Опознавательный знак [Виктор Александрович Байдерин] (fb2) читать онлайн

Колчан и стрелы

А ну, если испытать прочность нового лука, сделанного из ствола молодой ракиты. Далеко пойдет стрела? Долетит она, например, вон до той сосны? Сейчас попробуем!

Сережа положил прямую белую палочку на лук, туго натянул тетиву и прицелился.

Как ему показалось, стрела полетела с легким свистом. С таким именно она и должна лететь из опытных рук.

Но вот беда: ударившись о ствол сосны, стрела отскочила и упала в траву. Испытание показало, что лук у Сережи отличный, а стрелы никуда не годятся. Разве можно с такими отправляться на охоту?

Мальчик снова и снова натягивал упругую тетиву, но результаты его не удовлетворяли. Было ясно: надо делать острые наконечники из жести. Не мешало бы устроить и оперение.

Сереже Казанцеву весной исполнилось двенадцать лет. Это был невысокий белокурый мальчик с простым открытым лицом, с ясными голубыми глазами. Ему всегда хотелось казаться взрослым, но в то же время его неодолимо манили к себе детские забавы. Сергей запоем читал найденные на чердаке тома Фенимора Купера, Жюля Верна, Джека Лондона, несколько раз брал в библиотеке книги Марка Твена, Майн Рида, поэму Лонгфелло «Песнь о Гайавате». Любимой его книгой была пухлая, потрепанная, замусоленная книжка Сетона-Томпсона «Маленькие дикари». Сколько в ней полезных сведений для любителей природы! Книжка учила, как строить удобные вигвамы из бересты, как под проливным дождем разжечь костер, как сшить мокасины, испечь в костре утку, маленьким топориком срубить большое дерево, переправиться через реку, приметить путь в густом лесу.

Сережа любил играть в индейцев. Вот и теперь, смастерив лук, он размечтался о подвигах на охоте. Пока Сергей размышлял о недостатках своего оружия, на лужайке появился Ваня Зайцев.

— Новый лук? Ну-ка, покажи! — Ваня был приятелем Сергея Казанцева. Оба они учились в шестом классе, сидели за одной партой.

Ваня взял лук и выстрелил вверх. Белая палочка стала в вышине чуть приметной.

— Эх, здорово бьет! — восхитился Ваня.

— Чего уж там здорово! Разве так должен бить настоящий лук? Это чепуха, детская забава…

Ваня пожал плечами.

— Не понимаю, чего тебе еще надо. Лук — не ружье, на охоту с ним не ходят.

Сережа встрепенулся.

— Не ходят? А как же Монтигомо Ястребиный Коготь? А Робинзон Крузо? А Гайавата?

Ваня ответил уклончиво:

— Ну, то было когда! Теперь даже заяц лука не испугается.

— А я… А мне надо тигра убить! — выпалил Сережа.

— Ти-игра? Откуда же у нас на Урале тигры взялись? Тут тебе не Уссурийская тайга.

— А я поеду туда, где тигры водятся! Вот!

И Сережа стал с жаром рассказывать приятелю о своем скором отъезде в далекие южные края.

Ваня узнал, что отец Сергея — Алексей Васильевич Казанцев — экскаваторщик угольного разреза номер три, изъявил желание поехать на освоение целинных земель. За последнее время десятки рабочих угольных разрезов выехали на целину — в Сибирь, на Алтай, в Казахстан. Алексей Васильевич Казанцев пожелал ехать на самый юг Казахстана, почти под Ташкент. Он слышал, что там требуются люди его профессии — экскаваторщики. В тех далеких краях начиналось освоение новых земель. Просьбу Алексея Васильевича удовлетворили.

Двенадцатилетний Сережа был в восторге от предстоящего большого путешествия. Он заранее восхищался местами, где ему придется жить.

— Знаешь, — говорил он Ване, — там — джунгли. Помнишь, как в картине «Джунгли», где Маугли воевал с тигром Шер-Ханом.

— Помню. Только эту картину снимали в Индии.

— Ну и что? А Индия уже почти рядом с Казахстаном. Я смотрел по карте. Знаешь, какая там природа? Непроходимые леса, глубокие озера… Там водятся тигры, слоны, змеи, волки, обезьяны…

— Чудак ты, Сергей! Все это ты видел в кино. Надо же отличать, где сказка, а где правда.

— А по-твоему кино — неправда?

Друзья уже готовы были заспорить, но этому помешал третий мальчик — Костя Забалуев.

— О чем вы шумите? — спокойно спросил он.

Друзья рассказали Косте о своих разногласиях. Из их рассказа Костя узнал, что Сережа Казанцев скоро уезжает в Казахстан.

— И собирается там с луком пойти на тигра! — с усмешкой добавил Ваня Зайцев.

— И пойдет! — твердо проговорил Костя.

Ваня никак не ожидал, что Забалуев примет сторону Сережи. Убить тигра стрелой — ну, разве это не смешно? Костя же не видел тут ничего смешного. С важным, деловым видом он осмотрел лук и стрелы и проговорил:

— Нет, Сергей, это не годится. Лук слабоват. Надо сделать другой, потуже. Стрелы легкие, какие-то игрушечные. А где у тебя колчан?

— Нету.

— Надо сделать. Сделаем вместе. Согласен?

Ване Зайцеву этот разговор казался очень уж несерьезным. Видя, что приятели не на шутку увлеклись подготовкой к будущей охоте, он сказал:

— Ну, как хотите. А я пойду кроссворд в «Пионерской правде» отгадывать.

И ушел.

А Сергей и Костя тотчас принялись за дело.

— Ты учти, Сергей, что лук с собой в дорогу брать не придется, — с видом опытного путешественника рассуждал Костя. — Лук ты сделаешь на месте. А стрелы и колчан нужно всегда иметь при себе.

Приятели провозились до обеда. Но труд их имел свои результаты. В круглом колчане из плотного картона, прошитого медной проволокой и обклеенного разноцветной бумагой, лежало два десятка прямых, тонких стрел. Их наконечники были из жести. Тупые концы стрел ребята расщепили пополам, вставили в них перья и обмотали расщепленные места суровой ниткой. Чтобы стрелы были гладкими, приятели долго и усердно скоблили их обломками оконных стекол, а потом протерли наждачной бумагой.

— Теперь наведем на стрелах по три красных полоски, — предложил Костя.

— Зачем? — не понял Сережа.

— Чтоб ты смог отличить свои стрелы от чужих. Представь себе: в лесу лежит убитый кабан. Одна стрела — в ноге, другая воткнулась прямо в сердце. Подходят два охотника. Как узнать: кто из них попал в ногу, а кто — в сердце? И вот ты видишь три полоски на стреле, которая убила кабана наповал. Нет никакого сомнения: зверь убит тобой.

Сережа усмехнулся:

— Ну, я не думаю, что там так много охотников с луками.

— Как знать? На всякий случай мы все же пометим твои стрелы тремя красными полосками.

Но этого Косте было мало. Он внимательно осмотрел Сергея с ног до головы и тяжело вздохнул:

— Эх, нет у тебя мокасин! Без них — не охота!

— А чем плохи мои ботинки? Они ведь еще совсем новые.

— Это и плохо, Сережа. Ты, наверно, и сам слышишь, как от них пахнет кожей и еще чем-то вроде спирта или скипидара. Разве в такой обуви в лес пойдешь? Ты же распугаешь всех зверей на сто километров вокруг. Вдобавок: подошвы у твоих ботинок — как из железа. Под ними все будет хрустеть — и сухие ветки, и камешки. То ли дело — мокасины! Мягкие, теплые, бесшумные и ничем не пахнут!

О мокасинах Костя говорил с таким увлечением, будто всю жизнь только и носил мокасины — легкие сапоги из сыромятной кожи, отороченные пушистым мехом.

Еще раз оглядев Сергея, Костя вдруг воскликнул:

— А не вооружить ли тебя бумерангом?

— Ну к чему он мне? — протянул Сережа.

— Как это к чему? Самое удобное метательное оружие у австралийцев. Допустим, ты увидел оленя. Метнул бумеранг. Если он попадет в шею оленя, голова так и отвалится. А если ты промазал, бумеранг вернется и упадет возле твоих ног. Это не то, что стрелы из лука. Давай, займемся!

Если верить Косте, сделать бумеранг было парой пустяков. Надо взять широкую доску, вырезать из нее фигуру наподобие буквы Г и обстругать эту фигуру так, чтобы концы ее были слегка перекошены, как у самолетного винта.

Уже в сумерках ребята стали испытывать свой бумеранг. Большая деревянная буква Г летала хорошо, но никак не хотела возвращаться к ногам метателей. Юные охотники лазали за бумерангом в заросли крапивы, палкой сшибали его с ветвей березы. Кое-как достали его с крыши сарая. При одном из сильных бросков бумеранг ударился о ствол сосны и разломился пополам. Сереже стало жаль хорошую игрушку. Но Костя не унывал.

— Ну и пусть, — сказал он. — Завтра мы с тобой наделаем пускалок. Это не то, что бумеранг. Мне кажется, австралийцы врут. С какой стати бумеранг полетит назад? Нет, пускалки лучше. Без них ты и не думай ехать.

И он наделал Сергею с дюжину пускалок. Это были палочки толщиной сантиметра в полтора-два, длиной сантиметров десять. С одной стороны из палочки торчало острие гвоздя, а с другой в нее были воткнуты два пера из куриных крыльев. Если бросить такую пускалку, она летит гвоздем вперед.

Через несколько дней, отправляясь на вокзал, Сережа нес с собой колчан со стрелами, запас деревянных пускалок и коробку спичек, облитую сверху парафином. Такие спички не боятся ни дождя, ни сырости, и в случае непогоды ими легко развести костер в лесу.

Если говорить по совести, Сережа не знал, есть ли в том далеком краю лес. Но это было неважно. Важно совершить большое путешествие и пожить на новом, неизведанном месте. Конечно же, там должны быть леса и горы, звери и птицы.

В привокзальной чайхане

— Папа, долго нам еще ехать?

— Теперь недолго, сынок. Отсюда километров сто на автомобиле, и — мы на месте.

— Папа, а на верблюде я покатаюсь? Я сейчас здоровенного рыжего верблюда видел. Покатаюсь?

— Конечно. Ты лучше помоги-ка маме узел нести…

Такой разговор произошел между отцом и сыном Казанцевыми на небольшом вокзале маленькой станции, затерявшейся в горах. Поезд, на котором приехали Казанцевы, прогудел и исчез в тоннеле. На перроне стало пусто и неуютно. Здесь не было ничего такого, что Казанцевы видели проездом на больших вокзалах: не суетились носильщики в белых фартуках и с блестящими номерами, не сновали тележки-самокаты, на которых по перронам возят ящики, тюки, корзины, не шумела разноголосая толпа встречающих и провожающих с букетами цветов.

Нет, здесь было совсем не так.

Алексей Васильевич Казанцев вывел жену и сына с безлюдного перрона на привокзальную площадь. Он надеялся увидеть перед собой город. Но города не было. Был небольшой пристанционный поселок, окруженный фруктовыми садами.

Стоял знойный полдень, и улицы поселка были безлюдны. Вдали, ныряя на ухабах и поднимая облако пыли, медленно шел грузовик.

На противоположной стороне площади Алексей Васильевич увидел чайхану. Под ее широким навесом стояла густая, прохладная тень. Туда и направились Казанцевы со своим багажом.

— Папа, это столовая? — спросил Сережа.

— Нет, чайхана, — ответил Алексей Васильевич. — Под этим навесом люди чай пьют.

— А мы будем?

— Попьем и мы…

Чайханщик оказался человеком разговорчивым.

— Вы здесь первый раз? — спросил он у Казанцева-старшего.

— Впервые.

— Так-так… Я угощу вас виноградом, лепешками и чаем. В жаркую погоду это — лучшая еда.

И он подал Казанцевым угощение.

Подъехала и остановилась возле чайханы грузовая автомашина. Шофер сошел на землю, сердито пнул шину переднего колеса и направился под навес.

— Эй, чайханщик! — крикнул он, хотя кричать было не к чему — чайханщик стоял возле оцинкованного кипятильника и полотенцем перетирал вымытые пиалы.

— Я вас слушаю! — в тон шоферу громко ответил чайханщик.

— Там пожрать чего-нибудь дай.

— Ай-яй, какой молодой человек некультурный! — покачал головой чайханщик. — Надо говорить «дайте покушать».

Шофер заметил Казанцевых, смутился и уже тише и мягче проговорил:

— Ну, ладно там… Побыстрей только.

Чайханщик улыбнулся.

— Вот такой разговор лучше! Могу предложить лепешку, виноград, чай…

— Кило винограда, три лепешки и два чайника чая.

Чайханщик удивился:

— У вас, молодой человек, завидный аппетит!

— Будет аппетит, — сердито пробормотал шофер. — С утра во рту ничего кроме табачного дыма не было.

Чайханщик ополоснул в воде две огромных кисти черного винограда, положил их на поднос и поставил его перед шофером, рядом со стопой душистых лепешек.

Шофер ел молча и сердито. Лепешки он не разламывал, а складывал вдвое, как блины, и откусывал с такой силой, словно это было непроваренное мясо. Запив еду зеленым чаем, шофер закурил и сказал:

— Эх, поспать бы малость, хоть жару переждать. Прилечь на часок можно?

— Пожалуйста, — любезно ответил чайханщик. — Чистая постель всегда найдется.

— С чем хорошо в наших краях, — продолжал чайханщик, обращаясь уже больше к Казанцевым, чем к шоферу, — так это с жильем. Вы приезжаете, скажем, в Куйбышев или в Оренбург. Вам говорят: «В гостинице мест нет». Куда пойти в незнакомом городе? Некуда! А здесь — не так. Занята гостиница — направляйтесь в чайхану. Тут, конечно, не очень уютно, но заночуете в чистой постели, в тишине. А что еще человеку нужно?

Он увел шофера в заднюю комнатку.

— Папа, а мы спать пойдем?

Алексей Васильевич усмехнулся:

— Мало ты еще в вагоне спал? Опух весь от сна. Ешь вот получше. Смотри, какой виноград сочный. И лепешки мне нравятся. А тебе, Маша?

— Очень вкусно, — ответила Мария Андреевна. — И чай какой-то особенный, терпкий, во рту вяжет. Называется зеленый, а на самом деле — желтый. А что это, Алеша, на лепешке насыпано? Семена аниса, что ли?

— Это семена кунжута. Есть тут такое растение, из его семян масло добывают.

Вернулся улыбающийся чайханщик.

— Уснул беспокойный человек! — сказал он, указывая через плечо на дверь задней комнаты. — Каждый раз вот так: приедет, раскричится, как пьяный. Ах, Николай, Николай!

— А он что — ваш хороший знакомый? — спросил Алексей Васильевич.

— Мне каждый шофер знаком, — ответил чайханщик. — Где человек ни ездит, а отдохнуть заглядывает ко мне. Пиала чая успокаивает нервы! А Коля — действительно хороший знакомый. Славный парень! Только чуть-чуть на мой кипятильник похож: такой же горячий. Ох, горячий, ох, горячий!..

— Какой-то уж очень нервный, — заметила Мария Андреевна.

Чайханщик налил себе пиалу чая, опустился на суфу рядом с Алексеем Васильевичем и сказал:

— Нервный — это верно. Потому, что работает там, где будете работать вы.

Алексей Васильевич удивился.

— Откуда вы знаете, где мы будем работать? А, может быть, мы не на работу сюда приехали, а на отдых.

Чайханщик широко улыбнулся.

— С такими тюками да корзинами на курорт не ездят, А приехали вы на освоение целины — на тот же Гидрострой, где и Коля шоферит. Сейчас все на Гидрострой едут. Кто с путевками, кто без путевок. Но это все одно: людей там требуется великое множество, работы всем хватит. Вот так! — и чайханщик выразительно чикнул себя оттопыренным большим пальцем по горлу.

«А у него наметанный глаз!» — подумал Алексей Васильевич. Вслух он сказал:

— Как же нам до этого Гидростроя добраться?

— Легче легкого! — живо откликнулся чайханщик. — Можете складывать свои тючки в кузов грузовика. Николай не откажется доставить вас до места. Что там у него в кузове — вы не заметили?

— Мешки какие-то, — ответила Мария Андреевна.

— И замечательно доедете на этих мешках! Когда Николай ведет машину, ямы и ухабы исчезают. Остается только гладкое шоссе и приятный ветерочек!

Чайханщик весело болтал до тех пор, пока под навесом не появился шофер Николай Астапов. Он вздремнул, почувствовал себя лучше и решил отправляться на Гидрострой.

Алексей Васильевич легко договорился с Николаем о поездке. Мария Андреевна села в кабину, а Алексей Васильевич с Сергеем устроились на больших тугих мешках.

Когда уже басисто заурчал мотор, из-под навеса выбежал суматошный чайханщик.

— Эй, Николай! Минуточку, минуточку!

Николай выглянул из кабины.

— Ну, чего там еще?

Чайханщик подал Сереже крупную кисть винограда. С черных, подернутых матовым налетом ягод стекали прозрачные капельки воды.

— Вот, на дорожку, молодой человек. Кушай — поправляйся!

— Спасибо, — сказал Сережа, принимая тяжелую гроздь.

Алексей Васильевич полез в карман и достал свой кожаный бумажник.

— Э, ничего не надо, не надо! — воскликнул чайханщик, поняв жест Алексея Васильевича. — Это мой подарок. Счастливого пути!

Машина тронулась. Сережа и Алексей Васильевич качнулись на тугих мешках. Сергей оглянулся и увидел чайханщика, помахивавшего на прощание рукой.

— Гостеприимный человек! — заметил Алексей Васильевич. — Здесь, я вижу, люди вообще гостеприимны.

Дорога на Гидрострой

Машина петляла среди гор. Она то проворно лезла вверх, то стремительно катилась под уклон. Марию Андреевну укачало. У нее болела голова. Алексей Васильевич и Сергей чувствовали себя отлично. Они с интересом смотрели на скалистые горы, среди которых петляла дорога.

За время долгого пути в поезде Казанцевы наблюдали много перемен в природе. Березовые и сосновые леса Урала постепенно сменились широкими, зелеными степями. Чем дальше на юг, тем сильнее палило солнце. Здесь уже и степи были иными: трава выгорела, поникла. Ветер гонял по бескрайним просторам огромные комья бурой травы перекати-поле. А еще южнее степь превратилась в пустыню. Все меньше было травы, все чаще встречался песок. Он лежал невысокими холмами, и на нем росли странные деревья с длинной светло-зеленой хвоей, висящей, как бахрома.

Потом начинались горы. Поезд нырял в тоннели, и в вагонах пахло паровозной гарью. Сергей пристально смотрел на горы. Они были голые, каменистые, неприветливые. Где же джунгли?..

Вот и теперь, сидя с отцом в кузове грузовика, Сергей жадно смотрел по сторонам. Но тщетно! Кругом громоздились скалистые горы, и на них не было ни зелени, ни воды.

Отсутствие лесов и рек удивляло и Марию Андреевну, сидевшую в кабине. Она спросила шофера:

— Не скучаете здесь без леса?

Шофер усмехнулся:

— Тут вообще некогда скучать. Чуть не круглые сутки баранку крутишь — аж в глазах зелено.

— Работы, значит, хватает?

— По горло. Машин еще маловато, а грузы прибывают эшелонами. А насчет леса здесь бедновато! С Россией не сравнишь!

— Мой сынишка, — сказала Мария Андреевна, — собирался в джунглях побродить.

— А вот это можно!

— Как же можно: ведь лесу-то нет.

— Зато камыши есть. Это такие джунгли! Зайдешь в них — не выйдешь. Вот приедем на место — увидите.

Пока Мария Андреевна вела неторопливую беседу с шофером, Сережа, зорко смотревший вперед, вдруг увидел вдали широкую равнину и посреди нее — пионерский лагерь. Белые брезентовые палатки ровными рядами стояли в степи.

— Папа, лагерь! — крикнул Сергей.

Алексей Васильевич сделал руку козырьком и посмотрел вдаль.

— Удивительно! — сказал он.

Наклонившись к левой стороне кабины, где сидел шофер, Алексей Васильевич громко спросил:

— Это, случайно, не Гидрострой впереди?

— Так точно! — отчеканил Николай Астапов.

— А я думал — пионерский лагерь! — удивился Сергей, услышав ответ шофера. — Папа, мы тоже в палатке будем жить?

— Конечно, в палатке! Как пионеры! Если разобраться, мы и есть пионеры освоения новых земель.

Панорама полотняного городка приближалась. По соседству с городком виднелся какой-то необычный лес. Очень густой, но не зеленый, а пепельно-серый. Это как раз и были заросли камыша, о которых говорил Марии Андреевне шофер.

На вершине холма, дорога с которого сбегала круто вниз, Николай остановил свой резвый грузовичок и вылез из кабины.

— Вот, полюбуйтесь вашим новым местом жительства, — сказал он, делая широкий жест рукой. — Смотрите, какой простор!

Алексей Васильевич и Сережа вылезли из кузова, Мария Андреевна вышла из кабины. И шофер, и пассажиры стали возле дышащего жаром радиатора и смотрели на раскинувшуюся перед ними степь и палаточный городок.

Николай Астапов обычно делал остановку перед спуском с этого холма и, если с ним ехали новички, рассказывал им о плане покорения степи. Не преминул рассказать об этом он и теперь.

Казанцевы узнали, что степь, окруженная со всех сторон горами и похожая на дно гигантской тарелки, раскинулась более чем на двадцать тысяч гектаров. В давние времена через эту обширную долину пролегал «Шелковый путь». Китайские караваны с товарами проходили здесь, направляясь в Европу.

