Скрытые границы [Игорь Волков] (fb2) читать онлайн

Игорь Волков Скрытые границы

Часть 1 Наземная

Глава 1

Первая книга цикла: https://author.today/work/264119

* * *

Спустя полтора месяца после возвращения в Лондон, мои лечебные приключения наконец-то полностью завершились. По крайней мере были веские основания в это верить. Все скобы и спицы из руки удалили. Наноагенты вжились в ткани и уже стали частью моего организма. Подвижность руки сохранялась на уровне девяноста процентов, но, как выразился доктор, для качества жизни этого было достаточно.

Еще раньше я научился проносить все свои вновь обретенные составляющие через разрывы. Сначала включая голову, а позже, уже перед самым визитом в больницу — даже не задумываясь, что делаю. Райли ворчал, что у нас разница в практике год, а мне хватило месяца, чтобы переплюнуть всю команду. Как-то вечером мы даже обсуждали, с чем могут быть связаны такие выдающиеся способности.

— Да ты просто пилот, в этом дело! — упрекнул меня тогда Райли.

— И в чем подвох? — я никак не мог уловить ход его мыслей.

— Ты подготовлен справляться с нестандартными ситуациями, в том числе сохранять контроль над телом на грани потери сознания — вспомни тренировки при перегрузках. Поэтому справился с распадом, и свои способности контролируешь лучше, чем остальные. Плюс, не боишься рисковать, на мой взгляд — даже чрезмерно. Ну, и некоторая доля везения, куда же без нее.

— А Мартинес?

— А он неплох. Просто ленивый и осторожный.

Я тогда долго прятал усмешку за чашкой с чаем.

А сейчас мы с Лео бродили по улицам Лондона. Ее рука была в моей руке. Мимо шли люди, проезжали машины, бурлила жизнь, частью которой был и я.

В городе мы задержались на несколько дней. Побывали в королевском театре Ковернт-гарден, сходили в Национальную галерею. В планах был еще Британский музей, ну и, конечно, максимум маленьких ресторанчиков, прячущихся за фасадами строгих зданий, баров и наполненных суетой вечерних улиц.

Но планы на то и планы, чтобы не сбываться.

Звонок раздался глубокой ночью. Навязчивый. Сначала звонил мой коммуникатор. Потом коммуникатор Лео. Потом затрезвонили сразу оба телефона.

— Похоже, сделать вид, что нас нет дома, не получится, — простонала Лео в подушку.

Просыпаться совершенно не хотелось. Но, скрипнув зубами, я все же активировал коммуникатор в режиме «без видео».

— Наконец-то! — голос Райли был глухим и встревоженным. — Тебя выписали?

— Да, — осторожно ответил я.

— Лео с тобой?

— Да.

— Тогда срочно приезжайте в институт. Прямо сейчас.

— Что случилось? — я сел, разгоняя остатки сна.

— Лёх, просто приезжайте, — Райли сбросил звонок.

Лео продолжала лежать лицом в подушку. Секунду подумав, я упал рядом, сгреб Лео в охапку, подтянул поближе и зарылся лицом в ее волосы.

— Сейчас заснем, — она пошевелилась, устраиваясь поудобнее. — А Райли просто так звонить не будет.

— Не заснем. Мы уже одеваемся, — сообщил я, накидывая сверху одеяло.

Лео тяжело вздохнула. Развернувшись, чмокнула в нос и стала выбираться из моих рук и одеяла.

— Пошли собираться. Там что-то случилось, надо ехать.

В машине я практически сразу заснул и проспал всю дорогу, открыв глаза только после того как Лео грубо тряхнула меня за плечо.

— Лёх, смотри!

Отреагировав даже не на толчок, а на интонацию, я глянул в окно и обомлел. Вдоль дороги стояли бесчисленные машины скорой помощи и реанимации.

— Что за черт? — сон как рукой сняло.

Я дернулся к коммуникатору, потом подумал, что проще уже выяснить все лично. Такси не доехало метров двести до ворот: проезд был перекрыт констеблями. Мы чуть не забыли вещи в машине. Едва мы бегом отправились к воротам, запищало транспортное приложение. Пришлось возвращаться.

Райли, бледный и взъерошенный, стоял на крыльце с группой городских медиков. Вдоль освещенной фонарями подъездной аллеи тянулся ряд носилок, закрытых черными пакетами.

Задохнувшись, я проскочил последние метры до крыльца.

Райли бросил на нас взгляд, но кажется даже не узнал. Лео, быстро коснувшись моего плеча, проскользнула внутрь здания, я же подошел почти вплотную к Эвансу и тронул его за локоть.

— Что это? — я кивнул на медиков и носилки.

— Началось три часа назад, — невпопад ответил Райли. Было заметно, как у него трясутся руки. Увидев мой взгляд, он быстро сунул их в карманы брюк.

Медики оставили нас: несколько человек ушли внутрь здания, остальные спустились с крыльца к носилкам.

— Здесь расскажешь или зайдем? — я кивнул на входную дверь.

Райли продолжал стоять, глядя куда-то в сторону. Сколько его знаю, еще ни разу не видел его в таком состоянии. Даже когда начались первые распады, он был собран, но не напуган. Сейчас же Райли почти не владел собой. И это было страшно. Страшнее носилок на аллее.

— Что случилось? — я снова ухватил его за локоть и заставил посмотреть мне в глаза.

— Люди снова начали уходить в распад. Видишь? — он кивнул на носилки. — Распад агрессивный, психотропы не действуют, хотя браслеты срабатывают, а после первых смертей мы увеличили дозу. Все бесполезно. Я вызвал медиков из Китая, они летят к нам, но будет ли кто в живых к их прилету, я уже не знаю.

У него зажужжал телефон, Райли взглянул на экран и, кажется, еще больше сошел с лица.

— Опять, — хрипло сказал он. — Как домино, сыпятся один за другим на протяжении уже трех часов.

Я помолчал. Райли прислонился к стене, все так же пряча руки в карманах.

— Помнишь, мы делали записи с экспериментов, где мне удалось справится с распадом? — я снова ухватил Эванса за локоть и заставил сосредоточиться на мне: нужно было вывести его из ступора. — Давай найдем эту запись, соберем всех в конференц-зале. На тех, кто не с нами, дадим трансляцию, я прокомментирую, что происходит и как можно попытаться на это повлиять. Пока химики ищут новый состав лекарств, придется использовать народные методы.

Райли кивнул, но ужас из его глаз не уходил.

— Райли, мы справимся, слышишь? Собирай людей.

Я подтолкнул его ко входу в здание.

* * *

Лео нигде не было видно. Я вызвал ее по коммуникатору, но она не ответила. В панике, стараясь не думать о худшем, я птицей вспорхнул по лестнице на лабораторный этаж, надеясь найти ее там.

И не ошибся, Лео в коридоре о чем-то говорила с Ву.

— Не отходи от меня, — выдохнув, я бесцеремонно вклинился в разговор.

— Лёх, — она слабо улыбнулась. — Ты-то хоть не психуй. Кто-то должен сохранять трезвый рассудок.

— Я не психую. Я просто хочу, чтобы ты все время была рядом со мной.

— И чем это поможет? — Лео потрепала меня по плечу. — Мы с Ву собираем людей в конференц-зале, Райли просил. Не переживай за меня.

Я поморщился, но спорить не стал. Смотрел, давя в себе нарастающий ужас, как они уходят. Потом, встряхнувшись, поднялся на два этажа вверх и в медицинской лаборатории нашел Акихиро. Он следил за химиками, параллельно контролируя что-то на двух больших мониторах. По экранам бежали столбики чисел, я попытался понять, что это за данные, но не смог.

— Привет. Есть новости?

Акихиро вздрогнул и оглянулся. Привычным жестом протянул ладонь для рукопожатия.

— Нет. Люди уходят, а мы пока ничего не можем сделать.

Я нервно нащупал телефон в кармане.

Мы смотрели друг на друга.

— Кроме тебя никому не удавалось справится с распадами, — наконец нарушил тишину Акихиро. — Тебе придется научить… оставшихся в живых, бороться с этим. Химия пока бессильна.

— Ладно, пошли, — я, кивнул в сторону выхода. — Мы как раз всех собираем в конференц-зале, там и поговорим.

— Мне лучше остаться здесь. Время работает против нас. Пока вы разговариваете, я может смогу что-то…

— Нет, — прервал я его. — Пошли все вместе. Сейчас ни один из нас в поле не воин.

В конференц-зале, несмотря на то, что он был почти полностью заполнен, стояла гробовая тишина. Люди сидели, нахохлившись и словно ждали приговора.

— Всем привет! — я преувеличено бодро помахал рукой. — Сейчас посмотрим занятный фильм.

Убедившись, что у Райли все готово я велел запускать запись.

— Когда происходит распад, самое главное — удержать себя. Вот здесь один из первых эпизодов моего распада. Как только я осознал, что теряю целостность, то заорал. Видите? Этот звук помог мне собраться вокруг него. Дал фундамент. Я оказался внутри звука, стал его частью. Но это только один из вариантов возможных действий. Кроме распада, который показан на видео, были и другие случаи. Важно помнить, что, как и при переходах через разрыв пространства, при распаде найти себя помогает вдох. Глубокое, осознанное дыхание как магнитом притягивает всё на свои места. Но у меня был и случай, когда я не мог дышать. Тогда удалось собраться, после того как я сконцентрировался на границах своего тела, заставил себя почувствовать их, не такими, какими они становились, а какими должны быть. Очертил их и собрал себя частичку к частичке усилием воли. Понимаете? Способов много, нужно не бояться и… хотеть жить. Изо всех сил.

Окидывая зал взглядом, я видел надежду на лицах людей. Они верили мне, верили, что смогут справится.

— Давайте еще раз посмотрим видео, — я обернулся к Райли.

И тут у кого-то в центре зала сработал браслет. Невысокий мужчина в комбинезоне технической службы нервно вскочил с места, уставился на меня и закричал. И… Ему не помогло.

— Разойдитесь, — Акихиро и еще несколько медиков пробивались к технику. А тот кричал и распадался, пока крик не оборвался на высокой ноте. До последнего он смотрел мне в глаза, по-видимому ожидая какой-то помощи. Но чем я, кроме своего рассказа, мог помочь?

Я, казалось, кожей ощутил, как надежда, еще минуту назад мелькавшая во взглядах людей, снова исчезла, уступив место напряженному паническому ожиданию следующего распада.

Оглянувшись, увидел, что Райли сидит на полу возле микрофона и вертит в руках свой браслет. Подошел, сел рядом с ним.

— Мы ничего не можем сделать, Алексей, — он пронзительно посмотрел на меня.

Но я еще не готов был сдаваться. Надо что-то делать, искать выход. Выход есть всегда!

— Это не так, — уверенно сказал я. Взял браслет из его рук. Открутил капсулу с лекарством, посмотрел, сколько там осталось, и вкрутил назад. — Мы просто еще не придумали, что именно мы можем сделать. Но мы придумаем.

— Времени нет, — тихо ответил Райли.

— Значит, будем думать быстрее.

Я дождался, пока Акихиро подойдет к нам. Выглядел он ужасно, будто постарел разом на несколько лет.

— Акихиро, на что действуют психотропы? — я встал. — Что именно вы ими отключаете?

Было видно, что он усиленно пытается понять, к чему я клоню.

— Мы можем ввести людей в сон, в котором не будет распада? Чтобы было время на разработку новых препаратов?

Акихиро помолчал некоторое время, потом медленно кивнул.

— Да, думаю можем. Но надо придумать, как тестировать новые препараты, если все будут спать.

— С этим разберемся, — я обернулся к Райли. — Лучше всех разместить в одном зале, чтобы иметь возможность визуального наблюдения. Да и мониторинг будет проще настроить. Давай найдем помещение.

Райли кивнул. Это уже походило на какой-то план. Я видел, как румянец возвращается на его лицо, хотя глаза и продолжали лихорадочно блестеть. Он встал. На коммуникаторе открыл план здания.

Я оставил его заниматься поисками, огляделся и нашел Лео. Она разговаривала с группой ученых, как всегда спокойная и уравновешенная. Несколько секунд полюбовавшись этой картиной, я подошел к Лео, обнял и поцеловал ее.

— Придется немножко поспать, — шепнул на ухо. — Будем считать это отпуском.

* * *

С помещением проблем не возникло, а вот ложементы и гель пришлось ждать из Лондона, более того, заказ наш собирали по всем складам и больницам: на такое количество коматозников ни один из производителей не рассчитывал. Но даже несмотря на это, нам удалось управиться с организацией пространства за шесть часов. Акихиро за это время намешал лекарств, и мы даже опробовали смесь на одном из физиков, когда у того сработал браслет распада. Просто вкололи лошадиную дозу и убедились, что распад остановился сразу, как человек ушел в состояние сна. В больницу его, правда, все равно пришлось отправить, часть органов пострадала.

После я стоял, прислонившись к стене, и смотрел, как медики подключают ложементы к сложному медицинскому оборудованию, заливают гель, настраивают мониторы.

Лео вместе с биологами собирала людей, помогала переодеться в медицинские комбинезоны. Ву устанавливал датчики, которые будут следить за состоянием пациентов во время сна.

В какой-то момент Лео, сама уже одетая в комбинезон, подошла с таким же ко мне.

— Давай помогу переодеться, — она потянулась к моей футболке, намереваясь ее снять.

— Не надо, — я перехватил ее руку и прижал к груди.

— Не надо? — она подняла на меня изумленный взгляд, в котором буквально через мгновение появилось понимание. — Ты не собираешься сам уходить в сон?

— Не собираюсь, — я продолжал держать ее за руку. — Но тебе точно не стоит за меня волноваться. Ты же знаешь, я очень жизнеспособный.

Я видел, как она сдерживает слезы.

— Почему? — Лео выдернула руку и с досадой бросила комбинезон на соседний стул. — Будешь ставить на себе эксперименты? Проверять лекарства?

— Лео, нужен кто-то…

— Почему опять ты? — она зло посмотрела на меня. — Есть другие люди, оглянись! Десятки других людей!

— Ты же знаешь, пока никому кроме меня не удавалось пережить распад.

— И ты уверен, что так будет всегда?

— Нет.

Она отступила на шаг.

— Это нечестно по отношению ко мне. К нам. Нашим отношениям. Не может всегда везти, и, если в этот раз тебе не повезет, я не смогу прийти на помощь. Лёх, я даже попрощаться не смогу с тобой!

— Значит, я сделаю все, чтобы и в этот раз мне повезло.

Лео покачала головой. Потом отвернулась, и не дав ни обнять себя, ни поцеловать, решительно пошла в сторону Акихиро, который распределял всех по ложементам.

Мне не хотелось расставаться вот так. Я попытался ее догнать, но Лео досадливо отмахнулась и, подхватив кого-то из медиков под руку, пошла с ним к своему месту.

Я смотрел, как ее уложили в гель, как подключили капельницу. Перед тем, как она заснула, Лео все-таки бросила взгляд в мою сторону. Вот и все, что мне останется на ближайшее время, до того, как мы найдем решение проблемы — этот полный горечи и упрека взгляд.

Тихо подошел Ву Жоу, коснулся моего плеча и шепнул:

— Я тоже останусь.

Нервно обернувшись, я посмотрел ему в глаза. Очевидно, китаец все решил, и спорить бессмысленно. Хотя мне и хотелось тоже закатить истерику, отправить его спать. Но я взял себя в руки и просто молча кивнул.

Последними погружали в гель Акихиро и Райли. В институте Эванса из всех членов экспедиции бодрствующими должны были остаться только я и Ву.

Что же, зачастую спокойная, размеренная жизнь кажется скучной. Предсказуемость утомляет, рутина вводит в депрессию и люди ищут себе проблем, чтобы развеять тоску. А иногда можно ничего не искать, а проблемы сами сыпятся как из рога изобилия.

Я вышел на улицу и достал сигареты. Вспомнил бум на электронные средства разогрева табака: как сначала голосили об их безвредности, а позже боролись с ними, как с чумой. Закурил.

Когда-то давно я мечтал стать смотрителем маяка. Где-то на краю вселенной, набивать трубку дрянным табаком и с утра до вечера смотреть, как бушуют волны, разбиваются о волнорезы и, поскуливая, отступают назад, в серую бездну.

— Мы закончили, — на крыльцо выглянул и тут же скрылся за дверью кто-то из медиков, приглашенных Акихиро на замену экспедиционной бригаде врачей.

Я, не спеша — некуда уже было спешить — докурил. Вернулся в зал с ложементами. Провозившись пару часов, мы с Ву вместе написали программу контроля состояния спящих. Затем Ву проверял датчики, а я подключал их к системе и выводил данные на общий экран. Также настроил оповещения себе на телефон и браслет.

— Китайские медики уже в аэропорту, машину за ними отправили, — Ву кивнул в сторону выхода. — Может чая, Алексей, пока ждем их?

Но мне не хотелось никуда уходить. Я оглядывал ложементы, всматривался в лица заснувших людей. «Мы обязательно найдем выход», — мысленно обещал я им. «Только живите!»

Глава 2

Ночью я чуть не ушел в распад, но, как и в прошлый раз, справился с этим сам. Никому не стал говорить, однако, бодрствующий Ву теперь вызывал у меня еще большую тревогу. Срыв мог произойти в любой момент, а я не был уверен, что Ву с ним справится.

Утром спустился в медицинскую лабораторию. Среди центрифуг, дистилляторов и роторных испарителей я чувствовал себя неуютно, да и медики довольными не выглядели. Работа, явно, не спорилась.

В дальнем конце лаборатории я увидел Ву, подошел и похлопал по плечу.

— Что там? Нет прогресса?

— Есть, Алексей, но тебе не понравится.

— Мне сесть? — я огляделся и ногой придвинул соседний стул.

— Пока еще нужно время на исследования, — Ву замялся. — Несколько недель, может месяцев. Но предварительные результаты неутешительные. Если вспомнить аналогию со струной и колоколом — подвергшись в космосе некоему воздействию мы попали с ним в резонанс и за счет этого получили собственные «колебания». А сейчас они затухают, и мы возвращаемся в исходное состояние. Организм с этим плохо справляется, но ему можно помочь стабилизироваться. А вот новые способности скорее всего исчезнут.

— Ух ты, — я неприятно удивился. — То есть, наглотавшись пилюль мы станем обычными?

— Обычными. Но живыми, — Ву кивнул. Судя по его выражению лица, особого счастья от такого исхода он не испытывал.

— Обычными, но живыми, — эхом повторил я.

— Нужно еще время на исследования, Алексей. Пока спящие в стабильном состоянии, это время у нас есть.

— Как ты сам?

— Поживу еще, — он кивнул и отвернулся к своему монитору.

Я сунул руки в карманы и некоторое время походил по лаборатории. Потом понял, что всем мешаюсь и ушел.

Делать, по сути, было нечего — вся наша обычная деятельность встала. В медицинских исследованиях от меня пока ничего не требовалось, а других в ближайшее время не предвиделось.

Я сходил в наш лазарет. Проверил мониторинг спящих. Наполнение капельниц. Прошелся между ровными рядами ложементов, вглядываясь в умиротворенные лица погруженных в сон людей. Постоял рядом с Лео. Мне до сих пор чудилось исходящее от нее неодобрение. Ощущение собственной ненужности нахлынуло с новой силой.

Последний раз оглядевшись по сторонам, я написал Ву, что сгоняю в Лондон. Затем накинул куртку и пошел в гараж.

В Лондоне не шел дождь. Это было целое событие. Машину я бросил на Нотинг-Хилл и отправился в Кенсингтонские сады. Давно хотел там побывать, но все не складывалось. Парк был чудесный. Я надолго завис в галерее современного

искусства, сначала в уличной ее части, а затем даже зашел в крытые залы. После нашел уютное местечко у викторианских фонтанов в итальянских садах. Устроился на скамейке, любуясь видом. Мне нравилось, какое внимание большинство стран сейчас уделяло сохранению исторического облика хотя бы у части городских ландшафтов. В Кенсингтонских садах это особенно бросалось в глаза. Казалось, что действительно попал в другую эпоху.

Звук фонтанов успокаивал, и я крепко задумался.

Что может не дать нашему организму вернуться в исходное состояние? Как, вообще, физически проходят все эти процессы? Наше тело попало в область активных колебаний пространства, вызванных, например, какой-то гравитационной аномалией. Вошло в резонанс и после этого надолго сохранило на себе след от воздействия. А сейчас возвращается в исходное состояние. Что может не дать ему это сделать?

Мысль была близка. Очень близка. Я разочарованно прищелкнул пальцами. И вовсе дело не в медицине.

Вечерело.

Я намочил руки в фонтане, поймав неодобрительные взгляды гуляющих, и побрел в сторону выхода из парка. Хотел заехать еще в гипермаркет, купить всякие хозяйственные мелочи, но этого сделать уже не успел. Зазвонил телефон. Незнакомый номер, незнакомый голос:

— Алексей, срочно возвращайтесь в институт. Сколько времени вам нужно на дорогу?

Голос был настолько требовательный, что я даже не спросил, кто звонит: быстро глянул на навигатор и пообещал быть в институте через полтора часа.

* * *

— Вы самостоятельно приняли множество решений! При том, что проект института — межгосударственный. Финансируется из бюджетов разных стран, и какая-то ответственность перед учредителями должна быть! Мы случайно узнаем о такой серьезной проблеме.

— У нас не было времени ставить всех в известность, — монотонно повторил я. — Распады начались внезапно и интенсивно. В течение нескольких часов погибло девять человек.

— Но когда вы уложили людей под капельницы, почему ни одному правительству не сообщили о происходящем? Сами почему не под капельницей, а разгуливаете свободно, рискуя как минимум скончаться самостоятельно, как максимум — устроить это шоу на глазах обычных людей? Что за безответственность?

Я открыл было рот, чтобы ответить, встретился взглядом с представителем России и закрыл, так ничего и не сказав.

— Итого, — английский представитель грозно ткнул пальцем в аудиторию. — Из ученых тут только китайские медики. Для решения текущей проблемы необходимо собрать как можно больше членов научного сообщества. А этих двоих уложить в койки, к остальным, — он злобно сверкнул глазами в нашу сторону. — Покиньте зал немедленно, ваше дальнейшее участие в заседании не требуется. Готовьтесь к капельнице.

Меня давно так не отчитывали. Мы с Ву закрыли тяжелые двери конференц-зала и одновременно заржали.

— Но, вообще, косяк, — отсмеявшись, согласился Ву. — Действительно никому не сообщили.

— Как будем противостоять попытке нас уложить? — я вертел в пальцах зажигалку. Сигареты доставать не решился, чтобы еще больше не настроить против себя членов комиссии.

— Я поговорю со своими, а тебе нужно договориться с кем-то из российской делегации. Ну, или можно уехать в Патагонию.

— Почему в Патагонию? — я с любопытством посмотрел на Ву.

— В Андах легко потеряться, — глубокомысленно откликнулся тот.

— В Андах, — я покачал головой. — Ву, давай утром сядем и поговорим про эти твои колебания. Ведь можно же как-то удержать их амплитуду, а не просто помогать организму возвращаться в прежнее состояние.

— Давай, — легко согласился Ву, пожал мне руку и ушел.

Я еще немного постоял в коридоре. Из-за дверей ничего слышно не было, ждать, пока гости начнут выходить тоже не хотелось, в итоге я решил подождать результатов в более удобном месте. Спустился на первый этаж, в комнату отдыха, налил на дно стакана виски и сел в кресло у окна.

Коломойцев нашел меня через час. Молча сел напротив и немигающе уставился на мой стакан.

— О чем договорились, Артем Витальевич? — я взболтал оставшиеся на дне капли.

— Под трибунал бы тебя, Алеша…

Я развел руками.

— Под капельницу не пойдешь?

— Не пойду. Я справляюсь с распадами. Теперь надо организовать все так, чтобы справились и остальные. Кстати, вы же понимаете, что основная проблема не в распадах?

— Насколько я понял китайских представителей, сохранить ваши способности не получится.

— Это вариант, который лежит на поверхности. Но есть и куда копнуть глубже.

Я уловил интерес в его глазах.

— Передумали насчет трибунала?

Хотя нарываться тоже не следовало. Я встал, долил себе виски и плеснул ему тоже.

Коломойцев молча взял стакан.

— Нам нужны физики, причем желательно те, кто занимается волновой физикой.

Коломойцев прищурился и пристально посмотрел на меня.

— В чем идея, Алексей?

— Скажу. Позже. Когда сформулируем, — я печально улыбнулся. — Добудете нам физиков?

* * *

Ночью мы чуть не потеряли Ву. Я успел добежать к нему первым, благодаря тому, что сработал мониторинг на моем браслете. Но непоправимое все равно случилось: медики ввели ему свой компот, который стабилизировал состояние, тем самым лишив его возможностей к переходам через разрывы пространства. А теперь мы все сидели в коридоре и ждали исхода операции: часть внутренних органов все-таки пострадала.

— Это безответственность, — шипел Коломойцев мне на ухо. — Ты так же хочешь допрыгаться?

— Не хочу. Но простите за прямоту, Артем Витальевич, что вы тут без меня сделаете? Побольше лекарств намесите? Где ваши физики, когда будут тут?

— Завтра.

Я видел, как он взбешен. И еще ощущал, что перехожу красную черту. В конце концов, я всего лишь пилот, даже не ученый. С чего я взял, что без меня тут не обойдутся? Хотя. Я усмехнулся. Не обойдутся. На ком тестировать все, что сейчас на скорую руку изобретут?

Через два часа Ву перевезли в палату, а еще минут через сорок он, наконец, пришел в себя. Я сидел рядом, глядя в потолок.

— Уже утро? — Ву иронично приподнял одну бровь. — Пришло время поговорить?

— Ты стал обычным, — я горько посмотрел на него. — Нет больше волшебства, Ву.

Он кивнул.

— Ты расстроен? — я пытливо вглядывался в его лицо.

— Да. И нет. Все равно получалось так себе, да и жить теперь можно без страха.

— Послушай, Ву, — я потер переносицу. — Медики ведь не решат проблему с распадами. Я же прав — это вообще не медицинская проблема?

— Скорее всего — не медицинская. Хотя влияние психотропов интересно и, как ни странно это звучит — больше года прошло, так и не изучено полноценно.

— Тогда, давай пока без медицины, еще раз: в космосе, мы подверглись какому-то воздействию, приобрели черт знает какие колебания. Насколько я помню школьный курс физики, любые колебания имеют некоторую длину волны и амплитуду. Если они затухающие, то со временем амплитуда снижается. Как у нас, раз мы стали возвращаться в исходное состояние? И, чтобы остаться в прежнем, нам нужно сохранить амплитуду. Так, Ву?

— Так, — он усмехнулся.

— Медики сейчас нацелены на адаптацию нашего организма к прекращению колебаний с помощью лекарств, а по факту нам надо другое — нужно научиться предотвращать затухание.

— Верно. Но что делать — пока совершенно неясно.

— Коломойцев обещал прислать физиков, которые занимаются волновыми явлениями, но им нужно задачу поставить. Пока та еще формулировка — сохраните амплитуду колебаний пространства как-то связанных с человеческим организмом.

— Я понял тебя, подумаю, что можно будет им сказать. А сейчас выметайся. Хочу спать. Позже поговорим еще раз.

Я кивнул. Бросив взгляд на монитор пациента убедился, что состояние Ву стабильно, после чего вышел.

* * *

Этим утром меня разбудил настойчивый стук в дверь. С момента как все пошло наперекосяк мы совсем перестали соблюдать режим, и я разоспался — вставал только после десяти утра. Сейчас на часах было семь. Я постарался убрать заспанность с лица и открыл дверь. За ней стоял молодой человек, лет, наверное, девятнадцати.

— Д-доброе утро, — неуверенно произнес он. — Меня просили пригласить вас в лабораторию.

— Сейчас буду.

Я наскоро почистил зубы и принял душ, расчесываться не стал. Спустился на лабораторный этаж. Там кипела жизнь. Ни одного знакомого лица не было, как, впрочем, и знакомых мне приборов тоже. Новые железки, новые люди, новая жизнь…

Пока я оглядывался по сторонам, на меня неожиданно наткнулась невысокая бойкая женщина. Она, размахивала руками, руководя монтажом какой-то сложной установки, и, отступая, налетела на меня. Я подхватил ее за локоть, помогая устоять на ногах.

Обернувшись, она пораженно, будто увидела привидение, уставилась на меня. Потом, словно стряхнув наваждение, отступила на шаг и резко произнесла:

— Не уверена, что вам место в этой лаборатории.

— Тоже не чувствую себя тут на месте, — покладисто согласился я, немного изумленный ее реакцией.

— Так может, уйдете и освободите пространство? — она иронично улыбнулась.

— Давайте лучше помогу вам? — я галантно поклонился, пытаясь спрятать собственную ироничную улыбку.

Откуда-то из дальнего конца лаборатории появился Коломойцев и решительно направился к нам.

— Ага, вы познакомились! Ольга Зайцева — руководитель волновой лаборатории, которую ты просил. Алексей Гаранин. Он тут…

— Всех бесит, — смеясь, закончила Ольга. — Наслышана, да.

Она по-мужски протянула мне ладонь для рукопожатия, с интересом меня разглядывая.

— Я вот к своим годам такой славы так и не добилась.

— Оно и к лучшему, — Коломойцев похлопал ее по плечу. — Коллеги, я возвращаюсь домой, командировка закончена. Но жду от вас новостей. В этот раз своевременно, Алексей.

— Да понял, понял, — я поднял руки вверх.

— Я прослежу, — Ольга уверенно кивнула. — Ну, пойдем, помощник, подключим в сеть наши железки.

Она очень по-дружески махнула рукой в сторону Коломойцева, и повела меня вглубь инженерного ада.

— Вы давно с ним знакомы? — Я кивнул в сторону удаляющейся спины.

— Достаточно.

— И приехали сюда потому, что он попросил?

Она отложила в сторону инструменты, которыми собиралась сцеплять провода и очень внимательно на меня посмотрела.

— Ну, хорошо, давайте расставим все точки над и. Я не знаю сейчас ни одного научного сотрудника, который бы не мечтал оказаться на моем месте. Весь мир замер, побросал свои дела и следит за тем, что происходит здесь сейчас, — она взяла эффектную паузу. — И да. Он попросил. Присмотреть за вами.

Я наклонился к ней так близко, что ощутил ее дыхание на своем лице.

— А если мне не надо, чтобы за мной присматривали? — Вкрадчиво спросил.

Она не отстранилась, но в глазах появились иронические огоньки.

— Достигая определенно уровня… мастерства, назовем это так, люди перестают принадлежать себе, а становятся достоянием нации, а иногда и не одной. И тогда они вынуждены смириться с присмотром. Берите инструменты и займитесь уже делом, иначе ваша лаборатория никогда не заработает.

Я скептически хмыкнул.

— Ольга, давайте на «ты»?

Она легко кивнула и быстро куда-то исчезла, на ходу раздавая команды техникам.

К обеду я чувствовал себя, как выжатый лимон. И очень своевременно вспомнил, что из-за утренней побудки даже не завтракал, не выпил кофе и не выкурил ни одной сигареты. Оглядевшись по сторонам, решил, что мой вклад в обустройство лаборатории достаточен, и быстро ушел, не попавшись на глаза никому из возможных надсмотрщиков.

На улице капал дождь. Не шел, а именно капал. Я с удовольствием затянулся и присел на ступеньки крыльца. Нет, просто не будет. Пока все не вернется назад, а может вообще никогда больше не будет. Я достал телефон и запросил у поисковика суммаризацию об этой Ольге Зайцевой. Институт, аспирантура, несколько незначительных открытий. Никакой связи с Коломойцевым не прослеживалось. Но что-то определенно их связывало.

Я смахнул странички.

На крыльце просидел долго, вдыхая влажный воздух, глядя на парк, размышляя о происходящем. Еще хотелось хоть полчасика покоя без всякого присмотра.

Затем пошел пообедать. В столовой новые физики шумной толпой сдвинули столы и весело что-то обсуждали. Я обогнул их по широкой дуге и традиционно попытался забиться в дальний угол, но мне не дали. Откуда-то из гущи толпы встала Ольга и помахала рукой.

— Алексей, иди к нам! Мы как раз обсуждаем, что нужно будет делать в первую очередь.

Я нехотя подошел. Люди разошлись волной, освобождая мне место в центре стола.

— Так что же вы ждете от волновой физики, Алексей? — Ольга положила голову на сложенные руки и внимательно смотрела мне в глаза. При нашем общении у меня постоянно было ощущение, что она посмеивается надо мной. Вот и сейчас ироничный блеск ее глаз совсем не помогал перевести беседу в рабочее русло. Защищаться тоже не хотелось, поэтому я небрежно махнул вилкой и ответил:

— Вы же ученые, вот и рассказывайте, чем можете нам помочь.

Она продолжала все так же пристально смотреть на меня, потом едва заметно кивнула, будто принимая правила игры.

— Мы пообщались с Ву Жоу. Идея сохранить колебания понятна. Но с учетом того, что не известен ни один параметр этих колебаний, а также их причина, эта идея выглядит утопичной. Кроме того, что бы ни случилось, мы в первую очередь будем ориентированы на выживание людей, Алексей.

— Выживание? А как же насчет сохранения способностей? — Я нервно разминал хлеб в пальцах.

— Ни один параметр! Ты слышал? Если мы сможем обеспечить выживание, это уже победа.

— Вот как? Вроде ваш приезд был организован Коломойцевым по моей просьбе? А моя просьба заключалась как раз в том, чтобы найти возможность способности сохранить. Просто выжить нам помогут наши китайские коллеги, они уже знают, как это сделать.

— Алексей, у вас целый зал с людьми, введенными в медикаментозный сон. Они не могут ждать годами, пока мы ищем универсальное средство, поэтому мы безусловно попробуем его найти, но цель все равно останется прежней — сохранить людям жизнь.

Ее улыбка стала шире.

Моя наоборот угасла.

— Выходит ты, Оля, воспользовалась возможностью оказаться здесь и сейчас. А теперь, под пристальным вниманием научного сообщества, планируешь лишить нас уникальных способностей?

— Да не передергивай, Алексей. Ты же все понял. Ну смирись уже с тем, что не все в мире происходит, как тебе хочется. Мы очень постараемся сделать чудо, обещаю.

— Вообще-то смирение — это не про меня. И сейчас я начинаю переставать понимать, зачем вы здесь. Без того, что ты называешь чудом, смысла в этой лаборатории, этом оборудовании и этих людях просто нет. Потому что, как я уже сказал, выживать мы научились сутки назад, без каких-либо физических исследований.

Не желая дальше продолжать диалог в таком ключе, я отодвинул тарелку и встал.

— Не горячись, — Ольга примирительно протянула мне руку, но я не смог сдержать раздражения и все-таки ушел. Спустился в комнату отдыха, сделал несколько ударов по мячу в настольном футболе, подошел к окну и невидяще уставился на пейзаж за ним. Меня угнетало одиночество. Мне нужны были Ву и Райли. Лео. Эксперименты по запусканию шариков через пространство. Я хотел назад свою жизнь. Или хотя бы не быть в новой реальности одному против всех.

Глава 3

Ночью мне приснился Питер. Разбегающиеся в стороны мосты, темные каналы, Дворцовая площадь, залп пушки с Петропавловской крепости. Терпкий воздух белых ночей. И одиночество, такое от которого хотелось выть. Я проснулся до рассвета, нашарил в шкафу неоткрытую бутылку с виски, плеснул в бокал на два пальца.

Руки тряслись. Все еще пытаясь выровнять дыхание, я вышел на балкон. И с удивлением уставился на Ольгу, которая с сигаретой в руках стояла на соседнем.

— Алкоголь? — Она не менее удивленно смотрела на мой бокал. — В… — она развернула удобнее часы на руке, — в пять двадцать утра?

— Это Коломойцев что ли просил меня проконтролировать, чтобы по утрам только чай пил? — огрызнулся я.

Ольга удивленно моргнула, пытаясь осмыслить претензию.

Я не стал дожидаться ее ответа, ушел с балкона. Поставил нетронутый бокал на тумбочку. Забил в расписание бег, не глядя, натянул на себя то, что выплюнул шкаф. Вышел из комнаты, почти скатился по ступенькам и шагнул в темный еще парк. Воздух был прохладный и свежий. Запустив секундомер, я потрусил по своему обычному маршруту.

Надо перестать психовать. Чем скорее закончим исследования, тем быстрее вернется моя старая команда.

Я наконец-то вывел дыхание на рабочий уровень и теперь наблюдал, как серый рассвет начинает подсвечивать верхушки деревьев. Отбегал свою норму и домой возвращался неспешным шагом. На крыльце стоял Ву, подставив лицо хмурому утру. Я удивленно окинул его взглядом.

— Швы проветриваешь?

Он ухмыльнулся.

— Пришел сообщить тебе новость.

— Придумал, как сохранить колебания?

— Нет. Но представляю, как ты обрадуешься.

— Чему? — по взгляду Ву я видел, что как раз совершенно не обрадуюсь.

— Твой приятель приехал. Уже сообщил мне, что у него есть теория и он сейчас всем объяснит, что надо делать.

— Боровский? — ахнул я.

Ву кивнул.

У меня дернулась рука, хотел вызвать Коломойцева, но в последний момент передумал. Боровский в жизнь не предпримет никаких действий без согласования с кучей инстанций. А раз он здесь, значит его визит разрешен и звонить кому-либо нет смысла.

— Пошли позавтракаем, пока в столовой никого нет. Позже, подозреваю, нам будет не до еды, — Ву поморщившись: видимо швы давали о себе знать, развернулся и пошел внутрь здания.

Я вздохнул и поплелся следом.

* * *

В первой половине дня встречи с Боровским нам удалось избежать. После завтрака Ву отправился в свою лабораторию, а я увязался следом. По дороге он с умным видом объяснял мне распространение, затухание, преломление волн. Я понимал из его объяснений далеко не все, но это не имело значения. Было видно, что, проговаривая вслух, ему лучше думалось, поэтому мне нужно было просто не мешать, молча кивая головой. Затем я наблюдал, как Ву, словно художник, заполняет пространство экрана похожими на экзотические письмена формулами. Периодически он из, казалось бы, монолитного текста удивительным образом выдергивал куски, в которые вносил правки. На соседнем мониторе в этот момент строилась и трансформировалась сложная многоцветная визуализация.

В какой-то момент, Ву откинулся на спинку кресла и вздрогнул, обнаружив меня.

— Ты еще здесь? Мне показалось ушел. Смотри, это — математическая модель наших предполагаемых колебаний, — он кивнул на экраны. — Страшненькая пока еще, но, вроде бы, все, что можно было я учел.

— И что с ней делать?

— Отдадим Ольге. Она проведет серию экспериментов. Сначала доуточним некоторые коэффициенты, которые я задал либо приблизительно, либо эмпирически. — Он проскролил экран с формулами вниз и ткнул пальцем в разноцветную таблицу строчек на сорок. — Затем убедимся, что экспериментальные данные совпадают с предсказанными моделью. Или не совпадают, если модель не верна. Тогда попробуем ее доработать и снова проверим. Пока не начнет давать верные результаты, либо не решим, что копаем не в ту сторону.

— И потом?

— А потом видно будет.

Ву еще раз просмотрел свои формулы, сохранил в файл и отправил его на коммуникатор Ольге.

— Пошли, нужно будет еще долго объяснять, что у меня тут к чему.

* * *

Атмосфера в лаборатории была грозовая. Ольга, красная и растрепанная, истерично двигала какие-то коробки. В центре помещения стоял Боровский, высокомерно на это взирая.

— Здравствуйте, — преувеличено бодро поприветствовал я всех разом. — Что делаете?

Ольга на минуту замерла, чем я сразу воспользовался. Перехватил ее руку и отобрал коробку.

— Здесь плохо организовано рабочее пространство, — наставительно сказал Боровский.

— Ярослав, это твоя лаборатория? — так и держа коробку в руках, я преградил путь Ольге, которая, кажется, уже готова была перейти к физической расправе.

— Нет, — внезапно смутился Боровский. — Но…

— Нет, никаких «но». Это лаборатория волновой физики, хозяйка тут Ольга, и она может делать со своим пространством что угодно.

В комнате наступила зловещая тишина. Коробка оказалась довольно тяжелой, держать ее дольше не хотелось. Я обернулся к Ольге и спросил:

— Куда поставить?

— Куда угодно, — фыркнула она. — Все равно до определения плана экспериментов мы не поймем, что и когда нам понадобится.

— Отлично, — я поставил коробку у стены. — Ву прислал модель для исследований, вот как раз можете составить план.

— Дайте посмотреть, — тут же оживился Боровский.

— Дадут, — уверено подтвердил я. — Когда определятся с экспериментами. А до этого момента мы с тобой пойдем-ка другими делами займемся.

Я подхватил его за локоть и повел к выходу.

На коммуникаторе звякнуло короткое сообщение. Скосив глаза, я увидел «Спасибо!» от Ольги.

В коридоре притормозил и ткнул Боровского пальцем в грудь.

— Ярослав, ты зачем сюда приехал?

В моем присутствии вся спесь с него слетела. Он виновато пожал плечами.

— Хочу тоже принять участие в исследованиях. Волновая физика, конечно, не моя специализация, но я много чего знаю.

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда сейчас найдем тебе помещение под собственную лабораторию. И давай сразу договоримся, что мешать Ольге и ее команде ты не будешь.

— Я и не мешал! — вскинулся Боровский. — Наоборот, подсказал, как эффективнее использовать…

— Ярослав, — прервал я его. — И подсказывать ты не будешь. И давать советы тоже, если тебя о них не просят. А то быстро отправишься назад в Москву. Усёк?

Словечко выскочило у меня нечаянно, и осознав, что так говорил Виктор, я нервно вздрогнул. Боровский же интерпретировал мою реакцию по-своему и тут же сдал позиции.

— Я все понял, Алексей Юрьевич, — уныло сообщил он.

— Вот и отлично. Помещение мы тебе найдем, доступ к данным и плану экспериментов будет, можешь участвовать. Но не мешать. Понятно?

— Да.

Я открыл схему здания. На лабораторном этаже оставалось еще четыре свободных комнаты, и я великодушно предложил Боровскому их на выбор.

* * *

Уже три вечера подряд мы собирались в зоне отдыха. Точнее, мы с Ву приходили туда после дневной медитации над формулами, и, постепенно, к нам подтягивались институтские работники, Ольга и некоторые из ее инженеров. А сегодня пришел даже Боровский. После недавнего разговора он вел себя необычно тихо: молча обустраивал свою лабораторию, никого не учил, как правильно вести исследования. Так, что я почти забыл о его существовании.

— Для уточнения модели нужно придумать какие максимально разнообразные действия ты можешь выполнять, используя разрывы пространства. В идеале, еще неплохо было бы проверить состояние, близкое к распаду. — Ву разливал чай по энергично подставленным чашкам.

— Можно и так, — я глубокомысленно смотрел, как жидкость вытекает из чайника. — А можно первобытным способом. Помнишь, когда мы только начинали — мерили все подряд, чтомогли, а потом уже думали, что с этими цифрами делать.

— Да. Метод научного тыка нас еще не подводил, — Ву бросил насмешливый взгляд в сторону Боровского, который всем своим видом научный тык не одобрял, но высказываться побоялся. — Только тогда мы не знали, что искать. Сейчас же есть модель, и нам лучше заранее представлять, что ты будешь делать, чтобы понимать, как лучше ловить разницу между реальными и расчетными результатами.

— Математическую модель мы дополнили, выделили несколько веток возможных экспериментов, — Ольга держала чашку двумя руками. Привычной иронии в ее голосе сегодня не было, выглядела она усталой. — Но как соотнести нужные нам параметры с возможными действиями Алексея — тут я пока в тупике.

— Это нормально, мы в нем пребываем с той злосчастной экспедиции, — Ву ободряющее ей улыбнулся. — Покажите, что получилось.

Ольга поставила чашку, забралась с ногами в кресло и зарылась в файлы на коммуникаторе. Отобрав несколько штук, скинула адресно Ву, проигнорировав общую папку. Боровский открыл было рот, но встретился со мной глазами и потупил взгляд.

Теперь в файлы закопался уже Ву.

— Что вы вообще измерять хотите? — спросил я у Ольги, чтобы развеять наступившую за столом тишину.

— Сделаем твоего цифрового двойника, — Ольга усмехнулась. — А если серьезно — я бы предложила начать с электроэнцефалографии. Причем без разрывов, переходов и прочих экзотических штучек. Сначала зарегистрируем базовую активность, а потом уже можно накладывать разные действия с этими вашими разрывами и сверять измеряемые параметры с моделью. Затем добавим электронейромиографию, МРТ — и пока хватит.

— Базовые электроэнцефалограммы есть в его медицинской карте, — не выдержал Боровский. — Я проверял.

Я думал Ольга не ответит, но помолчав с минуту, она все-таки сказала:

— Они старые. Последние сделаны около полугода назад, могло много чего измениться за это время. Отталкиваясь от неверных базовых данных, мы себе только добавим работы. Лучше потратить немного времени в начале, зато потом быть уверенными в результатах.

— Пожалуй, — протянул Ярослав, а потом внезапно резко развернулся ко мне. — А ты составил список тех, кто может тебя заменить?

— Что? — я поперхнулся чаем и закашлялся. — В смысле меня заменить?

— Ну, — Боровский запнулся. — Ты же понимаешь, насколько рискованны сейчас подобные эксперименты? При этом мы не можем останавливать исследования даже если ты погибнешь. Надо будет поднимать кого-то следующего, кого? Лео Дюкре? Насколько помню, у нее был высокий потенциал.

Я почувствовал, как кровь отхлынула от лица и конечностей. Ольга быстро коснулась моего запястья, но я резко отдернул руку.

— Ты, Ярослав, точно никого поднимать не будешь, — холодно процедил я.

— Неважно, кто будет поднимать, — спокойно согласился Боровский. — Но мне кажется, в твоих интересах составить список тех, кто еще мог бы помочь нам в исследованиях.

Я на миг задохнулся, не находя ответных слов.

— Здесь ошибка, — внезапно подал голос Ву, вытащив какой-то трехмерный график и развесив его изображение над столом. Чем мгновенно переключил все внимание на себя.

— Верно, — спустя пару минут расстроенно подтвердила Ольга.

— Пришлите в общую папку все модели, я проверю, — тут же воспользовался ситуацией Боровский.

Я смотрел на них крепко стиснув зубы. Как ни противно было это признавать, но Боровский был прав. Если со мной что-то случится, то им придется поднимать для испытаний кого-то еще, и они вполне могут выбрать Лео из-за ее способностей. Я, конечно, могу продолжать самонадеянно считать, что со мной ничего произойти не может, но ее нужно уберечь любыми способами. А это означало, что необходимо выбрать другую жертву.

Ольга снова коснулась моей руки и только тут я заметил, что ногти впились в ладонь — до того сильно сжал кулак.

— Давай еще чая? — сочувственно предложила она, вглядываясь в мое лицо.

— Спасибо. Устал. Спать пойду, — я решительно встал из-за стола.

— Над списком подумай, — кинул мне в спину Боровский.

— Подумаю, — мрачно пообещал я.

* * *

Раньше я не придавал значения тому, как проводят ЭЭГ. Это было обычное базовое исследование при прохождении полетных медицинских комиссий, от которого по большому счету ничего не зависело. Но в текущей обстановке шапочка с электродами произвела на меня неизгладимое впечатление. Это смазало все попытки снять ЭЭГ покоя, так как меня постоянно пробивало на глупое хихиканье. Закончилось тем, что Ольга сделала несколько фотографий меня в этой шапочке, кинула их в рабочий чат и дала команду переключать съемку на нагрузочное тестирование, так как покоя от меня сегодня было не дождаться. Сначала мне велели открывать и закрывать глаза, потом начали светить в лицо лампой. Ольга сказала, что это световое раздражение, но к концу процедуры я готов был признать, что раздражение это общее. При предполетных медосмотрах эта часть была короткой, и я почти не замечал ее. Сегодня же мы потратили на нее около часа. После делали пробы с раздражением других сенсорных систем: звуками и запахами. А в качестве вишенки на торте, меня еще заставили в этой шапочке бегать, прыгать, качать гантели и пресс. В итоге я окончательно выдохся.

Ольга, сдерживая смех смотрела, как я, раскинув руки в стороны, растянулся на коврике.

— Завтра еще раз снимем базу на ЭЭГ, потом можно будет монтировать облучатели, — Ольга присела рядом на корточки и начала деловито отцеплять электроды. От нее исходил легкий запах жасмина.

— Было бы здорово, — сурово произнесла она, когда закончила с проводами, — если бы завтра ты нам дал возможность съемки в покое.

— Я постараюсь, — голова чесалась от шапочки, и я запустил пятерню в волосы. — Современный мир: в космос летаем, оседлав гравитационные аномалии через пространство прыгаем. И носим шапочки с электродами.

Внезапно мне подумалось, что Лео еще больше меня оценила бы эту шапочку. Я резко отвернулся, пытаясь скрыть нахлынувшую грусть, но видимо не успел. Ольга похлопала меня по плечу, вставая.

— Все будет хорошо, вот увидишь, — и, не дождавшись реакции, отошла к столу, на котором начала собирать остальные проводки, укладывая их в чехлы.

Я еще некоторое время повалялся на коврике. Потом, понял, что отлежаться тут до конца всех проблем все равно не получится, встал и собрался уходить. Когда уже почти подошел к двери, Ольга меня негромко окликнула:

— Алексей, подожди минутку. Понимаю, что тема тебе неприятна, но, к сожалению, Боровский прав. Нам нужно определить, кто может тебя заменить.

Я стоял у двери, глядя в пол.

— Ву сделал для меня список тех, кто лежит под капельницами, — Ольга подошла ближе. — Давай вместе его посмотрим?

Я поднял на нее глаза. Улыбнулся. Так искренне, насколько вообще был способен.

— Спасибо за предложение, Оля. Я сделаю список сам, не стоит об этом волноваться.

Как, вообще, предполагалось я должен был его сделать? Никто из тех, кто лежал сейчас под капельницами, не переживал распады так, как это удавалось мне. Поднять любого — это фактически приговорить его либо к смерти, либо к потере способностей. Нет, конечно можно было бы мстительно вписать в список Мартинеса. Я глупо хихикнул, идя по коридору. Поднялся на этаж и заглянул к Ву.

— Сделал список для Ольги? — упрекнул его с порога.

— Она собиралась уговорить тебя его посмотреть. Я так понимаю, не получилось?

— Не получилось, — согласился я. — Давай так. Списка не будет, его просто невозможно составить. Но если что, Лео вы не поднимаете. Идет?

— Это ты сейчас ответственность переложил? — Ву покачал головой. — Если Райли был прав, и твои суперспособности связаны с профессией, то следующей кандидатурой напрашивается Мартинес. Но он, прямо скажем, не особо блистает. Есть инженеры из моей группы и группы Эванса, у которых неплохие способности. Я думаю, выбирать надо из них. Не все они настолько дорожат своими особенностями, чтобы сильно расстроиться, если их потеряют.

— Это кто, например?

Я сделал шаг в комнату. Ву, воспользовавшись моментом, тут же открыл перечень людей, погруженных в сон.

— Вот смотри, — он выделил восемь имен. — Они все с хорошими способностями, но у всех есть семьи вне института, и они в разной степени тяготились жизнью здесь. Если лишатся способностей, не расстроятся точно. Естественно, после того, как разбудим, мы спросим их и о личном согласии, в конечном счете люди будут сами решать, готовы ли они идти на риск.

— Семьи, Ву, — я покачал головой. — А вдруг несчастный случай, нельзя так.

— Китайские психотропы работают.

— Да, только добежать с ними успевают не всегда, забыл?

Я придвинул ногой стул, сел перед монитором и уставился на список.

— Вот смотри, на этих, — наконец выделил три фамилии. — Семей нет, способности близкие к средним, но в институте задерживаться не планировали надолго.

— Да. Хороший вариант, — Ву старательно прятал ухмылку.

— Я все вижу, — буркнул я. — И, если что, так и скажу, что ты меня заставил.

— Теперь всем будет чуточку спокойнее, но это не значит, что ты на первых экспериментах должен откинуть копыта.

— Вообще не собираюсь ничего откидывать. Мне хватило больниц на всю оставшуюся жизнь, так что не дождетесь.

Я продолжал смотреть на выделенные фамилии. Правильно ли мы поступаем? Решаем за других такие важные вопросы, фактически определяем их дальнейшую судьбу. А есть ли у нас право на это?

Ву следил за моим выражением лица.

— Оставь этих, — я встал. — Другие варианты хуже.

Ву удовлетворенно кивнул, вывел их в отдельный файл и отправил в нашу общую папку.

Глава 4

По утрам я обычно заглядывал в наш зал со спящими. Проверял работу мониторинга и датчиков, перекидывался несколькими словами с медиками, которые круглосуточно дежурили в зале. Потом сидел рядом с Лео. Иногда, убедившись, что никто меня не слышит, рассказывал ей, как идут наши дела. Про шапочку, формулы, план экспериментов. Обещал, что она будет смеяться над фотографиями. Что мы вместе будем над ними смеяться.

Мне начинало казаться, что мы совершенно бездарно теряем время. Прошло уже почти две недели с момента начала наших проблем, а пока у нас не было ничего, кроме все еще уточняемой модели. И будет ли?

От Лео спускался в столовую, завтракать. Дальше — либо в лабораторию, ходить в шапочке, либо на симулятор, погонять по космическим трассам.

Но сегодня день не задался. Точнее, первой не задалась ночь: мне снились кошмар за кошмаром, я просыпался, выходил подышать на балкон, засыпал снова, и это повторялось по кругу. Никаких четких образов в снах не было. Ни монстров под кроватью, ни космических катастроф. Только лишь ощущение чего-то неминуемого, близкого, холодного. От чего пробирал мороз по коже.

