Клинок Гармонии [Илья Кишин] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Багровая лихорадка: Клинок Гармонии
Пролог: Красноглазый мальчик
Вы когда-нибудь задумывались о том, кто же такой человек и чем он так уникален? Самый обычный живой организм нашей планеты, посредственность, точно такой же, как и другие, разве что на порядок умнее. Вы знали, что животные могут умереть от депрессии? Мне было очень смешно, когда я в первый раз об этом услышал: живой организм теряет интерес к жизни, когда из его окружения пропадают ему подобные, со временем краски тускнеют, а то, что когда-то называлось сердцем, наполняется пустотой, пропадает желание принимать пищу и утолять жажду, смерть медленно подбирается к своей несчастной жертве. Так что же отличает меня от животного? — Ничего. Меня зовут Ашидо Такаги, и я красноглазый — звучит не так уж необычно, верно? Подумаешь, будто рассказал о чем-то удивительном. На деле же, моя жизнь издалека напоминает будние бродячего пса, слоняющегося по улицам в поисках теплого местечка, где ему будет комфортно, но даже при наличии такового, одиночество бы меня не покинуло. Люди боятся того, чего сами не понимают, любое отклонение от нормы уже можно назвать ненормальным, а в нашем мире без отклонений никак, особенно после войны. Пусть она и закончилась более тридцати лет назад, война внутри каждого из нас никогда не закончится. Люди выгорели, теряя свои дома и своих близких, каждое упоминание о войне вызывает дрожь по всему телу, холодок пробегает по спине, слюну удается сглотнуть с необъяснимой тяжестью. Родился бы я в другое время и в другом месте, все могло сложиться иначе, судьба же считает, что все в порядке вещей, все так и должно быть, будто я был рожден в самой глуши самой неизвестной дыры на карте мира для великой цели. Кто поверит в такую несуразицу? Пусть Гармония изначально была местом надежд, где все забывали о тяжести бытия, но в реальности люди по сей день живут в страхе, потому я ни капли не удивлен, что во мне увидели что-то столь же пугающее, что-то отдаленно напоминающее об ужасах прошлого. В детстве не было никого такого, кто мог бы мне объяснить, почему другие дети кидаются в меня камнями и обходят стороной, не говоря уже о моральном давлении — я все еще не знаю причин. Неужели наличие у человека красных глаз дает право глумиться над ним? Я родился в 2042 году на границе Дрянного района и Трущоб, как уже оговаривалось ранее — в самой глуши. Город наш называется Гармонией, так его назвал еще первый король, который приплыл сюда вместе с огромной кучей людей. Все они бежали от войны с материка на ранее никому неизвестный остров. Кого только не было на этом корабле: русские, немцы, японцы, французы, англичане, даже граждане Штатов-Отступников, проще назвать их бывшими американцами. Мир действительно смог объединиться перед лицом общей проблемы — мировой войны, когда каждый день люди перекидывались ядерными боеголовками, словно играя в футбол на школьном поле, не задумываясь о последствиях. Человечество не могло больше терпеть, народы сплотились под флагом крупного мирового союза, они собирали ковчеги — огромные корабли, способные вместить в себя внушительное количество людей, некоторые такие до сих пор стоят у берегов Гармонии. Мои родители тоже были на одном из этих ковчегов, они тогда были еще совсем молодыми. Пусть моя семья была в числе первых людей, заселявших и строивших город, набивших себе цену во время строительства гордости нового государства — островной дамбы, такой большой вклад не уберег их от бедности. У каждого в жизни есть взлеты и падения, хотелось бы мне сказать, что это нормально, но, когда ты посвятил более двадцати лет отстройке города, а остался без гроша на границе самого грязного района в городе — это можно назвать лишь зверством. Родители были подавлены, им пришлось забыть о карьере и выживать в дряхлом домике, вокруг которого лишь железнодорожные пути и другие обделенные бедолаги, даже урожай негде было выращивать — почва не позволяла. Не знаю, что могло сподвигнуть маму и папу пойти на такой отчаянный шаг, но они решили завести ребенка. Так на свет появился я — здоровенький красноглазый младенец. Родителей подбадривали тем, что по статистике 30 % детей Гармонии рождаются мертвыми, и им крупно повезло, что я родился здоровым, но это не спасало ситуацию. Пусть мама и папа старались любить свое чадо, любви никогда не хватало. Я бродил по улицам в одиночестве, без единой возможности завести друга. Такое паршивое чувство, стереотип о необычном цвете глаз совсем не работает, ты не становишься избранным для великих дел героем, способным стрелять лазером из глаз, а, напротив, с каждым днем все больше понимаешь, что ты — изгой. Пока обычные дети наслаждаются своим детством, смеются, получают кайф от жизни, ты лишь медленно утопаешь в этой черной, как смоль, луже, называемой одиночеством. Тем не менее, для меня не существовало понятия о депрессии, я всегда думал, что такое состояние — удел глупых людей, затерявшихся в самокопании. В большинстве случаев так оно и есть, ведь люди привыкли сравнивать обычный моральный упадок с тем, что и рядом с ним не стоит. Выйти из настоящей депрессии поможет лишь появление чуда, это может быть что угодно: любимый человек, миллион Гармонийских кредитов, или даже час простой болтовни со своими друзьями. Так случилось и в моей жизни, сколько бы ко мне не подходили другие дети, чтобы заплести узел дружбы, все они по неведомым причинам разбегались, не желая водиться со мной, если дело не доходило до издевательств, до того самого дня — когда у меня появился первый друг, такой долгожданный и сразу любимый. Рыжеволосый мальчик с доброй улыбкой, подобно остальным, подошел познакомиться, он никогда раньше меня не видел, можно было предположить, что этот бродяга надолго не задержится. Нелепый тяжелый выдох сопровождал мою инициативу поднять голову, я посмотрел ему прямо в глаза, как делал это с каждым, кто решался со мной заговорить, ожидая последующих шаблонных действий, но этот парень не стал меня гнобить, как остальные, а лишь молча пилил взглядом, после чего произнес те самые долгожданные слова, о которых я мечтал всю свою недолгую жизнь: — Ну, чего молчишь, станем друзьями? Он застал меня врасплох, глаза сами собой намокли, а через десяток секунд по щекам уже невольно катились слезы радости — видели бы вы его лицо в этот момент. Так у меня появился первый друг, его звали Ральфом, он был самым обычным мальчиком, совсем неотличимым в толпе других детей, он был тем, кто увидел во мне слабака и одиночку, загнанного в угол недоброжелательными детьми, но не стал надо мной глумиться, протянув вместо этого руку помощи. Его вовсе не волновал цвет бесконечно красных глаз, будто бы Ральф уже сотню раз видел подобных мне людей, что частично соответствовало действительности, ведь я был далеко не единственным, чьи глазки светились от шампуня для взрослых. Ральф познакомил меня с весьма резвой и вечно неугомонной девочкой на два года младше нас обоих, ее звали Лаффи. Она была совсем другой, совсем непохожей на меня — красные глаза совсем не ущемляли ее жизненные принципы. Лаффи вечно навязывалась к любому предмету своего интереса, порой перегибая палку, но это не послужило поводом отвернуться от своего любимого друга, ведь эта светлая девочка приняла меня таким, какой я есть, точно так же, как это сделал Ральф. Тогда я был действительно счастлив, эти люди вытащили зашуганного щеночка из лужи грязи и принесли в свой теплый дом, такой чистый и атмосферный. Может, для обычного ребенка завести новых друзей в порядке вещей, но для меня это было спасением от самого заклятого врага — одиночества. Я был действительно счастлив, но в один момент, вопреки всем возможным задуманным планам, друзья пропали из моей жизни, как и предполагала судьба, которая всеми руками и ногами была против моего счастья, если они у нее вообще имеются. У родителей на старость лет совсем уже поехала крыша, они стали относится ко мне ничем не лучше, чем дети с улицы. Я верил, что предкам всего лишь нужна была разрядка, возможность отдохнуть от никудышного сына и попробовать выбраться с границы Трущоб в люди. В этом плане мне повезло немного больше, ибо в одиннадцать полных лет я попал в клинику вдали от дома, а если выражаться точнее, четвертую исследовательскую лабораторию аномальных явлений имени доктора Стивена Колдена, что находилась аж в Академическом районе. Это был огромный скачок в моей жизни, я наконец выбрался из грязи и попал в уютную атмосферную комнатку на втором этаже клиники. Там и познакомился с лучшим и самым гениальным творением человечества из когда-либо создаваемых им вещей — компьютером. Будь у меня такой в дошкольном возрасте, я бы закрылся в своей комнате и никогда из нее не выходил, растрачивая свое детство на игры, не задумываясь о жизни в обществе, а, соответственно, никогда бы не познал человеческого горя. Попал я сюда по инициативе родителей — у меня проявилась необычная болезнь глаз, хотя верилось в это слабо, такое решение больше похоже на коварный план предков сплавить свое чадо куда подальше от родного дома, против чего я ни слова не высказал. Моим доктором назначили никого иного, как самого Стивена Колдена, выглядевшего то ли смешно, то ли грустно, а родители нашли в себе силы просто оставить меня с ним наедине, а сами сбежали домой в сопровождении красивого закатного зарева. И, вот, мне уже семнадцать лет, я вполне взрослый и состоявшийся юноша, если, конечно, говорить о психическом аспекте. За эти долгие шесть лет пришлось вытерпеть множество уколов и порций таблеток, потому иголки уже не пугают, как это было раньше. Я сильно преисполнился и набрался уверенности, тысячи и десятки тысяч видео в интернете сделали из меня умного и грамотного человека. Сегодня уже можно было заранее попрощаться с этой дырой и наконец начать свою взрослую, полную приключений жизнь, ведь завтра у меня последняя процедура, а затем иди на все четыре стороны Ашидо, все дороги для тебя открыты, тем более, что многое изменилось за эти годы, проведенные в скромной комнатушке важной клиники. Проводится процедура будет под личным надзором доктора Колдена, потому волноваться не о чем, но, что самое главное — я наконец смогу увидеться с родителями. Уверен, они успели соскучиться и будут рады увидеть своего сына взрослым мужчиной. Крайне прискорбно, что рядом нет Ральфа и Лаффи, я бы всё отдал, лишь бы они сейчас были здесь со мной. С такими тревожными и весьма неуместными мыслями я лег спать, попрощавшись со своей комнатой, которая уже стала мне родной, запомнившись на всю жизнь. Ночью мне снились кошмары, в привычной пустоте, где не было ничего, я постоянно слышал шепот, который пытался о чем-то предупредить. Вслушиваться в поток смешанной и едва разбираемой информации не представлялось возможным, я лишь ощущал дискомфорт от пребывания в белом шуме, хотелось поскорее проснуться и сбежать от этого всего куда-нибудь в тишину. К счастью хриплый и в какой-то мере смешной возглас доктора Колдена смог меня пробудить. Ужасное чувство, будто по пьяни уснул где-то на бетоне. Пусть я еще не успел познать вкус алкоголя и его безбашенное послевкусие, однако, полагаю, ощущения сравнимые. Кое-как отодравшись от кровати, я пошел приводить себя в порядок. Доктор выдал мне распоряжения: не есть, не пить, не приходить с плохим настроением, а я изо всех сил старался соблюдать каждый пункт, но, лишь мельком взглянув в зеркало, уже нарушил третий приказ — больно было смотреть на такое растрепанное чудище, как я. Не подумайте, выгляжу я прекрасно, но хотелось бы побаловать себя стилистом. Если говорить о внешних качествах, то я всегда был красавчиком: черные волнистые волосы, красивые пропорции лица, милые красные глазки со своей не очень приятной историей, тело не без мышечной массы, иногда даже невольно задаешься вопросом — чем же я все эти годы болел? Какой-то отрезок времени ушел на уход за собой, ибо нельзя быть грязным и неухоженным в такой важный день — долгожданный момент моей выписки. Уверен, родители точно не хотели бы меня таким видеть, что подтверждают сюжеты с насильственным принуждением мыться каждый день. Убедившись в своей безупречной красоте, я покинул стены ванной комнаты. В такие дни врасплох может застать лишь волнение, когда неопределенность событий накладывает отпечаток на молодой и здравый ум. Собравшись с духом, я хотел было пойти искать доктора, но застал его прямо в дверях. — Готов, Такаги? Твои родители уже здесь, — улыбнулся Колден. — Да! — решительно произнес я, не мешкая ни секунды. Такой возглас немного отрезвил меня, приведя в чувства — сегодня переживать нельзя! Мы шли по белым коридорам клиники, стены которых никому не было интересно красить в какие-то успокаивающие цвета. Не могу сказать, как персонал относится к другим пациентам, но ко мне всегда хорошо относились и большую часть времени даже не беспокоили, потому как я сам того не желал. Поворот, снова поворот, лестница, поворот и, вот, наконец-то мы у заветной двери. «Кабинет специальных операций» — так он называется. По словам доктора сегодняшняя операция будет последней, и я очень надеюсь, что никаких игл в глазах не будет. Выдохнув, я уверено вошел в кабинет, который из-за своего вида больше смахивал на операционную: вдоль стен все возможные приборы, пара людей из персонала, вероятно, хирург и его помощник. Взгляд зацепил большой стеклянный куб, внутри которого располагался стационарный аналог стоматологического кресла, но куда более навороченный, даже сил не пожалели на добавление фиксаторов для конечностей, видимо, для совсем уж буйных пациентов. Пусть все это выглядело очень интересным и немного пугающим, все внимание заострилось на тех, кто стоял немного левее. Вот они — мои никудышные, но, тем не менее любимые родители: Мария — моя скромная и вечно суетная мама, рядом с которой ютится Джиро — мой отец, болеющий синдромом важности, но не менее любимый член семьи. Я хотел поскорее с ними обняться, рассказать обо всем, что удалось пережить и познать, да и сам бы с радостью послушал, как же они все эти шесть лет без меня жили, но доктор Колден распорядился однозначно: — Сначала операция, потом общение, хорошо? — произнес он, держа меня за плечо. Такой расклад дел немного расстроил, потому пришлось подчинительно тащиться внутрь того самого куба. Родители стояли прямо напротив кресла, к которому меня старательно прикручивали сотрудники клиники. Вид открывался отличный, потому я мог свободно смотреть на них и предвкушать, как мы вместе выходим из дверей этого Богом забытого места, но на их лицах почему-то не мелькало ни капельки радости от долгожданной встречи с сыном. В их глазах читался страх, невооруженным взглядом можно было разглядеть легкую дрожь. Неужели они так переживают за удачность операции, что не могут выдавить из себя ни слова, ни улыбки? Какие у меня шансы на благоприятный исход? Пусть доктор Колден и выглядит уверенным, как человек своего дела, я невольно начинаю нервничать. В какой-то момент молодой мужчина в белом халате ввел мне в вены игры — похоже, все уже началось. Пусть в стенах и висит очень тревожное молчание, сотрудники делают свое дело, вынуждая меня довериться их опыту. Когда все было готово к операции, доктор Колден дал добро на ее начало. Сотрудники как-то нервно суетились, бегая вокруг кресла, пока наконец по трубкам не потекла какая-то прозрачная зеленоватая жидкость. Я отчетливо чувствовал, как температура моего тела падала, ноги будто бы наливались свинцом, зрение мутнело, замедлялся сердечный ритм, глотать воздух становилось все тяжелее и тяжелее. Я засыпал, хотелось бы верить в то, что это какой-то сильный внутривенный наркоз, но ощущения куда более выраженные, словно это не быстрый способ уснуть и проснуться в кровати с ощущением сухости во рту, а медленно подступающая смерть. Я был готов ко всему, был готов просто уснуть, но за медленным успокаивающим эффектом последовало резкое болевое ощущение, пронесшиеся по всему телу. Было больно настолько, будто тысячи игл одновременно проткнули каждый сантиметр моего тела. Я закричал, начал неистово дергаться, стараясь куда-нибудь скрыться от этой невыносимой боли. Было видно, как все присутствующие в помещении запаниковали — все пошло не по плану? Именно этого опасались родители? Почему я не знал о том, что все может пройти негладко? Доктор специально не сказал мне, потому что не хотел, чтобы я переживал перед операцией? Лучше бы я был к этому готов, ведь такая боль застала меня врасплох, заставив задуматься, не умираю ли я на самом деле. — Убивайте! Убивайте его! — послышался крик в промежутке между моими истошными воплями. Что все это значит? Меня реально собираются убить? Доктор Колден выбежал из кабинета, пихнув дверь настолько сильно, что та чуть с петель не слетела — куда же он? В этот момент я был сильно напуган, будучи на пороге признания шокирующей правды, но все еще надеялся, что мои дорогие родители не оставят меня в беде, но то, что последовало вслед за моими мыслями, полностью разрушило всю картину мира, мое стеклянное потрескавшееся сердце в миг раскололось на мелкие осколки, разбилось без возможности склеить его по кусочкам обратно в то любящее сердце, пропитанное добром, которому меня научили мои бесценные друзья. — Убейте его, пожалуйста! Сделайте хоть что-нибудь! — в панике умоляли сотрудников родители. В этот момент я не видел в их глазах ни капли родительской любви, ни долечки родительского тепла, мои собственные родители подписали мне казнь, они дали на нее добро, а значит, это была вовсе не последняя операция, после которой я мог с широкой улыбкой пойти домой — это была эвтаназия. Никто не стал спрашивать моего разрешения, они преждевременно закопали меня в могилу, взяв на себя непростительный грех. Куб вдруг начал заполняться каким-то пепельно-красным дымом, настолько плотным, что проблеску света в нем не нашлось места — они решили быстро добить пациента. Мне все еще было больно, теперь уже не только от той гадости, которую эти гады влили мне в кровь, но еще и от осознания того, что родители предали своего ребенка с самого рождения. Я всегда был изгоем, думал, что мама и папа просто вечно заняты и им не хватает на меня времени, что они любят меня, но не могут дать того требуемого детскому сознанию тепла — на деле же все куда хуже. Они никогда не любили меня, хотели только поскорее избавиться от лишнего груза, в то время как некогда чуждые мне Лаффи и Ральф любили своего друга по-настоящему, им было все равно, кто я и откуда, они приняли меня таким, какой я есть, научив многому и дав хоть каплю надежды на то, что когда-нибудь одиночество покинет меня. Сердце раздирает от мысли, что красноглазая девчонка, которая все время раздражала, просто пропала из моей жизни, как и рыжеволосый мальчик, с которым мы всегда весело проводили время, играя в футбол, который всегда подбадривал меня, не давая грустить ни минуты. Мне так вас не хватает, друзья. Сейчас я готов броситься на каждого, кто попадется мне на пути, печаль переросла в гнев. Это такой парадокс, который всегда был и всегда будет: человек сначала грустит и, если его вовремя не вытянуть из пучины отчаяния, он становится злым, холодным, безразличным к окружающим, но в глубине души все равно остается израненным ребенком. Мы подавляем нашу слабость злобой, которую называем сильной стороной, но на деле же просто скрываемся от самых потаенных уголков своей души, убегая от самих себя, в чем нет нашей вины. Во всем виноваты те, кого не оказалось рядом, те, кто предал в критическую минуту. Даже если никого в мире не было, чтобы спасти тебя, это значит только то, что весь мир виноват в том, что ты стал таким. Я почувствовал, как по моему горлу пронеслось лезвие, дым продолжал заполнять куб, пока в нем не осталось ни лучика света — это конец. Закрыв глаза, я уже было смирился с собственной смертью, но боль резко утихла, а перед глазами стали проявляться едва различимые картины, будто бы я попал в кинотеатр с предсмертным фильмом от первого лица. Кинопленка показывала, как стены куба залились кровью, разливающейся в абстрактные пятна, внушающие ужас во всех, кто их видит. В густом дыме не было видно ни намека на силуэты предателей и убийц, но я знал, в каком месте они стоят. В этот момент я не чувствовал ничего, хотелось лишь выбраться из этой клетки и выпотрошить все живое вокруг, с чем мне очень подсобил мой собственный фильм. Словно самый настоящий главный герой боевика, я голыми руками разбил толстое стекло куба, шагнув наружу. Прошло всего несколько секунд, и куски того, что я когда-то называл родителями, разлетелись в разные стороны. Неужели человек в самом деле перед собственной смертью видит именно то, чего больше всего желал достигнуть при жизни? Останавливаться на одной лишь свершенной мести не хотелось, потому я поплелся дальше по коридорам, разрушая все на своем пути и убивая каждого, кто попадется на глаза, словно какой-то неведомый монстр. Честно говоря, меня это даже немного забавляло, ведь я никогда не представлял себя в теле маньяка-потрошителя, но в момент перед смертью осознал, почему они стали такими. Не каждый маньяк представляет из себя отмороженного психопата, кто-то из них прошел тот же путь, что и я — тропу без любви и понимания. Погрузившись в процесс в процесс с головой, я даже не заметил, как оказался на улице. Кругом была лишь темнота и шел сильнейший ливень, капли с грохотом сталкивались с твердой землей. Воздух казался невероятно свежим, высокая влажность внушала ощущение его безмерной чистоты — очень атмосферно и спокойно. Тихим шагом я шел вдоль моста, что служил въездом на территорию лаборатории. Под ним виднелся лишь глубокий ливнесток, который был совсем не к месту, он лишь портил вид своим нелепым присутствием, когда я так желал лицезреть красивую широкую реку, но поток воды от этого нескончаемого дождя даже отдаленно не был похож на нее. — Ашидо, — послышался знакомый голос в непосредственной близости ко мне. Я повернулся к источнику, застав перед собой именно того, кого хотел увидеть больше всего перед своей смертью — Стивена Колдена. В этот момент он казался таким маленьким и никчемным в сравнении со мной, будто бы детская матрешка с сюрпризом — такой хрупкий и уязвимый, а внутри самый настоящий монстр. Я готов умереть, только раздробив его кости в порошок, чтобы он почувствовал всю ту боль, которую пришлось испытать мне, но судьба решила иначе — свинцовая дробь с огромной ударной силой врезалась мне в ребра, от чего едва живое тело перевалилось за перила моста, отправившись в полет. Похоже, близится финал предсмертного фильма, который обрывается на самом драматичном моменте. Пленка тускнеет, глаза закрываются, мне больше не о чем вспоминать, ведь вся моя жизнь от начала и до самого конца была отвратительной, сколько бы надежд я в нее не вкладывал. Все, о чем я жалею в этот момент, так это о том, что, несмотря на все мои усилия, в самом конце я так и остался одинок.Глава 1: Бродячая жизнь
Ощущение от внезапного пробуждения оставляло желать лучшего. Распластавшись на земле, я отчетливо слышал свое едва живое сердце, чувствовал, как моя сдавленная дробью диафрагма двигается в своем привычном ритме. В обстановке холодного и влажного воздуха ни одна мельчайшая вибрация внутренних органов не проходит мимо моего внимания, лишь одна деталь не вписывается в общую картину — отсутствие боли, будто бы все, что со мной приключилось не так давно — всего навсего кошмарный сон. То, что так болезненно въелось в мою память совсем не походило на реальные события, но, если вдуматься, железным аргументом в пользу правдоподобности выступает лежащий прямо на краю ливнестока мешок с костями, еле обсохший под лучами нежного утреннего солнца. Я жив — каким-то чудом пережил прямое попадание дроби в грудь. Действительно, отвратительно застать себя живым, когда уже смирился со смертью, отдав себя на растерзание высшим силам. Ливень унес меня в места с позабытою болью — обратно в мир, населенный такими жестокими и непредсказуемыми созданиями, которых мы привыкли называть людьми. Я все еще помню, как кромсал беззащитных людей на пути к выходу из клиники, думая, что вижу предсмертное послание. В голове не укладывается, как все могло так обернуться, ведь всего за один день я лишился всего: родителей, которые, как я считал, вкладывали в меня хотя бы частичку своей любви; крыши над головой, пусть и в глуши, пусть далеко не в жизнеспособном состоянии — но все же дома. В потоке беспорядочных мыслей внутри головы невольно всплывали воспоминания о друзьях, но пролить слезы в такой ситуации было бы совсем неуместно, ведь никакого положительного эффекта за этим не последует. Меня разрывает не столько от печали, сколько от осознания, что слезами горе не сотрешь. Все, что мне теперь остается — жить и идти дальше, полагаясь только на себя, хоть я и искренне верю, что кто-то однажды вытянет меня из этой трясины. Место, где я сейчас нахожусь, довольно тихое: рядом лишь что-то отдаленно напоминающее стоянку, небольшой мост прямо надо мной, а кругом лишь забор, да крутые склоны. Интересно, зачем в Гармонии такое место, специально расчерченное под функционал стоянки? Транспорт ведь в дефиците, не многие могут себе его позволить: металл и пластик идут в производство, топливо государство использует точно не для того, чтобы по дорогам гоняли автолюбители, потому мало у кого в личном владении имеется подобное средство передвижения. Возвращаясь в реальность, я прокручивал у себя в голове один единственный вопрос — в какой же район меня занесло? За всю свою жизнь я ни разу не выходил за пределы Дрянного района, не считая клиники, однако со всеми остальными был прекрасно знаком — все благодаря интернету. Если обратить внимание на истоки нашего города, то еще в первые годы основания король поделил его на одиннадцать основных частей, семь из которых по сей день являются главными городскими районами, которые расположились вокруг королевского дворца, находящегося в центральном Парадном районе. В одном из таких районов и прошло мое детство, вернее на его границе с Трущобами в отдалении от цивилизации — я знал это место, как свои пять пальцев. Думая о том, в какой же район меня все-таки занесло, ответ казался очевидным — поскольку ничего незнакомого вокруг не наблюдается, меня закинуло обратно в родные земли, только не в привычное с детства захолустье, а в самую глубь, где даже с перспективы лежачего в канаве паренька все казалось куда приличнее. Пусть в тот день и лил невероятной мощности ливень, меня все равно не могло далеко унести, ибо ливнесток растянулся от подножия островной горы до водоочистной станции в Трущобах, тем самым в общей сложности проходя через несколько районов. Коль в сердце еще теплится надежда, нужно поскорее выбираться отсюда, несмотря на то, что плана действий у меня нет, как и места, куда бы я мог пойти, где меня бы ждали. Времени отлежаться не было, продолжи я здесь откисать, забивая и без того трещащую голову лишней информацией — это ни к чему бы не привело, потому я нашел в себе силы встать. Энтузиазма действовать не так много, но, если я сейчас сдамся, воля к жизни иссякнет, а пожить ведь хочется: увидеть мир, познать вкус крепкой дружбы, найти свою любовь и, тогда, я, наконец, возможно, достигну обычного человеческого счастья. С горем пополам я все же смог подняться, чувство неотвратимости и тоски поменялось местами с чувством невероятной легкости, стоило только оборвать корни между моей спиной и твердым бетоном. Не знаю, стоит ли воспринимать мое неведомое воскрешение, как знак проявления какой-то скрытой силы, но других объяснений я найти не могу, потому придется свыкнуться с фактом, что в мире есть место для сверхъестественного. Поднявшись по склону ливнестока, я вышел на стоянку, которая, очевидно, была пустой, хотя некогда забытая машина старой войны на ней присутствовала, стоя прямо в центре, будто ждала только меня. Ее грубая фактура, утонченные грани, простота использования и эффективное потребление энергии в совокупности делали из нее самый величайший из всех возможных видов наземного транспорта — велосипед. Да, это самый обычный велосипед с корзиной, такой и у меня был, правда, куда меньших размеров. Стоило глянуть внутрь решетчатой емкости, в ней обнаружились неожиданные подарки: какие-то шмотки, на новые не особо были похожи. Хозяин велика, вероятно, собирался отвезти их каким-нибудь родственникам, или чего хуже, на продажу, а это значит, что ему не будет обидно, если я их «одолжу». Я прямо на стоянке сбросил с себя мокрый костюм пациента, больше похожий на комбинацию смирительной рубашки со штанами грузчика, после чего нацепил на себя обновки: черное худи размером чуть больше привычного — не стесняет и не висит, можно сказать, в самый раз, как и вполне стильные штаны того же цвета, которые до войны назывались как-то по-другому, но сейчас их кличут никак иначе, как «змееныши». Для закрепления образа я забрал и кроссовки, только, вот, жаль, что носков не нашлось. Повезло, что я не брезгливый — к одежде не придираюсь: ношу то, что на теле сидит, что глаза не мозолит, а как это выглядит, меня не особо волнует, тем более, что эта одежда неплохо на мне смотрится, даже будучи мятой из-за предшествующего ей состояния скрученного в колбаску комка ткани. Достигнув удовлетворения образом, я покинул стоянку, не тронув велосипед из-за своей неготовности воровать, после чего направился навстречу неизведанному. Возможно, поплутав некоторое время по улицам, я найду способ выкрутиться из своего положения, пока еще есть время. *** Пусть я и был воодушевлен и замотивирован на подвиги во имя себя, вся эта мотивация неведомым образом утекла вместе с осознанием того, что прошло уже три дня — теперь меня точно можно было назвать самым настоящим бомжом. Пока я бесцельно бродил по Дрянному району среди всего этого простого люда нижней прослойки, на улицах нередко встречались плакаты с моим лицом, при чем фото на них было ужасным. Я все еще помню тот день, когда доктор Колден делал этот снимок, я тогда поспал не больше двух часов из-за того, что всю ночь наблюдал за невероятными движениями величайшего киберспортсмена планеты — Антона Эиреала. К моменту, когда заявился доктор и заставил позировать, мое лицо было похоже на полуфабрикат: грязное, сонное и недовольное. Мольбы о том, чтобы нигде и никогда это фото не использовалось, видимо, прошли мимо ушей, вследствие чего теперь каждый человек в городе может его увидеть. Меня искали, отличительными приметами были красные глаза и черные волнистые волосы, что было и против меня, и за. Все потому, что я мог скрыться под капюшоном, как это делают многие замкнутые в себе люди, либо те, кто не успел высушить голову перед работой. Других примет, способных помочь меня опознать, на плакатах не было. Знакомых у меня нет, потому никто не поможет поисковому отряду гвардии на меня выйти, а в реалиях микрорайона с высокой плотностью населения в Дрянном районе найти меня, все равно, что иглу в стоге сена — я спокойно сливаюсь с толпой, грязь по всему телу добавляет убедительности. Условий, играющих на руку, очень много, но этого недостаточно, ведь совокупность узких улиц, трехэтажных домов, тусклого свечения и вечного присутствия пьяниц на свежем воздухе не позволяла найти никакого временного жилья. Любые свободные нежилые помещения занимали бандиты и наркоманы, которых я бы не смог выставить на улицу, поскольку такого хулигана люди попросту заложат, потому из-за факта неотвратимости в обстановке безвыходной ситуации я вынужден ночевать под открытым небом. Такой образ жизни вымотал уже за три дня, нужны были хоть какие-то деньги, без них было никуда — пустым кошельком голод не одолеешь. Я не нашел ничего лучше, чем шляться по улицам и спрашивать у каждого прохожего, похожего на бандита, где можно заработать хотя бы на еду — должно же быть такое место, где лишние руки не помешают. Любой другой человек, будучи таким же замкнутым интровертом, как я, позабудет о своих принципах в первый же голодный вечер, познав на своей шкуре всю силу денег. В этот день я опросил многих, но в большинстве случаев за вопросом следовал пинок в живот или удар по морде, лишь иногда я мог отделаться простой словесной перепалкой. Множество раз за просьбой о помощи следовал отказ, будто все здесь таких каждый день видят — что за невезение. Пусть результата мои попытки выкрутиться не давали, но я продолжал верить в лучшее, ссылаясь на одну народную мудрость: «Если долго-долго мучиться, что-нибудь получится». Уже изрядно замучившись, будучи практически сломленным, я подошел к очередной группе мужчин, которые все так же были больше похожи на бандитов и немного выделялись из массы простых граждан. Стоило комку грязи заговорить, все присутствующие тут же обратили на меня внимание — как приятно. — Подскажите, — едва слышно произнес я, сглотнув слюну, — вам не нужен работник? — Деньги нужны? — один из стоящих взял на себя инициативу заговорить со мной. — Да, хотя бы на еду, — вздохнул я. — Жить-то есть где? — продолжил опрос лысый мужчина в кожаной жилетке поверх голого торса. — Нет, — опроверг я, — на улице приходится ночевать. — Слушай, мелочь, — вклинился другой мужчина, — тебе не у кого больше помощи просить? Чего ты до нас докопался-то? Иди лесом с такими вопро… Он замолчал в тот момент, когда лысый мужчина жестом приказал ему заткнуться. Вот, значит, какой вес в этом мире имеет авторитет. — Ты же знаешь, что твое лицо светится на плакатах о розыске, дружок? — спросил у меня все тот же лысый мужчина, имя которого мне неизвестно. В этот момент мои зрачки сузились, сердце забилось немного быстрее, я почувствовал, что ситуация накаляется, а мой спонтанный стресс тихо перерастает в панику. Эти люди могли бы просто сдать меня, получив за свой поступок кучу денег, ведь за мою голову пообещали немалую сумму — легкая нажива для бандитов. — Лицо попроще сделай, все свои, — с усмешкой обнадежил лысый мужик, — нам выгоднее иметь сильного союзника, нежели сильного врага. Раз уж твое лицо на каждом углу висит, значит, есть за что отлавливать. — Х-хорошо, — промямлил я. — Идем, оборванец, познакомлю тебя с новым работодателем. Такие слова из его уст волшебным образом внушали доверие, как будто мне знаком этот взгляд. Борода и мускулатура придают мужчине ощущение серьезности и важности, коих нет у простых бандитов, но почему же вместо дискомфорта тот вселяет спокойствие? Другие присутствующие не выглядели такими брутальными, они были больше похожи на обычных прохожих, сложно было их отличить от живой массы этого района: никакого стиля, никакой уникальности. Я подчинительно поплелся следом за мужчиной, а его друзья, коих проще было назвать коллегами, остались на том же месте, от чего уровень доверия к неизвестному спасителю поднялся еще выше. Я остался один на один с человеком, желающим мне помочь, однако паранойя все еще имела место быть, но, по крайней мере, я все еще верю и надеюсь, что это так, ведь мир не без добрых людей. Порой даже самый отмороженный на вид мужчина может оказаться добрее и благожелательнее улыбчивого прохожего. Пока я витал в своих мыслях, переулки неблагополучного района пролетали один за другим, пока мы-таки не дошли до места назначения — приватного бара «Глотка Гидры» на цокольном этаже одного из четырехэтажных панельных жилых домов. — Слушай внимательно, — посмотрел на меня вполоборота мужчина, стоя перед железной дверью, — скажешь, как я, и тебя впустят внутрь, а если забудешь — проблемы твои. Это что, он мне скажет какой-то секретный пароль, что-то вроде «карбонара» или «водка с хлебом»? Какой-то промежуток времени он кряхтел, разминая голосовые связки, и, вот, наконец собрался с мыслями: — Собака не лает без пива, кабан никогда не смеется без джина, хомяк не дышит без водки, Гидра заполнит до верха глотки, — произнес он, после чего дверь отворилась. Такого бредового пароля я еще никогда не слышал — мало того, что совсем не звучит, так еще и максимально длинный. Вопреки испанскому стыду, я запомнил его от начала до конца — не мое дело, какие у них здесь пароли, я пришел за деньгами. Мы вошли внутрь, я уж было совсем забылся, озираясь по сторонам на веселящихся пьяниц, тогда-то мужчина вдруг обратился ко мне без всякого контекста, от чего я пропустил его слова мимо ушей: — Чего? — переспросил я, спохватившись. — Меня зовут Коннор, — повторил он. — Хорошо, я запомню, Коннор. А меня зовут… — Ашидо, — перебил он, — я давно знаю тебя и твоих родителей, однажды мне пришлось стрясать с них долги, ты тогда только ползал, но я запомнил все твои приметы. Стоило на днях увидеть в списке погибших в том инциденте твоего батяню Джиро, а потом твою унылую рожу на плакатах, сложить два плюс два было уже не так сложно. — Унылую рожу? — подумал я про себя. — Коннор, скажи, почему ты мне помогаешь? — поинтересовался я. — Не знаю, такой уж я человек, — странный ответ. — Ты далеко не единственный такой уличный котенок, которого я сюда привожу. — А есть и другие? Где они сей… — Заходи, — оборвал он, приоткрыв дверь за барной стойкой, не дав мне продолжить. В этот момент мне стало немного не по себе — кто же эти люди, которых сюда приводили и где они сейчас? Я зашел внутрь, в нос сразу же ударил резкий запах курева — такого не было, пока мы шли вдоль сидячих мест и барной стойки, но, стоило только сунуть нос за злополучную деревянную преграду, из нее сразу повеяло ароматом рака легких. — Еще увидимся, Ашидо, — сказал Коннор, пока спешно закрывал за мной дверь. Я даже не успел его поблагодарить, хоть и не знаю, куда он меня привел. Исходя из сказанного ранее, сейчас я нахожусь в кабинете «нового работодателя» — но где же он? — Так-так, кто этот гость, что заглянул на чай к королеве мафии? — донесся женский голос из-за угла. Навстречу мне вышла элегантная, подтянутая и обворожительная дама, от вида которой дух замирал… Шучу, это была обычная сутулая женщина в спортивном костюме с сигареткой в зубах — ходячий рак легких и отказ печени, но, по всей видимости, крупная шишка. Такой собеседник внушает больше спокойствия, нежели навязчивого дискомфорта. Приметной деталью были ее короткие светло-рыжие волосы до подбородка, которые дополняли образ на удивление эффектно. — Представься, гость, — обратилась она ко мне. — А-ашидо Такаги, — ответил я, немного замешкавшись. — На плакатах ты выглядишь куда опрятнее, — проговорила она, в очередной раз напомнив мне о собственной популярности, — присаживайся. Пусть дама и выглядела как продукт с конвейера, коих на улице и без того много, даже так она умудрялась показать свою элегантность: вынимала изо рта сигарету, когда со мной разговаривала, двигалась грациозно, а первое впечатление от ее речи оказалось на удивление положительным, ведь никакой брани в ней не присутствовало. — Меня зовут Наталья, — представилась она, — заслужишь уважение, буду Наташей. Ну, что, щеночек, рассказывай, как тебя сюда занесло и по какому делу. — Очень приятно, Наталья, меня сюда привел Коннор, сказав, что вы будете моим работодателем. Мне всего лишь нужны деньги, только бы поесть и переночевать не на улице — вы можете мне помочь? — Ого, — удивилась она, — работать пришел? Благородно, какой вид деятельности тебя интересует? — Ну, — задумался я. — Кражи? Убийства? Шантаж? Шпионаж? Саботаж? Сексуальное рабс… — Нет-нет, постойте! — засуетился я, перебив ее. — Бармен? — продолжала она говорить, явно надо мной посмеиваясь. — Подождите, пожалуйста! Наталья в ожидании замолчала. — Я не хочу никому вредить, мне просто нужны деньги, пусть и небольшие, но деньги. У вас не найдется чего-нибудь простого, где не нужно никого калечить? — Интересный ты кадр, Такаги, — нахмурилась Наталья, сложив руки в замок. — Люди попадают ко мне по большому блату, готовые взяться за любую работу, лишь бы тетя Наташа дала им денюжку и поставила каблук на лицо, а ты так прямо заявляешь, что готов работать за мизерные деньги, лишь бы не вредить людям? Не знаю, что на это можно ответить, чтобы не заработать себе врага. Если наговорю лишнего — мне конец. Но, вопреки переживаниям, Наталья кинула на меня довольно ехидный взгляд, я мог лишь догадываться, о чем она в этот момент думает, в глазах не читалось осуждения, напротив, похоже, я ее заинтересовал. — Ты мне нравишься, Такаги! — своим радостным смешком обнадежила меня Наталья. — С этой минуты можешь звать меня Наташей. — Как скажете, — согласился я. Она выглядела очень довольной, будто бы я первый, кто хоть как-то выделялся из толпы ее периодических посетителей. Тем не менее, некий дискомфорт все еще присутствует, приходится аккуратно выбивать выражения. — Итак, посмотрим на то, что мы имеем, — задумалась она, — у меня есть для тебя выгодное предложение, работа сама по себе негрязная, денег с нее особо не поимеешь, но для тебя сделаю исключение и накину надбавку за красивые глазки. — Звучит как-то, — хотелось сказать подозрительно. — По-издевательски? — Нет-нет, что вы! — воскликнул я, немного испугавшись. — Расслабься, — посмеялась Наталья, — все свои, ты, можно сказать, уже стал мне другом. — Другом? — задумался я. Насколько давно я слышал это слово в последний раз? Не могу сказать, что Наташа стала мне другом за такой короткий промежуток времени, поскольку она все еще не внушала исключительного доверия, но, за неимением иного выхода, мне придется ей довериться. — Что от меня требуется? — продолжил я диалог после небольшой паузы, сопровождаемой ее пристальным взглядом. — Ох, работенка забавная, видишь ли, вид у тебя довольно страшненький. Не сочти за грубость, но мне это только на руку, будешь доносить мои распоряжения до моих ребят и, может, даже до тех, кто перешел мне дорогу — где-то лично, а где-то в виде коробочки, — объяснила она. — С таким видом к тебе не будет вопросов, все уже привыкли к подросткам с конвертами. Платить буду столько, чтобы хватало на жизнь, прямо из своих рук — согласен? Заманчивое предложение, работа непыльная, платить будет лично заказчик, но меня смущает факт того, что мне придется иметь дело не только со «своими». — Идет, — согласился я, отпустив эту деталь. — Отлично! — радостно воскликнула Наталья. — Можешь начать уже завтра, материал предоставлю. — Наталья, — хотел было я задатьвопрос. — Наташа, — возразила она, не дав продолжить. Было видно, что Наталье не по душе, как я произношу ее имя в официальной форме, но просто так обращаться к ней, как к Наташе, было как-то неудобно. — Хорошо, понял, Наташа, — подхватил я. — Где мне можно ночевать? Я все еще без какого-либо намека на кров. — Об этом не беспокойся, — утешила она. — прямо над нами стоит дом, в котором имеются свободные комнаты, поживешь там. — Спасибо большое, я вам очень благодарен. — Без проблем! — снова смеясь, сказала Наталья, — можешь идти, ребята тебя проводят, только объясни им ситуацию. — Хорошо, — напоследок сказал я, поднявшись с места и направившись к выходу. Пол предательски скрипел, добавляя дискомфорта в и без того стрессовую ситуацию. Наталья неожиданно меня окликнула, от чего я вздрогнул. — Только имей в виду, Такаги, я очень не люблю людей, которые много трепаются, — произнесла она угрожающим тоном. — Ты либо будешь моим другом, которому я пойду навстречу в любом вопросе, либо в один день я пришлю к тебе в гости такого же оборванца с улицы, и доставит он тебе не очень приятное послание — усек? — Усек, — утвердительно произнес я, — можете на меня рассчитывать. — Тогда счастливо! — закончила Наталья. — До свидания. Это было страшно, ее взгляд резко изменился перед тем, как я вышел. Наталья не из тех людей, терпение которых стоит испытывать, а доверие подрывать, потому я, как человек совести, не могу просто взять и повернуться спиной к тому, кто протянул мне руку помощи. Однажды я верну ей все добро в полном объеме, но для начала нужно выкарабкаться из своего положения. На выходе из комнаты меня ждал свежий воздух и мой приятный знакомый — Коннор. Думаю, мне нужно обратиться к нему, чтобы передать первые поручения босса. — Ну, как все прошло? — обратился ко мне Коннор с видимой издевкой, опередив мысли. — Не знаю, — засомневался я, — хорошо, наверное, она сказала мне обратиться к кому-нибудь, кто мог бы отвести меня в комнату в доме, что находится над нами, а завтра я уже смогу выполнять свою работу. — Вот как, — опешил Коннор. — Обычно босс выгоняет таких оборванцев, как ты. Они приходят за грязными деньгами, после чего пинком вылетают из бара, а ты, видимо, произвел хорошее впечатление, так держать. — С-спасибо, — оторопел я. — Идем, Ашидо, я покажу твою комнату. Коннор повел меня не на улицу, а к лестнице в конце бара, которую я даже не заприметил, когда мы входили — она вела внутрь дома. Судя по всему, бар с домом соединены в монотонную конструкцию, а все, кто живет в этом доме, являются подчиненными Натальи. Любое помещение в здании выглядит опрятным — тут даже свои уборщики есть? Коридоры кажутся абсолютно одинаковыми, фактура сосновой древесины немного успокаивает, ведь она сильно отличается от стен клиники, которые мне очень не хотелось бы вспоминать. Кругом довольно людно, как в общежитии, где люди на каждом углу болтают друг с другом, делясь эмоциями, так сразу и не скажешь, что среди них есть преступники. В такие моменты мне становится стыдно, что я позволял себе называть этих людей неблагополучной прослойкой, ведь сейчас я с ними бок о бок, а потому места стереотипу о разрушителях человеческих судеб в моей голове нет, ведь они вытащили бездомного бродягу с улицы, дав работу, а самое главное — крышу над головой. Немного погодя я уже стоял напротив двери в свою новую комнату на третьем этаже, которая выглядела так, будто ее только минуту назад поставили. Я все еще считаю, что не заслужил ничего из того, что мне дали, но такую доброту никогда не забуду. Коннор открыл мне дверь и вручил конверт от Натальи, которая, судя по всему, уже успела заранее назначить мне первое задание, инструкции к которому прилагались в комплекте, болтаясь на куске скотча поверх. — Коннор, спасибо тебе, — заговорил я, — если бы не ты, я бы помер голодной смертью. — Не знаю, как ответить на твою благодарность, — замялся он. — Просто выручи меня, когда нужна будет помощь, лады? — Обещаю, — улыбнулся я, приложив кулак к груди. — Бывай! — улыбнувшись, попрощался Коннор. Я улыбнулся в ответ уходящему Коннору, после чего умиротворенно просочился внутрь своей комнаты. Тяжело вспомнить, когда в последний раз я так улыбался, наверное, перед своей смертью. Пусть я и выдал этот нелепый смешок, вытекший из моих мыслей прямо в реальность, вспомнил я об этом ой как зря — пусть моментами Ашидо Такаги и стойкий малый, я все еще ребенок и не могу так легко отпустить смерть своих родителей, какими бы гадкими они не были. Заметавшись в своих мыслях, я совсем позабыл о комнате, в которую только что вошел. Она была совсем небольшой: прихожая, санузел и одна комнатушка, где можно было только переночевать — скудновато, однако мне более ничего не нужно, не в том я положении, чтобы жаловаться на жилищные условия. На тумбочке возле кровати виднелась мятая газетка, которая датировалась десятью днями ранее, заголовок гласил: «Лаборатория «GenTask» была взята штурмом после обвинений в антиправительственной деятельности» — немного похоже на мой случай, тут тоже фигурирует лаборатория, но частная, а не государственная. Зачитавшись, я даже не заметил второй газеты, которая изначально лежала под этой. Она уже была как раз обо мне, о чем гласил заголовок: «Из ГИЛ № 4 сбежал опаснейший преступник». — ГИЛ — государственная исследовательская лаборатория? — задумался я. Вне всякого сомнения, речь идет обо мне, кто еще мог оттуда сбежать? «Накануне в ГИЛ № 4 имени доктора Стивена Колдена произошел инцидент, по результатам которого из принудительной изоляции вырвался на свободу опаснейший преступник, принесший огромный убыток. По предварительным данным пострадало тридцать семь человек, пятнадцать погибли, трое пациентов скрылись в неизвестном направлении, умышленно покинув места своей изоляции. Прочие обстоятельства выясняются» — это был срочный выпуск газеты, написанный на следующее утро после событий. Не очень хочется все это читать, ведь я даже близко не предполагал тех цифр, которые написаны в газете. Сейчас нужно просто помыться — не гоже оставлять грязь в чистой комнате, в особенности если она не является моей собственностью. Завтра будет новый день — глоток свежего воздуха. У меня появился шанс вылезти из моего положения, и я им воспользуюсь, а затем, однажды, добьюсь долгожданного покоя, но сейчас нужно вспомнить о гигиене. Приводя себя в порядок под струями воды, я случайно порезался бритвой, убирая с лица уже успевшие отрасти усы. Все бы ничего, но порез сразу же начал затягиваться, а из раны валил легкий дымок, похожий на тот, что заполнил куб в лаборатории. Простроив логическую цепочку, я вдруг осознал, что то явление было моим собственным дымом, а не один из способов персонала добить пациента — вот, значит, какая у меня сила. Это многое объясняет, в особенности то, как я выжил после прямого попадания дроби в грудь. С удовольствием помывшись под струями горячей воды, будто смыв с себя второй слой кожи, я направился в теплую кровать, на которую мое уставшее и измотанное тело рухнуло камнем. Лежа под легким одеялом, я все никак не мог выкинуть из головы этот дым, то ли дело кусая собственный палец, чтобы из раза в раз смотреть на эту своеобразную регенерацию. В один момент мне это надоело, потому я попробовал напрячь извилины, представляя, как дым обволакивает кожу. Стоило лишь представить, вложить капельку воли в задуманное, как оно воплощалось в реальность, дым и вправду появлялся сам собой, пусть и в небольших количествах — такая способность была бы крайне полезна в условиях бегства, но стоит еще немного попрактиковаться. В этот день я по-настоящему поверил в то, что мои красные глаза в самом деле означали наличие некой силы, но такая деталь все равно не дает ответа на главный вопрос — кто же я такой?Глава 2: Дети, что слышат шепот
Будние стали лететь беззаботнее — Наталья сдержала свое слово и взяла меня под свое крыло, а взамен я безоговорочно выполнял все порученные мне задачи. Работа была непыльной, в основном я доставлял распоряжения в конвертах другим подчиненным Натальи — своим «безымянным коллегам». Иногда приходилось даже запугивать людей, перешедших ей дорогу, но в основном это были совсем уж безобидные бедолаги. Бывало и такое, что по моему портрету узнавали зверского убийцу, пришедшего ради возмездия за совершенные грехи. Двойной удар по трусливому сердцу: сумасшедший маньяк из газеты, работающий на главу банды. Первое время меня мучала паранойя, но никто за это время так и не заявил о своей находке, боясь бандитской кары. Жаль, что иерархия моего работодателя до конца неизвестна, возможно и она кому-то подчиняется, но мне незачем это знать. Наталья платила, как подобает, потому голодные дни канули в лету, а чувство одиночества потихоньку шло на спад. Так пролетел почти месяц, каждый день без выходных я усердно трудился на благо своего начальника и скромного круга рабочей силы. Для всех я уже давно стал родным, вроде ребенка какого-то родителя, что вечно бегает у него на работе и пристает к остальным. Ко мне относились с теплом, баловали вкусностями, рассказывали интересные истории в свободное время за столом. Хотелось бы, чтобы нас связывали не только рабочие взаимоотношения на уровне начальника и уборщика — настоящих друзей все еще не хватает. Какое-то время мне придется скрываться в берлоге бандитов, но, если появится возможность выбраться отсюда, я, пусть и слегка колеблясь, уйду, попрощавшись со всеми. Сегодня я снова передал конверт с посланием аж на границе Трущоб, пейзажи которых навевают воспоминания, когда я здесь жил. Это очень спокойное место: нелюдное, а вместе с тем довольно мрачное. Будучи ребенком, я этого не замечал, хоть атмосфера и проникала в самое сердце, пронизывая каждую клетку тела своей навязчивостью. Когда-то я бесцельно слонялся по этим улицам, не зная, чем себя занять: ловил ящериц, строил замки из песка, кормил бродячих кошек, коротко говоря, занимался всем, чем угодно, лишь бы отвлечься от реальности — это даже немного спасало. Я никогда не был буйным и волевым мальчиком, обычно так себя ведут дети, которым не хватает внимания. Так ведь и появляются задиры или дурачки, которых все равно никто не любит, но внимание к себе они все же притягивают. Лично мне не по душе такой подход к людям, я более дружелюбный и уравновешенный однолюб, хотя внутри тонна всех возможных переживаний, которые нередко тянут вниз и мешают простраивать отношения. К Наталье я возвращался по дороге, которая проходила мимо недостроенного театра, который поначалу был долгостроем, а потом его и вовсе забросили — повлияло расположение, никому не были интересны театры в этом районе, застройщик поздно до этого додумался, но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Когда-то и я бегал по этому театру со своим другом Ральфом, мы даже таскали туда всякий хлам, который нам детям казался очень полезным. Все это дело мы складывали прямиком в комнату на третьем этаже, это было одно из немногих помещений, которое закрывалось на ключ — на входе во многие из них даже дверей не было. Я не спрашивал у Ральфа, откуда он достал ключ, мне было важно проводить с ним время, а уж такие мелочи не более, чем формальность. Возможно, он все еще там, спрятан где-то в щели между кирпичей. Сейчас же меня безумно тянет к этому месту, ведь в нем сокрыто огромное количество теплых воспоминаний, греющих душу. В этот день я решил снова посетить давно заброшенное место и, вот, уже просачиваюсь между прутьями металлического забора, где мог и не пролезть, будь немного толще. Стоило преодолеть преграду, как я уже поднимался по ступенькам к черному входу — через него было удобнее всего попасть в здание. Запах пыли придает этому месту свою незабываемую атмосферу. Войдя внутрь, я повернул к лестнице, что находится прямо за углом от черного входа — удобно. Хотелось просто подняться наверх к нашей с Ральфом комнате, но вдруг на цокольном этаже послышались глухие шорохи — кто еще мог бы здесь находиться помимо меня? Вполне вероятно, обычные бездомные или бродячие животные, однако шорохи были слишком уж частыми, будто бы человека три одновременно катаются по полу. Мне стало интересно, и я тихим шагом начал спускаться вниз. Внизу не было ни единого источника освещения, солнечный свет дальше лестницы не просачивался, потому уже за полосой дверного проема царила кромешная темнота. Кто бы там не был, он имел это в виду и захватил с собой фонарик — я заметил, как свет от него бегает по стенам, когда шагнул во мрак. Судя по движениям, там какая-то схватка, сопровождаемая едва различимым шепотом. Шагнув в дверной проем, ведущий в комнату, где находились неизвестные, я обомлел — внутри расположились четверо мужчин и одна девушка в изорванной одежде, истекающая кровью. Двое стояли около нее, двое позади, у одного из них был нож. Все стало понятно с первого взгляда, никаких объяснений не требовалось — это были преступники, решившие, что имеют право решать, как сломать судьбу бедной девочке: изнасиловать или убить, а, может, все вместе. Они спорили за первое место в очереди, пока светловолосая девушка тщетно сопротивлялась — но что она может противопоставить холодному оружию? Я еще могу ее спасти, потому на раздумья времени нет. Резко врывавшись в комнату, я сразу же набросился на первого, кто попался под руку, позабыв о собственной безопасности — это мой момент зверства, когда инстинкты сильнее здравого смысла. Пусть я двигался не так грациозно и быстро, как главный герой боевика, но все же смог дать отпор троице неблагополучных граждан. — Ублюдок! — прорычал последний оставшийся бандит. Бой мог быть неравным, если бы не арматурный прут, который тихо ждал моего появления, оперевшись на стену. Скорее всего, эти трое уже не встанут, как мог и не встать последний из их компании, если бы я не выронил прут, который сейчас запрятался где-то под телом одного из обидчиков. Стоило замешкаться всего на секунду, как я уже получил глубокий удар ножом, холодное лезвие вонзилось прямо в живот, а затем резким движением вышло наружу, располовинив внутренности. — Вот и допрыгался, зайчик, — ухмыльнулся он. Я вспомнил момент, когда мне скальпелем перерезали шею — на этом месте не осталось ни раны, ни шрама, тогда, зачем же мне беспокоиться о простом ножевом ранении? Набравшись смелости, я схватил мужчину за горло и прижал к стене, он кряхтел от недостатка воздуха и продолжал бить меня ножом в бок, его лицо в этот момент нужно было видеть — эта физиономия, когда не понимаешь, почему тебя продолжают душить после стольких ударов ножом. Признаться честно, было очень больно, я определенно залил кровью свои новые шмотки, а мои внутренности смешались в кашу, но отпускать его было нельзя. В какой-то момент бандит начал терять хватку, а затем и вовсе закатил глаза, замертво упав на пол, стоило мне его отпустить — этот точно готов. Ощущения были далеко не из приятных, не говоря уже о виде раны, когда из моего изрешеченного живота демонстративно валил легкий дымок того же пепельно-красного оттенка, как и собственно созданный — значит, это и есть регенерация? Тело регенерирует даже без моего ведома, пусть и медленно, хотя хотелось бы его поторопить. Где-то в глубине души после прочтения газеты я поклялся больше не убивать людей, но такое зверство было невозможно проигнорировать. Спасенная девушка не подавала признаков жизни, я прощупал пульс и был рад уловить практически здоровую пульсацию, что довольно странно, будто ее сердечный ритм и не думал замедляться. Что же мне с ней делать, если в больницу нельзя? — Там меня сразу заложат, — опомнился я. Может, отнести ее к Наталье? Нет — далеко и опасно, кто знает, как босс на это отреагирует. В голову приходило лишь одно решение — дотащить ее до той самой комнаты на третьем этаже, где есть завалявшаяся аптечка. Срок годности спирта давно уже истек, пусть он и был вдвое больше довоенного, а это значит, что обеззаразить раны я не смогу, потому нужно хотя бы остановить кровь, а после она уже сама дойдет до больницы, когда поправится, и там ей помогут. Взвалив девушку на плечи, я сильно закряхтел, столкнувшись с резкой болью в брюшной полости, однако все равно нашел в себе силы двинуться прямиком на третий этаж. Подниматься было крайне сложно, под весом широких женских бедер ноги то ли дело подкашивались — она весила явно больше шестидесяти килограмм, будучи едва легче меня самого. Жаль, что дойти до комнаты — не более чем одноразовая акция, ведь трупы в подвале рано или поздно найдут, а следы крови девушки, идущие прямо до третьего этажа уткнуться прямо в дверь нашей тайной базы детства. Что ж, ради спасения человеческой жизни я готов пожертвовать воспоминаниями, остается лишь молиться, чтобы ключ от двери оказался на том же самом месте. Добравшись до пункта назначения, я подошел к стене с небольшой щелью между кирпичами, аккуратно свесил руку девушки и начал нервно рыскать в отверстии пальцами. Казалось, надежды нет, но ключ за более чем шесть лет оказался нетронут, тогда я радостно схватил его и бросился открывать дверь. Замок проржавел, как и ожидалось, но дверь без особых усилий поддалась и отворилась, теплая волна воспоминаний захлестнула меня в виде резкого запаха пыли, ударившего в нос. В такой обстановке слишком легко подцепить заразу, она сразу попадет в открытую рану. Все так же с девушкой на руках я открыл дверцы старого пыльного шкафчика, где мы когда-то оставляли пакет с большими платками, применяемыми в качестве постельного белья. Отдаю должное себе прошлому, ведь такая, казалось бы, незначительная деталь, как платки в полиэтиленовом пакете, окажется так полезна в будущем. Нелепо орудуя одной рукой, я разорвал пакет, схватил что-то похожее на плед и накинул его на матрац, который мы давным-давно кое-как притащили в комнату, чтобы было на чем сидеть. Его можно было бы назвать ортопедическим лет десять назад, но сейчас он был похож на что угодно, только не на спальное место. Аккуратно положив девушку на постеленное для нее место, я кинулся к тому же самому шкафчику за аптечкой, где точно имелись бинты и жгуты, дабы остановить кровотечение. Немного движений руками и заветная аптечка, которая в детстве нужна была лишь для хранения пластырей, найдена. Стоило развернуться, как мне в глаза кинулась весьма неожиданная деталь, вид которой не внушал достоверности — раны девушки излучали ярко-зеленое свечение, иногда из них вылетали маленькие хлопья того же цвета. Я медленно подошел поближе, чтобы внимательно разглядеть процесс — сомнений не было, она регенерирует, ее раны медленно затягивались, но этот процесс заметно отличался от моего. Глядя на нее, я вспомнил про собственное увечье, после чего приподнял кофту и взглянул на поврежденное место, лицезрев уже практически затянувшуюся рану, но дым все еще шел, а это значит, что процесс, скорее всего, будет продолжаться до тех пор, пока область ранения не приобретет свой первоначальный вид. Что же касается девушки, она немного быстрее преодолевает этапы залечивания, но почему же регенерация началась не сразу? Есть какие-то определенные условия для восстановления клеточной структуры? Я обязательно расспрошу ее, когда она очнется, а пока нужно хотя бы смыть кровь с кожи. Толку от аптечки теперь никакого, хотя и до этого его почти не было — в этой ситуации могло помочь только чудо, и оно произошло. Девушка была на вид моего возраста, ростом около ста семидесяти сантиметров, на голове виднелись светлые волосы, заплетенные в хвост с помощью черного банта, при этом часть волос была красиво уложена на фронтальной части лица и по бокам свисала до уровня плеч. Она была одета в школьную форму: белая блузка и галстук, темная юбка до колен, чулки и школьные туфли, и все это было зверски изорвано бандитами — какая жалость. Осторожными движениями я снял остатки одежды с ее тела, осталось только нижнее белье, до которого мистер Такаги не сможет дотронуться за недостатком моральной стойкости, пусть даже они аналогично запачканы. Впервые вижу женщину настолько близко, от одного только взгляда на ее тело становится совсем не по себе. Что же она обо мне подумает, когда очнется? Собравшись с мыслями, я смочил взятый из аптечки бинт водой, которая стояла все в том же шкафчике, тем самым решив смыть с нее кровь. Медленными движениями я начал процесс, робко шоркая по ее гладкой коже, излучающей приятное тепло — с какой грани не посмотри, а ситуация довольно неловкая. Некоторое время спустя дело было сделано, осталось лишь дождаться, когда она придет в себя — тогда и поговорим. Этот денек мне запомниться надолго, такой стресс пробуждает затаившийся голод, но уйти в такой ситуации было бы неправильно. Помимо воды мы когда-то складывали сюда и консервы: фасоль, тушеную говядину, рыбу. Пошарив в шкафу я-таки нашел запасы и, выбрав самое безопасное изделие со сроком хранения, истекшим около пяти лет назад, принялся его жадно есть. На вкус разницы никакой, будто бы цифры на банках написаны для галочки. В любом случае, на мой организм такая пища никак не повлияет, раз уж нож не смог. Доев свою заслуженную порцию, я сам не заметил, как, приложившись к стенке, тихо уснул. *** Оказавшись во сне, я не был так доволен, ведь этот сон снился мне уже не одну тысячу раз. Навязчивое сновидение заставляло меня снова и снова бродить по бескрайней пустоте, в которой лишь изредка раздается шепот, перебивая тишину. Поначалу такие сны казались мне кошмарными, но со временем я привык, а теперь, когда мне известна собственная сила, я понимаю, что такие сны — посредственность, с которой нужно смириться, тем более, что в такой обстановке можно собраться с мыслями, ведь никто не в силах вторгнуться в идеальное личное пространство, не считая кого-нибудь настырного, чей голос в тишине раздавался раскатами грома — как сейчас. В тишине послышался отчетливый женский голос, а это значит, что пора просыпаться. Открыв глаза, я столкнулся взглядом с девушкой — очень приятно, что она решила не убивать меня во сне. Ее красивые ярко-зеленые глаза смотрели мне прямо в душу, казалось, будто она может заглянуть в любой ее уголок. — Объясни, пожалуйста, почему я тут сижу голая и у меня на трусах пятна, — заговорила девушка, заметив мой встречный взгляд. — Вообще-то сначала говорят здравствуйте, — поправил я. — Привет, ну так? — фыркнула она, пропустив мои слова мимо ушей. — А ты совсем ничего не помнишь? — опешил я. — Последнее из того, что я помню, как получила удар ножом в какой-то темной комнате, тебя, кстати, среди обидчиков не было, кто ты такой? — замешкалась она. — Просто удачно оказался рядом, — поведал я, не поведя усом. — Может, ты мне уже наконец скажешь, почему я сижу здесь в одном нижнем белье? — завелась она. — Потому что те четверо разорвали тебе всю одежду, а ты поверх заляпала все своей кровью, я очень любезно снял ее с тебя и даже вытер всю кровь с кожи, — пояснил я. — А трусы почему не трогал? — брякнула девушка с крайне тупым видом. — Что за дурацкие вопросы? — возмутился я. — Сама постираешь! — Как мило, — дразнила она, — ты что, смущаешься? В такие моменты предельно понятно, как выглядит твое лицо, особенно с такими нелепыми насмешками. — Давай ты проявишь хоть каплю признательности за спасение и ответишь на пару вопросов? — проворчал я. — А как ты меня спас? — Ты что, дурная? — не выдержал я такой наглости. — Я тебя сначала выхватил из лап бандитов, потом три этажа тащил на плечах, пока ты истекала кровью, одной рукой шарил в поисках ключа от двери, покрывала и аптечки, а затем еще крайне любезно вымыл с ног до головы. И это твоя благодарность? — прорычал я. Мы оба молчали, но раскаяние в глазах этой девушки можно было увидеть отчетливо. — Спасибо, Ашидо, — опомнилась девушка. — Пожалуйста, блин, — ответил я по привычке, но, опомнившись, удивился. — Погоди, что? — Что? — спросила она, не понимая моего удивления. — Откуда ты знаешь мое имя? — В жизни ты не такой уж и плохой, о тебе другое рассказывают, — доложила она. Я ничего не смог ответить, голову посещали мысли только о том, как мне надоела эта черная популярность, даже какая-то школьница умудрилась меня узнать. — Значит, ты их убил, — вздохнула она. Последовала неловкая пауза, я не знал, что ей говорить, до этой секунды у меня была куча вопросов касательно ее регенерации, но все они пропали с осознанием того, что я снова убил человека. — Знаешь, — решил я немного ей объяснить ситуацию, — я и вправду убил их, как когда-то убил много других людей, сам того не понимая. Пусть я и поклялся больше не губить жизни, но стоило только увидеть, как эти четверо тебя мучают — я уже не мог поступить иначе, ведь ты бы погибла. Просто будь благодарна за то, что я не прошел мимо, и веди себя по-человечески, хорошо? — Х-хорошо, — пробурчала она тихим голосом. — Не смотри на меня так, тошно становится, — возмутился я, — мое лицо итак на каждом углу светится, как портрет врага человечества, так еще и в твоих глазах я выгляжу, как враг — неприятно, знаешь ли. Мы снова замолчали, девушка видела, как я напрягся, явно потеряв настрой разговаривать. — Хей, ну чего ты? — она настойчиво пыталась вновь завязать диалог. — Что? — еле желая разговаривать, спросил я. — Прости меня, пожалуйста, — сказала она с не очень искренним лицом. Хотелось бы верить, что девушка действительно мне благодарна, но ее поведение не дает ни намека на проблески совести. — Возможно, я произвела на тебя дурное впечатление, — продолжила она, — потому раскаиваюсь. Если ты действительно меня спас, то я тебе очень благодарна и прошу прощения за свое поведение. Давай поступим так — сейчас расскажу тебе о себе, о том, как тут оказалась, а затем отвечу вопрос любой сложности. — Валяй, — согласился я. — Меня зовут Юмико, — представилась она. — Как ты уже понял, я являюсь обычной ученицей старшей школы в Дипломатическом районе, живу на сиротские пособия, сейчас мне шестнадцать полных лет. О себе могу сказать, что я — вполне простая и позитивная девушка, которая в сегодняшний день хорошо усвоила, что никому нельзя доверять. Не подумай, Ашидо — тебе я доверяю, твои глаза говорят за тебя. А тому уроду, подошедшему ко мне утром с жалобами на покупную воду, которая на вкус была как разлитая с крана, точно больше не поверю. Я тогда отпила из бутылки, как следует, и вскоре уснула, проснувшись уже в момент, когда меня раздевали, но тут же получила удар ножом, после чего снова потеряла сознание. Очнулась я уже здесь, без верхней одежды со спящим в углу тобой, поначалу хотела даже задушить тебя во сне, но, когда увидела рядом аптечку и свои заляпанные кровью вещи, я все поняла. Просто прими тот факт, что я тебе очень благодарна за спасение. Договорив, она как-то мягко улыбнулась, затерявшись в эмоциях. Ее речь немного разрядила обстановку, потому я мог спокойно перейти к главному вопросу: — Юмико, — окликнул ее я, — посмотри, пожалуйста, сюда. Ловким движением челюсти я надкусил большой палец так, чтобы у меня пошла кровь, а затем показал Юмико, как из раны начинает сочиться дым, и она медленно затягивается. — Твои раны тоже так зажили, только быстрее — подметил я. — Ты такая же, как и я? — Так ты тоже шепот, — опешила она, — как я сразу этого не поняла. — Шепот? — спросил я с недоумением, услышав новое слово. — Что ты успел разглядеть? — Ну, ярко-зеленое свечение, — ответил я. — Ашидо, разве ты не знаешь, кто такие шепоты? — как-то косо посмотрела на меня Юмико, будто про таблицу умножения спросила. — Раз ты такая умная — расскажи мне о них. — Подожди, — прервала Юмико, — дай мне убедиться, что мы оба шепоты. — Как? — поинтересовался я. — Какой последний сон ты видел? — Такой же, как и всегда, — развел я руки в стороны, — бродил по бескрайней пустоте. — Всем шепотам снятся такие сны, — объяснила она, придав лицу забавный вид. Неужели это — именно то, чего я так долго ждал? Передо мной сейчас находится человек, способный объяснить мне, кто же я такой на самом деле. Появилась возможность наконец избавиться от чувства, будто красные глаза были дарованы мне только для страданий. — Юмико, — я схватил ее за плечи, — пожалуйста, расскажи мне, кто такие шепоты! Я не знаю, кто я такой, и эти мысли каждый день беспокоят меня! Пожалуйста! — Тише, тише! — успокаивала она. — Сейчас все расскажу, только отпусти, блин. Я ослабил хватку, поняв, что немного погорячился. Надеюсь, я не сделал ей больно, но, похоже, мой напор помог ей подкрепить ход мыслей. — Фух, ну и хватка у тебя! — изумилась она. — Прости… — Все в порядке, давай я все тебе расскажу, — начала Юмико. — Шепоты — это люди, которым свойственно улавливать, накапливать и использовать энергию Бездны. Нужно лишь чуточку воли и воображения чтобы исказить ее в свою пользу. — Что еще за энергия Бездны? — Вот, гляди! — крикнула Юмико, резко подпрыгнув. Она соединила ладони вместе, а затем резко развела их в разные стороны, тогда в промежутке между ладонями что-то появилось. Из-за знакомого ярко-зеленого свечения ничего нельзя было разглядеть. Под конец ее показательного выступления в руках появилась самая настоящая расческа. — Смотри, расческа! — радостно воскликнула она, подняв ее над головой. — Как!? — увиденное ошеломило меня. — Все, как я и говорила — чуточку воли и воображения, вуаля! — Я тоже так могу? — поинтересовался я. — Ну… Нужно немного времени, чтобы попрактиковаться и все получится. Удивительно, она своими руками из ничего создала расческу, значит ли это, что я в любой момент могу создать для себя меч или пушку? Пока я пялился на нее глазами с пятак, она так же ловко расщепила только что созданный предмет — расческа просто исчезла. — Так, слушай дальше, если тебе все еще интересно, — ухмыльнулась она. — Конечно! — Подмечу, что у всех шепотов запас энергии на разном уровне — он больше у того, кто более склонен к ее накоплению, — продолжила Юмико. — Именно по этой причине я быстрее регенерирую, ведь мой запас энергии, судя по всему, больше, чем у тебя, Ашидо. Эта девушка ведает о каких-то сказочных вещах — хотел бы я так сказать. На деле же все это реально, а мы — ходячее тому подтверждение. Ах, да, вот еще что, регенерацию можно ускорить, сконцентрировав энергию в одном месте, но для этого нужно учиться контролю, уметь превращать хаос в поток, а иначе энергия будет болтаться как огурчик в банке. — Юмико, а что такое эта Бездна? — Не знаю, Ашидо, — вздохнула она, — этого я тебе сказать не могу. — Погоди, — опомнился я, — это ведь значит, что мы избранные! Мы можем делать, что угодно, и никто не в силах нам что-либо запретить! — Я тоже так думала, видишь ли, мы далеко не единственные такие, — огорчила меня Юмико. — В Гармонии есть и другие шепоты, многие из которых служат в гвардии. — Тогда, почему мне потребовалось прожить семнадцать лет, чтобы встретить первого подобного себе? — Потому что шепотов никто не любит, из-за этого мы вынуждены скрываться, ведь нас либо убьют, либо мы станем куклами в руках короля. — А при чем здесь король? — оторопел я. — Разве он может подчинить себе человека с такими способностями? — Не своими руками — так силой гвардии, — фыркнула Юмико. — К тому же ходят слухи, что король сам является шепотом, а его политика уж больно несправедлива по отношению к нам: любого человека со способностями король забирает к себе во дворец под личный контроль в качестве боевой единицы, а если тот сопротивляется, его просто убивают под предлогом угрозы режиму. — Вот оно что… — Это очень печально осознавать, — поникла она. — Хотела бы я когда-нибудь свободно ходить по Земле и не бояться, что меня убьют просто за то, что я родилась такой. Юмико заметно менялась в лице. Сейчас ее настроение колеблется между игривым и унылым, но это не похоже на какое-нибудь биполярное расстройство девочки-подростка, такое поведение больше напоминает попытки натянуть улыбку поверх настоящих чувств, и, честно говоря, получается у нее плохо. — О моем секрете знают лишь два человека за исключением тебя. — Твои друзья, да? — моя очередь натягивать улыбку. — Да, я могу им доверять, потому что они такие же, только другие — не шепоты, — улыбнулась она. — Ренегаты, верно? — Ты знаешь про ренегатов? — удивилась девушка. — Ренегаты — это люди, родившиеся с врожденной мутацией от родителей, когда-то переживших лучевую болезнь, — блеснул я своими знаниями, вытекающими из интернета. — Такие дети в большинстве случаев появляются на свет мертворожденными, а если и выживают, их настигает та же судьба, что и нас с тобой. Мои друзья умеют хранить секреты, ведь все мы объединены общим горем. — Хотел бы я когда-нибудь иметь таких друзей, как у тебя, — тяжело вздохнул я. — У тебя нет друзей? — усмехнулась Юмико. — Не смешно, — грозно прорычал я. Я знал, что разговор может затронуть эту тему, но реакция Юмико немного меня напрягла — стоит пояснить ей, почему над такими вещами нельзя смеяться. — Смотри, — я показал пальцем на легкую детскую курточку из коричневой кожи, — эта куртка когда-то принадлежала моему другу Ральфу, он был тем, кто принял красноглазое чудовище со всеми его минусами и впервые назвал другом, потому я очень любил Ральфа и всегда ценил нашу дружбу. — И где он сейчас? — поинтересовалась она. — Умер, — буркнул я, пиля ее взглядом. После этих слов Юмико слегка побледнела, натягивать улыбку и смеяться в лицо уже не получится. За десять минут, проведенных с ней в одной комнате, я понял, что эта девушка на самом деле способна сопереживать, но не любит показывать другим свою слабую сторону. — Ох, — поникла Юмико. — Если можешь, расскажи мне о том, каким он был человеком. — Прекрасным, — поведал я, — всегда веселым и позитивным, мы с ним вместе играли в футбол, строили тайную базу в этой комнате, но все это закончилось в один день, когда мы, как обычно, пинали мяч на поле. В тот день Ральф пнул мяч так сильно, что тот улетел далеко в кусты. Хоть я и был ближе к мячу, раз это его прокол — ему и исправляться. Сейчас я очень жалею, что не пошел за мячом сам. Юмико тихо села рядом и прислонилась ко мне, чтобы не пропустить детали, которые могли затеряться в моем рассказе, поскольку голос постепенно переходил на шепот. Мне была приятна такая близость — порой всем нам не хватает человека, который не обязательно должен слушать, а всего лишь находится рядом в тяжелую минуту. Нужно было продолжать мой рассказ: — Ральф побежал за мячом и довольно долго не выходил из густых кустов, я пошел за ним, но в гуще растительности моего друга не оказалось, тогда, я окликнул его и, услышав ответ, пошел навстречу. Мяч долетел аж до железнодорожных путей — за кустами находилась внутрирайонная станция. Ральф подобрал мяч прямо с рельс и поплелся мне навстречу, как вдруг мы оба заметили приближающийся поезд, гудок которого запомнился мне на всю жизнь. Ральф пытался подняться на платформу, но та была слишком высокой, я бросился к нему, чтобы помочь, но не успел — Ральфа сбил поезд, пока он висел на краю платформы, а его тело от удара разбросало по всей платформе. Ужас в глазах маленького мальчика болезненно врезался в память, я и по сей день страдаю, вспоминая о том случае. Честно говоря, даже сейчас мое сердце едва выдерживает эту боль, буквально разрываясь. Юмико молчала, она никак не могла прокомментировать вышесказанное, скорее потому, что нельзя было вклиниваться в такой душераздирающий рассказ. — Потом пропала моя единственная подруга, которую я любил так же, как и Ральфа — просто исчезла, ни сказав ни слова, больше я ее никогда не видел. Других друзей у меня больше не было, даже сейчас я совсем один. После смерти Ральфа родители стали ко мне намного хуже относиться, суеверное мышление говорило им: «ваш сын — источник всех бед». Не поверишь, но они повесили на меня вину за смерть любимого друга и пропажу подруги и в конечном итоге решились на такой гнусный поступок, который для родителя непростителен — подписали согласие на эвтаназию или, скорее, казнь без согласия, в которой я выжил и в порыве гнева убил много людей, в том числе и родителей. Мне очень тяжело носить такой груз на плечах, особенно когда его не с кем разделить, так что, давай обойдемся без насмешек, хорошо? Рассказывая это, я даже не заметил, что слезы уже текли рекой, а Юмико, к моему удивлению, тоже плакала. Приятно осознавать, что тебя есть кому выслушать. Думаю, как только мы найдем ей одежду, она тоже навсегда уйдет из моей жизни, и я вернусь обратно в суровую реальность, буду вынужден скрываться до самой смерти, скорее всего, даже не отыскав своего счастья. — Ашидо, — подергивала меня за кофту Юмико, пока я плавал в своем навязчивом самокопании. Она говорила очень тихо, почти что шепотом. Хотелось бы верить, что такой откровенный разговор сблизил нас, но я не знаю, что у этой девушки в голове, даже когда все эмоции словно на лице написаны. — Что такое? — заговорил я, опомнившись. — Теперь я понимаю, почему цвет твоей энергии такой черный, похожий на дым, ведь он исходит из твоей души. — Души, да? — протяжно промямлил я. — Ашидо, — снова окликнула она меня после короткой паузы. — Чего? — тяжело вздохнул я. — Давай станем друзьями.Глава 3: Друзья
Человеческое сердце одновременно и простой, и сложный аппарат. С одной стороны, это — лишь орган, который способствует циркуляции крови по всему организму, с другой стороны сердце — это ведущий орган чувств. Конечно же это лишь выдумки, влюбляясь и получая нож в спину человек чувствует все сердцем, но эти чувства вызваны ничем иным, как мозгом. Я же склонен верить сердцу, ведь именно оно наполняется таким приятным теплом, когда в твоей жизни появляется друг. В этот день я вновь ощутил это давно позабытое чувство. Сколько же лет уже прошло с того самого дня? Это уже не так важно. У меня наконец появился кто-то рядом, так похожий на меня. Если все именно так, как сказала Юмико, если цвет энергии шепота вытекает из того, какой камень на душе ты носишь, то она, без сомнений, человек светлый. Ярко-зеленое свечение оказывает какое-то успокаивающее действие, это не беспорядочно метающийся черный дым, который практически непрогляден, красное тусклое свечение которого говорит лишь о затаившемся звере, это нечто иное. Интересно, как выглядят другие шепоты, есть ли среди них кто-то, чья душа чернее чем моя, или светлее, чем душа Юмико. За разговором мы потеряли счет времени, уверен Наталья меня уже потеряла, придется долго объясняться. А пока нужно решить очень важный на данный момент вопрос: — Юмико, слушай, а что нам делать с одеждой? — задумался я. — Хороший вопрос, твоя в крови с верху до низу, а у меня ее вообще нету. — Из запасной одежды у меня только детская под десятилетним слоем пыли. В голову не приходило ничего, кроме как тащиться до дома, обернувшись в покрывало, но это выглядит слишком глупо и подозрительно. Пришлось безнадежно шарить руками в шкафу, но на этот раз шкаф нельзя было назвать кладовой всего на свете, внутри только детская одежда, запасы еды, сдутый мяч и прочий хлам. Ничего из этого нельзя было нацепить на себя. Я уже было отчаялся, но в голову пришла гениальнейшая идея: — Результаты неутешительные, но у меня есть мысль как нам поступить. — Слушаю, — она скрестила руки в ожидании. В глазах Юмико читался интерес, любой предложенный мной вариант можно было рассматривать как выход из положения. — Ты можешь создать одежду с помощью своей энергии? — Ты конечно гений, но… нет, не выйдет. — Почему? — сказал я с долей обиды от такого нелепого опровержения моей гениальной идеи. — Представить структуру чего-то твердого намного проще, чем чего-то такого упругого, как ткань, а про жидкое и летучее я вообще молчу. — Какая-то бесполезная энергия, — брякнул я. — Если у тебя бесполезная энергия, это значит лишь то, что ты тупица, — она была явно огорчена моей вырвавшейся фразой. — Будешь обзываться, и я тебя тут оставлю сидеть без одежды. — Ты сам только что назвал мою способность бесполезной. — Квиты? — Квиты. Я не знал, что нам делать, ситуация практически безвыходная. Снимать одежду с трупов в подвале совсем не хотелось, ходить нараспашку в детских шмотках не представлялось возможным, я был в тупике. — Ашидо. — Есть идеи? — Есть, только придется поднапрячь извилины. — Чьи? — А вот это мы сейчас выясним. Как у тебя с воображением? — Ну… Нормально. — Значит так, слушай внимательно. Весь твой организм пропитывается энергией бездны, в том числе и одежда. У нас есть два варианта: либо попробовать испарить кровь, либо восстановить одежду. Думаю, с моей одеждой выйдет туговато. — Испарить кровь? — я не понимал, как ей пришло такое в голову. — Да, по сути, раз уж это твоя кровь на кофте, ты мог бы заставить ее испариться. — Вообще-то там и твоя есть. — Ну вот! — ее мои слова никак не озадачили. — Могу показать. — Сначала объясни, — прервал я. — Хорошо. Смотри, теоретически, раз уж кровь твоя и пропитана твоей энергией, ты мог бы заставить эту энергию настолько сильно активизироваться, чтобы она могла испарить кровь, — поведала она. — Звучит не очень. — Давай лучше покажу. Юмико приложила руки к моей груди, я даже немного отшатнулся от такого резкого толчка. — Вот, слушай, что я скажу, а то ничего не поймешь. Сейчас мои руки находятся ближе всего к моей крови, этого достаточно, чтобы энергия слилась в один поток. Я даже не знаю, где именно она находится — это даже не важно. Сейчас я представлю, как моя кровь на твоей одежде начинает кипеть. Юмико закрыла глаза и сконцентрировалась, это выглядело даже немножечко смешно. Она ведь была только в нижней одежде. Мой несдержанный смешок вырвался наружу. — Я тебе сейчас нос оторву, придурок, — она явно была этим недовольна. — Извини, извини. Я не верил своим глазам, но у нее действительно получалось, я как будто сам светился тем же ярко-зеленым цветом. На некоторых местах кровь действительно исчезала, на некоторых оставалась, по всей видимости там находились мои пятна. — Готово. Ух, я на высоте! — она была собой довольна. — Потрясно, босс, — похвалил ее я. — Теперь твояочередь, — скомандовала Юмико. Она отошла в сторону. Мне было тяжело представить, как именно кровь испаряется, но вот как она превращается в дым, пустяковое дело. По сути такой процесс представляет собой тоже самое, разница лишь в том, что в одном случае происходит парообразование, в другом горение. Тем не менее у меня получилось, кровь в виде привычного мне дыма отделилась от кофты и исчезла. Юмико восторженно глядела на меня огромными глазами. — Ура! Ура! Ура! Ура! Получилось! — прыгала она от радости. Юмико в этот момент даже не задумывалась о том, как это выглядит. Об этой девушке нельзя было сказать, как о той, на чьем теле нет массы — грудь скакала вверх и вниз, она была как минимум второго, а то и третьего размера. Такое я видел впервые, такой смущающий процесс очень тяжело пропустить мимо глаз и никак не выдать себя. Юмико опомнилась и перестала скакать, как только увидела мое покрасневшее лицо, а затем стыдливо прикрылась: — Не смотри на меня! — кричала она от смущения. Почему она в такой ситуации выставляет виноватым меня. Нужно было думать головой, прежде чем прыгать в полуголом виде перед юношей в самом разгаре репродуктивного возраста. Я медленно снял с себя кофту и протянул ей: — На, оденься, пожалуйста, нам обоим от этого будет лучше. — Я уже было подумала, что ты собрался раздеваться полностью. — Хватит меня кошмарить, юная ты садистка, — гаркнул я. Юмико молча надела мою кофту, затем обулась в свои школьные туфли и громогласно заявила: — Идем! Это выглядело очень мило, кофта была достаточной длины, чтобы закрыть ее тело. Ниже кофты сияли стройные молодые ножки, которые утыкались в черные школьные туфли, а невероятный портрет Юмико прекрасно дополнял ее образ. Мне нравится эта девушка, я бы даже сказал, что она в моем вкусе. Еще бы как-нибудь совладать с ее плавающим характером. — А что будем делать с твоей одеждой? — Забей, она не именная, когда ее найдут, они будут искать жертву, которой на самом деле нет. Я попрошу Хорнет заказать мне новую, у нас одинаковый размер одежды. — Хорнет? — это имя было мне незнакомо. — Я вас познакомлю, она — ренегат, моя подруга. А теперь пойдем уже отсюда. Ржавая дверь проскрипела, и мы смело шагнули наружу, свежий воздух с ноткой пыли ударил в нос, но это было приятнее, чем душная парилка внутри нашей тайной базы. Я продумал такой вариант, что со всего, к чему я прикасался могут снять отпечатки пальцев, но Юмико развеяла мои опасения: шепоты не оставляют отпечатков, энергия бездны мало того, что не дает поту и жиру отделяться от кожи, она даже не позволяет им выделяться и скапливаться — это многое объясняет. Мне очень горько прощаться с этим местом, я больше не смогу сюда вернуться. Обычный поход за воспоминаниями обернулся кошмарной и забавной историей, из которой я вынес неоценимую выгоду — друга. Проходя через лестничный пролет, мы уловили трупное зловонье, скоро сюда придет гвардия и начнет докапываться до истины, но убедившись в том, что умершие — бандиты, дело закроют: обычный случай для Дрянного района. На улице был уже вечер, я проводил Юмико до границы Дрянного и Дипломатического районов, пришло время прощаться, но не так, как я себе представлял. Я думал, что больше никогда не увижу Юмико, но факт того, что мы еще встретимся грел душу. — Так-с, слушай сюда, маленький развратник, — эта девушка, как обычно, надо мной насмехалась. — Я тебе когда-нибудь придумаю наказание. — Буду с нетерпением ждать! — сказала Юмико, посмеявшись. — Только запиши мой адрес. — Разве мне можно вот так показываться в твоем районе? Там как никак сконцентрированы военные, найти меня будет проще. — Купи себе очки, те что солнцезащитные, а я попрошу Лео заказать на тебя форму. Если будешь ходить в моей школьной форме, к тебе никаких вопросов не будет. — Мне нравится, договорились. — Приходи послезавтра ко мне домой, форма как раз будет готова, тогда и познакомишься с моими друзьями. 37-я улица «Ди», дом 17. Обязательно утром, перед школой! Записывать мне было некуда, но я отлично запомнил, точно так же, как и секретный пароль «Гидры». Я обязательно приду, так поступают настоящие друзья, а я хочу сберечь эту дружбу. Факт того, что Юмико меня познакомит и со своими друзьями не может не радовать, возможно и они станут моими друзьями, если не отшатнутся, узнав кто я на самом деле. Мне нужно спешить к Наталье, чувствую задаст она мне трепку. — Еще раз, спасибо что спас меня Ашидо, я это надолго запомню, как крепкий аргумент в наших дружеских взаимоотношениях. — Мне тоже есть за что тебя благодарить. — Не стоит благодарности! — смеялась она. — Пока, друг! — До встречи, Юмико! Она довольно пошагала в сторону дома, надеюсь вскоре вернет мне кофту, без нее как без воздуха. Я уже было прошел какое-то расстояние в противоположную сторону, как снова услышал ее возгласы вдогонку: «Улыбайся побольше! Тебе очень идет!». Глядя в ее сторону, я невольно улыбнулся, это очень непривычно, но как же приятно слышать подобные слова. Время двигаться. *** Я наконец дошел до «Глотки Гидры», произнес пароль, меня впустили. Чем ближе я подходил к кабинету Натальи, тем страшнее становилось, как будто мышь ползет прямо в пасть ко льву, но отступать некуда, будет только хуже, если я не явлюсь. Оказавшись близ двери, я произвожу нервный стук и осторожно вхожу. — Такаги! — послышалось с другого конца кабинета, голос был разъяренным, я точно не был к такому готов. — Д-да, госпожа Наталья? — сказал я, дрожа от страха и напряжения. — Какого хрена ты шляешься!? — Простите, пожалуйста, я сейчас все объясню! — Я тебя внимательно слушаю, — Наталья угрожающе скрестила кисти и оперлась на них подбородком, — если мне не понравятся твои объяснения, я тебе сигарету об лоб затушу, чтобы ты с этим позором еще половину жизни ходил! Она выглядела невероятно злой, даже сигарету изо рта не вытаскивала, когда меня ругала, курительное приспособление в любой момент могло выпасть, но, видимо, ее это мало волновало. — Я успешно доставил ваше послание господину Доссолесу, — оправдывался я, — потом пошел обратно и услышал крики в заброшенном здании, потом убил четырех человек и спас девушку, потом пытался найти одежду, чтобы ей было в чем идти домой, поэтому так припозднился… История звучит правдоподобно, а я выгляжу довольно искренним, хоть и немного приврал. — У тебя там что, каша овсяная вместо мозга!? — ответ был неожиданным. Наталья резко встала изо стола и побрела в мою сторону, мне было очень страшно. Эта властная женщина может сделать со мной что угодно, пусть к шраму на лбу я готов, но ведь она и между ног пнуть может, а я, простите, боль чувствую, это будет очень плохим окончанием дня. Наталья подошла ко мне и с очень грозным взглядом встала напротив, я приклонился в ожидании наказания. Были слышны характерные звуки сигаретной тяги, Наталья выдохнула и на удивление спокойным голосом спросила: — Кто были эти четверо? — Я не знаю, госпожа… — Ты тупой или как? — снова она повысила на меня голос. — Наколки у них были? Какой-нибудь девиз? Одежда какая была? — У всех были рабочие куртки. — Синие в белую полоску? — Да, — дрожащим голосом ответил я. — Нашивки были? Я был в ступоре, напор этой женщины невозможно было сдержать, однако что-то такое я припоминаю: на спине у одного из них был нашит Гармонийский пятак, это был тот, на кого я напал сзади, у остальных же ничего подобного не припоминаю. — Гармонийский пятак, госпожа. — Еще раз скажешь госпожа и я тебе челюсть с петель снесу, — угрожающе прорычала Наталья. — Хорошая работа, оборванец, — сказала она, резко смягчив свой тон. Я не понимал, что происходит, но похоже меня пронесло. Наталья, судя по всему, знала этих людей, надо бы ее расспросить, если не убьет. — Наталья, вы знаете кто это был? — Банда «Пятак», те еще говноеды. Я не стану тебя наказывать только потому, что ты выкосил парочку из них — это наши враги. — Значит я сегодня послужил на благо банде, верно? — Так точно, Такаги. Давай-ка я тебе объясню, что отличает интеллигентное собрание высокообразованных криминальных гениев от кучки возомнивших о себе лишнего полудурков. «Пятак» помимо своих криминальных делишек промышляет разбоями, кражами, убийствами обычных невинных людей, мы так не поступаем. Доступно? — Доступно, — подтвердил я. — Свободен, возьми отпуск, присмотри за девчонкой, мало ли что. — Что, простите? — спросил я, подумав, что мне послышалось. — Оглох? Я говорю свободен, придешь через месяц, там и поговорим. Денег тебе на жизнь хватит, держи еще надбавку сверху. Наталья кинула на стол тысячу Гармонийских кредитов, а затем со злобной миной уселась в свое кресло. Я тихо забрал свое вознаграждение со стола — это была большая сумма, почти как половина средней заработной платы по городу. — Р-р-р!!! — Наталья злобно дернулась в мою сторону и очень меня напугала, чуть сердце в пятки не ушло. Она смеялась так, будто ничего в жизни смешнее не видела, но я не понимал, с чего она решилась на такой грязный и неожиданный поступок. — За что вы меня так… — Шуруй, обалдуй, классный ты все-таки, зайчик! Не боись, я на тебя не обижена и не зла, ты молодец и получаешь свой заслуженный отпуск. — Спасибо большое. Я развернулся и попятился к выходу по тому же скрипучему полу, чутье подсказывало — она сейчас снова закричит, но вопреки опасениям я спокойно покинул кабинет и пошел в свою комнату. Какой же все-таки тяжелый день, столько переживаний. Хочется просто лечь спать: распластаться по всей кровати и пускать слюни в подушку. Сегодня я точно буду вспоминать о Юмико, я уже успел к ней привязаться, а ведь я мог поступить иначе, оказаться на месте тех бандитов из «Пятака». Разве мой поступок не доказывает то, насколько я на самом деле добр душой, тогда почему я убил так много людей? Был ли иной выход? На эти вопросы не существует ответов, ясно лишь одно — мне нужно продолжать жить, теперь у меня есть повод. Дойдя до комнаты я как обычно помылся под душем, затем камнем рухнул на кровать. *** Сегодня довольно тепло и солнечно, самый разгар лета, зима в Гармонии тоже довольно теплая — остров расположен близ экватора. В этот день я договорился встретиться с Юмико и чуть было не проспал, с момента моего ухода в отпуск до заветной даты оставалась еще уйма времени, а чем себя занять неизвестно. Выход нашелся — я занял себя разговором с другими членами нашей банды, тогда я впервые попробовал алкоголь. Мужики меня пощадили: сами пили ни с чем не замешивая, а мне заказали коктейль — мохито, смешанный с легендарной русской водкой. Я впервые почувствовал себя пьяным, хотелось пить и не останавливаться, но меня останавливали, мол на утро будешь отвратительно себя чувствовать. Я поверил и не пожалел об этом — пройдя все утренние процедуры я столкнулся в коридоре с тем смельчаком, что выпил больше положенного. Очень забавное зрелище, он безуспешно пытался доползти до комнаты, от других я узнал, что половину ночи он спал в туалете, не хотел бы и я оказаться в таком положении. Встреча назначена на время до начала школьных занятий, идти до места назначения мне около полутора часа, потому вышел я рано. Перед выходом я выпросил у вчерашних собеседников очки-авиаторы, сменная одежда была, я когда-то купил шапку в цветной палитре как у довоенных хипстеров. В комбинации с белой футболкой и черным низом это выглядело сногсшибательно. Я не спеша побрел в сторону Дипломатического района. Вскоре-таки добрался до места назначения, по которому бродить было крайне рисково — кругом гвардия, а где-то неподалеку самое страшное место — исследовательская лаборатория. Но опасения не оправдались, я хорошо сливался с толпой, мой уверенный шаг выглядел вполне естественно, потому на меня даже внимания не обращали. Переулки в этом районе были очень запутанными, улицы узкими, дорогу спрашивать опасно, потому пришлось идти вслепую. Через двадцать минут плутания я вышел на верную улицу и оказался перед заветным домом № 17, надеюсь не опоздал. Это был частный двухэтажный дом, окруженный забором, Юмико должно быть очень одиноко жить в нем, она ведь сирота. Я позвонил в дверной звонок и мне навстречу вышла моя подруга. Когда-то я также ходил к Лаффи, она всегда с разбега врезалась мне в ребра, но Юмико была куда пунктуальнее. — Ашидо! Заходи скорее, я уже заждалась! Мы прошли в дом, ремонт в нем был вульгарным, но довольно красивым, в сравнении с моей халупой, такое ложе было пиком совершенства. Я разулся и проследовал за Юмико на второй этаж в ее комнату. Она радостно указала мне на вешалку для костюма, на которой виднелась новенькая школьная форма: — Вот! Гляди, это твое! — так она представила одежду. — Сначала говорят здравствуйте, — как обычно поправил я. — Привет, ну так? — она как обычно меня проигнорировала. — Что скажешь? Форма была простенькая: белая мужская рубашка, галстук, черные брюки и туфли. Я такую никогда не носил, не приходилось. В школе я учился всего несколько лет, пока не попал в клинику, там меня никто не любил, соответственно не гнобил за отсутствие формы. — Выглядит блестяще! — мне правда понравилась эта форма. — Давай, надевай и погнали. — Куда? — Меньше вопросов, больше дела! Юмико начала задирать мою одежду, я оторопел и начал отбиваться — не гоже даме ее возраста лезть парню под футболку. — Тебе нельзя смотреть! — я не был настроен на постороннее присутствие со мной в одной комнате. — Выйди! — Ага, что ты тут будешь у меня в комнате вытворять? — она всучила мне шмотки. — На, забирай и в коридоре одевайся. Юмико выставила меня за дверь. Я отошел в соседнюю комнату и принялся переодеваться. Рубашку и галстук я так уж и быть надел, а вот брюки и туфли выглядят как дикость, лучше оставить свой и без того ювелирный низ. Покончив с делом, я зашел обратно в комнату Юмико, она с изумлением смотрела на меня, после чего схватила за руку, и мы куда-то побежали. Юмико в спешке заперла дом, а затем потащила меня дальше. Она ничего не говорила о месте, куда мы пойдем, только о знакомстве с ее друзьями, потому я искренне не понимал, куда мы бежим и почему так быстро: — Куда мы бежим? — В школу, конечно! — воскликнула она. — Что? Зачем? — Знакомиться! Не бойся, ты выглядишь прямо как старшеклассник! Очень неожиданное заявление, делать нечего, придется поддаться. Так мы и добежали до школы менее чем за десять минут — этого хватило, чтобы я выдохся. Территория здания была довольно большой: сюда вмещалось и основное здание, и второй корпус, и стадион, и даже отдельная столовая. Перспективная школа, уверен ученики в ней не такие разношерстные, в таких местах обычно строгие правила. Мы отдышались и Юмико выдала мне распоряжения: — Занятия начнутся с минуты на минуту, нам лучше всего увидеться на обеденном перерыве, можешь это время подождать в клубе игроманов, они частенько прогуливают, при том никто даже не знает друг друга, если ты конечно любишь игры. — И сколько мне тебя ждать? — Около трех часов, — заявила Юмико, даже не думая о том, как это долго. — Не думаешь, что это долго? Сказала бы, чтобы я приходил позже, а так придется с диким стрессом скрываться от персонала школы, возможно даже от других учеников. — Так бы и сказал, что не любишь игры. — Я их обожаю. В лаборатории я днями напролет убивал свое время в песочницах, шутерах, новеллах, да во всех возможных играх! Так уж и быть потерплю, скоротать пару часов за игрой не составит труда. Может даже поболтаю с такими же любителями поиграть, как я. — Поступай как считаешь нужным, встретимся на лавочках около школьного стадиона. До встречи! — Угу. Юмико полетела с такой скоростью, что пятки сверкали. Эта девушка больше похожа на прилежную ученицу, нежели на неуча. Пусть мы и обсудили все детали, как мне казалось, самое главное осталось за кадром — где находятся клубные комнаты. Мне придется идти вслепую, а так шанс быть рассекреченным заметно возрастает. Делать нечего, придется выкручиваться на месте, как когда-то я выкручивался в клинике. Поскольку клубы не являются основной занятостью учащихся, они не могут находиться в основном здании, разумнее всего пойти во второй корпус, что находится рядом. Это место слишком напрягает своей атмосферой, здесь намного опаснее, чем на улицах города. Обучающиеся в этой школе пусть далеко не самые умные и проницательные люди, но даже они могли бы сложить картинку с плакатов о розыске с моим унылым лицом, получив тем самым паническую атаку от вида преступника, ворвавшегося на территорию образовательного учреждения. Если я буду скрываться от лишних глаз, это вызовет подозрения, остается только ходить под окнами своей непоколебимой уверенной походкой, обливаясь потом от напряжения — иного пути до второго корпуса нет. Я собрал всю свою волю в кулак и двинулся вперед по длинной прямой дороге вдоль основного здания школы. На улице сейчас совсем безлюдно — все на занятиях, а это безусловный плюс, создающий условия для того, чтобы не сталкиваться ни с кем взглядом. Лучший способ снять напряжение — это забить голову чем-то другим, например, подумать о нынешней системе образования, с которой знаком каждый житель Гармонии. Поначалу всем было сложно принять единую систему обучения из-за наплыва населения с разной культурой разных национальностей — на острове проживает множество представителей отличных друг от друга народов. Такой расклад не очень выгоден для единого государства, всем приходится бороться с расовыми предрассудками, не только исходя из нравственности, но и на законодательном уровне. В Кодексе Гармонии на первой странице черным по белому написано о неприемлемости угнетения человека по расовым признакам, однако на сегодняшний день мало кто соблюдает этот пункт, поскольку правонарушение доказать не так уж и просто. Так вот о чем я, образовательная система претерпела множество изменений, пока народ не сошелся на системе десятилетнего обучения в школах общего специального образования. Такие школы подготавливали людей, владеющих набором стандартных знаний во всех отраслях, которые в государстве являются ведущими. Обучающийся мог получить образование и после школы в университете, но попасть туда сложновато, виной всему преимущественные льготы у заслуженных семей: строителей, медиков, военных и прочих отличившихся. Еще будучи в клинике, я читал о скандале, когда одна из самых выдающихся выпускниц не смогла поступить в Государственный Университет Гармонии, тогда ее заслуженное место заняли всякие невежды, не способные сложить два плюс два. Скандал закончился тем, что девушке-таки выделили бесплатное место, но она от него отказалась. Меня отличает отсутствие подобных перспектив, я ведь даже школу не окончил, учился сидя за компьютером на всех возможных социальных платформах. Хотелось бы продолжить обучение с другими людьми, как все, но я не могу, жизнь не дала мне такой возможности. Зато хотя бы опробую местные клубы — я как раз дошел до второго корпуса школы. Мне нужно найти так называемый «клуб игроманов». Пройдя в коридор, я столкнулся взглядом с одним из преподавателей, избежать разговор не представляется возможным, придется импровизировать: — Молодой человек, кого-то ищете? — Да, здравствуйте, мне бы пройти к клубу, что по соседству с игроманами, — пошел я на уловку. — Вы что, из тех дурных культистов? — ужаснулась бабушка. — На вид приличный юноша. — Нет, нет, что вы, мой клуб с другой стороны. — А-а-а, вы из клуба моды! Икки, кажется. — Да, это я. Не знаю, кто этот парень, но он очень меня выручил. — А я что-то помню, ходит сюда черноволосый красавец в очках, а это же ты, стильный весь такой! — вспомнила бабуля. — Склероз мучает, уж прости. — Ничего страшного, я пойду. — Да, конечно, только это, на обеденном перерыве уборщица придет к вам на второй этаж, — дополнила она, — освободите, пожалуйста, клубную комнату. — Принято, босс. Это все упрощает, бабуля в очках на цепочке выдала мне достаточно нужной информации — клуб игроманов следует искать на втором этаже между клубов моды и окультных явлений, если я правильно его обозвал — кто знает, чем они там занимаются. Похоже бабуля приняла меня за какого-то Икки, который уж больно похож на меня, такой расклад мне только на руку. Как только я очутился на втором этаже, найти нужное помещение оказалось совсем уж просто, оно было практически за поворотом от лестницы. Войдя внутрь я увидел кучу других прогульщиков: одни увлеченно играли, другие что-то яростно обсуждали за общим чайным застольем, именно они обратили на меня внимание, пока я стоял на пороге. Какой-то худощавый парень в очках решил ко мне обратиться: — Чего надо? — пробурчал он. — Мне бы пару часов скоротать за компом, есть свободные? — Да, конечно, садись за дальний в углу, там нет никаких сейвов и конфигов, а во что играть будешь? — Не знаю, что найдется. Есть ли на нем что-то вроде «Space Ark», «Dreaming Assets» или «Rhythm Maze»? — С песочницами на компах совсем беда — не вывозят, а вот шутеров и ритм-игр завались, располагайся! Как тебя зовут? — Икки, — уверенно заявил я. — Не хочешь вступить в наш клуб? Ты — человек, который ведает в играх, мы только таких впускаем в клуб. Либо женщин, правда они сюда никогда не приходят, — поник паренек, — слишком низкий уровень внутренней культуры. — Нет, — отрезал я, — не люблю шумные компании вроде вашей, я посижу здесь некоторое время и уйду, спасибо. Я прошел в угол комнаты и удобно расположился перед забытым другом. Немного пошарившись по рабочему столу, я нашел «Ancient Runes» — хорошая игра, чтобы скоротать время, просто кромсая мобов. Так и прошло время до обеденного перерыва, о чем громогласно заявил звон школьного звонка. Пора идти на место назначенной встречи. Я попрощался со всеми и снова поблагодарил за содействие. Заветные лавочки находились прямо у выхода из корпуса, стоило лишь немного спуститься вниз по склону. Юмико и ее друзья уже ждали меня там, они были повернуты ко мне спиной — не разглядеть. Я подошел к ребятам, предстояло знакомство, результат которого заранее неизвестен, но я надеюсь, что они тоже станут мне друзьями. Юмико первой решила заговорить со мной: — Явился не запылился! Почему так долго? Знакомься давай! — так она сказала. — Можно было проявить хоть капельку уважения к человеку, который ждал тебя три часа. — Ладно, ладно, — отмахнулась Юмико, — ребята, знакомьтесь, это мой хороший друг, — она замешкалась, — эм… — Икки, — подхватил я. — А-а-а, да! Икки! Прости, я не выспалась сегодня, — очень убедительно. — Приятно познакомится, меня зовут Хорнет, — с завидным спокойствием сказала девушка, — я из рода Гармонийских аристократов — семьи Ишимару. Наша семья сделала себе имя, помогая людям решать все возможные юридические вопросы. Лео, твоя очередь. Она кинула ожидающий взгляд на рядом стоящего молодого парня моего возраста. — Ах, да, — опомнился парень, — Леонхардт Акина, я — простой ученик, не такой важный, как Хорнет. Надеюсь мы подружимся. Эти двое смотрелись совсем не как ученики одного социального слоя. Леонхардт выглядел совсем как обычный юноша, его школьная форма слегка отличалась от моей: по всей видимости он не из любителей носить гастук и темный низ, вместо брюк он носит каштановые джинсы. Прическа не остается без внимания, ее можно было бы назвать шторами. Его русые волосы неплохо сочетаются с голубыми глазами. Кстати о глазах, у Хорнет они точно такого же цвета, как и у меня — встает вполне резонный вопрос, как к ней относятся окружающие? Эта девушка выглядит довольно важной персоной, что соответствует ее родословной. Хорнет имеет длинные объемные пепельно-белые волосы, которые на висках очень лаконично дополняются небольшими косичками, носит круглые очки. А вот с одеждой дело обстоит куда сложнее: Хорнет носит на себе белую блузку, поверх которой висит что-то вроде пальто темного оттенка, снизу находится черная юбка, белые колготки и задорные сапоги со спиральными вырезами — не знаю, как еще можно такое описать. Похоже и мне стоило бы представиться. — Меня зовут Икки, настоящее имя скажу, как только мы выйдем за пределы школы, о себе не многое могу рассказать: нигде не учусь, работаю на властную женщину, из друзей у меня только Юмико. Приятно с вами познакомиться. — Не парься, мы подружимся, можешь звать меня просто Лео. — Как прекрасно! — радостно завопила Юмико. — Вот видишь, друзей заводить совсем не сложно. — Похоже на то, — сказал я, выдавив из себя нелепый смешок. — Икки, — обращается ко мне Хорнет со слегка холодным взглядом и натянутой улыбкой, — не мог бы ты в знак закрепления нашей дружбы немного помочь? — Да, конечно, что мне нужно сделать? — Пойдем со мной, — она слегка подзывала меня рукой. — Юми, Лео, увидимся в столовой. Хорошо! — напоследок воскликнула Юмико. Хорнет пошла вдоль стадиона, я двинулся вслед за ней. Ребята развернулись и в предвкушении чего-то вкусного побрели в сторону столовой. Дойдя до конца, мы повернули в сторону школьного инвентаря. Интересно, что Хорнет там забыла, наверное что-то тяжелое нужно перетащить. Она приоткрыла дверь и скомандовала: «Заходи». Я зашел внутрь, о свете здесь никто никогда и не заботился, как только я оказался в помещении, дверь резко захлопнулась, от неожиданности я вздрогнул. — Снимай очки, — послышался дерзкий приказ. — Что ты задумала? — напрягся я. — Снимай очки, быстро. Назревает конфликт — Хорнет о чем-то догадывается. Проницательная девушка, этого я и боялся, но не в моих интересах извиваться и пытаться себя оправдать. Она решительно настроена добиться от меня правды, а что интересно, похоже она даже готова раскрыть мне все свои карты: на ее руке свежий надрез, полученный точно не случайным образом. Что это? Это такой способ активации способности? Похоже я в смертельной опасности, нужно идти навстречу ее условиям. Я медленно снял очки и обратил свой холодный взгляд на Хорнет, ее выражение лица было ничуть не лучше. Красные глаза светились в темноте как фонари, атмосфера царила напряженная. Такую ситуацию нельзя назвать никак иначе, как «ровно в полдень» — она больше всего напоминает дуэль, нежели дружеский разговор. Хорнет нарушила молчание, стоило ей столкнуться со мной взглядом: — Это можно было предвидеть, Ашидо Такаги, — нахмурившись, прошипела она. — Теперь уже точно приятно познакомиться, — ехидно съязвил я. — Ты из этой комнаты живым не выйдешь, я не дам тебе водить за нос ни Юмико, ни Лео. Девушки семьи Ишимару не из глупых простушек. Раз ты знал, на что идешь, значит был готов к последствиям! Хорнет сделала уверенный выпад в мою сторону, из ее раны на руке кровь хлынула водопадом, и, обернувшись вокруг кисти, приняла форму меча — она собралась убить меня! Такой противник даже близко не стоял с теми, с кем я когда-либо имел дело, эта девушка была ренегатом, при чем сильным. Такое искусство в ее руках может изгибаться как ей угодно — Хорнет управляет своей же кровью, а если захочет, она меня убьет. Мне нужно защищаться, как-то ее обезвредить, но я ведь даже не владею своим искусством! Хорнет уверенно взмахивает мечом, я могу лишь уворачиваться, но в темноте двигаться очень сложно, тем более, что я использую дым, дабы повысить свои шансы на выживание. Мне нужно пустить в помещение свет, а затем создать хотя бы палку — без нее обезвредить Хорнет будет невозможно. Как только выпал момент, я дернул ручку двери, и она распахнулась, поток воздуха, двигаясь в зону отрицательного давления, сдул весь дым внутрь помещения, я оказался полностью открыт, чем Хорнет воспользовалась: она замахивалась со спины, направление удара предсказать не выйдет: если я отступлю назад, Хорнет убьет меня, продолжив выпад, если отступлю в любую из сторон вдоль стен, попаду под удар, отступать некуда, остается только одно — парировать. Раз я могу создать дым, смогу и палку. Я представил себе объект длинной цилиндрической формы, как он появляется у меня в руках. Хорнет даже не думала отступать, какие-то доли секунды решали мою судьбу: жить или умереть. Из моих рук начало что-то появляться, отдаленно похожее на рукоять, крепкой хваткой я вцепился за единственный шанс выжить и замахнулся навстречу Хорнет — вот оно, девушка не ожидала ответного удара и перешла в защиту, моя палка столкнулась с ее мечом — у меня получилось! По палке «поползла» кровь, именно поползла, будто щупальца обхватили мое оружие. Хорнет задумала контратаку? Я бросил палку из рук и схватил Хорнет под локоть, тем самым блокировав ее попытку выкрутиться, после чего выполнил бросок через бедро. Хорнет вылетела на улицу, тем самым оказавшись не в том положении, чтобы продолжать бой. Она спрятала свое оружие, заставив кровь вернуться в место пореза, которое почти мгновенно покрылось кровяной корочкой. Проход в инвентарь перекрыт, теперь можно спокойно поговорить. — Хорнет! Что ты творишь? Зачем ты на меня напала? — Потому что ты убийца! — кричала она, даже не думая успокаиваться. — Ты хочешь убить моих друзей! — Если бы я хотел их убить, я бы это уже давно сделал! — оправдывался я. — Я никого не хочу убивать! — Врешь! — она мне точно не верила, — Ты врешь! Что мне делать? Если мы продолжим кричать, это привлечет внимание учеников, обеденный перерыв еще не окончен — погодите-ка, что это за звук? Что-то трещащее, похожее на звериный рев мотора, где-то за забором едет машина? — Ты пытаешься их обмануть! Я ни за что не отдам их на растерзание такому, как ты! Похоже Хорнет даже не обращает внимания на раздражитель, ее голова забита только мной, она словно одержима. Голос у нее не самый красивый, высокий и немного глухой, надрывающиеся голосовые связки играют с ней злую шутку. За забором действительно оказалась машина, не электрокар, а четырехместный джип на бензине — такие очень редко встретишь. Транспорт остановился, окно на задних местах медленно опускалось, затем из него выглянул человек и вытянул свою руку в нашу сторону — неужели я попался? В руках человека что-то находилось, что-то похожее на оружие — в нас собрались стрелять? Но в кого, в меня или в Хорнет? Наиболее вероятный вариант — я, но, если это ошибка, пусть я и увернусь, под удар попадет Хорнет, а я не хочу, чтобы она умерла. На размышления не было времени: она не видела людей позади, лишь продолжала на меня кричать. Я бросился в сторону Хорнет, она оторопела, наверное, подумав, что я решил ее убить. Мы вместе рухнули на землю, прогремел звук трескающейся штукатурки — мое спонтанное решение только что сохранило нам жизнь. Хорнет опомнилась сразу же, как только увидела дыру в стене. После неудачного покушения машина тронулась с места, это могло значить только одно — целью был не я. Нужно было хоть как-то распознать нападавших, оставить хоть какой-то след на уезжающей машине. Я бросился вслед за ней, но транспорт был куда быстрее, догнать не получится. Идея в голову пришла молниеносно: на ходу я создал новую палку, но с небольшими зубьями, чтобы нанести корпусу наибольший урон, замахнулся, после чего отправил ее в полет. Как только я выпустил палку из рук, тут же упал на землю в противоположную сторону от резкого удара в шею. Мой снаряд прилетел прямо в багажник автомобиля, разорвав его обшивку в клочья — именно этого я и хотел. Машина скрылась за поворотом. В этот момент я уже лежал на земле, задыхаясь и истекая кровью. От недостатка воздуха в легких кололо, вдохнуть никак — пронзительная боль сразу же ударяет в шею. Такое ранение не может быть смертельным для шепота, но как же это больно. А что бы почувствовал обычный человек? Он бы как минимум испугался за свою жизнь, чего не скажешь обо мне. Можно ли на самом деле сказать, что я — бессмертный? Звуки шагов сигнализировали о приближении человека, кто-то увидел произошедшее и отправился выручить меня, он взвалил меня на плечи и потащил в сторону школы. По дороге его ноги подкашивались, находясь у него на спине, я то ли дело сползал вниз — значит меня тащит женщина. — Такаги, не отключайся! — послышался женский голос. — Слышишь? Все будет хорошо, Юмико тебе поможет! Так вот оно что, Хорнет опомнилась и вернулась мне помочь, такой голос сложно с чем-то спутать. Интересно, как она отреагирует, когда с ее плеч слезет совсем нетронутый Ашидо, я ведь уже начал регенерировать, как и рассказывала Юмико, сконцентрировав свою энергию на месте ранения. Пусть было очень больно и трудно дышать, эти пронзительные чувства сходили на нет. Благо пуля прошла навылет. Примечательно то, что звуки выстрела были практически бесшумными, значит стреляли из пневматики: таких сейчас много, пороха в Гармонии практически нет. Хорнет изо всех сил пыталась дотащить меня до школы, это было глупым решением. Как только я пришел в себя, я тихонько постучал ее по плечу и попросил меня опустить на землю. Хорнет с изумлением и искренним непониманием смотрела на меня, не могла даже и слова из себя выдавить, она лишь медленно сползла на землю. — Ну чего ты молчишь, будто призрака увидела, — усмехнулся я. — Почему? — спросила она с явным непониманием. — Что почему? — с тем же непониманием спросил я. — Почему ты оттолкнул меня? Я же собиралась тебя убить! Я напала на тебя и была готова зарезать, так почему ты спас меня? — Потому что ты — мой друг. Хорнет выдохнула, то ли от облегчения, то ли от напряжения. Радовало то, что она усмирила свой пыл. — У тебя такая же способность, как у Юмико, да? Ты можешь делать любые вещи из ничего, лечить свои раны? Она показывала мне газету, ты правда такой плохой, как о тебе пишут? — Знаешь, немного напрягает, когда мне пальцами тычут в газеты и плакаты. Потом поговорим, — отмахнулся я, — попроси ребят проводить тебя до дома, с меня хватит на сегодня, кровь с твоей одежды я уже убрал, можешь не переживать. Просто оставь меня, дай собраться с мыслями. — Хорошо, — пробормотала она, опустив голову, — я приглашаю тебя в дом семьи Ишимару, там я тебя как следует отблагодарю. Всего доброго, друг. Хорнет поднялась с земли и тихим шагом поплелась в сторону школы. Эта девушка была из тех, кто очень ценит своих друзей, ради них она была готова сцепиться со мной, даже не зная о моих способностях. Такая дружба заслуживает похвалы, за исключением одного но — отдуваться пришлось мне и сейчас я очень раздражен этим фактом. Сегодня красноглазый юноша дважды мог лишиться жизни, спасла реакция и капля удачи, ведь если бы пуля попала мне в голову, я бы, вероятно, уже не восстановился, ведь в основе моей силы лежат мозговые процессы, а если мозг умирает — умирает и тело. Этот день запомнится мне своей очередной сногсшибательной историей о завязанном узелке дружбы. Кто знает, возможно эти люди когда-нибудь спасут мне жизнь. Я обязательно зайду в дом семьи Ишимару, а пока лучше просто вернуться домой.Глава 4: Обратная сторона аристократии
