Ледяные сердца [Кэрри Элкс] (fb2) читать онлайн

Кэрри Элкс Ледяные сердца Серия: Винтервилл. Книга 2

Автор: Перевод: Виктория Горкушенко

Редактура: Sunshine

Обложка: Ленчик Lisi4ka Кулажко

Вычитка: Виктория Горкушенко

Оформление: Виктория Горкушенко

Переведено для группы: vk.com/stagedive

Глава 1

Бывший муж наклонился ближе, заставив ее сердце подпрыгнуть в груди.

— Могу я поговорить с тобой позже? — спросил он ее. — Наедине?

В ее ушах зазвенели тревожные колокольчики.

— Не думаю, что у меня будет сегодня время. Я подружка невесты. У меня много дел.

Его взгляд метнулся к ней.

— Это важно.

Она нахмурилась.

— Это не может быть так важно. Я не видела тебя много лет.

Дилан тяжело выдохнул, его красивые губы приоткрылись.

— Это действительно важно, Иви. У нас есть проблема, которую нам нужно решить.

Иви.

Только Дилан когда-либо называл ее так. Она почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

— Какого рода проблема?

Он наклонился ближе, его дыхание щекотало ей ухо. Его голос был низким и ровным, и заставил ее вздрогнуть. Но не так сильно, как его слова. Потому что они были последним, что она ожидала услышать, пока его сладкий голос ласкал ее кожу.

— Действительно большая проблема — мы все еще женаты.

***

Невеста выглядела прекрасно, жених был потрясающе красив, а гостиница была идеально украшена для зимней свадьбы. Эверли оглядела большой бальный зал, и улыбка тронула ее губы.

Весь день прошел идеально, и ее кузина Холли заслужила это. Она и ее жених были золотой парой Винтервилла — влюбившиеся друг в друга в прошлом году, пока боролись за будущее города, прежде чем примирились, чтобы строить его вместе.

В углу собрались несколько пожилых горожан. Эверли не могла удержаться от улыбки, глядя на их наряды. Некоторые из их смокингов датировались шестидесятыми годами прошлого века и надевались на свадьбы только раз в несколько лет.

Ее сестра Аляска поставила перед ней полный бокал шампанского. На ней было то же платье, что и на Эверли, — красный бархат. Белые розы были вплетены в их волосы. Та же стилистика была и на столах, в центре которых в вазах плавали лепестки красных роз, а стекло освещалось мерцающими свечами, окружавшими их. Сам зал был со вкусом украшен красными и зелеными венками, которые их двоюродный брат Норт создал на своей ферме рождественских елок. Несмотря на то, что был только ноябрь, Эверли чувствовала себя празднично, просто глядя на них.

— Так, — сказала Аляска, наклоняясь через стол, чтобы Эверли могла слышать ее сквозь шум музыки, — выкладывай. Что Дилан здесь делает, и что он сказал тебе в очереди?

Эверли сделала большой глоток шампанского. Пузырьки попали ей в нос, и она поперхнулась. Она согнулась пополам, разбрызгивая дорогое игристое вино по скатерти, к большому удовольствию своей сестры.

— Неужели все было настолько плохо? — спросила Аляска.

Против своей воли Эверли посмотрела через комнату туда, где, как она знала, сидел ее бывший муж. Он был одет в темно-синий костюм, который идеально подходил к его цвету кожи. Его длинные мускулистые ноги были вытянуты, пока он сидел за столом.

И он смотрел прямо на нее, ухмылка тронула его губы.

Черт возьми, он видел, как я задержала дыхание при виде него.

Это был первый раз за восемь лет, когда она увидела своего бывшего мужа, а она уже выглядела перед ним как идиотка.

Только он не твой бывший муж.

Она моргнула при этой мысли. Затем сделала еще один глоток шампанского, моля Бога, чтобы оно попало в нужное горло.

— Ты в порядке? — спросила Аляска, ее глаза расширились от реакции Эверли.

— Я в порядке, — сказала Эверли, ставя свой бокал. — И я все еще замужем.

Аляска моргнула, ее рот открылся.

— Что? — выдавила она, прежде чем покачать головой, очевидно, подавленная откровением Эверли.

— Вот почему Дилан здесь. Очевидно, мы все еще женаты. Он прошептал это мне на ухо после церемонии. Он хочет поговорить со мной об этом. — И она действительно не хотела с ним разговаривать. Она не была готова к этому. А Дилан Шоу был именно тем человеком, к встрече с которым нужно было готовиться.

Когда-то давно этот мужчина был любовью всей ее жизни. Но он остановил ее на полпути, когда ей было восемнадцать лет. Тогда он был студентом-медиком. Старше ее, опытнее и глупо привлекательнее. Одним взглядом он сбивал ее с ног.

— Все еще замужем? Вау. — Аляска сделала большой глоток шампанского, быстро проглотив его. — Ты абсолютно уверена?

— Дилан был уверен. — Эверли вздохнула. — Очевидно, документы так и не были оформлены.

— Так что ты собираешься делать? — спросила ее Аляска.

— Развестись еще раз, я полагаю. — Эверли вздохнула. Последний развод был достаточно тяжелым. Она плакала неделями. Даже месяцами. Но тогда она была моложе и так влюблена, несмотря на их разлуку. Теперь же все было хорошо. Теперь она стала старше и мудрее. Теперь это был просто листок бумаги, о котором им нужно было позаботиться. Эмоции были в прошлом. — Предполагаю, что именно поэтому он хочет поговорить.

Аляска оглянулась через плечо туда, где сидел Дилан.

— Черт, он выглядит лучше, чем когда-либо, — сказала она со вздохом в голосе. — Что не так с парнями и костюмами?

Эверли сморщила нос. Она точно знала, что чувствует Аляска.

— Это первобытная биология. Если парень носит костюм, наш мозг ящерицы думает, что он богат и успешен, и это заставляет нас хотеть иметь от него детей. — Эверли покачала головой. Она действительно не хотела думать о том, чтобы делать детей, пока ее бывший муж был в комнате.

Это было слишком странно.

— Ну, у вас с Диланом наверняка были бы красивые дети. — Аляска прикусила губу. — Прости, это было глупо с моей стороны.

Эверли рассмеялась.

— Это глупая ситуация. — И это действительно было так. Даже в самых смелых мечтах она не могла представить, что увидит Дилана здесь сегодня, не говоря уже о том, чтобы обнаружить, что технически они все еще муж и жена. У нее было так много вопросов, но она не была уверена, что хочет знать ответы.

— Можешь сделать мне одолжение? — спросила она свою сестру. — Мы можем пока оставить это между нами? Не хочу, чтобы об этом судачил весь город. Или чтобы это испортило день Холли и Джошу.

— Ты не собираешься рассказать Холли? — спросила Аляска, приподняв брови. — Но вы рассказываете друг другу все.

— Утром она улетает на Гавайи. Я не хочу, чтобы она беспокоилась обо мне во время своего медового месяца. И, надеюсь, к тому времени, когда она вернется, все закончится. — И Эверли снова станет одинокой женщиной.

Тогда Дилан мог бы улететь туда, откуда прилетел, и ей не пришлось бы осознавать, что он пялится на нее каждые несколько минут.

Группа на мгновение перестала играть, а ведущий подошел к микрофону.

— Дамы и господа, пожалуйста, поприветствуйте жениха и невесту на их первом танце.

Джош протянул руку невесте, его глаза были полны любви, когда она вложила свою ладонь в его. Эверли почувствовала, как сжалась ее грудь в момент, когда Джош нежно притянул Холли в свои объятия, убирая прядь выбившихся волос ей за ухо.

Группа снова начала играть. Она узнала эту песню. Это была кавер-версия одной из песен Грея Хартсона, их любимого певца. «Вдоль реки» была его первым хитом, о потере любви и обретении ее снова, и она казалась вполне подходящей для Джоша и Холли, которые снова нашли друг друга после долгих лет разлуки.

Помнишь, когда мы были детьми? И все, что мы делали?

Дни, которые мы проводили в школе прямо у реки.

День, когда умерла любовь. И все заплакали. Мы крепко обнимали друг друга у реки.

День, когда я шел вдоль реки, был днем нашего прощания.

День, когда мы шли вдоль реки, был днем, когда я заставил тебя плакать.

Теперь я сижу здесь один и думаю только о том времени.

Почему мы не можем снова прогуляться вдоль реки?

Не задумываясь, она посмотрела на Дилана. Небольшой электрический разряд пробежал по ней, когда она поняла, что он смотрит прямо на нее. Ведущий снова заговорил в микрофон, приглашая родителей и гостей присоединиться к молодоженам. Она несколько минут танцевала с Нортом, затем с Гейбом. Когда песня закончилась, на танцпол вышли еще несколько пар, и Гейб бросил взгляд через ее плечо на бар. Она улыбнулась, потому что знала, что он умирает от желания вернуться туда и перестать танцевать. Это никогда не было его любимым занятием.

— Можешь идти, — сказала она ему. — Ты выполнил свой долг.

— Ты уверена?

Она кивнула.

— Абсолютно.

Гейб подвел ее к краю танцпола, и она провожала его взглядом, пока он приближался к бару. Затем, словно притянутый магнитом, ее взгляд скользнул туда, где сидел Дилан, от столкновения их взглядов у нее сдавило грудь. Не отрывая от нее глаз, он встал и направился туда, где она стояла на краю площадки, излучая такую мужскую уверенность, которой невозможно было научиться.

Когда он подошел к ней, ей пришлось поднять голову, чтобы посмотреть на него. При росте 188 сантиметров он всегда возвышался над ней, даже если она была на каблуках.

Его лицо было серьезным, когда он протянул руку и спросил:

— Потанцуешь со мной?

***

Голова Дилана раскалывалась в такт музыке. Его тело все еще жило по африканскому времени, где была середина ночи. Ему потребовалось четырнадцать часов в воздухе, плюс пересадки, чтобы вернуться в свой маленький родной городок в Аллеганских горах, и он был совершенно измотан.

Было странно снова оказаться здесь. Не только потому, что он привык к сильной жаре Африки, а не к мучительно холодным бризам, которые, казалось, всегда кружили вокруг Винтервилла в это время года, но и потому, что она была в его объятиях. Его бывшая жена. Или его жена, если хотите быть педантичными в этом вопросе.

И она идеально прижималась к нему, как было всегда.

Прошло восемь лет с тех пор, как он прикасался к ней. Тогда они были детьми, игравшими во взрослых. Он думал, что у него есть все необходимое, чтобы сделать ее счастливой, защитить ее.

И он был так чертовски неправ, что это было смешно.

Песня подошла к концу, и группа перешла к рождественской песне, которая заставила его улыбнуться. Он посмотрел на Эверли, и она улыбнулась в ответ. Он выдохнул, чувствуя себя лучше. Она не выглядела сердитой на него, хотя он был зол сам на себя.

— Рождество в ноябре? — спросил он ее, желая снова услышать ее голос.

— Это наша фишка. — Она пожала плечами. — Ты же видел вывеску города, когда приехал. Он не изменился с тех пор, как ты жил здесь.

Добро пожаловать в Винтервилл. Где каждый день, как Рождество.

— Папа сказал мне, что ты заняла должность в театре, — сказал он, его голос был непринужденным, пока он кружил ее по танцполу. Ее тело было гибким и теплым, рука обвилась вокруг его руки. Другую руку он держал низко на ее спине, чтобы не касаться соблазнительной кожи, открытой ее платьем без бретелек.

— Да. Прямо сейчас мы репетируем нашу первую постановку.

— Рождественское шоу?

Она улыбнулась.

— Да. Открываемся в декабре. Мы немного модернизировали его с тех пор, каким ты видел его в последний раз.

— Как идут репетиции? — он знал достаточно о театральной индустрии, чтобы поддержать разговор. Он был рядом с ней, когда она посещала театральную школу, и стоял перед зрительным залом на ее первом представлении. И прямо сейчас он хотел, чтобы она расслабилась. Он знал, что свалил на нее новость о несостоявшемся разводе самым шокирующим образом. И он также знал, что ему следовало держать рот на замке до более подходящего времени. Но теперь уже слишком поздно.

— Все идет довольно хорошо. Мы начали работать всего пару недель назад. Премьера состоится первого декабря, так что до этого времени еще многое предстоит сделать.

— Я впечатлен. Ты, конечно, всегда говорила, что хочешь иметь свой собственный театр, но… — он чувствовал жар ее кожи сквозь ткань платья. — Я горжусь тобой.

Она склонила голову набок, обнажив свою изящную шею.

— Спасибо. — На ее губах заиграла улыбка. — Как продвигается твоя работа?

— Хорошо. — Со времен учебы в медицинском колледже он специализировался на лечении пациентов с ВИЧ и СПИДом. Его стипендия включала в себя как пребывание в больнице Атланты, в которой он работал, так и волонтерство в странах Африки к югу от Сахары. И в течение последних нескольких лет он почти постоянно проводил там свое время, работая над лечением местного населения и обучая местных медиков, чтобы они могли взять на себя руководство проектом. — Это одна из причин, по которой я здесь. Мы пытаемся найти финансирование для медицинского центра, и мне нужно встретиться с некоторыми спонсорами.

— Одна из причин? — ее золотистые волосы блестели в свете люстр, и ему захотелось прикоснуться к ним.

— Мне причиталось некоторое время отпуска. На самом деле, около восьми недель. Мне захотелось провести его со своим отцом, мы никогда не видимся вдоволь. К тому же нужно уладить небольшую проблему с нашим разводом.

Эверли вздрогнула от этих слов.

— Что случилось? — спросил он ее, его глаза встретились с ее.

— Просто странно слышать, как ты это говоришь.

— Ты не хочешь говорить о разводе? — в конце концов, именно поэтому он был здесь.

— Не уверена, что говорить о разводе на свадьбе — хорошая примета. Здесь вообще можно произносить это слово? — она поморщилась. — Не хочу подвергать Холли и Джоша плохому исходу.

Он подавил улыбку.

— Думаешь, если мы повторим это три раза, Битлджус прибежит в гостиницу и потребует, чтобы Холли и Джош разошлись?

Эверли начала смеяться.

— Все возможно. Но, может быть, мы могли бы поговорить об этом в другой раз. Ты завтра свободен?

Он кивнул.

— Да. Приезжай к моему отцу домой. Я остановился у него.

— В девять подходит?

— Подходит.

Она отвела взгляд от его пристального взгляда, мягко кивнув.

— Тогда ладно. — Эверли прикусила нижнюю губу, и будь он проклят, если это не заставило его вспомнить, какой сладкой она была на вкус. Как она разваливалась на части в его объятиях.

Он выбросил это воспоминание из головы, пытаясь придумать, что бы такое сказать. Что угодно, лишь бы он перестал думать о том, чтобы поцеловать ее.

— Итак, как у тебя дела? — как только эти слова вырвались у него, он понял, насколько они были глупы.

— За последние восемь лет? — она чуть не рассмеялась.

Он улыбнулся.

— Да.

— Все хорошо. А как насчет тебя?

— Тоже хорошо. Отец сказал мне, что вы, ребята, теперь владеете Винтервиллем.

— Вроде того. Он нам не принадлежит. Он принадлежит трасту. Мы директора фонда, но на самом деле весь город — его часть. Это чудесно, бабушка бы одобрила.

— Мне было жаль слышать о твоей бабушке, — тихо сказал он. Кэнди Винтер основала этот город, и она была близка со всеми своими внуками, но особенно с Эверли.

— Спасибо.

Он хотел сказать ей, что сожалеет, что не был рядом с ней, но это было неуместно. Они больше ничего не значили друг для друга.

Вы муж и жена.

Какой бардак.

Чем скорее они разберутся со всем этим делом, тем лучше. Потому что ему не нужно было, чтобы это забивало ему голову. Он уже давно примирился с ошибками, которые совершил. Начиная с женитьбы в возрасте двадцати четырех лет.

Музыка закончилась, и Эверли расслабилась в его объятиях, как будто почувствовав облегчение, что ей больше не придется прикасаться к нему.

— Спасибо за танец. — Она отступила назад, убирая свою руку из его. — Увидимся утром.

Он кивнул.

— В девять.

Она развернулась на каблуках и пошла через танцпол, покачивая бедрами так, что его тело напряглось.

Это была всего лишь мышечная память, вот и все. И полное отсутствие каких-либо контактов в течение нескольких месяцев. Как только они оформят развод, и он вернется в Африку, он навсегда забудет о ней.

Жаль, что это не могло произойти достаточно быстро.

Глава 2

— Это была отличная свадьба, правда? — средний кузен Эверли, Гейб, настоял на том, чтобы проводить ее домой из гостиницы, хотя до ее коттеджа в центре города было меньше десяти минут.

— Так и было.

Она улыбнулась, вспомнив, как Джош вынес Холли из гостиницы и усадил в лимузин, который он заказал, чтобы отвезти их в таинственный отель, прежде чем они сядут на рейс для свадебного путешествия на следующее утро. Он был непреклонен в том, что они не останутся в гостинице «Винтервилл» в свою первую брачную ночь, и Эверли не могла винить его. Половина города, вероятно, прижала бы уши к дверям, чтобы подтвердить, что брак был заключен.

— Я также был рад увидеть Дилана, — сказал Гейб.

Дилан и ее двоюродный брат были близки в детстве. Хотя тот был на несколько лет старше Гейба, это не имело значения, когда ты был ребенком в таком маленьком городке, как Винтервилл — ты общался со всеми, кто не был взрослым.

После их танца она больше не разговаривала с Диланом, хотя слишком болезненно осознавала, что он был в помещении. Время от времени она оглядывалась, их взгляды встречались, но она быстро отводила глаза.

Гейб искоса взглянул на нее. Он немного нетвердо держался на ногах. Не то чтобы это имело значение, потому что она тоже была немного пьяна, и каким-то образом их колебания, казалось, компенсировали друг друга.

— Да, было здорово увидеть его, — ответила Эверли.

Гейб приподнял бровь.

— Это был сарказм?

Она вздохнула, протягивая руку, чтобы снять до смешного высокие каблуки, которые были на ней. Они причиняли слишком сильную боль ее ногам. Конечно, был ноябрь и чертовски холодно, но она могла с этим справиться. И она предпочла бы, чтобы у нее не было волдырей на ногах на следующей неделе, когда они будут репетировать в театре «Джингл Белл».

— Это был не сарказм, — сказала она, обматывая ремешки своих туфель вокруг пальцев. Она стала ниже примерно сантиметров на десять, и теперь ее голова доставала только до плеч Гейба. — Это было… Я не знаю. — Она сморщила нос. — Отчаяние?

— Отчаяние? — Гейб пытался не рассмеяться. — Это довольно драматично. Думал, ты забыла его.

— Я тоже так думала. А потом узнала, что официально это проблемно.

Гейб моргнул.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь. Ты выпила немного самогона Чарли Шоу?

Эверли закусила губу.

— Если я тебе кое-что расскажу, ты обещаешь никому больше не рассказывать? Особенно Норту. — Ее старший двоюродный брат — старший брат Гейба — был известен своей чрезмерной опекой. И она не могла смириться с этим прямо сейчас.

— Конечно. — Гейб пожал плечами. — Я все равно скоро уезжаю. А после того количества алкоголя, которое выпил, мне повезет, если я что-нибудь вспомню утром.

— Мы с Диланом все еще женаты.

Гейб внезапно остановился, его глаза расширились, когда он обернулся, чтобы посмотреть на нее.

— Что? — он покачал головой. — Как это возможно? Вы развелись много лет назад.

— Это то, о чем мы оба думали. Но, по-видимому, это не так. У меня нет всех подробностей, но я не думаю, что он стал бы лгать об этом. — Гейб выглядел таким же расстроенным, как и она.

— Ух ты. Это безумие. — Он склонил голову набок, обдумывая ее слова. Они почти добрались до городской площади. Даже в темноте было видно, что в центре идет строительство. Через несколько дней должна была появиться ежегодная рождественская елка вместе с огромными украшениями, которые они купили на этот год. — Эй, это значит, что ты ему изменяла?

— Что? — у нее отвисла челюсть.

— Парни, с которыми ты встречалась с тех пор. Технически, ты изменяла. — Гейб начал смеяться, и она ударила его по руке.

— Ты говоришь ужасные вещи. — Но технически он был прав. Ее желудок сделал небольшое сальто. — На самом деле это не измена, не так ли? — спросила она его, внезапно забеспокоившись.

— Не-а. Я пошутил, честное слово. Но не говори пожарному Алексу, что ты все еще замужем. Этот парень до сих пор без ума от тебя.

Фу, чем меньше о нем говорят, тем лучше.

Это одна из ее многочисленных ошибок в жизни.

— Хотя ты прав. Неважно, знала я об этом или нет, я действительно нарушила свои клятвы.

— Нет, ты не сделала ничего плохого. — Гейб обнял ее за плечи, крепко прижимая к своему пальто. Они снова пошли, в основном потому, что ее ноги не могли слишком долго находиться на холодном бетоне. — И если тебе от этого станет легче, Дилан тоже нарушил свои клятвы. Могу гарантировать, что он не был монахом все эти годы.

— Фу. — Она сморщила нос. Она действительно не хотела думать об этом. От этого у нее в животе возникло странное ощущение.

— Так что ты собираешься с этим делать? — спросил ее Гейб, когда они свернули за угол на ее улицу. Она была как идеальная картинка с открытки, окруженная красивыми коттеджами, у каждого из которых были веранды спереди. Летом их дворы были полны ярких цветов. Она купила это место много лет назад, хотя в то время это было ее убежище, когда она жила в Нью-Йорке. Но теперь она была здесь постоянно, и ей здесь нравилось.

— Я собираюсь встретиться с ним завтра, чтобы обсудить это, — сказала она, когда они поднимались по ступенькам к ее входной двери. Она повернулась и посмотрела на Гейба. Его лицо было освещено фонарем на крыльце. Черт, он был отвратительно хорош собой, как и все его братья. И он знал это.

Как и половина женщин Винтервилла и окрестных городов.

Чем меньше она будет думать об этом, тем лучше.

Гейб похлопал ее по плечу.

— Все будет хорошо. Вы двое во всем разберетесь. Тогда ты сможешь снова заняться сексом, не беспокоясь о том, что ты прелюбодейка.

— Гейб!

Он рассмеялся над выражением ее лица.

— Извини, Эв. Ты выбрала не того кузена, чтобы довериться. Я никогда не умел давать советы. И никогда не был хорош в отношениях.

— Вступай в клуб. — Она вставила ключ в замочную скважину. — Зайдешь выпить? Я могла бы поставить кофе.

— Черт возьми, нет. Я не буду пить кофе после полуночи с замужней женщиной. Что бы сказал по этому поводу город?

Глава 3

Дилан пил кофе на маленькой кухне дома, в котором он вырос, когда вошел его отец, одетый в комбинезон с надписью «Гараж холодного старта, Винтервилл», вышитой на нагрудном кармане.

— Я ухожу на работу. У тебя здесь есть все, что тебе нужно?

— Я в порядке. У меня есть кофе. — Дилан поднял свою наполовину заполненную кружку. У него все еще было небольшое похмелье после свадьбы прошлой ночью. Вдобавок ко всему, он не слишком хорошо спал. Он думал о реакции Эверли на его откровение. И о том факте, что она придет сегодня утром, чтобы обсудить это.

Он хотел сделать это для нее как можно проще. Бог свидетель, он причинил ей достаточно боли восемь лет назад. Если бы он мог уладить их развод, не вовлекая ее, он, вероятно, сделал бы это. Но его адвокат уже сказал ему, что это невозможно.

— Хочешь кофе? — спросил Дилан, вставая, чтобы взять еще одну кружку из буфета.

— Нет, я возьму что-нибудь у Долорес по дороге на работу. — Долорес управляла кафе «Холодные пальчики» в центре города. Она и его отец всегда были немного слишком милы друг к другу.

Его отец вытащил что-то из ящика стола. Пачку сигарет.

— Ты снова куришь? — Дилан подавил вздох, когда его отец сунул пачку в карман.

— Иногда. — Его отец выглядел смущенным, как ребенок, которого поймали с рукой в банке из-под печенья.

Дилан поставил свою кружку на стол.

— Ты же понимаешь, что это худшее, что ты можешь сделать, верно? Для твоего сердца, твоих легких, твоего рта…

— У меня нет никаких других пороков.

Дилан вздохнул.

— Папа, ты готовишь самогон. Ты ешь слишком много углеводной пищи. У тебя есть все чертовы пороки, какие только возможны.

— Тогда ладно, у меня нет компании. Так лучше? Мне становится одиноко, и сигареты заставляют меня чувствовать себя… менее одиноким.

Дилан поморщился.

Туше.

— Мне жаль. Я должен чаще бывать рядом. — Он навещал своего отца, когда мог, но из-за его работы в Африке и принадлежности к больнице в Атланте это случалось не так часто, как ему хотелось бы. Максимум один или два раза в год. Он также тщательно выбирал это время, следя за тем, чтобы Эверли не было в городе, чтобы не столкнуться с ней. Это было похоже на хождение по натянутому канату, но это было к лучшему.

По крайней мере, до сих пор.

— Тебе не нужно извиняться, сынок. Я чертовски горжусь тем, что ты делаешь. Твоя работа важна, ты каждый день спасаешь жизни. Я взрослый мужчина, мне не нужно, чтобы мой сын составлял мне компанию.

— Тебе следует начать с кем-нибудь встречаться.

Его отец покачал головой.

— Нет.

— Мама ушла давным-давно.

Около семнадцати лет, если быть точным.

— Я это знаю. — Его отец переступил с ноги на ногу. — Я не жду, что она вернется.

— Тебе следует зайти в приложение для знакомств или что-то в этом роде. — Дилан пожал плечами. — А как насчет Долорес? Вы двое всегда были близки.

— Долорес — друг. — Голос его отца был решительным. — Мне нужно идти на работу.

— Постарайся хотя бы поменьше курить. Хорошо?

— Я не зависим. — Его отец вздохнул, вытаскивая пачку из кармана и засовывая ее обратно в кухонный ящик. — Доволен? — спросил он Дилана.

— Вроде того.

Он покачал головой и захлопнул дверь.

— Чертовы дети, думающие, что они все знают.

— Хорошего дня.

Его отец хрипло фыркнул и вышел за дверь, оставив Дилана допивать кофе. Сегодня вечером он проверит, будет ли еще пачка в ящике стола.

Он был почти уверен, что нет.

***

Холодный ноябрьский воздух окутал Эверли, когда она вышла из своего коттеджа и направилась на городскую площадь. Команда мужчин с фермы рождественских елок Норта работала там, подготавливая землю для гигантской ели, которая лежала на боку в кузове огромного лесовоза. Остальную часть площади они уже украсили. Между фонарными столбами в виде рождественских леденцов были развешаны гирлянды, хотя до Рождества оставалось почти восемь недель. Она не смогла удержаться от улыбки.

Новые украшения были идеей Холли. Она обновила все, придерживаясь цели их бабушки — превратить Винтервилл в место, где каждый день праздновали Рождество.

Кафе «Холодные пальчики» уже было открыто. Обычно Эверли заезжала по пути в театр и брала с собой «Американо», нуждаясь в инъекции кофеина перед репетициями. Но если бы она купила кофе себе, ей пришлось бы купить кофе и Дилану. А она понятия не имела, любит ли он по-прежнему «Американо» так же сильно, как она.

Эта мысль вызвала у нее тоску. Было время, когда она знала о Дилане Шоу все. Его надежды, его мечты. О небольшой россыпи веснушек у него на бедре. Изгибы и выпуклости его тела. Как заставить его дыхание замереть.

Было странно думать об этом сейчас. Их разрыв был тяжелым. Ей было больно, и какое-то время эта боль не уходила. Но она с головой ушла в свою карьеру, в дружбу и мало-помалу выбросила воспоминания о нем из головы.

А теперь он вернулся, и она не могла игнорировать его или их прошлое. Это было похоже на то, чтобы вновь открыть старую рану и обнаружить, что она зажила не так хорошо, как ты думал. Кожа восстановилась, и остался симпатичный маленький шрам, но под ним…

Над этим нужно было немного поработать.

Она прошла мимо «Гаража холодного старта». Обычно она заскакивала поздороваться с Чарли, но сегодня у нее была миссия. Вместо этого она пошла дальше, свернув за угол в квартал Шоу, и вдалеке показался маленький белый дом.

Дилан открыл сразу, как только она постучала костяшками пальцев в дверь, как будто он ждал ее прихода. Его волосы были влажными, зачесанными назад с лица, открывая более бледную кожу там, где волосы скрыли ее от солнца. На нем были мягкий серый свитер и джинсы. Он отступил в сторону, пропуская ее, и она почувствовала аромат лайма и кедровые нотки его одеколона.

— Ты завтракала? — спросил он, когда она последовала за ним по тесному коридору.

— Я не голодна. Но убила бы за чашечку кофе.

— Ты все еще любишь черный? — он поднял кофейник, наливая щедрую порцию в кружку.

— Да, — она улыбнулась. — Прямо как моя душа.

Он засмеялся и кивнул головой в сторону гостиной.

— Присаживайся, я принесу напитки.

Она сидела на старом, потертом диване Чарли, ошеломленная знакомой обстановкой комнаты. Как будто ей снова девятнадцать лет, и она в отношениях с Диланом, когда они целовались как сумасшедшие, пока он был дома во время перерыва в медицинской школе.

— Вот, держи.

Дилан вложил кружку ей в руки, его кончики пальцев коснулись ее.

— Спасибо. — Она сделала глоток. Напиток был горячим и крепким.

— Как ты узнал, что мы не разведены? — спросила она, когда Дилан сел на стул напротив, вытянув свои длинные, обтянутые джинсами ноги. Он внимательно разглядывал ее поверх края своей кружки.

— Я переписывал свое завещание. Мой адвокат немного покопался и обнаружил, что документы так и не были оформлены.

— Ты уверен?

— Да. — Он криво улыбнулся. — Мы определенно все еще женаты.

— Итак, что нам делать?

— Мы снова разведемся. — Он пожал плечами. — Или в первый раз, если технически.

— Неужели это так просто?

Дилан кивнул.

— По словам моего адвоката, поскольку ты проживаешь в Западной Вирджинии больше года, мы можем подать заявление здесь. И мы живем порознь восемь лет, так что можем развестись без времени на подумать.

— Значит, нам не нужно искать причину? — она вздохнула с облегчением.

— Нет. — Он склонил голову набок. — А ты думала нужно?

— Я волновалась. — Она снова поерзала, прикусив губу, вспоминая поддразнивания Гейба. — Я не была тебе верна. Я имею в виду то время, когда я думала, что мы разведены.

Дилан не сдвинулся ни на сантиметр. Он уставился на нее, его губы слегка приоткрылись, впитывая ее слова.

— Ну, разумеется. Мы не были вместе восемь лет. Я предполагал, что ты не отреклась от всех мужчин навсегда. — У него подергивалась челюсть. — Никто из нас не знал, что мы все еще женаты. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Это моя ошибка, я должен был проверить, но я этого не сделал. Теперь я все исправлю.

Для него было типично брать все под свой контроль. Когда-то давно это, возможно, раздражало ее, но сейчас ей нужно было готовиться к шоу, и у нее не было времени выполнять всю работу. На этот раз она позволит ему сделать то, что было нужно.

— Сколько времени займет развод? — спросила она его.

— Я хочу разобраться с этим до того, как уеду. Мой адвокат готовит документы и через несколько дней принесет черновик для моего утверждения. После этого он отправит официальные документы. Ты хочешь проверить черновики?

— Будут ли там какие-нибудь сюрпризы? — спросила его Эверли.

— Нет. Нет, если только тебе не нужны какие-либо мои активы. Но я предполагаю, что тебе это не нужно.

Она покачала головой.

— Нет, не нужно. И полагаю, ты не захочешь ничего из моего?

Его глаза скользнули вниз по ее телу, затем он быстро поднял взгляд обратно.

— У тебя есть активы?

— У меня есть сбережения. И у меня есть доля в городе плюс часть театра.

— Хорошо. Ну, нет, я не хочу ничего из этого. Хотя будет проще, если ты составишь список и отправишь моему адвокату. Просто чтобы у него были все детали для подачи в суд.

— Должна ли я нанять собственного адвоката?

Улыбка тронула его губы.

— Если хочешь. Или мы оба можем использовать Джеффа. Я не пытаюсь пустить тебе пыль в глаза, Иви. Я просто хочу покончить с этим делом. Так же, как, вероятно, и ты.

Он назвал ее Иви. И это заставило ее почувствовать, что ей снова восемнадцать лет.

— Хорошо. Я, вероятно, попрошу кого-нибудь просмотреть окончательные документы, как только ты их получишь. Просто чтобы убедиться.

— Меня это устраивает.

Она допила свой кофе и поставила кружку на кофейный столик. Он был потертым и покрылся водяными кругами, но она все равно воспользовалась подставкой.

— Мне нужно идти. Я должна быть в театре. У нас репетиции.

— Ты выступаешь в шоу? — в его голосе звучал неподдельный интерес.

— Я режиссер. Но да, я также выступаю.

Его брови приподнялись, как будто он был впечатлен.

— Я бы хотел прийти посмотреть.

— Назови мое имя в кассе, и они выдадут тебе несколько билетов, — тихо сказала она.

— Я могу заплатить.

Улыбка промелькнула на ее губах.

— Знаю, что можешь. Но поскольку ты мой муж, то должен получить некоторые привилегии.

Он усмехнулся.

— Странно, правда? Все эти годы мы думали, что с этим покончено, и все же мы здесь, все еще женаты.

— А нам говорили, что мы не продержимся долго. — Она подняла бровь.

Он снова засмеялся.

— Мы доказали, что они ошибались, да?

— Это приятно. Мы должны пригласить их всех на вечеринку в честь годовщины. Какая она, девятая в этом году?

— А кажется, что намного меньше, — весело присоединился он. — Время пролетело.

— Это действительно так.

Из кухни донесся грохот. Дилан моргнул и повернул голову.

— Это заняло у него меньше времени, чем я думал, — пробормотал он, улыбка растаяла на его губах.

— Кто? Что? — спросила Эверли.

— Папа оставил свои сигареты сегодня утром. Сказал, что они ему не нужны. Думаю, он передумал.

— Чарли, ты опять куришь? — крикнула Эверли. Чарли с красным лицом заглянул в кухонный проем, и улыбка тронула его губы, когда он увидел там Эверли.

— Я не зависим. Просто социальная вещь.

Эверли приподняла бровь.

— Это убьет тебя.

— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю. — Он посмотрел на своего сына, затем снова на Эверли, выражение его лица смягчилось. — Приятно видеть тебя здесь, милая.

— Дилан и я говорим о нашем разводе.

Глаза Дилана расширились, и она поняла, что он не рассказал своему отцу об их ситуации.

Лицо Чарли приобрело более темный оттенок.

— Что?

— Эм, мы выяснили, что технически все еще женаты, — заикаясь, произнесла она, расширяя глаза на Дилана в знак извинения. — Просто небольшая проблема с документами. Она должна быть очень скоро решена.

— Проблема с документами? — голос Чарли был тихим. Он тяжело сглотнул. — Я ничего об этом не знаю.

— Я и не утверждала обратное. — Глаза Эверли встретились с глазами Дилана. В глубине их она могла видеть, что он думал о том же.

Чарли выглядел слишком увертливым.

— Ты что-нибудь знаешь об этом? — низко спросил Дилан отца.

— Откуда мне что-то знать об этом? — Чарли отступил назад, не встречаясь с ними взглядом. — Ко мне это не имеет никакого отношения.

Дилан встал, возвышаясь своим ростом над отцом.

— Что тогда произошло? — спросил он, его челюсть нервно сжималась. — Ты был тем, кто должен был отправить документы. Мне нужно было в Атланту, а Эверли переезжала в Нью-Йорк. Ты сказал нам, что позаботишься об этом.

— Я просто… — Чарли покачал головой. — Я подумал, что вам нужно больше времени. Вот и все.

Эверли прикрыла рот рукой, чтобы скрыть вздох.

— О Боже мой, Чарли. Что ты сделал?

Мужчина взглянул на нее, его лицо покраснело еще сильнее.

— Я вроде как забыл отослать бумаги. И, возможно, тогда сказал вашему адвокату, что вы передумали.

Эверли хотела разозлиться, но лицо Чарли было слишком забавным. Ей пришлось подавить улыбку, потому что это было так чертовски глупо. Это было так типично для Чарли.

— Вы двое идеально подходили друг другу, — проворчал он. — Все могли это видеть. Я думал, вам просто нужно время, чтобы разобраться во всем.

— Значит, ты знал, что мы женаты все эти годы, и никогда не говорил нам? Эверли ужасно переживала из-за того, что была мне неверна.

Ну, я бы не сказала, что сильно переживала. Просто слегка взволнована. Но неважно.

— Тебе не нужно беспокоиться об этом, милая. — Чарли слабо улыбнулся ей. — Он довел тебя до этого.

Теперь она смеялась.

Дорогой Господь, может ли быть еще хуже?

Дилан, однако, не смеялся.

— Ты понимаешь, насколько это безумно? — спросил он своего отца. — Что, если бы я попросил другую женщину выйти за меня замуж? Я мог бы стать двоеженцем. Или Эверли могла бы.

— Нет, вы не могли. — Чарли решительно покачал головой.

— Да, мы могли бы!

— Нет. — Чарли скрестил руки на груди. — Ни один из вас не женился бы на ком-то другом. Потому что, знаете вы это или нет, вы родственные души. Вот почему вам обоим за тридцать, и вы все еще одиноки. Не моя вина, что вы слишком тупы, чтобы понять это.

Дилан выглядел потрясенным. От выражения его лица ей снова захотелось рассмеяться. Его взгляд упал на Эверли, и она почувствовала, как у нее екнуло в груди.

Черт, у него такие выразительные глаза. Карие с зелеными крапинками. Мои любимые.

— Ты старый романтик, Чарли, — сказала она, качая головой.

— Он определенно нечто, — пробормотал Дилан.

— Я, пожалуй, пойду покурю, — сказал Чарли, прикрываясь пачкой сигарет, как щитом. — Оставляю вас двоих выяснять отношения.

— Развод. Мы улаживаем развод, — Дилан сузил глаза.

— Мхм.

— И на этот раз я не буду просить тебя отнести бумаги адвокату, — добавил Дилан.

— Хорошо. — Чарли пожал плечами. — Будь по-твоему. — Он повернулся на пятках и направился к задней двери. — Я вернусь около шести, если ты хочешь разделить пиццу на ужин.

Дверь за ним захлопнулась. Эверли прикусила губу, но это было бесполезно, потому что ее захлестнула очередная волна смеха. Ее грудь тряслась, глаза наполнились слезами, и рука, которой она прикрыла рот, не сделала ничего, чтобы остановить вырвавшийся смешок.

— Думаешь, это смешно? — Дилан прислонился к дивану, его губы были сжаты.

— Прости. — Она вытерла глаза. — Просто это так глупо. Не могу поверить, что он это сделал.

— Я тоже. — Дилан стиснул зубы. — Я поговорю с ним об этом позже.

Она сделала глубокий вдох, пытаясь справиться со своим весельем.

— Не будь к нему строг. Он милый.

— Он дурак. Что, по его мнению, он делал? Как будто у нас с тобой когда-либо был шанс. — Дилан покачал головой. — Наши отношения были обречены с самого начала.

Она встала, игнорируя укол боли в груди от его слов.

— Мне нужно идти. Работа не ждет.

— Я не это имел в виду. — Он потянулся к ее руке, когда она проходила мимо, накрыл пальцами ее ладонь и притянул ее к себе, пока их тела не оказались всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Она покраснела, когда их глаза встретились.

Дилан открыл рот, чтобы что-то сказать, но ничего не вышло. Все, что она могла слышать, это шум крови в ушах. Его глаза сузились, потемнели, когда он уставился на нее сверху вниз. От интенсивности выражения его лица у нее по спине пробежала дрожь.

На секунду ей показалось, что он собирается ее поцеловать. И правда была в том, что в тот момент она хотела, чтобы он это сделал. Она чувствовала себя ошеломленной, сбитой с толку и такой переполненной потребностью, что у нее перехватило дыхание.

И, судя по тьме в его взгляде, он тоже этого хотел.

Выдернув свою руку из его, она отступила назад, разрушая дурацкие чары, которые были между ними.

— Спасибо за кофе.

Он кивнул, хотя его глаза все еще были прищурены.

— Не за что.

— Тебе нужно от меня что-нибудь еще или мы закончили?

Он провел кончиком языка по нижней губе.

— Я принесу тебе бумаги в течение двух дней.

Она одарила его улыбкой.

— Спасибо. Еще увидимся.

— Да, думаю, увидимся.

Глава 4

— Хорошо, если ты доволен черновиком, это должно быть довольно просто. Я отправлю тебе окончательные документы, вы оба их подпишете, затем вернете мне, и я подам их в суд. Примерно через девяносто дней ты снова будешь одиноким мужчиной.

— Девяносто дней? — Дилан нахмурился. — Почему так долго?

Они сидели в кабинке в таверне «Винтервилл». Его адвокат Джефф Мартин предложил встретиться в Винтервилле. Он привез свою жену и детей, которые в настоящее время наслаждались поездкой в экипаже по городу.

— Колеса закона вращаются медленно, мой друг. — Джефф пожал плечами. — Это может произойти быстрее, но я не хочу, чтобы ты тешил себя надеждами.

— Эверли не будет довольна.

— К чему такая спешка? Кто-то из вас планирует снова жениться? — Джефф сделал глоток пива.

— Нет. Мы просто хотим, чтобы все было закончено. И я надеялся, что это случится до того, как я вернусь в Африку.

Джефф сморщил нос.

— Ваш развод не расторгнут к Рождеству. Но на этот раз он хотя бы будет расторгнут. Просто не позволяй своему отцу заниматься бумажной работой. — Дилан рассказал ему о поступке его отца. Смех Джеффа эхом разносился по таверне.

— Не позволю. — Голос Дилана был мрачен. Прошлой ночью у них с Чарли был громкий спор, который закончился тем, что Чарли потопал к своему амбару с пачкой сигарет в руке.

Джефф посмотрел на часы.

— Мне нужно идти, — сказал он, оглядывая таверну. — Я все еще не могу привыкнуть к этому месту. Сейчас только начало ноября, а уже похоже, что здесь наступило Рождество.

Дилан пожал плечами.

— Это Винтервилл. Мы любим Рождество.

— Не могу поверить, что ты здесь вырос. Летом здесь тоже так?

— Это немного не так бросается в глаза. Но кое-какие украшения все еще есть, и магазин «Рождество круглый год» остается открытым. И столько же туристов. Кроме того, озеро у подножия горы открыто для занятий водными видами спорта и рыбной ловли.

Джефф приподнял брови.

— Может быть, нам стоит вернуться летом.

— Если ты быстро оформишь развод, почти уверен, что Эверли предложит тебе скидку, — сказал Дилан, приподняв бровь.

Его друг рассмеялся.

— Она все еще здесь, в городе?

— Она живет здесь.

— Это, должно быть, странно. Каково было снова увидеть ее?

Дилан откинул голову назад, вспоминая тот жаркий момент, который у них был вчера утром в гостиной его отца. Как будто время повернулось вспять.

Почему каждый раз, когда мы близко, я чувствую потребность прикоснуться к ней?

Дело было не только в том, что она была красива — это было видно любому. Было что-то неизбежное в том, как его тело реагировало всякий раз, когда она была рядом. Он забыл, насколько сильным было притяжение. Этого никогда ни с кем другим не случалось.

Возможно, это был синдром первой любви. Или тот факт, что у него очень давно не было секса. Что бы это ни было, ему это не нравилось. Он был логичным человеком. Он предпочитал вести себя рационально, не поддаваться зверю внутри себя.

Джефф смотрел на него, поднявброви, и Дилан понял, что не ответил на его вопрос.

— Приятно видеть ее в городе, — солгал он. Правда была в том, что он избегал ее с момента их встречи. Да, он был взрослым мужиком, который мог контролировать себя, но ему не нравилось это делать. Лучше вообще с ней не встречаться. Что в этом маленьком городке в значительной степени означало пребывание в доме его отца.

— Полагаю, вы оба почувствуете облегчение, как только развод состоится, да?

— Конечно.

Телефон Джеффа начал жужжать. Он поднял его, чтобы проверить сообщение.

— О, это моя жена, интересуется, где я. Поездки в экипаже закончились. — Он сморщил нос. — Она хочет, чтобы мы поужинали пораньше, прежде чем уедем. — Он допил пиво и посмотрел на Дилана. — Я пришлю тебе бумаги на этой неделе. Верни их мне как можно быстрее, и я мигом добьюсь твоего развода. Тогда мы сможем разобраться с твоим завещанием, хорошо?

— Хорошо. — Дилан встал и пожал руку своему другу. — Спасибо, что приехал, чувак.

— У меня такое чувство, что мы будем часто возвращаться. — Джефф поднял брови. — Жаль, что ты будешь в Африке. Я бы предпочел пить пиво, чем ехать в экипаже.

Они вышли на городскую площадь. Она была полна посетителей, хотя первый снег еще не выпал. Богато украшенный белый экипаж, запряженный красивой лошадью, катился по дороге, и Джефф помахал своей жене на остановке, где она и их дети только что вышли.

— Пойдем, поздороваешься, — предложил Джефф. Дилан последовал за ним и улыбнулся, когда его представили жене Джеффа, Моник, и их детям. Они разговаривали о поездке в экипаже, когда он краем глаза заметил Эверли.

Гуляющую с другим парнем.

Эверли держала стакан с кофе в одной руке, откинув голову назад, когда рассмеялась над чем-то, что сказал мужчина. Он был высоким — не таким высоким, как Дилан, но близко. К тому же красивый, если вам нравится внешность кинозвезды.

Парень обнимал Эверли за талию. Дилан стиснул зубы, надеясь, что она его не увидит.

И затем ее глаза встретились с его. Улыбка застыла на ее губах, когда она моргнула, опустив густые ресницы. Мужчина, державший ее за талию, с любопытством посмотрел на нее, затем на Дилана, приподняв брови.

— Это она? — спросил Джефф. — Эверли?

Дилан проглотил горький привкус во рту.

— Да.

— Похоже, она определенно готова подписать эти бумаги. Должно быть проще, если она уже двинулась дальше. — Джефф казался счастливым.

Затылок Дилан покалывало, когда ее пристальный взгляд встретился с его. Мгновение ни один из них не шевелился.

Затем парень, с которым она была, прошептал что-то на ухо Эверли, и она кивнула. Она снова посмотрела на Дилана, но на этот раз на ее лице не было улыбки, когда она подняла руку, чтобы помахать ему.

Он кивнул в ответ и отвернулся, натянуто улыбнувшись Джеффу и его жене.

— Я должен отпустить вас поужинать.

— Спасибо. — Моник широко улыбнулась ему. — Я уже влюбилась в это место.

— Папа, мы можем сходить в рождественский магазин? Я хочу игрушечного северного оленя. — Его дочь потянула Джеффа за руку. Джефф изобразил наполовину гримасу, наполовину улыбку и позволил дочери увести его.

***

— Кто это был? — спросил Кейси, когда Эверли потянула его в направлении театра. Он все еще смотрел через плечо на Дилана.

— Кто? — спросила Эверли, хотя она точно знала, о ком говорил ее друг.

— Красавчик со злым взглядом. — Губы Кейси дрогнули, когда он снова взглянул на Дилана.

— Перестань смотреть, — настаивала Эверли. — Это Дилан Шоу.

— Дилан Шоу? — У Кейси отвисла челюсть. — Типа как…

— Мой бывший муж. — Ладно, он был не совсем ее бывшим. Но она не все рассказывала Кейси, даже если он был ее лучшим другом в театре. Они знали друг друга много лет, с тех пор как она была в хоре на своем первом внебродвейском шоу. Как и она, Кейси умел петь и танцевать и редко оставался без работы, но потом он стал режиссером, и ему это нравилось.

Ей повезло, что она убедила его приехать в театр «Джингл Белл», чтобы помочь ей разработать программу на следующий год. Он согласился быть ее сорежиссером, потому что это звучало весело. И так оно и было, по большей части, за исключением случаев, когда один из танцоров тянул мышцу или у одного из их певцов пропадал голос.

Но вместе с Эверли и Кейси им удалось создать отличное шоу. Они основывались на шоу, которые ее бабушка устраивала каждый год на протяжении десятилетий, одновременно пытаясь модернизировать его для двадцать первого века. Судя по тому, как проходили репетиции, это должно было сработать.

— Это тот мужчина, который разбил твое сердце? — голос Кейси стал громче, когда он снова оглянулся через плечо.

Эверли поморщилась.

— Не кричи. И он не разбивал мне сердце. Мы никогда не подходили друг другу.

Холодный ветер разметал ее волосы, напоминая ей, что зима действительно близко. Несколькими днями ранее на них обрушился шквал снега, который так и не осел, но она по опыту знала, что к декабрю налетит зимняя погода.

Она надеялась, что у них не будет бурь, как в прошлый сочельник. Она поджала губы, вспомнив, как в городе отключилось электричество прямо во время ее выступления на сцене с Греем Хартсоном, ее другом и известным певцом.

В этом году в городе установили генератор, который должен поддерживать тепло и уют во всех домах, несмотря на погоду, но он не был протестирован на полную мощность.

Они завернули за угол, и Эверли толкнула дверь на сцену, знакомый мускусный запах из-за кулис окутал их.

— Почему вы двое все-таки расстались? — спросил Кейси, пока они шли по коридору. Со сцены доносилась рождественская музыка вперемешку с криками режиссера по танцам и топотом ног танцоров.

— Думаю, это называют непримиримыми разногласиями. — Эверли сделала глоток своего кофе.

— Он тебе изменял?

— Нет! — Дилан никогда бы так не поступил. Во всяком случае, сознательно.

Кейси приподнял брови.

— Ты ему изменяла?

Она склонила голову набок, свирепо глядя на него.

— Хорошо, хорошо. — Он поднял руки. — Никто никому не изменял. Понял. Так что тогда? Этот парень великолепен. И по тому, как он смотрел на тебя, было похоже, что вы двое все еще женаты или что-то в этом роде.

Эверли поперхнулась кофе. Встревоженный Кейси хлопнул ее по спине, и она чуть не уронила стакан.

— Боже, ты в порядке?

— Я в порядке. В порядке. И если уж на то пошло, мы расстались, потому что он считал свою карьеру важнее моей. Он хотел, чтобы я переехала в Атланту и управляла домом вместо него. А я не могла этого сделать. — Это была короткая история. Длинная история включала долгие горячие споры об их будущем, за которыми следовало милое примирение.

До того дня, когда они перестали мириться.

— Он хотел, чтобы ты прекратила выступать?

Она прислонилась к стене, вспоминая страстные дискуссии, которые у них были.

— Он думал, что для меня это просто хобби. — И это было больно. Выступление на сцене всегда было ее мечтой, он знал это.

— Ого. — Глаза Кейси расширились. — Он врач, верно?

— У тебя отличная память. И да, он специализируется на лечении и профилактике ВИЧ и СПИДа. Большую часть своего времени проводит, работая в Африке. Остальное время проводит в Атланте.

— Полагаю, это довольно важная работа.

Она кивнула.

— Это так. И он увлечен этим.

— Но он также был увлечен и тобой?

Она опустила глаза, на ее губах заиграла улыбка.

— Да, он был. — Их споры были взрывоопасными, но их примирение было еще более горячим. Пока они оба не поняли, что так дальше продолжаться не может. — Но мы были так молоды. И мы оба думали, что мир вращается вокруг нас. И я действительно думала, что он знал, как много значит для меня выступать. Что он уважал мои потребности так же, как я уважала его.

Глаза Кейси были грустными.

— Думаю, это определенно объясняется непримиримыми разногласиями. Ты не смогла бы сделать карьеру и остаться замужем.

— Да уж, не таким он видел наш брак.

— Ты сожалеешь об этом?

Она склонила голову набок.

— О чем?

— Что рассталась с ним? Ты когда-нибудь задумывалась, на что это было бы похоже, если бы ты приняла другое решение?

— Нет. Я знаю, что мы приняли правильное решение. Я люблю свою карьеру. Я люблю свою жизнь. И то, как мы шли, закончилось бы тем, что мы сломали бы друг друга.

Кейси выглядел задумчивым.

— У вас двоих получились бы прекрасные дети.

Она покачала головой.

— Заткнись. — Она не сказала ему, что Аляска уже говорила ей это.

— Говорю тебе, мир поблагодарил бы тебя за это. Представь себе его великолепные задумчивые глаза и твою костную структуру. У тебя мог бы быть один врач и один артист.

— Мне был всего двадцать один год, когда мы расстались. Дети были последним, о чем я думала.

— Как насчет сейчас? Хотела бы ты их сейчас?

— Что это? — она ухмыльнулась ему. — Какое-то расследование? Думаю, мне нужно что-нибудь покрепче кофе, если мы собираемся копаться в моей психике.

— Я только спросил, потому что мы с Дэвидом говорим о создании семьи. — Дэвид был мужем Кейси. Драматург, успокаивающий жизнерадостность Кейси. Эверли безумно любила их обоих.

— Что? Это же замечательно.

— Да, но не так уж много людей совмещают карьеру и детей. — Кейси пожал плечами. — Это поэтому у тебя их нет?

— Мне всего тридцать. У меня еще много времени. — Или она надеялась, что много. Потому что да, однажды она хотела бы иметь семью. Но не тогда, когда она пыталась восстановить театр «Джингл Белл».

— Ну, а пока мы определенно хотим, чтобы ты была крестной матерью.

Ее сердце сжалось.

— Это так мило. — Она крепко обняла Кейси. — Спасибо.

Он поцеловал ее в лоб.

— Ты хороший человек, Эверли. Ты заслуживаешь быть счастливой. И однажды ты найдешь парня, который оценит тебя такой, какая ты есть.

Глава 5

Документы о разводе прибыли с курьером через два дня. Это заняло на день больше времени, чем думал Джефф, — из-за экстренной явки в суд, которую ему пришлось сделать от имени одного из своих клиентов, — но, по крайней мере, сейчас они были здесь. И, наконец, может начаться обратный отсчет до настоящего развода.

Только когда Дилан пошел звонить Эверли, он понял, что у него нет номера ее мобильного. И это были не те бумаги, которые он хотел бы подсунуть под дверь ее маленького коттеджа, не сказав ни слова. Поэтому он схватил конверт и, натянув пальто, вышел на холодный ноябрьский воздух.

Дом его отца находился всего в пяти минутах ходьбы от театра «Джингл Белл», но он старательно избегал его с тех выходных. У него не было причин встречаться с Эверли, независимо от того, сколько он о ней думал.

Потому что он действительно думал о ней. Он всегда думал.

Неудача их брака была его виной. Как и неудача их развода. На этот раз он собирался убедиться, что все пройдет гладко. Это было меньшее, что он мог сделать.

— Дилан!

Он поднял глаза и увидел Долорес, стоящую в дверях кафе «Холодные пальчики».

Он улыбнулся. Она была старожилой Винтервилла. Он вырос вместе с ней.

— Заходи, я приготовлю тебе кофе. Сегодня на улице холодно.

Он подошел к ней, поцеловав в пухлую щеку.

— Могу я зайти в другой раз? Мне нужно кое-куда сходить.

— Конечно. Кофе всегда будет готов для тебя. — Долорес похлопала его по руке. — Я хочу услышать все об Африке. Твой отец рассказывает нам, что может, и показывает фотографии, но он немногословен.

— Спасибо, что заботилась о нем, пока меня не было.

— Ха. Он никому не позволяет заботиться о нем. — Она наклонилась ближе. — Ты знаешь, что он все еще курит, не так ли? Думает, что он такой хитрый, прячется в мастерской, но мы все видим дым.

Дилан поднял бровь.

— Да, я нашел его заначку.

— Глупый старик. Курение доведет его до смерти. Ты говорил с ним об этом? — Долорес смотрела с надеждой.

— Я говорил с ним однажды. Но сделаю это снова.

Она похлопала его по руке.

— Ты хороший мальчик. — Ее взгляд остановился на конверте, который он держал в руках. — О, ты идешь на почту?

— Нет, это то, что мне нужно передать из рук в руки. — Он никому больше не рассказывал о разводе — или его отсутствии — и взял с Чарли обещание тоже хранить молчание. У него сложилось впечатление, что Эверли не хотела, чтобы все сплетничали о ней, и он хотел бы, чтобы так и оставалось.

— Что ж, обязательно возвращайся. Скоро увидимся. — Долорес подмигнула ему.

— Хорошо.

На фасаде «Джингл Белл» был вывешен баннер: Скоро «Рождественское шоу».

Он толкнул входную дверь, удивленный, что она не была заперта.

Из зрительного зала доносилась музыка. Когда Дилан вошел в двери, то увидел группу танцоров на сцене, их тела были облачены в трико и колготки. И они следовали указаниям, выкрикиваемым из первого ряда.

После нескольких минут наблюдения за танцами он почувствовал, что кто-то подошел и встал рядом с ним.

— Ты Дилан, верно?

Он обернулся и увидел того же парня, с которым Эверли была несколько дней назад.

— Да, это я. — Было странно, как укол ревности пронзил его. Он попытался оттолкнуть это, ему не нравилось это чувство.

Но именно она говорила об измене.

Он нахмурился.

Все так запутано.

Мужчина одарил его слащавой ухмылкой.

— Рад с тобой познакомиться. Я Кейси. Тебе нужна помощь в чем-то?

— Я просто искал Эверли.

— Она в кабинете, делает несколько звонков. Могу показать тебе дорогу. Я и сам туда направляюсь.

— Я знаю дорогу.

— О. Хорошо. — Кейси снова улыбнулся.

— Я провел много времени с Эверли в этом театре. — Дилан понятия не имел, почему он это сказал. Предъявлял свои права?

— О, конечно. — Кейси следовал за ним по коридору, как щенок по пятам за своим хозяином. Это раздражало. — Вы с Эверли были какое-то время женаты, верно?

— Да. — Его раздражало, что Кейси это знал. И еще больше его раздражало, что он был раздражен.

Черт возьми, нужно отдать ей бумаги и убраться отсюда.

— Она красивая женщина, не так ли?

Его челюсть напряглась, и Дилан повернулся, чтобы посмотреть на Кейси.

— Да, моя жена красива.

Улыбка растаяла на губах Кейси, и это заставило Дилана почувствовать себя лучше.

— Ты имеешь в виду свою бывшую жену, верно?

— Я имею в виду то, что сказал. А теперь извини меня. — Он проигнорировал взгляд Кейси с открытым ртом и постучал в дверь. Теплый голос Эверли ответил:

— Войдите.

Он толкнул дверь, и Эверли моргнула, когда увидела их двоих, стоящих в дверном проеме. Плечо Кейси касалось его.

— Я просто показывал Дилану дорогу к твоему кабинету, — сказал Кейси, улыбаясь Эверли.

— Мне не нужно было, чтобы ты мне показывал. Я знал, где он.

— Неважно. — Кейси пожал плечами. — В любом случае, я ухожу домой. Увидимся позже, верно, милая?

Эверли перевела настороженный взгляд с Дилана на Кейси.

— Да.

У Дилана чуть не отвисла челюсть.

— Можем мы поговорить наедине, пожалуйста?

— Все в порядке, я ухожу. Оставлю вас двоих для ваших дискуссий. — Кейси бросил на Эверли заинтересованный взгляд. — Если только ты не хочешь, чтобы я остался?

В его голосе прозвучали нотки надежды.

— Все в порядке. Но в любом случае спасибо. — Она встала и поцеловала Кейси в щеку, прежде чем он ушел.

Дилан закрыл за собой дверь и подошел к столу Эверли. На ней были узкие джинсы и кремовый кашемировый свитер, облегающий каждый изгиб тела. Ее золотистые волосы были распущены и рассыпались по плечам.

— У меня есть наши документы о разводе, — пробормотал он, передавая конверт ей. — Я подписал свои части. Подумал, что ты, возможно, захочешь показать их своему адвокату, прежде чем подписывать свои. Если ты сможешь сделать это быстро, я был бы признателен. Все это займет гораздо больше времени, чем планировалось.

Эверли моргнула.

— Сколько?

— Мой адвокат говорит, что это может занять некоторое время. По крайней мере, несколько месяцев.

У нее отвисла челюсть.

— Почему это займет так много времени? Все же ясно. В конце концов, мы были порознь восемь лет.

Он пожал плечами.

— Он говорит, что именно так работает закон.

Она сидела на краю своего стола, сжимая конверт в руках.

— Месяцы, — прошептала она.

— Мне жаль, если это выведет из себя твоего парня.

— Моего парня? — три крошечные морщинки прорезали ее лоб.

— Мистер Американский Чистоплюй, — он кивнул головой в сторону двери.

— Кейси? — она моргнула. — Ты о нем говоришь?

— Предполагал, что у тебя только один парень.

Она выпрямила спину, подняв подбородок.

— Зачем мне иметь больше одного парня?

Он поднял руки.

— Эй, твоя личная жизнь — это твое дело. Кто я такой, чтобы судить?

Она оттолкнулась от стола и подошла к нему с разъяренным выражением лица.

— Чертовски верно, это мое дело. — Она ткнула его в грудь. — И это все твоя вина. Мы должны были развестись много лет назад. Так что не приходи сюда и не отпускай дешевых колкостей по поводу моих отношений, приятель.

Он почти почувствовал вкус ее ярости. Теплая кровь заструилась по его венам. Ее зеленые глаза сверкали, губы были сжаты в гневе, ее грудь почти прижалась к его груди, пока она смотрела на него снизу вверх.

— Технически, это полностью мое дело, — мягко сказал он, точно зная, насколько он противоречит сам себе. — Ты все еще моя жена.

— Только на бумаге.

Да, он знал это. Он также знал, что ведет себя, как мудак, но ничего не мог с этим поделать. Зеленоглазый монстр был в ярости.

