Деяния архиепископов Гамбургской церкви [Адам Бременский] (fb2) читать онлайн

Адам Бременский Деяния архиепископов Гамбургской церкви

GESTA HAMMABURGENSIS ECCLESIAE PONTIFICUM

Введение

Личность Адама.

Имя Адама известно нам из «Славянской хроники» Гельмольда из Босау (I, 14). Сам он в введении своего труда называет себя лишь как «Адам, нижайший каноник св. Бременской церкви». Современники считали его «уроженцем Верхней Германии» (сх. 151). Чуждый диалект «прозелита и пришельца» (Введение) вызывал у саксов раздражение. Были попытки перевести форму его имени на нижненемецкий (*Ur-C, см. стр. 154). Эдуард Шрёдер (Hans. Geschichtsbll. 1917) считает язык Адама рейн-франкским, ост-франкским или тюрингским. В своём сочинении хронист упоминает Франконское герцогство во главе с епископом Вюрцбурга (III, 46). Наряду с Бонифацием и Виллехадом он называет миссионеров Галла, Эммерама и Килиана (I, 10), мученичество которых было ему хорошо известно. Явно заметно его созвучие с т.н. «Швабской всемирной хроникой» (I, 52; II, 24). Адам знает о соседнем происхождении Верры и Заале в Тюрингенском лесу (I, 2) и ошибочно называет «Веррой» Нижний Везер. — Известно, что в канцелярии архиепископа Адальберта в Бремене был ещё один франконский каноник. Он составил подложную грамоту об основании Бременского епископства (Адам, I, 12). Он также говорит о «Виррахе». Название «Квистина» указывает на «Кёстенбах» в округе Лихтенфельс на Майне. Архиепископ Адальберт поддерживал постоянные сношения с Бамбергским епископством. Он охотно принимал к себе на службу воспитанников знаменитой Бамбергской соборной школы, которые наряду с теологией и дипломатией обладали также основательными познаниями в классической литературе. Епископ Свитгер (папа Климент II) был другом его юности (II, 68). В 1065 г. епископ Бамбергский мог сослаться на долговременные с ним отношения (Кодекс Ульриха, М 28.38). Посольства, очевидно, часто следовали из одного города в другой.

При подобном положении дел, в 24-й год своего пребывания в должности (с мая 1066 г. по апрель 1067 г.) Адальберт познакомился с клириком Адамом и пригласил его в Бремен (III, 4). В то время он, вероятно, был ещё слишком молод, потому что даже в 1076 г. говорит в посвящении своего труда о «дерзаниях юноши» (Эпилог, 20). Архиепископ, который старался окружать себя способными людьми, желая сделать Бремен родиной наук и искусств, сделал прекрасный выбор, поручив Адаму руководство соборной школой (May Reg. 325). Новый руководитель школы чувствовал себя отныне обязанным все свои силы поставить на службу Бременской миссии. Он принёс с собой основательные знания, неустанное рвение и желание побыстрее вжиться в чуждый мир Северной Германии. Он целиком разделял церковно-политические воззрения своего архиепископа, хотя ни в коей мере не одобрял его образа действий. Церковь и императорская власть были неразрывно связаны между собой в североевропейской миссионерской деятельности и северогерманской политике. Идеи реформы не могли пустить здесь глубокие корни, ибо представляли смертельную угрозу самим основам архиепископства. Однако, эта твёрдая позиция не означала враждебности в отношении папства, на полномочия которого опиралось поручение проповедовать христианскую веру. Адам, правда, не видел всех тонкостей и реалий большой политики. В противоречивых интересах, политических и юридических тонкостях и формулировках, которыми столь блестяще владел его архиепископ, он, как видно из приведённых им цитат, разбирался довольно слабо. Серьёзных дипломатических поручений ему, по-видимому, не давали. В подробности планов и намерений Адальберта он не был посвящён. Адам, по всей видимости, работал в церковном архиве Бремена, но грамоты и политическая корреспонденция Адальберта были ему недоступны. Некоторые подложные грамоты из канцелярии его архиепископа он доверчиво включил в своё сочинение (Schmeidler, Hamburg-Bremen, S. 125 ff.). Лишь случайно ему было поручено составление дарственной грамоты (11 июня, May Reg. 325). Её текст свидетельствует о малом опыте в канцелярской работе (Schmeidler, указ. соч., S. 255 ff.).

В то же время он снискал полное доверие Адальберта (III, 65), чей властный нрав требовал от его подчинённых полной самоотдачи. Эта требовательность и резкость вызвали явную враждебность к архиепископу даже среди его собственного духовенства. Как раз милость Адальберта и стала причиной того, что Адам так и не стал в Бремене полностью своим человеком. Саксонская грубость, старинные и полуязыческие обычаи были ему совершенно чужды. Он постоянно чувствовал себя здесь чужаком (III, 56). По-видимому, вскоре после своего призвания он и решил подготовить для своей церкви историческое обоснование её миссионерских притязаний. Этой цели служило не только основательное изучение всех доступных ему сочинений, но и обстоятельные расспросы современников. Миссионеры, князья, моряки и купцы рассказывали ему о положении дел на Севере. Поездку в Данию, которую он предпринял вскоре после своего призвания около 1067/68 г. (III, 54), Адам также благоразумно использовал для реализации своей цели. Король Свен Эстридсен проявил по отношению к нему явную любезность. Так, дело дошло до подробных бесед о Дании, её истории и состоянии миссионерской деятельности на Севере, но без обсуждения актуальных политических вопросов. Завязавшееся тогда знакомство продолжалось, очевидно, долгое время. В последующем, при случае король всегда был готов дать Адаму необходимые разъяснения.

Так было собрано множество сведений. Когда в 1073 г. архиепископ Адальберт скончался в Госларе, Адам, который тогда, по-видимому, находился в Бремене, ещё не приступил к их переработке. Возведение в сан нового архиепископа Лиемара не означало каких-либо перемен. Он также целиком разделял консервативные, имперско-церковные идеи и оказался верным сторонником Генриха IV. Ему Адам и посвятил своё сочинение. В 1074 г., работая над второй книгой, он получил весть о смерти Свена Эстридсена (ум. 28 апр. 1074 г.; см. II, 28; 43; IV, 25). Третья книга была написана до того, как был убит славянский князь Бутуе (8 авг. 1075 г.; III, 51). В Эпилоге говорится о посреднической роли архиепископа Лиемара в Саксонской войне 1075 г. Очевидно, работа Адама была завершена около 1076 г. Но результат не удовлетворил Адама. Он продолжал собирать сведения, постоянно делая в своей рукописи всё новые и новые заметки. Последние указанные им сведения относятся к шведским событиям 1080 года (схолии 84 — 86; 140). К повторной переделке текста он так и не приступил. Согласно Бременскому диптиху Адам умер 12 октября. Год его смерти неизвестен. Настоятель Бременского собора, который помнил ещё времена умершего в 1043 году архиепископа Алебранда Бецелина, вскоре после этого приступил к переработке трудночитаемой рукописи (см. стр. 154).

Миссионерская деятельность Гамбург-Бременского архиепископства на Севере во времена Адама.

У архиепископа Гамбургского не было зависимых от него немецких епархий. Экономическая основа и объём его светской власти были довольно слабы. Чтобы иметь возможность осуществлять миссионерскую деятельность у «шведов, датчан и славян», Анскарию в 845 г. было передано Бременское епископство, ранее зависевшее от Кёльна. Это пожалование, правда, было подвергнуто сомнению, да и в последующем, несмотря на все заявления Кёльна об отказе от Бремена, его принадлежность Гамбургу оставалась сомнительной с точки зрения церковного права. Саксонские герцоги также пытались использовать свои права фогтов этой церкви для упрочения собственных позиций. Когда архиепископ захотел расширить свои владения, это вызвало конфликт со светской и церковной знатью, но он всё равно основал монастырь Рамельсло в Верденском диоцезе. Единственную поддержку против грозящей со стороны соседей опасности ему оказывал император, заинтересованный в том, чтобы саксонская знать не усилилась сверх меры. Архиепископство рассматривалось им как основное средство для защиты давних целей имперской политики на Севере. Архиепископы Гамбурга как раз и были носителями имперской политики на севере Саксонии. Этим союзом особенно основательно сумел воспользоваться Адальберт, когда в 1062 г. взял в свои руки опеку над Генрихом IV и руководство имперской политикой. Теперь он смог сделать попытку приобрести графства своего епископства, овладеть имперскими аббатствами и думать о подчинении соседних епархий. Его властные манеры, непреклонность и беспощадная суровость, а также беззастенчивое использование любых возможностей вызвали ожесточённое сопротивление многих представителей знати, направленное не только против него самого, но и против королевской власти. Общие невзгоды на всю жизнь связали Генриха IV и его наставника узами Нерушимой верности. Преемник Адальберта — Лиемар — занял точно такое же положение. Вступить на этот опасный путь архиепископов заставила главным образом воля к самоутверждению и миссионерские обязанности.

Миссионерская деятельность Гамбурга простиралась на Швецию, Данию и земли славян. Из слабых племён и протокоролевств викингов Севера в Х веке образовались сплочённые государства. Поощряемая Данией немецкая миссионерская деятельность распространилась на Норвегию и вновь занялась шведами. За обращением последовало учреждение датских епархий во главе с немецкими священниками, чьё политическое влияние не было безусловным. Однако, теперь новообращённые сами обучали христианской вере других. Датчане и норвежцы боролись в Англии, а шведы находились в тесных связях с Польшей. Однако, немецкие миссионеры из Польши и англосаксы из Кентербери не имели властных полномочий. Правители могли давать им задания по собственному усмотрению. Крещённые в Англии короли Норвегии чувствовали себя обязанными проводить миссионерскую деятельность, и Кнут Великий, который объединил Англию, Данию и Норвегию в одно крупное государство, думал точно также. Он, правда, избегал разрыва с уполномоченным папой немецким архиепископством, но предпочтение всё равно отдавал отечественным и англосаксонским священнослужителям. Король Свен Эстридсен совершенно открыто взялся около середины XI века за создание независимого датского архиепископства. Так, весь северный ареал миссионерской деятельности грозил стать самостоятельным.

Архиепископ Адальберт не принимал никаких мер против чужих миссионеров, если те признавали его верховную власть, что было ему довольно тяжело ввиду его церковных полномочий. Он распространил активную миссионерскую деятельность немцев вплоть до Фарерских островов, Исландии, Гренландии и Лапландии. Но установление там окончательной церковной иерархии требовало ещё значительного времени. С помощью подложных грамот он успешно добивался неоспоримого подтверждения за ним со стороны папы этого обширного ареала миссионерской деятельности. Поскольку он смог указать на необходимость дальнейшей деятельности в этих странах, то ему ввиду несамостоятельности северных церквей не могли отказать в возможностях последующей миссии. Другие его мероприятия были ещё необычнее. В прошлые времена папство при случае соединяло архиепископства под властью одного примаса или патриарха. Власть Кентерберийского архиепископа над архиепископством Йоркским в Англии служит тому наглядным примером. Возведение Гамбурга в ранг северного патриархата позволило бы посредством основания архиепископств постепенно, сообразно с состоянием христианизации, перевести датскую, норвежскую и шведскую церкви из непосредственной зависимости в опосредованную. Патриарх должен был занять влиятельное положение посредника между империей и северными государствами. Подобное решение вопроса предусматривало, правда, создание собственно немецких зависимых епархий. Эту задачу планировалось решить путём расчленения двойного диоцеза, включения в его состав славянских диоцезов и подчинения Верденской епархии. Так, дело дошло до «плана 12 епископств» Адальберта.

Однако, для проведения подобной церковной реорганизации ему требовалось папское согласие. Дружественные ему римские папы Климент II и Лев IX заняли уклончивую позицию. Рим был полон клюнийских идей церковной реформы, которые требовали папской централизации и отвергали устаревшие формы имперской церкви. Так что планы Адальберта, вполне реальные для немецких отношений, должны были разбиться об это поразительно сильное и опасное для имперской власти изменение в настроениях курии.

Дворец архиепископа в Бремене отличался в те годы блестящей и увлекательной атмосферой. Архиепископ, пока был жив, играл свою роль с величайшим напряжением всех своих сил. Он уже вёл себя как патриарх, расточал свои владения, чтобы приобрести сторонников, и угощал правителей Севера со светской роскошью. Как регент империи он чувствовал себя равным королям. Миссионерская деятельность, политика и торговля постоянно приводили в его дом блестящие посольства от всех светских правителей. Строительство, науки и искусство также находили у него благоприятный приём. Однако, Адальберт недооценил упорство своих противников и переоценил свои собственные силы. В материальном отношении он жил в надежде на будущие успехи. В итоге, в 1066 г. произошла катастрофа. Трагическая судьба демонического, одержимого своими планами человека произвела сильное впечатление на Адама.

«Деяния епископов Гамбургской церкви» Адама Бременского.

Среди летописцев средневековья Адам занимает видно место. В процессе большой и многолетней работы с источниками и тщательного сбора материала он собрал множество отдалённой по времени информации по истории архиепископов Гамбурга-Бремена и критически её осмыслил. Благодаря этому он сумел набросать вполне понятную картину немецкой миссионерской деятельности в Северной Европе. С живым участием он отслеживал успехи и неудачи, деятельность многочисленных церковных князей, а также их противников-королей на Севере и саксонских герцогов — в самой империи. Он искусно сумел заполнить неизбежные пропуски предания при изображении скандинавских и английских событий и для более углублённого понимания этого, столь чуждого христианству мира присоединил к своему сообщению первое научное описание неизвестных стран и народов Севера. Этот богатый материал был преподнесён в трезвой, деловой манере благодаря умелой композиции, которая достигает своей вершины в мастерском исполнении третьей книги. Здесь Адаму удалось с глубоко проникновенным психологическим пониманием передать неподражаемую характеристику его главного благодетеля Адальберта, к которому он относился с глубокой любовью и почтением. Миссионерские задачи Гамбурга-Бремена он рассматривает как высочайшую милость и в то же время тяжкую обязанность. Он чувствует свою сопричастность и соответственность за решение этих задач и все свои силы посвящает служению им. Его благочестие имеет под собой отнюдь не учёно-теологические основания. Обязанность духовенства подавать пример и смиренное служение христианству казались ему самоочевидными вещами. Однако, он ничуть не сомневается в том, что духовенство должно заниматься внутри христианского распорядка также и светскими делами. Неслыханной дерзостью кажется ему допущение, будто император и папа ввиду новых задач не смогут более со всей силой поддерживать миссионерскую деятельность. Так, упрощая, он рассматривает развитие чересчур прямолинейно. Следствием этого являются некоторые ошибочные указания. Тем не менее, стремление к правде у него одерживает верх над всеми прочими соображениями, даже если это приводит к неприятным для него выводам. Только узкий кругозор порой скрывает от него истину. Три вещи призван изобразить его труд: во-первых, достойные подражания деяния великих людей, во-вторых, обязательное изображение миссионерских задач и, наконец, в-третьих, описание особенностей стран и людей, которым посланники Христовы должны доставить благую весть. Пример прошлых великих деяний должен поощрить к тому же современников и потомков. Он в удобной форме представляет архиепископу данные об объёме его задач. А в отношении ставшего бездеятельным христианства его обширный отчёт доказывает безусловную необходимость поддержания северной миссии.

Для довольно утомительного описания почти 300-летней истории Гамбург-Бременского архиепископства в его распоряжении практически не было подходящих предшествующих работ. «Жизни Анскария» Римберта было недостаточно даже для чисто хронологического выстраивания в правильном порядке событий имперской и церковной истории. Но и обширное изучение архивов не могло устранить всех противоречий. Только привлечение сторонних анналов, хроник и «Жизней» помогло внести большую ясность. Адам поддерживал обширную корреспонденцию со многими монастырями, прежде всего с тесно связанной со времён Анскария с северной миссией Корвеей, которой он обязан знакомством с рядом важнейших трудов. Ещё тяжелее было получать информацию об огромном ареале деятельности его церкви в странах вокруг Балтийского и Северного морей. Только об Англии можно было добыть письменные источники. Зато для описания почти неизвестных христианам северных и славянских стран Адаму пришлось ограничиться лишь устными сообщениями, достоверность которых лишь иногда удавалось проверить на основании высказываний древних географов. Для исторического описания языческих народов он должен был пытаться создать более менее надёжную основу из генеалогий и списков королей и епископов. Однако, несмотря на все его усилия, «Жизни» епископов оставались неравномерны и полны лакун. Поэтому хронологическое описание приходилось увязывать с фактической группировкой материала внутри отдельных жизнеописаний. Наконец, решающее значение при этом имели грамоты и выписки из делового материала. Для систематического разъяснения юридических оснований и прав миссионерской деятельности их, правда, было явно недостаточно. Но Адам об этом совершенно не думал. Далее, следовало включить известия о политическом развитии районов миссионерской деятельности. Такие экскурсы оживляют изложение и дают возможность сделать наглядными образы противников и лиц, активно проповедовавших христианство. Развитие епархий, имперская политика, миссионерская деятельность, северная история были теми важнейшими сведениями, которые последовательно, в хронологическом порядке приводились друг за другом между назначением и смертью отдельных епископов, чтобы сделать возможным живое изложение описываемых процессов. Только чисто географический материал подавался отдельно для большей наглядности.

В первой книге речь идёт о предыстории северной миссии во времена Каролингов. Она начинается с географического и этнографического описания Саксонии (гл. 1 — 7). Затем следует отрывок о Саксонской войне и миссионерской деятельности Карла Великого вплоть до основания Бременского епископства и франкских мероприятий к северу от Эльбы (гл. 8 — 14). От политических столкновений с датчанами Адам переходит к церковной политике Людовика Благочестивого. Затем следует рассказ об основании северной миссии и первом путешествии Анскария. Основание, подъём и закат Гамбургского архиепископства (845 г.) составляют следующий раздел (гл. 15 — 23). Объединение Бремена с Гамбургом сделало возможным возобновление деятельности по обращению язычников ещё при Анскарии (гл. 24 — 34). Для «тёмного» столетия последующего периода скудная традиция была в значительной мере заполнена событиями имперской истории, а также событиями на Севере (гл. 35 — 53). Архиепископ Унни, который во времена короля Генриха I вновь взялся за миссионерскую деятельность в духе Анскария, находится равным образом в конце раннего времени и в начале новой эпохи (гл. 54 — 62). Заключительная глава ещё раз обращает внимание на связанное с миссией высокое призвание (гл. 63). Хронологическая неопределённость позволила Адаму активно использовать богатый материал общеимперской истории. Несмотря на это, его высказывания часто не слишком точны, а оценки правового положения ошибочны. О позднейших фальсификациях он ничего не знал. С другой стороны, ему пришлось особенно сильно сократить достоверные сообщения из «Жизни Анскария», чтобы не нарушить равновесие всей композиции. Обилие материала зачастую приводило к расширению скромных задач проекта. То, что прекращение миссии в конце IX в. он не хотел связывать с её правовыми следствиями, не следует ставить ему в вину в качестве злого умысла. Исследование предыдущего столетия можно было осуществить только путём кропотливого, вдумчивого сопоставления всего этого огромного материала. Наши методы научной критики были чужды XI веку.

Вторая книга также представляет собой составленную из различных смысловых частей мозаику. Её содержание образуют этапы успешной миссии среди язычников при поддержке оттоновской имперской и церковной политики в 937 — 1043 гг. и возникновение северных государств. Описание обширных мероприятий архиепископа Адальдага (гл. 1 — 26) прерывается ввиду отсутствия достаточного материла экскурсами из истории Саксонского герцогства, сведениями об итальянском походе, земле славян, Харальде, короле Дании, и многом другом. Как раз благодаря их широте скудные данные по истории епископов приобретают жизнь и силу. Гораздо менее ясно обрисована Адамом картина о периоде неудач после смерти Оттона II (гл. 27 — 46). О походах викингов и событиях в земле славян он информирован в недостаточной степени. Враждебная бременская традиция о Свене Вилобородом не слишком хорошо согласуется с данными короля Свена Эстридсена; отрицательное отношение немцев к самостоятельной миссионерской деятельности крещённого в Англии норвежского короля Олафа Трюгвасона также не способствует достижению им истины. Более убедительно описание архиепископа Унвана (гл. 47 — 62), который сумел добиться успеха в отношениях с Кнутом Великим (гл. 51 — 59). Сведения об Олафе Святом, короле Норвегии (гл. 61 — 62), страдают из-за односторонних сообщений его врагов. О следующем архиепископе Адам смог сказать лишь очень немногое (гл. 63 — 82). Особенное значение имеет отрывок о политических изменениях после смерти короля Кнута (гл. 77 — 79). Несмотря на все трудности, Адаму всё таки удалось обратить наш взор на всю широту ареала немецкой миссии и позволить нам увидеть успехи и потенциальные конфликты.

Вершину и заключение исторического описания образует третья книга, описывающая время архиепископа Адальберта, то есть современную историю. Адам полностью отказался здесь от хронологической схемы в пользу психологического способа изложения, который пытается понять исторические события из особенностей выдающейся личности Адальберта. При этом Адаму на основании собственных наблюдений удались характеристики необыкновенной правдивости и тёплого участия, что было в общем-то чуждо средневековой историографии. Однако в центре его внимания больше всё таки стоят задачи миссионерской деятельности. Имперская политика, итальянский поход и движения войск были всего лишь упомянуты. Для правильной оценки усилий Адальберта добиться таким обходным путём реализации церковно-политических задач Адаму не доставало ни достаточного опыта, ни политического кругозора. Три большие характеристики Адальберта в начале, в середине и в заключении образуют сюжет произведения. Сначала нам представлен архиепископ с его блестящими талантами и способностями; при этом не были опущены также опасные недостатки его нрава (гл. 1 — 2). Затем следует описание успешных лет от 1043 г. до смерти папы Льва IX (1054 г.) и императора Генриха III (1056 г.): внутреннее развитие Гамбург-Бременского архиепископства, его отношения с саксонскими герцогами, с императором и князьями (гл. 3 — 10), а также миссионерская деятельность и политические изменения в зоне её ответственности (гл. 11 — 23). Обязанности пастыря (гл. 24 — 27) и отношения с императором и папой (гл. 28 — 32) дали Адальберту основания для его знаменитого плана учреждения патриархата (гл. 33). Но преждевременная смерть высоких покровителей и злосчастное регентство при Генрихе IV привели к неудаче (гл. 34 — 35). Здесь Адам приводит вторую характеристику Адальберта (гл. 36 — 40). Она подчёркивает его отрицательные черты, в частности высокомерие, которое не могло не привести его к неудаче. Этим подготавливается вторая часть: ошибки, падение и крах архиепископа (гл. 41 — 54). Регентство и имперская политика отвлекали Адальберта от миссионерской деятельности, увеличивали трудности и привели в 1066 г. к краху (гл. 47). Следствием этого были бесчисленные неудачи во всех ареалах миссии (гл. 48 — 54). При рассмотрении трудностей, постигших Адальберта в его собственном архиепископстве (гл. 55 — 58) Адам опять использует богатые психологические наблюдения. Возвращение Адальбертом своего прежнего положения при дворе, неугомонные попытки реванша и планы уже отмеченного смертью человека, а также его одинокий конец завершают описание (гл. 69 — 71). Необработанное дополнение (гл. 72 — 78) при стилистической обработке материала, очевидно, осталось без внимания. Чересчур большое упрощение политической роли Адальберта и слишком широкие хронологические рамки оставляют открытыми ряд важнейших вопросов. Однако, искусная завершённость и жизненность его личностной характеристики в какой-то мере компенсируют этот недостаток.

Четвёртая книга, описание островов Севера, также посвящена миссионерской деятельности среди язычников. К систематическому географическому изображению неизвестных в христианской Европе стран добавлены данные о создании там Гамбург-Бременским епископством церквей. Адам начинает с Дании (гл. 1 — 9). Затем следует описание Балтийского моря и живущих на его берегах и островах народов и племён (гл. 10 — 20). После этого он обращается к Швеции и Норвегии (гл. 21 — 34) и, наконец, переходит к островам в дальнем океане (гл. 35 — 42). Работа завершается изъявлением благодарности Богу и Гамбург-Бременской церкви (гл. 43 — 44).

Около 140 позднейших дополнений Адама представляют собой сырой материал. Для раннего времени их не так уже и много. Но для Х века, для стран Севера и о собственно Адальберте количество их весьма внушительно. Дополнения эти весьма ценны и отнюдь не нарушают единство уже оформленного описания.

Источники и язык Адама.

Описание столь чуждого Западной Европе материала требовало во имя убедительности привлечения как можно большего количества источников. Поэтому Адам придаёт очень большое значение тому, чтобы точно указать источник своих данных. Он хочет убедить не только своего архиепископа, но и противников миссии, заранее опровергнув их возражения. Тщательная критика предания и как можно менее противоречивая подборка материала были для этого просто необходимы. Его оценки поэтому всегда осторожны и взвешены. Ясная позиция Адама посреди драматичных дискуссий о будущем миссии, а именно, принятие ошибочного тезиса о непрерывности миссионерской деятельности со времён основания епископства, включает, конечно, определённую тенденцию и объясняет некоторые заметки. Переоценки, преувеличенные сообщения об успехах и некоторая небрежность не могут быть поставлены ему в вину как грубые недостатки. Зато односторонняя датская информация часто вредит объективности при рассмотрении политической ситуации на Севере.

Некоторые приводимые источники Адам ценил особенно высоко. Это, прежде всего, «Жизнь Анскария» Римберта, а также «Жизнь» самого Римберта, «Жизни» Виллеброрда и Виллехада и «Чудеса» св. Виллехада, написанные Анскарием. Он часто отдаёт им предпочтение по сравнению с прочими источниками. Наряду с ними он знал и использовал множество церковно-исторических трудов, которые имели лишь косвенное отношение к его теме. Они служили ему для пояснения хронологии и для заполнения лакун. Сюда относятся: «Жизнь» Бонифация (очевидно, первая и третья), «Жизнь» Лиутгера и «Жизнь» Ратбода, епископа Утрехта. Адам знал также «Перенесение св. Вита» и «Перенесение св. Александра», которое он ошибочно приписал Эйнхарду и обозначает как «Деяния» или «Войны с саксами». Это использованное им, а ныне утерянное произведение должно было содержать во второй своей части сведения о чудесах св. Александра и о соревновании его с Виллехадом. Адам черпал информацию также из утерянного сочинения корвейского аббата Бово (I — в 879 — 890 гг. или II — в 900 — 916 гг.) об архиепископе Римберте. Наряду с краткой Бременской хроникой Адам, очевидно, располагал также каталогом императоров и пап. Кроме того, он знал «Историю франков» Григория Турского, «Жизнь Карла» Эйнхарда и Фульденские анналы («История франков») в подробном, доведённом до 911 г. изложении. Из Корвеи он велел доставить себе более подробные, чем те, что дошли до нас, анналы («доставленный из Корвеи кодекс»). Он, кроме того, располагал утерянными «Деяниями франков», «Анналами цезарей» и, очевидно, «Деяниями англов» из Нортумбрии (для Х в.). Он, видимо, пользовался также так называемой «Швабской всемирной хроникой», Павлом Дьяконом и, наверно, Регино Прюмским.

Для времени предшественников архиепископа Адальберта в распоряжении Адама были многочисленные гамбург-бременские грамоты и собрания грамот, в том числе и некоторые фальшивки из его собственной канцелярии. Всё это он доверчиво принимал за чистую монету и не испытывал к ним ни малейшего сомнения. Смысл и цели мероприятий Х века и Адальберта были ему не ясны. Благодаря своей очевидной наивности он передаёт тексты, которые весьма важны для критики сохранившихся бременских грамот. Более грубые искажения относятся к более позднему времени, ввиду безнадёжной борьбы против притязаний основанного в 1101 г. Лунденского архиепископства. Адаму известны многочисленные папские и императорские грамоты, а также книга дарений Бременской церкви, которая по всей видимости была составлена Анскарием по примеру Корвейской книги пожалований. Он использует также акты соборов, грамоты Бременских и Кёльнских архиепископов, грамоты об основании монастырей и различные, в настоящее время утерянные материалы. Сюда же относятся письма Анскария, Рабана Мавра, Адальберта и папы Александра II, описание славянской границы Х века, а также братская и посмертная книги Бременской церкви.

Церковное право и сборники канонов были, напротив, использованы им в недостаточной мере. Это тем более прискорбно, что задачи миссионерской деятельности, папский викариат и планы патриархата составляют ядро этого сочинения, и правовое положение в отношении пап, соседних епископов и немецких и северных князей вызывают постоянные дискуссии. Он не умеет чётко различать полномочия, функции и притязания. Даже для его собственного времени он не в состоянии недвусмысленно охарактеризовать планы и намерения сторон. Лишь изредка встречаются ссылки на Псевдо-Исидора, на декрет Бурхарда, епископа Вормсского, и на Бенедикта Левита.

В сравнении с этим удивляет знание Адамом древней и средневековой географии. То, что он черпал информацию также из античных произведений и данных поэзии, соответствовало практике его времени. Так, у него встречаются цитаты из Саллюстия, Горация, Вергилия, Лукана и из комментария Сервия к Вергилию. Он тщательно использовал также научные описания Солина, Марциана Капеллы, Макробия, Орозия и Беды.

Все эти литературные познания были искусно переплетены с собственным опытом и наблюдениями. Так, исходя из собственного опыта, Адам, как важнейший свидетель, приводит об Адальберте очень ценные и критические данные, даже если и не всегда был способен докопаться до сути тех или иных явлений. То, что он не упускает из виду устную традицию Бременского духовенства, разумеется само собой. Однако Адам, судя по всему, не всегда считал её достоверной. Его оценка архиепископа Алебранда встретила в бременском духовенстве резкое неприятие (II, 82 и сх. 58). Высказывания современников он по возможности добросовестно сравнивал друг с другом, оценивал и постоянно дополнял. Наиболее значительным его информатором является датский король Свен Эстридсен, которого Адам неоднократно обстоятельно выспрашивал о его предках, стране, людях и политических отношениях. Из этого неизбежно следовало, что при случае тенденциозные данные излагались в благоприятной для датчан версии. Там, где это имело место, Адам, несмотря ни на что, пытался занять независимую позицию и никогда не скрывал противоположных данных. Он также внимательно расспрашивал многочисленных гостей при бременском дворе: соотечественников и иноземцев, епископов, миссионеров и их спутников, северных и немецких князей и послов. Так, можно с уверенностью говорить о его беседах с епископом Адальвардом Младшим о Дании, Сконе и Швеции. Бременские моряки и купцы, а также жившие к северу от Эльбы саксы тоже были его информаторами.

Язык Адама прост и безыскусен. Он сознательно избегает риторических изысков, сложных оборотов и блистательных цитат. Стилистически и грамматически он не всегда корректен, иногда груб и угловат, часто своенравен в выборе слов. Определённая неловкость присуща ему также при образовании новых слов. Выражения Адама не всегда точны и однозначны. Тем не менее, он постоянно стремится к ясности. Ударения на те или иные слова зачастую использовались им ради большей ясности даже вопреки стилистическим правилам. Его усилия, однако, направлены не столько на языковые особенности, сколько на создание общей композиции своего труда.

Несмотря на всё это, Адам более или менее сознательно использовал в своих примерах богатство речевых оборотов или делал цитаты благодаря своему исключительному знанию литературы. В этом деле он прежде всего обращался к Священному писанию. У него часто встречаются цитаты и ссылки на Библию, особенно, на Псалтырь. Но Адам едва ли использовал их для духовного наставления. Далее, он использует Римский бревиариум, Амвросия («О долге министров»), Псевдо-Августина (Речи, 220. 257), Григория Великого (Моралии, Диалоги, Гомилии), Иеронима (Письма, 6; 18; 60), Орозия, Кассиодора (Церковная история в 3-х частях) и Сульпиция Севера (Жизнь св. Мартина).

Сюда же относится исключительное знание Адамом античной литературы. Стихотворения, речевые обороты и прямые ссылки на неё встречаются у него довольно часто. Из историков он особенно предпочитает Саллюстия (Катилина, Югуртинская война) с его краткими сентенциями. Из поэтов же мы можем указать на его знакомство с Горацием (Оды, Послания, Сатиры), Вергилием (Георгики, Энеида, комментарий Сервия), Луканом (Фарсалия), Персием и Ювеналом (Сатиры). Драмы Теренция (Евнух, Девушка с Андроса) также неоднократно цитировались автором. Ссылки на Овидия, Стация и письма Цицерона, возможно, покоятся на не вполне надёжном предании.

Традиция «Деяний».

Схема рукописей по Шмайдлеру:

Первоначальный текст Адама и дарственный экземпляр.

Адам оставил свой труд незавершённым. Возможно, впрочем, что текст его дарственного экземпляра имел вполне завершённый вид. Но первоначальный текст, в который он постоянно вносил всё новые заметки, содержал на момент его смерти столько существенных сообщений и дополнений, что оставить их без внимания было уже нельзя. Его дополнения и указания были, очевидно, не слишком чётки и понятны. Ошибочного прочтения, непонимания и ложных выводов едва ли можно было избежать. Часто текст не был стилистически выверен, из-за чего нарушалась логическая связь. Противоречивые данные затрудняли решение, какой из вариантов текста был в конце концов избран самим автором. Нельзя также исключить, что многочисленные ошибки возникли из-за небрежности переписчиков и только поэтому наше предание приняло такой противоречивый и искажённый вид. Только Бернгарду Шмайдлеру посредством критики текста и сравнения рукописей удалось выяснить стиль работы Адама и историю самого текста. Тем не менее, чёткое восстановление первоначального текста всё равно было невозможно вследствие многочисленных стилистических переработок средневековья.

В рукописи Адама наряду с собственноручными разделами должны были находиться места, которые были выполнены рукой писца по наброскам автора. Кое-что он диктовал. Из-за этого дело дошло до ошибок, которые так и не были исправлены. Чистовик, который по его представлению был приготовлен около 1076 г. для архиепископа Лиемара (*а), был, однако, тщательно откорректирован, а местами и стилистически усовершенствован. Далее, Адам дополнил свои сообщения рядом более или менее длинных вставок (например, в III, 7; 8; 33; IV, 3; 10; 25; 31), которые отсутствовали в первоначальном тексте (*А). Только немногое он отметил там задним числом на полях или между строк (например, в III, 67; IV, 19; 30; 32). В то время как первоначально он, очевидно, непрерывно перечислял главы, дарственный экземпляр (*а) получил деление на четыре книги. По языку, стилю и содержанию он представляет собой цельный, разделённый на смысловые части текст без противоречий и досадных помех.

Группа рукописей А.

Только одна единственная полная рукопись передаёт утерянный вариант *а: А 1, пергаментный список № 521 (ок. 1200 г.), Венская Национальная библиотека (ранее — Зальцбург). В нём отсутствуют позднейшие вставки (схолии). Копия от 1451 года находится в Ватикане (А 1 а).

Особенный успех в средневековье имела географическая часть труда. Уже около 1100 г. её выписали отдельно (*а´), причём текст был дополнен вставками из расширенной рукописи Адама (*Х) и многочисленными схолиями (см. IV, 36; 39; 42). К этому раннему варианту текста со схолиями, к которым переписчик добавил ещё несколько собственных заметок, восходят: А 2, список № 123 (ок. 1100 г.), библиотека Лейденского университета (ранее — в собственности Исаака Восса). Он содержит отрывки из «Деяний епископов Гамбургской или Бременской церкви» на 10 пергаментных листах: кн. II, 16 — 22 (л. 1 — 2) и кн. IV (л. 3 — 10). Из-за обрезки схолии на полях IV книги отчасти нарушены. — Позднейшие переписчики ограничились IV книгой, ещё раз сделали дополнения, убрали ссылки на Адама и его время и расширили в XIV в. текст глав 19 и 39. К этому варианту (*а´´) можно отнести: А 3а, бумажный список № 718 (ок. 1434 г.), Копенгаген, Старое королевское собрание (8 листов). Текст разделён на 10 больших глав. — А 3а´, рукописный список XVI в. на 22 листах, Государственная библиотека Гамбурга; лл. 1 — 18 — копия Генриха Линденброга с А 3а. — А 3b, копия Генриха Линденброга в одном экземпляре с издания Адама, выполненного его отцом Эрпольдом Линденброгом (см. С 2), Государственная библиотека Гамбурга, изд. Н. Штапхорст, История грамот Гамбургской церкви (1723 г.), I, 363 — 370.

Собрание материала Адама.

Первоначальный текст Адама (*А) из-за многочисленных собственноручных вставок и дополнений за 1076 — 1080 гг., сделанных на полях и между строк, из-за указаний, вставок, стилистических правок, вычёркиваний и переписываний постепенно стал очень плохо читаемым. Не всё было стёрто достаточно умело. Объёмное сообщение об архиепископе Адальберте (III, 72 — 78), которое некоторые рукописи включают только после введения IV книги, очевидно, располагалось на чистых листах. Тем состоянием утерянного собрания материала (*Х), в котором чужой мог разобраться только с большим трудом, объясняются многие странности нашего предания. Позднейшие переписчики внесли путаницу из-за попыток стилистического сглаживания и ещё больше усугубили её внесением собственных сообщений (см. группу С). Очевидно, что из *Х легко можно было получить более обширный текст. Какие отрывки и отдельные формулировки следовало выбрать, какое расположение материала счесть наиболее целесообразным, оставалось целиком на совести того или иного переписчика. Так дошло до многочисленных ошибок, пропусков и перестановок. Непонятные места вели к существенным изменениям, после дополнений возникали пропуски. Зачастую менялась даже разбивка на главы. Только В 1 и С 2 сохранили правильный порядок первоначального варианта. Наши копии содержат все верные моменты наряду с ошибками, первоначальный текст наряду с нововведениями. Но, несмотря на эту неупорядоченность, возможно, что все сделанные из *Х копии образуют две указанные ниже группы.

Группа рукописей В.

Очевидно, около 1100 г. в Бремене возникла менее тщательная обработанная версия *В (см. II, 82, сх. 46). Она ограничилась тем, что попыталась как можно точнее передать вид *Х со всеми заметками на полях и двойными записями. Непонимания привели к бессмысленным добавлениям без всякой языковой и существенной связи. Нередки были ошибки, неточности и пропуски. Местами неясности побудили к существенным изменениям текста. Переписчик добавил лишь очень немногие, по большей части не имеющие никакой ценности добавления.

С этой рукописи (*В), по-видимому, ок. 1400 г. в Дании была изготовлена копия (*y) с новым индексом и новой разбивкой на главы. Из неё были удалены неблагоприятные высказывания Адама о Дании, а осторожные предположения превращены в выгодные утверждения (например, в II, 56). От *y происходят: В 1а, список Гудианус № 83, Вольфенбюттель, сборная бумажная рукопись (ок. 1440/50 г.), которая на лл. 282 — 320 содержит текст Адама, но на IV, 25 обрывается. — В 1b, бумажный список № 1175, Копенгаген, Старое кор. собрание; судя по водяным знакам (Briquet 11365), относится примерно к 1557 г. Здесь особенно много разночтений, следующих одно за другим.

Независимой от *y была сводная рукопись основанного в 1161/62 г. цистерцианского монастыря Сорё на острове Зеландия, содержание которой позволяет отнести её возникновение предположительно к периоду между 1162 и 1250 гг. Она содержит книги I — III Адама с эпилогом (*z) и только после этого, без указания автора, описание островов Севера, книгу IV (*w). Она также изобилует многочисленными разночтениями и ошибками. Книга IV разделена на четыре больших раздела, которые начинались с наших глав 1, 10, 21 и 31. Она служила Андреасу Сёренсену Веделю (Веллею) образцом для его вышедшего в 1579 г. в Копенгагене издания книг I — III (= В 2). Однако, Ведель предпринял её стилистическую переработку, расставил схолии слишком свободно и существенно изменил их в датском и протестантском духе (например, в II, 56; III, 66; сх. 24, 61, 63, 74 — отсутствуют). Наши знания об этой сгоревшей в 1728 г. в Копенгагене рукописи покоятся на Кильской диссертации А.Х. Лакмана (1746 г.). — В 3а, список № 1115, Копенгаген, Старое кор. собрание, и снятая с него частичная копия начала XVIII в. — В 3а´ — список № 180, Копенгаген, Новое кор. собрание, который содержат только схолии из рукописи в Сорё к книгам I — III.

О книге IV рукописи из Сорё Лакман представляет составленную Арни Магнусоном копию (= В 3b) в Копенгагенском экземпляре издания Адама Эрпольда Линденброга (С 2). —Изобилующая ошибками копия «Описания островов Севера» находилась, согласно заметке из следующей рукописи 1685 г., в деревне Эсгрус в Ангельне (*t). К ней восходят: изданные Лахманом отрывки (В 3с), которые взяты из рукописи В 3d, списка № 523 (ок. 1700 г.), Копенгаген, Новое кор. собрание. К неизвестному и ещё более изобилующему ошибками промежуточному звену (*u) восходят две копии IV книги, сделанные одним и тем же писцом на одинаковой бумаге: В 3е, земская библиотека в Ганновере, XXI, 1688, и В 3f, Копенгаген, собрание Тотта, 1387. — Текст IV книги из В 4, бумажного списка № 719 (XVI в.), Копенгаген, Старое кор. собрание, происходит непосредственно от рукописи из Сорё. Для схолий были оставлены пропуски и широкие поля, но записаны только сх. 97, 139, 141, 142, 144. — В 5, бумажный список № 1386, Копенгаген, собрание Тотта (XVI — XVII вв.), содержит позднюю, более тщательно обработанную версию.

Группа рукописей С.

Вскоре после смерти Адама и ещё до *В пожилой настоятель Бременского собора, который знал автора «Деяний» и помнил ещё времена архиепископа Алебранда, взялся за тщательную обработку *Х. Он улучшил его и стилистически, и грамматически, устранил большинство повторений и благодаря этому создал вполне читаемый текст, к которому тем не менее по прежнему были добавлены многочисленные схолии (*Ur-C). Однако, кое-что он пропустил и не всегда принимал правильные решения. Он был тем, кто попытался переделать форму имени Адама на нижненемецкий язык. Большинство ценных дополнений, очевидно, восходят именно к нему (например, в II, 80, сх. 10; 57; 58; 65; 151). Из этого Бременского издания ок. 1150 г. мог черпать информацию Анналист Саксонский.

Новая грамматико-стилистическая переработка, вероятно, последовала ок. 1200 г. (*С). В ней были удалены многие личные высказывания Адама и современные ему указания, и в то же время внесены некоторые изменения по содержанию. От этого варианта до нас дошли три копии: С 1, Копенгаген, Старое кор. собрание, № 2296, пергамент, начало XIII в. (её факсимиле издано К.А. Кристенсеном в Копенгагене в 1948 г.). Рукопись обрывается на листе 65 посредине гл. 21 кн. IV. Она, как доказано, с XVI в. находилась во владении одной из семей Гамбургского совета и в XVIII в. оказалась в Копенгагене. Она содержит превосходный текст, который неоднократно позволяет узнать особенности Адама, как это наблюдается только в А 1. Здесь дана новая разбивка на большие главы. — С 2 представляет собой Льежское печатное издание Эрпольда Линденброга от 1595 г., выполненное по утерянной ныне рукописи Генриха Ранцау из Брейтенбурга близ Итцехо. Разбивка на главы соответствует В 1 и таким образом, очевидно, восходит к *Х. Издание явно испытало на себе влияние со стороны печатного издания В 2. — Фрагмент С 3, Копенгаген, Новое кор. собрание, том № 1463, пергаментный лист начала XIV в., содержит главы 57 — 62 кн. I.

О значении схолий.

Все составные части, которые имеются только в каком-то одном варианте предания, почти со стопроцентной уверенностью можно назвать не принадлежащими автору. Согласно Шмайдлеру, схолии имеют следующее значение:

1. К Адаму со всей определённостью восходят дополнения, которые благодаря общему тексту в В, С, А 2 и А 3 могут быть отнесены к *Х. Это: 3 (= 118); 11 — 14; 16 — 17; 96; 118 (= 3); 121 — 123; 125 — 127; 129 — 148; 150; 155 — 156; 158 — 159.

То же можно сказать и о сохранившихся только в В и С схолиях: 1; 4 — 9; 22 — 25; 27 — 31; 33 — 42; 44; 47 — 49; 52 — 56; 59 — 64; 66 — 92; 94 — 95; 124.

2. Сохранившиеся только в В, но по содержанию и стилю предположительно восходящие к Адаму и лишь случайно попавшие в С. Это схолии 43; 45; 50.

3. Ок. 1100 г. внесённые интересующимися географией переписчиками дополнения, которые имеются в А 2 и А 3: 108; 110; 111; 117; 120; 157. — Только в А 2: 15; 18 — 19; 100; 102 — 104; 107; 113 — 115; 119; 149; 152 — 154.

4. Внесённые только в В, но не принадлежавшие Адаму: 46; 51; 93; 97 — 98; 101; 105 — 106; 109; 112; 116; 128.

5. Внесённые только в С, но не принадлежавшие Адаму: 2; 10; 20 — 21; 26; 32; 57 — 58; 65; 99; 151. Они происходят отчасти от создателя *Ur-C, отчасти созданы позже.

6. Некоторые поздние, по содержанию более значительные дополнения, которые Шмайдлер не считает схолиями. Это дополнения при II, 13; 43; 44; 61; 80; IV, 19; 39.

Дальнейшая судьба сочинения Адама. Издания.

Использование работы Адама после смешанных рукописей групп В и С было в эпоху средневековья ограничено практически исключительно архиепископством Гамбург-Бременским и Данией. Её определённо знали и при случае использовали следующие сочинения: в XII в. — «Жизнь Генриха IV»; Анналист Саксонский; «Славянская хроника» Гельмольда — только из неё мы и знаем полное имя Адама; «История данов» Роскилльского Анонима; Магдебургские анналы; утерянные ныне Анналы Ниенбурга (Schmeidler, Sachsen u. Anhalt 14. 15 (1938. 1939); «Деяния архиепископов Магдебурга; в XIII в. — Лунденские анналы; Альберт Штаденский и прежде всего «Дения данов» Саксона Грамматика; в XIV в. — не имеющая особой ценности «История архиепископов Бременских».

Издания: Andreas Severinus (Sörensen) Velleus (Vedel). Kopenhagen 1579 (B 2). — Erpold Lindenbrog. Leiden 1595 (C 2); по нему же Ders. in: SS. rer. Germ. septentrionalium. Frankfurt 1609; 1630; Hamburg 1706 (J. A. Fabricius); J. J. Mader. Helmstedt 1670. — J. Messenius. Stockholm 1615 (только кн. IV). — St. J. Stephanius, Sylloge scriptorum de regno Daniae. Leiden 1629 (только кн. IV).

Критические издания: J. M. Lappenberg, Mon. Germ. Hist. SS. VII. 1846 (A 1); по нему же J. P. Migne, P. L. Bd. 146 (1853); Mon. Germ. Hist. in usum scholarum. 1846 (Lappenberg); 1876 (Waitz, Weiland); основополагающее новое издание: Bernhard Schmeidler, Mon. Germ. Hist. in usum scholarum. Hannover, Leipzig 1917.

Факсимиле: C. A. Christensen, Adami Bremensis Gesta Hammaburgensis ecclesiae pontificum. Codex Havniensis. Kopenhagen 1948. (Hs. Kopenhagen, alte kgl. Sammlung 2296).

Немецкие переводы: C. Miesegaes. Bremen 1825; Geschichtsschreiber der deutschen Vorzeit: J. C. M. Laurent. Berlin 1850; W. Wattenbach. Leipzig 1888. 1893; S. Steinberg. Leipzig 1926.

Датские переводы: P. W. Christensen. Kopenhagen 1862; C. L. Henrichsen. Kopenhagen 1930.

Важнейшие монографии:

Jahrbücher des Deutschen Reiches, vor allem: E. Steindorff (Heinrich III.). Leipzig 1874 ff.; G. Meyer v. Knonau (Heinrich IV). Leipzig 1890 ff.

См. фундаментальную литературу по «Жизни Анскария» Римберта, прежде всего Дехио.

O. H. May, Regesten der Erzbischöfe von Bremen. Band I. Bremen 1928.

E. Schröder, Zur Heimat des Adam von Bremen. Hansische Geschichtsblätter 1917.

M. Manitius, Geschichte der lateinischen Literatur des Mittelalters Bd. II. München 1923.

W. Wattenbach, B. Holtzmann, Deutschlands Geschichtsquellen im Mittelalter. Deutsche Kaiserzeit Bd. I, 3. Berlin 1940.

C. Erdmann, Studien zur Briefliteratur Deutschlands im 11. Jh. Leipzig 1938.

Neue Deutsche Biographie I. Berlin 1953 (J. Leuschner).

Die deutsche Literatur des Mittelalters, Verfasserlexikon, hgb. von K. Langosch. Bd. V. Berlin 1955 (M. L. Bulst).

B. Schmeidler, Hamburg-Bremen und Nordosteuropa vom 9. bis 11. Jh. Leipzig 1918; Ders., Heinrich IV. und seine Helfer im Investiturstreit. Leipzig 1927; Ders., Kleine Forschungen in literarischen Quellen des 11. Jh. Hist. Vierteljahrsschrift 20. Dresden 1921; Ders., Einleitung zur Übersetzung von S. Steinberg. Leipzig 1926; Ders., Zur Entstehung und zum Plan der Hamburger Kirchengeschichte Adams von Bremen. Neues Archiv f. alt. deutsche Geschichtskunde 50. Hannover 1933; Ders., Adam von Bremen und das Chronicon breve Bremense. Deutsches Archiv f. Geschichte des Mittelalters 3. (1939).

J. Legowski, Slaw. Worte in Adam von Bremens Geschichte (Polnisch!). Slavia occidentalis 7 (1928).

J. Steenstrup, Nogle Undersögelser til Belysning af Teksten i Adam af Bremens Vaerk. Dansk Hist. Tidsskrift. Kopenhagen 1929.

S. Bolin, C-Varianterna av mäster Adams text. Vetenskapssocieteten i Lund arsbok. Lund 1930; Ders., När avslutade Adam Gesta Hammab. eccl. pont.? Ebenda 1931; Ders., Kring mäster Adams text. Scandia 5. Stockholm 1932.

A. Otto, Beiträge zur Testgeschichte des Adam von Bremen. Neues Archiv d. Gesellschaft f. ält. deutsche Geschichtskunde 49. Hannover 1932.

P. Wieselgren, Adam af Bremens Hiring. Studier tillegnade A. Kock. 1930.

L. Roeßler, Von Snorri Sturlusons Heimskringla zu Adam von Bremens Hamburger Kirchengeschichte. Diss. Bonn 1942.

J. Danstrup, Esgruserhaandskriftet, en Adam af Bremen-Afskrift af Otto Sperling den Yngre. Kopenhagen 1943.

S. Bolin, Zum Codex Havniensis. Classica et Mediaevalia 10. Kopenhagen 1949.

A. Trommer, Komposition und Tendenzen in der Hamburgischen Kirchengeschichte Adams von Bremen. Classica et Mediaevalia 18. Kopenhagen 1957.

H. Ljungberg, Die nordische Religion und das Christentum. Gütersloh 1940.

T. Bergmann, Der Patriarchatsplan Erzbischof Adalberts von Bremen. Diss. Hamburg 1946.

H. Ludat, Der Patriarchatsplan Adalberts von Bremen und Byzanz. Archiv f. Kulturgesch. 34. Köln 1952.

H. Fuhrmann, Studien z. Gesch. mittelalterl. Patriarchate III: Der Patriarchatsplan Adalberts v. Bremen. Zs. d. Savigny-Ges. f. Rechtsgesch. 41 (1955).

J. Beinlich, Die Persönlichkeit Adalberts von Bremen. Diss. Greifswald 1918.

G. Misch, Studien zur Geschichte der Autobiographie, Bd. 3: Das Bild des Erzbischofs Adalbert in der Hamburger Kirchengeschichte des Domscholasters Adam von Bremen. Nachr. d. Ak. d. Wiss. Göttingen, phil. hist. Kl. 1956.

S. E. Lönborg, Adam af Bremen och hans skildring af Nordeuropas länder och folk. Uppsala 1897.

M. Schlüter, Die Ostsee und die Ostseeländer in der Hamburger Kirchengeschichte des Adam von Bremen. Hans. Geschichtsblätter. Leipzig 1910.

A.A. Björnbo, Adam af Bremens Nordensopfattelse. Aarböger f. nord. Oldkyndighed og Hist. Kopenhagen 1909.

L. Weibull, Geo-etnografiska inskott och tankelinjer hos Adam von Bremen. Scandia 1931 (= Geo-ethnograph. Interpolationen und Gedankengänge bei A. v. B. Hans. Geschichtsblätter 58. Leipzig 1933).

КНИГА ПЕРВАЯ

Блаженнейшему отцу и избраннику небес, архиепископу Гамбургскому Лиемару^[1], Адам, нижайший каноник святой Бременской церкви, с глубочайшим благоговением посвящает сей малый дар.

О евангельский пастырь! С тех пор как я был принят вашим предшественником^[2] в состав вашей паствы, я, «прозелит и пришелец»^[3], прилагал многочисленные усилия к тому, чтобы не оказаться неблагодарным за столь великое благодеяние. Итак, вскоре я «увидел и услышал»^[4], что церковь ваша чересчур умалена в привилегиях древней чести^[5] и сильно нуждается во многих руках строителей, а потому долго думал, каким памятником нашего труда я мог бы помочь обессиленной матери. Так вот, я много читал и много слышал о совершённых вашими предшественниками деяниях, которые кажутся достойными упоминания как благодаря своему величию, так и ввиду необходимости этого для церкви. Но, поскольку память об этих событиях угасает, а история местных епископов ещё никем не написана, то возможно кто-нибудь скажет, «что либо они не сделали в свои дни ничего достойного памяти, либо если что-то и сделали, то у писателей, которые должны были передать это потомкам, не было к тому особого рвения»^[6]. Движимый этой необходимостью, я и приступил к написанию труда о епископах Бременских или Гамбургских, считая прямым долгом моего благоговения и делом вашей миссии, если я, сын церкви, оживлю деяния святейших отцов, благодаря которым возвысилась наша церковь и христианство распространилось среди язычников.

Я прошу о снисхождении к этому чрезвычайно трудному и превосходящему мои возможности произведению с тем большим основанием, что я, почти не имея предшественников, по следам которых мог бы идти, не побоялся вступить на незнакомый путь и, «пробираясь на ощупь во мраке»^[7], предпочёл «переносить в винограднике Господнем тягость дня и зной, нежели праздно стоять вне виноградника»^[8]. Так вот, о святейший епископ, я смело доверяю моё начинание твоему суждению и умоляю тебя быть мне судьёй и защитником, хотя знаю, что не могу предложить тебе ничего соответствующего твоей мудрости, ибо ты прошёл уже этап светской мудрости и с тем большей славой поднялся ныне к изучению божественной философии, «презрев земное и помышляя только о небесном»^[9]. Своей учёностью и правдивостью, словом и пастырским примером ты легко превосходишь очень многих, но наибольшей из твоих добродетелей является смирение, которое делает тебя снисходительным ко всем и придаёт мне уверенности, так что я, косноязычный, дерзаю говорить с философом и казаться «Саулом во пророках»^[10]. Тем не менее, я знаю, что у меня, — как то обычно бывает при всяком новом деле, — найдётся множество противников, которые скажут, что всё это выдумки и басни, как те сны Сципиона, что выдуманы Туллием, и, возможно, добавят, что всё это вышло через роговые ворота Марона^[11]. Однако наше намерение — угодить не всем, но только тебе, отец, и твоей церкви. Ибо чрезвычайно трудно угодить завистникам. Но, поскольку того требует злоба недоброжелателей, я признаюсь тебе, из каких лугов сплёл я этот венок, чтобы не сказали потом, будто я вместо истинного создал лживый образ. Итак, из того, что я написал, я кое-что собрал по различным источникам, многое взял из римских историй и грамот, но ещё больше узнал из устных преданий стариков, которым были ведомы эти события, беря в свидетели саму истину, что я ничего не «пророчил от собственного сердца»^[12], ничего не утверждал безосновательно. Всё, что я намерен изложить, я подкреплю правдивыми свидетельствами, чтобы в том случае, если не поверят мне, то оказали доверие по крайней мере их авторитету. Пусть все знают, что и в этом труде, и в «прочих дерзаниях»^[13] я не стремлюсь стяжать себе славу как историк и не боюсь подвергнуться осуждению как лжец; однако, если я не смог сделать это хорошо, то я оставил прочим материал для того, чтобы написать лучше.

Итак, начав со вступления на престол св. Виллехада, когда вся Саксония была подчинена оружием франков и в ней было введено почитание Бога, я завершаю свою книжицу твоим спасительным вступлением в должность, и одновременно прошу Всемогущего Бога о милосердии, чтобы Он, который поставил тебя пастырем над его долгое время заблудшим и несчастным народом, благословил твои труды, устранив в твои дни возникшие среди нас неправды и навсегда сохранив исправленное. И пусть Иисус Христос, Господь наш, «чьё царство не имеет конца»^[14] во веки вечные, позволит тебе побыстрее завершить то, что было энергично начато твоими предшественниками в деле обращения язычников, ибо к тебе по наследству перешла их миссия проповедовать во всём северном крае^[15]. Аминь.

1. Поскольку Гамбург был некогда крупнейшим городом Саксонии, то мы считаем, что при написании истории Гамбургской церкви будет отнюдь не лишним и не напрасным рассказать прежде о народе саксов и о природе этой провинции то, что оставили в своих трудах учёнейший муж Эйнхард^{1} и другие не менее известные авторы. «Саксония, — говорят они, — является немалой частью Германии и, как полагают, вдвое шире той её части, что населена франками, хотя, возможно, и равна ей по длине»^[16]. Она представляет собой равносторонний треугольник^[17], первый угол которого протянулся на юг до самого Рейна; второй, беря начало у прибрежной области Хадельн^[18], тянется вдоль Эльбы на восток до реки Заале, где находится третий угол. Итак, от одного угла до другого примерно восемь дней пути, кроме той части Саксонии, что расположена по ту сторону Эльбы и населена вверху сорбами^[19], а внизу — нордальбингами^[20]. Саксония славится своими мужами, оружием и плодами. Не считая редких холмов, она почти всюду представляет собой широкую равнину. В ней нет разве что сладкого вина, все остальные продукты она производит самостоятельно. Почва везде плодородна, богата лугами и лесами. На подходе к Тюрингии, а также к Заале и Рейну она прямо-таки тучная, хотя в других местах качество её резко ухудшается; так, в районе Фризии она болотистая, а возле Эльбы — песчаная. Но и там провинцию орошает множество прекрасных и весьма полезных рек.

2. Наиболее крупными реками Саксонии являются Эльба, Заале и Везер, который зовётся ныне Виссула или Верра^[21]. Он берёт начало в тюрингенском лесу, также как и Заале. Затем, протекая в среднем течении по Саксонии, он впадает в океан по соседству с фризами. Однако, самой крупной из них, — как то свидетельствуют уже римляне, — является Эльба, которая зовётся ныне Альбия. Её истоки, как говорят, лежат по ту сторону Чехии, а в последующем течении она отделяет славян от саксов^[22]. Возле Магдебурга в неё впадает река Заале, а неподалёку от Гамбурга Эльба впадает в океан. [Четвёртой из крупных саксонских рек является Эмс, который отделяет вестфалов от прочих народов этой провинции. Он берёт начало в падерборнском лесу и, протекая через земли фризов, впадает в Британский океан].

3. На вопрос о том, кто изначально населял Саксонию или из каких земель впервые вышел этот народ, отвечу то, что нам стало известно из многих старинных сочинений, а именно, что этот народ, также как и почти все народы, живущие на земле, по тайному промыслу Божьему не единожды переходил «из царства к иному племени»^[23], а провинции получали названия по имени победителей. Ведь, если верить римским писателям, то первыми в районе Эльбы проживали свевы^[24], а соседями их были дриады, барды, сикамбры, гунны, вандалы, сарматы, лангобарды, герулы, даки, маркоманны, готы, норманны и славяне. Уйдя из своих мест из-за скудости родной земли и по причине внутренних раздоров, чтобы, как говорится, «уменьшить численность населения»^[25], они заполонили всю Европу и Африку. О древности саксов упоминают Григорий Турский и Орозий в таких словах: «Саксы, — говорят они, — это крайне дикий народ, страшный своей храбростью и неуловимостью и живущий на берегу океана, в непроходимых болотах; когда он вздумал совершить опаснейшее вторжение в земли римлян, то его сокрушил император Валентиниан»^[26]. Затем саксы заняли Галлию, но были побеждены Сиагрием, римским полководцем, а острова их захвачены^[27]. Итак, вначале саксы проживали в районе Рейна [и звались англами]^[28]; часть их перешла оттуда в Британию и изгнала с этого острова римлян; а другая часть, захватив Тюрингию, удержала за собой этот край^[29]. Об этом вкратце упомянул Эйнхард, начав тем самым свою историю.

4. «Народ саксов, — говорит он, — происходит, согласно старинным преданиям, от англов, жителей Британии; переплыв в поисках новых мест обитания через океан, они пристали к берегам Германии в месте, что зовётся Хадельн, в то время как Теодорих^[30], король франков, сражался против своего зятя Ирминфрида, герцога тюрингов, и жестоко опустошал их землю огнём и мечом. Когда они сразились уже в двух битвах с неясным исходом и без решительной победы и обе стороны понесли большие потери, Теодорих, отчаявшись уже в победе, отправил послов к саксам, чьим герцогом был Хадугато. Узнав о причине прибытия саксов, он обещал им в случае победы места для поселения и тем самым привлёк их к себе на помощь. Поскольку теперь они храбро сражались вместе с ним, ведя борьбу за свободу и отчизну, он одолел противников. Когда местные жители были разорены и чуть ли не полностью истреблены, он, согласно своему обещанию, передал победителям их землю. А те разделили её по жребию, но поскольку многие из них пали в бою и они из-за своей малочисленности не могли занять её целиком, то часть её, в особенности, ту, что обращена на восток, они передали для обработки отдельным колонам при условии уплаты дани за свои наделы. Остальные же места перешли в их непосредственное владение^[31].

5. К югу от них проживают франки и часть тюрингов, которых не коснулась предыдущая вражеская буря и которые отделены течением реки Унштрут. На севере живут норманны, чрезвычайно дикие племена, на востоке — ободриты^[32], а на западе — фризы^[33]. Саксы непрерывно защищают от них свою территорию либо посредством договоров, либо путём необходимых сражений. Ибо, хоть саксы и были чрезвычайно беспокойны и тягостны своим соседям, но дома они миролюбивы и с дружеским радушием заботятся о благе своих земляков.

