Покидая высокую башню (СИ) [Катти Карпо] (fb2) читать онлайн

Покидая высокую башню

Рассказ 1. Расшатанный замок, пробудившийся принц

Слишком шумно. Слишком людно. Слишком много разных запахов.

Цепочку «слишком» можно было продолжать до бесконечности. Воображение позволяло. Да и настроение.

Нежное создание, устроившееся за крайним столиком у самых перил, протяжно вздохнуло. В вечернее время кафе было забито до отказа. Подустав от рабочей суеты и неплохо закупившись, люди позволяли неторопливым эскалаторам торгового центра увозить себя на верхние этажи – до зоны фуд-корта. Здесь витал аромат выпечки, запах острых соусов, картофеля фри, вафель, молочных коктейлей, и иногда до обоняния добиралась едкая вонь моющих средств, проникающая в зал от дверей туалетов, которые посетители периодически забывали за собой закрыть.

Кафе, где обосновалось нежное создание, было огорожено от остального фуд-корта декоративной изгородью, доходившей до пояса, и фонарными столбиками с округлыми плафонами. Между столиками бродили официантки в отбеленных манишках и в черных жилетках поверх, а на столешницах поблескивали салфетницы, наполненные виртуозно сложенными в рожки салфетками.

Все предельно аккуратно. Даже слишком.

Нежное создание вытянуло из салфетницы один из «рожков» и пододвинуло стул поближе к перилам. Если сбросить бумажку вниз, она пролетит несколько уровней, плавно устремляясь к замысловатой выложенной мелкими плитками фигуре на полу нулевого этажа, а потом спланирует на чью-нибудь голову. Можно даже написать на салфетке какое-нибудь послание типа «от Высшего Разума презренному смерду». И накалякать какую-нибудь неприличную картинку.

В последний момент отказавшись от этой затеи, нежное создание снова вздохнуло и откинулось на спинку стула. Официантки, посетители кафе, случайные покупатели за ограждением, – все невольно останавливали взгляд на хрупкой фигурке за столиком. Пропустить этот образ было невозможно. Худенькое бледное личико в обрамлении светлых почти белых волос, спускающихся чуть ниже плеч, удерживало выражение скучающего безразличия, мягкие губы приоткрывались, будто в попытке как-то по-особенному вдохнуть воздух, а в светло-зеленых глазах плескалась досада. Создание было облачено в кремово-белый тонкий кашемировый свитер с широкой горловиной, щедро делящейся с окружающими видами бледной шеи, и в угольно-черные брюки, сужающиеся ближе к лодыжкам. Свитер был явно на размер больше нужного – владелец почти утопал в нем, а края рукавов полностью скрывали руки со всем набором пальцев. Когда создание наклонилось вперед, равнодушно всматриваясь в никуда, и поставило локоть на стол, подбородок и щека тут же погрузились в мягкий кашемир рукава.

Милая. Изящная. Восхитительная. Хрупкая. Сияющая.

Все определения, как бы то ни было мелькающие в разумах проходящих мимо людей, неизменно относились к описанию девушки. Той, что они видели перед собой.

Жаль, что глаза не обо всем могут поведать.

Например, о том, что нежному созданию на тот момент было всего пятнадцать лет. Или о том, что создание было необычайно гибким. О том, что любило чупа-чупсы, пауков и яркие предметы одежды. Или о том, что могло с первого раза запомнить целый комплекс танцевальных движений.

Или о том, что создание было мальчишкой…

Яков Левицкий, нежное создание пятнадцати лет от роду, прорычал что-то нечленораздельное, кинул салфетку на стол и проткнул ложкой пористую шапку из взбитых сливок, венчающую высокий стакан с горячим какао.

– Что-то не так? – Молодой мужчина, сидящий напротив него, оторвался от изучения документов, вложенных в тяжелую темно-бордовую кожаную папку.

– Все не так. – Яков спихнул сливки на рядом стоящее блюдечко с чизкейком. Во второй замах густая белая субстанция угодила в чашку с кофе. – Отвратительно. Слишком сладко. Слишком мерзко.

– И поэтому ты решил сдобрить мой мерзкий кофе своими мерзкими сливками? – невозмутимо поинтересовался Глеб Левин, двадцатишестилетний руководитель агентства по поиску талантов «СТАР ФАТУМ Интертеймент». – Как и мой мерзкий пирог? Даже не знаю, как тебя за это благодарить.

Яков Левицкий был одним из первых его открытий, а также сыном его старшего брата. Как только мальчишке исполнилось четырнадцать, он силами своего нынешнего попечителя Глеба сменил фамилию «Левин» на «Левицкий». К слову, выбранная даже не была девичьей фамилией матери. Яков просто «так пожелал».

Глотнув какао, Яков скривился.

– Гадость какая. Сейчас блевану.

– Ты же сам захотел пойти туда, где меньше претенциозности. От ресторана отказался. – Глеб снова уткнулся в документы и, не глядя, пододвинул к себе планшет. На экране выделялись малюсенькие белые капельки. «Мерзкие сливки» оставили свой след и здесь. – Хотел быть ближе к народу. Что ж, наслаждайся.

– Две тетки слева пялятся на тебя, – пробубнил Яков.

– Женщины, – бесстрастно поправил Глеб, стирая с экрана остатки сливок. – Или дамы.

– Две тетки-женщины пялятся на тебя, – мстительно отозвался мальчишка.

– Рад за них.

– Может, они думают, что ты педофил? – Яков прижал щеку к кулаку, высунувшемуся из слоев кашемира, и вперился взглядом точно в лоб дяди. – Сидишь тут весь расфуфыренный в компании мелкой красотки. Подозрительно.

– Рад, что ты себя так высоко оцениваешь.

– А вдруг тревогу поднимут? – не отставал Яков.

– Тогда мы объясним им, что они не правы.

Яков говорил чистую правду. Все посетительницы кафе так и норовили сожрать взглядом Глеба Левина. Молодой мужчина, чисто выбритый, с аккуратным начесом иссиня черных волос, одетый в темно-серый костюм с едва заметным блеском ткани и источающий терпкий аромат духов – перебивающий иные запахи, но нисколько не раздражающий обоняние, – вне всякого сомнения, украшал собой это простоватое заведение.

На губах Якова появилась ухмылка. Изначально Глеб собирался в ресторан, где их ожидал уединенный столик и персональный официант. Вместо этого Яков потащил его «есть бургеры». Хотя обоим было ясно, что никакие бургеры никто из них есть не собирается, Глеб, не пререкаясь, привез их туда, куда указал мальчишка.

– Больше ничего не хочешь заказать? – Мужчина отложил в сторону папку и взялся за планшет, попутно пригубив кофе. – Будешь чизкейк?

– Сам ешь. – Яков с остервенением помешивал трубочкой какао. Остатки сливок плавали на поверхности, напоминая светлые прожилки в кусочке салями.

– Снова плохое настроение? Тебе что-то нужно? Подумай и скажи. Или мне, или сообщи потом Дарию. Он все купит. Или передаст твои пожелания мне. – Глеб уткнулся в планшет.

– Я хочу обрезать волосы.

Пальцы Глеба замерли над экраном.

Яков водрузил локоть на стол и, уместив щеку на ладони, пристально вгляделся в лицо мужчины напротив.

– Коротко. – Он дернул себя за светлые чуть вьющиеся прядки, – те подпрыгнули ввысь, как пружинки, – а потом с омерзением откинул их за плечо. – Как у тебя.

– Исключено.

В зеленых глазах на мгновение вспыхнула злость, но Яков быстро взял себя в руки. Куснув нижнюю губу, он придвинулся ближе к столу.

– Мне не нравятся длинные волосы, – вкрадчиво сказал он, слегка царапая ногтями столешницу. – Я хочу нормально выглядеть. Как парень. Как мужчина. У меня и так дурацкая внешность. А с такими волосами я вообще как…

– Исключено. – Глеб, нахмурившись, хлопнул ладонью по папке. – Пять из пяти новых контрактов заключены с условиями концепта, подходящего под твою внешность. Ты прошел именно благодаря своему образу. Клиентам ты понравился таким, какой есть.

– Похожим на девчонку?! – Якову очень хотелось перейти на крик, но он все еще помнил, где находится. Вполне возможно, что он позволит себе поорать чуть позже, когда они останутся наедине.

– Если ты это так воспринимаешь, то да, – холодно подтвердил Глеб.

– Раз им нужны тетки…

– Девушки, – терпеливо поправил его Левин. – Женщины, дамы.

Яков скрипнул зубами.

– Раз им нужны ба… девушки, то пусть бы и брали девушек. Разве они не могут этого сделать?

– Они могут все. – Глеб поднял чашку с кофе, принюхался и отставил в сторону. – Вот только выбрали они тебя. А это нам как раз и нужно. И в твою задачу входит сделать так, чтобы клиенты выбирали тебя и впредь. Фотосессии, каталоги, буклеты, любые проекты. Мы еще не в том положении, чтобы морщить нос и рыться в предложениях. Беремся за любую работу. А ты делай все, чтобы выбор пал на тебя. Ты уже показал, что можешь обойти моделей-девушек в их стезе и в проектах, полностью рассчитанных на них. Твоя внешность превалирует. Изменять ничего не будем.

Руки Якова сжались в кулаки с такой силой, что их пару раз неслабо тряхануло.

– Что-то еще? – Тон Глеба стал деловитее еще на одно деление.

– Я хочу ходить в школу. И закончить обучение там.

– Исключено. – Мгновенная реакция.

– Но почему? Мне надоело домашнее обучение. Я хочу закончить нормальную школу!

– По образовательным программам ты уже ушел намного дальше сверстников. Тебе будет неинтересно.

– Да наплевать! Там ведь помимо учебы можно еще и…

– Напрасная трата времени. – Глеб вздохнул и щелкнул по экрану, заставляя планшет снова включиться. – Ты из-за этого в последнее время постоянно издеваешься над своим преподавателем по английскому?

– Да он тупо идет по своей собственной утвержденной программе и впаривает мне темы, которые я уже давно выучил! Сам прочитал и выучил, понимаешь? Я ему говорю, а он как будто не слышит.

– И потому ты специально пишешь в упражнениях слова нецензурного содержания?

– Это ругательства, распространенные в шотландских пабах. Они намного деликатнее, чем чистая английская ругань.

– Полагаешь, это тебя оправдывает?

– Почему ты обращаешь внимание абсолютно на другое? Я говорю тебе, что препод меня не устраивает. А ты мне претензии предъявляешь.

– А, по-моему, это от тебя поступают не совсем объективные претензии.

– И ты туда же. Ни препод, ни ты – вы меня не слушаете. Никто, мать его, меня не слушает!

– Не выражайся. – Глеб положил планшет на стол и серьезно глянул на мальчишку. – Что ж, раз у нас разговор зашел в такое русло, смею напомнить вот о чем. Ты сам согласился жить со мной. Сам дал согласие на то, чтобы я стал твоим опекуном. При этом ты твердо решил, что не станешь нахлебником. И сейчас ты в этом вполне успешен. Твой заработок окупает оплату комнаты, которую ты занимаешь в моей квартире, коммунальные услуги, еду. За одежду ты расплачиваешься сам и можешь обеспечить себя развлечениями. Однако твой заработок целиком и полностью зависит от твоих стараний. Ты схватываешь налету, обучение на дому позволяет тебе усваивать гораздо больше того, что ты бы получил в обычной школе. Кроме того, подобный расклад хорошо сочетается с твоим расписанием. Можно спокойно сосредоточиться на работе. И… – Мужчина покосился на свое плечо и стряхнул с него невидимую грязь. – Я так понимаю, окончив школу, ты собирался влиться в ряды добропорядочных служащих? Благородно. Вот только поразмысли, будет ли твоя зарплата похожа на то, что ты сейчас имеешь? В твоем-то возрасте? Сможешь ли ты тогда себя должным образом обеспечивать? Или кого-то еще? Вдруг у тебя появится кто-то, кого ты захочешь оберегать? А теперь сравни возможности.

Глеб подхватил ложечку с тарелки с чизкейком, повертел в руках и положил обратно. Мальчишка в это время ни разу не шелохнулся.

– Итак. Мы с тобой идем в школу?

– Нет, – прорычал Яков.

– Или, может, мне вернуть тебя Амалии? Хочешь снова жить в особняке на…

– Я сказал, нет!

Глеб удовлетворенно кивнул.

– Прекрасно. Рад, что ты пришел к правильному выводу.

Яков что-то буркнул в ответ.

– Кстати, об Амалии. Она будет проездом в городе в эти выходные.

– А почему ее «мамой» не называешь? – На этот раз Яков съехидничал с особым удовольствием.

Ответный взгляд Глеба был несколько осуждающим.

– Возможно, по той же причине, почему ты не называешь ее «бабушкой».

Они в открытую уставились друг на друга. Это была именно та ситуация, при которой оба могли бы от души посмеяться. Одна проблема на двоих. Они могли бы сплотиться и отпустить пару шуток, используя Амалию как предлог. А потом похохотать. Вместе.

Глеб отвернулся. Момент был упущен.

А Яков так и не смог понять, расстроило это его или нет.

– Подкорректированное расписание я отправил тебе на почту. Сегодня ляжешь пораньше. Нужно выспаться.

– Угу. – Яков скучающе прошелся взглядом по кафе.

Женщины пялились в их сторону. Некоторые уже даже не таясь.

И мужчины тоже смотрели… Якова пробрало до дрожи.

«Блин, разуйте глаза, тупицы. Я парень! Штаны для вас снять, что ли?!» – мысленно бесился он.

Благо, их с Глебом столик стоял в отдалении в углу у перил. Повертеться вблизи, не вызывая подозрений, ни у кого бы не получилось.

«Наверное, все-таки надо было идти в ресторан».

На территорию кафе зашел мужчина. Он пересек линию между двумя лампами, имитирующими фонарные столбы и отграничивающими вход, и в задумчивости остановился. Можно даже сказать, что он растерялся. Высокий и статный, облаченный в отлично сидящий на нем светло-серый костюм и белоснежную рубашку. Темно-коричневый ремень повторял оттенок начищенных до блеска туфель. Пепельные волосы на висках подернулись сединой, как и аккуратно постриженная борода.

Обеспеченный старикашка.

Хотя на лице мужчины было минимум морщин, да и сам он выглядел вполне бодро, Яков все равно воспринял его как еле шевелящуюся древность. Когда там уже песок из него посыплется?

Мужчина даже в этом замешкавшемся состоянии распространял вокруг себя волны силы и энергетику шика. В таком дешевом заведении он смотрелся столь же экстраординарно, как и Глеб.

«Заблудился по пути к своему лимузину?» – вяло сострил Яков – и то сам для себя.

– Владимир! – В кафе заскочила девушка. Сбавить скорость она не удосужилась, отчего, резко затормозив, заскользила дальше по гладкому полу.

«Отвратительное скольжение, – на автомате отметил Яков, наблюдая, как «старикашка», среагировав, бережно ловит девушку за локоть. – На коньках точно бы уже грохнулась».

Девушка с явным удовольствием зацепилась за руку мужчины. Повертев головой, она устремилась к выбранному столику, ведя за собой своего спасителя.

Тот столик при первоначальном выборе Яков отверг сразу. Он был у перил, но на открытом пространстве. Никакой защиты от всяких вожделеющих взглядов. А вот девушку небезопасность столика ничуть не смутила. Она кивнула на него.

– Ты уверена, что хочешь провести время, – мужчина пытался говорить тише, но звучный голос разносился по всей округе, – именно здесь?

«Тоже оторвала его от роскоши и притащила жрать бургеры?» – Яков чуть отклонился в сторону, чтобы можно было внимательнее рассмотреть девушку.

Высокая. Наверное, лет двадцать. Поверх свободной белой блузки был надет черный жилет, а черные брюки сужались к лодыжкам, упираясь в начало туфель на высоких каблуках. Вся одежонка еще больше подчеркивала ее худощавость. Каштановые волосы были забраны в култышку, а половину лица прикрывали здоровенные очки в темной оправе. Плюс прическа ее слегка поистрепалась, тонкие пряди падали на лицо, и девушка периодически их сдувала.

Яков так и не смог рассмотреть ее лицо.

«Страшная, наверное, – равнодушно решил он. – А то чего так закрываться?»

Ее спутник отодвинул для нее стул, и она улыбнулась ему. А потом посмотрела в сторону Якова.

И в тот самый момент Глебу приспичило подозвать официантку. Он развернулся на стуле, неосознанно предоставляя возможность всему кафе полюбоваться своим великолепием. И своей красивой мордой.

Всем. В том числе и той девушке.

«Щас увидит его и тоже сделает тупое лицо».

Может, кавалер девушки и был обеспеченным стариканом, но явно проигрывал мужественной привлекательности Глеба. Который, к тому же, брал молодостью. Короче, девке не устоять.

Взгляд девушки прошелся по Якову и сфокусировался на Глебе. И…

Она снова повернулась к своему мужчине.

Просто взяла и отвернулась! И ни капли интереса.

Даже на Якове ее взгляд задержался дольше, чем на долбанном смазливом щеголе Левине!

Яков чуть со стула не свалился, так вытягивал шею, ожидая, что она опомнится и вновь посмотрит в их сторону. Но нет, Очкастая присела за столик и полностью сосредоточилась на своем собеседнике.

«Э… э… что за черт?»

– Счет, пожалуйста, – попросил Глеб.

– Может, все-таки желаете ознакомиться с нашим новым меню десертов? – Порозовевшая от смущения официантка протянула мужчине буклет, другой рукой иступлено пригладила плетение на волосах.

– Я не любитель сладкого. – Глеб одарил девушку вежливой улыбкой. Ту пробрало. Рука, держащая меню, затряслась. – Но, возможно, это заинтересует… – Он замолчал, недоуменно разглядывая пальцы девушки, которые не выпустили буклетик даже после того, как его начал тянуть Левин. Глеб осторожно дернул к себе, девичья рука тоже поползла к нему, так и не отцепившись от меню. – Позволите?

– Ох… да-да… – Официантка, заворожено разглядывающая лицо Глеба, наконец отпустила буклет. И густо покраснела.

– Благодарю. – Глеб протянул меню Якову. – Посмотри. Может, что-то тебе все же понравится. Одним какао не наешься. Я сразу оплачу.

– Не хочу. – Яков уперся ногами в пол и отодвинулся. Ножки стула плаксиво скрипнули.

Глеб прищурился. Терпеливо подождав пару секунд с протянутой рукой, он спокойно кивнул и вернул меню официантке.

– Тогда счет, пожалуйста.

Яков посмотрел в сторону столика Очкастой. С этого места было удобнее наблюдать. Девушка, бурно жестикулируя, что-то объясняла своему спутнику.

– Я уйду пораньше, – предупредил Глеб, укладывая планшет в папку. – Кое с кем встречусь тут неподалеку, а потом заберу тебя. Выйдешь к дальней стоянке. Где-то через час. А пока можешь тут посидеть или походить по магазинам. И пользуйся основной карточкой. Не трать личные деньги.

– Слушай…

Приподнявшийся было со стула Глеб, присел обратно.

– Да?

– Я буду хорошо работать.

– Знаю.

Яков поморщился. Слишком холодно это прозвучало. Ледяная констатация.

– Мне… форму надо поддерживать.

Глеб с непроницаемым выражением ждал продолжения.

– И…

– И?

– Мне нужны… условия.

– Арендовать тебе какой-то определенный зал для тренировок?

– Нет! Я хочу, чтобы ты позволил мне ходить к Регине.

Ножки стула скрипнули во второй раз. Только теперь двигался стул Глеба. Он развернулся к столу всем корпусом.

– Исключено.

– Ненавижу это твое «исключено». Жалко тебе, что ли? Она профи. Сможет отслеживать режим моих трениро…

– Нет, я запрещаю.

– Почему?! – вырвалось у Якова. Чуть громче, чем следовало.

– Эта женщина подбивает тебя на всякие глупости. Мне не нравится ее влияние на тебя. И ее методы не вызывают доверия.

– Она хочет помочь.

– Это ты так думаешь. Ее азарт ни к чему хорошему не приведет. Она совершенно не ограничивает тебя. Позволяет делать все, что вздумается.

– Неправда! Регина поддерживает меня!

– В этом и проблема. Существует деятельность, в которой поддержка лишь усугубляет положение. В ситуации с тобой – это конкретная деятельность. А Регина упрямо гнет свое. И тебе заодно голову морочит. Даже не думай с ней встречаться, Яков.

– Черт. – Мальчишка вцепился в стакан с какао, испытывая острое желание швырнуть его прямо в Глеба. Мерзкая жижа окропит его с ног до головы. И костюм, и ухоженные волосы, и самоуверенную рожу. И, может быть, тогда Якову станет чуточку легче.

– Остынь. – Глеб поднялся. – И тщательнее продумай дальнейшие просьбы. Пойми, они должны приносить тебе пользу, а не вредить. – Он оправил воротник рубашки и взял со стола папку. – На дальней стоянке. Через пятьдесят пять минут. Не опаздывай.

Левин направился навстречу официантке, несущей счет. Его путь проходил около столика Очкастой и старикана. Девушка подняла голову, чтобы взглянуть на него.

«Вот сейчас точно западет. – Яков, нахохлившись, съежился на стуле, обняв себя за плечи. – Никуда не денется».

Хлопс. Очкастая вернулась к беседе со стариканом. А Глеб, не осознавая, что сила его очарования только что потерпела фиаско, как ни в чем не бывало прошествовал мимо к выходу.

«Да твою ж!.. – Яков был вне себя. – Офигела?! Ну-ка, смотри внимательнее! Очки протри! Чего ты на старикашку вылупилась, клуша?! Ты же видела рожу того мужика! Он же смазливый! Глаза разуй! Вкуса у тебя нет, что ли?!»

Рассерженный Яков так и не вспомнил, что совсем недавно чужое внимание его безумно злило. Как и откровенные взгляды женщин, нацеленные на Глеба. Это была система – ровная и стабильная. И эта система злила его со столь же умиротворяющей стабильностью.

И вдруг она дала сбой. Из-за Очкастой.

Они же все одинаковые. Людишки.

Все! Одинаковые!

И все вокруг должны поступать одинаково. Потому что так было всегда.

Яков водрузил локоть на стол, подвинув стакан с какао. Развалившись на стуле, он сунул костяшку согнутого пальца в рот и слегка прикусил. Воздух вокруг него едва не полыхал от еле сдерживаемой ярости, а раздраженный взгляд безотрывно следил за девушкой в громадных очках.

«Бесишь…» – Он куснул костяшку пальца сильнее, а затем еще сильнее, когда услышал ее заливистый смех.

Она, белозубо улыбаясь, сунула что-то под нос старикану – какую-то бумажку. Тот качнул головой и, изучив пару секунд содержание, изобразил нечто вроде беззвучных аплодисментов. Девушка улыбнулась еще шире.

Если бы не эти очки и волосы, Яков бы смог рассмотреть ее лицо. И, возможно, понять, отчего она с каждой минутой выглядит все счастливее и счастливее.

– Ну, привет.

Над Яковом нависла тень. Кто-то навалился на спинку его стула так, что передние ножки оторвались от пола. Как и ноги Якова. Мальчишка съехал по сиденью и уперся лопатками в спинку стула.

– Привет, говорю.

Высокий парень с сальными волосами и в расстегнутой черной косухе, усмехаясь, разглядывал Якова сверху вниз.

– А ты и правда ничего. – Неприятный тип отпустил спинку, и стул с грохотом опустился на ножки. От удара Якова слегка подбросило вверх.

– Точняк. Я на тебя запал. – Шлепнув ладонью по столешнице, парень наклонился к Якову. – Чё молчишь-то? Запал, говорю, на тебя.

«Блин». – Яков ощутил, как к горлу подкатывает тошнота. Все-таки хорошо, что он ограничился парой глотков какао.

– Отошел…

– Чего? – не расслышал парень.

– В туман отошел, – прошипел Яков, сбивая локтем со стола руку парня.

– Да ты!.. – «Ухажер» в одно мгновение впал в ярость.

К столику подбежала официантка – та самая, что обслуживала Якова и Глеба. Испуганно хлопая глазками, она пропищала:

– Прошу вас уйти. Вы мешаете посетителям.

– Чё? – Отвергнутый парень по виду уже готов был разбушеваться.

Официантка, перепугавшись еще сильнее, втянула голову в плечи и начала отступать.

– Молодой человек. – Старикан Очкастой встал со своего места и кивнул на выход из кафе. – Вы уже должны были понять, что девушка с вами общаться не желает. Не заставляйте администрацию кафе вызывать охрану.