— Я тебе не принадлежу, — сказала она сквозь стиснутые зубы. — Никто не владеет мной. — Ее грудь ритмично поднималась и опускалась.

— Я это знаю.

Чертовски хорошо.

Она провела кончиком языка по нижней губе, и ему потребовалась каждая капля самообладания, которая у него была, чтобы не опустить голову и не поцеловать ее. Гнев исчез с ее лица, сменившись замешательством. Она моргнула, ее густые ресницы опустились, и он знал, что она тоже это почувствовала.

Это ноющее желание, которого он никогда не испытывал ни к кому другому, как бы ни старался. Она пробуждала в нем все эмоции, даже те, которые он пытался игнорировать. И она также пробудила зверя. Того, который хотел обладать ею, каким бы современным мужчиной он ни был. Того, который шептал ему на ухо, что Эверли Винтер принадлежит ему. И он подрался бы с любым другим, кто попытался бы к ней прикоснуться.

Ее дыхание было прерывистым, но она все еще не отводила от него взгляда. Он мог видеть огненный блеск в ее глазах, сжатую челюсть, и это заводило его еще больше.

Что, черт возьми, со мной не так?

Он не был животным. Он им не был.

— Мне нужно идти, — сказал он, делая шаг назад. Но это никак не нарушило наэлектризованную атмосферу между ними.

Она кивнула, не улыбаясь.

— Я верну тебе бумаги, как только смогу.

— Полагаю, ты будешь слишком занята со своим парнем, чтобы смотреть на них сегодня вечером.

— Пошел к черту, — прорычала она.

Его улыбка была сардонической.

— Я уже был там восемь лет назад. Жаль, что ты не смогла присоединиться ко мне.

— Мы говорим о нашем расставании или о поездке в Африку?

Он поднял бровь.

— Возможно, и о том, и о другом.

— Это был ад, который ты сам создал, — тихо сказала она.

— Думаешь, я этого не знаю? — ему пришлось сжать руку в кулак, чтобы не прикоснуться к ней. Его пальцам до боли хотелось ощутить шелковистость ее волос, мягкость ее кожи, тепло ее губ. — Ты не думаешь, что я плачу за это каждый день?

— Я вообще о тебе не думаю.

— Лгунья, — прошептал он, опуская голову, чтобы вдохнуть ее. А она подняла голову, и ее рот оказался на расстоянии вдоха от его. — Ты смотришь так на своего парня? — спросил он ее.

— Как?

— Как будто ты хочешь делать с ним грязные вещи.

— Я не хочу заниматься с тобой грязными вещами. Я хочу тебя убить.

Он засмеялся.

— Конечно.

— Ты знаешь, насколько ты раздражающий? — она покачала головой. — Неудивительно, что мы развелись.

— О, но мы этого не сделали. Помнишь? — он провел пальцем по ее щеке. Она не отстранилась, и это заставило его кровь закипеть. — Ты все еще моя жена.

— Ты продолжаешь это говорить.

— Потому что это правда.

— Думаю, тебе это нравится, — прошептала она.

Полуулыбка тронула его губы.

— А тебе?

— Нет. Тебе нравится сводить меня с ума.

Он прижался губами к ее уху.

— Я всегда знал точный способ свести тебя с ума. Помнишь нашу брачную ночь в Вегасе?

Она тяжело сглотнула.

— Смутно припоминаю.

— Помнишь, мы так громко кричали, что кто-то вызвал охрану?

Ее губы дрогнули.

— Я помню, как ты споткнулся о свои шорты, когда пытался добежать до двери и одновременно одеться.

Он ничего не мог с собой поделать. Он рассмеялся, потому что это воспоминание было так свежо в его памяти. Он ударился головой о дверь и почти потерял сознание. Охраннику пришлось вломиться внутрь, только чтобы обнаружить его лежащим на полу полуголым, с Иви, завернутой в одну простыню, спрашивающей его, кто является президентом Соединенных Штатов.

Это было глупо. Он не должен был ревновать. Он должен был радоваться, что она пошла дальше. И правда была в том, что он так гордился ею за то, что она создала жизнь, о которой всегда мечтала.

— Извини. — Он одарил ее самой мягкой из улыбок. — Не знаю, почему мы всегда заканчиваем спором.

— Возможно, это способ нашего мозга напомнить нам, почему мы расстались.

Он тяжело выдохнул.

— Наверное. — Его пристальный взгляд встретился с ее. — Спасибо, что так с пониманием относишься к этому. Я ценю это.

— Это не твоя вина, что твой папа думает, что он ведет реальную версию шоу «Игровые свидания».

Он усмехнулся.

— Он знает, что шоу сейчас закрыто.

— Он хотел как лучше. Мне нравится Чарли.

— Да, ну, ты ему тоже нравишься. — В его глазах вспыхнула теплота. — Немного даже чересчур.

— Пока он не получит в свои руки эти бумаги, у нас все будет хорошо. — Теперь она улыбалась, и будь он проклят, если это не было великолепно. — Спасибо, что позаботился об этом. Я ценю это.

— Это была моя вина, что это не было сделано в свое время.

— Это была наша общая ошибка.

— Да, но я был старше. Я должен был знать, что лучше не доверять это моему отцу. — Он постучал пальцами по стене рядом с собой. — Я собираюсь побыть в городе еще несколько недель. Мы обязательно встретимся снова. Знаю, это звучит странно, но мне бы действительно хотелось, чтобы мы были друзьями.

Ее глаза встретились с его.

— Я бы тоже этого хотела.

— Тогда ладно. — Значит, друзья. И это было хорошо. Может быть, если бы его тело запомнило это, он смог бы перестать думать о вкусе ее рта и перестать вспоминать, какими сочными были ее изгибы, когда он водил руками по ее телу.

— Мне нужно пойти проверить, как идут репетиции, — сказала она, направляясь к двери. — Мне проводить тебя?

— Конечно. — Он взглянул на коричневый конверт на ее столе, а затем отвел взгляд. — Пойдем.

Глава 6

— Ты можешь перестать смеяться, — запротестовала Эверли, когда Кейси покачал головой, его лицо покраснело от веселья. Его муж, Дэвид, наливал вино в три бокала, его рука дрожала, пока он слушал, как Эверли рассказывает о своем общении с Диланом.

— Не могу поверить, что он думает, что вы двое подходите друг другу, — сказал Дэвид, подавляя усмешку. — Он ведь знает, что у тебя лучше вкус на мужчин.

— Эй, меня это возмущает, — надулся Кейси. — И в любом случае, меня больше интересует тот факт, что ты все еще замужем за этим парнем. Как, черт возьми, это произошло?

— Я все еще раздражена тем, что он рассказал тебе. Скольким еще людям в городе он рассказал? — Эверли вздохнула.

— Он сказал мне, потому что пытался быть гориллой с большой грудью.

— Судя по тому, как вы его описали, он и есть горилла с большой грудью, — отметил Дэвид. — Мне нужно встретиться с этим парнем.

— Неужели на развод действительно уйдут месяцы? — спросил Кейси, игнорируя своего мужа.

— Да. После того как он ушел, а я посмотрела танец, я погуглила это. Что еще хуже, три месяца — это минимум, суды сейчас действительно переполнены.

— На самом деле это не имеет значения, не так ли? — спросил Дэвид, передавая ей бокал вина. — Это не изменит твою жизнь. Если только вы с Кейси действительно не решите пожениться.

— Прости, милая. Я занят. — Кейси подмигнул ей. — И неважно, что твой великолепный муж думает о нас.

Дэвид ухмыльнулся Эверли.

— Ты могла бы повеселиться, сводя своего мужа с ума.

— Можем ли мы перестать называть его моим мужем? — спросила Эверли. — Его зовут Дилан. И я не планирую с ним как-либо веселиться.

— Полагаю, тогда двойные свидания исключаются.

— Свидания полностью исключены. Пока я не разведусь.

Кейси моргнул.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что не буду ни с кем встречаться, пока официально не разведусь. До тех пор, я думаю, буду соблюдать целибат. Это всего на несколько месяцев.

— Это глупо, — сказал Дэвид. — Многие люди встречаются, ожидая завершения бракоразводного процесса.

— Не я. Сначала я хочу, чтобы эта бумага была у меня в руках.

Дэвид и Кейси обменялись взглядами.

— Никакого секса в течение трех месяцев?

— Это жестоко, — согласился Дэвид. — Думаешь, что сможешь это сделать?

— Конечно смогу. Я держалась и подольше. — Эверли покачала головой. И затем воспоминание о горячем взгляде Дилана нахлынуло на нее. То, как он шептал ей на ухо, как от его теплого дыхания по ее спине пробежали мурашки. Она хотела его тогда так же, как хотела его, когда они были моложе. Ее грудь покалывало, а мышцы бедер были напряжены. А если бы он поцеловал ее?

Она бы потащила его к своему столу.

— Не думаю, что смог бы так, — сказал Кейси.

— Хорошо, что тебе не нужно, — Дэвид поцеловал его в подбородок.

— Ребята, вы можете остановить ППП (публичное проявление привязанности)? — Эверли поерзала на своем сиденье. По ее телу пробежали мурашки. Как будто глубоко внутри нее был зуд, который невозможно было почесать.

— Боже мой, ты хочешь переспать со своим мужем, — Кейси усмехнулся, бросив взгляд на Дэвида.

— Не хочу. — Эверли покачала головой. — Это происходит просто из-за запрета. Я всегда хочу того, чего не могу иметь.

— И в данный момент это горячий, грязный секс с Диланом? — Дэвид самодовольно улыбнулся.

Эверли сделала глоток вина.

— Я не хочу заниматься с ним сексом. Я просто чувствую себя… не знаю… немного странно.

— Хотел бы я помочь. — Кейси послал ей воздушный поцелуй. — Но это будет как рыба, пытающаяся ездить на велосипеде.

Она засмеялась, потому что все это было глупо. Конечно, на самом деле она не хотела заниматься сексом с Диланом. Даже если каждый мускул в ее теле сжимался всякий раз, когда он был рядом. И она никогда не была из тех, кто может забыть парня, ложась под кого-то другого.

Ей просто нужно было переждать. Официально развестись и снова забыть о Дилане. Тогда, возможно, она могла бы встречаться и утолить ту боль, которая у нее была.

Она сделала большой глоток вина.

— Это женщина, которой действительно нужно потрахаться, — прошептал Кейси Дэвиду.

— Я знаю.

— Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? Расскажите мне о процессе усыновления. — В конце концов, именно поэтому она была здесь. Чтобы отметить их планы, узнать все о процессе и стать одним из сторонников, им нужно будет написать заявление о том, почему из них получились бы идеальные родители.

— Конечно, давайте поговорим о детях, — сказал Дэвид. — Они не имеют никакого отношения к сексу вообще.

***

Дилан осмотрел себя в зеркале в прихожей. Его галстук был идеально завязан, пиджак расстегнут, но все еще безупречно скроен, чтобы соответствовать его широкому, мускулистому телу. И он чувствовал себя хорошо.

Теперь ему просто нужно было получить это пожертвование для медицинского центра, который они планировали построить, и все было бы хорошо.

Он был ведущим врачом для запроса пожертвования из Фонда Карсона, семейной благотворительной организации, которая делала пожертвования на проекты за рубежом. Семья Карсон жила в Западной Вирджинии, и поскольку он должен был находиться в штате, его выбрали для встречи с ними для обсуждения проекта.

Его отец оторвал взгляд от телефона, когда Дилан вошел на кухню. Он тихо присвистнул.

— Хорошо выглядишь.

— Спасибо. — Дилан натянуто улыбнулся ему. — Я должен вернуться к вечеру.

— Веди машину осторожно. На улице холодно.

— Если сломаюсь, то знаю, кому позвонить.

Его отец был прав, на улице было холодно. Дилан открыл машину, но услышал, что кто-то зовет его по имени.

Эверли переходила улицу, запахнув пальто на своем прелестном теле, сжимая в руках конверт.

— Я подписала все, что было нужно, — сказала она ему, протягивая конверт. — Подумала, что ты захочешь вернуть его как можно скорее.

— Ты так быстро получила юридическую консультацию?

Она покачала головой.

— Просто прочитала сама, и все в порядке. Там нет ничего, о чем бы я беспокоилась.

Он взял конверт и посмотрел на нее. Ее щеки были розовыми от ледяного воздуха, а волосы были собраны сзади в беспорядочный пучок. Несколько завитков выбились и обвились вокруг ее щек.

— Сожалею о вчерашнем. — Он приподнял бровь. — Я не должен был ничего говорить о разводе твоему парню.

Эверли моргнула, как будто удивленная его переменой отношения.

— Все в порядке, — тихо сказала она. — Думаю, мы оба сказали то, чего не хотели. Возможно, это давление развода. — Ее улыбка сказала ему, что она пошутила.

— Можешь извиниться перед Кейси за меня? Я был задницей.

Она набрала полный рот воздуха.

— Да, насчет этого… — она отвела взгляд, ее губы скривились. — Кейси не мой парень.

— Нет? — Дилан нахмурился.

Она покачала головой.

— Нет, мы просто друзья.

Он пытался принять ее признание. Он был так уверен, что у Кейси и Эверли что-то было.

— Ты уверена, что он так думает? Кажется, ты ему нравишься.

— Я уверена. И его муж тоже.

Дилан провел пальцем по своей челюсти.

— В любом случае, пожалуйста, извинись перед ним за то, что я такой придурок.

— Он думает, что это забавно. И Дэвид тоже. Это его муж.

Она внимательно посмотрела на него, как будто только сейчас заметила его одежду.

— Модно выглядишь. Намечается что-то особенное?

— У меня назначена встреча с Фондом Карсона. Надеюсь, они сделают нам крупное пожертвование на строительство нового медицинского центра. Мы встречаемся, чтобы обсудить проект.

— О, вау. — Ее улыбка была искренней. — Надеюсь, все пройдет хорошо.

— Я тоже.

— Если будешь здесь вечером, тебе стоит зайти в таверну. Это последний вечер Гейба в городе, поэтому мы все встретимся, чтобы выпить.

— Я бы хотел этого. — Он мягко улыбнулся ей.

Она расслабилась, как будто до этого затаила дыхание.

— Это здорово. Мы будем там в семь, но приходи, когда сможешь. Кейси и Дэвид тоже будут там.

— Это даст мне шанс извиниться лично.

— Если ты хочешь. Но тебе не обязательно извиняться. Как я уже сказала, они классные. Они тебе понравятся.

— Уверен, что так. — Он посмотрел на часы. — Мне нужно идти. — Странно, как ему этого не хотелось. Если бы у него не было этой встречи, он бы пригласил ее на праздничный кофе.

Хотя было странно праздновать развод. Или, по крайней мере, начало этого процесса.

Глава 7

Уоррен Карсон, глава Фонда Карсон, жил в просторном особняке в двух часах езды от Винтервилла. Дилан нажал кнопку внутренней связи за впечатляющими чугунными воротами и назвал свое имя, поставив ногу на акселератор, когда электронный двигатель медленно открыл их.

Потребовалась еще минута, чтобы пройти по подъездной дорожке через лесистую поляну, прежде чем он добрался до самого дома. Перед серыми каменными ступенями находился элегантный фонтан, вода из которого каскадом падала в окружающий бассейн. Дилан вышел из своей машины и направился к входной двери, уверенно нажимая на звонок.

Открыл ему дворецкий, кивнув, когда Дилан назвал свое имя.

— Мистер и миссис Карсон в комнате отдыха. Пожалуйста, следуйте за мной.

Дилан читал о Карсонах. Про таких говорят «старые деньги» (прим. пер. — унаследованное богатство устоявшихся семей высшего класса или человек, семья или род, обладающий унаследованным богатством), но их состояние увеличилось в десять раз благодаря некоторым разумным инвестициям в технологические фирмы. Они создали Фонд Карсон, чтобы помогать людям и выбирали гуманитарные организации для пожертвований.

Как только он вошел в гостиную, которая была больше, чем вся площадь дома его отца, Уоррен Карсон встал и улыбнулся, подходя, чтобы пожать Дилану руку.

Как и его жене, ему было чуть за шестьдесят, но выглядел он намного моложе. Его волосы все еще были каштановыми, а тело полным энергии, хотя морщинки от смеха вокруг глаз смягчили выражение его лица.

— Рад познакомиться с Вами лично, — сказал Уоррен, ослабляя хватку. — Это моя жена, Грейс.

— Приятно познакомиться с Вами, — сказал Дилан, тоже пожимая ей руку.

— Вы так молодо выглядите, — сказала Грейс, широко улыбаясь ему. — Вы действительно врач?

— Конечно, он врач. Ты читала его резюме. — Уоррен покачал головой.

Грейс рассмеялась.

— Ну, ты знаешь, что говорят о полицейских и врачах. Они молодеют с каждым годом.

— Или мы становимся старше, — многозначительно сказал Уоррен.

— Хотите чего-нибудь выпить? — спросила Грейс Дилана. — У нас есть кофе и чай.

— Кофе был бы великолепен. Спасибо.

Она позвонила в колокольчик, вызывая дворецкого, тихо попросив его принести кофе.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — сказала Грейс Дилану, указывая на кремовые диваны с видом на огромное панорамное окно. Дилан сел, бросив взгляд на их идеально подстриженную лужайку, простиравшуюся так далеко, насколько он мог видеть.

— Как долго Вы будете в стране? — спросил его Уоррен.

— До Рождества. Проведу немного времени со своим отцом. — Дилан вытянул ноги. Его мышцы затекли после поездки.

— Это мило. — Грейс тепло улыбнулась. — А Ваша жена с Вами?

— Моя жена? — волна паники захлестнула его.

— Вы женаты, верно? Так было сказано в заявлении. — Грейс улыбнулась ему.

Черт, он не хотел лгать, когда заполнял анкету, но он никогда не думал, что они обратят внимание на его семейное положение. Он тяжело сглотнул и заставил себя улыбнуться.

— Эм, да, Иви. Я имею в виду моя жена… живет в Винтервилле. Она проводит там большую часть своего времени.

— Должно быть, это трудно — быть разлученным с ней, — сказала Грейс, ее голос был полон сочувствия.

— Ей нравится быть со своей семьей. Город построила ее бабушка. — Пульс на его шее начал учащаться.

— Ее бабушкой Кэнди Винтер? — спросила Грейс, склонив голову набок. Бесшумно вошел дворецкий и поставил поднос на кофейный столик. Грейс кивнула ему, и он раздал чашки.

— Да. — Дилан кивнул, пытаясь решить, как сообщить им, что они разводятся, не выглядя при этом мудаком. — Она руководит театром, который построила ее бабушка.

— Мы были там, — сказала Грейс, выглядя восхищенной его признанием. — Несколько лет назад. Кэнди была достаточно любезна, чтобы позволить нам пройти за кулисы и провести с ней некоторое время. Она была такой замечательной женщиной. Как зовут вашу жену?

— Эверли.

— Красивое имя. Я бы хотела с ней познакомиться. Мы такие поклонники искусства. — Грейс сделала глоток кофе. — Как Вы думаете, мы могли бы это устроить? Если она хоть немного похожа на свою бабушку, уверена, что буду без ума от нее.

— Ах, она сейчас очень занята. Она руководит репетициями их рождественского шоу. Оно открывается в декабре. — Он поерзал на своем стуле.

— Может быть, мы могли бы приехать в гости. — Ее лицо осветилось при этой мысли. — Винтервилл — такой красивый город. — Она посмотрела на своего мужа. — Что ты думаешь? В прошлый раз, когда мы были там, нам было весело.

Уоррен положил руку на руку своей жены.

— Может быть, сначала нам стоит поговорить о проекте Дилана. В конце концов, именно поэтому он здесь.

— О, конечно. Мне жаль. — Она посмотрела на Дилана. — Иногда меня немного захватывают идеи. Давайте договоримся о визите позже.

— Все в порядке. — Дилан прочистил горло.

— Расскажите нам о Вашей работе в Африке, — сказал Уоррен с теплым выражением лица. — Какова ситуация там прямо сейчас?

— Сейчас мы работаем со многими беженцами. Около сорока тысяч прибыли в Судан в результате конфликта в регионе Тыграй.

— С какими проблемами они сталкиваются? — спросила Грейс, наклоняясь вперед. Ее лицо было полно сочувствия.

— Большинство людей прибыли без ничего, кроме одежды на них. У них были проблемы со здоровьем пищеварительной системы, истощение и, конечно, обычные медицинские проблемы, с которыми можно столкнуться в перенаселенном лагере беженцев. Проблемы санитарии, тропические болезни, детские недуги.

— И Вы специализируетесь на лечении и профилактике ВИЧ и СПИДа?

Дилан кивнул.

— Это та область, на которой я концентрируюсь, но когда происходит огромный приток людей, мы делаем все, что необходимо, чтобы людям стало лучше. Мы все многозадачны. — И они также потеряли много пациентов. Каждый из них был подобен удару в грудь.

— Как Вы думаете, как помогут деньги из фонда?

— Из заявки Вы увидите, что мы хотели бы перестроить медицинский центр. То, что у нас есть, является чрезвычайно базовым, и не простоит долго. Как и во всех наших проектах, наша цель — улучшить ситуацию путем обучения местного персонала, и когда они будут готовы, мы оставим их в стабильной ситуации. У нас есть персонал, но им нужна постоянная база.

— Я просмотрела видео, которые Вы нам прислали, — тихо сказала Грейс. — Некоторые из ваших пациентов очень молоды.

Дилан кивнул.

— Там нестабильная ситуация. Но есть некоторое улучшение. Ваши деньги помогли бы многим людям, если Вы готовы их отдать.

— Мистер Карсон? — тихий голос дворецкого прервал дискуссию. — Обед готов, если Вы хотите пройти.

Уоррен поднял брови, глядя на Дилана.

— Давайте продолжим эту дискуссию в столовой.

Дилан кивнул.

— По-моему, звучит неплохо.

Таверна «Винтервилл» была уже заполнена, когда Эверли вошла в дверь. Она могла видеть свою сестру и кузенов, стоящих у стойки бара и смеющихся с Келли, барменом, а столики были заняты их друзьями. Кто-то положил деньги в музыкальный автомат, и заиграла Foo Fighters.

— Сюда! — крикнул Кейси. Они с Дэвидом были в кабинке вместе с тремя танцорами театра. Она подошла, чтобы обнять их всех.

— Могу я предложить тебе выпить? — спросил Дэвид.

— Все в порядке. Я через минуту возьму что-нибудь в баре. — Эверли одарила его улыбкой. Она оглядела переполненные столики. Дилана нигде не было видно. — Могу я вам что-нибудь предложить, ребята? — спросила она.

— У нас все в порядке. — Кейси подавил усмешку. — Ты кого-то ищешь?

— Нет. Просто интересно, кто здесь.

— Конечно. — Он подмигнул. — И его здесь нет. Я уже заглянул в каждую кабинку.

— Понятия не имею, о ком ты говоришь. — Эверли удивленно покачала головой. — Пойду в бар.

Гейб уже заказал ей напиток к тому времени, как она подошла к бару. Она поцеловала сестру в щеку, затем обняла Норта, прежде чем взъерошить волосы Гейба.

— Не могу поверить, что ты завтра уезжаешь, — сказала она, скривив губы.

— Я вернусь к Рождеству, — напомнил он ей. — Это не так уж долго.

— Но кому я позвоню, когда проснусь рано утром?

— Холли вернется через несколько недель. Почти уверен, что она справится с твоими выходками лучше, чем я. — Гейб улыбнулся ей. — В любом случае, ты все еще можешь звонить мне. Я просто не обещаю отвечать.

— Мои голосовые сообщения могут быть порочными, — предупредила она его.

Он подмигнул.

— Держу пари, что могут.

Эверли снова оглядела бар.

— Эм, я пригласила Дилана сегодня вечером. Надеюсь, ты не против.

— Да, я знаю. — Гейб бросил на нее заинтересованный взгляд. — Он позвонил мне полчаса назад. Сказал, что опаздывает. Должен быть здесь в ближайшие полчаса или около того.

— О. Хорошо. — Ее сердце слегка подпрыгнуло в грудной клетке. — Думаю, тогда я пока пообщаюсь. Он сказал, нормально ли прошла его встреча?

— Какая встреча?

— У него была встреча с потенциальными спонсорами.

— Понятия не имею. — Кто-то позвал Гейба по имени, и он повернул голову, чтобы поговорить с ними. Эверли прикусила губу, гадая, все ли в порядке с Диланом.

Музыкальный автомат щелкнул, и зазвучали Goo Goo Dolls, поющие об Айрис. Эверли поднесла бутылку к губам, оглядывая толпу. Она знала здесь почти всех, и это согревало ее сердце. Норт разговаривал с одним из своих работников с фермы рождественских елок, а Аляска скользнула в кабинку к Кейси и Дэвиду, о чем-то с ними смеясь.

Гейб также пригласил актерский состав и персонал театра. Она знала, что несколько танцовщиц были заинтересованы им, но, слава Богу, он не был заинтересован.

Она слишком ценила свой актерский состав, чтобы кого-то потерять.

Ее взгляд скользнул к открывшейся двери, луч света упал на пол, усыпанный опилками. Дилан стоял там, его галстук был ослаблен, а верхняя пуговица рубашки расстегнута. Лунный свет осветил его широкую фигуру, и в животе у нее слегка екнуло.

Его взгляд сразу же упал на нее, и улыбка тронула уголки его губ. Он направился прямиком туда, где она стояла, облокотившись рукой на стойку бара и наклонив голову, чтобы поцеловать ее в щеку.

— Привет.

— Привет. — Ее кожа вспыхнула от его прикосновения. — Гейб сказал, что ты немного опоздаешь.

— Я приехал прямо со своей встречи. На шоссе произошла авария, вызывали подкрепление.

Ее глаза расширились.

— Ты в порядке?

— Я в порядке.

Хотя он выглядел усталым. Она могла видеть это теперь, когда он был ближе.

— Это был долгий день, да?

Он приподнял бровь.

— Что-то вроде того. — Подошел бармен, и он заказал виски.

— Боже. Полагаю, действительно тяжелый день. — Эверли поморщилась. Дилан редко пил что-нибудь крепче пива. — Ты получил пожертвование, в котором нуждаешься?

Он переступил с ноги на ногу и взял свой стакан с янтарной жидкостью.

— Не уверен. Мне кажется, я облажался.

Она моргнула.

— Почему? Они наверняка увидели, что ты делаешьвеликое дело.

Он поднес стакан к губам, его шея изогнулась, когда он сделал глоток виски. Его глаза на мгновение закрылись, затем снова открылись, и он встретился с ней взглядом.

— Я допустил ошибку в заявлении.

— Какого рода ошибку?

На его лбу появились морщинки от беспокойства. У нее чесались руки разгладить их.

— Я сказал, что мы женаты.

У нее отвисла челюсть.

— Что? — она не была уверена, что еще сказать.

Он провел пальцами по подбородку.

— Да. Там была графа «Семейное положение». Я написал, что женат. Предполагал, что это формальность, но они продолжали спрашивать меня о тебе.

Она наклонилась вперед.

— И что ты сказал?

Он опустил взгляд на ее губы.

— Я сказал, что ты живешь здесь и мы проводим время вместе, когда можем.

— Ты так сказал?

— Угу. — Он кивнул. — А потом они спросили, можно ли им приехать в гости.

Она поморщилась.

— Как они восприняли, когда ты сказал им, что мы разводимся? — она могла представить, насколько это было мучительно.

— Никак. — Он сделал еще один глоток виски. — Потому что я им не сказал. Мне придется позвонить им завтра и рассказать обо всем начистоту.

— Думаешь, все будет хорошо? — спросила она его.

— Понятия не имею. Это не лучшее начало — признать, что я лжец. Мне следовало сказать им тогда, но я замер. Я не был готов к ответу. — Он поставил свой пустой стакан на стойку, кивнув, когда бармен поднял бутылку. — Если мы не получим это пожертвование, это моя вина.

— Тогда почему бы нам просто не притвориться, что мы все еще вместе? — предложила она. — В конце концов, я все еще твоя жена. В этом ты не солгал.

Его глаза были настороженными, когда он взглянул на нее.

— Я не могу просить тебя об этом. Это моя проблема, и я должен ее решить.

Она склонила голову набок.

— Вам нужно финансирование, не так ли?

— Да.

— И если я присоединюсь к тебе на несколько часов, вы получите его?

— Возможно. Но все, что им нужно сделать, это поговорить с людьми в городе, и они узнают правду.

Он был прав. Она прикоснулась пальцем к нижней губе, размышляя.

— Тогда мы ни на секунду не оставим их одних. Мы пригласим их на ланч ко мне домой, затем отправимся с ними на экскурсию по городу. Мы могли бы даже сводить их в театр. Потом мы помашем им на прощание, и все будет хорошо.

Его брови нахмурились.

— Почему ты делаешь это для меня?

Потому что я любила тебя когда-то. Так сильно.

— Потому что мы друзья, — весело сказала она. — Верно?

— Да. Мы друзья. — Его голос был мягким, полным эмоций, которые она не могла точно определить.

— А я актриса. Так что тебе не нужно беспокоиться о том, что они нам не поверят.

— Это не то, о чем я беспокоюсь.

— О чем же ты беспокоишься?

— Не знаю. — Он провел большим пальцем по подбородку. — Просто это странно. Я только узнал, что мы все еще женаты, когда заполнял это заявление. А на следующей неделе мы сделаем вид, что добрались до «долго и счастливо».

Эверли моргнула.

— Ну, хорошо, что мы оба умеем притворяться.

— Ты думаешь, я хорошо притворяюсь?

— Твое лицо всегда трудно прочесть. Это поможет.

— Уверена, что это сработает? — спросил он скептически.

— Уверена. — Она кивнула. — Это сработает, Дилан.

Намек на улыбку тронул его губы.

— Я буду у тебя в большом долгу.

Она улыбнулась ему в ответ.

— В таком случае я хочу оставить себе дом, детей и собаку.

Он рассмеялся.

— Договорились. — Он протянул руку и обхватил ее челюсть своей теплой ладонью. — Спасибо. Я очень ценю это.

Она подмигнула.

— Я твоя жена. Это то, что я должна делать.

Глава 8

Она никогда не отличалась крепким сном, но это было уже глупо. Всю ночь она то погружалась в сон, то выныривала из него. Ей снились пронзительные ореховые глаза Дилана Шоу, сузившиеся от желания, пока он смотрел на нее. В ее последнем сне он был обнажен до пояса, его грудь блестела от пота, пока он нависал над ее телом, а его язык медленно увлажнял нижнюю губу.

— Ты моя жена, — говорил он хриплым голосом. — Моя. На этот раз ты этого не забудешь.

Его пальцы были сильными и талантливыми, когда он гладил ее необъяснимо обнаженные ноги. Его взгляд задержался на мгновение, прежде чем он наклонил голову и провел заросшей щетиной челюстью по нежной коже ее бедер, его теплое дыхание коснулось ее прямо там, заставив задохнуться от восторга.

Она попыталась приподнять бедра, но его сильная хватка остановила ее, удерживая именно там, где он хотел, пока он медленно целовал ту ее часть, которая нуждалась в нем больше всего. Дилану всегда нравилось дразнить ее, доводя до пика наслаждения и удерживая ее там, пока ей не казалось, что она сходит с ума. Ему нравилось контролировать ситуацию, нравилось смотреть, как она разлетается на мелкие кусочки в ответ на его прикосновения.

Нравилось доставлять ей удовольствие так же сильно, как ему нравилось его получать.

У нее никогда не было лучшего любовника. Никто даже близко не подходил. Она и забыла, как сильно он мог разогреть ее кровь одним взглядом, как он мог украсть ее дыхание одним касанием кончиков пальцев.

Когда она проснулась, то была покрыта блестящей испариной. У нее перехватило дыхание, и не только потому, что она парила на грани отчаянного наслаждения долгие-долгие минуты, но и потому, что она вспоминала, как отчаянно любила его тогда.

Тяжело выдохнув, она зажмурилась, но болезненная потребность не уменьшилась. Это только напомнило ей, насколько она одинока.

Она жаждала мужественных, сильных прикосновений. Теплых рук, мозолистых кончиков пальцев. Кого-то, кто шептал бы нежности и говорил ей, как много она для него значит. Мужчину с настойчивыми, горячими губами, который точно знал, как зацеловать ее до беспамятства.

Она хотела своего мужа. И она не могла его заполучить.

После холодного душа и крепкого американо воспоминание о сне все еще преследовало ее, пока она шла в театр. Сейчас у них были заключительные репетиции, поскольку открытие шоу должно было состояться через три недели, и в зале царило чувство нервного ожидания, когда она вошла внутрь.

— Мы ждали тебя. Нам нужно прогнать финальный танец. Ты можешь пойти и надеть свой костюм? — Кейси обнял ее с улыбкой на лице.

Она допила свой кофе, потому что, видит Бог, ей это было нужно.

— Конечно.

— Ты в порядке? — Кейси нахмурился и отступил назад.

— Я в порядке. А что?

— Ты кажешься более маниакальной, чем обычно. — Он пожал плечами. — И ты только что проглотила половину американо за один присест.

— Я плохо спала прошлой ночью. Мне нужен кофеин.

Его лицо сочувственно сморщилось.

— Нервы из-за важного визита? — она рассказала ему о своем соглашении с Диланом. Кейси подумал, что это было забавно.

— Заткнись.

— Не могу. Я все продолжаю представлять, как вы с Диланом целуетесь, и я хочу превратить это в сценическое шоу.

Она покачала головой.

— Рада, что моя жизнь обеспечивает тебя развлечениями.

Кейси ухмыльнулся.

— Это действительно так. Никогда не останавливайся.

Он помог ей надеть красный блестящий костюм, подбитый белым мехом, принадлежавший ее бабушке. Кэнди Винтер всегда надевала его для своей главной роли во время ежегодного рождественского шоу здесь, в театре, пока не стала слишком старой, чтобы исполнять что-то большее, чем финальную песню. Носить этот наряд было похоже на дань уважения.

— Могу я задать тебе вопрос? — спросил Кейси, дергая за подол.

— У меня такое чувство, что ты все равно это сделаешь.

Он поднял на нее глаза, на его губах играла усмешка.

— Ты можешь честно сказать, что ничего к нему не чувствуешь?

Образ из ее сна вспыхнул в ее сознании.

— Совсем ничего. Мы просто друзья.

— Тогда почему ты только что покраснела?

— Я не краснела.

— Конечно, — Кейси застегнул молнию на ее костюме и передал ей туфли. — Он тебе нравится. Но кто может тебя винить? Он горяч.

Она скрутила волосы и собрала их в простой пучок. Для выступлений у них были парикмахеры и визажисты, но они не могли позволить себе их на каждую репетицию.

— Нахождение кого-то привлекательным не способствует хорошим отношениям. — Из всех людей именно она должна это знать.

Кейси самодовольно улыбнулся.

— Значит, ты действительно находишь его сексуальным.

— Имеет ли это значение? — она вздохнула. — Я могла бы думать, что он самый горячий парень на Земле, и это все равно ничего бы не изменило. Мы совершенно не подходим друг другу. Никогда не подходили. Если бы он увидел меня в этом наряде, он, вероятно, закатил бы глаза и прочитал мне лекцию о том, что стоимости ткани хватит на месяц вакцинации в Африке. Он думает, что я легкомысленна и что то, что я делаю, ничего не меняет.

И если бы ее сны могли получить это сообщение, она была бы очень благодарна.

— Он не знает, о чем говорит. Мы кое-что меняем. Мы приносим радость. Мы заставляем людей забыть о своих проблемах на несколько часов, и они покидают театр с улыбкой. Не позволяй никому говорить тебе, что мы не важны, потому что мы важны.

Она кивнула, от эмоций у нее сжалось горло.

— Я знаю.

Кейси взял ее руку в свою, сжимая ее ладонь. Положив другую руку ей на плечо, он развернул ее, пока они оба не оказались лицом к огромному зеркалу на стене примерочной.

— Ты прекрасна снаружи, — прошептал Кейси, не отпуская ее. — Но что более важно, ты сияешь изнутри. У тебя есть талант, Эверли. Ты заставляешь людей улыбаться. Ты делаешь этот мир лучше, находясь в нем. Поэтому не позволяй никому — даже ему — приглушить твой блеск. Ты нужна нам.

Его взгляд поймал ее отражение, и она улыбнулась ему.

— Спасибо, — прошептала она.

— А теперь пойдем исполнять заключительный номер, — сказал он. — Вложи всю эту тоску в свое выступление. Танцуй так, как будто он смотрит, и тебе есть что доказать. Ты выбьешь его из колеи.

Позже в тот же день, она все еще не избавилась от воспоминаний о своем сне. Они репетировали снова и снова, пока она не устала от пения, танцев и того, как ее подбрасывало в воздух, но она все еще чувствовала тоску глубоко внутри себя.

После того как танцоры ушли, она сказала Кейси, что закроет театр, и он с радостью отправился домой ужинать с Дэвидом, пока она медленно снимала свой костюм и аккуратно вешала его на вешалку. Под ним на ней было черное трико. Обтягивающая ткань облегала каждый изгиб ее тела.

Она немного похудела с тех пор, как они начали репетиции. Это было естественно — ее работа была чрезвычайно изнуряющей, а нервы всегда притупляли ее аппетит. Однако ей придется пересмотреть это, потому что ей нужно поддерживать свою энергию. Может быть, она приготовит огромную кастрюлю макарон вечером и разделит их так, чтобы ей хватило на неделю.

Это было бы скучно, но когда ужины на одного были веселыми. Вот почему она проводила так много времени с Аляской и Холли или с Нортом и его братьями — всякий раз, когда они были дома, — поедая стейки, приготовленные на гриле.

Но это время года было напряженным для всех них. Аляске не хватало персонала в гостинице «Винтервилл», и она прикрывала стойку регистрации, а Норт готовил ферму рождественских елок к праздничной суете, которая должна была начаться через неделю или две. Другой ее двоюродный брат, Крис, работал в Лондоне, Гейб уехал на тренировки, а медовый месяц Холли и Джоша затянется еще на несколько недель.

И она действительно не хотела идти домой и сидеть там в одиночестве.

Вместо этого она вернулась за кулисы и пролистала аудиодорожки, выбирая финальную песню, чтобы еще раз порепетировать. Было несколько движений, которые ей не понравились во время репетиции, и хотя ее мышцы адски болели, она хотела сделать их правильно.

Зазвучала музыка, ноты заполнили зал, и она заняла свое место в центре сцены. Она позволила звуку заполнить ее, стать частью ее самой, ее кровь билась в такт барабанам, ее мышцы чувственно сокращались, когда она начала танцевать.

Она не могла вспомнить, когда в последний раз испытывала такую чувственность. И это отразилось на ее танце. Ее тело соединилось с медленным ритмом, пока она двигалась по танцполу. К тому времени, когда музыка подошла к концу, она задыхалась, ее сердце колотилось о грудную клетку в попытке доставить кислород к мышцам. Но это не остановило сильную потребность, пульсирующую внутри нее, или воспоминание о том сне.

Она медленно перевела дыхание, открыв глаза, чтобы посмотреть в полумрак аудитории. И вот тогда она увидела их. Карие глаза с зелеными крапинками. Линию подбородка, потемневшую от дневной щетины.

Мужчину, о котором она не могла перестать фантазировать весь день.

Он наблюдал за ее танцем последние пять минут. То, как она двигала своим телом, было завораживающим.

Он забыл, насколько она талантлива. Или, может быть, он выбросил это из головы в попытке защитить себя. Потому что, когда он был чуть старше ребенка, он был идиотом и попросил ее выбрать между ним и своей карьерой.

Увидев ее сейчас, он осознал, что она приняла правильное решение. Она была очаровательна во всех отношениях. Он потратил годы на изучение человеческого тела, изучая физиологию мышц и костей. Но она жила этим. Двигаясь всем телом, пока у нее не перехватывало дыхание; двигаясь извилисто, испытывая свои пределы, выгибая спину так, что ее волосы почти касались пола.

Когда-то давно она испытывала с ним свои возможности. И он давил на нее, пока она не преодолела барьер быть хорошей девочкой и вести себя как леди. Они лежали потные и измученные, кожа к коже, не зная, где заканчивался он и начиналась она.

Эверли была телом в постоянном движении. Шар энергии, который соперничал с самой яркой из звезд. И на короткое время она принадлежала ему.

Но теперь она принадлежала себе. И она была великолепна.

Музыка смолкла, и она прекратила танцевать, закрыв глаза. Ее грудь быстро поднималась и опускалась, пухлые губы приоткрылись.

Он не смог бы пошевелиться, даже если бы попытался.

Медленно ее веки поднялись, и она заморгала в полумраке, пока не увидела, что он наблюдает за ней. Он стоял на ступенях, ведущих на сцену, одетый в джинсы и свитер, его пальто было брошено на стул, мимо которого он прошел.

— Привет. — Ее губы мягко изогнулись, как будто она была рада его видеть. Ему это слишком нравилось.

— Я пытался дозвониться до тебя, но ты не брала трубку.

— Мой телефон в кабинете. Мы репетировали весь день. — Она размяла шею. — Все в порядке?

— Я говорил с Уорреном Карсоном. Они с Грейс свободны во вторник. — Его глаза метнулись к ней. — Ты уверена, что хочешь это сделать?

Она потянула за резинку для волос, чтобы снова скрутить их в пучок.

— Конечно. Я же сказала, что сделаю.

Он выдохнул.

— Хорошо. Думаю, нам нужно составить план. Я предложил пообедать у тебя. — Он нахмурился. — Или у нас. По крайней мере, это то, что я им сказал.

— Ты не должен выглядеть таким подавленным из-за этого. У меня хороший дом. Маленький, но симпатичный. — Она повела плечами, затем наклонилась влево. — Ой.

— Ты в порядке? — спросил он ее, нахмурившись.

— У меня затекла спина. Мне нужно принять горячий душ.

— Дай мне взглянуть. — Он сократил расстояние между ними. Вблизи от нее исходил сладкий запах какого-то геля для душа, смешанный с потом. — Наклонись, — пробормотал он, его руки нежно коснулись ее бедер. Она сделала так, как он велел. Купальник облегал ее тело, не оставляя места воображению. Он глубоко вздохнул, чтобы отогнать желание. — Скажи мне, где будет болеть. — Медленно он провел пальцами вверх по ее бокам, прижимая большие пальцы к ее коже.

— Здесь. — Ее дыхание сбилось, когда он коснулся прямо под ее лопаткой. Густая прядь светлых волос выбилась из ее пучка, и он накрутил ее на пальцы, заправляя обратно за резинку.

Ее шея была обнажена и блестела от пота. Он провел пальцем по ее коже и услышал, как она задержала дыхание. Следуя линии ее позвоночника, он проследил вниз до того места, где она ахнула, надавливая большим пальцем на напряженную мышцу, чтобы ослабить ее.

Ее дыхание участилось, и она уперлась руками в бедра, чтобы не упасть.

— О Боже, это хорошо, — сказала она, и от ее хриплого голоса кровь прилила к его паху.

— Это твоя ромбовидная мышца, — пробормотал он, чувствуя, как напряжение в ее спине спадает. — Тебе следует приложить лед и растянуть ее сегодня вечером.

— Я виню директора по танцам. Она продолжает заставлять меня делать эти сумасшедшие движения.

Он скользнул руками вниз, пока его ладони не обхватили ее бедра.

— Расправь плечи, — проинструктировал он.

Она расправила плечи и тихо вздохнула.

— Так-то лучше.

Он все еще удерживал ее. Спина Эверли прижималась к его груди. Она, казалось, не спешила отстраняться от его прикосновений. Что было хорошо, потому что он тоже не спешил. Он взглянул вниз на ее длинную гладкую шею и подумал, что бы она сделала, если бы он прижался ртом к ее коже.

Как будто Эверли могла прочитать его мысли, она подняла голову, поворачивая ее, пока не смогла посмотреть на него. Ее голова покоилась у него на груди.

— Прошлой ночью мне приснился сон о тебе, — сказала она шепотом.

— Да?

— Да. — На ее лице было самое странное выражение.

— Что я делал?

Она покраснела, отводя от него взгляд.

Улыбка тронула его губы.

— Что? — требовательно спросил он.

Она зажмурила глаза, и в этот момент он понял. Это был необычный сон, это был именно тот самый сон.

— И что я с тобой делал? — он был тверд как сталь. Он мог чувствовать мягкость ее ягодиц, прижатых к его бедрам. Ему было интересно, чувствует ли она его.

— Прикасался ко мне, — выдохнула она.

Ему пришлось впиться пальцами в ее бедра, чтобы остановить себя от того, чтобы провести ими по ее животу и притянуть ее ближе.

— Как я прикасался к тебе?

— Как ты делал это раньше. Когда мы были вместе. — Она прерывисто выдохнула. — Это все твоя вина. Я в полном беспорядке и ничего не могу с этим поделать.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь «ничего не могу с этим поделать»?

— Я не могу встречаться ни с кем другим, пока я замужем за тобой.

— Мы разводимся. Ты можешь встречаться с кем захочешь.

— Нет, пока я не получу документы. Я не могу встречаться до тех пор.

— Кто сказал?

Почему он спрашивал ее об этом? Это было похоже на привычку расковыривать ссадины. Болезненно, но вызывает привыкание.

— Я. — Она все еще не высвободилась из его крепкой хватки. Он не был уверен, что его пальцы отпустили бы ее, даже если бы он захотел.

Он наклонил голову, чтобы вдохнуть ее, его губы были на расстоянии дыхания от ее шеи.

— Сейчас XXI век, Эверли. — Он обвел пальцами ее бедра. Она изогнула свое тело в ответ. — Ты можешь делать то, что хочешь.

— Я не мошенница.

— Это не измена, если мы расстались. — Он прижал ладони к ее животу, растопырив пальцы. Она прислонилась к нему спиной, ее голова все еще покоилась на нем. Он мог видеть мягкую выпуклость ее грудей, ложбинку между ними, и потребовалось усилие воли, чтобы не двигать ладонями вверх по ее телу.

Он мог унять ее боль. Он помнил все способы, которыми мог заставить ее задыхаться, вскрикивать, визжать.

Каждый раз, когда она произносила его имя, это обжигало его. Он терялся в ней.

Она еще больше откинула голову назад, ее глаза встретились с его. В ее взгляде была ясность, которую он слишком хорошо знал.

Она осознавала, что он мог заставить ее чувствовать себя лучше. И тогда они оба были бы потеряны. Потому что физического влечения было недостаточно, когда они были детьми. А сейчас? Этого все еще было недостаточно. Потому что, если бы он погрузился в нее всего один раз, он не был уверен, что смог бы отпустить ее снова.

Он переместил ее в своих объятиях, поворачивая и обхватывая ладонями ее лицо. Коснувшись губами ее разгоряченного лба, он опустил свою голову на ее волосы.

— Мне жаль, — пробормотал он.

И ему было жаль. Не только потому, что она сгорала от желания того человеческого прикосновения, которое он должен был ей подарить. Но и потому, что он подвел ее, когда они были детьми, и подводил сейчас.

Он думал, что перестал причинять ей боль много лет назад. И его убивало видеть, как ей снова больно.

— Это не твоя вина.

— Нет, моя.

На ее губах появилась полуулыбка.

— Ладно, это полностью твоя вина. — Она отступила назад, как будто интенсивность его прикосновения была для нее слишком сильной. — Мне нужно идти. Уже поздно.

— Позволь мне проводить тебя домой.

Она покачала головой, как будто это было последнее, чего она хотела. Это было похоже на удар в грудь.

— Мне нужно в гостиницу проведать Аляску. Возможно, у нее найдется время поужинать.

— Я позвоню Уоррену и Грейс сегодня вечером, чтобы подтвердить их визит.

Она кивнула.

— Я прослежу, чтобы в доме все было готово.

— Я мог бы помочь.

Ее глаза расширились.

— Нет, все в порядке. Я справлюсь. — Как будто она не хотела, чтобы он оставался с ней наедине в ее коттедже. Он мог догадаться почему, но это все равно раздражало его. — Я попрошу шеф-повара в гостинице приготовить еду. И в Маршалл-Гэп есть новая клининговая служба, которая ищет клиентов, так что я попрошу их прибраться за день до этого.

— Я заплачу.

— Его в любом случае нужно было прибрать.

— Я заплачу, — произнес он тверже.

Она зажала губу между зубами и кивнула.

— Хорошо. Если ты настаиваешь.

Глава 9

— Вау, здесь чисто, — сказал Кейси, его глаза расширились, когда он осмотрел ее сверкающий коттедж. — Я должен попросить их прийти убрать наш дом.

— Меня это возмущает, — Дэвид нахмурился. — Я убираюсь.

— И я бесконечно благодарен за это. — Кейси поцеловал его в щеку. — Так же, как ты благодарен за мою стряпню.

Дэвид повернулся и бросил на Эверли страдальческий взгляд.

— Забудь об этом. Нам определенно нужно нанять уборщика.

Эверли рассмеялась, потому что их препирательства всегда поднимали ей настроение.

— Не могу поверить, что не пригласила их раньше. Я установила регулярный график уборки. Чувствую себя свободной.

— Так ты действительно идешь на это? — спросил Кейси. Он все еще выглядел недовольным всем этим.

— Ага. Одна ночь притворства миссис Шоу, а затем я вернусь к заключительным репетициям.

Дэвид оглядел ее гостиную. Его брови были нахмурены, как будто он глубоко задумался.

— Все в порядке? — спросила она его.

— Что-то не так.

— Что? — спросила она, нахмурившись. — Уборщики пропустили пятно? Где оно?

— Нет, — сказал Дэвид, качая головой. — Дело не в уборке, дело в муже. Здесь нет никаких признаков его присутствия. Никаких его фотографий, никаких раздражающих тебя ботинок в коридоре, никаких курток, развешанных на кухонных стульях после того, как ты снова и снова говорила ему убрать их в шкаф.

Кейси медленно кивнул.

— Он прав. Не похоже, что здесь вообще живет парень.

— Потому что Дилан здесь не живет. — Эверли бросила на них странный взгляд. — Так зачем ему оставлять здесь свои вещи?

— Потому что ты собираешься притвориться замужней, — сказал Дэвид. — И достаточно одного шага внутрь, чтобы понять, что это не так.

— Эй, у тебя хотя бы есть вторая зубная щетка в ванной? — спросил Кейси.

— Нет. — Ее охватил ужас. — О Боже, почему я об этом не подумала?

— Дилан тоже, — отметил Кейси. — Может быть, вы, ребята, врете хуже, чем вы думали. — Он потер подбородок большим пальцем. — Во сколько завтра прибывают Карсоны?

— Они придут на обед. Должны быть здесь к часу.

— Тогда у нас нет времени, чтобы терять его. — Голос Кейси был твердым. — Позвони Дилану и скажи ему собрать чемодан. Он должен привезти его в течение следующего часа.

— Он здесь не останется. — Эверли нахмурилась. Она не была уверена, что сможет справиться с этим.

— Я знаю. Но нам нужны некоторые из его вещей. Мы можем разложить их по дому.

Дэвид кивнул.

— Он прав. Нам нужно сделать это сегодня вечером. Вы двое договорились о том, как будете отвечать на неудобные вопросы?

— Что за неудобные вопросы? — Эверли не была уверена, что сможет вынести гораздо больше. Предполагалось, что это будет легко. Услуга другу. Почему она не подумала обо всех последствиях.

— Вы двое намерены вечно жить порознь? Дилан, в конце концов, вернется домой или ты присоединишься к нему в Африке? — спросил Кейси.

— Планируете ли вы с Диланом создать семью по-настоящему? — спросил Дэвид, приподняв бровь. — Как это будет работать, если вы будете порознь?

Эверли открыла рот и снова закрыла его.

Казалось, что они только начинают.

— Расскажи нам о работе Дилана в Африке, Эверли, — сказал Кейси, уперев руки в бедра.

— Он лечит СПИД. — Она с трудом сглотнула.

— Конечно. Но как на это повлияла ситуация с беженцами?

— Ситуация с беженцами? — она чувствовала себя такой глупой. Она должна это знать.

— Хорошо, давай вместо этого зададим Дилану несколько вопросов, — Кейси повернулся, чтобы поговорить с воображаемым Диланом. — Ты, должно быть, так гордишься своей женой. Что ты думаешь о ее выступлении в кабаре?

— Какую роль она сыграла, кстати? — вмешался Дэвид.

Кейси склонил голову набок.

— Понятия не имею, — сказал он, притворяясь Диланом. — Потому что, насколько я знаю, мы в разводе уже восемь лет.

— Ну, все в порядке. Вот чек на сотни тысяч долларов. — Дэвид протянул руку своему мужу. — Мы любим лжецов в Фонде Карсон.

— Вы можете остановиться? — Эверли вздохнула. — Вы правы, хорошо? Мы еще не продумали это.

— Иди, возьми свой телефон и позови Дилана сюда сейчас же, — сказал Кейси, одарив ее сочувственной улыбкой. — Нам нужно кое-что сделать.

— Что ты делаешь? — спросил его отец, пока Дилан бросал одежду в чемодан, который лежал открытым на его кровати. Эверли позвонила десять минут назад, ее голос был нервным, когда она объясняла проблему. Он хотел пнуть себя за то, что не продумал это до конца, потому что, конечно, Кейси и его муж были правы.

Их ложь стала бы очевидной с того момента, как Уоррен и Грейс вошли в дверь дома Эверли. Черт возьми, он даже никогда не был внутри этого дома. Он не знал, где находится ванная или спальня, и уж точно не знал, где она хранит вещи на кухне.

У них было двенадцать часов, чтобы узнать друг о друге все, что они пропустили за последние восемь лет. И этого времени было совсем недостаточно.

— Я забираю кое-какие вещи к Эверли, — сказал он своему отцу.

— Вы что, теперь вместе? — Чарли моргнул. — Я не знал.

— Мы не вместе. Она просто помогает мне с проблемой. — Он быстро объяснил свою ситуацию с Карсонами.

Его отец нахмурился и покачал головой.

— Ты играешь с ее эмоциями, сынок?

Дилан вздохнул.

— Нет. Она предложила это сделать, и я с благодарностью согласился. Эти деньги будут иметь огромное значение для нашей работы. Без них люди умрут. Так что, я полагаю, немного невинной лжи в течение дня никому не повредит. И это принесет много пользы.

— Мне это не нравится. Мы с твоей матерью воспитывали тебя не как лжеца.

Дилан перестал собирать вещи и повернулся, чтобы посмотреть на своего отца.

— Мама была настоящей лгуньей. Мы оба это знаем.

Чарли резко вдохнул.

— Это были наркотики. Не она.

— Без разницы. — Дилан повернулся обратно к своему чемодану. Он не хотел говорить о своей маме. Особенно с отцом. У них было негласное соглашение не говорить об этом.

— Эверли — хорошая женщина. Она тебя очень любила. Не делай ей больно.

— Я не планирую причинять ей боль. — Это было последнее, что он хотел сделать. И все же слова его отца задели за живое. Она была как комок нервного желания в его объятиях на днях в театре. Как куча щепок для растопки. Все, что ему нужно было сделать, это разжечь пламя, и она сгорела бы дотла.

И он был бы поглощен вместе с ней.

Действительно ли я поступаю правильно?

Конечно, он мог сколько угодно притворяться, что это была просто невинная ложь, но на самом деле это не имело значения. Неправда есть неправда, и он извлекает из этого выгоду. Или, по крайней мере, его работа извлекает.

Ему следовало бы отменить все. Признаться Карсонам и отдаться на их милость. Он должен был сделать это с самого начала. Рассказать им правду о своей ситуации с Эверли, прежде чем он увяз слишком глубоко. По крайней мере, это было бы честно.

И прямо сейчас он чувствовал себя самым нечестным человеком в Винтервилле.

— Ни за что. Если ты расскажешь им и потеряешь деньги, тогда пострадают люди. То, что ты делаешь, важно. — Кейси смотрел прямо на Дилана. Он прибыл в коттедж Эверли десятью минутами ранее с чемоданом в руке. Но с того момента, как он переступил порог, он был на взводе. Он сказал Эверли, что они должны отменить все, а не быть лжецами.

— Он прав, — сказал Дэвид, кивая. — У меня есть друзья, которые потеряли близких из-за СПИДа. Это ужасная болезнь. У тебя есть шанс улучшить ситуацию в долгосрочной перспективе. Ты должен это сделать.

— Мне жаль это слышать, — низко сказал Дилан.

Дэвид кивнул.

— Я вырос в Нью-Йорке. Память об эпидемии СПИДа в 80-х и 90-х — огромный шрам на нашей коллективной памяти. И меня убивает осознание того, что так много людей все еще проходят через это сегодня.

— И снова мне жаль. — Голос Дилана был мягким.

— Я просто хочу, чтобы ты получил это пожертвование, — сказал ему Дэвид.

— Я тоже.

— Ты получишь пожертвование. — Эверли улыбнулась ему. — Нам просто нужно быть убедительными в течение дня, — сказала она. — Давай сделаем это. К завтрашнему вечеру все это будет в прошлом.

— Ты уверена?

— Я уверена. Итак, давайте начнем распаковывать вещи.

В течение следующих двух часов Кейси и Дэвид засыпали их вопросами. Пока они отвечали, она показала Дилану, где все находится — от стаканов для подачи напитков до запаса туалетной бумаги на случай, если она закончится. Дилан принес несколько фотографий, которые он нашел спрятанными в ящике стола Чарли — на них он и Эверли смеются на заднем дворе дома его отца; на одном из ее спектаклей; на выпускном из его медицинской школы. Они вставили их в рамки, заменив в них старые фотографии.

Дилан моргнул, когда увидел фотографию их свадьбы в Вегасе на полке над камином.

— Где ты это нашла? — спросил он ее.

Она пожала плечами.

— На чердаке гостиницы в прошлом году. Я не знала, что с ней делать, поэтому она лежала в моем ящике.

— Как будто она знала, что это ей понадобится, — сказал Кейси, сияя. — Эй, почему бы тебе не отвести Дилана на задний двор и не показать ему, где ты работала на клумбах с розами? — предложил он. — И пока ты там, Дилан может спросить тебя, о какой роли ты мечтаешь.

— Я знаю о какой, — Дилан ухмыльнулся ей. — Мама Роуз в «Цыганях». Она просто ждет, когда станет достаточно взрослой.

— Это правда? — спросил Кейси, удивленно глядя на нее. — Я этого не знал.

Ее глаза встретились с его.

— Да, это правда.

— Я представляю тебя скорее Луизой. — Кейси пожал плечами. Луиза была тихой, симпатичной девочкой, которая выросла и стала цыганкой Роуз Ли.

Эверли улыбнулась, довольная тем, что Дилан вспомнил.

— Мама Роуз — такая замечательная роль. Она такая страстная, и у нее лучшие песни.

Кейси ухмыльнулся.

— Но сначала тебе нужно немного постареть.

Она взбила волосы.

— Это происходит естественно.

Воздух был ледяным, когда они с Диланом вышли в сад. Луна ярко светила на двор Эверли, освещая снежные горные вершины вдалеке.

— Сейчас смотреть особо не на что, — призналась она Дилану. — Я обрезала розы осенью, чтобы они были готовы начать расти, как только сойдет снег. — Она приподняла брови. — К тому же здесь темно. Я полагаю, Кейси просто хочет вывести нас на улицу, чтобы он мог закончить убирать мою гостиную.

— Не знал, что ты выращиваешь цветы. — Лунный свет на его лице придавал ему задумчивый вид. Резкие линии его скул были подчеркнуты полумраком.

— Откуда тебе было знать? Я начала, когда переехала в это место.

— И когда же это случилось?

Она улыбнулась.

— Пять лет назад. Сначала это было мое убежище между концертами в Нью-Йорке. Но теперь я здесь постоянно. Норт помогал мне с садом. Ты же знаешь, как хорошо он разбирается в растениях.

Дилан провел языком по нижней губе.

— Ты когда-нибудь думала… — он резко замолчал. — Неважно.

— Думала о чем? — спросила она, заинтригованная.

Пальцами он откинул волосы со лба, наклоняя голову, чтобы посмотреть на нее.

— Что это могло бы быть нашим местом.

У нее перехватило дыхание.

— Я стараюсь не думать об этом.

— Что с нами случилось? — пробормотал он.

Она не была уверена, обращается ли он к ней или к самому себе. Их глаза встретились, и она промолчала, ее горло сжалось, глядя на него снизу вверх. В его взгляде была тьма, которая не имела ничего общего с ночным воздухом. Он выглядел смущенным, как будто у нее были ответы на все вопросы.

— Мы были слишком молоды. И хотели разных вещей.

— Я хотел тебя.

И она тоже хотела его. Так сильно.

— Ты хотел спасать жизни.

— Я хотел, чтобы ты поехала со мной. — От интенсивности его взгляда у нее перехватило дыхание.

— Ты хотел, чтобы я бросила свою карьеру. Я не могла этого сделать.

— Я хотел, чтобы ты любила меня.

Его слова выбили весь воздух из ее легких. Она открыла рот, чтобы сказать ему, что любила его так сильно. Так отчаянно. Но они приняли решения. И не могли вернуть их назад.

— Это было много лет назад. — Ей удалось вдохнуть. — Теперь мы старше. Мудрее.

— Почему ты так и не вышла замуж снова?

Потому что никто не мог сравниться с тобой.

— Я была занята своей карьерой.

— Но у тебя были парни, верно? — в его голосе слышалась резкость.

— Несколько.

— Ты не хочешь детей? Многие люди, которых я знаю, остепеняются и создают семьи.

Она моргнула.

— Это вопрос для завтрашнего дня?

— Если так хочешь.

— Тогда да, мы хотели бы детей. — Ее голос звучал ровно. — Разве нет? Когда придет время и ты сможешь проводить больше времени в Винтервилле.

Губы Дилана приоткрылись, и сорвался вздох.

— Да. Мы хотели бы детей.