В итоге, утром я встал совершенно разбитым. Даже не смог заставить себя выйти на пробежку. Сначала долго стоял под душем, потом сидел рядом с Лео. Так что завтрак я пропустил, и махнув рукой, взял на выдаче массивный бутерброд, который, как мне кажется, мог сойти сразу и за обед.

В лаборатории собирали большой металлический излучатель и крепили его к потолочным балкам. Судя по титановому каркасу, он был не сильно тяжелый, но очень громоздкий и неудобный. Я поднялся на второй этаж и с балкона-надстройки наблюдал, как излучатель по частям поднимали наверх. Ольга, совершенно игнорируя технику безопасности, стояла внизу. Оттуда она контролировала процесс установки, раздавая команды — когда какую часть поднимать и как крепить.

Я облокотился на парапет балкона и, лениво дожевывая трофейный бутерброд, следил за этим эпичным представлением. Хотелось кофе, но за ним надо было идти — сразу захватить его из столовой я почему-то не догадался.

При подъеме очередной части излучателя заклинило цепь крепежа. Техники начали ее дергать, и внезапно вся конструкция дрогнула. Один замок разомкнулся, а за ним каскадом начали отлетать остальные. Ольга и несколько инженеров, запрокинув головы наверх, замерли внизу, под излучателем. Куда-то отбежать они явно не успевали.

Я бросил остатки бутерброда на пол. Замедлил дыхание и сердцебиение. Как давно я это не делал! С момента, как начались распады, мы не рисковали использовать свои способности. Но сейчас, в момент, когда конструкция полностью отцепилась и начала свое падение вниз, я открыл под ней вход. Забрал в той точке, и, уводя от ребят и Ольги, передал в другую.

Топот ног по лестнице отдавался в моей голове как гулкий колокольный звон.

— Ты что, дурак? — так искренне выкрикнул поднявшийся первым Ву, что я засмеялся бы, если бы мог. — Ты зачем на себя? За окно выкинуть не мог?

В спешке, я открыл точку выхода прямо над собой. Вся груда железа прошла через пространство и рухнула мне на голову. Высота и скорость падения были нивелированы переходом, но меня все равно сбило с ног и завалило. По лицу текла кровь, дыхание перехватило.

Ву начал лихорадочно разбирать завал. К нему присоединились остальные прибежавшие на шум люди, а вскоре, раздавая команды, зазвенел и голос Боровского.

Наконец, Ву откинул железку, закрывавшую мне лицо, и тряхнул за плечо.

— Ты живой? Почему не увел наружу?

— Не подумал, — во рту была кровь, от этого говорить получалось плохо. — Быстро все случилось. Я в порядке. Сейчас. Полежу немного.

Постепенно к отбитым частям тела возвращалась чувствительность. Вроде, ничего не было сломано. Ву сидел рядом на корточках, Боровский все еще кем-то командовал, чем ужасно раздражал. Пришли медики, поставили меня на ноги. Но, к моему удивлению, устоять на них не получилось: сильно повело в сторону и меня снова усадили на пол.

— Похоже, сотрясение мозга, — новенькая врач, раньше я не видел ее у нас, светила мне фонариком в глаза. — Пойдемте, все-таки, в медблок. Заодно бровь и губу вам обработаю, кровь надо остановить. Носилки подать, или сами дойдете?

Я почти согласился на носилки, но увидел у входа Ольгу. Бледная и растрепанная, она в ужасе смотрела на меня. Ну не уходят герои с поля боя на носилках!

— Сам дойду, — я вцепился в плечо Ву. Тот понял и подхватил меня покрепче.

В медблоке меня обработали, а потом оставили «полежать часик». И я благополучно заснул. Наконец-то ничего не снилось. Проснулся вечером, уже почти на закате. Вроде, даже выспался, но голова болела и, еще, я теперь точно мог посчитать количество ушибов и ссадин на теле — они болезненно ныли.

С минуту пожалел себя. Вот все люди — как люди, а я в вечном поиске, где себя угробить. Ведь мог отправить эти железки куда угодно, хоть в космос. Но нет, скинул на себя.

Языком нащупал шов на губе. И внезапно подумал, что хорошо, что целоваться в ближайшее время мне не придется. Хотя, в данной ситуации, слово «хорошо» было чертовски неуместно.

В целом, оставалось признать, что несмотря на все ушибы, валяться в медблоке смысла не было. Отсоединил датчик монитора пациента. Встать — встал, а идти было тяжело — очень сильно кружилась голова. Поэтому, в коридор я вышел старательно держась за стены. А там почти сразу наткнулся на Ольгу, которая, судя по всему, шла навестить меня.

— Ты как? — она с тревогой всматривалась в мое лицо.

— В порядке.

Мне срочно хотелось на кого-то свалить всю вину за свои ссадины, поэтому я, почти как Боровский, ткнув в нее пальцем, упрекнул:

— Вы бы хоть как-то технику безопасности соблюдали. Есть же правила — не стоять под сборными конструкциями, например. Насколько теперь откладываются исследования?

Она внезапно улыбнулась.

— Мы собрали сегодня излучатель. Оборудование готово, с головой вот твоей проблемы.

Я прислонился спиной к стене. Стоять в коридоре было неудобно, идти по стенке на глазах у Ольги не хотелось.

— Хорошо. Давай считать, что я не вижу, насколько тебе плохо, а просто по-дружески провожу тебя домой.

Она потянула меня за локоть, и я сдался. Несмотря на хрупкий внешний вид и невысокий рост Ольги, она оказалась довольно крепкой и с моим весом прекрасно справилась. В конце пути я уже совсем не стеснялся опираться на нее.

В номере Ольга сгрузила меня на диван и пошла к шкафу.

— Где у тебя тут заначка? Ощущаю, что мне надо выпить. Сегодняшний день добил окончательно.

Внезапно она заплакала.

— Это еще что?

Я дернул ее за руку и усадил на диван рядом с собой.

— Ну-ка не раскисай. Нет повода.

Дав Ольге немного поплакать, устроившись у меня на плече, я потрепал ее по макушке, встал и сам достал бутылку виски. В морозилке нашелся брикет со льдом.

— Просто никогда не бывает, — протянул ей стакан. — Если это настоящее. Когда настоящее — всегда тяжело.

— Если бы тебя убило этими железками?

— Я же составил список на замену, как вы с Боровским просили. Подняла бы следующего.

— Это не смешно.

— Нет. Не смешно. Это очень печально.

Некоторое время она укоризненно смотрела на меня. Потом спросила:

— Как ты это делаешь? Как перенес излучатель? Ты правда мог выкинуть его не на себя?

Я фыркнул.

— Оля, а ты вообще знакома с нашими способностями и исследованиями?

— Статьи читала, — честно ответила она. — Которые вечно опровергал Боровский.

Я оторопело на нее уставился.

— То есть, ты, совершенно не разбираясь в вопросе, ввязалась в исследования?

— Тут ты перегибаешь, конечно. В вопросе разбираюсь, насколько во всем этом вообще можно разбираться, но глазами такое вижу первый раз. И границы ваших возможностей понимаю не до конца.

Я вернулся на диван. Усевшись, сполз пониже, чтобы голова лежала на спинке. Достал коммуникатор и открыл папку с видеофайлами.

Мы смотрели записи экспериментов с разных этапов исследований, от первых, когда совсем не понимали, что происходит, до поздних, когда все еще не понимали полной картины, но уже чем-то могли управлять.

К моменту как мы закончили смотреть записи, к Ольге вернулась вся ее ироничность. Она, смеясь, повернулась ко мне.

— То есть, мог просто увести железки на улицу? Но между умным и героическим поступком выбрал героический? Да, Алексей?

— Конечно. Я же не ищу легких путей.

— Точно не ищешь, — она протянула руку и коснулась пальцами шва на моей губе.

Я аккуратно отстранился, встал и распахнул балкон, пустив в комнату свежего воздуха. Потом развернулся к Ольге, и глядя ей в глаза, спросил:

— Так что тебя связывает с Коломойцевым?

— Нам точно надо это сейчас обсуждать? — она скептически подняла брови вверх.

— А когда еще? Мы сейчас вдвоем, нас никто не слышит, в стакане виски, на небе звезды. Самое время для откровенности.

Я прислонился спиной к косяку балконной двери и немного взболтал жидкость с кусочками льда в своем стакане.

Ольга встала, поставила свой виски на столик возле дивана и сделала несколько шагов к выходу. Остановилась, постояла немного. Затем обернулась ко мне.

— Мы были женаты, почти два года. Еще в студенчестве, когда ни он, ни я не знали, куда нас жизнь заведет. Он был абсолютный мудак, поэтому мы развелись. Но до сих пор не отказываем в разных услугах друг другу, если это требуется.

— И какую услугу ты оказываешь ему сейчас?

— Должна обеспечить твою безопасность.

И вот тут я заржал. Нет, я знал, что не следовало, но удержаться было просто невозможно, после всех этих железок на моей голове.

Она пулей вылетела из моей комнаты. Дверь хлопнула так, что даже в Лондоне слышно было. Зашуршала осыпающаяся штукатурка.

— Я тоже абсолютный мудак, — сказал я вслух.

Сел на диван и продолжил смеяться.

* * *

С помощью Боровского я расписал все виды активностей, которые мы могли бы использовать в экспериментах — переходы через разрывы, перенос предметов разной величины, чередование переходов с переносами. Во всякой методической деятельности Боровский был хорош, этого у него точно не отнять. Он моментально структурировал любые действия и данные, приводя их в логичное и упорядоченное состояние.

— Ольга говорила, что они уже выделили несколько веток экспериментов. Нужно раскидать возможные действия по веткам, и можно начинать работать по этому плану, — Боровский отправил файл в общую папку. — Все оборудование собрано, ты сам готов работать?

Я уверенно кивнул. Прошли всего сутки, медики рекомендовали переждать пару, но голова уже практически не болела, так что продолжать тянуть время я смысла не видел.

— Тогда пошли, проведем установочные эксперименты.

Боровский вскочил, потирая руки. Мне так и хотелось за него добавить: пр-рредмет исследований.

В основной лаборатории Ольга и Ву вместе ковырялись во внутренностях какого-то прибора. Наполовину разобранный агрегат, вывалив из себя платы и витки проводов, был похож на выпотрошенную рыбу.

Ольга явно еще на меня обижалась. Сухо поздоровалась и вернулась к своему занятию, будто нас в помещении и не было.

— Ольга, вы нам нужны, — бесцеремонно окликнул ее Боровский. — Давайте выполним первую серию экспериментов и по их результатам утвердим план на завтра.

— У него же голова, — Ольга неприязненно кивнула в мою сторону. — Врачи сказали пропустить двое суток.

— Я в порядке, — спокойно откликнулся я. — Голова готова сотрудничать.

Ву не вмешивался, но было заметно, что наша детская конфронтация его веселит.

— Как скажешь, — Ольга пожала плечами.

Боровский тут же оказался около центрального компьютера, но напоровшись на систему аутентификации, ничего запустить на нем не сумел.

— Ой, — веско произнесла Ольга, сгоняя его с кресла. — Что будем сегодня делать?

— Простые переходы, больше ничего не надо, — Боровский навис над ней, глядя, что она делает в лабораторном журнале.

— Пойдем, шапочку наденем, — Ву кивнул в сторону лабораторных стендов. Когда мы отошли, тихо уточнил:

— Ты точно в порядке? Не надо рисковать, сутки — небольшой срок.

— Точно в порядке, — решительно закрыл этот вопрос я.

Оказалось, Ву успел сделать для шапочки беспроводные датчики. Мы проверили, как приемник регистрирует сигнал и дали отмашку о готовности работать.

Боровский первый раз лично присутствовал на экспериментах с моим участием. Раньше он упоминал, что мечтал о такой возможности, но я не воспринимал это серьезно. Однако, сейчас было видно, что Ярослав едва справляется с охватившим его восторгом. Он даже не мог усидеть около мониторов, а вскочил и только что не подпрыгивал на месте, пытаясь смотреть сразу и на данные, которые регистрировали приборы и на то, что происходит со мной.

— Видео пишется, — сообщила Ольга, заметив его метания.

Посмеиваясь глубоко внутри себя, я оглядел помещение, наметил маршрут. Проверил глазами, что регистраторы покрывают все запланированные мной точки. Отбросил посторонние мысли, собрался. Глубоко вздохнул и замедлил сердцебиение. Открыл разрыв.

Пока все шло нормально. Я уверенно нырнул в него. После большого перерыва быстро двигаться побоялся, поэтому действовал аккуратно. Но, даже несмотря на это, мир вокруг неожиданно совершил кульбит. Разрыв словно вывернулся наизнанку. На мгновение я ощутил себя, как тонущий человек, запутавшись, где верх, где низ и куда мне вообще надо двигаться. В голове будто что-то взорвалось, от чего пространство рассинхронизировалось еще сильнее. Ощущения распада не было, но и целостность реальности оказалась потеряна.

Откуда-то издалека доносился голос Ву. Я не мог разобрать, что он говорит. Возможно, это мне тоже казалось.

Я заставил себя унять панику. Преодолевая боль в голове, выделил структуру реальности, нашел границу. Прорвался через нее, вышел в нормальное пространство. Вздохнул раз, другой, чтобы перестать фонить. Открыл глаза — оказалось я стою на том же месте, с которого пытался уйти на другой конец комнаты.

Команда удивленно смотрела на меня.

— Что-то не так? — первым отмер Ву. — Ты не пойдешь в разрыв?

На меня неожиданно накатил приступ тошноты. Я еле сдержался. Голова раскалывалась от дикой боли.

— Что-то не так, — эхом откликнулась Ольга, оторвалась от монитора и взглянула на меня. — У него повышенное систолическое давление. И оно продолжает расти. Кроме того, нарастает депрессия мю-ритма, а Алексей не делает никаких движений!

Будто ответом на это, мир вокруг меня снова мигнул и рассыпался вдребезги. Я быстро задавил в себе страх. Хладнокровно, будто со стороны, оценил, что нахожусь в разрыве. Четко определил точку выхода, уже не медля, отправил себя к ней, вышел в нормальное пространство. Уцепился рукой за балку, ведущую к внутреннему балкону второго этажа. Сфокусировался на ней. Разрыв маячил рядом, тянул снова погрузиться в себя. Закрыть его не получалось. Болела голова.

Я заставил себя дышать, глубоко, полностью раскрывая легкие.

— Аномальная активность на ЭЭГ, — будто внутри черепной коробки раздался голос Ольги. — Алексей, прекращаем эксперимент.

С этим я не спорил. Крепко держался за балку. Разрыв не закрывался.

Рядом оказался Ву. Он был в очках, так что разрыв четко видел.

— Закрывай его, — он ухватил меня за плечо. — Давай.

Я дышал.

— Внимание, нарастает депрессия мю-ритма!

Я вздрогнул. Разрыв потянул меня снова. Я удивленно наблюдал, как балка и рука Ву истаивают, отпуская меня. К черту все! Я разозлился. Злость поднималась изнутри меня, набирая обороты, замещая собой страх и неуверенность. Я определил выход, переместился, и со всей накопленной злостью схлопнул разрыв.

— Это всегда так выглядит? — потрясенно поинтересовался Боровский.

Ву молча смотрел на меня.

— Надо было подождать еще сутки, — покаянно произнес я, чувствуя, как из носа течет что-то липкое и теплое.

— Так и до инсульта недалеко, — Ву протянул мне салфетку. — Все, стабилизировался?

— Не знаю, — я удивленно смотрел на кровь.

К нам подошла Ольга.

— Вызвала медиков, скоро будут.

— Да все в порядке, — я махнул кровавой салфеткой. — А с экспериментами подождем еще сутки, пожалуй.

Сдаваться в медблок я наотрез отказался. Дал сделать себе инъекцию обезболивающего и пошел к себе. Ужасно клонило в сон, поэтому я не раздеваясь растянулся на диванчике. И поймал себя на мысли, что начинаю опасаться появления непрошенных разрывов. Все-таки что-что, а голову надо беречь.

Глава 5

Открыв утром глаза, я с сожалением убедился, что голова продолжает болеть. К тому же, сон на диване не принес пользы и другим частям тела, поэтому по пути в ванную я ощущал себя так, будто по мне проехался пресс для горячей штамповки. Взглянув в зеркало, отшатнулся: оттуда на меня смотрело отекшее лицо, с маленькими красными глазками. Скорбно вздохнув, я включил душ и некоторое время стоял под теплыми струями воды. После чего махнул рукой на запланированные дела, наскоро вытеревшись вернулся в комнату, залез под одеяло и почти тут же отрубился.

По крайней мере я точно был уверен, что сплю. И вся эта смена структуры реальности — лишь сон. Странным образом я балансировал между разными формами пространства, более того, кажется, сам менял их, резонируя головной болью. Пока не проснулся.

За окном наметился вечер. Даже до моего этажа долетали желтые отблески фонарей. Разглядывая темнеющее небо, я обнаружил, что, несмотря на странные сны, чувствую себя вполне сносно. Лениво подумал, что надо бы все-таки встать. И тут в дверь настойчиво постучали.

Я медленно поднялся, убедился, что голова действительно не болит. Тем не менее, постарался двигаться аккуратно, без резких движений. Так что, пока дошел до двери в нее успели постучать еще раз. Снаружи стояли Ву и Боровский.

— Тебя весь день не было видно. Мониторинг показывал, что спишь, но мы все равно уже начали волноваться. Пришли проведать, — Ву внимательно разглядывал меня, а Боровский, не дожидаясь приглашения, протиснулся внутрь.

— Заходи, — я кивнул Ву и сам поплелся в гостиную.

— Как ты? — китаец аккуратно прикрыл дверь, и только после этого пошел следом.

— Оклемался, — я достал из холодильника бутылку минералки, но пить не стал, а приложил себе ко лбу. Лицо почему-то горело.

— То, что произошло вчера — классно! — со свойственным ему отсутствием такта воскликнул Боровский, посчитавший, что тема моего здоровья закрыта. — Мы почти до утра общались с китайскими медиками. Такая четкая связь электрической активности мозга с метриками колебаний пространства — это подарок.

Ярослав лучился детской радостью, вперемежку с гордостью, будто это он сам придумал такой тип экспериментов.

— Голову разбивать прошу больше не предлагать, — сурово осадил его я.

— Но данные действительно получились занятные, — не удержался Ву. — В начале измерений на ЭЭГ наблюдалось нарушение альфа ритма, что подтверждало сотрясение мозга. А дальше, когда ты начал работать с разрывами, проявилось периодическое замедление биоэлектрической активности в виде коротких, нерегулярных медленных волн в височных отделах. Когда ты уже застрял в разрывах, ЭЭГ уловила серию комплексов спайк-волн, что вообще-то относительно специфично для эпилепсии. Так что не ЭЭГ получилась, а целый праздник жизни и раньше такого не регистрировалось. Плюс, даже невооруженным глазом видно корреляцию изменения картины ЭЭГ с данными приборов Ольги, следивших за метриками пространства и g-поля!

— Любопытно, — неуверенно откликнулся я. Открыв, наконец, бутылку налил минералки в стакан.

— А ты готов повторить переходы завтра? — Боровский всем телом подался вперед.

Я невольно вздрогнул от его напора.

— Давай завтра и решим.

— Хотелось бы сделать еще одну ЭЭГ пока ты до конца не восстановился, — кровожадно потирая руки заметил Ярослав. — Посмотреть динамику между разными состояниями, а после сравнить данные со «здоровой» ЭЭГ.

Ву бросил на меня взгляд, встал и ткнул Боровского в плечо.

— Пошли, дай человеку в себя прийти. Много чего хочется сделать, но мы и так экспериментируем за гранью допустимых рисков. Если Алексей не готов, не нужно давить.

Ярослав уныло кивнул.

Я не стал спорить. Идти в разрыв с головной болью мне точно не хотелось: впечатления с последнего раза остались как-то не очень. Так что любые решения об экспериментах буду принимать не сейчас.

Проводив гостей, я привел себя в порядок, наскоро перекусил в столовой, а оттуда вышел в совсем уже ночной парк. Свежий воздух выметал из головы остатки болезненного состояния. Фонари разметили дорожки пятнами света. Моя тень перебегала от одного пятна к другому, своим неожиданным движением заставляя вздрагивать. Я так увлекся наблюдением за тенью, что чуть не налетел на кого-то. Краем глаза заметил прямо перед собой движение и резко остановился, ухватившись рукой за фонарный столб.

— Что ты делаешь? — непроизвольно отпрянув в сторону, Ольга хмуро уставилась на меня.

— Голову проветриваю перед завтрашними экспериментами.

— А не рано к ним возвращаться? Тебя сегодня весь день не было видно. Плохо было?

— Нормально, — махнул я рукой. — Отсыпался. Приходили Ву с Боровским, говорят вчера были очень интересные результаты.

— Да.

Ольга явно сомневалась в том, стоит ли со мной разговаривать.

— Ой, давай, рассказывай, потом обижаться будешь, — я перекрыл ей все пути отступления, подхватив под локоть и развернув в сторону, куда шел. — Что вы делали сегодня?

— Перелопатили твою медицинскую карту. У тебя разрешение стоит на использование данных в научных целях, — добавила она на всякий случай.

Я кивком подтвердил, что не против.

— Пытаемся определить закономерности. Напрямую, найти способ удержать ваши способности нам это вряд ли поможет, но вот лучше разобраться в физической природе процесса — да. И раз уж возникла пауза в экспериментах, отрабатываем имеющиеся материалы. Очевидна разница между вчерашними ЭЭГ, и снятыми, когда ты ходил в разрывы в здоровом состоянии. Сейчас не возьмусь как-то интерпретировать это, но выглядит очень интересно.

Какое-то время мы шли молча. Каждый размышлял о своем.

— Алексей, я понимаю, о чем ты думаешь, но пока рано возобновлять эксперименты, — Ольга внезапно остановилась и подняла голову, чтобы посмотреть мне в глаза. — Наверняка, Боровский тебя подначивает, но имеет смысл подождать хотя бы несколько дней, дать организму восстановиться.

— Завтра решим, — я отпустил ее локоть и засунул руки в карманы. — Днем я отлежался, сейчас совсем хорошо себя чувствую. Если до утра ситуация не изменится, думаю, буду в рабочем состоянии. Кроме того, всегда можно остановиться.

— Ладно, — Ольга повела плечами. — Пойду домой. Уже прохладно, да и день сегодня был насыщенный. Для меня, — она едва заметно улыбнулась. — Хорошей прогулки.

Кивнув головой, Ольга двинулась в сторону института. Я проводил ее взглядом, сошел с тропинки и, миновав небольшой пролесок, вышел на берег пруда. Задрал голову, поискал знакомые созвездия. Но в свете фонарей небо было просто черным, а волшебного пульта, которым Лео отключала освещение, у меня не было.

Вздохнув, я подошел поближе к воде. Сел на траву. Внимательно прислушался к себе. Голова совершенно не болела. Немного поколебавшись, вызвал разрыв. Открылся и закрылся он без проблем. Я подобрал с земли несколько небольших камешков. Снова открыл разрыв и швырнул первый. Точку выхода я ему определил в середине пруда, но что-то пошло не так, и камень, подняв фонтан брызг, упал у самого берега. Взяв следующий, я сосредоточился получше — он вышел в нормальное пространство намного дальше, хотя до середины и не дотянул. А третий исчез в разрыве и не появился вообще нигде.

— Навык утерян от бездействия, — сказал я вслух.

Лег на спину и уставился в темное небо, надеясь, что глаза привыкнут и хоть какие-то звезды мне удастся разглядеть.

* * *

Зайдя утром в лабораторию, я сразу понял, что у Ольги с Боровским только что закончилась перепалка. Ольга взвинченная и красная, сидела уткнувшись в монитор. Боровский, с как всегда надменным видом, перенастраивал датчики, контролируя каким-то прибором их зону покрытия.

Я не успел открыть рот, чтобы поздороваться, как Ольга вскочила и, ткнув меня кулаком в грудь, заявила:

— Еще один день пропускаем! Рано возвращаться к экспериментам.

— Нет! — тут же взвился Боровский. — У нас есть шанс поймать аномальные ЭЭГ. Если он готов рискнуть, так пусть рискует!

— Ух ты, — неприятно удивился я бурлившим вокруг эмоциям.

Ольга молчала, с ненавистью глядя на Боровского.

— Давайте мы все в первую очередь успокоимся, — я обнял Ольгу за плечи и, чувствуя, как она напряжена, прижал к себе сильнее. — Вспомним, что все в этом помещении — взрослые люди, способные трезво оценивать ситуацию и нести ответственность за собственные действия.

Понимая к чему идет, Ольга оттолкнула мою руку и пошла к своему рабочему месту.

— Оля, — негромко окликнул я, пнув торжествующего Боровского ногой.

Дождался, пока она обернется, поймал ее взгляд и, твердо глядя в глаза, пообещал:

— Если что-то пойдет не так, мы сразу остановимся.

Однако, на удивление, все пошло именно так, как следовало. Я прогулялся через разрывы по лаборатории. По первому моему желанию они открывались и закрывались. Пространство не пыталось вывернуться наизнанку. Между делом, я наблюдал, как Ольга постепенно приходила в себя. Уже не урывками, а сосредоточено смотрела на экраны, меняла какие-то параметры, переключалась с датчика на датчик. Боровский наоборот мрачнел с каждой минутой. В итоге, разочаровано выключил собственный планшет и во время очередной паузы между моими переходами раздраженно сказал:

— Надо было вчера хотя бы вечером поработать. Сейчас уже все в норме и в динамике аномальную картину мы не смогли посмотреть.

— Предмет исследований надо беречь, — подколол я его, открывая очередной разрыв.

Боровский только тяжело вздохнул и бросил неприязненный взгляд на Ольгу, которая ответила ему таким же.

* * *

Ничего необычного не произошло и на следующий день. И на следующий. Все шло по плану, иногда — даже с опережением. Но удовлетворение от работы с каждым днем все уменьшалось. Казалось, я был занят важным делом — благодаря моим действиям должен найтись способ не допустить распадов и сохранить наши способности. Но эксперименты были однообразно-утомительные, так что к концу первой недели я уже сам начинал чувствовать себя подопытным материалом. С неизменной шапочкой на голове, то сам ходил по разрывам, то таскал в них ящики и какие-то приборы. Велись измерения, строились графики, ежевечерне обсчитывались и обсуждались результаты, и каждый день нужного нам эффекта не находилось.

Скоро и Ольга призналась, что они зашли в тупик. Из данных текущих экспериментов выжали все, что могли. А чего-то принципиально иного с помощью известных действий получить не выходит. Перспективно выглядела картина, снятая после травмы, но попытки осознанно войти в подобное состояние ни к чему не привели. Битье же по голове в список экспериментов Ольга включать отказалась, хотя Боровский, кажется, не шутил.

На меня начала накатывать депрессия. Все стало казаться бесполезным, ненужным. Хотелось уйти в комнату с капельницами, лечь в запасной ложемент, да так и остаться там навсегда.

Как обычно, в такие периоды жизни, вместо того, чтобы сосредоточиться на деле, я начал валять дурака. И, как ни странно, опять-таки — как обычно в такие периоды жизни, именно это и дало новый импульс нашим исследованиям.

В один из дней, после обеда мне в руки попался желтый теннисный мячик. Сначала, пока вели перенастройку оборудования, я просто подкидывал его вверх. Потом мне стало скучно. Открыв разрыв, я стал бросать мячик от входа к выходу и обратно. Мячик забавно исчезал из одной руки и появлялся в другой. Я добавил к этому фокусу удар мячика об стену между исчезновениями. Разе на десятом все стало получаться красиво, и я подумал, что мне надо в цирк податься. Продолжая кидать мячик, я огляделся в поисках, чего бы еще добавить к фокусу и тут оценил гробовую тишину в лаборатории. Сбился с ритма, уронил мяч и, подойдя к перилам балкона, увидел, как все до единого работники, включая техников, открыв рот пялятся в большой монитор.

— Вот же, аномалия! — указывая на экран, фальцетом выкрикнул Боровский.

Из-за того, что я перестал кидать мяч, графики изменились, Ву оторвался от монитора и уставился на меня.

— А что ты сейчас делал, Алексей? — хрипло спросил он.

— В мячик играл, — глупо ответил я, потом спохватился и добавил:

— С использованием разрывов.

Теперь все смотрели на меня, и мне стало совсем неловко.

— Открывай новый файл журнала, — Ольга кивнула одному из техников. — Алексей, давай еще раз повтори все в точности, как было только что. Желательно в том же порядке.

— Может тебе муки еще принести? — внезапно воспрял Ву.

Мы заржали. Я почувствовал, как напряжение отступает. Открыл разрыв, дважды повторил то, что делал до этого. После расширил дугу — вывел мяч за стену здания, поймал, вернул в лабораторию, забрал на подлете к какому-то оборудованию и поймал уже в руки. Потом сделал дугу еще шире. И еще. И тут сработал браслет распада.

Я потерял мяч. В глазах все поплыло. Я пытался дышать. Распадался и собирался вокруг собственного я. Становился сразу всем, каждой клеточкой своего тела ощущая пространство, воздух, землю, воду, огонь, свет звезд. Я видел вселенную, касался ее своими клетками, рассеивал их, моих маленьких наблюдателей чарующей жизни. Но какая-то часть меня возвращалась, и собиралась в лаборатории. Ведь я был нужен тут, я должен был вернуться. И напоминая себе об этом, я дышал, глубоко, наполняя воздухом несуществующие легкие, наблюдая со стороны, как они появлялись из ничего вокруг этого воздуха.

Пришло время, и я попытался воспроизвести звук. Он выходил из легких. Он набирал мощь. Он собирал меня. Вдох и крик. Вселенная опадала, как опадает шелковый шарф, отпущенный с высоты. Вселенная исчезала. Я переставал быть вселенной, но я пока не начинал быть собой. Я искал себя, собирал себя. Вдох. Еще вдох. Зрение вернулось, я увидел очертания лаборатории, пока нечеткие, размытые, колеблющиеся. Еще вдох. Еще один.

Я провел рукой по перилам балкона. Я чувствовал прикосновение холодного парапета, но не был уверен в его реальности. Я слышал ветер. Слышал присутствие людей. Наконец, перестал фонить. Открыл глаза.

Ву сидел на корточках совсем рядом со мной. Мы смотрели друг на друга. Потом я увидел, что на корточках он сидит не просто так, а коленом придавил кого-то из медиков. Увидел рассыпавшиеся из медицинского чемоданчика ампулы. Увидел Ольгу. И пистолет у нее в руках. Ву улыбнулся. И начал заваливаться набок.

— Что за…. — я бросился к нему, схватил за плечо, рука оказалась в крови. Вокруг разговаривали, кричали, ругались люди. Я встряхнул медика, который совершенно безумными глазами смотрел на меня.

— Быстро в медблок его! Умрет, я лично запульну тебя на орбиту.

Обернулся к Ольге, в два шага подошел к ней, выбил из ее трясущихся рук пистолет, отшвырнул его ногой подальше. В бессильной ярости ухватил Ольгу за плечи и сильно тряхнул.

— Ты что творишь?

Ее трясло, из глаз нескончаемым потоком текли слезы.

— Ву не давал подойти к тебе медикам. Я защищала тебя!

— Ты что?

Отпустив ее, я отступил на шаг, не веря своим ушам. Во мне бурлила такая ярость, что я сам побоялся дать ей выход. Не находя сил продолжать диалог, вернулся к Ву. Смотрел, как его погрузили на носилки, а потом пошел за ними следом, проигнорировав уже и Ольгу, и Боровского и всех остальных.

* * *

Коломойцев прибыл ночным рейсом. Я знал, что он прилетает, но встречать не стал. Сидел в комнате отдыха, весь отдаваясь своей ярости. Она пропитала меня больше, чем вселенная во время распада. Заглянув в комнату, Коломойцев встретился со мной взглядом и вздрогнул. Он был бледен и взъерошен. Остановился в дверях, не решаясь ни зайти, ни заговорить. Ему только мешочка с пеплом в руках не хватало, чтобы начать посыпать голову.

— Какого бы уровня мастерства я не достиг, Артем Витальевич, — вставая, я буквально выплюнул слова в Коломойцева. — Никакой нации, ни одной, ни нескольким, не позволю ТАК распоряжаться моей жизнью, или жизнью моих друзей.

— Ты ушел в распад. Она должна быласделать все, чтобы ты остался жив!

— Ты не услышал меня? — мягко переспросил я.

— Алексей, давай сначала успокоимся…

— Ты не услышал меня, — я кивнул, подошел, схватил Коломойцева за шкирку и выволок в коридор. Он даже не сопротивлялся.

— Забирай всю свою банду и свое барахло, и чтобы к утру тут ничего твоего не оставалось! А дабы не вести обсуждений про субординацию, вот это тоже можешь забрать.

Я порылся в кармане, нашел свое пилотское удостоверение и швырнул им в Коломойцева.

Он молча подобрал корочки. Повертел в руках, раскрыл, зачем-то посмотрел на фотографию, закрыл. И протянул мне.

— Ольга нужна вам, Алексей. У нее действительно уникальный опыт в интересующих тебя исследованиях. Я понимаю твои эмоции, поэтому очень прошу успокоиться. Она уедет, если ты будешь настаивать. Но это затянет всю работу. Я поговорю с ней. Максимально ограничу в полномочиях. Пожалуйста, пусть доведет исследования до конца.

Мы смотрели друг другу прямо в глаза. Я ненавидел. Коломойцев извинялся. Скрипнув зубами, я взял назад удостоверение, развернулся и пошел в медблок. В отражении окна увидел, как Коломойцев стоит, опустив плечи и сжав руки в кулаки. Нет, мне было его совсем не жалко. Это его ошибка! Пусть разруливает, как хочет, но есть вещи, которые невозможно простить.

Ву, да и я вместе с ним, отделались легким испугом. То ли Ольга не умела стрелять, то ли не собиралась причинять серьезного вреда, но пуля прошла через плечо навылет, не задев никаких жизненно важных органов.

Я заглянул в медблок, убедился, что Ву спит, его состояние в норме и за ним наблюдают ребята из нашей лаборатории. Хотел уйти, но передумал. Придвинул кресло поближе к кровати, устроился в нем поудобнее, бессовестно закинув ноги на одеяло. Укрылся медицинским халатом и задремал, хотя казалось, что бушующая во мне ярость еще несколько суток не позволит заснуть.

* * *

— Надеюсь, камеры наблюдения зафиксировали все, — мы завтракали вместе с Ву на балконе в медблоке. Я принес ему яичницу с беконом, кукурузные хлопья и йогурты, а себе нагреб фастфудных бутербродиков.

— Это будет бестселлер, — кивнул Ву. — Предлагаю сразу продать на ТВ, после этого ни мы, ни наши потомки, не будем ни в чем нуждаться. Так эффектно ты еще ни разу не пытался сдохнуть. Если бы медики в начале распада кинулись тебя лечить, я бы вероятно даже не стал мешать, но они тупили, а когда решились, ты вроде даже начал обретать человеческий вид. Я уже хотел досмотреть спектакль до конца.

— Спасибо, — искренне сказал я. — Не представляю, как бы я дальше жил без этих способностей. И нужна ли такая жизнь вообще.

Я виновато посмотрел на Ву, но он философски пожал плечами.

— Зачем она в тебя стреляла?

— Напугалась. Сильно. Мне ее даже жалко, если честно. Это мы тобой уже отдрессированы, с мукой и швабрами, а у нее такого опыта не было. Откуда стрессоустойчивости взяться. Ты разрешил ей остаться?

— Я недовыгнал. И Коломойцев усмотрел в этом разрешение остаться. Но ты уверен, что она нам нужна?

— Нужна, — Ву серьезно кивнул. — Она умная. И понимает, что делает. Просто для нее очень важен этот проект, а с тобой как-то не складывается, вот она нервничает и делает глупости. А еще ты ей нравишься. И вовсе не как коллега.

Я фыркнул.

— Не могу так философски отнестись ко всему, что произошло. Ну что за детский сад? То ругается с Боровским, то машет оружием. Она старше меня и приехала сюда работать.

— Ты тоже в экспедицию ехал работать, вам с Лео это помешало? — Ву пожал плечами.

— В любом случае, стрельба в друзей — плохой способ завязать отношения. Я вообще не уверен, что после всего этого смогу с ней общаться.

— Так или иначе придется. На исследованиях. Пойдешь сегодня?

— Нет, — я отхлебнул кофе. — Надо бы, там люди бедные лежат и ждут, когда мы закончим. Но я не могу.

Ву похлопал меня по плечу.

— Завтра вместе пойдем. А пока пусть Боровский расшифровкой данных командует. До начала распада ты выдал отличный результат. Мы увидели закономерность, которая не выделялась на предыдущих экспериментах. С мячом получилась серия коротких переходов через разрывы с хорошей скважностью, и на ней видна та корреляция с мозговой активностью, которую мы уже отчаялись воспроизвести.

Я кивнул. И, внезапно, даже сам для себя, засмеялся.

— Давай все-таки возьмем муку. Потом смонтируем ролик и продадим как сцену в какой-нибудь фильм ужасов.

Ву смотрел на меня и улыбался. Это хорошо, что мы еще могли улыбаться.

Глава 6

Боровский нашел меня на симуляторе. Я, один за другим, закладывал рискованные, на грани идиотизма, маневры, стараясь при этом как можно дольше не угробить корабль. В академии, увидев такое, моментально перевели бы меня из пилотов в какую-нибудь наземную службу с пометкой «К полетам не допускать. Никогда!». Но сейчас я и не нарабатывал летные навыки, а пытался максимально выпустить пар, чтобы, зайдя в лабораторию, не сорваться на Ольге.

Прошло уже больше двух дней, но гнев меня так меня и не отпустил. До сих пор не укладывалось в голове, как можно было устроить в институте стрельбу. Что, вообще, должно твориться в мозгах человека, чтобы решать проблемы таким образом.

Ни Коломойцеву, ни Ву не удалось оправдать Ольгу в моих глазах — я слышал их аргументы, но мозг отказывался понимать и принимать ее действия.

Все это время разговоров с Ольгой я избегал. Она несколько раз пыталась перехватить меня в коридорах, а когда не получилось — прислала сообщение, с предложением встретиться, поговорить. На него я тоже не ответил.

И вот, больше тянуть с экспериментами уже нельзя. А значит нужно взять себя в руки и не давать эмоциям мешать работе. Я даже встал сегодня в несусветную рань, надеясь, что вымотаюсь на симуляторе и станет все равно. Но не стало. Так что, когда мы с Боровским зашли в лабораторию, мне стоило большого труда удержать на лице нейтральное выражение.

— Привет, — поднялся мне навстречу Ву. — Иди-ка сюда, мы кое-что покажем.

Он развернулся к мониторам, с планшета очистил экраны и повернулся к Ольге.

— Открой слева данные с эксперимента после травмы, а справа — последние, с мячами. Чистые данные, без обработки.

Ву дождался, пока появятся сами ЭЭГ и под ними — визуализации с оборудования, фиксировавшего изменения метрик пространства.

— Смотри, — он подтолкнул мне кресло, на своем тоже отъехал подальше.

Боровский сел на корточки между нами. Ольга осталась возле компьютера, вцепившись побелевшими пальцами в джойстик.

Я долго разглядывал картинки.

— Не видишь? — Ву иронично покачал головой. — Ольга, подсвети ему корреляции.

Ольга на что-то нажала. На экранах цветом выделились зоны: в двух разных экспериментах оказался практически одинаковый рисунок ЭЭГ и колебания пространства в обоих случаях тоже были очень похожи.

— А теперь разницу покажи, — Ву сложил руки на груди и любовался изображениями, словно это были произведения искусства.

Предыдущие выделения пропали, появились новые.

Боровский резко встал и сделал шаг к мониторам.

— Ярослав, отойди с глаз, — одернул его Ву.

— Видишь? — Боровский обернулся ко мне. — Ты видишь это?

Он проигнорировал Ву и подошел к самим экранам.

— Судя по всему в обоих случаях у тебя начинался распад. Картины начала идентичные. Но в эксперименте после травмы головы, — Боровский ткнул пальцем в выделенный участок ЭЭГ, — распад затормозился. Скорее всего из-за физических нарушений в участках мозга, которые участвуют в этом процессе. А вот тут, — он благоговейно провел ладонью по участку, где была изображена полная дезорганизация всех ритмов, — ты в итоге сорвался. К сожалению, при распаде датчики разрушились и данных ЭЭГ после его начала нет. Но и того, что есть достаточно. И это, Алексей Юрьевич, это просто прекрасно!

Боровский еще раз провел рукой по монитору.

— Может быть, — он задумчиво смотрел на графики, — научившись, с помощью этих данных, индуцировать подобные колебания, мы сможем сделать устройство, которое даст ваши способности и обычным людям.

— Знаешь, — внезапно подала голос Ольга, — давай сначала необычных стабилизируем.

Боровский пожал плечами и снова уставился на графики.

— И что дальше? — я смотрел на Ву, но тот не успел ничего ответить.

— Еще бы один распад для верности, — Боровский с надеждой уставился на меня. — Ты же как-то контролируешь это состояние? Можешь повторить?

Ольга с грохотом положила джойстик на стол, но сдержалась и ничего не сказала. На ее бледном, осунувшемся лице лихорадочно блестели полные негодования глаза.

— Обойдемся пока без распадов, — Ву поднялся. — Алексей, нужны обычные данные ЭЭГ при переходах через разрывы. Но в случайные моменты времени добавим несколько импульсов, которые, если теория верна, окажут влияние на интенсивность пространственных колебаний. Ты вряд ли что-нибудь почувствуешь — чтобы ситуация не вышла из-под контроля, будем использовать минимальные коррекции. А на приборах эффект должен быть виден. Пока заберу Ольгу, с ней проговорим технические детали эксперимента и набросаем схему корректора. Поработаешь с ребятами из ее команды.

— Я останусь здесь, — оживился Боровский.

Ольга вздрогнула, но снова смолчала.

— Хорошо.

Мы проводили взглядом Ву, который что-то непринужденно говорил Ольге и, когда они скрылись за дверью, я риторически спросил:

— Как он может с ней общаться?

— Да брось, Алексей! Она тебя защищала. Вот из-за меня ни одна женщина в перестрелку не ввязывалась, — Боровский с завистью посмотрел на закрывшуюся дверь лаборатории. — Ну что, распад?

— Иди-ка ты… Датчики проверь.

Снятие базовой ЭЭГ с переходом через разрывы мы проводили столько раз, что сейчас я мог бы проделать это не просто с закрытыми глазами, а даже вздремнув в процессе. Каких-то изменений не заметил, даже засомневался — а были ли импульсы? Так что, закончили мы быстро.

А после я уселся на полу, позвал Ярослава и втянул его в игру с мячами. В очках он видел места разрывов, я открывал их в разных точках, пытаясь его дезориентировать. Уже минут через двадцать мы хохотали, как дети. Ловя мяч, Боровский кидал его в неожиданное для меня место, я перехватывал через разрыв и кидал в Ярослава, открывая разрыв где-то рядом с ним. Периодически мы оба промахивались, и инженеры Ольги грудью бросались на мяч, защищая оборудование.

Через пару часов оба выдохлись. Боровский дал отмашку на перерыв, и мы буквально вывались из дверей лаборатории. Ярослав отправился в столовую, а мне есть совершенно не хотелось. Я долго перебирал программы стоявшей в холле лабораторного этажа кофе-машины, пока не осознал, что не хочу ничего из ее меню. Хочу… эспрессо с подсолнечной халвой, сливками и медом, припорошенный корицей и мускатом, с едва заметной ноткой ванили. Невидяще, я смотрел в стену, вспоминая вкус измельченной в крошку халвы, спрятавшейся в горьком кофе. Бросил взгляд на часы. До Лондона далеко, а мы еще не выполнили план по экспериментам…

Снова уставился в меню.

Да, халвы у меня не было. Но в холодильнике лежала плитка горького шоколада. Я купил ее в Лондоне после больницы. Лео ужасалась, как такое можно есть, но в тот момент мне очень хотелось именно эту шоколадку. Затем события завертелись так, что стало не до сладкого, но вот сейчас пришла в голову прекрасная мысль.

Я быстро поднялся к себе, отломил от плитки кусок и спустился в столовую. Там перевел кофе-машину в ручной режим. В своей большой непроливайке растопил часть шоколада. В мерном стаканчике сделал обычный эспрессо, налил его сверху. В капучинаторе взбил молоко, аккуратно добавил его вместе с пенкой в непроливайку, следя за тем, чтобы молоко не перемешалось с кофе. Сунул туда же еще один кусок шоколадки — пусть тает в молоке. Затем, с помощью небольшого хака, вытянул из автомата две порции взбитых сливок, предназначавшихся для утренних панкейков. Не жалея сливок, выложил над непроливайкой из них целую башню, сверху присыпал корицей. Воткнул две трубочки и некоторое время любовался своим шедевром.

Бережно неся кружку перед собой, вышел в парк, выбрал место в тени одного из дубов, уселся на траву. Убедившись, что меня никто не видит, прямо пальцем подхватил большой завиток взбитых сливок.

Вот чего мне не хватало! Нормальной жизни. Сидеть в парке. Есть руками взбитые сливки. Смотреть на небо над головой. Я слизал еще немного сливок, поднес к губам трубочку и стал неспешно потягивать напиток. Меняя глубину, чередовал горечь горячего эспрессо с мягким вкусом чуть подслащенного шоколадом молока и резкой сладостью нежной сливочной пены.

Звякнул коммуникатор. Но я не обратил на него внимания. Прислонился спиной к дубу, вытянул ноги и сделал еще глоток. Смотрел, как редкие облака плывут по небу. Думал, как прекрасно было бы сидеть сейчас вместе с Лео. Болтать о какой-нибудь ерунде… Правда, Лео вряд ли бы стала пить мокко. К кофе она всегда была равнодушна. Скорее у нее был бы ройбуш с запахом земляники. Я бы дразнил ее сливками. А она — шутливо отмахивалась и, в паузах между смехом, потягивала свой земляничный чай.

Коммуникатор звякнул еще раз. И еще.

Тяжело вздохнув, я скосил глаза. Меня разыскивали. Насыпались сообщения от Ву, от Боровского и даже от Ольги. Я понимал, что после инцидента с выстрелом мы и так уже потеряли два дня, нужно работать. Но, бросив взгляд на остатки мокко, подумал, что могу позволить себе еще минут десять отдыха, смахнул сообщения и вернулся к облакам и кофе.

Ву подошел сзади. Не то, чтобы напугал, но вздрогнуть я вздрогнул.

— Фу, — протянул китаец, сунув нос в мою чашку. — Как можно пить такую сладкую гадость?

— Сам ты гадость, — фыркнул я. — Мозги подпитываю, а то вы их в конец измотали.

— Мы закончили с экспериментами, — Ву вздохнул и сел рядом со мной.

— Почему? — я напрягся.

— Все данные есть. Очень повезло, что ты разбил голову, наверное, без этого пазл не сложился бы. И распад помог. Сегодняшний эксперимент с импульсами подтвердил, что гипотеза верна и матмодель работает. Так что пока от тебя ничего не нужно.

Я почувствовал комок в горле. Глотнул кофе. Уточнил:

— Есть решение? Мы поднимем людей, они сохранят способности и останутся живы?

Ву молчал. В смятении, я резко взболтал остатки мокко, так что сливки с шоколадом и кофе разлетелись по траве, забрызгав мне футболку.

— Сделаем электронный корректор и будет видно, — Ву выразительно посмотрел на брызги.

— А испытывать его как будем? — Я попробовал отряхнуться, но еще сильнее размазал шоколад по одежде.

— В распад сходишь?

Я серьезно кивнул.

— А по заказу сможешь?

— Не знаю, проверим, когда все будет готово. Но без тестирования в реальных условиях использовать на других людях его все равно нельзя.

Мы почти синхронно встали. Дошли до крыльца.

— Отдыхай пока. Я сообщу, когда прибор будет готов, — попрощался со мной Ву уже в холле.

Бросив взгляд на заляпанную шоколадом футболку, я пошел к себе — переодеваться.

* * *

Несколько дней отдыха, без беготни с электродами на голове — казалось бы именно то, чего мне последнее время не хватало. Но вместо того, чтобы радоваться внезапным выходным, я наоборот начал нервничать. Что будем делать, если эксперименты с прибором закончатся неудачно? Сорок человек ждали момента, когда смогут встать и вернуться в привычную жизнь, удастся ли нам дать им это?

Я работал на симуляторе, гулял по парку, смотрел старые фильмы. И изнывал от чувства неопределенности.

В один из вечеров, когда уже поднимался к себе, на лестнице встретил Ольгу. Похоже, она меня ждала.

С момента ее выстрела мы так и не поговорили. Я продолжал держать дистанцию, игнорируя ее сообщения. И сейчас мне было крайне неприятно оказаться с ней один на один. Хотя, вынужден признать, злость почти улеглась. Но не из-за прошедших нескольких дней, просто ее место заняла тревога.

Ольга была настроена решительно. Никакого вступления она не сделала: не попыталась ни объясниться, ни установить контакт. Перегородила мне дорогу и решительно поинтересовалась:

— Алексей, тебе обязательно испытывать ВСЕ на себе?

Я удивился, но продолжал молчать.

— Корректор готов. Сегодня ночью принтер допечатает тестовые экземпляры. Ты уже проделал большую работу, может, уступишь право испытания кому-то еще? Давай поднимем несколько человек? Ты же составлял список…

— Никто, — я прокашлялся, чтобы убрать внезапно появившуюся хрипоту, — не может противостоять распадам. Если вы где-то ошиблись, чего-то не учли — люди погибнут.

— А ты…

— А я нет. Если только ты снова не начнешь размахивать пистолетом.

— Откуда ты знаешь? — запальчиво воскликнула Ольга. — Я читала старые отчеты. Та же ситуация со шваброй…

Я угрожающе навис над Ольгой, хотя и стоял на ступеньку ниже. Разница в росте иногда бывает полезна.

— Во всех ситуациях я выжил, Оля.

— Удивительно! И ты уверен, что тебе и дальше будет так везти? — довольно ехидно откликнулась она, не пытаясь от меня отодвинуться. — Ты ценен для науки, Алексей. Если сдохнешь на испытаниях, это будет большая потеря.

— Для науки, — повторил я, пряча усмешку.

— Для науки, — твердо подтвердила Ольга. — Поэтому подумай, не разделить ли риски испытаний с кем-то еще.

Не дожидаясь ответной реакции, она обогнула меня и пошла вниз, временами пропуская ступеньки.

«Риски испытаний». Я помотал головой, разгоняя впечатление от этой фразы.

* * *

Утром Ву показал мне сделанный ими корректор. Он оказался совсем небольшим — в форме заушника. Ольга со своей командой еще не подошли, Боровского тоже не было, так что в лаборатории мы были вдвоем. Ву проверил, что заушник не сваливается, не давит. И передал его мне.

— Ну давай, жги теперь распадом. Другого способа все равно нет, но сильно на прибор не полагайся, если что-то пойдет не так — собирайся сам, не дури.

Испытания я предложил провести на улице, а не в помещении. Мы дождались прихода всей команды, собрали оборудование и вышли на полянку за зданием института. Датчики разбросали вдоль кромки леса. Я удобно уселся на траву посереди поляны. Достал мячики и начал жонглировать ими, пряча и доставая из пространственных пустот, перекидывая, строя из мячей пирамиды и тут же разбивая их.

Упражнялся часа четыре, но распада все не было.

— Я вот думаю, — Ольга встретила мой колючий взгляд, но не отступила. — Может прибор слишком рано блокирует распад и мы не успеваем заметить его начало? Что если попробовать эти манипуляции без прибора, а его надеть, как только появятся признаки распада?

Ву смотрел на меня. Я пожал плечами, логика в ее словах была. Наконец я кивнул и дал выключить корректор.

— Ты устал, — Ольга не отставала. — Может завтра?

Но я отрицательно покачал головой и взялся за мячики.

Добиться распада нам так и не удалось. Ни в этот день, ни на следующий, ни с прибором, ни без него. Я был стабилен как никогда.

— Подумать только, столько времени, как могли, боролись с распадами, а они все равно случались. Сейчас же нужен хотя бы один — и не допроситься, — подосадовал Ву, когда мы вечером сидели в комнате отдыха за чаем.

— Угу, — кивнул я. — Может на меня еще какие-нибудь железки уронить?

Ву только хмыкнул.

К нам тихо проскользнула Ольга. Не спрашивая разрешения, сама придвинула тяжелое кресло к столу. Я молча смотрел, как она это делает, рука даже не дернулась помочь. Ольга села, пристально посмотрела мне в глаза.

— Ребята, мы не можем ждать распада бесконечно, вы же понимаете?

О, я сразу понял, что этот разговор мне не понравится.

— Нужно поднимать еще людей. Хотя бы человек пять. На одном тебе мы не вывезем этот эксперимент, и люди не могут лежать под лекарствами бесконечно.

— Оля, мы же уже говорили об этом!

Ву аккуратно дотронулся до моей руки, заставив расслабить пальцы. Я так сжал ручку кресла, что костяшки пальцев побелели.

— В этом есть логика, Алексей, — тихо сказал он.

— Если ты боишься за жизнь своих коллег… друзей, — она быстро поправилась, уловив мой взгляд, — то мы в любом случае заручимся их разрешением на эксперименты. И у нас есть китайские лекарства, можно будет остановить распад, даже если с прибором что-то пойдет не так. Да, после инъекции люди станут обычными, но может это и к лучшему.

Я открыл рот, чтобы ответить, но не нашел ни одного цензурного слова.