«Девушку?»

Испугаться Яков не успел, а вот разозлиться на мужика, назвавшего его «девушкой», – это, пожалуйста, прямо с ходу.

Кинув на Якова злобный взгляд, парень в косухе протопал до выхода и скрылся в толпе.

Очкастая изобразила овации и ухмыльнулась.

Своему чертову старикану.

Тот, словно невозмутимая статуя, присел обратно за столик. Порядок был восстановлен.

Но не в душе Якова. Чувство растерянности и обида наполняли его, будто стремительный поток хрупкую чашу. Вид улыбающейся Очкастой выводил его из себя. И он никак не мог понять, почему она его так злит.

Вот злит и все. До невозможности бесит. На фоне этих чувств недавно нависшая угроза превратилась в незначительную нелепость, на которой и заострять внимание не следует.

Не выдержав больше ни секунды, Яков выскочил из-за стола, схватил лежащую на выступе у перил черную фетровую шляпу и вихрем вылетел наружу – на основной фуд-корт.

Его мутило. Одежда в магазинах смазывалась в одну бесконечно цветную линию, он просто не воспринимал ничего вокруг. Бесцельно побродив по торговому центру еще с полчаса, Яков выбрался в холодную осеннюю темень. Яркий свет фонарей освещал стоянку у торгового центра. Но ему предстояло обойти ее вдоль ограждения и подняться выше – к дальней стоянке.

«Долго, – проворчал Яков, с тоской рассматривая асфальтовую дорожку, уводившую пешеходов по обходной. – Так, пройду там. Через эти… склады?»

О своем поступке Яков пожалел почти сразу. Он проходил мимо темного переулка, когда кто-то налетел на него сзади и, зажав рот, потащил во тьму. Напавших было несколько. Один схватил его под коленями и, приподняв, понес вперед вместе с тем, что удерживал мальчишку за плечи. Еще одна тень металась где-то сбоку.

Глаза ослепил яркий свет. Яков зажмурился. Его пронесли под фонарем и, судя по гнилостному запаху, мимо контейнеров с мусором.

– Давай сюда! – скомандовал тот, что напал первым.

Миг и ноги Якова оказались свободны. Его прижали к кирпичной стене.

– Ай, – вырвалось у него. Как ни странно, страха не было. Лишь какое-то отупелое оцепенение.

– Ну привет, красотка.

Тот самый обиженный парень в косухе. «Косуха» – так мысленно и окрестил его Яков.

За ним замерли еще двое. Конопатый и Белобрысый. Яков был не в настроении подбирать более подходящие ассоциации.

– Ты очень пожалеешь, что так поступила, – пообещал Косуха, смерив свою жертву насмешливым взглядом.

«Да ладно? Обиделся? – На Якова напала жуткая апатия. – Из-за какой-то фигни. Смешно. И что теперь? Затащили в безлюдное место. Это же вообще неспортивно. Как в дешевой трагикомедии. Мне бы сейчас посмеяться… Черт, а, лишь бы не били»

– Меня еще так не отшивали. Я тебе щас покажу, красотка, – пробормотал Косуха и под смешки дружков приподнял край свитера Якова.

Молния на брюках мальчишки под давлением чужих пальцев поехала вниз.

«Ну, отлично…»

Сопротивляться не было ни сил, ни желания.

«Интересно, что скажет после этого Глеб? – равнодушно размышлял Яков, всматриваясь в темное небо. – Как поведет себя?.. Не знаю… Это… Забавно? Кажется, мне уже все равно».

Косуха потянул расстегнутые брюки Якова вниз.

«Их ожидает сюрприз», – отстранено подумал мальчишка, чувствуя, как плотная ткань соскальзывает с бедер.

Внезапно голова Косухи дернулась в сторону. Яков вскинулся, мгновенно избавившись от сонливой апатии. Какой-то вытянутый объемный предмет со всей силы впечатался в скулу парня – да так, что того пошатнуло. Охнув, Косуха повалился на колени, в панике прижимая ладонь к атакованному месту. Равновесие и ориентация в пространстве были потеряны. Парень, застонав, уставился в одну точку на асфальте.

– Ах ты тварь! – услышал Яков и спешно посмотрел туда, откуда прилетел таинственный предмет.

Прямо в центре светового круга под фонарным столбом стояла девушка. Та самая Очкастая. Она успела накинуть на себя темный плащ, а еще раздобыть где-то праздничный пакет, в который обычно кладут коробку с бутылкой элитного алкоголя. Плетенные ручки пакета обвивали сгиб локтя ее левой руки, а на правую руку была намотана тонкая цепочка, удерживающая белую сумочку. Размером и по форме сумочка напоминала мяч для регби, и, судя по тому, как напрягалась рука девушки, удерживающей ее на весу, та была достаточно тяжелой. Чего только не умудряются впихивать девушки в свои малюсенькие сумочки.

«Она треснула его сумкой? – На секунду Яков выпал из реальности. – Как моргенштерном, что ли?!»

Девушка стояла почти неподвижно, отставив правую ногу в сторону, будто собираясь «раскрутить» свой метательный снаряд еще раз. В Очкастой соединились два образа. Элегантность и утонченность с той стороны, что аккуратно удерживала пакет с бутылкой. И агрессия, странно граничащая со спокойной уверенностью, ‒ с той, что покачивала, словно гипнотизирующий маятник, сумку на цепочке.

В адрес девушки посыпались угрозы от Белобрысого и Конопатого. Оживились гады. Немудрено, им-то еще не перепало от сумки-моргенштерна.

– Пошли вон, – вкрадчиво сказала девушка.

Поверженный Косуха затряс головой и что-то проскулил. Неплохой удар вышел, раз все еще не может в себя прийти.

Остальные опасливо покосились на поверженного и вновь принялись орать на девушку.

– Ну, все, сучка, попала ты! Щас мы тебя отделаем!

Девушка ослабила хватку. Сумка рухнула на асфальт, цепочка повалилась следом. Сдув лезшие на лицо волосы, Очкастая с невозмутимым видом вытащила из праздничного пакета темно-бордовую коробку. Уронив пакет, она вцепилась пальцами в верхнюю часть коробки и рванула на себя, нарушая целостность упаковки. На ее ладонь выкатилась бутылка с вытянутым горлышком. Что-то дорогущее, не иначе.

Содержимое призывно булькнуло, когда девушка взяла бутылку за горлышко и приподняла, удерживая на уровне плеча. Испорченная коробка упала на асфальт, угнетенно прикрыв разорванным боком сумочку.

– Ты чё это?.. – насторожился один из парней.

– Пошли вон, – с той же тональностью, что и раньше, повторила девушка.

– Э-э, ты давай не бузи…

Дзи-и-и-инь!

Размахнувшись, девушка со всей дури врезала бутылкой по стене. Брызнули осколки. Темная жидкость хлестнула по выступающим кирпичам, густые капли окропили асфальт.

– Твою ж… – ошарашено пробормотал Белобрысый. Глухой звук удара и смачный влажный отзвук расплескивающейся жидкости заставил его подскочить. Впрочем, как и Конопатого. – Ты чё… мать…

Девушка все еще прижимала бутылку, а точнее то, что от нее осталось, к стене. Бросив на парней взгляд исподлобья, девушка взмахнула горлышком, оканчивающимся сбитыми краями, словно мечом – наискосок сверху вниз. Вино, оставшееся в горлышке, разлетелось во все стороны, в том числе на брюки, рукава плаща и белоснежную сумку девушки. Терпкий аромат перебил вечернюю свежесть и миазмы, шедшие от мусорного контейнера. Перед девушкой образовался багровый полукруг из растекшихся кривых линий и клякс.

Яков вжался в стену, сердце гулко забилось. Тревожные удары в груди успокаивали. Поначалу ему показалось, что в тот момент, когда бутылка врезалась в стену, на тысячу кусочков разлетелось и его сердце.

Острые края горлышка нацелились на парней. Очкастая выставила его перед собой. С разбитых краев по-прежнему срывались багровые капли. Как будто кого-то уже успели… покромсать.

– Вон. – Никаких изменений в интонациях. Девушка была до жути спокойна и не обращала ни малейшего внимания на то, что багровая жидкость капает и с ее пальцев, и с краев рукава, а с брюк от колен до лодыжек медленно скатываются темные капли. – Пошли вон.

Нервы Белобрысого сдали. Крепко ругнувшись, он ринулся прочь из переулка. Конопатый, чуть промедлив, бесшумно икнул, отступил и запнулся о ноги все еще сидящего на асфальте Косухи. Ухватив раненого за шкирку, Конопатый торопливо потащил его в сторону главной улицы.

Яков проводил их взглядом до того момент, как они скрылись за углом. Потом повернулся к девушке. Та продолжала держать перед собой горлышко.

Секунд через пять она расслабилась, рука, сжимающая «оружие», опустилась. Шмыгнув, девушка утерла нос чистой частью рукава и закинула разбитое горлышко в мусорный контейнер. Присев на корточки, она стряхнула с сумочки капли, оставив на поверхности кривые багровые линии. Порывшись в содержимом, она вытащила упаковку влажных салфеток и принялась неторопливо протирать ладони. Потом обвязала салфетками пальцы, поднялась и стала бродить вокруг, подбирая осколки бутылки. Подняв все осколки, которые сумела подцепить, девушка скинула их в контейнер. Туда же полетела испорченная коробка. Подняв с асфальта праздничный пакет, она задумчиво осмотрела его, а потом принюхалась к собственным пальцам. И поморщилась.

Все это время Яков не шевелился. Если бы стена не служила ему опорой, то он, наверное, повалился бы на спину.

– У тебя штаны спущены.

Очкастая посмотрела прямо на него. Яков натужно сглотнул.

Не дождавшись никакой реакции, девушка поместила пакет рядом с испачканной сумкой и приблизилась к мальчишке. Дыхание Якова участилось. От запаха вина щекотало в носу. Ему не нравился этот запах. Но впервые он готов был потерпеть. Потому что запах исходил отнее.

– Я воняю, – будто прочитав его мысли, хмыкнула девушка. – Облилась случайно. Ты уж прости. Сама терпеть не могу эту вонь.

– Да… – несмело отозвался Яков, пряча глаза. – Ничего…

– Надо бы натянуть брючки. – Девушка кивнула куда-то пониже пояса Якова. Только сейчас тот начал ощущать, что внизу значительно так поддувает. А еще он был чрезвычайно рад, что края свитера достают чуть ли не до колен. Очкастая могла видеть разве что его тощие ноги.

– Надо, – согласился Яков, с ужасом осознавая, что от потрясения не может даже пальцем шевельнуть. Тело превратилось в неподвижный камень.

Так они простояли еще пару секунд, в полном молчании глядя друг на друга. Яков жадно всматривался в лицо девушки. Очки мешали, но при такой близости кое-что разглядеть все же удалось. У нее были красивые губы. И очень нежная линия подбородка. А выбившиеся из прически волосы – возможно, каштановые, – пушились и цеплялись за все, что можно и нельзя. За оправу очков, за нос, провисали тонкими бубликами с ушей, прилипали к длинным ресницам.

Может, она все же… симпатичная. Эта Очкастая.

– Ладно, – нахмурившись, протянула девушка. – Давай я это сделаю.

Прежде чем Яков успел опомниться, она шагнула к нему и на миг прижалась. Мальчишка замер, дыхание застопорилось. А девушка провела руками по его ногам. Она была выше него, поэтому ей пришлось наклониться. Ее руки заскользили по мальчишечьим бедрам, утягивая за собой собравшиеся в складки брюки.

– Вот так, – ободряюще проговорила она, аккуратно разглаживая ткань брюк на ягодицах Якова.

Девичьи пальцы поползли по поясу, подбираясь к молнии. И в этот момент Яков наконец очнулся.

– Я сделаю! – Уязвленный собственным пищащим голоском, Яков, покрывшись малюсенькими розоватыми пятнышками, отвернулся к стене. И тихо добавил: – Сделаю… Спасибо.

– Угу. – Подождав, пока Яков приведет себя в порядок, девушка неожиданно схватила его за руку. – Ты чего такая аморфная была? Нельзя просто стоять и молчать. Нельзя позволять таким отморозкам делать все, что они захотят. Поняла?

Яков молча пялился на рассерженную девушку. Ее ладонь была холодной. Как-то незаметно для себя он повернул руку – ладонь к ее ладони.

– Не позволяй себя трогать всем подряд! Это отвратительно. Должно быть твое согласие. Позволяй до себя дотрагиваться только кому-то уникальному. Тому, кому ты сама желаешь это позволить. Хорошо?

– Хорошо.

– И кричи в следующий раз. «Пожар!», «Аннигиляция!», «Фрекен Бок!» – да что угодно ори. Привлекай внимание, а не стой молчаливым столбом. Договорились? – Девушка чуть сжала руку Якова.

– Договорились. – Мальчишка осторожно сжал ее руку в ответ.

Со стороны главной улицы донесся шум. К ребятам кто-то приближался.

– Даня? Что ты там делаешь? – Старикан, спутник девушки, окинул удивленным взглядом место побоища. – Судя по всему, тебе все же не стоило срезать путь. Надо было пройти к стоянке по главной дороге.

– Да все нормально, Владимир. – Девушка поспешно выпустила руку Якова. Тот лихорадочно уцепился за ее пальцы, но и они вырвались из его хватки. – Только вот проблемка: я угрохала подарок. С парнями столкнулась. Куда-то спешили бедняги. Налетели на меня, я и выронила. Совсем неуклюжая. Да к тому же из любопытства решила вытащить бутылку из коробки. А тут парни. И раз – авария. – Она горестно вздохнула. – Я уж не стала по этому поводу их сильно ругать. Вот только… – Громкий смешок. – По-моему, я эту роскошь теперь месяцами отрабатывать буду.

– Не бери в голову. – Владимир махнул рукой. – Главное, не поранилась.

– Но облилась. Так что сейчас благоухаю. Фу и бе.

– Да, помню, ты же у меня ненавидишь алкоголь. Извини, что заставил тебя забрать подарок.

– Господи, тебе-то тут уж точно извиняться ни к чему. Это же я оплошала. Отработаю. Честно. Но что мы теперь твоему коллеге подарим?

– Что ж, с вином не сложилось. Значит, не судьба. – Владимир усмехнулся и сделал приглашающий жест в сторону выхода из переулка. – Время еще есть. Успеваем. Может, попытаем счастье в торговом комплексе в центре?

– Только, чур, мне больше бьющиеся предметы нести не поручать!

– Думаю, мне просто не стоит больше оставлять тебя одну.

Парочка скрылась за углом. Девушка так ни разу и не оглянулась на спасенного.

Яков не помнил, как доковылял до оговоренного места встречи. Глеб сразу заметил: с мальчишкой что-то не так.

– Что случилось? – Обеспокоенный Глеб потянулся к плечу Якова.

И тут же получил удар по ладони. Мальчишка оттолкнул его от себя.

Не трогай меня! – Яков отступил от дяди еще на шаг. Посмотрев на свою руку, что совсем недавно сжимала холодную девичью ладошку, он пробормотал: – Да… Не трогай…

Рассказ 2. Безмолвное королевство, хрупкая драгоценность

Солнечные очки безвозвратно сгинули во тьме. Левая линза вылетела, с правой стороны отпало крепление. А новые очки покупать было накладно.

Глеб сощурился, но спустя пару секунд, не выдержав напора солнца, сложил пальцы «козырьком».

«Следовало надеть кепку. – Он поправил лямку на плече и ударом локтя вернул сдвинувшуюся на бок спортивную сумку за спину. – Жарень. Помру щас. И куда, интересно, нужно топать?»

Длинные волосы липли к взмокшему затылку. По лбу периодически скатывались капли пота. А вокруг – ни одного мало-мальски высокого дерева, чтобы укрыться от палящего зноя.

«Надо было нагрянуть ближе к вечеру, – с сожалением подумал юноша, доставая из бокового кармана сумки бутылку с водой. Сделал глоток, а затем, поразмыслив, плеснул прямо на лицо. Большая часть воды, скатившись с подбородка, обрушилась тяжелыми каплями на синюю футболку, добавив соседства белым узорчатым загогулинам на груди. – Я тут быстрее расплавлюсь, чем дом нужный найду. И спросить особо некого. На улице ни души».

Путь Глеба лежал через широкую улицу безымянного селения, дорога к которому вела через дремучий лес… И это даже не было началом волшебной сказки. Селение и правда именовалось «Безымянным», что отражалось и на указателе при повороте с главного шоссе. А через дремучие лесные дебри к населенному пункту вела вполне себе нормальная заасфальтированная дорога. Так что признаки цивилизации в этом месте в наличии имелись.

Где-то вдалеке прокукарекал петух. С другого конца донеслось протяжное мычание коровы.

«Ох-хо-хо, деревня деревней. – Глеб с интересом разглядывал покосившиеся заборы и кустарниковые заросли, явно намеревающиеся в ближайшем будущем покорить небеса. Под подошвами кроссовок хрустели камни. В самом селении дорога была покрыта рытвинами, а асфальта не было и в помине. – Стоп, прямо по курсу крапива. А это что?.. Зараза, лепеха коровья! Офигеть. Поверить не могу, что Амалия угнездилась где-то в этих краях. А это что за жижа?.. Ва-а-а, воняет, мать-а!»

Проблуждав с полчаса по пустынным улочкам, девятнадцатилетний Глеб Левин наконец наткнулся на местного дедулю, который охотно объяснил, насколько сильно тот отклонился от курса.

– Тебе, поди, в поселок надо, мальчук. – Дедуля почесал заросший подбородок и в который раз уже с любопытством осмотрел незадачливого визитера.

– А я, значит, не там? – отдуваясь, уточнил Глеб и взъерошил волосы, чтобы проветрить шею. Ему стоило подцепить их, но он, как назло, не прихватил с собой даже плохонькой заколки. Видать, предстоит и дальше париться.

– Не, ты в «Безымянном». А тебе точно в коттеджный надо. – Дедуля ткнул пальцем куда-то в сторону окраины. – Тебе ближе через лесок пройти щас будет. Прямо-прямо, по тропке. Потом на горку. И не рухни – там обрыв мерзость. Деревья внизу, ветки, заросло все, как у моей красы под фартуком. – Старик хрипло рассмеялся. В его комплекте явно не доставало зубов. – Склон крутой. Камней навалено. Сорвешься – кости отдельно собирать придется.

– Вот же, – посетовал Глеб. – Сложный какой-то маршрут.

– Так там и не ходют люди. – Дедуля кивнул в ту сторону, откуда пришел Левин. – Мажорики по главной дороге дальше едут, там еще один поворот. Дорога зализана, поди, муниципалы себе наворовали из бюджетика. И дальше забор добротный. Ну и там хоромы ихние.

– Блин, – выругался Глеб, очень жалея, что слишком рано отпустил таксиста.

– Могешь обратно вернуться, если по краю обрыва переть страшно, – добродушно предложил дедуля. – Ну и в обход. А там кто подберет. Сам бы тебя отвез, малец, да корыто мое может хрюкнуть на горке, и дальше хоть на спине тащить.

– Не, спасибо. Я попробую срезать, как вы и сказали. Вроде как везучий. – Помолчав, Глеб добавил: – Бываю временами. По вторникам.

– Сегодня среда, – без обиняков заметил дедуля.

– И то верно, – невесело усмехнулся парень. – Ладно, я стартую.

– Угу.

Тропка и права оказалась небезопасной. Пару раз пришлось хвататься за толстые ветви и чуть ли не свешиваться всем телом над обрывом, чтобы преодолеть заросший участок.

«А что ты хотел, придурок. – Тяжело дыша, размышлял Глеб. – Ты ж без приглашения приехал. Ясное дело, тебя никто встречать не прибежит».

На последнем отрезке пути он перебросил спортивную сумку через обрыв. Здесь земля терялась прямо под ногами, а края с кусками налипшей травы и вросшими корнями походили на страшные рваные раны.

Переброшенная на противоположную сторону сумка спружинилась о поверхность и резво упрыгала куда-то за кустарники.

– Стоять! – Глеб отошел назад и, разбежавшись, прыгнул.

Хорошо, что расстояние было невелико. А вот размеры пропасти впечатляли. Словно основание какого-то глубокого водоема. А та трещина, которую преодолел Глеб, походила на русло вытекающей из водоема реки.

«Нормально. Я жив. Класс! – Он на всякий случай ощупал себя с ног до головы. – С таким стрессом и схуднуть недолго. И чтобы компенсировать это безобразие, придется мышечную массу набирать. Девчонкидолжны оценить. А, сумка!»

Глеб отвел в сторону ветви и шагнул на ковер из сочной травы. Внизу в десятке метров от него валялась сбежавшая сумка. Полосатый бок прижимался к лодыжке худенького ребенка с длинными светлыми волосами. Судя по тому, как стоял ребенок, сумка просто припрыгала к нему и наткнулась на его ногу. А тот так и остался стоять, полуобернувшись. Застыл на месте и молча пялился на посторонний предмет.

– Эй-эй, девочка! Тебя не задело? Прости, это мое. Там просто очень-очень-очень прыгучий подарок для кое-кого.

Девочка не ответила. Глеб сбежал с пригорка, чувствуя на себе ее тяжелый взгляд.

– Здравствуй. – Юноша растопырил пальцы и махнул рукой. Не дождавшись реакции, чуть наклонился и помахал рукой прямо перед носом ребенка. – Ку-ку. Говорить умеешь?

Девочка шевельнулась. Раньше она смотрела на незнакомца исподлобья, пряча личико за светлыми волосами, но теперь подняла голову и уставилась прямо на него.

«О-о-офигеть!» – пронеслось в голове Глеба.

Как обычно называют таких детей? Ангелочки? Котятки? Создания другого мира?

Девочка была необычайно миловидна. Лет семь, может, восемь. Светло-зеленые глаза выделялись на бледном лице, как капли краски, случайно уроненные на абсолютно белый лист. Маленькая и худенькая. Черты лица, губы, ушки, ручонки, тонкие ножки, – все такое нежное и, пожалуй, кукольное.

«А вырастет – какой красоткой будет, – восхитился Глеб. Красоту ценить он умел. Баловался на досуге фрилансом и дизайн-проектами. – Наверняка до умопомрачения нас, мужиков, доводить будет. Слушай, кукляха, хорошо, что ты еще мелкая. А то у меня бывает срыв башни».

Ангельское создание продолжало молча смотреть на него, и взгляд малолетней красотки был далек от ангельского. Недобро девчушка поглядывала. С подозрением.

«По-моему, я ей не понравился».

– Привет? – Глеб предпринял еще одну попытку. – Знаешь, постою тут с тобой еще чуть-чуть и стану похож на маньяка, практикующего охоту на маленьких деток.

Левая бровка девчушка – светленькая, как лучик миниатюрного солнышка, – поползла вверх. Судя по всему, она в склонности к «маньячности» нового знакомого не сомневалась с самого начала. Хоть и не убегала.

Пока Глеб зачем-то пытался придумать тему для разговора, подметил пару интересных деталей. Такой миловидной девочке больше подошли бы платьице и балетки, но вместо кукольного наряда на ней были фиолетовая футболка с белым человечком на груди, – присмотревшись, Глеб разглядел силуэт коньков и решил, что это фигурист, – и длинные белые шортики. На ногах красовались белые кроссовки. Несколько мальчишечий прикид.

– Я Глеб. А тебя как зовут?

Девочка заморгала и резво отступила от него на пару шагов. Сумка, утратив держатель в виде детской ножки, покатилась по траве.

«Вот теперь я точно как маньяк! Так, прекращай кадрить малолеток и шуруй искать дом».

Глеб рванул вперед и перехватил сумку.

– Отлично. Ребятенок, а не подскажешь… – Он оглянулся и, приоткрыв рот, пронаблюдал за тем, как девчонка с невероятной скоростью промчалась вниз по тропке и скрылась за деревьями.

«Надеюсь, она не побежала к родителям, чтобы сообщить, что к ней приставал подозрительный дядька. В полицию попадать не очень-то хочется».

Неспешно пройдя по тому же маршруту, что и девочка, Глеб незаметно для себя оказался на улице элитного коттеджного поселка. Населенный пункт окружал забор, но с той стороны, откуда пришел Глеб, вход был свободен. На этой стороне земельные участки все еще находились в процессе застройки, а оградить территорию, видимо, не озаботились из-за наличия обрыва. Вряд ли кто-то из посторонних решится обойти обрыв. Шея дороже. Только сумасшедшие. А Глеб как раз к таким и относился.