Веками степь была безжизненной. Только караваны верблюдов и оживляли временами ее простор. Люди здесь не селились: не было воды. Советские ученые нашли в степи немало глубоких колодцев. Но все они были сухими. Видимо, не найдя воды, люди покидали степь.

Весной весь простор покрывался красными и желтыми тюльпанами, всюду алели цветы мака, зеленела трава.

Но праздник весны длился чуть дольше месяца. Затем наступала жара. Травы никли, выгорали, и горячий ветер гнал по степи лишь бурые, подпрыгивающие шары перекати-поля. Степь становилась унылой, однообразной. Лишь возле гор шумели на ветру высокие камыши.

Там, где росли камыши, возвышалась гора, которую с незапамятных времен люди назвали Бурлящей. Если лечь на этой горе и приложить ухо к земле, послышится отдаленное, приглушенное бурление воды. Похоже, что где-то бурлит вода. Однако вокруг воды нет ни капли.

Только буйные камыши свидетельствуют о том, что у подножья горы Бурлящей подпочвенные воды находятся неглубоко.

И здесь ученые обнаружили старые, давным-давно вырытые колодцы. В них сверкала вода. Она была горько-соленой и для питья не годилась.

Новые исследования у горы Бурлящей дали удивительные результаты. Из скважины, пробитой на самой вершине горы, хлынула студеная, прозрачная, совершенно пресная вода. Пробы, взятые у подножья, обнаружили горько-соленую воду.

Долго ученые не могли догадаться, как пресная вода, спускаясь вниз по подземным ходам, становится соленой. Наконец ответ на этот вопрос был найден. Оказалось, что гора Бурлящая внутри состоит из соли — из самой обыкновенной соли, которую люди употребляют в пищу. Поднимаясь из глубинных источников, пресная вода попадала в соленую гору, засолялась и растекалась под землей у подножья уже совсем непригодной для питья. Неприхотливый камыш, однако, рос здесь в изобилии, соль не вредила его корням.

Ученые предложили опустить внутрь горы Бурлящей на большую глубину длинную трубу. Попав в нее, вода будет избавлена от засоления, и насосы смогут выкачивать ее пресной.

Гидротехники так и сделали. И в один прекрасный день с вершины горы Бурлящей по двум трубам хлынула студеная, чистая питьевая вода.

Ученые и гидротехники занялись горой Бурлящей не случайно. Предполагалось начать большие работы по освоению степных земель, и будущих строителей надо было обеспечить водой.

И когда из недр горы хлынул студеный поток, город строителей решили заложить именно здесь, у подножья горы, недалеко от сплошной стены вечно шумящих камышей.

Но где же взять воду для орошения всей огромной степи? Ведь она потому и пустует испокон веков, что здесь нечем орошать посевы. А без поливов сады, хлеба и овощи выгорят в степи точно так же, как выгорают травы, зеленеющие лишь ранней весной.

Советские специалисты решили провести в степь воды реки, что текла по ту сторону горного хребта Алаякр. В горах было намечено пробить тоннель длиной, примерно, в три километра. По этому тоннелю и придет речная вода на степной простор. От тоннеля в разные концы пойдут каналы.

Расчеты показывали, что при умелой прокладке каналов водой можно будет обеспечить всю степь. Значит, еще двадцать тысяч гектаров хорошей земли получат колхозы и совхозы! Занимай эти земли чем хочешь: хлопчатником, садами, рисом, овощами, пшеницей.

— Как видите, — сказал в заключение шофер Астапов, — и у нас здесь идет освоение новых земель. Только освоение освоению рознь. В Сибири или на Алтае достаточно целину вспахать, пробороновать, засеять — и можно ожидать урожай. А здесь, на юге, иначе. Землю надо обеспечить водой. Только после этого можно ее пахать и засевать. А то весь труд пропадет зря. Летом дождей тут почти не бывает, а солнце печет так, что почва раскаляется до семидесяти градусов.

Шофер закурил, поднял капот машины и стал регулировать зажигание. Казанцевы долго еще обозревали степь и дальние, чуть видимые сквозь сизую дымку горы.

— И многое людьми уже сделано тут? — полюбопытствовал Алексей Васильевич, когда шофер со звоном захлопнул капот.

— А вот сейчас приедете и увидите, — с улыбкой ответил Астапов, садясь за руль.

Город в степи

Казанцевых встретили радушно. Им выдали палатку, матрацы, простыни, подушки, небольшой стол, три табуретки и оцинкованный бачок для питьевой воды. Комендант городка показал Алексею Васильевичу место, где нужно ставить палатку.

Алексею Васильевичу никогда в жизни не приходилось натягивать походных палаток, но он храбро взялся за это незнакомое дело. Вбил колышки, установил стойку, стал натягивать веревки. Но вдруг палатка рухнула.

— Э, не так, сосед! — послышался голос.

К Алексею Васильевичу шел загорелый казах в белой рубашке с расстегнутым воротом. Это был Джусуп Саналиев — экскаваторщик. Его палатка стояла рядом. Вместе с ним к Казанцевым подошел и сын Саналиева — смуглолицый Рустем.

Саналиев принялся за устройство палатки умело. Алексей Васильевич подчинялся ему и делал лишь то, что он велел.

Вскоре палатка была установлена.

Рустем тем временем подошел к Сереже.

— Здравствуй, — сказал он, протягивая руку.

— Здравствуй, — ответил Сережа, пожимая руку мальчика. — Ты давно тут живешь?

— Давно. Четвертый день.

Сережа усмехнулся.

— Ну и давно!

— Зато я первый юный житель Гидростроя! — с гордостью заявил Рустем. — А ты будешь второй. Хочешь, я покажу тебе наш город?

— Хочу. Мама, можно мне город посмотреть?

— Пора отдыхать, уже вечереет.

Мария Андреевна в стороне от палатки разжигала костер. Костры дымили и возле соседних палаток. Закончив трудовой день, люди кипятили чай, грели воду на стирку, готовили в чугунных котлах плов. Запах жареного лука и бараньего сала разносился по всему селению.

Рустем и Сергей условились осмотреть город с утра. А пока Сергей стал помогать отцу устанавливать в палатке кровати и размещать чемоданы и узлы.

Сумерки опустились быстро. Где-то забренчала гитара, запела гармонь. В темноте резко выделялись красные огоньки костров. На брезентовых палатках трепетали тени.

Сергей уснул, едва голова его коснулась подушки.

А утром его разбудил Рустем.

После завтрака Мария Андреевна разрешила сыну совершить экскурсию, но наказала при этом далеко не уходить.

Сергей взял с собой колчан, наполненный стрелами. В карман он сунул обрывок туго скрученного шпагата, из которого собирался сделать тетиву для лука. Колчан висел на шнурке за спиной.

Рустем с первого же взгляда обратил внимание на необыкновенный предмет, висящий на шнурке. Сергей объяснил, что это стрелы и что он собирается сделать прочный лук и сходить в камыши на охоту. Это привело Рустема в восторг. Сам он, правда, еще ни разу не был в камышах, но тем не менее принялся уверять Сергея, что дичи в зарослях полно.

— Давай сразу пойдем в камыши, — предложил Рустем.

— Нет, сперва осмотрим наш поселок.

— Ну, хорошо. Только что тут смотреть? Одни палатки!

И приятели отправились.

Ровные ряды брезентовых палаток быстро кончились. Впереди показались бесконечные штабеля кирпича, груды бревен, досок, деталей сборных домов, кучи песка, глины, гравия. Самосвалы непрерывно доставляли сюда камень и песок. Здесь закладывались фундаменты жилых домов. Фундаменты еще только возникали из травы и бурьяна, но ребята увидели воткнутый в землю колышек, на котором прибита табличка: «Улица Мира». На этой будущей улице двое мужчин пока что косили траву. Два невысоких стожка свежего сена стояли рядом со штабелями золотистых досок, от которых шел приятный запах сосновой смолы.

Верблюды, пасшиеся в степи, забрели на строительную площадку и мирно пощипывали траву возле фундаментов.

Ребята увидели таблички: «Улица Советская», «Площадь Энтузиастов», «Улица Прохладная». Никаких улиц пока не было и в помине. Кругом — одна выгоревшая трава. Чуть поодаль густой золотистой полосой рос ячмень.

Вдруг над простором степи поплыл тревожный звон: бам-бам-бам-бам!..

— Что это? — удивился Сережа.

— Обеденный перерыв. Видишь, вон стоит сигнальщик.

Сергей увидал вдали человека, который ударял камнем по куску рельса, подвешенному на перекладине,

— Пойдем вон туда, на гору, — предложил Рустем.

— А что там?

— Там прокладывают постоянный водопровод. Идем!

Ребята стали взбираться на гору Бурлящую. За скалистым выступом они увидели группу рабочих, обедающих в тени одинокого дерева.

— Вы чьи, ребята? — спросил молодой, рослый казах.

— Мы из городка, — ответил Рустем.

— Садитесь с нами обедать.

— Спасибо. Мы пришли, чтобы с горы посмотреть на наш городок.

— Молодцы. Пойдемте вместе.

Рослый рабочий с куском лепешки в руке легко вскочил с земли и направился с ребятами к краю обрыва, с которого всю степь было видно как на ладони.

Спутник Сергея и Рустема оказался общительным. Он уселся на обрыве и спросил:

— А вам кто-нибудь рассказывал о нашем городке?

— Нет. Мы и сами его видим. Вон он!

— Да, таков он теперь. А каким он будет через два-три года — вы знаете?

— Нет, не знаем.

— Ну, я вам расскажу.

Ребята сели на траву.

— Сейчас наш поселок пока что в шутку называют городком. А скоро он настоящим городом станет. Вот, смотрите, что тут будет построено…

Приветливый парень говорил, а перед мысленным взором ребят предстал большой, правильно спланированный, зеленый город в степи. По его улицам, мимо белых двухэтажных домов, мчатся вереницы автомобилей.

Центр города — это десятки кварталов жилых домов. Северная окраина — школьный городок. Здесь возвышаются здания средней школы, двух техникумов, сельскохозяйственного института. Южная окраина, что у подножья гор, — зона отдыха. Тут тенистый парк культуры и отдыха со спортивными площадками и бассейном для плавания. Здесь же стадион на десять тысяч человек. Зимний кинотеатр.

Восточную окраину завершает медицинский городок, где утопают в зелени корпуса городской больницы и коттеджи дома отдыха.

А на западе выросли корпуса трех заводов — хлопкоочистительного, маслобойного и консервного. Туда по утрам автобусы доставляют тысячи рабочих и работниц.

— Ну как, хороший будет у нас город? — спросил рабочий, закончив рассказ.

— Хороший! — в один голос ответили ребята.

— То-то! Скорей подрастайте да помогайте строить!

Когда снизу послышались удары в рельс, извещавшие об окончании обеденного перерыва, Сергей и Рустем спустились с горы.

— Ну, теперь обязательно пойдем на охоту! — потребовал Рустем. — Камыши вот они, рядом. Идешь?

— Да. Только не будем забираться в камыши.

Перед тем, как войти в густые заросли, ребята сели на сухую траву. Сергею попал камешек в башмак, и он стал переобуваться.

Рустем, покусывая былинку, спросил:

— Что по-твоему главное в человеческом характере?

— Наблюдательность, — не задумываясь, ответил Сергей.

— Почему ты так думаешь?

— Я не думаю — знаю. Наблюдательность — это все. У меня такое правило: наблюдай и запоминай. Знаешь, как это полезно в жизни!

— Нет, не знаю.

— Эх, ты! От наблюдательного человека ничто не укроется. Вот пример. У тебя три пуговицы пришиты мамой, а одна — тобой.

— Как ты угадал?

— Путем наблюдения. У трех пуговиц нитки идут крест-накрест, а у четвертой — беспорядочно. Понял? Или вот еще пример. Тебе сегодня умываться было лень, и ты лишь правой рукой ополоснул лицо, а левой и к воде не притрагивался. Точно?

— Точно! — засмеялся Рустем, глядя на свои руки. — Вот это здорово!

Он швырнул обкусанную былинку и торжественно произнес:

— А у меня главное — дерзание. Я больше всего люблю смелость. «Смелого пуля боится» — знаешь? Вот сейчас мы пойдем в камыши. Твоя наблюдательность там едва ли пригодится, а смелость — в первую очередь. Пошли!

И друзья направились в серо-зеленые заросли. Тут рос не только камыш, а и мохнатые кусты тамариска, невысокие деревья — туранга и серебролистая джида.

Из тонкой, гибкой палки Сергей и Рустем быстро смастерили лук.

— Теперь — тише, прислушивайся! — вполголоса проговорил Рустем и поднял вверх палец.

Ребята присели в камышах.

Скоро неподалеку послышался шорох и тоненький писк.

Рустем выпучил глаза, боясь, как бы Сергей не хрустнул веткой или не зашуршал камышом. Чуть слышным шепотом он сказал:

— Поползли…

Ребята стали пробираться в глубь зарослей. Временами они замирали на месте, прислушиваясь. Шорох и писк по-прежнему слышались отчетливо.

— Это болотные курочки, — прошептал Рустем. — Ох, и вкусные! Подстрелим обязательно.

Но болотные курочки чуяли преследователей и уходили все дальше и дальше в густые заросли. Временами казалось, что птички где-то совсем близко, а то будто писк и шуршанье отдалялись.

Охота увлекла приятелей. Позабыв обо всем на свете, они упорно преследовали убегающих курочек.

Вдруг Сережа замер на месте.

— Рустем, где мы?

— Тише ты!

— Я дальше не пойду. Где мы, Рустем?

Рустем понятия не имел, куда надо идти, чтобы выбраться из густых камышовых зарослей.

Ребята заметались. Они шли вправо, влево, возвращались назад. Глухая стена из камыша всюду была одинаковой.

— Наблюдательность и внимание! — сказал Сергей. — Сейчас мы сориентируемся.

— Как?

— Очень просто. Я вспомнил: в книжке сказано, что на стволах деревьев с северной стороны должен расти мох.

— На каких стволах? На камышовых стеблях? Как бы не так!

— Тогда надо влезть…

— На камышовый стебель? Тут — не лес, а заросли. Наблюдательность твоя ни к чему. Здесь нужно мужество, дерзание. Иди за мной.

Ребята двинулись, как им казалось, прямо. Но известно, что идя по лесу прямо, мы, сами того не замечая, все время слегка поворачиваем вправо. Примерно через час ребята вышли на такое место, где камыш был поломан и помят.

— Стоп! — сказал Сережа. — Тут кто-то был. Может быть, кабаны? А вдруг — тигр?

— Никакие это не кабан и не тигр. Тут мы с тобой были. Вот, погляди…

Рустем нагнулся и поднял с земли стрелу с тремя красными полосками. При виде стрелы глаза у Сергея расширились.

— Мы окончательно заблудились! Мы же погибнем…

Сережа заплакал.

— Не хнычь. Главное — мужество и дерзание. Надо громко кричать. Нас услышат, — и Рустем крикнул: — Э-эй! Помоги-ите-е!

Ответа нет.

— Помоги-ите!

Сережа опустился на землю. Слезы текли по его лицу.

— Э-эй! Эге-ей! — кричал Рустем.

Но, сколько он ни прислушивался, в камышах было тихо. Сюда не доносился даже рокот автомобильных моторов и грохот тракторов.

«Далеко мы зашли», — с горечью подумал Рустем.

На новом месте

— А где Сергунька? — спросил Алексей Васильевич.

— Да убежал. Дружок у него тут завелся, — ответила Мария Андреевна мужу.

— Не забрели бы куда…

Алексей Васильевич натянул сапоги, умылся, причесал свои редкие волосы.

— Что ж, пойду по начальству, — сказал он, раздвигая края палатки и жмурясь от яркого утреннего света.

Контора строительства находилась недалеко от палаток. Она помещалась в тесной землянке. Стены ее были обшиты новенькими листами фанеры. Фанера была подшита к потолку. И на пол, поверх неровных, неструганых досок, рабочие настелили фанерные листы. Здесь стоял небольшой письменный стол начальника строительства Саида Умарова, несколько табуреток и маленький книжный шкаф.

В землянке было всегда прохладно. Спасаясь от палящего зноя, сюда забирались лягушки. Каждое утро, приходя на работу, начальник стройки выбрасывал в окно холодных лягушат. Но лягушата стойко переносили полеты из окна. К полудню они ухитрялись снова пробраться в прохладное помещение.

У конторы по утрам толпились строители, только что прибывшие на Гидрострой. Здесь новичков оформляли на работу, отсюда давали направления на участки стройки.

Приезжих не задерживали долго. Каждому находилась работа по вкусу. Новичок мог стать штукатуром, шофером, каменщиком, водопроводчиком, овощеводом, подрывником, глиномесом, формовщиком кирпича, бурильщиком, укладчиком рельсов. Человека, не имеющего профессии, либо направляли на краткосрочные курсы, либо ставили на работу рядом с опытным рабочим. С помощью квалифицированных людей новички быстро приобретали нужные знания, постепенно начинали работать самостоятельно.

Таких, кто не имел профессии, было немало. Это были не только молодые люди. Среди них встречались пожилые мужчины, женщины. Какой-то комсомолец, услышав, что стоящий рядом с ним мужчина лет сорока пяти не имеет специальности, удивленно сказал:

— Как же это так? Полжизни прожил и ничему не научился?

— Я, милый мой, — ответил ему пожилой мужчина, — пять специальностей имею: я колесник, ткач, печник, бондарь. Во! А теперь потому пишусь без специальности, что хочу шестой профессией овладеть, — думаю стать бетонщиком.

— А другие, у кого профессии нет?

— И другие, милый мой, так же хотят обновить свои специальности. Стройка — это школа.

Алексей Васильевич не собирался менять своей специальности.

— Кем работали? — спросил его в конторе начальник стройки Саид Умаров.

— Восемь лет был экскаваторщиком.

— Это нам подходит. Направим вас на первый участок. Самое боевое место стройки! Как с бытом? Устроились?

— Все благополучно.

— Дети есть? Дошкольники, школьники?

— Сын есть. Школьник. Осенью в седьмой пойдет.

— Хорошо. Школу к тому времени построим. Да и сами из палаток в дома переберемся. Не устали в дороге?

— Немножко. Но ничего, отоспался за ночь.

— Когда сможете приступить к работе?

— Хоть сейчас.

— Тогда направляйтесь на первый участок. Это возле самых гор. Найдете там Иргаша Нурхатова. С ним обо всем и договоритесь.

Начальник подал Алексею Васильевичу руку.

— Желаю успеха!

— Спасибо!

Алексей Васильевич уже повернулся, чтобы уходить, но вдруг снова обратился к начальнику.

— У меня, собственно, жена тоже работать может.

— Это хорошо. Ее профессия?

— Как вам сказать… Она — домохозяйка. Но у нее талант — она готовить хорошо умеет. Очень вкусно у нее все получается. Вот я и подумал: может, поваром ее зачислите или еще кем на кухню?..

— И повара нам нужны! Скажите жене, чтобы зашла в столовую. Непременно!

Путь на первый участок лежал мимо брезентовых палаток. Алексей Васильевич забежал к себе и с улыбкой сказал жене:

— А я тебя, мать, на работу устроил!

— Что ты! На какую? Я же ничего не умею.

— Ну, мать, тут почти и нет таких, кто умеет. Все новички! Человеку под пятьдесят лет, а он просит научить ремеслу.

— Да что же это за неучи такие? — удивилась Мария Андреевна.

— Почему неучи? Люди пожилые, бывалые, многому ученые. А вот строительного дела не знают. Ну, и будут учиться.

Мария Андреевна улыбнулась:

— А меня ты тоже в строители записал? Или на курсы какие?

— Ты, мать, будешь поваром!

— Да что ты!

— Верно! Начальник строительства сказал: «Пусть непременно идет в столовую».

Примерно через полчаса Алексей Васильевич появился на первом участке Гидростроя. С холма, на котором Алексей Васильевич остановился, открывалась вся обширная площадь первого участка.

Десятка полтора мощных экскаваторов, медленно наклоняя свои длинные, как у жирафов, шеи, прокладывали трассу будущего главного канала. По нему отсюда пойдет вода на весь громадный простор степи.

Но русло будет сухим, пока в горном хребте не проложат тоннель.

Только по нему придет вода из реки, что протекает по ту сторону гор.

Уже начались работы по прокладке тоннеля. С холма Алексей Васильевич отчетливо видел темную дыру в горе.

Маленькие вагончики электропоезда возили из этой дыры землю.

Кроме экскаваторов и электровозов здесь было много грузовиков, самосвалов, тракторов, бульдозеров, подъемных кранов. Повсюду виднелись наспех оборудованные склады строительных материалов.

Здесь степь гудела. Там и сям столбами поднималась рыжеватая пыль.

«Дело начато не на шутку!» — подумал Алексей Васильевич, спускаясь с холма.

Ему пришлось немало походить по участку стройки, разыскивая Иргаша Нурхатова. Всюду ему отвечали: «Нурхатов только что был». Но никто не знал, куда он ушел.

Нурхатова Алексей Васильевич застал в крохотной будке прораба.

Тот обрадовался, узнав, что перед ним стоит еще один опытный экскаваторщик.

— Пойдемте на объект, — сказал он, обнимая одной рукой Казанцева.

Пока Алексей Васильевич осматривал новое место работы, знакомился с грунтом, с экскаватором, Мария Андреевна тоже не теряла времени зря. Она постирала накопившееся за дорогу белье, сложила возле палатки из камней крохотную печурку. Такие печки здесь называют мангалками.

