Семнадцатая жена [Дион Страда] (fb2) читать онлайн

Дион Страда Семнадцатая жена

Часть I

Глава 1 Пожаловать в…

***

Капли дождя неистово стучали по стеклу, отбивая частую дробь. Словно небесный резервуар прохудился и был готов обрушиться на маленький городок, и лишь поместье на холме, последний этаж которого тонул в клубящемся мраке туч, держало небо, подобно атланту из греческих мифов. Огромное здание, способное поспорить роскошью с дворцом восточного набоба, прорезало штормовую мглу парой красноватых огоньков из окон верхнего этажа. У подножия холма, как подобострастный раб перед господином, ютились утлые домики поселения, зажатые в долине между гор и морем.

Среднего роста немолодой мужчина, на лицо которого печатью легло пристрастие ко многим человеческим грехам, нервно вышагивал по толстому ковру в свете горевшего камина. Несколько раз он прерывал монотонное движение, подходил к окну, завешенному бархатной красной портьерой, и смотрел на город, раскинувшийся у его нескромного жилища.

— Ты хотел обмануть Нас, — слова, брошенные под вой ветра и шум дождя за окном, заставили хозяина поместья подпрыгнуть на месте и нервно осмотреться по сторонам.

В кресле, в дальнем углу комнаты, скрестив руки на груди, в свободном платье сидела девушка, цветом одеяния и кожи подобными белому мрамору. Её взгляд, до этого бесцельно блуждавший по стенам кабинета, теперь сверлил мужчину, боявшегося пошевелиться под тяжестью её изжелта-янтарных глаз.

— Я, я…. Всё совсем не так. Да, я виноват, но сейчас не время для этого. Чернь не остановит ни ночь, ни непогода. Скоро все будут здесь, и Вам нужно спасти всех нас, — голос дрожал, готовый в любой момент сорваться до истерики, дряблые руки, украшенные тяжёлыми перстнями, непрестанно сцеплялись и расцеплялись.

— Нам? Всех нас? Ты не выполнил своих обязательств, и время теперь всё равно потеряно, — холодный и жёсткий голос отчитывал приговор осуждённому на смерть.

— Выполнение этих обязательств и привело всё к тому, что мы имеем! Они были слишком сложными, а Вы хотели получить результат слишком быстро! — истерика мужчины выплеснулась наружу, но его собеседница продолжала сохранять спокойствие пирамид и озвучивать вердикт ничего не выражающим бесстрастным голосом:

— У тебя было много времени, но ты распорядился им недостаточно мудро. Нечто, конечно, закончено, и пока Нам этого хватит, но дальше ты бесполезен…

— Но толпа уничтожит всё!

— Нет. Она лишь отстрочит то, что неизбежно. Но Мы привыкли ждать. Ещё немного, и люди будут готовы завершить начатое.

Со двора донеслись крики людей, перекрывавшие шум проливного дождя. Спустя несколько минут поместье дрогнуло от ударов чего-то тяжёлого в парадные двери.

Мужчина бросился прочь из кабинета в тёмную галерею, а всё пространство вокруг него сотряс идущий отовсюду шёпот, более громкий, чем самый надрывный крик, — шёпот проклятия и слабый скрежет камня о камень. Тяжёлые двери внизу треснули и упали с петель, впустив в поместье непогоду и разъярённую толпу.

***

Мина со скучающим видом сидела на переднем пассажирском сидении проехавшего пару световых лет Ситроена, скользя взглядом по пробегающей за окном водной глади. Солнечные лучи играли на тягучих ярко-синих волнах, нехотя накатывающихся на каменистый берег, вдоль которого вилась дорога, зажатая между скалистыми уступами, спускавшихся к самому морю гор, и заливом. За рулём сидел Виктор и без умолку что-то рассказывал о местечковых достопримечательностях. Девушка попробовала включить радио, но на единственной вещавшей без помех радиостанции стартовал чарт никому неизвестных рок-исполнителей, начавшийся сумасбродными завываниями какой-то Юлии, сделавшими пребывание в тесном душном салоне ещё невыносимее.

Молодые люди познакомились полгода назад — Мина через заброшенную техническую шахту, или бог его знает для чего это было вообще построено, вылезла в небольшой грот у берега залива, перепугав одинокого собирателя ракушек. Они были одногодки, родились и прожили двадцать лет в Лапласе, несуразном городе на берегу моря.

С полвека назад один миллиардер, привлечённый красотой природы и амбициями, решил выстроить у берега моря город-казино, соединить Лас-Вегас и Монако, а получился Лаплас. Широкие проспекты, пальмы, роскошные фонтаны, высотные здания, за городом огромные виллы на гряде холмов, древний замок над водопадом — и всё это на берегу лучшего из морей на земле. Миниатюрный мегаполис, вобравший в себя самые необычные городские решения со всего мира. Однако окончание постройки города-мечты ознаменовалось самоубийством эксцентричного богача. Долгие разбирательства, делёж наследства между многочисленными родственниками и бывшими жёнами обнажил несуразный факт, что никаких конкретных документов или лицензий на открытие чего бы то ни было или продажу, сдачу в аренду в черте города не существовало. Город строился просто так, по сумасбродной прихоти и вложены в него были все средства миллиардера, причина самоубийства которого так и осталась тайной. Государство выкупило необъятный каприз за бесценок и теперь поддерживало в относительно опрятном состоянии, хотя дома стояли пустыми на две трети, широкие проспекты сильно потрескались, а от мэрии крупными кусками отставала штукатурка. Но, несмотря на это, люди жили в этом полупризрачном городе — те, кто его строил и проектировал и их потомки, получив в счёт оплаты квартиры с видом на море, кто работал в нескольких цехах по ремонту и постройке яхт, хватало и маргиналов, занявших заброшенные виллы на холмах.

Мина была внучкой архитектора, проектировавшего многие здания города-прихоти, а потом вошедшего в совет по поддержанию высоток в жилом состоянии. В детстве играла с пыльными макетами неосуществлённых проектов, а повзрослев пристрастилась к изучению уже построенного. Про таких как она говорят, что следовало родиться мальчишкой. Мина облазила все крыши в Лапласе, спускалась в подвалы и в недостроенное метро, изучила многочисленные технические ходы и туннели под городом, оставила свою фирменную роспись из баллончика с синей краской на всех заброшенных загородных виллах за высоким забором. Но город ей уже невыносимо наскучил — одни и те же лица, игрушечные небоскрёбы и пустые улицы. Ей хотелось увидеть пульсирующую, бьющую через край жизнь, а не вяло текущее амфорное существование в ветшающих декорациях.

Виктор же вырос в семье ботаника и флориста, его родители познакомились под занавес затухавшего проекта, и если бы все их планы реализовали, то Семирамида обозвала бы царя Вавилона мелочным скупцом. Виктор отучился три года в университете и теперь приехал на каникулы и практику в родной город, собирать материал для объёмистого и, как ему казалось, всеохватывающего труда по местным моллюскам. Он любил эти места и не собирался никуда уезжать. Разве что мечтал обзавестись уютным домом в одном из небольших городков в окружении Лапласа. В один из таких городков он и вёз сейчас свою спутницу, надеясь, что, наконец, нашёл место, способное объединить их интересы.

Но что же их заставило мучить друг друга уже целых полгода? Что могло связывать бунтарку, мечтающую об огнях больших мегаполисов, и страстного любителя природы? Человек — странное создание, раз среди всего многообразия мира смог придумать скуку и одиночество. Одиночество, слишком большое для такого игрушечного мегаполиса. Мина, испытавшая сначала интерес к учтивому слушателю и прекрасному рассказчику, за последние недели уже сильно утомилась рассказами о моллюсках и местных озёрах, а внутренние устои не позволяли высказать всё прямо, да и возможно она уже привыкла к своему постоянно восторженному спутнику? При этом затащить Виктора на одну из крыш ей так и не удалось. Была лишь одна точка соприкосновения — пещеры, места, где природа удивительно приспособилась к узости и темноте, свойственной обычно лишь человеческим творениям, но в окрестностях Лапласа можно было отыскать лишь пару мелких гротов.

Машина замедлила движение и проехала очередную умильную вывеску «…пожаловать в…». Первая половина надписи сильно облупилась и обросла вьюном, а название очередного скопления семейных коттеджей у Мины желания читать не было.

— Потерпи, мы уже близко. — Виктор прервал свои разглагольствования о каком-то кусте и ободряюще улыбнулся девушке. Дорога стала спускаться вниз, и пару минут спустя Ситроен въехал в черту построек.

Пропетляв между семейными коттеджами с выстриженными по линейке газонами и старыми особняками, утонувшими в раскидистой зелени деревьев, автомобиль резко повернул и стал вновь подниматься в гору через запущенный парк. После парка машина свернула на ухоженную улицу, зажатую между уютными особняками новой постройки. Наконец Ситроен остановился у маленького сквера с каменной беседкой, выстроенной с претензией на ротонду, и крохотным прудиком.

— Вот мы и приехали. — Счастливо возвестил Виктор, выпрыгивая из машины.

Мина неохотно открыла дверцу со своей стороны и тоже выбралась из автомобиля. С куда большим удовольствием она бы осталась внутри, но тогда Виктор обошёл бы машину, открыл ей дверцу и скорчил до того противно любезную физиономию, что лучше уж сдать это сражение без боя. Но война останется за нею, ибо она порвёт с этим докучающим собирателем ракушек. Вот ради чего были все мучения, несколько часов на солнце в душной машине? Да и снаружи оказалось немногим легче. Солнце палило невыносимо даже для разгара лета, лучи немилосердно жгли и накалили все поверхности. Стоя рядом с автомобилем, Мина чувствовала, как можно на капоте поджарить яичницу. И ни самого лёгкого ветерка, ни одного дуновения свежего воздуха, приносящего облегчение.

— Что ты застыла у машины, посмотри какой здесь вид, ты такое видела в Лапласе со своих крыш?

Мина, вяло перебирая ногами, обошла пруд и встала рядом с Виктором, уже облюбовавшим раскалённую скамейку в нестерпимо цветущих кустах. Со склона городок был как на ладони, спускаясь лоскутами коттеджей, особняками прошлого века и несколькими непонятными белыми пятнами в зелени к лагуне, стиснутой с одной стороны горными склонами, а с другой стороны зелёным мысом, увенчанным блестевшим на солнце скелетом какой-то постройки. Очередной недострой в подарок от создателя Лапласа: в окрестностях игрушечного мегаполиса хватало построенных по заказу миллиардера огромных особняков, сильно выделявшихся теперь на общем фоне.

Правее по склону спускалось кладбище, слишком большое для такого маленького города, но этому Мина не придала особого значения. Она пресытилась пасторальной картиной и, бросив испытующий взгляд на море, надеясь хоть там заметить что-то из ряда вон, кроме одинокого маяка на скалистом островке и нескольких белых парусов яхт, повернулась к Виктору.

Однако парень был весь переполнен каким-то радостным ожиданием и явно не хотел замечать неудовольствия Мины:

— Не беспокойся, я тебя не за этим сюда привёз, так что, если не хочешь рассмотреть город как следует, то пошли дальше.

— Какой ты догадливый, — вырвалось у девушки, и она первой ушла с солнца в тень беседки, ругая себя за то, что вообще согласилась на эту поездку. А всё проклятая вежливость и участие, нет бы, вовремя указать на дверь, так нет, нянчись тут теперь. — Веди уже. — Между ними должен был возникнуть электрический ток, настолько полярные были настроения.

Парочка перешла на другую сторону дороги, сократила через площадку строящегося особняка и пошла рощей, поднимавшейся выше по склону. В тени деревьев стало немного легче дышать, но настроение Мины это не улучшило. Виктор ушёл вперёд, и теперь его светлая футболка маячила между деревьев в нескольких метрах выше по склону. Девушка же не собиралась спешить, продолжая мысленно ругать себя самыми последними словами.

Постепенно склон становился круче и каменистей. В стоящем безветрии под палящим солнцем, от которого роща мало спасала, подъём стал изрядным мучением. Парень уже далеко ушёл вперёд и скрылся за перерезавшим склон каменным уступом, бывшим, словно подпорка для вершины горы, этакого гигантского муравейника, на склоне которого раскинулся городок. Наконец Мина достигла уступа и медленно обогнула его. Виктор поджидал её метрах в ста выше по склону, всё так же чему-то радуясь. Улыбка, не сходившая с его лица в этот день, уже изрядно злила девушку, и она решила, что пора расставить точки над i, точнее пора было сделать это давно, но лучше поздно, чем никогда, в конце концов, спускаться по склону будет проще, а добраться до Лапласа и вовсе не составит труда. С транспортом проблем здесь никогда не было.

Поравнявшись с парнем, Мина открыла уже рот для произнесения подготовленного монолога, но так и осталась стоять. Дальше склон спускался плавно вниз в узкую долину, на самом дне которой меж стволов деревьев виднелись какие-то развалины. Но не это поразило девушку. Достигнув вершины подъёма, она как будто переступила через невидимую черту, разделявшую два мира. Со дна долины тянуло влагой и сыростью, роща переходила уже в лес, тёмные кроны которого, казалось, что-то прятали.

— Не сильно устала? Вроде подъём был не слишком крутым… Погода, конечно, крайне неудачная для восхождения, но я решил тебе показать это место сразу, как узнал о нём. Тут значительно прохладнее, ты, наверное, уже почувствовала. Ну что, пойдём дальше? — И Виктор протянул своей спутнице руку, словно предлагая ей как в сказке переступить через низкую стену и попасть в загадочную страну аистов, где нет места несчастьям. Мина от руки отказалась, но теперь уже не отставала от своего спутника. Неведомая сила разожгла любопытство, заставив на время забыть о неудобном путешествии. В голове девушки промелькнула вредная мысль, что впоследствии можно и пожалеть.

Однако спуск в долину и она сама меньше всего напоминали страну, где нет места горю. Вокруг не было ни души, стояла тишина, лишь изредка нарушаемая одинокой птицей, пролетающей под кронами деревьев. Постепенно становилось даже неестественно холодно после палящего солнца при подъёме, пускай они и были теперь от него плотно скрыты листвой. За деревьями всё так же маячили остатки некой постройки, но определить, что это такое по-прежнему было невозможно: природа — женщина жадная, и всё, что попадает к ней в руки, быстро становится её частью, дополняя пейзаж или уходя в землю, если этому пейзажу мешает. И остаётся только гадать, из каких эстетических побуждений создавались места, подобные этому лесу в узкой долине на склоне приземистой горы.

Наконец парочка достигла дна долины, спуск в которую показался куда более долгим, чем подъём на склон горы. Поддавшись неясному чувству, Мина едва не прильнула к Виктору, но, тут же осознав своё движение, отпрянула в сторону, надеясь, что он ничего не заметил. Сейчас ей только подобных сентиментальностей не хватало. Пройдя ещё пару десятков метров, они вошли в круг развалин. Когда-то это было достаточно просторное здание, скорее всего в два этажа, из красного кирпича. Место, где много лет назад поднималась его крыша, по-прежнему было свободно от крон деревьев, так что груда мусора в середине солнечной полянки стала пятном бурлящей жизни насекомых в окружающем застывшем лесу. Выйдя под солнце, Виктор замер в нерешительности. Он явно что-то искал, но никак не мог найти и после долгой паузы неловко посмотрел на Мину. Но у девушки было своё чутьё, чутьё человека, облазившего десятки забытых человеческих творений, и оно подсказывало, что просто так большой дом посреди леса никто строить не будет, если это, конечно, не предок строителя Лапласа. Парень продолжал нерешительно переминаться на груде обломков, оглядываясь по сторонам и периодически бросая беглый взгляд на девушку, которая была уже целиком занята поисками.

— Да что такое… — Мина больно споткнулась обо что-то твёрдое, скрытое под заросшей травой кочкой. По опыту зная, что случайно вокруг таких мест ничего не валяется, девушка подцепила носком кроссовка край дёрна и попыталась расчистить твёрдый предмет. Под тонким слоем земли оказалась узкая металлическая балка, о продолжение которой споткнулся подоспевший Виктор. Теперь уже в глаза бросилось, что эта «кочка» тянется от развалин дома по заросшей просеке к крутому склону горы и параллельно ей тянется вторая такая «кочка».

— Рельсы. Здесь, наверное, была шахта. Хотя странно, я перевернула море книг и сайтов, но нигде не находила упоминания, что у нас здесь что-то когда-то добывали… — Мина стояла, задумавшись, провожая взглядом убегающие заросшие рельсы, потом медленно повернулась к Виктору, потиравшему ушибленные пальцы правой ноги, он не предусмотрительно надел сандалии на босу ногу, и вопросительно посмотрела на него.

— Отец перебирал старые документы, и на одной из папок я увидел копию старой карты местности, до постройки Лапласа и других мелких городков, когда здесь была только россыпь поместий. И там была обозначена заброшенная шахта где-то в этой долине. Называлась она «Первая жена». Здесь был шахтёрский посёлок, развалины, наверное, были складом добытого.

У Мины вызвало улыбку подобное название шахты:

— А что в ней добывали? Этого случаем на карте указано не было?

— Нет, я пробовал что-то найти об этой шахте в городском архиве Лапласа и сети, но глухо. Видимо, она была небольшой… — На последнем слове Виктор прикусил язык.

Нетрудно было заметить, какой взгляд бросила на него Мина. Он вёз её, чтобы поучаствовать в незабываемом приключении и объединить интересы, а теперь сам разрушил интригу. Притащить девушку в жару к шахте, от которой остался туннель в двадцать метров. Да, хороша же идея.

— Ну пойдём её поищем, — с этими словами Мина прогулочным шагом пошла по ещё угадывающейся в деревьях просеке. Парню ничего не оставалось, как удручённо поплестись следом.

Через десяток метров стали угадываться заросшие травой отвалы породы, вскоре за ветками показались и ворота, преграждавшие путь в шахту. И только подойдя к ним вплотную, молодые люди увидели, какие это были ворота. Зёв шахты около трёх метров в высоту и ширину, в обрамлении позеленевших каменных столбов со стёршимся рисунком, перекрывали массивные деревянные створки, некогда обшитые металлическими листами, которые теперь валялись где-то рядом, скрытые травой, или держались на паре болтов, сильно отогнутые, почти оторванные. Ворота, выгнутые наружу, видимо пытались сорвать, привязав трос к увесистому замку, большой ржавой шайбой выделявшемуся на них. Пусть это не удалось, зато дыру в самих воротах выломали достаточных размеров, чтоб туда мог спокойно пролезть человек. И даже что-то вытащить обратно.

— Выглядит многообещающе. — Парень обернулся к девушке, смерившей его холодным взглядом.

— Только если там не случилось обвала. Фонарики ты хоть взял? — Виктор вытащил из висевшей через плечо сумки два небольших фонарика и протянул один Мине.

— А ещё мельче найти не смог? — И чуть ли не с отвращением взяв фонарь, даже не взглянув на бедного парня, Мина первой полезла в щель в развороченных воротах шахты.

Внутри сразу окутало сыростью и затхлостью. Карманный фонарик выхватывал у темноты лишь небольшие куски пространства в нескольких метрах впереди себя, практически проигрывая обволакивающей пространство тьме. Мина осторожно двинулась вглубь тоннеля, стараясь отвоевать у темноты как можно больше информации о шахте. Через пару минут к ней подбежал Виктор.

— Не бегай и смотри под ноги, — Предостережение разошлось эхом по каменному заброшенному туннелю.

Мина вздрогнула, не ожидая, что шахта окажется таких размеров — отголоски эха стихли очень далеко. Молодые люди осторожно двинулись дальше, освещая пол и стены. Тоннель шёл прямо и вниз под небольшим углом, рельсы на земле прекрасно сохранились, свет фонарей периодически выхватывал из темноты опорные балки, сваленную у стены вагонетку или ещё какой металлический мусор.

Через сотню метров тоннель раздваивался, и парень с девушкой свернули направо. Направо повернули и у следующей развилки, но прошли недолго — это оказался тупик со спускавшимся вниз стволом шахты. От подъёмника, естественно, давно ничего не осталось. Мина опустила вниз луч фонаря, но не смогла ничего разузнать у темноты: ствол шахты уходил вертикально вниз, словно к сердцу земли. Девушка рассеянно пнула ногой небольшой камень, ругнув про себя бесполезные китайские карманные фонарики. Развернувшись на пятках, она уже пошла к внимательно изучавшему слегка обсыпавшуюся стену шахты парню, как её буквально оглушил всплеск откуда-то со дна уходившей вниз штольни. Мина замерла на месте и, ничего не ответив вопросительно посмотревшему на неё спутнику, осторожно вернулась к тёмному зёву. Второй камень полетел, подгоняемый секундной стрелкой часов. Выходило, что тоннель спускается вниз едва ли не на полсотни метров, но это невозможно — вокруг шахты просто не было столько породы.

— А какого года та карта? — Девушка повернулась к также подошедшему к краю Виктору, но тот вместо ответа лишь мотнул головой вверх, куда указывал луч его фонаря.

Там ничего не было. Совсем ничего, непроглядная пустота. Но там должен был быть потолок шахты. Вертикальная штольня не только уходила вниз на десятки метров и неизвестно куда ещё на затопленные уровни, но и поднималась так же высоко вверх.

— Гора не такая уж и большая, а вырыли гигантский термитник, — девушка улыбнулась фразе парня, термитник или муравейник были лучшим сравнением, учитывая протяжённость тоннелей, — не представляю, что здесь можно было добывать в таких масштабах.

Мина и Виктор медленно побрели назад и продолжили проверять все ответвления, но каждый коридор заканчивался или тупиком, или идущей из ниоткуда и спускавшейся в никуда штольней. Рельсы при этом заворачивали даже в самые короткие ответвления, словно нить Ариадны опутывая весь этаж шахты.

После нескольких часов безрезультатного осмотра молодые люди застыли у очередной вертикальной штольни, которой заканчивалась последняя осматриваемая на уровне галерея.

— Без моего снаряжения здесь делать больше нечего… — Но Мина сказала это без особого энтузиазма, она была раздосадована — в заброшенных домах всегда находились оригинальные трофеи, обломки прежних времён, старые вентиляционные шахты всегда куда-то выводили, а здесь была лишь абсолютная и давящая пустота. Тупик. И ничто живое не захотело тут закрепиться и избрать эти туннели своим домом. Шахта пребывала в каком-то удручающем безвременье, и сейчас хотелось только одного — поскорее выйти на палящее солнце. Совершенно новое чувство для человека, излазившего десятки пустых мест, но именно оно завладевало девушкой.

— И что ты опять там ковыряешь?

Виктор подпрыгнул на месте от резкого тона своей спутницы, но он и правда в очередной раз остановился у обсыпавшейся стены и внимательно её рассматривал.

— Не могли же просто так вырыть все эти тоннели — добыча чего-то ценного шла широким потоком. А тут получается не осталось нигде ни одной записи… — Парень хаотически поводил фонарём из стороны в сторону, высвечивая каждую опорную балку и, внезапно подорвавшись, в пару прыжков достиг дальней балки у противоположной стены и что-то подобрал.

Мина подошла к нему и увидела, что парень крутит в руках кусок белого камня — идеально отполированный с одной стороны и шершавый, явно сколотый с другой.

— Мрамор? Его разве добывают в шахтах? — Но сомнений быть не могло.

Мина благодаря своим приключениям неплохо знала использующиеся в отделке натуральные камни, и мрамор опознала без труда. А здесь был прекрасно-белый, не тронутый времени осколок. Словно только вчера его отполировали до идеальной гладкости. Вертя в руках странную находку, девушка, а следом за ней парень, в молчании пошли к выходу из шахты. В молчании проделали и подъём по тенистому склону, и крутой спуск на солнцепёке. Они остановились лишь у Ситроена, одновременно бросив взгляд на блестевший в вечернем солнце белый скелет постройки на холме и внимательно посмотрели друг на друга.

— А та постройка — наследие миллионера? — Мина подняла брови, уже предчувствуя ответ Виктора.

— Она одного года с этой шахтой. Скорее всего, руины дворца князька, владевшего этим куском земли. Барензий, если верить копии карты.

Девушка ухмыльнулась и мотнула головой в сторону холма. Чувство уныния и пустоты стало исчезать по мере подъёма из долины, а теперь к Мине уже вернулась её обычная жажда приключений.

Простоявшая на солнцепёке машина являла собой адов котёл, но молодых людей это не побеспокоило. Спустившись по склону в городок, Ситроен проехал мимо запущенных старых особняков, городской площади с неуместно огромной ратушей и семейных коттеджей. После очередного поворота автомобиль стал подниматься по склону к нависшим над кронами деревьев руинам.

Это было не поместье, а дворец, столь огромен и роскошен был столетия назад этот комплекс зданий, но даже сохранившиеся осколки внушали благоговение, подобно руинам Колизея или Великим пирамидам. Сооружение находилось на вершине холма на полуострове, в который упирался другой конец городка. Усаженная древними кипарисами подъездная дорога вывела к площади, выложенной каменными плитами и обрамленной по периметру колоннадой и тремя арками. В центре некогда возвышалась вычурная постройка, но от неё остался лишь высокий фундамент и пара поваленных колонн. Напротив каждой из арок площади находилась другая арка, бывшая входом в одну из трёх частей поместья. Сделав круг вокруг площади, Виктор остановил автомобиль у наиболее высокой и помпезной арки, вероятно, она обозначала центральный корпус поместья-дворца. По выложенной в своё время плиткой, а теперь заросшей травой аллее, мимо пустых потрескавшихся постаментов парочка прошла к зияющей бреши входа. Всё здание было облицовано мрамором, сохранившим свою белизну сквозь века, вычурные орнаменты поднимались от буйно разросшегося кустарника до самого карниза. Если бы не пустые глазницы огромных окон, сквозь которые виднелись редкие облака на бездонном голубом небе, можно было подумать, что поместье оставили только вчера.

За фасадом же открывалась куда более безрадостная картина. Время лишь слегка сгладило, но не скрыло следы чудовищного пожара — здание изнутри выгорело полностью, внутренние стены рухнули, сразу за порогом открывался вид на лазурный залив. Бассейн в центре первого этажа до краёв завален мусором, растительность разрослась в том, что было холлом с огромной парадной лестницей, столовой или гостиной. Везде остались только стены, поражающие воображение мраморной отделкой снаружи и пугающие обугленной чернотой с изнанки. Приходилось лишь гадать, какое богатство скрывал Барензий за ныне пустой декорацией фасада.

Спустя два часа молодые люди осмотрели все закоулки руин, встретив лишь престарелую прогуливающуюся пару и игравших в прятки детей. Сев на очередной пустой пьедестал, Мина посмотрела на раскинувшийся у её ног маленький городок:

— Что скажешь о нашем расследовании?

— Что надо посмотреть местный архив — в нём-то должны быть сведения если не о шахте, то хотя бы о судьбе этого дворца. Как знать, может в шахту прятали что-то ценное во время войны или революции?

Однако милая женщина преклонного возраста в балахоне цвета влюблённой жабы, работавшая в библиотеке, бывшей по совместительству и городским архивом, ничем не смогла помочь. Её крайне удивил интерес парочки к этим «уродливым развалинам», портящим прекрасный холм для пикников. Новость про шахту она вообще восприняла как нечто невозможное и в итоге стала странно коситься на молодых людей, постаравшись побыстрее выпроводить их на улицу. Единственное, что удалось узнать, что Барензий — фамилия владетельного князя, правившего этой землёй в веке XVI. При нём эта, лишённая каких бы то ни было стратегических достоинств или природных богатств, земля внезапно достигла небывалого расцвета, но и так же быстро пришла в упадок после его смерти. Про наследников ничего неизвестно, а поместье стояло заброшенным и постепенно растаскиваемым местными жителями до тех пор, пока в одну из войн в нём не устроили военный склад, взорванный метким выстрелом с шебеки. Чудовищный пожар и уничтожил весь комплекс, едва не перекинувшись на город.

Ещё час блужданий по городку также ничего не дал. Разве что знакомство с ещё несколькими постройками из столь же прекрасного белого мрамора, ныне лежавшими в руинах и заросшими буйной зеленью. Редкие прохожие, как и женщина из библиотеки, ничего не могли сообщить ни о руинах, ни тем более о шахте. Разве что один страдающий бессонницей старик пожаловался на бесконечную стройку нового особняка выше по склону, через который парочка сокращала путь.

— Расскажешь свои мысли обо всём этом? — Осторожно спросил Виктор и бросил выжидающий взгляд на Мину, когда они ехали в остывающей машине обратно в Лаплас.

— Думаю, князь Барензий или как его там, обнаружил на своей земле золотую жилу или серебро. Развернул огромную добычу, на первые доходы начал строить себе дворец индийского раджи, но шахта быстро истощилась. Наверняка, несмотря ни на какие заявления геологов, а может, наоборот, благодаря каким-то не слишком смышленым советчикам, князь продолжал гнобить население рытьём тоннелей. Населению всё это надоело, оно взбунтовалось и перевешало всех отпрысков благородной крови.

— Невесёлая получается история…

— Им просто немного не повезло, — Виктор прыснул при слове «немного».

— Да, совсем малость. Но кусок мрамора в шахте… Думаешь, князь успел что-то спрятать? Не добывали же его там.

— Весьма возможно. Не зря же от подъёмников не осталось никаких следов. Другое дело, что ворота были выворочены. Если там что и прятали, то вполне возможно это уже вынесли до нас.

— А может только выносят?

Мина вопросительно посмотрела на своего спутника:

— Затянувшаяся и громыхающая стройка как прикрытие? Может поэтому все местные и молчат, что втянуты в какую-то аферу по поиску древнего клада? Слишком масштабно для наших мест, хотя всё может быть. Мы же не видели ни одного обломка статуи на территории руин. Вдруг и правда всё успели спрятать, а теперь по-тихому вывозят и продают?

У девушки глаза загорелись при мысли о столь масштабной деятельности, хоть она и старалась очень осторожно относиться к мыслям о кладе.

— А ты что скажешь? — обратилась она к Виктору после долгого прозябания в мыслях об опасном приключении и столь крупной интриге в их местечковом жизненном болоте.

— Меня интересует, почему в столь огромной шахте никто не поселился из животных…

***

— Раз, два, взяли! Раз, два, взяли! — охрипший, надтреснутый голос рассекал тяжелый воздух. Двухметровое мраморное изваяние оставалось неподвижным, несмотря на отчаянные попытки сдвинуть его с места. Статуя прекрасной работы, которые сейчас можно встретить разве что в закрытой частной коллекции, гордо смотрела с плоской крыши на толпу людей, пытавшихся низвергнуть её. Это была не одна из тех теплых итальянских работ, изображавших застывший порыв, когда казалось еще мгновение — и человек должен вздохнуть полной грудью и сойти с пьедестала, а ангел расправить крылья и воспарить к облакам. На людей взирал холодный мраморный истукан, пускай это была молодая девушка в античной тоге, струившейся до ступней ног, и камень послушно передал все складки и неровности ткани, изящество юного лица в обрамлении длинных волос, собранных в сложную прическу, рук, сложенных на груди. Она будто усмехалась над ничтожностью этого мира, её прекрасный белоснежный лик отражал лишь презрение безжизненного, но вечного камня к смертным тёплым существам.

— Раз, два, взяли! — крик вновь бичом рассёк воздух. Верёвки натянулись, дюжина людей на площади перед зданием напрягла все силы. К статуе подоспело ещё несколько человек, выбравшихся на плоскую крышу, и под вздох облегчения и одинокий радостный возглас, мраморный истукан проломил балюстраду и ухнул вниз с высоты четырёх этажей. Толпа замерла, словно ждала, что изваяние остановится в своём полёте и вернётся на положенное место. Статуя падала бесконечно долго. На площадь упали обломки балюстрады, и в то же мгновение, разбивая плитку, упала каменная дева, расколовшись на несколько крупных кусков, окутав пространство белой колючей крошкой.

Толпа стояла в нерешительности несколько минут, потом самые смелые подошли к обломкам, будто к поверженному чудовищу, способному в предсмертной судороге унести с собой к Стиксу чью-то жизнь. Но истукан был всё так же холоден и неподвижен, как и на крыше, лишь лицо девушки, казалось, стало отчуждённым и бесстрастным, утратив ту чуть заметную презрительную усмешку на мраморных губах.

Всеобщий вздох радостного облегчения теперь объял всех людей — и стоявших на площади, и переминавшихся на крыше. Это была первая статуя, а их оставалось ещё много. Пара человек отвязала верёвки от обломков изваяния и пошла с ними к дверям сооружения, чтобы привязать их к следующей девушке в античной тоге.

***

Утренний Барензий встретил Ситроен вымершими улицами. Жизнь, не слишком заметная субботним вечером, теперь и вовсе спряталась, нежась в кроватях душных спален. Мина невыспавшимися глазами провожала проплывающие в косых утренних лучах коттеджи и никак не могла отделаться от усталости ночного кошмара. Легла она не слишком поздно, всё снаряжение было в порядке и не требовало излишних проверок. Только пришлось испытать на себе тяжёлый взгляд матери, уже не боровшейся, но по-прежнему не одобрявшей увлечений своего единственного ребёнка. Но выспаться всё равно не удалось. Всю ночь девушка бродила в молочной субстанции, становившейся то туманом, то вязкой жижей по пояс и непрестанно принимавшей где-то вдалеке причудливые контуры со зловещими рыжими горящими точками глаз. Забыться удалось только ближе к утру, но и тут её разбудил раньше времени звонок Виктора, уже собравшегося и изъёрзавшегося от нетерпения. Парня совершенно не беспокоила возможная опасность, что это будет его первый опыт использования альпинистского снаряжения, да ещё в заброшенной шахте, окружённой ореолом недомолвок. Он воспринимал это как увеселительную экскурсию с планами на большее.

День обещал быть таким же душным как вчера, но со стороны моря надвигалась непроницаемая стена туч. Оставив машину у уже знакомого сквера, парочка добралась до ворот шахты, как и вчера не встретив ни души. Мина думала настоять оставить Ситроен где-нибудь в городе, а сюда подняться пешком — чтобы не выдать себя перед потенциальными расхитителями шахты — и мучилась этой мыслью всю дорогу до «Первой жены», но явное отсутствие других посетителей земных недр в итоге успокоило девушку.

Недолго думая, молодые люди пошли по центральной галерее, каждый раз сворачивая направо, пока не дошли до места, где был подъёмник первой вертикальной штольни, которую они нашли при вчерашнем посещении. Несмотря на попытки Виктора помочь и неуместные реплики и советы, девушка надёжно закрепила тросы, и сделала это намного быстрее обычного, всё-таки стены шахты были не бетонными. Заставив, наконец, парня замолчать и перестать суетиться, а также обрубив на корню все его джентльменские потуги, Мина первая начала спуск.

В этот раз фонари были её, крепившиеся к кепке и освещавшие куда больше, чем принесённые вчера парнем электрические лучины, но и они оказались бессильны против мглы штольни. Перед спуском, возможно, стоило более внимательно ещё раз осмотреть уровень, света-то теперь было больше, но любопытство оказалось сильнее осторожности, и девушка теперь об этом жалела. Потолок и дно вертикального тоннеля по-прежнему тонули во мраке. Мелкие камни, срывавшиеся вниз из-под ботинок, всё так же угрожающе долго летели, пока не раздавался лёгкий всплеск. Девушка внимательно освещала стены штольни, но никаких намёков на ещё один «этаж» шахты не было. Мина начала всерьёз беспокоиться, что нижние этажи будут затоплены и придётся идти по пояс в воде, если ещё хватит верёвки достигнуть её. Она спустилась метров на пятнадцать с лишним, когда, наконец, увидела вход на новый уровень. Он оказался немного левее места, откуда спустилась девушка, но для неё это помехой не было. Чего не скажешь о парне. Поскольку снаряжение было в единственном экземпляре, Мина спускалась практически без ничего, оставив все страховочные и облегчающие ухищрения Виктору. Однако, как и следовало ожидать, он спускался с изяществом мешка с картошкой, который бросили со всего маха в подвал. Парень пару раз едва не запутался, с трудом смог выровнять скорость спуска, да ещё несколько раз посмотрел вниз, так что девушке пришлось затаскивать этот куль в проход без какой-либо взаимной помощи. Конечно, это его первый опыт альпинизма и видно было, что он ужасно горд собой, но, тем не менее, богам неплохо досталось от проклятий девушки, выпутывавшей это недоразумение из своего снаряжения.

Наконец, можно было оглядеться и осветить место, куда они спустились. Здесь уже не было длинной и прямой галереи как наверху — тоннель через несколько метров начинал плавно спускаться и заворачивать против часовой стрелки.

— Ощущение, что мы спускаемся по спирали. Странновато для шахты. — Попытался прервать повисшее после спуска неловкое молчание Виктор.

— То, что ты прочитал Википедию, ещё не значит, что ты знаешь о шахтах всё. Смотри лучше внимательней по сторонам и под ноги. И не шуми лишний раз. — Девушка была зла на своего неуклюжего спутника и при этом серьёзно опасалась за него, слабо представляя, как вытянет его на поверхность.

Дальше спуск проходил в молчании, девушка шла чуть впереди, по-прежнему пресекая все попытки парня проявить какое-либо из мужских качеств, понимая, что ответственность за его жизнь лежит на ней. Одно дело залезть и свернуть шею самой, и совсем другое дело — затащить неизвестно куда и не уберечь другого. Пусть даже этот другой сам рвался вляпаться в приключения. Спуск галереи становился более крутым, теперь это уже была не спираль, а винтовая лестница, проложенная вглубь земли.

Внезапно тишину тоннеля, до этого нарушаемую лишь слабым шорохом шагов, нарушил резкий и оглушающий, странный звук. Словно что-то огромное и невероятно тяжёлое волоком тащили по земле или камням. Парочка замерла в нерешительности. Но звук как внезапно начался, так же резко и оборвался через несколько секунд. Двое молодых людей стояли, ожидая, не повторится ли шум вновь, но тоннели, как и до этого, тонули в тишине. Виктор вопросительно посмотрел на свою спутницу, и Мина, мотнув головой вглубь галереи, пошла дальше.

Двое теперь шли ещё осторожней, чем прежде, как им казалось, не производя ни звука. Мина выключила фонарь Виктора, осторожно освещая путь впереди себя своим. В её голове роились тысячи мыслей и страхов. Вдруг кто-то следил за ними и это был звук отвязанного троса, по которому они спустились? Но он не мог так шуметь, падая или если бы его затаскивали наверх. Это могли быть грабители где-то в глубине шахты, что-то прятавшие и перетаскивавшие, а мог быть и обвал или оползень. Или какая-нибудь примитивная ловушка от непрошеных гостей — ведь до сих пор истинная ценность шахты была не ясна.

— Может это был просто шум?

Не успела Мина заткнуть рот парню, как странный звук раздался вновь, на этот раз куда ближе от молодых людей, буквально в паре десятков метров. Они замерли и, казалось, целую вечность слушали как совсем рядом что-то тащат. А тащат ли? Это больше походило на огромное неведомое существо, которое скреблось в своём логове, словно проснувшийся дракон переворачивался на куче своих истлевших сокровищ. Шум длился около минуты. И всю бесконечно долгую минуту молодые люди напряжённо стояли, ожидая появления кого угодно или чего угодно. Чутьё подсказывало девушке, что это были ни маргиналы, ни мародёры, с которыми ей приходилось сталкиваться несколько раз в заброшенных зданиях Лапласа. Но кто тогда? Когда шум прекратился, Мина приказала Виктору жестом ждать её на месте, и, выключив свой фонарь, стала в полу-приседе пробираться вперёд.

Постепенно глаза привыкли к кромешной тьме и стали различать крупные объекты. Передвигаясь, девушка ощупывала левую стену, вдоль которой она шла, и проверяла землю перед каждым бесшумным шагом. В правую руку она взяла прихваченный на случай непредвиденных встреч электрошокер. Галерея, став резко ещё круче, так, что Мина едва не скатилась кубарем вниз, вывела в просторное подземное пространство, в середине которого было нечто огромное и словно подрагивающее. Шума больше не повторялось, но девушка решила, что именно это его воспроизводило. Она несколько минут всматривалась в темноту, разглядывая чёрную массу, пытаясь понять, что это такое, краем глаза замечая лёгкое движение то с одной, то с другой стороны исполинского объекта.

Надрывный, испуганный вопль раскатился по галерее и выплеснулся в зал. Мина даже не представляла, что человек может так кричать, не узнала голоса, но точно знала, кто кричал. Резким движением включив фонарь, она сама ослепла от его яркого света на несколько секунд, а потом увидела, что чёрная масса в центре — всего лишь груда шахтёрского хлама у опорной балки в средних размерах пещере. Рвущий душу в клочья крик повторился, но теперь он был глуше, и, рванув с места, девушка бросилась назад по галерее. Обдирая штаны и перчатки, она буквально взлетела по винтовому спуску и побежала к месту, где оставила парня. В тоннеле никого не было, но хаотично озираясь по сторонам, Мина увидела узкий лаз в правой стене, который они не заметила в темноте, и, с трудом протиснувшись, побежала вперёд. Проход то расширялся, то сужался и петлял, поднимаясь то вверх, то вниз. Мина постоянно спотыкалась, билась плечами о стены, цеплялась рюкзаком за выступы твёрдой породы из косых стен. Этот проход не был ровным стволом шахты, он был словно вырыт каким-то подземным существом из детских страшилок.

— Виктор!! — не зная зачем выкрикнула она, хотя понимала, что выдаёт себя, но схватившие парня и так наверняка знали, что их двое.

Криков парня больше не было слышно, и Мина прибавила шага, хотя и так рвалась вперёд изо всех сил. Внезапно ход свернул, девушка с разбега стукнулась о стену, опять зацепилась рюкзаком за выступ, дёрнув его с такой силой, что раздался треск рвущейся ткани, и кубарем вылетела в огромный зал, упав наколени.

Поднявшись, Мина осветила фонарём пространство и бешено бившееся после бега сердце едва не остановилось. За пределами светового сектора царила первобытная тьма, но и увиденного было более чем достаточно. В центре, казалось, не имевшей стен подземной пещеры была свалена куча белоснежных обломков статуй. Осколки сложенных рук, куски торса, каменные ступни, головы — всё было свалено в одну исполинскую мраморную гору, блестевшую прекрасной полированной белизной и ужасными сколами камня. К этой братской могиле изваяний, этому кошмару скульптора и искусствоведа из тьмы тянулись существа. Законные обладатели каменных рук, ног и голов, которые у них отбили. Статуи, переваливаясь с целой ноги на обломанную, подтаскивая отколотый торс руками, сталкиваясь с соседними и шаря в пространстве, вытянув осколки рук, брели из глубин зала к огромной свалке и шарили в ней, подбирая себе подходящие куски и пытаясь приладить их на место. Безголовые постоянно бились друг о друга, пытаясь что-то выхватить у других, безногие, зацепив целой рукой или прижав подбородком к груди недостающую конечность, ползли в сторону и пытались приставить её на место. Это были прекрасные юные мраморные девы, нимфы, юноши в расцвете сил. Камень необычайно точно передавал все линии и изгибы тела, складки тканей, оттого всё шествие ужасающе напоминало толпу живых, изувеченных людей, бледных и бескровных, восставших за своими кусками тел. Им не было до света никакого дела, их белые каменные глазницы ничего не видели — они брели к свалке, толкались, искали что им надо и уходили в сторону, стараясь не мешать вновь подходившим. Но их становилось всё больше, на глазах вросшей в каменный пол девушки образовывалась давка, неразбериха, раздавались удары камня о камень…

— Здравствуй.

Измученное сердце девушки совершило кульбит от одного слова, вонзившегося в грудь, расколовшего ужас нарастающего на её глазах действа. Голос, породивший его, был прекрасен, но холоден и страшен. Он был вежлив и дружелюбен, но приказывал и требовал подчинения. Он раздался из-за спины.

Резко обернувшись, Мина увидела статую прекрасной юной девы, которая могла быть и живой, настолько пугающе безукоризненно обработан камень. Тонкое длинное белое платье струилось до земли, руки сложены на груди, пустые глаза статуи смотрели в никуда. Возможно, у этой статуи тоже не хватает какой-то части и Мина перегораживает ей дорогу. Девушка собралась посторониться, как изваяние открыло глаза.

То, что чудилось мраморными бельмами, оказалось веками, скрывавшими огонь больших жёлтых глаз, чистых и глубоких, словно янтарь. У них не было ни зрачка, ни белка — всё пространство глазницы заполнял солнечный горящий камень. Он не был неподвижным, наоборот, янтарь был словно расплавлен, будто внутри изваяния бурлила кипящая древесная смола древних сосен, наполненная светом неведомого источника. Переливы становились то темнее, то светлее, словно этот источник неравномерно раздували огромными адовыми мехами.

Мина попятилась назад, а бывшее до этого равнодушным лицо статуи улыбнулось, она сделала шаг вперёд, руки соскользнули с груди по сторонам, и правая упала на голову взявшегося неизвестно откуда и припавшего к ногам девы огромного мраморного сфинкса. Он как домашняя кошка потёрся о ноги своей хозяйки, а потом посмотрел на Мину. Такими же расплавленными янтарными глазами. Только не жёлтыми, а оранжево-красными.

Девушка продолжала пятиться, потом резко развернулась и бросилась к противоположной стене зала. Она ворвалась в толпу мраморных калек, больно ударилась плечом об одного из белых инвалидов, на другого наступила, выбила из рук чью-то голову. Вокруг послышалось бессвязное неодобрительное и обиженное мычание, но Мина, вскочив и пробежав по склону каменной свалки, уже стремглав бежала в противоположный конец пещеры. Здесь она увидела другую свалку, из которой и вставали статуи, бредшие затем искать свои недостающие части. Мина начала карабкаться по груде сваленных изваяний, инстинктивно пытаясь забиться как можно дальше от девы с янтарными глазами. Язык не поворачивался назвать её статуей, настолько пугающе живой она была. Точнее она и была живой, но мраморной — живой камень, вечный и устрашающе прекрасный. С высоты каменной кручи изваяний Мина увидела узкий лаз на уровне соседней вершины из обломков. Спотыкаясь и соскальзывая, девушка стала карабкаться в ту сторону по начавшим шевелиться под её ногами холодным обрубкам камня. Несколько раз что-то пыталось схватить её за штанину или рукав, но Мина отталкивала агрессивные каменные обрубки.

Громкий звук, смесь паровозного гудка и сирены раздался от основания свалки — передёргивая обломками крыльев к ней карабкался сфинкс, но не тот, что был с девой, у этого глаза не сияли янтарным огнём, а были закрыты мраморными бельмами. Создание было устрашающе гибким и проворным, довольно резво влезая наверх, настигая девушку. Мина уже почти добралась до лаза, когда на место, где только что была её нога, опустился могучий удар. Подобрав под себя ноги, девушка развернулась: из облака каменной пыли вылезла голова сфинкса и вновь протяжно взревела. Не думая ни о чём, белая от ужаса, как окружающие её куски мрамора, Мина схватила какую-то обломанную конечность и со всей силы ударила ею по фараоновой морде. Обломки полетели во все стороны, а не ожидавшее отпора создание опешило, но с повторным рёвом попыталось нанести ещё один страшный удар. Однако девушка уже успела развернуться и залезала в узкий лаз. Рюкзак опять зацепился за выступ и не пролезал дальше. Содрав с себя лямки, Мина бросила его в морду подобравшемуся античному чудовищу и юркнула в щель.

Она отползла немного вглубь и остановилась перевести дыхание. Мраморная тварь снаружи ещё бесновалась, но ей явно не хватало силы или мозгов расширить проход. Бредовый, невозможный кошмар. Девушка не могла ни понять, ни обдумать всё произошедшее. Был лишь страх перед увиденным и пережитым и тем, что возможно ещё предстояло вынести. Что это за место, что стало с Виктором, не сошла ли она с ума и жива ли ещё? Возможно, они сорвались при спуске, а всё увиденное — предсмертный бред или круг ада для чрезмерно любопытных. Мина сидела и сидела, пока рёв снаружи совсем не прекратился и до её убежища не стал доноситься лишь равномерный стук камня о камень. Какая бы невероятная вакханалия не творилась в этой шахте, это всё-таки было реальностью, и нужно, разыскав Виктора, выбираться на поверхность. Ощупав себя и попытавшись подвигаться, девушка убедилась, что отделалась лишь многочисленными ушибами и ссадинами. Не решаясь выглянуть в зал и попытаться найти следы парня там, Мина поползла дальше по узкому проходу.

Она часто останавливалась перевести дыхание и отогнать липкий страх, пытаясь сосредоточиться лишь на том, как спасти себя и Виктора, а все объяснения оставить на потом. Лаз казался бесконечно долгим, девушка не знала, сколько она ползла и выведет ли её этот ход куда. Начались приступы ужаса, что это тупик, трещина в земной коре, из которой ей потом не удастся выползти назад. По сравнению с медленной смертью где-то в глубинах шахты, быть убитой мраморным зверем казалось теперь спасением. Проход изменил направление и стал плавно подниматься вверх, пока не вывел девушку в ещё одну подземную пещеру. Она была ещё огромней предыдущей: потолок был где-то высоко во тьме, противоположной стены не видно, в центре возвышалась груда камней, напоминавшая языческое капище. Мина почувствовала чьё-то новое присутствие.

Не решаясь обернуться или спрятаться, инстинктивно зная, что её всё равно обнаружили, она из последних сил бросилась через центр к дальней стене пещеры, надеясь, что и там окажется какой-то лаз. Достигнув капища, девушка остановилась — в дальнем углу из мрака выступала каменная арка, тьма за которой была казалась не столь чёрной. Умоляя Бога, чтобы это оказался выход, Мина побежала в угол. И столкнулась нос к носу с ещё одной мраморной тварью.

Она выступила из темноты, словно материализовавшись из шляпы фокусника, — необъятное, четырёхметровое порождение мифов. Человеческая голова, увенчанная высокой короной, с длинной витой бородой крепилась к телу быка, по земле волочились огромные мраморные крылья. Тёмно-красные янтарные глаза смотрели на девушку, но живой монумент не проявлял никакой агрессии, он скорее был удивлён и заинтересован, внимательно разглядывая нежданного посетителя.

— Здравствуй, — на этот раз голос можно было назвать участливым, если бы он не прозвучал сразу отовсюду и словно в голове у Мины, — садись, если устала.

Оценив габариты создания и, понимая, что бежать бесполезно, девушка огляделась и практически упала на землю. Это был не увечный сфинкс и не мычащий мраморный инвалид, это было могучее, сильное и мудрое создание, но в отличие от девы, его не хотелось бояться, он не внушал животного страха и раболепия.

— Здравствуй. Ты кто? — Хриплый и растерянный, заикающийся голос принадлежал какой-то другой Мине, но она ничего не могла с собой поделать, слишком много она пережила за последние часы, а может и годы.

Создание подогнуло передние ноги и вытянулось, так что его человеческая огромная голова оказалась практически вровень с головой девушки. Перед ней предстали явно восточные черты лица, борода спускалась буклями до земли, а узоры на высоком головном уборе заиграли в свете фонаря.

— Я? Зло. — Теперь мраморное изваяние соизволило открыть рот, а не чревовещать со всех уголков пещеры, обнажив идеальные зубы и глотку, в глубине которой бурлил расплавленный янтарь, и расплылось в довольной улыбке. — Если хочешь, можешь называть меня ламмасу, милым порождением шумеро-аккадской мифологии. Не то что бы оно было злым, но не я выбирал облик. А моё истинное имя будет для тебя сложным.

Девушка впала в ступор. Зло? Она разговаривает со Злом? Сначала дева в греческом платье, потом сфинксы, теперь тварь из Междуречья. И где Виктор?

Живой истукан явно читал её мысли и, сменив самохвальную улыбку на снисходительную, ответил:

— Зло, потому что наши цели являются таковым для вас, поэтому так проще и лаконичней. А весь маскарад… мы лишь содержание, форму выбирал чужой дурной вкус. С другой стороны, Бог, в которого вы верите, один, а имён и обличий у него много. Так что если мы Зло, то тоже можем быть многолики. Пускай и столь карикатурно. А вот Виктор… мне жаль. Мы долго сидим здесь и ждём. А твой друг нам очень подошёл.

Девушка всё так же оторопело сидела на земле, когда сверху донёсся свист ветра и на землю за её спиной опустился сфинкс с янтарными глазами и ещё два — с мраморными бельмами.

— А это за тобой. Ты нам тоже подходишь. Не расстраивайся — я с тобой ещё увижусь. — С этими словами ламмасу поднялся с колен.

Мина сидела ни жива, ни мертва, ощущая холод от мраморных изваяний, окружавших её. Чужой дурной вкус? В поместье все постаменты были пусты и не было ни одного обломка статуи, не было их и в других сохранившихся с того времени постройках Барензия…

Когда сфинксы подошли вплотную, девушка резко подскочила с места, пригнувшись, пробежала между передними ногами ламмасу и вынырнула из-под брюха мраморной туши. Эти сфинксы оказались такими же тупыми, как и тот с обломанными крыльями. А само трёхметровое Зло лишь развернулось и ухмыльнулось вслед.

Девушка пробежала половину пути до арки, потом свернула влево, где у стены пещеры шло что-то вроде небольшой крытой галереи с частыми каменными опорами. Создания из египетских мифов, наконец, домыслили, что к чему и взлетели вверх, еще двое выбежали из темноты и теперь бежали к галерее.

Первый со всего маха влетел в каменные опоры, разбившись о стену пещеры, послышался шум сверху, и одна из плит рухнула за спиной у девушки. Твари явно не понимали, как её достать из галереи и бились об неё в лоб. Где заканчивалась крыша, сверху спустилась и заревела тварь, но девушка бросилась на землю, проскользнув под расправленными крыльями, и вбежала в арку. За спиной сразу послышался скрежет камня о камень — несколько сфинксов разом попытались влезть следом за ней.

Проход вывел в небольшую комнату, из которой вверх вела каменная винтовая лестница. Почувствовав, что спасение близко, Мина нашла в себе силы и стала карабкаться по крутым ступеням. Приходилось именно карабкаться — ступени были высокими, стёртыми и обвалившимися, из-под ног постоянно выскакивали мелкие камни, а снизу настигал рёв сфинксов. Она поднималась и поднималась вверх, пока не врезалась головой в разинувшую пасть химеру. Мина опешила и уже попыталась увернуться от удара, когда увидела, что это обычная статуя, неживая. С теперь ещё раскалывающейся головой, девушка вскарабкалась на лестничный пролёт, держась за химеру, и едва не упала вместе с накренившимся изваянием, оно стояло на самом краю, и пьедестал для громоздкой фигуры был явно слишком маленьким. Несмотря на ещё вращавшиеся в глазах круги от удара, Мина быстро сообразила и с разбегу, до хруста в плече, налетела на статую. Древнее изваяние подалось вперёд и ухнуло вниз, навстречу ревевшим и толкавшимся сфинксам. По узкой лестничной шахте прокатилась канонада глухих ударов камня о камень, что-то обвалилось, и в следующий момент пол просел вниз, прошуршав оседающей каменной плиткой. Девушка бросилась к дальней стене, где виднелась ведущая наверх следующая лестница.

***

Стоял душный летний день, и даже под густыми кронами старых деревьев чувствовалось, как жжёт землю немилосердное солнце. У входа в шахту на дне узкой долины собралась толпа людей, а рядом с ними было несколько телег с обломками великолепных мраморных статуй.

— Где ещё два обоза? Меня до костей пробирает стоять рядом с этим! Быстрее сбросить всё в проклятую шахту и уходить быстрее.

— Не распускай нюни. Они теперь не опасны, мы покончили с демонами раз и навсегда.

Раскалённый воздух сотрясло испуганной ржание, выше по склону раздались крики и к толпе людей, находящихся внизу у входа в шахту, понесло два обоза, гружёных кусками статуй. Толпа бросилась врассыпную, но кто-то замешкался, раздался хруст костей, крики боли и предсмертный хрип.

Из-под опрокинувшейся повозки, раскидывая куски камня, стала выбираться какая-то белая безголовая тварь. Вопль ужаса прокатился по узкой долине. Сначала она крутилась на месте, металась из стороны в сторону, потом, словно что-то учуяв, бросилась вверх по склону, откуда её привезли. Несколько смельчаков побежали за ней, кто-то из стоявших наверху метнул в тварь молот, разбивший созданию переднюю лапу. Оно кувыркнулось и опять начало крутиться на месте. Подоспевшая толпа забила порождение кирками и кувалдами. Когда от безголовой ожившей статуи осталась лишь груда обломков, стали подтягиваться разбежавшиеся. Толпа удручённо вернулась к опрокинутым телегам, где уже извлекли из-под высыпавшихся камней изувеченное тело.

— Потом помянем Георга, у нас будет на это время. Давайте, берите, кто сколько может, и сбрасывайте в дальнюю штольню. Надо успеть до ночи.

За спиной мужчины из зёва шахты послышался шорох, он резко обернулся, но не заметил быстрого движения успевшей скрыться во тьме девушки в белом.

***

Ветвистая молния разбила мир на крупные осколки, но сразу пропала, дав ему обрести целостность, но в следующее мгновение всё содрогнулось от раскатов грома. Небесная канонада не переставала преследовать рассекающие небосвод молнии. Вода с шумом низвергалась на землю сплошным потоком. Мина, продрогшая и промокшая, с болью во всем теле и душе, сидела на террасе, припав спиной к потрескавшемуся камню опор. Лестницы и переходы вывели её в подвал заброшенного дома, стоявшего на самом берегу залива, на въезде в городок, и теперь она просто сидела, смотрела на беснующиеся воды моря и слушала буйство летней грозы.

Девушка не знала, что с ней произошло, не знала, как долго это длилось. Расскажи она, что видели её глаза, что чувствовала её душа, когда она находилась рядом с этими созданиями, настоящие имена которых она не знала, её до конца дней запрут в больнице. Но молчать и ничего не делать тоже невыносимо. Эти порождения камня провели под затерянным на берегу городком слишком много времени, они собираются выйти. Девушка знала это от голоса, непрестанно шептавшего в её голове от обрушившейся лестницы до входа в подвал дома. От него же она знала, что Виктор умер, но остался у них. И виновата в этом она.

Мина закрыла глаза и впервые за несколько лет заплакала.

Глава 2 Венецианский монолит

Стефан вальяжно сидел в плетёном кресле кофейни и ждал некоего Д.Д. Строна, если верить маленькой визитке, прикреплённой к переданному накануне вечером письму. По календарю была первая суббота октября, но погода стояла по-летнему жаркая. В России такое время, кажется, называют «бабьим летом». Несмотря на прекрасную погоду на Форментере и всём Средиземноморье, в кофейне больше никого не было, даже бариста куда-то запропастился. Кофе ещё не остыл и, лениво помешивая чёрную жидкость, Стефан повернулся к раскинувшимся за летней террасой полям. Слабый порыв ветра предпринял жалкую попытку качнуть ветки раскидистого куста, но вместо этого лишь листья лениво затрепетали на пару мгновений. Как знать, возможно виновник шороха не ветер: пройдёт несколько секунд и кафе окружат сотрудниками Европола. Молодой человек усмехнулся своим мыслям. Выследить Стефана было весьма непросто, и он доверял это дело своим клиентам, желающим нанять его, искуснейшего вора Старого Света. Службам безопасности шанса не предоставлялось. Однако в этот раз всё обстояло весьма странно. Хотя бы из-за невероятной спешки заказчика.

— Добрый вечер. — Мужчина появился словно из воздуха, подсев за столик к молодому человеку.

— Вечер добрый, — ответил Стефан явившемуся в строгом костюме собеседнику, ни дать, ни взять представитель частного коллекционера, — даже не просите, в Эрмитаж я больше ни ногой, как и вообще в эту спятившую страну.

Стефан в разговоре о делах как всегда рванул с места в карьер, тем более что с этим заказчиком размусоливаться хотелось меньше всего. Короткое, но напыщенное письмо, назначавшее встречу на противоположной от его дома оконечности острова, выдавало в писавшем человека, убежденного, что за деньги можно купить любую вещь и жизнь.

— Не беспокойтесь, Ваша цель куда ближе. — Холодный голос Д.Д. Строна, как и его лицо, ничего не выражали. — А Вас было не так уж просто найти.

Услужливого официанта, подскочившего к едва зашедшему в кофейню десять минут назад Стефану, как ветром сдуло.

— Это своеобразный экзамен на проверку состоятельности работодателя. — Стефан отпил обжигающий кофе, взгляд серо-голубых глаз тонкими иглами колол лицо собеседника. — Прадо? Хм… сейчас приехала выставка итальянцев…

— А состоятельны ли Вы будете в своём ремесле для выполнения нашей задачи? Мы Вас не для прогулки по музеям нашли. — Голос Д.Д. Строна был всё так же спокоен.

— Корпоративные секреты? — смуглое лицо Стефана расплылось в заговорщической улыбке, и молодой человек откинулся на спинку стула. Будучи одним из лучших в своём ремесле, он мог себе позволить фамильярность со своими власть держащими и деньги гребущими заказчиками. — Назовите страну и объект.

— Сент-Иден. Башня «Вечность».

Весёлость Стефана сразу пропала. Он подался всем корпусом вперёд, наклонившись к самому лицу своего собеседника:

— Я не самоубийца. Считайте, что разговора не было. — Стефан уже собрался встать из-за стола, как заказчик, быстрым движением достав из нагрудного кармана пиджака визитку, сунул её под нос молодому человеку.

Там было число, число, заставившее вора опуститься и откинуться на спинку кресла и снова взять в руки чашку. Стефану хорошо платили, но денег всегда не хватало на небольшую, но дорогую мечту, а сейчас перед ним сидел представитель людей в равной степени опасных и могущественных, превосходящих в своих возможностях всех его предыдущих заказчиков. Молодой человек провёл не одну минуту в молчании под пристальным взглядом мужчины в дорогом костюме, потом перевернул визитку и, достав из кармана лёгкой куртки ручку, написал на обороте пару слов и вернул её Д.Д. Строну.

— Вы же представляете людей, которые держат в руках землю, вот пусть они мне подарят её маленький кусочек. И я принесу Вам всё содержимое этой башни на золотом блюде. — К Стефану вернулась его обычная нескончаемая весёлость.

Его собеседник впервые за разговор улыбнулся, видимо, ещё раз убедившись, как легко можно обзавестись любым рабом.

— У Вас хороший вкус и отменный аппетит. И Вы его сможете удовлетворить. Но Вам не надо ничего выносить. Достаточно лишь узнать, кто будет в гостях у Дмитрия Идена в пентхаусе башни «Вечность» в эту пятницу и о чём они будут говорить. С доступом в город мы Вам немного поможем.

— Надеюсь, вы заплатите по моему счёту за кофе?

Через стол скользнул смартфон.

— Здесь все подробные инструкции, а также номер счёта. В понедельник Вас будут ждать в Лапласе на смотровой площадке кафе «Огни города» в час дня. Не опаздывайте.

В понедельник в двенадцать часов дня Стефан шёл под застеклённой крышей вокзала Лапласа, связанного скоростной железной дорогой с международным аэропортом и россыпью городов на побережье. Десять лет назад это был полузаброшенный город-призрак, но после того, как корпорация «Иден», безоговорочный лидер на рынке вооружений, выстроила на острове в заливе город-штаб Сент-Иден, положение на побережье сильно изменилось. Барензий, Тик и другие городки быстро отстроились и наполнились шумом, а Лаплас стал крупным транспортным узлом — именно через него закрытый остров связывался с остальным миром.

Но что собой представлял сам Сент-Иден? На острове около шести километров в диаметре раскинулся компактный европейский мегаполис, наполненный высотками от пятнадцати до двадцати пяти этажей, ангарами, со своим портом и небольшой взлётно-посадочной полосой, с парками и пригородом, демонстрационными полигонами и залами, а ещё, возможно, обширнейшим подземным комплексом, о котором ходило неимоверное количество слухов. В городе находились административные помещения, проектировочные и конструкторские площади, выставочные залы и район для испытаний. Работавшие в Сент-Идене люди жили безвыездно, так что прилагалась ещё немалых размеров развлекательная инфраструктура, своя школа, больница и некрополь для встретивших смерть на рабочем месте.

На смотровой площадке «Огней города» с видом на порт и швартующийся паром Стефан познакомился с милым старичком с ухоженной бородкой, какие носят солидные учёные в мультфильмах. После, казалось бы, случайного разговора о погоде старичок раскланялся с милым собеседником и заспешил по своим делам, забыв на перилах добротные кожаные перчатки. Минут через пятнадцать смотровую площадку покинул и Стефан, прихватив чужую пропажу. В одной из перчаток был бракованный чип из часов фирмы «ИденЭлектрик», какие носили все гости и работники Сент-Идена и без которых нельзя было ступить и шагу на территории закрытого города.

Чип содержал информацию о статусе хозяина, уровне его доступа к объектам острова, а также отображал местонахождение человека на трехмерной карте города. Датчики движения, щедро разбросанные по всему Сент-Идену, улавливая человеческую фигуру, проверяли наличие чипа и, если кто-то оказывался без него или там, где ему быть не следовало, то незамедлительно срабатывал карательный механизм. Часы были ударостойкими, и надеть или снять их можно было только с помощью специального механизма, этот своеобразный онлайн-паспорт надевался на любого, кто получил официальное приглашение в Сент-Иден. Старик рисковал не только своей жизнью, вывозя чип с острова, так что столь ценным грузом необходимо было грамотно распорядиться.

Старый знакомый Стефана за весьма круглую сумму, которая продемонстрировала бездонность счёта, выделенного вору на текущие расходы, согласился поколдовать над чипом, дабы использовать переданную вместе с чипом информацию о небольшой бреши в электронной защите острова.

При огромном количестве обрабатываемых данных, получаемых от хаотически движущихся целей, вероятность ошибки при считывании данных не так мала, как хотелось бы службе охраны города, так что в системе отключён счётчик ошибок для автоматического поднятия тревоги из-за некорректно полученного сигнала. Модифицированный чип будет посылать случайный набор данных, которые приёмник, не разобрав, станет запрашивать вновь и вновь, не поднимая тревоги. Только весьма нежелательно задерживаться подолгу на одном месте, так что добираться придётся не паромом, а своим ходом. И дальше приёмной любого подразделения пройти не удастся: для входа, например, в саму башню «Вечность», используются не только часы.

Патрис Фобер спокойным прогулочным шагом дошёл от «Огней города» до парка на пологом берегу и разместился на скамейке под развесистым деревом. Послушав крики чаек в безоблачном небе, высматривавших добычу в светлых морских водах, этот солидный немолодой мужчина механическим жестом пригладил свою идеально ухоженную седую бородку, вышел из парка, поймал такси и доехал до другого шумного кафе, рядом с мэрией Лапласа. Опустившись в удобное кресло в дальнем углу зала, он заказал салат с чаем и закрылся свежей газетой.

Едва бумага скрыла лицо Патриса от посетителей кафе, он словно постарел на двадцать лет, став измождённым и древним как сам мир стариком. Спокойствие и беззаботность последних двух часов дались ему ценой неимоверных усилий, измотали, довели нервы до предела. Ему казалось, что за ним непрестанно следят, в любой момент застрелят, отравят, похитят, оглушив и затащив в машину. Корпорация «Иден» была повсюду, невозможно спрятаться от её гнева тому, кто решился перейти дорогу Дмитрию, своенравному и избалованному деспоту, жаждущему власти фанатику. Патрис слишком поздно распознал натуру своего работодателя, тогда же ему стали понятны и его истинные замыслы. Он осознал, чего добивается миллиардер с помощью своего детища, и теперь Фобер надеялся приложить все усилия, чтобы содрать лживую маску с чудовища, приготовившегося проглотить человечество в третьем тысячелетии.

Сорок лет назад Патрис пришёл в «Иден Индастриз» молодым и многообещающим специалистом в области электроники. Он прекрасно знал отца Дмитрия, они были лучшими друзьями, помнил он и смышленого мальчика, позднего, но желанного и единственного наследника. С красивыми глазами, с напускным и оттого еще более умильным выражением важности и понимания, листавшего научно-популярные журналы в приёмной фирмы. Все работники были им очарованы, а секретарши отца постоянно держали для него конфеты, хотя ребёнок и без их заботы ни в чём не нуждался. Со временем мальчик вырос в легкомысленного, но обаятельного повесу, ничего не понимавшего в разработках своего отца, но умевшего легко манипулировать людьми. Трагическая смерть в автомобильной аварии основателя «Иден Индастриз» пошатнула, но не подкосила конструкторское бюро. Отлаженным механизмом оно продолжало делать свою маленькую работу, пока в дела внезапно не вмешался Дмитрий, решивший взять управление предприятием в свои холёные руки. Патрис с энтузиазмом поддержал идею расширения конструкторского бюро до полного цикла производства, а после и на переключение на смежные области, в которых могли использоваться элементы военных разработок.

Со временем учёного стала пугать одержимость начальника к расширению теперь уже корпорации «Иден». Считая, что, прежде всего, их разработки должны помогать сохранять баланс сил в мире и тем самым удерживать страны от новых войн, Патрис без восторга встретил создание собственной частной армии, которая к тому же всё чаще и чаще мелькала в спорных и скандальных, неоправданных по своей жестокости миссиях НАТО. Когда же он случайно узнал о том, кому именно продаётся часть новейших вооружений и что Дмитрий не только прекрасно знает о целях покупателей, но и делает это не столько ради наживы, сколько желая создать хаос, выгодный в далеко идущих амбициозных планах, Фобер решил для себя, что сына своего лучшего друга, мечтавшего о мирном небе над головой всех жителей планеты, пора остановить.

Со всеми мыслимыми предосторожностями он стал передавать крупицы информации прессе, общественным деятелям, фирмам противоположной направленности. Вот уже полгода его верным союзником на невидимом информационном фронте был английский герцог, занимавший видное место в мировой политике, однако результаты были всё равно незначительными. Учёный опасался публиковать выкладки серьёзных разработок, справедливо полагая, что это пусть и подорвёт корпорацию «Иден», но усилит её конкурентов, которые ничуть не лучше. А туманные и немногословные намёки легко отбивались армией лоббистов и журналистов из купленных изданий, в особенности рупором современного общественного мнения — Первым Общественным. Теперь же Патрис решился пойти ва-банк, всё-таки связавшись как с конкурентами корпорации «Иден», объединившимися в единый синдикат, так и с корпорацией, бывшей главной проблемой Дмитрия, с «Ред Фокс». Фармацевтический гигант, возглавляемый талантливым учёным Калисой Фокс, поддерживал гуманитарные миссии по всему миру, способствовал принятию целого ряда невыгодных для оружейного барона законов и межправительственных договоров. Несколько раз пикетировал и срывал съезды и переговоры, в которых Дмитрий мог добиться существенных для себя уступок. Конкурентам Патрис оказал большую помощь в их мелких интригах, но по сравнению с его возможностями, это была жалкая подачка. Уничтожая одного монстра, он не хотел помогать другим хищникам. Основной козырь Фобер приберёг для «Ред Фокс».

Вздрогнув, когда ему на стол поставили заказ, учёный убрал газету, постаравшись вновь нацепить на лицо выражение беззаботности, и ему это удалось, хотя и с неимоверным трудом. Однако еда не лезла в горло от волнения, с трудом удавалось сдержать дрожь в руках. Кое-как выпив чай, Патрис расплатился, и, выйдя из кафе, поехал на такси к вокзалу. До поезда оставалось уже не так много времени, а потом его ожидал перелёт до Гонконга, в штаб-квартиру Ред Фокс, на встречу, которая должна была положить конец безумным планам оружейного магната.

Встреча Дмитрия Идена с загадочным гостем должна была состояться в час ночи в пятницу. До острова, за четыре часа до встречи, Стефан добрался на подводном скутере, быстром и бесшумном, проделав первую половину пути прикрепившись ко дну прогулочного корабля, а затем своим ходом. В порту Сент-Идена он включил чип и в форменной одежде технического персонала и с сумкой со своей аппаратурой направился к соседнему с башней «Вечность» зданию — громаде кинотеатра «Купол».

Дальше всё было делом техники. Беспрепятственно поднявшись на пятнадцатый этаж развлекательного центра — максимальный этаж, куда он мог проникнуть, не предъявляя часы-пропуск турникетам, — Стефан выбрался на парапет здания через окно в туалете ресторана. Затем, в уже опустившейся на остров темноте, стал карабкаться к основанию шпиля двадцатипятиэтажного здания, наилучшей точке для наблюдения за пентхаусом башни «Вечность». На счастье Стефана громаду кинотеатра покрывал панцирь афиш и рекламы, светившихся как новогодняя ёлка, тросы и всевозможные металлические конструкции опутывали стены высотки как паутина. В местах, где крепежи не вызывали доверия, спасали карнизы и архитектурные излишества отделки. В ночной темноте, рядом с переливающимися громкими слоганами, никто не заметил новоявленного человека-паука, и вор без происшествий закончил восхождение на узкой площадке с перилами, окаймлявшей высокий купол со шпилем. Стефан закрепил на штативе фотоаппарат с двадцатисантиметровым объективом и лазерное устройство для считывания голосов по вибрации стекла. Ему оставалось только ждать.

Таинственный гость «распорядителя мировых революций и гражданских войн», как называли Дмитрия в прессе, прибыл с опозданием на личном реактивном шестиместном самолёте миллиардера, расцветив небо снопом ярких сигнальных огней. Летальное средство использовалось исключительно Дмитрием, также, поскольку машина была вертикального взлёта, она была единственным самолетом способным сесть на острове. Именно фрахт данного самолёта, о котором стало известно через работников аэропорта Сент-Идена, и был одним из фактов, заставивших переполошиться заказчиков Стефана.

Срочные ночные визиты таинственных, но явно влиятельных особ к вашему врагу сложно назвать хорошей приметой. Особенно в преддверии какого-то крупного саммита по экологии и экономике, на который соберутся важные люди вроде Д. Д. Строна, новость о мероприятии вор прочитал по пути в Лаплас. Он не интересовался политикой, но пропустить огромный баннер с роскошным кораблём в новостной ленте просто не мог. Сильные мира сего через пять дней взойдут на борт крупнейшего в мире круизного лайнера и проследуют маршрутом из Сингапура в Индию, в бархатный сезон. Неужели все там и вправду будут обсуждать что-то важное, а не пить и кутить в десятках ресторанов и баров плавучей Гоморры? Так или иначе, но Стефан решил, что за исключительную, актуальную и срочную информацию ему точно не переплачивают.

Спустя минут десять после приземления, лимузин, больше напоминавший английский танк времён Первой мировой войны, въехал в гараж высотки. Стефан прильнул к фотоаппарату и надел наушники подслушивающего устройства. Просторная и единственная гостиная пентхауса, занимавшая большую часть апартаментов, была под колпаком у вора.

— …я держу эту квартиру только для интересных встреч. — Ровный электронный голос подслушивающего устройства не передавал интонаций, равнодушно воспроизводя все зафиксированные звуки.

В объективе показался мужчина лет тридцати, высокий, в сшитом по фигуре иссиня-чёрном костюме. На овальном лице блестели живые и умные тёмные миндалевидные глаза, крупный нос с небольшой горбинкой и ухоженные усы с бородкой, выбритой изощрёнными полукольцами. Дмитрий Иден был как всегда красив и элегантен, больше походя на завсегдатая Лазурного берега и роскошных номеров Монте-Карло, чем на торговца смертью. А вот зашедший за ним таинственный гость невероятно удивил Стефана.

— Пошляк. И, конечно, без прислуги, подай мне стакан холодного.

Затаивший дыхание вор смотрел на нестареющую хозяйку мирового фармацевтического гиганта, щедро финансировавшую передовые генетические разработки. Калиса Фокс собственной персоной в пентхаусе оружейного барона. Стефан невольно засмотрелся на эту невысокую, но энергичную девушку или женщину (никто не знал, сколько ей лет на самом деле) с огненно-рыжими длинными волосами, струившимися до лопаток. Её хитрые жёлтые глаза, слегка прикрытые, дополненные неизменной полуулыбкой на изящно очерченных губах, словно похищенной у Моны Лизы, смотрели на прохожих с огромных плакатов компании «Ред Фокс» во всех столицах мира. В свободном белом костюме из юбки и жакета, прекрасном как все истинно простые вещи, Калиса села на диван и продолжила общаться с Дмитрием как старая подруга.

Стефан не верил своим глазам: это было невероятно. Вся пресса бурлила взаимными оскорблениями и нападками двух империй мирового бизнеса, боровшихся по разные стороны баррикад. Дмитрий продавал оружие самым сомнительным режимам и негласно поддерживал экстремистские организации по всему миру, создавал очаги конфликтов и часто опускался до рэкета. Всё это постоянно осуждалось гуманитарными организациями, действовавшими под эгидой «Ред Фокс». Но дело было не только в человечности и гуманистических идеалах. Корпорация «Иден» создавала хаос, сильно мешавший бизнесу фармацевтического гиганта, а также щедрой рукой финансировала радикалов, активно выступавших среди прочего и за прекращение любых генетических экспериментов. Их акции и теракты стопорили исследования «Генно-инженерной группы», возглавляемой «Ред Фокс», и приносили дополнительные издержки и миллионные убытки. Немыслимо увидеть этих двоих просто рядом друг с другом: они старались одновременно не находиться в одном городе, а сейчас на глазах у вора спокойно расположились в пентхаусе и мило разговаривали. Подобная новость перевернула бы весь мир с ног на голову, но тема делового разговора, к которому перешли эти два неординарных человека после обмена взаимными подшучиваниями, заставила вора занервничать куда больше, забыв обо всех неформальных мелочах встречи.

— У меня вишнёвый сок лучше.

— Я был не против навестить твою штаб-квартиру.

— Боюсь, если бы ты её посетил, то назад уже не вернулся.

— Однако она это как-то сделала.

— Она привезла мне подарок, от которого я не смогла отказаться, и потому согласилась на дальнейшее сотрудничество.

— Знаю, и мне тоже.

— И что же преподнесла тебе любовь твоей юности. Тебе присудили звание посла мира ООН.

— Не читай газеты до обеда. Мы с ней только старые хорошие друзья, которые сотрудничают ради взаимовыгодной цели. Как, впрочем, и ты с нами.

— Не отрицаю, и всё это замечательно, я рада за всех нас. Но ты не ответил на мой вопрос.

— Координаты ядерных объектов разной степени функционирования, которые я ищу не один год.

— Иден будет ещё приторговывать грибной рассадой. Весело, но грязно. Уважаемый Князь, Ваша корпорация как всегда прямая и пошлая.

— Отчего же сразу торговать. Мне ли напоминать тебе, чем на самом деле занимались на Фукусиме-1. Да и может у тебя от радиации лисий хвост, наконец, вырастет. И чем тебя не устраивает мой титул.

— Обойдусь как-нибудь без твоей помощи. Спорим на твою бороду, через шесть лет я смогу наградить хвостом, и не только хвостом, любого желающего. Что до твоего титула, то я до сих пор не могу выяснить, что ты предложил за него грекам.

— Я знаю, чем заканчиваются споры с тобой.

— Ну так что.

— Воздержусь.

— Я не про это.

— Итальянцам, а не грекам.

— Неважно. Уходить от ответа бессмысленно.

— Ничего особенного, поверь. Зато развлекаюсь теперь, как хочу, я же независимое государство.

В наушниках Стефана звучал бесстрастный механический голос, Калиса расположилась спиной к огромному окну, а вот Дмитрий сидел анфас к объективу, но лучше бы именно его вор и не видел. Лёгкая улыбка, вальяжные жесты говорили о шутливости тона, которым эти два человека обсуждали свои действия, способные перевернуть мир. Для публики два непримиримых врага, а на самом деле лучшие друзья, делили мир как большой пирог, и человечеству от этого пирога оставались только чёрствые крошки.

— Она тебе говорила про объединение.

— Да, прямо перед моей поездкой на заседание Бильдербергского клуба. Я считаю это опрометчивым и компрометирующим нас шагом.

— Всё зависит от конъюнктуры. Но после нам уже будет не важно чьё-то мнение, и объединение станет новой логичной ступенью развития.

Последовала долгая пауза, в течение которой Калиса встала с дивана, подошла к окну и стала рассеянно рассматривать сверкавший ночной иллюминацией город. Она посмотрела прямо в объектив камеры. Белая кожа резко контрастировала с яркими волосами цвета кленового листа, насытившегося лучами тёплого осеннего солнца. Круглое лицо, самую малость вздёрнутый нос — она приковывала к себе взгляд, и Стефан уже в который раз попытался запечатлеть её взгляд, сидя у основания шпиля высотки на другой стороне улицы. Но не для заказчика, а только для самого себя. Он много слышал про эту выдающуюся женщину. Учёный, экономист, стратег, она бросала вызов вновь скатывавшемуся в мужской шовинизм обществу. Сильная, независимая, умная. Такие женщины нравились Стефану, а Калиса для него олицетворяла идеал, икону, знакомую с детства, которой он с удовольствием возносил молитвы каждый день, пускай даже их пути никогда и не пересекутся.

— Почему остров в Средиземном море у самого побережья. Не нашёл места заметней.

— В средние века, когда зеркала были неимоверной роскошью, венецианцы, знавшие секрет их изготовления, всех мастеров зеркального дела поселили на одном обособленном острове. Те не имели контактов с внешним миром и никому не могли поведать тайны своего ремесла.

— А разве французы их всех не выкрали, когда строили Версаль.

— Я умнее венецианцев и хитрее французов. И костюмы у меня лучше.

— А если отбросить патетику. Я знаю хорошую гору в Андах.

— Здесь удобней для текущих заказов. И хорошо присматривать за одним объектом, а это было обязательное условие. Из твоих дебрей контролировать на месте сложновато.

— Зато безопасно, а этот объект меня беспокоит. Она слишком напирала на нём. И что за заказы такие рядом. Ты, фанат величия западной цивилизации, растапливаешь печурку Балкан.

— Она же заказчик, она имеет право на причуды. Да, фанат, и мне будет её жалко, но по-другому нельзя. Здесь идеальное место запалить фитиль.

— Ты всё ещё лелеешь свои утопические планы управляемого кровавого хаоса.

— Отнюдь, он будет неуправляемым, но после него останусь только я. И ты. Согласись, ты же только выиграешь от подобных событий. Особенно в свете объединения, которое тебе, как я вижу, понравилось.

— Ведешь двойную игру.

— Нет, она не возражала. Она будет третьим.

Внезапно жёлтые глаза обрели жёсткость, Калиса сделала внутри себя выбор и, положив руку на стекло, обернулась к Дмитрию.

Её слова в наушниках заглушил омерзительный звук скрипа ногтями по стеклу:

— Я ещё раз виделась с ней. В Париже, перед тем как прилететь к тебе. Меня нервирует то, с чем она нас свела, а ты держишь это у себя в подвале.

— У нас был выбор.

Стефан яростно содрал с себя наушники, он едва не оглох от такого пренебрежения к пуленепробиваемым стёклам. Обзывая про себя последними словами ту, которой только что восхищался, всё ещё с гримасой боли, он прильнул к фотоаппарату, но в это же мгновение Дмитрий Иден исчез из поля зрения, а вора осветил яркий луч прожектора, нависшего над ним вертолёта.

Привыкшие к полумраку глаза сразу ослепли, послышался шум десятка ног, бегущих по металлическим лестницам, распахнулся люк на парапет, а в не отошедшие от скрипа стекла уши ударило предложение сдаться.

В голове вора мелькнула ядовитая мысль: «И не надейтесь». Запасной план был у Стефана всегда, хоть и воспользовался он им сегодня впервые за несколько лет. Все записываемые данные сразупередавались на спрятанный на воре носитель, так что дорогой и от того, наверное, ещё более тяжёлый фотоаппарат со штативом полетел в сторону уже поднявшейся к нему охраны, устройство подслушивания просто сброшено вниз, гаджет разбился с высоты ста двадцати метров о тротуар. Стефан сделал несколько быстрых шагов к противоположному краю узкой площадки, перелез через перила и прыгнул вниз, на уровне восемнадцатого этажа раскрылся купол небольшого парашюта. В прорезаемой неоновыми огнями ночной темноте, вор стал медленно планировать вниз. По поднятой тревоге стали стягиваться все силы города-крепости. Первый вертолёт его быстро нашёл, а вскоре появились ещё два. Люди внизу прятались по подъездам, в центр стягивались машины охраны. Стефана радовало, что он оказался нужен им живым, раз огонь до сих пор не открыли, а, значит, определённая свобода действий у него есть. Хотя «живым» совсем не означает, что не «продырявленным в некоторых не слишком важных местах».

Пытаться скрыться тем же путём, каким Стефан прибыл на остров, было самоубийством — порт перекрыли в первую очередь, но была ещё приблизительная карта из любезно предоставленного мистером Д.Д. Строном смартфона. Под ногами из темноты выплыла крыша невысокого жилого дома с гротескными псевдосредневековыми башенками по углам, очень удобный ориентир. Едва ноги коснулись твёрдой поверхности, вор отстегнул парашют и побежал к южному краю крыши, преследуемый белыми пятнами прожекторов. Здесь он спрыгнул на соседний вплотную примыкавший магазин. Предложение сдаться в этот раз подкрепили очередью с вертолёта метрах в пяти за Стефаном. Крыша заканчивалась пропастью узкого переулка, прыжок на пожарную лестницу — и молодой человек уже скрылся в оконном проёме соседнего жилого дома. Хоть это и была окраина Сент-Идена, подъезд оказался ярко освещён. С улицы доносился вой сирен и визг тормозов — дом брали в плотное оцепление.

На узкой лестнице Стефана уже встретила охрана, однако у него было небольшое преимущество — отсутствие приказа задержать кого-либо живым, и вор этим преимуществом воспользовался, запустив руку за пазуху и нырнув за угол коридора. От брошенной им гранаты выбило стёкла в окнах, со стен отлетели куски кирпича, свето-шумовой эффект от сработавшего через мгновение от второй части боеприпаса дополнительно парализовал на несколько драгоценных секунд толпу в узком пространстве. Выбравшись из укрытия, перемахнув через покорёженные перила, Стефан спрыгнул на нижний пролёт лестницы, усыпанной штукатуркой и битым стеклом. Это был уже третий этаж, до подвала оставалось немного.

С улицы раздались новые призывы сдаться, через окна лестничный пролёт ярко освещали прожектора вертолётов, их мёртвый белый свет придавал всем предметам резкие черты, всё выглядело словно в компьютерной игре по знаменитой бондиане. Охрана уже не рисковала соваться внутрь дома, считая, что вору всё равно деться некуда. Разбивая ещё уцелевшие местами оконные стёкла, на лестницу полетели газовые гранаты. Забившихся по углам своих квартир жильцов никто и не собрался эвакуировать, корпоративные секреты превыше всего и, если кто из работников и пострадает — это не существенно, жизнь купить проще и дешевле. Но взрывы и газ уже не достали Стефана: он выбил дверь в подвал на цокольном этаже и побежал по узкой лестнице вдоль выступающих труб коммуникаций.

Пробежав пару сотен метров, Стефан резко остановился и прислушался к окружавшей его темноте. Но лишь трубы подобно утробе гигантского чудовища гулко урчали рядом. Сюда не доносились звуки ни встревоженного, возбуждённого города, ни шума погони. Охрана, скорее всего, нерешительно топталась у входа, раздумывая так ли высока зарплата, и сможет ли пособие заменить семье отца.

Планы подземных уровней Сент-Идена простому смертному увидеть невозможно, а если и удастся, то жить ему останется недолго. Первой строкой в предоставленной Стефану Д.Д. Строном информации шло предостережение о высокой стоимости имеющихся сведений, измеряемой не только в финансовом плане, но и чьими-то жизнями. Однако карта всё равно была неполной и крайне приблизительной. Стефан знал лишь, что рядом с гротескным домом с готическими башенками есть старый спуск к коммуникациям полувековой давности, когда на острове планировалось отстроить роскошный отель с яхт-клубом. Эти коммуникации как-то связаны с новыми, но где находятся другие выходы и связаны ли вообще подземелья серого района для обслуги низшего класса Сент-Идена с районами вдоль набережной оставалось тайной. Вполне возможно, что здесь старая замкнутая система со своей допотопной котельной, в которой Стефану придётся сидеть, пока его не найдут. Обнаружить сломанную дверь не так уж сложно, а прочесать сантиметр за сантиметром замкнутый подвал лишь вопрос времени; на поверхность всё равно уже не выйти — систему слежения переберут по винтику.

Стефан включил нагрудный фонарь, тёмно-синяя роба технического персонала Сент-Идена была одинаково удобна и практична, и огляделся по сторонам. Широкая полоса яркого света прорезала пространство. Вор действительно находился во чреве Левиафана — низкий подвал был общим для всего квартала. Трубы, широкие тёплые артерии, шли из бесконечности в бесконечность, потолок был в нервах толстых кабелей, из стен выступали наросты щитов, трансформаторов и распределителей. И всё в плотном покрывале из паутины, пыли и грязи: сразу видно, насколько важен данный узел. Стефан посмотрел на персидский ковёр мусора, покрывавший пол, и свои чёткие следы на нём, обречённо вздохнул и короткими перебежками углубился в коммуникационный хаос, осматривая каждый укромный уголок. Если верить предоставленной информации, переход на другой уровень находился рядом со старыми водяными насосами.

Вскоре городскую утробу наводнила служба охраны, и фонарь пришлось срочно выключить, ориентируясь в зелёном цвете очков ночного видения. Лишь подобность подвала лабиринту, достойного минотавра, спасала вора. Спустя шестнадцать минут Стефан, наконец, нашёл помещения центральной насосной станции квартала, ныне списанной и закрытой. Не вдаваясь в подробности, где теперь горожане берут воду, Стефан обошёл кирпичную стену с закрытой облупившейся дверью и обнаружил узкую бетонную лестницу, выведшую его на уровень ниже. О нём вор знал ещё меньше, но выбора не было.

Второй подземный этаж, отделённый от первого двумя метрами бетона и арматуры, представлял собой зал тысячи колонн дворца, сожженного греками Персеполиса, только без одалисок. Возможно, это резервуар для грунтовых вод или ещё одно наслоение неосуществлённых планов. Стефан не мог сказать, он знал лишь, что здесь холоднее и сырее чем наверху и совершенно пусто. Двухметровый потолок поддерживали бетонные столбы, стройным частоколом уходившие во все стороны, пол был влажным и шёл под уклоном. Вор двинулся вниз по склону. После блеска и совершенства города, резко контрастировавшие с поверхностью подвалы казались задворками инквизиции, холодным нутром омерзительной твари, казавшейся сначала обольстительным созданием, заманивающей своим прекрасным видом, а потом сжирающей целиком.

Совсем грубо и пошло смотрелся некрашеный металлический люк, обнаруженный Стефаном в одном из проходов между двух опор. Неприступная снаружи крепость, защищённая многомиллионной системой из датчиков и чипов, внутри оказалась голой и убогой. Корпорация «Иден» слишком самонадеянна и не предусмотрела второй вал укреплений. Под люком открылся узкий колодец, в полуметре от края которого начиналась вертикальная лестница.

Стефан начал медленно спускаться ещё глубже, не совсем отдавая отчёт своему поступку. Возможно, стоило попытаться переждать бурю, затаившись на несколько дней недалеко от спуска с цокольного этажа, но обратного пути уже не было. Вор не имел сейчас ни малейшего представления, под какой частью острова он находится. Размышления и медленный спуск по скользкой и холодной ржавой лестнице прервал гудок, донёсшийся снизу, и в следующую минуту Стефана окутало облако тёплого воздуха и дыма: в метре под ним, стуча колёсами и вагонами, промчался поезд.

В Сент-Идене не было метро, ошарашенный вор замер на лестнице, пытаясь хоть как-то сложить в голове карту острова-крепости. Сняв с груди и включив фонарь, он осторожно посветил им вниз, луч света выхватил матовые рельсы в метрах шести под вором. Не самые лучшие условия для прыжка, Стефан прислонился спиной к стене шахты и даже сквозь куртку почувствовал холод металла. Вывернувшись насколько это было возможно, вор увидел узкую лесенку, утопленную в углубление стены за его спиной. Развернувшись, он нашёл механизм спуска, и с жутким лязгом лестница съехала до середины тоннеля. Спустившись на пути, Стефан огляделся: бетонный тоннель шёл с небольшим поворотом, а рядом с путями проходила дорога, по которой мог проехать грузовой автомобиль. Понимая, что от такой улики как опущенная лестница ему не избавиться, вор лишь иронично улыбнулся и, подумав о следующем составе, пошёл вслед убывшему.

Стефан прошёл около километра, один раз спрятавшись за опорой, когда по дороге промчался легковой автомобиль, и успел хорошо обдумать услышанное в пентхаусе. Сговор оружейного и фармацевтического гигантов означал начало крупной войны, но где? Старушка Европа раздираема противоречиями, как и весь современный мир, но двух мировых войн всем более чем хватило, на третью не согласится ни один безумец. Но ещё больше пугала таинственная «она», некий заказчик, который в состоянии указывать этим двум людям и делать им ценные подарки. А ещё беспокоила Стефана его собственная судьба, поскольку теперь он был носителем бесценной тайны, пока ещё живым носителем. За всеми мыслями вор даже не обратил внимания на один любопытный факт — в подвалах совсем не было крыс, этих вездесущих маленьких обитателей подвалов городов, хотя о чистоте, судя по увиденному, корпорация заботилась без фанатизма.

Размышления прервал новый гудок поезда, Стефан спрятался за опору и в обратном направлении промчался небольшой тягач. В арке, из которой он выехал, горел электрический свет. Вор вышел к обширной грузовой платформе, переполненной контейнерами и лязгом кранов. Стефан под прикрытием нагромождения ящиков прокрался вдоль стены, и, найдя удобный наблюдательный пункт, замер в ожидании. Структура Сент-Идена ставила всё больше вопросов. Вор знал, что город разделяет пара сотен метров пролива с небольшим насыпным островом, на котором находится испытательный полигон, место, где проходит ежегодная закрытая выставка вооружений. Может ли быть, что от порта к этому островку проложена подземная железная дорога для оперативной и скрытой доставки оружия, и, наоборот, для погрузки понравившихся образцов покупателю? Дмитрий, почти сразу как началось строительство, предъявил документы на обособленность территории, выкупив титул князя и приписав к нему землю, так что переживавший очередную агонию Европейский Союз не имел права досматривать корабли, пришвартовавшиеся к маленькому и гордому независимому княжеству. Этакий остров доктора Моро, где безумный оружейный гений мог творить всё что угодно, а потом по сходной цене распространять по всему миру. Представив, что вот так же совершенно незаметно сюда можно доставлять материалы для ядерных бомб, Стефан ещё раз прокрутил в голове разговор Дмитрия и Калисы. Хорошо защищённый завод и склад самого смертоносного оружия, с опцией скоростной доставки на континент. Подземный комплекс, намного превосходящий самые безумные слухи.

Прождав несколько часов, Стефан увидел то, что хотел. Подошёл новый состав, в который стали загружать контейнеры. Тихий как мышь, он прокрался до осмотренного, но ещё не закрытого контейнера и забрался внутрь. Людей было мало, конвейеры доставляли, а краны погружали, слепо веря точности расположения состава и грузов, камер здесь не было. Никто посторонний не сможет же проникнуть в утробу Левиафана так глубоко, не так ли? За четыре с лишним часа Стефан, зажатый между ящиками со смертоносными игрушками в глухом контейнере, проделал путь по подземной артерии Сент-Идена в порт, оттуда на паром, а дальше в Лаплас.

Почувствовав под контейнером твёрдую почву, Стефан стал ждать заветного скрипа отпираемой двери. Заспанный рабочий не успел ничего заметить, как его оглушённое тело уже втискивали меж ящиков. Он пролежит без сознания минут десять, сколько и нужно, чтобы самому придти в себя и с недоумением посмотреть на часы. На складе вор влез в канализационный люк и вылез за пределами порта, на окраине Лапласа. Здесь он выбросил форменную куртку, оставшись в побуревшей за время пробежки по нечистотам кофте, и вывернул брюки. Теперь они были серого цвета, а внутри неприятно касались тела измаранным материалом. В таком непрезентабельном виде, голодный и уставший, но безумно желающий жить дальше, Стефан побежал вдоль берега, прочь от наверняка беснующегося чудовища. Вечер вор встретил в маленькой гостинице захудалого провинциального прибрежного городка, представившись заблудившимся туристом, которого напугал медведь. Сложно сказать, водились ли здесь медведи, но за бесплатным ужином из остатков дневного меню Стефану пришлось выслушать с дюжину историй о встрече с дикими зверьми и успешными способами их умерщвления.

Спустя три дня Стефан вернулся в свой номер на третьем этаже с прогулки по узким улочкам вечернего Люксембурга. Он уже связался с Д.Д. Строном и условился о встрече с представителем заказчика завтра утром в уютном кафе в пригороде. А дальше его ждала мечта, и местоположение этой мечты было невероятно далеко от любого континента. Начиналась новая спокойная жизнь, без погонь и преследований, узких рамок общественности. Конечно, молодого человека смущала столь резкая смена образа жизни, уход на покой всего лишь в тридцать два года, но душа и тело уже просили заслуженного отдыха, а что может быть лучше, чем уйти на обеспеченную пенсию после самого сложного дела, венца профессиональной деятельности.

Патрис Фобер стоял в тени самого вычурного небоскрёба Гонконга, принадлежавшего корпорации «Ред Фокс». Высотное здание напоминало окровавленный клык, выдернутый из пасти исполинского хищника. Первые пятнадцать этажей небоскрёба представляли собой квадратное основание, окружённое сотами-садами. Яркая и пышная зелень поднималась в ячейках от яруса к ярусу, конструкция выглядела как авангардная реинкарнация древнего чуда света. Но с каждым этажом сот-балконов становилось всё меньше и постепенно из них вырастало тело небоскрёба — изгибающийся в правую сторону конус, усечённый у самого верха, увенчанного снопом антенн. Кровавое впечатление производили подражающие хохломе орнаменты из огненно-рыжего стекла, неровно окрашенные в свете солнца, покрывавшие белую поверхность сооружения.

Огромные стеклянные двери впустили учёного в ослепительно белый исполинский холл, наполненный раскидистыми пальмами и плазменными панелями с рекламой фармацевтического гиганта, в которой царила неизменно улыбающаяся Калиса Фокс. Растительность с террас отбрасывала причудливые тени на все поверхности помещения, создавая ощущение, что ты находишься где-то в джунглях Амазонии. Практически сразу из растекающейся к лифтам и от лифтов толпы к Патрису вынырнула улыбчивая девушка и уточнила его фамилию. Получив утвердительный ответ, она провела его к стеклянному лифту в укромном алькове холла, поднявшему теперь уже можно сказать бывшего сотрудника корпорации «Иден» на вершину небоскрёба.

Просторная приёмная поражала пустотой после наполненного людьми и рекламными слоганами холла. Глаз мог зацепиться лишь за огромную эмблему корпорации, расположенную напротив дверей лифта — огненно-рыжие слова «Ред Фокс», выполненные витиеватыми буквами в обрамлении уроборического лиса, пытающегося схватить себя за хвост. Стоило Патрису Фоберу подойти ближе и вглядеться в неё внимательней, как стена с эмблемой бесшумно отъехала в сторону, впустив его в просторный кабинет Калисы Фокс.

Всё так же исключительно белые пол, стены и мебель, пропитанные струившимся сквозь стеклянные стены светом, резко контрастировали лишь с двумя вещами — рыжим ноутбуком и рыжими волосами самой мисс Фокс. Она сидела в высоком кресле за столом матового стекла, занимавшем почти треть огромного и совершенно пустого кабинета.

— Я рада, что Вы так быстро прибыли. Присаживайтесь, — Патрис почувствовал себя соседом, зашедшим поболтать с давней знакомой о кошках за чашечкой чая с овсяным печеньем.

— Я не ожидал, что сразу буду разговаривать лично с Вами. Рад, что предоставляемой мной информации придаётся подобная важность. — Учёный немного замялся на входе от неожиданности, но, совладав с собой, прошёл к предложенному креслу.

— Подобный шаг с Вашей стороны невозможно переоценить. Вы так долго работали в корпорации «Иден», лично знали отца Дмитрия Идена… — Тон Калисы Фокс приобрёл сочувственные нотки, она всем своим видом давала понять, как для неё важно происходящее. Патрис Фобер в душе укорил себя за то, что так долго собирался с решением связаться и приехать в «Ред Фокс». — Не беспокойтесь, мы предпримем все меры, чтобы защитить Вас от возможной мести мистера Идена. Нам всем известны его бесчеловечные методы.

Неестественные жёлтые глаза Калисы блеснули пламенем, она встала с кресла и обошла стол, продолжив начатую мысль:

— Его цинизм и бесчеловечность беспримерны. Но повторяю — никто не узнает, что Вы находитесь у нас. У Вас есть семья?

— Нет, я совершенно один. Работа в «Иден Индастриз», а потом в корпорации «Иден» не оставляла мне права на свободное время.

— Это печально. — Калиса Фокс сделала небольшую паузу. Она стояла за спиной кресла Патриса и смотрела на синюю гладь залива, на другом берегу которого поднимались небоскрёбы Гонконга, блестевшие предвечерними огнями. — Я интересовалась с целью узнать, нужны ли дополнительные меры защиты.

— Я так и понял, спасибо за проявленное участие.

— Благодарности излишни. Я думаю, не к чему терять время, и мы приступим к работе с Вами в самое ближайшее время. Вы участвовали в проекте «Авгур»?

Учёного восхитила осведомлённость мисс Фокс, вся информация о данном проекте была строжайше засекречена. Хотя она могла знать только название, как и он сам.

— К сожалению, нет. Это не в моей области, данным проектом занимается Артур Макдэниэл. Но он бескрайне предан мистеру Идену и…

— А что конкретно является Вашей областью занятий? — Калиса оборвала Патриса на полуслове, и в какой-то моменту ему показалось, что он уловил странное изменение в интонации главы «Ред Фокс». Словно она сделала небольшую паузу в играемой роли и отодвинула маску от лица, чтобы вдохнуть свежего воздуха.

— Я специалист по электронике…

— И к генно-инженерным наработкам корпорации «Иден» не имеете никакого отношения?

— Нет. Я руководил работами в «ИденЭлектрик», в целом спектре передовых…

— Жаль. Но в целом, хоть что-то, — Калиса в третий раз оборвала Патриса.

И в её голосе уже больше не было ни сочувствия, ни участия, ни заинтересованности. За спиной учёного стояла ледяная громада алчного бизнесмена и беспринципного исследователя. Калиса вернулась к столу и коснулась его поверхности. Матовое стекло ожило, отобразив новостные ленты, графики и цифры. Патрис почувствовал, что за его спиной кто-то стоит.

— Себастьян, проводите мистера Фобера в оранжерею. — На плечо учёного легла холодная рука в белой перчатке. — Уже поздно отказываться от сотрудничества. И я же обещала укрыть Вас от Дмитрия. — Она расплылась в милой улыбке, а жёлтые глаза хищника холодно блеснули.

До боли сжатое плечо подсказало Патрису, что аудиенция подошла к концу.

Резкий омерзительный скрежет одновременно с воем и раскалывающая голову боль разбудили Стефана. Он с трудом разлепил свинцовые веки и пугающе дрожащей рукой убрал со лба прилипшую грязную прядь русых волос. Молодой человек попытался встать, но у него ничего не получилось. Он лежал на боку, одетый в одну тканевую робу на грязно-сером, мягком полу. Комнату освещал противно-жёлтый электрический свет. Скрежет и вой прокатились снова, а затем затухли где-то в больной голове. Трясущимися, бессильными руками Стефан помог себе сесть и осмотрел свою камеру. Стены были такими же грязными и обтянутыми мягкой тканью, как и пол, а поднять голову и посмотреть, откуда идёт свет, сил у него не было.

Стефан так и сидел несколько часов, а может и дней, бессильно поникнув, обхватив колени руками, и бессмысленно смотрел перед собой мутными глазами. Разум был где-то далеко и не хотел возвращаться в измученную мигренью голову, забившись, как и вор, в каком-то грязном углу. Сомнений не оставалось: корпорация «Иден» его выследила и поймала.

Внезапно, одна стена бесшумно отъехала в сторону, и в камеру ввалились два охранника. Они взяли под руки бессильный мешок, которым был теперь Стефан, и усадили его в металлическое кресло, принесённое появившимся третьим охранником. Ноги и руки больно стиснули ремни, голову зафиксировали ободом, чтобы вор смотрел прямо. После этих приготовлений, охрана встала позади кресла. Через несколько минут в комнату вошёл нервный, преждевременно поседевший, среднего роста худощавый человек в чёрном костюме гробовщика. А за ним, одарив камеру богатым букетом ароматов, с неизменной саркастической улыбкой, появился сам Дмитрий Иден, теперь в тёмно-коричневом костюме из брюк и жилетки на кремовую рубашку. Подойдя вплотную к стиснутому в кресле Стефану, глава корпорации несколько раз стукнул носком туфли по щиколотке вора, пока на его лице не отразилась новая гримаса боли.

— Мы покопались в его голове. Это Стефан Дэй, американец, тридцать два года, лучший вор в Европе. — Пустым голосом пробубнил человек в чёрном костюме, видимо смотритель казематов острова. — Как я Вам уже доложил, он знал подробности Вашей встречи в башне «Вечность», но ничего не успел доложить своему заказчику: Вашим друзьям и их представителю под творческим псевдонимом Д.Д. Строн.

— А ещё говорят, что я не сделал ни одного доброго дела, — громкий, самоуверенный и ироничный голос Дмитрия прокатился эхом в бродящих мыслях Стефана, — Интерпол и Европол ловили его пять лет, а мне хватило трёх дней.

Дмитрий наклонился к лицу молодого человека и попытался посмотреть в его расфокусированные зрачки.

— И сколько ему вкололи?

— Почти две с половиной стандартных нормы, при критической для нервных клеток двойной. Его мозг — крепкий орешек, долго не хотел нам отдавать свои тайны, — человечек в чёрном оживился и допустил несколько эмоциональных всплесков в свою речь. Немного помолчав, он, сменив тон на заискивающий, продолжил, — мы были вынуждены проконсультироваться со специалистами «Ред Фокс», они тоже посчитали это крайне необычным и теперь просят его к себе, для совершенствования препарата. Однако улучшение технологии считывания данных человеческого мозга крайне важно для нас самих. А Вы знаете Калису — она крайне редко и только за большую цену выпускает что-то из своих цепких белых ручек с острыми коготками.

— Передайте «Ред Фокс», что подопытный нечаянно умер при столь большой дозе. Развлекайтесь, дорогой Артур, — Дмитрий сахарно улыбнулся и собрался выйти из камеры, как вой странной сирены со скрежетом повторился, теперь совсем рядом.

При этом звуке Артур, бывший не смотрителем камер, а специалистом по строению человеческого мозга, а точнее по его расщеплению и использованию принципов работы в военной технике, подпрыгнул на месте и едва не попытался спрятаться за спину Дмитрия. Стефан почувствовал, как передёрнуло охрану за его спиной, эти двухметровые детины стали испуганно переминаться с ноги на ногу, так что стул с прикованным вором заходил ходуном. Сам оружейный барон, на мгновение изменившись в лице, надел бездвижную маску подчёркнутой отстранённости.

Стуча когтями и волоча крылья по полу, в камеру вошёл мраморный сфинкс и уставился в стену за спиной Стефана огненно-янтарными глазами. Тварь была крупной, человеческая голова с геометрически идеальным лицом в короне Верхнего и Нижнего Египта доходила главе корпорации до плеча, гладкая и белая холодная туша закрыла собой всё пространство входа в камеру. Охрана за спиной инстинктивно расступилась и отступила к дальней стене, Артур забился в угол и боялся даже случайно коснуться каменной твари, занявшей весь проход, Дмитрий же смотрел на сфинкса как на надоевшую престарелую соседку снизу, пришедшую набиваться луковым супом или просить сахар с битой кружкой.

— Он нам нужен. — Утробный голос наполнил камеру своим звучанием.

Как долго стихает перезвон колоколов, так отголоски этой короткой фразы звенели по углам, будто в анфиладах собора. Сила этого голоса произвела на Стефана странный эффект. Разум, доселе раненым животным лежавший и стонавший, ожил, вскочил и понёсся вперёд. Голова всё так же болела, но мысль не была обрывающейся и тягучей, молодой человек пришёл в себя, испытав шок от такого резкого выздоровления. Вор быстро сощурил глаза, чтобы никто не заметил произошедшей в нём перемены, но встретился взглядом со сфинксом. Бездонный янтарь взгляда обжёг и опалил разум Стефана, вор попытался податься спиной назад, отвернув голову от мраморной твари, до сих пор не понимая, живое это или механизм или воспалённый бред умирающего мозга.

— Вам завернуть? — Дмитрий закатил глаза и, бесцеремонно отодвинув крыло твари, вышел в коридор, человечек в чёрном шустро юркнул вслед за своим работодателем, и только бедные охранники не могли никуда деться.

Лицо неизвестного фараона расплылось в довольной улыбке, сфинкс подошёл вплотную к стулу с пленником. Стефан закрыл глаза, не в силах смотреть на тварь, темнота век расцветилась яркими пятнами.

Глава 3 Любовь к музыке

Мина сидела в так называемых антресолях и наблюдала царившую на сцене вакханалию. Ей была противна сама мысль такого разгула в опере Гарнье, но глупо отказываться из-за убеждений и эстетических соображений от столь солидной суммы, предложенной всего лишь за её консультации как промышленного альпиниста и наблюдение во время концерта за конструкциями и креплениями. Хотя злой рок всячески мешал Мине качественно выполнить свою работу, так что совесть до сих пор ещё её терзала, хотя какие могут быть муки совести в нашем мире у человека в тридцать лет. Были и несчастные случаи с работниками и подрядчиками при подготовке, она едва не попала в аварию, а теперь ещё еле успела с самолёта из-за оцепления в аэропорту Шарля де Голля. Вечер четверга, а там перекрыли огромную полосу ради поджидавшего какую-то загулявшую шишку частного самолётика, ехидно подмигивавшего своими огоньками озлобленным пассажирам в зале ожидания. К счастью, вначале как всегда шёл разогрев публики без разных трюков и по своей специализации Мина ничего не пропустила. Но теперь, ближе к концу, публика стала толпой, ломившейся в экстазе к сцене, на которой творилось что-то невообразимое. И не только на сцене.

Юлия Девил, женский лик антихриста, Ева нашего времени, пятый всадник апокалипсиса, исполняла заключительный номер своего концерта, поднявшего цунами протестов и восхищений, едва стало о нём известно. Исполняя песни в причудливой смеси рока, готики и электроники, она за почти шестьлет своей карьеры превратилась в кумира миллионов, её тексты стали одним большим гимном вошедшему в моду само разрушающему безумству. Все общественные деятели и церковь ненавидели Юлию Девил, вся молодёжь боготворила.

И сейчас, это бледная как мел девушка с длинными, тёмными, как уголь, волосами, доходившими до пояса, вытянутым и немного угловатым лицом, придававшим любому её выражению свойственные только Юлии шарм и изящество, аристократичность и холодность, исполняла на роскошной сцене Парижской оперы переписанную в угоду ведомой ею же самой моде арию из «Призрака оперы». Чёрное длинное облегающее платье, начинавшееся высоким стоячим воротом и заканчивавшееся длинным шлейфом, занимавшим пятую часть сцены, с цепями, идущими по манжетам, от талии и к краям освещённого пространства переливалось своей иссиней чернотой под тысячей огней. Огромные гротескные декорации, представлявшие собой смесь изображений, сошедших с картин Босха, выступали из глубины сцены. Электронные инструменты и мощные усилители заняли оркестровую яму, танцоры, одетые в одни лишь цепи и обрывки ткани, занимали не только всё свободное от шлейфа платья пространство, но и вращались на цепях под потолком, на огромной хрустальной люстре кувыркалось не меньше трёх акробатов. Пару раз безумное, словно в экстазе тело пролетело прямо перед глазами Мины, и она не могла точно сказать, в себе был этот человек, и вообще было ли это ещё человеком разумным. Ария предусматривала партнёра, и им был оперный певец с великолепным голосом и какой-то известной итальянской фамилией, но на него практически никто не обращал внимания.

Но следовало отдать должное Юлии — на сцене ей не было равных по голосу и экстравагантности. Её мелодичные, слегка звенящие, и тихие во время интервью интонации, покорившие не одного мужчину, на сцене исчезали. Она входила в своеобразный творческий экстаз, её голос, словно поток наркотического варева, отравленного нектара, заполнял каждую клетку слушателя. Невероятный, сакральный и вкрадчивый, при этом насыщенный и сильный, голос Юлии, тёмной дивы как её любили называть журналисты, заражал, делал зависимым, необъяснимое чувство толкало слышать его вновь и вновь. Немецкая сирена завлекала в свои сети всё новых и новых слушателей, делая из них одержимых, они ловили каждый её вдох и выдох. Количество покончивших жизнь самоубийством поклонников, не редко во время самого концерта, судебных тяжб из-за бесцеремонного обращения с репортёрами, обслугой и фанатами, скандалов из-за сектантских и оккультных собраний во славу Сатаны или кого ещё по хуже сложно было перечислить по памяти.

Но главную роль в созданном образе, конечно же, играли исполняемые песни. Юлия сама писала тексты, ложившиеся на переработанные оперные арии и произведения для органа, порой изменённые на столько, что за электронными скрипками и синтезаторами было невозможно угадать извращённый оригинал. Певица была знатоком латыни, свободно общаясь на мёртвом языке, но в песнях звучала не только она и родной для неё немецкий язык. Испытывая болезненное пристрастие ко всему умирающему или забытому, дива была знакома с целым рядом исчезнувших диалектов и наречий, периодически используя их в своих песнях. В самих текстах было довольно сложно разобраться, критики называли это вульгарной и пошлой тарабарщиной, исполнительница делала акцент именно на звучании своего голоса и слов в сочетании с музыкой, создавая гимны, которыми словно звучат церковные фрески страшного суда и кругов ада с котлами с тысячами грешников. Однако Юлия утверждала, что поёт о тщетности, славе и упадке, величии и низости, выражая своим творчеством всю гамму человеческих чувств и пороков. Всё это дополнял образ злой королевы из страшной детской сказки в вольном пересказе для взрослых.

Вот и сейчас, сменив несколько роскошных платьев, являвших собой смесь викторианской эпохи, готики и модерна, выполненных из парчи и шёлка, украшенных драгоценными камнями, подчёркивавшими благородные оттенки тканей, Юлия под конец эффектно появилась из мрака в центре сцены запутанная в цепях. Их постепенно размотали многочисленные танцоры, образовав подобие ритуальной пентаграммы, в центре которой тёмная дива исполняла свою партию, а итальянец всё пытался вступить за условную запретную черту, но каждый раз театрально терпел неудачу. Гитары и ударные сплелись в диком вальсе, усиливающуюся мелодию подхватывали клавишные, грянули утробные и мощные звуки органа, на мгновение, перекрыв все прочие, но затем отступившие, как вода при отливе. Всё смешалось в колдовском шабаше тонов и мелодий. Меццо-сопрано Юлии, насыщенное и полное, но при спуске до грудных нот мягкое и объёмное, было древним драгоценным камнем, оправленным в современную и причудливую оправу электронных звуков. Не смотря на отвращение к самому действу, Мина невольно восхищалась исполнением дивы.

Танцоры стали перетекать со сцены в зал, прыгая в оркестровую яму и из неё выбираясь к зрителям. Безумные пляски стали распространяться по всему партеру, из которого и так была вынесена большая часть кресел, дабы вместить больше людей, но теперь толпа была готова смять и оставшиеся немногочисленные ряды. Кто-то из зрителей попытался прыгнуть с балкона на кувыркавшееся на цепях тело, но его вовремя поймали. Акробаты стали постепенно снижаться, исполняя кульбиты практически над головами восхищённых поклонников. А Юлия Девил продолжала петь, перейдя на коверканную латынь, словно собиралась призвать Вельзевула. Наконец цепи натянулись в последний раз, носитель итальянской фамилии отступил вглубь сцены, певицапод громогласный реквием органа исполнила последнюювысокую ноту, и обезумевший зал взорвался аплодисментами, свистом, криками, кто-то всё-таки спрыгнул с балкона и стал прорываться к сцене, но дива уже отступила во мрак потухших декораций, а вперёд выступил полк охраны.

И тут Мина увидела её, проскользнувшую как тень за задвигающийся занавес в глубину лабиринта сцены, белую как мрамор девушку в неуместном здесь белёсом длинном пальто, бросившую мимолётный взгляд на взбудораженный зал. Но этот беглый взгляд пронзил Мину, разбил толстый лёд прошедших лет, растопив воспоминания, хлынувшие потоком из-под замёрзших корок памяти, затапливая душу. Всего один взгляд горящих расплавленным янтарём глаз. Глаз, которые она так пыталась забыть в течение долгих десяти лет, но которые непрестанно посещали кошмары и, то шептали, то кричали голосом Виктора.