— Ольга, — очень мягко произнес Ву. — Тебе, конечно, сложно представить, что для нас значат эти способности. Многие из тех, кто сейчас находятся под капельницами, предпочли бы умереть от распада, а не жить потом обычной жизнью.

— Я понимаю, — она упрямо качнула головой. — Но без экспериментальной группы мы ничего не можем сделать. Реакции у Алексея своеобразные, — она быстро стрельнула в меня глазами. — И не факт, что отработанный на нем прибор даст тот же эффект на других людях.

Этот аргумент сработал. Я болезненно сморщился. Значит придется выбирать тех, кого включить в группу. Кто именно в нее не попадет ни при каких обстоятельствах, я знал точно. Но как отправлять людей на эксперименты, зная, чем все может закончиться? Особенно, если вспомнить, насколько агрессивные были распады. Какая-то игра в бога.

Ву внимательно смотрел на меня. Потом кивнул Ольге.

— Он согласен. Завтра окончательно составим план, идите отдыхать.

Она секунду колебалась, но так и не решилась ничего сказать, встала и ушла.

— Спросить о согласии мы можем и не успеть, — мрачно заметил я.

Ву минуту помолчал. Потом открыл на коммуникаторе список, где мы уже отметили три фамилии, и повесил его над столиком.

Я смотрел на фамилии, чувствуя, как сердце бьется где-то в горле.

— По степени владения мастерством, — тихо сказал Ву, кивнув на файл. — Цинично отранжировать по полезности в работе и экспериментах.

— Нельзя. Если она права, то влияние прибора будет зависеть от способностей. И отработанный на низком уровне рефлексов, на высоком он может дать другой результат.

Мы замолчали.

— Пойду пройдусь, — я встал. — Иди спать, Ву. Завтра обсудим.

Вышел в парк. На улице снова шел дождь. Капли скользили по одежде и лицу. Я шел привычными дорожками. В наступающих сумерках скорее угадывал, чем видел, куда иду. Очень хотелось разбудить Райли и скинуть всю ответственность по выбору группы на него. Он же руководитель института, его прямая обязанность составлять расстрельные списки. Я невольно улыбнулся, вспомнив, как меня самого выставили отсюда некоторое время назад. Но Райли трогать нельзя. Если во время пробуждения начнется распад, не сработает прибор и он потеряет свои способности — этого ни я себе никогда, не прощу, ни он мне. Тем, кто меня поддержит в этой истории, тоже достанется.

Решение придется принимать самому. И ответственность потом нести за это решение тоже самому.

Дождь усилился. Я укрылся под деревом и достал из кармана уже чуть влажные сигареты. Раскурить одну мне все-таки удалось, и я с удовольствием втянул в себя дым. Заснуть бы, и проснуться, когда все закончится.

Я сделал еще одну затяжку. И пришел он, распад. Вселенная закрутилась перед моими глазами. Я раскинул в стороны руки, пытаясь обнять весь этот мир. Нахлынули ощущения, прикосновения, шорохи. Невероятная близость звезд, скоротечность космических пространств. Каждая моя клетка стремилась соединиться с какой-то точкой во вселенной. Я распадался, разлетался, растворялся. Но взял себя в руки. Вздохнул, нашел в этой бесконечности себя истинного. Продолжил дышать. Смотрел, как опадает волшебный мир. Как проступают очертания деревьев, вьется дым от оброненной сигареты. Падает дождь. И вот собрался. Дышал уже я сам. Перестал фонить. Вселенная отступила, а я стоял, сильно привалившись к дереву.

Эти распады были как наркотик. Они невероятно приближали к истинному миру, они были гармонией между миром и искусственным человеческим существованием. Но какого черта они не приходят, когда по-настоящему нужны!

Я еще постоял какое-то время, злясь на всю ситуацию в целом. Потом понял, что абсолютно вымок. Смахнул с лица дождь и пошел назад. Список у меня в голове был готов. Осталось только научиться с ним жить.

Глава 7

Рано утром, еще до завтрака, мы с Ву и Ольгой встретились в лаборатории. Боровского, который пытался к нам присоединится, я выпер и заблокировал дверь, после чего прошелся вдоль мониторов и остановился перед одним, на который была выведена детальная схема нашего корректора.

— Ну рассказывайте. Каков порядок действий?

Ольга вопросительно глянула на Ву, и он ей кивнул.

— В группе у нас шесть человек, верно, Алексей? — Ольга дождалась моего согласия и продолжила. — Значит первых трех поднимаем с прибором. Теоретически, он работает и должен не допустить уход в распад. По крайней мере все наши расчеты, основанные на экспериментальных данных, на это указывают. Но…

Я шумно пододвинул к себе кресло и сел.

— Алексей, всегда будут «но»! Пока…

— Ой, да не оправдывайся, — я потер глаза, в которых будто песка насыпало и снова уставился на схему корректора. — Что?

— Но, мы не с лабораторными мышами работаем, а с живыми людьми. И с одной стороны нам нужна группа, чтобы протестировать работу прибора на испытуемых, с различным уровнем способностей. С другой, поднимать всех одновременно нельзя. Вдруг что-то пойдет не так.

— Законы Мерфи, — фыркнул я. — Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так.

— Поэтому, — терпеливо продолжила Ольга, — будем первых троих поднимать по очереди. С разницей в восемь часов.

— И что нам это даст? Растянем удовольствие на сутки? Не проще поднять сразу всех? — я сцепил руки в замок, чтобы скрыть нервную дрожь, от которой никак не мог избавиться.

— Не проще. Нам надо убедиться…

— Вы на мне убедились. Он либо работает, либо нет. Что вам даст еще восемь часов наблюдения за другим человеком?

— Нам — ничего, — Ву пододвинул ко мне свое кресло и сел напротив, глядя в глаза. — А людям повысит шансы выжить и, может быть, остаться при способностях. Если что-то пойдет не так, то обнаружим это на одном человеке, а не на шести одновременно. Если же выявятся проблемы с работой корректора — остановим тестирование и постараемся оперативно их устранить.

— Оперативно, — фыркнул я. — На мне оперативно вы ничего не выяснили, где гарантии, что оперативность проявится?

— Так. Давай-ка ты перестанешь ворчать и доверишься нам, — Ву вздохнул. — Шесть человек, обсудим?

— А что обсуждать? Логика выбора прежняя — без семей, не сильно дорожат способностями. Собственно, я к предыдущим трем еще двоих добавил. Посмотрел, чтобы способности были разные.

— А шестой? — Ольга тоже подошла к нам.

Я молчал.

— А шестая противоречит всей логике и предыдущим ценным указаниям, — тихо сказал Ву. — Если что-то пойдет не так…

— Да перестань нагнетать, — я снова потер глаза. — Уже не знаю, закончиться ли когда-нибудь вся эта вакханалия, что с нами происходит. Будем ли мы когда-нибудь уверены в завтрашнем дне и этой вашей науке.

— Кто шестая? — Ольга переводила взгляд с меня на Ву.

Я достал коммуникатор и вывел список на монитор. Там значились:

'Томас Коул, инженер, уровень способностей — 2 балла

Ян Кондрашов, физик, уровень способностей — 3 балла

Максимилиан Хейнз, медик, уровень способностей — 5 баллов

Алекс Биттнер, астрофизик, уровень способностей — 6 баллов

Шан Сюли, планетолог, уровень способностей — 8 баллов

Леона Дюкре, лингвист, уровень способностей — 10 баллов'

Ольга быстро окинула его взглядом.

— Ого, даже Леона Дюкре. Боровский про нее говорил, у нее хорошие способности.

Мы с Ву смотрели друг на друга.

— У Лео впереди целая жизнь, — пояснил я для него, проигнорировав Ольгу. — И даже если корректор не справится, введем лекарства, она станет нормальной, у нее будет семья, работа, дети. Она сможет прожить эту жизнь, а не проваляться под капельницей, или умереть от очередного витка распадов. Обидится? Да, — я слабо улыбнулся. — Но будет жить. А если, проснувшись узнает, что я мог разбудить раньше, но не стал — обидится все равно. И, Боровский прав, по уровню способностей она лучшая.

Ву кивнул.

— Ну, если сомнений нет…

Я рассмеялся. Сомнений-то нет? Ха три раза.

— Ладно, хватит размусоливать. Начинать будем со слабых или сильных по способностям?

— С завтрака начнем, — откликнулся Ву. — А потом, по нарастанию уровня способностей, сначала с корректором, потом контрольную группу. Лео с прибором?

Я бросил взгляд на Ольгу, раздумывая, насколько вообще могу доверять ее разработкам. Хотя, за двое суток моего контакта с корректором, ничего плохого не случилось. Оставалось надеется, что так будет и дальше.

— Да, давай с прибором.

— Ну, пошли завтракать и начнем, — Ву первым пошел к выходу.

Есть не хотелось. Я долго мучал кофе-машину. В итоге взял два эспрессо, слил в одну чашку и ушел с ней на крыльцо. Сел, прислонившись к перилам, достал сигареты и закурил.

Мне совершенно не нравилась идея с тестированием прибора на людях. Я понимал, что без этого не обойтись, но тот факт, что мы сами не были уверены в своих разработках, очень нервировал. Я почему-то считал, что до того, как начнем кого-то поднимать, мы получим стопроцентно гарантированный результат. Не понадобится бригада физиков, непрерывно следящих за работой приборов, и медиков, готовых при первых признаках распада вколоть транквилизаторы. Не нужно будет добавлять в мониторинг еще полтора десятка отслеживаемых параметров. Не станем растягивать каждый подъем на часы. Мои коллеги, друзья, любимая женщина, просто встанут и пойдут заниматься привычными повседневными делами, как будто ничего и не было. А мне не придется ни за кого волноваться. Не придется делать тяжелый выбор кого поднимать, когда мы еще не уверены в результате.

Но кто же знал, что наука — такая ненадежная вещь. Что выстроенная, продуманная, подтвержденная математическими моделями гипотеза, может внезапно рухнуть из-за какой-то непредусмотренной мелочи.

Когда со мной случался распад, или я застревал в разрывах, или делал еще какие-то глупости, мне не было страшно так, как было страшно сейчас. Перед первым экспериментом на другом человеке.

Сигарету я скурил почти до фильтра, но достать вторую не успел — за мной пришла Ольга.

В зале со спящими я подпер собой стену, стараясь никому не мешать. Поскольку Акихиро, вместе с другими, лежал под капельницами, китайскими медиками командовал Юн Моу, энергичный врач примерно моего возраста. Первым мы поднимали Томаса, инженера из группы Райли. Ольга заранее надела на него корректор, и теперь по передаваемой телеметрии, следила на планшете за мозговой активностью и работой прибора. Медики начали постепенно менять состав препаратов в капельнице Томаса. Выдаваемый ольгиным планшетом ритм сигналов участился, графики на мониторах тоже оживились.

— Расчетное время пробуждения двадцать минут. — прозвучал в динамике голос Моу.

Когда Томас окончательно пришел в себя, Ву объяснил ему ситуацию и предложил выбор: под наблюдением врачей продолжить носить корректор, получить укол навсегда блокирующий способности, либо вернуться под капельницу. После некоторого размышления, заставившего нас понервничать, Коул согласился остаться с прибором и участвовать в его тестировании. Ему помогли встать, большим махровым полотенцем обтерли остатки реанимационного геля.

Я слушал, как медики перекидываются с Томасом шутками. Смотрел, как Ву обвешивает его датчиками.

Коула проводили в выделенный ему бокс медблока. Предполагалось, что круглосуточным наблюдением за ним будет заниматься специальная дежурная смена. Но в итоге там же, в медблоке, осталась и Ольга с несколькими своими людьми, и мы с Ву.

Поглядев на нашу шумную толпу, Юн предложил, раз так, водить людей не в медблок, а сразу в лабораторию, о чем мы, признаться даже задумались, но пока все же остались здесь.

За восемь часов, которые полагалось выждать до подъема второго кандидата, ровным счетом ничего не произошло.

— Значит, делаем так, — сказала Ольга, когда мы вернулись в зал со спящими. — Поднимаем следующего, наблюдаем пару часов, оставляем обоих на медиков и моих инженеров, сами расходимся на отдых. Договорились?

Я кивнул. Но честно говоря, пока не был уверен, что смогу спать. И предыдущую-то ночь мне этого сделать не удалось, поэтому днем, незаметно ото всех, я закинулся стимуляторами, которые нашел в своей аптечке. А утром нам предстояло будить Лео. Нервов на то, чтобы спать, у меня точно было недостаточно.

Вторым будили Максимилиана. Все прошло так же, как с Коулом. Я стоял у той же стены, наблюдая за процессом. Пробуждение прошло гладко. Хейнз дал согласие на участие в тестировании, и его проводили в медблок.

Первый раз за прошедшие сутки, я решил, что готов поесть. Пока Ольга с Ву все еще следили за состоянием и корректорами обоих пациентов, спустился в столовую. Много есть не хотелось, поэтому, несмотря на вечернее время, выбрал себе из раздела «завтрак» омлет и два кофе, а после еды еще раз закинулся стимуляторами.

Поднявшись наверх, выгнал Ву с Ольгой тоже поесть, а сам пошел к Томасу с Максимилианом.

Спать они пока не собирались, выспались за прошедший месяц. В итоге, слово за слово, я пересказал им все, что происходило у нас пока они лежали под капельницами. Мы посмеялись над историей с рухнувшим излучателем. Я удивил их незакрывающимся разрывом. Они позакидывали меня техническими вопросами, на часть из которых, со своим уровнем знаний, я не смог ответить.

Примерно к четырем утра истории закончились, да и сам я выдохся. Ребята тоже притихли, уткнулись в телефоны. Я какое-то время следил за данными мониторинга и сам не заметил, как глаза закрылись. Кто-то подошел, накрыл меня пледом, положив второй под голову. Я хотел посмотреть, что происходит, но вместо этого провалился в глубокий сон.

* * *

Несмотря на то, что поспать мне удалось совсем немного, утром я проснулся бодрым и нервным. Есть опять не смог, поэтому просто выпил кофе и раньше всех спустился в зал со спящими. Честно признаться, я испытывал такой страх, перед тем, как пройдет пробуждение Лео, что кажется, кровь отхлынула ото всех частей тела разом и собралась в один ледяной комок где-то у меня в животе.

Я до сих пор не был уверен, что решил все правильно. Что риск оправдан. Что Лео одобрит это решение. И оно не поссорит нас окончательно. Но менять что-то было уже поздно.

Лео медленно выводили из сна. Я успел пережить девять смертей, прежде, чем она повернула ко мне голову, и мы встретились глазами. Я подался вперед, пытаясь разглядеть: рада ли пробуждению, злится ли еще. Она еще не успела осознать это самое пробуждение, а я уже мысленно наградил ее такой палитрой эмоций, что ей бы, наверное, их все не получилось бы испытать и за день. И тут, пока я психовал и накручивал себя, Лео улыбнулась. Мне. Сердце забилось где-то в горле. Как же сильно мне ее не хватало!

Так и не подходя близко, я видел, как Юн проговаривает стандартную речь, получает согласие на участие в тестировании. После ждал, пока отключат капельницы, очистят от геля. Считал секунды до того момента, когда смогу обнять ее, прижать к себе и не отпускать. Никогда-никогда больше не отпускать.

Юн начал говорить что-то про медблок, но тут я отлепился от стены и наконец подошел к ним.

— Не нужно в бокс, я лично буду контролировать ее состояние.

Мы дождались, пока Ву нацепит все датчики. Вместе проверили, что все сигналы от них принимаются мониторингом и при срабатывании алертов, сообщение немедленно приходит на мой коммуникатор.

— Рада, что с тобой все в порядке, — потрепав меня по плечу сказала Лео, когда мы, наконец, вышли в коридор и остались вдвоем. — Но на то, что ты опять все сделал по-своему, а не так, как я просила, все еще злюсь. И хочу в душ. Составишь компанию?

— Ты и там будешь злиться? — поддел ее я.

— Конечно.

Пока мы ждали лифта, я наконец-то дал себе волю. Обнял и крепко прижал Лео к себе, зарывшись лицом в ее волосы.

* * *

Как наступил вечер, я не осознал. Так как Лео все время нашей разлуки проспала под капельницами, для нее мы не виделись не больше часа. Но она почувствовала мое состояние, поняла, как я соскучился за эти недели. В итоге, мы снова были на одной волне, захлестнувшей нас с головой.

— Ну, если тестирование проводится так, то жалко, что вы не приглашаете на него чаще — посмеивалась она, когда я, бросив взгляд на часы, решил, что надо бы показаться в медблоке.

С момента ее пробуждения прошло уже семь часов, и дополнительный контроль со стороны медиков точно не повредит.

Собирались мы, правда, долго, но до медблока в итоге дошли. По дороге встретили Максимилиана с Томасом. Им разрешили вернуться к их обычным делам, но дополнительные датчики, конечно, пока оставили. Никаких сюрпризов или неожиданностей не было. То ли благодаря корректору, то ли просто агрессивные распады прекратились так же неожиданно, как начались. Но до сих пор все шло настораживающе хорошо.

Ву с Ольгой из медблока еще не ушли. Пока Юн осматривал Лео, мы изучили данные телеметрии с ее корректора на ольгином планшете. Ву убедил меня, что все в порядке, прибор не бездействует, но мозговые ритмы в норме и никаких признаков начинавшихся распадов нет.

Когда закончили, Ольга внезапно подошла к Лео, быстро представилась, а потом, не дав мне возможности себя остановить, наябедничала:

— Лео, он не спал уже почти двое суток. И нормально не ел — запивает стимуляторы кофе. Заставь его, пожалуйста, поесть и поспать, а то скоро он превратится в привидение и будет потерян для наших экспериментов.

Я фыркнул, а Лео грозно посмотрела в мою сторону. Ольга, с чувством выполненного долга, пошла к выходу, Ву же присоединился к нам.

— Я тоже плохо ел последние пару дней, — сообщил он Лео. — Если ты ведешь кормить этого, возьми меня с собой.

На этом месте я уже не сдержался и захохотал в голос.

— Заметила? Никто нас не кормит, а у самих всегда более интересные дела находятся. Не сегодня-завтра уже откроем лабораторию в мире призраков.

— Как выжили-то без меня? Я тут быстро наведу порядок! — Лео смеясь подхватила нас с Ву под руки и повела к выходу из медблока.

* * *

Ночью я опять не мог спать. Как только проваливался в сон, начинало казаться, что не услышу сигнал коммуникатора. Лео будет плохо, а я просплю этот момент. И от этого накатывала паника. Не помогло ни добавление дополнительного вибросигнала, ни выкручивание звука на максимум. Я засыпал и буквально тут же просыпался в холодном поту.

Утром мы поднимали Яна Кондрашова. Это было первое пробуждение в контрольной группе — без корректора. Помня о том, что творилось, когда людей складывали под капельницы, все нервничали. Рядом с ложементом Яна стояли двое медиков, готовые при первом подозрении начала распада надеть на него корректор, и еще один страховал их, держа наготове шприц с китайской смесью.

Но и в этот раз все прошло гладко. Ян проснулся, выслушал Моу, практически не раздумывая дал согласие на участие в тестировании.

Наблюдая за ним в медблоке, Ольга с сомнением протянула:

— Может и нет уже никаких агрессивных распадов? Вдруг, наши предположения об их причине были не верны, и они были спровоцированы каким-то внешним воздействием?

— Не проверяемо, — откликнулся Ву. — Так что действуем по плану. Поднимаем еще двух человек без корректора и ждем.

Помня, как ко мне категорически не приходил распад, я подумал, что ждать мы можем долго. Но отсутствие распадов сейчас совсем не значит, что их не будет и в дальнейшем.

— Второго поднимаем так же, через восемь часов? Получится вечером, может подождать до утра? — Ольга открыла составленный нами график.

— Да чего тут ждать? — махнул рукой Ву. — Поднимаем как планировали.

* * *

Боровского эти три дня мы держали подальше от происходящего, загрузив обработкой данных со старых экспериментов. Но Ярослав закончил с ними раньше, чем мы рассчитывали. Вечером он наведался в медблок, снял показания со всех приборов, после чего пришел в комнату отдыха, где мы пили чай, и прочитал лекцию о том, как нерационально выбрано время пробуждения участников теста.

Мы его выслушали, после чего Ольга деликатно перевела разговор на результаты обработки, чем полностью нейтрализовала Боровского.

— А она хороша, — шепнула мне Лео.

— Ага, и стрелять умеет, — покладисто согласился я.

Историю с выстрелом Лео рассказал Ву. В его пересказе Ольга выглядела благородной спасительницей, от чего меня до сих пор коробило. Но моя версия произошедшего мнение Лео уже не поменяла.

— Кого поднимаем сейчас, — Ву полез в свои записи. — Надо Юну сказать, чтобы начинали.

— Алекса Биттнера, — отозвалась Ольга. — Пойдемте-ка правда уже в зал, чтобы в ночь с наблюдениями не уходить.

Процедура пробуждения перестала вызывать такой ужас, который был вначале. Все проходило планово и казалось, что мы все в состоянии контролировать. Поэтому в этот раз с нами пошла Лео, которая хорошо знала Алекса и хотела с ним поболтать, и Боровский, которого не было повода прогонять.

Юна мы предупредили, что немного задерживаемся и можно нас не дожидаться, поэтому, когда пришли в зал, капельницы уже были переключены на состав для вывода из сна. Мы с Лео остались у входа, притормозив рядом с собой и Боровского. К ложементу пошла только Ольга, у которой с собой были корректоры. Ву сел за компьютер и полез что-то исправлять в коде мониторинга.

Я услышал, как Юн привычно спрашивает согласие на участие в тестировании. Отвлекся на улыбку Лео и ответа не услышал. Зато услышал знакомый, набирающий мощь крик.

Забыв обо всем, я рванул с места к ложементу Алекса. Видел, как Ольга надела на Биттнера клипсу и его крик прервался. Визуально казалось, что распад остановился. Но тут Алекс как-то странно закатил глаза и рухнул назад, на койку. Секундой позже, из его носа, ушей потекла кровь.

— Укол, живо, — Юн Моу, смахнул корректор с головы Алекса, подхватил шприц из рук кого-то из ассистентов и быстро ввел препарат.

— Носилки, на МРТ.

Лео подошла ко мне сзади и взяла за руку.

— Прибор не подействовал?

— Не знаю, — я нащупал вкармане блистер с китайским лекарством, останавливающим распад, но убивающим наши способности. Я не расставался с ним с момента, как Лео проснулась. И сейчас мне нужно было убедиться, что шприц с собой.

— Идем со мной, не отходи ни на шаг, — бросил я Лео.

Мы вместе пошли вслед за носилками с Алексом в медицинский блок, где его оперативно закатили в аппарат МРТ.

— Обширный инсульт, — констатировал Юн через несколько минут. — Дальше можно не смотреть.

— Причина? — я крепко сжал руку Лео.

— Позовите Ольгу, давайте обсудим. У меня есть гипотеза, но мне нужен кто-то из ее группы, — Юн выделил какие-то области цветом и, обернувшись ко мне, выжидающе замолчал.

Я позвонил Ву, спросил где они задержались и попросил побыстрее подойти к нам.

Пока Ольга с Ву разглядывали снимки МРТ, я присел на какую-то тумбочку, притянул Лео поближе, и уткнулся лицом ей в плечо. Почувствовал, как она прошлась рукой по моим волосам.

— Сейчас во всем разберемся, — сказала она тихо, наклонившись ко мне. — Ву, наверняка придумает, как сделать так, чтобы такого больше не происходило.

Я хотел сказать, что «в разберемся» уже слабо верю. Но сдержался.

— По картине разрушений, — наконец тихо сказала Ольга, — выглядит так, что виноват прибор. Не сам по себе, свою функцию он отработал полностью. Но когда корректор начал воздействие, выводя Алекса из распада, сумма разнонаправленных усилий оказалась выше прочности тканей.

Я на секунду закрыл глаза. Потом рывком встал и подошел к мониторам, увлекая за собой Лео. Боялся даже на секунду потерять с ней контакт.

Ву кивнул, глядя на визуализации и обернулся ко мне.

— Помнишь, как тебя помяло когда ловили магнитными захватами? Тут примерно так же, но вместо захватов поработал корректор.

Я бросил взгляд на Лео, у нее за ухом стояла наша клипса.

— И те, кто сейчас их носит, — я кивнул на нее, — в опасности?

— Я не знаю, — поколебавшись, ответила Ольга.

— Снимай, — я повернулся к Лео и протянул руку, чтобы забрать прибор.

— Может не надо, — начала Ольга, но я уже держал корректор в ладони.

— Мне нужно заняться Алексом, прошу всех покинуть помещение, — Юн кивнул нам в сторону выхода и пошел открывать шкафчики с оборудованием и лекарствами. Вслед за ним засуетился медицинский персонал.

Боровский, раньше всех взял себя в руки.

— Я скачал все данные МРТ и забрал корректор Алекса. Предлагаю прямо сейчас, в лаборатории, все просмотреть. Какие-то предварительные выводы мы можем сделать.

Ольга кивнула.

— Давайте, только вернем в медблок ребят с корректорами, пусть будут на глазах врачей.

— Сейчас отправлю им сообщения, — согласился Ву.

Мы добрались до лаборатории, где я без сил рухнул в кресло. Лео присела рядом на круглую табуретку.

— Что у тебя там в кармане, что ты выпустить боишься? — спросила она, то ли отвлекая меня от печальных мыслей, то ли действительно интересуясь.

— Китайское лекарство, — я показал ей блистер.

— Я категорически отказываюсь от этого компота, — Лео жестко выдержала мой взгляд. — Можешь выкинуть свой шприц из кармана и забыть о нем, ясно? Раз ты умеешь справляться с распадами, значит, научишь меня. Но я не хочу ни лежать под капельницей, ни лишиться способностей.

— Как мне жить без тебя, если что-то случится? — я сильнее сжал шприц.

Она пожала плечами.

— Справишься. Заведешь себе…. Ольгу.

Я поперхнулся и закашлялся.

— Лео, давай серьезно.

— У нас очень серьезный разговор, Алексей. Предельно. Выбрось шприц.

Я кивнул. И не выбросил, засунул глубже в карман.

— Знаешь, что страшно? — через минуту спросила Лео. — Что, если бы ваши попытки вызвать распад у тебя оказались удачными, на месте Алекса оказался бы ты.

Я тяжело вздохнул.

— Ву с Ольгой все твердили о том, как они будут проводить свой тест только на тех, кто сам согласится. В итоге пострадал человек, который никакого разрешения дать не успел.

— Ты винишь себя в этом? — Лео пытливо посмотрела на меня.

— Нет, — медленно ответил я. — Это трагичное стечение обстоятельств. Но возможно, если бы мы лучше постарались, этого могло не случиться.

— Мне кажется, вы вполне себе постарались, — откликнулась Лео.

В лаборатории собралась вся команда Ольги. Из-за того, что людей стало много, использовать обычные настольные мониторы оказалось неудобно. Ву последовательно включил несколько огромных настенных, на которые вывели графики, снимки МРТ и какие-то таблицы с цифрами.

Через несколько минут Ву подошел к нам.

— Вам пока здесь совершенно нечего делать. Идите, отдохните. Если мы разберемся в ситуации, обязательно позовем. Разбудим, если надо будет.

Но вот что-что, а спать я не собирался. Лео была без корректора. А как мы увидели, распады вовсе не отступили.

В номере Лео ушла в ванную, а я плеснул себе виски и вышел со стаканом на балкон. Никогда ничего не наладится. Что бы мы ни делали, ситуация снова выворачивается наизнанку. Нормально никогда и ничего уже не будет.

Через некоторое время Лео тоже вышла на балкон и тоже со стаканом виски.

— Ты расстроен? — Она смотрела на меня.

— Устал, — я сделал большой глоток. — Просто чертовски устал от всего этого.

Мы стояли молча. Смотрели, как звезды раскрашивают темнеющее небо. Как снизу им подмигивают оранжевые фонари.

Внезапно для себя, ночью я спал. Обняв Лео, прижавшись к ней всем телом, чувствуя ее тепло.

* * *

В лабораторию Ву позвал нас только через два дня. Эти дни мы с Лео провели совершенно бездарно, не привнеся в общую деятельность ничего полезного. Гуляли в парке. Болтали на балконе. Валялись в кровати. Видимо, благодаря такому времяпровождению, я чувствовал себя отдохнувшим, и нервная система почти пришла в норму. Хотя, переступив порог лаборатории, я и ощутил, как сердце снова пустилось в пляс. Услышать, чем же закончились исследования, было страшно.

Ву опять включил настенные мониторы и раскидал по ним таблицы и графики.

— Вот смотрите. На матмодели мы несколько раз прогнали копию происходивших в инциденте с Алексом процессов. Юн очень помог с медицинскими показателями. Проверили данные в несколько рук. Смоделировали все возможные сценарии работы корректора. Вывод из всего этого однозначный: наш прибор не нанесет вреда, если он подключен до начала распада. Он полностью стабилизирует электрическую активность мозга, не допускает возникновение распада и не вызывает инсульт. Но, если распад уже начался, при стабилизации состояния, какую бы мощность мы не задали, корректор разрушает мозг. Наблюдения за Томасом и Максимилиоаном в течение несколько дней, показали, что их мозговая активность не выходит за пределы нормы. Предлагаем больше ничего не ждать, заранее надеть на всех спящих приборы и будить людей.

— А использовать наши способности с ним можно? — Лео с интересом разглядывала мониторы.

— Можно. У него получалось, — Ву кивнул на меня.

Я молчал. Смысла что-то комментировать не было. Ученых много, они все проверили, уверяют, что правы. А я даже принцип действия этой игрушки не очень понимаю.

Ольга протянула Лео клипсу. Я вздрогнул всем телом, но удержался от комментариев. Лео снова надела корректор, повернулась ко мне. Я с опозданием понял, что она задумала, но сделать ничего не успел. Она исчезла с того места, на котором находилась. Те из присутствующих, кто не был в нашей команде и не видел всех этих фокусов, как завороженные, смотрели на пустоту.

— Работает, — Лео появилась чуть правее того места, где исчезла, с веткой какого-то дерева в руках.

— Может тебе транквилизаторов каких выдать, Алексей? — Юн подошел сзади и спросил очень тихо, но мне показалось, что слышали все. — Ты очень нехорошо выглядишь.

— Я в норме. Справлюсь.

А про себя подумал: «Наверное…»

Ольга протянула клипсу и мне, но я покачал головой.

— Не надо. Так что мы делаем, будим людей?

Ву некоторое время что-то проверял на своем планшете.

— Пошли сначала мониторинг перенастроим. Датчики оставим на людях, пока окончательно не убедимся, что все стабильно и без сюрпризов. Когда будет готово, можно поднимать. Но давайте не на ночь. Утром завтра.

Ольга кивнула.

— Высплюсь наконец-то. Давайте завтра.

Мы с Ву до глубокой ночи возились с мониторингом и еще раз перепроверили все датчики. 3Д принтер с печатью нужного количества корректоров управился к полуночи. Потом я в одиночестве пил чай в полутемной столовой. Мне хотелось побыть одному, даже не знаю зачем. Я ни о чем не думал. Смотрел, как в темноту убегают столики и потягивал горячий травяной чай.

Вернулся в номер, но спать не лег. Сначала любовался Лео, которая разметалась по кровати, такая нежная и хрупкая.

Потом курил на балконе. А после — просто стоял там. Дождался рассвета, первых светло-розовых и голубых красок утра. Смотрел как светлеет на улице, гаснет ночное освещение парка. Слушал гомон первых утренних птиц.

Вообще, идти мешаться во время пробуждения спящих я не собирался. Но все-таки, после завтрака не удержался и заглянул туда. Смотрел, как поднимается команда, люди радуются видеть друг друга, обмениваются новостями. Разминают затекшие конечности.

Потом тихо вышел из комнаты, пошел, в гостиную. Несмотря на утро, нашел бутылку с виски и, плеснув себе на дно стакана, встал с ним у окна. Мыслей не было. Почему-то ничего не было, ни радости, ни печали, я был весь какой-то пустой. Отпил немного, глядя на синее небо за окном, потом сел в кресло, полностью откинувшись на спинку. Почему-то подумалось: «и здесь они нашли его труп». Я слегка улыбнулся. Сделал еще глоток, прикрыл глаза и задремал.

Часть 2 Околоземная

Глава 1

Жизнь в институте постепенно приходила в норму. Первые несколько дней после пробуждения людей я еще был на нервах. Следил за графиками состояния. Не спал ночью — боялся не услышать тревожного сигнала. Урывками досыпал днем. Но со временем пришло доверие к работе корректоров. Распады не возникали, и меня потихоньку начало отпускать.

Было приятно видеть привычные лица в лабораториях, коридорах, столовой. Здание снова наполнилось движением. По вечерам в зонах отдыха стоял гвалт, то тут то там перемежаемый вспышками смеха. И я постепенно начал принимать это как должное.

Пока не понял, что в наладившемся мире для меня не осталось места. Снова велась научная работа. Райли планировал глубже исследовать возможности воздействия на наши способности через мозговые ритмы и улучшать конструкцию корректора. А в этой деятельности я мало чем мог помочь. Как испытуемый был уже не особо нужен, как ученый — тем более.

Спустя две недели собрался уезжать Боровский. Все это время он очень ждал, что ему предложат остаться. Но этого так и не случилось, а попросить не позволила гордость. Поэтому, в один из вечеров, когда мы с Райли, Ву и Акихиро сидели в комнате отдыха, он зашел туда с уже собранными вещами. Уныло сообщил, что вот-вот за ним приедет такси и он заглянул попрощаться.

Ярославу, как всегда, крупно не повезло. Зашел он в момент очень жаркого спора. Причем, по иронии судьбы, спорили мы как раз из-за предложения остаться, которое Райли сделал другому ученому. Которой, по моему мнению, не должно было быть места в нашей команде. Из-за того, что негодовал я, не особо стесняясь в выражениях, Боровскому от Эванса достался лишь недовольный взгляд и сухое пожелание доброго пути. Совсем расстроившись, Ярослав уже развернулся к двери, когда я его окликнул:

— Стой! Провожу тебя, — и резво поднялся с кресла.

— Вернись потом сюда, мы не договорили, — раздраженно бросил мне Райли.

Я только кивнул и, вслед за Боровским, двинулся к выходу.

— Ты неудачно зашел, — сообщил я ему в спину. — Мы ругаемся, вот и попал под горячую руку. Против тебя Райли ничего не имеет, просто я его разозлил.

Ярослав пожал плечами и ускорил шаг.

Я подозревал, что с отъездом Боровского, в институте многие вздохнут свободнее. Но, если абстрагироваться от его постоянных претензий и нотаций, он довольно забавный и точно оживлял нашу команду. А в кризис, реально нам помог.

Посадив Ярослава в такси, я некоторое время стоял под дождем смотря как машина уезжает, скрываясь в мокром тумане.

Зайдя в холл, отряхнул капли с одежды. Идти в комнату отдыха не очень хотелось. Все, что можно, мы уже сказали, добавить-то и нечего. Но, тяжело вздохнув, я все-таки туда поплелся.

— Ага, вернулся, — Райли отошел от окна, но в кресло не сел, остался стоять.

Я же наоборот плюхнулся в кресло возле столика, за которым сидели Ву и Акихиро. Заглянул в чайничек, убедился, что чай совсем закончился и ничего нацедить не получится. С грустью бросил взгляд на кофе-машину, но вставать было уже лень.

— Алексей, Ольга останется в институте, — твердо смотря мне в глаза, Райли словно поставил точку в нашем предыдущем разговоре.

— Прекрасно! В кладовке рядом с лабораторией можешь организовать ей оружейную комнату. Да и арсенал надо бы пополнить, — фыркнул я.

— Вот сейчас мы уже ругаемся! — Эванс даже покраснел.

— Нет, перепланировку обсуждаем, — я нахально закинул ноги на журнальный столик.

Райли продолжал стоять напротив меня, сцепив руки за спиной. Ву и Акихиро больше забавлялись, не участвуя в нашей пикировке.

— Алексей, ты ведешь себя неконструктивно. Это смешно, до поры. Но пора прошла, поэтому кончай валять дурака, — Райли уже начинал злиться по-настоящему. Проблема была в том, что я-то злился уже давно, еще с самого начала этого разговора.

— Послушай меня, — я встал и оказался чуть выше него, так что теперь Райли смотрел на меня снизу-вверх. — Это твой институт. Ты принимаешь решения, кого нанимать на работу, кого увольнять с работы. Иногда в твои решения кто-то вмешивается, но, в любом случае, последнее слово — за тобой. Ну, так зачем тебе мое согласие и одобрение? Делай, что хочешь.

— Не смей убегать, — остановил он мою попытку уйти. — Одобрение мне твое не нужно, а вот нормальное взаимодействие — да. Но ты вспыхиваешь как спичка всякий раз, как речь идет об Ольге. И нужен штат психологов, чтобы ты услышал какие-либо доводы.

Я помолчал. Погонял вверх-вниз свое раздражение, мне нравилось, как оно волнами щекочет нервы. Потом развернулся и посмотрел Райли прямо в глаза.

— Ну что я могу сказать, у тебя есть всего три варианта. Выгнать меня. Выгнать ее. Или обеспечить, чтобы в моем присутствии речь о ней не шла. Решай, начальник.

Паясничать я не собирался, вышло как-то само. Хотел было извиниться, но не стал. Окинул собравшихся взглядом, и под всеобщее молчание вышел из комнаты. Быстрым шагом добрался до лифта.

Наверное, настало время двигаться дальше. В институте Эванса велись научные работы, в которых, как я уже убедился, сейчас от меня было мало пользы. Эксперименты с переходами через разрывы заморожены до тех пор, пока досконально не будет изучено все, связанное с нашей мозговой активностью и работой корректора. Продолжать участвовать в экспериментах в качестве подопытного я, конечно, мог бы и дальше. Но сейчас на эту роль появилось столько желающих, что толкаться в очереди за своей долей шишек совершенно не было никакого желания. Да и устал я.

Хотелось вернуться уже, наконец, к собственной профессии. Водить корабли и контролировать их, а не распады. Здесь, в замкнутом пространстве, я действительно начинал сходить с ума.

Так что ситуация с Ольгой просто явилась той самой последней каплей, которой не хватало для того, чтобы давно зревшее у меня в голове решение оказалось окончательно принятым. Я невольно содрогнулся, вспомнив, как Райли сообщил, что они хотят оставить Ольгу с командой в институте. Я часы считал до момента, когда она уедет, и вот такое.

Зайдя к себе в номер, я взял летное удостоверение. Потом спустился вниз, в гараж.

До Лондона доехал быстро, привычных заторов по пути не было. Оттуда до космодрома шло скоростное шоссе, так что уже через час с небольшим после выезда из института я был на месте. Лондонский косм

опорт был поменьше калужского, но все равно красивый. Завораживающий. Я полюбовался и самим зданием, и потом, уже из его окон — взлетным полем. Пассажирские челноки были раскиданы по полю как игрушечные самолетики. Возле некоторых стояли машины и суетились люди. Над всем этим, стройными башнями, возвышались несколько грузовиков. Еще один был уже переведен в горизонтальное положение для транспортировки в ангар. На фоне челноков он выглядел Гулливером среди лилипутов.

Я нашел командный центр и тут вспомнил, что медицинское разрешение на полеты, которое в Англии почему-то выдавали на бумаге, осталось в институте, с собой была только фотография. Несмотря на это, я все-таки сунулся в отдел, который занимался приемом на работу. Энергичный мужчина в военной форме, на чин которого я почему-то не обратил внимания, выдал допуск к собеседованиям. Я надеялся, что с моей квалификацией формальности не займут много времени, и уже к вечеру я смогу снова почувствовать себя пилотом, а не лабораторной мышью. Но ошибся.

Собеседования проходили медленно и нудно. Меня отправляли из кабинета в кабинет, где я разговаривал с разными людьми, заполнял бланки, проходил тесты на древних компьютерах, потом снова разговаривал и заполнял бланки. Мне уже начинало казаться, что это никогда не закончится — я попал в ад для пилотов и теперь вечно буду ходить по коридорам и кабинетам. Но тут, возле очередной двери, меня остановил высокий мужчина, лет шестидесяти.

— Приветствую. Я майор Дерик Андервуд. Мне сообщили, что вы тут ищите работу. Решил помешать вам пройти полную экскурсию по нашему заповеднику английской бюрократии.

Честно говоря, я растерялся.

— Мне известно, кто вы, — он приветливо улыбнулся и, не по уставу, протянул ладонь для рукопожатия. — Поэтому, прохождение этого лабиринта вам не требуется. Но пойдемте, поговорим про перспективы у меня в кабинете.

Кабинет у него был большой, но обставленный спартански — стол, несколько кресел, шкаф со стеклянными дверьми. Шкаф выглядел солидно, но не похоже было, чтобы им часто пользовались — больше дань старинной моде, чем система хранения каких-либо бумаг.

Майор предложил мне присесть и сел сам. Тут же, практически ниоткуда, появилась тихая помощница, женщина в возрасте, под стать кабинету. Она поставила на стол чашки и небольшой чайничек с чаем. Я не смог сдержать улыбки, глядя на классический сервиз из фарфора. Привычному к термокружкам и непроливайкам из закаленного стекла, мне даже страшно было брать тонкую фарфоровую чашечку в руки, как бы она не лопнула, ненароком.

— Алексей, верно? — явно непривычное для его языка имя, Дерик Андервуд выговорил с заметным усилием. — Вы же понимаете, что, являясь гражданином иностранного государства, на работу в британском военном флоте претендовать не можете?

Я молча кивнул, пытаясь угадать дальнейший ход нашего диалога.

— Хорошо. На гражданские рейсы мы с таким опытом конечно возьмем с радостью, но доставит ли подобная работа радость вам?

Он наполнил одну чашку чаем, протянул ее мне. Затем, аккуратно налил и себе, добавив молока.

— Основная функция нашего гражданского флота — это перевозка полезных ископаемых из Пояса астероидов на космические станции, где ведется их переработка. Большей частью — в сектор Марса. Вахта месячная: вылетаете с Земли, делаете пять рейсов между Поясом астероидов и базами. При текущем расположении до места разработки доберетесь примерно за трое суток. Там с помощью роботов собираете полезные ископаемые. С грузом летите к Марсу, разгружаетесь у одной из станций. Сутки, пока корабль проходит техосмотр, у вас выходной. Потом снова в Пояс. В седьмом рейсе везете груз не в марсианский сектор, а к окололунному терминалу. Возвращаетесь на Землю. Месяц отдыхаете, и все по новой. Корабли грузовые, двигатель там простой, термоядерный. Нашим законодательством допускается использование в качестве напарника интеллектуальной бортовой системы управления, поэтому на корабле вы будете один. Так вот, после всего, что с вами случилось, вы уверены, что хотите такую работу?

Я не смог сдержать улыбку.

— Честно вам скажу, после всего, что со мной случилось, именно такую работу я и хочу. Это идеальная работа.

Какое-то время мы смотрели друг на друга. Майор Андервуд словно пытался прощупать меня глазами, потом кивнул.

— Тогда вы приняты. Когда готовы приступить?

— Через два дня. Мне нужно найти квартиру в Лондоне и перевезти вещи.

— У нас есть общежития, мы предоставим вам жилье.

Он встал. Тут же материализовалась помощница.

— Проводите его к мисс Найт, его нужно включить в график смен и устроить в общежитии. Удачи вам, Алексей. Буду рад получать рапорты о ваших успехах.

* * *

Лео сидела на кровати. Вид у нее был злой и расстроенный.

— Я не понимаю, почему ты вечно куда-то убегаешь!

— Я не убегаю, — не согласился я, глядя как шкаф готовит полную выдачу моих вещей. На полке росла плотная стопка аккуратно сложенных футболок. — Просто сменил работу. Лондон рядом, мы будем встречаться. У меня запланированы целые месяцы безделья.

— Все же наладилось! — она внезапно метнулась к шкафу и затребовала из него мой старый свитер. — Его не отдам, он мой.

— Ну здрасьте, — я потянул за рукав, пытаясь перехватить похищенное. — Предыдущие лет десять был мой.

— Сменил работу, — Лео смешно развела одной рукой, другой цепко удерживая свитер.

Я присел рядом с ней на корточки и посмотрел в глаза.

— Ничего не меняется, Лео. Я рядом и всегда буду рядом. Изучайте свои сложные научные тайны, а я пока кораблики повожу.

В дверь постучали.

— Ты ждешь гостей? — Лео наконец-то полностью завладела свитером и прижала его к груди.

Я покачал головой, но стук повторился так, что мне пришлось встать и открыть дверь. За ней стояла Ольга. Я едва сдержал порыв тут же захлопнуть створку перед самым ее носом.

— Надо поговорить, — она приветливо кивнула Лео.

Я колебался, но в итоге вышел к Ольге в коридор.

— Ты уезжаешь из-за меня? — спросила она без обиняков, прямо глядя мне в глаза.

— Я уезжаю, потому что нашел более интересную для себя работу. Мир не вращается вокруг тебя, Оля. И вокруг Райли и института тоже не вращается. Мир большой. И не все, что в нем происходит, происходит из-за вас.

Она едва заметно стушевалась.

— Тем не менее, я хотела сказать, что, если ты хочешь, могу уехать я.

Я знал, как сильно она хотела остаться в институте. Не ожидал, что ей может хватить сил предложить устраниться. Это должно было бы вызвать у меня хоть немного уважения, но вместо этого я поймал себя на мысли, что меня злит эта жертвенность и покорно склоненная голова.

— Не хочу, Оля, — резче, чем требовалось ответил я. — У тебя все? Тогда не мешай собирать вещи.

Я вернулся в комнату и закрыл дверь.

Кроме того, что я возвращаюсь в космос, где собственно мне и место, был еще один весомый плюс во всей этой ситуации. Ольга останется в институте как российский представитель. Я буду больше не нужен Коломойцеву — у него появится гораздо более надежный агент, что сделает меня свободным. И беззащитным. Я невольно улыбнулся этой мысли.

— Ты безнадежен, — Лео аккуратно сложила мой свитер. — Не буду тебе мешать аннигилировать. Когда ты возвращаешься первый раз? Я приеду в Лондон.

— А сейчас не останешься?

— А сейчас я еще слишком злюсь на тебя. Будем надеяться, что за месяц я тебя хоть чуть-чуть прощу.

— Тогда спешу разочаровать — графика полетов еще нет и когда я вернусь — понятия не имею. Пользуйся мной сейчас.

Я обнял ее, но она ловко выкрутилась из моих рук.

— Очень злюсь! — состроив страшное лицо, Лео выскользнула в коридор.

Вздохнув, я проводил ее взглядом, после чего достал сигареты и вышел на балкон.

«Какая эпоха окончена» — сказал однажды Райли. Сейчас я ощущал тоже самое. Какая эпоха окончена.

* * *

С Ву мы встретились вечером, перед моим отъездом, в его лаборатории. Он сидел над расчетами с наших экспериментов. То ли проверял в них что-то, толи что-то доделывал, но голову на звук шагов даже не повернул.

— Правильно, не надо говорить мне «до свидания», — подначил я, садясь рядом, на соседнее кресло.

— И не собираюсь, — буркнул Ву. — Ты хороший программист, у меня в команде нет ни одного, способного так же быстро и четко обработать данные и автоматизировать процессы. Так что, этой части тебя мне точно будет не хватать.

— Приятно слышать, — я улыбнулся.

— А остальные твои части могут проваливать в космос, по ним я скучать не буду, — внезапно фыркнул Ву и снова уткнулся в свой монитор.

Я расхохотался и хлопнул его по плечу.

— Умеешь сказать приятное, Ву.

— Когда ты уезжаешь?

— Завтра с утра.

Мы еще какое-то время посидели в лаборатории, повспоминали последнюю экспедицию и охоту на газовые облака. Я даже добавил несколько шейдерных функций к новой визуализации. Потом, решил не мешать работе Ву, и спустился в вечерний парк.

* * *

Райли стоял в холле скрестив руки на груди. Я порылся в карманах, нашел там ключи от комнаты и пропуск в лаборатории. Все это хотел отдать ему.

— Это не мне, — хмуро сообщил Эванс. — На охране оставь.

Я вернул ключи и пропуск в карман и, прощаясь, протянул ладонь.

— Так для всех будет же лучше. Я на связи, Райли.

Он нехотя пожал мне руку, не дожидаясь пока я выйду за дверь, развернулся на пятках и пошел к лестнице.

Окинув прощальным взглядом холл и вздохнув, я направился к выходу. Оставил пропуск и ключи охране. Такси уже ждало за оградой. Я закинул сумку в багажник. Машина тронулась. Некоторое время я смотрел, как удаляется здание института. Потом уже перевел взгляд на лобовое стекло, на дорогу, убегающую вдаль. В жизни так и нужно — всегда смотреть вперед и только в редкие моменты оглядываться назад.

Я подгадал день отъезда так, чтобы сразу отправиться в рейс, но поторопился выехать из института. Процедура прощания вызвала ненужную грусть и сомнения в принятом решении. Поэтому я малодушно сбежал раньше, из-за чего до старта оказалось слишком много времени. Изначально я не планировал заезжать в предоставленное мне космопортом жилье, но теперь вбил его адрес в маршрут такси.

Общежитие находилось всего в четырех километрах от космопорта. Современное здание, почему-то внешне похожее на океанский лайнер, пряталось среди высоток административных корпусов. Номер мне достался на третьем этаже, зато окнами выходил как раз на взлетное поле. Это здание было отделано шумоподавляющими панелями, отчего блестело на солнце так, что хотелось зажмуриться. Первый раз я обратил внимание на панели, когда подходил общежитию, а второй — когда зашел в залитые солнцем комнаты. В институте солнце не было таким ярким, хоть у меня там и был более высокий этаж. А тут — словно проходило через усилитель и потом добиралось до каждого уголка комнат.

В номере была спальня, гостиная с просторным эркером и небольшой кухонный уголок, отделенный от гостиной высокой стойкой. Санузел оказался совмещенным, но порадовал совершенно роскошным гидромассажным душем. Фотообои были выключены. Я пощелкал пультом, пролистнул все картинки и нашел обои в теплых персиковых тонах, с легким, едва заметным, рисунком в виде птичьих перьев.

Обошел все комнаты. Кровать в спальне была огромная, застланная серым неприглядным покрывалом. Я сразу подумал, что надо купить что-то более уютное и домашнее. Отдал шкафу сумку с вещами, включил сортировку — часть вещей шкаф должен был отобрать мне с собой, часть оставить в своих недрах.

Гостиную тоже пока сложно было назвать уютной. Стол, несколько стульев. Кухня приятно удивила. Кроме холодильника и плиты с кучей функций, там стояла хорошая кофе-машина. Посуды было много, как на семью. Я достал большую белую чашку, сполоснул ее. Прогнал тестовый цикл в кофе-машине. Продуктов в холодильнике конечно не было, за молоком надо было идти или ждать доставку. С учетом того, что я сейчас улетал почти на месяц, это не имело смысла. А вот пакет с кофейными зернами нашелся. Я вскрыл его, засыпал часть в машину и сделал двойной эспрессо.

Окна открывались только в эркере. И выйдя туда с чашкой кофе, я распахнул одну из створок. На меня тут же обрушились, почти оглушив, звуки космопорта.

Ну что же, здравствуй новая страница моей жизни.

Глава 2

Корабль возвышался посреди взлетной площадки, закрепленный парковочными держателями. Он был по-своему красив — огромная серебристая сигара с двумя парами небольших крыльев.

Я разглядывал его, пока ждал проверки документов и выдачи допусков к управлению. Снаружи легко угадывались зоны реактора, грузового отсека и командного модуля. В наземном положении грузовой отсек был сложен. В космосе телескопическая центральная часть корабля раскроется, удлинив его в несколько раз. Двигатели пока были зачехлены, но по ярким надписям и размеру легко было отличить дюзы разгонных блоков от основных и маневровых.

Наконец, все формальности были соблюдены. На лифте парковочного держателя я поднялся к шлюзовой камере командного модуля, зашел на борт и огляделся. За шлюзом располагался технический блок. Из него, вдоль борта, шли две лестницы: одна наверх в жилые помещения и рубку, вторая вниз — в грузовой отсек. Недалеко от меня стоял сервисный терминал. Обычно им пользовались во время ремонта. Например, чтобы запустить тестовый продув после замены катализатора в системе регенерации воздуха и тут же посмотреть результат, а не бегать для этого в рубку. Сейчас конечно ничего чинить и настраивать было не нужно, наземные службы крайне скрупулёзно готовили корабли к выходу. Но мне нравился сам процесс знакомства с новым кораблем.

Включив терминал, я зашел в раздел диагностики. Проверил показатели системы жизнеобеспечения, затем переключился на реактор и движки. Все работало как часы, мгновенно отзываясь на запросы и демонстрируя показатели, уверенно держащиеся в зеленой зоне.

Закончив с диагностикой, я прошелся по блоку, посмотрел где какое оборудование расположено и как до него можно добраться, если понадобится. Пересчитал запасные кислородные баллоны, постучал пальцем по манометрам. Проверил уровень заряда аварийной аккумуляторной батареи. И, решив, что здесь я осмотрелся достаточно, спустился по лестнице в грузовой отсек.

Сейчас он почти не освещался и уходил вниз темным колодцем. Вдоль стен в шахматном порядке были закреплены роботы-землеройки. Между ними, перетянутые фиксирующими лентами, располагались стопки пустых транспортировочных контейнеров. В сложенном виде контейнеры были совершенно плоскими и походили на листы какого-то строительного материала.

В нише рядом с механизмом раскладки отсека стояли два погрузчика. Их использовали для перестановки грузов внутри корабля. В отличие от землеероек, для работы на астероидах они были не приспособлены.