6. Проявляя также величайшую заботу о крови и благородстве своего рода, они редко «вступают в брак с представителями иных, тем более подчинённых им народов, стараясь остаться самобытным и похожим только на самого себя народом. Поэтому и облик, и размер тел, и цвет волос у всех у них практически одинаковы, насколько это возможно среди такого числа людей»^[34]. Этот народ состоит из четырёх сословий, а именно, из знати, свободных граждан, вольноотпущенников и рабов^[35]. Законом установлено, что ни одна группа при вступлении в брак не может выходить за рамки своего сословия. Так, знатный должен жениться на знатной, свободный — на свободной; вольноотпущенник должен брать в жёны отпущенницу, а раб — рабыню. Если же кто-нибудь из них возьмёт в жёны девушку из иного, причём более высокого рода, тот заплатит за это своей жизнью. Они пользуются для наказания преступников прекрасными законами, и стараются вести полезную и достойную жизнь согласно законам природы и в чистоте нравов. Всё это могло бы помочь им обрести истинное блаженство, если бы они знали своего творца и не были так далеки от истины его почитания.

7.^[36] Ибо они почитают богов, которые «в сущности своей никакие не боги»^[37]; среди них саксы особо почитали Меркурия^[38] и обычно приносили ему в определённые дни даже человеческие жертвы. Они полагали, что богов нельзя ни заключать внутри храмов, ни придавать им какие-либо черты сходства с человеческим обликом ввиду величия и достоинства небожителей. Посвящая им рощи и дубравы, они называли их именами богов, и взирали на то или иное святилище с исключительным благоговением. Они весьма почитали приметы и гадания с помощью жребия. Обычай тянуть жребий был весьма прост. Срубленную с плодового дерева ветку они разрезали на отдельные плашки и, нанеся на них особые знаки, высыпали затем без всякого порядка и наудачу на белую ткань. Вслед за тем, если гадание производилось в общественных целях, жрец племени, — если же частным образом, то отец семейства, — помолившись богам и устремив взор к небу, трижды вынимал по одной плашке и толковал предрекаемое в соответствии с вырезанными на них заранее знаками. Если плашки сулили неудачу, то повторный запрос об этом же деле в тот день более не производился. Если же ответ был положительным, то требовалась проверка полученных результатов.

(8.) Этому народу было свойственно узнавать будущее по голосам и полёту птиц, а также искать знамения в поведении лошадей, наблюдать за их фырканьем и ржанием. Никакому предзнаменованию не было большей веры, чем этому, и не только у простого народа, но и среди знати. Был также другой способ гадания, посредством которого они обычно выясняли исход тяжёлых войн. В этом случае они сталкивали в поединке захваченного ими в тех или иных обстоятельствах пленника из того народа, с которым предстояло воевать, с избранным мужем своего племени, причём каждый из них сражался отечественным оружием; победа того или другого предрекала соответственно их будущую победу или поражение. Однако, о том, как они собирались в определённые дни, [либо когда луна только что народилась, либо в полнолуние], — ибо они считали это время наиболее благоприятным для совершения тех или иных действий^[39], — а также о соблюдении ими многих других пустых суеверий, которыми они были опутаны, я умолчу. Всё это я упомянул для того, чтобы мудрый читатель понял, от какого мрака заблуждений они освободились благодаря милости Божьей, когда Он светом истинной веры соизволил привлечь их к признанию своего имени. Ибо они, как и почти все живущие в Германии народы, были воинственны по природе, преданы почитанию демонов и, являясь противниками истинной религии, не считали нечестивым ни нарушать, ни преступать как божественные, так и человеческие законы^[40]. Они оказывали уважение покрытым листвой деревьям и источникам. Немалой величины деревянный столб, устремлённый в небо, они почитали как бога, называя его на родном языке «Ирминсул»^[41], что означает по-латински «колонна мира», ибо на ней держится всё сущее. Эти отрывки о появлении, нравах и суевериях саксов мы взяли из сочинений Эйнхарда; те же языческие обычаи до сих пор сохраняются у славян и шведов.

8 (9). Пришло время рассказать о том, как суровый народ саксов пришёл к признанию имени Божьего^[42] и какие проповедники привлекли его к нормам христианской религии^[43]. Однако, прежде мы упомянем о войне, которую Карл долгое время вёл с саксами, и одновременно укажем причины этой войны^[44]. Так, мы читали, что тюринги, саксы и прочие народы, живущие в районе Рейна, издавна платили дань франкам. Но затем они отпали от их королевства, так что Пипин, отец Карла, начал против них войну, которую его сын вёл с гораздо большим успехом^[45]. Историк Эйнхард упоминает о ней в кратком эпилоге в таких словах: «Итак, была начата война против саксов, которая велась в течение 33-х лет с большим мужеством и с той, и с другой стороны, однако с большим ущербом для саксов, чем для франков. Она могла закончиться и быстрее, если бы не вероломство саксов.

9 (10). Когда все, которые имели обыкновение сопротивляться, были сокрушены и подчинены власти короля, саксы приняли выдвинутое им условие: отвергнув почитание демонов и оставив отеческие обряды, они должны принять таинства христианской веры и, объединившись с франками, составить с ними единый народ; так завершилась война, которая велась столько лет»^[46]. А теперь мы готовы приступить к описанию духовных побед; начнём с проповедников, которые обратили к божественной вере наиболее дикие народы Германии.

10 (11). Первым из всех, кто привлёк к признанию Бога и христианской религии преданные идолопоклонству южные земли Германии, был Винифред, родом англ, истинный мудрец Христов, которому позднее по достоинству было дано имя Бонифаций^[47]. И, хотя другие авторы уверяют, что Галл в Алеманнии или Эммерамм в Баварии, Килиан во Франконии или Виллиброрд во Фризии^[48] первыми возвестили слово Божье, он, как апостол Павел, «превзошёл всех прочих рвением и словом проповеди»^[49]. Ибо он, как сказано в его «Деяниях»,^[50] опираясь на авторитет апостольского престола, принял миссию к язычникам и просветил церквями, учением и добродетелями тевтонские народы, у которых ныне живёт и процветает «величие Римской империи»^[51] и почитание службы Божьей. Он разделил также их земли на епархии и в качестве первых плодов своего труда посвятил Христу и церкви франков по эту сторону Рейна, гессов и тюрингов, которые живут на границе с саксами. Наконец, у фризов, которых он ещё прежде обратил к вере, он был увенчан сиятельной короной мученичества. Его деяния были в полной мере описаны его учениками, которые говорят, что он принял смерть с более 50 своими соратниками в 37-й год своего пребывания в должности^{2}, то есть в 755 году от воплощения Господня, в 14-й год Пипина Младшего^[52].

11 (12). После мученической смерти св. Бонифация Виллехад^[53], также англ, пылая страстью к мученичеству, поспешил во Фризию. Там, расположившись у могилы блаженного мученика^[54], он принял раскаявшихся в содеянном язычников и крестил многие тысячи уверовавших. Затем, обойдя с учениками всю эту провинцию, он, как говорят, сокрушал идолы и привлекал племена к почитанию истинного Бога. Тогда же, как пишут, язычники в ярости бросались на него с палками и приговорили его к смерти, но милость Божья, как видно, готовила его к большему, хотя он и стремился изо всех сил к мученичеству. После этого он был отправлен королём Карлом в Саксонию^[55], и первым из церковных наставников призвал приморские и северные земли Саксонии, а также племена трансальбианов к христианской вере. Семь лет проповедовал он в этом крае вплоть до двенадцатого года восстания саксов, когда Видукинд, начав гонения против христиан, опустошил франкские земли до самого Рейна^[56]. В ходе этих гонений некоторые из учеников св. Виллехада были замучены в Бремене, многие — во Фризии, а остальные — по ту сторону Эльбы^[57]. Поэтому исповедник Божий, ожидая ещё большей пользы от обращения очень многих, бежал, согласно евангельскому указанию, «из одного города в другой»^[58], а когда его спутники рассеялись ради проповеди по разным местам, вместе с Лиутгером прибыл в Рим. Там они были поддержаны святейшим папой Адрианом, после чего Лиутгер вернулся в Монтекассино к исповеданию св. Бенедикта, а Виллехад отправился в Галлию к могиле св. Виллиброрда^[59]. Итак, в течение двух лет и тот, и другой предавались созерцательной жизни, усердно молясь за гонителей и народ саксов, дабы «враг людской не подмешал плевелы к семенам слова Божьего»^[60] и исполнилось в них то, что сказано в Писании: «Много может усиленная молитва праведного»^[61]. Все эти отрывки мы взяли из его «Жизни». И вот, по прошествии двух лет, то есть в 18-й год правления Карла, Видукинд, главный виновник мятежа, пришёл к Карлу и крестился вместе с другими саксонскими вельможами^[62], после чего Саксония была подчинена и обращена в провинцию. Тогда же она была разделена на 8 епископств и подчинена Майнцскому и Кёльнскому архиепископам^[63]. Грамота относительно этого раздела, хранящаяся ныне по приказу короля в Бременской церкви, выглядит следующим образом:

12 (13). «Во имя Господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа!

Поскольку мы, Карл, волей промысла Божьего король, одержали с помощью Господа Бога, повелителя войск^[64], победу в войне и обрели благодаря Ему, а не нам славу, то надеемся заслужить мир и благоденствие в этом мире и обрести вечную награду в будущем. Поэтому пусть знают все верующие во Христа, что саксам, которые всегда были неподвластны нашим предкам и столь долго бунтовали против Бога и нас, пока мы благодаря Его, а не нашей силе не победили их в войне и не подвигли по милости Божьей к крещению, мы возвращаем прежнюю свободу, во имя любви к Тому, кто даровал нам победу, освобождаем их от всех причитающихся нам поборов и смиренно передаём Ему этих данников и подданных. Так что они, которые до сих пор отказывались нести иго нашей власти, побеждённые — хвала Богу! — оружием и верой, как богатые, так и бедные обязаны отныне по закону уплачивать Господу и Спасителю нашему Иисусу Христу и Его священникам десятину от приплода всего своего скота и от продуктов земледелия. Затем, обратив по древнеримскому обыкновению всю их землю в провинцию и разделив её между епископами на отдельные округа, мы в качестве благодарности смиренно передали милостивому Христу и князю Его апостолов Петру северную её часть, которая славится изобилием рыбы и считается наиболее пригодной для разведения скота. В Вихмодии, в месте под названием Бремен, на реке Везер мы построили церковь и учредили епископский престол^[65], подчинив ему 10 округов. Отменив древние названия и границы этих округов, мы объединили их в две провинции, которым дали названия — Вихмодия^[66] и Ларгау^[67]. Сверх того, жалуя на постройку церкви 70 мансов в вышеназванных округах вместе с их колонами, мы властью нашего величества приказываем, дарим и утверждаем, чтобы жители всего этого прихода исправно платили свою десятину этой церкви и её предстоятелю. По велению верховного понтифика и вселенского папы Адриана, а также по совету Майнцского епископа Лулла^[68] и всех присутствующих владык мы перед Богом и Его святыми доверили названную Бременскую церковь со всеми её владениями Виллехаду, мужу достойной жизни. Мы также велели посвятить его 13 июля в качестве первого епископа этой церкви, чтобы он канонически и в силу данных ему духовных полномочий с пользой строил эту новую церковь и, управляя народом, преданно и согласно дарованной ему мудрости «насаждал и поливал» в нём семена слова Божьего, пока всемогущий Бог, вняв молитвам своих святых, не «взрастит»^[69] их. Этот достопочтенный муж сообщил нашему величеству, что этот приход, о котором мы вели речь, из-за опасности несносных варваров и разных случайностей, которые обычно имеют там место, не может быть достаточен для поддержки или содержания рабов Божьих, служащих там Богу^[70]. Поэтому, ввиду того, что всемогущий Бог «раскрыл врата веры»^[71] не только в народе саксов, но и в народе фризов, мы передали в вечное владение Бременской церкви, её предстоятелю Виллехаду и его преемникам ту часть вышеназванного края, то есть Фризии^{3}, которая, как известно, примыкает к этому приходу. Поскольку прошлые события заставили нас быть в будущем более осторожными, мы, не желая, чтобы кто-либо вопреки нашей воле захватил в этом диоцезе какую-либо власть, велели установить его чёткие границы. Вот те чёткие и нерушимые границы, которые мы велели описать: море, река Эльба, Люэ, Штейнбах, Харзела, Виемарк, Шнейдбах^[72], Осте, Мюленбах, Меде, болото, что зовётся Зигфридсмоор, Твисте, Твистермоор, Ашбрух^[73], Виссебрух, Бевер, Оттер и вновь Осте; от Осте к болоту, что зовётся Шальтенбах^[74], затем по болоту до реки Вюмме; от Вюмме через Бицину^[75] и Фаристину^[76] до реки Везер; далее с восточной стороны этой реки — общественная дорога под названием Хессевег, что разделяет Штурмигау^[77] и Ларгау, Шипсеграбен, Альпе, Ауэ и снова Везер; а с западной стороны — общественная дорога Фольквег, которая разделяет Энтеригау^[78] и Ларгау, до реки Хунте; затем названная река и Амрин, лесистое место, которое местные жители называют «Вильденлох», Фене, Вальдмоор, Баркенбуш, болото Эндириад^[79], что служит границей между Эмсгау^[80] и Остергау^[81], Брустлахо^[82], Биберлахо^[83] и вновь море. А чтобы сила этого пожалования и описания сохранялась под покровительством Божьим в наши и будущие времена, мы подписали его собственной рукой и велели запечатать печатью нашего перстня.

Печать господина императора и непобедимейшего короля Карла.

Я, Хильдибальд^[84], архиепископ Кёльнский и капеллан священного дворца, подтверждаю.

Дано 14 июля 788 года от воплощения Господня, 12-го индикта, в 21-й год правления господина Карла, во дворце Шпейера. Удачи. Аминь.

13 (14). Итак, господин и отец наш Виллехад прожил после своего рукоположения 2 года, 3 месяца и 26 дней, а в целом проповедовал среди фризов и саксов после мученичества св. Бонифация в течение 35 лет^[85]. Он, «старец, исполненный дней»^[86], умер во Фризии, в селении Блексен^[87], что расположено в Рюстрингене. Тело его было доставлено в Бремен и погребено в базилике св. Петра, которую он сам и построил. Его успение торжественно отмечают 8 ноября, а рукоположение — 13 июля. О жизни его и деяниях повествует чудесная книга, которую преданным пером написал четвёртый из его преемников — Анскарий^[88]. Желающим ознакомиться с его жизнью мы рекомендуем прочесть её, ибо сами мы спешим к иному.

14 (15). Ближайшим преемником св. Виллехада в Бременской церкви был, как мы читали, Виллерик^[89], один из его учеников, которого некоторые называют Виллехаром. Он занимал эту должность в течение 50 лет до предпоследнего года Людовика Старшего^[90]. Но если мы заглянем в книгу дарений и пожалований Бременской церкви, где записано, что Виллерик возглавлял её с 37-го года Карла по 25-й год Людовика, то выясниться, что срок его пребывания в должности был на 12 лет меньше указанного нами количества лет. Надо полагать, что Бременская епархия, равно как и все остальные, оставалась в течение этого времени вакантной из-за недавнего обращения саксонского народа, который ещё не привык управляться епископской властью^[91]. Ведь тогда почти не было года без войны и саксы, наконец, были настолько сокрушены, что 10 000 человек с жёнами и детьми из тех, что жили по обе стороны Эльбы, были переселены во Францию.^[92] Это был 33-й год длительной саксонской войны, особо отмеченный франкскими историками, то есть 37-й год императора Карла. В это же время, когда славянские племена также были подчинены империи франков,^[93] Карл, построив в Гамбурге, городе нордальбингов, церковь, передал этот город в управление Херидагу, некоему святому мужу, которого он назначил епископом этого места^{4}. Ввиду угрозы со стороны варваров он пожаловал ему также монастырь Роднах^[94] в Галлии, где тот мог иногда находиться, и решил сделать Гамбургскую церковь митрополией для всех народов славян и данов. Однако, смерть священника Херидага и занятость государственными делами не дали императору Карлу довести это дело до конца и исполнить задуманное. Мы читали в книге дарений Бременской церкви, что Виллерик, епископ Бременский, ещё до Анскария проповедовал среди трансальбианов и часто посещал церковь в Мельдорфе^[95] вплоть до того времени, когда Гамбург стал митрополией.

(16.) Поскольку мы упомянули здесь данов, то кажется достойным внимания рассказать о последней войне, которую вёл с данами победоносный император Карл, подчинивший себе все царства Европы. Ибо данов и все остальные народы, которые обитают за Данией, франкские историки называют норманнами. Их король Готфрид, ещё ранее обложив данью фризов, а также нордальбингов, ободритов и прочие славянские племена, угрожал войной самому Карлу. Это несогласие помешало планам императора, особенно, в том, что касалось Гамбурга^[96]. Наконец, когда Готфрид скончался по воле небес, ему наследовал Хемминг, его двоюродный брат, который вскоре заключил с императором мир, признав границей королевства реку Эйдер^[97]. Малое время спустя светлейший императора Карл умер, оставив наследником империи сына Людовика. Его переход в вечность приходится на 25-й год Виллерика, 28 января^[98].

15 (17). Людовик, забыв о желании отца, поручил трансальбианскую провинцию Бременскому и Верденскому епископам. С этого времени начинаются «Деяния» св. Анскария. И, поскольку история северных народов отчасти касается нашей, то есть Бременской церкви, я думаю, будет не лишним то тут, то там рассказывать о событиях, имевших место в стране данов. В это же время, когда умер Хемминг, король данов, Зигфрид и Ануло, племянники Готфрида, не сумев договориться между собой о первенстве в королевстве, разделили его войной. В сражении погибло 11 000 человек, в том числе пали оба короля. Тем не менее, сторонники Ануло, дорогой ценой одержав победу, посадили на трон Регинфрида и Харальда. Вскоре Регинфрид был изгнан Харальдом и отправился пиратствовать со своим флотом. А Харальд заключил договор с императором. Впрочем «История франков» рассказывает об этом более подробно^[99]. Пишут, что в эти же дни^[100] Эбо Реймсский^[101], пылая религиозным рвением о спасении язычников, вместе с Халитгаром^[102] принял от папы Пасхалия^[103] миссию к язычникам, которую позднее с Божьей помощью и с большим успехом выполнял наш Анскарий.

В 33-й год Виллерика император Людовик основал в Саксонии Новую Корвею и собрал в этой обители самых благочестивых монахов Франции. Наиболее знаменитым среди них был, как пишут, наш святейший отец и мудрец Христов Анскарий, по праву известный и угодный всему саксонскому народу своей жизнью и мудростью. В это же время король данов Харальд был свергнут с трона сыновьями Готфрида и смиренно явился к Людовику. Вскоре он был наставлен в основах христианской веры и крещён в Майнце вместе с женой, братом и огромным множеством данов. Император воспринял Харальда из священной купели и, решив восстановить его на престоле, дал ему бенефиций по ту сторону Эльбы, а его брату Хорику пожаловал часть Фризии, чтобы он сдерживал там пиратов^[104]. [Даны до сих пор притязают на эту область, как на своё законное владение].^[105] И вот, когда из-за варварской жестокости, по причине которой все избегают этот народ, нельзя было найти ни одного проповедника, который пожелал бы отправиться вместе с ними к данам, святой Анскарий, охваченный, как мы полагаем, святым духом и желая воспользоваться любой возможностью к мученичеству, добровольно отправился туда вместе с товарищем Аутбертом, готовый пойти ради Христа не только к варварам, но и в тюрьму, и на смерть^[106]. Итак, пробыв в королевстве данов два года, они обратили к христианской вере многих язычников. Возвратившись оттуда, они вновь получили от императора повеление отправиться с проповедью к дальним племенам Швеции; неустрашимый воин Христов Анскарий, взяв с собой учёных братьев Гислемара и Витмара, с радостью отправился в Данию. Там он оставил Гислемара с Харальдом, а сам вместе с Витмаром переправился в Швецию. Здесь они были радушно приняты королём Бьорном и получили разрешение открыто проповедовать слово Божье. И вот, в течение года они приобрели для Господа Иисуса Христа многих людей, в том числе Херигария, префекта города Бирки, который, как передают, славился чудесами и добродетелями. Радуясь этому успеху своей миссии, новые апостолы с триумфом над двумя народами вернулись в Корвею. О, удивительное провидение всемогущего Бога в деле обращения язычников, которое Творец осуществил как хотел, когда хотел и через кого хотел! Ибо то, что в прошлые времена хотел, но не смог совершить Виллиброрд, а также Эбо и другие, ныне захотел и сумел довести до конца наш Анскарий, говоря вместе с апостолом: «Всё зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего, который кого хочет, милует, а кого хочет ожесточает»^[107].

16 (18). Император и вельможи, радуясь вместе со св. Анскарием спасению язычников, воздали щедрую благодарность Христу. Итак, проведя со священниками генеральный собор, благочестивый цезарь, желая исполнить волю родителя, сделал Гамбург, город трансальбианов, столицей всех варварских народов — данов, шведов, а также славян и прочих живущих окрест племён, и велел рукоположить первым архиепископом этой кафедры Анскария. Это было сделано в 832 году от воплощения Господня, то есть в 18-й год императора Людовика и 43-й Виллерика, архиепископа Бременского^[108]. Анскарий был посвящён Дрого^[109], епископом Меца, родным братом цезаря, в присутствии и при содействии ОтгараМайнцского^[110], Эбо Реймсского, Хетти Трирского^[111] и прочих, а также с согласия епископов Виллерика Бременского и Хельмгауда Верденского, которым был прежде доверен этот диоцез; Папа Григорий IV^[112] утвердил это своей апостольской властью и пожаловал Анскарию паллий. В Бременской церкви хранится грамота императора, а также данная св. Анскарию папская грамота, в которых говорится об одном и том же, а именно, о пожаловании ему цезарем монастыря в Галлии под названием Турхольц^[113] для поддержания его миссии. Обе грамоты были даны в 834 году Господнем, 12-го индикта, то есть в 21-й год Людовика.

17 (19). Анскарий, посещая то данов, то трансальбианов, привлёк к вере неисчислимое множество людей из того и другого народа. В тех случаях, когда гонения варваров делали невозможной его миссионерскую деятельность, он вместе с учениками возвращался в Турхольц^[114]. Ему в помощь был придан Эбо Реймсский, о котором мы говорили ранее^[115]. Однако тот, то ли из-за трудности пути, то ли по причине физической немощи, но скорее соблазнённый светской деятельностью, дал Анскарию вместо себя в помощники своего племянника Гаутберта. Оба они, посвятив Гаутберта в епископы и назвав Симеоном, поручили его Божьей милости и отправили в Швецию^[116]. Подробное описание всего этого в «Жизни» св. Анскария позволило нам сократить этот эпизод. Однако, в «Жизни» не указана датировка событий, так что большинство дат мы заимствовали из других источников. Но вернёмся к нашей теме.

18 (20). Между тем Виллерик, епископ Бременский, заботливо объезжая свой диоцез, крестил язычников и укреплял верующих во Христа, то есть выполнял обязанности деятельного проповедника. Повсюду, в соответствующих местах своего епископства он строил церкви. Так, в Бремене он построил три церкви, из которых первую, а именно, собор св. Петра, перестроил из деревянного здания в каменное, перенёс оттуда тело св. Виллехада и положил его в построенной им южной часовне. Автор его «Жизни» не преминул сообщить об этом деянии^[117]. Его последователи рассказывают, что это было сделано из-за страха перед пиратами, которые ввиду явленных нашим исповедником чудес могли пожелать унести с собой его тело. Говорят, что в это же время блаженный Анскарий доставил на ту сторону Эльбы тела святых, которые он получил в дар от архиепископа Эбо. Так, тело св. Матерниана он положил в Хайлигенштедтене^[118], тела Сикста и Синнеция вместе с мощами других мучеников поместил в городе Гамбурге, [а останки блаженного Ремигия с подобающей честью захоронил в Бремене]^[119]. Итак, Виллерик собрал многочисленное духовенство и приобрёл для Бременской церкви значительное наследие в народе. В эти дни Карл^[120] пожаловал Спасителю в виде пожертвования 100 мансов для Бременской церкви. Это записано в первой главе третьей книги дарений. Там же неоднократно встречается выражение: «Святейшей базилике, которая освящена в честь св. апостола Петра, в месте или общественном селении, что зовётся Бремен и во главе которого стоит епископ Виллерик, раб рабов Божьих». Этот «исполненный дней старец»^[121] умер в 837 году Господнем^[122], который является 26-м и предпоследним годом Людовика. Похоронили его в соборе св. Петра в северной части алтаря 4 мая.

19 (21). Леудерик^[123], третий по счёту, занимал эту должность восемь лет. Хоть мы и не смогли узнать о его годах ничего определённого, всё же на основании указанной книги дарений выяснили, что при Виллерике он был дьяконом и занимал свою должность до шестого года Людовика Младшего^[124], как то записано в 58-й главе. Передают также, будто он был весьма высокомерен, что можно заключить из того, что он величал себя то стражем, то пастырем Бременской церкви.

20 (22).^[125] В эти же дни наш святой отец Анскарий, мужественно исполняя доверенную ему миссию, трудился в Гамбурге на недавно вспаханной ниве, совершенствуя церковь мудростью своих уст и делами своих рук. Часто посещая Турхольц, галльский монастырь, которым он владел благодаря пожалованию цезаря, он словом и делам показывал служившим там Богу братьям стезю спасительного устава.^[126] В их благородном сообществе уже тогда с самого детства славился св. Римберт^[127]. Святой отец Анскарий усыновил его и, исполненный пророческого духа, задолго до того предсказал, что тот сравнится с ним в добродетелях, наследует ему на епископском престоле и станет ввиду своих заслуг его товарищем в царстве небесном. В этом деле предвидение всемогущего Бога, которое некогда сделало Елисея преемником Илии^[128], не обмануло Анскария в отношении Римберта.

21 (23). Между тем, норманны, совершая повсюду пиратские набеги, обложили данью фризов^[129]. В это время одни из них, поднявшись по Рейну, осадили Кёльн, а другие поднялись по Эльбе и сожгли Гамбург.^[130] Этот славный город целиком погиб в грабеже и пожаре. Погибли церкви, монастыри и библиотеки, собранные с таким трудом. Св. Анскарий, как пишут, едва спасся с одними мощами святых мучеников. «История франков» и римские грамоты не умалчивают о гибели Гамбурга. Они сообщают, что это произошло в последний год Людовика Старшего^[131].

Тогда же епископ Гаутберт был изгнан из Швеции злобой язычников, а его капеллан Нитхард был увенчан мученичеством вместе с другими. В течение последующих семи лет Швеция была лишена священника. В это время Анунд, захватив трон, совершал гонения против христиан. Херигарий, префект Бирки, остался единственным человеком, который поддерживал там христианство. Он заслужил также такую милость веры, что многие тысячи язычников спас силой чудес и проповедью [святого] учения. Всё это записано в «Деяниях» блаженного Анскария.

22 (24). В третий год Леудерика, епископа Бременского, умер император Людовик^[132], оставив королевство в раздоре. Ибо жестокая вражда царила между братьями, шла тяжёлая война, в которой, как свидетельствуют историки, погибла вся сила франков. Виновник несогласия Эбо, который сначала восстановил сыновей против отца, а затем побудил братьев к войне друг против друга, был обвинён в заговоре и низложен папой Григорием^[133]. Но, поскольку одни обвиняют его во всех грехах, а другие уверяют, что он невиновен, мы оставим открытым этот вопрос^[134], тем более, что наш святой отец Анскарий до конца жизни относился к нему с тем же почтением, какое оказывал ему с самого начала. Об этом читай в его «Жизни», а также в главе Рабана^[135] о сомнительной славе Эбо. Наконец, при посредничестве папы Сергия^[136] между братьями был заключён мир, и королевство было разделено на три части: Лотарь^[137], старший по рождению, получил Италию вместе с Римом и Лотарингию с Бургундией; Людовику достался Рейн и Германия; Карл получил Галлию, а Пипин^[138] — Аквитанию. В результате произведённого между братьями раздела королевства монастырь Турхольц^{5} оказался в уделе Карла и был тем самым отобран у св. Анскария^[139].

23 (25). А тот, славя в своей бедности Бога, миссию которого исполнял, неустанно сеял слово Божье как среди своих, так и среди чужих. Потому и вышло, что он получил от одной почтенной дамы по имени Икиа поместье под названием Рамельсло^[140]. Это место находится в Верденском епископстве, в трёх милях от Гамбурга. Построив в нём святую обитель Божью, он поместил там останки святых исповедников Сикста и Синнеция, а также другие мощи, которые вынес, бежав из Гамбурга. Там он собрал разбежавшуюся паству и укрыл в этой гавани изгнанных язычниками товарищей. Навещая из этого места Гамбургскую церковь, он вернул к вере нордальбингов, которых поколебало недавнее гонение. Дабы его миссия к язычникам не охладела из-за каких-либо помех, он отправил проповедников в Данию, а в Швецию направил иеремита Хартгария^[141]. Говорят также, что он приходил в Бремен, но был изгнан оттуда епископом этого места, ибо тот завидовал его учёности и добродетелям. После этого Леудерик, епископ Бременский, умер и был погребён в церкви св. Петра с южной стороны алтаря. Он скончался 24 августа^[142]. Его церковь долго оставалась вакантной.

24 (26). Тогда же Людовик Благочестивый^[143], славный цезарь, сочувствуя разорению Гамбургской церкви, передал достопочтенному Анскарию Бременское епископство. А тот, хоть и был знаком с решениями канонов, которые предостерегали епископа, изгнанного в результате гонений из своего города, от занятия другого вакантного престола, и долго отказывал цезарю в этом деле, дабы не быть обвинённым прочими из зависти, наконец, согласился, но при условии, что это не вызовет нареканий со стороны братии. В «Жизни» нашего епископа всё это описано самым подробным образом, но без указания времени. Впрочем, в книге дарений говорится, что господин Анскарий был введён в это епископство клириком Альдриком и графом Регинбальдом, послом цезаря, в 9-й год Людовика II^[144]. Это записано в 20-й главе третьей книги. А в его «Жизни» сказано: «Много времени прошло со времени принятия блаженным Анскарием Бременского епископства, прежде чем это было утверждено папой Николаем»^[145].

25 (27). Итак, получив Бремен, св. Анскарий пребывал в должности ещё 18 лет. Ранее он в течении 16 лет возглавлял Гамбургскую епархию, а значит в целом занимал должность епископа в течение 34 лет. Исповедник Божий, сильно радуясь этому дару королевской милости, поспешил в Данию и обратил в христианство Хорика, который был тогда королём данов. А тот сразу же воздвигнул церковь в приморской гавани в Шлезвиге и одновременно дал разрешение становиться христианами всем желающим в его королевстве. И вот, уверовало неисчислимое множество язычников. О них рассказывают в книгах множество памятных событий. Так, говорится, будто они, омывшись в воде крещения, очистились от всех телесных недугов^[146].

26 (28).^[147] Исполнив всё это по своему желанию, этот Божий святой вновь стал беспокоиться о народе шведов и посоветовался с епископом Гаутбертом о том, кто из них возьмётся ради Христа за это похвальное, но опасное дело. А тот, сознательно уклоняясь от опасности, попросил, чтобы туда лучше отправился Анскарий. Испросив у короля Хорика посланца и печать, бесстрашный воин тут же покинул берега данов и прибыл в Швецию^[148]. В это самое время король Олаф проводил в Бирке общее собрание своего народа. Благодаря милосердию Божьему собрание прошло таким образом, что по велению короля и с согласия народа, по жребию и при благоприятном ответе идолов ему было разрешено основать там церковь и позволить креститься всем желающим. Окончив по своему желанию и это дело, наш проповедник поручил шведскую церковь священнику Эримберту и возвратился назад. Всё это описано в «Жизни» св. Анскария в очень подробном рассказе о его деяниях; мы же ограничимся кратким сообщением. Если не ошибаюсь, в этом деле самым очевидным образом исполнилось пророчество Иезекииля о Гоге и Магоге: «И пошлю, — говорит Господь, — огонь на Магога и на тех, которые обитают на островах»^[149]. Некоторые^[150] считают, что это и тому подобное было сказано о готах, которые взяли Рим. Мы же полагаем, что раз готские племена правят в Швеции и весь этот край состоит из разбросанных там и сям островов, то пророчество относится именно к ним, тем более, что многое предсказанное пророками ещё, по-видимому, не исполнилось.

27 (29). Между тем, в королевстве франков возникла жестокая тяжба по поводу Бременского епископства, вызванная завистью к Анскарию^[151]. Эта ссора долгое время потрясала королевство жестокими и имевшими разный исход распрями, сталкивая между собой усилия разных сторон. Наконец, православный цезарь Людовик, удовлетворяя желания противоборствующих сторон, в особенности, Гунтера^[152], архиепископа Кёльнского, от которого прежде зависел Бремен, отправил по этому поводу послов в Рим к святейшему папе Николаю. А тот охотно согласился с тем, чего требовала церковная необходимость и что собор отцов признал в качестве необходимой и разумной меры^{6}. Итак, он апостольской властью утвердил соединение воедино Бременской и Гамбургской епархий. Его грамота в отношении этого дела до сих пор тщательно хранится в Бременской церкви. В ней также добавлено, что папа Николай назначил как самого Анскария, так и его преемников легатами и викариями апостольского престола во всех племенах шведов, данов и славян. То же самое ещё прежде было пожаловано папой Григорием. Итак, к концу жизни св. Анскария произошло объединение Бременской и Гамбургской епархий. В его «Жизни» не указана дата этого события; зато королевская грамота относит его к 21-му году правления короля, а папская привилегия — к 858 году Господню, то есть к 29-му году от посвящения архиепископа.

28 (30). После этого в «Жизни» блаженного епископа написано, как он, придя в Данию^[153], застал на троне Хорика Младшего. Ему вторит «История франков», которая сообщает о данах следующее: «Норманны, поднявшись по Луаре, сожгли Тур, поднявшись по Сене, осадили Париж, и Карл^[154], поражённый страхом, дал им землю для поселения. Затем, разорив Лотарингию и подчинив Фризию^[155], они обратили оружие против своих же товарищей^[156]. Ибо в борьбу друг против друга вступили Гудурм, правитель норманнов, и его дядя Хорик, король данов. Произошла такая резня, что пал чуть ли не весь их народ, а из королевского рода в живых не осталось никого, кроме единственного мальчика по имени Хорик. Как только он вступил на престол данов, так сразу же, пылая лютой ненавистью к христианам, изгнал священников Божьих и велел закрыть церкви»^[157].

29 (31).^[158] Святой исповедник Божий Анскарий, не побоявшись прийти к нему, так умилостивил жестокого тирана благодаря милости Божьей, что тот и сам принял христианство, и специальным указом велел сделаться христианами всем своим людям; помимо этого он построил в Дании вторую церковь в Рибе^[159], второй гавани своего королевства. Уладив всё это согласно церковному чину, наш блаженный пастырь поручил эту церковь священнику Римберту, а сам вернулся в Гамбург. Там он наложил епитимью на нордальбингов за покупку ими христиан. Затем, придя к фризам, он отчитал их за работу в воскресные дни, а наиболее упорных покарал небесным огнём, а также прочими, не менее страшными, чем древние чудеса карами, как мы читаем в его «Жизни».

30 (32).^[160] И, поскольку все его старания были направлены на спасение душ, то всё свободное от проповеди среди язычников за рубежом время^[161] он проводил дома в заботах о своих общинах. Так, первую их них, которая была некогда изгнана из Гамбурга в результате варварского вторжения, он, как мы говорили^[162], перевёл в Рамельсло. Вторую общину святых мужей он имел в Бремене; эти мужи носили одеяние каноников, но чуть ли не до нашего времени жили согласно монашескому уставу. Третью общину святых дев он основал в Бассуме. Там преданная Христу дама Лиутгарда, пожертвовав небесному жениху всё своё имущество, воспитала под своим руководством большое количество непорочных дев. Для заботы о бедных и странниках он во многих местах основал госпитали. Наиболее значительный из них находился в Бремене, куда он приходил ежедневно и не брезговал лично прислуживать больным; говорят, что очень многих из них он исцелил словом и прикосновением.

31 (33). Он возвратил тело св. Виллехада в материнскую церковь блаженного апостола Петра [из той южной часовни, куда его перенёс Виллерик]. Тогда же произошли те чудеса, которые благодаря заслугам св. Виллехада являются народу с 861 года Господня, который является 30-м годом от рукоположения архиепископа. Он, который перенёс [тело этого святого], лично рассказал о его жизни и чудесах в отдельной книге.

32 (34). Если мы правильно рассчитали порядок времён, то в это самое время состоялось перенесение в Саксонию мощей св. Александра^[163]. Весьма примечательным кажется спор между нашим исповедником и пришлым мучеником о том, кто из них должен почитаться большим и кто более любим в народе за свой дар исцеления^[164]. Всё это искусным пером изображает Эйнхард в «Деяниях саксов».

33 (35). Между тем, блаженный Анскарий выкупал пленных, утешал страждущих, обучал своих слуг, проповедовал Евангелие варварам, был внешне апостол, а внутренне монах, и никогда, как мы читаем, не сидел без дела. Он заботился не только о своих, но и о чужих, о том, как они живут^[165]. Он также устно и письменно призывал епископов неустанно заботиться о стаде Божьем, «одних обличая, а других увещевая»^[166]. И даже римским королям он часто давал наставления в пределах своей миссии, а датским королям — в отношении христианской веры. До нас дошло очень много его такого рода писем. Одно из них, которое он пишет ко всем епископам по поводу своей миссии, начало которой по его словам было положено ещё Эбо, звучит следующим образом: «Я, — говорит, — умоляю вас молить Бога о том, чтобы эта миссия удостоилась процветания в Господе и принесли свои плоды. Ибо уже с Божьей помощью церковь Христова основана у данов и у шведов, и священники без помех исполняют там свои обязанности. Так пусть всемогущий Бог сделает вас всех соучастниками этого святого дела и сонаследниками Христа в небесной славе»^[167].

34 (36). После полноценного объединения Гамбурга и Бремена он прожил ещё 7 лет. В целом же он пребывал в должности 34 года. Его кончина с величайшим почтением отмечается 3 февраля. Он умер в 865 году Господнем, 13-го индикта, который является 26-м годом Людовика II, и был погребён в базилике св. Петра, перед алтарём св. Матери Божьей Марии. В тот день, когда Анскарий был предан земле, его дьякон Римберт был избран духовенством и народом. Он в правдивых словах описал жизнь святейшего отца и, по обыкновению блаженного Иоанна ведя речь от другого лица, указал, что он, вернейший из его учеников, свидетельствует о святости, которую он признал в муже Божьем^[168]. Эту книгу он отправил братьям обители Новой Корвеи^[169], благословляя их за то, что они прислали такого мужа, и поздравляя наших с тем, что мы удостоились права принять такого пастыря.

35 (37). Св. Римберт пребывал в этой должности в течение 23 лет. Количество его лет и дату смерти его предшественника мы нашли в неких анналах, доставленных нам из Корвеи. Впрочем его «Жизнь», переданная нам братьями этой обители, весьма кратко и сжато повествует о том, кем он был и какую вёл жизнь.^[170] «Вскоре, — говорится в ней, — после своего избрания он по приказу цезаря был отведён Дитрихом^[171], епископом Миндена, и Адальгаром^[172], аббатом Корвеи, в Майнц. Приняв там посвящение от светлейшего владыки Лиутберта^[173], он пришёл в Корвею, где принял монашеское одеяние и принёс монашеские обеты. Аббат Адальгар поручил ему своего брата и тёзку Адальгара^[174], который позднее удостоился чести стать его товарищем в проповеди и наследником его должности». Епископский паллий он получил от папы Николая, а пастырский посох — от цезаря Людовика, как то можно узнать из грамот. Всё это мы взяли из книги его «Жизни», из 16-й главы.

36 (38).^[175] Кроме того, он неустанно исполнял обязанности своей миссии проповедовать слово Божье язычникам, которая впервые была принята его предшественником, а затем перешла к нему по праву наследования. Он лично, насколько то позволяли другие занятия, упорствовал в этой миссии, всегда имея под рукой священников, от которых язычники могли бы услышать слово Божье, а пленные христиане получить утешение, поставленных во главе церквей, расположенных далеко среди язычников, к которым можно было добраться только преодолев опасности моря, — что было самым трудным. Неоднократно подвергаясь этим опасностям, он вместе с апостолом часто терпел кораблекрушения и прочие невзгоды^[176], равнодушно перенося все неприятности этой жизни в надежде на будущее блаженство и повторяя вслед за апостолом: «Нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с той славой, которая откроется в нас^[177]».

37 (39). О том, какие короли были в это время у данов, ничего не говорится в его «Деяниях». Но в «Истории франков»^[178] сказано, что тогда правили Зигфрид и его брат Хальфдан. Они отправили цезарю Людовику подарки, а именно, золотой по самую рукоятку меч и прочее, с просьбой о мире. После этого обе стороны направили к реке Эйдер посредников и заключили крепкий мир, принеся по обычаю язычников клятву на оружии. Были у данов и у норманнов также другие короли, которые в это же самое время совершали пиратские набеги и опустошали Галлию. Наиболее знаменитыми среди них были тираны Хорик^[179], Орвиг, Готфрид^[180], Рудольф^[181] и Ингвар^[182]. Самым жестоким из всех был Ингвар, сын Лодпарха, который повсюду истреблял христиан, подвергая их самым жестоким пыткам^[183]. Так записано в «Деяниях франков».

38 (40). В 12-й год господина Римберта умер Людовик Благочестивый^[184], великий цезарь. Он так сокрушил чехов, сорбов, сузов^[185] и прочие славянские племена, что заставил их платить дань; а норманнов до такой степени смирил в битвах и связал договорами, что те, хоть и разорили всю Францию, но его королевству не причинили никакого вреда. Однако, после смерти императора «дикое варварство, не чувствуя более над собой узды, воцарилось повсюду». Поскольку даны вместе с норманнами подлежат пастырской заботе Гамбургской церкви, я не могу обойти молчанием, сколько зла они благодаря попущению Господню причинили в это время и как широко язычники простёрли свою власть над христианами. Всё это со слезами описано в «Истории франков» и в других книгах. Тогда же Саксония была разорена данами и норманнами, герцог Бруно пал вместе с 12 другими графами, а епископы Дитрих и Марквард были убиты^[186]. Фризия также была опустошена, а город Утрехт разрушен^[187]. Св. Ратбод, епископ этого города, уступая гонениям, обосновался в Девентере и оттуда поражал язычников мечом анафемы^[188]. Тогда же пираты сожгли Кёльн и Трир, а дворец в Ахене превратили в стойло для своих коней^{7}. Из страха перед варварами вновь принялись отстраивать Майнц. Что же далее? Города вместе с их жителями, епископы со всей своей паствой были перебиты, а знаменитые церкви сожжены вместе с верующими. Наш Людовик^[189], сразившись с язычниками, вышел победителем из схватки, но вскоре после этого умер. Людовик Французский^[190] также умер, то побеждая, то терпя поражения. Эти трагические события, записанные в «Имперских анналах», мы вкратце упомянули из-за того, чтобы в них упомянуты даны.

39 (41). А что в это время делал наш архиепископ? Загляни в его «Деяния», а именно, в 20-ю главу^[191]. Там сказано, что он истратил почти всё, что имел, на выкуп пленных; когда же ему довелось увидеть несчастья многих людей, всё ещё находившихся в плену у язычников, он, не раздумывая, пожертвовал на это дело даже сосуды с алтаря, говоря вслед за блаженным Амвросием: «Лучше сохранить для Господа души, нежели золото. Воистину драгоценен тот сосуд, который спасает души от смерти»^[192].

Поскольку мы завели речь о гонениях, которые тогда вовсю свирепствовали против церквей, то нам представляется целесообразным упомянуть о великом чуде, явленном фризам заслугами св. Римберта. Не знаю, почему о нём умалчивает автор его «Деяний», но Бово^[193], аббат Корвеи, [описывая] события его времени, говорит об этом следующее: «В недавние времена, когда страшное нашествие варваров жестоко сотрясало почти всё королевство франков, случилось, что они по Божьей воле добрались до одного из округов Фризии, который был расположен в отдалённых и соседних с океаном местах и назывался Норденгау^[194]. Итак, варвары бросились его разорять. В это время там находился достопочтенный епископ Римберт; воодушевлённые и наученные его призывами и наставлениями христиане вступили в бой с врагами и перебили из них 10 377 человек. Кроме того, очень многие, ища спасения в бегстве, погибли при переправе через реку». Вот что сообщает Бово. Благодаря этому чудесному событию авторитет св. Римберта до сих пор чрезвычайно высок среди фризов, а имя его настолько почитается в народе, что даже холм, на котором молился святой во время битвы, отмечен вечнозелёными растениями. Норманны, желая излить за понесённое во Фризии поражение месть на всю империю, во главе с королями Зигфридом и Готфридом вторглись по рекам Рейну, Мозелю и Шельде в Галлию, учинили христианам жестокую резню и, напав на самого короля Карла^[195], вовсю издевались над нашими. Они также отправили одного из товарищей Хальфдана^[196] в Англию; когда же тот был убит англами, даны послали вместо него Гудреда^[197], а тот завоевал Нортумбрию. С тех пор, как говорят, Фризия и Англия оказались под властью данов. Всё это записано в «Деяниях англов».

40 (42). Напрасно было бы искать у святых те знамения и чудеса, которые вполне могли бы совершить и дурные люди, ибо большим чудом, согласно свидетельству святых отцов, является освобождение от грехов души, которая будет торжествовать в вечности, а не спасение от смерти тела, которое всё равно когда-нибудь умрёт. Однако, чтобы доказать нам, что св. Римберт не был чужд этого дара, предание говорит, что он по обыкновению древних святых сотворил ряд чудес, а именно, часто по пути в Швецию молитвой укрощал морской шторм и однажды вернул зрение слепому посредством конфирмации, которую совершил над ним по епископскому обычаю. Он также, как говорят, спас от демонов сына короля. В присутствии многих епископов нечистый дух часто кричал устами бесноватого, что среди них только Римберт якобы достойно исполняет вверенную ему должность, а потому только он может его изгнать. Загляни в книгу его «Жизни», в 20-ю главу. Мы полагаем, что речь идёт о сыне короля Людовика Карле. В конце жизни архиепископа он был свергнут с престола^[198], а наследовал ему Арнульф^[199], сын его брата. «История франков» сообщает, что это произошло во Франкфурте, в 34-й год цезаря Людовика.

41 (43). Итак, св. Римберт был человеком кротчайшим, как Моисей, и сострадал всем в их немощах, как апостол^[200]. Однако, особую заботу он проявлял в раздаче милостыни бедным и в выкупе пленных. Так, когда он однажды пришёл в землю данов, где у него в месте, что зовётся Шлезвиг, была построена церковь для новых христиан, то увидел, как на цепи ведут толпу пленных христиан. Что же далее? Там свершилось двойное чудо. Ибо посредством молитвы он разорвал цепь, а ценой своего коня выкупил пленных. Смотри об этом 18-ю главу его «Деяний»^[201].

42 (44). Поскольку опустошения норманнов и данов превосходят всякую степень жестокости, тем более удивительным может показаться тот факт, что святые исповедники Божьи Анскарий и Римберт бесстрашно приходили к этим народам через столько опасностей моря и суши и проповедовали среди них, хотя ранее вооружённые короли и могущественные народы франков не в силах были сдержать их натиск.^[202] Поскольку ныне нет более святых и удалилась уже правда от сынов человеческих, мы, «ленивый народ, довольный покоем и тенью»^[203], с трудом верим в то, что кто-то дерзнул прийти как апостол к такому дикому народу, который едва ли живёт по-людски, в столь суровое время гонений и в столь отдалённый, говорю я, от нашего мира край, не зная, что слова, которые Спаситель каждый день говорил апостолам: «Итак, идите по всему миру, и я буду с вами во все дни до скончания века»^[204], были сказаны и для нас тоже.

43 (45). В книге о нашем святом подробно рассказано также многое другое. Так, среди прочего достоин упоминания случай, когда он, постясь и сидя в течение 40 дней на хлебе и воде, освободил от мук душу умершего священника, которая умоляла его об этом, явившись ему в видении^[205]. Его предшественник основал 4 обители. Он добавил к ним пятую — в пустоши Бюкен^[206]. Проявляя разумное беспокойство обо всех прочих, он с особой заботой относился к Гамбургской кафедре, оказывая соответствующее утешение как братии, так и бедным.

44 (46). Он существенно расширил странноприимный дом в Бремене, основанный св. Анскарием для поддержания бедных, и со всей тщательностью раздавал бедным милостыню не только в епископстве, но и повсюду, где он был, оставив потомкам прекрасные слова увещевания: «Не следует колебаться в деле помощи всем бедным, ибо мы не знаем, нет ли среди них Христа и когда он придёт к нам». Он неустанно оказывал всем милость слова Божьего. Для этого дела он старался использовать слова св. Григория и подписывался под ними собственной рукой. Известны самые разные его письма к очень многим людям, особенно же письмо к неким девам, в котором он превозносит целомудренность тела и говорит о том, что многие предаются блуду в душе^[207]. Наконец, ослабленный болезнью и старостью, он через своего помощника Адальгара укрепил в Господе всех, кого не смог укрепить лично, а самого Адальгара поручил заботам короля. Римберт умер в 888 году Господнем, 6-го индикта, а погребён был 11 июня к востоку от базилики св. Петра, как он и просил^[208].

45 (47). Архиепископ Адальгар пребывал в должности 20 лет. Количество его лет мы взяли из названных выше анналов^[209], а сведения о его жизни — из 12-й главы книги св. Римберта. Там, вслед за сообщением о том, что св. Римберт принял монашеское одеяние и принял соответствующие обеты, сказано: «Было решено дать ему в поддержку Адальгара, славного своим образом жизни мужа, бывшего в чине дьякона. Этот муж, — говорится далее, — достойный продолжатель его образа жизни и преемник Римберта в должности, и по сей день жив, утверждая наряду со многими другими, что пастырские заботы св. владыки Римберта ничуть не умалили его монашеского совершенства», и прочее. Кроме того, в 21-й главе сказано: «Когда св. Римберт был уже стар, его стали мучить постоянные боли в ногах. По этой причине он добился у славнейших королей Людовика и его сыновей, чтобы ему в помощники был придан славный муж Адальгар, монах из Корвеи; чтобы тот был ему опорой в старости при объезде епископства, при посещении народных собраний, и чтобы он, когда потребуется, мог отправиться в его сопровождении и в поход, и во дворец. Он также добился, чтобы Адальгар был утверждён при избрании его преемником и введён в число советников короля; братья и аббат его монастыря дали на это своё согласие, а святой собор^[210] подтвердил все эти решения».

46 (48). Пастырский посох он получил от короля Арнульфа, а паллий — от папы Стефана^[211]. Адальгар был посвящён в сан Сундерольдом^[212], архиепископом Майнца, и занимал должность в суровое время варварских нашествий. Однако он, как видно из привилегий, не оставлял усилий в деле обращения язычников, но, как и его предшественники, заботился о том, чтобы иметь для этого дела специально поставленных священников.

47 (49). По истории данов в эту пору я не нашёл никакой информации ни из письменных источников, ни из сообщений очевидцев; очевидно, по той причине, что норманны и даны тогда были чуть ли не полностью истреблены королём Арнульфом в ряде жестоких сражений. Войной этой несомненно руководили небеса^[213]. Ибо было перебито 100 000 язычников^{8}, а из христиан, как передают, не пострадал почти ни один. Так, вторжениям норманнов был положен предел, и Господь отомстил, наконец, за кровь своих рабов^[214], которая лилась уже в течение 70 лет. Об этом рассказывает «История франков».

48 (50). Я слышал из уст правдивейшего короля данов Свена^[215], когда он в ответ на наши вопросы перечислял своих предков, следующее: «После поражения норманнов, — говорил он, — правил, насколько я знаю, Хелги, муж, любимый в народе за свою справедливость и святость. Ему наследовал Олаф^[216], который прибыл из Швеции и силой оружия овладел датским королевством; у него было много сыновей, из которых после смерти отца трон получили Кнуба и Гурд».

49 (51). В 7-й год Адальгара Герман^[217], архиепископ Кёльнский, причинил нашему Адальгару множество неприятностей, пытаясь подчинить Бремен Кёльну. И вот, когда в Трибуре был созван собор^[218] под председательством Хатто^[219] Майнцского, грамота апостольского престола была объявлена недействительной, а повеления славнейших князей аннулированы; папа Формоз^[220] и король Арнульф одобрили, как говорят, эти нечестивые решения^{9}. Затем, когда ставились подписи, имя архиепископа Адальгара было подставлено в самом конце соборного акта. Примечателен также рассказ об Аделине и Витгере, которые, вступив в поединок друг с другом, превратили собор в посмешище. Впрочем, это дело обернулось трагедией, ибо Витгер, представлявший нашу сторону, был побеждён и на следующий день умер. Далее, при Адальгаре и Хогере^[221] Бремен, как говорят, всё время оставался зависимым от Кёльна епископством. Всё это мы нашли в актах указанного собора; вопрос о том, правдивы они или ложны, мы оставляем открытым.

50 (52). Два года спустя умер папа Формоз, а через четыре года скончался король Арнульф^[222]. Последовало нашествие венгров и гонение против церквей. Наш архиепископ, уже глубокий старик, не в состоянии был ни оказать врагам сопротивление, ни принять надлежащие меры. Поэтому он, как говорят, и взял себе из Корвейского монастыря в помощники Хогера и, опираясь на его службу и поддержку, спокойно доживал свою старость. Так всемогущий Бог, который позволил некогда причинить беспокойство праведным, чтобы те стали лучше, вместе с беспокойством дал нашему архиепископу и облегчение, чтобы он мог перенести^[223]. Ибо папа Сергий^[224], который был седьмым от Формоза почти через столько же лет, сочувствуя Адальгару в его несчастье, восстановил привилегии Бременской церкви и подтвердил всё, что было пожаловано Григорием и Николаем, его предшественниками, Анскарию и Римберту^{10}. Кроме того, поскольку отягощённый старостью владыка Адальгар не мог исполнять свои пастырские обязанности, разъезжать по епархии, вести проповедь и посвящать епископов, пятеро окрестных епископов, а именно, Сигизмунд Хальберштадтский^[225], Викберт Верденский^[226], Бизо Падерборнский^[227] и оба Бернгарда — Минденский^[228] и Оснабрюккский^[229], были даны ему папой в помощники и должны были служить ему опорой в старости. Об этом говорится в имеющихся у нас под рукой грамотах папы Сергия. Вызывает, правда, удивление и не совсем нам понятно, посвящал ли Адальгар каких-либо епископов для язычников, как то говорится в грамотах, или право посвящения епископов оставалось нереализованным вплоть до времени Адальдага, что более вероятно, ибо свирепые варвары едва ли согласились бы терпеть возле себя даже простых священников. «Ибо мера беззаконий аморреев доселе ещё не наполнилась, и не пришло ещё время их миловать»^[230]. После этого, в 907 году^[231] Господнем, 9 мая архиепископ скончался и был погребён в базилике св. Михаила, которую он построил из любви к своему учителю над его могилой.

51 (53). Архиепископ Хогер пребывал в должности в течение 7 лет. Сведения о его годах, а также тот факт, что архиепископ Кёльнский рукоположил его вопреки своей воле, мы также нашли в вышеназванной книге. Паллий он получил от папы Сергия, а посох — от короля Людовика. Откуда он был родом и какую жизнь вёл, известно одному Богу. Однако, мы нашли в старинных церковных книгах такую заметку о нём: «Святым и избранным был Хогер, седьмой воин». Старинное предание свидетельствует о его святости и сообщает, что он был крайне суров в отношении церковной дисциплины и часто объезжал с проверкой монастыри своего диоцеза. Поэтому, даже находясь в Гамбурге, он посреди ночи спешил в Рамельсло к заутрене, чтобы выяснить, чем занимается братия. «Верный, — говорю я, — и благоразумный домоправитель»^[232], который и сам бодрствовал в ночи, и людям своим не давал спать, он радостно выходил навстречу жениху^[233] со словами: «Вот я и дети, которых дал мне Господь»^[234].

52 (54). Во второй год господина Хогера скончался Людовик Дитя^[235] и королём был избран Конрад^[236], герцог франков. На этом Людовике окончился древний род Карла. Этим временем завершается и «История франков»^[237]. Всё, что мы будем говорить в последующем, мы нашли в других, не менее правдивых книгах. Кое-что в ответ на наши расспросы нам рассказал также светлейший король данов^[238]. «После Олафа, — говорил он, — шведского князя, который правил в Дании со своими сыновьями, его место занял Сигерих^[239]. Он правил малое время и был свергнут с престола Хардегоном^[240], сыном Свена, прибывшим из страны норманнов». Такие короли или, вернее, тираны правили тогда в Дании, то ли одновременно, то ли последовательно сменяя друг друга, — точнее неизвестно. Нам же достаточно знать и того, что все они по прежнему были язычниками и что христианство в Дании, посеянное там св. Анскарием, даже при такой перемене царств и вторжениях варваров всё таки уцелело и не погибло совсем. В те дни Саксонию поразило ужаснейшее гонение, ибо с одной стороны её церкви терзали даны и славяне, а с другой — чехи и венгры. Тогда же Гамбургский приход был разрушен славянами, а Бременский — в результате вторжения венгров^[241]. Между тем, исповедник Божий Хогер умер и был погребён в церкви св. Михаила, рядом со своим предшественником, в 915 году Господнем; его успение отмечается 20 декабря. Когда 120 лет спустя, после обрушения старой часовни искали тело этого епископа, то не смогли найти ничего, кроме креста с паллия и епископской митры. Мы верим, что в нём исполнилось воскресение, которое, как передаёт истинное предание, исполнилось также в Давиде и евангелисте Иоанне.

53 (55). Регинвард^[242] пребывал в должности всего один год. Кроме самого имени мы ничего больше не нашли о его жизни. Но, поскольку мы знаем, что его преемник присутствовал на соборе в Альтхейме, который состоялся в 5-м году короля Конрада, а наш Хогер умер в том же году, то Регинвард, занимавший должность епископа между тем и другим, и года не пробыл в этой должности. Я также не смог найти ни одной его грамоты. В его дни, как передают позднейшие авторы, в Бремене случилось великое чудо. Так, венгры, сжигая церкви и убивая священников у самых алтарей, безнаказанно истребляли или уводили в плен духовенство вперемешку с простым людом. Язычники повредили также кресты и подвергли их поруганию. Следы их ярости сохранились до наших дней. Но «карающий Бог»^[243], над муками которого так потешались эти неверные, не дал им уйти безнаказанными. Ибо внезапно возникшая страшная буря, сорвав дранку с полусожжённых церковных крыш, бросала её язычникам в лицо и глаза и вынудила их, искавших спасения в бегстве, либо бросаться в реку, либо отдаваться в руки жителей. Вскоре после избиения паствы последовала смерть её доброго пастыря. Он был погребён 1 октября рядом со своими предшественниками в базилике св. Михаила.

54 (56). Архиепископ Унни^[244] пребывал в должности 18 лет. О годах его и смерти я узнал там же, где и всегда. Братья рассказывают, что после смерти Регинварда духовенством и народом был избран Лейдрад, приор Бременского капитула. В сопровождении Унни, своего капеллана, он прибыл ко двору. А король Конрад, как говорят, исполненный святого духа, презрел Лейдрада и передал пастырский посох ещё очень молодому Унни, которого он увидел стоявшим неподалёку. А папа Иоанн Х^[245], как сказано в грамоте, вручил ему паллий. Унни был святейшим мужем, как то можно видеть в его избрании и смерти. За свою святость он всегда оставался любим и уважаем королями Конрадом и Генрихом^[246]. Потомуи сказано о нём в стихотворении: «Князьям угоден был Унни, девятый по счёту».

55 (57). В его время венгры опустошали не только нашу Саксонию и прочие провинции по эту сторону Рейна, но и расположенные за Рейном Лотарингию и Францию. Кроме того, даны, располагая поддержкой со сторону славян, напали сначала на заэльбских саксов, а затем, разорив земли по эту сторону Эльбы, поразили Саксонию сильным страхом. У данов в это время правил Хардекнут Вурм, свирепейший червь, люто ненавидевший христианский народ. Пытаясь совершенно уничтожить христианство, которое было в Дании, он изгнал из её пределов священников Божьих и очень многих из них замучил до смерти.

56 (58). Но вот, король Генрих, с детства богобоязненный и все свои надежды возлагавший на милосердие Божье, победил венгров в ходе многих жестоких сражений. Он разгромил также в одном крупном сражении чехов и сорбов, укрощённых уже другими королями, и прочие славянские народы, так что оставшиеся, которых оказалось весьма немного, обещали королю платить дань, а Богу — принять христианство.

57 (59). Затем, вступив с войском в Данию, он в первой же схватке настолько устрашил короля Вурма, что тот обещал выполнять все его распоряжения и смиренно просил о мире. Так Генрих, одержав победу, установил границу своего королевства в Шлезвиге, который тогда назывался Хедебю^[247], учредил там марку и распорядился основать колонию саксов^[248]. Всё это мы узнали из правдивого сообщения одного датского епископа, весьма мудрого мужа, и также правдиво передаём нашей церкви.

58 (60). Тогда же наш блаженнейший епископ Унни, видя, что «врата веры открыты для язычников»^[249], воздал Богу благодарность за спасение язычников и, в особенности, за то, что он благодаря Божьему милосердию и доблести короля Генриха получил и место, и время для осуществления миссии Гамбургской церкви, так долго остававшейся в небрежении по причине неблагоприятного времени. Итак, полагая, что нет ничего трудного и тяжёлого в том, что делается во имя Христа, он решил лично объехать всю территорию своего диоцеза. За ним, как говорят, последовала вся паства Бременской церкви, горюя из-за отсутствия доброго пастыря и «готовая идти вместе с ним в тюрьму и на смерть»^[250].

59 (61). После того как исповедник Божий прибыл к данам^[251], где тогда, как мы сказали, правил свирепейший Вурм, он не смог обратить его из-за присущей тому с рождения свирепости, но, как говорят, приобрёл своей проповедью сына короля Харальда. Он сделал его настолько верным Христу, что тот, хоть и не принял ещё таинства крещения, разрешил открыто исповедовать христианство, к которому его отец всегда питал лютую ненависть.

Итак, поставив в Датском королевстве священников по отдельным церквям, святой Божий, как говорят, поручил Харальду большое количество верующих. Опираясь на его поддержку, Унни в сопровождении его посла объехал все датские острова, проповедуя язычникам слово Божье и укрепляя в Господе верующих, которых он находил там в качестве пленных.

60 (62). Затем, следуя по стопам великого проповедника Анскария, он, переплыв Балтийское море, не без труда добрался до Бирки. В течение 70 лет после смерти св. Анскария никто из учителей, кроме, как пишут, одного Римберта, не решался туда ездить; настолько нашим мешали гонения. Бирка — это город готов, расположенный в центре Швеции, неподалёку от того храма, что зовётся Упсалой и считается у шведов наиболее почитаемым в культе богов. В этом месте некий залив^[252] того моря, что зовётся Балтийским, или Варварским, вдаваясь в северном направлении, образует гавань, удобную для варварских народов, обитающих по всему этому морю, но весьма опасную для людей неосторожных и не знающих такого рода мест. Ибо жители Бирки часто подвергаются нападениям пиратов, которых там великое множество. И поскольку они не могут противостоять им силой оружия, они обманывают врагов хитрым приёмом. Так, они перегородили залив неспокойного моря на протяжении ста и более стадиев каменными глыбами и тем самым сделали прохождение этого пути опасным как для своих, так и для разбойников. В это место, поскольку оно является наиболее безопасным в приморских районах Швеции, имеют обыкновение регулярно съезжаться по различным торговым надобностям все суда данов или норманнов, а также славян и самбов; бывают там и другие народы Скифии.