Ноги подкосились, дрожащими руками Мина схватилась за стену, стараясь не упасть. Возможно, ей только показалось, последствия буйного концерта или это был кто-то из танцоров или безумная фанатка, специально вырядившаяся столь необычным образом, чтобы поразить своего кумира. Не разбирая дороги, ничего не видя перед собой, Мина стала спускаться к выходу, на свежий воздух, смыть потоками ночного ветра жуткое наваждение. Блуждая по застенкам оперы, она натыкалась на стены, двери, людей, ей кричали в спину, пытались что-то объяснить, куда-то не пускали, но девушка была не в себе. Все пять чувств отказались работать, словно их и не было никогда, только широко раскрытые глаза смотрели в пустоту, видя пред собой лишь жгущий душу янтарь.

Наконец Мина очутилась в огромном, блистающем золотом и всеми оттенками мрамора вестибюле, где её подхватила взбудораженная толпа и закружила в водовороте. Бессильную девушку людским потоком швыряло из одного угла к другому, пока не вынесло в роскошное Большое фойе. Люди восторженно кричали, десятки журналистов всполохамивспышек фотоаппаратов, отражавшимися во всех зеркалах, слепили друг друга, словно в помещении взрывали десятки петард и жгли бенгальские огни, по расписному потолку плясали херувимы и музы, выхватывая друг у друга и раскидывая по галерее золотые лиры. С противоположного конца фойе раздался гвалт ликующих голосов и новый залп фотовспышек. Толпа, издав утробный гул умирающего слона, развернулась и хлынула к Ротонде императора, а девушкувыбросило как обломок кораблекрушения в Зеркальный салон.

Подняв рассеянный взор, Мина с внезапно резкой и болезненной внимательностью стала изучать отражение утекавшей толпы, однообразной в пёстрой моде своей одежды, восхищёнными жестами и громкими криками продолжавшей обсуждать концерт, пока, переведя взгляд, наконец, не заметила в зеркале себя, уставшую и потерянную.

На неё смотрела девушка, полностью соответствующая определению «симпатичная». Правильный овал лица обрамляли короткие каштановые волосы, и если на макушке они лежали спокойно, слегка закрывая ровный лоб, прорезанный двумя глубокими морщинами, то по бокам топорщились как наэлектризованные. Светло-карие глаза, словно выцветшее дерево столешницы, притягивали своей глубиной и одновременно пугали отстранённой тоской, мелькавшей во взгляде, даже когда красивый рот под прямым маленьким носом улыбался или смеялся.

***

Мина не знала, чем притягивал её Виктор. Она засыпала под его разговоры о природе и моллюсках, а он боялся высоты и побаивался замкнутых пространств, лишь пару раз расспросив девушку, не знает ли она местных пещер. Парень не подходил не только под её представление об идеальном мужчине, но и о мужчине вообще. Спокойный, скромный и тихий, но при этом добрый и всегда улыбающийся, возможно он принёс в холодную и пустующую жизнь Мины тепло и уют, которых так не хватало ей во всех скитаниях по заброшенным зданиям, где только ветер и дремавшие летучие мыши заполняли пространство высоких потолков. Встреча с Виктором и стала итогом одного из таких долгих и утомительных путешествий по смрадному тоннелю, в конце которого брезжила тонкая полоска света, пробивавшаяся сквозь узкую ржавую решётку, выходившую в крошечный грот, где Виктор пытался совершить своё маленькое научное открытие. Не знала девушка, и почему парень так привязался к ней. Возможно, взамен получаемого тепла, она принесла парню весёлых и сумбурных, неподконтрольных событий, которых ему не хватало на ровной дороге повседневности.

Она, не смотря на свой небольшой рост, выросла у него за спиной, вся чумазая и взъерошенная. Но, невзирая на далеко не самый лучший и выгодный вид, Виктор сразу предложил ей помощь, долго и в запой разговаривал с ней, так что чуть сам не упал в залив при крутом подъёме по взбиравшейся нахрапом в склон тропинке, и уже Мине пришлось его спасать. Так получилось, что первый раз волей случая не стал последним, и после того как парень довёз её до дома, их встречи становились всё более частыми и всё мене случайными. Вместе они провели прекрасные полгода, пока существование девушки не было отравлено мыслью, что она останется в Лапласе навсегда. Бесконечные ссоры с родителями теперь разбавились многозначительными взглядами и частыми намёками, что, наконец, она выбила всю дурь из головы, нашла свою точку опоры, якорь, брошенный ей судьбой, и теперь будет жить нормальной жизнью. Но девушка ненавидела и боялась этой жизни, в ветшающих высотках на берегу лазурного моря или ещё хуже — в одном из уютных домиков на пасторальном побережье. Мину стало раздражать даже косвенное присутствие Виктора, она решила разорвать эту нить, ставшую для неё теперь тяжёлой и неподъёмной цепью, приковавшей её ко всему тому, от чего она пыталась сбежать.

Но судьба грубым и невероятным способом сама оборвала эту нить, кровоточившую после хирургии рока долгие десять лет. А теперь, после отступившего марева, бельмами закрывавшего глаза, Мина почувствовала, как оборванные края нити заныли с новой силой.

***

Неровным шагом девушка вышла из оперы в обнявшую её ночь, скрывавшую расплывающиеся сияющие контуры не спящего города. Понимая, что она не в состоянии добраться до гостиницы, Мина дошла до ещё не убранной летней веранды ближайшего кафе и упала в кресло, словно её придавили столетия боли и пыток. Подошёл улыбающийся официант, расплылся в нескольких банальных комплиментах и подал меню, Мина так и застыла с ним в руках.

За соседним столиком девушка с азиатской внешностью: кругленьким и плоским лицом, короткими и черными, как смоль, волосами и узким разрезом глаз, казавшимися из-за аляповатого и броского макияжа постоянно прищуренными, бешеной тирадой, мешая английский и французский, изливала в камеру впечатления от концерта. Журналистка была перевозбужденной, порой даже заикаясь от потока эмоций. Оператор, совершенно равнодушный, меланхоличного вида мужчина средних лет, сидел со скучающим и несчастным видом. А азиатка продолжала скороговоркой описывать свои впечатления, перейдя от концерта к личности Юлии Девил, а потом к опере, жутким голосом заведя байку о подземном озере. Она уже в пол оборота повернулась к Мине, видимо, желая растормошить её на интервью о впечатлениях, будто ей своих собственных не хватало, как со стороны оперы кафе накрылановая волна гудящих голосов. Все сидевшие рядом мужчины и женщины подскочили, и без разбора оставляя купюры на столе, побежали через улицу, доставая на бегу фотоаппараты и камеры, журналистка вместе со своим оператором сразу оказалась впереди толпы, не смотря на невероятно высокие шпильки.

К парадной лестнице оперы Гарнье подъехали, подрезав вынырнувшие откуда-тоиз боковых улочек два телевизионных фургона, три Роллс-ройса Фантом новой модели, огромных, старомодно квадратных и более черных, чем царившая на улице ночь, поблёскивая хромом в свете фонарей. Двери оперы распахнулись, и по лестнице стала спускаться Юлия Девил, в длинном сером платье, поверх которого было накинуто как всегда чёрное замшевое полупальто. Рассеянным жестом она поправила затянутой в перчатку рукой солнечные очки, и одарила, вмиг собравшуюся, не смотря на все старания организаторов концерта и охраны, толпу плотоядной улыбкой. Тёмные очки смотрелись до смешного неуместными до тех пор, пока не грянул залп фотовспышек, щелчки раздавались с частотой автоматной очереди, охрана жмурилась и пыталась закрыться руками.

«Так вот зачем ей очки, продумано», — мимолётная будничная мысль отрезвила и развеселила Мину. Она уже с любопытством наблюдала, как ещё несколько минут покрасовавшись для журналистов, Юлия продолжила шествовать к машинам. Один из охранников распахнул дверь, дива погрузилась в кожу огромного салона, остальная гвардия стала размещаться по двум другим автомобилям. Задние окна Роллс-ройса с певицей опустились, она жестом поманила одного из охранников и сказала пару слов. Но перед тем как тонированное стекло вновь скрыло от посторонних глаз нутро автомобиля, Мина увидела в салоне её, беломраморную особу, сверкнувшую янтарём полу прикрытых глаз. В следующее мгновение кортеж бесшумно тронулся, сопровождаемый счастливой, оттесняемой оставшейся охраной с дорожного полотна, толпой.

У девушки в голове что-то словно щёлкнуло, опустили рубильник и включили все тумблеры, сама она решила, что полетели все предохранители, но ничего не могла поделать. Мина понимала, что не существует вторых таких глаз, и если она увидела это странное создание рядом с Юлией дважды, то обязанаувидеть и в третий раз. Откинув в сторону меню, она бросилась к арендованному мотоциклу, припаркованному за оперой, и с рёвом, на который только было способно это несчастное средство передвижения, рванула с места. Девушка прекрасно знала, как и весь Париж, где именно остановилась дива, но она боялась, что мраморной спутницы по завершении маршрута в машине может не оказаться.

Сквозь ещё кружившую вокруг оперы толпу, надеявшуюся разузнать что-то пикантное после отъезда дивы, узкими проездами, девушка вырулила на бульвар Капуцинок, как раз вовремя, чтобы увидеть свернувший на улицу Руаяль кортеж. Ей уже доводилось бывать в главном городе французского департамента, она неплохо знала его центр и была удивлена, что Юлия поехала таким маршрутом, ибо вскоре Роллс-ройсы застряли рядом с площадью Согласия. Возможно, певице хотелось посмотреть на виды города, но тогда ей стоило воспользоваться более компактным транспортом. Протискиваясь по узкой дороге между припаркованными автомобилями и не такими уж редкими для такого времени другими участниками движения, обдав выехавших на встречную полосу мотоциклистов оглушительным рёвом трёх клаксонов сразу, эти кареты автомобилестроения огибали блестевшую золотом в ночном освещении площадь, шумевший фонтан, который почти не было слышно за звуками города и иглу обелиска, поднимавшуюся к низко нависшему небу, словно стараясь проткнуть его. Девушка сбросила скорость и остановилась за габаритным джипом, пока лимузины не протиснулись дальше, к Елисейским полям.

Здесь улица была значительно шире, и кортеж разогнался, блестя и переливаясь чернотой в неоновых вывесках магазинов и ресторанов. Мина старалась держаться на безопасном расстоянии, не выпуская шедевры английского автомобилестроения из виду, и хотя не заметить три Роллс-ройса можно только в гараже арабского шейха, угнаться оказалось не просто. По прямой водители вдавили педаль газа в пол, и хромированные танки неожиданно ловко лавировали в транспортном потоке широкой улицы. Девушка испугалась, что её заметили, однако не такой уж она ловкий шпион, да и если кем её и считают, то буйной фанаткой, но никак не подругой парня, погибшего десять лет назад в заброшенной шахте. Мимо проносились сияющие громкие бренды, увешанные гирляндами деревья и пёстрая толпа, а над крышами высилась Эйфелева башня, раскрашивающая своим сиянием ночное небо. Через пару сотен метров автомобили немного сбросили скорость у огромных клумб, а стоило Триумфальной арке выплыть из-за горизонта, свернули на улицу Пьер Шарон, финишной прямой перед одним из самых роскошных отелей Парижа — Георг V.

Кортеж резко затормозил перед парадным подъездом, едва не проредив толпу журналистов, но половина из них была бы только счастлива этому. Мина пролетела мимо, завернула в ближайший проулок, бросила мотоцикл и побежала назад к отелю. Но она зря опасалась не успеть, Юлия Девил раздала ещё пачку автографов и холодных улыбок, после чего поднялась в здание, мимо красного от удовольствия швейцара. А следом, в толпе охраны и пытавшихся затесаться журналистов, прошла и девушка в белом, на которую никто не обратил внимания.

Мина убедилась, что Юлия приехала именно в Георга V, и с ней было это мраморное нечто с жуткими глазами, но о дальнейших своих действиях девушка не имела, ни малейшего представления. Она прошла немного дальше по улице и зашла в маленькую кофейню, уже превращённую репортёрами и поклонниками творчества певицы в наблюдательный пост. Просидев около двух часов, и, когда уже вовсю светало, а толпа практически разбрелась, Мина заплатила за литр выпитого кофе и пошла назад к отелю, всё также без плана, но решившая действовать любым способом. Она подошла к дверям, думая представиться как есть и объяснить своё появление чрезвычайной ситуацией, что кого-то придавило упавшей конструкцией, хотя конечно с таким же успехом Мина могла спросить, как пройти в библиотеку, но ничего лучше в разбереженный событиями и пробудившимися воспоминаниями ум не пришло. Однако швейцар без вопросов распахнул стеклянную дверь, внутри пустого и покружённого в утренний полумрак холла, утопающего в зелени и цветах в тусклом свете приглушённой на ночь огромной хрустальной люстры, девушку также никто не остановил и ни о чём не спросил.

— Вас ждут, прошу за мной, — услужливый голос поймал Мину на лестнице. Её догнал миловидный коридорный и провёл к лифту. Не обратив внимания на номер засветившейся кнопки, через минуту девушка вышла в пустой коридор. Парень провёл её по коврам, мимо подлинников малых голландцев и остановился около больших двухстворчатых дверей, видимо это и был президентский сьют дивы, девушка знала, что ждёт её именно она. Мина постучалась, но двери сами распахнулись, а услужливого коридорного уже нигде не было. Она переступила порог.

Погружённый в темноту холл поражал классикой роскоши с покушением на стиль Людовика XIV. Повсюду в неровном рассветном свете слабо блестели полированное дерево, мрамор и хрусталь. В воздухе переливалось благоухание сотен живых цветов, которые были везде — в вазах, корзинах, лежали огромными перевязанными букетами на диванах и в креслах, словно прошёл летний сенокос, но вместо сухой травы накосили роз, лилий, орхидей, самых томных и благородных оттенков. Выйдя на середину комнаты, Мина увидела раскрытую дверь и вошла в неё, оказавшись в убранном красным деревом кабинете, стеклянные двери, на другой стороне которого, были распахнуты, и лёгкий ветер шевелил тяжёлые портьеры. Осмотревшись по сторонам, девушка услышала стук закрывшейся входной двери и обернулась. Она обомлела, встретившись взглядом с мраморной статуей, но спустя несколько мгновений поняла, что это обычная статуя, не собирающаяся пугать её своими глазами.

— Ты так скоро от всех статуй шарахаться будешь, — насмешливый голос окатил Мину, и в два больших шага она выскочила на террасу.

В бликах городского освещения и первых скользящих лучах по-утреннему ленивого солнца, в кресле сидела Юлия Девил, держа в руках большую дымящуюся чашку с кофе. Всё пространство было окутано смешавшимися нотками тонких духов, долетавших сюда из номера запахов цветов и ароматом горячего кофе с корицей. Певица была во всё том же сером длинном платье со сложнейшей вышивкой на какие-то религиозные мотивы, но босиком и подогнув ноги под себя, нещадно смяв шедевр от-кутюрье. Юлия отстранённо улыбалась, вглядываясь в коричневатую пенку кофе, словно пыталась предсказать будущее по ещё не испитой кофейной гуще. Так и длилось это мгновение, между двумя девушками, одной растерянной, другой задумчивой, на фоне символа города любви, своим светом, затмевавшим тусклые утренние звёзды. Наконец дива подняла зелёные как изумруды глаза от чашки и посмотрела куда-то за Мину.

— Лучше молчи, а то опять перепугаешь её. Кто научил вас здороваться из-за спины гробовым голосом?

Девушка подскочила на месте и развернулась, на террасе, прислонившись к стене и постукивая пальцами по штукатурке, стояла девушка из мрамора в белом пальто и изучала Мину тлеющими янтарными глазами. Сейчас было видно, что они не насыщенно горящие, а плавно переливающиеся бледно-жёлтым и зелёным, как на слабом ветре колышется разгоревшееся пламя свечи. Девушка вновь резко обернулась и посмотрела на Юлию, та хитро улыбалась и всё также грела руки о чашку, слегка наклоняя её то в одну, то в другую сторону.

— Ты же пришла за Виктором, я угадала? — холодное и бледное лицо певицы, источавшее всегда только аристократическое равнодушие и презрение, теперь окрасилось любопытной улыбкой, она играла с Миной как кошка со сломавшей крыло птичкой. На этой террасе прекрасно знали, кто она, и только дожидались момента, когда спадёт табу на воспоминания десятилетней давности.

— Его больше нет в живых, они его убили, — стараясь придать своему голосу твёрдость, сказала Мина, мотнув головой в сторону мраморной девы.

Юлия засияла от плотоядной улыбки и подняла брови.

— Мы не живодёры как вы, люди, — ровный и глубокий голос растёкся по всей террасе, перелившись за перила и хлынув водопадом в Сену, — Твой хороший друг обладает невероятными талантами, о которых не подозревал, и он сам. Мы помогли ему раскрыть их, и теперь он с нами, если хочешь — присоединяйся и ты к нам. Ты тоже невероятно способна, и мы не только поможем тебе с поиском своих талантов, но и ты сможешь вновь увидеть Виктора.

Строгий голос, став медовым и доверительным заполнил девушку, она уже было поддалась ему, как масло поддаётся ножу и ровным слоем ложиться на ломоть свежего хлеба, как перед глазами встала картина. Картина не обольстительной девушки на террасе в центре Парижа, а уродливой твари с обломанными крыльями в утробе шахты.

— Способная?! — Мина выкрикнула это слово, вскипев ненавистью к обеим собеседницам, — Способная, чтобы стать тупой каменной куклой, которая будет ходить, и натыкаться на себе подобных истуканов во тьме, пока кто-нибудь не размозжит ей голову кувалдой?! Так теперь существует Виктор и такую же судьбу вы предлагает мне?! Я только одно не могу понять, — Мина зло посмотрела на всё ещё улыбавшуюся Юлию, — какое отношение Вы имеете ко всему этому ужасу?

— Девочка, ты волей случая оказалась у истоков возобновления большой игры, которая в настоящее время бурлит и кипит, развиваясь к своей закономерной и неизбежной кульминации. Мы задаём правила в этой игре, а ты можешь стать солидной фигурой, если присоединишься к нам. Дойти до противоположного края поля и превратиться из шашки в дамки, — певица убрала улыбку и вновь надела отчуждённую маску аристократичности, делавшей её лицо ещё более угловатым.

— Задаёте правила?! Своими песнями и плясками вызывая чертей из ада? Только вот черти теперь оказывается не рогатые и красные, а белые и вежливые — и здороваются постоянно и в машине пристёгиваются.

Дива с силой и громким стуком поставила чашку на столик, расплескав кофе по глянцевой столешнице.

— Умная, сразу уловила суть, — ледяной голос Юлии обжог Мину, она себя физически почувствовала на ложе с семьюдесятью тысячами способами пытки из арабских преданий под пронзающим взглядом двух изумрудов.

Прошло столетие, пока певица отвела свой взгляд и вернулась к чашке с кофе. Мраморная дева громко вздохнула, девушку передёрнуло от столь человеческого жеста этого каменного истукана, который обойдя Мину и певицу, встал за креслом последней, облокотившись на перилла.

— Задумывалась ли ты когда-нибудь, в чём смысл этого мира, цель существования каждого из вас по одному и всех вместе? На что вы неразумно тратите то немногое, что имеете, не пытаясь преумножить? Я и мои братья идём другой дорогой, мы владеем определённым знанием и используем его для себя. Сейчас нам нужны помощники, и мы ищем их, предлагая за помощь знание. Тебе сказали, что мы Зло? Возможно, но что значат наши способы по сравнению с методами самого человечества. Сейчас вы живёте в постоянном кризисе идей, смысла, в окружении экономических и политических проблем, которые сами придумали. А все огромные организации, созданные чтобы спасать и помогать, или живут на подачки и помогают, кому надо и когда надо или ведут двойную игру, одной рукой давая, а другой, забирая в разы больше чем дали, раскрывая лицемерную суть того, что гордо именуется «добро». Конечно, мы не собираемся кормить голодных или давать кров бездомным, но мы не хотим и никого убивать или наживаться на катастрофах, мы, не хотим людям добра, но и зла тоже не причиняем, нам человечество просто безразлично. Если же тебя заботит внешний вид, то не смотри на нас, мы другие и оболочка наша определяется совсем иначе. Каждый сам определяет свою внешнюю суть, выбор будет за тобой. Мы идём своей дорогой и предлагаем пойти вместе с нами, выбор за тобой — взять протянутую руку или оттолкнуть её, продолжая жить в рассыпающемся мирке общегуманных иллюзий.

Размеренный и плавный голос, касавшийся всех уголков души и вселявший уверенность, и покой от соприкосновения с истиной стих, дева закончила свою проповедь, продолжая стоять, облокотившись на перилла, блуждая взглядом по светлеющему небу. Юлия отпила кофе и с прежним любопытством разглядывала Мину.

— А Виктор? Вы его спросили, прежде чем раскрыть ему огромные возможности? С ним вы не вели моралистических бесед о смысле и целях, — девушка смирила вспышку гнева, а под плавной риторикой мраморной девы он совсем стих, её голос стал едва ли не жалобным.

— Мы вас не ждали. Вы самовольно вторглись, влезли как воры и бродили там, где не следовало. Как бы ты отнеслась к грабителям, влезшим ночью в твой дом? Наши охранники не в состоянии распознавать намерения и читать души. Виктору не повезло, и он пострадал, с ним действительно обошлись жестоко, но прошлое не в состоянии изменить даже мы. Сейчас он уже почти простил нас и, возможно, до сих пор ждёт тебя, — безжалостно строгий голос плавно смягчился, став едва ли не виноватым, в самом конце фразы обозначив чувственное ударение.

Мраморная дева перевела взгляд с Эйфелевой башни на Мину, испытующе посмотрев на неё, но та не видела ничего. Девушка стояла как в тумане, перед её мысленным взором протекали полгода с Виктором, полгода тепла и уюта, когда каждый день был наполнен его присутствием. Его дружелюбная и милая улыбка, большие иссиня-чёрные глаза, глубокие и верящие, в которые она могла смотреть часами, не замечая время, пока он рассказывает о новом продвижении в своих исследованиях, они ожили в памяти Мины и теперь смотрели на неё сквозь долгие, холодные и пустые десять лет. Его всегда растрёпанные длинные тёмно-каштановые, оттенка благородной древесины, волосы, жившие своей жизнью и никогда не признававшие власть расчёски, лезли в нос и щекотали, когда она помогла парню карабкаться по крутому склону, чтобы вместе проводить уходящий день с крутого выступа одного из утёсов в пригороде.

Отец был всегда на работе, а если девушка его и видела дома, то он всё равно с головой накрывался бесчисленными серыми чертежами. Мать, образцовая жена, словно сошедшая с экрана доброго семейного сериала, всегда его терпеливо ждала и никогда не перечила, не устраивала ссор и скандалов. Она мечтала, что её любимая дочурка, получив достойное образование, встретит прекрасного принца и сыграет лучшую в городе свадьбу. А потом, также, как и она, долгими вечерами будет ждать его с работы, рядом с остывающим ужином, слушая пустые ток-шоу и флегматично вышивая, перебирая старые фотографии или какой другой сентиментальный сор.

Но девочке быстро надоели куклы, платья были заброшены под кровать, а центральное место в комнате было отдано непропорционально для неё большому велосипеду. После нескольких травм мать добилась, чтоб его, наконец, закинули в один из тёмных углов закрытой подземной парковки, но Мина к тому времени уже объездила все тропинки, найдя не малое количество заброшенных домов или тёмных выходов технических шахт. От нового увлечения дочки мать пришла в ещёбольшийужас, но отцу было всё равно, он работал, разве что иногда долго не мог найти нужные чертежи. В школе сверстницы не принимали Мину в свой круг, а парням она была совсем не интересна без вызывающей косметики и коротких юбок. О продолжении образования после школы она и не думала, всё так же прячась ото всех, часами исследуя заброшенные дома и устраиваясь на случайные работы. Виктор стал для девушки самым волнующим открытием, внёсшим необратимые изменения в её холодную и отрешённую жизнь. И только теперь она поняла, что между ними родилось то самое безграничное и бездонное чувство, о котором так любят писать классики литературы, которых она никогда не читала. Это оказалось больше чем любовь.

— Мне… мне надо обдумать, — сама, не понимая, как, Мина произнесла эти слова.

Мраморная дева сочувственно улыбнулась.

— Я понимаю, что значит для тебя этот выбор. Но не думай о лишнем и ни в чём не вини себя. Мы примем любое твоё решение, то, которое ты сочтёшь верным. Однако время не бесконечно, нам надо двигаться вперёд. У тебя есть пять часов.

Мина отрешённо кивнула и развернулась, медленным почти шаркающим шагом направившись к дверям в коридор отеля. Мраморная дева провожала её взглядом янтарных глаз, наполнявшихся светом, словно к тлеющим поленьям затухающего костра подбросили сухих дров, и он разгорался с новой силой, пожирая древесину.

— Она его увидит.

Резкий голос злорадным полу вопросом разрушил остатки ночи, уничтожив тонкие запахи цветов и корицы, негу прекрасного парижского утра, обещавшего погожий новый день только вступавшей в свои права осени. Чашка с остывшим кофе упала на плитку террасы, разбившись в дребезги. Чёрная жидкость растеклась, обтекая отлетевшие осколки тонкого фарфора, заполнив неровности рисунка пола. Юлия пустыми глазами смотрела на абстрактное кофейное пятно на светлом фоне и улыбалась своей жуткой плотоядной улыбкой.

— И его тоже.

Девушка чувствовала себя опустошённой, словно всю её душу вывернули на изнанку и выпотрошили, а потом бесчувственный труп бросили на разделочном столе, рядом с ножом, испачканном кровью её нутра. Она не помнила улыбающегося коридорного, проводившего её к выходу, швейцара, посмотревшего на неё странным взглядом, не помнила, как нашла брошенный мотоцикл и неуверенно, постоянно петляя, словно пьяная, поехала по ещё пустым улицам французской столицы. Очнулась Мина только рядом с оперой Гарнье, не понимая, зачем она сюда вернулась. Огромное здание, уже не освещаемое ночной подсветкой, словно сказочный дворец, тонуло в утренней прохладе, окружённое приглушёнными звуками просыпающегося города. Многочисленные колонны, как целый лес кипарисов, поднимались вверх, подпирая тяжёлый карниз, пестривший барельефами, бюсты с равнодушными и пафосными молодыми лицами переглядывались из ниш, медальоны смотрели в затылок друг другу, а где-то наверху золотой Аполлон с лирой ловил на себе лучи поднимающегося от горизонта солнца.

Наконец Мина поняла, какая банальность не давала покоя её сознанию и привела назад к опере: она оставила свою сумку в здании. Девушка горько усмехнулась, её жизненное полотно, бывшее до этого ровной и цельнойгранитной плитой, теперь оказалось тонким стеклом, покрывшимся частой паутиной трещин и готовым рассыпаться на сотни кусков от любого нового удара, а все мысли свелиськ сумке с каким-то хламом. Но раз уж приехала, то надо забрать, иначе и в гостиницу можно не попасть. Обойдя здание, Мина зашла с чёрного хода и оказалась в тёмном нутре храма искусства. Внезапно, девушка услышала странный шум, словно кто-то плещется в огромной ванне, раздавались всплески и даже бульканье, цунами звуков прокатились по узким коридорам. Не понимая, что происходит, он пошла туда, откуда доносился шум воды, становившийся с каждым шагом всё более оглушительным, временами как будто незримый водопад низвергался в пропасть из открытого где-то в глубине крана.

Девушка тёмными коридорами и неосвещёнными лестницами спускалась всё ниже и ниже, двери, с надписями на французском и английском, воспрещающими проход посторонним, оказались странным образом открыты настежь или лишь прикрыты. В памяти всплыла журналистка-азиатка, что-то тараторившая про подземное озеро под оперой Гарнье. Мина знала про него, оно вроде как улучшало устойчивость фундамента, и должно было служить резервом на случай пожара, но никогда не испытывала желания увидеть водоём собственными глазами.

В нос резко ударил запах сырости, крутая узкая лестница, воскресившая в памяти все страхи, вынесенные из шахты в Барензии, вела к оглушительно булькающей жиже, непрестанно переливавшейся и пенившейся где-то у основания. Не понимая зачем, девушка стала спускаться, словно в жутком и нереалистичном кошмаре, она не могла управлять своим телом, будучи лишь сторонним и отвлечённым наблюдателем. Но после последней ступеньки нога наступила не в болото, а на влажный камень, все звуки разом стихли, навалившаяся тишина оглушила, поразила своим звоном, так что девушка схватилась за голову, закрыв ладонями уши, и согнулась, припадая к полу.

Она так и сидела несколько минут или часов, пытаясь читать молитвы, выхолащивая из головы налетевшие образы Виктора и жутких янтарных глаз. Тени мраморных тварей окружили её и давили со страшной силой, резали своими жуткими глазами из пропасти ада, издевающиеся и вежливые голоса, рёв и глухое царапание смешались в сонм сатанинских звуков. Сфинксы налетали из бездны космоса и пытались отодрать куски плоти от девушки, прекрасные юноши из мрамора без голов толкались и пытались найти свою пропажу в огромной куче, в которой каждая, с широко раскрытыми, жгущими оранжевыми глазами, неистово кричала о помощи. Виктор, окровавленный и измученный, всё время звал и звал Мину, надрывался и протягивал к ней свои переломанные руки. Но тень, словно обрывок чернеющей бездны, накрыла его, и всё сотряс адский смех под монотонный говор коверканной латыни, призывавшей всё новых и новых мраморных уродов. Из состояния, близкого к безумию или сильнейшему наркотическому трансу, Мину вывел лёгкий стук, гулким эхом прокатившийся под сырыми сводами.

Взяв себя в руки, девушка с трудом встала, дрожа от перенапряжения, пытаясь унять озноб. Стук повторился ещё раз. Похлопав по карманам джинсов, она нашла смартфон и дрожащими руками включила встроенный в него фонарик. Слабый белый свет рассёк влажную пустоту. Серыми замшелыми камнями были выложены пол и стены, из тёмной глади воды, черневшей, словно густая и липкая кровь какой-нибудь мифической твари, вроде ламмасу, поднимались широкие каменные столбы, поддерживавшие низкие своды. Промозглая сырость насквозь пропитала девушку, и по мере того как холод всё более пропитывал тело, измученная и истерзанная душа успокаивалась. Все странные звуки были галлюцинацией, вполне возможно она надышалась неизвестной дряни на приторно пахнувшем балконе с видом на Железную деву. Но эта мраморная тварь в компании эксцентричной певички не была выдумкой, она действительно существует и знает все слабые стороны Мины, специально заманив её в подземелья оперы. Но она не поддастся. Лёгкий стук снова нарушил тишину, девушка посветила телефоном вниз: почти у самых кроссовок, подталкиваемый лёгкими волнами, постукивал головой о край камня труп мужчины в дорогом фраке, с раскисшим цветком в петлице и обескровленным, синим лицом.

Истошный крик застрял комом в горле, раздирая стенки гортани, девушка отшатнулась от кромки воды, зацепилась за выступавший камень и упала назад, едва не растянувшись во весь рост. Не вставая, Мина пятилась назад, помогая себе руками, пока не ударилась затылком о холодную стену. С трудом поднявшись, цепляясь дрожащими пальцами за щели в каменной кладке, девушка развернулась и стала медленно двигаться вдоль стены, словно вода была совсем близко. Добравшись до лестницы, она обернулась, ей показалось, что труп стал подниматься из воды, а сама тёмная жижа вновь зашумела водопадом, забурлила, словно чья-то невидимая рука открыла десятки кранов. Больше ни о чём не думая, девушка побежала вверх, спотыкаясь и шатаясь из стороны в сторону, словно оказалась на утлом судёнышке во время сильнейшего шторма.

Выбежав из здания оперы, едва не сбив с ног рабочих, проводивших её странным взглядом, Мина побежала прочь от здания, не разбирая дороги. Теперь перед ней ещё стоял труп итальянца, певшего с Юлией, который поддерживал Виктора, помогая тому ползти к девушке по тягучей и хлюпающей чёрной жиже.

Солнце уже высоко поднялось и заливало всё вокруг золотыми лучами. Оборванная, грязная и дрожащая девушка, с пустым, непонимающим взглядом, сжавшись в комок, сидела на краю скамейки, посередине бурлившего жизнью Дефанса. Она сидела так с полчаса, не замечая испуганные, сочувствующие, презрительные или недоумённые взгляды прохожих в строгих костюмах, спешивших по своим делам. Когда стрелки часов стали клониться к одиннадцати часам, пара полицейских решила подойти к ней, чтобы убрать с глаз презентабельной и занятой важными делами публики. Они подошли к оборванке, и один из служителей закона тронул её за плечо, сопровождая движение вежливой фразой. По девушке словно прошёл разряд тока, она дёрнулась и выцветшими карими безумными глазами посмотрела на мужчин. Она явно не понимала, где находится и что с ней происходит. Нерешительность полицейских, вызванную колебаниями вызвать патрульную машину или карету скорой помощи, прервал резкий звук клаксона. С противоположной стороны проезжей части, пересекая дорожное полотно наискось, пренебрегая правилами дорожного движения, к ним непрерывно сигналя, пробивался через поток автомобилей чёрный Роллс-ройс Фантом последней серии, роскошный лимузин остановился рядом со скамейкой. Один из патрульных уже направился к машине, нарушившей не одно правило, как задняя дверца распахнулась, и из неё поспешно вышло двое мужчин в дорогих костюмах. Извинившись на ломанном французском, они взяли девушку под руки и усадили в Роллс-ройс. Полицейские не успели ничего возразить, как автомобиль рванул с места и, лавируя в потоке машин, затерялся в разноцветном хороводе транспорта.

Мина пришла в себя, утопая в мягком огромном кожаном кресле. Рядом на столике стоял нетронутый сок и тарелка с сырами, в воздухе висела тишина. Девушка оглянулась и обнаружила себя в просторном салоне небольшого самолёта, оформленного так, словно здесь планировалась вечеринка для вампиров: ещё пять тёмно-багровых кресел с широкими подлокотниками были пусты, зеркальный чёрный потолок отражал все предметы салона и мягко светился, ноги тонули в пушистом красном ковре, все иллюминаторы были закрыты алыми драпировками, под цвет отделки стен, украшенных причудливым рисунком из спутанных вензелей. В одном конце салона была дверь с часами, показывавшими два часа дня, а может ночи. С противоположной стороны дверь была с зеркалом, разделяя обширный бар, занимавший оставшееся пространство. Неуверенно встав, Мина подошла к иллюминатору и отдёрнула штору. За толстым стеклом чёрное крыло разрезало воздух, серые облака, словно грязный синтепон из старого дивана, с которого сорвали обивку, грудой свалявшихся комков тянулись до горизонта под металлическойптицей. Воздух тоже был каким-то серым и тяжёлым, солнце словно закрыли ситцевой тряпкой, и его лучи тускло освещали замаранный простор из сваленной грязи.

События стали медленно восстанавливаться в голове, словно кто-то сшивал порвавшиеся затёртые чётки, однако многих каменных шариков всё равно не хватало. Перед глазами шумным наваждением в бешеном круговороте пронёсся концерт, ароматным маревом проплыл номер в отеле Георг V, жуткой стеной встала опера Гарнье, от одного вида здания которой девушку теперь до конца жизни будет пробирать холодная дрожь. Вот Роллс-ройс с рёвом клаксона появился, словно скала перед тонущим моряком, ухватившимся за края трещащего плота. Вежливые, но цепкие и сильные руки, тёплы янтарные глаза и задушевный разговор в просторном салоне. Дорога до аэропорта, небольшой частный самолёт и только два слова, произнесённые мраморной девой в не по сезону длинном пальто: «Седьмая жена».

У Мины создавалось впечатление, что ей вкололи какое-то успокоительное или наркотик. Она не могла быть так спокойна после всего пережитого в столь долгую безумную ночь и солнечное, но чёрное как бездна утро. Девушка хотела вновь увидеть Виктора, увидеть, что с ним сделали. И спасти. Хоть она и не представляла, куда её привезут, как и не знала, правда ли что ещё можно вернуть парня, которого она знала десять лет назад. Волна усталости и переживаний снова накатила на Мину, и она бессильно упала в кресло.

***

Сразу после произошедшего в шахте девушка боялась появиться в родном городе, она не знала, как смотреть в глаза родителям Виктора и что рассказать им о его смерти. Только утром Мина решилась выйти из заброшенного дома, куда её привёл тоннель из катакомб, и по мокрому песку выйти к дороге, надеясь поймать попутку до Лапласа. Она была вся мокрой и дрожащей, от холода и голода, но в куда большей степени от всего пережитого. Не успела девушка сделать и нескольких шагов вдоль трассы, как рядом остановилась патрульная машина. Оказывается, её мать уже вечером, хотя дочь порой задерживалась и куда дольше, подняла на уши всю полицию побережья. Возможно, материнское чутьё подсказало, что произошло что-то кошмарное, однако родители Виктора ни о чём не беспокоились, спохватившись лишь после утреннего звонка матери Мины, бывшей на грани истерики. Семья парня была к нему вообще равнодушна, недовольные своей жизнью, уверенные, что достойны куда большего, а теперь застряли в этой провинции, его родители постоянно ссорились, не разговаривали днями, стабильно раз в месяц подавали документы на развод, а потом по одной им известной причине мирились и продолжали мучить друг друга дальше. До сына, его стремлений, его судьбы, самого его существования им не было никакого дела, они навсегда застряли на руинах тщеславных мечтаний своей молодости.

Рассказ о трагедии в шахте, о которой никто никогда не слышал, потряс тихое побережье, словно чума поразив все маленькие сонные городки в округе. Короткий репортаж с пытающейся отделаться от назойливого репортёра Миной проскочил в одном из выпусков центральных новостей. Организовали поисковые работы в шахте, котораяреально существовала, однако все нижние уровни оказались завалены породой, а согласно всё-таки поднятым архивам, сотню лет назад в ней добывали уголь. Тоннель же, по которому девушка выбралась на поверхность, так и не был найден. Что испытали родители Виктора, узнав о смерти своего сына, сказать трудно, на людях они практически никак не выразили своих эмоций. Провели поспешные похороны, на которых кроме них и священника была только Мина и её родители, и, едва успев закопать пустой гроб, наконец, развелись, уехав каждый в свою сторону.

Девушка не могла больше находиться в городе, и, поддавшись уговорам матери, продолжила образование, уехав в ближайший мегаполис. Мина надеялась, что учёба отвлечёт её, поможет вновь найти себя, ибо на альпинистское снаряжение она больше не могла смотреть без содрогания. Девушка пошла по стопам отца, став инженером гражданского строительства, пыталась завести хоть какой роман, но всё было бесполезно — она вновь и вновь вспоминала Виктора, перед глазами вставали мраморные уроды, в ушах звучали угрозы. Отчаявшись, в безумном порыве сложить, наконец, свою неспокойную голову, девушка вернулась к альпинизму, занявшись теперь им с несвойственным ранее фанатизмом, пренебрегая безопасностью и чувством самосохранения. Но господь уготовил для Мины другую судьбу, её жизнь несколько раз была на волоске, но девушке всегда удавалось мастерски справиться с возникавшими на высоте проблемами. Тогда её и заметили, и предложили первую работу на стезе промышленного альпинизма.

Спустя годы, Мина считала себя повзрослевшей, о Барензии старалась не вспоминать, считая, что всего этого не было, что Виктора никогда не существовало, а мраморная дева, ламмасу и сфинкс ей приснились в кошмаре душной летней ночью. Разъезжая по миру, выполняя заказы самых разных компаний, ставя новые рекорды бесстрашия, взбираясь без страховки на скалы и небоскрёбы, девушка только иногда смутно вспоминала о чём-то неприятном. Когда звонила мать и спрашивала, когда же уже её любимая дочурка выйдет замуж.

***

Далёкие события оказались совсем рядом, словно трагедия разыгралась только вчера, и начали безумно развиваться дальше. Девушка сидела в кресле и в сотый раз обводила салон самолёта взглядом. В очередной раз посмотрев на сок и сыры, она осознала, как голодна и взяла тарелку в руки. Еда придала немного сил, и мысли вернулись с меланхоличного копания в воспоминаниях безрадостной юности к непонятному и неизвестному настоящему. Весь кошмар был наяву, мраморные создания существуют на самом деле и продолжают следовать своей цели, с лёгкого мраморного копыта ламмасу названной «злом». И теперь они не одни, им помогают люди, и одним из таких людей стала Юлия Девил.

Под тарелкой с сырами оказался свежий выпуск парижской газеты, на первой полосе красовалась фотография дивы на фоне оперы Гарнье, а громкий заголовок возвещал о неординарном и умопомрачительном шоу. Мина рассеянно взяла в руки бульварные листки и принялась листать страницы, стараясь отделаться от навязчивых мыслей. Но это не удалось — почти все полосы были заняты описанием концерта в опере, после которого шла саркастическая и красочная биография Юлии, для тех, кто мог её ещё не знать.

Начинала она как человек оркестр, пробуя себя в живописи, скульптуре, кинематографе, музыке, писательстве. Но везде её неординарный талант вызывал отторжение, все произведения Юлии были словно тенью тьмы, мрачными и непонятными для публики. Однако в музыке она задержалась, будучи и автором текстов песен, и композитором и исполняя свои же творения. Стихи уже тогда были малопонятными, составленными из нескольких языков, навевавших странное состояние, свойственное душе безумца-неудачника, радующейся, что спустя годы мучений удалось свести счёты с жизнью, что самоубийство удалось. На фоне красочного калейдоскопа существ малопонятной половой принадлежности на сцене в крикливых костюмах, представлявших собой смесь минимализма и вульгарного барокко, у девушки, сошедшей с готической картины с мрачными туманными текстами, шансов на известность не существовало. Но одна из техногенных катастроф конца десятых годов, связанная с аварией на одной из европейских химико-биологических лабораторий, внезапно привлекла к Юлии всеобщее внимание. Журналистежедневной нью-йоркской газеты, случайно наткнувшись на задворках интернета на ролик певицы, разобрал в латыни и немецком песни предсказание произошедшего бедствия, волею судьбы его заметка оказалась недалеко от передовицы и привлекла внимание публики. Смышлёная девушка, подсуетившись, подогнала несколько старых текстов под другие события с обложек мировых изданий, всё равно разобрать нагромождение её стихов было не под силу ни одному лингвисту, и разыграла синдром Нострадамуса, когда смысл предсказания раскрывается только после того как судьба уже определилась. Певице ещё повезло на возникших, словно из ниоткуда, нескольких состоятельных поклонников, одним из которых был даже хозяин какой-то европейской оружейной фирмы, что добавило пикантности всей истории — одно издание хлёстко провозгласило её любовницей смерти. Всё это стало первыми костяшками домино, запустившими лавину общественного мнения. Юлия мастерски окружала себя скандалами, интригами, несчастными случаями и судебными процессами, не давая никому забыть о своей принадлежности к миру тьмы, открыто заявляя, что является аватаром смертицивилизации. Конечно, и до неё массовая культура не отличалась особым пуританизмом, но чёрная дива не опускалась до сексуальных скандалов, пьяных дебошей и употребления наркотиков. А вот организовать съезд никому неизвестных сектантов с последующим спонтанным пожаром в ресторане, предварительно исписанном пентаграммами в процессе театрализованного жертвоприношения, было чем-то будничным и само собой разумеющимся. И подобный пугающе реалистичный балаганбыл не причудой и капризом, а законом и смыслом жизни, короткой во всё сжигающем пламени гибели. Средства массовой информации, а за ними и массовое искусство, почуяв свежую струю, сделали резкий разворот политики, выводя на передовую синтез готики и модерна. И Юлия Девил оказалась в первых рядах победоносной армии творчества нового тысячелетия.

Теперь она была не только певицей, продолжая самостоятельно писать себе тексты и музыку, ей принадлежал лично основанный престижный дом моды, несколько крупных киностудий, специализировавшихся на сюрреалистическом трэше с примесью готики, звукозаписывающая студия, череда телеканалов и издательств, широким потоком цветной печати и картинки возвеличивавших свою хозяйку. Словно Клеопатра, она теперь могла требовать жизнь, но даже не за ночь с собой, а за одно слово, сказанное наедине.

В памяти Мины всплыли слова мраморной девы об обладании знаниями. Возможно ли, что именно она помогла Юлии стать чёрной иконой современного общества. Но в обмен на какие услуги? Или подобная творческая вакханалия, информационная бездна радостного отчаяния выгодна мраморным исчадиям? Бессильная найти ответ, девушка постаралась на время выбросить из головы подобные рассуждения, стараясь отстраниться от всех мыслей и приготовиться к новому, худшему как ей казалось развитию событий.

Милый женский голос возвести об окончании полёта через десять минут. Мина выглянула в иллюминатор: за непроглядной пеленой дождя проступали резкие и острые контуры, отвесные скалы поднимались из серой воды, угрюмо взирая на лизавшие их волны. За грозовым водопадом, лившимся из грязных туч, зажавших в тисках всё небо, больше ничего нельзя было разглядеть, только на самом подлёте выступили контуры древних угловатых стен и башен, приткнувшихся на горном уступе, словно гнездо чайки.

Самолёт плавно снижался, позволяя рассмотреть узкий залив, подобный норвежскому фьорду, глубоко вдающийся в скалистое побережье, на дне которого приткнулся древний замок, устоявший под силой морозов, ветров и дождей. Замерев над средневековым комплексом, машина начала медленно спускаться, после того как шум двигателей стих, в стене салона опустилась дверь, которую девушка до этого не заметила. Снаружи сразу пахнуло сыростью и холодом, выйдя из самолёта, девушка словно окунулась в зеленовато-синее бездонное северное море. Влага моментально всё пропитала, Мина почувствовал себя рыбой, настолько плотной была стена дождя, что казалось, будто ты в стеклянной банке, наполненной водой.

Девушка сделала несколько неуверенных шагов и остановилась, никто ей не вышел на встречу, никто ничего не объявил, а дверь в салон самолёта бесшумно встала на своё место. Она стояла в нерешительности, не зная, что дальше предпринять, когда за стеной дождя появился силуэт и стал медленно приближаться.

Мина узнала эти глаза.

Глава 4 Последний рыцарь

— Это Кристина Ву, Первый Общественный, и я веду прямой репортаж с четырнадцатой палубы самого огромного и роскошного лайнера всех времён, с «Падишаха», с минуты на минуту собирающегося отплыть из Сингапура. В кое-то веки сильные мира сего решили собраться не в душном отеле или постном дворце с видом на дождливые поля или потонувший в выхлопах мегаполис, они учли прошлые ошибки и теперь встреча пройдёт на свежем морском воздухе под ярким солнцем Индийского океана. И если кто-то ещё не успел открыть Гугл, то опишу корабль подробнее, хотя назвать кораблём это может только человек без капли фантазии. «Падишах» представляет собой плавучий отель, город развлечений на восемь тысяч шестьсот пятьдесят семьпассажиров, ни больше, ни меньше, желания которых призвана выполнять команда из двух тысяч девятисот семидесяти шести человек. От носа до кормы четыреста двадцать метров, в ширину семьдесят метров, колосс поднимается на двадцать две палубы вверх и на всей этой площади предлагает океан развлечений: кинотеатры, бары и дискотеки, кегельбан и бильярдные комнаты, баскетбольные и волейбольные площадки, поле для мини-гольфа, теннисный корт и ещё с десяток мест, оборудованных для всевозможных видов спорта, бассейны, в том числе с песчаным пляжем и искусственными волнами для сёрфинга, спорт залы и спа-центр, своя аллея бутиков и рестораны с кухней на любой вкус, а ещё огромный концертный зал, театр, достойный русского балета, казино, не уступающее Монте-Карло, и великолепный атриум с живыми деревьями, на площади ботанического парк-сада высажено несколько сотен видов экзотических растений, аллергиков просим сразу уйти. Главное, чтобы ни у кого не разыгралась морская болезнь, хотя какая морская болезнь при таких-то размерах, а то он пропустит много чего интересного, но об этом позже…

Захлёбывающуюся словами журналистку заглушил оглушительный рев, словно хоралы из поднебесья — «Падишах» требовал от суетящегося народа ускорить сборы. Создавалась впечатление, что живой именно он, а люди лишь пыль, вдыхаемая и выдыхаемая белоснежным колоссом, блестевшим стеклом палуб как исполинский айсберг, отколовшийся от незыблемой громады Антарктиды и занесённый к экватору.

Разноцветная и пестрящая толпа теснилась на пристани, словно шумный и праздный Бразильский карнавал перенёсся сюда, в юго-восточную Азию. К трапу ещё прибывали роскошные лимузины, встречаемые картечью фотоснимков, и неповоротливые джипы с охраной, подъехали огромные как мебельные фургоны грузовики с багажом и реквизитом участников развлекательной программы, в небе пронеслась парочка вертолётов телекомпаний. Журналистка не замолкала ни на минуту, стараясь поймать кого-то из важных пассажиров — все с небывалым любопытством следили за отправкой лайнера в плавание, ставшее мировым событием. Последовал ещё более мощный гудок, словно молотом, ударивший по наковальне воздуха, расплющив прочие звуки. Трап был убран, но по оставшимся сходням ещё сновали люди-муравьи, маленькие и ничтожные рядом с лайнером. Наконец, после третьего гудка, «Падишах» освободился от пут суши, стайка буксиров помогла циклопу выбраться из пещеры-порта и выйти в открытые водные просторы. А толпа на пристани ещё шумела и ликовала, провожая корабль в плавание.

— С вами по-прежнему Кристина Ву, Первый Общественный и прямой репортаж с лайнера «Падишах». Итак, на чём мы остановились? Ах да. Покинув Сингапур, лайнер пройдёт через Малаккский пролив, с заходом на рейд Банда-Ачех, после чего выйдет в Индийский океан и направится к Мальдивским островам, сделает круг, с небольшой остановкой, дав возможность полюбоваться видами райской цепочки атоллов, и повернёт к финишу круиза — городу Мангалур на западном побережье Индии. И с какой же целью, спросите вы, все важные люди, собравшиеся сейчас на борту, оставили свои высоченные штаб-квартиры и роскошные загородные виллы, ведь у каждого из них своя яхта лишь немногим уступающая этому лайнеру, не поесть же за казённый счёт в течение двух недель они здесь собрались? А прилетели они сюда для участия в крупнейшем саммите, посвящённом эколого-экономическим проблемам. На первый взгляд странное сочетание, но только для людей совсем не читающих газет. Как известно, в наш неспокойный век человечество продолжаетбаловаться грязным производством, ибо эффективно и дёшево, а что-то чистенькое и красивое приобретает эффективность только в перспективе и при куда больших материальных затратах. Даже чистенькая старушка Европа опять балуется с углём, нефтепродуктами и старыми АЭС, отложив в сторону ветряки и солнечные батареи из-за проблем со всем, с чем только можно. А США — сланцевым топливом, приводя в негодность гектары земель в Северной Америке. Так же можно вспомнить про сомнительные ториевые потуги Китая, который безуспешно пытается скопировать российские технологии после скандала с Москвой и расторжение контракта, правда пока поднебесная только чуть не скопировала Чернобыль. И набирающие обороты безрассудные генетические эксперименты над растениями и животными для повышения производительности сельского хозяйства, всё возрастающее население и его миграция, неизменно незаконная, в стабильные государства, переносящая проблему голода из стран третьего мира в крупнейшие мегаполисы. Участившиеся стихийные бедствия и аномальные перепады температур в текущем 2023 году лишь подтверждают высокую степень опасности, нависшей над человечеством. Так что до третей мировой войны, которой нас пугают в связи с расползанием ядерного оружия, политическими и экономическими проблемами, многочисленными территориальными претензиями, мы можем и не дожить, тривиально утонув во всемирном потопе или будучи унесёнными шквальным ветром. И кстати о вооружениях — их непрерывное улучшение и увеличение арсеналов делает маленькие победоносные войны всё более частым явлением, так что политических проблем также затронут целый ворох. На саммите встретятсялидеры ведущих стран и их советники по климату и экологии, экономике, внешней политике и торговле, мировые специалисты по природоохранным вопросам и конечно представители крупнейших частных корпораций. И всё для ответа на главный вопрос: сколько мы готовы заплатить в евро, рублях, юанях и долларах, чтобы ещё пожить на этой планете. Поскольку рисков природных и техногенных всё больше, а проверенные годами методы и старые маршруты доставки окончательно выработали свой ресурс, став неэффективными и рискованными. Большая часть важных лиц взошла на борт в Сингапуре час назад, уже опровергнув слова критиков о том, что данный саммит лишь сборище любителей фуршетов. Однако, до сих пор ничего не известноо самых важных из важных персон. Нет точных сведений о том, примут ли участие в саммите Дмитрий Иден и Калиса Фокс, эти два столпа от частного бизнеса, взаимно ненавидящие как друг друга, так и всевозможные «собрания и посиделки», как называет саммиты пресс-служба этих глав корпораций. И, как известно, без их участия многие другие лица отказались прибывать на корабль. Интрига нарастает, мои друзья, и впереди у нас ещё Банда-Ачех. А пока давайте спросим мнение уже присутствующих здесь официальных лиц, каких результатов они ожидают по итогам встречи. К нам приближает Марк Говард, возможно он сможет ответить на…

Марк Говард, герцогНорфолк, едва увидев приближающуюся к нему экстремально тараторящую журналистку, китаянку или японку невысокого роста, но на очень высоких каблуках, и поспевающего за ней обливающегося потом оператора, предпочёл скрыться за ближайшей раскрывшейся дверью, протолкнувшись сквозь высыпавшую на палубу весёлую компанию. Престарелый герцог сбавил шаг, только когда убедился, что пиранья масс-медиа потеряла его из виду, а возможно выловила более интересную добычу. Хотя сложно было бы сейчас найти на лайнере более интересного и сведущего человека, чем СэрГовард. Видный политический деятель, специалист по гонкам вооружений, он прекрасно понимал всю жестокую игру, разыгрывающуюся на планете. А саммит был не более чем дружеской вечеринкой, желанием управленцев высшего порядка отдохнуть за чужой счёт, пир во время чумы. Он знал, во сколько обошлись приготовления, аренда лайнера, оплата развлекательной программы, среди которой будет даже Юлия Девил, и прочая мишура, и что по итогам ничего не решится. Люди, от которых действительно зависит будущее мира, лишь пришлют отдохнуть шестёрок, они слишком уважают себя и своё время, чтобы тратить его на подобные пустые увеселения, когда делу всей жизни угрожает агрессивная внешняя среда. Хотя часть серьёзных людей всё-такиприбыла на лайнер, герцог не придавал этому особого значения, считая это лишь исключениями, подтверждающими правило.

Медленно и чинно Марк Говард прошёл по бесконечным коридорам лайнера, выйдя, наконец, к утопающему в растительности атриуму в центре корабля. Здесь было прохладно и веяло спокойствием, не смотря на царившую в воздухе жару Индокитая, давившую и изматывающую, и ощущения непрерывного шебаршения толп людей по телу корабля. Большая часть публики сейчас собралась у крытых бассейнов и в ресторанах или продолжает распаковывать вещи, обсуждая, кто ещё прибудет на лайнер. А здесь, среди буйно цветущих растений, кричавших своей экзотической свежестью, усыпанных цветами и соцветиями, словно роем прекрасных бабочек, влетевших ураганным вихрем и теперь греющих крылышки на солнце, среди всех оттенков зелёного, от нежного и бледного, которым листья казались едва подёрнуты, до глубокого и тёмного, едва ли не чёрного, Сэр Говард нашёл тихий уголок и погрузился в размышления, уйдя в своё собственное плавание рассуждений и прогнозов. На завтрашний день уже ожидаются предварительные встречи, в Банда-Ачех на борт, возможно, взойдут опоздавшие и не спешившие, после чего «Падишах» выйдет в открытый океан, подставляя свои лоснящиеся белые бока тропическому солнцу и солёному морскому ветру.

Невесёлые мысли добавили тяжёлых складок на высоком аристократическом лбе Марка. Родители назвали его в честь Марка Аврелия, «философа на троне» Римской империи, на правление которого выпал античный золотой век. Сам он предпочитал об этом не вспоминать, как и старался лишний раз не кричать о своей родословной и титулах, в отличие от большинства английской аристократии. Однако гены таковы, что говорить о своих предках герцогу излишне: продолговатое лицо с безукоризненно бледной кожей, потускневшие с возрастом голубые глаза, тем не менее, сохранившие цепкость и жёсткость, некогда светлые, а теперь, словно серебряные от седины волосы. Рыцарь и герцог, потомок древнейшей английской фамилии, Марк всю жизнь грезил о возрождении былого могущества Англии, восстановлении Великой Британской Империи, Владычицы морей, Империи, над которой никогда не заходит солнце. Но внешние обстоятельства были сильнее, мир скатывался в пропасть, и его страна, как и две с лишним сотни других государств были обречены. Для спасения необходимо кардинальное изменение промышленной и экономической систем мира, но лидеры государств уже давно ничего не решают, будучи лишь марионетками и ширмами для хозяев всё разрастающихся корпораций. И именно они придут на смену отживающим своё национальным государствам, построив империи нового типа. Конечно, им тоже придётся столкнуться со многими проблемами, но глобальный бизнес более гибок, и не привязан к территории или народу, вся суета про соцобеспечение и защиту наследия уйдёт в прошлое, кризисы будут решаться жёстко и эффективно.

Взять пример с корпорации Иден, она уже создала закрытый город под свои нужды, где никто не в состоянии проконтролировать что-либо или хотя бы узнать подробности совершаемых действий. Герцог в глубине души восхищался Дмитрием Иденом и его детищем. Около тринадцати лет назад этому своеобразному и избалованномуотпрыску состоятельной французской семьи с русскими корнямипо наследству перешло управление в Иден Индастриз. Всякий на его месте обрадовался бы открывающейся перспективе безделья, поскольку средних размеров конструкторское бюро, завязанное на государственный военный заказ, давало стабильную прибыль при отсутствии сложных проблем. Но только не этот амбициозный герой. Не слишком разбираясь в оружии и технике в целом, Дмитрий оказался человеком, который умеет находить людей, которые всё это знают и готовы на него работать. Умелое планирование и грамотная кадровая политика позволили разрастись до крупной корпорации со своими заводами и тысячами работников, но будущему распорядителю революций подобного было мало. Взятками и угрозами, легальным лоббированием и частными встречами, он продавливал выгодные законопроекты. Действуя шантажом и промышленным шпионажем выводил из гонки конкурентов, переманивал лучших работников, а после целиком скупал разорившиеся предприятия. Марк Говард жалел, что Дмитрий, не подданный короля, однако понимал, что английское правительство также вряд ли смогло бы повторить опыт обуздания Ост-Индской Торговой Компании. Управленческий гений уже миллиардера вывел транснациональную корпорацию из-под контроля любого государства, создав своё.

Теперь хозяин некогда скромного конструкторского бюро замахивался на создание полноценной империи, начав свою войну с Африки. Не имеющие равных себе в мире наёмники, действующие естественно с санкции ООН, в ходе «миротворческих» миссий для урегулирования из-под тешка же организованных конфликтов, брали проблемные регионы под контроль и на месте рейдерски захватывали мощности работавших там доселе компаний. И Европейский Союз был вынужден терпеть подобное самоуправство — слишком он нуждается в огромной и прекрасно оснащённой армии Дмитрия для решения своих как внутренних кризисов, так и контроля ключевых внешних объектов. Блуждал забавный слух, что в кабинете у него висит карта мира, на которой он закрашивает красным маркером области, присоединившиеся к его империи управляемого хаоса. Даже деятельность недавних мировых жандармов, США, сдавших все позиции и оставивших пустым святое место, уступала в кровожадности корпорации Иден.

Погрузившись в кресло, скрытый раскидистой растительностью герцог провёл за невесёлыми мыслями несколько часов, пока из мрачного оцепенения его не вырвал стук каблуков журналистки, попытавшейся его атаковать на палубе. В своём открытом везде, где только можно платье, и в сопровождении ещё более взмыленного оператора, она процокала по мрамору дорожек, совершенно проигнорировав герцога.

— Я в двенадцати бальный шторм на своих шпильках буду быстрее передвигаться, пошевеливайся, — высокий, громкий, немного визгливый голос окатил бедного мужчину, бежавшего с тяжеленной камерой.

— Конечно, тебе вообще никакая качка не страшна. Воткнёшь каблуки как альпинистские кошки в пол и будешь держаться, — парировал, уже скрываясь за цветущими кустами, оператор, — И куда вообще так спешить, вертолёт Дмитрия ещё только показался, а это кратчайший путь.

— Ты думаешь, мы одни такие умные? — остальные слова журналистки уже не были слышны за закрывшимися двухстворчатыми дверьми коридора.

Сказать, что выигравший не одну политическую битву рыцарь был удивлён, значит не сказать ничего. Неужели Дмитрий Иден прибывает на саммит такого сомнительного названия. Но других Дмитриев, способных вызвать подобный переполох Марк не знал. Данный визит полностью расходился с логической цепочкой и означал, что вслед за столь крупной рыбой, на «Падишаха» прибудут и остальные сильные игроки, что и вправду придаст саммиту смысла, но зачем это оружейному барону, зачем ему искать с кем-то компромисс, если он в состоянии игнорировать любые условия и правила? Однако принимая во внимание, эксцентричность натуры Дмитрия, он мог прилететь и просто так, потешить своё самолюбие и плюнуть в лицо учёным и политикам, хотя можно подумать он и так этого не делает при любом удобном случае.

С трудом встав, часы в неподвижной позе дали о себе знать и всё тело затекло, отдавая теперь болью при каждом резком движении, Марк Говард широкими шагами направился к дверям, скрывшим журналистку и оператора. В коридоре, утопающем в красном ковре и блеске бра, созданных как будто из цельного куска хрусталя, он услышал ещё продолжавшую упрекать оператора девушку и направился за голосом. Поспеть за парочкой герцогу, разменявшему седьмой десяток, оказалось невозможно, но победить, можно и выжидая. Нетерпеливая журналистка, не дожидаясь лифта, побежала по лестнице, продолжая погонять запыхавшегося мужчину, Марк же остался у блестящих дверей, нетерпеливо зажав кнопку вызова. Кабина, размером с небольшую комнату, неторопливо и вальяжно преодолевала палубу за палубой, отражала запыхавшегося герцога в трёх стенах из четырёх, вместо четвёртойрасстилалась стеклянная поверхность с видом на лазурную водную гладь, слепившую своим блеском в солнечном свете. На всём марафоне Марка Говарда не покидали дурные мысли — не для заключения договоров прибыл Дмитрий, совсем не для этого, наверняка это обманный манёвр, отвлечение от важного проекта миллиардера, но от какого? Что мог замыслить этот карикатурный восточный деспот, или может журналистка ошиблась, не расслышала или не поняла и прибудет лишь представитель от корпорации Иден. Герцог поймал себя на мысли, что едва не молиться, лишь бы это оказался всего лишь представитель, ему стало страшно от неизвестности. На залитой солнцем вертолётной площадке он оказался в числе первых.

— С вами вновь Первый Общественный и Кристина Ву. Здесь, на самом верху лайнера, на вертолётной площадке «Падишаха» нестерпимо душно, но не от безжалостного южного солнца, ставшего к вечеру помилосердней к людям, а от распространившейся подобно пожару новости о прибытии Дмитрия Идена на саммит. От эксклюзивного источника в международном аэропорту Чанги мы получили информацию, что самолёт миллиардера приземлился на раскалённый асфальт час назад, после чего ему был сразу предоставлен скоростной вертолёт от штаб-квартиры корпорации в Юго-Восточной Азии. По непроверенной информации вертолёт уже получил разрешение на посадку на лайнере… О! И мы уже можем увидеть его на горизонте. Стоит ли говорить, что прибытие Дмитрия Идена на саммит перетасовывает всю колоду карт переговоров. Не исключено, что по прибытии на рейд Банда-Ачех, на борт поднимется куда больше людей, чем ожидалось, однако, в этом случае можно окончательно исключить вероятность присутствия Калисы Фокс и целого ряда представителей Генно-инженерной группы, которые следом за своей «королевой» не приемлют сидеть за одним столом переговоров с убийцей, иначе Дмитрия в Ред Фокс не называют.

Обслуживающий персонал постарался максимально и не слишком вежливо оттеснить сгорающую от любопытства толпу от вертолётной площадки. Марку Говарду несколько раз наступили на ноги, оставив пыльные следы на блестящей поверхности дорогих туфель, но он не обратил на это никакого внимания. Резким порывом ветра несколько шляп снесло в воду, взвод журналистов как по команде принялся тараторить с удвоенной энергией на всех ведущих языках мира, однако визгливая американка в откровенном платьице, которая и привела сюда герцога, усердствовала больше всех. Огромный вертолёт навис над лайнером, закрыв своей тушей солнце — по чёрному блестящему бронированному корпусу плыли отражённые полосы света, от долгого напряжения зрения у герцога зарезало глаза и заплясали радужные пятна. Летающая махина опустилась на лайнер, заняв всю площадку, рассчитанную на два вертолёта для небольших воздушных прогулок, улетевших около часа назад в аэропорт на стоянку. Словно мерзкое кровососущее насекомое, уселось на тело крупного животного, приготовившись сделать болезненный укус, занеся заразу в кровь.

Как только винты замедлили своё бешеное вращение, широкая дверь с логотипом корпорации — ярко алой геральдической химерой — отъехала в сторону, спустилось два человека охраны, и появился он, Дмитрий Иден собственной персоной, резко контрастировавший в белой рубашке и брюках на фоне тёмного как сажа вертолёта. Как всегдасияющий надменной улыбкой, свежий и словно натёртый канифолью для блеска, он пробежал саркастическим и скучающим взглядом по толпе, бросил через плечо пару слов секретарю, тоже выбравшемуся из вертолёта, и помахал собравшимся людям рукой. Охрана миллиардера и персонал «Падишаха» стали расталкивать собравшихся пассажиров, организовывая коридор к лифту. Не успели ещё люди расступиться, как навстречу Дмитрию протиснулся представитель от совета директоров компании, которой принадлежал лайнер, со свитой и рассыпался в поздравлениях и приветствиях, захлёбываясь хорошо разыгранной радостью и восторгом, после настала очередь запоздавших организаторов саммита и решивших сразу представиться прихлебателей от крупного бизнеса. На это время разноязыкий говор журналистов стих, дабы в полной мере запечатлеть торжественность момента, но после обмена рукопожатиями всех присутствовавших, работники масс-медиа набросились на виновника переполоха и встречающую комиссию с удвоенной силой. Дмитрий зачитал пятиминутный монолог о необходимости сотрудничества и важности признания прошлых ошибок, но на пике своей тирады сослался на усталость, вызванную долгим перелётом, и попросил отложить все ключевые вопросы до начала переговоров. Пока же, до завтрашнего вечера, когда состоится торжественное открытие саммита, у всех есть хорошая возможность отдохнуть, дабы со следующего утра быть готовыми к жарким обсуждениям и бессонным ночам. И, съязвить в адрес Калисы Фокс и Генно-инженерной группы, которых не удастся увидеть на саммите, отмахнувшись от последовавшей своры оригинальных вопросов, скрылся вместе с секретарём, охраной и свитой от хозяев лайнера и организаторов саммита в прохладном чреве судна.

— Привет всем! Это по-прежнему Кристина Ву и Первый Общественный. Около трёх часов назад на лайнер «Падишах» прибыл самый неожиданный гость саммита — Дмитрий Иден. Это подняло целое цунами кривотолков и слухов, гипотез и предположений, конспирологических прогнозов и пересуд. Как стало уже известно, целый ряд деятелей бизнеса и политики, до этого не собиравшихся принимать участия в саммите или же приславших только своих представителей, теперь намерены лично сесть за стол переговоров. В Банда-Ачех, итак переполошенном из-за прибывающего завтра на рейд судна, власти совсем потеряли голову, пытаясь организовать посадку резко увеличившегося количества пассажиров. Нервозность испытывают и распорядители саммита, однако заявляют, что на корабле строго распределены места для всех, кому отсылалось приглашение. Так что «Падишах» с комфортом приметприбывающих пассажиров. Все компании, связанные со средствами массовой информации, готовят дополнительный десант журналистов и обозревателей, поскольку количество возможных сенсаций удесятеряется, так что скажем спасибо администрации нашего канала, предусмотрительно снабдившей меня всем самым необходимым заранее. Злые языки, конечно, утверждают, что Дмитрий как прилетел, так и улететь может в любой момент и без предупреждения, не зря же вертолёт главы корпорации Иден остался на лайнере. Но большая часть аналитиков всё-таки склоняется к той точке зрения, что миллиардер примет самое активное участие в основной программе саммита. Дорогие телезрители, вы, наверное, уже обратили внимание, что я не стою на месте, а куда-то иду, по толстым красным коврам бесконечных переходов лайнера, здесь, кстати, такое освещение, что чувствуешь себя на ковровой дорожке именитого кинофестиваля, в каком бы направлении не пошёл. Но довольно поэзии, яже обещала вам, сахарные мои, эксклюзивные интервью со всеми интересными пассажирами лайнера, а Кристина слова на ветер не бросает. Так что в настоящий момент я поднимаюсь к шестнадцатой палубе лайнера, где находится пояс роскошных двухуровневых естественно не кают, а апартаментов, в которых разместились самые именитые гости саммита. Поднимаюсь, дабы взять интервью у самого Дмитрия Идена, согласившегося на короткую беседу до официального открытия саммита! Миллиардер разместился в сьюте по соседству с главнокомандующим КСИР, большим другом которого он стал в последнее время. Сегодня днём всё прошло как всегда, вступительная патетика, скорее всего, была всего лишь преамбулой к язвительной и разгромной речи, которыми любит по бравировать Дмитрий Иден на тех высоких встречах, на которые всё-таки изволит приезжать. Я же рассчитываю разузнать для вас что-нибудь действительно свежее.

Марк Говард чувствовал себя разбитым стариком, его пугала сенсация, которой разразилось прибытие Дмитрия, и начавшийся в политических и экономических кругах ажиотаж. Рыцарь и герцог весь оставшийся день не находил себе места, пытаясь понять скрытые мотивы миллиардера. И теперь, когда восточное полушарие окутала ночь, он облокотился на поручни открытой прогулочной палубы и смотрел вниз на потемневшую в ночной мгле воду. Небо было расцвечено сотнями звёзд, складывавшимися в причудливые созвездия, которые не увидеть в его родной Англии, и сейчас она казалась такой же далёкой как яркие светящиеся искры, подвешенные на куполе опрокинутой чашки небосвода. Спокойная водная гладь простиралась насыщенно-синим покрывалом от края до края неба, по которому словно утюги, разглаживающие строптивую и непрестанно мнущуюся дорогую ткань, прокладывали себе путь корабли, оставляя за собой светлую полосу. На палубе никого не было, лишь доносился отдалённый гвалт ресторанов, баров и открывшихся танцполов: с одной стороны, играл оркестр, где-то снизу шумел модный ди-джей. Воздух прорезал далёкий гудок судна, прошедшего в темнотена горизонте видимости от монстра «Падишаха», бывшего и вправду безраздельным властелином океанов, пред которым все должны расступаться и падать ниц, воздавая почести и непрестанно восторгаясь. Окончательно измученный, так ничего и не решивший, Марк бросил усталый взгляд на перетекающий бархат водного полотна и ушёл с палубы.

Его медленные заплетающиеся шаги были почти не слышимы в толстом ворсе мягких дорожек, и уже второй раз за день из задумчивости герцога вывел резкий тараторящий голос и звук каблуков. Марк остановился на перекрёстке коридоров и шагнул в темноту бокового углубления, ниши с задвинутой кадушкой с разлапистой пальмой, как раз вовремя, чтобы мимо него прошествовала Кристина Ву в сопровождении измученного оператора, растекавшаяся словами как густым мёдом о предстоящем интервью с самим Дмитрием Иденом. Герцог замер, моментально выйдя из оцепенения сковывавших его мыслей, он считал, что уже ничему не удивиться за сегодняшний день, но ночное интервью у оружейного барона что-то совсем из области непостижимого. И, вспомнив сентенцию Александра Дюма, что подслушивание — это лучший путь к пониманию, Марк тихими шагами пошёл за шумной журналисткой.

— Этот саммит в могилу мня загонит, я не могу, мне кажется я схожу с ума, — Михаэль Флайшер, кусая нижнюю губу и хрустя суставами пальцев рук, расхаживал по малому конференц-залу «Падишаха», не находя себе места. Он садился в мягкие кресла вокруг вытянутого овального стола с толстой стеклянной столешницей, но тут же вскакивал и продолжал кружить, блуждая нервным взглядом по помещению, цеплявшимся то за одну, то за другую вещь.

— Мистер Флайшер, разрешите? — слова последовали после лёгкого стука в приоткрытые двери.

— Роберт? Заходи, может, хоть ты мне поможешь с этим, — резким движением Михаэль бросил на стол, измятый и сложенный вчетверо, лист бумаги.

Роберт, молодой человек двадцати шести лет, не смотря на молодость, был самым расторопным и сообразительным помощником из свиты Михаэля, работника компании Пять океанов, которой принадлежал «Падишах», и которого поставили присматривать за кораблём на время саммита. Изначально, он должен был выполнять исключительно наблюдательные и консультативные функции, но на деле стал метрдотелем плавучего отеля, на которого в последние часы свалилась вся сложность распоряжения ограниченными ресурсами. Вопрос «А поместятся ли все приглашённые и их свита на лайнер?» остро встал в самом начале, когда огласили количество человек и необходимые им условия. Однако при внимательном изучении списка пришли к выводу, что все всё равно ни за что не приедут, так что риск кому-то из пассажиров не получить желаемых условий ничтожен. Но теперь, когда лайнер через десять часов будет на рейде Банда-Ачех забирать последних пассажиров, выясняется, что поместиться в каютах, то они все может и поместятся, но далеко не так как им хотелось бы.

— Бумажный отчёт? — молодой человек с удивлением взял в руки листок бумаги и стал его аккуратно разворачивать.

— Это я попросил распечатать, ибо не поверил своим ушам, когда передали по телефону и глазам, когда прислали по почте, — Михаэль, которому было уже давно за сорок, а телосложение с каждым годом становилось всё более грузным, устал нарезать круги вокруг стола и тяжело упал в кресло, так что оно подалось назад.

Роберт беглым взглядом светло-карих глаз пробежал отпечатанное на листе бумаги, ошарашено посмотрел на Михаэля, а потом ещё два раза перечитал текст, внимательно изучил бланк и оттиск наложенных печатей.

— Но это же невозможно! Она точно знает, что Дмитрий здесь? — молодой человек растерянно моргал глазами, вытянув своё и без того удлинённое лицо с сильно выступающим хрящевым носом.

— Прекрасно знает, об этом, спасибо армии репортёров на нашем судне, знают даже пингвины на южном полюсе и белые медведи на северном, — Михаэля измотал его марафон вокруг стола и теперь он с явным удовольствием медленно сползал в кресле.

Он уже пережил вспышку гнева, недоумения и растерянности, при которой его полное лицо стало красным как гранат, и теперь почти вернулся в спокойное русло, стараясь найти здравое решение создавшейся проблемы.

— Прекрасно знает, — повторил он, делая ещё более сильное ударение на этих словах, чем в первый раз, — и думается мне именно потому и едет. А точнее плывёт. Через самое большое час, скоростная яхта «Божественный ветер» причалит к борту «Падишаха», и к нам взойдёт на борт великая и прекрасная Калиса Фокс, вместе с армией секретарей, охраной и своей прислугой. При этом уже пришлисообщения от нескольких членов Генно-инженерной группы, что они «Будут весьма рады, пускай и с некоторым опозданием, вызванным некоторыми независящими от них обстоятельствами, принять участие в саммите и взойдут на борт лайнера на рейде Банда-Ачех», — Флайшер скривил лицо в гримасе, передразнивая официальный тон сообщений

— Но мы же считали, количество двухъярусных сьютов на шестнадцатой палубе ровно покрывает всех важных персон саммита и даже остаётся один лишний. Так что сейчасостаётсяещё два свободных, — Роберт расплылся в улыбке, которая сразу же была потушена Михаэлем.

— Покрывать то покрывает, но, во-первых, не все они равнозначны, а во-вторых, остался только один.

— Как один? За сьютом, отведённым Дмитрию Идену, идёт ещё два пустующих. Один из них мы, правда, и не собирались никому отдавать, хоть он и один из самых больших по площади…

— Никому не собирались, потому что он изгибается из-занестандартной архитектуры лайнера со всеми вытекающими последствиями — и планировка как в лабиринте Минотавра и с коммуникациями сложности. Но это ещё полбеды, хуже, что он зажат между апартаментами, отданными Дмитрию Иден и Юлии Девил, да, она расположилась в последнем по коридору левого борта сьюте. Ты бы согласился жить между шумной рок-звездой и своим кровным врагом?

Роберт застыл как вкопанный, не зная, что ответить Михаэлю, сверлившему его тёмными, почти чёрными, глазами.

— А почему у Юлии Девил сьют на шестнадцатой палубе? Она же не принимает участия в саммите, а всего лишь приглашённая звезда.

Михаэль закатил глаза и саркастически посмотрел на своего помощника, переминавшегося с ноги на ногу в полном недоумении.

— А ты попробовал бы заселить её в какое-нибудь другое место. На нос, например. Или может ещё приказал бы разместить её ниже ватерлинии? — он начал просто изничтожать своего подопечного, подумав про себя, что до этого слишком льстил его интеллектуальным способностям, — Треть бюджета всей развлекательной программы ушло на гонорар этой немке, и сьют на шестнадцатой палубе был дополнительным условием, оглашённым в самый последний момент. Но мы и на него согласились, потому что многие хотели её здесь увидеть, причём не только как певицу. Да и кто ж знал, что Калиса и Дмитрий внезапно захотят увидеть друг друга, причём не где-нибудь, а на этом чёртовом саммите, — Михаэль не на шутку распалился, лицо опять стало пунцовым, он вскочил с кресла и снова стал ходить взад, вперёд, вдоль одной из сторон стола.

— Не только как певицу? По правде сказать, она и как певица то у меня никогда восторгов не вызывала, — Роберт скривил губы, словно попробовал пересолённую кашу.

— Это ты равнодушный тюфяк, а для миллионов она идол и кумир. И не надо забывать, что кроме исполнения своих сатанинских песен, Юлия один из влиятельнейших медиамагнатов, но об этом конечно мало кто знает и помнит, а зря. Кроме дома моды и крупнейшей звукозаписывающей студии ей принадлежит немалое число разношёрстных популярных и модных ежемесячников и телеканалов, и её журналисты присутствуют среди освещающих этот саммит. Так что мы не могли взять и просто так отправить её палубой ниже.

— Но теперь нам придётся это сделать. Дмитрий Иден нас потопит, когда узнает про соседство Калисы, — Роберт решительно смотрел на Флайшера, резко остановившегося в своём измерении длины стола, посмотрев куда-то в пустоту, стараясь поймать его взгляд.

— Именно, когда узнает! Ты гений! — Роберт непонимающе смотрел на своего внезапно возликовавшего шефа, — Я сейчас пойду и сообщу ему, что на лайнер прибудет Калиса Фокс. Этого будет достаточно, чтобы он воспользовался своим вертолётом, не зря же его оставили на лайнере. И никаких проблем с заселением Калисы.

Михаэль буквально преобразился на глазах и, потянув за рукав Роберта, поспешил к выходу из конференц-зала.

— Ещё раз приношу свои извинения, что вынужден принять Вас прямо здесь, в холле, но не все вещи ещё распакованы и в кабинете форменный бедлам.

В полутёмном коридоре Марк Говард, согнувшись в три погибели, прильнул к двери сьюта Дмитрия, стараясь уловить каждое слово разговора, благо звукоизоляция на лайнере была отнюдь не на высоте. Хорошего будут о нём мнения, если застанут в такой позе. Английский герцог и рыцарь подслушивает разговор под дверью каюты, его передёрнуло от мысли о газетных заголовках, а главное от пиар-компании, которую ему непременно устроит сам миллиардер. Дмитрий Иден не жаловал Марка из-за его пристрастия вытаскивать дела корпорации на обсуждение общественности и старался скомпрометировать при любом удобном случае. Но герцог старался об этом сейчас не думать, все цело поглощённый разговором, гулко доносившимся из-за двери.

— А свою знаменитую карту вы уже повесили?

— Нет, она не выносная и осталась в моём кабинете в Сент-Идене. Но не беспокойтесь, этот регион на ней не тронут, — герцог едва не фыркнул под дверью от наглости журналистки, первым же вопросом подсунувшую такую гадость. Какая грубая и бессмысленная провокация, зачем только Дмитрию понадобилось давать ей интервью, — Участникам и гостям саммита ничего не угрожает, ибо за безопасность отвечает Химера.

— Ваша личная гвардия, считающаяся лучшей частной армией в мире? А не могли бы Вы подробней рассказать о шагах, предпринятых для обеспечения безопасности?

— Я не имею права разглашать подробности операции. Могу только отметить, что охрана саммита на текущий момент является первоочередной задачей как Химеры, так и сил береговой охраны государств Индокитая и вооружённых сил ряда стран-участниц, координация усилий всех структур осуществляется военными НАТО и ОДКБ. Задействованы лучшие ресурсы, ведётся круглосуточное наблюдение за ситуацией, как на самом лайнере, так и в близлежащем водном и воздушном пространстве, приняты максимальные предосторожности в городах, к которым будет приближаться судно.

— Было бы весьма досадно, если с таким прекрасным лайнером что-нибудь случилось. Как он Вам, кстати? Достаточно ли удобно, ведь саммит такого высокого уровня впервые проходит на судне.

— К сожалению, я ещё не успел в полной мере оценить всех достоинств или недостатков данного решения, так же как ещё не располагал временем осмотреть всё судно. Однако уже могу отметить, что организаторы сделали всё от них зависящее, создав все условия как для плодотворнойработы, так и для насыщенного отдыха между напряжёнными совещаниями.

— К слову об отдыхе, ключевым моментом концертной программы будет Юлия Девил, апартаменты которой находятся по соседству с Вашими. Вы же достаточно давно и хорошо знаете друг друга, назначите ей свидание?

Марк мысленно крякнул от непересыхающего фонтана наглости журналистки. Ему, конечно, приходилось сталкиваться с настырными и бессовестными репортёрами, но, чтобы задавать в лоб такие вопросы Дмитрию, нужна беспредельная храбрость. Или глупость.

Однако герцог не успел услышать ответ главы корпорации Иден на этот бесцеремонный вопрос, раздался шум приближающихся шагов, и он отскочил в сторону от двери, прислонившись к поручням галереи, выходившей во внутренний атриум корабля. Прыжок оказался слишком резким, а от неудобной позы свело всё тело, Марк неудобно поёживался, стараясь размять затёкшие ноги, но манёвр оказался вовремя. В коридоре показались двое мужчин, быстрыми шагами приближавшиеся к англичанину. Пройдя мимо герцога и бросив на него недоверчивый взгляд, оба полуночных гостя остановились напротив двери в сьют Дмитрия. Тот, что был ниже и полней, в приглушённом ночью освещении Сэр Говард не разглядел его лица, деликатно постучался. На стук в дверном проёме появился секретарь миллиардера. Марк делал вид, что совершал ночной моцион и просто остановился передохнуть, наблюдая за садом лайнера, однако бросал быстрые взгляды в сторону мужчин.

— У нас неприятная новость для мистера Идена, — английский толстяка был с немецким акцентом, и англичанин наконец узнал в нём Михаэля Флайшера, второй мужчина, высокий и худой, с неказистыми чертами лица, стоял чуть поодаль и молчал, внимательно наблюдая за реакцией секретаря, про герцога к счастью оба забыли.

— Мистер Иден сейчас занят, что произошло? — а вот английский секретаря звучал безупречно, что не удивительно, учитывая, на кого он работал.

— Через полчаса на лайнер «Падишах» для участия в саммите прибудет Калиса Фокс.

Марк Говард не только услышал, но почувствовал воцарившуюся гробовую тишину, в которой грохотом отдавались звуки ещё не уснувшего лайнера и работающей камеры, на мгновение герцогу даже представилось счастливое лицо журналистки, у которой появился прекрасный шанс стать свидетельницей скандала.

— Вы точно в этом уверены? Это немыслимо, если организаторы саммита отвечают за предоставленную Вами информацию, — секретарь не знал, что сказать и ответил неуверенно и сбивчиво.

— Это совершенно точно. К тому же мы публиковали полный список пассажиров «Падишаха», и Калиса Фокс значиться в нём как один из ключевых участников саммита. Она, также, как и мистер Иден, с опозданием, но воспользовалась приглашением организаторов.

Вновь наступила тишина, Марк Говард отчётливо слышал, как тикают его швейцарские часы, продавцы которых заверяли, что они совершенно бесшумны, где-то совсем рядом в шахте проехал, тихо шурша, лифт. Скрип кожи кресла и оглушительный звук шагов к дверному проёму, в полосе света, расходившейся неровной трапецией от раскрытой двери по полу и стене коридора, отражаясь в зеркальной стене, вышел Дмитрий, сложив на груди руки. Молчание стало невыносимым, секретарь отступил в сторону, скрывшись в тени своего начальника, двое мужчин сжались практически на глазах, готовые принять взрыв гнева и обвинений, герцог про себя ликовал, что его по-прежнему игнорируют, посреди немой сцены было слышно, как лифт стал подниматься назад. Но не успел распорядитель революций сменить маску раздражения на своём лице, как с мелодичным звоном разъехались створки лифта дальше по коридору за Марком Говардом, и в коридор вышла Калиса в сопровождении свиты и старшего стюарда, белом как его пиджак.

Англичанин почувствовал себя в террариуме, создавалось впечатление, что один ядовитый и клыкастый гад крадётся к другому, затаившемуся, готовому отразить смертельный удар. Черты Калисы словно заострились, приобретя хищное выражение, она медленно и с вызовом приближалась к полосе света, в которой словно гранитный монумент возвышался Дмитрий. Он не стал одевать ни одну из масок, открыв своё истинное лицо, жестокое и равнодушное. Но была здесь ещё одна плотояднаяящерка — журналистка протиснулась между секретарём и миллиардером, затаившись в ожидании сенсационного скандала. Старший стюард шёл перед Калисой и сопровождающими, словно поднимаясь на эшафот. Поравнявшись с Марком, он остановился, что-то нечленораздельно промычав, но женщина его проигнорировала и пошла дальше, вместе с не отстававшей свитой. Дмитрий Иден тоже сделал несколько шагов вперёд, за ним тенью шагнул секретарь. Две акулы бизнеса приближались друг к другу, герцог оказался почти посередине между ними, словно рефери. На расстоянии пары метров друг от друга главы корпораций остановились.

— Дмитрий, какой сюрприз. Вот уж не думала Вас здесь встретить, — Калиса сказала это вежливым светским тоном, словно говорила о погоде, однако жёлтые глаза хищно блестели в скупом ночном освещении.

— Взаимно, Калиса. Ваше появление вообще для меня загадка, не прятались же Вы в трюме от самого Сингапура? — Дмитрий лениво капал словами, поддерживая светский тон собеседницы.

— «Божественный ветер» нагнал «Падишаха», и ему даже не пришлось сбавлять ход для наведения сходней. К сожалению, от таможенной волокиты и обыска это меня не избавило. А всё-таки, что привело мясоеда на банкет для вегетарианцев?

— Хорошо, что я не Тамерлан. Я вспомнил, что давно не навещал свою контору в Сингапуре…

— Решили сдуть пыль со столов? — оружейного барона оборвали посреди фразы.

— Нет, посчитать цинковые гробы, как результат деятельности. В наши дни медицина уже не так эффективна, к сожалению.

— Это всё из-за неуместных ограничений. Исследователям слишком часто ставят палки в колёса организации по защите прав лабораторных мышей. Я думаю, Вы временами сталкиваетесь с подобными проблемами.

— Не спорю, однако, что же привело Вас на саммит? Борьба с завышенным статусом этих самых мышей? — холодная улыбка Дмитрия разрезала черты его лица, подчеркнув цинизм беседы.

— Слишком жёсткие ограничения на генетические эксперименты, вызванные невежеством и средневековыми суевериями. Это тормозит науку и ставит в тупик передовые исследования, хотя данные направления помогли бы изменить тысячи жизней, — Калиса бросила взгляд на застывшего и делавшего подчёркнуто равнодушный вид Марка Говарда, слегка наклонив голову на бок, — Но не буду больше мешать, я смотрю у Вас гости?

Дмитрий посмотрел на герцога, только сейчас заметив его. Миллиардер слегка сдвинул брови, больше ничем не выявив своё раздражения, сам англичанин начал жалеть, что благоразумно не скрылся заранее.

— И правда, у меня есть гости, но не герцогНорфолк, а репортёр Первого Общественного, — сказано это было ледяным тоном, Марк почувствовал на себе тяжесть каждого сказанного слова и приготовился к защите.

В нескольких метрах от беседующих, за нежно кремовой стеной коридора, отделанной под мрамор, вновь прошелестел лифт.

— Приношу извинения, что стал невольным свидетелем вашей беседы. Но с вами всё равно репортёр, завтра обо всём произошедшем уже напечатают в газетах, если не снимают сейчас для прямого эфира, — Говард решил поддержать светский тон беседы, — Но согласитесь, визит двух столь влиятельных людей выводит данный саммит на новый уровень.

— Хотя Вы неоднократно утверждали, что это пустая трата денег, «собрание любителей фуршетов», — Дмитрий переключился на Марка, возможно, надеясь, что разговор с Калисой на этом удастся завершить.

— И я счастлив, что ошибался. Ведь самое главное для всех нас, это процветание человечества. Не так ли, мисс Фокс?

— Безусловно. Хотя Дмитрий находится на противоположной стороне баррикад от Ред Фокс, нам необходимо делать шаги на встречу друг другу, — приторная улыбка зажгла жёлтые глаза хозяйки фармацевтического гиганта недобрым огоньком.

— Вся беда, что корпорацию Иден воспринимают слишком шаблонно. Мы не занимаемся исключительно технологией разрушения, значительная часть сил направлена и в мирное русло. Но и не стоит забывать, что на планете по-прежнему существуют группы людей, понимающих только язык силы, именно против них мы и направляем свои разработки в области вооружения.

Михаэль и Роберт стояли счастливыми, что ситуация нормализовалась, Марк был горд своей ролью миротворца и тем, что удалось уйти из-под удара. Одна Кристина была явно недовольна, что вместо сенсации она стала свидетельницей постного и пустого разговора о заверениях во взаимном уважении. За спиной Калисы раздался мелодичный звон и приглушённые голоса, створки лифта бесшумно разъехались, выпустив в коридор шумную толпу, возглавляемую Юлией Девил. В пурпурном экстравагантном платье со шлейфом, изящной шляпке с вуалью и длинным мундштуком из слоновой кости, дива возвращалась из ресторана в сопровождении поклонников.

Кристина сорвалась с места и, буквально вытащив оператора из-за всё ещё открытой двери апартаментов Дмитрия, с тихими, но злыми ругательствами заставив того включить выключенную несколько минут назад камеру. А Юлия, смеясь своим колючим смехом, отмахиваясь от комплиментов и лести поклонников, приближалась к застывшим в ожидании главам корпораций, секретарям и представителям организаторов. Лицо Роберта вытянулось в полтора раза, а Михаэль постарел на десять лет, ночь ожидалась куда более длинной. Марк отступил в сторону, давая дорогу шумной толпе, но певица не собиралась проходить мимо и, едва различив лица в ночномосвещении, ускорила шаг на встречу.

— Дима! Сколько я тебя не видела. Ты многое потерял, не прилетев в Париж на мой концерт в опере Гарнье, — подойдя к мужчине, Юлия окутала его ароматным облаком духов и дорогих сигарет, — Тебе ещё рано запираться в высоком небоскрёбе, хорошо хоть тебя на саммит вытащили.

— Я читал о нём, сколько случаев суицида на этот раз? — Дмитрий расплылся в искренней улыбке, повернувшись к новой собеседнице, темсамым задвинув Калису в угол беседы.

— Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. А смертей не очень много было, в основном на этапе подготовки, эта опера жуткое старьё, всё отовсюду сыпется и шатается. Так что рекорд прошлогоднего концерта в Амстердаме остаётся непобитым, — немного уставший насмешливый голос равномерно отпускал слова, Юлия откинула с глаз чёрную вуаль, открыв по-своему красивое лицо с белой как мел кожей и тёмно-зелёными как два заколдованных изумруда глазами.

— Меня, к сожалению, не отпустили в Париж дела, не представляешь, с какими пересадками я добрался до лайнера. Кстати, я смотрю у тебя платье из твоей новой коллекции? В этом сезоне пурпура ещё не было.

Не успела Юлия ответить на этот приятный каждый женщине вопрос, как о себе напомнила Калиса, не потерпевшая, что другая женщина забрала у неё всё внимание, не только её личного врага, но и всей не малой толпы, собравшейся в коридоре шестнадцатой палубы.

— Как я вижу, оружейник неплохо разбирается в женских тряпках. С чего бы это? Имеете тайное пристрастие? — в голосе чувствовался не ядовитый укус, а плотоядная зубастая челюсть, вцепившаяся в тело.

— Калиса, и Вы тут. И как всегда в белом, но к этому летнему платью это не комплимент. К тому же я его планировала с пояском, отсутствие аксессуара не делает это причастным к новой коллекции, — Юлия сделал яркий акцент на слове «это», окунув собеседницу в чан холодной воды до того, как Дмитрий успел придумать достойный ответ, — Вы, кстати, в честь чего здесь? Ночной визит вежливости к заклятому врагу?

Глупо предполагать, что Калиса выбирает одежду по принципу по принципу бренда, как любой занятый человек, она если и берёт что-либо в руки, то это непременно самое практичное и ничему не мешающее. Однако платье иправда оказалось от дома моды Девил, причём вышитая витиеватая буква «Д» на лацкане расстёгнутого пиджака Дмитрия говорила о том, что и он посетил фирменный бутик Юлии. Монополия на искусство такая же монополия, как и все прочие.

— Тут целая очередь вежливых визитёров, — Калиса небрежным жестом руки указала на явно не знавшую что делать свиту.

Её секретари и прислуга переминались, отмахиваясь от вульгарных замечаний поклонников Юлии, секретарь Дмитрия стоял в стороне с подавленными представителями организаторов. Марк, оказавшись в середине тайфуна, уповал на затишье, которое обычно царит в центре бушующих воздушных потоков.

— Тогда не буду мешать. Позвольте пройти, мой сьют в конце коридора. А это Дмитрий твой? Значит мы почти соседи, разместились через одни апартаменты? — дождавшись ещё более широкой улыбки и утвердительного наклона головы, дива нарочито подчеркнула свою радость, — Как удачно, заходи на чашечку глинтвейна. И у меня в холле стоит прекрасный рояль.

— А где же Ваш знаменитый электронный орган? — Калиса решила взять реванш за все колкости певицы, в особенности за поясок.

— В чемодан не влез, — дива небрежно махнула рукой, — Дмитрий, я тебя жду.

Юлия подмигнула оружейному барону и сделала знак поклонникам. Те, издав ликующий крик и уронив бутылку шампанского, двинулись нестройными рядами за своим идолом, едва не смяв всех остальных. Калиса жестом подозвала всё ещё бледного и нервничающего стюарда и спросила, где её сьют. Роберт, заметив короткий диалог и неприятно изменившееся лицо женщины, хотя казалось, не существует более испепеляющего взгляда, чем тот которым она смерила удаляющуюся диву, дёрнул за рукав Михаэля.

— Уважаемая, может, соизволите съехать палубой ниже? — слова, словно веер выпущенных ледяных осколков, достигли уходившую торжествующую Юлию, нанеся удар в спину.

Калиса с вызовом ухмылялась, стоя рядом с готовым упасть в обморок старшим стюардом. Дмитрий, провожавший взглядом певицу, резко повернулось к главе Ред Фокс и вопросительным взглядом додавил бедного парня в белом пиджаке. Дива остановилась и медленно обернулась, подняв мундштук вверх, так что сигарета стала дымиться, словно труба маленького парохода. Десяток пар глаз отыскал в толпе Михаэля и Роберта, усердно пытавшихся провалиться сквозь все палубы в машинное отделение, а лучше сразу на дно мирового океана.

— А мы все соседи? — Дмитрий высоко поднял брови, не сложно было сопоставить факты: раз Калиса с чемоданами здесь, то пустующее пространство между ним и Юлией отдано именно мисс Фокс.

— У нас возникли некоторые сложности, видите ли… — начал бессвязные оправдания Михаэль, панически осознавая, что его безупречная карьера и долгие годы службы оказалась на волоске от пропасти.

— Калиса, а Вы на чём прибыли? Может Дмитрий одолжит Вам свой вертолёт? — ехидно заметила певица, продолжая попыхивать поднятым мундштуком. Воцарилось двадцать секунд тишины, не нарушаемой даже шуршанием лифта. Казалось можно взять молоточек и, стукнув по воздуху, разбить его.

— Если он пообещает не храпеть, а Вы громко включать музыку, то думаю, мы поладим, — глава Ред Фокс выдавила улыбку, больше напоминавшую оскал хищника, но тем не менее казалось, что все собравшиеся волей случая в коридоре вздохнули с облегчением.

Роскошный лайнер «Падишах», принадлежавший империи роскоши и власти, так и не стал свидетелем скандала из мира, где четыре человека живут в одной кладовке в общежитии.

— Тогда с Вас не ставить под дверью рассаду плотоядного фикуса, — и прикрыв резким жестом рот, Юлия, окружённая продолжившими веселье фанатами, пошла к своим апартаментам в конце коридора, догоняемая Кристиной Ву и оператором, про которых за весь инцидент никто и не вспомнил.

Михаэль и Дмитрий, с блаженной улыбкой людей, на глазах которых свершилось божественное чудо, распрощались со всеми и поспешили скрыться с глаз, свита Калисы пошла за стюардом к отведённому сьюту. Сама она немного помедлила, улыбнулась одними яркими жёлтыми глазами и, подойдя к Дмитрию, что-то сказала ему на ухо. Довольный миллиардер ответил шёпотом, немного задержалженщину, они обменялись ещё несколькими тёплыми словами, после чего оружейный барон передал влиятельнейшему фармацевту планеты визитку. И, проводив её довольным взглядом, ушёл к себе.

Марк Говард практически бесшумно, медленно зашагал к себе, по толстым красным дорожкам тонувшего в сумраке коридора.

Глава 5 Посторонним С

***

Он карабкался вверх, выше и выше по каменным уступам, неровно сложенным из гранитных блоков. Яркое и безжалостное, неестественно огромное солнце, словно золотое блюдо, нависло испепеляющим диском совсем над головой, закрывая почти всё небо. Не было ни облаков, ни приятной глазу голубизны, только огромное жарящее светило и серая дымчатая пустота вокруг. А путник всё поднимался и поднимался, обдирая в кровь пальцы рук и ладони. Ступни были уже содраны и кровоточили, приходилось преодолевать уступы, опираясь на колени, стараясь чтобы длинная тканевая роба, бурая от пота и прилипшей пыли, попадала меж раскалённым добела камнем и измученной плотью. Он не знал зачем, куда и откуда он поднимается по бесконечному ребру исполинской пирамиды, но знал, что прошли уже тысячелетия, а он всё ещё в пути. Словно Сизиф или Тантал из греческих легенд, он с той же обреченностью и безысходностью не останавливался и не оглядывался, продолжая карабкаться выше и выше. Несколько раз казалось, что в небе что-то пролетело, но солнце было столь огромно, что никакая тень его бы не закрыла. Возможно, он бежит от чего-то неведомого или жуткого, от того, что хочет убить его, или от знаний, которые боится принять, возможно, это что-то и мелькало в небе, а может это только воображение. Больная игра изнемогающего разума в измученном теле, растерзанная душа которого мечется в тонких стенках с бешеной силой и отчаянием обречённо бьющегося сердца. Только он, неведение и пустота, немилосердное солнце и плавящийся гранит вселенской пирамиды.

Внезапно окровавленная рука не нащупала следующей ступени, и он кубарем покатился вниз по земляному склону, получая ушибы и ссадины о камни, пока не упал в воду. Мелкий проточный ручеёк, холодная родниковая вода которого оказалась спасением, был словно ниспослан проведением, оказавшись по божьему велению в тот самый момент, когда он готов был отчаяться и повернуть назад. Сначала путник жадно напился, потом перевернулся на спину, давая воде омыть измученное тело, смыть запёкшуюся кровь и прилипшую грязь, и пыль. Так и лежал он, не считая времени. Но стоило отдыху и блаженству заполнить его до краёв, как вода стала теплеть, став горячей, забурлив, приобретя омерзительный вкус. Вкус крови. Он выскочил из ручья, а тот закипел, стал наполняться алым соком, выходя из берегов, топя жухлые цветы, распустившиеся было на берегу. Страдалец отступал назад, пока спину не разрезала ножом раскалённая кладка, он обернулся. Вверх поднимались уступы пирамиды, гранитное ребро которой обожгло сквозь промокшую робу. Бурлившая кровавая река приближалась, лизала основание пирамиды, а мученик уже взбирался дальше, думая, что в первый раз он тоже убежал от кровавой реки, и что был это уже далеко не первый раз.

Пропитавшаяся кровью роба высохла, прилипнув к телу, словно наждачной бумагой обдирая кожу при каждом движении, при каждом вдохе и выдохе, вырывавшемся из свистящей груди. Грязные пряди волос высохли и ссохлись, образовав один слежавшийся колтун. Он продолжал взбираться выше и выше, пока не понял, что уже не поднимается, ребро стало горизонтальным. Посмотрев справа и слева, он увидел бесконечные слепящие на солнце гранитные склоны, уходившие в бездну серой дымки. Страдалец перевёл взгляд вперёд, всё также тянулось ребро и пирамиды ли теперь? Это больше напоминало каменную крышу мавзолея. Всё также, не понимая смысла и цели, путник продолжил двигаться дальше, солнце жгло ещё сильнее, иссушив его, уже даже пот не капал с измождённого лба, в организме не осталось и капли воды.

Совершив череду бесплодных усилий, человек растянулся на раскалённых камнях, не имея сил двигаться дальше, смерть пришла. Сухой язык тщетно пытался облизать растрескавшиеся губы, глаза резало, в ушах стоял звон, внезапно прерванный шуршанием и шипением, приближавшимся с пугающей скоростью. Мученика накрыла стена дождя. Слепящее солнце и жар в раз пропали, всё небо заволокло плотным покрывалом туч, сплошной поток воды бил по камням, они шипели и скворчали, подул штормовой ледяной ветер, заставивший вжаться в ставший скользким гранит. Порывы всё усиливались, едва не сдувая человека, уцепившегося, не понимая происходящего, затрещиныв камнях. Направление резко сменилось, и ветер стал дуть сзади, словно требуя двигаться дальше. И он пополз дальше, стараясь не сорваться с мокрой кладки.

Мокрой холодной рукой он вцепился в неизвестно откуда взявшийся металлический поручень. С трудом подтянув тело, перевалился через него и упал боком на плиточный пол. Поручень оказался высоко над горизонтальной поверхностью, он рассёк бровь, ныло плечо, кровь тонкими струйками, смешавшись с водой, стекала по лицу. Человек поднял голову и усталыми безумными глазами увидел элегантные белые туфли на высоком каблуке. Две стройные ножки, поднимавшиеся к свободной белой юбке средней длины, слегка расклешённой к низу. Такой же белоснежный жакет со слегка гофрированными рукавами, мягкий широкий ворот и лицо. Её лицо, обрамлённое длинными огненно-рыжими волосами. Калиса Фокс невозмутимо стояла и смотрела в пустоту, её ярко-жёлтые, жестокие и холодные глаза сверлили бурю, словно два жёлтых топаза, она видела горизонт пустоты, простиравшийся за железными поручнями.

Стефан замер, рассматривая её, беззастенчиво изучая каждую складку на одежде, каждый сантиметр открытой светлой кожи. Усиливавшийся холод заставили его опомниться, выйдя из оцепенения, вор попытался тихо отползти в сторону, но почти сразу с губ сорвался стон, истерзанное тело больше не желало повиноваться. Бросив испуганный взгляд на девушку, Стефан увидел, что она всё также стоит и ничего не замечает вокруг, для неё он просто не существует. Только сейчас он заметил, что она находится посередине ливня в освещённом квадрате пространства, устланном коврами и уставленном диванами, но без стен и потолка. В воздухе висели карнизы со шторами и картины, большая люстра, подвешенная к пустоте, освещала все предметы неестественным рыжеватым светом. Вода не стекала по невидимым стенам, капли дождя просто пропадали, войдя в освещённое пространство. Напрягая последние силы, с трудом сдерживая крики боли, Стефан вполз на толстый пушистый ковер и растянулся во весь рост. Здесь сразу оказалось тепло и сухо, в воздухе плавал тонкий аромат цветущей вишни, тело и роба сразу высохли, оставив только мокрый след на примятом ворсе. Вор перекатился на сухой участок ковра и продолжил лежать, слушая шум проливного дождя и рассматривая Калису, всё также сверлившую глазами даль.

Высохнув, роба стала жёсткой и колючей, он встал, опираясь на журнальный столик, оставив на стекле отпечаток вспотевшей ладони, и стянул с себя рубище, обнажив мускулистое, смуглое тело, покрытое грязными разводами прилипшей пыли. Передёрнув плечами, Стефан подставил себя свету люстры, словно обладавшему исцеляющим свойством, а он хотел впитать его, убрав с тела ссадины, ушибы и кровоподтёки. Девушка всё также стояла на границе света и тьмы, ничего не замечая, словно была и не живой, а восковой статуей. Вор огляделся по сторонам, внимательно изучая пространство тепла, залитое рыжеватым светом: здесь были только он и она, больше ни единой души. Картины, висевшие на несуществующих стенах, изображали Калису, сидевшую, улыбающуюся, смеющуюся, строгую и бесстрастную, в анфас и профиль, в полный рост и только лицо, несколько десятков портретовустилали пустоту невидимых стен. Огромные напольные часы начали бить, вор вздрогнул и отсчитал два удара, со звоном заполнивших воздух. Девушка шевельнулась и, поправив рукой волосы, чуть-чуть повернулась к часам, так и застыв в пол оборота.

Стефан, только сейчас поняв, что стоит в присутствии главы фармацевтического гиганта совсем голым, быстро схватил с пола отброшенную робу, попытавшись вновь натянуть её или как-то прикрыться. Но повертев в руках кусок ткани, ставший одним слипшимся комом, он бросил его на диван и направился к Калисе. Бесшумно ступая босыми ногами по мягкому ковру, он приблизился к девушке вплотную, ощутив нежный и мягкий аромат духов. Словно в вишнёвом саду распустился самый большой, прекрасный и нежный цветок, белые лепестки которого подрагивали на лёгком ветру, словно им было холодно, словно они ещё раздумывали, стеснялись своей красоты, открывшейся миру.

Он положил на плечо девушки руку, и в тот же миг она обернулась, прожгла вора огнём кроваво-янтарных глаз мраморного изваяния лика неизвестного фараона, ухмыльнувшегося и склонившегося над несчастным.

***

Стефан резко очнулся, попытавшись вскочить на кровати, но провода и ремни остановили его. В этом коротком порыве ужаса и отчаяния, наполненном физической болью и духовным неведением были истрачены все силы больного организма, и он упал на спину, замерев в прежнем положении. Мысли опять стали вялыми, тягучими и умирающими, в единую строку не складывалось даже два словосочетания, картины последних событий были бледными и заплывали туманом, словно скучный фильм, посмотренный на ночь. Вокруг что-то пикало, тихо жужжало и мелодично пощёлкивало, несколько раз по воздуху разлился тихий звон, запахов вор не чувствовал из-за маски, закрывавшей всё лицо. Сквозь её мутную поверхность он увидел лишь нависший белый потолок, остатки сил ушли на поворот головы, перед глазами расплылась стена бледного мерзкого красновато-розоватого оттенка.

***

Он стоит перед стеллажом с журналами в маленьком книжном магазинчике. На него с подставок смотрят томные девушки, слащавые парни, подмигивает фарами несколько дорогих автомобилей, нависает высокими тёмными стенами, увитыми плющом, огромный средневековый замок. Однако вниманием мальчика завладела симпатичная рыжеволосая девушка, улыбающаяся одними губами, взгляд её необычных глаз, цвета потемневшего от времени золота, немного растерян. Она смущена и удивлена, словно не понимает, как здесь оказалась, но, не смотря на всё это, обворожительна и прекрасна, а вся неуверенность кажется чуть-чуть наигранной. Словно хитрая нимфа, которую якобы случайно увидел усталый путник у ручья, теперь слепо следующий за её невинными чарами.

Одиннадцатилетний паренёк посмотрел по сторонам: других покупателей не было, а пожилой мужчина за прилавком дремал, не обращая ни на что внимания. И вот маленький Стефан уже направляется к выходу из магазинчика, как престарелый продавец внезапно пробуждается и ловит его за руку, из-под футболки на пол предательски выскальзывает пресловутый журнал с рыжеволосой девушкой. Мальчик пытается вырваться, но шершавая ладонь крепко держит и не выпускает, однако пожилой мужчина, поймавший воришку, несколько удивлён. На полу лежат не комиксы и не публицистика для взрослых, это научный журнал, на обложке которого молодая лауреатка Нобелевской премии в области медицины. Продавец внимательно разглядывает паренька, который уже не пытается вырваться, а лишь удручённо смотрит под ноги. Мужчина его тормошит, напускным суровым голосом спрашивая, зачем он это сделал, неужели его не учили, что воровать нехорошо, ана него смотрят умные и несчастные серо-голубые глаза. Русые волосы мальчишки взъерошены, и он едва сдерживает слёзы, что-то бубнит себе под нос про то, что ему было очень интересно, а денег совсем нет. Вид у него и правда неказистый — застиранная и выцветшая полосатая футболка, затёртые джинсы коротковаты, на лбу ссадина, неужели его мог заинтересовать серьёзный научный журнал? А ведь он как загипнотизированный разглядывал его минут десять, а может и больше. В сердце пожилого мужчины закрадывается жалость к любопытному мальчику из бедной семьи, он отдаёт ему журнал, а ещё на клочке бумаги пишет адреса нескольких городских библиотек, в которых можно почитать научную публицистику. Счастливый паренёк с хитрой и наглой улыбкой быстро побежал по щербатому тротуару, прижимая к себе журнал и стараясь не оглядываться.

Он петлял между прохожими, огибал мусорные баки, а потом оказалось, что это не он петляет, а тротуар вьётся как змея, постоянно поворачивая, поднимаясь и опускаясь. Вот уже вокруг нет ни одного человека, куда-то пропали дома, а мальчишка всё бежит и бежит, пока не останавливается у небольшой вентиляционной решётки, к которой его привёл тротуар. За ней слышится приглушённый гул, ребёнка так и тянет посмотреть, что за ней. На этот раз как следует спрятав журнал под футболкой, заправив нижний его край в джинсы, мальчишка хватается за решётку. Она с лёгкостью снимается, открыв утробу вентиляционной шахты, словно анаконда раскрыла перед ним свою пасть и собирается проглотить, а он, ничуть не боясь, смело забирается вовнутрь. Стефан ползёт и ползёт всё дальше и дальше по шахте, обдирая локти об острые выступы и стирая на коленях и без того истончившиеся джинсы. С год назад в родном городе все пришли бы в ужас, увидев его в таком виде, но здесь мальчика никто не знал, и он был этим весьма доволен.

***

Истории из жизни его семьи яркими и броскими красками иллюстрировали пословицу, что не в деньгах счастье. Все многочисленные родственники постоянно толпились в огромном роскошном доме на берегу живописного озера, посреди гектаров ухоженных парков и лесов. Хотя у всех у них были свои дома и квартиры, они практически безвыездно жили под одной крышей, ненавидели друг друга и устраивали неприятности самим себе. Бесчисленные ссоры, скандалы, оскорбления и интриги, заглушаемые по вечерам, и не только по вечерам, алкоголем или наркотиками. Мальчик знал из разговоров, что его дед был баснословно богат, но вложил все капиталы неизвестно во что, а потом покончил жизнь самоубийством. Но, несмотря на это, все его многочисленные потомки, даже спустя годы после трагической кончины, продолжали прожигать осколки наследства, пускать на ветер кредиты, взятые под перезаложенное имущество, растрачиваться на адвокатов для разбирательств со своими племянницами и дядьями. Однако к десятилетию мальчика ресурс наследства был окончательно выработан: за долги один за другим забирали объекты недвижимости, продавались последние пакеты акций, с молотка пошло имущество уже из самого поместья, всем родственникам запретили выезд из страны. Мать Стефана, за всю свою жизнь ничего не сделавшая, наконец, решилась на ответственный шаг и вместе со своим мужем пошла по стопам своего отца, совершив самоубийство, врачи констатировали передозировку новым сортом наркотических веществ. Родители мальчиком никогда и не занимались, а остальным родственником до него было дело только как до прямого и бесспорного потомка миллиардера. И после смерти отца и матери, Стефану были уготованы только два пути: стать предметом торга и сделок, кому достанется опекунство над ним и хоть какие-то последние крохи состояния, или же исчезнуть, чтобы не мешать алчным алкоголикам и наркоманам делить деньги от продажи мебели. Ребёнок от рождения предоставленный самому себе, росший в атмосфере зависти и презрения, когда жажда до денег была единственной потребностью всех, кто его окружал, выбрал для себя второй путь. Просторные земельные угодья вокруг поместья, которые некогда обслуживал штат лесников и садовников, в которых ребёнок пропадал порой неделями, убегая с детьми прислуги на километры от дома, стали первой ступенькой в обучении курсу независимой жизни, даже в таком маленьком возрасте. Так что, собрав то, что ему казалось самым нужным в рюкзак и, совершив ночной набег на кухню, мальчик отправился на юг. Хватились его слишком поздно, да и никто из родственников или слуг, или сверстников парнишки не смог сообщить о нём ничего конкретного, лишь то, что он хотел убежать на восток, к океану. Стефан уже тогда умел вводить людей в заблуждение.

***

Вентиляционная шахта становится всё уже и уже, постепенно двигаться на четвереньках уже невозможно, и мальчишка ползёт, едва не застревая плечами в узких стенках. Наконец он видит выход, через прорези решётки пробивается тусклый свет, добравшись до неё, он пытается аккуратно снять её руками, но она с грохотом падает вниз. Паренёк боится, что внизу пол слишком далеко, и он не сможет спрыгнуть, долго колеблется, разглядывая через прямоугольное отверстие квадрат белого кафельного пола. Но лежать в футболке в шахте становится слишком холодно и, пересилив страх, с трудом перебравшись дальше, он свешивается и спрыгивает вниз. Твёрдый пол оказался совсем близко, Стефан с удивлением оглядывается по сторонам и смотрит себе под ноги. Мир словно стал меньше, или просто ему уже не одиннадцать лет? Выцветшая футболка жмёт в плечах, а джинсы стесняют движения, кроссовки нестерпимо жмут — сам-то он вырос, а вот одежда стала не многим больше.