Близилось время обеда, и Мария Андреевна начала готовить еду. Соседка по палатке Саида дала ей картофеля, рису и луку.

— Берите. А завтра вместе пойдем на рынок.

— Где же здесь рынок?

— А вон там, в степи. Туда приезжают на осликах колхозники из-за перевала и продают овощи, фрукты, мясо. А сейчас можно сходить только в наш магазин. Но в нем пока мало продуктов. Еще и магазина-то самого нет — торгуют в брезентовой палатке.

Слушая разговорчивую соседку, Мария Андреевна то и дело посматривала по сторонам. Саида заметила это.

— Кого вы высматриваете? — спросила она.

— Сына. С утра куда-то ушел с мальчиком и не возвращается.

— Так это он с моим Рустемом ушел. Вы не беспокойтесь. Рустем тут все знает. Я рада, что вы сына привезли. А то тут, знаете, детей совсем нет, и Рустем скучал без товарищей. Теперь им вдвоем будет весело.

Экскаваторщик Рябинин

Молодой круглолицый парень с черным чубом, торчащим из-под кепки, размашистыми шагами шел по пыльной дороге. Путь парня лежал на Гидрострой.

Несмотря на жгучие лучи солнца, перевалившего на вторую половину дня, парень беспечно насвистывал песенку и шагал неутомимо, как солдат на походе.

Степь была пустынной. В эту пору дня заметно спадало движение на дорогах. Шоферы, опасаясь за целость покрышек, пережидали зной в поселках. Пешеходы не отваживались отправляться в путь под нестерпимо палящими лучами солнца.

Прошло полчаса, час, и парень тоже заметноутомился. Все чаще он оглядывался назад, надеясь увидеть попутную автомашину. Но машин не было. Шоферы предпочитали ездить на Гидрострой по новому гудронированному шоссе, чем пылиться на проселках. Здесь и в более прохладное время машины появлялись редко.

Парень уже не насвистывал как прежде, и его черный чуб не торчал из-под кепки, а взмок от пота и приклеился к виску.

Увидев впереди камыши, подходившие к самой дороге, пешеход решил поскорее добраться до них и сделать небольшой привал.

Правда, и в тени камышовых стеблей оказалось мало прохлады, но парень швырнул на землю свою кепку, сдернул с ног пыльные сапоги, закурил и, положив руку под голову, с удовольствием растянулся.

«Не уснуть бы!» — подумал он, когда папироса была выкурена и загашена, а по телу разлилась приятная истома.

Парень закрыл глаза и, вероятно, вздремнул бы с часок, но до слуха его донеслись отдаленные, приглушенные расстоянием голоса.

Парень приподнялся и стал прислушиваться.

— Э-ге-ге-ей!

Голос слышался из глубины густых камышовых зарослей. Похоже, что кричит подросток — голос тоненький, неокрепший.

— Э-ге-ге-ей!

Ясно: в камышах кто-то заблудился. Не теряя времени, парень вскочил на ноги, приложил руки рупором ко рту и как можно громче крикнул:

— Э-ге-ге-ей! Иди сюда-а-а!

Не получив ответа, он торопливо надел сапоги, натянул кепку и, разгребая руками камыши, будто пустился вплавь, исчез в зарослях.

Он спотыкался на кочках, жмурился от пыли и пушинок, сыпавшихся в глаза со стеблей камыша, но без устали шагал вперед и вперед.

Временами приходилось останавливаться и прислушиваться. — Все тот же мальчишеский голос заставлял парня еще быстрее устремляться в камыши.

Вот впереди мелькнуло что-то белое, кто-то зашевелился, вроде как присел.

Парень резко раздвинул камыши и увидал двух мальчиков. Один из них сидел, поджав ноги и положив голову на колени. Он плакал. Второй наклонился над плачущим и тряс его за плечо.

— Вы что тут делаете? — спросил парень.

Ребята кинулись к нему.

— Дяденька, дяденька, спасите нас. Мы заблудились, дяденька!

— А вы откуда?

— С Гидростроя.

— Вот как! Значит, земляки! Ну, идемте.

И они пошли из густых зарослей. Впереди — круглолицый парень, за ним Сергей и Рустем.

Когда парень вывел их из камышей, ребята в один голос крикнули:

— А где же Гидрострой?

— До Гидростроя, хлопцы, километров пять будет. Вот вы куда умахали. Ну, садитесь, отдыхайте, а потом двинемся в путь.

Парень достал из кармана брюк лепешку, свернутую вдвое, и иссиня-белый кусок рафинада, завернутый в обрывок газеты.

— Вот, заправьтесь чуточку, — сказал он, — разламывая лепешку пополам и вручая Сергею и Рустему.

Сахар он расколол сильным ударом ручки складного ножа.

Сахар захрустел на зубах проголодавшихся приятелей.

Сергей старался спрятать за спину колчан со стрелами и лук, но от взгляда парня не ускользнуло ничто. Он улыбнулся и спросил:

— А где ваша дичь, охотники?

Ребята переглянулись.

— Убежала, — сказал Рустем.

— А на кого же вы охотились?

— На болотных курочек.

— И курочки-дурочки от вас убежали? Видать, неважные вы стрелки! Ну-ка, дайте ваш лук, я проверю его боевые качества.

Парень взял лук, вложил стрелу и пустил ее вверх. Стрела ушла очень высоко. Она опустилась недалеко от сидящих, воткнувшись в землю.

— Все ясно, — сказал парень. — Лук у вас — отличный, стрелы настоящие, боевые, а охотиться вы не умеете.

Ребята подкрепились и успокоились. К ним вернулась их былая веселость.

Спаситель их оказался человеком общительным, простым.

— А вы кто такой — спросил Рустем.

— Это вы мне сперва скажите, кто вы. Что-то не видал я вас на Гидрострое…

— Мы — новенькие, — сказал Сергей.

— Я живу четыре дня, а он — второй, — дополнил Рустем.

— А родители ваши кем работают?

— Экскаваторщики.

— Что вы говорите! — воскликнул парень. — А на каком участке?

— Мой отец — на первом, — сказал Рустем, — а его… Твой где?

— Не знаю, — ответил Сергей. — Он сегодня с утра хотел пойти устраиваться на работу.

Парень улыбнулся.

— Это хорошо! Ваши отцы — мои коллеги. Я тоже экскаваторщик. Вот, посмотрите.

Он достал из кармана небольшую книжечку, на которой было оттиснуто: «Удостоверение». Раскрыв книжечку, парень вынул фотоснимок. Ребята увидали своего спасителя сидящим в стеклянной кабине экскаватора. Руки его уверенно лежали на рычагах управления. Кепка была сдвинута на затылок, чуб торчал воинственно, лицо расплылось в улыбке.

— А сюда я приехал по путевке. Вот она.

Парень достал из кармана вчетверо сложенный белый листок и, бережно развернув его, протянул Сереже.

— Читай.

Сергей прочитал, что Рябинин Корней Иванович, экскаваторщик шестого разряда, направлен коллективом завода «Машиностроитель» на освоение целинных и залежных земель.

— А почему вы поехали не в Сибирь, а сюда? — спросил Сережа.

— Сюда направили. В Сибири пришлось бы менять профессию. Там экскаваторщики не нужны. А здесь я на своем месте.

Рябинин аккуратно вложил фотоснимок в путевку, встал, засунул путевку в карман.

— Ну, двинем?

— Двинем! — в тон ему ответил Рустем.

Ребята вскочили с земли и зашагали вслед за Рябининым.

— А здорово вы трухнули в камышах! — улыбнулся экскаваторщик.

— Еще бы, — сказал Сережа. — Кругом камыш и камыш… Хоть бы одно дерево было. Можно бы влезть и осмотреться. А то ведь хуже, чем в лесу.

— Это верно, хуже, — согласился Рябинин. — Мне рассказывали, что один охотник забрел в эти камыши да и не смог выйти. Труп его нашли лишь на десятый день.

За разговорами томительный путь по солнцепеку казался короче и легче. Да и солнце палило уже не так яростно, как час тому назад. Подымая легкое облачко пыли, трое новых знакомых без устали шагали по дороге. Вдали уже виднелись белые палатки Гидростроя.

Экскаваторщик оказался очень любопытным человеком. Все его интересовало: и откуда приехал Сережа, и сколько на Урале зарабатывал его отец, и какую специальность имеет мать. У Рустема он спросил, давно ли его отец работает на экскаваторе, у кого он учился, выполняет ли он норму, сколько зарабатывает, какие марки экскаваторов отец знает.

Ребятам нравилось новое знакомство. Они охотно и подробно отвечали на все вопросы Корнея Рябинина.

Они тоже задали несколько вопросов своему спасителю. Рябинин был родом из Куйбышева, там работал экскаваторщиком на строительстве машиностроительного завода, потом — токарем в механическом цехе этого завода. Когда молодежь хлынула на целинные земли, он тоже изъявил желание поехать на целину. Его направили сюда.

— Дядя Корней, а на войне вы были?

— Был, ребята.

— А кем?

— Сапером? Или разведчиком?

— Артиллеристом. Я вообще технику люблю, — признался Корней. — На войне — пушки, на заводе — станки, здесь — экскаваторы. Приходите как-нибудь в гости, я вам покажу модель экскаватора, которую сам смастерил.

— Действующая? — живо спросил Сережа.

— Как сказать… Пожалуй, полудействующая. В общем, придете — увидите.

Они приближались к городку из палаток.

— Я, кажется, ногу натер, — сказал Рустем, садясь на землю.

Он снял башмак и стал осматривать пятку.

Послышался гул, гром. Ребятам показалось, что началась беспорядочная орудийная пальба. Может, в горах произошел обвал? Или это взрыв?

Путники замерли. Они повернули головы к брезентовым палаткам, со стороны которых доносился устрашающий грохот.

Ничего не было видно.

У котлована

— Вот он, явился, наконец!

Этими словами встретила мать Сергея, переступившего в сумерки земляной порог палатки.

При свете фонаря «летучая мышь» родители ужинали.

— Где был? — строго спросил Алексей Васильевич.

Сергей молчал.

— Я спрашиваю: где был?

Молчание.

Мария Андреевна сказала мягким, дружеским тоном:

— Сережа, если папа спрашивает, надо отвечать.

— Мы были… в камышах.

Ответ рассердил отца окончательно. Он отругал сына за самовольную отлучку как следует. На глаза Сергея навернулись слезы. Но возражать отцу бессмысленно: Сергей понимал, что провинился.

Когда Алексей Васильевич вышел из палатки на свежий воздух выкурить после ужина папиросу, Мария Андреевна налила сыну щей, придвинула ломоть хлеба и строго и в то же время ласково сказала:

— Что же это ты, сынок? Не успели мы оглядеться на новом месте, а ты, не спросись, уходишь неизвестно куда на целый день! Нехорошо!

Ночь Сергей спал крепким сном.

А наутро все вчерашние приключения показались пустяком. Мало ли что случается! Ведь они не погибли в камышах, как тот охотник? Нет! Возвратились целыми и невредимыми домой. Так о чем же говорить? Солнце сегодня светит так же ярко, как и вчера, птицы щебечут над степью звонко и радостно.

— Сережа дома? — послышался сквозь палатку знакомый голос Рустема.

— Я сейчас!

— Куда? — мать строго посмотрела на Сергея, и он, вскочив было с табуретки, сел опять.

— Это мой друг, мама.

— Пусть войдет.

— Рустем, входи! Да входи же!

Мальчик вошел.

— Здравствуйте! Ты еще завтракаешь? А я уже собрался в котлован.

— Куда, куда? — не поняла Мария Андреевна.

— В котлован, на стройку.

— А ты разве работаешь?

— Нет. Я… Мы с Сережей хотели посмотреть.

— Что же там смотреть?

— Вчера там был взрыв.

— А если и сегодня будет?

— Не будет. Мне папа сказал.

— Лучше бы вам не ходить туда, ребята, — посоветовала Мария Андреевна. — Стройка — не место для прогулок.

— Мама, мы же не полезем в котлован. Мы просто постоим наверху и посмотрим.

— Ну, сходите. Только через час чтоб были дома.

За этот час Мария Андреевна хотела сходить в контору и договориться о работе в столовой. Ребята ушли, а она повязала голову цветастой шелковой косынкой и отправилась.

А Сергей и Рустем тем временем подходили к глубокому котловану, где вчера прогремел мощный взрыв.

К огромному котловану не так легко было подойти. Его окружали склады строительных материалов. То штабеля кирпича, то груды камня, то бревна, то бумажные мешки с цементом преграждали путь мальчикам. Всюду сновали автомашины — груженые и порожние. Их толстые шины вздымали пушистые хвосты пыли.

И чем ближе приятели подходили к глубокому котловану, тем яснее понимали, что здесь — центр огромной стройки.

Ребята остановились недалеко от обрыва, и перед ними, как на экране кино, открылась обширная панорама работ в котловане.

Отсюда, сверху, казалось, что по широкому и неровному дну котлована ползают не настоящие, а игрушечные самосвалы. Такие же маленькие экскаваторы нагружали в кузова машин землю, медленно поворачивая длинные хоботы стрел. Груды земли и камня, вывороченные вчерашним взрывом, постепенно убывали.

Ребята смотрели и молчали, как зачарованные. Было чем залюбоваться! Вот экскаватор со свободно висящим ковшом наполнил кузов самосвала камнем и глиной. Из-под самосвала пыхнул голубой дымок, и машина тронулась с места. Она шла медленно, то взбираясь на невидимые сверху бугры, то минуя глубокие ухабы. А навстречу ей гуськом мчались порожние машины, похожие на вереницу муравьев, бегущих по узенькой тропке.

До слуха ребят доносилось фырканье моторов, лязг железа, грохот камней.

Мал, но силен человек! По дну котлована ползают крохотные машины. Возле машин суетятся маленькие фигурки людей. По сравнению с гигантским котлованом эти фигурки — совсем ничто. Однако, и машины, и котлован — все это плоды работы людей. Они, эти маленькие люди, задумали в степи, возле гор, выкопать глубокую яму. Они решили просверлить в каменном теле горы большую дыру. Они хотят пересечь широкую степь трассой канала. Удивительно и радостно: все получается у людей! Все, что они захотят! Вот какую громадную яму они уже вырыли. А им кажется, что сделано еще мало. Они продолжают углублять и расширять котлован, на дне которого они уже сейчас выглядят крохотными букашками. И никто не сомневается: котлован будет таким, каким задумали сделать его люди. Хорошо быть человеком! Хорошо хотеть и мочь!

Примерно так размышляли Сергей и Рустем, глядя в глубокую яму, на дне которой ни на минуту не приостанавливалась работа.

— Ба, знакомые хлопцы!

Ребята оглянулись. К ним с веселой улыбкой подходил Корней Рябинин.

— Любуетесь?

— Да.

— Красивое зрелище, правда?

— Очень! — восхитился Сергей.

— А вы знаете, ребята, для чего этот котлован?

— Нет, — откровенно признался Рустем.

— Здесь будет водоем, искусственное озеро.

— Такое глубокое? А для чего оно?

— А вы знаете, что тоннель подведет сюда воды реки? Отсюда речная вода пойдет по каналу в степь. Инженеры учли, что уровень воды в реке не всегда одинаков. Летом, например, река выходит из берегов; воды в ней очень много. Между прочим, скажите мне, почему это так: чем жарче, тем в здешних реках больше воды? В России летом реки мелеют, а тут разбухают. Почему?

— Я не знаю, — сказал Сергей.

— А нам в школе объясняли, — живо проговорил Рустем. — Все наши реки берут начало высоко в горах, где лежат вечные льды и снега. Чем жарче печет солнышко, тем сильнее тает снег и лед. Значит, больше воды вливается в реки. Правильно?

— Верно, парень, молодец! А ты понял, Сергей?

— Понял. А в России снег тает весной, и паводок бывает в апреле и мае.

Рябинин сел на траву. Сели и ребята.

— Так слушайте дальше. Весь этот котлован до краев будет заполнен водой. Здесь создается водохранилище, вроде гигантский бак с водой. В самый разгар полевых работ, весной, воды требуется много, а уровень реки низок и по тоннелю идет в степь мало воды. Что делать? Ясно: воду надо брать из этого искусственного бассейна. Мощные насосы будут качать ее в канал, и полив посевов обеспечен. Поняли?

— Да.

— Вот так-то хлопцы! Скоро все это будет. А пока что мы с вашими отцами ковыряем эту земельку и мечтаем, как года через два будем купаться в глубоком, чистом озере. Только я боюсь, как бы сом меня не схватил за ногу.

— Откуда же здесь сом?

Ребятам уже казалось, что они сидят на берегу широкого зеркального бассейна и видят, как солнечные лучи зайчиками прыгают по воде.

— Сом? О, тут рыба кишмя кишеть будет: знаете, как зарыбляют водоемы? Привозят в бочках с водой мальков сазана, карпа, карася и выплескивают в водоем. Рыбки получают все, что им надо: простор, корм и безопасность от хищников. И растут они, как говорится, не по дням, а по часам.

— А как же рыба, когда вода на полив понадобится? — встревожился Сергей.

— Ну, не всю же воду выкачивать будут, а до какой-то определенной отметки. Рыбе это не повредит.

— Ну, хорошо, а откуда же здесь появится сом? — поинтересовался Рустем.

— Как откуда? Вместе с мальками сазана и карпа контрабандой проскочит. Выплеснут его, а потом попробуй вылови! Он вырастет здесь длиной метра в два и весом пуда в четыре.

Корней Рябинин был приятным собеседником. Все он знал, на все у него был ответ. Он и сам чувствовал, что понравился ребятам. Задумчиво посмотрев вдаль, он спросил:

— А что, ребята, в тоннеле вы были?

— Разве туда попадешь! — ответил Рустем. — Там при входе часовой стоит.

— Ха, часовой! Что для таких хлопцев значит часовой! Я помню, во время войны у нас разведчиком был подросток вроде вас. Максимом звали. Он умел невидимо проходить мимо часовых. У немцев штаб в крестьянской избе был. Максим наш туда пробрался, на печку влез и полтора суток неподвижно лежал — ждал, когда офицеры зазеваются, оставят без присмотра полевые сумки с документами. И ведь дождался! Принес нам четыре таких сумки! А вы говорите — часовой!

Рустем сказал:

— То немцы… У нас на часах стоит Абдулла Сафаров, мой земляк.

— А что там делать? — вслух подумал Сергей. — Темная дыра да и только.

— А я, — сказал Рябинин, — непременно побывал бы в этой темной дыре, был бы только у меня пропуск. Узнал бы — далеко ли уже ушли проходчики, сколько их там, какой у них инструмент. Покатался бы на порожних вагончиках электровоза или бы попросил ненадолго отбойный молоток — попробовать, как он работает.

Живой огонек вспыхнул в глазах Сергея. Мальчик хлопнул Рустема по плечу:

— А что, Рустем, сходим? Твой Абдулла Сафаров нас пустит. Пойдем?

И Рустему захотелось побывать в строящемся тоннеле. Он заранее представлял себе, как там светло от мощных фонарей и прожекторов, как снуют электропоезда и как интересно немножко поработать отбойным молотком.

— Идем! — сказал он.

* * *

Алексею Васильевичу поручили работу на новеньком полукубовом экскаваторе «Ковровец». Полукубовым этот экскаватор назывался потому, что его железный ковш в один прием вынимал по полкубометра грунта.

Машина была послушна опытному рабочему. Он умело ввел ее в забой, попросил бульдозериста выровнять площадку для остановки самосвалов и крикнул:

— Подгоняй!

Первый самосвал остановился на гладкой площадке. Шофер, не зная экскаваторщика и его сноровки, на всякий случай вышел из кабины и стал в стороне. Бывает, что неопытные экскаваторщики, не рассчитав длины стрелы, с грохотом обрушивают на крышу кабины грунт. Кому же хочется глохнуть и задыхаться в пыли!

Но Алексей Васильевич все предусмотрел и первый же ковш уложил на самую середину кузова.

Вскоре выше бортов кузова поднялась островерхая груда земли.

Шофер легко вскочил в кабину, из-под машины вылетел голубой дымок — и самосвал тронулся.

Тотчас же его место занял второй.

«Хорошо! Совсем как в Коркино!» — подумал Алексей Васильевич.

Работа не мешала его размышлениям. За многие годы практики он довел свои движения до автоматизма и мог, работая, думать о чем угодно. Руки сами переводили рычаги, глаза следили за ковшом и стрелой, а рокот мотора стал привычным.

Еще полторы недели назад он работал на угольном разрезе на Урале, в Коркино. Угольный пласт там залегает неглубоко. Коркинцы не закладывают шахт. Они просто снимают слой земли, прикрывающий уголь, и черпают топливо ковшами экскаваторов. Десятки длинношеих машин без устали разрабатывают толстый черный пласт, и эшелоны увозят уголь на заводы.

Работа в разрезе — так именуют горняки открытые разработки — была для Алексея Васильевича привычной и потому казалось легкой и приятной.

И здесь, в забое котлована, он почувствовал себя легко и просто, будто по-прежнему черпал зубастым ковшом «Ковровца» черный, блестящий в изломе уголек.

— Здравствуйте, сосед, — сказал он.

— Здравствуйте. Мы, значит, соседи? Это ваш «Воронежец»? — спросил Алексей Васильевич, кивая головой в сторону кубового экскаватора, что стоял недалеко в забое.

Смуглолицый мужчина улыбнулся.

— Мой. Мы с вами везде соседи: и на работе, и дома.