На палубе грузового отсека так же стоял свой терминал. С него можно было провести диагностику и запуск механизмов раскрытия грузового модуля, оценить загрузку отсека, посмотреть распределение массы грузов. Если развесовка плохая — сразу поправить ее, подвигав грузы с помощью погрузчиков.

Этот терминал я пока трогать не стал. Включил полный свет, посмотрел на стоящие на дне отсека рядом с грузовым шлюзом контейнеры с научным оборудованием и фруктами. Их мне нужно будет выгрузить на орбитальной станции, где буду дозаправляться.

Закончив осмотр, я вернулся в командный модуль и поднялся на палубу жилой зоны. Она оказалась немного меньше предыдущих, за счет того, что располагалась наверху, ближе к заостренному носу корабля. Здесь была каюта с парой узких армейской коек и обычным шкафом, санузел с душевой, а оставшуюся часть занимала довольно просторная кают-компания. В ней поместился стол, два удобных кресла и большой настенный экран.

Часть кают-кампании была отделена небольшой стойкой. Там стоял холодильник, забитый пайками стандартного рациона, небольшая плита-микроволновка и встроенная кофе-машина с минимумом программ. Но хоть что-то. Я подумал, что к следующему рейсу нужно купить себе в городе какой-нибудь более интересной еды, чтобы не питаться целый месяц одними пайками.

Быстро оглядевшись, я забросил сумку в шкаф, так и не удосужившись разобрать вещи и, наконец-то, добрался до последней палубы, где была рубка управления.

На таких кораблях мне почти не приходилось летать. В академии у нас были в основном небольшие исследовательские, и большая часть летных часов прошла на них. После выпуска же я, как правило, летал в составе экипажа, а не так, чтобы весь большой корабль был в моем личном распоряжении. Поэтому сейчас с жадностью оглядывался по сторонам, чувствуя себя, как ребенок, попавший в лавку со сладостями.

Несмотря на размеры корабля, рубка была небольшая. В центре стоял карданный подвес с креслом пилота и консолью управления, прямо как у симулятора. Такая конструкция позволяла пилоту всегда оставаться в горизонтальном положении. Но польза он нее была только при взлете и посадке на планету, поэтому на межзвездном корабле таких подвесов не требовалось, а на исследовательских просто было не до подобных изысков. Обзорные экраны посередине рубки, прямо напротив пилотского кресла, показывали, что происходило за бортом. Боковые навигационные транслировали данные с приборов и датчиков.

Я включил их все. Полюбовался взлетным полем и едва видимым на горизонте городом. Затем открыл на одном из дисплеев мануал по роботам-землеройкам — с такими мне пока работать не приходилось, надо будет за время полета изучить конструкцию и особенности управления. На другой вывел данные диагностики систем корабля, чтобы были перед глазами. Решил сразу подключить голосового помощника. В настройках предлагали три варианта: мужской голос, женский и синтетический. Поразмыслив, я решил, что мужских и женских мне пока хватало и выбрал синтетический.

— Помощник Бэт на связи, — сообщил компьютер.

Я вздрогнул и слегка притушил громкость.

— Доложи состояние корабля.

— Все системы работают штатно. Ожидаю дальнейших команд.

— Выведи на экран номер пять мануал по навигационному оборудованию, — я обернулся на пятый экран и уставился на текст.

До вылета оставалось около часа, самое время прочитать инструкцию.

На орбиту корабль выводился автопилотом, и траектория выхода полностью контролировалась с Земли. А дальше я мог позволить себе вольности. Тот же автопилот мог довести меня и до Пояса астероидов, или, выйдя за пределы основных полетных коридоров, я мог бы проложить маршрут сам. Было очевидным, что автоматика поведет корабль более выгодным для корпорации путем, экономя время и топливо, но отсутствие запрета на вариативность радовало.

Я поерзал в кресле, заставляя его адаптироваться под меня.

Ну что же, к взлету я был готов.

Еще раз оглядел рубку, достал телефон, пробежался глазами по сообщениям. От Лео ничего не было. Вот ведь. Отправил ей сообщение:

«Ну хоть напиши, что скучаешь».

После чего обратился к помощнику:

— Бэт, включи обратный отсчет до старта.

«Не скучаю», — пришло от Лео. И следом прилетела фотка, где они с Ву и Райли дурачатся в лаборатории.

Я почувствовал, как меня кольнула обида. Не хотелось верить в то, что не скучает, но вдруг это правда?

Настроение начало портиться, чего я не собирался себе позволять. Вот он — корабль. Меньше чем через час будет космос. Я тут абсолютно счастлив.

«А ты?» — пришло от Лео.

«И я нет», — мстительно ответил я. Делать фото не стал, пусть верит на слово.

«Тогда счастливого пути».

Я вдруг понял, что всерьез обиделся. Отложил телефон в сторону. Встал прошелся, глядя на смотровые экраны.

— До старта осталось пятнадцать минут, — сообщил голос Бэт.

Вот и прекрасно.

Наземные службы суетились вокруг корабля, потихоньку отводя в стороны машины и сервисное оборудование. По команде от диспетчера я по очереди отключил штепсельные разъемы заправочных шлангов и смотрел, как те отводятся в стороны.

— Десять минут до старта, — казалось, синтетический голос меня подгоняет.

Я повторно, как того требовали инструкции, запустил диагностику систем и, нервно покусывая губы, смотрел как на дисплее их блоки один за другим окрашиваются зеленым. Сначала удивился, что предстоящий старт заставил меня волноваться, а потом сообразил, в чем дело. С планет я взлетал сам только во время обучения в летной академии, а это было почти десять лет назад. Все остальное время полет начинался либо с терминала одной из станций, либо с околунной орбиты, куда я прибывал на пассажирском челноке. И такой старт принципиально отличался от взлета с поверхности Земли.

— Пять минут до старта.

Я включил продувку камер разгонных блоков.

Голос Бэт теперь отсчитывал каждую оставшуюся минуту. Я сел в кресло, пристегнул ремни, еще раз заставил кресло подстроиться под мой корпус.

— Закрывайте дренаж, — пришла команда из диспетчерской.

— Одна минута до старта.

Я включил подачу топлива в разгонные двигатели и по цифрам на консоли управления смотрел, как идет набор тяги. Ровно в то же мгновение, как отсчет Бэт закончился, сработал датчик отрыва от взлетной площадки. Начали наваливаться перегрузки, на что среагировало пилотское кресло, обхватив меня плотнее. Набрав начальную скорость, корабль стал наклоняться, выходя на траекторию аэродинамического набора высоты. Передняя стена ушла вниз, ее место занял потолок рубки. Тут я оценил преимущество карданного подвеса — низ по-прежнему был под ногами, а не за спиной, как при старте на исследовательских кораблях. Скорость сейчас почти не росла, вернулась нормальная сила тяжести, и некоторое время я любовался уходящими вниз облаками. На высоте сорока километров включился основной двигатель, меня снова вдавило в кресло, а стены с полом начали медленно возвращаться на место. Минут через десять зажегся сигнал выхода за линию Кармана.

Я переключил все экраны на трансляцию с внешних камер. Стены корабля растворились, и вокруг растеклось необъятное пространство. Земля головокружительно улетала прочь. Сверху и вокруг раскинулась чернота космоса, которую не могло разогнать даже не по земному яркое Солнце.

Автопилот довел меня до ближайшего орбитального терминала, нарезавшего круги вокруг планеты на высоте девяти тысяч километров. Там я оставил привезенный с Земли груз и заправился Гелием-3. Теперь, наконец, можно было летать по-настоящему.

Отойдя на маневровых от терминала и развернувшись в безопасном направлении, я запустил двигатель и плавно догнал тягу до одной g. На борту установилась стандартная сила тяжести. Бортовая система построила маршрут, мне оставалось согласится с ним или проложить свой. В первый раз я решил не выпендриваться и нажал «принять».

— Управление передано автопилоту, — сообщил голос Бэт.

Я отстегнул ремни и встал. Уходить из рубки пока не хотелось. Притушив все освещение и выключил терминалы, я оставил только обзорные экраны.

Космос был повсюду. Он словно проходил сквозь меня, звал и манил. Вглядываясь в звездный рисунок, видя, как, освещенная солнцем, уменьшается Земля, я наслаждался этим видом, пока не ощутил начало распада. Поколебавшись всего лишь долю секунды, не стал ему противиться, дал закружить себя этим вихрем. Прикоснулся к вселенной уже не только взглядом. Вдохнул ее, пропитался ею. Несся, как частица, в безумном полете в никуда. И остановился. Нашел себя, свой корабль. Потянул к себе разлетающегося себя. Вдохнул.

Это было прекрасно.

Слегка оглушенный распадом, я сел на пол и прислонился спиной к перилам межпалубной лестницы, продолжая смотреть на обзорные экраны.

При нашем последнем разговоре с Ву я обещал ему, что буду носить корректор, или, точнее, «стабилизатор распада» — так стали называть его доработанную версию. И честно выполнял обещание. Стабилизатор лежал у меня в кармане выключенным, поскольку о том где его носить и когда включать мы не договаривались. Пока я считал, что полностью контролирую ситуацию, отказывать себе в секундах единения со вселенной не хотелось.

Кроме того, возможно, если я пойму механизмы распада и смогу им управлять так, как мы научились управлять переходами через разрывы, найдется применение и этому странному состоянию.

* * *

Путь от Земли до Пояса я провел с пользой. Перечитал все статьи по пилотированию и навигации, которые вышли за последний год. Каких-то существенных новостей в этой области не было, но удалось вспомнить разные мелкие детали. Все-таки движение на термояде имело нюансы, о которых не приходилось задумываться во время межзвездных перелетов.

Когда статьи закончились, я обосновался в грузовом отсеке. Трансформировать его пока не было необходимости, но лучше заранее разобраться как это делается. Заодно осмотрел скафандры. Они были практически такие же, как на нашем исследовательском корабле. Незначительно различались только конструкцией и наполнением багажного контейнера ранцев. Жаль, проверить работу ранцевых двигателей в реальном полете пока идем на тяге не представлялось возможным.

В багажном контейнере я нашел ремонтный пакет, различные инструменты, клей для скафандра. Выложил все на пол, пытаясь на всякий случай запомнить, что у меня будет с собой. В отдельном отсеке лежала алюминиевая банка с водой и высокоэнергетические галеты, пары штук которых хватило бы на неделю. Не представляю даже, в какой ситуации это могло бы понадобиться. На том же астероиде нет возможности снять скафандр, чтобы поесть. А на корабле были пайки и кухня, то есть камбуз.

Камбуз я, кстати, тоже освоил. Пайки были стандартные, сытные и невкусные. Видимо, специально для того, чтобы жизнь на Земле ценилась больше, чем в космосе. Чтобы, возвращаясь из рейса, мечтал не о далеких путешествиях, а о ребрышках на гриле с гарниром из мелкой молодой картошки, отваренной прямо в мундире и слегка обжаренной со специями.

Кофемашина оказалась не настолько плохой, как мне показалось вначале. Теперь аромат кофе скрашивал мне время, которое я, отдыхая от прочих дел, проводил в рубке. Перекусив очередным полезным, но не вызывающим желания сделать себе добавки,пайком я наполнял свою непроливайку кофе и поднимался сюда. Растекался в удобном пилотском кресле, закидывал ноги на кронштейн консоли управления, включал обзорные экраны и отдавался ощущению полета. Было интересно следить за тем, как Пояс астероидов растет на экране, постепенно вытесняя звезды роем светящихся маркеров полезных ископаемых и векторами направлений. Больше всего было таких, которые содержали железоникелевую руду или углерод. Мелькали отметки на кобальт, молибден, осмий, палладий. Довольно часто всплывали указатели на платину. Попадался рений.

За сутки до конца пути, я окончательно разобрался с тем, какие параметры систем корабля действительно лучше держать под контролем. Покопался в бортовом софте, настроил их трансляцию на свой браслет, чтобы не быть привязанным к терминалам.

А еще я перестал смотреть на время. Жил по собственным ритмам, поэтому умудрился проморгать приближение к своему астероиду. Еще в начале пути я настроил Бэт на обратный отсчет времени начиная с пяти часов до конца маршрута. А спать лег всего лишь за сорок минут до того, как синтетический голос разнесся по кораблю. Я подскочил, словно ужаленный и сначала даже не понял, что происходит. Когда же сориентировался, порадовался, что управление кораблем еще не стало для меня рутиной. Поэтому, даже после короткого сна, я чувствовал себя бодрым и отдохнувшим.

Быстро одевшись, я поднялся в рубку. Убедился, что все в порядке и автоматика контролирует сближение. Расслабившись, сделал себе кофе и уселся в кресло.

Вскоре навигационная система уже точно подсветила мой камень. Мы сравняли с ним скорость движения. При неработающих двигателях сила тяжести исчезла и мне потребовалась пара минут, чтобы приноровиться к обстановке. После чего я запустил механизм раскрытия грузового отсека, дождался завершения и для посадки на астероид перешел на ручное управление — хотелось попрактиковаться. Запустил маневровые двигатели и короткими командами направил корабль к астероиду. В ручном режиме с посадкой провозился, конечно, дольше, чем это сделала бы автоматика. Зато успешное завершение маневра заставило меня только что не захлопать в ладоши от счастья. Внезапно я подумал, что сейчас я получаю гораздо больше удовольствия, чем при работе с разрывами. Мои навыки пилотирования были не случайными. Они являлись следствием долгой и напряженной работы. И следствием очень вдохновляющим.

Я выпустил землеройных роботов и через мониторы некоторое время смотрел, как они старательно вбуриваются в породу. Проверил, что счетчики заполненности контейнеров поползли вверх и что собирается в них правильная руда. На этом астероиде я собирал иридий, но в процессе первичного обогащения руды землеройками они сепарировали и другие полезные ископаемые. ИИ помечал их наличие и, если они представляли интерес, распределял по отдельным боксам.

Я дождался первой смены контейнеров. Землеройки по очереди вернулись на борт, сбросили заполненные коробки, подхватили и раскрыли новые пустые, а с ними снова вышли на поверхность астероида. Под управлением бортового ИИ погрузчики, начали расставлять контейнеры внутри грузового отсека, закрепляя их фиксирующими лентами. Одновременно с этим на терминале грузового модуля появилась новая визуализация: схема текущего размещения груза и прогнозируемое положение центра тяжести корабля. Если он уйдет с продольной оси — при включении двигателей корабль закрутит.

Пока все шло в штатном режиме, и я решил тоже проветриться. Скафандр оказался маловат по росту. Провозившись с ним некоторое время, я взял запасной, но тот оказался еще меньше. Это было неожиданно. Ростовой размерный ряд у скафандров обычно стандартный, эти же явно маломерили. Сделав в памяти зарубку, что надо будет заказать другие, я с трудом все-таки натянул, на плечи первый и постарался максимально ужаться, чтобы его застегнуть.

Ходить по астероиду было прикольно. В отсутствии силы притяжения, каждый шаг надо было выверять, временами выдавая корректирующий импульс из ранцевого двигателя, чтобы не взлететь птицей. В предыдущих своих экспедициях я никуда не высаживался и весь опыт нахождения в открытом космосе у меня ограничивался часами обучения в летной академии. Поэтому сейчас я с удовольствием воспользовался возможностью побыть ближе к звездам.

Сначала изобразил работу: обошел всех землероек, понаблюдал, как они собирают породу. Дождался следующей смены контейнеров теперь уже находясь снаружи. При наполнении рудосборника, землеройка вылезала из дыры и забавно шлепала к кораблю. Назад возвращалась в ту же точку и деловито лезла в место, где копалась до этого.

Прикинув, сколько места в отсеке сейчас заполнено и сколько осталось, я понял, что времени у меня еще целый вагон. Огляделся и уже совершенно бесцельно пошел бродить по астероиду. Пока не дошел до точки, с которой открывался вид на Млечный путь. Кругом была пустота, солнце пряталось за астероидом, а прямо передо мной струилась яркая звездная дорожка. Казалось, встань и иди по ней, туда вдаль, в глубину, в темноту.

Достаточно долго я любовался этим видом, пока не почувствовал, как вселенная зовет меня. Но в этот раз подавил распад. Удивительно, как мне удалось научиться управлять этим состоянием. Получается, есть вероятность, что этому можно научить и остальных. Но страшно, уж больно фатальные последствия могли быть при неудачах.

Я вернулся на корабль, достал соску и заварил туда кофе.

Землеройки копошились чуть больше семнадцати часов. Затем каждая по очереди доложила о возвращении на корабль. Мне оставалось доставить все, что мы накопали, на орбиту Марса, переночевать там в местном гостиничном комплексе и отправиться в следующий рейд.

Я поднял корабль над астероидом и развернул по курсу. Впереди сияло Солнце. Аберрация в линзах бортовых камер окружила его красно-синим кольцом. Запустив автопилот, я сделал снимок и отложил его в отдельную папку. Отправлю Лео по возвращении, может хоть это заставит ее скучать.

Глава 3

Во время пересменки я жил в небольшой шахтерской гостинице на орбите Марса. Похвалить ее за уют конечно было невозможно, но все необходимое в номере было, включая связь.

За время первой летки, как называли эти смены сами шахтеры, я успел позабыть все свои обиды. И едва зашел в номер, первое, что сделал — это отправил Лео фотографию солнышка. С удивлением обнаружил, что она за четыре дня так мне ничего и не написала, но лезть в бутылку не стал, сообщил, что лично я соскучился и пошел в душ.

После побродил по станции. Здесь было несколько жилых зон, практически все — гостиничного типа. Зона с магазинами, в которой были исключительно товары первой необходимости, и небольшой закуток с ресторанчиками. В основном — фастфуд, кроме одного китайского, в роскошных красных тонах. И я заглянул туда порадовать себя нормальной едой после пайков.

Лео ответила поздно вечером. Хотя, когда я перевел свое время на ее часовой пояс, оказалось, что для нее это было раннее утро. Она написала, что в институте наступило уныние. Все теперь занимаются только корректором и ничего интересного не происходит. Я усмехнулся. Злорадствовать не стал, посочувствовал. И, надеюсь, доля искренности в моем сочувствии была высокой.

Месяц, который я провел, мотаясь между Поясом астероидов и Марсом, пролетел для меня незаметно. Мне нравилось все, что я сейчас делал: и полет, и прогулки по астероиду, и бесконечный звездный ковер на экранах корабля. Мне казалось, я давно не чувствовал себя так хорошо и спокойно.

Поэтому возвращение на Землю произвело на меня эффект холодного душа. Причем и в прямом, и в переносном смысле. На Земле шел дождь. Густой, навязчивый, в считанные минуты намочивший меня целиком. Даже ветровка не смогла с ним справиться. В обуви хлюпало, натекло за шиворот. Да, я буквально захлебнулся этим дождем. В первую минуту, как сошел с трапа, даже не мог сориентироваться, куда же мне идти.

А следующим потрясением стало то, как много людей было вокруг. Теперь я начал понимать термин «одичал». На корабле я был один, не считая Бет. На станции уже десять человек считались большой компанией. А здесь, в космопорте, кроме дождя, меня закрутило и человеческим водоворотом.

Справившись с первым впечатлением, я передал ключ-карты от систем управления кораблем техническому персоналу и, разглядев, наконец, яркие стрелки, пошел на выход из терминала. На улице с минуту раздумывал, вызвать ли такси. В итоге, решив не мочить собой машину, так и пошел до общежития пешком. За час дождь утих, но небо осталось серым и хмурым, готовым в любой момент снова пролиться водой.

Дома первым делом я сходил в душ, отдал всю мокрую одежду шкафу, выставив цикл на стирку, сушку и глажку. Из того, что еще оставалось чистым, долго выбирал, что же надеть — футболку или футболку. Вспомнив, что Лео любит яркое, выкопал темно-бордовое поло, которое, по-моему, она мне и дарила.

Вызвал такси. По пути курил в окно, глядя на суету вокруг. Несмотря на дождь, улицы были заполнены людьми и машинами, которые катастрофически мешали друг другу. После просторов космоса, Земля продолжала казаться тесной и перенаселенной.

Машина остановилась на Сент-Джон стрит в Смитфилде. Я неудачно выбрал точку окончания маршрута, и до ресторана Сент-Джон, где меня, я надеюсь, уже ждали, пришлось немного пройти пешком. Зонта с собой не было, поэтому внутрь я вошел мокрый и раздраженный. Но раздражение ушло сразу, стоило мне бросить взгляд в зал.

Лео была в невероятном синем платье. Сидела за столиком в центре с бокалом вина, закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку стула. Я притормозил на пороге, чтобы полюбоваться этой картиной. Наши взгляды встретились, и на ее лице появилась ехидная улыбка.

— Это приличное место, Алексей, — проворковала она, когда я подошел к столику. — Где твой смокинг?

— Я даже не знаю, что это такое, — нахально заявил я и плюхнулся на стул рядом с ней.

С одеждой, конечно, вышла промашка. Люди вокруг были одеты очень стильно, да и платье Лео никак не сочеталось с моей футболкой. Оставалось списать собственную небрежность на астероидное одичание. Подавив усмешку, я подумал, что еще несколько вахт и меня вообще нельзя будет выпускать в Лондон.

За вином Лео в подробностях рассказала о том, как они дотошно изучают влияние на мозг и распад наспех сконструированного нами прибора.

— Пространственные перемещения забросили, ходим в шапочках ЭЭГ, — Лео смешно сморщила нос. — И твоя Ольга нами командует.

Я невольно улыбнулся.

— Зря смеешься, — фыркнула Лео. — Институт уже не тот. Все разговоры только о стабилизации распадов. Как будто посттравматический стресс накрыл. Вроде и прибор есть, и состояние людей хорошо отслеживается автоматикой, а они на грани истеричности продолжают что-то исследовать. Одни однотипные действия за другими. И нулевой результат. Знаешь, наверное, ты правильно сделал, что сбежал из этого дурдома.

— Ха. А кто-то меня за это осуждал.

Лео только пожала плечами.

Время летело настолько быстро, что хотелось его остановить. Жаль, этого я не умел. Казалось, вечер только начался, и вот уже я сам не заметил, как мы перешли к десерту. Лео взяла знаменитый Итон месс, и, бросив быстрый взгляд на ее тарелку, я не удержался. Небольшой кусочек безе исчез оттуда, переместившись в мою ложку.

— Люблю эти фокусы, — Лео лукаво подмигнула, и безе вернулось на тарелку.

— Райли не планирует организовать еще одну центаврианскую экспедицию?

— Пока нет. Да и к чему она? Нам с теми материалами, что уже есть, еще не один год придется разбираться.

— Все-таки… — Я помолчал, пытаясь сформулировать свою мысль. — Там кто-то есть. Мне кажется, то, что мы изучаем — последствие контакта с тем, кем, чем. Не знаю. С нечто, встреченным у Проксимы.

Лео смотрела на меня во все глаза.

— Вы не думали об этом? — я ковырнул свой десерт.

— В таком контексте — нет. Райли все больше настаивает на физической природе происходящего.

— Интерференция g-поля?

— Я не очень понимаю, — Лео улыбнулась.

— На эффект от работы двигателя корабля сваливает?

— Да. Наверное. Говорит, что в точке выхода из прыжка могут быть какие-то неучтенные управляющим компьютером волны g-поля. О, сейчас, погоди.

Лео порылась в коммуникаторе и достала сообщение из общего чата.

— Вот. «В результате влияния этих неучтенных волн могут возникать устойчивые интерференционные паттерны!»

Мы рассмеялись.

— Райли Боровскому, что ли, писал? — я даже, кажется, слышал голос Эванса в этом сообщении.

— Не знаю кому. Но писал Райли, — Лео продолжила читать. — «В области этих паттернов материя будет нестабильна, и любые внешние воздействия могут изменить ее волновое состояние.»

— Мы обсуждали это, — задумчиво протянул я. — Что электрическая активность мозга инициирует цепную реакцию. И если мозг с ней не справляется, мы уходим в распад. А если справляется, то, балансируя на грани, управляем разрывами. Выглядит логично и обосновано. Но…

— Что, но?

— Это объясняет не все, есть нюансы. И последствия контакта не нужно исключать. Ведь контакт был.

Я вспомнил, как что-то чужое касалось меня во время поиска Райли в космосе у Бьенора. Поежился и подхватил кусок пирожного.

Лео еще какое-то время раздумывала. Потом встряхнулась и, ткнув в мою сторону вилкой, неожиданно перевела тему:

— Хочу взять отпуск и съездить домой. Во Францию.

— Но этот месяц я буду в Лондоне. Думал, мы проведем его вместе, — я погрустнел.

— На недельку, — Лео коснулась моей руки. — Как ты там говорил? «Не вся жизнь вращается вокруг вас»? Мне нужна перезагрузка.

«А мне нужна ты», — хотел сказать я. Но не сказал.

Из ресторана мы вышли под закрытие. Дождь закончился. Было свежо, и моя кожаная летная куртка перекочевала на плечи Лео. Ехать ко мне Лео изящно отказалась.

Пока я пытался понять, как на это реагировать, она, слабо улыбнувшись потрепала меня по плечу.

— Я не знаю уже, чего хочу от наших отношений, Лех. Не обижайся. Но ты полноценно проживаешь свою жизнь. А мне досталась роль созерцателя. Поддерживателя. Ожидателя. Я сильно сомневаюсь, что это то, что мне надо.

Я молчал. В воспоминаниях мелькнула Кристина. Вот все и повторяется.

— То есть мы прощаемся? — наконец хрипло спросил я, осознав, что от меня ждут какой-то реакции.

— Нет, — Лео улыбнулась. — Берем паузу. Ты летаешь на кораблях, я еду во Францию. Иногда ходим в ресторан и воруем друг у друга безе из тарелки.

Я молчал.

— Лех, прости, что расстроила тебя, — она снова коснулась моей руки.

Но я не хотел расставаться вот так. Мне не хватило этого вечера. За месяц в космосе я придумал тысячи дел для нас двоих, которые теперь так и останутся в планах. Мы не прошлись по мосту Хангерфорд, не проведали статую кота Каспара в ресторане «Савой», не бродили целый день по Кью Гарденс. Все внутри кричало, что я не готов ни к паузе, ни к тому, чтобы сейчас ехать домой и весь месяц в одиночестве заниматься… чем?

— Ладно, — я взял себя в руки. — Раз, говоришь, в институте вы забросили практиковаться с разрывами, поехали-ка потренируемся с ними без института. Ты на машине?

Лео удивленно кивнула.

— Отлично. Пошли. Где ты припарковалась?

Я подхватил ее под руку и, не дав возможности сказать «нет», повлек за собой. В навигатор машины вбил точку в пригороде Лондона, на полпути до института Эванса. Там были поля, за которыми тянулся лес. Жилых построек поблизости навигатор не показывал, и можно было надеяться, что вечером мы никого в этом месте не встретим.

Уже на месте, оглядев окрестности, я выбрал поле, на котором не было посевов — оно, явно, отдыхало между сезонами. Над нами раскинулось звездное небо. Ущербный месяц почти не давал света, и Лео, порывшись в багажнике, достала два шара-фонаря. Один из них я отправил метров на сто в глубину поля, второй бросил рядом с нами.

— Что-нибудь тяжеленькое? — Лео достала домкрат. Он тут же исчез у нее из рук и рухнул к моим ногам. От неожиданности я даже отскочил в сторону, уже представляя себе боль отдавленных пальцев ног.

— Как это не романтично, — сказал я со вздохом.

Открыл под домкратом разрыв и вывел его к противоположной кромке поля.

— Найдешь? — я с любопытством перевел взгляд на Лео.

— Ага, — Лео, нахмурившись, смотрела в направлении, куда я закинул железку.

Наконец подхватила ее и выбросила рядом с фонарем.

— Отвыкла? — я перекинул домкрат в другую часть поля.

Лео, стиснув зубы, старательно вытаскивала железку с каждой новой точки. Не всегда у нее это получалось, но раз за разом выходило все лучше и быстрее. Я перестал подтрунивать, и мы какое-то время просто перебрасывали домкрат с места на место. Потом я начал мешать Лео, перехватывая железку в разрыве, не давая вывести в запланированную точку. Она отомстила мне тем же. Вскоре, уже хохоча во все горло, мы устроили почти что драку за домкрат. Отвлекая Лео, я подхватил ее за талию. Забрал домкрат, а потом только осознал, насколько Лео близко. Как пахнут ее волосы. Как приятно тепло кожи, разгоряченной нашей баталией. Скользнул губами по ее шее. Щеке. Коснулся губ. Неожиданно для меня, она ответила. Я крепче сжал ее в объятиях, забыв и про поле, и про разрывы, и про обещанную мне паузу. Сообразил бросить куртку на траву. Бережно расстегнул невероятное синее платье, которое заструилось вокруг нас.

Я эгоистично упивался происходящим, чувствуя, как Лео реагирует на мои прикосновения, отзывается на каждое. Как между нами нет ничего лишнего. Как гармонично и естественно все, что происходит.

А потом мы смотрели на звезды. Лео потушила фонари, и небо открылось нам, как мы сами только что открывались друг другу.

Через какое-то время Лео завозилась, стала выбираться из моих объятий. Лежа, я смотрел, как она надевает платье. Как шелк охватывает ее тонкое гибкое тело, струится вдоль него, пряча очертания. Встал, чтобы помочь застегнуть молнию.

— Лех, — Лео обернулась, когда я закончил с застежками и уже просто обнимал ее, не в силах разжать руки.

Оценивающе посмотрев на меня, она внезапно очень неромантично поинтересовалась:

— В лаборатории рассказывают про твой распад. Всякое… А ты можешь показать, как это?

Я тяжело вздохнул и отстранился. Когда-нибудь она все равно бы спросила.

— Если ты только с собой пистолет не принесла.

— Не принесла.

Она расправила на траве мою куртку и села на нее.

— Попкорн заказать? — меня почему-то развеселила ее поза, но Лео серьезно покачала головой.

— Это очень страшно, Лех? — она серьезно смотрела мне в глаза.

— Нет.

Я глубоко вздохнул. Были опасения, что по заказу снова ничего не получится, но они не оправдались. Я раскрылся. Потянулся навстречу к черному звездному небу. Вдохнул запахи вселенной, почувствовал ее звуки, колебания, шёпот. Начал растворяться. Разлетаться. Сам становиться вселенной. Кончиками пальцев ощутил жар и холод, разумом улетал в бесконечность. Но каждой клеточкой своего тела я видел притягивающее меня синее платье. Оно как магнитом влекло меня к себе, и отталкиваясь от звезд, я головокружительно скользил вниз, просто, чтобы прикоснуться к этому шёлку. Время словно остановилось. Сколько секунд или часов прошло с момента, как начался распад, я даже представить не мог. Но вот — вздохнул. Начал осознавать себя. Стал собираться. Возвращаться к себе.

Лео сидела, приоткрыв рот. Я никак не мог понять ее состояние, ужас ли это от происходящего, удивление, восторг.

— Это больно? — тихо спросила она.

Я покачал головой.

— Нет. Это… это прекрасно. Иное состояние, не смогу объяснить.

— А научить? — она протянула руку к клипсе за ухом.

— Нет, — я резко схватил ее за руку. — Не надо. Я не знаю, как это работает. Никому не удается справляться с распадом. Почему у меня получается, я тоже не знаю. Не нужно рисковать, тем более здесь, ночью в поле.

Я помог ей встать, поднял и стряхнул куртку. Лео подобрала фонари. Мы сложили их в багажник ее машины и вызвали мне такси.

— Представляю удивление диспетчера, вызов в поле, — Лео присела на капот, всматриваясь в дорогу.

— Главное, чтобы машина не потерялась. Но координаты мы, вроде, точные отправили, — я достал сигареты и щелкнул зажигалкой.

— Когда ты уже бросишь курить? В резервации мы договаривались, что это временно, от депрессии. И столько времени прошло.

Я выдохнул облачко дыма вверх.

— Идеальным людям обязательно нужна вредная привычка, а то над головой вырастает нимб и становится тяжело носить шляпы.

— Это смешно, да, — Лео улыбнулась, отобрала у меня сигарету и тоже затянулась.

— Лео, я не хочу паузу, — сказал я, глядя на нее.

Она завела за спину руку с сигаретой, встала на цыпочки и нежно поцеловала меня. Без страсти. Как… как на прощанье.

Дыхание перехватило. Я отстранился. Отвернулся, пытаясь скрыть охватившее меня смятение.

Со стороны леса показались фары машины и стали быстро приближаться. Сделав еще одну затяжку, Лео втоптала сигарету в землю.

— Езжай, космонавт, — она похлопала меня по плечу. — Увидимся через какое-то время. Я позвоню.

Забравшись в такси и прислонившись лбом к холодному стеклу, я смотрел в темноту. Даже не сразу заметил, как машина тронулась. Темное поле сменилось не менее темным лесом, за которым снова потянулось поле. Находясь в каком-то заторможенном состоянии, я вяло раздумывал, как мне нужно реагировать на все, что сегодня произошло? Да не только сегодня. Началось очевидно все раньше, просто я как всегда этого не заметил. Что мне делать с этой паузой? Принять? Протестовать? Как я должен вести себя, чтобы потом не было стыдно ни за сказанное, ни тем более за то, что сказано не было? И почему мне так тяжело сейчас? Даже дышать удается с трудом.

Никаких ответов на эти вопросы в голову не приходило.

Дома я распахнул все окна в эркере, запустив в комнаты звук космопорта. Порылся в баре, достал бутылку виски. Налил полный, чуть ли не до краев, стакан, отпил и уже после этого вспомнил про лед.

Оглядев унылую гостиную, я понял, чего тут не хватает. Кресла! Такого, чтобы растечься по нему, забросить ноги на стол. Любому человеку, которому предстояло одиночество, необходимо кресло. И плед. И кот. Рыжий и драный. Кота я себе позволить не мог, а вот кресло и плед…

На оформление заказа у меня ушло пять минут.

К тому времени, как приехала доставка, я уже был изрядно пьян. Ногой раздвинув казенные стулья, освободил в середине гостиной место для роботов-сборщиков. Они тут же взялись за дело, и спустя четверть часа вместо пары коробок в центре комнаты стояло новое кресло. Приняв оплату, сборщики покинули мой дом. Я долил в бокал виски. Потом, чтобы лишний раз не вставать, прихватил всю бутылку и плюхнулся в новый предмет обстановки. Сверху накинул на себя яркий оранжевый с голубым рисунком шерстяной плед.

Вот теперь все правильно. Именно так надо встречать одиночество. Я взболтал жидкость в бокале и, сделав очередной глоток, прислушался, как шумит у меня в голове.

Глава 4

Лео не позвонила мне ни через неделю, ни через две.

Первые несколько дней после нашей встречи скрасили новое кресло, виски и шутер, на обнаруженной в номере древней приставке. Позже… Позже я слушал звуки космопорта. Потом выбрался в Лондон. Бесцельно шатался по его улицам, даже не глядя на карту, не видя достопримечательностей, не понимая где нахожусь. Заходил в кафе. Брал кофе, садился у окна и смотрел, как вокруг проносится жизнь большого города. Шел в парки, а потом, внезапно для себя, снова оказывался на какой-то улице. Нависающие надо мной фасады домов подавляли. Надменно указывали на то, как мелок я и мои переживания.

Ситуация беспокоила меня все сильнее. Это было совершенно не похоже на Лео, видимо я что-то упускал.

Наконец, не выдержав, сам набрал ей сообщение. Спросил, все ли у нее в порядке. Лео ответила только часов через восемь. Написала, что задерживается во Франции, появились разные дела. И вроде бы ничего особенного в сообщении не было, но после него у меня внутри горел огромный красный фонарь, сообщавший о том, что я серьезно влип.

Прошло еще несколько дней. Когда до моей следующей вахты осталась неделя, я подумал, что самое простое, что можно сделать — это махнуть во Францию самому. Я уже забронировал билеты, когда неожиданно пришло сообщение от Лео. Она писала, что возвращается в Лондон незадолго до моего отлета. Ей очень жаль, что встретиться не получится, ведь я буду занят, а она — торопиться в институт.

Я же в свою очередь подумал: «как бы не так». Время возвращения она выбрала ювелирно. Ее самолет прибывал поздним вечером, а утром мне уже нужно быть на космодроме. Обычно, в день перед отлетом я старался как следует отдохнуть и уже никуда из дома не выбирался. Но не в этот раз.

В аэропорту я был уже за два часа до ее прилета. Мрачно пялился в табло, ожидая, что по закону подлости рейс задержат. Но самолет приземлился вовремя. На табло зажглось, что высадка будет через двенадцатый терминал. Я пошел за толпой, быстро потерялся в людском водовороте. В итоге, пока пытался выбраться куда-то в более спокойное место, уже появились первые пассажиры.

Вытянув шею, я выглядывал Лео. Благо, с моим ростом толпа тут не сильно мешала. Сначала я скорее угадал, чем увидел ее, сердце забилось, как ненормальное. Я подался вперед и обомлел.

Лео шла под руку с каким-то мужчиной. Почти висела на нем. Что-то говорила, а он, не соблюдая никаких приличий, наклонял к ней голову, касаясь щекой.

Еще не вполне соображая, что делаю, я пошел им навстречу. Лео меня заметила. Ее брови удивленно поползли вверх, но руку мужчины она не отпустила.

— Привет, — произнесла она, когда я подошел ближе.

Не зная, что сказать я стоял как вкопанный. Лео с ее приятелем тоже пришлось остановиться. Толпа обтекала нас со всех сторон, как поток. Не дождавшись от меня адекватной реакции, Лео повернулась к спутнику и ласково ему улыбнулась.

— Шарль, это Алексей, мы были с ним в экспедиции, а после работали вместе в институте. Я тебе рассказывала. Алексей, это Шарль, мой старый друг.

Работали. В институте.

Шарль приветливо протянул ладонь. Он был чуть ниже меня, но тоже высокий. Хорошо сложен, с классическими чертами лица. Привлекательный для женщин тип. Хотелось отправить его в нокаут, но я сдержался и пожал протянутую руку.

— Что ты здесь делаешь, Лёх? — Лео огляделась.

— Посылку нужно забрать, — медленно, почти не разжимая губ, процедил я. — Но вспомнил, что ты прилетаешь, пришел поздороваться.

— Мы торопимся в институт, я обещала Эвансу, что приедем до полуночи.

Мы. Приедем.

— Рада была тебя повидать, — Лео встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку. — Я позвоню тебе попозже. Пока дел много.

От ее прикосновения у меня закружилась голова. Проводив их взглядом до выхода, я сделал два шага к стене и прислонился к ее прохладной шершавой поверхности. Мимо меня потоком шли люди, все куда-то торопились, а я продолжал стоять. Терминал быстро пустел. Через какое-то время ко мне подошел администратор и попросил покинуть зону высадки, ее нужно готовить к следующему рейсу.

Кивнув головой, я двинулся к выходу.

* * *

На этот раз грузов, которые нужно было оставить на орбитальной станции было больше, да и заправиться сразу не получалось. Так что на орбите я проторчал почти сутки и вздохнул с облегчением, когда, наконец, встав на курс к Поясу включил полную тягу. Потянулись обычные дни.

Заменить скафандр я патологически забывал, но с каждым новым выходом на астероид у меня все лучше получалось

ужиматься, влезая в него. Так что, в итоге, почти забыл, что скафандр мне мал. Зато, пока был в Лондоне, купил себе переносную соску, трубка которой заводилась в шлем через один из стандартных клапанов. И теперь, пока роботы собирали руду, я мог устроиться на камнях, смотреть на Млечный путь у себя под ногами и пить кофе. Чем не смотритель маяка? Только волны вокруг были электромагнитные, а не водяные.

Я нашел себе еще одно занятие. Стал изучать современную астроразведку. Разобрался, как ищут наиболее подходящие для разработки астероиды, делают оценку запаса полезных ископаемых, строят карту плотности грунта, проводят тестовую добычу. Это было гораздо интереснее того, чем я занимался сейчас, и с моим образованием вполне можно было перейти из старателей в разведчики. Вахты, правда, будут не по месяцу, а по полгода. Но раз на Земле, судя по всему, меня больше никто не ждет, может это и к лучшему.

За всеми этими делами месяц пролетел совершенно незаметно. Возвращаться абсолютно не хотелось, но других вариантов не было. И вот, я уже на Земле, снова иду пешком от космопорта до своего общежития. На телефон свалились сообщения от Ву и Райли, были пропущенные звонки от Боровского. Даже Ольга написала какую-то ерунду про стабилизатор. Но от единственного человека, от которого я по-настоящему ждал хоть слова, не было ничего.

Сидеть дома не хотелось, поэтому забросив вещи, я поехал в центр. Зашел в первый попавшийся паб, взял пива, сел у окна и стал бездумно пялиться на улицу. Через какое-то время мое внимание привлекла симпатичная бойкая девчонка-администратор. Она шутила с гостями, помогала с электронным меню и автоматической раздачей. Кому-то сама приносила напитки. По просьбам делала коктейли, похоже, авторские. Невысокая, черноволосая, с восхитительной фигуркой, она была центром внимания всего бара. Я даже подумал, что большинство посетителей сюда и пришло ради нее, а не ради пива или коктейлей.

Во время небольшой паузы, заметив мой взгляд, она внезапно подсела ко мне.

— Эрика. Фея. Исполняю почти все желания. Хотите выпить что-нибудь интереснее пива?

— Алексей, пилот. Предлагайте. Готов оценить ваш вкус на свой.

Она безудержно флиртовала со мной, а вблизи оказалась еще более красивой, чем издалека. Черные смеющиеся глаза буквально затягивали в свой омут. В итоге, уже перед уходом, я предложил прогуляться вечером, когда у нее закончится смена.

— Я пас, — с сожалением сказала Эрика. — Весь день на ногах, еще и прогулки они не выдержат. Но, с удовольствием посижу с тобой в каком-нибудь чужом баре.

— Договорились.

Я отсканировал ее контакты, и придя домой, с удовольствием поразглядывал выложенные в сеть фотографии.

Смена Эрики заканчивалась в полночь. Но, когда я приехал, оказалось, она не может никуда уйти — у уборщиков сбилась программа, они не видят половину зала. Эрика собиралась вызывать техническую службу и ждать, пока те разберутся с роботами, а это минимум полночи. Но как раз с программой я точно мог помочь. Расковырял логи, нашел с какого момента изменились настройки, вернул их к изначальным. Мы убедились, что уборщики работают корректно и наконец-то выкатились наружу. Время уже клонилось к половине четвертого утра.

— Извини, что так вышло, — Эрика скользнула рукой по моему плечу. — Но, если ты готов, я знаю тут недалеко коктейльный бар, который работает круглосуточно. Там даже в восемь утра можно выпить.

После вахты я еще не адаптировался к ритмам Земли, и что сейчас предрассветные часы не ощущал совершенно. Поэтому против бара ничего не имел.

Эрика подустала, но подхватив меня под руку, уверенно скользнула в какой-то переулок. Бар, куда мы пришли, оказался огромным, но сидели мы там вдвоем, пили коктейли и безудержно хохотали. От этой легкости, как спутницы, так и алкоголя, у меня кружилась голова. Вышли из бара мы уже около шести утра. На улицах появились первые прохожие и машины. Эрика притянула меня к себе и поцеловала. Я понимал, что эта ночь вполне могла бы закончиться постелью, и я бы точно об этом не пожалел. Но, когда поцелуй закончился, продолжая ее обнимать, я вызвал Эрике такси. «Дурааак», — думал я, глядя как машина уезжает. И ничего не мог с этим поделать.

Шли дни. Чтобы не терять времени даром, я записался на двухнедельные курсы для пилотов по профилю «Астроразведка». Занятия занимали весь день целиком, к тому же я часто оставался после семинаров, чтобы позадавать вопросы преподавателям или поработать на тренажерах. Так что, свободного времени почти не было. С Эрикой мы виделись еще пару раз, даже удалось вытащить ее на прогулку в один из выходных. Она была забавная, но заходить дальше непринужденной болтовни я себе не позволял.

В конце моего месячного отпуска, позвонил Ву и предложил встретиться. Выбрали один из пабов на углу улиц Хаттон-Гарден и Эли Плейс. Я опоздал к условленному времени, и когда вошел, Ву уже сидел за столиком с кружкой пива. Окинув меня оценивающим взглядом, он удивленно произнес:

— Плохо выглядишь. Похудел. На пайках экономишь?

Я неопределенно пожал плечами. Говорить, что три месяца питаюсь почти что только кофе, виски и сигаретами я не собирался.

— Что, нет покоя в институте? — душевно пожав Ву руку, перевел я тему.

— Нет, — он покачал головой, демонстрируя удрученность. — Я заказал себе куриные крылья с кокосовой стружкой и кунжутом. Они здесь вкусные. А ты что будешь?

Я ткнул в овощные чипсы, и взял такое же как у Ву пиво.

— Здесь есть еда, Алексей, — он постучал пальцем по меню, но я отмахнулся.

— Рассказывай, что в институте новенького?

— Да ничего хорошего, — как-то печально отозвался Ву. — Решили переключиться с доработок стабилизаторов, на исследование самих распадов. Пока пытались разобраться что же это такое, еще два человека погибло.

Такого я не ожидал.

— У вас же есть стабилизаторы. Почему?..

— Потому что. Потому что есть ты. Ты управляешь распадом, из чего Райли с командой сделали вывод, что другие тоже могут. Но пока это ничем не подтверждается.

— Продолжите в том же духе и всю экспедицию переведете, — хмыкнул я. — Впору новую команду собирать, отправлять к Проксиме и ждать, когда они оттуда привезут наши способности. А вот если привезут не наши, а другие…

Ву усмехнулся. Потом его лицо стало серьезным.

— Ты же понимаешь, что они хотят изучать тебя? Отправлять в распады обклеив всякими датчиками. Хотя, датчики же разрушаются… Но можно что-нибудь придумать. Купол. Хочешь, купол?

Теперь была моя очередь усмехаться.

— Понимаю, Ву. Но, вообще говоря, я не работаю в институте.

— Ты уверен, что тебя это спасет? — Ву внезапно пододвинул ко мне свою тарелку с крыльями, к которой еще не притрагивался. — Ешь. Не могу на тебя смотреть.

Я покачал головой, но, чтобы не обижать его, подцепил одно крыло вилкой и перекинул в тарелку с чипсами.

— Алексей, — Ву пристально уставился на меня. — Я просто хотел предупредить. Думаю, у Ольги есть возможность надавить на какие-нибудь рычаги.

— Возможно. С другой стороны, люди же стабилизированы, чего еще надо?

— До следующего случая, — Ву невольно поморщился. — Неизвестно, что случится еще. Мы как котята тыкаемся носами во все стороны. Периодически думаем, что чем-то управляем. Но потом случается что-то новое и мы понимаем, что нет. Ничем не управляем.

— Ну сидите в лаборатории, — я фыркнул. — Раз большой мир для вас слишком страшный.

Ву скептически поднял брови вверх.

— Райли тебя слушает, Ву. Поговори с ним. Вылезайте из своей норы, полетели к Проксиме. Поищем аномалии, они там точно есть. Обвешаемся маячками и кислородом, попробуем как Райли, поперемещаться через пространственные разрывы в космосе. Снимем гравитационные и электромагнитные колебания, построим графики, поищем системность. За инопланетянами погоняемся. Это и есть нормальная исследовательская работа, а не ваши копания. Вы ведь в тупике со своими повторами одного и того же действия по тысяче раз, надо менять что-то!

— Что нам даст полет к Проксиме? — отмахнулся Ву.

— Ты тоже считаешь, что причина того, что с нами случилось в физике? — я внимательно смотрел на Ву. — Не видишь, что ваша стройная гипотеза имеет серьезные пробелы?

— Ну не серьезные…

— Серьезные. Как вы объясняете то, что мы можем не только сами перемещаться через разрывы, но и манипулировать предметами? Причем даже теми, которые не были в зоне предполагаемой интерференции?

— Это пока не объясняем, — согласился Ву.

— Ну вот, на тебе еще необъяснимое. Что мы считаем началом произошедшего?

— Толчок, — теперь Ву смотрел на меня с интересом.

— Ага! Но видишь ли в чем дело. Мы считаем, что интерференция возникла при выходе из прыжка, когда изменилась фазировка g-поля, бегущие волны перешли в стоячие, соответствующие материальным частицам и сложились с какой-то другой волной? Так?

— Ну.

— А помнишь ли, что я лоханулся и не попал в точку Лагранжа с первого раза? После выхода из прыжка мы делали маневр на планетарных двигателях, который занял больше двух часов. А толкнуло нас уже возле точки Лагранжа. Так каким, скажи на милость, образом, связаны толчок и выход из прыжка?

Ву молчал.

— Нужна экспедиция к Проксиме, — довольно заключил я.

— Полетать захотел? Хотя, к слову о полетах, как космос? — Ву кивнул головой в потолок.

— Оооо!

Я рассказал про своих землероек, и Млечный Путь, струящийся под ногами. Мы обсудили несовершенство конструкции камер, дающие интересные аберрации на экране. Уже прощаясь, я поблагодарил Ву за предупреждение насчет планов Ольги вернуть меня в эксперименты. Посадил его в такси, а сам пошел пешком, погружаясь в городскую суету, вдыхая запахи, теряясь в толпе. Размышлял о том, что снова становиться подопытным кроликом я точно не хочу. Если надо будет, то брошу космофлот. Уеду на настоящий маяк куда-нибудь в районе Адамова Моста. Хватит с меня уже экспериментов.

* * *

Скафандр я снова забыл поменять.

Землеройки уже заканчивали свою смену, когда у меня ожила рация. Я даже вздрогнул от неожиданности.

— На семействе Эоса есть кто-нибудь? — запросил динамик.

Я быстро сверился со своим положением и подтвердил.

— 20−12 нахожусь в семействе Эоса.

— Я 5–37, можешь помочь? Землеройка заблокировала шлюз, не могу взлететь.

Мне скинули координаты камня. Немного поразмыслив, я решил, что ничего плохого не случится, если я слетаю к соседу. Дождавшись, когда мои роботы закончат погрузку, я загнал их на корабль и забил полученные координаты в навигационную систему. 5–37 оказался всего в нескольких десятках тысяч километров. Я велел Бэт рассчитать маршрут с минимальным расходом топлива. Посмотрев вариант, который предложил помощник, слегка подправил импульсы и, нажав «принять», запустил двигатели.

Подлетев к месту, я прямо залюбовался тем, как зачетно землеройка приперла корабль коллеги, застряв у опоры как-то несуразно боком, что не позволило задраить грузовой шлюз. Пилот уже вышел в скафандре на поверхность астероида и вовсю размахивал руками. Как-будто я мог его не заметить.

С посадкой возникли сложности. Астероид был очень неровным, самая подходящая площадка была уже занята вторым кораблем, в итоге свой я еле пристроил на достаточно большом расстоянии от места, где изначально хотел садиться. Закрепив корабль на поверхности, я влез в скафандр. В очередной раз пообещал себе, что поменяю его, как только долечу до станции и отправился на встречу с 5–37.

Когда я подошел ближе, коллега протянул мне руку, и мы неловко стукнулись перчатками.

— Привет. Я Майкл! — голос его звучал жизнерадостно. — Пытался поддеть ее другими землеройками, все бесполезно, еще и обшивку чуть не повредил. Что-то с мозгами у нее случилось — включила буры и ими заклинилась, еле успел вырубить. Похоже, решила, что корабль — это большая груда металла.

Что Майкл мог ждать от меня, будь я обычным человеком, я даже не представляю. Землеройки большие, особенно с заполненным контейнером. И даже при отсутствии силы тяжести, с такими габаритами ее не очень-то поворочаешь руками. Да и инерционную массу никто не отменял. Если он уже пытался сдвинуть ее другими землеройками и не вышло, то ситуация выглядит тупиковой.

Но я его недооценил.

— У меня есть трос, давай прицепим ее к твоему кораблю, и ты дернешь.

— Дерзкий план, — я оценил с какой точностью нужно сделать рывок, чтобы не разворотить ему шлюз. — Я бы даже сказал, почти невыполнимый.

Хорошо, что я не обычный человек.

— Отойди, Майкл, — я махнул рукой направлении от корабля и отошел сам.

— Что ты будешь делать? — Проигнорировав мой жест, Майк красиво прыгнул наоборот к кораблю, ловко развернулся в движении и прицепился подошвами к обшивке. Явно, не первый день он так прыгает по астероидам, надо и мне будет научиться.

Ладно, так тоже сойдет.

— Секунду. Не вмешивайся только.

Я сосредоточился. Замедлил дыхание и сердцебиение. Открыл под землеройкой вход. Заводить ее в багажник корабля побоялся, могу не рассчитать расстояние и что-нибудь сломаю. Поэтому прогнал ее на полкилометра от корабля и вывел на более-менее ровную поверхность на астероиде.

— Обалдеть. Это ж как? — Майкл снова красиво прыгнул, теперь уже в мою сторону.

Как любой человек, собирающийся раздуться от гордости за свои достижения и начать хвастаться, я расправил плечи и тут случилось непоправимое. Скафандр, который я уже третий месяц растягивал под свои размеры, сдался. Раздался треск на плечевых швах и воздух ринулся наружу. Я еле успел рывком выдохнуть все содержимое легких, чтобы снизить разницу давления и выиграть лишние секунды до отключки. Майкл снова прыгнул в мою сторону, сокращая расстояние между нами, но я не сильно верил, что он чем-то сможет мне помочь. Перемещаться в корабль было страшно, слишком маленькие габариты. Поэтому, очень надеясь, что не напортачу с точкой выхода и не ухну в жерло вулкана, я выбрал другое место. Замедлил сердцебиение, открыл вход, бросил бесполезный скафандр и шагнул, уже практически теряя сознание.

С точкой выхода мне повезло. Дело ли в уровне мастерства, или «дуракам везет», оставалось под вопросом. Но я попал, куда и собирался: в институт Эванса. Рассчитывал правда выйти в парке, но оказался в коридоре напротив лаборатории. В странном кульбите вывалился точнехонько к ногам Райли.