«Не, если бы знал заранее, что тут шею свернуть как нечего делать, не полез бы, – раздумывал он, читая фамилии на табличках, висящих на почтовых ящиках. – С другой стороны, через главные ворота меня вряд ли бы пропустили. А Амалия подтвердила бы, что да, мол, стража крепости, вы совершенно правы – не пускайте этого дремучего смерда. А лучше – сразу отшвырните подальше. Что ж, поиск обходного пути вполне в духе такого бесполезного ничтожества, как я. Не правда ли… мамуля?»

Дома в два и три этажа с шикарными садами окружали высокие заборы, увитые сочной растительностью. Здесь улицы, как и в «Безымянном», были пустынны. Солнце прогнало всех под своды их крепостей.

Глеб осушил бутылку и устало осмотрелся. Перекресток предлагал несколько альтернатив пути, каждый из которых оканчивался еще одним не менее щедрым перекрестком. Блуждать тут можно было до самого вечера.

«За свою авантюрность надо платить. – Юноша решительно зашагал по мощенному плитками тротуару, надеясь на развитую интуицию. – Интересно, какое имя родители подобрали тому чуду на тонких ножках? Должно быть нечто пафосное. Может, с налетом иностранщины. Жа-а-арко мне».

Преодолев еще один перекресток, Глеб наткнулся на компанию ребят. Пять мальчишек и с ними та миленькая девочка, что не так давно дала от него деру на первой световой.

«О, а вот и мое Золотко. – Утомившийся от долгой дороги Глеб обрадовался девочке как родной. – Прям радость для глаз. Надеюсь, кто-нибудь из этой шпаны укажет правильное направление».

Глеб приблизился и уже было открыл рот, чтобы озвучить вопрос, как вдруг оказался в эпицентре мощного конфликта. Похоже, разговор у ребят начался уже давненько, но Левин подошел впритык к кульминации. Мальчишка лет девяти, коротко-стриженный со смешным вихром на макушке, ткнул в девочку пальцем – точно в голову фигуриста на футболке – и, издевательски хихикнув, пробурчал:

– А щас ты вообще на девчонку похож. Где твои банты?

– Да! Где? – подхватили другие мальчишки, окружая Золотко. Некоторые принялись дергать бедняжку за светлые прядки.

– И сережки! И юбка! А, может, у него девчачьи трусы?!

«Погодите-ка. – Глеб прищурился, медленно переваривая информацию, пока пацанята, хохоча, прыгали вокруг Золотка. – Как-то странно они к ней…»

– Э-э, малышня. – Он решительно шагнул к шумной компании. Мальчишки разом повернулись к нему и испуганно втянули головы в плечи. Мигом весь запал пропал. – Вы чего это все на одного? Где справедливость?

– А он заслужил, – не растерялся мальчишка с вихром, который и начал первым задирать Золотко. – Мерзкий такой!

– Он?.. – Глеб пока решил не реагировать на оскорбление. Его волновало другое.

– Он. – Второй мальчишка ткнул пальцем в Золотко. Ребенок стоял с опущенной головой, длинные светлые волосы прикрывали грудь.

– Он… – чувствуя себя ужасно глупо, повторил Глеб.

Мальчишки переглянулись.

– Яфа, – подсказал беззубый пацан.

– А?

– Яша, – шмыгнув носом, поправил приятеля мальчишка с вихром. – Вот он.

Глеб уставился на «девочку». Которая оказалась в итоге вовсе не девочкой. И которая, похоже, не вырастет в красотку.

«Так это пацан! – Левин добавил к своему мысленному восклицанию пару нецензурных выражений. – Я дебил. Но, блин, он реально как девчонка. Не отличишь. Намного красивее девочек! Мир, за что ты так со мной?!»

– Все, разошлись, братва. – Глеб устало взмахнул руками. – Рассосались. Фу, брысь, кыш, давайте, давайте.

– Ну, скажи, дядь, он мерзкий. – Мальчишка с вихром, видимо, решил закрепить повешенный на Яшу ярлык авторитетным мнением взрослого.

«Какие же злые нынче дети». – Глеб закатил глаза.

И только он решил своим авторитетом взрослого навести порядок в рядах малышни, как произошла весьма эффектная неожиданность. Яша, все это время неподвижно стоящий в импровизированном круге порицания, подпрыгнул на месте и с разворота врезал ногой в плечо мальчишки с вихром. Тот с писком повалился прямо на товарищей, и вся эта гурьба рухнула прямиком под ноги Глебу.

– Оу… – Левин отскочил в сторону.

Мальчишки, которым посчастливилось остаться на ногах, пугливо расступились. А Яша, так и не опустив ногу, прокрутился на другой ноге, одновременно бросая на противников яростные взгляды.

«Равновесие просто класс. И растяжка – круть. – Глеб во все глаза пялился на Золотко, в один миг обратившегося в маленькую боевую машинку. – Так ты умеешь давать сдачи?»

Убедившись, что нападать больше никто не посмеет, Яша опустил ногу и откинул волосы за спину. Красивый жест. Хотя и чересчур изящный для мальчика, кем он и являлся.

– Рассосались, – бросил Яша, окинув компанию еще одним горящим взором. – Кыш. Брысь.

На этот раз угрозы хватило. Мальчишек как ветром сдуло.

«И чему я только ребенка учу. – Глеб похлопал себя по губам. – Надо следить за словами».

– А ты, значит, у нас говорить умеешь?

Яша покосился на Глеба.

– Могу.

«Ух ты, удостоил разговором».

– А ты молодец.

Во взгляде появилось недоверие. Подумав, Яша выдал:

– Я знаю.

Глеб хмыкнул. Через секунду в голове что-то щелкнуло.

«Стоп, стоп, стоп. Яша… Яков. Не такое уж распространенное имя».

– Эгей, ребенок, а ты, случаем, не Левин?

Мальчонка замер.

– Яков Левин? Да? – напирал Глеб. – Да?

– Ну… да.

«Вот это да! Он же…»

– Яш, меня зовут Глеб. – Юноша направился к нему, испытывая восторженный трепет. – Я – брат твоего папы. Дядя твой.

– Маньяк? – недоверчиво уточнил Яша.

– Да не маньяк я! Говорю же…

– Как звали песика, который был у вас в детстве? – внезапно спросил Яша.

– Что? А… Не было у нас собаки. Я притаскивал щенка с улицы, но у твоего отца вдруг проявилась аллергия, и Амалия выставила пса. Я ему и имя придумать не успел.

Яша безмолвствовал полминуты, а затем чуть слышно вздохнул.

«Это была проверка?»

– Глеб, значит?

– Можешь называть меня «дядюшкой». Хотя это как-то по-старчески. – Глеб цыкнул. – О, забыл. Это тебе! – Он открыл сумку и торжественно вручил мальчику футбольный мяч. – Подарок. Спэшл фо ю.

– И зачем мне мяч? – Яша держал подарок перед собой, сжимая его обеими руками, будто желая, приложив больше усилий, лопнуть его.

– Играть в футбол. – Глеб пожал плечами. – Пинать. Делать крутые фокусы. Все что угодно. Без порчи имущества, конечно. Те еще неприятности. Предупреждаю, исходя из практического опыта.

Яша продолжал смотреть на него. Взгляд его не был бессмысленным или непонимающим. Он просто слушал его, ожидая… Непонятно чего.

Возникла неловкая пауза.

– Тебе про меня рассказывали?

Яша кивнул.

– Отец?

Он помотал головой.

– Амалия. – Глеб не использовал вопросительные интонации. И так уже все было понятно. – И что же она обо мне рассказывала?

– Что Глеб Левин не стоит внимания.

«Вполне в ее духе». – Глеб прислушался к себе. Нет, он давно уже не расстраивался по этому поводу. Эмоции ушли.

– Это все? Все, что она говорила?

Кивок.

– Кратко. Сдержанно. По делу. Как и любит мадам Амалия. – Глеб пожевал губы. – Хочешь сыграть?

Яша посмотрел на мяч в своих руках, на который и указывал юноша.

– Играть?

– Да. Попинаем вдвоем?

Глаза мальчика остекленели. Он словно и дышать перестал.

– Яш?

– Н-нельзя. – Мальчик прижал мяч к груди и оглянулся.

– Почему? Мы недолго. Опробуем только. Он качественный. Пинай со всей дури без опаски!

– Поиграть…

– Ну… да. – Глеб и сам растерялся. У него никак не получалось вникнуть в причины заминки.

– Нельзя.

– Почему?

Они пошли по второму кругу.

– Мне… время. – Яша громко задышал. И снова обернулся.

«Что-то тут нечисто».

– Хорошо, давай попозже. Проводишь до своего дома? Повидаюсь с остальными.

Яша крепче прижал к себе подарок.

– Ладно. – Мальчик протянул ему мяч.

Глеб взял его и, недоуменно улыбнувшись, взвесил на ладони.

– Чего ты? Он твой.

– Мой?

– Да.

На солнце глаза мальчика стали еще ярче. Красивый. Даже слишком.

– Не хочешь сфоткаться? У меня тут камера с таймером для снимков. Общую фотографию сейчас с тобой забабахаем. Давай, иди сюда. Обними дядю…

* * *

Чересчур аккуратно.

Глебу невыносимо хотелось почесаться. Запустить пальцы в волосы и разлохматить их еще больше. Ради контраста. Наглядно продемонстрировать, насколько его внешний вид отличается от опрятности женщины, что сидела напротив него на снежно-белом кожаном диване, положа ногу на ногу. Легкий костюм, состоящий из жилета и брюк оттенка персика, отлично подчеркивал стройность фигуры. Плотные темные кудри облепляли плечи, а тонкие запястья украшали цепочки браслетов. Амалия никогда не выглядела на свой реальный возраст, что, впрочем, не мешало времени постепенно брать верх. С их последней встречи морщин у матери прибавилось, как и седых волос. От них она избавляться не трудилась. Это был ее собственный вызов уходящим годам.

– И что же привело тебя сюда? – Голос Амалии, как и раньше, резал до крови. Слово – нейтральное или бьющее прямо по цели – словно острие ножа скользило по коже, оставляя едва заметную линию, которая спустя мгновение наливалась алой жидкостью и низвергалась пульсирующим потоком.

Судя по холодному взгляду и поджатым губам, Глеб, устроившийся в кресле, – таком же белом, как и диван, – воспринимался ею не лучше той же пахучей следовой информации, оставляемой собакой на девственно чистой поверхности сугроба.

– Соскучился. – Юноша скопировал ее позу, закинув ногу на ногу. – У меня там кроссовки в прихожей слегка пованивают – пардон. Вспотел, пока в горку взбирался, да в коровью лепешку раз пять вляпался. И если интересно, это всякий раз были разные лепешки.

Губы Амалии дернулись. Кожа под ними натянулась так сильно, что Глебу померещились зубы, проступившие сквозь бледный кожный покров.

– А ты все тот же, – процедила она, нервно оглаживая пальцами края аккуратно заточенных ногтей.

– Раздолбай? – любезным тоном подсказал Глеб, бодро вертя головой. – Роскошно тут все устроила.

Амалия ограничилась сдержанным кивком. Ничего удивительного. С младшим сыном она никогда особо не церемонилась, так что отсутствие элементарного приветствия или техничного вежливого отклика на дежурный комплимент в ее исполнении – мелочь.

– Чем обязана?

Ни капли тепла в интонациях.

«Но в дом-то пустила. – Глеб вспомнил кислую мину матери в первое мгновение их встречи и едва не расхохотался. – Вот это и называется «неприятный сюрприз».

– Сказал же, соскучился.

– Не думаю, что ты страдаешь подобной глупостью. Дури в твоей голове много, но это слишком бессмысленно – даже для тебя.

– Отличный комплимент. Особенно после стольких лет разлуки. И, кстати, я не сказал, что соскучился именно по тебе.

– Ян сейчас слишком занят. Он вряд ли сможет уделить тебе время. Ты должен был предупредить о своем приезде заранее. По телефону.

– Или отправить почтового голубя? – от души веселясь, предложил Глеб свой вариант. – С учетом того, что адрес вашей новой резиденции сообщить мне никто не удосужился. А номерами телефонов мы договорились не обмениваться. Молча договорились. Припоминаешь?

– В любом случае визит без приглашения показывает тебя не с лучшей стороны.

– Никогда не стремился быть лучшим. – Глеб откинул со лба разлохматившуюся челку, чем вызвал новую бурю эмоций на лице Амалии – красочная смесь из брезгливости и презрительности. – И еще одно уточнение вдогонку: соскучился я вовсе не по Яну.

– Тогда… – Женщина тягостно вздохнула. – Не говори глупостей. Ты не мог соскучиться по племяннику. Ты никогда раньше его не видел.

– И кто же в этом виноват? Дайте-ка поразмыслить? – Глеб сдул с лица мешающие прядки и с важным видом побарабанил пальцами по подбородку. – Наверное, кто-то из тех, кто подзабыл сообщить мне о том, что у меня есть племянник.

– Перебарщиваешь с экспрессией. – Амалия уместила локоть на подлокотник и издала нечто, похожее на фырканье.

«Короче, виноватой она себя не считает, – заключил про себя Глеб. – Кто бы сомневался».

– Что ж, бывает. Живешь-поживаешь и в какой-то момент неожиданно обзаводишься восьмилетними племянниками – и так далее.

– Якову семь.

– И Яков… не сильно похож на Яна. – Глеб неосознанно потрогал свои темные волосы. – Не в породу угловатых Левиных. Видимо, взял все лучшее от матери. От старшего братца одна переносица осталась, да и хмурятся они одинаково.

Заметно было, что принижение «породы Левиных» не на шутку задело самолюбие Амалии. В глазах сверкнули искры злости.

– Мать у Якова – редкая красавица, – продолжал корябать по святому Глеб. Доводить Амалию оказалось ужасно забавным занятием. – Я, конечно, с ней не знаком. Опять же никто не удосужился меня на свадьбу пригласить. Так что могу судить только по внешности мальчика…

– Свадьбы не было, – резким тоном высказалась Амалия. В позе женщины появилась напряженность.

– Что так? – заинтересовался Глеб. – Решили не обременять себя узами брака? И где она? Проживает с вами? Как они познакомились?

– Ты слишком любопытен.

– Я могу напрячь своими расспросами Яна, – будто продумывая вслух перспективы, заметил Глеб. – Или поболтать с Яковом.

– В Швеции. – Амалия откинулась на спинку дивана и окинула сына раздраженным взглядом. – Они познакомились в Швеции.

– И… – подбодрил Глеб.

– И она уже получила достаточно денег, чтобы не беспокоить нашу семью по пустякам.

Резкий обрыв красочной истории. Глеб впал в настоящий ступор. А Амалия, словно и не заметив его замешательства, продолжила:

– Договоренность была с самого начала беременности. Наследственность нас устроила. А эта особа и не претендовала на ребенка. Хотя от денег не отказалась. Мы не прогадали. Прошло более семи лет, а от этой шведки ни слуху ни духу. Хорошая сделка.

С первой минуты веселость Глеба была ничем иным, как игрой, возможностью насолить терпким словцом матери, но после таких откровений не осталось сил даже на игру.

– Сделка. – Он с трудом сглотнул, осознавая, как неприятно ему ассоциировать подобный термин с маленьким племянником. – Что за бред?

– Это лучше, чем обременять себя ненужными эмоциональными срывами, которые могла себе позволить женщина, претендующая на место супруги Яна.

– Может, Ян с тобой не так уж и согласен, – процедил сквозь зубы Глеб.

– Отнюдь. Правильнее сказать, что это я согласилась с его словами. – Амалия полюбовалась своими ногтями. – Потому что произнесенное мной – целиком и полностью его высказывания. И его личное мнение.

– Слишком…

– Прагматично?

«Вообще-то я хотел сказать «мерзко», – мысленно возразил Глеб.

– Согласна, прагматично. – Амалии, похоже, нравилось вести диалог с самой собой. – Но в этом и прелесть. Стереотипы банальны и не несут в себе практической полезности. У Яна появился наследник. И создание ячейки общества через бумажную волокиту и торжественные клятвы вовсе не стало причинно-следственной связью для этого факта.

«Голова кругом». – Глеб постарался сидеть как можно более неподвижно, чтобы не спровоцировать у себя какую-нибудь нездоровую реакцию. Например, тошноту.

– Значит, у Якова есть только отец?

– И я.

«Так, дыши и держи съеденный завтрак при себе».

– А… в какую школу он ходит? – Глеб спросил первое, что пришло в голову. Только бы не удерживать дальше жуткую паузу.

– Яков учится на дому.

– Вы его и в садик не водили?

– Домашнее обучение дает лучший результат. Кроме того, подобный график позволяет включить в программу дополнительные сферы обучения. Эффективность такого подхода и Ян, и я уже оценили.

«То-то у мальчонки пунктик на времени». – Кулаки Глеба сжались сами собой.

– Вы хотя бы ему со сверстниками позволяете общаться?

Амалия прищурилась.

– У этого ребенка нет недостатка в общении.

– Смотря что понимать под понятием «общение».

– Ты хамишь мне?

– Даже не начинал.

Их яростные взгляды пересеклись. Амалия помрачнела.

Входная дверь открылась и с оглушительным грохотом захлопнулась. В гостиную вкатился футбольный мяч – тот самый, что Глеб подарил племяннику.

– Амалия! – Сердитый голос отразился от стен. – Ты не знаешь, кто дал Якову эту дрянь?

В комнату вошел Ян Левин. Черные брюки и рубашка, черные волосы, уложенные гелем, подпалившаяся на солнце кожа, маскирующаяся под аккуратный загар, – прямо темный властелин, вечно готовый для официальных встреч.

– Братец, йоу! – Глеб поднял руку, изобразив «вулканский салют» из сериала «Звездный путь» – развел средний и безымянный пальцы. – Хотя с таким отношением к своему здоровью, фраза «живи долго и процветай» вскоре будет явно не к тебе относиться.

– О чем ты? – Ян, как и мать, не удостоил младшего брата приветствием. Только мрачно глянул в ответ.

– Кожа, – досадливо цыкнув, Глеб похлопал себя по плечам. – Ты ведь всегда легко сгорал на солнце. Чего же сейчас себя не бережешь? Загар, конечно, добавляет тебе лоска, но…

– У меня много работы, – прервал его Ян.

– У-у-у… как печально. От этого и синяки под глазами? – Глеб показал на собственные глаза.

– Зачем ты приехал? – Ян недовольно дернул подбородком. – Если ты бездельничаешь, это вовсе не означает, что все вокруг развлекают себя тем же.

– Занятой какой. – Глеб поднялся на ноги, с удовольствие отмечая, что перегнал в росте старшего брата. – Мне захотелось пообщаться с племянником.

Ян раздраженно сощурился, а потом покосился на Амалию.

– Я не приглашала его, – заметила она.

– По-моему, у меня есть право хотя бы знать, что у тебя появился ребенок. – Глеб многозначительно кашлянул.

– Кто тебе рассказал? – не отставал Ян.

– Да не нервничай ты так.

– Кто?

– Полагаю, это дело рук Горской. – Спокойные интонации Амалии слегка утихомирили Яна. – Вспомни, я предлагала тебе других тренеров, но ты настоял на ней.

– Ее база тренировок подходит нам. У него наконец появились результаты, – процедил сквозь зубы Ян.

– Что ж, вот и разбирайся. – Амалия пренебрежительно махнула рукой в сторону младшего сына. – С последствиями.

– Эй, вы так говорите, будто я Яше неприятности своим присутствием принесу, – оскорбился Глеб.

– Просто ты мешаешь, – бросил Ян и закашлял. – И… нам… кхем… и ему. Я не хочу, чтоб ты расхолаживал его. – Он прошел на кухню, чтобы налить себе стакан воды.

Удостоверившись, что Ян его не услышит, Глеб приблизился к матери и навис над ней.

– Что с Яном? Он капец дерганый. И утомление, похоже, уже достигло максимума. Он, случаем, на лекарствах не сидит?

– Он работает.

– Мешки под глазами видела? По мне, так у него уже все нервы набекрень.

– Онусердноработает. – Амалия подергала рукой, недвусмысленно требуя, чтобы сын отодвинулся от нее. – Но тебе вряд ли знакомо значение слова «усердие».

– Наверное. – Глеб сложил руки на груди. – Зато мне вполне знакомо значение фразы «сдвиг по фазе».

Ян вернулся в комнату.

– Что ты там бубнишь? – с подозрением спросил он.

– О, братец, вовремя. – Глеб подскочил к нему и вырвал из рук стакан с водой. – Никто так и не предложил мне попить. Думал, зачахну, засохну, рассыплюсь. – Он одни глотком выпил всю воду. – Фух, жить буду. Ладно… – Глеб поставил стакан на стеклянную поверхность кофейного столика – к явному неудовольствию Амалии. – Я так понимаю, ты всерьез взялся за сынишку?

Ян, поджав губы, молча смотрел на брата.

– Гоняешь его?

– Тренирую.

– Какой вид спорта… – Вспомнив о картинке на футболке мальчика, Глеб выдал: – Фигурное катание? Да ладно?! Неужели и Яков решил туда податься? Или у него никто не спрашивал?

– Глеб… – угрожающе позвала Амалия.

Однако юношу уже понесло.

– То, что ты не дотянул до нужного уровня, Ян, и всегда был на вторых ролях при твоих-то талантах, не означает, что ты должен толкать на тот же путь Якова!

– Глеб! – Амалия стремительно встала. – Якову нравится фигурное катание. Он тренируется с удовольствием. Поэтому прекрати вопить о том, в чем совершенно не разбираешься!

Мельком глянув на брата, Глеб заметил, как того пробило на мелкую дрожь. Ян стал выглядеть еще более болезненно.

– Хорошо, – медленно протянул Глеб. – Может, ты и права, и я сделал много поспешных и неверных выводов. Но раз все так достойно организовано, то, думаю, вы не будете против, если я пообщаюсь с племянником. Поиграю с ним в футбол, например.

– Так это ты, – вскинулся Ян. – Ты дал ему мяч?

– Подарил.

– Ему нельзя этим заниматься!

– Почему?

– Это может разрушить всю программу тренировок. – Ян нервно потер подбородок. – Спровоцировать развитие не тех групп мышц. Напряжение, направленное не туда… Все должно быть идеально.

«Что-то он мне психа напоминает. – Глеб бросил взгляд на Амалию. Та не показала ни намека на беспокойство. – Неужто согласна с ним?»

– Эй, эй, эй, спокойно. – Глеб примирительно поднял перед собой руки. – Яков наверняка очень старательный ребенок. Но все же ребенок. Уверен, ему хочется поиграть. А не только тренировками маяться. Я знаю, как ты изводил себя, Ян, и предполагаю, что сыну поблажек ты тоже не делаешь.

– Поблажки неприемлемы. Нужно усердно работать, чтобы добиться результата.

– Но ты-то не добился. – Пожалуй, Глеб не стал бы опускаться до такой низости напоминания, если бы в памяти не всплыл образ хрупкой фигурки племянника. – При всем своем искрометном усердии.

– Заткнись! – прошипел Ян. – Ты мешаешь! Яков и так уже проявил сегодня непослушание, попросив отпустить его поиграть в мяч. Вместо тренировки!

– Знаешь, непослушание как раз и говорит о том, что мальчонке на самом деле не все по нраву, – осторожно заметил Глеб.

– Это все из-за тебя. – Ян, раскрасневшись от злости, направился к двери. – Выметайся отсюда. Это не твое дело. Не твой ребенок.

Дверь захлопнулась.

Воцарилась тишина.

– В тебе ни капли тактичности, – вздохнула Амалия.

– Кто бы говорил. – Глеб вглядывался во тьму коридора.

Может, ему и правда стоило уехать?

* * *

Ветер трепал деревья. На щеке проделала дорожку первая капелька дождя.

«Погода в ничто. – Глеб, засунув руки в карманы и позевывая, неспешно шел по тропинке и рассматривал тучи, налитые темной тяжестью. Обруганный мяч ютился подмышкой. – Сейчас как ливанет. В любом случае не успею уехать, а с мальчонкой попрощаться хочется. Надеюсь, хоть под дождь не выпнут меня мои драгоценные родственнички. Позволят переждать».

Вдалеке уже сверкали молнии. Глеб застегнул кофту и ускорился. В горку подниматься при таком ветре – то еще удовольствие. Амалия сказала, что упражнение на выносливость Ян для Якова устраивал как раз от вершины пригорка – где-то у обрыва. Таить ничего не стала в явной надежде на то, что Глеб быстро попрощается с племянником и сгинет в никуда еще лет на десять. Сама тоже обещала подойти.