— Вот как! И дома? О, да вы мне палатку ставили!

— А как же! И сыновья наши уже сдружились — вместе в камышах блуждали.

— Так это ваш сын Рустем? Ну, будем знакомы. Я — Казанцев, Алексей Васильевич.

— Меня зовут Джура. Саналиев.

За разговором Джура Саналиев с аппетитом ел кусочки жареного мяса с лепешкой. Алексей Васильевич пил из горлышка бутылки молоко, заедая его ломтем белого хлеба. Казах закончил свой завтрак чаепитием. У него с собой был термос с крепким чаем. Он предложил пиалу Казанцеву, и тот не отказался.

Говорили о работе, о Гидрострое. Алексей Васильевич узнал, что платят здесь экскаваторщикам хорошо, что за перевыполнение заданий начисляют дополнительную плату.

— Грунт неровный — вот в чем беда, — пожаловался Джура Сана лиев. — Из-за этого трудно перевыполнять норму.

Алексей Васильевич на опыте убедился, что грунт здесь тяжеловат. То встречалась податливая влажная глина, то вдруг начинался гравий. Иногда ковш захватывал крупные камни, или зубья его скрежетали о твердую преграду.

— А есть на стройке такие, кто перекрывает задания? — спросил Казанцев.

— Есть. Большой мастер тут есть. Корней Рябинин. Вон его машина. Работает как часы. Рябинин — передовик стройки.

Закуривая папиросу, Казанцев спросил:

— А как он такой выработки добивается?

Джура пожал плечами.

— Работает и все.

— Так ведь и мы работаем! — улыбнулся Казанцев. — Надо приемы знать. Он о своих приемах рассказывал?

— Нет.

— Плохо. У нас в Коркино это дело четко налажено. Установил ты рекорд — приди к товарищам по работе, расскажи, как добился успеха. Глядишь, завтра еще двое-трое такую же выработку дадут.

— Ну, Рябинин кончил смену — и ушел.

— Плохо. Надо, чтобы партийная организация обмен опытом наладила. Кто у нас секретарь парторганизации?

— Я.

— Так что же вы не попросите Рябинина поделиться опытом?

— Он беспартийный.

— Это не имеет значения. У нас в Коркино обмен опытом с товарищами по работе каждый считал своим долгом. Надо и здесь наладить дело.

Послышались частые удары о рельс. Обеденный перерыв кончился. Джура Саналиев выплеснул на землю остатки чая, туго завинтил крышку термоса, опустил пиалу в мешочек и направился к своей машине.

Казанцев придавил носком сапога дымящийся окурок и, взявшись за поручни, влез в стеклянную кабину экскаватора.

Смена продолжалась..

«Любопытно, как работает этот Рябинин?» — думал Алексей Васильевич, снова и снова запуская тяжелый ковш в неподатливый, каменистый грунт.

Не один Казанцев хотел знать о методе работы Корнея Рябинина. И в забое котлована, и на трассе канала поговаривали о том, что следовало бы послушать рассказ молодого экскаваторщика о приемах выемки каменистого грунта.

А Корней Рябинин, как бы бросая вызов всем экскаваторщикам стройки, изо дня в день увеличивал выработку. Каждый раз, проходя мимо доски показателей, экскаваторщики видели против фамилии Рябинина новые цифры, четко выведенные мелом. Недавно тут значились сто тридцать процентов, теперь выполнение задания у Рябинина достигло ста шестидесяти процентов.

— Жмет парень на все железки! — с восхищением и завистью замечал кто-либо из экскаваторщиков.

— Этот дожмет — скоро без машины останется. В забое рассыплется. Разве можно такую нагрузку давать?

— А, может, он гонит выработку вовсе не за счет перегруза машины.

— Что ж — руками грунт вынимает? Ясное дело: насилует машину, а это так не пройдет. Угробит и на свои премиальные выпьет на помин ее души.

— Неверно вы рассуждаете, — сказал третий собеседник. — Как можно заочно судить о человеке и его работе? Надо его самого послушать, тогда уж и судить, что у него плохо, а что хорошо…

Слушая такие разговоры, Джура Саналиев решил в ближайшее время устроить собрание и послушать Рябинина.

Каменное нутро

Подходя к строящемуся тоннелю, приятели слегка трухнули. То, что издали казалось небольшой черной дырой, вблизи выглядело огромной темной аркой, возле которой суетились маленькие фигурки людей.

— Вот это дырка! — восхитился Рустем.

— Шутишь: по ней должна поступать вода на всю степь, а степь — вон какая огромная! — ответил Сережа.

— А знаешь, Сергей, я боюсь идти в тоннель…

— Не бойся! Идем. Где твой знакомый охранник?

Ребята подошли к тоннелю ближе. Здесь стоял часовой. Мимо взад и вперед сновали люди. По накатанным до блеска рельсам из тоннеля вылетали поезда. Они состояли из маленьких вагонеток. Там, где рельсы были загнуты полукругом, вагонетки опрокидывались.

Когда грунт вываливался, рассыпаясь по откосу, железные ящики вагонеток поднимались, как ванька-встанька. После этого поезд стремительно, со звоном и грохотом, бежал обратно в темную пасть тоннеля.

— Э, Сережа, этого часового я не знаю, — сказал Рустем.

— Не тот?

Рустем отрицательно покрутил головой.

— Ну, не беда, Рустем. Я нашел выход! Иди-ка сюда. Быстрее, быстрее!

Сергей ухватил товарища за руку и потянул его прочь от тоннеля.

Мальчики добежали до того места, где рельсы изгибались полукругом и откуда начиналось обратное движение порожних вагонеток. Хотя вокруг не было ни души, Сергей заговорщически шепнул Рустему:

— Как подойдет порожняк, прыгнем в вагонетки и ляжем на дно. Часовой нас не увидит.

— Я боюсь…

— Чего? Въедем, а там вылезем. Ну?

Рустем колебался. Подошел поезд. Пока шла разгрузка, вагонетки двигались медленно. Сергей толкнул Рустема к одной из порожних вагонеток.

— Прыгай!

Рустем вскочил на борт железного ящика, спрыгнул на полукруглое дно и свернулся там калачиком.

В следующую вагонетку спрятался Сергей.

Разгрузка закончилась, поезд резко рванул с места и загрохотал по рельсам.

В тоннеле, у места погрузки, вагонетки притормозили бег. Ребята как по команде выскочили.

— Вы откуда? — загремел бас над их головами.

Перед ними стоял высокий, плечистый мужчина в брезентовой куртке, в фибровой шахтерской фуражке и в больших брезентовых рукавицах.

«Начальник! — со страхом подумали ребята. — Сейчас возьмет за ворот рубахи и выведет».

— Вы откуда, я спрашиваю? Что присмирели?

В голосе «начальника» слышалось добродушие. Почувствовав это, Сергей смело взглянул «начальнику» в глаза и сказал:

— Мы здешние, из поселка. Мы посмотреть хотим…

— И хитрые, чертенята! — улыбнулся «начальник». — А если я вас выгоню?

— Это легче всего, — смело ответил Сергей. — Вы бы лучше рассказали, как тут работают. Нам интересно.

— Ишь, какие любопытные! — повернувшись к ребятам спиной, «начальник» вдруг громко крикнул: — Фрося!

Откуда-то из глубины тоннеля послышался женский голос:

— Я здесь, Борис Антонович!

— Шагай сюда.

К «начальнику» подбежала невысокая, плотная девушка в брезентовой куртке и брюках, заправленных в резиновые сапоги. Из-под серой косынки у нее выбились рыжие волосы.

— Я вас слушаю, Борис Антонович?

— Ты посмотри, Фрося, у нас гости.

Девушка всплеснула руками:

— Батюшки, откуда они! Вы откуда, ребятки?

За ребят ответил Борис Антонович.

— Говорят, из поселка. Да и откуда им быть? Ты им покажи, Фрося, наше хозяйство.

Девушка удивилась:

— Да как можно, Борис Антонович? Ведь нельзя же!

Борис Антонович похлопал девушку по плечу, подмигнул ей и сказал:

— Ну, разве ты не понимаешь этих пацанов? Когда я был таким, я от любопытства чуть в топку паровоза не угодил. И где меня только не носило! Зато, как видишь, инженером стал. Давай, Фросенька, поводи их, покажи, расскажи. Кто знает, может быть, перед тобой будущие инженеры-конструкторы, а?

Борис Антонович весело рассмеялся, а Фрося, улыбнувшись, сказала ребятам:

— Ну, экскурсанты, идемте!

И хоть в тоннеле от бесчисленных ламп было светло как днем, Фрося взяла Сергея за руку, а тот подал другую руку Рустему.

Идти пришлось недолго. Фрося проворно забралась на земляной выступ. Ребята за ней. Отсюда была хорошо видна вся овальная внутренность тоннеля.

— Ну, вот, ребятки, перед вами все как на ладони. Вы хоть знаете, для чего строится тоннель?

— Знаем. Воду пропускать, — ответил Сергей.

— Верно. Мы с вами находимся внутри огромной каменной горы, которая встала преградой между рекой и степью. Эту преграду решено устранить. Посмотрите, много ли у нас рабочих?

Ребята обвели долгими взглядами тоннель. Рабочих было мало.

— Людей почти нет, — продолжала Фрося, — а дело идет успешно. Это потому, что тяжелый труд выполняется машинами. Вот прислушайтесь…

Ребята услышали какой-то дробный перестук и грохот вагонеток.

В стороне шипела, резко вспыхивая, электросварка.

— А теперь пройдемте к щиту.

Фрося спрыгнула с выступа и повела приятелей вглубь тоннеля, куда, опережая их, бежали поезда порожних вагонеток.

То, что Фрося называла щитом, было похоже на стену с большими дырами. Посредине, деля стену по горизонтали надвое, лежала широкая полка. Под полкой и на полке стояли люди. В руках у них были отбойные молотки. Они часто-часто стучали в каменистый грунт, и от этого в тоннеле стоял несмолкаемый дробный перестук. Метр за метром рабочие разрушали твердую стену, уходили постепенно все дальше в глубь горы.

Из-под отбойных молотков сыпались осколки камня, куски глины. Они падали на ленты конвейеров, а оттуда сваливались в железные вагонетки. Машинист электропоезда во время погрузки смотрел на огонек светофора. Красный свет обозначал, что погрузка еще не закончена. Едва вспыхивал зеленый свет, машинист включал мотор, и весь маленький поезд, точно подхваченный ветром, срывался с места и убегал к светлому круглому пятну, каким отсюда казался выход из тоннеля.

— Тут у вас настоящее метро! — воскликнул Сергей.

— Да, — улыбнулась в ответ Фрося. — У нас и рабочие из московского метро. Они приехали показать нам передовые методы работы, обучить нас. Борис Антонович Рогачев возглавляет бригаду московских специалистов.

Ребята любовались четкой, быстрой работой машин, удивлялись, что в тоннеле так много ламп и прожекторов, толстых кабелей, проводов.

— А теперь ступайте-ка домой, дорогие мои, — сказала Фрося. — Мне ведь тоже работать надо, как вы думаете?

— Спасибо, тетя Фрося!

Фрося проводила приятелей к выходу. Когда они вышли из тоннеля и зажмурились от солнечных лучей, которые были значительно ярче ламп и прожекторов в каменном нутре горы, часовой раскрыл рот от удивления. Он только крикнул:

— Вы что тут шляетесь? Марш домой!

— Мы и так домой идем, — ответил Сергей.

— Ну и пацаны! И как только пробрались? — бормотал часовой, глядя друзьям вслед.

Вызов каракумцев

Возле землянки-конторы на двух сосновых рейках стоял большой фанерный щит. Здесь вывешивались объявления о собраниях, о наличии путевок в санатории и дома отдыха, о новых книгах, поступивших в библиотеку постройкома.

Сегодня во весь щит белел бумажный лист, на котором крупными фиолетовыми буквами было выведено:

ОБЪЯВЛЕНИЕ

Сегодня в 20.00 на спортплощадке проводится собрание экскаваторщиков стройки

Повестка дня:

1. О соревновании

Настоящей спортплощадки на стройке еще не было. Комсомольцы-строители будущего городка Гидростроя в часы досуга установили на пустыре два столба и натянули между ними волейбольную сетку. По вечерам, когда спадала жара, здесь устраивались горячие сражения волейболистов. Молодые монтеры подтянули сюда электролинию, и над площадкой вспыхнули два ярких фонаря.

Сюда к восьми часам вечера стали сходиться рабочие с магистрального канала и котлована.

Народу собралось много. Люди сидели на земле, на бревнах, на стопочках кирпича. Тут и там над головами поднимались голубые султанчики табачного дыма. Люди вели спокойный, неторопливый разговор.

Рустем и Сергей вертелись здесь же.

— Эй, Рустем! — позвал Джура Саналиев.

Рустем глянул на Сергея и прошептал:

— Попались на глаза! Сейчас отец прогонит нас отсюда.

Но отец не прогнал. Когда ребята подошли, Саналиев послал их в землянку за столом.

Мальчики быстро принесли стол, три стула. Когда все это установили, площадка стала отдаленно походить на клубный зал в Коркино, где Сергей не раз бывал на собраниях и пионерских слетах.

За стол сели начальник Гидростроя Саид Умаров, Джура Саналиев и председатель постройкома Нуралиев.

Собрание началось.

С коротким докладом выступил отец Рустема Джура Саналиев. Он сказал, что для успешной работы на стройке необходимо наладить социалистическое соревнование. Он сообщил, что строители Кара-Кумского канала в Туркмении прислали коллективу Гидростроя вызов. Строители четырехсоткилометрового канала в туркменских песках заявляли, что завершат план работ на год раньше срока.

— Надо и нам, — сказал Саналиев, — подумать о своих социалистических обязательствах. Мне кажется, что при дружной, организованной работе наш коллектив тоже сумеет досрочно выполнить задания плана.

Джура Саналиев сказал об огромном значении Гидростроя для подъема сельского хозяйства юга Казахской республики и закончил доклад призывом к всемерному ускорению работ в котловане и на прокладке трассы канала. Когда Саналиев сел, встал председатель постройкома Нуралиев.

— Кто будет говорить? — спросил он.

Тотчас поднялось несколько рук.

— Слово имеет товарищ Медведкин.

К столу неторопливо вышел немолодой полный мужчина с седой головой и покатыми плечами. Глухим, словно простуженным, голосом он сказал:

— Соревнование — великое дело. Я давно задумывался: почему наша партийная организация, наш профсоюз не организуют соревнования? Ну, они, наконец, раскачались. Очень хорошо!

Константин Ильич Медведкин глухо кашлянул и продолжал свою речь. Он сказал, что вызов туркменских строителей надо принять, и предложил взять обязательство — закончить работы на Гидрострое на полгода раньше намеченного срока.

Медведкину аплодировали.

Слово взял Алексей Васильевич Казанцев. Он начал свою речь с вопроса:

— Почему у нас на стройке не налажен обмен опытом? Почему успехи лучших экскаваторщиков не становятся достоянием каждого экипажа?

Он сказал, что его глубоко интересуют методы работы Корнея Рябинина, выработка которого всегда выше, чем у других.

Собрание решило принять вызов строителей Кара-Кумского канала. Экскаваторщики обязались завершить годовую программу к пятому декабря — Дню Конституции.

Расходились с собрания уже в сумерки.

Корней Рябинин, попыхивая папиросой, не спеша шагал по засохшей траве. Его окликнули. Рябинин оглянулся. К нему шел Медведкин.

— Здравствуйте. Простите, не знаю вашего имени-отчества. — Работаем в одном забое, а словно чужие, — извиняющимся тоном сказал Константин Ильич Медведкин. — Вот я, например, наслышан о ваших успехах, а как вы их достигаете — не ведаю. Очень хотел бы послушать вас, а еще лучше — побывать на вашей машине. Я на экскаваторе всего второй год.

— Что же, я с удовольствием, — дружески улыбнулся собеседнику Рябинин, освещая лицо вспышкой папиросы. — Вы в понедельник в какую смену работаете? Во вторую?

— Так точно, с четырех.

— А я с утра. Вот и заходите утречком на экскаватор. Договорились?

— Непременно буду, непременно! — и Медведкин крепко пожал руку Рябинина.

Модель «КР-1»

— Ну, как в тоннеле? Понравилось?

Этим вопросом встретил Сергея и Рустема Корней Рябинин. Приятели удивленно переглянулись.

— А вы откуда знаете, что мы там побывали? — спросил Рустем.

— Видел, когда вы оттуда выходили.

— А вы тоже были в тоннеле? — спросил Сергей.

— Нет. У меня пропуска нет. А хотелось бы побывать. Но я надеюсь, вы расскажете, что там видели?

— О, конечно! — с жаром воскликнул Рустем.

— Вот и хорошо. Приходите сегодня под вечерок в мою палатку. Вы мне о тоннеле расскажете, а я вам свою игрушку покажу — модель. Идет?

Ребята согласно кивнули головами.

Летний день долог. Еще было совсем светло, когда Сергей и Рустем, отужинав, направились в тот конец городка, где жил экскаваторщик Рябинин.

— Можно? — громко спросил Рустем, останавливаясь перед входом в палатку.

— Да-да, проходите смелее!

В палатке за маленьким столом сидел Рябинин. Больше никого не было. Ребята увидели четыре аккуратно заправленных койки, стопку книг на столе, женский портрет, приколотый к брезенту палатки, и кромки чемоданов, задвинутых под кровати.

— Садитесь, гости мои дорогие. Кто из вас лучше рисует?

— Н-не знаю, — протянул Сережа, почему-то робея.

Он не понимал, к чему такой неожиданный вопрос.

— Хорошо. Рисовать будешь ты, — твердо проговорил Рябинин, пододвигая Сергею лист бумаги и карандаш.

— А что рисовать?

— Рассказывай и рисуй, рисуй и рассказывай. Давай.

От категорического тона ребятам стало не по себе. Они переглянулись в нерешительности.

— Ну-ну, не робейте! — подбодрил Рябинин. — Вот вы вошли. Что прежде увидели?

— Мы не вошли… Мы въехали, — застенчиво произнес Рустем.

— Хорошо. Въехали. Что дальше?

— А дальше…

И Сергей подробно рассказал обо всем, что увидели и узнали они с Рустемом в тоннеле.

Рябинину этого показалось мало. Он настойчиво предлагал рисовать. Рустем взял карандаш и нанес на бумагу схему работ в тоннеле.

Рябинина интересовало все: грунт, размеры тоннеля.

Когда ребята рассказали все, что смогли, Рябинин объяснил:

— Мне это получше хочется знать потому, что мой дружок с Урала собирается приехать на нашу стройку и пойти работать именно в тоннель. Просит подробно описать, как там и что. Вы рисунок свой оставьте — я его тоже ему в конверт вложу. Идет? Ну, а теперь за дело.

Корней Рябинин встал из-за стола, присел на корточки и вытащил из-под кровати небольшую аккуратную модель экскаватора.

— Вот, полюбуйтесь!

В глазах ребят вспыхнул огонек восхищения. Вот это модель! Совсем как настоящий экскаватор. И кабина машиниста, и стрелы, и ковш, и тросы… Даже гусеницы есть. Интересно, движется она или нет? Как бы угадав этот вопрос, Рябинин вынул из кармана ключик, воткнул его под кабину машиниста и несколько раз резко повернул. Внутри модели что-то затрещало. Едва Корней вынул ключ, как экскаватор дрогнул, качнул стрелой и вдруг пополз по столу.

— Эх, ты! Живой! — воскликнул Сергей.

— Ой, упадет! — подскочил Рустем, когда машина стала приближаться к кромке стола.

Рябинин взял модель за кабину, перенес на середину стола и завел другим ключом.

— Смотрите на стрелу, — сказал он.

Заработала лебедка, и стрела экскаватора стала подниматься. Дойдя до какого-то предела, она плавно пошла вниз. Стрела качнулась так несколько раз и замерла в воздухе.

— Вот да! — в голос сказали приятели.

Рябинин рассмеялся.

— Хороша игрушка?

— Замечательная! — сказал Сергей. — А где вы ее купили?

— «Купили»? — улыбнулся Рябинин. — В магазине таких игрушек не продают. Я сам эту модель сделал! Видите марку: «КР-1».

— А что это значит? — спросил Рустем.

— Это значит: Корней Рябинин. А цифра один сообщает нам, что это первая моя модель. Вторая модель будет называться «КР-2». Ясно?

— Ясно, дядя Корней.

Рябинин взял модель за кабину, словно котенка за загривок, и перенес ее на кровать.

— Что ж, хлопцы, спасибо, что навестили. Теперь ступайте. Время позднее, вас уж, наверное, ищут.

Ребята стали прощаться, а Корней Рябинин, положив им руки на плечи, сказал:

— Между прочим, свою модель я намерен подарить со временем одному из своих лучших друзей на стройке.

Он подмигнул ребятам и легонько подтолкнул их к выходу. Шагая мимо палаток, приятели обсуждали только что виденное и слышанное. Конечно же, им хотелось стать лучшими друзьями Корнея Рябинина и получить в подарок «живую» модель экскаватора марки «КР-1».

Когда проходили мимо столовой, завернули к Сережиной маме. Столовая — простой навес, под которым в три ряда стояли обеденные столики, возле них — табуретки и скамеечки. Всю эту мебель сделали на стройке из отходов леса.

Кухня была отгорожена от обеденного зала широкими фанерными листами. В фанере прорезали квадратные отверстия — раздаточные окна.

Сергей и Рустем заглянули в дверь кухни. Там на низеньких табуреточках, на таких, какие бывают лишь у доярок да в детских садах, сидели три женщины и чистили картофель.