— Что за? — тот диким прыжком отскочил в сторону.

Говорить я пока не мог, пытался восстановить дыхание. Зрение тоже почти отказало. Я лежал на спине, раскинув руки в стороны и осторожно, маленькими порциями, пыталсявдыхать воздух.

— Ты живой? — Райли присел рядом со мной на корточки. — Выглядишь чудовищно. Врача?

— Нет, — я едва прохрипел, но он понял.

Я прикрыл глаза. Никак не мог сообразить, что делать дальше. Можно, конечно, надеть скафандр и попробовать вернуться. Но я себе крайне смутно представлял точное направление на астероид и расстояние до него. А ошибка даже в доли процента на таком расстоянии будет фатальной. Надеюсь, Майкл или кто-нибудь еще отгонят корабли к Марсу.

Видимо я задремал, потому что, когда в следующий раз открыл глаза, за окном наметились сумерки. Меня перенесли в медблок, на лице была кислородная маска. Протянув руку, снял ее. Пожалуй, чувствовал я себя нормально. Аккуратно отсоединил датчики монитора пациента. Медленно сел, потом встал.

В комнату заглянул Акихиро.

— Оклемался? Может полежишь еще, я тебе капельницу поставлю, сосуды поддержать.

— Не надо, — я с удовольствием обнаружил, что голос ко мне тоже вернулся. — Я в норме. Спасибо за помощь.

Спустившись вниз, я наткнулся на Райли. Видимо Акихиро предупредил его, что я ухожу. Я пожал Эвансу руку и тоже поблагодарил за помощь. Потом спросил:

— Можешь одолжить машину? Я верну.

— Ну уж нет, вызову тебе такси. А то даже страшно представить способ возвращения.

Было видно, что Райли не в восторге от произошедшего. Ну да, что поделать, я тоже был не в восторге. Но чтобы немного разогнать атмосферу всеобщего недовольства, извиняющимся тоном пояснил:

— Я не нарочно, так получилось.

Такси прибыло довольно быстро. Нигде не задерживаясь, я поехал сразу в космопорт. Вот там придется извиняться по полной и надеяться, что инцидент не послужит поводом для отставки. Кроме того, надо было разобраться с брошенным судном.

Несмотря на негативный настрой Райли, с космопортом он меня тоже выручил. Позвонил и сообщил, что я больше жив, чем мертв и вероятно в течение ближайших суток оклемаюсь и приеду все объяснить. Поэтому меня не искали, а ждали.

— Алексей, — майор Андервуд был само спокойствие. — В будущем лучше избегать таких ситуаций. У нас есть корабли технической поддержки, они бы прибыли на вызов в течении суток, у Майкла была возможность их дождаться. То, что произошло, довольно интересно. Но, давай договоримся, в будущем никакой самодеятельности. Пожалуйста.

Я кивнул.

Корабль сразу после моего исчезновения направили к станции на орбите Марса, где и разгрузили. Я попросил отослать его к лунному орбитальному терминалу. Туда я смогу добраться на челноке. Здорово, что сейчас корабельные ИИ отрабатывали простые маршруты самостоятельно, без участия человека и не надо было искать свободного пилота, который заберет брошенный на астероиде корабль.

Из-за всех этих приключений график смен сбился. Мне его переделали, и до следующей вахты образовалось две свободных недели на Земле. Я совсем не представлял на что убить свалившееся на меня время. Даже, вопреки всем своим предыдущим мыслям, захотелось поехать в институт и поучаствовать в опытах. Хоть какое-то развлечение.

Первые три дня моего пребывания в Лондоне его заливало дождем, и я отсиживался дома. В один из этих дней решил вспомнить молодость. Я неплохо готовил, пока учился в академии. Экономил стипендию и старался есть дома. Потом те времена прошли, а сейчас захотелось домашней еды. Было в ней что-то уютное.

Порывшись в сети, я нашел рецепт петуха в вине по-бургундски. Все ассоциации, которые пришли мне в голову, как только я прочитал название, пришлось срочно отогнать. Хоть они меня и развеселили. Но в бургундском петухе я решил себе не отказывать. На вид рецепт был простой, что-то испортить — это постараться надо. Но я, видимо, очень постарался.

К рецепту предлагалось брать две бутылки бургундского вина, одну в петуха, вторую — к петуху. Я заказал три, на случай если что-то пойдет не так и готовку начал с дегустации бургундского. Под бокал вина нарезал овощи и сунул их в духовку. Предполагалось запекать их всего пятнадцать минут, но я занялся разделкой петуха. И в процессе этой самой разделки задался вопросом, а вдруг у меня не петух, а курица, и это повлияет на вкусовые качества блюда. Под следующий бокал вина, я рылся в сети, пытался найти различия между ощипанными тушками петуха и курицы. Вычитал, что петух должен быть крупнее, но свою птицу мне не с кем было сравнивать. Я бросил разделанного на четыре части петуха в кастрюлю для тушения. Ему предстояло там сначала прожарится до румяной корочки. И в этот момент унюхал овощи. Почти следом за этим сработала пожарная сигнализация, обильно полив водой меня и противень, который я успел достать из духовки. Чертыхнувшись, я снял мокрую футболку и бросил ее на стул. Овощи выглядели так, что я не рискнул их уже использовать в бургундском блюде. Поковырял черные корки и выкинул все в измельчитель.

И тут подал запах петух.

С ним ситуация сложилась лучше, чем с овощами. Обгорел он только с одной стороны. Обжигая пальцы, я срезал весь нагар, достал обычную сковородку и уже просто обжарил остатки птицы самым примитивным способом. Что не говори, не везет мне с французскими петухами.

Мясо без всякого гарнира я съел на кухне. После сходил в душ, переоделся. И с бургундским — бутылкой начатой, и бутылкой не открытой, развалился в кресле. Вино было прекрасным. Ощущая, как раскрывается его букет, я старательно отгонял любые мысли, погружаясь в ленивую пустоту.

Но, открыв вторую бутылку, внезапно подумал об Эрике. Нашарил рукой телефон. Долго разглядывал ее фотографию в контактах. Красивая, яркая. Я уже занес палец над кнопкой позвонить, когда у меня сработал коммуникатор.

Вздрогнув, щелкнул по браслету и с удивлением уставился на серьезное лицо Райли. На заднем плане маячил Ву, но его настрой с ходу уловить не получилось.

— Разговор есть, — сухо сказал Райли. — Мы получили неожиданное коммерческое предложение от твоей транспортной компании. Им очень понравились твои исчезновения. Нам предложили хорошие деньги, если мы создадим программу нетранспортного перемещения ископаемых с пояса астероидов.

— И мы вначале отказались, — Ву внезапно иронично улыбнулся.

Райли раздраженно обернулся к нему, и что-то сказал, отключив микрофон. Потом снова посмотрел в камеру

— В общем мы дали согласие на разработку такой программы, — сообщил он спустя минуту. — Хоть это будет всего лишь пилотный проект, понятно, что выделить людей на реальную работу мы пока не можем.

— И я снова нужен вам? — я было торжествующе улыбнулся, но Райли быстро спустил меня на землю.

— Нет. Нам не нужен. Но так вышло, что ты будешь исполнителем со стороны заказчика.

— С удовольствием, — тем не менее ответил я.

— Ну собственно, это все, что мы хотели сказать, — Райли бросил взгляд на часы. — Твое руководство сообщило, что смена у тебя через полторы недели? Приезжай за неделю до ее начала в институт, подготовим вместе оборудование и план работ.

— Хорошо, Райли. Договорились.

Закончив разговор, я уставился на телефон, который все еще держал в руке. И на фотографию Эрики. В душе чуточку потеплело. Сейчас, так как у меня на Лондон осталось всего несколько дней, я решил ее не беспокоить. Но вот когда вернусь после следующей вахты, обязательно позвоню. И как знать, может у нас что-то и сложится.

Глава 5

Как и договаривались, за неделю до вылета я приехал в институт. И первый, кого я встретил в его стенах, был Шарль. Он сидел на крыльце и ковырялся в какой-то железяке, которая лежала перед ним на дроне-тележке. Ничего себе, как он тут прижился. Я медленно шел по подъездной аллее, размышляя, как же себя вести с Шарлем, но тут он заметил меня, встал, и приветливо махнул рукой.

— Алексей, а я тебя тут поджидаю, — сообщил он, когда я дошел до крыльца. — Лео сказала, что ты несколько дней пробудешь в институте. Сможешь помочь мне настроить передачу данных с этого, — он мотнул головой на груду железа, — в общую базу данных?

— Все вопросы к Эвансу, — сухо отозвался я. — У него, насколько помню, были на меня конкретные планы.

— А, хорошо, — немного растерялся Шарль.

Я кивнул и прошел мимо него.

Как и ожидал, все собрались в лаборатории. Настенные экраны были заняты списками оборудования — видимо, его и обсуждали. С улыбкой прислушиваясь к разговору, я поставил сумку у входа и тихо присел на стул за спинами собравшихся.

— Для точности транзакций детекторы разрывов нужны в обеих точках. Входа и выхода, — Ву выделил цветом блоки оборудования, которые, видимо, и относились к детекторам. — Можно, кстати, попробовать собрать устройство, которое будет держать выход в нужном месте. Тогда достаточно оператора в точке входа и проблем с попаданием в координаты не будет. А без этого сплошная лотерея.

— Вряд ли успеем. И, даже если получится, нужно убедиться, что оно стабильно работает на больших расстояниях. Так что, пока в любом случае в обеих точках должно быть по человеку, — взяв планшет, Райли тем не менее подтвердил галками выбранные Ву блоки.

У меня идея с устройством тоже вызвала сомнения. Если мы до сих пор ничего такого не сделали, слабо верилось, что сможем это сделать сейчас, в короткие сроки.

— Да, пробные переброски делаем с двумя операторами, — между тем кивнул Ву. — Но так неинтересно. Мы же ученые. Давайте хотя бы в проект добавим создание прибора. Ну и с железками я бы поковырялся. Тем более, пока Шарль тут.

— Я на Марсе посижу, — Лео жевала какую-то неприличных размеров булку, облокотившись о кресло впереди себя. — Как раз оценю процесс приемки.

— Вместе посидим, я поснимаю метрики с дыры и подумаю, что с ней можно наинженерить, — кивнул Ву.

— Всем привет, — наконец обозначил я свое присутствие.

— О, приехал, — Райли шагнул вперед, протягивая руку. — Там тебя Шарль ждал, Ву ему разрекламировал твои способности программиста. Поможешь ему?

Лео подошла, обняла меня за плечи и встав на цыпочки, чмокнула в щеку. Я перетерпел это. Дурдом какой-то. Хотя, чего, собственно, я ожидал? Сам же уехал отсюда, вот меня и заменили. По всем фронтам. Кроме программирования. Я усмехнулся.

— Погоди, не уходи пока, — Ольга кивнула в сторону списков с оборудованием. Посмотри свежим взглядом, может мы что-то упустили.

Она обернулась к Ву.

— Верни только обычные названия приборов, с группировкой по экспериментам. Вряд ли Алексей помнит наизусть номенклатуру комплектующих.

Ву кивнул, что-то сделал на планшете, и перечень оборудования перегруппировался в новые блоки.

Со списками мы провозились часа три. Я, действительно, добавил оборудования, напомнив Ву с Ольгой, что космос — не институт, и, если возникнут проблемы с каким-то прибором на замену мы потратим минимум несколько дней. В итоге, все ключевое оборудование продублировали, после чего Ву заставил меня рассчитать распределение приборов по контейнерам и оценить требуемый объем в грузовом отсеке корабля. В целом, упихать было можно, но только на орбитальном терминале, разложив грузовой отсек. Прикинув количество людей, которые понадобятся для работы с этим оборудованием, я понял, что и каюты стандартного грузовика нам не хватит. Значит, нужно связываться с космопортом, заказывать дополнительный челнок и корабль, в котором, кроме грузового отсека, есть место для шести человек.

Я сразу сделал запрос на фрахт. Лучше не тянуть с этим до последнего: пока рассмотрят, пока утвердят график вылета…

— Ты не заселился еще? — Райли бросил взгляд на сумку. — Закинь вещи в комнату и пойдемте обедать.

Я кивнул, сходил к администратору за ключами. Мне выдали тот же номер, в котором я жил раньше. Зайдя в комнату и оглядевшись, я подумал, что словно из долгой поездки вернулся домой. Здесь ничего не поменялось, даже обои не были переключены на стандарт. Бросив сумку в шкаф — пусть сам с ней разбирается, взял бутылку воды из холодильника и вышел на балкон. Есть не хотелось, поэтому обед я решил прогулять и подойти, когда все поедят, чтобы в компании выпить послеобеденный кофе.

Но этот план с треском провалился: на коммуникатор позвонил Ву и попросил срочно подойти к ним.

Первое, что я от него услышал, спустившись в столовую, это навязчивое — возьми еды. Отмахнуться не вышло, потому что на эту фразу среагировали все.

— Да, ты худой, болел? — Ольге только линейки не хватало, так оценивающе она на меня уставилась.

— Без нас тосковал, — хохотнул Райли, раскрывая передо мной меню.

Лео просто странно смотрела.

Я отмахнулся ото всех расспросов и, чтобы от меня отвязались, взял какой-то суп.

Неожиданностью оказалось то, что в столовую меня выдернули для разговора с Ольгой.

— Я хочу снять параметры твоей мозговой активности во время распада, — прямо глядя мне в глаза сообщила она, едва я только поднес ложку ко рту. — Если он у тебя будет.

— Ух ты, — я бросил взгляд на Ву. Он смотрел с сочувствием.

— У нас не получилось, — Ольга запнулась, — Исследовать это на других. Мы не делаем из тебя подопытного кролика. Но Лео говорит, у тебя нет проблем с распадами. А нам очень нужно понять их природу и последовательность происходящих процессов. И если у тебя все равно возникает это состояние, разреши поставить оборудование и провести измерения.

Я смотрел на нее, чувствуя шкурой как остальные мысленно делают ставки: договорится она со мной или нет. Судя по тому, что инициатором разговора стала Ольга, Райли устранился.

Я взял сухарики, кинул их в суп и притопил ложкой, ожидая, когда они размокнут. В столовой повисла тяжелая тишина.

— Ни у кого из моей команды, и меня, в том числе, не будет с собой оружия, — снова прервала тишину Ольга. — Мы не будем вмешиваться. Только фиксировать данные.

Я тяжело вздохнул.

— Ладно, исследуйте.

Лицо Ольги озарилось счастливой улыбкой.

— Спасибо! Но тут есть проблема, для этого мне нужно еще кое-что с собой взять. Мы сможем это разместить в жилой зоне?

Я воздел глаза к потолку.

— Да разместим как-нибудь, — хмыкнул Ву. — Там детекторы разрывов и колебаний g-поля всего лишь. Данные с нательных датчиков запишем на обычный планшет. Сколько получится, пока датчики не разрушатся. А электромагнитную активность снимем простой антенной решеткой и потом программно отсеем шум и сделаем 3d-карту.

— Все равно надо прикинуть по габаритам, — откликнулся я. — Оля, посмотрю попозже.

Наконец-то домучав суп, я занялся тем, зачем приходил — заказал кофе.

* * *

Лео подхватила меня за локоть сразу за дверью столовой и дав всем пройти, оттеснила к комнате отдыха, в которой сейчас никого не было.

— У тебя все в порядке? — спросила она, когда мы зашли внутрь и она плотно прикрыла за собой дверь.

— Нет, — сказал я честно. А какого ответа она вообще могла ждать на этот вопрос? — Как у меня может быть все в порядке? Несколько месяцев назад было. Рядом со мной была любимая женщина. Но представляешь, она сначала заявила, что ей нужна пауза в отношениях, а потом полностью исчезла с моего горизонта и завела себе другого мужика. Вот с тех пор у меня совсем не все в порядке.

— Это как — завела? — удивилась Лео.

Я смотрел на нее с укоризной. Ругаться и выяснять отношения совсем не хотелось. Смысла в этом не было, уже все равно ничего нельзя изменить, да и смириться с этой историей я почти успел.

— Лёх, ты о чем? — Лео больно сжала мой локоть. — Ты меня в чем-то обвиняешь?

— Нет, не обвиняю, но Шарль…

— Шарль? — Внезапно Лео расхохоталась так, что едва устояла на ногах. — Я же сказала тебе, он мой друг. Мы в детстве на соседних горшках сидели, росли вместе. Он мне как брат. И женат на моей подруге. У него две дочки. Так что мужика, как ты выражаешься, у меня нет, Лёх. Но…

— Что — но?

— Наши отношения меня тоже не устраивают. В них нет партнерства. Ты решаешь все в одно лицо, ставя меня перед фактом. Обсуждал со мной решение не ложиться под капельницы? Или переход на флот? Нет! Складывается впечатление, что я для тебя ничего не значу. Просто декорация к твоей жизни, без права полноценного участия в ней. И это мне не нравится, Лёх.

— Однако, ты делаешь так же, — внезапно для себя, выдал я. — Вместо того, чтобы поговорить о том, что тебе не нравится, сначала устроила «паузу», а потом предъявила Шарля и вообще исчезла на несколько месяцев.

— Шарль мой друг, — твердо ответила Лео.

— Да неважно уже.

Я потер руками лицо.

— Так, эти несколько месяцев ты тоже не особо рвался общаться.

Я удивленно на нее посмотрел. Издевается или правда не понимает?

— Лео, сейчас-то мы зачем об этом говорим? Чего ты хочешь?

— Не знаю, — зло откликнулась она.

Пожав плечами, я собрался было пойти к выходу, но Лео внезапно подошла и обняла меня, крепко прижавшись. Я чувствовал, как бьется ее сердце.

— За три месяца от тебя было только одно сообщение. Да еще эта дурацкая встреча в аэропорту, когда мы очень торопились. Я думала, что оказалась права, и я, действительно, не очень-то тебе нужна.

Невольно, моя рука скользнула по ее волосам.

Она отстранилась и заглянула мне в глаза.

— Может, начнем все сначала? Исправим ошибки?

Вот так вот просто. И всего кошмара, как не бывало.

— Может, — сухо ответил я. — Но не сейчас. Сейчас я не могу.

Я вышел, аккуратно закрыл за собой дверь и, пока меня никто не поймал в коридоре, быстро поднялся к себе. Да, больше всего на свете, я хотел в наших отношениях вернуть все как было. Но после этих месяцев одиночества, я просто не мог сделать вид, что ничего не случилось и, вот — мы снова вместе. На такой шаг тоже нужно время.

Выйдя на балкон, я достал сигареты и закурил, глядя на залитый солнцем парк. К черту все, надо работать, а не страдать, как подросток. Подумаю и о претензиях Лео, и о наших отношениях. Потом. Когда работу сделаем.

* * *

Оказалось, Ву не просто так говорил про устройство для стабилизации разрывов. Ольга обнаружила, что эмиссия квантовых фононов увеличивает время, через которое «отпущенный» оператором разрыв схлопывается. Ву с Шарлем сейчас занимались интересной штукой — пытались связать отрицательной обратной связью эмиттер фононов и детектор разрывов. Я два дня сидел с ними, пытаясь разобраться в устройстве. От меня требовалось сопрячь по дуплексному каналу контроллер эмиттера с компьютером и сделать так, чтобы при уменьшении разрыва формировался сигнал на увеличение эмиссии. В случае успеха, прибор должен был без участия человека поддерживать разрыв открытым. Можно было, конечно, обойтись и без компьютера, соединив эмиттер с детектором напрямую. Но с компьютером можно было программировать обработку сигналов на более высоком уровне, а значит быстрее писать логику и вносить изменения.

Задача оказалась нетривиальной, в лоб не решалась. Мало того, что для определения области разрыва и скорости его схлопывания понадобилось задействовать библиотеку распознавания образов. Так еще и нужный уровень эмиссии был не просто нелинейной функцией от скорости уменьшения разрыва, а зависел от его структуры. Она же, как оказалось, была уникальна для каждого владеющего способностями. Так что, до вылета мы свою железку доделать не успели и на вылет собирались в последний момент.

Добравшись до космопорта я, наконец смог осмотреть новый корабль. Он был того же класса, что мой предыдущий, но с модифицированным жилым блоком. Немного уменьшив грузовой отсек, ему добавили еще одну палубу, с тремя каютами, по два спальных места в каждой. На палубе с общей зоной и камбузом каюту, наоборот, убрали, добавив за счет этого места. Я быстро прикинул, что одну каюту отдам Ольге и Лео, вторую — двум ольгиным инженерам, а Ву придется поселиться в моей. Пожалуй, ему повезло больше всех, я практически все время провожу в рубке и в каюте почти не бываю.

Бегло оглядев корабль, я спустился на взлетное поле.

Челнок до орбитальной станции взлетал первым. Мы отправили на нем часть оборудования в сопровождении Ольги и ее инженеров. Пока поднимали контейнеры на челнок, я вместе с ребятами из наземного обслуживания освободил часть своего грузового отсека, оставив на Земле половину землероек и запасные коробки.

Дождавшись пока они выгрузятся, я вернулся в рубку, где на терминале уже горело подтверждение маршрута. Все было по плану: на орбитальном терминале доупаковываемся, оттуда везу Ву и Лео с частью оборудования к станции на орбите Марса, а потом с Ольгой и ее инженерами лечу на астероиды.

Я задумался и не сразу заметил, что в рубку вошла Лео.

— Какой маленький кораблик, — с улыбкой сказала она, оглядываясь.

— Уютный, — я кивнул ей на кресло второго пилота, слева от себя. — Оставайся здесь, выйдем в космос, я запущу полный обзор на экраны.

Ву, почти одновременно с наземными службами отчитался, что наш груз и пассажиры внутри, все пристегнуты. От диспетчера пришло подтверждение готовности к вылету.

— Ты без стабилизатора, — тихо сказала Лео.

— Он мне не нужен.

Я запустил турбины разгонных блоков, мы плавно начали набирать высоту. Когда корабль накренился, и стена рубки поползла нам под ноги, Лео вскрикнула и вцепилась в ручки кресла.

— Все нормально, — успокоил я ее. — Как выйдем из атмосферы, верну пол на место.

Еще некоторое время она старалась не смотреть вниз, но потом освоилась и, уже с интересом, разглядывала как с набором высоты смазываются детали земной поверхности и густеет синева неба.

Сразу за пределами атмосферы я включил все экраны. Корабль заполнило пространство космоса. Лео заворожено оглядывалась по сторонам, любуясь открывшимся видом. Под нами медленно поворачивалась ночная Земля, покрытая паутиной огней. У горизонта тонким серпом золотилась линия терминатора. А вокруг сияли звезды. Тысячи звезд.

Через час с небольшим мы подошли к орбитальной станции. Стыковка прошла без проблем. Отправленные вперед контейнеры уже ждали нашего прибытия на платформе. А когда диспетчер станции сообщил о начале погрузки, подошли и пассажиры.

— Все еще похоже на декорации к фантастическому фильму, — Ольга кивнула в сторону коридора, по которому они пришли.

— Ты до этого не была в космосе? — встретив ребят, я отправился в грузовой отсек, следить за погрузкой.

Ольга увязалась за мной.

— Была. Давно. И за прошедшее время размеры станций, конечно, стали совсем другими. Я еще застала время, когда их строили из модулей, по типу МКС, и тогда все было небольшим. А сейчас здесь заблудиться можно.

Станция была похожа на наш межзвездный корабль, только у нее было не одно вращающееся кольцо, а два. И в центре был не шар, а, скорее, стержень из мобильных грузовых модулей. В них с окололунного терминала приходил Гелий-3, которым заправлялись межпланетники. А перед отправкой обратно в модули загружались контейнеры с Земли, в основном, с электроникой и продуктами. Также, грузовые модули использовались для транзитных перевозок.

После погрузки и дозаправки, я отвел корабль на небольшое расстояние от станции и по корабельному интеркому вызвал всех в рубку.

Будет тесновато, ну да ничего. Мне нравилось видеть неподдельный восторг на их лицах. Космос обступил со всех сторон. Он впитывал нас, зазывал к себе, поглощал, менял. Он был великолепен в своей бесконечности.

Я с трудом заставил себя подавить начинающийся распад, чтобы никого не напугать раньше времени. Успеется еще. Отключив автопилот, начал отдаляться от Земли по расходящейся спирали, давая ребятам возможность налюбоваться открывающимся видом.

Примерно через час Земля на экранах заметно уменьшилась и, один за другим все постепенно разошлись из рубки. Остались только мы с Ву.

— Лёх, а сложно поменять маршрут после вылета? — внезапно спросил он.

— Да не особо, — откликнулся я.

На всякий случай глянул на терминал и, убедившись, что автопилот включен, вместе с креслом развернулся к Ву.

— В голову пришло, что мы неправильно спланировали логистику, — Ву поскреб затылок. — Надо бы нам всем вместе на астероиды слетать. Особенно Лео было бы полезно посмотреть, как идет добыча, чтобы представлять, что творится на другом конце. С землеройками познакомиться.

— Ну, давай сделаю запрос на изменение курса, — я снова развернулся к терминалу и быстро составил запрос.

— Спасибо, — Ву еще раз огляделся. — Здесь совсем все другое. Ты привык уже?

— Привык. Но на межзвезднике все равно бы еще полетал.

Мы поболтали, вспоминая предыдущие экспедиции. Через двадцать минут от диспетчера пришло подтверждение на смену курса. Я задал автопилоту новую точку назначения, после чего решил прогуляться, посмотреть, как ребята устроились в своих каютах.

Спустившись, прямо у лестницы в рубку наткнулся на Ольгу, которая явно собиралась подняться ко мне.

— Почему мы сменили направление?

Быстро она определила смену маршрута…

— Летим к астероидам. Посмотрим на камни. А оттуда на Марс.

В пути, пока было свободное время, я пытался доделать код для эмиттера. Но все равно не успел, очень отвлекали коллективные чаепития и смех коллег. А в одиночестве я уже насиделся, и отказываться от компании хотя бы на эти несколько дней не хотелось.

Рядом с астероидом я снова всех созвал в рубку. Покрутился вокруг камня, давая возможность разглядеть его со всех сторон на экранах. После чего посадил корабль в точке, с которой лучше всего был виден Млечный путь. Скафандров хватило на всех, я специально брал запасные. Проследил, что ребята оделись правильно. У каждого лично проверил подключение дыхательной смеси, связи. И вывел команду на астероид.

Идти пока ни у кого толком не получалось, поэтому продвигались мы медленно. Глядя на меня, ребята пробовали корректировать положение ракетными ранцами. Выходило… по-разному. И потихоньку все начали подшучивать друг на другом.

Наконец мы дошли. Группа замерла, глядя на красоту, которая простиралась перед нами. Я театрально ступил на звездную дорожку. Красиво прыгать, как Майкл, я еще не научился, но аккуратные шаги по Млечному пути произвели даже большее впечатление.

— Психоделично, — Ву любовался видом, это было заметно даже сквозь скафандр.

— Вот это — то, ради чего нужны все ваши исследования, — пафосно заявил я, глядя на Ольгу.

Махнул рукой себе за спину, чтобы добавить эффекта и это движение меня сбило. Неуклюже дернувшись, я сошел с Млечного Пути. Сделал усилие, зачем-то взмахнув руками, как крыльями, запустил двигатель ранца и вернулся на камень.

— Отсюда будет отправка? — Лео деловито огляделась. — Покажи, как это будет выглядеть. Мы на Марсе будем забирать контейнер?

— Ага.

Я вызвал землеройку. В соответствии с программой, она тут же забурилась в грунт недалеко от корабля и проторчала там около часа. За это время я успел немного поучить ребят правильно двигаться по поверхности астероида, пользуясь ранцами. Наконец, землеройка вылезла с заполненным контейнером. Я дал команду сбросить его и отправил робота на корабль. После этого скинул Ву полный операционный лог, чтобы он мог построить по нему хронометраж действий.

— Не мешай, дай я попробую, — Лео примерилась к контейнеру. Открыла разрыв. Переставила ящик.

Я повернулся к Ву.

— Буду отправлять их отсюда, вы — принимать на Марсе. Поэтому если мне нужно запускать какие-нибудь эмиттеры…

— Я запущу, все что нужно, — перебила меня Ольга.

— Как скажете, — покладисто согласился я. — Ну что, теперь на Марс?

Команда молча кивнула и, не сговариваясь, развернулась к Млечному пути. Полюбовавшись еще некоторое время звездной дорогой, мы осторожно двинулись к кораблю.

Глава 6

У Марса нам выделили одну из секций резервного орбитального хаба. Он был поменьше основного, но все равно впечатлял размерами. Внешнее кольцо, с земной силой тяжести в помещениях, имело почти двухкилометровый диаметр. Здесь размещались жилые секции, научные лаборатории и офисы. В двух внутренних кольцах: переходном, с 0.7g и маленьком, с марсианским 0.38g, главным образом, располагались склады, производственные модули и доки. Хотя, в переходном кольце даже нашлось место для небольшой парковой зоны.

Наша секция, как и другие исследовательские лаборатории, находилась в научном секторе внешнего кольца. Я заглянул посмотреть. Сейчас это был огромный пустой зал. Арендодатели предлагали зонировать его мобильными перегородками, которые пока лежали кучей в одном из углов. У противоположной от входа стены стояли контейнеры, часть из которых уже была раскрыта. Местные техники, под чутким руководством Ву, распаковывали и монтировали наше оборудование. На полу лежали ожидающие сборки блоки, между ними змеились кабели. Видимо, незадолго до моего появления роботы-погрузчики привезли с корабля очередную партию контейнеров и сейчас складывали их у стены. Лео, перекидываясь с техниками короткими шутливыми фразами, сверяла привезенное оборудование со списком на планшете. Я на некоторое время замер у порога, глядя как она смеется, откидывая голову назад, наклоняется над ящиками, сканируя штрих-коды, задумчиво стоит, ожидая следующий контейнер. Во время одной из пауз Лео обернулась и, поймав мой взгляд, помахала рукой.

— Ты ночуешь на станции, Лёх?

Я кивнул.

— Поужинаем вместе?

Я помедлил. И снова кивнул.

Убедившись, что у них все в порядке, вернулся на корабль. Здесь застал почти такую же картину, как на станции, только поменьше масштабом. Ольга и ее инженеры, позаимствовав у Ву несколько перегородок, отделили ими часть общей зоны корабля. В отгороженном закутке они устроили небольшую лабораторию. Сейчас уже были установлены несколько экранов и Ольга распаковывала датчики, с помощью которых собиралась изучать распад, если он, вдруг, у меня случится. Рядом лежали две собранные антенные решетки миллиметрового диапазона.

— Вы заселились в гостиницу? — поинтересовался я.

— Нет еще. Да и смысла не вижу, на корабле же можно остаться? — Ольга оторвалась от датчиков.

— Можно, — кивнул я.

Собственно, я сам тоже думал ночевать на корабле, хотя транспортная компания и выдала всем нам гостиничные номера. Проверив, что и на корабле проблем нет, я решил прошвырнуться по станции. Но сначала пришлось возвращаться в исследовательский сектор, забирать Лео. Она уже закончила приемку груза, а техники неплохо справлялись и без ее помощи, так что Ву ее отпустил.

Вместе мы отправились бродить по коридорам большого кольца. Сначала по научному блоку, разглядывая на дверях вывески разных корпораций и институтов. Оттуда вышли в торговую часть. Лео забавно комментировала то, что попадалось ей на глаза. Мы хохотали, останавливаясь у некоторых витрин. У магазинов с космическими аксессуарами мы на некоторое время зависли. Сначала Лео замедляла шаг у витрин и расспрашивала меня, что это за штуки, для чего нужны. И внимательно слушала. Потом я залюбовался навороченным ранцем с форсированными движками. Когда Лео, наконец оттащила меня от него, на глаза нам попался магазин с вакуумными экшен-камерами. Из него мы вышли, обзаведясь новой камерой с хорошей оптикой и работающим в паре с камерой визором. Визор был такой же как в коммуникаторе — с проекцией изображения на сетчатку. Надевший его, как бы, смотрел глазами того, кто носит камеру.

Так мы и добрались до фудкорта.

— Нормальные рестораны там дальше, — сверившись с навигационным табло я махнул рукой в нужном направлении.

— Да ну их, — Лео с интересом разглядывала местный фастфуд. — Давай тут гадости какой-нибудь возьмем.

Людей вокруг было немного. Мы не стали бродить по залу, воспользовались автоматом. Пока ждали заказанные бургеры, я скинул Лео контакты службы технической поддержки нашей транспортной компании, на случай, если ей с Ву понадобится помощь.

За едой мы еще раз проговорили порядок опытной пересылки грузов из Пояса сюда, на станцию. А потом разговор незаметно перешел к открывающимся с астероида видам. Я нашел в коммуникаторе папку со своими фотографиями, развернул их над столом. Лео придвинулась поближе и, положив голову мне на плечо, крутила снимки.

— Какая же красота! — выдохнула она, когда фотографии закончились.

Я закрыл папку, встал и протянул ей руку.

— Поздно уже, пошли провожу тебя, да, и сам пойду спать перед вылетом.

Она легко кивнула. Найдя по навигатору кратчайший маршрут, мы быстро дошли до гостиничного блока.

— А твой номер где? — Лео оглядывалась, пытаясь понять, как идет нумерация комнат.

— На корабле переночую, — я тоже посмотрел на номера и кивнул в нужную сторону.

Наконец, мы нашли ее дверь.

— Тогда — пока! Ждем, как долетишь до астероида, — несмотря на слова, заходить внутрь Лео не торопилась. Ее рука скользнула по моему плечу. И я вдруг подумал, что какого черта я веду себя как обиженный ребенок. Вот она, рядом. Все недоразумения исчерпаны. Наверное. А если и нет, обсудим все, когда вернемся на Землю.

Я сделал шаг к Лео, полностью сократив между нами расстояние. Дверь номера закрыл сам, изнутри.

* * *

На корабле Ольга облепила меня датчиками и сказала не снимать их до нашего возвращения. Перед стартом она попросила занять место второго пилота в рубке. Я разрешил. Проверил все системы корабля. По внутренней связи напомнил инженерам, что на старте необходимо пристегнуться. Дождался команды диспетчера на вылет. И, уже запуская тягу, бросил в ее сторону:

— Оля, чтобы ни случилось, не смей вмешиваться, ясно?

Я видел ее отражение на металлической стойке подвеса кресла. Она коротко кивнула.

После выхода с орбиты Марса я активировал экраны и потушил всю подсветку в рубке. Сзади нас горел удаляющийся красный диск планеты, а спереди и вокруг, в глубокой черноте космоса сияли россыпи звезд.

— Как красиво, — тихо прошептала Ольга, подавшись вперед.

Я молчал. Откинулся в кресле. Распознавал звездный рисунок. Кажется, чувствовал его кончиками пальцев. Мог пройтись по звездам, как по нотам, удивляясь узнаванию. Распад пришел неожиданно и практически смел меня, как волна цунами. Закрутил. Разметал. Я отдался ему, не пытался затормозить или ускориться. Посмаковал все свои ощущения. Эти звезды на кончиках пальцев. Это бесконечное пространство. Оттуда смотрел на свой корабль. На Ольгу, замершую в кресле второго пилота. Я принес вселенную с собой. Для нее. Хотел, чтобы Ольга почувствовала хоть что-то из того, что чувствую я. Коснулся ее рук. Щеки. Запутал звездную пыль в ее волосах. Дал услышать голос вселенной. Подарил частичку того, что нес с собой распад. И отошел. Замер. Неохотно начал собираться. Почувствовал собственные кости, кровь, суставы, кожу. Распознал руки и ноги. Вздохнул, открыл глаза.

Хотелось молчать. Нестись в тишине, в послевкусии этого распада.

Но, включив подсветку, в отражении экранов увидел, как Ольга беззвучно рыдает, зажав руками рот. Развернулся к ней в кресле. В глазах Ольги читался такой ужас, что у меня глубоко внутри даже шевельнулось сочувствие к ней.

— Все в порядке, — из вежливости сказал я. Хотел успокоить. Наверное. Поняла ли она, что именно я ей показал?

— Я не хочу с тобой никуда лететь, — истерично выкрикнула Ольга, пытаясь отстегнуться. — Верни меня на станцию!

— Оль, послушай, — я отстегнулся сам и, встав, сделал шаг в ее направлении.

— Не подходи ко мне! — она сильнее вжалась в спинку своего кресла. — Ты не человек! Ты вообще неизвестно что. Я не хочу здесь оставаться, отвези меня обратно!

— Ты же ученый, — рявкнул я. — Так и веди себя соответственно. Хотела изучать распад, так вот он тебе. Прекращай истерику и изучай.

Она замолчала, но слезы продолжали катиться по ее щекам.

Я вернулся на свое место и уткнулся в экраны, хотя корабль вел автопилот и от меня сейчас ничего не требовалось.

Через пару минут я услышал щелчок креплений. Ольга наконец смогла отстегнуться. Тихо, мышкой, она выскользнула из рубки и больше, до самого астероида, я ее не видел. Инженеры тоже, стоило мне зайти в кают-компанию, сразу старались исчезнуть под каким-нибудь благовидным предлогом. Или мне уже просто так казалось.

* * *

На астероиде я выпустил двух землероек и решил, что для начала этого хватит. С помощью погрузчика выставил наружу четыре контейнера и задал точку сбора в нескольких метрах от корабля. Активировал модуль g-связи, связал его с интеркомом, чтобы команда Ольги тоже могла слышать переговоры.

Налил себе кофе в соску, вышел и сел на камни.

— Лео, слышно меня?

— Да, мы готовы, — мгновенно откликнулась она.

Я глотнул кофе и запустил землероек. Наполнив контейнер, землеройка оставляла его возле корабля и брала следующий. Когда все четыре контейнера были заполнены, я снова вызвал Лео.

— Принимайте, отправляю.

Ольга стояла рядом с кораблем. Судя по антенной решетке у нее в руках, она справилась с собой и снова была готова гоняться за распадами. Лицо скрывало затемнение стекла скафандра, поэтому определить ее настроение было сложно. Да я и не пытался, если честно. Сама напросилась и знала, на что идет.

Передернув плечами, я открыл вход в разрыв и потянулся сквозь него. Нашел выход, который держала Лео. Скомандовал в динамик

— Разойдитесь.

И уронил в разрыв первый контейнер.

— Приняли, — отозвался Ву.

Один за другим, я отослал три оставшихся.

— Последний зашел не мягко, придерживай их, пока я не перехвачу, — попросила Лео.

— Лех, давай еще штучек десять, соберешь?

— Делаю.

Я выгнал из шлюза еще трех землероек и сел наблюдать, как они наполняют контейнеры.

Следующую партию мы перегнали аккуратнее. Теперь я дожидался прикосновения Лео и только почувствовав его отпускал груз. Она касалась меня, я ее. Мы словно играли друг с другом, передавая ящики. Увлекшись, я потерял счет времени и количеству партий, когда Ву нас прервал.

— На сегодня хватит, тут мы закончили, — сообщил он. — Возвращаешься?

— Да, скоро. Только наполню оставшиеся контейнеры, чтобы не лететь порожняком.

Я переставил землеройкам точку разгрузки на грузовой отсек и снова послал их копаться в грунте. А сам пошел посмотреть на остатки контейнеров, чтобы прикинуть сколько времени мы еще проведем на астероиде. Инженеры Ольги шарахнулись от меня в стороны, но я едва обратил на это внимание. Попросил не заходить в шлюз, пока идет погрузка и их тут же как ветром сдуло.

Обратно снова летели, почти не разговаривая, что меня в общем-то устраивало.

Едва мы зашли в док, Ольга пулей вылетела с корабля, чуть не сбив с ног Ву, шедшего нам навстречу.

— Что с ней? — он проводил Ольгу взглядом. — Ты? Это же ты, да?

Я развел руками.

— Ну зачем ты? — Лео подошла откуда-то сзади и осуждающе хлопнула меня по плечу. — Можно же было как-то аккуратно. Ты сначала сам ее доводишь, а потом удивляешься отношению к себе.

— Она хотела посмотреть на распад? Ну, и чем все недовольны?

Я разражено отмахнулся от друзей и, вызвав роботов дока, занялся разгрузкой.

* * *

Оказалось, пока я был в Поясе, к Марсу прибыл Райли. Иначе, как именно «прибыл» это было не назвать. Он зафрахтовал пассажирский корабль на полсотни мест, один из лучших в английском космофлоте, и привез на хаб половину института. Привел корабль Мартинес чем, кажется, очень гордился. Ситуация вызвала у меня удивление, но значения я ей не придал, как оказалось — зря.

В этот раз я решил переночевать в гостинице. Ву хотел обсудить свои расчеты, а мне нужно было повозиться с эмиттером фононов — запустить его так и не получилось. В ближайшие несколько дней новых полетов не планировалось, так что оставаться на корабле смысла не было.

В номере был шикарный массажный душ. Я включил максимальный напор, и долго разминал себе мышцы резкими струями воды. После слабенького и тесного корабельного душа это было особенно приятно. Выходить не хотелось.

Простояв под струями воды почти до синяков, я наконец выполз наружу. Натянул одежду и полез в бар, посмотреть содержимое. В этот момент в дверь и позвонили. Думая, что это Лео, я радостно распахнул дверь. Но там стоял Райли, хмурый и раздраженный.

— Слушай, Лех, — не дожидаясь приглашения, он решительно прошел в комнату, чуть не оттолкнув меня с пути, и плюхнулся на диван. — Может тебя на курсы какие по психологии отправить?

Вся набранная в душе благостность с меня мгновенно слетела. Я не то, чтобы взвился, но голос повысил:

— А может это вы разберетесь с тем, чего хотите от меня⁈ Сначала выносили мне мозг, чтобы я вызвал распад. Когда я наконец согласился, опять все не так. Определитесь, что вам в конце концов нужно!

— Ну ты же понимаешь, что у Ольги нет реального опыта наблюдения за распадами? Видеозаписи не в счет, а обе попытки изучать это состояние в институте закончились трупами. И да, она хотела это видеть. Видеть, Алексей, а не на себе прочувствовать! Тем более в космосе, в замкнутом пространстве.

Я на минуту даже дар речи потерял.

— Так она сама настояла, что полетит со мной! В космос, Райли! С кучей оборудования. Людьми! Это все для чего было? Чтобы я ничего не делал все время, что она будет со мной? Она знала, что у меня распады, она хотела их изучать. Я пошел вам навстречу и показал распад. Да, может чуть больше, чем следовало, но ее же аж трясло, как она хотела понять, что это такое. Я показал. Наглядно. Что не так?

— Это очень страшно? — внезапно Райли подался вперед и посмотрел на меня с любопытством.

— Да иди ты, — я включил кофеварку и сварливо следил за тем, как она цедит кофе в чашку. — Потом скажешь, что я и к тебе бесчеловечно отнесся. Лео видела — жива, здорова.

— Насколько я понял, — Райли осторожно подбирал слова, — Твой вариант распада отличается от тех, которые мы видели у людей перед смертью.

— И? — я сунул ему в руки чашку кофе и запустил цикл на вторую.

— А покажи нам всем? Без датчиков и шапочек. Просто, покажи?

— Зачем? Чтобы у вас было больше поводов орать на меня?

— Мы не будем орать. Наверное, — Райли примирительно улыбнулся.

Я помолчал. Дождался своего кофе, сделал маленький глоток, который обжог мне язык.

— Ну? — Райли нетерпеливо постучал пальцами по подлокотнику дивана.

— Удобнее конечно это делать в космосе на корабле, — медленно сказал я. — Но можно и в любом другом месте. Мне важно, чтобы ты понял — я контролирую этот процесс. Что бы вы не увидели, что бы вам не показалось — мне не нужна помощь. Нельзя вмешиваться.

— Давайзавтра тут в нашей секции? — Эванс не стал спорить.

— Ладно. Но душевно неуравновешенных уберите с этого представления.

Райли кивнул, но никуда не ушел. Некоторое время мы просто сидели в тишине и пили кофе.

Наконец, он встал.

— Завтра ждем тебя в лаборатории.

Я кивнул, и лениво наблюдал, как Райли идет к выходу. Потом прикрыл глаза.

Интересно, что он, действительно, думает про распады? Снимает ли свой стабилизатор хоть иногда? Если задуматься, я удивительно мало знал про Райли.

Лео пришла, когда было уже за полночь. Я успел задремать, но на звонок проснулся. Открыл дверь и тут же оказался в ее объятьях.

— Спишь? — слегка отстранившись, она потрепала меня по голове. — Ну иди, спи. Устал, наверное.

Лео подтолкнула меня в сторону кровати, порывшись в баре достала бутылку воды. Проваливаясь в сон, я слушал ее возню. Пришла в голову мысль, что это добавляет типовому боксу гостиницы немного домашнего уюта. Наконец, Лео скользнула под одеяло, но тормошить меня не стала. Я сгреб ее в охапку и окончательно отрубился.

Бьенор звал меня во сне. Он волновался, тянулся ко мне через разрывы. «Скоро увидимся», — пообещал я ему и прогнал, наконец, от себя все сны.

* * *

Зрителей Райли расположил в ближнем ко входу конце зала. За происходящим они наблюдали по настенным экранам. Наконец-то нашлось применение мобильным перегородкам: ими отгородили часть помещения, видимо, чтобы убедить меня, что в распад никто не будет вмешиваться.

— Вот здесь стоит видеорегистратор, тут гравиметр и детектор колебаний g-поля. Только записывающее оборудование, больше ничего нет, — Райли показал на приборы, которые находилось в «моей» части склада.

Пожал мне руку и тоже ушел за перегородку.

Я вспомнил, как так и не смог вызывать распад, когда испытывали стабилизатор… Грустно улыбнулся. Запрокинул голову, раскинул руки и позвал вселенную. Она откликнулась почти мгновенно, обдала меня жаром, окатила холодом. Я потянулся к зрителям. Увидел открытые рты и застывшие слезы на их лицах. Коснулся этой влаги. Продолжал растворяться. Я был всем сразу. Самой вселенной. Но в этот раз я ощутил границы своего распада. Я понял, что, перейдя их, уже не соберусь назад. И я остановился. Замер. Каждая моя клетка знала свою точку притяжения. Вселенная вздохнула мной, и я нашел себя. Стал собираться вновь. Вздохнул своими легкими. Обрел зрение, слух. Ощутил пальцы на руках, смог сжать их в кулаки. Открыл глаза и смотрел какое-то время вселенной из них. Потом моргнул, и следующий взгляд на мир был уже мой собственный. Я фонил. И собирался, аккуратно снижая амплитуду колебаний. Затем, наконец, медленно сошелся весь в себя.

Я понимал, что к зрителям, собранным Райли, мне сейчас не надо. Поэтому вышел из дверей в своей части зала, и отправился в гостиничный бар.

— Все-таки ты уже не человек, — Лео неслышно подошла сзади и села рядом со мной за стойку. Время было раннее, бар был абсолютно пуст. — Научи меня этому.

— Нет, — я слабо покачал головой.

— Тогда давай слетаем на главную марсианскую станцию. Уважаемое научное сообщество пребывает в обмороке. Думаю, в ближайшее время никто не будет готов с тобой общаться. Поехали в концерт!

— В концерт, — я хохотнул.

Она серьезно кивнула, глядя мне в глаза.

Я коснулся ее. Не рукой. Собой. Лео смотрела мне в глаза.

— Я не боюсь тебя, космический монстр, — шепнула она.

Встала и протянула мне руку.

Глава 7

Райли не выходил на связь несколько дней. Я тоже не нарывался, давая ему, да и остальным присутствовавшим на демонстрации, возможность переварить все произошедшее.

На третий день Ву позвал меня в лабораторию, дорабатывать эмиттер. И я погрузился в код. Было так приятно заняться привычным нормальным делом.

Еще через пару дней у нас начало что-то получаться. Возясь с распознаванием структуры разрывов, я обнаружил, что они не просто схлопываются, а делают в процессе серию затухающих микроколебаний. Если просто направить в разрыв поток фонононов, то какой бы интенсивности ни был поток, разрыв все равно схлопнется. Хотя и медленнее, чем сам по себе. А вот если смодулировать интенсивность потока колебаниями той же частоты, что у разрыва, то разрыв стабилизируется. Причем можно обойтись небольшой мощностью эмиттера, даже для крупных разрывов.

В тот вечер мы настолько увлеклись происходящим, что на время уже никто не смотрел. В четыре утра Лео, сонная и лохматая, пришла разыскивать меня, да так и осталась с нами, в лаборатории.

В восемь утра мы уже пили кофе, рассевшись на полу, просто, чтобы вытянуть ноги.

— Нужно собирать мобильный прототип испытывать в реальных условиях, — Ву кивнул головой на разрыв, который удерживался эмиттером.

Очки мы не снимали. На планшете стоял таймер. Эмиттер держал созданный мной разрыв уже больше часа.

Лео огляделась по сторонам, взяла отвертку и направила ее в дыру. Границы разрыва дрогнули, когда отвертка проходила через них. Судя по данным на компьютере, эмиттер многократно повысил мощность, но все равно не справился и через сорок одну секунду после прохождения отвертки разрыв схлопнулся.

— Не работает, — Лео отхлебнула кофе.

Мы с Ву переглянулись, размышляя, не побить ли ее.

— Все равно, это пока самое удачное, что мы сделали. Надо только подтюнить синхронизацию частоты.

— Райли долго еще молчать будет? — я встал с пола, поставил чашку на стол и пошел собирать разбросанные по лаборатории инструменты.

— Он велел закончить расчеты для проекта и возвращаться в институт, — Ву лениво следил за мной взглядом. — Они улетели вчера вечером.

Я остановился и изумленно уставился на Ву.

— Что, вот так молча, ничего не сказав?

— А что ты ждал-то? — Лео тоже встала с пола.

— Не знаю, — я пожал плечами. — Но раз так, что же мы тогда дурака валяем. Ву, тебе нужны новые данные для расчетов? Надо идти к Поясу?

— Да, еще одной летки должно быть достаточно, — Ву поскреб затылок.

Я открыл коммуникатор, чтобы посмотреть свободные коридоры на вылет.

— Взял бронь на сегодня на шестнадцать часов, — сообщил я.

— Ты же сутки не спал, — Лео недовольно повела плечами.

— Да, сейчас быстро вздремну. Ольге надо сообщить о вылете.

Ву так и продолжал сидеть на полу.

— Она тоже улетела.

Я развел руками.

— Все? Со мной больше никто не разговаривает? В клетку еще посадить не надумали?

— Да ты себя видел? — хохотнул Ву. — Какая клетка такое удержит? Лети уже на астероид, чудовище. В институте тебя препарируем.

Шутка мне не понравилась. Больно на правду походила.

Лео подошла и обняла меня сзади.

— Пошли спать, времени совсем мало осталось.

— Идите, сам уберусь тут, — махнул рукой Ву, по-прежнему не вставая.

— Что опять не так? — зло спросил я у Лео, когда мы вышли из лаборатории.

— Не заводись, — она погладила меня по плечу. — Дай людям адаптироваться. Слишком… необычно то, что с тобой происходит. Это даже не через стену ходить.

— Ну так, если все такие трепетные лани, зачем просить что-то показывать?

— Да не заводись ты.

* * *

Я выпустил землеероек, после чего активировал экшен-камеру.

— Лео, слышишь меня? Картинка пошла?

— Да, вижу астероид.

Пока землеройки собирали первую партию руды, я успел обойти половину камня. Видеопоток записывался на встроенный носитель и одновременно транслировался Лео. Камеру я подключил к корабельному каналу g-связи, так что картинка шла в реальном времени. Позже сможем посмотреть и запись.

Передачей контейнеров занимались весь день. Ву хотел проверить как долго мы сможем держать рассчитанный им темп. Я не возражал. И мы кидали ящики один за другим. С экшен-камерой делать это было гораздо удобнее — Лео видела момент погружения контейнера в разрыв с моей стороны и действовала уже более осознанно, а не «на ощупь», как у нас получалось в предыдущий раз.

Поздно вечером Ву наконец дал отмашку на завершение экспериментальной части проекта. По маршрутному листу от астероида я должен был идти сразу к Лунной базе. Туда и пробросил курс, когда закончил все дела.

Лео с Ву законсервировали лабораторию, а сами на рейсовом корабле вернулись на Землю. Оборудование мы решили пока не вывозить. Вдруг придется что-то доснимать.

Я прибыл на три дня позже. Ву встречал меня на крыльце института.

— Какие новости? — Бросив сумку на крыльцо, я порылся в карманах в поисках сигарет.

— Тебе не понравится, — Ву знал, что я жду эту фразу.

И теперь улыбался, глядя, как я закуриваю.

— Ну? — затянувшись, я выпустил дым в сторону от крыльца.

— Райли назначил встречу в большой лаборатории. После обеда. Тебя там ждут.

Я пожал плечами.

— Неужели со мной снова разговаривают?

— Посмотрим.

Я докурил и пошел к себе. Хотелось передохнуть и привести себя в порядок после дороги.

Но только я прикрыл дверь номера, раздался звонок. Звонили из приемной майора Андервуда. Секретарь подчеркнуто вежливым тоном поинтересовалась удобно ли мне говорить и тут же переключила звонок на самого майора. Поприветствовав меня, тот быстро перешел к делу:

— Алексей, ты сильно устал?

— Нет, — неуверенно откликнулся я. Поспать, конечно, не помешало бы, но с ног я не валился.

— Через неделю сможешь выйти во внеочередную смену? У нас один из пилотов уходит, а заменить его прямо сейчас некем.

Я усмехнулся.

— Да, могу. Пусть из диспетчерской пришлют дату и время вылета.

— Спасибо!

Майор быстро попрощался.

Взглянув на часы, я понял, что с душем стоит поторопиться.