Вокруг его окружает стерильная обстановка: белые пол и стены, белые столы, заваленные папками с бумагами, микроскопами, ещё каким-то оборудованием неизвестного назначения. Воздух спёртый, слегка пахнет резиной, хлоркой и чем-то ещё странным и незнакомым, резкий сладковатый запах, которому сложно подобрать сравнение, режет ноздри, словно в старом бункере или в помещении без окон, где сломалась вентиляция. Стефан ходит между рядами стеллажей и столов, отодвигая брошенные по среди прохода стулья. В памяти всплывают смутные контуры какой-то задачи, он не просто так сюда пробрался, он должен что-то отсюда забрать, но что и зачем? Однако последние два вопросительных слова заставляют скрежетать зубами — слишком часто приходилось их уже задавать, и ни разу не получить ответа. Он кружит по помещению, которое оказалось исполинских размеров, это настоящий лабиринт из научного оборудования, где выключенного и аккуратно расставленного, где заваленного бумагой и подозрительно мигающего разными огоньками. Спустя долгое время блужданий в царстве белой стерильности глаз цепляется за яркое пятно на столе за высокой тумбой, через несколько проходов от коридора, в котором стоит Стефан. Не теряя зря времени, он перебирается через столы, стараясь ничего не зацепить, но оставляя пару отпечатков кроссовок на белоснежных листах с диаграммами и формулами. Пятно, вопиюще выбивавшееся из общей цветовой гаммы, оказалось ярко-рыжим ноутбуком, заваленным горой черновиков. Он отодвигает стопку папок, мешающих открыть крышку, но они съезжают, цепляют книги, мигающий приборчик и чашку с кофе, лавина мелочёвки с шумом падает на пол, коричневое пятно растекается по бумагам, кафелю, Стефан следит за ним глазами и видит, как оно смешивается с другим пятном, жёлто-красным, просочившимся из-под соседнего стола. Вор подходит к нему, в нос ударяет запах гноя, он пытается отодвинуть стол, тот цепляется за что-то ножкой, Стефан его дёргает, застывшая было на полу, жижа начинает растекаться сильнее, он, не церемонясь, переворачивает стол, тот с грохотом падает, задевая аппаратуру на соседних столешницах. На кафеле лежат два скрючившихся трупав лабораторных халатах, мужчина и женщина. Женщина застыла с отстранённым выражением лица, подёрнутым маской скорби, мужчина же крепко обнимает её, гримаса боли и ужаса исказила его черты, у обоих глаза плотно закрыты, рядом с носом, ушами и на веках рыжевато-бурые следы гноя, перемешавшегося с кровью. На безымянных пальцах у нихблестят обручальные кольца. Парень словно прирос к полу, широко раскрытыми глазами он смотрит на этих двоих, прижавшихся перед смертью, отчаявшихся спастись, понимающих, что они обречены, но пытающиеся достать друг друга из мутных вод Стикса. Жуткое предчувствие, полное липкого, холодного ужаса, схватывает Стефана по рукам и ногам. Словно зная заранее, что сейчас увидит, с трудом переставляя ноги, он подходит к стеллажу и забирается на него. Конструкция явно нерассчитана на такой вес и опасно шатается, спасает лишь то, что она прикручена к полу, он забирается на последнюю полку и садиться на неё, окидывая взглядом всё помещение. То здесь, то там на белом кафеле видны растёкшиеся бурые пятна, словно цветы смерти, распустившиеся в своей омерзительной красоте на снегу. Где видна чья-то рука или искажённое гримасой лицо, кто-то лежит в проходе, видимо пытаясь добраться до двери, но видно, что смерть пришла внезапно, болезненно и быстро.

Парень чувствует, как у него начинает кружиться голова, стены уплывают назад, он пытается почувствовать дополнительную точку опоры и хочет упереться рукой в потолок, но вытянув её, нащупывает только пустоту. Стефан поднимает голову и видит высоко над собой белёсую пустоту, а комната, уставленная стеллажами, столами и оборудованием уходит в бесконечность, загибаясь вверх. Он словно сидит на дне огромной чашки, стенки которой — это пол помещения, поднимающийся выше и выше, оказываясь под углом девяносто градусов, и всё так же заставленный аппаратурой и заваленный трупами лаборантов. К горлу подступает тошнота, начинает крутить живот, запахи становятся сильней, он словно видит, как сладковатый, самых сильный из них, поднимается над мертвецами и стелется к нему ржаво-бурым туманом. Подобравшись к основанию стеллажа, он начинает медленно подниматься вверх, словно гигантская амёба, цепляясь своими выростами за полки, карабкаясь выше и выше. Вор пытается спастись от него, встаёт на верхней полке стеллажа и видит, что справа полки поднимается ещё выше. Не раздумывая, парень лезет вверх, но туман не отстаёт и словно тоже разгоняется, иногда уже облизывая подошвы кроссовок, обволакивая всё пространство снизу. Стеллаж оказался невероятно высоким, словно Эверест, но внезапно полки закончились, Стефан стоит на последней и в ужасе смотрит вниз. Туман уже схватил его за щиколотки, страх вновь сковал парня, но он не хочет сдаваться, он убежал от кровавой реки и спасся от потоков дождя и ураганного ветра, неужели он теперь погибнет от гнойного тумана? Внезапно, совсем рядом поднимается новый стеллаж, и парень прыгает на его последнюю полку, а за ним появился ещё один и ещё. Теперь Стефан перескакивает с одного на другой, словно перепрыгивает между гигантскими сталагмитами, поднимающимися от земли, но туман всё не отстаёт. Он выпускает длинные щупальца и вытягивает их вперёд, пытаясь схватить парня, хватает с полок коробки и кидает их в преследуемого. Одна из них попадает в спину парню после прыжка между стеллажами, он теряет равновесие, падает вперёд, но успевает схватиться за верхнюю полку. Вся конструкция начинает опасно крениться и падать. Вор сжался, вцепившись в стеллаж, готовясь встретить спиной столы и пол, но вместо этогочувствует глухой удар и слышит металлический скрежет, верхняя полка зацепилась за что-то, на него ворохом падают мелкие коробки и свёртки, предметы с полок водопадом соскальзывают вниз. Он оборачивается и видит у себя за спиной пол, точнее стену, на которой стоят столы и стулья, конструкция упала на стенку гигантской чашки. Оттолкнувшись, он прыгает и хватается руками за столешницу, потревоженные бумаги и гаджеты лавиной падают вниз, цепляя стоящие на столах ниже по стене. Забравшись на торец стола, Стефан оборачивается — туман поглотил стеллаж и сейчас немного отстал, однако со дна чашки стал подниматься ржавый смог, отрава стала медленней, но зато решила заполнить до краёв сразу всю чашку, чтобы вор не ушёл от неё. Парень бежит по боковым стенкам столов, перепрыгивая узкие проходы между ними, он чувствует, как столы по спирали поднимаются вверх, к краям сосуда, но что окажется за ними?

Наконец столы выводят его к краю исполинской чашки, уже почти до краёв наполненной ржавым туманом, тошнотворный аромат которого состоит из смеси сладкого и трупного запахов. Кто-то кашляет у него за спиной, Стефан резко оборачивается. На краю стоит она, девушка с обложки журнала, рыжеволосая и улыбающаяся одними губами, её глаза стали желтее, словно кто-то до блеска натёр старое золотое украшение. На ней лабораторный халат, раскрытые полы которого развеваются на несуществующем ветру. Коротко стриженые волосы ярким осенним листом горят на фоне белизны кожи и бесцветной пустоты горизонта. В одной руке она держит тот самый раскрытый рыжий ноутбук и что-то быстро набирает второй свободной рукой. Она бросает лукавый и хитрый взгляд на парня. Красивый рот раскрывается, и она громко хохочет, переливающимся и звонким, но, в до сих пор царившей тишине, прерываемой только ставшим сиплым дыханием и шагами Стефана, ужасным и оглушающим, смехом. Закрыв ноутбук, девушка кидает его парню, подмигивает, и в следующий момент внизу раздаётся взрыв. Узкая стенка чашки уходит у вора из-под ног, он падает глубоко вниз, прижимая к себе рыжий компьютер. Перед глазами ещё стоит смеющееся красивое молодое лицо, а где-то сверху смыкаются бурые стены тумана.

***

Он очнулся от боли в ногах, словно ступни сдавливали испанским сапогом. Посмотрев на них, он увидел истёртые и рваные кроссовки, шнурки развязаны, языки вырваны, ногам слишком тесно. С раздражением он сорвал обувь с ног, сразу почувствовав облегчение, что не удивительно — кроссовки были на несколько размеров меньше. Полосатая футболка натянута до предела, треснув по швам, джинсы прилипли к коже, пуговица на поясе вырвана с куском материала. Под тканью вырисовывались очертания глянцевого журнала, врезавшегося в живот, край обложки выехал снизу из-под футболки. Руками он ощущал тепло песка, который в трёх метрах впереди слизывали ленивые и тихие волны. Солнце мягко светило с безоблачного неба, широкого и высокого.

— Ты согласен? — справа от Стефана на шезлонге сидела изящная брюнетка, в тёмных волосах которой переплетались несколько синих прядей, лёгкое бледно-сиреневое платье окутывало стройную фигуру. Она испытующе изучала вора любопытным, но надменным взглядом, словно считала ниже своего достоинства находиться здесь и общаться с ним, однако женское желание знать всё заставляло её слишком пристально сверлить собеседника синими глазами.

Стефан посмотрел вниз, на песке валялась визитка какой-то фармацевтической фирмы. Он хотел уже согласиться на предложение, которое наверняка было очень заманчивым, но тут шумный всплеск отвлёк его внимание. Он поднял голову и увидел маленькую девочку, с веснушчатым лицом и длинными рыжими волосами, она из чувства безмерной любви или любознательности хотела искупать в море котёнка, но бедное создание явно не хотело такой участи и пыталось вырваться. Мокрый и продрогший комок к своему счастью, наконец, выскользнул у неё из рук и, едва не утонув, жалобно мяукая, потрусил по песку. Девочка была возмущена таким пренебрежением и стала громко звать маму. Молодой человек внезапно вспомнил это девушку с синими прядями, вспомнил, на что и для кого он собирается согласиться. Он повернулся к милому молоденькому лицу и отрицательно покачал головой.

Улыбка сразу пропала с лица девушки, верхняя губа начала нервно дёргаться, кожа резко побелела, а волосы спутались между собой в один клубок, словно змеи у медузы Горгоны. Но самое страшное — глаза, синева стала отступать куда-то вглубь, а на поверхность радужки, словно из гнетущей бездны поднялся и наполнил всю глазницу, расплавленный жгущий янтарь, сверкнувший опаляющим пламенем.

***

Стефан резко поднялся на кровати, испуганным взглядом обшаривая пустоту светлой комнаты. Адреса он выкинул, а журнал так никогда и не прочёл, но девушка с золотыми глазами на глянцевой обложке бережно хранилась в коробке с личными вещами в его уголке на пыльном чердаке старого дома. Рыжий ноутбук он всё-таки доставил заказчику, а на следующий день прочитал в газетах о техногенной катастрофе в исследовательском центре, жертвой которой стали не только сотрудники центра, но и десятки жителей в соседних кварталах. Девушка же с синими прядями предлагала сделать грязную работу за будущую транснациональную корпорацию, Ред Фокс, и он на свою беду согласился. А Калиса… Калиса была всего лишь Калисой — умной, красивой и коварной, но от этого ещё более завлекающей, девушкой, странным фантомом просачивавшейся в жизнь Стефана и каждый раз изменявшей её.

Но янтарные глаза и безжалостное небо были всего лишь кошмаром, одним долгим и чудом прервавшимся кошмаром, ознаменовавшим пробуждение в ещё более жуткой реальности. В памяти всплыли все события прошедших дней, близость смерти, спасение, а потом заключение и жуткие ощущения, словно кто-то заглянул в самые тёмные уголки его души, выпотрошив их содержимое на свет. Голова немного гудела, во рту ощущалась сухость, создавалось ощущение, что прокутил где-то ночь напролёт, а теперь проснулся у ново обретённого знакомого. Вор ощупал и осмотрел себя. Он был чистым и вымытым, не ощущая на теле никаких следов от уколов или побоев, одет в тёмно-синие штаны и такую же рубашку, вроде тех, что носят больные в военных госпиталях, на ногах мягкие туфли-тапочки. По телу пробежала судорога. Стефан был в заключение у корпорации Иден, и то, что он до сих пор жив, несмотря на то, что из него уже получили всю информацию, свидетельствует явно не о том, что Дмитрий хочет получить почётную грамоту от Интерпола. Та странная тварь, она от него что-то хотела, может, он нужен именно ей, а не оружейному барону? Хотя, скорее всего она была частью одного большого кошмара, продолжительного бреда, вызванного наркотиком или препаратом, о котором говорил какой-то человек в чёрном хитине костюма в грязно-серой камере. Так что вполне возможно его действительно сдадут Интерполу для популяризации и демонстрации эффективности частной армии миллиардера.

Стефан опустил ноги с кровати, хотя куда больше она напоминала ложе в кабинете хирурга. Рядом с ней стоял небольшой стол, и пара стульев, у дальней стены до потолка поднимался пустой книжный шкаф. Бледно-голубые, словно полинявшие стены, были мягкими и тёплыми на ощупь, свет лился от квадратной лампы, вделанной в низкий, метра два с небольшим, потолок. Изучив скудную обстановку, вор встал с кровати и подошёл к двери, надавив на утопленную ручку. Она легко и бесшумно открылась, выпустив молодого человека в светлый коридор, с точно такой же отделкой и светом, вдоль стен, которого, тянулись редкие белёсые двери. Всюду царила идеальная чиста, мягкий свет расходился по полу неровными освещёнными кругами, воздух был свежим и пах озоном, словно только что прошла гроза, а в пространстве висела обволакивающая тишина, словно он оказался в другом измерении, где всё подчиняется своим неспешным законам. Стефан сделал несколько нерешительных шагов и остановился. Дверь за его спиной с тихим щелчком захлопнулась, он рванулся к ней, но она также легко открылась. Вор внимательно осмотрел комнату, из которой только что вышел, но она была такой же, как и полминуты назад, ничего не изменилось. Он потоптался в дверном проёме, потом обошёл комнату по периметру, заглядывая в каждый угол, за шкаф, под стол, пошарил для достоверности рукой под кроватью, но абсолютно ничего не нашёл. Ещё бы телевизор да холодильник и вылитая палата в хорошей больнице, не хватало только окна с видом на парк. Стефан прощупал тёмно-синюю робу, снял и помял в руках тапочки, но всё было совершенно обычным, никак скрытых блоков он не обнаружил. Конечно, они могли быть совсем небольшими, и в голове мелькнула мысль снять с себя одежду, но логика заставил отказаться от акта параноидального нудизма, во сне ему его хватило, сейчас он всё равно в полной власти корпорации Иден. Или нет?

Ещё раз обойдя комнату, но теперь в обратном направлении, молодой человек вернулся в коридор. Все двери были абсолютно идентичны, различаясь только чёрными буквами и цифрами на карточках: комната, из которой вышел Стефан, имела индекс С04. Осмотревшись по сторонам, вор пошёл по коридору, периодически дёргая за ручку то одну, то другую дверь. Но все они были заперты, более того, бледно-голубые стены шли под небольшим изгибом, и вскоре он вернулся туда, откуда пришёл — к индексу С04. Проверив комнату, он убедился, что она такая же как и была, а вокруг всё также царила абсолютная тишина. После чего принялся с всё нарастающей злостью проверять каждую дверь в коридоре, стуча по гладкому материалу рукой или ногой, с силой дёргая дверные ручки. Наконец одна поддалась, и молодой человек попал в комнату, точь-в-точь, как и его. Он вышел на середину и стал медленно обводить предметы глазами — шкаф, стол, стулья, кровать… девушка. Вжавшись в угол, на полу и равномерно раскачиваясь из стороны в сторону, что-то нечленораздельно бурча себе под нос, с закрытыми глазами сидела девушка с короткими каштановыми волосами. Видимо невысокого роста, сжавшись в комок, она казалась совсем ребёнком, испугавшимся монстра под кроватью.

Стефан замер в нерешительности и рассматривал её несколько минут, а девушка всё раскачивалась и раскачивалась, словно душевно больная или пребывающая в религиозном экстазе, читая мантру неизвестному богу. Аккуратно, словно она могла его укусить, он подошёл к ней, нагнулся и потряс за плечо. Девушка никак не отреагировала, лишь на мгновение задержалась в своём однообразном движении, но скоро вернувшись в прежнюю амплитуду. Вор прислушался к бормотанию, но смог разобрать лишь то, что она в чём-то виновата, но её простили, про чьего-то ребёнка и опасные поиски. В голове мелькнула мысль, что его заточили в частную психиатрическую больницу, но такая мысль была быстро отметена как лишённая смысла. Склонившись над ней, Стефан простоял ещё несколько минут покашлял, осмотрел комнату, такую же безжизненную, как и та, в которой он очнулся, после чего схватил девушку за плечи двумя руками и несколько раз с силой встряхнул, после чего рывком поставил на ноги.

Бормотание оборвалось, девушка раскрыла глаза и посмотрела на него, так, словно только что родилась, непонимающим и светлым взглядом младенца. Светло-каряя радужка была словно выцветшей или полинявшей, как окружавшие их стены, за несколько мгновений во взгляде можно было прочитать самые противоречивые выражения, зрачок сужался и расширялся.

— Как тебя зовут? — спросил Стефан такимспокойным и примиряющим тоном, как только мог, и мягко посмотрел в глаза девушке.

Но вместо ответа она вывернулась из его рук, с силой ударив в челюсть, застыла на несколько секунд, словно была роботом, у которого перезагружается процессор, и убежала в коридор, продолжая что-то бессвязно бормотать про поиски. От неожиданности Стефан отпрянул на несколько шагов и ошарашено проводил её взглядом: хоть была она на вид хрупкой, ударила так, что и парню стыдно не будет. Но стоило ей скрыться, понял, что хоть девушка и явно сумасшедшая, других людей всё равно он больше не видел тут. Вор побежал со всех ног следом за безумной по неравномерно освещённому коридору.

***

Он меня простил, он меня простил! Вы слышали? Я напрасно боялась об этом все эти десять лет, считала его мёртвым, похоронила его в своей памяти, а потом долго и упорно сопротивлялась, когда он в ней ожил. Но это и хорошо, что всё это было зазря, ибо теперь у меня есть он. Тем более что теперь он стал совсем другим, сильно изменился, но в лучшую сторону. Он и правда одарённый, и сильный, и они ему помогли раскрыться, обрести свой талант и использовать его во благо достижения великой цели. Он помогает всем нам. Атеперь и я помогу вам всем, помогу найти его, маленького мальчика, затерявшегося в таком огромном мире. Я всегда рада помочь, тем более сейчас, когда всё, чего я боялась, ушло, а мир стал таким новым и сверкающим. Подумать только, она тоже теперь стала моим другом, когда я узнала всё лучше. Какой же я была глупой, считала их демонами из мрамора, холодными булыжниками или порождением кошмара. Они живые! Живые, чувствующие и думающие. И общение с ними может быть прекрасным, это ни на что не похоже, даже не знаю, как передать вам то, что чувствую. Словно я была грязной и немытой, и голой, а меня взяли под руки и опустили в горячую ванну, а вокруг приятно пахло алое. А потом насухо вытерли и одели в чистейшую и удобную одежду. Да, наверно как-то так, точнее я не скажу. А вы что испытали, когда прикоснулись к этому? Обязательно расскажите потом! Мне очень интересно, как вы пережили это. А Юлия? Я теперь воспринимаю её совсем по-другому. Конечно, все эти мрачные песни для меня по-прежнему непонятны, но как человека я её поняла. А ещё я поняла, что они действительно обладают знанием. Точнее не совсем так. Они не знают смысла жизни или размеров вселенной, но они много наблюдали за миром, за тем, что их окружает. Собрали огромноеколичество информации о происходившем и том, что за собой повлекли те или иные движения жизни. Они знают, как от взмаха крыльев бабочки зарождается буря, как раздавленная гусеница приведёт к избранию другого президента, как надо толкнуть одну костяшку домино и обрушится пирамида. Или выложится причудливый и прекрасный рисунок. Не то чтобы они могли, обладая всеми этими познаниями, легко менять мир, подчинять людей своей воле: место толчка нужно точно измерить, выверить силу. Да и не каждый способен воспользоваться плодами сложившегося удачного случая. Нужно быть уникальной личностью, не похожей на остальных, такой, какую они не могут прочитать, изучить и предугадать. Только такой человек может получить их помощь, а все остальные просто сгорят, исчезнут, не выдержат, сломаются, не смогут взять в руки и воспользоваться даром полностью. Такие люди очень редки, но Юлия оказалось одной из избранных. Вы говорите есть ещё двое? А кто они? Они все знают друг друга? Интересно было бы с ними познакомиться, жаль вы не знаете кто они такие. Наверняка тоже молодые и неординарные, получившие всё и сразу в короткий срок, а теперь продолжающие двигаться дальше и дальше, к своим идеалам, помогая нам. Да, вы все правы, извините, сейчас я вернусь к поиску, держите меня…

Нет! Кто это? Что ему надо? Хорошо, что я спаслась от него! Как он проник сюда? Мы же шли правильной дорогой, а он всё испортил. Надо убежать от него, спрятаться и вернуться на обнаруженную тропинку, пока она снова не заросла. Где вы все? Я вас почти не слышу! Куда мне бежать? Я ничего не вижу! Нашла, спасибо. Но он все ёще гонится за мной, не отстаёт, открывает рот как рыба и наверно кричит что-то, странно, но я ничего не слышу. И расстояние между нами сокращается, он меня догоняет! Думаете это один из тех, кто уже когда-то мешал вам? Но все говорили, что мы теперь в безопасности, как он смог найти нас? Кто мог нас предать или это просто воля случая? Я вас опять почти не слышу! Где вы? Спрячьте меня! О, да, слышу, слышу, я чувствую тебя, конечно, я сразу поняла, что ты где-то рядом. Спасибо тебе большое.

***

Полоумная бежала так, словно за ней гнался сам сатана. Или патруль налоговой полиции, что, в общем, равнозначно. Хотя второе возможно страшнее, ибо душу в залог не примут, да и высокими материями их не убедишь и не отвлечёшь. Стефан решил уже остановиться и подождать, пока она сделает полный круг по коридору, но тут невидимая панель в стене отъехала в сторону и девушка резко свернула в образовавшийся проход, вор успел за ней. Тоннель пошёл под уклоном вниз, потом повернул под прямым углом направо и продолжил спускаться и поворачивать, пока не вывел в новый коридор, только теперь с бледно-голубыми стенами, но с такими же дверьми по обе стороны. Когда Стефан почти догнал безумную, он услышал, что даже на бегу, она продолжала бормотать свои заклинания. Внезапно, в стене опять отъехала панель, и девушка вбежала туда. Он последовал за ней, но резко оказался в сплошной темноте, а проём за спиной бесшумно закрылся. Вор по инерции ещё пробежал несколько метров, но ударившись о какой-то угол, остановился, громко дыша.

Вокруг царили непроницаемые мрак и тишина. Девушка словно растворилась в воздухе, не было слышно ни удалявшихся шагов, ни её молитв, будто это был дым, который развеяло порывом ветра. Стефан с опаской водил руками вокруг себя, но кроме угла, об который ударился минутой ранее, больше ничего не нащупал. Он сделал несколько неуверенных шагов и снова остановился. В абсолютной тишине поступь в мягких туфлях была равносильна грохоту. Куда так резко делась безумная, или она затаилась где-то рядом? А может всё это очередной кошмар, может жизни уже и не существует, а ад заключается в постоянной пытке бессвязными и бессмысленными видениями и наваждениями, когда, пробуждаясь от одного, ты оказываешься в ещё более безнадёжном? Тишину сотряс резкий шум совсем рядом, Стефан закрутился на месте, но в темноте он всё равно ничего не видел. Резко зажегся свет. Вор зажмурил глаза, хотя освещение было таким же тусклым, как и в коридорах, но после полной темноты оно резануло по глазам, причинив боль напряжённому чувству. Когда он открыл их, перед ним стоял парень.

Стефан от неожиданности отступил назад, в спину врезался угол стены. Память резануло неприятное ощущение дежавю, но парень не обращался в сфинкса, не прорезал сознание огненными янтарными глазами, не разразился хохотом, а с сочувствием и любопытством разглядывал вора большими иссиня-чёрными глазами. Глубокими и грустными, словно у собаки, котораявытерпелана своей шкуре нерадивого хозяина, а теперь заново учиться доверять людям. Лицо у него было мальчишеское, совсем детское, доброе и открытое, светлая и растерянная улыбка блуждала на губах, средней длины каштановые волосы были словно обсыпаны мукой или припорошены снегом, Стефан не догадывался о событиях, выпавших на долю его нового знакомого. Но всё это не вязалось с широкими плечами и явно спортивным телосложением, зато подходило неуверенной позе — неизвестный переминался с ноги на ногу и явно не знал, что сказать. Несмотря на то, что на температуру воздуха жаловаться не приходилось и в тонкой робе холода не чувствовалось, парень был закутан с головы до ног в цвета мокрого асфальта брюки и длинный пиджак, одетый поверх тёмно-синего как роба Стефана свитера с высоким воротом, руки были спрятаны в перчатки.

— Здравствуй, — наконец неуверенно сказал атлет с детским лицом.

— Привет, — в ответ ему также односложно и неуверенно ответил Стефан.

В голове вновьзавертелись мысли о психиатрической больнице, однако этот хотя бы не убегал и сам начал разговор первым, может, и драться не полезет. Возможно, невменяемая была только та девушка, или парень просто не буйный?

— Ты — Стефан? Это тебя привезли последним? — после продолжительной паузы сказал юноша, продолжая дружелюбно улыбаться, — Я не думал, что ты придёшь в себя так быстро. Это хорошо, я рад за тебя.

— Спасибо, — выдавил Стефан, — Если ты меня знаешь, может, и сам представишься?

— Меня зовут Виктор, — большой ребёнок протянул вору руку для рукопожатия.

Оно оказалось мягким, но холодным, словно сжал в руке плюшевую игрушку, ещё одно странное несоответствие спортивной фигуре, — Я смотритель этого места и проводник для его жильцов.

Стефан удивился необычной профессии, но решил оставить этот вопрос на более позднее время.

— А что это за место? Можешь сказать, где я нахожусь? — он решил попытаться перенять дружелюбно-детскую манеру говорить своего внезапного собеседника.

— Это место — твой новый дом. Здесь ты сможешь встретить близких тебе по духу людей, которые нуждаются в твоей помощи. Многое тебе может показаться сначала странным, но не волнуйся, я всегда буду рядом, готовый всё показать и объяснить. Новые знакомыемогут порой показаться тебе… странными, и ты не сразу поймёшь их, — парень явно не знал, как выразиться и долго мялся перед словом «странными», — Но, несмотря на это, мы вместе живём одной большой дружной семьёй, готовой всегда помочь друг другу и исполнению главной цели. Я убеждён, что ты с лёгкостью вольёшься в наш коллектив. И вместе мы пойдём по сияющей дороге к главному, которое поможет миллионам, — юноша лучезарно заулыбался, во время маленькой, но красивойречи его большие тёмные глаза засветились изнутри.

Однако реакция Стефана его явно озадачила, вор, обескураженный таким заявлением, смотрел на парня как внук на бабушку, когда та в порыве заботы убавляет возраст воспитанника в два раза, называя БМВ последней серии бибикой. Не то чтобы его насторожили «странные» люди, живущие дружной шведской семьёй, или употребление слова «дом» по отношению к зданию без окон, с низкими потолками и выцветшими стенами каких-то подозрительных цветов, но упоминание некой высшей и великой цели смещало маятник представления об этом месте от психиатрической лечебницы к сомнительной подпольной секте. Хотя первое не исключает обсуждение идей второй.

— Со мной что-то случилось, я был болен? — вор оправился от мысли, что корпорация Иден уготовила для него очень непростую судьбу, и решил типичными вопросами выяснить хоть что-то.

Но Викторясноосознал, что не стоило так быстро говорить про новый доми великие идеалы, ибо новый жилец ещё весьма далёк от столь прекрасных материй.

— Нет, ты здоров как физически, так и духовно. И твоему здоровью, и возможностям, которые открываются благодаря нему, многие могли бы позавидовать…

— Например, та девушка, с бормотанием убежавшая от меня, предварительно врезав в челюсть? — поняв, что прикинуться новообращенным у него не выйдет, Стефан пошёл на прямую, оборвав новую тираду собеседника.

— Мина была занята, тебе пока не понять этого. Ты побеспокоил её в очень неподходящий момент… — юноша с трудом подбирал слова, чувствуя себя весьма неловко в явно новой для него ситуации.

— Это моё кредо, беспокоить всех в неподходящий момент, корпорация Иден как я смотрю, тоже обиделась, — сорвалось у вора.

Осознав, что сказанное может приблизить невесёлый итог его жизни, Стефан осёкся и плотно сжал губы в раздражении на самого себя. Сказывалось нервное напряжение и продолжавшееся действие неизвестных препаратов. Но собеседник, которого должна была взбесить подобная фраза, также раздумал продолжать мысль, с непониманием смотря на Стефана.

— Корпорация Иден? А это кто? Не знаю человека с таким именем. А Мина, также, как и ты, здесь совсем недавно, она появилась всего лишь на несколько дней раньше тебя. У неё сейчас сложный период, который предстоит и тебе. Ей много пришлось пережить до обретения нового дома в этих стенах, а сейчас эта измученная девушка входит в наш дружный коллектив, дабы, наконец, стать духовно единой и увидеть то, что не дано другим. На твоём месте, я бы понаблюдал за ней, это поможет тебе в будущем, — новый знакомый Стефана даже сердился по-детски смешно, но не на это обратил внимание вор, не слишком его обеспокоил и рассказ о переходном периоде девушки, к которому ему также следовало готовиться.

Чего действительно не ожидал молодой человек, так это искреннего удивления кто такая корпорация Иден. В участии Дмитрия в текущем своём положении вор не сомневаться, а то, что этот атлетического телосложения ребёнок не имеет ни малейшего представленияоб оружейном бароне, говорило обо всё большей сложности положения. Стефан начинал чувствовать себя мухой в банке с пауками, пускай добрыми и наивными, но пауками. Его не съедят в прямом смысле, но заключат в кокон и оставят одну пустую оболочку, поглотив и переварив все его мысли и разум.

Неверно расценив молчание Стефана, Виктор решил, что прочитал слишком строгую нотацию, и комично смягчив черты лица, заговорил примиряющим тоном:

— Прости мне мой гнев, я просто слишком переживаю за Мину. Она действительно слишком долго страдала, большую часть времени, даже не подозревая об этом. Звучит абсурдно, но это так. Душевная рана, запрятанная глубоко внутри, не перестаёт кровоточить под слоями бинтов-событий повседневности. Она всё также болит, только выражается это в мелочах, которые мы никак не связываем между собой и сначала практически не замечаем, не придавая никакого значения. Но проходят годы, и покрытая ссохшимися впечатлениями будней рана начинает гнить, её края воспаляются, она становится всё шире и шире, расползаясь на всё тело души. И постепенно под мелочами начинает проступать заражённое, покрытое струпьями и измученное агониями сердце. Наступает обострение душевной лихорадки, все наложенные в течение с виду спокойных лет повязки в раз расползаются, обнажая прерывисто дышащего больного. Именно эта болезнь мучает миллионы людей, и они умирают задолго до того, как бросят горсть земли на их заколоченный гроб и воздвигнут надгробный камень. Мина тоже страдает от запущенной лихорадки сердца, отравившей всю душу, но в последний момент ей удалось встать на путь излечения, и теперь не всё потеряно. Загляни внутрь себя, возможно, ты носишь такую же гноящуюся рану, которую лучше болезненно, но вскрыть и вылечить сейчас, чем ждать пока она станет причиной преждевременной смерти твоей души.

Юноша смотрел на своего собеседника одухотворённо и с печальной улыбкой на губах, видимо он сам только что сложил в едино мучавшие его мысли и теперь радовался своему достижению, хотя и стеснялся, что случилось это на глазах у малознакомого человека. Он хотел добавить ещё что-то, но в пиджаке у него завибрировал устройство, по размерам похожее на забытые пейджеры, только прозрачное как стекло, как и все современные карманные устройства. Обеспокоенно изучив причину пробуждения гаджета, Виктор сделался встревоженным, чуть не положил его мимо кармана и, скомкано попрощавшись со Стефаном, попросив больше так грубо не отвлекать Мину, поспешно убежал через открывшийся в стене проём. Вор последовал за ним, но выйдя в коридор, никого не увидел, его недавний компаньон растаял в воздухе, проём в стене за спиной тихо закрылся.

Несмотря на всю сумбурность, задушевная речь юноши уронила в потрескавшийся от сухости камень сердца Стефана зерно сомнения. Калиса не была простой декорацией его жизни, наглого, самовлюблённого и ехидного вора связывала невидимая нить с этой загадочной женщиной. Он не обмолвился с ней ни разу и двумя словами, она не знала ни его имени, ни о его странной привязанности, да и сказать, что именно притягивало его к ней, Стефан тоже не мог. Не любовь же, в конце концов — пускай она и красива, но старше его лет на десять.

К дальнейшим размышлениям обстановка не располагала: тусклый свет в коридоре стал ещё тише, погрузив всё пространство в полумрак, внизу утробно загудел невидимый генератор, а где-то совсем рядом раздался глухой удар, словно с силой ударили кулаком по столу. Стефан пошёл в направлении раздавшегося звука и увидел открытую комнату, войдя внутрь, он оказался один на один с той самой невысокой девушкой с каштановыми волосами, кажется, юноша назвал её Миной. Она сидела на кровати, обхватив голову руками. Когда молодой человек зашёл в помещение, она подняла к нему голову, показав потерянное лицо, прямой лоб бороздили глубокие морщины, один глаз был прищуренным, словно она мучилась сильной мигренью. Но теперь во взгляде не было отчуждённости от мира, словно она всё видит в первый раз, на него смотрели глаза уставшего и вымотанного человека, не отчаявшегося, но просто выбитого из привычной жизненной колеи серией безжалостных ударов судьбы. Вспомнив слова юноши, что девушка здесь совсем недавно, вор решил попытать счастья повторно, возможно она окажется более осведомленной, чем странный смотритель и проводник.

— Извини меня, я не хотел сделать тебе больно, — начал Стефан с безопасного расстояния, меткий удар в челюсть ещё давал о себе знать, — Я — Стефан, я сегодня очнулся в этом месте…

Он говорил медленно, помогая себе жестами, вор не знал, насколько девушка его понимает и одновременно боялся, чтоона опять испугается невидимых демонов и убежит.

Глава 6 Мерлезонский балет

— Доброе утро, а точнее добрый день дорогие телезрители, с вами Первый Общественный и Кристина Ву. Вы уже пришли в себя после подробностей со вчерашнего открытия саммита? Надеюсь, ответ утвердительный, в любом случае я страдала ради вас куда больше, ибо… впечатлений много нахлынуло, здесь чувствуется всё острее. И надеюсь то, что я продолжаю репортаж в четырнадцать двадцать утра, вы оцените. Часом ранее подошли к концу несколько вводных встреч. Всего же в рамках текущего саммита, напомню, планируется обсудить такие важные вопросы, как доступ иностранных компаний к Северному морскому пути и связанные с этим экологические проблемы, проект ториевой АЭС Евразийская в Казахстане, которая должна обеспечить электроэнергией всю среднюю Азию, поиск консенсуса по гражданской войне на Балканах, экологическиепоследствия аварии на химическом терминале в Западной Африке, гуманитарная катастрофа в ЦА… А вообще переключитесь на Россия Сегодня, я нашла в себе силы выйти из каюты не для того, чтобы вы теперь слушали тягомотину официальной хроники. Мы здесь за сенсациями, не так ли? А сенсации зарождаются не в пыльных конференц-залах под тихий скрип стульев, их корни берутся в непринуждённых беседах и незначительных на вид встречах в местах, где светит солнце, а счастливые несведущие предаются радостям жизни. Именно поэтому я сейчас нахожусь на самой доступной из высочайших точек лайнера, около каскада роскошных открытых бассейнов «Падишаха». Кто кричит мяч?

Марк Говард, погрузившись в лихорадочную дрёму, сидел в глубоком кресле в своей каюте. Его растиражированный прогноз о несостоятельности саммита, казавшийся вначале пророческим, на деле стал заблуждением, грубой ошибкой и выдумкой престарелого политика, впавшего в неимпериалистический маразм. Именно так его характеризовали все мировые газеты после захода лайнера на рейд в Банда-Ачех. Прибытие сначала Дмитрия, а потом Калисы стало подобно тропическому тайфуну у берегов Исландии. Корабль отстал от графика на несколько часов, из-за едва не разразившейся в порту городана северном побережье острова Суматра логистической катастрофы. На борт «Падишаха» прибыли все приглашённые, что нонсенс для любого саммита. На целые сутки разгорелись шекспировские страсти и многоходовая под ковёрная борьба за обладание лучшими каютами. Какой-то самоуверенный топ-менеджер французского холдинга пытался даже выселить самого герцога, но выбрал себе цель не по зубам. Но Марка беспокоила не прошедшая перепалка с французом и не насмешки в прессе, он уже был не в том возрасте, в том числе и политическом, чтобы болезненно реагировать на все движения качелей под названием «средства массовой информации». Он пытался уяснить сам для себя — что затеял Дмитрий. Или Калиса. Или они оба. Что могла означать многозначительная задержка двух непримиримых врагов на шестнадцатой палубе в ночь после отплытия лайнера. Или конфликт интересов не обязательно влечёт за собой личную неприязнь? В узком кругу два столь неординарных человека вполне могли помириться или же никогда и не ссориться. Неужели многочисленные конфликты и споры двух корпораций тогда всего лишь фарс, но во имя чего разыгрывать подобное представление и как долго тогда они могут сотрудничать и в каких сферах? Капризного деспота корпорации Иден герцогНорфолка успел хорошо изучить за последние несколько лет, но вот главу фармацевтического гиганта, также имеющую болезненное пристрастие поиграть на публике, он обходил своим вниманием. Не зря ли?

Впервые о КалисеФокс, талантливом молодом учёном на поприще фундаментальной медицины, заговорили больше двадцати лет назад, когда она удостоилась Нобелевской премии в области медицины. Пресса назвала её открытие без малого эликсиром молодости. Подлинный гений и самородок, казалось, все тайны природы человека ей откроются, дайте только время. Однако её методы несколько раз вызывали сомнения. Например, нашумевший Манский скандал, когда научное сообщество оказалось не в состоянии что-либо официально заявить по поводу тестирования на людях заведомо несовершенных препаратов. Её деятельность и сама личность всегда вызывали самые разные споры, порой совсем не свойственные научному сообществу. Взять хотя бы обсуждение русского происхождения и явно несоответствующих ему имени и фамилии.

После всемирного признания её открытия, позволившего продвинуться в борьбе с раком, Калиса пропала, согласно официальным данным ушла с головой в работу. В следующий раз она очутилась на передовицах научных изданий, возглавив новую совместную экспериментальную лабораторию европейских фармацевтических гигантов во французских Альпах. Но после произошедшей аварии, уничтожившей само здание и унёсшей жизни всех членов научной группы, нескольких сотен мирных жителей и ещё столько же сделав инвалидами, и предположительно спровоцированной диверсией, опять исчезла. Ходили слухи, что она тоже погибла, однако Калиса спаслась, став единственным, кто выжил и знал, что именно вышло из-под контроля, однако заключения комиссии, расследовавшей это происшествие, так и не стали достоянием общественности, таинственный смертельный то ли газ, то ли вирус остался тайной за семью печатями. По Европейскому Союзу прокатилась волна паники и протестов, филиалы двух фармацевтических гигантов Старого Света блокировались правозащитными организациями, экологами и просто неравнодушными и испуганными гражданами. Рынок сотрясло перераспределение фармацевтической собственности, а Калиса вернулась на сцену главой исследовательского центраэкспериментальной медицины при штаб-квартире нового работодателяв Дармштадте.

Далее наступает новая полоса затишья, нарушаемая спустя годсовсем невероятным событием — умирает генеральный директор старейшего фармацевтического гигантаФердинанд Пришт, тот самый новый работодатель Калисы. Из-за внезапной смерти, весь мир стал полем борьбы за трон концерна или же за его расщепление. Несколько группировок никак не могли поделить кресло, пока не пришли к компромиссу — назначить главой третьего человека, не обладающего необходимым влиянием и знаниями, не способного помешать серым кардиналам руководитьвсеми процессами. И таким человекам внезапно для себя и для других и стала Калиса Фокс. По-прежнему молодая и красивая, хотя по паспорту уже женщина, талантливый учёный, не запятнанная в скандалах, связанных с военными или личной жизнью, не фигурирующая в уголовном деле о внезапной смерти мистера Пришта. Конечно, инцидент во французских Альпах портил репутацию, но это была диверсия конкурентов, по крайней мере, покойный генеральный директор позаботился обелить через прессу своего нового ценного сотрудника. Однако рыжеволосую девушку из России европейские фармацевты и бизнесмены явно недооценили, но стало это ясно не сразу.

На длительный срок Калиса вновь выпала из информационного пространства, пока не разыгрался следующий акт спектакля. Его началом стала крупная авария в лаборатории экспериментальной генной инженерии компании ЮМ, крупнейшего в Китае и одного из ведущих в мире частного научно-исследовательского центра, специализирующегося на новом направлении модификации человека. Разразилась паника, не уступавшая по своим масштабам событиям во французских Альпах несколькими годами ранее. И результат оказался схож — ЮМ объединилась с европейским концерном, но теперь под другим названием, монстр стал именоваться Ред Фокс. Сложно сказать, как это удалось Калисе, но учитывая, что её никто не воспринимал всерьёз, колёса девушки пребывали свободными от палок.

Не прекращавшие делить власть директора в штаб-квартире в Дармштадте, сами не замечая того, были вынуждены одни за другим обращаться за помощью к фройляйн Фокс. Постепенно каждая из группировок оказалась тесно с ней связана, оставшись в итоге без решающего голоса и права выбора в экстраординарной ситуации. Китайский Бхопал, как окрестили аварию журналисты, определённо стал развязкой сложнейшей интриги. Но подобно айсбергу, большая её часть осталась скрыта в мутных водах, а выступающая вершина столь бела и ослепительна, что зацепиться оказалось решительно не за что. ЮМ являлась обладателем целой колоды в рукаве, включавшей самые передовые технологии генной инженерии, совершенно немыслимо, чтобы столь преуспевающая компания была передана в третьи руки. Самым правдоподобным до сих пор является слух, что Калиса смогла завести обширную библиотеку компрометирующих сведений на ЮМ, несколько раз замеченную в связях с военными и использовании не самых гуманных методов получения интересных результатов. Что и позволило ей, в критической для китайских хозяев момент, склонить их к отступлению и сдаче позиций, дабы спасти для себя хоть что-то. Не то чтобы катастрофы в лабораториях являются невозможными и неправдоподобными, в последние годы затеваются всё более опасные эксперименты. Но связь с двумя крупнейшими авариями за последнее столетие, в обоих случаях способствовавшими продвижению на Олимп, настораживает, наводя на пугающие мысли.

Сразу после образования Ред Фокс в прессе, словно пожар в сухом лесу, стали распространятся те самые скандальные заявления Калисы, обличавшие ряд политиков и бизнесменов в преступлениях против человечества, хотя все предыдущие годы она ни разу не связывала медицину и науку с политикой или бизнесом. Именно после этого развернулась настоящая война между корпорациями Иден и Ред Фокс, словно кто-то дал старт в забеге, выстрелив из пистолета в воздух. Вновь совпадение или начало нового акта, с ещё более непредсказуемым развитием и внезапным финалом?

Марк раздражённо потёр переносицу указательным пальцем. В последнее время он стал слишком падок на долгие, порой бессвязные воспоминания. Путаные блуждания в лабиринтах памяти заканчивались безрезультатно, туман былых дней уходил, не оставляяответов на вопросы настоящего. Может именно в этом и скрыта причина его последних поражений? Он слишком много времени стал проводить в прошлом, уделяя мало внимания людям и событиям текущего момента. Разбирая великие свершения минувших лет, упустил поворот истории, произошедший прямо у него под носом. Прогноз по саммиту, которым он ударил из всех батарей мимо цели, не единственный его промах за последние полтора года. Может, это и есть старость?

Герцог перевёл усталые выцветшие голубые глаза, напоминавшие теперь своим цветом старое венецианское цветное стекло, с роскошной обстановки комнаты на вид за иллюминатором. Или правильнее сказать витриной, учитывая его размеры, ведь это не маленькое круглое оконце в белой стальной стене, окружённое рядом заклёпок, как рисуют в детских книжках. Двухметровая диагональ идеально чистого стекла открывала взору широкую лазурную синь океана с ленивыми волнами, перекатывавшимися одна в другую, словно зазывая лайнер поиграть с ними. Водная равнина просматривалась до самого горизонта, были даже видны два сторожевых корабля из флотилии частных и государственных судов, охранявших саммит.

А что значит его борьба за правду, с кем он, Сэр Говард сражается, с каким огнедышащим драконом? Корпорацией Иден и лично Дмитрием или же неким абстрактным злом, распространением современного оружия и следующим за ним войнами? Да и имеет ли смысл его борьба? Возможно ли одному человеку воспротивиться воле десятков других и изменить события? Мир был достаточно плох до Марка и вряд ли станет лучше или хуже после него. И что это — естественный ход событий, некой кривой развития цивилизации, или следствие усилий миллионов людей, борющихся друг с другом, равных в своих силах и от того сохраняющих равновесие. Но так ли важно участие всего одной личности, может ли она оказаться той самой гирькой, удерживающей весы от смещения?

Марк тряхнул головой, отгоняя мысли, ставшиесовсем невыносимыми. Воистину, привычка слишком много думать худшая и опаснейшая из всех привычек. Ему противопоказаны морские прогулки или, возможно, это всё следствие вчерашнего открытия саммита: надо было уйти после официальной части, а не оставаться пробовать коктейли и слушать Юлины сатанинские куплеты. Интересно, какая её настоящая фамилия. Потратив полчаса на наведение аристократического лоска, скрыв следы долгой, бессонной ночи и такого же утра, проведённых в терзаниях бесплодными, пессимистическими мыслями, герцог покинул каюту. Чёрная меланхолия была придумана именно англичанами, но сейчас не то время, чтобы использовать подобные изобретения.

— Первый Общественный и Кристина Ву на связи. Помните, я вам рассказывала, что на лайнере есть волейбольная площадка? Я имела сомнительное удовольствие убедиться в этом лично, хотя и не являюсь большой любительницей данного вида спорта. Прокол со стороны конструкторов судна, размещать места для активных видов спорта так близко к пулу и при этом не позаботиться о мерах безопасности для более пассивных отдыхающих, вроде меня сейчас. Спасибо, Бриан. Вы уже уходите? Как жаль, я буду Вас ждать. Прошу прощения. Зато я познакомилась с обворожительным помощником капитана, обещавшим показать мне капитанский мостик. Одну ночь назад я уже беседовала с Дмитрием Иденом о мерах, предпринятых для обеспечения безопасности саммита, однако он ответил мне лишь в весьма общих чертах, нехороший конспиратор. Теперь же я, возможно, получу возможность осмотреть святая святых лично, с минимальными посредниками, и не исключено, что тоже ночью. Сейчас я вам заговорщицки подмигнула, просто из-за солнечных очков это не видно. Здесь наверху ужасно слепит солнце, но рядом с прохладой воды, утопая в мягком шезлонге, словно созданным для твоего тела, и пригубив холодненького, чувствуешь себя в раю. И кстати о рае, вот появился и чёрный ангел нашего саммита. Надо отметить, что общество сделало большой шаг вперёд в том, что касается демократичности и равенства. Конечно, рассуждать об этом находясь на верхней палубе самого роскошного лайнера в мире, в то время как в Мали свирепствует неизвестная науке эпидемия, которую мировое сообщество стоически игнорирует, чуть-чуть цинично, но я немного о другом равенстве. Сколько в прежние эпохи было чопорности и церемониала, обязательных ритуалов и страшных табу при встречах на высшем уровне, что превращало любой пустой диалог в нудный и крикливый маскарад. И что мы видим теперь? На верхнюю палубу поднялся Дмитрий Иден, один, без свиты и охраны, босиком, в тех же самых белых штанах и рубашке, в которых он прилетел на саммит, и выглядит это совершенно естественно. Учитывая его положение, в восемнадцатом веке ему бы для выхода из каюты понадобилась армия слуг с опахалами, а горностаевая мантия ещё тянулась бы по лестнице шестнадцатой палубы. В начале двадцать первого века стало намного проще, но теперь мы окончательно оставили только минимум необходимого церемониала, а началось это с политика-которого-и-так-все-знают, пощеголявшего с голым торсом на рыбалке. Но закончим маленькую историческую справку и вернёмся в наше время, к земле, а точнее к палубе. Думаю, кого-то могло удивить хождение босиком по коридорам, где топчется ещё более одиннадцати тысяч человек, но на «Падишахе» это обыденная практика. Все напольные покрытия сделаны из специальной ткани, так что ходить здесь босиком также естественно, как по коврам дома. А между тем Дмитрий, похоже, кого-то здесь ищет, интересно кого, высматривает Калису, дабы ненароком не оказаться слишком близко к ней? Да, новость, что два заклятых врага пошли на мировую облетела весь мир, но я уверена, что вызвано это исключительно некими экономическими соображениями, слишком уж сильно Ред Фокс в последнее время мешает Иден, личную неприязнь даже во имя финансовых выгод быстро не отбросить. Не дыши так шумно и возьми, наконец, Димасика в кадр почётче. Или же виной всему смена имиджа? Да, я снова хитро прищурилась, а за очками вы не увидели моей мимики. Пристрастие Калисы к белому цвету здесь как нельзя к месту, а вот всем остальным приходится спешно реорганизовывать свой гардероб. Вот и Дмитрий вместо своих любимых багровых и серых плотных оттенков, вынужден ходить в белом и, в общем-то… довольно лёгком… Хм… эта спина создана для роскошной татуировки, крылья, например, огромные ангельские, с разлетающимися перьями, заходящие краями, а, впрочем, кажется, мячом меня слишком сильно ударили. Зато смотрите, кто наконец появился на солнышке. Воистину я не понимаю причуды некоторых выдающихся людей, вот зачем, например, выходить на воздух, предпринимая столько мер, чтобы от него отгородиться, да ещё прибегнув ко всем средствам, за неиспользование которых я нахваливала Дмитрия.

БрианСавар, старший помощник капитана, сидел, скрестив руки на коленях, на краю шезлонга у самого края зоны пула, рассеянно наблюдая за немногочисленными пассажирами, собравшимися в обеденное время под жарким солнцем. Ему не спалось и, несмотря на то, что он ничего не стеснялся на неофициальной части после открытия саммита, перед заступлением на смену на капитанском мостике он решил посидеть и насладиться прохладой огромных бассейнов. В них постоянно подавалась свежая забортная океаническаявода, так что они и вправду были освежающим оазисом, настоящим спасением на небывалом для октября солнцепёке, видимо сказывалось то самое изменении климата, о котором здесь собираются столько говорить. И поднялся он как раз вовремя, чтобы помочь привести в чувство журналистку, в которую угодили мячом неумелые волейболисты. Её оператор растерялся и совсем не знал, что делать, есть же такие бесполезные мужчины. К сожалению, журналистка оказалась не слишком симпатичной и болтала, неумолкая, так что Бриан с трудом смог от неё отделаться, сославшись на очень важные дела. Пришлось даже пообещать ей визит на капитанский мостик, лишь бы избавиться от столь зудящего общества, и теперь ему пришлось сидеть в самом неприглядном углу, скрывшись за стоящим рядом сложенным зонтом, чтобы она снова к нему не пристала.

Наивная, это его первый рейс на новой высокой должности, да ещё на таком корабле и в таких обстоятельствах. Ему невероятно повезло, что он смог пройти отбор и запомнить все драконовские меры безопасности. Он ни за что не будет рисковать своей головой ради столь сомнительного приза. Он же не Дмитрий Иден, которому всё сходит с рук, а меж тем Бриан считал себя куда более красивым, умным и честолюбивым. Они одного возраста и родились водной стране, только у одного есть деньги, оружие и свой остров, а у другого только чудом полученная должность и ещё не оплаченный счёт за новую форму. Молодого помощника уже успела взбесить манера миллиардера паясничать на публике, словно он ведущий семейной передачи в прайм-тайм, вот и сейчас он вышел на палубу кого-то найти, но при этом старательно всем демонстрировал себя.

Бриан опустил голову, посмотреть на часы, свободного времени у него оставалось не много, когда же взгляд вернулся к палубе, то увидел ту, которую ждал оружейный барон и которую пропустил бы на мостик, не задумавшись ни на секунду и не посмотрев ни на какие обстоятельства. Юлия Девил словно фарфоровая кукла, созданная изощрённой фантазией гениального мастера, оказалась как всегда своеобразна во всех смыслах. Чёрный купальник подчёркивал болезненную белизну кожи, поверх него был накинут лёгкий и полупрозрачный багровый халат, который вполне мог сойти и за пеньюар, его длинные полы скрывали туфли на шпильке. Довершали образ круглые чёрные очки, широкая шляпа той же цветовой гаммы, что и купальник, и девушка в коротком тёмном платье, нёсшая китайский зонтик от солнца в тёмно-красных тонах. Более безумную картину не смог бы изобразить даже Сальвадор Дали, а эксцентричности могла бы позавидовать мадам Де Помпадур. Образ был наглым и кричащим, не хватало только ошейника на шеи девушки-служанки. Но всё это ей простительно, потому что она — Юлия Девил, если бы её не существовало, то её стоило бы придумать.

Едва появившись на палубе, дива заметила оружейного барона и направилась к нему, шелестя полами экстравагантного халата и поглаживая правой рукой массивный браслет на левом запястье. Дмитрий сделал несколько шагов вперёд и замер у края бассейна, щурясь от солнца и улыбаясь приближающейся певице.

— Ты мне напоминаешь Мату Хари, весьма оригинальный выбор наряда для солнечных ванн, — Дмитрий как всегда шутил.

Шезлонг Бриана, хоть и был в самом углу, в итоге оказался не слишком далеко от встретившихся, ветер доносил ему почти каждое слово, сделав старшего помощника капитана невольным слушателем диалога.

Миллиардер стоял, широко расставив ноги, сложив руки за спиной, слегка покачиваясь, Юлия же замерла, словно восковая фигура, слегка наклонившись в бок, лишь продолжавшиеся поглаживания браслета выдавали в ней живое существо.

— Не знаю, не виделась с ней. Или тебе Калиса рассказывала? — ехидная улыбка разрезала не накрашенные губы, вне сцены она использовала косметику как можно меньше, подчёркивая этим свою природную мертвенно-аристократическую внешность.

Уголок рта Дмитрия болезненно дёрнулся, упоминание мисс Фокс пробежало чёрной тучей на ясном небосводе его настроения. Бриан знал взаимную нелюбовь величайшего учёного и величайшего организатора, о ней знали все, а присутствующие на лайнере стали к тому же невольными свидетелями непростой перестройки отношений. Создавалось ощущение, что все собрались здесь не для решения глобальных проблем, а на популярное ток-шоу, в центре которого оказались взаимоотношения этой пары. Интересно, а за что Юлия могла не любить Калису, Бриан ни разу не слышал о конфликтах между ними, или виной всему опять же Дмитрий? Молодой помощник капитана был рьяным фанатом тёмной дивы, знал все её песни и посещал концерты при любой возможности, не смотря на заоблачные цены на билеты. Последний парижский, в опере Гарнье, он к своему большому сожалению пропустил, но зато смотрел прямую трансляцию и несколько раз пересмотрел видеозапись, мечтая оказаться на месте итальянского исполнителя, певшего с Юлией дуэтом заключительную композицию.

— Ты льстишь продукции Ред Фокс. Лучше расскажи, как твоё общение с мисс Спаржа, она не сильно докучает? И не делай такое страшное лицо.

Юлия скорчила гримасу, в ответ миллиардер сделал неопределённый жест рукой и сощурился ещё сильнее. Брианазабавляла их шутливая игра, жонглирование словами и мимикой, свободная и бессмысленная беседа об общих знакомых. Помощник капитана, конечно же, знал из прессы о романе между ними, начавшемся лет семьназад, ещё на заре, как карьеры тёмной дивы, так и империи оружейного барона. Но продолжали ли их ещё связывать какие чувства, сказать было сложно: за попытку вторгнуться в личную жизнь певицы, можно было оказаться добровольцем для жертвоприношения. И не то чтобы отсутствовали желающие, но информации не прибавлялось. Поклонники разделились на два непримиримых лагеря, готовых уничтожить друг друга с ожесточением футбольных фанатов противоборствующих клубов. Лично сам Бриан всегда склонялся к золотой середине: что прошло, то прошло, Юлия и Дмитрий остались друзьями, как бы пошло это не звучало.

— Лучше не стало. И я имела сомнительное удовольствие слишком долго беседовать с этой торшеровой подругой.

— Она же оказалась первоклассным специалистом, ты сама говорила.

Юлия опять исказила черты лица, подняв нижнюю губу и скривив уголки губ вниз, её собеседник продолжал непринуждённо улыбаться и раскачиваться на босых ступнях.

— Я пыталась сама себя утешить, ибо она оказалась первоклассным моралистом, — тёмная дива сделала паузу, словно отгоняла навязчивую идею, или пыталась сменить тему, — Ты бы видел её лицо, когда она внезапно для себя уткнулась носом в мою статую в отеле, подаренную каким-то фанатом-скульптором. Девочка, похоже, теперь всех изваяний чурается. Интересно, есть ли название для такой фобии у практикующих психиатров?

— Марблофобия? — Дмитрий неприятно исказил интонацию голоса и подавился нервным смешком.

Но Бриан не обратил на это внимания, он целиком был поглощён созерцанием Юлии, переставшей поглаживать браслет и теперь сложившей руки на груди, изогнувшись телом, словно участвовала в маленькой миниатюре, — И да, причём здесь торшер? Я бы сравнил её с немного другим предметом мебели…

— Скульпофобия, так грамотней. Потому что, не смотря на немалый срок, все эти годы она продолжала любить этого венгра-ботаника Тошера, который подарил ей известное нам приключение со всеми вытекающими знакомствами. Торшер бы и то поступил умнее на её месте. Но надо отдать должноеСпарже, она провела с ней весьма плодотворную беседу. Видимо опыт целой вечности общения ни с чем сказывается.

— Простите, я забыл кто из нас двоих знаток латыни, — Дмитрий на мгновение задумался, и под маской весёлости промелькнуло отягощённое раздумьями лицо. Возможно, потому он и играл на публику, что это помогало с одной стороны быть на виду, а значит вне подозрений, а с другой стороны позволяло скрыть за аляповатой ширмой истинные намерения, — Она теперь составила компанию незадачливому внуку?

— Да, наша общая нелюбимая знакомая посадила её на самолёт. Перелёт до курорта обошёлся без происшествий, и она практически сразу включилась в круговорот событий. А вот твой протеже пока абсолютно пассивен.

— Он не мой протеже…

— Не виноватый ты, он сам пришёл, — Юлия рассмеялась и отослала служанку с зонтом быстрым движением кисти руки. Она не любила лишний раз повторять указания и для общения со слугами выработала небольшую азбуку жестов, позволявшую относиться к ним словно античный философ к рабам — как к живому орудию. Конечно, это провоцировало дополнительные скандалы и проблемы собщественными организациями, но Юлии ли было не всё равно. Дополнительные штрихи к образу того стоили, да и недостатка в желающих трудоустроиться никогда не было.

Пока дива смеялась, миллиардер стоял с напускным обиженным выражением, что его перебили на полуслове и напомнили о болезненной неудаче, но Юлия не унималась:

— Обидели бедного императора, украли новую игрушку из-под носа. Надо было отдавать сразу тому, кто просил. А то ни себе ни людям. И я не позавидую тебе, когда в Гонконге узнают, где на самом деле отдыхает Дэй.

— Если он им нужен, они бы и у неё его забрали, — раздражение Дмитрия сместилось из наигранного в настоящее, он перестал жмуриться как раскормленный бабушкин кот, и теперь смотрел на собеседницу, прикрывая глаза ладонью от солнца.

— Она им не доверяет, продолжая относится с большим подозрением. А учитывая, что сейчас её услуги востребованы, эти полу-животные во главе с корнеплодом не пошли бы на конфликт. Тем более что это мы с тобой обременены их обществом, лисичка поступила куда хитрее, не подпуская к себе этих жертв Церетели на дистанцию залпа из тяжёлой артиллерии, что теоретически куда более стоило ожидать от тебя, — разговор стал напряжённым.

Бриан почувствовал, что обсуждаются далеко не светские сплетни, а общие знакомые певицы и магната явно довольно нетипичные люди, связанные весьма странными отношениями. И следующая фраза Дмитрия только подтвердила это, Савар невольно поёрзал на шезлонге.

— Меня они не беспокоят, я их держу под домашним арестом, — и оружейный барон расплылся в самодовольной улыбке.

— А ты точно уверен, что они там? Конечно, казалось бы, такое не может незаметно пропасть, но факты говорят об обратном — я не знаю, где сейчаснаша любимая Спаржа-Асфодель, — даже не смотря на очки, было видно, что Юлия выжидает реакции Дмитрия.

В последнем коротком предложении крылось что-то тревожное, если не зловещее. И миллиардер это подтвердил, резко и неестественно изобразив весёлость, слишком грубо и неуклюже это было для его манеры разговора:

— Нашла ты место меня пугать. И если помнишь, я ещё не успел воспользоваться твоим предложением и не посмотрел на рояль, — рука осталась приложенной ко лбу от слепящего солнечного света. Можно было подумать, что Дмитрий сощурится, надев театральную маску заговорщика, но он произнёс последние слова серьёзным тоном, без ужимок и фарса, даже перестав раскачиваться. Юлия ответила невпопад, своим собственным мыслям или истинному значению фразы:

— Тебе не кажется, что здесь всем скоро будет всё равно?

— Ты ещё объявление в свои газеты и журналы об этом дай, — миллиардеру не понравился неуместно открытый ответ.

— Интересно какое?

Теперь настала очередь Дмитрия скорчить гримасу, подражая электронному голосу бесплатных аудио-объявлений, он протараторил, говоря в нос:

— Юлия Девил ищет бас-гитариста, соло-гитариста, нового итальянского тенора, усилитель, надувного Ленина, священный Грааль и психиатра.

В этот момент вернулась девушка с тёмно-багровым зонтиком от солнца и как раз вовремя. Дива, спародировав весёлый смех и назвав миллиардера «нахалом» не сильно, но резко его толкнула, Дмитрий, не ожидавший такого подвоха, не удержал равновесия и, комично пытаясь развести руки и удержаться на краю, с громким всплеском упал в бассейн, опустившийся китайский зонтик закрыл Юлию от веера разлетевшихся брызг. Следом за шумом падения по палубе прокатилось недовольное фырканье мистера Идена и погребальный смех Юлии, сопровождающийся её фирменной плотоядной улыбкой.

Их беседа длилась довольно долго, а ветер был в сторону Бриана, так что никто кроме него не слышал, о чём они говорили, и потому немногочисленные свидетели быстро потеряли интерес к эксцентричной паре, хотя и продолжали периодически бросать в их сторону любопытные взгляды. Теперь же все пассажиры с недоумевающими улыбками смотрели на итог неосторожной шутки Дмитрия. Весь мокрый, с прилипшей к телу одеждой, он оставался в бассейне и широкими всплесками пытался облить водой певицу. Но та отступила на безопасное расстояние и, продолжая прятаться за зонтом, громко смеялась и отпускала мелкие колкости в адрес подмоченного миллиардера. Тут как тут оказалась азиатская болтливая репортёрша, подскочившая вместе с оператором со своего места и теперь советовавшая взять ему наиболее удачный ракурс, не переставая комментировать произошедшее.

Бриан резко вспомнил про время и посмотрел на часы — если сначала он вышел на палубу с большим запасом времени, то теперь он, оказывается, уже опаздывал на смену. Бросив последний взгляд на продолжавший своё развитие аттракцион: Дмитрий нырнул под воду и выплыл на середине бассейна, видимо рассчитывая подманить Юлию поближе, та же, в свою очередь, выйдя из-за укрытия зонта, смотрела с безопасного расстояния поверх очков, раздумывая как ещё раз поставить его в смешное положение, Бриан поспешил на капитанский мостик. Неужели столь несерьёзный и всё-таки не слишком умный человек как Дмитрий, может привлекать такую неординарную девушку, как Юлия?

— Иными словами после стольких лет непримиримой борьбы, Ред Фокс готова пойти на уступки корпорации Иден? Но не будет ли это предательством интересов, преступлением против идеалов, ради которых Вы работали не один год? Все ли в Генно-инженерной группе согласны с такой позицией?

— Я выражаю общую позицию. Мир сейчас находится в непростой ситуации, ежедневно мы сталкиваемся с всё новыми проблемами как гуманитарного, так и военного и экономического характера. Если мы будем продолжать открыто конфликтовать, мешать друг другу при любой возможности, деструктивные процессы только ускорятся. Сейчас не может быть победителей и проигравших, или мы все одержим победу или все вместе погибнем. Волей исторического процесса вся человеческая цивилизация сейчас в одной лодке и раскачивать её старыми склоками очень не разумно.

— Но корпорация Иден, сделав красивый жест с проектом «Зелёный снег», потребует значительных уступок с Вашей стороны, при этом, не сдвинуввектор своей политики и на миллиметр.

— Когда я сказала, что выражаю общую позицию, я сказала от лица всех сторон, как от Ред Фокс и Генно-инженерной группы, так и от корпорации Иден и ряда других участников переговорного процесса. Рассуждать о возможном лицемерии неуместно. Как думаю Вам известно, за прошедшие с момента официального открытия саммита четыре дня, было проведено три круглых стола между нами. Думаю, ни к чему напоминать, что в последний раз мы собирались за столом переговоров никогда. А небрежно упомянутый Вами проект имеет большую ценность, поскольку, напоминаю ещё раз, мы никогда ранее над ним не работали.

— А как же Ваша личная неприязнь к мистеру Идену?

— Не понимаю, о чём вы говорите. В нашем деле нет места личным симпатиям и антипатиям. Есть лишь цель — стремиться к общему благу — и мы к ней следуем.

— Но если взять проблемы терроризма и сепаратизма, гражданскую войну на Балканском полуострове, разве это прямо или косвенно не дело рук корпорации Иден?

— А у Вас есть соответствующие доказательства, дабы выдвигать подобные обвинения? Иден является мировым лидером в разработке и продаже высокотехнологичного оружия, при этом финансируя программы по утилизации морально устаревших образцов. Корпорация сотрудничает со всеми ведущими государствами мира, закупающими вооружения для своих элитных подразделений. Теперь потрудитесь вспомнить, чем воюют названные террористы и сепаратисты. Одно из достоинств современных вооружений — это гарант использования его исключительно подготовленными и подчиняющимися взвешенной политической воле солдатами ведущих стран. Стремительно избавляя мир от простых смертельных орудий, мы оставляем ему средства, которые, пускай, и обладают куда более разрушительной силой, зато не могут быть использованы третьими лицами ввиду сложности эксплуатации. Это решает проблему распространения оружия и подавления локальных конфликтов. Вы разве никогда не слышали об атомной бомбе, которой присудили Нобелевскую премию мира?

— Мисс Фокс, не смотря на…

— А теперь прошу меня извинить, уже двенадцатый час ночи, а день был невероятно напряжённым. Думаю, я смогла достаточно ёмко ответить на все основные вопросы, которые могут интересовать Ваших телезрителей. Буду рада в ближайшее время уделить ещё немного времени для устранения белых пятен на дорожной карте саммита.

— Благодарю Вас.

Марк Говард сидел погружённый в ставшую на лайнере для него регулярной чёрную меланхолию. Сегодня было двадцать пятое октября, среда, пятый день саммита. Герцог пил чай в небольшом уютном кафе после длительного и безрезультатного обсуждения последних событий на Ближнем Востоке. Он потратил на эту конференцию полдня, надеясь, что она развеет его и взбодрит, но вот уже обед почти прошёл, а мысль всё также бродила в тёмных закоулках сознания. Огромный променад лайнера, Гранд Падишах Авеню, делился в этом месте на несколько узких улочек, подражая старым кварталам европейских городов. Расстояние между витринами здесь едва достигало двух метров и утопало в цветущих азалиях, кричавших яркими красками распустившихся бутонов, проходы были выложены камнем и плиткой, имитируя мостовую, редкие прохожие неторопливо прогуливались, заглядывая в высокие окна, украшенные витражами, периодически хлопала тяжёлая деревянная дверь с колокольчиком. Поразительно, с какой кукольной точностью воссоздали пасторальный уголок Старого Света, а потом забросили его в Индийский океан, но сейчас Марк был не в состоянии этим восхищаться.

Причиной плохогонастроения герцога была не только неинтересная конференция на столь многообещающую тему, но и мучившая его несколько ночей подряд бессонница, в сочетании с нежеланием воспользоваться таблетками. Сэр Говард через всю жизнь пронёс нелюбовь к лекарствам и прибегал к помощи фармацевтики только в крайних случаях. Вдруг на этом и основывалось его недоверие к Калисе Фокс? Калиса, Калиса, её личность не давала ему покоя на лайнере. На краю сознания вился туман идеи, подозрения, смутной догадки, но герцогу не удавалось облачить его в чёткие формы. Мысль ускользала, оставляя лишь неопределённость и тревогу.

Ред Фокс и корпорация Иден объявили о своём сближении, в последние пять дней никогда даже не пытавшийся завязаться переговорный процесс сделал резкий старт, заняв закрытые на две двери конференц-залы и умы всех участников саммита. При этом Дмитрий продолжал паясничать на публике, ходить к Юлии слушать игру на рояле и по возможности устраивать весёлый балаган в любом месте, где бы ни появлялся. Это вынудило журналистов и аналитиков сосредоточить всё своё внимание на мисс Фокс, но здесь их ждало привычное разочарование. Глава фармацевтического гиганта не жаловала журналистов, умела объёмно и сложно говорить, так что в итоге стыдно было признаться, что ничего не понял из ответа, а при любой удобной возможности пропадала из объективов камер. С лисой её роднила не только фамилия или пристрастие к сочетанию рыжего и белого цвета, в ней византийская хитрость соседствовала с гениальностью талантливого учёного, рождая коварного соперника и непроницаемого собеседника.

И словно желая подразнить герцога Норфолк, на затихшей улочке раздался уверенный и размеренный стук каблучков. Мимо витрины кафе грациозно пронесла себя Калиса Фокс с матово-белой папочкой в руке. Она была невысокой, но не боролась с этим вызывающе высокими шпильками. Калиса всего лишь держала себя так, что всегда ниже были вы сами, независимо от вашего роста. Платье, едва скрывавшее колени, насыщенного и тёплого красновато-оранжевого цвета, словно спелое, налившееся соками яблоко в сентябре, обтекало красивую фигуру. Лёгкие складки подчёркивали изгибы тела, вырезы открывали ровно столько, сколько нужно, длинные тёмно-рыжие волосы были собраны в строгую, но изящную причёску. Яркий и тёплый цвет подчёркивал белизну кожи, но не болезненно-выцветшую аристократическую, а просто очень светлую. На губах блуждала довольная, но усталая улыбка, утомлённость читалась и в неестественно светлых жёлтых глазах, с которыми играли бликами жёлтые бриллианты, обрамлённые платиновой паутиной в лёгких украшениях. Судя по всему, она возвращалась со своей конференции, выбрав для неё образ на грани частной встречи и официального заседания. Марк наблюдал за Калисой, пока она не скрылась за выступом магазина, где перед ней расступились, уступая дорогу, несколько топ менеджеров из Германии и премьер-министр Департамента Италия. Конечно, Марк уже был далеко не молод, но красоте все возрасты покорны, даже если эти возрасты скованы усталостью и удручённым расположением духа. В этот момент даже не хотелось думать обо всех довольно неприятных слухах, распространявшихся в кулуарах у мисс Фокс за спиной.

Удивительно как тесен мир: на лайнере более восьми тысяч человек, причём размеры позволяют всем им держаться свободно друг от друга, ещё ни разу Марк не видел случайно собравшейся толпы, но именно сейчас он встретил Калису, как раз тогда, когда вновь начал думать о сценарии новой пьесы, которую она разыгрывала. И ещё одну девушку, разглядывавшую его последние несколько минут не менее пристально, чем он мисс Фокс.

Кристина, а следом за ней и оператор, с загоревшим полным лицом, чем-то напоминавшем всегда грустную морду сенбернара, звякнув колокольчиком входной двери, вошли в кафе, где перед чашкой с чаем сидел герцог. Он уже знал как её зовут, и что она аккредитована на лайнере от Первого Общественного, канала, принадлежащего Юлии Девил. Сегодня она выглядела усталой и неестественно потерянной, возможно даже отрешённой от действительности. Совершенно не мылимая эмоция на лице этой маленькой азиатской вёрткой обезьянки с хищническими замашками. Уходить было уже поздно, а придумывать предлог не вежливо, так что Марк остался на месте, устремив равнодушные бледно-голубые глаза на вошедших, решив, что лучше дать наконец интервью, и тогда возможно на некоторый срок его оставят в покое. Обменявшись привычными условностями, они расположились друг напротив друга. Утомлённый рыцарь прошлого века, скрывшийся за маской вежливой холодности, и ребёнок последних десятилетий безумного мира. Кристина уже не первый раз пыталась взять интервью у Марка, но до этого ему везло, и он ловко избегал неприятного для себя диалога.

Они с выжиданием смотрели друг на друга, словно забыв, зачем одна пришла, а другой остался. Из вежливости и профессионализма два человека решили помучить друг друга, а теперь и не знали, как к этому подступиться. Казалось, молчание длилось бесконечно долго, пока их обоих не вывел из оцепенения сдавленный зевок оператора, раздавшийся слишком громко в обострённой тишине столика.

— Я вижу, мы с Вами одинаково сильно устали, но из профессионального долга и вежливости приняли роли. Предлагаю отбросить общие вопросы — думаю, расплывчатых фраз Вы услышали в достаточном количестве и от других участников саммита. Давайте перейдём сразу к интересующим Ваших зрителей моментам, мисс… — Марк решил, что бессмысленно тянуть время или разыгрывать спектакль перед Кристиной, а потому в наиболее учтивой форме предложил ей сразу получить отрицательные ответы на скандальные вопросы и завершить комедию, но, к сожалению, забыл её фамилию.

— Мисс Ву, — журналистка ответила механически, всё ещё пребывая мыслями где-то не здесь, возможно, её удивило прямое предложение Марка. На её круглом лице, раскрашенном так, словно она собиралась вызывать дождь или с бубном войны вопрошать к кровожадному божку, подобная задумчивость смотрелась комично.

Вновь повисла тишина, герцога начинало слишком утомлять подобное оригинальное интервью, лучше бы она болтала не замолкая, но Кристина резко перевела взгляд своих узких чёрных глаз до этого изучавших угол где-то за Марком на него и задала, как он и просил, прямой и чёткий вопрос:

— Что Вы скажете о проекте «Зелёный снег».

Сэр Говард оторопел, у этой девушки был дар сгонять с него апатию и сонливость. Уже в третий раз, словно своеобразная фея, она появлялась как раз тогда, когда он меньше всего ожидал с ней столкнуться, и придавала его действиям толчок. И каждый раз проделывала это, сообщая клочок самой неожиданной информации, как ей удаётся подобное?

— Довольно старый проект, находившийся в разработке около шести лет назад у Иден Индастриз, тогда они назывались ещё так. Некий газ, легко распространявшийся и вводивший человека в заторможенное, апатичное состояние. Разрабатывался по заказу европейской полиции для усмирения и разгона демонстрантов, должен был прийти на смену слезоточивому газу, запрещённому после нескольких летальных случаев, подстроенных, как мне кажется. Но итоги работ были признаны неудовлетворительными, газ имел ярко выраженный цвет и оказался слишком тяжёлым, что затрудняло его мобильное использование, при этом результатприменения оставлял желать лучшего, а побочные эффекты исчислялись десятками. И это не удивительно, Иден не химики, и так до сих пор ими и не стали, не смотря на все старания Дмитрия. А в связи с чем, Вас это заинтересовало? Данная информация находится в открытом доступе, и этот проект ни для кого не секрет.

— Справка о технических деталях. Прошу меня извинить, — Кристина повернулась к оператору, — Питер, интервью с герцогом Норфолк будет закадровым. Можешь идти.

На меланхоличном лице оператора пробежала какая-то эмоция, наверное, это было радостью или облегчением. Когда дверной колокольчик возвестил о его уходе, журналистка повернулась к удивлённому таким ходом герцогу. Он недоумевал, зачем столько за ним охотиться, а теперь задать вопрос о давно прошедшей мелкой неудачи корпорации Иден и отослать оператора.

— После вчерашнего совещания между представителями Генно-инженерной группы и заместителями Дмитрия Идена, СержЛеруа, один из первых помощников Калисы Фокс и талантливый учёный, сообщил мне, что корпорация Иден в рамках жеста доброй воли согласна безвозмездно предать имеющиеся наработки по данному проекту Генно-инженерной группе, — журналистка попыталась вытянуть лицо и продолжила более грубым и низким голосом, — Ред Фокс имеет богатый опыт работы с газами, использующимися в медицине и не только, например, мы изменили состав слезоточивого газа, всем известного ирританта, сделав его практически безвредным, но, к сожалению, это оказалось невостребованным. Новая информация позволит мне, наконец, вернуться к старой работе и в перспективе даст в руки рычаг, способный превентивно выключить любое боевое столкновение. Конец цитаты.

Марк продолжал озадаченно смотреть на Кристину, выжидающе смотревшей на него. Вившийся на границе сознания туман одним концом сложился в колечко и словно обрёл большую плотность.

— «Вернуться к старой работе»?Хм… Серж Леруа, знакомое имя, он работал с Калисой Фокс ещё во Франции, до того взрыва на экспериментальной лаборатории в Альпах…

— А потом переехал вместе с ней в Германию, но слушайте дальше. Поздним вечером того же дня я брала интервью лично у Калисы. И та мне заявила, что Ред Фокс впервые берётся за эту работу и над проектом «Зелёный снег» никто из её нынешних сотрудников никогда не работал. Более того, над этим проектом никто и не мог плодотворно работать, поскольку только совсем недавно было сделано открытие, которое позволит реализовать задумку полиции. А Серж Леруа, по её словам, просто оговорился, в последние дни он почти не отдыхает, решая как научные, так и организационные вопросы и вполне мог неправильно меня понять и дезинформировать, — Кристина остановилась на минуту, словно переводила дыхание. Марк продолжал внимательно смотреть на неё, ловил каждое слово, но ещё не понимал, зачем она ему это рассказывает, — Подобное объяснение меня не убедило, я уже неоднократно общалась с мистером Леруа и прекрасно знаю, это кристально честный, умный и неутомимый человек. Он не мог запутаться в своих словах. Однако далее настаивать я не стала, решив позже ещё раз встретиться с ним и уточнить, журналистская этика и любопытство требуют от меня не оставлять в репортажах недосказанности и белых пятен. Серж всегда рад встретиться с журналистами и разъяснить для общественности суть осуществляемых им работ, но сегодня утром его номер оказался недоступен. Позже, я его встретила, он был напуганным и подавленным, и едва завидев меня, скрылся как от чумы, оборвав на полуслове беседу в компании за завтраком. Когда же я вернулась в помещения, отданные пресс-центру Первого Общественного, выяснилось, что интервью уже запустили в эфир, но изменив в готовомварианте одну деталь — аккуратно и скрупулёзно заретушировали заявление Сержа Леруа и комментарии Калисы Фокс по его поводу. Более того, исправлению подвергся не только конечный вариант, показанный в новостях, но и исходные записи обоих интервью, хранящиеся на моём ПК, а это уже преступление. Когда же я попыталась узнать, кто приказал внести изменения, то след протянулся на самый верх Первого Общественного.

Кристина замолчала и выдохнула, было видно, что ей нелегко далось не только изложение фактов, но и само решение открыть их. Марк выглядел отрешённым, словно монах в келье, усмиряющий плоть молитвой. Но за неподвижными некогда ярко-голубыми глазами, работал не потускневший с годами ум.

— Я в своё время немного работал над загадкой катастрофы во Французских Альпах и по горячим следам смог собрать несколько любопытных фактов, позже бесследно исчезнувших из тех немногих открытых источников, что были. — Марк, без условностей и намёков, продолжил разговор с Кристиной. Наступало сложное и непредсказуемое время, с каждым днём таймер на заложенной бомбе тикал всё быстрее, герцогу было страшно от вседозволенности единичных индивидуумов, способных по своей прихоти перевернуть мир. Возможно, брать на себя роль спасителя человечества слишком тщеславно и амбициозно, да и он сомневался в возможном положительном результате появившейся идеи, запылавшей на горизонте, словно восход ясным утром, разогнав клубившийся туман. Но хотя бы попытаться узнать больше он обязан, а в одиночку сделать это сложно, — В то время разрабатывался нетиповой проект Калисы Фокси Сержа Леруа, подробности его неизвестны, так же как и то, что скрывается за прилагательным «нетиповой». Но в день катастрофы одна просто не появилась на работе, а другой ещё за неделю внезапно взял отгул и уехал в Париж. Позже всему были придуманы объяснения, но именно что придуманы. В оригинальных отчётах одни белые пятна. При вскрытии же трупов было установлено, что смерть вызвана поражением мозга, сильным и внезапным внутренним кровоизлиянием. «Зелёный снег» весьма похож на более стабильную и слабую версию того, что убило людей во Французских Альпах. Если предположить, что это не просто совпадение, то Калиса Фокс под прикрытием фармацевтических компаний выполняла заказ Дмитрия Идена, а Серж Леруа поехал в Париж передать ту самую документацию по проекту…

— Полиция могла нанять и тех и других, чтобы они работали независимо, — Кристина осторожно выдвинула предположение, хотя по скептицизму в голосе было слышно, что она сама не слишком в него верила.

— Исключено, вся информация о контрактах полицейского управления открыта. Было бы слишком опасно играть в подобные шпионские игры при прошлом, да и сегодняшнем настроении общественности. Да и имеется ещё одна интересная деталь — есть косвенные свидетельства, что подчинённые мисс Фокс хотели объявить ей, как руководителю лаборатории, научный импичмент, вызванный её, сохранившимися по сей день, но более скрываемыми, свободными взглядами на необходимость независимости науки от гуманистических принципов. Сейчас я думаю, что не было никаких неполадок, вызванных диверсией, предупредительных сигналов, ленивыхи сонных жителей окрестностей, не пожелавших уходить из домов, как говорит нам официальная версия, нашпигованная подтасованными фактами. Было отравление в конце рабочего дня людей, захотевших закончить научную карьеру Калисы и возможно имевших для этого веские материальные доводы, а потом специально устроенный взрыв ближе к середине ночи, приведший к разгерметизации лаборатории и гибели ничего не подозревающих людей. В пользу диверсии имеются определённые доказательства, но существует одна нестыковка — было бы в лаборатории всё законно, у конкурентов не было бы необходимости засылать саботажников и шпионов. А если она была, значит фармацевты что-то там скрывали.

— Иными словами, Калиса и Дмитрий начали сотрудничать ещё шесть лет назад? Причём заметая следы, шли по трупам? — журналистка понимала, здесь не сенсация и крупный шрифт для газетного заголовка, здесь нечто большее. От осознания этого на короткий миг Кристине даже не хватило воздуха, — Но зачем им играть в войну?

— А может и раньше… — герцог задумался на мгновение, ещё раз внимательно изучив журналистку, — А война нужна для отвлечения внимания. Вдвоём они имеют доли в мировой химической и фармацевтической промышленности, производстве продуктов питания, генетических разработках, машино и приборостроении, металлургии, производстве электроники и добыче энергоносителей. Дмитрий и Калиса стремятся к тому, чтобы корпорация каждого стала замкнутым циклом, когда их власть начинается с того момента, как из земли извлекают сырьё на постройку электростанции для снабжения энергией их завода. Союз двух таких колоссов восстановил бы против них весь мир, а так каждый по ранней договорённости отрезает себе условленный кусок пирога, скрываясь за подставными лицами и разыгранными конфликтами. Но знаете, что самое страшное? Все последние новости и сенсации, в том числе и скандалы между мистером Иден и мисс Фокс, задаются одним источником — Первым Общественным. А у Вас только что кто-то отредактировал записи.

Марк Говард продолжал испытующе смотрел на Кристину Ву, а после долгой и громкой паузы, протянул ей через стол руку. В ответ журналистка смерила его взглядом своих узких глаз, которые при ближайшем рассмотрении показались герцогу не только быстрыми и цепкими, но и не лишёнными блеска проницательного ума, и пожала протянутую руку.

— Читаешь нечто интересное? — он узнал её голос, разве возможно его не узнать? Холодный и тягучий, как остывающая патока он заполнил всё помещение, его отголоски наполнили всё, погрузив в себя разум слушателя.

— Стенограмму последних воспоминаний Патриса Фобера, — его голос прозвучал отточено бесстрастно, как и всегда.

— Кто это? — звук шагов метрономом отмерял пространство лаборатории. Столы со сложным оборудованием тускло мерцали в полумраке подземного помещения, освещаемого лишь искусственным дневным светом через стекло одной из стен.

— Бывший сотрудник корпорации Иден, решивший переметнуться в Ред Фокс. Рассчитывал с нашей помощью уничтожить империю оружейного барона, угрожающую всей цивилизации, — в голосе секретаря Калисы Фокс прозвучал сарказм, — В последние мгновения своей жизни, он вспоминал маленького мальчика — Дмитрия Идена — приходившего на работу к своему отцу. Его все любили, баловали подарками и вниманием, а он тем временем лазил в документации и воровал конфеты у секретарш. Один раз влез на шкаф и разбил огромную модель военной машины.

В воздухе повисла пауза, секретарь поднял глаза от планшета и посмотрел на гостью. Асфодель стояла у стеклянной стены оранжереи, свет которой и освещал лабораторию. За стеклом возвышались толстые колонны, увитые канатоподобными тёмно-зелёными стеблями лиан. От них в разные стороны, подобно короткопалым конечностям, расходились ветви, покрытые огромными лопастными листьями, среди которых скрывались яркие алые пятна — это была внутренняя сторона широко распахнутых листьев с рядом отростков-шипов по краям. Химера ботаники являла собой безумный гибрид фикуса и венериной мухоловки. FicusDionaeaIvankaFlorush — надо уметь придумывать такие названия.

— Это так мило, — Асфодель повернулась к секретарю на его фразу и посмотрела на него из-под полу прикрытых мраморных век.

Мужчина почувствовал на себе жгущий янтарь взора. Но для него он был приятен, он получал своеобразное экзальтированное удовольствие, когда его холодное сознание обжигал пламень янтаря.

— Себастьян Рэндолф Кроуфорд, Вы напоминаете мне моих братьев, — теперь её голос уже не звучал ото всюду сразу, она обращалась сама и только к нему.

Мужчина изобразил на своём лице улыбку, но она являлась самым искренним и ярким проявлением эмоций, на какое он только был способен:

— Вы мне льстите.

Себастьян, наверное, был единственным человеком, который не сжимался от отвращения или страха в присутствии мраморных порождений. Даже сами триумвиры, подобное название для альянса придумал Дмитрий Иден, явно не получали удовольствия от нахождения рядом с Асфодель и её народом. При любой удобной возможности они старались добавить себе уверенности, высмеяв или проигнорировав слова и действия каменных созданий. Но секретарь Калисы Фокс, в свою очередь, даже искал их общества, а к Асфодель испытывал болезненную патологическую страсть. Он считал себя избранным и единственным достойным союзником потомков древней цивилизации. Разве являлись ему ровней избалованный миллиардер-деспот, безумная исследовательница, считающая себя равной богу, и вульгарная певичка, пристрастившаяся к убийствам из жажды славы и богатства.

— Ты не справедлив к Калисе, — Асфодель знала, о чём думает Себастьян, она знала всё и всё скрывала, — Она невероятно талантлива. Придёт время и её амбициозное желание создать разум из пробирки воплотиться в жизнь. Надо ли напоминать тебе, что лишь благодаря ней мы стали обладателями коллективного управляемого разума и других инструментов поиска? Лишь благодаря Дмитрию у нас появился ресурс для этого. Лишь Юлия смогла найти их обоих.

Себастьян выжидающе смотрел на Асфодель, ловил каждое её слово. И ждал.

— Но ты прав, момент подходит.

Глава 7 Опечатка в инструкции

Бледные зелёные стены наводили тоску такой же цветовой гаммы, Стефан сидел в столовой и без интереса вертел в руках большую чашку с уже остывшей смесью, пахнувшей томатами и зеленью. В этой комнате, как и во всех других помещениях сооружения, царил стерильный минимализм. Молочного цвета мебель со скруглёнными краями, приглушённый свет, льющийся из-под потолка, тёплые стены и пол, отсутствие окон. С помощью шестого чувства он нашёл двери на другие уровни и разобрался, как открывать хитрые замки, подчиняющиеся командам из жестов. Сложность заключалась в том, что в комплексе не было единой лестничной шахты, все переходы между этажами были изолированы, так чтоудалось осмотреть лишь три уровня сооружения — синий, голубой и зелёный. На синем с голубым были спальни, рассчитанные наверно на человек пятьдесят, зелёный уровень включал столовую, со шкафами полными порошковых полуфабрикатов, прачечную, в которой всегда было чистое бельё, ванную комнату и комнату досуга, с шахматами, нардами и книгами по восточной философии. Но это был далеко не весь бункер. Из обрывочных сведений, которые ему сообщила Мина, пока опять бесследно не исчезла, следовало, что ниже есть жёлтый и оранжевый уровни, а сам Стефан во время короткого пробуждения между кошмарами видел ещё и красные стены.

Вор не знал, сколько уже времени прошло с момента, как он очнулся в радужной психиатрии Дмитрия Идена, нигде не было ни часов, ни календарей, смена дня и ночи никак не проявляла себя в подземном сооружении. Он не сомневался, что находится под землёй, но вот где именно под её поверхностью оставалось загадкой. Стефан считал, что это часть комплекса под городом-штабом миллиардера Сент-Иден, однако Мина помнила, что летела сюда на самолёте мимо высоких скал. С другой стороны не слишком стоило доверять словам этой полоумной, которая была вовлечена в творившееся здесь, но никак не могла толком объяснить, что именно происходит и для чего их здесь держат. В день пробуждения при повторной встрече вору удалось долго поговорить с девушкой, покинувшей, как она её назвала, «прогулку в пустоте». Речь Мины была несвязной, она периодически то засыпала, то просыпалась, взгляд несколько раз менялся с осмысленного на потерянный и отрешённый, она была напугана, но хотела действовать и спастись от сюда, и боролась мысленно или духовно, пытаясь разорвать незримые узы. В начале беседы девушке это удавалось, и Мина производила впечатление просто сильно не выспавшегося человека, но к концу она вымоталась или сдалась, деградировав до помешанной, заснув сидя, бубня под нос свою тарабарщину. Стефан лёг спать в той же комнате, но после пробуждения не нашёл и следа девушки.

Мина так и не смогла подобрать слов, чтобы описать состояние, из которого временно вышла. Сообщив лишь то, что она не одна такая любительница астральных моционов, и на нижних уровнях есть ещё люди, только они практически не встают с кушеток, всё время лежат и «гуляют», Стефану и ей уготована такая же судьба. Но зачем всё это надо Дмитрию было выше понимания вора, или не Дмитрию? Кроме обрывочных сведений о нижних уровнях, скалах и Викторе, про которого она действительно что-то знала, но не хотела рассказывать, Мина под конец несвязного разговора вспомнила, кто её сюда прислал — Юлия Девил и мраморная дева.

Живых созданий из белого мрамора Стефан по-прежнемубыл склонен списывать на галлюцинацию, побочный эффект какого-нибудь наркотического препарата. Странное конечно последствие, но если ему почудился живой сфинкс, то почему бы кому-то другому не могла померещиться каменная девушка. Это могло быть вызвано близким ассоциативным рядом у них двоих или схожестью положения, в котором оба оказались. А вот в появлении всемирно известной рок-звезды, тёмной дивы, аватара апокалипсиса и прочее, и прочее, проступалиочертания крупной аферы. Дмитрий Иден, Юлия Девил и Калиса Фокс, которая, как увидел по воле Д.Д. Строна Стефан, в довольно тёплых отношениях с оружейным бароном, не смотря на старательно создаваемый средствами массовой информации пейзаж ядерной войны между корпорациями. Интересно, есть ли конспирологи, разрабатывавшие последствия подобного союза неограниченного капитала, неконтролируемых возможностей и безумной фантазии?

Стефана словно обдало северным ледяным ветром, он передёрнул плечами и поёжился, едва лишь силуэтстоль масштабного сговора встал перед его мысленным взором, однако при этом небольшая часть его души по непонятной причине улыбнулась при мысли о Калисе и возможной новой встречи с ней. А участие Юлии во всех событиях, вор для себя предпочёл отнести к той же области, что и существование мраморных созданий, слишком абсурдно и жутко, если верить всем словам Мины.

***

Мина стояла на выложенной плиткой садовой дорожке, небольшой петлёй огибавшей маленький заросший фонтанчик и подходившей к стёртым временем и сотнями ног ступеням огромного парадного подъезда, накрытого козырьком с лепниной, поддерживаемым двумя ионическими колоннами. Огромный особняк в викторианском стиле напоминал лицо старой и чопорной английской леди, покрытый морщинами трещин, богатая лепнина по карнизу во многих местах осыпалась, высокие окна полузакрыты ставнями, словно это чудовище находилось в полусне. Мрачное впечатление развеивала пышно разросшаяся зелень: плющ тянулся к самой крыше, высокой и с потемневшей черепицей, цокольный этаж был полностью скрыт разросшимися кустами, однако лужайка была недавно подстрижена, придавая своеобразный праздничный вид огромной запущенной постройке под безоблачным, но тусклым небом. Воздух наполнял ненавязчивый лёгкий шум сонного пригорода, в который мягко вошёл новый звук — негромкие медленны шаги. Мимо Мины прошёл Виктор.

Она его не узнала, но почувствовала. Несмотря на тёплую погоду, он был с головы до ног укутан одеждой: на глаза надвинута кепка с большим козырьком, кофта с длинным рукавом и высоким воротом, скрывавшим подбородок, доходя сзади до ушей, перчатки, плотные джинсы и кроссовки. Словно он прятался от окружающего мира и хорошей погоды. Виктор внимательно посмотрел на Мину своими большими, ясными глазами, в которых читалась скорбь и ощущение неминуемой беды. Парень слегка наклонил голову, словноприглашая девушку следовать за собой, и пошёл к дому, она пошла за ним следом.

Тяжёлые двухстворчатые деревянные двери с медным молотком открылись после двукратного щелчка ключа в замочной скважине, Мина была готова услышать скрип несмазанных петель, но резкий звук не разрезал слух. Внутри дом оказался на многоприятней, чем снаружи, конечно новая современная мебель смотрелась дико на фоне стен и пола, сохранивших следы былой роскоши, но не производили ощущения запустения. Если снаружи дом казался населённым призраками, то внутри это было тёплое и обжитое жилище.

Виктор снял с головы кепку, перчатки, засучил длинные рукава, скинул обувь и обернулся к девушке, виновато посмотрев на неё. Но она не знала, как толковать его взгляд — всё её внимание было поглощено страшными шрамами, покрывавшими руки до локтя и тянувшимися ещё выше, под зелёную ткань кофты. На левой руке на пальцах нет ногтей, и они были сломаны и срослись так, что парень уже не мог ими шевелить. Длинные волосы зачёсаны на одну сторону, словно закрывали плешь на темени, длинная прядь пыталась закрыть и шрам, тянувшийся по правой стороне лица, от уха и вниз по шее. Мина чувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Что с ним сделали? Что эти каменные чудовища сделали с её Виктором?! Она хотела броситься к нему и обнять, закрыть своим телом его измученное, жаром своего сердца вылечить его. Но не могла сдвинуться с места, девушка оказалась словно на невидимом нерастяжимом поводке, не могла далеко уйти, но и не могла подойти слишком близко, вытянутая рука сжала пустоту, а полные тоски иссиня-чёрные глаза несколько раз часто моргнули и стали смотреть куда-то в сторону. Так и не решившись что-то сказать или сделать, Виктор пересёк холл и стал подниматься по широкой дубовой лестнице, удручённым зверьком Мина последовала за ним.

На втором этаже от лестницы вправо и влево расходились два рукава коридора, Виктор повернул направо и, пройдя метров шесть в тусклом свете единственного окна в дальнем конце, остановился возле высоких двухстворчатых дверей, словно не находя в себе сил открытьих. Мина замерла рядом с парнем на расстоянии своего невидимого поводка и стала в напряжении ждать следующего его шага. Виктор медлил, он, словно уже знал, что находится по ту сторону дверей, но не хотел их открывать, или потому и не хотел, желая, чтобы они оставалисьзакрытыми. Парень стоял в нерешительности, собираясь с силами, наконец, он поднял руку и толкнул створки дверей, те легко поддались и распахнулись вовнутрь комнаты, впустив в коридор сноп солнечного света. Виктор переступил порог. Мина вошла в ярко освещённую область и посмотрела в комнату. Помещение оказалось огромным, окна выходили на другую сторону и были открыты, всё пропитывал солнечный свет и тепло: старые выцветшиеобои, новую песочного цвета мебель, пыльные портьеры на недавно вымытых окнах, потускневший от времени паркет и вытертый ковёрна полу, ставший грязно-багровым от пропитавшей его крови.

Посередине комнаты лежало двенадцать трупов, скрюченных в предсмертной агонии, с широко раскрытыми стеклянными глазами и безумной улыбкой на губах. У всех были вскрыты вены, в кровавой каше на полу лежало несколько ножей, кто-то ещё сжимал орудие своей смерти в сведённой судорогой руке. Тела образовывали почти ровный круг, все были молодыми, безумное самоубийство радикальной секты. Двое братьев-близнецов сидели, прислонившись друг к другу спинами, ресницы были опущены, на щеках высохшие дорожки слёз. Также по капле жизнь вытекала из них, но на губах осталась улыбка облегчения и спокойствия. Словно они приняли смерть в искупление страданий целого народа. Одной девушке едва можно было дать восемнадцать лет, её длинные русые волосы прилипли ко лбу, а кончики лежали в крови её соседа, тёмноволосого парня в очках. Из-за бликов на их стёклах казалось, что его широко раскрытые глаза блестят лихорадочным блеском, что это одержимый бесом, которые сейчас встанет и, перехватив судорожно сжатый кухонный нож, набросится на первого живого человека. Но живых здесь не было. Здесь были лишь Мина и Виктор — туман и дымка в воспоминаниях, в бесконечном десятилетии, которое парень провёл вдали от неё, скрытый ото всех слоем земли и воспоминаний.

На чувства как на клетку с попугаем набросили тёмную шаль, бессмысленное кровавое безумие сводило с ума. Мина, вынесшая слишком много за этот октябрь, вынесшая слишком много за далёкий июль, закрывшая в тёмном углу души слишком много на долгие десять лет больше не могла чувствовать. Сердце разрывалось, разум отказывался воспринимать, ей нужно было спасать саму себя, и она спасла, закрывшись от всего в холодном саркофаге, умерла и сразу воскресла, но уже другой. Какой она была глупой, какой наивно восторженной, когда увидела всё это в первый раз. Вокруг было не сияние, а серость сухого факта, безжизненность тонкого расчёта, яркая электрическая лампочка, затмившая божественный свет, неоновый нимб вместо святости. Юлия и Асфодель сломали Мину, подвели к красной черте, подло заставили служить своим интересам. Они нашли и убили ту самую гусеницу, и девушка встала на их сторону. Да, мир гибнет в водовороте своего невежества, цивилизация погружается в пучину забвения, но делают это люди, люди, которым бездумно и безответственно, во имя своих целей, никак не связанных с судьбами планеты, помогают создания, однажды уже поплатившиеся за свою чрезмерную амбициозность и самонадеянность. Она поверила в благородные цели, сопутствующие выверенному пути, беззлобности и спасительной стагнации. Она решила, что и правда можно склеить разбитый сосуд так, что все трещины будут скрыты. Но это блеф, надо или удержать его на краю и не дать разбиться или создавать новый. Даже если завтра всё закончится, Мина не сможет жить так, как жила, и Виктор больше не её, его у неё забрали, изуродовали и сделали пустышкой, куклой. А теперь хотят также взять и использовать её, единственную, видевшую откуда вышел кошмар, и знающую, с кем он связан. Надо попытаться спастись, сбежать, вырваться. А что дальше? Судьба перевела девушку через воды Рубикона, но не даст воды из реки Лета. Осколки чувств собраны и накрыты толстым панцирем, оставшееся уже никто не сможет разрушить, но и разрушать там более нечего. Остаётся лишь узнать больше и бороться, спасать то немногое, что достойно жить.

Мина сделала шаг вперёд, ей показалось, что она почувствовала, как под ногами чавкнул ковёр. Она посмотрела на Виктора, в её взгляде уже не было растерянности и смятения, в нём был только один вопрос: «Они делали тоже, что и мы?». Парень стоял, прислонившись к стене, сжав ладони изуродованных рук, с бессильной тоской заглядывая в лицо каждому из двенадцати молодых людей, отдавших свои жизни, чтобы спасти себя и многих других, которые ни о чём не подозревали.

Он поднял глаза на Мину и прочитал в них вопрос, а в следующий миг в открытые окна ворвался вой сирены и скрип тормозов, раздались частые и сильные удары в парадную дверь. Виктор, как был, с нехарактерной для него резкостью и скоростью, в два больших шага приблизился к окну и выпрыгнул в него. Девушка бросилась за ним и, едва не поскользнувшись на багровом месиве, перегнулась через подоконник. Прыжок с высокого второго этажа дался парню не слишком удачно, но, не смотря на это, он пытался бежать как можно быстрее. Прихрамывая и западая на правую ногу, Виктор пересекал задний двор, утопающий в нестриженой зелени. Когда он перелезал через забор, его увидели полицейские и кинулись за ним, но Виктор, спрыгнув по ту сторону кованой изгороди, затерялся в лабиринте заброшенных построек. Мина всё также стояла и смотрела в окно, когда в комнату ворвались полицейские и в немом ужасе замерли на пороге. На поиск организатора Белфастской секты были брошены все силы Европола.

За окном моросил мелкий дождик, было начало весны, снег уже везде растаял,и стояла самая противная погода, какую можно представить: хмурое небо, ещё не проснувшиеся от зимней спячки голые деревья, непрекращающаяся изморозь и серый, угрюмый город. В центре кружка из пяти человек, трёх девушек и двух парней, сидящих на полу скрестив ноги, сидел Виктор и своим тихим и спокойным, но уверенным голосом вёл беседу. Мина нашла это обшарпанное здание далеко не сразу, в городке среднего размера на востоке Германии. Многоквартирный шестиэтажный дом стоял ближе к окраине, в бывшей промышленной зоне, и своим видом и убранством был куда скромнее, чем особняк в Белфасте. Квартира располагалась на третьем этаже, и состояла из узкого коридора, пропахшей чем-то невкусным кухни, холодной ванны, двух узких грязных комнатушек и большой залы, в которой даже когда-то мыли пол, и где сейчассидели молодые люди. Как они вшестером жили здесь, Мина не хотела даже думать. Откуда интересно у Виктора вообще деньги на съём жилья?

Он был искателем, следопытом и проводником. Асфодель и два её брата спасли Виктора из рук своих собственныхслуг и помогли ему раскрыть свой талант — талант видеть дальше, смотреть на звёзды и находить тропинки в Млечном пути, зная каждое отдельное дерево, видеть за ним лес. Парень помогал древним и непонятным существам из мрамора находить таких же людей как он, указывать им путь в изменчивом и непостоянном мире иллюзий, кажущегося и предчувствуемого, мире всего и ничего, и искал вместе с ними. Мина смутно представляла, что или кого они разыскивают. Она принимала в этом участие и, когда была одним целым с другими парнями и девушками, слилась с ними в единый пульсирующий шар разума и чувств, она понимала, что делает, но теперь это ускользнуло от неё. Виктор не дал ей понять этого, но если бы она поняла, то уже не смогла бы вернуться, путь назад оказался бы перекрыт осознанием невероятного и всеохватывающего, того, что не было ни добром ни злом, но что было так необходимо Асфодель и её страннымсобратьям. Зачем он оборвал эту нить? Зачем он показал ей и продолжает показывать то, что произошло за эти десять лет? Он не захотел быть с ней вместе в мире ощущений, где не важен возраст и травмы тела и души, где тебя объединяет с другими общая и, пускай иллюзорная, обманчивая и лицемерная, но такая прекрасная для восприятия цель. Может коллективное самоубийство в Белфасте оказалось всего лишь неудачей, однако как она, Мина, могла назвать смерть двенадцати людей в самом начале их жизненного пути «всего лишь неудачей». Виктор показал ей её судьбу, он не хотел однажды утром прийти в дешёвую квартирку или запущенный особняк и увидеть её скорченное, бездыханное тело на грязно-буром полу. Парень мучился и страдал, он сотни раз видел эти картины и ничего не мог изменить, его доброта и сострадание к трагедии Асфодель, искажённые и направленные в выгодное ей русло, сделали его невольным убийцей. Парень видел все эти смерти, видел кровь на своих руках и терзался этим, уничтожал себя изнутри. Но свернуть с пути не мог, его не пускали.

И что произойдёт сейчас, эти пять человек как и их сверстники в Англии похватают ножи и вскроют себе вены? Они, спокойно и умиротворённо сидящие кружком вокруг своего наставника, внимающие его голосу, идущие за его звуком ввысь и вширь, оставляя квартиру, город и Европейский Союз где-то далеко внизу. Горизонт уходит, небо поднимают вверх, словно ты муха, сидевшая под перевёрнутой чашкой, которую, наконец, подняли, и ты с громким жужжанием устремился вверх, на солнечный свет. Виктор уже молчит, глаза закрыты, он сосредоточен, мышцы лица напряжены, парень застыл как восковая фигура, и его ученики замирают один за другим, следуя уже внутреннему голосу. Сейчас должно было что-то произойти, и оно произошло, быстро и просто.

Треск выбиваемой входной двери оглушил сильнее, чем выбитое в комнате окно. Люди в бронежилетах быстро заполнили комнату, схватили Виктора и заломили ему руки, повалив лицом в пол, покрытый грязными разводами. Он ещё не пришёл в себя, он ничего не видит и не слышит, его разум где-то далеко. Безотчётная истерика накрывает помещение, чувства искажаются, ощущается присутствие огромного и спящего существа. Две девушки разрыдались, они прижались друг к другу, обхватив руками, словно удерживали и боялись потерять. Ещё одна сидит отрешённой, никак ни на чтоне реагируя, словно игрушка, в которой сели батарейки, невидящий бесцветный взгляд направлен в одну точку, мужчина из группы захвата пытается привести её в чувство и трясёт за плечо. Один из парней безудержно хохочет, повалившись на пол, он задыхается, переходя на стоны и хрип, но продолжает смеяться неестественным и мерзким смехом, словно кто-то стучит по металлическим трубам. Другой, закричав, попытался убежать, но его схватили, и теперь с трудом удерживали брыкающееся и сопротивляющееся безумное тело. Их разум и мысли остались во власти несуществующего мира и фантомных мечтаний, тела остались лишь комком нервов и сосудов, вместилищем жизни, но не души.

Мина продолжала оставаться в комнате, наполненной смехом, слезами, криками и ужасом, люди в бронежилетах и шлемах не знали, что им делать. Чувства девушки постепенно окружил больничный стерильный холод, её сдавили мягкие стены и железные решётки, из-за которых проступал другой холод — тюремного отчуждения и лишений.

За большим окномоседали на потрескавшийся асфальт ленивые белые мухи, первые этой тёплой зимой, наконец заглянувшей в лабиринты бетонных руин Детройта. Раскопки дворца царя Миноса выглядели куда уютней, чем этот полу заброшенный город, запущенный памятник промышленного краха. За пыльным стеклом с посеревшими жалюзи грязная улица с редкими прохожими постепенно скрывалась под тонким ажурным покрывалом. Дом напротив заколочен, вывеска магазина облупилась и опасно покосилась, вокруг давно разбитого фонаря собиралась толпа мальчишек, они громко разговаривали, так что обрывки фраз долетали до Мины, сидевшей на вытертом диване в тёмном кафе. Кроме неё в помещении, освещённом пробивавшимися сквозь тучи и немытое окно лучами тусклого солнца, сидело трое мужчин, о чём-то споривших посреди зала, в дальнем углу, положив голову на стол и подложив под неё руки, спала женщина в старом пальто крикливой расцветки. А хозяйка всего заведения стояла за кассой, грузная и не молодая, выполнявшая обязанности повара, официантки, уборщицы и вышибалы.

По улице с шумом проехал автомобиль, крики мальчишек стали громче, и кто-то даже свистнул, лязгнула входная дверь, и трое мужчин на полминуты притихли, обернувшись на нового посетителя, даже универсальный солдат общественного питания поднял брови и с лёгким удивлением оценивающе рассматривал нарушителя течения устоявшейся будничной рутины. В кафе зашла среднего роста молодая девушка, слишком необычная для этого забытого города. Бледная кожа удлинённого лица контрастировала с обрамлявшими его чёрными волосами, но чёрными не как крыло недоброй птицы, а поблекшими, покрытыми угольной пылью. Они доходили до плеч, угловатость которых была призвана скрыть короткая тонкая красная куртка с капюшоном. Мина с удивлением смотрела на девушку, выглядевшую небогато, но слишком опрятно для Детройта, какое происшествие могло занести её в этот край.

Тем временем необычная посетительница, на полминуты замявшаяся на входе и окинувшая взглядом грязное заведение и немногочисленную публику, прошла к соседнему с Миной столику и села на край дивана, словно боялась испачкаться. Хозяйка, что видимо было с ней впервые за несколько лет, вышла из-за стойки и сама пришла с меню, девушка торопливо заказала кофе и застыла в неестественной, театральной позе, высматривая кого-то на улице. Мина поедала её глазами, пытаясь понять, где же она уже её видела: немного угловатые черты лица, как будто выцветшие краски, зелёные магнетизирующие глаза. Озарение оказалось резким, как пробуждение от глубокого сна, память без предупреждения извлекла из архивов картинку — неужели это она, Юлия Девил? Конечно, ещё не Девил, но Юлия, тёмная дива и всадник апокалипсиса, как её будут называть через пару лет. Но что она здесь делает?

Однако не только Мина задавалась этим вопросом, другие посетители, отбросив формальности, решили выяснить это лично, взяв заодно что-нибудь ещё. Трое мужчин встали из-за своего столика и направились к девушке, игриво улыбаясь, их вальяжные и хищные движения явно не предвещали ничего хорошего. Но в этот момент хлопнула дверь в заведение, и у столика Юлии, к которому уже подошли желающие познакомиться, в несколько больших шагов оказался молодой человек, худощавого телосложения, закутанный в разномастные предметы гардероба, оставлявшими открытыми только часть лица. Его появление удивило, но не отбило желания развлечений у жаждущейприключений троицу, мужчины окружили парня, на лицо хозяйки скорбной печатью лёг мысленный подсчёт убытков за сломанный стол и пятна крови, будущая дива сдвинулась в дальний край дивана, забившись в угол. Мина вгляделась в черты парня и сразу же узнала Виктора, его она узнает везде, но что он собирается делать, он же никогда не умел драться. Она перевела взгляд на Юлию, она воспользовалась заминкой, и в руке у неё уже блестел пистолет, певица была полна решимости применить его без предупредительных выстрелов. Руки Мины инстинктивно потянулись к голове, закрыть уши, она ничего не могла изменить и могла лишь безмолвным и бездеятельным свидетелем наблюдать за уже третьей драмой. Внезапно за спиной у Виктора вырос белый силуэт, трое мужчин на глазах посерели, став цвета немытого пола. Они отступили и поспешили покинуть кафе, едва не задавив друг друга на выходе. Женщина за стойкой облегчённо вздохнула, бросила взгляд на Виктора, в котором, если сильно постараться, можно было прочесть благодарность, и вспомнила про кофеварку.

Персоной, разрешившей ситуацию, была Асфодель. Мраморная дева в длинном белом пальто, полу прикрыв огненно-янтарные глаза, окинула беглым взглядом Юлию, поспешно убиравшую оружие в сумку, и села за столик напротив неё, Виктор сел рядом. Это существо, суть истинной природы и цели которого ускользнули от Мины после пробуждения и возвращения, выглядело одновременно смешно и пугающе. Пальто, одетое поверх сложных складок богатого платья, придуманного и гениально воссозданного скульптором, выглядело комично. Представьте себе статую Венеры, на которую надели старую шубу, хорошо, что ей не пришла в голову идея обзавестись шапочкой. Но всё тоже мастерство неизвестного грека делало Асфодель пугающе похожей на живого человека, даже когда она не двигалась, непревзойдённое древнее искусство. Хозяйка принесла заказанный кофе, потребовав сразу оплаты, причём куда больше она рассматривала именно Юлию, на Виктора бросила беглый взгляд, а на мраморную деву, виновницу тихого разрешения конфликта, не обратила никакого внимания. Словно девушки-альбиносы с каноничным идеально правильным греческим лицом во всём белом типичнейший тип людей в Детройте. Мине пришло на память, что точно также Асфодель не замечали и в свите дивы в Париже, конечно когда ты видишь саму Юлию Девил, сложно обратить внимание на что-то ещё, но не могут же все на столько сходить с ума, чтобы не заинтересоваться столь оригинальной персоной, явно не принадлежащей к обслуживающему персоналу. Тем более пресса всегда подчёркивает — дива путешествует одна, в смысле без компаньонок и друзей, армия работников в расчёт не берётся.

Виктор начал разговор, обращаясь к Юлии, его тихий, спокойный и уверенный голос обрисовывал певице пейзажи известной Мине сказки о новых горизонтах и раскрытии внутреннего потенциала, помощи и подвиге, но будущая дива его не слушала. Девушка внимательно смотрела на Асфодель, совсем не боясь её янтарного взгляда, способного опалить душу, расплавить мысли, поглотить все чувства, оставив только страх. Она что-то сказала, описав в воздухе рукой неопределённый небрежный жест, направленный в сторону Виктора. Он смутился и замолчал, а мраморное изваяние расплылось в довольной усмешке и ответило Юлии. Парень больше не участвовал в разговоре, опустив взгляд в стол, он сидел с непонятной скорбной миной, словно только что осквернили святыню его веры. Девушки же прекрасно друг друга поняли и общались, словно две старые подруги, встретившиеся в модном кафе одной из мировых столиц обсудить последние сплетни из жизни знакомых.

Первое видение отрезвило Мину, буквально выдернув из привлекательной бездны безграничных снов. Второе показало, что смерть ещё не самое худшее, что могло бы с ней произойти, объединение разумов — зависимость, разрушающая организм куда быстрее, чем другие известные человеку наркотики. Третье запечатлело ключевой момент, когда для достижения целей загадочным созданиям понадобились расчётливые и беспринципные люди, а не вундеркинды-романтики вроде Виктора, который понял всё слишком поздно.

Девушка слышала лишь обрывки разговора, несвязанные шелестящие фразы про необходимость нового широкого поиска одарённых людей, разграничение работ, составление планов и инструкций. Она долго смотрела на Юлию и Асфодель, окинула взглядом заведение, посмотрела на улицу и, наконец, решилась. Мина, пригнувшись, встала из-за своего столика и, сделав два крадущихся, осторожных шага по направлению к троице, замерла, готовая в любой момент броситься бежать в любую сторону. Она не ощутила воздействия невидимого барьера или поводка, а её шаги оказались совершенно беззвучными и невесомыми, но могло ли быть иначе, если она тень в чужих воспоминаниях? Девушка выпрямилась и подошла к столу вплотную, не спуская взгляда с мраморной девы. Как назло разговор стих, Юлия думала над чем-то, вертя в руках кружку с коричневатой водицей, называвшейся здесь кофе, Мина опустила голову и посмотрела на Виктора. Парень медленно поднял голову и посмотрел в глаза той, с кем были связаны его самые светлые воспоминания. Его иссиня-чёрные глаза не мигали и были полны ужаса, он отрицательно покачал головой из стороны в сторону, словно хотел предупредить о чём-то. Девушка почувствовала на себе ещё один взгляд, прожигавший её насквозь. Она медленно подняла голову и встретилась с горящими изжелта-зелёными янтарями, но не отвернула головы. Мина приняла вызов и продолжила смотреть в пылающий взор, наливавшийся недовольством и раздражением. Очертания грязного кафе стали отступать и расплываться, расходясь в стороны как убираемые по окончания действия декорации в театре. Юлия продолжила разговор с Асфодель, но с другой, из воспоминаний, которая продолжала сидеть напротив неё за столиком, а Мина смотрела в глаза настоящей мраморной девы, которой очень не понравилось вмешательство в её дела.

***

Мина подпрыгнула на кровати, с силой ударившись лбом о полусферу с датчиками, окружавшую голову, и в ужасе соскочила на пол, словно предмет мебели собирался сожрать её. Она прерывисто дышала и озиралась по сторонам, но мраморной девы рядом не было, однако она очень скоро появится и захочет увидеть Мину, в этом девушка не сомневалась. Рядом с её кроватью, стояла другая, на которой лежал Виктор, точнее не кровать, а ложе смертника, ещё в комнате с бледно-розовыми стенами стояло два таких ложа, с полусферой в изголовье и шкафами с приборами вместо прикроватных тумбочек. Здесь больше никого не было, но на предыдущих оранжевом и жёлтом уровняхв общей сложностиоколо сотни мест и восемьдесят два из них уже заняты. Девушка с любовью посмотрела на человека, которого возможно ей больше не суждено увидеть. Но он знал, на какой идёт риск, оставив без присмотра «гуляющих» и создавав с помощью аппаратуры последнего красного уровня закрытый образ реальности, замкнутый на его воспоминания, в которых была Асфодель. Для неё этот другой мир иллюзий и ощущений был не тенью жизни, а оставался родным домом. Мраморное создание считало, что полностью контролирует Виктора, его поведение ни при каких обстоятельствах не окажется за границами тщательно разработанных инструкций, всё отлажено и проекту, наконец, ничего не помешает. Но невозможно просчитать поведение неординарных людей, способных, как и создания из мрамора, путешествовать за гранью, миньоны вышли из-под контроля и даже передали друг другу знания, однако они нужны им живыми и это оставляет пространство для манёвра. Мина знала, что обязана сделать.