— Двое? — предположила она. — Маленький мальчик и девочка.

— Они будут танцорами или врачами?

Этот разговор был такой сладкой болью.

— Они будут теми, кем захотят быть. Мы будем любить их, заботиться о них и придадим им уверенности, необходимой для того, чтобы стать теми, кем они хотят.

— А по вечерам в пятницу у нас будет няня, и я буду водить тебя на свидания. Мы остановимся на обочине горной дороги и будем целоваться, как подростки, потому что, когда мы дома, эти дети всегда застают нас врасплох.

— У тебя будет пикап. А я надену красивое платье.

— Мы откроем окна, и холодный воздух ворвется внутрь, пока мы будем ехать. Я положу руку на твое обнаженное бедро, и ты все поймешь.

Она сглотнула.

— Я узнаю, что происходит?

Он ухмыльнулся, и это послало укол желания прямо к ее бедрам. Ей было больно от того, как сильно она этого хотела. Не только от его прикосновений, но и от мечты.

И это все, что у них было. Невозможная, заманчивая мечта.

— Мы преуспеваем в этом притворстве, — сказала она, глядя на луну.

— Действительно. — Его голос был хриплым. — Думаешь, они нам поверят?

— Думаю, да. — Черт возьми, она сама почти поверила в это. Он нарисовал такую идеальную картину, что она казалась почти реальной.

Уголок его губ дернулся.

— Это хорошо.

— Да. Вот почему мы это делаем, верно? Чтобы получить финансирование.

Он моргнул.

— Именно.

— Нам нужно зайти внутрь. Пока Кейси не вызвал декоратора и не выбросил всю мою мебель.

Дилан рассмеялся.

— Хорошо. Показывай дорогу.

Она заметила, что он подождал мгновение, прежде чем последовать за ней внутрь, как будто ему нужно было сохранить дистанцию между ними. Когда они вошли в гостиную, он прислонился к дверному косяку, наблюдая, как она выхватила подушку из рук Кейси.

— Что? — спросил Кейси. — Она уродлива.

— Аляска сделала вышивку на ней для меня. Не смей называть работу моей сестры уродливой.

Дэвид рассмеялся.

— В этом есть характер.

— Это другое слово, обозначающее уродливость, — сказал ей Кейси.

— Я должен идти, — сказал Дилан, избегая ее взгляда. — У нас завтра важный день, и нам обоим нужно немного поспать.

Эверли кивнула.

— Это хорошая идея.

— Спокойной ночи, Дилан, — крикнул Дэвид.

— Спасибо за вашу помощь. Я ценю это. — Дилан одарил их улыбкой. Эверли положила подушку обратно на диван и направилась к двери, чтобы проводить его.

— Я и сам могу выйти, — сказал Дилан, перегибаясь через нее, чтобы открыть дверь. Она чувствовала, как его грудь прижимается к ее спине. Коснувшись губами ее щеки, он открыл дверь и вышел наружу, бросив на нее последний взгляд, прежде чем спуститься по дорожке.

Она мягко закрыла дверь и, обернувшись, увидела, что Кейси и Дэвид смотрят на нее с мягким сочувствием в глазах.

— О, милая, — сказал Кейси. — Не смей влюбляться в него снова.

Эверли глубоко вздохнула и заставила себя улыбнуться.

— Я и не планирую. А теперь убирайтесь отсюда. Мне нужно хорошенько выспаться.

Глава 10

Дилан постучал в ее дверь за час до того, как должны были приехать Карсоны. Эверли распахнула ее, прекрасно выглядя в черном облегающем платье.

— Слава Богу, ты здесь.

— Все в порядке? — он поцеловал ее в щеку и посмотрел через ее плечо. — Они еще не здесь, не так ли?

— К счастью, нет. Но мне нужно, чтобы ты сходил за едой. Карл должен был доставить, но у него не хватает персонала на кухне. Тебе нужно зайти с заднего входа, он будет ждать тебя.

— Хорошо. — Дилан достал ключи от машины из кармана костюма. — Нам еще что-нибудь нужно?

— Думаю, у меня есть все остальное.

От коттеджа Эверли до гостиницы «Винтервилл» было всего несколько минут езды. Он обогнул внушительное белое здание и направился к задней двери.

На кухне царила оживленная атмосфера. Кастрюли кипели, поднимался пар, а Карл, шеф-повар, кричал, чтобы кто-нибудь достал ветчину из духовки.

— Дилан. Привет, — сказал он, протягивая руку. Дилан пожал ее с усмешкой. — Что ты здесь делаешь?

— Эверли послала меня забрать еду, которую она заказала. — Он переступил с ноги на ногу.

Карл моргнул.

— О. Я только что отдал ее Норту. Он ехал в ту сторону и предложил подбросить ее. Я написал Эверли, чтобы сообщить ей.

Телефон Дилана был в его машине, поэтому он не получил предупреждения от Эверли.

— Еда у Норта?

— Да.

— И сейчас он едет к Эверли домой? — уточнил Дилан.

Карл нахмурился.

— Это то, что я только что сказал.

Дилан сглотнул.

— Черт.

— Я сделал что-то не так? — спросил Карл. — Я думал, что помогаю. Она казалась такой измученной, когда я сказал ей, что не могу никого выделить для доставки.

— Нет, ты отлично справился. Честно. — Вообще не было никаких проблем. Подумаешь, самый старший кузен Эверли направляется к ней прямо сейчас с едой, которой они с Диланом собирались угостить его потенциальных спонсоров.

И хотя Норт обычно был спокоен, в нем также была защитная жилка. Та, что проявлялась, когда его семья совершала глупости.

Например, притворство, что они все еще женаты. Или, что еще хуже, знание, что они на самом деле все еще женаты.

Дилан поехал обратно к дому Эверли, как будто его задница была в огне. Грузовик Норта стоял на ее подъездной дорожке. Тяжело вздохнув, Дилан постучал в дверь, смиряясь с тем, что уготовила ему судьба.

Эверли открыла дверь, ее глаза расширились от паники.

— Норт здесь, — прошептала она.

— Я знаю.

— Он задает вопросы. Что мне ему сказать?

Дилан вздохнул. Он устал лгать.

— Предоставь это мне.

— Что?

— Позволь мне поговорить с ним. Я собираюсь рассказать ему правду. Я облажался, и ты помогаешь мне это исправить.

— Но… — ее грудь сжалась. — Что, если он причинит тебе боль?

Все знали, что у Норта отличный хук справа.

— Тебе не нужно выглядеть такой обеспокоенной. — Он положил руку ей на плечо, ободряюще улыбаясь. — Я справлюсь. Все будет хорошо. — Он ни за что не позволил бы ей взять вину за это на себя.

Норт был на кухне и смотрел в окно на задний двор. Эверли приготовила ему кофе, и он держал кружку в руках. Он обернулся, услышав шаги, и наморщил лоб, увидев стоящего там Дилана.

— Привет. Не ожидал увидеть тебя здесь.

— Эверли помогает мне кое с чем.

Взгляд Норта метнулся через плечо Дилана. Эверли, должно быть, стояла у него за спиной.

— Что это кое-что? — спросил Норт.

— Ерунда, — быстро сказала Эверли.

Дилан повернулся и положил руку ей на плечо. Она дрожала.

— Это не ерунда. Ты делаешь для меня нечто потрясающее. И я благодарен. — Он снова повернулся к Норту. — Эверли и я обнаружили, что наш развод так и не был завершен. Технически, мы все еще женаты.

У Норта отвисла челюсть.

— Что? Как такое возможно? Вы развелись годы назад. — Он покачал головой. — Ты поэтому здесь? Поговорить о разводе?

— Не совсем. — Дилан ободряюще улыбнулся Эверли. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. — Я допустил ошибку, когда заполнял форму для пожертвования на своей работе. Сказал, что я женат. Спонсоры приедут навестить меня сегодня, и Эверли согласилась побыть моей счастливой женой на этот день.

— Я не соглашалась, я предложила, — запротестовала она.

Он посмотрел на нее сверху вниз.

— Это все из-за меня, — сказал он хриплым голосом. Она приоткрыла губы, но ничего не сказала, опустив взгляд вниз.

— Какого черта ты это сделал? — слова Норта прорезали воздух. Его лицо нахмурилось.

Эверли отступила назад, подняв руки.

— Это всего на один день.

— Но почему бы тебе просто не сказать им, что ты разводишься?

— Это долгая история, — сказал Дилан.

— И об этом нам придется рассказать в другой раз, — вставила Эверли, наклонив голову в сторону Норта. — Потому что тебе нужно уйти. Скоро прибудут наши гости.

Челюсть Норта была плотно сжата.

— Мы еще не закончили говорить об этом. Что ты делаешь завтра вечером? — спросил он Дилана.

— Ничего. — Дилан пожал плечами.

— Встретимся в таверне в восемь. Тогда и поговорим.

— Норт! — Эверли закатила глаза. — Это не имеет к тебе никакого отношения.

Выражение лица Норта смягчилось. Он прошел мимо Дилана, их плечи соприкоснулись.

— Я самый близкий тебе старший брат. Я просто хочу убедиться, что ты в безопасности.

— Мне тридцать лет, — сказала она ему.

— Знаю. Я только хочу выпить пива с твоим мужем. И если он мне скажет «нет», тогда я отступлю. Хорошо?

Она вздохнула.

— Хорошо.

Взгляд Норта переместился на Дилана.

— Мы договорились на завтрашний вечер?

Дилан не сдвинулся ни на сантиметр.

— Да.

Норт не улыбнулся.

— Хорошо.

— Я так рада, что мы познакомились с Вами, — сказала Грейс Карсон, поднося стакан воды к губам. — Вам так повезло, что у Вас есть талантливая Эверли. Потрясающая еда, элегантный дом и замечательная карьера. — Она улыбнулась Дилану. — Вы двое, должно быть, ненавидите, когда вы врозь.

Эверли нарезала курицу, наколов кусочек на вилку. Карл проделал потрясающую работу с обедом. Суп из тыквы и чили, затем курица в соусе из белого вина с тушеным картофелем и зеленью. На десерт у них был шоколадный торт «Карл», от которого все в городе были в восторге.

— Помогает осознание того, какую важную работу он выполняет, — ответила Эверли, улыбаясь Грейс. — Моя потеря — это приобретение Африки.

— Держу пари, Вы скучаете по такой еде, верно? — обратился Уоррен к Дилану. — Полагаю, в Южном Судане не так уж много изысканных блюд.

— Я скучаю по всему, что связано с Эверли, когда я в отъезде. — Глаза Дилана встретились с ее глазами. У нее перехватило дыхание, потому что его игра была слишком хороша. — Если бы я мог, я бы похитил ее и забрал с собой.

Грейс рассмеялась.

— Ах, но Ваша выгода была бы потерей театра. — Она наклонилась к Эверли. — Скажите мне, каково было расти с Кэнди Винтер? Она была такой красивой.

— Да, была. — Эверли улыбнулась, потому что ее бабушка была гораздо более безопасной темой.

— И Вы очень похожи на нее. — Грейс тепло улыбнулась. — Вам не кажется, Дилан? Она сияет так же, как ее бабушка.

— Да, она сияет. — Дилан не улыбнулся. Вместо этого он уставился прямо на Эверли. Она почувствовала, как ее щеки вспыхнули.

— Спасибо, — мягко сказала она. Он накрыл ее руку своей и переплел их пальцы.

— Я просто говорю правду.

Грейс вздохнула.

— Может быть, нам не стоит отдавать Дилану пожертвование и вместо этого заставить его остаться здесь с Эверли.

Уоррен усмехнулся.

— Мы так не работаем.

— То, что делает Дилан, слишком важно для меня, чтобы заставить его остаться со мной, — сказала Эверли, осознавая, что Дилан все еще держит ее за руку. Другой рукой он наколол на вилку кусочек курицы и поднес его ко рту. На его губах играла полуулыбка. — Я бы никогда не попросила его бросить свою медицинскую работу. Есть люди, которым он нужен больше, чем мне.

Он взглянул на нее, приподняв бровь. Она улыбнулась ему в ответ.

— Но однажды вы будете вместе, верно? — спросила Грейс. — У вас есть долгосрочный план на ваше будущее?

— Эверли хочет детей, — сказал Дилан, подмигивая ей. — Я тоже хочу. Поэтому нам нужно придумать, как это осуществить.

— Почти уверен, что Вы уже знаете, — пошутил Уоррен. — Вы ведь врач, не так ли?

Щеки Эверли вспыхнули.

— Прекрати это, — добродушно сказала Грейс, хлопнув мужа по руке. — Я просто задаю вопросы.

— Ты слишком любопытна. — Уоррен бросил на них извиняющийся взгляд. — Может быть, вместо этого нам стоит поговорить о работе Дилана.

— Звучит как замечательная идея. — Грейс сложила руки вместе. — Вы много времени провели в Африке, Эверли?

Она поерзала на своем месте.

— Время никогда не было подходящим. Но я планирую посетить его в следующем году.

— Ты? — Дилан склонил голову набок, улыбаясь ей.

— Да. — Она улыбнулась в ответ. — Полагаю, я задолжала тебе несколько визитов.

— Уоррен! Мы могли бы отправиться в одно и то же время, — сказала Грейс, и ее глаза загорелись от этой идеи. — Таким образом, Эверли не пришлось бы проделывать весь этот путь в одиночку.

Дилан выглядел невозмутимо.

— Звучит заманчиво. Хотя уверен, что график Уоррена такой же загруженный, как и у Эверли.

— И, может быть, они захотят провести некоторое время наедине, — многозначительно сказал Уоррен своей жене. Глаза Грейс расширились, и она прикрыла рот рукой.

— О… Конечно. Какая же я глупая.

Эверли стало жаль Грейс. Она всего лишь пыталась быть милой.

— Дилан, почему бы тебе не рассказать о своих планах относительно медицинского центра. — Она искренне улыбнулась ему. — Он такой замечательный. Я могла бы слушать его часами.

Грейс заметно растаяла.

— Да, — согласился Уоррен. — Я хотел бы услышать об этом больше.

Вздохнув с облегчением, Эверли слушала, как Дилан начал рассказывать о своей работе. Она не лгала, ей действительно нравилось слушать, как он рассказывает о своем опыте там. Она была в восторге от того, как он менял жизни людей.

И, возможно, это заставило ее почувствовать себя немного лучше из-за выбора, который они сделали много лет назад.

Вчетвером они вышли из театра «Джингл Белл», куда Эверли водила их на экскурсию за кулисы, прежде чем они должны были отправиться домой.

— Мы так чудесно провели время, — сказала Грейс, обматывая шею кашемировым шарфом. — Я действительно не хочу уезжать.

Дилан бросил веселый взгляд на Эверли. Она весь день была звездой, водила их на экскурсию по театру и позволила посмотреть репетицию одного из представлений шоу. Затем она купила для них четыре горячих шоколада и договорилась с актерами, чтобы они исполнили три своих номера на сцене, рассказывая Уоррену и Грейс забавные истории о своей бабушке и строительстве города.

— Как долго вам осталось быть вместе, прежде чем Дилан вернется в Африку? — спросила их Грейс.

— Я улетаю обратно после Рождества, — ответил он ей.

— Значит, вы будете вместе на День благодарения. У вас запланировано что-нибудь приятное? — спросила Грейс.

Эверли встретилась с Диланом взглядом.

— Эм…

— У нас просто будет тихая вечеринка, — спокойно сказал Дилан.

Эверли кивнула.

— Верно. Мои кузены заняты, так что мы, вероятно, отпразднуем с отцом Дилана.

— Вообще-то, папа собирается к подруге, — сказал Дилан, приподняв брови. — Долорес пригласила его.

— О. — Эверли закусила губу, затем обеспокоенно посмотрела на Грейс. — Я больше не выгляжу такой замечательной женой, да? Я даже не знаю, что мы делаем на День благодарения. — Ее щеки порозовели.

— Детка, ты лучшая жена. — Дилан обнял Эверли за плечи, целуя ее в челюсть. Он почувствовал, как тепло ее вздоха омыло его кожу. — Я просто забыл тебе сказать.

— Вы должны приехать к нам, — сказал Уоррен непринужденным голосом. — У нас будет много гостей.

— Вы должны! — Грейс улыбнулась. — Вы можете остаться на ночь. Таким образом, вы сможете немного выпить. И это даст мне шанс отплатить за ваше великодушное гостеприимство.

— Я не уверен, что это сработает, — нахмурившись, сказал Дилан. — Шоу Эверли открывается через неделю после Дня благодарения. Она будет занята.

Она пожала плечами.

— У нас выходной на День благодарения. Если я вернусь на следующий день пораньше, все будет в порядке.

Дилан посмотрел на нее, пытаясь понять, серьезно ли она.

— Детка, ты будешь измотана.

— О, мы хорошо позаботимся о ней, — пообещала Грейс. — И о Вас тоже. Вы оба отправитесь домой полностью отдохнувшими и готовыми поразить всех в театре.

— Мы должны это сделать. — Эверли положила ладонь на руку Дилана. — Пожалуйста?

Он все еще не мог понять, действительно ли она хотела этого или нет. Она приподняла бровь, как будто пытаясь передать сообщение.

Дилан провел пальцем по подбородку.

— Если ты хочешь, — мягко сказал он. — Я никогда не мог тебе ни в чем отказать.

— Спасибо, — сказала она, хлопая ресницами, и полуулыбка тронула его губы.

— Нам нужно выезжать домой, — сказал Уоррен, глядя на небо. — Я хочу спуститься с гор до наступления темноты. Спасибо вам обоим за ваше любезное гостеприимство. — Он улыбнулся Эверли. — Ваш город прекрасен.

— Мне приятно это слышать.

Дилан обнял ее за талию, и она почувствовала вспышку удовольствия глубоко внизу живота.

— Это была тяжелая работа Эверли.

— Вы счастливчик, — сказал Уоррен.

Дилан поцеловал ее в лоб, его губы обожгли ее прохладную кожу.

— Да, счастливчик.

Глава 11

— Как, по-твоему, все прошло? — спросил Дилан, закатывая рукава рубашки. Он проводил ее до коттеджа, настояв на помощи в уборке. Его пиджак был аккуратно разложен на спинке дивана. Он расстегнул две верхние пуговицы своей рубашки, и Эверли отчаянно пыталась не смотреть на впадинку у основания его шеи.

Как четырехсантиметровый участок кожи мог так сильно возбудить меня?

Было легче, когда здесь были Уоррен и Грейс. Они были как естественный барьер для ее либидо. Возможно, дело было в том, что она играла, сосредоточившись на том, чтобы быть идеальной женой.

Дилан начал опустошать посудомоечную машину, присев на корточки и убирая тарелки с нижней полки. Он наклонил голову, глядя на нее в ожидании ответа.

Она моргнула.

— Я думаю, у нас все получилось. Они бы не пригласили нас к себе на День благодарения, если бы мы были неубедительны.

— Насчет этого. — Он встал, ставя тарелки на стойку рядом с раковиной. — Нам не обязательно ехать. Ты уже от слишком многого отказалась ради меня. Тебе следует сосредоточиться на шоу. Я позвоню им завтра и скажу, что мы заняты.

— Все в порядке. — Она схватила полотенце и помогла ему с тарелками, начищая их до блеска. — Будет приятно уехать на ночь. Это будет шанс отдохнуть, прежде чем начнется сумасшествие в декабре.

Он вгляделся в ее лицо с нейтральным выражением.

— Ты понимаешь, что это большая проблема, верно?

Она нахмурилась.

— Какая проблема?

— Они поселят нас вместе в спальне. С одной кроватью.

Она перестала протирать стакан.

— Все в порядке, — сказала она скрипучим голосом. — Это всего лишь на одну ночь. Мы справимся с этим, верно?

— Это плохо кончится. — Он взял у нее стакан и поставил его на полку. — А я делаю все возможное, чтобы быть джентльменом. Тебе не обязательно проводить ночь с мужем, с которым ты разводишься.

— Ты боишься, что я могу попытаться соблазнить тебя?

Его брови нахмурились.

— Конечно, нет.

— Потому что я твоя жена. Нет ничего плохого в том, чтобы делить постель со своим мужем.

Он ущипнул себя за переносицу большим и указательным пальцами.

— Иви, из-за тебя действительно чертовски трудно быть хорошим парнем.

— Ты никогда не был хорошим парнем, — тихо ответила она. — Никогда.

Его челюсть дернулась.

— Может быть, сейчас я пытаюсь быть одним из них, — прорычал он.

Может быть, дело было не в том, что он пытался быть хорошим. Может быть, дело было в том, что он не хотел ее. Да и зачем ему это? Она была для него историей. Свободный конец, который ему нужно было завязать. Конечно, он был рад, что она помогла ему как друг, но он не чувствовал связи, как она. Не испытывал жгучей потребности каждый раз, когда их пальцы соприкасались.

Глубоко внутри ей стало больно, как никогда раньше.

Она была подавлена.

Эверли сделала шаг назад, чтобы расставить стаканы на полке.

— Не волнуйся, — сказала она легким голосом, — почти уверена, что твоя добродетель останется нетронутой. Ты можешь спать на полу.

Он засмеялся.

— Я помню, как делал это несколько раз раньше.

Да, это было после их взрывных ссор.

Пока они не перестали мириться.

Потребность побыть одной захлестнула ее. Возможно, Кейси все это время был прав. Ей было больно, несмотря на ее протесты и веру в то, что она просто помогала другу.

Она уже была ранена. Это была правда.

— Уборка закончена. — Она повесила кухонное полотенце на вешалку. — Я устала. Думаю, мне нужно принять ванну и перекусить.

— Ты уверена, что я больше ничего не могу сделать? — спросил он.

Она заставила себя улыбнуться.

— Нет, все хорошо. Ты можешь идти домой. Тебе нужно хорошенько выспаться. Завтра вечером ты должен встретиться с Нортом в таверне.

Дилан поморщился.

— Я и забыл об этом. — Он наклонился вперед, коснувшись теплыми губами ее щеки. — Спасибо тебе, — пробормотал он. — За все.

Эверли откинулась в ванне, перед ней на деревянной подставке стоял недопитый бокал вина, пузырьки покрывали ее от груди до пальцев ног. Нахождение ее тела в слишком горячей воде должно было успокоить ее, но вместо этого она чувствовала себя более беспокойной, чем когда-либо.

Если бы у Холли не было медового месяца, она бы позвонила ей прямо сейчас и устроила словесный понос до тех пор, пока они не проанализировали бы каждую секунду, проведенную с Диланом. Но она ни за что не собиралась портить Холли и Джошу первый отпуск в качестве молодоженов.

Она думала позвонить Аляске, но ее сестра была слишком романтичной. А то, в чем Эверли нуждалась прямо сейчас, было холодной дозой реальности.

Реальность… что она из себя представляет вообще?

Она думала, что знает, по крайней мере, до свадьбы Холли. Это была работа, которую она любила, семья, с которой она была близка, и друзья, которые всегда были рядом, когда она в них нуждалась.

В ней не упоминался муж, который заставил ее почувствовать то, чего у нее не было годами. Муж, который явно не испытывал к ней тех же чувств.

Она все еще была влюблена в него.

Она так и не смогла забыть его. Она думала, что забыла. У нее были другие любовники, отношения. Но они меркли по сравнению с Диланом. Она не могла припомнить, чтобы когда-либо чувствовала что-то подобное.

И теперь она согласилась провести с ним ночь. Каким изысканно болезненным будет это путешествие, когда он будет так близко, но она не сможет признаться в своих чувствах к нему.

Она прерывисто вздохнула и поднесла бокал к губам, затем снова поставила его. Вино показалось ей слишком горьким на языке. Она откинула голову назад и издала сдавленный стон, злясь на себя. Она была влюбленным щенком, а не сильной, уверенной женщиной, которой, как она знала, могла бы быть.

Возможно, ей нужно, чтобы Дилан снова ушел. После этого она сможет вернуться к нормальной жизни. Забыть о нем и о том, как он заставлял ее испытывать эмоции, о которых она даже не подозревала. О том, как ее кожа горела каждый раз, когда она думала о нем. О том, как ее тело ныло всякий раз, когда он был рядом.

Ей нужно было избавиться от этого ужаса.

Вздохнув, она вылезла из ванны, вытерлась и обернула вокруг тела теплое полотенце. Когда она скручивала волосы в пучок, ее телефон начал жужжать, и на экране появилось имя Дилана.

— Привет, — тихо сказала она, взглянув на себя в зеркало. Ее кожа была розовой после ванны. — Все в порядке?

— Это то, о чем я позвонил спросить. Ты была немного рассеяна, когда я уходил. Я подумал, не сказал ли что-то, что тебя расстроило.

— Ты не сделал ничего плохого. Это я выставила себя дурой.

— Как?

Она могла слышать хмурость в его голосе. Могла представить его сидящим в доме своего отца: длинные ноги расставлены в стороны, густые каштановые волосы убраны с лица. Губы, вероятно, были сжаты, пока он пытался разобраться в ситуации.

— Это не имеет значения. Я просто странно себя чувствую. Не обращай на меня внимания, завтра со мной все будет в порядке.

— Я не хочу не обращать на тебя, Эверли. Я хочу знать, что происходит. Если я сказал или сделал что-то не так, скажи мне.

Она вошла в свою спальню и упала на матрас.

— Это не ты, это я.

Он мягко рассмеялся.

— Я слышал это раньше.

Она была врожденно честным человеком, поэтому было странно обходить проблему. Но она не могла позволить ему узнать, что все еще любит его. Потому что, серьезно, что он должен был делать с этой информацией? Она сама понятия не имела, что делать с ней.

Взглянув на себя в зеркало, она поморщилась от запылавшего лица.

— Ты как животное во время течки, — пробормотала она себе под нос.

— У кого течка?

— Я только что сказала это вслух? Пожалуйста, скажи мне, что я этого не делала.

— Ты не сказала мне, что у тебя течка. — Его голос был низким, нервным.

Ее губы дрогнули.

— Слава Богу.

— Но если бы ты и сказала… — он замолчал, и она затаила дыхание, — то все в порядке. Мы люди, наши тела созданы для контакта. Мы думаем, что можем контролировать себя, но все эти сексуальные скандалы со знаменитостями и политиками говорят нам, что это неправда. Биология всегда побеждает.

Ладно, это было определенно унизительно.

Она откинулась на спинку кровати, закрыв лицо ладонью.

— Иви, ты там?

— Да. — Она зажмурила глаза. — Просто у меня сейчас небольшой приступ паники.

Он усмехнулся.

— Все в порядке. Это нормально, верно? Мы были вместе долгое время. Наши тела знают друг друга. Находясь близко друг к другу, мы просто чувствуем то, что чувствовали раньше.

Она хотела, чтобы это было именно так. Но не воспоминания заставляли ее чувствовать себя странно. Это были эмоции, проносящиеся через нее прямо сейчас. Чувства, которые она испытывала к мужчине, которым он стал, а не к мальчику, которым он когда-то был.

Да, сегодня это было понарошку, но какая-то часть ее хотела, чтобы это было по-настоящему. Чтобы он все еще был ее мужем, чтобы то, как он касался ее руки, когда задавал ей вопрос, объяснялось тем, что он заботился о ее ответе. Чтобы то, как он смотрел на нее, означало больше, чем просто играть роль, чтобы получить свое пожертвование.

Он ушел, и это было хорошо. Но какая-то ее часть хотела, чтобы он остался. Налил ей ванну, отвел в постель. Чтобы заставил ее почувствовать то, чего у нее не было уже очень, очень давно.

Она вздохнула.

— Думаешь, это просто сексуальное напряжение?

— Должно быть. Ты двигаешься дальше, я двигаюсь дальше. Это просто наши тела.

Возможно, он был прав. Это была просто мышечная память. Не то чтобы это помогало ей прямо сейчас, потому что каждая клеточка ее тела чувствовала себя напряженной.

Нуждающейся.

— Хочешь знать, о чем я вспомнил? — спросил он ее.

— О чем?

— Помнишь, как мы ездили на озеро летом, когда тебе было девятнадцать. Мы купались нагишом.

— Помню, — прошептала она.

Его голос был низким и сладким.

— Ты удивила меня этой маленькой татуировкой в виде буквы «Д» у тебя на бедре.

Она все еще была там. У нее не хватило воли убрать ее.

— Тебе это понравилось.

— Я был чертовски возбужден все это время. Отчаянно хотел быть внутри тебя. Но когда мы вошли в озеро, ты продолжала уплывать от меня.

— Но ты поймал меня.

— Да, но только потому, что ты хотела, чтобы тебя поймали.

Ее кожу покалывало при воспоминании.

— Да, я хотела.

— Я любил погоню, Иви, но я никогда не видел ничего более горячего чем то, когда ты позволила мне поймать тебя. Я целовал тебя до тех пор, пока ты не могла больше этого выносить. Твои волосы были мокрыми, а голова откинута назад, и ты цеплялась за меня, как крепкие тиски. И когда я скользнул в тебя, ты была такой тугой и теплой, что я подумал, что нахожусь на небесах.

От воспоминаний у нее перехватило дыхание. Эмоции захлестнули ее, обнажая до костей. Он вспомнил, как это было между ними, и это заставило ее тосковать по нему.

— Такого больше никогда со мной не было. Никогда. — Она зажмурилась, вспоминая, какими горячими и нуждающимися были его поцелуи. Каким нежным он был с ней, как будто она была драгоценным фарфором в его руках.

Прикрыв веки, она почувствовала, как защипало глаза. Она чувствовала себя в такой безопасности в его объятиях. Такой желанной и защищенной. Никто никогда не смотрел на нее так, как Дилан Шоу. Никто не владел ею так, как он владел до сих пор. Никто не занимался с ней любовью так, как мог ее муж. И теперь он не принадлежал ей, но ее тело не получало этого сообщения. Как и ее сердце, если уж на то пошло.

Горячая слеза скатилась с ее закрытых век. У нее перехватило дыхание. Она не хотела, чтобы он знал, что она плачет. Что ей не все равно.

Это было слишком.

— Я не могу. — Рыдание сотрясло ее тело, прежде чем она смогла это скрыть. — Я просто не могу. Прости меня.

Она повесила трубку, прежде чем он смог ответить, а затем выключила телефон на всякий случай. Вытерев слезы с щек, она свернулась в клубок, зарывшись лицом в простыни.

Если она и чувствовала себя униженной раньше, то это больше не имело значения. Потому что она плакала из-за своего будущего бывшего мужа, и он ее услышал.

Она перевернулась и закричала в постельное белье. Это притяжение между ними нужно было прекратить, прежде чем оно сведет ее с ума.

Глава 12

Она не спала, когда раздался стук, но она, черт возьми, уверена, что также и не совсем проснулась. Эверли села в кровати, нахмурившись, когда посмотрела на полотенце, все еще обернутое вокруг нее.

Еще один стук. Она поняла, что это со стороны входной двери. Сбитая с толку, она села, проверяя дисплей своего будильника. Было почти одиннадцать. Как долго она лежала здесь, поверх своего матраса? Это не могло быть больше получаса.

Когда она открыла дверь, все еще сжимая полотенце перед собой, она не удивилась, увидев Дилана, стоящего на ступеньке, его глаза были темными и прищуренными, волосы растрепаны там, где он провел по ним пальцами.

— Ты в порядке? Я продолжал звонить, а ты продолжала отправлять меня на голосовую почту. Я испугался, что сказал что-то глупое.

— Я выключила телефон и уснула.

Он опустил голову, изучая ее лицо.

— Ты плакала?

— Нет. — Она поморщилась, дотрагиваясь до своего лица. — Ладно, может быть, немного.

Он потянул себя за волосы.

— Господи, Эверли. Ты выглядишь так, будто плакала больше, чем немного. Это из-за меня? Я заставил тебя плакать?

Она плотнее натянула полотенце, осознавая, что под ним обнажена.

— Я просто на взводе. — Она вздохнула. — Прости, что напугала тебя.

— Могу я войти?

Она отступила в сторону. Он зашел в коридор, закрыв за собой дверь.

— Мне так жаль, — сказал он. — Мне не следовало соглашаться на это. Просить тебя притвориться моей женой.

— Я плачу не поэтому.

— Да? — его брови нахмурились. — Тогда почему?

— Я не знаю. Может быть, это нервы из-за шоу. Или облегчение от того, что сегодня все прошло хорошо. А потом я окончательно опозорилась перед тобой.

— Ты не поставила себя в неловкое положение, — сказал он.

Она расширила глаза, и он покачал головой, улыбка исчезла с его лица.

— Иви, извини, что заставил тебя чувствовать себя так.

— Тебе не нужно извиняться. Это не твоя вина.

— Конечно, нужно. — Он покачал головой. — Если бы я не появился и не сказал тебе, что мы все еще женаты, с тобой все было бы в порядке. И я, бл*дь, слишком хорошо помню, что причинил тебе боль много лет назад. Я не хотел причинять тебе боль снова, и все же ты здесь, плачешь из-за меня.

Я все еще плачу?

Она вытерла щеку тыльной стороной ладони, удивленная влагой, которую почувствовала.

— То, что ты рассказал о своем воспоминании?

— Да?

— Ты часто вспоминаешь об этом?

Он переступил с ноги на ногу.

— Да, это был довольно идеальный день.

— Я тоже его вспоминала.

— Иви… — он колебался, как будто оценивая ее.

Она вздохнула.

— Я знаю, что это в прошлом. Что мы слишком сильно ранили друг друга. Что мы хотели разных вещей, и это никогда бы не сработало. Но я никогда больше не чувствовала себя так, как в тот момент. Может быть, некоторые вещи просто слишком хороши, чтобы чувствовать их всю оставшуюся жизнь. — Она кивком указала на гостиную. — Может, нам присесть?

Он последовал в гостиную, сел на диван рядом с ней, наклонившись вперед и уперев локти в бедра. Снова запустил руку в волосы, как будто пытался подобрать правильные слова, чтобы сказать.

— Я все еще помню, как впервые увидел тебя, — сказал он хриплым голосом. — Я не имею в виду, когда я впервые увидел тебя, но когда впервые понял, что ты совсем взрослая. Это было за день до вечеринки по случаю дня рождения Норта. Вы с Холли шли через городскую площадь, пили содовую из банки. Ты над чем-то смеялась, и солнце осветило твои волосы. Они сияли, Иви. Ты, бл*дь, светилась. И я не мог пошевелиться. Все, что я мог сделать, это смотреть на тебя, и в этот момент я понял, что ты должна быть моей. Я не мог думать ни о чем другом.

Его глаза встретились с ее. Она могла видеть в них отчаяние. Ту же потребность, которую чувствовала она.

— А потом мы поцеловались на вечеринке по случаю дня рождения Норта. На тебе было темно-синее платье. Твои губы были мягкими и теплыми, и ты тихонько ахнула, когда я скользнул своим языком по твоему. Это сделало меня таким чертовски твердым. Все, о чем я мог думать, это сделать тебя своей. — Он покачал головой. — Я говорю не только о сексе, хотя, конечно, я отчаянно этого хотел. Я знал, что ты девственница. Я знал, что нам не стоило торопиться. Но я должен был быть у тебя первым.

Теперь она плакала еще сильнее. Она думала, что он забыл ее. Забыл их историю, но по тому, как он рассказывал, она могла видеть, что он много думал об этом.

— Я была твоей задолго до того, как мы занялись сексом, — мягко сказала она.

— И я был твоим. Знаешь, как тебя называли, когда я говорил о тебе в школе? — спросил он ее.

— Ничем хорошим, я уверена.

— Йоко. Потому что я больше не хотел встречаться с парнями и шататься по барам. Я хотел остаться дома и позвонить тебе. Я хотел работать и стать лучшим врачом, каким только мог быть, потому что тогда я зарабатывал бы достаточно денег, чтобы заботиться о тебе. Раньше они шутили, что ты разогнала банду братьев.

Она слегка улыбнулась.

— Большинство твоих друзей были придурками.

— Да, были. И они были неправы, потому что не ты разогнала банду. Это был я. Я хотел тебя и знал, что должен быть лучшим человеком, чтобы заполучить тебя. И я хотел этого. Ты заставила меня захотеть быть лучшим человеком, каким я только мог. Потому что ты всегда была слишком хороша для меня. Все это знали. А потом я взял и выбросил единственное хорошее, что произошло в моей жизни.

— Мы оба выбросили это, — прошептала она.

— Знаешь, что говорят о таких людях, как мы? Нужный человек, неподходящее время.

Она опустила взгляд на свои руки.

— Слышала об этом. Но я все еще не понимаю, почему я сейчас такая эмоциональная.

— Что ты делала после того, как мы расстались много лет назад?

Она удивленно посмотрела на него.

— Поехала в Нью-Йорк. Получила роль в пьесе вне Бродвея.

— Итак, ты сделала то, что сделал я. Погрузилась во что-то другое, потому что не хотела думать обо всем, что мы потеряли.

Она моргнула.

— Наверное.

Она переехала в Нью-Йорк почти сразу после подписания тех бумаг. Пребывание в Винтервилле было слишком болезненным. Воспоминания о нем были повсюду, куда бы она ни повернулась. Ей потребовалось много времени, чтобы привыкнуть к этому по возвращению. Иметь возможность проводить здесь время, не чувствуя, что чего-то не хватает.

— Может быть, ты не дала себе времени оплакать то, что мы потеряли. Я знаю, что не дала. И это возвращается сейчас, потому что все снова стало свежим. Эта потеря так и не прошла бесследно. Мы не смирились с ней, мы просто притворились, что ее не существовало.

Ее губы задрожали.

— Ты тоже это чувствуешь?

Он закрыл глаза, мягко вдохнув.

— Конечно.

Когда он снова открыл их, его пристальный взгляд прожег ее. Она смотрела на него в ответ, зная, как сильно любит этого мужчину. Было трудно точно вспомнить, почему она выбросила то, что у них было.

Почему они оба оставили это позади, когда это было лучшим в их жизни.

— Иви…

— Больше никто меня так не называет. Только ты.

— Я знаю. Но, милая, если ты продолжишь так на меня смотреть, я не знаю, что сделаю.

— Что ты хочешь сделать? — тихо спросила она.

— Я хочу посадить тебя к себе на колени и целовать до тех пор, пока твои губы не распухнут, а в глазах не вспыхнет огонь. Я хочу снять это полотенце с твоего тела и водить пальцами по тебе, пока ты не задохнешься. Я хочу утолить твою потребность. Хочу похоронить себя внутри тебя, пока ты снова не станешь моей.

Его глаза горели. Она почувствовала, как кровь прилила к ее коже, заставляя ее плоть покалывать.

— Ты хочешь меня?

Он вложил свою руку в ее.

— Я всегда хотел тебя. Это никогда не менялось.

Чувство восторга захлестнуло ее. Он чувствовал то же самое, что и она. Ее бедра напряглись при мысли о том, что он прикасается к ней, целует ее, скользит внутри нее. Она хотела, чтобы он прижал ее к кровати, чтобы она почувствовала тепло, твердость его тела на своем.

Хотела, чтобы он сделал ее своей, как делал всегда.

— Но не имеет значения, как сильно я хочу тебя, — продолжил он. — Потому что мы оба знаем, чем это закончится. Так же, как это было в прошлом. Я причиню тебе боль и не думаю, что прощу себя, если сделаю это во второй раз.

Ее захлестнула волна разочарования.

— Теперь мы старше. Все изменилось.

— Ты счастлива здесь, я знаю. Мой отец держал меня в курсе. Рассказывал, как хорошо у тебя идут дела. Он позаботился о том, чтобы давать мне знать, что тебе было прекрасно без меня.

Она улыбнулась, глядя на свое полотенце.

— Чарли — романтик.

— Он нечто, это точно. Но посмотри, что происходит. Мы находимся в точно таком же положении. У меня есть моя работа, у тебя есть твоя.

— И ты предпочитаешь свою работу мне.

Ей было больно это говорить.

— Нет. На этот раз я выбираю тебя, а не себя. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Иви. Ты заслуживаешь этого. Ты заслуживаешь прекрасной жизни, а я не могу тебе этого дать. Я так чертовски увлечен попытками спасти людей, что причиняю боль тем, кого люблю больше всего.

Она моргнула, услышав намек на то, что он любил ее. Но она не могла говорить, потому что его отказ причинил боль. Он недостаточно хотел ее, и это было правдой.

Она не могла соперничать с его желанием спасти мир. И, по правде говоря, она не хотела. Потому что его потребность что-то изменить была одной из черт, которые она любила в нем. Ты не пытаешься приручить такого мужчину, как Дилан Шоу. Ты откидываешься на спинку стула и наблюдаешь, как он летит.

— Ты хочешь семью, — сказал он. — И этого я тоже не могу тебе дать.

В его взгляде была печаль, которая соответствовала ее собственной. Когда они только поженились, о детях она думала в последнюю очередь. Даже сейчас это была всего лишь смутная мысль, своего рода план на когда-нибудь. Конечно, ей было тридцать, но она знала множество людей, у которых были дети в возрасте от тридцати до сорока.

Но однажды она хотела семью.

Он мягко улыбнулся ей.

— Ты знаешь, что я прав.

— Это действительно помогло бы, если бы мое тело это понимало.

— Я бы хотел обнять тебя прямо сейчас, но моя сдержанность висит на волоске, а на тебе чертово полотенце. — Его глаза потемнели, когда он скользнул взглядом по ее телу. Он тяжело сглотнул.

— Как ты собираешься справляться, когда мы поедем к Карсонам?

Он приподнял бровь.

— У меня будет время подготовиться. Сейчас ты застала меня врасплох.

— Как подготовишься? — спросила она.

Он выгнул бровь.

— А ты как думаешь?

Она вздохнула, потому что мысль о том, что он прикасается к себе, послала волну желания по ее телу. И ей это было не нужно. Не прямо сейчас.

— Что, если этого недостаточно? — спросила она его. Потому что знала, что этого недостаточно для нее. Она хотела прикоснуться к нему, хотела чувствовать его. Эта потребность была просто невыносимой.

— Должно быть достаточно. — Его голос был мрачен.

— Думаю, мы еще посмотрим, не так ли? — сказала она, прикусив губу. Его пристальный взгляд опустился на ее губы, и его глаза сузились.

— Думаю, да, — сказал он, медленно кивая. — Но дело в том, что я продержался восемь лет без тебя, Иви. И, думаю, что смогу продержаться еще одну ночь.

Глава 13

— Это слишком восхитительно, чтобы можно было описать словами, — ухмыльнулся Кейси, когда на следующий день Эверли сидела с ним и Дэвидом в кафе «Холодные пальчики». — Нам нужно порыться в твоем шкафу и выбрать самую сексуальную одежду. Если ты собираешься заставить его страдать, тебе нужно сделать это стильно.

Дэвид покачал головой, забавляясь.

— Ты хочешь, чтобы она мучила беднягу? Он уже согласился на воздержание. Нет необходимости отправлять его во второй круг ада.

Кейси пожал плечами.

— Все, о чем я говорю, это о том, что он бросил вызов. Если он думает, что сможет пережить одну ночь, не прикоснувшись к ней, он сумасшедший. Посмотри на нее. — Он указал на Эверли. — Она красивая. Каждый натурал, которого я знаю, хочет ее. И она делает ему огромное одолжение, идя на это мероприятие на День благодарения, так что она вполне может немного повеселиться.

— У меня такое чувство, что это ты хочешь повеселиться, — пробормотал Дэвид.

— Разве мы все не можем повеселиться? Видит Бог, нам это нужно. — Кейси склонил голову набок.

— Кому нужно повеселиться? — спросила Аляска, садясь на диван рядом с Эверли. Она держала в руке кофе на вынос. — И расскажите побыстрее, мне нужно возвращаться в гостиницу.

— Это долгая история, — сказала Эверли. — Я расскажу тебе позже.

— Эверли проводит ночь благодарения с Диланом. В одной комнате, — выпалил Кейси. Дэвид ткнул его локтем в живот, и тот застонал.

— Что? — Аляска нахмурилась и повернулась, чтобы посмотреть на свою сестру. — Почему ты мне не сказала?

— Я согласилась на это только вчера. У меня не было шанса.

Аляска улыбнулась.

— Я знала, что между вами двумя что-то происходит. То есть помимо того, что вы женаты.

— Не впадай в романтизм, — предупредила ее Эверли. — Я всего лишь оказываю ему услугу. Фонд, который жертвует много денег на его работу в Африке, узнал, что мы все еще женаты. Поэтому я сопровождаю его на их вечеринку в честь Дня благодарения.

— Значит, вы двое не… — Аляска замолчала.

— Трахаетесь? — закончил Кейси свой вопрос с ликованием.

— Нет. И вряд ли будем. Мы все еще разводимся. Это просто для того, чтобы убедиться, что Дилан получит необходимое финансирование. Ничего больше в этом нет. Вам не нужно беспокоиться или волноваться, все хорошо.

— Одна комната и два человека, которые неравнодушны друг к другу. Конечно, беспокоиться не о чем. — Кейси скрестил руки на груди.

— Заткнись. — Дэвид бросил на него многозначительный взгляд, затем улыбнулся Аляске. — Эверли права. Кейси просто нравится видеть драму во всем.

— Кейси также хочет, чтобы я не пострадала. — Эверли закатила глаза, глядя на друга. — Я бы хотела, чтобы он уже определился.

— Есть ли вероятность, что ты пострадаешь? — на лице Аляски отразилось беспокойство.

Эверли переплела свои пальцы с пальцами Аляски.

— Нет. Все хорошо. Мы с Диланом друзья. И так и должно быть. Он хороший человек, и он заслуживает того, чтобы получить это финансирование. Я просто удостоверюсь, что он это сделает.

— Хорошо, — Аляска улыбнулась. Ее телефон пискнул, и она взглянула на экран. — Черт, трое из нашего обслуживающего персонала сказали, что заболели. Мне нужно заехать в гостиницу. — Она встала, взяв свой кофе, и бросила на Эверли последний взгляд. — Просто будь осторожна, — сказала она. — Дилан и ты были как Ромео и Джульетта. Ты ярко горела, но все закончилось трагедией. Не позволяй этому случиться снова.

— Не позволю. — Эверли подмигнула ей. — Обещаю не влюбляться в своего бывшего мужа.

— Хорошо. — Аляска кивнула. — Теперь мне нужно идти, пока весь наш персонал не разбежался. Увидимся позже.

— Бильярд? — спросил Норт Дилана, кивнув головой в сторону стола, покрытого зеленым сукном. Они встретились в таверне для разговора, на котором настоял Норт.

Дилан пожал плечами.

— Конечно. До восьми очков?

Норт кивнул.

— Мне подходит. — Они подошли к столу, каждый взял кий. Норт достал из кармана монету и повертел ее в пальцах. — Орел или решка?

— Решка.

Норт подбросил монету, накрыв ее другой ладонью. Когда он убрал ее, Джордж Вашингтон стоял в профиль и выглядел не впечатленным тем, что его впутывают в такие тривиальные дела.

Они собрали шары, и Норт убрал треугольник, перегнувшись своим длинным телом через стол, чтобы ударить кием по белому шару. Он врезался в пирамиду цветных шаров, отправив их в полет по сукну.

Один шар попал в центральную правую лузу.

— Полосатый шар, — пробормотал Дилан.

— Синий шар, вверху слева. — Норт обошел стол, снова подставляя свой кий. Его губы были поджаты, правый глаз прищурен, когда он медленно «поцеловал» белый шар кончиком кия. Синий шар попал в самый край угловой лузы, но затем срикошетил обратно.

— Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. — Норт отступил, чтобы Дилан мог взглянуть на шары. Там был фиолетовый с легким доступом к нижней правой лузе. Он выбрал его и наклонился, удерживая кий в руке.

— Значит, ты и Эверли, да? — спросил Норт, как раз когда Дилан отвел кий назад, чтобы ударить по белому шару. Он откатился в сторону, пропустив фиолетовый. — Мимо, — пробормотал он, выглядя почти довольным собой.

Итак, вот как это должно было пройти. Дилан встал и посмотрел на Норта.

— Твоя очередь.

Норт взял белый шар и вернул его на место.

— Что ты хочешь знать о нас? — спросил Дилан.

— Я хочу знать, почему вы не развелись.

— Я оставил документы у своего отца. Он не отправил их, как обещал.

Норт поднял бровь.

— Чарли помешал вашему разводу? Почему вы не предприняли дальнейших действий? Вы, должно быть, заметили, когда окончательное постановление не было принято. Ваш адвокат не связался с вами?

— Я никогда раньше не разводился и не был уверен, как это работает. И мы оба были заняты. Я курсировал между Атлантой и Африкой, а Эверли переезжала в Нью-Йорк. Думаю, мы оба сделали неправильные предположения.

Норт склонил голову набок, на мгновение замолчав. Затем он наклонился, чтобы сделать удар, отправив в лузу номер шесть.

— Ты умный человек. Не нужно много времени, чтобы узнать, как работает бракоразводный процесс. Черт возьми, я никогда не разводился и знаю, что речь идет об окончательном решении. Ты уверен, что не пытался держать Эверли на привязи?

Дилан моргнул.

— Нет, я не пытался. И раз уж ты не был разведен, возможно, ты не знаешь, насколько это больно. Сколько ты тратишь каждый день на то, чтобы распинать себя, потому что, если бы ты сказал правильные вещи или сделал что-то по-другому, возможно, любовь всей твоей жизни все еще была бы рядом с тобой. Да, мне следовало перепроверить, но я был слишком занят, пытаясь вспомнить, как дышать без нее. Должен ли я извиниться за это?

Норт тяжело выдохнул.

— Так почему вы не развелись сейчас? Как только вы узнали, вам следовало подать документы.

— Этим занимается мой адвокат.

— Эверли подписала бумаги? — Норт казался удивленным.

— Конечно, подписала. Она хочет этого развода так же сильно, как и я. Через несколько месяцев выйдет окончательное постановление, и все будет кончено.

Брови Норта нахмурились, когда он сделал еще один удар, на этот раз промахнувшись.

— Значит, с этим покончено? С притворством семейной парой? Эверли может продолжать жить своей жизнью?

Дилан сглотнул.

— Не совсем.

— Что это значит?

— Пара, которая приходила в дом Эверли, пригласила нас на вечеринку в честь Дня благодарения. После этого все закончится.

Сузив глаза, Норт обхватил пальцами кий, костяшки его пальцев побелели.

— Это чертовски глупо. Ты не можешь продолжать это делать. Тебя не было здесь, чтобы увидеть, как Эверли сломалась после того, как ты бросил ее. Ты не видел, как она выла от боли каждый раз, когда упоминалось твое имя. Ты ушел и оставил всех нас собирать осколки. И теперь ты снова играешь с ней.

— Я с ней не играю. — Голос Дилана был низким. — Я бы никогда так с ней не поступил.

— Тогда уходи. Оставь ее в покое. Не причиняй ей больше боли.

— Я бы никогда не причинил ей боль. Никогда. — Он хотел заставить ее улыбаться, а не плакать. Он ненавидел, когда она плакала. Хотя ему это также и нравилось. Обостренные эмоции всегда создавали наилучший настрой для секса.

Норт покачал головой.

— Все думают, что она сильная женщина, которая ни от кого не терпит дерьма. Мы с тобой знаем, что это неправда. Конечно, у нее есть этот блеск уверенности. Эта способность всегда устраивать шоу. Но внутри она чертовски мягкая, чувак. Ты сломал ее. — Глаза Норта горели. — И она так и не оправилась от этого. Поэтому я прошу тебя, как мужчина мужчину. Друг друга. Оставь Эверли в покое. Не причиняй ей боли снова, потому что на этот раз я не уверен, что она оправится.

— Я не причиню ей вреда. Обещаю.

Норт склонил голову к столу, и Дилан шагнул вперед, чтобы нанести свой удар.

— Желтый средний справа.

Шар легко скользнул. За ним последовал еще один, а затем третий. Через несколько минут на зеленом сукне остался только восьмой шар.

— Когда ты возвращаешься в Африку?

— После Рождества.

Норт кивнул, его глаза сузились, пока он обдумывал ситуацию.

— Я знаю, что для тебя невозможно избегать ее, пока ты здесь. Этот город чертовски мал для этого. Но, по крайней мере, дай ей понять, что у вас нет будущего. Не оставляй ее в подвешенном состоянии. Даже если это больно, на этот раз полностью порви с ней. Ни брака, ни дружбы, ничего. Это единственный способ, чтобы она когда-либо смогла забыть тебя.

— Разве Эверли не должна решать это?

— Она подписала бумаги? — спросил Норт.

— Да.

— Значит она решила.

У Дилана сжалось горло. Да, она решила. И он тоже. Но даже если они оба знали, что это лучший способ двигаться вперед, это не помешало их разводу снова причинить боль.

И это не помешало ему хотеть ее. Потребность ощущалась как постоянная боль глубоко внутри него. Не только потому, что она продолжала смотреть на него так, словно тоже хотела его, но и потому, что в его будущей бывшей жене было что-то такое совершенное.

Ее огонь, ее энтузиазм, ее доброта. Он хотел всего этого. Но он также знал, что восемь летназад он отнял у нее все это. Причинил ей боль из-за принятых им решений.

Норт был прав. Он не мог так поступить с ней снова. Любовь должна была быть бескорыстной. Доброй. Она все еще была его женой, и пока она ею является, его работой будет защищать ее.

Даже если человеком, от которого он ее защищает, будет он сам.

Глава 14

Дилан вышел из машины, пока Эверли спускалась по ступенькам своего коттеджа с сумкой, небрежно перекинутой через плечо, и пальто в руках. На ней были джинсы, которые выглядели так, словно были нарисованы на ее ногах, и кремовый кашемировый свитер с широким вырезом, открывающий ее изысканные плечи.

Он взял у нее из рук ее дорожную сумку и понес к своей машине. Как только положил сумку в багажник, он открыл для Эверли дверь и помог забраться внутрь.

Заводя машину, он слишком остро ощутил аромат ее духов. Цитрусовые и цветочные нотки наполнили машину, пронзая его желанием.

День обещал быть чертовски долгим.

— Ты выглядишь немного смущенным, — беспечно сказала она. Он снова взглянул на нее, сохраняя нейтральное выражение лица, когда выезжал на шоссе. Она прикусила нижнюю губу. — Думаю, это становится трудным для тебя.

Он слышал смех в ее голосе, черт бы ее побрал.

— Тебе это нравится?

— Возможно. — Она провела пальцами по своим золотистым волосам, перекидывая их через плечо. — Знаешь, есть один способ, которым мы могли бы все немного упростить.

— Какой?

— Мы могли бы заняться сексом сегодня вечером.

— Какого черта? — перед ним остановилась машина, и ему пришлось нажать на тормоза, чтобы не врезаться в нее сзади. — Господи, Эверли, предупреждай парня, когда планируешь сделать ему предложение.

Она ухмыльнулась.

— Я серьезно. Мы должны заняться сексом сегодня вечером. Это напряжение между нами сводит меня с ума. Я думала о том, что ты сказал, что все это происходит из-за того, что мы так хорошо знаем тела друг друга. Что, если мы просто позволим неизбежному случиться? Это могло бы облегчить жизнь нам обоим.

— Это плохая идея. Действительно плохая идея. — Он стиснул зубы.

— Почему? — она поерзала на пассажирском сиденье, пока не посмотрела на него. — Ты сказал мне, что тоже это чувствуешь.

— Конечно, я это чувствую. Я тебе это говорил. Но это не значит, что я должен что-то с этим делать. Я больше, чем мои низменные побуждения.

— А я нет?

Он взглянул на нее.

— Эверли, ты намного больше.

Ее грудь сжалась.

— Но почему мы не можем сделать это? — прошептала она. — Уступить нашим потребностям. Не было бы проще просто сделать это? И, может быть, тогда мы смогли бы двигаться дальше по жизни.

Он запустил пальцы в волосы. Его спина была прямой, челюсть напряженной.

— Да, но я обещал Норту, что не прикоснусь к тебе.

— Ты что?

— Он попросил меня разъяснить тебе, что у нас нет будущего. Он думает, что я собираюсь снова причинить тебе боль.

Усмешка тронула губы Эверли.

— Значит, если бы не Норт, ты бы занялся со мной сексом?

— Это не то, что я сказал. — В его словах слышалось разочарование.

— Это именно то, что ты сказал. Я сказала тебе, что это было бы хорошо, и ты сказал: «Да, но я обещал Норту, что не прикоснусь к тебе».

— Так будет проходить весь вечер? — спросил Дилан. — Просто чтобы я мог подготовиться.

— Ты бы предпочел, чтобы я включила рождественскую музыку и занялась вязанием?

На его губах появилась улыбка.

— Сейчас это звучит неплохо.

— Хорошо. Но позволь мне спросить тебя об одной вещи. Тогда я заткнусь.

— Одной?

Она поднесла пальцы ко лбу.

— Клянусь честью скаута.

— Ладно, валяй.

— Ты хочешь заняться со мной сексом?

Тик в его челюсти вернулся. Он провел большим пальцем по линии подбородка, не отрывая взгляда от дороги впереди.

— Это очень сложный вопрос.

— Но ответ должен быть простым. Выбор из двух слов: да или нет.

Его глаза метнулись к ней, затем вернулись к дороге.

— Да, я хочу заняться с тобой сексом. Но нет, я не думаю, что это хорошая идея.

Она снова подвинулась, и он посмотрел в ее сторону как раз в тот момент, когда ее свитер спал немного ниже. Он хотел завязать эту чертову штуку на ее шее.

— Почему это не очень хорошая идея? — спросила она его.

— Ты задала один вопрос. Мы закончили. — Луч солнца пробился сквозь облака, заставив горные вершины заискриться.

— И это все? Больше никаких обсуждений?

— Верно.

— Значит, ты не будешь возражать, если я начну встречаться с другими?

— Что? — его брови нахмурились. — Я имею в виду, нет. Это твоя жизнь. При условии, что это произойдет, как только я уеду из города.

— Правда?

Он стиснул зубы.

— Да, правда. Я не глупый, и знаю, что ты встречалась с другими парнями. Но я действительно не хочу знать об этом, если ты не против. И мы живем в маленьком городке, так что, если это случится, пока я здесь, я узнаю об этом. Поэтому, пожалуйста, повремени, пока я не вернусь в Африку.

— Что, если я познакомлюсь с кем-нибудь на вечеринке сегодня вечером? Нормально ли, если я буду флиртовать?

— Нет.

— Почему нет?

— Потому что мы делим спальню. И все думают, что мы женаты.

— Мы женаты, — указала она.

Он поморщился.

— Номинально, да. Но в любом случае, я не хочу быть рогоносцем. И ты сама сказала, что не хочешь изменять мне.

— И ты сказал мне, что это не измена, — отметила она.

Он разочарованно зарычал, а затем ударил ладонью по центру руля.

— Можем мы поговорить о чем-нибудь другом, пожалуйста?

— Конечно. О чем поговорим?

— Может быть, нам не стоит разговаривать. Может быть, нам следует помолчать остаток пути, — прорычал он.

Снег начал падать, когда они достигли подножия горного перевала. Ничего такого, просто припорошило, из-за чего все выглядело красиво. Вдалеке она могла видеть зеленую витую вывеску кофейни «Дежа Брю», и Эверли указала на нее, спросив Дилана, есть ли у них время сделать остановку для заправки кофеином.

— Да, у нас есть время. Если мы быстро войдем и выйдем.

— Слова, которые мечтает услышать каждая девушка, — пошутила она. Его губы дернулись, но он ничего не сказал.

Сексуальное напряжение в машине было ощутимым, и она знала, что это ее вина. Она была честна со своим предложением. Это постоянно сводило ее с ума, и она могла сказать по тику в его челюсти, что это делало то же самое и с ним.

Это казалось хорошей идеей, когда она думала об этом прошлой ночью. Но теперь уже нет.

Почему я такая импульсивная?

Может быть, стакан горького кофе пошел бы ей на пользу.

Он подъехал к кофейне, и она выскочила из машины.

— Можешь принести мне американо? — попросил он ее.

— Ты что не зайдешь?

Он покачал головой, вылезая из машины и доставая из кармана сотовый.

— Мне нужно позвонить. — Он кивнул головой в сторону нескольких пустых мест для пикника на другой стороне парковки. — Встретимся там. — Он протянул ей двадцатку. Она посмотрела на нее и пожала плечами.

— Хорошо. — Он был таким горячим и холодным, что она не была уверена, гореть ей или замерзнуть. Вместо этого она пожала плечами и поднялась по ступенькам, слишком хорошо осознавая, что он смотрит ей в спину.

— Чем я могу Вам помочь? — спросил бариста, когда она подошла к стойке. Эверли сделала заказ и посмотрела в окно на скамейки для пикника.

Дилан прислонился к одному из столов, скрестив ноги перед собой, прижимая телефон к уху. Словно почувствовав жар ее взгляда, он поднял голову, и его темные глаза встретились с ее.

Она сглотнула от интенсивности выражения его лица. Он выглядел так, как будто собирался кого-то ударить. Она знала этот взгляд. Его порочный взгляд. Так он всегда выглядел до того, как затащить ее в постель и заставить весь мир исчезнуть.

Он всегда точно знал, как доставить ей удовольствие. Он играл с ее телом, как музыкант играет на инструменте. Касаясь мягко в одних местах, сильнее в других, пока она не начинала вибрировать от музыки, которую мог создать только он.

— Два американо, — выкрикнул бариста, передавая ей пластиковые стаканчики. — Что-нибудь еще?

— Я возьму пару пончиков, пожалуйста, — сказала она, пытаясь отдышаться.

Может быть, от сладкого все станет лучше.

Дилан отвел взгляд от Эверли, опустив глаза на телефон, который сжимал в руках. Он не звонил по телефону. Ему некому было звонить. Ему просто нужно было пространство между ними, чтобы не затащить ее на капот своей машины и не сдернуть эти милые, обтягивающие джинсы.

Она была воплощением искушения. Он наблюдал, как она вошла в кофейню, покачивая бедрами. Ее волосы блестели на зимнем солнце, выбивая любую связную мысль у него из головы. Она убивала его, черт возьми.