«Да уж, пойдет она. – Глеб стер с лица еще одну каплю. – В такую непогоду никуда не попрется – уж точно».

Раздумывая, как уговорить родственников иногда отпускать Якова к нему в гости, Глеб преодолел склон. А потом услышал голоса. Дойдя до кустарниковых зарослей, он притаился в их гуще.

– Яков! – в голосе Яна чувствовалась надрывность. – Стой!

– Нет. – С левой стороны по тропке пробежал Яков, осмотрелся у обрыва и прошел дальше.

– Что ты себе позволяешь?! – Ян вышел следом. В его волосах запутались листья. Он тяжело дышал.

Глеб бесшумно хихикнул. Похоже, юркий племяша заставил отца изрядно побегать за ним. И, судя по яростному виду Яна, такое он учудил впервые.

– Это мой мяч! Верни его! – Даже в гневе Яков был очень хорошеньким. – Мне его Глеб подарил!

– Прекрати сейчас же. – Ян приложил ладонь к губам и закашлял. – Я уже говорил тебе не слушать того, что внушает тебе Глеб.

«Ага, а то, что внушаешь ему ты, прямо очень полезно для него, – пробурчал Глеб, удобно устраиваясь на скопище веток. Мяч положил у ног и придержал коленом. – Давай, малышок, выскажи ему все. Может, одумается. Поймет, что ты – человек, а не послушная зверюшка».

– Я хочу поиграть в мяч. – Яков отвел взгляд. – В футбол. И в кино хочу. Глеб сказал, что…

– Замолкни. – Ян, сжав зубы, потер покрасневшие глаза. – Хватит уже про него. Как ты вообще смеешь думать о посторонних вещах, когда вчера на катке ни одного приземления не выполнил чисто?! Да что там чисто, ты завершил падением каждый прыжок. КАЖДЫЙ!

– Я был сонным и не выспал…

– Когда я создаю тебе все условия, – продолжал разоряться Ян, – арендую каток, соглашаюсь на умеренную программу Горской, покупаю тебе снаряжение. А ты мне смеешь график ломать?! Ты что, не понимаешь, что все выверено?! Неужели ни черта не соображаешь?!

Губы Якова задрожали, но он мужественно расправил плечи и сурово шмыгнул.

– Ты не стараешься!

– Стараюсь!

– Тебе же нравится кататься.

– Да, нравится.

– Так где твое усердие?!!

«Что за бред? – Глеб потряс головой. – Я, конечно, далек от воспитания детей, но, блин, разве в таких интонациях нужно разговаривать с детьми об усердии? Ему семь, он сам еще даже не в курсе, что для него важно. Но давить – это не дело. Да и требовать от семилетнего следовать какому-то графику?.. Абсурд».

– Так где?! – Ян начал наступать на мальчика. – По моему графику ты уже давно должен был быть в ладах со своими ногами. Мне стыдно за тебя. Что за мерзкие падения? И ошибка на ошибке.

Яков испуганно отступил.

– Я сделаю, – пробормотал он.

– Понятное дело, сделаешь. – Ян опустил руку на его плечо. Мальчонка качнулся. – Результаты предыдущих недель нулевые. С завтрашнего дня забираю у тебя утренние и вечерние часы. Увеличим тренировки.

Яков встрепенулся.

– Но у меня книга… Я хотел дочитать…там… – Он снова шмыгнул носом.

– Не заслужил. И завтрашний пирог тоже отменяется. И его ты не заслужил.

Начался дождь. И отец, и сын мгновенно промокли, но будто и не заметили этого.

– Идем, Яков. – Ян отвернулся от него. – Займешься растяжкой в доме.

– А мой мяч?

– Не знаю. Куда-то улетел. Плевать. Он тебе не понадобится. Идем.

Яков не двинулся с места. Плечи поникли.

– Я устал. – Светлые волосы облепили тонкие черты. – Можно я сегодня отдохну? Можно пообщаюсь с Глебом?

– Глупости. – Ян оглянулся на сына. – Ты ничего не делал, чтобы устать. Устают те, кто усердно работает. А ты халявил, и вот во что это вылилось. А Глеб уже давно уехал. Такому, как он, ты не интересен.

– Неправда! – Яков сжал кулачки.

– Заниматься, Яков, – строго приказал Ян.

– Нет.

– Что ты сказал?

– Мне нужна передышка.

– Некогда. Ты и так уже к чертям собачьим мой график сбил. Бездарность малолетняя. Никакого толка.

«Вот урод. – Глеб начал раздвигать ветви, чтобы выйти к ним. – Тебе бы заткнуться, Ян».

– Я талантливый.

Глеб замер на полушаге.

Ян подошел к сыну.

– Да ну? – протянул он.

– Да. – Яков поднял голову и смело посмотрел прямо в глаза отцу. – У меня есть потенциал. Так сказала Регина. И я умею развиваться. А ты не сумел. Застрял на одном уровне и больше не сдвинулся.

«Ох-хо-хо, малец и правда умеет давать сдачи, – восхитился Глеб. – Эх, жаль, рожу Яна не видно».

– Тренироваться, Яков. П-п…пошел…

Ветер усилился. Глеб прикрыл рукой лицо, спасаясь от крупных капель дождя.

– Немедленно.

– Нет. – Мальчик, скривившись, сделал еще один шаг назад. – Не буду.

– Быстро.

– Нет.

– Яков.

Затылок обдало жаром. Предчувствуя что-то нехорошее, Глеб рванул вперед.

– Я больше не буду тренироваться! – вскричал Яков.

Сердце замерло. В воздухе застыли капли. Дыхание исчезло.

Страшнее кошмара быть не могло. Ладони Яна врезались в маленькие плечи. Хрупкое тельце, которое и так мог унести ветер далеко-далеко, подбросило от удара.

А затем Яков рухнул с обрыва.

В страшную бездну.

Дождь начал хлестать как безумный.

– Ты!.. – Глеб вцепился в плечо Яна и развернул к себе. – Ты!..

Глаза старшего брата остекленели, он даже не прореагировал на рывок. Так и смотрел в никуда. А точнее, на то место, где только что стоял его сын.

– Мразь!!

Глеб даже не стал оценивать последствия своего удара. Только кожа на костяшках пальцев отчаянно горела. Бить людей в челюсть – это не то, чем он привык заниматься.

Опустившись на колени в самую грязь, он скользнул к краю и принялся нащупывать торчащие из земляной стены корни. А потом, плюнув, просто свесил ноги и прокатился по склону. Где-то цеплялся за траву, где-то загребал землю, разваливающуюся прямо под пальцами. Корни царапали кожу ладоней, грязь забивалась под одежду, ногти, налипала на лицо. А небо продолжало отчаянно делиться с землей своими рыданиями.

Сознание было на удивление пустым. Взгляд метался по ветвистой гуще, выискивая светлое пятно.

Вот он.

Последние метры Глеб прокатился на коленях, напрочь снеся себе верхний слой кожи об камни. Все руки были исполосованы, а верхняя часть левого кроссовка потемнела – видимо, от крови, что стекала по ноге.

Торчащие ветви ткнулись в плечи и в грудь, но юноша даже не заметил этого. Он навис над маленьким тельцем. Яков лежал на толстом кривом стволе, прогнувшись в спине, как сломанная тростинка. В мокрых волосах запутались поломанные веточки, ноги и руки были расцарапаны. Но на лице оставалось выражение умиротворения. Крупные капли стекали по белым щекам, а капли, что скатывались по подбородку и смешивались с влагой на шее, приобретали оттенок алого.

– Яков… Яков! – Дрожащие руки застыли над неподвижным телом. Глеб ловил ртом воздух, не в силах прикоснуться к мальчику. Малыш напоминал бабочку, на радужные крылья которой брызнули водой, чтобы обездвижить ее и силой прижать к черной тверди земли. – Яша… Золотко… – Глеб ощутил, как слезы горячат его собственные щеки. – Яша…

Трепет губ. Глеб наклонился ниже, буквально оглаживая лицо мальчика своими мокрыми волосами. Ему не показалось. Губы Якова снова шевельнулись. Но глаза были по-прежнему закрыты.

«Жив!»

Над головой затрещали ветви. Прямо на них сползал огромный ком из грязи и крупных веток.

«Надо уходить».

Глеб посмотрел на свои ладони. Сплошная грязь и кровяные сгустки. Коснуться этой мерзостью Якова?

«Хрень… О чем я только думаю… О какой-то незначительной хрени… – Греб впился зубами в нижнюю губу, чтобы прийти в себя. – Давай же, шевелись».

Яков оказался еще легче, чем выглядел. Маленький.

И поломанный.

«Может, нельзя было его двигать. – Глеб отчаянно прижался щекой к земляной стене, чтобы не допустить соприкосновение мальчика и острых ветвей. Карабкаться вверх оказалось намного сложнее, чем спускаться. Да еще с ребенком на руках. – Но оставлять тоже нельзя было. Там все грязью заливает».

Боль была адская. Глеб уже не чувствовал своего тела. Четким осталось единственное ощущение: мягкая тяжесть детского тела в его руках.

Он почти выбился из сил, но сумел сделать последний рывок. И даже смог осторожно поместить обмякшее тело ребенка на землю на краю обрыва. Тяжело дыша, Глеб огляделся.

Ян все еще находился тут. Стоял на коленях, оцепенело глядя на брата. Его подбородок заливала кровь. Похоже, Глеб все-таки знатно ему саданул. За ним застыла тень.

Амалия. Глаза вытаращены, а руки прижаты к губам. Она будто старалась удержать рвущийся наружу крик.

Как же забавно. Бахвалящиеся люди под гнетом природы – дождя и ветра – выглядят ничуть не лучше тех, кого они обожают унижать. Ничтожеств.

Такие же жалкие. Взмокшие и покрытые грязью.

– Звони в скорую! – срывающимся в хрип голосом выкрикнул Глеб.

Амалию начало трясти.

– Звони же! И… – Он кинул на Яна полный ненависти взгляд. – И в полицию.

Не дождавшись реакции, Глеб сам принялся нащупывать мобильный в кармане, надеясь, что тот остался целым.

Над ними грянул гром. Сверкнули молнии.

В запястье вцепились пальцы с до мерзости ухоженными ногтями.

– Не звони... в полицию… – Амалия упала рядом с ним на колени. Вся ее прическа превратилась во взбухшую солому. – Он… не хотел… не хотел…

Глеб с секунду пялился на нее. А потом отбросил ее руку.

Скорая уже была в пути. Лишь удостоверившись, что на том конце провода точно услышали адрес, Глеб устало съежился. Он уже мало что замечал. Не видел ничего вокруг.

Кроме мальчика, бок которого прижимался к его коленям. Стащив с себя кофту, Глеб укрыл ею Якова и прилег рядом, чуть нависнув над ним. Чтобы ливень не заливал его.

Вокруг разыгралась настоящая буря.

Закончится ли она когда-нибудь?..

* * *

В подъезде пахло испражнениями. Дежурно сгримасничав, Глеб пропустил вперед мальчика, а потом сам ступил на лестницу. Ладонь удерживал около лопаток ребенка – не касаясь, просто страхуя. Тот прекрасно поднимался и сам. Только медленно.

«Жаль, что тут лифта нет. Ну, ничего. – Глеб, не удержавшись, поправил капюшон на курточке мальчика. Тот никак не прореагировал. – Тихонечко дойдем до третьего этажа. Как-нибудь».

Телефон в кармане завибрировал.

– Да? А… привет.

– Ты куда пропал?! – На том конце голос давнего друга звучал возмущенно. – Почему телефон отключал? Совсем охренел? Я уж подумывал в розыск подавать!

– А, извини. Дела были. – Глеб подождал, пока покачивающийся мальчик преодолеет поворот.

– И что за дела на целых три месяца?!

– Я всем сообщение посылал.

– Ну да. «У меня срочные дела. Пропаду на время». Офигеть, как успокаивает! Обуенное объяснение, мать тебя перемать! – На том конце удрученно выдохнули. – Лады, объявился, черт глазастый. Спасибо, что не дохлый. Пошли бухнем. Расскажешь, где ты там пропадал.

– Не могу. – Глеб протянул руку и придержал мальчика, которого на очередной ступеньке качнуло в сторону стены. – На работу устроился. Нужно показать себя.

– Чего-о-о-о? Ты ж фрилансом обходился? И вроде как намеревался к какой-нибудь бабе пристроиться, чтоб не париться.

Глеб хмыкнул. Мальчик перед ним остановился, чтобы передохнуть. Юноша снова приготовил ладонь, но все также не касался без необходимости.

– С фрилансом не покончено. Но это как дополнительный заработок. Мне понадобилась стабильная работа. С трудовым договором.

– На кой черт?

– И я не смогу больше так часто с вами со всеми зависать, – игнорируя последний вопрос, сообщил Глеб.

– Э! Э! Давай колись!

– У меня ребенок.

На том конце воцарилась тишина.

– Пи-и-и-и-илять! Ты залетел?!! – От воплей мобильный в руках Глеба чуть ли не подпрыгивал. – Хрена ты не чехлил свое хозяйство, удод?! А-а-а, лажа… Теперь точно нам с тобой бухнуть надо!

– До встречи, Артем. – Глеб усмехнулся и, несмотря на протестующие крики друга, отключился.

Минут десять спустя они наконец добрались до дома.

– Невесть что, но это временно. – Глеб помог мальчику снять курточку. – Однокомнатная. Смотри, кровать купил тебе. А я на диване. Только прости заранее, он скрипит. У меня привычка ворочаться во сне. Присаживайся, Яша.

Поставив чайник, Глеб вернулся в комнату. Мальчик по-прежнему сидел неподвижно и глядел в одну точку.

– Ку-ку. – Он присел перед ним на корточки. – Тут, конечно, не хоромы. Но ночевать можно. Сойдет? Это как бы того… мое скромное обиталище.

Яков медленно кивнул. Глеб нахмурился. Глаза у мальчика все еще были какие-то неживые – как у куклы. Стекляшки, вставленные в глазницы.

– Мне придется на работе зависать. Ну, ты знаешь почему. Но в обед я обязательно буду забегать. А за тобой Регина присмотрит. Хорошо?

На этот раз Яков даже не пошевелился. Маленькая статуя.

– Хочешь кушать?

Неясное бормотание.

– Что? – Глеб приблизил к нему лицо. – Что ты говоришь?

«Не… заслужил…»

В душе вспыхнула ярость. Глубоко вздохнув, Глеб немного успокоился и мягко погладил племянника по голове.

– Может, блинчики? У меня видок, конечно, неважнецкий, и доверия я не внушаю, но готовлю неплохо. Не травану, по крайней мере.

Тишина.

– Яш?

Яков смотрел куда-то сквозь него.

Ласка и мягкость не помогали.

По-прежнему не помогали.

– Яков! – Интонации Глеба стали резкими. Мальчик встрепенулся и поднял голову. – Сейчас ты должен сделать те упражнения на кисти, которые показывал врач. Два подхода. А позже займемся другими тренировками.

В глазах Якова что-то вспыхнуло. Сердце Глеба затопило сожаление. Почему же так?.. Почему только сейчас мальчик казался по-настоящему живым?

– Сделаешь два подхода. И будут тебе блинчики. Только при этом условии.

Огонь в глазах Якова стал ярче. Он увлеченно кивнул.

Глеб протянул руку, но в последний момент удержался от ласки. Нежность не подходит этому ребенку. Он не знает нежности. И, судя по всему, поздно что-то менять.

По пути к кухне Глеб задел футбольный мяч. Тот прокатился до прихожей – недалеко, всего каких-то два метра.

Драгоценность покинула Королевство. Оно было гиблым, а драгоценность была хрупкой. Кто мог знать, что в ней есть внутренняя сила? Драгоценность по-прежнему сияет, но все еще такая хрупкая…

Нужно скрыть драгоценность. Ради нее же. Спрятать ее от всех.

И хрупкую драгоценность никто не сможет найти…

И больше не причинит боли.

* * *

Темнота подступала со всех сторон. Лед сковал конечности.

Яков лежал в ледяной грязи и смотрел во тьму. Вокруг не было ничего. Пустота. Вверху. Внизу.

В душе.

А он такой маленький и слабый.

Мерзкий.

Шлеп. Шлеп. Шлеп.

Мальчик повернул голову, мигом погрузив одну сторону лица в грязь. Усталость царила в теле. У него даже не было сил подать голос. Спросить, кто же бродит там во тьме?

Из темноты вышла девушка. На ней была белоснежная жилетка и такие же белоснежные брюки. Волосы чуть ниже плеч покачивались от ее мерной поступи. Она была босая. Ноги погружались в грязевую кашу с хлюпаньем, но девушка будто не замечала холода. Она – знай себе – шлепала дальше. Бодро и целеустремленно.

Яков был уверен, что она пройдет мимо. Он ведь был частью тьмы. Валялся тут, словно никчемный мусор. Семилетний ни на что не годный ребенок.

Она пройдет мимо и снова скроется во тьме. Наверняка ее ждут впереди увлекательные дела, и ему нет в них места.

«Холодно».

Яков уставился вверх, чтобы не огорчать себя еще больше. Чтобы не видеть, как девушка уходит прочь.

Шлеп. Шлеп. Шлеп.

И тишина.

Мальчик скосил глаза. И удивленно округлил их.

Девушка была совсем рядом. Сидела подле него на корточках, уперев локти в колени и прижав кулачки к щекам. На ее лице деловитость соперничала с любопытством.

Она будто спрашивала: «И что это ты тут разлегся?»

Яков был поражен. Как же она сумела заметить его? Разве он еще не стал частью грязи? Не погрузился в эту мерзость?

Брови девушки поползли вверх. А потом вниз. И вновь туда-сюда. Неповторимая безмолвность смены эмоций.

А затем девушка протянула к нему руки.

«Не надо. Ты запачкаешься», – хотелось крикнуть Якову.

Но даже если бы получилось ее предостеречь, девушка вряд ли бы послушала его. Ведь она упрямая.

Яков точно это знал.

Она мягко приподняла его тело и, не обращая внимания на то, что с него целыми кусками срывается грязь, прижала к себе. Он, такой маленький и компактный, так здорово уместился на ее коленях. Вздохнув, Яков доверчиво прижался щекой к ее плечу. Его маленькие детские ручки обняли ее за шею, заляпав бледную кожу и белоснежный наряд грязью.

Однако девушка не рассердилась. Чуть переместив мальчика, она обняла его крепче и поднялась вместе с ним на ноги.

А потом пошла сквозь тьму.

Вместе с ним…

* * *

Резко открыв глаза, Яков сел в кровати. Он отчетливо помнил сон. Впервые причиной его пробуждения стал не кошмар, а приятное сновидение.

Возможно, причина вней?

Он посмотрел на другую сторону кровати.

Так это правда. Его Цербер, его Какао осталась с ним. Как он и просил. Осталась ночевать в его номере в гостинице.

Почему его так сильно разозлил этот «деловой ужин»? И зачем он послал ей то фото с пеной и ногами? Наверняка она просто посмеялась над его «обнаженкой».

Даня лежала спиной к нему и безмятежно сопела. Яков придвинулся к ней. Небрежно покромсанные волосы ютились на подушке, плечо приподнималось в такт спокойному дыханию.

Пальцы застыли в паре сантиметров от затылка девушки. Яков переместился еще ближе. И, помедлив, прижался к ней. Грудью к ее спине, а ногами оплел ее ноги.

Даня что-то пробормотала сквозь сон. Яков застыл, а потом, чувствуя, как восторженно трепещет каждая клеточка тела, прижался носом к ее плечу. Ладонь сама собой огладила талию девушки и остановилась на ее животе.

«У-ум…»

Яков вздрогнул и хотел убрать руку. Но тут к ней прижалась Данина ладонь.

«Все, я не могу вырваться, – прагматично решил Яков, утыкаясь носом в щель между подушкой и затылком девушки. – Меня держат».

Тепло.

Это его собственное Королевство.

И это его драгоценность…

Рассказ 3. Ледяной ангел, последнее желание

Около катка было холодновато. Арсению безумно хотелось выпить. Приложиться к горлышку той заначки, что он припрятал за диваном, на котором спал его старший сын Кирилл.

Отвратительное желание. Стыд от предыдущего срыва все еще отдавался в голове стучащей болью. Даже хорошо, что сегодня он взял себя в руки и вырвался из дома и удушающих оков семейного быта. Хотя бы на время.

Все ради нее. Не будь ее, и он вряд сумел бы отыскать в себе и эти жалкие толики сил.

Арсений прижался спиной к ограждению катка и бросил взгляд на юркую фигурку на другой стороне торгового зала.

Его первый ребенок. Единственная дочка. Его маленькое сокровище.

Даниэла.

Через несколько часов наступит Новый Год. И он тоже будет полон отчаяния. Но сколько бы страданий ни затаилось внутри его ослабленного существа, об одном Арсений никогда не сожалел: о том, что не позволил Ирине сделать аборт.

Он ввязался в претившую его сердцу связь с нелюбимой девушкой, чтобы сохранить жизнь первенцу. Но не жалел о сделанном выборе. И убежденность в правильности своего поступка росла с каждым прожитым днем и с годами лишь укреплялась.

Как и сейчас, когда он наблюдал за Даней – девчушкой одиннадцати лет, чудесным образом перенявшей многие его черты. Малявочная копия его самого, но, конечно же, прекрасная и очаровательная. Внимательный отцовский взгляд подметил изменения. Период пубертата делал свое дело. У любимой девчушки удлинились руки, превратив малютку в забавную и нескладную куколку, а еще наметилась женственная талия.

«Будет красавицей», – уверенно решил Арсений, прикрывая шарфом обветренные губы. Тренировался прятать дыхание, которое наверняка все еще содержит остаточную вонь перегара.

Даже в последний день уходящего года народу в торговом центре было уйма. Выбравшиеся на прогулку Арсений и Даня не планировали заходить сюда, но после суровой битвы снежками жутко промерзли и забежали побаловаться какао с тортиком.

«Давненько я вот так не гулял с ней. – Мужчина повернулся лицом к катку, чтобы понаблюдать за катающимися. – В следующий раз возьмем и Кирюху».

Огромный каток располагался на том же этаже, что и зона фуд-корта. Неподалеку разместился батут-центр и еще парочка воплощений детских радостей. После сытного перекуса Арсений хотел предложить дочери взять напрокат коньки и покататься – без него, конечно. Он и метра не проедет, обязательно расквасит нос. Но не успел озвучить заманчивое предложение, как бойкая девчушка уже прилипла к паре каких-то иностранцев. Малявка обладала неплохими способностями к языкам, и движимая необъяснимым желанием воспользоваться знаниями на практике она частенько зажимала в уголочке какого-нибудь зазевавшегося иностранного туриста и устраивала ему допрос с пристрастием, беззастенчиво задавая бедолаге вопросы на самые разнообразные темы.

Убедившись, что возбужденно жестикулирующая Даня и пара средних лет, абсолютно прибалдевшая, судя по приоткрытым ртам, от вопросов девочки, находятся на виду, Арсений облокотился на ограждение и уставился на людей, рассекающих коньками ледяную гладь катка.

Вниманием мужчины почти сразу завладел ребенок, катающийся примерно в метрах десяти от него. Посетители занимали каток равномерно и скользили по кругу – кто неспешно, а кто и не скупился на скорость. Но вот она странность: на «территорию» того самого ребенка никто не смел посягать. В его распоряжении было огромное свободное пространство.

И через пару секунд Арсений понял, почему это происходило. Разогнавшись, бесстрашное дитя прыгнуло и провернулось в воздухе, проделав один из тех впечатляющих трюков, что демонстрируют на соревнованиях худосочные фигуристы в костюмчиках из блестяшек. Затем ребенок, не меняя темп, задрал ногу и снова прокрутился вокруг себя. Арсений так и не понял, каким образом тот отталкивался ото льда и откуда брал скорость для кульбитов, но осознал, отчего люди не совались на территорию маленького чуда. Он тоже, пожалуй, не посмел бы нарушить атмосферу этой впечатляющей сосредоточенности.

Выполнив элемент, дитя резко остановилось и быстро прогнулось в спине, изящно вытянув обе руки вверх. Арсений пригляделся к ребенку. Лет пять-шесть. Худенький и хрупкий. Светлые, почти белые волосы, были собраны в длинный хвостик.

Дитя выпрямилось и выдохнуло.