Мне потребовалось несколько дней, чтобы прийти в себя. Такое количество эмоциональной нагрузки за несколько дней превышает тот объем, который можно стерпеть и остаться в строю. Я думал, что правильно называю себя стойким и терпеливым, такое умозаключение от части является верным, но лимиты мои не так уж и далеки. Все это время я жил у Юмико, она любезно выделила мне комнатку напротив своей, только делать там было нечего. Мы общались за чашечкой чая, иногда встречались по пути в туалет, но как факт, разговоров было мало: она загружена своей повседневной рутиной, а я прожигаю сутки взаперти, как это было всегда. Юмико не пускала меня за свой компьютер, там находилось все ее творчество, которое ей почему-то стыдно было мне показывать. Как я понял, Юмико неплохо рисует — она начинала с бумаги, а впоследствии перешла на электронный рисунок. Вся бумага в доме была в моем распоряжении, я тоже попробовал себя в рисовании, но получалось не то, чтобы дико, а скорее даже в «животном» стиле. В таком деле нужен опыт, а он накапливается со временем, пока ты из раза в раз стараешься и становишься лучше, растешь. По крайней мере я не сильно расстроен результатом, такой небольшой экскурс дал мне понимание о том, как Юмико смогла создать столь сложный предмет, как расческа. У этой девушки богатое воображение, как и у меня, но разница лишь в том, что свои внутренние образы она видит куда лучше и четче. Я не могу представить расческу с кучей симметричных зубьев: они либо разбрасываются спонтанно, либо сама ее форма нарушается, потому как я уделяю ей меньше внимания. Если хочешь владеть мечом — нужно всесторонне развиваться, начиная от абстрактного мышления, а заканчивая тяжелыми тренировками, ведь взяв в руки свежевыкованный меч единожды, ты точно не станешь мастером меча. Сегодня выходной день, Юмико как обычно налила мне черный чай, который я на дух не переношу. Рыбья память этой девушки дает о себе знать. К нам в гости зашли Хорнет и Лео, они были в хорошем расположении духа, что не могло не радовать. Уже сидя за столом я вспомнил о том, что Хорнет пригласила меня к себе домой, а я тогда молча ушел. Я бы правда хотел взглянуть на то место, где обитает такое привилегированное сословие, как аристократия. — Хорнет, а когда я могу заглянуть к тебе? Ты ведь приглашала меня, а я уже несколько дней тут торчу безвылазно. — В любой день в любое время суток, дядя ждет тебя всегда. Можем все вместе сегодня туда пойти, это хороший шанс для Лео и Юмико побывать у меня дома, просто просочившись вместе с тобой. Мой дядя такой человек — только дай повод, и он отпустит все формальности. — Точно! Ашидо, ты — наш билет в особняк семьи Ишимару! — радостно обронила Юмико. — Чему ты так рада? Вы что, ни разу там не были? — спросил я. — А кто бы нас туда пустил? — влез Леонхардт. — Верно, — продолжила Хорнет, — ты спас мне жизнь и это куда более весомый повод, чтобы прийти в гости, нежели просто притащить друга на поводке к воротам и нагло заявить о намерении показать дом. — Твоя правда. Когда пойдем? — Так-с, давайте так: мы с Юмико пройдемся по магазинам за тортиком, а вы найдете себе одежду поприличнее. — Чем тебе моя одежда не нравится? — с долькой обиды промолвил Леонхардт. — Знаешь, шел бы ты к другу или к своей любимой даме, такой наряд был бы вполне неплохим, но ты идешь в гости к консервативному дяде-аристократу. Даже если Ашидо придет в стильном смокинге за пятьдесят тысяч Гармонийских кредитов, ты его будешь позорить своим видом. Я не считаю твой наряд каким-то вульгарным или недостойным моего внимания, я просто говорю фактами. — Доступно, — утвердил я. — Доступно, — подхватил Леонхардт. — Встретимся здесь. Когда все будут готовы, тогда и пойдем, — закончила Хорнет. Мы допили чай, Юмико в сопровождении Хорнет отправилась переодеваться. Мы с Лео уже были одеты и двинулись на поиски магазина одежды. Нам парням не понять, что такого делают эти девушки, что ждать их приходится часами. Пока они примеряют что-то на выход, мы успеем купить костюмы и еще кучу времени проторчим на улице в томительном ожидании. Я привычно напялил свои солнцезащитные очки, наш путь лежал вдоль одной из нескольких торговых площадей района. Если так поразмыслить, сегодня я впервые вижу Лео после того дня. Идти молча было бы не очень уютно, мне стоит поговорить с ним и познакомиться поближе: — Слушай, Лео, я бы хотел извиниться. — За что? Не помню ничего такого, за что следовало бы извиняться. — Когда мы последний раз виделись, я ушел сразу после знакомства, с моей стороны это было очень некрасиво. — Не бери в голову! — смеялся он. — Хорнет уже всем поделилась, я не держу на тебя зла. Только убедился в том, что ты на самом деле хороший человек, Ашидо. — Ты правда так думаешь? — А как же. В отличие от этих двух болтушек, я не читал всякие пакости в газетах, потому ничего не мог сказать о тебе, как о человеке в день нашей первой встречи. В моих глазах ты ничем не отличался от других учеников школы, такой же самый обычный парень, с которым можно подружиться, тем более, что Юмико охотно тебя рекламировала. — Приятно слышать, мне давно такого не говорили. Ты считаешь меня другом? — Ну как сказать, другом просто так не становятся, нужно время, чтобы прийти к взаимопониманию и проникнуться этим ароматом дружбы, так я считаю. — Аналогично, — с ноткой облегчения произнес я, — слушай, а какая у тебя способность? Хорнет мне ее показала во всех красках, точно так же, как и Юмико, а вот про тебя я совсем ничего не знаю. — Узнаешь рано или поздно, о таком на людях не говорят, я тоже не особо много о тебе знаю. Как представится возможность, я точно ее покажу. — Не люблю такую навязанную интригу, буду теперь по ночам сидеть гадать, что в меня может воткнуть старина Леонхардт. — Сосульку в тебя воткну! — смеясь, воскликнул он. — Хорошая шутка, так держать. Особенно смешная, если брать во внимание, то что зима в Гармонии идет не больше месяца. Ты что, назначил мне дату смерти от сосульки? — Расслабься, я не собираюсь на тебя кидаться. Я не импульсивная девочка в круглых очках с бредовой манией величия, — сказал Лео, постебавшись над образом Хорнет. — Очень на это надеюсь. Кстати говоря, это ты заказывал на меня костюм? — Наверное, Юмико говорила, что нужно заказать костюм для друга, сам он не может. Он был для тебя? Не жмет нигде? — Все отлично, сидит прекрасно. Я это к тому, что, имея одинаковую комплекцию тела со мной, тебе бы лучше взять два костюма, пока я подожду на улице. — А, точно, тебе же нельзя так спокойно слоняться по улицам. Хорошо, я возьму, но, если прогадаю с размером — будешь ютиться в узких брюках. — Заметано. По дороге мы болтали о многих вещах: друзья, игры, спорт, фильмы. Это было весело, Леонхардт был парнем моего возраста, может чуть младше. Я давно не общался со сверстниками так близко. Душу греет факт того, что вскоре я смогу назвать его своим другом. Мы наконец дошли до торговой площади, я отдал Лео деньги на костюм за нас двоих — у меня все равно их было больше, спасибо Наталье. Лео проскользнул в магазин строгой одежды, а я остался стоять на углу и разглядывать разного рода плакаты. В этом районе везде царит атмосфера безопасности, улицы внушают некоторый уют, а главное, что в голову почти не лезут дурные воспоминания, которые появляются вместе с грязью и дряхлыми домиками. Долго ждать не пришлось, Лео вышел минут через десять, держа в руках два новеньких костюмчика. Нужно быловозвращаться назад. Надеюсь девочки успели купить торт, нам ведь пришлось идти куда дальше. Мы все так же благополучно вернулись домой, Юмико и Хорнет уже ждали нас там с тортиком, что было удивительно. Мы быстро переоделись в новые элегантные костюмы. Поскольку все уже были одеты, а торт тягостно ждал пока его съедят, можно было выдвигаться. И вот мы вчетвером идем в гости к Хорнет. Кто знает, что этот мужчина хочет мне сказать, но слова благодарности от Хорнет я бы послушал. Эта девушка не из тех, кто кинется тебе в ноги и будет восхвалять за спасенную жизнь, она это сделает за чашкой чая. Кто-то делает тоже самое за стопкой виски, разница лишь в оболочке, а на деле такие, казалось бы, разные люди преподносят свою благодарность одинаково. Мы шли по извилистой дороге в гору, это была граница Дипломатического района, а дальше склон единственной горы в Гармонии, название которой я и по сей день не запомнил — какое-то сложное непроизносимое слово на немецком. Немного погодя мы уткнулись в ворота, расположенные прямо около дороги. Хорнет передала команду в звонок на стене, к которой прилегали ворота, и они отворились. Передо мной предстал потрясающий вид особняка с роскошными пышными садами, в которых хозяйничали горничные. «Много», — подумал я. Только ступив на порог все почувствовали, что попали на землю влиятельного человека, стало немного не по себе. Я снял очки, здесь не от кого скрываться. Нам навстречу шел полный мужчина в белом смокинге. Страх развеялся, как только он попался мне на глаза: этот человек выглядел очень добродушным, его одновременно стильная и небрежная бородка делали его похожим на служителя церкви в отставке. Хорнет шла впереди, а как только мы сблизились на расстояние для диалога, она нас остановила. — Господа, представляю вам Кагеяму Ишимару, это — владелец особняка и мой кровный дядя. — представила она человека перед нами, после чего повернулась в его сторону. — Дядя, представляю тебе своих друзей: Юмико Таканаши и Леонхардт Акина, а также своего спасителя и так же верного друга — Ашидо Такаги. — Приятно со всеми вами познакомиться, особенно с тобой, Ашидо. — сказал толстый дядя. — Взаимно, господин Ишимару. — Ой, брось ты свой этикет! Для тебя просто Кагеяма. У меня к тебе сегодня отличное предложение, ты готов выслушать? — Да, я внимательно слушаю. — Я очень признателен тебе за спасение моей племянницы, а в благодарность предлагаю большую сумму денег, но у тебя есть возможность поднять ставки. — Это как? — заинтересовался я. — Хорнет, солнце, не расскажешь ему? — Конечно, дядя. Слушай внимательно, — начала Хорнет, — Ашидо, это очень выгодная сделка, для человека с судьбой, подобной твоей. Семья Ишимару уже более двадцати лет занимает высокую должность в общественном и государственном строе Гармонии, к нам обращаются самые разные люди для решения юридических вопросов, будь то списание долгов или судебное дело. Но у такой популярности есть и обратная сторона — когда-то наша семья была большой и неразлучной, но с появлением противников нашей деятельности она начала уменьшаться, пока не сократилась до нас двоих. У меня нет никого, кроме дяди, а у дяди нет никого, кроме меня. Пусть у нас и были соперники, они никогда не переходили нам дорогу, но все изменилось. Моих родителей убили, когда я была совсем маленькой, жену господина Кагеямы три года назад нашли мертвой на склоне горы, а на мою жизнь то ли дело устраивают покушения. В тот день оно могло оказаться удачным, но нападавшим помешал именно ты, потому дядя готов предложить тебе нечто большее, чем внушительную сумму денег, если ты согласишься на некоторую услугу. — Спасибо, — поблагодарил ее дядя, — итак, перейдем к делу, Хорнет рассказала мне о твоих способностях, о твоих умениях залечивать раны. Я предлагаю тебе ту самую сумму, дом в Торговом районе и горничную в придачу, если ты узнаешь кто открыл на нас охоту и разделаешься с ними, раз и навсегда, либо ты можешь прямо сейчас забрать деньги и уйти. — Подумай над этим предложением, оно стоит того, — дополнила Хорнет. — Это действительно очень заманчивое предложение, но где гарантии того, что я получу все обещанное? — Подпишем контракт, если придется кровью, а бонусом я даю слово семьи Ишимару, — уверенно заявил Кагеяма. — С контрактом все понятно, но что значит слово семьи Ишимару? — Ты в любой момент сможешь подорвать репутацию семьи, если заявишь о нашей неблагосклонности на публике, — произнесла Хорнет. — Остальное обсудим за столом, прошу вас! — так нас пригласил Кагеяма в дом. Мы прошли внутрь дома, он не выглядел таким большим, как снаружи, но вид здесь был потрясающий: красивое мраморное покрытие на стенах, пестрые люстры, везде суетливые горничные. Мы прошли в подобие банкетного зала, только маленького, уселись за накрытый стол. Смотря на него, я задаюсь лишь одним вопросом — зачем мы покупали торт? Господин Кагеяма сел рядом со мной, мы продолжили наш диалог, пока остальные наслаждались едой. — Итак, Ашидо, у тебя есть ко мне какие-нибудь вопросы? — Да, при чем очень много. Начнем с того, кто эти люди, я лишь мельком видел их: передвигаются на джипе, носят костюмы, используют пневматическое оружие. Разве этой информации достаточно, чтобы выследить их? — Вполне. На таких машинах запрещено передвигаться кому попало, на них ездят только представители какого-нибудь крупного агентства, таких в городе немало, но машины по пальцам рук можно пересчитать. — То есть, если таких машин в Гармонии так мало, значит я без особой сложности найду ту, что поцарапал? — Ты оставил на машине пометку? — удивился он. — Я пробил багажник машины палкой с зубьями, не думаю, что они такую в скором времени починят. — Это все упрощает! Конечно, они скорее всего ее где-то спрячут, а может и уничтожат, но, если ты застанешь кого-то рядом с этой машиной, останется только его допросить, а там дело за малым. — Послушайте, мистер Кагеяма, я не могу обещать успех в этом деле. Я борюсь с монстром внутри себя и не хочу убивать людей. Я могу защитить Хорнет, но, боюсь я не способен выследить и уничтожить группировку, которая на вас охотится. — Я тебя не заставляю, условия ты слышал, закончишь дело — приходи за наградой, откажешься — уходи, я найду другого. От тебя требуется хотя бы выследить их, я подумаю над тем, как тебя отблагодарить. — Если от меня требуется лишь выследить их, а не уничтожить, тогда почему вы не наймете профессионалов? Почему сами не выясните, кто на вас охотится? — Не забывай, что я — тоже жертва, любые сомнительные связи могут меня погубить, а вместе со мной и самого дорого для меня человека — мою племяшку Хорнет. Я выбрал тебя, потому что ты — преступник, у тебя нет мотива, чтобы убивать меня, а я могу тебе помочь. Это двусторонне выгодная сделка, не находишь? — Я понимаю, потому соглашаюсь на эту сделку, сделаю все, что смогу. Если мне на глаза попадется эта машина, я выясню, кто замешан в охоте на семью Ишимару, а дальше все будет зависеть от моего желания продолжить дело, а также от познаний моей собственной силы, которой я все еще не до конца овладел. Если я буду достаточно стойким, чтобы снова пролить кровь и оставить за собой гору трупов, если буду достаточно силен, чтобы выжить в такой схватке — я закончу дело. В противном случае, я лишь предоставлю информацию, не более. — Договорились! Иона, тащи документы! — радостно воскликнул он. В комнату вошла горничная, она принесла нам бумагу. Господин Кагеяма принялся что-то в нее вписывать. Как только он закончил, завершающим сценой стал порез пальца, который непоколебимо врезался в бумагу. — Клянусь кровью семьи Ишимару, что выдам твою награду за труд в случае успеха, контракт действует бессрочно. Твоя очередь оставить «подпись». — Шепоты не оставляют отпечатков, а кровь, вероятнее всего, исчезнет. — Достаточно подписи. Я оставил свою подпись на документе — сколько же лет я ее уже не использовал. Значит вот как все обернулось, я заключил выгодный контракт, но в том же время очень сложный и опасный. Сейчас я точно ничем не смогу помочь семье Ишимару, но упускать такой шанс было бы глупо, тем более, что мне не впервой смотреть на кровь. Может и друзья мне в этом деле помогут, я не против разделить с ними оговоренную награду. Дядя Хорнет был вне себя от радости. По всей видимости, он долго ждал этого момента: — Ну-с, Ашидо, я очень рад, что ты сегодня зашел к нам в гости вместе со своими друзьями. Располагайся и ешь, что захочешь, я пойду по своим делам. Когда соберетесь уходить, позовите меня, хочу с вами попрощаться. — До встречи, господин Кагеяма. Он смешно поплелся к выходу, тяжело, наверное, носить на ногах такой вес. Мне нужно присоединиться к друзьям, я тоже проголодался и все это время смотрел на то, как жадно Юмико уплетает здешнюю еду. Я встал и передислоцировался на другой конец стола, сев рядом с ней. Едва прожевав она залепетала: — Ашидо! Ты не представляешь, какая же здесь вкусная курица, — невероятно громко начала свой монолог Юмико, — в ней мало того, что душистые приправы, она еще сделана по какому-то особому рецепту, в ней чувствуются нотки чеснока и лимонного сока! Нежное мясо тает во рту, словно пуддинг, и не застревает в зубах! Пусть на курице виднеются следы поджарки грилем, в этих местах она не отдает никаким дефектом пережарки и точно так же в неминуемой гармонии смешивается со слюной в моем рту! Едва откусив кусочек, я познала всю суть вездесущего, я познала что-то, находящиеся за гранью любого кулинарного искусства, эта курица не от мира сего, она пришла из места по ту сторону Бездны, из другого мира, где существует какое-то сверхразумное существо, без каких-либо ограничений в познании вселенной, оно и приготовило это прекрасное блюдо, оно знало, что я когда-то его попробую и решило захватить мое сердце через курицу! — Вообще-то, это блюдо приготовила Итачи — одна из горничных семьи Ишимару, — поправила одна из горничных. — Покажите мне ее! Я хочу видеть того, кто сделал это блюдо! — Юмико! Угомонись! — стараясь ее успокоить, воскликнул я, — своими запредельными красивыми речами ты ее только напугаешь, давай подойдем к ней после трапезы. — Я хочу сейчас! Дайте мне эту горничную! — Подождите немного, сейчас я ее приведу, — проявила инициативу горничная. — Стоять! Оливия, не надо — это приказ, — отрезала Хорнет. Значит эту красноволосую горничную зовут Оливия, учту это на будущее. — Как скажете, госпожа Ишимару, — подчинилась Оливия. — Нет! — закричала Юмико. — Я хочу ее прямо сейчас! Приведите мне ее! — Я не в праве оспаривать приказ госпожи, — качая головой, сказала Оливия. — Хорнет, скажи ей! — Не просто так говорят: «Путь к сердцу женщины лежит через ее желудок», — сумничал Леонхардт. — Вообще-то так говорят про мужчин, — поправила Хорнет. — Это работает в обе стороны, все мы любим вкусно поесть, некоторые в особенности. — Я просто хочу выйти за эту женщину замуж, — с переполненным радостью лицом произнесла Юмико, принеся нам очередное потрясение. — Грубо, ей семнадцать, — сообщила Хорнет. — О! Отлично, такая молодая, а уже женится на мне. — Юмико, ты прекрасно знаешь, как у нас относятся к однополым бракам, — напомнил Леонхардт, — лучше найди себе столь же умелого мужчину. — Кому какая разница? Мне не интересно, женщина это или мужчина, мне нужна только курица, — продолжала настаивать Юмико. — Если у тебя есть желание отвечать по статье за действия вопреки Кодексу Гармонии — вперед, — отметила Хорнет. — Чем больше я вас слушаю, тем тупее становлюсь, — пробурчал я. — Это все потому, что у тебя нет девушки, — заявила Юмико. — А вот сейчас обидно было… — Лео, — обратилась к нему Хорнет, — будь добр. Леонхардт ехидно кивнул Хорнет, пока Юмико уплетала неизвестную по счету куриную грудку. Он положил руку ей на голову и начал легонько поглаживать. Что удивительно, это работает, движения Юмико становятся все медленнее и медленнее, пока она совсем не отрубается, откинув голову на спинку и пуская слюни. — Что ты сделал? — удивился я. — Я же обещал показать свою способность при первой возможности. Вот, полюбуйся. — Ты усыпляешь людей, гладя по головке? — Я знал, что ты так скажешь, тебя легко обмануть. Нет, я просто слегка подморозил ей голову, тем самым замедлив мозговую активность, вот она и уснула. Не волнуйся, это ей не навредит. — Очень полезная способность, морозишь значит, или такую способность правильнее назвать «леденящей»? — Что-то вроде того, — сказал Лео, смеясь. — Оливия, — воскликнула Хорнет, — передай Итачи, пусть идет отдыхает, я думаю ей лучше сегодня не попадаться на глаза Юмико. — Будет сделано, госпожа. — Ашидо, — обратилась она уже ко мне, — тебе лучше поесть, нам скоро уходить. — Верно, за дело, всем приятного переваривания. — Еще один, — прошептала она, закатывая глаза, — приятного аппетита. Забавная ситуация, ни разу еще не видел Юмико такой… перевозбужденной. Ее воодушевленные возгласы помогли мне снять напряжение. Как же смешно это выглядит: как она спит на стуле, а изо рта стекает слюна от дичайшего аппетита. Мне нужно поесть, выбор здесь огромный, но внимание останавливается именно на запеченном картофеле — мое любимое блюдо, мама часто мне его готовила. На столе редко появлялось что-то кроме каши и картошки: район был беден для разнообразия в еде, а может бедной была моя семья. Было очень приятно вновь увидеть это блюдо, тем более в доме аристократа, прямо на его столе, за которым сижу я, только что подписавший выгодный контракт. Сегодня я чувствую себя действительно хорошо. Проведя день в компании друзей, я, пусть и немного, заполнил дыру в своем сердце. Юмико, которую я встретил случайно, стала мне самым близким другом. Хорнет, которая хотела меня убить, сейчас сидит со мной за одним столом в особняке своего влиятельного дяди и называет другом. Леонхардт, который знаком со мной несколько дней, уже успел расположить меня к себе. Не знаю, как долго эти люди пробудут со мной, но эти моменты навсегда останутся в памяти. Ну что, пора собираться, я наелся до отвала, опустошив тарелку картошки, заев удовольствие салатом «Цезарь», который тоже является одним из моих любимых блюд. — Лео, буди Юмико, — скомандовал я, — пора домой. — А ты куда скромнее ешь, чем она, — посмеялся он. — Это точно, — улыбнулась Хорнет. — Собирайтесь, я пойду за дядей, чтобы он вас проводил, встретимся у входа. Хорнет элегантно прошлась салфеткой по своим губам, затем встала изо стола и пошла к двери. Я легонько толкал Юмико в плечо, пока та не подала признаки жизни. Она, словно овощ поднялась изо стола и попятилась к выходу. Мы с Леонхардтом подхватили ее, попрощались с горничными и точно так же пошли на выход. У крыльца уже ждали оставшиеся члены семьи Ишимару, они невольно улыбались, глядя на то, как мы тащим Юмико. На улице уже был темный вечер, долго же мы сидели внутри, даже счет времени потеряли. Дойдя до крыльца, Юмико наконец очухалась и встала в трезвую стойку. — Ну что, господа, очень приятно было с вами познакомиться. Чувствую, вечер вы провели отлично, — сказал Кагеяма, смеясь, — по барышне все видно. — Я не пьяная, — возразила Юмико, сделав большие пробелы между словами. — Вижу, вижу, как стеклышко, — продолжал смеяться он. — Что с ней? — поинтересовался я. — Она пила вино, пока вы с господином Ишимару обсуждали важное дело, — объяснил мне Лео. — Юмико совсем не умеет пить, — иронично сказала Хорнет. — Так вот почему она так восхваляла кури… — Цыц! — заткнул меня Леонхардт, не успел я закончить реплику. — Молчи лучше. — А? — едва стоя на ногах и смешно побулькивая, промолвила Юмико. — Спасибо, что пришли, ребята, увидимся в будние. И тебе отдельное спасибо, Ашидо, — поблагодарила нас Хорнет. — Не стоит благодарности, я делал то, что посчитал правильным. — Скромность красит человека, — отметил Кагеяма. — До свидания, друзья, — попрощалась с нами Хорнет. — Всего доброго, приходите к нам еще! — улыбаясь, закончил Кагеяма. Мы попрощались с этой душевной семейкой и двинулись домой. Я уже во второй раз тащил Юмико на себе, благо Лео мне с этим делом очень помог. По темной извилистой дороге мы спустились со склона и попали в привычный район. Как только порог дома № 17 был пересечен, Лео попрощался со мной и в одиночку пошел домой, а я в привычной позе потащил эту увесистую задницу в ее кровать. Чего стоило найти ключи в ее сумочке — нечто. Не хотелось оставлять Юмико в парадной одежде лежать на спальном месте, потому я решил ее переодеть. В этот раз все было не так плохо: я уже привык к виду ее тела, хоть и видел его всего один раз, потому процесс уже не был таким смущающим. Перевернув ее на живот, я расстегнул бюстгальтер и вытянул его окопными путями из-под туши спящей подруги. Смотреть на то, что кроется под нижним бельем я все еще не был готов, тем более в такой нелепой ситуации, когда Юмико беспомощно завывает во сне. Я нацепил на нее ночнушку и оставил наедине со сладким сном про курицу, повесил одежду на вешалку, после чего благополучно отправился в свою комнату. Да, эта комната, можно сказать, уже успела стать моей. Я разделся и рухнул на кровать, меня переполняло чувство удовлетворения, но были некоторые беспокойные моменты. Поначалу я переживал за Леонхардта, как он дойдет до дома, но это беспокойство быстро сошло на нет — он не простой человек, а ренегат. Не знаю, насколько сильный, но вполне способный себя защитить, потому он не стоит моих волнений. Но был еще один момент, который тревожит меня уже не один день — факт того, что мне снова придется убивать. Пусть моя кровоточащая душа борется с монстром внутри, пусть я пытаюсь себе внушить то, что отбирать у человека жизнь — это зверство и я не имею на то право, я все равно рано или поздно к этому приду, я снова убью кого-то, а потом снова и снова. И это не закончится, пока я не умру. Это уже больше походит на болезнь — на самую настоящую кровавую лихорадку…Глава 5: Наши маски
И вот я снова здесь, смотрю в пустоту без каких-либо выраженных человеческих чувств, словно реальности не существует: сердце не бьется, дыхания нет, колени после вчерашнего дня не болят, одна лишь твоя душа здесь существует — в этом месте нет никаких иных раздражителей: привыкнув к пустоте внутри и снаружи, ты находишь такое окружение спокойным. Для кого-то сон — это картинки, это фильм, построенный на непонятной тебе суете. Иногда даже можно стать героем этих событий, попав в осознанный сон — такому рад каждый. Но когда тебе снится один единственный сон, который из раза в раз не меняется, можно лишь мечтать о том, чтобы стать простым человеком и желать пощупать мозговую пленку как тебе заблагорассудится. Во сне я думал лишь о том, как мне поступить дальше — я снова загнал себя в тупик. Редкий шепот в этой тишине мог бы подсказать, но сегодня он и сам спит. Нужен кто-то, способный направить меня в нужную сторону, человек, который научит меня быть сильным. Во что бы то ни стало, я должен закончить начатое — избавить Хорнет от ее врагов. Мне нужен дом — место, где я смогу жить как все, свой собственный дом. Может для Кагеямы раскидываться домами в порядке вещей, он не мог знать о том, что я одной ногой на улице, другой в могиле. Горничная была бы кстати, интересно, кто из них достанется мне — Оливия, может быть? Приятная и послушная девушка, как и подобает людям ее профессии. Нужно будет еще как-нибудь зайти в гости только ради знакомства с горничными, глядишь подберу вариант для себя. Немного поразмыслив о планах на день, я решил остаток своего времени посвятить тренировкам. Попытки создать меч заканчивались провалом: поначалу он выходил кривым, лезвию не хватало остроты, рукоять была неудобной формы. Часами практики я-таки добился правильной симметричной формы и эргономичной рукояти, но вес такого меча был мне не по силам — его баланс был нарушен, лезвие оказалось тяжелым, а восстанавливать стойку, возвращая меч после удара, казалось просто невозможным. Можно сказать, что я потратил время впустую, создавая клеймор. О чем я только думал со своим телосложением — его хрен поднимешь, ни то что бы размахивать им. Пусть я был расстроен результатом, близился момент пробуждения. Он слегка отличается от того, когда ты просыпаешься не по своей воле — в такие моменты все резко гаснет, и ты открываешь глаза, но, если твой мозг закончил цикл сна, пустота постепенно начинает трескаться, пока полностью не распадется — тогда сон и заканчивается. Проснувшись, я осознал, что, если бы поспал на минутку больше, мой внутренний мир во сне бы мгновенно погас от тяжелого приземления Юмико на мою грудную клетку. Она стояла в дверном проеме и пилила меня взглядом. — Доброе утро, — не растерялся я. — Ты опять меня раздевал? — она все так же смотрела на меня, задавая этот вопрос. — Ты хотела спать в одежде? — Нет, — очевидный ответ, — меня интересует воспользовался ли ты моментом, чтобы поглазеть на мои формы. — Я бы все равно не сознался, если бы смотрел. — Этого достаточно, у тебя все на лице написано, — сказала, как отрезала. — Спасибо, что не смотрел. Я даже на секунду испугался, она развернулась и побрела вдоль по коридору. Эта девушка выглядит легкомысленной, но на деле она очень даже умная и серьезная. Это что-то вроде маски, которую Юмико использует, чтобы скрывать свои внутренние переживания. У меня не получается носить такую маску, поэтому она отчетливо видит, когда я вру. Прикинувшись дурачком, я буду выглядеть подозрительно, сделав слишком серьезное лицо, то же самое. Когда я говорю прямо, нет смысла сомневаться — это она уже усвоила. Интересно, есть ли на свете такой человек, который может читать мысли других? Такому человеку невозможно солгать, не говоря уже о том, что он знает все твои сокровенные секреты, например, о том, что ты — серийный убийца или коррумпированный чиновник. Даже если бы такой человек был на этом острове, его бы уже прибрал к рукам король. Я встал с кровати и вслед за Юмико пошел вниз. Она приводит себя в порядок, заняв уборную, было бы неплохо порадовать ее завтраком. Я слабоват в готовке каких-то заумных блюд, но что-нибудь простенькое сготовить способен. Сегодня наш день откроет яичница по моему особому рецепту: помимо обжарки яиц на сковороде, я добавляю небольшие кусочки мякиша и крабовые палочки. С таким способом приготовления ты получаешь самые обычные жареные яйца, но с хрустящим хлебушком в масле и пикантным привкусом. Только главное не забыть перемешать желток с белком и сначала обжарить добавку. Я встал у плиты и взялся за дело. Когда блюдо было готово, Юмико уже закончила свои дела и вошла на кухню. — Только себе приготовил? — обиженно вздохнула голодная пташка. Я знаю, что порция была маленькой — виной тому полупустой холодильник. Из четырех яиц не выйдет приготовить такую еду на двоих. Если бы я готовил английские гренки, хватило бы на всех, но мне хотелось, чтобы Юмико оценила мои умения в готовке. — Это тебе, — обрадовал ее я. — Как это? — недоумевала она, — а ты что будешь есть? — Я не голоден. — Врешь, — вне всяких сомнений, она видела меня насквозь. — Да, я вру, что не голоден, но завтрак точно для тебя. — Давай разделим его, — предложила Юмико, — нам хватит. — Ты не наешься таким объемом, уверяю. — Можешь не убеждать меня: я либо поделюсь с тобой, либо ничего есть не буду, — Юмико не оставила мне и шанса. — Сделай правильный выбор. Мы поделили нашу порцию пополам, пусть этого было немного, но аппетитный и сочный завтрак был обеспечен. Глядя на то, как Юмико уплетает свою порцию, я вспомнил вчерашний вечер. — Ты помнишь, что было вчера? — поинтересовался я у Юмико. — Еще слово и я тебе вилку в глаз воткну, — прорычала Юмико с набитым ртом. — Я не про курицу, — такие моменты лучше отсеять. — Ты про то, как я напилась? — Именно. — Могу сказать лишь одно, — она широко улыбнулась, — простите за доставленные неудобства. — Ничего страшного, ты тоже когда-нибудь меня так тащить будешь. — Мне на самом деле очень стыдно, я еще ни разу в жизни не пила, а тут такое устроила… — Все хорошо, ты не сильно буянила, по крайней мере никого не убила. Мы немного посмеялись, после чего убрали все за собой и отправились по своим делам: Юмико заняла компьютер, чтобы порисовать, а мне предстояло зайти на чай к Наталье. Пусть для нее воскресенье будет днем отдыха, но для меня сегодня считай рабочий день — есть вопросы, на которые возможно найти ответы. Я оделся в уже привычную одежду, нацепил очки-авиаторы и ушел, напоследок потискав Юмико по голове. Хотелось бы верить, что Наталья или кто-либо из ее знакомых мне помогут — с такими связями они, вероятно, хорошо копают информацию. Самое интересное то, что я все еще не знаю фамилию своего работодателя, хотя работаю на эту женщину уже более месяца, при том получая приличные деньги. Через какое-то время я добрался до привычного бара и сразу двинулся в кабинет к властной женщине. Подойдя к двери я уже собрался было стучать, но меня неожиданно прервал бармен: — Босса сегодня нет, — осведомил меня мужчина, — она на встрече. — Понятно, благодарю. И что мне теперь делать? Все планы на день пошли коту под хвост, но не должен же я после такого нелепого провала опускать руки, нельзя же всю жизнь рассчитывать на одного влиятельного человека. В такой ситуации я могу обратиться к ее подчиненным — даже если они не помогут, то все равно передадут информацию, если я посвящу их в курс дела. В голову приходило лишь одно — обратиться к Коннору, но для начала его нужно найти. «Этот мужик может быть где угодно», — так я подумал, но стоило мне обратиться к бармену с вопросом, он тут же отправил меня в курилку. Такие места я люблю меньше всего, в них всегда отвратно пахнет, а смок выжигает глаза, но люди продолжают курить, несмотря на то, что они потребляют максимальное возможное количество вредных веществ. Дело — есть дело, потому мне приходится пойти в курилку, где среди толпы накаченных мужчин за тридцать Коннора не оказалось. — Уважаемые, подскажите, — обратился я к ним, покашливая от плотного дыма, — Коннор давно отсюда ушел? — Он сюда и не заходил, — ответил мне один из сидящих, — поищи на улице за домом, он сказал, что там покурит. — Спасибо, — прокряхтел я и пулей вылетел из помещения. Если Коннора не окажется на улице, спросить уже будет не у кого, останется только случайно столкнуться с ним в каком-нибудь коридоре, но такой шанс поймать сложно. Я вышел на улицу и поплелся вдоль периметра дома. Как только я повернул за угол, в поле зрения оказался именно тот, кого так хотелось найти — он здесь. Я тихонько подошел к Коннору, который тихо стоял, прислонившись к стене, никак не реагируя на мое приближение. Подойдя вплотную, я встал рядом, тоже прислонившись к стене. Он выглядел грустным, даже голову в мою сторону не поворачивал, лишь смотрел куда-то пустым взглядом. Мне нужна была его помощь, но досаждать ему в такой ситуации не хотелось. Нельзя сразу переходить к делу, нужно его расспросить: — Привет, Коннор. — Привет, Ашидо. Такое начало разговора ставило его в тупик, может Коннор и был настроен на диалог, но не мог выдавить из себя ничего такого, что поддержал бы собеседник. — Слушай, — спросил я прямо, — у тебя что-то случилось? — Да так, — отмазался он, — ничего особенного. — В таком случае, я бы хотел к тебе обратиться за помощью. Видишь ли… — Мне диагностировали рак легких, — перебил меня Коннор, не дав возможности продолжить речь, — сегодня я был в больнице, жаловался на то, что харкаюсь кровью, думал ничего серьезного, но нет, — тяжело вздохнул он, — жить мне осталось не больше месяца. — Как же так, — не верил я его словам, — Коннор, ты ведь шутишь? — Ты же видишь, что я стою на улице и дышу свежим воздухом, вместо того, чтобы с компанией сидеть в привычном для нас месте, — пробормотал он спокойным тоном. — Они тоже знают? — Нет, — опровергнул он, — им незачем знать, пусть остаются в неведении. — Ты не хочешь расстраивать своих друзей? — Хотелось бы мне назвать их друзьями, — он закатил голову и посмотрел в небо, — я работал с этими людьми более шестнадцати лет, но никто из них так и не сумел стать моим другом, как печально. — Но я ведь тоже для тебя коллега, — подметил я, — разве нет? Почему тогда ты поделился со мной такой плохой новостью. — Не знаю, — сказал он, — наверное, потому что ты единственный, кто пришел сюда, чтобы поговорить со мной. — Коннор, мы можем тебя вылечить! — пытался я обнадежить. — Энергия Бездны способна лечить рак, по крайней мере, я так думаю… Но если есть надежда — значит нужно цепляться за любую возможность! — Помнишь я говорил, — он повернул голову в мою сторону, — чтобы ты когда-нибудь выручил меня в благодарность? — Да, я помню! Этот момент настал, я… — Забудь, — заткнул меня Коннор, после чего снова поднял голову. Я молчал, глядя на то, как по его щекам катилась слеза. — С меня довольно этой собачьей жизни, — сглотнул он, — я заплатил свою цену за все то, что совершил в прошлом. Я не тот человек, которого нужно спасать, Ашидо. — Ты уверен? — не сдавался я. — Есть иной выход, ты можешь перекрыть все зло, делая людям как можно больше добра, — я немного замялся, но вскоре продолжил, — для этого не обязательно умирать, у тебя впереди еще много лет жизни, Коннор, так проживи ее по новой! Начни заново, будто ничего не было! — Перестань меня отговаривать, — сказал он, — я уже все решил. Буду делать людям добро оставшийся месяц, а затем умру где-нибудь в переулке, как и подобает таким людям, как я. — Не говори так, ты совсем не плохой человек! — возразил я. — Ты спас меня от голодной смерти, сделал большое добро маленькому человеку, и я уверен, есть другие, кто считает так же! — Ашидо, — он все так же холодно и спокойно мне отвечал, — сопоставь количество спасенных тобой жизней с теми, кому ты всю жизнь загубил. Мой показатель ни капли не лучше, мы оба — плохие люди. Сколько бы благородных поступков ты не совершил, сколько бы на твоей стороне благодарных не было — ты никогда не смоешь все свои грехи. — Может ты и прав… — Ашидо, пусть этот разговор останется между нами, я не хочу, чтобы кто-нибудь еще об этом знал. — Хорошо, друг, — смирился я. — Ты хотел что-то мне сказать, — опомнился Коннор, или же просто вернулся к моменту, от которого больше не выйдет уходить, — так говори же. — Коннор, я не могу обращаться к тебе со своими просьбами если ты в таком состоянии. — Я же говорил, что с сегодняшнего дня я буду делать людям добро до самой смерти, начиная с тебя. — Ты точно уверен? — колебался я. — Не обесценивай мои слова, Ашидо. — Хорошо, я могу перейти к делу? — скованно поинтересовался я. — Да, к делу. Такая новость оказалась для меня очень печальной. Я был очень благодарен Коннору за его вклад в мою жизнь, за то, как неравнодушно он ко мне отнесся. Теперь я понял, что он имел в виду, когда говорил о том, что он был таким же — этот человек рос без любви и где-то в моем возрасте оказался на улице. Будучи тем же оборванцем, он попал в «Гидру», посвятив весь остаток своей жизни ей. Не знаю, в чем этому человеку пришлось участвовать, но раз он считает, что его грехи смыть невозможно, значит Коннор убивал, и убивал он много. Думая об этом, я теряю весь свой жизненный настрой: пусть я и спас жизнь Юмико и Хорнет, в противовес я забрал жизни десятков человек, что колоссально перевешивает мой счетчик кармы в отрицательную сторону. Если бы я был на его месте, смог бы я искупить вину? Смог бы я спасти столько людей, чтобы меня отпустили терзания совести? Смог бы я выбрать жизнь на горе трупов вместо смерти? Я понимаю Коннора, ему пришлось сделать трудный выбор, и я не в праве оспаривать его и уж тем более осуждать. Раз Коннор выбрал смерть — я не буду его останавливать. — Ух, — старался я привести себя в чувства, — к делу, к делу… — Не переживай, малой, помогу, чем смогу, — поддержал он меня. — Значит так, Коннор, скажи, — я все еще не привел себя в чувства, — тебе говорит о чем-нибудь фамилия Ишимару? — Дай-ка подумать, — он сделал паузу, — да, да, работали с такими, это же аристократы из Дипломатического, они нас пару раз вытаскивали из передряг. — Из каких передряг? — Однажды один из наших в рамках дела убил гвардейца, за что того судили, но Ариана Ишимару помогла нам доказать, что он просто защищался. — Ариана? — интересно, кто это: мать, бабушка или тетя Хорнет. — Ариану убили лет восемь назад, — это было ожидаемо, — какой-то подонок отрезал ей уши, но примечательно то, что она не была первой, кто умер в этой семье. Злопамятный тип попался, либо ее убил кто-то другой, мотив которого мы точно не узнаем. — Кого-то убили до нее, подробности будут? — продолжил я опрос. — До этого было еще одно дело, довольно грязное, наш бывший босс собирался судиться с одной из исследовательских лабораторий: у него был компромат на них, который он был готов уничтожить за деньги, но ГИЛ отказалась платить, после чего босс пошел в суд закладывать свою жертву. Он так и не дошел до него — нашли мертвым в обнимку со своим адвокатом. — Кто был этим адвокатом? — Кайден Ишимару, — он дал нужный мне ответ, — Ариана умерла через пару месяцев после него. — Думаете это ГИЛ с ними расправились? — предположил я. — Мы так и не смогли доказать их причастность, — вздохнул Коннор, — показания свидетелей расходились, в итоге дело закрыли. — В каком-то из этих дел упоминалась машина? — Не знаю подробностей, скорее не помню — всем, чем смог, я тебе помог. — В таком случае, спасибо тебе, Коннор. Если сможешь, задай Наталье мой вопрос, мне нужен максимум информации, чтобы найти того, кто убил Кайдена, Ариану и других членов семьи Ишимару. — Хорошо, — ответил он, — это все? — Да, спасибо тебе, Коннор, за все. — Просто иди уже домой, — отстранился он. — Как знаешь, до встречи, Коннор, — с печальным выражением лица произнес я напоследок. — Береги себя, Ашидо, — с таким же выражением лица произнес Коннор. Информации было немного, и вся она была отнюдь не хорошей: сначала рак, потом суды, а в заключение — смерти. Из этого можно было бы сложить логическую цепочку, но для этого нужен был Кагеяма, а вместе с ним и Хорнет. Мне нужно обсудить детали этих дел с ними. Я еле плелся в обратную сторону — этот день нельзя было назвать хорошим или нормальным. Ранее я никогда не испытывал такого чувства безысходности: когда у тебя есть все, чтобы помочь человеку, но тот отвергает твою помощь. Уверен, Юмико избавила бы его от рака, и он бы еще долгое время жил будними здорового мужчины, но воля к жизни иссякла — его с самого начала нельзя было вытащить из пропасти. Мне остается лишь смириться, отпустить и жить дальше. Я шел с опущенной вниз головой, мой вид был не таким естественным, как обычно — не хватало еще подцепить гвардейца на хвост. До дома семьи Ишимару оставалось всего ничего, пройти минут двадцать пешком, а затем подняться по склону. Пока я шел вдоль дороги, в моей голове что-то как будто щелкнуло, я обернулся и увидел, что на меня вполоборота смотрит какой-то светловолосый парень в синей одежде — вид у него такой, будто у него тоже «щелкнуло» в голове, но он куда больше напуган, чем в замешательстве. Какие-то несколько секунд мы смотрели друг на друга, пока парень резко не бросился бежать. Я не нашел лучшего решения, чем броситься вслед за ним: скорее всего он просто узнал меня и испугался за свою жизнь, но есть и малая вероятность того, что он причастен к событиям, к которым без хитрости и удачи не подкопаться. «Быстрый», — подумал я. Он ловко обходил все препятствия и не давал мне с ним сблизиться — сократить дистанцию было невозможно. Этот парень точно что-то скрывает, иначе почему я не могу его догнать? После нескольких минут погони он сворачивает в переулок, я — следом. Как только я вылетел из-за угла в конце одного из домов, образующих переулок, меня сбили с ног ошметки бетона, посыпавшиеся со стены. Оправившись от удара, я встал на ноги и осмотрелся: впереди было небольшое открытое пространство, ограниченное домами и стоянкой для транспорта по сторонам. Парень стоял в центре, а рядом находилась розововолосая девушка в причудливом костюме, будто она пародировала Вана Хельсинга. Хотел бы я ей об этом сказать, но на меня был направлен мушкет — такое стародавнее огнестрельное оружие. Сейчас его нигде не достать, точно так же, как и порох к нему, отсюда можно сделать вывод, что девушка — шепот, а вот по поводу парня я все еще сомневаюсь. — Оставь нас в покое! — заговорил он, — мы тебе ничего не сделали! — О чем ты, парень? — я не понимал, почему он начал убегать, и не уйду, не получив объяснений. — Ты бросился прочь, лишь увидев меня, мне показалось это подозрительным. — Это ты выглядишь подозрительно, преследуя меня через весь район! — Я не уйду, пока ты мне не расскажешь, кто ты такой, — говорил я на ходу, сокращая расстояние между нами. — Ни шагу дальше! — пригрозила девушка, — я тебе быстро голову пробью. — Милена, тише, — успокаивал ее парень, — не похоже, что он собирается нас убить. Я с ним поговорю, а ты не спускай с мушки, окей? — Я поняла, давай, — подтвердила она. — И что вы решили, — вклинился я, — поговорим, или будем угрожать друг другу? — Ты ведь тоже шепот, да? — спросил парень. Стоило ему задать вопрос, он тут же создал из ничего меч, точно так же, как это делала Юмико, а затем направил на меня. Он был похож на греческий ксифос, но адаптированный под хватку двумя руками — этот парень знает толк в моделировании своего оружия, может мне взять у него уроки? Для наглядной демонстрации своих никчемных умений, я создал мой заученный клеймор, который сразу же, потянув мои руки своим лезвием вниз, с металлическим звоном рухнул на землю. — Тяжелый, — усмехнулся я, — таким я навряд ли что-то вам сделаю, так может вы сложите оружие? — предложил я. — Значит все-таки шепот, — подтвердил он свое предположение. — Ты мог специально его утяжелить, чтобы мы ослабили бдительность, — сомневался парень. — Отнюдь, я не владею своей силой, — опровергнул я, — мой меч не имеет никакого баланса и размахивать им невозможно, а создать другой не выйдет — не пробовал даже. — Милена, опусти ствол, он нам не враг, — приказал парень. — С ума сошел? — возмутилась она. — Он же нападет на нас! — Если нападет — стреляй, — прошептал парень. Он убрал свое оружие и двинулся в мою сторону, я тоже убрал свою игрушку — нам не нужны недопонимания. Как только он приблизился ко мне на расстояние для диалога, я к нему обратился. — Слушай, мне нужны объяснения. — Алан, — перебил он, — Алан Ковинский, теперь ты назовись, — скомандовал он. — Хорошо, Алан, мое имя — Ашидо Такаги. — Ты хочешь знать, зачем я от тебя убегал, так? — нахмурился он. — Да, более ничего мне от тебя не нужно, если ответ устроит. — Я испугался, — так он ответил. — Ты просто испугался и все? — спросил я с непониманием. — Да, у меня в голове произошел «щелк», а когда я обернулся, то столкнулся с твоим убийственным взглядом, который чувствовался даже через очки, и не придумал ничего лучше, чем убежать. — Я почувствовал тоже самое, этот «щелк» вызвал недопонимания. — То есть ты не собирался меня кромсать? — хотел Алан удостовериться. — И в мыслях не было, я тебя впервые вижу: нет ни мотивов, ни возможности, тем более, что ты владеешь своим искусством куда лучше, чем я. — Тем не менее, ты смог создать меч, — подметил он. — Как долго ты с ним практиковался? — Несколько часов, — ответил я. — Всего? — изумился он. — Милена, иди сюда, — подозвал он девушку. Она все это время стояла в стороне, даже не думая убирать оружие. Как только Алан ее окликнул, она спрятала свой мушкет и пошла на сближение. — Он не опасен? — спросила она. — Нет, — уверенно заявил Алан. Было заметно, что они все еще не очень мне доверяют, но ведь если бы я хотел их убить, я бы не стал оправдываться. Девушка заговорила: — Милена Гвинвуд, приятно познакомиться, — она сделала небольшую паузу, — эм… — Ашидо Такаги, — подсказал Алан. — Алан, — обратился я, — можно тебя спросить? — Д-да, — замялся он, — спрашивай. — Я обратил внимание на то, как выглядит твой меч — это ксифос, но ты удлинил его вместе с рукоятью для хватки двумя руками, сделал лезвие шире, как тебе это удалось? — Погоди, погоди, сначала напомни, — ушел он от ответа, — сколько ты создавал клеймор? — Несколько часов. — Что? — Милена была мягко говоря в шоке. — А что не так? — я не понимал такой реакции. — Ашидо, ты не мог создать меч за какие-то ничтожные часы, — пояснил Алан. — Почему? — У меня ушло на это несколько месяцев! — ответил он. — Милена потратила два года на то, чтобы сделать мушкет, а до этого еще месяц, чтобы сделать лук! А ты сделал меч, пусть не идеальный, всего за несколько часов! — Вы думаете, что этого мало? — Я предлагаю сделку, — вмешалась Милена, — мы могли бы обменяться навыками. — О чем ты? — спросил Алан. — Ашидо, ты можешь научить нас создавать оружия с нуля так быстро? — поинтересовалась у меня Милена. — Взамен, Алан научит тебя корректировать оружие. — Это выгодно всем, но можете ли вы мне доверять? — Встретились бы мы при других обстоятельствах, недоверия можно было бы избежать, — пояснил Алан. — Я все еще сомневаюсь. — Брось! — прокричала Милена. — Мы столько времени угробили впустую! Нельзя упускать такой шанс! — Может ты и права. Ашидо, — обратился ко мне Алан, — мы можем начать прямо сейчас? — Нет, Алан, я не могу. — Почему? — сказали они одновременно. — Сегодня я узнал, что у близкого мне человека диагностировали рак, — пояснил я, опустив голову в пол. — К тому же, я расследую одно очень важное дело — оно стоит того, чтобы погнаться за любым подозрительным человеком с улицы, позабыв об эмоциях, но заниматься чем-то таким, когда тебя переполняют смешанные чувства — я так просто не могу, поймите меня, — я сделал паузу, после чего предложил им другой вариант. — Я готов прийти сюда завтра, если вы согласны. — Идет, — подтвердила Милена, — завтра на этом же месте после полудня. — Тогда договорились, я приду. — В таком случае до завтра, Ашидо, — сказал Алан. — До свидания, ребята. Я медленно развернулся и пошел в обратную от них сторону, но вспомнил кое-что, о чем вполне уместно было бы спросить. — Ребят, — развернулся я. — Что такое? — спросил Алан. — Ну, мы не могли бы стать друзьями? — ответ изумил их, будто бы я сказал какую-то чушь. — Не пойми нас неправильно, — сказала Милена, — но мы еще не готовы с тобой подружиться. — Понятно, — проскрипел я, — увидимся завтра. О чем я только думал, когда решил спросить об этом. Сначала я их до смерти перепугал, а теперь еще и опозорился. Надеюсь, они и правда мне помогут, мой меч совсем не подходит для меня: он слишком длинный и тяжелый. Меч Алана выглядит похожим, но он немного короче и тоньше, с его мускулатурой проблем с использованием не будет. Мне нужен другой меч, которым легко орудовать, со своей смертоносной уникальностью. Я даже не заметил, как пошел не по той дороге — я собирался зайти к Хорнет, но шел по дороге домой — к Юмико. Сегодня я совсем не свой, а может быть это и есть настоящий я: рассеянный, унылый, вечно метаюсь между хорошо и плохо. Значит быть таким воодушевленным и целеустремленным — это лишь моя маска, которую я периодически надеваю, чтобы не только скрыть свою натуру от других, но аналогично скрыться от самого себя? Такой расклад совсем не радует, я не могу разобраться в своих чувствах, в моем сердце нет никакой великой цели, у меня нет мечты, я желаю лишь одного — выжить. Когда-то я мечтал о друзьях, такие люди в моей жизни все-таки появились — сейчас я в этом уверен, но что делать дальше? Искать свою любовь? — Нет, она не сможет жить с таким мной, мы оба будем выгорать, пока не сломаемся окончательно, а я хочу любви, которую пронесу до конца своей жизни. Реальность не похожа на новеллы — люди непредсказуемы, а не заскриптованы. Не сблизившись с человеком, ты никогда не добьешься его сердца, а любить тебя за просто так никто не станет. Вешая на себя маски, я лишь все усугубляю, но я непреднамеренно этим занимаюсь. Я — очень противоречивый человек: пусть и не желаю убивать людей — я это делаю, внушение радости в жизни всегда заканчивается апатией, стоит чему-то плохому произойти. Сейчас я не знаю, что должен делать, чтобы в старости улыбаться, оглядываясь назад, но я точно знаю, что должен разобраться в себе и стать полноценным человеком, только тогда я смогу заняться своей никчемной жизнью. Лишь когда я стану самим собой, когда я будут хорош не только на словах, но и на деле — тогда и сверну любую гору.Глава 6: Первые враги
Близилась ночь, солнце уже спряталось за горизонтом, улицы освещал лишь тусклый свет уличных фонарей. Я снова возвращаюсь домой в подавленном состоянии. Что в такой ситуации может быть хуже, чем столкнуться на пороге с Юмико, которая откроет мне дверь? В очередной раз увидев меня таким встревоженным, она сразу все поймет, отвертеться будет невозможно, поэтому я пойду на хитрость. Пусть я задумывал нечто иное, планы изменились в тот момент, когда в дверях белого домика меня встретила не только она, но и ее вечерняя компания — Хорнет. Как и предполагалось, девушки обратили внимание на мой унылый вид и поинтересовались в чем причина. Мне совсем не хотелось говорить ничего о «Гидре», а уж тем более о Конноре, девочкам не обязательно было об этом знать, потому я замылил факт их участия в моем расследовании. Мы прошли за обеденный стол, где я за чашкой черного чая, который всей душой ненавижу, рассказал Хорнет о деталях смертей ее членов семьи — о тех, которые мне удалось вытянуть из человека, стоящего одной ногой в могиле. — Спасибо, что рассказал, — поблагодарила меня Хорнет, — Ариана и Кайден были моими мамой и папой, — поведала она. — Как думаешь, этого будет достаточно, чтобы выйти на убийц? — спросила Юмико. — Маловероятно, — подметил я. — Ашидо, ты все равно должен рассказать обо всем моему дяде, он мог бы вспомнить другие известные ему детали. Я, например, ни слова не слышала про дело с ГИЛ. Отец рассказывал лишь о том, какие деньги был готов ему заплатить дядя в строгом костюме, если они успешно отсудят деньги у госучреждения. Хорнет не знала о том, кем был этот дядя, докопаться до истины было куда проще мне, чем ей, но для этого нужно куда больше информации, а мы снова в тупике. Единственный способ продвинуться — начать копать среди костей. Исследовательских лабораторий в городе несколько, а Коннор не уточнял, какая именно была причастна к делу с отцом Хорнет. Если окажется, что все эти черные дела лежат на совести ГИЛ под номером три, я сразу же откажусь от последующих шагов, ведь именно здесь моя история закончилась и снова началась. Предчувствие подсказывает, что во всем виноват Колден, ведь если он так умело водил меня за нос долгие годы, ничего не мешало избавиться от пары-тройки людей, которые что-то на них нарыли. Если бы Кайден Ишимару выжил в тот день, я мог бы и не постигнуть всего этого отчаяния. — Хорнет, я не отпущу тебя домой в такое время суток — это опасно. — И не придется, Ашидо. Сегодня я ночую здесь, — пояснила она. — Ого, — удивился я. — Как ты пришла к такому решению? — Знаешь, иногда хочется поспать в кровати обычного человека, — улыбнулась Хорнет, — я уже не первый раз захожу к Юмико на ночь. — Погоди, а как мы все будем спать? — опешил я. — В доме только две кровати. — Ты не мог сегодня пойти туда, где ты обычно спишь? — промямлила Юмико. — Тише, ты, — буркнула Хорнет, — я лягу с Ашидо в соседней комнате, если тебе некуда его положить. — Эм, — протянул я. — Абсурд! — протестовала Юмико. — Он к тебе ночью приставать будет! — Неужели? — Хорнет широко улыбнулась, — Ашидо же просто душка, ни разу в жизни не трогавший девушку, думаешь хватит смелости? — перевела она свой взгляд на меня, не стягивая ехидной ухмылки. — Трогал, трогал! Вон, погляди, как он краснеет! И вправду, мои уши горели, очевидно, я краснел как помидор. — Вы что-то от меня скрываете? — Хорнет залепетала еще сильнее. — Т-ты что! — в этот раз уже сама Юмико покраснела. — Не подумай ничего лишнего! Я скромно улыбался, было смешно наблюдать за этой постыдной картиной. — Он меня не трогал, нет! Я не такая девушка, ко мне нельзя приласкаться! — оправдывалась Юмико. — А ты что скажешь, Ашидо? — переключилась Хорнет. — Ну, полуголой Юмико я пару раз виде… — Заткнись! — оборвала Юмико. — Ни слова больше! Молчи, молчи, молчи, молчи! Хорнет рассмеялась, а следом за ней и я. Как насмешки надо мной переросли в черный троллинг Юмико? Это подняло мне настроение, я был готов сказать что угодно, лишь бы это было смешно. — И как тебе, Ашидо? Есть за что пощупать? — продолжила Хорнет. — Да замолчите уже наконец! — прерывала Юмико. — Он меня не трогал! — уверяла она, пиля взглядом подругу. — Ладно, девочки, успокойтесь, — я переключил взгляд на Хорнет, дабы объясниться. — Я лишь смывал с нее кровь и переодевал после случая с курицей, не более — не могу вторгаться в личное пространство девушки без любви. — Ого, — изумилась Хорнет. — А жаль, вы неплохо смотритесь вместе. — К черту, — не выдержала Юмико. — Спите, как хотите! Я пошла к себе в комнату! Она вышла изо стола и обиженно побрела наверх. Хорнет с улыбкой смотрела ей вслед, а вот я подумал, что переборщил. Интересно, что в этот момент находилось у нее в голове. — Не волнуйся, она такая, — подбодрила Хорнет. Просто смущается тебя. — Почему? — Потому что ты мужчина, Ашидо, и очень даже привлекательный, — объяснила она. У Юмико еще не было мужчин, как и у нас с тобой людей другого пола, я вижу, какими глазами она на тебя смотрит. — Что ты хочешь сказать? — недоумевал я. — Она к тебе неравнодушна, просто ты этого не замечаешь. Забавно, я даже не думал о Юмико, как о девушке, для меня она была всего лишь другом. Даже когда я смотрел на ее женское тело, у меня в голове не было никаких похабных мыслей, а теперь, когда Хорнет так прямо заявила мне такое, я не знаю, как теперь мне к ней относиться. — Идем спать, — сказала Хорнет. — Идем, — ответил я. Мы убрали со стола и пошли наверх — в комнату, где обычно я спал в одиночку. Хорнет уже зашла в комнату и попросила меня подождать, пока она переоденется. Я в очередной раз томительно ожидаю. Пока я ждал Хорнет, хотелось хоть как-то дать понять Юмико, что мне не все равно. Я легонько постучал в дверь ее комнаты и сказал лишь: «Спокойной ночи, Юми». Позади меня дверь уже распахнулась, и Хорнет позвала внутрь. Мне ведь тоже нужно было раздеться, что мало ее волновало. — Раздевайся, я отвернусь, — так она сказала. Я снял с себя одежду, а затем подковано нырнул под одеяло. Когда-то на этой кровати спали родители Юмико, я все еще не знаю, что с ними произошло. Хорнет тем временем повернулась в мою сторону, ее лицо уже было не таким веселым, как минутами ранее. Она глубоко смотрела на меня, что вызывало небольшой дискомфорт. — Ашидо, — наконец заговорила она, — скажи, я тебя привлекаю как девушка? — Почему ты хочешь об этом узнать? — Мне нужно это знать. — Хорошо, — поддался я, — могу сказать лишь то, что ты красивая и хороший друг. — Ты правда так считаешь? — спросила она, ожидая услышать положительный ответ. — Да. Хорнет уставилась в потолок и немного изменилась в лице в лучшую сторону, о чем говорила ее, пусть и не большая, но искренняя улыбка. — Знаешь, иногда мне очень не хватает почувствовать себя женщиной. Статус аристократа мешает жить полноценной жизнью, и я даже не знаю, может ли кто-то сказать что-нибудь хорошее обо мне, может ли кто-то сказать что-то простое, что заставит меня ерзать по ночам, вспоминая об этом. — Я смог это «что-то» сказать? — Смог, мне приятно слышать от тебя такие слова. В моей жизни рано или поздно появиться мужчина, и я хотела бы, чтобы им был кто-то столь же близкий, как ты. — Хочешь сказать, что я тебе нравлюсь? — очередное потрясение. — Ты тоже красивый, Ашидо, а еще в тебе сокрыт большой потенциал, но я не могу вмешиваться в твою жизнь, зная, как на тебя смотрит моя единственная подруга. — А что насчет Лео? — Лео — бабник, за ним всегда хвостиком плетутся девочки помладше, такой человек навряд ли сможет полюбить девушку с таким сложным характером, как у меня. Кажется, я стал немного лучше понимать Хорнет, ей не хватает не только мужского внимания, но и внимания других, окружающих ее людей. Клеймо аристократа показывает Хорнет с такой стороны, будто она недосягаема и к ее сердцу никак не подкопаешься. Леонхардт смог сдружиться с ней, потому что у них есть что-то общее — ребята являются ренегатами, а с такой проблемой никакой статус не помешает подружиться. Мы оба молчали, я смотрел на нее, а она в потолок. — Хорнет, — подозвал ее я. — Чего? — Ты не боишься жить такой жизнью — жизнью ренегата? — Единственное чего я боюсь — это остаться в одиночестве, — выговорила она. — Как я тебя понимаю. — Тебе не о чем волноваться, Ашидо, с таким обаянием и искренностью ты никогда не будешь одинок. Такие слова из уст Хорнет радуют меня больше всего, хоть я и не сильно в них верю. — И ты не волнуйся, подруга, если кто-то сблизится с тобой, несмотря на то, что ты аристократ, одинокой смертью ты точно не помрешь. — Спасибо, — улыбнулась она, — спокойной ночи. — Спокойной ночи. Мы развернулись в противоположные стороны друг от друга. Пора бы и правда уснуть — завтра у меня намечена встреча. Думая о чем-то перед сном, ты создаешь себе атмосферу, в которой засыпать становится проще, если конечно думать не о чем-то плохом. Чем больше я общаюсь с людьми, тем больше понимаю, что все мы не идеальны. Даже такой человек как Хорнет, имея деньги и влияние, все равно от чего-то страдает. Возможно, даже сам король сейчас лежит у себя в кровати и думает, что что-то в его жизни не так. В это же время я, являясь обычным изгоем, постепенно приобретаю в жизни краски, узнаю много нового и приятного от людей, которые меня окружают. Если все так, как сказала Хорнет, тогда мне нужно стараться сохранить все эти отношения, и я это сделаю. *** Мое утро началось с треска привычной пустоты в моем сне, Юмико толкала меня в бок, не давая поспать. Оно и к лучшему, ведь сидеть часами и пытаться найти себе занятие немного удручает. Тем не менее я не сидел на жопе ровно, а практиковался с мечом, пробуя создать что-нибудь простое. Открыв глаза, я встретился с грозным взглядом растрепанной зеленоглазой подружки. — Признавайся, что ты ночью делал с Хорнет? — голосила она. — Ничего, — сонным голосом ответил я. — Ага, как же, — она мне не верила, — тогда почему она утром вышла из комнаты с таким радостным лицом, будто вы тут похабщиной занимались? — Мы просто поговорили по душам перед сном, — оправдывался я. — Смотри мне, — пригрозила Юмико, после чего в своем привычном стиле вылетела из комнаты. Опять никакого доброго утра я не услышал. Дурная привычка у этой девушки отпускать все манеры. Я встал с кровати и пошел умываться, благо встал я позже остальных. Уже за завтраком чувствовалось некоторое напряжение, Юмико чего-то суетилась на кухне, пока мы с Хорнет наслаждались завтраком. — Ашидо, не налегай на еду, мы сейчас пойдем в кафе, — пояснила Хорнет. — У меня немного другие планы, девочки, — отрезал я. — Это какие? — поинтересовалась Юмико. — Надо кое с кем встретиться, а после этого я могу заглянуть к вам, если вы еще не уйдете к тому времени. — Не переживай, — обнадежила Хорнет, — мы подолгу там сидим. Раз уж тебя там не будет, мы с Юми обсудим несколько вопросов, чтобы развеять недопонимания между друг другом. — Тебе очень многое придется мне объяснить, подруга, — нахмурилась Юмико. — Конечно, за этим мы и идем. — Кафе «Север» находится на торговой площади, которая к нам ближе всех остальных, — пояснила Юмико для меня. — Если надумаешь можешь приходить. — Я постараюсь. Я встал изо стола и собрался идти к Алану и Милене, ведь время уже подходило к десяти часам утра, а мне нужно еще успеть дойти до места встречи. Попрощавшись с девушками, я отправился в путь. Найти этот переулок было не так просто, потому что я не запоминал дорогу, когда вчера возвращался домой. Тем не менее, я все-таки его нашел, поплутав по району некоторое время. Отсюда до торговой площади не так далеко, потому я все еще могу успеть зайти в кафе после тренировки в кузнечном деле, если можно так выразиться. Но тут обнаруживается небольшая проблема — я пришел слишком рано. Делать нечего, подожду их на месте. Я просочился между домов, где все еще валялись вчерашние куски бетона, стоило повернуть за угол, как в глаза бросилась шокирующая картина — машина. Почему шокирующая? Машина как машина, но с одной весьма выраженной отличительной деталью — дырой в багажнике и знакомыми царапинами. — Что она здесь делает? — подумал я. Я решительно двинулся к машине — это была именно она, та, которую я пробил своей палкой с зубьями, которую так важно было найти. Внутри машины никого не было, она просто была припаркована кем-то в таком безлюдном месте. Они решили ее здесь оставить? Или же хозяин транспорта приехал сюда по каким-то грязным делам? — Нашел, что искал? — развеял тишину голос сзади. Я подумал, что это был Алан, что он меня подставил и заманил в ловушку, но там оказался совсем не он — это был высокий мужчина с длинным хвостом на голове, одетый в какое-то стильное тряпье. Он стоял у стены, скрестив руки и злорадствено смотря на меня. — Кто ты? — прокричал я. — Это твоя машина? В ответ он лишь оторвался от стены и двинулся в мою сторону, при этом вертя пальцем и поцокивая, будто я неправильно поставил вопрос. Затем его тело на секунду сверкнуло, а секундой позже я уже получил сильный удар в живот. От боли я скрючился, а он лишь добил меня тем, что швырнул в сторону, прямо на землю. — Мальчик мой, ты как раз вовремя, я подготовил тебе сюрприз! — все так же со злобной насмешкой говорил он. Я пытался встать, но на мои тщетные попытки он ответил ударом ногой прямо в челюсть. Это было очень больно, если он продолжит — я просто здесь умру. — Прекрати! — умолял я. — За что ты меня бьешь?! Я ожидал очередного удара, но этот мужчина лишь подошел поближе и присел на корточки, слегка наклонившись ко мне. — Больно тебе? Ты меня уже ненавидишь, да? — насмехался он. — Милый, милый, Ашидо, как же ты вырос, став еще аппетитнее. Он меня пугал, этот мужик — больной психопат! Он не слышит меня и не отвечает ни на какие вопросы, он лишь издевается надо мной! — Наверное столько друзей завел за это время, как они там поживают? — продолжал он. — Только попробуй их тронуть, и я! — Убьешь меня? — оборвал он. — Заставишь меня пожалеть? Я не знал, что ответить. Моя жизнь висит на волоске, без всякого сомнения он — мой враг, который откуда-то меня знает. — Я хочу, чтобы ты меня убил Ашидо, — дразнил он, но ты такой слабенький… Едва ли сможешь задеть меня… — Что тебе от меня нужно? — сглотнул я. — Мне? — изумился он. — Ничего. Я сегодня ходил в гости к Ишимару, такая забавная семейка! — смеялся он. — Давно мы с ними так не болтали! Они все лепетали: «Хандзо, не надо! Хандзо, не убивай!». — Что ты с ними сделал?! — кричал я. — Да шучу я, — смеялся он, — не знают они, как меня зовут! А вот ты запомнишь, — прекратив насмешку, прорычал он. — Что ты с ними сделал, мразь?! — Сходи сам посмотри, — парировал Хандзо, — тебе ой как понравится! Я так больше не могу, мне нужно бежать! И не куда-то, а к Ишимару. Я поднялся с земли и, держась за бок, двинулся к выходу из переулка. — Ну чего же ты так медленно? — он все никак не прекращал надо мной издеваться. — Может, ты еще можешь успеть! Я сконцентрировался на местах удара, залатал ушибы и переломы, теперь уже можно было бежать, но как мне от него скрыться? Этот ублюдок хочет лишь надругаться надо мной, а не убивать. Я оглядывался назад, он просто стоял и махал мне вдогонку. Я, что есть мочи, бросился в сторону кафе — мне нужны девочки, тем более, что Хорнет срочно нужно домой, приключилась беда! При чем очень и очень большая! Я бежал, позабыв про боль в ногах, бежал быстрее, чем когда-либо до этого! Кафе «Север» на торговой площади сразу кинулось в глаза, я на всей скорости ворвался внутрь. Мои глаза бегали по помещению, словно я какой-то психопат. Хоть бы они были здесь! И вот, наконец я замечаю знакомые белые и светлые волосы, бросаюсь в их сторону. — Хорнет! Хорнет! Быстрее! — кричал я. — Что случилось? — спросил привычный ошарашенный голос. — Беда! Быстрее домой! Как только я сказал об этом, тут же бросился на выход — я должен добежать до туда первым! На выходе я видел, как Хорнет вылетела из-за стола, опрокинув все, что на нем стояло. Хорошо, я буду не один. До дома семьи Ишимару не так далеко, нужно поднажать. В такие моменты, когда твое тело переполняет адреналином, идеи в голову приходят сами по себе — я сконцентрировался на своих ногах, тем самым ускорив движение. Додумался бы я до этого раньше, смог бы еще в тот раз догнать машину. До нужного места по склону я добрался за считанные минуты. Ворота не были открыты, пришлось их перепрыгивать, с чем справился я на ура. Стоило мне только ступить на территорию, стало понятно, что уже поздно: прямо вдоль дороги лежали окровавленные тела горничных, некоторые их части тела были разбросаны по дороге. Все эти пятна крови вселяли такой необъяснимый ужас, такое омерзительное чувство страха. Я двинулся в дом, по дороге, уложенной горами трупов, моя обувь хлюпала, пока я шагал по этим чудовищным багровым лужам. Оливия тоже здесь, я узнал ее по зеленым волосам, других таких горничных на глаза не попадалось. Двери в дом были распахнуты и еле висели на выбитых петлях. Прямо на пороге меня встречали другие горничные, а в середине холла, в луже собственной крови лежало главное огорчение — господин Кагеяма. Как же все могло так обернуться? Если их так зверски убили вчера, значит Хорнет сохранила себе жизнь только потому, что решила переночевать у подруги. Хотел бы я сказать, что это хорошо, но зная, как тяжело она это перенесет, язык не поворачивается. Теперь уже точно Хорнет осталась ни с чем — вся ее семья мертва, включая даже несчастных горничных. Сзади послышались тихие шаги, я обернулся и увидел до боли и ужаса опечаленное лицо, а рядом еще одно такое же. Они оба были полны непонимания, уверен, мое лицо выглядело так же. Мы не говорили ни слова, пока я стоял в дверях, Хорнет тихо, переполняясь эмоциями, не зная, как их выплеснуть, прошла мимо. Здесь и находилась точка кипения — чем ближе она подходила к мертвому дяде, тем больше впадала в истерику. Она вцепилась в него руками и начала истошно кричать. Водопад слез ощущался даже со спины. — Дядя! Нет! Пожалуйста, дядя, не умирай! НЕТ! — простонала Хорнет. Юмико тихо отдернула меня за кофту: — Пойдем поищем других, — прошептала она, еле сдерживая слезы, — может есть выжившие. Мы оставили Хорнет с ее дядей наедине, а сами двинулись вдоль по коридорам. Тела были везде, на каждом углу нас кто-то встречал, надежды никакой не было. — Давай разделимся, — предложила Юмико. Я лишь одобрительно кивнул. У каждого убитого в этом доме человека мы прощупывали пульс, как бы он не выглядел, но все без толку — все они были мертвы. Я зашел на кухню — везде трупы, зашел в прачечную — везде трупы, зашел в покои — там тоже трупы. Зайдя в мастерскую, я увидел все те же трупы, но внимание привлекла одна из горничных, руки которой были зажаты в тиски — долго просидела, они все посинели. Какое же невероятное зверство: вырезать каждого человека в таком большом доме и не забыть над кем-нибудь поизмываться. Я привычно прощупывал сердцебиение всех в этой комнате, пока очередь не дошла до горничной в тисках. Она сидела на коленях в полусогнутом положении. Эти тиски были огромными, больше похожие на пресс, девушка изогнула голову так, как никто бы не смог этого сделать. Примечательно то, что у девушки были какие-то животные уши на голове, а под костюмом виднелся хвост. Неужели убийца решил сделать для нее такое исключение? Я подобрался к ее шее, чтобы прощупать пульс, и, о боже, он есть! — Юмико! Юмико, скорее сюда! — прокричал я. От такого громкого крика девушка, которая казалась мертвой, вздрогнула и в страхе забегала глазами. Она жива, хоть кто-то в этом кошмаре выжил. Еще секунда и у нее начнется истерика, нужно успокоить. — Тише, тише, — шептал я, — все хорошо, мы тебе поможем, только успокойся, хорошо? Она немного сбавила свой напряженный темп, а затем из ее глаз полились слезы, полные одновременно и боли от пережитого, и радости от того, что ей пришли на помощь. — Ашидо! Где ты? — послышалось из коридора. — Мы здесь! Сюда! — звал я Юмико. Через несколько секунд она ворвалась в мастерскую и первое что я услышал: «О боже». Горничная молчала и ничего не могла сказать, оно и не нужно было. Я встал на ноги и взялся за рычаг тисков. — Тебя нужно освободить, будет больно, но надо потерпеть, — утешал я девушку. Хотел было покрутить рычаг, но Юмико меня остановила, резко вцепившись в руку. — Стой! Нельзя! — приказала она. — Почему? — возмутился я. — Нам надо ее вытащить! — Смотри, — она указала на ее синие руки, — ткани давно отмерли, даже если мы вытащим руки, она ими никогда в жизни больше не сможет воспользоваться, только больно сделаем, — уверяла она. — Так ты же можешь ее вылечить, — возразил я. — Вытащим, а потом залечим и все будет хорошо! — Я не могу, Ашидо, отмершие ткани уже не получится залечить, как бы я не старалась. Это очень печально, вот так просто потерять руки. Глядя на девушку, я думаю, как ей не будет туго, ведь она выглядит совсем молодой. — Что ты предлагаешь? — спросил я, в надежде услышать ответ. — Нужно перерубить руки, — утвердительно заявила она. — Ты сможешь найти в себе силы, чтобы сделать это? — Я… не знаю. — Рубите, — послышался мягкий голосок горничной, — я приму это. Она была готова, это хорошо. — Нам нужно что-то большое и острое, что-то вроде топора, — сказала Юмико. — У меня есть что-то такое, — уверенно заявил я и начал процесс создания оружия, над которым так долго практиковался во сне. В моих руках начала приобретать форму рукоять, затем гарда, и наконец, само лезвие — это была катана. Проведя во сне около семи часов, я смог добиться остроты и правильной формы. Пусть баланс меча все еще страдал, но им можно было сражаться, а уж перерубить плоть и кости этот меч точно способен. — Так, я потом спрошу, когда ты этому научился, — сказала Юмико, — а сейчас — за дело. Юмико подошла поближе и стала разглядывать горничную, определяя, в каком месте нужно перерубить руки. Она немного посуетилась и, наконец, заговорила. — Значит так, бей — вот сюда, — она пальцем показала на место чуть ниже плеча, — здесь находится плечевая кость, ее нужно разрубить пополам, тогда будет не так больно, а лезвие не встретит на пути сопротивления — отрубишь одним сильными ударом, но есть проблема. — Какая проблема? — Она сидит в таком положении, что две руки сразу перерубить не получится — если заденешь голову, она не выживет. Поэтому придется рубить их по-очереди. — Ты вытерпишь? — обратился я к горничной. — Вставьте мне тряпку в рот, — приказала она. Юмико не растерялась и засунула ей в рот свой пояс от платья, мы были готовы. Она задрала голову горничной так, чтобы я случайно не задел ее ударом, и крепкой хваткой зафиксировала ее. Это очень эмоциональный процесс — сейчас я отрублю руку ни в чем неповинной девушки, лишь бы ее спасти, но, если моя цель благая — я это сделаю. Пришлось взять яйца в кулак, чтобы сделать замах, я видел, как напряглась девушка, задрожав от напряжения. Нужно сделать это как можно быстрее. Я вложил в этот удар всю свою волю и вот, лезвие прошло как по маслу, послышались стоны боли, пол залила кровь, хлынувшая водопадом. Юмико крепко держала горничную под плечи, пока та дергалась и вырывалась. Она отодвинула ее так, чтобы я смог нанести второй удар, не сходя с места, дело за малым. — Давай вторую! — нервничала Юмико. — Быстрее! Я быстро замахнулся и нанес удар той же силы по второй руке, после чего обе девушки рухнули на пол. — Все хорошо, милая, — Юмико ее подбадривала, — мы закончили, сейчас я тебя вылечу! Я еще ни разу не видел, как Юмико лечит чужие раны, хоть и много об этом слышал. Она приставила свою руку к лопаткам горничной, из нее вылезло что-то похожее на несколько щупалец, толщиной с палец руки, эти щупальца будто вросли в ее спину. В некоторых местах они светились цветом энергии Юмико — потрясающая способность. Прямо у меня на глазах кровь остановилась, а руки в местах разреза стали затягиваться, формируя новый мышечный и кожный покров, но восстановить руки вышло лишь с небольшим выпиранием от ранения. Как и сказала Юмико, все что ниже — давно мертво, потому восстановить руки уже не выйдет. Какие же мы все-таки неидеальные. По окончании процесс Юмико камнем рухнула на пол, пытаясь хоть как-то поймать ртом побольше воздуха, а горничная полностью успокоилась и выплюнула пояс изо рта. Я тоже упал на стул, который был рядом и расщепил катану. Это было очень тяжело, очень эмоционально, но радует то, что мы хоть кого-то спасли, пусть и такой ценой. — Спасибо большое, — нашептывала благодарная горничная, — моя жизнь теперь принадлежит вам, если бы не вы, я бы здесь умерла в муках. — Не говори так, — отрицал я, — ты принадлежишь только себе, ты ведь тоже человек. — Я — кошка, — опровергнула она, я могу все объяснить. — Не надо, — отрезал я, — дома расскажешь. Юмико, — обратился я к лежачей, — поищи еще выживших, а я пока отнесу ее к Хорнет. — Госпожа Ишимару жива? — опешила горничная. — Да, с ней все хорошо, — ответил я. — Идите, я вас догоню, — скомандовала Юмико, еще не отдышавшись. Я аккуратно взял горничную на руки и пошел в сторону Хорнет. Она была довольно легкой, тем более, что только что сбросила несколько килограмм, как бы это мерзко не звучало. Приблизившись к месту, мы обнаружили лишь след крови, который вел на задний двор. С девушкой на руках я вышел во двор и застал душераздирающее зрелище — Хорнет размахивала лопатой, кидая землю в разные стороны. С одного лишь взгляда все было понятно — она собирается похоронить дядю. — Хорнет… Услышав меня, она остановилась, посмотрела высоко в небо и заговорила. — Мы переезжаем в Торговый район. Я боялся сказать что-либо еще, потому что понимаю, что она сейчас чувствует. Не нужно смотреть ей в лицо, чтобы знать, как оно в этот момент выглядит. — Забирайте ключи и уезжайте, — она протянула мне связку, — когда я вернусь, ты очень долго будешь объясняться, — прошипела она. Я взял связку ключей, на которой был написан нужный адрес. — А теперь оставьте меня, — приказала Хорнет. — Но… Хорнет, вдруг он вернется и… — ОСТАВЬТЕ МЕНЯ! Я понял, ни слова более. Она прокричала это из самых глубин души, ее лицо в этот момент было еще хуже, чем я себе представлял: оно было полно не только отчаяния, но и зверской ненависти, возможно даже ко мне. Я развернулся и пошел обратно в холл, надеюсь с ней все будет в порядке. В холле мы столкнулись с Юмико. — Ну как? — с надеждой спросил я. В ответ она лишь помотала головой, а после небольшой паузы заявила: — Нам нужно ее переодеть. — Согласен, — подтвердил я. Мы пошли в единственное место, где не было никаких тел — в комнату Хорнет. Немного порывшись в вещах, достали зеленую худи, а также удобные ботинки. Юмико переодевала горничную и даже не пилила меня тем, что я на это все смотрю, но ради приличия я все же отворачивался в некоторые моменты. Она нацепила на нее шляпу, а хвост спряла в джинсы, чтобы мы не привлекали лишнего внимания, после чего сама переоделась в то, что попалось под руку, а я сменил только ботинки — на другие предметы одежды ничья кровь не попала. Закончив с переодеванием, мы медленно двинулись сначала из дома, а затем вниз по склону. Горничная наконец очухалась и попросила поставить ее на ноги. Но ей все равно было тяжело идти, потому я придерживал ее рукой. — Знаешь, — сказала Юмико, а ведь сегодня у меня был день рождения, — она с болью усмехнулась. 24 июля значит, я запомню эту дату, чтобы в следующий день рождения устроить Юмико такой день, который заставит забыть события сегодняшнего. Значит Юмико сегодня исполнилось семнадцать лет, как и мне. Но через пару месяцев мы все равно уйдем в отрыв, если доживем. Сегодня у нас появился новый враг — Хандзо. Я уверен, что именно он убил всех в этом доме и именно он причастен ко всем остальным смертям в семье Ишимару, а самое странное, что он откуда-то меня знает, хотя никогда ранее мы не встречались. — Юмико, — обратился я к ней, — а ведь Торговый район далеко от нашего, считай, что на другом конце города, срезать можно лишь обойдя Парадный район, как мы до туда доберемся? — Поедем на метро, — ответила она, — там есть вагоны для инвалидов, в которые гвардии заходить запрещено, мы сойдем за сопровождающих. — А если меня узнают на проходной? — Сядем с надземной станции, на них нет проходных, — уверяла она. Мы так и поступили — сели на ближайшей надземной станции, после чего благополучно добрались до Торгового района в вагоне для инвалидов. Без этой девушки ничего бы не вышло. Следуя инструкциям горничной, мы быстро нашли нужный нам дом: он был куда больше, чем дом Юмико, здесь могли поместиться человек шесть, имея отдельные комнаты. Неужели именно о нем говорил Кагеяма, как о моей награде? Все дома в Торговом районе выполнены в Викторианском стиле, этот район поистине самый красивый в городе, а еще самый большой. Юмико взяла на себя горничную, дабы привести ее в порядок, а я отправился спать, хотя до сна еще было очень много времени. Вскоре мне придется разговаривать с Хорнет, и разговор будет далеко не из приятных. Пусть Кагеяма и обещал мне деньги, дом и горничную, теперь все это у меня есть, добытое кровью других людей. Я выполню свою часть сделки и расправлюсь с Хандзо, но не сейчас. Вспоминая о том, как он швырял меня из стороны в сторону, я терзаю себя мыслью о собственной слабости. Я научился создавать дым, бегать с огромной скоростью, даже практически освоил катану, но этого недостаточно. Выжить в этом мире одному невозможно, даже имея такие сверхъестественные способности, как у меня — мы должны держаться вместе и помогать друг другу, а иначе все в предначертанный нам день умрем.Глава 7: Разрядка
Всю ночь меня посещали тревожные мысли. Казалось бы, какие кошмары могут посещать человека, подобного мне, во сне. Худшим сценарием оказались собственные раздумья, которые часами не давали покоя. Я обещал сохранить все свои дружеские отношения, но после жуткой картины вчерашнего дня я очень сомневаюсь, что Хорнет будет ко мне относиться с тем же теплом. Наша дружба дала трещину, не прошло и недели, как я появился в ее жизни, а все мы уже столкнулись с большим трауром. Мне страшно, я боюсь снова утратить всех тех, кто вселил в мое сердце надежду. Мы знакомы совсем недолго, но я уже успел к каждому привязаться, даже к какой-то горничной, которую видел впервые. Скорее всего Алан и Милена были причастны ко всему этому, как бы мне не хотелось в это верить. Я наивен, мое еле различимое эго любой желающий в силах подорвать, обведя уличного щеночка вокруг пальца. В нашем мире и без того сложно найти искреннего и доброжелательного человека, который не будет тобой пользоваться, а в Гармонии таких еще меньше. Я усвоил для себя небольшой урок — не умея разбираться в людях, ты не научишься разбираться в себе. Утро началось с неожиданной картины, пусть обычно я и просыпался от насильственного вмешательства в мое личное пространство, сегодня оно оказалось более шокирующим. Нет, мне не воткнулся в бок нож и не упала на голову наковальня, напротив, я очнулся от ласковых прикосновений, эдакое нестандартное пробуждение для парня, не видевшего в жизни человеческой нежности. — Господин Такаги, вам пора вставать, — послышался приятный женский голос сквозь сон. Я с тяжестью открыл глаза, передо мной стояла горничная, которая поглаживала мою свисающую с кровати руку своими эстетичными ножками в чулках. Я опешил, явно не ожидая такой картины, но для нее все выглядело абсолютно нормальным. — Хей, — возмутился я, хотя и не был против, — ты что делаешь? Она убрала свою ножку обратно в черную туфлю, после чего ответила мне самым неожиданным образом. — Доброе утро. Почему неожиданным? — Да потому, что я уже очень давно не слышал подобных слов. Юмико ни разу за все время, проведенное со мной бок о бок, не пожелала мне доброго утра, причин тому я не знаю. Пока комочек грязи жил у Натальи, таких слов тоже не было — всех объединяло дело, а не дружба. Если так подумать, последний раз я слышал подобное от одного из самых ненавистных людей — доктора Колдена. Такой расклад вещей лишь пугает, не могут же мои друзья быть настолько непунктуальными, что даже такому ублюдку уступают в вежливости. — Доброе утро! — ответил я, широко улыбаясь в полусонном состоянии. Эта девушка так меня обрадовала, что я даже не заметил подвоха. Как только мое внимание пало на приятно пахнущий завтрак, я вспомнил о том, каким пыткам подвергалась горничная. — Ваш завтрак! — сказала она, не давая мне опомниться. — Погоди, ты что, сама это приготовила? — спросил я, глядя за то, что когда-то было руками. — Госпожа Таканаши мне немного помогла на кухне, — пояснила она. — А как ты это сюда притащила? — продолжал я расспрашивать. — А с этим мне помог господин Акина и небольшая тележка из кладовки, — все также смело поясняла она. — Послушай, не надо так себя напрягать! Твоя работа горничной уже в прошлом, подумай о себе, — старался я убедить девушку. — Господин Такаги, пожалуйста, не пытайтесь меня переубедить. У меня ничего не осталось в жизни, кроме призвания, потеря рук не заставит меня бросить любимое дело, — пояснила она, — потому отнеситесь с уважением к моему бесплатному труду для вашей скромной особы. — Ох, хорошо, — ответил я, стыдливо опустив голову. Эта девушка называет меня господином, что совсем не к лицу, а ведь я даже не знаю ее имени. — Послушай, — обратился я к ней, — ты не могла бы подождать меня на кухне, я хотел бы поговорить. — Хорошо, — подтвердила она. — Не желаете принять пищу в гостиной на втором этаже? — У нас есть гостиная? — удивился я. — В каждом большом доме Торгового района имеется гостиная, рассчитанная на компанию до шести человек, хотя можно и больше, — пояснила горничная. — С вашего позволения я отнесу завтрак туда, тащить его вниз по лестнице было бы сложно. — Брось, — возмутился я, — не нужно себя так напрягать, жди меня в гостиной, я сам принесу туда завтрак. — Как пожелаете, господин. Она откланялась и удалилась из комнаты, мне было стыдно за то, как бывшая горничная ко мне относится. С этой девушкой у меня должны быть исключительно дружеские отношения, а не в стиле «хозяин-собачка». Я встал с кровати и нацепил свои привычные черные шмотки, которые должны были давно уже срастись с моей кожей. Взяв теплый, греющий душу своим необыкновенным ароматом завтрак, я на всей скорости полетел искать гостиную, благо на каждой двери в доме были таблички. Там меня, как и ожидалось, ждала эта девушка. Я поставил завтрак на чайный столик и уселся на мягкий широкий диван напротив нее — она тоже на таком сидела. — Итак, — начал я, — хотелось бы узнать твое имя. — Меня зовут Итачи, приятно с вами познакомиться, господин Такаги. — Хорошо, Итачи, теперь послушай мое пожелание, потому что мне некомфортно так вести с тобой общение. — Что такое? — испугалась она. — Я вас не устраиваю? — Нет, нет, что ты, — опомнился я, — я не это имел в виду! Проблема в другом. — Хорошо, я слушаю. — Угу, — продолжил я, — не обращайся ко мне, как к господину, пожалуйста. Я хочу быть тебе другом, а не хозяином. Просто Ашидо, договорились? — Как пожелаете, Ашидо. — Нет, ты не поняла. Никаких «вы», только «ты». — Как пожелаешь Ашидо, — Итачи улыбнулась. — Так-то, — улыбнулся я в ответ. Тяжело разговаривать с девушкой с такими жизненными убеждениями. Она привыкла подчиняться, переубедить этого человека все равно, что переписать программный код, не способный самоизменяться. Судя по результату, я и сам своего рода программист. Мне хотелось узнать побольше об этой девушке, спрашивать про то, как она уживается без рук было совсем неуместно, потому поговорим в общих чертах. — Расскажи о себе, Итачи, — меня интересовала не столько ее жизнь, сколько факт наличия ушей и хвоста. — Я немногое могу рассказать, просто потому что не помню. Всю осознанную жизнь я работала на господина Ишимару, даже родителей своих не знаю. — А фамилию свою помнишь? — поинтересовался я. — К сожалению, нет, — ответила Итачи. Я не знал, как выйти на разговор о ее телосложении, обычно в таких ситуациях спрашивают прямо, но что-то разумное, а может и не очень, мешает поднять эту тему. — Ашидо, я вчера так и не рассказала, почему назвала себя кошкой. Какая удача, эта девушка сама вышла на тему. — Ах, да, точно, — изобразил я дурачка, — расскажи мне. — Я являюсь геномом, с того момента, как я стала кошкой, началась та жизнь, которую я сейчас помню. — Геномом? — Вы не знаете, кто такие геномы? — Ты забыла, — поправил я, немного нахмурившись. — А, точно, извини, — опомнилась Итачи. — Так, вернемся к геномам, — скомандовала она. — Продолжай. — Как я поняла, геномы — это все те люди, которые прошли через генную модификацию, вроде так она называется. — Хочешь сказать, что тебя «сделали» кошкой? — Что-то вроде того, после этих экспериментов у меня поначалу были болезненные ощущения в тех местах, откуда позже выросли хвост и уши. Там все время кровоточило и отслаивалась кожа, а еще ранки все время чесались. Где-то за два года они приобрели правильный вид, а еще я стала видеть в темноте и сознание притупилось, — она замешкалась, — потому не ругайте меня за мою глупость. — Не буду, — смеялся я. — А где проводились такие эксперименты над человеческим телом? — В лаборатории номер три, — ответила она. — Ты хочешь сказать, что ты была в ГИЛ? — испугался я. — Я не знаю, что такое ГИЛ. — Городская Исследовательская Лаборатория, — пояснил я. — Наверное, я не знаю, — озадачено отвечала Итачи. — Хорошо, забудь. Странно, я не думал, что из таких мест кто-то возвращается. Эта лаборатория была другой, не четвертая, а третья, так может в ней не все так плохо? Неужели только Колден творит всякие гадости на своей игровой площадке? — Ашидо, а ты можешь рассказать о себе? — с горящими глазами спросила она, — Мне очень интересно. — Мне тоже нечего рассказывать, — парировал я. — Могу сказать лишь то, что свое детство я провел практически в одиночестве, а потом стало только хуже. — Тогда я не буду расспрашивать, — ответила Итачи, не стягивая улыбки. В комнату вошла Юмико, которая выглядела не очень веселой, в отличие от Леонхардта, который вошел следом за ней. Юмико уселась рядом со мной, а Лео с Итачи. — Как ты? — спросила Юмико, держа меня за плечо и явно переживая за мое состояние. — Все в порядке, не волнуйся. — Ладно, — смирившись с ответом, сказала она. — Я был шокировал тем, что произошло, — промолвил Лео с другого конца стола. — Мне очень жаль Хорнет. — Не только ее, мы все пострадали, — подметил я. — Она здесь, — объявила Юмико. — Ты не шутишь? — испугался я. — Она что-нибудь говорила обо мне? — Она просила собраться всем в одном месте, чтобы расспросить тебя, поэтому мы и пришли сюда, услышав ваши разговоры. Сильно не пугайся, мы будем смотреть на твои ответы объективно, — поддержала меня Юмико. Хотел было я поблагодарить ее за то, что она больше на моей стороне, дверь в комнату распахнулась и в двери с грозным видом нарисовался мой худший кошмар — Хорнет. Она молча шла к дивану, на котором сидели Лео и Итачи, при этом ее грозный взгляд не отрывался от меня. Уверен, в этот момент я выглядел очень испуганным. Все замолкли в напряжении, Хорнет уселась на диван и не стала терять ни секунды времени: — Ну-с, нам предстоит долгий разговор. Ашидо, тебе разрешено лишь слушать и отвечать на вопросы, понятно? — Японял, — дрожащим голосом ответил я. — Куда ты вчера пошел, когда мы собирались в кафе? Врать не было смысла, да я и не умею. Придется излагать все как есть, не упуская никаких деталей, может тогда и выйду сухим из воды. — Я пошел на встречу с Аланом и Миленой, чтобы обменяться опытом по «ковке» меча. — Так, кто такие Алан и Милена? — Шепоты, я полагаю, — встряла Юмико, — другого объяснения не найти. — Шепоты значит, откуда ты их знаешь? — продолжила допрос Хорнет. — Я столкнулся с Аланом на улице, когда расследовал дела о твоих родителях, он начал убегать, и я подумал, что он меня узнал, что он как-то к этому причастен, потому побежал за ним… — Так, а как вы тогда пришли к тому, чтобы встретиться? И кто такая Милена? — Хорнет начала повышать голос. — Подожди, пожалуйста, — старался я ее успокоить, — я все расскажу! — Я слушаю, — промолвила она, откинувшись на диван и скрестив руки. — Когда я нагнал его, он уже добежал до Милены. Они подумали, что я агрессивно настроен, потому некоторое время мы пытались прийти к пониманию. Я удивил Алана, когда сказал про то, сколько времени у меня ушло на первый меч, а он удивил меня тем, насколько его меч был качественным. Вот мы и договорились о встрече, чтобы помочь друг другу. — Это была очень глупая идея, — возмутилась Хорнет. — А теперь главный вопрос — как ты узнал, что случилось в моем доме? — Хорнет! Я ни в чем не виноват, послушай меня! — я пытался оправдать себя, думая, что она меня в чем-то подозревает. — Заткнись, придурок! — она подскочила и закричала, ее глаза сверкали, словно она была на грани, чтобы не заплакать. — Сказано было, только слушать и отвечать! Я молчал, не мог выдавить из себя ни слова, чтобы снова ее не разозлить. Она снова уселась на диван и подставила руки под подбородок. — Я слушаю, — она грозно пилила меня своим пронзительным взглядом. — В тот день я вышел рано, идти нужно было к полудню, но я оказался на месте куда раньше. Их еще там не было, но там была та машина, которую я поцарапал. — Что? — воскликнула Хорнет. — Та самая, из которой в нас стреляли? — Да, та самая. — Что было дальше? — Я решил осмотреть машину, но меня окликнул какой-то мужчина. Я думал, что сейчас его допрошу, но он избил меня, как ребенка, при этом все время насмехался. — Тебе в итоге удалось его допросить? — Хорнет не могла выстроить логическую цепочку. — Он сам все рассказал, сказал, что был у тебя дома. — Это он всех убил? — Хорнет снова завелась. — Я в этом на все сто процентов уверен! Когда я услышал об этом, тут же попытался убежать, он просто отпустил меня, будто хотел, чтобы я все это увидел своими глазами. — И тогда ты побежал к нам? — она наконец начала понимать. — Да, я боялся, что вас там не будет, бежал быстрее, чем когда-либо в жизни! Я надеялся, что успею! — Ты бы все равно не успел, Ашидо, — парировал Леонхардт. — Но я верил, что успею! Мы все замолчали, Хорнет глубоко задумалась, опустив голову. Немного посидев в таком положении, она наконец заговорила: — Что скажешь, Юми? — Он не врет, — уверенно заявила Юмико. Хорнет закрыла глаза и странно ухмыльнулась. В этой ухмылке невозможно было что-либо прочитать. — Ашидо, он назвал свое имя? — спросила Хорнет в надежде услышать ответ. — Хандзо. — Запомни это имя надолго, — сказала Хорнет, — я до конца своих дней буду его помнить и искать мести. Если ты убьешь его, я навсегда останусь на твоей стороне, какой бы путь ты не избрал. — Зачем ты так, Хорнет? — Ашидо, — выдохнула она, — я потеряла все, в моей жизни больше нет смысла. — У тебя есть мы! — утешал я. — Именно поэтому я все еще не в могиле, — поддакнула она. Похоже, тревога уходит, Хорнет немного успокоилась и сняла с меня подозрения. — Значит, все решено, — поинтересовался Лео, — ты убедилась в том, что Ашидо ни при чем? — Да, — заверила Хорнет. — Ашидо, прости меня такое поведение, оно было немного предвзятым. — Я все понимаю, ты пережила огромную утрату, потому, несмотря на твой грозный вид, ты все еще мой друг. — Именно это мне в тебе и нравится, — она улыбнулась. — Я пойду, отдыхайте. Хорнет встала, после чего поплелась на выход из комнаты. Я слышал глухие всхлипы, которые невозможно было спрятать. Пусть побудет наедине с собой, по крайней мере, разговор закончился благополучно. — Ребят! Ешьте скорее, завтрак уже совсем остыл! — голосила Итачи. — У вас всех поднимется настроение, если вы покушаете! И правда, мы совсем позабыли о еде, а ведь сначала так хотелось ее попробовать. Помимо стандартного для каждого утра чая, на подносе стояли тарелки с кашей и салатиками. Как Итачи управлялась одними лишь ногами? Скорее всего за нее все делала Юмико, они просто болтали о жизни, занимаясь готовкой. Мы принялись делить все, что стояло на столе, не уверен, что каждый наелся, но все точно остались довольны. — Думаю мне лучше вывести Хорнет на прогулку, — подметила Юмико, — мало ли чего она там надумает. Мы одобрительно кивнули, Юмико ушла с улыбкой, настрой на реабилитацию подруги у нее точно был, а это не может не радовать. В комнате помимо меня остались лишь Лео и Итачи. — Как насчет и нам пойти прогуляться? — предложил Леонхардт. — Всем нужна разрядка. — Почему бы и нет, — согласился я. — Как чудесно! — порадовалась Итачи. — Хорошей вам прогулки! — Почему нам? — затупил Лео. — Ты идешь с нами. — Ч-что? — промямлила она. — Ну как это, не оставлять же тебя здесь одну сидеть. Погуляешь в нашей скромной и душевной компании. — Х-хорошо, спасибо за приглашение. Итачи явно не привыкла ко вниманию, работа горничной не предполагала наличие личной жизни, потому она воспринимала инициативу Лео как дикость. — Тогда идем, — сказал Леонхардт. Эти двое уже собрались выходить, позабыв об одной детали, которая совсем не вписывалась в картину. — Итачи, постой, — окликнул ее я. — Что такое? — Тебе бы переодеться. — Точно, я совсем об этом не подумал! — кто бы сомневался, Лео. — А зачем? — недоумевала Итачи. — Ты хочешь пойти на улицу в костюме горничной? — точно так же недоумевал Леонхардт. — Ну… да. — Нет, Итачи, — отрезал я, — тебе нужно переодеться, чтобы не выглядеть так, будто тебя с работы на обед отпустили, к тому же уши и хвост будут привлекать лишнее внимание. — Ты прав, но мне очень неудобно в такой одежде, — металась она, — я привыкла домоседствовать, меня раньше не звали гулять. — Будем адаптироваться, — подбодрил я. Мы пошли в некий аналог гардероба. Лео уже успел побывать больше, чем просто в парочке комнат, в отличие от меня — он нас и проводил. Здесь находились бесчисленные кучи шмотья Хорнет, порой задаешься вопросом, на кой черт ей столько вещей, если она носит один единственный костюм. Итачи уже была готова переодеваться, но почему-то не начинала, она лишь стояла, опустив голову вниз и почесывая одну ногу другой. До нас двоих слишком долго доходило очевидное — она ведь сама не сможет переодеться. — Итачи, — обратился я к ней, — тебе нужна помощь? — Точно! — воскликнул Лео, когда прозрение наконец дошло до нужного места. — Она ведь не сможет сама переодеться, давай я помогу! — Н-нет, стойте! — она покраснела. — Я не могу так, позовите девочек. — Да чего ты, я уже кучу раз девочек переодевал! — с гордостью заявил Леонхардт. Кто бы сомневался, Лео, сейчас ты только подтверждаешь слова Хорнет. В некоторой степени, я ему даже завидую, хоть я и видел женское тело в непосредственной близости, он, скорее всего, уже давно не является девственником. Допускать его грязные ручища до невинной кошечки точно нельзя, тем более что она никому не пожалуется, если он сделает с ней что-то нехорошее. — Нет! — возразил я. — Ты подождешь за дверью. Он кинул на меня ехидный взгляд, словно увидел во мне соперника в борьбе за девушку, но, в отличие от него, у меня не было таких мыслей. — Итачи, — взглянул он на нее, — кто из нас должен тебя переодеть? Она заметалась, не зная кого выбрать, но я уже чувствовал исход этих размышлений — все было очевидно. — Леонхардт, прости, но я выберу Ашидо, — ожидаемо, — я немного больше ему доверяю. Лео лишь глухо взвыл на такой отрицательный ответ, после чего вышел из гардероба, сказав, что подождет снаружи. — Не переживай, — подбадривал я Итачи, — я уже переодевал Юмико, и она никому после этого обо мне плохо не отзывалась. — Х-хорошо, я доверюсь тебе. Я подошел к Итачи и повернул ее спиной, чтобы снять костюм, расстегнув молнию. Примечательно то, что он уже был отстиран к тому времени, как я проснулся, эта девушка совсем не хочет с ним расставаться. Расстегнув его, я повернул Итачи лицом к себе и потянул костюм за воротник наверх. — П-подожди! — послышалось из ее уст, но было уже поздно. Я снял костюм и встретился взглядом с голой грудью. Стоило догадаться, что под такими костюмами лифчик не носят. Какой же стыд: сначала заверить о своей чистоте, а потом так предательски обломаться. Впервые я вижу женскую грудь, мое дыхание на секунду сбилось, когда я увидел ее. Итачи хотела было закрыться, чтобы я не смотрел, но, к сожалению, нечем. Эта девушка могла бы завоевать сердце любого мужчины, не только имея свой привлекательный образ, но и своими формами. У нее были короткие светлые волосы, но чуть темнее, чем у Юмико, длинной была лишь челка, которая беспросветно затмевала ее половину лица, видена была лишь вторая, левая половина, на которой располагался ее оранжево-красный глаз. Поначалу я даже не обратил внимания на ее глаза, хоть они так были похожи на мои, но цвет зрачка больше напоминал закатное зарево, нежели какие-то багровые грехи за спиной, как у меня. Ее грудь была аккуратной и подтянутой, что характерно для многих молодых девушек, судя по объему, размер третий, не меньше. Аккуратные сосочки хорошо вписывались в цвет ее кожи, не создавая никаких конфликтов в цветовой палитре. Кстати о ней, ее полосатый хвостик немного не вписывался в общую картину, но никак ее не портил, а вот уши идеально сочетались с цветом волос. Мне очень стыдно это описывать, но образ персонажа невозможно передать без полной картины. — Все в порядке, — пытался я ее успокоить, немного отвернувшись, — сейчас я что-нибудь на тебя нацеплю и забуду увиденное. — А-ашидо, — прохрипела она, — ты их видел? — Я не мог не увидеть, — объяснил я, — если тебе некомфортно, я могу позвать Юмико, пока она еще не ушла. — Все в порядке, продолжай, — уверяла она. — Точно? — сомневался я. — Говорю же, все хорошо, просто давай побыстрее. — Хорошо, с твоего позволения. Я взял заранее выложенную из шкафа худи, после чего одним ловким движением напялил его на Итачи, оставалось только расправиться с низом. Я усадил ее на скамейку, нужно было снять туфли и чулки. Если с туфлями все понятно, то чулки пришлось снимать в таком же напряжении. Имея стройные ножки, она заставляла меня чувствовать себя неловко, тем не менее, я со своей задачей справился. Я надел ей на ноги носки, затем джинсы, оставался последний шаг — спрятать хвост. Это фрагмент оказался самым абсурдным: стоило мне его тронуть, Итачи застонала, а когда я принялся прятать его в одну из штанин, она еще и подергивалась от контакта между моей рукой и ее ягодицами. Финальным штрихом я застегнул джинсы в сопровождении неловкого молчания и напряженного дыхания, надел и завязал кроссовки, нацепил на голову шляпу. Готово, я переступил через себя, доведя дело до конца и не допустив до нее Леонхардта. — Все, мы готовы, — я с улыбкой заявил об окончании процесса. — С-спасибо, — она все еще не очухалась. — Идем, — сказал я и двинулся к выходу. — Ашидо, постой! — Итачи врезалась мне в спину от того, что я резко остановился. Я обернулся, желая узнать, что еще она хотела мне сказать. — М-можно я буду тебя просить переодевать меня время от времени? — Почему бы тебе не просить об этом Юмико? — Юмико может не оказаться рядом, как сейчас, — пояснила она, — ты хорошо держался, и я не пожалела, что позволила тебе меня переодеть. — Хорошо, если ты настаиваешь, я так уж и быть постараюсь быть полезным иногда. — Ты не хочешь? — Дело не в этом, Итачи, я всегда готов помочь, просто меня очень смущает женское тело, тем более оголенное. Она покраснела и отвела взгляд в пол. — Все хорошо, ты уже все видел, в следующие разы будет проще, — убеждала она, — я постараюсь больше не издавать таких звуков. — Хорошо, — я улыбнулся, — тогда договорились. — Ты не похож на Леонхардта, — подметила Итачи, — он был готов и рвался вперед. Ты тоже так делал, но скорее потому, что не хотел, чтобы он меня переодевал. Ты знал, что он сделает что-то развратное со мной? — Скорее предполагал, — поправил я, — у него уже был опыт с девушками, а у меня нет. — У меня тоже не было опыта с мужчинами, поэтому было страшно, — объяснила она. — Я понимаю. Я старался действовать поделикатнее, но, как видишь, получилось не особо. — Все нормально, не волнуйся, — утешала Итачи, — теперь я в тебе уверена и могу подпустить к себе снова. — Хорошо, это все? — Да. — Тогда идем. Мы вышли из гардероба, подхватили Леонхардта на выходе — надеюсь, он не подслушивал. Этот день должен был запомниться Итачи, как тот, который можно будет назвать ярким воспоминанием. Двигаясь по немытому полу в обуви, мы вышли из дома и отправились в такое прекрасное место, как парк развлечений. Да, у нас был такой, пусть и небольшой, но этого было вполне достаточно. Впопыхах я совсем забыл надеть очки, понял это я уже когда столкнулся взглядом с сотнями людей, но похоже все в порядке. Плакаты с улицы почему-то стали пропадать, я выглядел естественно в компании своих друзей. Люди, которые еще помнили о красноглазом убийце, явно не предполагали, что он станет так свободно разгуливать по улицам, тем более не один. Ко мне относились как к самому обычному человеку: продавали билеты, просили сфотографировать их на красочном фоне. Обычно все используют фотоаппараты, но есть и те, кто выделяется из толпы — люди, которые имеют смартфоны — в нашем городе это настоящий шик, позволить себе который может не каждый. Простолюдины используют пейджеры, через которые очень удобно общаться. У Хорнет, Юмико и Леонхардта тоже такие есть, а вот я до сих пор не заимел из соображений безопасности, не только моей, но и моих друзей. Сегодня мы посетили практически все, куда можно было пойти, за исключением тех аттракционов, где нужна была моторика рук. Дом-перевертыш, дом страха, карусели, батуты: все это приносило радость и оставляло яркий отпечаток в памяти. Больше всего нашей горничной понравилось колесо обозрения, оно стоит на границе Торгового района, практически около огромной стены, окружающей город. Заглянуть за стену бы никак не получилось, но вид на город отсюда открывался потрясающий: отсюда было видно и вечно яркий Парадный район, и горную возвышенность, начало которой открывали дома аристократов, после чего шли поля урожая, занимавшие почти все подножие, и саму гору, снежный пик которой можно было увидеть из любой точки города. Обратить внимание можно было и на такие мелочи, как дамба и очистительная станция в Трущобах по правой стороне, а также высоченная Академическая башня в одноименном районе по левой стороне. В этот день я как никогда сблизился с Леонхардтом и этой девушкой. Глядя на Итачи, я видел в ее глазах искреннюю радость, будто она никогда в жизни так не гуляла. Кто знает, что за прошлое было у этой девушки, но, думая о том, что она сама помнит, я все больше понимаю, как мы с ней похожи. После лаборатории она была будто в клетке, работая на Ишимару: ни погулять, ни заняться личной жизнью. Не знаю, как эта девушка относится к смерти своего хозяина, тем более не знаю, как она туда попала, но одно я знаю точно — с нами ей лучше. Мы будем теми, кто примет ее со всеми минусами и поддержит во всем, потому что Итачи уже стала нашим другом.Глава 8: Дружба и симпатия