Потому что именно такой эффект производила на него Эверли Винтер. Она была самой красивой, чувственной женщиной, которую он когда-либо знал.

У нее мог быть любой мужчина, которого она хочет.

Да, но она хочет тебя.

Он мог вспомнить, когда они занимались сексом в последний раз, восемь лет назад. К тому моменту они оба знали, что все кончено, но не могли сопротивляться ноющей потребности, которую оба чувствовали. Он медленно скользнул внутрь, прижимаясь своим тазом к ее, его глаза впитывали каждый сантиметр ее лица, пытаясь запомнить вздернутый нос, идеальный изгиб губ. Он уже дважды довел ее до оргазма той ночью, как будто пытаясь запечатлеть себя в ее мозгу. Он все еще раскачивался над ней, чувствуя какой-то прилив энергии, когда она распалась на части в его объятиях, ее тело крепко обхватило его, и она издала громкий крик.

А затем по ее лицу скатилась слеза. Он прикоснулся губами к ее щеке, пробуя языком соль ее печали. Было мрачное удовлетворение от того, что она была так же опустошена, как и он, но оно было вытеснено нарастающим удовольствием, которое заставило его забыть обо всем, кроме ее тела и своего собственного.

Ее слезы тогда доставили ему удовольствие. Насколько это было ненормально? Жестокая часть его получила удовольствие от того, что она будет скучать по нему. Она заслуживала кого-то намного лучшего, чем он.

— Вот ты где, — сказала она, заворачивая за угол. — Я купила тебе пончик в качестве предложения мира.

— Предложение мира?

— За то, что дразнила тебя в машине. Прости. Обещаю вести себя прилично всю оставшуюся дорогу. — Она передала ему пластиковый стаканчик вместе с коричневым бумажным пакетом с пончиком внутри. Он поднес стакан к губам, отпивая горячий горький кофе.

— Черт возьми, это хорошо.

— «Дежа Брю» — довольно новый бренд в наших краях. Думаю, они пришли из Вашингтона.

— У них получается хороший американо.

— Пончики тоже замечательные. Может, нам вернуться к машине? Здесь холодно. — Она поежилась.

— Конечно. — Сделав еще по глотку кофе, они пошли обратно через стоянку. Он нажал на брелок, услышав звуковой сигнал, когда замок открылся.

— Эй, Эверли? — спросил он, прежде чем она успела открыть пассажирскую дверь.

— Да?

— Спасибо за пончик.

— Нет проблем.

— О, и, Иви?

Она моргнула, как будто удивленная его внезапной потребностью выговориться.

— Если ты хочешь благодарить меня за кофе, то не нужно. Ты за него заплатил.

Он медленно покачал головой.

— Дело не в этом.

— Тогда в чем? — она слегка улыбнулась.

— Я прикоснусь к тебе сегодня вечером. Заставлю тебя чувствовать себя хорошо. — Но он больше ничего не станет делать. Он не может. Если хочет сохранить какое-то подобие здравомыслия.

Улыбка сползла с ее лица.

— Что? — она нахмурилась, как будто не могла поверить в то, что он сказал.

— Только на одну ночь, — сказал он ей. — Я буду прикасаться к тебе везде, где ты захочешь.

— Но как насчет тебя? Могу я прикоснуться к тебе?

Он резко вдохнул.

— Сегодняшний вечер посвящен тебе, не мне.

— Что, если ты захочешь большего, чем просто прикосновения?

— Не захочу. — Солгал он. Он уже хотел большего. — Я могу контролировать себя.

Ее глаза вспыхнули, как будто она могла прочитать его мысли.

— Я видела, как ты выходишь из-под контроля. Я отнимаю у тебя контроль.

У него перехватило дыхание.

— Не спорь со мной по этому поводу. Позволь мне заставить тебя увидеть звезды, а потом я сползу на пол и усну там. — Его хватка на кофейном стаканчике усилилась. — Или, если хочешь, я буду идеальным джентльменом и буду держать руки подальше от тебя. Выбор за тобой. — Он пожал плечами, пытаясь показаться небрежным.

Ее розовые губы приоткрылись, дыхание превратилось в пар.

— Хорошо, — выдохнула она. — Я выбираю звезды.

Глава 15

«Позволь мне заставить тебя увидеть звезды…»

Его слова эхом отдавались у нее в голове, пока они продолжали свой путь к дому Карсонов. Она чувствовала, как бешено колотится ее сердце в груди.

Это было обещание и угроза. И она знала, что он ее выполнит. Когда Дилан говорил, что что-то сделает, он всегда это делал.

— Я говорила тебе, что Грейс прислала мне по электронной почте план на сегодня? — сказала Эверли, пытаясь разрядить напряженную атмосферу между ними.

Губы Дилана дрогнули.

— Нет. Что уготовано нам?

— Я распечатала его. Он где-то здесь. — Она порылась в сумочке, вытаскивая сложенный листок бумаги. — Вот. Приезжайте между 11:00 и 13:00, чтобы выпить и пообедать. — Она взглянула на часы. — Мы это легко сделаем.

— Что у нас после обеда?

— Шарады.

— Прошу прощения? — спросил Дилан.

— Это та игра, в которой тебе дают книгу или фильм, или что-то в этом роде, и ты должен объяснить это молча.

— Я знаю, что это такое, просто не осознавал, что мы проведем День благодарения в английском поместье 20-х годов за шарадами.

Эверли рассмеялась. Это заставило его улыбнуться шире.

— В таком случае, тебе понравится, что за этим последует послеобеденный чай в британском стиле.

— А во сколько мы найдем тело в библиотеке? — фыркнул он.

Черт возьми, ей нравилось его чувство юмора.

— Этого нет в списке. Может быть, это сюрприз. И в конечном итоге ты станешь злым доктором, который унаследует все деньги старухи.

Он взглянул на нее.

— А ты будешь красивой женщиной, чьи дорогие вкусы привели меня к убийству.

— Доктор и танцовщица. Сбывшаяся мечта автора детективов.

— Ты намного больше, чем танцовщица.

Улыбка тронула ее губы.

— Спасибо.

— Так что у нас после чая?

— Дай мне посмотреть. — Она наклонилась вперед, прищурившись. — Прогулка. Потом ужин. А после этого наступит время «заставить Эверли увидеть звезды».

На этот раз его смех был громким.

— Все принимают в этом участие?

— Ты можешь себе такое представить? — она поморщилась. — Я действительно надеюсь, что это не такая вечеринка.

— Я бы все равно не позволил им прикоснуться к тебе. — Он включил поворотник, замедляя машину, когда поворачивал направо через пару огромных ворот из кованого железа. — Кстати, о них, мы приехали.

Она посмотрела вперед, на особняк в конце подъездной дорожки. Даже с такого расстояния он выглядел внушительно. Тихо присвистнув, она стряхнула несколько ворсинок со своих джинсов.

— Они ведь сказали «повседневная одежда», верно?

— Да, джинсы подходят. Все в порядке. — Она могла видеть, как он снова бросил взгляд на ее бедра. — Ты хорошо выглядишь, не переживай.

— Я просто хочу, чтобы ты получил это пожертвование.

— Знаю, что хочешь. И я благодарен за это. — Он одарил ее улыбкой. — Ты будешь великолепна. Расслабься. У нас все получится.

Дорогие машины выстроились в ряд перед домом. Она оглядела их все, переводя взгляд с Мерседеса на Ягуар, а затем Феррари. — Теперь я понимаю, почему они могут позволить себе строить медицинские центры в Африке, — пошутила она.

— Не все они принадлежат им. — Он припарковался и заглушил двигатель, затем вылез из машины и обошел ее, чтобы открыть дверцу.

— Внутри он такой же внушительный, как и снаружи? — спросила она его.

— Честно? Нет. Ты ведь встречалась с Грейс и Уорреном. Их дом точно такой же, как они. Дорогой, но гостеприимный. Все будет хорошо. Ты же привычна к людям с полными кошельками.

Да, так и было. В театре их было полно. Но это казалось более важным. Это была работа Дилана, и она хотела помочь ему с этим. А еще это сексуальное напряжение. Обещание звезд.

Ее разум был полон этим.

Взяв ее за руку, Дилан повел ее вверх по лестнице. Он постучал в дверь, и ее открыл мужчина в возрасте — определенно не Уоррен.

— Доктор и миссис Шоу?

«Доктор и миссис Шоу?»

Эверли моргнула.

Откуда он знает?

— Да, рад видеть Вас снова. — Дилан кивнул. — Это моя жена, Эверли.

— Здравствуйте. — Она широко улыбнулась ему.

— Пожалуйста, проходите, — сказал дворецкий, широко распахивая огромную дверь. — У вас есть багаж?

— Да, я схожу и заберу его. — Дилан оглянулся на машину.

— Я могу распорядиться, чтобы его принесли наверх, — пробормотал дворецкий.

— Все в порядке. Я справлюсь.

Пока Дилан спускался по ступенькам, она услышала, как кто-то окликнул ее по имени. Обернувшись, она увидела Грейс Карсон, идущую по коридору с широкой улыбкой на лице.

— У вас получилось, — сказала она, протягивая руки. Эверли взяла их, и Грейс сжала. — О, Вы выглядите так же прекрасно, как всегда. Какой изысканный свитер.

— Спасибо. Вы тоже выглядите потрясающе.

На Грейс были кожаные брюки сливочного цвета и красная блузка, ее волосы были собраны в низкий пучок.

— Спасибо. Уоррен не был уверен, смеяться ему или плакать, когда увидел эти брюки. Все, что я знаю, это то, что, куда бы я ни пошла, он смотрит на мою задницу.

Дилан подошел с их чемоданами. Дворецкий забрал их у него и поставил у лестницы.

— Я распоряжусь, чтобы их отнесли в вашу комнату. — Он посмотрел на Грейс. — Вам еще что-нибудь нужно, мадам?

— Нет, у нас все хорошо. — Грейс тепло улыбнулась ему.

— В таком случае я позабочусь о том, чтобы напитки текли рекой.

Грейс поцеловала Дилана в щеку.

— Спасибо, что приехали. Не возражаете, если я украду Эверли на минутку. Хочу устроить ей экскурсию по дому. Уоррен в библиотеке с остальными нашими гостями. Третья дверь налево. Он разливает напитки, если Вы хотите.

Дилан взглянул на Эверли, как бы проверяя, согласна ли она с тем, что он покидает ее.

— Увидимся через некоторое время, — сказала она Дилану, одарив его, как она надеялась, ободряющей улыбкой.

Грейс взяла Эверли под руку, как будто они были двумя девушками, гуляющими в городе.

— Мне нравится, что он не хотел оставлять Вас ни на минуту. Такой заботливый и красивый. Счастливая девушка. — Грейс взяла ее за руку и повела по коридору. — Итак, это наша гостиная, — сказала она, открывая дверь. Эверли моргнула, потому что гостиная уже была украшена к Рождеству. Огромная, шестиметровая елка стояла в дальнем конце комнаты, украшенная игрушками и оленями, огоньки уже мерцали, когда они вошли в комнату.

— Это с фермы рождественских елок в Винтервилле, — призналась Грейс. — Ничего не могла с собой поделать. Они приехали и украсили для нас весь дом. Они уже были полностью забронированы в декабре, поэтому приехали на этой неделе.

— Эмбер приезжала?

— Да. Она прелестна, не так ли?

Эверли кивнула.

— Я ее хорошо знаю. Она совладелица фермы вместе с моим кузеном Нортом.

— Красавчик? Он тоже был. Мы заказали много декора. Черт возьми, он прекрасный мужчина. Я могла бы весь день смотреть, как он таскает деревья.

Эверли даже думать не хотела о том, сколько они взяли за то, чтобы три часа ехать до дома в долине, а затем украсить все это место. Она знала, что Норт, вероятно, ворчал всю дорогу, а Эмбер пыталась его подбодрить.

— Честно говоря, он не такой уж красавчик. Я помню, как он каждую ночь мочился в постель. — Это была ложь, но Грейс рассмеялась.

— У него с Эмбер что-то есть? Они были очень близки.

— О Господи, нет. Эмбер точно знает, кто такой Норт. Она бы не дотронулась до него и трехметровым шестом.

— Почему? — Грейс казалась заинтригованной.

— Я не знаю. Я затыкаю уши пальцами, когда женщины говорят о нем. Но думаю, что многие женщины отправлялись в путешествие по телу Норта. — Или, скорее, Норт путешествовал по их телам.

— Ну, я не могу сказать, что виню их. Он определенно красивый мужчина.

Грейс провела ее по остальной части дома, показывая картины, которые много для нее значили, и антиквариат, который она приобрела во время своих поездок по всему миру. Она была такой легкой и простой, что невозможно было не проникнуться к ней теплотой.

— Я так рада, что Вы здесь, — сказала она Эверли, сжимая ее руку, когда они спускались по широкой лестнице. — Иногда эти вечеринки кажутся такими затхлыми и скучными. У меня такое чувство, что сегодня все будет наоборот.

Эверли улыбнулась.

— Я не планировала разыгрывать бурлеск после коктейлей или что-то еще.

— Знаю. — Грейс рассмеялась. — Но приятно, что здесь есть молодые люди… — она замолчала не договорив.

Когда они спустились по лестнице, входная дверь щелкнула. И когда она открылась, на пороге появился мужчина, которому на вид было под тридцать, в толстом черном шерстяном пальто, покрывавшем его высокое тело, с волосами песочного цвета, ниспадающими на лоб.

Грейс издала визг.

— Ты сказал, что не приедешь, — сказала она, подбегая и обнимая его. Он слегка усмехнулся, затем поймал взгляд Эверли через плечо Грейс. Он удерживал ее взгляд на мгновение дольше, чем считалось вежливым. Она отвела взгляд, размышляя, следует ли ей направиться в библиотеку, чтобы присоединиться к Дилану, или подождать здесь, пока Грейс и кем бы ни был этот парень разберутся друг с другом.

— Эверли, идите сюда. — Грейс поманила ее к себе. — Это мой сын, Миллер. Он сейчас должен быть в Нью-Йорке. — Она поцеловала его в щеку. — Но я очень рада, что это не так.

— Приятно познакомиться. — Эверли протянула руку. — Где именно в Нью-Йорке? Я жила там некоторое время несколько лет назад.

Он пожал ей руку, на его губах появилась улыбка.

— Сохо. Я должен был отмечать День благодарения с друзьями, но один из их родителей заболел. И это заставило меня побеспокоиться о моих собственных. — Он пожал плечами. — И вот я здесь. — Он отпустил руку Эверли. — Что ты делала в Нью-Йорке?

— В основном работала вне Бродвея.

— Ты актриса? — его глаза загорелись интересом.

— Миллер — большой поклонник театра, — сказала ей Грейс. — Он вложил деньги в несколько прибыльных шоу.

— У меня не было особого выбора, учитывая мое имя. — Он приподнял бровь.

— Артур Миллер? — спросила Эверли.

— Мою любимый писатель, — призналась Грейс. — Пьеса «Суровое испытание» изменила мою жизнь.

— Грейс, вы двое когда-нибудь присоединитесь к нам? — позвал Уоррен Карсон, выходя в коридор. Его лицо просияло, когда он увидел своего сына, стоящего там. — Миллер, мой мальчик. Так рад тебя видеть. Пойдем, выпьем.

— Только если ты присоединишься к нам, — сказал Миллер Эверли, предлагая руку.

— Наверное, мне следует. Там мой муж. — Она не была уверена, почему сказала это. Может быть, в качестве предупреждения? Она была достаточно взрослой, чтобы знать, когда мужчина проявляет к ней интерес, и это было последнее, в чем она нуждалась прямо сейчас.

Миллер не выказал ни малейшего признака разочарования. И когда она не взяла его под руку, он нежно прижал свою сильную ладонь к ее спине, ведя ее в библиотеку. Головы поднялись, когда они вошли, и люди с восторгом выкрикнули имя Миллера. Те же самые люди бросили на нее оценивающие взгляды, как будто думали, что она прибыла с ним.

Дилан стоял в углу библиотеки, в конце книжной полки от пола до потолка, заполненной книгами в кожаных твердых переплетах, с бокалом в руке, разговаривая с пожилым мужчиной и его женой. Медленно он обернулся, его глаза сузились, когда он взглянул на руку Миллера, все еще прижимающуюся к ее спине.

Пробормотав что-то паре, с которой он разговаривал, Дилан прошествовал через библиотеку, не сводя глаз с Эверли. Ее сердце начало колотиться о грудную клетку, потому что она знала этот взгляд.

— Дорогой, — она улыбнулась ему, сохраняя легкость в голосе, — познакомься с Миллером, сыном Грейс и Уоррена. — Ее глаза встретились с его.

Не испорти все, детка. Твое пожертвование зависит от них.

Взгляд Дилана метнулся от нее к Миллеру. Он протянул руку.

— Дилан Шоу.

Миллеру пришлось ослабить хватку на талии Эверли, чтобы пожать протянутую руку. Дилан воспользовался возможностью, чтобы заменить ее своей, притянув Эверли к себе и прижавшись губами к ее лбу.

— Я скучал по тебе, — пробормотал он.

— Меня не было всего несколько минут.

— Это было достаточно долго.

— Чем ты занимаешься, Дилан? — спросил Миллер.

— Я врач.

— Мы рассказывали тебе о нем, помнишь? — сказала Грейс. — Фонд делает пожертвования благотворительной организации, в которой он работает.

— Помню. — Миллер кивнул. — Ты живешь в Африке, верно?

— В основном, да. — Голос Дилана звучал настороженно.

— А как насчет тебя? — спросил Миллер Эверли. — Ты тоже там живешь?

— Я живу в горах. И управляю театром в Винтервилле.

— Ты должен это увидеть, — сказала Грейс. — Там так красиво. Ее шоу открывается на следующей неделе.

— Правда? — Миллер улыбнулся. — Я бы с удовольствием пришел посмотреть.

— Ты должен. — Грейс хлопнула в ладоши. — Я люблю рождественские шоу. Они заставляют меня снова почувствовать себя маленькой девочкой, когда мои бабушка с дедушкой водили меня в «Радио-Сити-Мьюзик-холл» посмотреть на «Рокеттс» (прим. Пер. — Нью-Йоркский женский танцевальный коллектив, основанный в 1925 году в Сент-Луисе; представления сочетают в себе традиции французского варьете и американского танцевального мюзикла и славятся особой синхронностью исполнения).

— Уверена, мы могли бы что-нибудь придумать. Дай мне знать когда, и я посмотрю, сможем ли мы найти для тебя место. — Она улыбнулась Миллеру, потому что вспомнила причину, по которой они были здесь. Чтобы получить деньги, необходимые для работы Дилана. И если бы это означало общение с Карсонами, то это то, что они сделали бы.

— Я возвращаюсь в Западную Вирджинию на несколько дней перед Рождеством. Шоу все еще будет идти? — спросил ее Миллер.

— Да. — Эверли улыбнулась. — Дай мне свои контактные данные, и я сохраню для тебя билет. — Она почувствовала, как Дилан напрягся рядом с ней. Ей захотелось дать ему пощечину. Он вел себя как ребенок.

Глупый непостоянный ребенок, который не мог решить, хочет ли он игнорировать ее или бороться за нее.

— Я принесу выпить. Хочешь? — спросил Миллер Эверли. — Вы с мамой, кажется, единственные двое без стакана в руках.

— Мне, пожалуйста, шерри, милый, — сказала Грейс.

— Что еще есть? — спросила Эверли.

— Пойдем со мной и увидишь. — улыбнулся ей Миллер.

— Вообще-то мне нужно кое о чем поговорить со своей женой, — сказал Дилан, его голос звучал спокойно. — Может быть, ты мог бы принести ей джин с тоником. С лаймом, а не с лимоном, если он есть.

— Лед? — спросил Миллер Эверли.

— Да, пожалуйста.

Он подмигнул ей и неторопливо подошел к бару с напитками. Грейс и Уоррен ушли поговорить с друзьями, оставив Дилана и Эверли одних у двери.

— Прекрати флиртовать со спонсорами. — Губы Дилана прижались к ее уху. Она почувствовала, как дрожь пробежала по ней от тепла его дыхания.

— Я не флиртую. Я веду себя дружелюбно, потому что ты хочешь это пожертвование. — Она все еще улыбалась, но ее зубы были стиснуты.

— Ты также должна быть моей женой. Люди будут болтать, если ты бросишься на Миллера Карсона.

— Ты думаешь, я бросаюсь на него? — лукаво спросила она.

— Мне так показалось.

— Если бы я хотела пофлиртовать с ним, ты бы это знал. — Она прикусила губу. — И он бы тоже это знал.

— Держу пари, так и есть.

— Что это должно означать? — она искоса взглянула на него.

— Ничего. — На его лице была глупая ухмылка. Ей захотелось влепить ему пощечину.

— Нет, давай, объясни мне. — Ее голос был опасно низким. — Мне действительно интересно услышать твое мнение об этом. Потому что для парня, который отказался от секса без обязательств со мной, ты кажешься чертовски заинтересованным в том, что кто еще может чего-то от меня хотеть.

Он резко вдохнул.

— Я отверг тебя, чтобы защитить.

— Нет, это не так. Ты отверг меня, чтобы защитить себя.

— Не сердись на меня. — Он наклонил голову, его губы коснулись ее шеи. — Я твой муж. Предполагается, что я должен ревновать.

Она резко вдохнула

— Завтра ты можешь злиться, — сказал он. — Но сегодня ты моя.

— И сегодня вечером?

Его глаза потемнели.

— И сегодня вечером…

— Один джин с тоником, — сказал Миллер, разорвав атмосферу между ней и Диланом. — Лайм, а не лимон.

Все еще взволнованная, Эверли взяла предложенный стакан.

— Спасибо. — Она поднесла его к губам, сделав большой глоток.

— Было приятно познакомиться. Мне нужно сделать пару телефонных звонков, но, может быть, мы могли бы поговорить позже. — Миллер улыбнулся ей. — Держу пари, мы знаем много одних и тех же людей. Было бы неплохо поговорить о делах.

Пальцы Дилана сжались на ее талии.

— Звучит заманчиво, — согласилась она, игнорируя своего мужа-неандертальца.

— Отлично. Увидимся позже. — Он взглянул на Дилана, выражение его лица было спокойным. — Ты счастливый человек.

Его челюсть дернулась.

— Знаю.

Глава 16

После обеда последовала игра в шарады в гостиной. Эверли была в своей стихии, вызывая у всех приступы смеха, когда пыталась разыграть какой-то фильм, бросаясь на пол и держа руки над головой. Все это время Дилан злился на себя, потому что он так сильно приревновал ее к Миллеру Карсону, что выставил себя дураком точно так же, как выставил себя идиотом перед ее другом Кейси.

Для парня, который сказал, что его не интересует его будущая бывшая жена, он определенно вел себя как собственник по отношению к ней.

— Должно быть, это тяжело — каждый раз уезжать в Африку без нее, — сказал Миллер, передавая Дилану стакан содовой.

— Это так. — Может быть, именно поэтому он нечасто приезжал домой, к большому сожалению своего отца. Потому что, даже просто увидев ее, его мозги отключались. — Но она того стоит.

— Не знаю, чувак, если бы она была моей, я бы не смог ее бросить.

Дилан сглотнул. Он не собирался снова ревновать. Потому что однажды у нее появится мужчина, который не бросит ее. Это может быть Миллер или сотня других парней, но какой-нибудь счастливчик завоюет ее сердце. И Дилану придется с этим жить.

Эверли держала свои запястья вместе, как будто их связывали. Затем она запрокинула голову и восторженно вздохнула.

— «Пятьдесят оттенков серого»! — выкрикнула Грейс.

Эверли ухмыльнулась.

— Верно.

На губах Миллера заиграла улыбка.

— У нее это довольно хорошо получается.

— Актерская игра? Да.

— Мама сказала мне, что она внучка Кэнди Винтер.

— Это верно. Мы оба выросли в Винтервилле.

— Ты тоже там вырос? — спросил Миллер.

— У моего отца там мастерская.

— От Винтервилла до Африки долгий путь, — сказал Миллер, выглядя почти впечатленным.

— Так и есть. — Дилан кивнул.

— Ладно, — позвала Грейс. — Для тех, кто хочет чаю с пирожными, мы подадим их в столовую. И если вы хотите после этого немного прогуляться, Уоррен любезно согласился провести экскурсию в лес в конце лужайки. — Она улыбнулась всем, ее лицо раскраснелось от вина. — А для тех, кто предпочитает более праздные занятия, мы более чем рады, если вы вздремнете в своих комнатах.

— Эй. — Эверли присоединилась к ним, ее лицо сияло. — Пройдемся? — спросила она Дилана.

— Да, прогулка звучит заманчиво.

— Ты тоже пойдешь? — она посмотрела на Миллера.

— Нет. Я собираюсь выбрать вариант вздремнуть. Я уехал из Нью-Йорка рано утром, и мне нужно протрезветь до того, как папа начнет готовить вечерние коктейли.

— Они сильнее, чем те, что были сегодня утром? — спросила Эверли.

— Можно и так сказать, — Миллер поморщился. — Я бы посоветовал самое большее один. И никогда на пустой желудок.

Эверли вложила свою руку в руку Дилана, как будто это была самая естественная вещь в мире.

— Хочешь чаю с пирожным? — спросила она его.

— Я все еще сыт после обеда. — Он съел две полные тарелки, проголодавшись после поездки и своей глупой ревности. — Но я схожу с тобой.

— Хорошо. — Она поцеловала его в щеку. — Мне нравятся мужчины, которые знают, как накормить свою женщину.

Воздух на улице был прохладным. Дилан ждал ее, когда она вышла из задней двери в своем красном шерстяном пальто, застегнутом до горла, и кремовой шапочке, туго натянутой на уши. Он выглядел раздражающе великолепно, как всегда. На нем были джинсы и свитер, серое пальто идеально облегало его фигуру. Он выглядел опрятно и сексуально, и внезапно морозный воздух перестал ощущаться.

— Все здесь? — спросил Уоррен, пьяная веселость придала его голосу хрипотцы. Он посмотрел на Эверли и Дилана, затем нахмурился, его глаза осматривали лужайку, как будто он ожидал, что из идеально подстриженной травы появятся люди. — О. Только мы трое?

— Похоже на то. — Эверли подавила улыбку.

— Хм. Может быть, тогда нам лучше пойти внутрь и согреться? — Уоррен выглядел полным надежды.

— Вам следует зайти внутрь, — согласилась Эверли. — А мы можем прогуляться. Ваша территория прекрасна.

Глаза Уоррена загорелись.

— Хорошо. Если вы направитесь к линии деревьев, то найдете тропинку, которая приведет вас к озеру. Следуйте по ней вдоль края, и она сделает петлю назад и снова приведет вас сюда. Если достигнете гор, вы заблудились.

Дилан рассмеялся, поймав взгляд Эверли.

— Поняли.

У них обоих было довольно хорошее чувство направления. Это было из-за того, что большую часть детства они провели на свежем воздухе. Они научились определять направление по свету, пробивающемуся между кронами деревьев, и по зарослям зеленого мха, цепляющегося за кору деревьев.

— Веселитесь, дети. — Уоррен поднял руку и зашагал обратно к дому, словно не мог поверить в свою удачу.

Дилан вложил свою руку в перчатке в ее, и они пошли по дорожке через лужайку, между ними воцарилось непринужденное молчание. Они почти не разговаривали во время обеда — ее усадили рядом со старыми друзьями семьи Карсонов, а Дилана и Миллера по какой-то невыносимой причине посадили рядом друг с другом. Возможно, Грейс подумала, что двое самых молодых мужчин в комнате составят хорошую компанию друг другу.

Но время от времени она чувствовала его пристальный взгляд на своем лице. И когда она поворачивалась, чтобы поймать его взгляд, на его лице появлялось странное выражение. Грустное сожаление, которое трогало струны ее сердца.

— О том, что произошло ранее в библиотеке, — сказал Дилан, когда они вошли в лес, воздух был заметно прохладнее после мягкого зимнего солнца.

— Нам не нужно об этом говорить. Все в порядке.

— Нет, это не так. Я был мудаком, и расстроил тебя, и мне жаль. — Он покачал головой, все еще держа ее за руку.

— Просто я не понимаю. Миллер кажется хорошим парнем.

— Он такой. — Дилан поджал губы. — Он хороший парень. Может быть, когда мы разведемся…

— Не говори этого. Я не собираюсь встречаться с Миллером Карсоном.

Он подавил улыбку.

— Хорошо.

— Я думала, он тебе понравился.

— Он хороший, но недостаточно хорош для тебя.

С дерева донеслась птичья трель. Она посмотрела вверх, но не смогла разглядеть птицу на голых ветвях.

— Кто был бы достаточно хорош для меня? — спросила она, улыбаясь.

— Кто-то, кто сделает тебя счастливой. — Выражение его лица было серьезным. — Кто-то, кто будет относиться к тебе, как к королеве, которой ты и являешься. Для кого задача всей жизни — вызывать улыбку на твоем лице каждое утро и каждый вечер?

— Ты описываешь кого-то из сказки. Реальность так не работает. — Они добрались до каких-то скал. Дилан нежно держал ее за талию, пока она карабкалась по ним. Она слышала его прерывистое дыхание, когда он последовал прямо за ней.

— Так должно быть.

— Знаешь, в чем твоя проблема? — спросила она, когда они добрались до другой стороны.

— Полагаю, ты собираешься мне рассказать. — На его губах заиграла улыбка. Ей понравилась эта легкая, расслабленная версия Дилана.

И да, ей также нравилась версия — горячий, злой собственник.

— Ты думаешь, что если ты не счастлив все время, то значит — ты неудачник. Но жизнь не такая. Не бывает солнечного света без дождя. И ты тратишь так много времени на борьбу с этими неприятными чувствами, что в конечном итоге только разочаровываешься.

Он моргнул.

— Правда?

— Почему ты был так зол на Миллера ранее в библиотеке? — спросила она.

— Потому что я мудак.

Она не смогла удержаться от смеха от его грубого ответа.

— Это неправда. Серьезно, почему ты разозлился?

— Он так легко относится к жизни. Как и ты. И наблюдая за вами обоими, я понял, что этого я тебе дать не могу. Я непростой парень, Эверли. Я напряженный, неспокойный, и у меня есть все эти чувства, которые я понятия не имею, как выразить.

— Думаешь, он легко относится к жизни? Думаешь, я такая же? — она покачала головой. — Это неправда. Вероятно, он кричит на барист, когда они неправильно принимают его заказ. Или пинает собак, потому что они слишком громко лают.

Дилан покачал головой.

— Ну, конечно.

— У тебя есть страсть. У тебя есть идеалы. Ты понятия не имеешь, насколько это горячо.

Его хватка на ее руке усилилась.

— Заткнись.

— Помнишь, когда ты поцеловал меня в шею в библиотеке? Такой злой, ревнивый и метящий свою территорию? Это было лучше, чем любой секс, который у меня был в жизни. И я не шучу.

Его взгляд потемнел, но он ничего не сказал.

— А тот факт, что ты хочешь всю ночь доставлять мне удовольствие, ничего не получая взамен? Это тоже было горячо, пока ты не начал вести себя как мудак.

— Я имел в виду каждое слово.

— Знаю. — Она подавила улыбку. Легкий ветерок шелестел в кронах деревьев, ветви над ними танцевали. — Но каждый раз, когда ты злишься… Это не обо мне, это о тебе. Ты продолжаешь бороться с собой, и это сводит тебя с ума.

— Это то, что ты думаешь?

— Да. — Она кивнула. От того, как он смотрел на нее, у нее перехватило дыхание. — У тебя есть идея, что ты должен быть сверхчеловеком, чтобы быть хорошим человеком. Что ты никогда не можешь ошибиться. Но ошибаться свойственно человеку.

— Нет ничего плохого в том, чтобы иметь идеалы.

— Да, это так. Но также нет ничего плохого в том, чтобы получать удовольствие. Жить настоящим моментом. Уступать тому, чего мы хотим. Есть чертов шоколад, пить чертово вино.

— Поцеловать свою чертову жену.

У нее перехватило дыхание.

— Да, поцеловать свою жену.

Он стянул перчатку и поднес руку к ее лицу.

— Я не хочу причинять тебе боль.

— И как справляешься? — тихо спросила она.

На его губах появилась улыбка.

— Не очень.

— Возможно, мне стоит самой побеспокоиться о себе. Если я подумаю, что ты причиняешь мне боль, я скажу тебе.

Его глаза изучали ее лицо, опускаясь к губам. Она приоткрыла их, затаив дыхание от жаждущего выражения его лица.

— Я не могу держаться от тебя подальше, — пробормотал он.

— Тогда не делай этого.

Он обхватил ладонью ее челюсть и провел большим пальцем по нижней губе. Его глаза потемнели, брови нахмурились, когда он вдавил большой палец в ее рот. Она провела языком по его плоти, и низкое рычание застряло у него в горле.

Он медленно вытащил его, и когда тот исчез, она уже скучала по его прикосновению. По его вкусу. Он провел влажным языком по нижней губе, а затем наклонился, чтобы провести им по ее губам.

Это было неправильно и в то же время так правильно. Как будто он хотел не просто поцеловать ее, он хотел поглотить ее. Попробовать все, что она могла предложить. Его дыхание обжигало ее рот, пока он медленно прикасался губами к ее губам. Его сильные пальцы наклонили ее голову так, что его нос оказался прямо напротив ее носа, а другая рука обхватила ее талию и притянула ее к себе.

Его поцелуй был медленным. Обдуманным. Таким поцелуем, который делал его намерения абсолютно ясными. Он не просто доставлял ей удовольствие, он заявлял на нее права.

Снова делал ее своей. Как будто она не была его все это время.

Его язык скользил по ее языку, пальцы впивались в ее талию, его тело было твердым во всех нужных местах. Она чувствовала, что тает рядом с ним, несмотря на ледяной ветер, шелестящий в кронах деревьев. И она снова задалась вопросом, сможет ли она когда-нибудь найти кого-нибудь, кто снова заставит ее чувствовать себя так.

Когда они отстранились, на его губах играла улыбка. В его глазах было что-то вроде триумфа, который соответствовал ее собственному.

— Мы должны вернуться, — сказал он, снова беря ее за руку. — Прежде чем люди подумают, что я насилую свою жену в лесу.

Это было то время вечера, когда все были в хорошем настроении и разговоры шли приглушенно. Уоррен и несколько его друзей ушли в библиотеку выкурить по сигаре, а остальные отправились спать. Грейс запустила альбом рождественских песен, и Эверли подавила улыбку, услышав, как ее бабушка начала петь.

Она свернулась калачиком на диване рядом с Диланом. Он разговаривал с парой о своей работе в Африке. Его рука запуталась в ее волосах, лениво перебирая пряди между пальцами.

Это казалось нормальным, таким реальным. У них не было возможности снова побыть наедине с момента их прогулки. Когда они вернулись, Уоррен потащил Дилана поиграть в карты с несколькими потенциальными спонсорами, с которыми хотел его познакомить, в то время как Эверли приняла душ и переоделась к ужину. Когда все насытились великолепной ветчиной от Грейс, им подали кофе в зимний сад, который был освещен тысячами сверкающих волшебных огоньков, после чего начались танцы под музыку струнного квартета в бальном зале.

В руке Дилана был стакан виски, но она заметила, что он его не пил. Он выпил один бокал вина за ужином, и все. Он был практически трезв, в отличие от остальных.

Дверь в гостиную открылась, из библиотеки донесся взрыв смеха. Вошел Миллер, и его лицо просияло, когда он увидел Эверли иДилана на диване.

— Я думал, вы двое уже легли спать. Почти все уже легли.

— Вероятно, мы скоро это сделаем. — При этой мысли в животе у нее что-то сжалось. Она понятия не имела, как у нее обстоят дела с Диланом, но одно было точно: сегодня вечером они будут спать в одной комнате. — Ты был в библиотеке со своим отцом?

Он присел на край кофейного столика, уперев локти в бедра, и повернулся к ней лицом. Его колени были в нескольких сантиметрах от ее.

— Да, но сигарный дым действовал мне на нервы. Я его терпеть не могу. — Он покачал головой. — Мне приходится вдыхать достаточно дыма, когда я в Нью-Йорке.

— Как Нью-Йорк? — спросила Эверли.

— Очень суетной, как всегда. Движение всегда затруднено, повсюду краны. Ты все еще держишь свою жизнь в своих руках, когда едешь в метро. — Он ухмыльнулся. — Скучаешь по этому?

— Не совсем. Мне нравилось это, когда я была моложе, но теперь мне нравится управлять своим маленьким театром. Я люблю управление. — Большой палец Дилана коснулся верхней части ее позвоночника. Ладно, ей нравился контроль во многих вещах.

За исключением Дилана.

— Ты и сейчас не совсем древняя. — Миллер склонил голову набок. — Кстати, сколько тебе лет?

— Тридцать.

— И как долго вы женаты?

Пальцы Дилана дрогнули, затем снова погладили ее.

— Почти девять лет.

— Господи, ты была практически ребенком-невестой. — Миллер приподнял бровь. — Мне неприятно думать о том, чем я занимался, когда мне был двадцать один год. Возможно, это даже было незаконно.

Она улыбнулась.

— Иногда ты просто знаешь.

Рука Дилана опустилась на ее обнаженную спину, прослеживая линию позвоночника.

— Вы двое так долго были вместе — это чертовски большое достижение. Не многим это удается сейчас. И вам двоим приходится бороться с большим количеством проблем, чем большинству. Ваши карьеры… жизнь на разных континентах. Должно быть, становится одиноко.

— Мы справляемся. В любом случае, как насчет тебя? Есть ли потенциальная миссис Карсон, которая ждет своего часа, чтобы ты задал вопрос?

Он ухмыльнулся.

— Нет. Когда доживаешь до моего возраста, все хорошие книги уже раскуплены.

Дилан прижался своим бедром к ее бедру, и она почувствовала стальную твердость его мышц.

— Ранней пташке достается червячок, — беспечно сказала она.

— Теперь я это знаю. У вас двоих, вероятно, была правильная идея. Вы повзрослели вместе. Думаю, это может иметь решающее значение. Когда тебе за тридцать, найти кого-то становится сложнее. Это давление. И не только со стороны общества, но и со стороны собственной головы. Остепениться, завести детей, начать быть взрослым… Но, с другой стороны, мне нравится моя жизнь. Я не хочу ее менять. И наличие семьи определенно не помогло бы.

— Тебе не обязательно заводить семью. Это не закон.

Он посмотрел через ее плечо.

— Не дай моей маме услышать, как ты это говоришь. — Он рассмеялся и сделал еще глоток своего напитка. — В любом случае, я хочу вас кое о чем спросить.

— Конечно.

— Почему в интернете нет ваших с Диланом фотографий?

Дилан взглянул на нее краем глаза, но все еще продолжал разговор, который вел.

— Эм, что ты имеешь в виду?

— Я погуглил вас, ребята, и там ничего нет.

Волосы у нее на шее встали дыбом.

— Это так необычно? — спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал небрежно.

Какого черта ему понадобилось гуглить нас?

— На дворе XXI век. У кого-нибудь в Инстаграме должна быть хотя бы одна ваша фотография вдвоем. Или в Фейсбуке, или еще где-нибудь. Я имею в виду, что есть много фотографий Дилана, делающего свою работу в Африке, и много твоих фотографий в различных постановках. Плюс с твоей семьей в Винтервилле. Но не с вами двумя вместе.

— Думаю, мы очень уединенные. И когда мы вместе, нам не до селфи.

— Ну, вы должны. Вы очень фотогеничная пара. — Он достал свой телефон из кармана. — Не возражаете, если я сделаю фото сейчас?

— О Боже, нет. Я выгляжу ужасно. И косметика, должно быть, стерлась с моего лица.

Миллер улыбнулся ей.

— Ты прекрасно выглядишь, Эверли. Всегда.

— Соглашайся, — сказал Дилан, прерывая разговор, чтобы притянуть ее к себе. Он прижался губами к ее волосам, вдыхая ее запах. — Он прав. Было бы здорово получить больше наших фотографий. Я смогу смотреть на них, когда мы будем порознь.

Звучало так, будто он не играл какую-то роль. Но, с другой стороны, она тоже не была уверена, что играет.

Обняв ее за плечи, он легко улыбнулся Миллеру, который с улыбкой нажал кнопку на своем экране.

— Я отправлю тебе ее сообщением, — сказал он Эверли.

— У тебя нет моего номера.

— Нет, но у моей мамы есть. Я возьму его у нее.

Пара, с которой Дилан разговаривал, ушла, пообещав поддерживать связь по поводу его работы. В комнате осталось всего несколько человек, разбросанных по всему залу.

— Нам пора ложиться спать, — пробормотал Дилан, как будто мог почувствовать ее дискомфорт. — Завтра у нас долгий день. — Он помог ей подняться с дивана, его пальцы скользнули по ее руке.

— Во сколько вам нужно уезжать? — спросил Миллер.

— В шесть.

— Ох. Я, наверное, еще буду спать. — Встав, Миллер протянул Дилану руку, а затем нежно поцеловал Эверли в щеку. — Но увидимся на шоу, да?

— Да. — Она улыбнулась ему. — Спасибо, что сделал этот день таким прекрасным.

— Спокойной ночи, Эверли. И удачи на премьере.

Глава 17

В тот момент, когда они переступили порог своей гостевой спальни, она почувствовала, как атмосфера изменилась. В воздухе гудело электричество, как будто даже атомы знали, что Дилан дал ей обещание.

Она услышала, как за ее спиной мягко щелкнула дверь, и, обернувшись, увидела Дилана, прислонившегося к ней с улыбкой на губах.

Ее сердце бешено заколотилось в груди. Это был первый раз с момента их прогулки по территории, когда они были совершенно одни, и первый раз за восемь лет, когда они собирались спать в одной комнате. Но это было не то, что крутилось у нее в голове.

Это было его обещание. И мысль увидеть звезды.

— Ты уверена насчет этого? — спросил он хриплым голосом, как будто мог прочитать ее мысли.

Она с трудом сглотнула.

— Я уверена.

Он кивнул, не сводя с нее своих темных глаз.

— Если ты захочешь остановиться в любой момент, просто скажи. Я обниму тебя, или посплю на полу, или выйду из комнаты. Все, что тебе будет нужно.

Ее грудь сжалась, потому что она могла сказать, что он имел в виду каждое слово.

— Заставь меня увидеть звезды, Дилан.

Он оттолкнулся от двери и направился к ней, и она почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Она почувствовала цитрусовый и сосновый аромат его одеколона, когда он подошел ближе, прежде чем потянулся к молнии ее платья, его пальцы проложили горячий след по ее спине.

Он осторожно перекинул ее волосы через правое плечо, чтобы они не застряли, а затем скользнул пальцами вниз по ее спине, потянув за собачку, пока ткань не поддалась.

Она облегченно выдохнула. Ей нравилось это платье, но дышать ей нравилось больше. Дилан провел руками вверх по ее обнаженной спине, лаская пальцами позвоночник, и облегчение исчезло, сменившись темной, пульсирующей потребностью.

— Без лифчика? — его голос был низким.

— Да.

Он добрался до ее плеч, а затем прижался губами к основанию ее шеи.

— Так нормально?

— Да. — Она попыталась скрыть боль, звучащую в ее голосе. Это было более чем нормально. Это было идеально. Просто скольжение его пальцев и едва заметное прикосновение губ, и она превратилась в желе в его объятиях.

Он просунул руки под тонкие бретельки, которые не давали ее платью упасть, провел ими по ее плечам и вниз по рукам. Лиф платья упал, обнажив ее грудь. Она вышла из него, все еще стоя спиной к Дилану, прекрасно осознавая, что на ней нет ничего, кроме черных кружевных трусиков.

— Иди сюда. — Голос Дилана был сильным. Он держал себя в руках. Она повернулась на цыпочках, как балерина, ее соски затвердели, когда она увидела мрачное выражение его лица.

— Могу я прикоснуться к тебе?

— Пожалуйста.

Уголок его губ дернулся. Он все еще был полностью одет, галстук завязан, пиджак расстегнут. Он шагнул вперед и провел пальцем по ее щеке, оставляя огненный след на ее подбородке, шее, груди.

— Твоя родинка все еще здесь, — пробормотал он, наклоняя голову, чтобы поцеловать единственную родинку над выпуклостью ее груди. — Раньше я фантазировал об этой родинке.

— Это странная вещь для фантазий. — Она потеряла дар речи, когда его губы согрели ее кожу.

— Только не тогда, когда это наркотик, ведущий к моей любимой зависимости. — Он поцеловал каждую из ее грудей, затем провел по ним руками, и ей пришлось сильно прикусить губу, чтобы не закричать от разочарования. Как будто он мог почувствовать ее отчаяние, его теплые губы потянулись к ее соску, а язык задел вершинку, прежде чем он пососал ее.

Она уже была такой влажной. Ее ноги начали дрожать, когда он переместился к другой груди. Теплые губы, задевающие зубы, его настойчивые, дергающие движения посылали разряды удовольствия прямо в ее лоно.

Его руки скользнули к ее талии, и он стал целовать ее шею, двигаясь назад, пока не оказался сидящим на краю матраса, а она — оседлавшей его.

Он наклонил ее назад, ее позвоночник выгнулся, чтобы предоставить ему лучший доступ к ее груди. Он прикусил ее сосок, затем подул на него, чтобы успокоить, и она ахнула.

— Дилан!

— М-м-м?

— Твой костюм. Я… мокрая.

На его губах появилась восхитительно грязная улыбка.

— Мне насрать на мой костюм. Сядь на меня. — Он не смог удержаться от того, чтобы не просунуть руки между ее бедер, его пальцы задели кружево ее трусиков. — Черт, ты очень мокрая. Боже, Эверли. Позволь мне сделать тебе приятно.

Он тянул ее вниз, пока ее естество не прижалось к нему. Она могла чувствовать твердые очертания его возбуждения, прижимающегося к ней, посылающего уколы желания до кончиков пальцев ног. Захватив ее губы своими, он томно поцеловал ее, скользя рукой между ее бедрами, пока его пальцы не добрались до резинки ее трусиков.

— Первый раз — исключительно для облегчения, — сказал он ей в губы. Он опустил руку ниже, с трудом сглатывая от ее гладкости, его пальцы дразнили, пока ее бедра не задвигались сами по себе.

Он был слишком мягким. Слишком нежным, и это не имело ничего общего с его потребностью относиться к ней бережно. Она знала, что ему нравилось дразнить. Ему нравилось дразнить ее, добиваясь от нее каждого вздоха и крика, пока она не сможет произнести только его имя. Она никогда не встречала любовника столь щедрого и в то же время столь требовательного.

Ее удовольствие было его наркотиком.

Она тяжело дышала, прижимаясь губами к его губам, а он скользил пальцами внутри нее, проводя большим пальцем по тем местам, где она нуждалась в этом больше всего. Она чувствовала, как пульс бьется в такт его прикосновениям, как удовольствие накатывает на нее.

Прервав их поцелуй, он опустил голову ей на грудь, его свободная рука прижалась к ее спине, чтобы не дать ей отстраниться. Он захватил ее сосок, посасывая и покусывая, и молния пронзила ее. Удовольствие было настолько сильным, что граничило с болью.

Она вскрикнула, пальцы ее ног подогнулись, тело затрепетало вокруг него, мышцы то сжимались, то разжимались, пока он медленно двигался, вытягивая из нее наслаждение.

Он поцеловал ее плечо, подбородок, губы.

— Этот был для тебя. Следующий для меня.

— Я не думаю, что смогу.

— Сможешь. И я хочу попробовать тебя на вкус. — Он поднял ее со своих колен, ее тело казалось бескостным, когда он уложил ее спиной на матрас и стянул нижнее белье с ее ног. Затем он провел своими теплыми ладонями вверх по внутренней стороне ее икр, его пальцы описывали круги, пока не достигли бедер.

Он замер. Она посмотрела на него сквозь тяжелые веки, и его взгляд встретился с ее.

— Она все еще там.

— Что там? — она нахмурилась.

— Твоя татуировка. — Он провел пальцем по букве «Д», которую она вытатуировала на бедре много лет назад. — Ты не удалила ее лазером.

Она покачала головой.

— Я не хотела.

— Черт возьми, Эверли. Это… — его голос затих, когда он покачал головой. Он набрал полный рот воздуха. — За это ты получишь дополнительный оргазм. — Он прижался губами к ее бедру, пробуя языком ее кожу на вкус. Когда он отстранился, то подул на него, и это заставило ее задрожать.

— Ты все еще одет, — прохрипела она. — Тебе нужно быть голым.

На его губах появилась усмешка.

— Думал, ты никогда не попросишь.

Медленными, обдуманными движениями он снял пиджак, аккуратно положив его на стул, затем потянул за галстук, скатал его в руках, прежде чем положить на сиденье.

— Ты намеренно медлишь?

— Я даю тебе шанс отдышаться. — Его глаза впились в ее, пока он расстегивал рубашку. Когда она увидела его грудь, то чуть не заплакала. Он был идеален. Загорелая подтянутая кожа, рельефные мышцы, плоский живот.

— Ты там держишься, Иви?

— Вроде того.

Он подавил улыбку, стягивая носки, затем расстегивая ремень. В нем была холодная непринужденная уверенность, от которой ее грудь наполнилась радостью. Он знал свое тело, знал, что он может им сделать.

Знал, как повлиять на нее.

Конечно, она встречала мужчин более эстетически красивых. В ее бизнесе недостатка в них не было. Но ни от одного из них не дрожали ноги и не сбивалось дыхание.

Ни один из них не заставлял ее чувствовать себя такой женственной. Ни один не осознавал так хорошо собственное тело.

Он был обнажен, его твердость выпирала наружу, и все, чего она хотела, это прикоснуться к нему. Но вместо этого он потянул ее за бедра, опустившись на колени на ковер, и притянул к себе до тех пор, пока ее лоно не коснулось его лица.

— Я решил съесть шоколад, — сказал он, проводя языком по краю ее киски. — Запивая вином.

Затем он уткнулся в нее лицом, и она больше не могла слышать его слов.

К тому времени, когда он выжал из нее четвертый оргазм, она умоляла прикоснуться к нему. Он был таким твердым, что боялся взорваться от малейшего прикосновения ее пальцев. Вместо этого он ласкал губами ее грудь, шептал слова признательности ей на ухо и гладил ее разгоряченное тело, пока она медленно возвращалась на землю.

Он не лгал о том, что она была его наркотиком. Теперь, когда вспомнил, каким потрясающим было ее удовольствие, он захотел большего. И эта чертова татуировка немного свела его с ума. На ней все еще был его инициал.

По крайней мере, на сегодняшний вечер она была полностью его.

Ее второе освобождение наступило у него на языке. В третий раз он заставил ее извиваться, наблюдая из-под тяжелых век, как ее пальцы медленно обводят эту совершенную, тайную часть ее тела.

А четвертая разрядка стала неожиданностью для них обоих. Он сосал и покусывал ее грудь, только чтобы услышать, как она снова начала задыхаться. Затем он опустил руку вниз, чтобы почувствовать, насколько она мокрая, и прикосновения его пальцев было достаточно, чтобы она закричала так громко, что, наверное, весь дом услышал.

Не то чтобы его это волновало. Ему до боли хотелось услышать ее снова.

— Поцелуй меня. Пожалуйста. — Затаив дыхание, она потянулась к нему. Он переполз на ее распростертое тело и обхватил ее руками, стараясь, чтобы его тело не прижималось к ее. Их губы соприкасались, языки боролись, и она обхватила его руками, пытаясь прижать к себе.

Он не учел биологию. Он не учел биологию и то, что ее тело стремится к нему. Она обхватила ногами его бедра, выгибая тело, пока они не соприкоснулись, и все, что он мог чувствовать, был жар ее лона, прижатого к нему.

Уступая потребности, он мягко опустился, двигая бедрами, пока его твердость не покрылась ее наслаждением. Она ахнула ему в губы и сильнее прижалась к нему, и… черт… он чувствовал ее соблазнительную открытость. Ему потребовалась каждая капля самообладания, чтобы не ворваться в нее.

— Иви, у меня нет презерватива.

Она моргнула.

— Нет?

— Нет. А у тебя?

В уголках ее губ мелькнула улыбка.

— Нет. Может, нам пойти спросить Миллера?

— Определенно нет.

— Я думала, все парни носят с собой презервативы. — Она поцеловала уголок его губ. — Особенно врачи.

— Я точно не планировал этого. В отличие от тебя. — Он провел руками по ее бокам, прижимая пальцы к округлостям ее ягодиц. — Так что технически, ты должна была взять презерватив.

— Я принимаю таблетки.

Его взгляд метнулся к ней, и дразнящая мысль о том, чтобы оказаться внутри нее без защиты, промелькнула в его голове.

— Я не могу заниматься с тобой сексом без презерватива.

— Если это поможет, я прошла медосмотр в прошлом месяце. Я чиста.

Он зажмурился, чтобы сосредоточиться. Она была такой чертовски соблазнительной.

— Я тоже. Но этого не произойдет.

— Хорошо. Мы можем просто целоваться. — Она опустила глаза, стараясь не улыбаться. — Голышом.

— Думаешь, я могу целоваться с тобой голым, не желая тебя трахнуть?

Она покачала головой.

— Нет.

Он прижался губами к ее губам, запустив руку в ее волосы и откинув их назад.

— Ты плохая девочка.

— Но это так приятно, правда? — она приподняла бедра, и он снова прижался к ней. Дилан застонал, закрыв глаза. Еще несколько таких движений, и он, вероятно, кончит ей на живот.

— Иви…

— Извини. Я остановлюсь.

— Нет, не останавливайся. Боже, не останавливайся. — Его горячие губы снова прижались к ее губам для поцелуя. Ее руки порхали вокруг него, ногти впивались в его задницу. И он снова двинулся, его бедра прижались к ее, кончик его члена был прямо там.

Так близко к небесам.

И тогда он понял. Он должен был овладеть ею прямо здесь и сейчас. К черту презерватив. К черту здравомыслие. К черту то, что он всегда думал о последствиях.

— Если мы сделаем это, мы оба отправимся в ад.

— Ты такой драматичный. — Она поцеловала уголок его губ. — Ты должен выступать на сцене. — Затем она крепче обхватила его ногами, ее бедра покачивались до тех пор, пока ему больше некуда было податься.

Не то чтобы он хотел быть где-то еще, кроме как внутри нее.

Он потянул ее бедра на себя, раздвинул их на матрасе и крепко поцеловал, овладевая ею. А затем он вошел в нее, его дыхание перехватило от ее тепла, тесноты, от покалывания в позвоночнике, когда он снова сделал ее своей.

И когда она еще раз достигла своего пика, он издал торжествующий рев, почувствовав, как она крепко сжала его, когда он излился в нее. Они были одним сплошным наслаждением. Двумя фейерверками, озаряющими небо, заставляющими мир повернуться вокруг своей оси так же, как тогда, когда он впервые влюбился в нее.

Эверли Винтер была не из тех женщин, которых можно забыть. Она выжигала свое имя на тебе.

Глава 18

Слово усталость даже не могло описать ее состояние. За несколько дней, прошедших с тех пор, как они с Диланом вернулись из дома Карсонов, у Эверли не было ни минуты свободной. Каждый час она проводила либо в театре, либо дома, спала в попытке наверстать упущенное ночью, когда она видела звезды.

Не то чтобы она что-то изменила. Даже когда ее мышцы протестовали каждый раз, когда ее поднимали на сцене. Даже когда ей приходилось игнорировать забавные колкости Кейси каждый раз, когда она морщилась, это все равно стоило того.

Дилан отвез их домой ранним утром на следующий день после Дня благодарения. Дороги были забиты из-за распродаж в «Черную пятницу», и она опоздала в театр. С этого момента все, что могло пойти не так, шло не так. На сцену упала осветительная установка, и хотя в тот момент на ней никого не было, это означало, что они потеряли целое утро репетиций из-за ее ремонта и проверки всей установки по соображениям здоровья и безопасности.

А потом один из танцоров заболел гриппом. Эверли была как на иголках, проверяя, не подхватил ли вирус кто-нибудь еще — в ее распоряжении было всего несколько дублеров, и если бы она потеряла кого-то еще, им пришлось бы изменить хореографию за два дня до открытия шоу. Это не то, чем она хотела заниматься.

Но вот наступил день открытия, и больше никто не заболел. Накануне вечером они провели свою заключительную генеральную репетицию перед тщательно отобранной аудиторией, и все прошло гладко. Она продолжала скрещивать пальцы, надеясь, что сегодняшний вечер пройдет хорошо.

Она приехала в театр в восемь утра, не в силах заснуть, несмотря на физическое истощение. Было первое декабря, и рождественский сезон в Винтервилле был в самом разгаре. Украшение городской площади было закончено, елка была зажжена, огни ярко сияли этим пасмурным утром. Витрины магазинов были уставлены украшениями и еловыми шишками, выставленными на продажу. И когда она проходила мимо кафе «Холодные пальчики», из него донесся восхитительный запах корицы, отчего у нее потекли слюнки.

Обычно она бы зашла заказать американо, но не сегодня. Она не любила пить кофе или молоко в день выступления. Позже она выпьет чай без кофеина с лимоном, чтобы подготовить свои голосовые связки к вечернему шоу. Но пока ей нужно было оставаться сильной.

— Доброе утро! — крикнул Кейси, когда вошел в ее кабинет. В руке у него был пластиковый стаканчик. — Похоже, сегодня отличный день для того, чтобы устроить шоу.

— Не подноси ко мне этот кофе. Я прохожу детоксикацию, — пробормотала она, подняв руки, чтобы отогнать его.

— Ах, физическая сдержанность исполнителя. — Кейси снял крышку и сделал глубокий вдох. — Я так рад, что просто нахожусь за кулисами. Я говорил тебе, что мы с Дэвидом вчера вечером ели сыр? Много-много сыра.

— Заткнись. — Она прищурилась, глядя на него. — Если только ты не хочешь, чтобы этот сыр попал тебе в…

— Кстати, о таранах, — перебил ее Кейси. — Ты уже видела Дилана?

Она рассказала ему об их вечере на День благодарения. Или, скорее, Кейси вытянул это из нее.

— Конечно, нет. Если меня здесь нет, я в постели.

— Значит, ты отказалась от него, как от кофеина и молока. — Кейси надулся. — Это печально.

— Если тебе от этого станет легче, он будет сегодня вечером в зале. И он приглашен на афтепати.

Кейси ухмыльнулся.

— Знаю. Я попросил Дэвида убедиться, что он есть в списке. — Дэвид организовывал афтепати, к большому облегчению Эверли. И, в отличие от Кейси, он не стал бы дразнить ее из-за Дилана. — Как думаешь, вы двое уйдете вместе?

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Нет.

Кейси моргнул.

— Почему нет? У тебя впереди вся ночь. Тебе не придется завтра рано вставать. Черт возьми, актерский состав приедет только за два часа до завтрашнего вечернего шоу.

— Да, но мы режиссеры. Мы собираемся в полдень перед выступлениями.

— Это все равно оставляет тебе двенадцать часов для страсти, — отметил Кейси.

— Мы можем сменить тему?

Она не хотела говорить о Дилане. Или о том, планировала ли она повторное выступление с ним. Он уедет из города после Рождества, и независимо от того, переспит она с ним снова или нет, у этого не было будущего. И ее это устраивало. Или будет, как только она приструнит свое сердце.

— Конечно, — согласился Кейси, делая еще один глоток кофе. — Давай поговорим о том, насколько хорош этот латте на вкус.

Зал был почти полон. Эверли выглянула из-за занавеса, наблюдая, как люди занимают свои места, выжидательно смотрят на сцену, разговаривают со своими соседями в ожидании начала шоу.

За кулисами актерский состав и съемочная группа были безумны. Танцоры натягивали обувь, перекрикиваясь друг с другом, в то время как певцы разогревали свои голоса, поднимая гаммы и снова опуская, их голоса эхом разносились по коридорам. Режиссер по костюмам выкрикивала приказы своей команде, которая быстро раскладывала одежду по рядам своих тележек, в то время как команда гримеров исправляла последние огрехи.

— Пять минут, — выкрикнул один из режиссеров.

Кейси коснулся плеча Эверли, нервно улыбнувшись ей.

— Ты знала, что Грей Хартсон в зале?

— Я пригласила его. Он пел со мной в прошлом году.

Актерский состав собрался вокруг и взялся за руки, готовый вознести молитву. Как только они закончили, танцоров-дебютантов позвали за кулисы, а Кейси побежал на другую сторону сцены.

Она сделала долгий, спокойный вдох, выбрасывая все мысли о Дилане из головы. Ей нужно было выступить на шоу, и ничто другое сейчас не имело значения.

К тому времени, когда наступил антракт, все намеки на ее нервозность исчезли. Зрители смеялись в нужный момент, хлопали в ладоши в такт музыке и подпевали песням, слова которых они знали.

Было несколько неприятностей. Танцовщица упала и повредила лодыжку, после чего прикладывала холодный компресс в гримерке. Один из микрофонов певицы перестал работать, и звукорежиссеру пришлось прокрасться на сцену в своей темной одежде, чтобы заменить его. Но это были незначительные вещи, ничего общего с катастрофами, которые произошли с ними ранее на этой неделе.

Что еще более важно, зрителям все понравилось. И это наполнило ее душу радостью.

Вторая половина прошла почти также гладко, если не слишком задумываться о том, что кто-то из певцов забыл свои реплики. Тогда настала очередь последней песни Эверли, фирменной рождественской песни ее бабушки, которая принесла ей деньги и помогла построить этот город. Эверли была одета в старый бабушкин костюм Санты, обрезанный в районе бедер, зауженный в талии и чертовски блестящий благодаря тысячам блесток, которые были кропотливо пришиты к ткани вручную. Два великолепных танцора, одетых эльфами, вынесли ее на сцену, пока оркестр играл вступление. Прежде чем она успела начать петь, зрители разразились бурными аплодисментами, узнав песню, которой всегда заканчивалось шоу.