61 (63). Придя в эту гавань, исповедник Господень начал обращаться к людям с необычной для них проповедью. Ибо шведы и готы, или, лучше сказать, норманны, из-за эпохи варварских нашествий, когда у них в течение несколько лет многие короли осуществляли кровавое господство, совершенно забыли христианскую религию, и их нелегко было обратить вновь. От Свена, часто называемого короля данов, мы узнали, что у шведов тогда правил некий Ринг с сыновьями Эриком и Эдмундом, а перед Рингом у власти были Анунд, Бьорн и Олаф, о которых мы читали в «Деяниях» св. Анскария^[253], а также другие, чьи имена нам не известны. Вполне вероятно, что воин Божий Унни посетил этих королей и, хоть те и не уверовали, получил у них разрешение проповедовать слово Божье в Швеции. По моему мнению, исследовать деяния тех, которые так и не уверовали, не имеет смысла, тогда как умалчивать о спасении тех, которые, напротив, уверовали, и о тех, благодаря которым они уверовали, было бы противно благочестию. Итак, шведы и готы, впервые обращённые к вере св. Анскарием, а затем вновь вернувшиеся к язычеству, были вторично обращены святым отцом Унни. Достаточно знать и это, чтобы в случае, если мы скажем слишком много, о нас не сказали, будто мы склонны к фантазиям. «Ибо, — как говорит блаженный Иероним, — лучше безыскусно говорить правду, чем красноречиво излагать ложь»^[254].

62 (64). Когда проповедник Божий, завершив свою миссию, решил, наконец, возвратиться назад, то заболел в Бирке и оставил там «шатёр своего истощённого тела»^[255]. А душа его в окружении многочисленных духовных триумфов поднялась к вершине небесной родины, чтобы вечно радоваться там. Ученики владыки с плачем позаботились о его погребении; тело его они похоронили в городе Бирке, а голову доставили в Бремен и с подобающими почестями поместили её в церкви св. Петра, перед алтарём. «Проведя жизнь в героической борьбе»^[256], он умер в Скифии, как пишут, в 936 году от воплощения Господня, 9-го индикта, около середины сентября^[257]. Это был первый год Оттона I Великого и 148-й со дня смерти св. Виллехада, первого Бременского епископа.

63 (65). Эх вы, епископы, сидящие дома и предпочитающие кратковременные удовольствия, а именно, славу, прибыли, чревоугодие и сон, своим прямым епископским обязанностям! Посмотрите, говорю я вам, на этого бедного и скромного при жизни человека, или, вернее, достохвального и великого священника Христова! Увенчанный столь благородной кончиной, он дал соответствующий пример потомкам; и никакие временные или местные трудности не могут служить оправданием вашей бездеятельности, после того как он, пройдя через такие опасности моря и суши, посетил народы севера и исполнил долг своей миссии с таким усердием, что, испустив дух в крайних пределах земли, «положил свою душу за Христа»^[258].

КНИГА ВТОРАЯ

Перед тобой, читатель, славные деяния второй книги.

1. Архиепископ Адальдаг^[259] пребывал в должности 53 года. Он тот, который, как говорится, «восстановил для нас государство»^[260]. Он был молодым человеком благородного рода, прекрасной наружности и ещё более прекрасных нравов. Взятый из Хильдесхаймского хора, он был родственником и учеником блаженного Адальварда^[261], епископа Верденского, чья достойная жизнь, а также незапятнанная слава и вера были прекрасно известны при дворе. Говорят, что этот знаменитый своей учёностью и чудесами муж проповедовал среди славянских народов в то самое время, когда наш Унни находился с миссией у скифов^[262]. Попав ко двору благодаря его трудам и ручательству, Адальдаг получил от Оттона Великого пастырский посох^[263]. А епископский паллий он принял от папы Льва VII^[264], из рук Майнцского епископа^[265], равно как и его предшественники. Но Гамбургская кафедра по прежнему не располагала зависимыми от неё епархиями; они были возвращены ей только стараниями названного Адальдага.

2. Итак, как только Адальдаг вступил в должность епископа, он, согласно грамоте короля, велел освободить Бремен от королевских чиновников и королевской юрисдикции, которой он подлежал в течение долгого времени, и пожаловать ему свободу и иммунитет, подобно прочим городам. Кроме названной грамоты короля имеются и другие. Вскоре он со всем пылом своей души взялся за осуществление миссии, которая впервые была принята ради спасения язычников его предшественниками, а теперь, в свою очередь, перешла к нему, чтобы «в радости пожать то, что другие посеяли в слезах»^[266] и добиться успеха в том, что поставило перед ним его благочестие. И, поскольку «любящим Бога всё содействует ко благу»^[267], Господь предоставил ему во исполнение его планов и удобное время, и милость короля. Ибо он пользовался расположением Оттона в такой мере, что тот очень редко отпускал его от себя. Тем не менее епископ никогда не пренебрегал нуждами своего прихода, никогда не оставлял своей миссии. Более того, зная, что душа победоносного и справедливейшего короля готова «ко всему, что Божье»^[268], он не переставал склонять его к обращению язычников. В конце концов вышло так, как он и хотел; Бог помог ему и укрепил руку благочестивейшего короля во всех его делах.

3. Итак, опираясь на Божью помощь, король Оттон, как только избежал козней своих братьев^[269], предоставил народу «суд и правду»^[270]. Затем, когда он подчинил своей власти почти все королевства, которые отпали после смерти Карла, он поднял оружие против данов, которых ранее разбил в войне ещё его отец. Ибо они, ища ссоры, убили в Хедебю послов Оттона вместе с маркграфом и полностью вырезали всю колонию саксов^[271]. Желая отомстить за это дело, король тут же вторгся в Данию со своим войском. Перейдя границу Дании, расположенную тогда у Шлезвига, он огнём и мечом разорил всю область до самого крайнего моря, которое отделяет норманнов от данов и по сей день зовётся в честь победы короля Оттинсанд^[272]. На обратном пути в Шлезвиге против него выступил Харальд^[273], и вступил с ним в битву. Обе стороны мужественно сражались, однако победу одержали саксы, а даны были побеждены и отступили к кораблям. Наконец, приняв мирные условия, Харальд подчинился Оттону; получив королевство из его рук, он обещал ввести в Дании христианство. Не медля, Харальд был крещён^[274] вместе с женой Гунхильдой и малолетним сыном, которого король, подняв из святой купели, назвал Свеном-Отто^[275]. В это же время Дания по эту сторону моря, — местные жители называют её Ютландией, — была разделена на три епископства и подчинена Гамбургской епархии. В Бременской церкви сохранились грамоты короля, которые свидетельствуют о том, что король Оттон держал в своей власти Датское королевство в такой мере, что даже назначал [тамошних] епископов. А из грамот римского престола видно, что папа Агапит^[276], поздравляя Гамбургскую церковь со спасением язычников, пожаловал Адальдагу всё, что было пожаловано его предшественниками — Григорием, Николаем, Сергием и прочими — Бременскому архиепископству. Он также апостольской властью предоставил ему право назначать епископов как в Данию, так и среди прочих народов севера.

4. Итак, наш блаженнейший отец назначил в Данию первых епископов, а именно: Хорита или Хореда в Шлезвиг, Лиафдага в Рибе, а Регинбранда в Орхус^[277]. Он также поручил им те церкви, которые расположены за морем: на Фюне, в Зеландии, Сконе^[278] и в Швеции. Это было сделано в 12-й год названного архиепископа. За этим началом небесного милосердия последовал при содействии Божьем такой рост, что с того времени и по сей день церкви данов, по-видимому, изобилуют многочисленными плодами северных народов.

5. Передают также, что в это время Оттон, храбрейший король, подчинил своей власти все славянские народы^[279]. Тех, кого отец его усмирил в одном крупном сражении, он сокрушил, наконец, с такой силой, что они ради [сохранения] жизни и отечества охотно предложили победителю дань и приняли христианство. Так был крещён весь народ язычников, а в земле славян впервые построены церкви. Впрочем, более подробно мы расскажем об этих делах под конец^[280], по ходу изложения.

6 (5). Мы до сих пор находим в архивах нашей церкви сведения о том, что Бруно^[281], знаменитый тогда архиепископ Кёльнский, увидев, что наш Гамбург имеет зависимые от себя епархии, возобновил старинную тяжбу относительно Бремена, надеясь тем легче добиться желаемого, что королём был его родной брат — Оттон. Но все его усилия оказались напрасными, ибо он не смог добиться ни одобрения папы, ни поддержки со стороны брата. В итоге, этот благородный и мудрый муж был легко побеждён авторитетом владыки Адальдага и, как пишут, с удовлетворением возобновил добрые отношения с нашей церковью, заявив, что Гамбургской церкви, которая в такой опасной близости к язычникам, никто не должен причинять вред; напротив, она достойна любви и уважения со стороны всех прочих церквей. До сих пор в памяти потомков живёт некий Эрп^[282], дьякон владыки Адальдага, который оказал ему верную помощь во время этой тяжбы и в награду за это получил от короля Верденское епископство. Говорят также, что и другие братья, которые вместе с архиепископом усердно проповедовали среди данов и славян, получили в награду за свой труд важнейшие епархии.

7 (6). Действительно, вся энергия отца Адальдага была направлена на обращение язычников, торжество церквей и спасение душ; за своё усердие в названном деле этот «угодный Богу и людям муж»^[283] заслужил уважение всех людей, в том числе и своих врагов.

8 (7). После того как победоносный король Оттон был призван в Италию ради освобождения апостольского престола, он, как говорят, провёл совещание по поводу того, кого следует оставить представителем его власти в тех землях, которые граничат с варварскими пределами, для осуществления правосудия. Ибо со времён Карла Саксония из-за старинной мятежности её народа не имела иного герцога, кроме самого цезаря. Вынужденный необходимостью, король впервые поручил эту должность Герману^[284]. Об этом муже и его потомках я счёл необходимым рассказать более подробно, ибо они, очевидно, поднялись к великому ущербу для Бременской и прочих церквей.

9 (8). Этот муж происходил из бедного рода и поначалу, как говорят, довольствовался всего семью мансами и семью слугами из родительского наследства. Но затем, будучи талантлив и обладая красивой наружностью, а также ввиду заслуг веры и смирения, которое он выказывал господам и равным ему, он стал известен при дворе и добился расположения самого короля. Тот, заметив трудолюбие юноши, принял его в число слуг, затем доверил ему воспитание сыновей, а после быстро «следовавших друг за другом успехов»^[285] поручил ему обязанности префекта. Энергично исполняя эту должность, он, как говорят, вынес приговор и осудил на смерть своих собственных слуг, приведённых в суд за воровство. Необычность этого деяния, хоть он и тогда уже был весьма любим в народе, доставила ему известность также и при дворе. Получив герцогство Саксонию, он честно и справедливо управлял этой провинцией, и до самой смерти оставался ревностным защитником святых церквей. И по отношению к Бременской церкви, и к её матери Гамбургской был он верен и предан, сделав много добра братии и всем общинам Саксонии.

10 (9). Итак, поручив свои обязанности в этом крае столь славному мужу, благочестивейший король и наш архиепископ отбыли в Италию. Там король, проведя собор епископов, велел низложить обвинённого в многочисленных преступлениях папу Иоанна^[286], носившего прозвище Октавиан, — правда, в его отсутствие, ибо папа бежал, тем самым избежав суда, — и назначил на его место протоскриниария Льва^[287]. Последний тут же короновал Оттона императором, а римский народ провозгласил его августом. Всё это произошло в 28-й год его правления и 153-й после коронации в Риме Карла^[288].

11. В это время император, в течение пяти лет находясь в Италии со своим сыном^[289], разбил сыновей Беренгара^[290] и возвратил Риму прежнюю свободу. В эти дни и годы наш архиепископ, как один из первых королевских советников, также находился в Италии, не по своей воле, — говорю я, — но потому что не мог покинуть своих королей. Его поездка оказалась весьма удачной для Бременской церкви. Ибо он, как передают, собрал тогда те мощи святых, с помощью которых наше епископство торжествует ныне и во веки веков. Говорят, что его народ, не снеся слишком долгого отсутствия доброго пастыря, через послов и путём настойчивых писем добился, наконец, чтобы тот соизволил навестить свою паству. Когда он пришёл, то и свои, и чужие вышли ему навстречу на три дня пути и, плача от радости, кричали, словно второму Иоанну^[291]: «Благословен тот, который пришёл во имя Господа!».

12 (10). Итак, вернувшись на родину, архиепископ, — как мы слышали и узнали от наших отцов по их рассказам^[292], — привёл в своей свите Бенедикта^[293], посвящённого, но низложенного Оттоном папу. Оттон велел держать его в Гамбурге под стражей, но архиепископ относился к нему с величайшим почтением до самой его смерти. Ибо он, как говорят, был святым и начитанным мужем и, по-видимому, вполне подходил для апостольского престола, если бы не был избран римским народом в ходе мятежа, после того как изгнан был тот, кого велел поставить император. Итак, ведя у нас святой образ жизни^[294] и обучая святой жизни других, он почил в мире в Гамбурге в то самое время, когда цезарь собирался по требованию римлян восстановить его в должности. Он, как пишут, умер 4 июля^[295]. [В то время в Бремене весьма славился приор Эйльхард, муж, знаменитый добровольной бедностью, блюститель канонического устава. Тогда же школой нашей церкви с блестящим усердием управлял Тиадхельм, который был одним из учеников великого Отрика^[296] Магдебургского.]

13 (11). А архиепископ с большой осмотрительностью распределил по своим приходам мощи святых мучеников, которые он вывез из города Рима. Его предшественники, как было сказано^[297], основали для служащих Богу душ пять обителей, а он прибавил к ним ещё и шестую в Хееслингене^[298], где благороднейшая дева Христова Вендельгарда и её отец Хальдо, пожертвовав Богу и святому мученику Виту всё своё имущество, собрали большое количество святых дев. Седьмую обитель святых дев он основал во Фризии, в Реепсхольте^[299] за счёт поместий и пожертвований неких верующих дам — Рейнгерды и Вендилы; он поместил там мощи св. Маврикия, а прочие — в других местах^[300].

14 (12). Хотя святой владыка осуществлял отеческую заботу обо всех своих церквях, наибольшее внимание он всё же уделял странноприимному дому в Бремене. Он наделил его такими большими доходами, — гораздо большими, нежели его предшественники, — что помимо странников, которых там часто принимали, в этом госпитале ежедневно кормили 24 бедняков. В этом деле ему особенно активно помогал Лиавицо^[301], которого владыка привёз с собой из Италии.

15 (13). В это время Оттон Великий, подчинив и обратив в христианскую веру славянские племена, основал на берегу реки Эльбы славный город Магдебург; сделав его славянской митрополией, он велел посвятить там в архиепископы Адальберта^[302], мужа исключительной святости. Этот первый святитель Магдебурга деятельно управлял своей епархией в течение 12 лет и обратил посредством проповеди многие славянские народы. Его посвящение состоялось в 35-й год императора^[303] и нашего архиепископа, через 137 лет после рукоположения св. Анскария.

16 (14). Магдебургской епархии подчинены все земли славян вплоть до реки Пены; от неё зависят пять епархий, из которых Мерзебург и Цейц расположены на реке Заале, Мейсен — на Эльбе, а Бранденбург и Гавельберг — во внутренних районах страны. Шестой славянской епархией является Ольденбург. Однако, поскольку он расположен ближе к нам, император подчинил его Гамбургскому архиепископству. Наш архиепископ поставил там первым епископом Эврака или Эгварда, которого мы именуем по латыни Евагрием.

17 (15). Поскольку выпал удобный случай, мне кажется полезным рассказать о том, какие народы по ту сторону Эльбы относятся к Гамбургскому диоцезу. Последний ограничен с запада Британским океаном, с юга — рекой Эльбой, с востока — рекой Пеной, впадающей в Варварское море, а с севера — рекой Эйдер, которая отделяет данов от саксов. Есть три племени заэльбских саксов: первые [живут] у океана и [зовутся] дитмарсами; их главная церковь [находится] в Мельдорфе; вторые — гользаты — зовутся так по лесам, в которых живут; через их [землю] протекает река Стурия^[304]; церковь их [расположена] в Шонфельде^[305]. Третьи и самые благородные [среди них] зовутся штурмарами^{11}, поскольку народ этот склонен к частым возмущениям. Между ними возвышает свою голову митрополия — Гамбург, некогда сильный воинами и оружием, счастливый землёй и плодами, а ныне открытый в наказание за грехи и обращённый в пустыню. Однако, хоть митрополия и лишилась городской красы, она по прежнему сильна и утешается в горе вдовства успехами своих сыновей, которых ежедневно видит выполняющими свою миссию по всему северному краю. О них, очевидно, можно воскликнуть с великой радостью: «Я называл и говорил о них, но они превышают число!»^[306].

18. Мы нашли также и границу Саксонии, лежащей по ту сторону Эльбы, как она была установлена Карлом и прочими императорами; она проходит следующим образом: От восточного берега Эльбы до небольшой речки, которую славяне называют Месценрейца^[307]. От неё граница идёт через Дельвундерский лес до реки Дельвунды^[308]. Оттуда она доходит до Горнбека^[309] и Билениспринга^[310], и далее к Лиудвинештейну^[311], Вайзебиркену и Барницу. Затем она тянется до Хорбистенона^[312] и Травенского леса^{12} и вверх по нему вплоть до Булилункина^[313]. Оттуда граница идёт до Агримесхоу^[314] и постепенно подымается до брода, который зовётся Агримесвидил^[315], где Бурвидо вступил в поединок со славянским воином и убил его. В память об этом в названном месте поставлен камень. От этого болота граница идёт к озеру Кользе^[316] и доходит на востоке до поля Цвентифельд вплоть до реки Цвентины^{13}, по которой граница Саксонии идёт до самого Скифского моря и того моря, которое зовётся Восточным. (16). О природе этого моря коротко упоминает Эйнхард в «Деяниях» Карла, когда говорит о славянской войне.

19.^[317] «От западного океана, — говорит он, — на Восток протянулся некий залив, длина которого неизвестна, а ширина не превышает 100 000 шагов, хотя во многих местах он и более узок. Вокруг него живёт множество народов. Так, даны и шведы, которых мы называем норманнами, владеют северным побережьем и всеми его островами. На восточном берегу живут славяне и различные другие народы, среди которых главными являются вильцы^[318], с которыми король тогда вёл войну. В результате единственного похода, которым он руководил лично, [Карл] так разбил и укротил их, что в дальнейшем те считали для себя невозможным отказываться от исполнения его приказов».

20 (17). Вот что говорит Эйнхард. Мы же, поскольку уже столько раз упоминали о славянах, считаем нелишним рассказать о природе земли славян и сделать исторический очёрк населяющих её народов, тем более что почти все славяне^[319] в это время, как говорят, были обращены к христианской вере стараниями нашего владыки Адальдага.

21 (18). Итак, область славян, самая обширная провинция Германии, населена винулами, которых некогда называли вандалами; говорят, что она в 10 раз больше, чем наша Саксония; особенно, если считать частью славянской земли Чехию и живущих по ту сторону Одера^{14} поляков, ибо ни по наружности, ни по языку они ничем от них не отличаются. Эта страна, изобилующая оружием, воинами и плодами, со всех сторон окружена лесистыми горами и реками, которые [служат] её надёжными границами. В ширину она [простирается] с юга на север, то есть от реки Эльбы до Скифского моря. В длину же она, начинаясь, по-видимому, в Гамбургском приходе, тянется на восток, включая неисчислимые земли, вплоть до Баварии, Венгрии и Греции. Славянские племена весьма многочисленны; первые среди них — вагры, граничащие на западе с трансальбианами; город их — приморский Ольденбург^{15}. За ними следуют ободриты, которые ныне зовутся рарогами, и их город Магнополь^[320]. Далее, также по направлению к нам — полабы, и их город Ратцебург^[321]. За ними [живут] глиняне и варны^[322]. Ещё дальше обитают хижане^[323] и черезпеняне^[324], которых от доленчан^[325] и ратарей^[326] отделяет река Пена, и их город Деммин^{16}. Здесь — граница Гамбургского прихода. Есть и другие славянские племена, которые проживают между Эльбой и Одером, как-то: гаволяне^[327], живущие по реке Гавель, доксаны^[328], любушане^[329], вилины, стодоране и многие другие. Самые сильные среди них — это живущие посредине ратари; город их, знаменитая на весь мир Ретра^[330], является центром идолопоклонства. Большой храм построен там для демонов, главным из которых считается Редегост. Образ его приготовлен из золота, а ложе — из пурпура. Этот город имеет девять ворот и со всех сторон окружён глубоким озером; пройти туда можно лишь по деревянному мосту, но путь по нему дозволен только приносящим жертвы или желающим получить ответ [оракула]; это, по моему мнению, указывает на то, что «Стикс девять раз окружает и возбраняет»^[331] погибшие души тех, которые служили идолам. Говорят, что от города Гамбурга до этого храма 14 дней пути.

22 (19). За лютичами, которых иначе зовут вильцами, протекает Одер, самая полноводная река в земле славян. В её устье, там, где она впадает в Скифское озеро, расположен знаменитый город Юмна^[332], весьма оживлённое местопребывание варваров и греков, живущих вокруг. Поскольку о великой славе этого города рассказывают многое и не всегда правдиво, мне также хочется упомянуть о нём кое-что заслуживающее внимания. Это, действительно, крупнейший из всех расположенных в пределах Европы городов, который населяют славяне вместе с другими народами, греками и варварами. Приезжие саксы также получают возможность там жить на равных с прочими правах, но при условии не исповедовать открыто христианство. Ибо все они до сих пор блуждают в потёмках язычества, хотя в отношении нравов и гостеприимства не найти более честного и радушного народа, чем они. Этот город богат товарами всех северных народов, нет ни одной диковинки, которой там не было бы. Там есть «Котёл Вулкана», который местные жители называют греческим огнём и о котором упоминает также Солин^[333]. Нептун известен там троякого вида. Ибо остров тот омывается тремя рукавами, из которых один, как говорят, на вид очень зелёный, второй — беловатый, а третий — свирепствует неистовым течением в постоянных бурях. От этого города коротким путём добираются до города Деммина, который расположен в устье реки Пены, где обитают руяне. А оттуда — до провинции Земландии, которой владеют пруссы. Путь этот проходят следующим образом: от Гамбурга или от реки Эльбы до города Юмны по суше добираются семь дней. Чтобы добраться до Юмны по морю, нужно сесть на корабль в Шлезвиге или Ольденбурге. От этого города 14 дней ходу под парусами до Острогарда Руси. Столица её — город Киев, соперник Константинопольской державы, прекраснейшее украшение Греции.

Река Одер, как было сказано, берёт своё начало в глубинах Моравского леса^{17}, там же, где лежат истоки нашей Эльбы^[334]. Какое-то время они текут вместе, а затем пути их расходятся. Одна из рек, то есть Одер, поворачивая на север, протекает по центральным землям винулов, пока не доходит до Юмны, где отделяет поморян от вильцев. Вторая же, то есть Эльба, направляясь на запад, сначала протекает по землям чехов и сорбов^{18}, в среднем течении отделяет язычников от саксов и, наконец, отрывая Гамбургский приход от Бременского, победно впадает в Британский океан^{19}.

23 (20). Всего сказанного о славянах и их родине вполне достаточно, ибо доблестью Оттона Великого все они в это время были обращены в христианство. А теперь обратим наше перо к тем событиям, которые произошли после смерти императора в последние годы нашего владыки.

24 (21). В 39-й год владыки Адальдага великий император Оттон, укротитель всех северных народов, счастливо отошёл к Господу^[335] и был погребён в своём городе Магдебурге. Ему наследовал его сын — Оттон Средний^[336], который деятельно управлял империей в течение 10 лет. Сразу же подчинив Лотаря и Карла^[337], королей Франции, он перенёс войну в Калабрию и, то побеждая, то терпя поражения от сарацин и греков, умер в Риме^[338]. Вместо него на трон вступил Оттон III^[339], тогда ещё ребёнок, и в течение 18 лет украшал престол храбрым и справедливым правлением. Трое этих храбрейших и справедливейших императоров настолько любили и ценили святого Адальдага за его заслуженную доблесть и учёность, что тот лишь изредка покидал особу императора, как то видно из грамот императоров, составленных по настоянию архиепископа. Среди них следует также отметить ту грамоту, которую Оттон III составил, будучи в Вильдесхаузене^[340]. В это же время умер Герман, герцог Саксонии, оставив наследником своего сына Бенно^[341], который также был добрым и храбрым мужем, но не в пример отцу угнетал народ тяжкими поборами. В Магдебурге скончался владыка Адальберт; ему на престоле наследовал Гизилер^[342], также святой муж, который учением и добродетелями просветил новообращённые племена винулов.

25 (22). Харальд, король данов, знаменитый благочестием и храбростью, уже давно охотно принял в своём королевстве христианство^{20} и твёрдо держался его до самого конца. Поэтому, укрепив своё королевство святостью и справедливостью^[343] с, он распространил свою власть по ту сторону моря на англов и норманнов^[344]. В Швеции тогда правил Эдмунд^[345], сын Эрика. Он был союзником Харальда и благоволил приходившим к нему христианам. В Норвегии же правил Хакон^[346], которого норманны свергли с трона за высокомерие, но Харальд восстановил его своей властью и побудил быть терпимым к христианам. [Этот Хакон был чрезвычайно жесток; он происходил из рода Ингвара и от крови гигантов, и первым среди норманнов захватил королевскую власть, тогда как прежде те управлялись ярлами. Итак, проведя на троне 35 лет, Хакон умер, оставив наследником престола Хартильда^[347], который владел и Данией, и Норвегией]. Англия, как мы говорили выше и как записано в «Деяниях англов», после смерти Гудреда и со времени его сыновей Аналафа, Сигериха и Регинольда в течение почти 100 лет оставалась под властью данов^[348]. Тогда же Харальд послал в Англию с войском своего сына Хиринга^[349]. Подчинив остров, он был, наконец, предан и убит жителями Нортумбрии.

26 (23). Итак, архиепископ Адальдаг назначил в Данию много епископов, чьи имена мы нашли, но не смогли в точности выяснить, кого на какую кафедру он поставил^{21}. Я думаю, причина кроется в том, что при неокрепшем ещё христианстве епископам не были выделены определённые кафедры, но каждый в стремлении к насаждению христианства отправлялся как можно дальше и все они соревновались друг с другом в проповеди слова Божьего своим и чужим. Так и сегодня, кажется, происходит за пределами Дании, в Норвегии и Швеции. Итак, в Данию были назначены следующие епископы: Хоред, Лиафдаг, Регинбранд^[350], а после них: Хариг, Стеркольф, Фолькбрахт^[351], [Адальберт], Мерка^[352] и другие. Передают, что Одинкар Старший^[353], поставленный Адальдагом в Швецию, деятельно завершил там свою миссию среди язычников. Ибо он, как говорит нам предание, был святейшим и сведущим во всём, что касается Бога, мужем, и происходил из знатного датского рода. Поэтому он и смог легко убедить варваров в преимуществах нашей веры. Их прочих епископов древность не знает никого, кто мог был сравниться с ним по славе, кроме Лиафдага Рибенского, который, как говорят, был знаменит чудесами и проповедовал в заморских краях, [то есть в Швеции и Норвегии].

(24). В Ольденбург архиепископ, как мы уже говорили, поставил сначала Эгварда или Эварга, затем — Ваго, а позднее — Эзико^[354], во времена которых славяне оставались христианами. Гамбург также пребывал тогда в мире. В стране славян повсюду строились церкви, сооружались многочисленные монастыри служащих Богу мужчин и женщин^[355]. Свидетелем тому является датский король Свен, который и ныне жив; говоря о том, что страна славян была разделена на 18 округов, он уверяет нас в том, что не считая трёх, во всех остальных округах славяне были обращены в христианскую веру, и называет князей того времени: Мстислав, Накко и Седерих^[356]. «При них, — говорит он, — постоянно был мир, и славяне платили дань».

27 (25). В последние годы архиепископа дела наши среди варваров пошатнулись, христианство в Дании было поколеблено и «враг людской, завидуя прекрасным началам божественной религии, попытался посеять тернии»^[357]. Ибо тогда Свен-Отто, сын великого Харальда, короля данов, предпринял многочисленные интриги против своего отца, уже пожилого и слабого, и, намереваясь свергнуть его с трона, вступил в сговор с теми, кого отец заставил креститься против воли. Итак, внезапно возник заговор, в результате которого даны отреклись от христианства, поставили королём Свена, а Харальду объявили войну^[358]. Последний с самого начала правления все свои надежды возлагал на Бога, а теперь в особенности вверил исход дела Христу и, хоть и ненавидел войну, решил защищаться с помощью оружия. И вот, идя на войну, как второй Давид, он печалился о своём сыне Абсалоне^[359], скорбя более о его преступлении, нежели о собственных опасностях. В этой несчастной и «большей, чем гражданская война»^[360] схватке партия Харальда потерпела поражение. Сам король был ранен и бежал с поля боя; сев на корабль, он отправился в славянский город под названием Юмна.

28 (26). Вопреки ожиданиям, — ибо тамошние жители были язычниками, — он был ими радушно принят, но через несколько дней умер от этой раны и отошёл в исповедании Христа^[361]. Тело его было доставлено на родину и погребено войском в городе Роскилле, в церкви, которую он первой соорудил в честь Святой Троицы. Когда я хотел расспросить о его кончине Свена, правнука этого Харальда, который ныне правит в Дании, он, как второй Тадей, ничего не сказал мне о преступлении деда; когда же я стал восхвалять отцеубийцу, он сказал: «Это то, о чём мы, потомки, весьма сожалеем; впрочем, названный отцеубийца заплатил за это своим изгнанием». А наш Харальд, который впервые ввёл христианство в народе данов и весь север наполнил проповедниками и церквями, тот, говорю я, кто пострадал невинно и был изгнан ради Христа, «не будет, как я надеюсь, лишён пальмы мученичества»^[362]. Правил он 50 лет, а умер в праздник всех святых. Память о нём и его жене Гунхильде будет вечно жить в наших сердцах. Вот то, что по нашим сведениям произошло во времена Адальдага, хотя не обо всех достоинствах [этого короля] мы смогли узнать. Так, некоторые уверяют, что через него люди получали исцеление как при его жизни, так и после смерти, у его могилы, и прочее. [Часто прозревали слепые; случались и многие другие чудеса]. Известно также, что он как для нашего народа, так и для народа трансальбианов и фризов установил права и законы, которые те до сих пор стараются соблюдать ввиду высокого авторитета этого мужа. Между тем, Адальдаг, верный старец, завершив, как хотел, свою миссию и добившись успеха во всех своих делах как дома, так и вне его, в доброй старости отошёл к Господу в 54-й год своего славного пребывания в должности. Его смерть наступила в 988 году Господнем; похоронили его в Бременской церкви, в изголовье епископа Леудерика, с южной стороны. Он умер 29 апреля, первого индикта.

29 (27). Лиавицо пребывал в должности 25 лет. Паллий он получил от папы Иоанна XV, а пастырский посох — от Оттона III. Первым из всех он был посвящён зависимыми от него владыками. Этот весьма начитанный и украшенный множеством добродетелей муж некогда прибыл из Италии, последовав за владыкой Адальдагом^[363]. Соревнуясь с ним в образе жизни и наставничестве, он единственный по решению этого великого отца был признан достойным того, чтобы доверить ему заботу о Гамбургском приходе. Говорят, что викарию Отто^{22}, который гордился тем, что доводился Адальдагу племянником, пришлось уступить^[364] Лиавицо ввиду указанного выбора, ибо даже врагам не в чем было его упрекнуть. [Говорят, что он был настолько целомудрен, что редко когда показывался в присутствии женщин, настолько воздержан, что «лик его был бледен от постоянных постов»^[365], настолько смирен и полон христианской любви, что жил в монастыре как один из братьев]. Многочисленны были его достоинства. Так, довольствуясь уже приобретённым, он редко являлся ко двору, чтобы приобрести ещё что-нибудь. Сидя в покое дома, он проявлял деятельнейшую заботу о своём приходе, все усилия направляя на приобретение душ, и, как говорят, поддерживал самый строгий устав во всех своих духовных общинах. [Архиепископ проявлял также личную заботу о госпитале, ежедневно прислуживал там братьям и больным, но в последствии передал свои обязанности в странноприимном доме племяннику — Лиавицо]^[366]. Пока в земле славян царил мир, он часто посещал заэльбские племена и с отеческой любовью заботился о матери-церкви в Гамбурге. Как и его предшественники, он, несмотря на неблагоприятные времена, с большим усердием осуществлял свою миссию к язычникам. В то время, когда король Свен открыл в Дании жестокие гонения против христиан, архиепископ через смиренных послов и щедрые подарки пытался, как говорят, склонить душу жестокого короля к милосердию в отношении христиан. Но тот всё отверг и продолжал свирепствовать в своей жестокости и нечестии. Впрочем, мятежного короля вскоре постигла Божья кара. Ибо, когда он начала войну против славян, то дважды попадал в плен и уводился в землю славян, а затем столько же раз выкупался данами за огромные суммы золота. Однако он по прежнему не желал возвратиться к Богу, которого сначала оскорбил смертью отца, а затем разгневал убийствами верующих, так что «воспылал гневом Господь, и предал его в руки врагов его»^[367], чтобы «научился он не богохульствовать»^[368].

30 (28). Тогда же могущественный король шведов Эрик^[369], собрав «войско, бесчисленное, как песок морской»^[370], напал на Данию^[371]; против него выступил Свен, но, оставленный Богом, напрасно надеялся на своих идолов. После многочисленных морских сражений, — ибо так обычно сражается этот народ, — вся сила данов была уничтожена. Король Эрик вышел победителем и захватил Данию. А Свен был изгнан из королевства, получив от Бога ревнителя достойную награду за свои деяния. О том, что случилось с его дедом по справедливому Божьему приговору, — ибо он отрёкся от Того, кто был добрым защитником его отца, — нам рассказал Свен Младший.

31 (29). Говорят, что в это самое время^{title="">[372]} в Саксонию прибыл флот пиратов, которых наши зовут аскоманнами, и разорил всё побережье Фризии и Хадельна. Когда они, войдя в устье Эльбы и поднявшись вверх по реке, вторглись во внутренние районы страны, саксонские вельможи собрали против них войско и, несмотря на его малочисленность, расположились в ожидании покинувших суда варваров возле Штаде, который представляет собой крепость и в то же время удобную гавань на Эльбе. Великим, памятным и одновременно чрезвычайно несчастным было это сражение, в котором обе стороны сражались с одинаковым мужеством, но наши в конце концов потерпели поражение^[373]. Шведы и даны, одержав победу, уничтожили всю силу саксов. В плен попали маркграф Зигфрид^{23}, граф Дитрих^[374] и другие сиятельные мужи; связав им руки за спиной, варвары увели пленных к кораблям, после чего сковали цепями их ноги и безнаказанно разграбили всю эту провинцию. Когда же один из пленных, а именно, маркграф Зигфрид тайно бежал однажды ночью с помощью какого-то рыбака, пираты пришли в страшную ярость; наиболее знатных из тех, кого они держали в оковах, они подвергли поруганию, отрубили им руки и ноги и, отрезав также носы, полуживых выбросили на берег. Среди них были некоторые благородные мужи, которые долгое время потом жили к позору империи, представляя собой жалостное зрелище для всего народа.

32 (30). Вскоре после этого неожиданно пришли с войском герцог Бенно и маркграф Зигфрид и отомстили за это поражение. Те пираты, которые, как мы говорили, остались возле Штаде, были ими уничтожены.

А другая часть аскоманнов, которые поднялись по реке Везеру и разорили пределы Хадельна вплоть до Лезума^[375], с большой толпой пленных добрались до болота, что зовётся Глиндесмор^[376]. Там на них напали наши, которые следовали за ними по пятам, и всех до единого перебили. Численность их равнялась 20 000 человек. [Один пленный сакс, которого они заставили быть у них проводником, завёл их в эти опасные и болотистые места; долго блуждая там, они страшно устали, а потому с тем большей лёгкостью были побеждены нашими. Звали его Херивард; слава о нём вечно живёт в сердцах саксов].

33 (31). С этого времени происходили частые и жестокие вторжения пиратов в этот край. Все города саксов охватил страх. Даже Бремен [начали] укреплять очень мощным рвом. Тогда же, как вспоминают старики, архиепископ Лиавицо велел перевезти богатства церкви и всё церковное имущество в Брюккенское приорство; такой страх был во всех концах этого прихода. А тех пиратов, которые разграбили епископство, Лиавицо поразил мечом анафемы. Один из них, как говорят, умер в Норвегии, но тело его в течение 70 лет, вплоть до времён архиепископа Адальберта не находило себе покоя; только когда епископ Адальвард, придя туда, снял с мертвеца отлучение, оно тут же рассыпалось в прах.

34 (32). После наказания за преступления, которые он совершил против церкви Божьей и христиан, [король Свен, побеждённый] и брошенный своими людьми, ибо его покинул Господь, блуждая и не имея ни от кого помощи, пришёл к норманнам, которыми тогда правил Трукко^[377], сын Хакона. Однако тот, будучи язычником, не выказал ни капли милосердия к изгнаннику. В итоге, этот несчастный и отвергнутый всем миром король отправился в Англию, напрасно ища милости у врагов. В Британии в то время правил Этельред^[378], сын Эдгара. Не забыв тех обид, которые даны издавна причиняли англам, он отказался принять изгнанника. Наконец, сжалившись над его несчастьем, его радушно принял король Шотландии, так что Свен провёл там четырнадцать лет, вплоть до смерти Эрика. Об этих приключениях своего преступного деда нам поведал король Свен. А теперь вернёмся к рассказу о победоносном Эрике.

35 (33). «Эрик^{24}, — говорил он, — правил сразу двумя королевствами — Данией и Швецией. Он был язычником и крайне враждебно относился к христианам». Говорят, что к нему был отправлен в качестве посла цезаря и епископа Гамбурга некий Поппо^[379], муж святой и мудрый, тогда же рукоположенный в Шлезвиг, чтобы от имени цезаря просить за датское королевство и о мире для христиан. Говорят также, что когда варвары по своему обыкновению потребовали у него доказательств истинности христианства, он, не колеблясь, тут же взял в руку раскалённое железо и остался невредимым. И, хоть этого казалось достаточно для устранения у язычников всяких сомнений, этот Божий святой показал им ещё одно великое чудо, чтобы полностью искоренить в этом народе язычество. Облачённый в вощёную тунику, он, стоя посреди народа, велел поджечь её во имя Господа. Сам же, устремив глаза и руки к небу, столь терпеливо выносил лизавшее его пламя, что хотя одежда его сгорела и обратилась в пепел, он с весёлым и радостным лицом уверял, что не почувствовал даже дыма от огня. Благодаря необычности этого чуда многие тысячи уверовали тогда его стараниями, и до сих пор в датском народе и в его церквях почитают имя Поппо. (34). Однако, где именно это произошло — то ли в Рибе, то ли в Хедебю, то ли в Шлезвиге — в точности неизвестно.

36. В Дании тогда славился также блаженной памяти Одинкар Старший, о котором мы говорили выше^[380] и который, проповедуя на Фюне, в Зеландии, Сконе и в Швеции, обратил в христианскую веру очень многих. Его учеником и племянником был другой Одинкар, Младший^[381], тоже знатный муж, происходивший из датского королевского рода, богатый землями, так что, как рассказывают, его владения легли в основу Рибенского епископства^{25}. Говорят, что уже раньше, когда он был отдан учиться в Бременскую школу, владыка Адальдаг крестил его своими руками и назвал его собственным именем — Адальдаг. Теперь же архиепископ Лиавицо поставил его епископом для язычников с престолом в Рибе. Ибо он был «угоден Богу и людям»^[382] своим святым образом жизни и отважно защищал христианство в Дании. Эти мужи, как мы узнали, пользовались тогда наибольшим влиянием в этом крае; но и другие из тех, кто всё ещё оставался в живых со времён Адальдага, не сидели без дела. Продвинувшись в Норвегию и Швецию, они обратили к Иисусу Христу множество народа. Передают, что Олаф, сын Трукко, который тогда повелевал норманнами, был крещён ими и первым из своего народа стал христианином^[383]. [Олаф, сын Трукко, будучи изгнан из Норвегии, прибыл в Англию и там принял христианство, которое первым принёс на родину; он взял в жёны датчанку, высокомернейшую Тору^[384], по наущению которой начал войну с данами].

37 (35). Другие говорят, что тогда или ещё раньше некоторые епископы и священники, покинув Англию, отправились проповедовать слово Божье; они-то и крестили Олафа и прочих. Наиболее известным среди них был епископ Иоанн; другие же будут названы позже^[385]. Если это и правда, то я заявляю, что Гамбургская мать-церковь без всякой зависти относится к тому, если её сыновей благословляют чужаки, говоря вместе с апостолом: «Некоторые проповедуют по зависти и любопрению, а другие — с добрым намерением и ради любви. Но что с того? Как бы ни проповедовали Христа, притворно или искренне, я и тому радуюсь и буду радоваться»^[386].

38 (36). Итак, король шведов Эрик был обращён в Дании в христианство и там же крещён. Пользуясь этим, из Дании в Швецию отправились проповедники, смело проповедуя во имя Господа. Я слышал от мудрейшего короля данов, что после принятия христианства Эрик вновь вернулся к язычеству. От других я узнал, что он воевал с Оттоном III и был им побеждён^[387]; но король об этом ничего не говорил.

39 (37). После долгожданной смерти Эрика Свен вернулся из изгнания и принял королевство своих отцов в 14-й год своего изгнания или странствия. Он взял в жёны вдову^[388] Эрика, мать Олафа, которая родила ему Кнута^[389]. Но не имеет выгод в браке тот, на кого гневается Господь^[390]. [Олаф, король шведов, был христианином; он женился на Эстрид, славянке из племени ободритов, а та родила ему сына Якова^[391] и дочь Инград^[392], которую взял в жёны святой король Герзлеф из Руси]. После смерти своего отца Эрика Олаф стал королём шведов. Внезапно явившись с войском, он прогнал несчастного Свена из его королевства и овладел Данией. И узнал Свен, что Господь есть Бог^[393]; придя в себя и имея перед глазами свои грехи, он покаялся и обратился с молитвой к Господу. А тот услышал его и даровал ему свою милость ввиду его врагов^[394]. В итоге Олаф восстановил Свена на престоле, поскольку тот был женат на его матери. Они заключили друг с другом договор сохранять в своём королевстве насаждённое там христианство и способствовать его насаждению среди прочих народов.

40 (38). Когда король норманнов Олаф, сын Трукко, услышал о союзе этих королей, то разгневался на Свена, полагая, что с помощью своего войска без труда сможет изгнать его, будто бы оставленного Богом и столько раз уже изгнанного. Итак, собрав бесчисленный флот, он объявил королю данов войну^[395]. Это случилось между Сконе и Зеландией, где короли обычно вступают в морские битвы^[396]. Пролив Балтийского моря у Хельсингборга, в том месте, где со Сконе видно Зеландию, весьма узок и служит излюбленным прибежищем для пиратов. Так вот, вступив там в сражение, норманны были разбиты и рассеяны данами. Король Олаф, который случайно остался один, бросился в море и нашёл там достойный конец своей жизни. [Его жена после смерти мужа нашла жалкую смерть от голода и нужды, как того и заслуживала]. Одни говорят, что Олаф был христианином, но другие уверяют, что он отрёкся от христианства; так или иначе, но все согласны в том, что он был сведущ в гадании, обращался к оракулам и все свои надежды возлагал на предсказания птиц. За это его и прозвали Олаф «Воронья нога»^{26}. Он, как говорят, был также весьма предан магии, принимал у себя всех чародеев, — которыми тогда изобиловало его отчество, — и погиб, обманутый их лжеучением^[397].

41 (39). После смерти «Вороньей ноги» Свен стал править двумя королевствами. Вскоре после этого он уничтожил идолопоклонство и собственным указом ввёл в Норвегии христианство^[398]. Тогда же он поставил в Сконе наставником епископа Готебальда^[399], некогда прибывшего из Англии. Последний, как говорят, иногда проповедовал также в Швеции, но чаще в Норвегии.

42 (40). Между тем, счастливо миновал 1000-й год от воплощения Господня, который был 12-м годом архиепископа. В следующем году храбрейший император Оттон, который уже покорил данов, славян, а также франков и италийцев, в третий раз вступив победителем в Рим, умер, поражённый внезапной смертью^[400]. После его смерти в государстве вспыхнула смута. Тогда же и славяне, терпевшие несправедливости от христианских судей, сбросили, наконец, иго рабства и вынуждены были оружием защищать свою свободу^{27}-{28}. Князьями у винулов были тогда Мистуи и Миззидрог; под их руководством и вспыхнул мятеж. Восстав во главе с этими вождями, славяне сначала огнём и мечом разорили всю Нордальбингию, а затем, пройдя по прочим славянским землям, сожгли, разрушив до основания, все церкви; они мучили различными казнями священников и прочих церковнослужителей, и не оставили по ту сторону Эльбы и следов христианства.

43 (41). В Гамбурге в то время и позже многие из духовенства и горожан были уведены в плен, а ещё больше людей убито из ненависти к христианству. Король данов, которого мы ещё долго будем поминать и который сохранил в памяти все деяния варваров, так, словно они были записаны, рассказал нам о том, что произошло с христианами в Ольденбурге, весьма многолюдном городе^{29}: «После того, — говорил он, — как прочие были зарезаны, словно скот^[401], 60 священников были оставлены ради забавы^{30}-{31}. Старшим из них был Оддар, приор этого места и наш родственник. Его вместе с прочими подвергли такому мучению: кожу с головы им срезали ножом в виде креста так, что обнажился мозг. Затем, связав им руки за спиной, исповедников Божьих возили по славянским городам, [били и мучили разными способами] до тех пор, пока они не умерли»^{32}. Так, «явив собой зрелище и ангелам, и людям»^[402], они с победой испустили дух в самый разгар битвы. Рассказывают о многих событиях такого рода, которые случились тогда в разных славянских областях и за недостатком сказителей почитаются ныне сказками. Когда же я продолжал спрашивать о них короля, он сказал: «Сын мой! Перестань! У нас в Дании, да и в земле славян так много мучеников, что едва ли можно вписать их имена в одну книгу».

44 (42). Итак, все славяне, которые жили между Эльбой и Одером и в течение более 70 лет, во времена Оттонов исповедовали христианство, отпали таким образом от тела Христова и церкви, к которой прежде были привязаны. Воистину, неисповедимы пути Господни над людьми! Господь милует кого хочет и кого хочет карает!^[403] Удивляясь Его всемогуществу, мы видим, что к язычеству вернулись те, которые уверовали первыми^[404], а те, которые казались последними^[405], напротив, обратились ко Христу. Он, «справедливый, храбрый и терпеливый судья, который некогда истребил перед Израилем семь народов Ханаана, оставив одних лишь чужаков»^[406], чтобы через них карать преступников, ныне пожелал укрепить небольшую часть язычников, чтобы через них карать наше вероломство^[407].

45 (43). Вот что происходило в последние годы Лиавицо Старшего, при герцоге Бернгарде, сыне Бенно^[408], который жестоко угнетал славянский народ. В это же время в присутствии папы Сергия завершилась тяжба верденского епископа Бернхара^[409] по поводу Рамельсло^{33}.

46 (44). В 22-й год архиепископа умерли Бенно, герцог Саксонии, и его брат Лиутгер, который вместе со своей женой, достопочтенной Эммой, сделали Бременской церкви очень много добра^[410]. А в Магдебурге архиепископу Гизилеру наследовал Тагино^[411], после которого кафедру получил Вальтард^[412]. Между тем наш архиепископ, заботясь о своей миссии к язычникам, рукоположил очень многих епископов, чьи имена и престолы нам неизвестны, ибо продолжалось время гонений. Как мы узнали из рассказов отцов, Поппо в Шлезвиге наследовал Эзико^[413], а Одинкар, о котором мы говорили выше, был поставлен в Рибе. Как говорят, после смерти архиепископа Адальдага и вплоть до нашего времени вся территория Ютландии оставалась разделённой на две епархии, ибо третья в Орхусе была ликвидирована. В землю славян архиепископ рукоположил Фолькварда^[414], а затем Регинберта^[415]. Первый из них был изгнан из земли славян и отправлен архиепископом в Швецию или Норвегию; там он привлёк к Господу очень многих и радостный возвратился назад. После этого, уладив все свои дела, блаженный архимандрит Лиавицо умер вместе с епископом Верденским^[416] в 1013 году Господнем, и был погребён посреди хора, перед ступенью санктуария; это было 4 января, 11-го индикта.

47 (45). Архиепископ Унван^[417] пребывал в должности 16 лет. Посох он получил от Генриха, а паллий — от папы Бенедикта Старшего^{34}. Он был взят из Падерборнского хора и происходил из славнейшего рода Иммедингеров^[418]. Он, кроме того, был богат и щедр, угоден всем людям, но особенно благоволил к духовенству. Последнему он по указанию Лиавицо, тогдашнего приора, передал поместье Баден^[419], повинности которого приходились на дни рождества апостолов.

48 (46). Унван первым из всех привлёк духовные общины к каноническому уставу, ибо прежде они жили по смешанному уставу — не то монахи, не то каноники. Решив полностью уничтожить все языческие обычаи, которые ещё оставались в этом крае, он велел пустить на восстановление церквей по всему диоцезу те рощи, которые из глупого почтения посещали жители наших болот. Так, он приказал построить из них базилику св. Вита вне городских стен и восстановить сгоревшую часовню св. Виллехада.

В это время, как говорят, вокруг Бременской крепости был воздвигнут очень укреплённый вал для защиты от козней и вторжений вражеских королей и, в особенности, из-за того, что герцог Бернгард, дерзнув восстать против императора Генриха, устрашил и обеспокоил все церкви в Саксонии^[420]. Ибо с того времени, как этот герцог был поставлен во главе названного края, между двумя домами, а именно, между домом архиепископа и домом герцога никогда не прекращались раздоры; последний нападал на короля и церковь, а первый, напротив, сражался за благо церкви и верность королям. Это соперничество сторон, прежде незаметное, с этого времени обрело силу и возросло неимоверно. Ибо герцог Бернгард, забыв о дедовском смирении и отцовском благочестии, сначала из жадности жестоко притеснял народ винулов, чем вынудил их вернуться к язычеству, а затем из гордыни, не помня благодеяний, вместе с собой подвигнул на восстание против цезаря всю Саксонию. Выступив в конце концов против Христа, он, не колеблясь, напал на церкви своей родины, в особенности же на нашу, которая была в то время богаче прочих и находилась вдалеке от императора. Однако, наш архиепископ Унван со свойственным ему великодушием дал, как говорят, такой отпор названному мужу, что тот, устыдившись мудрости и щедрости епископа, вынужден был примириться с церковью, с которой прежде враждовал, и уступить ей во всём. Итак, воспользовавшись советом нашего владыки, этот мятежный князь склонился, наконец, в Шальксбурге^[421] и смиренно подчинился цезарю Генриху. (47). Вскоре благодаря поддержке Унвана он подчинил славян и, обложив их данью, восстановил мир между нордальбингами и Гамбургской матерью-церковью.

49. Говорят, что после поражения достопочтенный митрополит построил в знак восстановления мира новый город и новую церковь; в то же время, избрав от каждого из своих мужских монастырей по три брата, — так что в целом их набралось 12, — он велел им жить в Гамбурге по каноническому уставу и отвращать народ от идолопоклонства. После смерти Регинберта он рукоположил в землю славян Бенно^[422], мудрого мужа, который был избран из братьев Гамбургской церкви и своей проповедью «принёс много плодов в славянском народе»^[423]. В Дании тогда всё ещё были живы богослов Поппо и тот благородный епископ Одинкар^{35}, которого архиепископ весьма ценил за веру и святость его жизни. Насколько удалось выяснить, в Ютландии тогда, прежде чем на престол вступил Кнут, были только эти два епископа. Из наших только Одинкар навещал иногда заморские церкви; Эзико сидел дома^[424], а прочих сдерживали гонения. Архиепископ рукоположил в Норвегию и Швецию также других весьма учёных мужей; тех же, которые были рукоположены в Англии, он, после того как они признали его права^[425], из расположения к королям использовал для создания местной церкви. Многих из них он оставил у себя; когда же они уходили, Унван осыпал их всех подарками, чем добровольно привлёк к подчинению Гамбургской церкви.

50 (48). Итак, будучи благороднейшим и в то же время знатным и щедрым мужем, Унван по праву получил это епископство, так что мог и проявлять величие души, и приносить церкви пользу в случае необходимости^{36}. Поэтому церковные богатства, которые собирались долго и тщательно, но были не слишком полезны, если бы их держали внутри стен, он постарался использовать ко благу своей миссии, так что благодаря щедрости своих даров он всегда склонял к тому, чего хотел, самых суровых королей севера и усмирял их. Думаю, что он в этом деле не совершил ничего дурного, ибо «сеял телесное, чтобы пожать духовное»^[426]. Более того, его щедрость к недавно обращённым язычникам оказалась весьма полезной, и уж никак не повредила церкви, которая благодаря осмотрительности предыдущих отцов была чрезвычайно богата. Я верю также, что он следовал примеру св. Анскария^[427] и упомянутого в «Церковной истории»^[428] Теотима, из которых первый, как пишут, смирял дарами безбожных королей, а второй славился тем, что пирами и подарками укрощал диких по природе варваров. Думаю, что в оправдание епископа сказано вполне достаточно. А теперь вернёмся по порядку к церковной миссии, которая, как известно, развивалась во времена Унвана весьма успешно.

51 (49). Свен, король данов и норманнов, желая отомстить за старые обиды, а именно, за убитого брата и за своё изгнание^[429], отправился в Англию с большим флотом, ведя с собой своего сына Кнута и Олафа^[430], сына «Вороньей ноги», о котором было сказано выше. Итак, проведя в течение долгого времени множество сражений против англов, он изгнал старого короля Этельреда и установил над островом свою власть. Однако, ненадолго, ибо через три месяца, после того как он одержал победу, Свен умер внезапной смертью^[431].

52 (50). Кнут, сын короля, возвратившийся уже с войском на родину, вновь начал войну против англов^{37}. А Олаф, которого норманны избрали себе в правители, отложился от Датского королевства^[432]. Тогда Кнут, обеспокоенный этой опасностью, заключил договор со своим братом Олафом, сыном Эрика, который правил в Швеции^[433], чтобы, опираясь на его поддержку, подчинить сначала Англию, а затем Норвегию. Итак, снарядив 1000 больших кораблей, Кнут переплыл Британский океан, по которому, судя по рассказам моряков, из Дании до Англии при попутном ветре можно добраться за три дня. Это большое и чрезвычайно опасное море по левую сторону имеет Оркадские острова, а справа примыкает к Фризии^[434].

53 (51). Три года Кнут воевал в Британии. Этельред, король англов^{38}, умер^[435], осаждённый в Лондоне, потеряв жизнь вместе с престолом^[436], — по справедливому приговору Божьему, ибо он замучил своего брата^[437] и 38 лет пятнал кровью престол. Поплатившись таким образом за братоубийство, он оставил малолетнего сына по имени Эдуард^[438], которого ему родила его жена Эмма. Брат Этельреда Эдмунд^[439], воинственный муж, был отравлен ядом в угоду победителю; его сыновья были осуждены на изгнание [и ушли] на Русь.

54 (52). Кнут овладел королевством Этельреда и его супругой по имени Эмма^[440], которая была сестрой Ричарда, графа Нормандии. Во имя союза король данов отдал в жёны этому Ричарду свою сестру Маргариту^[441]. Затем, когда граф прогнал её, Кнут отдал Маргариту^{39} в жёны Вольфу, герцогу Англии, а сестру^[442] этого Вольфа выдал замуж за другого герцога — Годвина^[443], хитроумно рассчитывая с помощью этих браков сделать англов и норманнов более верными данам; и не обманулся в этом. А граф Ричард^{40}, спасаясь от гнева Кнута, отправился в Иерусалим и там умер, оставив в Нормандии сына Роберта, чьим сыном является Вильгельм, которого франки называют «Бастардом»^[444]. Вольф имел от сестры короля Кнута сыновей — ярла Бьорна^[445] и короля Свена^[446], а Годвин от сестры герцога Вольфа — Свена^[447], Тости^[448] и Гарольда^[449]. Мы сочли целесообразным изложить здесь их родословную, поскольку она кажется необходимой для лучшего понимания последующего.

55 (53). Вернувшись с победой из Англии, Кнут в течение многих лет владел Датским и Английским королевствами^[450]. В это время он привлёк в Данию многих английских епископов. Так, в Сконе он поставил Бернгарда, в Зеландию — Гербранда^[451], а на Фюн — Регинберта. Наш архиепископ Унван был очень недоволен всем этим и, как говорят, велел схватить вернувшегося из Англии Гербранда, который, как ему стало известно, был рукоположен английским архиепископом Эльнодом^[452]. А тот, смирившись с необходимостью, принёс ему свои извинения и, обещав должную верность и подчинение Гамбургской кафедре, стал в последствии самым близким к архиепископу человеком. Через него Унван отправил к королю Кнуту своих послов с подарками и, поздравив короля с достигнутыми в Англии успехами, высказал ему своё порицание за дерзкое поведение в отношении епископов, которых он привёл из Англии. Король, любезно приняв посольство, в последствии вошёл в такой тесный контакт с архиепископом, что готов был сделать по его указанию всё, что угодно. Вот что нам сообщил о своём дяде король данов, не умолчав также о пленении Гербранда.

56 (54). В 12-й год владыки Унвана император Генрих, знаменитый своей «справедливостью и святостью»^[453], после того как уже подчинил своей власти саксов, италийцев и бургундцев, отошёл в небесное царство^[454]. Ему на престоле наследовал храбрейший цезарь Конрад^[455], который вскоре после этого с великой доблестью усмирил поляков и их короля Мешко, а их помощников — чехов и прочие славянские народы — заставил платить дань^[456]. С королём данов и англов он при посредничестве архиепископа заключил мир^[457]. Сосватав в жёны своему сыну его дочь^[458], он в знак дружбы передал этому королю город Шлезвиг вместе с маркой по ту сторону реки Эйдер. С этого времени она принадлежит королям Дании.

57 (55). Между Кнутом и Олафом, королём норманнов, шла постоянная война, которая не прекращалась в течение всей их жизни^[459]: даны «сражались за власть, а норманны — за свободу»^[460]. Более справедливым в этих обстоятельствах мне кажется дело Олафа, который вёл войну скорее по необходимости, нежели по собственной воле. Если же посреди битв выдавалось спокойное время, то Олаф управлял королевством в соответствии с правом и справедливостью. Говорят, что среди прочих достойных дел он имел такое рвение к Богу, что изгнал из страны всех чародеев, которых всегда было очень много среди варваров, а Норвегия прямо таки кишела этими злодеями. Ибо там живут прорицатели, авгуры, маги, заклинатели и прочие слуги антихриста, прорицания и чудеса которых делают души несчастных игрушкой демонов^[461]. Блаженнейший король Олаф решил сурово преследовать их всех и подобных им, чтобы устранить внутренние конфликты и тем крепче укоренить в своём королевстве христианскую религию. Он имел при себе многих епископов и священников из Англии, по совету и наставлению которых он «расположил своё сердце к Богу»^[462], поручив им управление подчинённым народом. Среди них учёностью и добродетелями отличались Зигфрид, Гримкиль, Рудольф и Бернгард. По приказу короля они посещали Швецию, Готию и все острова, расположенные за Норвегией, проповедуя варварам слово Божие и царствие Иисуса Христа. Олаф отправил также послов с дарами к нашему архиепископу, прося его с радушием принять этих епископов и прислать ему своих собственных ради укрепления в христианстве грубого народа норманнов.

58 (56). Такую любовь к вере проявлял, говорят, и другой Олаф^[463] — король Швеции. Желая обратить в христианство подвластные ему народы, он приложил много усилий к тому, чтобы разрушить Упсалу — святилище идолов, расположенное в самом центре Швеции. Опасаясь этого его намерения, язычники, как говорят, постановили на народном собрании, что если король хочет быть христианином, то пусть возьмёт по своему выбору лучшую область Швеции и управляет ей по своему закону. Пусть он заложит в ней церковь и введёт христианство, но не станет никого из народа силой заставлять отказываться от почитания языческих богов, если, конечно, кто-нибудь не пожелает обратиться ко Христу добровольно. Король, довольный этим решением, тут же основал в западной части Готии, на границе с данами или норманнами, церковь Божию и епископский престол. Престол находился в крупном городе Скаре^[464]. По просьбе христианнейшего короля Олафа архиепископ Унван поставил туда первым епископом Тургота^[465]. Этот муж исполнял свою миссию к язычникам весьма усердно; так, его трудами ко Христу обратились два главных готских племени. (57). Через этого епископа король Олаф послал митрополиту Унвану дорогие подарки.

59. Кроме того, говорят, что у этого короля было двое сыновей, которых он велел крестить вместе с женой и всем своим народом. Один из них, который был рождён от наложницы, звался Эдмунд^[466]. Второй — Анунд, рождённый от законной супруги, был назван в знак веры и милости Яковом^[467]. С юных лет он «мудростью и благочестием превосходил всех своих предшественников»^[468], и никто из королей не был столь любезен народу шведов, как Анунд.

60 (58). В то время, когда между славянами и трансальбианами был крепкий мир, архиепископ Унван вновь отстроил свою столицу — Гамбург и, собрав рассеявшееся духовенство, опять поселил там большое количество горожан и братьев. Итак, часто живя в этом месте вместе с герцогом Бернгардом, он неоднократно по полгода проводил в Гамбурге, приглашая туда для переговоров славнейшего короля Кнута и славянских князей Уто^[469] и Седериха. Таким образом владыка Унван блестяще исполнял свою миссию к язычникам и дома, и вне его. Теперь же осталось сказать ещё то, что мы благодаря крылатой молве узнали о мученичестве короля Олафа.

61 (59). Итак, Олаф, славнейший король норманнов, вёл постоянную борьбу против Кнута, короля данов, который напал на его королевство^{41}. Наконец, в результате возмущения вельмож, чьих жён он удалил из-за их увлечения ворожбой, блаженнейший король Олаф был изгнан из Норвежского королевства. Так что теперь Кнут правил одновременно в Норвегии, Дании и, — чего никогда не случалось прежде ни с одним из королей, — в Англии. Олаф же, все свои надежды возложив на Бога, вновь возобновил борьбу ради сокрушения идолов. Собрав неисчислимое войско из подданных короля Швеции, на дочери которого он был женат^[470], и исландцев^[471], он силой оружия вернул себе королевство отцов. Итак, христианнейший король, знаменитый храбростью по отношению к врагам и справедливостью к своим людям, настолько поверил в то, что именно Бог восстановил его на троне, что не желал более терпеть никого, кто либо хотел остаться чародеем, либо не хотел становиться христианином. Он уже по большей части осуществил своё намерение, когда немногие из чародеев, которые ещё уцелели, мстя за тех, которых король осудил, не поколебались убить его самого^[472]. Одни говорят, что он был убит в бою, а другие — что его замучили в самом народном собрании. Наконец, третьи утверждают, что он был тайно убит в угоду королю Кнуту, что, по нашему мнению, гораздо ближе к истине, ибо именно Кнут овладел его королевством. Итак, король и мученик Олаф принял, по-видимому, именно такую смерть. Тело его было с подобающими почестями погребено в крупном городе его королевства — Тронхейме^[473]. Там, благодаря чудесам и исцелениям, которые совершаются через него, Господь и ныне являет, насколько уважаем на небе тот, кто так славился на земле^[474]. Его достойное вечной памяти мученичество отмечается всеми народами северного океана, а именно, норманнами, шведами, готами, [самбами], данами и славянами, 29 июля.