Мое окружение постепенно расширялось, и это не могло не радовать. Только лишь благодаря своей удаче я выкарабкался из бедной собачьей жизни в люди. У меня появился дом, друзья, я научился управлять своей силой, хоть и на уровне дилетанта. И все же будущее остается туманным, ведь все мы люди далеко не простые, а с великой силой и великим проклятием. Нельзя точно знать, в какой из солнечных беззаботных деньков может случиться что-то непредвиденное. Все живущие в этом доме нацелены лишь на выживание, но все мы стараемся получать максимум красок от этой жизни: вместе гуляем, вместе принимаем пищу, делим быт между собой. Итачи пытается все взвалить на свои плечи, но никто не позволяет ей этого сделать, она не сможет помыть полы или протереть пыль, потому работает в меру своих возможностей — так решили за нее остальные. Прошло несколько дней, и мы столкнулись с проблемой — все в этом доме живут за счет Хорнет. Мои запасы еще не иссякли, но стремились к нулю, пособий Юмико мало на что хватало, а про таких бездельников, как Леонхардт, я вообще молчу. На всеобщем собрании было единогласно принято решение сплавить на Лео половину нашего быта. В этот день Итачи как обычно ласково разбудила меня и сообщила о какой-то радостной новости. Я уж было подумал, что кто-то выиграл в лотерею, но быстро опомнился — такие я видел только в видеоиграх. Она приказала привести себя в порядок, после чего прийти в гостиную, куда всех созвала Юмико. Я все гадал, что это за новость такая, ведь она никому ничего не сказала. Будучи заинтригованным, я быстро умылся, привел в порядок свою голову, после чего полетел к гостиной. Юмико уже ждала всех у дверей, Итачи тоже была там. По дороге меня нагнали Хорнет и Леонхардт. Мы подошли к дверям и замерли в ожидании. — Отлично, все в сборе, — обрадовалась Юмико. — Скорее внутрь! Мы зашли в гостиную, ожидая услышать от нее что-то интересное, но вместо этого увидели прямо на чайном столике черную кошку с белыми лапками и пятном на мордочке того же цвета. — Та-дам! — воскликнула Юмико. — Теперь у нас есть кошка! Стоило мне оглядеться, как я увидел вокруг сияющие от такой радостной и неожиданной новости глаза. По всей видимости, все в этой комнате любят животных, кошек в особенности. Мне тоже она понравилась, особенно расцветка ее шерсти. — Что такое, Итачи? — озадаченно спросила Юмико. А ведь я проглядел ее, потому что та стояла позади. Повернувшись на нее, я увидел, как та смотрит на кошку не отрываясь и не моргая, таким напряженным и враждебным взглядом. Стоило полагать, как Итачи отреагирует на появление в доме представителя своего семейства. Кошка тоже напряглась, глядя на Итачи — она встала к ней боком и выгнула спину. Семейство кошачьих — эксперты в области невербального общения, мы можем лишь догадываться, что эти двое хотят друг другу сказать. Я поймал взгляд Юмико, в котором читался ехидный намек. Если я правильно понял по ее взгляду, сейчас мы попробуем сделать так, как делают одинокие женщины за тридцать, приводя домой очередную кошку. Я принялся гладить Итачи по голове, а Юмико делала тоже самое с кошкой. Хоть мы и поняли друг друга с полуслова, эффекта это не оказывало, они все так же пилили друг друга взглядом, ни разу не моргнув с момента, как столкнулись. Я встал перед Итачи, загородив обзор, только тогда она опомнилась. — Ой, простите, я немного это… — Тебе не нравится эта кошка? — поинтересовался я. — Нет, нет, — возражала Итачи, — она очень милая, но похоже, я ей не нравлюсь. — Как ты это поняла? — спросил Леонхардт. — Не знаю, мне так кажется, — отрезала она. Видимо генная трансформация подкосила сознание Итачи на уровне инстинктов. Это было забавно, но теперь никто не знает, как ей уживаться с кошкой в доме. — Юмико, — заговорила Хорнет, — как зовут эту кошку? — Я еще не решила, поэтому и позвала всех, чтоб мы вместе придумали ей имя. — Мне очень нравится русское имя Людмила, — заявила Хорнет. — Мои родители говорили, что такое имя дают бабушкам. — Что ты хочешь этим сказать? — Ну, оно больше всего распространено среди бабушек, если так назвать ребенка, ты обрекаешь его на преждевременную старость. — Хм, — Хорнет задумалась. — Твои родители были русскими? — Мама была, папа — японец, потому вся вторая половина моих корней осталась за кадром. — А почему тебя зовут Ашидо? — поинтересовалась Юмико. — Это же вроде фамилия, а не имя. — Это не редкость, — вклинился Леонхардт. — С момента основания Гармонии было много моментов, когда людям в документы вписывали данные, путая местами имя и фамилию. — Но ведь Такаги — тоже фамилия, — подметила Юмико. — Тогда я точно не знаю, — отмахнулся я. Никогда не задумывался, что назван двумя фамилиями. Ответ на этот вопрос уже никак не узнать, ведь мои родители мертвы. Докопаться до правды можно было бы, спросив у знакомых, но не думаю, что они будут рады меня видеть. — Вернемся к кошке, — опомнилась Юмико, — мне нравится имя Кирара, оно очень мягкое и доброе. — Не могу не согласится, но как-то не очень оно идет кошке, — возразил я. — Твоя правда, — подхватила Хорнет. — Как на счет Сильвия? — глухо брякнул Леонхардт. Все одновременно повернулись в его сторону. После небольшой паузы, на лицах стали появляться одобрительные улыбки — всем понравилось, лишь одна Итачи оставалась безучастной. — Что думаешь, Итачи? — спросил я, не желая обделять ее вниманием. — Мне нравится, — она так же одобрительно улыбнулась и слегка наклонила голову к полу. — Решено, — промолвила Хорнет, назовем кошку Сильвией. Девушки принялись тискать кошку, она довольно мурчала, катаясь по столу. Никого не напрягало, что мы едим на этом столе, мысли были забиты лишь появлением нового друга в доме. — Ашидо, — обратился ко мне Леонхардт, — мы не могли бы немного поговорить в моей комнате? — Конечно, давай. — Тогда я займусь своими делами, — проинформировала Итачи. — Если будет скучно — зови, — подмигнул ей Лео. — Хорошо, — Итачи улыбнулась и вышла из комнаты. Говорить что-то девушкам не было смысла, они были заняты кошкой, потому мы молча вышли из гостиной и отправились в комнату к Леонхардту. Судя по всему, предстоит какой-то личный разговор, который другие не должны услышать. На каждом этаже дома в коридорах располагалось по четыре комнаты, ложе Лео располагалось в самом конце у окна. У меня тоже было такое, но по другую сторону дома. Мы прошли внутрь, Лео плюхнулся на кровать, а я занял кресло напротив. — Итак, Ашидо, у меня будет к тебе просьба, но сначала я хотел бы немного посвятить тебя в свою биографию, — пояснил он. — Я слушаю. — У меня недавно умерла мама, — начал он с грустного, от чего я немного поник, сопереживая Лео. — Мы разминулись с ней, когда я пошел в школу, тогда мама пристроила меня к своей близкой подруге, у которой я жил, пока не переехал сюда. Мама работала здесь в Торговом районе, в магазине сельскохозяйственных химикатов, а жила на втором этаже магазина в тесной квартирке. Отца я с детства не видел, в моих документах он даже не фигурирует, мама в одиночку меня растила, вкладывая все, что у нее было, за что я ей очень благодарен. Но теперь она отправилась туда, куда заслужила — в рай. По наследству магазин достался мне, я его продал и на вырученные деньги похоронил маму там, где она хотела оказаться в конце своей жизни. — Соболезную. — Спасибо, Ашидо, но мне нужно не это, — отмахнулся он. — У меня остался только один родной человек — моя старшая сестра Лия, которую я уже много лет не видел. Она сейчас лежит в больнице, не знаю в каком состоянии, я хотел бы на днях зайти к ней и мне нужна твоя помощь. — А как я тебе помогу? — недоумевал я. — Вход для посетителей в больницу закрыт, только в редких случаях, мы проникнем туда ночью. — Ты с ума сошел? — возмутился я. — Почему бы просто не дождаться ее выписки? — Ты не понимаешь, Ашидо, — он посмотрел на меня странным взглядом. — Когда она легла в больницу, маме сообщили, что у нее какие-то серьезные проблемы с пищеварением, у нее высокий риск обезвоживания при неправильном питании. Лия всегда была обжорой и приучила свой организм к большому количеству еды, а теперь из-за этого страдает. Если мы вытащим ее из больницы, Юмико поможет ей восстановиться, и она останется здесь. — Ты хочешь, чтобы я помог выкрасть твою сестру из больницы и привел ее сюда? — Ашидо, пожалуйста, Лия — очень красивая и добрая девушка. Если она будет здесь жить, вы могли бы завязать отношения. — Ты думаешь меня этим заманить? — Я знаю, что тебе это нужно, точно так же, как и ей. Лии никогда не везло в любви, сейчас ей должно быть двадцать три, а она ни разу не была в серьезных отношениях. Я вижу, как вы друг другу подходите, потому предлагаю такую награду за помощь. — Торгуешься сестрой? — осуждающе посмотрел я на Лео. — Ашидо, не пойми меня неправильно, но я хочу, чтобы она была счастлива. Ты хороший парень, который ее не обидит, а она станет тебе спутником жизни, который будет любить тебя и ценить. Я более чем уверен, что поступаю правильно. Это действительно заманчивое предложение, пусть я с ней еще не знаком, Лео уже успел зарекомендовать Лию. — Хорошо, я согласен, что мне нужно сделать? — Ничего сложного, послезавтра ночью я планирую пойти туда, чтобы забрать ее. Это будет ночь понедельника, когда весь персонал отсыпается перед рабочей неделей. Нам нужно просто прийти туда, найти Лию и забрать ее. Ты мне нужен для подстраховки, поможешь если что-то пройдет негладко. — Что ты подразумеваешь под «негладко»? — поинтересовался я. — Возможно, нам придется ее тащить, а она довольно тяжелая. — И это все? — Остальное я озвучивать не буду, вдруг ты откажешься, — пояснил Леонхардт. — Ладно, я согласен. — Спасибо, это очень много для меня значит. У меня не осталось никого, кроме нее, потому я хочу ее сберечь. Я очень люблю Лию, мы всегда были в отличных отношениях, и буду рад, если вы откроете свои сердца друг другу. — А почему ты не позовешь Юмико и Хорнет? — поинтересовался я. — Вместе было бы проще. — Я не доверяю женщинам в критических ситуациях, — ответил он. — Это все? — Да, но, если ты не против, я бы хотел завтра с тобой прогуляться. — Договорились, у меня уйма свободного времени. — Тогда оставь меня, я ночью не спал, — приказал Лео. — Хорошо, сладких снов. — Спасибо, — улыбнулся он, провожая меня на выход. Хотелось бы посмотреть на эту Лию. Как Леонхардт видит красивых девушек? Уверен — это высокие красотки с большой задницей, но зная теперь, что она обжора, встает вопрос — насколько большой. Если Лии двадцать три, значит она родилась в 2036, почему Лео думает, что мне подойдет девушка постарше? Или он так отчаянно цепляется за любого достойного парня, способного сохранить с ней отношения? Что же в этой девушке такого отталкивающего, что она до сих пор не нашла себе партнера? Я вышел за дверь и издалека увидел несущуюся в мою сторону Итачи, ее взгляд был бегающим, сама девушка выглядела испуганной. Идя на сближение со мной, она резко закричала: — Ашидо! Помоги мне, я спалила кухню! Не став на это отвечать, я бросился в сторону кухни. Чем ближе я подбегал, тем противнее становился запах. Из комнаты отдавало гарью, Итачи не стоило на ней хозяйничать. Вбежав в комнату, я увидел заливающуюся пламенем плиту, огонь жег мебель. Я не знал, что делать, никто не говорил, где у нас стоят огнетушители. В голову не пришло ничего лучше, чем направить поток дыма на огонь, чтобы отогнать от него кислород. Пусть у меня и получилось то, что я опробовал впервые, пламя даже не шелохнулось. На мое счастье в комнату вбежал Лео, который мог исправить ситуацию. Он не стал терять ни секунды — схватившись за кухонный шкаф, тот пустил лед в сторону плиты. Какие-то считанные секунды и на плите уже красовалась ледяная глыба, а огня как не бывало. Впервые вижу способность Леонхардта в действии — очень полезная вещь, потрясающе. Сам Лео покрылся небольшой наледью, почти незаметной, руки будто подморозило в процессе. — С вами не поспишь, — пробурчал он и вскоре удалился. Я посмотрел на Итачи, которая стыдливо опустила голову, чувствуя вину за принесенные неприятности. Присев за кухонный стол, я решил провести с ней профилактическую беседу. — Итачи, что ты пыталась здесь сделать? — начал я. — Я хотела сделать всем покушать, — едва слышно ответила она. — Солнце, — пытался я быть помягче, — я понимаю, что ты хочешь быть полезной, и чтобы тебя хвалили, но ты не можешь быть такой на кухне, пойми. — Но… — Итачи, послушай, — перебил я, — ты и так многое для нас делаешь, но готовить в одиночку тебе нельзя. — Я понимаю, я очень виновата, — раскаивалась, сказала Итачи, — потеряв руки, я потеряла свое призвание, — она была на грани. Итачи была очень расстроена, еще немного, и она бы заплакала. Нужно было ее утешить, я встал изо стола, после чего подошел к ней и приобнял. Конечно, такой ход не мог не вывести на эмоции, девушка всхлипывала мне в грудь. — Итачи, это ведь ты готовила ту потрясающую курицу, когда мы приходили в гости к Ишимару? — Да, — она посмотрела на меня глазами, полными слез, но в ее взгляде читался интерес, — большую часть времени я готовила для всех. — Знаешь, она так понравилась Юмико, что та без умолку трещала о том, как это вкусно. — Правда? — похоже мне удалось ее отвлечь. — Правда, — обнадежил я, — она даже хотела выйти за тебя замуж. — Ч-что? — испугалась девушка. — Так же нельзя! — Не бери в голову, она была пьяна в тот вечер. — Она меня не любит? — поплыла Итачи. — Брось, мы все любим тебя, просто тогда она переборщила. Итачи улыбнулась и снова уткнулась мне в грудь. — Не волнуйся, мы найдем способ вернуть тебе руки, чтобы ты снова могла приготовить нам ту курицу. — Разве это возможно? — пробурчала она. — Нет ничего невозможного, Итачи. Пусть я и сказал так, зная, что однажды она заживет как прежде, но кое-что невозможное в этом мире было — вернуть мертвых к жизни. Все мы кого-то потеряли, и никто не сможет снова взглянуть в глаза тем родным людям, которых все мы когда-то ценили. Пусть для меня потеря родителей уже была не так велика, Хорнет потеряла всех своих родных, которых она очень любила, Юмико потеряла родителей, о которых я до сих пор не слышал ни слова, Леонхардт потерял маму и может потерять сестру, если я ему не помогу. Итачи тоже многое потеряла, хоть у нее и не было в памяти родни, все те горничные, с которыми она работала, тоже были для нее близкими людьми. Я благодарен судьбе за то, что хотя бы она выжила, но теперь сердце этой невинной кошечки придется долгое время залечивать, и не только его. — Знаешь, Ашидо, — Итачи развеяла тишину, — ногами не так просто управляться, особенно в чулках. — Знаю, солнце. — Я все время тренирую моторику, но все, как будто нарочно, валится из ног, мне очень сложно адаптироваться к такой жизни. — Рано или поздно все получится, — подбадривал я, — нужно лишь стремиться и не опускать руки. — Ашидо, — она нахмурилась. Что я только что сморозил. С этой девушкой надо уметь выбирать выражения, реплики на уровне привычки могут обернуться оскорблением. — Прости, я не подумал, что сказал. — Все в порядке, — размякла она, — я знаю, что ты не специально. Эта девушка добрее любой из тех, с кем я когда-либо общался, но таких людей, точнее кошек, очень легко обидеть, особенно когда они делают для тебя что-то хорошее, а ты отвергаешь их труд, потому надо поддерживать Итачи во всем и быть с ней помягче. — Можно с тобой немного поговорить? — обратилась ко мне Итачи. — Конечно, о чем угодно, только давай пойдем ко мне в комнату. На кухне все еще пахло гарью, в такой обстановке нормально не поговоришь. Слезы Итачи уже высохли, мы уверенно двинулись ко мне в комнату на второй этаж. На лестнице нам навстречу вышли Хорнет и Юмико, а следом за ними плелась Сильвия. Она была такой пушистой, при движении ее длинная шерсть аккуратно укладывалась от ветра. — Почему в доме пахнет гарью? — возмутилась Хорнет. Говорить, что это Итачи во всем виновата совсем не хотелось, потому я приму удар на себя. — Я спалил кухню. — Что? — обе девушки ахнули. — Нет! — закричала Итачи. — Это я ее спалила! Ашидо ни в чем не виноват! — А ведь я почти поверила, — буркнула Юмико. — Ашидо, — Хорнет смотрела на меня с упреком, — я конечно понимаю, что ты хочешь оправдать Итачи, но не надо, мы не станем ругаться. — Правда? — удивилась Итачи. — Правда, — подтвердила Хорнет, — но в следующий раз позови на кухню кого-нибудь с собой, хорошо? — Хорошо, — она стыдливо отвернулась. Никто и не заметил, что кошки даже не завелись, увидев друг друга, видимо, не та обстановка. — Мы займемся кухней, — сообщила Хорнет, — а вы отдохните. Они спокойно пошли по лестнице вниз, а мы с Итачи продолжили наш путь до комнаты. Войдя внутрь, Итачи сразу завалилась на мою незаправленную кровать. Такого кресла, как у Лео, у меня не было, потому я присел рядом. Итачи глядела в потолок, не отворачиваясь, было похоже на то, что внутри нее таятся большие переживания, скорее всего по поводу рук. — Ашидо, — послышалось от нее в тишине. — Да, я слушаю. — Как думаешь, кто-нибудь сможет полюбить меня такую? — ее лицо снова приобрело грустный вид. — Конечно, почему ты об этом думаешь? Ты в себе сомневаешься? — Я не знаю, чего от женщины хотят мужчины, потому и попросила тебя со мной поговорить. Есть и обычные одинокие женщины, которых никто не любит, а я к тому же безрукая. — Итачи, брось, — я снова ее подбадривал, — ты очень красивая и добрая девушка, тем более кошка, о таких многие мечтают, а учитывая то, что тебе нет аналогов, переживать вообще не о чем. — Мне есть о чем переживать, Ашидо, — оборвала она. — В мире не так много надежных мужчин, ровно так же, как и женщин. Я боюсь за свое будущее, боюсь оказаться никому не нужной или чей-то игрушкой. Мы оба уже достаточно взрослые люди, и я понимаю, что если привлекаю кого-то как девушка, это вовсе не значит, что мной не будут пользоваться только для удовлетворения своих фантазий. — В этом ты права. — Ашидо, — она повернулась ко мне, — ты бы смог полюбить меня такую, какая я есть? Если бы у меня не было этих ушей, увидел бы ты во мне обычную девушку? — Я не знаю, — оторопел я. Этот разговор был похож на признание, пусть Итачи меня привлекала как девушка и располагала к себе, мне всегда казалось, что она думает больше о себе, чем о других. Такой вывод я сделал из всех наших откровенных разговоров. Может она и изменится, оказавшись в семейной жизни, но сейчас я не готов ответить ей взаимностью. Я сам еще не разобрался в своих чувствах, сам все еще не понял, кто такие женщины и что они могут тебе дать. Когда я впервые встретил Юмико, меня безумно к ней тянуло, но это были дружеские отношения, потом Хорнет сказала, что я ее привлекаю как партнер, но она не готова вмешиваться наши с Юмико потенциальные отношения. Сейчас Итачи мягко намекает на симпатию, и я начинаю сомневаться настолько глубоко, насколько это возможно. Если несколько девушек говорят мне о том, насколько я привлекательный и хороший, не значит ли это, что все они что-то недоговаривают? Я не вижу в себе Леонхардта, готового бегать за любой юбкой, мне нужны искренние чувства, человеческая привязанность и верность, готовность вкладываться в своего партнера во всех аспектах. Я не вижу этой готовности ни в одной из этих девушек, все они ведомы чувствами, но не все осознают ответственности. Тем не менее, раз я вызвался на разговор, нужно разговаривать с Итачи честно и мягко. Ей сейчас нужен человек, который ее выслушает, а возможно и тот, который полюбит ее. Я могу расценивать ее как потенциальный вариант, пока еще рано завязывать какой-либо узел. — Итачи, тебе когда-нибудь кто-то выражал симпатию? — Нет, — оборвала она. — Никто ни разу не говорил тебе, что ты могла быть для него хорошим парнером? — Зачем ты так говоришь? — у нее наворачивались слезы. — Скажи мне, чего ты от меня хочешь? Я понимал, что сейчас ее обижаю, но мне нужно знать. — Ашидо, ты мне нравишься, и я не знаю, что мне делать. Я в этом не сомневался, теперь будет тяжело выкрутиться. — Я задумалась об этом, после того, как ты увидел мою грудь. Ты ведь впервые ее видел? — Да, — опустив голову, ответил я. — Тебе она понравилась? — Итачи замерла, ожидая ответа. Хотелось бы уйти от откровений, но я не в том положении, потому придется смиренно отвечать прямо. — Да… — Я знала, — она улыбнулась, уставившись в потолок. — Я следила за тобой и за тем, как ты себя ведешь. Ты всегда был ко мне добр, не пытался за мной ухлестывать, как это делал Леонхардт. Я подумала, что ты мог бы меня однажды полюбить. Если же нет, то я буду завидовать той девушке, которой ты достанешься. — Ты правда думаешь, что я такой хороший? — сомневался я. — Да, — без колебаний ответила она, — потому хочу, чтобы ты открылся мне и сказал, что ты чувствуешь. — Итачи, — вздохнул я, — у каждого есть свои скелеты в шкафу, и я не исключение, у меня за спиной горы трупов. Ты уверена, что готова любить убийцу? — Ну… — Быть убийцей не лучше, чем не иметь рук. В обоих случаях ты имеешь клеймо в своей биографии, избавиться от которого тяжело. Ты правда меня привлекаешь, и я могу рассматривать такой вариант, что мы когда-нибудь будем парой, но не сейчас. Люди не становятся друг другу родными, будучи знакомыми несколько дней, для этого нужно время. — Я понимаю, — согласилась она. — Значит, ты еще не можешь ответить мне взаимностью? — Меньше всего я сейчас хочу тебя расстраивать, но… нет, прости, я еще не готов. — Я все понимаю, Ашидо, — смирилась она. — Давай получше узнаем друг друга и тогда будем думать. — Так будет правильнее, — подтвердил я. — Но я не приму такой отказ, — ухмыльнулась она, позабыв о слезах. — Что не так? — я не понимал, что она хочет. — Я смирюсь и буду ждать, если ты кое-что для меня сделаешь. — И что же? — Поцелуй меня. Вот это потрясение, девушка напрямую просит меня о том, в чем я не имею ни грамма опыта. Что же мне делать? — И-итачи, я не могу, — замешкался я. — Расслабься, я тоже не умею, — подбодрила она. — Ну, давай, — Итачи приподнялась с кровати и приблизила свое лицо ко мне. Я растерялся, в голову не пришло ничего лучше, чем поцеловать ее в щеку. Такой расклад ее удивил, но после она лишь улыбнулась, глядя на меня. — Я не так хотела. — Итачи, я боюсь. Между нами повисла пауза, мы смотрели друг другу в глаза не отворачиваясь, однако ее взгляд был увереннее, чем мой. Глядя на нее, я потерял бдительность, Итачи впилась своими губами в мои, я мог в любой момент отшатнуться — ей нечем было меня держать, но это было бы очень грубо, а я не хотел ее обижать. Она двигала своими губами, легонько массируя мою нижнюю губу, пусть я не понимал, что делать, все же старался повторять за ней, массируя ее верхнюю. Через десяток секунд она оторвала свои губы и с той же улыбкой глядела на меня. Меня очень смущает подобный процесс, особенно когда ты к нему не готов. — Ничего не получилось, — обиженно прошептал я. — Все в порядке, — подбадривала она, — первый блин всегда комом, но у тебя получилось неплохо, а теперь повторим. Она снова вцепилась в меня, но на этот раз напор был куда сильнее. Итачи засунула мне в рот язык и начала им как-то спонтанно двигать. Время от времени она его вытаскивала, массировала мои губы своими, а затем повторяла предыдущий шаг. На удивление — это очень приятно. Чувствовать, как ваши губы соединяются, ее шершавый язык, который трется о мой, слюни, которые то ли дело вытекают изо рта — чувствую себя потрясающе. Вот, значит, каково это — целоваться с девушкой. Некоторое время спустя она-таки решила прерваться, хоть мне уже и не хотелось. Стоило нам разделиться, между нами растянулся канатик из слюней, которые под своим весом спешно упали на одеяло. — Спасибо, — прошептала Итачи, дыхание которой то ли дело сбивалось. — Тебе тоже… спасибо, — прошептал я. Судя по выражению ее лица, она была всем довольна: и поцелуем, и моим отказом. — Помни об этом поцелуе, пока не найдешь себе девушку, — начала Итачи. — Ты уже будешь уверен в том, что сможешь ее чему-то научить, а если ты не найдешь такую, — она закрыла глаза и растворилась в улыбке, — я всегда буду тебя ждать. Итачи встала с кровати и тихонько вышла из комнаты, посмотрев на меня напоследок все с той же улыбкой. Мой первый поцелуй, он такой приятный и запоминающийся. Я не был готов, но все получилось именно так, как она задумала, нам обоим было приятно, какие-то ничтожные минуты оставили такой приятный отпечаток в памяти. Может у Итачи и не было опыта с мужчинами, ей была присуща черта, которая так хорошо развита у девушек — природная обольстительность. Думая о том, что произошло, я понимаю, что таким образом она расположила меня к себе. На что только не пойдут одинокие девушки, чтобы отобрать внимание парня — пусть она и боялась, Итачи смогла скрыть свой страх и отдаться страсти. Теперь я понимаю, почему она пошла на это, сказав, что только так примет мой отказ — она добивалась продолжения. Поцеловав парня, который все еще не питает к тебе любовных чувств, ты автоматически его к себе притягиваешь. Те чувства, которых могло и не быть, тут же появляются, стоит вам скрестить языки. Ее шершавый язык доставил мне максимум удовольствия, а если подумать о том, что у других девушек он гладкий, я завожусь, желая попробовать и его. У меня все еще нет девушки, и я могу пробовать изнутри каждую, кто будет мне взаимно симпатичен, так я смогу выбрать для себя лучшую, но при этом могу обидеть всех тех, с кем сблизился. Наш поцелуй с Итачи должен остаться в тайне, ведь я не знаю, как на него могут отреагировать другие девушки, которым я симпатичен. Она тоже это понимает и будет молчать, чтобы сохранить дружеские отношения между нами всеми, тем более между мной и Леонхардтом. Эта кошка добилась своего и заставила меня задуматься, но я подойду к этому вопросу со всей осторожностью — я буду искать ту, которой смогу открыть свое сердце и чье сердце приму сам, девушку, которая сможет остаться со мной до конца наших дней, а если такой не будет на всем белом свете — мне есть к кому возвращаться.Глава 9: Оттепель
Жаркий солнечный день сопровождался запахом приятного океанского бриза, воды сегодня были не так спокойны, как обычно. Для меня всегда было загадкой, почему на острове посреди бесконечной штормовой синевы никогда не бывает цунами. За всю историю существования Гармонии ни разу не упоминались никакие стихийные бедствия, разве что аномально сильные дожди — за свою жизнь я уже не один десяток раз застал такие, но один из них впечатался в память самым болезненным образом. Сегодняшний день радовал своей безмятежностью, я с самого утра был настроен на получение положительных эмоций от времени, которое я проведу с Леонхардтом. Вчера я был переполнен чувствами и бодрствовал весь оставшийся день: помог девушкам с бытом, занялся перестановкой в тех комнатах, куда еще никто не заходил. Всего лишь один мимолетный поцелуй так осчастливил меня, теплые чувства не давали скучать ни секунды. Как следует выспавшись, мы с Лео двинулись навстречу летней суете. Я был уверен, что он хотел провести этот день только лишь плавая от веселья к веселью, в чем был целиком и полностью прав, так я думал. Но в планы Лео не входило выпить в компании друга и посетить злачные места города, вместо этого он повел меня в безлюдное местечко на склоне горы. Путь предстоял крайне далекий — от цивилизованного Торгового района до глухомани, в которой не живет ни одна живая душа. По дороге мы много разговаривали, в основном о чем-то веселом, но по большей части о девушках. Мне был полезен любой опыт, которым делился Лео, пусть он и откровенно хвастался своими заслугами в отношениях с противоположным полом. Этот парень когда-то был наивным мальчишкой, которого всюду за собой водили за нос, пока не стал настоящим ловеласом. Лео не был каким-то мускулистым или богатым, он вывозил только лишь за счет своей харизмы. Именно этому он меня и учил: адекватным девушкам не важно то, насколько ты хорош собой, достаточно лишь быть интересным и привлекательным, а если ты хочешь хороших и длительных отношений, на помощь придут верность и способность сохранять связь между вами. Я никогда не знал, что такое настоящая любовь, и никто не мог мне о ней рассказать: Леонхардт никогда не любил, он лишь отдавался своим животным инстинктам, попутно узнавая от своих партнерш о вездесущем; Юмико, Хорнет и Итачи не имели ни того, ни другого опыта. За такими познавательными разговорами мы совсем потеряли счет времени, а я совсем позабыл о месте, до которого был проложен путь. Только оказавшись около дерева с подвешенной на него качелей, я понял, что мы на месте. Леонхардт неспешно уселся на траву перед аккуратно уложенными камушками под деревом, а я занял место на качеле, раз уж она оказалась свободной. — Мы на месте, — наконец заявил Леонхардт. — Что это за место, Лео? — поинтересовался я. — Твой маленький секретик? — Да, — с улыбкой ответил он. — Это было наше с Лией любимое место, когда мы были маленькими, мама нам его показала. Качелю тоже она сделала, мы часто устраивали здесь пикник, но вскоре перестали сюда приходить. — Почему? — Мы выросли, Ашидо. С годами все позабыли о былом, но только не мама, она хотела после смерти оказаться именно здесь, я исполнил ее пожелание. Я наконец понял, что означали эти камни под деревом — это место захоронения, которое правильнее всего назвать могилой, пусть она выглядела очень скромной, но, судя по рассказам Лео, оправдывала ожидания. На камнях был высечен портрет старой женщины, а также выцарапаны надписи: «Анна Акина», «1998–2060 гг.». — Мама прожила скромную жизнь, — продолжил Лео, — она не купалась в деньгах и не тонула во внимании окружающих, те кто ее знал, очень любили эту женщину. Всю свою любовь она вкладывала в своих детей, потому у нас всегда были теплые отношения. — А где ваш отец? Он еще жив? — У нас с Лией были разные отцы, но они не сильно отличались друг от друга — оба бросили свою семью еще до рождения детей. Не знаю где они сейчас, но не думаю, что кому-то до этого есть дело. — Лео, а как ты думаешь, смог бы ты быть хорошим отцом? — Нет, — ответ озадачил, — не смог бы. — Почему же? — Ты все и без меня знаешь, Ашидо. В отличие от меня и Лии, мама не была ренегатом, потому никто не вмешивался в ее жизнь. Если я стану отцом, то поставлю под угрозу благополучие своей семьи. Вот оно как, Лео не упоминал, что Лия тоже является ренегатом. — Ты боишься, что твою семью разрушат? — Я не боюсь, я точно знаю, что в один день в дверь постучит гвардеец, и наши некогда солнечные деньки обернутся кошмаром. — Значит, поэтому ты не хочешь длительных отношений, заменяя их девушками на раз? — Всем нам мужчинам нужно трахаться, чтобы чувствовать себя полноценными, но рано или поздно все задумываются о семье, — Лео стеклянными глазами вглядывался в портрет матери, — пусть я и выгляжу как человек, который доволен своей жизнью, но это не так. Я обречен всю жизнь менять девушек, из раза в раз упуская тех, кто мог быть для меня замечательной женой и столь же прекрасной мамой для моих детей, как моя любимая мама. Мне становилось больно, когда я глядел на него, но Лео даже не думал пускать в ход слезы — он умело сдерживался. Я никогда не понимал людей, которые годами копят в себе переживания, не выплескивая их наружу, Леонхардт был из числа именно таких. Я знаю, что ему больно, но он не может дать волю своим эмоциям, то ли от боязни показать слабость, то ли из принципа. — Ашидо, — обратился он ко мне, при этом уставившись в траву, — ты ведь еще ни разу этим не занимался? — Мне не очень приятно об этом говорить. — Знаю, потому скажу лишь одно, — он наконец оторвал взгляд от травы и переключился на меня, — девушка пахнет фиалками только тогда, когда ты ее по-настоящему любишь. Что бы это могло значить? Неужели он хочет сказать, что заниматься сексом с любимым человеком ощущается совсем иначе? — Хорошо, я запомню твои слова. Он ухмыльнулся и снова уставился в траву. — Если вы и правда когда-нибудь сойдетесь с Лией, надеюсь, она будет пахнуть для тебя именно так. — Сколько там до ночи? — я хотел скорее окончить этот разговор. Леонхардт неспешно глянул на часы. — Часов шесть. — Заглянем кое-куда? Лео одобрительно кивнул, оторвался от земли и мы двинулись в путь, только на этот раз вел я. Хотелось отогнать подальше все мысли о покинувших нас людях и девушках, тем самым вывести разговор в культурное русло, потому я решил пойти в то место, где нам обоим будет интересно и где мы обо всем этом забудем — музей. Большинство таких располагалось в Академическом районе, где я был лишь однажды в четырех стенах. Этот район выделяется на фоне остальных тем, что внушает атмосферу легкости и серьезности одновременно. Здесь собраны все самые выдающиеся умы и те, кто ими может стать, а помимо гордых носителей всех возможных знаний здесь обитает и простой люд, пришедший провести время с пользой — мы относились как раз к этой прослойке. После длительной ходьбы по красочным улицам, внимание зацепил музей довоенной техники. Вход в музей был бесплатным для всех желающих, потому народу всегда было много, но нам это не мешало. — Гляди, — я показывал пальцем на экспонат, — это дисковый телефон, такие использовали лет сто назад, и стояли они на улицах в будках. — А как по ним звонить? — недоумевал Леонхардт, — зачем нужен этот диск, если на нем и так есть кнопки? — Это не кнопки, это циферблат, — поправил я. — Чтобы позвонить, нужно вставить палец в отверстие с нужной цифрой, а затем провернуть диск до указателя, пока твой палец в него не упрется. — Так это же неудобно! — возмутился он. — Куда проще было бы нажать на кнопки. — Нам все равно не понять, почему их делали именно такими. Мы пошли дальше, внимание Лео зацепил весьма габаритный аппарат. — Ашидо, а это что такое? — Это один из первых ЭВМ. — Электронно-вычислительная машина второго поколения, — вслух прочитал Леонхардт с таблички. — Другими словами — второй в мире компьютер. — А почему он такой большой? — Первый был еще больше, тогда всю электронику делали на лампах, а этот уже можно было назвать чудом инженерии, потому что в нем стоят не лампы, а диоды и транзисторы. — Ого, а это что? — он переключил свое внимание на предмет, пускающий небольшие «молнии». — Это резонансный трансформатор, — в очередной раз я блестнул знаниями. — Тут написано, что он производит ток высокой частоты и потенциала. — Так и есть, поэтому и получаются «молнии». — Откуда ты все это знаешь? — У меня было много времени, чтобы познакомится с первыми творениями человечества. — с улыбкой ответил я. Какое-то время мы бродили по музею, Леонхардт с видимым интересом и непониманием рассматривал каждое устройство или прибор, мимо которого мы проходили. Я впервые пришел в этот музей, потому тоже не упускал возможности вживую увидеть то, о чем так много читал в интернете. Хотелось посмотреть все возможное в этом здании, но подходило время закрытия, потому нас выставили за дверь. Лео уже говорил о том, что больница находится в этом районе, уходить из него куда-то далеко в поисках способов себя занять было совсем неразумно. Мало чего в такое время работает, на ум приходил лишь круглосуточный бар, куда мы в итоге и пошли. Заказав столик на двоих, мы уселись в самом дальнем углу и еще долго обсуждали много интересных вещей, в число которых не входило все предыдущее. Леонхардт был способен разговаривать и на такие серьезные темы, как воспитание детей, я не мог сказать ничего хорошего за неимением опыта, но зато послужил отличным примером плохого воспитания, когда родители спускают тебя на самотек, избегают, а впоследствии хотят убить. Мотив этих людей все еще находится за кадром, я мог бы назвать их психопатами, которых никто не начал вовремя лечить, но больно уж адекватными они были на людях, их сподвигло нечто иное, что-то, о чем я не знаю, или кто-то, о ком я не знаю. Одно ясно наверняка — в наших отношениях уже стояла жирная точка, я бы все равно оказался на улице и никогда бы не вернулся домой, даже если бы они остались в живых. Леонхардт то ли время поглядывал на часы, пока наконец не заявил: «Пора». Рассчитавшись за ужин мы наконец пошли туда, куда собирались с самого начала. Более восьми часов я провел в компании одного человека и даже не устал от его компании. Мне нравилось общаться с Лео, он был для меня ближе, чем любой другой мужчина, с которым я был знаком. Теперь мы точно могли называться друзьями, куча времени, проведенного вместе, нас объединила, заставила привязаться друг к другу. На улицах города в поздний час нередко отлавливают подобных нам, потому идти приходилось сначала по закоулкам, потом через какие-то деревья. Пару раз мы чуть не столкнулись с гвардейцами, но умело их обошли, скрываясь в тени. Идя по тропинке под плотными верхушками деревьев, можно было наконец выдохнуть — здесь нам нечего опасаться. — Как долго еще идти? — поинтересовался я. — Почти на месте, как выйдем под открытое небо, окажемся на заднем дворе больницы. — Ты изучил план территории? — Конечно, — похвастался он, — без тщательной подготовки никуда. Впереди наконец показалось здание, перед которым красовался небольшой сквер для прогулки, огороженный со всех сторон забором. Немного сложно называть такой пустырь сквером, ведь в нем деревья числятся единицами, а всего прочего практически нет, будто при застройке люди планировали лишь развести здесь участок для будущих пристроек, но в итоге передумали что-либо на нем возводить. Приблизившись к забору, Лео прислонил руку к решетке, та стала покрываться льдом, пока не начала издавать странные звуки потрескивания. Всем известный факт — металл становится хрупким под действием экстремально низких температур. Леонхардт приложил некоторую силу и пнул обледеневший забор, который сразу же рассыпался на осколки. Свет уже давно потух, в такое время никого на территории не встретишь, но меня не покидало тревожное чувство, будто я уже был здесь раньше. Несмелыми шагами мы ступили на чужую землю с целью похитить человека, Леонхардту такой поступок видится благим, но у меня другое мнение на этот счет — он пошел на осознанное преступление, а я согласился стать его соучастником. — Зайдем с черного входа, я захватил отмычки, — скомандовал Леонхардт. — Ага, вперед, — поддержал я. В другое время суток нас бы уже заметили, ведь мы шли по пустой местности даже не стараясь шагать бесшумно. Опытный вор бы со стула рухнул, увидев это. В темноте уже виднелась крепкая металлическая дверь, выходящая на задний двор. Заходим, находим, хватаем, уходим — план предельно прост. Я не знал, насколько хромает его реализация, пока за спиной не послышался хруст какой-то сухой веточки. Сомневаться было не к чему, нас уже обнаружили. — Прыток кабан в беге, да на поворотах заносит, — послышался до боли знакомый голос сзади. Стоило услышать этот искривленный мужской басс, мое тело сразу же пронзила дрожь, дыхание сбилось за считанные секунды, я не мог пошевелиться, о развороте в его сторону не могло быть и речи. Буря всех возможных эмоций вспыхнула внутри меня, там был и страх, и ненависть, и боль, и отчаяние. Вся эта каша привела меня в замешательство и ступор, это точно был он. — Как же нелепо мы попались, — пробурчал Леонхардт. — Может договоримся, док? — сказал он, обернувшись. — Ммм? — вопросительно промычал мужчина. — Меня зовут Леонхардт Акина, я пришел сюда за сестрой, какая сумма вас устроит? Я не понимал, почему Лео пытается с ним разговаривать, я лишь дрожал, все так же стоя к этому человеку спиной. — Боюсь, не получится, Леонхардт, твоей сестры уже нет в живых. Ты ведь об Амелии говоришь? — К-как? — голос Лео задрожал. Я не мог больше стоять и трястись, как какая-то тряпка, я долго ждал этого момента, и пришла пора им воспользоваться. Дрожь прошла, я молниеносно выхватил свою катану и с пронзительным криком кинулся на него — на того, кто отобрал у меня все, того, кто лишил меня будущего — Стивена Колдена. Мои шаги твердо упирались в почву под ногами, он стоял всего в нескольких метрах, ничто меня не остановит! Я был уверен в том, что настигну его, представлял, как мой клинок отсечет ему голову, но, не успев ступить и пары шагов, с грохотом рухнул на землю. — Ашидо! Что ты творишь? — закричал Леонхардт. — Я не это имел в виду, когда говорил о том, что ты мне поможешь, если все пойдет не по плану! — Ашидо? — с насмешкой фыркнул доктор. — А ведь это именно он отнял жизнь у твоей сестры. — Что!? — Чуть больше месяца назад он сбежал отсюда и… — Заткнись, ты, лживая псина! — прокричал я. — Видишь, он меня прекрасно знает, какие еще нужны доказательства? — Ашидо, он говорит правду? — дрожащим голосом, едва сдерживая слезы, спросил Лео. — Не слушай его! Этот ублюдок лжет! — Ашидо и сам не знает об этом, он ведь не разбирал, кого кромсает, — Колден продолжал измываться. Больше всего пугает тот факт, что он может оказаться прав, ведь я и правда не помню никого из тех, кого убил в тот день. Я думал, что нахожусь в предсмертном сне, просто плескал кровь по стенам, не вглядываясь в изуродованные от страха лица тех, кто оказался у меня на пути. — Ашидо, это ведь не правда, да? — по лицу Лео катились слезы, — он и правда поверил Стивену. — Скажи мне, что это все ложь! — Я… не знаю, — ответил я, снизив громкость своего голоса до минимума и уставившись в пол. — Чего ты ждешь, Лео!? — прорычал противным голосом Колден. — Убийца твоей сестры и кучи невинных людей прямо перед тобой! ДАВАЙ! В эту же секунду послышался истошный крик, переполненный болью и яростью. В лежащего на земле меня с бешенной скоростью летел ледяной кол. Я быстро опомнился, испугавшись за свою жизнь, и увернулся от удара, перекатившись на бок, после чего резко подскочил и отпрыгнул в сторону. — Лео, постой! Опомнись! Я не убивал ее! — ЗАТКНИСЬ! — в порыве ярости прокричал он. В руках у Леонхардта появился ледяной меч, который он только что создал. Вид меча внушал страх, я был уверен, что если его грани коснуться моей плоти, тут же ее разорвут. Лео бросился на меня с ударом сверху, я смог парировать удар своей катаной, от чего он немного отшатнулся, но сразу же ответил мне залпом острых сосулек: одну я блокировал, остальные пролетели по-касательной, разорвав мою одежду и оставив порезы на коже. Лео настроен убить меня, никакой жалости от него ждать не стоит, я могу лишь защищаться! — Лео, я не хочу навредить тебе! Остановись! — с надеждой кричал я. — Ты убил ее! ТЫ УБИЛ ЕЕ! Лео продолжал свой напор, его удары были смертоносными, нацеленными лишь на поражение врага. Блокируя, я каждый раз отшатывался, уворачиваясь, то ли дело получал порез. В этом бою мне не выжить, если буду только защищаться. Отразив очередной удар, я бросился на пустырь, где могу свободнее передвигаться. Добежав до открытого места, я остановился, после чего обернулся в его сторону: Лео грозно и медленно двигался в мою сторону, слезы без перебоя катились по его гневному и убитому болью лицу. Колдена уже не было в поле зрения, он заставил нас сцепиться, а сам, как и в прошлый, дал деру. Я был всего в шаге от того, чтобы заставить его заплатить за то, что он сделал со мной, если бы я бросился на него чуточку раньше, то сейчас бы не дрался со своим дорогим другом. — Ты врал мне, Ашидо, — прорычал Леонхардт, — ты скрывал от меня смерть Лии, хотел подружиться, пряча за спиной животное. Я убью тебя! — Я не врал тебе! Я не знал, что она мертва! — пытался я оправдаться. — Лео, — мой голос дрожал, — мы ведь друзья? А? — После такого, я больше никогда не смогу назвать тебя другом. Мы молча стояли порознь, на мое испуганное лицо смотрело в другое, совершенно отличающееся — полное ненависти. Я понимаю Леонхардта, на его месте я бы тоже так себя повел, но я не хочу, чтобы наша связь вот так разорвалась, мне нужно его ранить, а когда он будет не в силах сопротивляться, я расскажу ему все, что произошло в тот день, после чего на собственных плечах дотащу до Юмико, которая его вылечит. Теперь это будет полноценный бой, эмоции не должны мешать мне, иначе я не выживу. В этот раз в нападение перешел я, сделав выпад в сторону Лео. Он блокировал мой неумелый удар, но за ним последовал следующий, а затем еще и еще. Выждав момент, Лео перешел в контрнаступление, теперь уже я защищался, уворачиваться приходилось не только от меча, но и от периодически вылетающих из его рук сосулек, а также кольев внушительного размера. Леонхардт был действительно сильным противником, не за счет своих навыков в обращении мечом, а благодаря своей изначально сильной способности. Такого человека лучше иметь на своей стороне, чем во врагах, столкнувшись с ним однажды, ты можешь и не вернуться домой. В пылу дуэли появился шанс на атаку, я замахнулся и отправил свой меч навстречу Лео, но тот сделал тоже самое, от сильнейшего удара мечей друг о друга мы отшатнулись, нужно было продолжать атаку, но в этот раз я нанесу колющий удар. Леонхардт тоже замахнулся, но удар был сверху, и направлен он был точно в середину головы, мне нужно уйти вправо, чтобы увернуться, мечом уже не выйдет заблокировать. Стараясь уйти от удара, я позабыл о собственной атаке — лезвие моей катаны было направлено точно в сердце, я не могу вот так убить своего друга! Распределив внимание на два фронта, я попытался быстро расщепить меч, начиная от лезвия. Какие-то считанные секунды, и его меч глубоко вошел мне в плечо, перерубив ключицу и ребра, разрезав мою плоть до самых легких, если бы этот удар был сильнее, он бы достал до сердца. Мой меч вонзился Лео в грудь, но из-за того, что я его укоротил и снизил силу удара, он лишь сломал ему пару ребер, не дойдя до сердца. По моему телу пронеслась дикая боль, я чувствовал, как левую половину моего тела тянет в сторону, как надрываются мои мышцы, стараясь ее удержать. Я больше не мог сражаться, силы покинули меня, я рухнул на колени, а следом за мной рухнул и Леонхардт. Мы сидели на земле, не выпуская из рук свои мечи, отдышка не давала покоя, в особенности у меня, я буквально задыхался, стараясь дышать хотя бы одним легким. Лео изменился в лице, в нем читалась вина за содеянное, только после того, как он нанес мне смертельный удар, наступило раскаяние. — Ашидо, — всхлипнул он, — зачем ты укоротил меч? Ты бы убил меня, если бы этого не сделал. — Я… не могу… убить… друга. — Почему? Я ведь своими собственными руками чуть тебя не убил! — Лео! Лео! — послышался приближающийся женский крик. По лицу своего друга я все понял, он только что наколол дров, а теперь осознал, что натворил. — Какой же я идиот. Со спины Лео к нам приближалась взволнованная девушка, она была одета в яркое белое кимоно сверху и яркую красную юбку снизу. Сокращая расстояние, она будто бы подожгла свои руки, в глазах читался агрессивный настрой. — Амелия, стой! — прокричал Леонхардт, вытянув руку в ее сторону. Она сбавила скорость, потушила огонь и тихо подошла к нам. Вот так семейка — пламенные ручки и сосульки. Оказавшись в непосредственной близости, она взялась с ужасом нас рассматривать. Эта девушка и впрямь была такой красивой, как о ней говорил Лео. — Не трогай его, — приказал он, — я сам во всем виноват. — Что здесь случилось? — испуганно спросила девушка. — Я поверил в бредни этого чертового доктора и чуть не убил своего дорогого друга, — раскаивался Леонхардт. — Ашидо, ты ведь сможешь залечиться? — Я… попробую, — прохрипел я. Сестра Лео осторожно присела рядом с ним, положив руки ему на спину. — Ты в порядке? — Да, все хорошо, не волнуйся, лучше побеспокойся об Ашидо, он, в отличие от меня, не пытался убить друга. — Нам… срочно нужно… домой, — пытался я говорить. — Мы отнесем тебя, не разговаривай, если слишком больно, — подбадривал Лео. С помощью Лии он осторожно вынул меч из того мяса, в которое превратилось мое тело, когда я был наконец свободен от инородного предмета, можно было залечиться. — Ну, вставай, — Амелия попыталась поднять брата на ноги. — Стой! Мне больно! — отдернул он. Во время боя, переполняясь эмоциями, Лео не чувствовал порезы, которые я оставил у него на ногах, но сейчас, когда он успокоился, вставать было уже сложно. Лия снова наклонилась и принялась поглаживать его по голове. Я попробовал сконцентрироваться на ранении, оттуда пошел привычный мне дым, а это значит, что скоро я приду в себя. — Лия, возьми мой пейджер и напиши Юмико, нам нужна ее помощь. Она взяла в руки устройство и поднялась из положения сидя, после чего принялась нажимать на кнопки. В ночной тишине, где были слышны лишь отзвуки пейджера, резко послышался громкий удар. Я не сразу понял, что произошло, но увидев то, как Амелия отскакивает от земли, удаляясь от нас, по спине пронесся холод. За спиной у Лео стоял тот самый ублюдок, который вырезал всю семью Ишимару — Хандзо. Он демонстративно оттряхивал руки, будто замарал их о какую-то гадость, Амелия бездыханно валялась в стороне. От такого удара она мгновенно потеряла сознание. Хандзо с ухмылкой посмотрел в мою сторону. — Кого я вижу! Да это же Ашидо! А еще какой-то придурковатый пацан! — он схватил Лео одной рукой за голову, а другой за челюсть. — Как тебя зовут, малыш? — Хандзо… не трошь его! Он снова повернулся на меня, отпустил Лео и уселся рядом со мной на корточки. — Ммм? Почему это? Он что, твой друг? — этот ублюдок снова надо мной насмехался. — Так это ты убил дядю Хорнет, — сказал Леонхардт. — Ага, — обернулся Хандзо, — там еще парочку людей зацепило, если что. Жаль только дочурку этого паразита не грохнул! Она удачно в этот день загуляла. — Ты за все ответишь. И за Амелию тоже! — угрожал Лео. — Ммм? Я должен был испугаться? Лео оскалил зубы, глядя на то, с каким мерзавцем он разговаривает. Хандзо поднялся на ноги и тихим шагом зашел Лео за спину, в этот момент Амелия закашляла и открыла глаза. — Ух ты, как много зрителей! — посмеялся Хандзо. — Оставь нас! — я уже достаточно залечился, чтобы говорить. — Что еще тебе нужно? — Оу, мой дорогой Ашидо, мне нужен только ты. Он схватил Лео за волосы, в его руках ярко-синим цветом засветилась основа меча, секундой позже он уже держал катану, которую подставил к горлу Леонхардта. — Мне нужно, чтобы ты страдал. Доктор постарался неплохо, но оставил мне еще кучу грязной работы. — Я убью и тебя, и Колдена! — закричал я. — О, именно это мне и нужно, — его лицо расплылось в злорадственной улыбке. — Скажи своему другу «сайонара». Он дернул рукой вверх, одно маленькое движение, и по шее Лео потекла кровь. Глаза моего любимого друга начали закатываться, его руки безжизненно болтались на весу. Хандзо только что отнял жизнь у дорогого мне человека, так просто отобрал ее прямо у меня на глазах. Мое дыхание задрожало, с каждой секундой лицо приобретало все больший убитый горем вид. — ЛЕО! — издали надрывалась Амелия. Я не мог сказать ни слова, мое тело дрожало, сердце разрывало от утраты, я был парализован теми чувствами, которые нахлынули от увиденного. — Упс, — назло посмеялся Хандзо. Его животное поведение отрезвило меня. — Ублюдок, я выпотрошу тебя! — Валяй, с нетерпением буду ждать нашей следующей встречи. Он бросил бездыханное тело Леонхардта на землю, развернулся и пошел в темноту, издевательски помахивая рукой на прощание. — Я убью тебя! Не оставлю ничего живого! Искромсаю каждый сантиметр твоего тела! Я буду рвать твою плоть голыми руками! В клочья изорву все твои внутренние органы и скормлю собакам! Он, лишь посмеиваясь, продолжал уходить в темноту. — Я ненавижу тебя, тварь! Я приду и убью тебя, слышишь!? Я стану сильнее, а затем выпотрошу тебя! Урод! Мои голосовые связки работали на своем пределе, но я уже давно кричал в пустоту, Хандзо не слышал меня. Ручей слез катился по моему лицу, эмоции переполняли сердце, нестерпимая боль не давала покоя. Не в состоянии ходить, я подполз к телу Лео и еще долго рыдал. Амелия смогла подняться на ноги и уселась рядом с ним, приобняв. Мы оба прекрасно понимали боль друг друга, ее длинная каштановая коса валялась в грязи. Только сейчас я мог хорошо ее разглядеть: у этой девушки были прекрасные веснушки под глазами, и они без остановки мокли в слезах. С первыми лучами рассвета мы наконец успокоились. Амелия передала мне в руки пейджер, нервно тыкая по кнопкам, я нашел в контактах Юмико, после чего оставил ей сообщение: «Лео мертв, мы с его сестрой похороним его, простите». Нам нужно было как-то перенести тело Леонхардта. — Лия, ты можешь идти? — спросил я тихим голосом. — Да, все в порядке, я не ранена. Пусть она и говорила так, но ссадины, надрывы кожи и порезы ее выдавали. Она несколько метров прокатилась по земле, возможно даже сломала ребра. Но раз уж она могла ровно стоять, то ноги и позвоночник не были повреждены, повезло. — За той большой дверью есть носилки, — Амелия показала в сторону здания. — Ты можешь их принести? — Да, конечно. Я уже залечил свою рану и мог выполнить ее поручение. Встав с земли, я двинулся в сторону двери, на которой висел большой замок. Своей катаной я перерубил преграду и распахнул двери, носилки были аккуратно уложены прямо на входе, потому искать их не пришлось. Схватив верхние, я понес их к Лии. — Вот, — я положил носилки на землю. — Куда мы его потащим? — Туда, где мы любили играть в детстве — к дереву на склоне горы, там его и похороним. — Рядом с мамой? — Ч-что? — ошеломилась она. — Ты, наверное, еще не знаешь… — Мама тоже умерла, да? — она отвела взгляд в сторону. — Соболезную. — Ашидо, да? — эта девушка ведь первый раз меня видит. — Все верно — Ашидо. — Ашидо, нам нужно идти, пока не рассвело. — Да, идем, Лия, — подтвердил я. Схватив тело Леонхардта за руки и ноги, мы положили его на носилки, взялись за ручки и потащили. Эта лаборатория, которую Лео называл больницей, находилась на границе Академического района — дальше только гора. В сопровождении утренних алых лучей солнца мы несли тело дорогого друга и любимого брата вверх по склону, пока наконец не дошли до того самого дерева. За всю дорогу никто из нас не выдавил ни слова, Амелия шла впереди, и мне не приходилось даже спрашивать у нее дорогу. Увидев высеченный на камне портрет матери, Лия уселась рядом и, по всей видимости, простилась с мамой, чью смерть она не застала. Пока девушка копалась в своих чувствах и лила слезы, я копал яму лопатой, которую на скорую руку создал из своей энергии: ее форма была простой, грани не требовали заточки, баланс инструменту был ни к чему. Хоронить Лео пришлось без гроба, Амелия не была против такого решения. Как только я выкопал яму, мы аккуратно погрузили Леонхардта вглубь. Предстояло сказать много вещей, дабы отправить его в последний путь. Мы с Лией стояли рядом, прямо перед ним. — Мой дорогой брат, — так начала Амелия свое прощание с ним, — я всегда любила тебя, с самого детства мы были неразлучны, я ни секунды не жалею о времени, которое с тобой разделила. Я любила ухаживать за тобой, всегда интересовалась твоей жизнью, твоими успехами, неудачами. Ни один факт из твоей биографии не прошел мимо меня. Мой любимый младший братик, ты навсегда останешься в моей памяти, как самый лучший, самый любимый из всех мужчин на всем свете. Прости меня за все, что я сделала, и за все, чего не смогла сделать. Прощай, путь земля будет тебе пухом, а мама встретит тебя на небесах. Договорив, она уткнулась мне в грудь и начала истошно лить слезы. Я плакал, даже не успев начать свою речь, а мне было, что сказать. Я дал Амелии знак, она немного отошла в сторону, сложив руки на сердце. На Лео было очень тяжело смотреть, его бездыханное тело лежало в земле, кожа уже побледнела, но из уважения к близкому к сердцу человеку я не мог отвести взгляд. — Мой дорогой друг, — начал я, — пусть мы не так давно с тобой знакомы, ты уже успел стать мне родным. Ты был из числа тех людей, кто принял меня, из тех, кто не закидал камнями при первой встрече. Глядя на тебя, я вспоминал Ральфа — своего первого друга, которого любил так же сильно, как и тебя. Время, которое мы провели вместе, навсегда останется в моей памяти, я буду помнить о тебе до самой смерти, буду беречь твою любимую сестру и, обещаю, я отомщу Хандзо за всех: за семью Хорнет, за тебя, за все те невинные жизни, которые он забрал. Прости меня за то, что я не смог тебя уберечь. Пусть земля тебе будет пухом, а небо — домом. Прощай, Леонхардт. Прощай, друг.Глава 10: Почва для роста
Потеря Леонхардта обернулась тяжелой трагедией для каждого, но тяжелее всех переносить такое горе выпало на мою долю. Круглые сутки я проводил в кровати, думая обо всем, что было, а также о том, что вскоре будет. Я пообещал Лео расправиться с Хандзо, но сейчас понимаю, как же на самом деле слаб: не смог найти в себе сил, чтобы встать, не говоря уже о том, чтобы дать отпор. Меня снова избили, как ребенка, сначала друг, а за ним и враг. Я не был противником для Хандзо, мои вялые, слабые и неточные удары не могли нанести ему никакого вреда, если бы этот человек всерьез пытался убить меня, я бы уже был мертв. В комнате висел многодневный душняк, сухость в воздухе пропитывала мою душу ощущением опустошенности, в этой тесной комнатке пустоты больше, чем в каждом моем сне. Раньше я слышал крики девушек друг на друга по разным причинам, но в последние дни стояла только гробовая тишина. По возвращении домой я ожидал тех громовых расспросов в стиле Хорнет, но она лишь молча смотрела в мою сторону, не отрывая своего необъяснимого взгляда. Юмико смотрела на меня с той же бурей скрытых эмоций, ничего не говоря. Встретившись с ними взглядом единожды, я более ни с кем не пересекался. Амелия вернулась домой вместе со мной, сомневаюсь, что ей было куда идти, потому теперь сестра моего дорого друга будет жить с нами, так безопаснее для нее. Не знаю, где она сейчас, возможно уже устроилась в комнате брата и лежит на его кровати, не в силах выйти обратно в цивилизацию, точно так же, как я. Такую мертвую тишину никто не решался развеять, кроме кошки, которая настырно шкрябала мою дверь, не желая успокаиваться. Мое терпение вскоре лопнуло, тело с колоссальной тяжестью оторвалось от кровати, с подкашивающимися ногами я побрел по скрипящему полу, дернул ручку двери, за которой показалась одичавшая от скуки Сильвия. Посидев несколько секунд, она поднялась и бросилась к моим ногам, эту кошку настолько обделили вниманием на несколько дней, что она от безысходности пришла ко мне, впервые за несколько дней я улыбнулся. Поговаривают, что кошки способны чувствовать людей и определять их состояние: порой домашний питомец идет знакомиться с пришедшими в дом гостями, дает себя потискать и довольно мурлыкает, но бывают и случаи, когда кошка бросается на гостя. Интернет объясняет такое поведение тем, что кошка прекрасно знает в каком настроении человек, насколько он добр душой и какой груз его отягощает. Сильвия пришла меня подбодрить, мы вместе улеглись на кровать, и я принялся вдоль и поперек чесать это милое создание. Люди сопереживают друг другу совсем иначе: подбадривая человека, ты аккуратно вторгаешься в его личное пространство, пока он беззащитен, гладишь по голове, держишь за руку, расспрашиваешь обо всем. У кошек совсем другой подход, пусть они просто нагло требуют ласки, расчесывая их шерсть, ты получаешь равноценную отдачу. Сильвия немного меня отрезвила, сейчас я понимаю, что пока я лежал в кровати несколько дней без еды и сна, многое прошло мимо внимания, я будто выпал из реальности, убиваясь по Леонхардту. В такой ясный и жаркий день я наконец открыл окно в своей комнате и вышел в коридор, оставив дверь открытой, дабы весь этот накопленный негатив выветрился прочь. В доме и вправду было глухо, я сразу пошел в гостиную, обычно если ребята разговаривают между собой, они сидят именно там. Стоило мне отворить дверь в эту комнату, я столкнулся взглядом со всеми сразу — каждая из девушек была здесь: Хорнет, Юмико и Амелия сидели за столом и пили чай, а Итачи, как обычно, корячилась у окна, пытаясь полить цветы, но, услышав звук открывающейся двери, она переключила внимание. Все глядели на меня с умиротворением — они были рады наконец меня увидеть. Я молча зашел в комнату, отобрал у Итачи маленькую лейку и полил цветы за нее, после чего уселся на свободное местечко рядом с Хорнет, откинувшись на спинку дивана. — Как ты, Ашидо? — поинтересовалась Юмико. — Дайте попить, сушняк мучает, — все, что я смог из себя выдавить. — Конечно, держи, — Амелия протянула мне свой чай. — Постой, зачем ты отдаешь мне свой чай? — Новый долго заваривать, попей из моей чашки. Я вкусил изысканный вкус зеленого чая с мятой, только вот он был холодным. — Почему чай холодный? — возмутился я, хотя такой чай куда лучше утолял жажду, чем горячий. — Мы разговорились и забыли про чай, — ухмыльнулась Хорнет. — Ашидо, — заговорила Юмико, — Лия нам все рассказала, мы не хотели донимать тебя расспросами, но несколько вещей еще нужно узнать, все хорошо? — Да, наверное, спрашивайте. Амелия как-то нервно терла руки, сидя за столом. — Ашидо, — обратилась она ко мне, — перед смертью Лео сказал, что ты ни в чем не виноват. Скажи, почему же тогда вы дрались? — Я лишь защищался, Лия, — ответил я с поникшим видом. — Поняв, что могу умереть, я дал отпор Лео, если бы не остановился вовремя, его кровь была бы на моих руках. — Кто этот тип, который убил Лео? — поинтересовалась Хорнет. — Из описания Амелии не получается сложить картину. — Вы уже знаете, кто это. — Неужели это он? — Хорнет напряглась. — Именно, убийца Леонхардта — Хандзо. — Я знала! Это был он! — Юмико ударила по столу и, встав, громко крикнула. — Сядь, Юмико, — грозно приказал я. Она повернулась в мою сторону, после чего подчинительно уселась обратно на диван. — Хандзо не один замешан в его смерти, — утверждал я. — Что ты хочешь этим сказать? — замешалась Хорнет. — Он не мог прийти туда, не зная, что мы там. Кто-то сливает ему информацию, и я даже знаю кто. Девушки смотрели на меня с непониманием. — Стивен Колден. — Погоди, — прервала Амелия, — ты хочешь сказать, что доктор, о котором говорил Лео — это Колден? — Ты его знаешь? — Ашидо, перед тем, как я расскажу о себе, не мог бы ты кое-что сделать? — Что ты хочешь? — Покажи дым, — приказала Хорнет, будто знала, чего хочет Амелия. Я посмотрел на Лию, она лишь пилила меня взглядом, ожидая того, о чем попросила Хорнет. Я вытянул руку, после чего пустил по ней привычный пепельно-красный дым. — Понятно, — кивнула Амелия, — значит я обязана тебе жизнью. — Зачем ты так говоришь? Твой брат умер по моей вине. — Я не шучу, — нахмурилась она, — ты слишком много на себя берешь. Если бы вина лежала только на тебе, ты уже был бы мертв. — Ты правда считаешь, что я не виноват? — Послушай, что я хочу тебе сказать, а затем делай выводы. — Хорошо, слушаю. — Девочки уже слышали мою историю, но мне есть что добавить. Ашидо, это ведь ты в прошлом месяце сбежал из лаборатории? — Да, я погубил много жизней в тот день. — И не зря, — бесчувственно отрезала Амелия. — Почему? — Ты уже знаешь, что я ренегат, а значит знаешь и о нашей общей участи. Мы оба неслучайно оказались в этом проклятом месте. — Ты тоже там была? — озадачился я. — Да. Благодаря тебе я смогла сбежать. — Как ты туда попала, Лия? Лео говорил, что у тебя проблемы с пищеварением — высокий риск обезвоживания. — Это лишь прикрытие, меня загребли силой. Ты уже видел мою способность, со стороны она выглядит как что-то необъяснимое, но все куда проще, чем кажется. С раннего детства я, являясь ренегатом, умела поджигать свое тело. В моем организме вместо потовых желез расположены иные — способные выделять ацетилен. — Легкий газ с высокой температурой горения, — подметила Хорнет. — Именно, — подтвердила Амелия. — Сколько бы я ни ела, никогда не толстела — все потому, что питательные вещества уходят на производство ацетилена, когда это требуется. Если слишком налегать на такую способность, это может привести к обезвоживанию. Люди в лаборатории вывернули все так, будто я чем-то больна и мне нужно лечение, но на деле те просто заперли меня и морили голодом, лишь бы оставить парочку записей в блокноте. — А как тебя поймали? — поинтересовался я. — Взяли силой. Я работала файерщиком в цирке, радовала публику своими неповторимыми трюками с огнем. В один день после работы меня остановили вооруженные люди. Ослу понятно, что я сопротивлялась, но достигла лимитов, тогда меня и забрали. Не помню, как долго я там находилась, но в один день по всему зданию послышались крики и грохот. Выглядывая через стекло, я увидела тебя, сожженного яростью. Твой дым не был таким спокойным, как тот, который ты мне показал. Тогда он в огромных количествах непрерывным потоком струился из твоего тела, нельзя было даже лица разглядеть. Ты ломал все, что попадалось под руку, один из обломков прилетел в стекло моей камеры. Я уже пробовала ломать его своими стальными наручниками, но никак не выходило, но то, что прилетело в тот день с огромной силой в стекло, заставило его треснуть. Как только ты вышел из поля зрения, я добила его и бросилась бежать. — Вот значит почему ты говоришь, что обязана мне жизнью. — Это так, — подтвердила Амелия. — Убегая, я зашла в столовую, где сожрала все, что попалось под руку, после чего расплавила наручники и бросилась прочь. В тот день я поклялась вернуться и убить каждого, включая Стивена Колдена. — Я не вижу ожогов, расплавленный металл не навредил тебе? — У моей кожи запредельная теплостойкость. — Понятно, — ответил я. — Думаешь, они специально вылавливают таких, как мы? — Ашидо, взгляни правде в глаза, они издеваются над нами, проверяют на прочность. Что с тобой делали в этой лаборатории? — Ничего серьезного, в основном уколы… — А ты спрашивал, что в шприце? — Нет, — опешил я. — Уверена, тебе кололи яды. Твое тело терпело до поры до времени, в конечном итоге ты закончил именно так, как было в тот день. — Знаешь, а ведь ты права, — я опустил голову и задумался, — я слепо верил каждому слову доктора, но в тот день он, прямо на глазах у моих родителей, вколол мне яд, а самое ужасное, что родители сами подписали согласие. — Мы оба выжили в таком ужасном месте, Ашидо, но там есть и те, кто все еще сводят концы с концами, теряют надежду. Мы нужны им! — Ты права. Но если Стивен и Хандзо работают вместе, нам к нему не подобраться, пока мы не избавимся Хандзо. — Верно. Мы замолчали, не зная, что говорить дальше. Хорнет, Юмико и Итачи тоже молчали, боясь вставить лишнее слово, что на них совсем не похоже. За таким разговором мне снова захотелось уединиться. — Девочки, простите, — промолвил я, — мне все еще нужно немного покоя, чтобы прийти в себя, я, пожалуй, пойду. — Ашидо, — обратилась ко мне Хорнет, — если тебе нужно с кем-то поговорить — не молчи. Мы тебе поможем. — Спасибо, не надо, — отказался я, уже направляясь к выходу. Закрыв за собой дверь и взглядом попрощавшись с девушками, я встретился с Сильвией, которая довольно брела по коридору. Дверь комнаты снова приоткрылась, из нее выглянула Юмико. — Ашидо, — обратилась она ко мне, — я понимаю, что это нагло с моей стороны, но не могли бы мы поговорить наедине? Я молча глядел на нее, пока не дал знак согласия, она молча вышла и закрыла за собой, взяла меня за руку и повела к себе в комнату на первом этаже — я еще ни разу там не был. Войдя в комнату, я увидел ухоженное и приличное помещение — Юмико всегда следила за чистотой в доме, в отличие от меня. Мы уселись на диван. — О чем ты хотела поговорить? — Ашидо, — шепотом говорила она, прямо как в день нашего знакомства, — мы должны убить Хандзо. — Юми, — поник я, — мы не сможем. — Почему? — Он слишком силен, в его руках я — всего лишь игрушка. Если захочет, он убьет нас всех, а если нет — изобьет до полусмерти и будет насмехаться. Я слишком слаб, чтобы дать ему отпор, остается лишь скрываться и надеяться, что нас не найдут. — Он все равно рано или поздно нас найдет. Мы должны попытаться! — Юмико! Как ты не понимаешь? Он на голову выше нас! Мои глаза вновь слезились от осознания собственной слабости. — Встань, — приказала Юмико. Я молча встал, мы стояли друг напротив друга, она вглядывалась в меня, а потом крепко обняла,уткнувшись мне в плечо. — Ашидо, я все понимаю, ты думаешь, что ты слабый, что ты ничего не стоишь и не сможешь сдержать обещание, данное семье Ишимару и Леонхардту, но слезами горю не поможешь. Убегая от проблемы, ты ничего не решишь — нужно встретиться с ней лицом к лицу. Я верю в тебя, Ашидо, и хочу тебе помочь. Мы вместе станем сильнее и убьем Хандзо, иначе никому из нас не выжить. Хорнет и Амения не понимают его беспредельного потенциала, пусть они и думают, что в силах расправиться с таким противником, они не смогут ничего ему сделать, но мы — можем. Мы — шепоты, наша сила — наше оружие, без стремления и без стараний ее не развить. Хандзо тоже когда-то был слабаком. — Юмико, ты думаешь, мы сможем? — Да, я уверена, — без колебаний ответила она, — нам нужно тренироваться, тогда мы станем сильнее и сможем убить его. — Зачем ты хочешь помочь мне? Я не хочу, чтобы он тебе навредил, никому из вас. — Ашидо, — угрюмо посмотрела на меня Юмико, — он посягнул на жизни моих друзей и на мою жизнь. Хандзо — наш враг, который не дает никому спокойно жить, мне неизвестны его мотивы, но он уже сделал достаточно, чтобы заслужить смерти. Пока ты страдал в своей комнате, мы копали информацию. — Что удалось накопать? — Доктор Стивен Колден и Хандзо — далеко не единственные наши враги. Если мы хотим жить спокойной жизнью, придется бросить вызов королю. — Что ты имеешь в виду, при чем здесь король? — Благодаря Амелии и тебе, мы знаем, что исследовательские лаборатории отлавливают шепотов и ренегатов для короля, именно поэтому они остаются безнаказанными — потому что поставляют в гвардию новых бойцов. Сначала вас проверяют на прочность, ведут статистику, если жертва доживает до конца процедур, ее отправляют в Парадный район, откуда уже нет выхода. — Хочешь сказать, если бы мы с Лией тогда не сбежали, то могли быть порознь с вами? — Да, вы были бы нашими врагами не по своей воле. — Это же бесчеловечно! Какое право эти люди имеют принуждать нас служить королю в гвардии? — Мы живем в бесчеловечном мире, Ашидо, если не мы — никто не разорвет петлю: люди будут в обороте, как рабы, а их хозяева так и останутся безнаказанными. И начнем мы с Ханздо — оставим весточку Колдену, а потом доберемся и до него самого, оставив весточку королю Гармонии, а когда станем сильнейшими — бросим вызов ему самому. — Юмико, это очень крупные планы, как нам вдвоем такое осуществить? Это же невозможно! — Никто не говорил, что мы будем вдвоем. Нам нужен большой орден, чтобы отстоять нашу свободу. В городе уже есть такие, они работают в тени, мы тоже так будем. Если объединиться с ними, наша мощь возрастет, и мы сможем перестроить Гармонию! Но пока, нужно лишь сделать первый шаг — убить Хандзо, справишься? Мне было сложно поверить во все то, что говорит Юмико, но ее речь задела меня за живое. Я хочу, чтобы однажды все мы жили свободно, не опасаясь ничего: без слез, боли и печали. Если же от меня требуется лишь убить Хандзо — я убью его, вместе с Юмико. Мы оба станем сильнее, чтобы свершить обещанное, только тогда на душе станет хоть каплю спокойнее. — Да, — уверено и без колебаний заявил я. *** Так и начались наши с Юмико совместные тренировки. Я об этом не знал, но она уже заранее купила тренировочные мечи из ясеня. Одна из комнат в нашем доме совсем пустовала, а по размеру была куда больше жилых, потому мы организовали в ней додзе, где проходили наши тренировочные поединки на мечах. Начиналось все с испытаний на реакцию, когда один наносил удары, а второй старался блокировать, позже такая тренировка переросла в практику контратаки. Поначалу получалось плохо, но дни нагрузок взяли свое — мы отточили все возможные навыки в бою на мечах, а также научились отражать некоторые летящие снаряды благодаря Хорнет, которая одолжила нам пистолет и набор резиновых пуль к нему. Отражать пули оказалось не так просто: поначалу мы просто впитывали весь урон по себе, лишь дергая руками ради вида, пока мне в голову не пришла гениальная идея — использовать для этого свою собственную энергию. Суть заключалась в том, чтобы создать что-то вроде «невидимого поля», которое фиксирует контакт с инородным телом и создает «толчок» в его сторону. Таким образом руки и меч сами под действием собственной энергии бездны двигаются в сторону пули, тем самым отражая ее. Я быстро справился и овладел таким умением в короткие сроки, а вот Юмико пришлось долго учиться, чтобы набить руку. Когда мы были готовы к бою не на деревянных мечах, вскрылась одна непредвиденная и весьма неприятная деталь — сколько бы вещей не создавала Юмико, начиная от расчески и заканчивая сковородкой, она никогда не пробовала создать меч, потому пришлось заново проходится по всем основам, которые я вывел, исходя из собственного опыта. Длина, ширина, перепады, фактура, баланс, толщина, острота: все это предстояло осилить девушке, с чем она прекрасно справилась. Так Юмико и научилась создавать аналогичную мне катану, она даже дала ей имя «Нит», что символизировало ее протест и критический подход к действительности. Я не понимал, зачем давать оружию имя, пока не узнал, что в древности именной меч был лицом война, создающим ему имидж. А ведь и вправду ни с чем не спутаешь «Экскалибур» или «Мурамасу», потому я тоже проникся этой идеей и дал своей катане имя «Нами», в которое был заложен такой смысл: «Неопределенность приводит к дисбалансу, а уверенность — к успеху». «Нами» и «Нит» стали для нас путеводными звездами, которые отражают наши заветные желания, а если эти имена врежутся нам в голову, не останется иного выхода, как добиться своего и оправдать данное мечу имя. Помимо обычных тренировок во владении мечом, мы также проходили через изнурительные физические тренировки, нагружали мышцы весом собственного тела, тягали тяжести, развивали руки, делая взмахи мечом. Поначалу руки и ноги отсыхали, вестибулярный аппарат работал на пределе, но уже через две недели таких тренировок у меня появилась выраженная мускулатура, мы оба определились со стойками, контроль внутренней энергии был на столь высоком уровне, что можно было ходить по воде, наверное, к тому же ее объем немного возрос, об этом сигнализировало то, что мы с Юмико начали чувствовать присутствие друг друга с расстояния в пять метров, потому я уже мог узнать ее за закрытой дверью, а наше владение мечом было на уровне, ничем не уступающем нашему врагу. В моем сердце наконец зародилась уверенность, что я способен на многое, что я стою куда больше, чем думаю, а все это благодаря Юмико — именно она подтолкнула меня на такой внушительный шаг. Хорнет и Амелия тоже времени не теряли — пусть они и не стремились к силе, делали все возможное, чтобы мы не отвлекались на всякие мелочи, а параллельно с этим копали информацию о верхушке Гармонии. Итачи наконец ужилась с тем, что осталось от ее рук, даже получила доступ на кухню, но помощь бедной кошечке еще никто не исключал. Скорбь по Леонхардту утихла, но не ушла — все мы были объединены одной не очень благой целью, каждый желал отомстить, и никто не собирался прощать Хандзо все обиды. Кто знает, скольких еще он убил за эти две недели, но одно я знаю точно — скоро все закончится, либо для него, либо для меня. В день очередной тренировки в голову пришла идея прогуляться, побаловать себя чем-нибудь вкусным, да и просто расслабиться. Так в один вечерний день мы с Юмико пошли в спокойное и приятное место, которое называется парком. Прогулки вдвоем с ней были для меня чем-то новым, раньше я лишь шел бок о бок с девушкой, устремленный в какое-то определенное место, но сейчас мы просто беззаботно гуляем по парку, наслаждаясь погодой и закатным заревом в приятной дружественной компании. За эти дни я заметил, что отношение Юмико ко мне переменилось: она стала говорить «доброе утро», видя меня после пробуждения, я слышал все больше комплиментов, а может дело во мне? Я вырос и телом, и характером, пусть и совсем немного, наверное, тем самым заслужив иного отношения к себе. Во время прогулки мы транжирили деньги на всякие мелочи, которые приносили нам обоим радость. Когда наконец устали, решили занять лавочку с красивым видом на город, обычно на ней кто-то сидел, но на этот раз она оказалась свободной. Дойдя до лавочки, мы неспешно растеклись по ней в удовлетворении от времени, проведенном вместе. — Как же тут все-таки красиво, — залепетала Юмико. — Да, — с улыбкой подтвердил я, — закат так и радует глаз. — Без тебя бы не было так красиво, Ашидо. — Что ты имеешь в виду? — опешил я. — Если бы я гуляла совсем одна, не подумала бы даже смотреть в сторону заката, а в компании с тобой, он дополняет всю картину. — Вот оно как, хочешь сказать, что тебе приятно смотреть на закат рядом со мной? — Как ты догадался? — она повернулась в мою сторону и расплылась в саркастической улыбке. — Знаешь, мне тоже приятно в твоей компании. — Знаю, прекрасно знаю, — утверждала она, — иначе не улыбался бы. — Все-то ты знаешь. Мы уткнулись в невероятной красоты вид города, оба наслаждаясь моментом беззаботности. — Поверить не могу, что мы стали такими сильными, — светилась она. — Взгляни на нас месяц назад и сейчас — небо и земля. Ты сильно вырос за эти дни — из беспорядочной плаксы в уверенного в себе парня, а я наконец поборола свою всепоглощающую лень. — Не сильно уж я и вырос, все еще хочется иногда полить слезы, но что-то во мне точно изменилось, не могу сказать, что. — Зато я могу, — похвасталась она, — ты стал решительнее, Ашидо, в тебе появились зачатки ведущего, а не ведомого. — Ты правда так думаешь? — Ты сильнее, чем сам думаешь, в тебе сокрыт огромный потенциал, который однажды пробудится, а если сам не проснется — я его разбужу, — озарилась от собственных слов Юмико. Я чувствовал, что мы с Юмико сближаемся, наши взаимоотношения становятся все теплее, мне открываются такие стороны этой девушки, о которых я и не знал. В какой-то момент Хорнет мне говорила, что Юмико ко мне неровно дышит, хоть я и не поверил поначалу, но та ревность все говорила за нее. Способен ли я полюбить эту девушку? Принять ее дурной и властный характер с проблесками женской слабости, краше которой ничего быть не может? — Хей, о чем ты задумался? — развеяла мои мысли она. — Да так, о своем. — Небось в кровать меня уже затащил у себя в голове? — ну вот опять. — Я не поведусь на такие слабые попытки смутить меня. — Точно вырос, — ухмыльнулась она. — Запиши себе в блокнот, для меня в девушке в первую очередь важна любовь и верность, а остальное уже идет как бонус, либо побочный эффект. — Знаю и без блокнота, Ашидо, — отрезала она, — я придерживаюсь той же позиции. — А какие парни тебя нравится, Юми? — Хорошие, — ответила она, не секунды не раздумывая. — Понятно, — улыбнулся я, — а как ты бы меня оценила? — Как хорошего парня, — улыбнулась она. — А что бы ты мог сказать обо мне? — Ты приятная девушка, но порой немного буйная. Если же удастся усмирить, твой партнер будет тобой доволен. — Мне всегда нравилась твоя честность, но знаешь, ради хорошего партнера, я и сама могу себя усмирить. — Неужели? — сомнительно промычал я. — Не вру. — Верю, верю. — Ашидо, можешь мне помочь отпрактиковаться кое с чем? — И с чем же? — озадачено посмотрел на нее я. — Ну, я ни разу не пробовала, сейчас покажу, а ты скажи, правильно ли я все делаю. — Хорошо, валяй. Юмико пододвинулась немного ближе, было видно, что она немного покраснела, но я поздно догадался, в каком деле она просила помощи — девушка схватила меня за щеки, дабы я не сопротивлялся, а затем неумело соединила свои губы с моими. Такой поцелуй не оставляет ни капли сомнений в том, что она еще ни разу не целовалась, чего не скажешь обо мне. Не знаю, догадывается ли она о том, что я уже однажды практиковал это с Итачи, но такой опыт оказался для меня полезен. Она еще некоторое время двигала губами, после чего оторвалась и приняла смешную смущенную позу, немного отвернувшись от меня. — П-правильно? — промычала она. В ответ я лишь улыбнулся, было забавно смотреть на такую картину, когда Юмико не кричит от смущения, а лишь тихо и смиренно сидит, стараясь не сталкиваться со мной взглядом. — Нет, неправильно, — ляпнул я, уже зная реакцию наперед и предвкушая ее. — Т-ты что, — она повернулась ко мне и заметалась в уже привычной громкости, — совсем оборзел? Я тут такое сделала, а ты… Не успела Юмико договорить, я сделал тоже самое, но в этот раз я не подчинительно ожидал результата, а взял на себя инициативу показать ей, как правильно целоваться. Юмико от неожиданности оторопела, но, когда поняла и признала свои ошибки, тихо смирилась и стала повторять за мной. Так мы и расплылись в страстном поцелуе, он был даже приятнее, чем с Итачи, потому что был закреплен скрытыми чувствами, которые никто не спешил раскрывать. Сомневаться было не к чему, я не просто привлекал ее, как парень, эта девушка видела во мне опору, ее чувства не были одноразовыми или фальшивыми — они давно в ней таились, наверное, еще с самой нашей первой встречи, ей пришлось многое вложить в такой решительный шаг, на момент она даже подумала, что я отверг ее из-за первого неграмотного поцелуя, но это не так, Юмико получит полную отдачу, а я получу шанс на будущее. Если все правильно срастется, если мы переживем все беды, которые свалятся на нашу голову, мы будем прекрасной парой, а до тех пор нужно быть осторожнее. В бою с Хандзо любой из нас может умереть, и я сделаю все возможное, чтобы мы оба выжили, чтобы, не смотря на все невзгоды и недопонимания, прокладывать путь к счастью — вместе.Глава 11: На пути к свету
Идея о возвышении нашей скромной группы стала набирать обороты. Запасы Хорнет казались бесконечными: ранее траты затрагивали только пропитание и всякие глупые мелочи, вроде пары лишних шмоток или безделушек из интернет-магазинов, сейчас же стал преображаться дом. Нет, нет, речь не о ремонте, коврах и красивой подсветке, дело в том, что мы всерьез взялись за создание собственной безымянной организации. Всех нас воодушевила Юмико, которая никак не могла смириться с отсутствием своей человеческой свободы, с насилием в отношении тех, кто не выбирал, кем, как и где родиться. Никто не знает, что происходит за пределами острова, учебники истории Гармонии рассказывают нам о бесконечной пустоши извне, но также упоминают некоторые страны, которые смогли пережить ядерную войну. Никто не знает, каково тем людям, которые живут на материке: как они там выживают, что едят, где спят и как спасаются от радиации. За период мировой войны на землю было сброшено более десятка ядерных боеголовок, некоторые страны были уничтожены безвозвратно. Последствия таких взрывов отражались везде: возросло число раковых заболеваний, патологий у новорожденных, которые каким-то чудом смогли появиться на свет, животных настигало поражение ДНК, вследствие чего те мутировали, не доживая до момента естественной смерти. В мире стали появляться вспышки эпидемий: сухая ветрянка, иссушающая кожу; холера; вирус Фаузе, дробящий легкие; «Басагдеора», в переводе с Ирландского дословно означающая «смерть от слез». В таких условиях простое мытье рук не могло спасти людей от неминуемой смерти, приходилось массово носить костюмы химзащиты и респираторы, некоторые не выходили на улицу без противогазов. Из-за выброса радиоактивных частиц в воздух, землю охватили наводнения, как следствие разрушения плотин. Некоторые атомные электростанции оказались разрушенными, что повышало общий уровень радиации. Высотные здания в городах обрушались, оставляя за собой лишь обломки — стойко стояли лишь небольшие дома. Людей из-под завалов никто не вытаскивал — такая нагрузка не оправдывала спасенных человеческих жизней, которые и без того были обречены. Почти в каждом углу планеты царил голод, из-за радиации пострадали посевы. Сильно пострадал импорт и экспорт продукции между странами: все имеющиеся запасы уходили не на создание привычных всем сладостей, а на продукты первой необходимости и сухпайки. Это я еще не озвучил акты каннибализма, когда люди заживо съедали своих родных, лишь бы выжить, но после все равно умирали. Везде царило беззаконие, из-за пострадавших государственных аппаратов и правоохранительных служб люди стали бороться за собственную жизнь, пренебрегая другими. Мародеры расхищали любое лакомое место, выносили все до последней таблеточки от головной боли. Человечество медленно вымирало, пока в один день всем это не надоело. Главы нескольких стран, как я и говорил ранее, объединились. Флаг в руки взял император Японии — Сето Изуми, а в компании с ним находились главы Германии, России и одной очень интересной страны — АШО, которая расшифровывалась как «Американские Штаты-Отступники». Дело в том, что раздор между губернаторами привычных штатов Америки накалился настолько, что люди разделились на два лагеря: сторонников традиционной американской демократии и революционеров, желающих отделиться и создать собственное государство. Именно они примкнули к альянсу «Хофе» под флагом императора Сето. В 2025 году в океане обнаружили большой неизведанный остров, виды которого поражали всякого увидевшего его вживую, но что поражало больше всего — отсутствие радиации. Чистая и нетронутая фауна этого острова привлекла внимание альянса, тогда всего за год люди из груды металла отстроили огромные ковчеги, на которых и двинулись воздвигать цивилизацию в неизведанном месте. Хоть на острове и были проблемы с ресурсами, технологии и медицина не пострадали, а сельское хозяйство шло в гору благодаря пусть и не очень плодородным, но зато нетронутым радиацией почвам. Тогда никаких разногласий между главами не было, все единогласно сошлись на том, что королем Гармонии должен быть именно зачинщик такой инициативы — Сето Изуми. Такое решение не оставило надежды неоправданными: новый король нового государства делал все возможное, чтобы люди наконец глотнули свежего воздуха и жили беззаботно, а люди в свою очередь приложили максимум усилий для того, чтобы их потомки жили полной жизнью, не зная горя, но все обернулось не так, как все того хотели. Пусть на корабле и не было переносчиков инфекций, были люди, которые перенесли лучевую болезнь. Первые дети Гармонии рождались мертвыми, а здоровые мутировали еще в утробе. Никто не знал, почему их ДНК перестраивался в животе у матери, ведь на материке такого не было, пока кто-то не обнаружил один из подводных камней острова — светящийся разлом где-то в горе, из которого струилась необъяснимая энергия, служащая катализатором для болезней. Те, кто находился близ разлома либо умирали в муках, либо устраивали пикник и с удовольствием кушали свои сэндвичи. Никто не мог объяснить, что это такое и почему оно по-разному влияет на людей, но с появлением первых подтвержденных шепотов, правда начала вскрываться. Тогда и было положено начало всем исследовательским лабораториям в городе, которых насчитывается четыре. Персонал в этих местах занимался изучением разлома и тех, кто находился с ним в контакте, многолетние исследования подтвердили, что некоторые люди способны накапливать энергию в своем теле, в то время как остальные сходили с ума, раздирали себе шею ногтями, бились головой об стену и бросались на других. Король давал полную свободу этим людям, а шепотам, состоявшим в гвардии, даже некоторые привилегии, но, когда его скосила загадочная болезнь, все резко изменилось. Власть перенял его прямой наследник — Котай Изуми, которому было не по душе, что шепоты беззаботно расхаживают по улице. Тогда в силу вступил закон, не позволяющий жить шепотам в отдалении от Парадного района, людям такой расклад не понравился, и они подняли первое в Гармонии восстание, которое закончилось для них плачевно: бунт был подавлен, участники были убиты — все, за исключением шепотов, которых силой забрали на службу в гвардию в качестве пушечного мяса для всех последующих событий. Король смекнул, что с такой гвардией государству бояться нечего и сделал объявление о том, что для каждого шепота уготована одна судьба — либо служить ему верой и правдой, либо умереть. На тот момент никто еще не знал о ренегатах, пока один из них не попробовал совершить покушение на короля прямо в тронном зале. Известно лишь то, что он умел взглядом погружать людей в кому, но на короле по неизвестным причинам этот трюк не сработал. Горе убийца заплатил жизнью за попытку свержения власти, а король издал новый закон, гласящий о том, что лаборатории отныне имеют право на отлавливание шепотов и ренегатов, коим и являлся заговорщик, и поставку их во дворец. Впоследствии все отличающиеся в глазах общества были лишь грязью, пятнающей гордое имя города. Многие обделенные свободой стали преступниками, заботившимися только лишь о своей жизни, и я их понимаю. Но беда ведь не приходит одна, верно? Король зациклился лишь на проблемах извне, тем самым проигнорировав рост коррупции и инфляцию. С тех самых пор никто не смел бросить вызов королю и его режиму. Гармония, которая была надеждой для человечества, стала для всех новым страхом и местом разрушенных судеб. Для нас, шепотов и ренегатов, весь город — это один большой враг, которому мы бросаем вызов. Но пока наших сил еще мало, чтобы составить хоть какую-то конкуренцию, потому мы тихо мирно начали развивать эту идею в тени. В нашем кругу в электронике мало кто разбирался: одни философы, да юристы — потому закупку оборудования поручили мне, хоть я и сам не особо в ней разбирался. Я купил несколько компьютеров и периферии, расположив их в небольшом уютном подвале дома. Куча времени ушло на то, чтобы собрать их и поставить систему на каждый, но я со своей задачей справился. Однажды в наших кругах появится кто-то более умелый, чем я — он и займется тем, что обезопасит нашу электронику от проникновения извне, а пока эта сеть компьютеров будет не более чем интернет-кафе для своих. Хорнет занялась наращиванием связей, используя свое влияние и авторитет, как последний представитель и наследник имени семьи Ишимару. Она копалась во всех возможных организациях и копала информацию, но успехами еще рано было хвастаться. Я тоже хотел было объединиться с «Гидрой», но отбросил эту идею, поскольку все в этой организации живут и без того хорошо, а будь они нашими союзниками — точно заработали бы проблем, не столько из-за участия в заговоре, сколько от работы с врагами народа. На долю Юмико выпала одна из самых ответственных ролей — быть бойцом и медиком в одном теле. Вмешивать ее в опасные дела было совсем неразумно, все мы настаивали на том, чтобы она сидела дома и залечивала наши раны, но та наотрез отказывалась следовать советам. А проблему двойной работы эта девушка решила оригинально: дело в том, что Юмико настолько овладела своим искусством, что могла насыщать свою кровь питательной энергией, заранее настроенной на залечивание ран, потому она стала наполнять лабораторные колбы прямо из рук, а что удивительно — это и вправду работает, хоть и на вкус как суп из железа. Читая научную литературу, я четко усвоил, что энергия бездны способна сводить человека с ума, но в разумных количествах она не только безвредна, но и полезна. Каждый из нас попробовал ее «особое зелье», предварительно поранив себя, и в считанные секунды после нескольких глотков раны затягивались, а нервная система возбуждалась как после пары выпитых чашек кофе. Но такое снадобье было бессильно перед проблемой Итачи — мы не могли вернуть ей руки, как бы сильно не старались, она выглядела так, будто смирилась с тем, что обречена всю жизнь жить вот так. Амелия была не особо полезна во всех вышеперечисленных делах, но она все равно нашла для себя хорошую работу — круглые сутки девушка сидела в подвале, анализируя последние новости, подводя статистику и выводя некоторые закономерности. На общих вечерних собраниях она делилась всем, что удалось узнать, тем самым посвящая нас во все современные проблемы и недавние события. Особое внимание привлекло событие, заголовок которого я уже видел в газете. Речь идет о «Геномном инциденте» — тогда королевская гвардия ворвалась в частную лабораторию «GenTask» и убила всех ее работников. Причиной послужила антиправительственная деятельность, но никто не знает, чем они там занимались, за исключением одного человека, которого нам нужно найти — Ринну Регер, именно эта девушка занималась освящением тех событий, боролась за огласку всего, что произошло в тот день, но в один момент затихла, словно навсегда пропала с радаров. Скорее всего, ее уже давно нет в живых, однако я уверен, что она успела оставить за собой зацепки, поскольку работала с типографией. Этим расследованием займусь я, пока у меня еще есть время до окончания своего отпуска, после которого придется вернуться к Наталье и решать вопросы о моей дальнейшей работе в «Гидре». Сегодня у нас тоже было очередное собрание, на котором присутствовали все, кроме Хорнет, которая припозднилась по важному делу о переговорах, предупредив нас через пейджер. — Итак, Ашидо, начнем с твоей задачи на завтра, — произнесла Амелия. В нашем кругу не было командующих — все мы находились на одном уровне в иерархии, каждый уважительно относился друг к другу и одинаково слушал, потому Лия могла раздавать мне распоряжения, а если я откажусь выполнять порученное — за задание возьмется кто-то другой, но обычно никто не спешил отказываться от поручений. — Ты направишься в офис газеты «Наш Дом», который находится в Торговом районе на перекрестке главной дороги, потому будь осторожен и не привлекай лишнего внимания. Сначала поговори с управляющей о сотрудничестве, нам нужна от них достоверная информация, поскольку правду обычно замыливают. Потом спроси у них о Ринне Регер, вытяни все, что может оказаться полезным, возьми у них контакты, какие позволят взять, а затем так же тихо уходи, понятно? — Не поднимать шум и не кидаться в глаза, правильно? — уточнил я. — Правильно, — подтвердила она. — И не слова о ком-то из нас, можешь представиться сотрудником безымянной организации, но ни в коем случае не упоминай имен! Если спросят о начальнике, ответь, что тебе запрещено разглашать эту информацию. — Думаешь они станут идти на контакт с такой сомнительной организацией? — Станут, если у них накипело от лжи и диктатуры в отношении нас, они не станут внедряться в суть. — Имеет смысл, я попробую, — ответил я. — Ты красноречивый, справишься, — подбодрила Амелия. — Теперь перейдем к Юмико. — Я тут! — громогласно заявила Юмико. — Итак, твоей задачей будет проникновение в один из клубов, где играют в покер и прочую чушь. Место неприятное, но там зависает один интересный человек, имя которого мне неизвестно. — Постой, а как я узнаю, кто нам нужен и зачем вообще нужен? — озадачилась Юмико. — Есть яркая примета, этот человек — девушка. — Очень приметная, — возмутилась Юмико. — Не возмущайся, она у них самая популярная, не пропустишь. Я уже разговаривала с ней однажды. — Тогда почему ты хотя бы не опишешь мне, как она выглядит? — Не все так просто, Юми, — отрезала Амелия. — Она все время меняет свою внешность за пределами клуба, я и сама не знаю, как она выглядит на самом деле. — Ты в своем уме вообще? Я не возьмусь за это задание. — Юмико, больше некому, — уговаривала она. — Если я пошлю туда Хорнет, в лучшем случае все закончится резней, никто в этом районе не любит аристократов, а если туда пойдет Ашидо, эта женщина сразу полезет ему в штаны, чего ты точно не одобришь. — Чего? — ошеломился я. — Я иду! — заявила Юмико. Амелия умеет убеждать, просто говоря фактами. Факт того, что мы с Юмико обменялись взаимными чувствами все приняли тепло, Хорнет изначально пообещала не претендовать, а Итачи смирилась. Позже мы поговорили наедине, и она сказала, что только рада за нас, напомнив, что первый мой поцелуй все равно у нее в кармане, потому она ни о чем не жалеет и рада, что оказалась полезной. — Вот и славно, — Амелия улыбнулась. — Как только найдешь ее в толпе, попробуй уединиться, сказав, что ты от файерщицы, тогда и передашь ей письмо. Амелия пододвинула поближе к Юмико заранее подготовленный конверт на столе. — В нем я описала всю ситуацию и что нам от нее нужно, а в конце добавила, чтобы она сожгла письмо после прочтения, так что о конфиденциальности информации заботиться не нужно, если ты конечно его не потеряешь. — Ты думаешь, что она надежная? — сомневалась Юмико. — Нам нужен человек, который сможет внедриться в ряды врага, Юми. Не знаю, как она отреагирует на наше вмешательство в ее и без того беззаботную жизнь, но, если на нашей стороне окажется такой союзник, будет куда проще. Если откажется — будет молчать как рыба, это я гарантирую. — Я поняла, выполню, — подтвердила Юмико. — Хорошо, клуб находится в Дрянном районе на границе с Промышленным. Спросишь у работяг, где можно поиграть в покер, они тебе подскажут. Интересный случай. Девушка, способная каким-то образом менять свою внешность, которая каким-то образом ранее пересекалась с Амелией. Нам действительно такая нужна, но меня напрягает то, каким образом у нее могут сложиться отношения с Юмико. Предчувствие подсказывает, что они окажутся кровными врагами в борьбе за парня, что нам совсем не на руку. — Теперь к домашним делам для меня и Итачи. — Да, я внимательно слушаю, — откликнулась Итачи, валяющаяся на полу в обнимку с Сильвией. — На завтра у нас запланировано обустройство подвала, поможешь, чем сможешь, остальное я, так уж и быть, взвалю на свои плечи. — Хорошо, а что мы будем делать? — Ну смотри, полом и стенами займемся, когда у нас будет достаточно времени, а пока наставим туда всяких мелочей для жизни, чтобы можно было работать, не отвлекаясь на еду и остальное. — Хорошо. — Только компы не трогать! — предостерегла Амелия. — Не хочу, чтобы вышло так, будто Ашидо зря там часами корячился. — Ни ногой! — подтвердила Итачи. — Отлично, теперь к мелочам за пределами подвала. Для начала… Амелия замолчала, услышав звук приближающихся нервных и быстрых шагов, будто кто-то стремительно бежит к нам. Это могла быть Хорнет, которая чем-то сильно взволнована, но если это не она? Амелия встала с дивана и приняла боевую стойку, даже руки подожгла, чтобы не пришлось делать этого в процессе. Какие-то считанные секунды и дверь с грохотом распахнулась и за ней показалась Хорнет. — У нас проблема! — с ходу заявила она. Девушка не выглядела раненой, только растрепанной с огромным пятном от разлитого кофе на юбке и колготках. Что же случилось? — Что такое? — спросила Амелия, не думая ни на секунду тушить руки. — Никто не напал, сейчас все расскажу, — успокаивала Хорнет. Амелия наконец вышла из стойки, Хорнет быстрым шагом зашла и плюхнулась на диван, бросив очки на стол. — Дайте попить, мне нужно прийти в себя, — лепетала она. Не дождавшись ответной реакции, она нервно схватила бутылку воды со стола и залпом ее опустошила. — В чем дело? — со странным взглядом расспрашивала ее Амелия. — Подождите секунду, сейчас расскажу. Несколько минут мы сидели в тишине, наблюдая за бесконечной отдышкой Хорнет. Когда она наконец пришла в себя, то заговорила. — Я сегодня была на переговорах с директором завода по производству электронных плат, мне удалось договориться о сотрудничестве, но, когда мы встали, чтобы попрощаться, он случайно толкнул стол и разлил мне кофе на одежду. — И из-за этого ты переживаешь, — фыркнула Юмико. — Заткнись и дослушай, — прорычала Хорнет. Юмико лишь подчинительно замолчала, ожидая продолжения. — Я пошла в уборную, чтобы хоть как-то смыть следы от кофе, старательно оттирала их с одежды, а потом появился он… — Кто он? Хандзо? — спросил я, напрягшись. — Да какой Хандзо! Мужик в рогатом шлеме! — вспылила она. — Какой еще мужик? — спросила Амелия. — Я же сказала, в рогатом шлеме! — И что он сделал? — вновь спросила Амелия. — Ничего, он просто сказал: «Думаю тебе и твоим ребятам полезно будет знать», тогда я подняла голову и посмотрела в зеркало. Он сказал: «Прогноз Кафки», а когда я резко обернулась, его там уже не было. Все, что я успела увидеть — рогатый шлем и черный плащ. Он просто исчез! Никакого света, дыма или чего-либо еще, просто исчез! — Думаешь это враг? — спросил я. — Я не знаю, — Хорнет опустила голову. — Откуда он знает, что я работаю не в одиночку? — Меня больше заботит «Прогноз Кафки», — отметила Амелия. — Кто-то что-то знает? В ответ все лишь отнекивались, включая меня. — Идемте в подвал, сейчас будем разбираться, — приказала Амелия. Все дружно поднялись и строем направились по коридору в подвал. Минув лестницу и оказавшись перед дверью, Амелия сама уже изрядно нервничая распахнула двери и шагнула вниз. Оказавшись перед включенным компьютером, она уселась за стул и принялась печатать в строку поиска, пока все полукругом расположились позади. — Я забыла очки, — опомнилась Хорнет. — Я тебе прочитаю, — остановила ее Амелия. Поиск не заставил себя ждать, «Прогноз Кафки» находился в лидерах по запросам. — Так, все, слушайте, — скомандовала Амелия. — На днях генерал Кафка высказался по поводу ближайшего праздника в честь тридцатилетнего юбилея со дня заключения Австралийского пакта. Уже почти ровно тридцать лет назад Гармония вступила в союз с Австралией с целью налаживания торговых путей и международных отношений, которые вот уже сколько лет неразрывны. Австралийский пакт подписывался на период до десяти лет, однако уже три раза продлевался, и вскоре его ждет уже четвертое продление, в честь чего на главной Торговой площади города будет проведен праздник, прийти на который может каждый желающий гражданин великого города Гармонии. Генерал Кафка прогнозировал огромное скопление народа в честь такого знаменательного события, а также уговорил главу государства короля Котая Изуми на объявление в этот день выходного. Каждого гражданина, пришедшего на праздник будет охранять королевская гвардия, чтобы посетители могли не беспокоиться за свою безопасность. — Не нравится мне все это, — вставила Юмико. — Зачем нам эта информация? — возмутилась Хорнет. — Что этот мужик хотел нам сказать? Может это — ловушка? — Вполне возможно, — согласилась Амелия. — А что, если нет? — сказал я. — Даже если нет, он просто тебя троллит, Хорнет, и нас тоже, — ответила Амелия. — Мы должны туда пойти, — влезла Юмико. Все резко повернулись в ее сторону. — Ты в своем уме? — наехала на нее Хорнет. — Даже если это ловушка, или простой троллинг, высока вероятность, что там что-то случиться. Мы можем поближе разглядеть верхушку, определить если ли среди них шепоты, сколько их среди гвардии, но придется лезть в пасть к зверю ради информации. — Ни за что не пойду, — отрицала Хорнет, — мне дорога жизнь. — Тебя никто и не просит. Ашидо, пойдешь со мной? — Я не знаю, там ведь кругом гвардия, это слишком опасно. — Ребят, можно я скажу? — послышался глухой голос Итачи. На этот раз все переключили свое внимание на Итачи. — Вам не кажется странным, что весь народ пытаются собрать в одном месте? — Что ты хочешь этим сказать? — поинтересовался я. — Если куча людей будет в этот день на Торговой площади, разве это не значит, что город будет пустовать за пределами места проведения праздника? Это хороший шанс для рейда по улицам, чтобы найти шепотов, ренегатов и геномов, которые не пришли на праздник. — А ведь Итачи права, — согласилась Амелия. — Если мы в этот день будем слоняться по улицам, нас поймают, но также могут поймать, если придем на праздник. Это уловка для глупого и одновременно ловушка для умного, что же нам делать? — Сидеть дома, очевидно, — ответила Хорнет. — Это разумно, но Юмико тоже права, такой шанс нельзя упускать, — вклинился я. — Если в этот день организуют рейды, значит на празднике будет не так много гвардейцев, мы сможем сбежать, если попадемся им на глаза, или же дать отпор. Ради информации стоит рискнуть. — Ты идешь со мной? — спросила Юмико. — Да, я иду, есть еще желающие? — Нет, мы, пожалуй, посидим дома, — ответила Амелия. — Если будете отступать, не бегите сразу сюда, перебейтесь где-нибудь в другом месте денек-другой. — Принято, — уверено ответила Юмико. — Только не умрите, — смиренно ответила Хорнет, — еще одну смерть я не перенесу. — Никто не умрет, — ответил я, — не волнуйся за нас, мы стали намного сильнее, потому не дадим себя в обиду. — Хотелось бы верить, — с грустным лицом сказала Хорнет, — я все равно буду за вас волноваться. Ашидо, я достану переговорные устройства, чтобы в этот день вы были с нами на связи. — Кстати, через сколько дней праздник? — опомнилась Юмико, оперевшись на спинку стула, на котором сидела Амелия. — Через два дня, — ответила Амелия, потупив в монитор. — У нас есть два дня, чтобы подготовиться и выполнить поручения, нужно разумно расходовать время, — сказал я. — Завтрашний день у нас для поручений, послезавтра займемся подготовкой: купим переговорные устройства, продумаем пути отступления и маскировку, разработаем план и изучим местность, — промолвила Юмико. — Верно, я займусь этим вместе с тобой. — С подготовкой и я могу вам помочь, — вмешалась Амелия. — Я все детство провела в Торговом районе и знаю эти улицы как свои пять пальцев. — Отлично! — обрадовалась Юмико. — Но в день праздника на меня не рассчитывайте, один раз меня уже скрутила гвардия, второго не будет, по крайней мере сейчас я не готова. — Я буду на связи в любое время, помогу чем смогу, — присоединилась Хорнет. — Попробую вдобавок разыскать план проведения мероприятия. — А я приготовлю вам вкусно покушать! — вмешалась Итачи, желая тоже оказаться полезной. — Давай без этого, — отрезала Хорнет, — займемся этим вместе. — Конечно, госпожа Ишимару, без вас я не справлюсь. — Вот и решили, а сейчас, все по кроватям, завтра будет тяжелый день для всех, — скомандовала Хорнет. — Я еще посижу тут какое-то время, а вы идите, — ответила Амелия. Все за исключением девушки с веснушками со смешанными мыслями пошли по своим спальным местам. Еще на лестнице все пожелали друг другу спокойной ночи. Я добрался до своей комнаты и с пустым желудком завалился на кровать, я долго думал, что же будет дальше — все мы уже выглядели как команда, но надолго ли нас хватит? В душе у Хорнет ползают черные пиявки, высасывающие из нее все живое, стоит ей пережить очередное потрясение. Я не знаю, как она перенесла смерть Леонхардта, а уж тем более не знаю, сможет ли перенести смерть кого-нибудь из нас. Она не так надежна, как хотелось бы, один маленький шаг может заставить ее сдаться, если только этот шаг будет не ради мести. Амелия недостаточно сильна, чтобы участвовать в бою, но зато полностью отдает себя работе в тылу, если можно так выразиться. Я разделся и уже было уснул, как вдруг услышал стук в дверь, гость уже был мне известен, я почувствовал ее еще в коридоре. Отворив дверь, я встретился взглядом с Юмико, целиком завернутой в плед, одни ноги и голова торчали. — Можно поспать с тобой? — спросила она. — Заходи, — ответил я, пусть обычно и сплю в одиночестве. Мы улеглись на мою кровать, где могло поместиться три человека. Юмико пришла со своим, потому делить одеяло не пришлось. Как только девушка улеглась на кровать, почти сразу уснула, не проронив ни слова. В моей компании ей было куда комфортнее, чем в комнате с пустотой или настырной кошкой. Я хорошо замечал, как близко ко мне подобралась Юмико, не в том плане, что мы лежали бок о бок в одной кровати, а в том, насколько мы стали открыты друг другу. С того дня мы больше не целовались, но тепло ощущалось и без этого: она всем видом показывала, как ей хорошо, когда я смотрю в ее сторону, когда делаю комплименты — эта девушка будто тает. Не знаю, можно ли назвать это любовью, но крепкой дружбой — точно. Юмико для меня дороже, чем все остальные, кого я знаю, не только потому, что относится ко мне со всем возможным добром, но и потому что она такая же. Среди нас есть два шепота, два ренегата и один геном — разношерстная компания. Если бы не она, я мог и не встретить этих людей (и кошек), мог и дальше работать на Наталью и бродить по улицам в одиночестве, не познав своей силы и вновь не ощутив аромата дружбы. Сейчас она лишь тихо сопит, смотря на нее, я думаю не только о том, как я ей благодарен, но и о том, какая она в такой непосредственной близости красивая. Ее фарфоровая кожа не имеет изъянов, ее зеленые глаза всегда смотрят глубоко в душу, так и хочется в них утонуть. Я даже видел ее формы тела, которые мне кажутся весьма привлекательными. Характер этой девушки поначалу казался мне совсем дурным, но сейчас я нахожу его забавным: она не только имеет достаточно харизмы, чтобы влиться в любую компанию, но и достаточно женственности, чтобы проникнуть глубоко в сердце такого человека, как я. Только сблизившись, Юмико показывает человеку то, что таится внутри. Думая об этом, я все больше понимаю, что нас обоих подпитывают скрытые чувства, которые мы все еще боимся признать, боимся показать друг другу. Невозможно утаивать что-то вечно, потому скоро все вскроется, а сейчас, пока она аккуратно, замотавшись в плед, лежит со мной рядом и спит, еще не попав в стадию глубокого сна, когда будет сидеть в пустоте и слышать каждый шорох за пределами бескрайней пустоты, я шепотом скажу ей только одно — слова, способные передать всю мою благодарность и все мои чувства разом. — Я люблю тебя, Юмико.Глава 12: Судьба ренегата