Эверли знала, что они аплодировали не ей. Они аплодировали памяти ее очаровательной бабушки. Вечно молодой, вечно красивой Кэнди Винтер, которая много лет назад покорила Голливуд.

«Это для тебя, бабушка», — подумала она, когда танцоры усадили ее в центре, лицом к зрителям. Она сделала глубокий вдох и посмотрела на людей, уставившихся на нее, затем улыбнулась и начала петь.

На улице не идет снег,

Мне негде спрятать подарки,

Но когда ты здесь, рядом со мной,

Это похоже на Рождество, детка.

Говорят, Санта бастует,

И эльфы ушли на прогулку,

Но я знаю, какой подарок хочу,

Это ты на Рождество, детка.

О, когда бы ты ни был в городе.

Я надеваю свои лучшие туфли и платье

И прогоняю все хмурые взгляды.

Ты знаешь, что это правда.

Когда бы я ни была рядом с тобой

Каждый день как Рождество, детка.

Она дошла до последней строчки, ее легкие протестовали от того, как долго ей пришлось удерживать последнюю ноту. Еще до того, как звук затих, зрители затопали и зааплодировали, некоторые из них вскочили на ноги, и слезы навернулись ей на глаза.

У них это получилось. После всех этих недель планирования, прослушиваний и репетиций им удалось устроить шоу, которое понравилось людям. Чувство облегчения и эйфории, охватившее ее, было почти невозможно объяснить. Это было как наркотик, заставлявший ее парить, ее ноги едва касались земли.

И тут она увидела его. Он стоял, как и остальные, на его губах играла улыбка, когда он встретился с ней взглядом.

Остальные актеры присоединились к ней на сцене, так как аплодисменты продолжались. Оркестр начал играть первые ноты «Веселого маленького Рождества», приведя публику в неистовство. Кейси был рядом с ней, держал ее за руку, целовал в щеку.

— Ты сделала это, Эверли. Ты пошла и, черт возьми, сделала это.

Танцоры перепрыгнули через переднюю часть сцены, а певцы взялись за руки, повернувшись лицом к зрителям и кивая им, чтобы они присоединялись. А затем весь театр запел о том, что их проблемы скрыты с глаз долой.

И это то, ради чего все это было. Помочь людям забыть о своих проблемах.

Возможно, всем было это немного нужно.

Ничто так не завораживало, как наблюдать за своей женой на сцене, использующей свое тело так, как умела только она. Собственное тело Дилана гудело при воспоминании о ней под ним в День благодарения. О том, как у нее перехватывало дыхание, когда он прижимался губами к ее бедрам. О том, как она распадалась на части в его объятиях пять раз, и этого все еще было недостаточно.

Он не был уверен, что когда-либо будет.

Всю неделю он был джентльменом, зная, что это шоу важно для нее. Большую часть дней он проводил видеоконференции с врачами, обсуждая случаи, внося предложения по лечению. Этого было достаточно, чтобы отвлечь его, но когда они заканчивали, его мысли снова были заняты ею.

Одной ночи было недостаточно. Он хотел большего. Хотел постоянно ощущать ее вкус на своих губах. Хотел провести руками по этим талантливым бедрам и прижать их к себе, пока у них обоих не перехватит дыхание.

Хотел заставить ее увидеть звезды до тех пор, пока она не сможет больше этого выносить.

Как только шоу закончилось, он встал со своего места в третьем ряду и, расталкивая ноги зрителей, направился к выходу справа. Он знал дорогу через лабиринт коридоров к гримеркам, затем читал названия на каждой из них, пока не увидел ее. Он был в ее гримерке достаточно долго, чтобы знать, что они были в свободном доступе для всех. Люди постоянно входили и выходили. Буфетчики наполняли холодильники, а обслуживающий персонал брал костюмы, чтобы пропарить и повесить их на место. Затем бойфренды, друзья и родственники, которые должны были прийти, чтобы поздравить исполнителей.

Он толкнул дверь и вошел в комнату, которую она делила с двумя другими исполнительницами, его губы скривились, когда он увидел огромные букеты цветов, заполняющие каждую поверхность, включая те, что он прислал на премьеру.

Дилан прислонился к столу, вытаскивая открытку из одного из букетов, и улыбнулся, увидев, что она от Холли и Джоша. Еще одна была от Аляски, а затем была еще одна от Норта, Гейба и Криса.

Он пропустил свою собственную открытку — он доставил букет в театр ранее и точно знал, что написал на открытке.

Сияй ярко, как звезда, которой ты и являешься. Целую, Д.

Сзади был огромный букет бледно-розовых роз и лилий цвета слоновой кости. Ему не нужно было брать открытку, чтобы увидеть, от кого она. Шрифт был достаточно крупным, чтобы прочитать с того места, где он стоял.

Ни пуха ни пера. Не могу дождаться, когда увижу шоу! Целую, Миллер Карсон

Он повернулся к букету спиной и проигнорировал его, потому что Миллера Карсона здесь не было.

Но он был.

Как только она открыла дверь гримерки, он почувствовал это. Их взгляды встретились, и между ними вспыхнула искра.

Он почти ощущал, как потребность в ней проносится по его телу.

— Поздравляю, — низко проговорил он. — Ты была потрясающей.

— Тебе понравилось? — ее лицо просияло, когда она посмотрела на него, ее губы слегка приоткрылись.

— Мне понравилось. Всем понравилось. Ты слышала аплодисменты, верно?

— Слышала. Но половина зрителей либо живет в этом городе, либо знает меня. Они бы зааплодировали, даже если бы я приземлилась на задницу.

— Ты знаешь, что это неправда. — И теперь он думал о ее заднице. О том, как она идеально ложилась в его ладони. — Ты сразила их. Это было идеально. Твоя бабушка гордилась бы тобой.

Он сделал шаг вперед. Ее грудь была плотно обтянута жакетом с блестками. Он хотел проследить линию ее декольте своим ртом.

Когда он поднял глаза, то увидел напряженность ее взгляда. Ему стало тяжело от осознания того, что она тоже хотела его. Он наклонился ближе, достаточно, чтобы почувствовать исходящий от нее жар, и начал приближать свои губы к ее губам.

— Помешал? — спросил Кейси, открывая дверь.

Дилан немедленно отстранился.

На губах Эверли появилась улыбка.

— Дилан просто измерял мне температуру, — пошутила она, и его собственные губы дернулись.

Покачав головой, Кейси встретился взглядом с Диланом.

— Каков вердикт?

Губы Дилана скривились.

— Она горячая, — хрипло сказал он.

Кейси начал смеяться, когда за ним вошли две исполнительницы, которые уже снимали свои костюмы и вздыхали с облегчением.

— Дамы, давайте оставим товар закрытым, пока мужчины не уйдут, — сказала Эверли, нахмурившись, когда высокая светловолосая танцовщица начала выпутываться из юбки.

— Это же Кейси, ему все равно, — сказала брюнетка.

— О, но кто это? — голос блондинки смягчился, когда она встретилась взглядом с Диланом. — Я тебя раньше не видела.

— Это Дилан, — сказала Эверли, украдкой взглянув на него. — Дилан, это Анна и Марта.

— Я видел вас на сцене. Вы были великолепны. — Дилан кивнул им обеим.

— Чем ты занимаешься, Дилан? — спросила Анна. — Я раньше не видела тебя в театре.

— Я врач. И друг Эверли.

— О. — Губы Анны скривились. — Просто друзья. Это хорошо. Ты идешь на афтепати? Может быть, мы сможем там выпить.

— На самом деле, он мой муж, — сказала Эверли, кладя руку на плечо Дилана. Его тело отреагировало на ее собственническое прикосновение. Ему это слишком понравилось.

— О, я не знала, что ты замужем. — Анна не смогла скрыть разочарования на своем лице.

— Мне нравится держать свою личную жизнь в секрете. — Эверли улыбнулась ей, хотя улыбка не коснулась ее глаз.

— Вы недавно поженились? — спросила Марта, и в ее глазах загорелся интерес.

— На самом деле, прежде чем вы перейдете к этому разговору, я просто зашел сказать Эверли, что иду в таверну с Дэвидом. Он хочет проверить, все ли готово. — Кейси взглянул на Дилана. — Хочешь пойти с нами? Уверен, что он был бы признателен за помощь.

— Конечно. — Дилан взглянул на Эверли. — Встретимся там?

Она приподнялась на цыпочки, прижимаясь губами к его губам.

— Конечно. — Приблизив губы к его уху, она прошептала достаточно тихо, чтобы услышал только Дилан: — Не разговаривай ни с кем из танцовщиц. Они съедят тебя живьем.

— Не волнуйся. Есть только одна исполнительница, которую я хочу съесть.

Кейси прочистил горло.

— Пойдем. А то у Дэвида случится припадок. — Дилан поцеловал Эверли и последовал за ее другом, улыбка все еще скользила по его губам.

Ему понравилась ее маленькая вспышка ревности. Может быть, даже слишком сильно.

Глава 19

Эверли постаралась на вечеринке в гостинице «Винтервилл» так же, как и после бродвейской премьеры в Нью-Йорке. Одетая в черное атласное платье без рукавов, облегающее ее изгибы, она собрала свои длинные светлые волосы в высокий хвост, который золотистыми волнами струился по затылку. Глаза были эффектно подчеркнуты смоки айс, а губы накрашены матовым нюдовым оттенком. Она хотела выглядеть сексуально, но профессионально. Женщиной, которую люди будут воспринимать всерьез, потому что она управляла потрясающим театром и точно знала, чего хочет.

К тому времени, как она вошла в дверь, таверна «Винтервилл» уже гудела. Актерский состав прибыл, по крайней мере, за двадцать минут до нее, но им не пришлось ходить по театру, чтобы убедиться, что все в порядке, и благодарить каждого человека, с которым они общались, за их тяжелую работу, и все это на пятнадцатисантиметровых каблуках.

Дэвид кивнул ей, как только она вошла. Не успела она опомниться, как один из официантов дал ей в руку бокал шампанского. Она подняла его и послала Дэвиду поцелуй, а затем сделала большой глоток шипучей жидкости. Через несколько секунд она почувствовала, как шампанское попало в ее пустой желудок.

Осматривая переполненное помещение, она искала Дилана в полумраке. В конце концов она увидела его, прислонившегося к стойке с другой стороны от того места, где она стояла, погруженного в разговор с Нортом.

Ее старший кузен выглядел расслабленным в темно-синей рубашке и черных брюках, его локоть покоился на стойке, а другой рукой он подносил бутылку к губам. Он что-то сказал Дилану, который кивнул и продолжил разговор. Она направилась к ним, но чья-то рука коснулась ее плеча, и она обернулась, чтобы увидеть одного из своих старых бродвейских режиссеров, стоявшего там.

Следующие несколько минут были заполнены поздравлениями и вопросами о будущем театра. Каждый раз, когда она пыталась пробраться к бару, к ней обращался кто-нибудь другой, и ей приходилось улыбаться и быть приветливой, потому что, видит Бог, она была благодарна, что так много людей пришли поддержать ее. Она как раз закончила разговор с одним из спонсоров, когда почувствовала, как дрожь пробежала по ее позвоночнику, заставляя нервные окончания напрячься.

Он здесь.

Она медленно повернула голову, пока его взгляд не встретился с ее. Ее мышцы напряглись при виде него.

— Привет.

— У меня нет слов, чтобы описать, как прекрасно ты выглядишь прямо сейчас, — сказал он, впиваясь в нее взглядом.

— Возможно, значение слов переоценено.

В уголках его глаз появились морщинки.

— Позволь мне отвезти тебя домой сегодня вечером.

— Отвезти меня домой? — спросила она. Легкая волна удовольствия пронзила ее тело. — То есть проводить меня до двери?

— Я хочу быть с тобой. Что-то не так?

У нее перехватило дыхание. Потому что она тоже этого хотела. В дни после Дня благодарения она безумно скучала по нему.

— Доктор хочет танцовщицу? — спросила она его, поддразнивая.

— Что-то вроде того. — Он протянул руку, чтобы провести по линии ее подбородка. — Скажи «да». Пожалуйста.

— В прошлый раз я была умоляющей.

Он приподнял бровь.

— Потому что я всегда знал, что первой ночи никогда не будет достаточно. Ты — зависимость. Я хочу большего.

— Эверли, Грей Хартсон только что вошел в дверь, — прошептал Кейси. — Мне нужно, чтобы ты представила меня ему прямо сейчас. — Он взглянул на Дилана. — Ты не возражаешь, если я украду ее у тебя?

— Нисколько.

Кейси взял руку Эверли в свою.

— На самом деле, что мне действительно нужно, чтобы ты сделала, это остановила Дэвида от флирта с ним. Грей Хартсон — его пара для свидания.

Она позволила ему оттащить себя от Дилана, слишком хорошо осознавая, что его взгляд все еще согревает ее кожу.

— Его пара для свидания? Он знает, что Грей натурал, верно? У него есть жена и дети.

— Да, именно поэтому я не против. — Ухмыльнулся Кейси.

— Кто твоя пара для свидания? — спросила его Эверли, пока он тащил ее через толпу к бару, где Грей и его жена разговаривали с Нортом.

— Хм, тебе лучше не знать.

Эверли удивленно покачала головой.

— Теперь я действительно хочу знать. Кто это?

Кейси снова посмотрел на Грея и его жену.

— Он прямо перед нами.

Она нахмурилась.

— Грей и твоя тоже пара для свидания?

— С кем он разговаривает? — спросил Кейси, качая головой.

— Он разговаривает с Нортом… о! — широко раскрыв глаза, она повернулась, чтобы посмотреть на своего друга. — О, пожалуйста, не говори мне, что ты влюблен в моего кузена.

— Он горяч. Как в такого не влюбиться?

Она поморщилась.

— Он капризный, раздражительный и до глупого чрезмерно заботливый.

Кейси ухмыльнулся.

— Как я уже сказал, горяч. — Он обнял Эверли за плечи. — И ты не можешь сказать ему, что он моя пара для свидания.

— Почему нет?

— Потому что, если ты это сделаешь, я скажу ему, что только что застукал тебя и твоего будущего бывшего мужа, пялящимися друг на друга так, словно вы хотели сорвать друг с друга одежду.

Эверли вздохнула.

— Заткнись.

— У тебя проблемы, девочка, — сказал Кейси, и на его губах появилась усмешка. — Такую химию нельзя игнорировать.

Вечеринка, наконец, подходила к концу, и она не сожалела, потому что была полностью измотана. Таверна была полупустой, и Кейси уговаривал ее поскорее и уйти, потому что звезде Праздничного Шоу нужно хорошенько выспаться.

— Хочешь, чтобы мы с Дэвидом проводили тебя домой? — спросил он, забирая у нее из рук пустой бокал и решительно ставя его на стол.

Ее взгляд скользнул к бару, где Дилан облокотился на стойку. Ее взгляд встретился с его взглядом, и она обнаружила, что качает головой.

— Я сама могу вернуться домой, — пробормотала она Кейси, не отрывая взгляда от мужа.

— Держу пари, что можешь. — В голосе Кейси звучал юмор. — Иди и поймай его, тигрица.

— Сейчас я больше похожа на котенка. Действительно уставшего котенка.

Дилан смотрел на нее, пока она сокращала расстояние между ними. А затем, выпрямившись в полный рост, он взял ее за руку.

— Ты здесь закончила? — спросил он.

Она кивнула.

— Если я в ближайшее время не уйду, то упаду на пол и усну прямо здесь.

Уголки его губ изогнулись.

— Тогда давай отвезем тебя домой.

Туфли, которые раньше казались хорошей идеей, врезались в кожу ее лодыжек. Она поморщилась и нагнулась, пытаясь ослабить ремешки, когда они вышли в холодную винтервиллскую ночь.

— Больно? — спросил Дилан. Прежде чем она успела кивнуть, он подхватил ее на руки и прижал к своей груди. От него пахло одеколоном и виски. Она вдохнула, и это заставило ее тело затрепетать от желания.

— Нас все увидят, — сказала она в слабой попытке протестовать.

— Сейчас час ночи. Все спят. И тебе стоит позаботиться о своих ногах, завтра тебе предстоит танцевать. — Он даже не запыхался, пока нес ее через площадь. Одна рука была у нее под спиной, другая обхватила бедра. Она обвила его шею и уткнулась лицом в его плечо, пытаясь привыкнуть к размеренному ритму его шагов, пока он направлялся к ее коттеджу.

Ему пришлось остановиться только один раз, когда он осторожно опустил ее на землю и предложил ей забраться к нему на спину. А потом он нес ее домой, как будто они были подростками. Ее красивое платье было задрано до бедер, и она не могла удержаться от смеха, когда он попытался пробежать последнюю сотню метров.

— Где твой ключ?

— Вероятно, там открыто.

Он покачал головой, нажимая на ручку, и дверь открылась.

— Напомни мне поговорить с тобой о безопасности.

— Завтра?

— Конечно. — Его голос звучал непринужденно. — А сейчас снимай туфли и ложись спать. Захочешь чего-нибудь выпить там, наверху?

— Я бы с удовольствием выпила стакан воды.

— У тебя есть «Адвил»?

Она нахмурилась.

— Зачем, у тебя болит голова?

Наклонившись вперед, он поцеловал ее в кончик носа.

— Это для твоихмышц. Тебе нужно немного поспать.

— В ванной есть немного.

Он прогнал ее наверх, и она медленно поднялась на второй этаж. Толкнув дверь в свою спальню, она рухнула на матрас лицом вниз.

Эверли не пошевелилась, когда услышала шаги Дилана на лестнице. Дверь скрипнула, когда он вошел в ее спальню, затем она услышала, как он поставил стакан на столик рядом с ее кроватью.

Мгновение спустя она почувствовала, как его теплые пальцы расстегивают ее молнию.

— Тебе нужно приготовиться ко сну, — пробормотал он.

— Слишком больно. — Ее голос был приглушен покрывалом.

— У меня есть кое-что, что поможет. — Он стянул бретельки с ее плеч, затем спустил платье вниз по ее телу, пока она не оказалась лежащей на кровати в одном лифчике и трусиках. Она попыталась перевернуться, чтобы посмотреть на него, но усилий для этого требовалось слишком много. Вместо этого она уронила голову обратно на простыни, а затем застонала, почувствовав его сильные руки на своих икрах.

На его ладонях было что-то теплое, пока он нежно массировал ее голени, надавливая большими пальцами на мышцы, пока узлы в них не ослабились. Она снова застонала, когда он двинулся вверх, массируя заднюю поверхность ее бедер, прежде чем медленно передвинуть руки вперед.

— Боже, как хорошо.

— Нужно поддерживать твою гибкость, — пробормотал он, перемещая руки к основанию ее ягодиц. Его прикосновения были медленными, чувственными, и это заставляло ее внутренности сжиматься от наслаждения. Он точно знал, как расслабить ее во всех отношениях. — Давай снимем это, — сказал он, стягивая с нее трусики. Она покачивала бедрами, чтобы помочь ему, ее тело пело от прикосновения его пальцев к ее бедрам.

— Сними и мой лифчик, — прошептала она.

Он расстегнул застежки и вытащил шелк из-под нее. Так она оказалась обнаженной, лицом вниз. Ее тело было в его власти. Он налил себе на ладонь еще немного чего-то, пахнущего как детское масло, затем потер руки друг о друга, прежде чем прижать их к ее ягодицам.

Его большие пальцы впились глубже, и она выгнула спину. У нее перехватило дыхание, когда его пальцы коснулись самой болезненной части ее тела. Она прижалась к нему, нуждаясь в гораздо большем, чем массаж.

— Дилан, — прошептала она. — Пожалуйста.

— Что тебе нужно, милая?

— Мне больно.

— Знаю. — Он обвел большими пальцами складку под попкой. — Но тебе нужно поспать. Позволь мне помочь тебе расслабиться.

Он провел большими пальцами по ее бедрам, и она издала стон.

— Это приятно. — Ее рот был прикрыт подушкой.

— Здесь? — он провел большими пальцами по внутренней стороне ее бедер.

— Выше. — Его поддразнивания убивали ее.

Он тихо усмехнулся, а затем провел большим пальцем туда, где она нуждалась в нем больше всего. Волна восхитительного электричества пронзила ее до кончиков пальцев ног, и она сжала их от желания. Затем он начал водить большим пальцем между ее ног, и ее бедра задвигались в ритме его прикосновений. Она чувствовала, как желание нарастает, усиливается, заставляя трепетать каждую клеточку ее тела.

Прежде чем успела попросить его о большем, она почувствовала, как прогнулся матрас. Он потянул ее вверх, — так что ее колени уперлись в кровать, а попка приподнялась, — нежно целуя ее между ног.

Все мысли о ее боли исчезли, сменившись мягкими, сладкими прикосновениями этого мужчины, который точно знал, как заставить ее увидеть звезды.

Она сжимала в кулаке простыни, ее крики становились громче, спина выгибалась дугой, пока он уносил ее в забвение, говоря ей, какая она красивая, какая вкусная, что он никогда не насытится ею.

Когда наступил пик, она увидела не только звезды. Она увидела взрывающиеся радуги и сверкающие бриллианты, ее тело обмякло, когда он отпустил ее бедра, оставив распростертой поперек кровати.

И когда она вернулась к жизни, то изогнулась всем телом и поползла по матрасу туда, где сидел он с широкой ухмылкой на лице. Боль и истощение, которые были несколько минут назад, исчезли, сменившись электричеством, которое разлилось по ее телу, заставляя ее хотеть его снова.

— Сними свою одежду и войди в меня, — умоляла она.

— Ты не устала? — спросил он.

— Не настолько устала. — Она никогда не могла насытиться этим мужчиной.

Он рассмеялся и поцеловал ее.

— Твое желание для меня закон.

Эверли Винтер станет его погибелью. Дело было не только в сексе, каким бы потрясающим он ни был. Это было ощущение ее в его объятиях, ее мягкого тела, прижатого к нему, ее размеренного дыхания на его груди. Он не мог вспомнить, когда в последний раз испытывал такое удовлетворение. Казалось, что каждый мускул в его теле наконец перестал сопротивляться ей и вместо этого расслабился. Радуясь ощущению ее кожи на своей.

— Ты в порядке? — спросил он, убирая волосы с ее лба и потянувшись за стаканом, который оставил на прикроватном столике. — Тебе следует принять эти таблетки прямо сейчас. Прежде чем твои мышцы объявят забастовку.

Она засмеялась, взяв стакан, а затем таблетки, которые он протянул.

— О, это будет стоить того. Но я не уверена, что меня хватит на еще один раунд.

Он тоже не был уверен.

— Думаю, нам придется отложить это на другой день.

Она склонила голову набок, на ее губах появилась призрачная улыбка.

— Другой раз?

Она снова быстро становилась его любимой зависимостью.

— Думаю, мне стоит позволить тебе использовать мое тело для снятия стресса после работы. Это меньшее, что я могу сделать как твой муж.

Она прикусила губу, и на ее лбу появились три крошечные морщинки.

— Ты в порядке? — спросил он, беспокоясь, что сказал что-то не то.

— Да, я просто не хочу, чтобы это стало странным. Я чувствую, что снова нашла своего друга. Не хочу разрушать отношения между нами. — Она сглотнула. — Мне действительно нравится быть с тобой.

— Мне тоже нравится быть с тобой. — Выражение его лица было серьезным. Ему было интересно, знает ли она, насколько ему это нравится. Если бы это было в любое другое время, если бы она была любым другим человеком, он бы сказал ей.

Но он не собирался отвлекать ее разговорами о том, к чему все идет. Не тогда, когда у нее завтра еще одно шоу. Он слишком сильно заботился о ней. Ей нужен был сон. Восстановление. И пока он все еще ее муж, он позаботится о том, чтобы она получила то, что ей нужно.

И что потом, тупица? Ты собираешься уйти?

Она перевернулась на бок, прижимаясь к нему. Он запустил пальцы в ее шелковистые волосы, поглаживая ее шею так, как, он знал, ей нравилось. Ее голова лежала у него на груди, и он чувствовал тепло ее дыхания на своей коже. Это было медленно. Ритмично.

Он прижался губами к ее макушке, вдыхая сладкий аромат ее шампуня.

— Мы не позволим этому стать странным, — сказал он ей. — Ты мне нравишься, и, думаю, я нравлюсь тебе. Мы можем с этим поработать.

— Никаких обещаний, никакой боли. Просто быть вместе, пока это длится, — пробормотала она.

Он провел языком по пересохшим губам.

— Это то, чего ты хочешь?

— Ты уезжаешь меньше, чем через месяц. Я бы хотела провести время с тобой. Но я не хочу, чтобы мы строили планы. Притворялись, что это нечто большее, чем просто быть вместе в данный момент. Думаю, что именно в этом мы ошибались раньше, у каждого из нас был свой взгляд на будущее, и наши взгляды оказались совершенно разными. — Она лениво провела пальцем по его груди. — Но на этот раз мы взрослые. Мы знаем, что «долго и счастливо» — это миф. И мы знаем, что ты вернешься в Африку, а я останусь здесь, и вскоре мы разведемся.

Он прижался губами к ее виску.

— Ты хочешь, чтобы мы были друзьями с привилегиями?

— Нет, я хочу, чтобы мы были добры друг к другу. Чтобы у нас не было никаких ожиданий. Я хочу, чтобы когда мы закончим, мы остались друзьями.

— Я всегда буду твоим другом, — пообещал он. — Ты потрясающая, знаешь это?

— Я заноза в заднице. Я знаю это.

Он рассмеялся, а затем наклонился, чтобы нежно поцеловать ее.

— Ты не заноза в заднице. Ты женщина, которая знает, чего она хочет. У которой так много энергии, что иногда она понятия не имеет, как ее отключить.

— Ты помогаешь, — пробормотала она, когда он снова погладил ее по спине.

— Хорошо. Это все, чего я хочу. Помочь.

Он продолжал гладить ее, наслаждаясь тем, как она расслабилась в его объятиях. Он задался вопросом, всегда ли это было бы так, если бы они не расстались. По-прежнему бы он испытывал к ней желание каждый день? Если бы они не расстались, то прикосновение ее кожи к его коже было бы по-прежнему похоже на чудо?

По-прежнему бы она могла успокоить его так, как он успокаивал ее?

Но это было всего лишь мгновение.

Дружба. То, что стоит защищать.

И когда придет время уходить, на этот раз он сделает это лучше.

Потому что на этот раз он не разобьет ей сердце.

Глава 20

Дилан услышал кашель своего отца еще до того, как зашел в «Гараж холодного старта». За неделю, прошедшую после премьеры Эверли, он почти не видел его. Днем они работали, а вечером Дилан шел в театр и ждал, пока Эверли закончит, чтобы отвезти ее домой.

— Эй, — позвал он, набрав полный рот воздуха, когда входил в гараж.

Его отец снова закашлялся, выкатываясь из-под грузовика.

— Ты дома.

— Да. Выглядишь неважно.

— Просто простуда. Сейчас зима, такое случается. — Он снова закашлялся, вставая с подкатного ремонтного лежака и вытаскивая носовой платок из кармана комбинезона. Он сплюнул, и Дилан поморщился, потому что то, что тот откашлял, выглядело отвратительно.

— Тебе нужно побыть дома. Позвони врачу, он выпишет несколько антибиотиков.

— Если бы я вызывал врача каждый раз, когда простужался, то был бы уже бедняком.

Дилан вздохнул, проводя рукой по волосам.

— Папа, мокрота желтая. А это значит, что у тебя болезнь, которую нужно лечить. На дворе двадцать первый век. У нас есть лекарства от этого. И, ради Бога, брось курить. Ты убьешь себя.

— Но у меня нет времени записываться на прием к врачу. У меня нет времени оставаться дома. Мне нужно вести бизнес, и именно этим я и занимаюсь. — Он снова закашлялся, его лицо покраснело. — А теперь убирайся отсюда.

— Тебе шестьдесят четыре года. Тебе следует уйти на пенсию.

— Да, переведи это на мой банковский счет.

Черт возьми, его старик был невыносим.

— Я уже говорил раньше, что могу тебе помочь. Я могу оплатить твою аренду, помочь тебе продать это место. Тебе больше не нужно работать.

Его отец встал, все еще держа в руке носовой платок.

— И что мне тогда делать? Сидеть в кафе и разгадывать кроссворды, как Фрэнк? Бесцельно бродить по городу в поисках сплетен? Я одинокий мужчина, Дилан. Я живу один. Если бы у меня не было работы, что бы у меня было?

— У тебя есть я.

Его отец фыркнул.

— Ты взрослый мужчина. Твоя работа не в том, чтобы развлекать меня. Не то чтобы ты мог, из Африки.

— Я мог бы остаться.

— Нет, не мог бы. Если ты не остался ради своей жены все эти годы назад, тогда не вешай мне лапшу на уши, что остался бы ради меня. И я бы в любом случае не хотел, чтобы ты это делал. Мне не нужна твоя жалость, Дилан, или твоя чушь по поводу того, что мне нужно бросить курить. Я взрослый мужчина. Я буду жить так, как хочу. Тебе не нужно влетать сюда, как Супермен, и думать, что ты можешь все улучшить.

— Я не влетаю сюда, как Супермен. — Он старался, чтобы его голос звучал ровно.

Его отец тяжело опустился в кресло рядом со своим столом. Столешница была завалена бумагами.

— Хочешь знать, почему я не отправил бумаги? — спросил он низким голосом и снова закашлялся.

Дилан почувствовал покалывание в затылке.

— Мои документы о разводе?

— Да. Их. Это было бы легко сделать. Просто отнести их в почтовое отделение. Вместо этого я положил их на полку над камином и смотрел на этот чертов конверт каждый день в течение нескольких месяцев. Задаваясь вопросом, правильно ли я поступаю.

— Зачем ты это сделал? — спросил Дилан.

— Потому что я не хотел, чтобы ты закончил так же, как я. Мне шестьдесят четыре года, и я одинок.

Дилан стиснул зубы.

— Это был не твой выбор.

— Думаешь, я этого не знаю? Я недооценил твою потребность быть гребаным супергероем. Думаешь, что тебе нужно спасти не только меня, но и весь чертов мир. Но мир не полюбит тебя в ответ, Дилан. И к тому времени, когда ты достигнешь моего возраста, я буду не более чем кормом для червей. А ты по-прежнему будешь одинок.

— Ну, спасибо.

— А что? — Чарли поднял руки вверх. — Разве я не прав? Ты веришь, что если пожертвуешь собой ради общего блага, то все будет хорошо. Что если ты не будешь принимать такие решения, какие принимала твоя мама, то останешься хорошим человеком. Но скажи мне вот что, чем твой уход от Эверли отличался от ухода твоей мамы от нас?

Дилан не был уверен, почему разговор принял такой оборот.

Он провел руками по волосам.

— Это совершенно другое. Мама ушла, потому что была наркоманкой. Я ушел, потому что я врач, и в мои гребаные должностные обязанности входит спасать жизни.

— Ты ушел, потому что думал, что не заслуживаешь ее любви. Так же, как твоя мама считала, что не заслуживает нашей.

Челюсть Дилана сжалась.

— Не сравнивай меня с мамой. — Его голос был хриплым. — Не делай этого.

— Почему нет? Она убежала, ты убежал. Семейное сходство очевидно.

— Я не убегал. Я делал свою работу. Помогал людям, которые не могли помочь себе сами.

— Ты ушел, потому что не смог принять любовь этой девушки.

Дилан моргнул.

— Это неправда.

— Правда. Ты не был уверен в ее любви. Тебе пришлось это проверить. Посмотреть, последует ли она за тобой, куда бы ты ни пошел. А она этого не сделала, значит, она тебя не любила. Разве это не то, о чем ты думал?

— Мы были детьми. Мы совершили ошибку. Мы хотели разных вещей, и именно поэтому мы расстались. И если бы ты не вмешался, то все это было бы в прошлом.

— И это то, чего ты хочешь? Чтобы все это осталось в прошлом?

Дилан провел большим пальцем по подбородку.

— Дело не в том, чего я хочу. Это факт.

— Так вот почему ты проводишь каждую свободную минуту с Эверли?

Дилан покачал головой.

— Это не так.

— Тогда как? Расскажи мне, потому что мне действительно кажется, что ты проводишь каждую ночь со своей женой. — Он снова начал кашлять, его лицо стало еще краснее. Он поднес носовой платок ко рту, но ничего не издал, кроме тихого бульканья.

— Папа?

Тело Чарли двигалось, но не было слышно ни звука. Дилан подбежал к нему, опустившись на корточки.

— Откашливай, папа. Откашливай.

Не раздалось ни звука. Он заставил своего отца наклониться вперед, затем ударил его по спине пять раз. Его отец прерывисто вздохнул. Дилан поднял голову.

— Нам нужно отвезти тебя к врачу, — тихо сказал он.

— Мне не нравятся врачи.

— Знаю. — Он прижал ладони к щекам отца, почувствовав жар.

— Ты можешь написать мне рецепт.

— Не могу. Это неэтично. И твой врач должен знать об этом. Чтобы начать наблюдение за тобой.

— Я уеду, как только закончу этот грузовик.

— Ты больше не полезешь под этот грузовик. Что, если ты задохнешься? Что, если ты ударишься головой?

— Моррису нужен этот грузовик для завтрашних поставок.

— Хорошо. — Дилан встал, глядя на потрепанный Форд в центре гаража. — У тебя есть запасной комбинезон?

Его отец нахмурился.

— Зачем?

— Если я отремонтирую грузовик, то ты обратишься к врачу. Сегодня же.

— Ты не сможешь починить грузовик. — Теперь его отец выглядел лучше. Слезы в его глазах высохли.

— Конечно, смогу. Я провел здесь достаточно времени подростком. Я залезу под грузовик, а ты будешь подсказывать мне.

— Ты испортишь свои драгоценные ручки.

Дилан покачал головой.

— Заткнись и скажи мне, где комбинезон.

— В кладовке. — Он наклонил свое все еще красное лицо к двери с другой стороны гаража. Дилан кивнул и подошел к ней, его челюсть все еще была сжата.

— Спасибо, — сказал его отец.

На губах Дилана появилась призрачная улыбка.

— В любое время.

Эверли постучала в дверь Холли и Джоша. Ее двоюродная сестра и ее муж вернулись из своего затянувшегося свадебного путешествия и пригласили ее присоединиться к ним после окончания шоу. Она возразила, что будет поздно, но Холли отмахнулась от нее, сказав, что у них все равно сбились биологические часы.

Джош открыл дверь, и на его губах появилась улыбка. Он заключил ее в крепкие объятия, и она улыбнулась ему.

— Посмотри на себя, такой загорелый и самодовольный, — сказала она, и ее сердце наполнилось теплотой. Трудно было не любить Джоша, когда он так обожал ее любимую кузину. Когда-то его компания купила город и планировала перестроить его в горнолыжный курорт, но Холли и Эверли, как и остальные их кузены, выступили против него.

И каким-то образом, в разгар битвы, он и Холли влюбились друг в друга. Это была одна из ее любимых историй любви.

— Сто лет отсутствия пошли тебе на пользу, — сказала она ему.

— Это было всего пять недель, — сказал он, затаскивая ее внутрь. — И это первый отпуск у кого-либо из нас за много лет.

— Не могу дождаться, когда услышу об этом все. Что было лучше, Европа или Барбадос?

Его глаза заблестели, как будто у него были воспоминания, которыми он не мог поделиться.

— И у того и у другого были свои преимущества. Европа была холодной, но романтичной. На Барбадосе было жарко и… да.

Эверли ухмыльнулась.

— Я совсем не ревную.

Он провел ее в большую гостиную, где Холли сидела и болтала с Нортом и Аляской. Они втроем встали и обняли ее. Она почувствовала небольшую тоску, потому что двое из их банды — Гейб и Крис — отсутствовали. Но Гейб скоро вернется, а у Криса сейчас не было другого выбора, кроме как быть в Лондоне по работе.

Холли выглядела потрясающе. Ее лицо было загорелым и сияющим, а темные волосы собраны в низкий беспорядочный пучок. Эверли крепко обняла ее, потому что, черт возьми, она по ней скучала.

Они были не просто двоюродными сестрами, они были самыми близкими друзьями. Было невероятно трудно не иметь ее рядом, чтобы рассказать обо всем, через что ей пришлось пройти. Но она дала себе обещание, что медовый месяц Холли и Джоша не будет драматичным, и это включало в себя сообщение своей кузине, что она все еще замужем за Диланом.

Джош налил напиток и передал ей. Она сделала большой глоток. После шоу она приняла душ и переоделась, но все еще чувствовала себя бодрой и полной энергии.

— Итак, как продвигается шоу? — спросила Холли, когда они сели у пылающего камина. Норт и Джош были в другом конце комнаты, склонившись над ноутбуком Джоша и что-то просматривая. — Мне очень жаль, что я пропустила премьеру. Но у нас есть билеты на завтра.

— Все идет довольно неплохо. — Она ухмыльнулась. — У нас было несколько сбоев, но продажи билетов отличные. Сейчас мы почти полностью забронированы.

— Это потрясающе. — У Холли отвисла челюсть. — Вау.

— Это не все, чем занималась Эверли, — тихо сказала Аляска. — Спроси ее о Дилане.

Эверли помрачнела и проверила, не подслушивает ли Норт. К счастью, они с Джошем были слишком заняты разговором о чем-то на ноутбуке.

— Что случилось с Диланом? — спросила Холли с выражением любопытства на лице. — Я знаю, что он был на свадьбе. Вы двое разговаривали?

Эверли закусила губу.

— Мы вроде как все еще женаты.

— И это еще не все. Я слышала, что некий доктор пробирается в ее дом каждую ночь после шоу и не уходит до утра. — Аляска выглядела довольной, что в кои-то веки стала источником сплетен.

Эверли покачала головой. Маленькие города. Любите их или ненавидьте, они всегда знали о вас все.

Холли потрясенно уставилась на нее.

— Вы двое до сих пор женаты? И как давно ты с ним спишь? — она наклонилась ближе, понизив голос. — Расскажи мне все.

Она увлеченно слушала, как Эверли вводила ее в курс дела, время от времени поглядывая, чтобы убедиться, что Норт и Джош все еще заняты своими делами. Конечно, Норт должен был понимать, что что-то происходит, но ему не нужно было слышать подробности.

И она не сомневалась, что Холли позже введет Джоша в курс дела.

— Ну и как секс? — спросила ее Холли.

— Потрясающе. — Эверли вздохнула. — Это не похоже ни на что другое, что я когда-либо чувствовала. Он знает меня, он знает мое тело. Он в значительной степени разрушил меня для всех остальных.

— Он погубил тебя восемь лет назад, — сказала Аляска, качая головой. — Ты просто все отрицала.

— Не стоит слишком волноваться по этому поводу. Он все равно уедет после Рождества. Это краткосрочная связь.

— С кем краткосрочная связь? — спросил Джош, подходя к ним. — Надеюсь, вы говорите не о моей доблести в медовый месяц, — сказал он, прижимаясь губами ко лбу Холли.

— Они говорят об Эверли и Дилане, — проворчал Норт.

Глаза Эверли метнулись к ее старшему кузену.

— Ты знаешь об этом?

— Я не дурак. И слышу сплетни. Я просто предпочитаю игнорировать их. — Он покачал головой. — Я сказал вам с Диланом, что думаю. Если вы двое хотите совершать ошибки, это ваше дело.

— Это не ошибка. Нам обоим хорошо с тем, что у нас есть. — Ее слова были мягкими. Норт защищал, но у него также было добрейшее сердце. Она знала, что он беспокоился о них всех. — Меня это устраивает, — снова мягко сказала она.

— Тогда ладно. — Норт покачал головой. Какое-то время никто ничего не говорил, и тишина казалась слишком напряженной.

— Может быть, нам стоит сменить тему, — наконец сказала Холли, закатывая глаза.

— Расскажи нам о своем медовом месяце, — попросила Аляска, ерзая на стуле. Она никогда не любила неловкие разговоры. Следующие несколько минут они слушали, как Холли описывает их путешествие по Европе, а затем двухнедельное пребывание на Барбадосе.

— Слава Богу, что ты вернулась, — сказала Аляска, глядя на фотографию их отеля. — Я волновалась, что тебе слишком понравится, чтобы уехать.

— Половину времени я потратил на поиск новых мест, где можно спрятать телефон Холли, — признался Джош, улыбаясь своей жене. — Не могу сказать тебе, сколько раз она хотела позвонить, чтобы проверить, все ли в порядке.

— Кто бы говорил. — Холли снисходительно улыбнулась ему. — Это ты пытался назначить видеозвонок из бассейна.

— Я отменил его.

— Только потому, что я пригрозила снять топ и показаться всем.

Эверли подавила смешок.

Норт сел рядом с ней на диван. Она толкнула его плечом, а он толкнул ее в ответ.

— Ты в порядке? — спросила она его.

— Я в порядке. Просто пытаюсь убедить себя не запирать вас троих на чердаке. — В голосе Норта послышался намек на веселье. Она поцеловала его в грубую щеку.

— Тебе нужно перестать беспокоиться обо всех нас и начать беспокоиться о себе. Может быть, если бы у тебя было немного времени с дамами, ты бы перестал беспокоиться о нашей личной жизни.

— О, он получает свою долю, — сказала Аляска. — На прошлой неделе у нас был девичник. По крайней мере две из них флиртовали с ним.

— Но он хотя бы избегает моих танцовщиц, — сказала Эверли. — В отличие от Гейба.

Брови Норта приподнялись.

— Как мы дошли до моей сексуальной жизни?

— Понятия не имею. — Эверли ухмыльнулась. — Но я предпочитаю это разговорам о своей.

Норт вздохнул.

— Да, я тоже.

Она снова толкнула его в плечо, и он покачал головой со снисходительным выражением на лице. У них все было хорошо. Это сделало ее счастливой.

— Ну, мне неинтересно слушать о чьей-либо сексуальной жизни, потому что я слишком занят своей собственной. Но, может быть, нам стоит поднять бокалы за то, что мы снова вместе, — предложил Джош, держа в руке бутылку шампанского. Норт вскочил, чтобы помочь ему, выглядя довольным сменой темы.

— Ты хорошо выглядишь, — задумчиво произнесла Холли, глядя прямо на Эверли. — Что бы Дилан ни делал, пусть это продлится долго.

— Дилан всегда оказывал на нее такой эффект, — сказала Аляска, беря бокал, который передал ей Джош. — Он может успокоить ее, как никто другой. Помнишь, когда у нее было грандиозное шоу в театральной школе, Дилан положил руку ей на плечо, и она практически растаяла?

— Помню. — Холли кивнула. — Никто другой так на нее не действует.

Джош предложил бокал Холли, но она отказалась от того, что он ей предложил.

— Я все еще чувствую усталость после перелета. Если я выпью, то усну.

— Хорошее замечание. Мы этого не хотим. — Джош подмигнул, затем поднял свой бокал. — За семью. За тех, с кем мы родились, и за тех, кого мы нашли. — Он улыбнулся им всем. — И тех, кого сейчас нет с нами.

Все они знали, что он говорил о Гейбе, Крисе и их любимой бабушке.

— За семью, — хором произнесли они, поднимая бокалы и делая глоток.

Эверли улыбнулась, оглядывая их всех. Семья. И было здорово снова оказаться рядом с ними.

Позже тем же вечером, садясь в свою машину, она увидела, что Дилан отправил сообщение.

Не думаю, что смогу прийти к тебе сегодня вечером. Папа заболел. Позвоню тебе позже. Целую, Дилан

Она нахмурилась, повернула ключ зажигания, а затем нажала кнопку вызова по Bluetooth, произнеся его имя в систему распознавания голоса. Жужжание ее звонка донеслось из динамиков машины, прежде чем она услышала низкий, ровный голос Дилана, ответившего на ее звонок.

— Привет. — От того, как он это произнес, у нее по спине пробежали мурашки. Конечно, она была зрелой женщиной, но превращалась в хихикающую восемнадцатилетнюю девчонку всякий раз, когда слышала голос Дилана Шоу.

— Что случилось с Чарли? — спросила она его, выезжая задним ходом с подъездной дорожки Холли.

— У него простуда. Запущенная. Он отказался обратиться к врачу, пока мы не закончим весь его ремонт за день и не вернем грузовики их владельцам. К тому времени, когда мы закончили, единственным открытым местом было отделение неотложной помощи в Маршалл-Гэп. Мы вернулись час назад.

— У тебя усталый голос, — сочувственно сказала она.

— Он изматывающий человек. Это как иметь дело с малышом.

Эверли рассмеялась, потому что точно знала, что он имел в виду.

— Ему нужно бросить курить.

— Поверьте мне, я говорил ему это сегодня около сотни раз. Хорошая новость в том, что он слишком сильно кашляет, чтобы курить. — Его голос смягчился. — Как дела? Ты хорошо провела время сегодня вечером?

— Да. Холли и Джош выглядели потрясающе. У них была такая хорошая поездка. — Она провела языком по нижней губе. — И они знают о нас. Мне жаль.

Последовала пауза.

— Все в порядке. Мой папа тоже знает. Наверное, мы были глупы, думая, что сможем скрыть это от всех. Винтервилл живет сплетнями.

— Так ты не против, что они знают? — спросила она его.

— Я не против.

Она повернула налево на главную дорогу, и по другой стороне проехал грузовик, сигналя ей.

— Что случилось? — спросил Дилан.

— Какому-то грузовику не понравилось, как я повернула. — Она могла видеть огни города впереди, сверкающие, как рождественская декорация на камине. — Я буду проезжать мимо вашего дома через пять минут. Хочешь, я зайду и прочитаю Чарли лекцию?

— Он спит. Я сижу на крыльце с пивом.

— В таком случае, я определенно загляну.

— Я бы хотел этого. — В его голосе была теплота, от которой у нее по спине пробежали мурашки.

— Да, я бы тоже этого хотела.

Едва она заехала на подъездную дорожку, как он направился к ее машине, открыл дверцу и помог ей выйти. Хотя на улице было темно, свет на крыльце отбрасывал теплый желтый отсвет на его загорелую кожу. Он улыбался ей, вокруг его глаз появились морщинки.

— Привет. — Уголок его губ приподнялся. — Прекрасно выглядишь.

Она закрыла дверцу машины и прислонилась к ней спиной.

— Ты и сам не так уж плох. Как твой отец?

— Все еще спит. Он будет спать до утра. Док дал ему кое-что, чтобы помочь.

Она протянула руку, чтобы проследить линии его морщинок.

— Выглядишь уставшим.

— Споры с моим отцом делают это со мной.

Она улыбнулась.

— Если у него хватает сил, чтобы спорить, то, похоже, он не слишком болен.

— Да, слава Богу. Хотя, если он продолжит курить, то так и будет. — Он накрыл ладонью ее руку, прижимая к своей щеке. В животе у Эверли слегка екнуло. Его челюсть потемнела от щетины, а глаза выглядели немного остекленевшими от усталости, но это нисколько не умаляло его красоты.

Это только заставило ее хотеть его еще больше.

И судя по тому, как он смотрел на нее, он тоже хотел ее.

Он нежно убрал волосы с ее лица, лаская линию ее скулы подушечками пальцев. Он провел ими по ее верхней губе, вдоль линии подбородка, как будто пытался запомнить каждый сантиметр ее лица.

Он наклонился к ней, и ее дыхание застряло в легких. Его глаза поймали ее взгляд, когда он запечатлел сладчайший из поцелуев в уголок ее губ, отчего ее бедра сжались.

Ей хотелось большего. Ей пришлось сжать руки в кулаки, чтобы удержаться от прикосновения к нему. Дверца машины прижималась к ее спине, а его торс и бедра прижимались к ней спереди, когда он наклонился еще ближе, захватывая ее рот своим.

Поцелуй с Диланом был подобен произнесению молитвы и получению ответа одновременно. Это были свет и тьма, и так много желания. Она не могла больше сдерживать себя ни минуты, разжав кулаки и зарывшись пальцами в его густые каштановые волосы.

Ее ногти царапнули его затылок, и он застонал ей в губы, углубляя поцелуй и прижимаясь к ней всем телом, не оставляя у нее никаких сомнений в том, что он хотел ее так же сильно, как и она его.

Когда они отстранились, она затаила дыхание. На его губах появилась улыбка. Он все еще прижимался к ней, опираясь ладонью о ее машину.

— Как прошел твой день? — спросил он ее.

— Загружено. У нас была проблема с освещением. Устранение неполадки заняло около часа, прежде чем двери открылись.

— Ты потрясающая, знаешь это? Ты ко всему относишься спокойно. — Он запустил пальцы в ее волосы, лаская кожу на затылке. — Но сейчас тебе нужно немного поспать. Ты выглядишь усталой. — Он поцеловал ее в подбородок, отчего по коже побежали мурашки. — Останься здесь со мной на ночь.

— В доме Чарли?

Он улыбнулся, касаясь ее кожи.

— Да. Он болеет и не заметит. Да и ты знаешь, что он любит тебя.

— Ты уверен, что все в порядке? — она посмотрела на него. Больше всего на свете ей хотелось свернуться калачиком в его объятиях. Без него ее кровать была бы слишком пустой.

— Да. Обещаю не делать никаких грязных вещей.

Она подавила улыбку.

— Грязных вещей?

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Может быть, я хочу грязных вещей, — прошептала она.

Он наклонился ближе, взяв большим пальцем ее за подбородок, наклоняя ее голову, пока их глаза не встретились.

— Тебе нужно будет вести себя тихо.

— Ты вообще встречался со мной?

Дилан ухмыльнулся.

— Много, много раз. И ты права, ты не умеешь быть тихой. Мне придется заткнуть тебе рот кляпом.

Она вздрогнула, и он притянул ее в свои объятия.

— Наверное, нам стоит зайти внутрь, — пробормотал он. — Смерть от переохлаждения определенно несексуальна.

Она прижалась губами к его грубой челюсти.

— Да. Пойдем спать.

Глава 21

— Привет, Долорес.

Низкий голос Дилана разбудил ее. Эверли села, моргая глазами, пока они привыкали к резкому утреннему свету. Ей потребовалось мгновение, чтобы осознать, что она находится в комнате Дилана в доме его отца.

— Они знают, что он болен? Он займется этим, как только сможет. — Дилан сделал паузу, запустив руки в волосы. — Что? Это нечестно. Хорошо, скажи им, что я буду там через двадцать минут. Не позволяй им уйти. Ему нужен этот контракт. — Его голос смягчился. — Спасибо, Долорес. Он должен тебе выпивку, когда ему станет лучше.

— Что происходит? — спросила Эверли, натягивая джинсы на бедра.

— В мастерской стоят пять грузовиков, ожидающих обслуживания. Один из крупных контрактов моего отца с фирмой по доставке. — Он вздохнул. — Мне нужно пойти поговорить с ними, сделать так, чтобы они не уехали в другую мастерскую.

Из комнаты Чарли дальше по коридору донесся громкий отрывистый кашель.

— Черт. Мне нужно дать ему лекарство. — Дилан посмотрел на часы, нахмурив брови.

— Я могу это сделать. — Эверли положила руку ему на запястье.

Дилан поймал ее взгляд.

— Но у тебя сегодня шоу. Тебе нужно уйти.

— Только днем. Иди и делай то, что тебе нужно. А когда мне нужно будет уйти, я позабочусь о том, чтобы с ним кто-нибудь остался.

— Кто?

— Я разберусь с этим. Этот город любит твоего отца. Найдется кто-нибудь, кто захочет посидеть с ним.

Дилан провел большим пальцем по ее подбородку, его взгляд был мягким и теплым.

— Ты потрясающая, знаешь это?

— Знаю. — Она ухмыльнулась. — А теперь иди спасай бизнес своего отца.

— Я твой должник. — Он прижался своими теплыми губами к ее губам, его рот мягко двигался.

— Кого ты собираешься найти для обслуживания этих грузовиков? — спросила она, когда он прервал поцелуй. Чарли был единственным механиком в городе. А также официальным уборщиком снега в Винтервилле.

— Вероятно, я сделаю это сам.

— Серьезно?

— Это довольно просто. Папа разрешал мне заниматься этим постоянно, когда я был ребенком. — Он натянул футболку на голую грудь. — Хотя пять грузовиков займут весь день.

— Это горячо.

Он бросил на нее смущенный взгляд.

— Что именно?

— Что ты все еще можешь обслужить машину.

Он нахмурился.

— Ты серьезно?

Она кивнула.

— Представляю тебя всего в масле и грязи, выкатывающегося из-под грузовика в джинсах и белой футболке.

— Ты слишком много смотрела «Бриолин».

Она натянула на себя простыню, поднимаясь на колени.

— Ты можешь быть моим Дэнни Зуко в любое время.

— Что за Дэнни? Я его знаю?

Она игриво толкнула его, и это вызвало у нее легкое возбуждение, когда она почувствовала твердую поверхность его груди под своей ладонью.

— Убирайся отсюда. Иди, обслужи эти грузовики.

Он снова поцеловал ее, на этот раз обвив пальцами ее шею сзади, его губы были горячими и требовательными. Когда они оторвались друг от друга, у нее перехватило дыхание.

— Спасибо тебе, — сказал он ей. — Каждый раз, когда мне нужна помощь, ты рядом.

— Это то, что делают жены.

Он игриво шлепнул ее по голой заднице.

— Среди прочего. — Он снова взглянул на часы. — Теперь мне действительно нужно идти. Папины лекарства на кухне. Просто следуй указаниям врача.

Она отсалютовала ему.

— Есть, капитан.

Двадцать минут спустя, приняв душ и надев вчерашнюю одежду, Эверли отправилась в комнату Чарли, неся поднос в руках. Он поднял голову на звук открывающейся двери и удивленно расширил глаза, когда увидел, что она вошла.

— Привет, Чарли. Я буду твоей сиделкой на утро.

Он попытался сесть, но снова закашлялся. Она поставила поднос на прикроватный столик и передала ему стакан воды, помогая сесть, чтобы он мог сделать глоток.

— Ну, ты намного красивее моего сына, — сказал ей Чарли, когда она присела на край его кровати и передала ему первую упаковку таблеток. — Сколько он тебе платит?

Она улыбнулась ему.

— Мне пришлось бороться за эту работу. Ты же знаешь, как женщины Винтервилла любят заботиться о своих мужчинах.

Он засмеялся, и на этот раз ему удалось подавить кашель.

— Забавно, — сказал он. — Не слышал, как ты приехала сегодня утром. Такое ощущение, что ты была здесь всю ночь.

— Ты меня о чем-то спрашиваешь? — она передала ему кофе, который сама для него приготовила, и немного овсянки.

— Просто мысли вслух. Интересно, ты заботишься обо мне по доброте душевной или потому, что ты моя невестка.

— Я забочусь о тебе, потому что ты мой друг, Чарли. — Она покачала головой. — Дилан предупреждал меня, что из тебя ужасный пациент.

— Дилан снова ворчал на меня?

— Что-то в этом роде.

— Кстати, где он? — он посмотрел через ее плечо.

— Он в мастерской. Там возникли дела.

— Контракт Маккензи. — Чарли побледнел, затем передал ей свою недопитую чашку кофе и попытался пошевелить ногами. — Они мой самый крупный клиент. Мне нужно в мастерскую.

— Ты остаешься там, где ты есть, приятель. — Она слегка надавила на его плечо. — Дилан все сделает, а твоя задача выздоравливать.

— Дилан все сделает? — его голос повысился на октаву.

— Да. И не смотри на меня так. Он научился у тебя.

— Он должен заниматься тем, в чем он хорош, — пробормотал Чарли.

Эверли бросила на него взгляд.

— Не начинай. Он делает тебе одолжение. Меньшее, что ты можешь сделать, это быть благодарным ему.

— Мне не нужна его помощь. Я сказал ему это вчера. Видела бы ты, как он пытался отремонтировать грузовик. Если он сорвет этот контракт, я разорюсь.

— Чарли, он не облажается. Мы говорим о Дилане. Золотом мальчике. У него талантливые руки. — Она покраснела, когда сказала это, но, к счастью, Чарли, похоже, этого не заметил. — Позволь ему сделать это для тебя. Он хочет. И, возможно, взамен ты сможешь отказаться от сигарет, пока они не прикончили тебя.

— Он просил тебя сказать это?

— Нет. Это я. Серьезно, Чарли, курение убивает. Ты это знаешь. Тебе нужно бросить курить. Ты же не хочешь, чтобы Дилану пришлось взять на себя управление бизнесом, не так ли?

— Хм. Нет. Ему нужно вернуться в Африку. Он нужен им там.

Она прикусила губу.

— Да. — Ее голос был мягким. — Так что давай заключим сделку. Ты откажешься от сигарет, а я не скажу ему, что ему нужно остаться здесь, чтобы присматривать за тобой.

Глаза Чарли встретились с ее глазами.

— Ты уверена, что хочешь, чтобы он вернулся?

— Это его работа, Чарли. То, что он любит делать. Как думаешь, ты сможешь дойти до душа без моей помощи? Потому что от тебя немного воняет.

— Конечно, я смогу, — проворчал он, не позволяя ей помочь ему встать с кровати. — У меня кашель, а не сломанные ноги.

Она подавила улыбку, потому что любила этого мужчину.

Было после полудня, когда Эверли просунула голову в дверь мастерской. Аляска появилась на двадцать минут раньше и уже устроила Чарли разнос по поводу его привычки курить. Она прогнала Эверли, сказав ей, что у нее уже выстроилась очередь из добровольцев длиной в милю, чтобы помочь присматривать за Чарли.

Трогательно, что жители города всегда сплачивались, когда кому-то из своих требовалась помощь.

В нос ей ударил запах масла и дизельного топлива. В центре был припаркован грузовик с поднятым капотом. Еще четыре стояли снаружи.

Дилан склонился над двигателем, разговаривая с пожилым мужчиной, держа листок бумаги в руке. Он повернул голову и посмотрел на нее, медленная улыбка тронула его губы.

Она на мгновение замерла, разглядывая его старые джинсы, черную футболку и волосы, откинутые с лица. Его бицепсы были напряжены, кожа загорелая, а на лице виднелись темные жирные следы.

— Как дела? — спросила она его.

— Потихоньку. Слава Богу, Эдди только что приехал.

Эдди встал и похлопал рукой по передней части грузовика.

— Выглядит неплохо. Ты многое вспомнил.

— Это Эверли. Не уверен, встречал ли ты ее когда-нибудь. Иви, это Эдди, старый друг отца. Он приехал из Маршалл-Гэп, чтобы помочь мне.

— Привет, Эдди. — Она улыбнулась ему. — Думаешь, сможешь сделать из него механика?

— Да, он хорош. Я возьмусь за самое сложное, а остальное сделает Дилан. Мы вывезем грузовики отсюда к концу ночи. — Он приподнял бровь, как будто шутил только наполовину.

Дилан подошел к ней и, наклонившись, прижался губами к ее губам.

— Эдди — дар Божий, — сказал он ей. — Оказывается, в автомобилях кое-что изменилось с тех пор, как я был ребенком. Он поможет мне разобраться с этим, а затем мы перенесем оставшуюся часть работы в его мастерскую.

— Чарли не будет счастлив, — пробормотала она.

— Он будет еще больше недоволен, если его клиенты получат плохое обслуживание.

От него пахло маслом и потом, но это был неплохой запах. Просто для него это было необычно. Когда он учился на медика, она привыкла к запаху антисептика и чистоты. Забавно, что этот запах до сих пор вызывает воспоминания о быстрых поцелуях и медленных прикосновениях после того, как он возвращался со смены на работе.

— Как у него дела? — спросил ее Дилан.

— Сварлив, но сегодня утром немного поспал. Потом пришла Аляска, и он выслушал от нее еще одну лекцию. Думаю, тот, кто присмотрит за ним сегодня вечером, может прочитать ему еще одну.

— Я присмотрю за ним сегодня вечером, — раздался женский голос. Они обернулись и увидели Долорес, стоящую в дверях. Она держала поднос с кофе и выпечкой. — Я принесла тебе кофе, чтобы ты не скучал, — сказала она, ставя поднос на стол и перекладывая какие-то бумаги, которые оставил там Чарли. — А вечером я отвезу Чарли к себе. Мой сын дома, и он дипломированный медбрат. Он может помочь позаботиться о нем.

— Ты не можешь этого сделать, — запротестовал Дилан. — Он мой отец, и я врач.

— Но ты не знаешь всех его тайников, — указала Долорес. — У меня дома нет сигарет. Полагаю, так он сможет резко бросить курить и одновременно вылечиться от инфекции дыхательных путей.

— В ее словах есть смысл, — сказала Эверли, склонив голову набок.

— Он прячет их в пространстве для ног в своей машине, — пробормотал Эдди. — Однажды я нашел их там.

— Тогда договорились, — сказала Долорес, выглядя счастливой оттого, что Чарли будет находиться под ее строгим присмотром.

— Я согласился? — Дилан выглядел смущенным.

— Нет, ты этого не делал. Но поскольку весь город знает, что ты каждую ночь проводил в доме определенного человека, — сказала Долорес, уперев руки в свои великолепные бедра, — то, я думаю, ты будешь счастлив, что я избавляю тебя от отца.

Теплые глаза Дилана встретились с глазами Эверли. Она увидела в них веселье.

— В таком случае, я очень благодарен, — сказал он. — Спасибо.

— Не за что. Теперь мне нужно вернуться и закончить дела в кафе. Нужно подготовиться к приему пациента.

— Как долго ты планируешь держать его у себя? — спросила ее Эверли.

— Столько, сколько потребуется, — сказала Долорес, ее глаза сузились. — Этому мужчине нужно что-то изменить в жизни. — Она развернулась на каблуках и вышла из мастерской, а Эдди смотрел ей вслед.

— Потрясающая женщина, — сказал он, беря пирожное с подноса, который она оставила. — Неуверен, жалеть ли твоего отца или завидовать ему.