62 (60). Рассказывают, что в это же время, движимый любовью к Богу, в Швецию из Англии прибыл некто по имени Вольфред и принялся весьма энергично проповедовать язычникам слово Божие. Когда он своей проповедью обратил в христианскую веру очень многих, то, стоя в собрании язычников, начал предавать анафеме идола тамошнего племени по имени Top. Схватив секиру, он разбил идола на куски. Однако, за такую дерзость на него тут же обрушилась тысяча ударов, и достойная венца мученичества душа отлетела на небо. А его растерзанное в результате долгих издевательств тело варвары сбросили в болото. Всё это, что мне удалось узнать, я правдиво передал памяти, хотя есть и другие, достойные описания события. Однако, об Унване и о событиях, которые произошли в его время, сказано достаточно и, как я полагаю, вполне достоверно. В это время Вальтарду в Магдебурге наследовал Геро^[475], а последнему — Хунфрид^[476]. Оба они были святыми мужами, достойными епископского звания. Вскоре после этого, а именно, 27 января 1029 года Господнего, 12-го индикта, умер наш славный архиепископ и был погребён по левую сторону от своих предшественников.

63 (61). Лиавицо^[477] пребывал в должности почти четыре года. Будучи племянником первого Лиавицо и приором кафедрального собора, он благодаря содействию императрицы Гизелы^[478] получил от цезаря Конрада посох, а от папы Иоанна XIX^[479] — паллий. Он был смиренным, правдивым и богобоязненным мужем^{42}. Лиавицо был любезен со всеми, но особую любовь питал к духовенству и всем сердцем сочувствовал бедным в их нужде. Он купил у местных жителей селение^[480] по ту сторону реки и, пожертвовав его братьям, велел им давать с него по 30 обедов [в год]. К странноприимному дому он проявлял такую заботу, что казалось, будто он исправляет в этой части упущения со стороны всех своих предшественников. Он настолько обогатил епископство, приорства и странноприимный дом, что вряд ли можно было найти там хоть одного бедняка. Возможно, это покажется невероятным тем, которые видят бедность нашего времени, но и тогда, пожалуй, вряд ли бы кто-нибудь поверил в то, что события, которые случились ныне, произойдут в будущем.

64. Итак, Лиавицо, бывший хорошим приором и ставший ещё лучшим епископом, со всем пылом души взялся за выполнение своей миссии среди язычников. (62). Прежде всего, расположив к себе Кнута, короля данов, он вместо Гербранда поставил в Зеландию Авоко^[481], в Ольденбург рукоположил Мейнхера^[482], а преемником епископа Тургота сделал Готшалка^[483] из Рамельсло. Ибо в эти дни блаженнейший епископ Тургот^{43}, который в интересах своей миссии долгое время пребывал в Бремене вместе с архиепископом, был поражён тяжелейшим недугом — проказой, и с величайшим терпением ждал дня, когда Господь призовёт его к себе. Наконец, он почил доброй смертью и был погребён в базилике св. Петра, где покоились в мире Фольквард, Хариг, а также великий Одинкар и Поппо^{44}-{45}. К архиепископу тогда съехались славные проповедники — епископы: Одинкар Младший из Дании, Зигфрид из Швеции, и Рудольф из Норвегии, чтобы «рассказать ему, что сотворил Господь ко благу язычников»^[484], которых с каждым днём обращалось всё больше. Владыка принял их с великой честью, как то и следовало, и вновь отправил проповедовать.

65 (63). В это время император Конрад взял в жёны своему сыну Генриху дочь короля Кнута^[485]. Вместе с ними он с королевским величием тут же отправился в Италию, чтобы дать этому королевству правосудие^[486]; король Кнут, который внушал варварским народам страх силой трёх королевств, сопровождал его в этом походе^[487]. Имея трёх сыновей^[488], он каждому из них выделил по королевству; сам же, посещая периодически то данов, то норманнов, чаще всего находился в Англии.

66 (64). Итак, архиепископ часто посещал столицу — Гамбург. Ибо в то время благодаря доблести короля Кнута и герцога Бернгарда по ту сторону Эльбы был крепкий мир, особенно, после того, как цезарь усмирил в войне винулов^{46}. Их князья Гнев и Анатрог были язычниками, а третий — Уто, сын Мстивоя, — плохим христианином. Он за свою жестокость был убит неким саксонским перебежчиком, оставив после себя сына — Готшалка^[489], который в это время получал образование в герцогством монастыре в Люнебурге; руководство этой обителью осуществлял тогда другой Готшалк — епископ готов. Узнав о смерти родителя, Готшалк воспылал гневом и яростью; оставив учёбу и веру, он взял в руки оружие и, перейдя через реку, присоединился к врагам Божьим — винулам. Нападая с их помощью на христиан, он, как говорят, в отмщение за отца перебил многие тысячи саксов. Наконец, герцог Бернгард схватил этого предводителя разбойников и поместил его под стражу. Но, зная Готшалка, как храбрейшего мужа, он заключил с ним договор и отпустил на волю. А тот пришёл к королю Кнуту, отправился вместе с ним в Англию и оставался там долгое время.

67 (65). Между тем, наш архиепископ, постоянно стремясь в благочестивых трудах к небу, как добрый пастырь украсил свою церковь и воспитал сынов церкви, угодный всем и даже, — что очень трудно, — князьям. В своё время герцог Бернгард и его брат Титмар^[490] сделали нашей церкви много добра, вняв уговорам блаженнейшей Эммы^{47}, которая очень любила Бременскую церковь и почти все свои богатства передала Богу, Его матери и св. исповеднику Виллехаду. Из любви к владыке она также заботилась обо всех сынах церкви так, словно те были её собственными. Однако, «завистливая судьба не дала нам долго радоваться такому пастырю»^[491], каким был Лиавицо, «угодный, говорю я, Богу и людям»^[492]. Будучи больным, он, как говорят, отслужил две мессы в день святого апостола Варфоломея и, окончив по обыкновению псалтырь, в тот же день, радуясь, отошёл ко Христу, к вечной печали для своих людей. Он умер 24 августа, в 1030 году Господнем, 13-го индикта^[493].

68 (66). Герман^[494] пребывал в должности всего три года^{48}. Пастырский посох он получил от цезаря Конрада, а паллий — от папы Бенедикта Младшего^[495]. Избранный Хальберштадтским капитулом, он был приором этой церкви. Он, как говорят, «был прост, как голубь, но не обладал мудростью змеи»^[496], а потому подданным легко удавалось его обманывать. Он редко посещал свой приход. Так, только однажды он побывал в Гамбурге; придя туда с войском, он разграбил епископство, словно оно не было его собственностью, а при уходе насмеялся над страной, как над пустыней. Зачинщиком этого грабежа и виновником прочих дурных советов был Макко, викарий этого архиепископа. Впрочем, капелланами у него были благородные мужи — Дитрих и Свитгер^[497], который в последствии, вступив на римский престол, принял имя Климента^{49}. Иподьяконом у него был Адальберт^[498], ставший позднее архиепископом Бременским, уже тогда имевший грозный взор и манеры и своими речами вызывавший неудовольствие тех, кто его слушал. Итак, считая маловажным^{50}-{51} всё, что он нашёл в епископстве, владыка первым делом привёл в Бремен некоего музыканта Гвидо и по его настоянию исправил церковную музыку и монастырскую дисциплину. Это было его единственным успешным деянием. Затем, разрушив древнейшую часовню св. Михаила, он перенёс из этого места тела трёх своих предшественников, а именно, Адальгара, Хогера и Регинварда, и захоронил их в соборной церкви, под самим трибуналом. После этого, намереваясь взяться за великое и весьма полезное дело — обвести город стеной, он, едва успев вырыть фундамент, умер, после чего и всё это дело заглохло. Поскольку он, как великий владыка Илия, не сумел удержать своих людей от грабежа^[499], то оказался не угоден карающему Богу также и в добрых делах. Он скончался в Хальберштадтском епископстве, в своём поместье Хюттенроде^[500]. Тело его было доставлено в Бремен и предано земле посреди хора. Он умер 18 сентября.

69 (67). Бецелин^[501] по прозвищу Алебранд пребывал в должности 10 лет. Муж, украшенный всякого рода добродетелями, достойный звания епископа, он был «угоден Богу и людям»^[502]. Нам дала его Кёльнская церковь. Император Конрад вручил ему посох, а папа Бенедикт передал паллий. Он был с великой славой посвящён в сан семью епископами Саксонии, как зависимыми от него, так ипрочими, в столичном городе Гамбурге. Однако, сказанного нами слишком мало для похвалы этому блаженному мужу; я вообще никогда не слышал, чтобы можно было в чём-то его упрекнуть. Чтобы сделать краткий очерк его добродетелей, скажем, что он был отцом отечества, украшением духовенства и благом народа, ужасом для могущих творить зло и примером для добрых людей; славный благочестием, он всегда доводил до конца то, что задумал. Всё сказанное и сделанное им вечно живёт в памяти потомков. Он ко всем относился так, как они того хотели, но особую заботу и любовь Бецелин проявлял к клирикам^{52}, и «с трудом переносил, если о них говорили дурно»^[503].^{53} Он восстановил монастырь и первым учредил для каноников общественные трапезы. Ибо, когда прежняя пребенда, — те 30 обедов, которые раз в год распорядился давать епископ Лиавицо^[504], — стала казаться чуть ли не скудной, он, прибавив к ней от себя несколько десятин, уладил дело таким образом, что братьям сверх обычной анноны каждый день стали выдавать белый хлеб, а по воскресным дням каждый из них получал двойную порцию мёда. Он решил также выдавать братьям вино, которого не было в Саксонии, и практически выполнил в свои дни это намерение. Организовав общественную трапезу, он взялся за монастырь и построил на месте прежнего деревянного сруба каменное строение обычной четырёхугольной формы, украшенное резными решётками и приятное на вид. Затем, построив вокруг города начатую его предшественником Германом стену, он в некоторых местах довёл её до самых зубцов, а в других — оставил незавершённой на высоте 5 или 7 локтей. С запада, напротив рынка в ней были большие ворота, а над воротами располагалась чрезвычайно прочная башня, укреплённая по итальянскому образцу и оснащённая семью складскими помещениями для различных городских надобностей.

70 (68). Оставив в Бремене эти памятники своей деятельности, он тут же со всей любовью своего сердца взялся за восстановление Гамбургской церкви. Ибо там после устроенного славянами погрома, о котором мы сообщали выше, архиепископ Унван вместе с герцогом Бернгардом возвели на руинах старого города внушительную крепость, а также построили церковь и бараки, всё — из дерева. Ввиду слабости этого места владыка Алебранд счёл необходимой более сильную его защиту против частых вторжений врагов и прежде всего соорудил из четырёхугольных камней церковь, которая была основана в честь Матери Божьей. А затем построил себе ещё и каменный дворец, сильно укреплённый башнями и бойницами. Герцог, видя для себя угрозу в этой постройке, также построил в названном городе замок для своих людей. Так, в восстановленном городе с одной стороны базилики вновь появился дворец епископа, а с другой — замок герцога. Благородный архиепископ хотел также обвести Гамбург, — свою столицу, — стеной и укрепить башнями, но преждевременная смерть помешала этому его намерению^{54}.

71 (69). В его времена по ту сторону Эльбы, да и по всему королевству был крепкий мир. Славянские князья Анатрог, Гнев и Ратибор, мирно приходя в Гамбург, служили герцогу и епископу. Но и тогда и ныне герцог и епископ по разному проявляли свой интерес к народу винулов. Так, герцог заботился лишь о взимании с них дани, а епископ пёкся о распространении христианства; и мне кажется, что этот край давно бы уже был крещён усилиями священников, если бы обращению этого народа не мешала жадность князей.

72 (70). Итак, архиепископ, заботясь по примеру своих предшественников о вверенной ему миссии среди язычников^{55}, поставил своих помощников в миссионерской деятельности епископами: капеллана Рудольфа^[505] — в Шлезвиг, Абхелина — в землю славян, а Вала^[506] — члена Бременского капитула — он посвятил в Рибе; прочие епископы, о которых мы упоминали выше, также были ещё живы и не сидели без дела в винограднике Божьем.

73 (71). В шестой год владыки умер храбрый император Конрад^[507]; ему наследовал его сын Генрих^[508], тот, который усмирил венгров. В это же время умерли достопамятные короли севера Кнут и Олаф, родные братья. Одному из них, а именно, Олафу, королю Швеции, на престоле наследовал его сын Яков, о котором мы говорили выше. При нём в Швеции в течение 12 лет нёс военную службу Свен Младший^[509], сын Вольфа, который сообщил нам, что в правление Якова христианство широко распространилось по всей Швеции. Второй брат, то есть Кнут, умер в Англии; он в течение 22-х лет держал в своей власти королевства данов, англов и норманнов.

74 (72). Согласно его воле ему после смерти наследовали на троне его сыновья: Харальд — в Англии, Свен — в Норвегии, а Хардекнут — в Дании. Последний был сыном королевы Иммы, и имел сестру, которую позднее взял в жёны цезарь Генрих. Впрочем, Свен и Харальд, которые были рождены от наложницы, получили, согласно варварскому обычаю, равную с законными сыновьями Кнута часть наследства. Харальд правил в Англии три года. Против него пришёл из Дании его брат и собрал во Фландрии флот. Однако, король англов внезапно умер, и до войны дело не дошло. Так что Хардекнут теперь владел и Англией, и Данией.

75 (73). В это время Свен Младший пристал по пути в Англию к берегам Хадельна. Когда он по обыкновению пиратов разорял окрестности, рыцари архиепископа схватили его и привели к своему господину. А тот, с честью приняв пленника, отвёл его в Бремен, заключил с ним дружбу и, одарив по царски, спустя несколько дней разрешил удалиться. Всё это нам рассказал о себе сам Свен, с величайшей похвалой отозвавшись об этом архиепископе, который пользовался всеобщей любовью за обхождение и щедрость своей души. Он также поведал окружающим о царском облачении этого владыки, о несметных церковных богатствах, которые он видел в Бремене, и о многом другом.

76 (74). Архиепископ Алебранд, любимый всеми, пользовался большим уважением со стороны герцога Бернгарда и брата герцога Титмара за щедрость своей души. Он был ненавистен только злодеям, как, например, маркграфу Удо^[510], гордыню которого он обличал со свойственным ему великодушием.

77. Между тем, Свен, второй из сыновей Кнута, который правил в Норвегии, умер. Тогда норманны избрали королём Магнуса^[511], который был сыном мученика Олафа от наложницы. Магнус тут же напал на Данию и владел теперь двумя королевствами, а Хардекнут, король данов, вместе с войском находился в то время в Англии. Намереваясь начать войну против Магнуса, он поставил во главе флота своего родственника — Свена. Однако Свен был разбит Магнусом, а когда возвратился в Англию, то застал Хардекнута уже мёртвым. [В это же время аскоманны и пираты, войдя в устье Везера, внезапно добрались до Лезума и разорили его окрестности. Но, когда они возвращались оттуда к кораблям, им возле Аумунда^[512] была дана битва, в которой большинство их было истреблено].

78. На место Хардекнута англы избрали сначала его [сводного] брата Эдуарда^[513], которого Эмма родила от своего первого супруга, «святого и богобоязненного мужа»^[514]. Питая недоверие к Свену и боясь, как бы тот не потребовал для себя английской короны, он заключил с этим тираном мир, признав его ближайшим наследником английского трона после своей смерти, даже в том случае, если у него родятся сыновья. Успокоенный этим договором, Свен возвратился в Данию, где провёл с Магнусом множество битв. Но всякий раз он терпел поражения и, наконец, бежал к королю Швеции Анунду.

79 (75). Одержав победу, Магнус укрепил свою власть над Данией и Норвегией. Наш архиепископ прибыл в нему для переговоров в Шлезвиг^[515], имея в своей свите герцога Бернгарда, Титмара^[516], епископа Хильдесхайма, и Рудольфа, епископа этого города. Этот Титмар был родом из Дании и прибыл к нам вместе с королевой Гунхильдой, благодаря покровительству которой и получил Хильдесхаймское епископство. Среди варваров он звался Тиммо. В ходе этих переговоров сестра^[517] короля Магнуса была обручена с сыном герцога — Ордульфом^[518]. Едва прошли свадебные торжества, как он в угоду своему родичу убил по ту сторону Эльбы некоего Харальда^[519], датского вельможу, который возвращался из города апостолов и был ни в чём неповинен. Причиной же, по которой его убили, было то, что он происходил из датского королевского рода и имел гораздо больше прав на трон, чем сам Магнус^[520]. Это событие стало началом великих бедствий в семействе герцога.

Король Магнус был любим данами за свою справедливость и храбрость, но страшен для славян, которые после смерти Кнута беспокоили Данию. Ратибор, славянский князь, был убит данами. [Этот Ратибор был христианином и считался среди варваров мужем великой силы. У него было 8 сыновей, славянских князей, которые все до единого были убиты данами, когда пытались отомстить за отца]. Желая отомстить за его смерть, винулы уже тогда явились со всем своим войском и, разоряя окрестности, дошли до самого Рибе. А король Магнус, возвращаясь в это время из Норвегии, случайно высадился в Хедебю. Тут же собрав отовсюду датские силы, он встретил покидавших Данию язычников на полях Хедебю^{56}. Там, как говорят, было убито 15 000 человек^[521], после чего мир и радость были обеспечены христианам на всё время правления Магнуса. В это же время Готшалк, возвратившись из Англии после смерти короля Кнута и его сыновей, как враг вступил в землю славян и, нападая на всех, внушил язычникам сильный страх. Впрочем, о его храбрости и силе, которые он проявил в отношении варваров, мы расскажем позднее.

80 (76). В то время как повсюду в мире происходили столь разнообразные события, в Бремене «положение дел стало весьма шатким»^[522], ибо судьба, завидуя нашим успехам, «не позволила великому долго выстоять»^[523]. В эти же дни скончалась благороднейшая княгиня Эмма, жена графа Лиутгера и сестра Мейнверка, епископа Падерборна, которая овдовела ещё 40 лет назад и почти все свои огромные богатства раздала бедным и церкви. Тело её покоится в Бременской церкви, а душа пусть наслаждается покоем на небе. Ещё при жизни она передала Бременской церкви поместье Штипель^[524] возле Рейна. А Лезум, — уж не знаю за какой проступок своей дочери, — отдала императору Конраду. По этому делу императрица Гизела посетила в то время названный Лезум^[525].

81 (77). В предпоследний год архиепископа в Бремене сгорел собор св. Петра; пламя пожара уничтожило также весь монастырь вместе с мастерскими и весь город с его строениями, так что от старых построек не осталось и следа. Там погибли богатства святой церкви, книги и одежды, а также всё священное убранство^{57}. Но весь этот материальный ущерб легко можно было бы восстановить, если бы мы не потерпели ещё большего ущерба в нравах. «Ибо, — как говорит некто, — порча нравов гораздо хуже потери материальных богатств, так как последние являются чем-то внешним, а первые — нашей внутренней сутью». С этого времени братья, прежде жившие по каноническому уставу за стенами монастыря, сперва стали пренебрегать нормами устава святых отцов, которые свято соблюдались в течение многих веков, а затем вообще отказались от них и устав вышел из употребления. От рукоположения св. Виллехада, когда была основана Бременская церковь, до смерти Алебранда, когда эта церковь сгорела, прошло почти 270 лет. (78). А сгорела она в начале осени, 11 сентября.

82. Архиепископ в это время направлялся во Фризию^{58}. Однако, услышав о пожаре храма, он тут же вернулся назад; вырыв следующим летом фундамент, он решил придать нашей церкви большее величие, построив её по образцу Кёльнского собора. Мы верим, что если бы судьбе было угодно отпустить ему ещё несколько лет жизни, то он, конечно, довёл бы до конца строительство этой церкви. Настолько велики были энергия и упорство епископа в этом деле и, особенно, в строительстве храма. В течение одного лета, когда он начал этот труд, был вырыт фундамент, возведены колонны, арки и боковые стены.

По окончании зимы, когда близился уже праздник Пасхи, блаженнейший владыка Алебранд, — очевидно, уже чувствуя свой близкий конец, — [накануне вечери Господней]^[526] босиком отправился из церкви в Шармбеке^[527] в Бремен. Там, совершив со слезами молитву, он вверил Богу и его святым свою церковь. Поскольку его уже терзала лихорадка, он на лодке был доставлен в приорство Бюкен и прожил там ещё семь дней. Так, «поменяв земные куличи на небесные опресноки»^[528], его душа, радуясь, отошла к Господу. Тело епископа при величайшей скорби следующей за ним свиты и встречавшихся по дороге путников было доставлено по течению реки Везер в Бремен и погребено посредине недавно начатой им базилики, а именно, на месте прежнего главного алтаря, рядом с мавзолеем святого отца Виллехада. В это время в Магдебурге умер блаженной памяти архиепископ Хунфрид. Ему наследовал Энгельхард^[529], после того как был отвергнут Винтер^[530], отказавшийся от епископства. Погребение нашего возлюбленного отца Алебранда состоялось 15 апреля 1043 года Господнего^{59}, 11-го индикта. Прощай и здравствуй во Христе, любимый пастырь, которого никогда не забудет твоя паства! Иди к небесной Пасхе, где «вместе с пасхальным агнцем ты будешь вкушать опресноки чистоты и истины!»^[531] «Пусть тебя достойно примут в вечной обители»^[532], где ты вместе с ангелами будешь радоваться вечному блаженству. Ибо пока ты наслаждался вместе с нами земной жизнью, ты прекрасно справлялся со своими пастырскими обязанностями. Твоя жизнь и учёность были по нраву всем нам. Ныне же ты отнят у нас, чтобы злоба не успела изменить твой дух. Поэтому милосердный Господь и поспешил забрать тебя из недр враждебности, чтобы ты получил более полную награду за свои труды, даже если ты и не успел довести до конца все свои добрые намерения. Итак, правда твоя пребывает с нами, а память о тебе не умрёт во веки вечные!

КНИГА ТРЕТЬЯ

Третья часть нашего повествования посвящена деяниям Адальберта.

1. Архиепископ Адальберт пребывал в должности 29 лет. Пастырский посох он получил от императора Генриха, сына Конрада, который был 90-м на престоле римских императоров от Цезаря Августа, не считая соправителей. А архиепископский паллий он, как и его предшественники, принял через послов от вышеназванного папы Бенедикта^[533], который, как мы выяснили, был 147-м в ряду римских понтификов, считая от апостолов. Рукоположение его состоялось в Ахене, в присутствии цезаря и князей и при содействии 12 епископов, возложивших на него свои руки. Впоследствии Адальберт неоднократно указывал на такой избыток благословения тем, которые его проклинали, и, смеясь, говорил, что никто не может отлучить от церкви того, кто изначально был посвящён в сан столь торжественно и принял благословение от стольких церковных патриархов.^[534] О деяниях и нравах этого мужа трудно написать что-либо достойное; тем не менее, написать об этом нас вынуждает необходимость, ибо мы, о достопочтенный епископ Лиемар, обещали довести сей труд до дней твоего вступления в должность. Пустившись раз по своему безрассудству и дерзости в это море, я считаю благоразумным вновь поспешить к берегу; не вижу только подходящей гавани, где бы мне, неопытному, можно было спокойно пристать. До того всё преисполнено подводных камней зависти, до того всё мелководно, что если ты вздумаешь что-нибудь похвалить, тебя назовут льстецом, если же осудишь дурное, объявят злым человеком^[535].

Тем не менее, этот замечательный человек может быть превознесён всякого рода похвалами, поскольку он был знатен, красив, мудр, красноречив, воздержан и целомудрен; всё это он соединял в себе, но имел ещё и другие достоинства, которые люди обычно приобретают извне, а именно, богатство и счастье, посредством чего добывается слава и власть; всем этим Адальберт обладал в избытке. Кроме того, в осуществлении миссии среди язычников, — что является первым долгом Гамбургской церкви, — он был столь деятелен, как никто до него. Относительно торжественности богослужения, уважения к апостольскому престолу, верности государству, забот о своём приходе ему не было равных, и вряд ли кто-нибудь в звании духовного пастыря действовал с большим рвением, чем он, — о если бы он оставался таким до конца! Ибо, будучи таковым в начале, под конец жизни он производил гораздо менее благоприятное впечатление. Правда, подобное ухудшение нравов этого не слишком предусмотрительного мужа произошло не только из-за его собственной небрежности, но и под влиянием злобы других. Подробнее об этом будет сказано позже на своём месте. Поскольку мне трудно изложить все деяния этого мужа с надлежащей полнотой, обстоятельно и по порядку, то я желаю, коснувшись лишь самых главных сторон его деяний, перейти с болезненным чувством к описанию тех бедствий, вследствие которых пала знатная и богатая Гамбургская и Бременская епархия, ибо Гамбург был опустошен язычниками, а Бремен разграблен лжехристианами^[536]. Итак, я начну свой рассказ с описания нравов Адальберта, которые объяснят нам и всё остальное.

2. Он происходил из очень знатного рода^[537]; его первой должностью было звание приора Хальберштадта; он был остроумен, находчив и обладал множеством разных талантов. В делах мирских и церковных Адальберт обладал большой мудростью, славился своей памятью, хранившей всё, что он раз слышал или серьёзно изучал, и необыкновенным даром красноречия в изложении однажды усвоенного. Отличаясь прекрасной наружностью, он был большим любителем целомудрия. Его щедрость была такова, что он с большой готовностью и радостью награждал даже таких, которые о том не просили, но сам считал недостойным просить о чем-либо других, с затруднением принимал подарки и чувствовал себя при этом униженным^[538]. Смирение его вызывает сомнение, ибо он обнаруживал его только в отношении рабов Божиих, бедных и странников, причём в такой степени, что, отправляясь ко сну, он часто мыл, став на колени, ноги у тридцати и более нищих; зато перед светскими князьями и равными ему по званию людьми он отнюдь не желал смиряться. Более того, он обличал их с таким рвением, что одних укорял за расточительность, других — за жадность, третьих — за неверность, и не щадил никого, если знал за ним какой-либо грех^[539]. При столь редком соединении в одном сосуде стольких добродетелей Адальберта можно было бы назвать счастливым^[540], если бы не один порок, ненавистность которого омрачала весь блеск славы, которой мог бы сиять архиепископ, а именно, тщеславие — обычный спутник богатых людей. Оно породило такую ненависть к этому мудрому мужу, что многие говорили, будто даже добрые дела, которых он сделал очень много, были сделаны им ради мирской славы^[541]. Однако, пусть те, кто так говорит, не судят его столь безрассудно, зная, что в сомнительных случаях не следует выносить решительного приговора, ибо «тем же судом, каким судишь другого, ты осуждаешь самого себя»^[542].

Нам же, которые жили вместе с ним и каждый день наблюдали образ жизни этого мужа, известно, что как человек он делал кое-что для мирской славы, но как человек добрый многое совершил из страха Божьего^[543]. Хоть его щедрость и превышала всякую меру, но я всегда находил, что она имела хорошие побуждения. Так, чтобы обогатить свою церковь, он щедростью располагал к ней одних, как то королей и их ближайших советников; и преследовал лютой ненавистью других, сколько-нибудь опасных для церкви, как, например, наших герцогов и некоторых епископов. Мы часто слышали, как он говорил, что для блага церкви готов пожертвовать собой и своими родными. «Ибо, — заявлял он, — я никого не пощажу, ни себя, ни братьев, ни денег, ни саму церковь, только бы свергнуть иго с моего епископства и сделать его равным другим». Впрочем, лучше будет всё это изложить по порядку, чтобы люди умные увидели, насколько вынужденно и отнюдь не легкомысленно, но скорее разумно действовал он в тех или иных делах, в которых, как кажется глупцам, он поступал глупо и неразумно.

3. В первый год своего вступления в должность, после того как владыка был торжественно посвящён в сан и обвенчан с Бременской церковью, он, видя, что масштабное строительство недавно начатой базилики требует значительных средств, и пользуясь довольно неразумным советом, велел разрушить начатую предшественниками городскую стену и использовать её камни для постройки храма. Тогда же до основания была разрушена та замечательная башня, которая, как мы говорили, была оснащена семью складскими помещениями. Стоит ли говорить о монастыре, который был сложен из отделанных камней и своей красотой радовал взоры окружающих? Его епископ также приказал без промедления разрушить, намереваясь вскоре построить нечто более прекрасное. Ибо, когда мы спросили его по этому поводу, он открыл нам, что намерен построить столовую, спальню, погреб и прочие помещения братии целиком из камня, если позволят время и обстоятельства^[544]. Он хвалился, что у него под рукой есть всё необходимое, причём в избытке, но, — если позволит сказать братия, — [часто] жаловался, что не хватает лишь клириков и камней. Между тем, дело спорилось, а стены церкви росли^[545]; правда, Алебранд начинал строить её по образцу Кёльнской, а Адальберт решил завершить церковь по примеру Беневентского собора.

4. Наконец, на седьмой год после начала строительства фасад строения был завершён, а главный алтарь святилища посвящён в честь св. Марии^[546]. Ибо второй алтарь в западной апсиде епископ решил посвятить в честь св. Петра, под покровительством которого, как мы читаем, была выстроена прежняя базилика. Однако, ввиду многочисленных трудностей, которые то тут, то там возникали перед архиепископом, строительство оставалось незавершённым вплоть до 24-го года его пребывания в должности, когда я, недостойнейший слуга церкви Божьей, прибыл в Бремен. Только тогда стены храма были побелены, а западная крипта посвящена св. Андрею^[547].

5. Поскольку великий владыка видел, что церковь и его епископство, которое стало свободным благодаря мудрости его предшественника Адальдага, вновь терпят притеснения от нечестивой власти герцогов, то изо всех сил попытался вернуть этой церкви прежнюю свободу, чтобы ни герцог, ни граф, ни какой-либо иной судебный чиновник не имели в его епископстве ни власти, ни каких-либо полномочий. Он не мог это сделать, не вызвав к себе ненависти, ибо обличаемые им в дурных намерениях князья воспылали против него сильным гневом. Рассказывают, что герцог Бернгард, питавший к епископу недоверие за его мудрость и благородство, часто говорил, что он — «соглядатай, направленный в эти края для того, чтобы высмотреть слабость земли и выдать её чужакам и цезарю»^[548]. Поэтому, мол, пока он или кто-либо из его сыновей будут живы, епископ ни дня не будет знать покоя в своём епископстве. Эти слова запали епископу в сердце глубже, чем можно было подумать. И с этого времени он, охваченный гневом и опасениями, замышлял и таил в душе лишь одно — мешать всем начинаниям герцога и его людей. Скрыв на время душевную боль, он, не находя иного выхода, прибегнул к помощи двора и не щадил ни себя, ни своих людей, ни самого епископства, чтобы добиться расположения цезаря и придворных и сделать с их помощью свободной свою церковь. Он выполнял при дворе самые трудные поручения и добровольно участвовал со своими людьми в стольких походах, что цезарь был удивлён неутомимостью и упорством этого мужа и предпочитал иметь его первым советником по всем государственным делам.

6. Велико было число походов, которые епископ совершил вместе с цезарем в Венгрию^[549], против славян^[550], в Италию^[551] и Фландрию^[552]. Каждый из них требовал от епископа больших расходов и многочисленных жертв среди его вассалов; однако, мы вынуждены будем упомянуть только о двух из них, а именно, о первом — в Италию, и о последнем — в Венгрию, поскольку оба были значительнее прочих и окончились неудачно для нас. О венгерском походе мы скажем в конце^[553], а сейчас рассмотрим итальянский.

7. Укротив или подавив венгерский мятеж, король Генрих отправился в Рим, как говорят, по церковной необходимости. Наряду с прочими магнатами империи его сопровождал в походе и наш архиепископ. После того как были устранены раскольники — Бенедикт, Грациан и Сильвестр, который боролись друг с другом за апостольский престол, папой должны были избрать епископа Адальберта, но он предложил вместо себя своего коллегу — Климента. Король Генрих был коронован им на Рождество Господне императором^[554] и провозглашён августом.^{60}

8. Вскоре после этого наш архиепископ пригласил возвратившегося из Италии императора к себе в Бремен под предлогом необходимости посетить Лезум или пригласить на переговоры короля данов, а на самом деле — для того, чтобы испытать верность герцогов. Император, как то и подобает, был принят в Бремене с королевским великолепием^[555], пожаловал братьям поместье Балгу^[556], а церкви передал Фризское графство, которым прежде владел Готфрид^[557]. Оттуда цезарь пришёл в Лезум и там, как говорят, едва не попал в устроенную графом Титмаром западню; но бдительность нашего архиепископа уберегла его. По этой причине граф был вызван цезарем в суд и, пожелав очиститься от обвинения поединком, был убит своим вассалом Арнольдом^[558]. Через несколько дней этот Арнольд был схвачен сыном^[559] Титмара и, повешенный за ноги между двумя псами, окончил свою жизнь. Сын Титмара, в свою очередь, был схвачен императором и осуждён на пожизненное изгнание. Смерть Титмара наполнила герцога, родного брата убитого, и его сыновей лютой яростью против архиепископа, так что с того времени они преследовали его самого, его церковь и людей этой церкви смертельной ненавистью. Даже когда обе стороны, казалось, примирялись иногда друг с другом, то и тогда люди герцога, помня о старинной ненависти, которую питали к церкви их отцы^[560], не переставали нападать на наших, притесняя их всеми способами. «Восстань, Господи, и защити дело твоё! Вспомни поругание рабов твоих!»^[561].

9. Митрополит же, напротив, сражаясь с добрым намерением и «дорожа временем, ибо дни лукавы»^[562], заключил с герцогами мир. Затем, проявляя заботу о своём приходе, он задумал оставить в нём великий и достойный памятник своего величия. Отвергая поначалу «золотую умеренность предшественников»^[563], он презирал всё старое и старался заменить его новым. Итак, строя большие планы и не скупясь на расходы, он, желая сделать Бремен равным прочим городам, тут же учредил на приобретённых поместьях два приорства: первое — в честь св. Виллехада, чьё тело покоилось там или было туда перенесено; а второе — в честь св. Стефана, чьим слугой неоднократно называл себя этот архиепископ. Вначале он основал эти два приорства, а позднее учредил ещё и другие. Так, третье приорство — в честь св. Павла — он основал^[564] в Бремене на землях, которые принадлежали Госпиталю; четвёртое — в Лезуме — на землях названного поместья. Пятое он решил создать в Штаде, а шестое — по ту сторону Эльбы, в Зюльберге^[565]. Седьмое приорство он заложил в Эсбеке^[566], лесистой и горной местности в Минденской епархии. Восьмым было аббатство Гозек^[567] на реке Заале, основанное родителями архиепископа.

10. Он начал также в разных местах множество других построек, но ещё при его жизни, когда он был слишком занят государственными делами, большая часть их разрушилась, как тот каменный дом, который внезапно рухнул в Эсбеке в его же присутствии. Прочие постройки рухнули из-за хищений и небрежения со стороны приоров, которых, впрочем, архиепископ сурово карал, если узнавал об их хитрости. В этом деле можно видеть, как из-за нерасторопности тех, кому епископ доверял больше, чем следовало, его добрые намерения часто имели совершенно противоположный результат.

11. О делах своего прихода названный муж изначально заботился с достойным и заслуживающим похвалы рвением. А то, что было им сделано вне прихода в деле обращения язычников, будет кратко изложено в следующем отрывке. (11). Как только Адальберт стал архиепископом, он тут же отправил послов к королям севера для установления дружбы. Он также разослал по всей Дании, Норвегии и Швеции, «вплоть до краёв земли»^[568], увещевательные письма, в которых побуждал живущих в этих странах епископов и священников верно оберегать церкви Господа нашего Иисуса Христа и, отбросив страх, приступить к обращению язычников.

12. В это время Магнус правил двумя королевствами^{61}, то есть Данией и Норвегией, а Яков по прежнему занимал трон в Швеции. С его помощью и при поддержке ярла Туфа^[569] Свен изгнал из Дании Магнуса. Последний вскоре возобновил войну, но умер на кораблях. Свен овладел двумя королевствами^[570] и, как говорят, снарядил флот, чтобы подчинить своей власти ещё и Англию. Однако, святейший король Эдуард, справедливо управлявший этим королевством, избрал мир и, заплатив победителю дань, как было сказано выше, признал Свена своим наследником. И вот, поскольку юный Свен правил теперь по своему произволу тремя королевствами, он по мере возрастания успехов стал забывать^[571] царя небесного и вскоре взял в жёны свою родственницу из Швеции^[572]. Это очень разгневало господина архиепископа; отправив к сумасбродному королю послов, он сурово укорял его за этот проступок, а под конец пригрозил поразить его мечом отлучения, если тот не исправится. А Свен, выйдя из себя, в свою очередь, пригрозил разорить и сжечь всю Гамбургскую епархию. Однако, наш архиепископ не испугался этих угроз; обличая и увещевая, он продолжал стоять на своём, пока, наконец, датский тиран не склонился перед письмами папы^[573] и не дал своей кузине разводное письмо. Тем не менее, король так и не внял увещеваниям священников и вскоре после того как отослал от себя кузину, взял себе новых жён и наложниц. И поднял Господь против него со всех сторон множество врагов, как он поступил с Соломоном и его рабами^[574].

13 (12). Некто Харальд^[575],^{62} брат короля-мученика Олафа, ещё при жизни брата покинул родину и ушёл изгнанником в Константинополь. Поступив на службу к императору, он участвовал во многих битвах с сарацинами — на море и со скифами — на суше, прославившись храбростью и приобретя огромное богатство. Когда умер его брат, он был призван на родину, но застал там на троне своего родственника — Свена^{63}. Говорят, что он принёс победителю клятву верности и получил от него в лен отцовское королевство в качестве герцогства. Однако вскоре после того как он пришёл к своим и удостоверился в верности норманнов, он легко дал склонить себя к мятежу и огнём и мечом разорил всё побережье Дании. Тогда же сгорела церковь в Орхусе и был разграблен Шлезвиг. А король Свен обратился в бегство. Война между Харальдом и Свеном продолжалась на протяжении всей их жизни.

14 (13). В это же самое время от Датского королевства отделились англы. Зачинщиками мятежа были сыновья Годвина^{64}, которые, как мы уже говорили, были детьми тётки короля данов и чью сестру взял в жёны король Эдуард. Составив заговор, они напали на братьев короля Свена, которые были ярлами в Англии, и одного — Бьорна — тут же убили, а второго — Осбьорна — изгнали из отечества вместе с его людьми^[576]. И подчинили Англию своей власти, а Эдуард «сохранил лишь жизнь и ничего не значащий королевский титул»^[577].

15 (14). Пока всё это происходило в Англии, христианнейший король Швеции Яков ушёл из этого мира, и ему наследовал его брат Эдмунд Негодный^[578]. Он был рождён Олафу наложницей и, хоть и принял крещение, но мало радел о нашей вере. При нём был некий епископ-схизматик по имени Осмунд^[579], которому Зигфрид, епископ норманнов, в своё время доверил преподавание в бременской школе. Однако позднее, забыв об оказанных ему благодеяниях, Осмунд отправился за рукоположением в Рим, но, ничего не добившись, начал скитаться по разным местам и только тогда получил рукоположение от архиепископа Польши. Затем, придя в Швецию, он провозгласил себя посвящённым папой в эти земли архиепископом. А когда наш архиепископ отправил своих послов к королю Гамулану^[580], те застали там ходившего вокруг да около Осмунда, который носил перед собой крест по обыкновению архиепископа. Они также узнали, что он заразил ересью только недавно обращённых варваров. Испугавшись присутствия этих послов, Осмунд обычными неправдами убедил короля и народ изгнать их, как якобы не имеющих папского утверждения. Они же пошли из собрания, радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестье^[581]. Этими послами были братья Бременской церкви, а возглавлял их Адальвард Старший^{65}, некогда декан нашего монастыря, а в то время назначенный епископом шведского народа^[582]. О добродетелях этого мужа можно было бы сказать очень многое, если бы мы не спешили к иному. Изгнанных шведами таким образом послов со слезами проводил не то племянник, не то пасынок короля, смиренно вверив себя их молитвам. Звали его Стенкиль^[583]. Он был единственным, кто сжалился над братьями, одарил их и благополучно довёл через горы Швеции к святейшей королеве Гунхильде^{66}, которая из-за близкого родства получила от датского короля развод^[584] и жила в своих имениях за пределами Дании, посвятив себя гостеприимству и благотворительности, а также прочим благочестивым занятиям. Приняв послов с большой честью, словно они были посланы самим Богом, она отправила через них архиепископу богатые подарки.

16 (15). Между тем, шведов, изгнавших своего епископа, постигла Божья кара. Сначала сын короля Анунд, отправленный отцом для расширения границ империи, добравшись до «Края женщин», которых мы считаем амазонками^[585], погиб вместе со всем своим войском от яда, подмешанного теми в водные источники. А затем, наряду с прочими бедствиями, шведов поразила такая засуха и неурожай^[586], что они, отправив к архиепископу послов, просили его вернуть им их епископа и наряду с удовлетворением обещали верность своего народа. Радуясь этому, владыка дал пастве просимого ею пастыря. Прибыв в Швецию, Адальвард был принят там с такой всеобщей радостью, что привлёк ко Христу всё племя вирмиланов^[587], а также, как говорят, совершил в народе множество чудес^{67}. В это время умер король Швеции Эдмунд; после него на трон был возведён его племянник Стенкиль, о котором мы говорили выше. Стенкиль был верен Господу Иисусу Христу, и все наши братья, которые бывали в тех землях, свидетельствовали о его благочестии. Архиепископ Адальберт, описывая, как обычно, в блестящей речи всё, что в то время происходило в Швеции, упомянул и о видении епископа Адальварда, в котором последний получил наставление не мешкать и продолжать проповедовать Евангелие.

17 (16). В Норвегии также происходили великие дела в то время, когда король Харальд превзошёл своей жестокостью все безумства тиранов. Много церквей было разрушено этим мужем, множество христиан предано мучительной казни^[588]. Это был могущественный и славный победами муж, который ранее выиграл много сражений против варваров в Греции и в землях Скифии. Вернувшись на родину он, молния севера и роковое зло^[589] для всех датских островов, не знал покоя от войн. Этот муж опустошил все приморские земли славян, подчинил своей власти Оркадские острова, распространил свою кровавую власть до самой Исландии. Итак, повелевая многими народами, он был всем ненавистен из-за своей алчности и жестокости. Этот несчастный был также привержен чародейству^[590] и совсем не думал о том, что его святейший брат искоренял в королевстве подобные мерзости^[591], до смерти сражаясь за распространение христианского учения. О выдающихся заслугах [Олафа] свидетельствуют те чудеса, которые ежедневно случаются на могиле короля в городе Тронхейме. Видел их и этот оставленный Богом человек^[592], но они не произвели на него особого впечатления, так что Харальд кривой рукой сгрёб те пожертвования и богатства, которые с величайшим благоговением были собраны верующими у могилы брата, и раздал их воинам. Движимый рвением Божьим, архиепископ отправил к королю по этому поводу послов, укоряя его в письмах в тиранической дерзости и особенно упирая на пожертвования, которые нельзя использовать в мирских целях, и на епископов, которых он вопреки праву велел посвятить в Галлии и Англии, проигнорировав тем самым того, кто только и должен рукополагать их властью апостольского престола^{68}. Эти упрёки вызвали гнев тирана; Харальд велел с позором прогнать послов Адальберта и заявил, что не знает в Норвегии иного архиепископа и владыки, кроме самого себя. В последующем он сделал и сказал ещё много такого, что привело его гордыню к скорой гибели^[593]. Ибо и папа Александр^[594] вскоре отправил к этому королю письма^{69}, в которых велел ему и его епископам оказывать должное уважение и послушание викарию апостольского престола.

18 (17). Ввиду этих событий в Норвегии, архиепископ настойчиво старался примириться с королём Дании, которого прежде сильно обидел, потребовав его развода с кузиной. Ибо он знал, что если сумеет привлечь на свою сторону такого мужа, то ему гораздо легче будет решить и прочие свои замыслы. Итак, действуя посредством щедрости, которую он проявлял ко всем, он вскоре явился в Шлезвиг^[595]. Там, легко вступив в переговоры и примирившись с гордым королём, он с помощью подарков и пиров постарался затмить королевские богатства блеском своей архиепископской власти. Затем, согласно обычаю, принятому среди варваров, обе стороны для скрепления договора попеременно давали в течение восьми дней обильные пиршества. Там тогда были приняты решения относительно многих церковных дел; в частности, говорилось о мире для христиан и об обращении язычников. В итоге, владыка с радостью возвратился домой и убедил цезаря пригласить датского короля в Саксонию и заключить с ним договор о вечной дружбе^[596]. Благодаря этому договору наша церковь приобрела множество выгод, а миссия среди северных народов благодаря содействию короля Свена получила дальнейшее распространение.

19 (18). По ту сторону Эльбы и в землях славян наши дела по прежнему имели большой успех. Ибо Готшалк, о котором было сказано выше^[597], муж, знаменитый мудростью и храбростью, взяв в жёны дочь короля данов^[598], настолько усмирил славян, что они боялись его как короля, платили дань и, оказывая подчинение, просили о мире. При таких обстоятельствах наш Гамбург наслаждался миром, а в земле славян было полно и священников, и церквей. Итак, Готшалк, благочестивый и богобоязненный муж, находился в дружеских отношениях с архиепископом и почитал Гамбург как свою мать. Он имел обыкновение часто приходить туда для исполнения обетов. В землях славян по эту сторону реки никогда не появлялось более сильного и пылкого распространителя христианской религии. Ибо он решил обратить в христианство всех язычников, — если ему будет дана более долгая жизнь, — и уже обратил почти третью часть тех, которые прежде отпали к язычеству при его деде [Мстивое].

20 (19). Итак, при этом князе христианскую веру смиренно почитали все славянские племена, которые относились к Гамбургскому диоцезу, а именно, вагры, ободриты, рароги и полабы; а также глиняне, варны, хижане и черезпеняне вплоть до реки Паны^{70}, которая в грамотах нашей церкви именуется Пеной. Провинции были полны церквей, а церкви — священников. Священники же свободно действовали во всём, что касается Бога^[599]. Их служитель, князь Готшалк, как говорят, настолько пылал религиозным рвением, что часто, позабыв о своём сане, обращался в церкви с увещевательными речами к народу, желая на славянском языке растолковать людям то, что во время мессы говорилось епископами и священниками^{rel="nofollow noopener noreferrer">{71}}. Количество тех, которые ежедневно обращались, было столь велико, что приходилось посылать за священниками во все страны. Тогда же во всех городах были основаны обители живущих согласно канонам святых мужей, а также монахов и святых дев, как то свидетельствуют те, которые видели их в Любеке, Ольденбурге, Ленцене, Ратцебурге и других городах. В Магнополе же, славном городе ободритов, как говорят, было три общины служивших Богу людей.

21 (20). Образование новых церквей весьма обрадовало архиепископа, и он послал к этому князю мудрых мужей из числа своих епископов и священников, чтобы они укрепили в христианстве новообращённые племена. В Ольденбург он вместо умершего Абхелина посвятил монаха Эццо^[600]; Иоанна Скотта^[601] поставил в Магнополь; в Ратцебург рукоположил некоего Аристо, который прибыл из Иерусалима, а прочих — в другие места. Кроме того, когда он пришёл в Гамбург, то пригласил на переговоры князя Готшалка, убеждая его последовательно довести до конца начатые ради Христа труды и обещая будущую победу во всём, а также блаженство в том случае, если он потерпит во имя Христа какой-либо ущерб. Великая награда уготована ему на небе за обращение язычников, многочисленные короны увенчают его за спасение отдельных душ. Теми же словами и к тому же самому побуждал архиепископ и короля данов, который неоднократно встречался с ним возле реки Эйдер, когда Адальберт был в тех местах. Всё, что тот говорил ему, опираясь на слова Писания, король старательно замечал и запоминал; только в том, что касалось чревоугодия и женщин^{72}, грехов, которые лежат в самой природе этих народов, епископ не смог его исправить. Во всём остальном король был послушен и покорен архиепископу.

22 (21). В это же время^[602] в земле славян произошли крупные события, о которых ради славы Божьей не следует умалчивать перед потомками, ибо «Бог мести восстал и воздал возмездие гордым»^[603]. Итак, хоть и многие племена винулов были знамениты своей храбростью, но только четыре из них, которые у них зовутся вильцами, а у нас лютичами, спорят между собой за первенство и власть. Это — хижане и черезпеняне, которые обитают по эту сторону Пены, а также доленчане и ратари, которые живут по ту сторону этой реки. Когда их соперничество дошло до открытой войны, доленчане и ратари, несмотря на поддержку со стороны хижан, были разбиты черезпенянами. Во втором сражении ратари вновь потерпели сокрушительное поражение. Наконец, из третьей битвы черезпеняне также вышли победителями. Тогда побеждённые, призвав к себе на помощь князя Готшалка, а также герцога Бернгарда и короля данов, напали на врагов и в течение семи недель содержали за свой счёт огромное войско трёх королей, ибо черезпеняне оказали мужественное сопротивление. Много тысяч язычников было тогда перебито с обеих сторон, и ещё большее количество уведено в плен. Наконец, предложив королям 15 000 талантов, черезпеняне добились мира. Наши с триумфом вернулись домой; о христианстве не было и речи; победители «думали только о добыче»^[604]. Такова доблесть черезпенян. Об этих и других тамошних событиях мне правдиво рассказал один благородный человек из трансальбианов.

23 (22). Я слышал также, когда правдивейший король данов коснулся в разговоре этой темы, что славянские племена вне всякого сомнения уже давно можно было бы легко обратить в христианство, если бы этому не мешала жадность саксов. «Их помыслы, — говорил он, — направлены более на взимание дани, нежели на обращение язычников». Эти несчастные не думали о той грозной опасности, которую повлекла за собой их жадность. Ибо сперва они своей жадностью поколебали христианство в славянских землях, затем жестокостью вынудили подданных к восстанию, а ныне, требуя исключительно денег, пренебрегли спасением тех, которые хотели уверовать. Поэтому мы и видим ныне, что они по справедливому приговору Божьему одержали над нами верх, ибо Господь укрепил их для того, чтобы с их помощью наказать наше нечестие^{73}. Воистину, мы видим себя побеждёнными тогда, когда грешим, но, исправившись, конечно, одержим верх над врагами. Ведь если бы мы потребовали у них только веру, то они были бы уже спасены, а мы наслаждались бы миром.

24 (23). Пока всё это происходило таким образом за рубежом в сфере миссии нашей церкви, господин архиепископ Адальберт, не сидя без дела, энергично и всеми силами старался ни в чём не умалить своим нерадением пастырского долга, прежде всего в заботе обо всех церквях, в том, чем хвалится апостол^[605]. Итак, дома и вне его он действовал столь славно, что будучи равен богачам и выше магнатов, старался быть также отцом сирот и судьёй вдов^[606], проявляя обо всём такую заботу, что даже самым малым оказывал самую надёжную помощь в их бедах. Когда, погрязнув в мирских делах^[607], он вынужден был меньше внимания уделять духовному, то лишь в обращении он оставался по прежнему неутомимым, безукоризненным и таким, какого требовали времена и нравы людей. Он был столь приветлив, щедр, гостеприимен и так жаждал божественной и человеческой славы, что наш маленький Бремен стал благодаря его доблести подобен Риму и смиренно почитался во всех концах света, особенно же у всех народов севера. Среди прочих сюда приходили также самые крайние народы — исландцы, гренландцы и послы от оркнейцев, прося, чтобы он послал туда проповедников; что он и сделал^[608].

25 (24). В эти дни из мира ушёл Вал, датский епископ. Король Свен, получив согласие архиепископа, разделил его диоцез на четыре епархии, а Адальберт в каждую из них поставил по епископу^[609]. Тогда же наш владыка послал в Швецию, Норвегию и на острова моря «делателей на жатву Господню»^[610]. О поставлении каждого из них более подробно будет сказано под конец^[611].

26 (25). Проявляя осмотрительнейшую заботу обо всём своём приходе, во главу угла архиепископ ставил всё таки столицу — Гамбург, называя его плодороднейшей матерью язычников, которую следует почитать с величайшим благоговением, и заявляя, что ей следует оказывать тем большее уважение, чем тяжелее были наносимые ей удары, ближе угрозы и длительней враждебность язычников. Итак, когда наступило мирное время, он, неоднократно собираясь укрепить и украсить гамбургскую топархию, начал строительство весьма полезного сооружения против варварских набегов, которое должно было служить надёжной защитой народу и церкви нордальбингов. Вся провинция штурмаров, в которой расположен Гамбург, представляет собой равнину, а в той её части, что примыкает к землям славян, нет ни гор, ни рек, которые могли бы служить защитой для её жителей; только леса раскинулись повсюду, и под их покровом враги совершают внезапные набеги; застав наших врасплох, они либо убивают их, не ожидавших ничего подобного, либо уводят в плен, что для тех хуже самой смерти. В этой области над Эльбой возвышается только одна гора, хребет которой протянулся в западном направлении; местные жители называют её Зюльберг^[612].^{74} Считая её вполне подходящей для того, чтобы построить там крепость для защиты народа, владыка велел вырубить лес, который покрывал склон горы и укрепить само это место. Итак, понеся большие расходы и пролив много людского пота, он добился поставленных целей и сделал обитаемой эту дикую гору. Учредив там приорство, он собирался сделать его общиной служащих Богу людей, но оно вскоре превратилось в разбойничий притон. Ибо наши начали грабить и преследовать из этого замка живущих в округе людей, которых они призваны были защищать. Поэтому позже, в результате возмущения местных жителей это место было разрушено, а народ нордальбингов отлучён от церкви. Как нам стало известно, всё это было сделано в угоду герцогу, который по своему обыкновению завидовал успехам церкви.

27 (26). В это самое время герцог, оставив старый замок в Гамбурге, основал для себя и своих людей новую крепость^[613] между рекой Эльбой и небольшой речкой под названием Альстер. После того как окончательно разделились их сердца и земли, герцог стал жить в новом замке, а архиепископ предпочитал старый. Ибо владыка, как и все его предшественники, любил это место за то, что оно было митрополией для всех северных народов и столицей его епархии. До тех пор, пока за Эльбой был мир, он почти все праздники Пасхи, Троицы и Матери Божьей предпочитал праздновать именно там, собрав в Гамбурге большое количество духовенства из всех монастырей и, особенно, тех, которые могли радовать народ своим голосом. Радуясь большому количеству служителей, он велел с величайшим почтением и исключительной славой исполнять все богослужебные обязанности. Он настолько был предан этой славе^{75}, что желал исполнять церковные таинства уже не по латинскому обряду, но опираясь на какие-то, не знаю уж, римские или греческие обычаи, и во время трёх месс, на которых присутствовал, он велел исполнять по 12 литургий. Он стремился ко всему великому, удивительному и блестящему как в духовных, так и в светских делах; особенно его, как говорят, радовал дым благовоний, сияние свечей и колокольный звон. Всё это он почерпнул из чтения Ветхого завета, где величие Господа явилось на Синайской горе^[614]. Он имел обыкновение делать также и многое другое, что может показаться странным современникам и не знающим грамоты людям. Тем не менее, он ничего не делал помимо Писания, и уже тогда задумал богатствами и славой возвысить свою церковь над прочими, если только ему удастся склонить на свою сторону папу и короля. Их-то расположение он и старался приобрести всеми способами.

28 (27). В это же время цезарь Генрих, употребив несметные государственные сокровища, основал в Саксонии Гослар, счастливо и быстро превратив его, как говорят, из маленькой мельницы, или охотничьего шалаша, в тот великий город, каким мы теперь его видим. Построив в нём для себя дворец, он также учредил здесь во славу всемогущего Бога два монастыря^[615]; управление и высший надзор над одним из них он поручил нашему владыке, ибо тот был его неразлучным спутником и сотрудником во всех делах. Тогда же ему была дана надежда на приобретение или покупку графств, аббатств и поместий, которые впоследствии действительно были куплены им к великому несчастью для церкви, а именно, монастыри Лорш и Корвей, графства Бернгарда^[616] и Экберта^[617], поместья Зинциг^[618], Плессе^[619], Гронинген^[620], Дуйсбург^[621] и Лезум. Приобретя сомнительными путями эти владения, митрополит решил, как то прекрасно сказано о Ксерксе, «перейти море и переплыть землю», и думал, что он может сделать всё, что бы ни захотел.

29 (28). Особенно он рассчитывал при этом на то обстоятельство, что в Германию ради требующих исправления церковных дел прибыл могущественный папа Лев^[622]; Адальберт был уверен, что папа по старой дружбе не откажет ему ни в чём, чего можно добиться в законном порядке.

30 (29). Тогда же в Майнце под председательством господина папы и императора Генриха был проведён генеральный собор^[623], в котором приняли участие Бардо^[624] Майнцский, Эберхард^[625] Трирский, Герман^[626] Кёльнский, Адальберт Гамбургский, Энгельхард Магдебургский и прочие провинциальные епископы. На этом соборе епископ Шпейерский Сибико^[627], которого обвиняли в прелюбодеянии, очистился посредством испытания святым причастием. Кроме того, там было принято множество направленных ко благу церкви постановлений, в том числе собственноручной подписью всех членов собора навсегда осуждены нечестивые браки священнослужителей и ересь симонии. Придя домой, наш епископ, естественно, не стал молчать об этом. Относительно женщин он подтвердил то решение, которое было вынесено его предшественником, достопамятным Алебрандом, и ещё ранее Лиавицо, а именно, удалить их из синагоги и города, дабы соседство обольстительниц с их вольными речами не оскорбляло целомудренных взглядов^{76}. Этот собор состоялся в 1051 году Господнем; это был седьмой год архиепископа. Тогда же в честь Матери Божьей был посвящён главный алтарь.

31 (30). Об этом соборе я упомянул потому, что господин Адальберт в то время, когда в церкви были столь видные люди, по праву превзошёл своей мудростью и дарованиями почти всех. Он пользовался таким уважением у папы и у цезаря, что в государственных делах ничего не делалось без его совета. Поэтому даже в военных делах, в которых клирику едва ли пристало принимать участие, король не желал лишаться советов этого мужа, чья непревзойдённая мудрость не раз приводила к победе над врагами. Всё это на себе испытали весьма ловкий итальянский герцог Бонифаций^[628], а также Готфрид^[629], Отто^[630], Балдуин^[631] и прочие, которые, наводнив королевство мятежами, казалось, пытались утомить цезаря тяжёлой борьбой, но, в конце концов, усмирённые, хвалились тем, что потерпели поражение только благодаря мудрости Адальберта.

32 (31). Стоит ли говорить о варварских народах — венграх, данах, славянах или норманнах, которых император чаще побеждал не в войне, а благодаря его советам? Ибо благодаря увещеваниям и делам нашего владыки он усвоил золотое правило: «Поверженных щадить, а горделивых — ниспровергать»^[632]. В довершение нашего счастья случилось, что храбрейший греческий император Мономах^[633] и Генрих Французский^[634], прислав подарки нашему цезарю, поздравили архиепископа за его мудрость и верность и за достигнутые благодаря его советам успехи. Тогда же он^[635] в ответном послании константинопольскому императору указывал среди прочего на своё происхождение от греческих императоров, ибо его родоначальниками были Феофано и храбрейший Оттон. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он любит греков и старается подражать им в нравах и обычаях; что он и делал. Аналогичное письмо он послал королю Франции и другим.

33 (32). Итак, возгордясь этими успехами и видя, что папа и цезарь содействуют его планам, митрополит с величайшим усердием принялся трудиться над учреждением в Гамбурге патриархата. На этот план его навело то крайнее обстоятельство, что король данов, поскольку христианство распространилось уже до крайних переделов его земли, пожелал учредить в своём королевстве архиепископство. Это дело с разрешения апостольского престола и в согласии с каноническими нормами почти уже состоялось; ожидали только решения нашего владыки. А тот, хоть и неохотно, но обещал дать своё согласие, если ему и его церкви из Рима будет прислана грамота на патриаршее достоинство. Наряду с теми епископами, которые подчинялись нашей церкви в Дании и среди прочих народов, он намеревался подчинить этому патриархату ещё двенадцать епархий, которые хотел образовать путём разделения своего прихода: первая епархия должна была находиться в Палене^[636] на р. Эйдер, вторая в Хайлигенштедтене, третья в Ратцебурге, четвёртая в Ольденбурге, пятая в Мекленбурге, шестая в Штаде, седьмая в Лезуме, восьмая в Вильдесхаузене, девятая в Бремене, десятая в Вердене, одиннадцатая в Рамельсло, а двенадцатая во Фризии. Ибо Верденское епископство он смог подчинить себе без особого труда, чем неоднократно хвалился.

34 (33). Между тем, пока это дело тянулось с обеих сторон, умер святейший папа Лев; в том же году скончался и храбрейший император Генрих. Их смерть наступила в 12-й год архиепископа^[637]; она потрясла не только церковь, но и государство, казалось, привела на край гибели. Итак, все беды поразили с этого времени нашу церковь^[638], ибо наш пастырь был занят исключительно придворными делами. Управление королевством перешло по праву наследования к женщине с ребёнком^[639], к великому ущербу для империи. Князья, недовольные правлением женщины и властью малолетнего короля, и не желая оставаться под игом такого рабства, сначала возвратили себе прежние свободы, затем начали между собой спор, «кто из них сильнее»^[640], и, наконец, дерзнули поднять оружие против короля, своего государя, с намерением свергнуть его с престола.^[641] Всё это легче было видеть глазами, чем теперь описывать пером.

Наконец, когда волнение уступило место спокойствию, архиепископы Адальберт и Анно^[642] были объявлены консулами^[643], и с того времени все дела решались по их усмотрению. Однако, несмотря на то, что оба мужа были мудры и деятельны в заботах о государстве, оказалось, что один сильно уступал другому в счастье и трудолюбии. [Поэтому видимое согласие обоих епископов продолжалось недолго, и хотя на словах они были миролюбивы, но сердца их бились смертельной ненавистью друг к другу. Справедливость, однако, была на стороне Бременского епископа, ибо он был более склонен к милосердию^[644] и учил, что нужно до смерти хранить верность своему королю и государю^[645]. А Кёльнский владыка, муж сурового нрава, был даже обвинён в нарушении верности королю и участвовал во всех заговорах, составлявшихся в его время].