«Иногда правильные поступки делают человека одиноким». Я прочитал эту цитату на баннере в Торговом районе, пока двигался навстречу своей сегодняшней цели. Подобные слова заставляют задуматься о многом, втираются в самые отдаленные уголки души, вынуждая задать себе вопрос: «Правильно ли я тогда поступил?». Когда я в последний раз видел своих родителей, они отвергли меня, не желая признавать, что их сын — чудовище. Неужели я, убив их в тот день, избавился от тяжкого груза, который всю жизнь тянул меня вниз? Одиночество было лишь последствием моего выбора? Это также значит, что клеймо изгоя, лежащее на мне еще с далекого детства, оказалось лишь следствием моей собственной слабости, исходящей из детской травмы. Наверное, Ринна Регер тоже была одинокой, ведь никто еетак и не услышал, а потом она и вовсе затихла. Правильно ли она поступала, когда тратила столько времени и сил, стараясь донести до людей правду? Что же случилось в тот день, почему все эти люди погибли, что они делали в этой лаборатории? Именно на эти вопросы я сегодня должен получить ответ. Типография «Наш Дом» печатала огромный тираж книг для каждого любителя почитать, а также занималась печатью газет, допечатной подготовкой и обработкой печатной продукции. Если бы девушка хотела достучаться до людей — пошла бы именно сюда. Жизнь в Торговом районе отличается своей наполненностью: на улицах всегда много людей, оживленный поток времени здесь расслабляет, а красивые виды так и манят сделать фото, однако фотоаппарат в моем кармане совсем не для этого — он нужен, чтобы вынести из типографии не только словесную информацию, но также более наглядную, запечатлев на фото какой-нибудь текст или иллюстрацию. Вы спросите, почему же Амелия назвала дорогу, близ которой расположена типография, главной? Ответ прост — из Парадного района по центру каждого вокруг лежащего района расходятся широкие дороги, которые заканчиваются, уперевшись в кольцо. Окна типографии выходят именно на такую дорогу, по которой я петляю уже сколько времени. Стоит сказать спасибо судьбе за то, что не тронула мое зрение, иначе не смог бы увидеть вывески по ту сторону дороги. Растрачивая время на поиск типографии, в один момент я уткнулся в высокий забор, за которым и находилось заветное здание. Ворота оказались открытыми, я шагнул на территорию печатного дома с опаской, что-то заставляет меня переживать. Наверное, я просто нервничаю от осознания того, какое ответственное задание мне поручили. Пройдя по тропинке до здания, я неуверенно приоткрыл дверь и скрылся за огромным куском резного дерева на петлях. Первое, что бросилось в глаза — ресепшен, за которым сидела толстая тетя в очках, жадно поедая свои бутерброды. Разумеется, в этот день я не забыл надеть очки, опасаясь лишних глаз, потому переживать о том, как заговорить с человеком лицом к лицу, было не к чему. Подойдя к стойке, я обратился к женщине, которая, казалось, не видела ничего, кроме своей еды. — Здравствуйте, мне нужно попасть к администрации. — Ой! Вы меня напугали — оторопела женщина. — Прошу прощения. — Ничего страшного! Что вы говорите, хотели? — Мне нужно к администрации. — А вы по какому поводу? Продукцию на печать принимают в отделе работы с клиентами. — Я не ради печати пришел, — отрезал я, — нужно обсудить с вашим начальством вопросы о сотрудничестве с нашей организацией. — А какую организацию вы представляете? — Конфиденциальная информация, я не в праве ее разглашать, — все как учила Амелия. — Начальства сегодня нет, можете передать ваше заявление Тамаре Васильевне, нашему администратору, заполнив бланк для партнеров, после чего оставите его у меня. Знаю я эти уловки — подпишу, отдам, а она забудет бланк в ящике, который найдется только через год. — Так дело не пойдет, нам нужно решить вопрос сотрудничества лично, никакие бланки я заполнять не буду. — Тогда приходите в другой день, — фыркнула она. — Говорю же, начальства сегодня нет. — У меня нет времени. Есть кто-то еще помимо Тамары Васильевны, кто мог бы ей передать контакты нашей организации и детали сотрудничества? — Можете спросить в печатном цехе. — Как попасть в печатный цех? — Поднимаетесь по лестнице на второй этаж, затем налево, по правой стороне будет вход на участок, дверь всегда открыта. — Спасибо. Не знаю, поможет ли мне разговор с обычными работягами, но делать нечего, придется выкручиваться из того, что имею. Я двинулся в сторону лестницы, вдогонку слышалось глухое и нервное кряхтение: — Ходят тут всякие, никакого покоя, ишь ты важный какой! — бухтела женщина. — Никакой компетентности, — подумал я. Пройдя по озвученному маршруту, я уткнулся в печатный цех, работа в котором не затихала ни на секунду. Остается лишь найти того, кто занимает должность, едва ниже положения начальника, дабы избежать утечки информации. Отвлекать от работы людей не хочется, они и без того выпадают из жизни, работая на конвейере, но ради одного вопроса можно и вмешаться. — Здравствуйте, — обратился я к пожилой женщине у станка с какими-то рулонами, — извините, что отвлекаю, подскажите, где я могу найти мастера участка? — В дальнем правом углу цеха, там, где стена с окном. — Спасибо. Значит мне придется идти через весь участок и светить своим портретом. Кстати говоря, сегодня мой образ куда более презентабельный, чем обычно — я надел строгий костюм, который в последний раз был на мне в доме семьи Ишимару. В комбинации с солнцезащитными очками мой образ внушал важность. Проще говоря, выглядел как крупный дядя из крупной организации. По пути я наткнулся на девушку, сидящую в одиночестве на какой-то дряхлой табуретке, опустив голову. Можно было предположить, что она ушла на обед или перекур, но сам ее вид выдавал какие-то переживания, которыми та не спешила делиться с окружающими, а предпочла уединиться со своими проблемами и тихо поплакать. Меня такой порядок дел задел за живое, ноги сами зашагали в ее сторону. Сблизившись с девушкой, я заговорил. — Что такое? От испуга та подпрыгнула и уставилась на меня, можно было хорошо ее разглядеть: на вид девушка лет двадцати, еще совсем молодая, темные волосы с бордовыми кончиками, стройная фигура, заплаканные глаза, полные непонимания. Хотелось выслушать ее, хоть я и не мог ничего дельного посоветовать. — Все хорошо, ничего такого, — ответила девушка. — Вы бы не стали плакать без повода, что-то случилось. — Вам не понять, — отстранилась она. — А вдруг пойму? Судя по виду, мы с вами одного возраста. — Мне двадцать один, — в яблочко. — Мне тоже в этом районе, почему бы не поговорить, как вас зовут? — Каори, я работаю здесь в печати газет. То, что нужно, значит наш разговор не будет простым прожиганием времени. — А меня зовут Ашидо, что у тебя случилось, Каори? Она смотрела на меня ошеломленным взглядом, поначалу я даже не понял, почему так, пока наконец не дошло — сколько не зацикливайся на чем-то, все равно что-то да упустишь. Моя неаккуратность привела к тому, что я назвал ей свое имя, тем самым нарушив приказ «не оглашать имен». А судя по реакции, она меня узнала, от чего еще сильнее перепугалась. Я понимал, что вся операция в один момент может накрыться медным тазом, потому сразу же закрыл ей рот своей ладонью и потащил девушку в укромное место, благо та уже сидела в таком, прямо рядом с подсобкой для уборщика. Она вырывалась и старалась как-то посильнее меня ударить, но слабые женские руки даже не чувствовались, когда соприкасались со мной. Ввалившись за дверь, я кое-как ее закрыл и, не ослабляя хватки, приказал ей: — Молчи, я тебе ничего не сделаю, только молчи! Она лишь нервно мычала в мою ладонь и продолжала вырываться, хорошо, время радикальных решений. — Молчи, или зарежу! — пригрозил я так, чтобы никто кроме нее не услышал. Удивительный эффект, но та сразу успокоилась, перестала брыкаться и мычать. — Вот так, прости, что приходится успокаивать тебя такими методами, давай поговорим. Я ослабил хватку, но не бдительность, чтобы если она решит закричать, успеть заткнуть ее до того, как она это сделает, но она вела себя на удивление спокойно, будто страх взял верх настолько, что ни слова выдавить не получалось. Она обернулась в мою сторону и смотрела на меня все теми же заплаканными глазами, будто уже привыкла лить слезы по любому поводу. — Скажи, — она осторожно обратилась ко мне, — ты правда можешь убить меня? — Нет, я не могу забрать жизнь невинного человека, но я не хочу, чтобы ты поднимала шум. — Понятно. — Ты ведь поняла, кто я такой? — осторожно поинтересовался я. — Ашидо Такаги, да? — с пустым и безэмоциональным лицом уточнила она. В ответ я лишь снял очки, в потемках показался тусклый красный свет. — Значит, это правда ты, — она отвернулась от меня в другую сторону. — Да, меня зовут Ашидо Такаги. — Тогда ты был прав, когда говорил, что способен понять меня. — О чем ты? Вместо ответа, девушка резко обернулась, до какого-то момента я не видел ее глаз, но как только они попали в поле зрения, я увидел не только розоватое свечение, но и то, что ее волосы, будто в невесомости, начали слабо левитировать в воздухе. Предчувствие подсказывало, что я в опасности, потому, не думая не секунды, я ударил ее ногой с разворота так, что та рухнула на пол близ стены подсобки, но что меня удивило больше всего, так это то, что я не чувствовал в девушке энергии Бездны, даже находясь вплотную, а это значит, что она вовсе не шепот, но ее глаза светятся. Логика подсказывала, что именно в них сокрыт секрет ее способности, потому я сразу же, после того, как она упала, бросился на девушку сверху, закрыв глаза одной рукой, а другой подставив только что созданную острую спицу к горлу. — Успокойся, если не хочешь умереть! — пригрозил я. — Нет, пожалуйста! — шепотом умоляла она. — Я не хочу умирать, пожалуйста! — Какая у тебя сила, что ты хотела сделать? Говори! — Я скажу, скажу! Только не убивай, умоляю! — Это самозащита, я просто хочу поговорить. Она лишь молча лежала, не думая сопротивляться. — Я сейчас отпущу тебя, а ты отвернешься в сторону, и мы нормально поговорим, хорошо? Еще один такой трюк и больше я не дам тебе шанса выйти из этой комнаты. — Хорошо, я все поняла, — ответила она. Я в очередной раз ослабил хватку, но не стал убирать руки с глаз. Как только мы оказались в таком положении, что девушка сидит ко мне спиной, можно было разговаривать, не опасаясь нападения — она сама дала понять, что без прямого зрительного контакта ничего не сможет сделать. — Итак, Каори, значит ты — ренегат, так? — Да. — Почему ты думаешь, что я хочу убить тебя? — Потому что ты — убийца. — И кто тебе такое сказал? — Я сама лично печатала газету с твоим именем, мне все известно. — А кто писал текст для газеты? — Откуда мне знать, я только печатаю. — Ты ведь и сама прекрасно знаешь, что пресса врет в своих интересах: приукрашивает, скрывает детали. Нельзя делать поспешных выводов о человеке. — Тебе повезло, что ты выжил, мне бы дали кучу денег, если бы я тебя убила. — Если бы я посмотрел тебе в глаза, да? — Да, я бы заставила тебя погрузится в клиническую смерть. — Чем-то напоминает того бедолагу, который покусился на короля — у него тоже не получилось. Послушай, Каори, если бы ты убила меня, ты бы подписала смертный приговор и себе, никто бы не стал выписывать чек за мою голову, ты разве не знаешь, что король делает с ренегатами? — Знаю, но, вдруг он сделал бы исключение, увидев твой труп. — Каори, зачем тебе убивать меня ради мимолетного шанса на туманное будущее? Я защищаю таких как ты не для того, чтобы меня били ножом в спину. — Зачем ты говоришь мне такие вещи, я все равно не поверю. — Я не вру, Каори, у меня есть друзья, они такие же, как мы с тобой, все в нашей организации защищают таких, как ты. Порознь ни у кого из нас нет будущего, потому мы сплотились, чтобы бросить вызов системе, чтобы однажды жить без страха. Ты ведь тоже боишься, да? — Да, — послышался глухой плач, — мне страшно, Ашидо. Я боюсь, что однажды за мной придут, что я не смогу себя защитить. — Поэтому ты тогда плакала? — предположил я. — Да, потому что мне страшно. — Я защищу тебя, Каори — мы… защитим тебя. — Как вы меня защитите? Разве вы способны что-то противопоставить гвардии? Я потерял бдительность, Каори резко обернулась, когда решила сказать это, мы столкнулись взглядами, и я уже было попрощался с жизнью, но, судя по всему, она передумала идти в атаку. — Отвернись, — приказал я, прикрыв свои глаза ладонью. — Ашидо, кто вы такие, чтобы бросить вызов королю? — Мы — люди, — ответ был кратким и ясным. Она в непонимании замолчала, а я продолжил. — Мы — люди, у которых тоже есть чувства, мы не пустые куклы, у каждого есть своя жизнь, свои мечты и своя судьба, а не та, которую за нас выбрал король, и ради свободы мы будем бороться до последней капли крови. Не важно насколько сильна гвардия — всегда найдется рыбка покрупнее. — Ты думаешь, вы справитесь? — осторожно спросила она. — Я верю. Верю в то, что однажды смогу спокойно разгуливать по улицам, не опасаясь за свою жизнь и жизнь себе подобных, не опасаясь за твою жизнь, Каори. — Ашидо… — Я пришел сюда с одной целью — узнать о Ринне Регер и договориться о сотрудничестве с твоим начальником, но планы изменились, я хочу, чтобы ты пошла со мной. Туда, где сможешь чувствовать себя в безопасности, если ты конечно уже передумала меня убивать. — Что ты сейчас сказал? — оторопела она. — Хочу, чтобы ты пошла со мной, — в глубине души обрадовался я. — Нет, другое, про девушку, — какой облом, — ты знаком с Ринной? — Нет, но мне нужно узнать, за что она боролась и о чем не смогла сказать миру. — Я знаю Ринну, она много раз сюда приходила, все время твердила об одном, но ее никто не слушал. — О чем говорила Ринна? — всполошился я. — Расскажи мне, это очень важно! — Ринна была моей подругой, она все мне рассказала — я верю ей куда больше, чем газете. Она стала ходить сюда после «Геномного инцидента», добивалась того, чтобы ее выслушали, ночи напролет спала на крыльце типографии, а с первыми лучами солнца снова бежала к Татьяне Васильевне. Поначалу я считала ее сумасшедшей, но, когда поговорила с Ринной лично — все поняла. — Умеешь ты делать поспешные выводы. — Прости, ничего не могу с этим поделать. — Ничего, продолжай. — Ринна собиралась выйти замуж, но ее возлюбленного убили в стенах «GenTask», тогда она и побежала в типографию, добиваясь того, чтобы виновных в его смерти судили по всей строгости, но правительство не стало бы наказывать свою же гвардию, потому она пыталась достучаться до народа: выступала на одиночных пикетах, всюду кричала о несправедливости. — Погоди, в газете было написано, что эта компания занималась антиправительственной деятельностью. — И да, и нет, — ответила она, закрыв глаза. — Они разрабатывали эликсир молодости, если говорить простыми словами, такой расклад чем-то задел лично короля, потому он прибег к кровопролитию, проигнорировав дипломатию. — Разве это повод убивать столько людей? — возмутился я. — Не повод, конечно, но кому вообще интересна судьба «предателей родины». Мы для них такие же предатели, потому гвардия не пощадила бы меня даже с твоим трупом в охапку. Глупо было с моей стороны так наивно поверить в свой же бред. — А что сейчас с Ринной, где она? — Я не знаю, Ашидо, — Каори покачала головой. — Когда мы виделись в последний раз, она говорила, что король пригрозил ей смертью за последующие выступления. С тех пор я не видела Ринну. — Теперь понятно, что там случилось. Спасибо, Каори. — Жаль ты не застал ее при жизни, она бы стала для вас хорошим и надежным союзником, не то что я, — приуныла она. — Не говори так, пойдем со мной, — продолжил я свои попытки завербовать в нашу компанию еще одного ренегата. — Я не могу, мне страшно. Здесь я могу жить обычной жизнью и скрываться, а если пойду с тобой, шанс того, что меня убьют, будет еще больше, прости. — Тогда, можно кое о чем тебя попросить? — О чем же? — Ты можешь поговорить с начальством о том, чтобы они снабжали нас информацией, не прошедшей через редактора и цензуру? — Ни к чему так поступать, я займусь этим сама, — обнадежила она. — Так будет надежнее. — Спасибо, Каори, можно обменяться с тобой контактами? У тебя же есть пейджер? — Есть, подожди секунду. Каори достала из кармана своего белого халата пейджер, после чего мы благополучно обменялись контактами. Стоит отметить, что современные пейджеры совсем не были похожи на довоенные: сенсорный экран вмещал в себя сообщения длинной до трех сотен символов, к тому же, вместо крепкого корпуса его защищал чехол-книжка, но свою способность крепиться на ремень устройство не утратило, некоторые такие можно было носить на руке, как часы, но не мой, потому обычно он лежал в кармане. По Каори можно было сказать, что та уже успокоилась и взвесила все то, что сегодня произошло. Эта девушка слишком вспыльчивая, но наравне с тем очень хрупкая и беззащитная. Оставлять ее здесь совсем не хотелось, но раз она против — я не стану настаивать. Отряхнувшись от пыли из подсобки, мы вышли из помещения в слегка потрепанном виде. Я надел свои заляпанные очки, тогда Каори решила проводить меня до выхода, по дороге на нас глазели любопытные работники типографии, будто на парочку, уходящую со смены домой. Мы остановились перед комнатой с ресепшеном, когда Каори одернула меня: — Пообещай, что наша встреча не окажется напрасной, — заявила она. Посыл этой фразы был предельно понятен, Каори пусть и немного поверила в меня и в моих друзей, но боялась это показывать. — Обещаю, однажды мы… — Ну что, паренек, — прервала нас женщина с ресепшена, — получил, что хотел? — Да, спасибо, — ответил я, немного оторопев от такого вмешательства. — Пока, — с улыбкой сказала Каори. — Пока, Каори, еще увидимся — аналогично ответил я. — Обязательно увидимся. — До свидания, — добавила толстая женщина, желая меня поскорее выпнуть. Да уж, денек что надо. Интересно, как там дела у Юмико — ее задача казалась куда сложнее, чем моя, с которой я справился на соплях, еле избежав смерти от обычной работницы печатного цеха. Если бы не моя реакция, в могиле могли оказаться сразу два человека — никудышный Ашидо в состоянии клинической смерти на столе у короля, а также Каори, решившая, что такой исход пойдет ей на пользу. Тем не менее я доволен результатом своей вылазки, можно сказать, что задание завершено успешно, пусть и с некоторыми отклонениями от изначального плана. Придерживаясь того, на чем настояла Амелия, я тихо и без лишнего шума покидаю здание и направляюсь в сторону дома. Идя по дороге, я задумался о том, что было в моей голове в начале дня — неужели Ринна осталась в одиночестве, только потому что поступала правильно? Почему никого не оказалось на ее стороне, когда она добивалась правды и справедливости? Где же был я, когда так был ей нужен? Ах, да… тогда я еще не мог ей помочь, ведь сам сбежал лишь за какие-то ничтожные несколько дней до событий «Геномного инцидента». — Ты слишком много винишь себя, Ашидо, — подумал я вслух. Когда миновало уже приличное расстояние, позади послышался громкий хлопок — это был взрыв. Я обернулся, не понимая, откуда донесся этот звук, пока не увидел в небе черный смок. Недолго думая, я бросился к источнику по той же самой дороге. Не знаю почему, но мне было страшно: чем ближе я становился к типографии, тем больше не хотел верить в то, что черный дым вылит именно оттуда. Все мои надежды на благоприятный исход оказались тщетны — приблизившись к типографии, я столкнулся с обеспокоенной толпой, наблюдающей за тем, как горит здание, по которому я бродил еще десять минут назад. Глазами я пытался найти в толпе Каори, но никак не выходило. — Что здесь случилось? — спросил я, приблизившись к одной из женщин. — Эта девка Каори… Из-за этой крысы вся типография пылает! От этих ублюдков, как их там… одни беды! — ответила женщина, заливаясь слезами. Я стоял в ошеломлении, не зная, что подумать. Все еще стараясь найти в толпе Каори, мой взгляд зацепили люди в гвардейской форме и полном обмундировании, скрывающие свои лица за масками. Что здесь делает гвардия, почему типография горит? С каждой секундой во мне нарастало чувство тревожности, я чувствовал, как трясутся мои руки, не столько от того, что я нахожусь в такой непосредственной близости к солдатам, сколько от осознания, что из-за меня Каори попала в беду, а вместе с ней и все работники типографии — и все это на моей совести. По телу пробежал холод, ужас в моих глазах невозможно было описать, когда несколько гвардейцев на носилках начали выносить тела. Один за другим трупы мелькали в глазах, всех этих людей складывали в одно место перед входом в непосредственной близости друг от друга. Я до последнего верил и надеялся, но то, что я вскоре увидел, не оставило никакой надежды на менее неблагоприятный исход — последней из здания вынесли девушку, ее рука безжизненно свисала с носилок, по белоснежной коже тек ручей крови, капая на землю, а уже знакомые волосы сигнализировали о том, что я опоздал. Между двух бесчувственных гвардейцев находилась Каори, которую так неохотно покинула жизнь. Я еще помню, как она кричала о своем желании жить, когда ее горло сжимало острие моей спицы, а сейчас я смотрю на ее мертвое тело со стороны, скованный страхом и ненавистью ко всему миру. Чем эта девушка заслужила своей участи, неужели ее смерть стоила того? А смерть других людей, которые не были ренегатами, чем они ее заслужили? Чем больше я смотрел, тем больше впадал в панику от ощущения своей слабости, от которого только-только избавился. Если бы она пошла со мной, осталась бы в живых, так почему же я не смог ее уговорить? Что со мной не так? В этот момент кто-то положил руку мне на плечо, я замер, не в состоянии что-либо сделать, меня будто парализовало: тело не двигалось, единственное, что я чувствовал в этот момент — ужас. — Вот она — судьба ренегата, — послышался мужской басс. Кое-как я смог повернуть голову, чтобы взглянуть в глаза стоящего позади. Стоило ему попасть в мое поле зрения, характерные черты сразу же позволили мне его узнать. Это был он — мужчина в рогатом шлеме. Вблизи мне удалось куда лучше его рассмотреть: как и сказала Хорнет, самым выразительным в его образе был шлем, похожий на череп какого-то животного, но без нижней челюсти. Посмотрев на него какое-то время, я так и не смог определить, чей это череп — он не был похож на голову ни одного из существующих животных: ряд клыков, два из которых были длинней остальных, глазные впадины хищника, рога, похожие на ветки иссохшего дерева. Его оранжевые глаза были скорее похожи на глаза какой-то рептилии: рисунок зрачка совсем иначе формировался вокруг центра, который был как-то изощренно вытянут по вертикали. Из-под шлема торчали аккуратно собранные в хвост черные волосы, но подвязанные второй раз, создавая эффект «второго хвоста». По виду этого мужчины можно сказать лишь то, что выглядит он одновременно как застрявшая в древности деревенщина и как серьезный и пугающий тип. Какое-то время он смотрел со мной в одну сторону, показывая лишь одну половину своего лица, но после повернулся и уставился мне прямо в глаза. Я не знал, что думать, что ему сказать, он лишь смотрел мне прямо в душу, намного глубже, чем это делала Юмико. В один момент я почувствовал резкий «шелчок», будто мне закоротило шейный нерв и какую-то абстрактную вспышку в глазах, как после натирания их руками, но не с таким длительным эффектом, к тому же, в ней читался непонятный мне рисунок. От такого ощущения я опустил голову в пол, закрыл глаза и начал их тереть. — Можешь звать меня Кишин, — промолвил он, — мы еще встретимся, Ашидо Такаги. Рука спала с моих плеч, за спиной послышались удаляющиеся шаги. — А, вот еще что, — опомнился он, будто забыл что-то добавить, — не смотри в глаза королю. Чувство скованности наконец покинуло меня, и я решил обернуться. Пусть это было сделано резко — он уже пропал, точно так же, как это описывала Хорнет: ни света, ни дыма. К тому моменту, как я опомнился, гвардия уже сжигала трупы — как бесчеловечно, будто у каждого из них вместо сердца ком грязи. Значит вот она — судьба ренегата? Жить в страхе, каждый день опасаясь за свою жизнь, чтобы в конечном итоге закончить вот так — в горящей куче трупов, без какого-либо будущего. Все, что я слышал о короле и о гвардии казалось мне преувеличением, пока я вживую не увидел то, как умирают люди, не покорившиеся воле своих правителей, а вместе с ними еще и непричастные. Если до этого момента я сомневался в амбициях Юмико — сейчас я вижу, что она права. Если мы не положим конец тирании короля в отношении подобных нам — смерти продолжатся, никто из нас не доживет до своей естественной смерти, никто не сможет добиться свободы и обрести свое счастье, потому я буду бороться. До самого конца своей жизни, до последней пролитой слезы я буду бороться за всех тех, кого люблю, за всех тех, кто не заслуживает такой смерти. Когда-то Юмико сказала мне, что некоторые шепоты дают себе «второе имя», которое многое говорит о носителе. Теперь, после того, как я понял, почему они это делают, я представлюсь как следует — как тот, кто примирится со своей судьбой стать вершителем истории, чтобы с ней не мирились другие. Меня зовут Ашидо Такаги и я — шепот примирения, который пройдет по горе трупов на пути к великой цели, и начну я прямо сейчас. Призвав свою «Нами», сделав уверенный шаг через скорбящую толпу, сбросив с себя эти никчемные очки, я лицом к лицу вышел к гвардейцам. — Нападайте, ублюдки.Глава 13: Око и душа
Вечерело, солнечные лучи уже давно не озаряли узкие улицы жилой зоны Торгового района, которые пустовали уже который час. В доме безымянной организации потихоньку нарастало напряжение — девушки, ожидающие возвращения Ашидо с задания уже кусали локти от стресса. Юмико уже давно вернулась, доложив своим союзникам о частичном успехе — загадочный хамелеон был раскрыт и, прочитав послание Амелии, пообещал подумать над предложением, отправив встречное письмо, которое гласило: «Приветствую, файерщица, давно не было от тебя вестей. Я подумаю над твоим предложением, как следует, загляните сюда через неделю, тогда получите однозначный ответ. Целую, Эмбер.» — ни рыба, ни мясо, но все лучше, чем ничего. Юмико ответственно подошла к своей задаче, отыскав среди толпы девушку, играющую в покер и заигрывающую с парнями, а после ловкой фразы: «Я от файерщицы» — уединилась с ней в уборной, где и передала конверт в руки нужного человека. Появился шанс заполучить надежного союзника, если она не сдрейфит. Ашидо же сильно запаздывал, имея куда более простую задачу, пейджер парня молчал даже под напором бесконечных сообщений от нескольких людей сразу, что было совсем на него не похоже. Девушки устроились прямо в холле, ожидая чего угодно, все меньше веря в то, что их верный, надежный и любимый друг вскоре вернется. Терпение иссякало, все были готовы бросится на поиски в такой поздний час, позабыв о своей собственной безопасности. И вот, наконец, послышался треск замочной скважины, заставивший всех напрячься еще до появления того, кто находится за дверью. Дверная ручка повернулась, дверь отворилась, в дом вошел залитый кровью Ашидо — с ног до головы тот был в багровых пятнах, расплываясь в зловещей, непонятной всякому видящему улыбке. Любой бы в этой ситуации бросился навстречу блудному парню, но что-то заставило всех замереть в ступоре, одна лишь Юмико вовремя опомнилась: — Ашидо, что случилось? — прокричала она. — Я замарал костюм, нужно его постирать, — хладнокровно ответил я. Именно так можно было описать мое позднее возвращение домой. Приятно осознавать, что тебя ждут и переживают, особенно в таком жестоком мире. — Задание провалено, — дополнил я, — удалось лишь узнать, чем занималась Ринна Регер. — Заходи, как будешь готов, расскажи о том, что там случилось, — от стресса замялась Хорнет. — Мы будем в гостиной. Я сразу же пошел в нашу скромную прачечную, состоящую из одной лишь стиральной машины в кладовке, следом за мной увязалась Юмико. Моя голова в этот момент не была забита чем-либо кроме исхода сегодняшнего дня, потому ее присутствие не могло помешать мне снять костюм и закинуть в барабан. — Я еще никогда не видела тебя таким, — осторожно изрекла Юмико. Я понимаю, как сейчас выгляжу в глазах Юмико. Тот осторожный, эгоистично убитый собственным горем Ашидо остался где-то позади, сейчас перед ней стоял другой человек, терпение которого в миг лопнуло. Оставив свое изуродованное чужой кровью тряпье, я двинулся в свою комнату, где надел на себя привычную черную одежду, без каких-либо вычурных элегантных линий деловой одежды, после чего двинулся в гостиную, собираясь поведать, что же случилось со мной в этот ясный летний день. Моя уверенная походка волка-одиночки заставляла Юмико плестись за спиной, то ли дело отставая от меня. Войдя в гостиную, я привычно уселся на диван в компании девушек, Юмико уселась рядом со мной, все были готовы выслушать меня, но кое-что стоило обозначить сразу: — Я не потерплю перебиваний, пока не дам слово — все будут молчать, — холодно заявил я. По их глазам было понятно, что они искренне не понимают, с кем сейчас разговаривают: мое грубое отношение не давало и шанса на то, чтобы вставить свое слово, взгляд был пропитан чем-то нагнетающим. Сейчас я куда больше был похож на описанного в газете убийцу, отбирающего жизни бесчувственно и без колебаний. — Итак, начну с того, что же все-таки произошло в типографии, — повествовал я. — Там я встретил девушку-ренегата по имени Каори, еще в тот момент, я мог умереть, но избежал смерти, не навредив ей, а она поведала мне о своей подруге — Ринне Регер. Эта девушка стала жертвой «Геномного инцидента», потеряв возлюбленного в лаборатории «GenTask», которая занималась разработкой эликсира молодости. Их деятельность задела короля за живое, потому он из личных мотивов вырезал всех работников, после чего скрыл правду от народа. Ринна добивалась этой правды, пока в один момент ее не заткнули. На этом все, рассказ Каори дал понять мне то, что король действует не столько в интересах Гармонии, сколько в своих собственных, порой перегибая палку. Когда я договорился о сотрудничестве, взяв контакты Каори, сразу двинулся домой, но дойти до него мне не дал взрыв в типографии. Скажу сразу, туда прибыла гвардия, чтобы бесчеловечно сжечь невинных людей, в том числе и Каори, которая, по всей видимости, оказала сопротивление — и все это моя вина. Излишне светив своим лицом, я привлек чье-то внимание, впоследствии прибыла гвардия, при виде которых Каори впала в панику и поплатилась жизнью. Теперь о сотрудничестве не может быть и речи, как и о любой потерянной информации, я с треском провалил задание, позволив гвардии вмешаться в наши дела. Вы спросите, почему же я вернулся так поздно и весь в крови? Я отвечу — теперь в мире на десяток гвардейцев меньше, король получил от меня послание, никаких больше игр. Пока я не сказал главного, вы можете задать свои вопросы. По девушкам было видно, что они шокированы произошедшим, не веря в то, что мне хватило решимости, чтобы вступить в бой с гвардией. Сказать честно, я был уверен, что это будет сложно, но на деле все оказалось куда проще, чем на первый взгляд — мой меч рассекал их плоть и броню, словно нож масло, их реакция была заторможенной, после пары смертей те начали паниковать и палить из своих пневматических орудий куда попало. Так вот каково это — быть сильнее своих оппонентов. — Ашидо, пожалуйста, скажи мне, — обратилась с вопросом Юмико, — что заставило тебя так измениться? Я совсем тебя не узнаю… — Ты была права, Юми. Поначалу я не верил в твои амбиции, думал, что ты умна на слова, да глупа на дело, но сегодня я понял, что ошибался. Я решил для себя, что именно мои руки положат конец всему тому раздору между народом и властью. Хочу спросить у вас именно сейчас, вы готовы идти со мной по пути, залитому кровью, чтобы однажды оказаться свободными? Если нет — лучше уйти сейчас. Я кинул ожидающий взгляд на сидящих напротив Хорнет и Амелию. — Готова, — без колебаний ответила Хорнет, — мне надоело жить в страхе, с самого начала я противилась режиму и отступать не собираюсь. Я буду тебе верным союзником, Ашидо. — Хах, знаешь, Ашидо, ты меня немного пугаешь, — сказала Амелия. — Но, знаешь, я верю в тебя, верю в то, что у нас все получится. Если ты исполнишь свое обещание и убьешь Хандзо, клянусь, я до конца своей жизни буду бороться за наше бравое дело. — Я тоже буду с вами! — прокричала Итачи. — В бою я не очень, но я буду стараться помогать вам всем, чем смогу! Меня радовала такая отдача от преданных друзей, я успел заработать себе авторитет, а придя домой другим человеком, стал лидером в числе нашей безымянной организации. — А что на счет тебя, Юмико, — уставился на нее я. Она скованно и молча сидела, пилящие глаза со всех сторон заставляли ее чувствовать дискомфорт, но эта девушка не из тех, кто станет молчать. — Знаешь, Ашидо, — начала она, — я полюбила тебя за твою невинность, слабость, думала, что именно я заставлю тебя вырасти, заставлю обрести уверенность и стать мужчиной, но видя тебя таким, я совсем не узнаю своего Ашидо, ты стал другим, совсем не похожим на себя прежнего. Я чувствую, что все мы в один миг тебе уступили, сейчас ты сильнее каждой из нас, теперь ты будешь нашим авторитетным лидером, и это меня пугает. — Юмико, именно ты открыла мне глаза на все, только благодаря тебе я стал таким. Не говори так, будто ничего для меня не сделала. Может я и стал другим, все мои теплые чувства к вам остались прежними, я буду сражаться за всех, кого люблю, в том числе и за тебя, Юми. — Ашидо… Она смотрела на меня, расплывшегося в искренней доброй улыбке, сбросившего свой убийственный взгляд, ее мокрые глаза отчетливо сверкали, в них читался и страх, и искренняя любовь. — Ашидо, я не стану ничего говорить, ты сам все поймешь. Юмико наклонилась в мою сторону, ласково взяла за щеки, как тогда в парке, после чего вновь соединила свои губы с моими. Впервые мы поцеловались в присутствии других любопытных глаз, Амелия и Хорнет отвернулись, не в силах воспринимать происходящее, Итачи же с блестящим взглядом разинула рот от увиденного. Закончив наш поцелуй, Юмико взяла меня за руку обеими своими ладонями и сказала: — Я с тобой… до конца. *** Хорошенько выспавшись, мы были готовы взяться за большое дело — узнать в лицо своего врага. То, что произошло вчера, стало переломным моментом в жизни каждого из нас, и никто не решился отступить. Я встал во главе нашей компании, теперь именно я решал, кто что будет делать, мое слово значилось больше, чем то, что говорят остальные, но это вовсе не повод перестать слушать своих союзников. В первую очередь мы — друзья, потому я не могу командовать своими близкими так, как посчитаю нужным. — Распределим работу на сегодня, — начал я речь на утреннем собрании. — Я пойду на разведку на место проведения праздника, Юмико, Амелия, вы идете со мной. Хорнет, хочу поблагодарить тебя за переговорные устройства, которые ты вчера закупила, вышло аж в десяток раз больше, чем требовалось. Будь дома на связи, пока мы заняты подготовкой, разузнай план проведения, попробуй раскопать что-либо о присутствующих, как будет, что сказать — не томи. — Поняла, — подтвердила Хорнет. — Отлично, теперь еще раз напомню вам о том, что парень в рогатом шлеме, представившийся как Кишин, может оказаться нашим союзником — вчера он четко обозначил то, что королю нельзя смотреть в глаза, а также дал понять, что это не последняя наша встреча. Что-то мне подсказывает, что в будущем он окажется нам полезен, учитывая сколько всего он сделал на данный момент. Если сила короля таится в его взгляде — это объясняет причину, по которой первый покусившийся на его жизнь ренегат не смог завершить начатое. Да, еще вчера я рассказал девушкам о Кишине. Это парень выглядит слишком подозрительно: приходит, когда вздумается, говорит какую-то ересь, а затем так же неожиданно уходит. Взвесив все за и против, я пришел к тому, что он пытается нам помочь, но действует осторожно. Не знаю, как этот человек узнал о том, кто мы такие и чем занимаемся, но объяснения этому все же есть — этот парень колоссально сильнее всех тех, с кем я когда-либо встречался. Когда Хорнет впервые встретилась с ним, то даже не почувствовала его присутствия, в отличие от меня. Когда я дрожал, глядя на горящие трупы около типографии, я трясся вовсе не от страха, а от его присутствия. Кишин был шепотом, чей объем внутренней энергии превышал мой настолько, что в непосредственной близости меня парализовало от его гнетущего воздействия на психику. Иметь такого врага было бы пагубно для каждого из нас, потому осознание того, что этот парень на нашей стороне, грело душу и внушало спокойствие. — Итак, по коням, девочки, встретимся в холле, — скомандовал я. Уже через десять минут все были в сборе, мы работали как сплоченная команда. — Проверка связи, прием, Хорнет, слышишь меня? — произнес я в переговорное устройство. — Чисто и отчетливо, — ответил качественный голос в рацию. — Прием, — повторила за мной Юмико. — Вызываю радиостанцию «Восток», это Лия, прием, — подшучивала Амелия. — Все отлично, слышу вас, — отвечала Хорнет. Переговорные устройства представляли собой наушник с чувствительным микрофоном, который плотно закреплялся на ухе. Мы далеко не единственные, кто такие использует, они полезны и в повседневной жизни как устройства, заменяющие пейджер. Хорнет удалось урвать целую партию у директора завода, с которым та ранее договорилась о сотрудничестве. Документально наша организация никак не числилась, потому взаимоотношения строились лишь на словах, не давая никаких гарантий, но Хорнет умела вести дела, потому этого было достаточно, а в случае предъяв в сторону нашего партнера — доказательств не будет. — Отлично, идем, — приказал я. — Хорнет, будь на связи. Так мы шагнули в смутно осязаемое сегодня. Наша деятельность началась с изучения местности — оказавшись в самом центре Торгового района, мы столкнулись с оживленной толпой, предвкушающей завтрашний праздник. На главной Торговой площади уже активно собиралась сцена и трибуны, рабочие трудились не покладая рук, а любопытная толпа не давала им заниматься своим делом. Сама площадь была круговой, ее окружали небольшие дома в три-четыре этажа, которые являлись либо административными, либо коммерческими зданиями. С крыши таких домов было удобно наблюдать за происходящим, неплохо бы там расположиться, но, вероятнее всего, их займет гвардия, потому придется сливаться с толпой. Помимо главного экспоната вокруг собирались всякого рода праздничные ларьки, которые хорошо вписывались в наш незаконченный план отступления. Обычно в таких квадратных палатках продают всякие вкусности или развлекают народ — именно они дополняют колорит праздника. — Идемте, теперь осмотрим переулки, пройдя по которым можно скрыться от погони, — сказала Амелия. Стоило выйти за пределы главной Торговой площади, в поле зрения стали появляться обычные жилые дома. Неприятно осознавать, что в то время как обычные жители Гармонии могут дойти до мероприятия, сделав сотню шагов, некоторые и вовсе на него не попадут. Пусть в интернете и было написано, что каждый желающий сможет занять себе место, никто не брал во внимание жителей Трущоб, которые были вынуждены оставаться в своих грязных домах в отдалении от цивилизации. Такая несправедливость тоже царапала мне душу, казалось, будто там живут забытые Богом люди, утратившие в него всякую веру, вынужденные подбирать еду с пола и спать на твердых кроватях. Думая о них, я понимаю, что жил не так плохо: набивал желудок до отвала, слонялся по улицам, не заботясь ни о чем, переживал лишь за свое одиночество. — Вот, здесь есть люк, — развеяла мои мысли Лия, — если не брезгуете, можете скрыться в канализации. — Это в крайнем случае, — ответила Юмико. Переулки Торгового района казались совсем безлюдными. Во время застройки люди экономили каждый метр, чтобы как можно больше домов влезло на отведенную для них территорию. В лучшем случае ширина переулка достигала трех метров, обычно они складывались в сеть длинных закрытых замысловатых проходов, окруженных стенами домов — прекрасный путь отступления. Если двигаться быстро и знать куда бежишь — точно оторвешься от преследователей, хотя мы рассчитываем вообще избежать стычек с кем-либо. Стоя в толпе можно скрыться от лишних глаз, но цена такому решению — ограниченный обзор. — Вот, это когда-то было моим домом, — вновь заговорила Амелия, указав на скромный двухэтажный дом с магазином на первом этаже. — Когда-то здесь был магазин моей мамы, она продавала здесь сельскохозяйственные химикаты, теперь же вывеска сигнализирует только о магазине одежды, как прискорбно. Амелии было тяжело смотреть на вид собственного дома, с которым связано так много приятных воспоминаний. — Лео сделал все за меня, я даже не смогла в последний взглянуть в лицо маме, когда она умерла, даже не знала о ее кончине, пока ты мне об этом не сказал, Ашидо. — Я не мог не сказать, Лия. — Да, я знаю, спасибо, — поблагодарила она, опустив голову. — Лео продал магазин, но что случилось с квартирой? — поинтересовалась Юмико. — Пустует, Лео оставил ее для меня, но я там уже давно не живу. Можете забрать себе ключи, — она протянула мне связку, — если придете сюда без хвоста — сможете отсидеться. — Отдай, ты потеряешь, — Юмико вырвала ключи у меня из рук. — Как скажешь, кэп, — без сопротивления сдался я. — Там очень пыльно, жалобы не принимаю, довольствуйтесь тем, что есть, — фыркнула Амелия. — Я хочу посмотреть, можно? — спросила Юмико. — Пойдем, — подтвердила Лия. Мы поднялись по лестнице, выходящей на улицу, после чего уткнулись в тупик с двумя лишь квартирами по левой и правой стороне. Юмико своей рукой вставила ключ в замочную скважину, пытаясь открыть дверь, но та почему-то не поддавалась. — Дай сюда, всему-то тебя учить, — прорычала Амелия. Отодвинув Юмико в сторону, она всем своим весом надавила на дверь, ключ с легкостью провернулся в замке, после чего дверь отворилась. Мы вошли внутрь, и я сразу почувствовал знакомый аромат скромного тесного жилища, которое могло только мечтать о ремонте. Дом Амелии представлял собой двухкомнатную квартирку, одна из комнат точно принадлежала Анне Акине, в то время как вторую Лео и Лия делили пополам. На полках виднелись семейные фотографии, все без отца, но было забавно смотреть на маленьких брата и сестру, хоть такая картина и пробивала на эмоции. — Я прожила здесь всю свою жизнь, — раздался голос хозяйки в тишине. — Хорнет не понять, каково это, жить в бедности, она ведь никогда так не жила. — Я все слышу, — послышался знакомый голос в рации. — А? Подслушиваешь? — возмутилась Амелия. — Если бы ты умела выключать микрофон, мне бы не пришлось все это время вас слушать. — Ах ты,чертовка! — бесилась она. — Да, да, дома меня поругаешь, — невозмутимо ответила Хорнет. — У меня для вас кое-что есть, слушаете? — Рассказывай, — сказал я. — Я раскопала план, праздник начинается в шесть вечера, время проведения варьируется от трех до четырех часов, хороший выбор для рейдов. Город будет бодрствовать до полуночи, фонари отключать никто не планирует, вы все еще думаете, что это хорошая идея? — Это не обсуждается, — парировал я. — Поняла, тогда вам будет интересно узнать о тех, кто будет присутствовать. — Слушаем. — Начнем собственно с генерала Фридриха Кафки, о котором все уже слышали. Этот мужик — важная шишка в госаппарате, на нем лежит вся структура внутренней полиции Дипломатического района, но есть и кое-кто поинтереснее. Речь идет о генерале Джонатане Морроу, который командует королевской гвардией, этот старик стоит на своем посту еще с начала застройки, при жизни он даже застал первого короля — Сето. — Хочешь сказать, именно он отдает приказы гвардии? — подметила Юмико. — С согласия Котая, разумеется, хоть и приукрашивает в своих интересах. — Тогда у нас есть, что ему предъявить, — произнес я, скрипя зубами. — Не спешите, впереди фавориты праздника, — заикнулась Хорнет. — Кто? — оторопел я. — Котай Изуми и его дочь Аой, они тоже там будут. Врага нужно знать в лицо, не так ли, Ашидо? — дерзнула она. — Что-то еще? — Нет, это все. Вы уже закончили? — Да, осталось только обсудить план, мы возвращаемся, — ответил я. — Принято, конец связи, — закончила Хорнет. Да, дело усложняется, скрываться придется крайне умело, иначе все в один вечер окажемся в гробу. — Что думаете? — обратился я к девушкам. — Думаю, больше не допущу ошибки оставить микрофон включенным, — лепетала Амелия, нервно нащупывая кнопку на переговорном устройстве. — Надо все как следует обдумать, Ашидо, — утвердила Юмико. — Обсудим, идем. Закрыв на замок пустующую квартиру, Амелия вернула ключи Юмико, после чего мы двинулись домой. На пороге нас встретила Итачи, она передала нам, что Хорнет уже ждет всех в гостиной, которую стоило уже давно переименовать в комнату собраний. Не тратя время на сменную домашнюю одежду и еду, которую так старательно готовила кошечка, мы сразу двинулись на второй этаж, минуя искушение на пути к серьезному разговору. Но что-то было не так, будто бы мы зашли в баню — воздух казался тяжелым. — Ты тоже чувствуешь, Юмико? — обратился я к ней. — Да, что-то не так. По мере того, как мы приближались к гостиной, проявлялись звуки оживленного разговора. В неразберимом потоке отчетливо слышался женский смех. Кто же там разговаривает? Если Итачи встретила нас в дверях, не значит ли это, что в комнате должна быть только Хорнет? Неужели Сильвия научилась разговаривать и нашла себе собеседника по интеллекту? Глупый стеб в моем стиле, пусть я и не считаю ее глупой. Схватившись за ручку двери, умирая от любопытства, я отворил дверь и столкнулся с тем, кого точно не ожидал здесь увидеть. На диване напротив Хорнет сидел Кишин, но не в привычном образе какого-то придурковатого чудака, а в обычной повседневной одежде: высокие кеды, самые обычные штаны на подобие моих, худи и какая-то легкая объемная куртка. Про шлем в этот день он видимо вообще позабыл, его лицо можно было отчетливо разглядеть. Этот парень отличался своей природной красотой, будь я девушкой — растаял бы на месте. Заметив нас, он переключил свое внимание и даже дерзнул сказать: — Заходите. Ошибки быть не может, Хорнет разговаривала с ним все то время, пока мы шли до дома, и, судя по смеху, он ей понравился, но меня этот тип все еще напрягает, не говоря о том, что он излишне подозрительный. То, как он оказался в нашем доме за одним столом с сегодняшним радистом — вообще не поддается никакому объяснению. Мы зашли внутрь, но никто не спешил присаживаться, напряжение не давало расслабиться. — Ты о нем говорил, Ашидо? — поинтересовалась Юмико. — Да, это Кишин. — Илия Кишин, — подметил он, — для вас — мастер Кишин. — С чего бы нам называть тебя мастером? — возмутился я, не в силах проигнорировать такую наглость. В ответ Илия встал с дивана, поставив какую-то жестяную банку на стол, после чего подошел ко мне на расстояние метра и уставился прямо в глаза. — В твоих интересах называть меня не по имени, Ашидо, — пригрозил он. — Хей! Отойди от него! — влезла Юмико, оголив «Нит». Илия перевел свой взгляд на нее, не отворачивая голову. Несколько секунд они смотрели друг на друга, после чего я увидел, как в его глазах что-то мелькнуло, Юмико резко дернуло, она отшатнулась в противоположную от нас сторону, потеряв равновесие, я почувствовал враждебность. — Что ты сделал? — прокричал я. — Тоже самое, что и с тобой, — хладнокровно и бесчувственно ответил он. — Я сюда не драться пришел, просто относитесь ко мне уважительно, если не хотите заработать себе нового врага. Поговорим? Юмико уже пришла в себя, снова встав в трезвую стойку. Скорее всего, Кишин сделал со мной тоже самое, когда мы впервые встретились близ типографии. Он снова уселся на диван и принялся распивать свой напиток из алюминиевой банки. — Зачем ты сюда пришел? — спросил я. — Пожелать вам удачи в завтрашнем деле. Завтрашнем деле? Хорнет ему все рассказала? Может она и привела его домой? О чем только эта женщина думала? — Откуда ты знаешь о том, чем мы занимаемся? — стиснув зубы, произнес я. — Я все о тебе знаю, Ашидо, о каждом из вас. — И как давно ты все знаешь? — О тебе — со вчера. Об остальных — только сегодня узнал. — Хорнет, это ты его сюда притащила? — наехал на нее я. — Нет, он сам пришел, я тоже была в шоке, — оправдывалась она. — Как ты узнал об этом месте, Кишин? — все меньше что-либо понимал я. — Говорил же, — вздохнул он, — я все о вас знаю, вот и пришел в гости. — Откуда? — я все больше нервничал. — Какой же ты назойливый, присядь, я объясню тебе в качестве исключения. Потакать ему совсем не хотелось, но возражать было не в моих интересах. Я чувствовал, что его терпение иссякает, а что будет, если оно закончится, не знает никто — лучше этого типа не злить. Я сел на диван напротив, Юмико и Амелия остались на ногах, боясь брякнуть лишнее слово и вообще пошевелиться. — На древнем мелийском такую способность называют «шиирацу», где «шии» означает око, а «рацу» — душа. Если сложить их воедино, получится «взгляд в душу». Такого объяснения тебе хватит? — Хочешь сказать то, что ты сделал со мной вчера, а сегодня с Юмико, называется «шиирацу»? — В яблочко, — сказал он, выставив указательный палец и отогнув большой. — Что у тебя за глаза такие, как у ящерицы, это способность такая? — спросила Хорнет. — Драконьи, очевидно, но секрет не в них, обойдемся без прочей болтовни, — отрезал он. Мне он не нравится, слишком высокомерный, хоть и выглядит как сбежавший из психушки. К тому же называет свои глаза драконьими, явно потерявшись в собственном бреду. — Кишин, скажи, — обратился я к нему, — кто ты, враг или союзник? — У меня нет врагов, Ашидо, но я вам и не друг, — ответил он, забавляясь от того, как болтается жидкость в банке. — Если ты докажешь мне, что достоин называться шепотом примирения, тогда я встану на твою сторону, а сейчас я пойду, дабы не мешать вам работать над планом. Он поднялся с дивана и двинулся к двери, около которой стояли Юмико и Амелия. Остановившись около Юми, он уставился на нее, от чего та очень сильно напряглась, но вместо очередного вмешательства в душу, он лишь положил ей на голову руку, после чего принялся поглаживать. — Однажды ты смиришься и отпустишь их, — сказал он. Юмико не могла ничего из себя выдавить. Смотря на это, я даже немного приревновал ее к нему, хотя прекрасно понимал, что этот парень не станет впустую тратить свое время на каких-то там женщин. — Еще увидимся, только хорошенько вбейте мои слова себе в голову — не смотрите в глаза королю или вы все умрете. Напоследок он лишь помахал рукой и покинул комнату. — Ашидо, что это было? — спросила Амелия, наконец позволив себе пролить слезу. — Я не знаю, Лия, я уже ничего не понимаю. — Он был куда приветливее, пока мы сидели здесь вдвоем, — вклинилась Хорнет. — Ашидо, Илия не враг, он нам помогает, хоть я и не знаю почему. Нам не понять его целей, пока он сам все не объяснит. А пока будем терпеливо ждать и надеяться, что он не разболтает об этом месте кому-нибудь, кому знать не нужно. — Что-то в нем не так, — опомнился я. — Если его способность заключается в том, чтобы прочитать всю жизнь человека, взглянув ему в глаза, тогда почему мы с Юмико дрожим, стоит нам его почувствовать? Разве шепоты на такое способны? Здесь кроется нечто большее, даже если он спокойно поделился с нами своим секретом — он раскрыл лишь один из множества козырей. Вы так не думаете? — Похоже на то, — подтвердила Хорнет. — К тому же он знает о способности короля и предостерегает нас. Зачем? Котай тоже владеет «шиирацу»? Если Кишин сказал, что секрет не в его глазах, тогда в чем? Это какая-то техника шепотов? Что вообще связывает его с королем? — Слишком много вопросов и слишком мало ответов, нам незачем сейчас об этом размышлять, — старалась она меня отвлечь. — Ты права, сконцентрируемся на плане. Что ни день, то потрясение. Пусть никому из нас ничего не понятно, Илия дал понять, что он нам не враг до тер пор, пока один из нас не перейдет ему дорогу. Мотивы этого человека никто не в силах разгадать, сколько не старайся. Благодаря ему мы знаем об одном из козырей короля, который помог ему пережить покушение на свою жизнь. Но если Котай владеет «шиирацу», не значит ли это, что он еще опаснее, чем мы предполагали? Это лишь догадка, но мне кажется, что Илия ищет союзников для воплощения одной из своих эгоистичных целей, с которой не справится в одиночку, потому и положил глаз на меня и моих людей, увидев в нас какой-то скрытый потенциал. Ясно лишь одно — мы в одной лодке, но на разных уровнях и с разным подходом к действительности, как бы мне не хотелось этого признавать, потому любая информация из его уст окажется полезной. Если этот парень точит зуб на короля — нам это только на руку. Остаток вечера мы уделили планированию. Все было готово, завтрашний день станет ключевым в нашей истории, этот факт заставляет меня изрядно понервничать. Смотря в будущее, я уже не пробиваюсь через бесконечный туман, а отчетливо вижу где-то вдалеке свет, до которого однажды доберусь и протащу за собой всех своих близких. Илия, если мы имеем общую цель — я хочу, чтобы ты стал мне другом, ты появился в моей жизни внезапно, принеся с собой пусть и небольшую, но бесценную капельку надежды. Как бы ты не был мне противен, я не могу отрицать, что благодаря тебе я вырос и пошел по правильному пути. — Не смотри королю в глаза, Ашидо, не смотри, — нашептывал я, медленно погружаясь в сон.Глава 14: Карнавал мечников
Наконец заветный день наступил, то, к чему все мы так усердно готовились, вскоре свершиться. Для обычных людей тридцатилетие со дня заключения «Австралийского пакта» является самым обычным праздником, но для нас сегодняшняя дата говорит о внушительном шаге навстречу ясному будущему. Сегодня мы взглянем на своих врагов вживую, такой ход не столько полезный, сколько символический, доказывающий нашу решимость преодолеть страх перед своими вышестоящими повелителями. Шум под окнами невозможно было унять, с самого утра люди суетились на некогда пустовавших узких улицах без всякого живого присутствия, кто-то даже играл на музыкальном инструменте, выпрашивая у прохожих лишние гроши в качестве награды за старания. Выйти из дома незамеченными в такой обстановке не выйдет, потому нам придется выходить через боковое окно в конце коридора второго этажа, стараясь приземлиться так, чтобы не замарать одежду. В качестве маскировки я использую всю ту же черную одежду, в основе которой лежит худи с капюшоном, а также привычные солнцезащитные очки, от которых я, вроде как, недавно отказался. Юмико подошла к задаче оригинально, нацепив красивое бежевое пальто и большую фетровую шляпу того же цвета. Я бы не узнал ее в этом костюме, даже пройдя вплотную. Но не стоит думать, что на ее фоне моя попытка скрыть свою личность кажется совсем уж глупой, напротив, самая лучшая маскировка — самая простая. В городе много людей, любящих черную одежду, все мы как продукт с одного конвейера — отличаемся только маркировкой. Как и было оговорено, кроме нас двоих никто не станет лезть в пекло, рискуя своей жизнью. Амелия, Хорнет и Итачи сегодня останутся дома на «карантине», выключив везде свет и заперившись в подвале, где все следы активности электроники подавляются стенами и землей — какая паранойя. Нам не хватает кого-то столь же характерного, как мы с Юмико. — Вы готовы? — спросила Хорнет. — Да, вроде ничего не забыли, — ответила Юмико. — Еще раз пробежимся по деталям плана, — суетилась Амелия. — Так, первым пунктом вы тихонько и без всяких выкидонов проникаете на праздник, сливаясь с толпой. Затем постарайтесь найти среди присутствующих Кафку и Морроу, хорошенько запомните их лица и лица тех, кто будет стоять рядом — они могут оказаться куда большей занозой в заднице. Если я правильно понимаю, у обоих есть свои дети, старики любят таскать затворников по таким крупным событиям. Любого, кто зацепится глазами тоже запомните, после чего уходите. Если сильно чешутся руки — можете грохнуть кого-нибудь из гвардейских зевак. Отсидитесь у меня дома до послезавтра, затем я за вами зайду. Все понятно? — Еще со вчера запомнил, — усмехнулся я, — только без пункта про «чешутся руки». — Это на случай если ты решишь, что зря потратил время, — пояснила Хорнет. — Как скажешь, подруга, но все же попробуем без этого обойтись, — ответил я. — Тогда удачи, мы будем следить за вами, будьте на связи. Если что-то пойдет не так — уничтожьте ваши переговорные устройства или предупредите нас, чтобы мы оборвали связь. — Принято, — подтвердила Юмико. — Удачи! — кричала Итачи, прыгая на месте. — Ни пуха, ни пера! — крикнула Хорнет, выставив кулак. — К черту! — раздался всеобщий возглас, заглушивший звук стукнувшихся кулачков. По очереди сиганув из окна второго этажа, мы с Юмико благополучно мягко приземлились, а затем просочились в общий поток людей, выйдя на параллельную улицу из тесного переулка. Время уже близилось к вечеру, не за горами и начало мероприятия, навстречу которому мы стремительно направлялись. Выставив руку как истинный джентльмен, я вел за собой Юми, мы были похожи на счастливую супружескую парочку. В глазах то ли дело мелькали гвардейцы, устроившие патрули в поисках несчастной жертвы, кто-то даже умудрился пройти бок о бок со мной, но мы разминулись настолько быстро, что этот кто-то не успел ничего заподозрить. Операция накроется, если мы случайно попадем в радиус чувствительности шепотов — пройдя половину пути, я уже несколько раз почувствовал кого-то сильнее меня, но были и такие, кто еле ощущался. Осмелюсь предположить, что если на празднике будет кто-то столь же сильный по своей ауре, как Илия Кишин, я для него буду букашкой в одном огромном муравейнике — в этот день нужно остерегаться не сильных, а слабых. Чем ближе мы становились к заветной площади, тем больше гвардейцев мелькало в глазах. Они заняли крышу, как мы и предполагали, со вчерашнего дня на площади появились и некоторые обзорные башни со специализированными стрелками — вот же заноза. Уже на площади к сцене было не пробиться — толпа народа еле помещалась в рамки места проведения, кто-то даже покупал обзорные места в домах по окружности, чтобы не находится в гуще суетливого народа. Благо около ларьков такой толкучки не было, мы чудом заняли пустое место на скамейке около палатки со сладкой ватой. Если так подумать, все мы обязаны Австралии за ее отзывчивость и благосклонность, ведь именно они поставляют нам сахар, чтобы каждый желающий мог насладиться чем-нибудь сладеньким. Все продукты на полках в магазине — по большей части заслуга нашего дорогого партнера, который приносит народу мясо, молочные продукты, муку и все прочее. Что же мы отдаем им взамен? Понятное дело, что можно расплатиться обычными Гармонийскими кредитами, которые стабильно держат свой курс на мировом рынке, но есть ли что-то такое, что Гармония могла бы экспортировать в другие страны? Единственное что приходит в голову: оружие, людей и технологии. Пусть по ресурсам город уступает представителям внешнего мира, но внезапное появление разлома каким-то волшебным образом продвинуло творения людей на совершенно иной уровень. Раньше человечество могло только мечтать о том, чтобы увидеть кого-то подобного Итачи: с красивыми пушистыми ушками и игривым хвостиком. Сейчас же никого этим не удивишь, разве что не ведающего о возможностях генной модификации. Интересно, Илия тоже через такую прошел, заполучив себе новые индивидуальные глаза? Думая о нем, я невольно вспоминаю вчерашнюю ситуацию с Юмико, когда он что-то брякнул о людях, которых она по сей день не может отпустить. Кто эти люди? ее родители? Меня напрягает такая несправедливость — месяцы сближения с Юмико, а она молчит о своем прошлом, сколько не уговаривай, как вдруг появляется всезнайка, прочитавший всю ее жизнь от начала и до вчерашнего дня. Может у него и спросить, или этот придурок так печется о своей чести, что не станет мне ничего рассказывать? — Дорогой, ты замечтался, мне скучно, — развеяла мои мысли Юмико. — Дорогой? — оторопел я. — Ну не по имени же, мы как никак на задании. — А, хорошо, дорогая, — подыграл я. Юмико покраснела, что было ожидаемо, ее всегда смущали подобные слова от меня. — Я хотела у тебя кое-что спросить. — Конечно, спрашивай. — Слушай, ты ведь в глубине душе не такой, каким хочешь показаться? — Что ты имеешь в виду? — непонимающе спросил я. — Ну, ты пытаешься выглядеть… круто, что ли, такой весь решительный, дерзкий, но стоит перейти к разговору на откровенные темы, ты сразу сбрасываешь эту маску, сразу становишься таким… добрым, любящим. — Нет, дорогая, человек перед тобой — всегда настоящий. Я не умею врать и тем более вешать на себя маски, моя решительность проросла совсем недавно, а до того момента я и в самом деле был простой плаксой, не способной себя защитить, чего уж о других говорить. — Хочешь сказать, что пока ты подставляешь нож к горлу всему миру, близким в этот момент вручаешь шоколадку? — Конечно, таково мое кредо. — А смог бы ты посочувствовать смерти незнакомого тебе человека? — сказала Юмико, переменившись в лице. — Иначе я бы не встал на этот путь, сопереживание чуждым тебе людям лежит в основе благородства. — Хех, значит ты все еще такая же плакса, как и я, — усмехнулась Юмико. — Может и так, — фыркнул я. — Мы с тобой такие, стоит котику подвернуть лапку, сразу бросимся лить слезы. — Это точно, котики точно такого не заслуживают. — Дорогой, можешь еще кое о чем мне рассказать? — Не стесняйся, спрашивай, — улыбнулся я. — Дело в том, что… Юмико резко остановилась, и я знаю почему. Мы сидели на лавочке между палатками, где никого не должно быть, но одновременно почувствовали едва различимый щелчок. В наш уютный уголок забрел светловолосый паренек, которого я, хоть и не сразу, узнал. Судя по его выражению лица — он меня тоже. — Ну, здравствуй, мечник, — улыбнулся он. — Здравствуй, Алан, — поприветствовал я, стараясь не выдать своего напряжения. — Так это Алан? — опомнилась Юмико. — Да, это я, Алан Ковинский, — подмигнул он. — Давно тебя не видел, где пропадал все это время? — Не твоего ума дело, — огрызнулся я. — Хей, ты чего, обиделся на что-то? Это мы с Миленой должны обижаться, ты ведь так и не пришел в тот день. — А? — оторопел я. — Мы несколько часов тебя ждали, подумали даже, что в ловушку нас загнать решил. Кстати, не поверишь! Там стояла самая настоящая машина, как в фильмах! — Алан, лучше не говори о этом… — Почему? — опешил он. — В этот день мы потеряли дорогих людей, машина напрямую с ними связана, — пояснил я. — Так ты поэтому не пришел? Прости, я не знал. — Я пришел раньше вас, подумал, что вы устроили ловушку, когда меня в этом переулке отметелил один очень плохой мужик. — Так ты все-таки там был? Еще и под чью-то руку попал? Я говорил ей, что надо было прийти раньше! Вместе мы бы научили его манерам! — Он бы убил вас, — возразил я. — Этот мужик, Ханздо, только надо мной насмехается, а вас сразу бы прикончил. — Он такой сильный? Шепот, что ли? — запамятовал Алан. — Как видишь, мне досталось… Алан усмехнулся и устремил свой взгляд я в небо. — Знаешь, друг, а ты сильно вырос с той поры, даже девушку нашел. Юмико покраснела, услышав эти слова, а затем привычно отвернулась в сторону. — Стесняется, — подтрунивал он. — Да, я сильно вырос с той поры. — Познакомишь хоть? — ехидно поинтересовался он, ожидая одобрение. — Это Юмико, моя… девушка, — представил я смущенную девушку. — Приятно познакомиться, если еще увидимся — познакомлю тебя с Миленой. Ты ведь тоже шепот, да? — Ашидо, так наша операция точно провалиться, давай уйдем, — отстранилась Юмико. — М-м, операция? — замешался Алан. — Долгая история, хочешь присоединиться к нам? — ни секунды без вербовки. — Нет, спасибо, нам и без всяких операций с Миленой хорошо, — отказался он. — Тогда будь добр, нам нужно уединиться, — прорычала Юмико. — Да, конечно, простите, что помешал. Бывай, дружище, рад был с тобой увидеться! Тем более тогда, когда ты стал таким сильным, — сказал он, стоя полубоком, — прости, если чем-то обидел. Пока, Юмико! Алан спешно удалился, улыбнувшись на прощание. С трудом верится в то, что такой легкомысленный и добрый парень мог устроить мне ловушку. Скорее всего, все было именно так, как он это описал: я пришел раньше, чем они, получил несколько ударов и насмешек, а затем спешно скрылся, оставив этих ребят с дурными мыслями на мой счет. Даже стыдно как-то, но радует факт того, что я вырос настолько, что теперь еле чувствую Алана, который поначалу казался мне знатоком своего дела. — Дамы и господа! Просим вашего внимания на сцену, праздник начинается! — раздался оглушительный вопль ведущего из колонок у трибун. Похоже, наш разговор с Юмико прервется на этом моменте, время действовать — вперед. Мы встали со скамейки и двинулись туда, где был бы хороший обзор. Пробиваясь через плотную толпу, мы расположились в гуще народа перед трибунами — отсюда было прекрасно видно и саму сцену, и прилегающие к ней пристройки для VIP-посетителей, которые были немного выше трех метров. В томительном ожидании и тревожном молчании прошло около пятнадцати минут, по прошествии которых голос со сцены снова дал о себе знать. — Граждане Гармонии, гости из Австралии, добро пожаловать на знаменательное мероприятие в честь заключения «Австралийского пакта», который в сегодняшний вечер уже в четвертый раз ожидает своего продления для продолжения дипломатических и торговых отношений между Австралией и Гармонией! Поприветствуем же наших сегодняшних участников громогласными аплодисментами! Раздались громкие хлопки ладоней, на сцену двинулся мужчина в причудливом строгом костюме и бородой до живота — по всей видимости он был нашим гостем. — Президент Австралии — Дерек Риппен! — голос со сцены разрывался в колонках. Толпа аплодировала. — Пресс-секретарь президента — Коди Хегман! Да уж, какие крупные люди здесь собрались, совсем не уровня таких простолюдинов, как мы. — Король Гармонии — Котай Изуми! Вот он, наш главный враг, которого все так радостно приветствуют. Он был одет в дорогущее восхитительное одеяние: белая рубашка с золотыми пуговицами в форме ромба, черные брюки, которые прятались за кожаными сапогами с толстой прослойкой меха на голенище, поверх было накинуто королевское одеяние до колен, со стороны похожее на шубу, мех на которой был лишь там, где кончается ткань, на голове виднелась причудливая небольшая корона, а в ушах были серьги с красными драгоценными камнями. Если бы Хорнет не подсунула мне в карман окуляр, я мог и не разглядеть его ярких желтых глаз, которые сверкали на фоне коротких, но пышных черных волос. Помимо окуляра, в моем кармане еще болтался платиновый семейный кулон семьи Ишимару с большой выгравированной буквой «I», который я пообещал вернуть ей, как только с Хандзо будет покончено. — Секретарь короля и по-совместительству единственная дочь его Величества — Аой Изуми! А вот и дочурка, выходящие на сцену дяди совсем не знали, что такое нервничать, а вот девушка замялась, стоило ей ступить по скрипучей сцене на обозрение людей. Насколько бы ярким не был король, на фоне дочери он выглядел совсем серым — ее длинные синие волосы аж до бедер не давали отвести взгляда, в комбинации с примитивным белым платьем с черными вставками, местами с позолотой, формировался сногсшибательный образ, потому в тот момент, как она попала в поле зрения толпы, аплодисменты оказались куда громче и активнее, но быстро стихли, когда люди осознали, что тем самым заденут своего правителя. Примечательно то, что у девушки были разные глаза: один синий, другой розовый. Гетерохромия, значит? Довольно редкая болезнь, такие люди встречаются даже куда реже, чем ренегаты, как иронично. — Граждане великой Гармонии, — обратился к народу Котай, — я рад, что в сегодняшний вечер смог всех вас собрать, чтобы вы смогли лицезреть момент продления пакта, но помимо всей этой политики, вас ждет череда выступлений наших артистов, чтобы этот выходной надолго запомнился каждому, как один из лучших в вашей жизни. С праздником! На этот раз хлопки достигли пика своей активности, я тоже хлопал, хоть и не хотелось отдавать честь королю, который за маской добряка прячет свою истинную сущность. Все перечисленные заняли свои места на VIP-площадке, где находился еще десяток выряженных людей. Среди них стояли люди в военной форме. Судя по всему, седой бородатый добряк в очках был генералом Фридрихом Кафкой, а вот стоящий бок о бок с ним русый усатый мужчина был генералом Джонатаном Морроу. Помимо них там находились и другие: причудливая русая дама в черно-желтой форме со шрамом на глазу, какой-то парень в синем плаще с серыми волосами, черноволосый мужчина с пышной прической в черном важном костюме, опирающийся на трость. Остальные так в глаза не кидались, тем не менее лицо каждого на этой площадке я как следует запомнил — дай только причину и буду до конца жизни царапать их портреты. — Всех запомнил? — одернула меня Юмико. — Да, каждого, — подтвердил я. Напротив короля стояла трибуна с микрофоном для последующих выступлений. Я старался не сталкиваться с ним взглядом, пока он озирался на ликующую толпу. С виду не скажешь, что король владеет той же техникой, что и Кишин, но это не повод расслабляться и терять бдительность. — Спасибо его Величеству за теплую речь, а также нашим уважаемым гостям за то, что присоединились к празднику, тридцатилетний юбилей в честь заключения «Австралийского пакта» можно считать открытым! — голосил ведущий со сцены. — Поприветствуем нашу первую участницу — девочку Алину, которая исполнит национальный гимн Гармонии! Мы собрались уже было уходить, увидев достаточно, но стоило миниатюрному человечку ступить на сцену, что-то в сердце сжалось, будто мы только что чуть не совершили роковую ошибку. Ее ноги подкашивались от волнения, руки дрожали, держа в руках тяжелый для ребенка микрофон, но стоило ей запеть, как она тут же успокоилась. — Где-то там за бесконечным океаном, где слух ласкает неизменная симфония, окруженная титаном величавым, на выжженной земле стоит Гармония. Эта девочка с первых строчек растрогала толпу, такая маленькая, такая невинная — каждый стоящий доставал платочек из кармана, стоило лишь мельком взглянуть на нее. — Вставай! Гордый народ! Вставай навстречу чуду! Не страшен людям голод, не страшна чума, каждый предан своему цветущему сосуду. Свободу роду принесла бездымная заря! Я и сам забываюсь, слушая, как поет эта девочка, вкладывая всю себя в слова, думая, что поет о великой Гармонии. Именно ради таких невинных и чистых душ я принял свою судьбу. Когда мальчик по имени Ашидо думал, что родился со своими красными глазами по вселенской случайности и отрицал для себя будущее — он ошибался. Это мой долг — защитить таких, как она, от смутного будущего, которое точно ее огорчит, дать шанс на нормальную жизнь, которую она будет строить сама. — Трогательно… правда? — промычала Юмико. — Да… До глубины души пробивает, — подтвердил я. — Как думаешь, мы справимся? — спросила она, оперевшись на мое плечо. — Справимся… Главное не терять веру и ничего не бояться. — Ашидо, я… Вдруг прекрасное пение девочки прервалось вместе со звуком резкого падения микрофона на пол. По всей площади послышался звон, вернувший людей из облаков обратно на землю. Трагичный финал для карьеры юной певицы — вот так нелепо, на глазах у всей Гармонии обронить свой микрофон. Из-за толкучки разглядеть сцену не удавалось, но стоило появится проблеску между головами ошарашенного народа, меня охватил ужас. — А-ши-до, вы-хо-ди, — вдруг заговорил протянутый голос в колонках. Я не мог поверить своим глазам, Хорнет была права, когда говорила нам не идти на праздник, а зепереться дома, тем самым избежав всех возможных проблем, которые именно сейчас у нас появились. — А-ши-до, я знаю, что ты здесь, выходи, мы все ждем. Ваше Величество, скажите ему, пусть выходит! На сцене стоял тот, кого вообще здесь не должно было быть, ублюдок, посмевший вот так нагло показаться на глазах у всего города, отобрав из рук маленькой девочки микрофон, тем самым разрушив ее мечту исполнить гимн для всех нас. — Назовись, — послышался угрожающий голос короля с трибуны. — Ни к чему, ваше Величество, — дерзнул он, — прямо сейчас где-то в толпе стоит кровожадный убийца, которого я так томительно жду на сцене, неужто вы хотите, чтобы он кого-нибудь покалечил? — О ком ты говоришь? — О трусе, поджавшем свой хвост, пытающемся скрыться среди простых людей. Не поможете его найти? — Человек, зовущий себя Ашидо, покажись, или будешь уничтожен без суда и следствия. Вот же мразь, что же мне делать? Если останусь в толпе — меня рано или поздно найдут. Если побегу — за мной сразу увяжутся всей гвардией, к тому же я поставлю под удар Юмико. Но ведь это хороший шанс раз и навсегда расправиться с ним — с Хандзо, я ведь поклялся загнать его в могилу любой ценой. Даже если я сегодня умру, мои друзья будут жить, нужно лишь не смотреть в глаза Котаю, тогда он не узнает, где их искать. Стоя в этой толпе и скрываясь от тех, по чьи головы рано или поздно приду — я в действительности выгляжу могу назвать себя лишь трусом. — А-ши-до, мы ждем, выходи, — продолжал насмехаться Хандзо. — Ашидо, что случилось? Кто это говорит? — послышался голос Хорнет из рации. — Хандзо, — ответил я. — ЧТО? Ашидо, скорее уходи оттуда! Беги! — кричала Хорнет. — Просто беги! Забудь о нем, мы… Голос Хорнет затих вместе с тем, как я собственными руками раздавил переговорное устройство. — Я иду, — адресовал я свои слова Юмико. — Ты уверен? — сомневалась она. Пока мы говорили в гуще толпы, люди заподозрили нас и стали пятиться в сторону — теперь назад пути нет. — Да, я покончу с ним раз и навсегда, — уверено произнес я. — Это я и хотела услышать, идем, — заявила Юмико, повторив сцену с переговорным устройством. Мы двигались в сторону сцены, раздвигая своим присутствием толпу, словно Моисей воду — всякий видящий меня отходил в сторону, невинные души расступались перед загадочным монстром. — О! Глядите, ваше Величество, идет! — хохотал Хандзо. Как только толпа освободила мне дорогу, я смелым и непоколебимым шагом двинулся навстречу неизбежному, бок о бок с Юмико, которая не побоялась кары короля за сорванный праздник. Теперь я точно уверен, что эта девушка — именно та, кто шагнет в могилу только вместе со мной. Вокруг сцены люди организовали кольцо, сократив расстояние между друг другом, тем самым оставив нам площадку для «разговора». Дойдя до точки невозврата, шагнув за пределы толпы, я сбросил с себя очки, Юмико освободила свои плечи от веса накидки, а следом за ней запустила свою фетровую шляпу в толпу. Мы шли на сближение со своим заклятым врагом, чтобы показать каждому жителю Гармонии нашу решимость. Оказавшись в центре круга, я оголил свою «Нами» и замер в ожидании действий от Хандзо, а также реакции Котая. — Хаха, смотрите! Этот придурок реально вышел, умора! — заливался Хандзо. — Молчать! — крикнул в микрофон Котай. — Этот человек нашел в себе смелость выйти к тебе лицом к лицу, это поступок чести, и я не потерплю оскорблений в его сторону. Как мило, будь я в другом положении, сказал бы спасибо. — Подайте ему микрофон, — приказал король. Какие-то считанные секунды и мальчик на побегушках принес мне средство связи со своими врагами. — Представься, убийца, — угрожающе сказал он. — Меня зовут Ашидо Такаги, и я хочу, чтобы каждый присутствующий услышал то, что я хочу вам сказать, — обратился я к народу. — Говори, Ашидо Такаги, — произнес Котай. — Пусть меня и называют убийцей, пусть я и вправду унес жизни многих людей, находясь в бреду — я свершил благое дело, избавив мир от монстров, унесших куда больше жизней, чем я. Сегодня Ашидо Такаги, заберет еще одну жизнь, убив человека напротив, который безнаказанно губит невинных людей, не различая среди них ни женщин, ни детей, ни стариков. Хандзо, я убью тебя на глазах у всего города, прекращу кровопролитие, которое принесло много боли самым обычным жителям Гармонии! — Ох, именно этого я и хотел! — Хандзо дергало от волнения. — Давай же, нападай! — Вы, оба, посмотрите мне в глаза, — скомандовал король. В ответ мы лишь непоколебимо стояли, не отрывая взгляда друг от друга, Юмико тоже крепко накрепко усвоила урок, который нам преподал Илия. Раз Котай осмелился заикнуться об этом — значит он не врал, Кишин спас нас от глупостей, которые вполне могли пополнить копилку идиотских решений на сегодня. — Что ж, раз так, обращаюсь к народу Гармонии, — промолвил король. — В план мероприятия не входила драка на мечах. Я могу в миг наказать стоящих перед вами, но, если вы хотите увидеть бой, только скажите. Вы хотите крови?! — ДАААА!!! — разрывалась озверевшая толпа. — Что ж, выстроить вокруг кольцо! — приказал он. — Приступайте, смельчаки! — Вперед, Юмико! — прокричал я, бросив микрофон на пол. — Ашидо! — в зловещей улыбке кричал Хандзо, аналогично отбросив микрофон. Мы бросились навстречу спрыгнувшему со сцены Хандзо. Я и Юмико стали сильнее, мы так усердно тренировались в ожидании именно этого дня — когда сможем наконец отомстить. Свет от появления «Нит» доказывал, что Юмико не отступит и пойдет со мной до конца. Даже если мы оба умрем, останутся те, кто продолжит наше дело, избавившись от тяжкой ноши ненависти, наконец познав послевкусие мести, свершенной моими руками. Хандзо не покинет это место, сегодня умрет либо он, либо мы, потому нужно приложить максимум усилий, чтобы вернуться домой живыми. Трусливого Ашидо больше нет, сейчас я покажу тебе все, чего стою! Стоило нам сблизиться на расстояние удара, Ханздо снова в сопровождении синего свечения проскользнул через меня, устремив свою катану в сторону Юмико, которую я уже предупредил, что тот может выкинуть такой трюк. Телепортация уже не была такой непредсказуемой, мы были готовы, к тому же я и сам ее освоил. Юмико успешно парировала удар, от неожиданности Хандзо отшатнулся назад, в это время я уже развернулся и был готов нанести удар, но «Нами» столкнулась с его катаной, которую он выставил за спиной. Хандзо смог блокировать, но напор атак это не остановило — Юмико начала контратаку, от которой он увернулся, пригнувшись, а затем отступил в сторону, решив, что не стоит находится между нами. Мы продолжали свой напор, не давая Ханздо атаковать, ему оставалось лишь блокировать и уворачиваться. В какой-то момент Юмико оказалась к нему ближе, чем я — это хороший шанс удивить оппонента. Я собрал всю свою волю в кулак, представив, как мое тело растворяется в воздухе, а затем переносится туда, где сейчас находится он. Какой-то маленький момент и скачок удался, я вновь оказался на расстоянии удара, которого Хандзо точно не ожидал, хоть и сумел блокировать. — Выучил новый трюк, а, Ашидо? — фыркнул он, отступив через телепортацию. Не произнося ни слова, я продолжил нападение, применяя телепортацию, Юмико старалась подстроиться под мой темп. К сожалению, ей так и не удалось освоить телепортацию — не хватило воображения. Но Хандзо оказался непредсказуемым — делая вид, что собирается отразить мой меч, он телепортировался к ничего не подозревающей Юмико. Если бы не реакция, сейчас бы я ее уже потерял, но та успела пригнуться, словно исполнив «лимбо», тогда меч прошел по касательной с ее подбородком, едва не задев. Нанеся удар, Хандзо продолжил атаку, пнув ее в живот, от чего Юмико согнулась. Я подоспел вовремя и сумел отогнать его, не дав нанести удар. Хандзо отошел в сторону, ожидая, когда Юми очухается. — Как же мне это нравится! Ты наконец стал достойным оппонентом, Ашидо! — Тебе конец, Ханздо, — произнес я, направив на него свою катану. — Мне не будет позорно умереть от твоей руки! Но с этого момента, никаких больше игр, — угрожал он. — Юми, ты как? Встать можешь? — Все хорошо, сломал всего одно ребро, слабак, — пафосно усмехнулась она. — Построение B, — скомандовал я. — Вперед, Ашидо! Мы снова бросились в атаку, Юмико держалась позади, я вел ее за собой. Построение B предполагает собой неожиданную атаку, как продолжение руками Юмико моей атаки, но совсем с другой стороны. Наблюдающему могло показаться, что я мешаю ей атаковать, закрывая оппонента, не давая с ним сблизиться. Хандзо тоже должен был об этом подумать, если сработает — победа за нами. Толпа ликовала, Котай и вся его шайка внимательно наблюдали за происходящим, радуясь тому, в какое шоу превратился праздник. Какое-то время мы атаковали как обычно, но то ли дело старались выйти на удар через построение. Хандзо все так же уворачивался, парировал и атаковал, но в его тактике ведения боя виднелись недочеты, когда он старался отразить удар так, чтобы после отражения нанести ответный. Вот он — ключ к победе, именно тогда мы атакуем. Подобрав удобный момент, Юмико спряталась за моей спиной, следуя за мной шаг в шаг, но так, чтобы из-за меня не было видно, в какой момент она нанесет удар и откуда. Когда я пошел на него прямой атакой в лоб — Хандзо клюнул. Он выставил свой меч над головой, взяв его в обе руки, чтобы отразить мою прямую атаку сверху, осталось только не прогадать с моментом. Счет шел на секунды, чем ближе становился мой меч к нему, тем сложнее было остановить удар вовремя. Когда наконец мое лезвие почти коснулось его, когда мышцы его рук уже были головы отразить удар, я телепортировался ему за спину. Юмико, которая все это время следовала за мной в тени, сделала выпад навстречу открытому Хандзо. Теперь, если он телепортируется, избежав удар Юмико — тут же наткнется на мой — это и есть построение B. Юмико замахнулась снизу, устремив свой меч ему в голову, Ханздо не ожидал этой атаки и не знал, как от нее увернуться. Стоило мечу девушки стукнуться о неумелый блок в попытке выкрутиться, Ханздо тут же отступил, телепортировавшись от нас на расстояние в несколько метров. Находясь за спиной, я не заметил, смогла ли она его задеть, но увидев то, как этот ублюдок схватился за глаз, я все понял. — Ахаха, браво! Ахаха, вы смогли задеть меня! — в истерическом смехе кричал он, убрав руку от лица в сторону. — А я даже царапины не оставил, какой стыд! Пусть он и говорил так, Хандзо наш бой забавляет, будто живет он только ради таких моментов. Потеряв правый глаз, он лишился части своего поля зрения — теперь будет проще закончить начатое. — Давно я так не дрался, аж дух захватывает! Я убью тебя, Ашидо! Наслажусь своей победой как следует, обглодав твой труп до косточек! Я очень долго этого ждал! — бредил он. — Попробуй, слабак, — оскалился я. Эмоциональное давление — тоже ключ к победе, это я понял благодаря ему. — Тогда, — он расщепил катану, хлопнул в ладоши и развел руки в стороны, — потанцуем в другом месте, Ашидо Такаги! Что-то не так, из-за его спины показалась странная волна, расходящаяся по сфере, которая, будто следуя за его руками, пыталась нас накрыть. Машинально, не думая о собственной жизни, я вытолкнул Юмико за радиус действия этой атаки, собрав энергию в руку, а затем резко выпустив ее в сторону девушки. Волна уже пересекла линию, на которой стоял я, Юмико не попала в зону поражения, как я того и хотел. Когда этот темный, практически беспросветный купол почти накрыл нас, Юмико попыталась вернуться в него — она бросилась вперед, вытянув руку, и закричала: — Ашидо! Я лю… Купол закрылся раньше, чем я успел услышать недосказанное, все в миг затихло: никаких звуков бушующей от зрелища толпы, никакого ветра. Пусть Юмико и не успела договорить — я все понял. — Я тоже… люблю тебя, Юмико, — сказал я, обратившись в темную пустоту. Купол постепенно приобретал абстрактные краски, пока мы наконец не оказались на каком-то парящем в воздухе островке посреди бесконечной пустующей красоты. Кругом не было ничего, кроме нас — везде лишь красивые пейзажи, будто всю палитру акварели холодных оттенков разлили на то, что сложно было назвать небом. Здесь не было ни солнца, ни луны, но было светло, словно мы в террариуме с односторонним стеклом. — Добро пожаловать в Бездну, — послышался голос Хандзо в мертвой тишине.Глава 15: Да стихнет шепот