— Мама! — позвал Сергей.

— Ой, сыночек! Ты что пришел?

Мать встала с маленькой табуретки и подошла к двери.

— Мама, ты скоро домой пойдешь?

— Скоро. А что там случилось?

— Да ничего. Мы вот с Рустемом в гостях были у одного знакомого.

— Ах, вот как! Чем же он вас угостил?

— Экскаватором.

Женщины засмеялись.

— Чем, чем? — переспросила Мария Андреевна.

— Я же говорю: экскаватором. Показывал модель. Ох, и моделька, мама!

Мария Андреевна сунула мальчишкам по пирожку, сказав:

— Ступайте домой. А я — скоро.

Расставаясь в этот день, ребята задумали сходить на рыбалку — ведь речка недалеко.

— Удочки я приготовлю, — сказал Рустем. — У меня есть.

Друзья не знали, что о походе на рыбную ловлю думал в этот вечер и их знакомый — экскаваторщик Корней Рябинин. Только он представлял себе рыбалку несколько иначе, чем Сергей и Рустем.

Разговор с глазу на глаз

Плавно кланяясь громадными стрелами, экскаваторы полукругом стояли в глубоком котловане и беспрерывно грузили грунт в железные кузова самосвалов.

Работа экскаваторщика требует сосредоточенности и напряжения. Ни на минуту не может машинист ослабить внимание. Малейшая небрежность грозит непоправимой оплошностью, аварией.

Поэтому за рычагами управления машинист экскаватора столь же внимателен, как шофер за рулем быстро мчащегося автомобиля.

Корней Рябинин не заметил, как возле его машины появился Медведкин.

— Здравствуйте! — крикнул тот.

Рябинин глянул сквозь стекло кабины вниз и кивнул головой.

— К вам можно?

Снова Корней кивнул головой.

Тогда Медведкин, улучив момент, когда ковш экскаватора наполнялся грунтом, быстро взбежал по ступенькам металлической лестницы в кабину и захлопнул за собой легкую дверь. Как раз в этот момент кабина поплыла. Она повернулась на три четверти круга и остановилась. Медведкин видел, как ковш экскаватора разжался, и земля рухнула в кузов самосвала. Автомобиль слегка присел.

— Ну, смотрите и учитесь!

— Благодарствую. Поучусь.

Некоторое время оба молчали. Медведкин, стоя за спиной Рябинина, следил за каждым его движением.

Понаблюдав за работой Рябинина, Медведкин заметил, что Корней Иванович очень умело использует силу инерции. Вот он стал подтягивать ковш, наполненный землей, и в то же время двинул стрелу вправо. Ковш только что стал раскрываться над автомашиной, а стрела уже пошла обратно. Пока это движение передалось по тросу ковшу, грунт уже был высыпан. То же самое делал Рябинин и при заборе грунта. Получалось, что ковш ни на минуту не находился в состоянии покоя. Время использовалось экономно, поэтому росла и производительность труда. Медведкин понимал, что темп в работе достигается не сразу — нужна сноровка, сметливость, нужен расчет. Тем не менее он запомнил все, что делает Рябинин, и решил попробовать перенять его прием.

— Сколько времени у вас уходит на заправку мотора? — спросил Медведкин.

— Пятнадцать минут.

— Только?

— Мой помощник готовит все до мелочей. А как же иначе?

— У меня, — признался Медведкин, — на этоуходит минут сорок пять.

— Ого! — воскликнул Рябинин. — Лишних тридцать минут! Знаете, сколько это кубиков?

«Кубиками» он именовал кубометры вынутой экскаватором земли.

— Ну, не буду вам мешать, — сказал Медведкин. — До свидания!

— Подождите, Медведкин, есть разговор.

— С удовольствием, — несколько вопросительно отвечал Медведкин.

— Только не об экскаваторах.

— О чем же, Корней Иванович?

— О прошлом. Вы были на войне?

Медведкин заметно смутился.

По-прежнему стоя за спиной Рябинина, он посмотрел на его курчавый затылок с тревогой и ответил не сразу.

— Ну, был…

— В плену побывали, я слышал?..

— Кто это вам сказал?

— Да тут один знакомый. Плен отбывали где? В Дрездене и Любеке?

— Д-д-да. А откуда вам это известно?

Рябинин вдруг выключил мотор, встал с сиденья и круто повернулся к Медведкину.

— Вот что, Константин Ильич… Мне нужна ваша помощь. Не бойтесь: не в убийстве. Так, в одной мелочишке. Хотелось бы рассчитывать на вас твердо. Поможете?

— Смотря в чем.

— Скажите определенно: поможете вы мне или нет?

Медведкин уже забыл, зачем пришел в светлую кабину экскаватора. Вся радость освоения передового опыта исчезла, испарилась. Тревога, боль сжали сердце. Кто такой, этот Рябинин? Чего ему надо? Какая помощь?

— Я еще раз спрашиваю вас: будете мне помогать? Спрашиваю, как друга.

— Я вам не друг! — крикнул Медведкин. — Я вас вообще не знаю! Кто вы? На что меня подбиваете?

— Спокойно, спокойно, — сдержанно проговорил Рябинин. — Мы с вами не дети и не кисейные барышни. Мы — мужчины. Вы кому-нибудь рассказывали про случай с майором Крамовым? Надеюсь, это ваша личная тайна. А что, если она будет раскрыта?

— Вы не посмеете! — выдохнул Медведкин, хватаясь за скобку дверцы.

— Я буду нем как рыба при условии, если вы мне окажете одну маленькую услугу. Всего одну. Очень маленькую…

— Я ничего не знаю! Я ничего не хочу!

И торопливо, словно боясь, что Рябинин ухватит его за лацканы пиджака, Медведкин выскочил из кабины.

Дверца хлопнула у него над головой. Звук был похож на выстрел. Медведкин втянул голову в плечи и зашагал прочь.

Он шел и чувствовал, что Рябинин смотрит ему вслед сквозь стекло кабины, смотрит и пытается угадать, примет Медведкин его предложение или откажется.

«Нет, нет, тысячу раз нет!» — твердил мысленно Медведкин, шагая по неровному, развороченному дну котлована.

Ему отчетливо припомнились дни пребывания в плену. Да, тогда он не выдержал, оказался предателем. Сломленный пытками в фашистском застенке, он сказал, что захваченный вместе с ним пленный есть майор Крамов, заместитель командира батальона по политической части. Фашисты перестали его пытать. Кончилось и заточение. Вместе с группой пленных Медведкина направили на работу к немецкому помещику. Товарищи сторонились Медведкина. Однажды он услышал за спиной страшное слово:

— Предатель.

— Я не предатель! — крикнул он, обернувшись.

— А мы не о тебе говорим, — ответил один из пленных.

Но Медведкин знал: это его назвали предателем.

Он замкнулся, стал сторониться людей.

Возвратившись из плена, Медведкин не поехал в Иркутскую область, где родился и вырос, откуда пошел на фронт.

Он несколько лет жил на Украине, а услышав о большой стройке на юге Казахстана, с готовностью поехал сюда.

Тысячу раз клял он себя за малодушие в плену, старался загладить свой тяжкий проступок добросовестным трудом, заботой о товарищах по работе. Временами казалось: навсегда забыт тот случай, вычеркнут из памяти, похоронен. Но иногда воскресало все до мелочей: лица допрашивавших эсэсовцев и укоризненные глаза майора Крамова. В такие минуты Медведкин готов был плакать.

Рябинин разбередил старую рану…

Рябинин, Рябинин… Нет, они не встречались никогда прежде. Лицо совсем незнакомое. Кто же он такой, этот лучший экскаваторщик стройки? Кем подослан?

«Вот сейчас пойду и все о нем расскажу», — решил Медведкин. Но тут же рассудил: что он скажет о Рябинине? Что он знает о нем? Ничего! А вот если Рябинин начнет говорить… Его, Медведкина, немедленно прогонят со стройки. И не только прогонят: арестуют, накажут. Из-за кого погиб в плену майор Крамов? Из-за него, Медведкина!

Встреча на рыбалке

К реке не было другого пути, кроме как через гору. Горный хребет тянулся вдоль левого берега, будто защищая реку от степного зноя.

Юные рыбаки вышли из городка на рассвете. Когда карабкались на вершину хребта, взошло солнце. Было еще не жарко, но по лицам ребят струился пот. С хребта стала видна река. Отсюда она кажется узкой серебристой полоской. Вдоль берегов тянутся заросли джиды, туранги, камыша, тамариска. В этой мягкой оправе кустов река стремительно мчит свои студеные воды навстречу Аральскому морю.

Ребята взглянули влево, вниз по течению реки и увидели какую-то большую стройку. Там, как и в котловане, работали экскаваторы, механические лопаты, сновали грузовики. Отсюда, с горы, было видно какое-то громадное сооружение, похожее на клетку.

— А что здесь строят? — недоуменно спросил Сергей.

— Ты разве не знаешь? Здесь — третий участок нашего Гидростроя.

— Я не знал, — удивился Сергей.

— Здесь строят плотину и ГЭС. Плотина перегородит реку, уровень в ней подымется. Справа вода станет падать на турбины и даст ток. А слева она под напором пойдет в тоннель, в котором мы были. Понял?

— Не совсем. Разве без плотины вода не пошла бы в тоннель?

— Пошла бы. Но уровень реки бывает разный. Зимой воды мало, летом — много. А плотина позволит держать постоянный уровень. Понимаешь? И тоннель всегда будет одинаково наполнен водой.

Ребята долго смотрели на большой участок стройки. Здесь уже бетонировалось тело плотины. Справа и слева в реку вдались толстые бетонные стены. Казалось, они вот-вот сомкнутся и река, ударившись с разбегу о бетонную преграду, вздыбится, вспенится и разольется широко, затопляя кусты тамариска, заросли камыша. Река уже сейчас бурлила и кипела, с трудом пробиваясь в оставленный для нее узкий коридор.

Осторожно спустившись с горного хребта, ребята нашли на реке тихую заводь и решили попробовать счастья.

Прошло полчаса, час.

Друзья то и дело закидывали удочки, но клева не было.

— Пойдем в другое место. На быстрине лучше возьмет, — предложил Рустем.

Не сматывая удочек, приятели подхватили свои ведерочки, узелки с едой и отправились искать новое место.

Рустем оказался прав: на быстринке клевало. Сергей выдернул длинную серебристую форель с красными точечками на боках. У Рустема на крючке бессильно заболталась жирная маринка.

У рыболовов появился азарт. Течение реки было стремительным. Удочки приходилось часто перекидывать, но это не ослабляло напряжения, охватившего ребят.

Увлеченные ловлей, Сергей и Рустем не заметили, как по середине реки — на самой пенистой стремнине — проплыл, крутясь, цинковый таз — точь-в-точь такой, из каких моются в бане.

Он плыл в сторону строящейся плотины и быстро удалялся из виду.

На высоком берегу вдруг зашелестели кусты.

Ребята испуганно оглянулись, но не тронулись с места. Сквозь заросли стремительно пробирался Корней Рябинин. Взгляд его был прикован к реке. Экскаваторщик почти наткнулся на присевших у берега ребят. Увидав их, он метнулся было в сторону. В правой руке его ребята заметили карманные часы.

— Вы что? — сердито спросил он в следующее мгновение.

— Рыбачим.

— A-а… Ну, хорошо. Я сейчас…

И он, не обращая больше внимания на оторопевших мальчиков, ринулся вдоль берега и скоро исчез в густых зарослях высокого камыша и мохнатого тамариска.

— Что это он? — сказал Рустем.

— Может, с ума сошел? — высказал предположение Сергей.

Рыболовный азарт у приятелей пропал. До рыбы ли тут, когда по берегу, словно угорелый, мечется дядя Корней!

— Побежали за ним! — предложил Рустем.

Побросав удочки, ребята, как по команде, устремились за Рябининым.

Но бежать им пришлось недолго. Где-то впереди послышался глухой взрыв. Мгновенно раздвинув камыш, Сергей увидал опадающий столб воды.

Взрыв произошел на середине реки.

Ребята переглянулись. Что бы это могло быть? Они ничего не успели еще решить, как появился Корней Рябинин.

— Эй, друзья! — издали окликнул он их.

Ребята выжидающе смотрели на него.

Рябинин неторопливо шел по прибрежному песку. В каждой руке его болталось по длинной серебристой рыбине.

— Сейчас будем уху варить!

Рустем вопросительно посмотрел на Сергея…

Вскоре юные рыболовы стояли перед Рябининым и с восхищением разглядывали сома и большую форель, которых экскаваторщик держал за жабры.

Рябинин улыбался.

— Вы чего струсили? Взрыва испугались? Ха-ха! Да это же я рыбу глушил.

— А что вы так по кустам бежали? — смущенно спросил Рустем.

— Да, понимаешь, опыт один ставил. Взрывчатку я положил в таз. Видели, по реке плыл?

— Нет.

— Не заметили? Где же вы были? Ну, неважно. Хотел я взрывчатку в тазу вытолкнуть на самую быстрину. Думаю, что там поглубже и рыба покрупнее водится. Вытолкнуть-то я его вытолкнул, а о скорости течения не подумал. Подхватило мой тазик и понесло. А я по кустам — за ним. Кое-как подоспел к взрыву. Зато улов — пальчики оближешь!

К собеседникам подошел старик в легком халате и сыромятных туфлях на босую ногу. Любовно оглядев рыбин, пойманных Рябининым, старик несколько раз цокнул языком. Этим он выразил свое восхищение.

— На удочку такие попались? — спросил он.

— Дядя их взрывом оглушил, — ответил за Рябинина Рустем по-казахски.

— Э, так нельзя, дорогой товарищ! — погрозил старик пальцем Рябинину. — Это запрещенный способ.

— Разве нельзя? — удивился экскаваторщик. — А я и не знал. Ну, больше не буду. Я ведь не рыбак, а просто из любопытства на реку пришел. Хочешь, подарю сома? На, бери. А мне куда его? Я — одинокий, холостяк.

Подарок раздобрил старика. Он, принимая тяжелого сома, еще раз покачал головой, поцокал языком, прищурив глаза.

— Хорош сом!

Взглянув на Рябинина, он сказал:

— А ты знаешь наш способ рыбной ловли? Мы травой рыбу умеем ловить.

— Каким образом? — удивился Корней Рябинин. — Рыба — не коза.

— А вот подожди немного…

Старик положил сома на горячий песок, прикрыл его несколькими пучками травы и вдруг исчез в кустах.

— Я знаю, что сейчас будет! — хвастливо сказал Рустем.

— Что? Что, Рустем? — пристал к нему Сергей.

— Увидишь!..

Старик вскоре возвратился. В руках у него были пучки светло-зеленой травы. На длинных, в палец толщиной, стеблях густо росли жирные мохнатые листья.

— Ты эту траву знаешь? — спросил старик, показывая зеленые пучки Рябинину.

— Нет.

— Это — медвежье ухо. Слыхал? Нет? Пойдем к реке.

Сделав несколько шагов, старик остановился и приказал ребятам:

— Идите вон к тому кусту. Там сейчас рыба всплывет. Ловите. Только не зевать!

Сергей и Рустем отошли метров на пятнадцать вниз по течению и стали ждать.

Старик разулся, высоко закатал штаны и с травой в руках пошел в воду. Когда вода была ему уже выше колен, он нагнулся, опустил руку с пучком травы в реку и стал бить травой о подводные камни.

Сквозь шум реки Рябинин услыхал радостный возглас ребят:

— Маринка! Во какая!

Ребята выхватили из воды плывущую кверху брюхом рыбу и выкинули ее на берег.

А старик, словно шаман, все потряхивал рукой, опущенной в студеную воду.

Наконец, он поднялся и вышел на берег, сказав:

— Не могу больше. Руку ломит — вода холодная, а то бы еще поймали.

Он позвал Рябинина посмотреть улов. На песке била хвостом и подскакивала довольно крупная маринка.

— Вот как мы умеем ловить! — сказал старик. — Без шума, без грома и быстро. Эта трава у нас называется «смерть рыбам». Только такой способ ловли тоже запрещен.

— Что же ты делал с рыбой, старик? — спросил Рябинин.

— А ничего не делал. От сока травы рыба засыпает. И бери ее сонную. А теперь она проснулась. Вот и все.

Пойманную маринку старик отдал ребятам. Себе взял сома, подаренного Корнеем Рябининым.

Домой возвращались вчетвером. Старик с удивительной легкостью взбирался по крутой тропе. Рябинин пыхтел, но шел вслед за стариком. Ребята поотстали.

— А скажи, Рустем, почему он часы в руках держал?

— Кто? — не понял Рустем.

— Дядя Корней. Он ведь с часами бежал. Зачем? Может, засекал, сколько таз со взрывчаткой проплывет, а?

Рустем пожал плечами. «В самом деле, — подумал он, — почему он глядел на часы?»

— Тут главное — наблюдательность, — сказал Сергей. — Ты заметил, что у него из кармана брюк торчало?

— Нет.

— А я видел. Бикфордов шнур.

— Ну и что?

— Конечно, он рыбу глушит…

Чрезвычайное происшествие

Все дни после памятного разговора с Рябининым Константин Медведкин ходил хмурый и неразговорчивый. Товарищи по работе спрашивали, не заболел ли он, не случилось ли какого несчастья в семье. Медведкин отвечал отрицательно и в объяснения не пускался.

Джура Саналиев, улучив момент, взял Медведкина под руку и участливо спросил:

— В чем дело, Константин Ильич? Вижу: настроение у вас какое-то неважное. Что случилось? Может быть, сумеем помочь?

— Отстаньте вы от меня! — вдруг вспылил Медведкин. — Пристали все, как с ножом. Что за дело вам до моего настроения?

Саналиев, не ожидавший такого оборота дела, опешил.

— Что же вы кричите? Можно и спокойно.

А Медведкин уже, ссутулясь, пошел прочь.

Саналиев пожал плечами. Разговор не удался.

И на другой день на работе Медведкин заметно волновался. Останавливал машину, долго копался в моторе.

Во время одной из таких остановок к Медведкину подошел машинист соседнего экскаватора Карим Абдуллаев.

— Что, не тянет? — спросил он, кивая на мотор.

— Не тянет, будь оно проклято! — сердито ответил Медведкин. — Дали мне машину, нечего сказать! То чихает, то кашляет, а то и совсем не дышит.

— Я тебе хотел сказать, — заметил Абдуллаев. — Ночью кто-то был возле твоей машины.

— Ночью?

— Да. Я дежурил. Ну, немножко задремал. А когда открыл глаза, увидел: от твоей машины кто-то пошел.

Медведкин заволновался:

— Так что же ты молчишь? Тут может быть вредительство, а ты рот разинул! Ступай, сейчас же доложи Саналиеву. Живо! И скажи ему: Медведкин прекратил работу, опасается поломки машины.

Вскоре Джура Саналиев торопливо подошел к экскаватору Медведкина.

— Что, авария? — спросил он с тревогой.

— Еще, вроде, нет. Но боюсь, что будет. Видно, кто-то копался в машине. Мало ли что можно сделать! Например, в картер песку насыпать. Или еще что…

Медведкин продолжал копаться в моторе. Он отодвинул крышку масляного бака и, запустив туда руку, стал шарить по дну. Рука его нащупала что-то мягкое и скользкое. Медведкин вынул из бака тряпку, блестящую от масла.

— Вот она, пакость! — в сердцах сказал он. — Мерзавец заткнул этой тряпкой смазочный трубопровод.

Саналиев взял тряпку, отжал ее, стал рассматривать.

Это были обрывки пряжи и лоскутьев, так называемые «концы», которыми снабжен каждый экипаж экскаватора для обтирки машины.

— У тебя где концы хранятся? — спросил Саналиев.

— Они у меня кончились. Нету их.

— А откуда же эти?

Медведкин пожал плечами.

— Понятия не имею. В трубопровод их втолкали не иначе, как палкой. Так туго была забита трубка.

Саналиев закурил, с расстановкой сказал:

— Да, это — чрезвычайное происшествие, ЧП, как говорят в армии. Как вы думаете, Константин Ильич, кто мог на эту подлость пойти?

— Я думаю… — заговорил было Медведкин, но вдруг осекся.

— Есть на кого-нибудь подозрения?

Медведкин ответил быстро и решительно:

— Нет. Ни на кого.

И украдкой посмотрел в ту сторону, где безостановочно падал и взлетал ковш экскаватора Корнея Рябинина.

Весть о чрезвычайном происшествии мгновенно облетела всю стройку. Рабочие обсуждали ее горячо и взволнованно. Было ясно: кто-то хочет опорочить успехи строителей.

А Медведкин, не выводя машины из забоя, стал осматривать мотор. Константин Ильич не сомневался, что тряпку в масляный бак сунул Рябинин. Можно было сказать об этом Саналиеву. Он — партийная власть, он разберется в этом деле лучше его, Медведкина. Но как доказать, что вредит именно Рябинин? Ведь доказательств никаких нет. Абсолютно никаких!

Вот и теперь, шагая по верхней кромке котлована, на головокружительной высоте, он не видел ничего вокруг и думал только об одном.

Медведкин не заметил, как к нему подошел Рябинин. Встретившись взглядом с Медведкиным, он спокойно произнес:

— Тебе помочь?

— Что помочь? Доломать? — резко спросил Медведкин.

— Нет, почему же. Я — не злодей.

— А кто по-твоему злодей? Кто мне тряпку в бак засунул? Кто?

— Странно, почему ты думаешь на меня?

— А на кого мне думать?

— Пожалуй, это так. Но чем ты докажешь?