35 (34). Кёльнский владыка, известный своей жадностью, всё, что мог собрать дома и при дворе, использовал для украшения своей церкви. Он сделал её такой великой, — хоть она и прежде была довольно внушительной, — что она не имела себе равных во всём королевстве. Он покровительствовал своим родственникам, друзьям и капелланам, замещал ими высшие, почётные места, чтобы те, в свою очередь, на низшие места ставили своих друзей. Наиболее известными из них были: брат архиепископа Вецило^[646] Магдебургский, их двоюродный брат Бурхард^[647], епископ Хальберштадтский, а также Куно^[648], избранный епископом Трирским, но из-за зависти духовенства увенчанный мученичеством ещё до того, как принял посвящение. Равным образом Эйльберт^[649] Минденский и Вильгельм^[650] Утрехтский. Кроме того, в Италии патриарх Аквилейский^[651], епископ Пармский^[652] и другие, перечислять которых слишком долго; все они возвысились благодаря милости и стараниям Анно и наперебой старались заплатить своему благодетелю содействием в его предприятиях и расчётах. Впрочем, нам стало известно, что этот муж сделал также много хорошего как в светских, так и в духовных делах.

36 (35). А наш архиепископ, думая лишь о мирской славе и почестях, считал недостойным себя жаловать высокие должности кому-либо из своих, хотя и привлёк к себе на службу многих нуждающихся; ему казалось позорным, если король или кто-нибудь из вельмож оказывал благодеяние его людям, «которых, по его словам, он сам мог наградить так же хорошо или ещё лучше». Поэтому лишь очень немногие из его приближенных получали епископское достоинство с его одобрения; впрочем, многие, если только они обладали красноречием или были проворны в службе, были награждены им огромными богатствами^{77}. Потому и вышло, что он ради мирской славы принимал людей разного рода и всяких талантов, особенно же приближал к себе льстецов. Всюду, куда бы он ни отправлялся, — ко двору или по епархии, — он постоянно таскал за собой огромную свиту, уверяя, что она не только не тяготит его, но даже увеселяет^[653]. Деньги, которые он получал от своих людей, от друзей или от тех, которые часто посещали двор или были виновны в оскорблении королевского величества, эти деньги, которые были весьма значительны, он тут же тратил на негодяев, шарлатанов, лекарей, актёров и прочих подобного рода людей^[654], неблагоразумно рассчитывая на их расположение, чтобы понравиться при дворе, возвыситься над прочими и тем самым достигнуть целей, которые он преследовал для блага своей церкви. Кроме того, он делал своими вассалами всех мужей, которые прославились или отличились в Саксонии или в других областях; многим из них он давал то, что имел, а прочим обещал то, чего не имел^[655], и таким образом, к великому вреду для души и тела, покупал себе пустой звон суетной славы. Раз заразившись этим недугом, нравы^[656] архиепископа с течением времени и до самого конца делались всё хуже и хуже.

37 (36). Итак, возгордившись от многочисленных придворных почестей и сделавшись едва выносимым для своей бедной епархии, Адальберт прибыл в Бремен, как обычно, с огромной толпой вооружённых людей, чтобы обременить народ и [землю] новыми поборами. Тогда же были возведены и те замки, которые возбудили в наших герцогах столь сильное негодование^[657]; но к строительству монастырей у него уже не было более прежнего рвения. Удивителен был нрав этого человека; он не терпел бездействия, и несмотря на то, что был занят столькими делами дома и вне его, никогда не уставал. Поэтому его бедное епископство, и ранее часто страдавшее из-за огромных расходов на походы и немалых усилий Адальберта угодить ненасытному двору, теперь в результате строительства приорств и крепостей было окончательно и без всякого милосердия разорено. [Он развёл на нашей скудной почве сады и виноградники и, несмотря на бесполезность и невыполнимость этой причуды, усердно выплачивал огромные суммы исполнителям своих планов]. Таким образом, высокий ум этого мужа боролся даже с природой своего отечества и желал владеть всем, что где-либо видел замечательного. После долгого и тщательного размышления о причинах такой слабости я нашёл, что иногда и столь мудрые люди от чрезмерной привязанности к мирской славе «могут ослабеть в своём характере»^[658]. Кичась во дни своего земного богатства и величия, он не знал меры в своём стремлении к высокомерию, а в несчастье, совершенно упав духом, без меры предавался гневу и скорби^[659]. Таким образом, он преступал меру в обоих случаях — как в добре, когда сочувствовал другим, так и во зле, когда выходил из себя.

38 (37). Доказательством этому служит то, что в гневном бешенстве он своими собственными руками бил некоторых до крови, как, например, он поступил со своим приором^[660] и с другими. А в милосердии, которое в этом случае лучше назвать щедростью, он был до того расточителен, что, считая фунт серебра за один денарий, незнатным людям иногда выдавал сотню фунтов, а знатным — и того больше. Поэтому, когда он был в гневе, все бежали от него, как от льва, когда же вновь успокаивался, его можно было гладить, словно ягнёнка. И свои, и чужие особенно легко смиряли его гнев лестными похвалами; тогда он становился другим человеком и начинал улыбаться тому, кто его хвалил. Мы часто видели, как пользовались этой слабостью лицемеры, которые со всех концов света стекались в его покои, словно в какую-нибудь помойную яму^[661], и которые, по его мнению, необходимы князьям для внешнего блеска. [Всякого, кто был чем-либо известен при дворе или лично королю, он удостаивал своей близости, а прочих придворных отпускал с подарками]. Таким образом он обольщал даже людей почтенных и занимавших высокие духовные должности; из честолюбивого стремления попасть в его круг, они делались постыднейшими льстецами. Тогда как людей, не умевших или просто не желавших льстить, на наших глазах выпроваживали за ворота, как простых и глупых, желая, вероятно, тем самым сказать: «Избегай дворцов, если желаешь себя сохранить»^[662]; а также: «Тот будет обвинителем, кто скажет правду»^[663]. Лжецы же у нас получили такой перевес, что и говорившим правду нельзя было верить, хотя бы они клялись. Вот какими людьми наполнен был епископский дом.

39 (38). К ним каждый день приходили и другие льстецы, дармоеды, толкователи сновидений, разносчики новостей, и то, что они выдумывали и что, по их мнению, могло прийтись нам по нраву, выдавали за откровение, сообщённое им ангелами. Так, они всенародно предсказывали, что Гамбургский патриарх, — ибо так предпочитал называть себя Адальберт, — скоро будет папой, его соперники должны быть удалены от двора; что он один и долгое время будет управлять государством и достигнет такой глубокой старости, что останется более пятидесяти лет архиепископом; что, наконец, благодаря этому мужу в мире настанет золотой век. И всё это, внушённое лицемерием и корыстью, Адальберт принимал за истину, за глас свыше, основываясь на том, что согласно Писанию человек, на основании некоторых знамений, как то сновидений, гаданий и ходивших в народе изречений или необыкновенных явлений природы, может предугадывать будущее. Поэтому у него, как говорят, был обычай, отходя ко сну, забавляться сказками, пробудившись — снами, а отправляясь в путь — гаданиями. Иногда он целый день спал, а всю ночь напролёт просиживал либо за игрой в кости, либо за столом. Во время пира он приказывал подавать гостям всего в избытке, а сам часто вставал из-за стола, ни к чему не притронувшись; людям, обязанностью которых было принимать и угощать гостей, он часто заранее наказывал не обращать на него никакого внимания. Гостеприимством он хвалился, как великой добродетелью, которая, не лишая нас Божьей награды^[664], доставляет великую славу уже среди людей. За обедом он находил удовольствие не столько в еде и питье, сколько в остроумных речах, рассказах о королях и в метких изречениях философов. Когда же он был один дома, а такие случаи, когда ему приходилось обедать без гостей и королевских посланцев, были редки, то всё время проводил в слушании сказок и толкований сновидений, но всегда с соблюдением приличий. Он редко допускал к себе музыкантов, разве что по необходимости, для облегчения печали и забот. А пантомимов, которые обычно тешат толпу неприличными телодвижениями, «никогда не принимал»^[665]. Постоянно при нём находились одни только врачи; для других же доступ к нему был затруднён, если только какая-нибудь важная причина не требовала впустить к нему светских лиц. Таким образом, двери его спальни, которые мы видели прежде открытыми для всякого незнакомца и чужестранца, впоследствии были окружены такой сильной стражей, что послы с важными поручениями и люди, занимавшие в свете довольно высокое положение, поневоле должны были иногда целую неделю стоять за дверями.

40 (39). Кроме того, Адальберт имел обыкновение подсмеиваться за обедом над лицами, занимавшими важные должности, издевался над их жадностью и глупостью, а многих из них попрекал низким происхождением. Всех вообще он поносил за неверность королю, «поднявшему их из праха»^[666], и заявлял, что только он один защищает короля из любви к государству, а не ради выгоды. Доказательством этому служило то, что они, как люди низкие, грабили чужое, а он, как человек благородный, расточал своё; это, по его мнению, являлось важнейшим признаком благородства. Такие оскорбительные выходки он делал против всех и не щадил никого, лишь бы поставить себя выше других. Короче говоря, этот человек, не любя ничего, кроме мирской славы, так сильно испортился, что потерял даже те добродетели, которые имел поначалу. Эти и многие другие подобного рода поступки Адальберта относятся к тому времени, когда суеверие, хвастовство, или, лучше сказать, беспечность, покрыли его великим позором и возбудили против него ненависть всех смертных, особенно же магнатов.

41 (40). Из последних наиболее враждебны ему и нашей церкви были герцог Бернгард и его сыновья, чья зависть, вражда и ненависть, а также козни, оскорбления и коварство приводили архиепископа ко всем тем промахам, о которых мы говорили выше, делали его опрометчивым и чуть ли не безумным, когда он, казалось, смирялся перед ними и уступал. Иногда он добровольно уступал им во имя пастырского долга, желая победить зависть добрыми делами и «добром воздавать за зло»^[667]. Но, поскольку все труды его, направленные на то, что наладить с герцогами добрососедские отношения, оказались напрасны, то он, наконец, сдался и, упав от угнетения, бедствий и скорби^[668], не раз восклицал вместе с Ильёй: «Господи Боже! Они разрушили твои алтари и убили твоих пророков; остался я один, но и моей души они ищут, желая меня убить»^[669]. Впрочем, чтобы показать, насколько несправедливо наш архиепископ терпел всё это, достаточно привести здесь один пример, по которому можно видеть, насколько бесполезно поддерживать дружбу с негодными людьми.

42 (41). Герцог, движимый жадностью, прибыл во Фризию^[670], ибо фризы не уплатили ему положенную дань; архиепископ сопровождал его; он отправился туда только для того, чтобы примирить отпавший народ с герцогом. Но когда алчный к мамоне герцог, потребовав всю сумму дани, не захотел удовольствоваться 700 марками серебра, этот дикий народ пришёл в ярость и «меч обнаживши, в битву вступил, защищая свободу»^[671]. Многие из наших были убиты тогда, а остальные спаслись бегством. Лагерь герцога и епископа был разграблен, и огромные суммы денег из церковных доходов расхищены. Тем не менее, проявленная в опасности дружеская верность герцогу и его людям не принесла нам никакой пользы, ибо они не перестали преследовать церковь. Рассказывают, что герцог, словно предвидя будущее, часто со вздохом говорил, что его сыновья самой судьбой предназначены к разорению Бременской церкви. [Так, ему привиделось во сне^[672], будто, выйдя из его дома, к церкви устремились сперва медведи и кабаны, затем олени и, наконец, зайцы. «Медведями и кабанами, — сказал он, — были наши родители, вооружённые храбростью, словно клыками; олени, украшенные только рогами — это мы с братом; а зайцы — наши не слишком храбрые и боязливые^[673] дети. Боюсь, что они станут нападать на церковь и этим навлекут на себя небесную кару»]. Поэтому он увещевал их и заклинал страхом Божьим не злоумышлять против церкви и её пастырей, ибо оскорбление, нанесённое им, наносится самому Христу и влечёт за собой неминуемую кару. Но они были глухи к этим увещаниям. Мы сейчас увидим, как они были наказаны за свои грехи.

43 (42). В 17-й год нашего владыки умер Бернгард^[674], герцог Саксонии, который уже в течение 40 лет, со времени Лиавицо Старшего деятельно правил славянами, нордальбингами и нами. После смерти герцога его сыновья — Ордульф и Герман^[675] — вступили в отцовское наследство к большому ущербу для Бременской церкви. Ибо они, помня о той старинной ненависти, которую тайно питали против этой церкви их отцы, решили уже открыто отомстить епископу и всей церковной челяди. Сперва герцог Ордульф ещё при жизни отца вместе с вражеским войском разорил земли Бременской епархии во Фризии и ослепил служивших церкви людей. Прочих, а также послов, присланных к нему ради мира, он приказал публично высечь и обрить наголо. Наконец, он всеми способами старался тревожить, грабить, избивать и унижать церковь и её людей. И, хотя владыка, пылая, как должно, церковным рвением, поразил злодеев мечом анафемы, а также подал на них жалобу ко двору, тем не менее ничего, кроме насмешек не добился. Ибо малолетний король поначалу, как говорят, сам терпел насмешки со стороны наших графов. Поэтому архиепископ, выгадывая время и, как говорят, стремясь посеять раздор между братьями, принял к себе в вассалы графа Германа. Опираясь на его службу, он в качестве наставника короля и его первого советника отправился тогда в венгерский поход, а управление государственными делами оставил архиепископу Кёльнскому. Восстановив на троне Соломона, который был изгнан Белой, наш владыка вместе с малолетним королём победителем вернулся из Венгрии^[676].

44 (43). Вскоре после этого граф Герман, надеясь на получение крупного лена, обратился к епископу с соответствующей просьбой; когда же тот отказался удовлетворить его просьбу, граф пришёл в страшную ярость и с огромным войском выступил против Бремена. Разорив там всё, что попалось ему под руку, он пощадил только саму церковь. Стада быков и все лошади стали его добычей. Так он вёл себя по всему епископству, оставив служащих церкви людей голыми и босыми. Тогда же все замки, которые владыка, словно предчувствуя будущее, построил по всему этому краю, были разрушены до основания^[677].

45. (44). Архиепископ в это время играл при дворе первую роль. На основании его жалобы граф по приговору надворного суда был присуждён к изгнанию, но уже через год освобождён от наказания милостью короля. После этого граф Герман и его брат, герцог Ордульф, передали церкви во искупление своих грехов 50 мансов, и «успокоилась земля на несколько дней»^[678].

Тогда же король, сочувствуя бедам Бременской церкви, передал ей в утешение почти 100 покровов вместе с золотыми сосудами, а также книгами, подсвечниками и изготовленными из золота кадильницами. [Вот те подарки, которые король отправил для восстановления Гамбурга: 3 золотых чаши, в которых было 10 фунтов золота, один серебряный сосуд для миро, отделанный золотом серебряный щит, Псалтырь, написанный золотыми буквами, серебряные кадильницы и подсвечники, 9 королевских дорсалий, 35 риз, 30 мантий, 14 далматиков и многое другое, в том числе часослов, в переплёте которого было, по-видимому, 9 фунтов золота]. Говорят, что даже Корвейская и Лоршская обители, по поводу приобретения которых архиепископ приложил столько трудов, были переданы тогда Гамбургской церкви. Тогда же под власть церкви перешёл и долгожданный Лезум, поместье, которое, как говорят, включало в себя 700 мансов и которому принадлежали приморские районы Хадельна. Рассказывают, что архиепископ уплатил за него королеве Агнесе 9 фунтов золота, ибо та упомянула его в качестве части своего приданого. [У архиепископа было 50 господских дворов, самый большой из которых — Вальде^[679] — исполнял службу в течение одного месяца, а самый маленький — Хамберген^[680] — в течение 14 дней. Таково было богатство этого епископа].

46 (45). Наша церковь могла считаться богатой; нашему архиепископу нечего было завидовать архиепископам Кёльна и Майнца. Только епископ Вюрцбурга превышал его своим положением, ибо владел всеми графствами своего диоцеза и в качестве епископа управлял местным герцогством. Желая сравниться с ним, наш епископ решил приобрести для церкви все графства своей епархии, чьей бы юрисдикции они ни принадлежали. Поэтому он с самого начала получил от цезаря самое важное графство Фризии — Фивельго, которым прежде владел герцог Готфрид, а ныне владеет Экберт^[681]. Доходы с него составляют 1000 марок серебром; 200 из них вносит Экберт, который вместе с тем признал себя вассалом церкви. Архиепископ владел этим графством в течение десяти лет, до времени своего изгнания. Вторым было графство Удо^[682], которое раскинулось по всей Бременской епархии, преимущественно же около Эльбы. За него архиепископ передал Удо в полную собственность столько церковных земель, что их стоимость равняется годовому доходу в 1000 фунтов серебром, между тем, как эти церковные деньги можно было употребить с гораздо большей пользой; нам же всё было мало для мирской славы, так что мы предпочитали лучше быть бедными, но иметь много подданных. Третьим было графство во Фризии под названием Эмсгау, расположенное по соседству с нашей епархией. Готшалк, защищая право нашей церкви на это графство, был убит Бернгардом^[683]. За это графство наш владыка обязался уплатить королю 1000 фунтов серебром. Не имея при себе такой суммы денег, он — о горе! — взял из церкви кресты, алтари, венцы и прочие церковные украшения, продал их и вырученными деньгами заплатил условленную сумму. Он хвастался в скором времени вдесятеро заплатить церкви за взятые вещи и из серебряной сделать её золотой, как и прежде обещал при разграблении монастыря^[684]. [О, святотатство! Два золотых креста с драгоценными камнями, главный алтарь и чаша — оба из блестящего красного золота, осыпанные драгоценными камнями, были разломаны. Они стоили 20 марок золотом; их передала в дар Бременской церкви вместе с очень многими другими подарками госпожа Эмма^[685]. Мастер, который плавил эти вещи, рассказывал, что с великим прискорбием вынужден был ломать эти кресты, и некоторым тайно открывал, что при каждом ударе молотка ему слышался жалобный плач младенца]. Таким образом, богатства Бременской церкви, с величайшими усилиями собранные в результате благочестивых пожертвований верующих прошлого и нынешнего времени, в одну несчастную минуту пропали ни за что. Причём от продажи этих вещей едва набралась половина требуемой суммы. Мы слышали, что драгоценные камни, вынутые из священных крестов, были подарены некоторыми людьми своим любовницам.

47 (46). Признаюсь, мне страшно передавать всё, как было, «ибо это было лишь началом бедствий»^[686], за которым последовало страшное возмездие. С того времени счастье начало нас покидать; всё пошло против нас и церкви; на нашего епископа и его приверженцев стали смотреть как на еретиков. Впрочем, он не обращал никакого внимания на общее мнение, и между тем, как его собственные дела оставлялись без внимания, он целиком предался интересам двора, упорно стремясь к славе; преимущественно он стремился к управлению государственными делами, потому что, как он рассказывал, ему невыносимо было видеть своего короля и государя связанным в руках его окружения. Он уже достиг консульства, и, удалив соперников, один владел Капитолием, но зависть, всегда преследующая славу, не оставляла его в покое^[687]. Тогда же наш митрополит, решив восстановить в своё консульство золотой век, задумал изгнать из града Божьего всех, творящих беззаконие^[688], особенно же тех, которые либо подняли руку на короля, либо ограбили церковь. Но, поскольку эти преступления сознавали за собой почти все епископы и вельможи, то они единодушно решили погубить его одного, а прочих избавить от опасности. Итак, собравшись в Трибуре, где был и сам король, они удалили нашего архиепископа от двора, как чародея и обольстителя^[689]. «Руки его были на всех, а руки всех на него»^[690], так что противостояние завершилось кровопролитием.

48 (47). А наши герцоги, услышав о том, что владыка изгнан из числа сенаторов, преисполнились великой радости и, решив, что, наконец, настал час расплаты, когда они смогут совершенно изгнать его из его епархии, говорили: «Разрушим до основания и исторгнем его из земли живых!»^[691]. Итак, они предприняли ряд действий и каверз против архиепископа, который в то время нигде не чувствовал себя в безопасности и сидел в Бремене, словно в осаде, со всех сторон окружённый врагами. Однако, хотя все люди герцога издевались над пастырем и церковью, народом и святилищем, пуще всех всё таки свирепствовал Магнус^[692], хвалясь, что он, наконец-то, получил возможность усмирить мятежную церковь.

49 (48). Итак, Магнус, сын герцога, собрав толпу разбойников, попытался тревожить не саму церковь, как то делали его предки, а напасть на её пастыря и либо изувечить его, либо убить, тем самым положив конец долголетней вражде.^[693] У него не было недостатка ни в хитрости, ни в изворотливости, но он не нашёл поддержки у вассалов. Тем временем архиепископ, осаждённый герцогом Магнусом, тайно бежал ночью в Гослар и полгода жил там в безопасности в своём поместье Лохтум^[694]. Его замки и добро были расхищены врагами. Оказавшись в столь тяжёлых обстоятельствах, он заключил с тираном постыдный, но необходимый договор, по которому его враг становился его вассалом; он давал ему в лен 1000 мансов из церковных земель и даже больше при условии, что Магнус без всякой хитрости возвратит церкви и будет защищать фризские графства, из которых одним вопреки воле епископа владел Бернгард, а вторым — Экберт^[695]. Так Бременское епископство фактически распалось на три части, из которых одной частью владел Удо, второй — Магнус, а в распоряжении епископа осталась едва треть. Но и её он позднее разделил между Эберхардом и другими любимцами короля, не оставив себе почти ничего. Все епископские поместья и церковные десятины^{78}, за счёт которых должны были жить клирики, вдовы и бедняки, перешли в пользование мирян, так что блудницы вместе с разбойниками и поныне жиреют за счёт церковных имуществ, насмехаясь над епископом и всеми служителями алтаря. Однако столь щедрыми раздачами архиепископ добился от Удо и Магнуса только того, что они не стали изгонять его из его епархии. Остальные не оказывали ему более никакой службы и лишь величали его своим господином.

50 (49). Это было первое бедствие, которое обрушилось на нас в Бременской епархии. Но и по ту сторону Эльбы произошло ужасное несчастье, ибо князь Готшалк в это время был убит язычниками, которых он пытался обратить в христианство. Этот достойный вечной памяти муж уже обратил в Божью веру большую часть славянской земли, но поскольку «не наполнилась ещё мера беззаконий аморреев и не пришло ещёвремя их миловать, то надобно было прийти соблазнам, дабы открылись праведники»^[696]. Наш Маккавей был замучен в городе Ленцене^[697] 7 июня^[698] вместе со священником Иппо, который был принесён в жертву прямо на алтаре, и многими другими мирянами и клириками, которые повсюду претерпели различные мучения ради Христа. Монах Ансвер вместе со многими другими был побит камнями в Ратцебурге; их мученичество произошло 15 июля^{79}.

51 (50). Престарелый епископ Иоанн был схвачен вместе с прочими христианами в городе Магнополе и сохранён для триумфа^{80}. И вот, его секли розгами за христианское исповедание, а затем ради поругания водили по отдельным городам славянской земли; наконец, когда он не смог тронуть их именем Христовым, они отрубили ему руки и ноги, а тело выбросили на улицу. Язычники, отрезав его голову, насадили её на кол и в знак победы принесли в жертву своему богу Редегосту. Это произошло в славянской столице Ретре 10 ноября. Дочь^[699] короля Дании была найдена вместе со своими женщинами в Мекленбурге, городе ободритов, раздета донага и отпущена. Готшалк, как мы уже говорили, взял её в жёны и имел от неё сына Генриха^[700]. От другой жены у него был сын Бутуе^[701]; оба сына родились к большому ущербу для славян. Одержав победу, славяне огнём и мечом разорили всю Гамбургскую провинцию^{81}; почти все штурмары были ими убиты или взяты в плен, а крепость Гамбург разрушена до основания; даже кресты в поношение нашему Спасителю были разломаны язычниками. Так в нас исполнились слова пророка, который говорил: «Боже! Язычники пришли в наследие твоё; осквернили святой храм твой»^[702], и прочее, о чём сокрушался пророк при разрушении города Иерусалима. Говорят, что виновником убийства Готшалка был Блуссо, женатый на его сестре; однако, вернувшись домой, он и сам был убит^{82}. Итак, все славяне, совершив этот переворот, вновь вернулись к язычеству и перебили тех, кто упорствовал в вере. Наш герцог Ордульф в течение 12 лет, которые он прожил после смерти отца, предпринимал неоднократные походы против славян, но всё было напрасно; он ни разу не одержал над ними победы; постоянно терпя поражения от язычников, он подвергся насмешкам со стороны своих людей. Итак, изгнание архиепископа и смерть Готшалка произошли практически в один и тот же год, а именно, в 22-й год владыки. Если не ошибаюсь, то о наступлении этого зла нам дала знать та ужасная комета, которая появилась в этом году около дня Пасхи.

52 (51). В это же время незабываемое бедствие произошло в Англии; его масштабы и тот факт, что Англия издавна была подчинена данам, побуждает нас рассказать о нём. После смерти святейшего короля англов Эдуарда^[703], когда вельможи вступили в борьбу за власть, трон захватил английский герцог Гарольд, нечестивый муж. Его брат Тости, желая отобрать у него власть, призвал к себе на помощь Харальда, короля Норвегии^{83}, и короля Шотландии. Однако и сам Тости, и король Ирландии, и Харальд были убиты королём Англии вместе со всем их войском^[704]. Но едва, говорят, прошло восемь дней, как из Галлии в Англию переправился Вильгельм, который из-за смешанной крови был прозван Бастардом, и вступил в битву с утомлённым победителем^[705]. Англы в этой битве сначала побеждали, но затем были разбиты норманнами и полностью истреблены. Гарольд был убит, а вслед за ним почти 100 000 англов. Одержав победу, Бастард в отмщение за Бога, которого оскорбили англы, изгнал почти всех клириков и живших без устава монахов. Затем, устранив все недоразумения, он поставил во главе церкви философа Ланфранка^[706], усилиями которого многие были побуждены следовать церковной дисциплине сначала в Галлии, а затем и в Англии.

53 (52). В это же время в Швеции умер христианнейший король Стенкиль. После его смерти в борьбу за власть вступили два Эрика^{84}, да так, что в войне погибла вся шведская знать. Тогда же пали и оба короля. Таким образом, когда угас весь королевский род^[707], положение королевства изменилось, и христианство было сильно подорвано. Епископы, которых туда назначил архиепископ, боясь гонений, сидели дома. Только епископ Сконе заботился о готских церквях, да ещё какой-то шведский наместник Гниф укреплял народ в христианстве.

54 (53). В это время наиболее знаменитым среди варваров был датский король Свен, который с великой доблестью усмирил норманнских королей Олафа^{85} и Магнуса^[708].^{86} Между Свеном и Бастардом шла постоянная борьба за Англию, хотя наш владыка, приняв подарки от Вильгельма, старался добиться мира между королями^[709]. Благодаря названному королю Свену христианство широко распространилось среди иноземных народов. Он отличался множеством добродетелей, и только распутство было его слабым местом^[710]. В последние годы жизни архиепископа, когда я прибыл в Бремен, то услышав о мудрости этого короля, решил тут же прийти к нему. Он принял меня весьма милостиво, как и всех прочих, а рассказы его стали незаменимым источником при написании этой книги. Ибо он был очень начитан и щедр к чужеземцам, и лично рассылал своих клириков проповедовать по всей Швеции, Норвегии и на островах, которые были в тех землях. Из его правдивых и очень занимательных рассказов я узнал, что в его времена многие из варварских народов были обращены в христианскую веру, а некоторые проповедники как в Швеции, так и в Норвегии приняли мученическую смерть. «Из них, — говорил Свен, — некий Эрик-чужеземец, проповедуя в самых отдалённых районах Швеции, заслужил венец мученичества: ему отрубили голову. Другой — Альфвард — долго и тайно вёл среди норманнов святой образ жизни, но не мог более скрываться. Когда он пытался вступиться за врага, его убили его же друзья. У места их упокоения и поныне происходят многочисленные и чудесные исцеления людей». Итак, всё то, что мы уже сказали или что ещё скажем о варварах, мы узнали из рассказов этого мужа.

55 (54). Между тем наш архиепископ, удалённый от двора благодаря проискам Кёльнского епископа, жил в Бремене как частное лицо, в уединении и покое^[711]. О, если бы разум его наслаждался тем же покоем, что и его тело! Ведь он был бы вполне счастлив, если бы удовольствовался церковным добром и богатствами своих предков, и никогда не видел нечестивый двор или по крайней мере редко его посещал. О других великих мужах мы читали, что они, презрев мирскую славу, избегали королевского двора, словно второго капища, предпочитая бежать от мирских бурь и придворных интриг к философскому созерцанию уединённой жизни, словно к надёжной гавани и покою блаженства. А наш владыка спешил по иному пути, считая прямым долгом мудрого мужа не только терпеть придворные труды ради блага своей церкви, но и, не колеблясь, встречать любую опасность и, если потребуется, принять саму смерть. Поэтому в первое время он, если я не ошибаюсь, посещал королевский двор ради торжества своей церкви, а под конец, потеряв или вернее рассеяв всё, что имел, трудился уже ради освобождения своей епархии. В этом деле им руководило, во-первых, честолюбие, а во-вторых, нужды его церкви, которая постоянно страдала от зависти герцогов нашей страны и ныне доведена до крайней нищеты^{87}. Это несчастье своего времени он горько оплакивал каждый день, используя при этом специально составленные псалмы, посредством которых он рассчитывал отомстить врагам церкви.

56 (55). Он был весьма суров к своим прихожанам, которых должен был скорее любить и заботиться о них как пастырь о своих овцах; о причине этого мы слышали из его собственных уст; прочее же я узнал от других.

[В том же году, когда умер цезарь], неким священником из его диоцеза был убит родной брат архиепископа, а именно, пфальцграф Деди^[712]. Он был добрым и справедливым мужем, который и сам никому не причинял зла, и брату не позволял это делать. Всё это выяснилось при его кончине, когда Деди, умирая, просил собравшихся пощадить его убийцу и завещал это брату. Исполняя его последнюю волю, тот разрешил-таки этому священнику уйти безнаказанным, но с того времени питал ненависть ко всем служителям своей церкви. Была, говорят, и другая причина его ненависти. Так, владыка велел как-то схватить одного из своих людей, который вёл себя слишком дерзко; остальные, возмущённые до безумия, вооружённые ворвались в спальню епископа и угрожали применить силу и прочее, что подсказывал им гнев, если тот не освободит схваченного. Третьей причиной было то обстоятельство, что епископ, желая щадить своё добро, часто уходил из дома на год, а то и на два.^[713] После долгого времени он возвращался в епархию и начинал требовать отчёт у своих рабов и крепостных, но находил всё своё добро и доходы в ещё большем беспорядке, чем если бы он сам был дома. Этот «сорт людей», как справедливо замечает Саллюстий, «ненадёжен и вероломен, и его нельзя удержать ни милостью, ни страхом»^[714]. Кроме того, прихожане так были преданы пьянству, пороку, широко распространённому среди этого народа, что архиепископ питал к ним прямо-таки отвращение и имел обыкновение часто говорить о них: «Их Бог — чрево»^[715]. Ибо ссоры и драки, строптивость и злословие, а также ещё худшие преступления они совершали именно в пьяном виде, а на следующий день видели в этом всего лишь забаву. Адальберт сокрушался также по поводу того, многие из них до сих пор опутаны языческими заблуждениями, так что по пятницам едят мясо, кануны святых праздников, а также сами праздники и даже благословенный 40-дневный пост оскверняют обжорством и развратом, ни во что не ставят клятвопреступления, а кровопролитие считают похвальным делом. Точно также прелюбодеяния, кровосмесительные браки и иные выходящие за рамки природы мерзости едва ли осуждаются кем-либо из них; большинство имеет двух, трёх, а то и большее количество жён. Они также употребляют в пищу падаль, кровь, удавленину и мясо вьючного скота^[716]. И, наконец, ещё более резко архиепископ отзывался по поводу ненависти, которую они питают к чужеземцам и по поводу того, что они до сих пор были более верны герцогу, нежели своей церкви. Когда митрополит в обличительных речах часто осуждал в церкви эти и другие пороки народа, они издевались над его отеческими наставлениями и ни священникам, ни церквям Божьим не желали оказывать никакого уважения. Подобное поведение паствы побудило архиепископа не жалеть этот «жестоковыйный народ»^[717] и не доверять ему, говоря: «Их челюсти нужно обуздывать уздою и удилами»^[718]; а также: «Посещу жезлом беззаконие их»^[719], и прочее. Итак, при всякой возможности, если кто-либо из них совершал тот или иной проступок, он тут же приказывал бросать его в оковы или отбирать всё его добро, со смехом заявляя, что телесные страдания полезны для души, а потеря имущества способствует очищению от грехов. Потому и вышло, что должностные чины, которым он доверил свои полномочия, погрязли в грабеже и насилиях. И исполнилось пророчество, которое говорит: «Когда я мало прогневался, они усилили зло, говорит Господь»^[720].

57 (56). Итак, находясь в Бремене и ничем более не владея, владыка жил за счёт грабежа бедняков и имущества святых общин. Главным приорством в епархии управлял тогда его раб — Свитгер. Растратив имущество братии, он был разжалован за убийство в дьяконы, но затем опять восстановлен; не имея, что дать на содержание братии или господина, он, сознавая свою вину, бежал от гнева владыки. Так приорство вновь вернулось под власть епископа и было в это время полностью разорено его наместниками. То же самое происходило и в отдельных общинах: епископ гневался на приоров, те угнетали народ, а в итоге растраченным оказалось всё имущество церкви. Этих бедствий избежал только странноприимный дом, который был основан ещё св. Анскарием и стараниями последующих отцов вплоть до последних лет господина Адальберта оставался цел и невредим. Тогда же наш викарий, словно «верный и мудрый управитель»^[721], получил задание позаботиться о милостыне для бедных. Мне страшно и говорить, насколько грешно обирать бедных; одни каноны называют это святотатством, а другие приравнивают к убийству. Если мне будет позволено, то я с разрешения всей братии скажу, что в течение всех семи лет, которые архиепископ ещё прожил после этого, из знаменитого и богатого госпиталя Бременской церкви не выдавалось никакой милостыни. Это кажется тем более отвратительным и бесчеловечным, что как раз в это время был голод и многих бедняков повсюду находили мёртвыми на улицах. Так, пока наш пастырь был занят придворными делами, его святейшие наместники опустошали овчарню Господню и свирепствовали в епископстве подобно волкам, только там давая пощаду, где уже нечего было унести.

58 (57). В это время в Бремене произошла достойная сожаления трагедия: угнетению подвергались горожане, рыцари и торговцы, а также, что особенно тягостно, клирики и святые девы. Кары, которым их подвергали, кажутся справедливыми в отношении виновных, побуждая тех к исправлению, но несправедливыми в отношении других. Так, если кто-либо из богатых людей считался невиновным, то ему давали трудновыполнимое задание, чтобы сделать его виновным. Если он игнорировал это задание или заявлял, что оно невыполнимо, у него тут же конфисковали всё его имущество; если же он осмеливался роптать, то его немедленно бросали в оковы. Можно было видеть, как одних избивали плетьми, других выгоняли из домов, многих заключили в тюрьму, а ещё большее число людей отправили в изгнание. И, как то бывало после победы Суллы^[722] в гражданской войне, могущественные люди часто без ведома архиепископа, но якобы по его приказу осуждали тех, к кому они питали личную ненависть. В этих преступлениях оказались замешаны люди разного пола и звания. Так, мы видели, что даже слабых женщин зачастую лишали золота и одежд, а в числе зачинщиков гнусного грабежа были священники и епископы. Далее, от тех, у которых было конфисковано их добро или которые жестоко пострадали от сборщика налогов, нам стало известно, что одни из них сошли с ума от невыносимых страданий, а другие, ещё недавно богатые люди, побирались по чужим дворам. Поскольку грабежи обрушились на всех подданных епископа, то не миновали они и торговцев, которые со всех концов света стекались в Бремен по торговым делам. Неумеренные поборы со стороны чиновников епископа часто вынуждали их уходить голыми. Так город вплоть до сегодняшнего дня оказался лишён и жителей, и торговли, особенно, после того как слуги герцога подчистую забрали всё, что ещё оставалось у наших. Всё это часто случалось и прежде, в присутствии архиепископа, а в его отсутствие и, особенно, после изгнания стало просто невыносимым.

59 (58). Итак, потратив напрасно много труда и много подарков, архиепископ после трёх лет своего изгнания добился, наконец, желаемого и вновь занял прежнее место при дворе^[723]; по мере роста успехов он добился высшего звания, а именно, звания наместника королевства, и в седьмой раз стал консулом^[724]. Получив этот высокий пост, занимая который он мог показать всё величие своей души, он уже тогда решил вести себя осторожно в отношении князей и не нападать на них так, как прежде. Поэтому он первым делом помирился с Кёльнским епископом, а затем и с остальными, против которых он погрешил или, лучше сказать, которые сами погрешили против него. После этого, устранив все помехи на пути своей церкви, ради торжества которой он, не покладая рук, трудился при дворе и истратил столько денег, он приобрёл в это время Плессе, Дуйсбург, Гронинген и Зинциг. Вильдесхаузен, ближайшее к Бремену приорство, и Розенфельд близ Гамбурга также были уже практически у него в руках. Если бы он прожил дольше, то, очевидно, подчинил бы нашей митрополии и Верденское епископство. Наконец, он уже открыто готовился учредить в Гамбурге патриархию, и лелеял другие грандиозные и невероятные планы, о которых было подробно сказано выше^[725].

60 (59). К вящей славе епископа послужило и то обстоятельство, что в год его консульства в Люнебурге в пику герцогу состоялась знаменитая встреча цезаря с королём Дании. Там под предлогом союза было заключено военное соглашение против саксов^[726]. В том же году было подавлено и первое выступление против короля. Так, герцоги Отто и Магнус в течение года опустошали Саксонию, но, наконец, вняв совету епископа, отдались во власть короля. Король передал герцогство Отто^[727] Вельфу^[728], а наш архиепископ вернул себе церковные земли, которыми прежде владел Магнус.

61 (60). Итак, вновь оказавшись на вершине славы, епископ, хоть и испытывал частые физические недомогания, но не хотел оставлять государственные дела и, лёжа на носилках, ездил вместе с королём от Рейна к Дунаю, а оттуда опять в Саксонию. Одни говорят, что король согласился-таки с тем, что в ближайший праздник Пасхи^[729], когда князья соберутся в Утрехте на Рейне, должно быть утверждено всё, чего желала душа епископа по поводу Лорша, Корвея и прочего. Однако другие уверяют, что король хитрыми отговорками склонял епископа отказаться от Лорша, обещая за это предоставить его церкви два равнозначных аббатства в своём королевстве по его выбору. Однако, епископ проявил упорство и ответил, что не желает себе ничего другого. Наконец, после того как все усилия его оказались напрасны, он умер и вместе с жизнью потерял Лорш и прочие церковные владения.

62 (61). Приближение его кончины было отмечено многочисленными знамениями^[730], которые были столь устрашающи и необычны, что перепугали не только нас, но и самого владыку, столь явны и очевидны, что каждый, кто мог внимательно вглядеться в беспорядочный образ своей жизни и обратить внимание на слабость своего здоровья, должен был убедиться в приходе своего конца. Нравы этого мужа, который сам всегда осуждал дурные нравы других, перед смертью стали просто отвратительны и невыносимы, так что епископ стал непохож на самого себя, особенно же после своего изгнания и разорения епархии, которая была доверена его попечению. После этого, мучаясь от стыда, он давал выход своему гневу и скорби больше, чем то пристало мудрому человеку, — ибо не находил возможности вернуть церковное имущество, — и от чрезмерных тягот в своём весьма тяжёлом положении не то, чтобы совсем сошёл с ума, но потерял всякую рассудительность. Всё, что делалось им впоследствии, представляется нелепым и безрассудным и, как мне кажется, совершалось «не в здравом уме, как то клялся безумный Орест»^[731]. Так, днём он, как мы говорили выше^[732], спал, а по ночам бодрствовал; «отвращал слух от истины и обращался к сказкам и басням»^[733]; забывая подавать милостыню беднякам, он всё, чем мог бы владеть, тратил на богачей и, в особенности, на льстецов; растратив церковное имущество и ничем более не владея, он жил за счёт грабежа несчастных и собственности святых общин^[734]; превратив приорство в поместье, а госпиталь в приорство, он уподобился тому, кто «разрушая, строит, заменяя квадратное круглым»^[735]; он легче обычного впадал в гнев^[736] и одних собственноручно избивал до крови, а других — и очень многих — оскорблял бранными словами, чем бесчестил не только их, но и самого себя. Таким он стал под конец жизни, полностью изменившись и оставив прежние добродетели, так что ни он сам, ни его люди уже не знали в точности, чего он хочет, а чего нет. Впрочем, его красноречие до конца оставалось таким, что если бы ты услышал его речь, то легко поверил бы, будто всё, что он делает, исполнено глубокого смысла и величия.

63 (62). Когда весть о губительной перемене в этом славнейшем муже, о его упадке и явной деградации разошлась благодаря крылатой молве по всем частям света, его знаменитый брат, пфальцграф Фридрих^[737], прибыл, как помнится, в Лезум, чтобы образумить брата. Но, увещевая его в том, что касалось его чести и здоровья, он не добился успеха и в раздражении удалился, обвиняя в неудаче Нотебальда^{88} и прочих подобных ему людей, которые опутали сиятельного мужа своими интригами и свели с ума своими советами. Так оно и было; мы сами видели, что этот епископ дошёл в то время до такого позора, что говорили даже, будто он предался ворожбе^[738]. Однако, в этом преступлении названный муж был неповинен — тому свидетели Иисус, его ангелы и все святые! — ибо он часто говорил, что чародеев, предсказателей и подобных им людей следует карать смертью. Поскольку записано, что «со святым ты будешь поступать свято, а с лукавым — лукавить»^[739], то я полагаю, что он сначала сбился с обычного правильного пути, а затем окончательно пал то ли в результате дурного влияния тех, кого он считал достойными своего доверия, то ли в результате нападок врагов, которые тревожили его церковь. Сломленный резкой переменой нравов, он был потрясён внешними ударами судьбы и, наконец, заболел и начал тонуть, словно попавший в бурю корабль. Он старался поправить здоровье с помощью лекарей, но из-за частого употребления лекарств болезнь его только усилилась, так что он лежал теперь полуживой и ожидал конца, не надеясь на выздоровление. [В то же время он, спеша ко двору, случайно упал с лошади]^{89}. Раскаявшись, он начал горько плакать вместе с Езекией^[740], обещая Богу исправление своей жизни и, — о обычная милость Христова! — вскоре выздоровел. Прожив после этого ещё три года, он исполнил многое, но не всё из того, что обещал.

64 (63). В те же дни объявилась некая женщина, одержимая духом прорицания, и открыто говорила всем, что архиепископ скоро, — а именно, в течение двух лет, — умрёт, если только не исправится. То же самое утверждали врачи. Однако при епископе были и другие — лжепророки, которые утверждали обратное, и им оказывалось гораздо большее доверие. Они предсказывали, что Адальберт будет жить так долго, «пока не положит всех врагов своих в подножие ног своих»^[741], а вслед за этой болезнью придёт крепкое здоровье и благополучие во всех делах. Наиболее близким к нему из всех его людей был Нотебальд, который, хоть и предсказал епископу много правды, но обманул его в самом главном. Мы видели, как в Бремене в то время кресты обливались слезами; мы видели, как свиньи и собаки оскверняли церкви, и их едва удавалось прогнать от самого подножия алтаря. Мы видели, как стаи волков жутко завывали в самых окрестностях нашего города наперебой с совами. Однако епископ упорно предавался своим мечтам, и напрасно все говорили ему о том, что эти события касаются именно его. Никогда мёртвые не общались с живыми столь доверительно, ибо всё это предвещало смерть епископа. В том году, когда умер архиепископ, Гамбург сгорел и дважды был разорён^[742]; язычники, одержав победу, подчинили своей власти всю область нордальбингов; убив воинов или уведя их в плен, они обратили в пустыню всю эту провинцию, так что со смертью доброго пастыря в стране, можно сказать, не стало мира. За 14 дней до смерти Адальберт слёг в Госларе, но по прежнему не хотел ограничивать себя напитками и не давал делать себе кровопускания. Его поразила жестокая дизентерия, так что он исхудал, как скелет. Однако — увы! — он до последнего смертного часа думал не о спасении своей души, но только о государственных делах. Когда Вецило, архиепископ Магдебурга, и другие братья пришли к нему и попросили впустить их, то он, — уж не знаю по какой причине, — велел закрыть перед ними ворота, заявив, что из-за мерзкого характера его болезни никому не следует его видеть. Только королю, которого Адальберт любил до самой смерти, был открыт доступ к больному. Напомнив королю о своей верности и долговременной службе, он со многими стонами поручил ему свою церковь и церковное имущество.

65 (64). Между тем, подобно египетской тьме^[743] наступил день, когда великий епископ Адальберт почувствовал близость своей смерти. Как по упадку сил, так и по прочим признакам он догадался об угасании своего тела. Но, поскольку врачи боялись говорить правду^{90}, а Нотебальд обещал ему жизнь, то мудрый муж лежал, колеблясь между страхом смерти и надеждой на жизнь. Увы! Он не знал, что «день Господень придёт, как тать в ночи. Ибо когда будут говорить: «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба»^[744], и прочие евангельские слова, призывающие нас бодрствовать, ибо «не знаете вы ни дня, ни часа»^[745]. Вспомнив по этому поводу слова одного святого, я не могу не привести их в этом месте без слёз: «Уже поражён, — говорит он, — уже без покаяния вынужден покинуть нас грешник, и умирая, забыть о себе, ибо живя, он забывал о Боге»^[746]. Точно так же и этот славный архиепископ, всё ещё надеясь сохранить жизнь, но лёжа уже в агонии, в пятничный полдень, в то время как все его люди обедали, скончался в одиночестве^[747] и его «негодующий дух к теням помчался со стоном»^[748]. О как бы мне хотелось написать о столь славном муже больше хорошего, ибо он любил меня и был столь славен при жизни! Но я боюсь это делать, ибо сказано: «Горе тем, которые зло называют добром»^[749], а также: «Да погибнут те, которые чёрное превращают в белое»^[750].^{91} Поэтому мне кажется опасным писать и говорить лесть этому человеку после смерти, когда эта самая лесть погубила его при жизни. Некоторые, правда, уверяют, что когда он лежал в одиночестве, то при нём всё таки находилось несколько человек; в их присутствии он и сделал свою последнюю горькую исповедь, покаявшись во всех своих грехах, плача и стеная, что погубил свои дни; только тогда, наконец, он осознал, сколь мала или, вернее, ничтожна слава нашего праха, «ибо всякая плоть — как трава, а всякая слава человеческая — как цвет на траве»^[751].

66 (65). О обманчивое благополучие человеческой жизни! О честолюбие, которого следует избегать! Чем поможет тебе ныне, о достопочтенный отец Адальберт, то, что ты всегда так любил, а именно, мирская слава, толпы людей и знатность рода? Ты один лежишь в высоком дворце, оставленный всеми своими людьми. Где же лекари, льстецы и фокусники, которые «хвалили тебя в страсти твоей души»^[752] и клялись, что ты оправишься от этой болезни и доживёшь до преклонного возраста? Все они, как я вижу, были «твоими сотрапезниками, но оставили тебя в день испытания»^[753]. Остались лишь бедняки и странники, вдовы и сироты, а также все угнетённые, которые заявляют, что ввергнуты в отчаяние твоей смертью. Мы также можем наряду с ними утверждать, что никто не сравнится с тобой в милосердии и щедрости по отношению к странникам, в защите святых церквей и уважении ко всем клирикам; никто не будет преследовать грабежи сильных и дерзость высокомерных так, как ты; наконец, некому будет подать мудрый совет при решении духовных и светских дел. Если же что-то в твоих нравах и кажется предосудительным, то это произошло скорее по вине тех, которым ты верил больше, чем следовало, или тех, чью враждебность ты вызвал своим стремлением к правде. Ибо они своим лукавством исказили твои похвальные способности и обратили во зло твои добрые начинания. Поэтому нам следует умолять милосерднейшего Господа помиловать тебя «по множеству милости своей»^[754] и даровать тебе вечное блаженство благодаря заслугам всех своих святых, покровительству которых ты всегда смиренно себя вверял.

67 (66). Наш светлейший архиепископ Адальберт умер 16 марта, 10-го индикта^{92}. Это был 1072 год Господа нашего Иисуса Христа, 11-й папы Александра и 14-й короля Генриха IV. Кроме книг, мощей святых и священных одежд среди богатств этого мужа почти ничего больше найдено не было. Всё это досталось королю; причём вместе с церковной грамотой он получил также руку святого апостола Иакова. Эту руку епископ, будучи в Италии, получил от некоего венецианского епископа Виталия^[755].

68 (67). Итак, тело архиепископа при величайшем изумлении всего королевства было перенесено из Гослара в Бремен только на десятый день, то есть в день Благовещения^[756], и при огромном стечении народа погребено посреди хора новой базилики, которую он сам и построил. Говорят, правда, что он прежде неоднократно просил похоронить его в столичном граде Гамбурге, который он по примеру своих предшественников очень любил и почитал. Ибо при жизни он именно там проводил, как правило, всё лето и с большим блеском отмечал главнейшие праздники. Там же он часто с глубоким уважением и в положенное время совершал рукоположения в церковный чин. Там же он по обыкновению устанавливал место и время встречи с нашими герцогами, а также с соседними славянскими племенами и послами прочих северных народов. Он оказывал разрушенному городу такое уважением и питал такую любовь к истощённой матери, что говорил, будто в ней исполнилось пророчество Писания, которое гласит: «Возвеселись, бесплодная, нерождающая, потому что у оставленной гораздо больше детей, нежели у имеющей мужа»^[757].

69 (68). Говорят, что он слёг всего за три дня до своей смерти, когда не мог уже самостоятельно вставать с постели. Ибо в этом муже была такая сила духа, что он даже во время тяжелейшей болезни не желал ничьей поддержки и никогда не испускал криков боли. Уже лёжа в агонии, он ощутил приближение неминуемой смерти и, часто вздыхая, повторял: «Горе мне, бедному и несчастному, который впустую растратил такие богатства! Ведь я бы мог стать святым, если бы раздал их бедным, но, к сожалению, потратил их ради мирской славы. Но, — привожу в свидетели того, «чей глаз видит в глубине бездны»^[758], — все стремления моей души были направлены исключительно на торжество моей церкви. И, хоть она и кажется ныне чересчур урезанной по моей вине, а также из-за ненависти врагов, всё равно она насчитывает 2000 мансов, которые я, к счастью, приобрёл для неё из своего наследства и моим трудом». Из речи этого мудрого человека можно понять, что если он по-человечески в чём-то и погрешил, то как человек добрый часто каялся в своих ошибках.

[Приведу в подтверждение этого следующий пример: в начале своего вступления в должность он, как человек чрезвычайно спесивый, своим высокомерием восстановил против себя очень многих людей. Так, ради увеличения своей славы он говорил — о если бы он этого не говорил!^[759] — что все епископы, которые занимали престол до него, были тёмного и низкого происхождения, и только он блистает и благородством рода, и богатствами, а потому достоин более высокой кафедры и даже апостольского престола. После того как он повторил это не один раз, его, как говорят, напугало некое видение, о котором нам стало достоверно известно и которое я решил привести здесь ввиду его важности. Итак, однажды, глубокой ночью он увидел себя приведённым в церковное собрание, где должны были служить мессу. Вокруг по порядку стояли 14 его предшественников^[760], а ближайший из них, Алебранд, заканчивал таинства, которые обычно совершают во время мессы. Когда было прочитано Евангелие, священник Божий повернулся для принятия жертвенных даров и, подойдя к господину Адальберту, который стоял в хоре на последнем месте, быстро окинул его суровым взглядом и, отвергнув его дары, сказал: «Ты человек благородный и знатный, и не можешь иметь части^[761] со смиренными»; и с этими словами удалился. С этого часа Адальберт раскаялся в тех словах, которые произнёс столь неосторожно; он стал оказывать глубокое уважение всем своим предшественникам и со многими стонами заявлял, что недостоин товарищества этих святых мужей. Поэтому вскоре он распорядился в годовщину каждого из предшественников устраивать братьям и беднякам щедрые трапезы за счёт поместья в Брамштедте^[762], чего прежде не делал ни одни епископ].

70 (69). Он оставил также множество других доказательств своего покаяния и исправления; из них наиболее памятным является то, что он после опустошения церкви и своего изгнания, — хоть и прожил ещё целых пять лет, — никогда не пользовался банями^[763], никогда не выглядел весёлым, редко выходил к людям и принимал участие в пирах, разве что когда спешил ко двору или того требовала торжественность праздничного дня. [Сколько раз мы видели его искажённое горем лицо, когда он вспоминал о разорении церкви или видел тех, кто её разорил! Так, когда в праздник Рождества Господнего прибыл герцог Магнус и собралось огромное множество гостей, то подвыпившие гости по своему обыкновению начали в конце обеда шуметь и буянить, что пришлось сильно не по нраву архиепископу. Итак, дав знак нашим братьям, которые также там были, он велел певцу запеть антифон: «Пропойте нам гимн»^[764], а мирянам, по прежнему буянившим, велел затянуть: «Ждём мира, а его всё нет»^[765]. Когда же те продолжали пить и орать, он в сильном гневе велел своим встать из-за стола и в третий раз прокричал громким голосом: «Возврати, Господи, пленников наших», а хор подхватил: «как потоки на полдень»^[766]. Возвратившись в часовню, — а мы следовали за ним по пятам, — он стал горько плакать. «Не перестану рыдать, — говорил он, — пока справедливый судья, сильный и терпеливый^[767], не освободит мою, или вернее свою церковь, ибо он видит, как унижен её пастырь и как волки раздирают её достойным сожаления образом». Ибо исполнилось желание тех, которые говорили: «Возьмём себе во владение селения Божьи; сожжём все места собраний Божьих на земле; пойдём и истребим их из народов, чтобы не вспоминалось более имя Израиля. Восстань, что спишь, Господи, и не отринь навсегда, ибо гордыня тех, которые ненавидят тебя, непрестанно растёт. Помилуй нас, ибо довольно мы насыщены презрением. Ибо те, кого ты поразил, ещё преследуют и умножают боль моих ран»^[768]. Эти и другие покаянные речи мы часто слышали от него. Так, он неоднократно собирался стать монахом. Иногда он высказывал намерение умереть, осуществляя миссионерскую деятельность либо в землях славян, либо в Швеции, а то и в далёкой Исландии^[769]. Но ещё чаще его желанием было без колебаний отдать свою жизнь за правду в исповедании Христа. Впрочем, Богу, который знает все тайны^[770], известно, был ли он перед Его взором лучше, нежели являлся перед людьми. «Ибо человек смотрит на лице, а Господь смотрит на сердце»^[771].

71 (70). Извини меня, читатель, если я, непоследовательно соединив различные истории о столь противоречивом муже, не смог сделать это кратко и доходчиво, как того требует искусство; но я изо всех сил старался писать правдиво, согласно тем знаниям и мнениям, которые имелись по данной теме. О многом я, правда, умолчал и уделил главное внимание тому, что в общем следует знать потомству, и в особенности тому, что касается пользы Гамбургской церкви. Наконец, если читателю что-то не понравится то ли ввиду порочности описанных нами событий, то ли потому что они были ещё хуже описаны, я настоятельно прошу и умоляю тебя: осуждая автора, исправь сказанное по ошибке! Сочтя виновным того, о ком здесь написано, ты и сам веди себя осторожнее, ввиду судьбы этого мудрого мужа. «Смотри за собой, дабы и тебе не пришлось оступиться»^[772].

[72. Признано, что в осуществлении миссии Гамбургской церкви среди язычников великий владыка Адальберт действовал активнее всех своих предшественников, но ещё великолепнее, чем остальные, он повсюду распространял власть архиепископа на чужеземные народы. Он вполне серьёзно намеревался лично взяться за выполнение этой миссии, чтобы принести спасение ещё не обращённым язычникам и усовершенствовать в вере уже обращённых. Отправляясь в этот опасный путь, о с обычным тщеславием заявлял: сначала был Анскарий, затем Римберт, после этого Унни, а четвёртым проповедником Евангелия будет он сам, ибо, как он видел, прочие его предшественники исполняли сей тяжкий труд не лично, а через подчинённых им епископов. Итак, решившись ехать, он вознамерился перед окончанием своей жизни объехать весь север, то есть Данию, Швецию и Норвегию, добраться до Оркад и расположенной на самом краю мира Исландии. Ибо они в его время и его трудами обратились в христианскую веру. От этого путешествия, о котором он уже открыто говорил повсюду, его отговорил мудрейший король данов, сказав, что обратить варварские народы легче людям одного с ними языка и нравов, нежели чужакам, питающим отвращение к обычаям этих народов. Так что единственное, что от него требуется, это своей щедростью и радушием снискать расположение и верность тех людей, которые будут готовы отправиться проповедовать язычникам слово Божье. Наш митрополит согласился с этими доводами православного короля и начал оказывать епископам-миссионерам и послам восточных королей ещё большую щедрость, нежели та, с какой он относился практически ко всем. Он принимал их, держал у себя и отпускал с таким радушием, что все они, ставя его выше папы, почитали словно отца многих народов, и, принося названному мужу щедрые дары, в качестве ответного дара уносили с собой его благословение.

73. Итак, в осуществлении своей миссии архиепископ был таким, какого требовали времена и нравы людей. Он был столь приветлив, щедр и гостеприимен ко всем людям, что наш маленький Бремен стал благодаря его доблести подобен Риму и наперебой почитался во всех частях света, особенно же у народов севера. Среди прочих сюда приходили также самые крайние народы — исландцы, гренландцы и послы от оркнейцев, прося, чтобы он послал туда проповедников; что он и сделал^[773]. Ибо он поставил много епископов в Данию, Швецию, Норвегию и на острова. Он имел обыкновение радостно говорить о них: «Жатвы много, а работников мало. Молите Господина жатвы, чтобы выслал работников на жатву свою»^[774].

74. Наконец, обрадованный их внушительным числом, владыка первым из всех решил провести в Дании собор зависимых от него епископов^[775]; время благоприятствовало этому, ибо епископов в названном королевстве было более чем достаточно, а пороков на этой новой ниве, требующих скорейшего исправления, также накопилось немало. Так, епископы торговали своим благословением, народ не хотел платить десятину, и все без меры предавались пьянству и разврату. Опираясь во всём этом на авторитет римского папы, а также возлагая надежды на всемерную поддержку со стороны датского короля, Адальберт и решил провести торжественный, — как всегда имел обыкновение делать, — собор всех северных епископов. Долго ждать пришлось только епископов с той стороны моря; из-за этого-то собор и был отложен, так и не состоявшись. В подтверждение этого дела имеются письма, которые папа отправил в Данию епископам, выступавшим против этого собора, а также письма названного архиепископа, отправленные другим лицам. Я счёл необходимым привести здесь в качестве примера содержание двух из них:

75. «Епископ Александр, раб рабов Божьих, всем поставленным в Датском королевстве епископам, послушным апостольскому престолу и нашему викариату, шлёт привет и апостольское благословение.

Адальберт, архиепископ Гамбурга и наш достопочтенный викарий, жаловался нам письменно и через своих послов на то, что некий Эйльберт^[776], епископ Фаррии, запятнанный многими преступлениями, отказался явиться на собор, куда его неоднократно призывали прийти в течение трёх лет. Поскольку это, как говорят, случилось по совету некоторых из вас, мы поручаем вам и апостольской властью повелеваем не давать более такого рода советы и убедить его явиться к нашему названному брату, чтобы тот после проведённого испытания вынес ему свой канонический приговор»^[777]. Среди прочего им было велено также оказывать Адальберту послушание и повиновение. А вот текст следующего письма:

76. «Адальберт, легат святого римского и апостольского престола, а также архиепископ всех северных народов и недостойный настоятель Гамбургской церкви, шлёт В.^[778], епископу Роскилле, свой привет.

Я был бы вам очень признателен, если бы вы явились лично или прислали своего посла на собор, который я решил провести в Шлезвиге. Но об этом в другой раз. Нынче же я не хочу скрывать от вас, о брат, какую неприятность причинил мне епископ Адальвард^[779], которого я в вашем присутствии, — ибо вы присутствовали при его посвящении, — назначил епископом Сигтуны^[780]. Поскольку варварский народ не захотел терпеть над собой его власть, он решил посягнуть на церковь в Скаре. Так вот, я прошу вас отправить моего посла, который прибудет туда, к епископу Дальби^[781]». Вот, что я хотел сказать по поводу этого собора, хотя можно было сказать и о многом другом, что я из стремления к краткостиопустил.

77. Тех, кого митрополит поставил к язычникам, было очень много. Их престолы и имена мы знаем с его собственных слов. Итак, в Данию он поставил 9 епископов: Ратольфа — в город Шлезвиг, Отто — в Рибе, Христиана — в город Орхус, Хериберта — в Виборг, монаха Магнуса и Альберика^{93} — на остров Вендилу, монаха Эйльберта — на острова Фаррию и Фюн, Вильгельма — на остров Зеландию, а Эгино — в область Сконе. В Швецию он посвятил шестерых: Адальварда^{94} и Ацилина^[782], затем ещё одного Адальварда^[783] и Тадико^[784], и, наконец, Симеона и монаха Иоанна^[785]. В Норвегию же он поставил только двоих: Тольфа и Севарда. Впрочем, он милостиво принимал у себя также тех, которые были рукоположены в других местах, но признали его власть, и, когда они уходили, радостно отпускал их, как, например, Мейнхарда, Осмунда^[786], Бернгарда, Асгота и многих других. Кроме того, он поставил в Оркады некоего Турольфа^[787]. Туда же он послал Иоанна, рукоположенного в Шотландии, и Адальберта, своего тёзку. Ислейфа он отправил в Исландию. Всего он поставил 20 епископов^{95}, из которых трое остались «не у дел и вне виноградника»^[788], «ища своего, а не того, что принадлежит Иисусу Христу»^[789]. Обращаясь с ними с подобающей честью, славный архиепископ просьбами и наградами увещевал их проповедовать среди варваров слово Божье. Так, мы очень часто видели его в окружении пяти или семи епископов, и лично слышали, как он говорил, что просто жить не может без многочисленной свиты. Когда же он отпускал их от себя, то из-за одиночества казался мрачнее обычного. Он не переносил одиночества, так что при нём всегда кто-нибудь да был. Чаще всего его навещали трое: Тангвард Бранденбургский^[790], мудрый человек, бывший другом епископа ещё до его посвящения в сан; Иоанн, епископ из Шотландии, «муж смиренный и богобоязненный»^[791], который позднее был отправлен в землю славян и там погиб вместе с князем Готшалком^[792]; и, наконец, Бово, о месте рождения и посвящения которого нам ничего неизвестно, и который хвалился тем, что из любви к путешествиям трижды побывал в Иерусалиме; сарацины выслали его оттуда в Вавилон, но он вскоре освободился и посетил многие области круга земного. К этим троим, хоть они и не были зависимыми от него епископами, Адальберт, как мы узнали, относился с особой благосклонностью, ибо они были лишены собственных престолов.