Оказавшись наедине со своим противником в бесконечной пустоте, я почему-то был по-настоящему спокоен. Бескрайние просторы этого места были будто привычны моему разуму, ощущения здесь ничем не отличались от тех, которые посещают меня во сне. В картину не вписывалась лишь реальность происходящего: твердая почва под ногами, заставляющий дрожать холод, пугающий и успокаивающий пейзаж. — Здесь нам никто не помешает, Ашидо, — произнес Хандзо, заметно успокоившись. — Так это и есть Бездна? — спросил я, глядя в пустоту. — Она самая — место потерянных надежд и источник нашей с тобой силы. Отличается от снов, правда? Во сне ты лишь бродишь, будто крот, слепо копающийся в земле, не видя ничего дальше своего носа, а здесь… красота… — И в этом месте ты хочешь встретить свой закат, верно, Хандзо? — прорычал я. — Один из нас его точно здесь встретит. Почему бы нам не поговорить перед тем, как ты умрешь? — он говорил это с серьезным лицом. — О чем? Обменяемся предсмертными словами? — Шути, сколько влезет, я серьезно. Неужели ты не хочешь знать, почему я преследую тебя, Ашидо? — Что ты хочешь этим сказать? — Ты все равно сегодня умрешь, так почему бы тебе не узнать о своем противнике побольше? Здесь нам никто не помешает, так почему бы тебе не послушать мою историю перед смертью? Слушать его совсем не хотелось — будет лишь затирать мне что-то неадекватное, но ради того, чтобы узнать его мотивы, я готов выслушать. — Говори, Хандзо. — Хех, спасибо, что почтил меня своим вниманием, Ашидо, — огрызнулся он. — Не выделывайся, я слушаю. — Что ж, тогда начну с самого начала — с далекого и безнадежного детства. Как ты думаешь, Ашидо, где я родился? — Откуда мне знать? — возмутился я. — И правда, — ответил он, явно вложив в свои слова едва видную насмешку. — Такому как тебе не понять, каково это — жить в грязи, проживая каждый день, как последний. Я читал о тебе в документах, ты родился на границе Дрянного района, даже твоей жизни можно позавидовать, если сравнить с тем, через что прошел я. — Давай без соплей, я не собираюсь тебе сочувствовать, — прервал я. — Мне не нужна твоя жалость, я хочу, чтобы ты знал, что мне пришлось пережить, чтобы в один день встретить тебя. — Продолжай. — Видишь ли, Ашидо, пускай твоя жизнь и не была такой гладкой, как у остальных людей, набивающих до отвала свое пузо где-то в ресторанчике на Торговой площади, тем не менее у тебя была семья. Мама и папа воспитывали тебя с самого рождения, даже будучи на пороге бедности. У тебя были друзья, пусть их было немного, но они всю душу в тебя вкладывали. У тебя был дом, в котором ты мог беззаботно спать в своей кровати по ночам, есть то, что тебе приготовит мать, читать книжки, греться около печи в холодные зимние будние. Ты всего этого не ценил, думая, что прожигаешь свою жизнь впустую, слоняясь без дела, пока я из последних сил старался выжить. Я был подкидным ребенком, которого оставили в дверях какого-то пьющего, не просыхая, старика. Не знаю, где именно я родился, но мои родители решили выбросить своего сына в Трущобах, тем самым обрекая на смерть. Старик то ли дело избивал меня, запирал в сарае на ночь, топил в бочке с холодной водой, лишь бы хоть как-то скрыть от окружающих синяки по всему телу. Мне приходилось спать на земле, есть объедки с пола, терпеть побои от старика. Я выходил из дома только чтобы сделать за него всю работу, ковыряясь в свинарнике или таская тяжести, неподъемные для четырехлетнего ребенка. В один день после очередной пьянки его дом загорелся, я был счастлив, наблюдая за тем, как горит это отродье. Он бы выбежал из пылающей избы в тот день, если бы я не воткнул нож в его дряхлую и гнойную ногу. Можно сказать, что я убил своего первого человека, едва мне стукнуло пять, после чего оказался на улице, где изо дня в день бродил по закоулкам в поисках какой-нибудь спящей живности, чтобы было, что поесть, подбирал с земли крошки хлеба, пил из лужи, и все этого только ради того, чтобы не умереть с голоду. Местные не находили ко мне сочувствия, ведь я погубил доброго старика, который только и делал, что ухаживал за мной и выглаживал каждую волосинку на голове. Еще тогда я понял, что все в этом мире решает лишь сила. Ни деньги, ни власть, ни связи, ни удача не вытащат тебя из могилы, только лишь ты сам в ответе за свою жизнь. Годами я проживал свои дни и ночи на улице, все чаще и чаще видя странные сны, в которых был лишь я один посреди бесконечной беспросветной пустоты, без единого звука, способного развеять эту тишину, но однажды в ней послышался шепот. Он был едва разборчивым, больше похожим на шум квадратного телевизора с катушкой внутри, но иногда в этом потоке бесполезной информации читались различимые ухом слова, которые призывали меня убивать. В какой-то момент я начал чувствовать людей, отличавшихся в толпе других, от которых веяло чем-то странным, будто бы запахом запеченной курицы из духовки. Тогда я и понял, чем от них веет — энергией Бездны, которую любой другой человек и не заметил бы, но не я. С самого детства мальчик по имени Хандзо, которого всегда называли лишь оборванцем и дебилом, пока тот сам не дал себе имя, чувствовал эту энергию даже в незначительных количествах. Я не понимал, что все это значит, но зато четко знал, что я — особенный, что у меня есть дар, которого нет у других людей, дремлющий где-то в глубинах моего тела. Я не знал, как им пользоваться, пока голос в тишине не стал мне подсказывать. Он редко что-то говорил, обычно повторял лишь одно единственное слово множество раз, но из всех этих слов я однажды смог сложить предложение, которое гласило: «Убить, пища, сила». Едва поняв его смысл, я снова решился на убийство, но в этот раз жертвой был не одичавший котенок, а человек. Подкараулив на улице зеваку с хорошим объемом энергии, я подозвал его к себе и заставил наклониться, тогда и вонзил ему кусок битого стекла в глотку. Он лишь неистово дергался, пытаясь позвать на помощь, пока я своими детскими ручонками тащил его без минуты мертвое тело туда, где нас никто не увидит, где никто не помешает мне им как следует насытиться. Затащив бедолагу в вечно пустующий переулок, я начал по кусочку отрывать его плоть зубами, пропуская человеческое мясо до самого желудка. Это было отвратительно, но пустому животу неделями голодающего ребенка не прикажешь, что есть. — Погоди, ты что, заживо съел человека? — оторопел я. — Да, — невозмутимо ответил он. — Устав от грязных и блохастых дворняжек, я нашел для себя пишу поприличнее, которой можно было как следует насытиться. — Ты — больной ублюдок, — ответил я, скрипя зубами и сжимая кулаки. — Впереди все самое интересное, Ашидо, слушай внимательно. Поверить не могу, что Хандзо съел человека. Да, его жизнь и вправду была ужасающей, но как бытие в Трущобах могло привести к такому? Неужели не было иного выхода? Никто не пришел на помощь бедному мальчику, и из него вырос кровожадный и бесчувственный убийца, да не просто убийца, а самый что ни на есть конченный психопат. — Сожрав того бедолагу, я открыл для себя будущее, Ашидо, — продолжил он. — Чем больше я набивал свой пустой желудок, тем больше ощущал, что вся та энергия, которую он хранил в своем теле, даже не подозревая о ее существовании, медленно впитывается внутрь меня. Из сырой и мерзопакостной человечины поток устремлялся прямо в мои мышцы, энергия откладывалась где-то в моем теле, и я это прекрасно чувствовал, но не понимал, что бы это могло значить. На этом смерти не прекратились — я продолжил убивать, изо дня в день подкарауливая свою очередную жертву. Как ты и сказал на площади, я не различал среди еды женщин, детей или стариков — я убивал всех без разбору, а затем жадно пожирал их, ел до тех пор, пока в животе еще оставалось место, а потом оставлял их обглоданные тела на улице. С каждым днем моя сила росла, а безнаказанность внушала уверенность в том, что меня не поймают, но в один день мне все же дали отпор. — Как погляжу — неудачный, — подметил я. — Верно, тогда я в своем привычном темпе выслеживал очередную жертву, в глаза кинулся крепкий мужчина, на которого было рискованно нападать, но глядя на то, сколько в нем энергии, у меня от аппетита текли слюни. Не думая о своей безопасности, я тогда набросился на него, даже сильно поранил, но он, не получив фатального урона, крепко схватил меня за шею обеими руками и принялся душить. Из моих глаз лились слезы, я беспомощно брыкался под его весом, стремительно теряя воздух в легких. Когда я уже был на грани смерти, почувствовал какой-то щелчок, будто сама старуха с косой сказала мне: «Еще рано, Хандзо». В тот день я всадил ему в грудь свой первый меч, который позже назвал «Сейши», что в переводе с японского означает «Жизнь и смерть». В тот день я понял, какой силой обладаю, понял, что, вообразив себя избранным — я им и стану. Я продолжил убивать, с каждым днем становясь все сильнее и сильнее, чувствуя себя все лучше и лучше. Вкус человечины уже прижился, мои вкусовые рецепторы уже привыкли к своему основному рациону, голод окончательно позабылся где-то в прошлом. Слушая все это, я с каждой секундой все больше ужасаюсь, внимая слова стоящего напротив, не в силах даже звука проронить. Сколько же невинных жизней он унес, лишь бы насытиться? Сколько же людей он убил на сегодняшний день? Сколько родителей он оставил без детей и сколько детей оставил без родителей? Насколько же на самом деле этот монстр бесчеловечен, и почему до сих пор ходит с нами по одной земле, почему дышит с нами, простыми людьми, одним воздухом? Ханздо не заслуживает никакой пощады, если до этого я хотел прикончить его из личных мотивов, теперь я убью его ради всего человечества, чтобы неупокоенные души его жертв, сжигаемые в пламени собственной ненависти, смогли отправиться туда, где их уже давно ждут — в место на небесах, где таким тварям, как он, не место. Я не могу проиграть, иначе Хандзо выберется на свободу и продолжит свой путь каннибала. — Я начал убивать ради забавы, стоило мне перестать чувствовать крупицы энергии в этих людях, но не перестал их жадно поедать. По Трущобам разлетелись слухи о монстре-людоеде, и король направил туда гвардию, потому мне нельзя было больше там оставаться. Я покинул родную слякоть в поисках наживы где-нибудь в другом месте, но пришлось устроить небольшую голодовку — убивать не более раза в неделю. Я начал совершенствоваться во владении своим искусством, научился телепортации и полному контролю потока энергии в своем теле для залечивания ран. Стал мастером меча, оттачивая свой стиль на манекенах и людях, но такая жизнь мне была совсем не по душе. Обретя свободу, навсегда позабыв о голоде, я потерял тот путеводный огонек, который всегда вел меня вперед, я потерял цель в жизни и все больше становился похож на бездушную куклу, созданную Богом лишь для кары человечества за его грехи. Однажды я познакомился со Стивеном Колденом, который по случайности выжил, споткнувшись о камень прямо во время моего взмаха мечом. Этот трусливый, но хитрый и харизматичный старик смог убедить меня примкнуть к его шайке, стоило мне заикнуться о том, что через несколько секунд его жирные скулы окажутся в моей пасти. Он предложил мне сделку, по условиям которой я буду получать в качестве пропитания его «неизлечимых пациентов», а взамен буду выполнять все его прихоти. Я согласился только потому, что мне уже наскучило убивать всех этих жалких и беспомощных слабаков, не способных постоять за себя. Колден исправно и стабильно «кормил» меня, то ли дело подсыпая аппетитных жертв, но все они были как конфетка на завтрак — вкусно, но мало. Мне нужен был философ, способный увести меня с пути насилия и дать цель в жизни, тогда доктор познакомил меня с Сальвадором — таким же отмороженным психопатом, как я, который днями напролет рисовал у себя в мастерской картины, используя в качестве краски кровь, гной, сопли и все остальное, что можно выжать, измолов ступой человеческое тело. Какого черта, что еще за Сальвадор? Я думал на свете больше не сыскать человека, который мог быть хуже Хандзо. На их фоне король выглядит совсем душкой, по крайней мере он не пускает людей в расход на краски для картин, или я еще чего-то не знаю? — Ты спросишь, чем же помог мне этот старик, — без остановки повествовал Ханздо, — да ничем. Он все твердил об искусстве, о безграничной фантазии человека, способной создавать новые миры из ничего. Во мне он увидел своего потенциального подмастерье, который будет хвостиком бегать за ним и просить побольше рассказать о том, как правильно наносить мазки на холст, но я с самого начала не был в этом заинтересован. Этот старпер должен был объяснить мне о сути бытия, но твердил лишь о своем, забывшись в мирке собственных фантазий. Он должен был дать мне цель в жизни, однако с треском провалился с самого начала, но потом я встретил тебя, Ашидо. — Меня? — удивился я. — Ты, вероятно, не помнишь, но, когда тебя только привели в клинику, я уже успел запомнить твое лицо. Колден всегда посвящал меня в подробности жизни каждого, кто мог бы стать моей едой, тебя он тоже не обошел стороной. Ты знаешь, с какой проблемой к нам обратились твои родители? — Да, они говорили, что у меня какая-то болезнь глаз, — ответил я, хоть и сам понимал, что это было слишком наивно. — Как опрометчиво ты пропустил правду мимо себя, — усмехнулся Хандзо. — Расскажи мне, я хочу знать правду. Это была просьба, я не мог приказать ему рассказывать, иначе пришлось бы подставить лезвие к горлу в надежде услышать хоть что-то. — А волшебное слово? — гаркнул он. — П-пожалуйста, — я еле сдерживался, стараясь не грубить ему в этот момент. — Раз уж просишь — я расскажу. Когда тебе было одиннадцать полных лет, а я работал со Стивеном уже больше года, к нам пришла семья Такаги, размахивая руками и твердя, что дали жизнь монстру. Меня заинтересовало, что же в этом маленьком мальчике такого, что собственные родители посмели так обозвать свое чадо. Вместе со своим заявлением на твою изоляцию в лаборатории, они принесли дискету с видеозаписью, которая поразила даже меня. — Что было на видео? — с нетерпением ждал я ответа на долгожданный вопрос. — Твой отец, Джиро Такаги, накачал тебя сильнейшим снотворным и обезболивающим, а затем собственными руками, используя нож, вытаскивал твои красные глаза из глазниц по кусочкам, будто ложкой выскребая киви из кожуры. Всю эту кашу он сложил в банку и плотно ее закрутил, а наутро банка оказалась пустой, будто все то, что произошло ночью — лишь страшный сон. Ты тогда, как обычно, вышел навстречу родителям и пожелал доброго утра. Ашидо, ты, наверное, помнишь их взгляд в тот день, как они на тебя смотрели? — Я… помню, — этот момент в памяти вскрылся с подробностями ужасающей картины, — в то утро я, как обычно, поздоровался с мамой и папой, ты прав, но они тогда почему-то в ужасе на меня смотрели, будто я во сне в девочку превратился. В руках у отца была пустая банка, которую он крепко держал обеими трясущимися руками, по его лбу нервно стекал пот. Я тогда не понимал, почему они так на меня смотрят, но теперь понимаю. Мои глаза ведь показались из-под век невредимыми, верно? — Да, — подтвердил Хандзо, разоблачив подробности моей жизни, о которых я даже и не подозревал. — Твои глаза пролежали всю ночь в банке — этого достаточно, чтобы отделенная часть тела растворилась в воздухе, а вместе с тем и успела восстановиться. — Поверить не могу, — отказывался я воспринимать сказанное. — Хочешь — верь, хочешь — нет, — произнес он. — У меня нет повода тебе врать, я хочу, чтобы ты узнал всю правду о своей жизни, которую знаю я. — Что они сказали, когда отдавали заявление на изоляцию? — мне нужна вся правда. — Если хочешь знать о том, что было написано черным по белому, то вот тебе единственная строчка с требованиями к условиям изоляции: «Делайте с ним, что хотите, если придется — убейте. Ашидо нам больше не сын». По моим глазам катились слезы, я не мог сдерживаться, услышав эти слова из уст Хандзо. Этот мир прогнил, светлые души уже давно не скитаются по выжженной земле, те, кто подарил мне жизнь, отдали ее в руки бесчеловечных грешников, совершив при этом куда больший грех, чем Колден и его подчиненные. Неужели я заслужил всего этого? Почему они так со мной поступили, погубив жизнь еще не познавшего ее вкуса ребенка? В голове не укладывается, что люди на такое способны, откуда столько злобы, жадности, страха? Порой мне кажется, что я единственная светлая душа в этом мире, которая думает обо всех других людях, как о ближних своих. К чему вообще человечество придумало заповеди Господни, если никто их не соблюдает, иной раз поддаваясь греху? — Поплачь, друг, я тебя, как никто другой, понимаю, — прошептал Хандзо, обняв меня. Порой поражаюсь, осознавая то, на какие поступки я способен в пылу позабытых чувств, даже кровного врага подпустил к себе так близко. — Благодаря тебе, Ашидо, я обрел в жизни цель. Доктор накачивал тебя разными ядами, с которыми ты всегда благополучно справлялся, а вместе с тем росла и твоя сила, пока в один момент не достигла моего уровня. Тогда я задумался: «А зачем же я убивал невинных людей все это время? Разве я не мог поступить по-другому?». Эти мысли мучали меня на протяжении долгого времени, ночами я не спал, корил себя за свой выбор, но отступать было уже поздно — мои руки по локоть в крови, а сам я — чудовище. Я думал, что познал истину, решив, что сила — это путь к вершине, но встретив тебя, я понял, что миром правит благодетель. Человек, способный повести за собой остальных и поставить грешных на путь истинный — вот он тот, кто достоин звания человека. Ты человечнее любого человека, которого я когда-либо встречал. Поначалу я думал, что ты — лишь одна из ступеней в моей никчемной собачьей жизни, которую я преодолею, как и все остальные, но потом осознал — это я лишь одна из многих ступеней в твоей жизни, потому окончательно решил для себя, что посвящу весь остаток своей жизни тебе. Я убил твоего друга и род Ишимару с одной лишь целью — чтобы ты меня ненавидел, чтобы ты рос, изо дня в день желая мне смерти, а потом пришел по мою голову. — Ты хотел, чтобы я стал сильным и убил тебя? — спросил я, заливаясь слезами. — Прости, Ашидо, другого выхода не было. Мою душу загубили еще в раннем детстве, с тех пор я не достоин называться человеком, потому и вершу свой план самым бесчеловечным образом. В конечном итоге я получил, что хотел — достойного оппонента, который разжег в моей душе уже давно потухший огонь. Ты стал сильным и теперь можешь забрать мою жизнь, но не жди, что я буду поддаваться. Я хочу сразиться с тобой в честном бою, хочу, чтобы ты доказал мне, что я в тебе не ошибся. Если ты заберешь мою жизнь — станешь еще сильнее и Гармонии явится ее спаситель, но, если ты проиграешь — я вспорю себе живот собственной катаной, наконец прервав цикл бессмысленных смертей от своей руки. Тогда мы оба умрем, лежа рядом друг с другом в этой бесконечной и безжизненной пустоте, а весь внешний мир окажется обречен. — Зачем ты все это мне говоришь, Ханздо? — всхлипывал я. — Ты ведь теперь не кажешься мне таким бесчеловечным, каким я тебя считал. — У каждого человека есть свои внутренние демоны, но и у каждого демона есть свой внутренний человек. От этих слов я разрыдался еще сильнее, словно ребенок, у которого отобрали игрушку. Я вцепился своими руками в Хандзо, зажав его в чувственных и искренних объятиях. Этот человек убил бесчисленное число людей, не обойдя стороной Леонхадта, Кагеяму, Оливию и других горничных, но эти люди были лишь вынужденной жертвой, заставившей меня стать сильнее и принять собственную судьбу. Он пожертвовал человечностью в обмен на шанс принести в этот мир спасение моими руками. Я все еще не могу простить его за все содеянное, но больше нет той ненависти, которая питала меня все это время. Мне как будто стало… легче, будто я сбросил с плеч и чувство вины, и чувство собственной слабости, и чувство страха перед всем миром. Теперь я точно знаю, что у меня впереди еще много работы, много дел, с которыми мне нужно справиться, чтобы очистить этот Богом забытый город от всех человеческих грехов. Ханздо, я заберу твою жизнь своими собственными руками, омоюсь в твоей крови, чтобы продолжить свой путь. — Приступим, Хандзо, — уверено заявил я, еще не дав слезам высохнуть. — Это я и хотел услышать, вперед, Ашидо. Мы выпустили друг друга из объятий, после чего разошлись на некоторое расстояние друг от друга. Оголив свои мечи, несущие имена «Нами», отражающее уверенность, и «Сейши», знаменующее заповеди о жизни и смерти, мы были готовы к дуэли, в которой падет либо Хандзо, либо мы оба. — Мне не будет позорно умереть от твоей руки, Ашидо, — произнес он. — Для меня будет честью забрать твою жизнь, Хандзо, я навсегда запомню тебя и твой меч — начнем же! — Да! — прокричал Хандзо. Мы бросились навстречу друг другу, два уверенных выпада прервались вместе с отзвуком скрестившихся мечей. Стоило лезвиям потерять контакт, завязался яростный бой, в котором два превосходных мечника мерились силами, проводя атаки со всех сторон, блокируя уверенные удары друг друга. Мы оба двигались как фурии, чье тело не знало материального состояния в пылу битвы — оба заходили с разных сторон, стараясь сделать атаки внезапными, но каждая такая атака заканчивалась одинаково. В бою Хандзо ни на секунду не прекращал улыбаться, получая удовольствие от каждого стука меча — в такие моменты он чувствует себя по-настоящему живым, будто ничто другое не разжигает потухший в его сердце огонь. Сколько же эмоций я пережил в этот день, сколько уверенности в себе приобрел — чувствую себя сильнее, чем когда-либо, словно заново родился. Это и значит — получать удовольствие от сражения? Вложив в свой меч не только эмоции, но и великую благодетель, я становлюсь сильнее, моя концентрация достигает пикового значения, сила моих ударов возрастает в десятки раз, мои движения приобретают непредсказуемый характер, о чем говорят несколько неглубоких порезов на теле Хандзо. Его глаз уже успел восстановиться, находясь в бескрайнем бассейне энергии, потому шансы в дуэли снова сравнялись. Если бы я решил убить его, воспользовавшись слабостью, бой бы не оказался таким насыщенным. С каждой секундой Хандзо набирал обороты, даже стал распускать руки и ноги, на чем я его и подловлю. Проведя очередную серию сильнейших атак, Хандзо выбил меня из равновесия, после чего ударил кулаком в лицо, сейчас я открыт — это конец. Сделав резкий разворот в противоположную сторону, пригнувшись для достижения идеального угла, он вонзил «Сейши» мне в живот, такой удар проткнул не только его, но и мое сердце, а вместе с ним и левое легкое. — Эх… не такого финала я ожидал, — расстроено произнес он. Стоило Хандзо договорить, он снова открыл свой рот, но в этот раз из него доносились не пламенные речи, а лишь жалостное кряхтение и кашель. «Нами» медленно рассекала его плоть, входя со стороны ключицы в самые глубины его тела, пронзая легкие и печень. До самого конца я сохранил свою непредсказуемость и не выдал главного козыря — это конец, но не для меня. Я не сидел сложа руки, дни и ночи строил тактику для боя с Ханздо, чтобы точно одержать победу. Главная слабость этого человека — его гордыня, потому победить такого противника можно лишь загнав в ловушку, с чем Ашидо Такаги успешно справился. Тренируясь с Юмико, я освоил не только телепортацию, но также открыл для себя совершенно новую способность, которую назвал «бестелесностью». Суть заключается в том, чтобы заставить отдельные части своего тела «исчезнуть», заместив пустое пространство привычным дымом. Сейчас меня с уверенностью можно назвать бессердечным, ведь мой главный аппарат кровообращения обволакивает лезвие его меча, оставшись нетронутым. Хандзо попался на том моменте, когда поверил в свою победу — в этом бою все с самого начала было предрешено. — Никогда не поворачивайся к врагу спиной, — произнес я. — Так вот оно что… я… проиграл? — кряхтел он. — Прими свою смерть от моих рук, шепот силы, Хандзо. — С-спасибо… Ашидо, — таковы были его последние слова. Тело Хандзо замертво рухнуло на безжизненную каменную землю, послышался звон упавшего меча. Он умер с улыбкой на лице, ни секунды не жалея о выборе, который сам для себя сделал. Я победил ценой унесенных им жизней, теперь я могу вернуться домой с хорошими новостями и новыми тревожными чувствами, которые в миг нахлынули на меня вместе с огромной ответственностью. Девочки, наверное, места себе не находят, я ведь так неожиданно отключился, оставив их в неведении о происходящем. Как же там Юмико, смогла ли она сбежать с площади? Отпустил ли ее король, дал ли шанс убежать? Наверняка знать нельзя, потому я все еще ей нужен, надо поторопиться. Глядя в бесконечную пустошь, ко мне резко пришло осознание одной детали, которая никак не вписывалась в мои планы, от чего я ошарашенно проговорил вслух: — А как мне отсюда выбраться?Глава 16: В ритме цветов
Оказавшись на грани реальности и вымысла, человеческое сознание постепенно теряет ту нить, которая связывает его со всем, что он сам помнит. Сколько не смотри в бесконечный океан пустоты, а выход искать тщетно — я вынужден сидеть здесь в одиночестве на пару с трупом некогда живого больного психопата, избравшего кровавый, но благородный путь. Хорошо ему, наверное, лежится, ведь этот пробирающий до костей холод не раздражает умершего, который уже двигается по своей дороге в загробный мир. А что если никакой жизни после смерти не существует? Вдруг человек попадает вовсе не на полянку с бабочками и ягодками, а вместо этого его затягивает в то место, где прямо сейчас нахожусь я — в Бездну. Мне остается лишь гадать, ведь Хандзо ничего мне не скажет с того света, однако его лицо говорит само за себя — он умер с улыбкой. Что бы не находилось по ту сторону реальности, Хандзо добился своего счастья при жизни, потому навряд ли увидит что-то приятнее. Я все еще помню эту ухмылку и оскал в пылу нашей дуэли — именно этого ему не хватало для того, чтобы спокойно умереть без сожалений об опущенном и несовершенном. — Хорошо тебе, наверное, ты ведь все взвалил на мои плечи, — пробурчал я в пустоту. Уже долгое время я сижу на одном месте, ломая голову над тем, как же все-таки отсюда выбраться обратно в реальность, где меня все уже заждались, и не могу отделаться от мысли, что мой рассудок медленно помутняется: холод чувствуется все меньше, руки трясутся от стресса, живот крутит от голода. Я уже десяток раз прокрутил в голове все, что сказал Хандзо, от начала и до конца. Вспоминая о том, как он поедал людей, чтобы поднять уровень своей внутренней энергии, я все больше задумываюсь о том, чтобы повторить этот трюк, все равно ведь есть хочется, но разве нет другого пути? Нельзя просто вытянуть ее из его тела, не прибегая к людоедству? Долгое время я метался между «хорошо» и «плохо», пока наконец не решился попробовать обойтись без свежего человеческого мяса. Расположившись близ обвешенного тряпьем трупа, я взял его ладонь в обе руки — пришло время полной концентрации. Я заострил внимание на своей собственной энергии на кончиках пальцев, ведь почувствовать чужую энергию в полном объеме без прямого вмешательства не представляется возможным, но такой ход не давал никаких результатов, пока я не вспомнил про закон одного великого физика: «любое действие имеет противодействие», как-то так он звучит. Стоило собрать в кисти больше энергии, я тут же почувствовал какой-то «щелчок» и сразу же отдернул руку. Результатом моих действий стало небольшое облако синей бушующей энергии, которое втянулось обратно в руку вперемешку с моей. Неужели у меня получилось? Даже если мне удалось оторвать кусок — он был ничтожно мал. Стоит повторить все проделанные действия, но уделить куда больше внимания деталям, не упустив ничего. При повторном контакте между нашими руками ничего не произошло, даже когда я вновь собрал энергию в пальцах, но в один момент что-то снова мелькнуло, и я попробовал вырвать добычу, но обломался, получив еще меньше, чем в первый раз, тогда до меня наконец дошло. Когда Юмико учила меня испарять кровь, она избавилась от своей, объединив наши потоки энергии в один. Значит ли это, что те «щелчки», которые я периодически чувствовал — наши с Хандзо потоки энергии, которые в один момент пересеклись? Концентрируя свою энергию на кончиках пальцев, я выравниваю ее в один поток, в то время как мертвое тело Хандзо не может проделать такую операцию, от чего его энергия вынуждена хаотично метаться по телу. Все это значит лишь одно — чтобы вырвать его энергию, я должен слиться с ним, как бы это странно не звучало, тогда и смогу свершить задуманное. Единственное место, где поток протекает спокойно — грудина. — Стоит попробовать, — вслух произнес я. Приложив ладонь к его спине между лопаток, я сконцентрировался в ожидании улова, но долго ждать не пришлось, ведь наши потоки находились в непосредственной близости. На этот раз не было никакого «щелчка», мелькнувшего на секунду, я почувствовал отчетливый контакт и вцепился в беспорядочную энергию, которая в миг выровнялась со мной в единый поток. Оторвав руку от тела Хандзо, я увидел витающее в воздухе облако, будто канат, который нужно перетянуть на свою сторону для победы, только вот мой оппонент совсем не собирается сопротивляться. Крепко ухватившись за свой шанс, я начал вытягивать все содержимое из его тела, попутно его поглощая. Сказать честно, было совсем не круто: я чувствовал тошноту, слабость, покалывания в теле, в глазах помутнело и ноги стали подкашиваться, но останавливаться было бы глупо. Вскоре показался конец этой синей змеи и остатки благополучно втянулись в мое тело — можно было наконец упасть на землю без сил. Я громко рухнул вниз рядом с тем, кого только что обокрал. Он явно не был этим доволен, ведь его кожа натянулась поверх костей так, будто все мышцы из тела в один момент пропали. Теперь у меня действительно получилось, я стал вдвое сильнее, чем раньше, если верить в заявленный Ханздо собственный объем энергии. Значит, с самого начала у него был выбор, иной путь, который он решил в неведении проигнорировать, а вместо этого ел человеческое мясо — как прискорбно. Несмотря на все то зло, которое он причинил мне, моим друзьям и другим невинным людям, я хочу поблагодарить его. Без Хандзо я бы не вырос до того уровня, на котором сейчас нахожусь, и речь не только лишь об энергии без хозяина. Правда после трюка с поглощением тело чувствует себя совсем отвратительно, будто на меня упало что-то большое и плоское, а думать в таком состоянии совсем не получается. Исходя из ситуации, я решил, что лучшим решением на ближайшие несколько часов будет сон, после которого я очнусь в здравом уме, если вообще получится уснуть. Распластавшись на земле, я сомкнул глаза в попытке погрузиться в глубокий и спокойный сон. *** Уснуть оказалось куда сложнее, а вот просыпаться куда проще — я предполагал сладкий непробиваемый сон, но некто дыхнувший мне в ухо решил совсем иначе. От испуга я сразу же подскочил с места и принял боевую стойку, но никого рядом не оказалось, будто мне все это привиделось. Я был склонен думать, что это сон, ведь Хандзо тоже пропал из поля зрения, но боль от укуса пальца сигнализировала об обратном — мое тело в сознании. Отдышавшись, я огляделся по сторонам и в глаза кинулась дряхлая изба на витающем островке по соседству, который находился метрами пятью выше. Не знаю, сколько времени прошло с момента, как я уснул, но точно знаю, что еще мгновение назад этого дома здесь не было. Как он тут появился, прилетел, что ли? Судя по всему, вместе с ним прилетели и камни, которые образовывали собой дорожку наверх прямо над пропастью между островками. Мой сон уже был потревожен и делать здесь особо нечего, потому не нужно было много думать, стоит ли идти туда. Шагая по камням и цепляясь за любую опору, я задумался, а что же будет с тем, кто вдруг сорвется и упадет в эту бесконечную пустоту? Страшно подумать о смерти в скитании, как будто по открытому космосу в полном одиночестве — нужно быть осторожнее. Хотелось просто телепортироваться наверх, но что-то не давало мне сконцентрироваться — даже дым из себя выдавить не могу. Благополучно взобравшись по камням, я вцепился в край острова и подтянулся на поверхность. Передо мной оказался самый обычный дряхлый деревянный дом, коих полно в Трущобах и на их границе, но был один не очень приятный фактор, ломающий всю картину реальности, ведь эта изба — мой родной дом. Я все еще помню это крыльцо, эти перекошенные под весом козырька перила, обсыпавшуюся со стен штукатурку — ошибки быть не может. Как же она здесь оказалась? Если мой дом сейчас в Бездне, где же тогда тот, что находится в реальном мире? Что-то тут совсем не так, будто я уже сошел с ума. Ступив на крыльцо дома, я приоткрыл знакомую деревянную дверь и шагнул внутрь. С первых же секунд почувствовался некий дискомфорт от нахождения внутри, но он вдруг усилился, стоило мне провалиться одной ногой в дыру в полу, которой там быть не должно. Дыра оказалась сквозной и уходила в пустоту, будь она немного больше — я бы уже был трупом. Вытянув ногу из злополучной ловушки, можно было наконец спокойно осмотреться. Это и вправду был мой родной дом, только убитый временем и Бездной, чтобы выглядеть максимально заброшенным с самого порога. Дыры были не только в полу, но еще и в стенах, и в потолке, одна из угловых частей дома вообще отсутствовала. Кругом была одна разруха, пыль, да паутина, словно дом пустовал не пару месяцев, а несколько десятилетий. В процессе осмотра, я то ли дело заворачивал в знакомые комнаты, которые вызывали бурю скрытых эмоций. На сегодняшний день я ненавидел своих родителей больше, чем кого-либо, но зайдя в родную комнату, не мог не расплакаться, вспоминая о минувшем. Вот мои детские игрушки, дискеты с мультфильмами, комиксы под кроватью, рваная детская одежда, незаправленная кровать, семейное фото на столе — все это было дороже любого золота, но только лишь для меня одного. На кухне среди горы немытой и битой посуды, приоткрытого холодильника и разлитого протухшего супа, за столом сидел человеческий скелет в одежде моего отца. Он любил носить кепку-хулиганку и рабочие штаны с ремешками поверх клетчатой рубашки, такой образ выдавал владельца костей за столом. Я подошел поближе и уставился на безжизненный иссохший скелет. Усевшись за стол рядом с ним, я наконец вспомнил, какой грех совершил этот человек. — Вот и кара твоя, папа, — сказал я, оперевшись на руку. Еще минуту я смотрел на него, но не выдержал и решил уйти из этого дома, ведь кроме боли он ничего мне не принесет. Стоило отойти от стола и выйти в коридор, позади послышался кряхтящий шепот: — Прости… Я испугался и резко обернулся, мне на встречу катился череп, который магическим образом отделился от позвоночника. Он остановился прямо около моих ног так, что глазные впадины смотрели мне прямо в лицо. Еще никогда Ашидо не испытывал такого гнетущего страха, не столько от мистики, происходящей вокруг, сколько от осознания того, что сходит с ума. Из глазниц в черепе показались черви, которые активно выползали наружу — здесь больше нельзя оставаться. Я бросился к выходу, выбежал из дома и остановился у края островка, где камней уже не было — они просто куда-то пропали. Я уже подумал идти назад и обернулся в сторону избы, уставившись в дверной проем. Через несколько секунд там показалась выпавшая из-за двери рука скелета, а это говорит о том, что теперь точно не стоит тратить время на раздумья. Я немного отошел назад, как следует разбежался и прыгнул высоко над пустотой, стараясь долететь до островка. Как только моя нога оторвалась от края, я понял, что с такой скоростью не долечу даже до края, потому попробовал сконцентрироваться на телепортации, но ничего не выходило, как бы я не старался. Мое тело с огромной силой врезалось в край островка, от чего все мои ребра в миг сломались, органы разорвало от их осколков, руки парализовало, из-за чего все мои шансы ухватиться утекли вместе с надеждой выбраться отсюда. Сейчас мое тело летит вниз, так медленно, что кровь из полученных ран левитирует в воздухе. Вот и пришел конец истории Ашидо Такаги, на этот раз по-настоящему. Паршивое чувство дежавю делает картину еще более трагичной, мои глаза закрываются, и я медленно утопаю в невесомости. *** Стоит подумать, что конец уже наступил, стоит опустить руки и сдаться, как судьба вновь дает мне шанс. Не помню, в какой момент отключился, но очнулся я уже в приличном и ухоженном доме прямо на полу в каком-то гардеробе. Боль ушла, ребра оказались целыми, а не раздробленными вперемешку с моими внутренностями — все это было будто бы… сном. Я поднялся с пола и осмотрелся: кругом стояла обычная мебель, но какая-то слишком уж старая, подо мной лежал дорогой шерстяной ковер, на стенах висели картины с красивыми пейзажами, из окна в дом пробивался яркий полуденный свет, красные шторы развевались на ветру. Такая картина куда приятнее, чем то, что я видел до этого — здесь совсем другая атмосфера, лишь тишина и гармония. Я отворил резную дверь и покинул комнату, оказавшись в длинном коридоре с красными коврами, вдоль которого стояли причудливые светильники без проводов. Как странно, что это за дом такой? Бродя по коридорам я то ли дело заглядывал в первые попавшиеся комнаты по очереди, там были в основном жилые помещения, рабочие места с кучей бумаг и гостиные, вроде нашей, которая служит комнатой для собраний. Наконец я вышел в холл, где слышались оживленные разговоры на непонятном мне языке. В холле стояли люди в доспехах, словно какие-то рыцари, а также мужчина в какой-то мантии, они активно переговаривались. — Хей! Здравствуйте! — прокричал я, обрадовавшись живому присутствию. Мужчины обернулись в мою сторону и засуетились. — Аслан, мон теро! — крикнул один из них. Что бы это могло значить? Мне придется разговаривать с ними рисунками, как это делали пещерные люди? Я двинулся в их сторону вниз по лестнице, надеясь на плодотворный разговор, но они не выглядели так, будто были мне рады. Человек в мантии вытянул в мою сторону руку в какой-то большой кожаной перчатке, после чего из нее на секунду сверкнула молния, которая ударила мне в бок. Больно не было, но сила от удара заставила отшатнуться и рухнуть на ступеньки. Они были явно агрессивно настроены, я взглянул на место, куда попала молния, моя одежда будто гнила с ужасающей скоростью. Я поднялся и бросился наверх, попробовав оголить «Нами», и в этот раз у меня получилось. Вдогонку беглецу полетела вторая молния, которую я блокировал, перенаправив ее в лезвие меча. — Дено! — кричал мужчина в мантии, — Каа маш`ин энтропиум та`руни! — Да пошли вы, придурки! — ответил я. Пришлось бежать куда глаза глядят, пока я не ворвался в какую-то комнату, заперев дверь на замок, после чего скатился на пол, кряхтя от боли в боку. Казалось, что рана гноится от последствий удара молнии — мою плоть разъедало, пока процесс наконец не прекратился, оставив кровоточащую дыру. Я оказался в каком-то большом кабинете, не похожем на все предыдущие, воля заставила тело отодраться от пола, пока еще не слишком поздно. На стене виднелся портрет какого-то старика в монокле с седой бородой и лысиной, на столе валялись лишь какие-то бумажки и канцелярия, вроде перьевой ручки и набора для печатей из сургуча. Я решил взглянуть на записи, которые лежали на столе, там была какая-то записка с подписью, язык в которой различить было невозможно, хоть он и был похож на привычную кириллицу с кучей апострофов, однако некоторые слова были похожи на названия современных химических элементов, но это мало что давало. Выбросив бумажку, я заглянул в какую-то небольшую записную книжку бордового цвета, в которой были все те же непонятные символы, написанные уже женской рукой — автора выдавали каракули на каждой странице, вроде сердечек и музыкальных ключей. В тот момент, когда я решил хоть что-то различить в этих записях, в дверь начали ломиться. Я уже подумал было бросить бумаги и бежать, но в глаза кинулось одно очень знакомое слово, которое было легко отличить в объемном тексте — Кишин. Что за чертовщина? — Надо показать ее Илии, — подумал я. Вырвав страницу из записной книжки, которую правильнее было бы назвать дневником, я засунул ее в карман и с разбегу выпрыгнул в окно. Стекла разбились в тот же момент, как мои преследователи выломали дверной замок. Я приземлился на дорогу из плитки под домом, которая резко провалилась, и я рухнул под землю, будто снизу ничего и не было — в черную пустоту. Как же мне надоело все время лететь вниз, не чувствуя под собой дна и не зная, куда вообще я лечу. Ничего не поделаешь, придется смириться и снова сомкнуть глаза. *** На этот раз пришлось проснуться в кромешной темноте, кругом ничего не было видно, будто меня посадили в комнату без окон и дверей, а главное — без освещения. Гнилая рана на боку магическим образом пропала, я мог привычно встать, но прежде пришлось прощупать свои карманы, чтобы убедиться, что страница из дневника все еще со мной. Следующей жертвой мозолистых рук был пол, который должен был намекнуть мне, где именно я нахожусь, однако плитка в качестве покрытия мало о чем говорила — я могу быть где угодно. Пока я был занят важными делами, в паре метров от меня загорелась плоская подвесная лампа, которую обычно используют в больницах. Источник света в темноте не мог не радовать, но факт того, что я нахожусь в морге, не сильно грел душу. Половина привычных для этого помещения шкафчиков были открыты, в некоторых лежали скелеты, с которыми я хотел бы вообще никогда в жизни больше не сталкиваться. На пальцах ног некоторых из них висели бирки, остальные же были безымянными, без единого намека на знакомого человека. Мне было очень страшно находится в помещении с такой удушающей атмосферой смерти, где нет ничего, кроме трупов. Я собрал волю в кулак, рассчитывая на этот раз дать отпор каким-то там скелетам, и стал изучать лежащих в шкафчиках людей. Один за другим они сменяли друг друга, но имена казались совсем незнакомыми: Генри Уайт, Оливер Кокаин, Ланцелот Клифтон, Джордан Харрис, Мухаммад Клифтон — даже родственники здесь есть, или это тёзки? Последним человеком в шкафчике был Якоб Фостер, и труп его сжимал в руках какую-то большую книгу. Мне стало интересно, что же он так не хотел отпускать до самой смерти и я полез прямо в шкафчик, чтобы своими руками вырвать предмет интереса. Его кости с трудом двигались и пришлось их ломать, после чего она все же оказалась у меня в руках. На обложке книги виднелась большая надпись: «Энтропология. Энтропотургия и ее аспекты». Что-то такое уже говорил тот мужчина в мантии, может все они как-то связаны и Бездна хочет что-то мне сказать? Я должен забрать с собой книгу, которую тоже следует показать Кишину, который явно знает больше, чем парень, в приступе страха убегающий от скелетов. Какое-то время я вглядывался в резную обложку, но книга резко пропала из моих рук, забрав с собой целую комнату. По всей видимости, это произошло в тот самый момент, когда янепроизвольно моргнул. На этот раз я оказался в привычной Бездне, где вместо неба была разлита акварель, а где-то посреди небосвода текла вода, падая в противоположном направлении от вектора гравитации. Я уже совсем ничего не понимаю, законы физики совсем не работают в этом измерении, унося в пустоту бесконечную воду, которая вынуждена падать в неизвестном направлении. Люди говорят, что вечно можно смотреть только на три вещи: на горящий огонь, на текущую воду и на звездное небо, но я бы добавил в список воду, которая течет вверх ногами. В какой-то момент спокойный поток начал плескаться и прерывисто течь, тогда я перевел свой взгляд на источник, откуда течет вода, пока не заметил около него девушку, которая старалась наполнить свою садовую лейку, перевернув ее вверх дном. От такого забавного зрелища я был готов рассмеяться, но решил скрыть свой смешок, от чего получилось очень глупое похрюкивание. Примечательно то, что она была без единого предмета одежды, будто тряпье создано для того, чтобы заключить человека в оковы из хлопка. Когда вода начала вытекать из краев и падать в пустое небо, как бы это смешно не звучало, девушка переключила свое внимание на что-то другое и пошла с перевернутой лейкой в сторону небольшой цветочной поляны, я пошел следом за ней. Сблизившись с цветами, она уселась на корточки и принялась поливать их, я подошел вплотную и уселся рядом. — Привет, — обратился я к ней, скромно помахав рукой. Ответа не последовало, она даже не посмотрела в мою сторону, будто рядом лишь пустое место. Я старался получше разглядеть девушку, игнорируя факт того, что ее интимные места сейчас ничем не прикрыты и я могу лицезреть то, чего никогда вживую не видел. Пусть она и выглядела совсем молодо, волосы говорили совсем об обратном: они были седыми, будто иссушенные возрастом, к тому же растрепанные и лохматые. Под глазами виднелись мешки, говорящие об очень длительном отсутствии сна, а вот сами глаза сияли красивым сиреневым цветом. Она старательно поливала цветы, подставив лейку под них. Глядя на эту картину, ежу понятно, почему они завяли — почву ведь никто не пропитывает, вода течет вверх, одни только бутоны всегда влажные, что не особо помогает цветам жить. Стоило воде в лейке снизить напор, как девушка встала с места, перевернула ее в привычное для людей в здравом уме положение и стала трясти, пытаясь понять, осталось ли в ней хоть что-то. Как бы я ни старался не смотреть на ее интимные места, стоило ей встать, как все оказалось на виду — это поражение для моей воли. Я ожидал увидеть то, что уже когда-то видел, но вместо груди у нее было лишь подобие ее формы: никаких намеков на здоровую женскую грудь, да и на мужскую она не была похожа, только кожа, да кости. Между ног та же история — никаких половых признаков, одна лишь кожа. Значит ли это, что передо мной гуманоид? Внешне она похожа на человека, коим совсем не является, только отдаленно его напоминает. Из лейки еще лилась вода, потому этот гуманоид решил, что можно продолжить дело и уселся на корточки. После осознания истины мне теперь совсем непривычно обращаться к ней не как к девушке и описывать ее в мужском роде, потому буду следовать первому впечатлению. — Ты не умеешь разговаривать, да? — спросил я, не надеясь услышать ничего в ответ. К моему удивлению, она повернула голову в мою сторону, наконец заприметив помеху садоводству. Она смотрела мне прямо в глаза, не отрывая взгляд ни на секунду и не моргая, от чего невольно появлялся дискомфорт. Наконец она перестала пилить меня взглядом и отвернулась обратно к цветам, но не позабыв обо мне. Девушка указывала пальцем на цветок, ожидая от меня каких-либо действий, которые не в силах была описать. — Цветок, — оторопев, сказал я. — Ц…т…, — закряхтела она. Неужели она все-таки умеет говорить? За последние несколько часов я впервые так обрадовался. — Цве-ток, — подсказывал я. — Ве. ок, — старалась она повторить. — Цве-ток. — Цве-ток? — наконец у нее получилось. — Да, цветок! Молодец! — обрадовался я. — Цветок, цветок, цветок, — повторяла она ленивым голосом с большими паузами, пялясь на свою поляну. Такого взаимодействия было мало, потому я взял на себя инициативу рассказать ей о предмете, из которого она старается поливать цветы, указав на него пальцем. — Лейка, — пояснил я. — Лейка, — повторила она, потупив на нее несколько секунд. В этот момент девушка заметила, что вода в лейке окончательно закончилась, тогда она снова уставилась на меня и стала тыкать пальцем в емкость. — Вода закончилась, — подметил я. — Вода закончилась, — повторила она, — лейка, цветок, вода закончилась, лейка. Девушка встала из сидячего положения и направилась к водопаду-перевертышу, дабы снова наполнить лейку. Смешно было наблюдать за тем, как она старается держать ее одной лишь трясущейся рукой в перевернутом положении. Судя по всему, общение со мной ей понравилось, потому девушка спешно двинулась к месту назначения, а не в привычном для себя унылом темпе — настолько быстро, что в какой-то момент перед ней появилось какое-то овальное явление. Поначалу я даже испугался, но, когда увидел, как она зашла в него и вышла из такого же в непосредственной близости к воде, до меня дошло, что это не простое явление Бездны, а самый настоящий портал, который создала именно она. У меня появился шанс выбраться отсюда, если объясню ей, что нужно сделать, но не думаю, что это будет так легко. Пока я думал над планом, девушка уже вернулась и привычно уселась поливать эти бедные увядшие цветы. Подумав о них, я вдруг вспомнил про фото, которое лежит в моем кармане еще с первого дня покупки камеры, когда Хорнет в компании Итачи таскалась с цветами по всему дому, стараясь пристроить их в каждый угол. Рука нырнула в карман и нащупала фотографию, на которой виднелись обе девушки на лестнице в холле и небольшой цветок в горшке. Я выпрямил мятые грани фотобумаги, как смог, а затем всячески стал привлекать внимание моего нового друга-гуманоида. — Цветок, цветок, цветок, — повторял я, тыкая пальцем в фото. Она быстро откликнулась и стала всматриваться в картинку в моих руках, не понимая, что мне от нее нужно. — Цветок, вода, лейка, понимаешь? — нервничал я. — Мне нужно туда, там цветок, туда! — Цветок? — она наклонила голову в непонимании. — Да, цветок, туда, вода, лейка, — старался я хоть как-то добиться результата. — Цветок, вода, лейка, — повторила она, после чего встала из положения сидя. Я уже было вновь потерял надежду, как вдруг она открыла портал, а затем уставилась на меня. — Цветок, туда, — сказала она, показывая пальцем на портал. Он был довольно большим, настолько, что я бы влез целиком, не нагибаясь и не отрывая ног от земли. Но эта штука как-то пугающе искрилась по своим границам, а в черной пелене посередине невозможно было разглядеть конечную остановку. — Там точно цветок? — оторопел я. — Цветок, — подтвердила она. Девушка была решительно настроена затащить меня внутрь, но я боялся затеряться в пространстве, так и не вернувшись домой. В любом случае, делать нечего, нужно воспользоваться таким призрачным шансом. Пока я старался взять себя в руки, она подошла ко мне на расстояние метра и начала тыкать пальцем. Я не понимал, чего хочет это создание, пока она наконец не заговорила. — Цветок, — сказала она, показав на поляну, — лейка, — повторила она тот же трюк, а затем направила палец на меня. — Ашидо, — ответил я. — Ашидо, — повторила она. По ее лицу нельзя было понять, радуется она или грустит, ведь ее мимика затерялась где-то во времени, но что-то мне подсказывает, что сейчас она счастлива. Я вытянул свою руку, указав пальцем на нее, после чего произнес. — Войд. — Войд? — оторопела она, по крайней мере, так я думаю. — Ашидо, — сказал я, указав на себя, — Войд, — указал я уже на нее. — Ашидо, Войд, — повторила она, проделав ту же операцию с указательным пальцем. Так держать, Войд, именно так теперь я буду тебя называть, ведь ты — дите Бездны, у которого нет эмоций и человеческого тела, но это не делает тебя бездушной куклой. Сегодня ты пойдешь со мной, и мы найдем тебе местечко среди нас, в горе цветов, которые ты так любишь и за которыми так старательно ухаживаешь, хоть и не особо получается. — Идем, Войд, — произнес я, взяв ее за руку, после чего мы оба шагнули в черную пелену искрящегося в цвете сирени портала.Глава 17: Цена свободы
Яркая вспышка света в темноте, волна мурашек по телу, резкий поток свежего воздуха, врезавшегося в мое уставшее лицо, такой спектр всех возможных ощущений говорил лишь об одном — мы дома. Всего лишь какое-то мгновение смешанных чувств и вот мы оба стоим на пороге родного мне дома. Радость в такие моменты передать невозможно, когда после десятка часов пребывания в холодной и вечно пустой Бездне ты наконец возвращаешься в реальность, ощущая каждую пылинку в душном холле, слыша каждый шорох в доме и за его пределами. Войд смогла перенести нас именно в то место, которое было на фотографии — удивительно. Вот лестница, на которой в тот день стояли Хорнет и Итачи, а сейчас на том же самом месте стоим мы вдвоем. — Цветок? — произнесла Войд в скрытом замешательстве. Она ожидала увидеть здесь предмет своего интереса, но не думала, что мне придется ее обмануть, дабы наконец вернуться домой. Мне даже немного стыдно за свой поступок, ведь Войд так сильно мне помогла, а осталась совсем без награды за свои труды. Я спустился с лестницы ко входу в дом, где в горшках около двери были подвешены красивые хризантемы, хотя еще недавно там находились любимые цветы Хорнет — целозии. Я хорошо запомнил эти названия, потому как эта женщина прожужжала мне все уши, пока выбирала декор для каждой комнаты, не обойдя стороной даже туалет. Достать цветы в городе сейчас нелегко, только имея связи можно заполучить что-то необычное, а не скучнейшие в своем великолепии одуванчики или ромашки. Еще до мирового катаклизма парочки любили обмениваться подарками, преподнося партнеру что-то не очень интересное, но символическое. В качестве подарка девушке выступали именно цветы, которые тогда никто так сильно не ценил — люди собирали огромные букеты всех возможных оттенков и раскидывались ими направо и налево по любому поводу и без него, пока все человечество в миг не лишилось такого рода подношений. Сейчас же цветы в сотни раз дороже, чем астронит — обычный радужный камень, найденный в недрах Гармонийских земель, не имеющий практического применения, как такового, однако получивший себе место в ювелирном деле. Именно астронит сейчас используют в бижутерии, потому он очень популярен в качестве подарка второй половинке. Подойдя к горшку, я осквернил старания садовника, который так старательно выращивал эти хризантемы, вырвав с корнями цветок, чтобы в конечном итоге он попал в руки какого-то гуманоида из Бездны на растерзание. — Держи, — произнес я, протянув цветок Войд. — Цветок, — взяла его она в руки без каких-либо эмоций, как бы ей не хотелось их показать. Дом казался отличным от того, каким я его запомнил — это место претерпело перестановку: совсем другие шторы, ковры, мебель. Неужели девочкам совсем нечем было заняться в мое отсутствие? Кстати говоря, никого из них я до сих пор не увидел, лишь журчание воды в аквариуме, которого здесь тоже не было, выдавало в холле хоть какую-то живность. Где же все, неужели начали собрание без меня? Я ступил вверх по лестнице, двигаясь в направлении гостиной, тогда мне в глаза кто-то попал, шагнув навстречу. Я поднял глаза, которые привычно смотрели в пол и увидел совсем незнакомое лицо. — Ты кто такой? — произнес противный женский голос. — Ну-ка быстро пошел отсюда! Вон из моего дома! Освальд, милый, выгони его! — Какого черта? — возмутился я. — Вы в моем доме! Сами выметайтесь! — Чего? — оторопела она. — Заткнись, хам! Проваливай отсюда! Она схватила веник, удобно расположенный рядом, или скорее забытый на лестнице, после чего принялась меня им мутузить. — Окаянный! Забрался в чужой дом средь бела дня, еще и права качает! Получай! — кричала она. На крик вслед за ней вышел огромный мужчина, ростом точно не меньше двух метров и мускулатурой втрое больше моей руки, тут-то я точно понял, что лучше уйти. Я мог бы вмиг расправиться с обоими, но проливать кровь невинных противоречит моему кредо. — Что за хрень? Где Хорнет? — протестовал я. — Мисс Ишимару больше здесь не живет! Мы купили этот дом и тебе здесь не рады, оборванец! — пояснила женщина, продолжая избивать меня веником. Войд с интересом наблюдала за этой картиной, не желая вмешиваться. Странно, что новые хозяева дома обратили внимание именно на меня, а не на голое подобие девушки в холле. Поверить не могу, что Хорнет успела продать дом за то время, пока я находился в Бездне. В голову приходят несколько причин, которые подтолкнули ее на такой шаг — либо паранойя, либо серьезные проблемы. Делать нечего, придется поскорее уйти — нет смысла перечить разъяренной женщине. Бросившись вниз по лестнице, я схватил за руку Войд и потащил ее к выходу, открыл замок, распахнул дверь, и мы оба вывалились наружу под громом хозяйских криков, а затем затаились в переулке с правого торца дома. Как представлю лица этих людей, строящих догадки о том, как мы попали в закрытый на щеколду дом, так сразу хочется смеяться без остановки. Приходя в порядок после такой нелепой картины, я уселся на землю, оперевшись на стену и задумался, что же делать дальше. Сейчас я снова бездомный, только теперь в компании голого гуманоида, не понимающего, что вообще вокруг происходит. Она все время вертит головой и с интересом рассматривает все, что попадется на глаза, будь то кирпич или банановая кожура. — Нам нужно тебя одеть, — обратился я к Войд. — М? — промычала она в ответ, не понимая посыла моих слов. — Черт бы тебя побрал, Войд, — вырвалось у меня. — Что же делать? — Цветок, — сказала она, показав мне уже знакомую хризантему. Пускай ее действия не имели никакого смысла, но у меня появилась идея, ради которой придется дважды рискнуть. В гробовом молчании я подошел к мусорке под окном, в которую любила сбрасывать сверху тяжелые мешки наша любимая лентяйка Юмико, и принялся шарить в ней руками в поисках заветной цели. Еще минуту я ковырялся в груде мусора, пока не нащупал бутылку, в которой осталось немного жидкости. Я дернул улов наружу, заполучив тем самым пластиковую бутылку недопитой минеральной воды — бинго. — Вода, цветок, — проговорил я, открутив крышку и протянув своеобразную лейку Войд. — Цветок, лейка? — оторопела она. — Да, все верно, держи, — подтвердил я. Мне хватит того времени, которое Войд уделит поливанию цветка, пока я раздобуду хоть какие-то вещи. Оставив ее наедине со своими пристрастиями, я сделал размашистый прыжок в приоткрытое окно на втором этаже, выходящее в коридор. Зацепившись за скат окна, аккуратно подтянулся наверх, дабы разведать обстановку, и, только убедившись в отсутствии лишних глаз, я залез внутрь дома. Ближайшими ко мне комнатами были туалет и спальня Амелии, а когда-то и ее брата. Первое, что пришло в голову — это пойти в комнату, может там будет что нацепить на Войд. Приоткрыв дверь, я осторожно заглянул внутрь, где никого, судя по всему, не было. Удача оказалась на моей стороне и в глаза кинулась огромная кофта, лежащая на кровати в компании еще не остывшего утюга. Разумно предположить, что она принадлежит тому огромному бородатому мужчине по имени Освальд — сойдет. Схватив кофту с кровати, я сразу ринулся на выход, но, уже переступив через подоконник одной ногой, опомнился, увидев из приоткрытой двери в туалет ботинки, стоящие в одиночестве на сушилке. Схватив еще и ботинки, я наконец мог уйти, потому без задней мысли прыгнул со второго этажа наружу. — Фух, это оказалось куда легче, — вслух произнес я. — Войд, я раздобыл тебе шмотки. Стоило мне посмотреть на последнее место дислокации девушки — ее там не оказалось. — Войд? — окликнул ее я. Ответа не последовало, она куда-то сбежала за ту минуту, которую я провел внутри. Этого только не хватало, мало того, что из дома выгнали, так еще и зря время потратил. Огорчившись таким раскладом дел, я тихим шагом поплелся вглубь переулка, но стоило завернуть за угол, передо мной предстала весьма забавная картина. — Мяу, — послышался характерный для котика звук. — Мяу, — ответил ему женский голос. Так вот ты где, беглянка. Чувствую себя отцом, потерявшим ребенка, отвернувшись на какой-то момент. — Ну, что ты, познакомилась с котом? — присел я рядом. — Мяу, — выдавила она, показывая пальцем на бродящего полосатого котика. — Это — кот, — пояснил я. — Мяу, — настырно возразила она. — Кот, — не сдавался я. — Кот делает «мяу», понимаешь? — Кот, — повторила она. — Да, правильно, кот, а теперь встань, — скомандовал я. Силой подняв Войд с корточек на ноги, я принялся напяливать на нее кофту, которая оказалась настолько огромной, что спрятала целиком руки и шею, а вместе с тем прикрыла все, что находится ниже. Следом были ботинки, но обуть живую куклу оказалось совсем непросто. Она то ли дело брыкалась, пытаясь снять кофту, а держать равновесие в таком положении совсем непросто, потому ее нога все время стремилась обратно на землю, стоило мне ее поднять. — Угомонись! — приказал я, но эффекта не последовало. Спустя некоторое время адских мук, Войд наконец оказалась целиком одета, осталось только как-то успокоить бушующего гуманоида, не понимающего, почему я укутал ее свободное тело в тюрьму хлопка и кожи. Взяв ее за руки, я положил их на свою грудь, чтобы она пощупала идентичную кофту. — Вот, кофта, — пояснил я. — Это надо носить, а не рвать. — Кофта, — прорычала она. Стоило мне отпустить ее руки, она сразу же схватилась обратно за одежду и продолжила тянуть ее во все стороны. Изрядно устав от такого брыкания я влепил ей подзатыльник, от чего Войд сильно опешила, не понимая того, что сейчас вообще произошло. — Хватит, — злобно произнес я. Она стояла как вкопанная, но такой расклад куда лучше, чем беспорядочное размахивание руками. Теперь можно вернуться к делам — поиску друзей. Сейчас я прекрасно понимаю, что все резко залегли на дно после событий того вечера, потому отыскать кого-то будет слишком уж сложно, но зацепки все же имеются. Вероятнее всего, Юмико сейчас находится в квартире Амелии, отрезанная от остальных — мы ведь сломали наши переговорные устройства. Мне не остается ничего более, кроме как пойти туда, но, если кто-то на улице узнает меня — дело плохо. Накинув капюшон и взяв Войд за руку, я двинулся в сторону квартиры Амелии, которая находится не так далеко. Большую часть времени она шла молча, но иногда вспоминала кота, который остался где-то позади, и крошила на куски тишину своей имитацией кошачьего мяуканья, что привлекало слишком много внимания, о котором девушка даже и не задумывалась. По пути мне в глаза кинулся ларек, в котором продавались всякие разные маски, начиная с обликов супергероев для маленьких фанатов и заканчивая брутальными тактическими шлемами. А что если я прикуплю себе такую? Хорошенько взвесив пользу от покупки, я пошел на сближение с продавцом. — Здравствуйте! Чего желаете? — заговорил продавец. — В моем магазине можно найти маскарадные маски для парочек, есть хороший вариант для девушки! — Нет, спасибо, ей не нужна, — отрезал я, — а вот мне бы заиметь такую маску, которая хорошо защищает от встречного ветра. У меня не было идей, как намекнуть ему на то, что нужно скрыть лицо. Если сказать напрямую — это вызовет лишние подозрения, которые мне совсем не на руку. — Встречного ветра? — оторопел он. — Вы у нас любитель скорости? — Можно и так сказать. — Есть хороший вариант для вас, — он достал со стенки с крючками причудливую черную маску. — Вот, посмотрите. — Что это? — поинтересовался я. — Мотоциклетная маска, раритет! — хвастался он. — Такие любили довоенные байкеры, которые разъезжали по дорогам на своих огромных мотоциклах! Только для нее нужен шлем, поскольку маска надевается поверх него. У вас такой есть? — А зачем шлем тому, у кого нет байка? — подметил я. — В Гармонии таких не сыщешь. — Тоже верно, — подтвердил он. — Тогда можете взять просто для красоты, она как раз создавалась именно для того, чтобы защищать от ветра. Мне по душе эта маска, ведь именно такая мне и нужна — она полностью закрывает лицо снизу доверху, от самого подбородка и до верхушки лба. — Беру, сколько стоит? — Шестнадцать кредитов. Хотелось бы спросить, на каком основании так дорого, но не в моих интересах сейчас спорить, потому я протянул продавцу требуемые деньги и забрал маску. — Спасибо за покупку, до свидания! — радостно лепетал он. — Всего доброго. Распрощавшись с продавцом, я сразу же нацепил приобретение на голову, которое очень удобно и плотно на ней сидело. Отныне можно не бояться сверкать лицом, но немного расстраивает факт того, что капюшон все еще нужен для гарантии полной изоляции образа. *** Некоторое время спустя мы с Войд все же достигли квартиры Амелии. Встав перед дверью, я неплохо так занервничал, опасаясь худшего. — Юми, открывай, это Ашидо! — произнес я, стуча в дверь. Но сколько бы не приходилось стучать — в ответ лишь гробовая тишина. Можно было подумать, что Юмико прячется и боится мне открывать, но внутри не мелькало и частички ее присутствия. Либо ее действительно тут нет, либо я стал настолько силен, что больше ее не чувствую. — Войд, можешь помочь? — обратился я к ней. — Мне надо туда. — М? — непонимающе наклонила голову она. — Цветок, кот, туда, — пытался я хоть как-то намекнуть, показывая на дверь. Войд лишь мычала, не зная, что я от нее хочу, потому пришлось смириться с таким безвыходным положением и сдаться. Что бы это могло значить? Хорнет за такой короткий срок умудрилась продать дом, Юмико не оказалось на квартире Амелии, куда мы договорились бежать после вылазки. Что мне теперь остается? В голову приходят только те варианты, которые не касаются нашей безымянной организации, а именно Илия и Наталья. Если с первым дело совсем плохо, поскольку он как вольная птица, которую сам никогда не поймаешь, то с Натальей все вполне понятно — нужно вернуться в «Гидру». Если так подумать, то сегодня должен был закончиться мой отпуск, после которого оборванцу с улицы пришлось бы снова взяться за несерьезную работу — хороший сценарий для возвращения блудного бродяги в гнездо к мамочке. — Идем, Войд. Таскание балласта за собой добавляло трудностей в и без того мрачную картину безысходности, но благо она хотя бы не жалуется, а лишь подчинительно плетется за мной. *** Часами петляя по грязным закоулкам мы наконец-таки вышли на финишную прямую — в родной Дрянной район. Путь лежал через аж через Академический и Дипломатический район, по которым пришлось идти пешком — кольцевое метро в этот день не работало по неизвестным причинам. Опасная дорога с далеким пунктом назначения, но кроме как к Наталье, мне больше некуда идти. Оказавшись на позабытых улицах района, я затерялся в окружении, но в конечном итоге смог выйти к заветному бару на цокольном этаже, вывеска которого по какой-то причине была завешана черной матовой пленкой — такую вешают на вывески только в случае грубого нарушения закона владельцем помещения или в связи с неуплатой аренды. Однако рядом виднелись яркие радужные светодиодные столбы и совсем иная вывеска «X6». Неужели и «Гидра» претерпела изменения, переименовав свой бар? Меня напрягают такие радикальные изменения вокруг, будто все вдруг решили спрятаться от меня. Ступив на ступени, ведущие ко входу в бар, я оказался перед заветной дверью, остается лишь сказать пароль. Я постучал в железную дверь, после чего в ответ послышался возглас: — Кто там? — Кхм… Собака не лает без пива, кабан не смеется без джина, хомяк не дышит без водки… — Ты что, совсем идиот? — прервал голос за дверью. — Иди отсюда, алкаш! И что это значит? Я так усердно вспоминал пароль по пути сюда, чтобы меня так нагло отшили? Все же правильно сказал, тогда на каком основании этот мужик меня затыкает? — Ну держись, придурок, — прорычал я. Следом за дерзкими словами последовал сильный удар ногой в дверь, которая тут же слетела с петель, а затем рухнула вниз, впечатав вышибалу собой в пол. Стоило мне заглянуть внутрь, передо мной оказался совсем не тот привычный бар с красивой отделкой из сосновой древесины, душевной компанией за каждым столом с мягкими диванчиками, запахом курева и полуживым бедолагой на полу, а какой-то пижонский клуб со сценой посередине, освещенной диско-шаром и прожекторами. — Эй, эй, что ты творишь? — кричал незнакомец в строгом костюме, который, судя по всему, тоже был вышибалой. — Какого черта тут происходит? — возмутился я. Мужчина направил на меня пистолет, который я рефлекторно выбил у него из рук на пол, после чего отправил наглеца в нокаут. В порыве гнева я пинал все и всех, ронял напитки со столов, пока ко мне не подошел какой-то старик. Он выглядел совсем спокойным, что отличало его от взволнованных посетителей этого места. Он подставил свою ладонь мне перед грудью, как бы останавливая, после чего похлопал по плечу и сказал: — Идем, дружище, выйдем. Я знаю, зачем ты пришел. Еще бы немного и старик валялся бы среди остальных, но спокойствие удава спасло его от этой участи. Мы вышли наружу, прихватив с собой вечно бесчувственную и отреченную от реальности Войд. Он был одет в длинное темное пальто, в руках трость, а на голове шляпа. Пройдя за угол во двор, он уселся на лавочку, достал сигарету и подозвал меня к себе. Вслед за ним мы с Войд тоже заняли место на лавочке. — Ты привык видеть это место другим, да? — произнес старик. — Там когда-то был бар, — спокойным голосом сказал я. — А сейчас какое-то сборище клоунов. Вы знаете, что случилось с «Глоткой Гидры?» — Ах, ты еще помнишь «Глотку Гидры», юноша, — поддразнивал он. — Ее давно уже нет, с тех пор как сама «Гидра» распалась. — Что значит распалась? — опешил я. — Что случилось? — То и значит, «Гидра» распалась, и всем нам пришлось разойтись, — пояснил старик. — Вы тоже были из «Гидры»? — поинтересовался я. — Если ты так спрашиваешь, значит и сам когда-то был частью большой семьи — нашей семьи. Меня зовут Уильям, а тебя как, малец? — Не могу сказать, слишком опасно, — отстранился я. — Вот как. А чем же так опасно твое имя? Неужели кого-то боишься? — подтрунивал он. — Скорее из осторожности, не знаю кому можно доверять. — Понятно. Знаешь, что я тебе скажу, как человек старый и мудрый? Решая, с кем быть, ты должен поступать так, как велит сердце, а не предписывает твое имя, — посоветовал Уильям. — Плохой способ вытянусь из меня слово, — промямлил я. — Мне не так важно, как тебя зовут. Достаточно того, что ты — друг мой близкий, моя семья, от которой у меня нет секретов. Раз уж ты такой недоверчивый и ворчливый в своем возрасте, тогда я скажу, кто я такой. — Обычный старик, разве нет? — Уильям Дэвидсон, бывший босс «Гидры», ныне обычный старик, тут ты прав. — Это правда? — удивился я. Подумать только, сам босс «Гидры» сейчас сидит со мной на одной скамейке. Правда ли все то, что он говорит — могу только догадываться. — Только тебе решать, во что верить, бродяга, — усмехнулся он. — Тогда вы, должно быть, знаете фамилию Натальи, которую она от меня тщательно скрывала? — Наталья? Дай-ка подумать, — Уильям демонстративно схватился за подбородок. — Это та девушка, которая вечно с сигаретой во рту? — Она самая, — подтвердил я. — О-хо-хо, помню такую, она всегда злилась, когда я называл ее кроликом, — смеялся старик. — Эх, было время. Наталья Рейх — глава одного из подразделений «Гидры», которое располагалось здесь. Ты ведь на нее работал, а? — Да, я был посыльным — доносил слова своего босса до остальных членов «Гидры» и до наших врагов. — Ого, мы таких всегда называли «шнырями» между собой. Денег хоть нормально давала? — Вполне. На жизнь хватало. — Знаешь, даже такие, как ты, все равно часть нашей семьи. А девушка с тобой тоже из наших? — поинтересовался Уильям. — Нет, знаком с ней не больше дня, — пояснил я. — А как так получается, что вы вместе пришли сюда? — Лучше не спрашивайте — долгая история, истоки которой лежат по ту сторону реальности. — О-хо-хо, а вдруг она сговорчивее, чем ты. Имя хотя бы могу у нее спросить? — Попробуйте, — с саркастической насмешкой сказал я. — Эй, девушка, как вас зовут? — обратился он к Войд. Ответа, как и ожидалось, не последовало — она лишь заинтересованными глазами смотрела в небо, наблюдая за пролетающими мимо птицами. — Ничего толкового она вам не скажет, сколько не старайтесь, — пояснил я. У вас есть вода? — Вода? Жажда замучила? — оторопел Уильям. — Не в жажде дело, я сейчас покажу кое-что интересное. — Вот, конечно, держи, — он протянул мне маленькую пол-литровую бутылочку воды, достав ее из внутреннего кармана пальто. Пришло время представления для уходящего поколения. — Войд, — окликнул я витающую в облаках девушку. Услышав свое имя, она опомнилась и повернулась ко мне. Уильям уже успел удивиться тому, что мне удалось привлечь ее внимание. — Вот вода, полей цветы вон там, — я показал на одуванчики в паре метров от нас. — Вода, цветок, полей, — прохрипела Войд, после чего взяла бутылку и взялась за любимое дело. Уильям внимательно смотрел за происходящим, не понимая, что я этим хотел до него донести. — Она знает всего несколько слов: вода, лейка, цветок, мяу, кот, кофта, а также свое и мое имя, — объяснил я. — Что за девушка такая странная? У нее какие-то проблемы с развитием? — осторожно спросил он. — Что-то вроде того, она как ребенок, которого многому предстоит научить. — Интересный случай. А вы, юноша, знаете сколько ей сейчас лет? — Понятия не имею, она мне точно об этом не скажет, — усмехнулся я. Глядя на Войд, я заметил, что она встретилась с какими-то трудностями и не может полить одуванчики, потому нервно трясет бутылкой и бьет ее об землю. Какое-то время она так и сидела, размахивая руками, пока наконец не додумалась подойти ко мне. — Лейка, — прохрипела она, вытянув перед собой бутылку. — Как же так, совсем забыл про крышку, — опомнился я. Одно простое движение и бутылка снова оказалась пригодной для роли лейки, тогда я и отдал ее обратно Войд. — Спасибо, Ашидо, — сказала она, после чего вернулась к делам насущным. — Ашидо, значит, — повторил Уильям. Не знаю, как так вышло, что Войд умудрилась запомнить слово «спасибо», так еще и связала его с моим именем, в качестве обращения. Одно ясно точно — она нагло раскрыла инкогнито. — Что ж, — вздохнул я, — раз уж такие дела, представлюсь, как подобает. Ашидо Такаги — так меня зовут. — О-хо-хо, не думал, что встречу тебя лично, друг, — усмехнулся старик. — Вы меня знаете? — вопрос с очевидным ответом. — Я хорошо тебя запомнил, красноглазый юноша. На празднике ты дал жару, я даже зауважал тебя, послушав все, что ты говоришь. — Вы думаете, я не вру? — Не знаю, — ответил Уильям, — но хочу верить, что все сказанное тобой — правда. — Уильям, скажите, я в тот день был со светловолосой девушкой, вы не знаете, где она может быть? — Ну и вопрос ты задал, ей-богу, — закашлялся он. — Я ее не видел с того дня ни разу, точно так же, как и тебя. Откуда ж мне, старику, знать где сейчас твоя подружка? — И то верно, прошу прощения за глупый вопрос. — Все в порядке. Если ты ее ищешь, это значит только то, что она тебе дорога и ты все еще не утратил надежду. Это правда, старик — дороже Юмико у меня никого нет, но это не значит, что я обесцениваю остальных своих друзей: Хорнет, Амелию, Итачи. Даже такие, казалось бы, незначительные люди, как Илия, мне дороги. Хочется поскорее с ними всеми увидеться и поделиться тем, что я испытал, одержав победу над Хандзо и побывав в Бездне всем своим сознанием. Но где же мне их искать? У нас не было никакого резервного плана на случай, если мы вдруг разминемся. Узнав о том, что теперь и «Гидры» нет, а вместе с ней в небытие пропала и Наталья, я снова погружаюсь в безнадежное одиночество в компании одной лишь Войд, с которой поговорить толком и не о чем. Пока в сердце еще теплиться надежда, нужно цепляться за все, что придет в голову, ведь я еще не был дома у Юмико, не был ни у одного партнера Хорнет, которым она, вероятно, оставила свои контакты. Будь у меня с собой хотя бы пейджер, который остался дома в тот день, я мог бы отправить им сообщение, но они, скорее всего, прихватили его с собой, когда уходили. Номера я никогда не запоминал, потому не могу просто воспользоваться другим устройством. Из дальнейших вариантов развития событий может быть лишь оставленное послание на значимых для кого-то из моих друзей мест. Это может быть записка на могиле Анны и Леонхардта Акина для Амелии, просьба к владельцу кафе «Север», куда обычно ходит Хорнет, а может даже что-то громкое, чтобы привлечь внимание Илии. В любом случае нужно думать, и думать глубоко и проницательно, вчитываясь в каждый пункт биографии моих друзей. Если я не справлюсь даже с этим, какой тогда из меня шепот примирения и вершитель истории — так и останусь никем. — Уильям, скажите, вы верите в то, что у меня все получится? — В каком плане? — уточнил старик. — Ну, что я смогу пройти по своему пути и не оступиться, не затеряться в чаще, встретившись с преградами жизни? — Прежде чем задавать сложный вопрос по сомнительному сценарию, сначала спроси себя о чем-то глобальном. Допустим, за что ты борешься, Ашидо? — За свободу, — без капли сомнения ответил я. — За свободу? Ты чувствуешь себя птицей в клетке? — изумился старик. — Вам, простым людям, не понять, каково это, прятаться в тени и проживать каждый день, как последний, боясь лишний раз показаться на глаза прохожим, перебиваться едой с помойки в надежде найти работу, смотреть на смерти друзей от рук бесчинствующих убийц и переживать за жизнь каждого, кто идет по тому же пути. Каково это, быть простым человеком? Спокойно ходить по земле и наслаждаться жизнью? Работать на благо семьи и возвращаться домой к детям и горячему ужину? — Я тебя понял, друг. Мне и вправду не понять половину из того, что ты перечислил, но и таких человеческих благ, как семья, мне тоже не понять. Какой бы ты не избрал путь, иди по нему с высоко поднятой головой, не озираясь по сторонам. Но раз уж ты выбрал для себя такую судьбу, крепко усвой то, что я сейчас тебе скажу — лишь утратив все до конца, мы обретаем свободу. Куда бы не несли тебя крылья, будь готов к тому, что вмиг можешь все потерять. — Я запомню ваши слова, Уильям, — пробормотал я, опустив голову. — Я буду верить в тебя. Прощай, Ашидо Такаги. Уильям поднялся со скамейки и медленным шагом скрылся за углом дома, а мне на душу лег тяжелый груз осознания того, что я ставлю под угрозу жизнь всех, кого люблю. Старик прав, ведь чем больше людей со мной будет идти бок о бок, тем больше шанс того, что кто-то из них рано или поздно умрет, оставив за собой горечь потери. Я не знаю, что случилось с Юмико, когда я пропал, потому начинаю думать о худшем. Стараясь отбиться от дурных мыслей, я вслед за некогда незнакомым мне человеком поднялся со скамейки, привычно взял Войд за руку и двинулся в единственное место, где мы можем поспать — безлюдный переулок, в котором когда-то любили стоять мои коллеги из «Гидры». За всеми этими похождениями часы пробили полночь, я устал настолько, что был не в силах искать себе ночлег где-то не под открытым небом. Расположившись на твердом асфальте под козырьком на углу двух домов, в компании гнилых досок и картонных коробок, я быстро погрузился в сон.Глава 18: Ангел Трущоб
Никто на самом деле не знает, к чему я на самом деле стремлюсь, что для этого приходится делать и сколько жертв приходится приносить ради достижения цели. Собираясь чего-то добиться, я должен рисковать настолько, насколько претендую, а силы иссякают и огонь в глазах тухнет, за неимением союзников. Сейчас я понимаю, как сильно завишу от дружеского присутствия рядом. Кто-то скажет, что я не одинок, ведь со мной все время ходит Войд, но она скорее как домашний питомец, которого вывели на прогулку. Наш дуэт больше похож на пару волков-одиночек, которые не могут разделиться, потому что обоим совсем некуда идти — ну вот опять. Стоило мне открыть глаза, очнувшись от глубокого непробиваемого сна, я уже успел задуматься о том, что совсем о ней позабыл, что она куда-то ушла, пока я тихо кувыркался в каких-то грязных тряпках и картоне, но эта девушка меня удивила. Она просто стояла под козырьком, оперевшись на стену, устремив свой взгляд куда-то в пустоту, будто в ней намного больше интересного, чем может показать реальность вокруг. Чувствую стыд за то, что оставил ее одну ночью в одной лишь кофте, которая только слегка прикрывает тело, оставляя ноги открытыми. Хотя, наверное, ей не приходится страдать, ощущая холод, который в Бездне был куда более невыносимым. Тем не менее осознание неприступности этого создания перед температурой и одиночеством поражает меня, но в то же время и ужасает. Войд может и не понимает этого, но быть бесчувственным подобием себя куда тяжелее, чем страдать от жизненных невзгод. — Доброе утро, Войд, — окликнул ее я. — Ашидо, — опомнилась она, повернув голову ко мне. Я наконец улыбнулся, лицезрев такую приятную картину. Сегодня придется продолжить попытки выйти на кого-нибудь из друзей, чтобы после найти остальных. Поскольку мы сейчас находимся в Дрянном районе, по соседству с которым располагается дом Юмико в Дипломатическом, разумнее всего было бы пойти именно туда. Встав с земли и отряхнувшись от всякой липкой гадости, я нацепил сброшенную ночью маску, привычно взял Войд за руку, и мы двинулись в путь. Я уже совсем отвык от этой полуторачасовой ходьбы от «Глотки Гидры» до своей возлюбленной, к которой по началу даже не питал никаких чувств, кроме искреннего дружеского тепла. Не слишком твердо ступая по криво положенному асфальту, я все думал о том, куда бы она пошла, зная, что за ней теперь охотится весь город. Имея такую популярность после нашей выходки, она навряд ли где-то сможет скрыться, разве что в глубинах Трущоб, у подножия горы или за пределами Гармонии, во что совсем не хочется верить. Если взвесить факты, то она бы никак не смогла выбраться за стены, не воспользовавшись метро, которое сейчас в тайм-ауте. Даже я не смог бы забраться на высоченную стену, закрывающую горизонт для жителей низин — чем дальше до горы, тем в большей тени приходится уживаться с повседневным бытом. Люди, которые живут на границе Торгового района бок о бок со стеной, вынуждены всю жизнь проводить в тени, потому при первой возможности выбираются куда-нибудь ближе к центру, дабы восполнить недостаток витамина D, погревшись под такими недоступными лучами ласкового солнца. Королю не понять их участи, ведь в Парадном районе оно светит круглые сутки, попадая в каждый закоулок большой круглой крепости. Мне же такое положение играет на руку, но если гвардия решит прижать беглеца к стене — шансов сбежать уже не будет. Пока я витал в облаках, мышечная память ног привела нас к месту назначения — 37-ой улице «Ди», к дому номер семнадцать. Как по мне, иметь одну единственную улицу на весь район, различающуюся лишь нумерацией, глупо, ведь куда разумнее было бы называть улицы разными именами в честь исторических событий или мировых деятелей, как это делали люди в прошлом. Я позвонил в звонок, но никто и не думал открывать даже после повторных издевательств над кнопкой. — Войд, посиди здесь, — скомандовал я, не подумав, что она все равно не поймет. Не дождавшись ответа, я перепрыгнул через забор, очутившись на территории дома. Хотелось бы постучать в дверь, но за этим все равно ничего не последует, потому придется искать пути проникновения внутрь. Обойдя дом вокруг, я не заметил никаких признаков жизни, к тому же все окна были закрыты, будто перед сильным ливнем, за исключением окна на втором этаже, которое как раз выходило в комнату Юмико. Под окном как раз находился козырек, потому залезть через него в помещение не составляло труда. Скользя по черепице, я дополз до окна, открыл его настежь, приложив немного усилий, после чего перебросил свою тушу через препятствие. В нос сразу же ударил аромат пыли, как тот, который был на нашей с Ральфом секретной базе в театре, притом слой был чуть ли не сантиметровый, несмотря на то, что она витала в воздухе и осыпалась со шкафа и полок, стоило мне шелохнуться. Меня охватил приступ неконтролируемого кашля, глотка надрывалась, стоило лишь вдохнуть то, что здесь накопилось за время без уборки. Оклемавшись от атаки пыли на легкие, я понял, что Юмико здесь точно не стоит искать, потому что даже она не такая грязнуля, которая могла бы так запустить свою любимую комнату, но уходить еще рано. Единственное, что я мог здесь сделать — залезть в ее компьютер в надежде узнать, какими были последствия нашей вылазки. К моему удивлению он включился, стоило только раз нажать на кнопку. Я протер пыльный экран и на нем показалось приветствие системы, а также требование пароля — вот облом. Она никогда не пускала меня за это устройство, так откуда ж мне знать пароль? Ее профиль носил название «Wings of Freedom», что на нее очень похоже, а еще забавляло то, что Юмико так не любит уделять внимание мелочам, что дата на ее компьютере спешит аж на несколько дней, не говоря о том, что в календаре стоит следующий год. Настенный же календарь остановился на дате нашего переезда в Торговый район — хоть где-то есть частичка правды. От безысходности я выдернул устройство из розетки и спешно покинул родину пыли, прикрыв за собой окно настолько, насколько смог, а затем с разбега перепрыгнул забор, оттолкнувшись от все того же козырька. Мое громкое приземление не заставило Войд даже пошелохнуться — она привычно пялилась в никуда. Меня вдруг осенило, как только я мельком взглянул на нее — мы ведь последние два дня совсем ничего не ели. Со мной все понятно, я просто запустил это дело, заметавшись в важных делах, но, что касается Войд, она могла уже давно не видеть еды. Строение тела гуманоида не предполагает пищеварительного процесса, не говоря уж о выделительном, но попробовать покормить ее стоит. Нам навстречу шел мужчина, которыйвыглядел как обычный работяга, накупивший мороженного, чтобы скрасить свой долгожданный выходной. Сблизившись с нами, он заговорил: — Прошу прощения, сигаретки не будет? — Простите, не курю, — огорчил я. Он молча продолжил идти дальше, тут-то я вспомнил о Войд, не видевшей сладости уже невесть сколько времени. — Постойте, — окликнул я прохожего. — Чего? — спросил он, обернувшись. — Мне нужен ваш рожок мороженного. — С чего бы? — возмутился он. — Я купил его для себя. Если тебе так надо — иди в магазин. — Нет, оно мне нужно прямо сейчас, я заплачу. — Да? И сколько же? — поинтересовался он. — Сигареты нынче дорогие, — подметил я. — Я оплачу вам целую пачку, если вы отдадите мороженное. — Хм, — задумался он. — Забились, давай деньги. Я протянул ему три кредита, не зная, сколько на самом деле стоит пачка его любимых сигарет. Мужчина взамен отдал обещанное мороженное в двойном экземпляре, заметно поднявшись в настроении. — Спасибо, парень! Приятного вам с девушкой аппетита! — И вам спасибо, до свидания. В моих руках оказались два рожка обычного пломбира, который так обожают мужчины за тридцать — безвкусица. Открыв один такой, я протянул его Войд, она схватилась за мороженного обеими руками, не зная, что с ним делать. — Цветок? — заметалась она. — Нет, нет, мороженное, — поправил я. Распаковав второй рожок, я принялся его есть, тем самым показывая Войд, что с ним нужно делать. Какое-то время она наблюдала за мной, пока сама не решилась и не переключила свое внимание на сладость. Стоило ей коснуться заветного пломбира языком, как Войд тут же расцвела, о чем говорила явная мимика на ее лице, показывающая искреннюю, едва видную радость. Впитав всю суть мороженного, она начала жадно его уплетать, откусывая огромные куски, не боясь отморозить мозг в процессе. Такое зрелище передает всю ту боль, которую испытывает ее бедный пищевод, но ей, судя по всему, вполне нормально. Я уселся у забора дома Юмико, чтобы как следует насладиться едой и подумать, куда идти дальше. Исходя из недавних событий, не думаю, что идти домой к Хорнет было бы хорошей идеей, ведь после кровавой бани это место находится под тщательным контролем служб безопасности, а это мне совсем не нравится. Из других доступных вариантов имеется только удача, ведь больше мне некуда идти, разве что попробовать выцепить Эмбер, которая, наверное, прямо сейчас залипает в покер где-то на границе Промышленного района — далековато, но ничего не поделаешь. Зацепок совсем не имеется, тем более после того, как я побывал дома у Юмико, поняв, что даже если оставлю послание Амелии на могиле ее матери, она все равно нескоро там появится. Доев мороженное и собравшись с мыслями, я поднялся с земли, и мы снова двинулись в путь. Как ни странно, метро все еще не работало, но причина все же нашлась. Когда мы уже почти дошли до пункта назначения, то заметили кольцевую линию, которая обрывалась в одном месте — там, где что-то повредило железнодорожные пути. Зрелище такое себе, ведь надземный путь метро был обрушен на землю, там даже вмятины на асфальте остались от упавших обломков. Все бы ничего, но на месте обрушения виднелся огромный камень, будто выросший из-под земли, чтобы спасти пассажиров в падающем поезде. А самое удивительное в этой картине именно то, что я ничего об этом не знаю. Кругом находилась куча прохожих, которых пришлось отвлечь от насущных дел ради информации. — Прошу прощения, у вас не будет минутки? — обратился я к компании подростков чуть младше меня на вид. — Да, конечно, что хотел? — проявил инициативу парень в красном худи. — Вы знаете, что здесь произошло? — поинтересовался я, указав на обрушенные пути. — Ну, да, все же знают, — усмехнулся парень. — Я ничего об этом не знаю. Расскажете? — Тут взрыв был, — вклинилась девушка из их компании, — какой-то террорист решил взорвать пути. — А как тут этот камень тогда оказался? — оторопел я. — Ну, так его же мужик какой-то из-под земли достал, гвардеец какой-то, — ответил парень. — Вы уверены, что это был гвардеец? — Да брось, — возмутилась девушка, — ты своим фанатением по гвардии людей в заблуждение вводишь. Он не был гвардейцем — из примет только черный плащ и рогатый шлем. — Настоящий герой, — усмехнулся второй парень в их компании. — В рогатом шлеме? А вы не знаете, где его можно найти? — завелся я. — А зачем он тебе? Фанат, что ли? — поинтересовался парень в красном худи. — Тоже маску носишь, странный какой-то. — Можно и так сказать. Но маску я ношу, потому что лицо изуродовано после пожара, — соврал я. — Ну так? — Нет, прости, понятия не имеем, где он может быть. Его даже гвардия поймать не может уже сколько времени, не то что мы, — ответила девушка. — Хорошо, спасибо, ребята, — поблагодарил я. — Всего доброго. — До свидания, — сказал каждый из компании, удаляясь по своему маршруту. Подумать только, Илия показался на людях в открытую и даже спас толпу, переполняющую поезд — как благородно. Я думал, что ему чужды судьбы простых людей, однако теперь уважаю его за такой поступок. А вот камень из-под земли звучит очень интересно, поскольку загадочный мужчина в рогатом шлеме ничего не говорил про свои способности, не считая «шиирацу». Даже если Илия является шепотом, тогда как он смог это провернуть? Неужели при грамотном использовании носителю такой силы подвластна даже земля? Сомневаюсь, ведь чтобы вырвать кусок камня из недр нужно огромное количество сил и воображения, с чем не справится никто. Слишком много у этого человека секретов, чтобы наверняка знать, остается только гадать или надеяться услышать от него лично всю истину. Продолжив свой путь, мы наконец достигли Промышленного района. Расспросив людей о коронном месте сбора любителей покера, мы вышли на бар «В гостях у ласточки», который за километр сверкал всеми цветами радуги. Стоило только шагнуть за порог, как мы оказались в большом неразделенном помещении в стиле «мото-бар», которое было забито посетителями. Среди них было много женщин, при том многие имели схожий образ в одежде и прическе. Все они сидели в одинаковых по своему размеру компаниях, потому отличить среди них Эмбер было совсем сложно. — Вам столик на двоих, или присоединитесь к какой-нибудь компании? — обратился к нам официант. — Нам на двоих, пожалуйста, — ответил я. — Дальний в углу будет свободен, занимайте. — Ага, спасибо. Мы прошли вглубь бара, стараясь маневрировать среди веселых и буйных посетителей, наконец заняв место в углу. Я долгое время всматривался в компании людей и вспоминал инструкцию Амелии, пока наконец не нашел для себя несколько цепляющих глаз целей. Я оставил Войд наедине, а сам двинулся к компании, в которой была всего одна веселая девушка. Сблизившись с ними, я оперся на стол и вмешался в разговор. — Эмбер? — спросил я, глядя на девушку. — Чего? — опешила она. — Ты чего, черт, подкатывать вздумал? — сорвался с места крепкий мужчина в одной лишь кожаной жилетке поверх пивного пуза. — Тише, тише, — успокаивал я, — мне только нужно кое-кого найти. — И кого же? — прорычал он. — Девушку по имени Эмбер, она часто здесь играет в покер, вы должны такую знать. — Эмбер? Какая еще Эмбер? Вали отсюда и не мешай нам, или получишь, — угрожал он. Самое обидное в такой ситуации не осознание своей слабости, а знание силы, которая могла бы в порошок стереть этого хама. Мне нельзя распускать руки и придется смириться с его самоуверенностью. Я покинул эту компанию и вмешался в разговор другой через пару столиков. — Простите, могу обратиться к девушке? — более тактично подошел я. — Да, слушаю, — ответила она. — Как вас зовут? — А зачем тебе это знать, лох в маске? — дерзнула она. Мое терпение и без того иссякало, а после такой наглости держать себя в руках стало еще сложнее. — У тебя есть три секунды, чтобы сказать свое имя, или я начну ломать твои пальцы, — угрожал я. — Слышь, ты что, попутал? — вмешался мужчина. — Закрой рот, выскочка, не с тобой разговаривают, — заткнул его я. Он, как под копирку, сорвался из-за стола и схватил меня за шиворот. — Пойдем выйдем, поговорим, — сказал он. — Повторяю в последний раз, я не с тобой разговариваю, придурок, — огрызнулся я. — Козел! — прорычал он и отшвырнул меня в сторону. После броска, который никак не пошатнул мое равновесие, он замахнулся для удара, который я мало того, что парировал, так еще и умудрился уронить его на пол, заломав руку. — Больно, больно! — кряхтел он. — Еще хоть слово скажешь, и я сломаю тебе руку. Ему на помощь подоспели дружки, один из которых пнул меня со всей силы так, что я упал на спину. Хорошо придумали — ударить, пока мои руки заняты. Вот так и старайся снисходительно относиться к дебоширам. Не успел я подняться, как эти двое схватили меня под руки и оторвали от земли, не ослабляя хватки. Девушка за столом лишь ехидно смеялась, не предполагая, какая пытка ее ждет по окончании этого спектакля. Мужик, которого я заламывал, еле оторвался от пола и встал напротив. — Ты хоть знаешь, с кем связался, пацан? — заговорил он. — Мне как будто не плевать, — снова огрызнулся я, все еще себя сдерживая. — Будто не плевать, говоришь? Сейчас тебе будет урок. Я был готов к тому, что он решит меня ударить, но тот задумал нечто иное. Он двинулся вглубь зала, куда шли мы с Войд, по дороге обернувшись. — Ты же с этой шкурой пришел, а? — прокричал он. — Только попробуй, — прорычал я. Он подошел к столу, где тихо сидела Войд, схватил ее за волосы так, что ее лицо резко скорчилось от боли, а затем вытащил из угла и поволок в мою сторону так, что у нее то ли дело подкашивались ноги. — Отпусти ее, или пожалеешь, — угрожал я. — Да? Отдыхай, сынок, глядя на то, что я с ней делаю. Он начал расстегивать ее кофту, ни на секунду не отпуская волосы. Войд лишь молча и нервно махала руками, стараясь отделаться от помехи, не зная, что ей делать. — Надо же, молоденькая девчонка ходит в такой коротенькой одежде, а мальчик даже не может ее защитить, как грустно. Сейчас я попробую тебя изнутри. Мне хотелось прервать его еще на том моменте, когда тот схватился за собачку на молнии, но интерес перед реакцией на то, с чем он столкнется, был куда больше. Расстегнув кофту наполовину, он сразу же сунул под нее руку, ожидая, что крепко схватится за грудь. — А, так у тебя плоскодонка, как жаль! — неумело глумился он. После издевательств Хандзо меня таким не возьмешь, потому что они были не только физически больными, но и ужасными по своей сути на деле. На его фоне этот мужчина выглядит совсем ребенком. Разочаровавшись грудью, он расстегнул кофту полностью, после чего сбросил ее на пол, так на обозрение публике показалось тело гуманоида, которое не имело никаких желанных для жадных и грешных глаз половых признаков. Он не видел этого со своей перспективы, потому демонстративно нырнул рукой между ног и затерялся: — Что это за херня? С меня хватит, пора бы и мне преподать им урок на всю жизнь. Я пнул одного из державших меня людей по ноге, чтобы тот ослабил хватку, после чего перекинул через себя второго. Не дав встать горе дружку, я сломал ему руку в локте, от чего тот закричал в агонии. Второй уже успел встать и решил пустить в ход кулаки, но я умело увернулся, пригнувшись, после чего по всей силы пнул его в область колена так, что его нога вывернулась в обратную сторону, и он с криками рухнул на пол вновь. Теперь путь открыт и стоит наказать самого дерзкого из этой компании. Я пошел на сближение с ним, от чего тот немного занервничал и поднес к ее горлу нож. — Какого черта у твоей телки ничего нет между ног? — замешкался он. — Отпусти ее или я сверну тебе шею. — Ты может не понял, идиот? Я ей глотку перережу если ты подойдешь еще хотя бы на шаг. — Валяй, — сказал я, ожидая, что тот струсит. Я шел навстречу и видел, как тот все больше и больше нервничал. — Я сказал не подходи! — кричал он. Я лишь ускорился, перейдя на бег. До заветной Войд и ее обидчика оставалась пара шагов, когда лезвие ножа впилось в ее кожу, но на голое тело не брызнуло ни капли крови, однако боль оказалась такой сильной, что что-то внутри Войд резко проснулось. Она вскрикнула и в миг одной сильной разрушительной волной запустила все рядом стоящие столы, стулья, посуду и людей в противоположную от себя сторону, включая меня. От такой силы несколько лампочек в зале лопнули, кругом все потускнело, обидчика впечатало в стену. Я с грохотом приземлился на пол, сделав несколько кувырков и врезавшись в лежащий на боку стол, вокруг поднялась паника, но люди не спешили уходить и с интересом смотрели на нее. Войд отличалась от той, какой я привык ее видеть: ее сутулая спина в миг выпрямилась, глаза засветились намного ярче, чем до этого, а вместе с тем сильнее, чем мои собственные. Услышав кряхтение покалеченного наглеца, она медленно обернулась в его сторону и пошла на сближение. Под ногами девушки хрустело стекло, она, словно какой-то монстр, медленно подходила к своей жертве. — Что это? Уберите ее от меня! Спасите! — молил он. Когда она наконец подошла к нему, то схватила за горло и подняла над землей так, что тому оставалось только беспомощно брыкаться в ее руках. Недолго думая она собственной рукой проткнула его грудину, тогда кровь водопадом хлынула на пол, залив все вокруг, а Войд окрасилась в алый цвет смерти, испачкав свои седые волосы и бледную кожу. Стоило ей вытащить руку, как бездыханное тело рухнуло на пол, а она встала в привычную сутулую позу. Теперь здесь точно ловить нечего — Войд пролила кровь за меня. Если залез в пасть к зверю — будь готов стать его добычей. Я быстро поднялся и бросился к Войд, схватил ее за руку и потащил на выход, подобрав по дороге кофту. Нас сопровождали взгляды замерших в страхе людей, в том числе и той, кто так и не сказал мне свое имя. Пройдя мимо нее, я резко захотел подлить масла в огонь и произнес: — Вот тебе урок нравственности, сука. Когда мы наконец вышли из бара, я нацепил на спокойную Войд ее кофту и решил, что нам лучше всего сейчас скрыться в Трущобах, где не будет лишних глаз. Уже вечерело и солнце пряталось за стенами, которые были чуть выше привычного горизонта, потому проблем у нас быть не должно, тем более идти совсем недалеко. Сегодня я увидел, какой на самом деле может быть Войд, и сомневаюсь, что это вся ее сила. Если эта девушка жила в Бездне, пока не встретила меня, не значит ли это, что она вся пропиталась здешней энергией? Боюсь представить, насколько же она на самом деле сильна и что бы сделала, если бы была намного разумнее, чем сейчас. Вот же клеймо — иметь силу, но смотреть на мир глазами ребенка. Когда мы наконец дошли до слякоти Трущоб под темным небом, оставалось только найти какую-нибудь воду, чтобы отмыться, а также убежище на ночь. Плутая по безлюдным местам, где нет ни людей, ни домов, мы наткнулись на небольшой водоем, куда бы даже катер не поместился. Почва здесь была хоть немного твердой и ноги не проваливались в грязь, что не могло не радовать. Я снял с Войд ботинки, а затем и кофту, которая оказалась полностью замаранной в крови — теперь ее придется выбросить. — Здравствуйте, — послышался детский голос. Помимо меня, обернувшегося мгновенно в нервном испуге, даже Войд повернула голову на источник шума. Перед нами стояла сероволосая девочка ростом не больше ста пятидесяти сантиметров. Кончики ее волос были окрашены в какой-то голубой оттенок, похожий на цвет ее глаз. Несмотря на то, что уже поздно и холодно, она решила прогуляться в одном лишь легком платье по безлюдным местам. Что же у нее в голове? — П-привет, — промямлил я. — Что вы здесь делаете? — поинтересовалась она. — Моемся, как видишь. Ты лучше скажи мне, что ты делаешь здесь одна в такое позднее время? — Мама попросила меня принести воды, — пояснила она. — В этом месте самая чистая вода и мы часто набираем ее отсюда. — Давай мы проводим тебя до дома, хорошо? Не гоже маленьким девочкам таскать тяжести и гулять по ночам в одиночестве. — Я не маленькая! Мне пятнадцать! — возмутилась она. — И вообще, мне не страшно ходить одной ночью. — Допустим, как тебя зовут, девочка? — Хомура. — Хорошо, Хомура. А ты случайно не знаешь, кто такой Ашидо Такаги? — Нет, ни разу не слышала о таком. — Это убийца, которого в городе хорошо запомнили. Что если бы ты с ним сейчас встретилась здесь? — Это ведь ты, да? — заподозрила она, но даже бровью не повела. — Он самый, боишься? — нагнетал я. — Нет, — возразила она. — У нас в Трущобах полно убийц, с чего бы мне бояться кого-то нового? — Хочешь сказать, что если бы я сейчас напал на тебя, ты бы выжила и вернулась домой? — Да, мне не в первой, — настырно продолжала она перечить. — Ты безнадежна, — вздохнул я. — Какая есть, лучше посмотрите на себя и свою подругу. Вы собираетесь смыть кровь с кожи и одежды в воде, которую мы пьем дома. Вам совсем не стыдно? — Стыдно, — подтвердил я. — Если бы ты пришла чуть позже, мы бы уже это сделали. Где здесь есть еще водоемы, чтобы помыться? — Зачем вам искать водоемы? — А как иначе смыть кровь? — Попросить Хомуру, — усмехнулась она. — Если хорошенько постараетесь, я вам помогу. — И как же ты нам поможешь? — оторопел я. — Попросите, как следует, и я покажу, — улыбнулась она. Что бы это вообще значило? Она пригласит нас к себе домой? А что если она нас сдаст? В любом случае делать нечего, потому попробую поддаться и поиграть в ее игру. — Многоуважаемая Хомура, можно попросить вас об одолжении? — выдавил я. — Слушаю, — издевалась она. — Мою подругу нужно отмыть от излишней грязи, вас не затруднит такая просьба? — У вас хорошие манеры, Ашидо, — ухмыльнулась она. — Так уж и быть, я вам помогу. Вдруг из воды послышался громкий всплеск и навстречу Войд вылетел поток воды, который окутал ее тело. — Вода, вода, вода, — радовалась Войд, не выдавая эмоций. Поначалу я подумал, что это какая-то скрытая атака, но, видя, как Войд непоколебимо стоит в прежней стойке, до меня дошло. Неужели контроль над водой — это способность этой миниатюрной девочки? Своими тоненькими ручками она повелевает центнером воды, разве такое возможно? Я не чувствую в ней энергии Бездны, к тому же она смогла подобраться к нам незаметно. Не значит ли это, что Хомура — ренегат? — Это — твоя способность, да? — решил я уточнить. — Да, дома меня зовут ангелом Трущоб, но никому больше не говорите об этом, а то у меня будут проблемы, — ответила она, не стягивая доброй детской улыбки. — Знаю, Хомура, у меня самого уже были проблемы из-за моей способности. — Значит, тебе легко понять мою осторожность, Ашидо. Можешь вытянуть перед собой кофту и засучить рукав? Я сделал все в точности, как она сказала, тогда девочка переключилась с Войд на кофту, отдраив ее до чиста так, что ни намека на кровь не осталось. К тому же, она вытянула всю воду из ткани, оставив кофту сухой, будто с ней ничего и не случилось. Закончив с поручением, она выжала эту водяную сферу, словно половую тряпку, оставив всю кровь где-то в траве, а затем вернула воду обратно в водоем. — Ну, дело сделано, не стоит благодарности, — промолвила Хомура. — Стоит, — отрезал я, — спасибо тебе, ты очень нам помогла. — Меня дома ждут мама и папа, но я бы хотела еще с вами поболтать, — говорила она, набирая воду в ведро. — Приходите как-нибудь в гости, буду рада. — Хорошо, мы придем, — улыбнулся я где-то за маской. — Тогда пока, Ашидо и… — Войд, — подсказал я. — Запомнила. Ашидо и Войд! — воскликнула она. — Пока, Хомура, — помахал я рукой вслед уходящей девочке. — Будь осторожна! — Хорошо! — улыбнулась она, обернувшись, после чего скрылась в темноте. Вот же приключения у нас сегодня вышли. Успели и на земле поспать, и надышаться пылью, и человека убить, и познакомиться с ангелом Трущоб, надо же. Я сразу напялил на Войд сухую кофту, остается только найти ночлег на сегодня, или придется бродить по ночным Трущобам без сна. В любом случае нам нужно где-то скрыться, а пока придется уживаться с атмосферой и долгим ночным холодом.Глава 19: Великий безымянный инженер