Рябинин нагло усмехнулся, и у Медведкина не осталось никакого сомнения в том, что виновником всего является он. Хотелось схватить Рябинина за шиворот, повалить, прижать коленом к земле и крикнуть: «Товарищи! Вот он, вредитель! Вот он!» Но чем это доказать? Как доказать?

Медведкин и Рябинин продолжали шагать рядом. Они уже миновали опасную крутизну отвесных стенок котлована. Там, где они шли теперь, после недавнего взрыва стенка котлована оползла, стала покатой. Как бы играя, носком сапога Рябинин кидал попадавшиеся по пути камешки, и они, скатываясь по откосу вниз, в котлован, поднимали легкие облачка пыли.

— Я хочу узнать, исполнишь ли ты мою маленькую просьбу, — с удивительным спокойствием спросил Рябинин.

— Какую?

— Об этом я скажу после. Мне важно знать, согласен ты исполнить или нет.

Медведкин резко крикнул:

— Нет, нет и нет! И проваливай отсюда к черту!

— Осторожней на поворотах! — осадил его Рябинин. — Без выкриков прошу. Не забывай: твоя судьба, твоя жизнь — в моих руках.

Медведкин побагровел:

— Ах, так!..

Рябинин и глазом моргнуть не успел, как дюжий Константин Ильич схватил его в охапку и, как чурку, бросил с откоса.

Рябинин не успел даже крикнуть, как кувырком покатился под откос, поднимая густое облако пыли. Следом за ним летели, прыгая, комья земли.

Едва выпустив Рябинина из рук, Медведкин испугался того, что натворил.

«Убьется! — думал он, глядя, как быстро отдаляется фигура Рябинина, становится все меньше и меньше. — Расшибется насмерть…»

Белый ромб

В поликлинике, куда доставили Рябинина, на теле его констатировали только ссадины и царапины. Кости и мышцы были целы. Большая ссадина на лбу.

— Легко отделались! — шутя заметил врач. — Как же это вас угораздило? Вы ведь не пьяный. Или толкнул кто?

Рябинин исподлобья взглянул на врача и угрюмо проговорил:

— Никто не толкнул. Просто шел и оступился. Неосторожность.

— Да, хорошенькая неосторожность! — весело ответил врач. — В другой раз будьте осмотрительнее, молодой человек! Этак и шею свихнуть недолго.

И велел сестре наложить на лоб Рябинина марлевую повязку.

Рябинин решил никому не говорить, что под откос его сбросил Медведкин. Он понимал, что и Медведкин не станет хвастаться тем, что столкнул человека. Весь вопрос был в одном: видел ли кто недавнее происшествие?

Оказывается, люди видели.

В поселке пошел слушок, что Медведкин подрался с Рябининым из чувства соперничества, ревности к его успехам в работе.

Вскоре Константина Медведкина вызвал к себе начальник строительства Саид Умаров.

— Вы что хулиганите? — был первый вопрос Умарова.

Медведкин молчал.

— Вы понимаете, о чем я вас спрашиваю?

— Понимаю…

Медведкин вдруг как-то деланно улыбнулся, взглянул прямо:

— Мы баловались, товарищ начальник…

— То есть как это?

— Да так… Просто дурачились. Ну, я оказался маленько посильнее, не рассчитал. Вот и скатился мой дружок…

— Дружок? — настороженно спросил Умаров.

— Дружок, товарищ начальник.

— А у вас… Между вами никакой вражды, никакой зависти или чего там еще — нет?

Медведкин отрицательно покачал головой.

— Ничего подобного, товарищ начальник, дружки мы. Да вы хоть у него спросите.

— Спрошу…

Выйдя от начальника стройки, Медведкин торопливо, почти бегом пустился в сторону котлована.

Он нашел Рябинина возле экскаватора. Тот как раз смазывал ходовые части машины. Руки его до локтей были испачканы блестящим темнокоричневым маслом. На лбу белела повязка.

Медведкин, подойдя к Рябинину вплотную, сердито прошептал:

— Мы баловались там, на откосе. Шутили. Понял?

Рябинин засмеялся:

— Факт, что баловались!

Медведкину, однако, было не до смеха. Круто повернувшись, он пошел прочь. Смех Рябинина был ему противен. Он с удовольствием ухватил бы этого смеющегося молодчика за глотку и придушил бы его, как гада.

Но Медведкин сознавал свое бессилие перед скрытым врагом. Он знал: стоит ему шевельнуть пальцем — и Рябинин сообщит куда следует о пребывании его, Медведкина, в плену, и о майоре Крамове. Не сдобровать Медведкину, когда всплывет его прошлое! Поэтому Константин Ильич глухо скрипел зубами, до боли сжимал кулаки, но молчал.

Рябинин же, напротив, чувствовал себя легко и беспечно. Он был спокоен за Медведкина: жаловаться не пойдет. В его делах ничего не понимают и его юные друзья — Рустем и Сергей.

Вот, кстати, и они.

Ребята совершали очередное путешествие по котловану.

Издали увидев, что Корней Рябинин смотрит на них, ребята приветственно замахали ему руками. Он жестом пригласил мальчиков к себе.

— Изучаете жизнь? — дружески спросил он, когда ребята подошли к экскаватору.

— Так точно! — весело ответил Сережа.

— А вы что простаиваете, дядя Корней? — спросил Рустем.

— Да смазываю. Это — минутное дело. Сейчас работа закипит! Хотите побывать на экскаваторе?

— Конечно! — ответил Сергей. — А нас не прогонят?

— Какой может быть разговор! Машинист — хозяин на экскаваторе. Поднимайтесь в кабину.

Ребята по железной лестнице поднялись в светлую стеклянную кабину машиниста. На экскаваторе они оказались впервые. Их сразу привлекли рычажки, что ровным рядом торчали перед сиденьем машиниста.

— А где у вас приборы? — спросил Рустем.

— Вот они, — ответил Рябинин, показывая на заднюю стенку кабины.

— Эх, неудобно как! — воскликнул Сергей. — Вы сидите лицом сюда, а приборы у вас за спиной.

— Это ничего! — весело ответил Рябинин. — Хороший машинист и без приборов ковшом отлично управляет. А плохому — вроде Медведкина — хоть сто приборов поставь, он все равно машину угробит.

— А, говорят, дядя Корней, что вы с Медведкиным… — начал было Рустем, но осекся.

— Поссорились? — подхватил Корней. — Это чепуха. Болтовня просто. А что он плохой машинист — это каждому известно. Не так просто научиться хорошо управлять такой сложной машиной, как экскаватор.

Рябинин сел в удобное мягкое кресло и положил руки на рычаги.

— Становитесь сзади, наблюдайте.

Ребята стали за спинкой кресла.

Заработал мотор — и по кабине прошла мелкая дрожь. Корней Рябинин легко стал переводить короткие рычаги, установленные в ровный ряд на панели. Тотчас стеклянная кабина дрогнула и стала поворачиваться влево. Легкий толчок. Кабина остановилась. Ковш, подвешенный на тросах, упал на землю, и челюсти его стали смыкаться. Кабина сразу начала движение вправо, а ковш, плавно поднимаясь вверх, последовал за кабиной.

Несколько минут ребята, как зачарованные, следили за длинной решетчатой стрелой, за туго натянутыми тросами и за ковшом. Они даже не замечали, что кабина движется, что пол под ногами содрогается.

Лишь спустя некоторое время они опять обратили внимание на работу рычажков. Вот Рябинин двинул вперед один рычаг — и ковш стал опускаться. Вот он передвинул второй — и челюсти ковша сдвинулись. От движения третьего рычажка ковш стал подниматься, а нажим четвертого вызвал поворот стрелы.

Управление рычажками показалось ребятам таким чудом, от которого невозможно оторвать взгляда.

— А можно один рычажок потрогать? — спросил Сергей.

— Э, нет! Смотреть можно, а трогать никак нельзя, — ответил Рябинин.

— А трудно их передвигать?

— Кого? Рычажки? Нет, вовсе не трудно. Когда я передвигаю рычажок, то тем самым через гидравлическую систему даю машине команду: делай это, делай то. Вот, смотрите…

В это время один из рычажков сорвался и резко ударил Рябинина по правой руке. Удар пришелся по тыльной стороне ладони.

Рябинин отдернул руку, но тотчас же ухватился ею за головку рычажка.

Сергей, стоявший с правой стороны кресла, смотрел на руку экскаваторщика. На ней почему-то в месте удара проступил четкий белый ромб.

Сергей толкнул Рустема локтем в бок и глазами показал на руку Рябинина. Рустем тоже увидал на руке белый ромб.

Ребята переглянулись.

Рустем уж открыл было рот, чтобы спросить Рябинина. что это за ромб, но Сергей поднес палец к губам: это знак молчать.

— Ну, пока хватит вам виденного.

Рябинин приостановил движение экскаватора, ребята поблагодарили, спрыгнули на землю.

Экскаватор снова включился в работу.

— Видел? — спросил Сергей друга, когда они отошли от машины Рябинина достаточно далеко.

— Видел. А что это?

— Татуировка.

— А почему ты не спросил, что это у него на руке? И мне не дал спросить.

— Ты думаешь, он нам ответил бы? Сам подумай: какая-то странная у него татуировка!..

Путешествие в кузове

— Ну, как, паренек, обжился на новом месте?

Голос доносился откуда-то сверху. Сережа поднял голову. На насыпи возле кабины грузовика стоял Николай Астапов — шофер, с которым полмесяца назад семья Казанцевых ехала от привокзальной чайханы до белых палаток Гидростроя.

— А, дядя Николай! Здравствуйте.

— Здоров, парень… Не помню, как тебя зовут.

— Сергей.

— Верно, Сергей. Сережа, значит. А что ты тут добываешь?

— Червей копаю. Завтра — на рыбалку.

— Славное дело. А с кем ходишь?

— Вон дружок мой — Рустем. А вы все ездите, дядя Николай?

— Мотаюсь. Вот сегодня приказано всю стройку объехать, книги развезти. Все возил: камень, лес, цемент, шифер. А вот книги повезу в первый раз.

Сергей поднялся.

— А что за книги? Можно посмотреть?

— Взгляни. В кузове лежат.

Сергей окликнул Рустема, копавшего червей поодаль, и вместе они выбрались из-под откоса на насыпь, где стоял грузовик Николая Астапова.

Сергей легко и проворно вскочил в кузов.

— Куда мы поедем? — спросил Рустем.

— Никуда. А впрочем…

Сергей посмотрел на шофера.

— Дядя Николай, можно с вами покататься? Мы бы помогли книги сгружать.

— Жарко ведь, напечет вас…

— Да ну!.. Жары мы не боимся.

— Что ж, покатайтесь, коли так.

Рустем снова спросил друга:

— Так куда же мы поедем?

— По всей стройке, Рустем, по всем участкам. Вот эти книги развозить.

В кузове аккуратными стопками лежали книги. Они были в пачках: обвернуты в бумагу и стянуты шпагатом. На каждой пачке приклеена этикетка. Чернилами на этикетках выведено: «Участок № 3», «Участок № 5», «Участок № 6», ниже — фамилии профоргов, которым шофер должен вручить ту или иную связку книг.

Пока ребята рассматривали книги, читая на корешках названия повестей, романов, технических учебников, к грузовику подошла смуглолицая девушка с косами, уложенными венком на голове.

— Здравствуй, Марьям. Получай книги. Ну-ка, молодцы, найдите книги для пятого участка, где профорг Хайдарова.

— Вот, пожалуйста, — Рустем поставил на борт тяжелую связку.

Марьям Хайдарова взвалила пачку на плечо и уже собиралась уходить, но Николай Астапов вдруг окликнул ее:

— Эй, красавица, а расписываться кто будет?

Он распахнул дверцу кабины, взял с сиденья толстую тетрадь в черном клеенчатом переплете и подошел к Марьям. Та поставила книги на землю, взяла из рук Николая тетрадь, автоматическую ручку и, найдя в тетради свою фамилию, расписалась против нее.

— Вот теперь порядок, — сказал Николай, направляясь к кабине. — Ну, дружки, поехали?

— Поехали! — откликнулся Сергей.

Наклонившись к кабине, Сергей спросил:

— Мы сейчас куда?

Не отрывая взгляда от дороги и проворно работая рулем, Николай ответил:

— Отсюда, с ремзавода, поедем на шестой участок.

— На головное сооружение?

— Точно. Оттуда — через соцгород проедем на котлован, потом к тоннелю.

— А на ГЭС?

— И на ГЭС, и к водохранилищу проедем.

— В обход гор?

— В обход. Через подсобное хозяйство.

— Значит, по всей стройке?

— По всей как есть! Не устанете ездить?

— Что вы, дядя Николай!

Грузовой автомобиль прыгал по ухабам, гремели замки бортов, книги подскакивали в кузове.

Когда грузовик поднялся на отлогий холм, ребята увидели справа ряды белых палаток, а слева вдали — длинные стрелы экскаваторов. Там прокладывалась трасса главного канала. Где-то впереди, в середине степи, от этого канала должно было отходить большое ответвление. Сейчас строители шестого участка возводили арматуру и укладывали бетон в будущее головное сооружение мощной ветки канала. Туда и вел свой грузовик Николай Астапов.

Шестой участок был виден издалека. При въезде рабочие установили арку. По верху ее пламенел призыв: «Завоюем первенство в соревновании с кара-кумцами!» Сразу за аркой, возле дороги, лежали груды арматурного железа. Дальше виднелись вспышки электросварки. Словно птицы в голых кустах, электросварщики и арматурщики сидели в густых переплетах металлических стержней. Они создавали скелеты будущих железобетонных стен, которые встанут на пути воды, разделят воду на два могучих потока и станут регулировать силу этих потоков, устремленных на поля. Скелеты будущих стен были громадными. Уже по этим сложным сплетениям железных полос можно было судить о высоте будущих бетонных откосов и стальных задвижек головного сооружения.

Там, где намечалось установить сложную арматуру, сейчас работали экскаваторы, бульдозеры и грейдеры. Одни машины вынимали землю из трассы канала и ответвления, другие разравнивали бугры, срезали холмы, заваливали впадины и ямы.

Возле конторки, где Николай остановил грузовик, Сергей и Рустем увидели доску показателей, на которой четко выделялась крупная цифра мелом: «103». Это был процент выполнения месячного задания коллективом рабочих шестого участка.

Принимая связку книг, профорг Бесембаев поблагодарил Николая и сообщил, что вчера строители головного сооружения отправили в Туркмению, на стройку Кара-Кумского канала, телеграмму, в которой сообщили о досрочном выполнении месячного плана земляных и арматурных работ.

Николай Астапов улыбнулся:

— А если у них будет сто двадцать процентов плана, что тогда запоете?

— Дадим сто тридцать! — запальчиво ответил профорг.

— Ну, что ж, друг, да сбудутся слова твои! — шутливо воскликнул Николай, влезая в кабину.

Бесембаев рассмеялся.

— Вот увидишь, — крикнул он, — подготовим десять тысяч гектаров под орошение на год раньше срока! Приезжай на пир победы!

— Первым за стол сяду! — ответил Астапов, плавно трогая машину с места.

Уже отъехав от будки прораба, Николай притормозил машину и, высунувшись из кабины, весело крикнул:.

— Люблю тебя Бесембаич! Ты и хвастать умеешь, и работать. Будь здоров, дружище!

Теперь машина мчалась по удивительно гладкой степи. Тут и там в стороны от дороги проворно убегали тушканчики, виднелись норки сусликов и слепушонок. В небе парили коршуны. Пахло полынью и пылью. Встречный ветер обжигал ребятам лица, быстро сделал губы сухими, шершавыми.

Путь грузовика снова шел мимо полотняного городка. Машина стремительно мчалась к первому участку — туда, где отцы Сергея и Рустема углубляли котлован.

У котлована Астапов задержался недолго. Он сам отнес две пачки книг в дощатую конторку прораба. Возвратившись, Николай закурил, окинул внимательным взором всю обширную панораму котлована и проговорил:

— Больше всех уважаю этот участок. Здесь и техника, и люди — все самое передовое. Вот где без всякого шума и хвастовства рабочие выполняют нормы на сто двадцать процентов.

— Наши отцы здесь работают, — заметил Рустем.

— Что ты говоришь? Ну, поздравляю, отцы у вас мировые! Пойдете к ним или поедете дальше?

— Поедем. Поедем!

Звучно щелкнула дверца кабины, загудел мотор, и книги покачнулись в кузове. Теперь по широкой гудронированной дороге грузовик мчался к черному отверстию в горе — тоннелю.

Здесь произошла заминка. Профорг участка оказался в тоннеле, а у Астапова не было пропуска. Часовой не внял доводам шофера.

— Нет пропуска — нет входа! — твердил он.

— Ну, дай я позвоню по твоему телефону, — просил Астапов.

— Нельзя.

Однако профорг второго участка Степан Филиппов будто почувствовал, что его ждут: он скоро вышел из тоннеля и без лишних проволочек принял книги.

Садясь в кабину, Николай Астапов крикнул ребятам:

— Ну, теперь держись! Пятьдесят километров единым махом пролетим.

Дорога шла вдоль гор. С севера на юг горный хребет тянулся ровной грядой. Лишь в одном месте — гораздо южнее стройплощадки Гидростроя — в горах была седловина. Строители взрывами углубили седловину, проложили здесь дорогу, вывели ее к реке, а вдоль берега подняли до третьего участка, где сооружались плотина и гидростанция. Отсюда к соседнему седьмому участку, к будущему водохранилищу, которое возникнет, когда реку перехватит плотина, шла малонаезженная, каменистая дорога. Там, в бассейне будущего водохранилища, заканчивались владения Гидростроя.

Как ни однообразна была дорога, змейкой бежавшая вдоль гор, ребята увидели много интересного. В одном месте они заметили черепаху. Сергей попросил шофера остановить машину, но тот лишь махнул рукой.

— Там черепаха!

— Много тут разной живности водится, — откликнулся Николай. — Если все будем подбирать — полный кузов наберется.

В другом месте дорогу перебежал длиннохвостый варан. Рустем назвал его крокодилом. Варан и в самом деле похож на крокодила. Только крокодил живет в воде, а варан — в песке, и на людей варан не нападает.

Но особенно интересны были горы. Они состояли из голых выветрившихся известняков. Когда-то гребень хребта был ровным. Но жара, ветры и дожди сильно изменили его облик. Образовались впадины, щели, возникли острые выступы, обрывы. Одна из вершин оказалась удивительно похожей на шею и голову верблюда. А вот десятки острых выступов торчат вверх, как зубья расчески. Дальше виднеется вершина, похожая на медведя.

Увлеченные видами гор, ребята не заметили, как далеко позади остались тоннель и котлован, как миновали седловину и скоро впереди замаячили постройки восьмого участка — подсобного хозяйства Гидростроя. Сюда от реки был проложен небольшой канал.

Вода орошала более пятисот гектаров земель. На новых полях возделывались рис и овощи, картофель и ячмень.

Здесь, на подсобном хозяйстве, шофера и его юных спутников старший огородник Ермек Жакишев угостил жареным мясом, дыней и напоил крепким чаем со сливками.

— Нигде так не ждали книг, как у нас, — сказал Жакишев, наливая Астапову пиалу крепкого чая. — Мы живем в стороне от поселка и от дороги. Радио у нас нет, газеты доставляют с перебоями. Сегодня же вечером устроим громкую читку.

Он положил на ладонь томик стихов на казахском языке.

— Прочтем вот это…

Потом, будто взвешивая на ладони новую книгу, — очерк о лучших овощеводах братского Узбекистана — добавил:

— Или вот эту вслух прочтем…

Жакишев не хотел расставаться с гостями. Но задерживаться было нельзя — до третьего участка, где строилась ГЭС, предстояло по берегу реки проехать еще около семи километров. Утопая в пыли, грузовик Астапова снова тронулся в путь.

Теперь ехали по самому берегу. Вода была рядом, но прохлады не было. Раскаленные каменистые отроги гор тянулись вдоль берега.

Как и ребята, Астапов поглядывал на бурную речку, стремительно несущую свои воды вниз, туда, где строилась железобетонная плотина электростанции.

— Дядя Николай! Дядя Николай! Что это плывет?

Сергей первый заметил странный предмет, быстро несшийся по волнам.

Предмет был похож на дежу, в какой каменщики замешивают раствор. Большой квадратный деревянный ящик тяжело покачивался на речных струях и, влекомый течением, не плыл, а летел посередине реки.

Николай Астапов заметил, как из ящика тоненькой струйкой выходит белый дымок. Нажав на педаль газа, Астапов разогнал машину, обогнал неуклюжий ящик. Круто затормозив и выключив мотор, он проворно сбросил рубашку, сапоги, брюки и в одних трусах бросился в воду.

Николай стоял по пояс в холодной воде, и течение сталкивало его с ног. Устоять было бы нетрудно, но река тащила по дну реки камни, и тяжелые булыжники иногда больно ударяли по ногам. Их глухой рокот слышался над рекой.

Ждать пришлось недолго. Вот и ящик. Теперь хорошо заметно, что над ним курится дымок.

Николай бросился вплавь, ухватился за кромку ящика, чуть не утопив его в реке. Держась за доску одной рукой, он выдернул другой из ящика серый дымящийся шнур и макнул его в воду. Шнур дымил по-прежнему сильно.

По берегу, не отставая от плывущего шофера, бежали Сергей и Рустем.

— Стойте тут, я сам выберусь! Стойте! — приказал Николай и стал правой рукой грести к берегу.