Когда, наконец, спустился в лабораторию там уже все собрались. Кроме Райли и Ольги я узнал нескольких ученых из других отделов института, а часть присутствовавших вообще были лишь смутно знакомы.

Ольга шарахнулась от меня и выбрала место как можно дальше. Поздоровавшись со всеми, я уставился на экран, где крутилось видео с моим распадом. Не представлял даже, что это именно так выглядит со стороны.

— Алексей, можешь прокомментировать происходящее? — Райли кивнул в сторону экрана.

— Не понял вопроса.

— Ты контролируешь распад? Опиши, как это происходит?

Я молчал, пытаясь оформить мысли в слова. Наконец, продолжая смотреть на видео, медленно ответил.

— Да, контролирую… Могу не допустить начала распада, например, если нужно пилотировать корабль. Могу оперативно завершить распад. Могу достаточно долго пребывать в этом состоянии. Хотя, недавно я понял, что у него есть границы. Если их пересечь, то собраться уже не получится. Но, я не пробовал, поэтому теория про границы не подтверждена.

Райли молчал.

— Что именно тебя все-таки интересует? Можете ли так вы? Можете. Но я не знаю, как вас этому научить, потому что не представляю, как это все работает. Ощущениям невозможно научить, а для меня распад — это ощущения.

— А давай попробуем? — Райли смотрел мне прямо в глаза.

— С ума сошел? Нет конечно! Стабилизатор не включить в процессе распада. Если ты себя не удержишь, нам достанутся твои кишки. Или даже их не останется!

Райли не отводил взгляд. Меня начала бить нервная дрожь.

— Да иди ты, — я развернулся к двери.

— Заперто, — глухо кинул мне в спину Ву.

— Смотри, — Лео махнула рукой.

Я повернулся к ней и похолодел. На ней не было стабилизатора.

— Не смей, — я дернулся в ее сторону.

Лео стояла, вытянув руку. У меня на глазах ее рука начала таять. Я видел, как она рассыпается. Лео улыбаясь смотрела на руку, слегка махнула ей и распад усилился. Частицы облаком парили вокруг нее, кровь, кости, мышцы превращались в пыль, ее подхватывал сквозняк и ручейком уводил в стороны. Но еще миг, Лео снова махнула рукой, и та начала собираться. Частицы слетались к ней, притягиваясь как магнитом. И вот Лео сжала кулак, тряхнула рукой и смотрела уже на целую, обычную конечность.

— Целиком, как ты не могу, могу частями, — Лео виновато улыбнулась, глядя, как я задыхаюсь от ужаса.

— А я не понимаю, когда нужно остановиться, не могу отпустить себя, — пожаловался Райли.

Ольга забилась совсем в дальний конец комнаты, я поймал себя на мысли, что мне хочется сделать так же. В висках стучала кровь. Никак мне не удавалось справится с охватившей меня паникой. Я не был готов никого из них сейчас потерять. Но и что делать с этим их безумием и отвагой тоже не понимал.

— Истеричка, — Лео снова протянула руку вперед.

И, глядя, как начинают истаивать ее пальцы, неожиданно для всех, я хлопнулся в обморок.

Да, это прекрасное ощущение покоя, тишины, темноты и отсутствия каких-либо проблем. Уютное ничто.

— Надо было ему сначала налить, — услышал я голос Ву. Потом понял, что меня неласково тормошат.

— Лех, кончай дурака валять, — Лео отвесила мне пощечину. Я оскорбленно открыл один глаз. — Давай. Вместе мы научимся контролировать это все и можно будет не бояться следующих витков непредвиденных смертей.

— Мы смотрели видео с тобой, но я так и не уловил, когда надо начинать собираться? — Райли снова запустил повтор на экране. — У тебя процесс идет как-то неравномерно.

Ву протянул мне стакан с виски.

Я сидел на полу, ощущая полную безысходность. Что за суицидальные наклонности у всех? Как я смогу помочь, если что-то пойдет не так?

— Оля, у тебя был регистратор? — Райли кивнул на часть зала с мониторами. — Поснимай метрики, может мы из них еще какие-то закономерности выжмем.

— Психи, — я залпом допил виски и встал.

— Давай, — Лео на миг открыла разрыв и коснулась меня.

Отступила, протянула руку.

Я преодолел охватывающий меня ужас, вырвался из его тисков. Ох как я пожалею-то. У нее начался распад. Я запустил свой, и потянулся охватившей меня вселенной к ней. Направил в сторону Лео шорохи, тепло и холод. Коснулся ее частиц, смешался с ней своими. Вздохнул. Не собой, вселенной. Открыл ей бесконечность пространства, потянул за собой. Я чувствовал ее, чувствовал, как она поддается мне, распускается, словно цветок. Вопреки своим страхам, я обнаружил, что могу контролировать не только свой распад, но ее тоже. Я приоткрыл ей пространство. Я наполнил ее смыслом, дал услышать звучание вселенной. И начал собирать. Помог ей вздохнуть, найти себя, потянуть себя к себе. Осыпался у ее ног, созерцая, как она вытачивается из ничего. И, в стороне, собрался сам.

— Твою мать, — вырвалось у Лео.

Почему-то я чувствовал себя не очень хорошо. Прислонился к стене.

— Твою мать, — в свою очередь отозвался Ву, бросившись ко мне через весь зал.

В глазах темнело, кровь стучала в висках.

Я опустил глаза вниз и увидел, что вся футболка в крови. Успел удивится, и сполз по стене, уже не чувствуя ног.

Все суетились вокруг меня, прибежала медицинская бригада.

— Смотрите, — как будто со стороны я услышал голос Ольги, — он начал собираться в неудачном месте и нарвался на металлический кронштейн, вот тут.

— Что с ним? — голос Райли звучал где-то совсем рядом.

— Да нормально все, — один из медиков закончил крепить капельницы и махнул рукой. — Порез глубокий через всю брюшину, но ничего важного не задето. Крови много потерял, это сейчас восполним. Завтра уже ходить сможет.

И я закрыл глаза.

* * *

— Пошли погуляем, — Лео отдернула занавески и пустила в комнату солнечное утро. Стабилизатор был на ней. — Я сделала, наконец, тебе видосик.

— Нет, мне пора возвращаться. У меня график, вахта вне очереди.

За прошедшие несколько дней рана подзатянулась. Двигаться еще было больно, но мне и не надо было особо двигаться. Единственное, чего я сейчас хотел, это оказаться в корабле и в абсолютном одиночестве рвануть к звездам.

— Ты помнишь, что пока швы, в распад нельзя?

Я скрипнул зубами.

— Ты уже неделю злишься, Лех, — Лео села в кресло, скрестив ноги.

— Вы без предупреждения втравили меня в опасные эксперименты. Имею право злиться. Это было… безответственно.

— А помнишь, как ты сам когда-то рассказывал, как сильно нам нужны эксперименты, а, Лёх? Ведь в нашу программу не брали хлюпиков. Тогда я была нужна тебе рядом, а сейчас нам рядом нужен ты. Чего ты боишься? Нам нужно лишь слегка помочь.

— Так может дело в том, что я не могу помочь? — остановившись посреди комнаты, я устрашающе скрестил руки на груди. — Может не хочу хоронить тебя, или Райли, или кого-то еще.

— Да, — Лео серьезно кивнула. — Я тоже не хотела смотреть, как ты пытаешься себя угробить. Но мы прошли этот путь вместе.

Я фыркнул.

— Ну или почти вместе, — согласилась она. — Но оттолкнул нас тогда ты сам. И сейчас отталкиваешь. Не делай этого! Это то, о чем я тебе говорила — ты выдавливаешь меня из своей жизни. Смотреть на тебя можно, пробовать самой — нет. Но. Меня. Это. Не устраивает!

Лео не мигая смотрела мне в глаза.

— Ты понимаешь? Нам нужны эти эксперименты. Мы должны управлять тем, что нам досталось, там — в космосе. Помоги нам. Тем более, что у тебя получается. Я чувствовала, как ты меня контролируешь во время распада, так что перестань лукавить.

Я скрипнул зубами. Перед глазами стояла наша резервация, сидящая на подоконнике заплаканная Лео и унылая осень за окном.

Я встряхнулся, пытаясь скинуть с себя осадок воспоминаний. Собрал вещи и вызвал такси.

По дороге посмотрел видео. Собрался я действительно крайне неудачно, очередной раз, что называется, выпендрился, сменил место и не учел расположение препятствий. Как только ткани начали сопрягаться, кронштейн в них не вписался. Повезло, что так легко отделался и повезло, что раньше мне не приходило в голову менять место. Случись такое на корабле, история оказалась бы фатальной. Я поморщился, но не удержался и еще раз запустил повтор.

На космодроме наземная бригада попыталась меня остановить и отправить на медкомиссию, но я отмахнулся. С моей «царапиной» вряд ли комиссия даст мне допуск к полету, а подводить майора не хотелось. Так что, можно разок и нарушить регламент. К тому же, мне сейчас очень важно было сделать что-то привычное, обыденное. Полет к Поясу и кофе под звездами отлично для этого подходили.

Я скинул маршрут в центр управления, и поднял корабль. Ни разу за все дни не притронулся к пульту, на стандартном автопилоте дошел до своего камня и сбросил землероек.

Выходить из корабля не хотелось. Хотелось сидеть и смотреть в мониторы.

* * *

Пока я был на вахте, Ву работал над компьютерной моделью нашего проекта мгновенной переброски грузов. Так что, вернувшись на Землю, я сразу поехал в институт, чтобы помочь Ву ее закончить. За проведенное в космосе время стресс от последнего эксперимента почти прошел, вид же лабораторий живо о нем напомнил. Однако, все вокруг вели себя примерно, усыпляя мою нервную бдительность. Лео старательно носила стабилизатор, мне совершенно не в чем ее было упрекнуть. Райли не задавал никаких вопросов о продолжении экспериментов с распадами. Ву загрузил меня расчетами. И я уже меньше психовал, только кошмары снились время от времени.

Лео наверстывала упущенное. Каждую мою свободную минуту она пыталась занять поездками, то в театр, то в бар, то просто прогулкой по старой части вечернего Лондона. У нее было целое расписание для наших совместных походов. И я продолжал терять бдительность. Да что там, терять. Я вообще забыл про бдительность, просто наслаждаясь той жизнью, что у меня сейчас была.

В один из дней, Лео растолкала меня рано утром и потащила на очередную прогулку. Я досыпал в машине. Поэтому, когда мы остановились и Лео вытолкала меня с сиденья, не сразу понял, что мы приехали на то самое поле, где уже однажды упражнялись с домкратом.

— Ты инфаркта моего хочешь? — не веря своим глазам я разглядывал утреннюю дымку, запутавшуюся в пролеске за полем и веселенькую, освещенную солнцем, молодую траву на самом поле.

— Я тоже хочу научиться контролировать этот процесс, Лёх. Если мы не будем тренироваться, этого не случится.

Она бросила стабилизатор на переднее сиденье машины и потащила меня за руку на середину поляны. Мы проверили все вокруг, убедились, что никаких пней, коряг, железок или иных препятствий нет. Я раскурил сигарету и глубоко затянулся, пытаясь справиться с нервами, которые очень оперативно ко мне вернулись.

— Ну валяй. Сама, раз такая бесстрашная, — я сел на траву недалеко от Лео и изобразил на лице зверский оскал.

— Истеричка, — фыркнула Лео.

И подалась навстречу солнцу. Робко, неуверенно. Я затушил сигарету и немного помог, наблюдая как она расходится в стороны. Приблизил ее к сущности пространства, помог раскрыться. Будто на ладонях поднес ее к солнцу и отпустил. Она оттолкнулась, впитывая ощущения. Я удержал ее, не давая разлететься окончательно, и она окружила меня, оставила звезды и потянулась вся ко мне, как будто это я был центром ее вселенной. Потоки воздуха играли нами, приводя в беспорядок все вокруг. Я потерял счет времени. Я дал потянуть себя к звездам и упасть на планеты, вдохнуть туманность, пересыпать звездную пыль в несуществующих ладонях.

Но что-то дрогнуло во мне. Я вздохнул, пока не сам. Потянул Лео к себе. Ощутил траву. И себя. И ее. Нас.

Утро давно растворилось в прошлом, на нас смотрело вечернее небо. Руки-ноги-головы были на месте и никаких лишних палок не насобирали.

— Это непередаваемо, Лёх! Как ты мог так долго скрывать от нас ЭТО?

Лео фонила. Я взял ее за руку, дожидаясь пока колебания утихнут.

Мы еще некоторое время повалялись на поле, глядя на перистые облачка на небе. Говорить не хотелось.

Когда подошли к машине, я кивнул на сиденье.

— Надень стабилизатор.

— Нет! — Лео взъерошилась. — Если понимаешь, что происходит, этим можно управлять.

— Надень пока, еще на какое-то время.

— Нет! — она быстро сунула его в сумку и сумку бросила на заднее сиденье.

— Это ребячество, Лео.

Но я сдался. Я так устал спорить.

— Давай завтра привезем сюда Райли? Он пока тоже боится открываться один. Но с тобой рядом спокойно.

— Я не всегда есть рядом, — буркнул я.

— Всегда, — она повернулась ко мне. — Ты всегда рядом. Где бы ты ни был, ты рядом. Я теперь точно это знаю.

Я фыркнул, но комментировать не стал.

Поле мы стали посещать с завидной регулярностью. Привезли и Райли, и других участников экспедиции. Я даже уже смирился с этой неизбежностью, хотя и считал, что без подобных упражнений вполне можно было бы обойтись.

Через две недели Ву полностью закончил все расчёты по нашему коммерческому проекту. Мы съездили в Лондон, презентовали результаты заказчику. Что он будет с ним делать, я так и не понял. Свободных людей с нашими способностями не было, эмиттер мы почти доделали, но даже с ним требовался оператор. Может когда-нибудь в будущем и удастся создать автоматизированный способ передачи материалов через разрывы, но пока этот проект был больше теоретическим.

После презентации Райли предложил зайти в паб.

За пивом он долго молчал, пока мы перекидывались шуточками про руду. Потом постучал пальцами по столу, привлекая к себе внимание.

— Я на прошлой неделе говорил с координационным советом. Мы стабилизировали распады, и даже чуточку научились ими управлять не только с помощью инженерных решений. Но, что бы мы ни делали тут, в лабораториях на Земле, ответы на наши вопросы все равно нужно искать у Проксимы. Так что, Алексей, — Райли пристально смотрел мне в глаза. — Твоя взяла. Готовим новую экспедицию.

Я пытался скрыть торжествующую улыбку, но она все равно растеклась по моему лицу.

— Полетишь с нами? — ехидно поинтересовался Райли. — Или останешься в английском гражданском космофлоте, а нам придется делать первым пилотом Мартинеса?

Я поискал глазами, что бы такое швырнуть в Эванса. Под руку ничего не попалось, и я просто ткнул его в плечо.

— Не избавитесь вы от меня, Райли. Даже не надейся.

И, продолжая улыбаться, отхлебнул пива.

Часть 3 Внеземная

Глава 1

— А зачем нам лететь? — я с удовольствием вытянул ноги и потянулся к вазочке с маленькими шоколадными вафельками, которые почему-то бесхозно стояли на столе.

— Издеваешься? — Райли даже привстал. — Ты сам всем мозги вынес с экспедицией к Центавру.

— Так я от нее не отказываюсь, — вафельки требовали себе в компанию кофе, но за ним надо было идти. — Просто зачем нам ЛЕТЕТЬ? Давайте закинем в систему Проксимы корабль со всем оборудованием и людьми, и дело с концом. Как руду таскали.

— Там на приеме никого нет, — Ву задумчиво крутил в руках какой-то электрический диагност.

— Да и ладно. Руду мы выносили на склад, там критично было не ошибиться с расстояниями. А так — планетарная система большая, миллион километров туда, миллион сюда, без разницы. Можно без приемника обойтись.

— А почему мы не можем просто долететь, как обычно?

— Можем. Но зачем, когда можно сделать необычно и выиграть два месяца времени.

— Я не думаю, что это возможно. По крайней мере так легко, — внезапно подала голос Ольга. — Если посмотреть всю историю ваших экспериментов, то передвигаться самостоятельно легко, а как появляются предметы, возникают сложности. Вы же видели это на примере скафандра и тяжелого оборудования в прошлой экспедиции. А корабль в разы больше и сложнее.

— Ну сложно, это не невозможно, — Ву крутил диагност, глядя на меня.

— Можем потренироваться в песочнице, — я пожал плечами.

— Стоимость проекта вряд ли окупится, особенно если вы убьете или потеряете корабль.

— Райли, почему «вы»? Вместе ломать и терять будем, — я все-таки встал. — Кофе принесу, надо кому еще?

За окном вился туман. Я ждал, пока кофе-машина сделает очередную порцию, и через разрывы, по чашке, передавал кофе Лео. А она одаривала им всех собравшихся. Такие привычные действия для нас — передать кофе из одного крыла здания в другое, коснуться друг друга, находясь даже не на одной планете… И это, по большому счету, мы еще толком не изучили свои возможности. К чему же мы придем, когда полностью с ними разберемся?

Себе я сделал огромную литровую кружку. Но, к моему полнейшему огорчению, вернувшись обнаружил, что вафельки уже закончились.

— В общем, внутри солнечной системы попробовать перемещать корабль на небольшие расстояния мы можем, — наконец согласился Райли. — Но к Проксиме полетим обычным образом, без разрывов. Подготовка к экспедиции займет четыре месяца. Ломать будем до или после?

— До, — уверенно отозвался я. — Поработать с большими объектами будет полезно. А то вдруг нам снова твои камни попадутся.

Райли фыркнул, но комментировать не стал.

* * *

Чтобы получить нужные разрешения, Эванс, закрывшись в кабинете, несколько дней вел переговоры с координационным советом и представителями космических ведомств. В итоге, для экспериментов нам выделили один из ремонтных доков в зоне Сатурна и прилегающий к нему сектор пространства. Еще недели полторы ушло на доуточнение деталей, бюрократические процедуры, закрытие сектора для полетов, перевод персонала на соседние базы.

Наконец, все документы были подписаны. С ними, уже я поехал в лондонский космопорт и оформил перевод на баланс института Эванса восьми списанных кораблей малой тоннажности. Это были легкие грузовые суда, ожидающие своей очереди на разборку и переработку. Все они сейчас находились в отстойниках системы Сатурна. Я договорился, что в ближайшие несколько дней корабли переведут в наш док на орбите Мимаса.

— Насколько они на ходу? — поинтересовался Райли, когда я ему переслал договор и перечень судов.

Говорили мы по коммуникатору. Я стоял у здания командного центра космопорта, оттягивая момент, когда нужно будет зайти внутрь и сказать майору Андервуду, что увольняюсь.

— Как минимум, на маневровых все должны двигаться. Я сильно поломанные не брал. Но, думаю, зафрахтуем еще тягач на всякий случай.

— Сам все вопросы решишь? Мое участие нужно?

— Сам разберусь.

Я завершил звонок и достал сигареты.

Уходить с вахтовой работы, конечно, придется. Мне нужно время для полноценного участия в экспериментах, а потом — экспедиция. Уступать роль основного пилота Мартинесу я не собирался.

Усмехнувшись, затушил сигарету и поднялся в управление, чтобы оформить документы. С майором мы проговорили долго. Он, как всегда, был подчеркнуто вежлив, предлагал разные варианты сотрудничества, от чего я чувствовал себя еще более неловко. Но в итоге, убедившись, что мое решение окончательное, майор пожелал мне дальнейших успехов, пожал руку и сказал, что в любое время готов принять назад. Это было приятно.

По ставшему уже привычным пути я дошел пешком от управления до общежитий. Собрал вещи, которых, на удивление, оказалось совсем немного. Я как-то сам не заметил, что уже почти переехал в институт. Кресло! Кресло надо было забрать. Связавшись с Лео, я отправил его через разрыв сразу в свой институтский номер.

Огляделся. На минуту открыл окно, послушать звуки космопорта. Еще раз осмотрел комнату. Убедившись, что ничего из вещей тут не осталось, спустился вниз и бросил сумку в машину.

Вот и все, перелистнулась еще одна страница жизни.

* * *

В док на орбите Мимаса, выделенный нам под базу, мы прибыли практически всем институтом. На Земле остались только Ольга с командой, несколько инженеров, участвующих в срочных проектах, и часть технического персонала. Места хватало: жилой блок заняли чуть больше чем на половину, а для работ с кораблями можно было использовать несколько ремонтных боксов, примыкающих к огромному ангару. Персонал не жил здесь постоянно, поэтому поддерживаемая сила тяжести была ощутимо меньше земной. Так что, когда мы пошли осматривать помещения, не сдержались и минут десять скакали по ангару как зайцы.

Устав скакать, Лео присела на пол.

— Зачем я пошла в лингвисты… Если бы экспедиция прошла без происшествий, так и не узнала бы, как весело живется пилотам и физикам.

— А то вам, лингвистам, обычно грустно, — фыркнул я, вспомнив, что самая веселая компания в нашей экспедиции была как раз лингвистическая.

— Не помню, чтобы во время работы лингвистом можно было подскакивать до потолка, — Лео снова встала и прыгнула.

После того, как мы закончили осмотр, Ву прикинул на планшете расстановку оборудования. Я вызвал Мартинеса, чтобы вместе переставить в ремонтный бокс первый корабль, на котором мы собирались экспериментировать.

Сейчас он находился в общем отстойнике, на центральной оси дока. Включать там двигатели было нельзя, и перемещать корабль нужно было с помощью внешних манипуляторов. До этого подобные операции мне приходилось делать только на тренажере. Манипуляторами управлял ИИ. От оператора, насколько я знал, требовалось лишь указать, какой корабль необходимо захватить и куда поставить. Обычно такие вещи делали работники доков, но на нашей базе никого из местного персонала не осталось. Я довольно быстро разобрался с управлением и, дублируя для Мартинеса голосом, что делаю, задал программу перемещения.

Огромные манипуляторы дока раскрылись и захватили один из кораблей. Плавно вытащили судно из отстойника и повели в сторону бокса. Мартинес едва дышал у меня за плечом.

— Второй корабль ты будешь переставлять, — сообщил я, пока мы наблюдали за движением.

Шлюзовые створки бокса распахнулись, оттуда выдвинулись лапы приемщика. Когда корабль приблизился, лапы подхватили его и завели в бокс. Получив подтверждение успешной приемки, ИИ запустил процесс отстыковки манипуляторов. На это ушло около семи минут, после чего манипуляторы сложились и убрались в ячейку на боковой поверхности дока.

ИИ доложил об окончании операции и отключился.

Я хлопнул по плечу Мартинеса.

— Пошли посмотрим на кораблик.

Выбранный мной корабль был на ходу. Терминал показывал высокую степень износа камеры основного двигателя, несколько повреждений обшивки, множественные неполадки в работе внутренних систем и низкий уровень заряда аккумуляторных батарей. Но это не должно помешать нам отогнать корабль на несколько тысяч километров от базы, а потом вернуть назад.

Мартинес был более педантичен, чем я. Он вывел на экран подробную диагностику всех систем. Внимательно просмотрел неполадки в жизнеобеспечении и контурах охлаждения, потом полез копать еще глубже. Я думал остановить его, но махнул рукой. Дополнительная информация о корабле нам не повредит, сверим состояние до перемещения и после.

Вечером мы по шагам проговорили все этапы нашего эксперимента. Умудрились чуть ли не поругаться. Я собирался во время переноса корабля оставаться на нем, но неожиданно встретил агрессивное сопротивление со стороны Ву.

— Совсем умом тронулся? — невежливо поинтересовался он. — Сначала физику переноса надо изучить.

Я не очень понимал, чего Ву так взъелся.

— В чем проблема? Как с приборами действовать буду.

— Скорее всего не получится, — задумчиво откликнулся Райли. — Корабль — это целый набор разнообразных приборов. Плюс размер. Мало ли что пойдет не так. Не надо в него лезть. В первый раз уж точно.

— И как вы предлагаете?

— Отправить корабль как ящик с рудой. Сможешь? — Ву подпустил в голос сомнения, чтобы меня подначить. Но я не повелся.

— Смогу и как ящик. Скорее всего.

— Значит, так первый раз и сделаем. А дальше посмотрим. — Райли открыл карту выделенного нам сектора космоса. — Ву, покажи, где что будет расположено?

Мы еще около часа обсуждали план эксперимента. Наконец, Райли убедился, что каждый понимает свою задачу и отпустил нас.

Лео была странно молчаливая. «Напрыгалась», — с улыбкой подумал я. На общее чаепитие в этот вечер мы не пошли. Чай я сделал в номере, и пили мы его практически молча. Каждый думал о чем-то своем.

* * *

В стартовой точке Ву, с помощью лазерных реперов, разметил пространство вокруг корабля кубической сеткой. С ней выставлять датчики на нужные позиции оказалось гораздо проще.

В теории все выглядело красиво: вот он корабль здесь. Хоп — и теперь он уже там. Но вечерний разговор с Ву и Райли меня несколько напряг. Теперь я тоже начал ждать сюрпризов. От этого нервничал. Даже начал бояться, что не смогу сдвинуть корабль или еще что-то сделаю не так. Но когда занял пилотское кресло, все волнение ушло.

По сетке я вывел корабль в заданную точку и убрал тягу, оставив только корректировку положения. Покрутил

внешние камеры, посмотрел на темный диск Сатурна с пересекающей его тонкой линией колец. Мы находились с ними в одной плоскости, над ночной стороной, и не закрытые Сатурном края колец ярко светились. Рядом с линией, ближе к ее концу горели две яркие точки — ближайшие к нам малые луны. Прометей догонял Елену, а она пыталась укрыться среди колец. И над всем этим, из-за темного диска Сатурна, звездной дорогой поднимался Млечный путь. Налюбовавшись видами, я перевел камеры на зону вокруг корабля. Здесь техники заканчивали расставлять гироплатформы с приборами и датчиками. Последняя гироплатформа была у меня — я должен был выставить ее, покидая корабль. Работа техников заняла около сорока минут. Наконец они все отчитались о выполнении и вернулись на базу.

Я застегнул скафандр, проверил подачу воздуха и прошел шлюзы. Пнул вперед себя гироплатформу и оттолкнулся от корабля вслед за ней. На корпусе платформы располагался навигационный экран, на котором отмечалось местоположение корабля. Также там показывалось, где находятся другие установленные вокруг приборы. Ориентируясь по этому экрану и подруливая ракетным ранцем, я отогнал гироплатформу в точку на продольной оси корабля, рядом с его носом.

— Ты на месте, — подтвердил Ву в динамик. — Оставляй и уходи. Не задень только выхлопом из ранца.

Я аккуратно обогнул платформу и включил ранцевые двигатели только когда отплыл от нее на достаточное расстояние.

— До корабля сам долетишь или вытащить? — Лео чем-то деловито щелкала в микрофон.

— Вытаскивай, — я отключил двигатели. Почувствовал ее прикосновение и шагнул в эту сторону, подтащив за собой скафандр.

В центре управления было оживленно. Техники следили за работой приборов и данными телеметрии, стоял гомон, пищали контрольные сигналы.

— У нас все готово, — увидев меня, Ву махнул рукой. — Гони корабль.

Я открутил шлем скафандра, снимать остальное не стал.

— Вместе? — Райли встал рядом.

— Не надо, я сам.

Я потянулся, потрогал корабль, ощутил его габариты. «Прошелся» по всем его переборкам и панелям, пытаясь запомнить их. Открыл разрыв и толкнул корабль туда.

Наступила зловещая тишина.

— Висит на месте, — прокомментировала Лео.

Странно, по моим ощущениям не должен. Я снова потянулся к кораблю, но что-то помешало мне его коснуться.

— Ушел, — Ву вскочил с места.

Приборы взбесились, наполнив центр разнотональным писком.

Радар молчал.

Мы нервно пялились в экраны, ожидая появления корабля.

Наконец, радар пискнул.

— Есть выход, — Ву наложил на изображение координатную сетку. — Пятьсот километров по заданной траектории.

— Усилие приложенное нам померить нечем? Чтобы сделать прогнозные точки выхода и там тоже навесить датчики? — я сунул нос в экран.

— Нечем, — Ву покачал головой. — Надо твои субъективные ощущения как-то оцифровать. Усилие в два бицепса, в один полубицепс и на два пальца от бицепса.

— Ясно.

— Пойдемте проверять судно, — Райли с группой техников уже стояли в скафандрах.

— Погоди полчаса, — неожиданно остановил его я. — Дай отфонить. Наверняка идет постреакция от перемещения.

Райли кивнул. Ждать было трудно, хотелось посмотреть, что же у нас получилось. Но мы стоически выждали условленные полчаса и, как только они истекли, на легком катере отправились к точке выхода корабля. Первым делом я скинул вокруг него еще несколько датчиков. Внешне корабль казался обычным, прежним. Датчики корректно регистрировали его линейные размеры, так что можно было предположить, что фонить корабль перестал. Радиации, повышенного фона электромагнитного излучения, гравитационных аномалий и прочих неприятностей тоже не наблюдалось.

— Стыкуемся? — Райли ждал моих действий. Но меня что-то беспокоило, хотя я никак не мог сформулировать, что именно.

— Нет, подожди. Давай пока повисим тут. А я возьму пару ребят, слетаем к нему на ранцах.

Надо отдать Райли должное, он чувствовал моменты, когда можно спорить и выяснять ситуацию, а когда нужно молча согласиться и все выяснения отложить на потом.

К кораблю мы подошли тихим ходом. Ребят я затормозил на некотором расстоянии, а сам подплыл к шлюзу и осторожно коснулся внешнего сенсора открытия. Сенсор сработал корректно, створка отъехала, раскрыв черный зев шлюза. Я включил фонарик на плече скафандра, он вырвал из темноты странные очертания стен, которых тут не должно было быть. Аккуратно завел внутрь руку, нащупал клавиши местного освещения и попробовал включить свет. Основное освещение признаков жизни не подало, лишь тускло обозначились вмонтированные в корпус корабля автономные лампы аварийной подсветки.

* * *

— Наверное это не очень нормально, — раздался в динамике голос Лео.

Вместе с остальными, она следила за передачей с моей камеры.

— Что там Райли говорил про угробленный нами корабль? — я пока не решался заплыть в шлюз. — Ву, корабль в стабильном состоянии?

— По приборам — да.

Я отослал техников назад, смысла в них не было.

— Захожу внутрь. Мы видим там что-нибудь?

— Нет, глухо, — Ву щелкал клавиатурой. — Все датчики внутри корабля отвалились. Я буду вести тебя вручную, скажу если что-то пойдет не так.

Чертыхнувшись, я заплыл внутрь. Если внешне корабль сохранил все свои размеры и вид, то внутри он выглядел так, будто его пожевали и выплюнули. Переборки я запоминал, какие переборки? Он был похож на жертву распада.

— Фильм ужасов, — прокомментировала Лео. — А ты хотел еще в нем оставаться.

— Возможно, если бы остался, корабль был бы целее.

Сквозного коридора не было, внутренность корабля напоминала нелепый лабиринт. В одном месте перекрытия сложились в такой причудливый завал, что я даже не с первого раза догадался, как мне пройти это место. В рубке я ожидал увидеть что угодно, кроме того, что там оказалось. А именно — ничего. Ни приборов, ни кресел, ни мониторов. Голые переборки, пустые глазницы в местах, где должны были быть экраны.

— И где всё? — Райли опешил не меньше меня.

— В общем, ладно, — я печально обвел рубку взглядом. — Давайте оттащим его к Мимасу, в ремонтный бокс, и поковыряемся в том, что осталось. Думаю, все, что пропало, найдется внутри лабиринта. Вот только в каком виде…

Тут корабль издал печальный вздох-скрип и вздрогнул всей своей массой.

— Что это? — я огляделся, пытаясь прикинуть ближайший возможный выход.

— Видимо, сброс внутренних напряжений, лучше выйти наружу, — отозвался Ву. — По левой стороне есть менее заваленный коридор, который, судя по данным со сканеров, подходит почти к самому выходу. Иди туда.

Я оттолкнулся от стены рубки, заплыл в рукав. И тут корабль еще раз вздрогнул. У меня что-то щелкнуло в наушниках и связь прервалась.

— Отлично, — буркнул я, чтобы разогнать зашевелившиеся внутри щупальца страха. — Теперь поди угадай, где тут «почти выход».

Я проплыл коридор до тупика и, уже начиная паниковать, искал пропущенный поворот, когда ощутил прикосновение Лео. Остановился. Она цепко ухватила меня и, не дожидаясь ответной реакции, потащила на себя. Подхватив скафандр я, через мгновение, вывалился в шлюзовой камере командного центра.

Лео слегка подтрясывало, она нервно бросилась откручивать мне шлем. Я успел остановить ее, пока шея еще оставалась на месте, и снял шлем сам.

— Ты чего? Что случилось?

Она странно на меня смотрела.

— Ты живой? В порядке? Точно?

Тут ожил наушник.

— Вытащила его, Лео? Он жив? — судя по голосу, Райли был взволнован не меньше нее.

— Жив, — отозвался я в гарнитуру. — Так что случилось?

— На тебя напали, и ты потерялся.

— Что⁈

— Внимание, база! Мы включаем автопилот и возвращаемся. Прошу осуществить приемку и загнать в шлюз, — скомандовал Райли по общему интеркому.

Я дернулся было к рубке, но Лео меня остановила.

— Техники все сделают. Пойдем в медблок, пусть тебя быстро осмотрят. Как разРайли вернется.

Я чувствовал себя совершенно здоровым, более того, не мог припомнить никакого нападения. Да и кто мог напасть на меня в пустом, помятом корабле?

Медики встречали меня в костюмах биологической защиты. Лео они отправили на карантин, пообещав выпустить, как только убедятся, что со мной все в порядке.

Сдержав эмоции, я дал себя осмотреть. Кроме осмотра, меня засунули в аппарат МРТ и сделали экспресс-тестирование. И только после этого разрешили одеться и выйти к людям. Лео тоже отпустили.

Когда я зашел в командный центр, Райли уже вернулся, и они с Ву подались мне навстречу.

— Что это было, Лёх?

— Это я у вас хочу спросить. У меня ничего не было, я двигался по коридору, отключилась связь, а потом меня вытащила Лео. А что было у вас?

Ву кивнул на экран. На нем воспроизводилась запись с камеры следовавшего за мной дрона. Мы смотрели, как я выплыл из рубки и начал двигаться по коридору. Метров через пятнадцать, сзади возникла большая тень и начала приближаться. Уже находясь рядом со мной, она сделала рывок, и я пропал. Видео прервалось.

— Интересно, прокрути еще раз. Поставь замедленное воспроизведение. Хочу понять — наушники у меня отключились, когда тень появилась или, когда я пропал с экранов.

Соотнеся причудливые изломы стен со своими воспоминаниями, я пришел к выводу, что, пожалуй, связь я потерял именно в момент исчезновения трансляции с камеры.

— А прокрути к моменту первого толчка. Камера поймала сотрясение корабля?

— В смысле, первого? Он был один. Его зарегистрировали и камера, и датчики, — Ву нашел нужное место и включил воспроизведение. — Больше толчков не было.

— Интересно.

Я невидяще уставился на экраны, пытаясь полностью восстановить собственные воспоминания.

— На Мимас мы ЭТО, как я понимаю теперь не тащим? — спросил Ву у Райли, ткнув в сторону злополучного корабля. — Гнать сюда передвижную лабораторию с орбиты Сатурна?

— Да, давай.

Райли, потирая руки от нетерпения, еще раз запустил запись.

Глава 2

Передвижная лаборатория прибыла только через шесть часов. За это время со мной ничего не произошло. Я не стал жертвой вируса, не распался на куски и никуда не исчез. Так что Райли велел отправляться к Мимасу, на базу, все равно ни от меня, ни от Лео толку на корабле сейчас не было.

За нами на челноке прилетел Мартинес. Ох, как я не любил полеты, где кораблем управляет кто-то другой… Но пускать меня за штурвал Мартинес не собирался: хмуро кивнул в сторону пассажирских сидений, а сам заперся в рубке.

Я развалился в кресле, проигнорировав ремни безопасности. Почему же все так сложно. Ничего не получается с первого раза. Набираешься знаний, опыта и… Ничем это не помогает. Каждый следующий шаг приносит новые сюрпризы. «Живы, и ладно» — так к этому относиться?

Лео погладила меня по плечу.

— Ты чего такой хмурый?

Я посмотрел на нее, собираясь даже что-то ответить, но вместо этого, вдруг, спросил:

— Ты выйдешь за меня замуж?

— Серьезно? — она рассмеялась. По лицу было видно, что Лео принимает мои слова за шутку.

— Серьезно, — я взял ее руки в свои и посмотрел в глаза. — Я устал. От всех этих научных загадок. Пусть хоть что-то будет стабильно и предсказуемо.

— Ну… — Лео все еще недоверчиво улыбалась. — Если ты серьезно, то ладно. После экспедиции?

— Нет, — я удовлетворенно откинулся на спинку кресла. — До. Закончим с кораблями, вернемся на Землю и поженимся.

— Погоди. А как же подготовка? Сбор родственников?

Я пожал плечами.

— Родственникам можно и отсюда написать.

— Ладно, — Лео тоже откинулась на спинку кресла. — Только отпуска до экспедиции нам не видать… Хотя бы несколько дней у нас будет? Хочу в Прованс. Лавандовые поля уже отцвели, но…

— Ладно, — в тон ей ответил я. — Несколько дней Райли нас подождет. Там все равно еще миллион формальностей ожидается. Поедем в Прованс.

— Ты должен мне кольцо, — теперь улыбка стала шире.

— Меркантильная Леона Дюкре, — хмыкнул я.

Лео продолжала улыбаться. Я крепче сжал ее руку. Стабильность хоть в чем-то. Вот и все, что мне надо.

* * *

Вернувшись на базу, мы с Лео сразу отправились в номер. В комнатах жилого блока были сделаны окна-иллюминаторы. За ними открывался вид на печальную индустриальность: склады запчастей и металлолома, запаркованные манипуляторы ремонтной зоны.

Пока Лео переодевалась, я стоял у окна, оглядывая окрестности и размышляя о произошедшем.

— Как думаешь, что с произошло с кораблем? — спросил, когда Лео вышла из ванной.

Раздумывая, что мне ответить, она порылась в мини-баре и достала две маленькие бутылочки красного вина.

— Не знаю. В обломках точно что-то было, но я даже предположить не могу — что.

Продолжая смотреть в окно, я задумчиво произнес:

— Знаешь… Мне кажется, привычное нам пространство — это как слой наста на сугробе. Параллельные вселенные или дополнительные измерения — не знаю, что именно. Но чувствую, что рядом есть целые области, про которые мы ничего не знаем. Жили себе на поверхности и видели только ее. А сейчас научились смещаться на более глубокие уровни, но видеть их по-прежнему не можем. Только чувствуем. А корабль за счет массы и сложности конструкции, видимо, как-то зацепил эти уровни и подтянул к нашей «поверхности». Наверное, та тень была оттуда, и я, возможно, провалился глубже, когда у меня прервалась связь.

— Годная мысль. Поделись с Райли, — бокалов в номере почему-то не нашлось и Лео отхлебнула вино прямо из горлышка бутылки. — Ой, сносное вполне, — удивилась она, с интересом разглядывая этикетку. — Будешь?

Я покачал головой. Не раздеваясь плюхнулся на кровать и прикрыл глаза. Состояние корабля после перехода удручало. И еще больше удручало, что моя затея с перебросом через разрывы, похоже, полностью провалилась. Я совершенно не понимал, что можно сделать, чтобы корабль остался целым. Может, действительно нужно было запускать его в разрыв находясь внутри? Но проверять насколько целым после такого эксперимента окажусь я сам пока не хотелось.

* * *

Через шесть дней Райли разрешил отбуксировать корабль в наш док на орбите Мимаса. Ничего потустороннего на корабле больше замечено не было. Все, что можно проверить в космосе — проверили. Теперь Райли хотел разобрать его полностью и попробовать проследить логику поломок.

Вести тягач нужно было мне. Но, подумав, я отправил на него Мартинеса. В первый год после окончания летной академии мне удалось поработать на эвакуационных кораблях. У Мартинеса такого опыта не было. Вот пусть и тренируется обращаться со всеми этими лапами-манипуляторами.

В доке мы заняли один из ремонтных боксов и весь ангар. Разбирали смешанные, а местами спрессованные детали, рисовали схемы их расположения, чтобы потом сравнить с исходным планом корабля. Раскладывали по полу ангара. Ву лепил на детали метки и заносил в базу, чтобы, при необходимости, можно было легко найти любую из них.

— Нет никакой логики в смещениях — сокрушенно признал Райли на третьи сутки работы. — Ни по ходу движения, ни против, ни поперек. Сплошной хаос. И пустоту в рубке тоже объяснить совершенно нечем. Бессмыслица.

Мы сидели на ступеньках, поднимающихся к смотровому уровню ангара. Я пытался разобрать черный ящик. Извлечь данные из него у нас не вышло, он был сильно поврежден, но я очень хотел посмотреть, что внутри. Все-таки черный ящик сильно отличается от обычных приборов и степенью защиты, уровнем дублирования элементов. Вот и коробка осталась цела, хотя все остальные приборы разорвало и разнесло в невообразимом порядке.

— Отдай ребятам Ву, они распилят, — Райли с сомнением наблюдал за моими страданиями. — Послушай, Алексей. Несколько дней назад, я все-таки вызвал Ольгу к нам. Она помогла при конструировании стабилизатора распадов. У нее были дельные и применимые идеи. Сейчас мы опять в тупике. Нам не повредит свежий взгляд и очень нужны новые идеи.

Я пожал плечами. Как-то незаметно для себя, стерпелся с ее участием в наших проектах. Не простил и вряд ли когда-то смогу простить эту бессмысленную стрельбу. Но злость прошла.

— Давай сломаем еще один корабль? — неожиданно даже для себя предложил я. — Посмотрим совпадет ли картина поломок во второй раз? Если да, то, значит, логика есть, просто мы ее с первого раза не поняли.

— У нас так корабли скоро закончатся, — с сомнением протянул Райли. — Но, вообще — давай. Ольга с командой будет завтра, я заказал вторую передвижную лабораторию и новые датчики.

Я ковырнул ящик еще раз. Крышка отлетела в сторону. Мы с Райли склонились над открывшейся картиной из ювелирно перепутанных деталей.

— Мистика, — протянул Райли.

— Магия, — вспомнил я присказку Лео.

Ковырнул отверткой то, что должно было быть проводами и, с сожалением, отложил коробку в сторону.

* * *

Ольга приехала, когда я завтракал. Мы пересеклись в столовой. Она взяла кофе и уверенно уселась ко мне за столик.

— Где слезы, крики, требование немедленно отойти на безопасное расстояние? — я даже отвлекся от тарелки.

— А где требование вывернуть карманы, чтобы проверить, нет ли у меня оружия? — вернула мне Ольга.

Я хмыкнул.

— Давай, — было видно, что Ольга делает над собой усилие, — Договоримся. О каких-то границах, в которых сможем нормально работать друг с другом. Я… я по-прежнему боюсь тебя и твоих странных распадов. Но… как же это все интересно с научной точки зрения!

Тут я не сдержался и захохотал в голос.

— Ну и как ты видишь себе границы, Оля? Ты понимаешь, что в измененном состоянии для меня нет границ?

— Понимаю. Обещай хотя бы не пугать меня больше. И… не трогать. Когда ты такой. Просто не трогать.

— Хорошо, — уже серьезно кивнул я.

— Тогда ешь быстрее. Здесь есть лаборатория?

— Ангар. Мы там работаем.

— Отлично, значит туда и пойдем.

Я удивился, но не стал ничего спрашивать. Ольга уткнулась в свою чашку. Глядя на нее, я поймал себя на мысли, что меня нельзя просить что-то не делать. Потому что после такой просьбы именно это мне сделать и хочется. И вместо того, чтобы пережевывать пищу, я отгонял от себя мысли, как можно было бы эффектно напугать Ольгу.

* * *

В ангаре инженеры продолжали возится с поломанным кораблем, разбирая слепленные фрагменты на все более мелкие составляющие. Ву говорил, что через несколько дней сможет построить визуализацию того, как шли разрушения внутри корабля. Я думал, Ольга присоединится к Ву и займется разборкой корабля. Но она увела меня в дальний конец ангара, попросив помочь отгородить небольшой закуток мобильными перегородками.

— Скажи мне, ты пробовал переносить вещи, находясь в состоянии распада? — спросила она, когда мы оказались вдвоем в импровизированной комнате.

— Что? Через разрыв же…

— Да, — перебила Ольга. — А в распаде?

— Распад, это, ведь, не перемещение, это… даже не знаю, как объяснить.

Ольга взяла из ящика с инструментами отвертку и протянула ее мне.

— Покажи, что с ней будет, если уйдешь в распад.

— А что со мной будет, тебя не волнует? Кронштейн…

— На кронштейн ты сам напоролся. А отвертка у тебя изначально в руках. Дай только датчики по периметру кину и включу запись.

Из своей сумки Ольга стала доставать какие-то железки и раскладывать их вокруг нас. Я-то думал, она еще в номер не заселилась, пришла на завтрак с вещами.

— Ну все, давай. Только от меня держись подальше, — напомнила Ольга и отошла, вжавшись спиной в перегородку.

Распад уперся и отказывался приходить. Я тупо смотрел на отвертку в своих руках. И все искал, искал зарождающееся внутри изменение. Ольга молчала, никак не высказывая нетерпения. И, когда я уже почти сдался, распад пришел. Поднимаясь откуда-то из глубины, он захлестнул меня, заставил задохнуться и разлететься. Еще как-то владея собой, я отбросил отвертку и принял его. Только где-то на периферии сознания пульсировала мысль, что нельзя уходить надолго. Нельзя пугать Ольгу. Нельзя…

Я собрался. Вздохнул. Фонил.

Отвертка валялась около стенки. Тот конец, за который я ее держал, был испорчен. Я бы сказал — оплавлен, но нечем его было оплавлять. Просто разрушен, каким-то странным образом. А у меня на пальце красовалась рванная, набухшая кровью царапина.

— Стой, не трогай! — Ольга остановила мою попытку поднять отвертку. — Я сама.

Она достала откуда-то медицинский комплект. Такие обычно в аптечках на кораблях лежат: кровоостанавливающие салфетки, клей, рассасывающийся пластырь, бинты. Взяла мою руку. Я ойкнул, когда Ольга приложила салфетку к пальцу.

— Держи пока так.

Вооружившись диагностом и еще каким-то приборчиком, Ольга склонилась над отверткой. Долго изучала параметры, выдаваемые приборами на планшет. Потом выпрямилась.

— Слушай, Лёх, а здесь есть пустое помещение побольше?

— Ты хуже Боровского, — вырвалось у меня. — Объясни уже, чего ты хочешь.

— С разрывами пространства проводилось много экспериментов. Вы тащили через них предметы, толкали в них предметы, теряли их там и так далее. Но изучив работу с разрывами вдоль и попрек, в изучении распадов остановились на том, что немного научились их контролировать. Ваш распад и возможность ходить через разрывы, судя по всему связаны. Непонятно, что в этой связке первично, что вторично. Возможно что-то одно порождает другое, а может быть и распад, и ваши способности порождаются чем-то третьим, чего мы еще не обнаружили. Давай сделаем следующий шаг — попробуем использовать и распад.

— Тебе не кажется, что это не вовремя, Оль? Мы тут не просто развлекаемся, у нас есть конкретная задача.

— Да, Лёх, — она смотрела мне прямо в глаза. — Именно так.

Я ничего не понял, но дальше спорить не стал.

Ольга снова взяла меня за руку, сняла повязку, достала клей и аккуратно капнула на царапину. Наклонившись, подула, подсушивая клей. И в этот момент к нам заглянула Лео.

— Вот вы где, — начала она весело, но с каждым звуком голос становился все холоднее. — Хотела узнать, чем заняты.

— Палец порезал, — махнул я рукой.

— Пластырь, наверное, не надо, — Ольга протянула Лео аптечку.

— Ясно, — холодно кивнула Лео, пряча руки за спину. — Хотела предупредить, что мы с Райли полетим к Сатурну, на центральную базу. Нужно забрать оборудование для Ву. Я вернусь завтра вечером.

Ольга бросила взгляд на браслет своего коммуникатора.

— Ребята, я вас оставлю. Меня зовет Ву.

Быстро сложив планшет и приборы в сумку, она махнула нам рукой и скрылась за дверью.

— Неужели ты ревнуешь? — я, едва сдерживая смех, провел пальцем по нахмуренным бровям Лео.

— Нет! — недовольно отстранилась она. — Но…

— Ревнуешь! — я наклонился и поцеловал ее. — Даже не представляешь, как это приятно. Считай, я отомстил тебе за друга детства Шарля.

Лео фыркнула и отвесила мне шуточный подзатыльник.

С опозданием я поймал ее руку, а второй, за талию, притянул к себе. И поцеловал еще раз. Она ответила сначала, сухо, неохотно. Затем все горячее. Почувствовав, что Лео, наконец, расслабилась в моих руках, шепнул ей:

— До завтра.

— До завтра.

Но вместо того, чтобы уйти, она прижалась ко мне крепче, и мы целовались, пока нас не прервал звонок Райли.

* * *

Для «пустого помещения побольше» я выбрал один из не занятых ремонтных боксов. Он был меньше основного ангара, но больше любой из наших институтских лабораторий.

Ольга взяла с собой ящик с инструментами — всякими отвертками, плоскогубцами и ключами. Как только мы зашли, она расставила по периметру приборы, а сейчас что-то настраивала на планшете.

— Ладно, что ты от меня хочешь? — сунул я нос в экран.

— Давай попробуем перемещать предметы через разрыв, находясь в распаде. Выбери какую-нибудь небольшую область, покажи мне ее заранее, и кидай предмет в одну из ее точек. Ты же можешь отправить мелкий предмет в конкретную точку?

— Могу. Наверное.

— Бери инструменты отсюда. Только одинаковые, — Ольга склонилась над ящиком и достала оттуда две идентичные отвертки.

Я вдруг понял, что дал-таки сделать из себя подопытного кролика. Сам не заметил, как.

Взял первую отвертку и, не задумываясь, без какой-либо подготовки, швырнул ее через разрыв к дальней стене. Вот. Уже и так могу. А раньше — вдохи, замедление сердцебиения, осознание открытого разрыва…

С распадом оказалось сложнее. Мне не хотелось в распад. Не было настроения. К тому же, не факт, что распады проходят совсем без последствий и никак не влияют на здоровье. Но я же согласился. Поэтому стоял, раскачивал себя навстречу вселенной. И не заметил, как распад пришел. Вместо обычных ярких ощущений, я вдруг просто ощутил, что уже в распаде, но не тянусь никуда, не рвусь, а весь здесь. Прицелившись, кинул вторую отвертку в ту же сторону, куда улетела первая. И начал собираться. Но не успел. Отвертка с силой ударилась о стену ангара и полетела назад. Ольга вскинула одну из своих железок, и отвертка исчезла. Но этот же прибор нарушил мой процесс «сборки». Я ощутил боль, даже не будучи еще толком собой. Понял, что прибор мне мешает, закручивает мои частицы, мешая им вернуться. Я помнил, что нельзя пугать Ольгу, но она продолжала держать эту штуку включенной. Поэтому я значительной долей своих атомов лег ей на руку, заставив сначала взвизгнуть, а потом надавить на кнопку выключения.

Собирался с трудом, словно меня всего перемололо в труху. Когда наконец начал дышать сам, почувствовал, как у меня болит все тело.

— Ты чего? — истерично выкрикнула Ольга, когда увидела, что я уже в себе.

— Что это за штука у тебя в руках? Что она делает? — я все пытался отдышаться. — Не включай это больше во время распада.

— Эмиттер, — Ольга бросила взгляд на свой прибор. — Мы слегка его упростили и сделали компактный вариант. Хотела тебе помочь — держала разрыв.

Я сел, а потом лег на пол.

— Вызывать врача? — Ольга пока не решалась подходить ко мне ближе.

Врача, или как минимум обезболивающих, мне хотелось. Но, насколько я понял, Ольга про свои эксперименты никому не говорила. И врач выведет ее на чистую воду, да еще объясняться придется.

— Обойдусь пока. Выкинь свой эмиттер.

Я полежал немного с закрытыми глазами и понял, что боль уходит.

— Интересно получается, — подойдя, Ольга села рядом со мной. — Из распада сила воздействия на предмет выше, хотя, казалось бы, должно быть наоборот — в разрыве направленное воздействие, а в распаде ты рассредоточен.

Я понял, к чему она клонит и отрицательно покачал головой.

— Не сегодня. И надо обсудить твои эксперименты с Райли.

Ольга покорно кивнула, но я шкурой чувствовал, что ничего она обсуждать пока не будет.

— Ты понял? — наконец тихо спросила она. — Из распада сила влияния на передвижение предмета больше.

— Проверим завтра, — нехотя согласился я. — А сейчас ты должна сходить со мной в бар и отпоить горячим кофе.

— Ну так вставай, — протянуть мне руку она так и не решилась.

* * *

На следующий день я проверил все оборудование, которое было у Ольги с собой. Вряд ли бы она стала открыто меня обманывать, но я хотел собственными глазами убедиться, что больше никаких сюрпризов нигде не припрятано. Мы договорились, что еще один раз повторим эксперимент с киданием отверток. И пока на этом остановимся. Я тщательно осмотрел стены бокса, пытаясь определить, куда лучше швырнуть отвертку, чтобы она не отлетела опять ко мне. Выбрав место, окликнул Ольгу.

— Начинаем. Я буду стоять здесь. Кидать вот в эту точку — взяв красный маркер я нарисовал на стене жирный крест. — Тебе же, наверное, хочется определить максимальную силу броска? Постараюсь кинуть как можно сильнее. Но соберусь только после того, как отвертка свое отлетает. Ты не мешаешь мне, я все контролирую сам. Ясно?