Девушка, бросив прощальный взгляд на Виктора, заметила небольшой гаджет, лежавший на наружной полке шкафа с аппаратурой. Она бы его не заметила, если бы не тревожное системное сообщение в красных тонах о попытке несанкционированного проникновения в систему обеспечения комплекса с зелёного уровня. Вспомнив про парня, сознание выудило расплывчатый образ и имя — Стефан, долго пытавшегося с ней разговаривать, когда она была ещё между реальностей, и по счастливой случайности предоставленного сейчас самому себе и видимо пытающегося выбраться из комплекса, Мина побежала к двери. Мысленно скривившись от мерзкого розового цвета стен, она направилась к лестничной шахте, проход открылся перед ней, и облегчённо вздохнув, что здесь всё ещё подчиняется её командам, она, перепрыгивая через ступеньку, стала подниматься наверх.

Стефан обошёл три уровня ещё два раза, но не увидел ничего нового и никого нового, комплекс словно вымер. Вор считал, что ему бы уже пора попасть в руки карательной психиатрии, но никакого насилия над собой не замечал, о нём как будто забыли. Меряя шагами комплекс от угла до угла, он зашёл в комнату отдыхаи наткнулся на робота-пылесоса, тихо урчавшего рядом с шахматным столиком. Сделав круг по периметру комнаты, электронный уборщик остался доволен идеальной чистотой, хотя если никого нет, то кто мог намусорить, и направился к открывшейся в стене нише, скрывшись за опустившейся панелью. Стефан подошёл к тому месту, где спрятался пылесос, какое никакое, а событие за последние два или три дня или сколько прошло времени с начала его бесплодных исследований. Стена была здесь точно такой же как и везде — прямой и мягкой. Или нет. На дверях между уровнями это было невозможно заметить из-за большой площади, но здесь при близком рассмотренииоказалось очевидным: часть стены, уезжавшая в сторону для открытия ниши, было чуть-чуть утоплена, но плавность линий и короткий ворс мягких стен практически скрывали это. Проведя рукой в месте предполагаемого стыка, Стефан без труда его нашёл. Не долго думая, он добежал до столовой, взял несколько столовых приборов, вилки и ножи были хоть и тупые, но тонкие, что здесь было важнее, и вернулся к конуре робота-пылесоса, небольшое углубление в стене теперь сразу бросилось в глаза. Несколько неудачных попыток, пара погнутых приборов, и стенная панель поддалась, открывая металлическую основу. Однако вор остановился и аккуратно вернул отошедшие кусок отделки на место. Смысл вскрывать нишу с пылесосом, какая может быть от этого польза, зачем лишний раз будоражить местную систему охраны? Конечно, видеокамер здесь стоять не может: автоматизировать наблюдение и своевременное выявление конфликтных ситуаций невозможно, а посадить штат охранников круглосуточно наблюдать за такими площадями неудобно — корпорации Иден, или кому принадлежит этот объект, не нужны лишние свидетели происходящего здесь. Но могут стоять датчики давления, подающие тревожный сигнал на пульт управления, ни к чему напоминать о своём существовании, когда оказался так удачно предоставлен самому себе. Лучше попробовать поискать двери на другие уровни или что-то ещё.

Виктор наверняка не только присматривает за полоумными, но и является местным управляющим. И сомнительно, чтобы по любой мелочи он бегал на некий административный уровень или на склад, тем более что он не производил впечатления человека, способного разбираться в технике или руководить чем-либо, превышающим по размерам тележку с мороженным. Но и с дистанционного пульта все команды не отдашь, а значит, по уровням должны быть разбросаны скрытые панели управления для решения бытовых или нештатных ситуаций. Вопрос в том, где их искать. Ответ нашёлся быстро — там, где эти ситуации, скорее всего, могут возникнуть, например, в столовой, где постоянно обновляется запас полуфабрикатов.

Осмотр тошнотворно зелёной столовой занял несколько часов, итогом поисков стало обнаруженное небольшое углубление в стене, главное чтобы за ним скрывалась не автоматизированная фритюрница. Стефан действовал быстро и умело, да и как ещё мог действовать лучший в Европе вор. И куда только запропастился Виктор — оставлять такого человека без присмотра было очень не дальновидно. Под мягкой панелью стены, как и в случае с нишей для пылесоса, открылась металлическая заслонка. С обычной замочной скважиной: не доверяют хозяева объекта магнитным и электронным замкам и правильно делают. Вскрыть замок оказалось не сложно, даже проще чем сейфовые двери в галереи Уффици, здесь не поскупились на вилки и ножи. Отодвинув панель в сторону, Стефан увидел сенсорный монитор. От лёгкого касания экран сразу ожил и, не запросив никаких паролей и биометрических данных, сразу предоставил доступ ко всему своему функционалу.

С момента знакомства с пылесосом всё шло так хорошо, что вор был полон радужных надежд, словно едва добравшись до консоли, он сразу найдёт там большую красную кнопку «Открыть выход». Но панель управления разочаровала его своим нехитрым набором возможностей, соответствующим её защите. Единственное, что можно было через неё сделать, это отследить уровень запасов продуктов и чистого белья на каждом из шести известных Стефану этажей и пополнить их со склада — самого верхнего, фиолетового уровня. Скорее всего, только через него и можно выбраться на поверхность, но как попасть на сам складской уровень или на какой-либо другой оставалось неизвестным, схема комплекса в консоли отсутствовала. Ещё можно было побаловаться с настройками климата в комнатах, запустить внеплановую генеральную уборку и включить пожарную тревогу, но она, конечно же, не предусматривала спешной эвакуации персонала. С тоской вор щёлкал по вкладкам, пока не вернулся к меню пресловутого склада. Через него можно было ещё заказать пополнение запасов с базы обеспечения, но напротив этой функции стоял тревожный красный восклицательный знак в мигающем треугольнике. Без особого интереса вор открыл системное сообщение: оказалось, что доставка груза невозможна, поскольку взлётная площадка занята самолётом Нетопырь-Дельта. Глаза Стефана округлились, разбираться в дорогих вещах являлось его профессиональной необходимостью, и хотя кража самолётов не входила в предоставляемые им услуги, этот самолёт он не мог не знать. Самое дорогое и быстрое в мире средство для частных передвижений по воздуху, полностью автоматизированное, не требуется ни стюард, ни пилот, именно на таком прилетела к Дмитрию на Сент-Иден Калиса. Означало ли это, что в комплексе присутствуют высокопоставленные гости или, что машину просто забыли отправить куда-то ещё, для Стефана не имело значения, главное — это решение вопроса, что делать после выхода на поверхность, оставалось лишь найти дверь на фиолетовый уровень. Взяв горсть столовых приборов, вор пошёл на синий этаж.

Однако стоило ему выйти из столовой, как он почувствовал чьё-то присутствие, словно его сверлили внимательным взглядом. Вор резко обернулся, но за спиной никого не оказалось, он заглянул в помещение, из которого только что вышел, сделал несколько осторожных шагов в оба направления по коридору — нигде никого не было. Но странное пугающее чувство не покидало его. Стефан чуть ли не бегом, направился к лестничной площадке на синий уровень, а странное присутствие не покидало его, только нарастая. Он уже бежал, несколько вилок выпало, и их словно поглотил короткий ворс ковролина, дверь на лестницу открылась, и вор спешно поднялся на этаж выше. Здесь ему уже показалось, что кто-то схватил его за руку, вырвавшись, Стефан завертелся волчком, пытаясь увидеть кого-то ещё. Но бледно-синий коридор был пуст. В воздухе повисла тревога и отчаяние, словно в доме с неприкаянными душами из фильма ужасов. Вор отчётливо услышал чьи-то голоса совсем рядом, они были растерянными и испуганными, вокруг него волчком завертелись чужие мысли и чувства.

Его с головой окунули в омут отчаяния заблудившихся душ, которые способны видеть и чувствовать всё, а оказались заперты в клетке. Они как насекомые бились о стекло окна, будучи не в состоянии найти пути на улицу, на свежий воздух, на свободу. Они потеряли своего поводыря, его не было с ними, он их предал. Спутанным клубком энергия разумов нескольких десятков человек обрушилась на живого человека, оказавшегося совсем рядом от их пустых тел. Его хотели растерзать, попросить помощи и защиты, молить и поделиться знаниями. Стефан за крохотный осколок времени, показавшийся более длинным, чем вся его прошедшая жизнь, испытал на себе и узнал дары полной свободы и ограничивающего проклятия. Последние связные мысли были о том, почему ему всё так легко вначале удалось, и почему здесь нет охраны. Зачем оплачивать услуги бывших морских пехотинцев или ставить хитроумные системы слежения. Ты можешь делать всё что хочешь, всё равно твоё время настанет — не тело, а разум уязвимее всего. Столовые приборы распылись по пушистому полу.

Онмедленно брёл, словно в тумане, едва не падая при каждом шаге, ничего не видя перед собой, только чувствуя, вокруг продолжали звучать странные приглушённые голоса, он пытался прислушаться к ним, но всё равно не улавливал, ему казалось, что если спуститься ниже, то будет лучше слышно. Где-то на краю разума высохших листом падала в бездну мысль, что это и есть «прогулка в пустоте», что он теперь тоже стал «гуляющим», что внизу его ждёт Мина и вернувшийся поводырь — Виктор.

Мина, наконец, поднялась до зелёного уровня и побежала в столовую, в памяти всплыла жуткая картина далёкого прошлого, когда она спасалась от сфинксов, гнавшимися за ней словно из бездонной пропасти ада. Но теперь всё будет иначе, ещё немного и она будет преследовать их и загонит туда, откуда они выползли. Стефан должен был быть где-то здесь, ковыряться в консоли управления, вместе они смогут выбраться отсюда. Но в столовой его не оказалось, в ней лишь была вскрыта панель стены с мигающим дисплеем и выпотрошен ящик со столовыми приборами. Растерянная девушка вышла назад в коридор и нос к носу столкнулась с молодым человеком, только он был уже совсем не такой, как при их последней встрече.

Стефан шёл с опущенными, безвольно повисшими и раскачивающимися словно плети, руками и мутным взглядом, напоминая зомби у которого колдун Вуду похитил душу. Он рассказывал самому себе нечто нечленораздельное, слегка раскачиваясь при каждом шаге. Девушке была знакома эта страшная картина внешней деградации человека — Стефана захватили иллюзии закрытой реальности. Мина схватила его за плечи и задержала, посмотрев в пустые, отрешённые серо-голубые глаза.

Пока она была в воспоминаниях вместе с Виктором, он был предоставлен самому себе, некому было ответить на сигнал тревоги о взломе консоли или проследить чем он занимается — за всем на объекте отвечал её возлюбленный. Стефан воспользовался вседозволенностью и возможно что-то успел сделать и узнать, однако, его поймали. Восемьдесят два человека, без присмотра Виктора, сами совокупились в единый разум и попытались продолжить работу. Но как она заметила по остывавшим тревоге и испугу, которые чувствовались не только кожей, ими словно пахло в коридорах оранжевого и жёлтого уровней, у них ничего не вышло. Единый разум распался, и началась паника, мысли и чувства разных людей спутались в бессвязный клубок, они метались в пространстве, обозначенном комплексом, и боялись поодиночке выйти за его пределы, но догадаться вернуться в тела тоже не смогли. Вполне возможно они застигли Стефана и поколебали его рассудок. А когда Виктор, наконец, присоединился к ним и все чувства и мысли собрались в единое целое, её ни о чём не подозревающий будущий сообщник оказался вовлечён в ментального гомункула и теперь они его звали занять место. Она сама попалась подобным образом: когда чувства и мысли расстроены, а несколькими этажами ниже собирается столь сильный ментальный центр, сопротивляться невозможно. Нужно было срочно что-то предпринять, Мина не могла потерять союзника, и она сделала самое простое и эффективное, хотя и весьма опасное, надеясь, что чувства и разум Стефана ещё не успели слишком далеко уйти от тела. Со всей силы она ударила кулаком ему в живот.

Он словно оказался на званом чаепитии чопорной секты. Стефан оказался в центре бурлившего потока голосов, общавшихся друг с другом или сами с собой, но подчёркнуто вежливо, с раздражающим умилением, словно сборище старых дев обсуждающих бородатый анекдот. Вора всё раздражало, но он не мог высвободиться, его продолжало влечь на нижний уровень, он старался идти как можно медленней, думать о посторонних вещах, но всё было тщетно. Предметы перед глазами расплывались, коридор утонул в тумане, разум угасал, личность и мысли терялись, растворялись в огромной массе чудовищного ментального образования. Последний проблеск мысли был о Дмитрии, выраженный недоумением — зачем ему только эти опыты в парапсихологии?

Прошли годы, прежде чем он выпал в реальность существования. Стефан согнулся пополам от боли, голоса продолжали шуметь в голове и недоумевали, куда подевался новенький, он им так понравился. А самого новенького уже влекли за руку как непослушного ребёнка в ванную комнату и затолкнули в душевую кабину. Ледяной душ обжог кожу, вор едва не задохнулся и, потеряв равновесие, сполз по стенке кабины. Он сидел на рифлёной поверхности поддона душа, а сверху его хлестали потоки холодной воды. Стефан словно родился заново, к нему возвращались мысли и чувства, и первые из них были о том, что он делает в душевой кабине, он закоченел уже, и где здесь дверца.

Стефан резко встал, одним плечом больно ударившись о панель, заиграла музыка и включалась вентиляция, а ледянойпотокстал ещё холодней, словно кто-то подключил сюда подачу воды из Северного Ледовитого океана. Беспомощно шаря руками по стенкам кабины, ещё не окончательно придя в себя, он искал способ выключить воду или выбраться наружу. Победил силовой метод решения, и, выдавив плечом дверцу кабины, Стефан, споткнувшись о края поддона, упал на пол ванной комнаты и отполз от душа, продолжавшего шуметь арктическим водопадом. Хотелось продолжать лежать и ничего не делать, уснуть и отдохнуть, вор чувствовал себя вымотанным и разбитым, словно он вернулся домой с безумной вечеринки, ещё ужасно хотелось поесть, но это могло и подождать. Но в покое его не оставили, кто-то начал трясти его за плечи и пытаться поднять с пола, ругая словами, от которых ментальное общество, уже не шумевшее в голове, пришло бы наверное в ужас. Гадкое состояние усиливалось от того, что ругал его приятный женский голос. Найдя, наконец, в себе силы, Стефан встал, хватаясь за раковину, и развернувшись, упёрся в неё двумя руками. Его качало из стороны в сторону, но постепенно становилось лучше, сейчас бы он не отказался встретиться с тем вымышленным сфинксом, который избавил его от вялости мысли в компании Дмитрия и его мозгоправа.

— Приходи уже в себя, у нас мало времени, надо срочно бежать отсюда, — терпение Мины было на пределе, каждая минута была дорога, совершенно неизвестно что они будут делать, когда выберутся на поверхность, а этот горе союзник ведёт себя так, словно вчера был на концерте Юлии Девил.

Девушка схватила Стефана за плечи и опять начала трясти. Или вор всё-таки акклиматизировался, или верх взяла злоба за столь бесцеремонное обращение с собой, но он отпрянул от раковины и почти грубо оттолкнул от себя Мину.

— Да оставь ты меня в покое! Как я тебя хотел привести в чувство, так получил удар в челюсть и лекцию о высших целях и новом доме! А как тебе что-то понадобилось, так я должен быть самой предупредительностью. Девушки… — Стефан раздражённо посмотрелся в зеркало и вытер руками воду с лица. Он был мокрый с головы до ног, тёмно-синяя пижама, бывшая местной униформой, насквозь промокла и прилипла к телу, сковывая движения и доводя до озноба, — Мне надо переодеться, а потом ты мне всё объяснишь.

— У нас нет времени! — Мина едва не кричала, её выводил из себя этот несведущий тормозной механизм, может он вообще по ошибке сюда попал, — Ты едва не стал частью гомункула из восьми десятков душ. Твоё счастье, что я выставила тебя под душ — у новичков ощущение физического дискомфорта не позволяет отойти от тела. Пока они все ушли на поиски, ты можешь думать и действовать, но в любой момент они могут вернуться, и тогда ты опять провалишься в небытие. Там конечно хорошо, но ты нужней здесь!

Девушка задыхалась от злости, она ещё хотела добавить про мраморную деву, но до Стефана, наконец, стали доходить обстоятельства ситуации, в которой он оказался.

— Почему тогда ты не приняла душ вместе со мной?

В голосе явственно проскользнулоехидство, и девушка едва удержалась, чтобы не ударить молодого человека в третий раз.

— Потому что я пережила достаточно, чтобы больше не оказаться во власти химер Асфодель и Юлии. Пошли быстрее — у меня есть ключ от выхода наружу, надо ещё придумать, что делать дальше, — и Мина широкими шагами направилась к двери.

Стефан, попытавшись отлепить от тела мокрую робу, выругался, и последовал за девушкой. В коридоре они перешли на бег и стали быстро подниматься наверх. Фиолетовый уровень оказался обычным складом, просторным и светлым огромным помещением, полным коробок, автоматических погрузчиков и, как колоннами, разделённый шахтами подачи грузов на этажи комплекса. Мокрые тапочки чавкали при каждом шаге Стефана, и Мина с беспокойством посмотрела на своего вымоченного сообщника.

— Возможно, действительно было бы лучше тебе переодеться. И продуктов надо бы взять с собой, неизвестно, сколько нам лазить по горам. Давай посмотрим в ящиках.

— Ох уж эта женская логика. На этажах мы бы всё нашли куда быстрее, чем теперь лазить по паллетам с коробками. И, во-первых, шубы здесь всё равно нет, во-вторых, вся еда в комплексе порошковая, если ты собралась идти по горам, то где ты рассчитываешь подключить микроволновку, и, в-третьих, на поверхности должен быть самолёт. Следуй своему совету не терять время.

Мина недоумённо посмотрела в спину убежавшего вперёд Стефана, теперь остановившегося и осматривавшегося по сторонам в поисках лестницы. Женская логика! Она над ним сжалилась, а он её отчитал и теперь ещё поторапливает. А бедный Виктор навсегда уже привязан к Асфодель, даже если ему удастся далеко уйти, его без труда найдут и вернут.

— Вон шахта лифта, побежали!

Лифт оказался совсем рядом от входа на фиолетовый уровень, но проход оказался заставлен ящиками, и Стефан с Миной, не заметившие его сразу, сделали большой крюк по складу. В гаджете Виктора был чип, и все двери автоматически раскрывались перед обладателем этого универсального устройства.

Подъём был не быстрым, или же комплекс находился достаточно глубоко под землёй. Когда блестящие створки разъехались в сторону, беглецы очутились в каменном мешке, сложенном из древних и огромных камней. Обоих сразу обдало холодом, Стефан в мокрой одежде замёрз через полминуты, он весь сжался, обхватив себя руками и растирая бока. Мина, однако, чувствовала себя не многим теплее — тонкая тёмно-синя пижама была в «Седьмой жене» только для соблюдения приличий и не защищала от холода.

— С-с-смотри, ниша. Это наверно замаскированный выход, п-п-пошли быстрее, — молодого человека бил сильный озноб, от холода он начал заикаться. Электронный термометр, расположенный около лифта, услужливо показывал температуру в плюс три градуса по Цельсию.

Часть стены в нише бесшумно скрылась в вековой кладке и выпустила молодых людей в объятия северной холодной осени. Они стояли посреди древних руин средневекового замка, закрепившегося между скал, зажатых голубым безоблачным небом и тёмными холодными водами. За остовами исполинских стен, виднелся чёрный корпус самолёта, словно лоснившегося в скупых солнечных лучах. Машина напоминала сильно укороченную чернильную ручку с огромным хвостовым оперением и хищно изогнутыми короткими крыльями, смещёнными к хвосту, с двигателями под ними. Беглецы побежали к ней, первым у машины оказался Стефан и принялся стучать по местам, где могли оказаться дверцы, но стоило подойти Мине, как дверь в салон сама опустилась вниз, предоставив к услугам алый трап — гаджет Виктора оказался универсальной открывалкой. Оказавшись внутри, молодой человек с силой ударил по панели, словно от этого зависела скорость закрытия салона. И сразу после этого стал настраивать консоль на температуру тропического курорта в разгар сезона.

Это был тот самый самолёт, в котором прилетела Мина, только уже не было тарелки и журналов. Но справа бар по обе стороны зеркальной двери всё также поражал количеством сосудов. Стефана привезли после неё и вполне возможно этим же самолётом, не ясно только, почему его здесь и бросили. Может Виктор должен быть куда-то вылететь? Стрелки часов на двери в кабину пилота показывали пять часов двадцать шесть минут, оставалось узнать какого числа и где они вообще находятся.

— А здесь довольно недурно, только по мне слишком много красного и чёрного. Можно было бы и поразнообразней цветовую гамму выбрать, — довольный начавшей подниматься температурой в салоне, Стефан подошёл к комоду, стоявшему правее двери в кабину пилота и начал проделать некие месмерические пассы над его столешницей.

— Мы улетать отсюда собираемся, или, быть может, ты ещё горячую ванну примешь? — температура раздражения Мины, сброшенная пронизывающим холодным ветром, вновь стала повышаться, приближаясь к точке кипения. Сколько можно возиться с панелями настройки климата, или он ещё горячий шоколад себе заваривает, — Ты самолёт то водить умеешь?

— Всему своё время, — Стефан ответил, не оборачиваясь и не обращая внимания на тон своей сообщницы, продолжая возиться с комодом, — Мы оказывается в Норвегии. Я бывал в этой стране, но не в таком качестве.

Взбешённая девушка в три больших шага подскочила к Стефану, собираясь совершить нечто нелицеприятное, но в этот момент загудели двигатели самолёта. Минапочувствовала, как машина отрывается от земли, а по салону разлился мелодичный женский голос:

— Уважаемые пассажиры, просьба занять свои места до того, как самолёт наберёт высоту. Пункт назначения — аэропорт Ивиса, остров Ивиса, Балеарские острова, Департамент Испания, Европейский Союз. Дата вылета — двадцать восьмое октября шестнадцать часов двадцать восемь минут по Гринвичу. Дата прибытия — двадцать восьмое октября девятнадцать часов сорок одна минутапо Гринвичу.

Мина недоумённо посмотрела на вора.

— Этому самолёту не нужен пилот. И советую отдохнуть сейчас, ибо летим мы не развлекаться, — с довольным видом Стефан прошёл мимо девушки, и уже в зеркальных дверях обернулся, расплывшись в пошлой улыбке — А вот теперь горячая ванна. Не потрёшь мне спинку?

Глава 8 Бог из машины

— Угадайте кто! Да, вы совершенно правы, с вами по-прежнему Кристина Ву и Первый Общественный с борта, ставшего для нас уже вторым домом, лайнера «Падишах». Сейчас суббота, восемь часов вечера, и я нахожусь в зале ресторана «Кассиопея» в центре Гранд Падишах Авеню. Совсем скоро начнётся программа, посвящённая сразу двум крупным событиям. Первое — это конечно экватор нашего замечательного саммита, посвящённого эколого-экономическим проблемам современного мира. За прошедшие десять дней удалось достичь очень многого, совершены прорывы в казавшихся прежде неразрешимыми вопросах. И теперь всем нам нужно как следует отдохнуть, чтобы вторая половина саммита прошла даже более плодотворно, чем первая. И второе — день рождения у госпожи Президента Российской Федерации, эта выдающаяся женщина отмечает свой юбилей, не отрываясь от работы. Так что готовимся к удвоенному количеству пафосных речей о великом благе и долге. Но не будем засиживаться в ресторане, на променаде уже заметно большое оживление, не будем отставать от общественности. Мы же Первый Общественный! Все мероприятия будут проходить в «Золотом Дворце», именно так называется роскошный крытый амфитеатр на восемь тысяч мест, способный вместить всех пассажиров лайнера. И сегодня ночью он будет полон. Кроме традиционной официальной части, посвящённой двум названным мною событиям, ожидается широчайшая развлекательная программа. Виртуозное цирковое представление — парящие под огромной стеклянной крышей, которую вы тоже скоро увидите, на фоне ночного неба гимнасты, музыка на любой вкус в исполнении полной колоды звёздных исполнителей и коллективов, русский балет, итальянская опера, французский театр, бразильский карнавал, знаменитое представление Шато де Флёр, Юлия Девил с папури из новой концертной программы… Увидеть сегодняшний вечер и умереть, как до сих пор ещё любят говорить про Париж. Итак, вот я уже в холле перед амфитеатром, привет Анна! Салют коллегам. Журналистов и репортеров, наверное, столько же сколько и гостей. В «Золотой Дворец» ведут три променада, что позволяет избежать толчеи на входе, но зато создаёт сложности для людей моей профессии. Никогда не знаешь, с какой стороны подойдёт сенсация. Золочёные высокие двери распахнуты, и я переступаю порог живой роскоши. Амфитеатр огромен, камера не в состоянии передать размера и грандиозности самого большого плавучего концертного зала. Я зашла через центральный вход, справа, слева и позади от меня поднимаются террасы со столиками и креслами, подковой огибая партер, увитые живыми цветами, каждый из которых не уступает по красоте драгоценным камням в украшениях собравшейся и продолжающей прибывать публики. За террасами начинаются этажи лож и балконов, уходящие под самую крышу. Видели ли вы где-нибудь ещё подобный купол? На его счёт у меня цифр нет, но уверена, что и он бьёт все рекорды. Исполинская хрустальная люстра свисает из центра едва ли не до середины амфитеатра, цепей и креплений не видно, и создаётся впечатление, что она парит над публикой. Словно само солнце сошло с неба и заключено в драгоценную оправу для служения нам сегодняшней ночью. Свет разливается так искусно, что не затмевает, а только подчёркивает великолепие безграничного неба. Партер также занят столиками и вазонами с райскими цветами, в цветах утопает и сцена, достойная всех творческих людей прошлого, настоящего и будущего. Всюду снуютофицианты и стюарды, у тележек с винами дежурят сомелье, воздух наполнен ароматом дорогих духов, цветов и предвкушения веселья. Вот собрались кучкой азиаты и арабы из Тихоокеанского региона, я готова поспорить, что опять делят какие-то островки. В стороне собрались чопорные англичане с Роджером Грэйгом, ложка дёгтя в бочке мёда саммита. Со стороны они похожи на жуков-могильщиков в своих чёрных фраках. По другую руку раздаются искромётные каламбуры — Дмитрий Иден упражняется в знании русского с Калисой Фокс, они же теперь лучшие друзья, словно и не было «конфуза» в Южном Судане в августе две тысячи двадцать первого года. Миллиардер предпочёл фрак с покушением на викторианский стиль, интересно, я одна постоянно замечаю пристрастие его властности к рюшечкам? Калиса как всегда в белом: элегантное платье в стиле кимоно с тёмно-багряными контурами огромных цветов, роль сумочки выполняет веер, на светлом фоне изображена коварная кицуне. Алекс, я не ожидала тебя увидеть. Да мы все сегодня заняты… Куда это он так побежал со своим доисторическим микрофоном? Ах, это через правый вход в «Золотой Дворец» зашли президенты БРИКС во главе с лучезарно улыбающейся именинницей. Сколько раз за вечер её сегодня сравнят с Екатериной Великой? Но оставим это новостным каналам, я вас порадую позже эксклюзивным интервью по горячим следам, а не этими сухими и нетерпеливыми фразами. С противоположной стороны тоже заметно некое оживление — делегация от Европейского Союза пожаловала? На саммите присутствуют представители всех национальных департаментов этого государственного образования, недавно отпраздновавшего год существования на карте мира, что сделало ЕС самой широко представленной страной. А вот и нет, это Юлия Девил в окружении армии фанатов и фанатиков. Она сегодня выступает, но как мы можем видеть, не удержалась от соблазна пригубить шампанского перед выходом на сцену и оказаться причастной к общему душевному подъёму. Вы только посмотрите на её платье, словно паук сплёл хитроумную паутину из чёрных нитей меж листьев канабиса. Но цепи… мы же не в одиннадцатом веке, но это Юлия, простим ей маленькую слабость, главное, чтобы они были смазаны и не гремели. За ней втиснулся и наш Президент в сопровождении армии помощников. Я слышу итальянцев, а теперь я их вижу, да, делегация от Европейского Союза тоже на месте как всегда последняя. Все занимают свои места, готовимся слушать официальную часть, на сцене появился Михаэль Флайшер, почему я не взяла с собой рукоделие? Ах да, я же не вяжу.

Марк Говард скучал за бессмысленным разговором: невыносимый Роджер Грэйг вновь завёл свою излюбленную тему про мировой заговор. Мимо прошумела Кристина, герцог обменялся с ней быстрым взглядом. А она наверняка отпустила в их адрес какую-нибудь колкость. Несносный разрушитель заговоров — да конечно они есть, но только совсем не в том виде, как он себе представляет, и всё равно нормальные люди из врождённого чувства самосохранения этому не верят, а умные молчат дальше. Ведутся только политические и общественные фрики, считающие, что лучше быть первым среди убогих, чем последним среди люди разумных. Сам Сэр Говард являлся официально признанной оппозицией — слишком неудобных вопросов не задавал, громкими заявлениями не бросался, слухи не пересказывал. И его слушали, а иногда допускали быть услышанным. Герцог знал многое, а догадывался ещё о большем, мистеру Грэйгу некоторые факты и во сне бы не померещились, но разумнее было молчать. Когда враг настолько силен, приходится пребывать в тени, вынося на свет божий лишь те обвинения, для которых собраны все неопровержимые доказательства и только предварительно обезопасив себя во всех вопросах. Иначе быстро станешь всеобщим посмешищем, в обществе которого даже телеведущие и журналисты будут держаться отчуждённо, всем своим видом являя жертвенность идеалам журналистики, во имя которых приходится общаться с вот такими больными людьми.

Совсем рядом ударил залп фотовспышек — Дмитрий и Калиса пожимали друг другу руки на фоне экзотического скверно-сладко пахнущего куста. Захотелось попросить обоих замереть и позвать скульптора, созданный по их подобию шедевр был бы достоин площади перед любой надгосударственной организацией, декларируя в благородном камне самые лучшие намерения. Даже голуби облетали бы его стороной. Если бы не бизнес и жажда власти, и мистер Иден и мисс Фокс сделали бы прекрасную творческую карьеру. Пели бы трио с Юлией Девил, и все бы радовались. Может, их просто не взяли в художественную школу?

После парада цветных революций и гражданских войн на Ближнем Востоке, в Восточной Европе, Латинской Америке и Африке мир зажил по-новому, создав тепличные условия для подобного рода частных монстров. Семь лет назад США сами признались, что более не в состоянии контролировать другие континенты, поскольку назрели серьёзные проблемы с контролем своего собственного, на фоне деградирующей мировой экономики, и глобальное сообщество распалось, собравшись в кружки по интересам вокруг региональных лидеров. Каждый заперся в своей прачечной и перестирывал собственное бельишко, не имея ни времени, ни желания копаться в чужой грязной корзине. Россия осваивала свой собственный рынок и разворачивала вооружения, непрерывно конфликтуя с отстроившим флот Китаем на полях БРИКС из-за загрязнениясибирских рек и промышленного шпионажа. Сохранившие авианосцы США по живому сплетали воедино свои расползающиеся штаты на фоне острой нехватки денег после обрушения доллара. А Европейский Союз, который, наконец, объединился, присыпав тальком бурлящий Балканы, и в очередной раз в мировой истории договорившись о разделе территории бывшей Украины, претворял в жизнь фееричную националистическую политику, сгоняя всех не европейцев в гетто и рабочие лагеря. Иран собирал вокруг себя новую Персидскую империю, непрерывно воюя с фанатиками на всех границах, Индия исподтишка портила жизнь и ему и Китаю, и только Африка так и оставалась Африкой, став вместе с Океанией и государствами Карибского бассейна рассадником корпоративных войн. Именно здесь сосредоточились закрытые города с самыми охраняемыми и высокими небоскрёбами, где коммерческая тайна стоила дороже сотен жизней. Корпорация Иден, однако, и здесь смогла выделиться, организовав своё государство под боком у вымотанных европейцев. Когда каждый лидер был занят проблемами своего пятачка земли, пытаясь сохранить свою шаткую власть, не вмешиваясь в дела соседей, это позволило в обделённых чрезмерной государственностью местах творить всё, что угодно. И теперь, два самых сильных хищника вышли из болота на зелёный газончик цивилизованного мира, дабы заявить о своём праве: охотиться в удовольствие.

Герцог Норфолк резко дёрнул головой, выплывая из варева мыслей, Роджер Грэйг всё также развенчивал мифы и срывал покровы с тёмных тайн цивилизации, остальные политики и бизнесмены с равнодушным видом разговаривали небольшими группами, позировали для журналистов, но в большей части с нетерпением смотрели на часы, усыпанные бриллиантами всех цветов. Все ждали, когда же начнётся программа сегодняшнего вечера и главное — программа сегодняшней ночи. Большие и нетерпеливые, избалованные дети, что им проблемы всего мира? Главное удачно устроить свои собственные мелкие дела и потом как следует отдохнуть. Остальное может исчезнуть, в сей же момент, пожалуй, устроенный Дмитрием и Калисой спектакль сослужил всем хорошую службу — отвлёк общественность от проблем и необходимости поиска решений, внушив простым людям уверенности, что о них, наконец, позаботятся. Вот по залу прокатился радостный вздох, на сцену поднялся Михаэль Флайшер, а это значит, что скоро все буду избавлены от официальной риторики и насладятся балетом, цирком, оперой и, конечно же, Юлией Девил, ну куда же мы все без неё любимой.

Зал, наэлектризованный, словно воздух перед летней грозой, готовой разразиться в душную ночь и принести спасение измотанному городу, вскипевшему за день асфальту дорог, зажатых между бетонных и стеклянных великанов, ждал её. Свет плавно мерк, погружая пространство портера и амфитеатра во тьму, лишь редкие огоньки греющих свечей на столиках освещали низ застывших лиц, сжатые в предвкушении губы. Перед сценой уже давно было освобождено место от мебели, но люди подходили всё ближе, спускаясь с дальних мест, официанты отнесли в сторону несколько огромных вазонов с цветами. Роберт Аденауэр, помощник Михаэля, равнодушно наблюдал за действом с дальнего столика, он ждал карнавал цветов, знаменитое и роскошное шоу, которое должно было начаться после этого номера программы, но наступающее действо обещало быть очень длинным.

Воздух сотряс дальний гром барабанов, и зал ответил ему единым вздохом. Рокот нарастал и приближался, гроза уже нависла над людьми, и всей силой стихии обрушились молнии: гитарные аккорды перекрыли барабаны, их звуки стали глухими, а вскоре отступили. Стихли и электрогитары, «Золотой Дворец» наполнил дождь — чистый и прозрачный звук фортепиано, это был подлинный инструмент, а не синтезатор. Кристальная, тонкая мелодия заполнила каждого, не оставив равнодушными даже людей вроде Роберта, совершенно равнодушных к творчеству тёмной дивы. В божественную гармонию подлинного звука плавно вступили вернувшиеся ритмичные удары барабанов, и в тускло освещённый круг сцены вступила она, Юлия Девил. По залу пронёссяпорыв восторга на всех языках и сразу стих, перекрытый разлившимся по залу голосом. Платье певицы, сотканное из тысяч нитей паутины, обволакивало её стройную фигуру, в нём Юлия и была на открытии вечера, окружённая свитой с неизменными цепями. Но теперь певица парила в воздухе, держась на цепях, составлявших паутину за её спиной, безумную и роскошную в своём сюрреалистическом узоре. Тысячи людей замерли, слушая прекрасный голос, который мог петь на каком угодно мёртвом языке и на любую тему, про упадок, тщетность или смерть, это было не важно. Его переливы, достигавшие высокого сопрано, тонкого и проникновенно, спускались до низких и грудных нот, исполнение, равного которому не существовало. Но Юлия Девил не была бы собой, если бы изумительный голос не был в оправе изощрённых декораций и шоу. Дав зрителям насладиться голосом, не отвлекаясь ни на что постороннее, дива закрутила фантасмагорическое представление.

Зал озарился ярчайшим свечением, исполинская люстра в раз засияла громче Солнца, грянули вспышки и сцену окутали всполохи холодного огня. Капель фортепиано смолкла, была раздавлена громыхнувшими ударными и затмившими за ними все звуки гитарными аккордами. Как пришёл свет, так же резко вернулась тьма, всё свечение погасло, зрителям едва давали секунды переключить чувства от столь ярких и безумных перепадов звука и света. Сцена озарилась иллюминацией, ослабевшие цепи резко натянулись, под содрогнувший стеклянный купол зала треск синтезаторов, и распались на звенья, освободив пленницу, сошедшую на поднявшийся пьедестал. Если до этого Юлия Девил была певицей, непревзойдённой исполнительницей, то теперь она стала самой песней, самими словами, хлынувшими водопадом старо французского на поклонников, заполнившими весь «Золотой Дворец» и весь лайнер. Пьедестал с тёмной дивой продолжал подниматься, заполнившие сцену танцоры бросились разматывать неизменные цепи вокруг него. Юлия поднялась над сценой на метра три, а у её ног завертелась сатанинская карусель. Держась за вращающиеся на дикой скорости цепи, вокруг верха пьедестала вращались танцоры, наполняя зал безумными звуками и смехом. Синее и красное пламя лизало пространство, его отблески плясали по всему «Золотому Дворцу», ярко-жёлтая вспышка озарила всё и в её свете, совершив немыслимые кульбиты, танцоры спрыгнули с вращающихся цепей в зал. И всё опять погрузилось во тьму.

Алое свечение наполнило пространство сцены, перетекая в портер, откуда танцоры вели добровольцев, пребывавших сейчас в сонме счастливейший людей. Пьедестал уже опустился и Юлия запевала на латыни новый безумный куплет, вокруг неё сцена очерчивалась гигантской перевёрнутой пентаграммой. Когда зрители поняли, что именно нужно танцорам, что будут задействованы случайные желающие в выступлении самой тёмной дивы, в «Золотом Дворце» едва не началась драка. Однако ассистенты Юлии ко всему привыкли, и добровольцы заняли свои места на сцене, окутанные цепями, хотя были ли они такими уж случайными. В безумие звуков вкрался орган, завыла волынка, и с последним словом упал чёрный занавес, всё стихло.

И грянул гром оваций, потрясший купол сильнее, чем аккорды электронных инструментов. Занавес расступился и там, где полминуты назад замерла Юлия Девил, стояла госпожа президент Российской Федерации и неловко улыбалась. Певица выступила из глубин сцены в окружении других «добровольцев» и поздравила именинницу на нескольких языках, в том числе и на весьма неплохом русском. Послышались хлопки запускаемых феерверков, и небо над куполом «Золотого Дворца» окрасили тысячи огней, затмив ярчайшие южные звёзды. Огненные цветы расплылись красочными узорами, люстра слабо тлела, официанты рассеялись по залу, обновляя напитки. Все пребывали в восторге, веселье на «Падишахе» было слышно даже военным на сторожевых кораблях и морским обитателям глубоко под водой. Роберт Аденауэр нетерпеливо стучал пальцами по столу, недовольный затянувшимся выступлением дивы, ведь это была только первая часть её шоу.

Бриан Савар принял вахту на капитанском мостике и со скучающим видом рассматривал настройки автопилота. По большому счёту ни в нём, ни ещё в пяти людях здесь не было никакой нужды, техника прекрасно управлялась без них в этой стеклянной шайбе на самом верху «Падишаха». Далеко впереди виднелись огни Мале, столицы Мальдивских островов, справа и слева простирался бескрайний Индийский океан, сзади, за аппаратурой автопилота и стенкой капитанского мостика мигал огоньками вертолёт Дмитрия Идена на взлётной площадке лайнера, сверху чернело южное небо с россыпью созвездий, а снизу шумел «Золотой Дворец». Буквально несколько минут назад должно было закончиться выступление Юлии Девил, которое он не увидел. Какая грустная ирония — быть на одном корабле с ней и не увидеть столь грандиозного выступления, которое если и появится во всемирной сети, то только в виде дрожащей картинки, перекрываемой тёмными фигурами и яркими вспышками, заглушённой восторженными криками ближе стоящих зрителей. Он не правитель этого мира, чтобы иметь возможность быть там, где хочется, однако, от него зависят эти самые правители. В голове Бриана проскользнула злорадная мысль, что все они, весёлые и пьяные, сейчас в его власти. Но безумная мысль была сразу потушена. Вот увидеть бы сейчас Юлию Девил.

Помощник капитана без особого интереса сверил зачем-то все показания приборов, которые и так идеально работали, обменялся ничего не значащими фразами с собратьями по несчастью и погрузился в кресло управления, уныло воззрившись на водную гладь. Скоро лайнер начнёт поворачивать, и к утру, пассажиры смогут наблюдать чудесный вид на островной рай. Из-за прочнейшей двери на мостик внезапно донёсся грузный бас охранника, он кому-то что-то упорно доказывал, явно не понимая, что в свою очередь от него хотят. Бриан вспомнил, что к нему льстилась какая-то страшненькая китаянка-журналистка, неужели она всё-таки пришла к нему? Встав с кресла, помощник капитана подошёл к двери и заглянул в глазок. Сначала он не поверил своим глазам и отпрянул от двери, но сразу посмотрел ещё раз и быстро отпёр её.

С охранником говорила сама Юлия Девил, это было невероятно. Вот она стояла здесь, совсем рядом, в длинном закрытом платье кирпичного цвета с чёрным клатчем, озарённая светом тусклых плафонов, блестевшим в её тёмно-зелёных глазах и украшениях с красными бриллиантами. Какой эксцентричный порыв мог заставить её сразу после выступления вскарабкаться на самый верх «Падишаха»? Певица пыталась объяснить охраннику на английском с сильным, но в её устах таким красивым, немецким акцентом, что хочет осмотреть капитанский мостик, что никто не будет против, но в столь поздний час не хочется никого отвлекать от сна или веселья. Шкаф с пустой антресолью не узнал её, хотя кто может на этой планете не узнать тёмную диву, или вбил инструкции себе в спинной мозг и грозился арестовать незваную гостью. Юлия, увидев появившегося из-за двери Бриана улыбнулась и обратилась с той же просьбой к нему, но теперь на французском, который оказался куда лучше её английского. Откуда она могла знать, что заступивший на вахту помощник капитана француз, но какое это могло иметь значение?

Бриану пришлось вступить в перепалку с охранником, не желавшем нарушать инструкции, даже если бы Мать Тереза захотела пройти мимо него. Он подчинялся исключительно созданному на время саммита штабу безопасности, находившемуся на сторожевом корабле «Трафальгар», и сейчас на лайнере не было человека, способного в частном порядке позволить сделать исключение. После нескольких минут эмоционального спора, ценой немалых усилий удалось достичь компромисса, и Бриан, с улыбкой римского консула, которому положен триумф за великую победу над северными варварами, подал руку Юлии и провёл её на мостик. За ними в помещение зашёл хмурый охранник, заперев за собой дверь. Он явно был чужд всему, что выходило за рамки его скучной работы, а намёк на взятку получил первый раз в жизни.

Все обитатели капитанского мостика в этот поздний час пришли в восторг — к ним поднялась сама она. Всё управление осуществлял автопилот, так что кресла сразу опустели, и дива собрала вокруг себя толпу даже в этом тесноватом помещении. Бриан боялся, что из-за присутствия охранника все будут зажатыми и чувствовать себя неловко, но опасения оказались напрасными. Про хмурый шкаф с пустой антресолью все сразу забыли, и первой подала пример Юлия, начав задавать массу вопросов на французском, помогая себе немецкими словами, так что Бриан Савар к своему ещё большему счастью стал невольным переводчиком. Тёмная дива была поражена изумительным видом, открывавшимся с такой высоты на спящий океан, мерцающий Мале, позавидовала интересной и ответственной работе моряков, раздала всем по несколько автографов и в довершение попросила разрешения сделать фотографии изумительных ночных видов, которые захотела использовать как основную тему для декораций на одном из ближайших концертов. Юлия Девил, холодная и неприступная на выступлениях и в беседе с журналистами, наглая и насмешливая в разговоре с Дмитрием, в простой жизненной ситуации оказалась милой и непосредственной, подкупающе улыбалась и много шутила. Совершенно не верилось, что этот человек мог фигурировать в таком количестве скандалов и невероятных слухов. Бриан думал, что он это знал всегда — она другая. Ну как можно было отказать в такой малости? Все наперебой вызвались показать наиболее удачный ракурс, встав плотным кольцом вокруг певицы и загородив все виды, хмурый охранник нависал над всеми, стоя за спиной дивы, а она капалась в клатче, оказавшемся внутри куда больше, чем снаружи, пытаясь найти смартфон. Воистину, все женщины одинаковы.

Наконец, он нашёлся, но за что-то зацепился цепочкой с брелком, и на пол упал небольшой флакон, со звоном разбившись.

— Какая я неловкая, прошу меня простить, — Юлия улыбнулась особенно подкупающе, после такой улыбки ей можно было просить даже гибель вселенной.

Бриан, бывший ближе всех к диве и являвший собой саму предупредительность, попытался поймать флакон, и теперь смотрел на блестевшие на полу осколки. Сначала ему показалось, что жидкость из него разлилась небольшой блеклой лужицей, но теперь он уже ничего не видел.

— Ничего страшного, ни о чём не беспокойтесь. Какая жалость, что разбился, к счастью он всё равно был пустой.

— Нет, не пустой. В нём были духи Девил номер семь, — теперь Юлия улыбнулась как-то странно, кровожадно и хищно, как не улыбалась даже на концертах для камер, и сделала шаг в сторону из стоявших толпой мужчин.

Бриан почувствовал странную слабость, ноги подкосились, он попытался за что-то ухватиться, чтобы сохранить равновесие, но руки его не послушались. Его тело стало безвольным мешком с внутренностями, и он неторопливо, как в замедленной съёмке, упал на пол, словно в нём больше не осталось ни одной мышцы. Следующим, что почувствовало его тело, был грузный и тяжёлыйохранник, упавший на него сверху. Бриан мог видеть, слышать, чувствовать запах и прикосновения к коже, он ощущал холодный пол капитанского мостика, но пошевелить не мог ни единой мышцей, даже лицо всё обмякло, он более не был хозяином своего тела, ставшего неодушевлённым. Что всё это значило, что случилось и что стало с Юлией Девил? Совсем рядом с ним раздались шаги.

— Я в рекламе, конечно, обещала сногсшибательный эффект, но это уж слишком. Калиса явно не пожалела концентрации, — дива встала совсем рядом и Бриан увидел подол её кирпичного платья, закрывающийтуфли и самую малость стелющийся на пол. Только теперь он разглядел, что ткань не была однотонной, её украшала тонкая вышивка с драконами, отчего и казалось всё время, что платье играет, служит дополнительной оправой драгоценностям и самой Юлии.

— Я совсем забыла спросить, есть ли у автопилота разъём под мой смартфон. Но уже не важно, сейчас найду, — пнув чьё-то тело, дива зашла за спину лежавшим мужчинам и чем-то зашуршала. Бриан почувствовал, как Сэм, оператор автопилота, попытался напрячь своё тело, выдавив невнятные шепелявящие звуки, которые видимо были крайне грязными ругательствами, но у него ничего не вышло. Ни подняться, ни выругаться.

— Ну всё мальчики, теперь, думаю вам будет интересно услышать, что же всё таки произошло. А всё просто. Вы мирно себе дремали под гудение техники, пока среди ночи не заметили, что что-то не так. Окажется, что автопилот сбился, и вывел лайнер не в том направлении, но будет уже поздно что-либо исправить, и сигнал бедствия вы тоже почему-то так и не подадите. По крайней мере, именно так будет видно из правильной записи видеонаблюдения на «Трафальгаре». Вы же знали, что видеонаблюдение за капитанским мостиком в реальном времени ведут специалисты Химеры? — на прилагательном «правильной» был сделан особенный, издевательский акцент. Практически все подумали об одном и том же, что находятся на съёмках какого-то старого фильма про шпионов, только вот команды «Стоп, снято» так и не последовало.

— Конечно, наши бравые военные увидят, что что-то не так, но опять же, слишком поздно, маршрут проложен максимально близко к суше. Да и что они смогут сделать? Размеры сторожевых кораблей ничто в сравнении с «Падишахом», — закончив ехидничать, Юлия обошла по кругу капитанский мостик, возможно, наслаждалась и в правду понравившимися видами.

— Прощайте, хорошей ночи, — точку ведком и нагломмонологе поставил шумный хлопок двери капитанского мостика. Их заперли, а чтобы открыть эту дверь, понадобится несколько часов.

Бриан лежал в груде тел на полу, потрясённый и шокированный всем произошедшим и не хотел ни о чём думать. Наступил конец всему: мечтам, стремлениям и жизни, но самое страшное, пришёл конец его идолу.

Марк сидел на краю фонтана в дивном саду лайнера и держался руками за холодный мрамор его краёв, старясь не потерять равновесия и не упасть в воду или на газон. В таком неприглядном и жалком виде его и застала Кристина Ву.

— Сэр Говард, с Вами всё в порядке?! — громко цокая каблучками по камням, потом с тихим шелестом увязнув ими в земле, мягкой после ночного полива, журналистка села рядом с герцогом Норфолк и схватила его за плечи.

— Всё в порядке, приступ уже прошёл, — англичанин нетерпеливо высвободился из рук Кристины, но посмотрел на неё с благодарностью за проявленную заботу. Уже давно к нему не проявлял участия кто-то, кому не платят за это деньги. Видя не сходившую с лица журналистки мину недоверчивой озабоченности, как мать смотрит на ребёнка с едва ли не отмороженными ушами, которому было слишком жарко, чтобы надевать шапку, герцог пояснил:

— Приступ аллергии. После выступления Юлии Девил, пришёл черёд шоу Шато де Флёр. Не знаю, что у них за цветы, но мне пришлось спешно покинуть зал.

— Аллергии? А Вы разве не проходили курса лечения? Или он не помог? — искренне и всё также участливо удивилась Кристина. Герцог посмотрел на неё уже с раздражением, тема взаимоотношений между ним и таблетками была для него больной. Неужели дожив до столь не малых лет, он не имеет права на иррациональные причуды?

— А Вы список побочных эффектов курса лечения новыми препаратами читали? Спасибо, не надо мне чудес от Ред Фокс. Вас-то журналистский долг не обязывает присутствовать на карнавале? — тирада прозвучала пылко и гневно, а последнее предложение бурлило сарказмом, не смотря на заполнявшую его мгновение назад благодарность. Сэр Говард всегда рассчитывал на собственные силы организма, и когда он его подводил, пребывал в весьма недобром расположении духа.

— Негласный запрет на съёмку неофициальной части вечера. Даже фотографировать не желательно. Даже Первому Общественному, — Кристина проглотила вспышку раздражения герцога и произнесла эти слова печальным и трагичным тоном, словно произносила поминальную речь над гробом лучшего друга, — Так что Питер сейчас делает фотографии скрытой камерой, он прекрасно справится и без меня. Тем более что я не единственная, кто пренебрёг цветочным шоу.

— Мне не позволило здоровье, — герцог Норфолк ещё источал сарказм, но уже в меньших дозах, воспитание взяло верх.

— А я и не про Вас, — и журналистка заговорщически подмигнула, совсем как в своих репортажах, словно где-то рядом сейчас была снимавшая всё камера. Но продолжила прежним грустным тоном, — Я познакомилась с симпатичным помощником капитана, Брианом Савар, и рассчитывала, что он меня пустит в свою вахту на капитанский мостик для эксклюзивного интервью и парочки фотографий. Но меня опередила тёмная дива.

Марк был удивлён. Ему были известны строгие инструкции по безопасности и строжайший запрет не пускать никого постороннего на ключевые места «Падишаха» без разрешения штаба безопасности, который располагался на одном из кораблей конвоя. Капитанский мостик, безусловно, был одним из таких ключевых мест.

— Юлию Девил пропустили?

— Да, сначала конечно её не хотел пускать охранник, но потом, видимо на шум, дверь открыл Бриан, увидел Юлию и… — журналистка расплылась в улыбке и развела руками, — Она зашла внутрь в сопровождение охранника, пробыла на мостике больше двадцати минут, а вышла уже одна, громко хлопнув дверью, и поспешно ушла. Юлия и на мостик спешила, будто её ждали, а она опаздывала. Хотя не представляю, кто должен ждать Юлию Девил, чтобы она к нему спешила. Только по счастливой случайности мы с ней не столкнулись, — Кристина закончила свою исповедь, сделав неопределённо-недоумевающий жест руками. И словно обращённые к ней, донеслись громкие аплодисменты со стороны дверей «Золотого Дворца».

Сер Говард был озадачен. Но не тем, что певица спешила, а грубым нарушением правил безопасности. Вот тебе и «эффективный альянс ВМФ Группыпятнадцати, сил охраны и частных армий».

— И давно это было?

— Я поднялась спустя десять минут после окончания выступления дивы, как раз как начался цветочный карнавал, и уже увидела её спешащей наверх, а сейчас у нас…, — Кристина посмотрела на часы, но её прервал шум шагов, кто-то очень спешил и направлялся к ним. Из-за тёмно-зелёных зарослей к ним вышел оператор журналистки, Питер, герцог бросил на него недовольный взгляд.

— Вот ты где, а я тебя искал, — Питер, как всегда, выглядел запыхавшимся, а ещё усталым и равнодушным к происходящему. Доводись ему увидеть конец света, он сообщил бы об этом также бесцветно, словно «подумаешь, ещё один», — Доброй ночи, герцог Норфолк.

Сэра Говарда оператор заметил только теперь, он казался каким-то чрезмерно медлительным даже для себя, и замер в нерешительности. Он подумал, что Кристина брала интервью, а он их по неосторожности прервал. Хотя вы видели когда-нибудь нерешительного сенбернара?

— Шоу Шато де Флёр завершилось?

— Да. Только я снимал через иллюминатор, у меня закружилась голова от такого сильного запаха, — Кристина закатила глаза, посмотрев на своего оператора как на всепланетарное недоразумение, — Но я увидел какую-то странную суету на судах охраны. Они же всегда находились на пределе видимости, у самого горизонта, а тут подошли совсем близко к лайнеру. И над нами, по-моему, кружит парочка вертолётов. И Вы не видели мистера Идена и мисс Фокс? Несколько политиков и бизнесменов ищут их в «Золотом Дворце».

Но Питер не получил ни ответа, ни комментариев на своё наблюдение, ему их просто никто не успел дать. Пол ушёл из-под ног, герцог повалился в фонтан, едва не разбив голову о массивную мраморную фигуру прекрасной девы, выливавшую воду из бездонного кувшина, но получил сильно ушиб спину, плечо и затылок о дно и бордюр фонтана, к счастью он оказался достаточно глубоким, и вода смягчила удар. Питера бросило на Кристину, и они вместе, перелетев через несколько клумб, увязли в тропических зарослях. По всему кораблю прокатилась волна грохота, звона и криков, перекрываемая страшным скрежетом и скрипом металла, где-то наверху раздался взрыв.

Марк поднялся, оставаясь сидеть в фонтане, и панически огляделся по сторонам. В момент удара его с головой окунуло в воду и приложило затылком об дно, он в серьёз испугался, что захлебнётся и теперь судорожно откашливался. По всему огромному ботаническому саду были раскиданы сломанные деревянные скамейки, несколько покосившихся фонарей истерически мигали, по периметру, где раньше были веранды маленьких кафе и кондитерских, громоздилась каша из столов и стульев. Со стороны «Злотого Дворца» раздавался неясный шум, словно слон разворачивался в оркестровой яме, под ближайшим к герцогу вечнозелёным деревом лежало обмякшее тело в белом пиджаке. Стюарду не повезло оказаться на открытой галерее в момент удара, теперь заваленной слетевшими со стен картинами и упавшими кадушками с маленькими пальмами. Из-за одной из витрин поднялся мужчина и с круглыми от ужаса глазами, вышел из разорённого заведения, хрустя битым стеклом под подошвой ботинок. Новые стоны послышались совсем рядом, и к фонтану вышел Питер, поддерживавший Кристину. Оба были исцарапанными, с кровоточащими порезами, в синяках и сильно измятой одежде, платье журналистки было порвано.

— Что произошло?! Нас просто бросило как… как щепки, мы пролетели через половину этого парка! Нам повезло, что в этом секторе только кустарник, — первым начал говорить оператор. Его дёргало от возбуждения, лицо никак не могло отразить столь непривычные эмоции, повисшая на нём Кристина стала стонать тише и попыталась приоткрыть глаза.

Марк выбрался из фонтана и принял на руки журналистку, Питер набрал в ладони воды и облил ей лицо, девушка начинала приходить в себя.

— Лайнер столкнулся с чем-то, возможно, поэтому корабли охраны и подошли близко, как Вы сказали перед ударом, — оправившись от происшествия раньше всех троих, герцог начал анализировать ситуацию, сопоставляя известные факты.

— Думаете это теракт? — Питер старался держать себя в руках, но был очень сильно напуган.

— Не думаю. Я вообще не представляю, что это могло быть. На саммите практически идеальная охрана…

— Лучше бы были идеальные тормоза, не дрова везут, — Кристина произнесла это вялым голосом, словно проснулась после глубокого сна и теперь заказывала завтрак в постель. Она очнулась и, ещё не до конца придя в себя, уже присоединилась к герцогу, осмысливая сенсационное событие, — А сразу после удара где-то наверху раздался взрыв.

Герцог поднял голову и посмотрел наверх. Над атриумом завис вертолёт и освещал лайнер лучом прожектора, хотя в этом не было нужды — судя по яркости фонарей в парке, «Падишах» всё также светился как новогодняя ёлка. Металл продолжал скрежетать, в воздухе висел звук скрипа ногтей по стеклу, периодически что-то ещё где-то падало с грузным и утробным грохотом или со звоном разлеталось стекло. Со стороны «Злотого Дворца» начали доноситьсянесвязные стоны и редкие крики, пора бы уже начать разгребать завалы из мебели. Оглядев степень разрушения в атриуме, напоминавшем парк на юге США после торнадо, Марк ещё раз посмотрел наверх, вертолёт уже почти скрылся за надстройками лайнера. Питер проследил за его взглядом:

— Мыпродолжаем двигаться, и слишком быстро, чтобы это было тормозным путём. А значит все винты «Падишаха» продолжают работать на полную мощность.

Двери «Золотого Дворца» распахнулись, и окровавленный человек во фраке громко позвал на помощь, прижимая к себе женщину с поникшей головой. Лайнер ожил и превратился в растревоженный муравейник, на который упало дерево. Со всех концов исполинского корабля к главному залу начали стекаться стюарды, охрана, прибежал целый взвод врачей. На открытые галереи выходили мятые пассажиры со ссадинами и синяками, те не многие, которые в момент удара были у себя в каютах, а не на грандиозном шоу. За считанные минуты поднялся гвалт и шум на всех языках мира, суетились охранники с гербами всех государств и корпораций, опомнились журналисты и мелькнули первые камеры, секретари и подчинённые разыскивали своих начальников, а над всем этим продолжал висеть звук скрежещущего, перетираемого металла. Но большая часть тех, кого персонал выносил из «Золотого Дворца», были заторможенными и вялыми, и кроме слабых стонов и несвязного мычания больше ничего не могли произнести, в состоянии суетиться были лишь те, кого не было на шоу Шато де Флёр. Неужели за время карнавала цветов все успели так много выпить? К Марку, Питеру и Кристине подбежал врач, но убедившись, что они отделались лишь ушибами и ссадинами, поспешил к основной толпе. Создавалось ощущение, что все, кто был в «Золотом Дворце», просто упали в одну большую кучу, не делая никаких попыток сгруппироваться, закрыться руками или выбраться. По периметру атриума пробежала группа техников, расталкивая, всех, кто попадался им на пути. Герцогу это очень не понравилось — неужели они до сих пор не могут остановить лайнер?

— Почему они побежали в ту сторону? Там техническая лестница ведёт в трюмы корабля, а им же надо наверх, на капитанский мостик. Разве не оттуда управляется корабль? — Кристина с недоумением посмотрела на мужчин.

— А наверху был взрыв, — слова сэра Говарда прозвучали набатом, после чего пол поплыл из-под ног во второй раз.

Ожидание оказалось невероятно долгим, Юлия Девил решил превзойти саму себя, и сатанинским пляскам не было конца. Весь «Золотой Дворец» бурлил от восторга, люди словно сошли с ума и рвались на сцену, сметая всё. Роберт Аденауэр с удовольствием ушёл бы из зала, но у него было удачное место, которое непременно бы заняли, отлучись он. Создавалось стойкое впечатление, что это какой-то безумный школьный выпускной, а не всего лишь неофициальная часть серьёзного саммита. С другой стороны, учитывая, какое возбуждение царило в течение недели и многие не спали по несколько дней, тоестественно, что все теперь хотели отдохнуть, используя все предлагаемые «Падишахом» возможности.

Как и любому наказанию, выступлению Юлии Девил пришёл конец, дива скрылась в сумерках сцены, растворившись меж декораций, и пришёл черёд шоу Шато де Флёр, вступившем в зал без перерыва, не дав никому отдышаться. Весь «Золотой Дворец» в мгновение ока озарился всеми огнями, огромная люстра запылала ещё ярче, чем в моменты выступления всадницы апокалипсиса. Из-под стеклянного купола, ото всех стен, с вершины амфитеатра, потянулись к центру зала цветочные гирлянды. Это были даже не гирлянды, а толстые канаты, сплетённые из самых прекрасных цветов. Десятки девушек раздавали гостям цветочные венки, короны, крупные, разнообразнейших оттенков цветы в петлицы пиджаков и в причёски. Появились акробаты и танцоры в кричащих костюмах, и атмосфера безумного и сюрреалистического сатанизма была сметена свежим, ярким и шумным порывом бразильского карнавала. Живые ритмы музыки подхватили всех, возвращая к нормальной жизни, после оцепенения тёмной вакханалии. И весь воздух, все предметы, все люди сразу пропитались цветочными ароматами — нежными, сладкими, пряными, терпкими, кричащими и приторными. «Золотой дворец» оказался разделён на сектора, в каждом из которых царствовал свой дурманящий аромат, плавно смешивающийся с соседними. Нос каждым мгновением смешение становилось всё очевидней, рождался запах райских садов, и как в подтверждение этого сравнения всюду чувствовалась тончайшая нотка яблочного цвета.

Роберт почувствовал, как его уносит на волнах ароматов, он уже не аплодировал, не кричал, он сидел, откинувшись на спинку стула, и с блаженной улыбкой следил взглядом за разворачивающимися перед глазами непроходимыми цветочными джунглями. С усилием повернув голову, он увидел, что большинство гостей ведёт себя точно также, и даже танцоры и акробаты словно поддались своим собственным цветочным чарам, став счастливееи медлительнее. Спустя час шоу закончилось, гирлянды под последние громкие ритмы распались и разлетелись по залу цветочным фейерверком, устлав все поверхности яркими красками, отчего прекрасные ароматы стали совсем нестерпимыми. Грянули нестройные и ленивые, но восхищённые овации, участники шоу стали покидать зал. Где-то на краю сознания Роберта прошло воспоминание о прочтённом отчёте, что цветы для шоу вроде как завезли с одной из оранжерей, принадлежащей мисс Фокс. Как хорошо устроились люди — и выгодные сделки заключили и отдохнули, и заработали на самом факте организации.

Не успел ещё Роберт уйти от мысли о доходах Калисы Фокс, как его отбросило вместе со стулом, столиком и соседями к стене яруса амфитеатра. Он оглох от раздавшегося треска мебели, звуков битой посуды, запоздалых удивлённых и испуганных криков, звона люстры и скрежета металла, утробно распространившегося по всему лайнеру от нижней до верхней палубы. Сверху донёсся рокот взрыва. Помощник Михаэля от неожиданности и удара затылком в испуге закрыл глаза, открыв их, он обнаружил себя упавшим со стула, под поваленным столом и накрытым скатертью, от любого движения скрипели осколки посуды, в воздухе продолжал висеть ставший тошнотворным аромат тысяч цветов. Рядом стонал его сосед, испанский промышленник, в момент удара он привстал со своего стула, чтобы дотянуться до графина.

На четвереньках Роберт выполз из-под стола и окинул взглядом «Золотой Дворец», наполнявшийся безотчётным паническим страхом. Везде поваленная мебель, разбитые вазоны с цветами, часть крепежей сценического оборудования не выдержала перегрузки, и теперь создавалось впечатление, что сцену вырвало декорациями Юлии Девил и звуковой техникой. Роберт заметил несколько бесчувственных тел, которыезаняли места поближе к колонкам, массивная аппаратура, словно ледокол, пробила себе путь через столики. Портеру не повезло больше всего — по инерции всех откинуло через огромный зал к основанию амфитеатра, где теперь громоздилась груда сонно шевелящихся тел и обломков. Ярусы последнего тоже представляли собой разорённый лисами курятник, но здесь жертв должно было быть меньше, ложам повезло больше всех. Люстра ещё продолжала угрожающе вибрировать, из-за специфики креплений, которых практически не было видно, она напоминала трясущееся в лихорадке солнце. Поднятый ударом в воздух вихрь цветов начинал оседать, словно кто-то запустил конфетти, или в зале пошёл разноцветный снег. Затылок нестерпимо ныл от удара.

Крики и стоны стали громче, кто-то начал звать охрану, в воздухе на всех языках витали два преобладающих над разумом слова: «теракт» и «рифы». Наконец одни из дверей распахнулись и в «Золотой Дворец» практически вломилась толпа из служб безопасности, врачей и персонала лайнера. Начался омерзительный цинизм — охранники искали только своих шефов, игнорируя всех остальных пострадавших, порой едва ли, не расталкивая посторонних ногами. На бедных стюардов, которые поголовно в момент аварии были на лестницах амфитеатра или стояли между столов и потому пострадали больше всех, вообще никто не обращал внимания. Из «Золотого Дворца» потянулась вереница носилок, учтивые руки бережно подхватили соседа Роберта и понесли к выходу. Наконец обратили внимание и на него, врач сказал что-то неразборчивое про степень сотрясения мозга и порезы и поспешил к следующему. Роберту удалось сесть, прислонившись спиной к поваленному столу. Ему совсем ничего не хотелось делать, он пребывал под властью некой грёзы, казалось в воздухе витал опиумный дурман. В причудливой призме замедленного восприятия, чудилось, что и все давно зашедшие в «Золотой Дворец», врачи, стюарды, тоже стали медлительней, спокойнее, лениво передвигаясь от одного пострадавшего к другому. Но паники это не умаляло, она наоборот только нарастала, все только сейчас начинали понимать произошедшее, и механизм истерики запускался с опозданием в минуты. Лайнер продолжал скрежетать и вибрировать — они что, продолжали двигаться, так долго?

Новой иллюзией стал наклон пола, и слишком поздно Роберт и все остальные поняли, что это не им не кажется: лайнер разворачивается и заваливается на бок, продолжая двигаться, скрежеща всеми своими крепежами и заклёпками. Пострадавших стали заносить обратно в зал, а куда им было ещё деться? До кают от «Золотого Дворца» далеко, а оставаться в атриуме или коридорах ещё опаснее, чем здесь, возможно всё ограничится небольшим креном. Но у «Падишаха» на этот счёт оказались другие соображения.

Вместе с мебелью, битым стеклом и другими пассажирами Роберт заскользил к правой стене зала. Крики из портера стали душераздирающими, амфитеатр и ложи лишь стонали и ругались. Лайнер ещё раз содрогнулся всем корпусом, отметив этим то, что окончательно лёг на борт. Роберт едва не сорвался в зияющие пропасти лож, на него сверху упала женщина, стул и обломок деревянной балюстрады, воздух наполняли омерзительные цветы. Попытавшись выбраться из-под груза, помощник Михаэля едва не попал под обвал из кусков аппаратуры, оказавшихся после удара в портере, а теперь упавших в ложи.

Роберт посмотрел вперёд и закричал сам: на них двигалась, сияя ночными огнями, набережная. Белоснежная яхта с силой ударилась о купол, которым «Падишах» был полон решимости взрыть пляж, по стеклу разошлась угрожающая паутина трещин. Наконец освободившись, Роберт начал ползти в сторону,противоположную главному входу, он не отдавал себе отчёта в действиях, он просто не мог лежать без движения. Наверху усилились угрожающие скрипы, на которые до этого он не обращал внимания. Молодой человек всё-таки повернул голову на шум. Огромная, великолепная люстра, украшение «Золотого Дворца», висевшая посередине зала, сместилась под опасным углом. В следующее мгновение раздалась канонада хлопков, металлический звон, и, озарив на прощание предметы и искажённые лица людей вспышкой света, хрустальный колосс, под аккомпанемент леденящих криков, рухнул, погребя под собой всю правую сторону амфитеатра.

Ванда торопливо перекладывала вещи из сумки в сумку, старясь всё уместить и не помять. Посмотрев на своего мужа Анджея, дремавшего в кресле с их дочкой на руках, обхватившую его своими пухленькими ручонками, она раздражённо прошипела:

— Я говорила, что последнюю ночь надо провести в отеле. Спокойно собраться и выспаться перед перелётом. А всё из-за того, что кто-то не посмотрел на время отлёта.

Анджей что-то невнятное пробурчал ей сквозь дрёму. Ванда подошла к нему вплотную:

— Хватит спать, ты в ванной ничего не забыл?

— Да не сплю я. Сейчас пойду, посмотрю, — открыв слипающиеся глаза, он аккуратно переложил девочку в освобождённое кресло и побрёл в ванную комнату.

Не то чтобы отдых на Мальдивских островах, в Мале, в отеле с видом на бескрайний океан был так уж плох, но точно не стоил затраченных на него денег. Можно было неплохо отдохнуть где-нибудь и поближе. А теперь Ванде ещё в одиночку предстоит разбираться со всеми дорожными хлопотами, на бесчувственное тело рассчитывать не приходилось.

Тем временем дочка всё-таки проснулась, слезла с кресла и неровными шагами прошла в противоположный конец комнаты — к огромному панорамному окну с видом на пресловутый Индийский океан. Всё сверкало разноцветными ночными огнями, шумела гуляющая, но уже редкая праздная толпа, мигали фонари яхт и лодок, а небо ещё и не собиралось готовиться к рассвету — он наступит только через пару часов.

— Мама, смотри какие яркие огоньки, там кораблик? — девочка пролепетала сонливым голосом, обернувшись на мать и указывая вытянутой рукой на сияющие во тьме снопы ярких огней.

— Да, Амелия, кораблик, — ответила Ванда, не поднимая головы от багажа.

— Но мама, ты даже не посмотрела! Он же такой большой! И яркий. Движется прямо к нам, — Амелия полностью проснулась и с восторгом наблюдала за вырисовывающимся огромным силуэтом судна, обрамлённым праздничными огнями. Вокруг него на расстоянии крутились огоньки поменьше, а в небе хаотично двигались ещё два ярких пятна, словно пляшущие феи.

— Нет, в ванной ничего не оставили, — в комнату вернулся Анджей.

— Папа, смотри какой кораблик! А мама смотреть не хочет, — жалобным тоном сообщила отцу девочка, обернувшись, но затем снова вернувшись к наблюдению за прекрасной иллюминацией.

— Проверь столик в спальне, по-моему, я оставила на нём косметичку.

Анджей закатил глаза и опять вышел. Раздался звук мощного, гулкого удара, но приглушённый, словно нечто большое упало на мягкий ковёр.

— Ты там что-то уронил? Косметичку нашёл? — Ванда всё не поднимала глаз от сумок и сейчас пыталась в очередной раз закрыть свой чемодан.

— Нет, в коридоре, наверное, что-то зацепили, — донёсся спустя минуту голос мужа из комнаты, — Да, я нашёл твою косметичку. Но она была не на столике, а в комоде.

— Смотрите, кораблик повернулся, — Амелия была в восторге от своего наблюдения.

Анджей вернулся в комнату, но протянул руку с косметичкой мимо жены, он, не отрываясь, смотрел в окно. Мужчина подбежал к нему и распахнул настежь. Комнату наполнил рёв дальних сирен, становившихся всё ближе и ближе. Анджей не верил своим глазам — огромный лайнер врезался в остров, протаранил расширенную четырегода назад бухту для яхт, развернулся, упал на бок и теперь по инерции двигался дальше, взрывая обломками горящей верхней палубы набережную, давя ресторанчики и магазины. Корабль смёл низко этажные здания и теперь был уже совсем рядом от отеля, его громада с каждой секундой нависала всё ближе и ближе.

Схватив заплакавшую дочь и потащив за руку оцепеневшую от ужаса жену, Анджей бросился из номера к лестнице, но они успели спуститься только на пять этажей вниз. Раздался сильнейший удар, всё здание содрогнулось, с потолка обвалились отделочные плиты, погас свет, а в следующее мгновение лестница с застывшими от ужаса людьми сложилась как карточный домик от неосторожного вздоха.

Практически все почувствовали это одновременно — огромная туша лайнера начала поворачиваться и крениться на правыйбок. Вновь зазвенели стёкла, заскользила мебель, с каждой секундой крен становился всё больше. Герцог забрался в фонтан и ухватился за мраморную деву с кувшином, ещё ни разу в жизни он с такой силой не обнимал женщину. Питер, с несвойственной ему скоростью и настойчивостью, потянул Кристину за руку к ближайшему дереву. Все, кто суетился у дверей «Золотого Дворца», запаниковали, принялись заносить бесчувственные тела обратно, кто мог, побежал к стенам кафе, опорам арок или по примеру оператора и журналистки, схватились за деревья или фонари. Грохот со всех сторон нарастал, в воздух поднялся вой мужских и женских голосов. Крен стал критическим, в атриум вылился водопад деревянных обломков и битого стекла, откуда-то раздался новый взрыв, перекрываемый лязгом и хлопками. Об основание фонтана разбилась скамейка и обдала Марка снопом щепок. Мимо с диким криком пролетел человек в комбинезоне механика, он упал на массивное дерево, предостерегающе скрипевшее с боковой стороны, ставшей теперь нижней, его голос стих. Голоса, звавшие на помощь из «Золотого Дворца», переросли в бессвязный безумный вой, там что-то угрожающе скрипело и звенело, раздалась серия хлопков и как будто свист. Крики стали душераздирающими, словно наступил страшный суд и неверных утаскивали в распахнутые врата ада, но всё покрыл звон бьющегося стекла и голоса стали тише.

Не в силах смотреть по сторонам, герцог посмотрел вперёд, туда, где ещё недавно было небо. И крик застрял в горле — на него, вместе с волнами воды, двумя небольшими катерами, обломками пирса, металлическим ломом и кусками стен, двигались высотные дома из стекла и бетона, сверкающие ночными огнями. Скрежет стал ужаснейшим, стали раздаваться новые хлопки и взрывы, Марк понял, что кричат не только на лайнере — жуткая паника, покрываемая сиренами, творилась сейчас там, куда двигался «Падишах», двадцать второй палубой вперёд. Где-то совсем рядом раздался новый вопль, фонарь не выдержал веса и сорвался вниз вместе со своим пассажиром, в груду обломков конструкций, мебели и осколков стекла. По лайнеру прокатилась новая канонада хлопков, и везде погас свет. Корабль погрузился во мрак, от чего ставшие совсем близко огни домов стали слепящими, словно ты находишься в центре тьмы, которая надвигается готовая поглотить мир и уже разинула свою пасть, полную зубастых обломков. Англичанин попытался вывернуться и посмотреть назад, отыскать глазами Кристину и Питера, но в темноте ночи, озаряемой всполохами включившихся аварийных маяков, было невозможно что-то разглядеть. «Падишах» сотряс могучий удар, совсем рядом в землю парка врезался водный мотоцикл, герцог инстинктивно закрыл глаза, и его накрыло волной мелких обломков, песком и стеклянной пылью. Движение остановилось.

Загнав ужас в тёмный угол души, успокоив страхи и постаравшись воззвать к своим аналитическим способностям, Марк открыл глаза и огляделся по сторонам. Он продолжал лежать на мраморной статуе, уже не изливавшей воду, крепко обхватив её руками и ногами. Откуда-то снизу донеслись слабые стоны и крики о помощи, «Золотой Дворец» молчал. Пространство освещалось неверным красноватым светом аварийных огней, в котором кружились листья и цветы. То, что было правым бортом, представляло собой месиво искорёженного металла, между которым в песке и воде на обломках мебели лежали мёртвые тела, присыпанные осколками стекла, на витрине чайной, где любил сидеть герцог, лежал кусок корпуса парусной яхты. Наверху, висели, зацепившись за перилла открытых галерей, или лежали, на потрескавшемся стекле закрытых, всё те же обломки вещей, дверей и перегородок. Впереди, откуда на протяжении недели светило южное солнце, и мерцали крупные звёзды, теперь смотрели искорёженные конструкции обрушившихся зданий, прямо в одну из галерей лайнера упирался остановившийся эскалатор. Раздался одинокий взрыв и стена, на которую только что смотрел Марк, рухнула, открыв его взору то самое высокое небо с яркими звёздами, которых он никогда не видел у себя в Англии. Сверху его окликнули по имени, герцог посмотрел по направлению раздавшегося голоса и увидел Питера и Кристину, державшихся друг за друга и за ствол опасно накренившегося дерева. Они все выжили, но спасателям стоило поторопиться, скоро в атриуме мог начаться оползень.

Герт де Вос стоял чуть поодаль, давая всем понять своей высокой и широкоплечей фигурой, что приближаться не стоит. Все медицинские учреждения Мале были битком, в отелях творилась неразбериха, пострадавшие сидели и лежали прямо на мраморных полах в холлах, тела погибших складывали под навесами на улицах, число жертв катастрофы шло на тысячи. Так что все выжившие и наименее пострадавшие ожидали новостей в парке, некогда окружавшем королевскую резиденцию, под импровизированными навесами. К чести Герт де Воса, главы службы безопасности Дмитрия Идена, ни миллиардер, ни его деловой партнёр мисс Фокс, ни хорошая знакомая мисс Девил не пострадали. Обошлось и без критического ущерба их рабочим командам. Только некий Серж Леруа пропал без вести, бедняга. По большому счёту им всем просто повезло: Юлия Девил очень устала после концерта и поднялась к себе, а Дмитрий Иден и Калиса Фокс, обсуждавшие весь вечер нюансы крупного соглашения, поднялись для разговора в более спокойной обстановке в сьют его шефа, который располагался по левому борта «Падишаха», как и сьют певицы. Так что достаточно было взять побольше подушек и устроиться в просторном душе, утрируя конечно.

Солнце уже встало и играло лучами на ставшей грязно-белой огромной поваленной туше лайнера, видимой даже с противоположного конца острова из-за деревьев и зданий. Он словно кит, выброшенный на берег, бездыханно лежал среди остовов отелей. Воздух, пропитанный драмой, сенсацией и предчувствием крупнейшего международного расследования, давил на лёгкие. В аэропорту все полосы были заняты, гражданские вылеты оказались задержаны на неопределённый срок или отменены из-за прибывших бортов номер один со всех частей света, а теперь каждые минут десять на рейд вставали всё новые и новые скоростные катера.

— Биржи рухнули. Это было ожидаемо, нам предстоит пережить волну спекуляций слухами о трагических смертях и чудесных спасениях, — Калиса закончила листать страницы в планшете, и испытующе посмотрела на Дмитрия, — Долго нам ещё ждать самолёт?

Глава корпорации Иден сидел на громоздком чёрном ящике, Юлия настояла на спасении своего багажа, засучив рукава, и ждал, пока ему обработают рану на левой руке. Однако это была скорее большая царапина, идущая от локтя к запястью, на которую накладывали непропорционально большое количество бинтов.

— Мой Нетопырь на модернизации, я надеялся, что Юлия нас подвезёт на своём, — ответил он, продолжая контролировать процесс своего лечения.

— А она об этом знает? — Калиса с раздражением, а Дмитрий с выжиданием одновременно посмотрели на тёмную диву, но у неё в этот момент зазвонил смартфон, огласив парк дикой смесью ударных и синтезаторов.

— Ставить на звонок свои собственные песни? По-моему, это вульгарно, — Дмитрий демонстративно покривился, изобразив недоумение подобной безвкусицей.

— Но это Чаки, — певица сказала это столь трогательным голосом, словно все обязаны были всенепременно умилиться и пустить слезу восторга. Дмитрий закатил глаза, а Калиса вернулась к планшету. Разговор прошёл на весьма эмоциональных нотах и на немецком.

— Мой самолёт откладывается, — погребально сказала Юлия, совершив жест рукой, словно собиралась разбить ни в чём не повинный гаджет, и продолжила без паузы, — Его угнали и разбили наши гости из санатория «Солнечная полянка».

— Угнали? От твоей виллы? — Дмитрий недоумённо смотрел на тёмную диву, ведь её швейцарская резиденция охранялась специальным подразделением его Химеры.

— Нет, как они могли добраться до виллы? Я его оставила в Норвегии, на взлётной площадке комплекса. Спаржа стала проявлять слишком большую свободу в передвижениях за его счёт, и мне пришлось ненавязчиво подрезать ей крылья.

В разговор вмешалась Калиса, до этого момента хранившая молчание:

— Хорошо, что мой «Божественный ветер» рядом. Обсудим по дороге.

— Какое неказистое название для самолёта, — с этими словами Дмитрий нервно дёрнул рукой, возмущённый недостаточно бережным отношением к своей травме.

— Что бы ты понимал. И это — яхта.

Глава 9 Тоннель без света

— Ты утопился? Хватит переводить воду, а то сейчас зайду и потру тебе спину! Вылезай быстро! У нас проблемы! — сложно сказать, что говорило о настроении Мины красноречивей, тон её голоса или удары в дверь ванной комнаты.

Создавалось впечатление, что в ванную ломится буйный орк, а Стефан уже дважды имел сомнительное удовольствие ощутить на себе тяжёлую руку этой невысокой симпатичной девушки. Но о возникновении у них проблем, он догадался и без тонких намёков из-за двери.

Резкий крен самолёта спровоцировал цунами в ванной комнате, едва не выплеснувшее расслабившегося вора в перламутровую стену, украшенную роскошным панно из ракушечника с аллюзией на тему Афродиты и морских волн посередине. По окончании виража летательного средства Стефана неласково опустило о саму ванну, чтозаставило вновь задумался о праздном вопросе, действительно ли это имитация мрамора. Удары в дверь продолжались, держась за голову и скользкие борта, едва не поскользнувшись на полу, он обвязался полотенцем и вышел к разъярённому зверю.

— Меня тут чуть не убило, самолёт изменил курс, а ты плещешься! — Мина определённо была странной девушкой, перепады настроения и всплески нервозности казались непредсказуемыми.

Хотя обстоятельства её знакомства со Стефаном и время, проведённое в комплексе, накладывали свой отпечаток и могли объяснить многое.

— Я заметил, что самолёт изменил курс, — вор передразнил интонацию девушки, — ты ничего не трогала?

Не дождавшись ответа на вопрос и новой вспышки гнева, Стефан прошлёпал мокрыми ногами по пушистому ковру, ощутив дежавю. Перед мысленным взором всплыл прозрачный и проницаемый куб комнатыиз кошмара, окутанный водяной пылью, усилием вор отогнал всплывшее наваждение. То, что Мина ничего не трогала, стало ясно по заблокированному экрану управления самолётом в столешнице комода. На весь дисплей красовалось сообщение «Настройки маршрута изменены. Новый маршрут задан дистанционно». Проследить куда их везут было невозможно, однако пункт назначения нового курса не представлял загадки.

— Сразу как встала на ноги я посмотрела настройки. Нас везут назад, — три последних слова прозвучали как похоронный колокол, и девушка обречённо упала в ближайшее кресло.

— Это самый безопасный в мире самолёт, здесь не может быть абсолютно всё на электронике. Должна быть резервная панель управления — стукнув кулаком по дисплею, Стефан огляделся по сторонам, словно ища стоп кран или нечто подобное, остановив взгляд на двери в кабину пилота.

Мина проследила за его взглядом:

— Я уже задавала тебе вопрос о навыках управления самолётом.

— Не важно. Я лучше с парашютом спрыгну, чем назад вернусь, — вора передёргивало от одной мысли оказаться снова в кошмарах один на один с мраморной тварью или провалиться в наркотическое забытье.

Дверь в кабину пилота оказалась абсолютно гладкой, будь она того же цвета и фактуры, что и стены, её было бы невозможно найти.

— Нужно найти панель, найти панель, — Стефан бубнил себе под нос фразы как заклинание, продолжая осматривать дверь.

— И где она может быть? За картиной? — Мина продолжала безучастно сидеть в кресле, нервозность и возбуждение сменились упадком духа и равнодушием к происходящему.

Над комодом с дисплеем задания маршрута самолёта висело полотно малого голландца. Стефан подошёл к картине и попытался её снять, но рама являлась частью стены. Оглядевшись по сторонам, он схватил ближайшую алую драпировку и с силой выдернул её с карниза.

— Найди в баре нож и по больше, — с этими словами вор обмотал руку тканью и с размаху ударил по стеклу картины.

Тонкие осколки осыплись на столешницу комода, холст пружинисто поддался, затрещав по угламрамы. Найденный Миной нож оказался острым, увесистым и серебряным: где-то в мире голод и война, а в брошенном на севере самолёте столовое серебро с гравировкой. Дорогое полотно было безжалостно исполосовано, за обрывками, полминуты назад бывшими загадочной дамой с цветами, открылась консоль с рядом кнопок и небольшой дисплей, открывающая кабину пилота кнопка значилась третьей. Тёмное дерево бесшумно скрылось в боковой стене, Стефан театральным жестом пригласил Мину войти первой, но она в приглашении не нуждалась, заскочив внутрь мимо вора, едва не сдёрнув с него полотенце.

Приборная панель Нетопырь-Дельты представляла из себя один большой сенсорный экран, лишь между креслами пилотов возвышалось несколько рукояток. Ни о каком штурвале, тумблерах и множестве датчиков с цифровой шкалой и стрелками не было и намёка. У самого безопасного самолёта управление оказалось всё-таки на электронике. Всё пространство выше занимало лобовое стекло, открывавшее великолепный панорамный вид на горный массив, прорезаемый множеством рек и узкими с рваными краями озёрами. Стефану приходилось прежде бывать в Скандинавии по рабочим делам, но с такой высоты он этот край не видел, ни разу. Удивительно, что им так повезло с погодой, прежние пребывания здесь запомнились ему бесконечными нудными дождями и резкими ветрами. Хозяевам секретных баз определённо не чуждо чувство прекрасного.

Во весь экран красовалось сообщение о новом, дистанционно заданном маршруте, но на небольшом нижнем дисплее, расположенным рядом с чем-то, видимо изменявшем скорость самолёта, имелась иконка озадании нового маршрута. Девушка вопросительно посмотрела на Стефана, который, поправляя полотенце, собирался занять левое кресло пилота.

— А ты боялась. Сейчас просто укажем новый пункт назначения… Теперь ясно, что задавать такой далёкий маршрут — плохая идея. Приземлимся в Копенгагене, например, главное за пределами Норвегии, в Европейском Союзе они не смогут действовать столь свободно, как в этом заповеднике частных владений, — Стефан отменил старый маршрут и стал указывать параметры нового. Но не успел приятный женский голос закончить объявление, как заданные параметры сбросились, и направление полёта осталось прежним. Вор в ярости ударил по заблокированной приборной панели.

— Ничего не выйдет, необходимо отключить автопилот. Тогда они, возможно, не смогут управлять мозгами самолёта, — тихим голосом сказала Мина, занимая правое кресло в кабине пилота, — Но тогда тебе придётся управлять самолётом самостоятельно.

На её лице отразилась целая гамма чувств, победным и главным, среди которых, стало взаимное Стефану чувство «лучше выпрыгнуть с парашютом, даже если парашюта не будет, чем вернуться назад».

— Осталось выяснить, как отключить автопилот, — вор положил руки на приборную панель, внимательно оглядел её, попытавшись даже заглянуть снизу. Ещё несколько лет, и руля лишится даже автомобиль, однако, интуитивности управления подобная модернизация не увеличивала.

— Видишь кнопку, левее этого рычага? Это должна быть она.

Стефан с недоумением и раздражением смотрел на девушку:

— А ты откуда знаешь?

— Когда я летела в последний раз в Париж, со скуки читала буклет об управлении самолётом в экстренных ситуациях, если никого из экипажа нет в сознании.

— И ты молчала?!

— Можно подумать… — но Мина не успела закончить фразу и снова рассердиться, её спутник отключил автопилот.

Приборная панель сразу ожила, системное сообщение о маршруте скрылось, и огромный дисплей расцветился десятками показателей, шкал и окон. Одно неловкое движение вора, попытавшегося скрыть какой-то мигающий индекс, и Нетопырь-Дельта резко накренился вперёд. Не задумывавшийся о мерах безопасности Стефан едва не познакомился со стеклом кабины так же, как он ранее мог познакомиться с перламутром стены в ванной комнате, бар жалобно зазвенел, приборная панель зажглась багровыми огнями. Дабы удержаться в кресле, вор упёрся руками в сенсорный экран, и самолёт также резко, как и наклонился, задрал нос вверх, так что земля скрылась с глаз, оставив взору одно лишь северное небо, куда более безоблачное, чем судьба Стефана и его спутницы.

— Смотри на авто горизонт, выравнивай самолёт по нему.

— Как?! Если такая умная, что сама в кресло капитана не села?!

Самолёт дёрнуло, Стефан, наконец, пристегнувшись, попытался разобраться в показателях и даже сделал что-то правильно, но недостаточно своевременно, и машина сразу почувствовала это. Следом за подъёмом последовал спуск, нос воздушного судна как качели вновь опустился, они, словно упали в яму, а небо головокружительно ушло вверх.

— Я не умею водить, у меня категория только на мотоциклы, — самолёт опять сильно тряхнуло, Мина подпрыгнула в кресле, ударившись головой о потолок кабины, — Я габаритов не чувствую.

— Какие габариты у самолёта, куда ты здесь врежешься?!

— В землю!

Замечание было весьма резонным, и Стефан оставил его без комментариев, сосредоточившись на управлении самолётом. Они стремительно теряли высоту, серые горы приближались с головокружительной быстротой со всех сторон, по периметру приборной панели вспыхнула гирлянда красных индикаторов, сигнализируя об опасных значениях. Но что это были за значения и чем они опасны, вор даже не догадывался, однако он видел приближавшуюся к ним земную твердь. Земля возможно и мать, но возвращаться в её лоно на таких скоростях совсем не хотелось. Он попытался уменьшить скорость, потянув за солидную рукоять, но Мина перехватила его руку:

— Мы тогда точно рухнем! Действуй плавно! У тебя самого права есть?

Стефан одной рукой переключал параметры в открывавшихся окнах сенсорного экрана, а другой вцепилсяв приборную панель с такой силой, словно от этого зависела управляемость самолёта, костяшки пальцев побелели от напряжения, какого он не испытывал, даже спасаясь от охраны одного пекинского коллекционера по улицам ночной китайской столицы. Теперь он действовал более осторожно и плавно, как посоветовала девушка, а не нервно щёлкал по всем иконкам, пытаясь выровнять самолёт. Оказалось, что система снабжена всплывающими окнами с подсказками и встроенной справкой, которую теперь быстро просматривала Мина, давая более или менее полезные советы. Машина стала поднимать нос вверх, маячившие хищные горы постепенно отступили вниз. Стефану удалось относительно выровнять строптивую металлическую птицу, и они перестали слишком быстро и внезапно терять высоту. Но воздушное судно ещё продолжало болтать, словно они ехали в телеге по ухабистой деревенской дороге, о том, чтобы повернуть сейчас не стоило даже думать. Однако теперь можно уменьшить скорость. В памяти Стефана проплыли характеристики машины, интересно, обычным пассажирским самолётом управлять также «просто», как этим сверхзвуковым чудом инженерной мысли?

Потянулись долгие молчаливые минуты. Стефан сидел, едва не водя носом по приборной панели, с осторожностью хирурга меняя те или иные параметры и просматривая показатели. Судя по приборам, в которых Мина пыталась разобраться, используя свои скудные познания, справочную информацию и догадки вора, самолёт был где-то посередине между небом и землёй Швеции. После всех экспериментов Стефана они резко опустились, а поднимать машину на прежнюювысоту вор боялся, опасаясь, что не сможет снова выровнять. Возможно, управлять воздушным судном согласно инструкции и при работающем автопилоте и не сложно, но всех электронных помощников пришлось выключить, асенсорное управление, не смотря на кажущееся родство с мобильными гаджетами, оказалось весьма сложным. Между тем предстояло выполнить ещё одно не простое дело. Вор попытался плавно развернуть самолёт.

Нетопырь-Дельта рухнул вниз, потом также резко взмыл вверх, Мина не знала, за что ухватиться, ремни кресла не спасали, в баре с утробным чавканьем разбилось несколько бутылок, во время одного из крутых виражей до кабины пилота долетели брызги воды, дверь в ванную комнату так и осталась открытой. Самолёт оказался, словно между молотом и наковальней, по корпусу прокатилась дрожь, а может Стефану это только показалось. В конце концов, он по-прежнему сидел в одном мокром полотенце, которое отнюдь не грело. После казавшимися бесконечными испытаниями вестибулярного аппарата и машины, во время которых самолёт едва не стал центрифугой, новоявленному пилоту удалось победить непослушную и своевольную технику, но Стефан весьма смутно представлял, куда он умудрился таким образом повернуть. Они находились ещё ниже, на границе между Департаментами Швеция и Финляндия, горы стали заметно ниже, а небо более пасмурным и тёмным. О плане быстро добраться до дома на Форментере, взять всё необходимое и воспользоваться планом на случай попытки задержания, а именно отплыть в Африку, а оттуда в Латинскую Америку, можно было забыть, они не смогут быстро пролететь над всей Европой.

Мина сидела рядом с ним и невидящим взглядом смотрела на приборную панель. Сложно было сказать, что сейчас с ней творится и о чём она думает. Ей пришлось провести в комплексе куда больше времени, и знала она о многих вещах, о которых вор только догадывался или даже не подозревал. Стефан решил расспросить её обо всех ей известных событиях в более спокойной обстановке. Тем более Мина, по крайней мере, внешне, пришла в норму и не должна вплетать в картину реальности мраморных дев и абсурдный сговор корпораций с рок-звездой.

Воцарившуюся тишину кабины нарушил резкий голос по громкой связи:

— Нетопырь 1408, с Вами разговаривает генерал-майор ВВС Европейского Союза Рудольф Виландсен. Ваш самолёт числится в угоне. Немедленно совершите посадку в аэропорту города Ивало или включите автопилот. В противном случае мы будем вынуждены прибегнуть к силе и посадить Вас принудительно. Надеюсь на Ваше благоразумие.

Не терпящий возражений голос стих, вновь предоставив кабину давящей тишине. Мина медленно повернула голову в сторону всё также напряжённо и цепко державшему приборную панель Стефану:

— Ивало — это где?

Он посмотрел на интерактивную карту панели:

— Север Финляндии. Мы как раз летим в этом направлении. Они всё знают. Но сажать самолёт там я точно не собираюсь. Как и в любом другом городе. Нас сразу схватят, — Стефан рубил слова и предложения, делая паузу после каждой фразы.

День предстоял быть куда более долгим, чем задумывалось.

Девушка перевела взгляд на горы и тёмно-серое, цвета асфальта небо, спустя бесконечные три минуты задав новый вопрос:

— Они поднимут истребители и собьют нас?

— Я не удивлюсь, но они могут и дурачить нас. Мы же не знаем, действительно ли с нами разговаривал какой-то генерал, — Стефан глубоко вздохнул и замолчал.

Его профессия всегда предусматривала форс-мажорные обстоятельства, он всегда готовил себя к тому, что однажды может попасться, что его загонят в угол. Всегда держал при себе план для отступления и побега на случай непредвиденных обстоятельств, но теперь все его планы были бессмысленны, все убежища ненадёжны. Он оказался в дикой и безумной ситуации, и грозило ему нечто куда более худшее, чем тюремное заключение в какой-нибудь России. В голове яркой вспышкой мигнула, а затем вновь затеплилась и, наконец, зажглась и разгорелась интересная и внезапная мысль.

— Там нас будет сложно найти, — тихо ответил Стефан сам себе.

Мина недоумённо на него посмотрела. Вор хотел ей уже всё рассказать, но потом вспомнил про запись всех разговоров и видеонаблюдение, к которым наверняка имелся доступ в реальном времени.

— Просто доверься мне, — сказал новоиспечённый пилот и попытался как-то намекнуть девушке, что ей стоит ему поверить и по возможности подыграть, за ними следят и внимательно изучают.

Мина его поняла, подтвердив это смелой фразой, облачённой в трагические и фаталистические тона:

— Значит, садимся в Ивало.

И Стефан попытался аккуратно подкорректировать курс.

— Я была бы весьма рада увидеть отчёт, — по молодому женскому лицу пробежала холодная улыбка, наигранно-милый голос прозвучал требовательно, не терпя возражений.

— Для начала, доброе утро, мисс Свонсон, — но ему противостоял не менее твёрдый и жёсткий голос Отто Бёлера, управляющего объединённым штабом безопасности проекта «Стигматы», вальяжно полулежавшего в обширном кожаном кресле с высокой спинкой, скрестив руки на животе. Он не испытывал каких бы то ни было тёплых чувств к собеседнице, но сейчас ему хотелось с кем-то поговорить, пускай даже с изображением на мониторе.

— Доброе? Утро? С первым ещё можно согласиться — у всех разные градации добра. Но второе? — Чак Мэри Свонсон, а для Юлии Девил просто Чаки, менеджер тёмной дивы, подняла тонкие брови и отодвинулась от камеры компьютера, благодаря чему Бёлер смог увидеть её на мониторе в своём кабинете по пояс.

— Когда я встал, тогда и утро, мисс. Особенно, когда не видишь солнца.

— Хороший график работы в корпорации Иден. У вас случайно нет свободных вакансий? — Чак машинально поправила локон.

Зачем она это сделала, для Отто было загадкой, поскольку короткая стрижка менеджера всадника апокалипсиса с преобладающими иссиня-зелёными цветами являла собой эталон хаоса.

— Я поинтересуюсь в отделе кадров.

— Будьте добры, — округлое лицо мисс Свонсон вновь озарилось полярным днём улыбки.

— Для Вас мне это не составит труда, — грузный мужчина средних лет ответил ей взаимностью.

— Теперь надеюсь, я выполнила все необходимые формальности, соблюла ритуал вежливости и смогу увидеть документ? — спустя короткую паузу продолжила Чак, придвинувшись к монитору и сплетя пальцы рук.

— Конечно. Считайте, что говядина короля уже у Вас, — вытянутое и полное лицо Отто как всегда не выражало никаких эмоций, но синие глаза весело блеснули, и он, сделав несколько кликов мышкой, отправил требуемый файл, затем вернув руки в прежнее положение.

— Я Вам уже говорила, что следует читать меньше исторических романов? — менеджер Юлии Девил перевела взгляд в угол экрана, судя по всему, посмотрела на оповещение о пришедшем документе.

— Дайте подумать. Сегодня ещё нет, — Отто Бёлер внимательно следил за своей собеседницей, уже начавшей изучать присланные материалы. После минутного молчания, он вновь заговорил, — Как видите, они выбрались на поверхность и попытались убежать, угнав ваш самолёт. Нопоняв, что так легко им от нас не скрыться, попытались приземлиться за пределами какого-либо аэропорта и теперь, если живы, а связь с ними пропала, когда они были достаточно высоко над землёй, ковыляют по финской земле в сценическом реквизите Юлии Девил в направлении ближайшей деревни. Хотите знать моё мнение?

Чак Свонсон перестала бегать глазами по экрану и посмотрела на мужчину, её буро-зелёные, цвета жухлой, готовой облететь при первом порыве осеннего ветра, того самого, что сделал ей причёску, дубовой листвы глаза с интересом ждали продолжения риторического вопроса.

— Со стороны вашей службы охраны было весьма неразумно оставлять самолёт в Седьмой жене. Вы забываете о том, что, хотя у комплекса и есть легальное прикрытие, излишне частые визиты столь приметного транспортного средства вызывают вопросы. А теперь нам ещё разбираться с его падением на территории Европейского Союза и розыском этих двоих. Причём в момент, когда абсолютно всем, в том числе и нам, решительно не до этого: «Падишах» обеспечил всех работой на пару лет вперёд. Невозможно прикрываться эксцентричностью мисс Девил вечно.

— Пока, знаете ли, получается. Предоставьте всё Первому Общественному, — по непонятной причине отповедь со стороны управляющего штабом безопасности развеселила мисс Свонсон, — Асфодель в последнее время пытается начать вести двойную игру за нашими спинами, используя при этом наши же ресурсы. Мы пытаемся сузить круг контактов белой дамы, однако, Вы правы, получилось скверно. Следить за ней совершенно невозможно. Вам с Каем и его братцем проще. И кстати, как нашим двоим гостям удалось выбраться на поверхность к взлётной площадке? — глаза менеджера метнули зелёную молнию в сторону невозмутимого Отто.

— Брешь в охране Седьмой жены связана не с нами, а с любимой всеми Асфодель. Есть серьёзные подозрения, что Виктор Тошер, исполняющий обязанности смотрителя над стадом норвежских менторов, не знаю, как их правильнее назвать, помог Мине и её сообщнику сбежать. Этот полоумный, судя по всему, является «персонажем, жаждущим искупления». И лучше молчите о Кае. Данная тварь своими возможностями уже несколько раз перезагружала нам все системы. Появились даже жалобы из Сент-Идена.

— Даже? А можно подумать Вы так далеко от него находитесь, — Чак Свонсон сделала попытку рассмеяться, — И о сообщнике Мины, кто он?

— Не играет роли, один из участвовавших в проекте.

Менеджер Юлии Девил бросила лукавый взгляд на непроницаемого собеседника и пробежала пальцами по клавиатуре:

— У меня всё. Вам есть, что ещё добавить?

— Да. Это не указано в документе, поскольку проходит совсем по другой линии, но… — Отто Бёлер сел наиболее прямо за всё время разговора и, убрав луки с живота, положил их на подлокотники, — Сработала сигнализация широкого радиуса Первой жены. Причём нарушитель, скорее всего, уже покидал объект. Произошло это восемь часов назад. Если это возможно сопоставить со временем пропажи Асфодель, то мы имеем некоторое предположение. Вы, являясь заместителем Юлии Девил, думаю примете это к сведению.

Если бы мать Мины увидела сейчас свою любимую и единственную дочь, она бы прослезилась. Будучи женщиной, внимательно изучавшей все модные журналы Европы, она всегда воевала с мальчишеским гардеробом своей принцессы. Но спустя годы её советы, наконец, были услышаны: приталенное шерстяное платье цвета красного дерева, полусапожки на высокой шпильке, укороченное пальто с меховыми вставками и темно-серая широкополая шляпа с мягкими полями. Огорчал лишь тот факт, что данный гардероб Мина выбрала для прогулки по холмистой тундре на севере Финляндии, размоченной бесконечными осенними дождями, в кампании спутника, одетого точно также по-женски элегантно.

Подыграв Стефану в самолёте, Мина догадалась, что он хочет посадить самолёт где-то за пределами ближайших городов, но её очень интересовал способ, которым он собирался это сделать. Молодой человек, судя по всему, и сам не слишком хорошо представлял себе свой способ, однако прибегнул к нему. После череды манипуляций, сопровождавшихся тревожными системными сообщениями на весь дисплей-панель, он принудительно перезагрузил все бортовые системы, и вновь загрузиться им на самолёте, где не было даже штурвала, было уже не суждено. Кабина пилота разом потухла, двигатели отключились, и борт 1408 начал плавное падение в объятия скандинавской земли. Стефан предложил перейти в салон и пристегнуться к креслам, что и было расторопно-панически исполнено. Автономная система безопасности, заподозрив неладное, зафиксировала кресла в салоне, закрыла двери и опустила жалюзи на иллюминаторы. Беглецам оставалось лишь ожидать посадки в абсолютной тишине и темноте. Для Мины они были и внутренними — она ни о чём не думала, ни о мраморной деве, ни о родителях, ни о молитвах, которым её учили в пять лет. Она закрыла глаза и попыталась расслабиться в кресле.

Хруста обламываемых верхушек деревьев и прорубаемой просеки слышно не было, звукоизоляция Нетопырь-Дельты оказалась идеальной. О начале посадки проинформировали начавшиеся толчки, раскачивание корпуса и серия гулких ударов. Ознаменовалось знакомство с землёй Финляндии мощным ударом под предсмертный всхлип бара и амортизацию кресел, попытавшихся смягчить приземление. Ремни врезались в кожу, Мину едва не выкинуло из кресла, она почувствовала, что её выворачивает наизнанку. Самолёт сделал крен на правый бок и, создалось ощущение, что корпус немного развернуло. Наконец, после нового толчка, движение остановилось, со щелчком у дверей открылись замки, а рядом с проклятиями с кресла встал Стефан.

Выглянув из самолёта, девушка запустила в самолёт северную промозглую сырость и была сразу отстранена от обратно закрытой с хлопком двери — её спутник оказался весьма теплолюбивым созданием. Хотя его полотенце грело ещё меньше чем Мину оставшаяся на ней синяя роба. Вышли они из самолёта только минут пятнадцать спустя, и если девушка без особого труда подобрала себе вещи из дежурного гардероба Юлии Девил, хотя она была ниже тёмной дивы и слишком длинный подол мешал свободно идти, то Стефану повезло куда меньше. В вещах певицы не оказалось сапожек на шпильке сорок второго размера или платья размера XL. Стефану пришлось одеть всё ещё влажную после душа на зелёном уровне робу, странную кофту, напоминавшую свитер из латекса, и сверху натянуть затрещавшую по швам белую шубу. Ободрать ещё один карниз ради кусков ткани, которыми он обмотал ступни, назвав это странным, как оказалось потом русским словом, «портянки» и воспользоваться милыми цыплячьего цвета шлёпанцами, вызвавшими недоумение у Мины. Откуда на самолёте Юлии Девил могла взяться такая вещь?

Чёрный корпус самолёта напоминал пингвина, попытавшегося научиться летать, но закономерно потерпевшего неудачу. За упавшей машиной тянулась длинная просека, сделавшая редкую рощу на склоне холма ещё более редкой. Шасси оказались выпущены, но на неровной почве правое под крылом или сломалось, или изначально не зафиксировалось, поэтому одна сторона самолёта и была ниже. Под тяжестью корпуса крылья выгнулись, и фюзеляж машины просел почти до земли. Правый двигатель вспахал в грунте широкую борону и обеспечил небольшой поворот, благодаря отключению почти всего хотя бы не началось пожара при столь жёсткой посадке. Сложно сказать, являлась ли их достаточно успешное приземление великой удачей, они всё-таки выжили, или же идеальной работой некой дополнительной бортовой спасательной механики. Но от кого удача отвернулась точно, так от хозяина небольшого дома или лесной сторожки, удар о которую и ознаменовал конец посадочной полосы. Самолёт, словно консервный нож, вскрыл дощатую банку домика, обрушив всю постройку. Над обвалившейся и теперь лежавшей на чёрном корпусе крышей возвышалась каминная труба. О том, чтобы поискать в её развалинах какие-то другие вещи не могло быть и речи, зато в покосившейся пристройке, присыпанной деревянными обломками, красовался старенький Лэнд Ровер. Ключи лежали в бардачке, и, выбив заевшие двери гаража-пристройки, Стефан на максимально возможной скорости повёз их подальше от места «посадки».

Отто Бёлер медленно шёл по широкому, ярко освещённому коридорулабораторий биотехники подземной части Сент-Идена, стараясь не смотреть по сторонам. Он предпочитал не заходить без особой надобности на территорию царства Артура Макдэниэла — Виктора Франкенштейна на службе Дмитрия. За толстыми, не пропускающими звук и способными выдержать пулемётную очередь, стёклами препарировались и разбирались на части несколько десятков видов млекопитающих.

Идея о создании гомункула отравляла умы людей с давних времён, предпринималось множество попыток, и сейчас мир переживал очередной виток популярности алхимической химеры. Артур Макдэниэл грезил создать жизнеспособный синтез механизма и живого организма, наградить машину душой, а человека её мощностью. Однако путь к этой светлой мечте лежал через сотни изуродованных трупов, которые оценил бы и Менгеле с коллегами по цеху. Управляющий объединённым штабом безопасности прекрасно знал, что у самого мистера Идена подобные научные изыскания сначала вызывают рвотные позывы, а уже потом финансовый интерес, но последнее всё-такибрало верх. Деньги Артур Макдэниэл получал не от доходов корпорации Иден, а благодаря пожертвованиям радеющих за науку государствам и организациям, желавшим получить первыми уникальные возможности, соблюсти секретность и всё это подальше от родных границ. Тезис «наука без границ» в столь безграничном ключе сам Дмитрий, как казалось Отто, позаимствовал у своей коллеги Калисы Фокс, также любившей приютить широко мыслящих, но не понятых на родине учёных и исследователей.

Пройдя через очередную секцию, напоминавшую что-то среднее между автомобильной разборкой и выставкой-распродажей в морге, Отто Бёлер вышел в просторный восьмиугольный холл и увидел это, ещё одного неприятного жителя лаборатории биотехники, проводившего здесь большую часть времени. Мраморная тварь лежала на синем кафельном полу и медитировала с полузакрытыми красно-оранжевыми янтарными глазами, наблюдая за происходящим в одном из помещений. Передние лапы были сложены крест-накрест, словно у домашней кошки, устроившейся на диване, хвост неподвижно обхватывал туловище и сложенные крылья, лишь его пушистый мраморный кончик с точностью хронометра двигался из стороны в сторону. Сами крылья расслаблены и словно мантия, дополняющая роскошный головной убор, закрывают львиную тушу. Сфинкс просил называть его Эхнатон, что вполне логично, в отличие от другой полу животной твари, уже шумерского фольклора, предпочитавшей именоваться Каем. Хотя конечно они оба, как и Асфодель, были куда новее, чем эпохи, под которые их стилизовали неизвестные скульпторы. Мраморные создания по технике исполнения соответствовали эпохе Возрождения, если конечно не созданы неким потусторонним способом. О попытках провести над ними радиоуглеродный анализ Отто не слышал. И всё-таки, чем так притягивало его это место? Мужчинапостарался выкинуть данную мысль из головы и поскорее пересечь холл.

— Он считает, что это мило, — чужая мысль обожгларазум управляющего безопасностью, и спустя паузу продолжилась, отвечая на ещё один вопрос. Сфинкс, судя по всему, почувствовал Отто задолго до того, как человек увидел живую статую, — Интересно слушать последние мысли подопытных, их угасание. Когда под действием анестезии мозг до последнего момента занят рутинными заботами, лишь в последний миг озаряясь вспышкой реальности. Внутри тебя капается стайка жадных стервятников, а ты пытаешься вспомнить заплатил ли по счетам, гадаешь, какую оценку дочка получила за контрольную работу в школе.

Управляющий объединённым штабом безопасности невольно застыл на месте, Эхнатон так и не повернул к нему царственной головы, продолжая наблюдать за техниками-биологами. Отто Бёлер проследил за взглядом мраморного создания. Как и весь лабораторный комплекс, помещение с тёмно-синим кафельным полом и зелёными стенами, залитое ярким безжизненным и бесцветным светом, наполняла громоздкая аппаратура, неведомого для немца назначения. На хирургическом столе в кровавом месиве сложно было определить всё ещё живого человека, со всех сторон к нему тянулись провода и трубки, несколько механических конечностей лежало рядом, люди в специальных костюмах деловито суетились, пара стационарных ботов замерла, растопырив свои телескопические насекомоподобные отростки, ожидая новых команд.

— Не советую искать их этим способом — чужие мысли продолжили своё движение в голове управляющего безопасностью. Он неоднократно сталкивался и общался подобным образом со всеми тремя порождениями камня, но к столь наглому вторжению в свой разум привыкнуть невозможно.

Если комплекс Седьмая жена использовался сугубо для поиска сородичей Асфодель и её друзей, поиска по-прежнему безрезультатного, для целей корпораций была переоборудована шахта Первая жена. Её построили около шестисот лет назад люди, также как Дмитрий, Калиса и Юлия, избравшие путь сотрудничества с мраморными созданиями, однако, не справившиеся с организационными вопросами. С помощью правильно выбранного расположения и ориентации ярусов сооружения в пространстве, а теперь ещё и специальной аппаратуры, стало возможным усилить те способности людей, которые лежат за рамками классической науки, и объединить их в единый разум. Теоретически, комплекс мог выполнять целый спектр задач, граничащих на грани фантастики. Практически, ему пока была доступна только одна функция — поиск людей, но весьма эффективный. Именно благодаря Первой жене удалось всего лишь за три дня вычислить самого лучшего вора Европы, и теперь Отто Бёлер, собирался с помощью Артура Макдэниэла использовать её вновь. Конечно, место падения Нетопырь-Дельты Юлии Девил не было тайной, но прочёсывать все соседние холмы не входило в планы управляющего штабом безопасности. Тем более что живой Стефан Дей стал бы сюрпризом для мисс Фокс, считавшей его мёртвым, а не забронированным для внутренних опытов корпорацией Иден. Скорейшая поимка Мины и её нового друга выгодна и мраморным тварям, Отто был в недоумении от заявления Эхнатона.

— Использование вашего комплекса даст абсолютно успешный результат. Рекомендую ограничиться не столь продуктивной стандартной наземной операцией, или чем ещё пользуются люди для поимки беглых сородичей, — сфинкс повернул голову к мужчине и посмотрел в его синие глаза своими огненно-янтарными.

Удивление управляющего штабом безопасности быстро прошло, высказанная ранее Чаку Свонсон гипотеза приобрела доказательства: живые истуканы затеяли двойную игру. И им очень не понравилась инициатива с расконсервацией Первой жены, названной «вашей». Седьмая жена значит, принадлежит им? Как самодовольно.

— Юлия, Дмитрий и Калиса нам необходимы, их неординарные таланты способствуют свершению наших целей. Однако люди слишком амбициозны и жадны, ваша конечная цель может помешать нашей. Это неприемлемо. А вместо, например, Дмитрия Идена мы могли бы пригласить других людей. Или вместо именно Вас, а ведь есть ещё семья.

Эхнатон медленно поднялся с пола и грациозно, чего нельзя было ожидать от столь массивной каменной туши, покинул холл, тяжёлая поступь мраморных львиных лап ещё отдавалась эхом под потолком, когда он уже скрылся за дальним поворотом. Из раскрывшейся двери выехал стол с обескровленными останками, накрытыми плёнкой.

Лэнд Ровер, не смотря на почтенный возраст, успешно преодолевал пересечённую финскую тундру. Мина крутила в руках большую физическую карту Европы, найденную на дне бардачка. Документ дотировался восемьдесят седьмым годом прошлого века и представлял скорее историческую ценность, чем географическую, хотя местность с тех пор навряд ли могла измениться.

— Может, расскажешь теперь, о своём хитром плане? — в машине был и компас, так что кое-что о задумке Стефана Мина знала, они ехали на север.

— Мы приземлились на самом севере Финляндии, выше озера Инари, — на слове «приземлились» Мина смерила взглядом своего соседа в белой норковой шубе, но воздержалась от комментариев, — Сейчас главное добраться до Норвегии, она входит в Шенгенскую зону, граница не охраняется.

Автомобиль сильно встряхнуло при спуске со склона, Стефан резко вывернул руль, Мина от неожиданности смяла карту, а Лэнд Ровер послушно обогнул дерево.

— В Норвегии доедем до Вардё, угоним катер и поплывём, — закончил бесхитростное описание своего плана Стефан.

— Поплывём куда? К белым медведям? — Мина подняла брови, ей план действий уже не нравился.

— Почти. К бурым. В Россию.

Девушка повторно смяла только что расправленную карту и с недоумением посмотрела на Стефана. Тот почувствовал на себе её недоумённый взгляд и обворожительно улыбнулся. Мина была незнакома с его умением быть жизнерадостным и непринуждённым практически в любой ситуации, вернувшимся к нему после относительной нормализации шанса на жизнь, и сначала восприняла сказанное как шутку. Но вместе с угасанием улыбки на лице молодого человека она стала понимать, что услышала не шуточный, а настоящий план. По крайней мере, тот самый, который они сейчас приводили в жизнь.

— Россия? Зачем? И можно обойтись без третьего за день угона?

— За нами сейчас будут охотиться, а точнее уже охотятся две крупнейшие мировые корпорации — Ред Фокс и Иден. Они способны из-под земли нас достать и выпотрошить живьём. Но это если повезёт, а так, скорее всего, мы вернёмся в «новый дом» к Виктору и его овощам, только теперь на более жёстких условиях. А Россия, единственное государство, где они окажутся стеснены в средствах и методах. На родине ядерной матрёшки запрещена деятельность всех корпораций без доли государственного капитала, в том числе дочерних.