78. С таким же радушием Адальберт относился и к легатам римского престола, покровительство и благосклонность которых почитал превыше всякой дружбы, и часто хвалился, что имеет над собой только двух господ — папу и короля, чьей власти по праву должны подчиняться все светские и церковные чины. Только к ним он испытывал страх и почтение. Это видно из самой верности этого мужа, которую он столь незыблемо соблюдал в отношении обоих, что, ни в чём не умаляя апостольской власти, во всём старался соблюдать старинные прерогативы апостольского престола и считал, что его легатов следует принимать с величайшей любовью. А о том, насколько он уважал императорское величество, свидетельствует его собственная епархия, которая была разорена дотла, ибо ни угрозы, ни посулы князей не смогли отвратить его от верности его королю. Ведь королевская власть всегда страшна для дурных людей^[793]. Поэтому, несмотря на заговоры, которые часто случались в королевстве, он не желал принимать в них никакого участия. В награду за его верность король назначил Адальберта мажордомом дворца; благодаря королевской щедрости он приобрёл для Бременской церкви множество добра, о чём более подробно было сказано выше. От папы же Адальберт получил следующую привилегию: господин папа передал ему и его преемникам все свои права, а именно, право учреждать епархии по всему северу, там, где он сочтёт наиболее целесообразным и даже вопреки воле королей, и право посвящать епископов из своей капеллы, кого и где он сочтёт нужным. Поскольку мы до сих пор неоднократно говорили об их посвящении и престолах, нам кажется не будет лишним описать ныне положение Дании и прочих, расположенных за пределами Дании стран.

КНИГА ЧЕТВЁРТАЯ

Если угодно, пусть будет здесь начало четвёртой книги.

Описание островов Севера.

1. Почти вся провинция данов состоит из островов, как то пишется в «Деяниях святого Анскария»^[794]. От наших нордальбингов Данию отделяет река Эйдер, которая берёт начало в дремучих лесах Изарнхо^{96} у язычников. Говорят, что эти леса тянутся вдоль варварского моря вплоть до озера Шлии. Эйдер впадает во Фризский океан, который римские писатели называют также Британским. Первая область Дании называется Ютландия и простирается к северу от Эйдера на три дня пути, если повернуть в сторону острова Фюн. Если же мерить её по прямой дороге от Шлезвига до Ольборга^[795], то путь составит пять или семь дней. Это путь цезаря Оттона до самого последнего моря у Вендилы^[796], которое и по сей день в знак победы короля зовётся Оттинсанд. Возле Эйдера Ютландия более широка, а далее постепенно сужается наподобие языка до того угла, который именуется Вендилой и где [находится] предел Ютландии. Оттуда ближе всего до Норвегии^[797]. Земля там бесплодна; кроме приречных мест, почти всё кажется пустыней, «землёй солёной и дикой»^[798]. И хотя вся территория Германии покрыта непроходимыми чащами, Ютландия ещё ужаснее прочих, ибо сушу там избегают из-за недостатка плодов, а море — из-за нападений пиратов. Едва ли найдёшь в тех краях возделанные поля или местности, пригодные для обитания людей. Только там, где встречаются заливы, расположены большие города. В своё время цезарь Оттон, обложив эту область данью, разделил её на три епископства. Первое он установил в Шлезвиге^{97}, который зовётся также Хедебю и омывается одним из рукавов варварского пролива; этот рукав местные жители называют Шлей; от него и город получил своё название. Из шлезвигской гавани обычно отправляются корабли в землю славян, Швецию, Земландию^[799] и до самой Греции. Второе епископство Оттон основал в городе Рибе^{98}-{99}, который окружён другим океанским проливом, по которому можно направить паруса во Фризию, Англию^{100} или в Саксонию. Третье епископство Оттон пожелал основать в Орхусе^{101}-{102}, который отделяет от Фюна очень узкий пролив восточного моря; этот пролив с многочисленными изгибами тянется на север^{103} между Фюном и Ютландией вплоть до этого самого города Орхуса, откуда плавают на Фюн, в Зеландию, в Сконе и Норвегию.

2. После ликвидации того епископства, которое мы описали третьим, в Ютландии осталось только две епархии, а именно, шлезвигская и рибенская, пока после недавней смерти рибенского епископа Вала его диоцез с согласия архиепископа не был разделён на четыре епархии. Адальберт тут же посвятил в Рибе Отто, в Орхус — Христиана, в Виборг — Хериберта, а в Вендилу^{104} — Магнуса^{105}; затем, когда тот, возвращаясь после своего посвящения, потерпел кораблекрушение на Эльбе, он поставил вместо него Альберика. Вот те четыре епископа, которые тогда по милости короля Свена получили Рибенский диоцез.

3. Архиепископ же поставил из числа своих клириков: в Шлезвиг — Ратольфа, в Зеландию — Вильгельма, а на Фюн^{106} — Эйльберта, который, как говорят, сбежав от пиратов, первым открыл остров Фаррию, прячущийся далеко в океане напротив устья реки Эльбы, и, основав монастырь, сделал его обитаемым. Этот остров расположен напротив Хадельна. Его длина не превышает восьми миль, а ширина — четырёх. Люди там используют для разведения огня солому и обломки кораблей. Говорят, что если пираты возьмут там хоть какую-нибудь, — пусть даже самую небольшую, — добычу, то они сразу же после этого либо погибнут в кораблекрушении, либо будут кем-либо истреблены, так что ни один из них не вернётся домой невредимым. Поэтому они обычно с большим почтением выплачивают живущим на острове отшельникам десятину с награбленного. Остров этот к тому же весьма плодороден, богат птицей и обилен скотом. На нём высится единственный холм, а деревьев вообще нет. Он окружён суровыми скалами, и лишь в одном месте открывается в них проход: там есть пресная вода. Место это излюблено всеми моряками, в особенности же — пиратами. От этого остров получил ещё одно название — Хейлигланд^{107}. По всей видимости, он и есть тот Фосетисланд, о котором говорится в «Жизни святого Виллиброрда»^[800] и который расположен на границе данов и фризов. Напротив Фризии и Дании есть и другие острова, но они не столь примечательны.

4. Фюн — это крупный остров, расположенный в устье варварского залива за Вендилой. Он примыкает к Ютландии, так что из любой её части путь к нему очень близок. На острове расположен большой город Оденсе, а окружают Фюн мелкие островки, которые все изобилуют плодами. Следует иметь в виду, что, если ты направляешься из Ютландии на Фюн, то тебе следует держать путь строго на север. Тому же, кто отправляется с Фюна в Зеландию, нужно двигаться лицом на восток. Существуют две переправы в Зеландию: одна с Фюна, а другая из Орхуса, обе — на одинаковом расстоянии от Зеландии. Море там по природе бурное и угрожает сразу двумя опасностями: если даже тебе повезёт с ветром, ты едва ли избежишь рук пиратов.

5. Зеландия^{108}-{109} — это крупнейший по величине остров, расположенный в глубоко вдающемся заливе Балтийского моря. Он славится как силой своих мужей, так и изобилием плодов. В длину остров тянется на два дня пути, в ширину — почти на столько же. Самый большой его город — Роскилле, резиденция датских королей. Этот остров равноудалён от Фюна и Сконе, так что туда можно попасть за одну ночь. К западу от него расположена Ютландия, города Орхус, Ольборг и Вендила, к северу, — где ничего нет, — норманнский пролив^[801], а к югу — названный остров Фюн^[802] и славянский залив. С востока же к нему примыкают скалистые берега Сконе, где расположен город Лунд.

6. Там много золота, собранного в результате пиратских набегов. Сами же пираты, которых там называют викингами, а у нас аскоманнами, платят дань датскому королю, за что тот позволяет им грабить варваров, в изобилии обитающих вокруг этого моря. Потому и вышло, что разрешение, которое им дали против врагов, они часто используют против своих. Они настолько не доверяют друг другу, что, если один пират схватит другого, то сразу же без всякой жалости продаёт его в рабство — то ли своим сотоварищам, то ли варварам. И многое ещё в законах и обычаях данов противно благу и справедливости. Мне кажется полезным ничего об этом не говорить, разве что упомянуть о том, что они сразу же продают тех женщин, которые оказываются обесчещенными. Мужчины же, виновные в оскорблении королевского величества или уличённые в каком-либо преступлении, предпочитают быть обезглавленными, нежели претерпеть побои^{110}. У данов нет иных видов наказаний, кроме смертной казни и обращения в рабство. Они также считают, что осуждённому пристало оставаться весёлым до конца. Ибо даны столь презирают слёзы и рыдания, а также другого рода выражения скорби, которые у нас считаются нормальными, что плакать у них не принято ни о своих грехах, ни о смерти близких.

7. Существует много переправ с Зеландии на Сконе, кратчайшая же — в Хельсингборге, который можно видеть с берега. Сконе^{111} — это самая красивая область Дании, отчего происходит и её название. Она славится мужами, изобилует плодами, богата товарами, а теперь к тому же [ещё] и полна церквями. По размеру Сконе^{112} вдвое больше Зеландии, а церквей в ней 300, тогда как в Зеландии их, как говорят, лишь половина от этого числа, а на Фюне — всего треть. Сконе представляет собой окраинную область Дании, это почти остров^[803], так как она со всех сторон окружена морем и лишь в одном месте соединяется с землёй узкой полоской, которая идёт с востока и отделяет Данию от Швеции. В тех краях лежат густые леса и суровые горы, через которые нужно пройти на пути из Сконе в Готию, так что начинаешь даже сомневаться, на каком из двух путей легче избежать опасности: предпочесть ли морские трудности сухопутным, или же сухопутные морским.

8. До некоторых пор епископ в Сконе не назначался, лишь изредка заботились об этом диоцезе какие-то пришельцы из других стран^{113}. Затем сразу двумя церквами управляли зеландский епископ Гербранд и его преемник Авоко. Недавно, после смерти Авоко король Свен разделил область Сконе на два епископства, первое из них [то есть Лундское] пожаловав Генриху, а второе [Дальбийское] — Эгино. Последнего назначил архиепископ. Генрих был прежде епископом Оркад. Говорят, что в Англии он был сакелларием короля Кнута, а перевезя богатства последнего в Данию, проводил там жизнь в роскоши. О Генрихе также рассказывают, что он, имея пагубную привычку пьянствовать, однажды упился до смерти. То же самое нам стало известно и об Авоко, и о других. Эгино же, напротив, будучи мужем, сведущим в науках и известным своей чистотой, все свои усилия направлял на обращение язычников. Поэтому этот муж и привлёк ко Христу множество народов, до тех пор преданных почитанию идолов, в том числе тех варваров, что зовутся плейканами^[804], и тех, что обитают на острове Хольм^[805] по соседству с готами. Говорят, что, услышав его проповедь, все они стали лить слезы, выражая тем самым раскаяние в своих заблуждениях, тут же разбили идолов и приняли крещение. А потом повергли богатства и всё, что у них было, к ногам епископа, умоляя его соизволить принять этот дар. Но епископ отказался и вместо этого научил их построить на эти деньги церкви, кормить нуждающихся и выкупать пленных, которых в тех краях было много.

9. Рассказывают, что этот благородный муж, в то время как в Швеции началось преследование христианства, часто посещал скаранскую церковь и прочих верующих, — ибо они были лишены пастыря, — доставляя утешение тем, которые веровали во Христа, и твёрдо проповедуя слово Божье неверующим. Там он разбил на куски прославленное изображение Фрикко. За все эти добродетели муж Божий был в большой чести у короля Дании и вскоре после смерти Генриха Толстого получил в управление оба сконских епископства — в Лунде^{114} и в Дальби. Свой престол он поставил в Лунде, а в Дальби велел быть приорству живущих по уставу братьев. Итак, честно проведя в священстве 12 лет, светлейший муж Эгино, возвратившись из города Рима, вскоре после того как он добрался до дома, счастливо отошёл ко Христу. Его смерть, а также смерть епископа Фюна^{115} наступила в том же году, когда скончался и наш митрополит^[806].

10. А теперь, поскольку представился удобный случай, мне кажется уместным сказать кое-что о природе Балтийского моря^{116}. Хотя я упоминал о нём выше, в деяниях епископа Адальдага^[807], по тексту Эйнхарда, но, поступая по обычаю комментаторов, то, о чём Эйнхард говорит очень коротко, я для сведения наших опишу более подробно. Так, он пишет: «От Западного океана на восток протянулся некий залив»^[808]. Этот залив местные жители называют Балтийским, потому что он наподобие пояса тянется через области скифов на большое расстояние до самой Греции. Он также зовётся Варварским или Скифским морем от тех варварских народов, чьи земли он омывает. Западный океан — это, по-видимому, тот, что римские писатели называют Британским^{117}. Он невероятно огромен, страшен и опасен, и омывает с запада Британию, которая ныне зовётся Англией. С юга он примыкает к фризам^{118}-{119} и той части Саксонии, которая относится к нашему Гамбургскому диоцезу. К востоку от него живут даны, а также норманны, которые обитают за пределами Дании, и расположено устье Балтийского моря. На севере же этот океан омывает Оркадские острова и окружает земной мир бескрайними просторами. В левой его части расположена Гиберния, родина скоттов, которую ныне называют Ирландией, справа лежат утёсы Норвегии, а ещё дальше — острова Исландия и Гренландия. Там начинается океан, что зовётся Сумрачным.

11. То, что [Эйнхард] говорит, будто «длина этого залива неизвестна», недавно подтвердилось, несмотря на предприимчивость храбрейших мужей — Гануза Вольфа, датского наместника, и короля норманнов Харальда^[809], которые с большими трудностями в пути и огромной опасностью для своих спутников исследовали размеры этого моря, но, в конце концов, вернулись, сломленные и побеждённые двойной опасностью — бурями и пиратами. Даны же утверждают, что протяжённость этого моря не раз проверена на опыте очень многими; некоторые при благоприятном ветре за месяц добирались из Дании до Острогарда^[810] Руси^{120}. [Эйнхард] полагает, что «ширина этого моря нигде не превышает ста тысячи шагов, хотя во многих местах он, как выясняется, более узок». Это видно на примере устья названного залива, вход в который из океана между Ольборгом и Вендилой, датскими мысами, и утёсами Норвегии столь узок, что под парусами можно легко пересечь его всего за одну ночь. Выходя за пределы Дании, это море расширяется, а затем вновь сужается в районе страны готов, напротив которых живут вильцы. А затем, чем дальше, тем шире оно становится.

12. «Вокруг этого залива, — пишет [Эйнхард], — живёт множество народов. Даны, также как и шведы, которых мы называем норманнами, владеют северным побережьем и всеми его островами. На южном берегу живут славяне, эсты и различные другие народы, среди которых главными являются велеты»^[811], которых зовут также вильцами. Данов, шведов и все прочие племена, которые обитают за Данией, франкские историки называют норманнами, тогда как римские историки именуют так гипербореев^[812], которых Марциан Капелла превозносит многими похвалами.

13. Итак, первыми при устье названного залива, на южном берегу, напротив нас, живут даны, которых называют ютами, до самого озера Шлей. Оттуда начинаются пределы Гамбургской епархии, которые тянутся через земли приморских славян на большое расстояние до реки Пены; там граница нашего диоцеза. Затем, вплоть до реки Одера обитают вильцы и лютичи. За Одером же, насколько нам известно, обитают поморяне. Далее простирается весьма обширная страна поляков, которая, как говорят, граничит с королевством Руси. Эта страна представляет собой последнюю и самую большую область винулов, которой и заканчивается названный залив.

14. Если же вернуться к устью Балтийского моря со стороны севера, то первыми встречаются норманны, потом выдаётся датская область Сконе, а за ней вплоть до Бирки на широких просторах обитают готы. Затем, обширными пространствами земель^[813] правят шведы, до самого «Края женщин»^[814]. За ним, как говорят, обитают виссы, мирры, ламы, скуты и турки^[815], до самой Руси. Там, опять-таки заканчивается названный залив. Итак, берегами этого моря на юге владеют славяне, а на севере — шведы.

15. Знающие [те] места люди уверяют даже, что некоторые добирались из Швеции в Грецию по суше. Но варварские народы, живущие между ними, мешают этому пути, поэтому [предпочитают] пытать счастья на кораблях.

16. Много островов в этом заливе; всеми ими владеют даны и шведы, а некоторыми также и славяне. Первый из них — расположенная в начале моря Вендила, второй — Морс, третий — Туд^[816], все — на небольшом расстоянии друг от друга. Четвёртый — Самсё, расположенный напротив города Орхус. Пятый — Фюн, шестой — Зеландия, а седьмой — тот, что примыкает к последнему^[817]; о них мы уже упоминали выше. Восьмым называют тот, который ближе всех к Сконе и Готии и зовётся Хольм^[818]; это — самая славная гавань Дании и надёжная стоянка для судов, которые обычно отправляются к варварам и в Грецию. Кроме того, с юго-востока к Фюну примыкают ещё семь островков, которые, как мы уже говорили, изобилуют плодами. Это Мойланд^[819], Имбра^[820], Фальстер, Лолланн, Лангеланн и все остальные близлежащие острова; причём Лолланн расположен ближе всего к славянским землям. Эти пятнадцать островов принадлежат к королевству данов; все они уже украшены светом христианства.

В глубине [моря] есть и другие [острова], которые подчиняются власти шведов. Самым большим из них, пожалуй, является Курланд^[821], который имеет восемь дней пути. [Там обитает] очень жестокое племя, которого все избегают из-за его склонности к чрезмерному почитанию идолов. Там очень много золота, великолепные кони. Во всех домах — полно волхвов, авгуров и некромантов, [которые даже ходят в монашеских одеждах]. За оракулами туда обращаются со всего света, особенно, испанцы и греки. Мы полагаем, что это — остров Хоры, названный в «Жизни святого Анскария»^[822], который шведы тогда обложили данью. Ныне — стараниями одного купца, которого датский король побудил к этому многими дарами — там построена одна церковь. Эту историю, радуясь в Господе, рассказал мне сам король.

17. Кроме того, нам говорили, что в этом море есть ещё множество других островов, и среди них весьма крупный остров Эстланд^[823], не меньше того, о котором мы только что говорили. [Его жители] совершенно не знают Бога христиан, поклоняются драконам и крылатым существам и даже приносят им в жертву живых людей, которых приобретают у купцов, весьма тщательно проверяя, чтобы на теле [у жертвы] не было пятен, ибо иначе, по их словам, драконы её отвергнут. Рассказывают, что названный остров расположен вблизи «Края женщин», тогда как указанный выше — неподалёку от шведской Бирки.

18. Недалеко от области славян находятся, насколько нам известно, три примечательных острова. Первый из них называется Фембре^[824]. Он лежит напротив вагров, так что его, как и Лолланн, можно видеть из Ольденбурга. Другой остров^[825] расположен напротив вильцев. Им владеют раны [или руяне]^{121}, могучее славянское племя. По закону без учёта их мнения не принимают ни одного решения по общественным делам. Их так боятся по причине их близости к богам, вернее, к демонам, поклонению которым они преданы более прочих. Оба острова переполнены пиратами и безжалостными разбойниками, которые не щадят никого из приезжих. Ибо всех, кого другие пираты обычно продают, эти убивают. Третий остров зовётся Земландией, и расположен по соседству с русью и поляками^{122}; населяют его самбы или пруссы, люди весьма доброжелательные, которые спешат на помощь тем, кто терпит бедствие на море или подвергается нападению пиратов. Они очень низко ценят золото и серебро, а иноземных мехов, тлетворный дух которых породил в наших землях губительный яд гордыни, у них в избытке. Этих [мехов] у них — как грязи, к нашей, полагаю, погибели, ибо мы всеми правдами и неправдами стремимся к куньему кафтану, словно к высшему блаженству. Так вот, за шерстяные одежды, которые мы называем фальдонами, они дают столь драгоценных куниц. Можно было бы указать и много другого в нравах этих людей, достойного похвалы, если бы только они уверовали во Христа, проповедников которого они ныне жестоко преследуют. Именно у них был увенчан мученичеством сиятельный чешский епископ Адальберт^[826]. И, хотя всё прочее они делят с нами, у них вплоть до сегодняшнего дня запрещён доступ к священным рощам и источникам, которые, как они полагают, оскверняются приближением христиан. Они употребляют в пищу мясо вьючных животных, используют в качестве питья их молоко и кровь, так что, говорят, даже пьянеют. Эти люди зеленоглазы, краснолицы и длинноволосы. К тому же они, затерянные в непроходимых болотах, не желают терпеть над собой никакого господина.

19. Есть в этом море ещё много других островов, которые полны дикими варварами, почему их и избегают мореплаватели. Говорят, что где-то около этих берегов Балтийского моря обитают амазонки^{123}, страну которых называют ныне «Краем женщин»^[827]. Некоторые рассказывают, что они становятся беременны от глотка воды. Другие говорят, что они зачинают либо от проезжающих купцов, либо от живущих среди них пленников, либо от других чудовищ, которые там не редки; и это мы полагаем наиболее вероятным. Когда же дело доходит до родов, то дети мужского пола становятся киноскефалами^[828], а женского — прекраснейшими женщинами^[829]. Живя все вместе, они презирают общество мужчин, и даже, если те приходят, мужественно прогоняют их от себя. Киноскефалы — это те, которые носят голову на груди. Их часто видят пленниками на Руси, и они громко лают вперемежку со словами. Там есть также те, которые зовутся аланами или альбанами, а на своём собственном языке — виссами^[830]; они — безжалостные амброны^{124} и рождаются с седыми волосами. О них упоминает писатель Солин. Их родину охраняют собаки, и если доходит до битвы, то они выстраивают собак в боевом порядке. Там есть также бледные, зелёные и макробии, то есть длинные люди, которых называют гузами; и, наконец, те, которых именуют антропофагами, ибо они едят человеческое мясо. Есть там и множество других чудовищ, которых по их словам часто видят моряки, хотя нам это кажется едва ли заслуживающим доверия.

20. Вот то, что я хотел сказать о Балтийском [или Варварском] заливе, о котором, насколько я слышал, не упоминает никто из учёных мужей, кроме одного лишь Эйнхарда, о котором мы говорили выше. Полагаю, что древние [римляне], возможно, называли это море другими именами: Скифскими или Меотийскими болотами^[831], либо «Гетской пустынью»^[832], а также «Скифским берегом», который, как говорит Марциан, «густо населён множеством разнообразных варваров»^[833]. «Там, — писал он, — обитают геты, даки, сарматы, аланы, [невтры], гелоны, антропофаги и троглодиты»^{125}. Сострадая их заблуждению, наш архиепископ учредил митрополией для этих племён Бирку^{126}, которая расположена в центре Швеции, напротив славянского города Юмны, обращена к нему и равноудалена от всех берегов этого моря. Первым из наших он поставил в этом городе^{127} аббата Хильтина, которого сам предпочитал называть Иоанном^[834]. Итак, об островах данов сказано достаточно. Теперь же перейдём к народам шведов и норманнов, которые ближе всех к [данам].

21. Перед теми, кто минует датские острова, открывается совершенно новый мир, а именно, Швеция^{128} и Норвегия — две обширнейшие северные страны, до сих пор ещё почти неизвестные в нашем мире. Мудрейший король данов^{129} рассказывал мне о них, что Норвегию с трудом можно пересечь за один месяц, а Швецию, даже двигаясь быстро, нелегко обойти и за два. «Я сам проверял это, — говорил он, — когда недавно в течение 12 лет служил в тех краях при короле Якове. Обе страны окружены высокими горами, причём в большей мере Норвегия, которая охватывает Швецию своими хребтами». О Швеции не умалчивают и древние авторы Солин и Орозий^[835],^{130} которые пишут, что большую часть Германии занимают свевы, населяющие предгорья вплоть до Рифейских гор. Там же, очевидно, находится и река Эльба, о которой упоминает Лукан^[836]. Она берёт начало в названных горах и, протекая через срединные области готов, — отчего и происходит её название Готэльба^{131}, — впадает в океан. Швеция — богатейший край, земля, изобилующая плодами и мёдом. Она также превосходит все прочие области по приплоду скота, отличается превосходными лесами и реками, вследствие чего весь этот край полон чужеземными товарами. Нет, кажется, ничего такого, чего не было бы у шведов, кроме разве что столь любимой и чтимой нами гордыни. Ибо все символы пустой славы, как то золото, серебро, царские кони, бобровые и куньи шкурки, которые своей прелестью сводят нас с ума, они ни во что не ставят. И только в женщинах они не знают меры^{132}. Каждый из них в соответствии со своими возможностями одновременно имеет двух, трёх или более жён; богачи и знать держат их без счёта. Все сыновья, рождённые от такого сожительства, считаются законными. Если же кто-нибудь познает чужую жену, или силой возьмёт девушку, или разграбит чьё-либо добро, или совершит иное беззаконие, то его наказывают смертной казнью. Хотя все гипербореи отличаются гостеприимством, наши шведы в этом отношении выделяются особо. Позорнее всего считается у них отказать приезжему в гостеприимстве, так что они даже устраивают между собой состязание, каждый стремясь показать, что именно он достоин принимать гостя. [Хозяин] принимает гостя по всем правилам гостеприимства и в каждый из дней, сколько приезжий пожелает оставаться, водит его в гости ко всем своим друзьям. Подобная добродетель у них в обычае. Проповедников истины, — если только те чисты, умны и достойны, — шведы принимают с такой большой любовью, что даже не возражают против присутствия на общем совете племён, который они называют «варх», епископов. Они часто и охотно слушают о Христе и христианской вере. Шведов можно склонить к нашей вере нехитрыми речами, если только дурные учителя, «ищущие своего, а не того, что угодно Иисусу Христу»^[837], не собьют с толку тех, которые могут спастись.

22. Племена шведов весьма многочисленны; они славятся своей силой и умением обращаться с оружием и, независимо оттого, сражаются ли они на конях, или на кораблях, показывают себя превосходными воинами. Поэтому, очевидно, они и обуздывают своей мощью остальные северные народы. Их короли происходят из древнего рода, однако их власть зависит от мнения народа^{133}: то, что все одобрят на общем собрании, король должен утвердить, если только ему не покажется лучшим иное решение, которому и подчиняются шведы, — иногда против воли. Таким образом, дома они пользуются равноправием. Но отправляясь на войну, шведы во всём повинуются королю или тому, кого король сочтёт способнее прочих. Если во время битвы они попадают в затруднительное положение, то из множества богов, которых они почитают, шведы призывают на помощь лишь одного; ему же они дают обеты сразу после победы и предпочитают его всем остальным. Христианского Бога они по общему решению провозгласили сильнейшим из всех, ибо другие боги часто обманывали их, а этот всегда являлся вернейшим помощником в любом деле.

23. Из народов Швеции ближе всех к нам обитают готы, именуемые западными, а прочие называются восточными^{134}. Вестраготия граничит с датской областью Сконе. Говорят, что из Сконе семь дней пути до большого готского города Скары. Далее же, вдоль того моря, что зовётся Балтийским, и вплоть до Бирки, тянется Остроготия. Первым епископом готов был Тургот^{135}, а вторым Готшалк, как говорят, муж мудрый и добрый, если не считать того, что он, сидя дома, предпочитал труду отдых. Третьим наш архиепископ поставил Адальварда Старшего, воистину достохвального мужа. Придя к варварам, он как учил, так и жил. Ведя святой образ жизни, он доброй проповедью приобщил к христианской вере великое множество язычников. Он был также знаменит своими чудесами, так что в случае нужды по требованию варваров делал так, чтобы шёл дождь или чтобы снова наступала ясная погода, а также многое другое, чему до сих пор стремятся научиться мудрецы. Этот замечательный муж жил в Готии, усердно проповедуя всем имя Господа Иисуса, и там же после многих испытаний, которые он охотно претерпел ради Христа, оставил земле свою бренную плоть; дух же его принял небесный венец^{136}. После него архиепископ поставил в тех краях какого-то Ацилина, который ни за что другое, кроме как за огромный рост, не был достоин носить сан епископа. Напрасно готы отправляли к нему посольство: любя покой и уют, он оставался в Кёльне, предаваясь удовольствиям до самой смерти.

24. Между Норвегией и Швецией живут вермиланы^[838], финнеды и другие народы. Все они уже христиане и относятся к скаранской церкви. На границе Швеции и Норвегии, на севере, обитают скритефинны, которые бегают быстрее диких зверей. Самым большим их городом является Хельсингланд^[839].^{137} Сюда архиепископ первым поставил епископа Стенфи и, сменив ему имя, назвал его Симеоном^[840]. Последний привлёк своей проповедью многих из названных племён. Кроме того, существует ещё неисчислимое множество других шведских племён, из которых, насколько нам известно, в христианство обращены только готы, вермиланы, частично скритефинны и их соседи.

25. Итак, вот краткое описание Свеонии, или Швеции: на западе её населяют готы и находится город Скара; на севере живут вермиланы и скритефинны, чьей столицей является Хельсингланд; на юге же её на всём протяжении омывает Балтийское море, о котором мы говорили выше. Там находится большой город Сигтуна. С востока к Швеции примыкают Рифейские горы с их пустынными пространствами и глубокими снегами; доступ туда преграждают стада звероподобных людей. Там живут амазонки, киноскефалы и циклопы, у которых во лбу один глаз. Там же обитают и те племена, которых Солин называет имантоподами и которые скачут на одной ноге^[841]; а также те, чьей любимой пищей является человеческое мясо, из-за чего их избегают и по праву ничего о них не говорят. Король данов, которого я часто вынужден поминать, рассказывал мне об одном племени, которое имеет обыкновение спускаться с предгорий на равнину; эти люди малы ростом, но силой и проворностью не уступают шведам. «Откуда они приходят — неизвестно, — говорил он, — но, внезапно появляясь, то ежегодно, то раз в три года, они, если им не оказать сопротивления всеми силами, опустошают весь край и опять уходят». Обычно рассказывают ещё и многое другое, что я ради краткости опускаю. Пусть об этом говорят те, кто уверяет, что сам видел подобное. (26). А теперь скажем несколько слов о суевериях шведов.

26. У этого племени есть знаменитое святилище, которое называется Упсала^{138}-{139} и расположено недалеко от города Сигтуны [или от Бирки]. В этом храме, который целиком изготовлен из золота, находятся статуи трёх почитаемых народом богов. Самый могущественный из них — Top — восседает на троне посреди парадного зала; с одной стороны от него — Водан, а с другой — Фрикко. Их полномочия распределяются следующим образом: «Тор, — говорят шведы, — царит в эфире, управляет громом и реками, ветрами и дождями, ясной погодой и урожаями. Второй — Водан, что означает «ярость», — ведёт войны, даёт людям мужество в битвах с врагами. Третий — Фрикко — дарует смертным мир и наслаждения. Последнего изображают с огромным фаллосом. Водана же шведы представляют вооружённым, как у нас обычно Марса. А Тор со своим скипетром напоминает Юпитера. Они также почитают обожествлённых людей, даря им бессмертие за славные подвиги, как говорится и в «Жизни святого Анскария»^[842], где мы читаем, что они подобным образом поступили с королём Эриком.

27. Ко всем их богам приставлены жрецы, которые от имени народа приносят им жертвы. Если грозит голод или мор, они приносят жертву идолу Тора, если война — Водану, если грядут свадебные торжества — Фрикко. Они также имеют обычай каждые девять лет проводить в Упсале общее для всех шведских провинций торжество^{140}. От участия в этом торжестве не освобождается никто. Короли и народы, все вместе и поодиночке, отсылают свои дары в Упсалу, и, что ужаснее всего, те, которые уже приняли христианство, вынуждены откупаться от участия в подобных церемониях. Жертвоприношение происходит следующим образом: из всей живности мужского пола в жертву приносят девять голов; считается, что их кровь должна умилостивить богов^{141}. А тела этих животных развешивают в ближайшей к храму роще. Эта роща столь священна для язычников, что даже деревья её, согласно поверью, становятся божественными благодаря смерти и разложению жертв. Один христианин рассказывал мне, что видел в этой роще висевшие вперемежку тела собак, лошадей и людей, общим числом 72. А о многочисленных нечестивых магических песнопениях, которые они обычно исполняют, совершая обряд жертвоприношения, лучше будет вообще умолчать.

28. Недавно в этой провинции произошло замечательное событие, ставшее широко известным благодаря своей значимости. Весть о нём дошла и до архиепископа. Один из жрецов, которые обычно прислуживают в Упсале демонам, в дни веселий без причины ослеп. Будучи мужем разумным, он решил, что такое несчастье послано ему за почитание идолов и что, служа ложным богам, он, по-видимому, оскорбил могущественного Бога христиан. И вот, ночью явилась ему прекрасная дева и сказала, что, если он уверует в её сына и отринет почитавшиеся им кумиры богов, она вернёт ему зрение. Тогда он — готовый на всё ради такого дара — во сне обещал деве, что так и поступит. Она же добавила: «Знай, что, истинно, это место, где ныне проливается столько невинной крови, вскоре будет освящено в мою честь. А чтобы в тебе не осталось и капли сомнения, прозри во имя Христа, сына моего!». Едва только свет вернулся его очам, он уверовал и, обойдя все соседние области, легко обратил язычников к вере в того, кто избавил его от слепоты.

29 (28). Движимый этими чудесными делами, наш архиепископ внял гласу, говорившему: «Возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве»^[843], и поставил в тех краях Адальварда Младшего, взятого из бременского капитула, мужа начитанного и блиставшего добротой нравов. Через посланцев светлейшего короля Стенкиля он определил ему престол в городе Сигтуне, отстоящем от Упсалы на один день пути. Существует такой путь: от датского Сконе, плывя под парусами, через пять дней достигаешь Сигтуны или Бирки, ибо обе расположены рядом. Если же двигаться по суше, то из Сконе через области готов и города Скару, Телгас^[844] и Бирку доберёшься до Сигтуны ровно через месяц.

30 (29). Итак, движимый пылким желанием проповедовать Евангелие, Адальвард прибыл в Швецию и за короткое время обратил в христианскую веру всех жителей Сигтуны и её окрестностей^{142}. Он также условился со святейшим епископом Сконе Эгино, чтобы они вместе явились к языческому храму, именуемому Упсалой, где смогли бы, возможно, представить Христу плоды своего труда. Они были готовы с радостью принять любые муки, только бы уничтожить тот дом, который является оплотом варварских суеверий. Они хотели разрушить этот дом, а если удастся, то и сжечь, чтобы затем последовало обращение всего народа. Но благочестивый король Стенкиль, знавший о том, что говорят в народе об этом желании Божьих исповедников, отговорил их от подобного дела, упирая на то, что оно грозит им немедленной смертью, а ему, — приведшему на родину подобных злодеев, — изгнанием, и что после этого к язычеству вернутся все те, кто ныне верует, как можно видеть из того, что недавно случилось в землях славян^[845]. Согласившись с этими доводами короля, епископы обошли все готские города, где разрушали идолов, а затем обращали многие тысячи язычников в христианство. После смерти Адальварда, постигшей его у нас, архиепископ поставил на его место некоего Тадико из Рамельсло^[846], который из страсти к обжорству предпочёл пребывание дома жребию апостола. Итак, о Швеции и её церемониях сказано достаточно.

31 (30). Поскольку Норманния является крайней провинцией круга земного, то и мы соответственно отводим ей место в самом конце книги^{143}. Впрочем, ныне её называют Норвегией. Кое-что о расположении и размерах этой страны мы уже сказали выше, описывая её вместе со Швецией; теперь же следует упомянуть о ней особо: данная область в длину простирается до самых отдалённых пределов севера, отчего и происходит её название. Она берёт начало у скалистых мысов того моря, которые обычно называют Балтийским. Затем её хребты поворачивают на север и ведут свои изгибывдоль берега ревущего океана, заканчиваясь в Рифейских горах, где и угасает измождённый мир. Кроме суровых гор и чрезмерного холода Норвегия отличается также совершенной бесплодностью и пригодна исключительно для скотоводства. Подобно арабам норманны пасут свой скот далеко в степях. Скотоводство проникло во все сферы их жизни: молоко они употребляют в пищу, а из шерсти делают одежду. Норвегия воспитывает храбрейших воинов, не смягчённых изобилием плодов, которые чаще сами нападают на других, чем подвергаются нападениям. С соседними шведами норманны сосуществуют без вражды, тогда как от данов, — столь же бедных, как и они сами, — иногда терпят нападения^[847], впрочем не оставляя их безнаказанными. Движимые недостатком дел на родине, они обходят весь мир и посредством пиратских набегов на те или иные земли добывают богатства, которые привозят домой, восполняя таким образом неудобства своей страны. Однако после принятия христианства, они, получив благотворные знания, научились «ценить мирную жизнь и истину»^[848], довольствуясь своей бедностью. То, что собрали, они предпочли раздать и рассеять, вместо того чтобы, как прежде, собирать рассеянное. И хотя поначалу все они поклонялись нечестивым изображениям злых сил, теперь норманны «вместе с апостолом бесхитростно приняли Христа и его распятие»^[849]. Они — самые умеренные из всех смертных, и как в пище, так и в нравах ценят скромность и умеренность. Кроме того, они настолько чтят священников и клир, что едва ли найдётся среди них такой христианин, который бы не приходил ежедневно слушать мессу. Однако, и у норманнов, и у данов принято хорошо платить за крещение и конфирмацию, освящение алтарей и посвящение в церковные должности. Я думаю, что это произошло из-за жадности священников; поскольку варвары до сих пор либо не слышали о десятине, либо не хотят её платить, их заставляют платить за то, что они должны получать бесплатно. Ведь даже посещение больных и погребение мёртвых^{144} там стоит денег. Нравы же варваров столь замечательны, — мне это достоверно известно, — что их развращает только жадность священников.

32 (31). Во многих местах Швеции и Норвегии пастухами скота бывают даже знатнейшие люди, живущие по обычаю патриархов и трудом [своих] рук. Все жители Норвегии — христиане, не считая тех, которые обитают далеко на севере, возле океана. Среди последних, как говорят, колдовские чары и заклинания до сих пор имеют такую силу, что они уверяют, будто знают, что происходит с каждым человеком во всём мире^[850]. Громким бормотанием они также вытаскивают на берег моря огромных китов и с лёгкостью делают многое другое из того, что мы читаем в Писании о чародеях. Я слышал, что в труднодоступных горах, которые там есть, живут бородатые женщины, а обитающие в лесах мужчины редко позволяют себя видеть. В качестве одежды они используют шкуры диких животных и, говоря между собой, скорее скрежещут зубами, чем произносят слова, так что соседние народы с трудом могут их понимать. Те горы, ужасающие вечными снегами, римские авторы называли Рифейским хребтом. Скритефинны не могут жить без холода и снега, а быстротой передвижения по глубоким снегам превосходят даже диких зверей^{145}. В этих горах такое множество диких зверей, что большая часть края живёт исключительно лесным зверем. Там охотятся на туров, буйволов и лосей, как в Швеции; впрочем, на зубров охотятся и в земле славян и на Руси; но только в Норвегии водятся чёрные лисицы и зайцы, белые куницы и такого же цвета медведи, которые, как и туры, живут под водой. И поскольку многое там кажется совершенно иным и необычным для нас, я оставляю говорить более подробно об этом и о другом жителям этого края.

33 (32). Столичным городом норманнов является Тронхейм, который украшен ныне церквями и отличается большим количеством народа. В нём покоится тело блаженнейшего Олафа, короля и мученика^{146}. У его могилы вплоть до настоящего дня Господь совершает чудеса исцеления, так что даже из дальних краёв сюда стекаются те, кто надеется облегчить свои страдания через посредничество святого. Путь в это место таков: от Ольборга или датской Вендилы за один день можно добраться по морю в норманнский город Вик^[851], а оттуда, повернув паруса налево, вдоль берегов Норвегии за пять дней доберёшься до Тронхейма. Можно двигаться и другой дорогой, ведущей по суше из датского Сконе прямо до Тронхейма. Однако второй путь требует больше времени, поскольку идёт по горам и полон опасностей. Из-за этого путники его и избегают.

34 (33). Первым в Норвегию из Англии прибыл некий епископ Иоанн^{147}. Он окрестил короля и народ^[852]. После него епископом стал Гримкиль, бывший послом короля Олафа к архиепископу Унвану^[853]. Третьим был Зигфрид, [дядя по матери Осмунда]^{148}, который проповедовал и в Швеции, и в Норвегии. Он вместе с другими небезызвестными норманнскими священниками исполнял свои обязанности среди этого народа вплоть до нашего времени. После его смерти наш архиепископ по просьбе норманнов поставил в городе Тронхейме епископа Тольфа и где-то в тех же краях Севарда. Он, хоть и был недоволен Асготом и Бернгардом, которых посвятил папа, но, получив удовлетворение, отпустил их от себя с подарками. Стараниями их всех слово Божье и поныне привлекает множество душ, так что святая мать-церковь процветает и приумножается во всех провинциях Норвегии. У норманнов и шведов до сих пор, ввиду недавнего насаждения христианства, епархии не имеют чётких границ, но каждого из епископов принимает какой-нибудь король или народ, и они сообща строят церковь и, обходя край^{149}, обращают в христианство, сколько могут жителей, управляя ими, — пока живы, — без всякой зависти.

35 (34). За Норвегией, которая является самой крайней северной страной, ты не найдёшь ни одного человеческого поселения, но лишь устрашающий взор беспредельный океан, что обнимает весь мир^[854]. На нём, против Норвегии, лежит множество небезызвестных островов. Почти все они подчиняются ныне власти норманнов и потому не должны выпадать из нашего повествования; ведь они тоже относятся к Гамбургскому диоцезу. Первые из них — Оркадские острова, которые варвары называют Органскими. Они рассеяны по океану, подобно Кикладам^{150}-{151}. Римские авторы Марциан и Солин пишут о них следующее: «За Британией, там, где простирается бесконечный океан, лежат Оркадские острова, из которых 20 необитаемы, а 16 обитаемы»^[855]. «Оркадские острова, числом почти 40, расположены по соседству с Электридами, на которых добывают янтарь»^[856]. Таким образом, Оркады расположены между Норвегией, Британией и Гибернией, смеясь над угрозами ревущего океана. Говорят, что из норманнского города Тронхейма можно доплыть до этих островов за один день. Кроме того, считается, что от Оркад, независимо от того, повернуть ли паруса в Англию или в Шотландию, оба пути имеют равную длину. Первым на Оркадские острова, — впрочем, до этого ими управляли епископы из англов и скоттов, — наш архиепископ по приказу папы поставил в город Бласкону^[857] епископа Турольфа, который должен был заботиться там обо всём.

36 (35). «Остров Туле, — продолжают они^[858], — отделён от прочих островов бескрайним океаном и расположен посреди него, так что его трудно заметить». Тем не менее, как римские писатели^{152}-{153}, так и варвары сообщают об этом острове много такого, что достойно упоминания. «Туле, — говорят они, — это самый отдалённый остров, на котором после летнего солнцестояния, когда солнце проходит созвездие рака, не бывает ночи, а после зимнего — подобным же образом отсутствует день. Считается, что эти периоды длятся по шесть месяцев»^[859]. О том же писал и Беда: «Нет сомнений, что летом в Британии^{154} белые ночи, а после солнцестояния в течение шести месяцев сплошной день, ночи же возвращаются к зиме в результате обратного движения солнца. Пифей из Массилии сообщает, что то же явление наблюдается на острове Туле, который лежит к северу от Британии на расстоянии шести дней плавания»^[860].^{155} Этот Туле называется ныне Исландией по тому льду, что сковывает океан. У этого льда, как говорят, есть такая примечательная особенность: он настолько чёрный и сухой, — очевидно, из-за своей древности, — что раскалён и жжётся. Названный остров очень велик; его населяет множество народа. Все эти люди живут исключительно за счёт разведения скота и укрываются его шкурами. Там не растут плоды, и очень мало деревьев. Кроме того, местные жители обитают в подземных пещерах под одной крышей со своим скотом. Итак, проводя свою жизнь в святой простоте, жители не ищут ничего сверх того, что даёт им природа, и могут радостно сказать вслед за апостолом: «Имея пропитание и одежду, будем довольны и тем»^[861]. Ведь они даже используют горы в качестве укреплённых жилищ, а источники в качестве укрытий. Этот блаженный, говорю я, народ, бедности которого никто не завидует, тем более блажен, что ныне все они приняли христианство^{156}-{157}. В нравах здешних жителей много замечательного, и, особенно, их любовь, прямым следствием чего является то, что между ними всё общее, и это касается как местных жителей, так и приезжих. Своего епископа они чтят как короля. Весь народ уважает его волю и всё, что тот постановит, от Бога ли, из Писания или на основании обычаев других народов, считает законом^{158}. [Наш архиепископ воздал Богу огромную благодарность за то, что они обратились в его время. Впрочем, вера, бывшая у них ранее, благодаря присущему ей естественному праву не сильно расходилась с нашей верой]. Итак, по их просьбе архиепископ поставил туда одного святейшего мужа по имени Ислейф. Он был прислан к владыке из этой страны и, — окружённый почётом, — какое-то время гостил у него, в то же время обучаясь, как лучше просветить народ, недавно обратившийся ко Христу. Через него архиепископ передал исландскому и гренландскому народу свои письма, почтительно поприветствовав их церкви и обещая в скором времени самому навестить свою паству, дабы они вместе насладились полным счастьем^[862]. В этих словах обнаруживается та великая важность, которую он придавал своей миссии; это желание владыки тем более достойно похвалы, что и апостол, как мы знаем, собирался отправиться в Испанию, чтобы проповедовать там слово Божье^[863], но не смог это исполнить. Вот то, что я достоверно узнал об Исландии и далёком Туле, избегая россказней.

37 (36). В океане есть также много других островов, из которых не самым малым является Гренландия, лежащая ещё глубже в океане напротив шведских гор или Рифейских хребтов. Говорят, что от берегов Норвегии до него, как и до Исландии, идти под парусами пять-семь дней. Люди там светло-зелёные от моря, отчего и страна получила своё имя^[864]. Они ведут такую же жизнь, как и исландцы, за исключением того, что отличаются большей жестокостью и угрожают проплывающим пиратским разбоем. К ним также, по слухам, пришло христианство^[865].

38 (37). Третий остров — это Халагланд^[866]. Он расположен ближе к Норвегии и по размеру равен предыдущим^{159}. Летом, около времени солнцестояния, там в течение четырнадцати дней непрерывно светит солнце, и равно столько же времени оно не появляется зимой. Это явление удивляет варваров, поскольку они не знают, что различия в продолжительности дня происходят из-за прихода и ухода солнца. Ведь земной мир — круглый, а потому солнце, совершая оборот, несёт свет, приходя в то или иное место, и оставляет тьму, уходя из него. Когда оно движется вверх к летнему равноденствию, дни в северных странах удлиняются, а ночи укорачиваются; когда же солнце движется вниз к зимнему равноденствию, то же самое наблюдается в южных странах. Не зная этого, язычники почитают землю, где смертные могут лицезреть подобные чудеса, святой и блаженной. Король данов, а также многие другие свидетельствуют, что описанное явление действительно происходит в тех краях, так же как и на других островах, в Швеции и Норвегии.

39 (38). Кроме того, он упоминал и ещё об одном острове, открытом многими в этом океане; он называется Винланд^[867], потому что там сам по себе растёт виноград, давая отличное вино. Там же растут плоды, хотя никто их не сеял, что известно нам не из выдуманных басен, а из достоверных сообщений данов. [За этим островом, — говорил король, — в океане нет больше обитаемой земли, ибо те места покрывают несносные льды и заполняющий всё туман. Марциан пишет об этом следующее: «В одном дне плавания от Туле море затвердевает»^[868]. Многоопытный норманнский правитель Харальд^[869] недавно исследовал этот вопрос. Плывя на кораблях, он хотел выяснить величину северного океана, однако, увидев туманные пределы угасающего мира и исполинскую бездну, едва уцелев, повернул назад]. ^a

40 (39). Также светлой памяти архиепископ Адальберт говорил нам, что в дни его предшественника какие-то знатные мужи из Фризии поплыли на север, намереваясь пересечь море. ^bОни предприняли это, потому что их собратья говорили, что если плыть прямым курсом на север из устья реки Везера, то не встретишь никакой земли, кроме бескрайнего океана ^b. Эти люди сговорились исследовать столь необычную вещь и в хорошую погоду начали свой путь от берега Фризии. Миновав Данию и Британию, они прибыли к Оркадам и, оставив их слева, — справа от них была Норвегия, — после долгого плавания увидели ледяные берега Исландии. Затем, направив свой путь в сторону северного полюса, они увидели за собой те самые острова, о которых мы писали выше. Они решились на столь дерзостное путешествие, предварительно вверив себя всемогущему Богу и святому исповеднику Виллехаду, на тот случай, если вдруг погибнут в беспросветном тумане ледовитого океана. И вот, бушующий океанский пролив, возвращаясь назад к тайным своим истокам, стремительным потоком потащил в хаос несчастных моряков, уже отчаявшихся и помышлявших лишь о смерти. [Говорят, что там — самое жерло пучины]. Это та бездна, в которую всегда возвращается море; она поглощает его воды, и тогда море убывает, а когда она снова извергает их, оно прибывает. Тогда путешественники стали призывать на помощь только лишь милосердие Божье, моля, чтобы Господь принял их души. И вот, могучее морское течение суда некоторых из них унесло, а остальных выбросило далеко позади первых. Так, изо всех сил налегая на вёсла, и тем самым помогая течению, они с Божьей помощью избежали величайшей опасности, которую уже видели перед своими глазами.

41 (40). Избежав опасностей, связанных с туманом и стужей, путешественники неожиданно пристали к какому-то острову, который был окружён скалами наподобие укреплённого города^[870]. Они высадились, чтобы осмотреть место, и обнаружили там людей, которые в дневное время прятались в подземных пещерах. Возле ворот их жилищ лежало бесчисленное множество сосудов из золота и других металлов, которые среди смертных считаются редкими и драгоценными. Обрадовавшись, гребцы взяли из этих сокровищ столько, сколько смогли унести, и спешно возвратились на корабль. Возвращаясь назад, они вдруг заметили людей огромного роста, которых у нас называют циклопами. Циклопов сопровождали псы, по размеру сильно превосходящие обычных четвероногих^[871]. Напав, они схватили одного из путешественников и растерзали его прямо на глазах у остальных. Оставшиеся бросились на суда и сумели избежать опасности. Гиганты, говорят, с воплями преследовали их почти до открытого моря. Сопутствуемые такой удачей, фризы прибыли в Бремен, где всё по порядку рассказали архиепископу Алебранду и принесли жертвы за благополучное возвращение благому Христу и его исповеднику Виллехаду.

42. [Достойно упоминания и то, что в этом месте прилив моря происходит дважды в день, что кажется всем великим чудом, так что те, кто тщательно исследует тайны бытия, впадают в сомнение относительно этого явления, причина которого им неизвестна. Макробий^[872] и Беда^[873], как кажется, пишут что-то об этих вещах. Лукан^[874] же признает, что ничего о них не знает, а различные авторы высказывают различные мнения. Все избегают неустойчивых доводов, нам же достаточно воскликнуть вместе с пророком: «Как многочисленны дела Твои, Господи! Всё соделал Ты премудро; земля полна произведений Твоих»^[875]. А также: «Твои небеса и Твоя земля»^[876]; «Ты владычествуешь над яростью моря»^[877]; «Правда твоя — бездна великая»^[878], и потому справедливо зовётся непостижимой^[879]].

43 (41). Вот то, что мы узнали о природе северных стран^[880] и привели здесь во славу Гамбургской церкви; мы видим её украшенной подобным даром божественной любви и желаем, чтобы она силой своей проповеди вслед за большей уже их частью обратила в христианство всё неисчислимое множество относящихся к её ведению народов, и только там, полагаю я, может замолчать Евангелие, где лежит предел мира. Эта спасительная для народов миссия, начало которой было положено святым Анскарием, вплоть до сегодняшнего дня обогащается всё новыми приращениями — если заканчивать смертью Адальберта Великого — вот уже около 240 лет^[881].

44 (42). И вот, этот крайне дикий народ данов, или норманнов, или же шведов, который, по словам блаженного Григория, «раньше не умел ничего, кроме как варварски скрежетать зубами, теперь научился петь «аллилуйя» во славу Божью». И вот, этот народ пиратов, некогда, как мы знаем, опустошавший все области Галлии и Германии, ныне довольствуется тем, что сидит в своих пределах, говоря вместе с апостолом: «Не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего», а также: «веруем, что увидим благость Господа на земле живых»^[882]. И вот, ужасная страна их, в прошлом недоступная из-за существовавшего там почитания идолов, — «чей лик не добрей, чем у скифской Дианы»^[883], — теперь, отбросив присущую ей от природы ярость, допускает везде проповедников истины, а жители этой страны, разрушив жертвенники ложных богов, воздвигают церкви и вместе с другими народами превозносят хвалами имя Христово. Это, разумеется, «изменение десницы Всевышнего»^[884], и тем быстрее распространяется слово всемогущего Бога, что от восхода солнца и до заката, на юге и на севере прославляется имя Господа и всякий язык повторяет, что Господь наш Иисус Христос пребывает во славе Бога-Отца, живя и царствуя с Отцом и Святым Духом во веки веков. Аминь.

Эпилог магистра Адама к епископу Лиемару

СХОЛИИ^[892]

Схолия 1. Эйнхард, капеллан императора Карла, описал его жизнь и саксонские войны.

Схолия 2. Папой тогда был Павел I^[893].

Схолия 3. Фризия — это приморский край, труднодоступный из-за непроходимых болот. Он включает в себя 17 округов, треть которых относится к Бременскому епископству. Вот их названия: Остергау, Рюстринген^[894], Вангеланд^[895], Дисмери^[896], Харлингерланд^[897], Норден и Морсети^[898]. Эти семь округов владеют примерно 50 церквями. Эту часть Фризии отделяют от Саксонии болотистое Вапельгау^[899] и устье реки Везер. А от остальной Фризии её отделяют болота Эмсгау и океан.

Схолия 4 (5)^[900]. Записано в «Деяниях св. Анскария»^[901] и грамотах римских понтификов.

Схолия 5 (6). Турхольц — крупнейший монастырь во Фландрии, знаменитый своими монахами, за возвращение которого епископы нашей церкви ведут давнюю тяжбу. Однако, архиепископ Адальберт довёл это дело до конца, а именно, уладил спор посредством достойной замены; цезарь и герцог Фландрии одобрили это решение^[902].

Схолия 6 (7). Собор по поводу объединения состоялся в Вормсе в присутствии цезаря и епископов, как то свидетельствует грамота.

Схолия 7 (8). Дворец в Ахене в течение 80 лет, вплоть до времён Оттона лежал в запустении, разрушенный ярлом Орвигом.

Схолия 8 (9). Там были убиты короли Готфрид и Зигфрид^[903].

Схолия 9 (10). Оба — и король, и папа — нашли постыдный конец своей жизни; ибо папа Формоз, ужё после смерти был низложен своим преемником^[904], и кости его выброшены из могилы. А короля Арнульфа ещё при жизни заели черви^[905]; наконец, он умер от яда, получив от Бога суровую кару.

Схолия 10 (11). Папа Стефан^[906], который занимал должность в течение 7 лет, велел Герману, архиепископу Кёльнскому, и Адальгару, архиепископу Гамбургскому, спорившим по поводу Бременской церкви, явиться на собор в Вормс, и поручил Фульку^[907], архиепископу Реймскому, от своего имени расследовать их дело.

Схолия 11 (12). С востока штурмаров омывает река Билена, которая также, как и вышеназванная река^[908], впадает в Эльбу.

Схолия 12 (13). Травена — это река, которая протекает через земли вагров и впадает в Варварское море; на этой реке расположены — единственная гора Альберк^[909] и город Любек.

Схолия 13 (14). Река Цвентина вытекает из озера, на котором расположен город Плён. Затем она протекает через леса Изарнхо^[910] и впадает в Скифское море.

Схолия 14 (15). По ту сторону Одера первыми обитают поморяне, а затем поляки, которые с одной стороны граничат с пруссами, с другой — с чехами, а на востоке — с Русью.

Схолия 15 (16). Ольденбург — это крупный город славян, которые зовутся ваграми; он расположен возле моря, которое называют Балтийским или Варварским, в одном дне пути от Гамбурга.

Схолия 16 (17). Хижане и черезпеняне живут по эту сторону реки Пены, а доленчане и ратари — по ту сторону этой реки. Эти четыре народа называют вильцами или лютичами за их храбрость.

Схолия 17 (18). Моравы — это славянские племена к востоку от чехов; с одной стороны они граничат с поморянами и поляками, а с другой — с венграми и печенегами^[911], кровожадным народом, который питается человеческим мясом.

Схолия 18 (19). Сорбы — это славяне, которые населяют расположенные между Эльбой и Заале районы; их соседями являются тюринги и саксы. По ту сторону реки Оры^[912] проживают другие сорбы.

Схолия 19 (20). Беда^[913]: «Британия — это остров в океане, который прежде назывался Альбионом; он расположен к северо-западу, на значительном расстоянии от Германии, Галлии и Испании — крупнейших частей Европы. К югу лежит Бельгийская Галлия, ближайший путь к которой для путников проходит через город, называемый Порт рутубиев^[914]. Гиберния^[915] — это крупнейший после Британии остров, расположенный к западу от неё; он не так протяжён к северу, как Британия, но гораздо далее простирается на юг, к северным берегам Испании».

Схолия 20 (21). В 966 году Господнем даны были обращены к вере неким Поппо^[916], который пронёс перед всем народом кусок раскалённого железа; видя это, король Харальд оставил идолопоклонство и вместе со всем народом обратился к почитанию истинного Бога, а Поппо возвёл в епископы.

Схолия 21 (22). В 973 году Господнем Венцеслав^[917], князь Чехии, был замучен своим братом Болеславом, который лишил его княжеской власти. Ради него Бог почтил город Прагу, где тот покоится, многими чудесами.

Схолия 22 (23). Этот Отто, благороднейший муж, был викарием и каноником в Магдебурге.

Схолия 23 (24). Об этом Зигфриде рассказывают удивительную историю; так, когда он ограбил обитель в Рамельсло, в него тут же вселился злой дух, и Зигфрид смог избавиться от него только тогда, когда вернул церкви её владения и передал братьям богатое поместье из собственных земель.

Схолия 24 (25). Эрик, король шведов, заключил союз с могущественным королём Польши Болеславом^[918]. Болеслав отдал за Эрика свою дочь или сестру^[919]. Вследствие этого союза славяне и шведы вместе напали на данов. Христианнейший король Болеслав в союзе с Оттоном III подчинил себе всю землю славян, а также Русь и пруссов, от которых пострадал св. Адальберт^[920]; мощи последнего Болеслав тогда же перенёс в Польшу.

Схолия 25 (26). Этот Одинкар был направлен королём Кнутом в Англию и получил там образование. Затем он обошёл ради дальнейшего обучения Галлию и получил прозвище мудреца и философа. Поэтому он и был по праву назван «угодным Богу»^[921].

Схолия 26 (27). После смерти Олафа, сына Трукко, «Воронья нога» правил двумя королевствами^[922]. Вскоре после этого он сокрушил идолопоклонство и своим указом ввёл в Норвегии христианство. Тогда же он поставил в Сконе наставником прибывшего из Англии епископа Готебальда. Последний, как говорят, временами проповедовал также в Швеции и Норвегии.

Схолия 27 (30). Рассказывают, что славянский князь просил за своего сына племянницу герцога Бернгарда и тот обещал ему это. Тогда князь винулов послал своего сына в Италию вместе с герцогом и 1000 всадников, которые почти все там и погибли^[923]. Когда же сын славянского князя потребовал обещанную ему девушку, то маркграф Дитрих^[924], изменив слову, заявил, что не отдаст родственницу герцога за пса.

Схолия 28 (31). Дитрих был маркграфом славянской марки; его наглость побудила славян к восстанию.

Схолия 29 (29). Ольденбург — это крупный город славян, которые зовутся ваграми; он расположен возле моря, которое называют Балтийским или Варварским, в одном дне пути от Гамбурга^[925].

Схолия 30 (28). Поскольку Мистуи не хотел порывать с христианством, его изгнали из отечества; он бежал в Барденгау и там состарился, сохранив свою веру^[926].

Схолия 31 (32). Маркграф Дитрих был лишён должности и всех наследственных владений и окончил жизнь в Магдебурге в качестве пребендария, умерев дурной смертью, какую и заслужил^[927].

Схолия 32 (33). В 1010 году Господнем народ Венгрии был обращён к вере благодаря Гизеле^[928], сестре императора, которая была выдана замуж за венгерского короля и побудила последнего креститься самому и крестить свой народ; он был назван в крещении Стефаном и позднее признан святым.

Схолия 33 (34). Рамельсло находится в Верденском епископстве, неподалёку от Бардовика. Епископ Вердена притязал на право осуществления там духовной власти и управления, но отказался от этих притязаний по решению апостольского престола. Послом к папе был Отто^[929], как говорится в грамоте.

Схолия 34 (35). Говорят, что он добился этой должности благодаря яду симонии^[930], поскольку имел большое наследство. Одну его часть он поневоле уступил императору, вторую — передал своей церкви, которой весьма благочестиво управлял, а третью — оставил родственникам. Он был почтенным старцем, очень любившим бедных и, в особенности, детей. Пользуясь случаем, братья стали свободнее покидать монастырь и, — поначалу втайне, — искать общества женщин.

Схолия 35 (37). Одинкар был сыном Токи, ярла Вендилы^[931], и имел престол в Рибе. Ибо третья часть Вендилы была, как говорят, его собственностью. Тем не менее, обладая столькими богатствами, этот муж отличался удивительной умеренностью. В качестве примера его добродетели я нашёл, что во время 40-дневного поста он в каждый второй день приказывал бить себя палками одному из священников.

Схолия 36 (36). Унван во время празднования Пасхи, как правило, имел при себе 7 епископов, а также аббатов, герцога и какое-то число графов этой провинции; причём каждый из них оказывал ему высокую честь.

Схолия 37 (38). Кнут, сын короля Свена, оставив языческое имя, принял в крещении имя Ламберт. Поэтому в «Книге нашего братства» записано: «Ламберт, король Дании, королева Эмма и их сын Кнут^[932] смиренно вверили себя молитвам Бременской братии».

Схолия 38 (39). У Эдгара, могущественного короля англов, был от законной супруги сын Эдуард^[933], святейший муж. Его мачехой была Афильтруда, которая убила своего пасынка, короля, и поставила королём своего сына — Анунда^[934].

Схолия 39 (40). Кнут отдал свою сестру Эстрид^[935] замуж за сына короля Руси.

Схолия 40 (41). Ибо Ричард, бросив сестру короля Кнута, из страха перед данами бежал из отечества, отправился в Иерусалим и там умер. Рассказывают, что 40 его спутников на обратном пути осели в Апулии; с того времени норманны овладели Апулией.

