На повороте дней [Лев Рахлис] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Лев Рахлис На повороте дней
На любителя. Встреча с писателем От автора Начну с небольшого путешествия по страницам нескольких номеров литературного альманаха, который так и называется — «На любителя». Открываю первый попавшийся наугад номер. Вот отрывок из стихотворения Кирилла Ковальджи: «Меня оперировали С наркозом и без наркоза. Удалили Сталина, Пришили Хрущева, Вырезали социализм, Атеизм, дружбу народов, Подключили церковь, рынок, Ампутировали романтику, Открыли секс»… А дальше — больше: бездонный мир поэзии интереснейшего поэта, в который я и попытался без суеты и спешки погрузиться.А вот еще один фрагмент — из романа Ю.Мамлеева: «Оскар Петрович Лютов, когда еще был во чреве матери, хохотал. Точнее, Бог ему судья, сама мамаша утверждала так, потому что постоянно видела его во сне хохочущим, первый раз — месяца за два до родов. Но зато из Оскара Петровича получился впоследствии большой ученый»… Эти несколько строчек, когда я к ним прикоснулся, побудили меня прочесть залпом весь отрывок, опубликованный в альманахе. И я не пожалел, потому что проза оказалась высочайшей пробы.
А вот что-то уж совсем знакомое, времен моей юности: «Сижу на нарах, Как король на именинах, И пайку серого желаю получить. Сижу, гляжу в окно, Теперь мне все равно, Я никого уже не в силах полюбить»… Всегда считал — песня народная. Выяснилось — ничего подобного! У блатной, вроде бы анонимной песни есть автор, поэт, которого не спутаешь ни с кем — Глеб Горбовский! И так в каждом номере альманаха открывается для меня нечто такое, мимо чего уж никак не пройти: хочется задержаться, постоять, подумать. И все это благодаря человеку, который в силу своей, я бы сказал, некоторой старомодности, что ли, не утратил вкус к слову, к поэзии, к литературе, и издает свой, тоже несколько по нынешним временам старомодный журнал самым что ни на есть старомодным способом — без единой рекламы. Для читателя-то это, возможно, и хорошо, а вот каково издателю? Но об этом лучше всего спросить у самого издателя. Пусть лучше он сам и расскажет о себе и о своем детище.
Последним поездом Рассказывает Геннадий Петрович Сквиренко В какой-то момент, уже находясь здесь, в Атланте, я пережил очень тяжелый кризис, когда однажды понял, что безнадежно отстал от литературного процесса, происходящего в России. Новая литература, новые имена. Новые веянья. И, оказавшись в растерянности, я не знал, как можно запрыгнуть на последнюю подножку последнего вагона последнего уходящего поезда. И вдруг такая идея, вроде бы случайная на первый взгляд, но в то же время и закономерная — журнал. Еще живя в Кишиневе, я делал какие-то издательские попытки, но не очень, прямо скажем, успешные. Я тогда не мог расстаться с мыслью о том, что издание должно кормить издателя. Понадобилось какое-то время, чтобы отказаться от этой иллюзии. И вот когда я понял, что деяние такого рода — это детище любви, а не расчета, тогда я и решился на такой вот непростой поступок — запрыгнуть на последнюю подножку последнего вагона последнего уходящего поезда, каковым и стал для меня журнал.
С миру — по нитке Для каждого профессионального литератора издание собственного журнала или газеты — одно из мечтаний. Я работал во многих газетах, во многих журналах и в принципе кухню издательскую освоил. С точки зрения профессиональной я как бы был к этому подготовлен. Но условия жизненные не позволяли. Думаю, что только в Америке это можно осуществить. Потому что сами по себе расходы на издание, если все делать самому, не велики. Я укладываюсь в смету зарплаты моей жены. Нашлись еще и люди, которые стали мне немножко помогать: кто деньгами, кто бумагой, кто множительной техникой. Как говорится, с миру — по нитке.
Почему небольшой тираж? Потому что мы отказались от общепринятой идеи, что тираж делается так, как, скажем, рыба мечет икру. Наугад. Что выживет, то и выживет. Наш журнал распространяется по заявкам. Бесприцельного икрометания у нас нет. Мы знаем, для кого делаем, и тот, кто заказал, знает, что он собирается получить. Здесь происходит стопроцентный контакт с читателем и стопроцентная обратная связь. Сейчас наш журнал формируется в основном из разделов прозы и поэзии. Есть раздел с литературными заметками, есть раздел с юмористическими материалами, детская страница. А начиналось все это, как вы понимаете, не сегодня.