— Причём здесь Ред Фокс и Иден?!

Теперь настала очередь Стефана удивляться, он посмотрел на девушку и едва успел разминуться с очередным деревом:

— А кто, по-твоему, нас похитил? Снежные эльфы?

— Юлия Девил, которая сотрудничает с мраморной девой. Которая и добилась всего с её помощью, — Мина почувствовала некоторую неловкость: её заявление звучит не слишком реалистично для человека, который мог и не видеть мраморных тварей.

— Тебе лоботомию случаем не делали? Причём здесь сумасшедшая инфернальная певичка? И что за… — Стефан осёкся и дёрнул головой, словно прогонял наваждение, это сложно было не заметить.

— Ты её видел! Или если не её, то возможно другого — мраморного сфинкса. Или огромного мраморного быка с человеческой головой и крыльями. Мы с тобой в одной лодке и если подозревать друг друга в сумасшествии, то и ты и я действительно очень быстро вернёмся к бедному Виктору, — девушка испытующе смотрела на молодого человека, демонстративно смотревшего исключительно вперёд, пригнувшись к рулю.

Прошло несколько минут, прежде чем Стефан заговорил:

— Я видел сфинкса — большого, белого, с крыльями и жуткими огненно-жёлтыми глазами. И он меня видел и посмотрел на меня. И это было далеко не самое приятное впечатление в моей жизни, — он повернул голову в сторону девушки, а потом вновь уставился по направлению движения, — Но… я не знаю. Я не представляю, что это было — механизм или генетический мутант. Ясно лишь то, что если сфинкс действительно настоящий, а не плод больного воображения под действием каких-нибудь препаратов, которыми нас могли напичкать, то его создала корпорация Иден или Ред Фокс. Или они вместе. Я слышал разговор Дмитрия Идена и Калисы Фокс, глав корпораций. Они старые друзья и хотят устроить если не третью мировую войну, то нечто-то подобное.

— То есть тебя заключили в бункер, потому что ты слишком многое увидел? А как ты вообще мог их подслушать? — Мина до этого момента была убеждена, что Стефану также, как и ей предложили некую сделку, желая использовать его способности в огромном парапсихологическом эксперименте, но с ним всё оказывалось куда прозаичней, — Может, наконец, познакомимся?

Стефан словно оценил её взглядом, едва не врезавшись в очередного многолетнего представителя финской флоры, и после небольшой паузы заговорил:

— Я американец, работаю, точнее, думаю, правильно уже сказать работал, инженером в небольшой фирме, специализирующейся на средствах слежения и наблюдения. На Сент-Иден я приехал по делам фирмы и стал невольным слушателем разговора глав двух корпораций. Меня заметили, схватили, сначала я провёл какое-то время в подземном комплексе города-штаба корпорации Иден, где и видел сфинкса. Спустя неизвестное время обнаружил себя в комплексе вместе с тобой и «бедным» Виктором.

Ударение на «бедного» Мина не пропустила и пожалела, что обронила лишнее слово. Собравшись с силами, она рассказала Стефану, кто она такая и что много лет назад знала Виктора, потом он пропал, как она оказалась на концерте Юлии Девил, встретилась с ней и мраморной девой и очутилась в самолёте, а потом побывала в воспоминаниях Виктора. Девушка умолчала про шахту, сославшись на упоминание в разговоре с певицей, когда Стефан спросил ее, откуда она знает про сфинкса и ещё какую-то тварь. Не рассказала она и о своих истинных чувствах к Виктору. Она слишком много лет прятала от себя самой эти воспоминания, и ей было слишком больно сразу взять и выложить их перед другим человеком. Мина за все десять лет ни разу никому не рассказывала об этом, не могла рассказать и сейчас. В какой-то момент она почувствовала укол совести за то, что недостаточно искренна со своим соратником по проблемам и единственным союзником. Девушка пообещала самой себе однажды рассказать всё, даже не подозревая, насколько не искренним был её красивый собеседник.

Стефан сидел за стойкой бара в заведении с интригующим названием «Северное сияние» и не сводил глаз, как и многие в зале, с небольшого телевизора, прикреплённого под потолком. «Падишах», огромный и роскошный лайнер, о саммите на котором вор читал по пути на Сент-Иден, из-за неизвестных неполадок с автопилотом протаранил главный остров Мальдивского архипелага. Тысячи погибших и пострадавших, огромный ущерб, сумятица и неразбериха во всех властных кругах, обвал на мировых биржах, и Дмитрий Иден с перебинтованной рукой в интервью китаянке-журналистке нахваливает свой проект по мировому перевооружению для борьбы с терроризмом и разносит своего главного конкурента, дочерняя компания которого и программировала злосчастный автопилот лайнера. Стефан всё более ужасался, осознавая, носителем каких сведений он стал, подслушав разговор в пентхаусе Башни Вечность.

Добравшись до Вардё, они первым делом нашли комиссионный магазин, куда Мина отнесла роскошную белую шубу Юлии Девил, к счастью английский здесь прекрасно знали. Она, конечно, несколько потеряла свой товарный вид от широких плеч Стефана, но за неё можно было получить целое состояние, хотя бы просто сказав, что её пару раз одевала сама тёмная дива. Увы, сделать это было невозможно, пришлось довольствоваться мизерной, по сравнению с реальной стоимостью, суммой исключительно за материал. Однако и этих денег хватило купить в другом магазине нормальную одежду для Стефана. Сама Мина осталась в вещах с самолёта, подождав пока переоденется на заднем сидении Лэнд Ровера вор, отказавшийся появляться на людях в милых цыплячьих шлёпанцах всадника апокалипсиса. Стефану показалось, что его спутница с любопытством несколько раз посмотрела в зеркало заднего вида, пока он шуршал одеждой. Видимо хотела дополнить сведения о его телосложении, скрытые во время перелёта полотенцем. Денег осталось и на небольшой ужин с комнатой, чтобы собраться с силами, пока не наступит глубокая ночь. Мина ушла вздремнуть, а вор остался внизу, терзаемый соблазном выпить, хотя пить перед делом считал дурным тоном.

Девушка испытывала странный, поистине животный страх по отношению к России, хотя если посмотреть новости, то, что ещё можно было думать об этой стране. Да и сам Стефан убедился на собственном опыте, что все страшные байки имеют под собой некоторую основу. Чёрной тучей нависала возможная перспектива общения с российскими пограничниками, но установить их личность у них всё равно не получится. Их отправят в соответствующее заведение за незаконное пересечение границы, а спустя время отпустят на все четыре стороны. У Стефана уже была готова слезливая и кошмарная история бегства от ревнивого супруга Мины, не дававшего ей развод, а скандинавские семейные законы всем хорошо известны.

— Ужасно. Но задумывался ли уже кто, что в этой катастрофе меньше всего погибло русских. Запад своими руками может опять помочь нашей стране.

Слова принадлежали мужчине, сидевшему справа от Стефана. Сказаны они были на хорошем английском, но с явным русским акцентом, так что адресовались именно вору. Можно подумать, что все русские тайно или явно мечтают, чтобы их страна захватила мир. Стефан смерил взглядом незнакомца: на нём была светлая всепогодная куртка, на узком лице рельефно выдавались скулы, русые волосы расчёсаны как у ученика первого класса. Он с азартной улыбкой следил за новостным репортажем, и, казалось, больше ничего не замечает. Русский собирался ещё что-то сказать, но Стефан не имел ни малейшего желания участвовать в политических дебатах:

— Прощу прощения, мистер…

— Андрей, — Стефану захотелось его ударить.

Со второго этажа раздался пронзительный женский крик. В зале разом воцарилось гнетущее молчание, собеседник Стефана изменился в лице, а сам он вскочил с высокого стула, но в этот момент кто-то схватил его за плечо и попытался повалить на пол. Вор выкрутился, оттолкнул внезапного противника и стащил русского за шиворот со стула.

— Не стрелять, у меня заложник!

Идея показалась Стефану удачной, кто-то вскочил со своего места, упала пара стульев, и негромкий хлопок взорвал тишину. Бедный Андрей хотел что-то сказать, но слова не слетели с губ. Тело резко напряглось, вздрогнуло и также резко расслабилось, обмякнув в руках Стефана, голова русского по инерции запрокинулась, ударив вора по плечу. Грянула паника.

По небольшому залу бара прокатилась волна грохота опрокидываемой и ломаемой мебели, зазвенели стёкла, несколько женщин пронзительно закричали, вторя раздавшемуся мгновениями ранее воплю. Вор бросил оказавшееся куда более тяжёлым, чем можно было сказать с виду, мёртвое тело в сторону стрелявшего и одним махом перепрыгнул за стойку бара. Череда выстрелов рассекла воздух, над столешницей взвились фонтанчики щепок, Стефана обдало водопадом битого стекла и каплями спиртного, над головой хлопнул телевизор, рядом в дерево вжался белый как полотно бармен. Посмотрев направо, молодой человек увидел Мину, в приседе спускавшуюся по лестнице со второго этажа. В руке она сжимала пистолет с глушителем, ворот платья был разорван, виднелся кровоподтёк. С её лица сейчас можно было писать иллюстрацию к рассказам Джека Лондона, бескровное и полное суровой решимости, только нарядом она больше походила на подружку Джеймса Бонда. В любом случае не стоит беспокоить не выспавшихся альпинисток.

Лестницу на второй этаж к номерам не было видноиз зала, зато девушка увидела Стефана, по полу к нему скользнул пистолет. Выглянув в паузе между выстрелами из-за стойки бара, Стефан сделал несколько ответных выстрелов в приближавшихся миньонов корпорации Иден. Один схватился за руку, другой, несмотря на то, что пуля попала в грудь, только пошатнулся — из неведомой предосторожности они не забыли про бронежилеты. Однако противники не ожидали обнаружить у беглецов оружия, после сию секундного замешательства, они кувырком и перебежками скрылись за опрокинутыми столами, после чего мебель и стену сотрясла автоматная очередь.

Несколькими выстрелами вор сбил с потолка непропорционально огромную для заведения люстру, со звоном и хлопком упавшую на пол, погрузив зал «Северного сияния» во тьму. Мина не растерялась и вперёд вора прыгнула в дверь, ведшую в кухню. В несколько огромных шагов преодолев помещение с лежавшими на полу перепуганными кухарками, Стефан и Мина выскочили в объятья северной ночи. «Северное сияние» находилось совсем близко к пристаням Вардё, собственно, поэтому беглецы и остановились передохнуть именно там.

На чёрной воде ломаными дорожками расходился жёлтый свет фонарей, несколько десятков катеров и лодок мирно спали на расстеленном чёрном бархате, слепые и глухие к крикам и выстрелам соседнего дома. Со всех ног двое бросились бежать к катеру, пришвартованному на противоположной оконечности пристани, примеченному во время обзорной поездки по городку при свете заваливавшегося за холмы скупого на лучи солнца. На половине пути в спину им грянули выстрелы, но темнота стала их другом. Нападавшие не ожидали отпора с побегом, и теперь запоздало пытались оцепить район.

Стефан и Мина прыгнули в катер, завести его не составило труда, и, под громкий рёв двигателя, они рассекли зыбь Баренцева моря.

Часть II

Глава 10 Праздничная полночь

Шорох шин по гравию, деликатные разговоры приглушённым тоном, отдалённая музыка и шум исполинского фонтана наполнили салон Майбаха через открывшуюся щёлку окна. Движение закончилось, дверца распахнулась против хода, Анастасия Вревская поправила изящную, украшенную серебряным орнаментом, голубую маску, опустила ножку в невесомой туфельке на алую дорожку и, замерев на мгновение, покинула безопасное пространство лимузина, вступив в объятия фантасмагорических декораций.

Двадцать второе июня, сегодня восемьдесят восьмая годовщина начала Великой Отечественной войны, день траура, а она вынуждена находиться здесь. В прежние годы она разделяла обязанности с мужем и в такую дату осталась бы в России. Но его нет в живых уже почти шесть лет, бремя управления Русэнерго, огромной корпорации, объединившей все виды электрогенерации как внутри страны, так и на экспорт, Анастасии приходится нести в одиночку. А современное общество таково, что пренебрегает памятью о героях прошлого, возводя идолов настоящего, крикливое и сиюминутное преобладает над простым и вечным. Бал-маскарад в честь дня рождения Калисы Фокс, устраиваемый Дмитрием Иденом, с политической точки зрения и со стороны общественного мнения имеет куда больший вес, чем внимание к подвигам прошлых лет. Об этом свидетельствовала почти тысяча гостей — влиятельные политики, успешные финансисты и промышленники, директора всего чего только можно и стаи заместителей. И все в самых изысканных, дорогих и кричащих костюмах, увенчанных вычурными масками. Мастерские Венеции, куда все бросились с заказами на данный элемент гардероба, оказались не готовы к такому наплыву клиентов, так что менее значимым гостям пришлось самим изощряться, пытаясь осмыслить словосочетание «маскарадный костюм», забытое с конца позапрошлого века.

— Monsher, я уже боялась, что ты не приедешь, — на встречу Анастасии поспешила дама в нескромно обтягивающем золотистом платье и водевильной маске, закрывавшей верхнюю часть лица.

Она сверкала всем золотом последней империи и на неё должно быть ушли все перья со страусиной фермы средних размеров. Зачем устраивать маскарад, если все друг друга узнают с тысячи шагов?

— Разве я могла… пропустить такое, — женщина улыбнулась, и это получилось почти искренне.

Анастасия не испытывала никакого удовольствия от нахождения здесь, лишь возможность встретиться с некоторыми из старых друзей, с которыми из-за всей творящейся в мире и деловых сферах чехарды она могла только изредка созваниваться, добавляло ложку мёда в бочку с дёгтем.

— Ты мне лукавила последнее время, говоря про огромный вал работы. Сама выглядишь такой свежей. Или это всё российский климат? Ты обязана сказать мне контакты своего косметолога, — однако лукавила сама золотая дама

Французская подруга Анастасии, не смотря на более чем пятидесятилетний возраст, выглядела не многим больше чем на двадцать пять лет. Что всё равно оставалось трагедией, вожделенная цифра восемнадцать маячила далеко на горизонте. Самой Анастасии Вревской в этом году исполнится сорок шесть лет, но она, естественно, выглядела значительно моложе — этого требовали и мода, и статус, и то, что она женщина.

Глаза цвета бронзы, покрытой благородной патиной, смотрели на мир из-под длинных ресниц и идеальных дуг бровей. Простая, но изящная причёска с прямым пробором и чёлкой ради сегодняшнего дня уступила место вычурной конструкции цвета ореха с выцветшей позолотой отдельных прядей. Прямой, возможно немного широкий для женского лица нос уравновешивали тонко очерченные губы, любившие улыбаться и обнажать красивые зубы. Современная индустрия красоты могла дать и куда более яркую внешность и сбавить куда больше лет. Например, никто не знал, какое по счёту день рождение мисс Фокс сегодня будет праздноваться, слухи доходили до восьмидесятого, но сама виновница торжества воздерживалась от любых комментариев. Анастасия не хотела подвергать своё здоровье опасности из-за вошедшей в моду иллюзии вечной молодости от Ред Фокс и сюрреалистической готики от Юлии Девил — выбеливание кожи, тёмные волосы и кричащие глаза.

— Кларисса, ты мне льстишь, — за обменом комплиментами обе женщины успели подняться по широкой лестнице к огромным двустворчатым резным дубовым дверям, распахнутым в тёплый летний вечер навстречу гостям.

Анастасия подняла глаза наверх на фасад. Классические колонны с роскошными капителями вздымались вверх подобно корабельным соснам, поддерживая роскошные широкие карнизы, на которых покоились основы следующего яруса устремлявшихся ввысь исполинов. Медальоны, барельефы, задумчивые и прекрасные юные девы, грозные львы — нескончаемая мозаика застывших по велению некой магической силы образов и метафор. Жёлтый, бежевый и коричневый мрамор блестели полированной поверхностью в тускнеющих солнечных лучах и свете уже включённых фонарей. Анастасия невольно замерла, всего лишь на несколько секунд, засмотревшись непревзойдённой работой архитекторов и скульпторов, но Кларисса заметила это и проследила за взглядом своей подруги:

— Вкус у Дмитрия есть, этого у него не отнять. При предыдущем хозяине дворец выглядел по-другому, мистер Иден его перестроил под себя. Кстати, с ним, с предыдущим хозяином я имею в виду, связана такая забавная история, говорят, он сгорел в гидромассажной ванне… — но Анастасия уже не слушала, она повторяла в голове фразу, выбитую на барельефе щита с флагами над самым входом: «Abyssus abyssum invocat¹». Семейный девиз?

За вратами, а именно таким словом правильнее всего было бы охарактеризовать парадные двери дворца мистера Идена, раскинулся холл. По своим размерам помещение давало фору авиационному ангару, а по убранству — собору Святого Петра. Холл производил впечатление храма языческому богу войны: огромные римские колонны красного мрамора и пол такого же цвета, резко контрастировавшие с остальным убранством цвета слоновой кости, создавали кровавое ощущение, словно здесь травили тварями с фасада беззащитных христиан. Сложная мозаика потолка, изображавшая аллегории на тему борьбы и победы, давила, Дмитрий Иден с порога указывал гостям их незначительное место. Из холла за аркой, достойной быть триумфальной и украшать площадь одной из европейских столиц, трамплином авианосца поднималась лестница, завершавшаяся следующим парадным залом, в котором женщин догнал Обен Сент-Аман, муж Клариссы.

— Добрый вечер, мадам Вревская. Я смотрю, Кларисса Вас уже успела похитить, — Обен нервно засмеялся. Он был милым, сутуловатым и дёрганным.

Когда Кларисса выходила замуж, она решила следовать старой мудрости — «Чтобы стать женой генерала, нужно выйти замуж за солдата». И делала всё для этого необходимое, что имело определённый побочный эффект: влиятельный и преуспевающий промышленник постоянно оставался в тени или своей жены, или трона своего старшего партнёра, Дмитрия Идена.

— Обен, ты как всегда, — Кларисса снисходительно закатила глаза, — Анастасия, ты, наверное, уже слышала, сегодняшний вечер пройдёт в компании генно-изменённых хищников, последней новинки от Ред Фокс.

— Эдгар, какой сюрприз, я не ожидала тебя здесь увидеть. Мой личный французский проказник, не делай таких страшных глаз, тебя ни одна маска не скроет. Подумаешь лев, он ручной, новая мода, введённая обширной рекламной кампанией Ред Фокс в поддержку вымирающих видов животных, скоро все будут гулять с ними на поводке и без намордника. В соседнем зале есть медвежата. Что значит, что я здесь делаю? Секретарь генерального директора Первого Общественного должен всегда идти след в след за своим начальником и богом. И ты ещё считаешь себя заметным деятелем масс-медиа? Об этом уже знают все. Ну ладно, допустим, ты просто разыграл меня, твоё чувство юмора всегда было подобно китайской медицине. Отрезать что-нибудь от тигра и прикладывать это ко лбу, пока не отсохнут руки. И не смейся, люстра на «Падишахе» скрипела и то не с таким страшным звуком. Да, я знаю, не важно, что я была в атриуме, это рядом. Всё, хватит, не напоминай мне больше об этой катастрофе. Она конечно помогла моей карьере, но какой ценой… Не приплетай Марка Говарда, он уважаемый друг одного из наших акционеров, какое отношение он имеет к моему назначению? Ещё про Юлию пошути. Да, она тоже в своём уме. Насколько это возможно. Ты просто не можешь уложить в своей голове мысль о том, что кто-то последниедва года трясся на разбитых молдавских дорогах в белом джипе без удобств. А кто-то летал частным самолётом по всему миру. Пока это было возможно. Сейчас полёты запрещены везде из-за этих вулканов, чтобы их. Исландия, Япония, Центральная Америка, Аляска, Гавайи, Калининград… А нет, не Калининград, Камчатка, Россия короче, думаю это рядом. Кошмар, в общем. Авианосцы окончательно стали бессмысленным хламом, стратегическая авиация консервируется, а мы к концу июня только увидели лето. Остались только поезда. Нет, хватит с меня круизов после «Падишаха». Кстати, как в Молдавии? Передавай привет Питеру как вернёшься. Что значит, с тебя хватит? Неженка! Смотри, Кларисса Сент-Аман, как ей только удаётся столь прекрасно выглядеть. Я знаю, что Ред Фокс творит чудеса, но всему есть предел. Говорят, что нашей имениннице почти семьдесят лет и именно необузданные эксперименты привели к выцветанию радужки и другим нехорошим последствиям. Так, где-то за платье должен держаться муж Клариссы, его наверно закрывает Анастасия Вревская. Ещё говорят, что в России запрещены частные корпорации. Вот только стоило мистеру Вревскому отдать богу душу, как с одобрения комитета совет директоров выбрал главой его жену. Просто королева-мать. Ох, конечно пришли на поклон к мистеру Идену. Тёмно-багровый, почти чёрный смокинг, или это игра освещения, и ещё элементы кафтана, даже не корректно называть это смокингом, ещё и расшит золотом, и весьма интересная маска. Алого цвета и закрывает нижнюю часть лица, оставляя глаза и лоб открытыми. Как оригинально, мне кажется, в орнаментах прослеживается нечто восточное, и явно турецкий головной убор с высоким султаном дополняет образ. Сам ты кастрюля. Много понимаешь в эстетике, попробуй, покритикуй Юлию Девил, она тискает пантеру в противоположном конце зала. Да, киса догадывается кто из них двоих хищник, но таковы люди. Из травоядных здесь только крупные кошачьи, мишки и птички. Судя по твоим глазам в прорезях твоей вульгарной маски, ты оценил маскарадный карнавальный костюм тёмной дивы, как всегда её любимого цвета. Согласись — гардероб из одних чёрных вещей, наверное, здорово упрощает стирку, очень практично. Она сегодня, кстати, налегке — я не вижу ни одной цепи. Я знаю, что твой любимый цвет — прозрачный, мог и не напоминать. Но эннен выглядит в высшей степени экстравагантно, а эта маска? Идеальный оскал черепа слоновой кости, не осквернённый пошлыми бриллиантами. И Юлии Девил повезло, что у Димочки такие высокие дома потолки. Ты обратил внимание на праздничную анфиладу? А зря, душа Эдгаро По сейчас радуется на том свете — это же воплощённый в жизни его тёмный рассказик. Шесть зал, каждая своей цветовой гаммы, и где-то наверняка скрывается маска Красной смерти. А где же именинница…

Бесконечный, казалось не знавший конца, маскарад угнеталАнастасию, убранство залов, в которых можно проходить курс минералогии, раздражало. Вокруг сотни гротескных масок, сверкавших драгоценными камнями, переливавшихся пурпуром перьев и перламутром жемчужных нитей, слепящий блеск украшений, во время тьмы нищеты на пяти континентах. Все оттенки цветового спектра в исполнении шёлковых тканей на фоне геологической коллекции в отделке залов, в черноте войны в сотне регионов. Приглушённые разговоры и искусственный смех под нескончаемый гомон оркестра, исполнявшего попурри из бравурных похоронных маршей с преобладанием виолончелей, которым аккомпанировал шелест платьев в тишине голода на окраинах столиц. Классические костюмы и туники, викторианские смокинги и метровые шлейфы, камзолы и кимоно, шелка и соболя, невероятность современной моды переплелась с мотивами прошедших веков, исторгнув под свет хрустальных люстр гомункула из бантов, мантий и металлов.

Сам дворец, словно только и построили ради празднества. Анфилада из огромных залов, каждый из которых был оформлен в своей цветовой гамме, неизменно поражая размерами и обилием произведений искусства, образовывала многоугольник с каскадом тропического сада во внутреннем дворике, в кущах которого спрятался оркестр. Словно уменьшенную копию водопада Виктория облекли в шестицветную оправу — голубая, красная, зелёная, оранжевая, белая и фиолетовая залы сменяли друг друга, так что можно было видеть лишь часть одной, причудливо освещённой капризным и изменчивым светом, бросавшим жуткие блики на маски публики. И Кларисса вознамерилась провести её по ним всем, но спасибо ей уже за то, что избавила от общества Дмитрия Идена, практически толкнув к нему своего мужа. Бедный Обен, он к ним так и не вернулся, неужели их разговор до сих пор не кончился? Но неприятные встречи на этом, к сожалениюженщины, не закончились.

Попытавшись расслабиться, Анастасия приняла приглашение на танец от нескольких кавалеров, поучаствовала в разговорах компаний по интересам, облегчила поднос одного из официантов, и вновь встретилась с Клариссой. На пороге красной залы они попали в толпу, окружившую Юлию Девил и пытавшуюся узнать, приглашена она как частное лицо или как исполнительница.

— Ты только посмотри, какой интересный образ. Когда в воздухе повисло слово «маскарад» все поголовно подумали про Венецию и Италию, но Юлия как всегда оригинальна. Она решила воскресить эпоху «бургундских мод», это платье с высоким поясом ей невероятно идёт, удлиняя её тонкую фигуру. А шляпка в форме конуса с белым тканевым шлейфом, она не кажется тебе импозантной сверх меры? — Анастасия буквально оттащила свою подругу от тёмного центра притяжения, продолжая выслушивать причитания про то, как другие не стареют.

Она любила Клариссу, но её патологическое желание вечной молодостипериодическипревращало энергичную и яркую женщину в истеричного ребёнка. Но была ещё одна причина, по которой вдова Константина Вревского не желала видеть Юлию Девил.

С её мужем неоднократно искали встречи представители финансовых и промышленных объединений, желая заполучить его в союзники. Это было неудивительно, Русэнерго владеет солидными активами во всех видах электрогенерации. Но ответ Константина оставался неизменен — он будет с Россией и все его действия направлены исключительно на благо родной страны, он не желает оказаться втянутым в бессмысленные для простых людей конфликты и распри.

После чудовищной катастрофы «Падишаха», едва Анастасии удалось преодолеть горе и взять все дела в свои руки, к ней пришла она, Юлия Девил, с предложением стать союзником Ред Фокс, Иден и Первого Общественного. Тёмная дива, исполнительница сатанинских песен и бог весть ещё кто произвела на неё сильное впечатление, редко происходят встречи со столь неоднозначными натурами. Если в начале разговора глава Русэнерго недоумевала и едва не открыто демонстрировала своё раздражение на столь бессмысленную беседу с пришедшей неизвестно зачем певицей, то спустя два часа она почти полностью оказалась во власти амбициозных планов о единой цивилизации, веры во всеобщее спасение человечества ценой незначительных жертв. Мисс Девил умела убеждать и вести за собой миллионы, всеобщее помешательство на её личности оказалось всё-таки её собственной заслугой, а не виртуозной пиар компанией. Живи она на несколько столетий раньше, стала бы подобной Екатерине, только не Романовой, а Медичи. Анастасия почти согласилась, но, вспомнив своего мужа, идеи, которым он был верен до конца, она отклонила предложение главы медийного конгломерата. И Юлия ничем не показала своего неудовольствия.

Скорее всего того факта, что Русэнерго не будет и против них, было достаточно для туманных планов данной троицы. Однако предложение оставалось открытым, и певица пообещала вернуться. В это невозможно было поверить, но прошло всего лишь десятилетие с момента, как мир в первый раз услышал новые звучные фамилии в названиях корпораций, а теперь послушно катился в указанном направлении. Анастасия Вревская не считала Дмитрия и Калису виновными во всех текущих проблемах экономики, экологии и безопасности, но она ненавидела их за жадное использование всех их в своих целях и опасалась даже их посла от мира массового искусства.

Оставив за спиной порфир и алый шёлк, струившийся с высоты восьми метров, женщины вошли в зелёный зал, царство малахита и серпентинита, с ленивыми бурыми медвежатами, сопевших вповалку у огромного резного камня камина, в котором полыхала целая сосна. Более бодрых зверушек гладили немногочисленные здесь гости, закармливая сладким. Взять на руки даже маленького медвежонка непростая задача, в связи с чем куда большим вниманием пользовались кошачьи всоседних залахи птицы в двух противоположных. Генетическая модификация позволяла использовать грозных хищников как милых домашних животных — собственный пушистый тигр или тигрёнок, если по каким-то причинам хочется уменьшенную копию или просто вечного котёнка. С птицами приходилось быть осторожнее, им клюв не вырвешь, но орёл вместо канарейки выглядел куда импозантней, а инстинкты сделали те же. Пёстрые шкуры, богатые перья, закруглённые когти, тупые зубы и повадки персидского кота или пекинеса, с какой-то стороны всё это выглядело карикатурой и насмешкой по отношению ко всем собравшимся гостям.

— Кларисса, посмотри какая прелесть, — к ним направилась жена хозяина одного из автомобильных гигантов с увлечённо чавкавшей маленькой пандой.

Но в этот момент с противоположного конца залы донеслось оживление, и относительно тихий покой медвежатника нарушила Юлия Девил с энненом, пантерой и поклонниками. Анастасия, взвесив в уме умильность медвежат и общество тёмной дивы, предпочла, извинившись перед Клариссой, уйти в следующий зал.

Её объял насыщенно яркий, как апельсин, коралл колонн и спокойный оранжевый парчи, расшитой золотыми райскими цветами. Здесь гостей не было совсем, чем пользовалась в своё удовольствие стайка лисят, шнырявшая между огромных подушек восточных диванов. Периодически сквозь оккорды оркестра во внутреннем дворе доносилось их весёлое тявканье, просто удивительно обрести континент спокойствия в центре празднества с таким количеством гостей. С другой стороны, учитывая размеры праздничной анфилады, Дмитрий Иден мог пригласить ещё тысячу ничего не значащих весельчаков. «Любители фуршетов», кажется, так в одной из публикаций один английский политик назвал всю современную верхушку.

Наслаждение спокойствием длилось не долго, Анастасия заметила на противоположном конце зала персонажа, куда более неприятного, чем хозяин дома и его подруга — Александр Македонский, или Д.Д. Строн, как знали его в частных беседах наивные мотыльки, прилетевшие на количество нулей обещанного гонорара. И это называется бал-маскарад, хорошо, что она вовремя его узнала. Как «посол» от Бильдербергского клуба, он неоднократно приходил к вдове Вревской, уговаривая, подкупая, а в конце угрожая, да так, что ей едва не пришлось вызывать охрану. Он представлял коалицию против союза корпораций Иден и Ред Фокс, но даром убеждения не владел вовсе или же просто не умел общаться с женщинами. Д. Д. Строн ещё не заметил Анастасию, но стоял в пол оборота к ней и словно кого-то ждал у противоположной арки входа, явно собираясь пересечь оранжевую залу.

На главу Русэнерго внезапно нашла странная слабость. Она всегда очень чутко воспринимала людей, и одно присутствие кого-то вроде Александра Македонского было способно расстроить её душевное равновесие. По роду деятельности Анастасии, конечно, приходилось встречаться с самыми неприятными людьми, и она научилась преодолевать свою слабость, но сейчас оказался не тот случай. Её практически накрыло паническим страхом, она не хотела отвечать на любезности Д. Д. Строна, но не хотела идти и назад, в общество Юлии Девил. Тем более там Кларисса, она её наверняка задержит, и Анастасия всё равно встретится с «послом», а незаметно выйти в сад не представлялось возможным. В иррациональном порыве, потакая своему ребячеству, за которое ей сразу самой стало стыдно, глава Русэнерго, одна из богатейших женщин России и известный всему миру филантроп шагнула за оранжевую парчовую драпировку между двух огромных ваз. И как раз вовремя, к Александру подошёл тот, кого он ждал, и они вдвоём пошли через оранжевую залу.

Собеседником Д. Д. Строна оказалась женщина, сама именинница, Калиса Фокс, её неизменно спокойный и повелевающий голос невозможно было спутать с чьим-то другим. Но мужчина явно не поздравлял её с очередным восемнадцатилетием, его приглушённый раздражённый шёпот острыми иглами колол слух. Судя по всему, они тоже услышали шум из зелёной залы и предпочли остановиться здесь, рядом с той самой драпировкой, за которой, не дыша, стояла Анастасия.

— И как я уже Вам сказал, бессмысленно отпираться от проекта «Стигматы». Мы всё знаем, — возбуждённые слова резко слетали с губ, Анастасия не могла слышать начало разговора и с радостью не слышала бы и всё остальное, но ей не предлагали выбора.

Оставалось лишь надеяться, что её никто не увидит, сохранить лицо в такой ситуации крайне сложно, учитывая, что собеседники обсуждают явно не рецепт пирожков с грибами.

— Всё, чем Вы располагаете, это досужие слухи. У Вас и Ваших хозяев нет ни одного вещественного доказательства, Вам нечего будет предъявить в интервью Первому Общественному. На мой взгляд, зенит подобной сенсации будет достигнут в ток-шоу с Роджером Грейгом, — мелодичный голос Калисы Фокс издевался над собеседником.

Но Анастасия не удивлялась подобному ходу событий, она прекрасно помнила свои разговоры с ним.

— Прикрываетесь медиа конгломератом Юлии Девил? Неужели Вы совсем ничего не боитесь? — громкий вызов, собеседник мисс Фокс решил скинуть в одну кучу всех лиц, имевших хотя бы отдалённое отношение к желтоглазому учёному.

— У меня есть хоть один повод? — насмешка не исчезала из тона женщины.

Анастасия на короткий миг представила картину беспощадно улыбавшейся главы фармацевтического гиганта, и пытавшегося всеми силами взять ситуацию в свои руки носителя громкого имени и фамилии.

— Я и мои коллеги считаем, что есть шанс пойти на мировую. Неужели Вы и мистер Иден ради тщеславного желания получить неограниченную власть, готовы погрузить континенты в войну? Какими обломками Вы собираетесь править после этого?

Анастасия почувствовала что-то мягкое и тёплое у своих ног. Она попыталась немного наклонить голову, не вызвав складок на парчовой драпировке, и увидела маленького лисёнка, ластившегося к её ногам. Сложно понять из каких побуждений он решил найти в ней убежище, видимо зверёныш почувствовал, что она добрая душа и любит животных, но сейчас это было весьма некстати. Спасение пришло с неожиданной стороны, Александр Македонский, увидев лисёнка, попытался пнуть его ногой, но Калиса остановила его движение жестом и подняла пушистый комок на руки.

— Точно также вы обращаетесь с людьми, а потом имеете наглость читать нотации мне, — Калиса произнесла слова негромко, но они словно эхом разнеслись по всему залу, как божественный голос свыше придавив собеседника.

— Надеюсь, Вы отдаёте отчёт в своих действиях? — Д. Д. Строн начал заговариваться от переполнявшего его раздражения, но усилием воли быстро взял себя в руки — Это последний шанс, неразумно его упускать, учитывая, что сейчас Вы можете сторговать хорошую цену. Окончательный отказ спустит ситуацию с тормозов. Многим влиятельным людям придётся действовать в высшей степени агрессивно ради сохранения своих активов. Я не могу гарантировать безопасность всех причастных к Вам лиц.

— Назовите хоть одно причастное лицо, — в голосе главы Ред Фокс звучал нескрываемый вызов.

— Асфодель, — одно имя, не говорившее Анастасии ровным счётом ничего, а скорее даже не имя, а некое кодовое обозначение, сказано было с торжеством, за которым последовала неестественно долгая пауза.

— Асфодель? Это растение, порядок спаржецветных, если я не ошибаюсь. Из него во Франции добывают спирт. Поинтересуйтесь подробностями у мисс Девил, она в теме, — голос именинницы стал ледяным, в нём проскользнули тщательно скрываемые нотки гнева. Лисёнок на руках Калисы тявкнул и сладко зевнул, зашуршав лапками о платье, — А теперь прошуизвинить, меня ждёт именинный торт.

Следом за стуком каблучков раздались и тяжёлые удаляющиеся мужские шаги. Анастасия выглянула из-за драпировки и быстрыми шагами направилась к распахнутым дверям в сад.

В последний раз Нормандия слышала такие залпы во время высадки союзников в далёком 1944 году. Небо уже в течение получаса содрогалось под тяжестью огненных цветов, целых сцен из мифологии и классических русских народных орнаментов. Огромная лиса гналась за луной, проглотила её, превратилась в змея, завертевшегося в немыслимых кульбитах, попытавшегося схватить самого себя за хвост, распавшегося на небо и землю, после чего всё началось сначала. Оркестр неистововстовал, хтонические рулады заглушали грохот огненного представления, гости шумели, хлопали пробки бесконечно открываемого шампанского. Оранжевая зала была переполнена, от шума не уведённые прислугой животные не знали куда деться, в фиолетовом зале между флюоритовых люстр металось несколько орлов. Калиса Фокс в экстравагантном костюме кицунэ под аплодисменты и крики задувала восемьдесят одну свечу, по девять свечей на каждом из девяти ярусов невероятного торта.

Костюм именинницы даже на Марка Говарда производил сильное впечатление, пугая своейестественностью, на фоне подчёркнуто театрально-цветистых облачений гостей. Он даже не знал радоваться или нет своему новому острому зрению, позволявшему видеть всё действо с весьма почтительного расстояния. Платье мало соответствовало картинке лисицы-оборотня из японской мифологии — белоснежное, расшитое серебряными драконами кимоно имело отрытую спину, а вертикальные складки ткани плавно переходили в длинный шлейф, которому могла позавидовать Юлия Девил. Взгляд приковывали ярко-рыжие лисьи уши, поднимавшиеся из распущенных огненно-рыжих волос и вздрагивавшие от громких звуков, и пушистый хвост, плавно двигавшийся в такт движениям хозяйки, периодически обхватывая её ноги. Сложно представить за счёт каких ухищрений возможно достигнуть такого эффекта. Хищные жёлтые глаза Калисы блестели в прорезях маски, сделанной с покушением на стиль театра кабуки. Поодаль стоял Дмитрий Иден, вызывая ассоциации с янычаром, и наверняка подзадоривал именинницу. Попробовал бы сам задуть столько свечей.

— К цветовой гамме Вашего настроения больше подошла бы зелёная зала. Но голубая тоже не плохо, если конечно без намёка. Ах, о чём это я, надеюсь, меня никто не слышит, а то все эти меньшинства уже лет восемь как подавляющее большинство, — Кристина Ву, смеясь, подошла к герцогу Норфолк и подала ему хрустальный бокал с шампанским.

Ради маскарада она не изменила своей любимой длине, избрав вместо платья шёлковую куртку, расшитую цветами лотоса и дополненную широким поясом. Маску покрывал узор из пионов, дополненный крупными непрестанно звеневшими серьгами.

— Здесь хоть немного спокойнее, а благодаря огромным окнам всё прекрасно видно, — Марк с улыбкой принял бокал, но не пригубил спиртного.

— Меня, если честно, вся эта чехарда тоже ужасна утомила. Тем более я до сих пор не могу отделаться от ощущения, что что-то должно взорваться, упасть или опрокинуться, после чего начнётся кромешный ад. Не представляю, как мы все пережили то плавание… Виновных же, так и не нашли, — Кристина не смотрела не собеседника, сосредоточив взгляд на многометровом мозаичном панно из лазурита.

— Вам, как правой руке человека, который обязан знать всё, это известно, как никому, — улыбка герцога стала грустной, — Мы теперь никогда не узнаем, что произошло на капитанском мостике «Падишаха», все улики уничтожил вертолёт мистера Идена, по инерции после удара, съехавший с посадочной площадки, протаранив мозг лайнера. А запись с камер видеонаблюдения вызывала много споров, но кто тогда в этом разбирался в возникшей анархии?

— И что самое интересное, нам ли с Вами пенять на эту трагедию? Она, как бы всё ни было ужасно, оказала огромную помощь и вами мне.

— Не было счастья, да несчастье помогло? Случайность, в действительности все события помогли немного другим людям… — взгляд выцветших голубых глаз англичанина был направлен в сторону оранжевой залы, где Калиса наконец задула все свечи и отрезала кусок торта для гостеприимного хозяина дворца, рядом с которым стояла неизменно тёмная дива в своей дьявольской маске и эннене.

— Я боюсь произносить в слух подобное предположение, — Кристина перевела взгляд тёмных глаз на герцога, — Тем более здесь.

— Благо нам никто не запрещает его обдумывать. Пока ещё не запрещает. Да и про слежку не беспокойтесь. Вы же могли взять интервью у своего старого знакомого? — в голосе Марка звенела наигранная ирония, — А если серьёзно, то вместе со средствами подслушивания развиваются и средства защиты. Я всегда ношу с собой генератор помех — ни одно устройство нас не запишет. Если Вы, конечно, не станете кричать.

— Вы всегда предусмотрительны, — Кристина приподняла бокал, словно предлагая считать свою фразу тостом, — Самое печальное во всём этом, что бессмысленно произносить громкие обвинения, в чей бы то ни было адрес. Доказательств нет. Первый Общественный сделал всё, частично и я сама.

Собеседники замолчали, продолжая бессмысленно держать в руках бокалы с шампанским. Кристина нарушила тишину первой:

— Вы проверили ещё раз сведения от наших русских друзей?

— Да. Работы на обоих объектах — на севере и юге Европы — активизировались. Но есть новости и похуже — Работники Ред Фокс стали часто мелькать у вулканов Перуанских Анд.

Девушка с недоверием посмотрела на герцога, в глазах блеснул ужас:

— Вы считаете, что они могут быть причастны к активизации вулканической деятельности, азначит транспортной катастрофе и начавшемуся похолоданию?

— Террористическая деятельность в политически безвольном Европейском Союзе, где не осталось ни одного государственного деятеля, вытравленных ещё в годы заключения Североатлантической зоны свободной торговли. Экономическое давление на Россию и Латинскую Америку, где государственные деятели есть, а вот торговли и промышленности нет. Спонсирование сепаратистского хаоса в Китае и США, войн на Балканском полуострове и Ближнем Востоке в совокупности с Африкой, превращённой в одно большое поле по испытанию вирусных заболеваний и генетических авантюр. В этом всём они участвуют, но вулканы… — Марк Говард продолжал внимательно следить за происходящим в оранжевой зале, где теперь все угощались тортом, а Юлия Девил вознамерилась спеть «KaknaimeninyKalisyispeklimykaravai», словно оценивая возможности находившихся там персон, — Нет, на эксперименты с Землёй сил не хватило бы даже у них. Просто планета от человечества устала, а мы всё не хотим образумиться.

— Но их союзники…

— Слишком туманно. Я так понял, наши осведомители сами не представляют кто они. Да и по правде сказать, кто может сейчас быть могущественней, чем Дмитрий, Калиса и Юлия? Только если они сговорились с инопланетянами, — герцог подавился усмешкой, но не от своей шутки, а того, что Юлии удалось собрать гостей в хоровод вокруг Калисы и торта.

Выглядело представление жутко сверх меры: несколько сотен ряженых в шелка и драгоценности гостей, кто-то при этом посадил себе на плечи лисят, кто-то пытался держать медвежонка, нестройными рядами шествовали вокруг именинницы, оживлённо вилявшей своим хвостом, словно довольное животное, и пытались подпевать тёмной диве, вставшей на стол в своём средневековом кокошнике и маске черепа.

Кристина проследила за его взглядом и закатила глаза. Видимо именно поэтому неофициальные части официальных мероприятий всегда и запрещали снимать журналистам. Пустить бы подобное безобразие по центральным каналам в прайм-тайм.

— Это я выясню. Через два дня день рождение мисс Девил, и я буду присутствовать на карнавале и конкурсе её двойников в Санкт-Петербурге в одном из парков развлечений. Мероприятие проводится при активной поддержке Первого Общественного, так что повод есть. Там и встречусь с нашими друзьями. Они обещали предоставить некие сведения о союзниках глав корпораций, которые возможно передать только лично.

— Не слишком ли большой риск? — Сэр Говард отвёл взгляд от хороводной вакханалии и посмотрел на Кристину.

Он знал её ответ — глаза блестели решимостью, губы изогнулись в усмешке, она ждала грядущего приключения. Она была готова отправиться прямо сейчас и ближайшие два дня, скорее всего, станут для неё испытанием, учитывая, что и добираться придётся ненавистными поездами. Девушка была моложе герцогаи воспринимала всё куда проще. Для неё все бесконечные и туманные интриги были не более чем увлекательное приключение. Был бы и он по моложе… 2029 год, а медицина до сих пор может не всё.

Анастасия Вревская вдыхала свежий воздух полной грудью, стараясь не обращать внимания на зазывающее веселье праздничных зал, а точнее главной, оранжевой, залы. После разговора, невольной слушательницей которого она стала, женщина имела неосторожность встретиться со своей подругой, перехватившей её у стеклянных дверей зелёной залы. Кларисса в два шага вновь свела её с Калисой, только теперь официально. Француженка не могла знать о шпионской деятельности Анастасии, но именинница…

Калиса расплылась в радостной улыбке, повела своими рыжими ушами и засыпала Анастасию ностальгическими вопросами. Маска, стилизованная под традиции грима театра кабуки, повторявшая контуры верхней части лица и украшенная яркими огненно-красными полосами, очень точно подчёркивала демонический образ именинницы, щеголявшей в дополнение к платью, лишь отдалённо напоминавшем кимоно, лисьими ушами и огромным пушистым хвостом, при виде которого даже испытываешь ребяческое чувство потрогать и погладить.

С Красной площади, лабораторий МГУ и имиджа госпожи Президента РФ, разговор перешёл на вновь замерзающий Северный морской путь, что вынудило Клариссу упорхнуть в неизвестном направлении, оставив Анастасию Вревскую в компании кицунэ. Но мисс Фокс не стала чрезмерно долго отягощать своим присутствием соотечественницу и, выслушав мнение о безопасности маяков с ториевыми генераторами, предложила ей угоститься тортом, который скоро появиться в оранжевой зале, одарив на прощание взглядом жёлтых глаз.

Анастасию всегда пробирала дрожь от неестественной окраски радужки главы Ред Фокс. Женщина считала её последствием чрезмерных омолаживающих процедур, но сейчас она увидела в двух жёлтых фантазийных сапфирах нечто большее. Почти звериный, хищный взгляд смерил женщину, довольная эффектом Калиса уже из-за спины бросила короткую фразу:

— Лисята такие пушистые.

Она знала, что Анастасия подслушала часть её разговора с Александром Македонским. На главу Русэнерго второй раз за вечер накатил необъяснимый, иррациональный страх. Она покинула залу с медвежатами, вновь выйдя в сад, и теперь стояла у его дальней стены, скрытая искусственным водопадом, низвергавшемся в озеро, на обрыве рядом с которым расположился мучивший всех весь вечер оркестр. Просторный внутренний двор, обрамлённый разноцветной анфиладой, в которой не прекращалось празднество, не уступал размерами небольшому городскому парку. Он неровными террасами и уступами спускался от основания стен залов, образовывая ступенчатую воронку с идиллическим водоёмом на дне. Во все стороны его пересекали крутые тропинки, огибавшие доминирующий над остальным рельефом мыс с оркестром.

Его рулады в некоторый момент стали тише, журчание воды и звуки ночи, доносившиеся сюда из гектаров садов вокруг поместья, возобладали над гомоном гостей. Приступ паники отступил. Что в таинственном и неприятном для обеих сторон разговоре было, кроме двух странных слов «стигматы» и «Асфодель»? Но второе являлось именем некоего таинственного союзника, упоминание которого практически вывело из себя главу фармацевтического гиганта. Какие ещё союзники могут быть у неё и Дмитрия Идена? Едва начавшиеся размышления Анастасии прервал небесных грохот, громогласный залп фейерверков взорвал нормандскую ночь. Оркестр, видимо притихший, чтобы собраться с силами, ударил по надгробиям муз с новой силой, переполошив всех несчастных животных, уже и так замученных гостями сверх всякой меры. Под звук взрываемых небес в оранжевой зале неизвестно откуда появился огромный торт с десятками свечей, Дмитрий Иден театрально подвёл к нему Калису, закрывая ей глаза, а потом явил ей чудо кондитерского искусства.

У Анастасии оказалось очень удобное место для наблюдения за всеми залами, кроме части фиолетовой, но там всё равно никого не было, чего не скажешь об остальных. Все гости на удивление не поместились в оранжевую залу и частично толпились в малахитовой зелёной и мраморной белой. Но хватало и также, как и она, уставших от вакханалии людей, беседовавших парами или небольшими группами в красной и голубой залах. Женщина с интересом и игравшей на губах улыбкой наблюдала за дурачествами влиятельной публики, но постепенно к горлу подступало тошнотворное ощущение от всей происходящей мерзости. По большому слову, весь бал-маскарад оказался гротескным и безвкусным подражанием эпохе роскошных королевских дворов, Дмитрий Иден питал к подобным вещам болезненное пристрастие, и его подруга Юлия Девил потакала ему в этом, популяризируя подобную моду. Пир во время чумы наверняка обошёлся в годовой бюджет половины африканских государств, вымирающих неизвестно от чего на фоне активно внедряемой системы «роботизированных шахт». Создавалось ощущение, что корпорации избавляются от ставшей обузой чрезмерно огромной рабочей силы, имевшей дерзость требовать слишком много привилегий. И продуктов питания, становившимся в ухудшающихся природных условиях ресурсом стратегическим не меньше, чем торий или газ.

Последней каплей для Анастасии стал недружный хор «Как на именины фройлен Фокс испекли мы каравай!» и последовавшая за ним вторая строчка «Вот такой ширины», утонувшая в звоне битого стекла, рёве медвежонка и всеобщем хохоте. Она отвернулась от происходящего и направилась к открытым настежь дверям в пустующую залу в самом конце анфилады.

Но это оказалось не царство огромных, всех оттенков фиолетового цвета, флюоритовых люстр. Её поглотила тьма обсидиана — вулканическое стекло покрывало все поверхности исполинской чёрной залы, являвшей собой саму бездну из древних легенд. В ней не было ни одного человека, слабое свечение изнутри тонких декоративных колонн слабо освещало её, так что не видно было стен и потолка. Свет ещё проникал через открытую стеклянную дверь в сад, окна оставались завешанными чёрными портьерами. Женщина вспомнила, что в рассказе Эдгара По, про который все сегодня так любили говорить, демонстрируя свою начитанность и внимательность по отношению к оформлению зал, была седьмая зала — чёрная, та самая, из которой к гостям принца Просперо и вышла маска Красной смерти, и про которую сегодня никто, по крайней мере в слух, не вспомнил.

В зале не было мебели, всё центральное пространство занимала огромная, ослепительно белая в черноте обсидиана мраморная статуя шеду. Скульптура, достигала четырёх метров в высоту и поражала искусством исполнения. Тучное и сильное тело быка, застывшего на мгновение, чтобы тяжёлой и сильной поступью двинуться дальше, венчала голова восточного владыки, за которой со спины спускались до самого пола великолепные орлиные крылья с острыми перьями. Лицо с резко очерченными скулами, прямым носом и нависавшими над глазами надбровными дугами являло собой собирательный образ бесстрашного и грозного деспота, правителя Месопотамии, Сирии, Палестины, Турции. Нижнюю часть лица скрывала пышная борода, уложенная кудрями и заплетённая в косички, она спускалась ярусами, закрывая треть груди бычьего тела. Завитые пряди, уложенные по обеим сторонам лица, спускались из-под высокого головного убора, напоминающим тиару и украшенного чеканными пластинами.

Скульптура не являлась новоделом, она дышала временем, угрожая своим видом пирамидам. Но и к временам владычества Ассирийских царей тоже не принадлежала. Возможно, скульптура относилась к эпохе Возрождения, но кому в те года мог прийти в голову столь необычный образ. Анастасия, не желавшая возвращаться к хоровым пениям под руководством Юлии Девил, с интересом рассматривала произведение искусства. Её заинтересовало распределение тяжести у скульптуры: четырёх ног и крыльев, спускавшихся по туловищу и лежавших на полу, явно недостаточно для поддержания мраморного тела шеду.

— Я предпочитаю именовать себя ламмасу, но ты зови меня Кай. В своих воспоминаниях потом напишешь: «Июньской ночью я встретила во тьме на маскараде Кая», — глубокий и низкий, бархатный мужской голос раздался со всех сторон, словно по всей зале скрывались колонки.

Звук голоса отражался от обсидиановых колонн и поднимался к бездне потолка. Анастасия Вревская вздрогнула от неожиданности и замерла на месте. Она не являлась ценительницей шуток над людьми, в особенности над собой. Теперь она поняла, почему здесь никого не было. Увлекательный аттракцион для выпивших гостей, которые утром записывают подробности приключений в свои дневнички.

— Это ты сейчас не ведёшь дневник, потом начнёшь. И не заглядывай под крылья, там нет ничего интересного, — теперь голос раздался из одного источника, слева и сверху.

Женщина повернула голову. Её бронзовые глаза встретились с переливающимся красным деревом взгляда скульптуры. Статуя смотрела на неё, повернув голову в половину оборота, больше не позволяли крылья. Немигающий, проникающий в самую душу, взгляд, словно нахальный мужчина, щупал все тайны её сознания. Анастасия отпрянула от ламмасу, а тот, развернулся на низком мраморном постаменте и лёг, подмяв под себя передние ноги и наклонив вперёд голову, так что их глаза оказались на одном уровне. Не смотря на огромные размеры и массу, все движения скульптуры были живыми и естественными, но и излучавшими царственную неторопливость. Не раздалось ни скрипа, ни утробного гула, лишь стук каменных копыт по камню, шорох плавно опустившегося каменного тела и складываемых крыльев, статуя приподняла их, когда поворачивалась, чтобы не волочить по полу.

— Теперь можно и поздороваться. Здравствуй, — создание улыбнулось живой человеческой улыбкой, которую не скрыли пышные завитки бороды, лёгшей на пол.

Анастасия продолжала стоять в оцепенении. Это было живое существо, для механизма или мутантов, про которых в последнее время столько слухов, подобные действия слишком сложны, невероятны, даже не смотря на все возможности Иден и Ред Фокс. Но что оно тогда такое?

— Я испытываю лёгкое ощущение дежавю. Шестнадцать лет назад я точно также разговаривал с девушкой. Только она была моложе тебя, не прими за бестактность. И представился ей Злом, — мягкий, приятный голос и подкупающая улыбка вызывали доверие, тон располагал к задушевной беседе.

Но не с четырёхметровой живой тварью, выглядящей так, словно её изваяли из мрамора пару столетий назад. И Зло? В чулане у Дмитрия Идена пока тысяча гостей водит хороводы вокруг торта?

— Дима — неплохой помощник, хоть и несколько бессовестный. А Зло, потому что, на мой взгляд, людям так проще меня интерпретировать. Я же не радею за судьбу человечества. А лишь преследую свои цели.

Женщина сделала несколько шагов назад, чтобы между ней и Злом образовалась хоть какая-то дистанция. Янтарные, тёмно-красные глаза продолжали её с интересом рассматривать. Анастасию уже не удивляло, что это, преследующее свои цели, способно читать мысли. И что ещё за цели? Дмитрий Иден — помощник? Похоже на Фауста, заключившего сделку с дьяволом. Женщина с трудом сохраняла равновесие и присутствие духа. Это было странно, но создавалось ощущение, что мраморное существо, несмотря на то, что испугало её, а теперь обескураживает невероятными фактами, действует успокаивающе и согревает, словно огромный камин.

Создание глубоко вздохнуло, словно собиралось с силами, и вновь заговорило. Анастасия заметила, что за рядом ровных мраморных зубов скрывается янтарное нутро, того же цвета, что и переливающиеся немигающие глаза.

— Думаю, необходимо внести ясность. Я — наместник древней цивилизации, нашиформа и цели существования для человечества не достижимы, арасцвет пришёлся на время куда более отдалённое, чем зарождение жизни на Земле. Можешь ли ты представить себе абсолютную свободу жизни в нитях мироздания? Возможность собирать крупицы знаний и познавать их, впитывая в себя? Быть одновременно и личностью, и неотрывной частью Вселенной, непрестанно осознавая оба состояния? Мы — душа всего сущего, Бог, как люди его представляют. Созерцатели и изредка творцы. Видела бы ты наши города, памятники и монументы, призванные хранить наши знания. Знания — в высшей степени понимания людьми этого слова. Знания, не отвечающие на вопрос «как?», но раскрывающие смысл «зачем?». Видела бы ты всё существующее так, как видим мы. Но это лишь красивые слова, взятые из твоего ограниченного языка. Они пусты и бессмысленны, они не способны передать так, как Вселенная существует для нас. Существовала, — вдохновенная и глубокая речь подошла к своему повороту, голос из одухотворённого стал скорбным и тусклым, — Выведенные людьми теории развития цивилизации отчасти справедливы и для нас, и за процветанием наступил упадок. Я, как наместник, скрылся в толще коры планеты, с тысячелетиями став часть породы, которую вы называете мрамором. И уснул. Назову это так. Человеческая деятельность разбудила меня — сложно не очнуться, когда тебя кромсают острыми предметами. Моё восприятие атрофировалось, возможности оскудели, движения стали убогими, — Кай сделал паузу, продолжая неотрывно смотреть на Анастасию. Он словно отец семейства рассказывал древнее предание своей несмышлёной внучке, тянувшейся к его лицу пухлыми ручонками. Расплывшись в странной улыбке, он продолжил, — Какая муза снизошла на скульптора в тот момент? Думаю, это последствия моих возможностей. У вас есть подходящее слово «бессознательно». Именно так я повлиял на него.

Анастасия не была настолько несмышлёной девочкой и одно она уже поняла.

— Две «интересные» ситуации за вечер, даровавшие мне совсем не нужные открытия, это тоже часть твоего бессознательного? — она недружелюбно сверкнула глазами.

Всё встало на свои места, хотя и в самом неожиданном, причудливом свете. Нелепо предполагать, что кроме людей во вселенной больше нет жизни, что она существует в другой форме также ожидаемо. Как результат — потомок, а может и шпион авангарда, некоего межпланетного государства, умеющий копаться в чужих мыслях и управлять менее совершенным разумом, взял под свой контроль наиболее подходящие кандидатуры и манипулирует ими в своих целях. Совершенно понятны фантастический успех Первого Общественного, Иден и Ред Фокс. Чисто и изящно. А теперь, поскольку она тоже понадобилась, но при этом по-хорошему сотрудничать не захотела и отказала Юлии Девил, стала целью для тяжёлой артиллерии.

Ламмасу закатил глаза, точнее сделал нечто похожее. Сложно сделать подобное, если глаз представляет собой единую массу.

— Юлечка сама решила на стол влезть, я тут не причём. И она и Калиса не уступают Диме в талантах. В беспринципности, впрочем, тоже. Но, несмотря на это, они получили свою долю знаний и воспользовались ими. Бабочка взмахнула крыльями в нужный момент. Но речь сейчас не об этом, — голос Кая сохранил свою бархатистую неспешность, но тема разговора сместилась в более прозаичное русло, — Если бы всё было так просто, стал бы «шпион авангарда» вести с тобой долгие одухотворенные беседы? Мне нужна помощь. Помощь высококвалифицированная. Есть несколько признаков, свидетельствующих о том, что времени осталось не так уже и много. Хотя всё равно гораздо больше, чем у тебя, твоего сына, твоих внуков, твоей страны. Но всех этих жизней не хватит, чтобы люди сами додумались до того, что необходимо. В особенности учитывая нестабильность развития человеческой цивилизации. Четыреста сорок шесть лет назад была предпринята предыдущая попытка начать построение желаемого, но вы тогда оказались бесполезными. Сейчас лучше. Да, я могу управлять «менее совершенным разумом», ты правильно определила. Но какой толк от такого разума? Мне нужно чтобы он работал, создавал, искал решение. Подконтрольный разум неспособен на это, ибо действует исключительно в рамках, которыми ограничен контролирующий его. Зачем мне слуга, способный найти лишь то, что я и сам знаю, где искать.

Взгляд янтарных глаз стал жёстче, Анастасии показалось, что её испытывают, проверяют на прочность. Пришельцу требуется нечто, и он сам не слишком представляет, что это. Для организации туманных работ ему понадобились люди, но люди не только одарённые, а и психически, морально устойчивые. Сложно оставаться в себе, когда знаешь, что весь твой успех обеспечен работой на инопланетянина не представляющего, что именно ему надо.

Женщина отвела взгляд от Кая и увидела, что в зале они не одни. За время странного разговора глаза привыкли к полумраку, и теперь она заметила другие мраморные статуи, стоявшие у обсидиановых стен. Скульптуры изображали юношей и девушек с покушением на античные традиции: воителей, атлетов, прекрасных гетер, в руках они держали венки, щиты, копья и свитки, одухотворённые, мужественные и прекрасные лица взирали только вперёд, но время их не пощадило в отличие от ламмасу. Юным и атлетичным белым телам не хватало рук, голов, части локтя или кисти руки, скол груди или колена безобразил фигуру. На фоне огромного Кая они выглядели как жалкие измученные рабы, робеющие у ног своего властелина. Поражала та же тонкость исполнения мельчайших деталей, черт лица… Как у мраморного сфинкса, украшавшего холл отеля в Вене, где в последний до сегодняшнего дня раз она встречалась с Александром Македонским, и где несколько дней назад завершился съезд Бильдербергского клуба. Анастасию обескуражило её открытие, не технологиями одними получается. Что Кай говорил про беспринципность и бессовестность Димы?

— Не только знания. Моих подданных они также использовали. Теперь их цели угрожают моим. Не стану скрывать, не возникни конфликта интересов, Дмитрий, Калиса и Юлия вполне устраивали, но их жажда неограниченных возможностей вскружила им головы. Возможно, это обще человеческий дефект.

— Тогда, что ты делаешь в доме своего врага — тоже получил приглашение на праздник?

Тяжёлые портьеры на окнах, противоположных двери, бесшумно разъехались в стороны. Несколько каменных юношей распахнули высокие створки, зал наполнила прохлада ночи, волной накатившая через огромный многометровый оконный проём, и лучистый свет звёзд.

— Я пришёл за своими собратьями, осознавшими пагубность ошибки. Люди на них дурно влияют. И заметил тебя, — ламмасу лукаво улыбнулся.

Теперь Анастасия посмотрела на Кая с любопытством. Он всегда говорил только о себе, теперь у него есть уже подданные, которые предают и возвращаются. А кто такая тогда Асфодель?

Лицо восточного деспота расплылось в ухмылке, обнажив мраморные идеальные зубы. Он знал, о чём задумалась Анастасия. Её любопытство перетекло в тревогу и боль. Он знал с самого начала, к чему приведёт этот разговор, знал все её душевные терзания и сомнения, знал даже лучше, чем она сама. Помнил вместе с ней все выходки триумфальной троицы, помнил ужасную катастрофу на «Падишахе», унёсшую жизнь мужа и привившую отвращение и страх ко всем разнузданным увеселениям, хотя Анастасия и скрывала факты от самой себя под подложными предлогами. А теперь лишь наслаждался результатом, наблюдал как кошка за аквариумом. Достаточно было лишь правильно выбрать место, время и найти бабочку, которая взмахнёт крыльями. И буря начнётся.

— Мчались они мимо струй океанских, скалы левкадийской,

Мимо ворот Гелиоса и мимо страны сновидений.

Вскоре рой их достиг асфодельного луга, который

Душам — призракам смертных уставших — обителью служит.

Глава 11 Вся королевская рать

Толпа разномастно одетых людей, в центре которых стояла горстка в чёрно-коричневых рубищах, гневно сотрясала плакатами, кричала нечто бессвязное и блокировала проезд по улице, развернувшись во всю ширь вдоль почти всей выходившей на эту сторону ограды крупнейшего в Европе парка развлечений на Крестовском острове в Санкт-Петербурге. Полицейские наблюдали за ними издалека, не вмешиваясь в процесс, но протестующие особенно никого и не провоцировали. Большая часть прохожих и посетителей парка на них вовсе не обращала внимания, или считала забавным рекламным трюком. Старообрядцы и примкнувшие к ним общественные организации, протестующие против Первого Общественного и Юлии Девил, называли её антихристом, а все её действия аморальными и разлагающими молодежь. Можно подумать, певицасобиралась отрицать это. И сейчас, когда в парке аттракционов разворачивается грандиозное шоу с конкурсами двойников Юлии и исполнителей её песен, приуроченное к её дню рождения, все крики протестующих тонули в рёве кавер-версий творчества тёмной дивы и прочем шуме, поднимаемом её фанатами.

За шесть лет жизни в России Стефан узнал много интересного о деятельности занимательной троицы — Юлии Девил, Дмитрия Идена и Калисы Фокс. Мина делала вид, что её тоже это волнует, даже довольно неплохо выучила русский язык, но на деле все её мысли продолжали вращаться вокруг Виктора и того, что она увидела в его разуме в подземном комплексе. В совокупности с пропастью, возникшей, когда она узнала, кто Стефан на самом деле, из неё выходил весьма посредственный союзник и подруга, но выбора у обоих не было.

На территории самой большой в мире страны нашлось много следов деятельности корпорации Иден, а в последнее время и Ред Фокс. Вор, считавший нападение лучший способ защиты, по возможности вращался максимально близко к разным сомнительным объектам. Конечно, можно было уехать за Урал и, поселившись в землянке, трястись в ожидании незваных гостей, но так бы их обоих нашли ещё быстрее. Взамен союзники поневоле, постоянно рискуя, смогли собрать немало интересной информации. Седьмая жена, как назывался подземный комплекс в Норвегии, не был единственным в своём роде. Существовала ещё Первая жена на юге Европы, недалеко от Лапласа. Имелся ещё целый ряд экспериментальных «жён», однако, цели их использованияоставались тайной. Судя по личным впечатлениям Стефана и довольно скромной найденной информации, это были некие центры по экспериментам над людьми, наподобие тех мощностей, которые скрывались в недрах Сент-Иден. Не воспринимать же всерьёз рассказы Мины о неком туманном поиске какого-то ребёнка. Антихриста что ли? Другим обнаруженным фактом являлось то, что в последний год финансирование сепаратистов и радикальных групп оказалось или заморожено, или прекращено вовсе. Взамен пришла бурная благотворительная деятельность от Ред Фокс, направленная на борьбу с последствиями всего этого безобразия. Полностью поддерживаемая общественными и международными организациями всех мастей, с разрешением практически без досмотров провозить грузы. И, если верить различным источникам, такая картина наблюдалась не только в России, но и в других крупнейших государствах, не желавших поддержать инициативу по созданию Мирового Экономического Совета, являвшего собой прообраз официального мирового правительства. Несложно догадаться, кто в итоге занял бы самое высокое кресло в нём.

Для России готовилась к отправке огромная партия груза от Ред Фокс с невнятно названным оборудованием и лекарствами. Стефан серьёзно опасался, что изучать содержимое по прибытии в пункт назначения будет уже поздно. Он смог выйти на перебежчицу, работавшую в управлении Первым Общественным, согласившуюся помочь им. Сегодня, они должны лично встретиться для обмена сведениями и получения евразийских паспортов, которые позволят без лишней волокиты добраться до сердца зверя — в штаб-квартиру Ред Фокс в Гонконге. Поскольку на внутреннем российском, да ещё поддельном, документе далеко не уедешь.

Данная экспедиция поможет не только пролить свет на обновившиеся планы великолепной троицы, но и собрать данные об их таинственных союзниках. Мраморная дева, сфинкс и ламмасу, именно так в мифологии древних шумеров назывался крылатый бык с головой человека, естественно нигде в документах не упоминались. Но их присутствие постоянно чувствовалось, в частности в постоянно поступавших по Северному морскому пути грузах, без сомнения снабжавших подземный комплекс на севере Норвегии. Никакая экономическая или научная целесообразность не ложились в фундамент данной странной деятельности. Статуи беспокоили не только Стефана и Мину. Девушка из Первого Общественного также подозревала что-то, а в нескольких конфиденциальных письмах высокопоставленных работников корпорации Иден, описывались впечатления от общения с «жуткими тварями неясного происхождения». Интересно, знали ли что-то об этом немногочисленные независимые государственные деятели.

Существовал и ещё одни серьёзный вопрос — что делать со всей найденной информацией? Стефан допускал вероятность раскрытия ими если не всей, то большей части заговора корпораций, но что дальше? Идти с этими документами в полицию или продолжать скрываться до тех пор, пока их всё-таки не поймают, наблюдая, как весь мир катится в тартарары? Организовать покушение? Но как, и на кого? Ключевая фигура бесспорно Дмитрий Иден, но в последние годы он безвылазно живёт в Сент-Иден, а с предыдущего визита вора, город-штаб стал ещё неприступней. Кто разъезжает по всему миру так это Юлия Девил, но какой толк в убийстве взбалмошной певички, являющейся только средством отвлечения. Первый Общественный существует независимо от неё. Хотя, это могло бы серьёзно напугать мистера Идена. Оставалась ещё Калиса Фокс, но здесь всё оказывалось слишком сложно.

Стефан до сих пор не мог разобраться в своей странной симпатии к этой рыжеволосой девушке. Или женщине, тут смотря кому верить. Как девочки влюбляются в фотографию популярного актёра, так он испытывал неотступное влечение, один раз увидев её на обложке журнала. После подслушанного в пентхаусе Башни Вечность разговора, у вора не должно было остаться никаких иллюзий на счёт Калисы, но теперь, спустя годы, он убедил себя, что она пошла на сделку с неохотой, это была вынужденная мера. Многочисленные благотворительные проекты корпорации Ред Фокс несли миру облегчение, хотя ими и прикрывалась безграничная аморальная деятельность корпорации Иден. Её в последнее время даже стали называть ангелом-спасителем нашей цивилизации. В противовес прозвища адъютанта Люцифера для Дмитрия, даже несмотря на то, что громкое сотрудничество, о котором было заявлено на злосчастном саммите, на «Падишахе», в итоге состоялось.

Стефан встал со скамейки, находившейся недалеко от входа в парке.

— Может тебе мороженного купить? — он обратился к Мине, невидящим взором сверлившей асфальт.

С бледным от белил лицом, в чёрном, длинном и узком платье и парике, она могла даже претендовать на поощрительный приз в конкурсе двойников. Именно с таким взглядом безумной девы Юлия Девил поёт свои песни.

Девушка отвлеклась от асфальтовой дорожки и смерила взглядом Стефана, он также оделся во всё чёрное, а за годы на севере его испанский загар полностью сошёл. Дополнял образ устрашающий шрам от левого края губы до края глаза.

— Мне не жарко.

— Я просто предложил, — вор улыбнулся своей по-прежнему обворожительной улыбкой, проявив невероятную мимику для такой травмы лица, но на его постоянно безрадостную подругу она не возымела никакого действия, как, впрочем, и всегда.

Хотя сегодня вид у Мины был депрессивный как никогда за все годы их знакомства, и причину своего состояния она называть отказывалась. Можно подумать, её расстраивала погода, окончательно испортившаяся после активизации вулканов, так что даже летом не было жарко в чёрной кофте с капюшоном.

— Нам пора.

Девушка медленно встала и, отстранив руку единственного человека, которому она могла бы доверять, пошла по дорожке в направлении малой сцены. В подсобном помещении за ней и должна была состояться встреча. Стефан пошёл следом, двигаясь за спиной Мины. А вокруг продолжали смеяться и весело кричать люди, поедающие фруктовую вату, катающиеся на головокружительных аттракционах, участвующие в нелепых конкурсах под всеобъемлющий рёв музыки. Акробаты и жонглёры рассекали толпу своим цветистым шествием, водила огромный хоровод компания, напоминавшая не то испанскую инквизицию, не то ку-клус-клановцев, а высоко над головами на огромных ходулях в костюмах с картин Сальвадора Дали, с горбами и рогами, расхаживали факиры, выдувавшие фигурные струи огня, размахивавшие лентами и длинными яркими рукавами.

Мина шла, ловко лавируя в толпе, чувствуя затылком неотступно следующую фигуру Стефана. За прошедшие годы она вновь заперла все свои страхи и воспоминания в тёмном углу разума. Точнее огородила уголок разума от бездны страхов и воспоминаний, что не избавило её от периодических нелицеприятных истерик и срывов. Как сказалоднажды её единственный компаньон: «Ты научилась казаться нормальной, но не слишком».

В первые моменты знакомства она испытывала к нему симпатию и определённое влечение. Сильный и красивый, волею злого рока попавший в запутанную сеть туманных интриг, он казался ей спутником, лучше которого, нельзя и желать, спутником, который разделит с ней её трудный путь. И ему доверял Виктор, он читал его сознание. Но неужели он пропустилсамое главное в своём чтении? Он навязал ей алчного до роскоши, славы и безрассудного риска человека, обворовывавшего музеи и ввязавшегося в авантюру из-за исполнения тщеславной мечты о жизни на собственном острове. С другой стороны, его безрассудство и умение убедительно врать, а также знакомства в мире криминала, помогли сначала разыграть комедию для российских пограничников, задержавших их заблудившийся в северных водах катер, потом сбежать из места временного заключения, куда их посадили как беспаспортных и незаконно пересёкших границу. После они обзавелись документами и уже годы остаются ненайденными. А может, их и не ищут? Российским структурам они попросту не нужны, а корпорации могут быть заняты и чем-то более важным, чем ловля двух перепуганных беглецов, пребывающих на грани сумасшествия, на территории необъятной и параноидальной страны. Определённо, чтобы спастись, ей и нужен был такой напарник, но почему Виктор не сказал ей об этом прямо, а ввёл в заблуждение красивыми словами о дружбе и доброте.

Теперь она этого уже никогда не узнает. Тот, любовь к которому так долго зрела в её сердце, больше не ответит ни на один её вопрос. Она узнала это сегодня утром. Мина не стала ничего объяснять Стефану, он всё равно не понял бы её. В лучшем случае, она могла услышать банальные и пустые фразы, дополненные вульгарной попыткой утешить. Ей приснился кошмар, впервые за долгое время.

***

Она увидела безжизненную пустыню бесцветной, высохшей травы и скорчившихся деревьев, которые словно люди, согнулись и замерли от страшных болей, почернев на тяжёлом, пепельном ветру. Серое небо и серое море обнимали эту измученную землю, на самом краю которой возвышался серый особняк. Высокий, украшенный статуями, наглухо запертый ставнями, он походил на здание из воспоминаний Виктора. Мина шла к нему невероятно долго, спотыкаясь об обломки кирпичей и балок, закопанные остовы машин и торчавшие куски труб. Подойдя к нему, она не нашла двери. Росшие из земли стены, поддерживаемые угловатыми колоннами, рассекали лишь плотно захлопнутые ставни. Девушка попыталась распахнуть одну, находившуюся на нижнем этаже. Ободрав в кровь руки, Мина смогла отодвинуть её, но окна за ней не оказалось, лишь глухая серая стена.

В бессилии девушка со всей силы ударила по казавшейся шершавой и древней кладке, сложенной из огромных кирпичей. Но она оказалась совершенно гладкой и упругой. Здание шелохнулось и рассыпалось на миллионы песчинок. Его серую пыль подхватил налетевший ветер и поднял вверх. Мина оказалась в абсолютной черноте, которая резко сменилась бледно-фиолетовыми стенами, тёплыми и мягкими, знакомыми и ужасными. Они как лента конвейера с бешеной скоростью устремились по обе стороны от девушки, меняя цвета, словно она летела на невероятной скорости по бесконечному радужному коридору. От фиолетового несущийся спектр достиг красного цвета, резко остановился, и распахнул перед ней окружённое аппаратурой ложе, на котором, закатив белки глаз, наполовину свесившись, лежал Виктор. Приборы мигали красными маячками, что-то надрывно пищало, в воздухе повисло ощущение паники нескольких сотен беспризорных душ. Ложе завибрировало и согнулось в изголовье, безжизненное тело ещё больше наклонилось и съехало на пол, стукнувшись головой об пол.

***

После пропажи Виктора в шахте, призраки и наваждения терзали Мину каждую ночь. Со временем она убедила себя, что ничего не было и ужасы отступили. После оперы Гарнье вся необузданная сила подсознания вырвалась наружу, и бесконтрольный разгулвоспалённых образов едва не свёл девушку с ума. За время пребывания в странном подземном комплексе Виктор помог ей, избавил от чувства вины, вылечил от скорби. Но она поняла это уже в России, когда смогла спокойно спать. Теперь его больше нет, но останется ли с ней его защита и вера? Не станут ли признаки психического расстройства слишком частыми? Вор считал, что она продолжает мучиться призраками прошлого, но на самом деле жизнь ей отравляло осознание настоящего и бесплодные попытки вспомнить то, что она знала. Мина чувствовала, что знает цель мраморных сознаний, знает кто они. В момент слияния с огромным разумом нескольких десятков человек, ей открылась истина, но принудительный разрыв, спасший её и вернувший в физическую жизнь, запечатал всё, что она смогла узнать. А Виктор не мог сказать ничего, воспоминания многолетней давности — единственное, что смогло обойти тяжёлое табу.

Вся деятельность Стефана, весь риск, его желание раскрыть планы корпораций Иден и Ред Фокс для Мины являлись бессмысленной суетой. Те, кого опасался весь мир, всего лишь пользовались привилегиями, они получали готовую рыбу из воздуха и демонстрировали её всем, не видевшим подобного ранее. При этом как ловить рыбу знали только мраморные создания. Поймавшие, изувечившие, использовавшие и убившие Виктора.

Вынырнув из радостной толпы, состоявшей из девушек всех комплекций в чёрных платьях всех фасонов, их терпеливых парней, возбуждённых почитателей, журналистов и редких нормальных людей, пришедших на аттракционы или из любопытства на неумолкающий гвалт музыки, Стефан оказался у кирпичной стены, на которую, скрывшись за пихтами, успела облокотиться Мина. Дверь в подсобное помещение была рядом. Стояли самые долгие дни в году, ночь и не собиралась наступать, лишь слегка прикрыв землю сумерками. Молодой человек посмотрел в сторону и вдохнул в себя воздух. За безумными линиями огромных аттракционов поднималось насыщенное жёлто-оранжевое небо, низкие фиолетовые тучи разрезали его словно налёт на позолоченном блюде. Мировые авиаперевозки встали, сотни тысяч людей страдают от отравлений и обострения хронических заболеваний из-за вездесущей вулканической пыли, суровые зимы и почти исчезнувшее лето, но зато какое небо, особенно теперь, когда стояли белые ночи. Полтора года ада этого стоят.

«Генеральный партнёр мероприятия — «Розовая лаванда». Красота всегда с тобой». Огромный рекламный щит попал в поле зрения Стефана. Неужели Первый Общественный не мог найти спонсора… поготичней?

— Ты ждёшь ещё кого-то? — бесцветный голос Мины оборвал созерцательный процесс Стефана.

Он посмотрел на осунувшуюся от всех выпавших на её долю терзаний девушку, смотревшую куда-то сквозь него бледными карими глазами. В бункере в Норвегии, а потом в элегантном гардеробе от Юлии Девил, Мина показалась ему весьма симпатичной. Волевая, способная постоять за себя девушка, сочетавшая в себе мальчишескую энергию и исключительно женскую романтичность натуры, являла для него очень интересный тип. К сожалению, с её не плохо поставленным ударом ему пришлось познакомиться ещё раз, при попытке «согреться теплом тел» холодной русской зимой. Что к неприятию его профессии добавило отвращение к его личной жизни, состоявшей теперь, как и всегда, из множества случайных связей.

Можно подумать, они могли взять к себе кого-то третьего, или она была согласна составлять ему компанию. Нет, она проводила время в углу их съёмных комнат и чердаков, уставившись в одно место, а потом бросала злые взгляды, когда Стефан возвращался благоухающий чужими духами. Все мысли Мины о первой любви, вбитая мораль и помешанность на мраморных статуях не способствовали адаптации среди людей вообще и в их маленьком коллективе в частности, превратив молодую девушку в старую бабку-гадалку, не сумевшую напророчить самой себе. Вор периодически думал о своей спутнице и том, что в ней особенного. Видимо, девушка также, как и он, просто знала слишком много, но только если он о корпорациях, то она о каменных истуканах.

Ключ щёлкнул в замочной скважине, Мина зашла первой, за ней Стефан, закрывший дверь изнутри. Подсобное помещение малой сцены внутри представляло собой беспорядочную свалку старого реквизита, рекламных щитов, осветительных стоек и разбухших от дождей деревянных столов. Окон не было, свет проникал через многочисленные щели и проломы в дощатой стене, отделявшей помещение от сцены, затянутой в цветистую декорацию, хлопавшей в такт словам ведущего, объявлявшего участницу за номером одиннадцать. Участница что-то лопотала в ответ, возбуждённо звеня цепями не хуже кентервильского приведения.

Стефан и Мина вышли на середину захламлённого помещения, в неровные полосы света к ним вышла девушка в длинном чёрном платье, чёрном парике и с белым лицом. Стефан подумал о том, что идея прикинуться фанатами Юлии Девил, пришла не только к нему. Но их соучастница в этом весьма преуспела, пожалуй, ей даже можно было дать первое место. Поразительное сходство не только в одежде и движениях, но даже в улыбке, в которой расплылось аристократически-худое лицо. Или…

— По легенде, Чарли Чаплин занял пятое место на конкурсе двойников Чарли Чаплина, а какое место отдадите мне вы? — насмешливый тон этих слов, сказанных на английском с немецким акцентом, сложно было не узнать.

Стефан увидел, как стоявшую рядом с ним Мину передёрнуло. Она хотела или сбежать, или кинуться и вцепиться в горло собеседнице. Перед ними стояла не их союзница и не ряженая, они удостоились чести беседовать с самой Юлией Девил. И о том, что случилось с девушкой, с которой они договаривались о встрече, лучше было даже не думать.

— Возможно, вас заинтересует судьба девушки, которую я сейчас заменяю в этом интимном месте? — тёмная дива словно прочитала мысли Стефана.

Юлия подошла к ним вплотную, она вальяжно растягивала слова, явно настроенная поговорить. В шпионских фильмах, любовь злодея к патетике не редко спасает главного героя, но они сейчас не в фильме. Куда можно деться из помещения с одной дверью, которую Стефан сам запер, и под которой теперь наверняка стоит почётный караул.

— К сожалению, вы зря прибегли к услугам Почты России. Букет до Кристины дошёл, а вот в конверте вместо ключа от этой милой комнатки оказался Сатурн-89. Зря она решила поболтать на эту тему на дне рождении Калисы. Не подумайте, что она была столь глупа, что не пользовалась средствами защиты, но не мне вам рассказывать, что мысли не скрыть. Она умерла с мучениями, но достаточно быстро. И не только она. Если коротко, то не советую в ближайшее время заселяться в «Асторию».

— Сатурн-89? — вор надеялся воспользоваться говорливостью тёмной дивы и узнать, как можно больше, заодно затянув время.

— Продукт ребрендинга эпидемиологического африканского разнообразия. Все мы в земле будем, надо привыкать. По крайней мере, тех, кто умрёт сейчас, хотя бы закопать успеют, — со сцены раздался резкий звук, и Юлия повернула голову.

Шоу двойников продолжалось, но сейчас в нём наступила пауза и на сцену выпустили гимнастов. Воспользовавшись моментом, вор внимательно обвёл взглядом помещение, пытаясь найти некую полезную рухлядь.

Тёмная дива повернула голову обратно, вновь одарив их своим изумрудным взглядом. Стефан выдавил из себя ответную улыбку, продолжая лихорадочно соображать, как можно спастись:

— Однако долго мы в России гостили незамеченными.

— Это не ваша заслуга, а наш просчёт. Издержки кадровой политики Димочки. Надёжных людей сейчас найти так трудно, — Юлиясказала последнюю фразу таким тоном, словно они должны были посочувствовать корпорации Иден. После небольшой паузы она продолжила, — Кстати, о Димочке, что вы намеревались делать дальше? Продолжать копаться в служебной переписке его подчинённых или съездить в Казахстан? Хотя, можете не рассказывать. И ещё, прежде чем мы перейдём к основному номеру вашей персональной развлекательной программы, я бы хотела выразить своё неудовольствие по поводу разбитого самолёта и разграбленного гардероба. Я не люблю, когда кто-то портит мои вещи.

— Лучше расскажи, зачем вы убили Виктора? — голос Мины прозвучал тихо и с шипением, она как будто задыхалась, но это не уменьшило значения слов.

Стефан и Юлия удивились одновременно. От самого факта, что девушка, которую они оба считали мебелью, что-то сказала, и того, что именно она сказала. Вор понял теперь причину сегодняшней чрезмерной депрессивности своей союзницы, но как она узнала. Приснилось? Даже если так, это было правдой. Тёмная дива быстро справилась с удивлением, но отрицать не стала, неопределённо передёрнув плечами:

— Несчастный случай. Его немножко замкнуло. Аппаратура не выдержала напряжения, так что теперь Седьмая жена представляет собой расстроенное пианино. Говорят, в ближайшей деревне люди стали слышать по ночам у себя в голове странные голоса.

Вор понял, что сейчас Мина набросится на идола миллионов, период её похожести на нормального человека подходит к концу, а ведь она так хорошо себя вела. Юлия Девил тоже это поняла и сделала шаг назад, скрестив руки на груди. Мина сверлила её безумным взглядом, хотела сказать что-то в ответ на пренебрежительные фразы певицы, но слова застряли у неё в горле, и она лишь стояла, раскрыв рот. Тёмная дива продолжала улыбаться, явно довольная произведённым эффектом. Интересно, что именно они собираются проверять на бывшей промышленной альпинистке.

При первом же резком движении девушки, их свяжут, и короткий разговор подойдёт к концу. Мине сейчас следовало успокоиться и задать ещё несколько вопросов, но она не в том состоянии, чтобы мыслить логически. Она никогда в этом состоянии и не была. Однако первой резкий жест попыталась сделать певица, и Стефан среагировал быстро даже для себя. Обрывки идей собрались в небольшую схему действия, не зря же он думал над физическим устранением глав корпораций.

Вор не был великолепным стрелком, но для современного оружия этого и не требовалось, достаточно хорошей реакции. Выхваченный из-за спины пистолет, прекрасный образец от спонсора тёмной дивы, купленный в прошлом году на случай форс мажора, взамен устаревшему российскому, издал едва слышимый хлопок. Юлия Девил не успела даже убрать самодовольной ухмылки со своего лица, она продолжала стоять, сжимая в кулаке маленький пузырёк.

Толстая и медленная капля тёмной крови выбралась из аккуратного круглого отверстия в центре лба певицы, проделанного умной пулей, и достигла переносицы. Худое тело наклонилось и упало в кучу старых ящиков, запутанное в платье и длинные волосы. Открытые тёмно-зелёные глаза смотрели в пустоту, судорога улыбки навсегда осталась на лице, даже в смерти Юлия издевательски смеялась над окружающими. Мина как заворожённая смотрела на труп одного из своих старых кошмаров, она сделала шаг вперёд, словно собираясь потрогать тело и убедиться, что Юлия Девил, пятый всадник апокалипсиса, аватар тьмы и невеста Сатаны мертва.

К этому моменту Стефан уже подпрыгнул вверх и ухватился за висевшее над ним плечо металлической штанги прожектора. Под тяжестью его тела массивная конструкция, которую вообще неизвестно как могли сюда затащить, со скрипом стала крениться. Одновременно с вышибленной в помещение дверью, древний реквизит упал на дощатую стену, выломав в ней треть досок и прорвав декорации. Сделав в слепую несколько выстрелов в сторону дверного проёма, схватив за руку Мину, вор выпрыгнул в пролом.

Антон без интереса сидел в операторской здания Первого Общественного в Санкт-Петербурге и управлял небольшим вертолётом, кружившим над территорией парка аттракционов на Крестовском острове. Была только середина программы, а ему уже всё ужасно надоело. Сейчас шла прямая трансляция игры его любимой баскетбольной команды, а он как всегда был младшим оператором на увеселительном мероприятии для тех, кому меньше восемнадцати и больше тридцати пяти. Песни Юлии Девил ему конечно нравились, хотя в последнее время и говорили, что она выдохлась, но конкурс двойников… Как сборище бездарных фанаток могло хотя бы отдалённо сымитировать столь великую исполнительницу, затмившую всех кумиров предыдущих лет? Ко всему прочему ему достался сектор с малой сценой, где выступали те, кому грозил в лучшем случае поощрительный приз за самое нестрашное выступление. Ещё и куча шишек из управления Первого Общественного понаехало. Кроме Кристины Ву, первой помощницы генерального директора и оравы менеджеров, приехала Чак Мэри Свонсон, менеджер тёмной дивы. Что она то здесь забыла? Или пока сама Юлия празднует день рождение на своей вилле на берегу Цугского озера, её менеджер решила сама от неё отдохнуть?

Внимание Антона привлекла группа людей у входа в подсобное помещение сцены, оно сегодня пользовалось подозрительно невероятной популярностью. Согласно инструкции, он должен был снимать всё с близкого ракурса, но учитывая новую камеру, он сам принял решение снимать с высшей точки, дабы захватить панораму большей части сектора, а не только малой унылой сцены. Сначала в подсобное помещение зашла женщина в чёрном, типичная фанатка, хотя и весьма похожая фигурой на Юлию Девил. Спустя десять минут, у входа в подсобное помещение стояли молодой человек с девушкой, тоже поклонники певицы, судя по одежде. Стоило им зайти внутрь, как к двери стянулась эта группа из шести парней опять же в чёрном, резко принявшаяся что-то оживлённо обсуждать.

Внезапно, на сцене, где теперь кривлялись гимнасты, случилась заминка, спустя несколько секунд они попытались броситься в рассыпную. Прорывая декорации и засыпая обломками всех, кто находился на подмостках, на людей рухнула металлическая конструкция, видимо старый прожектор, который плохо закрепили на «консервацию». Осветительный прибор похоронил под собой одного из гимнастов, его бесчувственная рука распласталась из-под груды арматуры и досок. Ведущий попытался нейтрализовать панику среди конкурсанток, но следующие события подлили масла в огонь. Одновременно группа из шести парней выломала дверь и ринулась в помещение, а из пролома выскочили парень с девушкой, ранее зашедшие внутрь. Молодой человек со шрамом на лице, хотя не такой уж и молодой при близком рассмотрении, ему уже наверняка около сорока, расталкивая людей и таща за собой девушку, побежал сквозь толпу и клумбы в направлении русских горок. Следом за беглецами устремились теперь уже четверо людей в чёрном, пятый остался у пролома, шестого Антон уже не увидел. С других концов обозримого камерой сектора парка к парочке устремились люди крепкого сложения и, после небольшого замешательства, охрана. Антон, покинув точку съёмки сцены, всё равно там теперь ничего интересного, кроме шокированной публики и трупа акробата, повёл вертолёт с камерой вслед бегущим.

Быстро перескочив через забор, беглецы запетляли между опор конструкции горки. Антон заставил аппарат снизиться, чтобы не потерять беглецов из вида, но в следующие секунды ему пришлось совершить крутой вираж, чтобы не зацепить пронёсшуюся с возбуждёнными криками вагонетку аттракциона. Достигнув другой стороны забора и перескочив через него, беглецы побежали сквозь толпу, в направлении ограды следующихгорок. В этот момент из толпы вынырнул мужчина в чёрной кофте и, прыгнув на молодого человека, сбил его с ног. Бежавшая сзади девушка не растерялась и на бегу ударила ногой в подставленный профильнападавшего. Люди, словно чувствительная химическая среда, на которую капнули реагентом, отпрянули в разные стороны, боясь оказаться замешанными в происшествии, но и не расходились, рассчитывая на продолжение внезапного нового развлечения. Её напарник скинул с себя мужчину, державшегося за окровавленное лицо, но к ним, сквозь плотное оцепление любопытствующих уже пробивалась охрана.

В этот момент в толпу вступил караван акробатов и ходоков на ходулях, выдувавших пламя. Они, одетые в огромные и гротескные костюмы, скорее всего, вообще почти ничего не видели, передвигаясь по заданному маршруту по наитию. Молодой человек в несколько прыжков достиг одного из них, растолкав процессию, и, схватив за ходулю, потянул на себя. Факир потерял равновесие и завалилсяна соседа, создав эффект домино. Четыре ходока, плюясь огнём и путаясь в лентах, упали на разбегающихся людей и проталкивавшуюся охрану парка аттракционов. Лопнул баллон с воспламеняющейся жидкостью, взрыв перекрыл крики. Весёлые огоньки пламени заплясали по одежде пытавшихся разбежаться людей, державшихся за обожжённые части тела, началась давка. В этот момент на помощь охране подоспели люди в чёрных кофтах и пончо, изображавшие поклонников певицы, но найти беглецов в создавшемся вавилонском столпотворении для них было уже не возможно. Процессии с актёрами двигались очень плотно, практически бесконечной змеёй, хватавшей свой собственный хвост. В охваченную паникой толпу людей вступил следующий караван, теперь с жонглёрами. Антон пытался увидеть на экране монитора молодого человека и увидел его, когда он уронил ещё одного ходока, расширяя зону хаоса и распространения огня по одежде.

Десятки людей пытались разбежаться в разные стороны, скинуть с себя горящие куртки или потушить их, сбивая пламя руками или катаясь по земле. Рядом находился декоративный водоём, сметая всё, включая столики стоявшего у его берега кафе, толпа бурным потоком хлынула к нему. Спустя несколько мгновений кто-то уже тонул во вспенившейся воде и невообразимом хаосе тел, одетых во все оттенки чёрного цвета.

Охрана парка бросилась помогать людям, но мужчины в чёрном расталкивали их, видимо требуя найти беглецов. Со стороны ударила струя водомёта, сбивая пламя с синтетических разноцветных костюмов. Напор оказался слишком сильным и сбивал с ног бегущих людей, пока его отрегулировали, все успели получить дополнительные ушибы и ссадины к уже имевшимся ожогам. А между тем к месту происшествия всё продолжали стекаться люди. Антон включил имевшийся у беспилотного вертолёта микрофон, и операторскую наполнил ужасный вой, словно из фильма про конец света. Шум винтов вертолёта, в обычной ситуации делавший микрофон не слишком полезным, теперь слышен не был. Вместо него раздавались крики, ругань, громогласные сирены, и поверх всего ложились всё ещё не выключенные фонограммы Юлии Девил. В этот момент Антон понял, что остальные сидевшие с ним операторы уже также привели свои камеры к месту происшествия и теперь в самых разных словах и жестах указывали ему выключить звук. Он последовал их эмоциональным убеждениям, думая о том, что самое главное успел снять только он.

Оператор повернул вертолёт и увидел своих старых знакомых, с которых и начался весь хаос. Они почти вышли из поля зрения камеры, судя по всему направляясь к парковке. Резким движением Антон направил машину следом. Беглецы и правда достигли парковки, и сейчас молодой человек пытался вскрыть одну из машин, а девушка облокотилась на её капот и смотрела по сторонам. Она и заметила нависший над ними вертолёт с камерой, указав на него своему спутнику. В царящей вакханалии звуков, они вряд ли могли услышать шум тихих винтов. Молодой человек поднял голову, уже открывая дверцу. Последнее, что увидел Антон на экране своего монитора, это выстрел из пистолета. Пуля пробила камеру, зацепив двигатель. Судя по индикаторам, винты остановились, и машина рухнула на парковку.

За спиной Антона хлопнула дверь операторской.

— Кто снимал малую сцену? — раздражённый голос, сказавший фразу на русском с сильным иностранным акцентом, заставил Антона вздрогнуть.

К ним зашла Чак Мэри Свонсон, менеджер Юлии Девил.

***

— Я живу? Или я мёртв? Но если бы я был мёртв, то я бы не думал. Или смерть не означает конец мысли? Но я ещё чувствую боль, бесконечную боль. И усталость. Вокруг меня всё жужжит и скрипит. Всё мерцает во мраке. Я ничего не вижу и не слышу, я только чувствую хаос цвета и звука. Кто я? Где я? Надо сконцентрироваться…

— Я Отто Бёлер, управляющий объединённым штабом безопасности проекта «Стигматы». В моём ведении города Сент-Иден, Барензий, Лаплас, Сант-Антонио, Мерк. Внешний объект Седьмая жена. Я нахожусь на минус одиннадцатом этаже под городом Сент-Иден, комплекс 0023. И я всё ещё управляю безопасностью проекта…

— Моё предательство раскрыли. Поддавшись угрозам и обещаниям Эхнатона, одного из представителей древней расы, с которой договор у мистера Идена, мисс Фокс и мисс Девил, я не искал сбежавших из Седьмой жены Мину Лупу и Стефана Дея. Я всеми возможными способами затягивал их поиски. Я дезинформировал мистера Идена в вопросах безопасности проекта «Стигматы». Я пытался склонить к сотрудничеству с Эхнатоном Артура Макдэниэла. После пытался сорвать его работы. За моё предательство меня использовали…

— Я являюсь частью экспериментального вычислительного комплекса по обеспечению безопасности проекта «Стигматы». Профессиональные знания моего мозга, особенности его мыслительных процессов, аналитическая деятельность используются в дополнении с внешними источниками памяти и программными средствами расчёта и статистики. Моё сознание и куски восприятия заперты. Их удалить не смогли. Я чувствую всю проходящую через меня информацию, чувствую аналитические процессы и команды, но не могу их контролировать. Я не знаю, существую ли я или некая моя часть физически. Тело вряд ли, а мозг наверно висит в некой банке с формалинной и тысячей проводов…

— Моё восприятие слабеет. Или меняется. Или его больше нет. Да, я продолжаю чувствовать огни и звуки, но это обычные огни и звуки. Как свет солнца или пение птиц или шум города. Боль — это иллюзия. Это эхо моего шока. Я теперь кто или что? Моего тела больше нет, но разум и сознание есть. Он заключён в некую физическую оболочку, в миллиарды полупроводников и транзисторов, но живу ли я тогда…

— Мой разум и моё сознание существуют независимо. Никто не может сказать мне: думать или не думать, помнить или не помнить, рассуждать или не рассуждать. Но я не могу влиять на информацию, влиять на решения, принимаемые ставшим далёким разумом. Моё Я настрогали и уложили слоями, положив в самый нижний то, что меньше всего необходимо для работы — воспоминания, воспитание, человечность…

— Планы древней расы Асфодель, Эхнатона и Кая, этих странных существ волею случая оказывавшихся в таком гротескном мраморном виде, пошли в разрез с планами Дмитрия, Калисы и Юлии. И оказалось, что они больше не нужны друг другу. Всё отлажено и как древние твари могут достигнуть своих целей без корпораций, так и корпорации уже могут прийти к своему без помощи тварей. Теперь будет война. А человечество… Вот ирония, человечество как таковое не слишком нужно ни одни ни другим. Хватит нескольких тысяч для самого необходимого…

— Проходящая во мне информация не так уже далека от сознания. Я могу осмыслить некоторые обрывки или элементы. Боль от отдельных слов постепенно проходит. Последний фрагмент информации, который удалось осознать: «С. Д. и М. Л. убили Ю-4. Препятствовать их обнаружению правоохранительными органами России, иначе на них сразу выйдет Эхнатон. Продолжать скрывать от Лисы факт живого С. Д..Утилизировать самостоятельно обоих».

***

Автомобиль стоял под широкими кронами деревьев, в одном ряду с десятком других, припаркованных на зажатой между монументальными сооружениями позапрошлой эпохи улице. Мина скользила взглядом по взвалившим на свои плечи балкон атлантам и ютившимся в барельефах над окнами девам, угрюмому траурному камню и торжественно-тюремным кованым оградам. Она всё пыталась осмыслить произошедшее: лёгкость, с которой Юлия созналась в смерти Виктора, и лёгкость смерти самой Юлии. Последовавший после этого хаос уже происходил в тумане. Бег, удар, огонь, крики и снова бег. Теперь Мина стала голубоглазой блондинкой со сломанным носом в деловом брючном костюме, а Стефан лишился шрама, превратившись в усатого брюнета в аналогично строгой одежде. Девушка уже привыкла к быстрым и частым перевоплощениям, относясь к ним наверно так же, как переодеваемая у плаксивого ребёнка по несколько раз за час кукла.

Мина перевела тяжёлый взгляд с помпезной архитектуры на Стефана, внимательно следившего за происходящим в конце улицы, где за тёмной листвой площади поднималасьокружённая суетой и бликами сирен гостиница «Астория». Он почувствовал его и растолковал по-своему:

— Не смотри на меня так. Я хотел только создать сутолоку и затеряться в толпе, откуда мне было знать, что лопнет один из баллонов с горючей смесью у факиров? Надо же ещё было организаторам додуматься до такого. А в России и рады при первой же возможности ради шоу наплевать на риски и расходы, — действительно ли его беспокоила участь пострадавших или вор всего лишь пытался не расширить пропасть между собой и Миной, она не поняла.

Сама девушка старалась не думать об этих событиях, ей хватало привычного порочного круга мысли Виктор — Асфодель — Юлия.

— Как ты смог убить Юлию?

Стефан тяжело вздохнул, с одной стороны чувствовалось облегчение, с другой стороны на этот вопрос ему отвечать тоже не слишком хотелось:

— Я думал об устранении глав корпораций, но это слишком трудно осуществимо. А убийство певицы я считал бессмысленным. Но теперь так вышло. Я вообще не понимаю, зачем она лично к нам явилась? С её стороны это было огромной глупостью, — молодого человека, в отличие от его спутницы, смерть тёмной дивы наоборот волновала не сильно, он как всегда был занят некими другими, масштабными мыслями, — Ты видела в её руке пузырёк? Она собиралась нас усыпить или заразить вирусом, которым убила Кристину Ву и всех постояльцев отеля. Ради нашего спасения пришлось так поступить. В перспективе пользы это не принесёт. Дмитрий и Калиса станут проявлять ещё большую озабоченность своей безопасностью и форсируют проекты. А за нами развернётся нешуточная охота. Ты же слышала, что рассказала Юлия. Нас до сих пор не искали только благодаря «предателям». Теперь же они всех благополучно поубивали, решив кадровый вопрос, и мы остались одни…

Мина отвернулась, вернувшись к созерцанию кованых решёток. Зачем они убили Виктора? А теперь смерть Юлии. Они оба и занимались пресловутым кадровым вопросом. Для странного проекта Асфодель и её братьев нужны неординарные люди, одарённые в тех областях, которые принято причислять к мистике или антинаучной парапсихологии. Виктор искал подходящих кандидатов для самых первых проектов, но потом ему поручили заниматься исключительно обучением одарённой молодёжи. Широким поиском стала заниматься тёмная дива и делала это в промышленных масштабах. В «Седьмой жене» Мина видела не так много людей, но это шесть лет назад, и как обнаружил Стефан, существовали другие подобные комплексы, а смертность среди несчастной молодёжи не уменьшалась.

Певица встретилась с ними лично, потому что она, Мина, по-прежнему важна для проекта. Как тогда, в Париже… Но в Париже была ещё и Асфодель. Копьё страха пронзило Мину, она поднялась в кресле и уставилась на бардачок, пытаясь понять, могла ли она почувствовать мраморную деву, если бы та оказалась рядом. Юлия была очень важна для каменных тварей. Возможно, Виктора убили из-за того, что он стал проявлять чрезмерную самостоятельность, а корпорации, наконец, нашли её, прекрасную альтернативу. Асфодель должна была быть где-то в том же подсобном помещении, она должна была закончить их «обработку».

Стефан заметил резкую перемену в девушке, поведение которой от вялого полусна сместилось к нервному перевозбуждению:

— Что случилось? Кого-то заметила? — в этот момент со стороны гостиницы резко взвыла, но и также резко замолчала сирена скорой помощи, а мимо них пронёсся кортеж из чёрных машин представительского класса.

— В парке аттракционов должна была быть Асфодель, — сдавленным голосом ответила Мина.

— Мы её не видели, значит, её не было, — Стефан закатил глаза, его раздражало любое упоминание о мраморных созданиях, именно поэтому девушка так редко делилась с ним своими мыслями и идеями.

— Она не хотела быть увиденной, вот мы её и не увидели.

— Какая она коварная. Что же она тогда не спасла Юлию? Ты сама когда-то говорила, что эти загадочные твари способны предвосхищать события. Теперь получается, что эта мраморная баба всё видела, но благополучно позволила нам уйти? А мы уже два часа сидим в машине на этом месте и до сих пор живы.

— Вот может, и скажешь, зачем мы здесь сидим уже два часа, — раздражённый тон Стефана перенаправил на него всю нервозность Мины.

Тем более она не могла сказать, почему Асфодель не спасла Юлию. Видимо, её возможности не столь всеобъемлющи. И, в конце концов, как бы девушке не было тошнотворно признавать это, Стефан тоже не являлся заурядным бандитом.

— Ты вообще слушала, что говорила певичка или всё продолжаешь думать о Викторе и посетителях парка? Пора бы о нашей собственной судьбе иногда задумываться.

В салоне автомобиля повисло напряжённое молчание. Стефан, скорее всего, опасался говорить дальше после упоминания Виктора, а Мина колебалась между громкой и тихой истерикой, пытаясь унять оба душевных порыва. Спустя несколько тягостных минут, закончившихся очередным тяжёлым вздохом, вор продолжил:

— Юлия спрашивала о наших дальнейших планах. Так что как ни были совершенны их средства подслушивания или чем они ещё пользовались, информация о посылке, которую везла для нас Кристина, осталась для них тайной. А значит, наши документы для свободного передвижения и банковская карта по-прежнему лежат в президентских апартаментах в «Астории». Необходимо их забрать и продолжить действовать, как планировали, иначе твоя Асфодель точно нас найдёт.

Мина смогла взять себя в руки. Откинувшись на спинку сидения, она закрыла глаза:

— Командуй.

Несмотря на то, что она не видела смысла практически ни в одном из планов Стефана, они были для неё напоминанием о прежней работе, позволяли избавиться хоть на время от вялых и гнойных мыслей. Реальная физическая угроза заставляла взять себя в руки и стать той Миной, которая взбиралась на самые высокие небоскрёбы и шутила над страхами теперь уже покойной матери, так и не дождавшейся свадьбы своей дочурки.

Гостиница «Астория», одна из лучших гостиниц Санкт-Петербурга, напоминавшая сверху надкусанный треугольник сыра, и шедшие под её стенами улицы были оцеплены. Новость о заражении африканским вирусом уже распространилась повсеместно, обладая вирулентными свойствами не хуже. За кордоном из машин специальных подразделений и экстренных служб расквартировалась армия журналистов, которых, тем не менее, вполне успешно разгоняли и к концу разговора Стефана с Миной, уже почти никого не осталось. Но без работы они точно не заскучают — к их услугам парк аттракционов с трупом Юлии Девил. Подумаешь вирус. Хотя в новостной ленте до сих пор не было ни слова о смерти певицы.

С карниза гостиницы по фасаду, обращённому к необъятному Исаакиевскому собору, до уровня асфальта спустили полупрозрачную белую ткань. Специальный материал должен был препятствовать распространению вируса за переделы «Астории», ставшей его теплицей. К ткани вплотную примыкал рукав из такого же материала, связывавший главный вход в здание с огромным серым автобусом без окон, передвижной лабораторией, стоявшим посередине Вознесенского проспекта. Теперь работы велись у фасада, на который грустно взирал конный памятник некоему русскому императору, со стороны Большой Морской улицы, на которой, за Исаакиевской площадью, и стоял автомобиль Стефана и Мины. Поскольку вор хотел в гостиницу не только войти, но и выйти, не завязав дружбы с Сатурном, путь у них был только один: через парадные двери.

Согласно новостной сводке, об источнике и причинах заражения ничего не известно. Потому что все умерли. Зато способы заражения и последствия оказались расписаны более чем подробно. Вирус проникает в организм человека через слизистые оболочки дыхательных путей или порезы на коже. При высокой концентрации в закрытом помещении уже через час заражённый чувствует озноб, затруднение дыхания, начинается кашель, кровавая рвота, и ещё спустя час мучения заканчиваются отёком лёгких и мозга, желудочно-кишечным кровотечением. Носитель вируса является активным разносчиком, при каждом выдохе распространяя заразу. Скорее всего, один из постояльцев являлся носителем вируса. В гостинице он умер, к его трупу сбежалась прислуга, администратор, которые, не ведая, разнесли инфекцию по всему зданию. Не исключено, что вирус мог попасть и в систему вентиляции. Красочные фотографии с африканского континента дополняли статьи.

К пяти часам утра, когда здание полностью окутали белым погребальным саваном и вывезли все тела, заразилось ещё с десяток сотрудников служб и даже, о ужас, умерла одна кошка, выжившие и здоровые разошлись на отдых или разъехались по инстанциям, оцепление распространилось на соседние здания, а журналисты установили, что сутки назад в «Асторию» въехал министр иностранных дел Южного Судана, Стефан решил, что пора. Сделав крюк по центру города, он разогнался на одной из пустых улиц и на полной скорости, едва не снеся фонарь, подъехал к краю оцепления с другой стороны, по Вознесенскому проспекту. Начальственным тоном и удостоверением СБЕС, Службы Безопасности Евразийского Союза, он, в компании помощницы со сломанным носом, проложил себе путь к автобусу без окон. Внутри него, накричав на измученных сотрудников, облачился вместе со своей сотрудницей в защитный костюм и вошёл в здание. Поскольку, как сразу было выяснено, основная версия специальных служб, как и журналистская, сводилась к бедному министру из центральной Африки, Стефан произвёл фурор, заявив, что тщательная экспертиза выявила иной источник вируса.

Пустоефойе гостиницы, освещённое мёртвым светом стационарных ламп, здание обесточили, и проникающим сквозь манную ткань и окна светом белой ночи, производило удручающее зрелище. Огромные хрустальные люстры, словно сталактиты в магической пещере, спускались с потолка, отражаясь в белоснежном мраморе пола. Блики холодного света скользили по стеклянным дверям и полированному дереву, лениво разгоняя сумрак. Брошенная газета, оставленный чемодан, осколки разбитой вазы, всё производило впечатление векового забвения, хотя только днём здесь кипела жизнь, и только двадцать минут назад вынесли последнее тело. Один из дежуривших в автобусе повёл их к президентским апартаментам Кристины. За последние безумные часы он уже выучил планировку гостиницы и ориентировался в ней не хуже коридорного.

— Прошу извинить мне мою грубость, ужасный день, — Стефан попробовал выяснить что-то интересное от сопровождавшего их молодого человека, зайдя с другой стороны, определив по его серо-жёлтому лицу, что повышенные тона впредь бессильны.

В ответ на извинения, вора озарили кислой улыбкой:

— И не говорите. Ещё в парке аттракционов на Крестовском острове трагедия, — усталый голос шумел в динамике, чувствовалось, что молодой человек еле стоит на ногах.

— Погибла Юлия Девил…

— Да, упал факир на ходулях, произошёл взрыв баллона, многие фанаты Юлии Девил серьёзно пострадали. Её менеджер уже выразила соболезнования от своего имени и от имени певицы, — продолжал сопровождающий, видимо плохо расслышав слова Стефана.

Остаток пути по богатым коридорам гостиницы прошли в молчании. Вор пытался осмыслить известие о соболезнованиях от имени певицы по поводу своей собственной смерти. Кого он тогда убил? Или их уставший спутник что-то путает?

Стефан видел дорогие гостиницы во многих мировых столицах, но номер «Астории» произвёл на него впечатление. Антиквариат, бронза и хрусталь заполняли всё пространство, громоздились на всех свободных поверхностях, производя впечатление гробницы египетского фараона, раболепные подданные которого сгрудили в одну кучу все сокровища. В столовой в вазе стоял злосчастный букет роз, с которым Стефан послал Кристине ключ от подсобки в конверте.

— Кристина Ву, первый помощник генерального директора телеканала Первый Общественный, — в шлеме защитного костюма монотонно бубнил динамик, — Учитывая разъездной характер её работы, мы проверили мисс Ву одной из первых. Она вчера утром приехала из Парижа, весь последний месяц была в разных районах Франции, но за её пределы не выезжала. Заразись она там, мы бы знали о вспышке инфекции от Европейского Союза. Только если в поезде по дороге в Санкт-Петербург, но опять же, в Европе случаев заражения пока не выявлено.

Стефан крутился на месте, пытаясь угадать, где девушка могла спрятать документы и банковскую карту. Вор зашёл в спальню, Мина прошла в ванную комнату, за ней проследовал работник из автобуса. Все вещи были аккуратно разложены и развешаны: в отелях такого уровня багаж распаковывают за постояльца, хотя Кристина могла и отказаться, но вряд ли. Попробовать вскрыть сейф? В задумчивости молодой человек прошёл в гостиную. За окном, за защитным материалом, возвышался Исаакиевский собор. Золотые купола отражали неровное сияние причудливых оттенков неба, потемневшие от времени апостолы с укором взирали с фронтонов. У Стефана грандиозное сооружение вызывало больше ассоциаций с римским Пантеоном, чем с православным храмом. Смешно и грустно, но как гостиница пережила всех своих постояльцев и служащих, так и собор переживёт всех верующих, даже саму религию. Если Сатурн-89 продолжит распространяться, только эти прекрасные памятники архитектуры и искусства останутся на берегах серой реки, но когда-нибудь, величественные стены примут других людей, которые будут верить во что-то совершенно иное, но продолжат восхищаться бессмертной красотой.

— Прошу прощения, но вы не можете просто так взять и вынести предмет из гостиницы, — раздражённый голос из динамика вернул Стефана от созерцания вечного.

Мина нашла документы? Хотя женщине всегда лучше знать, куда могла что-то спрятать другая женщина. Молодой человек в несколько прыжков достиг ванной комнаты, где с герметичным пакетом в руке застыла девушка, путь ей перекрывал сопровождающий.

— Попрошу без глупостей, мне только что сообщили. Мы связались с СБЕС. Они к нам никого не отправляли больше, да и таких сотрудников…

Стефан выругался про себя — они не успели, и второй раз за день всё не по плану. Придётся опять что-то ломать. Он схватил ретивого работника за голову и со всей силы ударил его о резной дверной косяк, после чего отбросил в сторону. Стекло на шлеме разошлось орхидеей трещин, молодой человек зашёлся в истерической брани и попытался закрыть их руками. Можно подумать это спасёт его от Сатурна в комнате, где он и начал своё распространение. Мина помахала вору пакетом, он кивнул, сделал ей несколько знаков, и они выбежали из номера, направляясь к лестнице.

— Здание полностью оцеплено. Проявите благоразумие и не способствуйте распространению вируса, — в шлеме звучал напуганный голос, но благоразумие сегодня было персоной нон грата в голове Стефана.

Спустившись по алому языку дорожек на третий этаж, разоблачённые беглецы увидели мелькнувшие в конце коридора фигуры. Молодой человек толкнул ближайшую дверь, она оказалась не заперта, они очутились в более простом номере, выходившем окнами во внутренний двор гостиницы. Стефан подбежал к окну и распахнул его — здесь поступили иначе, чем с фасадом, и материалом затянули пространство между крышами, закрыв двор сверху. Беглецам это было как раз на руку.

Первым прыгнул вор, за ним последовала Мина. С оглушительным звоном они пробили ажурный потолок матового стекла, приземлившись на великолепно сервированный банкетный стол в зимнем саду гостиницы. Обоим было не привыкать прыгать с большой высоты, и костюм смягчил удар, создатели которого предусмотрели широкий спектр ситуаций, но о его герметичности всё равно стоило уже задуматься. Звеня опрокинутым серебром и шурша по битому хрусталю, Стефан и Мина спрыгнули со стола и, откидывая оказавшиеся на пути стулья, побежали к распахнутым стеклянным дверям в банкетный зал. Вслед им сквозь разлапистые пальмы смотрели возмущённые подобной вопиющей бесцеремонностью мраморные нимфы.

В соседнем зале также всё было готово для грандиозного торжества, идеальная сервировка столов стояла нетронутой. На другом конце просторного помещения располагался выход на Большую Морскую улицу, в отличие от главного, закрытый герметичным материалом. В стороне серела громада второго безоконного автобуса, видимо недавно подъехавшего. В ближайшее к нему окно полетело дубовое полукресло. Солидный нож с тележки для горячего без труда разрезал белую ткань савана гостиницы, выпустив беглецов на улицу, здесь их не ждали.

Не теряя времени, Стефан и Мина залезли в автобус. От главного входа в «Асторию» к ним уже бежали полицейские из оцепления, но они опоздали. Мощный двигатель довольно заурчал и махина, без труда пробив ограждения, вылетела к памятнику императору. Объехав монумент, Стефан направил автобус к Исаакиевскому собору, повернув сразу после него направо. Со стороны гостиницы взвыл рой полицейских сирен, а вор, разгоняя вовсе не предназначенный для гонок транспорт до максимально возможной скорости, проехал Александровский сад и свернул к Дворцовому мосту, едва не вылетев на площадь перед Эрмитажем. Стефан радовался про себя, что успел неплохо изучить северную столицу дремучей страны.