Миловидное лицо. Девочка, точно куколка в подарочной коробке, которую Арсений когда-то присматривал для дочери. Люди вокруг были одеты в теплые куртки, кофты и безрукавки, а на юной фигуристке были только светло-зеленые брючки и тонкая на вид белая водолазка. Да еще и руки были наполовину открыты.

– Отвратительно!

Арсений отшатнулся. Вопль был настолько пронзителен, что мог бы вполне приобрести материальность. По крайней мере, ему показалось, что нечто злобное болезненно хлестнуло его по лицу.

– Невообразимо ужасный переход! – надрывался голос. – Незавершенность! А значит, считай, баллы потеряны!

Неподалеку от Арсения в ограждение грудью вжимался мужчина. В отличие от ребенка этот субъект был полностью одет. А еще кричал так, что щеки раздувало, будто от порывов ветра, а лицо шло багровыми пятнами. Черные кудри прилипли ко лбу, а на макушке были примяты, словно мужчина проспал несколько часов прямо в одежде, а потом встал и сразу побежал проораться.

– Еще раз! – приказал он и врезал кулаком по ограждению. – Сколько можно говорить? Следи за временем! Ты опаздываешь на втором переходе и с дорожкой у тебя проблемы. Ты будто в первый раз на льду!

«Вот еслиясейчас выйду, то стану наглядным образчиком человека, впервые ступившего на лед на коньках, – мысленно возмутился Арсений. – Мордой проедусь, и это как раз и будет нормой».

Он покосился на девочку. Та смотрела на орущего мужчину и молчала. Как только крик стих, она кивнула. Без единой эмоции.

– Достаточно. – Несдержанный незнакомец махнул рукой и кинул: – Повтори все с самого начала. А потом еще. И снова. А я выпью пока кофе. Не могу уже смотреть на мерзость, которую ты мне тут выдаешь.

Вопли удалившегося мужика, конечно, тонули в общем шуме предновогодней радостной суеты, но от этого они не становились менее несправедливыми. Арсений оказался свидетелем чужой несдержанности, а назвать его сторонником методов воспитания детей воплями и руганью никак нельзя было.

И еще кое-что. Возможно, он ни черта не понимал нюансов фигурного катания и всяких там прыжков и скольжений… Но обозвать «мерзостью» тот полный изящества и прелести прокат девочки? Этого ему точно никогда не понять.

Тяжелый выдох.

Арсений удивленно уставился на девочку. Та опустилась на одно колено, согнулась и, уткнувшись взглядом в лед, задышала так энергично и часто, что казалось, спина вот-вот прогнется сильнее и переломится.

«Так она держалась, пока тот идиот не ушел? До последнего? Только бы не показать усталости? Сколько же он ее мучил?»

Бам. Маленький кулачок уперся в лед, и вот ребенок снова выпрямился во весь свой рост. Губы плотно сжаты, грудь вздымается, тело потряхивает.

«Потрясающе. Совсем малышка, а воля сильнее, чем у большинства взрослых».

Заметив, что сзади оттянутый край зеленых брючек как-то странно провис до самого льда, Арсений решил предупредить малышку.

– Девочка! Здравствуй! Осторожно! По-моему, тебе надо подогнуть брюки. А то упадешь!

Дитя прекратило скольжение и посмотрело на Арсения.

– Сзади! – Он ткнул пальцем в сторону льда. – Зацепилось, кажется. Поправь.

Девочка покосилась через плечо, потрясла ногой, оценивая масштаб бедствия, а затем нагнулась и аккуратно подогнула тканевый край.

– Вот так. – Арсений одобрительно кивнул, быстро глянул в сторону дочки и замученных туристов и вновь вернулся к созерцанию катка.

Он планировал понаблюдать за девочкой еще чуть-чуть. Слишком уж красиво та каталась. Словно танцевала. Хотелось запечатлеть ее образ на холсте. И он бы сделал это, если бы руки по-прежнему могли удерживать кисть, а не тряслись как в припадке.

К удивлению Арсения, девочка не вернулась к тренировке, а скользнула в его сторону. Остановилась на безопасном расстоянии и молча уставилась на него.

– Здравствуй, – смущенно поздоровался он, не зная, что еще сказать. Уж очень пристально та смотрела.

– Здравствуйте. – Молчание. – Спасибо.

– Да не за что. – Еще смущеннее отозвался Арсений и поспешно схватился за шарф, мнительно решив, что девочка может ощутить исходящий от него неприятный запах даже на таком расстоянии.

Постояв так еще чуть-чуть, маленькая фигуристка развернулась и заскользила прочь.

– Мне очень понравилось! – зачем-то выкрикнул Арсений.

Девочка остановилась и глянула через плечо.

– Красиво катаешься.

Пожалуй, смутиться больше просто нельзя было. Хотя, казалось бы, в чем проблема? Перед ним обычный ребенок. Возможно, дело во взгляде – пронзительном и изучающем. Чем-то сильно напоминающим взгляд Даниэлы.

– Правда понравилось?

Арсений закивал. Фигуристка насупилась.

– Я не девочка.

– А кто? – растерялся мужчина.

– Мальчик.

– Да ладно? Ой… – Он смущенно кашлянул, ясно осознавая, что удивляться подобному крайне невежливо.

«Невероятно. Мальчишка? А так похож на девчушку. Наверное, трудно ему придется в будущем».

Боясь обидеть миловидное создание еще сильнее, Арсений поманил его и махнул рукой в сторону торгового зала.

– А у меня вот девчушка. Дочь. Даниэла… – Арсений понятия не имел, зачем вдруг стал рассказывать незнакомому мальчишке такие подробности. – Погулять с ней решили. Вон она. Смотри!

«И зачем я к чужому ребенку пристаю? – тут же раскаялся он. – Пообщался и хватит. Не приставай к мальчику, Шацкий!»

К его удивлению, мальчик скользнул к ограждению и вытянул шею, ища кого-то глазами. Арсений в смятении отступил.

– А я с отцом, – сообщил мальчик. – На тренировке… Где она?

– Кто? – завис мужчина.

– Даниэла.

– А… вон там, у украшенной витрины. Красивая, правда? – зачем-то добавил он.

– Я красивее.

– Э… – Арсений на секунду опешил, а потом засмеялся. – А ты, похоже, весьма самоуверенный парень.

– Я уверен в себе, – без тени смеха заявил белобрысый малолетка.

– И то верно. – Арсений снова хохотнул. – Как тебя зовут?

– Яков.

– Имя тебе подходит. Что, понравилась? – хмыкнул он, заметив, что мальчик продолжает смотреть в сторону его дочери.

– Неа. – Однако светло-зеленые глаза продолжали следить за жестикулирующей девочкой.

«Вот же». – Арсений тоже посмотрел на дочь – свое маленькое сокровище. Его уже давно преследовало предчувствие – странное тревожное ощущение, затаившееся глубоко в душе.

А вдруг его не станет? Что же тогда будет с его маленьким сокровищем? Поэтому он постоянно учил Даниэлу всему подряд, пытаясь унять грызущую изнутри тревогу. Как бы ему хотелось, чтобы в будущем ее поддержали. Спасли, когда его не будет рядом.

Этот избранный должен быть сильным, и, возможно, сила эта должна проявляться вовсе не в физическом плане. Арсений покосился на мальчика. На промокшую ткань на его коленях и локтях, свидетельствующую о том, что он падал сотню раз на лед и столько же раз поднимался, на плечи, что по-прежнему вздымались от тихого прерывистого дыхания, на лицо, удерживающее маску сосредоточенности.

А почему бы и нет?

Мечтать не запрещено. Мечты дарят надежду и окрыляют.

– Хочешь, чтобы Даниэла стала твоей невестой?

Мальчик обратил к нему свое лицо.

– Невестой? – Светлые бровки поползи ввысь.

«И что я несу? – Арсений едва не расхохотался над самим собой. – Какому-то мальчонке предлагаю свою дочь. Эх… Просто от него исходит что-то такое… сила, что ли… не знаю. Ладно, хватит глупостями маяться».

Арсений увидел, что Даня завершила пытку туристов и теперь бежала к нему. Он кивнул Якову, помахал ему на прощание и двинулся навстречу.

– Не хочешь покататься? – спросил он, раскрывая объятия для дочери.

– Нет. Непрактично, – важно заявила Даня, поправляя на ходу длинный светло-бежевый свитерок. – Лучше книжки посмотрим.

Они двинулись вдоль ограждения. Даня воодушевлено рассказывала ему то, что узнала от новых знакомых, а Арсений наслаждался обществом дочери. Как же все-таки редко они вот так общались друг с другом…

«Нужно прекратить напиваться. Да… В следующем году все будет хорошо… Мы справимся».

Арсений уже успел позабыть о маленьком фигуристе, как вдруг с другой стороны ограждения донесся знакомый голос.

– Даниэла!

Даня смолкла и удивленно выглянула из-за отцовской спины. На ограждении сидел Яков. И как только умудрился забраться туда прямо на коньках?

– Ты кто? – в лоб спросила Даня, с подозрением оглядывая малявку.

– Яков.

Девочка вопросительно уставилась на отца. Арсений, кусая губы, чтобы не рассмеяться, торопливо отвернулся – типа ни при чем.

– Дяденька, я решил.

Так, «ни при чем» явно не прокатило.

– Ты. – Яков в упор глянул на Даню, чтобы, видимо, у той и мысли не возникло, что речь не о ней. – Ты станешь моей женой.

Арсений поперхнулся.

– Речь же о невесте шла, – напомнил он, подразумевая, что статус «невеста» еще подразумевает наличие пути отступления. А вот «жена» это уже как-то серьезно…

–Женой, – непреклонно заявил белобрысый ангел и ловко спрыгнул обратно на каток. – Я тебя найду!

Как только нагловатый пацаненок скользнул прочь, Арсений виновато покосился на дочь. Даня выглядела вполне спокойно.

– Он совсем ту-ту? – скептически уточнила она, наблюдая за изящным скольжением Якова.

В его движениях появилась некая проказливость. Похоже, у мальчишки внезапно улучшилось настроение.

– Все может быть, – с крайней серьезностью согласился Арсений и, бросив последний взгляд на энергичную мальчишечью фигурку, последовал за дочерью.

– Давай еще погуляем? – Даня с надеждой заглянула ему в лицо. – Не хочу домой.

– Мы ведь за книгами сначала зайдем. Куплю тебе в подарок. А потом, ничего не поделаешь, придется вернуться. Встретим Новый год… семьей. – Арсений грустно вздохнул, а потом внезапно крепко обнял дочь. – Помни, Дань, папа любит тебя. И сегодня, в новогоднюю ночь, загадает желание. Ты обязательно будешь самой счастливой на свете...

Рассказ 4. Снежный цветок, стеклянный сад

Регина не могла поверить своим ушам. Раскрыв рот, она прислушивалась к словам своего дорогого Сашеньки и чувствовала, как постепенно проседает пол ‒ уходит прямо из-под ног, рушится в темные глубины адских впадин и крошится в серый пепел.

‒ А ну-ка, повтори, ‒ процедила она сквозь зубы.

Вообще-то ее внутреннее существо было намного нежнее и ранимее и, конечно же, совершенно отличалось от внешнего вида и поведения. Многие ей на этот контраст тонко намекали, так как говорить прямо в лицо было чревато.

‒ Ты уволена, ‒ холодно повторил Саша, нервно огладив трехдневную щетину. ‒ Василий Иванович попросил меня передать тебе это.

‒ Атвой дядябольше ничего не просил передать? ‒ Регина скрестила на груди руки и испытующе глянула на своего названого парня. ‒ Например, объяснить причину такого неожиданного решения?

‒ Не просил. ‒ Саша пожал плечами и облокотился на перила.

Они стояли на четвертом этаже комплекса, помещения которого только-только начали сдавать в аренду. Предполагалось, что здание станет новым культурным центром. А пока помещение на верхнем этаже Регина с разрешения арендодателя, ‒ кстати, еще одного родственника Саши, ‒ использовала как зал для собственных тренировок и репетиций.

‒ В чем дело? ‒ Регина громко выдохнула и всплеснула руками, отчего края ее майки, больше похожей на палантин из маленьких сшитых между собой тряпочек, вспорхнули ввысь, словно разодранные крылья. ‒ Как можно просто так взять и выпереть меня из труппы?

‒ Я попросил его. ‒ Саша был невозмутим.

‒ Чего? ‒ У Регины глаза округлились. ‒ Ты?..

‒ Ага. ‒ Мужчина цокнул языком и почесал шею. ‒ Ты стала просто невыносимой. От тебя одной шума больше, чем от переполненного аэропорта. И тебя… слишком много.

‒ Что за бред?

‒ Короче, ты мне мешаешь.

‒ Все от того, что я тебе разок высказала? ‒ Регина усмехнулась. ‒ Браток, если помнишь, из нас двоих налево потянуло тебя. Ты изменяешь, а мне и возмутиться нельзя?

‒ Слушай, Горская, ты раздражаешь. Меня уже выворачивает от твоего мельтешащего образа жизни.

‒ Мельтешащего? Да я тебе ужин каждый вечер готовила и дома всегда с распростертыми объятиями ждала! После своего, как ты говоришь, «мельтешения» успевала и о тебе заботиться!

‒ Горская, не начинай. Говорю,тебяслишком много. Ты как карусель, которая ни хрена не тормозит. И понятное дело, вскоре от нее тошнить начинает. Вот я и стал искать себе понадежнее бабу.

‒ Не понадежнее, ‒ передразнила его Регина. ‒ А поспокойнее.

‒ К черту уточнения. В общем, вещи от тебя я уже вывез.

‒ Ладно… ‒ Регина начала бить мыском кроссовка по полу. ‒ Я баба, слетевшая с катушек, или даже совсем без катушек. Но скорее потому, что так много раз прощала тебе загулы. Но напомню, отношения мы выясняли дома, а не на людях. Так при чем тут наша труппа?

‒ Теперь она не твоя труппа, ‒ спокойно заметил Саша. ‒ Объяснял же, ты мешаешь. Не собираюсь работать с тем, с кем мне некомфортно.

‒ Браток, ты такой же член труппы, как и я. В задницу твой комфорт.

‒ Но главный ‒ мой дядя. Сечешь? ‒ Он ухмыльнулся.

‒ Ты что, дите малое? Не смешивай работу и личное.

‒ О, смирись. Куколка, ты уже за бортом. И, к слову, ‒ Саша окинул ее пренебрежительным взглядом, ‒ куколка из тебя так себе. Ну, знаешь, поначалу было забавно притереться к бабенке, которая на восьмерку меня старше. Но вспомни, любимая, ты уже не цветущий кактус, а ближе к жухлому кустику. Так что лучше не о танцах подумывай в дальнейшем, а о ставке, к примеру, театрала… театральной уборщицы сцены. Круто выдал, да?

‒ Пошел ты!

‒ Иду, куколка. Не забудь завтра НЕ прийти на репетицию.

Саша пошлепал вниз по лестнице, насвистывая что-то веселенькое.

Пару секунд Регина просто стояла и пялилась в пустоту. А потом сорвалась с места и, перегнувшись через перила, заорала:

‒ Чтоб тебе присунули большим и толстым, тупое быдло!

Бывший парень уже был на втором этаже и как раз проходил мимо человека в черном. Саша поднял голову и послал ей снисходительную ухмылку, а затем как ни в чем не бывало продолжил путь.

А мужчина в черном уставился на Регину. Женщина перевела дыхание и, растянув губы в кривоватой улыбке, бросила незнакомцу:

‒ Чувак, это не тебе было. А тому уроду с бородкой. Уж не обессудь. Хотя, ‒ она картинно дернула плечами, ‒ если тебе такое по нраву, можешь и на свой счет принять. У всех свои вкусы. А я вообще лояльна двадцать четыре часа в сутки.

Бормоча себе под нос что-то неразборчивое, Регина отошла от перил и вперилась взглядом в темные зеркальные панели, которыми была отделана вся ближайшая стена.

«Жухлый кустик»?

Ладно, в зеркальной панели отражалась вовсе не пышущая свежестью студенточка, а малость уже потасканная жизнью женщина. Но зато какая! Атомный реактор!

«Кусок вонючих помоев», ‒ проворчала Регина, заодно вспоминая, что вообще она нашла в Саше? Когда-то он вроде бы сразил ее своим танцем… Или слова красивые говорил? Память, видимо, не собиралась услужить хозяйке и коварно прятала правду.

Главное, что на деле принц оказался посредственностью. И танцевал он не так уж восхитительно. Да и надежным его назвать было сложно… Теперь уж точно. А еще он оказался сущим мудаком.

Регина провела рукой по пепельным волосам, сдобренным алыми прядками, и, пройдя до кресла с потрепанной обивкой, которое, кажется, позабыл в коридоре один из потенциальных арендаторов, развалилась в нем, как на пляжном лежаке.

«Фигово. ‒ Она сунула руку в карман и встряхнула извлеченные солнцезащитные очки с круглыми линзами так, чтобы дужки отогнулись. Отточенным движением нацепила их на нос и заложила руки за голову. ‒ Ромчик будет в истерике. Он же надеялся, что за мной закрепится вся вторая часть. Ромчик-то в курсах, что таланта мне не занимать. Но у Василия Ивановича, по ходу, собственное мнение на этот счет. Видать, обожает за племянничком дерьмецо подтирать».

Над Региной нависла тень. Она недовольно поморщилась и сфокусировалась на объекте.

Рядом с ней замер тот самый мужик в черном.

‒ Браток, скройся. Заслоняешь мне лампочку. ‒ Она ткнула пальцем в сторону потолка.

Но «браток» не скрылся. А подал голос.

‒ Регина Горская?

А интонации у него ничего такие были. Однако чувствовалась надрывность. Похоже, незнакомец был одним из тех, что давненько уже получил бонусом основательный стресс на работе.

‒ Ну, я. Единственная и неповторимая. ‒ Регина сняла очки. ‒ Повторить, ясное дело, можно, но не советую.

«Симпатичный», ‒ мысленно оценила она незнакомца. А что, ей уже можно западать на других. Если один оказался козлом, то следующий-то может и сносным экземпляром побыть. Что там талдычит теория вероятностей?

Мужчина и правда был приятной наружности. Черные волосы и глубокие черты лица. Только загар был каким-то неравномерным, отчего Регина заключила, что тот постоянно боролся с чувствительностью собственной кожи, сгорающей от малейшего прикосновения солнечных лучиков, но пока безуспешно. Абсолютно черный костюм придавал его образу некую похоронность.

«Да будет эта встреча символом погибели моего прежнего образа жизни!» ‒ торжественно провозгласила про себя Регина. Можно отнять у нее веру в любовь и в надежное плечо, но оптимизм из ее копилки стащить не позволено никому.

‒ Меня зовут Ян Левин, ‒ представился мужчина. ‒ У меня к вам деловое предложение.

‒ Ну, не знай. Я вся такая занятая-презанятая, ‒ протянула Регина, для красочности картины еще сильнее разваливаясь в кресле. «Деловитости» ее виду, помимо майки-крыльев и цветастой прически, придавали капри в синюю и белую полоску.

‒ Полагаю, несколько минут назад часть вашего времени освободилась.

«Вот проклятущий… Подслушал». ‒ Регина закатила глаза. Сейчас у нее не было никакого желания общаться и уж тем более браться за непонятную работу.

С другой стороны, смена деятельности могла хорошенько отвлечь ее от нынешнего раздрая. Да и нужда в деньжатах никуда не пропала. Коммуналка сама за себя платить не будет. К тому же она рассчитывала в этом году отложить основательную сумму на исполнение своей мечты ‒ открытие собственного спортивного комплекса.

‒ Ню-у… Чуток времени есть. ‒ Регина лизнула пальцы и прихлопнула лезший в глаза алый локон. ‒ Что надо делать?

‒ Разработать тренировку для подготовки к прокатам. Фигурное катание. Спортивная подготовка, тренировка выносливости, создание базовых программ проката. Остальное на ваше усмотрение. Вы будете лишь поддерживать и оттачивать форму.

‒ Прока… фигурное катание?!.. Э, стопэ… ‒ Регина нервно замахала руками. ‒ Я вообще-то больше по танцам. Смешанным. Плюс балетик на досуге. Ну, пачки там, пуанты, понты, понимаете?

‒ Вы уже раньше занимались такими тренировками.

‒ Да это было в желторотой юности! Баловалась от нечего делать.

‒ Я видел старые записи в вашем блоге.

‒ Да? ‒ Регина мучительно задумалась. ‒ Я что, их еще не снесла?

‒ Предыдущие тренеры не принесли никаких результатов. Думаю, теперь стоит переключиться на нестандартный подход. Тот, который, вполне вероятно, сумеете устроить вы.

‒ Знаете, я все же не тренер по фигурному катанию… Я вообще-то совсем не тренер.

«Хотя всегда мечтала попробовать, ‒ подумала Регина. ‒ Но где я, а где фигурное, блин, катание?!»

‒ Это первая оплата. ‒ Ян бросил ей на колени конверт. ‒ Мне нужны результаты. Если я их увижу, продолжим сотрудничество.

‒ Э, вообще-то я еще не согласи... ‒ Регина сунула нос в конверт. ‒ А нет, уже согласилась. ‒ Она широко улыбнулась ‒ аж щеки заныли. ‒ О самом главном забыла спросить. Кого тренировать-то надо?

‒ Тогда о мелочах позже. ‒ Ян, будто не услышав, повернулся к ней спиной и направился к лестнице.

‒ Погодите! А когда я ученика увижу?! С кем я буду работать?!

«И как, скажите на милость, вообще работать? ‒ посетовала она про себя. ‒ Чего делать?»

Но Ян на ее вопросы никак не отреагировал. Через некоторое время Регина услышала, как тот этажом ниже говорит кому-то «иди и представься».

Она прислушалась, ожидая услышать звук шагов поднимающегося.

Тишина.

«Не хочет знакомиться?» ‒ Регина подняла голову, чтобы посмотреть на лестницу. И едва не взвизгнула от испуга.

Перед ней стоял ребенок. Девочка лет пяти-шести. Каким образом она сумела подобраться к Регине так близко и незаметно ‒ оставалось загадкой. Может, дитя взлетело птичкой? В ином случае ее шаги по-настоящему легки и невесомы. Жуть.

Уняв бешено колотящееся сердце, Регина наконец пригляделась к девочке. И едва тут же не растеклась растаявшим мороженым от умиления.

Эта девчушечка точно умела летать. Ангелы ведь умеют летать? А эта малышка была вылитым ангелочком. Длинные светлые волосы струились по маленьким плечам. Светло-зеленые глазки походили на отблески, мелькающие на стенках аквариума в квартире Регины, появляющиеся от отражения солнечного света от чешуек аквариумных рыбок. Маленький носик был вздернут, а нежно-розовые губки были сложены в очаровательный бантик.

«Солнышко».

А еще Солнышко носило белоснежную рубашку и джинсовый комбинезончик.

‒ Ути-тю, какое Солнышко! ‒ Регина чуть не взорвалась от полноты чувств. Ее накрыла волна умиления, а желание обнять и затискать дитя стало просто невыносимым.

Она привстала с кресла и, распахнув объятия, потянулась к девочке.

Внезапно на пути ее лица появилась рука. Нос Регины врезался в маленькую ладошку и сплющился в пятачок. Женщина замерла в полусогнутом положении.

‒ Стой, ‒ перезвоном ручейка звякнул детский голосок.

‒ Ф-ф-фтою, ‒ отозвалась Регина.

‒ Сядь.

Она послушно плюхнулась обратно в кресло.

Девочка опустила руку.

‒ Регина Горская? ‒ деловито поинтересовалось маленькое Солнышко.

‒ Ага. ‒ Регина захлопала глазами. Присутствие, образ и поведение ребенка нехило шарахнуло по ее восприятию.

‒ А я…

‒ Ангелочек? ‒ ляпнула Регина.

Девочка нахмурилась.

‒ Ну, ты на ангела похожа, ‒ удивляясь тому, как заплетается ее язык, попыталась оправдаться женщина. ‒ И на солнышко.

Молчание. Медленное изящное движение: девочка наклонила голову к плечу, внимательно рассматривая лицо Регины.

‒ А ты похожа на белую крысу, ‒ серьезным тоном сообщило дитя.

«О как. Чуток обидно. Хотя от такой сладуськи можно и потерпеть».

Регина заулыбалась. Ею завладело странное состояние. Ощущение, словно она была малость под шафе.

‒ Ладушки. И как же зовут наше Солнышко?

Светлые бровки ребенка сложились в милую фигурку, явно означающую недовольство.

‒ Яков Левин.