Ольга кивнула, переставила оборудование с учетом моей новой позиции и притулилась у дальней от меня стены.

Первый бросок я сделал, не входя в распад. Сегодня не стал торопиться. Вдруг быстрый бросок вчера смазал силу воздействия на отвертку. Подышал, сосредоточился, бросил максимально осознанно. И отвертка выскочила из разрыва точно там, где я и планировал.

В состоянии распада я мог только швырять предмет, определять точку выхода не получалось. Зато сила броска была действительно больше. Отвертка ударилась о стену и отлетела практически до противоположной. Свою позицию я рассчитал верно, упала она далеко от меня. Собрался.

— Ну хватит пока, — покосившись на меня Ольга снова уткнулась в планшет.

Помолчала, и опять подняла на меня глаза.

— Не хочешь завтра при толчке корабля использовать распад?

— Зачем?

Я озадачился. Мы же не собирались толкать корабль сильнее. Нам нужно было найти способ сохранить его целым.

Ольга покачала головой.

— Не знаю, смогу ли сформулировать словами. Но когда ты касаешься из состояния распада, контакт чувствуется не только снаружи. Мне кажется, так ты сможешь толкнуть все точки корабля одновременно. Плюс сила воздействия в распаде больше.

— Но датчики разрушаются, да и отвертки пострадали от моего контакта с ними.

— Ты их держал до его начала. А то, чего ты касаешься уже находясь в распаде, не разрушается. Не знаю точно, поможет ли это сохранить корабль, но разница быть должна.

Я молча кивнул.

— Райли-то когда скажем?

— Можем сейчас. Или завтра…

Я разглядывал свои исцарапанные руки. Не только снаружи, значит.

— Мы же ничего не скрываем, — внезапно подалась вперед Ольга. — Я думала прийти к Райли с какой-то фактурой, чтобы дальнейший план действий обсуждать не голословно, а с чем-то конкретным на руках. Но нет проблем, можем хоть сейчас пойти и поговорить.

— Я попробую завтра использовать распад при перемещении корабля, — откликнулся я. — Будет тебе фактура.

Глава 3

Лео прилетела ночью. Я планировал ее дождаться, но прилег на кровать с планшетом и в итоге задремал. Проснулся, когда Лео забрала планшет, скользнула ко мне и стала вытаскивать из-под меня одеяло, чтобы накрыть нас обоих.

— Не просыпайся, — шепнула мне Лео, когда я собрался спросить, как она съездила. — Все завтра.

И вздохнув, я окончательно провалился в сон, согретый ее теплом.

Утро, однако к расспросам не располагало. На сегодня был запланирован эксперимент со вторым кораблем. Перед его началом Райли назначил встречу в примыкающей к ангару комнате, чтобы окончательно проговорить, кто чем будет заниматься. Мы проспали и собирались в спешке. К тому времени как забежали в комнату, там уже сидели, переговариваясь, Ву с Ольгой, несколько инженеров из их команд и Мартинес. Стоявший у двери Райли раздраженно проводил нас взглядом и зашел следом.

Пока все рассаживались, Ву включил экраны. На одном из них крутились трехмерные модели обеих мобильных лабораторий. Второй экран полностью занимало полупрозрачное изображение корабля, покрытое сеткой красных точек. На остальных, судя по подписям к пиктограммам, перечислялось задействованное в эксперименте оборудование.

— В этот раз у нас две лаборатории и большой запас датчиков. — Ву махнул рукой в сторону экранов. — Одну из лабораторий расположим в точке старта. Помимо регистрации обычных метрик, будем сканировать корабль импульсами рентгеновского и гамма-излучения с нескольких точек. Так в момент начала перехода сможем отследить динамику изменения внутренней структуры корабля. Кроме того, на корпусе и внутри расположим ультразвуковые сонары. Данные с них будут непрерывно поступать по радиоканалу и обрабатываться компьютерами лаборатории. Ими мы дополним результаты лучевого сканирования и, может быть, сможем понять, когда и как запускается процесс разрушения.

Щелкнув пультом, Ву вывел на первый экран схему эксперимента. На ней между кружками, обозначающими начальную и конечную точки перемещения, тянулась пунктирная линия.

— По линии, соединяющей точки старта и финиша, расположим датчики гравитационных волн, колебаний g-поля и пространственных метрик. Да, корабль движется через разрыв. Но если в обычном пространстве при этом остается какой-либо след, попытаемся его засечь. На безопасном расстоянии от предполагаемой точки выхода будет находится вторая лаборатория. — Ву еще раз щелкнул пультом, зона вокруг точки выхода покрылась множеством точек, а чуть в стороне появилась пиктограмма мобильной лаборатории. — Зону в радиусе трех километров покроем датчиками, аналогичными тем, которые разместим по траектории движения. Плюс, конечно, повесим камеры и сканеры. Посмотрим, как выглядит выход.

— Расскажи, как распределяемся по лабораториям и кто когда вылетает, — поторопил его Эванс.

— С лабораторией в точке старта все просто — Ву вывел на экран координаты точки и ее положение относительно станции. — Алексей пристыкует к лаборатории подготовленный корабль и отбуксирует его вот сюда, это в пятидесяти километрах от дока.

Вокруг места старта на экране закрутилось кольцо маркеров.

— Отойдет от корабля на несколько сотен метров, после чего ребята займутся монтажом и настройкой приборов. Трех часов им должно хватить.

Ву переключил картинку, теперь на экране снова были соединенные линией начальная и конечная точки.

— Со второй лабораторией летим я Ольга, Райли и Лео. Поведет ее Мартинес. Чтобы добраться до финишной точки и расставить оборудование нам нужно часов пять, поэтому вылетаем первыми. Своих инженеров я распределил, Оля, своих раскидаешь?

Ольга коротко кивнула и уткнулась в список, быстро отмечая там людей.

— После того, как обе команды будут готовы, Алексей, — Ву кивнул в мою сторону, — толкает корабль в разрыв. Мы регистрируем прибытие, Лео перетаскивает Алексея, и начинаем обследование корабля. Дальше по обстоятельствам.

Я постучал пальцами по столу.

— Прихватите с собой буксир. Если опять придется разбирать корабль — отправим его в док, а лабораторию в точке выхода вы, наверняка, заходите подержать подольше. Мартинес, справишься?

— Конечно.

— Тогда вроде все, — подытожил Ву. — Вопросы есть?

Вопросов ни у кого не было. Ольга с Ву еще раз пробежались по спискам своих инженеров. Наконец, после окончательного согласования состава команд, все потянулись к выходу.

Своих ребят я отпустил, назначив сбор через два часа. Проводил вторую команду до шлюза. Когда они стартовали, отправился в бокс, где стоял подготовленный к эксперименту корабль.

Он был сильно меньше грузовика, на котором я возил руду. Корабли такого типа использовались для перевозки мелких партий грузов между орбитальными терминалами или станциями одного кластера. Он был заметно потрепан: в носовой части обшивка помялась, к тому же давно не красилась и в нескольких местах на белом покрытии проступали рваные титановые заплатки. Камера одного из маневровых двигателей прогорела, в этом месте в корпусе зияла полуметровая дыра с оплавленными краями. Продолжая считать, что чем лучше я буду представлять себе устройство корабля, тем выше его шансы выйти из разрыва целым, запустил сканирование и полную проверку. Сам внутрь не пошел — мало ли какие из приборов Ву зацеплю. Да и не хотелось тревожить, возможно, последний сон судна.

Терминал отчитался об окончании диагностики. Я мельком глянул на степень износа, пролистал список обнаруженных неполадок. Потом несколько раз прокрутил визуализацию внутренней структуры корабля, построенную по результатам сканирования. Старался запомнить каждую деталь, каждую царапину, все, что отличало этот корабль от сотен подобных.

Закончив с кораблем, я взглянул на часы и отправился к шлюзу. Туда уже начали подходить мои инженеры. Я дождался, когда соберется вся команда, после чего мы поднялись на борт передвижной лаборатории. Ребята сразу занялись оборудованием, а я отправился в рубку.

Из рубки подключился к ИИ дока и запустил процесс расстыковки. С помощью парковочных манипуляторов отвел лабораторию и корабль на несколько десятков метров от станции. Подождал, пока манипуляторы неспешно уберутся в карманы дока и дал небольшой импульс маневровыми двигателями. Плавно подошел к кораблю, подтянул его захватами к корпусу лаборатории. На малой тяге направил в заданную Ву точку, и только после этого включил автопилот. Прикинув, что даже с текущей черепашьей скоростью мы дойдем до нужного места меньше, чем за полчаса, решил сильнее не разгоняться.

Пока летели, успел поболтать с Лео. Она обиженно пожаловалась мне на Райли:

— Хотела выйти в космос, помочь с установкой датчиков. Мы, пока летели, часть раскидали автоматически. А гироплатформы у точки финиша надо ставить вручную. В космос вышли все, кроме Мартинеса. Я тоже хотела. Но Райли категорически отказал. Опыта мол нет. Так, а как его получить, если с корабля не выпускают? Да и на астероиде я же выходила, ранцем пользоваться научилась.

— Лео, это не одно и тоже, — я представлял себе ее возмущенное лицо и, почему-то, не смог сдержать улыбки. — У астероида я не выпускал тебя из вида, а здесь все заняты.

— Так у меня же получалось летать на ранце, я могла бы сейчас и помочь, и потренироваться. В конце концов покричала бы в рацию.

— Так Ву… — начал я.

Но Лео расслышала улыбку в моем голосе и разозлилась еще больше:

— И хватит смеяться надо мной!

— Ладно-ладно, — правда, перестать улыбаться никак не удавалось. — Выберемся в космос, полетать в скафандрах. Когда закончим дела. Могу даже домкрат прихватить с Земли.

Лео фыркнула.

— Скоро увидимся, — я бросил взгляд на счетчик расстояния. — Мы уже недалеко от нашей точки.

— Помнишь, — сейчас голос Лео звучал серьезно. — Ты толкаешь корабль, и я сразу тебя забираю к нам? Ранец не активируй.

— Помню. До встречи.

* * *

Датчики, которые нужно было расставить вокруг корабля управлялись дистанционно. После сброса в космос, я еще минут тридцать разводил их по нужным координатам, проверял, что они зарегистрировались в базе и стабильно передают информацию. Работа уже подходила к концу, когда ожил динамик громкой связи.

— Мы закончили с оборудованием — голос Райли заставил меня вздрогнуть. — У вас все готово? Начинаем?

— Дайте еще пятнадцать минут, настрою автопилот, чтобы ребята могли вернуться на станцию.

Честно говоря, автопилот я уже настроил. Просто хотелось перевести дух и выпить кофе. Вообще-то, я бы еще и поел, но столько времени мне Райли точно не даст.

Кофе взял американо без молока, с ним вернулся в рубку и стал разглядывать экран, где крутился корабль. Сделал несколько глотков, отставил в чашку в сторону. И, как в прошлый раз, потянулся к кораблю. «Прошелся» по каждой детали, ощутил расположение переборок, пульсацию электрических цепей, пустоту топливных магистралей. Пожалуй, я свой корабль не знал так хорошо, как теперь знал этот.

— Ну что, ты готов? — Райли решил меня поторопить.

Смакуя свое знание, я допил кофе.

— Готов.

Натянул скафандр, закрепил шлем, проверил подачу кислорода. Дождался открытия шлюза и шагнул в звездную пустоту. Еще раз, уже обычным взглядом, внимательно осмотрел корабль. Так, чтобы он окончательно впечатался мне в память. И дал начаться распаду. Но не полностью, впустил его на самую малость, когда еще сознание сосредоточено, а не разлетается по вселенной. Бережно направил себя к кораблю, обнял его собой и толкнул в разрыв.

Так же, как в прошлый раз, некоторое время корабль оставался видимым, хотя датчики уже уверяли, что пространство пусто. И наконец исчез.

Я собрался, дождался стабилизации и окликнул Лео:

— Забирай.

— Корабль появился, — доложил Ву. — Ты почти попал в координаты, сто тридцать метров отклонение.

Лео дернула меня к себе, но я зазевался и не сразу почувствовал ее прикосновение. По лбу стекал пот, заливая глаза. Я удивился, вроде терморегуляция в комбинезоне была в порядке. Оказавшись в шлюзе, открутил шлем и перчаткой стер пот.

— Что это с тобой? — Лео быстро расстегнула мне скафандр. Я весь был в ссадинах и порезах, которые кровили. И пот тоже был кровью. — Как это ты?

Но я понял и отмахнулся.

Сняв скафандр, быстро прошел в пульт управления.

— Покажи, что на сканерах, — я склонился над экраном и на стол Ву тоже упало несколько капель крови.

— Ты чего? — Ву удивленно обернулся.

— Нормально все, покажи схему, насколько уцелел корабль?

— Ни на сколько, — откликнулась со своего места Ольга. — Карта повреждений похожа на предыдущую. Ты отправлял его сюда из состояния распада?

Я молча кивнул.

— Ты что? — ужаснулся Райли.

— Это была гипотеза, — спокойно отозвалась Ольга. — Мы немного поэкспериментировали с перемещением предметов из состояния распада и решили, что так у корабля больше шансов остаться целым.

— Вы сговорились? — Лео опешила наравне с Райли. — И нам даже не сказали?

— Так вы уезжали, а потом мы закрутились и забыли, — я протер глаза и прислонился к переборке рядом с Ву. — Ждем, пока отфонит и тащим к Мимасу?

Ву кивнул.

Лео схватила меня за руку и вывела в коридор.

— Ты серьезно? Сговорился с Ольгой, которую терпеть не можешь и из-за которой сбежал из института? И два дня вы эксперименты без нас ставили!

— Да всего пару раз, — попытался вывернуться я.

— Ву сказал, что с момента моего отъезда тебя не было видно, — Лео развернула мою ладонь, на которой краснели старые порезы от контакта с отверткой и ткнула в них пальцем. — Посмотри, все руки исцарапаны. То есть ты почти на сто процентов знал, что эксперимент может тебе навредить и ни полсловом не обмолвился мне?

— Ты точно здесь и сейчас хочешь отношения выяснять или это подождет до вечера? — немного грубовато поинтересовался я.

Раздражающе зудели ссадины, да и разборка мне казалась странной и неуместной.

— А знаешь что, — ледяным тоном бросила Лео. — Ты прав, не хочу.

Она развернулась и скрылась в командном центре. Оттуда почти сразу выглянула Ольга.

— Помочь чем-то?

— Не надо, — я раздраженно стряхнул кровь с глаз.

— Пошли к медикам. Царапины пустяковые, но вот бровь, наверное, придется заклеить.

Я хотел ответить что-то язвительное. Но внезапно поймал себя на мысли, что обсудить эксперимент с Ольгой мне было бы интересно, потому что она единственная сейчас понимала, что именно я делал и зачем.

— Надо было сначала поговорить с Райли, — тихо сказала она, пока мы шли в сторону медицинской каюты.

Я отмахнулся. Уж сделали, как сделали, что теперь это обсуждать.

Врач была молодая и довольно хорошенькая. Не будь я уже практически женат, наверное, ходил бы на перевязки с каждой царапиной, еще и новых наделал бы незаметно.

— Шрам останется, — сказала врач, обрабатывая ссадину над бровью. — Потом на Земле сделаете пластику.

Я сильно сомневался, что сделаю. Не такой уж там будет шрам. Но спорить не стал, кивнул.

Когда мы закончили, Ольга хотела вернуться к остальным, но я ее остановил.

— Я с утра ничего не ел. Пошли перекусим и обсудим, что у нас не получилось в этот раз.

Ольга несколько секунд поколебалась, но в итоге пошла за мной.

Придя в камбуз, я порылся в холодильнике. Кроме стандартных пайков никаких особых вкусняшек там не было. Зато на полке рядом стояла закрытая бутылка виски. Бросив пайки разогреваться, я кивнул на бутылку.

— Отметим очередной неудачный эксперимент?

Ольга странно на меня посмотрела.

— Почему неудачный? Сравним разрушения, обработаем данные со сканнеров. Какие-то выводы уже сможем сделать.

Я взял бутылку в руки.

— Мы же на работе, потерпи до вечера — Ольге идея с выпивкой, явно, не нравилась.

— Два глотка. А то тошно. Вроде делаем то же самое, считай. Ну побольше корабль размером, чем ваши генераторы, а так-то — методика переноса отработана. Но снова мы будто с чистого листа начинаем.

— Это Лёх и есть наука. Собираются факты. На них строится теория. Потом она проверяется на новых фактах и так до тех пор, пока не получится сделать однозначные выводы. Одни выводы, другие, третьи — и из них кристаллизуется очередной кусочек знания об окружающем мире. Ладно, давай свои два глотка.

Я поставил перед Ольгой бокал с виски, достал пайки.

— Ну и какие выводы мы сейчас можем сделать? Условия эксперимента изменили, распад добавили, а ты говоришь — все как в прошлый раз.

— Пока никаких. Состояние корабля еще надо изучить. Может картина разрушений и отличается. Что такая же — это первое впечатление по картинке с камер. Когда изучим все данные, возможно, оценка изменится.

Мне все равно было обидно. Повторять раз за разом один и тот же эксперимент, получая похожие результаты не хотелось. Хотелось с наскока, за оставшиеся до экспедиции время совершить научный прорыв. Закрыть эту главу и лететь к звездам.

Глядя на меня, Ольга развеселилась.

— Скажи мне, зачем ты так торопишься жить? С такой скоростью сам не заметишь, как жизнь закончится. Раз — и все. Все открытия сделаны, дороги исхожены, а ноги стерты. Сгорел.

— Ерунда, — я поколебался и плеснул себе еще виски.

— Да нет, не ерунда, — тихо ответила Ольга. — Не торопись. Мы наберем данных, обработаем их за два месяца, что будем лететь до Проксимы, настроим гипотез. Часть подтвердим, часть отбросим. Потом у Проксимы на что-нибудь еще наткнемся. Этот процесс и есть жизнь.

Я фыркнул.

Ольга протянула бокал за добавкой. Я удивленно вскинул брови, но налил и тут вспомнил про лед. Полез в холодильник.

— Какие-то закономерности мы выведем и из сегодняшнего эксперимента. У меня уже есть кое-какие мысли. А дальше — поживем и увидим.

* * *

Ву остановился в дверях, потирая затылок.

— Что? — неуверенной рукой я поставил бокал на стол.

— Корабль отправили к Мимасу, — он переводил взгляд с меня на Ольгу и обратно.

— Понятно. Сегодня начнете разбирать?

— Вообще, — Ву немного замялся. — Я планировал сначала пройтись по кораблю с тобой, сделать визуальный осмотр. Ты же готовился, запоминал где что было до перемещения. Но, смотрю, сейчас ты не в кондиции.

— Нет, погоди, — Ольга тоже села прямо, я изумился, как быстро она собрала себя в кучу. — Ву, не трогайте пока ничего. Твои ДНК, — она обернулась ко мне. — В момент начала перемещения, сонары зарегистрировали повышение плотности в нескольких областях на поверхности и внутри корабля. Я думаю, это те места, где ты, находясь в распаде, касался элементов конструкции. Мы должны найти следы, по идее, по ним должно получиться построить траектории смещения.

— Райли, не трогайте пока корабль, — обратился Ву в клипсу. — Интересная идея.

— Вооооот, — я расслабился и снова откинулся на спинку дивана.

— У меня есть детектор, — Ольга изобразила руками нечто. — Мы карту ДНК составим часа за два. Надо только того…

— Протрезветь, — подсказал Ву.

Заходя в кокпит он оставил дверь приоткрытой и, бросив взгляд в коридор, я увидел приближающуюся к нам Лео. Заметив Ву она притормозила и, не заглядывая еще в комнату, спросила:

— Не видел Алексея?

Ву ответить не успел, повернувшись Лео уставилась на нашу компанию. В ее лице что-то неуловимо изменилось, и резко, развернувшись, она скрылась в коридоре.

— Завтра разберусь, — виновато махнул я рукой.

Ву проводил Лео взглядом, окончательно вошел в комнату, нашарил чистый стакан и тоже плеснул себе виски.

— Если верить сканеру, по характеру разрушениям этот раз похож на прошлый. Я не заметил принципиальной разницы. Но, конечно, нужно смотреть более детально.

— Странно, — веско бросил я. — Какое-то влияние распада все-таки должно быть.

— Если бы ты не нажрался, мы уже через час могли бы посмотреть.

— Я и так через час смогу посмотреть. Я встал и, изобразив уверенную походку, дошел до кофе-машины.

— Интересно, — вдруг задумчиво протянула Ольга. — А ты сможешь при распаде отделить от себя алкоголь и оставить его снаружи?

Я хрюкнул.

— Прекращайте. Пей кофе, Лех, — Ву улыбался, все еще думая, что мы дурачимся.

Но мы не дурачились. Я понял, чего хотела Ольга. Напрягся и сфокусировался не на вселенной, а на себе, своих тканях и органах. Пожалуй, навыков для определения частиц, направленных на вывод из организма, пока еще не хватало, но принцип я понял.

— Это интересно, — кивнул я Ольге, собравшись.

— Мы тут вам не мешаем? — едко поинтересовался Райли, с порога. — У вас, смотрю, свои эксперименты.

До того, как я успел ответить, Ву примирительно поднял руки в наши стороны.

— Друзья, через сколько будем готовы вернуться к кораблю и провести визуальный осмотр? — спросил он.

— Утром, — жестко ответил Райли. — А пока отгрузи ЭТИХ на станцию.

Глава 4

Лео не пришла домой ночевать, и запланированное мной страстное утреннее примирение не состоялось. Еще и голова болела.

Я порылся в аптечке, нашел обезболивающее.

Проверил сообщения в телефоне и на коммуникаторе. Осмотр корабля перед разборкой был назначен на полдень по станционному времени. Так поздно из-за того, что Ольга с инженерами монтировали новое оборудование. Причем, судя по сообщениям в рабочих чатах, она начала это делать чуть ли не в шесть утра.

Я написал Лео: «Позавтракаем вместе?»

Почти мгновенно прилетел ответ: «Уже завтракала».

«Кофе, чай, лимонад, шоколадка?» — написывал я, стоя у иллюминатора.

Но Лео так и не ответила.

Я досадливо побарабанил пальцами по стене, наблюдая через окно-иллюминатор за тем, как манипуляторы складского комплекса неспешно перемещают грузовые контейнеры. Почему-то мне казалось, что мы с Лео наконец-то определились в своих отношениях. Но нет.

Отбив еще раз стаккато по стене, я наконец оторвался от иллюминатора и пошел ванную. Почистил зубы, попытался расчесать волосы и подумал, что они чересчур отросли. В глаза еще не лезли, но что расческа, что пятерня в них начали застревать. Оделся и пошел завтракать.

В кафе никого не было. Все наши уже разошлись. Я заказал свои привычные две чашки кофе и долго пялился на блюда в меню. Ничего из того, что предлагала раздача, не хотелось, поэтому я ткнул в одно из блюд почти наугад. И откинулся на спинку стула, ожидая заказ.

Приближающиеся сзади шаги я услышал заранее, но теперь они остановились совсем рядом, и кто-то хлопнул меня по плечу. Лениво запрокинув голову, я уставилсяна Ву.

— Мы запустили сканер ДНК. До половины первого он должен отработать и раскрасить нам корабль цветными точками, — Ву сел напротив и тоже вызвал меню раздачи. — Не хочешь спросить какого цвета будут точки?

— Фиолетового? — фыркнул я.

— Нет. Мы минут сорок спорили. Но остановились на варианте «сангрия».

— На каком? — я оторвался от тарелки и уставился на Ву, пытаясь понять, издевается он или серьезно.

— Потрясающий интерфейс у программы Ольги. В нем столько деталей.

Глаза у Ву смеялись, но сам он сохранял невозмутимую серьезность. С минуту еще наслаждался моим удивлением, но в конце концов сжалился.

— Красный это. Бордовый даже. На кровь похоже.

— Да ну тебя, — я отхлебнул кофе. — Где Лео, не знаешь?

— Была с нами, отстояла «сангрию», — Ву бросил на меня быстрый взгляд. — Сейчас, вместе с Райли, ушла куда-то. Я не спрашивал.

Ву, наконец-то, получив свои тарелки, замолчал и ели мы в тишине.

После моего завтрака, а его обеда, вместе пошли в ангар.

Снаружи корабль выглядел так же, как до ухода в разрыв. Я разглядывал его, подмечая все те же сколы и царапины, которые старательно запоминал вчера.

Ву, заметив, чем я занимаюсь, открыл на экране две схемы корабля.

— Я уже сравнил сканы из стартовой точки и после перемещения. Снаружи — полная идентичность. Обшивку изменения почему-то не затронули. Даже вмятин новых не добавилось.

— Удивительно, — я подошел ближе и провел рукой по поверхности дюз. — Как такое может быть?

— Это хорошо. Это значит, что принципиально перенести корабль из точки в точку мы можем. Просто нужно понять, что во время переноса происходит у него внутри.

Ву бросил взгляд на таймер.

— До окончания сканирования, еще часа полтора. Можешь не ждать здесь, а сходить прогуляться.

Сначала я думал все-таки дождаться результатов вместе с Ву, в ангаре. Но, постояв минут десять, решил пройтись. Открыл на коммуникаторе карту станции и пошел по коридорам. По пути разглядывал служебные надписи, навигационные знаки, маркировку на стенах и шлюзах. Постепенно стал ускорять шаг. За последние недели я соскучился по открытому пространству, возможности просто бежать вперед, не натыкаясь на стены. Удивительно, но спортивные тренажеры, которые были на любом корабле, меня совершенно не привлекали. Я с удовольствием прыгал по астероиду пока роботы собирали руду, но подходы к беговой дорожке делал неохотно и через раз. И сейчас, когда попадались длинные коридоры, я с удовольствием срывался на бег, чувствуя, с каким удовольствием отзываются на это мышцы в ногах.

Скоро я перестал смотреть на карту. Шел, бежал и думал. О том, сколько всего со мной произошло с момента, как я узнал о включении в состав четвертой звездной. О том, что согласие участвовать в ней перевернуло всю мою жизнь с ног на голову. Что с тех пор я плыл, тонул, боролся с закрутившим меня течением, проходя все его водовороты. Так пока и не понимая, удастся ли когда-нибудь выплыть на берег.

А Лео… Лео словно моя тростинка, способная вытащить из любой пучины. Чуткая, сильная, бесстрашная. Как же мне научиться не воспринимать ее рядом как должное? Не срывать раздражение, не игнорировать. Не просто ценить то, что она рядом, а сделать так, чтобы она видела, как сильно я это ценю. Почему такому не учат в школах и институтах? Ведь, по сути, не важно, сколько формул ты знаешь и как быстро можешь написать код. Важно уметь удерживать рядом с собой близких людей. Именно они — источник настоящей жизненной силы. Они дают способность справляться с любыми невзгодами. И только ради них, их благополучия и улыбок, есть смысл совершать настоящие подвиги. Выживать в распадах. Передвигать корабли в разрывах пространства.

Писк коммуникатора вырвал меня из раздумий. И только сейчас я осознал, что уже довольно давно бегу трусцой и совсем не представляю, где нахожусь. Остановившись на звук, сбился с дыхания. Наклонился, упершись руками в колени, стукнул по браслету, активируя аудиорежим.

Не успел ничего сказать, как в ушах раздался голос Ву. Ровный, четкий и спокойный.

— Алексей, мы уже минут двадцать как готовы к осмотру корабля. Ты где? Далеко?

Открыв карту, я нашел свое положение относительно ангара. К счастью, он оказался рядом, всего в паре коридоров.

— Буду через пять минут.

А неплохо побегал. Ноги отдавали приятной тяжестью, а выработанные во время пробежки эндорфины растянули губы в нелепую улыбку. В ангар я ввалился разгоряченный, все еще толком не отдышавшись, с бисеринками пота на висках.

Ребята расступились, Ву окинул меня удивленным взглядом, но ничего не сказал. Я достал из чехла и нацепил на плечо экшн-камеру, которую мы покупали вместе с Лео. Ву выдал мне клипсу передатчика.

— Ну что, кто пойдет? — я оглядел собравшихся.

— Вдвоем? — Ву тоже нацепил передатчик и поднялся со своего кресла.

— Я с вами, — Райли протянул руку за клипсой. — Остальные пусть наблюдают снаружи.

Порывшись в вещах, я отыскал визор из комплекта камеры и передал его Ольге.

Эванс убедился, что все готовы, пошел к кораблю и вдавил кнопку открытия шлюза. Как и у первого корабля, створки распахнулись без каких-либо капризов, открыв уходящий внутрь темный коридор.

— Страшно? — спросил я, оглядев замерших у шлюза коллег.

Включил фонарик и первым шагнул в темный проем.

Мы в молчании пробирались по коридорам, заваленным обломками переборок и спрессованным оборудованием. Закопавшись с настройками камеры, я немного отстал. В одном месте Райли споткнулся и застыл в нелепой позе, пытаясь удержать равновесие. Возникший при этом звук раскатился по всем искореженным внутренностям корабля, отражаясь новой нотой от каждого изгиба. Я замер на месте. Ву тоже остановился прислушиваясь.

— Что это? — в наушнике, почему-то шепотом, спросила Ольга.

— Райли это. Будит древнее зло. Злу не нравится.

Эванс ничего не сказал, но двигаться стал аккуратнее и медленнее. Я обогнал сначала его, а потом Ву и заметно ушел вперед, продолжая оглядываться по сторонам. Что тут скажешь — на первый взгляд, по разрушениям этот корабль действительно был похож на предыдущий. За полную идентичность завалов я бы все-таки не поручился, но что-то общее в них определенно было.

— Алексей, можешь медленнее, я не все успеваю разглядеть, — одернула меня Ольга.

— Так запись же идет, можно будет пересмотреть с замедлением.

Тем не менее я притормозил у перехода из грузового отсека в рубку и оглянулся назад.

— В записи не интересно, вернись вон к той куче, которая у тебя справа, дай посмотреть на нее поближе.

Райли и Ву пока дошли только до середины грузового отсека, так что артачится я не стал, вернулся к куче. Пожалуй, она была самая большая из всех, попадавшихся нам сегодня. Я наклонился ниже, пытаясь определить, что именно здесь намешано. Разделить детали руками было невозможно, все было слеплено в единый конгломерат. Но я распознал навигационную консоль из которой торчали ручки слившейся с ней печки для разогрева пайков. Где-то в основании притаился терминал. Его я узнал по выступающим кускам корпуса. Старая модель — такие я застал на первых самостоятельных полетах после академии.

Ву с Райли уже были где-то рядом, я слышал их шаги. Поэтому выпрямился и обернулся. На секунду перед моим взглядом все поплыло, я словно отключился. Но моргнул, и понял, что все в порядке — стою как стоял.

— Помеха прошла на картинке, — в голосе Ольги слышалась тревога. — Вот прямо сейчас. Случилось что-то?

— Нет, все в порядке, — с заминкой ответил я.

— У нас тоже все штатно, — откликнулся Эванс. Он нашел меня глазами и махнул рукой. — Алексея вижу.

Я еще раз моргнул. Точнее — начал и, где-то на середине, когда веко прикрыло глаз только наполовину, я ощутил, как все вокруг меня замедлилось. Словно замер и сгустился воздух, остановилось время. Я видел свои ресницы так четко, будто вел глазами макросъемку, но они абсолютно не шевелились. И тут я ощутил распад. Задохнулся им. Вспомнил про камеру. Мне очень не хотелось, чтобы она испортилась, и я скинул ее с плеча. Пытался взять себя в руки. Пытался собраться. Но меня растягивало по всему объему корабля.

— Он словно притягивает его! — голос Ольги я слышал откуда-то издалека. Хотя и не должен был его слышать: он был в наушнике, а наушник, абсолютно точно, уже должен был рассыпаться.

Я растекался по кораблю. Но собирал внутри себя что-то горячее, к чему скоро смогу потянуться, чтобы обрести целостность.

Где-то в остатках сознания пульсировала мысль, что нужно держаться в границах, нельзя пересекать их.

Наконец, горячего оказалось достаточно, чтобы я начал тянуться назад к себе. Вот он, первый вдох, вот границы моего тела.

Я фонил.

Райли и Ву не подходили. Так и стояли в отдалении, глядя на меня.

— Порядок? — спросил Эванс, когда фон почти стих.

Я кивнул, пока не в силах говорить. Поднял камеру с пола и прицепил снова на плечо.

Черт знает что сейчас произошло. Опять какая-то новая вариация. И что это было?

— Алексей, точно порядок? — взгляд Райли все еще был настороженным.

— Точно, — я отвернулся от него и пошел в сторону рубки. — Догоняйте уже.

Рубка, как и в первый раз, оказалась абсолютно пуста.

— Может быть… — Райли оглядывался по сторонам. — Может дело в том, что корпус опережает то, что внутри него? А то, что внутри доходит с разной скоростью и накладывается при выходе друг на друга?

— Возможно, — отозвалась Ольга.

Видимо, Райли переключил коммуникатор на громкую связь, чтобы я тоже ее слышал.

— Схема расположения ДНК пока до конца не готова, но все равно уже можно говорить о том, что все найденные части смещены к корме. В рубке ничего не найдено.

— Заколдованная рубка, — пробормотал я.

Мы еще погуляли по кораблю, но никаких интересных вещей больше не обнаружили.

— Ну что же, снова рутина? Разбираем и сортируем завалы? — поинтересовался Ву, когда мы отправились в обратный путь.

— Черный ящик заберите, — напомнила Ольга. — Вдруг в нем что-то уцелело.

Ву сверился со схемой разрушений предыдущего корабля и без труда нашел черный ящик почти в том же самом месте. Как и прошлый, с виду он выглядел целым. Ву подхватил ящик, и мы пошли обратно, к шлюзу.

Выходя наружу я надеялся, что пока мы ходили, Лео вернулась в ангар. Утром же она здесь была. Но Лео так и не появилась.

Я еще раз обошел корабль, а потом случайно посмотрел на руку. Что-то с ней было не так. Следы от вчерашних царапин еще оставались, но какие-то тусклые, будто почти зажившие. Хмыкнув, я подошел к Ольге.

— А ты можешь запустить сканер ДНК еще раз? — я показал ей ладонь.

— Надо же, — Ольга удивленно осмотрела сначала руки, потом лицо. — А над бровью рубец так и остался. Хорошо, запущу, посмотрим, что получится. К вечеру будет готово.

Райли готовился начать разборку корабля. Пока я говорил с Ольгой, он уже начал отдавать команды инженерам. Тормознув его и объяснив, что мы хотим сделать, я попросил перенести разборку на завтра.

Новую карту следов ДНК мы смогли посмотреть уже совсем вечером. Значительной части обнаруженных утром точек на ней не было.

— Любопытно, — Райли сделал наложение картинок и сейчас рассматривал разницу.

— Ага, — согласился я. Хотя уже всем нутром ощущал передозировку любопытного.

Мне срочно нужно было к Лео. Уткнуться в ее волосы, вдохнуть их запах. Вернуться к простым человеческим радостям, отбросив все любопытное.

Выйдя из ангара, я несколько раз пробовал связаться с Лео и по коммуникатору, и по телефону. Но ответа не было. Написал, что готов проползти на коленях по спиральной лестнице, ведущей в катакомбы Ком-эль-Шукафа в Александрии, если это поможет искупить мою вину.

«Ползи», — прислала Лео, но ночевать опять не пришла.

* * *

Второй корабль мы разбирали два дня. Задействованы были все. Я так натаскался железок, что к концу работ еле мог разогнуться. Но, когда разборка, наконец, была закончена, спать никто не пошел. Ву запустил программу детального сравнения компонентов двух кораблей. Пока она работала, мы просматривали данные, собранные лабораториями до и после перемещения.

Сканеры в точке старта утверждали, что «пуля вылетела целой»: до исчезновения корабля никаких изменений в его структуре не было. С сонарами получилось интереснее. Во-первых, они поймали мое «касание» корабля в распаде. Во-вторых, разрушились не все одновременно, а с разницей в несколько десятков микросекунд. То есть, последние сигналы передавали уже во время разрушения. Вот только с этими сигналами получилось так же, как с внутренностями корабля. Поехали и частоты, и форма. В белый шум они не слились, надежда выделить информацию из записи электромагнитного фона оставалась. Но сходу это сделать не получилось и Ву подключил к расшифровке Землю, отправив семплы нашего электромагнитного фарша в несколько институтов.

Через пару часов все имеющиеся отчеты были просмотрены. Мы уже думали оставить программу сравнения до утра и стали собираться на отдых, но тут компьютер выдал сигнал, что определение различий закончено.

Состояние кораблей практически совпало. Небольшие расхождения можно было списать на погрешность измерений.

— Ну что теперь с этим делаем? — Райли прокручивал схемы кораблей, скорее по инерции, чем с целью что-то внезапно обнаружить.

— Ломаем еще один корабль и начинаем собираться на Проксиму, — решительно заявил я.

— А еще корабль зачем? — удивился Райли.

Прежде, чем я успел открыть рот, за меня ответила Ольга.

— Давайте проверим, изменится ли характер поломок, если корабль отправить на большее расстояние. И если изменится, то как. Теоретически, чтобы корабль ушел на большее расстояние, к нему должно быть приложено большее усилие. Соответственно он начнет двигаться с большим «ускорением», чем в первые эксперименты. Посмотрим, сместится ли сломанное оборудование ближе к корме. Если да, то гипотезу о том, что корпус идет первым, а оборудование, внутренние переборки и другая начинка тянутся за ним и начинают мешать друг другу при выходе в нормальное пространство, можно будет считать подтвержденной. И тогда нужно будет придумать, как замерить «скорость» движения корпуса и каждой детали внутри корабля, а потом найти способ все движения синхронизировать.

— Но мы сейчас только сломаем третий корабль, потом слетаем к Проксиме. А уже когда вернемся, в спокойной домашней обстановке начнем все синхронизировать, — пообещал я. — Может экспедиция нам даст какие-нибудь новые данные и это поможет в работе.

Райли пожал плечами.

— Напомни, сколько кораблей нам выделил космопорт?

— Восемь. Три сейчас потратим, еще пять останется.

— Ну, если все согласны, то давайте разобьем еще один корабль. На какое расстояние ты планируешь его отправить?

— На сотню миллионов километров. Примерно. Дальше у лаборатории не хватит запаса хода. Как в прошлый раз, одну мобильную лабораторию поставим в точке старта, вторую заранее отгоним к предполагаемой точке выхода. Когда корабль выйдет в наше пространство, лаборатория сможет оперативно к нему подойти. Датчики сбросим только со второй лаборатории, когда будет куда. После того как отправлю корабль, Лео заберет меня в лабораторию у точки выхода. Надеюсь.

Я неловко улыбнулся.

— Хорошо, — кивнул Райли. — Делаем так и начинаем заниматься подготовкой к экспедиции.

Между тем, за последние два дня, Лео я так и не видел. Но теперь впереди у нас будет совместная работа и деваться ей точно будет некуда. Пора уже завершить этот дурацкий конфликт.

Глава 5

Оказывается, рутиной может стать любое действие. Даже бросок корабля через разрыв пространства. Сказал бы мне кто-нибудь такое полгода назад, а уж, тем более, раньше…

Мобильную лабораторию пред вылетом я даже не стал осматривать. До стартовой точки лететь всего полчаса, еще час уйдет на то, чтобы отцепить корабль и развернуть измерительное оборудование. А потом настрою автопилот на возвращение в док, толкну корабль и Лео заберет меня к финишу. Прогулка, а не полет.

Райли улетел два дня назад и забрал с собой почти всю команду. На станции, кроме меня, остались только несколько инженеров. Они разбирали оборудование, которое уже не понадобится, и упаковывали его для отправки на Землю. Поэтому в эксперименте не участвовали. Как только закончим с кораблем — сдаем док бывшим владельцам и возвращаемся.

Проводив Райли с ребятами, я первые несколько часов совсем не знал, куда себя деть. Хотел помочь с разборкой, но мне вежливо отказали. Спросил почему: не вызываю доверия? Чем спровоцировал на лицах инженеров улыбки, подтверждающие, что так и есть — не вызываю.

Пошлялся по станции. Выпил несколько чашек кофе. Побегал по коридорам. Пересмотрел данные с двух предыдущих экспериментов. Попытался построить собственную гипотезу, но то ли материалов для стройки не хватило, то ли строитель из меня неважный.

А потом смирился с вынужденным отдыхом, и решил провести эти два дня в собственном ритме. Откопал на планшете фильмотеку, на которую все никак не было времени. Не помню почему, когда ее закачивал сделал именно такой выбор, но в ней оказались исключительно детские фильмы. И почти все оставшееся время я провел в горизонтальном положении, просматривая знакомые, но, все равно, такие душевные кадры. Они были романтичные, живые. Пронизаны оптимизмом и верой в светлое будущее. Как сейчас и я сам.

Перед вылетом хорошо выспался. Собирался неспешно. Райли заранее скинул ожидаемое время их прибытия в финишную точку, так что причин разводить суету не было.

Корабль в этот раз мне достался не старый, боевой. Оглядывая его в ангаре, я даже удивился, почему он списан. Пока не зашел с другой стороны и не увидел, что обшивка в зоне грузового отсека сильно повреждена. Похоже, кто-то приложился об астероид или не справился с двигателями при стыковке. Повреждение залатали, но долговечной заплатка не выглядела. Во всем остальном корабль был в идеальном состоянии. Жаль, что владельцам показалось выгоднее сдать его на переработку, чем чинить. Он напомнил, как я сам, переломав руку, а в остальном будучи, в общем-то, вполне целым, пытался подвести себя под списание.

С кораблем мы поладили, и я был рад, что эта серия экспериментов завершается именно им.

Ожил динамик. Райли сообщил, что они прибыли. Я тоже уже был на месте, даже успел высвободить корабль из захватов и отойти от него на пару сотен метров.

Чтобы общаться без десятиминутных пауз поднял канал g-связи.

Пока настраивал оборудование, болтал с Ву. Сначала для проверки канала, потом просто так — не сидеть же в тишине. Ну, и еще Ву мне подсказывал что делать, когда я, несмотря на инструкции, начинал тупить.

— Не думал, что скажу это, но я уже не против хотя бы пару недель походить по твердой земле, — сообщил я ему, проверяя результаты диагностики с очередного прибора.

— Рано, — серьезно ответил Ву. — Еще Проксима впереди. Вот после нее можем расслабиться на какое-то время. Но тебя же все равно надолго не хватит, неделю посидишь и начнешь искать себе приключений.

— Возможно. А ну-ка глянь, не отзывается массив датчиков Холла.

— Да, он не активировался. Эти датчики на выдвижной консоли. Она разложилась?

Я переключился на наружные камеры и, действительно, нашел одну не разложившуюся консоль.

— Нам точно нужны эти датчики? Вроде бы в предыдущие два раза с магнитным полем ничего интересного не происходило?

— Я бы так не сказал… — задумчиво протянул Ву. — Ничего странного не творилось, да. Но момент исчезновения корабля на данных с датчиков Холла прослеживался хорошо. Причем поле начинало меняться чуть раньше, чем изменения фиксировались гамма-сканерами. Так что, терять этот источник данных не хочется.

Пока Ву говорил, я уже забрался в сервисное меню и нашел почему не разложилась консоль. Напряжение на сервоприводе было ниже номинального, поэтому контроллер отказывался включать двигатель, выдавая ошибку. Снизив порог, я без труда, хоть и медленно, вывел консоль в нужное положение, а затем активировал массив датчиков.

— Готово, проверяй.

Некоторое время Ву молчал.

— Да, сигнал есть. Ждем окончания диагностики.

Пролистав список приборов, я убедился, что во всех строчках индикаторы состояния начинают зеленеть.

— Кстати, а ты не говорил с Райли? Заявку на экспедицию уже одобрили? Какой корабль нам дадут?

— Не спрашивал. Будем на Земле — узнаем.

— Как прилетим, я хочу взять несколько дней отпуска. На личные дела… Ладно, после эксперимента сам уточню.

Обновив данные в системе я, наконец, увидел, что диагностика закончена.

— Ву, у меня все. Подтверди.

— Подтверждаю. Регистрирую поток данных со всего оборудования.

— Супер. Тогда скоро ждите в гости.

Выпив минералки, я пошел надевать скафандр. Проверил подачу кислорода, шагнул в шлюз и оттуда на общей частоте позвал:

— Лео?

— На месте, — откликнулась она.

— Готова?

Она секунду помедлила. По голосу я чувствовал, что Лео немного оттаяла. Злюка. Я улыбнулся.

— Все, готова. Ждем корабль.

— Ага.

Я оттолкнулся ногами от шлюза и поплыл, пока не активируя ранец. Почему-то вспомнились первые выходы в космос, которые мы делали еще в академии. Тогда было страшно. Не справиться с управление, затеряться в этой бездне. Сгинуть в пустоте. А сейчас я ощущал себя так комфортно, словно это и была естественная для меня среда обитания.

Включил тягу и, отлетев подальше от лаборатории, погасил движение, застыв в пространстве.

Ожидающий своего последнего полета корабль темнел впереди. Ему сейчас не досталось ни света Солнца, ни освещения лаборатории. Поэтому я даже не мог как следует разглядеть его очертаний — лишь неровное пятно, загораживающее звездный рисунок.

Не спеша я потянулся к кораблю. Разрыв пока не открывал, лишь коснулся обшивки. Сейчас уже не старался ничего запомнить, все равно это не давало эффекта. Но прикосновения создавали между мной и кораблем какую-то странную связь.

В наушниках стояла тишина. Меня никто не торопил, но и смысла дальше тянуть время не было. Я открыл перед кораблем разрыв, и, собравшись, с усилием толкнул в него корабль.

Как и два предыдущих, он исчез не сразу, еще некоторое время я смотрел на темное пятно. Но вот, дрогнув, пятно исчезло. На его месте проступили звезды.

— От меня ушел, — сообщил я.

— Ждем, — почти тут же откликнулся Ву.

— Тебя забираю? — поинтересовалась Лео.

— Погоди, дождемся, как выйдет, — я вертел головой по сторонам.

Справа от меня, закрывая четверть неба, висел Сатурн. Солнце подсвечивало узкую дугу по краю диска, которую, как арбалетная стрела, пересекала тонкая линия колец. А за дугой шла чернота. Словно кто-то огромный прогрыз дыру в небе и теперь на месте Сатурна висел черный туннель, затягивая меня в свою глубину. Стряхнув наваждение, я повернулся в другую сторону — там все звезды были на месте. Но ощущение темного провала за спиной будило иррациональную тревогу.

Через пару минут Ву наконец-то сообщил, что корабль вышел из разрыва и я с облегчением дал Лео отмашку меня вытаскивать.

Дернула она сильно, так что оказавшись в шлюзе, я еле удержался на ногах, гася инерцию. Лео хотела сразу уйти, но я остановил ее, придержав за плечо рукой в перчатке скафандра. Жестом попросил помочь снять шлем.

— Сегодня был паинькой, — сообщил я сразу, как шлем оказался у нее в руках. — Ни с кем не сговаривался, в распад не уходил. Смотри какой я целый и невредимый.

Лео хмыкнула.

Так обниматься было неудобно, поэтому я убрал руку с ее плеча и начал возиться с застежками скафандра, пытаясь поскорее от него избавиться. Сначала Лео просто стояла и смотрела. Но когда, из-за спешки, одну из застежек заклинило, сделала шаг в мою сторону и начала помогать. Я постепенно стал сбавлять темп, а потом даже как бы случайно заклинил еще пару застежек. В общем, сделал все, чтобы максимально застрять в скафандре. Чтобы Лео как можно дольше была рядом, касалась меня руками. Чтобы ее волосы продолжали щекотать мне лицо, когда я наклонял голову. И я жмурился от их мягкого прикосновения.

Через какое-то время Лео заметила, что я ей не помогаю и фыркнула.

— И что ты делаешь?

— Абсолютно ничего, — честно признался я. — Поухаживай за мной!

Руки из скафандра я уже высвободил, чем и воспользовался, притянув Лео поближе к себе.

— Ты мне мешаешь, — сообщила она.

— Да, — шепотом подтвердил я. — Именно этим и занят.

Мне нравилось, как мы запутались в моем скафандре, теперь уже вдвоем. Как встретились наши губы. Тепло ее рук на моих плечах.

— Алексей, ты скоро? — рявкнул внутренний интерком голосом Райли.

Мы с Лео вздрогнули. Она уткнулась мне носом в грудь и тихо засмеялась.

— Пойманы с поличным. Тут же камера где-то есть, наверняка.

— Ничего, вряд ли увидели что-то новое.

Я коротко поцеловал ее и, наконец, выпрыгнул из скафандра. Лео отвесила мне шуточный подзатыльник, за то, что я дурил ей голову. Но потом привычно подхватила меня под руку, и в рабочую зону мы вошли вместе.

— В этот раз в координаты ты сильно не попал, корабль дальше, чем мы планировали, — сообщил Ву, как только нас увидел. — Сам курс проложишь или оставим Мартинесу?

— Сам.

Плюхнувшись в кресло, я открыл навигационную консоль.

Корабль действительно вынырнул более чем в полутора сотнях тысяч километров от той точки, в которую я его направил. По сравнению с расстоянием между стартом и финишем отклонение небольшое. Но чтобы долететь отсюда до корабля нам требовалось около двух часов.

Я сообщил об этом Райли. Он кивнул.

— Ну как раз отфонит. Пойдемте пока подготовим приборы и выставим в шлюз.

Отозвав нескольких инженеров, он удалился в сторону боксов с оборудованием.

Я рассчитал маневр, загрузил программу в автопилот, убедился, что все работает корректно, и пошел за Райли. Оборудования в этот раз было немного: пара гамма-сканеров, штук пять гироплатформ со стандартным набором датчиков, два дрона с лидарами и несколько ящиков, назначения которых я не знал. С подготовкой мы провозились минут сорок. Закончив, вернулись в рабочий зал.

Больше дел не было, теперь оставалось только ждать прибытия. И тут я вспомнил, что хотел узнать у Райли про заявку на экспедицию и корабль. Оказалось, заявку подтвердили и корабль за нами уже закрепили. Снова «Дедал». Я вытряс из Райли документы, нашел свой раздел и начал просматривать схемы. Ву присоединился ко мне. Вместе мы проверили, что никаких новых модификаций в корабль не добавили.

— Прямо ностальгия, — Ву нашел в разделе папку с фотографиями помещений, вывел их на настенный экран и запустил перелистывание.

— Ух ты, — Ольга отвлеклась от своего монитора и подошла к нам ближе. — Какой шикарный.

Подтянулись Райли с Мартинесом, а через минуту и Лео.

— У нас же были свои фотографии, — Райли прервал трансляцию Ву и, порывшись в каких-то папках на коммуникаторе, запустил новый поток.

— О, серьезные какие, — Лео звонко расхохоталась, глядя на снимок где мы с Ву в лаборатории сосредоточенно склонились над экраном компьютера.

На фото у меня рука еще была закована в турбокаст. Напоминание об этом периоде болезненно кольнуло в глубине души, но я сохранил на лице улыбку.

— О, а тут смотри, — Ольга, покатываясь со смеху остановила кадр, где мы с Райли обсуждаем газовые облака. Лица у нас были очень воодушевленные. Но почему-то выглядело это, действительно, смешно.

— А я не видела этих фото, — озадачено произнесла Лео, забирая у Райли управление фотопотоком.

— Так, конечно, после вашей выходки с бегством в одном скафандре с летящего в глубоком космосе корабля было уже не до фотографий, — фыркнул Эванс.

Так, перебирая фото и вспоминая разные моменты из прошлой экспедиции, мы просидели до конца перелета. Столько воспоминаний нахлынуло. Теплых, уютных, несмотря на то, что не все моменты из них были приятными. Часть снимков я даже сохранил себе, скинув в локальную папку на коммуникаторе.

Нас прервал сигнал автопилота, сообщив о прибытии в заданную точку. Ву вздохнул и, перекинувшись со мной понимающим взглядом, переключил фотопоток на трансляцию с внешних камер. Снимки наших приключений исчезли, на экранах появился корабль, выхваченный прожекторами лаборатории из черноты космоса.

— Смотри-ка, фонит до сих пор, — удивился Ву. — Предыдущие за полчаса приходили в норму.

— Дистанция, наверное, сказывается, — пожал плечами Райли. — Нужно кому время на чай-перекус или сразу выносим датчики?

Вопрос прозвучал как риторический: сам Эванс явно был охвачен нетерпением, да и из нас никто не хотел оттягивать момент осмотра корабля. Пока выставим датчики, он как раз отфонит. А если нет — будет время и на чай, и на перекус.

Я пошел в шлюз первым. Там меня нагнали два инженера из команды Ву, а чуть позже к нам присоединился и Райли.

— Можно я с вами? — на пороге появилась растрепанная Ольга.

Кажется, она бежала.

— Да мы быстро сами все раскидаем, — отмахнулся Райли.

— Интересно было бы почувствовать на себе как это — делать что-то в открытом космосе, — Ольга не настаивала, но Эванс внезапно сдался и кивнул в сторону стойки со скафандрами.

— Вот ничего ж себе, — раздался в клипсе голос Лео, которая видела нас через камеры. — Меня ни разу не пустили!

— Ну сейчас спешки нет, корабль все равно фонит. И Ольга инженер. Ей, действительно, надо потренироваться перед экспедицией.

— Замечательно, — едко откликнулась Лео.

Я послал ей в камеру воздушный поцелуй, после чего натянул шлем. Инженеры тоже были уже готовы, мы ждали только когда Эванс закончит проверять скафандр Ольги.

Показав руку с поднятым большим пальцем, Райли сообщил, что все в порядке.