Схолия 41 (42). Олаф ревностно соблюдал все праздники. Когда он был изгнан из королевства из-за святой религии и пытался вновь отвоевать трон, то, как говорят, заснул во время похода в своей палатке и видел сон. Пока он спал, внезапно появились враги, и командир его войска, придя к королю, разбудил его. А тот возмущённо сказал: «Что ты наделал! Я видел, будто подымаюсь по лестнице, верхушка которой достигает звёзд. Увы! Я добрался уже до самого верха этой лестницы и вступил бы на небо, если бы ты мне не помешал, разбудив меня». После этого видения король увидел, что окружён своими людьми, и был убит, не оказав сопротивления и заслужив венец мученичества.

Схолия 42 (43). Этот пастырь распорядился относительно женщин, которые уже открыто грешили вместе с канониками, чтобы ни одна из них не осталась в городе. Они были размещены по соседним селениям и отданы под стражу. Так вплоть до пожара храма и разрушения монастыря^[936] с этой напастью было покончено.

Схолия 43 (45). Говорят, что епископы Тургот и Одинкар задолго до этого предсказывали, что Гамбургская и Бременская церкви когда-нибудь будут разорены за их грехи. Нынче это пророчество, как видим, исполнилось^[937].

Схолия 44 (44). Ибо в это время к Господу отошёл знаменитый датский епископ Поппо. Вскоре вместо него был поставлен Эзико; но, когда он добрался до реки Эйдер, то заболел и умер^[938].

Схолия 45 (46). Сестрой епископа Одинкара была Аза, святейшая женщина, имевшая пребенду в Бремене. Она постоянно ходила босой и в течение 20 лет предавалась постам, молитвам и раздаче милостыни; она редко покидала церковь и, приняв добрый конец, оставила церкви свои книги, ибо больше у неё ничего не было.

Схолия 46 (47). Император Конрад ежегодно водил войско против славян; поэтому по ту сторону Эльбы и царил прочный мир.

Схолия 47 (48). Когда проповедовал архиепископ Лиавицо, славная княгиня Эмма подарила святой Бременской церкви два креста, доску для алтаря и чашу, — всё из золота и драгоценных камней, стоимостью 20 золотых марок, — а также священные одежды, множество тканей, золотые столы, дорсалии и книги.

Схолия 48 (49). Герман купил у жителей этой земли болото Этеринброх^[939], а император Конрад утвердил его за церковью своей грамотой. Оригинал грамоты можно увидеть в архиве.

Схолия 49 (50). Этот Свитгер был взят на апостольский престол из Бамбергского епископства, после того как были низложены три папы-раскольника^[940].

Схолия 50 (51). Говорят, что если бы он прожил подольше, то, конечно, восстановил бы всё это. Поэтому он принялся обводить город стеной, разрушил часовню и начал многое другое, что свидетельствует о его добрых намерениях.

Схолия 51 (52). Он поставил в Хедебю Эзико, который вскоре умер, так и не вступив в своё епископство.

Схолия 52 (53). Клирикам своей церкви, которые, как он видел, нуждались в помощи, он втайне жаловал по четыре, а то и по десять серебряных солидов, многим давал пребенды, а некоторым — свои одежды; сочувствуя тем, с кем миряне обходились без всякого уважения, он велел приводить к себе их обидчиков и бить их батогами в своём присутствии.

Схолия 53 (54). Видя, что эта напасть, — браки клириков, — растёт с каждым днём, он решил вернуться к решениям своего предшественника Лиавицо^[941], но только в том случае, если вернёт церкви и монастырю их прежний статус.

Схолия 54 (55). Он решил обвести город стеной и укрепить тремя воротами и 12 башнями, так чтобы первую сторожил епископ, вторую — фогт, третью — приор, четвёртую — декан, пятую — начальник школы, шестую — братья и каноники, а остальные шесть — горожане.

Схолия 55 (56). Говорят, что архиепископ Кёльнский, благороднейший Герман^[942], возобновил древнюю тяжбу по поводу Бремена. Но и он получил отпор как благодаря авторитету Бецелина, так и в результате трёхлетнего молчания, и дал удовлетворение нашему архиепископу; а затем целый месяц пировал с ним у себя в Кёльне.

Схолия 56 (57). Король Магнус с сильным флотом осадил богатейший славянский город Юмну. Обе стороны понесли равные потери. Магнус устрашил всех славян. Он был благочестивым юношей невинной жизни; поэтому Бог и даровал ему победу во всём.

Схолия 57 (58). Архиепископ передал это приорство Эдо. Но его племянник, Эдо Младший, недовольный этим решением, в гневе поджёг монастырь. Во искупление этого святотатства отец Эдо передал церкви всё своё имущество. А приор Эдо, отправившись в паломничество в Иерусалим, ушёл около праздника св. Иакова и вернулся на следующую Пасху.

Схолия 58 (59). Некоторые из завистников говорят, что у епископа был только один недостаток — гордыня. Поэтому между ним и Бруно^[943], епископом Вердена, и возникла недостойная епископов вражда, главным образом из-за высокомерия фогта Вольфреда. Он, как и архиепископ, умер внезапной и жалкой смертью.

Схолия 59 (60). В том году, когда умер архиепископ, к Господу отошёл также Одинкар^[944], епископ Рибе. На Пасху, почувствовав приближение конца, он, отслужив мессу, привёл в порядок свои дела.

Схолия 60 (61). Папа Климент возобновил все привилегии нашей Гамбургской церкви, ранее полученные ею от римского престола.

Схолия 61 (62). Свен, побеждённый Магнусом, покорился судьбе и, став вассалом победителя, принёс ему клятву верности. Когда же он вновь восстал по совету данов, то был вторично побеждён Магнусом. Вынужденный бежать, Свен пришёл к Якову, сильно жалея о том, что нарушил обещанную верность.

Схолия 62 (63). Харальд, вернувшись из Греции, взял в жёны дочь короля Руси Герзлефа^[945]; вторую^[946] взял в жёны Андрей^[947], король венгров, — от неё родился Соломон; а на третьей^[948] женился король франков Генрих; она родила ему Филиппа^[949].

Схолия 63 (64). Харальд вместе с Магнусом сражался против Свена; после его смерти он стал вассалом последнего^[950].

Схолия 64 (65). Ибо, как мы уже говорили ранее, Кнут, король данов, отдал свою сестру — после того как с ней развёлся граф Ричард — в жёны своему ярлу Вольфу; от этого брака родились ярл Бьорн и король Свен. Ярл Вольф отдал свою сестру замуж за Годвина, герцога англов; от этого брака родились Свен, Тости и Гарольд, а также Гута, на которой был женат король Эдуард. Позднее Свен, сын Годвина, убил Бьорна, сына своего дяди. А Гарольд, будучи очень храбрым мужем, обезглавил Грифа^[951], короля Гибернии, изгнал из Англии Свена, короля данов, а к Эдуарду, своему родственнику и господину, не испытывал ни капли уважения. За этим последовала Божья кара, вторжение норманнов и гибель Англии^[952].

Схолия 65 (66). После его ухода устав, а также дисциплина и согласие братьев Бременского монастыря пришли в упадок, и дурные люди всё привело в расстройство.

Схолия 66 (67). Одной была Гунхильда, вдова Анунда, а второй — Гута, которую убила Тора^[953].

Схолия 67 (68). Адальвард прибыл по приглашения короля Харальда в Норвегию. После данного им отпущения грехов тело того мужа, который умер 60 лет назад, но так и не разложился, наконец, рассыпалось в прах. Ибо этот человек был некогда отлучён за пиратство архиепископом Лиавицо, как это было открыто Адальварду в видении^[954].

Схолия 68 (69). Сэтого дня король Харальд направлял своих епископов в Галлию; он принял также многих, прибывших к нему из Англии. Одним из таких был Асгот. Когда он возвращался из апостольского града, архиепископ велел его схватить, но, получив от него клятву верности, разрешил уйти и даже одарил подарками.

Схолия 69 (70). Епископ Александр, раб рабов Божьих, Харальду, королю норманнов, шлёт привет и апостольское благословение.

Поскольку вы до сих пор ещё неопытны в вере и не всегда тверды в церковной дисциплине, нам, кому доверено управление всею церковью, следовало бы как можно чаще навещать вас со спасительными увещеваниями. Но, поскольку из-за трудностей долгого пути мы не в состоянии делать это лично, знайте, что всё это мы поручили нашему викарию Адальберту, архиепископу Гамбургскому. Так вот, названный достопочтенный архиепископ, наш легат, пожаловался нам в своих письмах, что епископы вашей провинции либо вообще не приняли посвящения, либо вопреки римским привилегиям, которые были даны ему и его церкви, были весьма дурно за деньги рукоположены в сан в Англии или Галлии. Поэтому вы увещеваем вас властью апостолов Петра и Павла, чтобы вы и ваши епископы, будучи обязаны оказывать уважение и повиновение апостольскому престолу, оказывали его и названному достопочтенному архиепископу, нашему викарию и исполняющему наши обязанности. И прочее.

Схолия 70 (71). В устье реки Пены расположен крупный город, который называется Деммин. Там — граница Гамбургской епархии.

Схолия 71 (72). Говорят, что в это время в город Ретру пришли из чешских лесов два монаха. Когда они стали открыто проповедовать там слово Божье, то их по решению язычников сначала подвергли различным пыткам, а затем, как они того и хотели, обезглавили во имя Христа. Их имена неизвестны людям, но мы твёрдо верим, что они непременно записаны на небесах.

Схолия 72 (73). Светлейший король данов страдал одним недостатком — чрезмерной страстью к женщинам, но, как я думаю, не по своей вине, а из-за присущего всему его народу порока. Однако и его не миновала кара за этот грех; ибо одна из его наложниц — Тора — отравила его законную супругу — Гуту^[955]. Когда же король Свен отправил сына Торы — Магнуса — в Рим, чтобы его помазали там на престол, несчастный мальчик умер в пути, а его нечестивая мать более не имела детей.

Схолия 73 (74). Ибо Писание говорит Фараону: «Для того самого я и поставил тебя, чтобы показать на тебе силу мою, и чтобы возвещено было имя моё по всей земле». Итак, кого хочет милует, а кого хочет — ожесточает^[956].

Схолия 74 (75). Он поместил там голову св. Секунда, который, как мы читали, был одним из командиров Фиванского легиона. Его мощи митрополит приобрёл в Италии благодаря щедрости епископа Турина^[957].

Схолия 75 (76). «Человеку, который ведёт похвальный образ жизни, трудно устоять перед людской похвалой». Папа Лев^[958].

Схолия 76 (77). Мы часто слышали, как наш благочестивый архиепископ Адальберт убеждал своих клириков соблюдать воздержание. «Я заклинаю вас, требую и приказываю, — говорил он, — отречься от пагубных связей с женщинами, или по крайней мере, — если вы не в состоянии обуздать свою плоть, — почтительно соблюдать брачные узы, согласно тому, что сказано: Пусть не целомудренно, зато осторожно».

Схолия 77 (78). Среди них был иноземец Павел^[959], обращённый в христианскую веру еврей; посетив Грецию, — уж не знаю, то ли из жадности, то ли ради науки, — он, вернувшись назад, явился к нашему владыке, похваляясь, что якобы постиг множество искусств, так что из неучей за три года может сделать учёных, а из меди выплавить чистое золото. Он легко убедил архиепископа поверить всему, что он говорил, и прибавил ко всей этой лжи ещё обещание вскоре наладить в Гамбурге чеканку общественной золотой монеты и вместо денариев чеканить бизантии.

Схолия 78 (79). Со всех повинностей и епископских доходов капеллан по закону ежедневно получал десятую часть на содержание больных, убогих и странников. Однако, капеллан коварно удерживал многое для собственных нужд и ничего не давал бедным.

Схолия 79 (80). Говорят, что этот Ансвер, прежде чем принять мученичество, упросил язычников сначала побить камнями его спутников, ибо боялся, что они могут дрогнуть. Когда же они обрели венец мученичества, он, следуя примеру Стефана^[960], радостно преклонил колени.

Схолия 80 (81). Этот Иоанн, покинув Шотландию из любви к странствиям, пришёл в Саксонию, где наш архиепископ принял его милостиво, как и всех прочих. Спустя малое время он отправил его в землю славян к князю Готшалку. Пребывая у него, Иоанн, как рассказывают, крестил в эти дни многие тысячи язычников.

Схолия 81 (82). В это самое время Шлезвиг, очень богатый и многолюдный город саксов-трансальбианов, расположенный на самой границе Датского королевства, был до основания разрушен в результате внезапного нападения язычников.

Схолия 82 (83). Это было третье отпадение славян, которых впервые крестил Карл^[961], вторично Оттон, а в третий раз — ныне — князь Готшалк.

Схолия 83 (84). У этого Харальда, короля норманнов, было 300 больших судов, которые все там и остались. Сверх того, благодаря такому везению Бастарду досталось также большое количество золота, которое Харальд привёз из Греции. Вес этого золота был таков, что его едва могли перенести на своих плечах 12 крепких парней.

Схолия 84 (85). Когда оба Эрика погибли в бою, на трон взошёл Хальцштейн, сын короля Стенкиля. Впрочем, вскоре он был изгнан, а из Руси призвав Анунд. Когда же и он был изгнан, шведы избрали некоего Хакона, который взял в жёны мать юного Олафа^[962].

Схолия 85 (86). Король норманнов взял в жёны дочь короля данов^[963], и между ними был заключён мир.

Схолия 86 (87). Они были сыновьями Харальда.

Схолия 87 (88). Он неоднократно со слезами заявлял, что все его предшественники горели и жарились словно в огне в гонениях герцогов и злобе прихожан. «Поэтому, — говорил он, — я не сомневаюсь, что и мне уготован от них мученический венец за правду».

Схолия 88 (89). Нотебальд был чародеем, льстецом и отъявленным лжецом.

Схолия 89 (90). С этого времени он отказался от бань, которыми обычно пользовался почти каждый день, и от многих других вещей, которые счёл весьма обременительными для народа.

Схолия 90 (91). Адамат, некий врач, родом из Салерно, как говорят, за три дня до смерти предсказал архиепископу её скорый приход. Но тот, не поверив, обращал свой взор только на Нотебальда, который обещал, что скоро якобы наступит час его выздоровления.

Схолия 91 (92). Как мы читали в книге Эстер^[964]: «Они с хитрым коварством обманывают уши правителей, которые просты и обо всех судят по себе. О том, как все усилия царей сходят на нет из-за нашёптываний злых людей нам хорошо известно на основании как древних историй, так и тех событий, которые происходят каждый день».

Схолия 92 (93). Ибо в том году, когда он ушёл из жизни, перед тем как отправится в последний путь, из которого нет возврата, он вместе с братьями провёл в Бремене капитул и низложил на нём декана Лиутгера, которого обвиняли в убийстве. Пользуясь случаем, он произнёс речь о целомудрии и угрожал страшными карами ослушникам.

Схолия 93. Альберик наследовал Магнусу.

Схолия 94 (94). Адальвард Старший отправился в ту и другую Готию, Младший был направлен в Сигтуну и Упсалу, Симеон — к стритефиннам^[965], а Иоанн — на острова Балтийского моря.

Схолия 95 (94). Двадцатым был Эццо, которого он посвятил в землю славян^[966].

Схолия 96 (95). Чащи Изарнхо начинаются у озера данов, которое зовётся Шлия, и тянутся до славянского города под названием Любек и реки Травены.

Схолия 97 (98). Первым епископом в Шлезвиге был Харальд, вторым — Поппо, третьим — Рудольф^[967].

Схолия 98 (102). Первым епископом в Рибе был Лиафдаг, вторым — Одинкар, третьим — Вал, четвёртым — Отто^[968].

Схолия 99 (96)^[969]. Из Рибе во Фландрию, в Синкфал^[970], можно доплыть за два дня и две ночи. Из Синкфала в Прол^[971], в Англии, — за два дня и одну ночь. Это — самая южная точка Англии, а плыть туда из Рибе на юго-запад. От Прола в Британии до св. Матфея^[972] — один день. Оттуда до Фара, возле святого Иакова^[973], — три дня и три ночи. Оттуда — два дня и две ночи до Лиссабона, причём плыть нужно всё время на юго-запад. Из Лиссабона в Нарвес^[974] — три дня и три ночи на юго-запад. От Нарвеса до Таррагоны — четыре дня и четыре ночи, а плыть на северо-восток. От Таррагоны до Барселоны — один день также на северо-восток. От Барселоны до Марселя — один день и одна ночь почти на восток, немного отклоняясь к югу. От Марселя до Мессины в Сицилии — четыре дня и четыре ночи на юго-восток. От Мессины до Акко — 14 дней и столько же ночей на юго-восток, больше отклоняясь к востоку.

Схолия 100 (97). Плывущим в Англию следует подставлять паруса юго-восточному ветру.

Схолия 101. Первым епископом в Орхусе был Регинбранд, вторым — Христиан^[975].

Схолия 102 (99). Между Орхусом и Вендилой расположен город Виборг ...

Схолия 103 (100). Между океаном и морем у Вендилы находится обращённый в сторону северных островов мыс Скаген. (?)

Схолия 104 (101). Расположенный при переходе из океана в Балтийское море остров Вендила состоит из трёх частей. (?)

Схолия 105 (103). Первым епископом в Вендиле был монах Магнус, вторым — Альберик.

Схолия 106 (106). Первым епископом на Фюне был Регинберт, вторым — монах Эйльберт^[976].

Схолия 107 (105). В «Жизни Лиутгера» рассказывается, что во времена Карла некий Ландрик был крещён … и в епископы^[977].

Схолия 108 (107). Между Зеландией и Фюном лежит небольшой остров под названием Спрога^[978]. Это пристанище разбойников, которые представляют большую опасность для всех проезжающих.

Схолия 109 (108). Первым епископом в Зеландии был Гербранд, вторым — Авоко, третьим — Вильгельм^[979].

Схолия 110 (109). На площади висит общественная секира, угрожая виновным смертным приговором; если же случится, что его выносят, то приговорённый идёт на казнь, ликуя, словно на пир.

Схолия 111 (111). Вначале с этого острова, — у римских историков он зовётся Скандия, Гангавия или Скандинавия^[980], — вышли лангобарды или готы^[981]. Тамошней столицей является Лунд, который по воле победителя Англии Кнута стал соперником Британского Лондона.

Схолия 112 (110). Первым епископом в Сконе был Бернгард, вторым — Генрих, третьим — Эгино^[982].

Схолия 113 (112). А именно, Лиафдаг, Поппо, Одинкар Старший, Готебальд, Бернгард и…

Схолия 114 (113). Лунд, первый город Сконе, [от моря] удалён на такое же расстояние, как и от Дальби.

Схолия 115 (114). Этого епископа Фюна архиепископ отстранил от должности за уголовное преступление. Он умер… когда … в Рим.

Схолия 116 (115). Восточное море, море Варварское, море Скифское или Балтийское — это одно и то же море, которое Марциан и другие древние римляне называют Скифскими или Меотийскими болотами, Гетской пустыней или Скифским берегом^[983]. Это море, вклиниваясь от Западного океана между Данией и Норвегией, простирается на восток на неизвестное расстояние.

Схолия 117 (104). В том океане, о котором только что упоминалось, есть небольшой остров, который ныне носит название Фаррия или Хейлигланд. Он отстоит от Англии на три дня гребного плавания. Впрочем, этот остров расположен так близко к земле фризов и нашему Везеру, что его можно увидеть оттуда. … С острова Хольма, который расположен в устье Эйдера, плаванье до острова Фаррии, о котором мы говорили выше, также продолжается три дня. (?)

Схолия 118 (3)^[984]. Фризия — это приморский край, труднодоступный из-за непроходимых болот. Он включает в себя 17 округов, треть которых относится к Бременскому епископству. Вот их названия: Остергау, Рюстринген, Дисмери, Вангеланд, Харлингерланд, Норден и Морсети. Эти семь округов владеют примерно 50 церквями. Эту часть Фризии отделяют от Саксонии болотистое Вапельгау и устье реки Везер. А от остальной Фризии её отделяют болота Эмсгау и океан.

Схолия 119 (4). Из этих 17 округов пять относятся к Мюнстерскому епископству. Св. Лиутгер, первый епископ этого места, получил их в дар от императора Карла. Вот их названия: Хугмерки^[985], Хунесго, Фивельго, Эмсгау, Федеритгау^[986], а также остров Бант^[987]…

Схолия 120 (116). Даны-варвары называют Русь Острогардом, потому что она расположена на востоке и, словно орошаемый сад, изобилует всеми благами. Её называют также Хунгардом, потому что там первоначально жили гунны.

Схолия 121 (117). Рюген — остров руянов по соседству с городом Юмной, так что у них общий король.

Схолия 122 (118). В похвале этим народам Гораций так говорит в своих стихах: «Лучше живут равнинные скифы и суровые геты, чьи повозки по обычаю тащат передвижные дома; и пашней они заняты не более года. [Их] достояние — великая доблесть отцов; грешить — нельзя, или в наказание — смерть»^[988]. И до сего дня так живут турки, что соседствуют с Русью, и прочие народы Скифии.

Схолия 123 (119). Когда король шведов Эдмунд отправил своего сына Анунда в Скифию для расширения пределов своего государства, тот морем добрался до «Края женщин». Однако женщины сразу же подмешали яд в источники воды, погубив тем самым и самого короля, и его войско. Об этом мы уже писали выше, и сам епископ Адальвард лично повторил нам всё это, заявив, что и это, и прочее — чистая правда^[989].

Схолия 124 (120). Они на своём языке зовутся вильцами; это чрезвычайно жестокие амброны, которых поэт называет гелонами^[990].

Схолия 125. Амаксобии, аримаспы, агафирсы^[991].

Схолия 126 (121). Тем, кто плывёт из датского Сконе в Бирку, потребуется пять дней пути; от Бирки до Руси путь по морю также составляет пять дней.

Схолия 127 (122). Там находятся гавань святого Анскария и могила святого архиепископа Унни, надёжное, говорю я, пристанище святых исповедников нашего престола.

Схолия 128 (124). Тацит называет свевов именем шведов^[992].

Схолия 129 (123). Павел в «Деяниях лангобардов» [пишет] о многочисленности северных народов и о семи мужах, которые лежат на берегу океана в области скритефиннов^[993].

Схолия 130 (125). Данов, шведов, норманнов и прочие народы Скифии римляне называют гипербореями. Марциан превозносит их многими похвалами^[994].

Схолия 131 (126). Река Готэльба отделяет Готию от норманнов, а по размеру равна саксонской Эльбе, от которой и происходит её название.

Схолия 132 (127). Тем же недугом страдают славяне, парфяне и мавры; о парфянах свидетельствует Лукан^[995], а о маврах — Саллюстий^[996].

Схолия 133 (128). Среди варваров все спорные вопросы, относящиеся к частным делам, принято решать жребием, а в делах общественных они обычно вопрошают демонов, как то можно узнать из «Деяний святого Анскария»^[997].

Схолия 134 (129). Римляне называют готов гетами. Это о них, по-видимому, писал Вергилий:

Говорят, что готы и самбы до сих пор поступают таким образом. Известно, что они используют для опьянения молоко вьючных животных^[999].

Схолия 135 (130). Хотя ещё до них в Швеции проповедовали епископы данов и англов, Тургот был поставлен специально для Готии на кафедру в Скаре. Адальвард прибыл в Норвегию по приглашению короля Харальда, и его там с почётом приняли ввиду святости этого мужа и славы о его добродетелях. А когда он собирался уезжать, король подарил ему столько денег, что епископ сразу же после этого выкупил 300 пленников.

Схолия 136 (131). Адальвард Младший, прибыв в это время в Готию, застал своего тёзку при смерти; со скорбью позаботившись о его похоронах, Адальвард Младший поспешил оттуда в Сигтуну. Однако, после того как язычники изгнали его оттуда, он по приглашению прибыл в город Скару. Это пришлось не по нраву нашему архиепископу, почему он и вызвал его, как нарушителя канонов, в Бремен^[1000].

Схолия 137 (132). Хельсингланд — это область скритефиннов, расположенная высоко в горах, которые зовутся Рифейскими и на которых вечно лежит снег. Люди там стынут от стужи, ибо не заботятся о том, чтобы у их домов были крыши; они используют мясо диких зверей в качестве пищи, а их шкуры в качестве одежды. Пишут, что в горах гипербореев, кроме прочих чудовищ, которые там есть, рождаются также грифы…

Схолия 138 (134). Около этого храма растёт большое дерево с раскидистыми ветвями, вечно зелёное и зимой, и летом, и никто не знает, какова природа этого дерева. Там также находится источник, где язычники совершают жертвоприношения, бросая туда живого человека; если тот не всплывает, то это значит, что желание народа осуществится.

Схолия 139 (135). Этот храм опоясан золотой цепью, которая висит на склонах здания и ярко освещает всех входящих. Храм расположен на равнине, которая со всех сторон окружена горами наподобие театра.

Схолия 140 (136). Когда совсем недавно христианнейший король Швеции Анунд^[1001] отказался приносить демонам установленную народом жертву, его изгнали из королевства, и он, как говорят, ушёл оттуда, радуясь, ибо удостоился принять бесчестье за имя Иисуса^[1002].

Схолия 141 (137). Пиры и подобного рода жертвоприношения справляются в течение девяти дней. Каждый день вместе с животными в жертву приносят одного человека, так что всего за девять дней в жертву приносятся 72 живых существа. Это жертвоприношение происходит около дня весеннего равноденствия.

Схолия 142 (138). От людей из свиты епископа Адальварда нам стало известно, что когда он впервые прибыл в Сигтуну, чтобы отслужить мессу, ему преподнесли 70 марок серебра. Подобным благочестием отличаются все жители северных стран. Тогда же Адальвард попутно завернул в Бирку, которая ныне обращена в пустыню, так что едва различимы следы города. Поэтому он так и не смог разыскать могилу святого архиепископа Унни.

Схолия 143 (139). От тех норманнов, что обитают по ту сторону Дании, пришли те норманны, которые живут во Франции, а от последних — те третьи, что недавно пришли в Апулию^[1003].

Схолия 144 (140). Относительно погребения язычников, хоть они и не веруют в воскресение плоти, примечательно следующее: по обычаю древних римлян они с величайшим уважением почитают и могилы, и сами похороны. Вместе с умершим они хоронят его имущество, оружие и всё то, что он ценил при жизни. То же самое пишут и об индийцах. Передают, что это делается согласно древнему обычаю язычников, в чьих гробницах до сих пор находят подобные вещи, ибо они велели закапывать вместе с собой в амфорах или в других сосудах все свои богатства.

Схолия 145 (141). Павел в «Истории лангобардов» утверждает, что в крайних пределах севера, у скритефиннов в некоей пещере у океана лежат семеро спящих мужей^[1004], относительно которых существует разные мнения, в том числе предположение, что они будут проповедовать этим племенам около конца света. Говорят, что некоторые из 11 000 дев прибыли туда, и их свита, а также суда были уничтожены обрушившейся скалой; с тех пор там происходят чудеса. Именно там Олаф и основал церковь.

Схолия 146 (141). Справедливейший король Олаф первым привлёк норманнов к христианству. Его сын Магнус подчинил данов. Нечестивейший брат Олафа Харальд привёл под свою власть Оркады и расширил своё королевство вплоть до Рифейских гор и Исландии.

Схолия 147 (142). Хотя ещё до него^[1005] в этом племени проповедовали из наших Лиафдаг, Одинкар и Поппо. Наши, можно сказать, трудились, а англы вмешались в их труды.

Схолия 148 (142). Когда он, а также Мейнхард, Альберик и другие посвящённые в сан явились к архиепископу, он одарил их и передал им свои права как в Норвегии, так и на островах океана^[1006].

Схолия 149 (143). Плиний сообщает о гипербореях и Сумрачном океане…^[1007] (?).

Схолия 150 (144). О Британском океане, который омывает Данию и Норвегию, моряки рассказывают много чудесного. Говорят, что около Оркад море твердеет и становится таким густым от соли, что корабли с трудом могут двигаться дальше, разве что им помогает буря^[1008]. Поэтому тамошнее море зовётся у нас в народе Либерзее.

Схолия 151 (145). Из этого следует, что автор этой книги происходил из Верхней Германии; поэтому он и исказил многие названия или имена собственные, стараясь приспособить их к своему языку.

Схолия 152 (146). Туле расположен в море-океане и является самым дальним из всех островов. Солин сообщает^[1009], что его жители в весеннее время живут за счёт мяса скота, летом питаются молоком, а на зиму заготавливают древесные плоды. (?)

Схолия 153. Марциан, Солин и …

Схолия 154 (147). Британия — самый большой из всех островов. Оттуда можно доплыть до Туле за девять дней. От Туле — один день плавания до Ледяного моря. Оно является ледяным потому, что его никогда не нагревает солнце^[1010].

Схолия 155 (148). Говорят, что тем, кто отправляется от датского мыса Ольборг, чтобы доплыть до Исландии, потребуется 30 дней, а при попутном ветре ещё меньше.

Схолия 156 (150). У них нет короля, а лишь такой закон: «И грешить там нельзя, ибо смерть за неверность ждёт»^[1011].

Схолия 157 (151). Там находится крупный город Скалахольт.

Схолия 158 (149). Возле Исландии океан ледовитый, бурный и туманный.

Схолия 159 (152). Некоторые говорят, что Халагланд — это крайняя часть Норвегии, которая граничит со страной скритефиннов и недоступна из-за суровых гор и морозов.

Примечания

1

Лиемар — архиеп. Бременский и Гамбургский с 27 мая 1072 г. по 16 мая 1101 г. Сторонник императора Генриха IV.

(обратно)

2

Адальбертом, архиеп. Бремена в 1043 — 1072 гг.

(обратно)

3

Иезекииль, 14, 7.

(обратно)

4

Речь идёт о падении Адальберта в 1066 г. и его последствиях.

(обратно)

5

Ювенал, Сатиры, XI, 170; Гораций, Сатиры, II, 3, 285.

(обратно)

6

Регино Прюмский, Введение.

(обратно)

7

Иов, 12, 25.

(обратно)

8

Матфей, 20, 1 — 12; 21, 39.

(обратно)

9

Григорий, Диал., I, 5.

(обратно)

10

1 Цар., 10, 12; 19, 24.

(обратно)

11

Вергилий, Энеида, VI, 894. Имеется в виду источник лживых снов.

(обратно)

12

Иезекииль, 13, 2.

(обратно)

13

Вергилий, Энеида, II, 535.

(обратно)

14

Лука, 1, 33.

(обратно)

15

Ссылка на старые права архиепископства.

(обратно)

16

Эйнхард, Жизнь Карла, 15.

(обратно)

17

В похожих словах Орозий говорит об Испании («История против язычников», I, 2, 69 и сл.). Граница между саксами и франками проходила в районе Рейна по линии Бохольт — Эссен — Аттендорф.

(обратно)

18

Хадельн — округ между устьем Везера и устьем Эльбы.

(обратно)

19

Сорбы — славяне, жившие на правом берегу Заале и Эльбы к югу от Цербста — Ютербога.

(обратно)

20

Нордальбинги — саксы, жившие к северу от Эльбы. Областью их расселения были: Штормарн (возле Гамбурга), Гольштейн и Дитмаршен (в районе Мельдорфа).

(обратно)

21

У Эйнхарда («Жизнь Карла», 15) — Вейксель. Везер по латыни = Visurgis. Ошибка Адама.

(обратно)

22

Истоки Эльбы находятся в чешском Ризенгебирге. О границах Саксонии от устья Заале до Артленбурга см. II, 18.

(обратно)

23

Псал., 104, 13; 1 Парал., 16, 20.

(обратно)

24

Лукан, Фарсалия, II, 51 и сл.; Орозий, I, 2, 53.

(обратно)

25

Саллюстий, Югурт. война, 19, 1.

(обратно)

26

Орозий, VII, 32, 10. — Валентиниан III — римский император в 424 — 455 гг. Очевидно, имеется в виду победа римлян при Веруле (Сент-Олбанс) в 429 г.

(обратно)

27

Григорий Турский, II, 19. Саксы укрепились на островах посреди Луары. Сиагрий (римский полководец, владевший в 464 — 486 гг. остатками римских владений в Северной Галлии) разбил их в 469 г.

(обратно)

28

Англы и саксы были разными народами. До своего переселения на территорию Британии англы обитали в Ютландии (между Шлезвигом и Гольштейном).

(обратно)

29

В 531 г.

(обратно)

30

Теодорих I — король франков в 511 — 534 гг.

(обратно)

31

Нордтюринггау — округ между верхним течением Аллера и Унштрутом.

(обратно)

32

Славянский племенной союз на территории Мекленбурга и восточного Гольштейна.

(обратно)

33

От устья Везера и до Фландрии.

(обратно)

34

Тацит, Германия, 4.

(обратно)

35

Верхушку общества составляли эделинги или благородные — родовая знать; затем шла основная масса свободного населения — фрилинги; ниже всех стояли зависимые производители — литы или рабы.

(обратно)

36

Тацит, Германия, 9 — 10.

(обратно)

37

Галат., 4, 8.

(обратно)

38

Водана.

(обратно)

39

Тацит, Германия, 11.

(обратно)

40

Эйнхард, Жизнь Карла, 7.

(обратно)

41

Ирминсул — одна из главнейших святынь саксов-язычников. Находился в районе Эресбурга. Представлял собой огромную деревянную колоду, устремлённую в небо, на которой, по мнению саксов, держался небесный свод.

(обратно)

42

Перенесение св. Вита, гл. 1. — О «суровом народе» см. Исидор, Начала, IX, 1, 100 и сл.

(обратно)

43

Жизнь Виллехада, 3; Жизнь Анскария, 27.

(обратно)

44

Григорий Турский, II, 27; IV, 14; Фульден. анналы, 737 — 758 гг.

(обратно)

45

Пипин Короткий (мажордом в 741 — 751 гг.; король франков в 751 — 768 гг.) воевал с саксами в 753 и 758 гг., а его сын — Карл Великий (король с 768 г.; император в 800 — 814 гг.) — в 772 — 804 гг.

(обратно)

46

Эйнхард, Жизнь Карла, 7.

(обратно)

47

Бонифаций (р. ок. 675 г. ум. 754 г. 5 июня) — архиеп. Майнцский в 745 — 754 гг. «Апостол Германии». Св. Основал епископства в Зальцбурге, Регенсбурге, Фрейзинге, Пассау, Эйхштетте, Вюрцбурге, Бюрабурге и Эрфурте (последние два вскоре были ликвидированы). Его останки покоятся в Фульде.

(обратно)

48

Адам ошибается: Галл был замучен ок. 627 г. близ совр. Санкт-Галлена, Эммерам — ок. 715 г. в Регенсбурге, а Килиан — в 689 г. в Вюрцбурге; то есть все пострадали раньше св. Бонифация. А Виллиброрд был епископом-миссионером во Фризии (в Утрехте) в 695 — 739 гг.

(обратно)

49

1 Кор., 15, 10.

(обратно)

50

См. гл. 1 и 3 «Жизни св. Бонифация», а также Фульд. анналы.

(обратно)

51

Жизнь Виллехада, 5.

(обратно)

52

Бонифаций погиб 5 июня 754 г.

(обратно)

53

Виллехад родился в 720/30 г. в Нортумбрии, а воспитан был в Йорке. Свою миссионерскую деятельность начал в 765/774 г.

(обратно)

54

В «Жизни Виллехада» (гл. 2) говорится о Доккуме, месте мученичества, а не о месте погребения (в Фульде).

(обратно)

55

Жизнь Виллехада, 5 — 6. — Поручение вести миссионерскую деятельность в Вихмодии Виллехад получил в 780 г. Его деятельность здесь, а также во Фризии и Дитмаршене продолжалась до 782 г.

(обратно)

56

В 778 г.

(обратно)

57

«Жизнь Виллехада» (гл. 6) называет трёх мучеников во Фризии и Атребана в Дитмаршене.

(обратно)

58

Матфей, 10, 23. — Виллехад и Лиутгер (миссионер в Эмсланде) прибыли к папе Адриану I (772 — 795) в Рим примерно в 783/4 г.

(обратно)

59

В монастырь Эхтернах.

(обратно)

60

Матфей, 13, 25.

(обратно)

61

Иаков, 5, 16.

(обратно)

62

В 785 г. Крещение состоялось в Аттиньи.

(обратно)

63

В 787 г. Виллехад стал епископом-миссионером для Вихмодии и Фрисландии до устьев Эмса. Епископства Мюнстер, Оснабрюкк, Бремен (в зависимости от Кёльна) и Падерборн (от Майнца) были основаны в 804/805 г. А Хильдесхайм, Верден, Хальберштадт (в зависимости от Майнца) и Гамбург (от Кёльна) возникли только при Людовике I Благочестивом.

(обратно)

64

2 Цар., 5, 10.

(обратно)

65

Виллехад был посвящён в сан епископа 13 июля 787 или 788 г.

(обратно)

66

Вихмодия — округ между Везером и Эльбой.

(обратно)

67

Ларгау — округ на левом берегу Везера, от Бюкена до Хунте (возле Ольденбурга).

(обратно)

68

Лулл — архиеп. Майнца в 752 — 786 гг. Однако, в 788 г его уже не было в живых.

(обратно)

69

1 Кор., 3, 6.

(обратно)

70

Здесь видны притязания Адальберта и других епископов XI в. на обладание более солидной территориальной базой для ведения миссионерской деятельности на севере.

(обратно)

71

Деяния, 14, 26.

(обратно)

72

Мюленбах.

(обратно)

73

Эрсдорфер Моор.

(обратно)

74

Кольбекмоор.

(обратно)

75

Висте.

(обратно)

76

Лангведелер Мюленбах.

(обратно)

77

Округ в районе Вердена.

(обратно)

78

Округ к югу от Ларгау.

(обратно)

79

Визедер Моор.

(обратно)

80

Округ в районе Леера.

(обратно)

81

Округ в районе Реепсхольта и Вильгельмсхафена.

(обратно)

82

Доббемеер.

(обратно)

83

Зандватер.

(обратно)

84

Хильдибальд — архиеп. Кёльна в 788 — 818 гг.

(обратно)

85

Виллехад умер 8 ноября 789 г.

(обратно)

86

1 Парал., 23, 1; Иов, 42, 16.

(обратно)

87

К северу от Норденхама, на левом берегу Везера.

(обратно)

88

Автор «Жизни Виллехада» неизвестен. Анскарий написал только «Добродетели и чудеса Виллехада».

(обратно)

89

Виллерик — еп. Бремена в 789 — 792 и 804 — 838 гг.

(обратно)

90

То есть Людовика I Благочестивого (император в 814 — 840 гг.).

(обратно)

91

Жизнь Виллехада, 8.

(обратно)

92

Эйнхард, Жизнь Карла, 7 — 8; Фульд. анналы, 804 г.

(обратно)

93

См. грамоту Людовика I Благочестивого от 834 г. и «Жизнь Анскария» (гл. 12).

(обратно)

94

К югу от Ауденарде во Фландрии.

(обратно)

95

Мельдорф — город в западной части Гольштейна, северо-западу от Итцехо.

(обратно)

96

Эйнхард, Жизнь Карла, 14; Фульд. анналы, 808 — 810 гг.

(обратно)

97

Готфрид был убит в 810 г. Мир с франками заключён в 811 г.

(обратно)

98

814 г.

(обратно)

99

Фульд. анналы, 812 г. — Уже в 813 г. Харальд был изгнан в Саксонию сыновьями Готфрида. Регинфрид пал в 814 г.

(обратно)

100

В 822 г. См. «Жизнь Анскария», гл. 13.

(обратно)

101

Эбо (ум. 851 г. 20 марта) — архиеп. Реймский в 816 — 835 гг. и 840 — 841 гг.; еп. Хильдесхайма в 835 — 847 гг.

(обратно)

102

Халитгар — еп. Камбре в 817 — 831 гг.

(обратно)

103

Пасхалий I (ум. 824 г. 11 февр.) — римский папа с 25 янв. 817 г. по 11 февр. 824 г.

(обратно)

104

В 826 г. См. «Жизнь Анскария», гл. 7 и Фульд. анналы.

(обратно)

105

Жизнь Анскария, 7 — 12. Данию Анскарий посетил в 826 — 828 гг., а Швецию — в 830 — 831 гг.

(обратно)

106

Лука, 21, 33.

(обратно)

107

Рим., 9, 16; 18.

(обратно)

108

Вернее в 831 г., который был 42-м годом Виллерика. См. «Жизнь Анскария», гл. 12 — 13.

(обратно)

109

Дрого (р. 801 г. 17 июня. ум. 855 г. 8 дек.) — незаконный сын Карла Великого; еп. Меца в 823 — 855 гг.

(обратно)

110

Отгар — архиеп. Майнца в 826 — 847 гг.

(обратно)

111

Хетти — архиеп. Трира в 814 — 847 гг.

(обратно)

112

Григорий IV (ум. 844 г.) — римский папа с октября 827 г. по январь 844 г.

(обратно)

113

Позднее аббатство в Западной Фландрии.

(обратно)

114

Жизнь Римберта, 3; 5.

(обратно)

115

Неверно. Эбо сохранил за собой руководство миссионерской деятельностью в Швеции.

(обратно)

116

Ок. 832 г. См. «Жизнь Анскария», гл. 13 — 14.

(обратно)

117

Жизнь Виллехада, 11.

(обратно)

118

Близ Итцехо.

(обратно)

119

Жизнь Анскария, 16.

(обратно)

120

Карл II Лысый (р. 823 г. 13 июня. ум. 877 г. 6 окт.) — младший сын Людовика I Благочестивого. Король западных франков (совр. Франции) в 840 — 877 гг.; король Италии и император в 875 — 877 гг.

(обратно)

121

1 Парал., 23, 1; Иов, 42, 16.

(обратно)

122

Вернее в 838 г.

(обратно)

123

Леудерик (ум. 845 г. 24 авг.) — еп. Бремена в 838 — 845 гг.

(обратно)

124

То есть Людовика II Немецкого (р. 804 г. ум. 876 г. 28 авг.) — короля восточных франков в 840 — 876 гг.

(обратно)

125

Жизнь Анскария, 15.

(обратно)

126

Жизнь Римберта, 3; 5; 6.

(обратно)

127

Римберт (ум. 888 г. 11 июня) — еп. Бремена в 865 — 888 гг.

(обратно)

128

4 Цар., 2.

(обратно)

129

Фульд. анналы, 836; 837 гг.; Бертин. анналы, 837 г.

(обратно)

130

Жизнь Анскария, 16.

(обратно)

131

Неверно. Это произошло в 845 г.

(обратно)

132

Людовик Благочестивый умер 20 июня 840 г.

(обратно)

133

В 834 г.

(обратно)

134

Саллюстий, Катилина, 19, 4; 5.

(обратно)

135

Рабан Мавр — архиеп. Майнца в 847 — 856 гг.

(обратно)

136

Сергий II — римский папа с янв. 844 г. по 27 янв. 847 г. — не мог быть посредником между братьями, поскольку ко времени заключения Верденского договора о разделе империи (843 г.) ещё не был папой.

(обратно)

137

Лотарь I (р. 795 г. ум. 855 г. 29 сент.) — король Италии в 823 — 855 гг.; император с 823 г.

(обратно)

138

Пипин II (р. 823 г. ум. 865 г.) — сын Пипина I; король Аквитании в 838 — 864 гг. (с перерывами). Он не был включён в Верденский договор.

(обратно)

139

Жизнь Анскария, 21.

(обратно)

140

На левом берегу Эльбы, к югу от Гамбурга.

(обратно)

141

Жизнь Анскария, 19.

(обратно)

142

В 845 г.

(обратно)

143

Людовик Немецкий.

(обратно)

144

Между 20 июня 848 г. и 20 июня 849 г.

(обратно)

145

Жизнь Анскария, 24. Николай I — римский папа в 858 — 867 гг.

(обратно)

146

Жизнь Анскария, 24.

(обратно)

147

Жизнь Анскария, 25 — 28.

(обратно)

148

Анскарий вторично посетил Швецию в 852 — 854 гг.

(обратно)

149

Исайя, 49, 1; 55, 5.

(обратно)

150

Иордан, Гетика, IV, 29; Исидор, История готов, 1.

(обратно)

151

Тяжба с Кёльнским архиепископом (в 850 — 862 гг.).

(обратно)

152

Гунтер (ум. 871 г.) — архиеп. Кёльнский в 850 — 863 гг.

(обратно)

153

После 854 г. См. «Жизнь Анскария», гл. 32.

(обратно)

154

Не Карл Лысый, а император Лотарь I.

(обратно)

155

Фульд. анналы, 843 г. и сл.

(обратно)

156

Лукан, Фарсалия, I, 3.

(обратно)

157

В 854 г. — Фульд. анналы; Жизнь Анскария, 31.

(обратно) class='book'> 158 Жизнь Анскария, 32 — 33; 37 — 38. Адам ошибается, говоря об обращении Хорика.

(обратно)

159

Рибе — город в Южной Ютландии (Сев. Шлезвиг).

(обратно)

160

Жизнь Анскария, 36.

(обратно)

161

Жизнь Анскария, 35.

(обратно)

162

См. I, 23.

(обратно)

163

Вернее в 851 г. См. Ксантен. анналы.

(обратно)

164

Лука, 22, 24; 1 Кор., 12, 9.

(обратно)

165

Жизнь Анскария, 35.

(обратно)

166

2 Тим., 4, 2.

(обратно)

167

Жизнь Анскария, 41.

(обратно)

168

Жизнь Римберта, 9; 11. См. также введение к «Жизни Анскария».

(обратно)

169

Вернее Корвеи Старой (в Галлии).

(обратно)

170

Жизнь Римберта, 11 — 12.

(обратно)

171

Дитрих — еп. Миндена в 853 — 880 гг.

(обратно)

172

Адальгар — аббат Корвеи в 856 — 876 гг.

(обратно)

173

Лиутберт — архиеп. Майнца в 863 — 889 гг.

(обратно)

174

Адальгар — архиеп. Гамбурга и Бремена в 888 — 895 гг.; епископ в 895 — 909 гг.

(обратно)

175

Жизнь Римберта, 16.

(обратно)

176

2 Кор., 11, 25.

(обратно)

177

Рим., 8, 18.

(обратно)

178

Фульд. анналы, 873 г.

(обратно)

179

Возможно, Рорик Фрисландский (ум. 876 г.).

(обратно)

180

Он получил в качестве лена Фризию (882 г.) и стал христианином. В 885 г. был убит по приказу Карла III Толстого.

(обратно)

181

Сын наделённого (в 826 г.) Рюстрингеном Харальда, племянник Рорика Фрисландского. Воевал во Фрисландии и Англии. Убит в 873 г.

(обратно)

182

Возможно, норвежский король Ивар Дублинский (871 — 874 гг.; из династии Инглингов).

(обратно)

183

В «В 1 в» добавлено: «Ингвар, сын Лодброга, взял в плен и замучил св. Эдмунда^*; сначала он бил его палками, а затем обезглавил, и оставшееся без погребения тело отдал собакам. Его голову он отнёс в соседний лес, где она по Божьей воле оставалась нетронутой, — ибо её сторожил волк; наконец, голову нашли христиане и, принеся к телу, похоронили с подобающими почестями».

* Эдмунд — король Восточной Англии в 855 — 870 гг.

(обратно)

184

Людовик Немецкий. Он умер 28 авг. 876 г.

(обратно)

185

На р. Мульде, в районе Дюбена (округ Сиусули).

(обратно)

186

2 февр. 880 г. Бруно — герцог Саксонии в 866 — 880 гг.; Дитрих — еп. Миндена (см. прим. 168); Марквард — еп. Хильдесхайма в 875 — 880 гг.

(обратно)

187

В 880/881 г. Разрушение Биртена и Маастрихта (а не Утрехта).

(обратно)

188

«Жизнь Ратбода» (SS, XV, 1, 571 и сл.), еп. Утрехта в 899 — 917 гг.

(обратно)

189

Людовик III (ум. 882 г. 20 янв.) — король восточных франков в 876 — 882 гг.

(обратно)

190

Людовик III (ум. 882 г. 5 авг.) — король западных франков в 879 — 882 гг. В 881 г. одержал победу над норманнами при Сокуре.

(обратно)

191

Жизнь Римберта, 17.

(обратно)

192

«О служебных обязанностях», II, 28, 137 и сл.

(обратно)

193

Бово I (879 — 890 гг.) или Бово II (890 — 916 гг.). Работа его утеряна.

(обратно)

194

Норденгау — округ в районе г. Норден (Вост. Фрисландия).

(обратно)

195

Карла III Толстого (р. 839 г. ум. 888 г. 13 янв.) — третьего сына Людовика II Немецкого; император с 12 февр. 881 г.; король Германии в 876 — 887 гг., Италии в 879 — 887 гг. и Франции в 884 — 887 гг.

(обратно)

196

Хальфдан — король данов; в 871/2 г. высадился в Южной Англии, в 876 г. взял Йорк, в 877 г. пал в бою.

(обратно)

197

Гудред — король Нортумбрии в 883 — 894 гг.

(обратно)

198

В ноябре 887 г.

(обратно)

199

Арнульф (р. 850 г. ум. 899 г. 8 дек.) — незаконный сын Карломана. Герцог Каринтии; король Германии в 887 — 899 гг. С 896 г. — император.

(обратно)

200

Числа, 12, 3; Евр., 4, 15.

(обратно)

201

Жизнь Римберта, 14; 17 — 19.

(обратно)

202

Жизнь Римберта, 20 (цитир.: Псал., 11, 1).

(обратно)

203

Ювенал, Сатиры, VII, 105.

(обратно)

204

Матфей, 28, 19.

(обратно)

205

Жизнь Римберта, 8.

(обратно)

206

В 3 км к югу от Хойи на р. Везер.

(обратно)

207

Жизнь Римберта, 14; 15.

(обратно)

208

Жизнь Римберта, 21; 24; Корв. анналы, 888 г.

(обратно)

209

То есть из Корвейских.

(обратно)

210

Собор в Майнце в конце июня 888 г.

(обратно)

211

Стефана V — римского папы с сент. 885 г. по 14 сент. 891 г.

(обратно)

212

Сундерольд (Сунцо) — архиеп. Майнца в 889 — 891 гг. 26 июня 891 г. пал при Мерсене в битве с норманнами.

(обратно)

213

Орозий, VII, 15, 7.

(обратно)

214

Псал., 78, 10; Апокал., 19, 2.

(обратно)

215

Имеется в виду Свен II Эстридсен — король Дании в 1047 — 1074 гг.

(обратно)

216

Олаф I Трюгвасон («Воронья нога») — сын Трюгве (Трукко) Олафсона; король Норвегии в 995 — 1000 гг.

(обратно)

217

Герман — архиеп. Кёльна в 890 — 923 гг.

(обратно)

218

В мае 895 г.

(обратно)

219

Хатто — архиеп. Майнца в 891 — 913 гг.

(обратно)

220

Формоз — римский папа с 6 окт. 891 г. по 4 апр. 896 г.

(обратно)

221

Хогер — еп. Бремена в 909 — 916 гг.

(обратно)

222

Формоз умер 4 апр. 896 г., а Арнульф — 8 дек. 899 г.

(обратно)

223

1 Кор., 10, 13.

(обратно)

224

Сергий III — римский папа с 29 янв. 904 г. по 14 апр. 911 г. Был девятым после Формоза (а не седьмым) и через 8 лет после смерти последнего (а не через 7).

(обратно)

225

Сигизмунд — еп. Хальберштадта в 894 — 924 гг.

(обратно)

226

Викберт (ум. 908 г. 8 сент.) — еп. Вердена в 874 — 908 гг.

(обратно)

227

Бизо (ум. 908 г. 9 сент.) — еп. Падерборна в 887 — 908 гг.

(обратно)

228

Бернгард I (ум. 914 г. 6 сент.) — еп. Миндена в 905 — 914 гг.

(обратно)

229

Бернгард I — еп. Оснабрюкка в 906 — 918 гг.

(обратно)

230

Бытие, 15, 16; Псал., 101, 14.

(обратно)

231

Вернее в 909 г.

(обратно)

232

Лука, 12, 42.

(обратно)

233

Матфей, 25, 1 и сл.

(обратно)

234

Исайя, 8, 18.

(обратно)

235

Людовик IV Дитя (р. 893 г. ум. 911 г. 20/24 сент.) — сын Арнульфа; король восточных франков в 900 — 911 гг.

(обратно)

236

Конрад I (р. 881 г. ум. 918 г. 19 дек.) — король Германии в 911 — 918 гг.

(обратно)

237

Фульденские анналы вместе с Регнсбургским продолжателем доходят до 897 г.

(обратно)

238

Свен II Эстридсен.

(обратно)

239

Сын Кнубы. В 934 г. разбит Генрихом I Птицеловом.

(обратно)

240

Очевидно, имеется в виду Хардекнут Вурм, он же Горм Старый (ум. 936 г.).

(обратно)

241

Корв. анналы, 915 г.

(обратно)

242

Регинвард (ум. 918 г. 1 окт.) — еп. Бремена в 917 — 918 гг.

(обратно)

243

Исход, 20, 5.

(обратно)

244

Унни (ум. 936 г. 17 сент.) — еп. Бремена в 918 — 936 гг.

(обратно)

245

Иоанн Х — римский папа с марта 914 г. по май 928 г.

(обратно)

246

Генрих I Птицелов — король Германии с 12 мая 919 г. по 2 июля 936 г.

(обратно)

247

Хедебю, Хайтабу (Hedeby, Haithabu) — поселение в Дании, в юго-восточной части Ютландии, к югу от современного г. Шлезвиг.

(обратно)

248

В 934 г.

(обратно)

249

Деяния, 14, 26.

(обратно)

250

Лука, 22, 33.

(обратно)

251

Около 935/936 г.

(обратно)

252

Озеро Меларен.

(обратно)

253

См. Жизнь Анскария, 9; 11; 19; 26; 30.

(обратно)

254

Иероним, Письма, 18, 4.

(обратно)

255

1 Петр., 1, 13.

(обратно)

256

2 Тим., 4, 7; 1 Тим., 6, 12.

(обратно)

257

17 сент. 936 г.

(обратно)

258

Иоанн, 10, 15; 13, 17.

(обратно)

259

Адальдаг (ум. 988 г. 29 авг.) — архиеп. Бремена в 937 — 988 гг.

(обратно)

260

Вергилий, Энеида, VI, 846.

(обратно)

261

Адальвард — еп. Вердена в 908/915 — 933 гг.

(обратно)

262

То есть у шведов.

(обратно)

263

Между 4 февр. и 30 июня 937 г.

(обратно)

264

Лев VII — римский папа с 3 янв. 936 г. по 13 июля 939 г.

(обратно)

265

То ли Хильдеберта (архиеп. С 927 г.; ум. 31 мая 937 г.), то ли Фридриха (архиеп. с 9 июня 937 г.; ум. 954 г.).

(обратно)

266

Псал., 125, 5.

(обратно)

267

Рим., 8, 28.

(обратно)

268

Матфей, 16, 23.

(обратно)

269

Подавил мятежи Танкмара (в 938 г.) и Генриха I Баварского (в 939 — 941 гг.).

(обратно)

270

Псал., 88, 15; 98, 4.

(обратно)

271

Адам ошибочно говорит здесь о событиях 974 г. См. Титмар, III, 6.

(обратно)

272

«Одде-Зунд» («Одде» = мыс) — расположен в Лимфьорде между Тухольмом и Фестландом.

(обратно)

273

Харальд Синезубый — король Дании в 936 — 988 гг. Ок. 960 г завоевал Норвегию.

(обратно)

274

Ок. 965 г.

(обратно)

275

Свен I Вилобородый (ум. 1014 г. 3 февр.) — король Дании в 988 — 1014 гг.

(обратно)

276

Агапит II — римский папа в 946 — 955 гг.

(обратно)

277

Орхус — портовый город, расположенный на восточном побережье Ютландии. Один из старейших городов Дании. — Все три епископа принимали участие в соборе в Ингельхайме 8 июня 948 г.

(обратно)

278

Сконе — область на юге Швеции (главный город — Мальмё). До XVII в. входила в состав Дании.

(обратно)

279

В 936 — 937 гг. была создана Восточная марка во главе с маркграфом Геро на средней Эльбе, а также марка Биллунгов во главе с маркграфом Германом (впоследствии герцог Саксонии) в нижнем течении Эльбы. Миссионерскую деятельность среди славян осуществлял монастырь св. Маврикия в Магдебурге.

(обратно)

280

См. II, 20 и 26.

(обратно)

281

Бруно — архиеп. Кёльна в 953 — 965 гг.

(обратно)

282

Эрп — еп. Вердена в 976 — 994 гг. См. Титмар, III, 6.

(обратно)

283

Эккл., 45, 1.

(обратно)

284

Герман I Биллунг (ум. 973 г.) — герцог Саксонии в 961 — 973 гг., маркграф Вендской марки (в нижнем течении р. Эльбы).

(обратно)

285

Бытие, 40, 23.

(обратно)

286

Иоанна XII (был римским папой с 16 дек. 955 г. по 4 дек. 963 г.; ум. 14 мая 964 г.). Вступление Оттона I в Рим состоялось 3 нояб. 963 г.

(обратно)

287

Лев VIII — римский папа с 6 дек. 963 г. по 1 марта 965 г.

(обратно)

288

Неверно. Оттона I короновал 2 февр. 962 г. Иоанн XII. Это произошло в 26-й год правления Оттона I, через 162 года после коронации Карла Великого.

(обратно)

289

Оттон I пробыл в Италии с авг. 961 г. по янв. 965 г. Оттон II прибыл в Италию только в окт. 967 г.

(обратно)

290

Беренгар II — король Италии в 950 — 963 гг. — сдался Оттону I в дек. 963 г. Его сыновья — Адальберт (король Италии в 950 — 966 гг.), маркграф Видо (пал в 965 г.) и Конрад — были разбиты только 25 июня 965 г.

(обратно)

291

Вернее Иисусу. См. Матфей, 21, 9; Марк, 11, 10.

(обратно)

292

Псал., 77, 3.

(обратно)

293

Бенедикта V. Римляне избрали его в мае-июне 964 г. после бегства Льва VIII и смерти Иоанна XII.

(обратно)

294

Товит, 14, 17.

(обратно)

295

966 г.

(обратно)

296

Отрик (ум. 981 г.) — наставник в Мандебургской школе; капеллан Оттона II. Кандидат в архиепископы Магдебурга. См. Титмар, III, 12 — 15.

(обратно)

297

См. I, 30 и 43.

(обратно)

298

Хееслинген — город на р. Осте, близ Цевена в обл. Вихмодия. См. Титмар, II, 42; Альберт Штаденский, 1136 г.

(обратно)

299

В Остергау, в 12 км к югу от Витмунда и в 25 км к западу от Вильгельмсхафена.

(обратно)

300

В «В» и «С» добавлено: «Вот те мощи святых, которые господин Адальдаг привёз из Италии: тела Кириака и Кесария, а также Виктора и Короны, Феликса и Фелициана, Козьмы и Дамиана».

(обратно)

301

У Адама — Либенций. Лиавицо I (ум. 1013 г. 4 янв.) был архиепископом Бремена и Гамбурга в 988 — 1013 гг.

(обратно)

302

Адальберт (ум. 981 г. 20 июня) — первый архиепископ Магдебурга в 968 — 981 гг.

(обратно)

303

Вернее в 32-й год Оттона I.

(обратно)

304

Штёр.

(обратно)

305

Шонфельд — город в 15 км к северу от Итцехо.

(обратно)

306

Псал., 39, 6.

(обратно)

307

«Межиречье», то есть «пограничная река».

(обратно)

308

Дельвенау. Впадает в Эльбу к востоку от Лауэнбурга.

(обратно)

309

Горнбекер Мюленбах — правый приток Дельвенау.

(обратно)

310

Биллеквелле.

(обратно)

311

Вероятно, Шопсберг у Зандеснебена.

(обратно)

312

Зумпфбесте; впадает в Траве при Ольдеслоэ.

(обратно)

313

Блункербах-Нидерунг.

(обратно)

314

Аккерандвальд.

(обратно)

315

Аккерандбах.

(обратно)

316

Штокзее.

(обратно)

317

Эйнхард, Жизнь Карла, 12.

(обратно)

318

Лютичи.

(обратно)

319

То есть славяне в Ольденбургской епархии (до р. Пены).

(обратно)

320

Мекленбург (Магнополь) — город к югу от Висмара. Древняя столица ободритов.

(обратно)

321

Ратцебург — город к югу от Любека.

(обратно)

322

Глиняне — в районе Путлица, варны — в районе Варнова.

(обратно)

323

В районе Кессина, близ Ростока.

(обратно)

324

Между Рекницем, Небелем, Требелем и восточным течением Пены.

(обратно)

325

Между Куммеровер-Зее и Толлензее с Деммином.

(обратно)

326

В Мекленбург-Стрелице.

(обратно)

327

В районе Бранденбурга; иначе — гевеллеры.

(обратно)

328

В районе Витштока на Доссе.

(обратно)

329

В области Шлибен у Флемминга, близ Лебусы.

(обратно)

330

Ретра располагалась на оз. Липс между Нейстрелицем и Нейбранденбургом (Мекленбург).

(обратно)

331

Вергилий, Энеида, VI, 439.

(обратно)

332

Волин; располагался в устье р. Одер.

(обратно)

333

У Солина речь идёт о медицинском масле.

(обратно)

334

В Судетах.

(обратно)

335

7 мая 973 г., то есть в 37-й год Адальдага.

(обратно)

336

Оттон II — король и император Германии в 973 — 983 гг.

(обратно)

337

Лотарь (король Фр. в 954 — 986 гг.) и его брат Карл вторглись в 976 г. в Лотарингию. В 977 г. Карл перешёл на сторону немцев и стал герцогом Нижней Лотарингии (977 — 992 гг.). В 978 г. Оттон II предпринял поход против Франции и дошёл до Парижа. В мае 980 г. заключён мир.

(обратно)

338

В ноябре 980 г. Оттон II вступил в Италию; в июле 982 г. потерпел поражение при Котроне; умер 7 дек. 983 г. См. Титмар, III, 20.

(обратно)

339

Оттон III — император с 25 дек. 983 г. по 24 янв. 1002 г.

(обратно)

340

Вильдесхаузен — селение на р. Хунте, в 30 км к югу от Ольденбурга и в 25 км к юго-западу от Бремена.

(обратно)

341

Герман I умер 27 марта 973 г. Бенно (Бернгард I) — герцог Саксонии в 973 — 1011 гг.

(обратно)

342

Адальберт умер 20 июня 981 г. Гизилер — архиеп. Магдебурга в 981 — 1004 гг.

(обратно)

343

Эфес., 4, 24.

(обратно)

344

В 960 г. — вторжение в Норвегию; в 970 г. — устранение Харальда Серый Плащ (сына его сестры). В 970 — 974 гг. — верховную власть данов признаёт Хакон фон Ладе (языческий ярл Тронхейма в 970 — 995 гг.). Южная Норвегия (Вик) в 970 — 995 гг. также принадлежит данам.

(обратно)

345

Эдмунд II Эриксон — король Швеции ок. 950 — 980 гг. Вероятно, был сыном Эрика, упомянутого в I, 61.

(обратно)

346

Хакон фон Ладе. Ок. 963 г. Харальд Серый Плащ распорядился убить отца Хакона — ярла Сигурда, после чего Хакон перешёл на сторону данов.