Эверли фыркнула от смеха. Дилан подмигнул и, взяв кофе, сделал большой глоток.

— Хочешь пирожное? — спросил он ее.

— Не перед выступлением. — Она тяжело вздохнула, аромат кофе перебил запах масла. Черт, она скучала по этому. — Кстати говоря, мне тоже пора идти.

— Я провожу тебя, — сказал Дилан.

Они вышли на улицу, на холодный декабрьский воздух. Дилан вытер ладони о джинсы, затем потянулся к ней, обхватил ладонями ее лицо и прижался своими горячими губами к ее губам.

Ее пальцы на ногах поджались, когда его язык скользнул по ее языку, спина выгнулась, заставляя ее тело прижаться к нему.

— Я грязный, — пробормотал он. — Иначе у меня возникло бы искушение сделать гораздо больше.

— Раньше тебя это никогда не останавливало.

Уголок его губ приподнялся.

— Спасибо тебе за все, что ты сделала. Я очень ценю это.

— Я хотела помочь. Я тоже люблю Чарли.

Его взгляд смягчился.

— Знаю, что любишь. — Его брови нахмурились, как будто он хотел сказать больше, но понятия не имел, как облечь это в слова. — Мне придется задержаться здесь допоздна. Эдди хорошо разбирается в автомобилях, но он безнадежен в бумажной работе. Мне потребуется еще пара часов в офисе после того, как он закончит последний грузовик.

— Приходи ко мне, — попросила она. — Как закончишь. Под растением в горшке есть ключ.

Он покачал головой.

— Разве мы уже не говорили о мерах безопасности или мне снова читать тебе лекцию?

— Я бы предпочла, чтобы ты показал мне, насколько ты зол, — прошептала она, снова целуя его. — Позже.

Его голые руки были покрыты мурашками от холода. И, возможно, от нее тоже.

— Мне нужно идти, — сказала она. — Пока Кейси не начал сходить с ума.

— Увидимся вечером.

— Увидимся.

— И я покажу тебе, как сильно я тебя ценю.

Она ухмыльнулась.

— Я все равно предпочла бы, чтобы ты меня наказал.

— Кто-то похож на кошечку, которой достались сливки. — Кейси стоял, опершись на свой офисный стол, с телефоном в руке. — Ты что была у доктора?

— Заткнись, — сказала она, ухмыляясь. — И я не могу пить сливки. Мне нужно петь в шоу.

— Прошлой ночью я проезжал мимо дома отца Дилана. Видел там твою машину.

Она поймала его взгляд и покачала головой.

— Ты слишком долго живешь в маленьком городке. Что ты делал возле дома Чарли?

— Мы с Дэвидом ездили на ужин. Праздновали. Мы прошли первый этап процесса усыновления.

— Что? — на ее лице появилась улыбка. — Это замечательно. — Она крепко обняла его. — Из вас, ребята, получатся лучшие родители.

— Впереди еще много этапов, но я полон надежд. — Он склонил голову набок. — Как ты думаешь, из меня получится хороший отец?

— Из тебя получится лучший отец, — сказала она, чувствуя, что ее сердце переполнено чувствами. — Любому ребенку повезет, если вы с Дэвидом станете его родителями. — Это была чистая правда. У Кейси была энергия, а Дэвид был спокойной, прочной основой их партнерства. — Я немного завидую.

— Ты? — Кейси приподнял брови. — Чувствуешь себя немного угрюмой?

Она сморщила нос.

— Не совсем. Просто ты знаешь, куда движется твоя жизнь. Если тебе повезет, к этому времени в следующем году у тебя будет семья, с которой ты сможешь отпраздновать Рождество. И, прежде чем ты это скажешь, я знаю, что вы с Дэвидом уже семья, но это нечто большее.

— Да, это так. — Голос Кейси был мягким. — Это слишком много, чтобы принять.

Она подмигнула ему.

— Ты справишься.

— А как насчет тебя? — спросил он. — Как дела у вас с Диланом?

На ее губах появилась улыбка.

— Хорошо. Действительно хорошо. — Она рассказала ему о Чарли и его болезни, а также о том, что Дилан снова останется у нее на ночь.

— И ты не против, что он снова уедет?

Ее сердце слегка дрогнуло.

— Я должна быть не против. У него есть его работа, у меня есть моя. И мы пообещали друг другу, что не будем делать это странным. На этот раз мы не будем ругаться, мы будем наслаждаться моментом.

Дэвид склонил голову набок.

— Этого достаточно?

Она сглотнула.

— Да, конечно, достаточно. Мне было хорошо без него все эти годы. И я снова буду в порядке.

— О, милая. — Его голос был мягким. — Он тебе нравится, не так ли?

— Конечно, он мне нравится. Я бы не проводила с ним каждую ночь, если бы это было не так. Но это нормально, потому что на этот раз я знаю, чем все закончится. Я не боюсь снова остаться одна. Мы расстанемся как друзья, а не как враги.

Кейси вздохнул.

— Почему он не может просто остаться здесь? Это бы все упростило.

— У него есть призвание. Потребность делать мир лучше. Думаю, ему трудно это делать в маленьком городке в горах.

— Да, ну, Винтервилл тоже часть мира. Он мог бы сделать это место лучше, — проворчал Кейси.

— Может, ты перестанешь выглядеть так, будто кто-то украл твое последнее печенье? — спросила его Эверли. — Я в порядке. Более чем в порядке, я счастлива. Я большая девочка и знаю, что делаю. Позволь мне насладиться этим временем с ним.

— Хорошо, но когда ты будешь в яме отчаяния после его ухода, не жди, что я вытру твои слезы.

Она улыбнулась ему.

— Лжец. Ты будешь первым в очереди с бумажными салфетками.

— Знаю. Но это только потому, что я люблю тебя.

Глава 22

Время шло слишком быстро. Трудно было поверить, что шоу идет уже две недели. Актерский состав и съемочная группа вошли в хороший ритм с небольшими сбоями, с которыми ей и Кейси приходилось иметь дело.

Наконец-то в Винтервилле начал регулярно выпадать снег, белые хлопья покрывали землю, придавая всему праздничный и красивый вид. Гостиница была полна посетителей, наслаждавшихся прелестями, которые мог предложить город; наполнявших свои дни катаниями на санях и покупками в элегантных сувенирных лавках, а затем проводивших вечера в полном зале в театре «Джингл Белл».

Чарли медленно шел на поправку, благодаря жестокой любви Долорес. Дилан проводил с ним вечера, прежде чем вернуться к Эверли. Кейси ворчал, что снова идет домой один, и настоял на установке приложения «Найди моих друзей» на свой телефон. Она рассмеялась, потому что он, очевидно, не привык к жизни в маленьком городке так сильно, как она думала. В нем все еще было немного Нью-Йорка.

Она вставила ключ в замок двери, и свет лампы над головой осветил бледные хлопья, падающие на землю.

Она всегда любила это время года. Конечно, Винтервилл весной и летом был красив, с его зелеными кронами деревьев и травой, колышущейся на легком ветерке. Но этот город был создан для зимы. И в такие ночи, как эта, когда огни мерцали на гигантской ели на площади, захватывало дух.

Она вошла в свой коттедж и улыбнулась, увидев Дилана на кухне, который лежал на спине перед ее кухонной раковиной, раскинув руки и закручивая трубу гаечным ключом.

У него вошло в привычку каждый день что-то делать для нее, пока она была в театре. Он починил ее машину, смазал все скрипучие петли в ее доме и повесил на место перекладину в ее шкафу, где лежала ее одежда. И, конечно, ее дорожку каждый день расчищали от снега, чтобы она не сломала себе шею, когда возвращалась домой.

Капающий кран на ее кухне, должно быть, был следующим пунктом в его списке. Она молча наблюдала, как он затягивает соединение на трубе, его футболка задралась, обнажив небольшую выпуклость мускулистого живота, затем он дважды похлопал по нему и сел, его глаза расширились, когда он увидел, что она стоит перед ним.

На его губах появилась медленная улыбка.

— Не слышал, как ты пришла.

— Я как ниндзя. Или Санта.

Он положил гаечный ключ на стойку и, подойдя к ней, нежно поцеловал в губы.

— Ты приняла душ, — пробормотал он.

— Да.

— Думаю, мне тоже нужно. Сделай одолжение, открой кран. Хочу посмотреть, починил ли его.

— Тебе не нужно было этого делать. — Хотя ей это понравилось. Наверное, даже слишком. Подойдя, она повернула кран, и полилась вода. Когда она выключила его, под раковиной не было ни единой капли.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него, и увидела его улыбку. Она не смогла удержаться от ответной улыбки.

— Спасибо.

— Не за что. А теперь я собираюсь принять душ. — Он подмигнул и стянул с себя футболку, запихивая ее в стиральную машину. Она действительно старалась не пялиться на него, хотя это было почти невозможно. Он был слишком красив, чтобы на него не смотреть. Широкие плечи, мускулистая грудь, рельефный живот.

И он принадлежал ей. По крайней мере, пока.

Взяв стакан воды, она открыла холодильник, чтобы посмотреть, что можно съесть.

— Я приготовил пасту, — крикнул он. — Тебе просто нужно разогреть ее.

Черт, она могла бы привыкнуть к этому. За исключением того, что она не должна была, она знала, что не должна. Маленькая часть ее задавалась вопросом, не возникла ли его потребность привести в порядок дом из-за осознания того, что он скоро уедет. Это заставило ее опечалиться. Отогнав эту мысль, она вышла из кухни и направилась в ванную, из двери повалил пар, когда она ее открыла.

Сбросив свою одежду в кучу рядом с его, она открыла дверь душа и вошла внутрь. Кабина была маленькой, ему пришлось отступить, чтобы дать ей достаточно места. Затем она обвила руками его шею и прижалась лбом к его плечу.

— Ты же только что приняла душ, — пробормотал он, когда брызги обрушились на них обоих.

— Знаю. Я хочу другого. — Она поцеловала его в плечо, ощутив вкус воды на его коже. — Расскажи мне о своем дне.

— Все было хорошо. Сегодня днем у меня была встреча. Планы по проекту реализуются. Потом я заскочил повидаться с отцом, а затем вернулся сюда и починил кран. Как прошло шоу?

Она обвила руками его спину. Она никогда не могла насытиться прикосновениями к нему.

— Все прошло хорошо. Зрители казались счастливыми.

Он коснулся рукой ее спины, проводя кончиками пальцев по позвоночнику.

— А как насчет тебя, ты счастлива?

Она подняла голову, ее глаза сияли.

— Да.

Его голос был грубым.

— Я тоже.

Приподняв бровь, он заглянул глубоко в ее глаза. Ей было интересно, видит ли он эмоции, бурлящие в них. С ее стороны было глупо думать, что, если они займутся сексом, это снимет напряжение между ними. Вместо этого она просто хотела его с каждым днем все больше.

Хотела приходить домой и видеть, как он чинит кран. Хотела знать, что он будет ждать ее.

Хотела чувствовать его кожу на своей вот так каждую ночь.

Он скользнул руками по ее спине, затем приподнял ее, пока ее лицо не оказалось на одном уровне с его. Он нежно поцеловал ее, затем повернулся, прижимая ее спиной к кафельной стене, прижимаясь своим твердым телом к ее.

Она потянула его за волосы, их поцелуи становились все жестче, глубже, пока они не застонали напротив губ друг друга. Все еще удерживая ее одной рукой, он просунул другую между ними, прикасаясь к ней там, где она нуждалась в нем, его пальцы кружили и ласкали, пока его имя не сорвалось с ее губ.

И когда он был внутри нее, все казалось правильным. Он прижимал ее к себе, шепча, как в ней хорошо, как сильно она ему нужна, как он никогда не хотел бы ее отпускать. Он был идеальной смесью нежности и грубости. И когда она снова достигла пика, он проглотил ее наслаждение своим ртом, его собственное желание делало его толчки хаотичными и все же такими чертовски совершенными.

Она никогда не могла насытиться этим мужчиной. Она никогда этого не хотела.

Хотя она знала, что однажды, совсем скоро, ей придется уйти от него, не оглядываясь назад.

— Чарли уже вернулся к себе? — спросила Эверли позже той ночью, когда они лежали, обнявшись, в постели. После душа они съели приготовленную им пасту и посмотрели детективное шоу, чтобы расслабиться, ее тело прижималось к нему на ее кремовом кожаном диване. Когда она, наконец, почувствовала сонливость, он отнес ее в постель, и она свернулась калачиком рядом с ним так, как ему это нравилось.

И теперь ее голова лежала у него на груди, рука покоилась на его бедре, а он нежно гладил ее по волосам, и они разговаривали приглушенными голосами.

— Он возвращается завтра. Хотя, я думаю, что неохотно. Он привык жить у Долорес. Вся эта домашняя еда и «Чарли, не вставай с дивана» стали ему нравиться.

Эверли улыбнулась ему в грудь.

— Думаешь, между ними что-то есть? Они всегда были неразлучны.

Дилан провел большим пальцем по ее нижней губе. Она распухла от их поцелуев.

— Если и есть, он мне не сказал.

— Ты бы расстроился, если бы они встречались? — она подняла голову, чтобы поймать его взгляд. Он моргнул, выглядя задумчивым.

— Нет, я был бы рад. И, вероятно, испытал облегчение от того, что у него был кто-то, кто мог бы о нем позаботиться. Кто-то, о ком он тоже мог бы позаботиться.

— Он долгое время был холост.

Дилан кивнул.

— Да, это так. Наверное, слишком долго. Он вроде как привык к этому.

— Он все еще любит твою маму?

Он нахмурился.

— Как он может любить ее? Она мертва.

— Знаю, но, возможно, он все еще влюблен в идею о ней. В память о ней. — Эверли затаила дыхание, потому что Дилан никогда много не говорил о своей маме. Когда они были моложе, задавать ему вопросы о его матери было все равно что биться головой о кирпичную стену. Бессмысленно и больно.

Она знала, что смерть его матери причинила ему боль, хотя это произошло спустя годы после того, как она бросила его с отцом. Умереть от наркотической зависимости в полном одиночестве в грязном приземистом доме в городе было ужасной смертью.

— Думаю, что память о ней оставила у него шрамы, — наконец сказал он, запуская пальцы в ее шелковистые волосы. — Думаю, у всех нас оставила шрамы.

У нее перехватило дыхание, потому что это был первый раз, когда он упомянул о ее влиянии на него.

— Ты часто думаешь о ней?

— Не совсем. Я едва могу вспомнить, как она выглядела, не видя фотографии. И вообще не могу вспомнить звук ее голоса.

— Надеюсь, что Чарли однажды смирится с потерей. Пока кто-нибудь другой не прихватил Долорес.

— Я бы не стал на это надеяться, — пробормотал он.

Это было так, как будто он говорил о себе, и от этого у нее защемило сердце.

Было бы слишком банально сказать, что он решил спасать жизни, потому что не смог спасти жизнь своей мамы. За ним стояла движущая сила, которой обладали немногие люди. Она знала это, потому что у нее это тоже было.

— Кстати, о родителях, как твои? Они придут на шоу? — тихо спросил он.

Она приподняла бровь, потому что ее отношения с собственными родителями было не совсем то, чем можно гордиться.

— Я предложила отправить им билеты, но папа выздоравливает после бронхита. Мама не хочет, чтобы он был там, где холодный воздух.

Ее родители жили во Флориде. Жили годами. Ее отец, средний ребенок в семье Кэнди Винтер, всегда ненавидел этот город. И когда он унаследовал его вместе со своими братом и сестрой, то продал его тому, кто больше заплатил.

Именно Эверли и ее кузены спасли город — особенно Холли, чья деловая хватка была их секретным оружием. И хотя ее отец все еще получал плату за город, между ними осталась обида, которая, по мнению Эверли, никогда не исчезнет.

Словно почувствовав ее меланхолию, Дилан прижался губами к ее виску и провел пальцем по позвоночнику.

— Если тебе от этого станет хоть немного легче, мой папа удочерит тебя в мгновение ока.

— Он вроде как так и сделал, не отправив документы о разводе.

Дилан улыбнулся ей в лоб.

— Думаю, что да. В любом случае, я почти уверен, что он предпочитает тебя мне.

— Это хорошо, потому что я тоже предпочитаю его тебе, — поддразнила она.

Дилан усмехнулся.

— Это правда?

— Ага. Он выглядит как серебристый лис. Я вышла за тебя замуж, чтобы стать к нему ближе.

— Тебе всегда нравились мужчины постарше. — Он приподнял бровь. — Я просто не догадывался, насколько старше.

— Мне нравился только один мужчина постарше. — Она провела пальцем по выпуклостям его живота. — Ты.

Он обхватил ее запястье своей ладонью.

— Давай это так и оставим.

Она открыла рот, чтобы спросить его, что это значит, думая об ограниченном времени, которое у них было. Но потом закрыла его, потому что именно она взяла с него обещание не говорить о будущем. Просто наслаждаться моментами между ними такими, какие они были. В конце концов, это было то, чего она хотела. И она пообещала Кейси, что не будет ожидать чего-то большего.

Даже если какая-то часть ее хотела всего этого.

Глава 23

— Ты уверена, что они не против моего прихода? — спросил Дилан два дня спустя, когда они вылезли из его машины и пошли к домику Норта.

Крыши домов были покрыты снегом. Норт расчистил свою подъездную дорожку, но черную поверхность уже слегка припорошило.

Эверли покачала головой.

— Конечно, они не будут против твоего прихода. Гейб хочет, чтобы ты был там. — Он приехал накануне вечером, но у Эверли еще не было возможности увидеться с ним. Она почти вибрировала от волнения.

— По крайней мере, один из твоих кузенов не собирается меня бить.

— Ты и с Нортом всегда был друзьями, — заметила она.

— Пока я не начал спать с тобой.

Она положила свою руку на его. Эверли выглядела как никогда красивой, ее лицо сияло в лучах зимнего солнца. Это был ее первый выходной день после премьеры шоу, и Дилан подумал, что она захочет поспать. Но ему следовало знать ее лучше. Эверли Винтер никогда не спала, когда могла чем-то заняться.

Он не возражал, если это касалось и его.

Она нажала на дверной звонок, и через несколько секунд дверь распахнулась. Издав визг, Эверли бросилась на своего кузена Гейба, который поймал ее прежде, чем она успела повалить его на пол, и его смех эхом разнесся вокруг.

— Господи, ты как чертова ракета, — сказал он, обнимая кузину. — Министерству обороны следовало бы у тебя поучиться.

Когда она опустилась на пол, Гейб протянул руку Дилану, и тот пожал ее.

— Заходите, — сказал он, отступив в сторону, чтобы они оба могли пройти в прихожую, и Дилан закрыл за ними дверь.

Из комнаты, расположенной в задней части дома, доносились громкие разговоры. Когда они прошли по коридору, Дилан увидел, что это огромная гостиная и кухня, откуда открывался вид на ферму и горы за ее пределами. Норт облокотился на массивный остров, в одной руке он держал пиво, а другой жестикулировал, разговаривая с Холли и Джошем.

Аляска сидела рядом с женщиной, которую Дилан узнал, но не мог вспомнить, как ее зовут. Через минуту ее представили как Эмбер — делового партнера Норта. Красивая брюнетка лет тридцати с небольшой с ухмылкой смотрела на Норта.

— Между этими двумя что-то есть, — прошептала Эверли ему на ухо. — Но ни один из них не признается в этом.

Дилан сдержал улыбку, потому что, по словам Эверли, между большинством неженатых людей в Винтервилле было что-то такое, в чем они не признавались. Пример тому — его отец и Долорес.

Норт кивнул им обоим, прихватив пиво для Дилана и стакан воды для Эверли, так как она за рулем. Эверли подошла обнять Холли и Джоша, затем присоединилась к сестре и Эмбер, лица которых засветились при ее приближении.

— Рад тебя видеть, — сказал Гейб Дилану.

— Взаимно.

Гейб перевел взгляд на Эверли и снова на Дилана. Он ждал, что ее кузен что-то скажет, но тот вместо этого посмотрел на Норта.

— Тебе нужна помощь с ужином?

— У меня все под контролем, — сказал Норт.

— А я все равно помогу, — улыбнулась Эмбер, присоединившись к Норту за кухонным островом. — Потому что мы все знаем, что Норт ни черта не умеет готовить картошку.

Дилан засмеялся, а Эмбер пожала плечами.

— Просто констатирую факт.

— Продолжай в том же духе, — сказал он, поднимая свой бокал.

— Очень здорово, что ты здесь, — сказала ему Эмбер. — С тобой и Джошем нас, аутсайдеров, постепенно становится больше кузенов.

— Эй, вас всего трое, — заметил Гейб. — А нас шестеро.

— Да, но Криса здесь нет, и это только вопрос времени, когда кто-нибудь умыкнет Аляску. — Эмбер подняла бровь на Гейба. — И в конце концов тебе придется сдаться и завести девушку.

— Никто из них меня не захочет. — Гейб ничуть не расстроился по этому поводу. — Они знают, что я животное.

— Милое животное, — поддразнила Эмбер. — Плюшевый мишка.

Гейб подмигнул ей.

— Продолжай в это верить, — а затем спросил у брата. — Сколько осталось до ужина?

— Около получаса. А что, ты голоден?

— Гейб всегда голоден, — сказала Аляска. — Помните год, когда он украл все конфеты с елки в гостинице?

— Я помню вонь рвоты, доносившуюся из нашей ванной, да. — Норт помрачнел.

— Я не голоден, — запротестовал Гейб, подняв руки вверх. — Просто хотел кое-что обсудить с вами, прежде чем мы сядем за стол.

Норт нахмурился.

— Что именно?

Гейб посмотрел на Холли. Нет, не на Холли, а на Джоша. Тот незаметно кивнул ему. Гейб понизил голос.

— Может быть, нам лучше сесть всем вместе, чтобы я не кричал через всю комнату.

Потребовалось немало времени, чтобы все уселись на роскошные диваны Норта. Мест не хватало, поэтому Дилан сел сбоку, а Эверли радостно устроилась у него на коленях.

Гейб выглядел нехарактерно нервным. Он глубоко вдохнул, затем посмотрел на всех.

— Дело вот в чем. Я ухожу на пенсию.

— Больше не будешь участвовать в соревнованиях? — спросил Норт, понизив голос.

— Да. Моя травма не зажила полностью, и я должен смириться с тем, что она, скорее всего, никогда не заживет. Я все еще могу участвовать в соревнованиях, но не буду побеждать, и нет смысла оттягивать неизбежное.

— Ох, Гейб, — сочувственно сказала Эверли. — Мне очень жаль.

Он слабо улыбнулся ей.

— Все в порядке. К этому все и шло. Большинство моих ровесников уже на пенсии.

— И что ты будешь делать дальше? — спросил Норт. — Станешь тренером?

— Ты же знаешь, что для тебя всегда найдется работа в театре, — предложила Эверли, ее голос был теплым.

— И в гостинице, — добавила Аляска.

— Эй, — запротестовал Норт. — Если он где-то и будет работать, то со мной. Мне не помешает правая рука.

— А я кто? — спросила Эмбер.

— Ты не моя правая рука. Ты мой босс. — Голос Норта стал мягким.

Гейб покачал головой.

— Я не буду работать ни с кем из вас. У меня уже есть план. — Он снова посмотрел на Джоша. — Вернее, у нас есть.

— Что? — спросила Холли, поворачивая голову, чтобы посмотреть на своего мужа. — Ты что-то знаешь об этом?

— Это история Гейба, которую он должен рассказать сам, — пробормотал Джош. — Я просто помог ему все обдумать.

Норт выглядел так, словно кто-то ударил его по лицу.

— Можно я просто расскажу, а потом вы, ребята, сможете задать мне все вопросы, какие захотите? — в голосе Гейба звучало разочарование. — И для протокола, я попросил Джоша о помощи, потому что он — нейтральная сторона. Я хотел услышать его мнение, прежде чем заставить вас, ребята, кричать на меня.

— Валяй. — Норт все еще выглядел так, словно съел лимон.

— Хорошо. Я знаю, что могу работать на любого из вас, и я очень ценю это. Но я не хочу работать на своего брата или двоюродных сестер. Я не хочу, чтобы мне давали работу, потому что у нас общая кровь. Я хочу что-то свое.

Норт открыть рот, но быстро закрыл его.

— Итак, я собираюсь открыть горнолыжный курорт.

На мгновение воцарилась тишина. Эверли повернулась и посмотрела на Дилана, ее брови нахмурились. Она явно не ожидала такого поворота событий.

— Но я думала, что мы не хотим, чтобы здесь был курорт, — смутилась Холли. — Вот почему мы боролись с Джошем, когда он купил город. — Она повернулась к мужу. — Так вот почему ты держал это в секрете, потому что знал, что нам это не понравится?

— Дорогая, просто послушай, хорошо? — мягко сказал Джош, положив свою руку на ее. — Гейб еще не закончил.

— Спасибо. — Гейб покачал головой. — Курорт будет не в Винтервилле. Он будет в нескольких километрах отсюда. Мы начнем со строительства склонов и превратим их в открытый центр для катания на лыжах, сноуборде и других зимних развлечений с ноября по март. Затем летом мы превратим озеро в зону водных видов спорта. Это обеспечит круглогодичную занятость и увеличит доходы Винтервилла, поскольку больше людей захотят остаться здесь.

— Мы уже полностью забронированы, — заметила Аляска.

— Мы всегда хотели расшириться, — сказал ей Джош. — У нас есть земля, чтобы построить гораздо больше коттеджей. И расширить саму гостиницу. План Гейба поможет профинансировать это.

Холли внимательно слушала, нахмурив брови.

— Но кто будет финансировать курорт? — спросила она Гейба. — Мы в плюсе, но едва-едва. У нас нет средств для капиталовложений.

— У меня уже есть несколько партнеров. И несколько фирм, заинтересованных в инвестициях.

— Они надежные инвесторы? — спросила его Холли.

— Возможно, вы слышали об одном из них. Кэм Хартсон, бывший игрок НФЛ.

Дилан узнал это имя.

— Это случайно не брат Грея Хартсона? — спросила Эверли.

— Да. — Гейб кивнул. — Я несколько раз встречал Кэма на благотворительных мероприятиях, но в последний раз, когда я его видел, мы разговорились. Он уже вышел на пенсию и дал мне несколько советов. Я рассказал ему о своей идее, и он захотел принять в ней участие. Он и его семья живут всего в нескольких часах езды.

— Ты никогда раньше не занимался ничем подобным, — сказала Холли, зажав губу между зубами. — Ты действительно думаешь, что это может сработать?

— Я знаю, что нет. И я первый, кто поднимет руки и скажет, что мне нужна помощь. Вот тут-то и приходит на помощь Джош. Я хотел бы украсть его у тебя.

Холли начала смеяться.

— Не в этом смысле. Я хочу, чтобы он с самого начала стал частью курорта. Чтобы он был генеральным директором.

Холли коснулась лица мужа.

— Ты этого хочешь?

— Сначала нам с тобой нужно все обсудить, — сказал ей Джош. — Но в любом случае Гейб сможет это сделать. Если я не буду работать с ним, то знаю людей, которые смогут это сделать. — Джош пристально смотрел в глаза жены. — И я знаю, что у нас есть и другие дела, и это тоже важно для меня. Я бы не стал принимать это решение, не обсудив его сначала с тобой, дорогая.

— Это прекрасная возможность, — мягко сказала она. — И я знаю, что тебе уже надоело помогать мне.

Он поцеловал ее в щеку.

— Мне никогда не надоест помогать тебе.

Эверли издала самый мягкий из вздохов.

— Вам двоим нужно прекратить это. У меня от вас уже крышу сносит.

Холли и Джош обменялись взглядами.

— Наверное, мы должны рассказать вам кое-что еще, — сказала Холли, сдерживая улыбку.

— Что именно? — Норт звучал как никогда настороженно.

— Мы только что подтвердили это, когда вернулись из медового месяца, — Холли положила свою руку на руку Джоша. — Я беременна. У нас будет ребенок.

— О Боже! — Эверли спрыгнула с колен Дилана. Ее лицо светилось от счастья. Она подбежала к Холли и Джошу и обняла их обоих. — Не могу в это поверить. Столько хороших новостей сразу. Мы вернули Гейба, и у нас скоро появится двоюродный племянник.

Дилан почувствовал, как его желудок сжался от ее волнения. Еще одно напоминание о том, как Эверли любит детей и как много он не может ей дать. Он попытался улыбнуться, глядя, как Аляска и Норт обнимают Холли, Джоша и Гейба, смеясь и разговаривая. Эмбер присела рядом с Диланом.

— Теперь мы точно в меньшинстве, — сказала она ему. — Ничего не поделаешь, придется тебе еще немного побыть рядом.

Дилан молчал всю дорогу домой. Более того, он молчал почти весь вечер. Она решила, что это из-за того, что ее кузены были шумными, но теперь Эверли не была в этом уверена.

— Замечательный был вечер, верно? — спросила она, прислонившись головой к плечу Дилана, когда они подходили к входной двери. — Я так рада, что Гейб возвращается домой навсегда. И что у него будет что-то, что даст ему направление на будущее.

Дилан взял у нее из рук ключ и вставил его в замок. Она чувствовала себя счастливой, но измученной, и он провел рукой по ее талии.

— Я рад, что он возвращается домой, — сказал он. — Знаю, что ты скучала по нему.

— И еще и ребенок. — Эверли вздохнула, когда они вошли в ее коттедж, и Дилан закрыл за ними дверь. Он помог ей снять пальто и повесил его на вешалку, а свое снял и повесил на ближайший свободный крючок. — Ты видел лицо Норта? Он терпеть не может, когда его застают врасплох, а сегодняшний вечер был полон таких сюрпризов. Холли и Джош будут лучшими родителями. А еще Дэвид и Кейси скоро усыновят ребенка. Не могу дождаться. Как думаешь, у Холли будет мальчик или девочка?

Губы Дилана дрогнули.

— Я на сто процентов уверен, что это будет один из них, — невозмутимо ответил он.

Эверли рассмеялась.

— Спасибо, доктор Шоу. — Она поцеловала его. — Не знаю, кого бы я хотела, если бы была Холли. Может быть, маленького мальчика, похожего на Джоша.

— Ты хочешь ребенка, похожего на Джоша? — Дилан поднял бровь.

— Перестань переиначивать мои слова. — Она рассмеялась. — Ты знаешь, что я имею в виду.

Он прошел на кухню и достал из холодильника бутылку воды.

— Хочешь? — спросил он ее.

— Да, пожалуйста.

— Почему бы тебе не пойти принять ванну? Я пока побуду внизу.

— Ты можешь присоединиться ко мне, — предложила она.

— Может быть, позже. Мне нужно ответить на несколько писем. И поработать над статьей.

Эверли моргнула.

— Ты молчал весь вечер. Ты в порядке?

Он обхватил ее руками и притянул к себе.

— Я в порядке. Мне было приятно видеть тебя такой счастливой сегодня вечером.

— Ты выглядел так, будто тебе тоже было хорошо.

— Да, мне понравилось. — В его голосе прозвучала нерешительность. Это заставило ее вздрогнуть.

— Определенно, что-то не так. Что именно?

— Наверное, я немного задумался. — Он провел руками по ее волосам. — Я видел, как ты радовалась за Холли и Джоша. И знаю, что когда-то это могли быть мы.

— Холли будет хорошей мамой, — пробормотала она. — А я буду замечательной тетей.

— Если бы не я, возможно, ты бы тоже уже стала мамой.

— Что?

— Может быть, если бы мы не поженились, ты бы нашла кого-то, кто хотел бы того же, что и ты. Ты бы остепенилась, у тебя была бы семья.

Она нахмурилась.

— Думаешь, что у меня нет семьи из-за тебя?

Ее тон заставил его осечься. Он вдруг насторожился.

— Я не думаю…

— Я не провела последние восемь лет, тоскуя по тебе, как какая-нибудь мисс Хэвишем, — сказала она ему. — Думаешь, что единственная причина, по которой у меня нет детей, заключается в том, что я хочу, чтобы они были маленькими Диланами Шоу с наглыми улыбками и отсутствием чувства ответственности?

— Ты думаешь, у меня нет чувства ответственности?

Она покачала головой.

— Извини, я должна была сказать — неуместное чувство ответственности.

— И что это значит?

Она тяжело выдохнула, ей не нравилось направление их разговора.

— Это значит, что ты пытаешься спасти мир и при этом подводишь тех, кто тебя любит. Да, все это могло бы быть нашим. Твоим. Но ты этого не захотел. Тебе нужно было спасать мир, ты не мог просто сидеть в Винтервилле и проводить время с теми, кого любишь. Не тогда, когда мог бы спасать всех людей в Африке, потому что ты не смог спасти свою маму.

— Ты все не так поняла, — его голос был тихим.

— Правда? Ведь это не я намекнула, что ты настолько удивителен, что разрушаешь жизни людей, просто оставляя их.

— Это не то, что я сказал. — Он скрипнул зубами, проведя пальцами по волосам. — Я пытался извиниться за то, что испортил тебе жизнь.

— Ты действительно думаешь, что у меня не было семьи из-за тебя? — ее голос повысился, потому что это было больно.

Он сглотнул.

— Мне кажется, что на этот вопрос нет правильного ответа.

— У меня были парни. Я встречалась. Если бы я нашла подходящего парня, я бы точно родила от него детей.

Челюсть Дилана дернулась.

— Хорошо.

— А когда мы разведемся, я попробую снова. Потому что я верю в любовь, Дилан. Я верю в счастливую жизнь. И я хочу семью.

Его глаза потемнели, притягивая ее. Черт возьми, она любила этого человека. Так сильно, что было больно.

Но она не собиралась позволить ему сломать ее. Только не снова.

— Мысль о том, что ты беременна, а ребенок не мой, убивает меня.

Ее нижняя губа дрогнула.

— Меня это тоже убивает.

— Я понятия не имею, как дать тебе то, чего ты хочешь. — Он отвел взгляд от ее лица и отвернулся, запустив руку в волосы. — Я не лгал, когда говорил тебе, как приятно видеть тебя счастливой. Это все, чего я хочу для тебя. И я знаю, что я не тот человек, который может дать тебе это.

— Почему? — в ее груди стало больно и тесно.

Он откинул голову назад и резко вдохнул, его красивые глаза закрылись. Она увидела его в профиль. Прямой нос, острая челюсть, губы, которые точно знали, что они могут сделать с ней.

Когда он опустил голову, она увидела, как он растерян. Его глаза не могли оставаться неподвижными.

— Потому что я испорчен, Иви. И единственный способ справиться с этим — это убежать. Быть с незнакомцами. Иначе, видит Бог, я просто оставлю после себя разруху.

Ее глаза жгло. Не из-за его слов, а из-за того, что он впервые признал, в каком беспорядке находится. Он заставлял болеть каждую ее частичку, этот человек, который был прекрасно сломлен. Человек, который исцелял других, потому что не мог исцелиться сам.

— Думаешь, если бы я мог сделать тебя счастливой, я бы ушел? — спросил он, его голос был полон горечи. — Думаешь, я отвернусь бы от единственного хорошего, что было у меня? Ты была чертовой любовью всей моей жизни, Иви. И до сих пор ею остаешься. И это причина, по которой я не могу остаться с тобой.

Горячие слезы полились по ее щекам. Он словно снял с себя все доспехи, обнажил свои самые тайные, уязвимые мысли. И это было больно не только для нее, но и для него. Она знала, как много ему стоило признать, что он не идеален.

Что он боится. Что в его жесткой, мужественной оболочке, которую он демонстрировал окружающим, есть трещина.

А она каким-то образом протиснулась под нее. Рыдания застряли в горле от того, каким одиноким он сейчас выглядел: тело напряженное, а глаза сияющие и мягкие.

— Не плачь, — сказал он, качая головой. — Пожалуйста, не плачь, детка.

Она ничего не могла с собой поделать. Она подавила очередной всхлип, вытирая слезы со щек тыльной стороной ладони.

Его выражение лица смягчилось, когда он подошел к ней и протянул руку, чтобы коснуться ее мокрых щек.

— Я обещал себе, что больше никогда не заставлю тебя плакать.

— Ты не можешь контролировать реакцию других людей, — прошептала она. Он был таким подавляющим. Цитрусовый и древесный запах его одеколона окутывал ее, его рост загораживал свет от лампы в гостиной. А его прикосновения. Такие нежные и в то же время странно успокаивающие.

— Я могу контролировать их, уходя.

— Думаешь, я не плакала по тебе, когда ты ушел?

Он перестал дышать.

— Я надеялся, что ты быстро остановилась, когда поняла, что я не стою того, чтобы из-за меня плакать.

Она потянулась, чтобы коснуться его лица. Его челюсть была покрыта щетиной.

— Я бы хотела, чтобы ты видел себя таким, каким я вижу тебя, — сказала она ему, вставая на носочки, чтобы прижаться губами к его губам. — И я хотела бы, чтобы ты понял, что эмоции — это не то, от чего нужно бежать. Это то, что направляет нас. Они позволяют нам понять, что делать дальше.

— Я вырос, слушая, как ссорятся мои родители. Слышал, как мама доводит папу до слез. Я пообещал себе, что никогда не стану таким человеком.

— И ты им не стал. Но ты и не робот. Люди ссорятся, Дилан. Люди плачут. В этом вся жизнь. Улыбаться в один момент, плакать в другой. Не бывает солнечного света без дождя.

Он опустил голову, прижавшись лбом к ее лбу. Слезы все еще катились по ее щекам, но уже более сдержанные. Тем не менее он смахнул их большим пальцем, а затем провел подушечкой пальца по языку, из его горла вырвался негромкий звук.

Это было странно эротично. Она прижалась к нему всем телом, ощущая его твердый, толстый член.

— Не плачь больше, пожалуйста?

— Сегодня я не буду плакать. — Ей и не нужно было. Она уже чувствовала себя сильнее.

— Хорошо. — Он кивнул.

На мгновение она услышала только резкий ритм его дыхания и стук пульса в ушах. Его глаза буравили ее, заставляя кожу трепетать. Затем он так нежно прикоснулся губами к ее губам, что она даже не была уверена, что это был поцелуй.

— Мне жаль, — прошептал он.

— Мне тоже. — И ей было жаль. Она не хотела говорить о том, что причиняло им боль. У них не было на это времени. — Уже поздно, — мягко сказала она. — Пойдем спать.

Он кивнул, ничего не говоря, а затем взял ее руку в свою. Он поднес ее к губам и поцеловал ее ладонь самым сладким поцелуем, но его глаза были темными и требовательными.

— Хорошо. Пойдем.

Глава 24

— Не могу поверить, что ты станешь мамочкой, — сказала Эверли, ставя кофе перед Холли. — Или что тебе придется пить кофе без кофеина в течение девяти месяцев. Как, черт возьми, ты выживешь? Мне тяжело пить эту гадость под названием травяной чай, всего-то пока шоу не закончится.

Холли рассмеялась, поднося чашку к губам.

— Слава Богу, Долорес знает, как приготовить хороший кофе без кофеина. И мне просто нужно побольше спать. Джош уже настаивает на том, чтобы взять на себя всю работу по дому и приготовление пищи. Прямо сейчас я в значительной степени живу роскошной жизнью.

— Он взволнован? — спросила ее Эверли. — Мне не удалось толком поговорить с ним прошлым вечером.

— Он на седьмом небе от счастья. Уже обсуждаем, когда мы сможем попробовать еще раз. — Холли закатила глаза. — Хотя, если у него будут еще какие-то секреты от меня, у него, вероятно, не будет шанса.

— Ты злишься на него за то, что он не рассказал тебе о плане Гейба?

— Черт возьми, да. Меня не волнует, что он обещал хранить это в тайне, я его жена. В следующий раз, если он сохранит секрет, я отрублю ему яйца.

— По крайней мере, это решит вопрос о втором ребенке, — ухмыльнулась Эверли.

— В любом случае хватит обо мне. Вы с Диланом выглядели ужасно уютно вчера. — Брови Холли приподнялись. — Как у вас двоих дела?

— Мы друзья.

— Заткнись.

— Друзья, которые не могут оторваться друг от друга, — признала Эверли, и на ее губах мелькнула улыбка.

— И вы также муж и жена, — отметила Холли, поднося чашку с кофе к губам.

— Об этом позаботятся. Мы уже подписали бумаги. Нас разведут в течение нескольких месяцев.

Холли склонила голову набок.

— Не понимаю. Вы двое так хорошо смотрелись вместе у Норта. Ты выглядела счастливой, он выглядел счастливым. Почему вы все еще разводитесь?

— Мы счастливы, потому что нет никакого давления. Не так, как тогда, когда он хотел, чтобы я следовала за ним из-за его карьеры, а я хотела, чтобы он следовал за мной из-за моей. «Мы» всегда отлично работало в настоящем. Именно будущее стало нашей погибелью.

— Значит, когда он уйдет, это все. Вы закончили?

Эверли поджала губы, глядя через плечо Холли. Все столики были заняты, и за заказами стояла целая очередь. Долорес разожгла камин и включила рождественскую музыку.

— Да.

— А Дилан? Он не против того, чтобы уйти? Похоже, ты ему действительно небезразлична.

— Он говорит, что я любовь всей его жизни.

Холли моргнула.

— Серьезно?

Эверли рассказала ей о разговоре, который состоялся у нее с Диланом прошлой ночью.

— Это так грустно, — сказала Холли мягким голосом. — Вы двое должны быть вместе.

Эверли встретилась взглядом со своей кузиной.

— Может быть, мы уже достаточно взрослые, чтобы понимать, что «долго и счастливо» существует не всегда.

— И тебя это устраивает?

— На самом деле у меня нет выбора. И я согласна просто жить настоящим. Мы берем то, что можем. И на этот раз попрощаемся должным образом, без боли.

— Ты почувствуешь боль, — уверенно сказала Холли.

— Нет, не в этот раз. Я собираюсь полюбить его и отпустить. Конечно, мне будет грустно несколько дней, но, может быть, он делает мне одолжение. Он не может дать мне то, чего я хочу, а я не могу дать ему то, что ему нужно, поэтому мы освобождаем друг друга.

— Чего ты хочешь? — спросила ее Холли.

Эверли пожала плечами.

— То, что есть у тебя.

— Кофе без кофеина? — Холли поморщилась.

Эверли рассмеялась.

— Ну, может быть, не это. Но я хочу, чтобы кто-то был рядом со мной. Кто-то, кто будет поддерживать меня. Я хочу однажды создать семью и хочу, чтобы кто-то разделил это со мной. Дилан непреклонен в этом вопросе, это не может быть он.

— Он идиот.

— Может быть, он просто реалист. Мы оба такие.

— Ты говоришь так уверенно, — сказала Холли, качая головой. — Как ты можешь позволить любви всей своей жизни покинуть тебя дважды? Тебе не больно лежать в его объятиях и знать, что у вас есть срок годности?

— Нет. Потому что я не думаю об этом. Он говорит, что хочет, чтобы я была счастлива, но он не тот парень, который сделает меня счастливой. Я верю ему в этом.

— Ты сумасшедшая, знаешь об этом?

— Да. Ты говорила мне это достаточно часто. — Эверли подмигнула ей. — А теперь прекрати делать такой грустный вид. Если только это не из-за кофе без кофеина, потому что тогда тебе будет совсем грустно.

Дилан шел через городскую площадь, направляясь к театру. Прошло около пяти минут после того, как должен был опуститься последний занавес.

Он прошел мимо огромного дерева в центре. На земле лежал снежный покров, за исключением дорог, которые расчистил его отец.

Дилан тоже расчищал дороги несколько раз. Его отец вернулся к работе по утрам в мастерской, но он слишком уставал, чтобы еще и дороги расчищать, поэтому Дилан вмешался. Это была своего рода бессмысленная задача, которая успокаивала его. Позволяла ему побыть наедине со своими мыслями.

Не то чтобы его мысли всегда были спокойными. В основном они были об Эверли.

Менее чем через две недели он отправится обратно в Африку с изрядным притоком наличных благодаря Карсонам. И он навсегда распрощается с Эверли Винтер. Потому что знал, что это единственный выход.

Она хотела семью. И он лучше, чем кто-либо другой, знал, что он не тот мужчина, который сможет дать ей это. Каждый ребенок заслуживает родителя, который всегда ставит его на первое место, который будет рядом, когда он впервые засмеется, который будет гулять и разговаривать с ним.

Родитель, который, черт возьми, знал, чтоделать. И он определенно не был таким.

Он перешел дорогу туда, где был театр «Джингл Белл», эхо музыки и смеха разносилось по холодным улицам, его мысли все еще были заняты ею. Прошлой ночью, когда он сказал ей, что она любовь всей его жизни, он не лгал. И поскольку он любил ее, ему нужно было отпустить ее, чтобы она могла быть счастлива.

И его убивало то, что он не был тем, кто мог сделать ее счастливой. Еще больше его убивало то, что всякий раз, когда она плакала, они всегда оказывались в постели. Как будто каким-то образом ее слезы возбуждали его, как какого-то мудака, которому доставляет удовольствие расстраивать девушек. Это повторилось и в ту ночь, когда они поссорились. Но он был полон решимости больше не доводить ее до слез.

Он толкнул дверь на сцену, следуя по знакомому лабиринту коридоров в гримерку Эверли. Группа исполнителей приветствовала его по имени — он становился здесь знакомым лицом, благодаря своей неспособности держаться от нее подальше.

— Эй, кое-кто из нас собирается куда-нибудь сходить сегодня вечером. Вам с Эверли стоит прийти, — сказал один из танцоров.

— Спасибо, — сказал он, вежливо кивая, прекрасно зная, что они никуда не пойдут. Они едва могли оторвать друг от друга руки. Возможно, именно осознание того, что их время вместе на исходе, сделало их такими разгоряченными. Что бы это ни было, сегодня вечером определенно не будет других людей.

Он мог слышать начало финального номера. Прямо сейчас Эверли несут двое танцоров. Он бы почувствовал ревность, если бы один из них не был женат, а другой определенно не интересовался Эверли.

О, и тот факт, что он не должен был ревновать. Это тоже.

Ее гримерка была пуста. Две другие танцовщицы, с которыми она делила ее, тоже были на финальном номере и должны были прийти сюда одновременно с Эверли. Дилан прислонился к стене, его взгляд остановился на букете цветов в центре ее туалетного столика. Карточка рядом с ней была открыта, как будто у нее едва хватило времени открыть ее, прежде чем умчаться на шоу.

Не могу дождаться, когда увижу твое выступление на следующей неделе. Целую. Миллер

У Дилана пересохло во рту. Он не должен был ревновать, но вот он делает это снова. Он был тем, кто сказал, что виноват в том, что она не создала семью. И она была честна с ним, сказав, что, когда он уйдет, она снова будет встречаться с другими, в надежде найти кого-нибудь, с кем она сможет остепениться.

Однажды она будет беременна от другого мужчины.

Но только не от Миллера Карсона. Боже милостивый, пожалуйста, только не от него.

Он стиснул зубы, пытаясь отогнать от себя образ Миллера и Эверли. Их сияющие лица, пока они оба обхватывают ее беременный живот.

Желчь подступила к его горлу. Он сглотнул, на мгновение закрыв глаза. Ему была невыносима мысль о том, что она может быть с кем-то другим. Он слишком сильно любил ее.

Тогда найди способ заставить это работать.

Голос в его голове звучал так уверенно. Как будто это было так просто. Как будто он не пытался наладить их брак все эти годы назад.

— Привет. — Низкий голос вывел его из задумчивости. Он поднял глаза и увидел Кейси, входящего в гримерку с широкой улыбкой на лице. — Выглядишь так, словно был за миллион километров отсюда.

— Привет. — Дилан одарил его улыбкой. — Как дела?

— Довольно неплохо.

— Эверли сказала мне, что усыновление проходит успешно, — сказал Дилан.

— Да, все идет хорошо. — Кейси ухмыльнулся. — Дэвид думает, что мы довольно скоро закончим. У нас может появиться ребенок в начале следующего года.

— Это потрясающе. — Улыбка Дилана была искренней.

— А как насчет тебя? Ты все еще собираешься вернуться в Африку?

— Таков план. — Голос Дилана был легкомысленным.

— Эверли будет скучать по тебе.

— Да. Я тоже буду скучать по ней. — У него перехватило дыхание. — Она не из тех, кого легко бросить.

Кейси улыбнулся.

— Она любит тебя. Ты ведь знаешь это, верно?

Его горло сжалось.

— Да, я знаю.

— А ты? Ты любишь ее?

Ему не нужно было обдумывать свой ответ.

— Да. Я люблю ее.

— Тогда какого хрена ты делаешь, чувак? Почему ты возвращаешься в Африку, когда она здесь? Какого черта ты не сражаешься за нее?

— Потому что она заслуживает лучшего, чем я.

— Чушь собачья. Если ты думаешь, что недостаточно хорош для нее, тогда сделай себя достаточно хорошим, а не отказывайся от того, чего хочешь. Это просто безумие.

Дилан встретился взглядом с Кейси. Его брови были нахмурены, как будто он не мог понять, что происходит в голове Дилана. Возможно, Дилан тоже не мог понять.

Могу ли я стать лучше?

Мысль была мучительной. Он хотел этого, это точно. Хотел быть мужчиной, которого заслуживала такая женщина, как Эверли. Хотел быть тем, кто заставит ее улыбнуться. Быть тем, от кого она забеременеет.

Но что, если он не сможет? Что, если он снова причинит ей боль? Гейбу и Норту не пришлось бы убивать его, если бы это случилось, он сделал бы это сам.

Дверь гримерки открылась, и вошла Эверли, ее губы скривились, когда она увидела стоящих там Дилана и Кейси.

— Спасибо за совет, — пробормотал Дилан Кейси.

— Стоит задуматься, — пробормотал Кейси в ответ, прежде чем обнять Эверли.

Да, стоит.

И Дилану давно пора было что-то предпринять в этой ситуации. Потому что Эверли была не из тех женщин, от которых можно отвернуться дважды.

Глава 25

— Ты не спишь, — сонно пробормотала Эверли той же ночью, свернувшись калачиком возле теплого тела Дилана. Он задумчиво смотрел в потолок, но затем встретился с ней взглядом и нежно погладил по волосам.

— Просто кое о чем думал.

— О чем? — спросила она, снедаемая любопытством. Обычно это ей не спалось.

— Для докторов за границей есть пара дежурных терапевтов. Я думал об организации видеоконференции с ними.

— Терапевты? Типа как консультанты?

— Да. — Он склонил голову набок. — Я звучу тревожно?

— Нет. Я думаю, это отличная идея. Ты поговоришь с ними о своей маме? — она положила подбородок ему на грудь. Его кожа была теплой и упругой.

— Среди прочего, да.

— Тогда дерзай. Я большой поклонник терапии. Я и сама прошла несколько курсов за эти годы.

— Правда? Я этого не знал.

— Откуда бы? Это было после того, как ты уехал. У меня был отличный психотерапевт в Нью-Йорке. Моя бабушка порекомендовала ее.

— Как долго ты к ней ходила?

— Несколько месяцев. Было приятно поговорить с кем-то нейтральным. Это действительно помогло мне смириться с моими отношениями с родителями. Вернее, с их отсутствием.

— Они тебя не заслуживают, — пробормотал он, проводя пальцами по ее шее.

— Да, я тоже пришла к такому выводу. Не моя вина, что наших отношений практически не существует. Терапия помогла мне принять это. Чтобы это было фактом, а не чем-то, что причиняет мне боль. — Она очертила пальцем круг на его груди. — Надеюсь, ты тоже сможешь принять то, что касается твоей мамы.

Он поднес ее руку к губам, запечатлев поцелуй на ее ладони.

— Я хочу стать лучше. Это первый шаг.

— Ты и так хороший человек. Один из лучших, кого я знаю.

— Я не настолько хорош, чтобы не почувствовать ревность, увидев цветы Миллера Карсона сегодня вечером, — сказал он грубоватым голосом.

— Ты их видел?

— Да. И они меня разозлили.

Она подавила улыбку.

— Это ерунда. Я послала ему бутылку шампанского, чтобы поблагодарить его, а он прислал их в ответ.

— Ты послала ему шампанское? — Дилан моргнул.

— Да, и ты можешь перестать выглядеть таким сердитым из-за этого. Он договорился с несколькими журналистами прийти посмотреть шоу, и я хотела выразить ему некоторую благодарность. Если мы получим больше огласки, это может помочь нам заявить о себе. Я хочу расширить нашу весенне-летнюю программу, и для этого мне нужно привлечь несколько хороших актеров и певцов, которые, вероятно, никогда не слышали об этом месте. Миллер помогает мне в этом. — Она положила ладонь на его грудь и уперлась в нее подбородком. — Ты действительно ревнуешь к нему?

— Да, — проворчал Дилан. — Действительно чертовски ревную.

Ее губы скривились.

— Это довольно мило. Но тебе не о чем беспокоиться. Миллер — мой друг, причем новый. На самом деле, скорее даже знакомый.

Он приподнял бровь.

— Что собираются делать журналисты? Напишут о выступлении?

— Что-то в этом роде. А еще, возможно, я дам интервью. Они журналисты развлекательных программ, но если я тоже смогу замолвить словечко за город, я это сделаю.

— Конечно. — Он нежно улыбнулся ей. — Ты всегда получаешь то, что хочешь.

— Не всегда. — Она сглотнула.

— Ты думала о том, что сказать, если они спросят о нашем браке? — его слова были мягкими.

— Полагаю, я отклоню вопрос. Нет смысла сообщать людям о разводе, пока он не будет завершен, верно?

— Верно, — пробормотал он, и в его глазах снова появилось это задумчивое выражение.

— Кстати говоря, ты не получал новостей от Джеффа?

— По поводу развода? — его голос все еще звучал странно. — Нет. Я звонил ему пару дней назад, но его личный секретарь сказал, что он в суде. Он перезвонит.

— Я говорила тебе, что отправила ему и его семье билеты на шоу?

Он улыбнулся.

— Я должен был догадаться, что ты это сделаешь. У тебя есть умение устанавливать связи со всеми, кого ты встречаешь.

— Да? Не уверена, что это комплимент.

— Это определенно комплимент, детка. Это одна из черт, которая мне в тебе нравится.

— Знаешь, что мне в тебе нравится? — спросила она, и порочная улыбка тронула ее губы.

— Я почти боюсь спрашивать.

— Твой толстый, твердый, пульсирующий…

Он схватил ее и перевернул, прежде чем она успела договорить, прижимая спиной к матрасу и нависая над ней.

— Это? — спросил он хриплым голосом, прижимаясь к ней.

— Да, это. — Она ахнула, когда он задел ту часть ее тела, которая уже была чувствительной, посылая восхитительные уколы удовольствия до кончиков пальцев на ногах.

Он скользнул в нее, и ее дыхание перехватило в горле, когда она почувствовала наполненность. Их взгляды встретились, и он начал двигаться, ее тело покачивалось в такт его движениям.

Она влюбилась в него не только из-за его тела. Но и из-за его души. Да, он был немного сломлен, но и она тоже.

Но когда он двигался внутри нее, они становились единым целым.

— Итак, почему бы нам не начать с того, чего ты надеешься достичь, начиная с сегодняшнего дня?

Дилан скрестил ноги, откинувшись на спинку кухонного стула и глядя на экран ноутбука. К счастью, его отец был в мастерской. Он понятия не имел, какой будет реакция Чарли на его сеанс психотерапии, но прямо сейчас он не планировал рассказывать ему об этом.

— Я хочу стать лучше, — неловко выдавил он.

Лаура — терапевт — кивнула.

— Это довольно серьезная цель. Может быть, мы можем немного ее разбить. Ты считаешь себя плохим человеком?

Дилан сглотнул.

— Я не знаю. Я причинил боль некоторым людям, которым не хотел ее причинять.

— Есть кто-то конкретный?

— Да. — Он моргнул. — Ее зовут Эверли. Она моя бывшая жена. — Он поморщился. — Это сложно.

Лаура и глазом не моргнула.

— Как ты причинил ей боль?

Слова Эверли всплыли в памяти.

— Я оттолкнул ее любовь, а потом убежал. — Он вздохнул при воспоминании. От этих слов ему стало плохо.

Лаура медленно кивнула.

— Хорошо, тогда, может быть, мы сможем поговорить о том, как это произошло. Как долго вы были женаты?

— Меньше года. Но в то же время и в течение девяти лет.

Она слушала, как он объяснял свой брак с Эверли и последующее отсутствие развода. Она ни разу не выглядела шокированной или удивленной. Просто понимающей.

— У вас все еще есть чувства друг к другу.

— Да.

— И ты хотел бы иметь отношения с Эверли?

— Да, я бы хотел.

— Что тебя останавливает?

— Я скоро возвращаюсь в Африку. — Дилан поджал губы. От мысли о том, что придется оставить Эверли, у него скрутило живот.

— Многие люди в организации состоят в браке. И есть другие должности, на которые ты мог бы претендовать. Те, что находятся в США. — Лаура пожала плечами. — Или ты мог бы уйти и занять должность в местной больнице. Это действительно то, что тебя сдерживает?

Он набрал полные легкие воздуха. Это оказалось сложнее, чем он думал. Какая-то часть его хотела оттолкнуть все это и больше не думать об этом.

— Наверное, я боюсь снова причинить ей боль.

— Как, по твоему мнению, ты причинишь ей боль?

— Я не знаю. Я часто все порчу. Если мы собираемся это сделать, я хочу гарантировать, что больше не заставлю ее плакать. Если я не смогу этого сделать, мне нужно позволить ей жить своей жизнью. — Он провел рукой по волосам, его желудок все еще сжимался.

— Думаешь, это реалистичный план? — мягко спросила Лаура. — Никто не может гарантировать, что они не будут плакать. А в отношениях бывают взлеты и падения. Могу даже утверждать, что здоровые отношения предполагают принятие того, что конфликт будет и что разрешение конфликта иногда может привести к слезам.

— Я не могу снова заставить ее плакать, — сказал Дилан, качая головой.

— Что такого в ее слезах, что тебя пугает?

Он моргнул.

— Я не знаю.

— Или знаешь. В этом что-то есть. Этот страх перед ее плачем. Как думаешь, что в этом такого, что заставляет тебя паниковать?

Дилан скрестил руки на груди, нахмурившись.

— Я не паникую. Я просто не хочу огорчать девушку, которую люблю.

Лаура мгновение смотрела на него. Несмотря на то, что она была всего лишь на экране, он почувствовал себя неуютно.

— Ладно, может быть, мы сможем доработать это, — предложила Лаура мягким голосом. — Расскажи мне, как ты реагируешь, когда она плачет.

— Мне плохо. Я хочу заставить ее остановиться. — Он стиснул зубы. Возможно, этот сеанс был плохой идеей.

— А физически? Что делает твое тело, когда Эверли плачет?

Он отвел взгляд, жар разлился по его телу.

— Я не знаю…

— А выглядишь так, как будто знаешь. Любая реакция приемлема. Я не осуждаю, я только пытаюсь помочь. Что бы ты ни сказал, это останется между нами, Дилан.

— Я возбуждаюсь. — Он сказал это вслух, и его затошнило. — Это то, что я, бл*дь, делаю. Меня заводят ее слезы, и это делает меня монстром. И именно поэтому мне нужно быть лучше.

Его лицо горело от смущения. Он хотел спрятаться. Черт возьми, он был в замешательстве. Он не мог заставить себя посмотреть на своего терапевта прямо сейчас.

— Дилан? Ты в порядке?

Его челюсть дернулась.

— Держусь.

— Как думаешь, сможешь посмотреть на меня?

Стиснув зубы, он поднял на нее глаза. И снова в них не было осуждения. Но от этого ему не стало легче.

— Смотрю.

— Давай разберем это немного подробнее. Что такого в ее слезах, что заставляет тебя так реагировать?

— Не знаю. — Он покачал головой. — Но мне это не нравится.

— Я просмотрела твои записи. Твоя мама ушла, когда ты был маленьким ребенком. Это правда?

Его глаза сузились.

— Давай не будем говорить о моей маме.

— Обещаю, что это не о ней. Я просто пытаюсь уловить некоторый контекст. Сколько тебе было лет, когда она умерла?

— Мне было десять. Моего отца оповестила полиция. Они все еще были женаты, но мы не видели ее много лет. — Дилан сжал челюсть.

— И она умерла от передозировки наркотиками? — спросила Лаура.

— Да.

— Как долго она была наркоманкой?

Дилан провел большим пальцем по подбородку.

— С тех пор как она была подростком. Какое-то время она держала себя в руках, когда была беременна мной, но потом ей стало хуже, когда я родился.

— Ты помнишь, чтобы она была нежна с тобой?

Он пожал плечами.

— Я вообще ничего о ней не помню.

— Как насчет твоего отца? Он был нежен?

Дилан нахмурился. Это было трудно вспомнить.

— Думаю, да. Я всегда знал, что ему не все равно.

— Хорошо. Из твоих записей я вижу, что твоя мама была твоим основным опекуном в младенческом возрасте, верно?

— Верно. — Он кивнул. — Мой отец пытался построить свой бизнес. У него ремонтная мастерская.

Лаура долго смотрела ему в глаза. Он видел в них сострадание, и это заставляло его чувствовать себя уродом.

— Что? — спросил он ее.

Она мягко улыбнулась.

— Я не думаю, что тебя возбуждают слезы, потому что ты монстр. Я думаю, они тебя возбуждают, потому что они показывают, что ты кому-то небезразличен.

— Что?

— Мы люди, Дилан. Мы ищем связи с самого раннего возраста. И из того, что ты рассказал мне о своей маме, ты не ощутил этой связи. Вероятно, у тебя развился так называемый стиль избегающей привязанности. Ты отчаянно хочешь иметь нормальные отношения, но ребенок внутри тебя боится, что тебя снова отвергнут. Таким образом, ты проверяешь человека, с которым вместе, чтобы увидеть, насколько он привязан к тебе. И когда человек, которого ты желаешь, плачет, это знак для тебя, что ты ему небезразличен. И я думаю, что это то, что ты находишь возбуждающим. Что Эверли любит тебя настолько, что плачет из-за тебя.