В беспорядочном метании между пустыми ночными улицами мы заплутали в бесконечном лабиринте заводов Промышленного района. Безумец бы нашел в безлюдных рабочих помещениях и опустошенных цехах укрытие, но я бы не стал рисковать ради ночевки здесь, чтобы наутро меня признали вором. В этом районе Гармонии нет такого укромного уголочка, где было бы нечем полакомиться, нечего прибрать к рукам — только тонна дефицитной электроники, химически опасных реактивов и медицинских препаратов. Как бы странно это не звучало, но пищевая промышленность и шитье одежды никогда не касались крупного каскада заводов на грязной окраине города. Любые мелкие и крупные партии вкусной еды и модной одежки выпускаются исключительно в Торговом районе, за что он и получил свое название. Здесь же фигурирует исключительно грязное и стратегически важное производство, потому любого прохожего без железного алиби сразу прибирают к рукам и тщательно проверяют, устанавливая личность и выявляя причину его скитаний. Только настоящие работяги и студенты-стажеры, а также владельцы здешних помещений могут свободно ступать на охраняемую землю. Мы с Войд пошли сюда исходя из положения — куда ближе, чем где-либо еще. Найти укромный уголок здесь несложно, но никто из нас двоих не может гарантировать благополучное пробуждение в одиночестве, ведь с первыми лучами солнца жизнь заполняет эти улицы. Вместо того, чтобы искать себе убежище на территории спящих заводов, мы бродим по главным дорогам района, высматривая какой-нибудь угловой переулок, куда уже давно не ступала человеческая нога. Забавно, но некоторые заведения все еще работают, и речь идет не только о круглосуточных забегаловках и ночлежках для выпивших, но и о магазинах одежды и техники. Шум телевизоров слышно за версту, пусть звук в них чистый и приятный на слух, но уровень громкости подстроен явно не для тех, кто пытается уснуть. Оказавшись в непосредственной близости с кучей дорогущих широкоформатных жидкокристаллических машин смерти, Войд с интересом уставилась на какое-то ночное шоу, где харизматичный бородатый мужчина в строгом костюме общается с знаменитыми в городе деятелями культуры, коих я поголовно не знаю и ни разу в жизни не видел. — Что, интересно? — уставшим голосом спросил я у Войд, оперевшись на витрину. — Да, — вполне необычно ответила она. — Где ты только успеваешь выучить новые слова? — вздохнул я. Она с удовольствием наблюдала за диалогами, хотя я лично не вижу в них ни долечки интереса. Ее пристальное внимание к персонажам было бы обоснованно, если бы она хотя бы кого-нибудь из них знала. Всякому фанату человеческого творчества интересно услышать, что может поведать их кумир из своих личных архивов, но если они бессмысленно трепаются ни о чем на протяжении часа — это превращается в цирковое выступление. Нам повезло подоспеть к фрагменту, когда ничем не примечательная бабуля встала с кресла и удалилась, а ее место занял темнокожий мужчина в белом халате и очках, который, судя по всему, вел свою деятельность где-то в Академическом районе. — Поприветствуем нашего сегодняшнего гостя, главу отдела кибернетических и генных модификаций крупнейшей робототехнической и биоинженерной компании «Vostok.inc» — Руто Биобаку! — произнес ведущий. — Рад всех приветствовать! — взмахнул рукой забавный африканец. — Ну, господин Биобаку, о чем вы нам сегодня поведаете? — Ох, дорогой Гидеон, у меня для вас и вашей аудитории есть прекрасная новость, связанная с сегодняшним днем «Гармонийского академика». Это и мой праздник, как одного из многих гордых ученых, трудящихся днем и ночью на благо каждого жителя Гармонии. А поведать я хочу об истоках такого прекрасного события, о том, что послужило началом. — Какая замечательная тема для сегодняшнего вечера, но развивать ее без второго гостя было бы совсем бессовестно, верно? — Конечно, давайте пригласим его! — воскликнул Биобаку. — Встречайте, глава третей исследовательской лаборатории отклонений и патологий — Дэниел Фишер! — громогласно прокричал ведущий. В студию вошел уже светлокожий блондин совсем молодой на вид, будто только недавно окончил учебу и довольной походкой с дипломом о высшем образовании пошел на престижную работу. Факт того, что этот парень напрямую связан с моим кровным врагом играет против него, а ведь такие передачи иногда могут оказаться полезными. — Здравствуй, Руто, друг мой. Здравствуйте, господин Гидеон, приятно оказаться вашим гостем сегодня, — пожал им поочередно руки Дэниел, после чего занял свое место на удобном кресле. — Теперь о празднике, господа, — заговорил Руто. — В сегодняшнюю ночь в главной Академической башне проводится сходка известных академиков, принесших в наш город множество новшеств и спасших жизнь многим людям. Каждый гость может поднять тост и разделить крепкий алкоголь со своими коллегами, проведя незабываемый выходной на самой вершине — буквально. — А почему же вы, дорогие гости, решили уделить время мне, Гидеону, вместо того, чтобы расслабиться в компании академиков? Вот вы, Дэниел, почему сидите в этом кресле? Неужто моя компания вам интереснее? — Не люблю излишний шум, друг мой, — ответил Дэниел, не поведя бровью. — Каждый празднует свой день, исходя из традиций и интересов, верно ведь? — Конечно, спору нет! — произнес ведущий. — А вы, господин Руто? — Я хотел бы туда пойти, но когда узнал, что здесь будет мой хороший друг, тогда изменил принципам! — посмеялся Биобаку. — Давайте взглянем на то, что вы упустили! — заявил Гидеон. В углу телевизора появилось окошко, где, по всей видимости, должен был находиться какой-то журналист, вещающий с места событий, но вместо этого перед публикой предстало лицо оператора в кепке, который сильно кашлял в микрофон. — Что у вас там такое? — обратился к оператору ведущий. — Мы все умрем! — закашливаясь, прокряхтел оператор. — Это теракт, нам пустили какой-то газ, люди падают замертво! — Погоди, друг, вы вызвали гвар… — Срочный выпуск новостей! — прогремел женский голос, сменивший картинку на экране. — В главной Академической башке Гармонии террористы пустили нервно-паралитический газ в помещение с оживленной толпой академиков! У себя на экране вы можете видеть кадры с дрона, находящегося на высоте гостевого зала. Экран переключился на съемку с дрона снаружи. То, что мы видели перед глазами — самое натуральное и беспочвенное зверство, ведь даже среди волков в овечьей шкуре есть хорошие люди, которых прямо сейчас заживо травят. — Войд! Нам нужно туда! — прокричал я. — Туда? — невозмутимым голосом ответила она. — Туда, в башню! Мы должны спасти их! Эти люди в панике били стекла всем, что попадется под руку, но ничего не выходило. Глоток свежего воздуха был так близко, но так далеко. Я не могу просто смотреть на то, как люди умирают, я должен их спасти! — Туда? Спасти? — бурчала Войд. — Да, туда, открой портал, пожалуйста! — умолял я. — Хорошо, — ответила Войд, после чего не только перед нами, но и на камере дрона показался портал, но он висел в воздухе. Криво же она его расположила, придется прыгать с разбега. Я отошел в сторону, чтобы набрать достаточную скорость для прыжка после чего бросился в черную пелену. Какое-то мгновение и мое молодое тело уже столкнулось с высотным воздухом, перед глазами показалось огромное стекло, за которым виднелись страдающие люди. Увидев меня лишь мельком, они отбежали от стекла, следуя своим инстинктам самосохранения — это хорошо. Почти долетев до стекла, я оголил «Нами», сделал замах и с бешенной силой врезался лезвием в препятствие, разбив его на осколки, которые разлетелись далеко вперед, поранив некоторых зевак. Инерция заставила меня прокатится кувырками еще несколько метров, пока я не оказался вплотную к рыжеволосой девушке, которая старательно копалась в каком-то устройстве с баллонами одной рукой, а другой закрывала рот и нос, пока ее глаза страдали от слезотечения. Увидев меня, она испугалась и отшатнулась в сторону. — Что ты делаешь? — возмутился я. — Быстрее к воздуху, я разобью остальные стекла! — Нельзя! — возразила она. — Смотри, из заряда выходит дым, нужно его обезвредить! Приглядевшись, я понял, что это действительно какое-то устройство, распыляющее газ в воздух. Неужели она в силах остановить процесс? — Ты уверена, что сможешь? Было бы проще скинуть его с высоты! — Я смогу, а ты разбей стекла! — приказала девушка. — Хорошо, я верю в тебя, не подведи! — прокричал я. Рыжеволосая фурия вновь взялась за дело, показывая мне всю свою храбрость и отважность, или глупость. Я поднялся с места и бросился исполнять задуманное, но по дороге зацепил витающего в воздухе новостного дрона своим «крюком», который представлял собой что-то вроде дымного щупальца, но на этот раз он почему-то оказался каким-то голубым, возможно из-за действия газа, который я уже успел вдохнуть, не защитив себя даже маской со слабым встроенным респиратором. Я выучил этот трюк еще во время нашей с Юмико подготовки к бою с Хандзо, но не успел нигде его применить, а вот сейчас как раз его звездный час. Стоило дрону впечататься в стену, я наконец избавился от лишних глаз и можно было перейти к спасению людей. Пробегая мимо стекол, я с размаху бил каждое, и они в щепки разлетались, открывая путь к воздуху замученной толпе. Внутри помещения скопилось достаточно углекислого газа, чтобы здоровый поток вытеснил едкий газ, двигаясь в зону отрицательного давления. Стоило мне закончить со стеками с одной стороны от середины, которая разлетелась первой, я развернулся, чтобы продолжить бить стекла с другой стороны, и столкнулся взглядом с Войд, которая стояла рядом с рыжей девушкой с поднятыми вверх руками, открыв над собой еще один портал, в который затягивался газ, видимый невооруженным глазом из-за своего ярко-желтого цвета. Бросившись людям на помощь, я даже не подумал о том, как мне потом вернуться к Войд, но она оказалась умнее и сама пришла, так еще и помогает мне в этом нелегком деле. Этот гуманоид уже знает, что такое слова благодарности, потому точно услышит их из моих уст. Разбив оставшиеся стекла с другой стороны, я сблизился с девушкой, которая все еще копалась в панели управления заряда. Вера в успех иссякала, и я уже был готов сбросить его с высоты двухсот метров вниз. — Брось, давай сбросим его! — обратился я к девушке. — Еще чуть-чуть! Надо обрезать провод, я не могу! Режь синий, давай! — кричала она, держа рукой вытянутый наружу толстый провод. В этот момент мы могли бы объявить свою победу над неизвестными террористами, а могли выпустить все остатки разом, погубив невинных людей, но я решил довериться незнакомке. Просунув лезвие «Нами» в петлю, я обеими руками схватился за рукоять и обратную от острия сторону, после чего со всей силы потянул катану на себя. Провод поддался и разделился надвое, распыление газа остановилось, девушка с облегчением рухнула на землю, а я вместе с ней уселся рядом. — Ха-ха, получилось! Ты сегодня в ударе, Мисато! — воскликнула она. — А ты тоже ничего, герой в маске! — Не называй меня так, — вздохнул я, — никакой я не герой, а всего лишь прохожий, который захотел себя им почувствовать. — Ну, так вкуси же, погляди вокруг! Я отвел свой взгляд от нее и увидел людей, которые выстроились вокруг и постепенно складывали ладони воедино, переходя на аплодирующие хлопки в нашу честь. — Для них ты — герой, — улыбнулась она. Я встал с пола и продолжил осматривать ликующих людей, выживших только благодаря мне. Здесь были не только академики в халатах, но и женщины в вечерних платьях, а где-то даже дети. В этот момент я почувствовал себя по-настоящему живым, ведь краше нет ничего для героя, чем улыбки тех, кого он спас. Их благодарность, которая так отчетливо читается в заплаканных глазах и проникает в самые глубины застывшего в нескончаемой трагедии сердца, просачивается в каждый его уголок. В эту ночь я не пролил ни капли крови, которая так хорошо утоляет мою жажду уйти в мир иной, но такой исход куда лучше, чем идти по трупам, сбегая от самого себя, каждый раз предаваясь слабости, обращаясь к силе. Сейчас я понимаю, как на самом деле очернено имя Ашидо Такаги, ведь спасенные мной жизни уже давно перевесили все погубленные, но заявлять о себе еще рано, потому придется свыкнуться с мыслью о том, что Ашидо Такаги умер в тот день, когда мир узрел его во всей красе как кровожадного убийцу, пришедшего по голову своей последней жертвы. С сегодняшнего дня я возьму себе новое имя, или скорее позывной, тем самым открыв путь для настоящего героя этого Богом забытого города, а когда в глазах людей загадочный спаситель в маске достигнет пика своей репутации, тогда и вскроется его утаенная личность. — Зовите меня Тайкон, — пафосно произнес я первое, что пришло в голову. Да, отныне меня будут звать Тайкон, но тот, кто скрывается под маской никуда не исчезнет, тихо дожидаясь своего часа. — Уходим, — сказал я, похлопав Войд по плечу. — Туда? — спросила она. Я показал пальцем на случайное место где-то в отдалении от башни, лишь бы поскорее куда-нибудь уйти, и, судя по выражению лица, Войд меня поняла, потому сразу же открыла портал. — Берегите себя, — сказал я напоследок спасенным людям, после чего шагнул по ту сторону портала, оказавшись в безлюдном переулке. В Академическом районе куда проще отоспаться, нежели там, где мы совсем недавно плутали. После резвых движений вдоль края огромного зала на высоте птичьего полета сонливость как рукой сняло, но усталость все равно никуда не исчезла. Следом за мной из портала вышла сама Войд, и после короткой паузы закрыла свою фирменную кротовую нору. — Что ж, Войд, идем, — произнес я. — Ага, идемте, — послышался женский голос позади Войд. Из-за спины выглянула та самая рыжеволосая девушка, оперевшись на плечо моего компаньона и застыв в причудливой позе, приставив правую руку к голове, будто отдавая мне честь. — Чиз, Тайкон! — поприветствовала она меня нестандартным образом. — А твою подружку, значит, Войд кличут, звучит круто. — И что ты думаешь ты делаешь? — осуждающе пробурчал я. — Как это что? Я иду с вами, — улыбнулась она. — Ты хочешь спать с нами на асфальте? — подтрунивал я. — А зачем на асфальте? — удивилась она. — Можем пойти ко мне. Я был недоволен таким раскладом дел, ведь она нагло навязывалась в нашу и без того обремененную уличной жизнью компанию, но услышав личное приглашение, задумался, а может все-таки… — Ты приглашаешь нас? — поинтересовался я. — Конечно, я всегда рада гостям, потому что они ко мне никогда не заходят, — продолжала ехидно улыбаться она. — И где же ты живешь? — Недалеко, отсюда пару шагов, — пояснила она. — Пару шагов — это где? — Вот здесь, — она показала пальцем на большую закрытую металлическую дверь гаража, которые нынче адаптировали под мастерские за утратой своего функционала. — Кончай шутить, — упрекал я. — Я не шучу, идемте, — похлопала она Войд по плечу в моем стиле. Эта девушка устремилась к гаражу, и, оказавшись вплотную, зашуршала руками в кармане своих рабочих штанов, достав оттуда тяжелую связку ключей. Волшебная отмычка легко вошла в замочную скважину и дверь отворилась, после чего та уверенно шагнула внутрь. Меня удивил такой расклад дел и какое-то время я стоял в ступоре, пока загадочный собственник не окликнул нас. Так мы и попали в просторное помещение, до верху забитое инструментами и электроникой, освещенное единственной одинокой лампочкой в центре. С первого взгляда не скажешь, что гараж годится для жилья, но стоило в поле зрения появиться кухне и санузлу, сомнения развеялись. Девушка сбросила с себя оранжевую спортивную кофту на удобно расположенный диван, отправив вместе с ней в полет причудливые очки в стиле «стимпанк», которые все это время находились у нее на голове. Из-под кофты показалась обычная черная майка без рукавов, которая хорошо подчеркивала ее бюст и многое говорила о простом характере этого человека. — Добро пожаловать в логово пустынного червя! — воскликнула она, повернувшись к нам и расправив руки в стороны. — Какое-то странное название для дома, в котором живешь, — фыркнул я. — Я его только что придумала, — отрезала она. — Заходите, падайте на диван, я пока заварю кофе. Будете? — Не стоит, не люблю кофе, — отказался я. — Войд, а ты будешь? Войд промолчала, не зная какой ответ из ее словарного запаса устроит заботливую хозяйку. — Дай ей попробовать, она ни разу его не пила, — промолвил я. — Сахар, молоко, сливки? — Давай все вместе, чтоб послаще было, — подсказал я, глядя на Войд в замешательстве. Пока девушка возилась с кофеваркой, которая выглядела больше как самодельная, нежели покупная, мы с Войд устало распластались на диване. Куда ни глянь, а здесь везде все самодельное, кроме слишком уж замысловатой электроники вроде ноутбука и нескольких мониторов на его фоне. Любую самоделку выдает отсутствие дизайна, но функционал таких вещей потенциально выше, чем работа людей, навыкам которых не доверяешь. Покончив с кофе, рыжая девушка прошлась через все помещение к двери, прикрыв ее, а после присоединилась к нам, отдав Войд ее кофе и расположившись напротив в стоячем положении. — Наверное и мне нужно представиться, да, Тайкон и Войд? — усмехнулась она. — Было бы неплохо, знаешь ли, — сказал я. — О-хо-хо, тогда узри же! Пред тобой великий инженер-самоучка Мисато Хагашида, скромно живущая в гараже где-то в переулке! Я еще не достигла своего дебюта, но уже готова к славе и сладкой жизни в особняке где-нибудь на… Эй! Что ты делаешь! — просветила она нас своим «я», прервавшись на моменте, когда Войд начала выливать кофе в цветок. Это было не так очевидно, но стоило предположить, что она не различает воду и кофе. — Цветок, вода, — ответила Войд, отвлекшись от процесса. — Не надо лить кофе мне в цветы! — возмутилась Мисато. — Они итак без света дохнут! — Мисато, прости ее, она не знает, что это надо пить, — извинился я за Войд, раскрыв корень проблемы. — Как не знает? — опешила она. — Смотри, Войд, кофе надо пить, вот так, — Мисато начала делать демонстративные аккуратные глотки. — Пить? — спросила Войд, глядя на меня. — Это как мороженое, только кофе, понимаешь? — Мороженое, кофе, пить, поняла, — утвердительно замотала головой Войд, после чего поднесла кружку ко рту и залпом выпила все содержимое. Мисато своим ошарашенными темно-желтыми глазами смотрела на происходящее, не в силах выйти из ступора, но, как только очнулась, сразу закричала: — Ты чего? Там же кипяток! Ты себе все внутренности сожжешь! — Она так же мороженое ела, не поверишь, — сказал я, показывая на Войд большим пальцем исподтишка. — И что, все нормально после этого было? — с непониманием смотрела она. — Проще показать, подай нож, — скомандовал я. Мисато оторопела, но все же дошла до кухни, чтобы взять нож, после чего передала мне его в руки, не вымолвив ни слова. Дабы во всей красе показать всю суть Войд, при этом не разозлив ее, я вытянул левую руку своей подруги вперед, засучил рукав, после чего провел лезвием прямо по венам, да не поперек, а вдоль для наглядности. Кровь даже не думала вытекать — ни капли не показалось, а поврежденные места сразу же затянулись. В эту секунду пришлось наблюдать сразу за двумя реакциями: как спокойно сидит Войд, не чувствуя острой боли, и как на нее смотрит Мисато, утопая в океане потрясений. — Это что, вы типо фокусники какие-то? — старалась она найти оправдание увиденному. — Нас называют шепотами, слышала про таких? — поинтересовался я. — Это те, которые в гвардии служат? Вы гвардейцы? — уточнила Мисато. — Не сравнивай нас с этими нелюдями. — Простите, не хотела вас задеть. Даже страшно как-то, вдруг убьете. — Я не убиваю невинных, тем более таких, как ты, а Войд не трогает тех, кто не ей делает больно, — обнадежил я. — Значит это вовсе не фокусы, да? Это какие-то сверхъестественные способности? — И наше проклятие, — вздохнул я. — Круто, если не светиться лишний раз. Я бы тоже себе такую хотела, — улыбнулась она. — У тебя нет никаких способностей? — Ну, разве что в электронике — в ней я гений, которых еще поискать надо. — А других, сверхъестественных? — Таких точно нет, я всего навсего обычная затворница, мечтающая о славе. — Ты правда настолько искусна в своем деле, или только на словах гений? — сомневался я. — Хей, Тайкон, посмотри вокруг! — возмутилась она. — Я из груды железа могу танк построить с кофеваркой и домашним кинотеатром, могу заставить байк на ногах ходить или сделать ракету из инвалидной коляски! Думаешь великий инженер стал бы разбрасываться такими словами? — Верю, верю, — открестился я. — Но ты ведь и сама знаешь, что слова нужно доказывать делом, да? — Конечно! Вот найми меня, и я тебе умный дом сделаю и киберкостюм с пулеметами, если платить будешь. — Я бы нанял тебя, да только некуда нанимать — наша организация куда-то съехала, а про меня все позабыли. — Организация? Ты типо какая-то важная шишка там? — Можно сказать в числе основателей, — подтвердил я. — Среди нас есть бойцы, медик, богатенький избалованный ребенок и гордая домохозяйка. — Богатенький избалованный ребенок звучит как золотая жила для Мисато! — обрадовалась она. — Не спеши радоваться. Я потерял с ними связь и все никак не могу никого найти, как бы не старался. Руки сами невольно опускаются, когда не достигаешь желанного результата. — А есть такие места, где они часто бывают? — поинтересовалась Мисато. — Есть, но я все уже обошел, а сидеть у порога неделями совсем не хочется, тем более что мне нельзя надолго задерживаться на одном месте. — Так и не надо, давай подкинем им передатчик, чтобы они сами выдали себя, как тебе идея? — Что ты подразумеваешь под этим? — оторопел я. — Ну, смотри, ты вообще знаешь, что такое передатчик? — Это та штука, которая передает местоположение? Что-то вроде маячка. — В яблочко, дружище! Мы подкинем такой кому-нибудь из них, а потом посмотрим на их местоположение по карте инайдем! Идея хорошая, но оборот таких устройств ограничен, поскольку мы обычные люди, не имеющие никакого отношения к власти, чтобы спокойно их где-нибудь достать и впоследствии безнаказанно использовать. — И где ты такие возьмешь? Думаешь продадут? — огорченно сказал я, вновь опустив руки. — А зачем покупать? Я сама все соберу — от и до! — хвасталась она. — А как ты будешь местоположение фиксировать, умник? — осекся я. — Ты меня недооцениваешь, Тайкон, я соберу приемник на плате и через ноутбук зафиксирую его — проще пареной репы! Только вот с деталями запара, мне бы их откуда-нибудь достать, а такие сейчас в дефиците. Тут мне вспомнился один из партнеров, с которым Хорнет когда-то наладила связи. Директор завода, производящего печатные платы и электронные устройства — бинго. — Слушай, а мы ведь можем выкупить их у одного из партнеров нашей организации! У них на заводе должны быть любые радиокомпоненты, в том числе и дефицитные! — Прям любые? — удивилась Мисато. — У них найдется все, что я попрошу? — Точно не знаю, но полагаю, что да. — Эврика! Тогда завтра же пойдем туда и накупим кучу всего! Так, нам нужны транзисторы, диоды, трансформаторы, жидкокристаллические дисплеи, кварцевые резонаторы и… — Подожди! — прервал я ее. — Не нужно все это перечислять! Я доверюсь тебе в выборе компонентов, а ты уж, пожалуйста, сама этим займись, договорились? — Окей, забились, товарищ, — довольно ухмыльнулась Мисато. — Войд тоже пойдет с нами? — Пусть лучше тут посидит, ее тяжело все время таскать с собой, будто я папочка с ребенком. — Хочешь сказать, что мы будем похожи на семью в компании Войд? — подшучивала она. — Что-то вроде того, чувствовать себя точно так будем. — Кстати, а почему она все время молчит и тихо нас слушает? — поинтересовалась Мисато, недовольно скрестив руки. — Она не умеет нормально разговаривать, — поведал я, — Войд, словно ребенок, впервые познает алфавит и видит некоторые вещи, вроде еды или кота на улице, потому мне совсем тяжело в ее компании, будто гуляешь с дочерью-интровертом с задержкой в развитии. Если брошу ее одну, то Войд точно кто-нибудь обидит, превратив в конечном итоге в машину для убийств, а я не хочу такого будущего для милой и невинной седой девушки. — Ну, не все так плохо! — утешала Мисато. — Она ведь уже успела к тебе привязаться, заметил? Всюду плетется следом, повторяет за тобой слова, помогает, как может! С тобой она познает что-то новое, что ей очень нравится, потому можно сказать, что ближе, чем ты, у нее никого нет. — А ведь ты права, Мисато. — Не переживай ты так сильно! Любое добро однажды точно вернется и будет, возможно, даже больше, чем то, которое ты сам сделал! Надо только научить ее разговаривать и дать хоть какое-то представление о реальном мире, ты ведь справишься? — Я попробую, но без помощи друзей будет туго, потому нужно поскорее их найти, тогда Войд останется с нами и будет для всех новым другом. Ты тоже приглашена, Мисато. — Я? — удивилась она. — А платить будете? — Не обещаю исправных выплат, но в долгу точно не останемся, — утешил я. — Я согласна, всяко лучше, чем заниматься самозанятостью в гараже с компанией голодных мышей. Значит, договорились? — Договорились, но перед твоим окончательным ответом, я бы хотел предупредить, что мы работаем в тени и частенько нарушаем закон, руки по локоть в крови, а само мое существование представляет опасность для каждого, кто имеет со мной дело. Ты все еще согласна? Я должен был предупредить ее, потому что для человека без способностей такой тернистый путь бок о бок с преступником будет не лучшим решением. — Хорошо, Тайкон, от твоего ответа зависит мое решение. Ты готов услышать вопрос? — Задавай, — одобрил я. — За что вы все боретесь? — спросила она, немного нагнетая атмосферу своими спущенными в сомнении бровями. Это очень простой вопрос, если знаешь, чего на самом деле хочет тот, кто его задал. Поговорив с Мисато небольшой промежуток времени, я уже усвоил, что она стремиться к славе обоснованно великого инженера, но подстроить свой ответ под нее, тем самым обманув своего потенциального коллегу, совсем не по мне, потому скажу все как есть, чтобы получить однозначный ответ, основанный на моих целях, как лидера безымянной организации. — За свободу и справедливость, — уверенно заявил я. — Я согласна! — молниеносно и не менее уверенно воскликнула Мисато. — Ого, — испугался я. — Ты разделяешь мои цели? — Ради справедливости я полезу в адское пекло, потому что ее в Гармонии не существует и никогда не существовало. Даже если работа на тебя опасна для моей жизни, я все равно пойду за тобой ради такой великой цели. Если не ты и твои люди защитят меня, то я сама себе защищу! Мисато не из тех девочек, которые прячутся за спинами мальчиков, сбрасывая на их плечи всю грязную работу. Если нужно что-то решить — я решу. Если надо что-то сделать — сделаю. Таков девиз Мисато Хагашиды, великого безымянного инженера Гармонии! — Я рад, что ты теперь с нами, коллега, — улыбнулся я где-то под маской. — Но скажи мне, на что же ты так обозлилась, что готова идти на жертвы ради справедливости? — Предпочитаю термин «товарищ», а что касается твоего вопроса, у меня есть причины ненавидеть этот город и всю его верхушку за ту несправедливость, которую они везде сеют, но расскажу тебе обо всем только завтра, когда хорошо отосплюсь, идет? — Нам некуда спешить, Мисато. В таком случае, пора бы укладываться, да? — Да, пора бы, — подтвердила она, — я посплю на матраце, а вы с Войд разложите диван, будете спать вместе. Только не смей подглядывать за мной, пока я не залезу под одеяло, понял? Не хочу, чтобы гости видели меня в нижнем белье. — Тоже самое касается и тебя, — добавил я, — не хочу, чтобы хозяйка видела меня без маски. — Договорились, обещаю не смотреть, даже если очень интересно, — подтвердила Мисато, устремившись к своему спальному месту. По окончании разговора мы занялись подготовкой ко сну. Пока я раскладывал скрипучий диван, Мисато забивала гвозди в стены, после чего подвесила на них какой-то беспросветный плед, имитируя тем самым стену между любопытными глазами — так будет спокойнее нам обоим. Раз уж она оказалась отрезанной от чудика, именующего себя Тайконом, и Войд, то можно было сбросить с гуманоида оковы из хлопка и кожи, чем я и занялся. Навряд ли Войд сегодня сможет уснуть, но меня мало волнует то, чем она будет заниматься ночью, ведь я очень хочу спать, потому все, что не касается моего сна, останется где-то за кадром. В эту ночь я заимел действительно полезного союзника, который в скором времени себя полностью раскроет, к тому же Мисато пополнила нашу компанию одиночек, и мне было очень приятно наконец с кем-нибудь поговорить, а не метаться между объяснениями стандартных ситуаций для Войд. Спасибо судьбе за такое послание и спасибо гуманоиду из Бездны, за то, что она вытащила меня из лап смерти, сама того не понимая. Свет потух и гараж заполнила темнота, долгожданный отдых в теплом помещении на мягком диване наконец до меня добрался. Удобно расположившись с холодной Войд под одним одеялом, я вскоре снял маску и закрыл глаза. — Сладких снов всем! — послышался голос из-за занавески. — Спокойной ночи, — подхватил я. Что ж, спокойной ночи, великий безымянный инженер Мисато Хагашида.Глава 20: Унесенное время
В глубинах беззаботной темной ночи мое сознание погрузилось в привычный пустой сон, который за долгие семнадцать лет уже успел изрядно наскучить. Изо дня в день слоняясь по этому мрамору реальности в один момент я научился медитировать, отпуская подробности прошедшего во сне времени. Когда-то я уже разговаривал с Леонхардтом о снах, желая узнать, что же видят обычные люди, надолго закрывая глаза. Честно говоря, тогда меня охватила черная зависть, ведь подавляющее большинство человеческого населения смотрит в голове бесплатную кинопленку, с удовольствием или страхом наблюдая за происходящим, в то время как я не испытываю ничего, кроме глубокой печали и тоски по жизни за пределами океана из ничего, притом вынужден медитировать, чтобы добиться того эффекта, которого люди достигают, не делая ничего. Однако в сегодняшнюю ночь свершилось чудо, и я смог почувствовать каково это — быть человеком. Сомкнув глаза в ожидании очевидного, я внезапно оказался в лабиринте, где вместо стен стояли лишь разбитые зеркала, отражение в которых было настолько размытым, что собственное лицо никак не получалось разглядеть. В осколках серебряного напыления виднелись лишь очертания здорового человеческого тела, а на месте глаз светились только темные впадины, изуродовавшие мое лицо до неузнаваемости. Наверное, это и называется кошмарами, ведь хуже одиночества может быть только присутствие чего-то гнетущего во сне, но я даже рад такому раскладу, потому что наконец попал в свой первый настоящий человеческий сон. Любой бы на моем месте перепугался, а я, вместо того, чтобы обратиться к стандартному набору эмоций под ситуацию, пошел наперекор, ведь если кругом только битые зеркала, значит где-то есть и целое, нетронутое мозговым генератором реальности и неестественным вмешательством Бездны, потому в такой неразберихе на мгновение радостный Ашидо нашел для себя квест. Какое-то время я, запыхаясь, бегал по бесконечным проходам, впитывая все, что вижу перед глазами, пока тишину не разрушил смех, исходящий откуда-то извне. Проснувшись, я столкнулся с приятным пряным запахом завтрака, исходящим из противоположного угла, где как раз стоит некоторое подобие кухни. Занавеска все еще одиноко болталась у потолка, разделяя нас с Мисато, которая уже неизвестный час бодрствует. Встав с дивана, я нацепил на себя привычные пыльные вещи: сначала мое любимое черное худи, затем «змееныши» и высокие кеды, а в заключение и мотоциклетную маску, о которой чуть было не позабыл. Стоило встать с кровати и меня бросило в жар, в глазах потемнело и ноги подкосились, но по прошествии спектра резких безосновательных чувств я испытал такую невероятную легкость, с которой не встречался уже невесть сколько времени. Люди поговаривают, что сны строятся из эмоциональной нагрузки: позитивной или негативной. Исходя из такого умозаключения, можно сказать, что, единожды испытав на себе все возможные позитивные чувства за день, я смог погрузиться в человеческий сон и пробуждаться совсем не хотелось. Обойдя комнату по кругу, я заглянул на кухню, где уже удобно расположились Мисато и Войд, уставившись в какую-то книжку в ожидании готовности завтрака. Увидев меня, обе девушки так широко улыбнулись, будто желая поделиться чем-то хорошим. Для меня было неожиданно увидеть на лице Войд улыбку, которая лаконично украшала ее и без того милый образ. — Чиз, Тайкон! — привычно приставила руку к голове Мисато. — Зацени, что Войд теперь умеет! — сказала она, похлопав сидевшую рядом молчунью по плечу. — Привет, меня зовут Войд, я люблю цветы и кошек, — связано и без единой ошибки проговорила она. — Это ты ее научила? — бросил я очевидный удивленный взгляд на Мисато, который читался даже под маской. — Ага, — она улыбнулась, вытянув руку вперед и показав «класс», — как тебе? — Честно говоря, я и не думал, что она способна выучить такое сложное предложение и проговорить его без ошибок. — Все невозможное возможно! — опровергнула Мисато. — Оказалось даже легче, чем учить маленького ребенка, будто она уже умела когда-то говорить, но растратила навыки. И вот, что странно, Тайкон — когда я показала ей английскую и немецкую азбуку, она уже знала в ней несколько букв, но стоило раскрыть японскую и русскую, сразу же накрыл ступор. Не думаешь, что это странно? — А что в этом странного? — опешил я. — Если бы я не был наполовину японцем и русским — тоже бы в ступоре смотрел на эти буквы и иероглифы. — Ты меня не понял, вдумайся! Сколькими языками ты владеешь? — Тремя, можно сказать двумя с половиной — с рождения учил русский и японский, а позже начал осваивать английский. — Вот! — воскликнула она. — Русский и японский считаются сложнейшими языками в Гармонии, потому люди осваивают их с пеленок, но почему же тогда она знает буквы английского и немецкого алфавита, но при том не знает ни одного японского иероглифа и русской буквы? — Откуда мне знать? Я удивлен тому, что она хоть какие-то буквы знает. — Это лишь предположение, но мне кажется, что она уже владела каким-то из языков, который имеет общее происхождение с английским и немецким. — Хочешь сказать, что она узнала эти буквы, потому что увидела в них отголоски своего родного алфавита? — В яблочко, товарищ, — подмигнула она. — В любом случае придется учить ее говорить на английском, ведь он мало того, что ближе к ее родному языку, так еще и гораздо проще остальных в освоении. Кстати, она еще кое-что выучила, садись за стол и лицезреешь сие чудо. Мисато встала из-за стола и приблизилась к печи, где еда все это время уже остывала, а не готовилась. Искусно орудуя огромной деревянной ложкой и сковородкой, она до верху заполнила три тарелки сочной жареной картошкой, после чего расположила их на столе, а также заботливо подала нам столовые приборы. — Войд, — ехидно подмигнула Мисато ей. — Приятного аппетита, — произнесла Войд. — Спасибо, и тебе тоже, — похлопал я в ладоши, после чего жадно схватился за вилку и принялся уплетать содержимое тарелки. Несколько секунд я наслаждался вкусом мягкой обжаристой картошки с приятной острой ноткой, пока не заметил, что Мисато пристально на меня пялится, не притрагиваясь к еде. На ее лице виднелось неизвестно с чем связанное удивление, будто призрака увидела. — Что? — спросил я в замешательстве. — Надоело скромничать? — усмехнулась она, переменившись в лице. — Ты о чем? Я не понимал, с чем связана такая реакция, пока не осознал, что на автомате снял маску, отдавшись диву вкусной пищи на столе. К чему же были эти тщетные попытки не светить лицом ночью, если в конечном итоге меня настиг такой облом. — Догадался наконец? — улыбнулась она. — Забудь то, что только что увидела, — пригрозил я. — Так просто забыть не выйдет, знаешь ли. А почему ты прячешь лицо за маской? — Потому что не хочу, чтобы меня узнавали на улицах, — пояснил я. — Я бы все равно не узнала, даже без маски. Что так, что так, для меня ты — инкогнито. — Тебе лучше не знать, кто я такой. — Если честно, мне по барабану, — отрезала она. — Я уже знаю, что ты типо преступник, и, веришь или нет, мне от этого не горячо и не холодно. — Окей, забыли, — отстранился я, — расскажи лучше, что такого в этой картошке, почему она такая вкусная? — Хе-хе, мой фирменный рецепт: обычная жареная на масле картошка, но с кучей приправ, начиная травами и заканчивая паприкой, а вишенкой на торте служит тертый чеснок. — А соль добавляешь? — Зачем добавлять соль в еду, когда есть уйма других добавок? — оторопела она. — Добавь майонез, кетчуп, горчицу, чеснок — будет куда лучше. — Тут я с тобой солидарен, — согласился я, — очень вкусно получилось. — Ага, спасибо, — обрадовалась Мисато, — нечасто мне такое говорят. Эта девушка имеет несколько странностей, с которыми я никак не могу свыкнуться. Мисато живет одна в гараже, гостей подавно не видит, но почему-то не страдает от этого, а в общении проявляет все явные черты экстраверта. Именно любитель поговорить так нужен одиночкам вроде меня, чтобы развеять неловкое молчание и завести тему для разговора. — Слушай, а когда мы пойдем на завод за деталями? — сказала она, издавая едва слышные почавкивания. — Определимся, когда расскажешь мне про то, о чем вчера обещала поведать. — Ого, я думала ты забыл уже, — удивилась она. — Ну да ладно, это все равно не секрет, потому слушай, — Мисато положила вилку на стол и облокотилась на поверхность руками. — Я не просто так называю себя великим инженером, потому как этот титул предначертан мне с рождения, но реализации мешает система образования. — Что ты имеешь в виду? — В школе я была лучшей до самого выпуска, учителя хвалили меня и все время таскали по конкурсам, некоторые даже не могли уже ничему меня научить. Все еще помню выпускное фото, где все мальчики стояли в рубашках, девочки в выпускных платьях, а я в рабочих штанах и любимой майке без рукавов. К экзаменам я не готовилась, потому что и без них все прекрасно знала, пошла тогда и сдала все почти на максимальный балл, что было ожидаемо, но когда пришло время поступать… Ее лицо внезапно потускнело, улыбка сползла куда-то в небытие, а вместо нее нарисовался злобный оскал. — Я не прошла, — прорычала она. — Как думаешь, почему? — Не знаю, — с непониманием ответил я. — Все бюджетные места заняли дети «героев дамбы» и отпрыски местных чиновников. Я тогда была подавлена и зла на весь мир, изо дня в день била стены в доме, стирая кулаки в кровь, подняла скандал такого уровня, что у самого министра образования руки затряслись. Скажи мне, Тайкон, чем я хуже тех, кто все свое существование сидел на шее у своих папиков? Почему они добились большего, чем я, посвятившая всю жизнь физике? — Мисато… — Декан выделил мне место, — продолжила она, — и в один день пришли десятки приглашений на работу государственного уровня, но я отказалась. С того самого дня я проклинаю каждого, кто придается своей слепоте, каждого, кто отвергает таланты и способности будущих величайших людей в угоду всему тому сброду, не знающему основ арифметики. С тех самых пор я ушла в самозанятость, но популярность после скандала быстро спала, остались только самые преданные клиенты, но и они вскоре затихли, когда их мастер столкнулся с проблемами дефицита расходников, вот и живу как бомжара где-то в переулке. Подумать только, какая Мисато на самом деле упертая, раз не поддалась на уступки тем, кто не оценил ее сразу. — Работа на меня тебя устроит? — вмешался я в промежуток, когда она затихла. — Я могу помочь тебе, а ты мне. Взаимовыручка, понимаешь? — Я уже сказала, что согласна, деваться мне все равно некуда. Лучше уж бок о бок с преступником, коли в нем больше блага, чем в целой системе. — Знаешь, а ведь мои родители тоже были «героями дамбы», но я даже школу не окончил, оставшись где-то в пятом классе в свои семнадцать. Познавал школьную программу в белой палате сумасшедшего дома. — В дурке, что ли? — усмехнулась она. — Можно и так сказать, только там самыми здравыми были пациенты, а не персонал, — пояснил я. — Как по мне, так даже лучше. — Не поспоришь, в школе меня все равно все избегали и игнорировали, а там, где не у кого искать внимания, можно в одиночестве добиться куда больше. — В яблочко, товарищ! — согласилась она, резко повеселев. — А знаешь, где еще можно добиться большего? — Где? — поинтересовался я. — На заводе! Когда мы уже пойдем туда? — завелась Мисато. — Сейчас пойдем, только дай доесть. — К черту! Не протухнет, семеро одного не ждут, когда речь идет о радиодеталях, идем! Мисато встала из-за стола, оставив свою порцию недоеденной, затем бросилась куда-то за занавеску и принялась громко шуршать в ящике, пока я в ускоренном темпе пытался осилить остатки еды за раз. Когда звуки прекратились, пред нами предстала довольная девушка с каким-то устройством в руках, на котором виднелись кнопки и джойстики, а также отчетливый экран. — Вот, будешь играть в «God of Frogs», она как раз имеет возрастной рейтинг 3+! — обратилась она к Войд, всучив ей в руки то, что являлось ничем иным, как игровой приставкой, коих я уже лет десять не видел вживую. — Здорово я придумала, а? — Думаешь, справится? — сомневался я. — Справится, не маленькая, — без дольки сомнения ответила Мисато. — Давай, надевай свою маску, я жду снаружи. Сгорая от нетерпения, она на ходу схватила свою любимую кофту, подвязав ее на поясе, нацепила любимые очки поверх волос, а ее руки ловко нырнули в черные перчатки. Мне совсем не хотелось оставлять Войд в одиночестве, которое ей роднее любой компании, но, если она что-то здесь натворит — это на совести Мисато. Уже привычно надев свеженькую маску, я пошел следом за вышедшей из гаража хозяйкой, выйдя навстречу невероятному дневному пеклу. Она закрыла большую железную дверь своими тонкими женскими ручками и закинула ключи в бездонный карман — мы готовы. — Ой, чуть не забыла, — опомнилась Мисато и бросилась обратно внутрь, проделав все те же действия. Назад она уже вышла с небольшой тележкой на двух парах колес с длинной ручкой, которую неразумно было тащить в такую даль. — Давай я повезу, — почувствовав, что должен помочь, обратился к ней я. — Отстань, я сама, — отрезала она. *** Спустя несколько часов ходьбы с одного конца города на другой, мы наконец оказались в районе заводов, и, что удивительно, я устал даже больше, чем вечно активная и непробиваемая Мисато, которую все это время назад тянул груз, однако желание поживиться дефицитной электроникой было куда сильнее и вело ее вперед, не давая ни секунды на раздумья об уставших ногах. Сегодня мы были покупателями, потому никто не посмеет ничего предъявить бродягам с тележкой и чеком внутри. Петляя по главным улицам и спрашивая у прохожих о местоположении нужного нам завода, мы наконец пришли туда, куда и собирались изначально. У Мисато свои цели для визита, а я пришел сюда за информацией, которая вполне способна заставить меня отказаться от идеи с передатчиками. — Молодые люди, вы куда? — спросил охранник на входе в здание. — К гендиректору по партнерскому делу, — объяснил я. — Как к нему попасть? — Четвертый этаж, смотрите кабинет по правой стороне, можете подняться на грузовом лифте, только масочку снимите, чтобы я смог на вас посмотреть. Говоря на чистоту, попасть сюда было и без того крайне сложно не только из-за лабиринта заводов вокруг, но и из-за внутреннего лабиринта на территории этого завода, где кругом лишь заборы и рабочие пристройки. Сейчас я рискую подорвать вылазку, если охранник окажется проницательным. Стянув с лица маску, я представил его взору свое лицо, но усатый дядька даже не шелохнулся, а лишь непоколебимо проговорил: — Проходите. Воспользовавшись лифтом, мы оказалась на заветном четвертом этаже и быстро разыскали нужный кабинет. Благо теперь я могу спокойно расхаживать в маске, не показывая лицо никому более. Еще на входе я чувствовал себя паршиво, разум царапала паранойя, а стоя перед дверью генерального директора я еще больше занервничал. — Расслабься, — похлопала меня по плечу Мисато. — Постараюсь, — неуверенно ответил я. Постучав в дверь, мы вошли, оказавшись внутри стильного помещения с молодым мужчиной внутри. — Роберто Пассарелли, это вы? — уточнил я. — Salve, господа, по какому поводу? — поприветствовал он. — Buongiorno! — подхватила Мисато. — Мы слышали, что у вас есть дефицитные радиодетали. — Niente, только для партнеров, — опроверг он, снова блеснув своим итальянским происхождением. — Перед вами партнеры, господин Пассарелли, — сказал я. — Мы от Хорнет Ишимару касательно радиодеталей по оптовой цене. — Хорнет Ишимару? Sorpresa, давно от нее ничего не слышал, как поживает? Уже на этом моменте я понял, что Хорнет, скорее всего, не оставила обратных контактов этому мужчине, потому нет смысла вытягивать из него ее номер, вызывая лишние подозрения. — Вполне нормально, как всегда в суете, — соврал я, хотя доля правды в моих словах все же присутствовала. — Я так понял, вы закупаете детали для вашей организации? — Все верно, — подтвердил я. — Наш инженер Хагашида озвучит вам список покупок, — сказал я, жестом показав на нее. Мисато довольно уселась за стул перед Роберто и попросила достать того листок, чтобы не упустить ни одного пункта. — Cosi, Пассарели, записывайте. Резисторы номиналом 1,0; 1,2; 1,5; 1,8; 2,2; 2,7… Мисато долгое время перечисляла какие-то цифры, в которых я слабо разбираюсь, такой поток информации мог воспринять только разбирающийся в теме человек, но никак не его скромный проводник. — Каждых по пятьдесят штук, — продолжала она, — конденсаторы номинального ряда Е96 по двадцать; кварцевые резонаторы; понижающие трансформаторы с 220В до 24/12/8/5В, а лучше блоки питания, если есть; диоды; триоды; n-p-n и p-n-p транзисторы. Еще желательно готовый передатчик и модуль цифровых часов, штук десять предохранителей и сорок метров изоляционной трубки для сечения 1мм и 10мм… Еще несколько минут я утопал в бесконечном потоке неведомого бреда технарей, пока наконец Мисато не замолчала, а вполне спокойный итальянец не дописал последний пункт в большом списке. — Sara fatto, подождите пятнадцать минут, — спокойно произнес Роберто. Довольный итальянец вышел из кабинета, захватив с собой нашу тележку. Поначалу я даже не понял, что спас человека, который окажется так нам полезен, ведь Мисато не из тех, кто только и может, что трепать языком — она доказывает все делом. Помнится мне, в подвале нашего бывшего дома стояли компьютеры, система которых никак не защищена, тогда я подумал о человеке, который закончит начатое мной — а вот и он. Сколько голову не ломай, сколько не ищи, а искомое приходит само собой. Может и мне стоит смириться с пропажей друзей, и они сами найдут меня, когда придет время? По прошествии пятнадцати минут мистер Пассарелли так и не появился, но стоило подождать еще немного, как в распахнутую дверь влетел долгожданный хозяин с доверху набитой тележкой и терминалом для бесконтактной оплаты. Все Гармонийские кредиты производились в виде сплава астронита с другими металлами для экономии ресурсов и грамотного обозначения номинала: медь представляла единицу, серебро десяток, латунь сотню, а золото тысячу. В один момент производить такие оказалось невыгодно, а всюду таскать плоские куски металла населению не нравилось, ведь те сильно царапают прочее содержимое карманов, потому король принял решение об организации в городе бесконтактных способов оплаты — так и появились банковские жетоны. Они представляли собой пластиковые карты с отверстием и чипом внутри, будто созданные для того, чтобы в конечном итоге оказаться в связке ключей. У Мисато тоже был такой, я заметил его еще тогда, когда она вертела ключом в замочной скважине своего гаража, а вот у меня такого нет и не будет. Роберто Пассарелли выписал нам чек аж на восемьдесят шесть целых и тринадцать сотых кредитов. На такие деньги можно жить месяц, перебиваясь крупами и полуфабрикатами, а Мисато спустила их за один раз и даже не повела бровью, а лишь довольно улыбалась. После таких покупок у меня скорее всего появится фобия на отзвук успешно проведенной операции по оплате. Распрощавшись с улыбчивым генеральным директором, мы неспешно покинули здание с тележкой в обнимку. Аналогично сказав «до свидания» усатому охраннику, мы наконец оказались на улице, и Мисато от радости бросилась в пляс, то ли дело прыгая и крича на всю улицу. — Я спасена от голодной смерти! Как же я рада, что ты отвел меня сюда! — взволнованно кричала она, запыхавшись от чрезмерной активности. — Ты за раз спустила восемьдесят шесть кредитов! — возмутился я. — Что в этой тележке такого, что стоит так дорого? — Хей, остынь, нам бы это обошлось минимум в сто пятьдесят, не будь вы партнерами! — утешала она. — Сто пятьдесят? — удивился я. — Сто пятьдесят, блин, Гармонийских кредитов! Представить себе можешь вообще? — Окей, не я же деньги спустил, — довольно подколол я Мисато. — Ты мне все это оплатишь потом, — еще довольнее ухмыльнулась она. — Ты же не думал, что я все это накупила только себе? — Поговоришь с Хорнет по поводу оплаты, когда я вас познакомлю. — Я этой Хорнет за свою услугу накину еще полтинник, — пригрозила она. — Забились, товарищ, — ответил я в ее стиле. Закончив разговор о деньгах, мы сошлись на компромиссе, договорившись, что по вопросу оплаты отдуваться будет Хорнет, а не я. Хотелось бы видеть ее трескающееся от злобы лицо, когда она узнает, каких дел я успел натворить, пока шастал по улицам в поисках остальных. В любом случае факт о кончине Хандзо перекроет все мои грехи, потому переживать не о чем, ведь, услышав из моих уст заветные слова, она наконец свершит месть моими руками и растает, словно весенняя сосулька на козырьке одинокого частного домика — медленно и красиво. Взяв в руки тяжелую тележку, из которой чуть ли не высыпалось все содержимое, я повел Мисато к нашему следующему пункту в списке — квартире Амелии. Мой личный инженер захватил не один передатчик, потому закинуть одну из копий в потенциальное убежище для моих друзей не было бы глупым решением. *** Некоторое время спустя мы остановились в переулке, на который как раз выходили окна квартиры над магазином, тогда я замер в ступоре, не зная, что делать дальше и как подкинуть передатчик, не говоря уже о том, что сомнения в пользе от операции превысили благоприятные ожидания. Дверь заперта и внутрь никак не попасть, если не выломать ее, но тогда передатчик может попасть не в те руки, а я наткнусь на случайного прохожего или ворюгу, вместо знакомого лица. — Ну, чего мы остановились? — устало пробурчала Мисато. — Мы пришли, смотри, — я показал пальцем на заветную квартиру. — Вон там находится дом Амелии, одной из сотрудниц нашей организации, запертая на десять замков и без намека на живое присутствие внутри. — Хочешь туда закинуть передатчик? — Да, но уже сомневаюсь в своем решении, — вздохнул я. — Чего? И зачем я с тобой тащилась? Мы же крюк сделали, хотя могли идти напрямую! — выговорила Мисато. — Если уж решил, так доведи дело до конца! — Как? — завелся я. — Как я закину передатчик в запертую квартиру? И если он окажется на столе в середине комнаты, то как они поймут, что это я его послал? — Ты дурак, или как? — осеклась она. — Возьми и закинь, примотай изолентой к камню, блин, и брось в окно, накалякай пару слов на бумаге. Ни ума, ни фантазии, ей-богу. — Думаешь хорошая идея? — все еще сомневался я. — Так даже лучше, если кто-то пройдет мимо, он точно заметит разбитое окно и зайдет внутрь, а там его будет ждать послание от Тайкона. В яблочко, товарищ! — загорелась своей собственной идеей Мисато. — Хорошая мысль, что бы я без тебя делал. — Так-то, — довольно сложила она руки в боки, расплываясь в ехидной улыбке. — Есть бумага? — Всегда ношу с собой ручку и блокнот, держи, — она протянула озвученное, пошарив в кармане. Я вырвал одну страницу из блокнота и принялся писать, но Мисато все время подглядывала, что очень мешало, ведь я собираюсь написать на бумаге свое имя, а озвучивать его слишком опасно в ее присутствии, потому придется выкручиваться. Минутой погодя на бумаге уже виднелся целый текст, который гласил: «Послание безымянной организации. Меня зовут Тайкон, но вы знаете меня под другим именем, я вернулся, друзья. Кто бы не нашел это письмо, нажмите кнопку на устройстве перед вами, чтобы я смог вас найти. Надеюсь, мы скоро увидимся.» — Говоришь, достаточно только нажать кнопку, и на карте появится точка? — спросил я у Мисато. — Конечно, кодовую частоту я уже записала, проблем не будет. — Что еще за кодовая частота? — На каждом передатчике есть пункт с кодовой частотой, по которой можно его отследить. Закинь ты его в окно, не зная кода, знатно бы обломался, — пояснила она. — Хорошо, жди здесь, — приказал я. Подобрав в переулке случайный увесистый камень, я примотал к нему изолентой передатчик, подложив под него свернутую в несколько раз бумажку так, чтобы она немного торчала, а также прицепив к камню платиновый кулон Хорнет, я двинулся на сближение с квартирой. Выйдя на оживленную улицу, я вновь немного занервничал, но это чувство улетучилось, стоило задуматься о том, что будет, если я этого не сделаю. Встав в стойку для броска, я размашистым движением запустил камень в полет, послышался треск стекла. Дело сделано, камень внутри, дыра в окне большая, теперь кто-нибудь из моих друзей точно проявит себя. Я подложил кулон в целях гарантии, ведь его наличие говорит само за себя, Хорнет отдала его мне перед боем с Хандзо и сказала вернуть, когда все будет кончено — я исполнил обещание перед ней, Леонхардтом и Амелией. — Эй, сорванец, что ты творишь? — прокричал случайный озлобленный прохожий на улице. Мое удовлетворение от свершенного было куда выше, чем страх перед разборками с каким-то выскочкой, потому я лишь показал ему оскорбительный жест, послав куда подальше, а сам двинулся обратно к Мисато. Завернув за угол, я встретился взглядом с томительно ожидающей девушкой, порой сомневающейся в моей решительности. — Готово? — устало спросила она. — Готово, идем домой. *** На обратном пути мы с Мисато поменялись местами, теперь я с легкостью ступал по твердой земле, таща за собой тележку, а она устало плелась позади, то ли дело отставая. Теперь я понимаю, на какие чудеса способно воодушевление от ожиданий, но главное, чтобы они не оказались неоправданными. Минув десятки улиц в свете ночных фонарей, мы наконец оказались дома. Мисато отворила двери и бросилась закатывать тележку внутрь, но не думаю, что у нее сегодня найдутся силы на распаковку. Войд очень увлеченно играла в «God of Frogs» на приставке, которая по счастливой случайности оказалась у нее в руках. Приятно осознавать, что пока мы занимались взрослыми делами, она спокойно и без происшествий пережила день в одиночестве. Я удобно распластался на разложенном еще с утра диване, но интерес перед тем, во что играет Войд, перевесил желание отлежаться после долгого похода. Я подошел к ней, отодвинул стул, на котором она уже долгое время сидела, поднял ее на руки и дотащил до дивана, где аккуратно положил. — Покажешь, во что играешь? — спросил я, лежа рядом и оперевшись на руку в ожидании одобрения. Войд кивнула головой и протянула мне приставку, а сама уселась с интересом наблюдать за происходящим. На ней была включена все та же игра, но прогресс всего в шестнадцать уровней мало впечатлял, будто Войд все это время только осваивалась, а в последние десять минут решила дать жару. «God of Frogs» представляла собой обычную детскую бродилку с препятствиями, которую не особо интересно было проходить, ведь сложности в ней никакой, лучше уж отслеживать прогресс Войд в этой игре, нежели самому бить ее рекорды. Я свернул игру, выйдя в меню, где можно посмотреть на другие более интересные, но мой взгляд остановился не на вариантах на вечер, а на неправильно выставленной дате. — Хей, Мисато, ты вообще не следишь за датами? Приставка живет на год вперед, — обратился я к ней. — Я может и теряюсь во времени, но сейчас прекрасно знаю, что сегодня десятое августа 2060 года, нашел к чему придраться, блин. — Погоди, погоди, — замешался я, — сейчас 2059 год, ты что, в будущем живешь вместе с приставкой? Мисато отвлеклась от недоеденной в обеденное время еды, встала и подошла ко мне вплотную, усевшись на корточки. — Не думаешь, что сам живешь в прошлом? — сонным взглядом пилила она меня. — Ты же шутишь, да? Еще на прошлой неделе я уходил с праздника в честь юбилея со дня заключения «Австралийского пакта», а тут уже тридцать первый год закрывается? — Еще не закрывается, тридцать первый год будет через несколько дней. — Мисато, только не говори мне… — С юбилея прошел уже год, Тайкон.Глава 21: Пришествие Молота
Жестокую истину труднее всего принять, особенно если она появляется вместе с осознанием собственной глупости. Сколько бы я не провел времени на улице, перед сколькими бы экранами не предстал — я был слеп и наивен. Хорнет не могла продать дом за десяток часов, «Гидра» не могла развалиться за месяц моего отпуска, сантиметровый слой пыли в доме Юмико не мог скопиться меньше, чем за год. Только услышав правду из уст Мисато, я наконец все осознал, моя голова налилась кровью, все тело бросило в беспорядочный жар, руки сами собой затряслись, будто на лютом морозе. Какой же я все-таки идиот, слепой и глупый наивный ребенок, возомнивший себя героем, а не деле не способный отличить глазами изменения во всем, что происходит вокруг. — Мне… нужно проветриться, — еле выдавил из себя я, обратившись к Мисато. — Ты куда? На дворе же ночь, может лучше поспи… Она прервалась на моменте, когда взглянула на меня своими уставшими глазами, которые в миг расширились от увиденного. — Что случилось? Все хорошо? — обомлела она. — Присмотри за Войд, прошу, — едва не плача молил я, взяв ее за руку. — Мне всего лишь нужно побыть наедине со своими мыслями, хорошо? — Тайкон… Будь осторожен, — вздохнула она. Я молча покинул гараж, отворив железную дверь и оставив ее открытой. Сейчас мне хотелось лишь сбежать куда-нибудь подальше, скрыться от всего мира и страдальчески пролежать всю ночь где-нибудь на крыше, смотря на висящие где-то далеко в небе звезды. Для всех своих друзей я, вероятно, считаюсь мертвым, ведь в тот роковой день я просто пропал, забрав с собой Хандзо, и подставил всех, кого люблю, оставив их без опоры. Я даже не знаю, ушла ли в тот день с площади Юмико, смогла ли где-то спрятаться, или давным-давно лишилась своей головы под весом гильотины, а может чего хуже — попала в гвардию не по своей воле. Она не могла ни на кого рассчитывать в этот момент, ведь я скрылся в небытие, верша месть, а Юмико тогда осталась совсем одна в окружении врагов, пока самые близкие ее люди тихо отсиживались где-то в подвале. Но все же, раз Хорнет спокойно продала дом, то хотя бы она осталась непричастной и точно сейчас жива, если я не упустил из виду что-то еще. Илия тоже жив и даже участвует в своих геройских играх, спасая обычных людей, но как долго он будет оставаться безнаказанным? Знает ли он вообще, где сейчас мои друзья, знает ли он, где сейчас я? Или же для всех я уже давно умер? В беспорядочных метаниях в глубинах своих мыслей, я тихо брел по ночным улицам, но хотя бы не позабыл свою маску, которая может скрыть слезы боли. В глазах мелькали яркие вывески магазинов, через каждый шаг меня слепили яркие фонари. Самое ужасное, что в такой обстановке полного эмоционального опустошения, я хочу убивать, хочу пролить кровь первого попавшегося бедолаги, а затем омыться в ней, чтобы хоть немного почувствовать себя живым. Я чувствую, как постепенно становлюсь похож на Хандзо, который всю свою жизнь был одиночкой и находил себе утешение, только убивая людей. На самом ли деле я достоин того, на что претендую, или я простой выскочка, не стоящий ни гроша? В безлюдной ночной тишине показалась компания выпивших мужчин, которые вели себя вызывающе и громко кричали на всю улицу. Мне было поделом на них, пока из уст одного из них не послышались грубые слова в мою сторону: — Слышь, ты, чего маску напялил? Крутой, что ли? — дерзнул еле стоящий на ногах мужчина с пивным пузом, торчащим из-под грязной белой майки. Я промолчал, стараясь хоть как-то сдержать порыв ярости, чтобы он живым дошел до дома, а вместе с ним и вся его неблагополучная компашка. — Ты че? Я вообще-то с тобой говорю, придурок в маске, — продолжал он докучать мне, пока в один момент не схватил за плечо. Мне надоело терпеть, и я развернулся, схватив его за руку и мгновенно сломав указательный палец. Улицу пронзил истошный крик, который был лишь бальзамом для моих ушей. Я ударил его в лицо, выбив несколько зубов, а затем отправил бедолагу на землю прицельным пинком, но его дружки почему-то не спешили ему помогать, а только в страхе тряслись в стороне, но один из них все же нашел в себе смелось заговорить: — Мужик, остановись, пожалуйста, он не хотел! Напился и не понимает, что говорит! Отпусти нас, прошу! — С чего бы? — прорычал я. — Тебе нужны деньги? Забери мой кошелек, только отпусти его! Меня очень злила такая трусость, хоть его дружок и поступал здраво, понимая, что они не вывезут, даже если все разом на меня навалятся, ведь я боец, который убил полсотни людей, который в жестокой дуэли смог выжить и пролить кровь своего врага. Кто они такие, чтобы бросать мне вызов? Я подошел к испуганному мужчине, который уже протягивал в мою сторону кошелек, после чего схватил его за шиворот: — Оставь свои деньги себе. Убирайтесь с глаз моих, отбросы! — приказал я. Три человека сразу бросились в бегство, но один из них, который был в компании самым худым и безобидным на вид, остался. Я не понимал, почему тот не убегает, и даже почувствовал угрозу на момент, подумав, что он ренегат, или какой-нибудь слабый шепот, но, как оказалось, это просто был единственный человек с яйцами между ног. — Почему не убегаешь? — спросил я. — Прости, мужик, но я тут подумал. Раз уж ты так хорош в драках, почему бы не направить свою силу в нужное русло? — Например? — оторопел я, не выдавая себя. — Тут за углом есть бойцовский клуб. Поговаривают, что их чемпиона уже год никто не может сместить, не хочешь опробовать себя в честном бою? — Бойцовский клуб? — а ведь это хорошее место, чтобы спустить пар и легально выбить всю дурь из оппонента. — Где он? — В первом переулке за углом. Я молча пошел на указанное место, уже предвкушая бой на ринге, где не будет пустозвонов и трусов. Завернув за угол, я почти сразу уткнулся в яркую красную вывеску, которая не оставляла в переулке ни одного темного уголочка. Здесь и вправду стоит бойцовский клуб, находящийся где-то на цокольном этаже, куда вела длинная лестница, одиноко стоящая среди сплошных стен без каких-либо других входов. Уверенной походкой я устремился вниз, пока в поле зрения не показалась маленькая открытая дверь, высотой не более полутора метров. Изнутри исходили громкие оживленные разговоры и крики фанатов. В большом помещении посередине комнаты стоял большой ринг, на котором в этот момент как раз шел активный бой, а вокруг открывался вид на подобие бара, где места пустовали, потому что все посетители собирались вокруг фаворита, не желая тратить время на выпивку и закуски. — Очередная победа в копилку нашего непобедимого чемпиона! Попрошу аплодисменты! — прокричал мужчина с микрофоном, который, судя по всему, был комментатором. Я подошел поближе, дабы разглядеть этого самого «чемпиона», но увиденное не влезало ни в какие рамки: большой накаченный бородатый мужчина валялся на канвасе и истощенно набирал в легкие воздух, медленно восстанавливая дыхание после боя, над ним же стоял не более грозный на вид мужчина, не тот, у которого мускулы размером с бидоны для молока, а совсемобычная на вид девушка, которая даже на бойца не была похожа, но в ее карих глазах хорошо читался азарт от процесса, к тому же это ведь она только что опрокинула своего оппонента без шансов на победу. — Господа, делаем ставки, потому что у нас все еще есть желающие попробовать на себе удар кувалды! Ты как, госпожа Молот, не устала? — Еще спрашиваешь, Альфред, давай следующего, — уверенно произнесла она. Эта русая длинноволосая красотка обладает характером парня, но на бой вышла с накрашенными ресницами и новенькими красными ногтями. Неужели она настолько в себе уверена, что даже не думает о возможных последствиях? — Итак, на ринге появляется смельчак, сомневающийся в силе Молота! Мистер Гром, вы готовы к бою? — с насмешкой спросил комментатор. — Еще как, покажи, на что способна! — сказал очередной крупный мужчина, поднимаясь по лестнице и перепрыгивая через канат. Пусть он и был уверен в своей силе, но тут же быстро пал от пары метких ударов этой девушки, хотя, он скорее всего уже принял свое поражение, едва ступив на лестницу. — Завораживает, да? — подошел ко мне странный мужчина в шляпе. — Не очень, если честно, — поспорил я. — Мне неинтересно смотреть на бой, в котором я не участвую. — Ох, вот как. Тогда может сделаешь ставочку? Госпожа Молот находится в высоком коэффициенте, все ставят только на нее, потому что она еще ни одного боя не проиграла с самого первого появления в наших кругах. Но раз находятся придурки, которые ставят на низкий коэффициент, можешь поиметь с нее немного гарантированного выигрыша. Будешь ставить? — Нет, пойду на ринг, — уверенно произнес я. — Только в этот раз рекомендую поставить вам на низкий коэффициент. — Сколько рвения, мальчик! Она же тебе все кости переломает! — насмехался он. — Заткнись и смотри, дебил, — прорычал я. Я твердым шагом пошел в сторону ринга, предвкушая действительно интересный бой. Опыта в этом деле у меня немного, ведь я дрался только со слабаками, ни разу не встретив сильного оппонента в кулачном бою, но раз уж парень в маске искусно владеет мечом — с остальным проблем не будет. Я поднялся по ступеням и перепрыгнул канат, представ перед чемпионом этой забегаловки во всей красе, она даже немного удивилась: — Это шутка какая-то? — Хей, Молот, этот паренек у нас новенький, но уже очень даже уверен в своей победе. Не надерешь ему зад? — С радостью, — дерзнула она. — Итак, ставки очевидны, можно начинать? — Я ставлю на парня, — прокричал какой-то старик с кубинской сигарой из-за барной стойки. — Дерзкий ход, не думаешь, что пускаешь деньги на ветер? — подколол его комментатор. — Заткнись и начинай бой, умник, ставлю сотню Гармонийских! — Окей, тогда главное правило для новичка — никаких ударов в пах. В остальном правил нет. Что ж, поехали! — прокричал комментатор, дав начало бою. Молот сразу встала в стойку, но не стала прикрывать лицо, чтобы защитить его, будто совсем не видит во мне оппонента. — Ты так уверена в своей победе? — спросил я у нее. — Еще бы, а ты бы лучше снял маску, сломаю же, — с насмешкой произнесла она. — Ты ее даже не заденешь. Приступим, Молот, — сказал я заключительное слово, после чего и сам встал в стойку. Она разбежалась и сразу же вышла на прямой удар, парировать который было проще некуда. Я умело увернулся, контратаковав ее прямо в лицо, но стоило мне задеть его, как она тут же схватила меня за плечо и нанесла прямой сокрушительный удар в грудь такой силы, будто мне в ребра врезался грузовик. Этот удар был единственным, на другие она и не рассчитывала, ведь подловила меня на моей наивности. Я думал, что, если ударю ее в лицо, она дезориентируется и отшатнется, но Молот даже бровью не повела, будто в нее плюшевая игрушка прилетела. Сразу после удара она отпустила меня и отошла в сторону, а я рухнул на колено, думая, что умру после такого удара. Я сидел, оперевшись на одну руку, а другой держался за грудь, стараясь оклематься, она определенно сломала мне несколько ребер, но такая травма для меня не более чем пустяк, но зато хороший урок, что сильнее непобедимого чемпиона может быть только хитрый новичок. — Мы закончили, кто следующий? — расслабилась она, думая, что победила. — Твой противник еще на ногах, — подметил комментатор. Она развернулась в мою сторону и кинула удивленный взгляд, будто привыкла заканчивать бой одним ударом. Мои ребра уже восстановились, потому я, как ни в чем не бывало, встал на ноги и был готов продолжить. — И это все? — фыркнул я. — У тебя должны были ребра треснуть, мальчик, ты еще можешь драться? — оторопела она. — Мы только начали, — усмехнулся я, встав в ее же демонстративную стойку, не закрывающую лица. — Ну, держись, везунчик, второго шанса уйти не будет. Она рванула в мою сторону, явно не желая смириться с тем, что я все еще на ногах и могу дать отпор, хотя, честно говоря, я совсем не ожидал от нее такой силы, и теперь серьезно задумываюсь, не ренегат ли она. Молот подошла почти вплотную, сделала замах, от которого я увернулся, затем еще и еще, но все мимо, а я пока не спешил атаковать, выбирая удобный момент. В какой-то промежуток времени она оказалась открытой, полностью перейдя в нападение, тогда-то я сделал резкий выпад вперед, выйдя на этот самый удобный момент для приема дзюдо. Схватив ее за форму в районе груди обеими руками, я подставил свою ногу так, что блокировал ей путь для восстановления, тогда одним резким движением потянул ее на себя, с грохотом отправив Молот на канвас, но она быстро перекатилась и ответным ударом ноги с разворота ударила мне в руки, которыми я успел закрыть лицо. Этот удар был в разы сильнее предыдущего, я почувствовал, как мои кости сломались надвое, потому сразу же упал, чтобы скрыть факт их перелома. — Теперь точно готов, — пробормотала она. — Крепким оказался, а на вид совсем слабенький, прямо как я, ха-ха. — Обратный отсчет! — прокричал комментатор. — Десять, девять, восемь… — Ну, давай я тебя подниму, ты проиграл, смирись, — добрым голосом сказала Молот. — Уверена? — глухо произнес я. — Чего? — опешила она. Было сложно срастить сразу две руки за какие-то считанные секунды, но я уже добился достаточного контроля своей энергии, чтобы сконцентрироваться сразу в двух местах. Когда таймер почти дошел до нуля, я резко перестроился из лежачего положения, начав медленно подниматься. — Бой еще не окончен! — с изумлением замешкался комментатор. — Парень в маске встает, выдержав уже второй удар Молота! Все верно, бой еще не окончен, и мы оба играем не по правилам: сверхчеловеческая сила против сверхчеловеческой регенерации. У нее наконец-то появился достойный оппонент, а я наконец-то могу дать волю скопившейся внутри ярости. В такие моменты чувствуешь себя по-настоящему живым, когда по венам течет магма, а в глазах горит огонь, когда те, кто не верил в тебя, раскрывают от удивления рты и замирают в ожидании продолжения. Я снова встал на ноги, но теперь уже не планирую падать, этот бой закончится только на моей победе. — Хей, хей, постой, я уже дважды должна была сломать тебе кости, что с тобой не так? — Не можешь смириться с поражением, а? — посмеялся я. — Больше не буду сдерживаться, — показала она свой довольный оскал, будто давно ждала кого-то, вроде меня. Молот снова бросилась вперед, полностью сконцентрировавшись на атаке, а я лишь уворачивался, выжидая момент для атаки. Простые удары ее не возьмут, броски тоже не принесут результата, но что если я ударю туда, где будет больнее всего? У каждого человека есть такие места, которые называются болевыми точками, всего таких можно выделить несколько: глаза, основание ушей, плечевое сплетение, трахею, грудину, почки и живот. Если прямой удар в лицо не нанес урона, тогда смысла бить в другие более чувствительные места нет, а тыкать пальцами в глаза было бы совсем грязно, потому выход у меня всего один — сбить ее с ног и нанести удар, после которого она точно не встанет. Выжидая удобный момент, я наконец разглядел свой шанс, когда мы разошлись на расстояние вне радиуса досягаемости друг друга. Она перешла на бег, устремившись в мою сторону, ожидая очередного парирования, но сейчас для-кого будет сюрприз. Я бросился навстречу, и она приняла оборонительную стойку, но не для того, чтобы закрыться, а для того, чтобы контратаковать — бинго. Не знаю, в какой момент я усвоил для себя, что противников нужно подлавливать на их слабостях и чрезмерной уверенности, но такая тактика ведения боя уже спасла мне жизнь однажды, а сейчас я вновь ей воспользуюсь. Молот ожидала прямой удар, потому совсем не задумывалась о подводных камнях, которые гармонично расположились у меня в голове. Когда мы сблизились на расстояние удара, она замахнулась, но я резко нырнул вниз, выставив вперед ноги и опустив тело назад, имитируя падение. Мои ноги с силой врезались ей в берцовые кости, от чего та подкосилась и полетела вниз прямо на меня. В такой ситуации она могла сделать две вещи: постараться смягчить падение, выставив вперед руки, или с грохотом рухнуть на меня. Элемент неожиданности сыграл в мою пользу, потому наиболее вероятный вариант развития событий сыграл как раз мне на руку — она предпочла смягчить падение и оказалась полностью открытой. За какую-то долю секунды я хорошо прицелился и устремил свой кулак ей прямо в трахею, собрав в нем все силы, которые у меня были. Она врезалась в твердые кости, которые попали точно в цель, поразив ее дыхательную систему, от чего та рухнула на канвас и схватилась за горло, истошно надрываясь в непрерывном кашле, а я в этот момент возвысился над лежачим некогда непобедимым чемпионом. Все вокруг стояли в шоке с отвисшей челюстью, в клубе повисла тишина, которую развеял именно мой голос: — Судья, обратный отсчет. Мужчина явно не ожидал подобного исхода и сильно заметался, но стоило напомнить ему о времени, как тот сразу же бросился вести отсчет с десяти до нуля, пока он не достиг отметки в ноль секунд. — Что ж, господа, это большая неожиданность для нас всех, но чемпион свержен, а на его место встал новый боец! Назовись, победитель! — Тайкон, — пафосно произнес я, не выдавая своей радости. — Поздравляю, Тайкон, ты — новый чемпион нашего клуба! А теперь зовите медиков для Молота! — Н-нет, н-не надо, — кряхтела она. — Хей ты же так задохнешься, — произнес я. — В-все хорошо, я в порядке, — ответила она, уже оклемавшись и приподнявшись с пола, опираясь на руки. Подойдя поближе к лежащей без сил девушке, я протянул ей руку, которую она с улыбкой обхватила своей. — Поздравляю, Тайкон, ты победил, можешь собой гордиться, — похвалила меня Молот. — Спасибо, мне было приятно сразиться с тобой. — Поговорим в раздевалке? — шепнула она мне на ухо. — Зачем? — опешил я. — Нечасто встретишь тех, кто сильнее тебя, я бы хотела познакомиться поближе, — улыбнулась она. — Хорошо, тогда увидимся там через пять минут, — согласился я. — Буду ждать, — закончила она, устремившись как раз в направлении раздевалки. Я мог бы сразу пойти за ней, но меня интересовал тот мужчина, который поставил на меня довольно крупную сумму, он все еще сидел за стойкой с сигарой в зубах. До того, как мы с Молотом поговорим наедине, сначала я хочу узнать, почему он поставил на меня, а не на нее. Сблизившись с молчаливым стариком, я заговорил первым. — Слушай, старик, а почему ты поставил на меня, а не на Молот? — Знаешь, парень, я ведь бывший вояка, — поведал старик. — Как только ты вошел сюда, я сразу тебя заметил. Ты не похож на остальных, и раз уж ты полез на ринг, даже видя, как здоровые мужики падают под весом ее ударов, значит точно не слабак. Я сделал свою ставку и не пожалел, спасибо тебе, Тайкон, ты выиграл мне огромные деньги. Вот, держи, твоя доля, — он протянул мне пять латунных кредитов. — Не знаю, что и сказать, — в небольшом шоке пробормотал я. — Забирай, ты их заслужил. — Спасибо. Забрав свои пять сотен кредитов, я пошел в раздевалку, где меня уже ждала Молот. Стоило мне войти, как передо мной оказалась уже не та девушка, которая несколькими минутами ранее стояла на ринге, а совсем уж женственная особа, но с пацанским характером. Она уже успела переодеться в повседневную одежду, сбросив с себя форму для боя, нацепив футболку с широким воротником, из-под которого были видны красные лямки ее топа, поддерживающего грудь, а также какие-то черные джинсы в цвет футболки, на ногах виднелись такие же кеды, как у меня. Наверное, такая обувь в Гармонии самая популярная, потому молодежь привыкла носить только их. Она жадно опустошала бутылку воды, но, заметив меня, остановилась и привычно улыбнулась. — Ринна Регер, будем знакомы, — она протянула мне руку, чтобы пожать. — Постой, Ринна Регер? — на меня снизошло осознание. Это именно та девушка, которая год назад потеряла супруга в «Геномном инциденте». Именно она была подругой Каори, которая круглые сутки торчала на пороге типографии, но вскоре затихла, пропав из этого мира, а сейчас я встретил ее здесь, в каком-то второсортном бойцовском клубе. — Ну, да, что-то не так? — с непониманием спросила она. — Пойдем, нам не нужны лишние уши, — приказал я. — Куда? — не успела она и понять происходящего, как я уже тащил ее за руку. Сразу за раздевалкой была душевая, где можно было уединиться, закрыв дверь на замок. Оказавшись внутри, я затащил Ринну к себе, а затем отрезал нас от остальных. — Слушай, Ринна, это подарок судьбы — встретить тебя здесь, — говорил я, переполненный эмоциями. — Может ты уже объяснишь, что происходит, Тайкон? — нервничала она, немного покраснев от моей настойчивости. — Это ведь ты? Та самая Ринна Регер, которая стала жертвой «Геномного инцидента»? Это ты каждый день ходила в типографию «Наш Дом»? — Д-да, — все еще в шоке промямлила она. — Кто ты такой? — Послушай, только не убегай, прошу! — Слушаю, слушаю, — отстраненно проговорила она. — Меня зовут Ашидо Такаги, слышала хоть раз о таком? — Ашидо Такаги? Это ведь ты сбежал из исследовательской лаборатории через десять дней после «Геномного инцидента»? — Да, Ринна, это был я! Когда меня повели на эвтаназию, что-то внутри проснулось, и я сбежал, не помня, как убил кучу людей. Ты нужна нам, Ринна! Мы с моими друзьями объединились, чтобы положить конец правлению Котая и его шайке ублюдков, тогда я и вышел на тебя, желая узнать, что с тобой случилось, но я думал, что ты мертва! — Постой, вы что, бросили вызов королю? — обомлела она. — Да, сейчас мы набираем силу, чтобы однажды прийти во дворец и положить конец всему, что он творит. Только ты знаешь правду, которую можно обернуть против него, придав огласке! Ты же так хотела быть услышанной, днем и ночью добивалась своего. Что же случилось, почему ты затихла? — М-меня заткнули, — поведала она, — Король сказал, что, если я продолжу, меня просто тихо казнят, и тогда я опустила руки, залегла на дно. Ты правда можешь помочь мне, Ашидо? — Да, вместе мы сможем заставить Гармонию услышать правду! Ринна в ступоре стояла и смотрела на меня большими глазами, пока по ним не начали катиться слезы. В этот момент она выглядела совсем слабой и израненной, и я не понимал, что бы могли означать эти слезы. — Это и правда подарок судьбы, встретить тебя здесь, — проговорила она, хлюпая носом. — Я думала, что до конца жизни буду сидеть в тишине, каждый день утопая в своей ненависти, а потом появился ты, надрал мне зад на ринге, а теперь говоришь такие вещи. — Ринна, вместе мы сможем, ты пойдешь со мной? — Я пойду с тобой, Ашидо. Я верю твоим амбициям так же, как когда-то поверила амбициям Артура. Если ты правда намерен убить короля, я помогу тебе. — Ты не боишься, Ринна? — Мне нечего терять, Ашидо, — бесчувственно ответила она. — В тот день я все потеряла, человека, которого я так любила, убила гвардия, а потом они добрались и до моей семьи, убили маму с папой. У меня ничего не осталось, кроме моего грошового эго. Я тоже убила много людей, голыми руками положила целый гвардейский отряд, вооруженный до зубов, но это не принесло мне покоя. Умерших нельзя вернуть к жизни, а в памяти народа они запомнятся как изменники, предавшие Гармонию. Я не могу смириться с тем, что людей, которые работали на благо всего человечества, в миг не стало, а теперь их винят в том, в чем они не повинны. Душераздирающая история, которую так эмоционально пересказывает Ринна, очень похожа на мою, потому у меня самого невольно наворачиваются слезы. — Ринна, ты ведь ренегат, да? — осторожно спросил я. — Нет, Ашидо, я не ренегат, я — геном. — Геном? — удивился я. — Среди нас есть один геном, но она не боец. — По моим венам течет «Ген Х», который стократно стимулирует физические способности носителя: удар кувалды, скорость машины, нечеловеческая регенерация, кости прочнее стали. Они сделали меня монстром, и теперь обязаны за это заплатить. — Мне знакомо это чувство, я тебя понимаю, Ринна, — посочувствовал я. — Когда думаешь, что весь мир от тебя отвернулся, все считают тебя монстром. И сколько бы ты не сделал благих дел, без великой цели все равно не найдешь для себя покоя. — Это так, Ашидо, — вздохнула она. — Я готова пойти с тобой, если есть хоть какой-то шанс наконец сбросить груз с моего уставшего сердца. — Мы примем тебя, Ринна, как друга и как товарища по беде, — улыбнулся я где-то под маской. Она утерла слезы о свои черные перчатки без пальцев и наконец улыбнулась. На плечи этой девушки свалилось достаточно, чтобы она пошла против системы, готовая пролить кровь, если придется. Я чувствую, как в моей жизни появляется все больше союзников, готовых посвятить себя единому делу, одной великой и недостижимой цели. — Идем, переночуем сегодня у меня, ты не против? — она взяла меня за руку. — Не против, идем, подруга. Ее глаза немного опухли, и кожа вокруг покраснела, потому мы постарались улизнуть без лишнего внимания, благополучно оказавшись на улице. Свежий воздух освежил нас обоих после душной раздевалки, Ринна в этот момент выглядела самой счастливой девушкой на свете, она молча стояла со мной, держа за руку, и смотрела в небо, расплываясь в искренней теплой улыбке, оно и неудивительно, ведь ни с того ни с сего с неба свалился человек, пообещавший ей однажды свершить долгожданную месть. Я все еще не знаю подробностей того случая, но она сама все рано или поздно расскажет, потому переживать не о чем. У меня появился новый сильный друг, который проникся моими амбициями и готов идти за мной по головам. В ночной тишине мы разговорились, затрагивая все возможные темы, будь то школьные годы, детство или даже секс. Ринна говорила свободно, не стесняясь ничего, таких людей в мире немного и мало кто способен жить, имея простой и приятный характер. Они с Мисато точно подружатся, ведь она точно такая же, но имеет совсем другие планы на жизнь. Ринна поведала, что еще в раннем детстве была бунтаркой, но никогда никого не задирала. Она дралась с теми, кто сильнее нее, даже не имея тех сил, которыми владеет сейчас. Спустя некоторое время мы достигли многоэтажки где-то в Академическом районе. Поднявшись на лифте на шестой этаж, мы вошли в скромную ухоженную квартирку, где с порога нас встретила большая собака породы сиба-ину, которая сразу же бросилась в объятия к хозяйке. — Знакомься, это Цезарь, — радостно произнесла Ринна. — Привет, Цезарь, будем знакомы, — поприветствовал я собаку. — Я постелю тебе в комнате, а сама посплю в гостиной, хорошо? — Тебе решать, я же гость. — Тогда располагайся. Пока Ринна стелила постельное белье в одной из комнат, я немного осмотрелся. В этой квартире когда-то жил кто-то кроме нее, две кровати, два стула на кухне, кружки с сердечками. Добивающим фактором стало фото в гостиной, на котором виднелась сама Ринна и голубоглазый блондин рядом — ее супруг Артур, видимо. Рядом располагалось еще одно фото, но уже семейное с подписью «семья Регер», на нем была маленькая Ринна и супружеская пара родителей. Подумать только, скольких близких она потеряла в один день, как когда-то потерял я, но у меня не было таких теплых отношений с родителями, чтобы хотелось о них вспоминать. Когда кровать наконец была постелена, Ринна пригласила меня в комнату, где я уютно расположился на мягком матраце, укутавшись в теплое толстое одеяло, способное согреть в любой холод. — Спокойной ночи, Ашидо, утром поговорим, — улыбнулась Ринна, стоя передо мной в своем красном топе. — Спокойной ночи, Ринна.Глава 22: Метаморфоза
Покой, приятный запах чистоты, мягкая кровать, никакого сигаретного дыма и криков на улицах. Утренний шум утонул по ту сторону реальности, вся мирская суета отделилась от того мира, в котором в невероятном блаженстве сейчас утопаю я. В сегодняшнюю ночь мой сон с зеркальным лабиринтом повторился, и не скажу, что я ему не рад, но, когда вновь оказываешься запертым среди тусклых очертаний самого себя, плавающих в осколках воссозданных и разрушенных зеркал самой Бездной, становится совсем не по себе. Чувство комфорта слабо перебивало ощущение нарастающего страха, который с каждой секундой все больше и больше пропитывал меня. Когда-то я уже слышал о таком творении человечества, как сонник, предсказывающий будущие события, исходя из совокупности ключевых факторов, произошедших во сне. Если меня когда-нибудь спросят, какую бы вещь я с уверенностью назвал самой бесполезной из всех когда-либо существовавших на земле, я отвечу однозначно, назвав сонник, ведь на кой черт нужна книжка предсказаний человеку, всю жизнь петляющему по пустоте? Да и зачем она тем, кто видит обычные человеческие сны, которые строятся из эмоционального состояния хозяина мозга? Будущее невозможно предсказать, нельзя просто вписать пару слов на бумагу без отбеливателя и назвать свое творение гарантом свершений. Поплутав среди мрачных битых зеркал, я вскоре очнулся, но по ощущениям прошло куда меньше времени, чем на самом деле, будто я смог пропустить подробности полного цикла сна, не прибегая к медитации. Встав с кровати, я направился в гостиную, где вчера расположилась Ринна, но к моему удивлению она все еще крепко спала, то ли дело пуская слюни на подушку. Обычно я всегда просыпаюсь последним, а потом не очень стремительно выхожу из комнаты навстречу уже давно начавшейся суете, потому мне совсем непривычно сегодня проснуться раньше кого-то, думая, чем занять себя, пока единственный мой собеседник все еще плавает в каком-то радужном сне. Пускай я уже сказал, что сонник — это самая бесполезная вещь на всей планете, но интерес к тому, что же по этому поводу говорит автор, сам собой проявился, не оставив мне выбора, кроме как шариться на полке с книгами Ринны. Да, у нее была такая полка прямо в гостиной, прямо над семейными фотографиями, которые я вчера так старательно разглядывал. Библиотека этой девушки собрана весьма своеобразно: подростковые романы, философия, книги о саморазвитии, анатомия человека, генетика — никакого намека на любимый жанр. Пока мои руки скользили по книгам, а глаза метались в поисках сонника, позади послышались шорохи пробуждения: — Что ты делаешь? — пробормотал сонный голос. — Ищу сонник, — ответил я. — Доброе утро, Ринна. — Доброе, Ашидо, а зачем он тебе, кошмар приснился? — протирая глаза рукой, то ли с интересом, то ли сгорая от незримого недовольства, сказала Ринна. — Можно и так сказать, мне никогда раньше не снились сны, но в последние дни я на протяжении всего цикла брожу по лабиринту из битых зеркал, в которых не вижу своего отражения. Мне просто интересно, что может сказать сонник о таком положении вещей. Ринна поднялась с дивана и поплелась в мою сторону, открыв дверцу шкафа рядом с полкой, на которой я все еще шарился. Достав из него толстую маленькую книгу фиолетовой палитры, она протянула ее мне. Картина того, как полусонная девушка стоит напротив меня в одном топе и коротких шортах выглядела сногсшибательно. Эту девушку нельзя было назвать просто милой, она выглядела сильной и глаз цеплял не образ скромной девочки, а уверенной в себе женщины. Пока другие тщательно ухаживают за своим пупком, чтобы не было стыдно выставить его на обозрение, Ринна показывает мне свой эстетичный пресс, говорящий не только об ее усердных тренировках, но и выглядящий сексуально. Взяв сонник из ее рук, я принялся рассматривать содержание в поиске ключевых слов, пока наконец не нашел пункт «зеркало». — Я пойду в душ, расскажешь о сне, когда выйду, — держала в курсе Ринна. — Хорошо, иди. Открыв нужную страницу, я принялся читать небольшой абзац со значением сна, но в основном там были случаи, когда в зеркале видно тебя самого, либо твоих близких, однако был и такой пункт, где зеркало обозначалось разбитым. «Увидеть разбитое зеркало — знак насильственной смерти кого-либо из близких людей.». Знаю, что это лишь бред сумасшедшего, но толкование снов все же заставляет прочитавшего занервничать, приводя его к самокопанию. — Насильственная смерть, значит, — вслух проговорил я с ироничным тоном. Я все еще не нашел своих друзей, и совсем не знаю, что с ними случилось за год, потому не исключен и факт того, что кто-то из них уже может находится в могиле, разделенный по кусочкам. Верится в это слабо, но эмоциональная нагрузка от прочитанного склоняет разум к неподтвержденной истине. Если хорошенько взвесить факты и подумать, то самый большой шанс умереть за этот год был у Юмико, в то время как у остальных он плавал среди меньших значений. — Все, хватит, — снова сказал я вслух, захлопнув книгу и положив ее на место обратно в шкаф. Как бы там ни было, сейчас мои переживания неоправданны, ведь правда таится где-то в тишине, потому не стоит сейчас об этом переживать. Я пошел на кухню, где непривычно для себя включил чайник и принялся рассматривать содержимое холодильника, который был заполнен преимущественно едой быстрого приготовления, либо уже готовой. Когда термоэлемент чайника громко щелкнул, Ринна уже вышла из душа с полотенцем на голове и присоединилась ко мне. — Бутеры будешь? — спросила она, глядя в глубины холодильника. — С чем? — поинтересовался я. — Тебе в стиле «фитнес» или как ненормальному человеку сделать? — Как ненормальному, — немного оторопев, ответил я. — Значит с колбасой, сыром и майонезом? — Еще чеснок потри туда, — добавил я. — Хоть что-то здоровое ешь, — фыркнула она. Ринна достала из холодильника продукты, удобно расположилась перед кухонной столешницей и принялась нарезать содержимое для бутербродов. Пока ее руки были заняты ножом, я решил налить чаю, чтобы не сидеть, будто барин, ожидающий своего шведского стола. — Чай, кофе? — спросил я. — Зеленый без сахара, разбавлять не надо. Неудивительно, что она не пьет кофе, а вместо этого предпочитает обычный зеленый чай, который неплохо сжигает лишний жир — как и подобает спортивному человеку. Закончив с приготовлениями, мы довольно уселись за стол, начав уплетать свою пищу. Мне достались озвученные ранее бутерброды, подогретые на мини-гриле, чтобы хлеб был хрустящим, а сыр расплавился. Ринна же обошлась каким-то здоровым хлебом без дрожжей, а не тостовым, положив на него лист салата, помидор и огурец. Никогда не понимал людей, которые едят без добавок, спокойно проглатывая не очень вкусную комбинацию продуктов. — Ну, что по итогу? — прожевав, заговорила Ринна. — Не очень приятный сон, — ответил я. — Поначалу я был рад оказаться во сне, а не в пустоте, но, когда сон повторился, мне стало не по себе, будто это какой-то плохой знак. — Что говорит сонник? — Предвещает насильственную смерть близкого человека. — Так решил автор книги, который не ручается за правдоподобность? — усмехнулась она. — Знаю, что это все выдуманный бред, но не могу отделаться от мысли, что кто-то из моих друзей мог умереть. — Слушай, Ашидо, ты говорил, что тебе раньше никогда не снились сны. Прям вообще никогда? — поинтересовалась Ринна. — Никогда, — подтвердил я. — Всю жизнь я бродил по пустоте, которая редко сменялась в цветах. Вокруг ничего не было, но иногда был слышен шепот, который можно было разобрать только раз в тысячу таких снов. — Я слышала, что пустота снится всем шепотам. Ты ведь шепот, тогда можешь подтвердить, что это так? — Если говорить по опыту своему, моей возлюбленной и моего кровного врага — то да. — Не позавидуешь, — вздохнула она с улыбкой. — Твоя любимая, получается, тоже шепот? Как вы познакомились? — Ох, это был страшный случай, но вспоминая о нем сейчас, я думаю, что это было даже забавно. Я в тот день ходил по рабочим делам на окраину Дрянного района, где прожил все детство. На обратном пути я заглянул на нашу с другом секретную базу, но вместо теплых воспоминаний застал ее в компании бандитов. Они хотели ее изнасиловать, тогда я впервые пошел на осознанное убийство, потом зализывал ее раны, вытирал кровь с кожи, уже был готов бросить, но порезы начали затягиваться на глазах. — Как у тебя, когда я сломала тебе ребра и руки? — подметила Ринна. — Не совсем, ее раны были открытыми и заживали в сопровождении яркого свечения, а мои кости переломались внутри, потому я смог незаметно залечиться. Пробей ты мне грудь кулаком насквозь — тогда бы уже не вышло. — Дай угадаю, она полюбила тебя с первого взгляда, когда ты ее спас? — Наверное. Я этого не замечал, но она вела себя странно, проявляла знаки внимания, отрицала, что у нее есть чувства ко мне и бесилась, когда я спал на одной кровати с ее подругой. — Мацал за титьки подружку, пока влюбленная девчонка била подушку? — ехидно улыбнулась Ринна. — Все не так, никогда еще не трогал женскую грудь, — спокойно ответил я. — Верю, верю, пай-мальчик. Как ее зовут хоть? — Юмико. — Красивое имя, чистокровная японка? — Не знаю, если честно, она может быть и полукровкой, как я, который наполовину русский. — Я понимаю эту девушку, сама же влюбилась в Артура с первого взгляда, когда он меня спас, рассказать? — Если не секрет, я знаю, что его больше нет, потому, если тебе тяжело об этом говорить, лучше не надо. — Это не секрет, Ашидо. Я уже рассказывала тебе, что в детстве была бунтаркой и плохо училась, дралась со всеми встречными плохими парнями и никогда не проигрывала. Ты был вторым, кому я проиграла, потому сразу же меня зацепил. Меня всегда тянуло к амбициозным людям, как магнитом, Артур тоже таким был. В старших классах я много прогуливала, предпочитая любимое дело, в тот день ко мне пристал очередной выскочка, думая, что вот-вот поживится молоденьким женским телом. — Ты тогда его отметелила, как следует, да? — предположил я. — Если бы, — улыбнулась она. — Я могла дать ему в нос, и он бы сразу убежал, но за меня заступился высокий блондин с голубыми глазами. Это был первый раз в моей жизни, когда кто-то за меня заступился, потому я сразу в него влюбилась. Артур оказался амбициозным генетиком в компании «GenTask», они работали над сывороткой молодости, если можно так ее назвать. На самом деле это был ряд препаратов, улучшающих иммунитет, кровообращение, стимуляцию мышечной массы, стойкость сухожилий и укрепляющих кости. Выйди эти препараты в свет, человек мог бы жить больше сотни лет, позабыв о раке и болезнях сердца, но Котаю почему-то пришлась не по душе такая деятельность. Мне тогда еще было семнадцать, это было год назад, я на парусах любви все время бегала к нему на работу, ломилась внутрь, но меня не пускали, пока не смирились и не заключили со мной контракт, по которому я согласилась на введение препаратов, близких к завершению. Тогда мы стали видеться все время, никто друг другу не надоедал, у нас было все: любовь, романтика, деньги, секс, но не было главного — обручальных колец на безымянных пальцах. Тогда Артур пообещал мне, что в день моего восемнадцатилетия он сделает мне предложение. — Это же прекрасно, Ринна! Ты встретила поистине хорошего человека, — радостно лепетал я, позабыв об исходе, пока не увидел, как по ее лицу катятся слезы. — В тот день, когда мне исполнилось восемнадцать, я потеряла все и стала убийцей, — хлюпая, продолжила она. — Я тогда в очередной раз пришла на работу к Артуру, уже зная, что меня ждет. Мы уединились в конце углового коридора, тогда он встал на колено и достал кольцо, в этот момент я чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете и уже была готова сказать «да», но мое счастье разрушили вооруженные гвардейцы, которые вдруг выбежали из-за угла. Артур подставил свою грудь, чтобы закрыть меня от выстрелов, я слышала, как трескаются его ребра от автоматной очереди, слышала, как кричат люди где-то вдалеке. Мы ввалились за двери из пуленепробиваемого стекла, он закрыл их, еле стоя на ногах, а потом рухнул на пол, ударившись спиной об столешницу со склянками. Артур умирал у меня на глазах, хоть я и не хотела этого признавать, пыталась его спасти, бегала в поисках спирта и бинтов, но он лишь отмахивался. Когда я уже заливала его раны, он тихо проговорил мне на ухо о препарате, который мертвого из могилы вытащит. Артур указал мне пальцем на сейф и сказал пароль, тогда я загорелась надеждой, что смогу его спасти, даже слезы на момент обсохли и паника прекратилась. Когда в моих руках оказался огромный шприц, я с трясущимися руками сидела над его телом, никак не могла найти в себе силы, чтобы всадить в него эту иглу, потому он сам взял его из моих рук и тогда… Она начала истерично рыдать, всхлипы перебивали толковую речь, слезы водопадом падали прямо в тарелку с недоеденным бутербродом. Я не знал, что мне сказать, только искренне сочувствовал ей в ее утрате. — Ринна… — Тогда он…с р-размаху…всадил мне иглу в шею, — она еще сильнее заплакала. — Его последние слова я запомнила навсегда: «Не мою жизнь нужно спасать, только ты здесь любишь подраться, так задай же им жару и…живи…Ринна.». На этом моменте Ринна совсем потеряла контроль над эмоциями. Я предупреждал ее, что лучше оставить эту тему, если вдруг дойдет до такого, но она слишком долго несла этот груз, не в силах выговориться кому-то. Истошный плач перешел на крик боли, пронзающий каждый уголок сердца даже самого черствого человека. Я встал из-за стола, подошел к ней и обнял, подняв со стула, эта сильная на вид девушка не только мускулатурой, но и сердцем, рыдала мне в кофту, словно ребенок, потерявший маму в толпе. Артур мог выжить и сейчас бы он был монстром, а не Ринна, но его сердце твердо решило, что Ринна должна выжить любой ценой, даже если останется совсем одна против всего мира. Теперь я знаю всю правду и еще больше ненавижу короля, который в этот день отдал приказ не оставлять никого в живых, даже не поведя бровью, а затем заткнул Ринне рот, не желая слушать осуждения, не желая признавать, что своими руками погубил жизни людей, которые вносили в этот бренный мир лишь добро. Теперь я понимаю, почему она сразу согласилась пойти со мной, почему готова убивать — из-за гордыни одного человека, в котором человечности меньше, чем в таком отвратительном монстре, как Хандзо. — Пойдем, Ринна, я познакомлю тебя с Мисато, — шептал я. — Тебе нужно развеяться и отвлечься от мыслей об Артуре. — Х-хорошо, — мямлила она, отбиваясь от тонны соплей, — пойдем. Мисато была первой, о ком я в этот момент подумал, ведь она похожа с Ринной характером и так же старается жить, закрывая глаза на прошлое, но не забывая о нем, каждый день разбавляя долей бесконечного позитива. *** По дороге до гаража Мисато, мы немного поговорили о веселом, я рассказал Ринне о ситуации, когда Итачи спалила кухню, о случае, когда пьяная Юмико тараторила о вкусной курице в доме Ишимару, все это было так давно, что сейчас вспоминается только с улыбкой. Моя новая подруга повеселела, отвлеклась от событий минувшего, наконец вернув себе свой уверенный и харизматичный образ. И вот, наконец, мы оказались перед заветным гаражом, в котором с самого утра текла жизнь. Мисато сразу же нас заметила, подхватила под руку Войд, занятую игрой, после чего вышла на свет. — Я уже переживать начала, вижу ты хорошо провел время, — сказала она, бросив довольный взгляд на Ринну. — Чиз, Мисато! — поприветствовала ее Ринна, идентично подставив руку к голове, даже не зная о фирменном приветствии девушки в рабочей одежде. — Меня зовут Ринна, приятно познакомиться. — Чиз, Ринна! — утопая в радости от такого приветствия, воскликнула Мисато. — Привет, меня зовут Войд, я люблю цветы и кошек, — поздоровалась наша скромная подруга. — И тебе привет, Войд! — подключилась Ринна. — Я конечно не люблю цветы, а еще предпочитаю собак, нежели кошек, но мы с тобой подружимся. — Она не поймет, что ты сказала, — ехидно фыркнула Мисато. — Почему? — оторопела Ринна. — Задержка в развитии, скажем так, — пояснил я. — Ох, вот как, — вздохнула она. — Ну, не беда, рано или поздно всему научится. Это хорошо, что девочки смогли найти общий язык, увидевшись впервые. — Тайкон, я тут занялась синхронизацией передатчика с приемником, пока у тебя было ночное рандеву — все готово, — обрадовала меня Мисато. — Тайкон? — вмешалась Ринна. — Ты не говорил Мисато о своем настоящем имени, или ей просто по душе называть позывной? — Не говорил, скромничает, — пояснила Мисато. — Да мне как-то по барабану. — Так не пойдет, дай-ка кое-что попробую. Войд, смотри на меня, видишь? Это Ринна, это Мисато, это Войд, а это кто? — Ринна показывала на всех пальцем поочередно, пока он не остановился на мне. — Ашидо, — пробормотала Войд, в очередной раз выдав меня. На этот раз мне уже было все равно, так даже лучше, ведь скрывать свое имя от друзей было бы совсем грубо, учитывая то, что все в этой компании его знают, кроме Мисато. — Ашидо, значит, — довольно улыбнулась Мисато. — Еще один секретик раскрыт, спасибо, Ринна, тебе тоже, Войд. — Пожалуйста, обращайся, — блеснула знаниями Войд, пока Ринна утвердительным жестом показала что-то вроде «без проблем». — Что касается приемника, — продолжила Мисато, — он работает и ждет появления сигнала, я оповещу тебя, когда маячок замигает на карте, а пока, вот, возьми, — она протянула мне уже знакомое переговорное устройство, а затем также раздала предмет связи остальным. — Пользоваться умеешь? — Приходилось, — подтвердил я, — спасибо. — Ну, значит разобрались, пивка? — Мисато вытянула перед собой алюминиевую банку. — Не, спасибо, спортивные люди не пьют, — отказалась Ринна. — А я буду, — скромно ответил я. — Что ж, товарищи, милости прошу к моему гаражу, — радостно произнесла Мисато, пригласив нас внутрь. Я был уверен, что Ринне здесь полегчает, и надежды не остались неоправданными — пойти сюда было хорошим решением. Все присутствующие уже видели меня без маски, потому я снял ее сразу, как только Мисато прикрыла двери, и отдался посиделкам в душевной компании молодых девушек. Иногда мне не хватает друга, с которым можно поговорить о «мужских» делах, которые обсуждать с дамами было бы совсем некомфортно, но судьба почему-то подкидывает мне только их, не считая такие исключения, как Илия и Леонхардт. В такой уютной дружеской атмосфере мы просидели внутри до самой ночи, потеряв счет времени в потоке бесконечного позитива. Когда уже пришло время спать, Ринна собралась уходить домой, но пьяная Мисато уговорила ее остаться на ночь, дав обещание, что освободит ей матрац, а сама будет ютиться на одном диване со мной и Войд — меня, разумеется, никто не спросил. Когда девушки уже собрались укладываться, я решил выйти подышать воздухом в одиночестве, стараясь осуществить то, о чем задумался еще вчера — взобраться на крышу и посмотреть на звезды. Никто и слова не сказал против, потому я спокойно покинул гараж, устроившись совсем рядом — на крыше дома этого же переулка, куда было легко забраться по ржавой лестнице, поднявшись всего на четыре этажа. Я расположился на краю здания, усевшись на «коньке», довольно откинулся назад, оперевшись на руки и уставившись на ночные звезды. Когда-то давно я слышал, что на небе есть созвездия — это такие рисунки, сформированные звездами, каждый имеет какое-то значение, которое толкуется в гороскопах. Очередной бред сумасшедшего, возомнившего, что спонтанное появление звезд в результате гравитационного коллапса газовых облаков определяет судьбу, а водород и гелий знают о человеке больше, чем он сам. Звезды могут быть красивыми, но не судьбоносными, на них всегда приятно смотреть, особенно в компании с близким для тебя человеком. Кстати, о компании, какое-то время я сидел в одиночестве, пока в один момент не почувствовал, как какой-то сильный шепот подошел ко мне со спины. Он стоял прямо позади и пялился на меня, не спеша подходить ближе, а я даже не знал, друг это или враг, потому лучшим решением в такой ситуации мог быть только вопрос, после которого я спрыгну вниз, если получу отрицательный ответ. — Кто ты такой? — обратился я к инкогнито за спиной. — Вижу, ты нашел себе новых друзей, Ашидо, — послышался очень знакомый голос, в котором я сразу узнал долгожданного компаньона. Его появление было лишь предположением, ведь даже сильного шепота не узнать, пока не увидишь его прямо перед собой. Обернувшись, я встретился с многозначной улыбкой хорошо запомнившегося мне мужчины в рогатом шлеме. — Все-таки нашел меня, вольная ты птичка, — подколол я его. — Сколько же времени утекло, шепот примирения, — все так же искренне улыбаясь, произнес Илия Кишин. — Присаживайся, мне есть, о чем тебе рассказать, — подозвал я его поближе. Илия подошел максимально близко, аналогично усевшись на край и свесив ноги. — Ну, рассказывай, где же ты пропадал целый год, — с интересом спросил Илия. — Хороший вопрос, — вздохнул я. — Не поверишь, но когда я вернулся, то даже не знал, что прошел почти год. — Все думали, что ты тогда умер, Юмико рассказала нам, что на площади вы встретили Хандзо и вступили с ним в бой, а потом он затянул тебя в Бездну. Твои друзья ничего о ней не знают в отличие от меня, потому я предположил, что ты просто попал во временную петлю, это так? — Что-то вроде того, меня то ли дело перекидывало с места на место десяток часов, пока я не встретил Войд, которая вытащила меня оттуда, — пояснил я. — Значит, Юмико выжила в тот день и вернулась домой. Все остальные тоже в порядке? Ты знаешь, где они сейчас? — Да, знаю, в последний раз я пересекался с Хорнет в ордене «Юстиция», немного пошарился у нее в голове, узнав, где они теперь обитают, — обрадовал меняИлия. — Хвала небесам, скажи мне, — молящим тоном озвучил я просьбу. — Не думаешь, что так будет неинтересно? — он издевался надо мной. — Пожалуйста, я не могу больше скитаться по улицам, не зная, где мои друзья и что у них сейчас в голове. — Не переживай, Ашидо, — утешал он. — Амелия последние несколько месяцев ночует дома, она точно уже успела заметить твой подарочек и притащила его к остальным. — Откуда ты про него знаешь? — оторопел я, потому что он даже не шарился у меня в голове, о чем бы я точно узнал. — Разве это не очевидно? — подтрунивал он. — Ты стал сильнее, Ашидо, твоя душа претерпела кардинальные изменения, ты даже не заметил, как я залез тебе в голову. — Ну и козел же ты порой, — осекся я, осознав, что повел себя неосторожно. — Ты тоже порой даешь осечки, мысля в рамках ребенка. Даже не заметил, как сильно ты изменился, держи, — его рука нырнула под плащ в небольшую кожаную сумку, откуда он достал некое подобие линзы для лупы, но та была какой-то замыленной, после чего протянул ее мне. — Что это? — поинтересовался я. — Взгляни в отражение и скажи, что ты в нем видишь, — скомандовал Илия. Я внимательно вглядывался в линзу, стараясь подобрать угол, при котором смогу хоть что-то увидеть, пока наконец не проявилось мое отражение. В нем я увидел собственное лицо, не претерпевшее никаких изменений, за исключением одной шокирующей детали — цвет моих глаз изменился. — Теперь видишь? — подкалывал меня он, зная, что у меня даже в мыслях не было шокирующей правды. — Голубой цвет символизирует твои искренние намерения и критический подход к действительности. Цвет энергии шепота может измениться, если состояние его души переходит из точки «А» в точку «Б», — поведал Илия. — Хочешь сказать, что теперь я совсем другой? — я не понимал, что именно во мне изменилось, ведь Ашидо Такаги остался все тем же хлюпиком, изо дня в день копающимся в себе. Я на самом деле даже не обращал внимания на свой цвет глаз: не смотрел в отражение, не заводил речь о глазах с новыми друзьями, которые не видели меня прежнего. Моя рассеянность и недогадливость — порой такая заноза в заднице. — Ты сильно изменился, Ашидо, стал решительнее и радикальнее, а вместе с тем твое сердце прониклось большим сочувствием к остальным. Я знаю, что тебе пришлось пережить и видел, через что пришлось пройти, чтобы стать сегодняшним тобой. — Раз уж ты все видел, тогда для тебя не будет сюрпризом подарочек из Бездны? — огорченно промолвил я, протянув ему линзу обратно. — Сюрприз еще не испорчен, — улыбнулся он, складывая свою стекляшку в сумку, — доставай ее. Я засунул руку в карман, откуда вытащил аккуратно свернутую страницу дневника, после чего передал ее в руки собеседнику. Илия развернул бумажку и принялся внимательно читать, улыбаясь все время процесса. Когда он наконец закончил, то так же аккуратно свернул ее в исходное состояние и запрятал куда-то под плащ. — Это страница из дневника самого дорогого для меня человека, — решил объяснить он, понимая, что мне самому интересно узнать, что же там написано. — Кем написаны эти строки и о чем этот человек пишет? — сгорая от любопытства, спросил я. — Моей женой, Марией Кишин, — с улыбкой произнес он. — Благодаря тебе я теперь знаю, что она жива и старательно избирает для себя счастливое продолжение жизни. Тебе, наверное, интересно, где же ты оказался тогда? — Честно говоря, я совсем не понимаю, что произошло в Бездне и что я там увидел, где оказался и почему. — Для этого и нужны друзья, вроде меня — чтобы все тебе объяснить. — Ты уже признал себя моим другом? — подтрунивал я. — Можешь так считать, начиная с сегодняшнего дня, ты доказал мне, что достоин носить свое имя и на тебя можно положиться в нелегком деле, — похлопал он меня по плечу. — Что касается Бездны, то она любит издеваться над живыми в мире опустошенных душ, подкидывая то ли истину, то ли ложь, дополняя картину чем-то своим, но все, что ты увидел тогда — это была истина. — Я не понимаю, — слегка отрицательно повертел я головой. — Когда ты попал в собственный дом, то застал в нем труп своего отца и разруху — это и есть истина. Однако оживший скелет — это лишь трюк Бездны, чтобы помутнить твой рассудок, — объяснил он. — Но то, что было дальше, для меня оказалось в некотором роде шоком. — Почему? — Потому что сама Бездна свела нас с тобой. Я никогда не верил в судьбу, но любой, увидев такое, точно бы поверил. Эта пустая сука закинула тебя во временную петлю не единожды, а дважды. — Что ты хочешь этим сказать? — опешил я. — Помнишь книгу в морге? — Да, «что-то там логия», из головы уже вылетело. — Посмотри мне в глаза, Ашидо, — скомандовал он. — Я не хочу, чтобы ты снова лез мне в душу, — отстранился я, отведя от него взгляд. — Сейчас ты полезешь в мою душу, а не я в твою, — обнадежил он. Илия еще ни разу не врал мне, только лишь говорил загадками, что очень сильно раздражает. Поверить ему было оправданным решением, потому я подчинительно взглянул куда-то глубоко в длинные вертикальные зрачки, почувствовав, как мое сознание куда-то устремилось, будто меня засосало в какой-то фильм, пока наконец не начала проигрываться пленка: — Мастер Кишин, ваша книга так лаконично изложена! — громко говорил странный лысый мужчина в мантии. — Позвольте поблагодарить вас за такой дар! — Не стоит, Якоб, я должен оставить что-то после себя, тем более, что вся энтропология от и до написана моей рукой — я не привязан к тому, что знаю наизусть. — В любом случае, благодарю вас, мастер Кишин! Я уже осилил несколько аспектов и активно практикуюсь в ленсарсии! Мои знания будут переданы вашим последователям, клянусь! — Тогда мне нужно благодарить тебя, верховный алхимик, Якоб Фостер. — Приму с честью, мастер Кишин! — поклонился он. На этом моменте пленка оборвалась, и меня тем же путем вернуло в реальность, перед глазами показался Илия в той же позе полубоком, пристально глядящий на меня. — Илия, это ты написал энтропологию? — в небольшом шоке спросил я. — Ты сам все видел, Ашидо, — спокойно ответил он, не дав однозначных гарантий, — а теперь я поведаю тебе, где же ты оказался после того, как упал в пропасть. — И где же? — В резиденции графа Абеле где-то в XIII веке. — В XIII веке? — громко и ошарашенно спросил я. — Тебе стоит знать правду, раз уж мы теперь друзья, потому прими тот факт, что мне сейчас около восьмисот шестнадцати лет, если отпустить детали. — Постой, хочешь сказать, что ты жил в то время? — ну и дедуля же этот мастер Кишин, с трудом верится. — Именно так, я был в числе первооткрывателей алхимии. Попав в резиденцию, ты столкнулся с людьми, говорящими на древнемелийском — государственном языке королевства Меления, в котором я родился. Они были ошарашены тем, что ты контролируешь энтропиум голыми руками. Страница дневника Марии тоже написана на нем, Бездна показала тебе истину, никак не связанную с тобой, но относящуюся ко мне напрямую. — А что же такое этот энтропиум? — поинтересовался я, ведь уже много раз слышал об этом слове. — Говоря простым языком, энтропиум — это один из двух верховных аспектов энтропологии, обратный природной эссенции. Вы привыкли называть энтропиум внутренней энергией шепота, или энергией Бездны, но это не совсем правильно, ведь эта энергия существует не только в Бездне, ее можно получить путем преобразований одного аспекта в другой, но в бесконечной пустоте ее больше всего, потому Бездна существует по ту сторону реальности. — Ты говоришь слишком умно, я половины из сказанного не понял, — возмутился я. — Рано или поздно поймешь, — отстранился он от упрощения. — Как ты знаешь, в Гармонии где-то в горах находится разлом, из которого энтропиум вытекает в реальность, но, сталкиваясь с огромным сопротивлением природной эссенции, просачивается только нелетальная его часть, а затем откладывается в телах граждан. Это и есть ответ на вопрос, почему ты был шепотом с рождения — твоя семья жила достаточно близко к разлому, чтобы ребенок в утробе пропитался энтропиумом, появившись на свет с красными глазами, как в знак, предсказывающий твое недалекое будущее. — Это не правда, меня избегали и презирали только из-за глаз! — не желал я признавать все вышесказанное. — Это правда, Ашидо, над тобой издевались только потому, что ты был слаб. Вспомни Лаффи, почему же с ней так не поступали? Больше всего мне не хотелось верить в то, что Илия прав, ведь я на самом деле был слабаком, все время опускал руки и рыдал в одиночестве, пока Лаффи довольно прыгала в любой компании даже самых отмороженных и жестоких детей. Если Бездна на самом деле знает судьбу каждого человека, а шепот из нее подсказывает, как не сбиться с пути, тогда мы с Илией и вправду должны были встретиться, чтобы стать друзьями. — Ты прав, — вздохнул я, — прости, что сомневаюсь в тебе. — Не бери в голову, даже если я люблю скрывать и не договаривать — я никогда не вру, — уверенно произнес он. — Лучше уж горькая правда, нежели сладкая ложь, по такому принципу живет мастер Кишин. — Тогда, раз ты такой честный, может расскажешь мне, что из себя представляет «шиирацу»? — демонстративно потребовал я. — Без проблем, — спокойно согласился Илия. — Ты уже знаком с одной из моих сильнейших способностей, знаешь, что она делает, но не вдавался в суть. Не буду рассказывать все до деталей, но в общих чертах опишу: «шиирацу» применяется только при прямом зрительном контакте, если он зафиксировался хотя бы на секунду, тогда я погружаюсь глубоко в голову жертвы и отбираю для себя важные фрагменты из его кратковременной и долговременной памяти. Эта способность неидеальна, поскольку я могу узнать только то, что человек помнит сам, к примеру, какой-нибудь законопослушный гражданин всегда помнит, что держит у себя в подвале детей, но не помнит, по какой улице он возвращался домой после пьянки — в таком случае я точно буду знать о детях и его точно настигнет кара закона, но маршрут передвижения останется где-то за кадром. — Это все равно очень круто, Илия, никто не может тебе соврать или что-то утаить, ведь он всегда помнит о том, что ты знать не должен! — Это вовсе не круто, Ашидо, это — проклятие, — тяжело вздохнул он. — Я стал совсем черствым, копаясь в потерянных душах, вроде тебя или Хандзо. Каждый раз, смотря человеку в глаза, я думаю, а нужно ли мне это? Стоит ли оно того — смотреть на слезы, смерти, издевательства и человеческую ложь? В этом мире меня держит только страх перед смертью, потому что для меня ее уже давно не существует, за ней кроется нечто куда более ужасное, о чем ты даже не можешь себе представить. — Прости, я сказал, не подумав, — раскаивался я, даже не предполагая, как выглядит обратная сторона великой силы. — Знаешь, Илия, я рад, что ты так искренен со мной, хоть я тебя и не всегда могу понять. Когда мы встретились впервые, я думал, что ты слишком много о себе возомнил, что ты смотришь на нас сверху вниз, презирая, но сейчас я понимаю, что ты из числа тех людей, которые открываются только близким. — В этом ты прав, я на самом деле дорожу только близкими людьми и порой перегибаю палку в отношении чуждых мне людей. Я знал, что ты обо мне думаешь, и это не сильно меня напрягало, ведь я сам показал себя с такой стороны, мне не о чем жалеть, потому что для нас с тобой наконец открылась тропа в свет, а имя свое я уж как-нибудь оправдаю перед остальными. — Мы собираемся убить короля? — уточнил я. — Вы мне нужны только для того, чтобы добраться до него, а дальше я сам, к тому же никто из вас не способен убить его, даже если все нападете разом. — Погоди, ты нас используешь? — возмутился я. — Нет, Ашидо, я разделяю ваши цели о его свержении с трона, но король на самом деле не такой ублюдок, коим вы его видите. Он — такая же потерянная душа, как и ты, и ему нужна помощь. — Хей, он убил много людей! Король не дает свободы людям, которые не выбирали свою судьбу! Почему мы должны оставить его в живых? — Я и без тебя знаю все его грехи, которые он будет искупать всю свою оставшуюся жизнь — такое наказание куда хуже смерти. — В чем-то ты прав, но как ты объяснишься перед Ринной? Перед гвардейцами, которые служат не по своей воле? Перед людьми, чьи родные умирали от рук служителей закона? Думаешь, они тебя послушают? В эту же секунду в переговорном устройстве послышался радостный голос Мисато: — Ашидо, черт тебя подери, есть сигнал! Твои друзья вышли на связь, бегом ко мне! — кричала она. Не верю своим ушам, я наконец-то вернусь домой и приведу с собой кучу новых друзей, мы наконец увидимся спустя долгое время. — Илия, мы позже вернемся к этому разговору, а сейчас мне нужно к Мисато, девочки включили маячок, — пояснил я. — Позволишь пойти с тобой? — вопросительно проговорил он, ожидая одобрения. — Идем, пора домой.Глава 23: Воссоединение