Как я учился? Дорога к самому себе оказалась довольно извилистой, со спусками и подъемами. Учился я поначалу в Ленинградской Военно-воздушной инженерной академии имени Можайского. Получил досрочно офицерское звание. Но ситуация армейской жизни вскоре оказалась мне не по нутру. Тут я вспомнил про рекомендательное письмо маршала Жукова, которое хранил у себя — с правом поступить в любой ВУЗ Советского Союза без экзаменов. Поэтому, не долго думая, вооруженный столь авторитетным письмом, я без труда поступил в Политехнический институт и закончил его. Стал инженером-автоматчиком. Начал работать по специальности. И хотя служебная моя карьера складывалась довольно успешно, постоянно испытывал какой-то дискомфорт. И вот однажды в Одессе, гуляя на берегу Черного моря, мечтательно глядя на морские горизонты, я вдруг почувствовал, что инженерная работа тоже не для меня, что я должен с ней распрощаться и начать писать. Писать — вот что я должен делать! А случилось это — я даже помню число — 15 июня 1964 года в 3 часа дня. С этого времени я и веду отсчет своей литературной деятельности, которая, грех жаловаться, в общем, сложилась неплохо. За спиной — 10 опубликованных книг.
Как я стал членом Союза советских писателей? Как-то приехала к нам в Кишинев бригада московских писателей во главе с Семеном Ляндресом, заместителем редактора журнала «Вопросы литературы». Кстати, он же отец известного писателя Юлиана Семенова. Случилось так, что Семен Ляндрес в порядке исключения прочел мою первую рукопись и сразу же рекомендовал ее к изданию. Вскоре вышла моя первая книга, затем появилась вторая. И в возрасте 34 лет я стал членом Союза советских писателей. Надо заметить, что к тому времени я уже был студентом литературного института, который — тут я должен покаяться — сразу же и бросил. Зачем, думал я, учиться в литературном институте, если тебя, можно сказать, уже и без учебы признали писателем?
Поэт Николай Рубцов А в Литературном институте я был свидетелем такого случая. Николай Рубцов сдавал экзамен по русской литературе. Его спросили по поводу одного стихотворения: «Как вы думаете, что тут Лермонтов выражал»? На что Рубцов сказал: «Что выражал Лермонтов, я ответить не могу, потому что он — гений. А я всего лишь — талант». Рубцов, конечно, великий талант, добавил бы я теперь, хотя пропил мою безрукавку, которая, честно говоря, мне очень нравилась. Видимо, понравилась она и ему. Кстати, о нем еще такой интересный анекдот рассказывали. Когда ему выписали большой гонорар за его книгу «Звезда полей», он попросил, чтобы ему выдали его в мелких купюрах. Получился довольно солидный мешок с деньгами. И вот он с этим мешком приехал в общежитие Литинститута и заперся. Его друзья, желая отметить столь важное событие, ломились в дверь, трясли, стучали: «Николай, Коля, открывай»! А он не открывает. Что-то там делает. Наконец, открыл дверь и выяснилось: он расстелил эти деньги по полу, ходил и разгребал их по частям: это матушке, это — сестричкам, это — еще кому-то, а это — на пропой.
Семь сорок Одна из памятных страниц моей журналистско-литературной деятельности связана со строительством в Молдавии большого металлургического комбината, где я ощутил себя в полной мере и журналистом и писателем, принимающим участие в каких-то очень важных событиях. Не обошлось и без курьезов. Первая плавка произошла в семь часов сорок минут, о чем я добросовестно отрапортовал редактору центральной газеты. Он записал. А потом звонит перепуганный ответственный секретарь: — Слушай, ну ты не мог сказать хотя бы — 7:39? Ну, что это за 7:40? Нас могут не так понять. В общем, цифру скорректировали. Напечатали — 7:39. Во избежание аналогии с популярной песней «Семь сорок».
Возвращаясь к альманаху Время, конечно, летит. Позади — одиннадцать выпусков. Одному было бы не одолеть такую дистанцию. Назову имена тех, кто помогал и помогает мне в меру своих сил и возможностей: Жена Анна Сквиренко, которая всю жизнь делит со мной все тяготы и невзгоды жены литератора. Моя дочь — Вероника Бари, которая уже в 19 лет стала членом Союза российских писателей, опубликовав к тому времени уже две книги — «Светкина дурь» и повесть «Казармы и любовь». В нашем журнале Вероника помимо повести «Я живу в Атланте», опубликовала очень хороший рассказ, который был отмечен в высокой московской литературной прессе Людмилой Овчаренко, доктором филологических наук. Она назвала Веронику Бари в числе самых интересных современных писателей из эмиграции, пишущих на русском языке. География нашего журнала — Москва, Петербург, Киев, Самара, Кишинев, Минск, Рига. В Америке — Бостон, Нью-Йорк, Сан-Франциско, Атланта. Журнал наш, увы, — бесприбыльный и безгонорарный. Одним словом — на любителя.
Вместо послесловия Совсем недавно я получил обрадовавшее меня сообщение о том, что литературный альманах «На любителя» награжден почетным дипломом Всероссийского литературно-театрального конкурса имени Виктора Розова «за популяризацию произведений русских писателей в диаспорах Дальнего Зарубежья». Что тут скажешь? Мне ничего другого не остается как поздравить своего коллегу Геннадия Сквиренко и его помощников со столь приятным событием.
Лев Рахлис, Атланта
Последние комментарии
1 день 7 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 20 часов назад
1 день 22 часов назад
1 день 22 часов назад
3 дней 10 часов назад