Но его веселье оказалось преждевременным: один мост они проехали, но расположенный дальше Биржевой мост ещё не свели до конца. А со стороны уходившей влево набережной уже выли новые сирены, выбор оказался невелик. Промчавшись мимо биржи, автобус въехал на мост. Стефан заметил краем глаза, как Мина вцепилась в поручни. С глухим ударом бампера о поднятый пролёт моста, передвижная лаборатория взлетела на вершину и оторвалась шестью колёсами от земной тверди. Молиться было некогда. От удара об асфальт противоположной стороны сработали подушки безопасности, но автобус продолжал движение. Пренебрегая установленной схемой движения и выводя махину из заноса, вор повёл автобус по узкому парапету. Теперь справа выступали над рекой постройки Петропавловской крепости, с блестевшей над ними башней собора, слева возвышалисьстроительные леса на территории зоопарка. Снеся забор, автобус прочесал просеку в «лесу», обрушив на себя часть алюминиевой конструкции, закончив путь, врезавшись в возводимую постройку.

Спустя десять минут, избавившись от костюмов биологической защиты и продезинфицировав пакет с документами, Стефан и Мина, уже в истинном обличии, покидали территорию зоопарка. Оставив позади найденный и оцепленный автобус. Документы от Кристины были не на настоящих Стефана и Мину, но и не на убийц Юлии Девил или кого-то там ещё и не на биологических террористов. Очередной камуфляж лежал в тайнике за городом, и вор весьма надеялся обойтись хотя бы без угона электрички.

Глава 12 Я подарю тебе эту звезду

— Любимая, я тебя поведу к самому краю Вселенной, я подарю тебе эту звезду…

Светом нетленным будет она озарять нам путь в бесконечность…

— Мистер Иден, комплекс Периметр развёрнут. В двадцати девяти километрах к юго-западу сейчас продолжаются боевые действия, необходимо быть готовыми к перебазированию, — Дмитрий Иден прекратил напевать под нос мелодию, но больше, ничем не выказал своего внимания к Герту де Восу, начальнику своей службы охраны, продолжая внимательно пролистывать страницы в планшете, — К нам отправлены две спасательные экспедиции. Первая по воздуху — через территорию Албании, Черногории или Боснии, но в текущих погодных и боевых условиях они вряд ли смогут к нам пробиться. Армия Бенедека Барна продолжает летнюю наступательную компанию, а фронт вулканическогопепла от Исландии соединился над Балканским полуостровом с фронтом Восточной Африки. Вторая экспедиция двигается морем и десантируется на территории ЕС, после чего продолжит движение по территории Македонии. В этом регионе сейчас умеренно спокойно. Нами даже получены официальные разрешения на присутствие иностранного вооружённого контингента.

— Сколько нас будут спасать? — оружейный барон вскинул брови, но не поднял взгляда карих глаз.

— Путь в наш район по второму маршруту займёт два дня и восемнадцать часов. По первому точную цифру назвать сложно, — Герт де Вос весь доклад произнёс, не поднимаясь со старого колченогого стула, повернувшись спиной к массивному ноутбуку, на мониторе которого мигала паутина датчиков Периметра, — Но техники продолжат работу над нашим транспортом. Возможно удастся что-то сделать.

Дмитрий Иден направлялся на деловую встречу в Тегеране, когда из-за смещения фронтов вулканического пепла, его конвертоплану пришлось сбросить высоту и завернуть большую дугу в воздушном пространстве небезопасного Балканского полуострова. Уже восемь лет велась бессмысленная и братоубийственная гражданская война. И велась она оружием и боеприпасами корпорации Иден, один из которых теперь настиг своего создателя.

Герт де Вос хотел вернуться к созерцанию созвездию огоньков Периметра и более тонким настройкам, когда в убогую комнату, в которой вынужденно располагался импровизированный штаб Дмитрия Идена, вошёл её хозяин. На первый взгляд можно было сказать, что жизнь в доме с собственным хозяйством на опушке леса, идёт ему на пользу, молодой человек производил впечатление школьника доходяги, возмужавшего в летнем лагере. Но висевшая плетью левая рука сразу напомнила о том, что вся пасторальная идиллия этих краёв щедро удобрена неразорвавшимися снарядами и осколками, исполнившими своё предназначение механизмов.

Он вышел на середину комнаты, окинул взглядом всё её невзрачное убранство, словно видел его в первый раз, и остановил обзор на Дмитрии Идене, продолжавшем сидеть на выцветшем диване с планшетом в руках.

— Йа-а з-знаю, кто Вы, — сильное заикание заставило оружейного барона раздражённо скривить губы, он поднял голову от планшета.

В этот момент, встроенный в устройство автоматический переводчик нейтральным и ровным женским голосом перевёл фразу молодого человека с сербского на французский.

— И мы знаем, кто Вы, — не дожидаясь от начальника какой-либо ещё реакции, кроме изображённой мины неудовольствия, сказал Герт де Вос. Неудовольствие вошедшего он для себя объяснял не только незваным визитом маленькой армии, но и конфискацией всего оружия в доме. На месте Дмитрия Идена, он изолировал бы его в погребе.

— Милош Никодиевич. Тридцать четыре года, холост. Родился в состоятельной сербской семье, второй ребёнок, есть две сестры. Во всяком случае, были две, сейчас одна, старшая умерла от воспаления лёгких ещё в 2009 году. Получил достойное образование, но примкнул к общественному движению за воссоединение Сербии и Косово, поставив крест на всей своей жизни. Сподвижник легендарного Драшко Джурич, гениальный оратор, но плохой стратег. Пропал без вести пятьлет назад во время бойни при Клине. Если интересно, то родители и младшая сестра эмигрировали в Румынию в 2026 году. Да, паспорта — изобретение Сатаны.

Начальник службы безопасности Дмитрия Идена уже достаточно давно пользовался стимуляторами мозговой активности, но производимый на окружающих эффект его каждый раз забавлял как в первый раз. Ему было достаточно один раз пробежаться глазами по найденному досье, а уж получить досье по фотографии или фамилии и имени не составляло сложности в любой точке мира, и он мог воспроизвести текст хоть задом наперёд на любом из двадцати четырёх языков. Огорчало лишь то, что сербский в эти двадцать четыре языка не входил и переводчик из планшета мистера Идена завёл всё тем же женским голосом многословную тираду Герта на родном языке Милоша. Эффект всё равно удовлетворил голландца, хоть и оказался смазанным.

— Она у-у-умерла. Э-э-это Ваша вина. В-в-вам мало т-т-того, что здесь уж-же творится?

«Значит Модесто оказался бессилен», — сделал про себя замечание Герт де Вос. Ракета, выпущенная из развалин города Призрен, уничтожила один из винтов конвертоплана миллиардера. Она принадлежала к комплексу переносных зенитных установок последнего поколения, партия которых «совершенно случайно» несколько месяцев назад оказалась в Албании. Подбитую машину пилоты специально увели как можно дальше от населённых пунктов или их руин, чтобы не пришлось лишний раз воевать с повстанцами или мародёрами. В результате конвертоплан упал рядом с этим, на первый взгляд заброшенным, хутором, пропахав чахлый сад и разрушив сарай с погребом, в котором и спрятались местные обитатели, завидев пикирующую махину. Молодой человек жил здесь не один, а с милой немой девушкой и её матерью, судя по замечанию Модесто Сальватори, личного врача мистера Идена, страдавшей психическим расстройством. Практически средневековый дом призрения, как они только нашли все друг друга.

Милош и девушка отделались синяками и испугом, а вот женщине повезло куда меньше. Хвала современной электронике, перевод шёл без заикания, в противном случае слушать по два раза фразы Милоша, который теперь собирался лично обвинить, пускай и заслуженно, оружейного барона во всех тяжких преступлениях человечества, являло бы собой чрезмерную муку для Герта.

— Вы знаете русский? — Дмитрий Иден прекратил изучать содержимое планшета, оборвав на полуслове начавшийся было перевод, обратившись к молодому человеку с сильным акцентом на русском языке. Насколько знал Герт де Вос, сам Дмитрий с большим недоверием относился к биостимуляторам и имплантатам и практически не прибегал к их помощи. Довольно странно, учитывая сколько стоили все исследования корпораций Иден и Ред Фокс в этих отраслях. И насколько масштабно внедрялись передовые технологии улучшения человека среди подчинённых корпорациям.

— Д-да.

— Прекрасно. Соболезную Вашей утрате, — продолжил оружейный барон на русском языке, — Но, если Вам хочется меня в чём-то обвинить, то лучше сразу проследуйте в бозу за почившей в ней престарелой дамой. Поверьте, была бы моя воля, я не стал бы совершать перелёт над этой выжженной землёй. И испытывать Ваше гостеприимство в… скромном жилище, — Дмитрий как всегда являл собой идеал спокойствия, но следуя любимой привычке, играл словами и интонациями на публику, пускай его слушателями, кроме подчинённых, были только Милош и зашедшая в комнату дымчатая кошка, — Кис-кис-кис.

Кошка отшатнулась и спряталась за ногами хозяина.

— А к-к-кто сделал её выж-женной? — Милош не терялся в присутствии одного из самых опасных людей планеты и совершенно серьёзно собирался призвать его к ответу, — И В-ваше с-судно ж-ждёт В-вас в моём дворе.

— Р-р-ради о-о-общего блага. Ч-ч-тобы Вы знали, — передразнил молодого человека Дмитрий.

Про нахождение в доме он ничего не сказал, и Герт де Вос понимал почему. Личный конвертоплан с поворотным крылом Квиринмистера Идена являл собой летающую крепость с убранством Версальского дворца. Кроме апартаментов для самого Дмитрия и анфилады для гостей и совещаний, на борту имелись комнаты для отряда охраны, гараж с лимузином и оружейный склад. Однако при попадании ракеты большую часть электронных систем поразила волна ЭМИ. И теперь огромная чёрная махина являла собой не более чем удобную мишень, поскольку от артиллерии летательные аппараты не бронируют. И пускай развёрнутый комплекс «Периметр» обеспечивал радио-защиту и голографический камуфляж, попала же как-то ракета в самый совершенный конвертоплан. В то время как убогий дом в тени повергнутого с небес монстра было практически не видно. Сложно сказать в каких отношениях с местными силами и группировками эти отщепенцы, но лучше держать их в заблуждении, что оружейный барон ночевать уж точно перейдёт к «себе».

— З-з-знали что? — выпад оружейного барона не смутил и не вывел из колеи молодого человека.

Интересно, с кем он общался все эти годы, задумался Герт. Из девушки собеседник явно никакой, а старушка навряд ли была слишком эрудированным демагогом.

— Что умрёте. Человечество вступило в кризис существующей цивилизационной модели ещё в 2001 году. И с тех пор отчаянно барахтается, принимая обсурднейшие и бессмысленнейшие решения. Совершенно не пытаясь перестроить существующее положение вещей, а лишь подставляя ему всё новые костыли, под грудой которых мы все будем похоронены в один не прекрасный день.

— И В-вы реш-шили, что война спасёт человечество? Н-но с-сейчас уже 2029 год, и ес-сли бы не с-старания к-корпорации Иден, с-сейчас м-мы бы жили в С-сербии как люди.

— Да Вы полемик. Значит досье Герта не соврало относительно Ваших ораторских качеств. Мои поздравления, — Дмитрий Иден расплылся в приторной улыбке.

Герта сначала весьма смущала столь несерьёзная манера говорить у столь влиятельного человека. Но видимо он так старался откреститься от окружавшего его мира. Жестокого и безумного.

— Между взятием Рима вестготами и отречением последнего Западно-Римского императора прошло шестьдесят шесть лет. И всё это время люди жили, рожали и воспитывали детей. И во что-то верили. Отчего же Вы считаете, что цивилизация на всей планете ухнется в тартарары за пару лет? Нет. Процесс деградации долог и мучителен. Тем более, если он вызван исключительно внутренними проблемами без внешнего вмешательства. Если бы не работа людей, подобных мне, все вы ещё могли бы очень долго жить и рожать, и не замечать, как от поколения к поколению деградируют все общественные институты, загнивает научная мысль, проваливается в трясину искусство. А потом в один из бессмысленных и долгих дней обнаружить, что любимый ноутбук не заряжается. И никто в городе даже не подозревает о том, что в нём есть батарея, есть зарядное устройство и есть электричество, вырабатываемое электростанциями. Да, идея, что для оздоровления цивилизации необходимо уменьшить население Земли, например, искусственной эпидемией или мировой войной, а потом создать, скажем, мировое правительство, не нова. Причём не только в популярной беллетристике, но и во вполне серьёзных кругах. Но всё говорит в пользу данного метода, в особенности образовавшаяся косность научного мышления. Если Вам нужны доказательства данной позиции, то спросите меня о вулканическом пепле и закрытии практически всего воздушного пространства для полётов.

Неожиданное желание миллиардера поговорить поставило Милоша в тупик.

— П-п-почему им-менно о пепле?

— Потому что больше ни о чём другом сейчас не говорят. Хотя на фоне Китайско-японской войны, это можно назвать уже войной, недавних взрывах в Иерусалиме и Каире и выступлении «Франта за свободу» в США, пепел и бедные астматики сейчас не столь острые проблемы. Однако на последнем общественном мероприятии, проходившем под моим патронажем, мне каждый второй приглашённый счёл своим долгом выразить озабоченность по этому поводу. Думаете, детекторы облаков вулканического пепла не существуют? Или так сложно создать общемировую систему позиционирования по данному признаку? Или невозможно создать что-то новое вместо привычных реактивных самолётов? Нет, но всем оказалось гораздо проще и выгодней обанкротиться, растащив и распилив весь авиапарк. Зато сколько шума вокруг морских перевозок экранопланами, при том, что создали их во второй половине прошлого века. А перелёты через стратосферу и вовсе превратились в бессмысленный популизм.

— З-з-значит В-вы мните с-себя спасителем ч-челове-е-чества? Н-не с-слишком б-большая ч-честь д-для всех н-нас? В-вы ж-же с-строите и-из себя мизантропа, мните с-себя злым героем из к-комикса.

Брови Дмитрия медленно поднялись вверх, а блуждавшая скучающая улыбка сформировалась в полнее отчётливую злую ухмылку. По всему было видно, что оружейный барон невероятно удивлён, встретив такого человека в таком месте.

— А Вы правы. Я похож, скажем, на Тони Старка. Только злого. Хотите правду? — Дмитрий рассмеялся, даже практически естественно, — Я не спасаю человечество. Я следую своим интересам и своей мечте, если угодно. Но вся озвученная философия не лишена смысла и оправдывает многие из моих поступков.

Дверь скрылась в стене, впустив Стюарта Куинна в просторное помещение с куполообразным потолком. Если бы у киберпанка существовал бог и этому богу вознамерились построить храм, то его главный зал выглядел бы именно так. Идеально-ровная матовая металлическая поверхность стен и потолка ничего не отражала и не освещала, однако в помещении царил ровный и холодный свет операционной. Восемь кресел с чёрной обивкой, образовывавшие круг, подобно мегалитам Стоунхенджа, подчёркивали идеал пустоты. Одно из них занимал высушенный годами мужчина. Его живой серый взгляд вцепился в Стюарта, едва он переступил порог помещения, заставив задуматься об истинном возрасте обладателя. Медленный жест худой руки, затянутой в рукав пиджака, словно длань древнеегипетской мумии в бинты, предложил Стюарту сесть.

— Департамент ЕС подтвердил. На территории Косово действительно потерпел крушение конвертоплан корпорации Иден с мистером Иденом на борту. Жертв нет, спасательная операция согласована на официальном уровне, — не прибегая к приветствию начал говорить Стюарт. В пустом помещении с высоким потолком его голос прозвучал неожиданно громко и резко, — Неужели он не боится за свою жизнь, что официально объявил о катастрофе?

— Напротив, очень боится. Именно поэтому спасать его отправляется целая армия, — голос собеседника Стюарта Куинна шелестел, словно сухая листва старого клёна. Его слова также разнеслись по всему помещению, наполнив его шептанием и шуршанием, — Сент-Иден являет собой неприступную крепость. На любой встрече Дмитрия Идена окружает пять рядов охраны, не говоря о том, что обо всех вылетах мы узнаём постфактум. Конвертопланы производства корпорации Иден бьют рекорды скорости и незаметны для радаров. Удивительный и ироничный случай, что его машину сбили над территорией, где он сам же развязал войну. И где нам не подконтрольна ни одна группировка.

Египетская мумия задумалась, собрав на лбу морщины всего лица. Последнюю фразу пожилой мужчина произнёс уже сам для себя:

— О Вашей ответственности говорить более неуместно.

— Ситуация переменится, Вы уверены, что у Дмитрия не найдётся замены? Калиса Фокс и корпорация Ред Фокс смогут без труда взять Сент-Иден под контроль, — данный вопрос занимал Стюарта уже достаточно давно, с момента, как его допустили к информации высшего уровня, и он задал его, едва выдержав уважительную паузу к сказанному собеседником.

— Маховик запущен, но его возможно остановить. Мы имеем дело с одноглавой гидрой. И мисс Фокс меня беспокоит куда меньше, чем другая мисс из окружения мистера Идена.

— Вы говорите о Юлии Девил?

— Поверьте мне, она играет, куда большую роль в этом безумии, чем может казаться, — пожилой мужчина вновь замолчал, паузы он цедил также медленно, как и слова. Помещение наполнилось далёким, едва слышимым гудением, — Никогда не думал, что придётся столкнуться с подобным. Обычно у людей с такими идеями не бывает столь прочных точек опоры для рычага. Не тот склад ума. Но в этот раз что-то изменилось. И столько заинтересованных союзников.

— Правительство ЕС неоднократно заявляло о недовольстве деятельностью корпорации Иден. КНР собирается признать деятельность Ред Фокс противозаконной.

— Зато мисс Берг ею вполне довольна. Именно благодаря интересам её клана корпорация Иден обзавелась своим собственным независимым государством. И война на Балканском полуострове с последующим пожаром в Турции также весьма выгодна этим людям. КНР тоже понять можно — Ред Фокс ведёт про Японскую политику. Демоны столь ужасны, что в их тени прячутся сотни чертей, практически не заметных, но очень злых и корыстных.

— Тогда причём здесь Дмитрий, если его используют?

— Если бы не Дмитрий Иден, а позже и Калиса Фокс, вовлечённая им в данную авантюру, многие влиятельные группы выбрали бы иные пути для развития событий. А так, эти корпорации оказались в очень удачном для себя времени и месте. Это как если бы в начале Второй Мировой войны всем участникам неведомые силы подарили по ядерной бомбе.

— Тогда не было бы победителей.

— А их и не будет. Кто может получить выгоду от повсеместных взрывов ядерных бомб? Только если сама бомба, высвобождая свою энергию. Если атомам конечно знакомо чувство удовлетворения. Наша цивилизация не готова к инструментам, которые нам предоставляет мистер Иден. Жаль, что мы осознали это поздно.

Храм бога киберпанка заполнила гнетущая тишина.

— Восточный экспресс отправляется через два часа, — Стюарт остановился и продолжил, стараясь говорить тише, дабы не слышать самого себя из всех углов комнаты, но сохраняя равнодушие в голосе, — Существуют данные, не отражённые в инструкции?

— С ним мирное население. Двое выживших в ходе гражданской войны. Уже двое. Один их них, Милош Никодиевич, может стать Вашим союзником.

Видя удивление столь необычному дополнению на лице Стюарта, серые глаза, столь же металлические, как и стены комнаты, блеснули, заставив высушенные губы создать абстрактное подобие улыбки:

— Хороший информатор.

— Отто Бёлер ещё жив?

— Нет, хотя и жив. Относительно, — мумия вобрала в себя воздух, — Я сам не хочу знать, какая его часть ещё жива, а какая нет.

— Не слишком ли много предателей в среде самых огромных в мире корпораций?

— Поверьте, мой новый источник совершенно необычен, — сухая рука предложила Стюарту Куинну покинуть помещение.

— Сначала меня сбила моя собственная ракета, затем я едва не отравился водичкой от Ред Фокс, а теперь, при включении радио обнаруживаю, что единственная вещающая здесь станция — это Радио Дивы с последним шлягером от Юлечки. Ад существует, — Герт де Вос, привыкший к театральности Дмитрия равнодушно следил из кухни хутора за сменой обстановки в единственной комнате, в которой обычно и спали его жильцы.

Глава корпорации естественно отказался проводить ночь на утрамбованном годами сальном диване, хранившем след залетевшего когда-то в окно осколка снаряда. Теперь, под покровом ночи, в комнату заносили некоторую мебель с конвертоплана, поскольку спать в его огромном, но беззащитном чреве с алыми гербами миллиардер отказался столь же категорично, как и от дивана.

— Х-х-хорошо, ч-что В-вы разбираетесь в химикатах, — дерзость Милоша не уменьшилась за прошедшие часы, и начальник службы безопасности начинал удивляться как ему, так и терпению Дмитрия, — Е-есть ис-сточник во-о-осточнее. В сто-орону Ораховаца.

Герт де Вос вопросительно посмотрел на одного из солдат охраны, выносившего старые стулья:

— Сэр, в том направлении минные поля. Со свежими следами. Но наших запасов хватит до прихода экспедиции.

— Значит, пользуемся исключительно провиантом из нашего резерва. Местных продуктов не употреблять. Дибр не агрессивен, в новых стандартах, однако рисковать не стоит. Не исключено, что здесь использовали что-то ещё.

— Мило, но… — Дмитрий Иден не смог договорить.

Радио, считавшееся выключенным после первых же аккордов шлягера «Vivere non estnecesse²», оказывается, не сдалось и совершило повторную попытку изрыгнуть из себя бессмертное творчество Юлии Девил. С хрипом и ужасными помехами, устройство разразилось рёвом электронного органа, но спасение для ушей присутствующих пришло с неожиданной стороны. Дария, девушка, жившая на хуторе вместе с Милошем и своей, теперь уже покойной, матерью, появившись, словно приведение из какого-то тёмного угла, совладала с техникой. Радио убавило громкость и хрипы, но выключать его девушка не стала.

Она избегала встреч с людьми Дмитрия. Герт де Вос видел её только в третий раз за весь день, хотя за пределы маленького хутора, окружённого Периметром никто не выходил. Впрочем, такое поведение для девушки в окружении свалившихся в прямом смысле слова на голову трёх десятков солдат, близко знакомой с ужасами гражданской войны, совсем не удивительно. Хотя сейчас ей ничего не угрожало, о чём начальник службы безопасности мистера Идена пытался ей сообщить несколько часов назад, когда увидел её во второй раз. Сложно сказать, поняла ли его Дария.

Она застыла на месте, рядом с буфетом, в котором стояло радио, смущённая, что на неё обратили внимание и прервали разговор. Хотя прервали его всё-таки из-за неумолимой силы творчества тёмной дивы. Внешность девушки сочетала не сочетаемое — классический деревенский образ, простой и открытый, и изящество тонких, плавных линий. Худоба и румянец лишь подчёркивали это. Дария глазами искала поддержки, но вовсе не в Милоше, а в Дмитрии или в ком-то из присутствовавших солдат. Бывший оратор народного движения смотрел на неё совершенно равнодушно, даже с некоторой досадой, что радио и её появление прервали разговор. Довольно странно. Два человека со схожим недугом, а для Милоша его приобретённое заикание наверняка хуже немоты, должны наоборот сблизиться, тем более в ограниченном пространстве. Да и что ещё может мужчину заставить бросить своё дело, ради которого он разрушил свою семью и жизнь, как не женщина? Или появление миллиардера заставило молодого человека резко пересмотреть планы на жизнь.

— Любите творчество Юлии Девил? — двадцать секунд тишины — это слишком долго для Дмитрия Идена, особенно когда ему нечего делать.

Как ни парадоксально, но в данный момент времени миллиардер являлся своеобразным отдыхающим, в отличие от всех остальных. Ограниченность ресурсов не позволяла ему прибегнуть к какому-либо занятию, соответствующему сфере специализации, так что весь день после катастрофы мистер Иден читал или планшет или сербско-русский разговорник.

Дария сделала несколько жестов и, проскользнув между шедшими с очередным диваном солдатами, скрылась на террасе. Дмитрий вопросительно посмотрел на Герта.

— Она сказала, что любит. А ещё добавила, что Вы красивый, — Герт де Вос подавил смешок, переводя язык немой.

Милоша странно передёрнуло, словно у него случился нервный тик половины тела. Словно одна его часть хотела пойти за девушкой, а вторая собиралась остаться на кухне. Мистер Иден заметил это, но промолчал, словно всё, что говорил или делал молодой человек, было совершенно естественно. Лишь странно улыбнулся уголками губ.

Стюарт Куинн ехал в тряском грузовике в караване с продуктами, добровольцами, боеприпасами для албанского фронта и гражданскими, которых по неведомой нужде занесло на территорию балканской анархии. Цепочку из грузовиков, среди которых рядом с парой достаточно новых образцов громко пыхтели бессмертные мамонты ещё советского автомобилестроения с заплатами-бронированием, сопровождали джипы с установленными пулемётами и ракетницами и один БТР. Но судя по его виду, он был исключительно для устрашения и повышенной безопасности начальника каравана. Дорога до места крушения конвертоплана Дмитрия Идена занимала куда больше времени, чем Стюарт рассчитывал.

Высокоскоростной Восточный экспресс проделал путь от Лондона до Вены без задержек, следующий поезд с чуть меньшей пунктуальностью помог добраться до Белграда. Дальше начиналось дикое поле. За немалые деньги британских налогоплательщиков, Стюарт добрался до границы Сербии и Косово, где за ещё одну взятку получил добро от местного барона на место в караване, направлявшегося по выжженной войной пустоши через Приштину, столицу республики Косово, и Призрен, руины города на юге республики, в Албанию. Стюарт рассчитывая раствориться в Призрене, самом близком населённом пункте от места падения конвертоплана Дмитрия Идена.

На караван уже совершили одно нападение, практически сразу как он выехал на окраины «столицы» Косово. Но всё ограничилось парочкой залпов из гранатомётов и несколькими убитыми с обеих сторон. Все сидевшие в машинах, как добровольцы так и гражданские, пребывали в приподнятом настроении после этой маленькой победы и к концу дня, когда солнце устало освещать несчастную страну, до Призрена осталось часа два пути, а до прибытия к миллиардеру его армии шестнадцать часов, все разговоры продолжали вращаться вокруг темы борьбы с гнусными сепаратистами, финансируемыми западными корпорациями. Люди не знали, что они получают деньги из того же кармана, что и их кровные враги, а весь карнавал смерти организован для обострения обстановки и набора опыта наиболее успешными военными формированиями. Как только местные батальоны понадобятся в соседних странах, одной из сторон закроют финансирование, её распнут на всех уцелевших деревьях, а «победители» отправятся нести справедливость и равенство следующим несведущим. И прямым доказательством являлась стагнация конфликта в последний год — денег явно не додавали всем, календарный праздник свободы по неявным причинам переносился.

Усталую оживлённость пассажиров каравана и размышления Стюарта о его действиях после выхода в Призрене, прервала яркая зелёная точка, взмывшая в ночном небе одинокой звёздочкой. Сигнальная ракета. Подданный короля предполагал, что столкновение на окраине Приштины являло собой разведку боем, но не мог подумать, о последовавшем масштабном продолжении.

В следующий момент, караван, следовавший на максимально большой для разбитой артиллерией дороги скорости, начал резкое торможение. Все пассажиры грузовиков свалились в одну кучу. Водитель машины, в которой ехал Стюарт, вывернул руль и ушёл от столкновения с впереди ехавшим. Но получил удар сзади от не успевшего затормозить тягача. Машину развернуло ещё больше, и она стала поперёк дроги. Далее кто-то врезался уже в тягач и удар новой силы, пришедшийся теперь в левый борт, повалил грузовик на бок. Впереди раздался выстрел из крупнокалиберной артиллерии. В воздух взлетел колёсами вверх один из джипов охраны. Не смотря на большую протяжённость каравана, серо-зелёной змеёй растянувшегося по ленте дороги, его взяли в плотное кольцо окружения.

Без предложений о сдаче и громких речах о безвыходности положения, напавшие решили продемонстрировать делом всё и сразу. Накрывший с четырёх сторон стук автоматных очередей по жалкому подобию бронирования заставили всех пытавшихся подняться, вновь упасть и вжаться в пол кузовов или землю. Однако ехавшие добровольцы проявили удивительную слаженность и расторопность, довольно оперативно заняв позиции по углам автомобилей и открыв ответный огонь. Несколько человек рассредоточились по машинам с гражданскими и следили, чтобы те не проявляли опасного героизма и чудес воодушевляющей паники. На удивление практически не было криков или возгласов, громогласных лозунгов и прочих типичных атрибутов войны, которую ведут любители. Не было и паники с плачем со стороны безоружных людей как во время терактов в Европе, даже дети молчали. Словно перед Стюартом развернулась договорная битва в средневековой Италии, где один отряд кондотьеров напал на другой, лишь в самом начале проявив неоговоренную фантазию. Одни автоматные очереди и взрывы гранат да учащённое дыхание людей занимали слух. Всё являло собой привычную картину ежедневной рутины. Стюарт предпочёл не вмешиваться — его задание не допускало подставлять себя под пули лишний раз. Тем более охрана каравана вместе с добровольцами довольно успешно стала отражать нападение.

Будущие солдаты албанских полков, едва оттеснив противника, решили, что победа близка, и начали медленно выходить из-за укрытий. Автоматная очередь нападающих сразу стала прерываться в произвольных направлениях и отдаляться. Добровольцы, огласив, наконец, округу радостными кличами, перешли в атаку, волной от брошенного в воду камня, удаляясь от каравана. В спину их преследовал призыв остановиться со стороны ещё уцелевших джипов охраны. Темнота балканской ночи только это и ждала, изрыгнув на перешедших в наступление очереди крупнокалиберных пулемётов, взрывшие землю и обшивку крайних машин вместе с телами людей. Их всех специально выманили, чтобы не повредить груз каравана ударами из основных орудий.

Первую цепочку добровольцев скосило как траву. Бывшие во вторых рядах из спешного наступления перешли в такое же отступление. Со стороны джипов последовали выстрелы в сторону пулемётных установок напавших, но несколько артиллерийских залпов оборвали сопротивление. Стюарта и его соседей по несчастью накрыло комьями земли и осколками. Совсем рядом жалобно лязгнул ещё одни джип. Автоматные очереди быстро приблизились из темноты, преследуя убегающих. Пули словно атлеты на беге с препятствиями настигли по прямой кузов опрокинутого грузовика и, перепрыгнув через карданный вал, прошили его над головами затаившихся в страхе людей.

Атака прошла быстро и профессионально. Или же добровольцы проявили полную неготовность к простейшей уловке. Уже раздавались крики о сдаче в плен, двое раненных солдат, прибежав за спасительный кузов грузовика, принялись панически срывать с себя опознавательные знаки албанских полков, рассчитывая притвориться гражданскими. Но они не успели закончить маскировку, следующая очередь одному раскроила голову, а второму перебила позвоночник и пробила лёгкое. Истекающие кровью трупы рухнули на дрожавших людей. Стюарт оттолкнул ногой одно из бездыханных тел, чтобы оно не испачкало его. Яркие лучи нескольких прожекторов осветили захваченный караван, открыв взгляду абсолютный разгром. Начались обыски.

Сопротивляться не имело смысла, особенно после чьей-то отчаянной попытки скрыться в темноте, оборванной несколькими выстрелами в спину. По легенде Стюарт являлся работником банка, приехавшим забрать из Призрена родственников брата. У него были их фотографии, адрес, новые документы. Эту семью убили полтора месяца назад.

Он, так же как и соседи по кузову грузовика, продолжал лежать, уткнувшись лицом вниз, готовясь изображать страх и делать вид, что почти не понимает сербский. К их опрокинутой машине подошла группа человек, с ругательствами, универсальными для любого языка и точки планеты, растолкала всех лежавших, осветив лица фонариком. По одному подняли за шиворот, прощупали и, подгоняя дулами автоматов, повели с дороги на обочину, где между двумя вездеходами, с установленными пулемётами, был уже устроен загон для заложников. Один из прожекторов разворачивали, сноп белого света выхватил из темноты танк, стоявший в начале колонны. К их приезду подготовились. Дальше, под звуки перебираемых и перекидываемых грузов, ругани о тяжёлых покойниках, многие пассажиры каравана так и не вышли из грузовиков, и проверку состояния захваченных машин, началось опознавание и обыск выживших.

Всех людей осматривали как скот на деревенской ярмарке, после чего определяли в одну из групп по ценности: за кого можно потребовать выкуп, кто будет полезен самим захватчикам и рабы на продажу. Но и победители и побеждённые были совершенно одинаковы — полная покорность ситуации и событиям. Напали, сопротивлялись, сдались. И один наивный, решивший скрыться. Даже если бы все внезапно поменялись местами и автомат в спину угрожал уже не пленнику, а солдату, никто всё равно не удивился бы. Лишь принялся механически исполнять свои новые обязанности — понукать или идти.

Когда сортировку закончили, солдаты расступились в сторону и в загон вошёл среднего роста смуглый человек с длинными сальными волосами и бородкой, которой явно не хватало руки стилиста Дмитрия Идена. Лицо вошедшего проще всего можно описать прилагательным «недоброе», сразу бросался в глаза крупный и острый нос, молом рассекавший верхнюю часть лица на две половины. Это был Бенедек Барн, легендарный черногорский полевой генерал, прославившийся для мировых СМИ в последние месяцы тем, что умудрился захватить судно корпорации Иден с оружием, предназначавшимся военной базе ЕС в Словении. Вернуть удалось только само судно и самую крупную технику, которую солдаты Бенедека не нашли способа завезти или отбуксировать.

Пробежав взглядом по будущим рабам, он подошёл к группе счастливчиков, за которых планировалось получить выкуп. Таких оказалось не много: кроме Стюарта платёжеспособными посчитали пожилую женщину с дочерью и двух «Врачей без границ». Присягнувшие Гиппократу, в очередной раз попытавшиеся заявить о нормативных актах ООН, генерала не заинтересовали, женщине он лишь кивнул, словно она была его знакомой, а на Стюарте Куине остановился. Хотя возможно просто был удивлён, что богатых заложников оказалось так мало, и надеялся, что-то из-за спины англичанина появится ещё два или три человека.

— Кто ты такой? — вопрос прозвучал на неплохом английском.

По некоторым сведениям, Бенедек любил поговорить с интересными на его взгляд заложниками о жизни и обстановке в мире. Всё-таки сложно найти достойного собеседника в таком непростом месте.

— Сотрудник Банка Империал, — Стюарт изобразил поистине шекспировскую драму мимикой, жестами и интонацией, — Я приехал за родными брата. Пожалуйста, отпустите меня. Я их заберу, и мы уедем. Я никому не буду ни о чём рассказывать.

Но мхатовской паузы ему явно не хватило.

— Не расскажешь кому? Корпорациям, которые продают оружие нам и нашим врагам? Ты в серьёз веришь, что кто-то в мире не знает о происходящем здесь? Что ЕС не знает, через каких посредников и где я буду продавать вот этих людей? — голос Бенедека был громким и зычным. Жалостливое блеяние Стюарта распалило генерала, и последовавшие ругательства покрыли весь загон с солдатами и пленниками, — Дурак. Заприте этих пятерых в нашем новом БТР. Кровь только протрите. Поголодают с недельку, снимем обращение.

Определённая осведомлённость черногорского лидера в закулисных делах удивила Стюарта. Не зря он давно настаивал на полноценной слежке за ним, как за ключевой фигурой региона. Разведка Великобритании уже не та, Сэр Говард прав. И раз у столь вспыльчивого персонажа есть зуб на корпорации…

— In hoc signo vinces³ — Стюарт сказал латинскую фразу в спину, развернувшемуся полевому генералу.

Не на весь загон, но так, чтобы тот её услышал. И сказал совсем другим голосом. Одним из малоизвестных и непростых фактов и без того туманной биографии Бенедека, была его служба в батальоне Бундесвера, ещё до объединения Европы. Он не мог не помнить девиза с эмблемы своей роты.

Заинтригованный генерал развернулся и подошёл к Стюарту вплотную. У него уже успело смениться настроение, на смену вспышке гнева пришло детское любопытство.

— Хочешь мне что-то рассказать о 2 роте 261 десантного батальона? — спросил Бенедк у Стюарта на чистом немецком.

— Скорее о мисс Берг, которая одно время жила неподалёку. И в особенности о её друге, мистере Идене, — ответил на немецком англичанин.

— Приведите этого лингвиста ко мне в машину, — гаркнул на ближайшего солдата патриот Черногории и зашаг прочь, продолжать обход.

Стюарту Куинну надели наручники и отвели в просторный передвижной командный пункт, судя по всему обновка с того самого транспортного корабля мистера Идена. Его усадили на откидной диван, служивший одновременно и кроватью, одели на ноги кандалы и одного не оставили. Один охранник остался ждать снаружи и запер дверь, второй сел напротив англичанина. В боевиках любят показывать, как герой-одиночка выбирается из сердца вражеского лагеря, но сегодня не тот случай. Тем более Стюарту самому было интересно поговорить с генералом. А тот, не смотря на вспыхнувшие в глазах на упомянутый девиз любопытство и алчность на произнесённые фамилии, совершил обход временных позиций разбитого лагеря без спешки и зашёл в свой «дом» спустя час восемнадцать минут.

Могло показаться странным, разбивать лагерь посреди дороги, но, во-первых, кроме других караванов по дорогам здесь никто не ездит, а во-вторых, искать его будут только через три или четыре дня. А о нападении на столь крупную и хорошо вооружённую группировку со стороны других военных формирований, которые случайно оказались в регионе, не могло быть и речи. Хотя конечно интересно, что сам полевой генерал делает здесь, в дали от основной линии фронта и своей армии.

Бенедек жестом приказал охраннику покинуть машину, но наручники и кандалы на Стюарте остались.

— Враг моего врага мой друг. Что ты можешь мне рассказать интересного об Идене? — генерал задал вопрос на немецком.

Не предложив чая с печеньем, не извинившись за неудобства и в целом продолжая себя вести крайне не вежливо. Но зато прямо.

— Я могу дополнить Ваши оперативные данные. Думаю, Вы сюда не за этим караваном прибыли, — Стюарт не ответил полевому генералу взаимностью и взял на себя смелость предварительно выяснить некоторую информацию, — Только сначала хотелось бы узнать, чем Вам не угодили люди, продающие Вам же оружие. И позволяющие его у себя воровать?

Бенедек расплылся в улыбке, подбородок поднялся, и лицо стало мясистым придатком к огромному носу.

— Не люблю быть игрушкой в чужих руках. Нас убивают ради ненужных простым людям целям. Да, я убиваю этих же людей и продаю их в рабство, но мне нужны деньги, чтобы вырваться из замкнутого круга Ваших менеджеров войны. Я хочу оставить их в дураках и повести людей на ту войну, которая нужна народу, а не Вам, — короткая и громкая речь полнилась противоречиями, но не уходила далеко от логики.

— В Косово упал конвертоплан корпорации Иден, — более менее удовлетворённый ответом, Стюарт решил более не провоцировать судьбу столь явным способом.

— Да неужели? Ты же сам и сказал, что я здесь не за жалким караваном, — Бенедек, как чайник, который решили вскипятить под струёй ракетного двигателя, стал краснеть и плавиться.

— Но вы не знаете, кто на нём летел и где он.

— А ты, значит, знаешь? — двигатель резко выключили, оплавившийся чайник остался стоять на стартовом столе.

— Вы совсем рядом. Точные координаты вам не обнаружить, только если не врежетесь лбом. Скорее всего, задействован комплекс Периметр, Вам он должен быть известен. Но я их назову. И этим конвертопланом летел сам Дмитрий Иден.

Слова Стюарта произвели на полевого генерала странное впечатление. Сначала ракетный двигатель приготовился спалить и чайник и стартовый стол, затем замер на несколько секунд, а потом исчез. Все эмоции пропали, непрестанно изменяющаяся физиономия полевого генерала предстала чистым листом. Она приобрела странное выражение, словно Бенедека Барна вытащили из его тела и заменили кем-то совсем другим, который делал вид, что мыслит и действует также, как и генерал, но на деле куда более умён и прозорлив.

— По рукам, — этот новый человек протянул руку Стюарту, забыв, что тот в наручниках. Англичанин сидел поражённый метаморфозой от вспыльчивого анархиста до расчётливого стратега.

Для Дмитрия Идена и его подчинённых наступила вторая ночь в объятьях Балканского полуострова. А для Милоша и Дарии наступила вторая ночь в компании уютной оккупации под руководством капризного деспота. Который поднял отдыхающую смену караула и приказал за их счёт расширить радиус охраны — просто захотелось не спеша принять ванну в конвертоплане и сменить костюм. Герт де Вос читал в одном журнале, что у Юлии Девил со времён Нетопырь-Дельта во всех транспортных средствах, кроме лимузинов, имеется дежурный гардероб из приблизительно полусотни наименований, который обновляется каждый сезон. Дмитрий Иден её усердно нагонял. Существует теория, что чем более человек одарён, тем в большей степени ему свойственны девиации относительно общепринятых норм для его пола, возраста и социального положения. Интересно, много ли проблем с гардеробом у мисс Фокс.

Не смотря на позднее время, ни обитатели хутора, ни мистер Иден спать не спешили: Дмитрий читал на кухне найденный русский экземпляр исторического романа за авторством какого-то поляка, Дария вышивала за этим же столом, Милош гремел на чердаке. Размышления Герта о сопоставимости размеров гардеробов Калисы и Юлии были прерваны ожидающим взглядом мистера Идена. Немая вновь пыталась задать ему вопрос, и миллиардер нуждался в переводчике.

— Она хочет знать, правда ли Мальдивские острова утонули после столкновения с лайнером «Падишах», — за прошедшие два дня Дария привыкла к постоянно присутствовавшим в доме мужчинам и стала проявлять любопытство по всем допустимым направлениям.

Герт скучал по первому дню, когда она старательно ото всех пряталась. Дмитрий, который не знал, как ускорить нервозное ожидание своего спасения, с готовностью рассказывал девушке политические анекдоты, светские слухи и расписывал красоты мировых столиц. Тем более обаяние девушки не уступало его собственному. Сложно сказать, как много она понимала из неидеального русского Дмитрия. Возможно, ей просто нравилось слушать. Проблема ситуации заключалась лишь в том, что посредником между ними приходилось выступать Герту — переводчик в планшете язык жестов не распознавал.

— Нет. Лайнер врезался только в один остров. Но после катастрофы популярность курорта резко упала и устроенные «Падишахом» разрушения полностью так до сих пор и не ликвидировали. Видели бы Вы, как его вытаскивали из груды обрушившихся отелей. Из-за сильных повреждений транспортировать целиком его не представлялось возможным. В результате корпус распилили на несколько частей и уже так перевезли в Индию, где полностью переплавили.

Дария, довольная разрешённой для неё проблемой, посреди Косово это определённо была проблема, собиралась спросить о следующей жизненной дилемме, но Дмитрий Иден её опередил:

— Вы мне так и не рассказали, как очутились в этом богами забытом месте, — задав вопрос, миллиардер вернулся к изучению книги.

Он не заметил попытку Дарии задать следующий вопрос и обратился к ней из вежливости для продолжения беседы. Девушка замялась, голландец на неё выжидающе смотрел. Не найдя другого выхода, она начала рассказывать.

Герт де Вос молча вздохнул и приступил к переводу:

— Я родилась и выросла совсем рядом, в Призрене. Когда мне было шесть лет, умер отец, а когда исполнилось десять — начались беспорядки в городе и погромы. Мать взяла меня и увезла сюда, в дом своей матери, моей бабки. Он не всегда стоял так далеко. До войны он был крайним в небольшой деревне, но её почти сразу сожгли дотла, едва начались первые выстрелы. А наш домуцелел. Во время нападения бабка была на рынке, где её убили случайным выстрелом. Мать и после смерти отца была не в себе, а со смертью матери стала совсем плохой. Уехать мы не могли, далеко бы добрались немая и блаженная, а бросить её я тоже не могла. Кроме начала войны боевых действий здесь больше не велось, только пару раз на нас натыкались дезертиры. Среди одной группы бежавших с фронта и оказался Милош. С тех пор мы жили втроём.

Герт переводил размеренно и равнодушно, недовольный этой бессмысленной необходимостью. Однако к концу бесхитростного рассказа, лишённого приукрашиваний и героических подробностей, описания превозмогания, которым часто кичатся в подобных случаях, даже ему стало больно за эту землю. Дмитрий отложил исторический роман и внимательно смотрел на Дарию.

— Я не виню Вас в смерти матери, она уже достаточно выстрадала от всех своих болезней. Милош часто говорил мне, что именно Вы создали эту войну. Но и в этом я не виню. Это Ваш выбор и отвечать Вам не передо мной.

На узкой кухне повисло тягостное, тысячелетнее молчание. Ещё никто и никогда не говорил Дмитрию, что война, это его выбор. И никто не мог так просто и ясно объяснить ему, что отвечать всё равно придётся. Герт внимательно смотрел на девушку и не мог понять, откуда она могла здесь появиться. Он знал людей из горячих точек, где постоянно идёт война: безвольные и слабые или фанатичные и кровожадные, они не были способны давать оценки, решать и прощать. Но эта девушка, вся короткая и нелёгкая жизнь которой шла на земле без красок, умудрилась найти в себе огромные силы и воспринять действительность в особом свете.

С чердака донёсся грохот, нарушивший тонкую вязь странных мыслей. В следующую минуту на кухню зашёл Милош, весь в пыли и с каким-то странным выражением лица. Словно его хорошо стукнули, хотя, судя по шуму, вполне возможно какая-нибудь бабушкина антресоль и отважилась на экстремальную лоботомию бывшему оратору. Уж точно не благодаря этому человеку Дария пришла к своим мыслям. Хотя… Теперь она смотрела на Милоша совсем по другому. Словно не видела несколько лет близкого и любимого, самого дорогого на свете человека, а он, наконец, вернулся. И Милош, окинув миллиардера и Герта непонимающим взглядом, кинулся к Дарии. Она вскочила со своего стула и бросилась к нему в объятья, осыпав поцелуями, сама испачкавшись в пыли. Голландец с недоумением смотрел на эту сцену. Возможно, блаженство матери девушки заразно.

Закончив с излияниями нежности, двое влюблённых о чём-то обмолвились несколькими знаками, после чего Милош, совсем непохожим на себя голосом обратился к Дмитрию:

— В-вы же бог-гаты?

— Есть немного, — Дмитрий сидел напуганным, он неотрывно смотрел на молодого человека.

— З-заб-берите её с соб-бой от с-сюда.

— Не беспокойся. И тебе место найдётся. Главное и мне выбраться, — последовала странная пауза. Милош и Дария продолжали что-то обсуждать между собой, Дмитрий смотрел на них и о чём-то сосредоточенно думал, — Мистер де Вос, у нас красная тревога. Что с пресловутым погребом, который Вы хотели переоборудовать под убежище?

Голландец несколько удивился, но дважды повторять ему никогда не приходилось. Немедленно были подняты все солдаты охраны, отправлена очередная, требовательная рекомендация спасательной экспедиции поторапливаться. Дмитрий, Дария, Милош и Герт с двумя солдатами и ноутбуком Периметра спустились в тот самый погреб, в котором местные прятались при падении конвертоплана. В роли допотопного бункера, в который все едва смогли втиснуться, он, судя по всему, использовался уже не в первый раз. Сейчас его успели укрепить брёвнами, металлическими штангами, починить двери, вход накрыли маскировочной сетью.

Герт де Вос первые сорок две минуты считал сигнал тревоги очередной блажью мистера Идена, совершенно не ясно как он мог предсказать нападение при молчащих датчиках. Только если по кардинально изменившемуся поведению Милоша, который теперь вёл себя скромно и тихо, предпочитал молчать и непрестанно обнимал Дарию, льнувшую к нему всем телом. Но на сорок третьей минуте ожидания прогноз Дмитрия Идена оправдался.

Сигнал тревоги подали сразу все датчики — хутор окружили с четырёх сторон значительно превосходящими силами. Солдаты мистера Идена, занявшие позиции в доме и конвертоплане, ожидали приказа. Герт де Вос замер у монитора Периметра. Землю сотрясли несколько слепых артиллерийских ударов, один попал в чердак дома, взбив в воздух гейзер из обломков шифера, после чего началось наступление. Неприятель спешил, знал, что времени у него очень мало, спасательная экспедиция уже близка.

Первыми сработали минные поля, от взрывов дрогнули земляные стены, крики изувеченных долетели сквозь толстые и тяжёлые деревянные двери. Следом включились огромные прожекторы конвертоплана, призванные ослепить противника, наступавшего в абсолютной темноте. Воздух погрузился в стрёкот автоматных очередей. Следом вновь ударила артиллерия, разнеся в щепки деревянный дом. Разлетавшиеся во все стоны обломки брёвен калечили и оборонявшихся и наступающих. Ответом стал ракетный залп солдат Химеры Дмитрия Идена. Цели успешно поражены, но у противника ещё оставалось достаточно техники.

Остатки дома оставили, охрана миллиардера отступила к конвертоплану, плевавшемуся огнём крупнокалиберных пулемётов, установленных на крылья. Но его броня, как и знал Герт, была недостаточно прочна против артиллерии, и следующий залп нанёс множественные повреждения. На них наступало несколько тысяч против тридцати человек. Даже подавляющее техническое преимущество, способствовавшее тому, что люди уже поскальзывались на пропитанной кровью земле, не могло спасти в такой ситуации. Охрана мистера Идена отвлекала нападавших в сторону от конвертоплана или внутрь него, подальше от замаскированного входа в погреб-бункер, находившийся под брюхом у поверженного Квирина. Но они знали, где искать.

От нескольких тяжёлых ударов двери слетели с петель. Двое солдат открыли огонь по ломившимся внутрь, но новый залп артиллерии отбросил их от входа. Все находившиеся в импровизированном бункере отлетели к его задней стене, оглушённые и раненые мелкими осколками. Пока двое охранников приходили в себя, к развороченному входу подбежали новые люди и, увидев Дмитрия Идена, открыли по нему огонь. Милош, уже поднимавшийся на ноги, бросился под пули, закрыв собой миллиардера.

В следующий момент, удалось запустить два ещё уцелевших двигателя Квирина. Этого было недостаточно для поднятия машины в воздух, но находившихся у спуска в погреб-бункер людей в прямом смысле слова сдуло. Дикие крики разрезанных огромными лопастями людей перекрыли шум боя. Исполинская мясорубка вызвала смятение, которым воспользовались солдаты Химеры и, открыв грузовой отсек конвертоплана, на большой скорости выехали оттуда на бронированном лимузине мистера Идена, на который успели установить некоторое оружие. Проходимостью он, конечно, не отличался, но мог похвастаться бронёй не хуже, чем у лёгкого танка. К сожалению, многие средства защиты отряда Дмитрия были рассчитаны на противодействие интеллектуальному вооружению, управляемым ракетам или химико-биологическим гранатам, и в меньшей степени на защиту от простого и грубого оружия. С востока в воздух взмыли хвосты красных сигнальных ракет, следом артиллерийские позиции нападавших накрыл ракетный залп из нескольких десятков многоствольных установок.

На руках Герта де Воса лежал умирающий Милош. Удивительно, что от стольких ранений он не умер сразу.

— З-зап-помните… В-вы об-б-бещали…

Они почти выиграли сражение, и он почти выполнил задание. Стюарт Куинн следил за происходящим вместе с Бенедеком Барном от командной машины. Первым успехом стало отключение защиты Периметра из-за множественных разрывов цепочки, открыв взору старый дом и огромный конвертоплан рядом с ним в небольшой низине, посреди убого сада. Минное поле не было сюрпризом, но сантименты в данный момент являли собой неуместный атавизм. Лобовая атака стала единственным возможным вариантом, необходимость успеть до прибытия спасательного отряда корпорации Иден требовала высокую цену. Следом в несколько залпов был уничтожен дом, оставив отряд Дмитрия лишь с одним опорным пунктом, собственно конвертопланом, даже дезориентация от прожекторов не остановила волну наступления, но далее бур встретил непроходимую породу.

Солдаты Химеры, великолепно вооруженные, обученные и откормленные стимуляторами, быстро перегруппировались и перешли к активной обороне. На конвертоплан заранее установили крупнокалиберные пулемёты и теперь, подпустив людей Бенедека поближе, применили их по назначению, где только их хранили в этом летучем баклажане. Далее умудрились, не смотря на поражение от ЭМИ, о котором говорилось в предварительной лондонской инструкции, включить уцелевшие винты. Они, подобно мясорубке, которой улыбнулись бы все управители ада, раскромсала несколько десятков людей, вызвав хоть какую-то эмоцию в рядах солдат Бенедека — панику. Но его самого это не волновало. Не считаясь с потерями, он продолжал наступление, накрывая огнём своих собственных воинов, только бы убить Дмитрия. Не хватало только бравурных маршей. Столь безумная одержимость пугала Стюарта, с другой стороны, какое ему дело до безымянных бандитов. Главное — уничтожить цель.

Следующим сюрпризом стала импровизированная самоходная тачанка на базе бронированного четырёх дверного Майбах Мундус. В ответ подоспели застрявшие при окружении хутора джипы полевого генерала. Стюарт до сих пор не мог понять, как генерал решил наступать без «кавалерии». Стрекача пулемётами, они стали обходить лежавшего Квирина, но тот совершил невозможное. Он повернул два своих винта, и их тяговой силы оказалось достаточно, чтобы сдвинуть эту махину с места. Медленно поворачиваясь, конвертоплан пополз по земле на основные позиции Бенедека. С тыла его прикрывал пресловутый лимузин, из задних дверей которого торчали стволы переносных многоствольных ракетниц. В воздух взмыли красные сигнальные ракеты. Они не успели, это пришло подкрепление.

На воздух взлетели артиллерийские установки, следом накрыло несколько танков. Конвертоплан, наполз на брошенный джип и заглох, но никакой роли это не играло. Солдаты Бенедека обратились в бегство. К генералу, наконец, отважились подбежать несколько старшин, требуя объявить отступление, чтобы спасти хоть кого-то и хоть что-то. Он отправил их в Албанию в весьма невежливой форме, после чего ракетный залп Химеры накрыл уже командный пункт полевого генерала.

Стюарт очнулся в небольшом овраге, бывшем за ставкой, и попытался подняться, но закричал от боли в ногах. Смотреть на них не хотелось, и он пополз на локтях к кромке земли, увидеть результат жестокой резни. Занимался рассвет, ещё скрытое за горизонтом солнце озолотило край неба, словно готовя для себя парадную ковровую дорожку. Орудия молчали.

Вся местность вокруг бывшего хутора была покрыта телами убитых солдат Бенедека. Дымился остов уничтоженного дома. Поблёскивал огромный, частично обугленный конвертоплан, кровавые лопасти которого ещё хранили остатки тел. В стороне, среди догоравших джипов, лежал опрокинутый Майбах. Караван из шести БТР с алой химерой на бортах стоял у края поля ночного боя. Солдаты Дмитрия Идена медленно ходили среди тел погибших. Прозвучала команда Герта де Воса, начальника службы охраны миллиардера, по громкой связи. Солдаты развернулись к машинам и подняли автоматы салютуя. Дальше прозвучала короткая фраза от самого Дмитрия. Люди подбежали к каравану, скрылись в чреве машин, и маленькая колонна двинулась в обратном направлении. В след им на прощание взорвался конвертоплан — нельзя оставлять врагам передовые разработки.

Превозмогая боль, Стюарт прополз ещё не много, к тому месту, где лежала опрокинутая и развороченная машина управления Бенедека. Рядом с ней лежало изуродованное взрывом тело полевого генерала, хранившее безумную гримасу гнева. Перед смертью холодный расчёт его оставил. Если, конечно, это был его холодный расчёт.

Глава 13 Экспресс в зазеркалье

Шпоновые панели цвета морёного дуба, кожаная обивка двух диванов, плафоны в духе канделябров королевы Анны, округлый стол, стаканы в подстаканниках с Московским Кремлём и слоганом «Fell your Russian⁴». Восточный экспресс «Евразия», и почему всё в России начинается с этого слова, Москва — Пекин выехал за пределы московской агломерации. Значительно быстрее можно добраться ракетопланом, но после последнего теракта на маршруте Берлин — Вашингтон, всех пассажиров проверяют, начиная с покупки билета. Да и из-за переноса сессии саммита по ториевой энергетике в Пекине, все билеты распроданы на две недели вперёд. Но Мина всё равно не любила стратосферные перелёты, так что вздохнула с облегчением, узнав о поездке экспрессом. Стефан также вздохнул с облегчением, потому что ненавидел уговаривать девушку.

Самый простой способ, на взгляд вора, запереться в купе, выспаться и не привлекать нелюдимостью лишнего внимания, это изобразить безумную страсть по отношению к своей спутнице, они же молодожёны. И хотя ивовый брус из запасников Папы Карло ответил бы на взгляды вора большей взаимностью, чем Мина, проводницу он убедил. Молодая и симпатичная девушка, явно ждавшая одинокого и красивого пассажира, несколько раз незаметно похихикала, рассказала о прекрасной звукоизоляции купе и предложила за дополнительную плату доставку еды из вагона-ресторана. Когда вальяжно подмигнув, проводница удалилась, Стефан запер купейную дверь и закрыл шторы на окне. У сообщников было три дня, чтобы выспаться и отдохнуть. От Пекина до Гонконга им предстояло добираться уже более скрытым маршрутом. Из соображений безопасности, условились спать по очереди, первой отдыхать Стефан уступил Мине. Девушка с удовольствием избавилась от рыжего парика, не Калиса Фокс конечно, но вору она так нравилась больше, и, повернувшись на разложенном диване лицом к стене, сразу провалилась в сон. В распоряжении вора оказалось шесть часов на раздумья.

Подумать было о чём. Новостная лента продолжала исходить на панику и предрекания гибели человечества, так что даже интервью тёмной дивы из её швейцарского замка по поводу предстоящего грандиозного концерта в Стамбуле, осталось относительно незамеченным. Даже Первый Общественный поместил на первую полосу вирус, а уже потом Юлию Девил. Певица посочувствовала жертвам трагедии, секунд тридцать, а потом тридцать минут отвечала на вопросы о грандиозном мероприятии, впечатлениях об арене Тюрк Телеком, новой коллекции дома моды Девил и подарке от Дмитрия — огромном экраноплане Маласса. У оружейного барона хобби дарить тёмной диве сверхсовременные средства передвижения со странными названиями.

Сомнений не оставалось — певица живее всех живых, и уж точно живее Кристины Ву, честно упоминавшейся в списках погибших. Но у Стефана не оставалось сомнений и по поводу убитой им девушки. И не только из-за её поведения — Мина, не смотря на все свои странности, а точнее благодаря им, без труда распознала бы фальшивку. Клон? Нет. Они тупые и ведут себя как дети. Даже если допустить, что клона долго обучали, он всё равно не смог бы быть Юлией Девил. Она слишком своеобразна, никто не может стать ею специально. В этом певица почти ровна Калисе. Но какие ещё остаются варианты? Двойник, сестра близнец? Мистификация? Первый Общественный без труда мог сделать поддельное интервью, используя старые записи, но зачем? Может, настоящей Юлии никогда и не существовало? Зачем певица, официально не участвовавшая в мероприятиях в Санкт-Петербурге, согласно светской хронике празднующая свой день рождения на берегу озера Цуг в Швейцарии, вообще лично с ними встретилась в забытом подсобном помещении за сценой? И, её видели утром злополучного дня на яхте. Она не могла так быстро добраться до северной столицы России. Значит, Юлии Девил всё-таки две. Зачем? Устраивает подставные концерты в нескольких местах сразу? Одна живёт и радуется жизни, а вторая работает как проклятая? Или всё подставлено и настоящая тёмная дива действительно убита, а её труп ждёт своего часа, чтобы быть кому-то подброшенным? Слишком сложно. Откуда корпорациям было знать, что у Стефана есть пистолет, и он его использует. Жаль не оказалось времени внимательно рассмотреть труп, возможно, он содержал ответы на некоторые вопросы.

Стефан откинулся на спинку дивана. От всех предположений и догадок он почувствовал себя окончательно обессилевшим. Вор посмотрел на часы — прошёл всего лишь час. Стефан решил занять голову чем-нибудь более благодатным и менее изматывающим. В дверь вежливо постучали. Соблюдая легенду, он подождал, придал одежде растрёпанный вид, словно её только что пытались быстро и неправильно одеть и после второго стука, немного приоткрыл её. Проводница, проявив чудеса расторопности, принесла их ужин. Стефан поблагодарил, поставил поднос с чем-то накрытым большой крышкой на стол, расплатился и вновь закрыл и запер дверь, до того как девушка успела как следует выгнуться, чтобы разглядеть Мину. Ни к чему отвечать на лишние вопросы о рыжем парике на вешалке.

Ужин пах удручающе. И от поднятия крышки подноса стало только хуже. Поданная курица до такой степени соответствовала современным модным стандартам экологически-чистого питания, что даже умерла своей смертью. А рис к ней являл собой не что иное, как корм, который бедной птице не додали при жизни. Почему при столь недемократическом оформлении поезда, в его вагоне-ресторане подают пищу, попадающую под конвенцию ООН о нераспространении химического и биологического оружия? Или проводница из вредности решила угостить самым лучшим? Ужин не оставил равнодушной даже Мину, она заворочалась и повернулась лицом к Стефану и курице. Вор перевёл взгляд с курицы на девушку. Куда перевела взгляд курица, сказать было сложно, приблизительно так же сложно, как определить, с какой стороны она могла бы куда-то смотреть при жизни.

— Я сегодня на диете, — заспанным голосом ответила Мина на вопросительный взгляд Стефана.

— Я, скорее всего, тоже.

На обмене односложными репликами их разговор обычно и заканчивался, но после недолгой паузы, девушка задала неожиданный для вора вопрос:

— А кто твои родители?

После того, как Мина узнала, кто на самом деле Стефан, она не задавала ему личных вопросов. Считала, что он всё равно ей соврёт. Запах курицы на неё повлиял?

— Никто. Наркоманы. Я их почти не помню, я сбежал из дома, когда мне было десять лет. Почти сразу после того, как они покончили жизнь самоубийством, — Стефан всегда игнорировал своё прошлое.

Оно просто было таким, каким было, он в нём ничего не изменит. А поэтому не видел причин скрывать его в тех случаях, когда требовался честный ответ. Однако на девушку известие о маленьком беспризорнике из неблагополучной семьи произвело впечатление. Она села на диване и положила руки на стол.

— Ты жил на улице? Хотя, чему удивляться, при твоих способностях. Я в хорошем смысле. То есть, не то что это хорошо, а что ты не виноват, — девушка безуспешно пыталась сгладить неоднозначность своих фраз, но вору было всё равно. Он привык к подобным оборотам, — У меня родители любили друг друга, но я их никогда не понимала. И часто убегала из дома и путешествовала по окрестностям. Но всегда возвращалась.

— Я привычный. Наверно, уже с семи лет ночевал неделями в нашем парке и приусадебном лесу. За ними тогда ещё следили садовники. Потом их всех уволили — нечем было платить зарплату, — новость о собственном лесе заставила Мину ещё раз измениться в лице.

Она с недоумением смотрела на Стефана. Он шумно вздохнул и улыбнулся.

— Мой дед, Алан Дей, владел крупной нефтедобывающей компанией. И много ещё чем. Денег хватало. Но, как рассказывала мне мать, в те редкие часы, когда была рядом и в здравом уме, он всегда оставался мечтателем, хотел чего-то невероятного. В последние годы, он начал грезить о некой белой даме и затеял огромную стройку целого города, где-то на побережье Средиземного моря. А потом, когда город почти достроили, он по непонятной причине покончил жизнь самоубийством. В предсмертной записке неровным почерком было что-то в духе «Белая госпожа меня отвергла». Поскольку как я уже сказал, денег хватало, он содержал не только свою семью, но и всех близких и дальних родственников. В результате вырастив поколение скучающих от пресыщения иждивенцев. Которые за неполное поколение промотали все деньги, что остались от состояния деда после постройки города. А я даже никогда не пытался узнать, где он мог находиться — Стефан внимательно смотрел на Мину.

После упоминания города, он выглядела как-то странно, и вор был даже не уверен, слушает ли она дальше и стоит ли продолжать. Но закончил рассказ:

— Я его прямой потомок и наследник. Но ребёнком я видел только толпы алчных родственников, пытавшихся манипулировать мной, купить моё доверие и переписать на себя остатки имущества. Поэтому я и сбежал. Тогда, это казалось лучшим вариантом — просто убежать от всего, что не нравится. И спустя годы, я не считаю, что это было так уж не правильно.

Мина продолжала молча сидеть и смотреть в одну точку. Вор отважился попробовать курицу, не рассчитывая на ответную реакцию со стороны девушки, когда она, наконец, наступила:

— Я выросла и провела юность в городе, который построил твой дед. И тебе прекрасно известно его название — это Лаплас. Как думаешь, кем могла быть «белая госпожа»?

— Мисс Свонсон? — неестественно утробный голос раздался от приоткрывшейся двери.

— Проходите, — менеджер Юлии Девил сидела в необъятном конференц-зале здания Первого Общественного в Санкт-Петербурге, коротая время до отправки экроноплана в Лондон за просмотром новостной ленты.

О смерти Юлии Девил нигде не было ни слова, как и о падении конвертоплана Дмитрия. Вполне логично — Первый Общественный ничего не сказал, значит больше никто и не скажет. Мэри была с самого начала против эксперимента с ментально-управляемым клоном. Но Калиса, знатный любитель экстремальных экспериментов, смогла уговорить Юлию. Мисс Фокс была убеждена в бесценности любого нового знания и проводила опыты без оглядки на этику и гуманность, в том числе и себе. Теоретически, опыт открывал огромные новые возможности. Например, можно давать несколько концертов одновременно в разных точках мира.

Человека, как организм, клонировать не сложно, большой вопрос, что делать с этой болванкой дальше. Именно болванкой, потому что получаемый homosapiens не имеет ни знаний, ни воспоминаний, ни навыков. Отсутствует и историческая память, то бессознательное, что обогащается и передаётся из поколения в поколение. С одной стороны, это позволяет внушить подобной болванке всё что угодно. С другой, невозможно предусмотреть все возможности и частности, за несколько месяцев передать опыт десятилетий жизни самого человека и тысяч лет существования человечества. Очень легко создать нестандартную ситуацию, в которой произойдёт сбой «настроек» и послушный исполнитель превратиться в неконтролируемый сгусток нервов. Неплох вариант загружать в клона память реального человека, но только как это сделать.

Считывать и копаться в чужих воспоминаниях в Ред Фокс умеют мастерски, неплохо получается и у корпорации Иден, но джина всегда было куда сложнее вернуть в бутылку, чем выпустить. Даже не смотря на то, что новоклонированная особь может ни секунды не пребывать в сознании, её мозг начинает обрабатывать информацию об окружающем мире, едва человек становится человеком в биологическом смысле. И эта информация автоматически формирует личностные черты, которых естественно не было у реального прототипа. Клон приобретает свой собственный, уникальный, свойственный только ему опыт и воспоминания. И попытка наложить на одни исключительные данные другие в лучшем случае приведёт к раздвоению личности. Таким образом, как сказал один русский генерал «Покуда бабы на Руси рожать не разучились…» или зачем клонировать, когда за скромные денежные суммы и с меньшими хлопотами можно использовать натуральных людей. Но с мисс Девил случай исключительный.

Благодаря технологиям, опробованным в комплексе Седьмая жена, тёмная дива может с помощью ретрансляторов контролировать свой собственный клон. Дистанционный гипноз самой себя. Жаль на других людей не действует, они ощущают лишь ужасную головную боль и чужеродные мысли в голове. Этакий «голос Сатаны» и единственное, что можно сделать, это развлечения ради свести с ума. В качестве побочного эффекта — сама Юлия в момент «связи» ничего не может делать, а у клона, если он находится далеко, наблюдается некоторая заторможенность реакции. Она и стала виной форс мажора, благодаря которому двое подопытных вновь скрылись. Радует лишь то, что теперь обойдётся без предателей и поиски никто саботировать не будет.

Рядом с Чаком скрипнуло полукресло. Она отвлеклась от мыслей и увидела, что вошедший крупногабаритный мужчина, атлетическое телосложение которого нелепо подчёркивал костюм модного кроя, уже несколько минут испытывает грузоподъёмность мебели. Дмитрий, пичкавший работников Химеры стимуляторами Ред Фокс, как гусей на фуа-гра, мог бы придумать им более подходящую форму, чем костюмы от дома Девил. Хотя дело конечно не в костюме. Менеджер тёмной дивы с неодобрением относилась к «генетике нового человека», считая, что людям рано баловаться со столь опасными вещами. Этот с позволения сказать всё ещё человек, двухметрового роста и с мускулатурой, способной не только пробивать стены, но и служить первоклассным бронежилетом, смотрел на неё как на неполноценную. Но кто он такой, как не глупый ребёнок, объевшийся конфет?

Пусть официально конкретно этот субъект и принадлежал ко второму поколению комплексной модификации, стимуляторы и хомо-скульптура способны лишь экстенсивно развивать человека, при этом негативно влияя на самосознание. Все улучшения не могли прибавить человеку ума, если его изначально не было в голове, успешно усугубляя все латентные проблемы личности. В числе побочных эффектов присутствует и интеллектуальная деградация, когда мозг просто не в состоянии справится со всеми предоставленными ему ресурсами и пытается перезагрузиться. Существовал уже отработанный механизм «утилизации» для людей, ставших жертвами некорректного действия стимуляторов.

— Рассказывайте, но оперативно, — менеджер тёмной дивы вспомнила, зачем ей был нужен этот человек.

— Прокуратору пора покидать ненавистный ему город? — мужчина улыбнулся, что в сочетании с его глубинным голосом делало его похожим на глубоководную тварь из какого-нибудь американского романа.

— В Вас встроили юмор?

— Мисс Свонсон, стимуляторы изменяют тело, но не подавляют личность.

— Не замечала.

— Новое поколение…

— С этого и следовала начать. Вы просто улучшенная версия. И поколение пока что всё ещё второе, не обольщайтесь.

— Вы меня вызвали на кейс-тест?

— Хм. Нет. Говорите.

— Ю-4 упакована и направляется на погрузку, — мужчина смотрел на Мэри, в то время как она старалась отвлечь внимание от собеседника, интерпретировать его как радио или говорящий тостер, — С таможней вопрос решён.

— Прекрасно. Не хочется отвечать на вопросы о трупе Юлии в ручной клади. Что с убитой охраной? — Чак с большим неудовольствием занималась этим делом, подтверждением чему была весьма грубая шутка в адрес своей начальницы и одновременно лучшей подруги.

Она могла переносить близкое общение со всеми комплексно модифицированными только за маской жёсткого цинизма.

— Мы от них избавились.

— Избавились? Надеюсь, это предусматривает более полный комплекс мер, чем выкинуть в местную речку? В ней труп мелком обвести можно.

— Расчленили и растворили. Если Вас интересует данная процедура поэтапно, то…

— Спасибо, достаточно.

Мужчина встал, в знак прощания кивнул и вышел из помещения. Чак вздохнула с облегчением. Девушка осознавала, что «второе поколение» не смотря на исключительно количественный апгрейд, без качественного легко обходилось. Её неприязнь, кроме философской и этической стороны имела ещё и прозаическое ребро — что будет с теми людьми, которые не приемлют грубое вмешательство в свой организм.

***

Слабые волны ласкали золотой песок пляжа, их всплески ласкали слух. Небо цвета переспелого персика, покрытое яркими мазками мёда, казалось таким же пушистым. Лучи заходящего солнца проходили сквозь прозрачный невесомый полог и играли на золотом шёлке, в который перетекал песок, обволакивая тело. Совсем рядом зазвучала музыка, словно ветер играл в струнах арфы, перебирал ангельские трубы. К солёному запаху моря, сладкому запаху неба и пряному запаху приближающейся ночи примкнула кислинка свежих фруктов. Яблоко скатилось с золотого блюда, в которое перетекал песок, и манило, манило её, словно первую женщину этого мира. Где-то далеко и высоко пролетела огромная причудливая птица.

Она перевернулась, утонув в подушках, накрывшись волной золотого шёлка. Прошла пара мгновений, и она вынырнула, взяла яблоко, но выпустила его. Песок перетекал в небо. Солнце исчезло, сменившись золотой луной, медленно плывшей по небу в сияющей ладье. Густой мёд стекал в океан, окрашивая его в цвет песка. Она легла на бок и потянулась к ладье, маня её. И та ей вняла, спустившись на золотой песок и потухнув, разлетевшись цветочной пыльцой. Сладкий туман заструился по земле, защекотав ноздри. Тонкими кольцами опутывал несуществующие предметы, ластился и играл сам собой. Завлекал в неизвестное ничто, строил замки полные знакомого, хотя чувствовавшегося лишь один раз в жизни, опиумного дурмана.

Дымка рассеялась, оставив негу плена. Пыльца луны засияла, окрасив всё в серебро, сверкавшее ещё ярче, чем томное золото. Оно сияло без стеснения, являя свою красоту и озаряя красоту мира. По небу заплясали звёзды, закружились в вихре седыми шмелями, они водили хоровод вокруг огромного, сиявшего как тысячи солнц серебряного Юпитера. Млечный путь стекал в океан, замешивая серебряный мёд исполинским ковшом Большой Медведицы. Музыка изменилась, ветер колыхнул звонкие бубенцы, стукнул по барабанам, унёс арфу и утопил её в меду. Клавиши рояля двигались сами собой, наполняя воздух печальным концертом прошлого. На секунду всё закрыло огромное чёрное крыло, но она не испугалась. Свет серебра никуда не исчез, и взгляд упал на причудливые подушки, продолжавшие волнами и барханами громоздиться на серебряном шёлке. Она легла на живот и взяла одну из них в руки. В самой причудливой и аллегорической форме тонкая вышивка изображала самое скабрезное, что возможно себе вообразить. На её спину легла тяжёлая лапа.

Лапа сорвала серебряный шёлк, другая лапа примяла подушку. Мина почувствовала горячее дыхание над своим ухом, оно едким паром осело на волосах. Девушка ощутила обжигающий холод прикосновения огромного и сильного тела. Каменного, но изгибающегося, податливого и горячего. Оно не давило, оно защищало её. Мина закрыла глаза и перевернулась. Девушка ощутила в своих руках большие львиные лапы, она сжала их. Зверь выпустил когти, она почувствовала их в своих ладонях, но боли не было. Кровь тонкими струйками текла в шёлк песка. Его голова поравнялась с её головой, она чувствовала прикосновения его губ. Его укусы, оставлявшие ровные следы зубов на шее. При каждом вдохе она ощущала, как её грудь поднимается и касается его. Всё её тело пылало, оно плавило камень. Длинный хвост с пушистой кисточкой поднимался всё выше, лаская изгибы её тела, очерчивая формы, щекотя низ живота. Поджарое звериное тело, гимн ровным и изящным, сильным линиям, задушило её своим размером.

Мина распахнула глаза и вскочила на ноги на скользком серебристом шёлке, одновременно закутавшись в него. Она стояла посреди пустоты, но он звал её ввысь. Из всего, что было рядом, из рояля, золотых блюд, барабанов, липкой от мёда арфы, складывалась небесная лестница, и она стала карабкаться по ней ввысь. Нескончаемый шёлк её одеяния развевался на налетевшем ветру, создававшем какофонию звуков музыкальных инструментов, усиливавшуюся, когда она хваталась за них, взбираясь к вершине. Ткань цеплялась и липла к серебряному мёду, и она скинула её, представ пред ним, закрыв глаза. Она ждала.

Он медленно подошёл к ней, алые когти, смоченные её кровью, стучали в пустоте. Мина дрожала. Он встал на задние лапы, обхватил её своими крыльями, прижав к себе передними лапами, оставив кровавые следы на спине. Девушку щекотали сотни мягких перьев, они неровно двигались от каждого тяжёлого вздоха, от любого другого движения. Мягкое и тёплое тело льнуло к ней, оно не было каменным, оно было живое, чувствовавшее и отзывающееся на её чувства. Она ощутила их.

***

Стефан резко проснулся и сел на скользком, неудобном диване. Он не стал его раскладывать для сна, только накрылся одеялом, и теперь жалел об этом. Шея громко хрустнула суставами при наклоне, затёкшая рука гудела. Оглядевшись по сторонам, вор попытался установить причину своего пробуждения, как будто неудобной позы недостаточно. Окно по-прежнему было плотно зашторено, на вешалке шкурой убитого енота висел рыжий парик Мины. Дверь в купе была открыта нараспашку, и холодный ночной ветер гулял полноправным хозяином. Самой девушки не наблюдалось, диван хранил ком скомканной одежды и одного из одеял. Стефан замер, прислушиваясь к темноте. Не хватало ещё выяснить, что эта полоумная начала страдать лунатизмом. Шла последняя ночь их путешествия, поезд приближался к Улан-Батору.

Над головой Стефана нечто лязгнуло о металл несколько раз. Даже не лязгнуло, а словно кто-то специально тёр или царапал крышу вагона камнем. Дело не в лунатизме, вор не хотел себе признаваться, но чувствовал нечто нехорошее. Он вскочил с дивана и в чём был, в штанах и футболке, в один прыжок, оказался в коридоре. В оба направления он был пуст и тёмен, причудливые тени плясали на панелях, отполированных так, что отражали блики луны. Ни души, ни звука. Ближайшее окно вагона, распахнутое настежь, трепетало языками занавесок. Стефан высунулся в него. В тёмной ночи ничего не было видно, лишь приближались мерцающие огни крупного города, чувствовалось, что поезд замедляет ход. Значит всё-таки Улан-Батор. По металлу вновь заскрежетал камень. Вор, не отдавая себе полного отчёта в действиях, вылез в окно и, цепляясь руками и босыми ногами за рельефные выступы вагона, обдирая кожу, вскарабкался на его крышу. Если верить путеводителю по городам маршрута Восточного экспресса «Евразия», столица Монголии — самая холодная столица в мире. Стефан в полной мере ощутил это на себе, в полу приседе, только после сна, обдуваемый несущимися потоками ледяного воздуха, на крыше плавно тормозившего поезда.

Из темноты вынырнула довольная мраморная морда со жгущими красно-оранжевыми янтарными глазами. От неожиданности вор отступил назад, споткнулся о выступ и упал на спину, растянувшись на холодном металле. Сверху его прижала сильная львиная лапа. Стефан попытался вывернуться, но его правую руку прижала другая лапа, ноги тоже быстро оказались зафиксированы. Левой рукой вор схватился за давившую на грудь каменную конечность, но ничего не мог сделать, ладонь скользила по идеально отшлифованному мрамору. Истукан давил на него всем своим весом, словно собираясь сломать грудную клетку.

— Где она?! — просипел сквозь зубы вор, не оставляя попыток освободиться.

— Рядышком — ехидный голос сфинкса прозвучал отчётливо и громко, не смотря на свистевший ветер.

Стефан выгнулся дугой, так что выпущенный когти твари впились в кожу, и увидел девушку, лежавшую без сознания на противоположном конце вагона, укутанную в одеяло.

— Здравствуй. Ты должен помнить, что меня зовут Эхнатон. Мы с тобой давние знакомые, — мраморная тварь продолжала улыбаться. Её длинная мраморная борода, символ власти фараонов Древнего Египта, почти касалась груди Стефана, когда тварь наклонилась к его лицу — Ей снился хороший сон, в котором была приблизительно такая же поза. Но не подумай, что тебя я тоже осчастливлю. Хотя, если ты станешь настаивать…

— Что ты с ней сделал?!

— Я тебе уже сказал. Показал ей сон, — театрально обиженным тоном ответил Эхнатон на гневный возглас вора, — Но это была идея Кая, он сказал, ей понравится. Очень не хватало девушке. Этого.

Стефан сверлил ухмыляющееся, мраморное лицо в высокой короне, идеальные пропорции которого пугали куда больше, чем, если бы были свиным рылом чёрта из дантевского ада.

— Я понимаю, она не в твоём вкусе, но мог бы её радовать. Хотя, она всё равно всё время была мыслями в Викторе…

— Может, ответишь хоть мне, зачем вы его убили?

— Мы не имеем к этому никакого отношения, он нам был нужен живым, — настроение и тон Эхнатона резко переменились.

Больше он не собирался шутить и заигрывать со Стефаном.

— Хочешь сказать, что корпорации и вы друг друга не знаете? — вор выдавил кривую усмешку, но зашёлся в кашле от нового нажима на грудную клетку.

Он буквально слышал, как хрустят его рёбра.

— Если хочешь знать, они нас обманули. Рубикон пройден. Начинается война, — ядовитый голос прошипел в ухо Стефану.

За спиной сфинкса раздалось несколько сдавленных вздохов, стук о металл в попытках встать или перекатиться. Эхнатон расправил огромные крылья, взлетел на метр вверх, рванув когтями по телу Стефана, и сразу же приземлился, накрыв своим телом Мину, начавшую приходить в себя. Стоило ему оказаться над ней, девушка снова моментально поникла, обмякнув бесчувственной куклой. Стефан поднялся на ноги, растирая кровь под рваной одеждой, если он выживет, на память ему останутся очень колоритные шрамы. Из-за порывов ветра, ему опять пришлось полу присесть. Да и что он мог сделать против огромной каменной туши, которой наверняка не способно нанести вред ни одно оружие.

— Что за война?

— Всех со всеми, глупый человек. Ты лазил по офисам и квартирам сотрудников корпорации Иден и мнил себя единственным всезнайкой? Думал, что никто не догадывается о деятельности корпораций? Все кто должен знать — всё знали! И одним это было выгодно, а другие ничего не могли поделать. Вы, люди, умеете, как никакая другая раса, из известных мне, извлекать прибыль и двигать вперёд прогресс продавая и изничтожая себе подобных. Я с братом и сестрой стоял на одной чаше весов, но пришло время сменить гири, — Эхнатон был невероятно раздражён.

Вор не мог себе представить, что каменное существо может так злиться, плеваться ядом в каждом слове. И если он собирается похитить Мину, почему до сих пор не убил его. И что значит про известные ему расы.

— Других разумных существ. Или я похож на зубную фею или мутанта твоего платонического идеала Калисы?

У Стефана сжались кулаки, Эхнатон заметил этот непроизвольный жест и на мгновение сменил оскал на тысячелетнюю ухмылку. Эти мраморные создания знают всё, играют с людьми как хотят.

— Ты меня не слушал? Вы сами играете своими собственными жизнями. За спинами Дмитрия, Юлечки и Калисы стояли, прежде всего, реальные люди, а уже потом мы. А ты тешил себя мечтами о том, как предоставишь исключительную информацию слепым до селе правительствам? А потом получишь амнистию и свой ненаглядный остров. Жили долго и счастливо и умерли в один день. В нашей сказке, все умрут без «долго» и «счастливо».

Сфинкс встряхнул крыльями, расправил их, заслонив Стефану пол неба, с силой оттолкнулся от крыши вагона и, подхватив бесчувственную Мину, взмыл ввысь. Резкими и полными взмахами белоснежных орлиных крыльев, мраморная тварь толчками поднимала себя всё выше и выше, удаляясь от почти остановившегося поезда. Они прибыли в Улан-Батор. Следующая остановка — Пекин.

— Ты вновь здесь сидишь? — единственный во вселенной голос, которому радовался Себастьян, прозвучал в его голове.

Он поднял голову и расправил сутулые плечи, но в помещении никого не было. Только ряд белых кресел, отражавшихся в идеально зеркальном полу и Ficus Dionaea Ivanka Florush за толстым стеклом.

— Меня здесь нет, не ищи. Но я всегда с тобой. Или ты забыл? — голос вновь зазвучал в голове секретаря Калисы Фокс и одновременно во всей комнате.

Он смеялся, издевался, укорял и покорял.

— Не забыл. Но ты так давно ко мне не приходила, — хотя в помещении никого не было, Себастьян встал и сделал несколько шагов на встречу к стеклу теплицы.

Высокий и худой, сутулящийся, с длинными руками, облачённый как в скафандр во фрак, стоячий воротник рубашки которого подставлял воздуху лишь половину лица, секретарь Калисы Фокс являл собой сущее проклятие для всех сотрудников штаб-квартиры корпорации. Его называли первым экспериментом мисс Фокс по выведению жизни из пробирки. Неудачным экспериментом. За спиной смеялись, а перед лицом старались не появляться. Он словно чума вычищал от всех живых любое помещение, в котором появлялся.

Голос вновь засмеялся, жутко и мерзко, словно хрустальные бокалы били о лист железа, но для Себастьяна, то были самые прекрасные звуки. Он не переставал удивляться всеобъемлющей красоте Асфодель. Её знаниям, её умениям, её коварству.

— Расскажи мне что-нибудь интересное — голос требовал.

— Все только и носятся с Дмитрием. Подняли по тревоге все госпитали южной Европы, центр медицины в Анкаре и снарядили конвертоплан срочной помощи. Но он выжил и сейчас уже наверно в Тегеране.

— Я знаю. У Кая ничего не вышло, — фраза прозвучала радостно и злорадно, она знала, что её брат потерпит неудачу.

— Знала. Всё было слишком просто и одновременно неуместно сложно. Контроль разума слабых существ.

— Я видел сводки, конвертоплан Дмитрия упал рядом со старым хутором, в котором до сих пор жили инвалиды гражданской войны. Кай вселился в кого-то из них? — Себастьян поморщился.

Для него чувство ощущения себя внутри некоего другого, чужого тела представлялось невероятно омерзительным. Словно снять все чистые одежды и облачиться в затасканное рубище бездомного. Нет, хуже. Остаться голым и подставить себя грязному миру. Секретарь передёрнул плечами, второе проявление эмоций, после кривой улыбки, на которое он был способен.

Наступило время кормления Ficus Dionaea, в теплицу запустили стаю маленьких, цветастых и пёстрых птичек. Глупые создания щебетали, стекло не пропускало звуков, но Себастьян знал, что они щебетали. Они всегда щебечут. Птички носились из стороны всторону, кружили под потолком теплицы. Спустя несколько минут, внимание птах привлекли алые пятна в густой листве флорической химеры — листья с острыми шипами по краям. Одна за другой они стали садиться на них. Сначала ничего не происходило, но затем резко, за доли секунды, все листья одновременно захлопнулись. Птицы бились внутри плотно сжатых листьев, но шанса на жизнь у них больше не было. Те, которые в момент захлопывания ловушек пытались взлететь, теперь умирали от удушья или торчали цветистыми тряпичными куклами со сломанными шеями. Не обратившие внимания на алые пятна пернатые или долго размышлявшие о чём-то своём птичьем, теперь щебетали ещё громче и ещё быстрее носились, хлопая маленькими крылышками, по теплице. Но это их не спасало. Одну за другой, едва им стоило сбавить темп, их хватали алые пасти растения. На гибких стеблях яркие зёвы, словно чёртики из заводных табакерок, выпрыгивали из густой листвы и хватали птиц. Спустя четыре минуты в теплице никого не осталось. Кроме довольного растения, начавшего переваривать ещё барахтавшихся в ловушках созданий.

— А Кай не поймал своей птички, хотя пастей разинул много, — вместе с Себастьяном, Асфодель неоднократно видела процесс кормления хищного растения.

Видела охоту и его куда более крупного собрата. Но каждый раз забавлялась вместе с ним как в первый раз. Секретарь так считал.

— Он начал с серба-радикала, жившего на хуторе. Но солдаты Дмитрия быстро изъяли всё оружие, а ипостась душителя Кай избирать ему не захотел. Следующим стал полевой генерал. Но стратег из братишки ещё хуже, чем душитель. Горы трупов, а Димочка уехал дальше.

— Взять под контроль кого-то из окружения?

— Всё не так просто. Всё окружение Дмитрия, Юлии и Калисы, за редким исключением, — Себастьяну показалось, что Асфодель сделала особое ударение, — употребляют стимуляторы мозговой активности. Это делает невозможным контроль, в лучшем случае можно прочитать мысли. И согласись, слабых они подле себя не держат.

— Война объявлена?

— Да. Будь готов, — голос приказал в голове, ото всех стен помещения, прозвучал от довольного Ficus Dionaea.

Себастьян криво улыбнулся и передёрнул плечами одновременно.

Стефан лежал в рваной одежде на диване купе и смотрел в висевшую под потолком полку для багажа. Мраморные статуи и корпорации начинают войну, в которую втянут весь мир, уничтожая его. Виктор был нужен, прежде всего, истуканам, его убили, и они на замену ему похитили Мину. Всё это могло быть и ложью, но даже при таком раскладе оставляло главный вопрос — почему он, Стефан, до сих пор лежит в своём купе. Зачем его оставили в живых? Эхнатон мог беспрепятственно убить его, раздавив грудную клетку или скинув с крыши поезда. Или похитить и унести вместе с Миной. Силы ему не занимать. Зачем он выманил его на крышу вагона и ограничился милым разговором, ответившим на одни вопросы и поставившим новые? Дополняла картину новость о временном интервале деятельности статуй. Неужели первой их жертвой стал ещё его дед? Или всё началось ещё раньше? До этого момента Стефан считал, что подобные пассажи свойственны только дешёвым дневным сериалам по центральным каналам, но не реальной жизни. Он мог унаследовать целый город, а вместо этого скрывается от его нового хозяина.

По громкой связи объявили, что до Пекина осталось два часа пути. Стефан решил привести себя в порядок, а по прибытии следовать прежнему плану. Штаб-квартира Ред Фокс была ближайшим местом, содержащим хоть какие-то ответы. Например, куда могли унести Мину, кроме как в Седьмую жену. Он встал с дивана, снял с себя всю рваную одежду, оставшись в нижнем белье, достал с полки сумку и стал рыться в ней, ища подходящие вещи. За спиной раздался тактичный кашель.

Стефан резко обернулся и увидел перед собой Калису Фокс, как ни в чём не бывало сидевшую на бывшем диване Мины. От неожиданности вор замер как вкопанный.

— Красивое тело, мне нравится. Знаешь, я даже была бы не против с ним познакомиться, — Калиса улыбалась одними губами, как и на всех плакатах со своим изображением, — Прости, забыла представиться. Я — продукт твоего воображения. На самом деле я живой человек, но это совершенно неважно: сегодня я тебе снюсь. Если угодно, я — твой комплекс. А может, мания.

Увидев окончательно оторопевшего Стефана, решившего, что общение с Эхнатоном не прошло для него бесследно, Калиса громко рассмеялась. Словно ураган ворвался в симфонию ангельских труб.

— Устройство комплексного слежения и связи Тик-Н. Одна из последних разработок корпорации Иден. Вы провезли его в своём багаже от Москвы. Именно там я вас обнаружила. Точнее нашли вас люди Димы, но ему в его Косово не до того, и я взяла инициативу в свои руки.

Теперь Стефан внимательно рассмотрел Калису — она была немного прозрачной и сидела, не приминая дивана, немного паря над ним, положив ногу на ногу. Это объясняло и то, что голос раздавался немного сверху, словно в мисс Фокс было метра два роста. Голографическое изображение не могло передать глубины её светло-жёлтых, лимонных глаз. Но передавало все другие её достоинства, прикрытые обтягивающим, средней длины платьем песочного цвета. Как хорошая ограда вокруг дома, оно не портило вида, но и не открывало слишком много. Калиса встала, Стефан был выше её на голову. Он наклонился к её лицу. Оно оказалось так близко — округлое, расчерченное изящными и плавными линиями на чуть вздёрнутый нос, тонкие губы и прикрытые глаза. Рыжие словно кленовая листва, охваченная пламенем осени, длинные волосы, не обременённые укладкой, свободно ниспадали. Девушка стояла, слегка наклонив голову набок, она не смотрела ему в глаза, но смотрела на него, изучала и наслаждалась. Вор пожалел, что это всего лишь голограмма.

— Не надо так близко, а то начнутся помехи в изображении, — сказал ему приторно-томный голос главы фармацевтического гиганта.

Вор отпрянул, а девушка опять засмеялась, окинула взглядом купе и села, заняв прежнюю расслабленную позу.

— Дима мне как-то раз говорил, что шрамы украшают мужчину. Сейчас я согласна с этой точкой зрения, — Стефан посмотрел себе на грудь.

Пять глубоких свежих порезов от острых мраморных когтей. Острые как бритва, они глубоко вспороли тело, оставив тонкие раны, словно от керамических ножей. Стефан читал про кремниевые топоры и наконечники стрел у древних людей. Но они многое потеряли, не прибегнув к мрамору. Ярко-алые полосы, но сейчас бледные из-за нанесённого антисептика, остановившего кровотечение, останутся не только на груди. Ноги в районе щиколотки и предплечье правой руки также украшали следы львиных лап. Словно браслеты, останутся шрамы.

— Но что мы всё о тебе и о тебе. Думаю, твоих вопросов куда больше, чем моих. Присаживайся, — Калиса сделала благосклонный жест рукой, — И можешь не одеваться.

Раз уж ему разрешили в его собственном купе, Стефан сел, в чём был, и внимательно посмотрел на голограмму. Он должен ненавидеть Калису как Дмитрия или презирать как Юлию — она принимает живейшее участие во всех проектах. Сатурн, истребляющий население Африки, а теперь занесённый в Россию — её детище. А вся благотворительность не более чем лицемерие, прикрывающее контрабанду оружия корпорации Иден и торговлю всем, чем только возможно торговать. Но не смотря на всё это, Стефан продолжал искренне считать, что всемирно признанный учёный совершала всё это не по доброй воле. Тем более, Эхнатон оговорился о стоящих за их спинами влиятельных людях во всех странах. Её могут просто использовать.

— Зачем ты здесь? — Стефан решил сразу перейти на «ты».

К нему зашли без стука, да и сидя в одних трусах говорить кому-то «Вы» неуместно.

— Эхнатон тебе рассказал о нашем небольшом конфликте? Судя по следам на тебе, у вас была весьма плодотворная беседа, и ты можешь только порадоваться, что это был не Кай. Удар копытом вещь ещё менее приятная, — Калиса сменила насмешливый тон на поучительный, словно профессор, выступающий перед группой первокурсников, — И по итогам диспута, думаю, сфинкс назвал все наши разногласия войной. Пусть так. Я в этой «войне» хочу использовать все возможные ресурсы.

— Но он оставил меня в живых и не забрал вместе с Миной. Если я такой полезный, зачем ему оставлять меня в твоё распоряжение?

— Всё просто. Чем до этого ты занимался? Грабил офисы Дмитрия, читал личные письма его сотрудников, а ещё разбил самолёт Юлии и убил её клона, в общем, развлекался, как мог, всячески стараясь нанести нам максимально возможный вред. А теперь едешь в штаб-квартиру Ред Фокс, с целью навредить уже мне. Наши мраморные друзья убеждены, что оставив тебя в живых и огорошив новыми фактами, они спонсируют невидимый фронт по борьбе с нами.

Стефану было над чем задуматься. Убитая Юлия Девил оказалась клоном, подтвердив первую версию, а война между статуями и корпорациями действительно началась. Ему же предлагают выбрать сторону конфликта.

— То есть ты предлагаешь мне работу? И сколько я буду получать? — вор откинулся на спинку дивана, положив ногу на ногу, но Калиса перемену позы проигнорировала.

Интересно, с какого ракурса она могла его видеть, чтобы продемонстрировать себя в наиболее выгодном свете. Не зря же она столько говорила о теле.

— Для начала, твоя жизнь. А в перспективе — твой любимый остров. Если ты ещё не устал выслушивать ото всех про него.

— Но вы убили Виктора. И достаточно успешно несколько раз едва не убили меня и Мину. Почему я должен тебе верить? — Стефан устал выслушивать про остров, но пропустил колкость мимо ушей, — Если я успешно вредил Дмитрию и Юлии до этого, то сейчас ты можешь просто пытаться избежать урона непосредственно для себя.

Не смотря на то, что вор испытывал определённые неоднозначные чувства к Калисе, он заставлял себя не терять здравый рассудок полностью. В конце концов, его чувства — это только его чувства. Сложно сказать, о чём думает человек, о котором тебе практически ничего не известно, начиная с возраста.

— Убийство этого мальчика стало вынужденной мерой. Комплекс Седьмая жена, в котором у тебя с Миной представилась возможность погостить, работал только благодаря его таланту. Если тебе интересно, данное сооружение выполняет работу гигантского и мощнейшего вычислительного центра. Только вместо компьютеров и толп аналитиков, в нём используются неординарные возможности неоднозначных людей, усиленные специфической техникой. Антинаучно, но любопытно, — лекторские нотки продолжали доминировать в речи Калисы. Но для Стефана главным было, не каким тоном, а что именно ему рассказывают, и то, насколько это могло быть правдой, — До этого мы следили за всей деятельностью мраморных друзей, совместно пользовались некоторыми ресурсами, но теперь они решили, что всё принадлежит только им. Нам пришлось вывести комплекс из строя. К сожалению, убийство Виктора было для этого самым удобным способом.

Девушка замолчала. Хотела проверить, достаточно ли уже сказанного. Стефан ощущал себя в интересном положении. С одной стороны, он узнавал всё больше и больше. С другой стороны, из-за таких знаний, ради его убийства могли устроить теракт и в несчастной «Евразии».

— Немного неуютно сотрудничать с людьми, для которых убийство «самый удобный способ». Мне такие работодатели не нравились ещё во времена до посещения Сент-Идена.

— Ты хотел бы поближе познакомиться и поработать с Асфодель?

— Хорошо, что ты сама о ней вспомнила. Кто она такая? Кто эти статуи вообще такие? Я читал переписку сотрудников Дмитрия. Те, кому довелось их видеть, считают их или киборгами за производством особо важных и секретных подразделений корпорации Иден или твоими мутантами.

В купе повисла тишина, по коридору прошла проводница. Она постучала в их дверь, напомнила, что скоро Пекин, пора заканчивать и пошла дальше, стуча невысокими каблуками по полу. Калиса не знала, как лучше ответить и Стефан решил ей помочь:

— Я хочу быть уверенным, что не попаду в очередную ловушку. Сейчас ты можешь сколько угодно угрожать моей жизни, предлагая сделать выбор в пользу сотрудничества, или рассказывать любые истории, но ты только голограмма. А до Пекина я что-нибудь придумаю. С Китаем у ТНК отношения не менее сложные, чем с Россией. Открыть стрельбу прямо на вокзале будет проблематично.

Мисс Фокс не понравился тон Стефана. Она поджала тонкие губы и наклонила голову вперёд, так что взгляд жёлтых глаз устремлялся на него из-под идеально-очерченных бровных дуг. Теперь вор радовался, что общается всего лишь с голограммой. Выдержать взгляд оригинала не простая задача.

— Они лидеры древней инопланетной расы, оказавшиеся вместе с остатками своего народа на нашей планете из-за проблем с наследником, — взгляд смягчился, Калиса также откинулась на спинку дивана и приступила к долгому рассказу, — У них достаточно сложная система общества, основанная на кастах. Сейчас это проще всего назвать так. Для возрождения нации Асфодель и её братьям — Каю и Эхнатону — понадобилась помощь людей. Сугубо техническая. Седьмая жена, о которой мы с тобой уже говорили, была построена на основе их знаний, из которых мы смогли сделать правильные выводы, оформив в грамотные постулаты.

Калиса перевела дыхание и продолжила. Говорила она не спеша, но чувствовалось, что каждое сказанное слово даётся ей нелегко. И не только из-за не желания рассказывать.

— Несколько раз за историю человечества они вмешивались. По их приказам, в обмен на славу и богатство, вожди, цари, герцоги выполняли разнообразные поручения, но каждый раз всё шло прахом. «Мраморная раса» хотела всё и сразу, явно переоценивая возможности человечества. А также недооценивая тот факт, что от природы у нас все равны, в отличие от них. Да, их раса подобна термитнику — есть рабочие, воины, ищущий новые места молодняк и царь с царицей. И один, никогда не сможет постичь работы другого. Четырнадцать лет назад они вышли на Юлию. Они где-то уже нашли Виктора, он искал талантливую молодёжь для некоего подобия Седьмой жены, занимался с ней и учил, но организатор из него был так себе. Почти пристреленная тобой тёмная дива оказалась куда успешней на поприще кадровика и свела их с Дмитрием Иденом, который стал главным организатором. Они знали друг друга, и она по-дружески решила помочь его бизнесу. Иден Индастриз получила неограниченный кредит на приобретение всего, что хоть каким-то образом могло пригодиться для строек, и стала просто Иден. Следующей оказалась я. Но уже в роли свадебного генерала. Растолстевшей корпорации Дмитрия необходим был кто-то для создания искусственного баланса. А то мировые лидеры и миллиардеры, не входившие в его империю, слишком нервничали. Из-за единого удара завистливых несведущих, не знавших об истиной подоплёке происходящих событий, проекты исполнявших поручения Асфодель и Ко также рушились.

Калиса сделала паузу в рассказе и робко заулыбалась, словно извиняясь за Дмитрия и Юлию. Если с момента появления она вела себя подчёркнуто фамильярно, то теперь стала совсем другой. Стефан узнавал в ней девушку, которую много лет назад увидел на обложке журнала. И ради которой, пошёл на свою первую кражу. Но не является ли происходящее фарсом?

— Не подумай, что под кредитом я подразумеваю деньги. Точнее, для Дмитрия всё это стало деньгами. Но по факту — это знания. Они невероятно древняя цивилизация и ведают многое о чём. А ещё способны читать мысли большинства людей, самых слабых — контролировать. Частично предвидеть будущее. Согласись, играть на бирже с такими союзниками легче лёгкого. Спросишь, почему они не взяли нас всех под контроль? Всё опять просто. Мы не слабые, а слабые не могут им ничего дать.

Опять повисла пауза. Как их много, пауз. Стефан сменил свою вальяжную позу, сев прямо. Ему даже стало неудобно за свой наряд, вернее за его отсутствие.

— Ты не обижайся, что я назвала тебя «ресурсом». Но большая война действительно грядёт. Дмитрий разругался с Асфодель: её цели ставят под угрозу существование человечества и его власть за компанию. Пробуждение вулканов — прямое следствие исполнения приказов мраморных порождений, и это только начало. Диму, как несложно догадаться, такой расклад не устраивает, хотя гибель нашей цивилизации, думаю, не устроит всех людей. Но вся проблема в том, что начав борьбу с Асфодель, он во главу угла ставит свои интересы, разнящиеся с интересами свободного человечества. Сейчас они хотят забрать себе всё, что ему дали. Проще говоря — убить и поставить вместо него во главе корпорации подставное лицо. Полностью контролируемого человека. Ибо всё и так работает, как часы. Дмитрий, как настройщик и организатор больше не нужен. И она уже сделала первую попытку — конвертоплан нашего оружейника сбили над территорией Косово, а несколько контролируемых людей пытались его убить. На этот раз он спасся, но как долго судьба будет помогать человеку против существ, знающих всё наперёд? Точно также поступят со мной и с Юлией. А я хочу не только выжить. Я хочу избавиться от влияния, как мраморных инопланетян, так и Дмитрия с Юлией. Я хочу, используя знания, накопленные благодаря отжившей своё Асфодель, пытающейся спасти свой народ, уничтожив наш, привести человечество к новому золотому веку. И ты мне очень поможешь. Твой разум силён, хоть ты можешь не ощущать этого. Тебя не просто так отправили в Седьмую жену. Дмитрий Иден хотел использовать твой феномен в своих личных целях, поставить на место Виктора, подчинявшего весь комплекс, прежде всего, воле каменных истуканов. Мы с тобой вместе сможем исправить ситуацию, восстановить в мире равновесие, решить многие его проблемы.

Стефан сидел в замешательстве. Речь Калисы, долгая и подробная, произвела на него сильное впечатление. Пускай перед ним была всего лишь голограмма, он не мог устоять перед обаянием, силой духа и мысли оригинала, находившегося на другом конце Китая. Сколько правды девушка отмерила ему? А разве возможно лгать с такой искренностью, воодушевлением и жаром? Только если сам веришь в подобную ложь. Но Калиса не верила, она знала. И предчувствия Мины пугающе совпадали с её знаниями. Его вынужденная компаньонка, над которой он тайно и открыто смеялся, всё время находилась не так уж далеко от истины. Заказчиками и идеологами являлись, прежде всего, загадочные инопланетяне, пускай Стефану и не нравилось это слово, следующим звеном была взбалмошная певичка, Дмитрий Иден и Калиса Фокс замыкали цепочку. Только если оружейник потерял голову от своих возможностей и теперь мнил себя уполномоченным решать за всех, то сидевшая перед ним девушка состояла из совсем другого теста. Не исключено, и даже, скорее всего, у неё имелся личный интерес в затеваемой авантюре.

Стефану, не смотря на заявленные громкие слова, не предлагали спасти мир и принести в него свободу, равенство и братство. Ему лишь настоятельно советовали встать на сторону меньшего зла. Что он теряет, если его обманут? Только жизнь, но глупо рассчитывать на ещё шесть лет затворничества. Рискнуть стоило. Тем более навредить он мог только корпорациям, а если выбирать между Дмитрием и Эхнатоном, то пусть уж лучше миром правит первый, а не последний. Об этом в словах Калисы не прозвучало и слова, но не сложно догадаться к чему всё идёт. Неизменная борьба абсолютов силы, в которую на сегодняшний день вмешался инопланетный, но очень похожий на людей игрок. Стефан стал Фродо, которому Галадриэль предложила отдать кольцо. По крайней мере, Калисе будет выгодно вернуть Мину. Не то чтобы вор внезапно проникся к ней признательностью и чувством вины за несправедливые насмешки, но бросать девушку в беде некрасиво.

Последним, но отнюдь не по важности, доводом для вора стала сама Калиса. Стефан знал её большую часть жизни лишь как обложку журнала, а теперь представлялся шанс узнать девушку лучше. Возможно, она с самого начала действительно была всего лишь жертвой и отвлекающим манёвром. Полезным, но второстепенным приобретением, чьи возможности и способности использовали для чего угодно, если это несло выгоду Дмитрию и статуям. Пусть она не мать Тереза, но её открытия спасают и помогают людям, а не только разлагают, разрушают и уничтожают.

Калиса встала. Стефан тоже поднялся с дивана и отступил на шаг, чтобы казаться одного уровня с девушкой. Движение излишнее, она всегда была выше всех. Калиса протянула ему руку для рукопожатия. Интересно, какого оно, настоящее рукопожатие сильной и умной женщины, решившийся на неординарный и опрометчивый шаг? Вор пожимал воздух и лазерный свет.

— До Гонконга добирайся любым тебе удобным способом. Буду ждать тебя 3 июляк 7 утра у себя. Кодовое слово «Лика», — трёхмерное изображение ещё раз смерило Стефана взглядом и улыбнулось, — И одень что-нибудь ещё. Простудишься.

Девушка исчезла, а в дверь купе вновь, теперь уже более настойчиво, застучала проводница. Вору ещё предстояло придумать, куда могла деться Мина. Рассказ о том, как её унёс мраморный сфинкс после того как она вылезла на крышу вагона, до Гонконга его не доведёт.

Глава 14 Паломница Второго Рима

— Я удивлена, что ты жив.

Юлия Девил расслабленно сидела, погрузившись в алые подушки софы. За её спиной возвышался двухметровый камин, два уставших атланта удерживали его свод, способный вместить корабельную сосну. А выше, над всей комнатой довлел огромный портрет, объект лютой зависти любого европейского монарха эпохи Возрождения, изображавший девушку в полный рост. В данный момент оригинал резко контрастировал с полотном, будучи облачён в простое закрытое серое платье с незамысловатым рисунком. Никаких украшений и косметики. Единицы могли видеть Юлию Девил такой и без цепей.

— Я тоже. Мне пришлось выслушать весьма подробную нотацию на тему «Я никогда больше не буду воровать чужих подопытных кроликов» и получить предупреждение о том, что в следующий раз мне пришлют споры нового плотоядного фикуса в конверте, — Дмитрий, а точнее его голограмма, ходил по кругу, эмоционально жестикулируя.

— Калиса вывела новую Ивусю? — Юлия заинтересованно наклонила голову.

— Не называй Ficus Dionaea Ивусей. Калиса говорит, что его это расстраивает, — Дмитрий остановился и возвёл очи горе в потолок, с которого на него из витиеватых лепных сводов сталактитом свисала угрожающих размеров хрустальная люстра.

— Да, растения чувствуют эмоциональный фон. Они такие ранимые, — тёмная дива сделала театральную паузу, словно на что-то намекала.

Дмитрий не обратил на это внимания и, опустив глаза от люстры, вновь вернулся к ходьбе. Только теперь не напряжённой и быстрой, а ленивой и задумчивой, пробегая взглядом по бесчисленным антикварным безделушкам.

— Что она сделала со Стефаном в итоге, Калиса тебе не сказала? И уже известно, куда Кай унёс Мину?

— Изобразила жертву моих махинаций и предложила работать вместе. Он вроде бы согласился и теперь «официально» едет к ней в Гонконг, — Дмитрий остановился у чёрного концертного рояля, — А след Мины пока не найден. Судя по всему, они знают, что все «жёны» заминированы.

— Почему было просто не похитить его? Усыпить?

— Не имею представления. Ред Фокс доверяют, она могла без проблем вывезти тело, даже по зелёному коридору. Но ты знаешь Калису, она обожает играть с людьми. К тому же, у неё на его счёт наверняк аимеются интересные планы. Стефан — идеальный материал для тестирования третьего поколения человеческой модификации. И в этом случае портить его воспоминания негативными эмоциями о себе не следует.

— Кстати о негативном. Зачем тебе понадобился Тегеран? — взгляд Юлии изменился, вместо насмешки и иронии в нём проявилось тщательно скрываемое неодобрение и тревога.

— Новый контракт на поставку танков следующего поколения. Я продал ИГ пару месяцев назад противотанковые пушки, и теперь главнокомандующий КСИР жаловался, что у него почти не осталось неповреждённых машин, — теперь Дмитрий замер у древней китайской вазы, хранившей следы чёрного коралла. Он купил её на аукционе пару лет назад — она затонула вместе с перевозившим её кораблём и пролежала на морском дне несколько столетий.

— Только ради этого? А послать представителя?

— Ещё необходимо пересмотреть условия продажи технологии малых ядерных средств поражения, — оружейный барон развернулся и с улыбкой посмотрел на Юлию.

— И твоя собственная война тебя едва не убила.

— Но всё обошлось. Мраморные истуканы сделали очень смелый и авантюрный шаг. Мне поступила информация, что они умудрился привлечь МИ-6.

Юлия в ответ отвела взгляд от мужчины и сделала вид, что ей очень интересна гладь Цугского озера, простиравшаяся за распахнутыми стеклянными дверьми на террасу. Вода лениво перетекала с одного места на другое, а потом, словно ей там разонравилось, возвращалась обратно. Колыхалась из стороны в сторону, опять решала попробовать побыть где-то ещё и накатывала маленькой ленивой волной. У далёкого противоположного берега в поле зрения вполз серенький катер и, как вода, стал неуверенно барахтаться из стороны в сторону.

— Ты прихватил какой-то сувенир из Косово? — взгляд Юлии стал прежним, шутливые интонации не дрогнули.

— Ревнуешь? — Дмитрий стоял, заложив руки за спину, его излюбленная поза, когда он хотел кому-то подыграть.

Судя по выражению лица Юлии, она мысленно фыркнула, по крайней мере, Чак сделала это. Мэри вернулась из Лондона несколько часов назад, отправив в плавание экраноплан Маласса с реквизитом, лимузинами, полком охраны и взводом танцоров при поддержке роты костюмеров, дизайнеров, визажистов и парикмахеров. Всё это богатство должно прибыть в Стамбул к прилёту туда самой Юлии. С древнего города начнётся грандиозное азиатское турне тёмной дивы «Уничтожая Вечность», после Турции последуют Индия, Индокитай, Китай, Япония и ещё Бруней, султан очень попросил. Хотя какая может быть «уничтожая» в шариатской стране? Менеджер обсуждала с певицей последние изменения в списке украшений, которые та наденет на первое выступление, когда по окончании переговоров, заметив пропущенные звонки, на связь вышел Дмитрий.

— Нет. Просто любопытно, что за приступ благотворительности?

— На самом деле всё не слишком весело, — теперь настала очередь оружейника заинтересоваться Цугским озером и серым катером, который набрал пассажиров и проплывал мимо территории Хелл Холла.

Мэри была готова поспорить, что на фразе «Мы плывём мимо резиденции Юлии Девил» всех пассажиры как пудели в цирке на кусочек сахара подскочили со своих мест и принялись внимательно изучать густые прибрежные заросли и суровых готических грешниц поместья через смартфоны и планшеты. Хотя нет. Скорее всего, они уже заранее проделали все манипуляции с техникой и уже километра полтора снимают альпийские склоны.

— Эта девушка, Дарья, жила в богами забытом углу с матерью и гражданским мужем. Мать погибла при моём приземлении, муж — при нападении, пожертвовав жизнью ради спасения меня. Точнее, спасая меня, он хотел спасти свою возлюбленную, надеясь, что я увезу её подальше от Косово.

— И как она пережила всё это? — Юлия вопросительно смотрела на Дмитрия. Спокойное лицо пыталось найти подходящее выражение для внезапного удивления умеренно интересным событиям, имеющим отрицательный окрас, при этом, не создав морщин.

— Достаточно легко. Сказала, что она его помнит, а, значит, он жив. А после смерти все встречаются.

В комнате, убранства которой хватило бы на жизнь многим семьям, выживающим в зонах вооружённых конфликтов по всему миру, повисла тягостная тишина. Чак не знала, о чём может думать Юлия или Дмитрий. Они слишком импульсивны и неожиданны, когда дело доходит до ассоциативного ряда. Сама она в который раз гадала, зачем всё это. Не в практическом, а в философском, если угодно высшем смысле, как бы громко это ни звучало. Ни оружейный барон, ни рок-звезда, ни талантливый учёный, не могли дать миру ничего принципиально нового. Они лишь, как и многие другие до этого, разговаривали с позиции силы, собираясь перекроить расстановку власть имущих и водрузить себя любимых на пьедестал в конце пищевой цепочки. Попутно откусив руку тех, кто им помог, хотя Асфодель сама виновата. А дальше что? Подобно богам Олимпа станут втроём властвовать и всем владети, пока очередные выскочки не сместят их. А возможна ли для человечества некая иная модель существования, кроме бесконечной схватки с умерщвлениями и техническими изощрениями, приводящими к тому, что механизм выглядит куда более живым, натуральным и прекрасным, чем психопаты и моральные инвалиды, окружающие его.

Подобные мысли со стороны Мэри естественно были непатриотическими по отношению к корпорации-государству, в которой она жила и работала. Но весьма извилистый путь привёл её сюда. Однажды, Юля, подруга студенческих лет, попросила её помочь в оформлении сцены, а потом… На данный момент Чак не любила Дмитрия, не доверяла Калисе и немало разочаровалась в самой Юлии. Возможно, главным были не её действия по отношению к другим людям, но к самой себе. Зачем она себя так ведёт? Зачем Дмитрий так себя ведёт с ней? Что им мешает? Ненормальные люди. Хотя, кто бы говорил про нормальность.

— Дарья живёт в соседнем номере. Почти всё время читает, прекрасно понимая, в какой стране находится. Оказывается, у неё дома было много книг по медицине и садоводству. В своё время она их все изучила и неплохо разобралась, обладая теперь, пускай и устаревшими, но сносными познаниями в этих областях. Когда вернёмся из Тегерана, она поживёт в Сент-Идене. Какое-то время. Ей уже оформляют гражданство. Привыкнет к нормальному обществу, изучит язык. Язык жестов интернационален, но слух у неё есть.

— Да, в твоём городе общество нормальное. А потом?

— А потом отправлю её на остров Пасхи или ещё на какой тихий, далёкий и никому не нужный клочок земли, — Дмитрий повторно проигнорировал многозначительную паузу Юлии, — Возможно, увидит своё счастье.

Катер описал дугу и скрылся за границей дверного проёма, этажом ниже пробили огромные часы, огласив залы поместья похоронным набатом.

— Увидимся. И будь осторожна в Стамбуле.

— До встречи.

Изображение погасло, миллиардер растворился в воздухе, оставив после себя обрезанный разговор и много-много неоконченных мыслей. Мэри не сомневалась, что девушка из Косово, которая пережила столько смертей, не только физически, своих родных и друзей, но и их желаний, стремлений, своё счастье увидит. А вот увидят ли его её начальники, вопрос открытый. А увидит ли его сама Чак, находясь рядом с ними?

Индикатор магнитного замка приветственно мигнул и открыл дверь, впустив Анастасию в просторный гостиничный номер. Долгая встреча по головоломному вопросу о новом турецком пакете документов по энергетическим вопросам подошла к концу. Увенчавшись абсолютным успехом русского Ататюрка, такое ироничное, но льстивое прозвище дали Анастасии в местных властных кругах. Даже чрезмерным, как теперь ей казалось. Бейзат Кемаль, министр энергетики, заслуженно считается сложным переговорщиком, она готовилась к самому сложному и худшему. А в итоге создалось впечатление, что все доводы против приводились лишь для того, чтобы она использовала заготовленные заранее опровержения. С другой стороны, Анастасия не первый день руководит РусЭнерго. Единственным минусом стало обещание составить компанию министру на предстоящий концерт Юлии Девил в Стамбуле. «Уничтожая Вечность», сама она придумала интересно или менеджер.