— Думаешь, я возбуждаюсь, потому что она любит меня? — его голос был хриплым. Он нахмурился, пытаясь обдумать это.

— Думаю, что это вполне вероятно. Это то, что мы могли бы изучить подробнее, если ты захочешь продолжить сеансы, но нет ничего ненормального в том, что ребенок, который не получал любви в годы становления, в будущем подталкивает своих супругов или партнеров к проверке своей привязанности.

— Так как же мне перестать это делать? Как мне перестать заводиться, когда моя жена плачет?

Теперь она привлекла его внимание. В ее словах была доля правды. Они имели смысл во всех отношениях. Она была права? Он действительно не был мудаком, который получал удовольствие от слез?

— Ты уже делаешь это. Ты признал ситуацию и рассказал о том, что способствовало этому. И когда ты будешь готов, ты поговоришь об этом с Эверли. Таким образом, вы сможете справиться с ситуацией вместе.

— Она заслуживает лучшего человека, чем я.

— Правда? — Лаура приподняла бровь. — Потому что, судя по тому, что ты сказал, Эверли похожа на сильную, решительную женщину. Если она любит тебя, значит, для этого есть причина. Я думаю, у тебя много прекрасных качеств. Ты хороший человек. Ты работаешь, чтобы сделать этот мир лучше. И ты заботишься о тех, кого любишь, даже если иногда эта забота ошибочна. — Она мягко улыбнулась. — В начале этого сеанса ты сказал мне, что хочешь стать лучше. Я думаю, твоя настоящая задача — понять, что ты уже являешься этим человеком. А теперь тебе нужно найти свою жену и дать ей понять, как сильно она тебе небезразлична.

Он медленно кивнул. Это было все, чего он хотел. Чтобы Эверли принадлежала ему. Заботиться о ней, оберегать ее. Сделать ее счастливой.

— Хорошо.

Она взглянула на часы.

— Думаю, что это, вероятно, хороший момент, чтобы завершить сеанс. Если у тебя нет вопросов?

Нет, у него не было вопросов. Но он начал находить ответы. И впервые за всю жизнь они дали ему надежду.

Глава 26

С Диланом что-то происходило. Эверли почувствовала это, когда вошла в свою гримерку. Ее первой подсказкой было то, что Дилана там не было, он не опирался на ее туалетный столик, как делал это последние несколько вечеров. С тех пор как они снова начали общаться, казалось, что он не может вынести разлуки с ней дольше, чем необходимо. Он либо встречался с ней здесь, либо сообщал ей, что направляется к ней домой, но она не получила ни того, ни другого.

Когда он был здесь, он помогал ей снять костюм. Напряжение между ними нарастало от прикосновений его пальцев к ее коже. Конечно, они были окружены людьми, когда она переодевалась в джинсы и свитер, но в его глазах было чувственное обещание.

А потом они возвращались к ней в коттедж, их сдержанность висела на волоске, пока они не переступали порог и не набрасывались друг на друга. Одно можно было сказать наверняка: физический аспект их отношений становился только лучше.

На ее туалетном столике лежала карточка, прислоненная к зеркалу. Поперек нее знакомыми каракулями Дилана было написано ее имя. Она взяла карточку, на ее губах заиграла улыбка, когда она раскрыла ее.

Встретимся у рождественской елки. Одевайся теплее. Целую, Д.

Ее улыбка стала шире. Она любила сюрпризы. Особенно те, в которых был замешан он. Ей потребовалось всего пять минут, чтобы снять костюм и как попало повесить его, а затем просунуть ноги в джинсы. Надев кремовый кашемировый свитер, она наклонилась к зеркалу, проверяя прическу и макияж. Удовлетворенная тем, что выглядит нормально, она схватила пальто и шарф, сунув ноги в кожаные сапоги до колен.

— Сегодня Дилана не будет? — спросила Марта.

— Я встречаюсь с ним кое-где. — Эверли поцеловала ее в щеку. — Мне пора.

Когда она вышла из служебной двери, пронизывающий ветер заключил ее в непрошеные объятия. Снежинки, танцуя в воздухе, ударялись о землю под углом. Она обошла вокруг здания, где зрители все еще выходили из открытых дверей. Некоторые из них помахали ей и закричали, когда она прошла мимо.

И тут она увидела его.

Он стоял в центре площади, прислонившись к деревянному шасси выкрашенного в белый цвет открытого экипажа, запряженного двумя лошадями. На нем были джинсы, потертые ботинки и темное шерстяное пальто с выглядывающим из-под него серым свитером. Его волосы были в ее любимом беспорядке. Они ниспадали на лоб, обрамляя его красивое лицо.

— Что это? — спросила она, затаив дыхание, когда он подошел к ней, протягивая руки. Она взяла их, и он притянул ее к себе, его ладонь прижалась к ее спине.

— Вечер свиданий, — хрипло сказал он. — Они нужны каждой супружеской паре, чтобы сохранить огонь в отношениях.

Она приподняла бровь.

— Мы бы не хотели, чтобы наши отношения потеряли былой огонь, не так ли?

Он покачал головой.

— Вот почему я заплатил няне вдвое больше. Вся ночь в нашем распоряжении.

— Что мы будем делать? — она улыбнулась ему, ей понравилась его игривость.

— Думаю, что в какой-то момент я, вероятно, упаду на колени и съем свою жену, как будто она мой завтрак, обед и ужин. Но сначала давай прокатимся в экипаже.

Эверли прикусила нижнюю губу.

— Ты продолжаешь называть меня своей женой.

— Это потому, что так и есть.

— Пока, — отметила она, в то время как он помог ей забраться в экипаж.

Он сел рядом с ней, взял одно из красных одеял, хранившихся под сиденьем, и аккуратно подоткнул его вокруг ее ног. Затем он просунул руку ей под пальто, обхватил за талию и наклонился, чтобы поцеловать в щеку.

— Ну что, миссис Шоу-на-данный-момент, Вы готовы прокатиться?

Она рассмеялась.

— Всегда.

Он повернулся к водителю.

— Поехали.

Кучер натянул поводья и прикрикнул на лошадей, которые тронулись с места. Колеса экипажа заскрипели. Снег все еще мягко падал, цепляясь за ворсистое одеяло, которым были прикрыты ее колени.

— Я никогда не каталась в экипаже, — сказала она ему, когда они доехали до дороги, окаймлявшей площадь.

— Никогда? — он нахмурился. — Но ты прожила здесь большую часть своей жизни.

— Знаю. Наверное, это всегда было одной из тех вещей, которые я хотела сделать, но так и не нашла времени.

Он подмигнул.

— Что ж, сегодня вечером я планирую воплотить все твои фантазии в жизнь.

— Все?

Он прижался губами к ее подбородку. Они были теплыми и мягкими.

— Все до единой, детка.

— Но что мы будем делать потом? — спросила она, поддразнивая.

— А потом ты можешь посвятить остаток своей жизни тому, чтобы доставлять мне удовольствие. — Он ухмыльнулся.

— Ты имеешь в виду оставшуюся часть месяца? Пока ты не уедешь?

Он приподнял бровь.

— Я сказал то, что имел в виду, Эверли.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него.

— Что происходит? Ты кажешься другим.

— Почему что-то должно происходить? Я беру свою жену в поездку, вот и все. Перестань волноваться и получай удовольствие.

— О, я получаю удовольствие, — сказала она ему, ухмыляясь. — Правда.

Он обнял ее за плечи, притягивая ближе к себе. Она почувствовала цитрусовые нотки его одеколона и тепло его дыхания, когда он коснулся губами ее лба. Цокот лошадиных копыт по дороге сохранял постоянный ритм, пока кучер вывозил их с городской площади, указывая в сторону гостиницы «Винтервилл».

Но вместо того, чтобы свернуть на широкую подъездную дорожку, кучер свернул на следующем повороте, направив экипаж по односторонней колее. Только когда они остановились, она поняла, куда они направлялись все это время.

— Ты арендовал коттедж?

— Я думал о том, чтобы мы поели на свежем воздухе, но решил, что мне нравятся мои яйца, прикрепленные к телу. — Он ухмыльнулся и вылез из экипажа, а затем протянул руку, чтобы помочь ей выйти. Его руки обвились вокруг ее талии, и когда он опустил ее на землю, то притянул к себе, прижимаясь губами к ее губам.

— Ты помнишь наш медовый месяц? — спросил он.

— Когда мы отсиживались в номере отеля в Вегасе и оставались голыми три дня?

Он ухмыльнулся.

— Да. Будет примерно то же самое, только холоднее, и мы постарше.

В нем определенно было что-то необычное. Ей хотелось, чтобы она могла указать на это пальцем. Улыбка не сходила с ее лица, когда он взял ее за руку и повел внутрь. По всей крыше были развешаны мерцающие огоньки, а изнутри доносились звуки рождественской музыки.

— Ты все это сделал сам?

— Конечно.

В камине ревел огонь. В центре комнаты был накрыт стол, а рядом с ним сидел один из официантов гостиницы, одетый в парадный костюм для ужина и галстук-бабочку. Увидев, что они вошли, он прошел вперед, взял пальто Эверли и повесил его на крючок у двери.

— Шампанское? — спросил он.

— Да, пожалуйста. — Она посмотрела на Дилана, пытаясь понять его.

Официант достал темно-зеленую бутылку из ведерка со льдом, наполнил два бокала и передал их Эверли и Дилану.

— Ваш ужин готов, — сказал он им. — Он на электрическом подогревателе. Если вы отключите все от сети и оставите на крыльце, я потом все соберу.

— Спасибо, Дерек, — пробормотала Эверли.

— В любое время, мисс.

— Миссис, — мягко поправил Дилан, и Эверли подавила улыбку. Он был игривым и собственником. От этого у нее по спине пробежали восхитительные мурашки.

— Вам еще что-нибудь нужно? — спросил Дерек, нисколько не задетый поправкой Дилана.

— Нет, это все. Спасибо, что поддерживал огонь.

— Не за что, доктор Шоу. — Дерек кивнул Эверли. — Спокойной ночи, миссис Шоу.

Она могла поклясться, что почувствовала ухмылку Дилана, даже не глядя на него.

После того как Дерек ушел, а Дилан закрыл за ним дверь, она повернулась, все еще держа в руке бокал с шампанским, и встретилась взглядом с мужем.

От него всегда перехватывало дыхание, но сейчас выражение его лица вытесняло весь кислород из ее легких. Он смотрел на нее темными, жаждущими глазами, а губы были приоткрыты. Она изо всех сил пыталась сделать вдох.

— Хочешь поесть? — спросил он низким голосом.

— Зависит от того, что еще можешь предложить.

Его глаза скользнули по ее телу.

— Сначала ужин. Удовольствие потом.

— Зануда.

— Ты израсходовала Бог знает сколько калорий на сцене. Ты нужна мне сильной для того, что я запланировал.

— Тогда давай поедим.

Он ухмыльнулся и снял крышки с тарелок, вынимая их из подогревателя и перенося на стол.

— Пирог с курицей в горшочке по-винтервиллски, — пробормотала она.

— Он всегда был твоим любимым.

— Все еще любимый. — Ее тронуло, что он вспомнил. — Я никогда не утруждаю себя его приготовлением, но всегда заказываю его, когда ем в гостинице.

Дилан помог ей сесть в кресло, затем наполнил их бокалы, прежде чем обойти вокруг и сесть напротив нее. Из ее желудка донеслось низкое урчание, и он ухмыльнулся.

— Держу пари, ты рада, что я заставляю тебя поесть в первую очередь.

Она не осознавала, насколько проголодалась, пока не отправила в рот первую аппетитную порцию пирога. Она закрыла глаза и издала стон, когда еда проскользнула в ее жаждущий желудок. Вкус курицы и зелени наполнил ее вкусовые рецепторы.

— Господи, ты выглядишь точно так же, когда проглатываешь меня, — пробормотал Дилан. — Кто бы мог подумать, что я на том же уровне, что и пирог с курицей в горшочке.

Она ухмыльнулась.

— Ты держишься дольше, чем этот пирог в горшочке.

— Рад это слышать. Ты съела половину меньше чем за минуту.

Со второй половиной она управилась так же быстро, за ней последовали бобы и картофельное пюре, политые вкусным соусом. Закончив, она аккуратно положила столовое серебро на пустую тарелку и посмотрела на Дилана.

Он все еще улыбался ей и почти не притронулся к своей тарелке.

— Знаешь, что мне в тебе нравится? — спросил он.

— Что я могу проглотить целую тарелку еды, не разжевывая?

— Да. Но кроме этого?

Она наклонилась вперед.

— Расскажи мне.

— Каждая. Проклятая. Вещь.

От его слов у нее сжалось в груди.

— Правда?

— Да. Посмотри на себя, — сказал он, приподнимая брови. — Ты красивая. Ты талантливая. Ты одна из самых щедрых людей, которых я когда-либо встречал. И ты ешь, как чертово животное. Ты — полный комплект.

— Ты очень милый. — Она прикусила нижнюю губу. — Ты собираешься рассказать мне в чем дело?

Его глаза поймали ее взгляд.

— Я хочу тебя.

— Это хорошо. Потому что я тоже тебя хочу.

— Не думаю, что ты понимаешь. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Я хочу, чтобы ты была со мной. Как бы мы это ни делали, чего бы это ни стоило. Я не смогу снова уйти от тебя.

Она открыла рот, затем закрыла его. Его слова полностью застали ее врасплох.

— Знаю, мы договорились, что не будем говорить о будущем. Я знаю, что обещал тебе это. Но я не могу уехать из города, пока ты не узнаешь, что я чувствую к тебе. Я люблю тебя, Эверли. Всегда любил. Ты — свет в моей тьме, детка. Ты — первое, о чем я думаю утром, и единственный человек, с которым я хочу быть ночью. И если я слишком настойчив, я понимаю, но не хочу, чтобы у тебя были какие-либо сомнения в том, что я хочу быть с тобой.

У нее перехватило дыхание. Во рту пересохло.

— Но как это будет работать? Ты живешь в Африке, я живу здесь.

— Понятия не имею. Но я хочу, чтобы мы попытались что-нибудь придумать.

— Ты ожидаешь, что я снова последую за тобой?

— Черт возьми, нет. — Он покачал головой. — Я был таким идиотом, оказывая на тебя такое давление. Я видел тебя на сцене и знаю, что твое место там. Я никогда не захочу отнять это у тебя. Я должен найти способ. Не ты.

— Но твоя работа важна.

— Ты важна. — Его голос был таким уверенным. — Это то, чего я тогда не осознавал.

У нее защипало глаза, потому что по выражению его лица она видела, что он говорит серьезно.

— Ты тоже важен для меня.

Он закрыл глаза и тяжело выдохнул. Как будто ему нужно было услышать от нее эти слова.

— Но я не могу заставлять тебя жертвовать твоей работой. Так же, как ты не можешь заставить меня жертвовать моей. Мне будет невыносимо видеть, как ты застрял здесь, в этом городе, обижаясь на меня за то, что я помешала тебе следовать зову своего сердца и делать то единственное, что всегда тобой двигало.

— Я никогда не смог бы на тебя обидеться. Это будет мой выбор.

— Думаешь, что сможешь отказаться от того, что любишь?

Он провел языком по нижней губе.

— Однажды я ушел от тебя.

— Знаю. И это причинило боль нам обоим. Но мы выжили. — Правда, с трудом. — Мы уже не те дети, какими были когда-то. Мы взрослые, и нам нужно принимать взрослые решения. Если мы продолжим в том же духе, мне нужно, чтобы ты был уверен, что это то, чего ты хочешь. Потому что, если я отдам тебе свое сердце, то не могу позволить тебе разбить его снова.

— Я не разобью. Обещаю тебе это. — Он потянулся к ее руке. — И я все улажу. Я поговорю со своей командой и посмотрю, могу ли я что-то сделать, чтобы перенести свою работу сюда. Я мог бы консультировать местных врачей в сложных случаях или сотрудничать с головным офисом в обучении новых сотрудников. Понятия не имею, потому что мне нужно поговорить с ними, но я уверен, что могу что-нибудь сделать, что поможет мне проводить с тобой больше времени. — Легкая улыбка тронула его губы. — Я хочу всего этого, Иви. Я хочу тебя и хочу спасти мир.

Она выдохнула, и на нее снизошла легкость, унимая боль в груди.

— Думаешь, у тебя может быть все это?

— Если ты позволишь мне. — Он склонил голову набок, все еще полуулыбаясь. — Как думаешь? Ты рискнешь?

Она кивнула, ее сердце пело.

— Да.

— Тогда иди сюда. — Его голос был грубым. Прежде чем она успела встать, он вскочил со стула и притянул ее к себе. Убрав волосы с ее лица, он наклонился и прижался к ее губам. Его язык скользил по ее языку, пальцы поддерживали ее подбородок, пока он целовал ее снова и снова, пока у нее не закружилась голова и она не почувствовала кайф.

— Пойдем в кровать, — пробормотал он.

— По-моему, звучит неплохо.

— Согласен. Я готов к десерту.

— Господи, Дилан, это слишком много для нас. Это все равно что оставить нас в беде.

Он проводил видеоконференцию со своим начальником. Связь была плохой, и звук отставал от видеопотока, но Дилан все еще мог видеть заходящее солнце за усталым лицом Алекса. Разница с Винтервиллем была плюс шесть часов, и морщины на его лице сказали Дилану, что у него был долгий день.

— Я не оставлю тебя в беде, — заверил его Дилан. — Я просто хочу найти способ, при котором я мог бы постепенно уйти со своей должности в поле и работать отсюда.

— Мы рассчитывали, что ты будешь участвовать в проекте в течение следующих нескольких лет. По крайней мере, пока медицинский центр не будет построен и укомплектован персоналом. Как скоро ты хочешь уйти? — спросил Алекс, проводя рукой по своим седым волосам.

Дилан сглотнул.

— Я хочу уйти в течение шести месяцев. Если возможно, раньше. — Ему нужно было доказать Эверли, что это то, чего он хочет. Если бы он отсутствовал дольше, у нее было бы меньше шансов поверить ему. И он не мог смириться с мыслью снова потерять ее. — Прости. Я знаю, это не то, что мы планировали. Но вливание денег из Фонда Карсон должно помочь с финансированием моей замены.

— Какой чертов позор, — пробормотал Алекс. — Ты один из лучших, кто у нас есть.

— Мне очень жаль. — Дилан тяжело выдохнул. — Я буду продолжать работать, пока мы не найдем замену. И я надеюсь, что все еще смогу оказать некоторую удаленную поддержку. В конце концов, у нас есть видеозвонки и телефоны.

— Когда оборудование работает, — напомнил ему Алекс. Экран замерцал, словно в подтверждение его слов.

— Да, я знаю. Но, надеюсь, при наличии финансирования мы сможем инвестировать в более качественное оборудование. Это поможет в нашем долгосрочном плане, согласно которому основную работу будет выполнять местный медицинский персонал, обращаясь к нам за советом только при необходимости.

— Да, знаю. Но я все еще беспокоюсь за тебя, чувак. Ты здесь как часть мебели. Ты уверен, что принимаешь правильное решение, оставляя это позади? Ты сам сказал мне, что это твое призвание, что ты больше ничего не хотел делать, кроме как работать здесь, с нами. Я беспокоюсь, что ты делаешь опрометчивый выбор и позже пожалеешь об этом. Возможно, тебе стоит переспать с этой мыслью несколько дней. Убедиться, что это правильное решение.

— Я знаю, что оно правильное.

— Но почему ты передумал? Это из-за твоего отца? Он болен?

— Нет, не из-за папы, — сказал Дилан. — Хотя быть ближе к нему будет хорошо. Это кое-что другое. Я встретил женщину, с которой хочу провести остаток своей жизни.

Алекс моргнул.

— Тебя не было всего несколько недель. Как ты можешь быть уверен?

— Я знаю ее большую часть своей жизни. — Дилан приподнял бровь. — И я уверен. Я принял решение и не изменю его. Так что давай поговорим о том, как мы будем продвигать проект.

— Хорошо. — Алекс кивнул. — Я разочарован, но давай поговорим.

Глава 27

— Можешь поверить, что до Рождества осталось всего два дня? — спросил Кейси, ухмыляясь, когда вошел в гримерную. Анна и Марта выкрикнули его имя, а Эверли повернулась на стуле и улыбнулась ему. — Не то чтобы тебя это волновало, когда ты вся в любовных утехах, — добавил он, подмигнув ей.

Она рассказала ему о заявлении Дилана. И что они попытаются все наладить.

— Меня больше беспокоит интервью, которое я дам позже, — сказала ему Эверли, обводя губы мягким красным карандашом, прежде чем накрасить их помадой того же цвета. — Почему я вообще согласилась на это?

— Потому что это хорошая реклама для театра. — Он прижался губами к ее макушке. — И в любом случае, ты любишь говорить о себе, с тобой все будет в порядке.

— Ты такой грубый. — Она покачала головой, закатив глаза при виде его отражения в зеркале.

— Вот почему ты любишь меня. — Он взъерошил ей волосы, и она оттолкнула его. — В любом случае, я хотел уточнить у тебя, прежде чем отправлюсь забирать своих родителей. Чья это была идея — устроить вечер друзей и семьи так близко к Рождеству?

— Моя, — сухо ответила Эверли. — И это отличная идея. — Двадцать третье число было днем, когда сотрудники могли купить места за полцены для своих друзей и родственников, приехавших из другого города. — Посмотри, как это всех обрадовало, — сказала она, указывая на Анну и Марту.

Она сама распределила билеты несколько недель назад. Дилан должен был быть в зале. И она дала Миллеру Карсону три билета, для него самого и его друзей-журналистов. Остальные билеты, которые у нее были, она отдала другу Дилана, адвокату Джеффу и его семье.

Завтра состоится их последнее выступление перед Рождеством. Вместо вечернего представления у них будет дневной концерт, чтобы те, кто приехал из других городов, могли благополучно вернуться домой к ночи в канун Рождества.

Она извлекла урок из своей ошибки в прошлом году, когда в канун Рождества у них неожиданно разразилась снежная буря. Так что на этот раз они выступят пораньше, и все смогут вернуться домой при дневном свете. Завтра вечером для тех актеров, которые не собирались проводить Рождество со своими близкими, она устраивала вечеринку в гостинице.

И Дилан тоже будет там, вместе с Чарли и многими их друзьями. Она была взволнована при одной мысли об этом. Она проведет Рождество не только со своей семьей, но и с мужчиной, которого любит.

Она не могла перестать улыбаться.

— Ну, если ты уверена, я пойду. — Кейси осторожно поцеловал ее в щеку, чтобы не испортить макияж, который она нанесла на лицо. — Ни пуха ни пера.

Она послала ему воздушный поцелуй, когда он уходил, закрывая за собой дверь. Мгновение спустя один из танцоров приоткрыл дверь и просунул голову в щель.

— Тебя кое-кто спрашивал, — сказал он ей.

— Миллер Карсон?

— Да. — Он кивнул.

— Не мог бы ты привести его ко мне. — Она не ожидала, что у нее будет интервью до окончания шоу, но было бы невежливо заставлять их ждать.

— Хочешь, чтобы мы ушли? — спросила Марта.

Эверли сморщила нос.

— Вы не обязаны. Не хочу выгонять вас из собственной гримерки.

— Все в порядке. У нее роман с Ксавье, и она хочет сделать ему сюрприз на случай, если он все еще будет одеваться, — сказала Анна, одарив подругу улыбкой.

— Заткнись. И вообще, я никогда не видела парня, который выглядел бы голым лучше, чем он. — Марта потянула подругу за руку. — Увидимся на сцене.

— Спасибо. — Эверли послала им воздушный поцелуй. — Надеюсь, вы поймаете его в трусах.

Она улыбнулась, когда вошел Миллер вместе с пожилым мужчиной в круглых очках и молодой брюнеткой, одетой во все черное.

— Здравствуйте, — сказала Эверли. Она была в своем сценическом костюме, благодарная за то, что собралась раньше обычного, но на ногах у нее все еще были пушистые тапочки. — Я так рада, что вы все смогли прийти. С билетами проблем не возникло?

— Все хорошо. — Миллер одарил ее самой теплой улыбкой. — Я знаю, что мы встретимся после шоу, но сначала я хотел представить вас всех. — Он посмотрел на молодую женщину. — Это Риа Карсайд с веб-сайта Footlights.

Эверли наклонилась вперед, чтобы пожать ей руку.

— И ты, вероятно, знаешь Роберта Дэнверса из Playbill, — добавил Миллер, представляя своего другого спутника.

— Конечно. Большое спасибо, что приехали. Я знаю, что это далеко от Нью-Йорка.

— Очень приятно. Я остаюсь на праздники у семьи в северной Вирджинии, так что это недалеко. — Роберт пожал ей руку. — Я знал твою бабушку. Ты необычайно похожа на нее.

— Спасибо. — Эверли глубоко вздохнула. — Мы пытаемся сделать так, чтобы она гордилась нами. — Она взглянула на холодильник в углу комнаты. — Могу я предложить вам что-нибудь выпить? — спросила она их. — У нас есть либо вода, либо шампанское.

Роберт рассмеялся.

— Все в порядке. Мы пойдем на свои места. Хочу прочувствовать театр.

Раздался еще один стук в дверь. Эверли подавила смешок. Даже по театральным меркам становилось многолюдно.

— Извините, посмотрю кто это.

Когда она открыла дверь гримерки, то увидела Дилана, стоящего по другую сторону, и ее сердце немного екнуло. Позади него стояла семья: мужчина лет тридцати, его жена и двое маленьких детей, которые едва могли стоять на месте от волнения.

— Привет. — Ее лицо расплылось в улыбке. Дилан встретился с ней взглядом, и она почувствовала, как по спине пробежала дрожь. Как получилось, что даже когда они были окружены людьми, каждый взгляд, который он бросал на нее, заставлял ее чувствовать себя разгоряченной и нуждающейся?

— Это Джефф Мартин и его жена Моник. — Дилан кивнул на пару. — А это их дети, Лайла и Том. — Он посмотрел через ее плечо, его глаза на мгновение сузились, когда он заметил Миллера, прислонившегося к туалетному столику. — Ты занята, — пробормотал он.

— Нет, все в порядке. Заходите. — Она широко улыбнулась друзьям Дилана. — Если вы не возражаете, я нанесу последние штрихи, пока вы здесь.

— Все в порядке. Увидимся позже. — Дилан подмигнул ей.

— Не говори глупостей, все в порядке. Миллер просто представлял своих друзей. Это Роберт Дэнверс и Риа Карсайд, журналисты, о которых я тебе рассказывала. — Она указала на них двоих, стоящих рядом с Миллером. — А это Дилан Шоу, — сказала она им.

— Проходите, — сказал Миллер. — Мы все равно уходим. Рад снова видеть тебя, Дилан. — Он пожал ему руку и прошел мимо него в коридор, за ним последовалиРоберт и Риа.

Сохраняя улыбку на губах, Эверли поприветствовала друзей Дилана, показывая им свою гримерку. Маленькая девочка охала над головными уборами, и ее щеки порозовели от счастья, когда Эверли позволила ей накраситься своей сценической помадой, а Моник задавала ей вопросы о театре и ее бабушке. Через десять минут помощник режиссера прокричал, что у них есть пятнадцать минут, и Эверли посмотрела на Дилан, потому что ей действительно нужно было подготовить сцену.

— Нам пора уходить, — сказал Дилан, снова целуя ее в щеку. — Увидимся после шоу.

— У меня назначена встреча с Миллером и журналистами, помнишь?

Он приподнял бровь.

— О да. Миллер.

— Не будь таким. Он просто друг. И он делает мне большое одолжение.

— При условии, что он не ожидает никаких одолжений взамен, — пробормотал Дилан.

Моник бросила на Эверли благодарный взгляд.

— Спасибо, что позволила нам осмотреться, — тепло сказала она. — Эти двое будут говорить об этом неделями.

— Надеюсь, вам всем понравится шоу.

Джефф уходил последним. Он широко улыбнулся ей.

— Это была отличная новость, правда?

— Какая новость? — она наморщила лоб.

— О разводе.

Эверли сглотнула.

— А что насчет развода?

Джефф взглянул на Дилана, который разговаривал с Моник в коридоре.

— Он тебе не сказал?

— Не сказал мне что? — спросила Эверли. У нее было странное ощущение в груди. Как будто она была набита тяжестью.

— Что ваш развод прошел так быстро. Насколько это безумно?

Она почувствовала, как краска отхлынула от ее лица.

— Что прости? — краем глаза она увидела, как Дилан оторвался от разговора с Моник, его глаза настороженно переходили с нее на Джеффа.

— О. — Джефф тяжело сглотнул, оглядываясь через плечо на Дилана. — Он тебе не сказал?

У нее задрожали руки.

Дилан знал, что мы разведены, и не сказал?

Последние несколько дней, которые они провели вместе, были лучшими в ее жизни, а он лгал о них? Она сделала короткий, прерывистый вдох, стараясь не заплакать.

— Дилан? — тихо спросила она. — Ты знал об этом?

Джефф поморщился.

— Дерьмо.

— Джефф! — Моник покачала головой. — Дети здесь.

— Мы должны отвести их на наши места, — сказал Джефф, проскальзывая в дверной проем туда, где стояла его жена. Дилан не двинулся с места, хотя его глаза по-прежнему были устремлены на Эверли.

— Десять минут до начала, — крикнул помощник режиссера.

— Вы идите присядьте, — сказал Дилан своим друзьям. — Я присоединюсь к вам через минуту.

Джефф выглядел довольным, что его отпустили, и поспешно повел свою семью по коридору. Не говоря ни слова, Дилан вошел в гримерку Эверли и закрыл за собой дверь.

Она не могла нормально дышать. Как будто между ее горлом и легкими возник барьер.

— Джефф сказал правду? — спросила она низким голосом.

Дилан настороженно посмотрел на нее.

— Да. Мы разведены.

— Но я думала, что на это уйдут месяцы. Это то, что ты мне сказал.

— Я знаю. Но оказалось, что, поскольку у нас не было детей или совместной собственности, с этим справились за тридцать дней.

— Так мы не женаты? — она покачала головой, пытаясь осознать это.

У него подергивалась челюсть.

— Да. Мы определенно разведены.

— И как давно ты об этом знаешь?

— Два дня.

— Ты знал об этом до того, как отвез меня в коттедж?

Он сглотнул.

— Да, знал.

— Так ты солгал мне? — она не собиралась плакать. Она не собиралась. Даже если ее глаза безумно щипало.

— Я не лгал. Я собирался тебе сказать. Просто не тогда.

— Это ложь, Дилан. Ты назвал меня своей женой, хотя я ею не являлась. Ты не посвятил меня во все детали, когда просил сделать выбор. — У нее так сдавило горло, что стало трудно дышать. — У тебя была информация, которой у меня не было. Я бы назвала это ложью.

Он издал короткий, злой смешок.

— И что, если бы ты знала, что мы разведены, ты бы сказала «нет»? Отправила меня обратно в Африку с поджатым хвостом?

— Я этого не говорила. — Ее зубы были стиснуты. — Я просто говорю, что мне не нравится, когда мне лгут.

— Пять минут до начала.

— Черт. Мне нужно подготовиться. — Она сбросила тапочки и сунула ноги в туфли на высоких каблуках, наклонившись, чтобы застегнуть ремешки. Когда она взглянула на него, то увидела, что его глаза потемнели и были сосредоточены на верхней части ее чулок, обнаженных там, где она наклонилась.

— Не смей глазеть на меня прямо сейчас, — прошипела она. — Отведи взгляд.

— Иви…

— Не надо, бл*дь, этого твоего Иви. — Может, и хорошо, что боль прошла, теперь ее сменил белый холодный гнев, от которого у нее гудела кожа. — Как ты посмел мне солгать. Я так зла на тебя. Ты переспал со мной, зная, что мы разведены.

— Серьезно? Вот почему ты злишься на меня? Потому что я заставил тебя кончить три раза, но у нас не было гребаной бумажки? Ты хочешь сказать, что не спишь с парнями, если ты не замужем за ними? Потому что я, бл*дь, слышал обратное.

— Что, черт возьми, это значит? — у нее отвисла челюсть. — Ты называешь меня шлюхой?

Челюсть Дилана дернулась.

— Нет, я называю тебя лицемеркой. У тебя был секс со мной до того, как мы поженились. И я почти уверен, что у тебя был секс с другими парнями после того, как я ушел, но при этом оставался твоим мужем.

— Не смей. — Она подняла руку ладонью к нему. — Не смей напоминать мне, что у меня был секс с другими парнями, когда я была замужем за тобой. Это была не моя вина. Я не знала.

— Я просто указываю на то, что твое мышление нелогично.

— А я просто указываю на то, что ты чертовски грязный лжец, — сказала она, ее голос был полон гнева. — Так что заткнись к чертовой матери.

— Эверли? Занавес вот-вот поднимется, — позвал помощник режиссера нервным голосом. Он, вероятно, мог слышать их спор через дверь. Почти наверняка мог слышать весь актерский состав. Ее лицо вспыхнуло при мысли об этом.

— Иду, — крикнула она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно. Затем она повернулась к Дилану и сердито указала на него. — Этот разговор не окончен.

Глава 28

«Мы исполнители, моя дорогая. Мы улыбаемся, несмотря на боль, чтобы вызвать улыбки на лицах других. Это наша работа. Это то, чем мы занимаемся».

Эверли помнила, как ее бабушка прошептала ей эти слова восемь лет назад, когда она мучительно раздумывала, брать ли ей роль в спектакле вне Бродвея вскоре после того, как они с Диланом расстались. И ее бабушка была права, ей удалось улыбнуться, хотя ее сердце болело.

И шаг за шагом ей удалось выбраться из ямы депрессии, постепенно снова обретая радость жизни. Она смотрела вперед, а не назад. Перестроила себя и устроила жизнь, которую любила.

Но теперь она снова почувствовала боль, пронзившую ее сердце.

Он солгал ей. Конечно, можно было сказать, что это маленькая ложь во спасение, но факт был в том, что у него была информация, которой он не поделился. И это заставляло ее чувствовать себя отвратительно. Как будто она не имела значения.

Он принимал решения, не посоветовавшись с ней. Так же, как и много лет назад.

От этого ее затошнило.

Когда началась первая песня, она танцевала на сцене, улыбка не сходила с ее лица. Слава Богу, ее тело знало шаги наизусть, потому что ее мозг действительно работал неправильно. Все, о чем она могла думать, был он и его ложь.

Когда наступил антракт, она осталась за кулисами, отказавшись возвращаться в свою гримерку на случай, если там окажется Дилан. Ей было невыносимо видеть его прямо сейчас. Она стояла рядом с задернутыми шторами, ее челюсть была сжата, тело напряжено.

— Ты в порядке? — спросил Кейси, присоединяясь к ней.

Она подняла на него глаза.

— Справлюсь. Что ты здесь делаешь? Думала, ты сидишь со своими родителями.

— Я сидел, но заметил, что ты немного не в себе. — Он пожал плечами.

Ее лицо вытянулось.

— Скажи мне, что больше никто этого не заметил. Я действительно была так плоха?

Голос Кейси был мягким.

— Это было не то, что большинство людей увидели бы, если бы не знали шоу наизусть, но ты пропустила несколько шагов и пару слов.

— У меня есть кое-что на уме.

— Да, я догадался об этом. И еще, за кулисами бурлит вереница сплетен. Люди говорят, что ты поссорилась с Диланом.

— Это так. — У нее перехватило дыхание. — Мы разведены, и он скрывал это от меня.

— Что? — Кейси нахмурился. — Я думал, вы двое были близки. Он попросил у тебя еще один шанс, не так ли?

— Да. Но все это время он знал, что мы разведены, — ее глаза встретились с глазами друга, — и не сказал мне, Кейси. Он попросил меня принять жизненное решение, не сообщив мне всех фактов.

— Приняла ли бы ты другое решение, если бы знала правду?

— Это не имеет значения. Важно то, что он солгал мне. Что он не доверил мне факты. И я так зла на него.

— Я это вижу. — Кейси слегка улыбнулся ей. — Но пока зрители этого не видят, ты хороша. Теперь возвращайся в свою гримерную, выпей немного воды и подправь макияж. Тебе также нужно сменить костюм.

— Что, если он там?

— Его там нет. Я проходил мимо. Там только Анна и Марта. Говорят о парне в трусах. — Он скривил лицо. — Давай, пойдем.

Кейси был прав, Дилана там не было. Она быстро переоделась, сделав большой глоток воды, прежде чем подправить макияж и подготовиться ко второй половине шоу. И хотя она улыбалась, пела и танцевала, она все равно знала, что этого недостаточно.

Она должна была выступить лучше, она знала это. Даже если в зале были в основном друзья и семья, они заслуживали от нее большего. Они пришли, чтобы их развлекли, и она не могла избавиться от ощущения, что обсчитала их.

Она даже не хотела думать о том, что Роберт Дэнверс и Риа Карсайд подумали о ее выступлении. Одно можно было сказать наверняка: если Кейси заметил, что чего-то не хватает, то и они заметили.

И это была вина Дилана, будь он проклят.

К тому времени, когда они раскланивались в последний раз, ее щеки болели от улыбки. А грудь болела совсем по другой причине. Она не задержалась, чтобы поговорить с актерами, как обычно. Она поблагодарит их завтра, когда ее слова не будут звучать сквозь стиснутые зубы.

Когда она рывком открыла дверь своей гримерной, Анна и Марта уже были там, натягивая платья через голову. А Дилан стоял, прислонившись к стене, с хмурым выражением лица.

— Здесь люди переодеваются, — сказала ему Эверли скучающим голосом. — Ты можешь подождать снаружи?

— Все в порядке. Он все равно никогда не смотрит, — сказала Марта.

— Это не нормально. Пожалуйста, уходи. — Эверли сердито посмотрела на Дилана.

— Нам нужно поговорить. — Его голос был тихим.

— Не здесь. — Она снова посмотрела на Анну и Марту. Они перестали переодеваться и с интересом смотрели на нее и Дилана.

— Тогда когда? У тебя назначена встреча с Миллером и журналистами. А мне нужно объяснить, почему я сделал то, что сделал.

Она подняла руки вверх.

— Знаешь что? — раздраженно прорычала она. — Если ты хочешь сделать это перед аудиторией, тогда сделай это. Уверена, что Анне и Марте так же интересно, как и мне, услышать, почему ты не рассказал мне о нашем разводе.

Марта разинула рот.

— Вы развелись?

— Да. — Эверли не сводила глаз с Дилана. — Так что давай, расскажи нам. Мы отчаянно хотим услышать.

Дилан взглянул на Анну и Марту.

— Не могли бы вы двое оставить нас на минутку?

— Конечно, — сказала Анна.

— Нет, не надо, — ответила Эверли сквозь стиснутые зубы. — Ему нужна аудитория, он так сказал.

— Я этого не говорил, — Дилан покачал головой. — Я просто хочу поговорить, черт возьми.

— Наверное, нам стоит уйти, — сказала Анна.

Марта нахмурилась.

— Но это становится интересным.

— Дамы, если вы оставите нас, я был бы вам очень благодарен. — Дилан одарил их улыбкой, от которой у Эверли мурашки побежали по спине.

— Все в порядке. Мы можем переодеться в другой комнате. — Анна быстро собрала свою одежду, Марта последовала ее примеру. Когда они вышли из гримерки, Марта бросила на них последний взгляд.

Как только за ними закрылась дверь, Дилан повернулся к ней, его челюсть была плотно сжата.

— Послушай, я знаю, ты злишься на меня.

— Злюсь — это еще мягко сказано. Я в ярости. Разгневана. Чертовски неимоверно взбешена. — Она покачала головой. — Нет, даже это и близко не подходит. Ты видел меня на сцене? Ты видел, как остальным актерам приходилось меня прикрывать? Ты видел, как я пропускала свои чертовы реплики и присоединялась к пению позже всех остальных?

— Я думал, ты великолепна.

Ее лицо вспыхнуло.

— Не смей так говорить. Ты понимаешь, что ты наделал? Я выставила себя идиоткой перед людьми, на которых хотела произвести впечатление. И это твоя вина, что я это сделала. В любой другой день это было бы не критично. — У нее защипало глаза, но она не позволила себе заплакать.

Не позволила ему увидеть ее слезы. Не тогда, когда он был их причиной.

— Если ты стоил мне этого театра, я никогда тебе этого не прощу, — хрипло прошептала она.

— И это все? Не ждешь моих объяснений? Просто куча гребаных обвинений в том, что ты пропустила несколько звуков в песне?

— Это были не несколько звуков. Это были целые начальные строки песен. — У нее защипало глаза, когда она сдерживала слезы. — Но продолжай. Порази меня. Назови мне простое объяснение, почему ты лгал мне в лицо. Я вся внимание.

Дилан глубоко вздохнул, его челюсть дернулась. Он выглядел таким же злым, как и она, и она понятия не имела почему. Он был лжецом. Она была жертвой, которая сейчас выглядела дурой.

— Я узнал о нашем разводе в тот день, когда встретил тебя на площади. Я уже принял решение просить о втором шансе и не понимал, зачем мне нужно рассказывать тебе о том, что развод оформлен. Я хотел, чтобы ты приняла решение без такого давления.

— Чушь собачья. Если бы ты хотел, чтобы я приняла решение без какого-либо давления, ты бы сказал мне. — Она покачала головой. — Ты боялся, не так ли?

— Нет, это не так.

— Так почему же ты солгал?

Дилан запустил пальцы в свои растрепанные волосы.

— Я, бл*дь, не врал. Я просто тебе не сказал.

Она всплеснула руками.

— Это одно и то же. Ложь по умолчанию. И не говори мне, что ты забыл. Ты солгал по какой-то причине. Я заслуживаю знать.

Он открыл рот, затем снова закрыл его.

— Знаешь что, ты права. Возможно, я знал, что если расскажу тебе, ты вот так сойдешь с ума. Может быть, я просто хотел приятной, легкой ночи без этой чертовой театральности. Я сказал тебе, что люблю тебя той ночью. Я сказал тебе, что хочу быть с тобой. Разве это ничего не значит?

— Ты солгал об одной вещи. Откуда мне знать, что ты не солгал об этом?

Он невесело усмехнулся.

— Ты сейчас серьезно?

— Чертовски серьезно. — Она сделала шаг назад, нуждаясь в пространстве от него. — Хочешь знать, по какой причине ты солгал?

Уголок его губ приподнялся.

— О, я уверен, ты мне расскажешь.

Она скрестила руки на груди, прекрасно понимая, как нелепо, должно быть, выглядит в своем красном блестящем платье Санта-Клауса с высоким вырезом на бедрах и сводящим груди вместе. По крайней мере, сейчас ее лицо соответствовало ему.

— Я думаю, ты мне не доверяешь. Не веришь, что я люблю тебя. Все было точно так же, когда мы были моложе. Ты оттолкнул меня, потому что испугался, что я могу тебя бросить. Сделал выбор от имени нас обоих. И теперь ты делаешь это снова.

У него отвисла челюсть.

— Если ты не заметила, это я спросил, можем ли мы попробовать еще раз.

— И ты не верил, что я скажу «да», если узнаю, что мы разведены.

— А ты бы сказала?

Она раздраженно фыркнула.

— Какое это имеет значение? Ты не дал мне шанса. Ты принял решение за меня. — Внезапное воспоминание о том вечере в экипаже промелькнуло в ее голове. — Почему ты называл себя моим мужем, когда знал, что это не так?

— Когда? — он нахмурился.

— Вечером в экипаже. Ты сказал, что ты муж, заботящийся о своей жене.

— Потому что я твой муж, Эверли. Этот листок бумаги не имеет значения. Я твой. Я всегда был твоим. А ты моей.

Она стиснула зубы.

— Я никому не принадлежу. Я сама по себе и принимаю свои собственные решения.

— Мы ходим по кругу. Я облажался. Понимаю. Я должен был сказать тебе. Но это ничего не меняет, Иви. Я люблю тебя. Я хочу тебя. — Его челюсть напряглась. — Ну, большую часть времени я хочу тебя.

— Что это должно означать?

— Это значит, что я не люблю, когда ты злишься.

— Значит, мне теперь нельзя испытывать эмоции? Должна ли я быть ледяной королевой, как ты? — она чувствовала себя такой преданной. Как будто она была милой маленькой Эверли, которой не разрешалось иметь свое мнение или мозги. Она чувствовала то же самое, когда он предположил, что она поедет туда же, куда и он, когда они поженятся. Как будто то, чего она хотела, не имело значения. Решения принимал он, а она скромно следовала за ним.

Но она была не такой. Она не могла такой быть. Она была взрослой женщиной с правом делать свой собственный выбор в жизни. И если он не мог этого видеть, то к чему это их приведет?

— Я не ледяной король. Я просто контролирую ситуацию, — сказал Дилан низким голосом.

— Это не контроль, это избегание. — Она покачала головой. — Знаешь что? Мы действительно ходим по кругу. Ты понятия не имеешь, что ты сделал не так, верно?

— Я должен был тебе сказать.

— Да, но ты не понимаешь, почему тебе следовало сказать мне.

Он приподнял бровь.

— Всего этого можно было бы избежать.

Она поднесла ладонь ко лбу. Она почувствовала, как капельки пота смешались с густым макияжем, который она нанесла ранее.

— Мне нужно переодеться и идти на интервью.

— О, конечно. Это гораздо важнее, чем мы.

Ее взгляд метнулся к нему.

— Не смей обвинять меня в том, что я предпочла тебе свою карьеру.

— Ты сделала это однажды. Откуда мне знать, что ты не сделаешь этого снова?

Он использовал ее собственные слова против нее, и это причиняло боль. Как нож, вонзающийся в ее сердце. И те глупые слезы, которые она сдерживала, начали наполнять ее глаза, проливаясь и окрашивая щеки.

Она подняла руку, чтобы вытереть их, зная, что, вероятно, размазывает косметику по всей коже. Темные глаза Дилана метнулись к ее лицу, а затем он отвел взгляд.

— Прекрати эти гребаные водопады, — сказал он, отступая назад.

— Ты думаешь, я хочу плакать из-за тебя? — спросила она его, снова вытирая их. — Потому что я этого не хочу. Ты не заслуживаешь моих слез.

— Я это знаю. — Он запустил пальцы в волосы, снова отступая назад, как будто не мог вынести близости между ними. Его взгляд переместился на дверь. — Мне нужно идти.

Ее брови нахмурились.

— Сейчас?

— Да. — Он кивнул, его челюсть дернулась. — Мне нужно идти прямо сейчас. А тебе нужно подготовиться к встрече с журналистами.

— Но ты хотел поговорить. Вот я и говорю. — Она была так смущена. Это было так, словно кто-то щелкнул выключателем. Неужели он действительно так ненавидел ее слезы? Она пыталась остановить их, но они продолжали литься. — Что случилось? — спросила она, протягивая руку, чтобы коснуться его руки.

— Не прикасайся ко мне, — прохрипел он, вздрагивая. — Пожалуйста, не прикасайся ко мне. — Он обошел ее, как будто она излучала что-то ядовитое, и потянулся к двери. Ее сердце бешено колотилось в груди, потому что это было чертовски безумно.

Она не собиралась умолять. Не тогда, когда именно он лгал ей. Если он хотел убежать и проигнорировать ее эмоции, то он мог сделать именно это.

— Ладно, иди, — сказала она, когда он повернул ручку. — Убегай, как всегда. Я рада, что мы развелись. Ты лжец и не заслуживаешь быть моим мужем.

Он рывком распахнул дверь, и ее уже ноющее сердце упало к ногам. Потому что там с шокированными лицами стояли Миллер и два журналиста.

Глава 29

По лицу Миллера было очевидно, что он услышал достаточно. Пульс забился на шее Дилана, когда их глаза встретились, прежде чем взгляд Миллера скользнул через плечо Дилана, и он понял, что они остановились на Эверли.

— Ты в порядке? — спросил ее Миллер. Что-то в том, как он это сказал, заставило горячую кровь забурлить в венах Дилана.

— Конечно, с ней не все в порядке, — сказал он хриплым голосом. — Я довел ее до слез.

— Я это вижу, — сухо сказал Миллер. — Ты хочешь, чтобы я заставил его уйти?

— Нет. Он все равно собирался уходить. — Голос Эверли звучал тихо, как у ребенка. — Извини, мы не знали, что вы там.

— Тебе не нужно извиняться перед ним, — Дилан был так зол, что едва мог думать.

Ему нужно было создать некоторое пространство между собой и Эверли. Выяснить, как, черт возьми, он собирался ей это объяснить. Но затем Миллер протиснулся мимо него, его плечо врезалось в плечо Дилана.

— Какого черта? — он повернулся, схватив пиджак Миллера в кулак.

— Ты слышал леди, ты уходишь, — сказал Миллер низким голосом.

— Я никуда не собираюсь. И она не леди, она моя жена. — Медленно его пальцы отпустили ткань.

— Насколько я слышал, нет. — Миллер выгнул бровь. — Ты разведен. Я понятия не имею о деталях, но ты расстраиваешь мою подругу и тебе нужно уйти. Возможно, тебе лучше потратить свое время на объяснение моим родителям, почему ты им лгал.

Эверли ахнула, и когда он повернулся, чтобы посмотреть на нее, она прижала ладонь к своим красивым губам.

— Это не то, что ты думаешь, — сказала она Миллеру.

— Он прав. Я солгал. Разве ты не это сказала? — спросил Дилан, его голос был полон гнева. — Что я лжец?

Когда она убрала руку, ее губы дрожали.

— Дилан, пожалуйста…

— Просто уходи, пока не сделал еще хуже. — Миллер положил руку на грудь Дилана, и его снова окутал темный туман ярости. Он отвел руки Миллера в сторону, затем снова схватил его за пиджак, притянув к себе достаточно близко, чтобы почувствовать мятный запах изо рта Миллера.

— Не. Прикасайся. Ко мне. — Голос Дилана был хриплым. — Никогда, бл*дь, не прикасайся ко мне.

— Дилан! — голос Эверли звучал безумно. — Отпусти его.

Краем глаза он видел, что два журналиста жадно наблюдают за ними. Один из них что-то печатал на своем телефоне. Черт возьми, он делал все намного хуже для Эверли. Тем не менее он не смог удержаться от того, чтобы оттолкнуть Миллера ладонью, заставив его отшатнуться назад.

Из гримерки донесся всхлип. Эти сладкие, соленые слезы снова текли по ее щекам, и все, о чем он мог думать, это о том, что ему хочется их слизать. Смаковать их, как полному засранцу, каким он и был, а затем целовать ее до тех пор, пока рыдания не превратятся в судорожные вздохи.

— Пожалуйста, уходи, — прошептала она. — Пожалуйста, Дилан.

— Я ухожу, — пробормотал он, потому что не мог смотреть на нее, когда она была в таком состоянии. Не сказав ни слова Миллеру, он прошел мимо него и журналистов, игнорируя приветствия, которые выкрикивали ему актеры, пока он шел по коридору за кулисами к выходу на сцену.

Он облажался. И он понятия не имел, как все исправить.

Возможно, он не сможет. Разве это не худшая мысль из всех?

Миллер тихо закрыл за ними дверь и подошел к Эверли.

— Думаю, нам следует отложить интервью, — тихо сказал он. — Ты не в том состоянии, чтобы разговаривать с Рией и Робертом.

Она моргнула, ее охватило унижение.

— О нет, они проделали весь этот путь.

Роберт отвел взгляд, явно чувствуя себя неловко.

— Мы посмотрели шоу. И, возможно, сможем сделать видеоинтервью после Рождества.

Риа кивнула.

— Это отличная идея. Мне хотелось бы попасть домой скорее раньше, чем позже. Ночью на этих дорогах темно.

— Спасибо. — Миллер кивнул им. — Я ценю это. — Он пожал им руки и проводил до двери, сказав что-то, чего Эверли не могла расслышать. Ее руки все еще дрожали, сердце все еще колотилось в груди.

Было почти невозможно нормально думать.

Как только журналисты ушли, Миллер снова закрыл дверь и повернулся к ней лицом. Он выглядел смущенным.

— Итак, что, черт возьми, происходит?

— Ничего. Мы с Диланом поссорились, вот и все.

— Из-за того, что вы не женаты?

Ее дыхание участилось.

— Я надеялась, что ты этого не слышал.

— Почти уверен, что это слышал весь театр. Вы двое здесь точно не шептались. — Миллер поднял бровь. — Так что же происходит?

— Я не могу тебе сказать.

— Почему нет?

— Потому что я чувствую, что предаю Дилана. — Она знала, что он не самый большой поклонник Миллера. И как бы она ни была зла на него, делиться этим было бы слишком.

Миллер прислонился к двери, не сводя с нее глаз.

— Тебе не кажется, что ты должна мне все объяснить? Я только что отослал двух лучших журналистов индустрии развлечений. Я привел их сюда в качестве одолжения тебе. Мне придется подлизаться к ним, чтобы заставить перенести интервью, и я действительно хотел бы знать, почему я должен это сделать.

— Ты знаешь столько же, сколько и я. Мы с Диланом разведены.

— Как давно вы в разводе?

— Несколько дней.

Миллер моргнул.

— Значит, вы уже подали документы, когда приехали в дом моих родителей на День благодарения?

Она кивнула.

— Но они думали, что вы счастливы в браке. Дилан сказал им, что это так.

— Я знаю. — Ее голос был тихим. — Мне жаль.

— Значит, им он тоже солгал?

Она прерывисто вздохнула.

— Это была моя идея. Моя вина. Он допустил ошибку, когда заполнял данные заявки, вот и все. Это я предложила притвориться счастливыми в браке. Может быть, мне это слишком понравилось, я не знаю. — Она прижала ладонь ко лбу. — Но, пожалуйста, не перекладывайте вину на него.

Миллер покачал головой.

— Я собираюсь рассказать своим родителям. Они должны знать правду.

У нее скрутило живот.

— Они заберут пожертвование?

Миллер пожал плечами.

— Не знаю. Возможно.

— Но это не вина Дилана. Я же сказала тебе, это моя вина. Он не должен быть наказан. — Мысль о том, что пожертвование, ради которого он так усердно работал, будет отобрано у него, вызывала у нее тошноту. Это действительно она начала эту ложь. Ей слишком понравилось играть в мужа и жену.

Она окунулась в это так же, как окуналась в новую роль. За исключением того, что в конце она перестала играть. Она была влюблена в Дилана Шоу.

И теперь все было испорчено.

— Послушай, — по-доброму сказал Миллер. — Тебе нужно перестать беспокоиться о Дилане и начать беспокоиться о себе. Смой макияж с лица, переоденься, а затем иди домой и немного поспи. Завтра у тебя еще одно шоу.

Она думала о том, чтобы пойти домой, когда Миллер ушел, но образ того, как она мечется по этим четырем стенам со всеми этими взаимными обвинениями, проносящимися в ее голове, был невыносим. Вместо этого она села в свою машину и завела ее, включив отопление на максимум, пока ехала до дома Холли и Джоша.

Свет все еще горел, когда она подъехала к их дому. Было чуть больше одиннадцати, и она начала сомневаться, не следовало ли ей сначала позвонить.

Но Холли была членом семьи. Поэтому Эверли схватила свою сумочку и поднялась по ступенькам к их уютной входной двери, на уровне глаз которой висел праздничный венок, в который она трижды постучала.

— Эверли, — сказала Холли, открыв дверь и увидев на пороге свою кузину. — Ты в порядке?

— Не совсем. Не помешаю? Мне нужно с кем-нибудь поговорить.

— Конечно, ты не помешала. Заходи. — Холли пригласила ее войти. — Камин растоплен. Ты можешь согреться там.

— Кто это? — Джош вышел из гостиной. Его лицо смягчилось, когда он увидел ее, стоящую там. — Эверли? Все в порядке?

Холли покачала головой.

— Нет, по-видимому, нет. Не мог бы ты сделать нам горячего шоколада? И, может быть, добавить ей порцию виски?

Джош подмигнул.

— Твое желание для меня закон.

Она провела Эверли в гостиную, указав на одно из кресел рядом с ревущим камином. Комната была красиво оформлена к праздникам в бледно-голубых и белых тонах, которые простирались от гирлянды на камине до сияющих украшений на елке.

Джош принес три дымящихся кружки шоколада — две из них со взбитыми сливками и посыпкой, Холли тепло улыбнулась ему.

— Итак, я предполагаю, что разговор пойдет о Дилане, — сказала Холли, когда они сели на диванах у камина.

Эверли кивнула.

— По городу уже ходят слухи. Аляска позвонила мне, потому что поехала к тебе домой, а твоей машины там не было. Она слышала, что вы с Диланом разведены. — Холли поморщилась. — По-видимому, все об этом говорят.

Эверли зажмурилась.

Конечно, все сплетничали.

— Мы развелись несколько дней назад. Он мне не сказал.

— Что? — брови Холли приподнялись. — Почему?

Холли внимательно слушала, как Эверли рассказывала ей эту печальную историю, ее лицо исказилось от сострадания, когда глаза Эверли снова наполнились слезами.

— Я знаю, что в основном это моя вина. Но он должен был сказать мне. Мы не сможем начать совместную жизнь, если он основывает ее на лжи.

— Он должен был сказать тебе правду. — Холли кивнула. — Держу пари, он сейчас распинает себя за это.

— Я могу понять, почему он этого не сделал, — сказал Джош. Эверли вздрогнула от его голоса. Она почти забыла о его присутствии, он так тихо сидел на диване.

— Почему? — Холли нахмурилась.

— Помнишь, когда ты солгала мне? Потому что не хотела, чтобы я знал, что ты и твои кузены помешаете моим планам относительно города? — сказал он, имея в виду предыдущий год, когда его компания купила Винтервилл, планируя сравнять его с землей, а Холли, Эверли и их кузены боролись с ним из-за этого. Где-то во всем этом безумии Холли и Джош влюбились друг в друга, но ложь, которую она ему сказала, почти разлучила их.

— Я не сказала тебе, потому что не могла, — запротестовала Холли.

— Тебя не останавливал никакой закон. И в то время мне казалось, что ты встала на сторону своей семьи. — Улыбка тронула его губы. — Эй, не смотри так. Теперь я понимаю. Но мне потребовалась морозная ночь в метель, чтобы смириться.

Холли вздохнула.

— Ты прав. Я солгала тебе. И мне повезло, что ты простил меня.

Джош поймал взгляд Эверли.

— Ты знаешь, почему Дилан солгал тебе?

— Он не хотел говорить мне, потому что боялся. — Эверли посмотрела вниз на пар, поднимающийся от ее горячего шоколада. — Он не верит, что я люблю его.

— Звучит правдоподобно, — согласился Джош.

— Возможно, это тоже понятно, — сказала Холли. — Он через многое прошел со своей мамой в детстве. То, что его вот так бросили, сказалось на нем. Но, если он кому-то и доверяет, так это тебе. Я видела, как он на тебя смотрит.

— Я тоже. — Джош кивнул. — Этот мужчина влюблен в тебя.

— Но мы не можем сойтись снова, если не собираемся быть честными, — сказала им Эверли. — Мы уже достаточно навредили друг другу. Я хочу быть его партнером, а не кем-то, от кого он что-то скрывает, потому что думает, что знает лучше. У меня не может быть отношений с кем-то, кто не говорит мне правду. Я просто не могу.

Джош фыркнул.

— Почти уверен, что он не думает, что знает лучше.

Ее телефон начал жужжать. Она не удивилась, когда увидела его имя на экране. Она игнорировала его с тех пор, как ушла из театра, не готовая ни с кем разговаривать, и особенно с Диланом.

— Это он? — спросила Холли.

Эверли кивнула.

— Я не могу говорить с ним прямо сейчас.

— Позволь мне поговорить с ним, — предложил Джош, протягивая руку к ее телефону. — Вероятно, он просто хочет знать, что с тобой все в порядке.

Эверли передала ему трубку, и он принял звонок.

— Дилан, это Джош. — Он сделал паузу, слушая Дилана по линии. — Да, она здесь, и она в безопасности. — Еще одна пауза. — Не думаю, что сейчас это хорошая идея. Кажется, будто вам обоим нужен небольшой перерыв. Почему бы тебе не позвонить ей утром? — он посмотрел на Эверли.

Она тяжело вздохнула. Ей нужно было поговорить с ним, она знала это. Но не сейчас. Он был прав, она навела драмы. Она кричала, когда можно было говорить тихо. Она делала поспешные выводы, в то время как ей нужно было выслушать.

— Ладно, береги себя. И постарайся немного поспать. — Джош повесил трубку и вернул телефон Эверли, мягко улыбнувшись ей. — Тебе, наверное, стоит позвонить Аляске. Она будет волноваться.

— Ты прав. Я так и сделаю.

— Хочешь остаться здесь на ночь? — спросила ее Холли. — Свободная кровать застелена, а ты не в той форме, чтобы вести машину.

— В этом напитке хорошая порция виски, — согласился Джош.

Эверли кивнула.

— Было бы неплохо. Спасибо. — Она потерла глаза ладонями. — Фух, что за ночь. Не могу поверить, что выставила себя такой идиоткой перед этими журналистами.

— Там были журналисты? — ошеломленно спросила Холли.

— И Миллер Карсон. — Эверли зажмурилась. — О Боже, он собирается рассказать своим родителям. И есть шанс, что Дилан может потерять их пожертвование.

— Серьезно? — Джош нахмурился. — Не слишком ли это?

— Мы солгали им. — Эверли тяжело сглотнула. — А их репутация важна. Миллер не был уверен, откажутся они или нет, но есть большая вероятность. — Она зажмурилась. — Что, если они это сделают? Это все моя вина. Если бы я не наорала на Дилана так, что слышал весь театр, они бы никогда не узнали.