‒ О, какое краси…

Регина заморгала.

«Погодьте… Яков… Яков?.. Яков?! Мальчонка?!!!»

* * *

Регина ерзала на стуле, хмурилась и с беспокойством мяла собственные пальцы. Для первого занятия она предложила воспользоваться общественным катком в ближайшем торговом центре. Ян Левин, к счастью, согласился.

Они сидели за столиком недалеко от ряда торговых точек. С катка доносились вопли и смех.

‒ Это все? ‒ сухо уточнил Ян, кивнув на альбом, который она положила перед ним.

‒ Пока небольшие наработки. ‒ Регина выдавила из себя улыбку. Необходимость общения с таким до жути мрачным типом невероятно утомляла ее.

«И ведь его даже не заразишь веселостью, ‒ печалилась она. ‒ Как зыркнет, прям все краски мира меркнут, а суслики дохнут в норках. И вот этот хмырь, хоть и симпатюля, но папашка моего Солнышка? Гражданчик, от вас тут ни фига, мамуля здесь больше полежала, я вам скажу».

Ян быстро кивнул и углубился в записи.

«Ой, не надо вот так сразу и всерьез. ‒ Регина бесшумно вздохнула. ‒ Я ж только поинетилась да знакомых чуть-чуть потрясла. Я же в фигурном катании ни бум-бум. Но это ж почти танцы ‒ да? Разберусь ‒ куда денусь. Тем более плата очень даже недурственная».

Заскучав без внимания собеседника, Регина принялась мотать головой в поисках своего будущего ученика. Яков нашелся сидящим на корточках около витрины магазина с зоотоварами. Маленький худенький да еще и весь в черном. Только распущенные волосы выделялись светлым пятном на спине.

«Поверить не могу, что этот ребенок ‒ пацан. Ну, вылитая же девчуля. Даже если покромсать волосики… Нет, все равно остается миловидное личико».

‒ Сойдет, ‒ вынес свой вердикт Ян и вернул ей альбом. ‒ Продолжайте работу.

‒ О, хорошо. ‒ Регина подавила желание скорчить рожу.

«Что ж ты такой кислый, мужик! Глянь, как у тебя ребенок светится! Даже тогда, когда и вовсе не шевелится».

‒ Где Яков?

‒ Вон там, у зоотоваров. ‒ Регина прищурилась. ‒ Так внимательно наблюдает. Интересно, что он там такого увидел?

‒ Пауков, возможно. ‒ Ян потянулся за пиджаком, который временно набросил на спинку стула. ‒ Или крыс.

‒ Крыс?

‒ Да. Он обожает всякую мерзость.

Брови Регины поползли ввысь.

‒ Яков любит крыс?

‒ Да.

‒ О… ‒ Она быстро наклонила голову и сделала вид, что оттирает пятно с брюк. А у самой губы уже расползались в глуповатую улыбку.

Эксцентричное прозвище, данное мальчишкой, сразу заиграло новыми красками.

«Блин, все. Я его обожаю. Моего сладуську».

‒ Вам придется серьезно потрудиться.

‒ Э? Да? ‒ Регина отвлеклась от радостных мыслей. ‒ Я готова.

‒ У вас будет трудный ученик. ‒ Ян не отрывал холодного взгляда от маленькой фигурки у магазина. ‒ Он не старается. Не прилагает усилий. Вникает по мизеру. И выполняет все до смешного отвратительно.

«Ого, неужели все так плохо? ‒ Регина мнительно съежилась. ‒ Ну и ладно! Прорвемся. Я и Солнышко. Вместе ка-а-ак возьмемся! Ка-а-ак потрудимся! Никакие препятствия нам не будут страшны!»

‒ Я постараюсь, ‒ искренне пообещала Регина и демонстративно отсалютовала Яну.

‒ Надеюсь на это. Оставляю Якова вам. Через четыре часа за ним приедут.

Дождавшись, пока Левин покинет пределы видимости, Регина направилась к мальчику.

‒ Начнем ознакомительное занятие? ‒ Она кивнула на каток и горделиво показала альбом. ‒ Я тут уже кое-какие записульки подготовила.

Она уже успела понять, что Яков не особо склонен выражать эмоции. Обычно мальчонка просто безмолвно смотрел на нее, и в какой-то момент могло показаться, что его взгляд абсолютно пуст. Но это ощущение было иллюзией.

Пока малыш готовился ступить на лед, Горская мялась рядом в волнительном предвкушении. Ее, конечно, предупредили, что тут дело ‒ труба, и работать придется на пике сил. Но ведь учить придется такую очаровательную прелесть! На фоне этого факта остальные трудности казались мерклыми и незначительными.

Яков поводил ногой по льду туда-сюда и покосился на Регину.

‒ С чего начать?

‒ М-м-м… ‒ Регина мысленно растормошила себя и постаралась быстренько переключиться на режим тренера. ‒ Давай с простых покатушек начнем?

‒ Покатушек? ‒ И без того громадные мальчишечьи глаза стали нереально большими.

‒ Ой… ну… Просто покатайся, как тебе больше нравится. А я гляну на… технику. И уровень подготовки.

«Уф… ‒ Регина утомленно выдохнула про себя. ‒ Взаимодействовать с маленьким ребенком сложнее, чем я думала. Да еще и в тематике, в которой я пока на уровне «подглядела разок одним глазком». ‒ Она оперлась локтями на ограждение и, зевнув, принялась вводить в поисковую строку в интернете на мобильном словосочетание «фигурное катание». ‒ Мне, наверное, следует заучить всякие там названия прыжков типа «сальхов» и «аксель», да?.. Да ладно, сделаю. И добавим Яшеньке пластичности благодаря моим универсальным упражнениям! Да, да, я молодец. Просто умничка…»

Что-то стремительно пролетело мимо. Регина, недоумевая, подняла голову. И застыла.

Ледяная поверхность превратилась в просторы небес, в пределах которых жила своей собственной стремительной жизнью маленькая черная птичка. Парила, взлетала, падала камнем вниз, меняла направление тогда, когда ей самой вздумается.

Яков был воистину прекрасен. В своем маленьком небесно-ледяном мире.

Нащупав отпавшую челюсть, Регина вернула ее на место и похлопала себя по губам. А затем резко оглянулась в сторону выхода, будто ожидая, что угрюмый господин Левин все еще находится неподалеку.

«Что это все значит?!«Выполняет все до смешного отвратительно»? Это Яков-то?! Да ни один мужик за всю жизнь меня так не завораживал, как это Солнышко!.. Какого тут вообще происходит?!»

* * *

Никогда еще Регине Горской не приходилось видеть человека, который бы настолько глубоко погружался в процесс. А она-то себя считала выдающейся!

Тренировки проходили каждый день. Или на катке, или в арендованном зале. И малютка Яков Левин прилагал усилий больше, чем десять взрослых вместе взятых.

Подготовка мальчика и до знакомства с Региной уже была на высоте. Однако он не игнорировал ни одного ее высказывания, все схватывал налету и тут же выполнял. А затем усердно работал над улучшением. Энергичная от природы Регина от души любовалась его упорством. Снаружи Яков был словно снежный цветочек с ледяными шипами ‒ неэмоциональный и вечно сосредоточенный, но внутри него полыхало жаркое пламя.

И Регина просто-напросто балдела от каждого их занятия. Мальчик был невероятен. Талантлив. Сообразителен. Стремителен.

И обворожителен.

А еще она не уставала поражаться его стойкости.

Яков никогда в открытую не показывал усталости. Даже дыхание свое контролировал. И лишь когда Регина скрывалась в подсобном помещении или якобы выходила за кофейком, мальчонка позволял себе чуть-чуть расслабиться. Горская не раз наблюдала, стоя за приоткрытой дверью, как Яков опускается на одно колено, кладет ладонь на пол и дышит так, будто жаждет разом поглотить весь воздух мира.

«Блин, с таким упорством я бы давно уже валялась носом в пол и в отключке».

Яков пугал ее и восхищал.

Она рассказывала о его успехах Яну, но тот, как заведенный, твердил, что его сын абсолютно не старается и выдает наиотвратительнейшие результаты.

«Ах, ты ж, кусман идиотической мусорной кучи, ‒ возмущенно вопил разум Регины, пока она с вымученной улыбкой выслушивала ругань Яна. ‒ Тебе на руках сынишку носить надо. А ты его только ругаешь!»

Забавно, но для самой Регины никаких придирок не находилось. Ян признавал, что благодаря ее работе ребенок прогрессирует, однако, в конечном счете, его вывод всегда приходил к одному и тому же итогу: Яков ‒ полнейшая бездарность.

«Этот мужик – полоумный или как? ‒ терялась в догадках Регина, с изумлением наблюдая реакцию Якова на слова отца. Мальчонка всегда только молчал и внимательно смотрел на Яна. ‒ А малыш что, и правда верит, что он никчемный? По-моему, папашка именно это ему и внушает».

Но, несмотря на благородное возмущение, Регина не могла позволить себе вмешиваться в происходящее. Ведь Ян исправно передавал ей конверты с деньгами.

Впервые ее принципиальность дала трещину, когда она стала замечать, что Яков приходит на занятия в состоянии крайней утомленности. Ничего, в общем-то, не изменилось. Мальчишка продолжал искусно притворяться бодрым и трудился на износ. Однако проникшаяся к нему симпатией Регина не могла пропустить малюсенькие сигналы, посылаемые крошечным тельцем ее Солнышка. Вот он твердо стоит на ногах и вдруг резко прижимается к стене ‒ всего на секундочку, ‒ придерживает дикую тряску губ и бесшумно выдыхает, вжимаясь подбородком в грудь.

«Боже ты мой, да не зазорно передо мной побыть чуть-чуть слабым». ‒ Регине очень хотелось сказать ему это, но тревога за самолюбие Якова, за которое он отчего-то так отчаянно хватался, удерживала женщину от жалостливого порыва.

‒ Слушай, Солнышко, а ты и вне наших занятий тренируешься, да? ‒ однажды осторожно спросила она его.

‒ Угу. ‒ Яков был полностью сосредоточен на растяжке.

‒ А с друзьями успеваешь погулять, поиграть, пообщаться?

Мальчик покосился на нее, но смолчал.

‒ У тебя ведь есть друзья? ‒ Регина присела рядом прямо на пол.

‒ Нет.

‒ А… Но…

‒ У меня нет на них времени. И вообще это бесполезная его трата.

‒ О, какой серьезный. ‒ Соорудив в голове многотонное ругательство в адрес Яна Левина, который, судя по всему, не позволял сынишке нормально адаптироваться в социуме, она весело предложила: ‒ Может, сыграем во что-нибудь в перерыве?

‒ Сыграем? ‒ В зеленых глазках появился заинтересованный блеск. ‒ А я… заслужил?

‒ Чего? Ясное дело! Конечно, заслужил! Будешь играть?

‒ Д-да…

‒ Отлично! Скажем… в картишки.

У Регины Горской абсолютно отсутствовал опыт общения с малолетними детьми, и, конечно же, она не задумалась ни на секунду, уместно ли предлагать шестилетке игру в карты. И тем более на деньги.

Но уже после первой игры она пожалела о том, что вообще заикнулась о подобных увеселениях.

‒ Ты что, уже играл раньше?! ‒ плаксиво разорялась она, утешаясь объятиями с полом.

‒ Нет. ‒ Яков задумчиво рассматривал выигранную у тренера тысячную купюру.

‒ Косарик мо-о-о-ой, проща-а-а-ай! ‒ надрывалась Регина, театрально протягивая дрожащую руку к потерянной денежке. ‒ Одна четвертая без хвостика от моих будущих сапожек!

Понаблюдав с полминуты за спектаклем одного актера, Яков предложил оплатить выигранными деньгами какую-нибудь уникальную лекцию от Регины, как от тренера. И купюра благополучно перекочевала обратно к счастливой Горской.

‒ Слушай, Яшенька, попробуй все-таки пообщаться с кем-нибудь из ребят. У тебя обязательно появятся друзья. Ты ж лапуля.

‒ Не надо мне. ‒ Яков насупился. Ему не очень нравилось ее сюсюканье.

‒ Но как же вот так одному жить?

Яков внезапно встрепенулся.

‒ Я не один.

‒ Так у тебя все-таки есть друг? ‒ Регина навострила ушки.

‒ Нет. ‒ Яков вернулся к тренировке. ‒ Жена.

‒ Кто?!

Вот это было заявление из заявлений. Первое место на пьедестале!

‒ Жена. ‒ Поразмыслив, Яков уточнил: ‒ Будущая. Будущая жена. Наверное, пока можно называть ее невестой. Но в будущем она все равно будет моей женой.

‒ Потрясающе! ‒ Справившись с шоком, Регина подползла поближе. Теперь уже сгорая от любопытства. ‒ И как зовут счастливицу?

‒ Даниэла.

‒ О!

‒ Я уже даже с ее отцом познакомился.

‒ О… И чего там отец говорит?

Яков пожал плечами, будто сказанное ‒ само собой разумеющийся факт.

‒ Что она станет моей невестой.

‒ О!..

‒ А я сказал, что Даниэла будет не невестой, а моей женой.

‒ О!

«Да Яков, оказывается, горячий парень, а!» ‒ Регина, глупо хихикая, завалилась на спину.

‒ А девчонка ‒ одногодка твоя?

‒ Она старше.

‒ Любишь постарше? А я тоже ничего. ‒ Регина улыбнулась и, как ей показалось, весьма обворожительно.

‒ Фу.

Регина пришла в восторг от новой увиденной эмоции, проявившейся на лице Якова.

«Какой же он лапуська!»

‒ Моя жена ‒ Даниэла, ‒ бескомпромиссно заявил Солнышко.

‒ Хорошо, хорошо. ‒ Регина не могла перестать улыбаться и показала ему отогнутые большие пальцы. ‒ Даниэла. Я запомнила.

* * *

Пустой взгляд Якова пронзал пространство.

‒ Яшенька? Солнышко? Ты чего? ‒ Регина присела напротив него на корточки. ‒ Тебя ведь трясет! Ты болеешь?

‒ Нет.

‒ Слушай, давай я верну твоего отца. Пусть домой тебя отвезет. Мы не сможем сегодня заниматься!

‒ Нет! ‒ Горячаяладошка уперлась в ее нос. ‒ Я должен тренироваться.

‒ Ты бледный. И еле на ногах стоишь. Сколько ты уже тренировался сегодня до меня?

Вместо ответа Яков медленно выпрямился и утер губы. Снова храбрился.

‒ Ты вообще спал? ‒ не отставала Регина.

‒ Спал.

‒ Сколько? Ну?! Сколько?

‒ Заслужил три часа. Я хочу начать тренировку. Иначе навыки пропадут.

Регина грязно выругалась про себя и схватилась за мобильный. Темный дисплей привел ее мысли в порядок. Семья Левиных не из числа простых обывателей. Она не могла просто взять и позвонить в полицию или в опеку с криками, что тут умучивают маленького мальчика. Кто же это докажет? Да Левины ‒ этот Ян и его мать Амалия ‒ на раз отвертятся, а потом раздавят Регину со всеми ее добрыми намерениями.

‒ Черт!

‒ Что? ‒ Яков поднял на нее замутненный взгляд.

Откуда семилетний мальчик черпает силы для такой жизни, Регина не представляла. Она бы не справилась. Точно не выдержала бы.

‒ Хочешь начать тренировку? ‒ мягко спросила она.

‒ Да.

‒ Тогда сегодня начнем со специального разминочного упражнения.

Регина подтащила к нему объемный мат и велела прилечь на него.

‒ А что дальше? ‒ Яков послушно замер, уставившись в потолок.

‒ Задача: поочередно расслабить все мышцы, конечности. Короче, все тело. Полностью. Если не расслабишься полностью, упражнение не будет засчитано как выполненное. После такой разминки эффективность тренировки повысится, ‒ бодро заверила Регина. ‒ А высший пилотаж выполнения: делать все это с закрытыми глазами!

‒ Ладно. ‒ Яков закрыл глаза и сосредоточенно поджал губки.

‒ Расслабься.

‒ Угу.

Понаблюдав, как ходят ходуном светлые бровки на бледном лице, Регина наклонилась к ребенку и вполголоса спросила:

‒ Слушай, Яшенька, а у тебя есть другие родственники? Кроме отца и бабушки?

‒ Угу. Один есть.

‒ Кто?!

‒ Папин брат.

‒ Ты его знаешь?

‒ Неа. Амалия говорит, что Глеб Левин не стоит внимания.

«Глеб Левин, значит?»

До Регины донеслось тихое сопение. Яков заснул.

Прикрыв ребенка притащенным из подсобки пледом, женщина устроилась на скамейке и набрала на мобильном номер.

‒ Ку-ку, Ксюшенька. И тебя целую. Я слышала, твой новый бой-бой в полиции работает? Слушай, а можешь попросить его одного чувачка по базам своим пробить, а?

* * *

Регина куталась в плащ и проецировала увиденное в сознание. Реальность все больше погружалась в мрачные тона. Она по максимуму вжалась в кирпичную стену и снова выглянула из-за угла.

Объект непринужденно болтал с двумя приятелями возле забегаловки с фаст-фудом.

«Все верно, студент. Твою налево, всего лишь студент. И он, получается,младшийбрат».

Глеб Левин оказался высоким юношей с невероятно симпатичным лицом. Но его отличала как раз мужественная красота. Правда вкупе с длинными черными волосами, забранными в растрепанный хвостик, в куртке с нашивками и джинсами с потертостями он вполне подпадал под категорию «студент, держащийся исключительно на бомж-пакетах».

И, судя по раскрепощенному поведению и игривым улыбочкам, посылаемым мимо проходящим девчонкам, парень был тем еще раздолбаем.

«Красавчик. Тьфу… ‒ Регина схватилась за голову. ‒ Вот что я делаю? А? Разве это вариант? Так, включаем интуицию! Срочно врубаем семьдесят седьмое чувство! И!.. Ты врубилось или нет? А, черт, он уходит!»

Больше не позволяя себе задумываться, Регина устремилась вперед. Коршуном бросилась на жертву и намертво вцепилась в его куртку.

‒ Чего вам? ‒ Глеб вытаращил на нее глаза. А его приятели от неожиданности шуганулись в разные стороны, но потом осторожно приблизились.

‒ Глеб Левин? ‒ переводя дыхание, уточнила она.

‒ Ну, да. А вы кто? ‒ Он настороженно смотрел на нее.

‒ Регина Горская.

‒ И… и чё?

«Так, с чего начать? Вообще не представляю».

‒ Мне кажется, тебе следует съездить проведать брата и мать.

Глаза Глеба карикатурно округлились.

‒ Шутите? ‒ Он, вмиг став серьезным, вырвал у нее край своей куртки. ‒ Мы не общаемся. Я уже их несколько лет не видел.

‒ Ну, так пора съездить! ‒ настойчиво заметила Регина.

‒ Я так не считаю. Поверьте, им нет до меня дела. Впрочем, как и мне до них. ‒ Он встрепенулся. ‒ И, кстати, на фига я с вами это обсуждаю? Это личное. И вы вообще кто?

‒ Регина Горская.

‒ Я помню. Что… что вам вообще надо от меня? ‒ Он начал потихоньку от нее отступать.

‒ Она из твоих бывших? ‒ хихикнул один из приятелей Глеба.

‒ Нет, конечно.

‒ Любишь постарше?

‒ Заткнись, Артем!

Ребята развернулись, чтобы уйти.

«Соберись!» ‒ приказала себе Регина.

‒ Левин, ты должен поехать к своему племяннику!

Глеб резко тормознул и, оглянувшись, вылупился на нее. Секунд пять напряженного молчания, а затем юноша отправил друзей топать вперед, а сам вернулся к новой знакомой.

‒ У Яна ребенок?

«Ого…»

‒ А ты не в курсе? ‒ Регина тоже вытаращилась на него.

‒ Мне… ‒ Глеб опустил голову. «Смутился?» ‒ пронеслось в голове Горской. ‒ Мне не сообщили. Он… Только что родился?

‒ Ага, лет семь назад.

«Не семейка, а ужасы сплошные». ‒ Цыкнув, Регина потерла щеки.

‒ Надо же… ‒ Глеб впал в подобие транса. Наверное, не знал, как правильно отреагировать на новость.

‒ Я хочу, чтобы ты поехал к ним. И…

«К чертям разнес там все и вправил всем мозги. Опять же не могу я так сказать. О-ох, эта адская штука жизнь».

‒ Повидайся с ребенком, вот.

‒ Не может быть, чтобы они сами вас ко мне отправили, ‒ усомнился Глеб.

‒ Честно говоря, нет. ‒ Регине срочно захотелось вбиться головой в стену. Конечно же, она понимала, что крупно подставляет саму себя, втягивая в это дело Глеба. Но и он был не таким уж посторонним человеком для этой семьи. Кроме того, следовало уже сейчас распрощаться со стабильным источником дохода. Левины уж точно не простят ей своеволие. ‒ Я… типа преподавателя Якова. Это имя мальчика. Если не вдаваться в детали, там у них не все так уж славно.

‒ И что вы хотите от меня? ‒ На лице Глеба появилось упрямое выражение. ‒ Мы уже давно живем отдельными жизнями. И если у них проблемы, то пусть сами решают их.

Юноша, не прощаясь, двинулся за удаляющимися друзьями.

‒ Левин, погоди.

Но Глеб никак не отреагировал.

‒ Левин.

Игнор.

‒ Левин, чертяка! Это и твой ребенок!!!

Мимо проходящие люди изумленно уставились на вопящую женщину. Глеб со скоростью света метнулся обратно и зажал ей рот ладонью.

‒ Спятила?! ‒ От волнения он, не задумываясь, перешел на неформальное общение. ‒ Не пори чушь. Тебя могут неправильно понять!

‒ Это и твой ребенок, ‒ уже спокойнее повторила Регина. ‒ Не посторонний. Твой племянник.

‒ Это ребенок брата. Какое мне до него дело?

‒ Знаешь… с Яковом… не очень хорошо обращаются.

‒ Так сообщи куда надо, если такая мнительная.

‒ Да не могу я! Ты же понимаешь. В курсе, что твоя семья со связями. А что я?! Мелкая никудышная сошка. Ты ‒ другое дело. Я просто хочу, чтобы ты съездил и посмотрел. Всего разик.

‒ Не хочу.

‒ Да что тебе стоит? Неужели с племяшей пообщаться не желаешь? Он славный. И по-настоящему хороший. Понимаешь? Разок всего. Проверь, как они живут. Пообщайся с мальчиком. Очень прошу.

Глеб молчал. На женщину он не смотрел.

Регина вдохнула в легкие побольше воздуха.

‒ Блин, Левин! Ты ведь знаешь, какие они?! Твоя мамаша и братец? Не понаслышке знаешь! А теперь представь, насколько «славно» с ними живется ребенку. Маленькому мальчику.

Истратив воздух, Регина обмякла и, опустив голову, шумно задышала.

«Какие еще слова подобрать, чтобы внушить умные мысли такому бесчувственному оленю? Неужели, вот этот, весь такой разобиженный, ‒ единственный вариант спасения для Яшеньки? Похоже, судьба обожает от души повеселиться».

‒ Я не знаю адреса.

Регина моргнула, не веря, что и правду услышала это. Она подняла взгляд.

Глеб выглядел бледнее, чем был до начала их разговора.

‒ Не знаю, где они живут, ‒ пробубнил он.

‒ Я дам тебе адрес. Да… Сейчас напишу…

* * *

Никто не мог предположить, что поступок Регины повлечет за собой цепь событий, на первый план которых изначально выползет абсолютный ужас. Трагедия, произошедшая с Яковом, колоссально изменила ее жизнь и жизнь Глеба Левина.

Но главные перемены, конечно же, произошли с самим Яковом.

«Поступила бы я иначе в тот раз, если бы знала обо всем наперед?»

Регина стояла посреди тренировочного зала и смотрела в спину разминающегося пятнадцатилетнего Якова. Он сидел в поперечном шпагате и, чуть наклонившись вперед, что-то увлеченно чиркал на листке бумаги на полу.

«Нет. Я должна была пойти к Глебу. Это и подсказала мне моя интуиция. Может, мы и виноваты в трагедии. Но сейчас все в прошлом. И Солнышко обязательно станет счастливым».

‒ И что? Его Злодейшество вдруг подобрел и разрешил тебе приходить ко мне? ‒ Она подошла к Якову и, наклонившись, с любопытством уставилась на рисунок.

‒ Глеб ничего не разрешал. ‒ Яков ни на секунду не отрывался от своего занятия. ‒ Я сбежал.