— Здравствуй.

Анастасия застыла там, где стояла, с руками у шляпки, собираясь снять её и бросить на кресло. Голос раздался сразу из всех уголков холла номера и закоулков разума. Она испытала шокирующее чувство дежавю. Только голос в этот раз был женский. Властный, сильный, но без крикливых нот. Медленным, но могучим потоком он растёкся, заполнив сознание.

Оставив шляпку на голове, Анастасия медленно прошла в гостиную и увидела её. Асфодель. Она с ней ещё не встречалась, но перепутать после общения с Каем было невозможно. Прекрасная мраморная статуя восседала в кресле, отягощая его своим немалым весом. Каменная дева не выглядела как монумент, это скорее был человек, актёр, загримированный под живого истукана. Таких много на площадях Стамбула и европейских городов.

— Так обо мне ещё не думали, — жёлто-зелёный янтарь глаз ярко сверкнул, как блестящая ёлочная игрушка, и сразу потускнел, затеплившись потухающим костром, — Но я рада, что не нуждаюсь в представлении.

— Но нуждаешься в объяснении своего присутствия, — Анастасия взяла себя в руки и сняла шляпку.

— А что в нём неожиданного? 23 июня, после двух часов ночи по местному времени, ты обсуждала с Каем условия нашего сотрудничества. Пообещала подумать, а сегодня приняла аванс. И вот я здесь, — Асфодель стукнула мраморными ладонями по деревянным подлокотникам кресла. Нет, это был камень. Жёсткий, твёрдый и идеально обработанный.

— Аванс?

— Ты рассказала Каю о своей предстоящей встрече сминистром энергетики Турции, его несговорчивости и важности для тебя успеха переговоров. И что только по их проведению, сможешь дать ответ. Вот результат — в твоём портфеле выгодный контракт и пригласительный на великолепный концерт. А я теперь жду ответа для нас. Только хочу сразу предупредить, в случае неожиданного расторжения сотрудничества, мы будем вынуждены забрать аванс. В пакете документов есть один очень интересный пункт, который Бейзат, если на него что-то найдёт, может интерпретировать самым неприятным для тебя способом, — Асфодель замолчала, продолжив с улыбкой изучать Анастасию.

Сказать, что общение с Каем в памятную ночь празднования дня рождения Калисы Фокс во дворце Дмитрия Идена в Нормандии произвело на главу Русэнерго впечатление, значит, ничего не сказать. Это как заявить, что Наполеон был разочарован, когда уезжал без армии из России, бросив всё, что от неё осталось, на произвол судьбы, холодов и врагов. Коварный ламмасу умело задел подходящие струны мыслей и терзаний Анастасии. Даже не задел, а ловко сыграл на арфе её души. Но в последний момент сфальшивил, или мелодия просто оказалась недостаточно, а может слишком, хороша. Женщина, готовая согласиться на любое сотрудничество, в последний момент сама нашла для себя необычные доводы и, отделавшись от навязанных ей мыслей, прибегла к своему любимому манёвру, когда не хотела давать ответа. Анастасия решила потянуть время и, зная, что о её предстоящей встрече в Турции написано во всех газетах, завела разговор о нехорошем Бейзате. Ни о чём не прося и не намекая, закончив разговор тем, что на деловом языке называется «декларация о намерениях». И она никак не ожидала подобного поворота событий.

— Наивная. Мы не Бильдербергский клуб, а я не Александр Македонский. Если ты рассчитывала поиграть с нами, потянуть время, вытягивая ресурсы, то Кай, возможно, ошибся в своём выборе. Однако с твоей стороны это была простая, но изящная тактика. Получать бонусы и не брать обязательств.

Разговаривать с Асфодель было куда более жутким занятием, чем с Каем. Да, ламмасу огромен и от человека у него только голова, но он постоянно шуршал каменными крыльями, улыбался, демонстрировал жизнь и желание общаться. Мраморная дева шевелила лишь губами и явно с неохотой снисходила даже до этого движения. Абсолютно неподвижное, мёртвое, статичное изваяние. Лишь немигающие янтарные глаза неотрывно смотрели, искали, ждали.

— Тебе придётся сделать выбор: с нами или против нас.

— Я с человечеством. Вы, Иден, Ред Фокс преследуете исключительно личные цели. Для всех вас люди — расходный материал, бесконечный ресурс, которым можно разбрасываться, который путается под ногами, который необоснованно хочет своего и только изредка бывает полезен. Но я — со своей страной, людьми, которые мне верят, — Анастасия справилась с мыслями, заставив себя думать лишь о том, что должна сказать, запрятав всё важное как можно глубже в сознание, и попыталась взять инициативу в разговоре на себя.

— Как громко и патриотично. К сожалению, третьей стороны нет. Кто на твоей стороне? Народ? Простые люди? Руководство твоей страны? А что они могут? Происшествие в Санкт-Петербурге продемонстрировало, как беззащитны вы все перед способностями и возможностями корпораций. А между тем, заражение в «Астории» лишь мелкая шалость по сравнению с остальными планами моих прежних союзников.

— Ты так думаешь…

— Я знаю. Конечно, умереть героем это… замечательно. Но зачем герою умирать, если вспоминать его будет некому. В чём смысл героизма, если он обернётся бессмысленной жертвой?

Анастасия попыталась вернуться к оборванной фразе, но Асфодель не дала ей возможности:

— И почему ты воспринимаешь сотрудничество с нами, как предательство интересов своего народа? Кай тебе говорил, но я могу повторить. Нам безразлична судьба людей. Мы никого не спасаем, но никого не убиваем. Кровь всех убитых на руках корпорации Иден, души всех измученных под ногами Ред Фокс, мысли всех обманутых в голове Первого Общественного. Стань нашим новым союзником и исправь разрушенное.

— Вы позволили им всё это сотворить…

— Не забывайся. Мы — не вы. Мы не ваша культура, не ваша цивилизация. Мы не имеем никакого морального права вмешиваться в ваши внутренние дела и учить чему-либо.

— Однако вы вмешались, дав Дмитрию, Юлии и Калисе возможности, которые позволили им учинить произвол. Попрать все наши правила и нормы и развлекаться на своё усмотрение.

— Ты первый день руководишь Русэнерго? Не обманывай саму себя. Конфликты, эпидемии, широкопрофильная этическая разруха стали возможны не потому что, этого захотели три человека. Это было выгодно целому классу людей, убеждённых, что война обновит вашу цивилизацию. Не стану отрицать, лично я логику в их рассуждениях вижу, но сейчас не об этом. Ты прекрасно знаешь про партию войны. И «триумвират», как гордо именует Дмитрий себя и своих подруг, дал партии войны возможности, для которых ваше цивилизация ещё слишком молода. Но это был ваш выбор, людей, а не наш. Конечно, сейчас ты захочешь мне рассказать что-то об этике и морали, о необходимости поиска людей с добрым сердцем и тому подобное. Другими словами, «мы в ответе за тех, кого приручили». Но вы все для нас одинаково лицемерны. А Юлия и два найденных ею кандидата со своей задачей успешно справились, в отличие от предшественников.

— Предшественников? — Анастасия помнила из разговора с Каем про предыдущие попытки мраморной расы исполнить свои планы, но ламмасу не стал вдаваться в подробности.

— Лучше прячь мысли — Асфодель встала с кресла, огласившего комнату скрипом облегчения, и прошла к окну, повернувшись к главе Русэнерго спиной, — У моего народа единицы признаются достойными обладать своим мнением, своим видением пути. А у вас любая особь, дай ей подходящий повод и ресурс, способна преобразовать вселенную. Это очень несистематично, деструктивно и опасно для окружающих. И под окружающими я имею в виду соседей не по квартире и континенту, а по космосу. Столь необычная конституция расы и общества затормаживает развитие, но если вам удастся совершить ещё несколько ключевых для себя открытий, очень многие, сейчас ещё о Земле не подозревающие, будут недовольны и попытаются исправить ситуацию.

Анастасии любезно предоставили полторы минут обдумать услышанное, после чего разговор был продолжен:

— Мы и человечество могли бы стать союзниками. Наше знание и ваша предприимчивость вместе способны обернуть вспять даже время. В земных книгах любят описывать будущее — полёты к далёким звёздам, проносящиеся на анти гравитационных подушках автомобили между многокилометровых небоскрёбов, бессмертие… Ты видишь всё это? А Иден и Ред Фокс видят. За небольшой промежуток времени, не отрываясь от наших заказов, они смогли создать куда больше, чем за предыдущие десятилетия. Хотя никто и не любит вспоминать, что повсеместное строительство ресурсодобывающих станций и городков в заполярье стало обыденным делом лишь благодаря технологиям, опробованным корпорацией Иден на строительстве бункеров для нескольких неназываемых правительств. А про технологии хомо-скульптуры последних лет говорить и вовсе неуместно.

Мраморная дева вновь повернулась к Анастасии, изучая последствия своих слов.

— И на тебе платье от дома Девил.

О научно обоснованной невозможности построить сейчас летающий автомобиль, глава Русэнерго говорить не стала. Асфодель, в отличие от Кая, не сфальшивила на арфе. Из разговора с ламмасу, женщина знала о серьёзном недостатке его расы — при возможности познать и постичь абсолютно любую материю, они неспособны придумать и сконструировать ничего нового, ещё не существующего. Данная особенность накладывала определённые ограничения на умение лгать, хотя ничто не мешает недоговаривать.

— Я думаю, не имеет смысла рассказывать тебе всё то, что я думаю о тебе, твоих братьях и сотрудничестве с вами. Вы как средневековый алхимик — создали голема, и когда он разрушил с любовью выстроенную в прошлом году мастерскую, побежали конструировать нового, ещё более страшного, чтобы он уничтожил первого. И, пускай, лжи в ваших словах и нет, предстающая них истина столь купирована и изогнута во имя ваших сиюминутных интересов, что назвать сотрудничество «честным», значит насмеяться над любым толкованием слова «истина».

— Ты же не хотела мне рассказывать, а теперь пытаешься выказать презрение невероятно высокопарными оборотами в духе Димочки, — Асфодель улыбалась.

Она уже знала, что Анастасия согласилась на сотрудничество и получение своего «кредита». Ещё мраморная дева была готова признать промахи в отношении прежних «големов». Недооценка предприимчивости и находчивости людей, их умения договориться с себе подобными ради выгодного уничтожения сородичей и возможностей создать практически какое угодно непотребство, стоила слишком дорого. Князь Барензий пытался организовать нечто подобное, но потерпел неудачу. Юлия и два её союзника проявили куда больше сноровки, человеческая цивилизация не стоит на месте. С Анастасией и другими новыми помощниками следовало учесть недостатки прежней политики. В том числе относительно разглашений истинных намерений.

— Воспользуйся поводом и сходи на концерт Юлечки, — последнее предложение прозвучало отчётливо, в отличие от предыдущего сумбура мыслей и образов, связанных со странными образами из средних веков, неким князем Барензием и условиями сотрудничества.

Асфодель покинула номер, завернувшись в вышитую белую накидку, которая всё этовремя лежала на софе в холле, словно в чадру. Анастасия осталась стоять, поражённая цунами мыслей мраморной девы. Именно так и выглядит передача «знаний», или же она просто ужасно надоела и ей пожелали бессонницы? И ещё её интересовало, насколько полно Асфодель смогла прочесть «текст» её согласия.

«Уничтожая Вечность. Новая эксклюзивная концертная программа Юлии Девил! Только одна ночь в Стамбуле, 30 июня. Впусти в своё сердце тлен». Весь фасад крупнейшего в Турции стадиона, Тюрк Телеком, четыре года назад полностью реконструированного и расширенного, занимали портреты тёмный дивы в разных ракурсах и ипостасях. Многометровая надменная певица взирала на всех входящих во чрево спортивного объекта, словно оценивая или снисходительно позволяя прикоснуться к своему творчеству. Само сооружение, казалось, гордилось честью принять в себе после реконструкции концерт дивы, поблёскивая исполинским куполом. По-своему изящное сооружение овальной формы с квадратными трибунами полнилось меломанами и фанатами. До начала концерта оставалось без малого часа три, но всё уже было заполнено поклонниками, одетыми как один в чёрное, багровое или тёмно-зелёное, фирменные цвета тёмной дивы. Многие замотались в последний писк сезона — длинный шарф, исполненный в виде мотка цепей. И это в Турции в июле, конечно в последние годы похолодало, но не на столько. Молодые люди, лишённые возможности надеть облегающие узкие длинные тёмные платья старались походить на Дмитрия Идена. Оружейный барон невольно стал иконой стиля, но навряд ли его это расстроит, у мистера Идена пребывать в центре внимания занятие не менее любимое, чем у Юлии. Всем было известно о возобновлении романа торговца смертью и торговки канабисом, в знак примирения он подарил ей очередной самолёт. Сама Анастасия приехала так рано не по своей воле — Байзат Кемаль и несколько его друзей, присутствующие почётными гостями от Турецкой Республики, сугубо неофициально естественно, захотели приехать заблаговременно. Хоть к стадиону и подходил пучок транспортных развязок, министр опасался пробок. А кто хочет опоздать на концерт самой тёмной дивы из-за такой банальности?

Как говорят злые языки, женщин аристократического типа больше всего любят дети, геи и чёрные доги, но спектр поклонников Юлии Девил был куда шире. Входили в него и люди солидного возраста, в том числе на свой солидный возраст и выглядевшие, отрицая возможности современной медицины. Заняв места на стадионе, в VIP ложе, обустроенной на местах напротив сцены и огромного экрана над ней, Анастасия Вревская ещё раз убедилась, что это так. Огромное пространство перед сценой, в обычные дни отданное на откуп спортсменам, занимало лоснящееся море молодёжи, пускай отчасти и «молодившейся», но трибуны занимали солидные люди, в том числе не постеснявшиеся шарфов-цепей. Первыми, как всегда, выступят менее известные исполнители, споют что-нибудь в духе дивы и поздравят с прошедшим днём рождения. Абсурд года — именины учёного и бизнесмена стали куда более плодотворны на скандалы и интриги, чем аналогичное событие у рок-звезды. Или все выдохлись в Нормандии у Дмитрия Идена, или Юлия Девил решила хотя бы раз в жизни не устраивать шоу. Сидевшая перед Анастасией пара очень шумно удивлялась данному факту весь период до первых музыкальных аккордов, пытаясь выискать хоть одну новость с тегами «Хелл Холл» и «Швейцария».

Сложно сказать, как собиралась уничтожить вечность сама тёмная дива, но выступавшие перед ней исполнители решили, что самый лучший способ для этого — настроить усилители на полную мощность. Аккорды ревели, не давая зрителям шанса перекрыть себя, даже на последних рядах можно было лишиться слуха. Какая вакханалия звуков творилась перед сценой, Анастасия не хотела задумываться. Все были счастливыми и оглохшими. После пятого по счёту взрыва оваций в честь прошедшего двадцать четвёртого июня дня рождения тёмной дивы, она лично озарила собою собравшихся.

Разом померкли все источники освещения. В неровном сумеречном свете, создаваемом последними лучами солнца, пробивавшимися сквозь прозрачную часть купола стадиона, заиграл электронный орган, и на сцене появились они. Анастасия не поверила своим глазам, но это было так. Два прекрасных каменных атланта медленно и царственно вышли на сцену, в руках они держали высокие щиты. Повернувшись лицом друг к другу, а к зрителям в профиль, они преклонили колени, положив щиты на пол. Следом под нарастающий удивлённый гул толпы и раскаты органа из сумерек выплыли четыре обнажённых изящных мраморных нимфы с венками и опахалами. Остановившись и встав, как и атланты, на небольшом удалении друг от друга, они создали небольшой коридор для великого триумфа. Анастасия знала, что это были не актёры и не танцоры, один раз увидев, их везде узнаешь — подданные Асфодель и её братьев. Женщина достала смартфон и с помощью увеличения камеры приблизила происходящее, хотя с её места всё прекрасно было видно воочию или на многометровом экране над сценой. Сомнений не оставалось, прекрасные и нетронутые временем, не обладающие янтарными глазами, но вселяющие страх и неопределённость в душу, они замерли в ожидании. Прекрасный и мощный белоснежный сфинкс, с расправленными и опущенными на землю крыльями вышел на сцену под напряжённые звуки нескольких виолончелей, сместившими орган. На спине зверя, словно амазонка из викторианского сладострастного сна, лежала Юлия Девил в роскошном ярко-алом, цвета артериальной крови, платье. Дива могла поспорить белизной кожи с роскошным камнем, а её наряд насмешливым, смелым и вульгарным пятном разрезал воцарившееся царство белого цвета. Виолончели подхватила сотня скрипок, виртуозные пассажи которых блестящим звуком накрыли стадион. О какой акустике здесь можно было говорить, но электроника сотворила невозможно, преобразив, усилив и расширив подобное извержению Везувия всеобъемлющее звучание, поразившее в один миг огненной лавой, острыми осколками базальта и удушливым пеплом. Сфинкс не был Эхнатоном, но, в отличие от виденных ранее Анастасией статуй, он, а также атланты и нимфы, был лишен изъянов и сколов.

Зверь, пройдя под сенью венков и опахал, остановился рядом с покоящимися на земле щитами атлантов. Юлия Девил, приподнявшись на своём ложе, словно очнувшись после глубокого сна, обратило лицо к огромному человеческому морю. О чём она могла думать в этот короткий миг? Зачем она использовала столь необычный реквизит, явно провоцируя инопланетных владык? Дива запела. Крупный, глубокий голос, насыщенный окрас которого перекрывал сочные звуки смычков о струны электронных инструментов. В лившейся руладе сотен музыкантов угадывалась переработанная «Дьявольская трель». Анастасия не хотела думать о тлетворном смысле стихов песни, она лишь наслаждалась, вместе со всем затихшим стадионом. Постепенно, как и почти во всех песнях тёмной дивы, темп стал нарастать, закручиваясь спиралью. Словно пружина в заводном механизме, голос становился напряжённым и тугим, сдерживая себя, ожидая, когда его отпустит воля дирижёра оркестра. Момент наступил. Взобравшись отважным парусником на гребень волны музыки, голос дивы достиг пика, самой высокой точки девятого вала и унёсся вниз, вместе с бурными потоками воды, обгоняя шумные и бурные раскаты органа, трели скрипок, басовитые голоса виолончелей и, старающийся доказать, что он здесь главный, стук барабанов.

Юлия Девил стояла рядом со сфинксом, опираясь рукой на его высокую корону. Со спины к ней подошли атланты и подняли певицу на мраморных щитах. Ураганный ветер развевал её алое кровавое платье, ставшее теперь не наглым пятном, а пожаром, охватившим сцену. Не оставалось уголка, до которого не достали его языки. Отойдя от первого шока, океан людей ответил океану музыки. Две бури схлестнулись вместе, тщетно силясь перекрыть друг друга. А статуи продолжали стоять недвижимо, являя собой контраст изменчивой бурной жизни и постоянной непоколебимый вечности. Юлия Девил закончила песню. Не дав овациям и восторженному вою полностью выплеснуться на скалы сцены, завертелся вихрь следующей композиции, диким и всемогущим ветром подхватив штормовую воду первого номера.

Чак Мэри Свонсон полулежала в кресле в гримёрной комнате мисс Девил, с раздражением ожидая, когда же закончится дешёвый спектакль от одного из богатых поклонников тёмной дивы. Концерт завершился глубокой ночью, и девушка хотела только одного — как можно быстрее вернуться в отель и лечь спать. А молодой и самоуверенный американец, часть разума которого пребывала явно в другом лучшем мире, за локти удерживаемый двумя охранниками на пороге помещения, пытался соблазнить Юлию Девил. Ради этого, он даже разговаривал с певицей на её родном языке. Вот только его полуграмотный немецкий был значительно лучше топорных ухаживаний. На месте рок-звезды, Чак выгнала бы его, но Юлия по неизвестной причине оказалась настроена поговорить. С другой стороны, этот глупыш пятый сезон подряд оплачивал весь гардероб тёмной дивы. Приятная мелочь, возможно, достойная внимания. Окончательно запутавшись в словах, американец перешёл на обличение всех остальных поклонников певицы. И спустя пару десятков сомнительных эпитетов, добрался в своём рейтинге до Дмитрия Идена. О возобновлении романа с миллиардером Первый Общественный рассказал абсолютно всем, при том что сама Мэри в очередной раз совершенно не понимала Юлию и её отношение к главе корпорации.

Между тем тёмная дива не оценила ключа цветисто-ругательной патетики своего спонсора и решила прервать поток слов. Способ она избрала как всегда в своём стиле. Не слишком задумываясь о последствиях для американца, Юлия взяла заварной чайник с подноса стоявшего рядом официанта, в отличие от Чака с улыбкой наблюдавшего за происходящим, и запустила им в американца. Фарфоровый пузатый сосуд, преследуемый удивлёнными взглядами, преодолев расстояние до двери по параболической траектории, встретил внезапное препятствие.

Часть разума американца вернулась из лучшего мира, и он, даже с относительно осмысленным и весьма удивлённым выражением на лице, уклонился от снаряда, угодившего в Асфодель. Чайник с чавкающим звуком разлетелся на десятки цветистых черепков, окатив заваркой мраморную деву, американца и охрану. Чак от удивления вскочила со своего места, мужчины в дверях замерли в нерешительности, официант и стоявший рядом стилист оторопело уставились на новую гостью, а Юлия зашлась в истерическом хохоте. Асфодель, перешагнув через сидевшего на полу и ещё не пришедшего в себя американца, невозмутимо прошла в гримёрную комнату, ситечко для заварки жалобно звякнуло под её тяжёлой мраморной поступью, и подошла к официанту, бесцеремонно сдёрнув у него с предплечья полотенце. Она попыталась вытереть заварку, но в результате только размазала чайный лист и кусочки цедры по мраморной поверхности, оставив лик в коричневатых разводах. Тонкие капли заварки продолжали стекать по камню, пачкая чадру, в которую завернулась Асфодель. Тёмная дива взяла себя в руки и закончила смеяться.

Повисла раскалённая тишина. Можно было зажечь спичку, и воздух вспыхнул бы как газовый факел нефтяной платформы. И первым человеком, решившим не просто поднести зажженную спичку, а встать со сварочным аппаратом, предсказуемо стала Юлия Девил:

— Чем обязана чести?

Чак не знала, на сколько статуи человечны и эмоциональны. Она видела со стороны Кая, Асфодель и Эхнатона обыденные и простые, земные жесты, но при этом прекрасно знала их недюжинный актёрский талант. Сейчас мраморная дева явно пребывала в состоянии близком к бешенству и без актёрских ужимок, о чём свидетельствовало отсутствие коронного «здравствуй».

— Я пришла за своим народом, — требовательный властный голос заполнил комнату, прозвучав одновременно и снаружи и внутри головы. Мэри ненавидела чревовещание в исполнении статуй.

— Не представляю, о чём ты говоришь.

Мраморная дева, повесив испачканное в заварке полотенце обратно на застывшего официанта, подошла вплотную к креслу Юлии. Тёмная дива встала ей на встречу. Тёмно-зелёные, изумруды встретились с жёлтым янтарём. Асфодель и Юлия внимательно смотрели в глаза друг друга. Резко, Чак почувствовала недомогание, у неё закружилась голова. Менеджеру пришлось опуститься в кресло, чтобы не упасть. Затуманенными глазами, Мэри обвела гримёрную комнату. Американец лежал на полу без сознания, завалившись на бок. Двое охранников стояли, прислонившись к стене, медленно сползая всё ниже и ниже, шурша пиджаками по штукатурке. Стилист лежал на ворохе концертных платьев, официант покачивался и в следующий момент упал, звон бьющихся чашек огласил гримёрную комнату. Асфодель и Юлия внимательно смотрели в глаза друг друга.

В лицо Мэри плеснули холодной водой, девушка очнулась и непонимающе часто заморгала, пытаясь восстановить ход событий.

— Где Асфодель?

— Ушла, — напротив неё стояла Юлия с пустой вазой в руках.

Убедившись, что её менеджер пришла в себя, певица быстрым шагом пересекла гримёрную комнату, у противоположной стены стоял кулер, и стала набирать воду в вазу. Спустя минуту послышался всплеск и фырканье, в себя пришёл один из мужчин. В помещение вбежал перепуганный охранник, едва не споткнувшись о своих коллег:

— Мисс Девил, Вы в порядке?

— Да, чего не скажешь о Ваших людях. Приводите их в чувство и срочно звоните в гараж и порт. На нас готовится нападение. Мы немедленно уплываем, — рок-звезда распоряжалась как генерал в военное время.

— Слушаюсь, — тёмная дива слыла взбалмошной и поверхностной, но только не среди тех, кто на неё работал. Когда обстоятельства требовали, рок-звезда проявляла завидное самообладание. Холл перед гримёрной комнатой вскоре заполнился вздохами, всплесками воды, переговорами и топотом десятков пар тяжёлых ног.

— Что вообще случилось? Я помню только… — Чак встала с кресла, зацепив рукой оставленную после пробуждения охранника на самом краю стола вазу, наполовину наполненную водой. Звон бьющегося фарфора в очередной раз огласил комнату, теперь практически весь пол был усеян разноцветными черепками, словно в смальтовой мастерской. Намочив ноги, Мэри окончательно пришла в себя.

— Провокация сработала даже слишком хорошо. Они в бешенстве, а вот переметнувшиеся на нашу сторону касторцы в восторге, — не дожидаясь всё ещё не пришедшего в себя обслуживающего персонала, Юлия суетилась в гримёрной комнате, закидывая вещи в сумку. Бережливость — вторая черта наравне с самообладанием, которая в нестандартных ситуациях навещали рок-звезду.

— Спаржа приходила выиграть время. И попытаться узнать о наших планах. Второе у неё не получилось, но в первом преуспела. Я уже предупредила Диму и Калису, к ним гости также нагрянут, но я буду первой.

— Нас устраняют?

— Да, — Юлия замерла посередине гримёрной комнаты с полной сумкой в руках и продолжила некую свою мысль, — Даже не в бешенстве. Они напуганы.

— Мисс Девил, стадион окружает местная полиция, порт предупреждён, лимузины ждут снаружи, — в дверном проёме показался начальник охраны.

— Бегом, — перекинув сумку Мэри, тёмная дива обула кеды, первое попавшееся под ноги, и, как и была в последнем платье выступления, бордово-дымчатом с золотыми кистями и многометровым шлейфом, побежала за вышедшим мужчиной.

Анастасия медленно спускалась по широкой лестнице, забитой нескончаемым потоком тысяч фанатов Юлии Девил. Общая заторможенность, физическая и эмоциональная усталость долгим и полным сюрпризов концертом довлели над всеми. Толпа двигалась медленно, периодически останавливаясь. На встречу безуспешно пыталось пробиться два врача — кому-то как всегда стало плохо. Одновременно сзади продолжали доноситься крики и сдавленные хрипы, небольшая группа фанатов не оставляла надежды пробиться к гримёрной комнате звезды. Над разноязыким гомоном периодически повисали аккордные всполохи и трели скрипок, кто-то проверял запись концерта на любимом гаджете. Зрители пребывали в неком коллективном гипнозе, не способные что-либо выразить. У людей хватало сил лишь на отдельные восторженные возгласы, беспомощно повисавшие в воздухе, ибо не в состоянии были передать увиденного и услышанного. Сама женщина, до этого весьма равнодушно и с недоумением относившаяся к ажиотажу вокруг концертов тёмной дивы, теперь изменила своё мнение. Определённо посмотреть и услышать подобное стоило, ибо больше нигде такого не увидеть. Не выходили из головы и мраморные статуи, служившие танцорами и предметами декорации. Но сейчас их образ побледнел, в первую очередь все мысли оставались заняты тёмной дивой, а уже потом сопутствующим сценическим реквизитом. Не успела Анастасия ещё раз повернуть по произвольной оси в голове кубик Рубика с белыми гранями, как голова резко закружилась, а всё пространство вокруг повело из стороны в сторону, словно она оказалась на «Падишахе», взрывающем пляж Мале.

От неожиданности произошедшего события глава Русэнерго едва не упала, чудом сохранив равновесие. За неё кто-то попытался ухватиться, но женщина отпрянула в сторону. Многие люди резко остановились, с ними столкнулись сзади идущие, кто-то упал, некоторые облокотились на стену и медленно сползли по ней на пол. Все люди оказались словно в бреду, не понимая, где они находятся и что делают. Но наваждение ушло также быстро, как и пришло. Упавшие стали подниматься, остановившиеся или развернувшиеся, непонимающе оглядывались по сторонам, в спину Анастасию уже кто-то подталкивал, требуя идти быстрее. Женщина послушно пошла вперёд, вместе со всеми пришедшими в себя. Когда толпа спустилась на этаж ниже, с улицы донёсся вой полицейских сирен и жёваное бормотание по громкой связи.

Кусочки событий сложились в единый пейзаж, начинавший окрашиваться тёмными тонами. Анастасия перешла на быстрый шаг, а потом и вовсе на бег, расталкивая людей перед собой. В спину ей неслись ругательства, но бронзоглазая русская уверенно направлялась к выходу по головам недоумённых зрителей. Женщина успела выбежать на улицу как раз вовремя. Подъездные дороги оказались перекрыты автомобилями полиции, их было такое количество, словно стадион захватила террористическая группировка. Но сдаться предлагали вовсе не радикальным религиозным фанатикам, а Юлии Девил и всем её подчинённым.

В нескольких десятках метров от парадного входа стояли друг за другом три чёрных тонированных Роллс-ройса Фантом последней серии. От одного из боковых входов, под прикрытием щитов охранников и полностью скрытая в их толпе, к машинам спешила сама мисс Девил, легко узнаваемая по силуэту в багровом платье с длинным шлейфом, который ей, наверное, приходилось нести в руках. Не обращая внимания на приказы полиции зрителям не покидать стадиона и недружелюбный вид окружавших рок-звезду мужчин, Анастасия бросилась к среднему лимузину. Тёмная дива со свитой добралась до автомобилей, и Юлия уже заняла своё место, когда женщина добежала, но была сбита ударом охранника с ног.

Анастасия, закрываясь руками, силясь перекричать заявления по громкой связи, пыталась объяснить, что ей надо к тёмной диве. Глупый и безумный поступок, её приняли за сумасшедшую фанатку и в лучшем случае ограничатся тем, что ударят ещё раз. Но она должна была попытаться. Если она не узнает правду сейчас, то от начавшей войну и устранение глав корпораций мраморной расы, её не узнает точно.

— Герберт, не трогай её. Анастасия? — женщина посмотрела на Юлию, она её вспомнила, — Я считала Калису самой ненормальной из всех русских. Быстро!

Второй раз повторять не требовалось, глава Русэнерго прыгнула в Роллс-ройс, за ней сразу захлопнулась дверца. Все три автомобиля одновременно рванули с места, даже в салоне почувствовался лёгкий толчок. В следующий миг сквозь звукоизоляцию салона пробилось эхо близкого взрыва. Анастасия попыталась разглядеть что-нибудь через тонированные стёкла и увидела поднимающуюся в воздух объятую пламенем полицейскую машину. Как только что появившаяся на свет бабочка, летним ярким цветком она поднялась в ночное небо, сделала медленный оборот вокруг своей оси, и также медленно упала вниз, разметав горящие обломки. А во впереди ехавшем лимузине через люк в крыше поспешно убирали ракетницу. Дамский набор?

— Так что ты хотела? Надеюсь, не против, что сразу на «ты»? Принимаешь наше щедрое предложение или хочешь только проконсультироваться?

Юлия облокотилась на крайний подлокотник, сев в пол оборота к Анастасии. Её сценическое роскошное платье, длинный шлейф которого занимал почти весь салон, было безнадёжно испорчено: всё мятое, одна из золотых кистей оторвалась, а из-под лежавшей матовыми волнами ткани торчали чёрные кеды. Впереди прогремел ещё один взрыв, а за окном на огромной скорости пронеслась очередная горящая полицейская машина.

— Нет, присоединяться я к вам не планирую. Я до последнего останусь со своим государством и своим народом, — женщина не стала обращать внимания на шутливый тон Юлии. В конце концов, это лучше чревовещания Асфодель и гневных криков Александра Македонского.

— Госпожа Президент Российской Федерации твоя сестра, если не ошибаюсь.

— Сводная.

Юлия взяла мысленный блокнот и сделала в нём мысленную пометку, после чего нажала несколько клавиш на боковой сенсорной панели, и в салоне тихо заиграла классическая музыка. Анастасия безошибочно определила, «Венгерские танцы № 1» Брамса. Плавные оркестровые переливы заполнили салон, заглушая вой сирен снаружи, крики по громкой связи и разрывающие слух клаксоны автомобилей.

— Только моя консультация может обойтись очень дорого. Ты сейчас в машине международной преступницы. В лучшем случае для тебя всё закончится дипломатическим скандалом, а в худшем…

— Меня терзают сомнения, что ты собираешься сдаваться или тем более дать себя убить.

Тёмная дива задорно улыбнулась, а все три Роллс-ройса резко ушли в занос. Анастасия ухватилась за подлокотник. Наперерез их маленькой колонне со встречной полосы, разрушая разделительный барьер, вылетело два полицейских джипа. Они смяли первый лимузин, снеся силой удара автомобиль с дороги. Но второй Роллс-ройс отомстил, протаранив один из джипов. Многотонная полицейская машина, возмущённо сигналя, подлетела в воздух от удара. Оставшиеся лимузины свернули с автострады в город, а за спиной послышалась перестрелка и новый взрыв.

— Мисс Девил, Фаэтон-1 вышел из строя. Наша огневая мощь ослабла, но защита в целом пострадала не сильно. Местная полиция не готова к сюрпризам с нашей стороны. Мы свернули с автострады, здесь сложнее перехватить нас. Встретимся с Мелассой у причала Еникапы, это юг европейской части города, — бесстрастный голос водителя проинформировал пассажирок, временно приглушив музыку.

— В стоимость консультации заложены не только турки, но и факт твоего нахождения в моей машине. Если тебя устраивают условия, то я буду предельно честной, и мы можем приступать.

Анастасия призналась самой себе, что условия так себе, но оставаться в неведении, быть несмышленой пешкой в руках инопланетной расы, ещё хуже.

— Кто такие эти мраморные твари? Я знаю, что они инопланетяне, но откуда и с какой целью они оказались на Земле?

— Хороший вопрос. В нашем названии для их центральной планеты нет обозначения, а их собственный вариант, как и весь язык в целом, так что не обессудь на мои дальнейшие объяснения, произнести человеку невозможно. Это газовый гигант, обращающийся по очень большой орбите вокруг Кастора, шестерной звезды в созвездии Близнецов. Для нашего глаза, в своей родном форме, они бы выглядели как бесформенное парящее желе непостоянного цвета или что-то в подобном духе. Мы не знаем, изначально они такими родились в виду весьма специфических условий жизни или пришли к данной форме после долгих лет эволюции. Проще говоря — абсолютно чуждая людям форма жизни. Строй общества соответствующий, — Юлия устроилась удобнее на сиденье, расправив сместившиеся на одну сторону золотые кисти, кеды её совершенно не смущали.

— Они мне рассказывали про чёткое разграничение ролей. Кастовость, заложенная на биологическом уровне. Кай — рождённый правитель.

Лимузины совершили очередной крутой вираж. Прямо перед ними из-за крыш высотных зданий вынырнул вертолёт и выпустил четыре ракеты друг за другом. Монитор в спинке водительского сидения окрасился жёлтым цветом, пунктиром обозначились быстро приближающиеся цели, а другим пунктиром, их удаление от автомобилей. Спустя несколько секунд ракеты словно отскочили от невидимого щита над машинами и разлетелись в произвольном направлении, окрасив небо в стеклянной крыше реактивными струями. Анастасия попыталась проследить их направление. Возвышавшийся позади промчавшейся процессии минарет накренился и рухнул подобно срубленному вековому дубу, поглотив пылью перекрёсток.

— Плохая идея с их стороны. Если бы не выбыл первый лимузин, мы задали бы ракетам новые цели, а не просто увели подальше от себя. Кай слукавил. Он не правитель и никогда не был им, более того, у него даже прав на это нет. Он всего лишь брат покойного правителя касторцев. Обычно, мы их называем по звезде, — певица бессознательно теребила одну из золотых кистей бордово-дымчатого платья.

— А кто тогда их текущий законный правитель?

— В этом и вся наша проблема. У касторцев его сейчас нет. Их правитель, всегда мужчина, — это что-то среднее между родильной машиной и дата-центром. Непрерывно порождает мелких существ, бесполых рабочих, которые строят, добывают ресурсы, исследуют космос и передают знания о нём правителю, консолидирующему и оберегающему их. Раз в цикл, невозможно назвать время в годах, он порождает не очередного строителя-исследователя, а более сильное создание, которое называют братом. Из братьев текущего правителя и предыдущих состоит совет, определяющий внутреннюю и внешнюю политику. Братья — мужчины, но могут периодически совокупляются друг с дружкой, порождая себе подобных, но более низкого порядка. Офисный планктон, переводя на наш язык. А если очень повезёт — то получается женщина. Не смотри на меня такими круглыми глазами.

Анастасии с трудом удавалось интерпретировать получаемую информацию. Словно урок по биологии человека перед государственным экзаменом в класс пришёл вести аспирант-разгильдяй из местного университета. Роллс-ройсы продолжали нестись на огромной скорости, петляя по узким городским улочкам Второго Рима. Анастасия всего пару раз бывала в городе и не знала его улиц, в бешеном калейдоскопе тёмных витрин, мечетей, современных небоскрёбов, трущоб, общественных зданий причудливой архитектуры на стыке Европы и Ближнего Востока, проносившихся за бронированными окнами. Размеренная оркестровая музыка Брамса продолжала литься из динамиков, в отдалении шумели сирены, а в воздухе яркие прожекторы двух вертолётов рассекали тьму. После первого ракетного залпа, турецкая полиция больше не применяла оружия, стараясь исключительно не потерять беглецов из вида.

— Женщины нужны исключительно для одной цели — совокупляться с правителем, чтобы родился наследник мужского пола. Роды летальны для матери, но отнюдь не всегда успешны. Если рождалась девочка, то она становилась сестрой текущего правителя и входила в совет на правах брата. Асфодель — сестра, а Кай и незнакомый тебе лично Эхнатон — братья последнего правителя. А если всё-таки рождался мальчик, то объявлялся государственный праздник, банкеты и прочее. Правитель передавал ему все накопленные знания и умирал с чистой совестью. Но поскольку мужчины страшные эгоисты, правители хотели пожить как можно дольше и не спешили с наследниками.

— Последний правитель перетерпел?

— Именно. Дождался того момента, когда его сил было уже недостаточно, и все жёны умирали, рожая недоношенных детей. Последней, вопреки табу, стала его собственная сестра, а по факту дочь, Асфодель. На сим дедушка надорвался и умер. Без правителя все накопленные поколениями знания оказались рассеяны. Да и рабочих рожать было больше некому. Печальный финал.

Лимузин, сокращая угол, снёс лепную колонну одного из зданий, они въехали в старый город, обломки гипса простучали по крыше барабанными палочками падающей на крышку гроба земли.

— Но они не исчезли…

— Ты наблюдательная. Асфодель забеременела, но времени, донашивать ребёнка в разрушающемся обществе, у неё не было. Вместе с Каем и Эхнатоном, собравшими хоть какие знания, и группой верных подданных, она покинула родную планету в поисках безопасного роддома. Им приглянулся наш Сатурн, но потом они решили, что для начала лучше выждать и запереться в твёрдой материи. Выбор пал на Землю. Касторцы стали частью нашей планеты, её породой, которую спустя тысячелетия человечество стало извлекать на поверхность и называть «мрамор». Дальше в общих чертах ты, думаю, уже знаешь от Кая, — Юлия разгладила складки платья, в очередной раз, переложив золотые кисти.

— Беременность Асфодель прошла успешно?

— Она родила, пока была частью планеты. Но проснувшись, не смогла найти своего ребёнка. Он затерялся где-то в земной тверди или на наших просторах. И от людей ей, её братьям и прочим последним представителям касторцев нужно только одно — помощь в поиске наследника.

— А если родилась девочка?

— Они предпочитают не думать об этом.

— Зачем вам всё это? — в тот же момент Анастасия почувствовала, насколько глупо прозвучал её вопрос. Юлия усмехнулась.

— Дима хочет править всем миром. Не спрашивай зачем, родители так воспитали видимо. Поскольку политическими методами стать на данном историческом этапе императором всей Земли невозможно, он решил раздуть хаос, войну и погибель, возглавив силовым методом то, что останется. А Калиса — всего лишь учёный. Она хочет создавать новое, проверять новое на практике и снова создавать. Вирус, вакцину от вируса, существ, мутировавших из-за вируса, не важно. Главное процесс, и чтобы никто не мешал. Дмитрий помог встать ей на ноги, широко развернуть исследования и снабдил заказами. Сейчас она во многом самостоятельный игрок и могла бы преломить ситуацию в другую сторону, если бы захотела. Калиса не имеет никакого желания вмешиваться в политику. Её цели лежат в другой плоскости, для них не важно, правит Землёй Дмитрий или какие-то правительства.

— А зачем мировая бойня рок-звезде, и так выкашивающей штабелями своих поклонников, повинной во всех смертных грехах?

— Меньше читай свободную прессу. Я — главный благодетель планеты. Несу светоч Великой Культуры, позволяю этим внезапно смертным людям прикоснуться к Прекрасному перед лицом скорой кончины.

Анастасия застыла со смешанными эмоциями, сложно было сказать, пошутила сейчас Юлия или ответила совершенно серьёзно. Сама тёмная дива решила, что недостаточно убедила главу Русэнерго и после паузы с сарказмом добавила:

— Мне поздно останавливаться. Пригласив Дмитрия помогать касторцам, я сделала свой выбор, от которого теперь не уйти.

Разговор завершился, лишь Венгерские танцы продолжали свой галоп под виолончели. А Роллс-ройсы, закончив плутать по узким улицам, вынырнули на широкий проспект и въехали на мост. Судя по карте на дисплее, они пересекали Галатский мост через бухту Золотой Рог в направлении исторического центра города, прямо на них надвигалась серая мечеть, вспарывавшая небосклон двумя минаретами.

— Почему нам не пытались перекрыть дорогу?

— Мы петляли узкими улочками, миссис Вревская. Устраивать там засаду бессмысленно, особенно после того, как мы лишили Стамбул одного из минаретов, — Анастасии ответил водитель, слышавший весь разговор с Юлией, — Хоть сообразили не тратить патроны. А вот сейчас…

На съезде с моста их ждало оцепление из джипов и бронированного микроавтобуса спецназа. Анастасия заранее покрепче вцепилась обеими руками в подлокотник. Автомобиль тем временем как-то странно задрожал и подпрыгнул, хотя мост был совершенно ровным. Из ехавшего позади Роллс-ройса в направлении блокпоста змейкой направились три ракеты. Во всей смертельной красоте расцвели цветки взрывов, рыжевато-красными монстрами, съедавшими машины. По лимузинам всё-таки открыли автоматный огонь, но пули лишь гулко стучали по бронированным стёклам и корпусу. Шафёр приглушённо выругался, Юлия вопросительно повернулась в его сторону.

— Они сбили фигурку «Дух экстаза».

— А почему ты её не убрал? Хотя, всё равно нет им прощения.

Одновременно с этими словами лимузины протаранили объятый огнём блокпост полицейских джипов, проигнорировали расстеленные шипы, словно атлет перепрыгнули через высокую клумбу, снесли ограждение и направились к высоким закрытым решётчатым воротам Египетского базара. Сторож, до этого с любопытством наблюдавший за суетой стражей порядка, со всех ног побежал в сторону мечети, рассчитывая на помощь Аллаха и то, что её двери таранить никто не собирается.

Кованые створки ворот слетели с петель, над прозрачной крышей лимузина замелькали высокие жёлтые своды, словно тело зебры рассечённые чёрными полосами. Свет фар отражался от погашенных фонарей и тёмных витрин, играл на мутных стёклах высоко расположенных окон. В узкий проезд за ними быстро устремились полицейские машины.

— Дима мне говорил, что его построили в XVII веке.

На задумчивых словах певицы раздался взрыв позади кортежа. Анастасия обернулась и увидела обваливающийся потолок, снопы разлетающегося стекла и витражей, пучки обломанных деревянных перекрытий. От мощного взрыва по всему потолку побежали проворные трещины. Прямо перед капотом лимузина упал огромный светильник. От удара о решётку радиатора он отлетел в одну из витрин, обрушив пирамиду из лотков со специями.

— Хорошо, что не Европа, все уже спят и не пострадают. И какой большой город, — флегматично заметил водитель, не отвлекаясь от дороги, — Но Артур перестарался.

На встречу в лоб им нёсся очередной джип полиции. Мужчина выкрутил руль, автомобиль послушно повернул, пробил насквозь магазин сухофруктов и выехал на узкую улочку. Вторая машина последовала за ним, протаранив другой магазинчик.

— Каким именно образом вы ищете наследника касторцев? — Анастасия решила вернуться к разговору. Она уже не была столь уверена в успешном для них окончании разговора, поэтому следовало выяснить, пускай и перед смертью, ещё несколько моментов.

— Искали. Развитие псионических способностей человека — свершившийся факт. С помощью специальной аппаратуры, стимуляторов и пространственных конструкций можно усиливать разные неординарные человеческие способности, на протяжении длительного времени пребывавшие исключительно в области метафизики.

— Искали? Уже нашли?

— Нет. Во-первых, есть данные, что мы получили слишком большую и неконтролируемую мощность, способную отрицательно влиять на планету без нашего на то желания. Во-вторых, касторцы весьма туманно отзываются о нашей судьбе, после выполнения договора. Иными словами, мы не знаем, что станет с нашей цивилизацией после того, как наследник будет найден.

— Вы отказались проводить дальнейшую работу и статуи объявили войну? Но это же вам на руку.

— Не совсем. Мы не собирались вести полноценные боевые действия. Дмитрий проводил политику террора и подкупа, а не явного боевого столкновения. Теперь же касторцы своими методами убедили ряд правительств в абсолютной опасности с нашей стороны, результат ты уже видишь.

Вой сирен стал ближе, в воздухе повисло уже три вертолёта, всё чаще Анастасия замечала, что узкие, отходящие вправо и влево улочки перекрыты блокпостами. Их загоняют в ловушку. В конце петляющей улицы замаячили ещё одни огромные ворота с лесом куполов и перекрытий за ними. Сбив и перевернув очередную машину, лимузины проложили путь под аркой. По вывеске Анастасия определила, что они ворвались на территорию Гранд базара.

— Мелассу блокировали в порту. Они вырвались, но заходить к причалу Еникапы слишком опасно. Нас подберут с набережной у парка Джанкуртаран, — название ничего не сказало Анастасии, оставалось только надеяться, что это действительно ближе и лучше предыдущего варианта.

Узкие проходы базара между магазинами с антиквариатом и сувенирами не предназначались для гонок на лимузинах. Роллс-ройс как бульдозер собирал столики ресторанов, оставленные выносные прилавки, разносил угловые витрины и сшибал вывески. От очередного блокпоста водитель предпочёл уйти, проложив новую улицу. Автомобиль вздрогнул, подпрыгнул несколько раз, словно преследующий добычу хищник набирающий скорость, и пробил угловую стену, обвалив сразу три магазина. Транспорт нёсся без разбора, словно торнадо в провинциальном городке, оставляя за собой полосу обломков.

— Какой милый половичок, я бы купила, — на мгновение к лобовому стеклу пристал ковёр с роскошным узором, с шуршанием убранный дворниками.

— Мы не застрянем? — Анастасию беспокоила чудовищная тряска, грохот рушащихся стен и перекрытий.

— А ты обернись.

Женщина последовала совету певицы и посмотрела через заднее стекло. Автомобиль делал небольшие, но далёкие прыжки, а в лобовом стекле идущего вторым Роллс-ройса отражались синеватые всполохи пламени.

— У Фаэтона два двигателя — внутреннего и внешнего сгорания. Реактивный бульдозер. Да и ремонт здесь в последний раз делали ещё при Османской империи.

Пробив очередную витрину, лимузин врезался в полицейский автомобиль. Роллс-ройс резко развернуло, удар пришёлся пассажирской дверью о колонну, от силы удара Анастасию бросило на Юлию. Пока машина буксовала, стало стягиваться оцепление, от реактивной струи загорелись разбросанные деревянные обломки.

— Дурная идея, — сам себе сказал водитель.

Анастасия интуитивно поискала глазами второй лимузин. Ракетница уже была на взводе. Оглушительный грохот сотряс весь Гранд базар, словно взорвали склад с пиротехникой. Во все стороны полетели горящие обломки, раздувая огненный шторм из кусков штукатурки, кирпичей, кованных и деревянных перекладин. Роллс-ройсы понеслись дальше, стремительно набирая скорость, убегая от радостно распространяющегося пожара. Просушенные южным солнцем древние деревянные перекрытия с радостью занимались пламенем. От силы удара и деформации стен своды покрывались трещинами. Вой сирен стал удаляться, на место него пришёл треск лопающегося стекла, в салоне запахло палёной шерстью и хлопком.

Протаранив очередную стену, реактивные лимузины помчались по трамвайным путям, удаляясь от горящего базара. В начинавшем светать небе возвышался огромный купол Айя-Софии. Словно огромный корабль на волнах, собор поднимался над городом, бесценным драгоценным камнем пребывая в оправе соседних зданий.

Беглецов больше никто не хотел преследовать или в хаосе базара их потеряли из вида. Они промчались мимо высокой ограды собора-музея и вновь свернули на узкие улицы старого города. Промчавшись под низкой кирпичной аркой железнодорожного моста, миновав парк Джанкуртаран, пассажиры увидели бескрайний, тёмный ранним утром Босфор. Слева и справа возвышались остатки некогда грозных крепостных стен, а впереди, прямо на них двигался над водной гладью большой и чёрный экраноплан. Махина выглядела почти как самолёт, по размерам лишь немного уступая грузовому Боингу. Только крылья короткие, широкие и низко расположенные, словно у карикатурного цыплёнка, хвостовое оперение наоборот огромно, как крылья альбатроса, делающего взмах, а четыре двигателя с каждой стороны располагались рядом с кабиной пилотов. Малассу пытались перехватить несколько катеров береговой охраны, но они выглядели беспомощными лилипутами рядом с мрачным левиафаном. Экраноплан вальсировал, описывая огромные восьмёрки, уходя от попыток абордажа. Огня по нему не открывали, справедливо опасаясь последствий, и видимо ожидая турецкий ВМФ.

Роллс-ройсы помчались по широкой набережной, экраноплан выровнял курс и стал быстро приближаться, игнорируя истерику по громкой связи со стороны катеров. В нескольких сотнях метров от дороги в пролив отходила небольшая пристань, а ещё дальше у яхтенной марины мигал огнями полицейский блокпост. Войдя в занос, автомобили повернули на девяносто градусов и, включив форсаж реактивных двигателей, разогнались и въехали на пристань, оторвавшись затем от земли. Маласса завершила манёвр, повернувшись к пристани открывающимся грузовым отсеком. Два лимузина влетели в распахнутый зёв, затормозив о пустые металлически контейнеры. Двигатели выключились, салон наполнили раздувшиеся подушки безопасности, Анастасия выбралась из шлейфа платья Юлии Девил. Грузовой отсек закрылся, экраноплан набирал скорость — в ней он превосходил все существующие суда и вертолёты. Со второго этажа к ним уже спускались рабочие, разбирать завалы.

— Думаю, консультация окончена. Чем собираетесь расплачиваться? — тёмная дива умудрилась полу лечь на подушки безопасности, постукивая ноготками по одной из них.

— Мой интерес ограничивается Россией. Если в ваши планы не входит обустраиваться на территории Евразийского союза, то я обещаю полный нейтралитет, а то и содействие. Конечно, я буду сотрудничать с касторцами, но лучше я, чем кто-то не осведомлённый.

Анастасия пробралась к окну и увидела обеспокоенное лицо милой девушки с безумно-взъерошенной причёской.

Глава 15 Меньше паники

— Скучаешь? — Калиса Фокс медленно прошла между столов с приборами и вошла в полосу тусклого света, лившегося сквозь огромные оранжерейные окна.

Себастьян вздрогнул, подумав, что является адресатом вопроса, заданного усталым и ласковым голосом. Но объектом внимания талантливого учёного оказалась FicusDionaea. Часы показывали без трёх минут два часа ночи. На минус пятом этаже штаб-квартиры корпорации Ред Фокс в Гонконге уже никого не было. Растительный мутант давно дремал, сам Себастьян страдал хронической бессонницей, которую считал своим даром и отказывался лечить, а спала ли хоть иногда Калиса Фокс, знала только она. Практически весь этаж представлял собой одно огромное помещение, разделённое несущими колоннами и бесконечными столами, стендами и стеллажами с приборами и экспонатами, украшенными или уроборическим лисом Ред Фокс или заглавной буквой «I», с приписанным к ней «den». В центре находился стеклянный куб — оранжерея с разнообразными искусственно выведенными растениями. Ficus Dionaea бесспорно оставалась шедевром творческой ипостаси генияКалисы. Плотоядное растение, с невероятно быстрой даже для многих животных реакцией, обладало простейшими нервными узлами, что делало его уже животным. Имелись куда более совершенные образцы — обладавшие большими размерами, прожорливостью, лучшей реакцией и сложными рефлексами, но именно самый первый жизнеспособный образец стал всеобщим любимцем в закрытом от посторонних глаз безумном мире лаборатории Ред Фокс.

— Скоро к нам приедет прекрасный образец. Модернизация человека такое хлопотное и неблагодарное бремя, — медленно покачивая из стороны в сторону пушистым рыжим хвостом, Калиса начала обходить оранжерею, — И столько сложностей с воспоминаниями. Нужный генетический материал можно просто клонировать, но работать с оригинальными тканями куда плодотворней. Даже ты помнишь, что происходило с тобой, что говорить про унылых людей. Негативное воспоминание может всплыть в самый неподходящий момент, превратив верного слугу во врага. Память можно читать как раскрытую книгу, но изменять её так сложно…

Себастьян стоял во мраке выключенного света, прислонившись спиной к одной из колонн. Глава корпорации не могла его видеть, зато он её видел и прекрасно слышал обрывочные рассуждения вслух. Невысокая и вечно юная любила ночами гулять по пустому зданию, наслаждаюсь темнотой, тишиной и одиночеством. Возможно, в эти часы её посещало особое вдохновение, свойственное ей как творцу, куда более искушенному, чем любой писатель, художник или скульптор. Секретарь сразу вспомнил об Асфодель. Властной, сильной, изобретательной, коварной и одинокой. Он поклонялся мраморной деве, она для него стала ветхозаветным капризным богом, бессердечным и всесильным, от прихоти которого зависят судьбы. Богом, к которому его привела Калиса. Себастьяна Рэндолфа Кроуфорда представили мисс Фокс двадцать четыре года и три месяца назад во время научного форума, спонсируемого одним его знакомым. Англичанина заворожила загадочная русская, ставшая его болезненной манией на долгие годы. Состояние психического расстройства и болезненного внимания было для него типичным с детства, он тяготел к таким же одержимым людям с атрофированными чувствами. Калиса, для которой существовало только две категории человека, или полезный и послушный или подопытный, стала его идолом. Который привёл его к новому объекту культа — к Асфодель, некоронованной королеве. В последний раз они говорили про неудачное покушение на Дмитрия…

— Главное пресечь разложение родных тканей и отторжение модифицированных. Люди первой модификации умирали в корчах через месяц, второй живут дольше, но тоже мало. Пока не знают, что возникающая патология приведёт к отторжению модифицированных тканей через три или четыре года. Превосходная «Химера» Дмитрия превратиться в скопище кровавых сгустков в броне через год. А через три — все начальники служб и аналитики деградируют до уровня Ficus.Замена готовится, но скоро людей станет значительно меньше, и отбирать кандидатов без обязательств, станет не так просто. Что ты мне киваешь, химерика. Сколько гордости и чувства собственного превосходства в этих новоявленных супер-людях. Неужели они не понимают, что будь всё прекрасно, Дима уже давно бы обзавёлся лишним полу центнером мускулатуры, а не возился с дилетантами от хомо-скульптуры.

Хвост Калисы остановил своё размеренное движение, замерев на месте. Девушка в белом комбинезоне с короткими рукавами, одинаково удобным для работы и для встреч, навострила большие лисьи уши, дополнявшие голову к паре человеческих. Себастьян замер, прильнув, слившись с холодной колонной, задержав дыхание. Новые уши были значительно чувствительнее человеческих.

Секретарь не до конца понимал, зачем она это сделала с собой. Столь радикальная мутация способствует ускоренному обновлению клеток, что замедляет деградационные процессы в организме. Ускоряющиеся и непрекращающиеся, выцветающая радужка была единственным заметным побочным эффектом затянувшейся молодости и жизни Калисы. А может, просто захотелось. Ей было больше восьмидесяти лет, притом, что из-за ужасной экологии кривая средней продолжительности жизни по всей планете только падала, а после вулканов и вовсе провалилась в крутое пике. Хомо-скульптура, используя новые методы, позволяла изменить тело, сохранить возраст или отодвинуть его назад лет на пять. Но кардинально повернуть время вспять и продлить жизнь Калиса смогла исключительно только себе, постоянно расплачиваясь за своё открытие.

— Третье поколение модификации можно будет использовать на неподготовленных людях. О новых способностях говорить ещё слишком рано, но улучшение защищённости тела, скорости реакции, мысли и области памяти можно будет сделать стабильными и постоянными. По крайней мере, на время срока трудового договора, — Калиса продолжила приостановленный размеренный шаг, медленно роняя по слову в такт удара каблуков туфель по кафелю, — Возможно, это поможет и с копиями Юли. Сейчас она в состоянии лишь недолго пребывать в другом теле себя. Дима обещает технологический прорыв, но как он его осуществит, когда пятая жена находится под контролем аумантов.

Глава Ред Фокс остановилась и огляделась по сторонам, окинув выцветшими глазами огромную лабораторию.

— Сегодня всё начнут упаковывать. Завтра прибудет Стефан, как я надеюсь, что он не омрачит свой мозг чем-то негативным, и сборы завершатся. Дима опять возьмёт так много багажа.

***

— Я вновь чувствую безграничную свободу. Я — секунда, быстрый порыв ветра, ворвавшийся в открытое окно и сразу же пресечённый закрывшейся дверью. И я — вечность, огромное неподвижное затхлое болото, в котором происходит всё что угодно, но само оно остаётся таким же, как и было. Эхнатон, как грязно он открыл мне то, чего я сама себя лишала. Не стоило быть столь суровой к Стефану, но Виктор… Зачем я его встретила так давно, отравив свою жизнь, не лучше ли было оставить всё как есть. Корпорации, они убили его, но лично он им ничего не сделал. Каким был бы мир, не появись в нём Асфодель. И каким был бы мир, заключи она договор с кем-то другим. Люди так часто винят во всех своих бедах злую силу, дьявола, потусторонние энергии и казалось вот она — сила. Древняя, могучая, всё ведающая и ничем не ограниченная. Ограниченная, в этом и оказалась проблема. Забавно. Силе люди безразличны, но самые изобретательные и сильные из нас решили уничтожить других и причинить им то, что считают нужным. Почему не накормить мир, не принести невероятное? Топим сами себя. Одно большое болото. С какой стороны в него не входи, всё равно увязнешь, скроешься с головой в его вонючей жиже. Оно поглотит тебя и останется внешне неизменным. И внутри тоже. Ты станешь его неотрывной частью, займёшь место, которое должен занимать. Ты всегда там был, но зачем-то решил выбраться и прийти опять. Иллюзия, одна иллюзия. Зачем вообще что-то делать, когда твоё сие минутное состояние счастья зависит исключительно от собственного восприятия? Как бессмысленно было убегать столько лет, скрываться в промозглых и холодных городах. Всё равно я теперь здесь. И убеждаю себя, что всё хорошо, так же как до этого убеждала, что всё плохо. Знаменатели разные, результат после знака равно один. Глупый-глупый Стефан прыгает с кочки на кочки, мнит себя проводником. Топь сожрёт его, он её часть и она вернёт её в себя. Какую роль уготовили ему? Увижу ли я его здесь? Новая шахта так забавно называется. Пятая жена. А я уже была в «Первой жене» и в «Седьмой жене». Интересно, это всё из-за Барензия? Я знаю эти горы. Это Карпаты. Далеко от первой, далеко от седьмой, но близко к четвёртой. Да и можно отделить «пять» от «четыре»? Это как отделить себя от болота, которое поглощает тебя. Теперь я осознаю, что я ищу. Сын Асфодель. А может дочь. Но они считают, что сын. Как глупо. Асфодель знает про болото, но предпочитает быть кочкой, а не торфом. И если всё-таки не сын — она будет торфом. А вместе с ней блестящие Эхнатон, Кай и всё их племя. Даже примкнувшие к корпорациям. Как забавно. Предатели предали предателей и примкнули к людям не предателям. Или не так? Ой, здравствуйте. А я и забыла, что здесь не одна. А тебя я помню. Мы с тобой были в Норвегии. Какой ты забавный, спасибо. Я вижу, что видел ты, никогда там не была. А ты не видел Карпат снаружи? Не очень горы, есть прекрасней, но тоже вполне неплохие. Говоришь здесь Румыния? А какая разница. Привет. Что ты чувствовала? Свободно перелетающую мысль с места на место? Я знаю кто это. Она как и мы свободна, но не теряет тела, всегда к нему возвращается. Даже может выбрать, к какому вернуться. Нет, она не счастливая. Я вижу, ты любила. И ты видишь, что я любила. Она тоже любит, но так извращённо. Не хочет признать, не хочет сознаться, но объект знает и принимает её правила. Зачем так? Как думаешь, кто безумней: мы, они, лучезарная Асфодель или богоравные корпорации? Забавно. Я об этом не думала. Продолжим искать? Как зачем? Разве имеет значение? Мы здесь — это наша доля. Надо её воспринимать и считать счастьем. Конечно раньше было лучше, но мы это видели? А давайте попробуем быть и не быть. Оторвёмся и не вернёмся, но не улетим, а останемся. Не смеши меня, твою мёртвую бабушку мы не встретим. Наследника Асфодель тоже — мне кажется, он мёртв.

***

Экстравагантная штаб-квартира корпорации Ред Фокс располагалась на искусственной насыпи на берегу залива в квартале Сентрал-энд-Вестерн, главном деловом квартале Гонконга. В отличие от тяжеловесных корпусов Иден, ощетинивших весь Сент-Иден колоннадами, шпилями и куполами, словно викторианский город из вселенной стимпанка, небоскрёб Калисы поражал висячими садами, лёгкостью конструкции и выбором цветовой гаммы. Матовые рыжие орнаменты на белом теле сооружения кричащим вызывающим пятном раскрашивали бело-синие засилье мегаполиса, по-прежнему верному старой архитектурной парадигме. В моду прочно вошли яркие цвета и неожиданные формы, строить которые становилось всё проще. До повсеместной застройки километровыми небоскрёбами с многоуровневыми воздушными трассами для аэрокаров дело ещё не дошло, но всё выглядело и не так печально, как рисовали антиутописты из всевозможных течений о закате человечества, невероятно распространившихся в последние годы. В Гонконге не чувствовались пессимистические настроения об отсутствии новых источников энергии, приближающемся исчерпании ресурсов, вулканической деятельности и народных бунтах. Люди жили, работали, строили и создавали, даже в столь ранний час, наполняя утопающие в зеленее и стекле улицы шумом. Стефан был бы не прочь взять взаймы уверенности и стабильностиу китайцев. Предстоящая встреча с Калисой заставляла вора не на шутку нервничать, особенно в контексте последних событий в Турции. Не смотря на мантру Первого Общественного о недоразумении, все прочие средства массовой информации в этот раз распространяли другую информацию. Юлия Девил обвинялась в торговле наркотиками, похищении людей, пособничестве терроризму, отмывании денег, полученных незаконным путём, и сопротивлении аресту, повлёкшим человеческие жертвы, ущерб собственности муниципалитета Стамбула и памятникам мирового культурного наследия. При этом Первый Общественный говорил о трёх авариях и вызванном ими небольшом пожаре, а все прочие ресурсы на перебой кричали о сожжённом дотла и разбомблённом броне-лимузинами Стамбуле. Факт раздвоения мнения означал лишь одно — всем остальным СМИ предложили быть «с» или «против». Просочившаяся и блеклая на общем фоне новость о выраженном кворуме недоверия двух крупнейших акционеров Ред Фокс в адрес мисс Фокс лишь усиливала беспокойство вора. Он мог попасть под горячую руку правоохранительных служб, и в отличии от Анастасии Вревской, влиятельной русской промышленницы, замеченной в обществе Юлии во время кутерьмы в Стамбуле, а потом загадочно оказавшейся на Кипре, у него иммунитета не было.

Стефан постарался отвлечься от неразрешимых вопросов продолжением изучения окружающего мегаполиса, который, пускай и не стремился окрашиваться в лиловый с красным, щеголял несколькими архитектурными бунтарями. Словно специально перед взором американца появилась штаб-квартира Первого Общественного в Азии, уже окружённая чрезмерной суетой, хотя само здание на него не произвело впечатления. Золотистый многоугольник с несколькими чёрными волнистыми вертикальными выступами напоминал вычурный тюбик губной помады, который уронили в чашку кофе.

Широкие двери Фокс Тауэр, Башни Лисы, услужливо впустили Стефана в просторный холл, размером с ангар для дирижабля, при условии, что помещаться он туда должен вертикально. Не смотря 7 часов утра и относительно пустые улицы самого Гонконга, здесь уже наблюдалось оживление. Холл представлял собой высокий двор-колодец, в который выходили окна офисов первых пятнадцати этажей с трёх сторон, а четвёртая оставалась затенённой садами-сотами. Работники пятнадцатого этажа наверно чувствовали себя на вершине муравейника, уместившегося под смородиновым кустом.

— Добрый день, чем могу Вам помочь? — Стефан не успел выйти на середину расчерченного причудливыми тенями белоснежного пространства помещения с нависшими сверху авангардными люстрами, как к нему подошла улыбчивая миниатюрная китаянка, прижимающая к груди стилизованный под папку планшет.

— Здравствуйте, я к мисс Фокс. Она просила передать слово «Лика».

Девушка совершила несколько хитрых движений на поверхности экрана гаджета и ещё гостеприимней улыбнулась Стефану.

— Мистер Дей, Вы пунктуальны и одеты. Прошу за мной.

Стефану представилось окно планшета с двумя флажками, предусматривавшими пропуск посетителя. Сегодня он был без париков и накладных усов в довольно щегольском костюме с покушением на последний писк моды. Вор сам себе затруднялся ответить, к чему подобная роскошь. Хотя возможно, он соскучился по старым добрым временам, когда входишь в музей под видом солидного гостя благотворительного вечера, а выходишь официантом с золотыми скрижалями неведомого бога. И выйдет ли он в этот раз оставалось большим вопросом. Как и Мина, он нужен живым, только другой стороне конфликта.

Стеклянный лифт, находившийся в небольшом алькове за информационным панно с открыто улыбающейся Калисой, быстро поднял вора и его сопровождающую на вершину небоскрёба, позволив между делом насладиться панорамой Сентрал-энд-Вестерн. Китаянка провела его сквозь пустынную и белоснежную приёмную в кабинет, единственной роскошью которого были огромный письменный стол, полукругом обнимавший высокое кресло, и странное растение с листьями как у фикуса, и скрылась за закрывшейся входной дверью. Стефан замер в нерешительности в пустом помещении, оформленном в неизменном для Калисы белом цвете и минимализме, из которого открывался потрясающий вид на залив и противоположный район города. Здесь уже работали, а город ещё только просыпался. Вор сделал несколько шагов вперёд, и посередине комнаты к полу начал спускаться блестящий металлический шест, увенчанный снизу частью потолка, открыв круглый люк. Каждые сантиметров двадцать отделялась и фиксировалась ступенька. За несколько секунд на глазах Стефана возникла винтовая лестница, приглашавшая подняться ещё на уровень вверх. Вор не преминул им воспользоваться.

Стоило Стефану подняться наверх по довольно высокой лестнице, над кабинетом Калисы располагался или технический или просто закрытый для посетителей уровень, у него перехватило дух. Он стоял в центре небольшой площадки, вокруг которой не было ничего: ни стен, ни потолка. Лишь необъятная панорама города, крыши соседних небоскрёбов, пролетающий вертолёт и шум ветра, развевающего полы пиджака. Мягкий и толстый ковёр покрывал пол, несколько низких кресел и столиков составляли всё убранство. Вор подошёл к краю и попытался посмотреть вниз.

— Не надо так близко, а то начнутся помехи в изображении.

Вор обернулся на насмешливый томный голос — у противоположного края площадки в глубоком кресле сидела Калиса. Но совсем не такая, какой он видел её в поезде. Ещё более мраморная кожа, бледно-золотистые, как фольга под стеклом, глаза, голову дополняли большие лисьи уши, а на подлокотнике лежал белый кончик пушистого хвоста. Потоки ветра трепали длинные рыжие волосы, единственное не переменившееся в Калисе. Стефан замер от удивления. Почувствовав, что ему становится сложно стоять на краю, он отпрянул в сторону, вернувшись к лестнице.

— Присаживайся рядом. И если вид Гонконга тебя пугает…

Девушка взяла в руки смартфон, лежавший на соседнем журнальном столике, и нажала несколько клавиш. Ветер стих, источники света изменились, а панорама мегаполиса моргнула и, как надпись на рекламном щите, сменилась новым видом. Теперь белоснежный ковёр лежал посередине солнечной лесной поляны, окружённой вековыми деревьями. За спиной Калисы, ломая ветви, из зарослей вышел бурый медведь. Деловито поводил носом, потёрся боком о ближайшее к нему дерево и неторопливо и важно проковылял вдоль края поляны, удалившись назад в чащу.

— Новое поколение стерео-обоев. Доступно сорок шесть различных видов. Если хочешь, можем посмотреть их все. Сегодня, ты одел на себя много, так что у нас есть время, — игриво подмигнув ошарашенному американцу, глава Ред Фокс поднялась с кресла и прошла к мини бару, за которым раскинулся пышный куст малины.

В отличие от Стефана, Калиса наоборот ограничилась короткими шортами и тонкой блузкой зелёного цвета. Когда она вернулась к своему месту с двумя бокалами нарядно розового содержимого, окутанная тонким ароматом свежего винограда, Стефан пришёл в себя и сел в предложенное кресло. Он с улыбкой принял изящный сосуд из рук Калисы, но не спешил пригубить его.

— Приношу извинения за сюрприз. Тик-Н не передаёт изображение на прямую, а только содержит парочку готовых моделей. В него была загружена устаревшая матрица. Что же до самого факта сюрприза, — Калиса пригубила вино, бросив проницательный взгляд в сторону Стефана, продолжавшего неуверенно вертеть бокал в руках, — Считай это маленькой слабостью сумасбродного гения.

Девушка подкупающе улыбнулась, всячески стараясь разрядить обстановку и внушить Стефану доверие. Непростое решение, довериться коварному мутанту с однозначно неоднозначными взглядами на окружающих, собирающимся повоевать со всем миром и одновременно открыть нечто революционное. Американец, наконец, улыбнулся в ответ и принял более расслабленную позу в кресле.

— Сегодня мы наоборот: всё отебе и отебе. Ты столько говорила о великой цели и моих способностях в поезде, — Стефан сразу перешёл на «ты», намёки Калисы этому только способствовали, да и они не так давно весьма неформально, с его стороны по крайней мере, общались в поезде, — Возможно, расскажешь нечто более конкретное?

Глава Ред Фокс вновь коснулась бокала губами и обратила внимание на поехавший от вибрации по стеклянной столешнице смартфон. Гаджет, в дополнение замигавший красными огоньками, сигнализировал о срочном событии, решение по которому не терпело отлагательства. Калиса поставила вино на столик и проверила сообщение.

— Ненавижу китайцев. Напали раньше своих же собственных сроков мобилизации служб безопасности. Коммунисты… — расслабленная и томная маска оказалась заброшенной в дальний угол.

Стефан не успел додумать мысль о том, что китайцы уже давно коммунисты только на бумаге, как Калиса встала с места, в три шага достигла лестницы и быстро спустилась в кабинет, стуча каблучками по ступенькам. Приятная глазу зелень с залёгшим в траве зайцем исчезла, обнажив голые белые стены. Американец догадался, что если он хочет узнать подробности, то ему предстоит стать официальным сообщником. Интересно, не разыгрывают ли перед ним спектакль, хотя какой смысл, если можно было усыпить и связать?

В кабинете Калисы во всю одной из стен, оказавшейся одним большим органическим дисплеем, мозаичным панно раскинулись изображения с десятков камер видеонаблюдения, демонстрировавших лаборатории, кабинеты, коридоры, главный холл и территорию вокруг небоскрёба. Везде наблюдалась организованная суета, а на карте города, секундой позже развернувшейся левее картинок с устройств наблюдения, обозначилось несколько мигающих точек, стремительно приближавшихся из разных концов Гонконга к эмблеме Ред Фокс, обозначавшей Башню Лисы. Сама Калиса, погрузившись в кресло, работала за письменным столом, столешница которого являла собой один большой сенсорный экран, на которой появился рыжий ноутбук. Один за другим открывались всё новые документы, окна состояния и прогресса, угрожающе мигающие таймеры и маячки новых сообщений. Для спектакля слишком большой риск. Странно, что всё важное до сих пор не было ни куда копировано или вывезено. С другой стороны, если Калиса знала заранее о готовящейся полицейской операции, и она вписывалась в её планы, то преждевременная суета заставила бы китайцев действовать ещё быстрее.

На подъездную аллею к небоскрёбу на большой скорости вырулили три бронированных микроавтобуса местного спецназа, затормозив у самых железобетонных тумб, препятствовавших прямому тарану входа в здание. Следом стягивались автомобили полиции. Две группы по двадцать человек каждая бегом направились из микроавтобусов к главному входу, ещё одна приступила к рассредоточению по периметру. Широкие стеклянные двери уничтожили заложенным зарядом, оставив обширный пролом в стеклянном коконе здания. Одновременно со взрывом, включился звук, передававший быструю и обрывистую китайскую речь. Люди, с головы до ног облачённые в чёрные защитные костюмы, словно вышедшие из компьютерной игры о пост апокалипсисе, стремительно вбегали внутрь, поднимались по лестницам. Стефан только сейчас обратил внимание, что в центральных коридорах не горит свет. Небоскрёб обесточили, но не стоит даже удивляться персональному генератору электроэнергии.

— Орион-14. Хороший защитный комплект, предусматривает работу в местности с химическим и бактериологическим заражением. Нам, конечно, запрещено разрабатывать в черте города особо опасную прелесть, но китайцы правильно поступили, что не поверили в нашу честность, — Стефан обернулся на сухой голос, обладатель которого противно растягивал слова. За спиной американца стоял высокий и худой до истощения мужчина в строгом классическом костюме, на губах которого бродила дёргающаяся сардоническая усмешка, — Шлема в данном костюме обеспечивают видеонаблюдение и постоянную связь через сервер. Но у этого есть свой недостаток.

Передаваемая китайская речь стала едва слышной, после чего кабинет наполнил ужасный скрежет пополам с воем и скрипом, через несколько секунд дополненный нечленораздельными человеческими криками. Американец повернулся к панели и увидел на всех мониторах корчащийся, катающийся по полу и земле спецназ. Несчастные люди хватались за голову, пытаясь сорвать шлемы, держались за те места, где под бронёй у самых динамиков находились уши, инстинктивно пытаясь их закрыть. Некоторые трясущимися руками пытались направить оружие себе в голову, надеясь оборвать мучения. Шлемы обладали прекрасным бронированием, но не от автоматной очереди в упор. Камеры зафиксировали отлетающие чёрные окровавленные куски.

— Звук возможно отключить только через сервер. Если он не заблокирован, — закончил мужчина в костюме.

— Что с ними?

— Не знаю. Мы ещё не проводили столь масштабных полевых испытаний, — равнодушно ответил Стефану его новый собеседник, словно речь шла о лабораторных крысах.

— Себастьян, выключи звук. Иначе мы сейчас сами оглохнем и ослепнем. Согласись, это лишнее, — будничным тоном попросила Калиса, после чего Себастьян послушно вызвал панель управления и выключил звук, — Два часа и сорок шесть минут — это окончательные данные?

— Да, мисс Фокс. Как Вам известно, специальная операция была назначена на ночь, поскольку мы распространили по специальным каналам информацию о том, что Вы убываете завтра днём. Сборы шли с опережением графика, но, к сожалению, Ваши подчинённые не настолько всемогущи.

Глава Ред Фокс ничего не ответила, и Стефан вернулся к просмотру изображения с камер видеонаблюдения. Судя по всему, был найден способ, отключить заблокированный сервер, люди начали медленно подниматься. Теперь они остались без связи, но это не самое страшное для них. Одни поднявшись, так и остались стоять на месте, ничего не предпринимая, кто-то перевернулся на спину, раскинул руки и ноги в сторону и остался лежать «звездой». Некоторые стали ходить из стороны в сторону, шаря руками в воздухе, натыкаясь друг на друга. К людям, лежавшим и потерянно стоявшим или ходившим из группы в оцеплении небоскрёба, устремились полицейские. Они брали коллег под руки, взваливали на спины и оттаскивали к машинам. Первая волна атаки на Башню Лисы захлебнулась.

В коридор, где в шоковом состоянии находилась одна из групп захвата, вышло пятеро людей. Стефан узнал «Химеру» Дмитрия Идена. Его наёмники были на две головы выше солдат присланного спецназа и значительно шире в плечах, в своём обмундировании и вооружении напоминая не людей, а киборгов. Хотя, американец не исключал возможности, что они ими и были. Неспешно подойдя на расстояние выстрела, солдаты открыли огонь по беззащитным людям, превратив белоснежный коридор с раскидистыми пальмами в изящных горшках в скотобойню. Группа спецназа не смогла им оказать никакого сопротивления. Внимательно осмотрев все тела, сделав контрольные выстрелы в тех, кто ещё походил на целого человека, размазав кровь по полу, солдаты рассредоточились по коридору, и в него вышла группа учёных и рабочих, тащивших за собой две тележки с оборудованием. Точнее тележки были с электрическим приводом, но их мощности для перемещения столь объёмного груза не хватало и их приходилось подталкивать. Никто из работников Ред Фокс не обратил особого внимания на растерзанные трупы, направившись под охраной к грузовому лифту.

— Путь эвакуации проложен водным маршрутом, — Себастьян, судя по всему исполнявший обязанности секретаря при Калисе, продолжил информировать Стефана.

— Нас не попытаются потопить?

— Попытаются. Но у них не получится. Мы предлагали муниципалитету Гонконга сотрудничество, но они не захотели. Как видишь, нам даже не предложили сдаться.

Американец ещё раз посмотрел на две группы — одну мёртвую, вторую ещё не окончательно мёртвую. Если Юлия Девил после предложения о сдаче, бежала, устроив десяток аварий и уничтожение минимум трёх памятников архитектуры, то страшно представить что устроит мисс Фокс. А ведь именно в эти минуты может проходить штурм Сент-Идена, данная мысль неожиданная посетила голову Стефана. После Юлии и Калисы, о его судьбе можно не сомневаться, но присутствовать при осаде острова оружейного барона американец хотел меньше всего на свете, не зависимо от стороны участия.

Прошло семнадцать минут, в течение которых глава Ред Фокс продолжила работать с данными, люди из оцепления с ненавистью и надеждой наблюдали за громадой штаб-квартиры, ожидая хотя бы косвенных данных о судьбе двух штурмовых групп, а Стефан и Себастьян смотрели на изображения камер видеонаблюдения. Первый с сомнением и отвращением, второй критично и с любопытством.

— Мы перешли на второй уровень.

Восемь бронеавтомобилей достигли оцепления небоскрёба, заняв позиции по периметру и нацелив крупнокалиберные пулемёты на здание. И хотя до восьмидесятого этажа они не достанут, Стефан уже не был столь уверен в успехе корпорации. Специальная полицейская операция переходила в военную. На смену спецназовцам в защитных костюмах универсальной защиты пришли солдаты в противогазах, бронежилетах и с рациями. Также без помех заняв холл, они стали подниматься на верхние этажи, обнаружив обе группы захвата. Техника и машины скорой помощи продолжили стягиваться к Фокс Тауэр, на периферии пролетела стайка вертолётов новостных телеканалов. Под картой Гонконга развернулись три экрана с экстренными выпусками новостей. Два китайских и один от Первого Общественного. Все трое ведущих пребывали в ужасе, только китайские от варварства стража мирового гуманизма, демонстрируя свежие фотографии мёртвых спецназовцев с лопнувшими и вытекшими глазами, а третьи от беспринципности и наглости Китая, санкционировавшего нападение на «благотворительную организацию учёного с мировым именем». Интересным представлялся не факт столь быстрого доступа журналистов к шокирующим снимкам, а продолжение вещания Первого Общественного на главной полосе, клеймившего тоталитарные режимы востока и безынициативный ЕС. Зачем было пытаться арестовать Юлию Девил, но ничего не сделать с её пропагандисткой машиной? Хотя главная цель статуй — избавиться именно от Дмитрия, Калисы и Юлии, а не уничтожить их детища. А Первый Общественный, обладая армией вышколенных в едином русле журналистов, по инерции ещё долго может вещать в прежнем ключе, не зависимо от руководства. Но тогда зачем устранять так громко, ради трёх человек устраивая огромные и неуклюжие специальные операции с полицейскими и военными? Только если…

Если Асфодель и её народ инициировали войну, значит, они переубедили европейских и азиатских покровителей корпораций или выдали информацию политикам или оба варианта, возможно дополнительно повлияв на принятие решения, покопавшись в мозгах и мыслях национальных лидеров. Зная о готовящихся атаках и неотвратимости надвигающейся опасности, бодрая троица могла придумать нечто из ряда вон. Главы корпораций, используя свои каналы, специально сработали против самих себя, искусственно организовав бурные и громкие операции, вместо возможно планировавшихся по наущению Асфодель и её братьев тихих миссий по устранению. Спустили лавину искусственно, когда удобно и в нужном направлении, не дожидаясь накопления критической массы…

Подоспевшие военные медики приступили к выносу бесчувственных тел спецназа, а солдаты продолжили продвижение по этажам штаб-квартиры. Звук вернулся к изображениям с органического дисплея, и кабинет вновь наполнила неразборчивая китайская речь, теперь уже с раций. Система безопасности Фокс Тауэр решила повторно провернуть удачный трюк и через систему громкой связи включила на полную мощность какофонию низкочастотных звуков, сопровождаемую на этот раз миганием освещения. Все коридоры с первого по пятнадцатый уровень, где находились военные, напоминали ад, прошедший модернизацию. Из обновлённого места вечного наказания выкинули котлы и выгребли грязь, спустили лаву. На смену им пришла экзотическая дискотека с белыми декорациями, резкими вспышками света с динамической интенсивностью и интервалами под скрежет, скрип и вой. У Стефана заболели глаза от одного наблюдения за изображением с камер, уши молили убрать ужасный звук. Себастьян под раздражённым взглядом Калисы ещё раз вызвал панель управления, но ничего изменять в ней не пришлось. На второй штурм послали более подготовленных людей — солдаты быстро достали из касок герметичные наушники, а смену света решили вульгарным расстрелом потолка. Низкочастотный скрежет, скрип и вой оборвался, он наверняка доставлял дискомфорт и продолжавшему эвакуацию персоналу, но скучать за расстрелом световых элементов китайцам не пришлось. Любые сообщения в рациях заглушили помехи, а на две наступающие в авангарде группы напали солдаты «Химеры». Перестрелка завязалась на семнадцатом этаже, одновременно ещё одна группа вступила в схватку в конференц-зале на десятом, а три группы в разных помещениях заблокировала сработавшая система пожарной безопасности. Реагенты для тушения пожара солдатам в противогазах были не страшны, но на пробитие опустившихся переборок требовалось время.

Камеры наружного наблюдения зафиксировали всполохи пламени из дул крупнокалиберных пулемётов, Стефан почувствовал всем телом далёкий гул, а на бескрайнем органическом дисплее высветилась модель небоскрёба с отметками о повреждениях с двадцатого по сорок третий этажи. Калиса со странным выражением лица, напоминая лису только что вылезшую из обвалившегося на неуклюжего сторожа курятника, встала со своего кресла и подошла к панорамному окну. Из него не было видно осаждающих, только залив и противоположный берег, девушка осталась довольна увиденным.

— Меньше паники, больше надежды, — она повернулась к Стефану и Себастьяну, и, продолжая улыбаться, подошла к панели.

— Сохраняйте спокойствие и продолжайте в том же духе. Как говорят в Англии.

Калиса учтиво ухмыльнулась словам секретаря и обежала взглядом видео с камер наблюдения. Конференц-зал напоминал выяснение отношений между мафиозными кланами времён сухого закона в США в глухих кварталах Чикаго. В отличие от коридоров, с поворотами, арками и тумбами, быстро превратившими перестрелку в осторожные и редкие вылазки, прерываемые нечастыми очередями, просторное прямоугольное помещение не предоставляло практически никаких укрытий. Фарфоровые вазы, стеклянные столы и лёгкие кресла с металлическим каркасом в первую минуту превратились в ворох обломков и осколков под выстрелами выбежавшего из смежного помещения отряда «Химеры» и оперативно среагировавших враждебных солдат. Военным заблокировала путь к отступлению всё та же система пожарной безопасности. Они попытались перегруппироваться, укрыться за редкими колоннами в углах зала. В поддержку последовали выстрелы пулемётов с улицы, разбив панорамное окно и обрушив на пол огромную люстру. Сложная конструкция, стилизованная под хтонического змея рухнула на пол, погребя под собой несколько человек. Но нападавшим это не помогло. Великолепно вооружённые и бронированные солдаты «Химеры» расстреляли последних противников и установили ракетную установку на роскошном кафельном полу, открыв огонь по бронеавтомобилям. Каскад взрывов озарил экстренные выпуски новостей, разбивая разлетающимися обломками окна соседних зданий, а на помощь военным уже подъезжала более тяжёлая техника, готовясь укрепить позиции и развернуть крупнокалиберные дула на бело-рыжий силуэт небоскрёба. Наёмники Дмитрия уступали числом, и если группа в конференц-зале разобралась с интервентами, то к семнадцатому этажу уже спешили подкрепления, поддерживаемые выстрелами снаружи.

— Прошёл час, все ключевые элементы вывезены, но остаются сентиментальные мелочи и сувениры, — доложил Калисе Себастьян, прочитав полученное сообщение.

— Помогите «Химере» экспериментальными образцами, подготовьте заряды ЭМИ. С нами играют серьёзно, — мисс Фокс, сменив ухмылку озабоченной задумчивостью, медленно вернулась к панорамному окну. Стефан, оставив секретаря рассылать поручения, подошёл к девушке.

Он встал за её спиной, ощущая сохранившийся лёгкий аромат винограда, скользя глазами по точёной шее и тонким плечам, лисьи уши пригнулись, попытавшись стыдливо скрыться в копне волос. Американец почувствовал, как его правую ногу медленно поглаживает пушистый хвост, он спускался вниз и поднимался на самый верх, плавно разворачивался белым кончиком и опять спускался, играя и раздумывая. Калиса резко повернулась и с играющей на губах добродушной улыбкой щёлкнула Стефана по носу, оцарапав переносицу острыми ноготками. Они стояли и смотрели друг на друга. Девушка поглаживала его руки, поднялась к плечам, скрестила кисти за его шеей. Лисий хвост продолжал жить своей жизнью, щекоча, льстясь и обвиваясь. Проступившая на царапине кровь тонкой струйкой спускалась к кончику носа. Калиса приподнялась на цыпочки и слизнула гранатовую каплю с лица Стефана. Вор погружался в светлые золотистые глаза, он силился изведать их глубину, постичь неизвестные тайны, а тело меж тем льнуло к девушке, руки прижимали её к себе. Ему открылось невероятное чувство, золотое сияние наполняло всё вокруг, грело и словно горная река начинало захлёстывать с головой. Залп из орудий сотряс всё здание, рыжий ноутбук подпрыгнул на столе, Стефан едва не ударил девушку подбородком.

— Мисс Фокс, нас укусил Шмель, — равнодушный голос Себастьяна на этот раз выражал лёгкую озабоченность, но Стефан был уверен, что в эмоциональной градации секретаря подобное отступление от бесстрастности равносильно панике в Помпеи при извержении Везувия.

Калиса отпрянула от американца и неспешным шагом вернулась к монитору-стене. Один из отрядов «Химеры» лежал бездыханными телами на двенадцатом этаже, второй находился в окружении на двадцать первом, третий отступал к шестидесятому. Нападавшим все достижения стоили огромных потерь, но в отличие от Фокс Тауэр их ресурс можно считать бесконечным. Снаружи с интервалом в минуту-две военные открывали пулемётный огонь по зданию, прореживая роскошные висячие сады и облицовку. На пятьдесят шестом этаже солдат тем временем ожидал сюрприз. Экспериментальные образцы, представлявшие собой здоровых бледно-розовых бесполых существ, отдалённо напоминавших людей, из одежды на которых были только куски арматуры в руках, напали с двух сторон на поднимавшихся по лестнице солдат. Стефан наблюдал за происходящим на панели издалека, из животного ужаса не желая подходить ближе. Генетически модифицированные твари не чувствовали боли, не обращали внимания на пулемётные очереди, но они почти и не пробивали их кожи, оставляя лишь царапины и мелкие ожоги. Первые жертвы отлетели в сторону, пробив стену в соседние кабинеты, часть солдат была спущена с лестницы, другие от силы удара отлетели в дальний конец коридора. Оставшихся разорвали, растоптали или убили ударом по голове. Последние из выживших попытались укрыться в образовавшемся проломе в соседние помещения, но их быстро догнали, добросив до панорамных окон. Камера одного из новостных вертолётов зафиксировала разбивающееся стекло и долгий полёт четырёх человек вниз. Они упали в густые заросли садов на пятнадцатом этаже, после чего два тела соскользнули с края и упали вниз на землю. Монстров было всего лишь четверо, но они без труда уничтожили тридцать человек, после чего стали подниматься наверх, к забаррикадировавшимся солдатам «Химеры».

— Неплохой результат.

— Но они не стабильны. На столько, что даже бессмысленно заказывать экипировку под их размеры.

— Учитывая эффективность, Дмитрий не пожалеет расходов.

— И вручит им корабельные орудия?

— Огневая мощь им ни к чему.

— Ближний бой — частный случай.

— Артур может вживить им что-нибудь.

— Осквернять железяками атлантов? Тем более высок риск двойного отторжения.

— Их облучали?

Стефан продолжал оторопело стоять в стороне, не сводя глаз с циклопических фигур, за движениями которых следили камеры видеонаблюдения, пропуская мимо ушей переброску научными терминами между Калисой и Себастьяном, даже не обратив внимания на упоминание Дмитрия. В сторону отъехала дверь кабинета, и из приёмной зашла китаянка, встречавшая вора в холле. В руках она несла небольшой, блестевший металлом чемоданчик, бережно прижимая его к груди. Глава корпорации качнула головой в сторону стола, девушка подошла к нему и со священным трепетом опустила ношу, открыв крышку с кодовым замком, демонстрируя Калисе содержимое. Внутри в два ряда в прозрачных вытянутых капсулах с толстыми стенками пребывало нечто разнообразных бледных цветов. Двенадцать ёмкостей с бледно-зелёным, бледно-рыжим, бледно-голубым, бледно-красным или бледно-жёлтым содержимым. Калиса подошла к столу, с любовью созерцая капсулы. Так мать смотрит на своё любимое дитя, как глава корпорации обнимала и целовала взглядом каждый из образцов. Она бережно и нежно погладила толстый материал стенок, провела тонкими пальцами по их поверхности. Только сейчас вор обратил внимание на странные ногти Калисы — удлинённые, острые и толстые, словно когти хищного зверя.

Девушка закрыла ноутбук и уложила гаджет в отделение чемоданчика, после чего закрыла его с тихим щелчком замка. Сакральное священнодействие оборвала серия мощных взрывов, покачнувших небоскрёб, американец едва удержался на ногах, китаянка упала на стол, секретарь схватился за стену, но глава корпорации без труда сохранила равновесие. Появилось новое дополнительное изображение с китайцем в военной форме.

— Мисс Фокс, мы знаем, что Вы находитесь на восьмидесятом этаже Фокс Тауэр. Наши солдаты подступили к семидесятому этажу, — на этих словах все находившееся в кабинете посмотрели на изображение с камер видеонаблюдения, где последние наёмники из отряда «Химеры» вместе с уже только двумя мутантами отбивали наступление в пролёте перед семидесятым этажом, — Мы предлагаем Вам капитуляцию. Все Ваши сотрудники, не оказывавшие сопротивления, будут отпущены. Вы и оказывавшие сопротивление будут заключены под временную стражу в соответствии с нормами международного права. На принятие верного решения Вам предоставляется десять минут. В противном случае, по зданию, в котором Вы находитесь, будет открыт огонь из всех орудий, — военный закончил тираду на сбивчивом английском языке и отключился.

Калиса, а за ней и девушка, подошли к ЖК-панели, внимательно изучая создавшуюся ситуацию. Чемоданчик остался на столе.

— Генерал Дэн Цюанью в общих чертах продолжает следовать букве договора, — Себастьян произнёс фразу быстрее, чем обычно, выдавая свою радость происходящим.

Стефан повернул голову к оставленному чемоданчику. Третья сторона в начинавшемся конфликте по-прежнему была. Национальные правительства продолжали водить за нос, используя в личных авантюрах. Разрушение небоскрёба явно входило в планы Калисы, что же до содержимого чемоданчика…

Себастьян Кроуфорд почувствовал на себе недовольный взгляд Калисы. В следующий момент она резко развернулась на каблуках.

— Мой друг?

Секретарь обернулся следом за учёным — у стола стоял Стефан, держа в левой руке чемоданчик. Он вмещал в себя образцы перспективных культур, созданных Калисой, а ноутбук в нём содержал все данные из головного компьютера штаб-квартиры Ред Фокс.

— Почему меня все постоянно хотят обмануть, — не вопрос, а наглое утверждение от человека, пытающегося обворовать пригласивших его в гости хозяев.

— Не льсти себе. Тебе просто недоговаривают, — улыбаясь, делая редкие и резкие взмахи хвостом, Калиса сделала несколько шагов навстречу Стефану. Вор попятился назад, в двух метрах за его спиной возвышалась Ficus Dionaea, проснувшаяся от содроганий небоскрёба и изменившегося эмоционального фона комнаты. Себастьян восхищался растением за его умение чувствовать на уровнеживотных.

— Не приближайся ко мне.

— Не то что? — Калиса бросила взгляд в сторону закрытой двери, потом посмотрела на до сих пор не убранную винтовую лестницу, — Тебе твой поступок не кажется ужасно глупым?

— Зачем весь спектакль?

— Всё просто. Нас хотят убить. Запереться в бункере и ждать судьбы — не важный вариант. Слить информацию заманчивого толка, достаточно провокационную для вмешательства, но слишком пикантную для долгих раздумий и объяснений с прессой — умеренно полезно. Свою роль сыграли и переметнувшиеся на нашу сторону ауманты, смешав карты Асфодель. И религия Дмитрия о глобальном переустройстве мира во имя прогресса с собой любимый во главе, — Калиса, с циничной улыбкой роняя слова, попыталась приблизиться к Стефану.

— Ради чего ты… недоговаривала мне, — американец подавился словом «лгала» и отступил назад, словно над ним пыталась склониться Скилла, войдя в зону досягаемости.

Длинные зелёные лианы выбросились из густой листвы FicusDionaea, обвивая вора по рукам и ногам. Американец начал дёргаться, панически кривляться, словно марионетка вслед старческому припадку кукловода, не выпуская чемоданчик. Растение прогнулось под тяжестью сопротивляющегося тела и выпустило новые лианы, опираясь ими на пол. Ростки обвивались вокруг конечностей Стефана, не давая им двигаться, сдавливали грудь до хруста в рёбрах, медленно притаскивая мужчину к стволу. Свежий зелёный побег обвился вокруг шеи вора, сжимая горло. Мученический хрип и стук падающего на пол металлического чемоданчика ознаменовали конец борьбы. Спасаясь от Скиллы, угодил к Харибде. Китаянка бросилась к растению и схватила трофей, быстро отступив, прижимая его к себе. Калиса царственно подошла к скорчившемуся мужчине, над которым из густой листвы появлялись два сомкнутых листа, размером с барабанную тарелку, усеянные острыми шипами по краям. Стефан попытался поднять голову и посмотреть вверх, увидев, как над ним разевается алая изнутри пасть. Из груди вора раздался новый страдальческий хрип, полный отчаяния. Себастьян развлекался на досуге, скармливая мышей ранним версиям милой химеры, потом перешёл на собак. Калиса по непонятной причине не разрешала кормить кошками. Но целый человек… Силы листьев не хватит на то, чтобы откусить голову, скорее всего его можно было бы задушить и переваривать по частям, обхватывая куски тела. Однако столько мяса переработать непросто, Ficus Dionaea может начать гнить изнутри.

— Ты являешься носителем уникальной мутации, которая крайне полезна для моих экспериментов по модернизации человека, — глава Ред Фокс наклонилась над Стефаном с закатившимся глазами, продолжавшим хрипеть нечто нечленораздельное, — После клонирования материала я обычно в первую очередь экспериментирую с оригиналом. Научное суеверие. Но для послушания новому хозяину в памяти подопытного не должно быть отрицательных воспоминаний о нём. Чревато отказами. Но уже не важно, — изобразив в воздухе неопределённый пренебрежительный жест, Калиса выпрямилась, взяла один из щитовидных листов в руки и нежно погладила его, — Отпусти еду, он мне ещё нужен.

За сдавленным хрипом последовал резкий и глухой кашель. Стефана отпускали путы, сложившись пополам, он пытался одновременно и выплюнуть лёгкие и захватить как можно больше воздуха.

— Шаокинг, позаботься, — согласно одному властному слову, девушка передала Калисе чемоданчик, после чего, без труда подняв американца за шкирку, содрала с него пиджак, связав им его руки.

— Придётся тебя оставить, но я уже отобрала рассаду…

На органическом дисплее появилось лицо Дэна Цюанью.

— Ваше время вышло. Я отдаю приказ об открытии огня.

Стефан вслед скомканному английскому, не переставая кашлять, зашёлся в едком смехе. Несложно догадаться о его расчёте — убежать с чемоданчиком к нападающим или умереть вместе со всеми. Ох уж Калиса с её приметами и суевериями.

Себастьян бросился к панели управления, красовавшейся справа от ЖК-панели, на которую он заблаговременно вывел управление зарядами. Учёный открыла дверь кабинета одновременно с агонизирующей вспышкой освещения, закончившейся повсеместным предсмертным всхлипом электроники. ЭМИ заряды вывели из строя не только весь небоскрёб, но и всю аппаратуру осаждающих, прихватив за компанию весь деловой район Гонконга из-за избыточной мощности, призванной пробить защищённую военную аппаратуру. Несколькими этажами ниже раздался мощный взрыв — наёмники Дмитрия сыграли в камикадзе, очистив подступы к восьмидесятому этажу. Одновременно осуществилось ещё множество взрывов, которые Себастьяну не было слышно и видно: упавшие вертолёты, рухнувшие лифты соседних небоскрёбов, ставшие неуправляемыми машины, сошедшие с рельс поезда, обвалившиеся индексы на переставшей существовать Гонконгской бирже. Калисе с чемоданчиком и её сотрудникам с одним заложником предстояло по лестнице спуститься вниз, до пятьдесят седьмого этажа, где располагалась экранированная шахта грузового лифта.

Привычные белоснежные коридоры, украшенные густой экзотической растительностью, стерео панорамами и изящными диванами с семьдесят четвёртого этажа превращались в пост апокалипсические декорации. В месте взрыва камикадзе весь этаж был уничтожен, остались только несущие колонны, обугленный остов искорёженной шахты лифта и несколько оплавленных лестниц. Ни тел, ни обломков, чёрная обугленная поверхность и торчащие куски арматуры перекрытий. Осколки стекла, пробитые стены и выбитые двери, вмятины в полу и изрешечённый потолок, световые вспышки которого мешали наступающим солдатам, встретили этажами ниже. Изуродованные трупы, обмякшие тела в неестественных позах в интересных местах, солдат, проткнутый насквозь финиковой пальмой, висел на её стволе, воткнутом в пролом стены. Если бы деревья могли улыбаться, они бы позлорадствовали высшей справедливости. А может ли испытывать удовлетворение от совершённого зла Ficus Dionaea? От поиска ответа на внезапно возникший вопрос Себастьяна отвлекла огромная окровавленная рука, об которую он споткнулся, идя последним. Падая, секретарь выставил вперёд руки, найдя точку опоры в бездыханном теле атланта. Кисти погрязли в склизкой жиже и заскользили вперёд, мужчина едва сохранил равновесие, чтобы не упасть всем телом в гниющую тушу. Искусственные ткани разлагаются значительно быстрее натуральных, взаимодействуя с кислородом с высокой скоростью, отставая от мёртвого тела пластами. Гигантский гниющий трупный слоёный торт. Будь он в броне, Себастьян Кроуфорд не испачкал бы себе манжеты.

Сложно сказать, чем сейчас занимались военные, по плану значилась паника и оказание помощи мирному населению. Возможно, именно этому они сейчас и предавались. Достигнув экранированного грузового лифта, компания спустилась на самый нижний, пятый подземный уровень, и теперь шла по просторному коридору с голыми бетонными стенами. Хотя цифра «пять» вводила в заблуждение — на подземных этажах высота потолка значительно превышала надземную, и три уровня делились на подуровни.

— Мы должны были уходить морем, или мне опять недоговорили? — Стефан пришёл в себя после знакомства с любимицей Калисы и созерцания частичных итогов штурма Фокс Тауэр.

— Отнюдь. Нас ждёт электропоезд, на котором мы проедем до противоположного конца острова, где сядем на яхту. А ты не любишь морские путешествия? — мисс Фокс пребывала в великолепном настроении. Поэкспериментировать на оригинале теперь не получится, но зато операция по осаде небоскрёба прошла значительно успешней, чем ожидалось.

Перед группой людей медленно отъехала в сторону бронированная дверь в конце коридора, и они вышли на перрон. Вокруг электропоезда, загруженного аппаратурой и саркофагами с опытными образцами, суетилось несколько техников. Увидев Калису, они немедленно заняли свои места, старший отрапортовал о полной готовности к отъезду. Отдав утвердительный кивок, учёный поднялась в пассажирский вагон, следом последовал закинутый Шаокинг Стефан, судя по звуку доехавший лбом до противоположной двери, сама девушка и Себастьян. Электропоезд плавно тронулся с места, а в нескольких десятках метров над головой, на поверхности, Сатурн-89 и Сатурн-47 знакомились друг с другом в обесточенных лабораториях.

Глава 16 Человек в высокой башне

Из окон двадцать пятого этажа Башни Вечность открывался живописный вид на Сент-Иден. Старомодные монолитные высотки блестели куполами, шпилями и зеркальными стёклами под сводами арок в обрамлении архитектурных барочных излишеств в зареве заката. Пылающее на весь горизонт небо являло фантастическое зрелище, словно тысячи баллистических ракет поднялись из своих шахт и встретились в одной точке, вместо уничтожения, подарив миру красоту. Необъятную и столь недолгую в масштабе времени. Сэмюэль Брюс, насладившись видом, перевёл мысли в практическое русло. Через двадцать восемь минут ему предстоит открыть заранее взломанное окно, включить камуфляж и быстро, пока Отто-3 не среагирует на неожиданные помехи, подняться на террасу двадцать седьмого этажа. И лишь несколько метров останутся между ним и целью. В точности координат своей цели, Дмитрия Идена, Сэмюэль, агент МИ-6, не сомневался. Он два года и одиннадцать месяцев безвыездно работал на Сент-Идене, на благо корпорации чиня лифты. А их в городе очень много. И ещё больше под ним. Сэмюэлю приходилось проводить профилактику и самого главного лифта, шахта которого проложена от минус восьмого этажа до пентхауса Башни Вечность, установив в процессе маленькую дополнительную деталь. Теперь он всегда знал, кто и в каком направлении пользовался подъёмником. Прикрытие лучшего рабочего службы лифтов стоило дорого, в том числе жизни другого агента, скрывшего своей целенаправленной диверсией, один из промахов шотландца.

Четыре часа назад Сэмюэлю Брюсу поступило срочное задание, дополненное эксклюзивной информацией. Опасный ход, учитывая его основной род деятельности — исключительно сбор информации. Вход через парадные двери никто не отменял, но договариваться на официальном уровне с встречами и документацией слишком долго. А самого Сэмюэля быстро свяжут и принудительно допросят, стоит ему намекнуть на особую осведомлённость. Через полтора часа к рейду острова Сент-Иден подойдут скоростные военные катера с десантом, а чуть позже и два вертолётоносца. Цель проста — взятие под полный контроль сердца корпорации Иден вместе с арестом её патриарха и властителя. Преподнести мистеру Идену данную информацию как эксклюзив, предоставив убежище в Великобритании, у которой нет экстрадиции в Европейский Союз, в обмен на сведения, документацию, чертежи, и можно готовить мундир для медали. Дополнительно пообещать укрытие и Юлии Девил, в настоящий момент пребывающей в бегах от Интерпола. Не исключено, что она сейчас на острове. Ибо куда ещё могла она деться? Конечно, им обоим придётся отказаться от значительного числа своих активов, но жизнь дороже. Тем более держать их будут отнюдь не в спартанских условиях и позволят продолжать заниматься любимыми делами, естественно с ограничениями. Существовал риск, что мистер Иден окажется осведомлённым в вопросе штурма, в этом случае предложить окажется пугающе нечего. Но зачем тогда оставаться на острове, или он как раз и ожидал певичку, затопившую экраноплан в Средиземном море и добирающуюся на каком-нибудь катере? Самого агента до сих пор удивляла резкость, с которой вялая и нерешительная Европа решилась на боевые действия в течение суток, смяв всех сторонников Идена. Управление МИ-6 считало, что причина кроется в сенсационном успехе ряда военных разработок, осуществлявшихся по европейскому заказу и на европейские деньги, которыми теперь миллиардер не хотел делиться, угрожая обнародовать компрометирующие соглашения. Или он стал слишком силён и опасен даже для своих покровителей из немецких промышленников и французских финансистов.

— Мистер Иден?

— Я тебя внимательно слушаю, Герт, — Дмитрий полу дремал, сидя на узком диване.

Появление начальника службы безопасности вывело его из неги лёгкого сна. Мужчина сменил позу, но подержав глаза открытыми, предпочёл их снова закрыть, откинув голову на спинку. Голландцу было не привыкать.

— Всё осталось по-прежнему?

Лицо Дмитрия на доли секунды свела судорога боли, но сразу отпустила. Герт знал, что миллиардеру весьма неприятна данная тема, но он должен был знать.

— К сожалению, да. Но Калиса намерена продолжить исследования на новом месте. У неё свежий материал для работы. Перед наступлением точки отторжения, я распоряжусь о погружении тебя в заморозку. Ты сможешь пребывать в ней достаточно долго, без вреда для себя, до момента… Столько, сколько потребуется, чтобы твоему здоровью ничего не угрожало.

— Синтетические ткани переживут заморозку?

Дмитрий открыл глаза и со смешанным чувством усталости и жалости посмотрел на своего подчинённого.

— Должны. Я знаю, что всё плохо, но я лично разговаривал с Калисой на твой счёт. И не один раз. Всё лучшее, что у нас есть, будет использовано.

— А сама мисс Фокс как? — Герт выжидающе посмотрел на Дмитрия.

— Она — уникальный случай. Калиса… Она очень долго экспериментирует сама с собой и её организм приобрёл беспрецедентную гибкость. Она как молодое деревце — всё что не привьёшь прирастает и цветёт. Возможно, именно такими будут люди будущего — неограниченные в возможностях и универсальные для совершенствования. Но пока что, она такая одна…

Герт де Вос подавил тяжёлый вздох. Искусственные ткани. Механические имплантаты. Будущее, одним словом. А такое уязвимое. Он верил мистеру Идену, потому что тот верил ему, будет сделано всё возможное. Для него, но не для остальных. Второе поколение модернизации человека оказалось ещё более дефектным, чем первое, только выяснилось это гораздо позже. Изначально рассчитывалось, когда начнётся отторжение тканей и интоксикация организма стимуляторами, уже будет готово третье поколение и все побочные эффекты легко нивелируются. Но всё оказалось гораздо сложнее: исследовательские работы в Ред Фокс практически застопорились. При том, что второе поколение модернизации использовалось относительно повсеместно — как в корпорациях Калисы и Дмитрия, так и за их пределами. Баснословно дорогие операции делали себе финансисты и политики, существовало также несколько ЧВК исключительно из генно-модифицированных бойцов, не считая Химеры. Все эти люди не знали об истинном перечне побочных эффектов, а теперь для них уже поздно.

Дмитрий вернулся к дрёме, но прервал мысли Герта своими собственными:

— Скажи, что ты думаешь о касторцах.

— Инопланетный разум, который невозможно уничтожить, — начальник службы безопасности быстро отреагировал на неожиданный вопрос.

Глава корпорации Иден расхохотался.

— Достаточно точно, но скажи, задумывался ли ты, о том, что они в первую очередь ищут не наследника, а сына?

Герт де Вос вопросительно посмотрел на миллиардера, продолжившего рассуждать с закрытыми глазами.

— Мы осведомлены о общественном строе касторцев, о принципах мысли, но ничего не знаем о их чувствах. Может ли Асфодель, похоронившая одновременно и мужа, и отца, искать своего сына не потому, что он должен возглавить свою цивилизацию, как того требует биология их сообщества, но прежде всего, потому что он — часть того, кого она могла любить. Который не смог вдохнуть жизнь в сосуды, коими являлись целых шестнадцать жён, но смог наградить её. Семнадцатую жену.

Солнце спряталось от жестокого мира, последние отблески заката бросали блики на гладь Средиземного моря. Время настало. Окно легко поднялось вверх, Сэмюэль выскользнул наружу, закрепившись на широком карнизе. Рама скользнула на место, закрыв точку входа. Снизу горели фонари, освещая центральные улицы города, сновали жители, желавшие отдохнуть после долгого рабочего дня, вальяжно проезжали малочисленные на маленьком острове легковые автомобили. Погода располагала к прогулке, зазывая на променад прохладой и слабым бризом, доносившим запахи моря, почти нетронутые дымкой портовой вони. Причудливая кладка и чрезмерные украшения стали верными друзьями шотландца, скрытого от электроники полем генерируемых низкочастотных помех, а от враждебных глаз — маскировочным костюмом. Тем более выходившее окнами на эту сторону стратегической высотки офисное здание уже закончило свою работу. И как Брюсу было известно, остров, чрезмерно изощрённо охраняемый снаружи, от гостей изнутри защищался на порядок хуже.

Терраса пентхауса миллиардера кричала пуританизмом. Кроме каменных скамей, охраняемых горгульями, вплетённых в отделку здания, похвастаться ей было больше нечем. Практически дворик средневекового монастыря. Бронированные, экранированные и неизвестно какие ещё окна располагались на другой стороне, там же где и дверь из гостиной пентхауса на террасу. Практичней и надежней было бы выложить монолитную стену, а изнутри обойтись стерео-обоями, но это не для Дмитрия Идена. Этот сумасшедший миллиардер может дать фору многим вымышленным злодеям комиксов, хотя его циничную логику нередко можно признать гениальной к своему собственному удивлению. Но не в этот раз. Пробежав под прикрытием балюстрады на противоположный конец террасы, Сэмюэль завернул за угол. Широкие двери были распахнуты навстречу лёгкому ветерку и огням кинотеатра «Купол», край тёмно-бордовой портьеры призывно колыхался на виду, приглашая войти. Ухмыльнувшись про себя подобной беспечности, агент МИ-6 в один кувырок оказался у проёма и заглянул внутрь. Напротив дверь в другую комнату, правее неё огромный аквариум-стена, за рыбками и водорослями в котором виднелись шкафы с книгами и высокая спинка кресла — кабинет. Остальное закрывал массивный стол на вычурных ножках, окружённый стульями с мягкими спинками, занявший бы всю спальню в квартире Брюса, но здесь даже не бросавшийся в глаза. Компанию ему составляла пара диванов и кресел с обивкой на хтонические темы, необъятный как Россия сервант с одалисками, расписные вазоны с раскидистыми вечнозелёными растениями, бюст римского императора и несколько отчего-то пустых громоздких мраморных постаментов. Резные панели красного дерева довершали обстановку багровой роскоши. Словно в комнату завели дракона и убили граблями. Дмитрия Идена не наблюдалось.

Сэмюэль медленно прокрался внутрь и повторно огляделся по сторонам. В поле зрения попали незамеченные от входа напольные часы, по размерам не уступающие башне ратуши старого города из центральной Германии, двустворчатая дверь, наверное, в холл, концертный рояль и обилие картин на незанятой аквариумом, сервантом и окном стене. Но агент британской разведки не успел изучить полотна. Едва уловимое, практически бесшумное движение за его спиной, заставило шотландца прыгнуть вперёд, сделать кувырок и, развернувшись, выхватить оружие. Теперь за спиной находилась дверь в кабинет, а у закрывшейся двери на террасу стоял высокий и худощавый мужчина в элегантном сером костюме, волевой подбородок которого скрывала вычурно выбритая бородка. Дмитрий Иден.

— Добрый вечер. Приношу свои извинения за вторжение, но у меня есть для Вас весьма интересная информация, — Сэмюэль, выпрямляясь, совершил вальсирующий жест рукой, словно совершая поклон миллиардеру. Дмитрий падок на церемониальные мелочи и статусные условности.

Однако оружейный барон не проронил ни слова в ответ, продолжив недвижно изучать гостя яркими карими глазами. Словно статуя сошла с одного из пустующих мраморных постаментов: каменный гость, заглянувший к Донжуану. При абсолютном портретном сходстве, Сэмюэль всё больше подозревал в человеке напротив него клона или что-то хуже. А в самой ситуации — ловкую ловушку. Брюс сделал осторожный шаг вперёд, и это послужило сигналом для «человека» напротив. Дмитрий Иден, или существо, выглядевшее как он, в один прыжок преодолел расстояние до шотландца, выбив сильным ударом из его руки пистолет. Агент успел сделать два выстрела, испортивших однобортный пиджак оружейного барона, но никак не повлиявших на его поведение и жизнь. Сэмюэль увернулся от следующего удара, и он пришёлся в деревянную резную панель отделки, ответившую жалобным треском. Подданный короля попытался контратаковать, получил сильный удар в ответ, избежал захвата и переместился в угол. Против него был не клон, а именно что-то хуже, не склонное к обсуждению сделки. Из чего напрашивался один вывод: Дмитрий Иден всё знает, на острове его уже нет, а наступающих европейцев ожидает такая же ловушка, только иного масштаба.

Псевдо миллиардер прыгнул к Сэмюэлю, но он успел схватить с пьедестала бюст римского императора, кажется, Октавиана Августа, и со всей силы наотмашь ударить им по лицу киборга. Шея с хрустом вывернулась, голова заняла неестественное положение, всё лицо перекосилось от сломанных скул, из разорванной кожи потекла кровь, но нападавшего неудобства не смутили. Воспользовавшись его короткой заминкой, шотландец побежал к серванту, но был настигнут. Киборг схватил его, поднял над ковром и кинул в сторону аквариума. Пробив два стекла, Сэмюэль приземлился на письменный стол в кабинете, проехал по его столешнице и рухнул на кожаное кресло, раскидав во все стороны письменные принадлежности. «Дмитрий» вбежал в комнату через дверь, но поскользнувшись на одном из бывших обитателей теперь уже бывшего аквариума, завалился на спину, вспоров себя торчавшими осколками стекла. Поднявшийся Брюс попытался насадить нападающего ещё глубже на торчавшие из стены обломки, но его взяли за грудки и перекинули через голову к обеденному столу, опрокинув стулья.

Поднявшись с кусков стекла, киборг прыгнул сверху на лежавшего шотландца. Ему удалось, воспользовавшись свёрнутой набок головой врага, взять инициативу на себя и перевернуться несколько раз с ним вместе, оказавшись сверху. Но под столом. «Дмитрий» толкнул Сэмюэля от себя с такой силой, что тяжёлый исполинский стол перевернулся, зазвенев золотыми канделябрами. Брюс едва не пробил головой столешницу и откатился к дивану, оглушённый и со звоном в ушах от удара. Он попытался встать, хватаясь руками за мебель, расфокусированным взглядом заметив журнальный столик с высохшим мокрым отпечатком руки, словно на него кто-то облокотился, едва выйдя из душа. В следующий момент киборг схватил его за шиворот и, пронеся несколько шагов, познакомил с напольными часами, вбив агента в стекло и механизм.