В свете едва видных солнечных лучей утро озаряло улицы, изгоняя остатки темной ночи. Мы с Илией, не теряя ни минуты, спрыгнули с крыши дома вниз, я приземлился первым, не ожидая, что такое падение просто-напросто заставит мои ноги сломаться пополам, а он вполне благополучно и мягко приземлился, словно перышко. Глядя на картину, как я валяюсь на земле с вывернутыми наружу ногами, закрывая рот, чтобы не кричать на всю улицу, он тяжело вздохнул и спокойно засунул руку в свою кожаную сумку, вытащив из нее линзу другого оттенка. — В следующий раз обойдись без падений с высоты, — как-то высокомерно произнес он. Пусть я уже начал залечиваться, вправляя кости на место, он не стал ждать окончания процесса и просто ускорил его, вставив эту самую красную линзу в какую-то большую перчатку и прикоснувшись ей к моим ногам. Они залечились куда быстрее, какие-то считанные секунды и я уже мог твердо стоять на земле. — С-спасибо, — сгорая от стыда, поблагодарил я Илию за помощь. — Мы вроде спешим, разве нет? — подметил он. Все верно, мы спешим, но в голове у все еще никудышного Ашидо созрела идея спрыгнуть с крыши, не предполагая последствий. Впервые я спрыгнул с такой высоты, не ожидая, что давление на мои ноги окажется настолько большим, что они просто сломаются, потому разумно предположить, что падение с высоты — слабость каждого шепота. Когда мы уже подходили к гаражу, двери отворились — Мисато уже была готова нас встретить. Увидев Илию, она как-то странно застыла в одном положении, а потом сложила руки в боки, так и говоря о своем замешательстве и недовольстве, ведь я снова привел к ней домой кого-то, притом это был не обычный приличный человек, а какой-то пижон, одевающийся как древний боевой дед. В этот момент Ринна тоже вышла к нам навстречу, немного оторопев от вида Илии. — А это кто? — растянуто и кисло спросила Мисато. — Илия Кишин, — представил я его. — Не смотрите ему в глаза, если не хотите, чтобы он узнал, какой рукой вы шликаете. — Гадство! — воскликнула Мисато и молниеносно натянула свои прозрачные очки на глаза, рассчитывая защититься линзами в них. Ринна прикрыла их рукой и немного отвернулась в сторону. — Твою мать, Ашидо, — разозлился Илия. — Зачем ты меня перед людьми позоришь? Мне же им потом голову промывать, чтобы они забыли! В ответ я лишь выдавил злорадственную ухмылку и устремился внутрь. — Извращенец? — вопросительно и осуждающе спросила Ринна. — Забудьте, что только что услышали, Ашидо иногда забывает о рамках приличного в отличие от меня, — оправдывался Илия. — Можете спокойно смотреть в глаза, в них нет ничего такого. Забавно, но девушки поверили такому дешевому трюку и опрометчиво столкнулись с ним взглядом. Я внимательно наблюдал за этой картиной, желая узнать, способен ли Илия не только вырывать фрагменты из памяти других, но и заставить их позабыть об услышанном. Хватило и пары секунд для того, чтобы обе девушки поочередно отшатнулись в знак применения «шиирацу», а это значит, что эта способность и вправду может промывать мозги. — Что это было? — оторопела Ринна, пока Мисато как-то забавно старалась устоять на ногах. — Все хорошо, девочки? — слащавым голосом спросил Илия. — Меня зовут Илия Кишин, мы с Ашидо уже давно значимся друзьями, приятно с вами познакомиться, Ринна, Мисато, — улыбаясь, говорил он, скрывая факт произошедшего. — Что-то голова закружилась, прости, — оправдывалась Мисато. — Очень приятно, Илия, идем внутрь. Все присутствующие в один момент оказались в гараже, девочки устремились отрывать от дивана стесняющуюся Войд, чтобы та тоже познакомилась с Илией, который в это время уже стоял вплотную ко мне и пилил осуждающим взглядом. — Еще раз выкинешь что-нибудь подобное и я отрежу тебе язык, — грозился он. — Если пообещаешь не промывать мне мозги, больше не повториться, — с ехидной улыбкой проговорил я. — Постарайся не нарушить свое обещание, я тебя услышал, — согласился Илия на сделку. — Привет, меня зовут Войд, я люблю цветы и кошек, — вмешалась набравшаяся смелости Войд. Илия не торопился отвечать и лишь как-то странно разглядывал ее, пока наконец не заговорил после долгой паузы: — И тебе привет, Войд, — он с улыбкой протянул руку к ее голове, желая покопаться в волосах, но почему-то резко остановился, не успев коснуться, а затем отвел руку обратно, — меня зовут Илия, я люблю драконов и бить плохих парней. — Драконов? — с многозначной улыбкой спросила Ринна, уперев одну руку в бок. — Сейчас не об этом, — отстранился он, — докладывай, Мисато. — А, точно, — опомнилась она. — Кто-то дал о себе знать, включив передатчик, гляди, Ашидо, — Мисато подошла к своему ноутбуку в куче каких-то проводов, открыв приложение с картой, на которой виднелась красная точка. — Это точно тот передатчик? — сомневался я. — Вне всяких сомнений, кодовая частота совпадает, только вот маячок куда-то движется, — подметила она. — Отдали, — приказал я. Мисато прокрутила колесико мыши, уменьшая масштаб карты для полноты картины, тогда я смог разобрать примерный маршрут движения, который пролегал так, что, вероятнее всего, закончился бы на кафе «Север». — Это Хорнет, — уверенно заявил я. — Как ты это понял? — поинтересовалась она. — Только она могла пойти на встречу со мной в Дипломатический район, и я даже знаю куда. — Ну что, по коням? — радостно спросила Мисато. — Я пойду один, чтобы не спугнуть, будь на связи, если она вдруг изменит маршрут. — Забились, босс, — подтвердила она. — Мы пока поближе познакомимся с твоим другом. Что ж, время идти, я схватил с тумбочки близ дивана свою маску, удобно расположил ремешок на голове, чтобы он не налегал на переговорное устройство, а затем стремительно бросился наружу, но уже на выходе Илия схватил меня за плечо. — В чем дело? — возмутился я. — Может лучше попросишь Войд об услуге? — подметил он. — Она не поймет, куда мне нужно. — Тогда попроси об услуге мастера Кишина, — на его лице мелькнула ухмылка. — Тебе ведь нужно в кафе «Север»? — Думаешь, ты сможешь объяснить ей? — сомневался я. — Не ты ли недавно извинялся за то, что сомневаешься во мне? — Ладно, — тяжело вздохнул я, — валяй. — Ашидо, пока ты не ушел, я должен тебя предупредить. — О чем? — Будь осторожен с Войд и не зли ее, — угрожающе посмотрел он куда-то вглубь меня, — она намного сильнее меня, а ее голова пуста до того момента, как она встретила тебя, мне очень это не нравится. — Х-хорошо, — оторопел я, — учту. — Если ты все понял, то за дело. Илия сорвался с места и уверенным шагом устремился к Войд. Стоило ему встать перед ней, она тут же подняла свои стеклянные глаза и уставилась прямо на него. Секундой спустя Войд отвлеклась и зашевелилась, и на выходе из гаража появилось привычное пятно, которое в момент своего образования громко втянуло немного воздуха. — Какого черта? — испугалась Ринна. — Привыкнешь, — спокойно ответил Илия. — Вперед, Ашидо. — Спасибо, друзья, — улыбнулся я и шагнул внутрь портала. *** Выйдя из мутного зазеркалья, я оказался в каком-то переулке, портал закрылся сразу, как только я вышел. Войд могла закинуть меня сразу в кафе, но Илия с осторожностью подошел к задаче, по всей видимости, показав ей фрагмент переулка рядом с кафе при помощи «шиирацу». Этот дуэт был бы крайне полезен в рамках транспортировки: Илия показывает, Войд исполняет. Если память меня не подводит, то место назначения должно быть как раз за левым углом передо мной, потому не будем терять времени. Стоило мне шагнуть прямо, преодолев всего несколько метров, в поле зрения показалась привычная фигура, спокойно идущая по широкой дороге, которая даже не заметила меня, поскольку я не попал в ее поле зрения. Черный строгий женский костюм с белой рубашкой и колготками, причудливые сапоги, белые волосы — это точно Хорнет. Она скрылась за углом, а я пошел следом. Повернув за угол, я увидел знакомое оформление кафе «Север», в котором мы достаточно часто бывали, особенно после тренировок. Должно быть, Хорнет уже ждет меня внутри, я даже немного волнуюсь, представляя ее лицо, переполненное шоком. Наконец собравшись с мыслями, я подошел ко входу и потянул на себя большую стеклянную дверь, вновь оказавшись внутри этого прекрасного места. Наша важная подруга любила сидеть за дальним столиком у окна, и этот раз тоже не был исключением — именно там виднелась ее фигура, томительно ожидающая гостя и чашку кофе. Где-то под маской я улыбнулся и тихим шагом сближался с ней, пока она меня не заметила. Лицо Хорнет выглядело так, будто она совсем мне не доверяет и готова дать команду на ликвидацию через переговорное устройство, которое едва видно под ее ухоженной шевелюрой. Я уселся на диванчик напротив, довольно откинувшись на спинку. — Ну, здравствуй, Хорнет Ишимару, — поприветствовал я напряженную подругу. Она демонстративно и угрожающе подняла ладонь, показав мне, как с нее медленно капает кровь из-за пореза, после чего заговорила: — Тебе разрешено только отвечать на вопросы, в противном случае я сразу же продырявлю тебе голову, — угрожала она. — Спрашивай, — ехидно пробормотал я. Ее забавно перекосило от такого дерзкого ответа, но знакомство со мной, очевидно, стояло выше, чем исполнение обещанного. Хорнет нырнула в карман свободной правой рукой, вытащив из него тот самый семейный кулон семьи Ишимару и показав его мне, держа за цепочку так, что тот нагнетающе болтался: — Отвечай, откуда он у тебя? — прорычала Хорнет. — Ты уже забыла о сделке? — Не понимаю, о чем ты, Тайкон, — оправдывалась она. — А так? После своего вопроса, я медленно оттянул ремешок маски, придерживая ее для эффектности, после чего так же медленно отодвинул преграду к истине, оголив перед ней свое лицо. Ее мину в этот момент нужно было видеть, Хорнет застыла в шоковом состоянии, узнав меня, она просто пялилась, не отрываясь, а ее глаз дергался, будто призрака увидела, хотя это очень даже похоже на правду. — А-а, — старалась она, скорее всего, произнести мое имя, но шок немного препятствовал реализации. — Рад тебя видеть, Хорнет, — улыбнулся я. — Н-но как, Ашидо? — промямлила Хорнет. — Мы думали, что ты умер… — Живой и здоровый, как видишь, правда уже немного не тот, что раньше. — Где же тебя носило целый год? — уже со скорченным лицом, готовым заплакать, проговорила она. — Хандзо мертв, — моя голова демонстративно опустилась вниз, но улыбка и прямой взгляд никуда не сползли. — Я сдержал обещание, потому возвращаю тебе кулон обратно. — Ашидо, твое возвращение раздирает мне душу, — уже точно плакала она, — Я очень рада тебя видеть, правда! Я еще не видел Хорнет такой, обычно она скрывает свои чувства и не дает волю слезам, но прямо сейчас эта девушка рыдает в моем присутствии, не думая о том, потечет ли ее тушь. — Не сомневаюсь, подруга. Илия сказал мне, что я попал во временную петлю, — пояснил я. — Пробыв всего десяток часов в Бездне, я пропустил целый год жизни, оставив вас совсем одних, простите меня… — Тебе не за что извиняться, Ашидо, твоя смерть стала для нас путеводной звездой, мы не сидели на жопе смирно весь этот год, тебе есть чем гордиться, а я горжусь тем, что ты свершил месть за меня, сдержав обещание и вернувшись домой целым и невредимым, — наконец улыбнулась она. — Как там все поживают, живы? — Все хорошо, Ашидо, потерь никаких, Юмико тоже вернулась домой тогда, Амелия живет не совсем беззаботной жизнью, бегая по делам ордена, а Итачи в идеале овладела своими ногами. Но есть одна загвоздка, которая тебе не понравится. — О чем ты? Все же в порядке, вы сменили базу, дела пошли в гору, что может быть не так? — Дела-то пошли в гору, но Юмико ушла от нас… — Погоди, что это значит? — обомлел я. — Она сказала, что после твоей смерти совсем не может с собой совладать, потому ушла куда-то, чтобы найти себя. — И вы не знаете, где она? — Прости меня, это моя оплошность, — раскаивалась Хорнет, — как глава ордена я должна была следить за состоянием подчиненных, но упустила из виду Юми. — Илия может знать, куда она пошла? — Сомневаюсь, в последний раз они виделись за месяц до ее ухода, а сама Юмико ничего нам не говорила. Даже обшарив головы половины города он ее не найдет, а я-то знаю, как ему порой больно в них заглядывать. — Понятно, — поник я. — Значит, мне всю жизнь придется провести в поисках. — Мы обязательно найдем Юмико, позволь мне поклясться, что я это сделаю! — Не обещай того, в чем сама неуверенна. — Ты тоже пообещал мне убить Хандзо, будучи неуверенным, но ты смог. Теперь дай мне исполнить свое обещание. — Хорошо, Хорнет, будь по-твоему, — поддался я, не сильно веря в успех. Как же так вышло, что именно Юмико ушла из ордена? Почему именно она? Я был готов к любым потерям, даже к ее смерти, но такой исход даже хуже, ведь если бы Юмико умерла, я бы не продолжал жить в надежде на ее возвращение. — Нам нужно идти, Ашидо, тебе пора вернуться домой, — немного нервничая, произнесла она. — Хорошо, идем, только захватим с собой новых друзей, — ухмыльнулся я, надевая маску. — Новых друзей? — оторопела она. — Ваш кофе, — вмешался официант. — Ничего не надо, — возразила Хорнет, резко поднявшись с места. Она положила ему в руки пару кредитов и двинулась на выход, подозвав меня головой. Я аналогично встал и пошел следом, так мы и оказались снаружи. — Хорошие новости, Ашидо, — вдруг заговорила Хорнет, — ты умер не только для нас, но и для города, потому о твоем имени мало кто помнит, а твое лицо хорошо преобразилось — мы можем спокойно дойти до базы. — Это отличные новости, но у меня немного другие планы. — А? Это какие такие планы? — опешила она. — Идем, — приказал я. Мы вернулись в тот же переулок, откуда я до этого пришел, в один момент остановившись. — Что ты задумал? — непонимающе смотрела на меня Хорнет. — Мисато, на связи? — обратился я к ней, нажав кнопку на переговорном устройстве. — Да-да, на связи, проблемы? — ответила Мисато. — Передай Илии, что нам нужен обратный портал по тем же координатам. — Секундочку, будет исполнено, ждем тебя. Как и ожидалось, портал не появился мгновенно, а такие задержки были бы некстати в критической ситуации. Хорнет лишь удивленно и отстраненно наблюдала за происходящим, пока перед нами не показалось ярко-фиолетовое свечение, за которым появилось и привычно беспросветное пятно. — Что это, блин? — испугалась Хорнет. — Нам туда, — усмехнулся я. — Сдурел? Я не пойду! — настаивала она. — Ты чего, боишься, что ли? — Ты вообще видишь эту хрень? — Тебя понести? — подтрунивал я. — Если хочешь — неси, но сама я точно в это не зайду, — в страхе металась Хорнет. — Погоди секундочку. Мисато, — снова обратился я к средствам связи. — Ты где? Что-то не так, портал в воздухе висит? — ответила она. — Тут немного другая проблема, спроси у Илии, что будет, если мы заденем границы портала, например, ногами. — Секундочку, — Мисато отключилась. Мы молча стояли и ждали, пока в какой-то момент из портала что-то не вылетело — это была шершавая половина камня, которая обуглилась до неузнаваемости, будто его разрубило что-то неведомо горячее. Думаю, теперь мне все понятно. — Можешь не отчитываться, сам все вижу, — проговорил я в «рацию». — Попроси увеличить портал в размере, конец связи. — Ашидо, только не говори мне, что это могли быть мои ноги, — как-то злобно пробурчала Хорнет. — Идем на ручки, ляля-Хорнет, — настойчиво приближался я к ней. — Нет! Стой, не трогай меня! — изворачивалась она, стараясь сбежать, но назло ожиданиям уже оказалась у меня на руках. — Ляля-Хорнет, ляля-Хорнет, — припевал я, сближаясь с уже расширенным порталом. — Нет, пожалуйста, пусти меня! Умоляю, я пойду пешком! — вырывалась она, закрыв глаза от страха. Я, неся на руках буйную и испуганную лялю-Хорнет, шагнул в портал и мгновенно оказался в гараже, где нас уже встречали остальные, оторопев от такой картины. Хорнет продолжала кричать и извиваться, пока не открыла глаза, столкнувшись с ошарашенными взглядами, уже готовыми насмехаться, тогда-то она покраснела в приступе испанского стыда и замолчала. Я опустил Хорнет на землю, она твердо на нее ступила, выпрямилась, приняла важный вид и, издав демонстративный звук «кхм», заговорила: — Здравствуйте, меня зовут Хорнет Ишимару, я прихожусь главой «Безымянного» ордена на время отсутствия в нем Ашидо. Приятно с вами познакомиться, — она поклонилась. — Ну ты даешь, Хорнет, — усмехнулась Мисато. — Вот это зрелище, — падая со смеху лепетала Ринна. — Узнаю нашу Хорнет, — спокойно сказал Илия, будто не в первый раз такое видит. Ляля-Хорнет в этот момент все еще стояла в позе поклона, скрывая свое красное от бесконечного стыда лицо. — Ну, я думаю мне нужно представить тебе новых членов нашего ордена, да? — стараясь спокойно относиться к ситуации, проговорил я. — Д-да, будь так добр, — промямлила она, восстановив стойку. — Девушку с рыжими волосами зовут Мисато Хагашида, она будет нашим инженером, плати ей достойно, или упустишь важного сотрудника. Справа от нее стоит Ринна Регер. — Погоди, что? — замешкалась Хорнет. — Ринна Регер? Та самая девушка? — Она самая, — ответила Ринна. — Приятно познакомиться, новая подружка. — Ладно, позже мы поговорим наедине, продолжай, Ашидо. — Как скажешь. На диване сидит Войд, — продолжил я, — это она вытащила меня из Бездны, потому относись к ней осторожно и во всем поддерживай. Эта девушка является гуманоидом, плохо знает алфавит и не умеет нормально разговаривать, нам придется запрягать Итачи, чтобы она учила ее. — Хорошо, я перераспределю обязанности Итачи, если Войд действительно это так нужно, — улыбнулась она. — Илия, вопрос к тебе, когда ты научился ставить порталы? — Это не моя заслуга, — ответил он, головой указав на Войд. — Это она нас сюда перенесла? — удивилась Хорнет. — Все верно, — подтвердил я. — Тяжело порой договориться о точке назначения, но со своей задачей Войд справляется отлично. — Очень полезный человек для ордена, но я больше в портал ни ногой. Услышав это, я издал нелепый смешок, который превратился в непонятный звук от того, что я попытался его скрыть. — Складывайся, Мисато, — приказал Илия, отведя внимание от меня. — Я помогу тебе с переездом. Войд, ты тоже пока останься, а вы, Ринна, Хорнет, Ашидо, можете идти, сейчас будет портал в холл. — Ты, должно быть, издеваешься, — прокряхтела Хорнет. — Пусть идут вдвоем, — вмешалась Ринна, — я тоже хочу помочь. — Хорошо, тогда встретимся в ордене, — согласился Илия. — Кстати говоря, Хорнет, ты не думала о том, чтобы изменить его название? — Изменить? На какое? — Наше привидение ведь вернулось, так почему бы не назвать его «Спектр»? Думаю, Ашидо будет приятно вернуться к своему главенству в орден, названный в его честь. — А что, звучит неплохо, — подхватил я. — Могу только на словах так сделать, — заспорила Хорнет. — Документально мы числимся даже не как «Безымянный» орден, потому готова только на такое решение. — Не суть важно, ты согласна, глава «Спектра»? — спросил Илия, ожидая финальный ответ. — О чем ты? Надо говорить не «согласна», а «согласен», так ведь, Ашидо Такаги, глава «Спектра»? — улыбнулась она, глядя на меня исподлобья. — Я согласен, — в ответ улыбнулся я. — Хорошо, тогда, Илия, будь добр отправить нас сначала в орден «Юстиция», хочу познакомить Ашидо кое с кем. — Не думаешь, что ему лучше отоспаться? — возразил Илия. — Сразу после отоспится, это важно, — настаивала она. — Как скажешь, — сдался он. — Войд, для тебя есть работа, — обратился он к катающейся в скуке по дивану девушке. Войд откликнулась и уставилась на него, явно привыкнув к такой работе. Уже в который раз за день в этом гараже появилось пятно. — Портал должен появиться за углом, чтобы никто его не увидел, идите, — произнес Илия. Мы оба утвердительно кивнули, после чего зашли в портал, хотя я видел, как Хорнет это не нравится, ее буквально трясло от дискомфорта, но эта девушка все же смогла пересилить себя и решиться. Так мы и оказались в каком-то неизвестном для меня месте, Хорнет сразу повела меня за собой в огромное здание, архитектурная стилистика которого выдавала в нем черты дома в Дипломатическом районе. Этот тонкий Итальянский классицизм хорошо выделялся своей симметрией и пропорциями, высокими колоннами, окнами и потолками. Оказавшись у главного входа, Хорнет спокойно отворила двери, будто к себе домой заходит, там нас встретил ресепшен, за которым сидели несколько мужчин в строгих костюмах. — Добрый день, вы попали в орден «Юстиция», слушаем вас, — проговорил один из них, заметив наше приближение. — Хорнет Ишимару, мне нужно к госпоже Юстиции, — спокойно сказала она. — Рады вас видеть, госпожа Ишимару, проходите. Хорнет подозвала меня, махнув рукой, я пошел следом за ней, но меня остановил возглас того же мужчины: — Стоять, впервые вас вижу, юноша в маске. Незарегистрированным людям запрещено посещение ордена. Хорнет развернулась и злобно рухнула руками на ресепшен: — Слушай сюда, балабол, — прорычала она. — Этот человек по своему положению стоит выше меня и тебе запрещено разговаривать в таком тоне и еще что-либо запрещать, ты понял? — Н-но, госпожа Ишимару, я… — Молчи, придурок, Юстиция сегодня внесет его в белый список, а пока просто заткнись и выполняй свою работу. Я был немного ошарашен поведением Хорнет, но, судя по всему, она здесь в авторитете и активно злоупотребляет своим положением, наезжая на бедный персонал. Когда вопрос все же был решен, мы двинулись прямо по коридору вплоть до лестницы, поднявшись на второй этаж. Ходить по этому зданию пришлось много, но в конечном итоге мы оказались перед большой дверью где-то над ресепшеном. Почему-то проектировщики не додумались сделать лестницы поближе, за что им бы в идеале настучать по голове. Хорнет без какого-либо стука вломилась в двери, еле справляясь с их весом. Перед нами предстал большой круглый кабинет, из присутствующих в котором виднелись только две женщины: одна в каком-то бело-золотом одеянии со светлыми волосами и неким подобием короны на голове, которая даже больше, чем у короля, а вторая в длинном черном одеянии с волосами какого-то светло-голубоватого оттенка и нимбом над головой, что меня очень удивило. По первому взгляду и не скажешь, кто из них та госпожа Юстиция, назвавшая орден в свою честь, но мне почему-то кажется, что это та девушка с нимбом. — Хорнет, какой сюрприз! — заговорила женщина в светлой одежде. — Ты мне как раз была нужна, заходи. — Здравствуйте, госпожа Юстиция, — поздоровалась Хорнет. Неожиданно, мои предположения с треском разбились, не быть мне детективом. — Спасибо, Луна, можешь возвращаться к работе, — поблагодарила Юстиция, по всей видимости, свою ассистентку. Девушка в черном, держа в руках пачку каких-то документов, спешно удалилась, пройдя мимо меня так, что наши взгляды сопровождали друг друга до выхода, пока она не закрыла большие двери, освободив правую руку. Глаза этой девушки почему-то были разными: один оранжевый, другой голубой, прямо как у дочери короля — не такая уж и редкость эта гетерохромия. Теперь в кабинете нас осталось всего трое. — Отбросим формальности, Хорнет, — скомандовала Юстиция. — Как скажешь, Юстиция, — согласилась она. — Перед тем, как я озвучу тебе материалы дела, представь мне того, кого привела, и скажи, по какому поводу сама явилась. — Два в одном, подруга, — довольно воскликнула Хорнет. — Позволь тебе представить нового главу нашего ордена — Ашидо Такаги. — Нового главу? — удивилась она, усевшись за стол и скрестив руки. — Ты уходишь в отставку и пришла оповестить меня о новой главе «Безымянного» ордена? — Давай-ка я тебе напомню, что я значилась временной главой, а теперь, когда наш босс вернулся, я передаю ему все свои полномочия, а сама с этого дня значусь кем-то вроде вице-президента. И да, с сегодняшнего дня мы называемся орденом «Спектр», это тоже учти. — Что ж, в таком случае приятно с вами познакомиться, Ашидо Такаги, глава «Спектра». Меня зовут Солен Клерико, но это только между нами, за пределами этого кабинета называйте меня Юстицией. — Очень приятно, Солен, — наконец поприветствовал ее я. — Позвольте поинтересоваться, чем занимается орден «Юстиция»? — Ну, раз уж вы новый глава, то у меня от вас секретов нет. Орден «Юстиция» служит прибежищем для тех, кому некуда идти со своими проблемами. Мы оказываем психологическую и юридическую помощь всем нуждающимся, но это лишь на поверхности. На самом деле мы сливаем информацию в «Спектр» — то есть в ваш орден. Люди приходят с мольбами о помощи, все их проблемы проходят через меня, мы с моим ассистентом Луной внимательно изучаем содержание обращений, и некоторые из них отправляются в «Спектр». — Говоря простым языком, — вмешалась Хорнет, — Юстиция где-то в тени разбирает обращения, разделяя те, с которыми они могут справиться и с которыми не могут. Орден «Юстиция» документально так и значится, потому Солен нельзя марать руки, прибегая к чему-то незаконному — эти дела она передает нам, а взамен мы получаем долю от прибыли. — Хочешь сказать, что «Спектр» работает инкогнито, выполняя грязную работу, потому что все в нем — преступники? — уточнил я. — Именно, господин Такаги, — подтвердила Юстиция. — Касательно этого, Солен, называйте меня Тайкон за пределами этого кабинета, договорились? — Конечно, Тайкон, кому, как не мне понять вашу осторожность. — Благодарю, тогда с сегодняшнего дня мы будем работать вместе, но я, пожалуй, оставлю посещение ордена «Юстиция» в рамках обязанностей Хорнет. Всем по душе такой расклад? — Да, наверное, так будет лучше, — согласилась Хорнет. — Не сочтите за грубость, но нам проще и привычнее так работать, — улыбнулась Солен. — Все нормально, договорились. У меня все, можете изложить Хорнет то, что хотели изложить. — В таком случае, Хорнет, мы нашли их, — обрадовала ее Юстиция, о чем говорило выражение лица Хорнет. — Ты не шутишь? — Я не шучу, Хорнет, анонимный информатор сообщил нам о местоположении охотников за твоей головой. — Погодите, — вмешался я. — Хорнет, речь идет о тех людях, за которыми охотился я? — Да, — подтвердила она. — Ты уже внес свой вклад и убил Хандзо, дело за малым — добить выживших. Мы с Амелией этим займемся, а ты как следует отдохни. — Ого, перед нами стоит сам убийца Хандзо? — удивилась Солен. — Только не стоит трещать об этом на каждом углу, — осторожничал я. — Да, Хандзо умер от моей руки в честной дуэли, потому о нем больше можно не беспокоиться, но спешу вас немного огорчить. — Что не так? — спросила Хорнет. — У Хандзо не было мотивов убивать твою семью, исходя из того, что он мне сам сказал. — В смысле? — оторопела она. — Поначалу Хандзо убивал, исходя из инстинктов выживания, а уже потом ради того, чтобы я его ненавидел, потому у него не было цели навредить конкретно семье Ишимару, он делал это, опираясь только на то, чтобы я его ненавидел. — Хочешь сказать, что эти люди никак не связаны с ним? — уточнила Солен. — Именно, — подтвердил я. — Прискорбно осознавать, что смерть Кагеямы и его горничных лежит на моей совести. Хорнет, я не знаю, простишь ли ты меня, но мою душу терзает осознание, что это я во всем виноват. — Брось, Ашидо, это он их убил своими руками, а не ты, — утешала она меня. Даже если бы я на тебя злилась — ты уже искупил свою вину. Потому давай об этом забудем, хорошо? — Хорошо, спасибо тебе, Хорнет, но это не все. — Что еще скажешь? — как-то нервно она свела брови вместе. — Хандзо поведал мне о других членах его шайки. Первый — Стивен Колден, глава четвертой исследовательской лаборатории. Это тот самый ублюдок, от которого я сбежал в тот день, когда в новостях объявили о погроме, он отбирал среди пациентов пригодных для службы в гвардии, а остальных пускал на корм для Хандзо. — Что ты имеешь в виду, говоря «на корм»? — поинтересовалась Солен. — Буквально на корм, он их заживо жрал, людоед чертов, — пояснил я. — Какое зверство, твою мать, — завелась она. — Теперь мы знаем, кто оставлял обглоданные человеческие кости в Трущобах. Спасибо, Ашидо, я займусь тем, что освящу эту информацию на публике, чтобы подорвать репутацию Колдена. — Не стоит, у меня с Колденом личные счеты, этим займусь я, озвучьте только грехи Хандзо, но меня при этом не упоминайте. — Тебе виднее, что со вторым? — Информации мало, но хоть что-то, — вздохнул я. — Художник по имени Сальвадор, он рисует человеческими внутренностями. — Сколько же еще потрясений мне придется перенести, — еще тяжелее вздохнула Солен. — Это все, что я о нем знаю. Выйдем на Колдена — выйдем на Сальвадора. — Я оставлю это на тебя, Ашидо. Если чего еще накопаю — сразу передам Хорнет. — Это конечно хорошо, что вы уже нашли общий язык, но мы отошли от темы, — влезла Хорнет. — Еще не отошли, — отрицала Солен. — Информация уточняется нашим разведотрядом, приходи завтра после полудня, и я дам тебе однозначный ответ. — Это все? — спросила Хорнет. — Да, пока мне больше нечего сказать, можете идти. — В таком случае, до свидания, госпожа Юстиция, — попрощалась Хорнет. — До свидания, госпожа Юстиция, —подхватил я. — Всего доброго, госпожа Ишимару, господин Тайкон. Мы вышли из кабинета, плотно закрыв за собой двери. За время моего отсутствия Хорнет завела много полезных связей, за что я ей очень благодарен. Теперь можно вернуться домой и хорошенько отоспаться. — Дай-ка мне свою говорилку, — обратилась ко мне с просьбой Хорнет. Я аккуратно вытащил устройство из-под ремешка, сняв его с уха, и протянул ей. — Мисато, на связи? — проговорила она. — Да-да, кто это? — доносился едва слышный голос. — Это Хорнет, передай переговорное устройство Илии. Некоторое время она молчала, пока снова не послышался голос, но уже мужской. — Илия, у меня к тебе просьба, нам нужно домой, но не мог бы ты открыть портал прямо от кабинета Юстиции до дома? Я не слышал ответа, однако его и не нужно было слышать, ведь перед нами появился портал, в который Хорнет сразу же смело зашла, что едва походило на правду, я шагнул следом, оказавшись в холле действительно огромного дома. Он был похож на наш старый дом, но помимо привычной лестницы и коридоров в разные стороны, были еще коридоры с противоположной стороны и длинный балкон прямо над холлом, не говоря уже о том, что здесь было минимум три этажа, не считая подвальное помещение. Я даже снял маску, чтобы как следует разглядеть такую красоту. — Добро пожаловать домой, Ашидо, — улыбнулась Хорнет. — Ашидо! — послышались радостные вопли знакомой мне кошечки. — Ты вернулся, Ашидо! — голосила от радости Итачи. — Так, тихо! — скомандовала Хорнет. — Ашидо очень устал и ему нужно отдохнуть, а утром хоть ноги в кровь стирай, ухаживая за ним. — Хорошо, госпожа Ишимару, — подчинилась Итачи. — Я тоже рад тебя видеть, солнце, — помахал я рукой Итачи, чуть ли не плача от такого теплого приветствия. — Твой кабинет прямо над нами, там есть вход в твою личную комнату. Допрыгнешь? — Еще спрашиваешь, — довольно ухмыльнулся я. — Тогда иди спи, я еще сегодня поговорю Амелией, а также получше познакомлюсь с Ринной, Мисато и Войд. Сладких снов. — Спасибо, — улыбнулся я. Итачи тоже пожелала мне всего хорошего вдогонку, когда я уже летел вверх, подтянувшись на своем «крюке». Оказавшись на балконе, я вошел в дверь, выходящую прямо на вид лестницы, передо мной оказался ухоженный и пустой небольшой кабинет, который по праву принадлежит мне. Слева от входа виднелась единственная дверь, за которой находилась уютная угловая комнатка со всеми удобствами. Недолго думая, я скинул с себя на пол одежду и отправился прямиком в заранее подготовленную кровать. Уверен, никто не ожидал моего возвращения, но то, как старательно Итачи ухаживала за этими комнатами, греет мне душу. Расплывшись в теплой постели, я сомкнул глаза и начал погружаться в сон. Я вернулся, «Спектр».Глава 24: Расплата
Что ни день, то потрясение, для такой занятой девушки, как я, каждая неожиданная новость приходит с раскатами грома где-то глубоко в голове. Сначала этот придурок из новостного вдруг выпилился, стоило нам наладить контакты, потом Юмико ушла куда-то, не сказав ни слова напоследок, а теперь еще и Ашидо вдруг восстал из мертвых спустя год. Поначалу я отнеслась к нему с недоверием и была в полной боевой готовности, ожидая, что он кто-то вроде агента из гвардии со способностями, как у Эмбер, но, когда я увидела Кишина, сомнения отпали. Хорошо, когда на твоей стороне есть союзник, которому невозможно солгать, тем более что он доказал нам за это время, что мы на одной стороне. Благо среди череды разочарований мелькают и хорошие новости, Ашидо вернулся, теперь я могу сбросить с себя немного ответственности и вздохнуть с облегчением, к тому же он привел новых сотрудников, с которыми я уже успела познакомиться. Если с Ринной все оказалось достаточно просто, то Мисато вломилась в двери ордена с огромными и сомнительными требованиями: то ей станки заказывай, то материалы подавай, то помещение выделяй — я что, нефтяной магнат какой-то? Да, мы наладили отношения с орденами «Юстиция» и «Юнити», да, у нас есть десяток деловых партнеров, включая тех, кто готов поставлять запрошенное этой хамкой, да, у нас есть деньги на нужды ордена, но разве это значит, что половина расходов будет лежать на ее совести? Это же какой-то абсурд, мне приходится забивать голову тем, что нужно ей, а не мне: считать деньги, таскаться по городу и договариваться, управлять перевозками и разгрузкой, а вместе с этим я заделалась в воспитатели для всех остальных. Хорошо хоть Войд молчит, как рыба — хоть кто-то в здравом уме здесь присутствует. Утопая во всех этих делах, я уже давно позабыла о сне, все время перебиваюсь несколькими часами в кровати. Мне нужен отпуск, но сначала придется сплавить кого-нибудь на мое место, а в таком деле ошибки не прощаются. Ашидо не вывезет нагрузки, его и не надо трогать, пусть отдохнет и соберется с мыслями. Амелия вполне могла бы занять мое место, но я прекрасно знаю, как она ненавидит эту работу — будет только мешаться и косячить. Про Илию вообще молчу, он слишком упертый и вольный, попробуй такого чем-то запрячь, что не входит в его интересы. — Лия, собирайся, мы идем к Юстиции, — громко ворвалась я в двери ее комнаты. — Ну, что на этот раз? — тяжело вздохнула она, закатив зрачки. Вчера мы уже поговорили с ней по поводу возвращения Ашидо, надеюсь, ей хватило времени с ним наболтаться перед сном, а сейчас пора работать. — Пойдем мочить ублюдков, — улыбнулась я. — Ого, неужели хоть что-то интересное, а не эти сраные бумажки? — съязвила Амелия. — Даю тебе десять минут на сборы, буду ждать в переговорной. — Приду через пятнадцать, — возразила она. — Десять, это не обсуждается, — проговорила я, уже покидая комнату. Снова пришлось ставить ее перед фактом, этот год для всех нас оказался напряженным, мы даже успели немного подпортить отношения между друг другом и разошлись бы, если бы Итачи не вносила долю позитива в нагруженные будние. — Ринна, — произнесла я в переговорное устройство, — тащи Войд в переговорную, она нам нужна. — Уже тащу, Хорнет, все будет оки-чпоки, — ответила она в непривычной для меня манере. Всего за минуту я быстрым шагом дошла до переговорной, столкнувшись с Ринной и Войд в коридоре, после чего мы зашли внутрь. — Итак, Войд, ты уже научилась пользоваться «говорилкой»? — спросила я, ожидая положительный ответ. — Вроде бы, — подхватила Ринна, — Илия сказал, что как-то затолкал ей в голову карту и пару кодовых фраз для перемещения, она должна справиться. — Ну, давай проверим, — дерзко улыбнулась я. — Войд, портал в холл, — сказала я в рацию. Она все еще толком не умеет говорить, не знает, как отвечать на едва понятные реплики, но, похоже, с работой все же справляется, ведь все-таки открыла портал перед нами, который выходил в холл так, что его можно было разглядеть с балкона. — Отлично, приятно иметь такого друга, — похвалила я ее. — Круто, скажи? — улыбнулась Ринна. — Страшновато правда. — Не то слово, — немного покраснела я, вспомнив о том случае. Ринна тоже оказалась для меня сюрпризом, мы уже позабыли о ней и о происшествии в «GenTask», как вдруг из гаража выполз очередной восставший из мертвых, с которым мы подружились. Сказать честно, я даже не предполагала, что она далеко не простой человек, но, когда вчера та демонстративно сломала руку костями наружу, а затем залечила ее за считанные секунды — я снова впала в шок. Некоторое время мы расслабленно болтали в переговорной, пока наконец в дверях не показалась Амелия, нацепившая на себя непривычно стильный строгий костюм. — Наконец-то, явление Христа народу, — упрекнула я ее. — Отвали, змеюка, — напряглась она, — давай уже пойдем куда надо. — Хороший настрой, Войд, открой портал в кабинет Юстиции и будь на связи, чтобы принять нас обратно. — Поняла, — подтвердила Войд. — Она ничего не поняла, но я если что помогу, — обнадежила меня Ринна. Портал уже был открыт и ждал нас, пора идти. — Спасибо, мы пошли, бывай. — Не прощаюсь, мы же на связи, — улыбнулась Ринна. Шагнув в портал, от которого меня до сих пор немного трясет, мы очутились перед входом в круглый кабинет — спасибо, что не мимо. Я открыла тяжелые двери, и мы вошли внутрь, где нас уже ждала Солен. — Добрый день, госпожа Юстиция, — поздоровалась я с ней. — Действительно, добрый, — поприветствовала она. — Госпожа Ишимару, Амелия, присаживайтесь. Мы прошли вглубь, усевшись на мягкие стулья напротив. — Перейдем к делу, — коротко и ясно выразилась Солен. — Разведотряд подтвердил информацию, о которой я вчера тебе говорила. — Давай к сути, — оборвала я. — Сильвестр Ремизов, — она кинула на стол папку с документами, — топливный магнат, чиновник при Парадном районе, а также убийца и наркодилер. Наши дроны засекли его в районе вилл в собственном двухэтажном дворце в компании личной охраны по всему периметру. Внимательно посмотри на снимки с дронов. Я открыла папку еще в начале разговора, успела разглядеть сам дом и стильного бородатого ублюдка, но в глазах мелькали еще несколько важных деталей: вооруженная охрана с пневматикой и пара черных джипов на стоянке близ дома. — Информация достоверна? — уточнила я. — Могу гарантировать ее достоверность, наши шпионы нарыли достаточно, чтобы можно было не сомневаться. Если отталкиваться от тебя, то это точно он убил Кайдена и Ариану Ишимару, по крайней мере выступил заказчиком, а если говорить о других грешках, то этот шалопай точно продавал наркотики детям, в основном это был героин и метадон — синтетика. — Доказательства? — Откровения пострадавших, фото, аудио, — спокойно ответила она. — Хорошо, Солен, ты мне очень помогла, век должна буду. — Забудь, просто убей его, и мы в расчете, — отрезала она. — Я не могу распускать руки куда попало, а ты можешь, потому никто ни у кого в долгу не останется. Ты — мне, я — тебе. — Приятно иметь с вами дело, госпожа Юстиция, — улыбнулась я, громко захлопнув папку. — Перед тем как вы уйдете, я сразу озвучу, что не смогу осветить смерть членов семьи Ишимару, ибо нам все еще неизвестны его мотивы, с наркотиками же все просто — достаточно сфотать его рабочее место. — Я этим займусь, а вместе с тем попробую вытрясти из него дополнительную информацию. — Мне нравится твой настрой, Хорнет, — подмигнула Солен. — У меня для вас есть комплект одежды, выдержит несколько прямых попаданий из винтовки, — она достала откуда-то из ящика стола костюмы в пакетах. — Хочешь сказать, это — тряпки с щитом? — приподняла я бровь. — Они самые, отдаю вам всего на одну операцию, относитесь к ним прилежно и одевайте только на голое тело, если не хотите, чтобы потом в промежности зудело. Щит имеет функцию перезарядки, внимательно следите за индикаторами заряда на запястье. — Вопрос! — воскликнула Амелия. — Слушаю, — переключилась на нее Солен. — Мои запястья должны быть открытыми, а вместе с ними еще и руки по самые плечи, вы это учли? — Не переживай, Амелия Акина, тебе достались моднявые очки с индикатором, а рукава обрезаны как раз под плечи, — обнадежила она. — Еще вопросы? — Не имею, — отрицательно повертела головой Лия. — Хорнет? — обратилась она уже ко мне. — Только один — если у него вдруг пропадет парочка купюр, никто же не будет против? — Да хоть все забирай, мне фиолетово, — отмахивалась она. — Твоя главная задача — хорошенько полить цветочки кровью, а остальное меня не касается. — В таком случае мы готовы. — Ни пуха ни пера, дамы, за дело. — К черту, встретимся после операции, — закончила я, схватив со стола папку и одежду. Мы спешно покинули кабинет, выйдя в коридор, после чего тем же путем вернулись назад, обратившись за помощью к нашему бесценному сотруднику Войд. На диване в переговорной удобно расположились все те же две особы, которые, по всей видимости, не собирались уходить. — Ринна, нам нужно провести деловые переговоры, тебе придется поболтаться где-нибудь, — проговорила я. — Хей, я может тоже хочу послушать, — возмутилась Ринна. — Я не хочу тебя в это впутывать, это личное, — пояснила я. — Что-то настолько личное, чем нельзя поделиться с товарищем по беде? — Достаточно личное, — подхватила Амелия. — Как знаете, — вздохнула Ринна. — Я пойду к Ашидо, поболтаем немного, а вы мурчите здесь, сколько душе угодно, только Войд нам верните, как закончите. — Несомненно, — улыбнулась я, положив ей руку на плечо. — Не подумай, что мы тебе не доверяем, просто не во всех делах можно поучаствовать, я обязательно найду, куда тебя пристроить, хорошо? — Я не в обиде, — отмахнулась Ринна, — удачи вам. — Спасибо. Ринна вышла из переговорной, можно было приступать к обсуждению, закрыв глаза на Войд, которая все равно ничего не поймет, к тому же нам бы пришлось потом ее разыскивать, а сейчас она в шаговой доступности. Я развернула на чайном столе папку, которую нам дала Юстиция, в ней были не только фотографии, но и текст с описанием окружения, информация о входах и выходах, план здания и местоположение вентиляционных каналов на крыше. — Итак, — начала я, — думаю, лучше всего зайти со стороны лесной зоны, где много деревьев и кустов, а дальше будем отталкиваться от ситуации. У охраны, скорее всего, имеется связь с Сильвестром, надо бы их как-нибудь от нее отрубить. — Мне обратиться к Мисато? — спросила Амелия. — Спроси у нее о какой-нибудь ЭМИ-установке, а я пока еще почитаю. — Окей, пару секунд. Амелия демонстративно откинулась на спинку дивана и приставила палец к переговорному устройству, будто решает какое-то дело чрезвычайной важности — так оно и есть. — Вызываю Мисато, это Лия, — проговорила она. — Да-да, Мисато внимательно слушает, — откликнулась девушка в общем канале. Стоит подметить, что все члены «Спектра» носили с собой переговорные устройства, подключенные к одному голосовому каналу, потому остальные прекрасно слышали переговоры между другими. — Нам с Хорнет нужно какое-нибудь ЭМИ-устройство, у тебя имеется такое? — Ну, ЭМИ не найдется, Хорнет же не соизволила выделить на него деньги, но вот у меня дома стояла глушилка сигнала, однако она портативная, а не стационарная, охват будет куда меньше, пойдет? — Как это понять? — тупила Амелия. — Вам не придется тащить на себе несколько кило, влезет в карман, но глушит эта штука примерно в радиусе пятнадцати метров. — Сойдет, — вмешалась я в переговоры по рации, — тащи ее в переговорную. — А мне кто-нибудь заплатит за транспортировку? — возмутилась Мисато. — Это в твоих интересах, на кону большие деньги, — пояснила я. — Другой вопрос, сейчас прибегу. Отлично, с этим разобрались, остались только мелочи, не считая того, что нас услышал Ашидо и решил присоединиться к виртуальному разговору: — Хей, девчата, зачем вам глушилка? Намечается резня? — Не бери в голову, просто нужно кое с кем поговорить, а ты пока сиди на жопе смирно и наслаждайся ножками Итачи, — подколола я его. — Завидуешь, что тебя не будят ножки в колготках? — аналогично подколол он меня. — Я завидую только тому, что ты успеваешь поспать, конец связи, — закончила я, обрубив переговорную линию. Не хватало нам только впутывать в это Ашидо — он уже сделал достаточно, чтобы заслужить отдых. Пусть я и стала намного сильнее за время его отсутствия, но с Хандзо все равно бы не справилась, потому очень ему благодарна. — Это все, или что-то еще нужно обсудить? — заговорила Амелия. — Остальное на месте, можно переодеваться. Сейчас нам больше нечего обсуждать, ведь несвежие фото заметно отличаются от реальных условий, в которых придется импровизировать. Мы обе поднялись со своих мест и принялись распаковывать заветную одежку, которая оказалась весьма странной и вульгарной. Костюм был соткан из неизвестной тянушейся ткани, на спине виднелся отсек для портативного дейтериумного аккумулятора с ним же в комплекте — Юстиция не пожалела на нас денег. Сама ткань была достаточно темной, но светлые соты, формирующие поверхность щита, делали образ немного цветастее. Постепенно мы оголили себя до состояния без одежды, после чего обе погрузились внутрь обтягивающих костюмов без головы. Если на меня он сел идеально, то у Амелии возникли некоторые проблемы: — Почему эта хрень не застегивается? — нервничала она. — Нечего было рождаться с такими большими сиськами, — усмехнулась я. — Слышу от плоскодонки, — осеклась она. — У меня второй размер. — Отвянь, за своими сиськами следи. Она-таки смогла застегнуть молнию, после чего прикрыла свои арбузы плотной тканью, которая растягивалась от них до пределов. В этот момент послышался щелчок дверной ручки, было бы прискорбно, если бы Ашидо или Илия застали нас на моменте переодевания, но это была всего лишь Мисато, принесшая нам глушилку. — Это что за прикид? — засмеялась Мисато. — Вы что, в клуб любителей латекса собрались? — Давай глушилку, — приказала я, не обращая внимания на ее издевки. Если так подумать, то одежда и вправду была чрезмерно обтягивающей, она хорошо подчеркивала формы женского тела, что мне совсем не по душе, но раз Юстиция сказала, что костюм должен быть надет поверх голого тела, значит, то, как плотно он к нему прилегает обоснованно. — Забирай, — Мисато протянула мне устройство. — Небольшая инструкция: в воде не топить, в огне не жечь, нажимаете кнопку и глушилка работает, можете проверить на своих переговорных устройствах. — Спасибо, я выделю тебе долю от куша на собственные расходы, — обнадежила ее я, — но никому ни слова, ясно? — Мне нравится такой расклад дел, — заметно повеселела Мисато. — Удачи вам, чем бы вы там не занимались, до встречи. Мисато удалилась, теперь можно было начинать операцию средь бела дня, не дожидаясь ночи, потому как после случая в Академической башне ночью гвардейские патрули активничают немного больше, чем днем. Я отцепила фотографию лесной зоны возле этого пижонского пентхауса, вытащив ее из-под скрепки, и показала Войд: — Нам нужно туда, осилишь? — Войд поняла, — положительно кивнула она головой. Перед нами открылся портал, в надежности которого мы мало были уверены. — Лия, будь готова к тому, что мы можем выйти сразу под огонь, — предупредила я. — Поняла, полная боевая готовность. — Идем. *** По ту сторону портала спокойно и протянуто щебетали птицы, солнце освещало каждый уголок, не считая плотные кусты, в которых мы очутились. Опасения оказались напрасными, ведь Войд очень удачно выкинула нас куда-то в тень, откуда открывался хороший вид на пентхаус Сильвестра, и, судя по всему, нас никто не заметил. Мы осторожно выглядывали из кустов, анализируя обстановку. — Охрана по всему периметру, каждый с пушкой, войти можно либо с главного входа, либо с черного с торца дома, либо с балкона, выходящего на город, — подметила я. — Нет смысла выбирать, — заспорила Амелия, — нас со всех сторон будут ждать, к тому же к черному входу и балкону будет куда сложнее подобраться. — Предлагаешь врываться через главный? — Придется подумать. Ты проверила индикаторы щита? — Три из трех, — подтвердила я. — Как твои? — Тоже самое, видимо, работает. — Отлично, есть идеи, кэп? — Немного, — перекосилась она. — Если поднимем шумиху, то выдадим себя, глушилка не растянется на всю территорию дома, тут как минимум двадцать метров в диаметре. — Ты права, если начнем резать людей снаружи — засекут внутри, если поднимется шум внутри — нас засекут снаружи. Единственный выход — отрезать Сильвестра от остальных, чтобы он ничего не заподозрил и не вызвал подкрепление. — У меня идея, — Амелия стукнула кулаком по ладони. — Мы можем закинуть глушилку в дом, этого хватит, чтобы отрезать охрану внутри от охраны снаружи, тогда мы просто перебьем всех по одному и войдем в дом с главного входа. — Идея-то хорошая, но как мы закинем глушилку внутрь с такого расстояния? Предлагаешь мне рискнуть и попробовать оправить ее вместе с кровью в вентиляцию? — У тебя есть другие варианты? — В том-то и дело, что нет. Думаешь, нам стоило взять с собой Ашидо? — Ты сама говорила, что мы не будем его в это втягивать, — как-то грозно на меня посмотрела Лия. — Давай ты не будешь давать заднюю, когда уже поздно. — Ладно, — согласилась я. — Закинем мы глушилку в дом и что дальше? — Надо как-то выкосить людей внутри, чтобы обойтись без лишнего шума. Мда, задача, конечно, не из легких, не такие уж мы и специализированные бойцы, чтобы вдвоем на ходу разработать идеальный план, хотя… — Лия, мне кажется, мы с тобой слишком хорошая команда. — И с чего бы ты вдруг начала мне льстить? — возмутилась она. — Слушай сюда, мне в голову пришла гениальная идея, как положить всех разом, кто находится внутри дома. — Так, что ты задумала? — Ты уже знаешь, что я могу сделать свою кровь достаточно токсичной, чтобы она парализовала человека, попав ему в кровь. Так вот, о чем я, если нагреть какую-нибудь токсичную жидкость до температуры парообразования, она ведь останется токсичной? — Погоди, только не говори мне… — Именно, Лия, мы запустим мою кровь в ту же вентиляцию, куда и глушилку, а ты вдогонку оправишь огненный шар, чтобы та испарилась. — Твоя гениальность иногда меня пугает, — улыбнулась Амелия. — Есть один нюанс — главное не перегреть глушилку. — Тогда давай закинем ее в другое место, все равно она, скорее всего, застрянет где-то в трубе, охват будет меньше. — Не вариант, — отрицала я, — схема вентиляционных каналов показывает, что вон та средняя труба выходит на внутренний балкончик где-то между холлом и гостиной — в самом центре. — Значит, решено? — Решено, так и поступим, сначала глушилка, потом немного кровавого напалма — все в одну дырку. Пока эти придурки задыхаются где-то внутри, мы разберемся с теми, что снаружи. Все понятно? — Предельно, — подтвердила Амелия. — Приступим? — Да, вперед. Наконец-то план перешел в режим исполнения, операцию открываю именно я, сделав порез острым лезвием на ладони, которая была очень кстати открыта — Юстиция все продумала и учла. Собрав в руке небольшую сферу, я уже собралась поместить в нее глушилку, но вдруг вспомнила, что мы ее даже не проверили. — Лия, нажми кнопку на глушилке и попробуй с кем-нибудь связаться, — приказала я. Она сделала все в точности так, как я сказала, и, судя по всему, ответа в рацию не последовало после нескольких попыток получить обратную связь. — Работает, суй в пузырь, — наконец произнесла она, передав мне глушилку. — Ну, поехали. Я поместила глушилку внутрь сферы, как следует прицелилась и отправила ее в полет, пока та не столкнулась со внутренней стенкой вентиляционной трубы — бинго. — Не расслабляйся, — воскликнула Лия, — они могли услышать звук удара о металл, давай следующей залп, я готова! — Поняла, на счет три! Я уже подпортила состав следующего снаряда, который будет достаточно токсичным, чтобы при попадании в легкие заставить человека корчиться в конвульсиях. — Раз, два, три! — прокричала я, после чего мы одновременно отправили наши снаряды в полет так, чтобы они столкнулись друг с другом именно в трубе. Ужасающая кровавая сфера и огненный шар с бешенной скоростью влетели в трубу, столкнувшись друг с другом на входе, о чем сигнализировал странноватый красный пар, еле выбивающийся наружу из того потока, который уже попал внутрь. — Вперед, следуем плану! — приказала я, выпрыгивая из кустов. — Ты только не поранься, детка, — в боевом тоне прокричала Амелия. Если все сработало, то люди внутри должны были начать задыхаться, будучи отрезанными от остальных без возможности вызвать подмогу. На ходу я хотела создать свои привычные два меча, но раз уж я выпустила слишком много крови «на воздух», то не стоит создавать больше одного, или же я столкнусь с анемией, и Амелии придется выкручиваться самостоятельно. Люди снаружи заметили наше приближение, пока мы быстро спускались со склона, потому сразу открыли огонь, но Лия нейтрализовала стрелявших, выпустив в них пару огненных шаров. Когда мы наконец спустились, то сразу разделились по разным сторонам, я двигалась по левой, Амелия — по правой. На пути встречались все еще ошеломленные столь внезапным нападением охранники, которых я легко разрубала своим мечом, что не оставлял ни шанса на выживание, стоило ему прорубить плоть. — Хорнет! Они прут изнутри! — послышался крик Амелии, когда я уже зачистила все с торца дома, выходившего на стоянку. Я со всех ног бросилась назад, чтобы помочь, но, похоже, Лия и без меня справилась, хорошенько подпалив находчивых охранников, которые додумались нацепить на себя противогазы. — Не ранена? — спросила я у Лии, приблизившись к ней. — Пустяки, — проговорила она, задыхаясь и покашливая, — щит пробили, прострелили руку и легкое в нескольких местах, подай «витаминку». Пусть Юмико и ушла от нас, но стоит отдать ей должное, ведь она оставила в нашем распоряжении несколько комплектов пробирок со своей кровью именно на такой случай, потому мы всегда носим с собой парочку таких в кармане, однако сегодня их было ровно две и висели они у меня на поясе в небольших кожаных кармашках. Я быстро сунула руку в один из них, но обнаружила, что кто-то пробил пулей карман, от чего пробирка лопнула и все содержимое вытекло, но на наше благо вторая оказалась невредимой, ее я и протянула Амелии. Она жадно выпила эту отвратную жидкость с привкусом железа, делая большие глотки, которые очень отчетливо спускались по ее горлу внутрь. — Чего только, блин, не сделаешь, чтобы не сдохнуть, — ворчала она, допив содержимое. — Хорошо хоть выжила, — с облегчением вздохнула я, — но у нас больше нет «витаминок», следующее попадание может оказаться летальным, осторожнее, Лия, не подставляйся. — Постараюсь, прости, Хорнет, — раскаянно промямлила она. — Все хорошо, бери противогаз с трупа и вперед внутрь, только держись позади меня. — Поняла. Как ни крути, а мой собственный яд опасен и для меня, если он витает в воздухе, а для Амелии он еще опаснее. Отодрав противогазы от обгоревших трупов, мы обе защитили себя от отравы, можно было наконец закончить дело. Войдя внутрь, мы ожидали сопротивления, оказавшись полностью открытыми на пороге, но кругом валялись лишь мертвые тела — сработало. — Ну ты даешь, кэп, — сказала Амелия. — Не расслабляйся, идем. Мы прошли чуть дальше, оказавшись под внутренним балкончиком, который представлял из себя арку над проходом из холла в гостиную, внимание зацепила огромная металлическая дверь по правой стороне под ним, которой не было на схеме здания. — Почему я так уверена, что ублюдок именно там? — усмехнулась Лия. — На схеме не было этой двери, наверное, там его рабочее место и центнер наркотиков. — Я займусь дверью, а ты пока побей ему стекла, чтобы жизнь сладкой не казалась. — Ты имела в виду, чтобы кровь выветрилась? — посмотрела я на нее исподлобья, так и говоря о своем недовольстве. — Да-да, конечно, ты давай, работай. Делать нечего, я бы все равно не осилила эту дверь, как ни крути, а вот Лия сейчас устроит ей испытание жаром. Пока она занималась дверью, я прошлась по всем комнатам и выбила окна, по пути встретились пару выживших, но для них все уже было кончено. Большие окна в гостиной оказалось труднее всего разбивать из-за того, что те падали на меня и кромсали щиты, но обошлось без ранений, потому я благополучно вернулась к своему партнеру, которая уже довольно стояла рядом с большой дырой в толстом слое металла, который очень ярко светился, еще не успев остыть. — Ну, готово, у тебя как? — спросила она. — Сделано, Сильвестра нигде не было, значит, он сейчас внутри. — Тогда пойдем и зададим ему трепку! — улыбнулась она. — Ага, погнали. За дверью находился спуск куда-то вглубь, лестница упиралась в самую обычную дверь, которая даже на замок не запиралась, а за ней виднелись еще две по правой и левой стороне. — Я пойду направо, — оповестила я Амелию о своих намерениях. — Я, очевидно — налево. — Если ничего не найдешь — приходи ко мне. — Поступай аналогично в таком случае. Амелия как-то странно провожала меня взглядом, сняв противогаз, пока я осторожно и все еще в боевой готовности входила в дверь по правой стороне, за которой оказалось ничто иное, как, собственно, лаборатория и склад. Оказавшись внутри, я тоже скинула оковы для легких. На стене висели химические формулы героина и метадона, на столе среди склянок были раскиданы бумажки с алгоритмами «зельевара», а чуть дальше стояли стеллажи с результатом таких грязных деяний. — Ну вот ты и попался, сученыш, — сказала я вслух, нащупывая камеру в кармашке по другую сторону от «витаминок», которая на удивление оказалась целой. Достав фотоаппарат, я сразу принялась фотографировать комнату, стараясь запечатлеть все, что можно, пока в один момент не услышала какие-то странные звуки оттуда, куда пошла Амелия. Они были похожи на хриплые женские стоны, в которых читалась нотка страдания. В этот момент я сильно испугалась, подумав, что это Лия могла попасть в беду и сразу же бросилась к ней, оставив процесс фотосъемки и засунув камеру обратно в карман на поясе. — Ну, давай, сучка, подойди к папочке, я тебе покажу, что такое сказка, — послышался мужской голос на подходе к двери. Я вбежала внутрь и застала воистину ужасающую картину: кругом были раздетые догола девушки, все в синяках, ссадинах и порезах, некоторые без конечностей, каждая выглядела напуганной до смерти. Все они сидели близ стены, будто старались скрыться от чего-то или кого-то, забившись как можно дальше в угол, дрожа и подергиваясь, стараясь не смотреть никуда, кроме как в стену. Амелия же находилась в самом центре и стояла ко мне спиной, ее костюм уже не так плотно сидел на ней, будто она расстегнула молнию на фронтальной его части, оголив грудь. Поначалу я даже не заметила, но ее тоже трясло, но как-то странно, будто это не страх, а истинная ненависть. — Лия, что происходит? — непонимающе спросила я, идя на сближение. Стоило мне выглянуть из-за угла, в поле зрения показался оголенный мужчина, сидящий в кресле с сигарой в зубах, который оказался никем иным, как Сильвестром Ремизовым — нашей целью. Я прекрасно запомнила его лицо на фотографии, но никак не ожидала увидеть его вживую не корчащимся от боли, а уверенным в себе и в своей неприкосновенности вопиющим садистом. — Ого, еще одна, — заговорил он. — Свали, корова, мне твоя подружка нравится больше, наконец-то нормальную притащили. А уж какая подача — латекс! — восхищенно голосил он. Теперь я понимаю куда больше, стоило мне всего лишь раз посмотреть в эти наглые и злобные глаза самой последней отмороженной гниды. Лия даже не думала двигаться в сторону, подчиняясь его приказам, вместо этого она стремительно бросилась на сближение, имитируя какую-то сексуальную походку, которая, похоже, его даже заводила. Либо этот придурок настолько тупой, что не понимает, во что через несколько секунд превратится его мерзотный хер, либо я настолько тупая, что не разглядела в подруге мазохистку. Лия подошла к нему и настойчиво уселась сверху, раздвинув ноги, он завелся так, будто какой-то ребенок, которому впервые засунула язык в рот женщина, я все меньше хотела верить в происходящее. — О, да, пусть будет по-твоему, приступай, — растянуто говорил он, предвкушая то, что могла бы сделать моя подруга. — А теперь, сладкий, — улыбка Лии чувствовалась даже со спины, — я устрою тебе такой жаркий день, что ты до смерти его запомнишь. — О-хо-хо, ну, давай, покажи мне, что умеешь, киска. Я уже с ног валилась, но, услышав такие слова из уст Амелии, погрузилась в бесконечный стыд от осознания того, что зря сомневалась в свой хорошей и, наверное, лучшей подруге, у которой есть сила и честь. Вопреки моим первоначальным ожиданиям, она схватила его за горло обеими руками, начав душить, тогда тот наконец почувствовал жареное и попробовал избавиться от нее, затушив сигару об ее руку, но Амелия лишь сильнее стиснула зубы и усилила хватку, а потом и вовсе решила, что пора с этим заканчивать. Его тело резко загорелось ярким бушующим пламенем, в стенах относительно небольшого помещения раздался истошный крик боли горящего заживо человека, он горел прямо в ее руках, не в силах сопротивляться, его руки дрыгались в беспорядочных конвульсиях, ноги дрожали, но его было уже не спасти, а никто и не собирался. Увидев такую картину, тихо сидящие в углу напуганные и опустошенные девушки вдруг начали кричать, но не от страха, а от злорадства: — Гори, сука! Умри! — Умри, урод, умри, умри, умри! — Жги его, сестра! Убей мразь! Амелию уже начало трясти от возбуждения, она наслаждалась этим моментом, его крики боли и предсмертные хрипы для всех в этой комнате были как бальзам для ушей, но не могу сказать того же о себе. С одной стороны, он получил по заслугам, его настигла долгожданная многими расплата, но с другой стороны, мы не выполнили задание и не вытянули из него информацию. Я была бы огорчена результатом, если бы не была солидарна с решением Лии, она поступила как настоящая героиня, с крайней жестокостью подошедшая к своей задаче. Что посеешь, то и пожнешь, да? Когда звуки наконец прекратились, Лия отпустила бездыханное тело Сильвестра и встала на ноги, комнату заполнил отвратительный запах горелой плоти и волос, а она лишь выдавила из себя очень длинный выдох облегчения. — Прости, Хорнет, я не могла поступить иначе, — полушепотом произнесла она, когда крики девушек стихли. — Тебе не за что извиняться, Лия, ты поступила правильно и сильно выросла в моих глазах. Прости, если я относилась к тебе как-то грубо, у меня нет никого дороже тебя, все это время ты была рядом и не покинула «Спектр», а я в потоке нервяка только и делала, что отчитывала тебя. Поверь, впредь такого больше не повториться. — Спасибо, Хорнет, — плачущим голосом произнесла она. — Я пойду найду глушилку, нам нужно связаться с Юстицией, побудь с остальными. Она развернулась и прошла мимо меня, ее лицо выглядело серьезным, но по нему катились слезы, которые она не хотела мне показывать, потому быстрым шагом вышла из помещения, оставив меня наедине с девушками. Если взглянуть на тех, кто меня окружает, то мотивы ублюдка, который и слова не успел значимого сказать, становятся ясны, ведь почти все в этой комнате имеют белые волосы, как и я. Сильвестр сказал, что предпочел бы меня, нежели Амелию, даже когда она так страстно оголила перед ним грудь, а это значит, что у этой свиньи был фетиш на белые волосы — это многое объясняет. За моей семьей охотились не потому, что мы кому-то перешли дорогу, а только из-за цвета волос, ведь каждый член моей семьи имел белые волосы, что мужчины, что женщины. Отвратительно признавать тот факт, что смерть моей матери и жены дяди Кагеямы оказалась куда благоприятнее, чем подобная судьба. С давних времен в семье Ишимару чтятся традиции, по которым в супружеской паре могут быть только беловолосые, чтобы передать доминантные гены следующему поколению. Кто бы мог подумать, что наша индивидуальность обернется для нас проклятием. Пока я витала в своих мыслях, одна из девушек настойчиво толкала меня рукой, привлекая внимание. Когда я наконец ее заметила, то та показала пальцем на сидящую в углу совсем молодую девушку с такими же белыми волосами, выколотыми глазами и отрубленными руками, на которых виднелся какой-то странный рисунок, вроде тату. Если так подумать, то она молчала в тот момент, когда все кричали, лишь тихо сидела в углу, погруженная в какой-то дивный мир своих мечтаний, где она свободно ходит по улицам, никого не опасаясь. Я приблизилась к ней и присела рядом, пытаясь хоть как-то до нее достучаться, но та молчала и изредка беспорядочно покачивала головой, будто уже совсем тронулась рассудком. — Не бойтесь, девочки, все кончено, — обратилась я ко всем присутствующим, встав на ноги, — теперь вы все свободны и можете вернуться домой к родным, мы вам поможем, залечим раны, выслушаем все, что у вас накопилось и вы точно сможете вернуться к нормальной жизни. Странно, но некоторые девушки ликовали, цепляясь за меня, а некоторые забились в угол в ту же позу, что и прежде, их здесь насчитывалось около пары десятков. В этот момент в переговорном устройстве послышался голос Амелии. Похоже, она отключила глушилку и вышла на связь: — Говорит Амелия, это очень срочно, все меня слышат? — Да, конечно, что случилось? — послышался голос Ринны. — Нам нужно, чтобы кто-то из вас срочно дошел до Юстиции и передал информацию как можно скорее! — Я как раз у нее, — непривычно раздался в рации голос Илии, — что мне ей передать? — Трубку передай, блин, — кричала Лия. — Хорнет, передаю слово тебе. — Принято, — подхватила я. — Солен, ты на связи? — Да, — подтвердила она, — что у вас там такое случилось? — Если коротко, то полная жопа, а если развернуто, то тут кругом искалеченные голые женщины — жертвы насилия Сильвестра. Им нужна помощь ордена «Юстиция», мы не сможем всем помочь, пришли людей в дом этого кобеля, пусть заберут их, я буду ждать. — Ты не шутишь? — все еще сомневалась она. — Там реально уйма голых женщин? — Твою мать, Солен, — сорвалась я, — хоть убей, я могу отличить женщину от тумбочки за тысячу кредитов. Пришли людей, или они останутся здесь, а потом расскажут миру, как добр был к ним орден «Юстиция». — Я тебя поняла, мы вышлем отряд из десяти человек и перевезем их на грузовике, ждите. Остальное обсудим потом. — Спасибо, Солен, ты настоящий эталон правосудия. — Не льсти мне, конец связи. — И что это было? — произнес в «говорилку» Ашидо. — Дома все расскажу, а сейчас иди в переговорную, на столе лежит фото, заставь Войд открыть портал на главном входе в пентхаус, мы возьмем с собой одну из них. — Принято, уже бегу, — подтвердил Ашидо. Все время разговора я искоса поглядывала на ту девушку, которая даже не шелохнулась. Без вмешательства Илии она точно не оклемается, ему придется вырвать из ее головы кучу воспоминаний, чтобы она хотя бы имя свое вспомнила. Амелия уже успела спуститься обратно ко мне, ее лицо не сильно сверкало чертами хорошего настроения, как и мое. — Лия, я останусь здесь до приезда отряда, а ты сейчас должна взять ту девушку в углу и дотащить ее до нашего госпиталя, возьмешься? — Это мой долг, командующая, — твердо и решительно произнесла она. Амелия приблизилась к девушке в углу, подхватила ее на руки и понесла к выходу из дома, все это время за ней тянулись руки остальных, умоляя о помощи, но больше одного человека мы взять не сможем, потому возьмем ту, которая больше всех настрадалась, ибо мы способны ей помочь. — Сделайте портал шире, я захожу, — проговорила в рацию Амелия. После такого я обязана взять недельный перерыв, или умру от выгорания. Страшно представить, что же пришлось пережить этим девушкам и как долго они здесь пробыли. Какой же все-таки долбаный денек…Глава 25: Призраки прошлого
Говорят, что приятных неожиданностей от жизни ждут только те, кто не привык к сюрпризам — это не про меня. Я понимаю заботу Хорнет, она просто не хочет, чтобы я лишний раз напрягался, только-только вернувшись домой, но пойти на опасное и ответственное задание, скрыв этот факт от меня — настоящая наглость. Я знал, что скоро нас ждет карательная миссия, но даже не предполагал, что старт уже объявлен. Амелия вернулась обратно в одиночку, неся на себе еле живое и искалеченное тело какой-то неизвестной беловолосой девушки. Все уже были готовы встречать ее теплыми объятиями, но она была какой-то чрезмерно нервной и явно пережила несколько ранений, не говоря уже о том, что они увидели на этой миссии. — Отвернись, дебил, — первое, что я услышал из ее уст. Не очень-то и дружелюбно звучали такие слова, но я могу пропустить их мимо ушей, если Лия всего-навсего перенапряглась и устала. Первым делом она пошла куда-то вдаль коридора — я еще не выучил план дома, потому не знаю, куда она идет. — Ашидо, — заговорила она, обернувшись, — вместо того, чтобы плестись за мной, лучше сходи в подвал и захвати с собой парочку банок с кровью Юмико, я буду в конце коридора перед лестницей — там находится медпункт. — Х-хорошо, — тихо проговорил я. Не знаю, зачем она притащила к нам эту девушку, но если решение уже не оспорить, то я могу лишь посодействовать в ее лечении. В ускоренном темпе я двинулся в подвал, расположение которого идентично совпадало с планом предыдущего дома в Торговом районе — под главной лестницей. Оказавшись перед заветной дверью, я шагнул вниз по лестнице, которая выглядела куда приличнее предшествующей, а еще она уходила куда глубже вниз, будто на несколько этажей. Когда наконец показался вход в помещение, я был рад отворить дверь, за которой крылась действительно огромная комната, похожая больше на завод, нежели на обычный подвал дома. Пока я осматривался в поисках заветных баночек, в глазах мелькнула Мисато, которая спешно прикрывала мирно сидящую на стуле Итачи, стараясь что-то от меня спрятать. — Ой, Ашидо, ты чуть не испортил себе сюрприз! — громко сказала Мисато. — Что за сюрприз? — поинтересовался я. — А, эм, ну, знаешь, тут такое дело, — мямлила она. — Ты заделалась в стилисты? — сказал я, сблизившись с парочкой. — Ах, да, типо того, вот, украшаю новогоднюю елку! — Мисато указала пальцем на Итачи, которая почему-то была накрыта плотной тканью, которая закрывала все ее тело до колен. — Понятно, — я сделал вид, что отстал, хотя мне было интересно, что же такое делает Мисато, если не красит ее. — Слушай, а ты случаем не знаешь, где здесь баночки с кровью? — Ты про «витаминки»? — улыбнулась Итачи. — Госпожа Ишимару держит их в холодильнике вон в той комнате на опорах, — она взглядом указала мне на комнату, подняться в которую можно было только по лестнице. — Спасибо, Итачи. Я возьму парочку для дамы в медпункте, а потом уйду, так что можете спокойно дальше секретничать. — Рада, что ты не настаиваешь, — вмешалась Мисато. — Тебе точно понравится то, что ты скоро увидишь. — Жду с нетерпением. Я двинулся в ту самую комнату, преодолел эту проклятую лестницу, после чего оказался в каком-то небольшом кабинете, окна которого выходили как раз туда, где суетились эти двое. В углустоял большой холодильник с прозрачной дверью, за которой виднелась куча склянок с багровым содержимым. На стекле была приклеенная на скотч записка, которая гласила: «Взяла — распишись». Иронично, ведь кроме меня из мужчин некому было брать их, потому хозяйка записки озвучила требования в женском роде. Я просто взял в руки две холодные банки примерно на сто пятьдесят миллилитров, решив пренебречь учетом расходов, после чего двинулся обратно к Амелии в медпункт. По дороге мне встретился Илия, который только вернулся, видимо, через портал, и уже шел по тому же маршруту. Он сразу заметил меня и остановился в ожидании, топая ногой и скрестив руки. — Что, тоже в медпункт? — спросил я. — Верно, хочу глянуть на гостью, — пояснил он. — Тогда пойдем вместе. Он утвердительно кивнул, и мы бок о бок пошли до самого конца коридора, ступая по длинному красному ковру, как в резиденции того графа, о котором говорил Илия, пока не уперлись в дверь с надписью «Медпункт». — О, Илия, ты мне как раз нужен, — произнесла Амелия, едва разглядев его за открывающейся дверью. — И для чего же? — ответил он. — Ну, смотри, у девки слабое давление, сильное истощение и интоксикация, но может быть и что-то еще. Я не медик, говорю только то, что и дураку понятно, потому хотела попросить тебя о помощи. Эта самая девушка лежала на кушетке уже в рубашке пациента, которая закрывала ее голое тело, она все еще находилась в каком-то бессознательном состоянии, изо рта на подушку стекали слюни, иногда подергивались ноги от нервного тика. Когда Лия принесла ее в дом, я даже не успел ничего разглядеть, а сейчас вижу, что помимо обрубленных рук на ее теле виднеются порезы и синяки, будто ее каждый день калечили всеми возможными способами, а еще и повязка на лице, закрывающая глаза. — Давай, я ее осмотрю, — проговорил Илия, сближаясь с пациентом. — Можно мне понаблюдать? — вклинился я. — Ты же глава «Спектра», тебе все можно, — подметила Амелия. — Точно, — снизошло на меня осознание, — в таком случае я просто подойду. Илия как-то тщательно разглядывал ее, прощупывал в зоне живота, порой даже сильно давил, но она на это не обращала внимания. Потратив на такой осмотр несколько минут, он заговорил: — Итак, органы повреждены и смещены: печень еле работает, почки больше нормального размера, поджелудочная прощупывается так, будто она уже давно перекрыла желудок, матка повреждена, скорее всего, она уже бесплодна. Илия немного потоптался на месте, собираясь с мыслями, после чего продолжил, приподняв рукав и оголив остаток руки: — Плечо разделено пополам каким-то тупым предметом, она выжила только потому, что кровь остановили, но никто не стал обрабатывать рану — скорее всего в крови полно заразы. В процессе он приподнял повязку, которая закрывала ее глаза. Под ней показались едва видные очертания того, что когда-то было глазами, на их месте теперь присутствовала только многодневная кровяная корочка. От такого вида во мне проснулся рвотный рефлекс, который я продемонстрировал всем присутствующим. — Что, не привык смотреть на такую мерзость? — исподлобья спросил Илия. — Знаешь, когда не видишь такое вплотную, то кажется, что кровь не так противна. Хорошо, что Войд и Ринны здесь нет, они ушли сразу, как только пришла Амелия, потому что та разогнала любопытные взгляды. — С глазами ситуация аналогичная, — продолжил Илия. — Вырвали и забили на стерильность, бедная девочка… — А ведь мы ее полностью не вылечим кровью Юмико, — подметил я. — Общее состояние улучшится, но руки и глаза уже не вернем — так и будет слепым инвалидом до конца жизни. — Не спеши, умник, — заспорил Илия, — ты на уровне дилетанта в таком деле, потому не чувствуешь, что в ее мышцах есть немного энтропиума. — Погоди, хочешь сказать, что она очень слабый шепот? — Не знаю, что насчет шепота, но такого количества хватит, чтобы излечиться полностью — нужно лишь подкинуть катализатор, а дальше она уже сама справится. — Катализатором будет кровь? — уточнил я. — Да, и понадобится ее немало, к тому же в разумных дозировках. — Хочешь сказать, что кровь поможет? — вмешалась Амелия. — Бери листок и записывай, говорю только один раз, — скомандовал Илия. Амелия засуетилась и бросилась рыскать в ящиках стола так называемого «больничного надзирателя», вскоре она нашла искомое и подала Илии знак, что готова. — По пятьдесят миллилитров каждый час, — начал он, — поить будешь через шприц в сидячем положении, а остальное время пусть лежит. Только не поднимай дозировку, или столкнешься с передозом — в лучшем случае она тебе глотку перегрызет. С таким малым количеством энтропиума в организме можно восстановить даже отмершие ткани, учитывай изменения и помечай их в блокноте. Я зайду где-то через пять часов, чтобы повторно ее осмотреть, а пока занимайся девкой сама. — Хорошо, все пометила, — после короткой паузы заговорила Амелия. — Пятьдесят миллилитров каждый час из шприца в сидячем положении, верно? — Все верно, — подтвердил он. — Если столкнешься с проблемой — зови. — Ринна мне поможет, ей, по крайней мере, не страшны порезы. — Идем, балбес, — обратился ко мне Илия. — поболтаем, пока девушка не придет в сознание. Илия сорвался с места и устремился к выходу, мне не хотелось оставлять Лию одну, но в диалоге с рогатым дедом я могу узнать куда больше полезного для себя, потому мне пришлось подчинительно плестись за ним до самой гостиной. Да, у нас наконец появилось четкое разделение между гостиной и переговорной, в первой присутствовали привычные диваны и чайный столик, а во второй еще располагался некий аналог конференц-зала с интерактивной доской. *** Мы провели несколько часов наедине в гостиной, то ли дело разговаривая о «мужском», чего мне так не хватало. Илия оказался неплохим психологом, он внимательно выслушивал мои проблемы и давал советы, как мне действовать в той или иной ситуации. В какой-то момент речь зашла о женщинах, в которых он тоже был не промах: — Спрашиваешь, почему вокруг тебя одни женщины? — повторил за мной Илия для уточнения. — Да, меня напрягает факт того, что каждый новопришедший — женщина. Ты, конечно, не входишь в это число и мне очень приятно порой поговорить с тобой, а не с ними, но все же. — Ну, что тебе сказать, Ашидо, ответ, точно так же, как и вопрос, довольно многогранен: если говорить только о круге «Спектра», то здесь собраны девушки со способностями, коих в городе полно, ведь большая часть мужчин служит в гвардии, откуда выхода нет, а остальные либо хорошо скрываются, либо ведут анархический образ жизни, как я. — Хочешь сказать, что король дает поблажки женщинам? — Именно так, Котай считает, что им в государственном аппарате делать нечего, потому дает шанс на мирную жизнь, даже если те имеют способности. В случае с Ринной ему разумнее было бы убить ее, потому что она лишила дворец отряда гвардейцев, но смерть Ринны была бы ему не на руку. — Почему? — оторопел я. — Разве не было бы выгодно убить ее? Может за этим кроется что-то еще? — Мысли шире, Ашидо, — с серьезным видом проговорил он. — Ринна вовремя спохватилась и успела заработать себе имя, потому Котай не мог убить ее, это бы заставило общество подозревать, что она была права, а король просто решил ее заткнуть — что тоже правда. — Как-то это все неправильно, почему он дает шанс женщинам, но не дает его мужчинам? — В этом вопросе все до банальности очевидно, — он громко откинулся на спинку дивана. — Люди кричат, что это все сексизм и король ведет неправильную политику в отношении граждан, но, если исходить из факторов, которые отражают боевой потенциал, женщины с треском проигрывают в этом плане. Девушка может быть хорошим и сильным бойцом, но она биологически склонна к истерикам, а рассудок легко подкосить из-за шаблонного родительского воспитания. — Кого-то мне это напоминает. — Я знаю, о чем ты подумал. Как бы прискорбно не было это признавать, но в «Спектре» одни истерички, включая тебя. Даже пережитая скорбь не высасывает из них эту женскую изюминку, а мы, парни, такие существа, которые склонны отрекаться от человечности за недостатком совокупности благого и чувственного. — Я не совсем понимаю. — Хорошо, давай разберем на примере — что ты чувствовал, когда Итачи засунула тебе язык в рот? — Ну, было приятно, она застала меня врасплох, — пояснил я. — Вот, видишь, для тебя это было впервые: буря эмоций, движение в штанах. А я бы сразу отправил ее в нокаут за такую выходку, а все потому, что я уже давно остыл к таким чувствам, для меня не существует больше губ, кроме как губы Марии. — Хочешь сказать, что мы склонны черстветь? — Именно, Ашидо, для нас все воспринимается иначе: мы быстрее стареем, потому что куда дольше выгораем, скапливая все в себе, а это негативно сказывается на здоровье и сознании — мы становимся черствыми, злыми, будто не от мира сего. Сознание женщины простроено совсем по-другому, и тебе не удастся его до конца понять. — А ты будто понял, дедуля, — подколол я Илию. — Друже, я был в бошке у тысяч женщин и прекрасно знаю, как они устроены. — Кстати об этом, Хорнет говорила мне, что ты иногда даешь волю эмоциям, если тебе больно копаться у кого-нибудь в голове. — Ты уже слышал, что можно в них найти, — отстранился он. — Я давно привык к судьбам, вроде твоей, но порой в череде кадров мелькают и такие сюжеты, которые выходят далеко за рамки человечного — тогда-то я и даю слабину. — И много у тебя таких было? — поинтересовался я. — Достаточно, — ответил Илия, — со временем я научился отличать тех, к кому в голову лучше не лезть. Самые отвратительные воспоминания именно у тех, кто прожил мученическую жизнь, ведь я будто погружаюсь в их тело, испытываю ту же боль, страдания — это очень тяжело, Ашидо. — Мученическая жизнь, говоришь, — вздохнул я. — Как у той девушки в медпункте? — Ей я в голову точно не полезу, — утвердил Илия каким-то злобным тоном. — А как мы узнаем, что ей пришлось пережить? — Как вы всегда узнавали до моего появления, если повезет — она сама расскажет. — Сомневаюсь, что она захочет об этом говорить. — Я готов помочь, только если ты дашь клятву, что «Спектр» отбросит мысль об убийстве короля. — Нет уж, спасибо, мои планы все еще не изменились и не собираются меняться, — отказал я. — Как знаешь, Ашидо, ты все равно рано или поздно смиришься, узнав правду о нем. — И какая такая правда может заставить меня передумать? — Я еще не готов говорить об этом, но, когда придет время — я все тебе расскажу до мельчайших подробностей. — А ты говорил, что никогда не врешь, — осуждающе произнес я. — Я и не вру, просто скрываю то, чего вам знать не нужно. — Доскрываешься однажды, врагов себе заработаешь. — Меня не волнуют эти твои «враги», в Гармонии есть всего один человек, в бою с которым я выложусь на максимум, а кучка детей не сможет меня даже поранить. — И почему же ты так в себе уверен? — возмутился я. — Может мне прямо сейчас отрубить тебе руку? — Валяй, — спокойно ответил он, поднявшись с дивана и выставив руку перед собой, — хочу посмотреть на твое удивление. — Не говори, что я тебя не предупреждал. Я оголил «Нами» и занес меч над рукой, после чего со всей силы ударил по ней, но лезвие с громким металлическим отзвуком отлетело в сторону, я даже немного отшатнулся, а Илия лишь непоколебимо стоял в привычной позе. — Еще? — демонстративно подтрунивал он. Этот колдун явно меня провоцировал, потому я, не в силах смириться с его превосходством, вышел на следующий удар, который повторил судьбу предыдущего, и мой меч снова отпружинил в противоположную сторону от его руки. Я заметил, что в момент попадания на месте, куда приходился удар, появляется странное свечение, будто это какой-то незримый щит. — Еще? — в той же манере продолжал он. — Знаешь, я, пожалуй, остановлюсь, — оскалив зубы, ответил я. — Ашидо, я вам не враг и не хочу драться ни с кем из вас, но, если вдруг «Спектр» выставит свои мечи против меня — никто не выживет. — Послушай, Илия, я понимаю, что у тебя есть «шиирацу», есть щит, есть сила шепота, но разве это делает тебя сильнейшим? — Сильным человека делают не его способности, а умение их использовать, — сумничал он. — Я не пользуюсь силой шепотов, потому что она мне не нужна — всю жизнь обходился без нее и сейчас тоже обойдусь. — Погоди секунду, то есть ты хочешь сказать, что «шиирацу» и твой щит никак не связаны с твоей силой шепота? — опешил я. — Абсолютно никак, — подтвердил он. — У меня к тебе слишком много вопросов. — И ответы будут только тогда, когда придет время. — Илия, дай мне обещание, что ты никогда не перейдешь на другую сторону, — угрожающе посмотрел я на него. — Мне надоело это повторять, потому говорю в последний раз — я буду на вашей стороне до тех пор, пока вы не направите на меня свои мечи. — Это — обещание? — Это — обещание. Не знаю, что и думать. С одной стороны, Илия очень надежный и сильный союзник, но с другой, он слишком скрытный и непредсказуемый, и я не знаю, чего от него ожидать. — Пойдем проведаем девушку в медпункте — времени уже прошло достаточно, — отстранился он от темы. Мне самому не очень хотелось портить отношения со своим единственным другом, потому нам и вправду стоит остановиться. — Идем, стоит посмотреть на результат. Тихим размеренным шагом с невероятным напряжением от компании друг друга мы шли от гостиной до самого медпункта, не говоря ни слова, сделав остановку только около моего кабинета, откуда я забрал свою маску. Когда мы наконец дошли до двери в конце коридора, в переговорном устройстве послышался голос Хорнет: — Илия, вызываю тебя, — проговорила она. — Слушаю, — ответил он, остановившись и нажав на кнопку. — Я сейчас у Юстиции и нам нужна твоя помощь, нужно полазить в головах у жертв Сильвестра, чтобы узнать, где их родственники. — Иди в задницу с такими просьбами, — осекся он. — Обратитесь напрямую к Кафке, он разберется, а меня не надо в это впутывать. — Ожидаемый ответ. Видишь, Солен, он бы не согласился на такое. — Это все? — Нет, — отрезала она, — Луна сказала мне, что ты что-то знаешь о Сальвадоре, о котором поведал нам Ашидо. Не хочешь проявить капельку инициативы и поделиться тем, что скрываешь? — Ты знаком с Сальвадором? — спросил я, затерявшись в удивлении. — Иди внутрь и скажи другим, чтобы не подслушивали, я тебе лично потом все расскажу, — ответил он мне. — Слышали? — обратился он уже в голосовой канал. — Снимайте «говорилки» на несколько минут, вам пока не нужно ничего знать. Опять какие-то секреты, но я готов пойти навстречу, если вопрос стоит о том, как подобраться к Колдену, который сейчас отчаянно скрывается где-то в глуши. Сняв переговорное устройство, я вошел внутрь, где Ринна и Амелия активно переговаривались, позабыв об уже очнувшейся девушке. — Сороки, вашу мать, она уже проснулась, — наехал я на своих халатных подруг. На них резко снизошло осознание того, что она действительно находится в сознании и наблюдает за ними, лежа на кушетке. Удивительно, но рецепт Илии оказал чудодейственный эффект, и девушка в самом деле залечилась — руки на месте, взгляд пилит нянек. — Ого, еще десять минут назад она была без сознания, — опомнилась Амелия. — Я жду отчет, — пилил я взглядом Лию. — Отчету быть, — вмешалась Ринна, соскочив со стула с бумажкой в руке. Она передала мне небольшой листик, на котором были зафиксированы изменения в определенный момент времени: «…скрылись синяки и порезы…руки стали восстанавливаться…руки полностью залечились…пропала кровяная корочка с глазницы…» — Дозировку не нарушали? — поинтересовался я. — Все строго по пунктам, — подтвердила Ринна. — Сколько вы успели влить? — Судя по всему, хватило пяти порций. Шестая наготове, если что. — Дай Илии договорить с Хорнет, и он выдаст дальнейшие указания. — Хорошо, а сейчас мы можем с ней познакомиться? — сгорала от нетерпения Ринна. — Давай, только не вздумай ее пугать, — предостерег я, — кто знает, что она может выкинуть. Еще на входе я нацепил маску, чтобы первоначально скрыть от нее свою личность. Мы втроем приблизились к девушке и уселись на кушетки рядом, от чего она немного занервничала, о чем говорило заметно ускорившееся дыхание. — Тише-тише, все хорошо, ты спасена, — шепотом говорила Амелия, поглаживая ее по голове. — Как тебя зовут? За вопросом последовала лишь тишина, девушка тряслась в страхе и не могла ничего ответить, ее взгляд метался между нами. Честно говоря, она мне кажется до боли знакомой, но все никак не могу понять, где я ее уже видел: длинные белые волосы, красные глаза, гладкая и блестящая кожа, чрезмерная активность даже в больном лежачем состоянии. Она чем-то похожа на Хорнет, но в то же время кардинально от нее отличается, только вот не пойму чем. — Хей, не бойся, мы все здесь хорошие, тебя никто не обидит, — подбадривала ее Ринна. — Ты можешь говорить? — М-мне… страшно, — прохрипела девушка. — Ура! — резко и громогласно прокричала Ринна, услышав из ее уст первые слова. Этот ход был критической ошибкой, ведь Ринна очень напугала девушку своим возгласом. Она молниеносно соскочила с кровати, оборвав все медицинские датчики, я даже не успел среагировать, как некогда лежачая девушка уже выкрутила свое тело, схватив ногами Ринну и запустив ее в другой конец комнаты, где та с огромной силой ударилась головой о край стола, после чего рухнула на пол, залив его кровью. Ситуация чрезвычайная, я сразу же перешел в боевой режим, отступив назад, а она в это время с разворота ударила Амелии в челюсть ногой так, что та с грохотом рухнула пол, после чего устремилась ко мне, держа в руках скальпель. Я думал, что способен отразить такой прямой удар, но эта фурия была настолько быстрой, что мои глаза не успевали за ней уследить, потому она мгновенно сблизилась со мной, сделав замах, от которого мне удалось увернуться, подставившись только частично, но она все же задела меня, порезав в области виска так, что ремешок маски разошелся и лезвие скальпеля рассекло мою кожу. Я еще не успел опомниться от первого удара, как она вышла на второй, который точно меня убьет, ведь маска слетела с головы и уже не блокирует мое лицо — лобовой удар в мозг и можно считать меня мертвым. Какая постыдная смерть в награду за благородный поступок. В этот момент у меня перед глазами пронеслась вся жизнь, но, судя по всему, умирать еще было рано, ведь девушка с той же бешенной скоростью проскользила на коленях в обратную сторону, схватившись за живот. Она уселась на карачки, расплывшись в тяжелой отдышке и беспорядочном кашле, порой отхаркивая на пол кровь. — Все целы? — послышался голос стоящего рядом со мной Илии. Не хотелось бы этого признавать, но он только что спас мне жизнь. Прибывая в предсмертном шоке, я даже не заметил, как он ударил ее ногой в живот так, что та оказалась полностью нейтрализованной. — Сильно же ты ее, — очнулся я. — Минут тридцать не встанет, — пояснил он. — Ринна, Амелия? — Н-нормально, вроде живая, — послышался голос поднимающейся с пола Ринны. — Она выбила мне нешколько жубов! — разъяренно шипела Амелия. — Залечивайтесь, идиотки, — прорычал Илия. Он выглядел как-то странно, я видел, что его руки немного трясутся, то ли от страха, то ли от перенапряжения. Взглянув на Илию, я заметил, что девушка тоже как-то его ранила: — Илия, у тебя кровь из глаз течет, — подметил я. — Не обращай внимания, это — побочка, — с невозмутимым лицом пояснил он. Побочка чего? Она его не задела? Тогда почему он выглядит так, будто плачет кровавыми слезами? — Смотри, она в бешенстве, — Илия указал пальцем на девушку, — аж слюни на пол капают. — Подумать только, мы ее напугали, и она едва не убила всех нас, — проговорила Ринна. — Не мы, а ты, шука! — возмутилась Лия. — Ну чего ты, выпей «витаминку», успокойся, — утешала ее Ринна. — Ты мне год жа этот шлучай отрабатывать будешь! — Молчать! — прокричал Илия. — Потом решать будете, а сейчас нужно ее связать. Ашидо, не поможешь? — А-ашидо? — промямлила девушка, переменившись во взгляде. — Ашидо…Та… В этот момент ее руки стали подкашиваться, глаза закрывались — она ослабела и вот-вот отключится. Илия тоже заметил это и, судя по всему, пересилил себя, чтобы применить на ней «шиирацу», от чего того перекосило так, будто перед ним только что промчалась машина. — Я, сука, больше никогда в жизни не полезу к ней в голову! — проговорил он каким-то испуганным тоном. — Что ты там увидел? — замешкался я. — Тебе лучше не знать, Ашидо, просто закрой свой рот и ни слова больше не говори! — прорычал Илия. Я замолчал и стал наблюдать за тем, как он себя поведет. Илия еще какое-то время старался отдышаться, пока все мы молча смотрели на эту картину. В какой-то момент он сделал очень глубокий вдох и выдохнул, стараясь восстановить свое дыхание, после чего его лицо снова приняло привычный серьезный и безразличный вид, хотя эти кровавые капли, падающие с его щек, выдавали что-то неладное. Все выглядит так, будто Илия применил какую-то скрытую способность, а свои кровавые слезы обозвал ее побочным эффектом — ничего другого более в голову не приходит. — Ашидо, — наконец заговорил он, — давай я сейчас успокоюсь, приду в себя и умоюсь, а потом все тебе расскажу, если ты готов выслушать, что этой девушке пришлось пережить. — Хорошо, Илия, — последовал утвердительный кивок головой, — я понимаю, что ты сейчас не в состоянии, но можешь хотя бы сказать, как ее зовут? — Ты и без меня знаешь, тебе этот человек прекрасно знаком. — О чем ты? Она — кто-то из рода Ишимару? — непонимающе гадал я. — Ответ лежит на поверхности, просто посмотри на ее спину и сам все поймешь. Я пойду, не могу больше здесь находиться. — Дай знать, когда оклемаешься, — вдогонку сказал я. — Выпьем по баночке «Melon’y Cherry» и перекусим, чтобы разрядить обстановку. — Ну, раз уж речь идет о «Melon’y Cherry», то я обязательно позову тебя на застолье. А пока, бывай, — он махнул рукой и скрылся за дверью. Я все думал, что же тогда пил Илия, когда впервые пришел к нам домой. Стоило просто спросить, как я уже подсел на любимые им энергетические напитки. Это что-то вроде простого лимонада, но в составе так же присутствует кофеин, который поддерживает нервную систему в состоянии активности, к тому же он слаще и пьется дольше. «Melon’y Cherry» — это его любимый напиток со вкусом арбуза и вишни, который он частенько распивает в неделовое время. Ну, хватит об энергетиках, сейчас меня интересует только личность этой беспощадной, но в то же время испуганной женщины. Амелия уже выпила «витаминку» из оставшегося шприца, и ее зубы вновь начали заполнять пробелы во рту, но такой дозы было мало, чтобы восстановить их полностью, потому эстетику улыбки Лии все еще портили зияющие дырки. — Все хорошо? — спросил я у девушек. — Вше прошто аху… — Да-да, все ок, мы снова на ногах! — очень громко перебила Ринна Амелию. — Если все в порядке, помогите мне перетащить ее на кушетку. — Давай, бери за ноги, я возьму под руки, — скомандовала Ринна. Вместе мы перетащили тело в отключке обратно на кушетку, снова подсоединили к ней датчики состояния, оставалось только одно: — Ринна, я побуду здесь, сбегай за веревкой к Мисато, — приказал я. — Мишато, — заговорила в рацию Амелия, — тащи веревку в медпункт, это шрочно. — Одна нога здесь, другая там! — ответила ей Мисато так, что было слышно с другого конца комнаты. — Вопрош решен, не шводите ш нее глаж, — прошипела Лия. — Оперативно, — улыбнулась Ринна. Хорошо, веревка на подходе, а теперь пора понять, о чем мне говорил Илия. — Переверни ее на живот, — скомандовал я. — Зачем? — оторопела Ринна. — Сейчас мы узнаем, кто она такая, — пояснил я. Ринна молча перевернула девушку на живот, после чего я схватился за низ ее рубашки пациента, которая едва закрывала ягодицы, после чего начал медленно поднимать ее. — Хей! — Ринна схватила меня за руку. — Что это ты делаешь? — Дай мне взглянуть ей на спину, или твоя оплошность перед Амелией будет висеть не год, а два, — пригрозил я. — Валяй, — демонстративно отвернулась она, скрестив руки, будто ничего не слышит и не видит. Я задрал рубашку до шеи, полностью оголив ее спину. Глядя на это, могу с уверенностью сказать, что у нас две новости: во-первых, у нее идеальная модельная фигура, а во-вторых, теперь я знаю, кто это. — Ашидо, тебя трясет, что такое? — подметила Ринна. — В-видишь? — я указал пальцем на родимое пятно под правой лопаткой. — Ну, и? — она оперлась на руку и как-то грозно на меня посмотрела. — Что теперь? Родинка что-то говорит о ее личности? — Она говорит о ней все, я знаю эту девушку лучше, чем кто-либо на всей планете. — Ну? Убери с лица такой шокированный вид и назови ее имя. — Л-лаффи…Харуна…Глава 26: Клеймо принцессы
Где-то в тронном зале королевского дворца: — Аой, сколько раз тебе еще нужно повторить, чтобы ты поняла? Или до твоей тупой бошки не доходит, что тебе закрыт доступ в лабораторию и ничего там трогать нельзя? Ладно бы только это, но еще за сегодня ты умудрилась смешать стопки бумаг с разными метками! — разъяренно проговорил король. — Прости, папа, я не хотела, — раскаивалась я. — Хотела, не хотела — какая разница? Ты хочешь повторить судьбу Нао? — Нет, прошу, не надо! Я буду стараться изо всех сил и внимательнее относиться к своей работе! — Очень на это надеюсь, я не хочу разочаровываться в тебе, как когда-то разочаровался в ней. — Обещаю, что больше не буду давать тебе повода во мне разочаровываться, — едва не плача, мямлила я. — И еще, Аой, в этой комнате для тебя есть только «Ваше Величество» — формальности никто не отменял. Твой отец существует только за пределами этого трона, ты поняла? — Да, я все поняла. — Тогда ступай, Аой Изуми, возьми выходной на сегодня и не мешайся под ногами. — Благодарю Вас за Вашу снисходительность, Ваше Величество, — сквозь оскал пробормотала я, после чего развернулась и покинула тронный зал. Кому-то такое отношение к собственной дочери покажется дикостью, но для меня это самые обычные будние — все время приходится терпеть, глядя в лица людям, а потом громко плакать в подушку по ночам. Все эти королевские слуги, они…словно чужие, все какие-то злые и нервные, будто никого из них не учили добру в детстве. Я все еще помню теплые руки мамы и ее нежный голос, совсем не похожий на тон моего отца. Когда я была совсем маленькой, мама много со мной возилась и все мне прощала без криков — тогда я по-настоящему чувствовала родительскую любовь. Каждое утро начиналось с ласковых прикосновений к моим щекам. Стоило мне вылезти из-под теплого одеяла, как меня на столе уже ждал любимый теплый завтрак — сырники. Я всегда с удовольствием съедала все до конца, объедалась так, что живот тянул все тело вниз, а потом приходилось отказываться от королевского завтрака на шведском столе, ведь там никогда не подавали этого прекрасного блюда славянской кухни — сырники делала только мама. За это она все время получала выговор от отца, мол не пристало матери принцессы готовить, если на кухне работают лучшие повара Гармонии, отобранные лично им. Но мама, назло папе, продолжала каждое утро подавать мне любимое лакомство, так что теперь я вспоминаю ее только с улыбкой. Как бы не было прискорбно это осознавать, но правда в том, что мама никогда не принадлежала к королевскому дворцу, потому никто не относился к ней с пониманием, все только и делали, что гнобили и осуждали ее. Когда я подсела на подростковые романы, то открыла для себя много нового, но не все содержимое оказалось понятным и приятным. Я не знаю, почему иногда в жизни случается так, что у ребенка есть отец и мать, но они даже не муж и жена — как в моем случае. Разве это правильно? Из-за решения отца принцессе приходится находится на перекрестье между теми, кого боятся, и теми, кого запугивают. Это действительно тяжело, ведь меня никто не понимает и не хочет понять — в этом мире я совсем одна. С уходом мамы все изменилось, вся жизнь пошла под откос, наступила пора слез и боли, мой сосуд принял клеймо принцессы, но душа все еще его отвергает. Знаю, многие за пределом дворца любят меня и даже завидуют, но знали бы они, что же здесь на самом деле происходит. Стоит пройтись по длинным коридорам с высокими потолками, как сейчас по ним иду я, так разум пропитывает дурная атмосфера. Когда-то я бегала по этим коридорам, врезалась в слуг и громко смеялась, а они, боясь гнева короля, только шаловливо подтрунивали надо мной, тщательно выбирая слова, даже если я опрокинула тележку с обеденной едой. У детей совсем другой взгляд на мир, все кажется таким красочным и интересным, кругом любящие тебя люди, везде поддержка и понимание, но с возрастом человек учится распознавать лживые улыбки. Во дворце таких полно, все они врут мне в лицо, показывают свою светлую сторону, а сами скрывают темную половину злобы и лицемерия — даже сейчас. — Ваша Светлость, — улыбчиво поприветствовала меня знакомая горничная. — Добрый день, Клавдия, — улыбнулась я в ответ, проходя мимо. На первый взгляд кажется, что все в порядке вещей и эта старая женщина ведет себя подобающе слуге, но я прекрасно знаю, что она обо мне думает. Как-то раз я краем уха подслушала разговор горничных после смены, тогда и услышала, как она устала менять мои подушки. Пусть старуха и улыбается мне в лицо при каждой встрече, но за спиной кличет меня размазней и человеком без стержня — никакого сочувствия. Только Нао могла меня по-настоящему понять, потому что она была такой же. Мы были не просто подругами, а настоящим дуэтом плакс, но она все равно была намного сильнее меня внутренне: все время перечила слугам, высшим гвардейцам, даже отцу, за что всегда получала по заслугам. Нао всегда приходила поплакать мне в плечо, но стоило мне обронить неаккуратную слезу, так та сразу же переставала рыдать и бросалась меня утешать, как какая-то нянька. Я не видела своей жизни без нее, как и не вижу сейчас, когда отец выпер ее из дворца без гроша на руках, а потом и вовсе позабыл о ее существовании. Сейчас ей должно быть где-то двадцать два, интересно, жива ли она сейчас? Конечно, ее уход я перенесла с большим трудом и до сих пор страдаю, но жизнь ведь не останавливается, вот я и нашла новую подругу, которая может быть со мной хоть капельку искренней, потому сейчас я как раз направляюсь к ней, чтобы вырвать ее со службы, воспользовавшись своим положением принцессы. Выйдя на полигон, где проводится первоначальная дисциплина новеньких элитных гвардейцев, я осторожно спустилась по лестнице, громко стукая по ней своими туфельками. Все сразу меня заметили, потому командующий сразу же приказал солдатам: — Упор на колено! Поприветствуем принцессу! Гвардейцы тут же приняли позу, склонив голову, в знак уважения ко мне. Все бы хорошо, но даже здесь не обойтись без лицемерия, ведь генерал Джонатан Морроу не стал унижаться в отличие от его дочери под боком. В случае с генералом все предельно понятно, он просто считает себя выше меня, даже презирает, но в его обязанности входит воспитание в солдатах патриотизма и уважения к вышестоящим, потому он вынужден пересиливать себя, чтобы перекрыть лицемерие улыбкой. — Ваша Светлость, — поклонилась Морроу младшая, искренне улыбнувшись. Вот она, можете познакомиться — Эмили Морроу, капитан четырнадцатой роты элитной гвардии, единственная наследница генерала Джонатана Морроу и единственный человек во всем дворце, которому я доверяю. — Здравствуйте, генерал, здравствуй, Эмили, — поприветствовала я их. — Сияете, как обычно, — льстил мне Джонатан. — Вы к нам по какому-то делу? — Мне нужна Эмили, я могу ее сейчас забрать? — В рамках поручения или Его Величество опять выписал Вам внеплановый выходной? — уточнил он. — У меня выходной, — пояснила я. — Не люблю я эти Ваши выходные, но делать нечего — забирайте, раз уж это требование принцессы. — Благодарю. Эмили, идем, — подозвала я к себе подругу, которая радостно оторвалась от земли. — Я ухожу, а вы не расслабляйтесь, хлюпики, — обратилась она к солдатам. — С этого дня вы подчиняетесь мне и в ваших интересах сохранить со мной хорошие отношения. — Честь и слава, капитан Морроу! — в один голос прокричали новенькие гвардейцы. — Честь и слава, солдаты! — прокричала Эмили вслед за ними, после чего развернулась, и мы обе покинули полигон. Не люблю я вот такие разговоры, ведь генерал Морроу с каждым разом выглядит все злее и злее, будто вот-вот пожалуется на меня отцу — становится все страшнее забирать ее со службы. — Ну, Аой, куда мы идем? — поинтересовалась она. — Куда-нибудь, где будет тихо и спокойно. — В королевский сад, значит? — она уже все наперед знает. — Да, я хочу посидеть с тобой на лавочке в саду. — Только бы не встретить твоего отца по пути. — Да уж, придется быть осторожными. Благо королевский сад находится по другую сторону полигона и не под окнами тронного зала, потому мы можем спокойно в нем посидеть, но до этого придется преодолеть десяток длинных и людных коридоров. Куда ни ступи — везде засада. Что ни угол, то человек за ним, а самое неприятное, что все здороваются только со мной, игнорируя Эмили, но она, видимо, не сильно от этого страдает. По крайней мере слуги честно выражают свое безразличие, а не врут прямо в лицо. — Как же жарко в этих тряпках, — проговорила Эмили, снимая свою кофту. Да уж, не позавидуешь ей. Я хотя бы одеваюсь довольно легко: одно лишь платье и нижнее белье. А вот Эмили вынуждена носить свою служебную одежду: черную рубашку с желтым галстуком под накидкой капитана элитной гвардии, которая представляет собой причудливую накидку на молнии, юбку, колготки и ботинки. Требования суровы, но плевать она на них хотела, потому носит то, в чем удобно ходить, лишь бы присутствовала черно-желтая палитра для соответствия стандартам гвардии. — Ваша Светлость, позвольте обратиться, — развеяло мои мысли знакомое лицо. — Слушаю, полковник Айс. — Где сейчас Его Величество? Шевцов опять накосячил, и я к нему с отчетом. — Что опять натворил этот придурок? — завелась я. — Убил несколько чернокожих на задании по ликвидации опасного ренегата, — пояснил он. — Эдвард, ты же понимаешь, что за его выходки всем нам придется отдуваться? — Прекрасно понимаю, Ваша Светлость, но мы ничего не можем с этим поделать. Пока в нем присутствует боевой потенциал, Его Величество Котай готов закрывать глаза на убытки и демографический кризис — увы, я на это никак не повлияю. — Что в лоб, что по лбу, — вздохнула я. — Отец в лаборатории, сказал его не беспокоить. Если хочешь просидеть день на гвоздях — вперед. — Ничего страшного, меня он не выгонит, — улыбнулся Эдвард, отстав от нас, и направился дальше. Этот мужчина тоже входит в число тех, кого я на дух не переношу, но он хотя бы наделен хорошими манерами и относится ко мне с уважением, за которым не сокрыто ничего дурного. Эдвард Айс приходится полковником в нашем нескромном дворце, носит деловой костюм с пышной накидкой, на которой полно меха — удивляюсь, как он в нем не потеет в такую жару. Из приметных деталей можно выделить только его слепоту, ведь Эдвард носит повязку поверх глаз, но все равно как-то умудряется ориентироваться в пространстве и различать вышестоящих в толпе слуг, а еще в глаза кидаются его черные и пышные волосы, которые собраны в хвост за спиной. У нас вполне хорошие отношения, несмотря на неприязнь, но, что касается Шевцова — это та еще беда. Когда-то он был простым русским киллером, пока на него не вышла гвардия. Сейчас же Камиль Шевцов служит королевским убийцей, который работает в одиночку и блестяще справляется со своей задачей, если не считать огромные убытки, на которые отец закрывает глаза. Он считает себя пупом вселенной, хотя на самом деле простой молодой голубоглазый блондин, коих во дворце полно. Единственная уникальная черта этого человека — отсутствие способностей, как таковых. Ему неоднократно предлагали стать геномом, но он все время отказывался, ссылаясь на то, что ему не нужна грязь в крови. Какое-то время мы шли по коридорам, пока наконец не вышли в королевский сад, где нас всегда ждал дедуля, ухаживающий за растительностью. — О-хо-хо, да это же принцесса Изуми в своем прелестном обличии, — произнес старик, увидев нас. — Добрый вечер, дядя Мао, — улыбнулась я. — Привет, малышка Аой, и тебе привет, Эмили, — аналогично улыбнулся Мао. — Вот за это я вас и люблю, мистер Мао — за то, что вы видите во мне личность даже тогда, когда я стою рядом с Аой, — подхватила Эмили. — Да брось, детка, я вас тоже люблю, вы же мои дорогие цветочки, такие же приятные, как в саду. Ну, снова пришли посидеть на лавочке и поболтать? — Да, — подтвердила я. — Отец снова накричал на меня. — Вот негодяй, — в смешной манере выставил он кулак. — Заходите, расслабляйтесь! — Спасибо, дядя Мао, я вам потом занесу вкусностей с королевского стола, — пообещала я. — Ну, чего ты, не стоит. Все равно никто кроме вас сюда не ходит. — Не упирайтесь, вы этого заслуживаете. — Ну, раз уж принцесса настаивает, я не могу отказать, верно? — Не настаиваю, в этом саду я могу быть простой девушкой, а не принцессой, потому просто примите мою благодарность. — Хорошо, благодарю, располагайтесь, я не буду подслушивать. Этот старенький китаец, наверное — самый добрый человек во всем дворце. Он работает здесь садовником, и к нему никто никогда не заходит, кроме людей из королевской службы контроля качества, ведь у короля могут быть только самые лучшие и самые красивые сады. Мао прекрасно справляется со своей задачей и получает удовольствие от жизни за чертой пенсионного возраста, он всегда протягивает мне руку помощи, когда речь идет о посиделках втихушку. Здесь нас никто искать не будет, потому можно дать волю эмоциям и поговорить с Эмили. — Ну, твой старик опять тебя в чем-то упрек? — спросила она, усевшись на нашу любимую скамейку. — Да, снова, — вздохнула я. — Когда я проходила мимо лаборатории, то услышала внутри какие-то бульканья, хотя прекрасно знала, что папа сейчас занят другими делами, потому решила заглянуть внутрь, чтобы проверить, нет ли там посторонних, но внутри никого не оказалось. Я тихо вышла и закрыла дверь, ничего не трогая, но он как-то узнал, что я в нее заходила и накричал на меня. — Вот, всегда так, хочешь, как лучше — получается, как всегда, — пробормотала Эмили. — Мне кажется, что во мне совсем нет стержня, чтобы дать ему отпор, — слезы сами собой уже катились по моим щекам. — Хей, ну чего ты, Аой, перестань, — утешала она меня. — Ты — простой непорочный ребенок и тебе не стоит опускаться до его уровня. Лучше уж оставаться такой же доброй плаксой, чем потом бродить по улицам, как Нао, а я уж как-нибудь поддержу тебя. — Не говори так, будто Нао хуже меня. — Я не говорю, что Нао хуже, — заспорила Эмили. — Она просто не смогла провести черту и переступила ее, потому Котай ее и выгнал. — Но она ведь была права, когда говорила, что отец думает только о себе и о своем благополучии. Почему этим миром правят сильные люди, а не добрые сердцем? — Потому что добрые сердцем порой не могут быть сильными, совсем как ты, Аой, — пояснила она. — Ты молодец, но сама же знаешь, каково это, мириться с обстановкой, где все вокруг смотрят на тебя свысока, несмотря на твою одностороннюю доброту. — Почему так происходит? — уже рыдала я. — Потому что за сильными стоит армия, а за добрыми — народ. Простые граждане не могут дать отпор тем, кто ими правит, даже если их ведет сильный, добрый сердцем предводитель, тем более если на троне сидит чуть ли не сильнейший человек в мире. — Поэтому я его и боюсь. Папе никто не может возразить, потому что все его боятся, а он пользуется нами, как какими-то пустыми игрушками. — Скажи спасибо, что ты хотя бы не пустая игрушка в буквальном смысле. — Ты о гвардейцах? — уточнила я. — Да, я о тех бедолагах, которым он промывает мозг, делая их бездушными, полыми внутри куклами, создавая тем самым идеальных солдат. — Эмили, ты ведь тоже гвардеец, — подметила я. — И? — непонимающе спросила она. — Тебе ведь он не стал промывать голову. Почему так происходит, что некоторые вынуждены беспрекословно подчиняться приказам, утратив свою личность, а некоторые в это время живут обычной жизнью? — Это — осуждение? — Нет-нет, не подумай, — оправдывалась я, — просто не понимаю, почему так происходит… — Эх, Аой, ты еще многого в этом мире не понимаешь, — вздохнула Эмили. — Я родилась в семье потомственных военных Морроу, потому меня с самого детства растили, как солдата: вешали лапшу на уши про патриотизм, уважение к вышестоящим, честь, волю, харизму. Все до банальности просто — из меня воспитали инструмент, орудие для поддержки национальных интересов. Новопришедших гвардецев же никто не воспитывал, потому они упираются и буянят, оказавшись в гвардии, и я их прекрасно понимаю. Другого выхода нет, потому король просто обращается к своей силе и с помощью «шиирацу» стирает их воспоминания и вставляет новые, внушая, будто они с рождения были созданы для службы в гвардии. — А если они не хотят? Почему он силой заставляет их подчиняться? — Это уже не нашего ума дело, Аой, но я предполагаю, что твой отец — просто козел. — Эмили, тебе опасно так выражаться, — предостерегла я ее. — Не забивай голову, — расслабленно лепетала она, — он тебе доверяет и в душу не лезет, а я с ним никогда не пересекаюсь. — А вдруг он захочет залезть мне в голову? — испугалась я. — Аой, смирись с тем, что в его глазах ты — плакса без стержня, которая от одного только вида отца трясется в страхе, не говоря уже об абсолютном подчинении любому приказу. — Ты обижаешь меня такими словами, — совсем раскисла я. — Прости, не хотела тебя обидеть, — опомнилась Эмили. — Для меня ты всегда будешь моей дорогой подругой, несмотря на то, что ты плакса. Я всегда выслушаю и поддержу тебя. — Спасибо, — улыбнулась я, — ты тоже очень дорога мне, Эмили. — Ну вот и чего драму на пустом месте разводить? — она старательно вытирала слезы с моих щек. —Успокойся, Аой, на свете не сыскать человека добрее, чем ты. — Наверное, ты права… Я очень благодарна Эмили за то, что она у меня есть. Эта простая девушка заменила мне Нао, как бы это неправильно не звучало, но это — правда. — Слушай, я тут вспомнила о том парне на площади, — подскочила Эмили, стараясь разрядить обстановку. — Как там его… — Ашидо Такаги? — подсказала я. — Точно, Ашидо Такаги, — она ударила кулаком по ладони. — Круто, что ты его запомнила. — И почему же ты о нем вспомнила? — Я просто подумала, вот бы на свете был человек с такими же железными яйцами! — воскликнула она. — Что за железные яйца? — оторопела я. — А, точно, ты же не знаешь о яйцах, — опомнилась Эмили. — Вот тебе и воспитание принцессы… Ну, так вот, о чем я, этот парень не побоялся нагло выйти на площадь на глазах у Котая и всего города! Я же тоже там была, а еще там были Фридрих, мой отец, Эдвард и Камиль, и все мы в ступоре стояли, будучи ошарашенными от такого поступка! — Ну, и? — Честно говоря, я им восхищаюсь, если бы такой человек повел за собой отряд из людей со способностями, то они бы с легкостью дошли до самого тронного зала. — Ну, дошли бы они, а что бы этот парень сделал папе? — В этом и загвоздка — ничего, — тяжело вздохнула Эмили. — К тому же, он давно уже в могиле, но в память врезался так, что никак выбить не получается. — Как думаешь, я бы смогла стать такой смелой, как он? — Кто знает, Аой, может ты однажды встанешь во главе заговора против собственного отца, — она как-то многозначно улыбнулась. — Н-нет, я не могу… Он ведь — мой отец, к тому же моих сил не хватит, чтобы дать ему отпор. — Как и моих, — Эмили опустила голову. — Придется смириться и жить, как прежде, среди людей, которые тебе не дороже врагов. — Эмили, — мямлила я, — а если я надумаю сбежать… Ты сбежишь вместе со мной? — Можешь в этом не сомневаться, только для начала сама решись. — Я уже твердо решила, — неуверенно поговорила я, старясь выглядеть убедительно. — Погоди, ты не шутишь? — Это не шутки, Эмили, — опровергла я. — Я хочу увидеть Нао, если она все еще жива. — Ты же понимаешь, что Котай будет в ярости, если узнает, что ты сбежала из дворца ради встречи с ней? — Я все понимаю, но… — Я не смогу тебя прикрыть, Аой, — перебила меня Эмили. — Знаю, я не буду тебя в это втягивать, Эмили… — Поступай, как считаешь нужным, но учти, что я буду очень за тебя переживать. — Знаю, прости меня… — Не извиняйся, я все понимаю, — подбадривала она, — в этом дворце ты — словно птица в клетке, все время рвешься на волю, но люди вокруг не дают увидеть мир. — Ты ведь такая же, как и я, — подметила я. — Хуже, мое положение ниже и люди со мной не считаются, порой даже банальной вежливости не услышишь, не говоря уже об искреннем уважении. Мне пора, — вдруг оборвала она. — Постой, ты уже уходишь? — расстроенно промямлила я. — Ты же знаешь, что будет, если я надолго с тобой задержусь. Не подумай, я бы с радостью еще поболтала, но работа ждет. — Хорошо, Эмили, тогда иди, — тяжело вздохнула я. — Еще увидимся, Аой, — улыбнулась она напоследок, после чего спешно покинула сады, оставив меня наедине со своими мыслями. Наверное, я и вправду птица в клетке, ведь сколько бы во мне не было уверенности, насколько бы сильной я не была — никогда не смогу отсюда сбежать и по-настоящему впитать вкус жизни за пределами Парадного района. Тирания отца не дает мне почувствовать себя вольной, способной заниматься тем, что прикажет сердце. Вместо этого я утопаю в повседневной рутине, бегаю туда-сюда, словно доставщик пиццы, терплю неуважение к себе и к моему труду — как же я устала… Свободного времени осталось немного, но этих часов достаточно, чтобы немного расслабиться, лежа перед телевизором, а потом хорошенько выспаться. Я медленно и отчужденно поднялась со скамейки, решив вернуться к себе в комнату. На выходе из сада мне встретился старик Мао: — Ну, что? — поинтересовался он. — Хорошо посидели? — Да, смогла хоть немного выдохнуть, — подтвердила я. — Спасибо вам за содействие, за мной должок. — Приходи еще, малышка Аой, я всегда тебе рад, — улыбнулся Мао. — Обязательно приду! — улыбнулась я напоследок, после чего вышла за пределы садов. Как-то на душе совсем неспокойно, еще и Эмили так резко ушла, я даже не успела повеселеть. Может, она только делает вид, что мы — подруги? Что если на самом деле она мне тоже врет и просто пользуется мной, чтобы откосить от работы? Вглядываясь в ее желтые глаза, которые были еле видны под локонами ее русых волос, я заметила, что Эмили тяжело со мной разговаривать, и она была явно не в духе выслушивать мои проблемы, не говоря уже о том, чтобы поддержать. Медленно петляя по коридорам, я в один момент с кем-то столкнулась и упала на пол. Когда мои глаза поднялись наверх, чтобы посмотреть, в кого я врезалась, то передо мной оказался отец. — Прости, папочка! Я не хотела! — испуганно кричала я, молниеносно поднявшись с пола. — Тише, не кричи, — успокаивал он. — Все хорошо, сама-то не ударилась? — Нет, все хорошо. — Ну и славно, — улыбнулся он. — Слушай, Аой, я хотел перед тобой извиниться, сегодня я был слишком строг и накричал на тебя на пустом месте. Ты ведь ничего не трогала в лаборатории? — Совсем ничего, клянусь! Даже пальцем ни к чему не притрагивалась! — снова испугалась я. — Тише-тише, я тебе верю, — он меня обнял. — Прости, я сегодня совсем на нервах и мне сложно себя контролировать. Люди взволнованы новостью ордена «Юстиция» о грехах одного из наших почетных чиновников, потому давят на верхушку, требуя объяснений, почему мы ничего с ним не сделали, а вместо нас за дело взялся какой-то «Спектр». — Я ничего об этом не слышала. — Так, — он взглянул на свои латунные часы, — через двенадцать минут вечерний выпуск новостей, можешь глянуть его. — Папочка, я хочу у тебя спросить… — Хорошо, спрашивай, — согласился он. — Ты любишь меня? — с заплаканными глазами посмотрела я на него. — Хей, ну чего ты, солнце, конечно, я тебя люблю, ты же моя дочь! — А…Нао? — с щенячьим взглядом ожидала я ответа. — Послушай, Аой, с Нао все очень сложно, я не могу тебе точно сказать, люблю ли я ее, но она точно мне не безразлична, — убеждал он. — Зачем ты меня обманываешь? Ты же сам выгнал ее из дворца. — Я тебя не обманываю. — Вот, стало быть, что для тебя значит дочь, — расстроенно мямлила я. — Аой, я устал от разговоров про Нао, — отстранился он. — Говорю в последний раз, ей закрыт путь во дворец, и она никогда больше не вернется обратно. — Можешь возвращаться к своим делам, не буду более нагружать тебя своими чувствами, — отмахнулась я, освободившись из лживых объятий и устремившись к себе в комнату. — Аой, просто запомни, что я тебя люблю, — вдогонку проговорил отец. Мне не хотелось ничего слушать, тем более всю эту ложь. Я с грохотом ворвалась в комнату и заперла дверь на замок, вернувшись в долгожданную тишину наедине с собой и своими переживаниями, где наконец хоть немного успокоилась. Слова папы никак не вылетали из головы — не те, что о любви к дочери, а те, в которых прозвучало что-то про новости. Я разулась, сбросила с себя платье и бюсгалтер, аккуратно сложив их на край кровати, сняла чулки и как-то отчужденно забралась под теплое толстое одеяло, включив телевизор напротив своего гнезда. Только здесь я могу по-настоящему расслабиться и позабыть о внешнем мире, по крайней мере, до момента, пока не придется засыпать. — Здравствуйте, в эфире выпуск вечерних новостей, — прогремело вступление ведущего. Я частенько смотрю вечерние новости, ожидая однажды услышать что-нибудь интересное, но обычно ничего такого не бывает. — А теперь о главном, — через некоторое время наконец перешел к делу ведущий новостей. — В минувшие будние глава ордена «Юстиция» выступила с шокирующим заявлением, обвинив почетного чиновника при Парадном районе Сильвестра Ремизова в наркоторговле, похищениях девушек и рабовладельчестве, предоставив все требуемые доказательства. В личных имениях гражданина Ремизова поработала оперативная группа, обнаружившая на территории двадцать три тела представителей личной охраны Сильвестра с колотыми и режущими ранениями холодным оружием, а также ожогами четвертой степени. В подвале дома были обнаружены формулы героина и метадона, их производные, а также следы наркотических веществ внутри помещения, похожего на лабораторию. Помимо наркотиков, в подвале обнаружились следы багровых пятен, зубы и кусочки человеческой кожи, принадлежавшие жертвам Ремизова — девушкам, которые уже многие годы числятся пропавшими без вести. Тело Ремизова находилось в том же помещении с характерными ожогами четвертой степени… Подумать только, какой же ужас. А ведь таким людям доверяют благоустройство города и работу в системе. — Госпожа Юстиция отказалась брать на себя ответственность за убийство и внедрение в частную собственность, подтвердив свое собственное алиби и алиби всех сотрудников ордена «Юстиция». Виновником кровопролития она обозначила ранее никому неизвестный орден «Спектр», представители которого обратились напрямую к Юстиции, вынудив ее отправить на место преступления гуманитарный отряд, и передали ордену «Юстиция» пострадавших от рук Ремизова девушек, за исключением одной, которую забрали с собой. Личности каждой девушки установлены, среди них присутствуют представители от десяти до тридцати двух лет со следами намеренного насилия. Девушкам уже оказана первая медицинская помощь и они находятся на этапе глубокого лечения с применением препаратов, выделенных лично Дэниелом Фишером, главой третей исследовательской лаборатории отклонений и патологий. Родственники многих пострадавших уже откликнулись и воссоединились с ними. Орден «Спектр», представители которого до сих пор остаются инкогнито, обвинен в антиправительственной деятельности, дальнейшие обстоятельства выясняются… Может, я все-таки не зря ждала чуда, пялясь в экран телевизора по вечерам? Эти люди спасли девушек, вырвав их из лап очередного мерзопакостного преступника, которому все верили и которого восхваляли в сети. Да и не только в сети, я лично с ним пересекалась по рабочим делам, но он казался мне приличным гражданином и светлым человеком — реальность порой бывает обманчивой. Когда выпуск новостей наконец закончился, не принеся ничего более интересного, я выключила телевизор и расплылась на кровати, готовясь ко сну. Странно, но меня сегодня даже не тянет плакать, подушка останется сухой, а я погружусь в здоровый цикл сна с настроением выше среднего. — Орден «Спектр», значит…Глава 27: Любовь против апатии