— Можно выходить.

Я открыл шлюз и аккуратно, чтобы удалялись они не слишком быстро, вытолкнул датчики наружу. После чего, слегка оттолкнувшись ногами от шлюза, выплыл сам. Следом за мной вышла Ольга, а потом инженеры. Замыкал нашу цепочку Райли.

Ольга ухватилась за один из ящиков и попыталась его тащить. Я с минуту смотрел на это, потом оставил свой датчик болтаться на месте и пошел на помощь.

— Вот, смотри, его не надо тащить. Когда ящик сзади — остатки реактивной струи из ранца отбрасывают его назад. Включаешь малую тягу, толкаешь ящик вперед, выключаешь ранец и летишь вслед за ящиком. А в точке, где он должен стоять — наоборот. Обгоняешь его, включаешь малую тягу, ловишь и гасишь двигателями инерционное движение.

Я на собственном примере продемонстрировал все, о чем сейчас рассказал и махнул перчаткой, чтобы Ольга пробовала сама.

Корабль по-прежнему сильно фонил, даже невооруженным глазом это было видно. Внимательно вглядевшись в его черный колеблющийся силуэт, я кивнул на него Ольге и сказал:

— На всякий случай, пока он в таком состоянии, к нему лучше не приближаться. Поэтому толчки делай небольшие и следи за координатами, которые тебе показывает коммуникатор.

Ольга рукой показала, что все поняла. Слегка подтолкнула ящик. Тот начал отплывать от нее, но совсем с черепашьей скоростью. Второй раз она толкнула его сильнее. Ящик, набрав скорость, начал выходить за пределы области, в которую его нужно было поставить. Ольга прибавила струю в ранце и кинулась догонять ящик.

— Стой! — мне тоже пришлось прибавить тягу на ранце, только догонял я Ольгу. — Нельзя близко к кораблю!

Поймав ее за ногу, я толкнул Ольгу себе за спину. От этого движения меня развернуло и кинуло ближе к кораблю. Я не сразу сориентировался в пространстве и, включив ранец, только еще сильнее увеличил скорость сближения.

— Лех, в другую сторону! — крикнул в клипсу Ву.

Ответить ему я уже не успел. Пространство вокруг меня покрылось каким-то туманом, связь пропала. Ни корабля перед собой, ни лаборатории сзади я не видел. Появилось ощущение, будто «сосет под ложечкой», а вслед за ним закружилась голова. Я чувствовал, как сознание пытается ускользнуть от меня и бросил все силы на то, чтобы его удержать.

Через какое-то время стало легче. Я позволил себе оглядеться. Вокруг меня текло нечто. Назвать это космосом было затруднительно: пространство пронизывала струящаяся дымка, образующая маленькие галактики в инверсии. Я медленно крутанулся на месте в надежде найти корабль, Ольгу, датчики. Но ничего этого рядом со мной не было. А от того, что было, снова закружилась голова и накатил приступ тошноты. Пытаясь справится с ней, я закрыл глаза и неожиданно для себя самого «коснулся» корабля. Он был где-то тут, рядом. Плотнее стиснув веки я потянулся к нему. Двигаться не получалось, мы будто оба застряли в болоте. И чем сильнее я пытался прорваться к кораблю, тем больше увязал в том месте, где находился. Я почти отчаялся, почти сдался, когда внезапно ощутил движение корабля ко мне, навстречу. Удивленно открыв глаза смотрел, как из дымки показываются его очертания. Словно в замедленной съемке, корабль прорезался из небытия весь, целиком, и застыл прямо передо мной.

Долго смотреть на что-то я не мог, начинала кружиться голова. Поэтому приходилось делать перерывы, закрывать глаза и глубоко дышать. Я ждал. Корабль оставался на месте. В этом странном пространстве я не понимал, фонит он или нет, но терять мне, похоже, было нечего.

Надышавшись на некоторое время вперед, я распахнул глаза, активировал ранец и, набрав небольшую скорость, поплыл в направлении корабля. Добравшись, нашел какую-то техническую скобу, уцепился за нее и, с облегчением, снова зажмурился. Так провисел какое-то время, пока голова не пришла в норму и опять открыл глаза.

Воспринимать картинку в инверсии было тяжело, поэтому я никак не мог сообразить, в какой части корабля нахожусь. Пришлось потратить некоторое время, чтобы найти шлюз. К моей радости датчик внешнего открытия дверей оказался рабочим и шлюз распахнул мне свой зев, блеснув пронзительной белизной корабельного нутра. Я включил фонарик на скафандре и темный луч пронзил эту белизну, выхватывая в ней детали внутренней части шлюза. Зажигать корабельный свет я не стал — меня снова сильно тошнило и кружилась голова, не стоило даже пытаться искать кнопку включения.

Я заплыл внутрь, закрыл за собой внешнюю дверь и, миновав шлюз, оказался в коридоре. Через силу огляделся. Да, в этот раз мы, определенно, поломали корабль каким-то иным способом. Завалы волной шли сначала в сторону кормы, а потом разворачивались к носу, делая красивый изгиб. Датчики скафандра утверждали, что воздух во внутренней части корабля есть. Я хотел снять шлем, чтобы поберечь дыхательную смесь, но потом передумал.

Попробовал дотянуться хоть куда-нибудь — до Лео, Райли, лаборатории, Мимаса. Все было тщетно, сколько бы не пытался, отклика не было.

На меня накатила паника. Я чувствовал, как холодный пот собирается на лбу и между лопаток, как безумно, почти в горле, колотится сердце. Но взял себя в руки. Снова закрыл глаза, крепко, до боли сжал веки и еще раз потянулся, пытаясь нащупать хоть что-то. Отзывалась пустота. Снова и снова одна пустота. И вдруг, на пределе возможностей, я нащупал нечто знакомое. Самыми кончиками чувств, так, что было даже не ухватиться. Но мне так сильно хотелось вырваться из чуждого мне пространства, что я вцепился в это нечто. И потащил себя и груду железа, которая раньше была кораблем, к тому, что казалось сейчас знакомым.

Оценить насколько мне удается это движение я не мог. Глаза продолжал держать закрытыми, очень боясь снова потерять эту тонкую связь. Как я надеялся, связь с нормальным пространством.

Реальность вокруг явно трансформировалась. У меня снова засосало под ложечкой, вернулось головокружение. Я старался не отвлекаться и крепко держать свою цель. Она становилась все более явной. Еще чуть-чуть. Я напрягал все силы, не поддаваясь ни панике, ни головокружению. И тут нас сильно тряхнуло. Я не устоял на ногах, упал на пол. Корабль выписал пируэт, меня инерцией отбросило на стену. Появилось ощущение, будто я прорываю какую-то пленку, продираюсь сквозь нее. Заложило уши. Голову сжало, словно тисками. Да не только голову, всего меня. Дышать больше не получалось, воздуха не было. Глаза словно выдавливало из черепа наружу. По телу разлилась боль, которая усиливалась с каждой секундой, так что невозможно уже было ее выносить. И сознание отказалось принимать во всем этом участие. Я улетел в темноту, напоследок крепче уцепившись за то, что мне казалось нормальным пространством.

Глава 6

— Алексей, что случилось? — Лео подалась вперед.

Корабль исчез со всех камер и радаров. Космос вокруг лаборатории был пуст. Возле шлюза висели Райли, Ольга и два инженера. Алексея нигде видно не было. Только медленно удалялись от корпуса так и не выставленные на свои позиции датчики.

Лео резко повернулась к Ву.

— Куда они делись?

— Не знаю, — Ву сосредоточенно уткнулся в мониторы. — Телеметрия со скафандра не передается. Корабля тоже ни один прибор не видит. Если верить нашему оборудованию, они просто исчезли.

— Что значит, просто исчезли? — Лео растеряно улыбалась. Ей еще казалось, что это шутка такая.

— Ты чувствуешь Алексея? — Ву оторвался от мониторов. — Можешь его найти?

— Конечно, — уверенно откликнулась Лео.

Она застыла на месте, сосредоточено глядя в одну точку. Время шло, Лео так и продолжала сидеть, невидяще глядя в пространство перед собой. Только скулы на ее лице с каждой минутой заострялись все сильнее.

Минут через десять в командный центр зашли Райли с Ольгой. Ольгу трясло. Эванс усадил ее в кресло и вызвал медиков.

— Не надо, — попыталась сопротивляться Ольга. — Я в порядке.

Но на ее возражения никто не обратил внимания.

— Не чувствую, — внезапно, очень тихо произнесла Лео.

— Что? — удивленно обернулся к ней Райли.

— Я не чувствую Алексея. Совсем. Даже когда вы были на Проксиме, я могла его коснуться. А сейчас его будто нет. Нигде нет.

У Ольги из глаз покатились слезы.

— Прекратить истерику, — рявкнул Райли и обернулся к Ву. — Что говорят приборы?

— Ничего, — Ву даже не взглянул на мониторы. Он сочувственно смотрел на Лео. До нее, постепенно, начинала доходить ситуация. Ее лицо побледнело, а глаза наоборот потемнели, наполнились страхом.

Ольга взяла себя в руки, рывком встала и перебралась на рабочее место.

— Смотрите, выглядит так, будто перед тем как пропасть с приборов, корабль пошел назад, — подала она голос буквально через минуту. — Ву, его нет в исходной точке?

— Смотрю.

Лео тихо подошла и встала за спиной Ву, напряженно вглядываясь в экраны.

Первая лаборатория еще была на месте. Задействовав ее оборудование Ву осмотрел и просканировал пространство вокруг стартовой точки. А потом, подключив и наши приборы, прощупал всю линию от старта до финиша.

— Нет корабля, — Ву кивнул на свой монитор.

— Что за чертовщина? — Райли один за другим пересмотрел полученные результаты. Потом связался с лондонским филиалом института Дальнего Наблюдения попросил подключить к поиску пропавшего корабля все обсерватории.

— Не паникуем. Возможно, сейчас их кто-нибудь обнаружит, — попытался он успокоить команду. — Стационарные спутниковые обсерватории гораздо мощнее наших приборов. И раскиданы они по всей Солнечной системе, от орбиты Меркурия до рассеянного диска.

Ольга отказалась от медпомощи. Врач бросила взгляд на Лео, но подойти к ней не решилась. Лео стояла, прислонившись к стене, сжав руки в кулаки и невидяще смотря в одну точку.

Глядя на нее, Райли тоже несколько раз попробовал потянуться поискать Алексея. И так же безуспешно. Заметив его попытки, Лео севшим голосом выдохнула:

— Пробую все время, не останавливаясь. Нет его.

Ольга сгорбилась перед монитором. Лица не было видно, но Ву мог поклясться, что она снова плачет.

Райли решительно встал.

— Нужно выйти, более тщательно обследовать место где исчез корабль. — он махнул рукой в сторону шлюза. — Возьму пару ребят, снимем волновую карту g-поля, посмотрим на остаточный фон после закрытия разрыва. Ловите данные и сразу запускайте обработку. Может что-то выясним по свежим следам.

Данных было много. Границы закрывшегося разрыва проступали во всей красе. Пожалуй, это был первый эксперимент, в котором удалось получить такие интересные результаты. Но, к сожалению, они совсем не помогали понять, где же искать корабль.

Лео молчала. Не вступала ни в какие разговоры. Раз за разом пыталась дотянуться до Алексея, но все было тщетно.

Вернувшись в командный центр, Райли подсел к Ву и Ольге.

— Ну что тут у вас?

— По остаточному фону красивая картина, — грустно откликнулась Ольга. — В другой ситуации я бы на одной ножке скакала от счастья.

— И анализ данных ничего не дает? — не поверил Эванс.

Ву покачал головой.

— Ну, смотри, что мы имеем. Детектор разрывов зарегистрировал множество характерных вихревых структур. Плотность их распределения неравномерна. Если сделать визуализацию карты плотности — на ней угадывается сильно сглаженный контур корабля. Я рассчитал радиус сглаживания. Он равен два пи, с точностью до четвертого знака. Точек вы сняли много, так что вероятность ошибки здесь небольшая. Градиент изменения плотности очень резкий. Внутри контура вихревых структур немного, почти все они сосредоточены на краях…

Лео тихо вышла из командного центра. Уловив движение краем глаза, Райли проводил ее взглядом. Потом встал, хлопнул Ву и Ольгу по плечам.

— В целом, понятно. Подумайте еще, может быть все-таки получится найти зацепки для поиска корабля.

Развернулся и вышел за Лео. Нашел ее в камбузе. Она сидела на стуле, сгорбившись, обхватив плечи руками. Сухие глаза выглядели нездоровыми. Блестели будто от лихорадки.

Эванс присел рядом, на соседнюю табуретку.

Лео на это почти не среагировала, только поежилась, как от сквозняка.

— Он либо слишком далеко, либо без сознания. Либо… еще хуже. Даже следа найти не могу, — прошептала она, словно в ответ на невысказанный вопрос.

Затем, недобро посмотрев на Райли, спросила:

— Зачем ты разрешил человеку без опыта выходить в космос с оборудованием? Меня ты никогда не выпускаешь на такие задания! Даже в спокойном космосе, без фонящего рядом корабля.

— Ольга инженер… — начал Райли.

— Ольга убила его. И ты виноват в этом не меньше нее. Ты разрешил!

— Я виноват, да, — Райли неосознанно потер руками глаза. — Но Ольгу не вини.

— Да иди ты, — Лео больно ткнула Эванса в плечо, встала и подошла к кофемашине.

Долго стояла, перелистывая меню. Потом раздраженно стукнула кулаком по столешнице.

— Алексей сейчас наварил бы на всех свой нестерпимо сладкий кофе, с горой сливок. У него на любую неприятность всегда один рецепт. А я даже не знаю какой кофе с молоком он мне выбирал, когда мы просто сидели у этой дурацкой машины!

— Алексей пил латте, — тихо откликнулся Райли.

— Пил? — взвилась Лео. — Ты похоронил его уже что ли?

— Прости, я не так выразился.

Лео то ли вздохнула, то ли всхлипнула и снова уставилась на кофемашину.

— Когда ты застрял в разрыве у Проксимы, — так и стоя спиной, медленно произнесла она. — Алексей искал тебя до последнего. Несмотря на травму. Несмотря на то, что все почти сдались. Он искал тебя!

Райли вздрогнул. Лео обернулась и вперила в него взгляд, полный ненависти и… пожалуй, презрения.

— Так какого рожна ты тут сидишь, а не ищешь его? — спросила она холодно.

— Хотел убедиться, что у тебя все в порядке.

— У меня, — Лео выделила это «меня», — в порядке. А у него нет! И ему нужна помощь, а не твое покаяние. Давай, руководитель целого института, подключай все свои ресурсы, используй рычаги. Ищи его наконец!

Райли встал. Выскакивать из комнаты во так вот, после окрика, как провинившийся ребенок, не хотелось. Но Лео была права, сидеть и винить себя бессмысленно, надо что-то делать.

Лео проследила за тем, как Райли вышел, и створка камбуза закрылась за его спиной. После чего, ткнула на кофемашине в программу «латте». И, наконец, заплакала.

* * *

Поздно вечером Райли собрал всех в центре управления.

— В общем, здесь мы сделали все, что могли. Всем составом караулить одну точку, надеясь на чудо, бессмысленно. Ольга говорила, что перед тем как пропасть, корабль начал смешаться в обратную сторону. Вернемся на станцию, а по пути еще раз просканируем окрестности вдоль маршрута. Ву уже проверял этот участок, но на расстояниях в десятки миллионов километров разрешающей способности мобильных лабораторий могло просто не хватить. На случай, если корабль все же вернется в ту точку, из которой пропал, отстыкуем исследовательский модуль и оставим здесь двух дежурных. Через сутки их сменит команда спасателей, они уже вылетели с сатурнианского хаба. Кроме того, я вызвал с Земли катер со сверхсветовым двигателем, он на пути к нашему доку. Когда Алексея найдут, нам, скорее всего, понадобится лететь к нему максимально быстро. Лаборатория для этого плохо подходит. Так что давайте не будем терять время, возвращаемся к Сатурну.

Спать никто не пошел. Постепенно, один за другим, большая часть команды собралась в камбузе. Люди пили кофе, или просто сидели за столами небольшими компаниями, тихо переговариваясь. Лео прислушивалась. К правдоподобным и не очень гипотезам, которые выдвигали коллеги. К рассуждениям. К внезапным воспоминаниям, иногда даже вызывающих на ее губах легкую улыбку. Но потом, осознав, что Ву среди собравшихся нет, Лео встала и пошла в командный центр.

Ву сидел там один. Вроде бы смотрел на монитор, но словно не видел его.

— Привет, — Лео села рядом. — Мы правильно сделали, что ушли с места аварии?

Ву вздрогнул и обернулся к ней.

— Правильно, — он уверенно кивнул. — Там мы прочесали все вдоль и поперек. Пространство полностью успокоилось. Вряд ли корабль вернется в ту точку. Нужно искать где еще он мог выйти, возможно это далеко отсюда. И когда найдем, лучше лететь туда на скоростном корабле, а не на медленной лаборатории. Гнать же катер к точке выхода тоже плохая идея. Мы пока не исключили связи наших способностей с эффектом от сверхсветового перемещения, так что не знаем к чему это приведет. К тому же, есть шанс, что найдем корабль и Алексея по пути к станции. Не приборами, так через способности.

— Что случилось, как ты думаешь?

— Пока ничего не могу сказать, — серьезно ответил Ву. — Не хочу строить скоропалительных гипотез.

— Мы ведь найдем его? — Лео пытливо смотрела ему в глаза.

— Я не знаю, — честно ответил Ву. — Ситуация нестандартная. Беспрецедентная. То, что даже ты его не чувствуешь, если честно, тоже оптимизма не добавляет. Но мы будем искать пока есть хоть малейшая надежда.

Лео кивнула.

— Можно посидеть тут с тобой?

— Посиди, конечно, — Ву улыбнулся.

— Алексей всегда знает, что в какой ситуации делать, — Лео, присев около монитора, окинула взглядом непонятные ей цифры.

— Нет, — Ву внезапно рассмеялся. — Он тоже бывает ошарашен происходящим, растерян и напуган. Ошибается, злится, делает глупости. Одно то, как мы Райли вытаскивали…

— Значит, — перебила Лео, — он сейчас где-то один, ошарашенный и испуганный.

Ву медленно кивнул.

— Но Алексею не привыкать, Лео. Он умеет как влипать в неприятности, так и выпутываться из них. Почему ты спать не идешь?

— Да как же тут заснешь, — всплеснула руками Лео.

— А надо, — серьезно сказал Ву. — Представь, завтра появится информация, а ты вся разбитая. Нужно отдохнуть. Если что-то случится, я сразу тебя разбужу.

— Все равно не засну, — упрямо тряхнула Лео головой.

— Возьми у медиков снотворное. Хочешь, сходим вместе?

— Нет. Не уходи отсюда. Вдруг обсерватории или наши сканеры что-то обнаружат. Я сама… сама схожу к медикам.

Лео ушла.

А Ву продолжал смотреть на мониторы.

* * *

Когда утром Лео заглянула в командный центр, Ву там уже не было. Зато застала Райли. Периодически повышая голос, он вел переговоры с обсерваториями. Лео не стала мешать, пошла в камбуз. Там у кофемашины стояла Ольга. Вид у нее был уставший, будто неделю мешки с цементом на себе таскала. Лицо — зареванное и опухшее.

— Жалеешь себя? — едко поинтересовалась Лео.

В глубине души она понимала, что поступает неправильно, но ничего не могла с собой поделать. На ком-то надо было выместить всю злость и обиду за произошедшее. И Ольга на роль жертвы подходила как никто другой.

— Жалею, — между тем ответила Ольга.

Помолчала. Потом тяжело продолжила:

— Мне ведь с этим жить.

— Вот именно, — фыркнула Лео. — Тебе всего лишь жить. Просыпаться по утрам, заниматься своей наукой, любить, дружить. А он, возможно, уже погиб, нет его. И жить он с этим не будет!

Губы Ольги задрожали. Она пыталась сдержаться, но слезы не заставили себя долго ждать.

— Ты так и не можешь его найти? — спросила она, принимая упрек и никак не пытаясь защищаться.

— Не могу.

Воинственность Лео сдулась. Вчера перед сном, сегодня с утра, да и почти каждую минуту Лео пыталась найти Алексея. Тянулась через пространство, искала. Надеялась. Но ответа не было.

— Прости меня, — одними губами произнесла Ольга. — Я сама себя никогда не прощу, но ты… ты прости пожалуйста.

— Зачем? Живи теперь с этим.

Забыв, что хотела в камбузе, Лео развернулась на пятках и вышла. Им всем теперь с этим жить, но ей хотя бы есть кого винить. А Ольге и Райли остается злиться только на себя.

* * *

Ву вернулся в командный центр ближе к обеду. Собранный и серьезный. В комнате уже были Райли с Ольгой и старательно дистанцировавшаяся от них Лео. Она сидела здесь в надежде услышать сигнал о том, что корабль найден. Место выбрала так, чтобы все, кто находится в комнате, были у нее за спиной. Но когда услышала шаги, взгляд на пришедшего бросила.

— Знаете, что, — заявил Ву с порога. — Думаю, я могу ограничить область вероятного расположения точки выхода корабля. Зацепившись за то, что корабль начал смещаться назад, предположил, что при движении в разрывах пространство ведет себя как упругая среда. Исходя из него набросал модель, и результаты первых двух экспериментов неплохо в нее уложились. Конечно, без ясного понимая физики происходящего, с одной стороны, это как тыкать пальцем в небо. Но с другой — хоть какая-то гипотеза, подтверждаемая имеющимися данными.

— Что будешь использовать для расчетов? — поднялся со своего места Райли. Ольга подскочила к Ву с планшетом.

Лео тоже привстала, но близко не подошла.

— Данные с прошлых экспериментов для уточнения модели. Расстояние между токами входа и выхода. Влияние гравитации Солнца, Сатурна и спутников введу как возмущения. Грубо говоря, попробую по результатам прошлых экспериментов вывести условную «силу», с которой корабль был отправлен в разрыв. Предположим самое простое, что величина его отскока возрастающая функция, зависящая от этой «силы». Конечно, это упрощение, и нет никакой гарантии, что все обстоит именно так. Но предварительные результаты обнадеживающие. Давайте обсчитаем, посмотрим, что получится. В общем, ждите.

С расчетами Ву провозился почти двадцать часов. Лаборатория успела прибыть на базу около Сатурна. Команда выгрузилась, все разбрелись по своим комнатам — кто в душ, кто переодеться, кто просто вытянуть ноги и подремать. Но уже меньше чем через час ребята начали стягиваться в комнату рядом с ангаром, где стояли основные компьютеры.

Ву дождался, когда подойдут Райли, Лео и Ольга и, протирая красные от усталости глаза, вывел полученный результат на экран.

— Смотрите. По данным двух предыдущих экспериментов я сделал оценку приложенной к кораблю силы. Экстраполируя результаты получил области возможного отскока. Модель довел, используя критерий Бартлетта и коэффициенты ранговой корреляции. Так что результат не из воздуха, хотя дисперсия вышла высокой.

Ву наложил свои расчеты на звездную карту и вывел на экран.

Все печально смотрели на то, что получилось.

— Вот это очень далеко, — Лео ткнула на помеченный как расчетный участок за пределами Солнечной системы. — Наши средства обнаружения ничем не помогут.

— Обследуем все, насколько возможно, — Райли задумчиво разглядывал карту. — Ву, скинь мне эти данные, передам в Центр наблюдения. Часть обсерваторий переключим на эти области, пусть изучат их как можно детальнее.

— Мы ведь его уже не найдем? — Лео в упор смотрела на Райли.

— Давайте пока обойдемся без панических настроений, — Райли вдруг встрепенулся. — Кстати, Ву, а мы можем рассчитать сколько у Алексея воздуха? Как надолго его хватит? Система регенерации на корабле скорее всего не работает, но два предыдущих раза корпус поврежден не был, воздух внутри оставался. В третий раз в точке выхода тоже не было никаких следов утечки.

— Я могу посчитать, эти данные у меня есть, — откликнулась Ольга.

— Посчитаешь, выведи на большой экран таймер обратного отсчета. Будем знать, сколько у нас есть времени.

— Не факт же, что Алексей на корабле, — заметила Лео.

— Пессимистичный расчет на основе запаса скафандра тоже можно вывести на экран, — легко согласился Райли. — В этих скафандрах улучшенная система регенерации воздуха, у них хорошая автономность. Работаем!

* * *

Первое, что увидела Лео, зайдя вечером в комнату рядом с ангаром, это монитор, на котором сменяли друг друга цифры. Он показывал, сколько часов жизни было отмерено Алексею. Если он на корабле. Второго счетчика не было и Лео поняла, что тот отсчет уже закончился. Если Алексей остался без корабля, искать его имело смысл только, чтобы похоронить.

— Обсерватории пока ничего не нашли, — сообщил Райли, встретившись с ней взглядом. — Но мы смогли договорится о том, чтобы все другие задачи с них сняли. Сейчас обсерватории должны заниматься только поиском корабля.

— Мы так уверены, что искать нужно именно корабль, а не Алексея? — Лео скептически подняла брови.

— Не уверены, но шансы найти корабль есть. Найти человека — нет, — Райли помолчал, давая возможность всем осознать этот факт. — Кроме того, дыхательная смесь в скафандре уже около десяти часов, как должна была закончиться. Поэтому ищем корабль и надеемся, что человек окажется внутри.

Лео отметила, что Райли перестал называть Алексея по имени. Теперь это был человек. Не друг. Не коллега. Не ее, Лео, будущий муж. Человек. Она болезненно сморщилась, давя в себе сухое, без слез, рыдание. Уцепилась пальцами за спинку стоящего перед ней кресла.

Как же так? Столько надежд. Столько планов на будущее, все перечеркнуто в одну минуту. Как принять это?

Цифры на мониторе тоже не вызывали оптимизма. Оставалось двое суток. Всего лишь.

— Ву, Оля, что у вас? — Райли пытался растормошить команду и заставить что-то делать. — Может быть какие-то новые расчеты есть?

Ву только покачал головой. Ольга перестала смотреть на Лео и повернулась к Эвансу.

— Я разобрала данные со второго эксперимента. Влияние распада было действительно минимальным, но данные о ДНК позволили отрисовать направления смещения оборудования внутри корпуса. Картина соответствует первому перемещению и разнится с данными со сканеров в третьем случае. Сейчас пытаемся разобраться, даст ли нам это что-нибудь для поиска.

Райли кивнул.

Лео отпустила спинку кресла. Выпрямилась. Тяжело вздохнула.

— Я хочу вернуться на Землю, Райли, — она смотрела Эвансу прямо в глаза. — Хочу поехать в Россию, в Санкт-Петербург, к родителям Алексея. Они должны узнать о том, что произошло лично, не по спутниковой связи. И я побуду там с ними, пока не будет окончательных новостей. Или… Или принесу им эти новости, если они появятся до того, как я доберусь до Земли.

— А если мы найдем Алексея и надо будет лететь туда? — Райли правда и сам не знал, стоит или нет удерживать здесь Лео. Помочь она все равно ничем не могла.

— Ну я вам точно не пригожусь. Я не инженер, не медик, только обуза в спасательной операции, — Лео бросила выразительный взгляд на Ольгу.

— А достать его через разрыв? — глаз Ольга не отвела, голос ее звучал тихо.

— А достать его я могу и с Земли. Если найдете, — едко ответила Лео.

— Ты настолько не веришь, что найдем? — Райли сочувственно коснулся ее руки.

— Не верю, — тяжело ответила она, кивнув на обратный отсчет на мониторе. — Родителей пугать не буду, мы в любом случае будем ждать ваших новостей.

Лео обвела присутствующих тяжелым взглядом и вышла.

— Ну вы-то хоть депрессию отставьте, — призвал Райли, взглянув на поникших Ву и Ольгу. — Время еще есть. Нужны идеи, давайте думать.

Глава 7

Холод пробирал до самых костей. Кровь словно застыла в жилах и заморозила все вокруг. Сознание возвращалось, но неуверенно. Пронизывающую стужу я уже чувствовал, но еще не понимал где я и что со мной случилось. В этот момент судорогой свело одну мышцу, затем вторую. А после судорога охватила все тело целиком и болью меня выкинуло из уютного, хоть и морозного бессознательного. Не чувствуя под собой опоры, я затрепыхался, стукнулся обо что-то шлемом и, наконец, открыл глаза. Правда, от этого мало что изменилось. Вокруг была темень, вырви глаз. И холод.

Что-то не больно, но ощутимо ткнуло в бок. Я рефлекторно ухватился за это «что-то» и завис рядом, так и не чувствуя под ногами ничего похожего на пол. На минуту меня охватила паника. Но потом я вспомнил, где нахожусь и как здесь оказался.

Получается, я вишу в скафандре у одной из стенок корабля, в районе шлюзовой камеры. Индикаторы скафандра не горят. Надеюсь, потому, что снаружи нормальное давление и электроника отключилась через полчаса моего бездействия, а не потому, что сломалась… Нащупав расположенную в основании шлема кнопку включения, я нажал ее. Скафандр ожил: на стекле шлема зажглись полоски индикаторов и информационные надписи, задула теплом система терморегуляции.

Теперь свет. Помня, как меня мутило при каждой попытке открыть глаза, налобный фонарь я включал с опаской. Но здесь тоже все было в порядке: мир вокруг перестал вращаться и обрел естественные, не инвертированные цвета. Поводив лучом в разные стороны, я осмотрелся. Стенка корабля, действительно, была недалеко, метрах в трех. Я держался за торчащую из нее металлическую трубу. Возможно, раньше это был поручень лестницы. На противоположной стене, чуть в стороне виднелись створки шлюза. Значит, шлюзовая камера не уцелела и при входе в корабль я спустил в космос приличное количество воздуха. Черт…

Нужно проверить давление и температуру. Вспомнив про температуру, я поежился. Хотя система терморегуляции скафандра работала, согреться пока не получалось. Поводив взглядом по меню шлема, нашел нужные индикаторы и вывел их на стекло. Давление практически нормальное, температура — чуть выше восьми градусов. Вполне прилично, я бы сейчас не удивился и минус ста.

Все тело болело, к тому же раскалывалась голова. Но, все-таки, в первую очередь, хотелось согреться. Сделав над собой усилие, я активно помахал руками и ногами, а потом, как рыбка, проплыл пару кругов по отсеку. Это помогло, озноб начал отступать. Порывшись еще раз в меню, нашел раздел аптечки. Она предлагала стандартный набор инъекций: обезболивающее, стимулятор, глюкоза. Немного подумав, решил пока ограничиться обезболивающим.

Через пару минут я начал чувствовать себя вполне сносно. Сообразил, что долго жечь фонарик не стоит, заряд батареи скафандра нужно экономить. Поводив лучом в разные стороны, нашел на противоположной стене, у шлюза, выключатели аварийного освещения. Оттолкнулся ногами от стенки и поплыл в их сторону.

Я опасался, что света не будет. Но неуверенно мигнув, аварийные лампы зажглись, залив отсек тревожным красноватым светом. Зажглись, правда, не все, а в каком-то странном порядке, оставив в неосвещенных местах глубокие тени.

Выключив налобный фонарь, я некоторое время висел около шлюза, раздумывая, что делать дальше. По рации скафандра попробовал связаться с лабораторией. Никто не ответил. Оставив рацию, попытался через пространство дотянуться до Лео. До Райли. До Мартинеса! Каждый раз меня встречала только пустота, без всяких следов живого или, хотя бы, чего-то материального.

Снова вернулся к рации. Переключился на аварийный канал, несколько раз передал PAN-PAN и долго ждал ответа. Потом начал просто перебирать каналы. Цифровые молчали, на аналоговых слышался только шум помех. А ведь мне казалось, что то, к чему я потянул и себя, и корабль — это планета. Был почти уверен, что Земля! Но все попытки связаться с кем-то что по рации, что через способности, раз за разом оказывались безуспешными.

Я посмотрел индикаторы. Температура в отсеке медленно падала: опустилась на пару десятых, но пока оставалась в пределах восьми градусов. Батарея показывала восемьдесят шесть процентов заряда, то есть, если экономить, ее можно растянуть дня на три. Может быть еще удастся подзарядить от аварийных аккумуляторов корабля, пока их не высадят лампы. Запас дыхательной смеси меня удивил: полоска на стекле шлема утверждала, что кислорода хватит еще на двадцать шесть часов. Видимо, в скафандрах лаборатории использовалась какая-то улучшенная система регенерации. Обычно смеси хватало часов на восемь. Но все равно, запас скафандра лучше лишний раз не расходовать, оставить на крайний случай.

Отключив регенерацию кислорода, я снял шлем и осторожно вдохнул. Воздух корабля оказался холодным, отдавал химией, в остальном же был вполне нормальным. Значит, в ближайшие несколько дней смерть от удушья мне не грозит. Можно заняться другими проблемами.

Радовало хотя бы то, что я точно находился в своем родном пространстве. Измерении. Слое? Как это все обозвать. Попытался почесать затылок, но обнаружил, что рукой в плотной перчатке это получается так себе. Хотел, было, совсем снять скафандр, но, вспомнив про температуру в отсеке, передумал.

Первым делом, нужно выйти наружу и осмотреться. Заодно, еще раз попробую связаться с кем-нибудь по рации. Корпус корабля частично гасит сигнал, так что снаружи может и получится.

Когда-то в начале своей пилотской карьеры, я наслушался страшилок про затерявшихся в пространстве космонавтов. Как кто-то из-за аварии, не справившись с ранцем, или на спор отлетал на несколько десятков километров от корабля и погибал до того, как его успевали найти. При этом потерявшийся до последнего общался по рации с поисковой командой, видел, как они пролетают мимо, всего в нескольких километрах. Но из-за высокой скорости дрейфа и неточности пеленга, долететь вовремя у команды не получалось.

Тогда я установил себе на телефон приложение, определяющее по карте пульсаров точные текущие координаты и вектор движения. Ребята подшучивали надо мной, что, мол, при современном покрытии Солнечной системы спутниковой сетью, отработанной технике навигации и сверхсветовой связи, это приложение никогда не пригодится. Но, вот, поди ж ты…

Выйти можно было бы, как и прошлый раз, через основной шлюз отсека. Судя по размеру и небольшому количеству завалов — грузового. Но раз камера разрушена, так я опять спущу в космос кучу воздуха. А сколько придется сидеть на корабле пока не придет помощь — неизвестно. Так что воздух лучше поберечь. Где-то рядом с основным должен быть аварийный шлюз. У него небольшая камера, в скафандре там даже развернуться выходит с трудом. Раз обшивка цела, должна уцелеть и она, осталось только найти.

Активировав магниты в ботинках, я опустился на пол и пошел вдоль стенки. Долго искать не пришлось. Вход в аварийный шлюз нашелся в одной из неосвещенных секций. Я снова нацепил шлем, вывел на него картинку с телефона и втиснулся в узкую камеру. Несколько раз повернув кремальеру, задраил внутреннюю створку шлюза, а потом, тем же способом, открыл внешнюю. Оттолкнулся ногой от пола и выплыл наружу, разглядывая, куда же меня занесло.

Никаких планет астероидов или станций поблизости видно не было. Через меню шлема я запустил на телефоне древнюю программу навигации и стал ждать результатов. Спустя пару минут, она нашла штук восемь пульсаров и красиво отрисовала направления. А вот по координатам выдавала какую-то ерунду.

Мало того, что цифры были подозрительно круглыми — они показывали точку недалеко от Солнца, внутри орбиты Меркурия. Но никакого Солнца отсюда видно не было. Знакомых созвездий тоже не нашлось. То есть, корабль не в Солнечной системе и даже не рядом с ней.

Теперь я огляделся более внимательно. Нашел Млечный Путь, он никуда не делся, но выглядел совершенно не так, как я привык его видеть с астероида, Сатурна или других точек Солнечной системы. Да и с Проксимы Млечный путь тоже выглядел иначе. Сейчас он был ярким и занимал половину видимого мне пространства, частично разгоняя космическую темноту, даже отражаясь в обшивке корабля. Видимо, из странного пространства я вышел где-то очень далеко. Даже не у Проксимы… Ну хоть галактика своя, родная. Будь я героем космооперы, рядом наверняка пролегали бы торговые пути каких-нибудь регульцев. Нужно было бы разжечь ионный костер световым мечом или атомным огнивом, а потом обменять свой металлолом на комфортный бизнес-рейс до Земли.

Глупо хихикнув, я осмотрел корабль. Отметил, что антенны уцелели — и параболическая для дальней связи и обычная, ненаправленная. Значит, к ним можно будет подключиться изнутри. Заскриншотил картинку с направлениями на пульсары, их нашлось уже несколько десятков. Попробую сам прикинуть где нахожусь и в какой стороне Солнце.

Еще некоторое время полюбовался незнакомыми созвездиями. Вздохнул, включил на ранце малую тягу и полетел в сторону шлюза. Втиснуться в узкую камеру снаружи оказалось сложнее, чем изнутри. Но со второй попытки я справился.

Снова оказавшись в грузовом отсеке, снял шлем и отключил системы скафандра, чтобы зря не тратить дыхательную смесь и батарею. Пусть остаются на крайний случай. Ох, как хотелось надеяться, что до него дело не дойдет. Шлем закрепил на полке у шлюза, скафандр снимать не стал — даже с отключенной системой терморегуляции он неплохо грел, если двигаться.

Снова попробовал дотянуться до Лео. Она даже на Проксиме умудрялась меня касаться. Где же я нахожусь сейчас, если все мои попытки заканчиваются ничем? И как отсюда выбираться?

В животе похолодело, стало трудно дышать, как будто в отсеке внезапно стало душно. «Давайте не поддаваться спокойствию и сохранять панику» — вспомнил я смешную записочку, висящую над столом у кого-то из группы Ольги. Сохранять панику у меня сейчас получалось очень хорошо и с этим надо было заканчивать. Страх мешал трезво думать.

Чтобы отвлечься, я решил осмотреть корабль изнутри. Вдруг что-то полезное мне все-таки попадется на глаза. Оттолкнулся от пола и поплыл по отсеку, внимательно оглядываясь по сторонам.

В переходе между грузовым и жилым модулями я нашел странный, заваленный со всех сторон сломанным оборудованием, ящик. Сложно сказать, чем именно он привлек мое внимание. Наверно, тем, что был довольно большим и при этом ухитрился сохранить правильную форму. Я решил посмотреть, что у него внутри. Судя по расстоянию от шлюза, раньше здесь была то ли техническая палуба, то ли начинало жилой зоны. Может быть сохранился передатчик или еще какое-нибудь полезное устройство.

Сначала я пытался отделить «наросшие» на емкость детали руками. Но это оказалось плохой идеей: с трудом оторвав несколько штук, я чуть не порвал об острый край перчатку скафандра. Еще раз осмотрел грузовой отсек и нашел узкий, но прочный кусок переборки, который нелепо врос в кучу каких-то уже совершенно неопознаваемых деталей. Примагнитившись для устойчивости к полу, я стал раскачивать этот штырь и, вскоре, смог его выломать. В месте слома конец заострился, так что теперь выломанную железку можно было использовать не только как рычаг. Перехватив новый инструмент как копье, я вернулся к заинтересовавшему меня ящику.

Не знаю, сколько еще проковырялся, но, наконец, с помощью штыря, мне удалось отделить верхний слой корки из деталей, а дальше дело пошло веселее. Отколупывая последнюю пластину, я надеялся увидеть что угодно, кроме того, что там оказалось. Ящик был полностью заполнен водой. На вид — совершенно обычной. Прикинув расположение реактора, я решил, что радиоактивной вода быть не должна. И правда, дозиметр скафандра, показал всего двадцать шесть микрорентген. Чуть выше стандартного фона.

Я зачерпнул ладонью немного воды и отхлебнул. Действительно, она оказалась самой обычной, без всяких привкусов и запахов. Вода как вода. Видимо, уцелел один из танков камбуза. Не передатчик, конечно, но вещь полезная и, на отправленном на демонтаж корабле, совершено неожиданная.

Вдоволь напившись, я решил продолжить обход. Вдруг найду еще что-нибудь интересное? Переплывал от одной кучи к другой, разглядывал странные конструкции, похожие на сюрреалистические скульптуры. Иногда попадались довольно крупные фрагменты корабельной техники: куски плат, фрагменты внутренних переборок, петли проводов. В одном месте даже получилось выломать небольшой вентилятор из чего-то превратившегося в наплыв стеклянистой массы. Однако, странных ящиков больше не нашлось. Завершив обход корабля, я вернулся к емкости с водой.

Что же делать?

Наверняка, меня ищут. Но смогут ли найти? Хватит ли мне кислорода, чтобы дождаться помощи? Может попробовать сделать скачок через разрыв? Но, куда? Выбрав неверное направление, я могу уйти еще дальше, чем сейчас….

Снова попробовал до кого-нибудь дотянуться. Все с тем же результатом.

Вдруг мне вспомнилось странное нечто, которого я коснулся, когда искал Райли. Что если искать не людей, а это нечто? Не уверен, что тогда именно оно мне помогло, да и ощущения, что мы хоть как-то понимали друг друга, не было. Но чем черт не шутит… По крайней мере, в разрывах оно явно ориентируется лучше, чем мы. И Райли, в итоге, вытащить получилось.

Я отбросил все второстепенные мысли. Сосредоточился. Дал начаться распаду. Самую малость, продолжая сохранять сознание. И потянулся. Бьенор. Проксима. Земля. Что угодно. Словно сканировал пространство вокруг себя. Но кого бы я ни пытался найти, ответом мне по-прежнему были лишь тишина и пустота. Ни люди, ни нелюди не появились.

Собравшись в себя, я понял, что провисел почти час на одном месте и совершенно замерз. Тратить батарею скафандра на обогрев явно не стоило — если температура продолжит опускаться, настоящий мороз еще впереди. Нужно соорудить себе какое-нибудь укрытие, до того, как корабль остынет.

Во время обхода в зоне реактора, мне попалось несколько куч из которых торчали листы термоизоляции, а в грузовом отсеке нашлись крупные куски контейнеров. Правда, термоизоляция слегка фонила, но я сейчас был не в том положении, чтобы беспокоиться о потенциальном вреде здоровью.

Стащив куски контейнеров к емкости с водой, я соорудил вокруг одной из ламп аварийного освещения нечто, напоминающее логово слетевшего с катушек робота-погрузчика. Сверху положил внахлест листы термоизоляции. Обрезками проводов притянул конструкцию к стенке, чтобы не разлеталась.

Сдвинув лист термоизоляции залез внутрь. Что же, вполне уютно, хоть и тесновато. И тепла аварийная лампа не дает.

Выбравшись, я слетал в носовую часть корабля, где среди обломков попадались фрагменты кухонного оборудования и систем жизнеобеспечения. Из них наковырял кусков ТЭНов и проволоки. Вернулся в убежище, соединил ТЭНы проволокой и подключил к лампе. Рядом подвесил найденный еще в первый обход вентилятор: в невесомости горячий воздух сам по себе никуда не поднимается. Греть эта конструкция грела, но при малейшем прикосновении норовила развалиться, так что лучше ее не задевать.

Сняв наконец скафандр, я зафиксировался у стены парой обрезков проводов и стал обдумывать, что делать дальше. Рассчитать по пульсарам направление на Солнце и прыгать через разрывы, пока не закончится кислород в скафандре? Ждать что Райли и ребята смогут пойти за кораблем? Они, наверняка, попытаются. Но даже если окажутся в этом районе космоса — как найти небольшой, затерянный в пространстве корабль? Это даже не иголка в стоге сена, скорее песчинка, упавшая на Юпитер.

* * *

Видимо, я заснул и проспал достаточно долго. На часы смотреть не стал. Время потеряло всякое значение. Не было смены суток на корабле. Не было привычной жизни, под ритм которой нужно было бы подстраиваться.

Хотелось есть.

Некоторое время я висел, пытаясь сообразить, сколько дней человек может продержаться без еды. Потом вспомнил, что несколько тюбиков с чем-то съедобным должны быть в наборе первой помощи, которым комплектуется каждый скафандр. Никогда не думал, что этот набор может кому-то реально понадобиться.

Порывшись в недрах скафандра, нащупал полужесткий контейнер. В нем нашлись два тюбика с витаминно-протеиновой смесью, пачка галет и плотный пакет с водой, примерно на стакан. Растягивать на несколько дней такой скромный набор смысла не было. Поэтому я с удовольствием съел половину запаса, запив водой из своей емкости. Внезапно, оказалось даже вкусно — похоже на печенье с вареньем. Вот, только горячего чая не было.

После еды ко мне вернулся боевой настрой. Я очередной раз облетел корабль. Из громоздящегося кучами фарша, надергал проводов и микросхем, чтобы попробовать собрать усилитель. Последний раз я что-то паял самостоятельно лет десять назад. К тому же, никогда не делал это заостренным куском ТЭНа. Голова чуть не взорвалась, пока я колдовал над собранными сокровищами пытаясь соединить детали нужным образом и не спалить в процессе. Последнее получалось хуже всего. Но несмотря ни на что, минут через сорок у меня стало что-то выходить. А еще через пару часов появились основания считать усилитель работающим.

Подключив через него рацию скафандра к корабельной антенне, я выставил полную мощность и несколько раз передал SOS на аварийной частоте. Затем перешел в режим приема и снова долго шарил по каналам. И снова без ответа. В эфире была все та же тишина, только шумы на аналоговых каналах теперь были более разнообразными. Иногда, при некоторой доле фантазии, в них даже можно было различить что-то, похожее на голоса. Голоса пустоты. Голоса звезд. А может и голоса ригелианских торговцев, пропускающих выгодную сделку с покупкой металлолома.

Значит, рядом никого нет. Когда-нибудь мой сигнал дойдет до Земли. Это было бы забавно. Я представил, как лет через пятьдесят буду сидеть на веранде, окруженный внуками, а из обсерватории сообщат о странном сигнале, пришедшем со стороны Тау Эридана. Дыхание перехватило, так заманчива была эта картина. А потом меня разобрал нервный смех. Какие внуки?

Похоже вселенная против того, чтобы у меня наладилась личная жизнь. Как только заходит речь о свадьбе, вселенная отправляет меня в нокаут. Может, ревнует? Сначала Кристина и распады. Теперь Лео и вот это… Давно бы пора не строить заранее планов, а просто пойти и сделать. Что же я такой дурак…

Лео. Понимает ли она, что как бы мы с ней не ругались, она все равно останется для меня самым дорогим человеком? Успел ли я дать это почувствовать? С какими эмоциями она будет меня вспоминать?

Последняя мысль меня отрезвила. Какое вспоминать? Во-первых, меня ищут. Во-вторых, и сам сейчас что-нибудь придумаю.

Вернувшись в свое убежище, я вывел на экран скриншот с картой пульсаров и засел за расчеты. Чистая стереометрия: нужно просто выбрать тройку максимально разнесенную в пространстве, отложить на карте направления на них и посмотреть где эти направления сходятся. А проделав построение несколько раз, с разными группами пульсаров, можно усреднить результаты и уменьшить ошибку.

Уже первое построение показало, в чем причина моих неудач. Но я сделал еще штук десять, в надежде, что ошибаюсь. А потом еще проверил результат численными расчетами.

Пожалуй, даже особая точность мне не нужна. И понятно, почему программа, рассчитанная на навигацию по Солнечной системе, не смогла показать моего местоположения. Я находился в рукаве Лебедя, более чем в шести тысячах световых лет от Солнца. Направление понятно, но через разрывы я столько не пройду.

Сигнал, все же стоит отправить. Даже с направленной антенны при таком расстоянии он покроет большой сектор. И люди доберутся туда, где его можно поймать гораздо раньше, чем через шесть тысяч лет. Может быть, всего лет через сто. Я грустно усмехнулся, вспомнив про оставшийся запас галет…

Температура на корабле опустилась уже ощутимо ниже нуля, вылезать наружу не хотелось. Но если уж отправлять сигнал потомкам, надо выдать максимально возможную мощность, а то могут и не услышать.

Натянув скафандр, я еще несколько раз облетел корабль, собирая все детали, которые можно пустить в дело. Потом долго возился с импровизированным паяльником, пытаясь объединить их в рабочую схему. Когда усилитель, наконец заработал, подумал, что и в электронике я могу дать бургундскому петуху Шарлю фору.

По случаю хорошо выполненной работы, устроил себе маленький праздничный ужин из галеты, чуть подкрашенной протеиновой смесью, и неограниченного количества воды. Потом проверил, что уровень углекислого газа в воздухе еще далек от опасных пределов, «припарковался» у стенки и провалился в сон.

Следующие пару дней я потратил на запись сообщения. Так много всего хотелось сказать, только никак не удавалось подобрать слова. Нужно было рассказать Лео как я ее люблю. Поблагодарить ребят за дружбу и поддержку. Нужно было объяснить, как ценно мне каждое мгновение, которое я провел в экспедициях, резервации, даже в больнице. Что распады изменили нас, сделали другими, и, хотя мы и научились какому-то контролю, это все равно еще волшебство. Магия, как говорила Лео.

Как сказать, что я люблю весь этот мир целиком? Даже сейчас, когда никакого выхода не видно. Даже в это мгновение, я люблю и этот разбитый корабль, и сверкающий, такой близкий отсюда Млечный путь. И черную пустоту, наполненную молекулярными облаками. Где мы так и не набрали спирта… Я улыбнулся, а потом расхохотался в голос. И Земную жизнь я тоже люблю. Кофе с халвой. Вино в неуклюжих бокалах. Суету на улицах городов. Ласковый океан. У меня столько всего в жизни было, что я мог любить. И так много еще не было.

Как вложить это все в одно сообщение? Без соплей и нытья. Чтобы в душе тех, кто его примет послание оставляло не боль, а уютное тепло. Чтобы среди сказанных слов сквозило — все хорошо, все так, как и должно быть. Донести, что мне хватает любви внутри своего сердца, чтобы принять все как есть, не испытывая никаких обид.

И я мучился, подбирал слова. Записывал снова и снова.

Когда решил, что послание готово, запустил финальный вариант на прослушивание. Ел галеты, смотрел в потолок, вспоминал людей, к которым обращаюсь. Подумав, затер несколько мест, слишком уж личных, чтобы отправлять их всему миру.

Пристегнул шлем. Дышать без него уже становилось опасным. Вывел на стекло указатель направления на Солнце. Больше не экономя воздух, вышел через основной шлюз. Добрался до отражателя антенны дальней связи.

Сервопривод не работал, поворачивать антенну пришлось вручную. Двигалась она тяжело, так что провозился я больше часа. В перерывах между подходами поворачивался спиной к кораблю, чтобы ничто не закрывало обзор, и разглядывал чужие созвездия.

Закончив с отражателем, я вернулся на корабль. Нашел выход антенны дальней связи, подключил к нему свой усилитель. Слетал в убежище, там вынул из скафандра блок рации и доел последнюю галету. Вернулся к усилителю, подключил к нему рацию и запустил запись. Пусть передается, пока не сядут аккумуляторы корабля.

Окинул взглядом индикаторы скафандра. Температура внутри корабля опустилась ниже минус сорока. Давление еще оставалось довольно высоким: почти шестьсот миллиметров ртутного столба, но содержание углекислоты подошло к границе в красной зоне. Свой запас скафандр оценивал в шесть часов.

Оставаться на корабле, который окончательно превратился в бесполезную груду металлолома, смысла уже не было. Я открыл шлюз, оттолкнулся от корпуса и поплыл вперед. Отчаянно попробовал дотянуться хоть до кого-нибудь. Конечно, безрезультатно. Оставив бесплодные попытки, я включил тягу на ранце и отдался движению.

Передо мной раскинулся яркий звездный мир. Справа, будто подсвеченная изнутри, крутилась туманность, по форме похожая на далекую галактику. Слева раскинулся перемигивающийся с ней звездный ковер. Некоторые звезды, видимо, были довольно близко от меня. Они выглядели не точками, а мелкими шариками, которые освещали бескрайнее пространство, протягивая ко мне свои лучи. Я помнил, что это результат преломления света шлемом скафандра, но выглядел он эффектно.

Отключив двигатель ранца, я продолжал плыть вперед, глядя вокруг себя. Снова попробовал до кого-то дотянуться, снова потерпел неудачу.

Летел. Вспоминал.

Резервацию и осень. Больницу. Питер. Центавр. Распады. Лондон. Я ни с кем не успел попрощаться. Внезапно улыбнулся — так меня и запомнят, как человека, который всех бесит.

Я вдохнул и понял, что воздух в скафандре тоже подходит к концу.

Умирать от удушья? Или…

Огляделся вокруг. Прекрасный, волнующий, неизведанный мир.

Помедлил еще, осознавая, как тяжелее и тяжелее дается каждый вдох. И когда от недостатка кислорода начало темнеть в глазах, принял распад. Он обрушился на меня волной, смел все сомнения и терзания, высушил слезы сожаления. Я как никогда ощутил близость вселенной, отдался ей, с каждой секундой становясь больше ей, чем собой. Почувствовал предел, после которого уже не будет возврата назад. Затормозил возле него. Снова вспоминал. Всё. Всю свою жизнь. Убаюкивал себя этими воспоминаниями, смаковал их. Оплакивал.

И сделал последний шаг.

* * *

Дорогие читатели!

Спасибо, что остаетесь с героями цикла «Касание пустоты»

Напоминаю, что меня очень вдохновляют лайки и комментарии.

Кроме этого

COMING SOON.

Подписывайтесь уже сейчас, чтобы не пропустить начало выкладки третьей, заключительной книги цикла! Все тайны в ней будут раскрыты. Рояли вытащены из кустов и расставлены на места. Ружья выстрелят. И произойдет это скоро.

Оглавление

Часть 1 Наземная

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

Часть 2 Околоземная

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

Часть 3 Внеземная

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7