‒ Вот теперь он невзлюбит меня еще больше, ‒ наигранно посетовала Регина. ‒ Хмм…

В рисунке уже явно проступала фигура стройной девушки.

‒ А-а-а… Яшенька, как у тебя на личном фронте? ‒ полюбопытствовала Регина, активно дуя в прикрытый светлыми локонами затылок мальчишки.

‒ Никак, ‒ буркнул Яков.

‒ Ну, может, девчонка какая приглянулась? Ну, на фиг там фронт всякий, а чисто с эстетической точки зрения? ‒ Задав вопрос, Регина замерла в предвкушении.

Мальчишка перестал рисовать.

‒ Выбесила тут одна…

«О!! ‒ Регина едва не рухнула на него сверху, так ее тряхануло от любопытства. ‒ О! О! О!»

‒ Очень…

‒ «Очень»? ‒ тихонечко подбодрила его Регина.

‒ Внезапная, ‒ задумчиво закончил Яков.

«Ого!»

‒ А имя у нашей Внезапной есть?

‒ Даня… Это от какого имени?

‒ Хмм… Что-то на ум только мужские приходят, хотя… Даниэла, да! Даниэ… ‒ Регина смолкла, вспомнив, что уже слышала это имя несколько лет назад. Поэтому-то оно так быстро пришло на ум.

‒ Даниэла, ‒ медленно повторил Яков. ‒ Наверное, так и есть.

Регина тихонечко отошла от него и присела в сторонке. Лицо уже давно должно было треснуть ‒ слишком уж широкой была ее радостная улыбка.

* * *

Вот те на. Яков Левицкий, Солнышко ее суровой жизни, кого-то привел в святая святых. Их неформальный уголок покоя. Из зала отчетливо доносился его голос и еще один голос. Девичий.

«Так-так-так, ‒ Регина пристроилась у щелки приоткрытой двери. ‒ Моя совершеннолетняя детка привел с собой девочку? Интересненько».

Она выползла на свет и резво потрусила к Якову и незнакомке.

«Красивенькая. А взгляд-то какой цепкий! Ух, аж дух захватывает!»

– Приветик. ‒ Она лучезарно улыбнулась девушке.

– Здрасте.

«Ой-ой, прямо тяпнула меня глазами! Прелесть».

– Я Регина. А ты у нас кто?

– Даниэла.

Сердечко в груди восторженно сделало сальто и затумкало с невероятной скоростью.

«Даниэла… Надо же… Хо-хо… А вот и ты!»

– Ого-ого, как мощно звучит. – Регина показала большой палец. – И ты просто красотка. Эхей, Яшка-дуракаваляшка, у тебя же характер «забей лежачего» – прескверный, короче. Как только смог отхватить себе такую девушку?..

Похоже, ее Солнышко наконец отыскал свои надежные небеса…

Рассказ 5. Принцип будущего, вне предела

Прохладный вечерний ветер, самовольно приняв на себя обязанности личного стилиста, сотворил на голове Дани нечто катастрофичное. Шумно фыркнув на щекочущий губы локон, девушка дернула головой, словно отряхивающийся от дождевых капель лев, и покрепче ухватила край авоськи с апельсинами.

И отчего ей только приспичило топать в магазин за натуральными витаминами в непогоду? Без сомнения, порадовать братьев полезным угощением ‒ дело благородное. Но никто не заставлял Даню претворять возникший порыв в жизнь сию же минуту, когда она и так уже основательно задержалась на работе в пятничный вечер.

Вполне возможно, что вспышка неуемной активности была трактована желанием отвлечься от трудностей рабочих будней. Выполнение трудовой функции в качестве менеджера главной звезды агентства «СТАР ФАТУМ Интертеймент» ‒ задачка куда сложнее, чем выверенная игра в домохозяйку. Тем более когда Яков Левицкий, ее ослепительно сияющий подопечный, только и делал, что таранил направо и налево восприятие впечатлительных заказчиков проявлением своих исключительных талантов.

Вот и на этой неделе даровитая андрогинная Принцесса, разок попозировав в пробной фотосессии, умудрилась утащить проект прямо из-под носа у почти уже утвержденной модели из другого агентства. И вся забавность в том, что изначально реклама разрабатывалась под типаж с ярким акцентом на маскулинность. И что в итоге? После просмотра «выступления» Якова у представителей заказчика застопорились их внутренние ментальные механизмы, а запредельное восхищение юным длинноволосым созданием попросту заставило пересмотреть весь предыдущий концепт.

«Я, конечно, счастлива, что работа сама хватает нас за пятки, и наше агентство постепенно набирает обороты, вырастая из малютки в конкурентоспособное существо… ‒ Даня мученически почесала бровь костяшкой согнутого пальца. Изнутри черепной коробки слегка давило, и неприятное ощущение наверняка намеревалось в ближайшее время преобразоваться в полноценную головную боль. ‒ Однако все же напрягают последствия, от которых, в конечном итоге, никуда не деться. Успешно обходя соперников ‒ даже непреднамеренно, ‒ мы, так или иначе, набираем себе врагов».

И сейчас в список недоброжелателей попало и агентство из группы компаний «Виена Корпорэйшен» ‒ довольно крупная и успешная организация. Или, вернее сказать, озлобилась конкретная модель, которую и отшил последний заказчик в угоду внезапно возникшей прихоти поработать с нереально великолепным Яковом Левицким. От представителей «Виены», как ни странно, никаких претензий не последовало. Чего не скажешь об униженной модели.

Даня невесело хмыкнула, вспоминая, как, словно бывалый вышибала, встала в дверях на входе в ресторан, где обосновалась команда во главе с арт-директором и главным фотографом. Небольшое празднество после удачной фотосессии. Там же находился и Яков. И туда же едва не прорвался Элай Падуб.

Та самая ущемленная модель. Поверженный противник.

И явно сильно задетый за живое пренебрежением заказчика.

А еще он был под градусом.

Люди, находящиеся в состоянии алкогольного опьянения, вызывали у Дани отвращение непроизвольно. На уровне инстинкта. И тягостные воспоминания из детства лишь подчеркивали в ее глазах общую омерзительность ситуации.

Любопытно, как бы отреагировал Яков, если бы узнал, что она встала на пути у рассвирепевшего мускулистого парня, чья небрежно расстегнутая рубашка ничуть не скрывала внушительную татуировку на груди? Да еще и находящегося наполовину в бессознанке из-за пахучего пойла, плещущегося в нутре бутылки в его крупной лапище? При наихудшем раскладе Падуб вполне мог смахнуть Даню в сторону одним движением кулака. По крайней мере, судя по неприязни, застывшей в красивых синих глазах смертоносными кубиками льда. Однако, несмотря на то, что ни один из них не произнес ни слова, девушка все равно почувствовала угнетающий вкус тяжелой битвы. Словно встала на место Шивы ‒ персонажа, за которого обычно играла с братьями в «Мортал Комбат», а ее противником выступил этакий Мотаро ‒ страшенный громила-кентавр.

Она бы не пустила Падуба в здание, даже если это грозило бы получением случайных увечий от всяких несдержанных творческих личностей. Уберечь Якова ‒ вот что билось колючей целью в ее утопающем в принципиальности разуме. И поступила бы так не только как менеджер своего ценного подопечного. Все гораздо сложнее и значимее. В их отношениях. А настоящая проблема, над которой стоило бы потрястись, в ином: ее самопожертвование не оценил бы сам Яков. Поэтому удачно, что головорез из «Виены», в конце концов, ограничился безопасным бурчанием и, отказавшись от первоначальных планов, отступил.

«А смелости тебе не занимать, Шацкая. ‒ Даня цокнула языком, пробегаясь по воспоминанию о странноватом противостоянии. ‒ Теперь уже и запамятовала, как правильно паниковать, да, женщина?»

Адаптируясь к негостеприимному холоду улицы, девушка вдохнула поглубже и покрепче ухватилась за свою нелепую поклажу. Авоська цеплялась за края теплого пальто, а ненадежное плетение ручки впивалось в пальцы даже сквозь плотную ткань перчатки.

«Сварганим сок, ‒ размышляла Даня, неспешно спускаясь по ступеням входной группы магазина. Апельсиновое содержимое при каждом шаге настойчиво постукивало ее по бедру. ‒ Или соорудим пирог? Сегодня вроде как никого не ждем. Вечер должен получиться спокойным».

Потершись подбородком о плотные слои намотанного на шею шарфа, Даня тоскливо покосилась на деревья, качающиеся от порывов ледяного ветра, и резко сменила маршрут, зарулив в ближайший переулок. В проходе между домами дуло поменьше, да и мысль о теплом салоне автомобиля Владислава, личного водителя Якова, от поездки в котором она сегодня недальновидно отказалась, почти не тревожила ее утомленное сознание.

«Минутка отдыха. И рванем дальше».

Мысленные уверения прервало шуршание шагов за спиной.

К Дане двигались две фигуры. По телосложению ‒ рослые мужчины.

Одинокая девушка в темном переулке. Отбилась от человеческой стаи стандартизированного суетливого общества. Чем не объект для преступных намерений?

«Везуха, Шацкая. Да твоя магнетическая сила уже на уровне супергеройской. Лёля и Гера должны фанатеть от меня так же, как от своих качков из анимешек».

Не тратя силы на нерезультативные вопли о помощи, Даня с прагматичной невозмутимостью отступила на пару шагов. Но только для того, чтобы обеспечить себе пространство для нужной стойки. Ощущая, как ноги, укрепленные благодаря тренировкам старательного Якова, идеально удерживают равновесие тела, она закинула авоську на плечо и наметила примерную траекторию для размашистого удара.

Огр с булавой.

Даниэла Шацкая с апельсинами.

Нуль отличий.

‒ Вы собираетесь ударить меня апельсинами? ‒ с искренним изумлением уточнила первая фигура, судя по голосу ‒ молодой парень. При этом он предусмотрительно остановился на безопасном от девушки расстоянии.

Его сопровождающий замер прямо за спиной говорившего. А сотрясающиеся плечи выдали крайнюю степень восторга: хриплое сопение, исходящее со стороны прикрытого капюшоном лица, было ничем иным как плохо скрываемым беззвучным, но самозабвенным хохотом.

Что ж, хоть кому-то из них весело.

‒ Пожалуй, собиралась. ‒ Даня сохраняла спокойствие. К тому же интуиция не улавливала какой-либо агрессии от парней. ‒ Или все зависит от ваших намерений. И моего настроения.

‒ Ничего плохого мы не замышляем. Честно. Только разговор. ‒ Первый парень завел руку за спину и, видимо, ткнул второго кулаком в бок, потому что подозрительное смешливое сопение сменилось не менее странным хрипом. ‒ Добрый вечер.

Сделав запоздалый уклон в учтивость, юноша одновременно выставил вперед раскрытые ладони.

Демонстрация безобидности.

‒ Извините, что напугали вас, Даниэла Арсеньевна.

Они в курсе, кто она?

Даня чуть расслабилась. Совсем немного. И то потому, что долго держать навесу тяжелую авоську было некомфортно. Мельком проанализировав окружающую обстановку, она углубилась в переулок, чтобы добраться до круга света, отбрасываемого фонарем. Парни, будто послушные утятки, проследовали за ней.

«По логике и любой стандартной инструкции по выживанию стоило рвануть в сторону людной улицы», ‒ щекотала подкорку невероятно разумная мысль.

Последовала ли Даня совету собственного здравомыслия? Ни черта.

‒ Итак. ‒ Она выудила из авоськи крупный апельсин и, сложив руки перед собой, прижала его к локтевому сгибу. ‒ Что заставило вас стать преследователями некой Даниэлы Арсеньевны?

‒ Еще раз прошу прощения за то, что напугали. Мы не нарочно.

Юноша ступил в освещенную зону, и Даня сильнее сжала апельсин, внимательно рассматривая незнакомца.

Высокий блондин с приятной внешностью. С другой стороны, и Элай Падуб тоже отличался привлекательностью, рослостью и светлой взъерошенной шевелюрой. И производил хорошее впечатление на окружающих на фотосессии. Что не помешало ему чуть позже наклюкаться от обидки и пойти чинить разборки с победителем импровизированного соревнования. По крайней мере, Даня предполагала, что модель «Виены» именно так и намеревалась поступить ‒ сцепиться с Яковом. Кое-кто не особо трясется над своей деловой репутацией.

Повозив язычок молнии на черном пуховике от подбородка до середины груди и обратно, светловолосый парень цепко ухватился взглядом за бесстрастное выражение на лице Дани. Похоже, выискивал даже незначительные изменения в реакции собеседницы, чтобы ухватить момент, когда можно будет вставить следующую не менее загадочную реплику.

‒ Так что у вас ко мне за дело? ‒ подустав ждать объяснений, спросила Даня. Получилось грубовато, но и ребята, стоящие перед ней, пока не заслужили какого-либо проявления лояльности и доверия по отношению к себе.

«Да скафжи-фжи тфы ей ужфе», ‒ донеслось недовольное бормотание со стороны второго незнакомца.

Он тоже решил пересечь границу светового круга. И успел стянуть капюшон. Скорее всего, они были одного возраста. Жестко контрастируя с приятелем, второй парень был облачен в длинный снежно-белый пуховик, который, казалось, основательно сковывал его движения. Он и передвигался необычно: словно гусеница, вдруг захотевшая побродить в вертикальном положении на высоких скоростях и задействовавшая ради этого лишь часть своих волосатых ножек. На лицо парня был намотан цветастый шарф ‒ почти до самого носа, а на встопорщенные темные прядки водружена белая шапка с висюльками по бокам, оканчивающимися пушистыми кисточками.

Довольно забавный видок. Даже в каком-то смысле нелепый.

‒ Он у нас мерзлявый. ‒ Отследив направление Даниного взгляда, пояснил первый юноша.

«И зачем мне это знать?» ‒ озадачилась Даня, наблюдая, как «мерзлявый» на максимум сдвигает брови к переносице и принимается убийственно пялиться на приятеля.

‒ Ни слова, ‒ бросил в его сторону блондин. ‒ Общаться буду я. А ты лучше молчи.

«О как. ‒ Девушка с большим интересом присмотрелась к наряду второго парня. ‒ Судя по всему, пуховиком его обездвижили специально. Как и лишили шарфом возможности нормально говорить. Что ж, от человечка в смешной шапчонке и правда исходит нечто сумбурное. Склонен к дебоширству? Наверняка».

‒ Даниэла Арсеньевна.

‒ А?.. ‒ Даня отвлеклась от созерцания ограниченного в действиях «шкодника».

‒ Мы пришли обратиться к вам как к представителю агентства «СТАР ФАТУМ Интертеймент».

«А парень резко посерьезнел. Деловые переговоры? В полутьме в свете единственного фонаря? И… ‒ Даня с усмешкой принюхалась. ‒ Недалеко от мусорных контейнеров. Превосходная тактика».

‒ Я не работаю с обращениями граждан. ‒ Она дернула плечами. ‒ И никогда не получала доверенности, чтобы представлять интересы всего агентства. Полагаю, вы выбрали для преследования не того сотрудника.

‒ На официальном сайте указано, что вы являетесь вторым помощником генерального директора Левина.

«Э? ‒ От новости Даня чуть не выронила апельсин. ‒ Какого покемона?! Я? Помощник? Глеб вконец спятил! Что за самодеятельность без моего согласия?! Мне и обязанностей менеджера с лихвой хватает».

‒ Вы все же хотите швырнуть в меня апельсин? ‒ с некоторой опаской спросил блондин. Видимо, заметил ее неловкие манипуляции с обозначенным фруктом.

‒ Рисковать репутацией агентства ради сиюминутного порыва неразумно, не находите? ‒ В океане искусной вежливости Даня всегда чувствовала себя спокойнее. ‒ В общем, не собираюсь. Расслабьтесь. И… все же, уверена, нам с вами не удастся предметно обсудить вопрос. У меня несколько… ограниченный функционал.

«Не могу же я заявить, что инфа на сайте ‒ полный шлак. ‒ Даня старательно отпинывалась от позывов усталости и пыталась вернуться к состоянию чуть более соображающего овоща. Задачка оказалась труднее, чем она рассчитывала. ‒ Ладно, буду изображать представительный контингент агентства. Может, с моей подачи за адекватных сойдем».

‒ Элла убеждена, что обратиться следует именно к вам.

«Напускает и напускает таинственности. А я соображаю все меньше и меньше».

Даня сдержала тоскливый вздох и деловито поинтересовалась:

‒ А Элла ‒ это у нас кто?

‒ Она наша сестра. То есть… ‒ Парень запнулся на полуслове и нервно огладил затылок. Шкодливый приятель в шапчонке раздражено пихнул его локтем под лопатками. ‒ Она что-то вроде нашего менеджера.

‒ Я-ясно…

«Ни фига не ясно. Но мне не привыкать».

‒ Наверное, нужно было сначала представиться, ‒ спохватился блондин. И отпихнул от себя руку приятеля, настойчиво трясущего того за плечо.

Весьма хаотичная парочка. Даня поймала себя на том, что непроизвольно сравнивает атмосферу настроения, которую парни создают вокруг себя, с тем, что обычно витает в стенах агентства «СТАР ФАТУМ Интертеймент». И с тем, что тащат за собой на проекты талантливые «детки» агентства. Вдохновение, люто склоняющееся к легкому сумасшествию.

И по результатам этого сравнения едва ли смогла выделить отличия.

‒ Да, хорошо бы начать со знакомства. ‒ Она пристально вгляделась в черты лица собеседника. И, судя по настойчивой щекотке в глубинах памяти, ей уже доводилось где-то его видеть.

‒ Меня зовут Гордей. А это… ‒ Юноша полуобернулся и заметно поморщился. ‒ Пастэл.

‒ А третий ‒ Тотошка! ‒ вскинулась Даня и с азартом, изумившим даже ее саму, принялась искать за спинами парней третьего участника музыкального бойз-бэнда.

‒ Значит, слышали о нас. ‒ Гордей невольно приосанился и вновь общупал настороженным взглядом опасный апельсин.

‒ Скорее мельком зацепилась за недавние скандальные новости в Интернет-пространстве. ‒ Пыл от внезапного узнавания быстро поумерился. И теперь Дане для надежности захотелось вооружиться и вторым апельсином. ‒ Что мне известно? Трио парнишек, рассекающих по волнам сетевой популярности, в какой-то момент перешли в разряд разработок агентства из группы компаний «Виена Корпорэйшен». Даже было утверждено предварительное название проекта музыкальной группы: «Фалькон». А затем пошли слухи о многочисленных потасовках и бесконтрольных употреблениях алкогольной продукции… ‒ Она сделала многозначительную паузу и резанула собеседника острым взглядом. ‒ В общем, исходя из сведений в сетевой прессе, «Виена» дала заднюю и собирается вот-вот избавиться от назойливого мусора.

Даня намерено покончила с любезностью, интуитивно ощутив, что с этими ребятами нет смысла юлить. И ее быстрое решение вовсе не было связано с Элаем Падубом из той же «Виены», едва не настучавшим ей по башке. Ну, может, чуть-чуть… Однако она по-прежнему верила в собственную объективность. И профессионализм.

‒ А вы не стесняетесь в выражениях, Даниэла Арсеньевна, ‒ процедил сквозь зубы Гордей. Похоже, ему стало сложнее играть в вежливость.

‒ Что поделать. Не переношу зависимых от алкоголя. ‒ Даня недобро улыбнулась. ‒ И дебоширов тоже. Те еще паршивые довески.

‒ А ты ‒ стервозная начальница, ‒ вдруг подал голос Пастэл. Видимо, не выдержал и стянул защитный шарф, чтобы влезть в беседу.

И, вот досада, у прямолинейного задиры был очень приятный голос. Мелодичный. Уплывающий в глубину и услаждающий слух.

‒ Не встревай, ‒ недовольно бросил Гордей, на секунду оглянувшись на парня, которого он называл своим братом.

‒ Да она нас слету бракует, чел. ‒ Пастэл, грозно оскалившись и набычившись, махнул рукой в сторону Дани. ‒ Видно же, что девка насмехается. Щас развлечется за наш счет и свалит довольная.

‒ Нет. Не вздумай больше оскорблять ее. ‒ Гордей развернулся и с размаху впечатал ладонь в грудь Пастэла. Тот всхрапнул и отступил на шаг. ‒ Она не станет насмехаться. Так сказала Элла.

«Да что за Элла?» ‒ недоумевала Даня.

Нелицеприятные высказывания в исполнении Пастэла абсолютно не покоробили ее самооценку.

‒ Стой тут. И ни слова больше, ‒ потребовал Гордей. И для повышения понятливости ткнул Пастэла кулаком еще и в плечо.

Тот, негодующе цыкнув, покачнулся.

Стремительно развернувшись, Гордей сделал шаг к Дане. Красивое лицо преобразовалось в маску едва удерживаемой свирепости.

‒ У меня апельсин, ‒ холодно осадила его девушка. И выставила вперед руку.

‒ Я… ‒ Гордея шатнуло назад. Он опустил голову и устало потер кулаком глаза. ‒ Не собирался творить черте что. Извините за порыв.

‒ Угу. ‒ Даня снова прижала к себе апельсин.

И начала молча ждать дальнейших изъяснений.

‒ С «Виеной» покончено, ‒ сообщил Гордей, заметно погружаясь в мрачное настроение.

‒ Выперли. ‒ Даня даже не потрудилась изобразить интонациями вопрос. Сразу ограничилась полноценным утверждением.

‒ Сами ушли… Агрх!.. ‒ Парень, неожиданно полностью отпустив напускной образ спокойствия, издал еще один рычащий звук. Сжал пальцы в кулаки, разжал. Глубоко вдохнул смрадный воздух переулка и медленно произнес: ‒ Да… Выперли.

‒ Сочувствую. ‒ Даня, в отличие от собеседника, успешно сохраняла маску бесстрастности. К тому же у нее в наличии имелась целая авоська апельсинов. Преображать подручные средства в оборонительное или атакующее оружие являлось ее, безусловно, заслуживающим восхищение талантом.

‒ Стервозина, ‒ пробулькал Пастэл, на которого вновь успели натянуть шарф.

‒ Стухни, брат. ‒ Шипение Гордея почти породило новый порыв ветра. ‒ Пожалуйста, стухни.

‒ Мне тоже стухнуть? ‒ поинтересовалась Даня.

‒ Нет, вам… ‒ Гордей с некоторой растерянностью уставился на нее. Наверное, потерял нить собственной аргументации.

‒ Так вы хотите напроситься к нам, в агентство «СТАР ФАТУМ Интертеймент»? ‒ Не будь Даня сообразительной, вряд ли на нее пожелали бы так запросто спихнуть должность второго помощника гендиректора.

‒ С ваших слов звучит ужасно, ‒ признался Гордей.

‒ Да это со слов любого звучит как отвратная идея. ‒ Насмешка Дани изобиловала деловитостью, поэтому понятливый собеседник не должен был воспринять это как попытку нагрубить. ‒ С учетом подвигов «Фалькона».

‒ Слушайте, в Интернете столько дерьма сейчас на нас выливают. Да мы едва держимся на плаву! ‒ Светловолосого миротворца все же прорвало.

‒ Скажу вам, что эта не та информация, которой следует делиться на собеседовании.

‒ Стервозина. ‒ Пастэла, по всей видимости, не просто было унять даже спонтанной попыткой мумификации шарфом. Свое «фи» он высказывал, как и когда ему удобно. Несмотря на препятствия.

‒ Заткнись, будь добр. ‒ Гордей, уже не сдерживаясь, дал тому пятерней по шапке. ‒ Ситуация несколько преувеличена, ‒ обратился к Дане уже в более умиротворенных интонациях. ‒ Мы бы хотели начать все заново. Без… ‒ Он искоса глянул на притихшего брата. ‒ Изъянов. И ошибок.

‒ «Фатум» не берет под свое крыло музыкальных исполнителей. ‒ Даня отстукивала кончиками пальцев на апельсине нечто неритмичное. ‒ Мы в модельном бизнесе.

‒ У нас есть опыт, ‒ живо откликнулся Гордей.

«Он в отчаянии».

С годами улавливать эти отголоски в голосе, выражении лица и взгляде собеседников стало для Дани сущим пустяком.

«Ты как будто бы злая. Но при этом невероятно эмпатична», ‒ когда-то высказался о ней Глеб Левин, ее работодатель и дядя Якова.

В полной тишине она давила на Гордея тяжелым взглядом.

‒ Считаете, мы ‒ довески?

