Всесильный [Лев Цитоловский] (fb2) читать постранично

Лев Цитоловский Всесильный

Всесильный

Ветер набрал силу, гнал волну и бросал брызги в лицо. Волны били о днище и подбрасывали лодку. Хотя свитер намок, было не очень зябко и стоило бы грести дальше, но лодку сносило ветром. Максим вывел ее на отмель, привязал к полузатопленной коряге и натянул над собой тент. Теперь ненастье осталось снаружи, он сбросил одежду и решил переждать. Ветер сотрясал туго натянутый тент, но не задувал в щели. Максим лежал на спине и думал о всяком. Редкие горошины падали на брезент, превращались в светлые пятна и с наветренного края слились уже в сплошные желтые полосы.

Под куполом трудился в заботах крошеный паучок, и не было ему дела до непогоды. Он суетливо перебирал тонкими лапками и больше походил на заводную игрушку. Когда брезент сотрясало порывами ветра, он распластывался на паутине, как матрос на снастях, но иногда срывался, повисал в пустоте и снова взбирался под купол.

Да, братишка, думал Максим, не такой уж ты примитивный. Но стоит ли тебе трудиться? Окончится дождь, встану, скину тент и пропала твоя работа. Максим вдруг заметил, что тот не один. Рядом возилась большая темно-серая паучиха. Она подскочила к супругу и стала быстро жестикулировать. Узнать бы о чем, да как узнаешь? Коллективные твари, вместе гнездо строят, жаль, что весь труд пойдет насмарку.

А ветер не унимался. Сбивал всякий раз одного, другого и, пока тот болтался над бездной, второй беспокойно сновал по брезенту. Самец так увлекся работой, что оказался как раз над головой у Максима. Эге, братец, подумал тот, если ты снова сорвешься, как раз в лицо угодишь. Он решительно провел подошвой по тенту и с сожалением вздохнул. Самка замерла на мгновение и торопливо засеменила по краю, к дождю и ветру.

— Куда ты, глупышка, — громко сказал Максим, — не паникуй. Не трону.

Но разве поймет паук человека?

Косая

Ей было тесно и скучно. Ей было темно. И думалось о своем, потустороннем.

Казалось, так было всегда и было жутко, что так всегда и будет. Она устала от однообразия, которое истомило ей душу. И ей надоело ждать. Её манила капля неба, глядевшая на нее из длинного черного коридора. Она не была еще там никогда, но знала, что судьба её там. И когда бурлящая сила толкнула её, она встрепенулась и вылетела высоко к солнцу.

О, как засвистел ветер! Сколько света и голубизны, простора и свободы!

Нежные струи ласкали бока, а неведомые прежде запахи поведали о тайнах мира. Только бы попасть к людям, думала она. И её желание исполнилось. Но только никто этому не был рад.

Прощание

Клумба около нашего подъезда скорее напоминает полянку, цветов там почти нет, зато трава всегда свежа, об этом заботятся. Возвращаясь как-то домой, я издали заметил, что полянка заполнена кошками. Кошек у нас привечают, но такого количества я не припомню. Видимо, набежали со всех окрестностей. Странным было и то, что они были чересчур смирно настроены: не бегали, ничего не искали, не играли и почти не шевелились. Я невольно замедлил ход и посторонился, пропуская соседку, Валентину Иннокентьевну. Кошачья сходка её ничуть не заинтересовала, она лишь равнодушно скользнула взглядом по необычному сборищу.

Подойдя поближе, я увидел, что и расположены они странно, почти по кругу размером четыре-пять метров. Морды направлены к центру, хвосты чуть подрагивают. Я осторожно приблизился и увидел, что посередине лежит их мертвая подруга. Они с ней прощались, нервно переживая.

Это было так выразительно, что я замер и невольно присоединился к этой траурной церемонии. Так продолжалось несколько минут, потом они зашевелились и в полном молчании, неспеша, разошлись в разные стороны. Погибшая осталась в одиночестве.

Никогда раньше не приходилось мне наблюдать ничего похожего. То ли процедура слишком коротка, то ли смерть редко застает беднягу на поляне, у всех на виду. А может быть, это погибла особенно уважаемая кошка.

Промашка

Васютка гулял с бабушкой и нашел на тротуаре 10-рублёвую монету. Он вытер её о штаны и отнес в ближайшую урну. Любил Васютка порядок.

Что же ты деньги в мусор бросаешь? — спросила бабушка.

— На эту монету всё равно ничего купить нельзя, — уверенно пояснил он с видом опытного и понимающего жизнь человечка.

Васютка еще не догадывается, что деньги можно копить. Нашел бы он такую же монету еще пару раз, и можно было бы приобрести, скажем, воздушный шарик.

Кондовые страхи

— Папочка, ну пожалуйста, ну ты, хотя бы, дверь не совсем закрывай, щелочку оставь, хотя бы малюсенькую. — Анечка приподняла голову над подушкой и просительно улыбнулась. — А я завтра утром сама твою чашку вымою. И ложку.

Аня боится темноты, не верит, что спать при лампе — вредно. Каждый вечер её уговаривают уснуть без света, но тщетно. Она, то выпрашивает не выключать ночник, то шторку на окне открыть, или, хотя