Мы с сыном в пути [Эбрахим Голестан] (fb2) читать постранично
- Мы с сыном в пути (пер. Д. Комиссаров) 90 Кб, 13с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Эбрахим Голестан
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Эбрахим Голестан Мы с сыном в пути
В полдень, так и не доехав до города, мы опять прокололи камеру. Пришлось вылезать и осматривать колесо. Вокруг не было ни души, а запаску мы уже поставили час назад. Мертвая дорога пересекала безмолвную пустыню, извиваясь среди холмов, и исчезала где-то у горизонта, за синими горами. – Ну как? – спросил сын. – Вот так, – отозвался я и отошел к обочине помочиться. Сын протянул было укоризненно: «Папа!», но тут же последовал моему примеру. – А на что наехали? – спросил он, возвращаясь к машине. – На ослиную подкову! Знать бы… – Откуда это осел в пустыне! – Забрел, значит, раз из нашего колеса его подкова торчит. Я снова склонился над колесом. Резина совсем осела и распласталась на земле. Сын подошел и легонько пнул шину ногой. – Спустило. – Соображаешь. – Вот зараза, ведь час назад колесо сменили. – Тащи-ка камни. Укрепив колеса, мы заперли машину и двинулись вверх по склону. – Не лучшее место для стоянки, – заметил я. – Потому что на подъеме, да, пап? Но мы ведь камни подложили. – Не в том дело. Через холмы перевалим – машины не видно будет. – А чего на нее смотреть? – Если кто подойдет, не увидим. – А увидели бы, так что? Пока обратно доберемся, он нас заметит, влезет в машину и укатит. – Вот бы хорошо, – буркнул я. – Почему это хорошо? – Да надоела она мне. – А куда мы идем? – спросил он. – Шагай давай. – А почему камера спустила? Это я уже объяснял. Он продолжал болтать сам с собой: – А если шины не надувать, они бы и не спускали. Или сделали бы такую резину, что гвоздем не проколешь. – А может, лучше, если бы машины были вовсе без колес, а прямо по воздуху летали, а? – отозвался я. – Ну тогда же самолет получится. – В некотором роде. – Или пусть вообще запретят ослам по шоссе разгуливать, а то у них подковы отваливаются и гвоздями шины пропарывают. – Чего-чего, а уж этого не дождешься. – Почему? – Статистика, дружок, статистика. – А что такое статистика? – Подрастешь – узнаешь. – А я сейчас хочу. – А сейчас прекрати чепуху молоть. Мы поднялись на вершину холма. Вдали, посреди равнины, виднелась деревушка – засеянные поля, деревья, дома, амбары под глинобитными куполами. За ней начинались предместья города, над которыми нависла пелена дыма, копоти и зловонной пыли. А еще дальше высились горы. Крутая, неприступная стена синих гор. – А за сколько километров видно Демавенд1? – спросил сын. – За много, если погода ясная. А подойдешь ближе – не видно. – А почему близко не видно? – Потому что он очень большой. – У нас один парень рассказывал, что его отец туда забирался, на самую верхушку. Оттуда море видно. – Мы тоже, когда на побережье ездили, видели с моря Демавенд [1]. – Вот бы мне туда забраться. – Подрастешь – и лазай, пока не надоест. – Всегда так, только чего захочешь – жди, пока вырастешь. А если я сейчас хочу? – Сейчас идти надо. Придется топать до какого-нибудь жилья. Дорога вела мимо невысокого холма, казавшегося на солнце сухим и мертвым. От вершины и до подножия его избороздили глубокие пересохшие промоины, прорытые весенними ливнями. Весь холм зарос колючками. – Видишь? – Я показал на холм. – Что? – Вон тот холм. – Ну? – На ровном месте. – Ну? – Откуда взяться в степи холму? – А правда, откуда? – Когда-то дома строили из глины. Потом, если за ними никто не следил – то хозяев на войне убьют, или в ссоре, или еще как, то уйдут они и сгинут неведомо где, – дома разваливались. – И что дальше? – Ничего. Дальше за брошенный дом принимались дождь, ветер, солнце, мороз и жара. Стены рушились, и дом превращался в кучу глины. Видишь, просто глиняный бугор. Так вот и бывает – от прежнего ни следа. – Подумаешь, захотят, снова построят, – заявил сын. – Кто? – Ну, эти люди. – Нету людей. Оттого беда и нагрянула, что людей не стало. – Они, что ли, раньше ушли? – Люди всегда уходят раньше. – А куда? – Куда-куда – в землю. Он с недоумением взглянул на меня. Потом спросил: – Значит, дома на них обвалились? – Вот именно. – А когда дом падает человеку на голову, тот умирает? – Иногда умирает. – А иногда? – Подыхает. – Но это ведь одно и то же, папа! – Да нет, дружок, не одно и то же. Сын подозрительно посмотрел на меня. Как будто хотел понять, шучу я или впрямь считаю, что умереть и подохнуть – разные вещи. Потом робко спросил: – А когда человек умирает? – и коварно добавил: – Или подыхает? – Когда забывает, что надо дышать. – Ты это все нарочно, пап, чтоб меня поддразнить, – недовольно протянул он. А я, клянусь, говорил абсолютно серьезно. Мы шли молча. Я думал, не дай Бог он продолжит этот разговор, однако сын молчал, боясь, как бы я опять не начал его дразнить. – Лучше бы мы прокололись поближе к чайхане, правда? – спросил я. – Что, уже устал? Он явно жаждал реванша. – Да катись ты, мелочь пузатая. – Вот всегда- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Последние комментарии
5 часов 40 минут назад
6 часов 21 минут назад
6 часов 22 минут назад
8 часов 22 минут назад
14 часов 27 минут назад
14 часов 39 минут назад