‒ Точно. Я не особо в курсе ситуации и никогда не интересовалась музыкальной индустрией. Но факты уже говорят сами за себя: вы ‒ проблемный продукт с испорченной репутацией.

Губы Гордея дернулись. Он возвел глаза к темному небу.

‒ Элла не знает, что мы потащились к вам. Узнает и взгреет нас.

‒ И что же тогда сама не пришла? ‒ Даня придерживалась направления выбранной парнями игры. Хоть и владела минимальными сведениями.

‒ Она в отъезде. А мы нетерпеливые.

‒ Проблемные.

‒ Выходит, что так. ‒ Гордей невесело усмехнулся. ‒ И, кажется, окончательно все испортили.

‒ Да, похоже, вы часто опрометчиво бросаетесь в самое пекло. Извилины тоже надо порой тренировать.

‒ А вы высокомерная. Вот мое впечатление о вас.

‒ Да наплевать. ‒ Даня пожала плечами.

И прошла мимо Гордея. Тот не остановил ее. Пастэл, сверкая злющими глазищами из-под шарфа, медленно отступил с дороги.

Однако круг света девушка так и не покинула. Секунд пять постояла без движения, а затем, пихнув авоську в руки ошарашенного Пастэла, она развернулась на сто восемьдесят градусов и решительно направилась к Гордею, одновременно выуживая из кармана смартфон. Переключив телефон на нужный режим, Даня с бесстрастным выражением вытянула руку в сторону лица изумленного парня.

‒ Что ж, разрешите сделать фото.

Скрыть мгновенно появившееся напряжение у юноши не получилось. На автомате он отступил, но, почти сразу опомнившись, поджал губы и с едва заметной холодностью уточнил:

‒ С какой целью, позвольте спросить?

Дане понравилось то, как собеседник поймал волну ее напускной любезности и адаптировался к предложенной манере общения. Значит, парень довольно сообразителен. От смекалистых ресурсов, в свою очередь, можно ожидать неплохие результаты.

‒ В моей команде есть визажист, оценивающий образ исключительно по фото, ‒ пояснила Даня. ‒ Она профи, поэтому я склонна доверять ее мнению. Отправлю ваши фото ей, и при получении положительной характеристики от нее к вашим шансам на трудоустройство прибавится несколько плюсов.

На лице Гордея мелькнула надежда. Он быстро сфокусировался на гаджете перед собой, а затем также стремительно вернул взгляд на прежний интерес. Его неуверенность чувствовалась сильнее, чем аромат приближающейся грозы в сочной влажности воздуха.

‒ Эти снимки не для прессы, ‒ уверила Даня. ‒ Не собираюсь сливать куда-либо информацию о вас. Они нужны ради будущего предполагаемого сотрудничества.

‒ Вы и правда рассмотрите нас как кандидатов?

‒ Не я. У меня не такие высокие права. Но могу поработать доставщиком сведений для босса.

Гордей быстро заморгал.

‒ Почему?

‒ Что, почему?

‒ Несмотря на наши… деликатные обстоятельства, вы все равно беретесь за нас.

‒ Вы ‒ забавная трудность, ‒ сухим тоном пояснила Даня, ловя в фокус лицо парня. ‒ И в итоге может получиться что-то занятное. Потенциальный головняк для гендиректора, к примеру.

Глаза Гордея расширились. Похоже, он не ожидал от нее такого отношения к боссу.

‒ Я же стервозина, ‒ напомнила Даня и, улыбнувшись, сделала фото.

На заднем плане залился хохотом дебошир Пастэл.

Получив фото физиономии и в полный рост и от второго брата, Даня с чувством удовлетворения отобрала апельсины и, не расщедриваясь на скучные фразы прощания, направилась к главной улице.

‒ В агентство отправьте Эллу, ‒ бросила она, не оглядываясь. ‒ В начале следующей недели. Если к этому времени еще не вернется из поездки, пусть через секретариат договорится о встрече с начальством.

‒ Вы могли и не выслушивать нас.

Даня обернулась и прищурилась.

‒ Могли просто уйти. ‒ Гордей задумчиво рассматривал ее, словно диковинное создание.

‒ Типа того. Обычно я не веду психологические тренинги у мусорных контейнеров.

‒ Элла была права. Вы людей не бросаете.

Даня скептически поморщилась. И, в последний раз покосившись на хаотичную парочку, вышла на ярко освещенную улицу.

* * *

В квартире стояла тишина. И господствовала кромешная тьма.

Накануне Левицкий подогнал троице младших Шацких билеты в кино, так что прямо сейчас счастливые мальчишки ‒ и даже вечно недовольный Кира ‒ должны были развлекаться в торговом центре. Возможно, даже ноги уже занесли их в центр с игровыми автоматами.

Закинув на кухню авоську с витаминами, Даня тщательно вымыла руки и, позевывая, направилась в свою комнату. И сразу же ощутила чье-то присутствие в знакомом пространстве помещения. Бахнув кулаком по выключателю, девушка сдернула с полки декоративный вакидзаси и выставила его перед собой.

‒ Умопомрачительный вид, ‒ мурлыкнули со стороны дивана. ‒ С мечом. Дикость тоже тебе идет.

‒ Принцесса! Твою ж… красивейшую головенку! ‒ Даня, досадливо чертыхнувшись, опустила оружие. ‒ Какого ты тут затихорился? И каким образом вообще попал в квартиру? А если бы я тебя, не разобравшись, по макушке вот этим почесала?!

Яков медленно поднялся с Даниной постели и, потянувшись, неторопливо потопал к девушке. Длинные светлые волосы бродили пушистыми волнами по плечам и груди, отвлекая внимание и усыпляя бдительность. На самом деле умиротворенность парня была насквозь пропитана иллюзорностью, ведь даже сейчас яркая зелень глаз уже вовсю испытывала жарким пламенем беззащитное восприятие Дани. Но истинную интригу создавало пикантное облачение Принцессы. На нем была длинная безразмерная белая футболка Дани с надписью ‘Ambition in my veins’ («Амбиции в моих венах»). А ее края вольготно соприкасались с оголенными ножками главной звезды агентства «СТАР ФАТУМ Интертеймент». Этакое соблазнительное платьице с заманчивым содержимым.

‒ У меня есть ключ. ‒ Яков изящно скользнул ближе. Края футболки по-хулигански встопорщились и продемонстрировали чуть больше обнаженности бедер.

‒ У тебя нет ключа.

Удобно, что, даже находясь в ступоре, у Дани получалось вести относительно осмысленную беседу. Вот только Принцессу не провести. Яков сразу раскусил, куда направлен прицел ее похотливых глазенок.

‒ Лёля позволил сделать копию своего ключа.

«Ах ты ж, изворотливая пальма!»

‒ Чем его подкупил? ‒ Даня уговаривала себя игнорировать бледные оголенные коленочки. Но взор так и норовил опуститься ниже границы дурманящих краев футболки. ‒ Новыми косплейными шмотками?

‒ И сверху накинул набор с оригинальными фигурками из анимешки про парня с головой-пилой. ‒ Яков, явно не чувствуя никакой скованности, со знанием дела огляделся. ‒ Не уверен, но, по-моему, у того аниме возрастное ограничение. Не ставишь запреты Лёле и Гере на просмотр?

‒ Агрессивность в детях будят не мультфильмы и видеоигры. ‒ Скрестив на груди руки, она тоже неосознанно принялась бродить взглядом по обстановке своей комнаты. ‒ А близкие и окружение, в котором они воспитываются. Остальное ‒ лишь усилители… Что ты так настойчиво выискиваешь в моем бардаке?

‒ Места тут маловато, Какао. Куда будем впихивать новые фигурки?

‒ Вижу, кое-кто желает наложить лапки на мой интерьер?

Внушительная угроза в вопросе, к ее досаде, сразу улетучилась в никуда. И по-прежнему всему виной был легкомысленный образ Якова. Сложно злиться на это чудо.

Яков провел рукой по волосам и одним эффектным движением откинул всю пушистую копну за спину. Колотящееся сердце Дани, словно сбитая с курса порывом ветра бабочка, улетело вслед за этим невероятно восхитительным жестом. Попытавшись сглотнуть как можно тише, девушка сосредоточилась на окаменении собственного лица и почти с ужасом проследила за тем, как юноша сделал шаг к ней. И встал почти вплотную.

«Я сейчас свихнусь».

‒ Не дыши на меня. ‒ Даня сдерживалась, чтобы не расплыться в улыбке в ответ на сладкую ухмылку Якова.

‒ Боишься перемен? ‒ Он наклонил голову и приблизился, чтобы потереться кончиком носа об ее нос.

‒ Чувствую дискомфорт, когда кое-кто пытается нацелиться на обстановку, которую я сама кропотливо создавала. ‒ Она не отодвинулась. А уголки губ предательски дернулись, чтобы все же выдать намек на улыбку.

‒ Может, причина в том, чтокое-ктоне пытается нацелиться на обстановку вмоемдоме? ‒ Яков наклонил голову в другую сторону и, облизнув нижнюю губу, придвинулся сбоку к шее девушки. И там и остался ‒ всего в миллиметре от ее кожи.

Чувствуя щекотку от его теплого дыхания, Даня лихорадочно ловила уплывающие мысли.

‒ На что-то намекаешь?

Пялиться в потолок в такой ситуации стало верхом опрометчивости Дани. Потому что это движение открыло больше чувствительного пространство шеи. И там немедленно приютился нежный поцелуй.

‒ Без рук! ‒ Утратив самообладание, Даня отскочила в темноту коридора. Ее тяжелое дыхание лишь сильнее подчеркивало ощущение жара на шее от недавнего прикосновения.

‒ А я без рук, ‒ оживлено заверил Яков, с величайшим интересом разглядывая взбудораженную девушку.

‒ То есть… Не здесь! И… вообще.

Даня потерла переносицу. Кто бы еще умел заставлять ее с завидной регулярностью нести околесицу? Да ее хладнокровие приходит в восторг вместе с ней, когда рядом творит дичь Яков Левицкий. И бросает ключи от всех защитных врат прямо к его ногам.

‒ Мои братья могут заявиться в любой момент. А ты тут почти голышом рассекаешь. Нормально, думаешь? Трусишки-то хотя бы удосужился натянуть?

‒ Проверишь? ‒ Бледные пальцы юноши подцепили край футболки, однако не сдвинули ткань даже на полмизинчика. ‒ Обещаю оказать содействие проверяющему. Но исключительно в процессе.

«В каком именно процессе?» ‒ Даню подмывало уточнить, хотя очевидность провокации даже не требовала отдельного обсуждения.

‒ Зачем мою футболку нацепил?

Желание сменить тему все равно не могло побороть осознание реальности: даже ее вещь смотрелась на Якове намного лучше, чем на законной владелице.

‒ Знаешь ведь, что девушка, надевающая рубашку своего парня, ‒ это мило и дико круто. ‒ Он с довольной улыбкой огладил себя ладонью от одной плеча до другого.

‒ Однако ты ‒ не девушка… ‒ Мозг Дани слегка коротнуло от неожиданного заявления. ‒ И… на тебе не рубашка.

‒ Вот именно. ‒ Игривость юноши мгновенно сменилась недовольством одним виртуозным складыванием бровок в крышу домика. ‒ Почему ты все еще не в моей квартире? И не разгуливаешь там в моей рубашке?! На голое те…

‒ Э! А ну молчать в пределах святой обители.‒ Даня потыкала пальцем в разные стороны, указывая на стены вокруг. ‒ Никаких грязных подкатов в стране малышни.

‒ Совсем? ‒ Правая ножка юноши вызывающе приподнялась, создав слоистые складочки ткани на коже. Ни миллиметра лишних рейтинговых зрелищ, но страстный интерес у зрителя всколыхнуть очень даже получилось.

‒ Совсем. ‒ Даня побила себя подушечками пальцев по горлу, которое вздумало на миг охрипнуть. ‒ У нас тут только розовые пони, яблоки, Смертельная Битва и люди-бензопилы.

‒ С этим тоже можно работать, ‒ на полном серьезе заявил Яков. И проделал тот же провокационный фокус со второй оголенной ножкой.

‒ Ты… ‒ Даня на секунду прикрыла глаза. ‒ Невероятная Принцесса.

‒ Констатируй почаще. ‒ Заправив пушистый локон за ухо, Яков картинно надул губы. ‒ В общем, с «рубашкой парня» и остальным пока все приходится делать за тебя.

‒ Отыгрывать девушку?

‒ Отыгрывать потенциально приятные моменты. Которые должны быть выжжены в памяти на веки вечные. И я даже не намека-а-а-аю…

‒ Реально хочешь на меня свою рубашку нацепить?

‒ Не обязательно рубашку. Раньше ты чаще носила мои вещи.

‒ Занятные фетиши, Левицкий. Не осуждаю, но и понять не могу: ты от меня тащишься, что ли?

‒ Тащусь, ‒ не промедлив ни на мгновение, с жаром подтвердил Яков.

‒ Честный какой… кхем… ‒ Прикрывшись ладонью, девушка отступила к кухне. Щеки зарделись, а сердце буйствовало в груди, словно энергетически подзаряженная птичка.

Потеснив ее, юноша юркнул на кухню первым.

‒ Помочь тебе с чем-нибудь?

‒ А свалить домой не собираешься?

‒ Неа.

Якова напускной грубостью не пронять. Слишком решительный и феноменально целеустремленный. Даня встала в проеме двери и навалилась на косяк, пытаясь принять реальность: на ее простенькой кухне обосновалось настоящее чудо света.

И по-прежнему бесштанное.

С интересом осмотрев авоську с апельсинами, Яков повернулся спиной к входу и сладко потянулся. Затаив дыхание, Даня пронаблюдала за движением края футболки. А затем скептически прищурилась.

‒ Серьезно? У тебя на полумесяцах морда покемона. Это… Пикачу?

Телесную идеальность парня действительно украшали обтягивающие яркие желтые трусишки, а сзади обосновалась мордочка существа из японского мультика ‒ милого создания с яркими красными кругляшами на щечках. И, к слову, рисунки этих щек с практичной точностью располагались прямо на середине каждого упругого полумесяца Якова Левицкого.

Пока Даня справлялась с эмоциями от увиденного, источник сумасшедшего кавардака в ее жизни с лукавой полуулыбкой изучал выражение ее лица.

‒ Залипла?

‒ Да, признаюсь. Чересчур впечатляюще. Сложно остановиться. У тебя на заднице Пикачу.

‒ Отстой, да? На ней должно быть кое-что другое.

‒ Что? ‒ Даню накрыло любопытство, и со скрипом зашевелилось воображение.

‒ Руки.

‒ Чьи?

Верно, на этом моменте притвориться тупенькой стало уже стратегически выверенным ходом. Яков многозначительно покосился на нее через плечо.

‒ Чем тыкнуть в того, кто представляет собой правильный ответ?

‒ Я же предупреждала: никаких грязных намеков.

‒ Вообще-то я собирался указать на тебя, к примеру, ложкой. А ты о чем подумала? Чем хотела быть затыканной? ‒ Яков стремительно развернулся к ней всем телом. От скорости рывка края футболки взмыли ввысь, и яркое желтое облачение вновь явилось миру во всем своем великолепии. ‒ Так о чем подумала? О чем? О чем? О чем?

‒ Я уже забыла, что там себе представила. У меня возраст, рассеянное внимание, безответственность. Понимаешь? ‒ Даня бухнулась на стул и положила на столешницу телефон. ‒ Кризисный кризис.

На девичьи плечи легли руки. Яков навис над ней и уткнулся носом в ее макушку.

‒ Задира Какао. Гадкая. И когда ты собираешься жить со мной?

‒ Философский вопрос. ‒ Даня зашла в Интернет и погрузилась в размышления о том, каким образом лучше сформулировать запрос.

‒ Хотя бы оставайся ночевать. ‒ Юноша наклонился ниже и прилип щекой к девичьей щеке.

‒ Тоже что-то из философской концепции.

‒ Какао, не беси меня. Здесь уйма горизонтальных поверхностей. Я опрокину тебя на любую из них.

«Заманчиво до жути».

Облизав губы, Даня искоса глянула на обнаженные колени ее личной звезды.

‒ Накинь что-нибудь. Серьезно.

‒ Ладно.

Яков исчез из кухни буквально секунд на десять, а затем вновь вернулся, ворвавшись будто вихрь. С надетой пушистой кофтой поверх футболки.

‒ Я имела в виду штаны. ‒ Даня закатила глаза.

‒ А мне нужно охладить ноги. Сегодня на них были большие нагрузки. Так что мышцам нужен холод.

‒ Объяснение тянет на шедевр. Считай, что я поверила.

‒ Я в курсе, что ты умничка, Какао. Просто наслаждайся видом.

И как ни в чем не бывало Яков ловко перекинул через Даню ногу и уселся на ее колени. Конечно же, лицом к ней.

‒ Стул развалится.

‒ Купим новый. Или соберем по частям этот. Как пожелаешь.

‒ Заразка. ‒ Шмыгнув носом, Даня подалась вперед и прижалась щекой к его груди. Руки по привычке поползли обхватить тонкую юношескую талию.

‒ Тоже тебя обожаю. ‒ Перестроившись на деловитость, он взял телефон Дани и повернул так, чтобы обоим было удобно видеть экран. ‒ Что ищешь?

‒ Характеризующий материал на беглецов из «Виены».

Подробный рассказ о встрече с Гордеем и Пастэлом он выслушал с образцовой внимательностью и ни разу не перебил. Даже в тот момент, когда Даня упомянула, что рассвирепевший Гордей почти сорвался на нее. Удостоверившись, что девушка закончила, Яков деловито почесал сжатым кулаком собственные красивые губы и осведомился:

‒ Мне их побить?

‒ Только если отшлепать ментально за излишнюю дерзость.

Подкорректировав запрос в Сети, Даня пошевелила головой, уютнее устраиваясь в объятиях Якова. Душу грела мысль о том, что он раз за разом все лучше чувствовал ее настроение. Понимал ее. Быстро догадывался о том, чего она по-настоящему хочет, даже если вслух не было произнесено ни слова. Вот и сейчас, Яков оценил ее настрой и уловил, что она не ощущает никакой враждебности к той парочке, да и сами они не представляли для нее никакой опасности. И остался собранным и спокойным.

Доверился ей.

Как и всегда.

‒ И для чего тебе хармат на них?

‒ Да вот возникло некое ощущение… ‒ Даня обнаружила на странице нечто интересное и нажала на видео.

Ребята сосредоточились на появившейся картинке.

Это было интервью с Пастэлом. Парень вальяжно сидел в кресле, тогда как молоденькая девушка-интервьюер, смущенно хватаясь за собственные коленочки, задавала вопросы чуть дрожащим голосом.

‒ Когда вы поете о страсти, то… о чем думаете?

‒ О мясе.

‒ А? ‒ не сдержала изумления интервьюер.

‒ Ну, я всегда вынужден сидеть на диете, так как мгновенно пухну от любой еды. Вот и мысли о мясе помогают собраться в таких песнях…

Совсем короткое видео с кусочком интервью завершилось.

‒ Прямолинейный. ‒ Яков запустил смешок в копну волос Дани на макушке. И заодно, будто котик, потерся об нее носом.

‒ Да, человечек явно не в курсе о существовании фильтров в общении.

‒ Харизмой берет?

‒ Если бы этого было достаточно, «Виена» не дала бы им пинка. ‒ Девушка уловила мигание одной из лампочек на потолке и попыталась вспомнить, есть ли у них запасная. ‒ Это трио основательно влипало. И не раз. Хотя, судя по тому, что Тотошки, третьего парня, с ними не было, «Виена» его пощадила. В общем, на помойку выкинули лишь этот буйный дуэт.

‒ И?.. ‒ Яков встал, выпуская ее из своего уютного плена.

‒ Посмотрим, что нам на следующей неделе скажет их Элла.

Лампочка замигала с удвоенной силой. Даня встала прямо под светильником и нахмурилась.

‒ Они ‒ потенциальная проблема для нашего агентства. Однако ты все равно желаешь дать им шанс. Есть причины?

‒ Обожаю потенциально проблемных. Вспомнить, к примеру, тебя, Принцесса. ‒ Даня подмигнула ему через плечо. ‒ Попрошу Владислава к ним присмотреться. Он из бывших полицейских, так что чуйка на криминальных малых наверняка сработает. А так… Нет особых причин для моего спонтанного решения. Просто чувствую, что они ‒ не такие уж плохие люди. Как бы сказать?.. Интуитивно ощутила, «надо брать».

‒ Как в магазине? ‒ Яков, пританцовывая, закружил вокруг нее. А в тесном помещении такие выкрутасы выполнить не особо просто.

‒ Нет же. Не так.

Нелегко объяснить забавы интуиции. Но та всегда отлично справлялась, так что Даня предпочитала и дальше прислушиваться к внутренней себе.

‒ Хорошо. ‒ Юноша прижался к ее спине. ‒ Я полностью доверяю тебе и твоей интуиции.

«Слишком милый. Так и хочется куснуть. Или покуситься».

‒ Давай лампочку поменяю. Есть запасная?

‒ Сам? ‒ Удивлению Дани не было предела. ‒ А ты сумеешь справиться с лампочкой?

‒ И чего ты постоянно удивляешься тому, что я могу самостоятельно делать элементарную бытовуху? ‒ Ворча, Яков не забывал готовить себе подиум ‒ выбирал стул, на который он мог бы встать. ‒ Когда жил с Глебом, многое делал сам. Эта идиотина в то время тоже не со всем справлялся и тоже учился на ходу. В общем, давай сюда лампочку, Какао!

‒ Ладно, ворчушка. Уже бегу.

Две минуты спустя процесс двинулся к очевидному прогрессу.

‒ Подержать тебя за ляжки, чтобы не рухнул? ‒ сдерживая смех, уточнила Даня.

При работе сосредоточенный Яков очень любопытно шевелил своими полумесяцами, так что Пикачу на ткани беспрестанно подмигивал и флиртовал с наблюдающей за этим веселым беспределом девушкой.

‒ И почему тебе пришло в голову подержаться за меня только сейчас? Могла бы и почаще срываться… Так, закончил. ‒ По телу Якова прошло дрожь. ‒ И чем это ты занята?

‒ Я трогаю Пикачу за щечки.

Еще разок жамкнув рисунок покемона за соответствующие выпуклые места, Даня с чинным видом отбыла к холодильнику.

‒ И на этом все? ‒ Яков спрыгнул со стула и, хищно сощурившись, скользнул к девушке.

‒ Стоп-сигнал, красотка. ‒ Огладив согнутым пальцем бледную юношескую щеку, на которой появилось пару розоватых пятнышек, Даня указала куда-то в неопределенность. ‒ Помни, вокруг страна малышни.

‒ Грр…

Дверца холодильника хоть и не представляла собой горизонтальную поверхность, однако пришлась к ситуации как нельзя кстати. Яков не толкал ее, Даня сама отступила под напором его внезапной близости. Левая ладонь юноши оперлась на дверцу около головы девушки, а сам он склонился к ней, одновременно выуживая из кармана нечто, похожее на бархатную коробочку.

Внутри Дани что-то екнуло. А живительный воздух перестал поступать.

‒ Без…

«Без глупостей» ‒ вот, что она хотела сказать, но так и не сумела произнести вслух всю фразу.

‒ Здесь ключи. ‒ Яков пристально смотрел на нее, старательно впитывая реакцию.

‒ А!.. ‒ Вздох облегчения вырвался непроизвольно. ‒ О! ‒ запоздало исправилась она. ‒ То есть… Что за ключи?

‒ От моей квартиры. Вдруг все же захочешь забрести туда. Даже случайно.

‒ Супер! ‒ Даня поспешно выхватила коробочку, едва не выронив звякающее содержимое на пол. ‒ Полезная вещь. Нужная! Да!

Продвинувшись бочком в спасительный просвет, она неуклюже выкарабкалась из капкана рук парня и, покашливая от нахлынувшего замешательства, побрела в сторону коридора.

С безмятежным спокойствием провожая взглядом обожаемую спину, Яков погладил кончиком пальца в кармане кофты еще одну коробочку. С мягкой и приятной на ощупь поверхностью.

Скоро настанет и ее время.

Определенно, скоро.

Оглавление

Рассказ 1. Расшатанный замок, пробудившийся принц

Рассказ 2. Безмолвное королевство, хрупкая драгоценность

Рассказ 3. Ледяной ангел, последнее желание

Рассказ 4. Снежный цветок, стеклянный сад

Рассказ 5. Принцип будущего, вне предела