— Это не твоя вина, — мягко сказала Холли. — Это просто неподходящее время. Вы с Диланом хотели остаться женатыми, не так ли?

— В конце концов, да, мы хотели этого. — Эверли вздохнула.

— И вы думали, что развод состоится только в следующем году. Должно быть, Дилан был удивлен, узнав, что это произошло так скоро. Думаю, из-за того, что у вас нет детей или совместного имущества, они смогли ускорить процесс. — Холли много знала о разводе. Когда-то давно она работала с адвокатами по бракоразводным процессам.

— Уверен, что дело не дойдет до того, что Дилан потеряет свое пожертвование, — сказал Джош. — И ты все равно ничего не сможешь с этим поделать. Так или иначе, они примут свое решение.

Лучше ей от этого не стало. На самом деле, даже хуже. Все вышло из-под контроля, и она это ненавидела. Она никогда не простит себе, если он действительно потеряет пожертвование.

Она также не была уверена, что он простит себя.

Как все закончилось таким беспорядком?

Она ненавидела это чувство беспомощности.

Когда она поставила свою кружку обратно на кофейный столик, то широко зевнула.

Холли улыбнулась.

— Почему бы тебе немного не поспать, милая? — предложила она. — Утром все будет выглядеть лучше. Я принесу тебе запасную пижаму. Все остальное, что тебе нужно, находится в гостевой ванной комнате. Там же есть запасная зубная щетка.

Эверли кивнула. Она действительно чувствовала себя утомленной.

— Спасибо, — сказала она, глядя на Холли, затем на Джоша. — Ребята, вы потрясающие, вы это знаете?

Она ляжет спать, позвонит Аляске и, возможно, выспится.

А завтра она решит, что, черт возьми, делать дальше.

Глава 30

Чарли перепугался, когда вошел в свою маленькую кухню и увидел Дилана, сидящего за столом с чуть теплой кружкой кофе.

— Привет, — сказал он, взглянув на часы.

— Привет, — Дилан поймал его взгляд.

— Выглядишь уставшим. Ты спал здесь прошлой ночью?

— Я просто лежал в постели. — Дилан пожал плечами. Он почти не спал. Тени под его глазами были свидетельством этого.

— Почему ты не был с Эверли? — спросил его отец, наливая себе кофе.

— Ты не слышал? Я был почти уверен, что в Винтервилле слухи дошли и сюда.

Его отец отвернулся на середине процесса, а затем зашипел, когда капли кофе попали ему на пальцы.

— Слышал что? Я рано лег спать. И ты знаешь, что я не любитель сплетен.

Дилан приподнял бровь, услышав вопиющую ложь от своего отца. Наряду с Долорес и Фрэнком Чарли был практически центром винтервиллской лозы сплетен. — Эверли узнала, что мы разведены.

Его отец моргнул.

— Прости что? Я думал, вы двое собираетесь наладить отношения?

— Так и было. Но тем временем состоялся наш развод, и я солгал об этом. И теперь она не уверена, чего хочет.

— И ты ее отпустил? — голос его отца повысился на октаву. — Снова?

— Я не отпускал ее. Просто жду, когда она остынет, и тогда я буду умолять ее о прощении. — Он рассказал своему отцу обо всем этом отвратительном инциденте. О том, как он отреагировал на ее боль, и сердитую конфронтацию с Миллером Карсоном.

Глаза Чарли расширились.

— Ты должен броситься к ее ногам.

— Хорошо, — Дилан сделал глоток кофе.

— И купить ей цветы.

— Конечно.

— И отрезать себе пальцы, чтобы отдать их ей в качестве подношения.

— Что? — Дилан нахмурился.

— Я просто проверяю, слушаешь ли ты. Не могу поверить, что ты снова все испортил. Господи, Дилан, я практически женил вас двоих повторно, и теперь вы разведены? Как ты позволил этому случиться?

Дилан набрал полный рот воздуха. Он задавал себе тот же вопрос. Как он мог солгать ей? Правда заключалась в том, что, когда он наконец дозвонился до Джеффа и тот сказал, что суд одобрил развод, он почувствовал, как у него скрутило живот. И да, возможно, какая-то часть его боялась, что она оттолкнет его, если узнает, что свободна.

Мысль о том, что он снова может потерять ее, вызвала у него желание врезать по чему-нибудь.

— Предполагалось, что это займет больше времени, — пробормотал он, качая головой.

Его отец посмотрел на часы.

— Во сколько ты ей позвонишь?

— В восемь. Я собираюсь увидеться с ней. — Он бы умолял, если бы пришлось. Сделал бы все, что потребуется.

— Ты не можешь снова все испортить, Дилан. У нас не так уж много шансов все исправить. Ты и так получил их больше, чем положено.

— Я это знаю. — Он запустил пальцы в волосы. — Я ее не заслуживаю.

— Это неправда. — Голос его отца был низким. — Конечно, ты заслуживаешь ее. Ты хороший человек. Ты просто не всегда все продумываешь. Я виню себя за это. Мы с твоей мамой были не самыми лучшими образцами для подражания, когда дело касалось здоровых отношений.

Это привлекло внимание Дилана. Они не часто говорили о его маме.

— Ты был отличным примером для подражания, — мягко сказал он.

Губы Чарли дрогнули.

— Спасибо. Но это тебе не поможет, если ты все испортишь. Я буду ворчуном из ада. — Он снова взглянул на часы. — Почему бы нам не прогуляться. Мы можем зайти в кафе Долорес, и ты сможешь угостить Эверли ее любимым кофе, когда увидишься с ней. Это не цветы, но их можно принести позже.

— Конечно. — Это было лучше, чем сидеть здесь. Дилан встал, схватил ключи и бумажник и последовал за отцом в коридор.

Пришло время вернуть женщину, которую он любил. И на этот раз он определенно не собирался доводить ее до слез.

Было около восьми, когда Дилан постучал в дверь Холли и Джоша. Воздух был прохладным, но сегодня снега не было. На завтра прогнозировали немного, но это было нормально. Это же было Рождество.

— Счастливого Сочельника, — сказала Холли, открывая дверь с улыбкой. Улыбка стала шире, когда она увидела Дилана, стоящего там с подставкой на четыре стакана кофе.

— Я забрал твой заказ от Долорес. Тот, что спереди слева, твой.

— Если Эверли не простит тебя, я определенно пересмотрю свой брак с Джошем, — поддразнила она, пропуская его в коридор. — Кстати, об Эверли, она, должно быть, все еще крепко спит. Я ничего от нее не слышала все утро. Почему бы тебе не пойти в гостиную, я пойду разбужу ее.

Джош вышел в коридор, одарив Дилана приветливой улыбкой.

— Я купил кофе и тебе, — сказал ему Дилан.

— Я всегда принимаю взятки, — Джош взял предложенный стакан, когда Холли прошла по коридору в гостевые апартаменты. — Проходи, присаживайся. Выглядишь дерьмово.

— Спасибо, — Дилан поднял бровь.

— Предполагалось, что это прозвучит приятнее, чем на самом деле, — Джош одарил его извиняющейся улыбкой и указал на диван, приглашая присесть. — Полагаю, ты мало спал прошлой ночью.

— Как ты узнал?

Джош выразительно на него посмотрел, сидя в кресле рядом с камином.

— Я женат на девушке Винтер. Я знаю, какие они. Они как бы поглощают тебя, не так ли?

Дилан тихо выдохнул.

— Да, они это делают.

— Она любит тебя. Я мог сказать это, поговорив с ней прошлой ночью. — Джош сделал глоток кофе. — Но ты солгал, и это причинило ей боль.

— Знаю. Я чертов идиот, — его глаза встретились с глазами Джоша. — Но я не собираюсь снова причинять ей боль.

— Конечно, причинишь.

Дилан нахмурился.

— Что?

Джош провел пальцем по краю своего стакана с кофе.

— Вот в чем дело. Если ты проведешь свою жизнь с кем-то, ты, вероятно, причинишь ему боль. Не намеренно и, надеюсь, не слишком сильно, но отношения — это не просто нежность и легкость. Это обсуждения и компромиссы, готовность всегда помочь друг другу. Это ссоры и прощения. Невозможно избежать причинения боли человеку, которого любишь. Не все время. Важно то, что мы делаем после этого. И ты здесь, готовый принять побои как мужчина.

— Ты думаешь, она меня побьет?

— Метафорически, да. — Джош ухмыльнулся. — Еще одна вещь, которую я усвоил, женившись на Винтер. Они почти всегда правы.

— Постараюсь это запомнить. — Дилан задумался над словами Джоша. Был ли он прав? Было ли неизбежно причинять боль человеку, которого любишь?

Он пытался избежать этого, а в итоге причинил ей еще большую боль. А потом его взволновали ее слезы, и он возненавидел себя.

Черт возьми, мне нужно с ней поговорить.

— Эм, есть небольшая проблема, — сказала Холли, входя в гостиную. — Эверли здесь нет.

— Что? Где она? — желудок Дилана сжался. — Она пошла домой?

— Ты проезжал мимо ее коттеджа. Была ли там ее машина? — спросила Холли.

— Нет. Я бы остановился, если бы это было так.

Джош озабоченно наморщил лоб.

— Она должна где-то быть. Может, она отправилась к Аляске.

— Да. — Холли кивнула. — Или в театр. Она говорила, что это хорошее место для размышлений.

— Или она могла бы быть у тебя дома, — сказал Джош Дилану. — Я бы не стал отметать тот вариант, что она пришла к тебе поговорить.

— Ну, есть один способ это выяснить. — Холли схватила свой телефон и провела по нему пальцем, открывая контакты и нажимая на экран. Она поднесла трубку к уху, затем нахмурила брови и сказала:

— Привет, дорогая, это я. Перезвони мне, когда сможешь. — Она провела пальцем, чтобы завершить звонок. — Звонок поступил на голосовую почту. Возможно, она его отключила.

Конечно, она это сделала. Вероятно, она все еще пыталась избегать его. Не то чтобы он могвинить ее.

— Я объеду город, она должна где-то быть, — сказал он, пытаясь игнорировать боль в животе, говорящую ему, что что-то не так.

— Я поеду с тобой. — Холли встретилась с ним взглядом, и по тому, как она смотрела на него, он мог сказать, что она волновалась, несмотря на ее легкий тон.

— Два человека лучше, чем один, верно?

Джош вздохнул.

— Лучше сделать это втроем.

— Ее здесь нет, — сказал Кейси, качая головой и глядя на них четверых. Аляска присоединилась к их поискам после того, как быстрый телефонный звонок подтвердил, что Эверли с ней нет. Они искали повсюду, и Дилан начал паниковать. Кейси постучал себя большим пальцем по подбородку. — Ты пытался позвонить ей снова?

— Да, но она не берет трубку. — Дилан звонил каждые несколько минут, каждый звук автоматической голосовой почты заставлял его чувствовать себя немного более встревоженным. — Ее вообще никто не видел. Ни Долорес, ни мой отец ничего не знают. И ее машина пропала.

— Я только что разговаривала с Нортом, — сказала Холли тихим голосом. — Он ее тоже не видел. Они с Гейбом хотели бросить все и отправиться на поиски, но я сказала им придержать лошадей. Прямо сейчас они работают.

— Эй, у меня есть идея. — Медленная улыбка растянулась на губах Кейси. — Она есть у меня в приложении «Найди моих друзей».

— Ты следишь за ней? — Дилан приподнял бровь.

— Я начал это делать, когда она настояла на том, чтобы каждый вечер после репетиций идти домой из театра пешком. — Кейси пожал плечами. — Конечно, это длилось недолго, потому что ты решил сопровождать ее, но я не отключал ее локацию. — Он достал из кармана телефон, разблокировал его, а затем нашел нужное приложение. — Ну вот, давайте посмотрим, где она… — пробормотал он, постукивая по экрану. Они вчетвером столпились вокруг него, когда появилась карта и маленькая точка, которая, похоже, двигалась по дороге.

— Это шоссе, — сказал Дилан, нахмурившись. — Какого черта она делает на шоссе? — он посмотрел на Холли. — Она сказала, что куда-то собирается?

— Нет. — Она покачала головой. — Она вообще ничего не говорила.

— Она не может далеко уехать, — сказала Кейси. — У нас сегодня шоу. Ей нужно вернуться до него.

Джош посмотрел на Дилана.

— Ты можешь предположить, куда она направляется?

— Нет.

Она убегает? С нее достаточно?

В прошлый раз, когда они расстались, она уехала в Нью-Йорк. У него был ничтожный шанс найти ее там.

Но он сделал бы что угодно, чтобы найти ее. Он не собирался терять ее снова. Не в этот раз.

Дверь открылась, и вошла Марта. Она моргнула, когда увидела их пятерых, стоящих кружком.

— О, привет, — сказала она, и на ее губах появилась смущенная улыбка. — Эверли попросила меня взять ее роль на сегодня. — Все главные роли были разучены одной из танцовщиц. — Я подумала, что приду пораньше, чтобы убедиться, что костюм в порядке.

Дилану показалось, что грудь сжимает питон. Значит, она не вернется. Его захлестнула еще одна волна паники.

Кейси повернулся, чтобы посмотреть на нее.

— Ты разговаривала с Эверли?

Марта покачала головой.

— Нет. Она оставила сообщение. Очень рано. Эта женщина когда-нибудь спит?

— Значит, она не планирует присутствовать на шоу, — пробормотал Кейси.

— Еще неизвестно. И если она не ответит на звонки, мы не сможем это выяснить. — Холли казалась расстроенной.

— Есть проблема? — спросила Марта.

Кейси бросил взгляд на Дилана. Они оба знали, что Эверли не хотела бы, чтобы ее проблемы транслировались по всему театру. Не после вчерашней ссоры.

— Нет проблем, — спокойно сказал Кейси. — Почему бы нам не пойти посмотреть костюм. Если понадобятся какие-либо корректировки, я кому-нибудь позвоню. — Он протянул Дилану свой телефон. Точка с именем Эверли на нем все еще двигалась вдоль шоссе, все дальше от него.

— Было бы здорово, — радостно сказала Марта, Эверли явно была забыта. Главная роль в шоу влияет на человека.

Когда они ушли, Холли посмотрела на Дилана, нахмурившись.

— Что нам теперь делать?

— Я собираюсь ехать по шоссе. Попробую найти ее.

— У нее есть пара часов форы, — сказал Джош.

— Да, но если он заберет телефон Кейси, он сможет, по крайней мере, следить за ее передвижениями, — отметила Холли. — Мы мало что еще можем сделать, не так ли? — она посмотрела на Джоша. — Ты знаешь эту дорогу?

— Я знаю. Мы ездили по ней, когда были приглашены к Карсонам в прошлом месяце.

У Холли отвисла челюсть.

— О.

Его глаза встретились с ее.

— Что? Ты что-то знаешь?

— Она волновалась прошлой ночью. Она сказала что-то о том, что Миллер расскажет своим родителям, что вы не женаты. Она очень переживала, что ты можешь потерять их пожертвование.

Ну, конечно.

Это было так похоже на Эверли — пытаться позаботиться обо всех. Тугой узел в его груди ослаб. Может быть, она не бежала в Нью-Йорк.

— Так ты думаешь, она едет к Карсонам? — спросила Аляска. — В канун Рождества?

Дилан и Холли посмотрели друг на друга.

— Да, — сказали они одновременно.

— Нам нужно догнать ее, — сказала Аляска. — У кого из нас самая быстрая машина?

— Я сделаю это. Один, — твердо сказал Дилан.

Аляска нахмурилась.

— Но ты ведь привезешь ее домой, верно? Завтра Рождество. Она должна быть здесь. А не ехать через полштата.

— Да, я обещаю. Так или иначе, я верну ее домой. — И хотя он молил Бога, чтобы она была с ним, он не мог этого гарантировать. Только то, что она пыталась спасти его задницу — снова — не значило ничего большего. Конечно, он был ей небезразличен, но простила ли она его?

Заслужил ли я ее прощение?

Он не был уверен. Все, что он знал, это то, что хотел этого. Он хотел ее. Больше, чем он хотел чего-либо в своей жизни.

— Некоторым из нас имеет смысл остаться здесь, — пробормотала Холли. — На случай, если она вернется по какой-либо причине. — Она тронула Аляску за плечо. — А тебе на работу в двенадцать. Сегодня канун Рождества, нам нужно, чтобы все были наготове.

Аляска тяжело вздохнула.

— Ты права, — сказала она, кивнув. Затем она посмотрела на Дилана, ее глаза сияли. — Просто привези ее домой, ладно?

— Привезу, обещаю. Я не вернусь без нее.

Глава 31

Приехать к Карсонам в пять часов утра казалось хорошей идеей. Но когда Эверли подъехала к их дому, она начала сомневаться. Был канун Рождества, и она знала, что они любят развлекаться. Возможно, ей следовало позвонить. Или, по крайней мере, связаться с Миллером, чтобы убедиться, что его родители дома.

Она глубоко вздохнула. Обо всем этом ей следовало подумать несколько часов назад, перед отъездом из Винтервилла. Но ею овладела потребность что-то предпринять. Она больше не могла просто лежать в постели, беспокоясь обо всем этом. Она предпочитала действие мыслям.

И она не собиралась позволить Дилану потерять свое пожертвование из-за того, что она накричала на него в театре.

Ни за что.

Припарковав машину, она рывком открыла дверцу и направилась к ступенькам, ведущим на крыльцо. После Дня благодарения Грейс и Уоррен добавили к рождественским украшениям ярко-зеленый венок из остролиста, прикрепленный к блестящей черной входной двери. С обеих сторон стояли щелкунчики в натуральную величину, оба в красном сюртуке и золотой короне, их черные усы были устремлены к небу. Они были выше ее ростом, и она приподняла брови при виде одного из них, когда постучала в дверь.

— Пожелай мне удачи, — пробормотала она, и ее дыхание превратилось в пар в холодном воздухе.

Щелкунчик не произнес ни слова. Просто неподвижно смотрел в небо.

Дворецкий открыл дверь, не выказав ни малейшего удивления, когда увидел ее на пороге.

— Могу я Вам помочь?

— Я бы хотела увидеть мистера и миссис Карсон, — сказала она ему.

— Боюсь, их здесь нет. Они проводят Сочельник с друзьями. Могу я передать сообщение?

У нее внутри все перевернулось.

— С какими друзьями? Вы знаете, где они находятся? — спросила она. — Мне нужно поговорить с ними сегодня. Это срочно.

— Боюсь, это невозможно. Они не будут отвечать на звонки до окончания праздников.

За его плечом она увидела размытое движение. Подождите, это был…

— Миллер! — крикнула она через неподвижное плечо дворецкого. Она привстала на цыпочки, бешено размахивая рукой. — Миллер, это я!

Дворецкий нахмурился.

— Мисс…

— Миссис, — твердо сказала она. — Миссис Шоу.

— Миссис Шоу. — Дворецкий резко вдохнул. — Семья не принимает никого до окончания праздников.

Она увидела, как Миллер повернулся, чтобы посмотреть на нее, на его лице отразилось удивление.

— Эверли? — спросил он, направляясь к ним по коридору. — Какого черта ты здесь делаешь?

— Мне нужно повидать твоих родителей.

Он нахмурился.

— Их здесь нет.

— Я знаю. — Она улыбнулась ему, такая счастливая видеть дружелюбное лицо. — Дворецкий сказал мне. Я просто хотела спросить, где они. Мне действительно нужно поговорить с ними прямо сейчас.

— Они в доме своего друга во Фрайбурге. Они остались на ночь. Это примерно в часе езды отсюда. — Он приподнял бровь. — Ты выехала из Винтервилла сегодня утром?

— Да. — Она кивнула.

— Ну, ты, наверное, проезжала мимо них. Это на обратном пути отсюда. Хочешь, я дам тебе адрес?

— А ты бы мог?

Дворецкий нахмурился.

— Конечно. Кстати, о чем ты хотела поговорить? — Миллер жестом попросил дворецкого впустить ее. — Это как-то связано с прошлым вечером?

— Я хотела рассказать о разводе с глазу на глаз. Не хочу, чтобы они забрали пожертвование у Дилана.

Миллер провел большим пальцем по подбородку.

— Я еще не сказал им о разводе. У меня не было возможности.

Она почувствовала, как ее захлестнула волна облегчения.

— Так даже лучше. Я смогу объяснить им, что Дилан ни в чем не виноват.

— Конечно же, это была вина Дилана. — Миллер покачал головой. — Зачем ты это делаешь? После того, что произошло между вами прошлым вечером, я думал, ты никогда больше не захочешь с ним разговаривать. Он чуть не разрушил твою карьеру.

— Думаю, я сделала это сама. — Она поморщилась. — Я вроде как кричала, когда могла говорить.

— Это не меняет того факта, что он солгал тебе, — заметил Миллер. — Так почему ты пытаешься помочь ему сейчас?

У нее перехватило дыхание.

— Потому что я люблю его. — Это было просто, но правдиво. — И если он потеряет это пожертвование, это убьет его.

— Черт. — Миллер покачал головой. — Он тебя не заслуживает, ты знаешь?

— А я думаю, что заслуживает. — У нее защипало в глазах при воспоминании об их последней ссоре. Дилан Шоу был единственным, кто действительно знал ее. Кто понимал ее потребность всегда быть в движении, кто смирился с тем, что она сначала реагирует, а потом задает вопросы.

И да, он совершил самую большую ошибку, не сказав ей. Но она снова поторопилась с выводами. Вчера вечером в театре она не дала ему вставить ни слова. Она лишь обвинила его во лжи и не выслушала его объяснений.

Она сказала ему, что он боится, но правда заключалась в том, что она тоже боялась.

Боялась, что он причинит ей боль. Боялась, что ее сердце снова разобьется. Она искала малейший намек на то, что он не идеален, и когда нашла его, отвергла.

На самом деле, это могло быть что угодно. Он мог опоздать, чтобы забрать ее, или пойти на рабочую встречу вместо того, чтобы пойти на ее шоу, и она, вероятно, взорвалась бы.

Потому что она не доверяла его любви к ней. Это открытие ударило ее прямо в грудь. Все те вещи, в которых она обвиняла Дилана, были точно такими же и для нее. Да, она сказала ему, что хочет совместного будущего, но какая-то ее часть не верила, что это произойдет.

Эта часть думала, что все рухнет так же, как годы назад. И она активно искала причину первой ошибки, которую он совершит.

Ее сердце бешено колотилось в груди. Ей нужно было поговорить с ним. Рассказать ему о своем осознании, сказать ему, что она понимает, почему он напуган.

Потому что она тоже была напугана. Но она больше боялась потерять его, чем смотреть в будущее рядом с ним.

Но сначала ей нужно было получить это пожертвование. Без него ему может показаться, что у него нет другого выбора, кроме как вернуться в Африку.

— Не мог бы ты дать мне адрес друзей твоих родителей? — спросила она Миллера, затаив дыхание.

— Конечно. — Он схватил свой телефон, прокручивая его, пока не нашел нужный контакт, затем нажал кнопку. — Переслал его тебе.

— Спасибо тебе, — она наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку. — За все. Я многим тебе обязана.

— Знаю, — он приподнял бровь.

— Я позвоню тебе после праздников, — сказала она, быстро обнимая его.

— Да, обязательно. Нам нужно провести интервью, — напомнил он ей.

— Ты все еще хочешь, чтобы я его дала?

— Конечно. Это будет хорошей рекламой для тебя.

Она поморщилась.

— После моего вчерашнего выступления?

Миллер пожал плечами.

— Эй, они оба были впечатлены твоим огнем. Роберт назвал тебя «реальным персонажем», что с его стороны является высокой похвалой. Так что тебе лучше позвонить мне.

— Я так и сделаю. — Она вытащила телефон из кармана, чтобы загрузить адрес, который он ей отправил, игнорируя все пропущенные звонки от Дилана. Сначала она исправит это, а потом они поговорят. — Счастливого Рождества, Миллер.

Маленькая точка на экране изменила направление. Дилан нахмурился, глядя на мобильный телефон, который он положил в подстаканник, наблюдая, как красная точка приближается к нему вместо того, чтобы оставаться неподвижной, как это было последние пять минут.

Теперь машина определенно двигалась к нему. Насколько он мог судить, их разделяло около двух часов. Он подумал, не остановиться ли ему и не подождать, пока она проедет мимо, но не был уверен, что у него хватит терпения. Он будет вести машину, пока не найдет ее, а затем развернется и погонится за ней, если понадобится. Ему просто нужно было знать, что с ней все в порядке.

Почему она возвращалась? Ее разговор с Миллерами был таким коротким? Они вышвырнули ее прежде, чем она смогла даже заговорить?

У него что-то сжалось в груди. Он просто хотел быть с ней. Обнять ее. Поблагодарить ее за любовь к нему. Потому что, Бог свидетель, он тоже любил ее. Она была любовью всей его жизни, его второй половинкой.

А если бы она не чувствовала того же? Что ж, он бы с этим смирился. Любил ее издалека. Делал бы все возможное, чтобы сделать ее счастливой. Потому что да, жизнь не была сплошным солнцем и улыбками, но у Эверли так должно быть, черт возьми.

Прошел почти час, когда он увидел точку на экране Кейси, появившуюся в километре от его местоположения. Его охватило облегчение. Вероятно, он увидит ее машину в течение следующих нескольких минут.

Каждый раз, когда он проезжал мимо машины, едущей в другую сторону, его сердце немного замирало. Но ни одна из них не была ее Хондой. Он снова взглянул на телефон Кейси и нахмурился, увидев, что красная точка съехала с дороги. Казалось, что она едет по полям.

Он взглянул на свое местоположение и нахмурился, когда его точка почти совпала с ее точкой. Нажав ногой на тормоз, он съехал на обочину, оглядываясь по сторонам, чтобы понять, куда, черт возьми, она могла подеваться.

Затем он увидел небольшую мощеную дорогу, петляющую между деревьями. Оглянувшись, чтобы убедиться, что поблизости нет машин, он быстро развернулся и поехал налево по дороге, его сердце учащенно забилось, когда он увидел вдалеке машину.

Ее машина.

Он нажал на клаксон, но она либо не услышала его, либо не захотела обращать на него внимания. Он чертовски надеялся, что это был первый вариант. Вдалеке маячил большой дом — больше, чем у Карсонов.

Какого черта она туда едет?

Есть только один способ выяснить это. Он решительно двинулся вслед за Эверли по дороге, пока они оба не остановились перед внушительным особняком.

Не переводя дыхания, он выскочил из машины и побежал к ней. Не заметив его, Эверли выбралась из машины, схватила сумочку и накинула ее на плечо, затем глубоко вздохнула, посмотрев на огромный дом.

— Иви.

Крошечные морщинки появились у нее на лбу, когда она повернулась, чтобы посмотреть на него.

— Дилан? Что ты здесь делаешь?

Было чертовски приятно видеть ее лицо. Ее совершенное, красивое лицо. Он подошел к ней с серьезным выражением и обхватил ее щеки своими прохладными ладонями.

— Что ты здесь делаешь? — пробормотал он.

— Карсоны здесь. Мне нужно с ними поговорить.

Он не мог отпустить ее. Не мог не прикасаться к ней. С прошлой ночи ему казалось, что часть его самого оторвалась. Его тело гудело от желания снова быть рядом с ней.

— Ты провела утро, разъезжая по всей Западной Вирджинии в поисках Карсонов? — спросил он ее. — Сегодня канун Рождества. Тебе нужно участвовать в шоу.

— Я попросила Марту прикрыть меня. — У нее перехватило дыхание. — Я должна позвонить, чтобы проверить, все ли в порядке. — Она порылась в сумке, отыскивая свой мобильный.

— Было бы лучше, если бы ты не переключалась на голосовую почту. Я звонил тебе все утро. И Марта приехала на примерку очень рано. Все под контролем.

— Откуда ты знаешь?

— Искал тебя в театре. Именно тогда Кейси пришла в голову блестящая идея отследить твой телефон. Так я нашел тебя. Но я не понимаю, зачем ты это делаешь. Карсоны — не твоя проблема, а моя.

Эверли закусила губу.

— Если ты потеряешь это пожертвование, это будет полностью моя вина. Миллер узнал только потому, что я кричала на тебя.

Дилан покачал головой.

— Если все сорвется, это будет моя вина, а не твоя. Я согласился на все, что произошло. Ты сумасшедшая, ты знаешь это? Не могу поверить, что ты сделала это для меня.

В ее глазах стояли слезы.

— Я бы сделала для тебя все.

— Эверли? Дилан?

Они подняли глаза и увидели Грейс и Уоррена, стоящих на верхней ступеньке широкой лестницы, ведущей к богато украшенному особняку. Карсоны выглядели совершенно сбитыми с толку, увидев их на подъездной дорожке.

— Мне нужно пойти объяснить… — сказала Эверли. Она отошла от него, и он сразу же соскучился по ее близости. Соскучился по ощущению ее в своих объятиях.

— Нет. Я объясню. Это моя проблема. Мое пожертвование. Мой беспорядок. — Он протянул руку, чтобы снова коснуться ее щеки, просто потому, что не сделать этого было невозможно. — Позволь мне сделать это, а потом мы сможем поговорить, хорошо?

Она кивнула, хотя ей было больно, что не она решает все сама.

— Хорошо.

Уоррен и Грейс спустились по ступенькам. На них не было пальто, и Грейс уже дрожала. Уоррен обнял ее и вопросительно взглянул на Дилана.

— Полагаю, это не визит вежливости?

— Нет. Есть кое-что важное, что я должен рассказать вам о своей заявке на пожертвование. — Было странно, насколько сильным чувствовал себя Дилан. Да, это пожертвование было чрезвычайно важным. Но потерять это было ничто по сравнению с потерей Эверли. — Я солгал, когда сказал, что женат.

— Технически, ты этого не делал, — прошептала Эверли. Он постарался не закатить глаза. Она не могла молчать ни минуты.

— Хорошо, технически мы были женаты, но это была техническая ошибка. Мы должны были развестись восемь лет назад. — Он посмотрел Уоррену прямо в глаза. — И когда я понял, что совершил эту ошибку, я должен был сказать вам сразу. Но вместо этого мне пришла в голову сумасшедшая идея, что мы с Эверли должны притвориться любящей друг друга парой.

Грейс моргнула.

— Так вы не женаты?

— Наш развод состоялся на прошлой неделе.

Уоррен нахмурился.

— Позвольте мне прояснить. Вы двое были женаты, но разводились, когда Вы заполняли заявление о пожертвовании?

Дилан кивнул.

— Да. Мы официально расстались много лет назад. Развод должен был состояться еще тогда, но этого не произошло. Поэтому мы подали повторную заявку и ждали суда, когда я пришел к вам на собеседование.

— Почему Вы просто не сказали нам об этом?

— Я не знаю, — честно сказал Дилан. — Я много думал об этом, особенно сегодня. Возможно, я избегал любого конфликта, который мог привести к потере пожертвования. Или, может быть, было что-то еще.

— Что-то еще? — брови Уоррена приподнялись. — Что еще могло быть?

— Может быть, я все еще любил Эверли. — Дилан сглотнул. — На самом деле, в этом нет никакого «может быть». Я все еще люблю Эверли. И вот почему я никогда не смогу пожалеть о том, что солгал, потому что все это притворство привело меня обратно к ней. Это заставило меня осознать, как сильно я ее люблю. И как я хочу провести остаток своей жизни в браке с этой красивой, забавной, слегка взбалмошной женщиной.

Эверли ахнула.

— Но вы больше не женаты? — спросила Грейс. У нее начали стучать зубы. Дилан снял пальто и предложил его ей. Она моргнула и взяла его, накинув на плечи и завернувшись в шерстяную ткань.

— Нет, мы больше не женаты. — Дилан покачал головой. — Теперь мы определенно разведены.

— Но вы все еще пара? — Грейс казалась более смущенной, чем когда-либо.

Дилан чувствовал жар взгляда Эверли на своем лице.

— Нет, сейчас у нас все не так. Потому что я идиот и все испортил. Но все, что я могу сказать, это то, что если бы она приняла меня обратно, я был бы возле нее в мгновение ока.

— Что Вы сделали, чтобы все испортить? — спросил Уоррен. Дилан не мог сказать, был ли он удивлен или потрясен.

— Я не сказал ей, что мы разведены.

Уоррен начал смеяться. Что ж, вот и ответ на этот вопрос.

— Значит, Вы солгали ей о своем семейном положении так же, как и нам? Господи, какая запутанная история.

— Я не понимаю, почему вы здесь в канун Рождества и рассказываете нам все это, — тихо сказала Грейс, все еще выглядя замерзшей. — Разве Вам не нужно выступать?

— Это моя вина, — сказала Эверли. — Миллер прошлым вечером узнал, что мы развелись, и сказал, что расскажет вам. Я боялась, что вы можете отозвать финансирование проекта Дилана, если узнаете. Поэтому я хотела сказать вам это с глазу на глаз. Объяснить вам, что во всем виновата я, а не он. Это я заставила его притвориться, что мы все еще женаты. — Она прикусила нижнюю губу. — И если он потеряет деньги, я буду чувствовать себя ужасно.

Уоррен нахмурился.

— Вы думаете, мы отменим пожертвование, потому что вы двое не можете решить, женаты вы или разведены? Именно поэтому вы проделали весь этот путь сюда в канун Рождества?

— Как вы вообще узнали, где мы? — спросила Грейс.

— Сначала я поехала к вам домой. Миллер сказал мне, что вы здесь, — тихо сказала Эверли. — А Дилан выследил меня, используя местоположение моего телефона.

Плечи Уоррена все еще дрожали, как будто он пытался подавить смех.

— Эверли пыталась сделать доброе дело, — сказал Дилан. — Она всегда старается поступать правильно. У нее самое большое сердце из всех, кого я знаю. Вот почему я так сильно ее люблю.

Он повернулся, чтобы посмотреть на нее. На ее лице было такое выражение обожания, что все его тело запылало.

— Я люблю тебя, — снова сказал он. — И мне так жаль, что я солгал.

— Могу я кое-что предложить? — сказал Уоррен, притягивая к себе свою жену. — Почему бы нам не зайти внутрь, пока кто-нибудь не заработал обморожение. Вы двое можете выпить и поесть чего-нибудь теплого.

Дилан повернулся к Эверли.

— Ты не против?

— Не против. — Ее щеки все еще горели, как будто она была совершенно смущена.

Он взял ее за руку, сжав ее холодную ладонь в своей. Черт возьми, он любил эту женщину.

Дилан прижался губами к ее виску, вдохнув ее аромат.

— А потом мы поговорим.

Эверли никогда в жизни не чувствовала себя так неловко. Поездка в дом Карсонов показалась ей такой хорошей идеей посреди ночи, когда она не могла уснуть, потому что все, о чем она могла думать — это о том, что Дилан потеряет пожертвование.

Но теперь Уоррен смеялся, а Грейс снисходительно улыбалась им, когда они поднимались по лестнице к дому. Рука Дилана нежно касалась спины Эверли.

Все, о чем она могла думать, это о том, что ей следовало остаться в Винтервилле, чтобы поговорить с Диланом, вместо того, чтобы тащить его сюда только для того, чтобы услышать, что в глазах Карсонов их развод не был проблемой.

— Давайте мы немного приведем себя в порядок? — спросила Грейс Эверли, когда они вошли в великолепно украшенный холл. — А потом я попрошу своих друзей накормить вас. — Она сняла пальто Дилана и вернула его ему.

— Они не обязаны, — Дилан взял свое пальто, перекинув его через предплечье. — Мы можем перекусить по дороге домой.

— Ерунда. Это самое веселое, что у меня было за все Рождество. Это как оживший фильм с канала Hallmark. — Грейс взяла Эверли за руку. — Уоррен, мы присоединимся к тебе и Дилану в столовой.

Уоррен кивнул.

— Конечно.

Ванная комната была такой же просторной, как и весь дом. В ней было три отдельные кабинки, каждая с дубовой дверью и облицована мрамором. А в раковинах были золотые краны, которые блестели так, словно их только что отполировали.

— Вы в порядке? — тихо спросила ее Грейс, пока Эверли вытирала руки одним из мягких пушистых полотенец.

— Я чувствую себя немного глупо. Особенно из-за того, что побеспокоила вас здесь.

Грейс улыбнулась.

— Вы напоминаете мне Уоррена, когда мы были моложе. Он ненавидел ждать, когда нужно было решать проблему. Он должен был быть в курсе событий, постоянно перебегая с места на место.

— Сейчас он таким не кажется. — Эверли положила полотенце в корзину.

— Это потому, что он успокоился. Иногда проблемы решаются в паузах, а не в разгар действия. Решения приходят, когда мы дышим, а не задерживаем дыхание, понимаете?

Эверли нахмурилась.

— Не совсем.

Грейс подмигнула.

— Думаю, именно поэтому Дилан так хорош для Вас. Он — пауза, а Вы — действие.

— Он — пауза? — спросила Эверли, не понимая.

— Он — это глубокий вдох, который Вы делаете, прежде чем броситься вперед. Вы не смогли бы двигаться без кислорода. Важно и то и другое. Скажите мне, Вы чувствуете себя спокойной, когда он рядом?

Эверли вздохнула.

— Да, чувствую.

— Уоррен говорит, что я делаю то же самое для него. Он говорит, что это как будто я убавляю громкость в его голове.

Эверли моргнула. Именно так она чувствовала себя с Диланом. Как будто она могла наконец расслабиться.

— Могу я спросить Вас кое о чем? — мягко сказала Грейс.

— Конечно.

— Как долго Дилан лгал Вам о разводе?

— Несколько дней. Прошлым вечером я узнала об этом и сошла с ума. Я кричала так громко, что Миллер и его друзья-журналисты услышали меня в коридоре.

Грейс попыталась подавить смех.

— Хотела бы я быть там и увидеть его лицо.

Эверли зажмурилась.

— Я так рада, что Вас там не было.

— Могу я задать Вам еще один вопрос? — спросила Грейс. — Прежде чем мы присоединимся к мужчинам?

— Хорошо. — Эверли встретилась с ней взглядом.

— Почему Вы не остались в Винтервилле, чтобы поговорить с Диланом этим утром? Вместо того чтобы метаться туда-сюда, пытаясь разобраться с этим пожертвованием?

— Потому что я не хотела, чтобы он потерял его.

— Но это могло подождать до окончания праздников, — мягко сказала Грейс. — Вы ведь это понимали.

— Может быть, я так же плоха, как Дилан. Он избегает проблем, я бросаюсь на них, как слон в посудной лавке. — Эверли поморщилась. — Терпеть не могу иметь проблему и не решать ее.

Грейс улыбнулась.

— Вы определенно похожи на Уоррена.

Возможно, так оно и было. И правда заключалась в том, что решение этой проблемы означало, что ей не нужно было паниковать из-за своих запутанных отношений с Диланом. Возможно, сталкиваясь с одной проблемой, она избегала другой.

Избегала боли так же, как это делал он, но противоположным образом. Ей было так больно от того, что он солгал ей, что вместо того, чтобы сидеть и переживать эту боль, она отогнала ее подальше, предпочитая сосредоточиться на его пожертвовании, а не на боли.

И он погнался за ней. Очевидно, он был в театре, а потом Кейси отправил его за ней. Он был готов объехать весь штат в поисках ее, если бы это потребовалось. Он не рассердился. Ни капельки. Он был снисходительным. Любящим. Сказал им, что у нее самое большое сердце и что он любит ее.

Он любит меня.

И она так сильно любила его. Ей не нравилось, что они ссорились, но, возможно, было важно прояснить ситуацию. Споры не обязательно должны приводить к разлуке. Иногда они сближали.

Точно так же иногда простое дыхание решало проблемы.

Она посмотрела на Грейс, ее мысли все еще были заняты Диланом.

— Будет невежливо, если мы поедим и уедем отсюда? — спросила она ее.

Грейс усмехнулась.

— Конечно, нет. Вам двоим нужно провести немного времени вместе.

Слава Богу, потому что все, чего она хотела сейчас — это побыть наедине с Диланом.

Глава 32

Когда они добрались до Винтервилла, была уже середина дня. Ей казалось, что это самая долгая поездка в ее жизни: знать, что машина Дилана едет прямо за ней, но не иметь возможности сесть и поговорить с ним.

Он улучшал ситуацию, время от времени звоня ей, в основном для того, чтобы попросить притормозить и соблюдать скоростной режим. Она полностью игнорировала его, потому что дороги были свободны, и им нужно было вернуться домой.

Город был переполнен посетителями, когда она проезжала по городской площади. Они покупали подарки в магазинах, расположенных вдоль улицы, или направлялись к театру «Джингл Белл», готовясь к последнему представлению перед Рождеством. И ее не волновало, что она не сыграет в нем главную роль или что она пропустит лучший спектакль года, потому что это было то место, где она хотела быть, подъезжая к своему дому, зная, что машина Дилана едет прямо за ней.

— Сто тридцать километров в час? — спросил Дилан, нахмурившись, когда подошел к ней. — Серьезно?

— Я хотела поскорее попасть домой.

Он заправил прядь волос ей за ухо, его взгляд был мягким.

— Да, и я хотел добраться домой… целым и невредимым. Если нас посадят, это будет на твоей совести.

Она усмехнулась.

— Зато мы сможем провести время вместе. И я всегда хорошо выглядела в одежде в полоску. — Она вприпрыжку взбежала по ступенькам к своему коттеджу, вставляя ключ в замок.

Он потер пальцами переносицу.

— Если я окажусь в тюрьме, то не только за превышение скорости. Ты сводишь меня с ума, ты это знаешь?

Она открыла дверь, и они вошли внутрь, Дилан закрыл ее за ними.

— Я знаю, — ответила она, чувствуя себя глупо счастливой. — Но именно поэтому ты любишь меня, не так ли?

Когда она повернулась, чтобы посмотреть на него, он смотрел на нее с такой любовью в глазах, что у нее перехватило дыхание. Она отчасти пошутила своим последним вопросом, но она могла видеть ответ.

Он любил ее беззаветно.

— Дилан…

— Иви. — Он протянул руку, чтобы коснуться ее щеки. — Мне так чертовски жаль, что я солгал о нашем разводе.

— Нет. Ты прости. Я погорячилась. Я должна была выслушать, почему ты это сделал. Вместо этого я взорвалась, как ядерная бомба.

Он прижался губами к ее лбу.

— Ты была права насчет того, что я боюсь. Насчет того, что я защищаю себя. Я боялся, что ты плохо отреагируешь, поэтому не стал тебе говорить. — Он опустил голову, пока его глаза не встретились с ее. — Я не собираюсь делать это снова, детка. Обещаю. Я работаю над собой. Я хочу быть мужчиной, который заслуживает тебя.

— Ты заслуживаешь меня, — выдохнула она. — Ты просто должен поверить в это.

Он провел пальцем по ее скуле.

— Я хочу тебе еще кое-что сказать.

— Хорошо, — она склонила голову набок, наслаждаясь его прикосновением.

— Это может показаться странным, но это крутилось у меня в голове, и я обещал быть честным с тобой с этого момента. Итак, вот оно. — Он заметно сглотнул. — Когда ты плачешь, я возбуждаюсь.

Она хотела рассмеяться, но потом поняла, что он говорит серьезно.

— Что?

— Я рассказал об этом своему психотерапевту, и она думает, это потому, что для меня это означает, что тебе не все равно. И что это заставляет меня чувствовать связь с тобой. Но это правда, у меня встает, когда ты плачешь.

— Так вот почему ты чуть не убежал прошлой ночью? — она вспомнила муку в его глазах, когда слезы покатились по ее лицу.

— Да. Я ненавижу себя за это чувство. — Он вздохнул. — Ты расстроена, а вся моя кровь приливает туда, куда ей не следует.

Она покачала головой.

— Может быть, дело не в этом, — тихо сказала она. — Может быть, это просто способ природы заставить нас помириться. Подумай об этом, я плачу, и все, чего я действительно хочу, это чувствовать твои руки вокруг меня. Ты весь возбужденный, и все, чего ты хочешь, это скользнуть в меня. Потом мы ложимся спать, и все эти глупые споры забываются, потому что все, что нам нужно — это мы друг у друга.

На его губах появилась полуулыбка.

— Думаешь, у меня встает, потому что я хочу фиктивного секса?

— Может быть? — она снова наклонила голову, улыбаясь ему в ответ. — Хочешь узнать кое-что еще?

— Порази меня.

— Я актриса, — прошептала она. — Я действительно хороша в слезах. Так что теперь я точно знаю, как возбудить тебя в любое время, когда захочу.

Он усмехнулся.

— Это манипуляция.

— Знаю. — Она пошевелила бровями. — Большинство женщин манипулируют своим телом. Я собираюсь использовать свои глаза.

Он провел пальцами по ее подбородку к шее.

— Ты можешь манипулировать мной в любое время.

Она усмехнулась.

— Это хорошо. Потому что я определенно попробую это сегодня вечером. Мы можем посмотреть «Эта прекрасная жизнь». Я уверена, что буду рыдать от просмотра. — Она посмотрела на него сияющими глазами.

— Ты заставляешь меня жалеть о том, что рассказал тебе.

— Ты не пожалеешь об этом сегодня вечером, — хрипло сказала она. — Обещаю.

Он прижался к ней всем телом, и она почувствовала, что он возбужден. Она почувствовала, как желание вспыхнуло внутри нее подобно пламени.

— Ты прощаешь меня? — пробормотал он, его пальцы ласкали ее шею.

— Да. Ты прощаешь меня? — спросила она, ее тело гудело от потребности в нем.

— Всегда, — сказал он, притягивая ее ближе к себе. — Я так сильно люблю тебя, Иви. Я полюбил тебя с того самого момента, как впервые увидел идущей по площади. Твой конский хвост развевался, а лицо озаряла широкая улыбка. Ты украшаешь мою чертову жизнь, как рождественская елка, и я никогда не хочу, чтобы это прекращалось.

— Грейс сказала мне, что ты успокаиваешь мою бурю, — прошептала она. — И она права. Когда тебя нет со мной, я чувствую себя потерянной. — Она потянулась, чтобы провести пальцем по его губам. — Я больше не хочу быть потерянной.

— Тогда позволь мне найти тебя. — Его голос был грубым. — Позволь мне защитить тебя. Позволь мне позаботиться о тебе.

В ее горле стоял комок размером с валун.

— Да, пожалуйста, — прошептала она.

Ей не нужно было больше ничего говорить. Он уже прижался к ее губам. Его губы были теплыми и мягкими. Он притянул ее ближе к себе.

— Я люблю тебя, — пробормотал он, углубляя поцелуй, запустив одну руку в ее волосы, а другой скользя по спине.

— Я тоже тебя люблю. — Она обвила руками его шею, выгнула спину и, подняв голову к его губам, ответила на поцелуй с таким чувством, что это было ошеломляюще. — Так сильно.

И когда они отстранились, она рассмеялась. Потому что она целует своего бывшего мужа в канун Рождества, а созданное ею шоу продолжается без нее.

Но это не имело значения, потому что эта роль ей нравилась больше. И, возможно, через некоторое время она заплачет, как ребенок, просто увидев, как все обернулось.

Эпилог

Празднование Рождества в гостинице «Винтервилл» всегда было маниакальным. По семейной традиции все кузены Винтер — и их половинки — работали вместе с утра и до раннего вечера, угощая гостей и развлекая их, а также раздавая подарки и распевая песни до тех пор, пока не был выпит последний кофе и гости не удалялись в лаундж-бар.

Эверли изо всех сил старалась подавить зевоту, которая сотрясала ее тело.

— Ты в порядке? — спросил Дилан, когда они помогали убирать в столовой, после того как гости ушли. — Выглядишь уставшей.

— Я провела ночь с богом секса, — прошептала она. — Он не принял бы отказа.

Дилан ухмыльнулся.

— Это ты разбудила меня сегодня в пять утра, — сказал он ей, потирая затылок, как будто его мышцы болели так же сильно, как и ее.

— Это потому, что я хотела посмотреть, не сделают ли тебя твердым слезы счастья, — сказала она.

— Детка, ты возбуждаешь меня, — прошептал он ей на ухо, от его дыхания она задрожала. — Ты можешь быть счастливой или грустной, мне все равно. — Он провел пальцем по ее позвоночнику. — Хотя, если тебе грустно, я сделаю все возможное, чтобы ты снова была счастлива.

— Эй, держи свои руки подальше от моей кузины, пока не приберетесь здесь, — сказал Гейб, улыбаясь Дилану, когда проходил мимо них с подносом, полным грязных стаканов. — Мы должны подготовить это место к семейному ужину вечером.

Она послала Дилану воздушный поцелуй, сворачивая использованные скатерти и складывая их в корзину, готовя к стирке, когда персонал вернется на работу. Затем она схватила тряпку и распылитель, начистив столешницы до блеска. Когда она закончила, Норт, Гейб, Джош и Дилан вынесли шесть столов в центр столовой. Позже они все вместе поужинают за одним огромным столом, по-семейному, чтобы отпраздновать Рождество. Каждый из них будет помогать готовить — хотя Норт будет настаивать, чтобы никто другой не приближался к его ветчине, — а затем они вместе уберутся, прежде чем удалиться в комнату отдыха для персонала, чтобы обменяться подарками и поиграть в игры.

Ее сердце было переполнено, потому что ее будет окружать так много людей, которых она любила. Не только ее кузены — хотя они были достаточно важны, — но и Чарли присоединится к ним сегодня вечером за ужином, проведя день с Долорес и ее семьей, а также Кейси и Дэвид. Также были приглашены актеры, которые проводили Рождество в одиночестве. Она ненавидела оставлять кого-либо без внимания.

А потом они с Диланом вернутся в ее коттедж и свернутся калачиком в ее теплой, манящей постели. У них будет еще несколько дней до того, как он должен будет вернуться в Африку. Прошлой ночью они не целовались, а шептались и строили планы, как максимально использовать время, проведенное вместе. Шоу продолжится до середины января, но только вечерние представления.

Плюс была Марта. Она оказалась отличной дублершей и уже предложила заменить Эверли на нескольких концертах, чтобы они с Диланом могли провести больше времени вместе.

Конечно, у нее были скрытые мотивы, но нельзя было ненавидеть эту женщину за честолюбие.

— Ты в порядке? — спросила Холли, беря Эверли под руку, пока они наблюдали, как парни переставляют столы.

— Идеально. — Эверли улыбнулась ей. — Я просто подумала, как хорошо нам всем вместе.

— Да. Мне нравится эта традиция проводить рождественскую ночь всей семьей. Помнишь, Кэнди настаивала, чтобы мы все ждали вечера, чтобы открыть подарки?

Эверли рассмеялась.

— Это сводило меня с ума. Я ненавидела ожидание.

— Правда? Не знала. — Голос Холли был теплым. Дилан поднял глаза, встретился взглядом с Эверли и подмигнул. — Мне нравится, как он смотрит на тебя, — тихо сказала Холли. — Как будто он не может поверить в свою удачу.

— Я тоже не могу до конца поверить в свою, — пробормотала Эверли. Удивительно, как легко Дилан вписался в их семью. Они с Джошем о чем-то смеялись, затем Гейб шутливо ударил его по руке. Аляска подошла туда, где стояли Холли и Эверли, и обняла Холли за талию.

— Как дела с утренней тошнотой? — спросила Эверли.

— Не так уж плохо. К счастью, это случается только в самом начале, — сказала Холли. — Джош приносит мне стакан воды и имбирное печенье, а затем я их выблевываю. После чего все становится лучше.

— Фу. — Эверли сморщила нос. — По-моему, это звучит не очень круто.

— Оно того стоит. — Холли коснулась своего все еще плоского живота.

— Да, это точно. — Эверли поймала ее взгляд. — Ты можешь поверить, что в это же время в следующем году у нас здесь будет ребенок? Может быть, больше, если Кейси и Дэвид будут здесь. Еще одно поколение присоединится к хаосу.

— Если вы с Диланом поторопитесь, у нас их может быть еще больше, — с надеждой сказала Аляска.

Эверли рассмеялась.

— Этого не произойдет. Во всяком случае, пока. Нам нужно разобраться со слишком многими вещами. Вместо этого я буду любимой тетушкой. — Она определенно собиралась стать тетушкой, несмотря на то, что они были всего лишь двоюродными сестрами. Холли всегда чувствовалась скорее второй родной сестрой.

Аляска покачала головой.

— Нет. Я определенно буду любимой. Я великолепна в объятиях.

— Мы говорим о любимых родственниках? — спросил Гейб. Она не заметила, как он подошел, чтобы присоединиться к ним. — Потому что, если это так, я явно буду любимым дядей. Или кузеном. Или кем бы я там ни был, черт возьми.

— Уверена, Норту найдется, что сказать по этому поводу, — отметила Аляска.

— Найдется сказать по поводу чего? — Норт поднял голову и посмотрел на них.

— Гейб думает, что он будет любимым дядей для ребенка Холли и Джоша, — сказала ему Аляска.

Норт покачал головой.

— Гейб бредит. Мы просто позволим ему так думать. Мы все знаем, что этот ребенок больше всего полюбит своего дядю Норта.

— Я не брежу, — Гейб нахмурился.

— Ты строишь горнолыжный курорт с нуля, — заметила Эверли. — Я бы назвала это слегка бредовым.

Она снова поддразнивала, потому что Гейб уже начал работу над планами курорта. Они с Джошем разделили разработку проекта на этапы и уже начали набор персонала для строительства. Она была впечатлена тем, как быстро они осуществили первоначальный план.

— Вы все будете любимыми дядями и тетями, — сказала Холли. — Особенно когда у нас с Джошем будет свидание и нам понадобится няня.

— Будет ли это связано со сменой подгузников? — спросила Аляска.

— Я передумал, — быстро сказал Гейб. — Норт определенно будет любимым дядей.

Следующие десять минут прошли в бурной деятельности. Когда столы были заново сервированы, Эверли отступила назад, чтобы полюбоваться своей работой. Огромный стол был накрыт на двадцать персон. Свежие белыескатерти были дополнены сверкающими золотыми подносами и столовыми приборами из серебра для закусок, основных блюд и десертов. Эмбер создала центральное украшение — большой еловый венок, украшенный ягодами белой омелы и золотистой бечевкой, по всей длине которого установлены свечи, придающие блеск после зажигания.

— Ладно, время шампанского, — крикнул Гейб.

Парни отогнали девушек, когда открывали четыре бутылки и начали наполнять бокалы, которые приготовили ранее. Пришли Чарли и Долорес, перецеловав их всех, за ними следовали Кейси и Дэвид, а также друзья Эверли из шоу. Эмбер разговаривала с Аляской, а Холли и Эверли с интересом наблюдали, как парни препираются по поводу правильного наполнения бокалов.

— Стакан апельсинового сока для моей жены, — сказал Джош, вкладывая стакан в руки Холли. — Не волнуйся, я выпью достаточно шампанского за нас обоих.

— Держу пари, что так и будет, — сказала Холли, поморщившись.

Гейб передал несколько бокалов друзьям Эверли, а Норт раздал бокалы Чарли и Долорес. Дилан подошел с двумя бокалам, но еще не передал ни одного Эверли.

— У всех есть напитки? — крикнул Норт.

— Да!

— Ладно, приятель, дело за тобой. — Норт взглянул на Дилана.

Эверли моргнула. Прежде чем она успела сказать хоть слово, Дилан поставил бокалы, которые держал в руках, на стол, затем опустился на колено, вытаскивая маленькую бархатную коробочку.

— Эверли Винтер. Или Шоу. Как тебе больше нравится, — начал он, и все захихикали. — Но для протокола, я предпочитаю Шоу. Просто чтобы ты знала. — Его глаза метнулись к ней. — Я чувствую себя самым счастливым парнем в мире, потому что встретил тебя в своей жизни не одиножды, а дважды. И на этот раз я не собираюсь все портить.

— Рад это слышать, — крикнул Чарли.

Гейб начал смеяться, но Аляска заставила его замолчать.

— Красивая, талантливая, великолепная женщина. Любовь всей моей жизни. Ты окажешь мне честь стать моей женой… снова? — мягко спросил Дилан. — Потому что, если ты это сделаешь, это сделает меня самым счастливым мужчиной на этой планете.

В груди Эверли так сдавило, что стало трудно дышать.

— Сначала ты должен показать ей кольцо, — крикнул Чарли. — Дай ей увидеть, во что она ввязывается.

Дилан подавил улыбку и поднял крышку. Внутри было кольцо-солитер из белого золота. Он встал, достал его и надел на палец Эверли.

— Подожди, это что… — Эверли нахмурилась, глядя на драгоценный камень, сверкающий на фоне ее кожи.

Этого не может быть.

— Твое первое помолвочное кольцо. Да. — Дилан нахмурился. — Я могу купить другое, если ты думаешь, что это несчастливое.

— Я вернула его тебе, — сказала она. — Много лет назад.

— Знаю. — На его губах заиграла улыбка. — Но я сохранил его.

Слезы навернулись ей на глаза.

— Думала, ты продал его. Или выбросил.

Он покачал головой.

— Никогда. Я бы никогда этого не сделал. Так что ты скажешь? Ты станешь моей женой снова?

Она поймала его взгляд, широко улыбнувшись.

— Да.

Дилан запустил пальцы в ее волосы.

— Ты уверена насчет этого? — спросил он ее. — Я слишком многое беру на себя.

— Я тоже, — отметила она. — Но, я думаю, у нас все получится.

— Я тоже так думаю. — Он наклонился, его рот требовал ее, а пальцы обвились вокруг ее шеи. — Я так сильно люблю Вас, миссис Шоу. — Его губы были теплыми и мягкими, когда он поцеловал ее, а их семья и друзья аплодировали им.

— Я тоже люблю Вас, доктор Шоу, — сказала она напряженным голосом. — Но если Вы продолжите смотреть на меня так, я заплачу.

Он рассмеялся и обнял ее крепче.

— Сдержи эти слезы, — сказал он, снова касаясь ее губ своими. — Сначала нам нужно отпраздновать Рождество.

— Выглядит потрясающе, — сказала Эверли Гейбу, когда несколько месяцев спустя они стояли на склоне горы, глядя на строящиеся здания. Снегом были покрыты только вершины гор — все остальное было великолепного изумрудно-зеленого цвета. Скоро в низинах снова пойдет снег, но пока они будут наслаждаться прохладными, свежими осенними днями. — Не могу поверить, что это происходит на самом деле.

Она была так впечатлена его тяжелой работой. Для нее Гейб всегда был весельчаком. Никогда не был серьезным, всегда шутил, к нему стекались женщины, чтобы хорошо провести время.

Но теперь она увидела его с совершенно новой стороны. Они с Джошем так усердно работали, и она могла сказать, что он наслаждался каждой минутой.

— Ты скучаешь по сноубордингу? — спросила она его, переплетая свои пальцы с его и крепко сжимая.

— Не так сильно, как я думал. Я скучаю по парням и адреналину от соревнований, но я не скучаю по постоянным тренировкам. Или по травмам. — Он поморщился.

— Итак, ты счастлив, что решил вернуться домой?

На его губах появилась улыбка.

— Да. Мне нравится быть здесь с вами, ребята. Мне нравится, что я присутствовал при рождении Кэндис. — Холли и Джош назвали свою малышку в честь бабушки. Это тронуло их всех. Его теплый взгляд встретился с ее. — И проводить время с тобой и Диланом мне тоже нравится, теперь, когда он вернулся навсегда.

— А нам нравится, что ты здесь. — Она обняла его. — Даже если мне придется постоянно отгонять тебя от моих танцовщиц.

Он рассмеялся.

— Эй, я не виноват, что они продолжают искать меня. Это старое доброе очарование Винтеров. Они бы подкатывали и к Норту, если бы он не был таким ворчуном.

— Ладно, просто относись к ним правильно, хорошо? Мне нравится, насколько сплочена наша театральная труппа. — Театр «Джингл Белл» набирал обороты. Летом к ним на неделю приезжали представители нескольких репертуарных трупп. Большинство билетов на концерты были распроданы благодаря положительной рекламе, которую получило ее интервью с друзьями Миллера Карсона. Он оказался настоящим поклонником театра «Джингл Белл».

И Дилана, похоже, это не слишком беспокоило.

— Ах, я все равно не скоро смогу привезти их к себе домой. У меня скоро появится новый жилец.

Эверли моргнула.

— У тебя? Кто?

— Помнишь моего друга Мэтта?

— Тот, с кем ты жил в одной комнате во время соревнований?

Гейб кивнул.

— Да, он.

— О, он приедет погостить? — Эверли улыбнулась. — Он мне нравится.

— Нет, не Мэтт. Его сестра. Очевидно, она только что пережила тяжелый разрыв и хочет уехать из их родного города. Он хотел знать, смогу ли я предоставить ей комнату, пока она здесь.

— Он доверяет тебе свою сестру? — Эверли подавила усмешку. — Вау.

— Что ты имеешь в виду под доверяет мне? Конечно, он доверяет мне. Что, по-твоему, может случиться?

Эверли пожала плечами.

— То же самое, что происходит, когда ты приближаешься к моим танцовщицам.

Гейб фыркнул и покачал головой.

— Она только что застала своего жениха в постели с другой женщиной. Я почти уверен, что с ней не будет проблем. И в любом случае, она сестра моего друга. В ту степь ходить нельзя. А если пойдешь, то окажешься с яйцами на шее.

— Дилан пошел. Он друг Норта. И твой.

— И технически, ты не наша сестра. — Гейб мило улыбнулся ей. — Так что заткнись. Я оказываю услугу другу, вот и все. Перестань видеть то, чего нет. — Он обнял ее за плечи. — Ладно, пойдем обратно. Знаю, ты умираешь от желания увидеть Дилана, а у меня сегодня горячее свидание.

— С танцовщицей?

— Нет, с пивом и фильмом. — Он подмигнул ей. — И поскольку скоро у меня появится соседка, это единственное, что меня ждет в ближайшие несколько месяцев.

Оглавление

Кэрри Элкс Ледяные сердца Серия: Винтервилл. Книга 2

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Эпилог