Сэмюэль чувствовал лишь пронзающую боль по всему телу от ударов, битого стекла и возможных переломов. Челюсть точно была сломана, перекошенное от боли лицо упиралось в шестерёнки, в руку впился кусок маятника, на дно часов капала кровь. Сильная рука теперь сжимала горло, другая держала каркас часов, чтобы он не рухнул на них обоих. Где-то далеко раздался взрыв, за которым последовала канонада и вой сирены. С опережением графика началось наступление войск ЕС.

— Добрый вечер, — пентхаус озарил приятный женский голос, мелодичный и вежливый, — Вас приветствует система Отто-3, биокибернетический разум, занимающийся охраной острова и города Сент-Иден, принадлежащего корпорации Иден и являющегося основной территорией Великого Княжества Иден. Ввиду того, что с вероятностью 78,5 процента остров будет разрушен в течение ближайших тридцати двух минут, а с вероятностью 99,7 процента приславшая Вас организация так и не получила ответы на свои вопросы, я, с разрешения вышестоящей инстанции, готов ответить на некоторые из них с целью переслать ответы заинтересованной стороне. Однако предвидя возникшие у Вас трудности с коммуникационными навыками, например, сломанную челюсть, сотрясение мозга, множественные внутренние и внешние кровоизлияния, я взял на себя смелость составить перечень наиболее интересных для Вас и Вашей организации вопросов. Я их озвучу, для удобства они будут иметь порядковый номер, а Вам останется только набрать цифру, соответствующую интересующему вопросу на терминале. Я отвечу на три вопроса из списка. Но на один могу ответить сразу и бесплатно. Вас держит Р-182. Модифицированный человек, сочетающий в себе генетические мутации, искусственные ткани и механизмы. По сути, это нежить, только технически усовершенствованная. Или чудовище Виктора Франкенштейна, как Вам больше нравится. Хотя конечно столь близкое знакомство с ним никак не нравится. К сожалению, это бракованный экземпляр. Он не способен говорить и принимать сложные самостоятельные решения, в связи с чем мы ему придали внешность мистера Идена и собирались использовать как наживку для друзей из Европейского Союза или Вас. Из-за удара по голове мраморным бюстом, вы повредили систему управления, чем и была вызвана вспышка агрессии. Р-182 обиделся за столь бесцеремонное отношение, а мы не смогли это пресечь. В данный момент, мы контролируем его лишь на 64,8 процента.

После этих слов Сэмюэля вытащили из часов, разломанный каркас которых сразу рухнул на пол, и перенесли правее, прижав к деревянным панелям. Висевшая рядом картина поднялась вверх, открыв сенсорную панель с цифрами от единицы до девяти и нулём. Брюс мог видеть не только её, но и Сент-Иден через огромные панорамные окна соседней стены. За силуэтами соседних зданий виднелся порт, охваченный огнём. Один из десантных кораблей уже тонул, на оставшиеся наводились ракетные установки, обозначившие своё расположение в складах с распахнутыми крышами новым залпом. Два огромных вертолётоносца замерли на отдалении. С их палуб уже поднялись военные тяжёлые вертолёты и приближались к берегу. Взорвался ещё один склад-дзот, изрыгнув в небо обломки. Вновь донёсся вой сирены противовоздушной обороны. Она работала непрерывно, но сквозь толстые стёкла пентхауса практически не долетало звуков. Сэмюэль даже не удивился, почему словоохотливый Отто-3 говорил с ним женским голосом.

— Нажмите «один», если хотите узнать, где сейчас находится мистер Иден. Выберите «два», если Вам интересно узнать причины, побудившие ЕС к штурму острова. Наберите «три», если обеспокоены последствиями штурма для акватории Средиземного моря. «Четыре», если напуганы обстрелом Фокс Тауэр в Гонконге. Укажите «пять», если видели мраморную женщину с горящими глазами. Наберите «шесть», если уже знаете о взрывах в Норвегии и департаменте Румыния. «Семь», если страшитесь за будущее человечества. «Восемь», если интересна логическая составляющая происходящего. Нажмите «девять», если хотите узнать, когда состоится следующий концерт Юлии Девил. Наберите «ноль» для повторения списка. Напоминаю, в Вашем распоряжении три вопроса.

«Дмитрий» сжал горло Сэмюэля, мотивируя его к более оперативному выбору. Задыхаясь и истекая кровью, шотландец попытался сконцентрироваться в безумной и садисткой игре. Обстрел Фокс Тауэр, штаб квартиры Ред Фокс? Значит ли это, что китайцы решили таким же силовым методом, как и европейцы избавиться от своего джина? Тогда странно, что в предложенных вопросах о Юлии Девил только один и явно не самый важный вопрос, хотя она явно кусочек той же мозаики. Взрывы в Румынии и Норвегии? Что могло располагаться ещё и там? Хотя в последней находился некий странный объект медиа-конгломерата Первый Общественный, позиционировавшийся как строящийся на месте средневекового замка санаторий для верхушки медийного и культурного монополиста. Последствия для акватории? Не означает ли это наличие ядерного заряда у основания острова? Мраморная женщина? Логическая составляющая? Она существует? У Сэмюэля не было возможности отказаться или потянуться время: десант ЕС сейчас штурмовал остров и слишком долгое принятие решений приведёт к проигрышу — он может не успеть задать даже отпущенные три вопроса. Оставалось только надеяться, что под «заинтересованной стороной» понималась Великобритания. Дрожащей рукой агент потянулся к сенсорной панели, стараясь попасть окровавленными пальцами в нужную цифру.

— Вы выбрали номер «девять». Когда состоится следующий концерт Юлии Девил, — Сэмюэль выругался про себя последними словами, скорчившись в железной хватке от пронзившей череп боли от сломанной челюсти. Когда в руке торчит кусок маятника координировать движения невозможно, это стало фатальным, вопросов осталось два.

— Нестандартный выбор, — Отто-3 изобразил женским сопрано искренне удивление и честно приступил к ответу, — С прискорбием вынужден сообщить, что тёмная дива закончила свою карьеру концертом в Стамбуле. Она сожалеет, что концертный тур «Уничтожая Вечность» пришлось оборвать в самом начале, даже не встретившись с поклонниками в Турции. Отныне Юлия Девил ограничится небольшими камерными выступлениями для друзей и на благотворительных вечерах. Однако с сегодняшнего дня Вы можете приобрести антологию дискографии тёмной дивы с двадцати процентной скидкой на официальном сайте. Там же стали доступны записи всех концертов, включая последний. За любовь к искусству Вам начисляются два бонусных вопроса. Напоминаю, в Вашем распоряжении четыре вопроса.

Сэмюэль подавился кровью от неожиданности и набрал следующую цифру. В этот раз он попал.

— Номер «восемь». Какова логическая составляющая происходящего. Теперь Вы в большей степени оправдываете мои статистические прогнозы. Она есть, — Отто-3 сделал театральную паузу, Брюс успел подумать, что на этом ответ и закончится, но женский голос продолжил, — Мистер Иден убеждён в закате текущей модели общества, идущей к абсолютной деградации. Согласно его теории, стрессовая ситуация глобального масштаба способна дать новый толчок развитию человеческой цивилизации, качественно обновив генофонд. Все действия корпорации Иден направлены на разжигание локальных конфликтов, которые в означенное время перейдут в единый, являющийся той самой стрессовой ситуацией. Происходящее болезненно, но необходимо ради будущего. Ради межпланетных полётов, новых источников энергии, принципиально новой системы производства. С экономической точки зрения, мистер Иден рассчитывает стать ведущим промышленником Земли. Будучи организатором хаоса, он сможет вовремя отойти в сторону и вовремя вернуться на арену, захватив пустующие площади и возглавив крупнейшую из когда-либо существовавших компаний. Конечно, сейчас акции корпорации Иден обвалятся, а счета в банках заморозят или конфискуют, но в ближнесрочной перспективе деньги перестанут что-либо значить. Главное — технологии, знания и кадровый ресурс. Напоминаю, в Вашем распоряжении три вопроса.

Шотландец чувствовал, как у него отнимаются ноги, и он больше не может ими шевелить. На исходе не только время отпущенное острову, но и жизнь самого Сэмюэля. Он решил идти дальше вверх по списку, нажав после нескольких усилий цифру «семь».

— Номер «семь». Вы страшитесь будущего человечества. Напрасно. Никто не отрицает смерть семи миллиардов людей, но культурное и технологическое наследие человечества от этого нисколько не пострадает. В критический момент лидеры государств, вместе с генералами, промышленниками, ведущими учёными и всеми семьями займут места в своих бункерах и переждут неблагоприятные условия. С ними их переживут все открытия, технологии, культовые произведения искусства и солидный запас ресурсов и материалов. Да, мир будущего будет создавать не только корпорация Иден, но и королевская семья Великобритании тоже. Второй шанс есть не у каждого правителя. Если же Вы хотели услышать, за счёт чего будет достигнут беспрецедентный результат в семь миллиардов отрицательной статистики, то я апеллирую к секрету фирмы. Могу лишь отметить, что всё произойдёт максимально гуманно по отношению к культурному наследию человечества, промышленным мощностям и природным ресурсам. Напоминаю, в Вашем распоряжении два вопроса.

Здание содрогнулось, зазвенела посуда в серванте, издал произвольный стон рояль. Почти перед самыми окнами спикировал военный вертолёт с дымящимся и обугленным хвостовым оперением, вращающийся вокруг своей оси. Он врезался в башню песочного цвета с высоким шпилем на соседней улице. В порту и соседствовавшем с ним производственном районе развернулась адова купель. Все склады и постройки полыхали, вверх поднимались столбы пламени, такие высокие, что могли бы сжечь богов на небе, если они смотрели сейчас на происходящее. Тяжёлый чёрных смог накрыл жилые кварталы города. От уходящей в море пристани для парома осталась только оплавленная арматура, верхние палубы самого парома поднималась из воды, словно перископ напуганной субмарины. Взметнулось огромное даже на фоне остальных огненное облако, закрыв на мгновение половину неба, дрогнули бронированные стёкла. Следом за огнём поднялись клубы пара — взорвались хранилища газа, часть набережной оказалась уничтожена, и вода хлынула в разверзнувшиеся искорёженные подземные ёмкости и уровни. Огни в городе не горели, только широкие лучи прожекторов рассекали небо, вылавливая кружившие и отстреливавшие засевшую в зданиях пехоту вертолёты. Резкие всполохи рассекли пространство на улице, закрытой обваливающимся песочным зданием. На улицы выехали танки. Скрюченная рука Сэмюэля потянулась к следующей цифре.

— Номер «два». Каковы причины, побудившие Европейский Союз к штурму Сент-Идена. Я выставил данному вопросу более низкий приоритет. Всё подстроено. От мистера Идена хотели избавиться прежние покровители, но тихо, присвоив себе его детище. Поскольку лучшая защита — нападение, было принято решение сознательно допустить утечку сверхсекретных разработок корпорации, от которых от Лиссабона до Праги у всех политиков случился неконтролируемый приступ истерии. С помощью нужных людей мы лишь дополнительно слегка лоббировали выгодное решение. Никто же не мог и подумать, что выступающие за немедленное нападение на мистера Идена люди делают это за его же деньги. Зачем прибегать к столь оригинальному способу защиты? Предательство со стороны элит было неминуемым, а толчок для развития стрессовой ситуации необходим. Две цели одним ударом. Да, теперь можно догадаться о некоторых механизмах из вопроса номер «семь». Напоминаю, в Вашем распоряжении один вопрос.

Новый взрыв, заставивший здание содрогнуться, произошёл уже на подземных уровнях острова. Сэмюэль видел в окно, как просел на несколько метров вниз кинотеатр «Купол». От толчка распахнулся сервант, бесценный фарфор посыпался на паркет, упал один из вазонов, расколовшись и рассыпав землю на толстый персидский ковёр.

— Прошу прощения, времени больше не осталось. Воспользуйтесь возможностью экстренного оставления пентхауса. Приятного дня, — Отто-3 поспешно смолк, не прибегнув к многословным оборотам.

Киборг перехватил агента за плечи и плашмя бросил на крышку рояля, проломив её. В тело Брюса впились десятки натянутых струн, исполосовав спину, что сетка для нарезки варёных яиц. Вонзились деревянные щепки и чугунная рама инструмента, который шотландец уже представил своим саркофагом. Боли стало слишком много, чтобы человек мог вынести, и она перестала существовать. «Дмитрий» склонился над Сэмюэлем, посмотрев ему в глаза неестественно выгнувшись корпусом из-за свёрнутой набок головы. Мёртвый взгляд бездушных карих глаз на покрытом кровавыми ссадинами перекошенном лице. Агент не чувствовал на себе его дыхания — над ним навис оживлённый труп, как и описал его Отто-3. Что хотело увидеть в нём существо, в котором наука победила смерть? Оно положило свою руку на грудь агента, словно пыталось уловить биение сердца, губы зашевелились, силясь произнести слова. Жуткой создание попыталось рукой поправить голову и посмотреть на мужчину ровно, но его пробила резкая судорога. Оно замерло на месте, после чего упало на свою жертву.

Сильные толчки от взрывов повторились. С омерзительным треском раскололось стекло одного из бронированных окон, соседнее громкое лопнуло, и комнату наполнила оглушительная уличная какофония взрывов, треска пожаров, сирен и обваливающихся зданий. Правая половина комнаты просела вниз, паркет и панели с треском разошлись, часть пола провалилась вместе с сервантом, на место которого вскоре обрушилась стена. Через пробой аквариума и распахнувшуюся перекошенную дверь шотландец видел разгромленный кабинет. В нём со стены упал метровый монитор, на него сверху сама стена и взору открылась ванная с камином и треснувшим зеркалом над ним. С громким шорохом поехал стол, агент почувствовал, что и рояль меняет свою дислокацию. Тело «Дмитрия» медленно сползло на пол с гулким стуком, потонувшим в общем грохоте. Рухнула правая стена, но здание кренилось вперёд. Угол становился всё больше, со стены падали и бились картины, паркет превратился в волнующееся море, с лязгом распахнулись двери в холл, одна из створок переломила пополам просевшая балка. Рояль заскрипел по полу. Внизу раздался новый взрыв, наклон заваливающегося на бок здания резко увеличился, медленно поехавший рояль ускорился, проехал через разбитый аквариум, сбил письменный стол, пробил своей массой перекошенные книжные шкафы, с них на Сэмюэля упал горшок с фикусом. За ними оказалась не стена, а только деревянная переборка и небольшая комната. Проехав на рояле и её, инстинктивно сжимая свалившийся горшок, агент через пролом оказался на террасе. Балюстрада уже обрушилась, передние ножки инструмента зацепились за каменную кладку, и многотонное произведение искусства зависло над пропастью. Подданный короля увидел внизу заваленную кусками камня и арматурой улицу, по которой на максимальной скорости пронёсся охваченный огнём танк. В следующий момент весь остров задрожал как один большой кусок студня, по асфальту и бетону расползлись огромные трещины, улица провалилась вниз, обнажив коммуникации, в воздух взметнулись куски земли. Остов сооружения накренился ещё больше, сила тяжести взяла своё, и, продолжая сжимать горшок, беспомощный человек упал вместе с роялем и кусками плитки в пропасть между двумя зданиями. Следом рухнула и Башня Вечность, хранившая воспоминания о двух роковых встречах. А за ней перестал существовать и сам остров, расползшийся как кусок сахара в горячем чае в ослепительной вспышке, взметнувшись кусками земли на несколько десятков километров вокруг.

Ночное море играючи плескалось, накатывая маленькими белыми барашками на жёлтый песок. Барензий, маленький городок в нескольких километрах от Лапласа, уже мирно сопел, отходя ко сну. В особняках, как в старых мраморных громадах, так и в новых изящно-нелепых нагромождениях геометрических форм, тускло светились лишь окна вторых и третьих этажей. Со стороны виллы на мысе, за которой поднимались в окружении кипарисов развалины средневекового дворца, доносилась модная музыка. Мауро не пригласили на вечеринку, но его это нисколько не расстраивало. Он лежал на берегу, обнимая Риту, свою новую подругу. Он гладил её пушистые длинные волосы, а она указывала на разные светящиеся в небе точки, называла их забавными именами и объединяла в причудливые фигуры. Наконец, она повернулась к нему, мечтательно и загадочно разглядывая его лицо. Мауро прильнул к девушке ещё ближе, почувствовал её горячее дыхание на своей коже. Рита запустила под его футболку руку, начиная стягивать её, и весь берег сотряс мощный толчок.

Они буквально подпрыгнули лёжа на песке, несколько фонарных столбов покосились, во всём городке мигнул свет, у ближайшей машины сработала сигнализация, вторя электронным воплям из гаражей всего Барензия и собачьему лаю. Мауро вскочил на ноги, притянув к себе Риту. Вдвоём они побежали в сторону домов, над которыми, слева от горы возвышавшейся над городком, поднимался столб густого дыма. На улицы выходили перепуганные люди, пытаясь узнать друг у друга причину произошедшего. Кто-то уже причитал о разбившемся телевизоре или любимой вазочке. Парочка добежала до дома Риты, на лужайке перед которым стояли её родители в халатах, мать держала ревевшего на руках младшего брата девушки.

— С вами всё в порядке! Я волновалась. Вы тоже почувствовали толчок? Неужели землетрясение?

— Джулия, смотри.

Все повернулись в сторону, куда указал отец Риты. Столб густого дыма стал ещё гуще и чернее, он поднимался из долины за городом, где располагался сейсмический пост корпорации Иден, построенный недалеко от входа в старую заваленную шахту и следившей в рамках научного проекта за геологической активностью на всей Сицилии.

— Мауро, пошли за нами, нам нужна помощь. Сегодня там дежурила моя мать, — его окликнул друг из футбольной команды, в которой он сам играл, спешивший вместе с другими парнями в направлении источника дыма.

— Будь осторожен, мы скажем твоим родителям, где ты — крикнул уже в спину парню отец Риты. Сама девушка отвлечённо помахала в след ему рукой.

Не смотря на события на Ближнем Востоке, в Африке, в США и России, здесь люди уважали мнение Первого Общественного. Справедливо полагая, что кровавые войны и теракты где-то далеко, а у них, благодаря корпорации Иден, царило процветание. Сейсмический пост обеспечивал работой половину городка, другая половина работала в логистических службах Лапласа. Именно корпорации Иден удалось остановить поток беженцев из Северной Африки, создав там рабочие лагеря, а в самой Италии развернув ряд мощных производств. На самой Сицилии при поддержке корпорации модернизировалась солнечная электростанция. В местной библиотеке в холле в рамке висело поздравление с юбилеем города Барензия, подписанное лично Дмитрием Иденом, а один раз к берегу подходила яхта самой Юлии Девил.

Группа молодых людей быстро поднялась вверх по улице, пробежала между заборами особняков на окраине города и стала подниматься ещё выше по холму, вскоре выйдя на узкую дорогу, проложенную к посту. Начал ощущаться едкий запах дыма, который даже сложно было с чем-то сравнить. К запаху горелого пластика примешивалось что-то странное и противное. Обогнув каменный уступ горы, дорога стала круто спускать вниз в долину, заросшую густым лесом. Пелена дыма здесь была ещё гуще, он начал есть глаза и кожу, дышать становилось труднее. Лучи захваченных фонариков сдавались под натиском чёрных клубов.

— Здесь же была только измерительная аппаратура. От чего столько дыма? — сквозь кашель спросил у всех сразу Франко, вратарь команды.

— Может, это вулкан?

— Глупости — отозвался Мауро, хотя одиночный подземный толчок сложно было объяснить чем-то ещё. Но несколько раз в год остров застилало пеленой сажи со стороны Италии, а этот дым был точно не вулканическим.Однако на посту действительно проводили только измерения и обработку данных — ничего не производили и не строили. Только если что-то экстраординарное случилось с автономным электрогенератором.

Наконец компания вышла к постройкам сейсмического поста. Первым их встретил буквально раздавленный чем-то огромным пропускной пункт. Словно с неба на него упал метеорит, поворочался, а потом улетел назад в космос. Разбирать его сдавленные обломки не было смысла. Пройдя сквозь перекошенную створку ворот с логотипом корпорации Иден — заглавной буквой «I» и прижавшимися к ней оставшимися тремя буквами — парни очутились на территории поста. Это было приземистое двухэтажное здание с рядом прямоугольных окон, примыкавшее вплотную к склону горы. Все стёкла были выбиты, а рамы и двери выдавлены изнутри. Кроме главного входа — двухстворчатые двери наоборот оказались сорваны с петель, а их остатки вогнуты внутрь, при этом кладка над самой дверью оказалась разбита, как будто что-то огромное пыталось влезть внутрь. В сплошной дымовой завесе, сложно было определить, в какой именно части произошла авария.

Парни вошли через главный вход, громко крича, рассчитывая на ответ, но здание молчало. Рядом со стеклянной комнатой, в которой обычно сидела секретарь, находился внутренний пост охраны, и стеллаж со всем необходимым на случай непредвиденной ситуации. Раз в год проходили обязательные для всего городка учения, организовываемые службой по предотвращению и устранению последствий техногенных катастроф ЕС. Всё из-за старой аварии в фармацевтической лаборатории во Французских Альпах. Жителей подобная и неясная суета утомляла, но как сейчас оказалось, профилактические мероприятия были не зря. Вооружившись топорами, ломами и надев спасительные противогазы, молодые люди разбились на три группы, и приступил к обходу сооружения в поисках живых.

Мауро вместе с Франко выпало идти вглубь комплекса, в примыкающую к горе часть здания — разрушения здесь были наиболее сильны. И никаких следов не только живых, но и мёртвых, хотя в ночную смену на сейсмическом посту находилось около десяти человек. Осторожно пройдя через ряд разгромленных и обесточенных кабинетов и коридоров, двое парней подошли к обрушившейся стене, за которой располагалась шахта лифта. Мауро удивило данное открытие, зачем лифт в двухэтажном здании? Про подземные уровни на учениях им никогда не говорили. Парни аккуратно подошли к краю шахты. Двери были выломлены, стены уходившего глубоко под землю тоннеля исцарапаны и ободраны. Тоже впечатление, что и на входе — словно нечто огромное протискивалось внутрь. Дракон?

Молодые люди отошли от лифта, пройдя в дальний конец комнаты, оказавшейся длинной и узкой, но и здесь не было признаков людей. Они вернулись назад и встали спиной к шахте, собираясь идти искать дальше, когда снизу донёсся резкий скрежет. Как будто камнем тёрли по металлу. Пол задрожал, звук приближался, Мауро и Франко повернулись одновременно, чтобы столкнуться глазами с существом, вылезавшим из шахты лифта. Огромная, белая, измазанная в саже тварь. Она с трудом протискивалась через тоннель, скребя копытами передних ног по кафельному полу, упираясь крыльями в потолок и медленно вылезая на этаж. Крик ужаса застрял в горле парней, поражённые увиденным, они застыли на месте. Наконец, создание выбралось из узкого пространства. Оно упиралось головой в потолок, превышая два человеческих роста в высоту. У существа было человеческое арабское лицо с длинной бородой, высокой шапкой и крупными, тёмно-красными тускло-светящимися глазами, но их свет свободно прорезал чёрный дым. Голова крепилась к животному телу с огромными крыльями, и теперь стало видно, что кроме сажи оно измазано ещё и кровью.

— Cunnus⁵, — тварь явно выругалась, огласив утробным голосом разгромленный этаж.

Она увидела Мауро и Франко и посмотрела на них со смешанным чувством пренебрежения и омерзения, как на двух тараканов в углу кухни, которые не успели убежать при включении света. Огненный взгляд разрезал рассудок, распахал нить существования. Мысль оборвалась, ужас наполнил душу. Франко согнулся пополам, закричал от боли и скорчился на грязном полу. Мауро продолжал стоять, впитывая в себя пагубный взгляд. Тварь улыбнулась, и беззвучно захохотала, продемонстрировав огненное нутро. По коридору послышались шаги и к провалу стены подбежали ещё двое парней, едва не споткнувшись о скорченного Франко. Они всё своё внимание обратили на него, и это спасло их. Тварь расправила огромные крылья, сбивая отделочные плиты с потолка и подпрыгнув, с грохотом пробив потолок и крышу, с силой отталкиваясь крыльями и, поджав ноги, взлетела на десяток метров над зданием, после чего спикировала в направлении городка. Мауро бросил ошарашенных парней вместе со стонущим Франко и бросился бежать к выходу. Он выбежал из здания, сорвал с себя противогаз и помчался по дороге вверх по склону, назад к Барензию. Что это была за тварь? Откуда она здесь взялась? Что ей надо? Что она сделала со всеми людьми, с Франко, и что она собирается сотворить с его родным городом? Терзаемый жуткими картинами, задыхаясь от перенапряжения и бессильной злобы, он достиг вершины склона.

Ничего не изменилось. Твари нигде не было видно. Сквозь листву редкой рощи проглядывали знакомые дома, старое запущенное кладбище и развалины средневекового дворца. Ярость и злоба отступили, выдохлись. На смену им пришёл животный потаённый ужас, медленно вылезавший из коробки подсознания. В мире существовали только страхи Мауро и горящие, сжигающие душу глаза, за которыми нет зла, добра и жизни, за ними только бездна.

Парень не знал, сколько времени прошло, и что он делал. Кто-то яростно тряс его за плечи, пытаясь привести в чувство. Мауро оторопело огляделся по сторонам — он стоял рядом с одним из крайних особняков городка, на краю склона, у подножия которого раскинулась большая часть домов Барензия. Его плечи по-прежнему сжимали руки мистера Джулиано, хозяина особняка. В глазах мужчины застыл немой вопрос. Парень посмотрел сквозь него на море, за которым поднималось новое Солнце. Словно кто-то повернул время вспять, и земное светило пошло в обратном направлении. Полусфера ослепительного грязно-жёлтого света распускалась на горизонте. Она была огромна. Она заняла четверть неба. В её свете не было видно даже луны, и померкли звёзды. Заболели глаза, и захотелось отвернуться.

Новое светило поднималось всё выше, над ним распахнулись дымчатые сияющие белым светом кольца, они опоясывали его, укрывая и поддерживая, подхватывая и поднимая выше. Сфера стала расползаться, превращаться в бесформенное омерзительное облако, тянущее за собой от земли грязный столб. Мистер Джулиано закричал, попытался закричать, Мауро видел его разинутый в ужасе рот. А потом их обоих отбросило на несколько метров как тряпичных кукол на подъездную дорогу к особняку. Земля задрожала, попытавшийся встать парень, вновь упал плашмя на расходящийся трещинами асфальт. Он со стоном перевернулся и посмотрел в сторону городка и на море, в нескольких десятках километрах, за водной гладью которого, находился остров Сент-Иден. Барензий лежал в руинах: поваленные деревья, уничтоженные дома, занимающиеся пожары. На мысе вместо роскошной виллы стоял металлический каркас с кусками кладки, кипарисы вокруг руин дворца больше не впивались в небо, маяк не пускал в вечернее небо тонкий световой луч.

Сформировавшийся огромный гриб оседал, шляпка расползалась, кольца рассеялись. По асфальту застучали падающие с неба куски земли, словно пошёл частый дождь с градом. А на горизонте расправлялись сизые горы невероятной высоты. Гора близ Барензия не шла с ними ни в какое сравнение.

Исполинский иссиня-чёрный вал цунами приближался к берегу. Волна обрушилась на Барензий, первыми сметя остов маяка на маленьком островке, затем развалины средневекового дворца и каркас виллы, где не так давно играла модная музыка.

— Что интересного? — Юлия Девил полулежала в кресле с высокой спинкой, положив ноги на пуфик.

— Особенно ничего. Зачитать? — Чак Мэри Свонсон сидела за дубовым письменным столом, поддерживаемым наглыми сатирами, и листала его сенсорную панель с чашкой чая в руке. Горячая жидкость приятно грела руку, запах мяты кружил вокруг стула менеджера.

Тёмная дива играла концами длинных рукавов чёрного платья, периодически меняя положение ног. Две девушки сидели в небольшой пещере, неровные каменные стены которой, поднимаясь вверх, сужались, образовывая свод подобный готическому собору. В дальнем углу поднимался уродливый сталагмит, напоминавший скорчившегося великана, закрывавший собой чёрный провал уходившей в глубины земли бездны. Пространство освещала громоздкая старинная настольная лампа на спиралевидной бронзовой ножке с тусклым шаровидным плафоном. Мэри откинулась на спинку кресла, сенсорная панель поднялась из столешницы до уровня глаз и менеджер приступила к чтению, после утвердительного кивка тёмной дивы, сопровождавшегося отвлечённой улыбкой.

— Интерпол направил очередной запрос с требованием явиться в ближайшее отделение и сдаться… — бесцветным голосом начала чтение Мэри.

— Припиши «муа-ха-ха» и поставь смайлик с рожицей чертёнка.

— «Министерство по охране культурного наследия Турецкой Республики возмущено Вашим безнравственным и безответственным поведением…» бла-бла-бла… и «требует возместить нанесённый ущерб…». «Вам грозит обвинение в умышленном уничтожении…».

— Там старые перекрытия. Я им новую дорогу проложила. И это была самозащита. И с южной стороны Египетский базар протаранили джипы полиции Стамбула. Запроси с них развёрнутое заключение состояния Египетского базара, Гранд базара и той мечети, датированное не ранее месяца до моего визита, и только после сравнительного анализа и проведения экспертизы независимой комиссией…

— Я тебя поняла. А Бейзат Кемаль восхищён концертом и сожалеет, что сорвался вечер в ресторане. Он удручён известием, что в ближайшее время невозможно организовать твоё безопасное посещение Турции.

— Отправь ему мои встречные соболезнования. По форме четыре. Нет, по форме пять. Я слишком расчувствовалась, — последние слова прозвучали раздражённо, один из рукавов платья запутался и, дёргая его, Юлия ещё больше спутала тонкую ткань.

— Департамент дорожного движения Стамбула высылает штраф за… неправильную парковку.

— Вычти из жалования водителей.

— Один из них погиб.

— Из пособия его родственникам. Смерть не является освобождением от ответственности, — рукав всё никак не хотел распутываться, раздражение Юлии росло.

— Партия охраны окружающей среды Турецкой республики крайне возмущена неэкологическим способом утилизации использованных декораций. «Поскольку Вы по-прежнему являетесь собственником озвученного имущества, Вам предписывается в течение двух недель вывезти или…»

— На них самих софит упал? Больные люди. Я половину города разнесла, а их беспокоит судьба декораций и каких-нибудь собачек, которые наедятся синтепона, — ткань распуталась, и к тёмной диве вернулось душевное равновесие.

— «Академия звукозаписи» просит тебя прийти…

— Только если с топором.

— Прошло несколько лет, возможно время помогло им осознать…

— Если я приду к ним с топором, им ничего не поможет.

— Вам здесь уютно? — в комнату беззвучно зашёл Дмитрий Иден, вынырнув из-за сталагмита, заставив Мэри вздрогнуть от неожиданности и едва не расплескать чай.

Миллиардер вышел на середину помещения и брезгливо оглядел промозглые стены пещеры. Чак закатила глаза, вызвала окно на дисплее рабочего стола, и после нескольких кликов каменный мешок сменился дворцовым кабинетом с массивными дубовыми панелями, увешанными картинами, наборным паркетом на полу и тусклым светом через высокие, задёрнутыми коричневыми портьерами окна.

— Золотой аэродром развёрнут по приказу императора.

Наступила очередь Дмитрия закатить глаза. Но спектакль ещё не окончился, и менеджер тёмной дивы, сделав предупреждающий жест рукой, выдвинула верхний ящик стола и достала из него блестящий предмет жёлтого цвета, напоминавший батон хлеба. С громким стуком, так что содрогнулся массивный письменный стол, она положила предмет на столешницу.

— Теперь всё.

— Что это? — Юлия отвлеклась от рукавов и со смешанным выражением лица вопросительно смотрела на новый предмет.

— Золотой батон — Мэри, будучи менеджером и подругой тёмной дивы могла себе позволить почти всё, хотя не всегда была уверена, где пролегает граница этого "почти".

— Это — пресс-папье, оформленное в виде золотого батона. Произведение современного искусства. Восточная Европа, начало века, — Дмитрий подошёл к столу и взял в руки увесистый батон.

— Где ты его нашёл?

— Я принимаю оплату за «услуги» не только в деньгах, но и природными ресурсами, в том числе драгоценными металлами, камнями, а также произведениями искусства.

Чак решила, что «почти» наступило и промолчала. Юлия брезгливо ощупала взглядом произведение искусства и вернулась к рукавам. Распорядитель мировых революций вернул батон на место, прошёл через комнату к противоположной стене и приложил к ней руку сквозь изображение портьер. Дубовые панели и паркет пропали, обнажив бледно-серые стены и вытянутое в ширину прямоугольное тонированное окно. Тёмный цвет стекла рассеялся спустя несколько секунд, впустив яркий солнечный свет. Все оттенки серого, коричневого и жёлтого простирались по другую сторону стекла. Острые куски породы неровной грудой спускались вниз. Справа и слева поднимались другие пики, а далеко внизу за тонкой пеленой жидких облаков раскинулась казавшаяся отсюда ровным столом безжизненная пустыня Атакама.

— Оптимистичный пейзаж, — Дмитрий проигнорировал слова Мэри, в очередной раз по детски желавшей уколоть миллиардера словами.

Юлия встала с кресла и медленно подошла к окну, встав рядом с мужчиной. Менеджер смотрела на открытую спину тёмной дивы и выпущенную рубашку Дмитрия. Перед ними расстилался их мир. Таким, как его видела Мэри: пустым, лишённым естественного разнообразия, естественных ярких красок и свободы воли. Мир, в котором нет правды, а только театральные декорации и единственная ложь. Зато какая ложь. Дивный новый мир грядёт.

— Я хочу на Багамы.

Глава 17 Тишина в сейфе

— …точное число жертв теракта пока не известно. Центр Парижа оцеплен, перекрыты все выезды из города. В других городах департаментов Европейского Союза работники органов правопорядка призывают людей разойтись по домам, опасаясь новых трагедий, но граждане полны решимости. Большинство убеждено, что теракт — провокация властей с целью заставить их прекратить выступления. Поступает противоречивая информация о погромах в Милане, в Каталонии введено чрезвычайное положение. Напоминаем, Марш Французов в Париже, стартовавший четыре дня назад, сегодня собрал около четырёх миллионов граждан, неравнодушных к судьбе Европы, полностью парализовав город. Аналогичные марши и протестные акции проходят во всех крупных городах всех департаментов Европейского Союза. На улицы вышли представители всех политических движений, поддерживающих как разделение ЕС, так и его сохранение, изоляцию и колонизацию, социалисты, роялисты и демократы. Все люди говорят одно — они протестуют против лжи. Протестные акции стали ответной реакцией общественности на публикацию в сети Интернет нескольких тысяч секретных документов, вскрывающих самые неприглядные стороны европейской внутренней и внешней политики. В их числе средства борьбы с мигрантами и реалии трудовых лагерей, финансирование противоборствующих группировок Ближнего Востока и Северной Африки, проекты новой скандальной социальной реформы, сотрудничество с ЧВК, протоколы и документация Трансатлантической зоны свободной торговли, отчёты внешней разведки, стенограммы разговоров и многое другое. Продолжается стихийная волна уходов в отставку высших чиновников ЕС, деятельность всех государственных аппаратов парализована. Пикетируются и здания дипломатических миссий ЕС в других странах, послы уже вызваны в Министерства иностранных дел России, США, Канады, Индии, Бразилии, Аргентины. Разрастающаяся грандиозность дипломатического скандала обеспечивается замешанностью во многих документах, касающихся внешней политики, деятелей других стран. Публикацию секретных документов связывают со штурмом острова Сент-Иден в ночь со 2 на 3 июля, формально являющимся независимым государством, а в действительности принадлежавшим корпорации Иден, после чего последовали аресты счетов…

— …осада Иерусалима продолжается 94 день, таким образом, последний город Государства Израиль сопротивляется представителям радикального ислама больше трёх месяцев. Эмир Катара…

— …новости из Китая. Официальные представители власти признали заражение бассейнов рек Хуанхэ и Янцзы новой разновидностью вируса, поразившего всю Юго-Восточную Азию после «аварии» в Фокс Тауэр. Продолжается массовая эвакуация населения с заражённых территорий, тысячи квадратных километров стали опасны для жизни из-за отравления воды и животных…

— …цунами вызвала массовые разрушения в прибрежных городах южного и западного итальянского побережья, на Французской Ривьере, всём средиземноморском побережье Департамента Испания, в Северной Африке и на Мальте. Волна дошла и до восточного средиземноморья. Сообщения о пропавших без вести судах приходят до сих пор. Стало известно о гибели кумира миллионов…

— …согласно заявлениям экологов Института Океанологии Рима, рыбу из акватории Средиземного моря опасно употреблять в пищу ближайшие три года. Что подтверждает пришедшее известие о случае массового отравления на острове Крит…

— …Огастес Бартон подтвердил озвученное накануне заявление ЛАИ на фоне распространяющейся пандемии, начавшей своё смертоносное шествие из Гонконга 3 июля, о закрытии Латинской Америки для всех морских и воздушных судов из азиатского региона, Индии, Австралии. А также Африки, для которой до этого длительное время действовали ограничительные меры из-за эпидемии вируса сатурн. Пассажиры и грузы из стран Северной Америки и Европы будут проходить дополнительный осмотр. Монтевидео закрыло территорию входящих в него стран для пассажиров и грузов из Азии вслед за ЕС, США, Канадой, Россией и других стран. Исландия и Великобритания объявили о полном карантине, под угрозой затопления запретив иностранным судам приближаться к берегу. В азиатском регионе режим карантина начал действовать на второй день, но это не воспрепятствовало распространению вируса на территории Японии, Южной Кореи, Индии, Австралии, государств Индокитая. В Японии, однако, благодаря наиболее активным мерам и беспримерному героизму государственных служащих и военных вспышку инфекции удалось локализовать в нескольких небольших районах…

— …не смотря на вспышку китайского огня на острове Сахалин, во Владивостоке ситуация остаётся стабильной. Порт объявлен карантинной зоной, судам и экранопланам запрещено входить в территориальные воды тихоокеанского побережья России. Однако, невозможно отследить всех потенциально заражённых, пытающихся пересечь сухопутную границу РФ. По заверениям…

— …продолжает лихорадить. События в Гонконге все аналитики именуют не иначе как крупнейшей катастрофой в истории биржевой торговли. А тем временем в связи с угрозой распространения вируса и введённым чрезвычайным положением закрыты биржи Токио и Сиднея. В Мокао…

— …положение в Лиссабоне. Зафиксирован первый случай заражения китайским огнём в Европе. Аэропорт Портела уже оцеплен…

— Разрешишь?

— О… Как я рад видеть тебя! С тобой всё в порядке? Как Анна, дети? — Марк Говард выключил звук телевизора и поспешил навстречу сыну, высокому брюнету с голубыми глазами, такими же яркими, как у старого герцога пятьдесят лет назад.

— Всё хорошо, нас осмотрели врачи, мы не ничего не подхватили, — улыбаясь, молодой человек обнял едва ли не плачущего от радости отца.

Сэру Говарду было из-за чего волноваться. 3 июля его сын с семьёй находился в Пекине, когда произошёл взрыв в Гонконге. А спустя сутки стала поступать первая информация о массовых смертях среди жителей китайской финансовой столицы. Тогда же сторожевой корабль ВМФ Вьетнама обнаружил дрейфовавший сухогруз с телами команды на борту. Началась массовая паника, люди покидали дома и уезжали на север и запад страны, все иностранцы пытались спешно покинуть Китай. А тем временем мутирующий и размножающийся в геометрической прогрессии вирус, имеющий инкубационный период от одних до двух суток, корабли и экранопланы успели довезти до всех соседних государств. От ещё большего распространения за счёт конвертопланов и стратосферного транспорта спасло лишь то, что после штурма Фокс Тауэр и успешного бегства всех сотрудников Ред Фокс, включая Калису Фокс, был закрыт международный аэропорт Гонконга. Хотя конечно не исключено, что имели место и дополнительные очаги заражения и саботаж — благотворительным организациям корпорации Ред Фокс принадлежит сеть госпиталей и клиник, расположенных во всех крупнейших городах Китая, Индии, Индокитая и Африки, в последней уже не первый год свирепствуют неизвестно какие болезни, выкашивающие население сотнями. Лечение осуществляется за символическую цену, но на самом высоком уровне, первые заболевшие наверняка обратились именно туда.

— Аэропорт Пекина — осаждённая переполненная крепость. Было достаточно одного больного и несколько тысяч людей сразу стали бы заражёнными. Только с помощью моих друзей и твоего старого коллеги, нам удалось улететь, отстояв лишь малую часть в очереди. В Москве мы уже пересели. А ещё известие об отравлении рек…

На последних словах Марк Говард непроизвольно бросил взгляд на экран телевизора и замер в ужасе. Демонстрировалась нечёткая картинка вереницы из нескольких сотен военных, научных, пассажирских, рыболовецких судов, шедших в открытом море в одном направлении. Герцог отпрянул от сына и поспешно включил звук.

— …исход. После отказа властей Японии на предоставление убежища китайскому народу, и заявления России о готовности лишь частично удовлетворить просьбу для приблизительно 12 % готовых пересечь границу, Правительство КНР объявило о массовой проверке и отборе здорового населения. Изначально тысячи людей свозили на военно-морские базы и в незаражённые порты под видом защиты от распространения вируса. Однако, как теперь стало известно, практически сразу их грузили на борт всех реквизированных пассажирских и рыболовецких судов. При поддержке военно-морского флота КНР в составе всех видов кораблей, включая десантные, Великая Армада направляется в сторону Японии с целью провести высадку и «спасти китайский народ от полного уничтожения, санкционированного западными странами и подконтрольными им режимам». Вторая, сухопутная, группа, сформированная в провинции Хейлунцзян и автономном регионе Внутренняя Монголия, при поддержке сухопутных сил ВС КНР в данный момент пересекает границу России, как второй наименее затронутой пандемией страны региона. ВС РФ подняты по тревоге и стягиваются к региону с целью остановить агрессию, опубликовано предупреждение о нанесении ракетного удара, в том числе по колоннам мирного населения, в случае, если продвижение не будет остановлено. ООН уже высказало свою озабоченность, США заявили о недопущении Российской агрессии, при этом военные базы в Японии готовятся к атаке морской группы…

— …только что стало известно о приведении в высшую степень боевой готовности ядерных сил Российской Федерации. Ответные приказы уже отданы правительствами всех стран, входящих в ядерный клуб, за исключением Индии. С нашим корреспондентом в Нью-Дели связь была потеряна час назад, и мы до сих пор не можем её восстановить…

Светлые жёлтые мраморные стены с кочующими стаями золотых купидонов и нимф среди бледных малахитовых колонн с капителями, увитыми виноградными лозами. Высокий купол потолка — врата в рай, охраняемые архангелами. Хрустальные люстры, огромными искрящимися цветами спускались с потолка, орошая светом-росой сотни вальсирующих пар под льющуюся музыку бессмертных венских вальсов. Оркестр на балконе в дальнем конце зала не знал усталости, наполняя пространство услаждающими звуками. Дамы и их кавалеры, сказочные принцы и принцессы, кружились, отражаясь в зеркалах, стёклах окон и паркете. Воздух искрился и переливался, наполненный светом и сиянием. Бескрайний цветочный луг за распахнутыми окнами наполнял необъятный бальный зал ароматами райских кущ. В центре ярких пар в роскошных платьях, мантиях и диадемах, перекрывая восторженным хохотом божественную музыку, кружились Дмитрий и Юлия, контрастируя иссиня-чёрным цветом одежды с цветочным вихрем дам и их кавалеров. Тёмная дива выбирала платье около получаса, избрав совершенно неподходящее для вальса, узкое, состоящее из двух вертикальных кусков ткани, с боков увитых частой шнуровкой, но когда её смущали подобные мелочи? Калиса в любимом белом рабочем комбинезоне с миной скуки на лице бродила в противоположном конце зала, занятая своими мыслями, делая по старинке наброски карандашом в объёмном блокноте. По желанию, она могла отключать некоторые органы чувств и сейчас, скорее всего, была глуха к вальсу и смеху. Танцующие пары расступались перед ней, как море перед Моисеем и смыкались за её спиной, стоило ей дойти до очередной колонны. Учёному наскучило развлечение, но других дел не было.

В производственных ангарах нижних уровней продолжалось монтирование оборудования, из-за чего часть коридоров была перекрыта до конца дня, рассада Ficus Dionaea ещё не взошла, несколько запущенных сборочных линий корпорации Иден съедали почти всю электроэнергию, а основные генерирующие мощности проходили тестирование перед генеральным запуском. С самого начала строительство комплекса в недрах Охос-дель-Саладо являлось циклопической задачей, осложнявшейся секретностью и ночными работами, а с каждым годом становилось только дороже и дольше. На потраченные деньги можно было докупить африканский континент. Не смотря на сместившиеся к удалению сроки и затянувшуюся реализацию планов Дмитрия, они въехали на объект с невысохшей штукатуркой.

Верхние этажи сооружения находились на уровне озера, самого высоко расположенного на планете — хороший вид, не так ли? Но они вмещали только посадочную зону и ангары, для стоянки транспортных средств и разгрузки, кпп, помещения для отрядов Химеры, несколько ремонтных мастерских и комнаты отдыха с окнами. Невероятная роскошь, когда ты живёшь в бункере, где, по словам Дмитрия, существенно ограничены возможности дефенестрации. Основное тело комплекса, как у айсберга, располагалось гораздо глубже, по сути подвешенное для защиты от землетрясений в огромном каменном мешке, некогда вмещавшем в себя тонны расплавленных земных пород, а теперь совершенно пустом. Именно здесь разворачивалось несколько заводов и лаборатории, находились технические службы для автономного функционирования и жилые помещения инженеров, учёных и приближённых к новым владыкам мира, как и их личные апартаменты. Вулканической активности у Охос-дель-Саладо практически не наблюдалось за всю историю вулканологии, а после самых ранних, оставшихся незамеченными землетрясений, предшествовавших вспышке вулканической активности по всему земному шару, он оказался и вовсе отрезан от земной мантии. Но не на столько, чтобы нельзя было поставить геотермальную электростанцию. Кроме компенсации земных толчков, как природных, так и техногенных, «подвешенная» конструкция должна была спасти ещё от вирусов, в случае их проникновения на верхние, этажи. В этом случае нижняя часть комплекса переводилась на «консервацию». Хотя Мэри весьма туманно представляло, что Дмитрий подразумевает под данным термином.

Естественно, не обошлось без излишеств, но чему предаваться, когда на поверхности в течение трёх лет будет свирепствовать сатурн и его мутировавшие разновидности, потом старые добрые дизентерия и чума от тысяч разлагающихся трупов и поедающих их животных. Сверху добавьте последствия развернувшихся истерических военных конфликтов и радиационное заражение Средиземного моря, являющегося не малой частью мирового океана. Калиса конечно заявила об успешности выведения поглощающих и перерабатывающих или консервирующих внутри себя опасные изотопы водорослях, но даже с ними очищение затянется ориентировочно на десять лет.

Учёный слишком резко изменила направление движения, делая наброски, войдя в одну из вальсирующих пар. Танцующая женщина подпрыгнула, как будто ударили веслом по спине, повисла на мужчине, и они оба упали. Достаточно реалистичная имитация, хотя и чрезмерно театрализованная. Сама Мэри была бы рада попросить у учёного карандаш и листок бумаги, но у той не было запасных. Дмитрий проповедует технократическое общество, но чем он собирается занимать людей в мире, где за них всё делают машины — вальсами и церемониями?

Одна из стен дрогнула, мраморная стена просела, а херувимы и нимфы пропали, обнажив однотонный фон. Сквозь музыку донёсся гулкий удар. Опять проблемы с краном? Следующий удар выкинул металлические створки дверей в зал. Куски металла пролетели несколько метров, породив заторможенную цепную реакцию одинаково подрыгивающих и падающих пар с удивленными лицами, словно в трагедии на подмостках театра «Глобус». Следом всё исчезло, выключилось, обнажив серые стены, звукопоглощающий гладкий пол, низкий потолок и трёх аумантов у входа. Дмитрий и Юлия замерли в причудливой позе с оборвавшимся смехом, Калиса удивлённо отшатнулась от посеревшей стены и посмотрела на выбитые двери.

Вперёд вышел довольно-улыбающийся Кай с окровавленной мордой, сейчас невозможно было назвать оскаленную хищным животным превосходством маску лицом. Во рту он держал оторванную руку. Густые и тёмные красные капли с торчащей кости, обмотанной обрывками мяса, капали на букли бороды. Слева стоял, расправив крылья, Эхнатон, его бесполое лицо с длинной бородой фараона выражало глубокое удовлетворение, ему явно нравилось происходящее. Он всегда поддерживал простую физическую силу, разбавленную подстроенными самоубийствами, с раздражением воспринимая игры с разумом людей. Туши обоих созданий покрывала копоть, и лучше не задаваться вопросом, что ещё. Отряды Химеры отражали атаку до последнего, но почему не успели предупредить? Или из-за проклятой музыки они ничего не слышали? Асфодель держалась поодаль от своих братьев, скользя горящим взглядом с одного человека, на другого. Мэри никогда не видела её глаза столь яркими.

Кай выплюнул руку, конечность, оставляя мерзкий кровавый след, проскользила по полу к ногам Дмитрия. Оружейный барон отшатнулся с нескрываемым отвращением. По нашивке на рукаве угадывался кусок от начальника службы охраны миллиардера, Герта де Воса, ответственного за охрану комплекса.

— Здесь намного просторнее, чем в Лапласе. Я бы ободрал там все крылья, будь они способны потерять хоть одно перо, — ламмасу перебрал копытами и расправил крылья, задев ими потолок, издевательски демонстрируя их величину и идеальную красоту.

— У него всё равно заканчивался срок службы, — циничной фразой Дмитрий попытался подавить ужас ситуации, но лишь усугубил его таким демонстративным презрением к смерти единственного человека, которому он доверял, не считая тёмной дивы.

Они уничтожили мир, а теперь уничтожат их. Раздавят и перетрут. Если человеческой цивилизации и суждено возродиться фениксом, их имена проклянут и забудут. Резко, словно молния, Мэри едва успела уловить взглядом её стремительное движение, Асфодель очутилась возле Дмитрия и Юлии, схватив мужчину за горло и подняв над землёй. Девушка отшатнулась, едва не теряя сознания, она замерла с отсутствующим и подавленным выражением лица. Калиса в несколько прыжков достигла мраморной девы и попыталась совершить безумный, но эффективный поступок. При абсолютной неуязвимости тел аумантов, оставалось только уповать на глаза, в один из которых учёный попыталась воткнуть своё единственное оружие — карандаш. Но Асфодель с превосходящей быстротой отбила атаку, после чего схватила за шею и Калису.

Двое сильнейших, влиятельнейших и богатейших людей планеты, способных получить всё что угодно, сейчас оказались совершенно беспомощными и на краю гибели. Мраморная дева, подобно карающему божеству из ветхого завета, сжимала в своих белоснежных руках два хрипящих тела. Дмитрий бессильно повис, покорившись судьбе и опустив руки, Калиса продолжала сопротивляться, тщетно пытаясь оцарапать ногтями камень. Юлия стояла, пошатываясь в стороне, в последние дни Мэри наблюдала у неё упадок духа, чередовавшийся как сегодня с истерической весёлостью. Возможно, тёмная дива предчувствовала неизбежный финал и теперь впала в апатию, смерившись с неизбежностью. А за менеджером пристально наблюдал готовый прыгнуть в любой момент Эхнатон.

— Ты мне солгал! — утробный чужеродный голос раздался со всех сторон помещения, заставив Чака вздрогнуть, на них обрушился глас из самой бездны.

Лихорадочным пылающим взором Асфодель сверлила Дмитрия, но мужчина не закрыл глаз. Он даже перестал хрипеть, Мэри на какой-то момент подумала, что распорядитель мировых революций уже умер, настолько неподвижным стало его напряжённое тело. Спустя бесконечные минуты, миллиардер попытался прохрипеть ответ безумной деве, но та лишь подняла его ещё выше. Калиса изловчилась и со всей силы пнула Асфодель, но это не возымело никакого эффекта.

— Думаю, он готов ответить, но что-то ему мешает, — издевательский голос Кая разбавил тягучее время ужасной сцены.

Мраморная дева отбросила Калису в сторону, учёный пролетела несколько метров в направлении Чака. Менеджер попыталась её подхватить, но толчок оказался такой силы, что её сбило с ног, и обе женщины покатились кубарем к стене зала. Дмитрия Асфодель бросила перед собой. Миллиардер схватился за ставшее лиловым горло и зашёлся в долгом кашле, полулёжа на полу, опираясь свободной рукой.

— Я деликатно умолчал, — мужчина попытался выдавить из себя вялую улыбку, но вернулся приступ судорожного кашля, продолжавшийся ещё минуту.

— Как давно ты узнал о том, что у меня сын, и он жив?!

— Больше четырёх лет назад. Мы сделали открытие эмпирически в Первой жене, сравнивая показатели рядовых поисковиков и группы, возглавляемой Миной в течение двух недель в 2023 году. А потом и вышли на связь. И эта милая девушка в итоге оказалась вообще не причём — если не она, мы бы получили данные с максимум четырёх месячным опозданием. Слишком долго вы её обрабатывали и наблюдали за ней. Не самое удачное кадровое решение. Хотя Мина и способна заменить целую команду псиоников, — теперь Дмитрию улыбка удалась, и он поднялся, неспешно отряхивая костюм от несуществующей пыли, — Ахриман, так назвался твой сын, родился на стыке Докембрийского периода и Фанерозойского эона, и с тех пор рос, заполняя собой всю свободную среду. Нормальный процесс для вас, но будучи в твёрдом теле, ему не требовалось энергии на поддержание целостности в открытой среде, и к Четвертичному периоду он заполнил собой всю планету.

— Отчего он не пытался связаться с нами? — Эхнатон отвлёкся от Мэри и внимательно посмотрел на Дмитрия, старавшегося перехватить инициативу в критической ситуации.

— Размеры. Сравните себя и всю нашу планету. Вы разговариваете с бактериями, которые скапливаются на поверхности ваших тел при контакте со средой? Зато он пытался поболтать с Марсом…

— Что ты сказал ему о нас? — терпение Асфодель истекало, и она сделала угрожающий шаг в сторону поспешно отступившего миллиардера.

— Мне не пришлось ему ничего рассказывать, — Дмитрий перевёл дыхание, — Ахриман стремится к познанию и сбору фактов, как и положено правителю вашего рода. Едва с ним столкнулась рабочая группа Первой жены, он сожрал их разум, по-другому не скажешь. Второй группе удалось немного поговорить с ним, но беспорядочные хаотические потоки информации свели их с ума в течение нескольких минут. Из соображений безопасности, мы оборвали все контакты. Разбирая обрывки сознания второй группы, удалось выяснить, что Ахриман недоволен своим состоянием и желает измениться и свободно перемещаться в космосе, в поиске новых знаний и себе подобных. Нас и вас данное существо считает чем-то вроде глистов или тупиком развития, необходимым лишь для того, чтобы дать ему, более сложному созданию, начальный ресурс. Ахриман не нацелен на контакт или сделки, он жаждет лишь поглощать всё новую и новую информацию. Ограничен он пока одним фактом — способами восприятия. Или был ограничен. Ему удалось выйти на Виктора, безответственного дурачка, метавшегося в иллюзиях, организовавшего, тем не менее, в Седьмой жене сильнейшую и крупнейшую группу псиоников. Её сигнал Ахриман и поймал. В этот раз он действовал осторожней и в течение девяти часов, управляя Виктором, вытаскивал данные из информационной системы комплекса. К счастью, подсоединения к интернету там нет, но полученных разнообразных обрывков ему оказалось достаточно, чтобы развести бурную деятельность. В Седьмой жене имелся доступ к базе по геологическому строению планеты, необходимой для подземных работ. Воспользовавшись ею, он, видимо, смог сложить общую картину, и занялся перестройкой геологических земных пластов. Процесс не быстрый, но многочисленные землетрясения и извержения нас уже обрадовали.

Асфодель со смешанной гаммой противоборствующих чувств смотрела на Дмитрия. Раздражение, презрение, недоверие, страх…

— В этот раз, я говорю всё как есть. Он — форма жизни отличная от вас. Ахриман миллиарды лет ни с кем не контактировал, никто его не учил и не передавал опыта и знаний. В результате этому существу удалось достигнуть своих выводов. Специально нас конечно он убивать не будет — зачем ему это. Он же не «Зло». Но на пышущей вулканами планете люди долго не протянут. И вы до сих пор от сюда никуда не можете деться. Асфодель, ты можешь гордиться своим сыном, но никакой народ, никакая мать ему не нужны.

Мраморная дева замерла без движения. Она словно вся выгорела изнутри, янтарные глаза потухли, и сейчас она представляла из себя памятник на могиле себе самой. Кай и Эхнатон сделали несколько неуверенных шагов к сестре и также замерли, не зная, что предпринять после услышанного. Дмитрий, получив ситуацию в свои руки, неспешно пододвинулся в сторону Юлии, продолжавшей апатично изображать ростовую куклу, закрыв её своим телом. Мэри оставалась стоять рядом с Калисой, ожидавшей, что ещё предпримет миллиардер.

— Теперь же, я надеюсь, вы ответите на некоторые мои вопросы. Например, как вы нас нашли.

— Без особого труда, — бесцветный идеальный британский английский раздался из-за спин касторцев.

Всё встало на свои места — эффект неожиданности и никакой тревоги. Учёные и инженеры нижних ярусов скорее всего до сих пор не подозревают о произошедшем. На середину зала медленно вышел Себастьян, в вытянутой руке секретаря лоснился пистолет, направленный на Дмитрия. Один выстрел и умная пуля сама найдёт цель даже при отклонении в несколько метров. Оружие второй раз оказалось слишком близко к своему создателю. Тонкие губы скелета, обтянутого фраком, лихорадочно улыбались. Ещё более худой, чем когда менеджер видела его в последний раз, с выцветшим бескровным лицом, Себастьян Рэндолф Кроуфорд выглядел ещё ужасней, чем мраморные статуи. Калиса всегда считала, что полностью контролирует его и его редкое психическое расстройство, используя беспримерные преданность, покорность и обострённое восприятие для контроля за происходящим в проекте «Стигматы». Но, как теперь оказалось, ауманты в болезнях человеческой души смыслят больше. Учёный подалась вперёд, но в её сторону немедленно повернулся Эхнатон, предупреждающе постучав хвостом по полу.

— Близится новая эра! Эра, которая окончательно отсеет зёрна от плевел, выведет лучших людей для гармоничного союза с аумантами, — Себастьян не многим уступал в реакции фараону и тоже успел отреагировать на телодвижение Калисы, но сразу вернулся к Дмитрию. Секретарь собирался расширить свою роль в происходящем, — Асфодель, не слушай этого себялюбивого лжеца. Я его знаю, я знаю их всех! Они…

Чак не успела выругаться про себя бездарной патетике предателя, как с очередью тихих хлопков он замер на месте, наверное, впервые в жизни позволив себе нахмурить лоб от удивления и растерянности, и рухнул тугим мешком с костями на пол. У выломанных дверей в зал стояла Юлия с автоматом. Мэри недоумевающе перевела взгляд на другую Юлию, находившуюся рядом с Дмитрием. Потрясённая Асфодель никак не отреагировала на смерть Себастьяна, Эхнатон, забыв про Мэри и Калису, подпрыгнул и совершил кульбит в воздухе, обернувшись лицом к новой Юлии, пытаясь осознать, что она такое. Для него время пустых разговоров прошло, брат мраморной девы готовился к нападению и выбирал первую цель для удара. Пружинистые львиные лапы напряглись для прыжка, крылья прижались к телу, корона обоих Египтов торчала воинственным хохолком. Против него автомат не поможет и единственный выход будет перекрыт. Неповоротливый Кай попятился назад, медленно поворачиваясь в пол оборота, надеясь увидеть всё происходящее

— Ты убила дворецкого убийцу! Что за водевиль у нас сегодня?

Фраза миллиардера вернула внимание братьев на него, и в этот момент на помещение обрушилась музыка и свет. Оглушительные литавры и барабаны задавили воздух, одновременно задымили сотни лампад, а всё пространство заполнили бесчисленные ряды колонн с причудливым восточным орнаментом. Появились танцующие пары, посередине прямо из пола начался восход ослепительного солнца, от дальней стены приближалась волна цунами, десятки Дмитриев и Калис материализовались в воздухе и засмеялись словами песен Юлии Девил. Оружейный барон подхватил ближайшую к нему тёмную диву и стремглав бросился к выходу, мимо оторопевших аумантов. В том же направлении последовала Мэри и Калиса. Вооружённая копия Юлии разрядила в Эхнатона обойму подствольного гранатомёта, заставив его стушеваться. Кай запутался огромным телом в огромных голограммах, начавших изображать разрушение и падение из-законтакта с его тушей. Асфодель по-прежнему не могла прийти в себя после оглушившей её правды. Всё их дело, все интриги и борьба, само нахождение в этом комплексе и убийства теряли смысл.

На время сохранившие за собой места в вакантных титулах властителей мира со всех ног бежали по коридору. У ближайшего поворота, Мэри увидела одну из панелей управления комплексом. Передав Юлию Юлии, Дмитрий спешно активировал сенсорный экран и стал менять настройки.

— Мисс Фокс, я Вам давно говорил, что Наша с Вами кадровая политика ни к чёрту! — как он в такой ситуации находил время для шуток, хотя истерический смех лучше просто истерики.

— Куда мы теперь? — к ним присоединилась третья Юлия, судя по всему активировавшая визуальный хаос в зале.

Вместе со второй она перехватила под руки первую, продолжавшую находиться в прострации. В первый раз в жизни Чак готова была признать свою ошибку перед Калисой. Опыт её экспериментов с перемещением разума Юлии в том числе без излишних ретрансляторов оказался востребованным.

— Я включаю карантин, отправим нижнюю часть комплекса вниз на консервацию. На сколько-нибудь, это да задержит наших друзей. Жилые отсеки изолируются и, если повезёт, персонал выживет. А мы на одном из неповреждённых конвертопланов отправимся на Землю Королевы Мод, в резервное хранилище данных… Только шахта лифта повреждена касторцами при спуске, придётся по лестнице…

— Тогда встретимся в ангаре, мне надо кое-что забрать, — без излишних объяснений Калиса побежала дальше по коридору и свернула на ближайшем перекрёстке.

За своими образцами, хоть на край света. Панель управления окрасилась тревожными цветами и вернулась в режим блокировки. Взяв на руки Юлию, Дмитрий повёл Мэри и остальных рок-звёзд к лестнице наверх.

Бесконечное падение закончилось глухим ударом, Стефан резко очнулся ото сна, попытался подняться и с размаху ударился головой о стекло. Вор лежал в какой-то капсуле, подозрительно напоминавшей гроб с окном в крышке на уровне головы. Через него была видна груда сваленных в одну кучу таких же саркофагов с бескровными человеческими лицами за запотевшим стеклом. Внутри стоял странный кисло-сладкий запах, пар назойливо щекотал открытые участки кожи. Руки и ноги были зафиксированы, но кандалы легко подались от первого рывка. Из-за падения у капсулы отключился источник питания, и магнитные замки перестали действовать. С крышкой было сложнее, но после нескольких ударов сдалась и она, откинувшись на пол. Стефан неловко вылез из гроба и огляделся по сторонам. Голова болела, и всё было как в тумане: поезд, похищение Мины, Калиса, снова Калиса, штурм небоскрёба, чудовищное растение и удар головой о что-то металлическое. Сколько времени прошло? Где он находится и что здесь опять случилось? На нём по-прежнему был костюм, в котором он пришёл в Фокс Тауэр, только ещё более потрёпанный, чем после знакомства с умениями той китаянки.

Покинутый саркофаг американца лежал поодаль от остальных, грудой высыпавших из грузового контейнера с распахнутой покорёженной дверью, покоившегося в просторном сером коридоре, освещённом мёртвым белым светом и поворачивавшем под прямым углом направо. Саркофаг Стефана был самый верхний и отлетел в сторону от остальных при падении. Рядом без движения стоял циклопический робот-ричстакер, предназначенный для приёма и перевозки грузов, а за ним открывался бурый проём в стене, рассечённый четырьмя металлическими толстыми тросами, оканчивавшихся захватом, и подсвеченный лучом прожектора. Левее робота громоздились штабеля ровно сложенных контейнеров с эмблемами Ред Фокс, Иден, неясными обозначениями, и цифрами. Американец, пошатываясь, подошёл к груде капсул, в голове блуждала мысль о поиске Мины, но вскоре она была отметена как бесперспективная. Тар с людьми слишком много, отодвинуть вручную их невероятно сложно, да и находился он в гостях у корпораций, а девушку утащил инопланетянин в подконтрольный им комплекс. Люди в саркофагах лежали без сознания, окутанные тем самым кисло-сладким паром. Показатели на небольших экранах сбоку у нескольких осмотренных вором капсулах были в норме. Бессмысленно их открывать — неизвестно, кто это и как долго они будут приходить в себя. Он то — уникальный, иначе на него не тратили бы столько времени. Оставив контейнер и его содержимое, Стефан подошёл к проёму в стене, боязливо посмотрел вниз и сразу отшатнулся. Насколько хватало освещённого прожектором пространства, в бездну уходила серая металлическая стена с неровными выступами и торчащими трубами коммуникаций. Со второй попытки, американец посмотрел и наверх. В этом направлении разглядеть что-то было сложно из-за слепящего прожектора, закреплённого на стреле крана, с которого и свешивались тросы. Очередной бункер, очередная разгрузочная станция и очередные просчёты корпораций. Как они руководят такими проектами, если постоянно что-то идёт не так? Хотя, как на их месте справились бы другие. Стефан сел, прислонившись спиной к холодному контейнеру, и попытался прийти в себя. Оставаться на месте ставшей для него счастливой аварии было не слишком разумно, но передвигаться ползком или держась за стены тоже не слишком продуктивно. Туман и головная боль медленно отступали, возвращая относительную ясность мысли и точность движений. Спустя несколько минут, американец почувствовал себя способным быстро идти и поднялся, избрав направление движения. Вору предстояло выбираться из новой ловушки.

В просторном комплексе царила тишина, лишь изредка прерываемая неясным шумом откуда-то сверху. Один раз мимо него на скорости пронёсся средних размеров автоматизированный погрузчик, мигая аварийными огнями. Машина проигнорировала присутствие человека и на максимальной скорости унеслась назад по коридору, туда, откуда пришёл Стефан. Эвакуация? До сих пор вору не встретилось ни одной двери, лишь голые стены и встроенные в потолок лампы. Наконец он поравнялся с чем-то, что могло быть створками лифта. Но кнопки вызова не было, лишь заблокированный дисплей с грозным предупреждением «Активирована программа консервации». За спиной послышался шум отодвигаемого крупного предмета. Стало ясно, куда унёсся погрузчик — приводить в порядок упавший контейнер. Но что за «консервация» и является ли она хорошим или плохим фактором для вора? Ещё несколько сотен метров быстрым шагом и перекрёсток с указывающими направление стрелками на полу. Никаких надписей, лишь разное количество и толщина подчёркиваний под каждым указателем. Вор поднял глаза наверх — к потолку крепилась небольшая полусфера, от которой отходил толстый короб, скрывающий коммуникации. Стефан ощутил себя в подземельях Сент-Идена. Не мог ли он быть сейчас там же? Хотя слишком уж огромно для частично насыпного острова. Решив двигаться вдоль короба, вор наконец обнаружил первую дверь, в том месте, где коммуникации уходили в стену. Узкие ступени вели в двух направления, мужчина закономерно стал подниматься наверх. Спустя три пролёта лестница оказалась значительно разрушена, по ней пыталось спуститься что-то большое и тяжёлое, а уцелевшие ступени хранили кровавые отпечатки львиных лап. Вскарабкавшись по обломкам металлических креплений наверх, Стефан очутился перед выбитой дверью.

За проёмом находилась просторная комната, количество техники в которой свидетельствовало о принадлежности помещения к системе управления комплексом. Только в нём устроили небольшую перестановку с уборкой живых. Часть серверных стоек была повалена или разбита, обломки мебели разбросаны по углам, под ногами хрустели куски пластмассы, чавкавшей в крови. При общении со львом Стефан убедился в его воинственности, но никогда не мог предположить, что он или кто-то из его сородичей будет лично устраивать подобное. Такое ощущение, что людей разорвали и втоптали, но силы и массы этим тварям не занимать. Сдерживая отвращение и рвотные позывы, вор внимательно осмотрелся. Из лежавшей поверх опрокинутого стула куртки торчала скреплённая пачка магнитных карт, немедленно перекочевавшая к Стефану.

Большая и важная часть техники уцелела — возможно, создания не хотели ломать слишком много, из опасения оказаться заблокированными в комплексе. Мониторы камер видеонаблюдения отображали бесконечные коридоры, необъятные помещения с низкими потолками, заставленные оборудованием, огромный просторный зал, заполненный рябящими голографическими моделями, людей в комбинезонах и халатах, занимающих места в комнатах-сотах. Дмитрий с несколькими девушками, видимо Юлия и её помощницы, в сопровождении нескольких человек из Химеры, поднимался по какой-то лестнице и вскоре отряд скрылся из вида. Следом за ними тоже расстояние в несколько гигантских прыжков преодолела Калиса с известным Стефану чемоданчиком. Одна из камер зафиксировала мраморную тварь, пробивающую перегородку, но вскоре отключилась. Несколько объективов неотрывно смотрели на жуткую кровавую кашу с изуродованными кусками десятков тел и обугленными обломками техники. Невозможно было установить, где произошла кровавая баня, но вскоре нашёл нужный монитор.

На экране отображалась схема сооружения в вертикальном и горизонтальном разрезе. Помещение, в котором находился американец, располагалось в теле массивного параллелепипеда комплекса, закреплённого в подвешенном состоянии. Сверху его держали четыре крепежа, уходившие вверх, где находилась первая, разгромленная, часть комплекса, а с четырёх боковых сторон — массивные фиксаторы, встроенные в некое подобие спускавшихся вниз рельс. Только боковые фиксаторы уже в основной массе оказались отключены, а ряд восклицательных знаков свидетельствовал о предельной нагрузке для верхних крепежей. Всё тело комплекса готовилось плавно или скорее не очень опуститься в недра земли. Вот она — консервация. Вор попытался изменить масштаб изображения и увидеть всё сооружение в подробностях, но монитор не захотел реагировать на его действия.

Зато отреагировал комплекс — мощным толчком, наклоном пола на градусов двадцать и включившимися сиренами. Справедливо рассудив, что времени осталось совсем мало и не желая консервироваться, Стефан выбежал через другую дверь комнаты в коридор, и сразу столкнулся с очередной дилеммой. В помещение вели, а потом из него уходили кровавые следы львиных лап и копыт, и только уходили, в том же направлении, что и звериные, следы туфель. Ламмасу, сфинкс и Калиса? Или Юлия? Новый резкий шум заставил думать быстрее, мужчина побежал за уходящими следами. Теперь коридор пестрил дверьми, развилками и проёмами, но рассматривать что-либо под усиливающийся рёв сирены было некогда. Следы становились всё бледнее, вскоре они почти прекратились, но Стефан увидел разбитую шахту лифта. Заглянув внутрь, кабины он не обнаружил, но в нише стены тянулась техническая лестница. С каждым метром подъёма сирена становилась всё громче, дополненная своим собственным эхо, вскоре шахта оборвалась очередным проломом, взбираться дальше представлялось невозможной задачей. Шахта лифта оказалась полностью разрушена на протяжении нескольких метров, оскалившись торчащей во все стороны арматурой. Вор ступил на наклонившийся ещё на несколько градусов пол и очутился на крыше того самого параллелепипеда комплекса.

Пространство слабо освещали прожекторы и красные блики маячков, вылавливая из мрака фрагменты хитро сплетённого лабиринта коробов коммуникаций и выходов разнообразных шахт. На краю видимости изредка лоснились в случайном снопе света отвесные стены скальной породы, а над головой смыкался металлический свод верхней части сооружения, которая из последних сил держала на весу массивную конструкцию. Неподалёку зависла летающая платформа крана. Вор залез на один из коробов и у противоположного, более низкого края увидел сцену, достойную средневековой фрески.

В окружении человек четырёх отряда Химеры и трёх не помощниц Юлии Девил, а трёх копий Юлии Девил замерли фигуры Дмитрия, Калисы и ещё одной тёмной дивы. Над ними возвышались сфинкс, залезший, как и Стефан, на какое-то сооружение крыши, и человеко-бык, на спине которого бесчувственным грузом лежала Асфодель. Американца уже не интересовало, кто с кем враждует и откуда столько рок-звёзд в темноте огромной шахты. Он увидел недалеко от дружной кампании два открытых верхних крепежа. Вся конструкция держалась только за счёт двух других, за спиной Стефана, и узости шахты, в которой комплекс застрял боком, что мешало ему рухнуть прямо сейчас.

Героизм и великодушие никогда не являлись преобладающими чертами характера вора, он не был Робин Гудом и всю свою работу проводил исключительно ради себя. А бедных не грабил только потому, что у них ничего не было и ему их никогда не заказывали. Но сейчас, когда ради него геройствовать тоже никто не собирался, а выбраться живым или по крайней мере в здравой памяти на свет божий не удастся не зависимо от того, о чём договорятся главы корпораций и инопланетяне, Стефан простил про себя потомков, которые никогда не поставят ему памятник и предшественников, которые так и не подарили ему остров. Скрываясь в тени надстроек, вор, пригнувшись, стремительно направился к двум последним закрытым крепежам. Рядом с одним из них в воздухе зависла летающая платформа крана, представлявшая собой сложную конструкцию из небольших противовесов и стальных тросов, закреплённую под четырьмя двигателями с винтами, практически мультикоптер, но она никак не могла помешать бесхитростному плану американца. Приблизившись к левому крепежу, по размерам не уступавшему двум легковым автомобилям, Стефан принялся искать панель ручного управления или что-то вроде рубильника. Вскоре он наткнулся на небольшой металлический шкаф, к которому подошла третья магнитная карта из пачки. Внутри над рядом кнопок крепился дисплей, всеми оттенками ярко красного сигнализировавший о предельной нагрузке и опасности для всей конструкции, если крепёж не будет открыт или не будут подсоединены остальные. Американец великодушно внял мольбе техники и, разблокировав функционал другой картой, открыл крепёж в ручном режиме.

Благодарно вздрогнув механизмами, лепестки замков стали поэтапно раскрываться, крыша начала медленно крениться налево, раздался скрежет металла о камень. Вор приготовился бежать к последнему крепежу, но на дисплее высветилось новое предупреждающее сообщение: «Предельная нагрузка. № 2 будет открыт через … секунд». Последовавший толчок сбил его с ног.

— Вновь сделка? А зачем нам делить с вами планету на сферы влияния, если мы можем забрать себе всё? Тем более, сейчас человечество как никогда будет открыто для любой ереси, и мы сможем явиться в истинном облике без посредников? — самодовольству Кая не было предела.

Здоровая тварь переступала с ноги на ногу, готовая в любой момент раздавить своей тушей горстку людей. Мэри вместе с Калисой поддерживала Юлию, окружённая последними солдатами Химеры и тремя вооружёнными копиями своей подруги. Впереди стоял Дмитрий и бесплодно пытался выторговать уступки или хотя бы пощаду у одержавших победу аумантов. А за спиной начиналась узкая пропасть — щель между комплексом и каменной стеной потухшего вулкана, до дна которого падать очень долго. Эхнатон замер в напряжении и ничего не говорил, если бы не болтливый Кай, он уже убил бы их всех.

Новый скрежет оглушил Чака, а следом она упала на металлическую крышу, и заскользила бы сторону каменной бездонной могилы, но угол наклона изменился, и поверхность стала ровнее. Рации солдат Химеры и Дмитрия одновременно зашипели и зашуршали паническими неразборчивыми фразами. Из темноты вынырнул летающий кран и направился к ним, сверкая всеми огнями, выделяясь даже на фоне бессчётных тревожных красных маячков. Сирена взвыла как в последний раз и сразу стихла по непонятной причине, видимо решив, что предупреждать больше незачем. Эхнатон подпрыгнул, расправил крылья, взлетел на десяток метров вверх и мощным ударом всех четырёх лап сразу сбил нёсшуюся к ним платформу. Она потеряла управление и по хаотической спирали, разбрасывая веером мелкие куски металлического мусора, стала снижаться к правой стене. Сфинкс развернулся и спикировал на группу людей. Дмитрий скрылся за спинами солдат, отброшенных ударом крыла. Эхнатон попытался достать его лапой, но Калиса, оставив Юлию на Мэри, прыгнула вперёд и со всей силы ударила сверхпрочным чемоданчиком по морде твари. Сфинкс отпрянул, следом его оттеснили частые автоматные очереди. Учёный распахнула чемоданчик, выхватила из него один из образцов, буро-рыжего цвета, и перебросила багаж Мэри, едва успевшей поймать его и не уронить Юлию.

Медлительный Кай приготовился подключиться к атаке брата, но именно на него Калиса и направила свой удар. С ловкостью артистки цирка, выступающей под куполом, она подскочила к ламмасу, и ухватилась за край огромного крыла. Аумант попытался стряхнуть её резким взмахом, но учёный, совершив в воздухе кульбит, оказалась у него на шее. Кай оторвался от земли и стал набирать высоту, рассчитывая стряхнуть пассажирку выше. Но Калиса влезла на его корону, цепляясь за скульптурную роскошь, свесилась на одной руке и с размаха всадила в левый янтарный глаз ржавым образцом. Смесь гудка паровоза и корабельной сирены сотрясла своды. Кай взметнулся под потолок, оттуда упал камнем вниз, но в последний момент развернулся, и, продолжая дико выть, стал наматывать круги между спускавшимися сверху крепежами. Эхнатон, оставив в покое Химеру, поспешил спасать брата. Солдаты, подгоняя Дмитрия, Юлий и Мэри, поспешили к противоположному краю крыши.

— Раскрылся третий крепёж. В ручном режиме… Почему всё работает… Крен стабилизируется, но последний замок долго не выдержит. Ещё несколько минут, и мы начнём спуск на амортизирующую подушку, — Дмитрий на бегу выхватил у командира отряда Химеры планшет управления и со скоростью стенографистки набирал в нём команды.

Миллиардер резко свернул за один из коробов коммуникаций и остановился в густой тени, шевеля губами бесконечные ругательства.

— Она нас спасёт? — над ухом Чака прозвучал голос одной из Юлий, сразу окруживших мужчину.

Дмитрий ранее что-то говорил об аварийной системе спуска при разладе системы, независимо от консервации. Консервация одновременно с разладом? Насколько это больно при нахождении на крыше?

Совершив пять кругов, ламмасу на полной скорости направился к каменной стене бывшего вулкана и с треском ломаемой горной породы врезался в неё головой. От силы удара Калиса отлетела на сползшее на круп тело Асфодель, ухватилась за него, и вместе они соскользнули вниз с гладкой мраморной туши. Сфинкс поймал их обоих, опасаясь, что падение с такой высоты могло навредить неуязвимости и бессмертности его сестры. Учёный осталась безоружной, но, оставив мраморную деву, схватила за головной убор Эхнатона, оттянув его назад. Лев взметнулся ввысь и перевернулся, Калиса удержалась, а мраморная дева полетела вниз. На это и рассчитывало мраморное создание. Оно спикировало вниз, поймав сестру на белоснежный живот. Сфинкс прижал её передними лапами и продолжил совершать кувырки и перевороты, рассчитывая скинуть Калису или сбить об какое-нибудь препятствие.

Из тьмы вынырнул новый летающий кран и направился наперерез Эхнатону. Тварь как раз заложила крутое пике у обломков шахты лифта, ранее соединявшей две части комплекса, намереваясь использовать одну из торчащих стальных балок как шампур для учёного. Калиса соскользнула с головы, проехала по гладкой спине и ухватилась за хвост. Платформа под углом пролетела почти вплотную к мраморному созданию, ударив крюком его по голове. Сфинкс попытался вывернуться и ударить лапой новую цель, но промахнулся. Девушка оттолкнулась от львиного крупа и упала на площадку притормозившего крана, сразу же ставшего набирать максимальную скорость.

Кай закончил целовать стену, процарапал лицом длинную борозду в камне и с усилившимся воем последовал за платформой. Дмитрий, всё это время управлявший краном, направил его вверх, рассчитывая закинуть Калису в первую часть комплекса. Но двое аумантов окружили импровизированное транспортное средство, попытавшись раздавить его своими тушами. Миллиардер заложил крутой поворот и выключил двигатели платформы. По крутой дуге она начала быстрое снижение. Кай, оказавшийся выше, лягнул её задними ногами, сбил один из двигателей, конструкция продолжила падение в хаотическом направлении, но вовремя включившиеся оставшиеся три винта стабилизировали падение и, кран со скрежетом о трубы приземлился недалеко от основания шахты лифта. Люди стремглав бросились к нему. Мраморные исчадия решили опередить их.

Непонятно откуда появилось две подвижных платформы с турелями, немедленно открывшие огонь по инопланетным братьям. Уворачиваясь от выстрелов, Эхнатон сложил крылья и спикировал на одну из них. В воздух взлетели куски взорвавшейся машины. Вторая вскоре последовала за первой. Зачем братья вообще тратят время на уничтожение техники, если им невозможно причинить вред? Боязнь, что они всё-таки не настолько неуязвимы или кто-то, например Юлия, нужен им живым? Сфинкс развернулся к Химере, в очередной раз открывшей по нему огонь, но сверху его окликнул Кай.

— Хватит! — властный рык раздался со всех углов исполинского нутра Охос-дель-Саладо.

Голос стих, но многократно усиленное эхо не желало успокаиваться, прерываемое лишь противным скрипом металла, на который последние минуты никто не обращал внимания. Эхнатон завис в воздухе над застывшей горсткой людей, столпившихся вокруг рухнувшей платформы, окутанной дымом. Бесчувственная Асфодель, прижатая лапами сфинкса, продолжала лежать тяжким грузом, тянувшим его вниз. Солдаты переводили дух, даже многократно модифицированные, они узнали, что такое усталость. Дмитрий застыл с планшетом, Калиса прижала к груди отнятый у Мэри чемоданчик. Вымотанные и взлохмаченные Юлии, поддерживали свой бесчувственный оригинал. Каждая копия рок-звезды была в оригинальном платье, миллиардер и его религиозный фетишизм к индивидуальной роскоши, теперь безнадёжно испорченном. Медленными тяжёлыми взмахами к ним приблизился Кай.

Создание выглядело утомлённым и измученным, как древний истукан, которого повалили и забыли язычники, обратившиеся в христианство. От ударов его лицо не пострадало, но холёная белизна роскошного материала скрылась под толстым слоем бурой пыли и осколков горной породы. Левый глаз из тёмно-бордового, словно красное дерево, стал кислотно-бирюзовым, пульсируя жёлтыми расходящимися как капиллярные сосуды звёздами. Багровый янтарь здорового глаза тускло светился. Ему явно всё надоело, и бессмысленная месть тоже. Им предстояло осмыслить своё существование и избрать новый путь. Решить, что делать вместе с остатками своего народа. Понять, кто для них теперь Ахриман. Какое им уже дело до запуганных и загнанных в угол людей, которые в погоне за неизвестно чем, уничтожили сами себя?

— Ладно, мы принимаем ваше предложение. Удачи, — бесцветные и тусклые слова огласили каменный мешок, словно приговор безжалостного рока.

Ламмасу развернулся и тяжело полетел вверх, за ним последовал Эхнатон. Они с грохотом пробили металлический потолок, видимо, решив вместо прощания разрушить верхние уровни, похоронив их всех в собственном бункере. Раздались громкие хлопки, часть прожекторов мгновенно потухла. Последний четвёртый крепёж, выдрав кусок верхних этажей, начал медленно падать вниз, сдерживаемый тянущимися за частью ангара обломками коммуникаций.

— Все вниз, — скомандовал кто-то из солдат Химеры.

Через тридцать четыре секунды Мэри подхватили на руки и бесцеремонно закинули в шахту лифта, где её поймали в едва растянутый тент. Следом одна за другой упали три Юлии. После чего их втянули внутрь коридора, в дальнем конце которого уже маячили убегавшие вглубь комплекса фигуры Дмитрия, Калисы и настоящей тёмной дивы, которые прыгнули в шахту первыми. Чак последовала за ними вместе с последними солдатами. За спиной раздался сдавленный крик, менеджер рефлекторно обернулась и увидела блондина в разодранном костюме, пролетевшем вниз шахты, в которой уже не было натянутого тента. Кто это ещё мог быть?

Глава 18 Абсолютный финал

— Эта лодка моего отца, если ты сейчас же не…

— Я не отвечаю…

— Давайте сохраним спокойствие… Женщины и дети…

Люди, охваченные паникой, словно безумные животные, испуганно мычащие, воющие, кричащие, столпились на заброшенной полуразвалившейся пристани, находившейся в километре от провинциального городка на юге Чили, единственного к округе. Группа мужчин безуспешно пыталась завести несколько старых рыбацких корыт, проржавевших до верхушек мачт, качавшихся под напором людей из стороны в сторону и готовых затонуть прямо здесь, у берега, не пройдя по поверхности океана и метра. На самой новой из лодок не ловили рыбу уже лет восемь, даже учитывая, что «новая» — значит спущенная на воду всего лишь в конце прошлого века, а не в середине. Один из фермеров, отодрав с сыновьями доски от покосившегося склада неподалёку, попытался захватить крайнюю посудину силой, воспользовавшись кусками дерева как оружием, а потом как вёслами. Но они успели только оттолкнуться от берега, как несколько человек прыгнули к ним. Сначала они о чём-то договорились, преодолели сотню метров, но затем завязалась новая драка, в результате которой утлое судно перевернулось, а сам фермер так и не показался над поверхностью воды.

Всё оказалось катастрофически неожиданно. Когда все узнали об опасности, бежать и прятаться оказалось слишком поздно. Ещё вчера события неспешно текли своим чередом, а уже сегодня умирающие от страшного вируса люди, объявленные войны, ракетные удары, пропавшие в неизвестном направлении правительства. Запестрившие паническими сообщениями средства массовой информации десять часов назад отключились совсем, вызвав ещё больший ужас. Не работало ничего — ни интернет, ни телевидение, сотовая связь была перегружена, а по радио запустили с помехами бессвязные хиты прошлых лет. Старожилы успокаивали людей, утверждая, что до их провинции ужас не дойдёт. Но они ошиблись, когда на окраине городка в дерево врезался рейсовый автобус, ехавший с севера. Когда подоспела помощь, большая часть пассажиров лежала с жуткой гримасой смерти на лице, в собственной кровавой рвоте с закатившимися глазами. А оставшиеся в живых люди хрипели, дрожали, пытались встать с кресел, спотыкались и падали в омерзительную жижу, собравшуюся на полу. Они попытались вылезти наружу, но несостоявшиеся спасатели в ужасе перекрыли выход из автобуса, забаррикадировав дверь каким-то мусором. От вируса их городок это не спасло.

Но новость о заражённых распространилась всё таки быстрее болезни. У кого были машины, бросили всё и уехали дальше на юг. Часть заперлась и забаррикадировалась в домах или в местной церкви, несколько безумцев устроили самосожжение. Остальные, кто сохранил рассудок, но не имел машины, вспомнили про пристань и понадеялись уплыть. Не важно, куда. И теперь Илена стояла с рюкзаком, в который влезли все её вещи, стараясь держаться от толпы, чтобы не быть задавленной и чувствовала себя абсолютно потерянной. Её мать, единственный родной человек, бросила её в пятнадцать лет, два года назад, и уехала с любовником в Сантьяго. В котором уже не осталось выживших. И единственное, что она оставила своей дочери — это материнское воспитание. А точнее его отсутствие — будь самостоятельной и избегай ответственности. Возможно, момент наступил.

В рюкзаке лежало одеяло, несколько тёплых вещей из бесхитростного гардероба девушки и консервы. Бросив последний взгляд на начавшуюся новую драку, окутанную тучей ругани, угроз и проклятий, Илена пошла вдоль берега, рассчитывая взобраться на мыс в полукилометре, который закрывал от городка почти весь океан, и с него оценить в каком направлении лучше идти. В походы она никогда не ходила, но на благотворительность от земляков надеяться не приходилось — кому сейчас она здесь нужна. В конце концов, костёр развести она сможет, а хищников здесь нет. Но стоило девушке пройти метров четыреста и начать подниматься на мыс, её оглушил клаксон джипа, спускавшегося к берегу по крутому здесь склону. Илена отскочила в сторону, автомобиль, шурша шинами и разбрасывая гравий из-под колёс, едва не въехал в воду на полной скорости, но вовремя резко затормозил. Из джипа вышла хрупкая девушка, которой возможно не было и двадцати, и высокий мужчина в строгом костюме. У обоих нижнюю часть лица закрывал объёмный респиратор, больше походивший на кислородную маску. Защита от вируса? По внешнему виду прибывших и по их транспорту с уверенностью можно было сказать, что они не местные. Но что они здесь забыли? Тоже рассчитывают уплыть?

Илена замерла в нерешительности, не зная продолжить путь или подойти к паре. Мужчина её увидел, но излучал враждебность, чувствовавшуюся за полсотни метров, ясно давая понять, что приближаться не стоит. А девушка была ошарашено всем происходящим, оглядываясь по сторонам с широко раскрытыми глазами. Толпа горожан у пристани на гостей не обратила никакого внимания, продолжая пытаться отчалить хоть на одном из судёнышек. Но вскоре ситуация изменилась. Из-за мыса выплыла шлюпка и на большой скорости стала приближаться к стоявшему на берегу джипу и его пассажирам. Те из толпы, кто увидел её первым, стараясь не привлекать особого внимания, но, тем не менее, весьма поспешно, полу бегом направились к автомобилю. Илена, решив, что это судьба, также поспешила к воде.

Мужчина выхватил пистолет из-за полы пиджака и красноречиво направил его на девушку. Илена затормозила, остановившись в двадцати метрах. Она попыталась просить и умолять, заверила, что не заражена, но ей ничего не ответили. Девушка, наконец, заметила её и посмотрела на своего спутника, в её глазах читалось недоумение и осуждение. Он ей что-то ответил на незнакомом Илене языке. Тем временем шлюпка достигла берега. Мужчина схватил свою спутницу, закинул её в лодку, запрыгнул сам, и они отчалили. Илена осталась стоять на берегу, от её уверенности дойти куда-то пешком, жить под открытым небом не осталось и следа. Она поняла, насколько это бесперспективная затея, единственная альтернатива которой только что уплыла от неё. Девушка посмотрела в сторону брошенного джипа — водить она не умела. А подоспевшие горожане спрашивать её и не собирались. Завязалась кратковременная потасовка, результатом которой стали побитая молодая пара, мужчина со сломанным носом, едва не задавленный ребёнок и умчавшийся через две минуты вверх по склону джип. Не надеясь больше ни на что, девушка вернулась к восхождению на мыс, а проигравшие сражение за автомобиль, поплелись назад к пристани.

Но не успела Илена преодолеть и половину пути, на воде снова показалась шлюпка. И не одна, а три. Когда они подошли ближе к берегу, стало видно, что в каждой по трое вооружённых людей и по одному человеку в штатском, все в таких же респираторах. Эту процессию заметили уже и все остальные у пристани, неровным строем побежав к месту высадки, где недавно стоял джип. Но вскоре развернулись, и столь же хаотично, давя друг друга, направились обратно: шлюпки двигались к стоянке рыболовецких судёнышек. Лодки замерли в нескольких метрах от берега. Несколько самых обезумевших попытались влезть в воду и достигнуть их вплавь, но пара выстрелов в воздух взвали к остаткам разума всех присутствующих, и толпа относительно утихомирилась. Илена не спеша направилась к пристани, предпочитая оценить ситуацию на расстоянии.

По двое вооружённых наёмников с каждой лодки вместе с людьми в штатском, сошли на берег. Толпа сразу попытались их окружить, возобновив просьбы и угрозы, но оружие вновь успешно призвало к порядку. Всех пообещали взять на находящиеся поблизости суда, но после предварительного обследования. Двое мужчин и одна женщина в штатском оказались врачами, которые с помощью экспресс теста стали всех проверять на предмет заражённости вирусом и группами по двадцать человек отправлять на шлюпках. Спустя полчаса подошла и очередь девушки, оказавшейся последней. Обследовать городок прибывшие спасители не стали, ответив на вялый призыв о гуманизме, что болезнь не лечится.

Илена стояла, облокотившись на перила самой верхней палубы, вглядываясь в бескрайний простор Тихого океана. Ясное небо, расчерченное рваными облаками, вселяло надежду и веру в лучшую долю. Огромный и старый пассажирский корабль, в лучшие свои годы перевозивший человек двести, сейчас тащил на себе около четырёхсот пассажиров и их багаж. Следом за ним плёлся небольшой сухогруз с продовольствием, медикаментами, одеждой и ещё сотней испуганный людей, которых сняли с дрейфовавшего без управления парома — у них банально закончилось топливо. Оба корабля почти сутки стояли недалеко от их городка, но их скрывал прибрежный мыс, далеко выдающийся в океан. Было предусмотрено всё, чтобы не вызвать ажиотажа у местного населения и не спровоцировать захват. Такой вариант событий человеком, снаряжавшими маленький спасительный караван, также рассматривался, поскольку на обоих судах находилось около двадцати очень убедительно, на взгляд Илены, вооружённых человек. Прошло только двое суток плавания, а старым кораблям понадобится ещё дня четыре, чтобы достигнуть пункта назначения — острова Пасхи.

Девушка подставила прямые и правильные черты лица солёному ветру, закрыв серые глаза. Что они будут делать на новом месте, что ожидает их дальше? За плечами и Илены была лишь школа и работа ночной сиделкой, в обязанности которой входило поднимать шум, если больной начинал слишком явно пытаться умереть. Найдётся ли место на маленьком островке при дефиците ресурсов для таких, как она? Звук лёгких шагов вывел её из тумана невесёлых мыслей — на палубу неуверенно поднялась одна из пассажирок и стала оглядываться по сторонам, словно обескураженная открывшимся пространством.

Пассажирку звали Дария — это была та самая девушка, приехавшая к берегу на джипе с высоким мужчиной, то ли мужем, то ли секретарём, то ли телохранителем. Как позже узнала Илена, только для неё одной предназначались оба корабля с грузом продовольствия и охраной, и лишь упорство и желание спасти людей изменили ситуацию. Что, правда, делало всё происходящее совершенно непонятным. Дария не была начальником — она лишь охраняемая персона. Но её спутник также особо не проявлял инициативы, судя по всему исключительно выполняя подробные инструкции. Кто тогда Дария, если некое третье лицо делает столько всего для её спасения? И где сам этот таинственный благодетель? Купивший и снарядивший, словно для кругосветной экспедиции, в последний момент два, пускай и старых, но лучших в данной ситуации судна. Нанявший всех этих людей и выдавший им распоряжения?

Как будто подслушав её мысли, Дария повернулась к Илене, словно извиняясь за свою чрезмерную впечатлительность. Девушке не нравился такой тип — слишком открытый и непосредственный, такие люди оказываются или чрезмерно и по-ребячески наивными или редкостно-лицемерными. Как до недавнего времени казалось Илене — одинаково ужасные качества. Её спасительница относилась к первому, наивному, типу. Обладавшему в её случае подкупающей простотой, одновременно с детской мудростью и восприимчивостью, с одного взгляда располагавшей к себе. Всё это заставляло пересмотреть взгляды на открытых для мира людей. Особенно, когда они спасают тебе жизнь. Дария сделала несколько неуверенных жестов.

— А я выросла на берегу океана, — Илена улыбнулась.

Она жила в доме вместе с семьёй, в которой рос симпатичный глухонемой мальчик. Благодаря нему девушка и изучила язык немых. Было неожиданностью, что Дария немая. Не смотря на свободно гулявшие слухи о национальной принадлежности команды кораблей и целей спасения девушки, сама её личность никому не была известна — она практически не показывалась на палубе. И почему никто не подумал, что все два дня она могла страдать морской болезнью?

— Он такой огромный. Мне рассказывали, я видела фотографии, но не могла вообразить.

— А я всегда мечтала летать, — девушка подошла к Дарии и облокотилась рядом.

— Я летела сюда на… через космос. Неприятное ощущение.

— Страстосферный перелёт, — глаза Илены округлились, хотя, человек за которым пришли два корабля, мог себе такое позволить, — Это же ужасно дорого. Да и билет сейчас достать наверняка жутко сложно.

Повисла неловкая пауза, Дарья не знала, что сказать в ответ.

— А как оказались здесь?

— Не знаю. Мне сказали, что так быстрее добраться. Мы прилетели в Буэнос-Айрес и оттуда поехали на машине к вам.

— Ваш джип угнали.

— Пусть он пригодиться новым хозяевам.

Да, определённо Дария не была хозяйкой всего своего имущества — человек с такой позицией физически не смог бы заработать столько денег.

— А почему остров Пасхи?

— Друг сказал, что там безопасней всего.

— Друг?

— Да. Он мне помог с перелётами. И корабли тоже его.

— Хороший друг. А сам он где?

— Хороший, но несчастный, — Дария задумалась и посмотрела в даль столь странным взглядом, включавшем в себя жалость, разлуку, сожаление и столько других противоречивых и скорбных чувств, что в Илене проснулось чувство такта и она не стала больше расспрашивать о загадочном друге немой девушки с другого конца планеты.

— А что все мы будем делать, когда приплывём?

— Жить.

Анастасия открыла глаза. На неровном белом потолке сидело две мухи, деловито ползавших кругами. Бледно-голубой плафон люстры со сколом висел словно медведь на воздушном шарике. Через открытое окно тянуло июльской жарой, тюль неровно и вяло колыхалась, улавливая малейший сквозняк, забредавший в окно второго этажа. Женщина встала с кровати и подошла к проёму, стараясь, чтобы её в ночной сорочке не было видно с улицы. По старому растрескавшемуся асфальту медленно двигался караван пыльных грузовиков с горной породой.

Касторцы, инопланетяне, мраморные статуи или как ещё их можно назвать, появились как всегда неожиданно, когда, сбежав из охваченной эпидемией центральной части России, Анастасия вместе с сыном находилась недалеко от Сургута. Ей указали на безопасное место в Хакасии, и в этот раз избегать сотрудничества стало опасно для жизни. С помощью Кая она собрала выживших людей в окраинном шахтёрском городке, и они начали новую жизнь. Она не знала, что случилось с мраморными изваяниями с момента последней встречи в Стамбуле и до новой в Сибири, но судя по потерянному виду Асфодель и заплывшему бирюзовым глазу Кая, заключительное рандеву с Дмитрием, Калисой и Юлией на подпевке оказалось непростым.

Россия всё-таки применила ядерное оружие против армии КНР, за которой следовало испуганное и зачастую уже заражённое население на территорию также охваченного вирусом Хабаровского края и Амурской области. Применили его и США для защиты своих баз в Японии, однако им не помогло. Чем закончилось противостояние, мир уже не знал. Как не знал и о результатах последовавшего нападения Северной Кореи на Южную, воспользовавшуюся воцарившимся хаосом, итогах перманентного конфликта Мексики и США на той же почве беженцев, последствиях действий армии ЕС, изолировавшей западные департаменты от потока заражённых с юга и востока. Никто не знал о судьбах правительств, успевших или не успевших улететь на отдалённые базы или скрыться в глубоких бункерах. Сама Анастасия потеряла связь с сестрой и продолжала терзаться в догадках. Крупнейшие мегаполисы не пострадали от панических военных действий, но стали огромными некрополями, колоссальными гробницами для жертв вируса.

Но, не смотря на все трудности, за прошедшие четыре года им многого удалось достичь. Сибирские деревни и небольшие города достаточно изолированы и до большинства зараза не дошла, из Хакасии со всеми обнаруженными поддерживается связь. Сколько ещё проработают без должного обслуживания вышки сотовой связи неизвестно, но остаётся только надеяться на их надёжность. Младшие касторцы, под руководством Эхнатона, исследуют ближайшие крупные города. По их словам, ещё около двух лет, и люди смогут начать возвращаться в мегаполисы, когда в них утихнут все последствия. Да, инопланетные гости перестали скрываться за спинами посредников и напрямую сотрудничают с людьми.

Они стали новой религией, высшими существами, пришедшими нас спасти и указать истинный путь на контакт и единение с нашей планетой, которая стала живым, но пока что неразумным существом. Касторцы проповедуют единство, взаимопомощь, саморазвитие и открытость новым знаниям, и всё то, что мыслители древности признавали высшими добродетелями. Мраморным изваяниям удалось даже вплести свои проповеди в идею православия. Измученные, напуганные, деморализованные люди с радостью приняли над собой опеку и безропотно согласились на постройку новых сомнительных объектов культа. За их самопровозглашённой столицей в Хакассии как раз строился подобный объект — подземная разветвлённая шахта, галереи которой ориентировались по сторонам света и ещё каким-то показателям. Касторцы позиционировали его как средство связи людей и чего-то высшего. Хотя Анастасия знала: данные сооружения новой религии — не более чем усовершенствованный вариант того, чем занимались для статуй корпорации. А концепция «живой Земли» — искусная ложь и иллюзия, скрывающая нечто, о чём знают только касторцы. Для работы в комплексах искали альтернативно, неоднозначно одарённых людей. Кого в древности считали шаманами и колдунами, позже магами и менторами, а после и просто сумасшедшими. В том числе искали чудом выживших участников проектов корпораций. Инопланетные существа продолжают следовать своим целям.

Истинную подоплёку могут знать корпорации. Анастасия была уверена — тёмная дива в памятном разговоре рассказала отнюдь не всё. Или знали. О Дмитрии, Калисе, Юлии или их последователях за все четыре года не поступило ни одной новости. Даже косвенной. Выживи они, оружейный барон наверняка уже заявился бы с претензией на власть. А касторцы не желали что-либо говорить на счёт судьбы бывших союзников.

Одевшись, Анастасия спустилась на первый этаж бывшего Дома Культуры, переоборудованного под жильё, в пустой зал, где ныне размещалась столовая. В углу на обшарпанном бетонном полу лежал Эхнатон, наблюдавший за ленивыми солнечными зайчиками. Он поднял голову, женщинапочувствовала себя внутри янтарного взора.

— Доброе утро, — Анастасия вздрогнула.

— Здравствуй, — выдавила из себя женщина излюбленное приветствие Кая, назвать утро добрым язык уже не поворачивался.

В такие моменты, она хотела переехать в кривой дощатый барак, а не жить при максимально возможных в текущих условиях удобствах, но с такими соседями. И она была не одна в таких мыслях. Соседство касторцев не вынесла половина самостоятельно организовавшегося правительства, переехавшая кто куда, хотя мраморные изваяния из камня вон лезли, стараясь предстать в амплуа добрых богов и покровителей, знать каждого и помнить о его нужде. Тем не менее, их большей частью воспринимали как смотрителей и блюстителей, чем как кормящих и спасающих. Впрочем, сейчас это не важно — людей очень мало, но постепенно… Со временем, когда вновь появится экономика, выйдут из убежищ правительства, им придётся столкнуться с более осознанным выбором общества или выставить перед собой новых Дмитриев. Или они уже сделали это. Касторцы знают всё, что знает она, но сотрудничают с ней и помогают. Её организаторский талант, знание географии и ресурсно-экономических возможностей страны, на территории которой они теперь находились, вера выживших людей в Анастасию, во многом обеспеченная популярностью в прежние времена, — всё это полезно мраморным статуям. Как были полезны навыки Юлии, Дмитрия и Калисы.

— Мы нашли её.

За холмами и жухлой зеленью, вынырнуло поле заросшее кустарником и редкими кипарисами, оставшимися от некогда просторного сада, на дальнем краю которого возвышалось здание. Объект 0001. Сбавив скорость небольшого вездехода, Мина осторожно повела его по ухабистой земле, готовая в любой момент к отражению нападения. Но вокруг было тихо как… как и везде на поверхности. Объект 0001 был двухэтажным особняком, возвышавшимся над обрывом, за которым начиналось серое море стоячей воды, заканчивавшееся серым небом.

Вирус уничтожил миллиарды людей. И это же его остановило. Он обладал неустойчивой структурой, что способствовало быстрому распространению и заражению, но и быстрой смерти носителей. А когда в целых регионах заражать стало больше некого — вирус самоустранился. Куда больше бед теперь приносили его последствия — инфекционные заболевания, распространившиеся благодаря огромному количеству трупов, которых некому было хоронить. И заражение китайских рек, устроенное Калисой в дополнение к распространению вируса из чувства мести предавшим её людям или ради изощрённого научного интереса. Вместе, уже без участия вируса, это уничтожало десятки видов животных и неосторожных выживших людей. Мина узнала всё это из документов, обнаруженных в комплексе, из которого она бежала в последний раз. И в других местах, в которые она попала благодаря новой информации. Навыки, полученные пускай и при неприятном общении со Стефаном, позволили ей выжить.

В один из бесконечных дней в бесконечном пространстве, Мина и ведомая ею группа, собранная из пойманных Эхнатоном людей в малый комплекс в Румынии, единый ментальный разум, столкнулась с чем-то столь огромным, хищным и опасным, что сбежать в привычную реальность смогла только девушка, хоть и не сразу. Остальные умерли или сошли с ума. Людей просто не стало. Их тела, тряпичные куклы лежали, некоторые ещё редко дышали, но разума в них не осталось. Мина до сих пор не могла понять, что могло быть столь чуждым их разуму. Как и в прошлый раз, столь сильное потрясение вернуло ей ясность мысли, хотя и не до конца, и девушка до сих пор не знала надолго ли. Физический побег был уже делом техники — у аумантов охрана оказалась поставлена на куда худшем уровне.

Жуткая встреча предала ещё одну особенность последнему «путешествию» Мины. Она запомнила все его подробности. Перед тем, как её разуму удалось ускользнуть, она странным образом поговорила с существом. Не смотря на то, что его слова и фразы остались за гранью её понимания, девушка уловила эмоции. Создание — это ребёнок. Который исследует мир, хватает без спроса вещи и изучает их, как может, играется с кубиками, ломает то, что не нравится из глупой прихоти, что-то начинает делать и бросает, едва наскучит. Ребёнок развлекается и не знает, куда ему приложить свои огромные силы. Неужели это и есть наследник, сын или дочь Асфодель? То странное существо, которое искали, а потом боялись корпорации?

Когда-то это был самый край города, окутанное рощами предместье, в котором среди других особняков высился секретный объект, а жители и не подозревали об этом. Проехав через подозрительно широко распахнутые ворота, девушка остановилась у входа, посередине заросшей подъездной аллеи. Она же не вор, она пришла поговорить лицом к лицу, и, отбросив все сомнения, Мина поднялась по ступенькам и ударила дверным молотком. Удар получился слишком сильным, и дверь распахнулась вовнутрь. Девушка машинально бросилась в сторону, но из дверного проёма не грянуло выстрелов, не появились солдаты Химеры. Сбитая с толку, Мина встала с земли и поднялась по ступеням в дом. Внутри всё плотным саваном покрывала серая пыль, блеклый свет из открытой двери почти ничего не освещал, а окна были плотно зашторены. Постояв на пороге и подождав, пока глаза привыкнут к полумраку, девушка вошла внутрь. Напротив входной двери, была кованная со стеклом дверь во внутренний дворик со слишком громоздким фонтаном в испанском стиле, справа и слева от этой двери стояли огромные египетские саркофаги и ещё по тяжёлой деревянной двухстворчатой двери. У боковых стен комнаты вырисовывались большие камины, а всё остальное пространство было занято небольшими витринами и столиками с амулетами, каменными статуэтками и фигурками, погребальными масками фараонов. Увидев выключатель, Мина несколько раз им щёлкнула, но это не произвело никакого эффекта, бронзовый канделябр под потолком так и остался висеть во мраке.

Включив фонарик, Мина отворила правую дверь. За ней оказалась просторная комната, заставленная, как и эта, витринами и столиками с антиквариатом. Только здесь преобладали огромные китайские вазы и каменные диски с причудливой резьбой. За левой дверью оказалась столовая, переоборудованная под конференц-зал. Правой стены не было, вместо неё огромное окно выходило во всё тот же зажатый стенами дворик с фонтаном, подняв голову, через стеклянный потолок, Мина увидела верхнюю комнату. Пол там был уставлен пустыми кадушками для цветов. Здесь же оказался домашний кинотеатр — с потолка перед стеклянной стеной с видом в дворик торчало на половину убранное полотнище для проектора. Обеденный стол резного дерева был завален ноутбуками и прочей портативной техникой. Мина попыталась включить каждый из гаджетов, но все они были покрыты толстым слоем вездесущей пыли и разряжены. В резном буфете у противоположной стены оказались тарелки, салфетки, графины. Из столовой дверь вела на большую пустую кухню, а из неё в ванную без воды и угловую башню с винтовой лестницей.

Ничего не понимая и действуя механически, Мина поднялась на второй этаж. Из гостиной, с роялем, девушка вышла на открытую галерею. По правую руку от неё шёл узкий стеклянный переход в пустой зимний сад, как она окрестила то помещение. С левой стороны и прямо были две двери. На этот раз металлические и с магнитными замками. Но без электричества это не играло роли. Вогнав нож в щель между створок, девушка легко разомкнула двери и зашла в левую комнату — это оказалась спальня. Как и другие помещения в доме, она вмещала в себя смесь антиквариата, стоившего когда-то огромных денег, и новейших образцов техники, молчаливых без энергии. Другая дверь привела в ещё одну спальню, а из неё в комнату, заваленную аппаратурой, о назначении которой Мина не имела никакого представления.

Вернувшись к лестнице, девушка поднялась на третий этаж башни, с которого был выход на крышу особняка, а с него, отодвинув люк, вылезла на верхушку самой углового донжона. У углов квадратной площадки на опорах сидели каменные горгульи, ехидно разинувшие свои пасти и высунув языки. Насколько хватало глаз, не было видно ни одного живого существа. Блеклая растительность, чахлые рощицы, другие такие же пустые особняки и серое море, переходящее в серое небо. Везде пустота, обволакивающая и поглощающая любую поверхность. Пустота, поглотившая и объект 0001.Это могла быть уловка, и настоящий объект 0001 мог быть где-то в совсем другом месте, или на кухне находилась потайная панель, открывавшая спуск в огромный бункер. Но Мина знала, что это не так. Ничего этого не было, была лишь пустота и пыль. Они просто не успели, не успели, как и многие другие люди, а последние выжившие ютятся в бункерах и крохотных поселениях на окраинах планеты.

Внезапно девушке захотелось остаться здесь навсегда. Она побывала в тысяче мест, повстречала сотни людей, пережила целую эпоху, и теперь хотела покоя. Остаться один на одни с пустотой в этой пустыне посреди пустыни.

Мина собралась спуститься и внимательно осмотреть спальни, выбрать себе одну из них, но развернувшись, увидела деву, сидевшую на каменной ограде башни, прислонившись спиной к ехидной горгулье. Деву в белом платье греческого кроя, с кожей белой как мрамор и янтарными глазами.

— Здравствуй.

— После того, как мы пришли к согласию относительно названия, предлагаю перейти к государственной структуре.

Юлия, закутавшись в пушистое манто, утонула в нём и кресле в стиле ампир, подогнув ноги и не желая никакой частью тела соприкасаться с миром стерео-обоев. Калиса со скучающим видом сидела напротив, разглаживая пушистый хвост. Мэри, облокотившись на спинку кресла тёмной дивы, единственная из присутствующих следила за Дмитрием, воодушевлённо расхаживавшим из стороны в сторону в центре ротонды на вершине скалы в Средиземном море, из-за которого на них наползал раскинувшийся от края до края грозовой фронт.

— Как несложно догадаться, форма правления монархическая. Должность императора я скромно возьму на себя. Император Иденийской Империи Дмитрий Великий… — если бы на этих словах на заднем плане разразилась гроза, Мэри ничуть не удивилась, — Калиса, на тебе религиозно-моральное развитие населения. Доверяю твоему опыту. Бог — это солнце, а солнце — это я.

Учёный возможно и хотела возразить, но воздержалась, это было совершенно бессмысленно. Разведывательные зонды уже второй месяц передавали ворох данных, которые ещё предстояло сопоставить, прежде чем приступить к экспансии, да и осознанию факта, можно ли вообще без вреда для здоровья находиться на поверхности, но полёт мысли Дмитрия был неумолим и неудержим. Четыре года в подземном комплексе давали о себе знать. От абсолютной изоляции и одиночества спасало только долгожданное открытие Калисы, позволившее остановить деструктивные процессы во втором поколении модифицированных людей и приступить к созданию третьего. В результате в коридорах было достаточно людно, хотя Мэри и брезговала называть всех этих созданий людьми.

После спуска и «консервации», снизу не осталось ничего летающего. А подъём по отвесным стенам, фиксаторы и направляющие которых оказались значительно разрушены при спуске, стал нетривиальной задачей. Тем более в верхней части комплекса всё равно не осталось ни одной целой машины, компьютера или хотя бы стены. Однако амортизация действительно спасла большую часть оборудования, что позволило приступить к разворачиванию целого города внутри горы, выведению и конструированию его населения. Благо все системы жизнеобеспечения были совершенно автономны и работали по замкнутому циклу. Несколько неприятно, если вдуматься, но качество не страдало. Возможно, выбраться на поверхность и расстраиваться там являло собой более простую альтернативу, но вытащить с километровой глубины целые заводы, когда все краны, опускавшие их уничтожены, а заводы, построившие эти краны в Европе, заполнены пылью и недоразложившимся трупами, задача, которую бессмысленно даже обсуждать. Успех уже то, что ближайшая военная база, куда отправилась первая экспедиция Химеры, в третьем квартале от начала «консервации», предоставила достаточно ресурсов для разворачивания практически конвейера по поставке с поверхности запчастей и расходных материалов со всей Латинской Америки. Они могли перебраться на Землю королевы Мод или в пресловутый объект 0001, но большее удобство в данной ситуации означало отказ от всех амбиций.

— Кабинет министров сформируют Юлии…

— Требую месячный отпуск два раза в году и досрочный выход на пенсию, — бывшая рок-звезда отозвалась из своего кокона.

— Значит я, как император, буду трудится денно и нощно, а ты в отпусках сидеть будешь? Да и мы разоримся на пенсии такому количеству тебя. Ничего не знаю. Идеалы прежде всего. К тому же, министерство здравоохранения будет передано Калисе, вооружённые силы контролировать стану лично я, а из министерства науки и образования, всё, касающееся сфер группы Иден и группы Ред Фокс, останется в области ведения соответствующих уполномоченных лиц. И у тебя есть Чак.

Мэри смерила Дмитрия недовольным взглядом, на который некогда оружейный барон не обратил никакого внимания. А Юлия по примеру Калисы подавила возглас возмущения, ещё глубже укутавшись в манто, хотя в помещении царила комфортная комнатная температура.

— Раз возражений больше нет… Нам осталось только обсудить вопросы герба, девиза, флага и гимна.

— О, гимн! — тёмная дива, едва закончив кутаться, воздела вверх тонкую руку из-под чёрного кокона пушистой паутины, словно поднимала ставку на лондонском аукционе, сразу забыв о министерствах, — Чаки, готов монтаж клипа по моей песне для гимна?

— Да, одну минутку, — Мэри выпрямилась и повернулась к экзотическому растению с крупными листами метрового диаметра, — Себастьян, будь добр…

Примечания

1

Бездна взывает к бездне (лат.)

(обратно)

2

Жить нет необходимости (лат.)

(обратно)

3

Под этим знаком ты победишь (лат.)

(обратно)

4

Почувствуй себя русским (англ.)

(обратно)

5

Нецензурное слово (лат.)

(обратно)

Оглавление

Часть I

  Глава 1 Пожаловать в…

  Глава 2 Венецианский монолит

  Глава 3 Любовь к музыке

  Глава 4 Последний рыцарь

  Глава 5 Посторонним С

  Глава 6 Мерлезонский балет

  Глава 7 Опечатка в инструкции

  Глава 8 Бог из машины

  Глава 9 Тоннель без света

Часть II

  Глава 10 Праздничная полночь

  Глава 11 Вся королевская рать

  Глава 12 Я подарю тебе эту звезду

  Глава 13 Экспресс в зазеркалье

  Глава 14 Паломница Второго Рима

  Глава 15 Меньше паники

  Глава 16 Человек в высокой башне

  Глава 17 Тишина в сейфе

  Глава 18 Абсолютный финал

*** Примечания ***