(обратно)

347

Здесь Адам смешивает двух Хаконов — Хакона фон Ладе («злого ярла»; см. выше) и Хакона Доброго, короля Норвегии из династии Инглингов в 945 — 960 гг., которому и наследовал Хартильд (Харальд) Серый Плащ (960 — 970 гг.).

(обратно)

348

Гудред (ум. 894 г.), король Нортумбрии, спутан здесь с Гудредом, королём Дублина (в 919 — 934 гг.). Последний вместе с братьями — Рагнвальдом (Регинольдом) и Зигтригом (Сигерихом) в 913 г. вновь завоевал Ирландию (откуда викингов изгнали в 901 г.). Рагнвальд (кор. Йорка в 918 — 921 гг.) присягнул королю Англии, а Зигриг (кор. Йорка в 921 — 926 гг.) принял крещение. — В 913 — 917 гг. англосаксы завоевали Восточную Англию и Пятиградье, а в 926 г. — Нортумбрию. В 937, 941 — 944 и 949 — 952 гг. в Йорке правил сын Зигтрига Олаф Куаран (кор. Дублина в 950 — 980 гг.).

(обратно)

349

Харальд Синезубый послал в Англию с датским войском Эрика Кровавого, ярла из династии Инглингов, женатого на его сестре Гунхильде, который был изгнан из Норвегии Хаконом Добрым. В 948 — 949 и 952 — 954 гг. Эрик был королём Нортумбрии.

(обратно)

350

Епископы Шлезвига, Рибе и Орхуса соответственно.

(обратно)

351

Еп. Рибе.

(обратно)

352

Еп. Шлезвига.

(обратно)

353

Из ютландского княжеского рода. Сестра Одинкара — Асфрид — была женой Кнубы и матерью Седериха Шлезвигского.

(обратно)

354

В 983/988 г. изгнан в результате славянского восстания. См. Гельмольд, I, 14.

(обратно)

355

В том числе соборный монастырь в Ольденбурге и женский монастырь в Мекленбурге. См. Гельмольд, I, 12.

(обратно)

356

Князья ободритов: Накко — ум. до 967 г. (см. Видукинд, III, 50). — Мстислав спутан с его отцом Мистуи, который был тестем Харальда Синезубого (отцом его жены Тофы; см. II, 42; сх. 27, 28, 30; Видукинд, III, 68; Титмар, II, 14; III, 18; IV, 2; Гельмольд, I, 13). — Седерих (Зигтриг) был, вероятно, вождём вагров.

(обратно)

357

Матфей, 13, 25.

(обратно)

358

В 985/986 г.

(обратно)

359

2 Цар., 19, 1.

(обратно)

360

Лукан, Фарсалия, I, 1.

(обратно)

361

Он умер 1 нояб. 986 г.

(обратно)

362

Сульпиций Север, Письма, 2.

(обратно)

363

См. II, 14. — Титмар, VII, 28.

(обратно)

364

После смерти Лиавицо в 1013 г. Отто был избран бременским духовенством, но Генрих II отклонил его кандидатуру. После этого Отто отправился в Магдебург и умер там в 1018 г.

(обратно)

365

Иероним, Письма, 60, 9.

(обратно)

366

Лиавицо II — архиеп. Бремена в 1029 — 1032 гг.

(обратно)

367

Псал., 105, 40.

(обратно)

368

1 Тим., 1, 20.

(обратно)

369

Эрик VIII Победоносный — сын Эдмунда II; король Швеции ок. 980 — 995 гг.

(обратно)

370

Бытие, 22, 17.

(обратно)

371

В 990 г.

(обратно)

372

Летом 994 г.

(обратно)

373

23 июня 994 г. См. Титмар, IV, 23 — 25.

(обратно)

374

Зигфрид фон Штаде (ум. 1037 г.); Дитрих был дядей графа Адальгара.

(обратно)

375

В 15 км к северо-западу от Бремена.

(обратно)

376

В 15 км к западу от Цевена.

(обратно)

377

Трюгве Олафсон — внук Харальда Прекрасноволосого; король в Южной Норвегии (Вике). Ок. 960 г. убит Эриком Кровавой Секирой. О его сыне — Олафе см. выше, прим. 216 к кн. I.

(обратно)

378

Этельред II — король Англии в 978 — 1016 гг.

(обратно)

379

О нём см. также Титмар, II, 14; Видукинд, III, 64.

(обратно)

380

См. II, 26.

(обратно)

381

Еп. Рибе в 1000 (992?) — 1043 гг. Во времена Свена Вилобородого управлял также Орхусской и Шлезвигской епархиями.

(обратно)

382

Товит, 14, 17.

(обратно)

383

Олаф был крещён в Англии (где он воевал вместе с данами в 991 — 995 гг.) и в 995 г. привёз с собой в Норвегию английское духовенство. Предшественник Олафа — Хакон Добрый также был крещён в Англии и пытался проводить миссионерскую деятельность. А ярл Хакон, напротив, был покровителем язычества.

(обратно)

384

Очевидно, сестру Свена I Вилобородого.

(обратно)

385

См. II, 57; IV, 33.

(обратно)

386

Фил., 1, 15; 16, 18.

(обратно)

387

Ошибка Адама.

(обратно)

388

Сигрид.

(обратно)

389

Кнут I Великий (р. ок. 995 г. ум. 1035 г. 21 нояб.) — сын Свена I Вилобородого; король Дании (1018 — 1035 гг.), Англии (с 1016 г.), Норвегии (с 1028 г.) и Шотландии (с 1031 г.).

(обратно)

390

Притчи, 22, 14; Малахия, 1, 4.

(обратно)

391

Яков-Анунд — король Швеции в 1020/22 — 1050 гг.

(обратно)

392

Ингигерда — стала женой Ярослава Мудрого.

(обратно)

393

2 Парал., 33, 13; Лука, 15, 17.

(обратно)

394

Деяния, 7, 10.

(обратно)

395

Противниками Олафа наряду со Свеном Вилобородым (притязавшим на Норвегию) и Олафом Шведским (притязавшим на Бохуслен) были также изгнанные ярлы Тронхейма — Эрик и Свен Хаконсон.

(обратно)

396

Морская битва при Свольдере летом 1000 г.

(обратно)

397

Норвежские предания, напротив, говорят о суровом преследовании Олафом чародеев.

(обратно)

398

Как раз прямая заслуга Олафа! — После 1000 г. датчане захватили Вик и Оппланд (Южная Норвегия), а в Западной и Северной Норвегии правили фактически независимые ярлы Эрик и Свен Хаконсон.

(обратно)

399

Умер 24 авг. 1004 г.

(обратно)

400

24 янв. 1002 г.

(обратно)

401

В «В 1» добавлено: «Их мученичество произошло 2 июня».

(обратно)

402

1 Кор., 4, 9.

(обратно)

403

Рим., 9, 18.

(обратно)

404

То есть славяне.

(обратно)

405

То есть шведы и норвежцы.

(обратно)

406

Псал., 7, 62; Второзак., 7, 1; Деяния, 13, 19; Судьи, 3, 1.

(обратно)

407

В «С» здесь следует текст схолий 27, 28 и 31, а на месте отсутствующей гл. 45 стоят следующие слова: «В это время достопочтенный граф Генрих учредил приорство в Розенфельде, а архиепископ Лиавицо дал на это своё согласие и освятил церковь».

(обратно)

408

Вернее, в 983 г. при герцоге Бенно (Бернгарде I), сыне Германа I. Адам смешивает воедино события 983 и 1018 гг. и относит их к 1011 г. Бернгард II — герцог Саксонии в 1011 — 1059 гг.

(обратно)

409

Бернхар II (ум. 1014 г. 25 июля) — еп. Вердена в 994 — 1014 гг.

(обратно)

410

Бернгард I умер 9 февр. 1011 г., Лиутгер — 26 февр. 1011 г. Жена Лиутгера — Эмма (ум. 1038 г. 3 дек.) — была сестрой Мейнверка, еп. Падерборна в 1009 — 1036 гг.

(обратно)

411

Тагино — архиеп. Магдебурга в 1004 — 1012 гг.

(обратно)

412

Вальтард — архиеп. Магдебурга в 1012 г.

(обратно)

413

Еп. Шлезвига в 995/1000 — 1026 гг.

(обратно)

414

Фольквард — еп. Ольденбурга в 988 — 990 гг. Позднее был изгнан.

(обратно)

415

Регинберт — приор Вальбека (см. Титмар, VI, 43), затем — еп. Ольденбурга в 992 — 1014 гг.

(обратно)

416

Бернхаром II. См. выше, прим. 149.

(обратно)

417

Унван — архиеп. Бремена и Гамбурга со 2 февр. 1013 г. по 27 янв. 1029 г. Сын Дитриха фон Гозек, пфальцграфа Саксонии; двоюродный брат Мейнверка, еп. Падерборна, и Эммы, жена графа Лиутгера.

(обратно)

418

По матери.

(обратно)

419

На р. Везер, в 20 км к юго-востоку от Бремена.

(обратно)

420

В 1019 — 1020 гг.

(обратно)

421

Шальксбург — предположительно совр. Хаусберге на р. Везер к востоку от Миндена.

(обратно)

422

Бенно — еп. Ольденбурга в 1014 — 1023 гг.

(обратно)

423

Иоанн, 12, 25.

(обратно)

424

Эзико проживал в Хильдесхайме.

(обратно)

425

См. II, 55.

(обратно)

426

1 Кор., 9, 11.

(обратно)

427

Жизнь Анскария, 24; 26; 32.

(обратно)

428

Кассиодор, Церковная история в 3-х частях, IX, 47.

(обратно)

429

Свен мстил не за своего дядю — Эрика Кровавая Секира (см. II, 25), а за свою сестру — Гунхильду, которую Этельред II велел убить (вместе со всеми бывшими на острове данами) 13 ноября 1002 г.

(обратно)

430

Олаф II Святой (р. 995 г. ум. 1030 г. 29 июля) — король Норвегии в 1016 — 1028 гг.

(обратно)

431

2 февр. 1014 г.

(обратно)

432

В 1014 — 1016 гг., в то время как Кнут вместе с ярлом Эриком Хаконсоном вновь завоёвывали Англию.

(обратно)

433

См. II, 39.

(обратно)

434

См. IV, 10.

(обратно)

435

23 апр. 1016 г.

(обратно)

436

Саллюстий, Катилина, 33, 4; Югурт. война, 14, 23.

(обратно)

437

Эдуарда II Мученика (975 — 978 гг.) — сына Эдгара, убитого 8 марта 978 г.

(обратно)

438

Эдуард III Исповедник — король Англии в 1043 — 1066 гг.

(обратно)

439

Вернее, сын Этельреда II от первого брака. Умер 30 нояб. 1016 г.

(обратно)

440

Эмма (ум. 1052 г.) — была дочерью Ричарда I, графа Нормандии (942 — 996 гг.), и сестрой Ричарда II (996 — 1026 гг.). Её брак с Кнутом был заключён 2 июля 1017 г.

(обратно)

441

Маргарита (Эстрид) — была обручена (в 1017 г.) с Робертом I, сыном Ричарда II, герцогом Нормандии в 1028 — 1035 гг.; вторично вышла замуж за ярла Ульфа (Вольфа) Спраклингсона (ум. 1026 г.). О её третьем браке (или первом?) с сыном короля Руси см. сх. 39.

(обратно)

442

Гиту.

(обратно)

443

Годвин (ум. 1053 г. 14 апр.) — герцог Уэссекса в 1020 — 1053 гг. После смерти Кнута возглавил национальную партию в Англии. Тесть короля Эдуарда III Исповедника.

(обратно)

444

Ошибка Адама. В Иерусалим отправился и умер на обратном пути в Никее (22 июля 1135 г.) Роберт I. Ричард III был его старшим братом и правил Нормандией в 1026 — 1027 гг. Вильгельм I Завоеватель — герцог Нормандии в 1035 — 1087 гг., король Англии в 1066 — 1087 гг. — был сыном Роберта I.

(обратно)

445

Бьорн — ярл Восточной Мерсии — в 1049 г. был убит Свеном, сыном Годвина.

(обратно)

446

Свен II Эстридсен. См. прим. 215 к кн. I.

(обратно)

447

Свен, противник сыновей Ульфа (Вольфа), умер в 1052 г.

(обратно)

448

Тости пал 25 сент. 1066 г. в битве при Стамфордбридже, сражаясь против своего брата Гарольда.

(обратно)

449

Гарольд (ум. 1066 г. 14 окт.) — ярл Восточной Англии (1045 г.) и Эссекса (1053 г.); король Англии в 1066 г. Пал в битве при Гастингсе.

(обратно)

450

В 1018 г. после смерти своего брата Харальда Кнут стал королём Дании.

(обратно)

451

Ум. в 1030 г.

(обратно)

452

Архиеп. Кентербери в 1020 — 1038 гг.

(обратно)

453

Эфес., 4, 24.

(обратно)

454

Генрих II умер 13 июля 1024 г.

(обратно)

455

Конрад II (р. 990 г. ум. 1039 г. 4 июня) — сын Генриха, графа Шпейерского, правнук Конрада Рыжего и Лиутгарды, дочери Оттона I. Король Германии и император в 1024 — 1039 гг. Основатель Франконской (Салической) династии.

(обратно)

456

В 1031 и 1033 гг. разгромил поляков и вернул империи Лаузиц (Мешко II — князь Польши в 1025 — 1034 гг.). В 1033 — 1036 гг. покорил лютичей.

(обратно)

457

В конце 1025 г.

(обратно)

458

Гунхильду (в 1035 г. — помолвка; в 1036 г. — свадьба).

(обратно)

459

В 1025 г. Кнут начал войну с Олафом, а в 1028 г. изгнал его. При попытке отвоевать королевство Олаф пал в 1030 г.

(обратно)

460

Саллюстий, Югурт. война, 94, 5.

(обратно)

461

См. II, 40.

(обратно)

462

2 Парал., 12, 14; 1 Цар., 7, 3.

(обратно)

463

Олаф II Шётконунг — сын Эрика VIII Победоносного; король Швеции в 995 — 1022 гг. См. II, 39; 52.

(обратно)

464

Скара — в 20 км к югу от оз. Венерн.

(обратно)

465

Торгут уже в 1013 г. был епископом-миссионером (см. Титмар, VII, 29). Он умер 21 февр. 1030 г. См. II, 64; сх. 135.

(обратно)

466

См. прим. 86 к кн. II.

(обратно)

467

Анунд Яков — король Швеции в 1020/22 — 1050 гг.

(обратно)

468

Эккл., 1, 16.

(обратно)

469

Уто Прибигнев — очевидно, сын Мстислава. Был князем примерно в 1020 — 1029 гг.

(обратно)

470

На Эстрид, дочери Олафа Шётконунга.

(обратно)

471

Олаф располагал верховной властью над Исландией, так что исландцы были обязаны служить в норвежском ополчении.

(обратно)

472

Олаф погиб на пути из Швеции в Трёнделаг 29 июня 1030 г. при Стиклестаде.

(обратно)

473

Тронхейм — город в северо-западной части Норвегии, у берегов Тронхеймс-фьорда. Древняя столица этой страны.

(обратно)

474

В «В 1а, 3а» и «С» добавлено: «Он правил 12 лет».

(обратно)

475

Геро (ум. 1023 г.) — архиеп. Магдебурга в 1012 — 1023 гг.

(обратно)

476

Хунфрид (ум. 1051 г.) — архиеп. Магдебурга в 1023 — 1051 гг.

(обратно)

477

Лиавицо II (ум. 1032 г. 24 авг.) — архиеп. Бремена и Гамбурга в 1029 — 1032 гг.

(обратно)

478

Гизела (р. 989 г. 13 нояб. ум. 1043 г. 15 февр.) — дочь Германа II, герцога Швабии, и Герберги Бургундской. Была замужем за: 1) Эрнстом I фон Бабенбергом; 2) Бруно фон Брауншвейгом; 3) имп. Конрадом II.

(обратно)

479

Иоанн XIX — римский папа с апр. 1024 г. по 6 нояб. 1032 г.

(обратно)

480

Возможно, Леденце в районе Бремен-Нейштадта.

(обратно)

481

Ок. 1030 г. Авоко умер ок. 1057 г. См. IV, 8.

(обратно)

482

Ок. 1030 г. Мейнхер умер ок. 1035/40 г.

(обратно)

483

Ок. 1030 г. См. II, 66; IV, 23.

(обратно)

484

Деяния, 14, 12; 15, 12.

(обратно)

485

См. II, 56.

(обратно)

486

В 1037 — 1038 гг.

(обратно)

487

Кнут не участвовал в этом походе, но принимал участие в коронации Конрада II в Риме 26 марта 1027 г.

(обратно)

488

Свена (ум. 1036 г.) — короля Норвегии; Харальда «Заячья нога» (ум. 1040 г.) — короля Англии; Хардекнута (ум. 1042 г.) — короля Дании и Англии.

(обратно)

489

Готшалк — князь ободритов в 1043 — 1066 гг. Убит во время языческого восстания. См. II, 79; III, 19 — 22; 50 — 51; Гельмольд, I, 19.

(обратно)

490

Граф Титмар, брат Бернгарда II, был убит в судебном поединке 3 окт. 1048 г.

(обратно)

491

Лукан, Фарсалия, I, 70.

(обратно)

492

Товит, 14, 17.

(обратно)

493

Вернее 25 авг. 1032 г.

(обратно)

494

Герман (ум. 1035 г. 18 сент.) — архиеп. Бремена и Гамбурга в 1032 — 1035 гг.

(обратно)

495

Бенедикта IX — римского папы в 1032 — 1044 и 1045 — 1046 гг.

(обратно)

496

Матфей, 10, 16.

(обратно)

497

Еп. Бамберга в 1043 — 1046 гг. Римский папа (Климент II) с 25 дек. 1046 г. по 9 окт. 1047 г.

(обратно)

498

Адальберт I фон Гозек (ум. 1072 г. 16 марта) — архиеп. Бременский в 1043 — 1072 гг. 3-й сын Фридриха I фон Гозека и Агнесы Веймарской.

(обратно)

499

См. 1 Цар., 2, 22 и сл.; 3, 11 и сл.

(обратно)

500

В 5 км к юго-западу от Бланкенбурга в Гарце.

(обратно)

501

Бецелин (Алебранд) (ум. 1043 г. 15 апр.) — архиеп. Бремена и Гамбурга в 1035 — 1043 гг.

(href=#r501>обратно)

502

Товит, 14, 17.

(обратно)

503

Юдифь, 8, 8.

(обратно)

504

См. II, 63.

(обратно)

505

Еп. Шлезвига в 1026 — 1046 гг.

(обратно)

506

Еп. Рибе в 1043 — 1057/60 гг. См. III, 25; IV, 2.

(обратно)

507

Он умер 4 июня 1039 г.

(обратно)

508

Генрих III (р. 1017 г. 28 окт. ум. 1056 г. 5 окт.) — ст. сын Конрада II и Гизелы. Король и император Германии в 1039 — 1056 гг.

(обратно)

509

Свен II Эстридсен. См. прим. 215 к кн. I. В Швеции он находился в 1028 — 1040 гг.

(обратно)

510

Граф Штаде в 1037 — 1057 гг. Маркграф Нордмарка с 1056 г.

(обратно)

511

Магнус I Добрый — сын Олафа II Святого и Альфхильды. Король Норвегии в 1034 — 1047 гг. В 1040 — 1042 гг. завоевал Данию.

(обратно)

512

На правом берегу Везера, ниже Бремена (в округе Блюменталь).

(обратно)

513

См. прим. 178 к кн. II.

(обратно)

514

Юдифь, 8, 29.

(обратно)

515

Осенью 1042 г.

(обратно)

516

Титмар — еп. Хильдесхайма в 1038 — 1044 гг.

(обратно)

517

Вульфхильда.

(обратно)

518

Ордульф (р. 1022 г. ум. 1072 г. 28 марта) — герцог Саксонии в 1059 — 1072 гг.

(обратно)

519

Имеется в виду Харальд Торкильсон (ум. 1042 г. 13 нояб.) — сын ярла Торкиля и Гунхильды, дочери одной из сестёр Кнута Великого и славянского князя Виртгеорна.

(обратно)

520

Саллюстий, Катилина, 51, 33.

(обратно)

521

Битва при Люршаухейде 28 сент. 1043 г., в которой приняли участие саксы во главе с Ордульфом. В 1043 г. датчане, разрушив Юмну, укрепились также в устье Одера.

(обратно)

522

Цицерон, Против Катилины, I, 1.

(обратно)

523

Лукан, Фарсалия, I, 70.

(обратно)

524

В округе Арнсберг (Рур. обл.).

(обратно)

525

Зимой 1038/39 г. В «С» добавлено: «Придя в Бремен, она сделала много добра как братьям этой церкви, так и всем местным жителям, а затем вместе с архиепископом посетила Лезум».

(обратно)

526

В среду 30 марта 1043 г.

(обратно)

527

В 20 км к северу от Бремена (в округе Остерхольц). В «В» добавлено: «Шармбек или Штаде, как утверждают другие».

(обратно)

528

Левит, 23, 5; Числа, 28, 16.

(обратно)

529

Энгильхард (ум. 1063 г. 31 авг.) — архиеп. Магдебурга в 1051 — 1063 гг.

(обратно)

530

Канцлер Генриха III.

(обратно)

531

1 Кор., 5, 8.

(обратно)

532

Лука, 16, 9.

(обратно)

533

Бенедикта IX. См. прим. 235 к кн. II.

(обратно)

534

Саллюстий, Катилина, 4, 5.

(обратно)

535

Саллюстий, Катилина, вступ.

(обратно)

536

В начале 1066 г.

(обратно)

537

Он был младшим сыном Фридриха фон Гозека, пфальцграфа Саксонии, и Агнесы Веймарской, а также состоял в родстве с архиепископом Унваном.

(обратно)

538

Саллюстий, Югурт., 96, 2.

(обратно)

539

См. III, 40.

(обратно)

540

Овидий, Метаморфозы, III, 136 и сл.

(обратно)

541

См. Ламберт, 1072 г.; Бруно, О саксонской войне, 2 — 4.

(обратно)

542

Рим., 2, 1.

(обратно)

543

См. III, 69.

(обратно)

544

См. II, 69; 82.

(обратно)

545

Вергилий, Энеида, I, 936.

(обратно)

546

В 1049 г. См. III, 30.

(обратно)

547

В 1066/67 г.

(обратно)

548

Бытие, 42, 9.

(обратно)

549

В 1059/60 г. — неудачный поход в поддержку короля Андрея I. В 1063 г. — новый поход, завершившийся возведением на венгерский престол Соломона (1063 — 1074 гг.; ум. 1087 г.), зятя Генриха IV.

(обратно)

550

В 1045 г. поход против лютичей.

(обратно)

551

В сент. 1046 — мае 1047 гг.

(обратно)

552

Весной 1049 г.

(обратно)

553

См. III, 32; 43.

(обратно)

554

25 дек. 1046 г.

(обратно)

555

Летом 1047 г.

(обратно)

556

В 10 км ниже Ниенбурга, на левом берегу Везера.

(обратно)

557

Готфрид II Бородатый — герцог Верхней Лотарингии в 1044 — 1048 гг.

(обратно)

558

30 сент. 1048 г. (Ламберт Херсф.). Согласно Люнебургскому некрологу Титмар умер 3 окт.

(обратно)

559

Его тоже звали Титмар.

(обратно)

560

См. II, 48.

(обратно)

561

Псал., 73, 22; 88, 51.

(обратно)

562

Эфес., 5, 16.

(обратно)

563

Гораций, Песни, II, 10, 5.

(обратно)

564

В 1051 г. См. Анналы Бремена; Анналы Гамбурга.

(обратно)

565

В 1060/61 г. Зюльберг — селение в Бланкенезе, на правом берегу Эльбы, ниже Гамбурга.

(обратно)

566

Эсбек — селение в районе г. Реебург (к северо-востоку от Миндена).

(обратно)

567

Гозек — селение на р. Заале, между Наумбургом и Вейсенфельсом. Наследственное владение Адальберта и его братьев.

(обратно)

568

1 Макк., 1, 3; Захария, 9, 10. — Имеется в виду Исландия.

(обратно)

569

Ярла Готланда.

(обратно)

570

Неверно. Свен II Эстридсен утвердился (в 1045 — 1046 гг.) только в Дании. В Норвегии стал править Харальд III Гардрад (1047 — 1066 гг.).

(обратно)

571

Бытие, 40, 23.

(обратно)

572

Очевидно, Гунхильду, дочь Свена Хаконсона, ярла Тронхейма, и Холмфриды, дочери шведского короля Олафа Шётконунга.

(обратно)

573

Очевидно, Льва IX (1048 — 1054 гг.).

(обратно)

574

3 Цар., 11, 14; 23.

(обратно)

575

Харальд III Гардрад. См. прим. 38.

(обратно)

576

В 1049 г. См. II, 54.

(обратно)

577

Дословно взято из Эйнхарда («Жизнь Карла», 1).

(обратно)

578

Эдмунд III Негодный — король Швеции в 1050 — 1060 гг.

(обратно)

579

Осмунд — племянник норвежского епископа Зигфрида (см. II, 57). Был посвящён Стефаном I, архиеп. Гнезно в 1038 — 1058 гг. Умер ок. 1070 г. в английском монастыре Эли.

(обратно)

580

То есть Эдмунду Негодному.

(обратно)

581

Деяния, 5, 41.

(обратно)

582

Епископ готов в Скаре примерно в 1051 — 1064 гг. См. II, 33; IV, 23; сх. 67, 94, 135.

(обратно)

583

Стенкиль I — король Швеции в 1060 — 1066 гг. Зять Эдмунда Негодного.

(обратно)

584

См. II, 12.

(обратно)

585

См. IV, 19 и сх. 123.

(обратно)

586

В 1056 г.

(обратно)

587

Между оз. Венерн и Норвегией. См. сх. 67; IV, 23.

(обратно)

588

Адам преувеличивает. Харальд III выступал против юрисдикции Гамбургской церкви, но не против христианской веры.

(обратно)

589

Лукан, Фарсалия, Х, 34.

(обратно)

590

2 Парал., 33, 6.

(обратно)

591

См. II, 40; 57.

(обратно)

592

2 Макк., 7, 16.

(обратно)

593

В 1066 г. См. III, 52.

(обратно)

594

Александр II (Ансельм из Лукки) — римский папа с 1 окт. 1061 г. по 21 апр. 1073 г.

(обратно)

595

В конце 1052 г. или в начале 1053 г.

(обратно)

596

11 апреля 1053 г. (на Пасху) в Мерзебурге.

(обратно)

597

См. II, 66; 79.

(обратно)

598

Сигрид.

(обратно)

599

Исход, 4, 16; 18, 19.

(обратно)

600

Эццо (ум. 1082 г.) — посвящён где-то в 1055 — 1060 гг. В 1066 г. изгнан.

(обратно)

601

Убит в 1066 г. во время языческого восстания. См. III, 51; 76.

(обратно)

602

Примерно в 1056 — 1057 гг. (перед смертью герцога Бернгарда II).

(обратно)

603

Псал., 93, 1.

(обратно)

604

Орозий, Против язычников, II, 6, 9.

(обратно)

605

2 Кор., 11, 21.

(обратно)

606

Псал., 67, 6.

(обратно)

607

Во время регентства в 1062 — нач. 1066 гг.

(обратно)

608

Окончание главы почти дословно повторено ниже: III, 73.

(обратно)

609

Ок. 1057 — 1060 гг. Диоцез Вала был разделён на следующие 4 епархии: 1) Орхус (сюда был поставлен еп. Христиан); 2) Рибе (еп. Отто); 3) Виборг (еп. Хериберт); 4) Вендила (позднее Йоринг; еп. Магнус). Кроме этих в Дании были также епархии в Шлезвиге, Оденсе, Роскилле, Лунде и Дальби.

(обратно)

610

Матфей, 9, 38.

(обратно)

611

См. III, 77 и IV.

(обратно)

612

См. III, 9.

(обратно)

613

«Нойебург» на острове возле позднейшей церкви св. Николая.

(обратно)

614

Исход, 19, 16 и сл.

(обратно)

615

Монастырь Симеона и Иуды (1050 г.) и обитель св. Петра (1062 г.).

(обратно)

616

Имеется в виду Бернгард II фон Верл (ум. ок. 1079/89 г.), который владел Эмсгау (в районе Эмдена и Леера). Его графство перешло к Бремену в окт. 1063 г.

(обратно)

617

Имеется в виду Экберт фон Брауншвейг, маркграф Мейсена в 1038 — 1068 гг. Он, очевидно, владел Хунесго и Фивельго. Эти графства достались Адальберту в апреле 1057 г. В 1066 г. утеряны.

(обратно)

618

Зинциг — город у впадения в Рейн р. Ар, к востоку от г. Бад-Нойенар-Арвайлер.

(обратно)

619

В 10 км к северу от Гёттингена.

(обратно)

620

В саксонском графстве Дренте.

(обратно)

621

Дуйсбург — город на р. Рейн к северу от Дюссельдорфа.

(обратно)

622

Лев IX — римский папа с 12 февр. 1049 г. по 19 апр. 1054 г.

(обратно)

623

19 окт. 1049 г.

(обратно)

624

Бардо (ум. 1051 г.) — архиеп. Майнца в 1031 — 1051 гг.

(обратно)

625

Эберхард (ум. 1066 г. 15 апр.) — архиеп. Трира в 1047 — 1066 гг.

(обратно)

626

См. прим. 50 к схолиям.

(обратно)

627

Сибико (ум. 1051 г. 16 февр.) — еп. Шпейера в 1039 — 1051 гг.

(обратно)

628

Бонифаций II — маркграф Тосканы. Умер 6 мая 1052 г.

(обратно)

629

Герцог Верхней Лотарингии. См. прим. 25 к кн. III.

(обратно)

630

Отто II фон Нортхейм (р. ок. 1020 г. ум. 1083 г. 11 янв.) — герцог Баварии в 1061 — 1070 гг. Сын графа Бенно фон Нортхейма. Злейший враг имп. Генриха IV.

(обратно)

631

Балдуин V — граф Фландрии в 1035 — 1067 гг.

(обратно)

632

Вергилий, Энеида, VI, 854.

(обратно)

633

Константин IX Мономах — император Византии в 1042 — 1054 гг.

(обратно)

634

Генрих I — король Франции в 1031 — 1060 гг.

(обратно)

635

Видимо, Генрих III.

(обратно)

636

В 12 км к северо-востоку от Хейде, близ Холлингштедта (Дитмаршен).

(обратно)

637

Лев IX умер 19 апр. 1054 г. (в 11-й год Адальберта), а Генрих III — 5 окт. 1056 г. (в 14-й год архиепископа).

(обратно)

638

Саллюстий, Катилина, 39.

(обратно)

639

То есть к Генриху IV и его матери Агнесе де Пуату (регентше в 1056 — 1062 гг.).

(обратно)

640

Лука, 22, 24.

(обратно)

641

Жизнь Виллеброрда, 23.

(обратно)

642

Анно II (ум. 1075 г. 4 дек.) — архиеп. Кёльнский в 1056 — 1075 гг. В 1062 — 1065 гг. — фактический правитель королевства (при малолетнем имп. Генрихе IV).

(обратно)

643

Опека над малолетним Генрихом IV перешла в 1062 г. к архиепископу Анно. В июне 1063 г. участие в управлении королевством принял Адальберт Бременский. Вскоре ему удалось оттеснить Анно, который отбыл в 1064 г. в Италию, чтобы решить вопрос выборов папы.

(обратно)

644

Притчи, 22, 9.

(обратно)

645

См. III, 78.

(обратно)

646

Вецило (Вернер) — архиеп. Магдебурга в 1063 — 1077 гг.

(обратно)

647

Бурхард II — приор Гослара; еп. Хальберштадта в 1059 — 1088 гг.

(обратно)

648

Конрад (Куно) (ум. 1066 г. 1 июля) — архиеп. Трира в 1066 г.

(обратно)

649

Эйльберт — еп. Миндена в 1055 — 1080 гг.

(обратно)

650

Вильгельм — еп. Утрехта в 1054 — 1076 гг.

(обратно)

651

Равенгер — патриарх Аквилеи с 1063 г.

(обратно)

652

Эберхард — еп. Пармы с 1072 г.

(обратно)

653

См. III, 77. Дословно: Эйнхард, Жизнь Карла, 21.

(обратно)

654

Гораций, Сат., I, 2, 2.

(обратно)

655

Саллюстий, Югурт. война, 16, 3.

(обратно)

656

Саллюстий, Катилина, 5, 8.

(обратно)

657

Очевидно, в конце 1063 г. — после похода в Венгрию и рейхстага в Регенсбурге (окт. 1063 г.). Впрочем, вскоре (в нач. 1066 г.) все эти крепости были разрушены (см. III, 44).

(обратно)

658

Саллюстий, Катилина, 52, 28; Теренций, Евнух, 222.

(обратно)

659

Лукан, Фарсалия, VII, 124.

(обратно)

660

Свитгером. См. III, 57.

(обратно)

661

Саллюстий, Катилина, 37, 5.

(обратно)

662

Лукан, Фарсалия, VIII, 493.

(обратно)

663

Ювенал, Сатиры, I, 161.

(обратно)

664

Бытие, 18, 19; Евр., 13, 2.

(обратно)

665

Исход, 10, 11.

(обратно)

666

Псал., 112, 7.

(обратно)

667

Бытие, 44, 4.

(обратно)

668

Псал., 106, 39.

(обратно)

669

3 Цар., 19, 10.

(обратно)

670

Очевидно, в 1058 г.

(обратно)

671

Вергилий, Энеида, VIII, 648.

(обратно)

672

См. аналогичный рассказ у Фредегара, III, 12.

(обратно)

673

Матфей, 8, 26.

(обратно)

674

29 июня 1059 г.

(обратно)

675

Герман (р. ок. 1025 г. ум. 1086 г. 25 мая) — граф в Саксонии.

(обратно)

676

В авг. — сент. 1063 г. См. III, 6; 7; 32.

(обратно)

677

Весной — летом 1064 г.

(обратно)

678

Судьи, 3, 30. — В конце 1065 г.

(обратно)

679

В 6 км к югу от Куксхафена.

(обратно)

680

В 10 км к северо-востоку от Остерхольца.

(обратно)

681

См. III, 8; 28; 49.

(обратно)

682

Графство Штаде. — Удо II — маркграф Нордмарка в 1057 — 1082 гг.

(обратно)

683

В 1063 г. — Имеется в виду Бернгард II фон Верл. См. III, 28, и прим. 84 к кн. III.

(обратно)

684

См. III, 3.

(обратно)

685

См. II, 67 и сх. 47.

(обратно)

686

Марк, 13, 8.

(обратно)

687

Саллюстий, Югурт. война, 55, 3.

(обратно)

688

Псал., 160, 8; 5, 7; 13, 4.

(обратно)

689

В январе 1066 г.

(обратно)

690

Бытие, 16, 12.

(обратно)

691

Псал., 136, 7; Исайя, 53, 8; Иеремия, 11, 19.

(обратно)

692

Магнус (ум. 1106 г. 23 авг.) — сын Ордульфа; герцог Саксонии в 1072 — 1106 гг.

(обратно)

693

Саллюстий, Катилина, 26, 2.

(обратно)

694

В 12 км к востоку от Гослара.

(обратно)

695

В нач. 1066 г. они сразу же заняли Фивельго, Хунесго и Эмсгау, а Удо занял графство Штаденское.

(обратно)

696

Бытие, 15, 16; Псал., 101, 14; Матфей, 18, 7; 1 Кор., 11, 19.

(обратно)

697

Ленцен — город на р. Локниц, недалеко от Эльбы.

(обратно)

698

1066 г.

(обратно)

699

Сигрид. См. III, 19.

(обратно)

700

Генрих бежал в 1066 г. в Данию. В 1093 — 1127 гг. — князь ободритов в Старом Любеке.

(обратно)

701

Бутуе пал 8 авг. 1075 г. при Плёне. См. Гельмольд, I, 25.

(обратно)

702

Псал., 78, 1.

(обратно)

703

5 янв. 1066 г.

(обратно)

704

25 сент. 1066 г. в битве при Стамфордбридже.

(обратно)

705

Вильгельм Завоеватель высадился в Англии 1 окт. 1066 г. Битва при Гастингсе произошла 12 окт. 1066 г.

(обратно)

706

Ланфранк — аббат Бека (Норм.), архиеп. Кентербери в 1070 — 1089 гг.

(обратно)

707

Адам ошибается. Оба сына Стенкиля I (ум. 1066 г.) остались живы. Так, письма Григория VII от 1080 и 1081 гг. обращены к И., королю шведов, и А., королю вестготов, то есть, согласно сагам, к Инги и Адальстену, сыновьям Стенкиля I. Видимо, Инги следует отождествить с упомянутым Адамом Анундом. Ок. 1080 г. Инги был низложен, возможно, из-за того, что не хотел приносить жертвы языческим богам.

(обратно)

708

Сыновей Харальда III Гардрада — Магнуса II (1066 — 1069 гг.) и Олафа III Тихого (1067 — 1093 гг.).

(обратно)

709

В 1069 г. в период новой политической активности Адальберта.

(обратно)

710

См. III, 21, сх. 72.

(обратно)

711

Он вернулся в Бремен из Лохтума в 1067 г.

(обратно)

712

Деди фон Гозек (ум. 1056 г. 5 мая) — пфальцграф Саксонии. Сын пфальцграфа Фридриха I.

(обратно)

713

Матфей, 25, 19; 18, 23.

(обратно)

714

Саллюстий, Югурт. война, 91, 7.

(обратно)

715

Филипп., 3, 19.

(обратно)

716

Деяния, 15, 20; 29; Исайя, 5, 25; Левит, 11, 11.

(обратно)

717

Исход, 32, 9.

(обратно)

718

Псал., 31, 9.

(обратно)

719

Псал., 88, 33.

(обратно)

720

Захария, 1, 15.

(обратно)

721

Лука, 12, 42.

(обратно)

722

Сулла — древнеримский диктатор в 82 — 79 гг. до н.э.

(обратно)

723

Уже в 1069 г. Но только в 1071 г. окончательно вернул себе прежнее влияние.

(обратно)

724

См. Лукан, Фарсалия, II, 130; Орозий, Против язычников, V, 19, 3.

(обратно)

725

См. III, 33.

(обратно)

726

В июле 1071 г. См. Ламберт, 1073 г.; Бруно, О саксонской войне, 20.

(обратно)

727

То есть Баварию.

(обратно)

728

Вельф I — герцог Баварии в 1070 — 1101 гг.

(обратно)

729

То есть на Пасху 1072 г.

(обратно)

730

См. Эйнхард, Жизнь Карла, 32.

(обратно)

731

Персий, Сат., III, 118.

(обратно)

732

См. III, 39.

(обратно)

733

2 Тим., 4, 4.

(обратно)

734

См. III, 57.

(обратно)

735

Гораций, Письма, I, 1, 100.

(обратно)

736

См. III, 38.

(обратно)

737

Фридрих II фон Гозек (ум. 1088 г. 27 мая) — пфальцграф Саксонии в 1056 — 1088 гг.

(обратно)

738

2 Парал., 33, 6. — См. III, 47.

(обратно)

739

Псал., 17, 26; 2 Цар., 22, 26.

(обратно)

740

4 Цар., 20, 3; Исайя, 38, 3.

(обратно)

741

Псал., 109, 1; Матфей, 22, 44.

(обратно)

742

В 1072 г., уже после смерти Адальберта.

(обратно)

743

Исход, 10, 21.

(обратно)

744

1 Фессал., 5, 2.

(обратно)

745

Матфей, 25, 13.

(обратно)

746

Псевдо-Августин, Речи, 220, 2.

(обратно)

747

В пятницу, 16 марта 1072 г.

(обратно)

748

Вергилий, Энеида, XI, 831; XII, 952.

(обратно)

749

Исайя, 5, 20.

(обратно)

750

Ювенал, Сатиры, III, 30.

(обратно)

751

1 Петр., 1, 24.

(обратно)

752

Иеремия, 2, 24.

(обратно)

753

Экклез., 6, 10; Лука, 8, 13.

(обратно)

754

Псал., 105, 45.

(обратно)

755

В 1046 — 1047 гг. от Виталия Орсеоло, еп. Торчелли (в 1013 — 1048 гг.).

(обратно)

756

25 марта 1072 г.

(обратно)

757

Галат., 4, 27.

(обратно)

758

Экклез., 23, 28.

(обратно)

759

Иов, 39, 35.

(обратно)

760

Вернее, 15: 12 — в Гамбурге и 3 — в Бремене.

(обратно)

761

Иоанн, 13, 8.

(обратно)

762

Между Бассумом и Сике, к югу от Бремена.

(обратно)

763

См. сх. 89.

(обратно)

764

Псал., 136, 3.

(обратно)

765

Иеремия, 14, 19.

(обратно)

766

Псал., 125, 4.

(обратно)

767

Псал., 7, 12.

(обратно)

768

Псал., 82, 13; 73, 8; 82, 5; 43, 24; 73, 23; 122, 3; 68, 27.

(обратно)

769

См. III, 72; IV, 36.

(обратно)

770

Даниил, 13, 42.

(обратно)

771

1 Цар., 16, 7.

(обратно)

772

Здесь заканчивается первая и основная часть третьей книги. Далее следуют позднейшие добавления Адама (гл. 72 — 78).

(обратно)

773

Почти дословно из III, 24.

(обратно)

774

Матфей, 9, 37.

(обратно)

775

Собор планировалось провести (в Шлезвиге, ок. 1065 г.) в контексте планов Адальберта по учреждению северной патриархии.

(обратно)

776

Эйльберт — еп. Фюне и Фаррии (Гельголанда) в 1046 — 1072 гг.

(обратно)

777

Письмо папы Александра II было написано, очевидно, либо в 1062 г., либо в 1071 г.

(обратно)

778

Вильгельму.

(обратно)

779

Адальвард Младший — декан в Бремене, епископ Сигтуны в 1064 — 1070 гг.

(обратно)

780

Сигтуна — город на оз. Меларен, между Стокгольмом и Упсалой.

(обратно)

781

В Сконе, к востоку от Лунда.

(обратно)

782

Адальвард Старший — еп. Скары в 1051 — 1064 гг. См. II, 33; III, 15; IV, 23. — Ацилин — приор в Бремене (1061 г.), еп. Скары (1064 г.). В Швецию так и не прибыл. См. IV, 23.

(обратно)

783

Адальвард Младший. См. выше прим. 247.

(обратно)

784

Тадико из Рамельсло — еп. Сигтуны ок. 1070/71 г. В Швецию так и не прибыл. См. IV, 30.

(обратно)

785

Симеон-Стенфи — епископ-миссионер для Лапландии. См. IV, 24. — Хильтин-Иоанн (ум. 1071 г.) — аббат Гозека, епископ-миссионер в Бирке (ок. 1062 г.).

(обратно)

786

См. III, 15.

(обратно)

787

См. IV, 35; III, 24.

(обратно)

788

Матфей, 20, 3; 21, 39. — Имеются в виду Ацилин, Тадико и Хильтин-Иоанн.

(обратно)

789

Фил., 2, 21.

(обратно)

790

Еп. Бранденбурга в 1049 — 1063 (?) гг.

(обратно)

791

Иов, 1, 1.

(обратно)

792

См. III, 21; 51.

(обратно)

793

Саллюстий, Катилина, 7, 2.

(обратно)

794

Жизнь Анскария, 25.

(обратно)

795

Вендила — остров к северу от Лимфьорда (датские амты Вендзиссел и Тиланд).

(обратно)

796

Ольборг — город на севере Ютландии, к югу от Лимфьорда.

(обратно)

797

См. IV, 5; 11; 33.

(обратно)

798

См. II, 68. — Иеремия, 17, 6; Втор., 32, 10.

(обратно)

799

Самбия — земля самбов, прусского племени.

(обратно)

800

Жизнь св. Виллиброрда, 10.

(обратно)

801

Пролив Каттегат.

(обратно)

802

Фюн расположен к западу, а не к югу от Зеландии.

(обратно)

803

Неверно. Сконе прочно связан с остальной частью Швеции.

(обратно)

804

Блекинги — племя на побережье Швеции между Сконе и о. Эланд.

(обратно)

805

О. Борнхольм.

(обратно)

806

То есть в 1072 г.

(обратно)

807

См. II, 19.

(обратно)

808

Эйнхард, Жизнь Карла, 12.

(обратно)

809

Гардрада.

(обратно)

810

См. II, 22. — Вероятно, имеется в виду Ладога.

(обратно)

811

Эйнхард, Жизнь Карла, 12.

(обратно)

812

См. Марциан Капелла, VI, 664; 693; Солин, XVI.

(обратно)

813

Свеарике в районе оз. Меларен с городами Бирка, Сигтуна и Упсала.

(обратно)

814

См. IV, 19.

(обратно)

815

Финно-угорские племена: виссы = весь — между верхней Волгой и Двиной; мирры = меря — на верхней Волге; ламы = емь — в Финляндии; скуты = чудь — в Эстонии и на Двине; турки — племена в районе г. Турку в Финляндии.

(обратно)

816

Тихольм в Лимфьорде.

(обратно)

817

Седьмой остров так и не назван Адамом.

(обратно)

818

Ныне Борнхольм. Хотя здесь, очевидно, речь идёт об о. Готланд, который был крупным торговым центром в эпоху викингов и о котором Адам ни разу не упомянул.

(обратно)

819

Мён.

(обратно)

820

Фемарн. Далее (IV, 18) этот же остров Адам называет Фембре, очевидно, полагая, что это два разных острова.

(обратно)

821

Курляндия. Адам ошибочно считает её островом.

(обратно)

822

Жизнь Анскария, 30.

(обратно)

823

Очередная ошибка Адама.

(обратно)

824

Фемарн. См. выше, прим. 27.

(обратно)

825

Рюген. Принадлежал ранам, которые входили в состав племенного союза лютичей.

(обратно)

826

Еп. Праги в 982/3 — 997 гг. Пытался обратить в христианство пруссов, но был ими убит. Святой католической церкви.

(обратно)

827

Имеется в виду Финляндия. Финское «Kainulaiset» («Финляндия») шведы переводили как «Quänland» (т.е. «страна женщин»). Отсюда подобные измышления Адама.

(обратно)

828

Аналогичные сказки об африканских блеммиях см. у Солина (31, 5; 52, 27).

(обратно)

829

В А 3 добавлено: «Так полагают. По сути же каждая женщина имеет одного мужа, как то содержится в их письме к Александру Великому. Там среди прочего сказано: «Если вы хотите узнать о нашем образе жизни, то он таков: Мы живём по ту сторону реки и насчитываем 214 000 женщин, живущих отдельно от мужчин. Наши мужчины не живут среди нас, но обитают на другом берегу реки. Каждый год мы в течение 30 дней справляем праздник Юпитера. Тот, кто хочет жить со своей женщиной в радости, владеет ею в течение года. Если женщина во время родов рождает мальчика, то отец удерживает его при себе, а если девочку, то отец также забирает её с собой, но через семь лет возвращает матери. Когда мы идём сражаться с кем-либо, мы выступаем в числе 100 000 всадниц; остальные охраняют наш остров». Но вернёмся к теме. На указанном острове живут киноскефалы, которые …

(обратно)

830

Весь. См. выше.

(обратно)

831

У Иордана и Орозия.

(обратно)

832

У Вергилия (Георгики, III, 462).

(обратно)

833

Марциан Капелла, VI, 663.

(обратно)

834

См. III, 77 и сх. 94.

(обратно)

835

Солин, 20, 1; Орозий, I, 2, 53.

(обратно)

836

Лукан, Фарсалия, II, 51.

(обратно)

837

Фил., 2, 21.

(обратно)

838

Шведское племя к северу от оз. Венерн.

(обратно)

839

Область (а не город) к северу от Свеаланда в районе Худиксваля.

(обратно)

840

См. III, 77.

(обратно)

841

Солин, 31, 6, помещает имантоподов в Африке.

(обратно)

842

Жизнь Анскария, 26.

(обратно)

843

Лука, 21, 28; Иоанн, 4, 35.

(обратно)

844

Сёдертелье — город к югу от оз. Меларен, в 20 км к юго-западу от Стокгольма.

(обратно)

845

В 1066 г.

(обратно)

846

См. III, 77.

(обратно)

847

Со времён Харальда I Синезубого даны притязали на верховную власть над Норвегией. Впрочем, фактически их влияние ограничивалось лишь южными районами страны (Вик).

(обратно)

848

Захария, 8, 19.

(обратно)

849

1 Кор., 2, 2.

(обратно)

850

Вергилий, Энеида, XI, 344; Ювенал, Сатиры, VI, 402.

(обратно)

851

Область в Южной Норвегии с городами Сарпсборг, Тёнсберг и Скирингсаль.

(обратно)

852

См. II, 37.

(обратно)

853

См. II, 57.

(обратно)

854

См. Марциан Капелла, VI, 603; 617; 664; Солин, 23, 17.

(обратно)

855

Орозий, I, 2, 78. — Он называет 13 обитаемых островов.

(обратно)

856

Марциан Капелла, VI, 666.

(обратно)

857

Биргисхерад. Ныне Бирсей на о. Помона.

(обратно)

858

Орозий, I, 2.

(обратно)

859

Солин, 22, 9.

(обратно)

860

Беда Достопочтенный, «О смысле времён», 31. — Пифей из Массилии известен также благодаря Плинию Старшему («Естественная история», II, 75).

(обратно)

861

1 Тим., 6, 8.

(обратно)

862

Эти письма утеряны. О миссионерских планах Адальберта см. III, 70; 72.

(обратно)

863

Рим., 15, 24.

(обратно)

864

Неверное объяснение.

(обратно)

865

См. III, 24; 73.

(обратно)

866

Гельголанд (Фаррия).

(обратно)

867

Речь идёт о побережье Северной Америки, колонизованном викингами. Винландом («страной винограда») эти края называли потому, что там в силу существовавших в Х — XI вв. климатических условий вызревал виноград.

(обратно)

868

Марциан Капелла, VI, 666.

(обратно)

869

Харальд III Гардрад.

a) В 3 а добавлено: «То же самое автору этих строк рассказал некий известный картограф, и это правда. Это место зовётся на их языке Гиммендегоп. Королевского капитана звали Олиден Хельгессен, а шкипера — Гуннар Расвен».

b) Так только в А и С 2. Но в С 2 вместо «кроме бескрайнего океана» стоит: «кроме того моря, что зовётся Либерзее».

(обратно)

870

Этот фантастический город упоминается и у Саксона Грамматика (VIII, 160).

(обратно)

871

См. Марциан Капелла, VI, 72, и Солин, 56, 17, об острове Канарии.

(обратно)

872

Комментарий на сон Сципиона, II, 9, 3.

(обратно)

873

О природе вещей, 39.

(обратно)

874

Фарсалия, I, 409 — 419; Х, 219 — 267.

(обратно)

875

Псал., 103, 24.

(обратно)

876

Псал., 88, 12.

(обратно)

877

Псал., 88, 10.

(обратно)

878

Псал., 35, 7.

(обратно)

879

Рим., 11, 33.

(обратно)

880

В А 3 вместо этого: «Вот то, что мы узнали о природе северных стран от правдивых и древних авторов. Прочее рассказывают те, которые «отправляются на кораблях в море и производят дела на больших водах. Ибо они видели дела Господа и чудеса Его в пучине» (Псал., 106, 23 — 24).

(обратно)

881

С 832 по 1072 гг.

(обратно)

882

Евр., 13, 14; Псал., 26, 13.

(обратно)

883

Лукан, Фарсалия, I, 446.

(обратно)

884

Псал., 76, 11.

(обратно)

885

Ювенал, Сатиры, VI, 184; VIII, 188.

(обратно)

886

Катон Старший, цензор 184 г. до н.э.

(обратно)

887

Марк, 12, 42; Лука, 21, 2.

(обратно)

888

Лиемар вступил в должность архиепископа на Троицу (27 мая) 1072 г.

(обратно)

889

Смертью Адальберта.

(обратно) class='book'> 890 Вергилий, Энеида, XI, 631.

(обратно)

891

Лиемар был посредником на переговорах между Генрихом IV и восставшими саксами летом и осенью 1075 г.

(обратно)

892

В скобках — нумерация схолий по Лаппенбергу.

(обратно)

893

Вернее, Стефан II (752-757 гг.), предшественник Павла I (757-767 гг.).

(обратно)

894

Рюстринген — округ к западу от нижнего течения Везера и в бассейне р. Яде.

(обратно)

895

Вангеланд — округ на берегу Северного моря, в районе Евера.

(обратно)

896

Дисмери — округ в районе Витмунда.

(обратно)

897

Харлингерланд — приморский округ в районе Эзенса.

(обратно)

898

Морсети — округ в районе Аураха.

(обратно)

899

Ныне — Гееестрандмоор между Рюстрингеном и Аммеригау.

(обратно)

900

У Лаппенберга схолия 4 = схолия 119.

(обратно)

901

Жизнь Анскария, 12.

(обратно)

902

Весной 1049 г. после похода имп. Генриха III против Балдуина V, графа Фландрии, в котором принял участие архиепископ Адальберт. См. III, 6.

(обратно)

903

См. Фульд. анналы; Адам, I, 37.

(обратно)

904

Стефаном VI (896 — 897 гг.). — См. Фульд. анналы; Регенсб. прод. 896 г.

(обратно)

905

Литупранд, Антаподосис, I, 36; Корв. анналы, 899 г.

(обратно)

906

Стефан V.

(обратно)

907

Фульк — архиеп. Реймса в 883 — 900 гг.

(обратно)

908

Штёр.

(обратно)

909

Калькберг близ Зегеберга.

(обратно)

910

Изарнхо — лесной массив в Гольштейне.

(обратно)

911

Тюрко-язычные племена в южнорусских степях, враждебные Руси.

(обратно)

912

Левый приток Эльбы к северу от Магдебурга.

(обратно)

913

Беда Достопочтенный, Церковная история, I, 1.

(обратно)

914

Ныне Ричборо в Кенте. Рутубии — одно из племён бриттов.

(обратно)

915

Ирландия.

(обратно)

916

См. Титмар, II, 14; Видукинд, III, 64; Адам, II, 35.

(обратно)

917

Вацлав I Святой — князь Чехии в 921 — 929/35 гг. 25 сент. 935 г. (929?) был убит своим братом Болеславом I (935 — 972 гг.).

(обратно)

918

Болеслав I Храбрый (ум. 1025 г.) — сын Мешко I; князь Польши в 992 — 1025 гг.; король (1025 г.).

(обратно)

919

Сигрид Гордую. Она была сестрой Болеслава I, дочерью Мешко I.

(обратно)

920

Еп. Праги в 982 — 997 гг. Был замучен пруссами. Его мощи Болеслав I перенёс в Гнезно. См. Титмар, IV, 28; 45.

(обратно)

921

То есть Одинкаром (от «Odin» — «Бог», «carus» — угодный).

(обратно)

922

Неверно. Олаф Трюгвасон как раз и носил прозвище «Воронья нога».

(обратно)

923

В 981 г. Мстислав, сын князя ободритов Мистуи, принял участие в итальянском походе имп. Оттона II. См. Гельмольд, I, 16.

(обратно)

924

Дитрих (ум. 985 г. 25 авг.) — маркграф Нордмарка в 965 — 985 гг. из рода графов Хальденслебен.

(обратно)

925

См. сх. 15.

(обратно)

926

Вернее, Мстислав. Он бежал в 1018 г. в Бардовик. См. Титмар, VIII, 5.

(обратно)

927

Неверно.

(обратно)

928

Гизела (р. ок. 984 г. ум. 1045 г.) — дочь Генриха II Сварливого, герцога Баварии. Жена (996 г.) Стефана I Святого, короля Венгрии в 997 — 1038 гг. (в 1000 г. принял от папы королевскую корону).

(обратно)

929

См. II, 29.

(обратно)

930

Устранив кандидата Отто. См. II, 29.

(обратно)

931

В оригинале — Винландия.

(обратно)

932

Хардекнут.

(обратно)

933

Эдуард II Мученик.

(обратно)

934

Вернее, Этельреда II.

(обратно)

935

См. прим. 181 к кн. II. А.В. Назаренко считает, что Эстрид вышла замуж за Илью Ярославича, старшего сына Ярослава Мудрого (от первого брака). Этот (первый для Эстрид) брак он относит к концу 1018 — началу 1019 гг. (Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях, М., 2001).

(обратно)

936

См. II, 81.

(обратно)

937

См. III, 51.

(обратно)

938

См. II, 46; 49.

(обратно)

939

На р. Эйтер, в округе Хойя.

(обратно)

940

То есть Бенедикт IX (см. прим. 235 к кн. II), Сильвестр III (антипапа с 10 янв. 1045 г. по 20 дек. 1046 г.) и Григорий VI (антипапа с 1 мая 1045 г. по 20 дек. 1046 г.). Последних двух Генрих III низложил на соборе в Сутри 20 дек. 1046 г., а Бенедикта IX — на соборе в Риме.

(обратно)

941

См. сх. 42; II, 81; III, 30; сх. 76.

(обратно)

942

Герман II — архиеп. Кёльна в 1036 — 1065 гг. Тяжба была улажена в мае 1040 г.

(обратно)

943

Бруно II — еп. Вердена в 1034 — 1049 гг. Брат Титмара, еп. Мерзебурга.

(обратно)

944

3 апр. 1043 г.

(обратно)

945

Елизавету, дочь Ярослава Мудрого, великого князя Киевского в 1019 — 1054 гг.

(обратно)

946

Анастасию.

(обратно)

947

Андрей I — король Венгрии в 1046 — 1060 гг.

(обратно)

948

Анне.

(обратно)

949

Филиппа I Толстого — короля Франции в 1060 — 1108 гг.

(обратно)

950

Неверно.

(обратно)

951

Гриффит, король Уэльса. Он неоднократно терпел поражения в войнах с Харальдом. Наконец, в 1064 г. он был убит собственными людьми, а голова его отослана к Харальду.

(обратно)

952

То есть завоевание Англии норманнами в 1066 г.

(обратно)

953

Гута была второй женой Свена II Эстридсена, а Тора — наложницей последнего. См. сх. 72.

(обратно)

954

То же см. II, 33 и сх. 135.

(обратно)

955

См. сх. 66.

(обратно)

956

Исход, 9, 16; Рим., 9, 17.

(обратно)

957

В 1046 — 1047 гг. — Имеется в виду Куниберт — еп. Турина в 1046 — 1082 гг.

(обратно)

958

Лев IX.

(обратно)

959

См. Лоршскую хронику, SS. XXI, стр. 41.

(обратно)

960

Стефана Первомученика. См. Деяния, 7, 60.

(обратно)

961

Славяне признавали верховную власть Карла Великого, но оставались язычниками.

(обратно)

962

Елизавету Русскую, вдову Харальда III Гардрада, мать Олафа III Тихого, короля Норвегии в 1067 — 1093 гг.

(обратно)

963

Олаф III Тихий женился на Ингигерде, дочери Свена II Эстридсена.

(обратно)

964

Есфирь, 16, 6.

(обратно)

965

К лопарям.

(обратно)

966

См. III, 21.

(обратно)

967

Отсутствует Эзико. См. II, 4; 46; 72; III, 77.

(обратно)

968

См. II, 4; 26; 72; III, 77.

(обратно)

969

Добавлена ок. 1200/1230 г.

(обратно)

970

Ворота в Брюгге.

(обратно)

971

Южный мыс в Девоншире, в 25 км к юго-востоку от Плимута. Однако, мысы Лэндсенд и Лизард-Пойнт расположены ещё южнее.

(обратно)

972

Самая западная точка Бретани (к западу от Бреста).

(обратно)

973

Северная точка Испании. Св. Иаков = Сантьяго.

(обратно)

974

Гибралтар.

(обратно)

975

См. II, 4; III, 77.

(обратно)

976

См. II, 55; III, 77.

(обратно)

977

Жизнь Лиутгера, I, 22. Лиутгер посвятил в священники для фризов эделинга Ландрика.

(обратно)

978

В проливе Большой Бельт к западу от Корсёра.

(обратно)

979

См. II, 55; 64; III, 76.

(обратно)

980

Иордан, Гетика: Скандза, Скандия; Солин, 20, 7: Гангавия.

(обратно)

981

См. Павел Дьякон, История лангобардов, I, 1. — Готия и о. Готланд (ни разу не упомянутый Адамом) свидетельствуют о первоначальном пребывании там готов.

(обратно)

982

См. II, 55; III, 53; IV, 8.

(обратно)

983

См. IV, 20.

(обратно)

984

Повторение сх. 3.

(обратно)

985

К северо-западу от Гронингена.

(обратно)

986

К северу от Эмсгау.

(обратно)

987

Ныне исчезнувший остров у самого устья Эмса.

(обратно)

988

Гораций, Оды, III, 24, 9 — 11; 14; 21 — 22; 24.

(обратно)

989

См. III, 16.

(обратно)

990

См. сх. 134. — Вергилий, Георгики, III, 461; Лукан, Фарсалия, III, 283.

(обратно)

991

См. Марциан Капелла, VI, 663.

(обратно)

992

Тацит, Германия, 44.

(обратно)

993

Павел Дьякон, I, 1, 4.

(обратно)

994

См. IV, 12.

(обратно)

995

Лукан, Фарсалия, VIII, 399.

(обратно)

996

Саллюстий, Югурт., 80, 6.

(обратно)

997

Жизнь Анскария, 18; 27; 30.

(обратно)

998

Вергилий, Георгики, III, 461. — Вергилий, конечно, имел в виду скифов.

(обратно)

999

См. IV, 18.

(обратно)

1000

См. III, 76.

(обратно)

1001

Инги-Анунд, сын короля Стенкиля. См. сх. 84.

(обратно)

1002

Деяния, 5, 41.

(обратно)

1003

См. сх. 40.

(обратно)

1004

О семи спящих мужах см. сх. 129.

(обратно)

1005

То есть до Иоанна.

(обратно)

1006

См. III, 77.

(обратно)

1007

Плиний Старший, Естественная история, IV, 26.

(обратно)

1008

См. сх. 154; IV, 39 и Марциан Капелла, VI, 666.

(обратно)

1009

Солин, 22.

(обратно)

1010

См. Беда, О природе вещей, 9; Марциан Капелла, VI, 666; Плиний, Естественная история, IV, 30, а также: Адам, IV, 39 и сх. 150.

(обратно)

1011

См. сх. 122. — Гораций, Оды, III, 24; 24.

(обратно)

Оглавление

Введение

  Личность Адама.

  Миссионерская деятельность Гамбург-Бременского архиепископства на Севере во времена Адама.

  «Деяния епископов Гамбургской церкви» Адама Бременского.

  Источники и язык Адама.

  Традиция «Деяний».

  Первоначальный текст Адама и дарственный экземпляр.

  Группа рукописей А.

  Собрание материала Адама.

  Группа рукописей В.

  Группа рукописей С.

  О значении схолий.

  Дальнейшая судьба сочинения Адама. Издания.

  Важнейшие монографии:

КНИГА ПЕРВАЯ

КНИГА ВТОРАЯ

КНИГА ТРЕТЬЯ

КНИГА ЧЕТВЁРТАЯ

Эпилог магистра Адама к епископу Лиемару

СХОЛИИ[892]

*** Примечания ***