Ящик был тяжелый. Но шофер скоро выдернул его на отмель и выскочил сам из воды. Схватив острый камень, он двумя ударами перерубил шнур и дымящийся обрывок отбросил в сторону, на песок.

Ребята не послушались Астапова: они подбежали к нему. Быстро засучив штаны, Рустем шагнул к ящику.

— Стоп! Не сметь! — строго сказал Николай. — Идемте со мной.

Он побежал по берегу туда, где сиротливо стоял грузовик. Ребята побежали следом за ним.

На бегу Сергей спросил:

— Дядя Николай, что там, в ящике?

— Взрывчатка! Если бы этот ящик доплыл до плотины, вся ГЭС взлетела бы на воздух. Какой-то подлец задумал погубить все дело!

Вскочив в кабину, Николай как был в одних мокрых трусах, повел машину к злополучному ящику.

Отправив ребят пешком на стройку плотины, которая была уже недалеко, Астапов погрузил в кузов коробку со взрывчаткой, с трудом взвалив и ящик, к дну которого был железными полосками прикреплен кирпич (видимо, для устойчивости на воде), и поехал к начальнику строительства ГЭС.

Туда же прибежали Рустем с Сергеем, и едва Астапов объяснил начальнику участка историю с ящиком, мальчики, запыхавшись, стали рассказывать, как однажды таз со взрывчаткой пускал экскаваторщик Рябинин.

— Рябинин? Где он работает?

— В котловане.

— В какую смену?

— Не знаем.

Начальник участка снял трубку телефона и вызвал первый участок. На стройке котлована трубку взял отец Рустема — Саналиев.

— Рябинин? — ответил он. — Сейчас находится на смене. Работает. Где работает? Вон, я вижу его машину. Что? Сходить, проверить? Ну, подождите у трубки.

Через несколько минут Саналиев доложил, что Рябинин никуда не отлучался с машины, простоя у него не было, и он уже закончил сменную норму выема грунта.

— Вот что, друзья, — сказал начальник строительства ГЭС Усман Холов, обращаясь к ребятам. — Обо всем, что вы сегодня узнали, не говорите пока никому. Ясно? Даете честное пионерское?

— Даем! — ответил за себя и за товарища Сергей.

Холов велел сгрузить коробки и ящик, позвонил начальнику охраны Гидростроя. Ребятам он сказал:

— А вы, друзья, дуйте через горы домой. Шофер Астапов останется на ночь здесь.

Уходить не хотелось. Но Усман Холов так строго посмотрел поверх очков, что стало ясно: своего решения он не изменит. Рустем и Сергей уныло поплелись по тропе в горы, за которыми лежал поселок строителей.

Солнце уже садилось, когда мальчишки появились в полотняном городке.

Странное приветствие

Ох, как тяжело хранить тайну! Как невыносимо сознавать, что ты знаешь что-то, а сказать об этом не можешь никому. «Тайну сохранять легко», — так думают лишь те, кому еще никто и никогда не доверял никакой, даже пустяковой тайны.

Сережа помнил о ящике со взрывчаткой тогда, когда пришел домой, и когда садился обедать, и когда взял в руки книгу «Путешествие с домашними растениями». Книга была занятная, но разве только в домашних растениях все дело? Ведь автор книги не знал, что сегодня на Гидрострое шофер Астапов с помощью Сергея Казанцева и Рустема Саналиева выудил из реки большой ящик со взрывчаткой и подпаленным бикфордовым шнуром.

Наутро, встретившись с Рустемом, Сергей первым долгом спросил:

— Ты проговорился?

Рустем отрицательно покачал головой.

— Смотри! — наказал Сергей.

— А папе с мамой можно?

— И им нельзя.

Прошло несколько мучительных дней, в течение которых ребята самоотверженно боролись с искушением. Однажды утром, за завтраком, Сергей вдруг выпалил:

— Мама, а мы…

Слова сорвались сами собой. Сергей прикусил язык, но Мария Андреевна сразу откликнулась:

— Что «мы»? Если начал, то уж договаривай.

— Да я так… Просто хотел сказать, что мы на днях катались на грузовике того шофера, который нас с вокзала сюда привез. Помнишь?

— Как не помнить! Этот шофер теперь самый знаменитый человек на Гидрострое.

— Почему, мама?

— Он выловил в реке ящик со взрывчаткой. В столовой только об этом и разговор. Говорят, с ним какие-то мальчики были.

— Это мы с Рустемом.

— Вы? Так чего же ты молчишь? А ну, расскажи толком, как это было.

— Не могу, мама…

— Почему?

— Я дал честное пионерское, что буду молчать.

— Ах, вон оно что! Но ведь и без тебя все в поселке об этом говорят. Вы с Рустемом, наверно, перетрусили?

Сергей вспыхнул.

— Ну, что ты, мама! Мы ни капельки не боялись. Ведь дядя Николай шнур обрубил и загасил. А мы с Рустемом…

И Сергей рассказал в подробностях, как был обнаружен и выловлен ящик.

Примерно такой же рассказ из уст сына услышали и родители Рустема.

Когда приятели встретились, им было неудобно глядеть в глаза друг другу.

— А про случай с ящиком все уже знают, — сказал Сергей смущенно.

— И без нас стало известно. А, знаешь, я своим все рассказал.

— Я — тоже.

— А про дядю Корнея ты сказал?

— Нет.

— И я нет. А помнишь, как он на рыбалке за тазом со взрывчаткой по кустам бежал?

Сергей кивнул.

— А как думаешь —кто это с ящиком подстроил?

— Не знаю… Вот ловко было сделано! Отец говорит, что расчет был точный: бикфордов шнур догорел бы как раз в тот момент, когда ящик должен был подплыть к плотине.

Рустем сказал:

— Только давай Рябинину об этом случае ни слова не говорить. И вообще больше никому. Мы ведь честное пионерское дали. Ну, рассказали родителям и все. Идет?

— Хорошо.

— Будем в молчанку играть. Как это?.. «Кто проговорится, тот съест сорок амбаров сухих тараканов, сорок кадушек соленых лягушек». А ты знаешь о соленой лягушке?

Сергей пожал плечами:

— О какой еще лягушке? Это так только говорится…

— Нет, я о другом. Ты знаешь: если лягушке насыпать на спину соли, она подохнет.

— Врешь!

— Честно! Вот давай испытаем. Хоть сейчас.

— Давай. Где соль?

И приятели бросились в палатку за солью, а потом отправились на поиски лягушки.

Только в поселковых арыках, проложенных недавно, лягушки еще не успели завестись. Речки и озера поблизости не было.

— Пойдем в камыши? — предложил Рустем.

— А не заблудимся, как тогда?

— Мы же вглубь не полезем.

Решено — сделано.

Как и в тот памятный день, когда приятели забрели в заросли и потеряли ориентировку, руководил походом Рустем. Он сказал, что знает такое место, где всегда стоит вода и где лягушек водится видимо-невидимо. Надо только пройти вдоль кромки камышей, повернуть вправо и войти в заросли.

Ребята бойко шагали по дороге, когда сзади послышался рокот мотора. Он быстро нарастал, и вот из-за пригорка вынырнул мотоцикл.

— Здорово, хлопцы!

Мотоциклист махнул рукой ребятам и, как ветер, промчался мимо.

— Кто это? — спросил Сергей.

— Не знаю. Защитные очки. Я не рассмотрел его.

Внезапно шум мотоциклетного мотора смолк за поворотом, где стеной стояли камыши.

— Бежим, посмотрим!

И приятели пустились за мотоциклом, остановившимся где-то неподалеку.

Еле переводя дух, они остановились перед мотоциклистом, копавшимся в моторе. Мужчина услышал шумное дыхание ребят и поднял голову. Друзья узнали Астапова.

— Дядя Николай! — в голос крикнули они.

— Он самый. А вы куда направились?

— Лягушку солить. А это чей мотоцикл?

— Мой.

— У вас же не было.

— Не было и вдруг появился. Купил.

— Прокатите, дядя Николай.

— Да вот что-то мотор барахлит. Сейчас проверю — и махнем. Вы не уходите.

Ребята тоже склонились над мотоциклом. Они вздрогнули, когда мотор внезапно хлопнул и затарахтел.

— По коням! — весело крикнул Николай и усадил ребят на заднее сиденье.

Машина рывком тронулась с места и стремительно полетела по дороге. Ветер ерошил ребятам волосы, пузырями надувал рубахи.

Но ехать пришлось недолго. Мотор снова заглох.

— Вот что, ребята, — сказал Астапов, — вы пока шагайте помаленьку. Я отрегулирую кое-что, и мы покатаемся с вами вволю. Договорились?

— Да. Только нам идти теперь надо обратно. Мы проехали.

И ребята оставили шофера возле заглохшего мотоцикла.

Осторожно, бесшумно вошли мальчики в камыши. Идти надо было неслышными шагами — иначе все лягушки попрыгают в воду, тогда попробуй достань их.

Крадучись, на цыпочках пробирались ребята все дальше в чащу камышовых стеблей, но не было ни болота, ни лягушек.

— Где же они? — шепотом спросил Сергей.

— Там, подальше, — тихонько ответил Рустем.

Ребята шли дальше.

Вдруг справа кто-то завозился в камышах. Мальчики испуганно присели. Рустем приложил палец к губам. Сергей и без этого притих, как мышонок.

Послышались мужские голоса.

— Остановимся тут, — сказал один.

— Можно и тут, — ответил второй.

Сквозь стебли камыша ребята увидели мужчин. Один из них — экскаваторщик Рябинин, второго ребята не знали. Коренастый, лысый, пучеглазый.

— Что же, приветствую вас, — сказал незнакомец и слегка хлопнул Рябинина по тыльной стороне ладони. На руке явственно проступил уже виденный ранее ребятами белый ромб.

Вдруг и Рябинин слегка ударил незнакомца по тыльной стороне ладони. И у того на руке появился белый ромб.

Ребята молча посмотрели друг на друга расширенными глазами и снова уставились на мужчин.

А те, не видя ребят, теперь крепко пожали друг другу руки, и Рябинин спросил:

— Добрались благополучно?

— Как будто. Ну, докладывайте.

— Да что там, дела пока неважные. Вот, я вам покажу…

С этими словами Рябинин скинул ружье. Его движение, видимо, спугнуло большую лягушку, и та, подпрыгнув высоко, шлепнулась у ног Рустема.

— Держи! — громким шепотом воскликнул Сергей.

Мужчины бросились к мальчикам.

— Стой! Кто такие? — вскричал незнакомец, глядя на друзей испуганными глазами.

— Свои это, Семен Лукьянович. Знакомые ребята из поселка.

Рябинин держался свободно.

— Вы зачем сюда пришли? — спокойно спросил он, в то время как его спутник пытался закурить и только ломал о коробку хрупкие спички.

— Мы хотим посолить лягушку, — ответил Рустем.

Незнакомец наконец прикурил, глубоко затянулся и сказал:

— Глупости! Неспроста они здесь.

Рябинин с укоризной посмотрел на незнакомца.

— А для чего ее солить? — спросил он.

Сергей рассказал, для чего они с Рустемом хотели посолить лягушку.

— Ну, ловите свою лягушку и уходите отсюда поживее. Вы мешаете нам охотиться. Идемте, я вас провожу, не то опять заплутаетесь.

Позабыв про лягушку, ребята повернули к дороге. Рябинин пошел следом за ними.

Когда камыши стали редеть, Рябинин сказал:

— Шагайте, друзья, домой. Жаль, испортили вы нам с товарищем охоту. Мы было камышового кота выследили, а вы спугнули. Пока!

Рябинин круто повернулся и исчез в камышах.

Сергей и Рустем долго шли молча. Когда заросли стали лишь чуть видны, а впереди забелели палатки, Сергей сказал:

— Знаешь что, пойдем расскажем все твоему отцу.

Рустем остановился.

— Что мы ему расскажем?

— Ну, вот про это… Про белый ромб, про таз со взрывчаткой. Потом — как он нас в тоннель посылал, а после чертеж велел делать.

— Ты думаешь, обо всем этом надо ему рассказать?

— А что? Скажем, что они — шпионы.

— Кто?

— Рябинин и этот… пучеглазый.

— Хорошо. А отец скажет: докажите. Где доказательства?

— А взрывчатка, а чертеж тоннеля? Что, не доказательства? Скажи мне честно: ты считаешь Рябинина советским человеком?

— А ты?

— Нет, ты серьезно отвечай, когда тебя спрашивают.

— Тише ты! Кричит на всю степь. Считаю вредителем, ну так что?

— А то, что твой пионерский долг — сообщить о вредителе. Понял? Ты знаешь, какая у нас стройка? Международная! Ты думаешь, врагам безразлично, освоят советские люди здесь целину или не освоят? Их завидки берут, вот они и стараются пакостить. А Рябинин этот…

— Тише ты!

— Он — вражеский лазутчик. Я так об этом и скажу. Если не твоему отцу, то Саиду Умарову. Вот сейчас и пойду. Пусть их прямо в камышах поймают.

И Сергей повернул в сторону землянки-конторы. Рустем последовал за ним.

Сергей оглянулся:

— Идешь?

— Иду.

— Ну, и правильно.

Ребят ждало разочарование: Саида Умарова не было в землянке. За столом начальника сидел незнакомый мужчина в роговых очках.

— Вы к кому, мальчики? — спросил он.

— К начальнику.

— Он выехал на седьмой участок. Может быть, я вам помогу?

— Нет. До свиданья.

Ребята торопливо выскочили.

— Нет Умарова — пойдем к твоему отцу, — предложил Сергей.

Саналиева тоже не оказалось. Не нашли ребята его и в котловане. Никто не мог ответить, где секретарь парторганизации стройки.

— Вечером я сам ему расскажу, — пообещал Рустем.

Но отец и вечером не появился дома.

А наутро рассказывать о своих подозрениях ребятам было уже поздно.

Выстрелы в тоннеле

Если в полночь посмотреть с горы на поселок Гидростроя, взору предстанут тысячи больших и малых электрических огней. Они, словно звезды, рассыпаны по широкому степному простору, и то светят одиноко, то собираются в крупные созвездия, или тянутся жемчужной цепочкой, убегая к подножию гор.

Стоя на своем посту у входа в тоннель, часовой Тугамбаев долго любовался золотистыми россыпями огней, усеявшими темную степь.

Тугамбаев мечтал.

Скоро здесь вырастет замечательный город, в котором будет жить молодежь. И все в этом городе будут учиться. Вот, например, он, Аскар Тугамбаев, станет шофером. А может, выучится на киномеханика и будет каждый вечер показывать гидростроевцам новые фильмы. Или поступит на курсы крановщиков и будет возводить новые здания в молодом городе.

Эх, хороша жизнь!

Аскару захотелось петь, и он тихонько замурлыкал песенку. Опершись на ствол винтовки, он пел все громче, увлеченный своими мыслями, вдохновляемый мерцанием ярких огней, разбросанных по степи.

В тоннеле сегодня было пусто и тихо. На Гидрострое — выходной день, и все работы, даже прокладка тоннеля, прекращены. Из городка доносятся мелодии радиоконцерта. Но скоро смолкнут мощные репродукторы. Ночь принесет строителям спокойный сон.

Нельзя спать лишь Аскару Тугамбаеву. Он — часовой, он — на посту. Ему доверен вход в строящийся тоннель, и ни одна живая душа не может проникнуть в открытую темную пасть тоннеля. Да и кто туда полезет? Но чу! Где-то тихо зашуршал гравий. Верно, небольшой камень покатился под откос.

Аскар перестал петь. Он взял винтовку наперевес и прошелся возле черного входа в тоннель. Нет, не видать никого и ничего. Вероятно, померещилось.

Аскар снова стал под деревянный «грибок», прислонился плечом к столбу и негромко напевает.

У входа, показалось ему, мелькнула чья-то тень. Мелькнула и пропала. Чья это может быть тень? Скорее всего — игра лунного света и теней, отбрасываемых камнями.

* * *

…Когда позади осталось все: крутой подъем из оврага к тоннелю, гравий, предательски зашуршавший под сапогом, лунный свет, который мог выдать с головой, Корней Рябинин облегченно вздохнул и рукавом смахнул со лба обильный пот. Теперь он в безопасности. В тоннеле темно, как в погребе, и, конечно, нет ни единой живой души.

Подхватив коробки со взрывчаткой, Рябинин пошел по узкоколейке, убегавшей вглубь тоннеля.

Но что это? Сзади послышался хруст гравия, чьи-то шаги.

Рябинин оглянулся: у входа в тоннель он отчетливо увидел силуэт человека. Человек шел торопливо, спотыкаясь во тьме о шпалы.

Это не был часовой. Он был ниже, коренастее часового, плечи у него были покатыми…

Медведкин? Зачем он тут?

Рябинин впечатался спиной в холодную стену тоннеля, затаил дыхание.

Человек приближался.

У Рябинина внезапно соскользнула с камня нога. Послышался глухой стук камней.

— A-а, ты здесь, гад!

Рябинин по голосу окончательно узнал Медведкина.

Константин Ильич прыжком бросился к Рябинину, схватив его за плечи. Завязалась борьба.

Медведкин всем телом навалился на Рябинина, но тот ужом вывернулся, вскочил и отбежал во тьму.

Тяжело дыша, Медведкин наугад бросился в темноту, и руки его нащупали пиджак Рябинина.

Теперь Рябинин не мог вырваться так легко. Он вынужден был обхватить Медведкина и с силой прижать его к себе.

Ловкой подножкой Рябинин опрокинул Медведкина, но вскоре сам оказался под ним.

Блеснул нож. Через мгновение Медведкин застонал и тяжело опустился на камни.

Шум и возня привлекли внимание Аскара Тугамбаева. Он нажал кнопку электрического звонка — и из караульного помещения прибежали еще два охранника. С электрическими фонарями в руках они бросились в черное жерло тоннеля.

Рябинин побежал им навстречу. Он удалился от Медведкина метров на десять и вдруг наткнулся в темноте на стойку помоста, с помощью которого рабочие днем бетонировали свод тоннеля. С проворством кошки он влез на помост и лег на доски, прильнув к ним всем телом.

Когда охранники пробежали под ним, освещая дно тоннеля круглыми желтыми лучами фонариков, Рябинин быстро и бесшумно сполз по стойке вниз и, прижимаясь к холодной стенке тоннеля, торопливо пошел к выходу.

Сзади послышались крики охранников.

«Нашли Медведкина», — мелькнуло в голове Корнея. Он ускорил шаг.

— Э-э-й! Стой! Стой, стрелять буду!

Рябинин больше не таился. Он бросился бегом по колее, и отблеск лунного света на рельсах был для него верным указателем пути.

Сзади грохнул выстрел. Другой. Рябинин упал. Стрельба прекратилась. По топоту сапог Рябинин понял, что охранники бросились к нему. Хитрость удалась. Он вскочил и единым махом выпрыгнул из тоннеля.

Рискуя сломать себе шею, Рябинин соскочил в овраг и исчез.

Никто из охранников не осмелился кинуться в глубокий овраг, дно которого было усеяно крупными камнями. Никому и в голову не пришло бы искать неизвестного там. Скорей всего он убежал по узкоколейке до поворота, вылез там на тропу, а по ней бросился в горы.

Его искали до рассвета. Но он будто в воду канул. Поиски не дали никаких результатов.

Побег

— Рустем, выходи!

— Сейчас.

— Выходи скорее!

— А что там?

— Ну, живо, тебе говорят!

Натягивая рубаху, Рустем выскочил из палатки.

— Чего ты? Пожар, что ли?

— Тихо! Иди сюда.

Рустем подошел. Сергей нагнулся к самому уху товарища и прошептал:

— Рябинин сбежал.

Рустем недоуменно вытаращил глаза.

— Точно, сбежал, — повторил Сергей. — Тут знаешь, что ночью было? Об этом говорит весь поселок.

…Рябинина не нашли. Подозревают, что ночью в тоннеле был он. В его палатке произвели обыск. Обнаружили большой моток бикфордова шнура. Где он его взял? И для чего?..

Медведкин с тяжелой ножевой раной доставлен в поселковую больницу, которая разместилась в первом сборном домике. Константин Ильич без сознания. К нему по радио вызвали врача из Чимкента.

Рустем выслушал друга и неожиданно предложил:

— Бежим искать Рябинина!

— Чудак ты, Рустем! Его взрослые найти не могут, а тут ты еще суешься. Идем к Саиду Умарову.

— Зачем?

— Расскажем о том, втором… Помнишь, в камышах он с Рябининым сидел, пучеглазый!

— Пошли!

С шумом и грохотом влетели приятели в кабинет Умарова.

— Это еще что? — поднял тот голову от разложенных на столе бумаг.

— Мы знаем еще одного…

— Кого?

— Вредителя. У него белый ромб!

— Какого вредителя? Что за белый ромб? Ну-ка, садитесь, рассказывайте толком.

Ребята рассказали о встрече в камышах. Умаров вызвал по телефону какого-то Захарченко, и когда тот пришел, велел ребятам повторить все сначала. Пришлось рассказывать снова о лягушке, которую не удалось посолить из-за Рябинина.

— Он все старался с нами дружить…

— Кто — он? Рябинин?

— Да. Обещал подарить модель экскаватора. К себе на машину пускал.

— А один раз на рыбалке, — сказал Рустем, — Рябинин тазом глушил рыбу.

— Каким тазом?

— Ну, не тазом, а взрывчаткой. Он положил ее в таз, а таз пустил по воде…

— Постойте-ка, мальцы. А ящик со взрывчаткой при вас был пойман?

— При нас. Его дядя Николай Астапов вытащил.

— Так-так… А еще что вы про Рябинина знаете?

— А еще, — сказал Сергей, — он нас в тоннель посылал.

— И вы ходили?

Ребята переглянулись.

— Все ясно, — сказал Захарченко. — Вы рассказали ему, что там видели?

Сергей кивнул.

Теперь переглянулись Захарченко и Саид Умаров.

— Ну, ступайте, мальцы, занимайтесь своими делами.

Ребята пошли к выходу.

— А вы умеете хранить тайну? — послышался голос Захарченко.

Мальчики, как по команде, повернулись к нему.

— Умеем.

— Вот и отлично. О нашем разговоре — никому. Хорошо? Хотя бы до вечера.

— Будем молчать, — пообещал Сергей.

Выходя из землянки, приятели столкнулись с Николаем Астаповым. Тот шел так торопливо, что почти налетел на мальчиков.

Только они разминулись, как за спиной у себя друзья услышали голос шофера:

— У меня мотоцикл угнали!

— Что за фокус? Кто угнал? — спросил Захарченко.

— Не знаю. Сейчас прихожу из гаража в свою палатку, а мотоцикла нет. Он у меня в палатке возле койки всегда стоял.

Захарченко пристально посмотрел на Астапова.

— Вы знаете, что сегодня произошло на стройке?

— Конечно, знаю. Потому и пришел, что подумал: а не на моей ли машине он удрал?

* * *

Пока происходил этот разговор в землянке, Корней Рябинин выжимал из астаповского мотоцикла все, что он мог дать. Встречным потоком воздуха с головы Рябинина сорвало кепку, но останавливаться из-за нее беглец не стал. Вперед и вперед! Только об этом сейчас думал он, открыв газ до отказа и ловко петляя по крутым серпантинам горной дороги.

Между ним и поселком Гидростроя лежало уже не менее семидесяти километров. Рябинин мчался по малонаезженной дороге, что шла вдоль горного хребта, потом перевалила через него и вышла к обрывистому, крутому берегу реки. Тут дорога пошла по высокому каменистому карнизу. Внизу — метрах в двухстах — бесновалась река.

Рябинин увидал впереди довольно широкую площадку. Дорога тут жалась к горам. Между ней и обрывом лежала ровная поляна. Посреди поляны, недалеко от обрыва, стояло могучее, ветвистое дерево.

Не долго думая, беглец свернул с дороги и на полном газу помчался через поляну к дереву, к страшному обрыву.

В тот момент, когда мотоцикл очутился под деревом, Рябинин взметнул руки вверх, ухватился за толстый сук и повис над землей. Мотоцикл остался без седока и по инерции пересек поляну до конца. Он рухнул с обрыва, разламываясь на части от ударов об острые выступы скал. Исковерканные обломки его утонули в мутных волнах стремительной горной реки.

Рябинин действовал как на турнике: подтянулся, закинул ноги на сук. Вскоре он исчез в густой листве дерева.

Долго оставаться тут не следовало. Поэтому Рябинин осторожно спустился с дерева и на цыпочках, стараясь оставлять менее заметные следы, скачками выбежал на дорогу.

Как вдоль многих автомобильных дорог, здесь, рядом с колеей, тянулась тропинка. По ней ходили пешеходы, ездили всадники на конях и ослах. Следы на тропинке были и старые и свежие. Рябинин смело ступил на тропу и пошел по ней, чутко прислушиваясь.

Он благополучно дошел до другого густого дерева, росшего возле самой дороги. Это была чинара — отрада путников, истомленных летним зноем.

Рябинин на минуту остановился, оглядывая пышную крону дерева. Затем присев, он с места прыгнул так, что перелетел через дорогу и упал бы, если бы не уперся руками в могучий ствол чинары.

Спустя еще минуту, он сидел, вернее лежал на толстом суке, что повис над каменистой горной дорогой. Прикрытый резными листьями дерева, Рябинин был совершенно невидим с земли. Так прячутся в ветвях деревьев хищные пантеры, готовясь к стремительному прыжку на свою жертву.

Больше часа лежал Рябинин на ветке. Ждал.

Когда вдали послышался надсадный рев автомобильного мотора, он насторожился, собрался в комок.

Грузовик шел со стороны Гидростроя. Рябинину сверху было видно, что кузов его заполнен ящиками.

Когда грузовик проезжал под деревом, Рябинин легко спрыгнул на ящики и лег на них, незамеченный никем.

Так он рассчитывал добраться до станции железной дороги.

Погоня

В то время, когда беглец, не обнаруженный шофером, ехал по извилистой горной дороге к железнодорожной станции, Сергей и Рустем, выйдя за поселок, сели на пригорке. Самочувствие друзей было неважным. Подумать только: на стройке орудовал враг, он чуть не взорвал плотину, готовил взрыв тоннеля, а они — пионеры — не сумели распознать его!

— Вот ты говоришь: наблюдательность, — ворчливым тоном произнес Рустем, — а что толку от твоей наблюдательности? Все ты видел, все примечал, а ведь не узнал врага. Верно?

— А твое бесстрашие? — вопросом ответил Сергей. — Помнишь, я тебе говорил: пойдем, расскажем все твоему отцу. Что ты сказал? Сказал: — «Не надо».

Ребятам было горько и стыдно.

Они все обсудили и потом долго сидели молча, глядя на раскинувшийся в стороне поселок. Делать было нечего. Уже давно во все концы выехали из поселка группы людей на поиски бежавшего Рябинина. Ребята просились в кузовы грузовиков, но их никто не взял.

— Брысь отсюда, лапша! — сердито крикнул на них один из шоферов, вскакивая в кабину.

Отец Рустема, увидев сына возле землянки-конторы, взял его за плечо и строго сказал:

— Делать вам тут нечего. Уходите.

Стоя в стороне, ребята завистливыми глазами проводили всадников и автомашины и уныло побрели на пригорок.

Из всех отрядов погони по верному следу шел лишь отряд, который возглавил Саналиев. Грузовик этого отряда вел Николай Астапов. Он без труда различил след своего мотоцикла среди множества шинных следов на дороге.

— Эх, жаль, что мотоцикл у меня новенький, — сокрушался Астапов, глядя на дорогу, — из этой машины любую скорость выжать можно. Трудно будет гада настичь.

Заметив на дороге какой-то черный предмет, Астапов остановил машину. Он выскочил из кабины, поднял кепку Рябинина.

— Вот еще одно доказательство: он тут ехал, — сказал Николай, показывая свою находку Сана-лиеву.

— Вперед, вперед, Коля, — торопил Саналиев. — Времени терять нельзя.

И снова грузовик бешено мчался по петлям горной дороги, и путеводной нитью ему служил свежий, еще никем не забитый след мотоцикла.

— Стой! Стой! Ты смотри, что делается!

Саналиев положил руку на плечо Астапова. Тот резко затормозил.

Грузовик вылетел на ту поляну, где Рябинин так ловко схитрил.

Астапов и Саналиев одновременно выскочили из кабины. Из кузова попрыгали на землю стрелки военизированной охраны.

Всматриваясь в след, Саналиев и Астапов дошли до обрыва и взглянули вниз. Они не увидели ничего, кроме беснующейся реки.

— Выходит — сдрейфил, добровольно капитулировал? — сказал в раздумье Николай Астапов.

— Как сказать! — откликнулся Саналиев. — Он не таков, чтобы запросто отдать свою подлую жизнь. Тут что-то не то!

Стоя под деревом, Саналиев посмотрел на землю и вдруг увидел расческу. Это была обыкновенная пластмассовая расческа. Она лежала во вмятине, оставленной колесами мотоцикла и была не поломана. Тотчас же вскинув глаза вверх, Саналиев осмотрел густую крону дерева.

— Едем дальше. Быстро!

Астапов тоже увидел расческу и разгадал хитрость беглеца.

Грузовик опять стремительно полетел по извилистой дороге.

Яростно крутя баранку, Астапов сердито бормотал:

— Человека погубил, мотоцикл в пропасть сбросил… Ну гад, ну гад! Не будет ему пощады.

Саналиев успокаивающе говорил:

— Спокойнее, спокойнее, Коля. Прежде чем наказывать, его надо поймать.

Тем временем Рябинин на ходу спрыгнул с попутного грузовика и почти кубарем скатился по откосу к реке.

Он бы, вероятно, продолжал свое путешествие на порожних ящиках, но на глаза ему попался небольшой плот из надутых бараньих шкур, скрепленных жердями. Неизвестно кем и когда этот плот был причален к берегу и привязан волосяной веревкой к большому серому камню.

Рябинин решил воспользоваться этим надежным средством переправы.

Он скинул веревочную петлю с камня, вскочил на шаткий плот и оттолкнулся шестом.

Бурное течение подхватило легкий плот и закрутило его. Налетая на подводные камни, плот отпрыгивал от них, как мячик. Рябинин от этих толчков еле удерживался на ногах.

Наконец он переправился и, выскочив на берег, резко оттолкнул плот, бросив в реку и жердь.

Он знал, что грузовик с ящиками пройдет еще километров пятнадцать, пока доберется до моста через реку, а потом, перейдя через мост, пойдет по дороге обратно вдоль правого берега реки добрый десяток километров. Стало быть, если Рябинин пойдет вверх по течению, он через пять километров выйдет на дорогу и сможет «проголосовать» на попутную машину.

Такой путь для него был наиболее верным. На мосту его могла ожидать засада.

Дойдя до дороги, Рябинин укрылся за камнями и стал наблюдать за движением. Теперь это был уже не пыльный проселок, а блестящее на солнце гудронированное шоссе. Движение тут было оживленное. Грузовые и легковые автомашины непрерывно сновали в обе стороны.

На мосту, как и предполагал Рябинин, была засада. Работники милиции останавливали здесь все автомашины и проверяли документы шоферов и пассажиров.

— Ну, что? — крикнул Саналиев, выскакивая из кабины возле моста и направляясь к старшине милиции.

Тот пожал плечами.

— Выходит, сумел мерзавец проскочить, — с досадой проговорил Саналиев.

К нему подошел Астапов. Сдвинув кепку на затылок, он сказал:

— Что теперь делать будем?

— Что теперь? — переспросил Саналиев. — Вперед, Коля, только вперед. На станции мы должны быть раньше, чем он.

И опять грузовик Николая Астапова на предельной скорости летел по шоссе, настигая врага.

Рябинин все-таки прибыл на вокзал раньше, чем его преследователи. Ему повезло: на дороге его взял шофер «Волги».

Тут никто не знал Рябинина — разве один чайханщик, который когда-то так любезно встретил и проводил Казанцевых. У этого чайханщика в день своего приезда на Гидрострой отдыхал и Рябинин.

Но сейчас он и не думал идти в чайхану. Взглянув на расписание поездов, Рябинин увидел, что через пятнадцать минут на станцию прибудет скорый поезд, идущий в Москву.

Рябинин торопливо направился в билетную кассу.

Миловидная кассирша с розой в прическе улыбнулась Рябинину и стала заполнять билетный бланк.

Вдруг ей почудилось, что молодой человек у окошечка кассы тихо икнул. Она улыбнулась, поднимая на молодого человека глаза. Но улыбка мгновенно исчезла с ее лица, едва она взглянула на перекошенное лицо пассажира. В тесное окошечко миловидной кассирше не были видны руки, опустившиеся на плечи Рябинина.

Рябинин затравленно оглянулся. Справа и слева от него стояли мужчины в форме работников комитета госбезопасности.

— Идемте, — сказали ему негромко.

Лицо врага

Почти две недели Саналиев не был в поселке Гидростроя. Он ездил в областной центр.

Возвратившись в поселок, Саналиев посоветовался с коммунистами и вывесил объявление о проведении открытого партийного собрания. В повестке дня значился только один вопрос: о революционной бдительности.

К назначенному часу вся спортивная площадка была заполнена строителями и членами их семей. Сюда пришли все, кто был свободен от работы. Сергей и Рустем были тут же.

С докладом, в котором главное место занимал рассказ о пойманных диверсантах, выступил Саналиев.

Он сообщил участникам собрания, что к целинным землям республик Средней Азии и Казахстана приковано внимание не только советских людей, но и врагов социалистического строя. Кому неясно, что освоение сотен тысяч гектаров орошаемых земель позволит нам резко увеличить посевы хлопчатника, кенафа, овощей, зерновых культур, будет способствовать увеличению садов, виноградников. А чем больше у нас хлопка, зерна, фруктов, тем мы богаче и сильнее, тем труднее одолеть нас в борьбе. Поэтому любой ценой враги стремятся навредить делу освоения целины, затянуть громадное гидротехническое строительство, вызвать у советских людей неверие в успешное решение задач, поставленных Коммунистической партией.

Докладчик, пользуясь материалами только что законченного следствия, подробно рассказал о диверсантах Рябинине и Мошкине.

На следствии было установлено, что Рябинин и Мошкин в годы Отечественной войны попали за пределы нашей страны и там закончили школу шпионов и диверсантов.

Рябинина, Мошкина и других в этой школе учили долго и тщательно. Учебный день там начинался с рассвета и заканчивался поздним вечером. Стрельба, радиодело, спорт, история и политика — все изучали будущие шпионы.

Они должны были знать географию и административное деление СССР, последние решения советского правительства, важнейшие советские новостройки.

Особое внимание уделялось обучению будущих шпионов производственным специальностям. Их заставляли в совершенстве изучить новейшие станки советских марок, советские автомобили, тепловозы, экскаваторы. Каждый должен был владеть двумя-тремя специальностями.

И вот Рябинина и Мошкина забросили в Советский Союз. Им дали четкие, определенные задания. Главное — не следовало спешить и горячо приниматься за дело. Прежде всего показной честностью и самоотверженностью в труде надо было завоевать доверие окружающих советских людей. Активное участие в общественных делах также должно было способствовать расположению советских граждан в пользу новичков.

Рябинин долго работал токарем на одном из многочисленных заводов Куйбышева. Он сумел зарекомендовать себя с хорошей стороны. Рябинина хвалили, когда он в числе многих изъявил желание поехать на освоение целинных земель.

Молодежь завода устремилась в Сибирь, на Алтай, в степи Северного Казахстана. Вторая специальность, полученная в школе шпионов — экскаваторщика — приходилась как нельзя кстати. Она дала Рябинину возможность поехать туда, куда из молодых рабочих завода не ехал никто. Узнав об освоении новых орошаемых земель на юге Казахстана, Рябинин заявил, что поедет только туда. Громадный размах работ на Гидрострое привлек внимание Рябинина. Он понял, что это подходящий объект.

Таким образом Рябинин очутился на Гидрострое в числе первых строителей, съезжавшихся на новую стройплощадку не только со всего Казахстана, но и из самых отдаленных уголков страны.

К свершению своего черного дела Рябинин готовился лихорадочно, но темпы строительства были так велики, что Рябинин не успевал.

Ему крайне необходим был сообщник, который облегчил и ускорил бы диверсию. Но нелегко найти среди советских людей такого человека, который добровольно пошел бы на предательство, переметнулся бы в лагерь врагов.

Рябинину стало известно, что на Гидрострое работает некто Медведкин, бывший ранее в плену и по слабости выдавший фашистам советского командира, который скрывал от гитлеровцев свою фамилию и офицерское звание.

Казалось, зацепка была найдена. Но Медведкин не пошел на хитрые уловки Рябинина.

Тогда диверсант решил без чьей-либо помощи взорвать строящуюся плотину.

Задумано все было тонко. Ящик со взрывчаткой враг привязал на веревку километрах в двух выше плотины. Веревку, удерживающую плавающий ящик, он перекинул через острый камень. Ящик мотало волнами из стороны в сторону, веревка постепенно перетиралась.

Тем временем Рябинин возвратился в поселок, пообедал и отправился во вторую смену на работу. По его расчетам взрыв должен был произойти часов в восемь-девять вечера.

Затея вполне удалась бы, если бы не помешала случайно появившаяся автомашина Николая Астапова.

После того, как ящик со взрывчаткой выловили, Рябинину медлить больше было нельзя. В любой момент у него могли обнаружить взрывчатку, бикфордов шнур. Рябинин решил взорвать тоннель, обрушить неукрепленный свод, свести на нет плоды трудов сотен людей.

Если бы не бдительность Константина Медведкина, который стал исподволь наблюдать за Рябининым и вовремя разгадал его коварное намерение, если бы не находчивость Медведкина, тоннель был бы взорван.

Пойман и обезврежен был не только Рябинин; не ушел от органов государственной безопасности и второй шпион — Мошкин, приезжавший к Рябинину незадолго перед провалом с новыми инструкциями из разведывательного центра за рубежом.

Тайная татуировка — белый ромб — лучше всего доказала принадлежность шпионов к одной школе, а допросы помогли установить, что работали они на одно и то же иностранное государство.

Заканчивая свой доклад, Саналиев сказал:

— Враги пойманы и обезврежены. Но значит ли это, что мы с вами можем ослабить бдительность? Нет, не значит! Наша бдительность поможет разгадывать происки врагов, вовремя пресекать их подлые замыслы. Бдительность и еще раз бдительность, товарищи!

Осенний букет

Медведкин выздоравливал медленно. Глубокой ножевой раной у него было повреждено левое легкое. Он дышал тяжело, с хрипом, двигался медленно, прижимая руку к груди.

Но постепенно его богатырский организм брал свое. В теплые дни поздней осени Константин Ильич стал выходить из палаты на свежий воздух и подолгу сидеть на скамейке, греясь в теплых лучах солнца.

Вот и сегодня он сидел, откинувшись на спинку скамьи и дремал.

Сквозь дремоту он услышал шорох. Открыв глаза, увидел у себя на коленях букет осенних цветов — астр, хризантем, шафранов.

Константин Ильич оглянулся, но не увидел вокруг никого.

Взяв букет, он стал осматривать его. Хороши осенние цветы! В это время с веселым смехом из-за угла домика выскочили Сергей и Рустем.

— Здравствуйте, Константин Ильич!

— А, это вы, пострелята! Добрый день. Спасибо за букет. Где это вы нарвали таких цветов?

— В городе, на станции юных натуралистов, — ответил Рустем. — Мы там на экскурсии были и попросили дать нам эти цветы специально для вас.

— Спасибо, спасибо. Ну, садитесь, расскажите, как идет ваша жизнь молодая.

Ребята сели, не зная, что сказать.

— Вам… больно? — спросил Рустем.

— Нет, уже все зажило. Ну, как отцы? Работают?

— Работают.

Медведкин мечтательно проговорил:

— Скоро вот и я сяду на экскаватор… Соскучился я по работе. Подумать только — два месяца валяюсь на койке.

— У вас же было тяжелое ранение.

— Это верно. Да все прошло. Здорово он меня пырнул…

Медведкин расстегнул пижаму, и ребята увидели на его груди глубокий розовый шрам.

— В сердце метил, да малость промахнулся, — сказал Медведкин.

— Его схватили. Вы знаете? — сказал Сергей.

— Знаю. Говорят, и вы помогли его разоблачить?

— Мы? — ребята удивленно переглянулись.

— А как же? Мне рассказывали, что вы подглядели у Рябинина опознавательный знак. Это верно?

— Да. Только…

— Что?

— Мы, — с трудом выдавил Сергей, — могли бы раньше все рассказать.

— Но боялись?

— Нет, — ответил Рустем. — Он прикинулся нашим другом, обещал модель экскаватора подарить. А мы…

— Что? Обещали молчать о его проделках?

— Нет, не то. Мы если что и видели, то не придавали значения. Думали: не может такой человек заниматься вредительством. Он же был лучший машинист.

— Маска, ребята. Все это — маска. И дружба с вами — подделка, и рекорды на работе — пыль в глаза. Я вот тоже вроде вас… Стеснялся все…

— Вы? Ну, вы — взрослый.

— И взрослый, а хуже маленького.

— Вы смелый, — сказал Сергей.

Медведкин сделал вид, что не расслышал похвалы.

— Пусть эта история, — сказал он, — послужит нам хорошим уроком. На всю жизнь запомните, как хитер враг.

Константин Ильич задумчиво посмотрел вдаль, на вершины гор, где уже выпал первый снежок.

Информация об издании

Виктор БАЙДЕРИН

Опознавательный знак

Издательство «Жазушы», Алма-Ата, 1966

7-6-3

Байдерин Виктор Александрович

«ОПОЗНАВАТЕЛЬНЫЙ ЗНАК».

Повесть.

Издательство «Жазушы», 1966.

Стр. 112.

●

Редактор Попова З. В.

Художник Тимофеев В. В.

Худож. редактор Гурьев А. А.

Технич. редактор Вальчук П. Я.

Корректор Ершова Н. Д.

●

Сдано в производство 10/XII-65 г. Издат. № 52. Подписано к печати 1/III-66 г. УГ01940. Бумага тип. № 2, 84×108¹/₃₂—3,5 печ. л.—5,88 усл. п. л. (Уч.–изд. 5,57 л.). Тираж 100000 экз. Цена 16 коп.

●

Заказ № 2665. Полиграфкомбинат Главполиграфпрома Государственного комитета Совета Министров Казахской ССР по печати, г. Алма-Ата, ул. Пастера, 39.

Оглавление

Колчан и стрелы

В привокзальной чайхане

Дорога на Гидрострой

Город в степи

На новом месте

Экскаваторщик Рябинин

У котлована

Каменное нутро

Вызов каракумцев

Модель «КР-1»

Разговор с глазу на глаз

Встреча на рыбалке

Чрезвычайное происшествие

Белый ромб

Путешествие в кузове

Странное приветствие

Выстрелы в тоннеле

Побег

Погоня

Лицо врага

Осенний букет

Информация об издании