Как я уже говорил ранее, судьба порой преподносит сюрпризы, иногда совсем уж шокирующие. Такое внезапное появление Лаффи застало меня врасплох, я не был готов лицезреть ту, кто у умер в моих глазах еще в далеком детстве, но она вернулась — мы ее вернули. Я запомнил ее еще совсем маленькой девочкой: дурной, резвой, глупой и ни капельки не привлекательной, но сегодня узрел ее перевоплощение в эталон женской красоты, мои глаза оказались слепыми, разум затуманенным, ведь я даже не признал в случайной незнакомке свою любимую подругу детства, которая скрасила его своей любовью к жизни и всему живому вокруг, включая меня. Сейчас же Лаффи прикована к кровати, она слаба и вымотана, а я даже не предполагаю, что же ей пришлось пережить. С того момента, как она отключилась, мы оставили ее отдыхать в медпункте, а сами разбежались по своим делам. На следующий день после вылазки Хорнет вернулась домой с очень уставшим лицом и заявила, что отныне орден «Спектр» заполучил себе имя в Гармонии, а Юстиция дала народу знать, чем же порой промышляют их кумиры. Несколько часов я провел в интернете, желая узнать, что же из себя представляет этот Сильвестр Ремизов. Перерыл все возможные сайты с его биографией, на что честно скажу — я в замешательстве. Этот человек представлял из себя известного деятеля культуры и был кумиром сирот, ведь он часто посещал такие места, радуя детей своими подарками, но, когда вскрылся факт о том, что Сильвестр оказался насильником и педофилом, это вызвало огромный общественный резонанс. Доверие людей к власти подкосилось, все требовали от короля объяснений, действий в отношении других потенциальных преступников, но верхушка молчала, не желая ничего предпринимать. Меня волновал факт того, что теперь люди знают о «Спектре», ведь мы еще не настолько сильны, чтобы дать отпор тем, кто может прийти по нашу голову, но Хорнет решила иначе. — Хватит витать в облаках, я вообще-то с тобой разговариваю, — возмутилась Хорнет. — Да, прости, о чем ты там говорила? — замешкался я. — Говорю, нам нужны еще люди, у тебя есть кто-нибудь на примете? — Кто тебя тянул за язык? — осуждающе проговорил я. — Мы могли подольше посидеть в тени, выйдя тогда, когда наберем достаточно сил. — Еще раз повторяю, Юстиция согласилась осветить деятельность Сильвестра только при условии, что всю вину за убийства она свалит на нас. У меня не было другого выбора, кроме как взять на себя ответственность за преступления. — И теперь нас объявили врагом народа, так держать, — ерничал я. — Это в понимании верхушки и закона мы творим только противоправное, но народ нас поддерживает, ты новости смотрел? — Смотрел, но разве нам нужна поддержка этих людей? — Еще как нужна, они деморализуют своих правителей, упрощая нам работу, — пояснила Хорнет. — Хорошо, дай мне время смириться с тем, что беззаботная жизнь окончена. — Она и не начиналась, Ашидо. Давай лучше вернемся к вопросу о союзниках. — Думаешь я силен в этом вопросе? — сомневался я. — Слушай, Ашидо, это ты привел в «Спектр» практически всех тех, кто сейчас в нем присутствует. У меня нет такого таланта к вербовке людей со способностями, потому я спрашиваю тебя, нет ли кого на примете. — Это комплимент? — Воспринимай, как душе угодно. — Хорошо, тогда могу предложить несколько кандидатур, но не уверен, что они согласятся. — Нам нужно цепляться за любой шанс, предлагай. — Алан Ковинский и Милена Гринвуд, я уже пересекался с ними однажды, потому хорошо знаком с их умениями. Они могли бы стать для нас неплохими союзниками, получив взамен убежище. — Они не так надежны, как хотелось бы, — остановила меня Хорнет. — Почему же? — У них слишком детское и глупое мышление, только под ногами путаться будут, я радикально против их присутствия в «Спектре». Можешь еще кого-нибудь предложить? — Прискорбно, Хорнет, — вздохнул я. — Остался всего один вариант. — Не томи. — Девочка по имени Хомура, — поведал я, — в Трущобах ее называют «Ангелом», но я не уверен, стоит ли ее впутывать. — Ребенок, что ли? — оторопела Хорнет. — Можно и так сказать, ей всего пятнадцать, потому я сомневаюсь, что Хомура уживется в компании убийц. — Что она умеет, и где вы с ней встречались? — Хомура управляет водой, мы с Войд впервые с ней встретились, когда решили отмыть одежду от крови, тогда-то «Ангел Трущоб» и помогла нам. — Есть хоть какие-то предпосылки того, что она встанет на нашу сторону? — поинтересовалась Хорнет. — Честно говоря, не знаю, — отрицательно покачал головой я. — Есть только один способ это выяснить — посетить Трущобы и найти Хомуру. — Придется поручить это тебе, только ты знаешь ее в лицо, так ведь? Просить помощи у Войд в такой ситуации было бы совсем глупо. — Ты права, как только мы разберемся с Лаффи, я возьму кого-нибудь с собой, и мы отправимся в Трущобы, чтобы отыскать Хомуру. — Значит, решено, можно пока не греть голову новобранцами, — выдохнула Хорнет. — Хорнет, у меня появился вопрос, на который ты обязана ответить, — взглянул я на нее исподлобья. — Спрашивай все, что душе угодно, если твой вопрос не выходит за рамки приличного. — Как обстоят дела с Эмбер? Она обещала подумать над вступлением в «Спектр», но я упустил момент с окончательным ответом. — Тут все довольно сложно, — закатила она глаза. — Видишь ли, Эмбер-таки пришла к нам, долгое время помогала и блестяще справлялась с поручениями, но она пропала незадолго до ухода Юмико. — Хочешь сказать, она нас кинула? — напрягся я. — Сомневаюсь, на то должна была быть веская причина. Скорее всего эти двое мутили какие-то интриги за нашей спиной, а затем благополучно пустились в бега, ничего не сказав, — пояснила она. — Хочешь сказать, вы ничего не знаете об уходе Юмико и Эмбер? — Совсем ничего, — подтвердила Хорнет. — А Илия может что-то знать? — Спроси у него сам, не попробуешь — не узнаешь. — Мы как раз собирались сегодня поговорить в гостиной, я накупил всяких вкусностей и его любимый «Melon’y Cherry». — Можешь больше не терять времени, у меня все. — Тебе больше нечего обсудить? — оторопел я. — Если у тебя есть желание копаться в расходах ордена — пожалуйста. — Нет, спасибо, — отстранился я, — откажусь, пожалуй. — Ну, тогда ступай, потом расскажешь нам о Лаффи и Сальвадоре. — Окей, я пошел. Поднявшись с кресла в кабинете Хорнет, я покинул помещение, выйдя на балкон в холле. Забавно, но наши кабинеты находятся вплотную друг к другу, на этом балконе вмещаются сразу три комнаты: наши личные и переговорная, а дальше идут уже привычные закрытые коридоры. Закончив разговор с Хорнет, я сразу же схватился за переговорное устройство, чтобы вызвать Илию: — Мастер Кишин, вас вызывает глава «Спектра», — с насмешкой обратился я к нему. — Слушаю, — невозмутимо ответил он в рацию. — Мы можем поговорить в гостиной? — Вполне, я подойду через пару минут, — подтвердил он. — Стоять! — послышался громкий возглас Мисато. — Никто никуда не пойдет, пока все не увидят мой подарок «Спектру»! — Ты уже готова представить? — поинтересовался Илия. — Да! — так же громогласно заявила она. — Провозилась бы дольше, если бы не твоя помощь. Итак, приглашаю всех в холл — всех до единого! — Это стоит того, чтобы отвлекать меня от бумаг? — поинтересовалась Хорнет. — Конечно! Вы все сейчас обязаны оторваться от своих дел и собраться в холле, потому что вас ждет чудо! — Хорошо, в таком случае — это приказ вице-президента Ишимару. Всем собраться в холле в течении десяти минут, — проговорила Хорнет. Забавно, что она называет себя вице-президентом, а меня главой, хотя я, по сути, должен быть президентом «Спектра». Хоть мне и не писаны приказы нижестоящих, я действительно заинтересован тем, что же нам покажет Мисато, потому что она, в самом деле, умеет удивлять. Я аккуратно спустился с балкона вниз, зацепившись за колонну и спустившись на нижний этаж. Будучи уже внизу, я заметил, как на балконе, откуда я только что спустился, тяжело вздохнула Хорнет и поплелась в сторону лестницы, не желая повторять мой трюк. Какое-то время пришлось стоять в одиночестве, но ребята стали потихоньку подтягиваться: сначала пришли Амелия и Войд, потом мимо нас прошел Илия, сказав, что приглядит за Лаффи, чтобы Ринна тоже смогла увидеть сюрприз, а потом к нам присоединилась Хорнет, но почему-то нигде не было видно Итачи. — Ну, все в сборе? — произнесла в рацию Мисато. — Илия в медпункте с Лаффи, а Итачи все еще где-то бродит, — пояснила Ринна. — Отлично, все в сборе, мы выходим! — прокричала в переговорное устройство Мисато, после чего перед нами громко распахнулась дверь подвала. Из-за двери показалась сама Мисато, а следом за ней вышла Итачи в той же плотной накидке, закрывающей ее тело до колен. Мы выстроились в рядочек, ожидая того, что же наш единственный инженер сейчас покажет. — Лицезрите же! Новая Итачи! — очень громко с широкой улыбкой прокричала Мисато, резко сдернув с нее накидку. Как только тряпка оказалась на полу, все присутствующие погрузились в состояние шока, включая меня, ведь перед нами предстала действительно новая Итачи. Не знаю, как за такие короткие сроки Мисато смогла додуматься до этого и реализовать проект в полной мере, но Итачи махала всем нам своими новыми механическими руками, как у робота. — Спешу представить вам первую финальную версию киберпротезов! Для создания сие чуда мне пришлось не только прибегнуть к инженерии и программированию, но и к медицине и нейрофизиологии, с чем мне очень помог Илия, потому сюрприз удался для всех, а главное — теперь Итачи снова может жить полной жизнью. Руки крепятся на посадочные площадки, срощенные с ее нервной системой, прилегающие к плоти вплотную. В случае поломки, их можно будет заменить, а теперь я передаю слово Итачи. — Дорогие друзья, — начала Итачи, — я не могу в полной мере передать всю свою радость, ведь госпожа Хагашида вернула мне руки, от которых я уже успела было отказаться, утратив надежду. Сейчас я действительно счастлива и отныне смогу помогать вам в любом деле, которое вы мне доверите. Потому обращаюсь к госпоже Ишимару, пожалуйста, выделите побольше денег для деятельности Мисато, чтобы она могла помогать нашему ордену в полной мере. Отличная идея, Мисато, я порой поражаюсь твоей гениальности. Поверить не могу, что эта девушка сделала Итачи новые руки, которые выглядели больше как боевые, нежели рабочие. Если бы кошка была в привычном костюме — мы бы ничего не увидели, но в этот момент Итачи стояла перед нами в одной лишь светло-желтой майке без рукавов, потому ее железные агрегаты оказались на виду целиком. Они представляли из себя самые обычные руки, но с ноткой «стимпанковского» стиля, некоторые места светились каким-то темно оранжевым цветом. Место крепления протезов находилось на плече, где виднелись погруженные в плоть железяки. Судя по всему, Мисато пришлось избавиться от тех остатков рук, которые были у Итачи, а вместо этого она подарила ей новые. — Ну, что скажешь, Хорнет? — ехидно улыбнулась Мисато. — Честно говоря, я поражена, — удивленно хлопала вместе со всеми в ладоши Хорнет. — Если ты способна на такое, то остальное для тебя покажется мелочью. — Ну, видишь ли, мне пришлось обратиться за помощью к Илии, чтобы безболезненно срастить контактную площадку с плотью и избавиться от остатков рук, а также придать форму металлу. Будь у меня необходимое оборудование, я бы не стала его отвлекать от дел насущных. — Сколько денег тебе нужно? — Около одиннадцати тысяч Гармонийских кредитов. — Это очень много, — подметила Хорнет. — Но, если вложения окупятся, я готова пожертвовать внушительную часть бюджета в твой фонд. — Значит, договорились? — обрадовалась Мисато. — Можешь считать себя полноправным главой инженерного отдела «Спектра», — улыбнулась Хорнет. — Ура! У нас получилось! Спасибо тебе, Итачи! — Вам спасибо, госпожа Хагашида, — едва не плача, обняла ее Итачи. Трогательно зрелище, выводит на эмоции. Какое-то время мы еще болтали одной большой компанией, после чего все разошлись по своим делам: Мисато и Хорнет отправились обсуждать что-то деловое и денежное, Итачи взялась за обучение Войд, Амелия удалилась, чтобы прилечь отдохнуть, а я в компании Ринны выдвинулся к медпункту, чтобы забрать оттуда Илию. Когда мы наконец переступили порог медпункта, я застал внутри интересную картину, как Илия в дружелюбном тоне разговаривает с Лаффи, прикованной к кушетке. Стоило им нас заметить, так оба сразу же переключили свое внимание с диалога на нас. — Круто вы придумали с Итачи, — улыбнулся я Илии. — Тебе положена доля за помощь. — Я уже отказался от денег, — проговорил он, — все лавры должны достаться Мисато. Ты лучше посмотри на это чудо, — Илия указал мне головой на Лаффи. Она шла на поправку, это было видно по ее игривому и довольному взгляду, который переменился на трогательный с появлением меня. — Ну, как ты? — спросил я у Лаффи, присев рядом с Илией на соседнюю с ней кушетку. — Х-хорошо, — промямлила она. — Аши, это правда ты? — Да, Лаффи, это я — твой Аши, — широко улыбнулся я. — Боже, я уже потеряла надежду на то, что однажды снова увижу тебя… — Как и я. Расскажешь мне обо всем, что успела пережить с тех пор? Уже много лет прошло, мы выросли и стали взрослыми, я даже не узнал тебя поначалу. — Аши, я не хочу об этом говорить, мне очень больно вспоминать о минувшем. Пожалуйста, забудь обо всем, что было в прошлом — это уже не важно. — Почему? — с интересом и осторожностью спросил я. — Прошу, не надо, — умоляла она. — Просто обними меня, как раньше, Аши. — Ну, хорошо, иди сюда, — подозвал я к себе Лаффи. Я аккуратно приподнял ее в сидячее положение, уселся рядом, после чего мы расплылись в теплых и крепких дружеских объятиях. Лаффи со всей силы впивалась мне в спину, то ли дело я слышал ее счастливые всхлипы, мелькающие в промежутках между слезами боли. — Я так рада, что ты со мной, — мямлила она. — Ты очень изменился с тех пор: другие глаза, другие плечи, совсем другой запах, но кое-что в тебе ни капли не изменилось — твое доброе сердце. — А ты стала куда спокойнее с тех пор, очень преобразилась и повзрослела. — Хочешь сказать, что я стала привлекательнее как девушка? — Можно и так сказать, — подтвердил я. Краем глаза я заметил, как в этот момент перекосило Илию, будто я что-то дурное сказал. Он пилил меня взглядом так, будто я совсем тупой. Ежу понятно, что Лаффи подвергалась насилию, но раз уж я ее единственный друг в этом огромном и жестоком мире, то обязан сказать несколько ласковых слов, чтобы ей стало легче. — Я очень рада, — Лаффи вглядывалась мне в глаза. — У меня никого больше не осталось в этом мире, кроме тебя. Я люблю тебя, Аши. — И я тебя люблю, Лаффи, — согласился я, крепко обняв ее. — Кхм, — послышался звук желания Илии вмешаться в разговор. — Не хочу отрывать вас от трогательного воссоединения, но Ринна, должно быть, ждет капельку искренних извинений. — О чем ты? — замешалась Лаффи. — Снова здравствуй, Лаффи, — вклинилась Ринна, усевшись рядом с Илией. — Меня зовут Ринна, если ты правильно помнишь, то ты разбила мне голову об стол. — И что? — невозмутимо вопросила Лаффи. — Ну, знаешь, я на тебя не в обиде, но не хотелось бы, чтобы друзья ранили друг друга. — Ты мне не подруга, — отрезала Лаффи. — Зачем же ты так грубо? — возмутилась Ринна, пытаясь говорить помягче. — Я желаю тебе добра, как и все остальные в этом доме. — Отвали, я тебе не доверяю, — продолжала отстранятся Лаффи. — Только Ашидо разрешено называть меня своим другом. — Говори, как хочешь, но тебе еще уйму времени придется находится в одной комнате со мной. Я планирую подружиться, потому придется смириться и принять меня. — Ни за что! — завелась она. — Я сказала, что только Ашидо можно находится рядом со мной! — Хей, Лаффи, успокойся, — вмешался я. — Это не я тебя спас, а Хорнет и Амелия. Лечил тебя тоже не я, а Амелия, Ринна и Илия. Способствовал в операции по спасению тоже не только я, но еще Мисато и Войд, а когда ты вернулась, вкусную еду тебе готовила Итачи, чтобы ты набрала массу и поправилась. Прими их доброту, не упрямься, или я очень расстроюсь. — Ты правда расстроишься? — похоже, я нашел нить между ней и остальными. — Да, потому что все они — мои друзья, как и ты. Здесь нет чужих, все друг другу помогают и стараются друг друга не обижать. Ну, извинись, пожалуйста, перед Ринной. Лаффи немного замялась, но по ее лицу было видно, что она раскаивается и пытается подобрать слова, чтобы извиниться. — Ринна, прости меня, — наконец заговорила она, — я не хотела навредить тебе, просто очень испугалась, оно само получилось. — Извинения приняты, — улыбнулась Ринна. — Ну, будем подругами? — Не уверена, что мы можем… но я постараюсь, — согласилась Лаффи. — Вот и хорошо, чувствуй себя, как дома, мы все тебе рады. — Отлично, а теперь нам с Ашидо нужно отлучиться, — вмешался Илия. — Погоди, дай нам минутку, — заспорил я. — Время пошло. — Лаффи, пообещай мне, что ты со всеми подружишься, — требовательно посмотрел я на нее. — Аши, ты просишь о большем, чем я могу тебе дать. — Это не так сложно, вы ведь с Илией уже подружились? — улыбнулся я. — Наверное, — сомневалась она. — мистер Кишин понимает меня и у него приятный голос, но я все еще почему-то трясусь от страха в его присутствии. — Спасибо, — иронично пробормотал Илия. — Вот, видишь, — говорил я, гладя ее по голове, — заводить новых друзей не так сложно. Я поддержу тебя в любом начинании, а пока отдыхай и набирайся сил, хорошо? — Уже уходишь? — расстроилась Лаффи. — Дела ждут, я обязательно зайду к тебе позже. — Я буду ждать, Аши, — с грустным лицом промямлила она. — Тогда точно приду, веди себя хорошо, — сказал я, поднявшись с кушетки и двигаясь с Илией к выходу. По глазам Лаффи можно было сказать, что она совсем не хочет меня отпускать. Я тоже совсем не хотел уходить, но если Илия сейчас не расскажет мне о прошлом моей дорогой подруги детства, то потом шанса не будет, потому приходится идти на жертвы. Мы вышли из медпункта и двинулись в гостиную, зайдя по дороге на кухню, чтобы прихватить с собой закуски и напитки. Уже в гостиной Илия сбросил с себя груз рогатого шлема и плаща, оголив скрытые места своего костюма, и, честно говоря, я не ожидал увидеть у него на поясе целый арсенал из каких-то сумок. Мы оба развалились на диванах напротив друг друга, послышался характерный звук открывающейся банки «Melon’y Cherry». Через пару минут на столе уже расположились все возможные закуски: сырокопченая колбаса, разные сухарики, сырные палочки, а еще какая-то причудливая бутылка. — Что это? — спросил я, схватившись за нее. — Виски, — однозначно ответил Илия. — Ты планируешь напиться здесь со мной? — Дело не в «напиться», просто мне тяжело будет повествовать о Лаффи на трезвую голову, — пояснил он. — Давай я запру дверь, будет не очень хорошо, если кто-нибудь увидит нас пьяными. — Валяй, я пока налью. Поднявшись с дивана, я подошел к двери и дернул защелку, после чего вернулся обратно в компанию своего единственного соулмейта. — Держи, — Илия протянул мне шот виски, — опустоши залпом, а потом запивай «Melon’y Cherry» и закусывай — хорошо пойдет. — Погоди, а разве разумно мешать энергетики с алкоголем? — опомнился я, уже держа в руках шот. — Будь ты обычным человеком, сердце бы отказало после большой дозы, но у тебя в груди такой мотор, что им ковчег запитать можно — не переживай. — В таком случае, за нас! — поднял я тост. — За нас! — поддержал Илия, после чего мы сразу же опустошили емкости. Я еще не пробовал виски, потому удивился тому, что мне сразу ударило в мозг, но напиток от этого противнее не стал, напротив, этот эффект вносит свою перчинку. Какое-то время мы просто пили и закусывали, пока я не почувствовал, что голова уже ходуном ходит, как и у Илии, по всей видимости. — Ну, думаю, пока хватит, — остановился Илия. — Теперь поговорим о Лаффи. — Хорошо, тогда можно начать с вопросов? — поинтересовался я. — Тебе можно все, пока я пьяный, — подтвердил Илия. — Тогда, расскажи мне, куда пропала Лаффи, когда ей было восемь лет. — Решил начинать с больного? — пробормотал Илия. — Так тому и быть, слушай. Я был в головах у вас обоих, потому могу сказать, что ты в тот день смотрел на порог ее дома спустя несколько часов после того, как Лаффи похитили. — Похитили? — уточнил я. — Именно, это сделали люди Сильвестра Ремизова, они же убили ее родителей и оставили трупы на пороге. В тот день Лаффи увезли к нему домой, где заперли еще совсем маленькую девочку в подвале с другими. Они утешали ее, хотя прекрасно знали, что с ней будет. — Он ее изнасиловал, да? — Не просто изнасиловал, твою мать, — завелся Илия. — Этот ублюдок трахал ее на протяжении девяти лет! Девяти, дери тебя в рот, лет! — Девяти? — ошеломленно прокричал я. — Ашидо, видел бы ты, что с ней делали — ты бы сбросился с крыши, уверяю. Сильвестр Ремизов много лет похищал обычных Гармонийских девушек, он отбирал беловолосых из толпы других, потому что они его больше всего возбуждали. Ночью он продавал наркотики, а днем развлекал себя издевательствами над ними, которые порой переходили черту человеческого. Он улыбался, когда находился внутри своей жертвы, пока лезвие бритвы рассекало ее кожу. Остатки его разума ликовали, когда он бил девушек кулаками, после чего на теле оставались огромные синяки, по которым он снова бил, а впоследствии снова и снова. Я стираю себе в порошок зубы, когда встаю на место той молодой и жизнерадостной девушки, которую вместо того, чтобы любить, какой-то урод душил обеими руками до потери сознания, топил в ледяной воде, ломал кости ржавой трубой, а потом оставлял с этими ранами валяться на холодном и грязном бетоне. — Только не говори мне… — Лаффи пришлось хуже всего, — вопреки всем надеждам на лучшее, сказал Илия. — Он считал ее идеальной, достойной боли больше остальных, потому все эти девять лет он измывался над ней самыми бесчеловечными способами. У нее была идеальная фигура, красивые волосы и глаза, но на фоне того, что она была слабой и боялась его больше смерти, это все казалось чертами второго плана. Он любил, когда она кричала и умоляла прекратить, звала на помощь и вырывалась, а потом затихала, когда он бил ее по лицу или животу. Когда мразоте уже надоело развлекать себя шаблонным способом, он прибег к еще большему кровопролитию, позвав на помощь дружков. — Ты ведь о руках и глазах, да? — дрожащим голосом спросил я. — Подожди, все по порядку, — прервал меня Илия. — Сначала он начал ломать ей пальцы на руках, потом подвешивал ее над полом за шею — и все ради развлечения. Он всегда делал это, считая, что просто добавляет страсти в брачный секс со своими «неофициальными женами». Позже Сильвестр совсем тронулся бошкой и начал давить на глаза большими пальцами, пока они у нее окончательно не отмерли, начав гнить изнутри. Лаффи уже тогда полностью лишилась рассудка и не чувствовала боли, когда он с дружками выдергивал их с мясом без обезболивающего. Руки были тем, чего она лишилась в последнюю очередь, их отрубили так же в процессе грубого секса тупым ржавым тесаком. Если бы я только мог добраться до ублюдка быстрее вас…то устроил бы ему карнавал похуже адского пекла. — Прекрати, пожалуйста, — умолял я Илию, еле-еле держа себя в руках. — Глотни еще виски, чтобы затупить чувства, — подсказал он. — Моему языку уже ничего не препятствует, а тебе стоит плеснуть побольше в кровь. Я согласился с Илией и залпом выпил из бутылки столько, сколько вместилось в рот, после чего в голову ударило так сильно, что я чуть было не упал с дивана на пол, но вовремя подставил руку. — Продолжай, — приказал я. — Что ж, раз мы разобрались с тем, что ей пришлось пережить, пора перейти к тому, что она крутила у себя в голове все эти годы. — И что же? — Тебя, — утвердительно произнес Илия. — Каждый день она думала только о тебе, представляла, как вернется к своему любимому другу в объятия, и он спасет ее от тирана. — Она хотела, чтобы я ей помог… — Можешь поплакать, я и сам на грани, хотя уже много лет не лил слезы. Ты ведь знаешь, что «шиирацу» будто переносит меня в тело жертвы в момент просматриваемых мной воспоминаний, да? Я испытал все это на своей шкуре, все эти годы страданий и пустых надежд, я чувствовал каждое прикосновение, каждый порез и удар, слышал каждое противное слово, и это что-то сломало внутри меня. С такими ранениями Лаффи бы и дня не прожила, но она цеплялась за жизнь, потому что очень любила ее. Из раза в раз маленькие раны затягивались, ее спасал тот незначительный клочок энтропиума где-то в мышцах. Она до последнего верила и цеплялась за жизнь, пока полностью не утратила рассудок, став бездушной куклой, потеряв все эмоции и веру в светлое будущее. — Прости, я настоял на том, чтобы ты залез к ней голову, — раскаивался я, глядя на него мокрым взглядом. — Ашидо, я говорил тебе, что не стану лезть к Лаффи в голову, но такую человеческую судьбу даже такой черствый мудак, как я, не может проигнорировать. Я изменил ее воспоминания, вычленив из них практически все, что она помнила об этом ужасном месте и об этом ужасном человеке, теперь она стала немного чище и пришла в себя, потому смогла заговорить с тобой, как прежде. — Илия, ты правда помог ей вернуть рассудок? — Я не мог поступить иначе, Ашидо, мне до слез жаль эту бедную девочку, и я хочу, чтобы у нее появился шанс прожить эту жизнь заново, позаботься о ней, пожалуйста. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она больше никогда не познала ничего подобного. — Спасибо, Ашидо, — впервые размяк Илия. — Для Лаффи существуешь только ты, а я для нее — чужой, потому никак не могу принести ей счастья, а ты можешь. — Как много воспоминаний обо мне ты ей оставил? — Все детство и немного тех, которые давали волю к жизни в лапах Сильвестра. — Почему ты полностью не стер самую плохую часть? — Потому что без нее она не сможет реабилитироваться, тем более, что эти воспоминания в любой момент могут вернуться. — Погоди, разве ты не стер их безвозвратно? — Ашидо, «шиирацу» неидеальна, если ты будешь напоминать ей о тех событиях — она начнет вспоминать, а вместе с тем начнет возвращаться боль и сознание помутится, потому лучшим решением было немного оставить, чтобы она только частично знала о том, что ей пришлось пережить, будто глядя лишь на вершину айсберга. Если ты начнешь перекрывать дурные воспоминания хорошими — действие «шиирацу» усилится, и она полностью обо всем забудет. — То есть ты создал почву для ее реабилитации, потому что так результат ее лечения превзойдет обычную чистку памяти? — Видишь, ты все прекрасно понимаешь, не глупый же. — Спасибо, Илия, я очень тебе благодарен. В душе ты куда лучше, чем кажешься на первый взгляд. — Приму с честью твою благодарность, друг. — Это все, что ты мог рассказать мне о Лаффи? — Погоди, еще не все, — опомнился Илия. — Я должен тебе об этом сказать, чтобы ты не добивал ее хрупкое сердце. — Погоди, о чем ты? — В медпункте Лаффи сказала, что любит тебя — это не пустые слова. — Конечно, не пустые, я тоже люблю ее. — Ты меня не понял, Ашидо. — А что тут непонятного? — Хорошо, давай объясню тебе, как взрослому ребенку, — он взял со стола большой бургер и откусил кусок. — Смотри, видишь? Он очень сочный, настолько сочный, что сок от внутренностей пропитывает булочку насквозь и вытекает на руки. — И что бы это могло значить? — Лаффи течет от одной только мысли о тебе так же, как этот хренов бургер, — пояснил он. — Илия, только не говори мне… — Она любит тебя по-настоящему, и меня пугает то, как на нее повлияло прошлое. До момента, пока я не стер ее воспоминания, она могла только пускать слюни и чавкать с пустой головой, но теперь же с полным восстановлением ее репродуктивной системы, чувства к тебе значительно обострились. Лаффи видит в тебе мужчину и может запрыгнуть на тебя в любой удобный момент, потому будь бдителен. Насилие оказало обратный эффект — она не боится снова оказаться в мужских руках, Лаффи этого сама хочет и только тебя видит в качестве партнера. — И как мне быть? У меня ведь есть Юмико и я по-настоящему люблю ее. — Именно поэтому я тебе не завидую, теперь придется плавать в любовном треугольнике, и, боюсь, выматывать это будет сильно, ведь тебе придется концентрироваться на том, чтобы не разрушить отношения с Юмико и сохранить их с Лаффи, не проделав дыру в ее сердце. — Спасибо, что предупредил, — я склонил голову и подставил под нее руки, осознавая, как тяжело мне теперь будет просто жить. — Обращайся за помощью, я поддержу в любом вопросе, — улыбнулся Илия. — В таком случае, я могу начать уже сейчас? — Ты о чем? — Илия, я понимаю, что ты готов помочь мне во всем, что касается Лаффи, но есть еще кое-что. — Ты о Сальвадоре? — прочитал меня наперед он. — Да, я о нем, этот старик служит ключом к свершению моей мести. Ты ведь знаком с ним, тогда почему бы тебе не рассказать о том, где я могу его отыскать и помочь мне расправиться с ним и остальными? Я не прошу никого убивать, просто используй на нем «шиирацу», чтобы узнать, где прячется Колден, а дальше я сам. — Тут все не так просто, Ашидо, — отстранился он. — Я могу рассказать тебе о нем все, что душе угодно, но не более, ведь я дал клятву, что не буду вмешиваться в его дела. Это — дело чести, а для меня честь значит все. — Мне достаточно того, что ты хотя бы дашь наводку. — Что ж, тогда тебе придется послушать весьма долгую и занятную историю…Глава 28: Реинкарнация
Первая половина XIII века: — Где я? Это… Бездна? Кругом царила лишь мертвая тишина, небосвод разливался холодными красками акварели, именно в этом месте, знакомым еще с юных лет, я умер, истекая кровью на холодной земле где-то на одиноком островке посреди бесконечного ничего. Я еще помню, как сжимал в зубах свое обручальное кольцо, пока мои глаза закатывались и тело покидала жизнь. Ты, наверное, спросишь, почему именно в зубах? Ответ прост — я потерпел величайшее поражение в своей жизни, утратив все: обе руки, семью, а вместе с тем подвел жителей собственной колонии. Именно на моей совести лежала вина за смерти каждого из них, не только потому, что я был недостаточно силен, но и потому, что не научил никого из них выживать. Я слишком много брал на себя одного, выгорая изо дня в день, теряя остатки рассудка и превращаясь в психопата, потому теперь стою здесь — совсем один. Не знаю почему, но я ничего не чувствую, боль ушла, голое тело сверкало под незримым источником света, мои руки исправно функционировали, разум очистился и к сердцу подступил долгожданный покой — это ли жизнь после смерти? — Благословенный предвестник, что зовется «Оком Вездесущего», тебе выпала честь поговорить с самой Бездной, — раздался шепот из пустоты. — И что ты хочешь мне сказать, глас пустоты? — Внимай же, скиталец, тебе будет дарована великая сила, а вместе с ней и великое проклятие в знак твоей жертвы Бездне. — О какой силе ты говоришь? — заинтересовался я. — Силе, что непостижима для сознания обычного человека. Ты переродишься в другом времени среди чуждых тебе темных душ ради великой цели, к свершению которой придется прокладывать путь не только тебе самому, но и с помощью других представителей рода твоего человеческого. Наш дар научит тебя полагаться не только на себя самого,но и обращаться за помощью к другим. — Что все это значит? — возмутился я. — Мне уже умереть спокойно нельзя? — Ты сам избрал свою судьбу, Илия Кишин, так начни же все заново и смирись со своим предназначением, ибо тебе дарована сила великого «Парадокса», но в случае твоего поражения, ты постигнешь немыслимые человеку страдания, слившись с Бездной и став единым с нами. Твой час настал, мы будем наблюдать за твоими деяниями, следуй же по своему пути и после смерти, «Око Вездесущего», великий гений алхимии, драконоборец и правитель колонии Сенсус, Илия Кишин! — Постой! Я не… Вдруг в ушах прогремел пронзительный звон, от боли я схватился за голову, но она не утихала, а лишь усиливалась с каждой последующей секундой. Я видел, как все вокруг растет в размере, будто мир перестаивается, пока не понял, что это я становлюсь меньше. Свет вокруг становился все ярче и ярче, в глазах мутнело, дыхание учащалось, будто легкие требуют все меньше и меньше воздуха, а ритм сердца усиливался, пока все не дошло до той точки во времени, когда вокруг все затихло и исчезло из реальности. *** Двадцать семь лет назад, 2033 год: Яркая вспышка света, глубокий вдох, прилив свежего воздуха, жжение на поверхности кожи — где я? — Поздравляю, у вас мальчик, миссис Роза! — послышался женский голос. — О боже, дайте мне его сюда, я хочу на него посмотреть! Я чувствовал чужие прикосновения, будто лежу в руках какого-то великана, свободно таскающего мое ослабленное тело, пока в какой-то момент кожа не почувствовала приятное тепло и мягкость. — Вот он, мой малыш! Теперь тебя зовут Август — в честь самого теплого и нежного месяца в году, — произнес приятный женский голос мне на ухо. Вот оно что, теперь все стало понятно… это — перерождение. Да, именно так я очутился в новом для себя мире, который кардинально отличался от того, что остался в моей памяти. Можно сказать, что с самого моего появления на свет из утробы матери, я помнил всю свою прошлую жизнь, не без пробелов в памяти, конечно, но в общих чертах точно. Я родился в самой обычной восточнославянской семье, мои родители принадлежали к русскому народу, с которыми мы когда-то враждовали. Королевство Меления, в котором я прожил всю свою прошлую жизнь, долгое время защищало свою территорию от их набегов, но меня это не касалось, ведь я жил в собственных землях, в интересы которых входило только выживание и наращивание мощи. Думаю, пришел черед знакомства с моей новой семьей. Владимир Драгович — мой отец и законченный алкаш, которого я презираю с самого рождения, ибо мужского в нем меньше, чем в плаксивой девчонке. Роза Драгович — моя мать, вечно терпящая его побои женщина с добрым и израненным сердцем. Они назвали меня Августом, думая, что я приму такое красивое и говорящее имя, но я-то знаю, кто я на самом деле. С ранних лет я изо всех сил старался вернуться в цивилизацию, но детское тело не позволяло мне торопиться, потому приходилось ждать, тратя впустую время на разглядывание игрушек в детской кроватке, которые забавно крутились, издавая успокаивающую мелодию. Мама думала, что мне будет интересно глазеть на все ее кривляния и представления, но я, как назло, все время молчал, ни разу не заплакав с момента появления на свет. Самое отвратительное, что мне пришлось пережить за этот период — испражнения под себя, ведь я был еще ребенком, неспособным двигаться так, как двигается здоровый взрослый человек. Когда мои голосовые связки наконец достигли своей зрелости, первое, что я тогда сказал — «задолбало». В тот день мама сильно наехала на отца, думая, что это он научил меня гадостям, но этому грошовому полудурку нечему было меня учить. Со временем я научился сидеть, затем ползать и, наконец, ходить. Дом наш представлял собой какое-то причудливое многоярусное строение, внутри находились всякие разные вещицы и механизмы, назначение которых мне тогда было неизвестно, но стоит отдать должное Бездне, ведь она даровала мне «шиирацу», которым я впервые воспользовался в три полных года, погрузившись в разум матери. От нее я узнал, что на момент моего трехлетия шел уже 2036 год, мир значительно преобразился, алхимия утонула где-то в песках времени, паразиты исчезли с карты мира, драконы вымерли, а королевство Меления даже не вошло в учебник всемирной истории и никак не значилось на карте, но один факт меня все же обрадовал — я все еще в том же мире, но в другом времени. Благодаря своим неблагополучным родителям, я узнал о том, как сейчас устроен мир, что в нем считается нормальным и что выходит за рамки нравственного. Здесь я впервые услышал о таком термине, как «ядерное оружие», которое сгубило значительную часть населения в мире, заставив людей бежать на какой-то остров в отдалении от цивилизации, чтобы построить на нем настоящую утопию. Честно говоря, меня пугали все эти новшества, пока я их не понимал, но как только та или иная вещица укладывалась в моей голове, я мог смириться со своей новой жизнью. В возрасте шести лет, у меня уже достаточно накипело, чтобы я мог дать отпор отцу и заняться саморазвитием, продолжая познавать мир. В тот день отец снова поднял руку на мать, колотил ее так, будто бьет какую-то бездушную боксерскую грушу, но она продолжала терпеть ради меня — мне это надоело. Прожив недолгую жизнь, я познал новый уровень силы, поняв, что где-то в моих мышцах прячется значительный объем энтропиума, который при достаточной разряженности вызывает болезни и разлагает внутренние органы, а впоследствии отравляет окружающую среду, но этот почему-то гармонировал с моим телом, будто так и должно быть. Как уже оговаривалось ранее, я был в числе первооткрывателей алхимии и именно я написал «Энтропологию» с нуля, изучив все аспекты этой бесконечной энциклопедии, потому для меня было шоком осознать, что отныне энтропиум не только не оказывает на меня никакого воздействия, но и открывает новые возможности. Вернемся в тот день, когда я вмешался в процесс избиения матери отцом, схватив нож с кухонной столешницы около раковины, но не для того, чтобы воткнуть его в ногу грозному и величавому отцу, а для того, чтобы показать ему, сколько тысячных кредита стоит его дешевая гордость. — Август, положи нож, пока не поранился, — прорычал он. — Мама, — проговорил я детским голосом, — скажи мне, ты хочешь, чтобы этот человек умер? — Сынок, что ты такое говоришь, — прокряхтела ослабевшая мать. — Слышь, сопляк, — завелся отец, — ты реально думаешь, что ты можешь убить папку? И это твоя благодарность за то, что я растил тебя все эти шесть лет? — Мне не за что тебя благодарить, ты находишься на низшем слою общества и приносишь только убытки, оскверняя понятие мужчины своим бесчестным поведением. — Ты ахерел, Август? Где ты научился таким словам? — он был в ярости, замахнувшись на меня кулаком. Каково же было его удивление, когда я применил на нем ранее неведомую никому в этом мире способность, называемую «ранмацу», что с Мелийского происходит от комбинации слов «ран» — «идеал, эталон» и «мацу» — «блок, отражение». Я всего лишь подставил руку навстречу удару, после чего никудышный Вовочка Драгович с равноценной силой отлетел от меня в противоположную сторону, рухнув на пол и выпучив глаза так, что те были готовы вывалиться от шока. — Что за херня? — прокричал он, впервые почувствовав себя слабее кого-то. — Смотри сюда, придурок, — прорычал я, после чего медленно провел лезвием ножа по своей шее, перерезав сонную артерию, откуда сразу же хлынула кровь. В этот момент мама до смерти перепугалась, но была не в силах подняться. Я знал, что будет дальше, потому с интересом наблюдал за реакцией родителей, которые ни разу за свою жизнь не видали сверхчеловеческой регенерации, ибо сама ее концепция затерялась где-то в прошлом. Порез затягивался, из раны сочился поток яркой оранжевой энергии, а моя кровь исчезала, стоило вложить лишь капельку воли. — Август, что ты такое? — с неведомым страхом произнесла Роза. — Не зови меня так, я не давал своего согласия на новое имя, потому с самого начала отверг Августа, — проговорил я. — Он — дьявол! — кричал отец, забившись в угол близ кухонного окна. — Нет, Владимир, дьявола не существует, — пояснил я. — Люди придумали веру для спасения рода своего, чтобы убедить невинные души не придаваться греху, за которым последует наказание, но Бога нет, как и дьявола — есть только Бездна. — Умоляю, пощади меня! — жалко лепетал отец. — Роза, — обратился я к матери, — меня зовут Илия Кишин, когда-то я был человеком чести, а ты дала мне вторую жизнь, и у тебя наконец появился выбор, потому предлагаю сделку. Я могу избавить тебя от страданий, сымитировав смерть твоего тирана от несчастного случая, но взамен ты должна будешь сдать меня в детский дом. — Сынок, Август, пожалуйста, скажи мне, что все это — всего лишь страшный сон. — Это не сон, мама, я умер еще в XIII веке в возрасте двадцати пяти лет, будучи сильнее и умнее вас обоих, а вместе с тем у меня была честь, а еще была крепкая и неразлучная семья: жена Мария, сын Федор и дочь Майя. Твой муж, Владимир, не более чем червь на моем фоне, который возомнил себя сильным, издеваясь над слабыми — какое жалкое зрелище. — Кто бы ты ни был, покинь тело моего сына! — приказала Роза. — Ты тупая, или что? — завелся я. — Сказано же, Августа не существует, есть только Илия в своем новом теле. Последний раз спрашиваю, ты готова со мной договориться? — Ты хочешь убить его? — расплакалась она. — Это ультиматум, — пояснил я. — Либо я избавляю тебя от мук, и ты сдаешь меня в детский дом в качестве благодарности, либо вы оба умрете. Разумеется, я соврал и приукрасил, чтобы у нее не осталось выбора. Мне нужно выйти в цивилизацию без груза за спиной, потому других вариантов я не видел. — Прости, Вова, — промямлила она. — Куда бы ты не попал, помни, что я люблю тебя таким, какой ты есть. — Погоди, что ты такое говоришь? Роза! — испугался он. — Твой ответ — да? — уточнил я. — Я согласна на сделку, — смирилась она. В этот момент отец схватил нож с кухонного стола и бросился в мою сторону, думая, что сможет убить меня, но для него все уже было предрешено. Установив зрительный контакт на секунду, я применил на нем «шиирацу», перегрузив его мозг до предела, от чего того настиг внезапный инсульт, который оказался летальным, потому отец с грохотом замертво рухнул на пол прямо передо мной. Мама в этот момент потеряла дар речи, смотря на некогда живое тело своего мужа. — Инсульт, — пояснил я, — больше не встанет. — Как же так, я ведь любила его, зачем ты это сделал? — плакала она. — Не ври сама себе, Роза, — спокойно проговорил я. — В твоих воспоминания сокрыта великая ненависть к этому человеку, а у него в голове была лишь концепция превосходства над тобой. Ты жаждала его смерти, каждый день засыпала с надеждой, что наутро он уйдет из твоей жизни, но из раза в раз судьба поворачивалась к тебе задницей. — Не ври мне! Я любила его! — спорила со мной мать. — Смирись, мама, я осуществил твою мечту, теперь ты можешь спокойно жить дальше, избрав для себя достойного человека. Сейчас тобой управляют лишь критические женские инстинкты, ты подчиняешься иллюзиям того, что Вова был для тебя всем, но это не так. — Илия, так ведь тебя зовут? — уточнила она. — Да, Илия Кишин, — подтвердил я. — Наверное, я должна сказать тебе спасибо, ведь ты избавил меня от одного из самых больших страхов, — подступила она к смирению. — Уж прости, но от страха пауков я тебя не избавлю, — усмехнулся я. — Как ты узнал? Я ведь никогда не говорила тебе об этом, — удивилась она, вновь показав свою глупость. — Я же говорил, мне известен каждый фрагмент твоей жизни даже до моего рождения — я знаю о тебе все. — Вот оно как… — Теперь твоя очередь выполнить свою часть сделки, осилишь? — Я буду по тебе скучать, Август, — вновь расплакалась она. — И я буду, мама… *** На следующий же день Роза стояла на пороге детского дома в Торговом районе Гармонии, отца увезли через несколько часов после его «случайной» гибели, мама умолчала о моей выходке, боясь показаться сумасшедшей. Глядя на нее, я заметил, что та наконец встала на ноги и почувствовала себя свободной. Подписав все нужные документы, она уже была готова оставить меня, но ей с трудом давалось трогательное прощание с любимым сыном. — Август, я буду по тебе скучать, ты же заглянешь ко мне в гости, когда подрастешь? — Можешь не сомневаться, — улыбнулся я, — когда я заполучу себе имя и вновь стану великим человеком — обязательно зайду к тебе на чай. — Сынок, скажи мне, каким ты был в прошлой жизни? — взгрустнула она. — Нам не потребуются слова, посмотри мне в глаза, — проговорил я, погрузив внутрь ее сознания свои воспоминания, применив «шиирацу». Я показал ей фрагменты памяти, которые отражали ключевые моменты моей прошлой жизни: рождение, раннее детство бок о бок с братом и мамой, наш уход из дома, мою первую встречу с Марией, наши подвиги в гильдии, жизнь в колонии Сенсус, моего первого убитого дракона, свадьбу, появление на свет моих детей и другие теплые воспоминания. От увиденного она расплакалась, но было видно, что мама рада за меня. — Ты прожил действительно славную жизнь, Илия, — улыбнулась она, раскисая в объятиях слез. — И благодаря тебе у меня появился шанс прожить ее снова, — улыбнулся я ей в ответ. — Ступай, твоя судьба только в твоих руках, Август. — Прощай, мама… *** В стенах детского дома меня сразу же встретили местные задиры, которых никто и не думал учить уму разуму, потому они безнаказанно издевались над другими детьми, но с моим приходом все изменилось. — Ого, новенький, небось кармашки непустые, — глумился надо мной главарь задир возраста лет двенадцати. — Поработаешь ртом — заработаешь, — дерзнул я. — Слышь, — он сразу же замахнулся на меня. Этот сорванец был уверен в своей силе, но столкнулся с тем, что какой-то шестилетний сопляк парировал его удар и нанес ответный, от чего тот скорчился, упав на колени. — Еще раз увижу тебя, вытрясывающим с других деньги — сломаю руки, — пригрозил я. — Все-все, я понял, прости меня, прости! — взмолился задира. Таким образом, я навел порядок в детском доме, в стенах которого скрывалась тонна грехов. Моя сиротская жизнь была лишь прикрытием для того, чтобы спокойно разгуливать по улицам Гармонии, познавая мир вокруг, имея при себе стабильный ночлег. Честно говоря, я не ожидал столкнуться с современной жестокостью и безнравственностью людей — один из наших воспитателей оказался педофилом, на которого никто не силах был пожаловаться, потому я снова проявил инициативу и ублюдка осудили на много лет заключения, а вместо него к нам приставили несколько других нянек, которые были куда человечнее. Не скажу, что мне было комфортно здесь находиться, ведь подстраиваться под сознание ребенка порой было очень сложно, но я, вроде как, всегда справлялся со своей задачей. Постепенно я взрослел, наблюдая за изменениями своего тела в зеркале по утрам, и, сказать честно, я стал все больше замечать, что мой внешний образ ни капли не изменился в сравнении с прошлой жизнью: все те же черные волосы, которые я старательно отращивал с детства, чтобы убирать их в двойной хвост, те же желтые глаза, от которых я давно отвык с тех пор, как пересадил себе драконьи. Комплекция тела тоже соответствовала прежней, потому я был исключительно рад тому, что Бездна оставила мне частичку чего-то родного. На восьмом году моей жизни, я впервые столкнулся с новостью о новом наследнике престола, Котае Изуми, который на тот момент уже достиг возраста, с которого может начать управлять делами Гармонии — шестнадцати лет. С его приходом к власти обстановка в городе начала накаляться, люди негодовали и не желали мириться с началом великой тирании, а я разглядел в нем того, кого должен был остановить любой ценой, но мне нужна была не только помощь, но и все мое снаряжение, которое затерялось где-то глубоко в Бездне, валяясь в обнимку с моим трупом на островке, куда можно было попасть только с помощью «энтропогранума». Хотелось поскорее вернуть свое снаряжение, но я не знал, каким образом можно попасть в Бездну, не говоря уже о том, что придется долгое время искать в ней тот самый островок, да и к тому же я все еще был мал, потому все мое обмундирование казалось совсем бесполезным в детских руках. *** На момент моего двадцатилетия, я уже был достаточно взрослым и полноценным мужчиной, достигнув того позабытого образа, который так запомнился в глазах многих, кто меня знал. Все это время я пытался плыть по течению, просто жил обычной жизнью и искал способ попасть в Бездну, пока маразм Котая крепчал. Его реформа об отлове шепотов не обошла и меня стороной, но все эти люди, которые старались завербовать меня и причинить боль, падали замертво, стоило им со мной пересечься. У меня были не только «шиирацу» и «ранмацу», но и другая способность, аналога которой в мире не существует, а также вполне посредственная сила шепота, к коей я вынужден был обращаться, пока не верну то, что принадлежит мне. Не знаю, получал ли король доносы об опаснейшем шепоте, убить которого непосильно никому, но жил я вполне беззаботно, верша собственную справедливость. В этот же год я наконец увидел для себя шанс вернуть все, когда случайно залез в голову обычной старушке на улице, как бы странно это не звучало. Выяснилось, что какой-то сорванец посоветовал ей посетить старика, который нарисует ее портрет, не взяв с нее ни копейки, а бонусом ответит на любой вопрос, каким бы сложным он не был. Я бы не поверил в подобную чушь, но воспоминания старухи говорили сами за себя. Не знаю почему, но в ее памяти был большой пробел между моментом, когда та пришла к старику, и моментом, когда она вышла из его мастерской, услышав ответ на вопрос о том, как и когда она умрет. Мне повезло, и я появился в тот временной промежуток, когда старушка уже прошла медицинское обследование, результат которого показал рак поджелудочной железы — полное совпадение. Так я и узнал адрес того, кого мы привыкли называть Сальвадором, мне хотелось задать ему всего один вопрос, на который он вполне мог ответить, дав мне иллюзорный шанс вернуть себе былое величие. В один солнечный день я пришел к нему в мастерскую, что находилась на втором главном перекрестке Академического района, после чего сделал уверенный шаг внутрь, не ожидая, какую цену мне придется за это заплатить. Войдя в мастерскую, я столкнулся с обычным творческим беспорядком в центре большого зала, похожего на церковный, по краям которого были выстроены лавочки со спинками, будто для зрителей, а в центре находился холст с незаконченной картиной. Старика не оказалось внутри, и я подумал было зайти в другой раз, но, стоило мне развернуться, позади показалась кирпичная стена на месте дверного проема, через который я зашел. Чем больше я озирался по сторонам, тем меньше оставалось от помещения, пока я не оказался в полной пустоте, уединившись с самим собой, тогда и послышалось объемное кряхтение старика: — Так-так, кто тут у нас, новый гость? — Выходи, старик. Я слышал, что ты способен ответить на любой вопрос, каким бы сложным он ни был, — проговорил я куда-то в пустоту. — Ох, конечно, дорогой мой, но сначала тебе придется пройти испытание, — подтрунивал он. Забавно, но голос старика был настолько объемным, что со всех сторон слышался одинаково. — Что за испытание? — оторопел я. — Подожди, солнце, все по порядку, — отстранился он от однозначного ответа. — Меня зовут Сальвадор, я являюсь вестником великого искусства, что зовется «багровой кистью», потому рисую только такие картины, которые отражают всю суть альтернативной реальности, находящейся за гранью нашего понимания. Прямо сейчас ты находишься внутри моей картины, а это значит, что у тебя есть всего два выхода: пройти испытание, которое очистит тебя от грехов и даст новое начало, внеся в жизнь новые краски, в противном же случае — ты умрешь, а я ступой перетру твои внутренности в материалы для краски, которые вскоре заполнят мои тюбики, а следом и холст, посвященный тебе. — Значит, та бабуля, которой ты нагадал рак поджелудочной железы, прошла испытание? — подметил я. — Ох, ты о леди Грейс? — как-то по-доброму посмеялся он. — Она большая молодец, справилась блестяще, потому и получила ответ на свой вопрос. — Ты в самом деле способен ответить на любой вопрос? — поинтересовался я. — Если в этой реальности и существует ответ на твой вопрос — я его найду, — подтвердил Сальвадор. — В таком случае, скажи сразу, знаешь ли ты о способах попасть в Бездну? Если нет — можешь считать себя мертвым шарлатаном. — Дитя, ты правда хочешь оказаться в месте, куда не ступала нога живого человека? Я знаю, как можно туда попасть, но ответ ты получишь только после испытания. Можешь не сомневаться, я не обманщик, а всего лишь необычный старик, дающий грешным душам выбор: жить по-новому или умереть, навсегда оставшись на холсте. — Что ж, Сальвадор, я не трону тебя, если ты сдержишь свое слово, можешь считать это сделкой. — Нам и вправду важно понимание между друг другом, ведь ты далеко не простой юноша, в твоих глазах сверкает метка высшего разума Бездны. Я понимаю тебя, потому что сам познал нечто, стоящее за гранью жизни и смерти. Твое повторное появление может оказаться серьезной проблемой для меня в будущем, потому я прошу тебя более не вмешиваться в мои дела после прохождения испытания и получения ответа на вопрос, если ты еще не утратил саму концепцию чести. — Если речь идет о чести — я готов пойти тебе навстречу. — Что ж, устраивайся поудобнее, — напоследок произнес Сальвадор, после чего единственный источник света погас, и я остался в полной темноте. Вдруг все вокруг начало обретать краски, из ничего простраивались детали обычного деревенского домика, коих в мире полно, но этот дом был особенным — родным. Все в этих стенах выглядело таким знакомым, навевает воспоминания о моем детстве, которое оборвалось на очень трогательном моменте. Осматриваясь по сторонам, я заметил на кресле-качалке женщину, которая сидела ко мне спиной, но по движениям ее рук я понял, что та старательно что-то вяжет спицами. В эту секунду мое сердце екнуло, тело пробрало какое-то пронзительное чувство душевной боли, ведь там сидела моя настоящая мама — Марта Кишин. Однажды она связала мне теплый шарф, который я сохранил в своих вещах до самой смерти, в знак моей памяти о маме, которая умерла в тот день. — Мама? — окликнул я ее. — Илия, ты так вырос, я скучала, подойди ко мне, сын мой, — подозвала она меня поближе, не оборачиваясь. Я осторожно сблизился с ней, но она даже не смотрела в мою сторону, а лишь продолжала двигать своими руками, не отрывая взгляда от них. Когда я присмотрелся к тому, что же она вяжет, то увидел, что мама просто раздирает ногтями уже давно сгнившие руки, имитируя свое любимое дело. Увидев это, я отступил назад. — Куда же ты, сынок, уже совсем позабыл обо мне? — расстроено проговорила мама, поднявшись с кресла. — Ты не моя мать, монстр, — прорычал я. — Илия, взгляни на меня, — она развернулась фронтальной частью ко мне, показав ужасающую картину. Мне было очень тяжело на это смотреть, ведь моя любимая мама выглядела наполовину сгнившей, изуродованной до неузнаваемости. Местами были видны кости, из отмершей кожи порой вылезали живые энтропиумные пиявки. — Это же я, твоя мама! Илия, ты помнишь, как бросил меня? — она злорадственно и отвратительно улыбнулась. — В тот день ты игрался с котлом вместе с братом, но повел себя неосторожно, погубив всю деревню. Это ты виноват в моей смерти, ты бросил меня гнить под обломками, а сам сбежал! Ты бросил меня, Илия, ТЫ БРОСИЛ МЕНЯ! БРОСИЛ! Я УМЕРЛА ИЗ-ЗА ТЕБЯ! ЭТО ТЫ ВО ВСЕМ ВИНОВАТ! — Отвали! — испугался я, ударив эту отвратительную сгнившую имитацию собственной матери. — Хватит копировать маму, она бы никогда такого не сказала! — Ха-ха-ха-ха, — истошно хохотала жалкая копия. — Илия Кишин, взгляни в глаза всем своим грехам, КАРА НАСТИГНЕТ ТЕБЯ! — прокричало оно, после чего бросилось на меня, но растворилось в воздухе — Илия, — послышался детский голос откуда-то сзади. Только я подумал, что кошмар кончился, но стоило обернуться, как передо мной предстал очередной оживший труп, плоть которого была покрыта бесконечным количеством волдырей, а сам он плакал, глядя на меня. — Ты же еще помнишь меня? — всхлипывал он. — Это же я, Ричард, помнишь? — Ричард, ты тоже пришел сюда, чтобы сказать, что я виноват в твоей смерти? — Надо же! — он широко улыбнулся. — Ты еще помнишь! Это ведь из-за тебя я тогда упал в котел! А ты даже не спас меня! Неужели друзья для тебя ничего не значат? — Ричард… — Илия, я умер из-за тебя, ЭТО ТЫ ВИНОВАТ В МОЕЙ СМЕРТИ! — в той же манере прокричал труп, бросившись на меня, а затем исчезнув. Сразу после этого стены дома рухнули, словно были лишь картонным реквизитом, а за ними все это время находилось бушующее пламя, посреди которого собрались все мои изуродованные друзья, ставшие мне родными за долгие годы. — Смотри, Илия, это из-за тебя горит наш дом, ты не смог защитить никого из нас! — прокричал кто-то из моих колонистов. — Мастер Кишин, почему вы проиграли? Все мы погибли из-за вашей слабости! — подхватил другой. — Брат, ты оказался слабаком и погубил всех нас, — послышался родной голос моего младшего брата. — ЭТО ВСЕ ТЫ ВИНОВАТ! — хором повторяли люди, которых я больше всего любил. Это очень душераздирающие слова, мне очень тяжело держать себя в руках, я нахожусь на грани нервного срыва, но, судя по всему, все-таки нашел ключ к разгадке. — Вы правы, я действительно виноват, — спокойно проговорил я, после чего, к моему удивлению, все замолчали. — Это на моей совести лежит смерть многих из вас, но все вы — лишь имитация тех людей, которые были мне дороги. Разгадка лежит на поверхности, я понял это по вашим тупым устам, которые только и делают, что обвиняют меня во всех грехах. Вы хотите, чтобы я признал, что это я виноват, но правда в том, что все вы — продукт моих собственных переживаний, мой внутренний голос, некая расплата за грехи, которые я не могу себе простить. Я очень тяжело вздохнул, осознавая, что подобрался к разгадке быстрее, чем предполагалось. — Суть ведь состоит в том, чтобы принять и простить себя — так ведь, Сальвадор? Ответа не последовало, как и ожидалось, но мне и не нужно было его услышать, чтобы понять, что я на верном пути. Это такой психологический ход, который должен был заставить меня сомневаться в себе, но гробовое молчание не способно сбить меня с толку, ведь я уже понял суть благодаря одному недостающему пазлу. Когда-то давно по моей вине погибла наша рыбачка по имени Глория, которая не могла попасть обратно в колонию из-за активных барьеров во время налета разбойников. Я винил себя в том, что поднял их в тот день, закрыв для нее путь к отступлению, хотя толком и не помнил момента, когда именно это сделал, но потом один из моих гвардейцев сознался, что поднял барьеры из-за собственной паранойи, не предупредив меня. Я не находил себе места, думая, что она умерла по моей вине, но, как только настоящий виновник был найден, груз вины растворился. Картина Сальвадора показала мне многих, но не показала ее, ведь я не винил себя в смерти Глории, а это значит, что ключом к разгадке служило прощение самого себя, а не ожидание того, что тебя простят другие, если ты перед ними извинишься и покаешься. — Все это время я корил себя, — продолжил я, — изо дня в день вспоминая ваши лица перед смертью. Я винил себя за то, что не смог спасти вас, но теперь я понимаю, что все вы любили меня, и каждый из вас уже давно простил меня — теперь моя очередь простить себя, а за собственные грехи я уже давно расплатился. Вдруг все вокруг треснуло, словно стекло, к ходячим трупам стали возвращаться человеческие черты, пока все они не приобрели привычный вид. Все присутствующие широко улыбались, глядя на меня, теперь я был окружен действительно любимыми людьми. — Мы прощаем тебя, Илия, — произнесла мама, стоя напротив меня. По моим щекам были готовы катиться слезы, она подошла ко мне и крепко обняла, а следом за ней по очереди подходили и все остальные. Теплые объятия укутали мое тело, любовь чувствовалась со всех сторон, я закрыл глаза, пытаясь не показывать скорбь по ушедшим. Когда я открыл их, то уже стоял напротив того же холста в центре комнаты, а рядом сидел улыбчивый седой старик, рисующий что-то на другом холсте поменьше, который, по всей видимости, был тем самым Сальвадором. Призраки прошлого пропали, растворились где-то в небытие, а я, можно сказать, пусть и немного, но очистился. — Что ж, можно считать испытание пройденным? — пробормотал Сальвадор, улыбаясь. — Да, я признал свою вину и смог простить себя, — вздохнул я, опустив голову. — Признанная вина уже наполовину искуплена, а принятие себя искупает ее полностью, — сумничал старик. — Спасибо за спектакль, — саркастично фыркнул я. — Пришла пора ответов, Сальвадор. — Как и договаривались, мальчик мой, — кивнул он. — Присаживайся, объяснять придется долго. Начнем с того, что… Какое-то время Сальвадор разжевывал для меня на пальцах то, как можно открыть кротовую нору между реальностью и Бездной, сравнивая определение степени двойной энтропиумной разряженности с температурой кофе: слишком горячий обожжет язык, а холодный будет уже совсем не тем. Когда урок был окончен, я приступил к практике, впоследствии чего смог открыть портал. — Что ж, поехали, — подумал я. — Прощай, сынок, ступай с миром и не забудь про свою часть договора. — Даю слово, что не посмею вмешиваться в твои дела в благодарность за то, что ты уже дважды помог мне, Сальвадор, — пообещал я, после чего шагнул в созданную мной кротовую нору. Старик сказал, что лучшим способом попасть в конкретное место Бездны будет преставление того, с чем оно связано напрямую. В процессе вторичной разрядки внутреннего энтропиума, я думал исключительно об «энтропогрануме», который хранил в себе координаты моей скромной лаборатории на островке, время на котором практически не идет. Какова же была моя радость, когда я вновь ступил на знакомую твердую почву, когда в поле зрения показались знакомые станки, инструменты и расходники, но самое главное — здесь был мой собственный труп. Честно говоря, меня чуть не вырвало, когда я посмотрел на мертвое, но довольно свежее тело Илии из прошлого, но радовало то, что оно прекрасно сохранилось, а вместе с ним рядом валялись мои линзы, перчатка, руническое и обручальное кольца, а также мой меч «Костолом». Привычный рогатый шлем «Апостол» тоже отлично сохранился, как и одежда, но самое главное — мои драконьи глаза остались нетронутыми, как и «энтропогранум». Я, пожалуй, пропущу тот момент, где мне пришлось уже во второй раз пересаживать себе эти глаза, потому сразу скажу, что благодаря успешной сделке с Сальвадором, я смог вернуть себе свое снаряжение, о котором помнил с самого рождения и рос, предвкушая, как однажды снова им воспользуюсь. Именно по этой причине я не могу вмешиваться в дела этого старика, ведь он помог мне простить себя, а потом еще и ответил на мучивший меня долгие годы вопрос. Забрав все то, что принадлежит мне, я вернулся в реальность, перенастроив «энтропогранум» на другие координаты, после чего в моей жизни начался новый этап, и появилась новая цель — свергнуть с престола Гармонии короля, который был для меня ближе всех остальных врагов, чтобы занять его место и закончить начатое — возродить колонию Сенсус в лице нового государства под названием Гармония. Вместе с тобой, Ашидо, я достигну своей мечты.Глава 29: Водоворот отрицаний
С момента нашего с Илией разговора минула ночь, мы уснули в той же комнате в сидячем положении, и, к моему удивлению, он еще спал к моменту моего пробуждения, потому я решил немного пройтись по дому и обсудить с Хорнет то, о чем мы говорили. Честно говоря, половину из услышанного я уже толком не помню — план Илии по спаиванию меня, судя по всему, был направлен именно на такой результат, чтобы скрыть хотя бы некоторые факты из его биографии. Всяко лучше просто напоить меня, чем опять прибегать к «шиирацу». Кстати говоря, он ранее не упоминал о «ранмацу», но я уже видел эту способность в тот день, когда Илия впервые пришел в орден — тогда он не дал мне себя ударить, использовав именно ее. Что касается остального, то теперь мне известно, что этот рогатый чудила некогда был человеком с действительно значимым и большим именем, но однажды все потерял, а добивающим фактором послужило перерождение в новом теле Августа Драговича — ему совсем не идет это имя. Еле отодравшись от дивана, я неспешно покинул гостиную и направился в кабинет Хорнет, где ее могло и не быть, потому я решил обратиться за помощью к нашему любимому переговорному устройству: — Хорнет, ты в кабинете? — пробормотал я похмельным голосом. — Проснулась ласточка, — саркастично произнесла она в ответ. — Я сейчас с Луной, ассистентом Юстиции, обсуждаем не очень хорошие новости, тебе бы тоже послушать, но для начала зайди к Лаффи, ибо она Ринне уже весь мозг тобой вынесла. — А что за новости? — поинтересовался я. — Ашидо, давай ты сначала сделаешь, что я сказала, а потом мы все тебе доступно изложим. — Хорошо, — подтвердил я. — могу взять с собой Илию? — Его присутствие очень приветствуется, они с Луной уже давно знакомы и нечасто могут позволить себе по-дружески перетереть. — Принято, до связи, — оборвал я, после чего сменил свой маршрут на путь, ведущий в медпункт. Намека на другие весьма удивительные новости я не оставил — пусть это будет сюрпризом. Когда дверь заветного медпункта наконец была достигнута, я ступил внутрь, но вместо Лаффи застал удивленные чем-то лица Ринны, пилящей меня взглядом, и Итачи с тарелкой каких-то вкусностей. По прошествии незначительной секунды мне в спину с огромной силой что-то врезалось, от чего я мгновенно рухнул на пол. — Аши! Ты пришел! — послышался громкий и восторженный голос Лаффи. Оклемавшись от удара, я лицезрел прямо над собой ее саму в полном здравии без намека на дальнейшую надобность соблюдать постельный режим. Лаффи уселась прямо на меня, и, скажу честно, было крайне тяжело мириться с весом ее бедер, которые вот-вот раздавят мои внутренности. — Лаффи, встань, пожалуйста, — прокряхтел я. — М? Тебе не нравится? — оторопела она. — Я сейчас умру… — Ладно, уговорил, — она поднялась на ноги, встав напротив меня. Когда пришел мой черед подниматься, я почувствовал, что все содержимое желудка может в один момент выйти наружу, но сдержал настойчивый порыв, не подав виду о своем дискомфорте. — Ну, здравствуйте, девочки, — наконец поприветствовал я тех, кто мог лишь наблюдать за этой картиной с изумлением. — С пробуждением, Ашидо, — сказала Ринна. — Доброе утро, завтракать будете? — улыбнулась Итачи, слегка приподняв ложку. — Завтрак? — опомнился я. — С радостью, только, вот, это, наверное, порция Лаффи. — Дай сюда! — прокричала Лаффи, вырвав из рук Итачи тарелку и столовый прибор. — Аши, садись, будем кушать. — А может я сам поем? — Никаких «нет», садись, — приказала она, рухнув на кушетку. Пришлось смириться, потому я подчинительно уселся рядом с загоревшейся идеей покормить меня Лаффи. Она тут же зачерпнула белое содержимое из тарелки, подставив ложку мне ко рту, что я сразу же проглотил. Это блюдо оказалось довольно сладким и нежным, мне сразу же вспомнился вкус детства — манная каша. — Вкусно, — улыбнулся я. — Это Итачи приготовила? — Нет, — опровергла сама Итачи, — кашу готовила Лаффи специально для тебя. — Пока ты развлекался с Илией, она нам весь мозг вынесла, — вмешалась Ринна, — все утро трындела о том, что хочет покормить тебя манной кашей. Я настаивала на постельном режиме, но Лаффи просто сбежала из медпункта и бегала по всему дому до тех пор, пока не нашла кухню. — Хей, что за поведение такое? — наехал я на нее. — Все для тебя, Аши, — широко улыбнулась она, показав свои блестящие зубки. — Чувствую себя ненужной, — промямлила Итачи. — Да замолкни ты, иногда нужно брать выходной, — проговорила Лаффи. — Может ты и права, — вздохнула она в ответ. По их общению и не скажешь, что у Лаффи все-таки получилось с кем-нибудь подружиться, но негативного фактора не наблюдается — она просто плохо воспитана. — Слушай, Лаффи, а ты вообще стараешься подружиться с остальными? — поинтересовался я. — Конечно! — без доли сомнения заявила она. — Я уже хорошо подружилась с Ринной и Итачи, а еще с кошечкой! — Кошечкой? — вдруг осенило меня. У нас же была кошка Сильвия, о которой я уже совсем позабыл, поскольку ни разу не видел ее в этом огромном доме с момента возвращения. — Ну, с той, которая в углу, — Лаффи указала мне ложкой на Сильвию, довольно растекшуюся под стулом, на котором сидела Ринна. — Ого, давно тебя не видел, шерстяная, — обрадовался я, подзывая ее к себе. Прискорбно, но как бы упорно я ее не звал, Сильвии было все равно на внимание какого-то там Ашидо. — Не отвлекайся, я вообще-то кормлю тебя, — возмутилась Лаффи, запихивая мне в рот ложку. — Ты лучше скажи мне, как ты себя чувствуешь? — поинтересовался я, проглотив очередную порцию. — Честно, хреново, — пояснила она. — Ты все время где-то ходишь и не находишь времени на меня. — Я вообще-то спросил про физическое состояние. Не болит ничего? — Сердце болит… — Ой, ну хватит уже, уши вянут, — вклинилась Ринна. — Заткнись, дура, тебе не понять, каково это, — завелась Лаффи. — Знаете, я, пожалуй, пойду, — еле сдерживая себя, сказала Ринна, после чего встала со стула и поплелась к выходу. Лаффи действительно перегнула, ведь она ничего не знает о Ринне. Когда Ринна распахнула дверь, то испугалась, встретившись взглядом с Илией, который в этот момент как раз тянулся к дверной ручке. Какое-то время они просто пялились друг на друга, пока Илия не отошел в сторону, чтобы Ринна могла выйти, после чего сам зашел к нам. — Тут есть медики помимо меня? — первое, что он сказал. — Нету, — ответила Итачи. — А что такое? — Похмелье, — пояснил он. — Могу предложить куриный бульон и водички. — А говорила, что медиков нет, — улыбнулся он. — Ну, значит, я тоже своего рода медик. Заходи через час, как раз закончу, если тебе будет достаточно одного окорочка, — проговорила она, уже стоя непосредственно перед ним. — Вполне, благодарю, Итачи. — Тебе спасибо за то, что даешь мне почувствовать себя нужной, — она обняла Илию, как-то странно и громко промурчав. — Обращайся, — ответил он взаимным поглаживанием по голове, после чего Итачи удалилась. Приятно видеть, что Илия успел наладить отношения со всеми, а не только со мной, чего не скажешь о Лаффи, которая невольно отстраняется от излишнего внимания. — Опа, чмоня, — неожиданно воскликнул Илия, заприметив под стулом кошку. — Иди-ка сюда, Сильвия. Честно говоря, я был шокирован предвзятостью этой кошки, ведь она сразу же соскочила с места и бросилась в ноги к Илии, хотя еще пару минут назад игнорировала меня, а он в свою очередь просто уселся на пол и принялся ее тискать. Чего точно не отнимешь у Илии, так это искреннюю любовь к семейству кошачьих, мимо которых он никогда не пройдет. — Хей, Аши, а давай тоже ее потискаем, — загорелась идеей Лаффи. — Она сразу убежит, а ты получишь по бошке от рогатого, — подметил я. — Я вообще-то сейчас без шлема, — возмутился Илия. — Кстати говоря, шлем ведь носит имя «Апостол», да? — Запомнил все-таки, — вздохнул Илия. — Верно, этот шлем в свое время сделал меня известным. — А чей это череп? — поинтересовался я. — Самоделка из драконьей кости, — пояснил он, — живых носителей такого черепа не существует. — Слушай, Илия, ты все время говоришь про драконов. Они на самом деле когда-то существовали? — Можешь в этом не сомневаться, они могут быть живыми и по сей день. Я был тем, кому пришлось убивать драконов ради прогресса. — Можно тебя кое о чем попросить? — О чем? — слегка опешил он, не предполагая, что мне от него нужно. — Покажи мне, пожалуйста, «Костолом», я еще ни разу не видел твоего меча. — Что предложишь взамен? Если я его сейчас достану, то Сильвия убежит, а я ой как не люблю, когда кошки от меня убегают. — День разговоров с ассистенткой Юстиции, — вот и мой козырь. — Забились, — без доли сомнений согласился он, поднявшись на ноги и отойдя от Сильвии в сторону. Цвет его энергии в самом деле заставил бы кошку обмочиться со страху, ведь он очень похож на огонь — что же творится в душе у этого человека? Пусть я и ожидал увидеть привычное проецирование меча, как у меня, но Илия оказался слишком непредсказуемым, сунув руку в какой-то маленький портал, откуда секундой позже показалась рукоять меча, а затем и сам меч. Это была не какая-нибудь катана, пиратская сабля или золотой клинок придворного убийцы, а вполне обычный по форме своей короткий двуручный меч. Его оттенок говорил о том, что это орудие сделано из того же материала, что и шлем — светло-каштановый. Илия подошел поближе, протянув мне меч обеими руками. Стоило ухватиться за рукоять, как я почувствовал невероятную легкость этого меча, которая никак не сходилась с его размерами. В теории он должен был весить кило три, но на деле казался вдвое легче, потому орудовать им было проще некуда. Из других примечательных деталей можно было выделить какую-то стекляшку в центре гарды, предназначение которой мне неизвестно. — Я назвал этот меч «Костоломом» потому, что он, будучи спроектированным из драконьей кости, мог с легкостью разрубать толстые кости своих прародителей. — Круто, мне нравится твой меч, — искренне восхвалял я такую искусную работу. — А зачем здесь эта стекляшка, для красоты? — Давай, покажу, — он вырвал у меня из рук меч. Илия опять отошел в сторону, будто опасаясь того, что может поранить меня каким-то образом. В какой-то момент лезвие меча резко вспыхнуло, окутавшись в беспросветный и плотный огонь. — Афигеть! — воскликнула Лаффи. — Меч горит! — Это слой эссенции «игнитио», который гармонирует с разряженным энтропиумом, — пояснил Илия. — Такая комбинация способна разрубить все, что угодно, оставив за собой яркое пятногорячего вмешательства. — Хочешь сказать, что меч загорается благодаря стекляшке? — опешил я. — Верно, эффект создает линза в центре гарды, — подтвердил он. — Аналогов этому мечу в мире не существует, поэтому я так боюсь однажды с ним расстаться. Ты доволен увиденным? — Более чем, спасибо, — поблагодарил я. — Что касается твоей части сделки, — заговорил он, пряча меч обратно в темно-фиолетовое пятно. — У Луны сегодня выходной, да? — Честно говоря, не уверен, но Хорнет сказала мне, что у нее есть окошко для того, чтобы вы могли поболтать. — Хорошие новости, — ухмыльнулся он. — В таком случае я удалюсь на кухню к Итачи, а потом мы вместе сходим в орден «Юстиция», познакомлю вас поближе. — Договорились, мне как раз туда. — Тогда зайди за мной на кухню, как закончишь здесь мурчать с подружкой, — проговорил Илия, уже скрываясь за дверью. Вот мы и остались наедине, теперь в комнате было совсем пусто, ведь все до единого, включая перепуганную Сильвию, разбежались по своим делам. Я остался один на один с девушкой, которая питает ко мне любовные чувства, от чего мне совсем уж не по себе. — Теперь можно спокойно доесть, так ведь, Аши? — ехидно улыбнулась Лаффи. — Деваться некуда, но сначала скажи мне, ты сама-то ела? — Какая разница? — оторопела она. — Я отказываюсь есть, если ты ничего не ела, — прорычал я. — Аши, забудь обо мне, тебе нужно поесть, а я уж как-нибудь перебьюсь. — Так дело не пойдет, Лаффи, — я скрестил руки в ожидании ее капитуляции. — Либо ты ешь, либо я ухожу. — Стой! Не уходи, я согласна поесть! Не хотелось бы прибегать к тому, чтобы манипулировать ей через меня, но ничего не поделаешь, если Лаффи не понимает простых слов. На этот раз с тарелкой в руках пришлось сидеть мне и, скажу честно, кормить подругу детства с ложечки оказалось совсем уж неловко, ведь она все время как-то жадно и развратно засовывала ложку в рот, все время улыбаясь и пиля меня взглядом. Когда манной каши уже и след простыл, оставалось только продолжить диалог. — Слушай, Лаффи, а ты помнишь того задиру Карла? — Ты про того, которому я вылила на голову ведерко влажного песка, когда он обзывал тебя? — Ага, про него, — засмеялся я, — тебе еще тогда влетело дома за эту выходку. — И вправду, — заразилась смехом Лаффи. — Никак не забуду его обиженное лицо. — Эх, было время, мне тогда хватало таких друзей, как вы с Ральфом, чтобы чувствовать себя живым. — Что правда, то правда, жаль Ральфа больше с нами нет, — немного поникла Лаффи. — Он был прекрасным другом. — Знаешь, я думал, что ты тоже умерла, как он, но, когда снова увидел тебя вживую, был по-настоящему счастлив, словно частичка меня в миг вернулась на место, заполнив дыру в сердце. — Ашидо… Лаффи как-то резко соскочила с места и опрокинула меня на кушетку, оказавшись сверху. Ее пышные длинные волосы закрыли всю картину вокруг, свисая с головы, перед моими глазами находилось только ее лицо, на котором читались все возможные эмоции. — Т-ты чего? — опешил я. — Аши, все это время со мной творили ужасные вещи, и я хочу забыть это, как страшный сон. Помоги мне, пожалуйста, у меня больше никого нет, кому бы я могла довериться. — Ох, Лаффи, не переживай, я здесь и помогу тебе, — улыбнулся я, — мы все тебе поможем снова встать на ноги. — Аши, как же ты не поймешь — мне нужен только ты и никто больше. Все эти люди для меня не более чем проходные, они никогда не станут мне настоящими друзьями, а ты — уже больше, чем просто друг. — Что ты хочешь этим сказать? — только не это. — Я люблю тебя, Аши, всем сердцем люблю с самого детства! Прими же мои чувства! Именно этого я больше всего боялся, она не знает о Юмико и рассчитывает на взаимность, а я не могу вот так просто отказаться от чувств к человеку, зная, что она все еще жива и сейчас где-то в Гармонии. Что же мне делать? — Лаффи, я… — Смотри! — перебила она меня, приподнявшись и начав расстегивать пуговицы рубашки. — Стой! Что ты делаешь? Я пытался остановить Лаффи, но она закончила начатое и оголила свою женскую изюминку, а затем схватила меня за руку и силой заставила схватить ее за грудь. — Трогай, Аши, сколько душе угодно, я вся твоя, только прошу, прими мои чувства! — продолжала лепетать Лаффи. — Остановись! — приказал я, отдернув руку. В этот момент что-то внутри нее сломалось, она тут же поникла. — Лаффи, солнце, пойми меня правильно, я не могу! Все куда сложнее, чем ты думаешь, я все еще не готов. — Тебе нужно время…да? — расстроенно промямлила она. — Я не знаю, просто оставь меня, пожалуйста, — взмолился я. — Аши, ты делаешь мне больно… — Прости, Лаффи, я желаю тебе только добра, но я не могу… Я приподнялся из лежачего положения в сидячее, приобняв Лаффи, которая все еще сдавливала мои ноги своим весом. Она с превосходящей силой вцепилась в меня, чем больше мы так сидели, тем громче становились чувственные всхлипы. — Ну, чего ты, солнце, успокойся, я рядом, — подбадривал я Лаффи. — Ашидо, почему? — мямлила она. — Скажи мне правду, ты меня не любишь? Тебе не нравится мое тело? — Не говори глупостей, Лаффи, я тоже люблю тебя и тело у тебя прекрасное, но я не могу разрываться. — Я не понимаю… — Послушай, если я тебя поцелую, ты сможешь хоть немного успокоиться? — Аши, я…не могу так… — Я не хочу оставлять тебя здесь одну с дурными мыслями наперевес, давай придем к компроми… Не успел я договорить, как Лаффи впилась своими губами в мои, обхватив меня своими руками так, чтобы я не смог выкрутиться. Этот поцелуй был страстнее всех предыдущих, в каждое движение языка было вложено невероятное количество чувств, будто не существует больше такого места, куда его можно засунуть. Может, мне и было приятно, но в процессе я думал только о том, что поступаю неправильно, что предаю чувства Юмико. В какой-то момент Лаффи полезла своими руками мне под кофту — теперь уж точно пора остановиться. Я не стал отдергивать ее, а просто прибег к своей «бестелесности», освободившись из объятий развращенной годами подруги, после чего телепортировался с кушетки прямо к выходу. — Аши, постой! — все, что я услышал вдогонку. Какой же я идиот, не способен принять даже простые решения, а сейчас просто убегаю, не желая решать свалившиеся на голову проблемы. Теперь по ночам у меня на душе будут скрестись кошки из-за того, что я бросил дорогого мне человека, оставив ее наедине со своими невзаимными чувствами. Первое, что пришло в голову — забрать Илию и смотаться куда подальше, потому я с грохотом ворвался на кухню, где тихонько переговаривались между собой Илия и Итачи. Не сказать, что оба были удивлены, будто все уже привыкли к тому, что Ашидо любит наводить кипиш. — Илия, мы сваливаем! — скомандовал я. — Какой сваливаем? — возмутился он. — Я жду бульон. — Потом поешь свой бульон! Лаффи меня сейчас прямо в этой раковине трахнет! — Что за дела? — удивилась Итачи. — Послушай, кэп, это твои проблемы, — отстранился Илия, — мне сейчас интересен только бульон. — Конечно, у тебя же нет таких проблем, что приходится греть голову, чтобы как-то сказать ей о том, что у меня есть Юмико! — Ашидо, — как-то косо посмотрела на меня Итачи, будто хочет что-то сказать. — Итачи, может ты мне скажешь, что делать? — громко и нервно спросил я. — Я не могу вот так просто распрощаться с ней только потому, что из ниоткуда нарисовалась моя подруга детства, с порога заявив о чувствах, которые я принять не могу! — Ашидо, — в той же манере проговорила Итачи. — Ну, что? — будучи на пике непонимания прорычал я. Они оба просто молчали и смотрели в мою сторону, не желая ничего говорить. Здесь мне никто не поможет, как бы прискорбно это не звучало. — Да ну вас, — отмахнулся я, после чего развернулся к выходу, где все это время стояла Лаффи. Взглянув в ее глаза, я сразу понял, что она все слышала. Лаффи узнала о том, о чем ей знать было не нужно, а теперь я вижу, как разбил ей сердце всего лишь парочкой неаккуратных слов. Она смотрела на меня таким жалобным взглядом, что у меня самого невольно начали трястись руки от осознания. — Вот оно как, — едва не плача, произнесла она. — Лаффи, это не то, о чем ты подумала! — попытался оправдаться я. В ответ она лишь бросилась в бега, неся за собой груз неразделенной любви, хотя это не так, ведь эта девушка никогда не была мне безразлична, напротив, она в свое время внесла в мою жизнь смысл. — Постой, Лаффи! — кричал я вдогонку, но она не желала меня слушать. Именно об этом меня собиралась предупредить Итачи, а я ее не послушал, просто накричав на всех с порога кухни, за что мне теперь очень стыдно. — Какой же я все-таки идиот, — вслух произнес я. — Забей, — положил мне руку на плечо Илия. — Я поговорю с ней, а ты иди к Хорнет, займись делом, она все равно не захочет сейчас тебя видеть. — Думаешь, тебя она послушает? — сомневался я. — Не сочти за грубость, но я хотя бы умею подбирать слова, — с издевкой произнес он. — Спасибо, — все, что я мог в этот момент ответить. — Итачи, позови меня, когда бульон будет готов. — Хорошо, мастер Кишин, — подтвердила она. Илия спешно поплелся в сторону Лаффи, которая, судя по всему, вернулась обратно в медпункт. Я остался наедине с Итачи, потому поступил должным образом и извинился перед ней, на что та привычно тепло отреагировала. Забрав свою маску у Мисато, которая зашила мне ремешок, я нацепил ее поверх лица, после чего обратился за помощью к Войд, снова отвлекая ее от игры в приставку, но она, как обычно, пошла навстречу и перенесла меня в орден «Юстиция». Все эти разукрашенные стены, красивые колонны и приветливые люди вокруг казались лишь реквизитом, который не вписывается в мою унылую картину. Голова забита только мыслями о Лаффи, которую я очень подвел, повернувшись спиной в тот момент, когда она больше всего нуждалась в поддержке своим единственным из оставшихся близких людей. Я тихо плелся по коридору к кабинету Юстиции, пока наконец не уперся в привычные огромные двери, перед которыми на этот раз стояли люди в строгих костюмах, будто охраняя главу ордена от ненужных посетителей. — Ох, господин Тайкон, — заговорил один из них, — госпожа Юстиция сегодня не принимает гостей, она велела направить вас в покои своего ассистента. — И с какой стати Юстиция сегодня заперлась в кабинете? — Видите ли, господин Тайкон, дело в том… Не успел охранник договорить, как двери кабинета распахнулись, и из него вышел высокий мужчина в строгом черном костюме с меховыми вставками, пышной черной шевелюрой и повязкой на глазах. — Что за тип? — подумал я. Он как-то демонстративно пялился на бумаги, которые держал в руках, что выглядело довольно странно, пока не заприметил меня, что тоже странно, ведь его глаза закрыты. — Добрый день, вы к госпоже Юстиции? — поинтересовался он. — Добрый, нет, я не к ней, Юстиция же не принимает сегодня гостей, — развел я руки в стороны. — Ох, ну простите, — рассмеялся он. — В последнее время деятельность ордена «Юстиция» находится под строгим надзором высокопоставленных лиц королевской гвардии. — И что гвардии нужно от этой прекрасной женщины? Она ведь просто помогает людям. — Нам не нужна сама Юстиция, нам нужны ее «партнеры», а вы, извините, кем ей приходитесь? — поинтересовался он. — Обычный гражданин, полгода назад отморозки спалили мне лицо, потому я вынужден носить маску, чтобы никто не видел моего изуродованного портрета, добиваясь правосудия, — соврал я. — Вы, гражданин, точно по адресу, — усмехнулся он. — Мне, как полковнику, абсолютно насрать на такие мелочи, а вот госпожа Юстиция вполне способна помочь. Мне не нравился тон этого ублюдка, тем более, что я вспомнил, где мог видеть его раньше — на Торговой площади в компании короля. — Господин «как вас там», вы же понимаете, что… — Гость! Мы уже совсем заждались! — послышался женский голос. В наш разговор вмешалась та самая ассистентка Юстиции. — Здравствуйте, полковник Айс! — поприветствовала она некогда неизвестного мужчину. — Вы уже поговорили с госпожой Юстицией? Оставьте, пожалуйста отзыв о встрече. — Резко отрицательный, — прорычал он. — Запиши себе в блокнот, что Юстиция — конченная сука, а затем проваливай. Я уже был готов преподать этому мудню урок, но добрая и искренняя улыбка Луны меня остановила — она явно не хотела кровопролития в стенах родного ордена. — Ваш отзыв учтен, хорошего дня! — произнесла Луна, после чего схватила меня за руку и куда-то потащила. Через минуту мы уже стояли в стенах ее покоев, где меня за чашкой чая уже ждала Хорнет. Стоило двери захлопнуться, как улыбчивая ассистентка прижала меня к стене и как-то грозно произнесла: — Ты чуть всех нас не зарыл! Думай головой, прежде чем возникать перед полковником. — Ох, прости, виноват, — раскаивался я. — Что ж, раз уж ты наш гость, то присаживайся, будем знакомиться. — Погоди секунду, я должен кое-что передать Кишину. — Хорошо, — кивнула она. — Илия, — обратился я в рацию, — прости, если отвлекаю, но я должен тебя предупредить, что в стенах ордена «Юстиция» ошивается хер из гвардии, полковник по званию. Постарайся не светиться, когда пойдешь к нам и, пожалуйста, передай Лаффи, что мне очень жаль и я прошу прощения за свои слова. — Она тебя слышала, спасибо за информацию, — проговорил Илия, после чего оборвал связь. Не знаю, как Лаффи отреагирует на мои извинения, но сейчас нужно обсудить кое-что другое. — Все? — послышался голос Хорнет с другого конца комнаты. — Да-да, ты хочешь поговорить? — Притормози, сначала Луна, она очень хотела с тобой лично познакомиться, — Хорнет кинула на меня какой-то грозный взгляд. — Что ж, тогда, давай знакомиться, — обратился я к Луне. — Я очень рада, что ты сегодня пришел, — улыбнулась она. — Меня зовут Луна Сальваторис, я прихожусь ассистентом главы ордена «Юстиция». — Очень приятно, Ашидо Такаги. — Очень приятно, Ашидо, можно на «ты»? — уточнила она. — Без проблем, учитывая то, что ты уже успела на меня нарычать. — Прошу прощения, вся на иголках сегодня, — пояснила она. — Я тут подумала, ты пока располагайся, а меня позовете, когда придет Илия, чтобы мы плодотворно поговорили, а сейчас лучше пообсуждайте с Хорнет дела свои деловые. — Благодарю, мы тебя обязательно позовем. Луна покинула комнату сразу же, как договорила, потому мы могли спокойно обсудить с Хорнет то, о чем она сегодня умолчала. Я уселся на стул рядом с ней, скрестив ноги. — Ну, что за новости? — поинтересовался я. — Мне начать с хороших или плохих? — Давай лучше с плохих, вдруг хорошие окажутся настолько хорошими, что плохие на их фоне будут мелочными. — Как скажешь, тогда начну с плохих — на нас объявлена охота. — Какая еще нахрен охота? — опешил я. — А такая, что король натравил гвардию разнюхивать про «Спектр», одного из этих придурков ты уже видел, — пояснила она. — Это тот, что с повязкой на глазах? — уточнил я. — Он самый, полковник Эдвард Айс — решает дела конкретно в ордене «Юстиция». — А кто еще в этом замешан? — Не знаю, Ашидо, я не располагаю такой информацией. — И это все плохие новости? — Вполне достаточно, чтобы заноза в жопе щекотала, — фыркнула Хорнет. — Перейдем к хорошим новостям, орден «Юнити» выделил нам несколько людей. — Ого, кто эти люди? — удивился я. — Они имеют способности? — Нет, — отрезала Хорнет. — Простые работяги и некогда влиятельные люди: Шин Дайго — простой инженер в команду Мисато; Николас Райс — спец по информационным системам; Джозеф Даян — известный кандидат докторских наук в области генетики; а еще Наталья Рейх — бывшая глава преступной группировки. — Наталья? — удивился я, услышав знакомое имя. — У тебя реально такое неадекватное влечение к женщинам, что ты заметил только ее в числе остальных? — осуждающе посмотрела на меня Хорнет. — Да погоди ты, дура, я знаю ее! — И откуда же? — Работал на нее, когда мы только-только познакомились, — пояснил я. — Ну, со знакомыми лицами проще найти общий язык, — улыбнулась она, — даже если, блин, это бывшая, а может и нынешняя преступница. — Она хорошая, только нам придется организовать где-нибудь курилку для нее. — Какую еще, нафиг, курилку? — возмутилась Хорнет. — Нанимая сотрудников в незаконный орден, ты должна быть готова организовать им комфортные условия труда. — Не торопи события, Ашидо, они будут числиться в кругах «Спектра» только после твоего одобрения, потому завтра лично со всеми познакомишься, — пояснила она. — Хорошо, приму к сведению. Это все? — Да, мне больше не о чем рассказать, — подтвердила она. — Значит, моя очередь? — Ну, давай, рассказывай, что удалось узнать о Сальвадоре. — С Сальвадором все проще некуда — он годами безвылазно сидит в своей мастерской на одном из главных Академических перекрестков. Мы можем прийти в любое время и выудить у него информацию о Стивене Колдене. — Хочешь сказать, Илия все это время знал о нем и не удосужился рассказать? — завелась Хорнет. — Не наезжай на него, Илия пошел с ним на сделку, где условием Сальвадора было не вмешиваться в его черные дела, потому-то наш рогатый союзник не спешил разбалтывать все направо и налево. Я много чего выслушал за этот вечер, потому тебе следует знать, что не стоит портить с ним отношения. — Так, о чем ты? — Илия умер в XIII веке и переродился в нашем времени в теле другого человека. В его голове находится огромная кладовая знаний, плавающих за гранью нашего понимания, не говоря уже о его третьей способности, которую я еще ни разу не видел и даже не предполагаю, что она могла бы делать. Он назвал ее силой великого «Парадокса». — Что ты несешь? Ты серьезно веришь каждому слову этого придурка? — сомневалась Хорнет. — Говори, что хочешь, но я уверен, что все это — правда. Илия доказал мне, что все его слова о Бездне правдивы, что его теоретические знания об энтропиуме оказывают чудодейственный эффект на практике, что сильными в этом мире могут быть не только шепоты и ренегаты, но и люди, имеющие голову на плечах, вроде Мисато. С какой стати я должен в нем сомневаться? — Ладно, думай, как хочешь, но смотри, чтобы твоя наивность потом не сыграла с тобой злую шутку. Что касается Сальвадора, то мы займемся им позже, раз уж он такой домосед, а пока нужно сосредоточиться на кандидатуре Хомуры, к которой ты заявишься в гости на следующей неделе, а пока придется залечь на дно, чтобы дать проблемам в ордене «Юстиция» немного рассосаться. — Что ж, я солидарен с таким раскладом дел. — Тогда, я могу удалиться и отоспаться, как следует. — Сладких снов, Хорнет, — улыбнулся я. — Ага, какие уж тут сладкие, — довольно фыркнула она, покинув кабинет. Ну и дела, конечно — мы в полной жопе. Было бы куда проще, не будь во всем этом водовороте проблем давления со стороны Лаффи, но, думаю, мы со всем справимся, тем более, что на очереди пополнение. Я буду стремиться к тому дню, когда «Спектр» наконец возвыситься, чтобы бросить вызов всем тем, кого мы сейчас боимся.Глава 30: Рекруты
Не знаю, как у других, а у меня есть незаменимое умение бездарно растрачивать свободное время впустую, потому час в одиночестве не пролетел за полезным делом — я просто болтал по рации с отлынивающей от работы Амелией, пока меня не отрезвил резкий щелчок, характерный для открывающейся ручки двери. — Не скучал? — в комнате показался Илия, а вместе с ним внутрь зашла и Луна, которую уже не придется приглашать на душевную беседу. — Скучал, — поддакнул я, не вложив ни капли искренности в свои слова. — Зря, — пробухтел Илия. — Снова здравствуй! — поприветствовала меня Луна, расплываясь в широкой и доброй улыбке. Вынужден согласиться, что эта девушка в действительности очень притягательна, но не когда стоит бок о бок с человеком, у которого опять по щекам катятся кровавые слезы, к которым я как-то должен привыкнуть. — Тебе платочек дать? — заботливо подтрунивал я. — Нет, спасибо, у меня свой, — произнес Илия, демонстративно вынув из кармана некогда белую тряпку, которая на данный момент уже утонула в следах постоянной эксплуатации. — Опять в глаза лезешь! — возмутилась Луна, схватив его за руку. — Сколько можно повторять тебе, что грязными тряпками лицо не протирают? — Она не грязная, — спокойно ответил он. — Что в лоб, что по лбу, — вздохнула она. — Ашидо, подай из верхнего ящика чистый платок, пожалуйста. — Момент, — я тут же выдвинул ящик, внутри он выглядел не как все остальные, ибо не был забит хламом доверху, все было уложено аккуратно. — На, — я протянул ей платок, который валялся поверх всего содержимого. — Спасибо, — поблагодарила она, после чего принялась оттирать следы крови с лица Илии. — Может, я сам? — в какой-то ворчливой манере отстранился Илия. — Заткнись и прими мою заботу, раз уж сам о себе не заботишься. За этим было забавно наблюдать, обычно никто не ведет себя подобным образом в присутствии Илии, все относятся к нему с уважением и тщательно подбирают слова, но Луна, похоже, пристрастна к иному подходу. — Вы выглядите, как хорошие друзья, — подметил я. — Так оно и есть, — в один голос подтвердили оба. — Будь Луна прохожей с улицы, я бы не стал терпеливо мириться с таким наглым нарушением личных границ, — снова проворчал Илия. — Хе-хе, — довольно ухмыльнулась девушка. В моей свежей памяти хорошо закрепился тот фрагмент, как Илия говорил, что эта кровь — побочный эффект, но я так и не понял, что его вызывает. Как только эти оба закончили, то сразу уселись на аккуратно застеленную кровать. Глядя на абсолютно разных людей порой невольно замечаешь различия в их отношении к окружающему миру: Илия сидит так, чтобы было удобно, даже если поза не совсем ровная, а Луна демонстрирует окружающим свою подтянутость, без которой ей с таким высоким ростом никак. Стоит, наверное, подметить, что мы с Илией одинакового роста — сто восемьдесят сантиметров, но он умело создает иллюзию разницы в росте за счет своего шлема, который добавляет поверх еще около сорока сантиметров. Луна же от природы выше нас обоих на полголовы, в компании с такой девушкой по случайности можешь почувствовать себя карликом. — Ну, раз уж мы уже знакомы, думаю, можем перейти к обсуждению интересной темы, — заговорила Луна. — Давай, времени у нас теперь много, — согласился я. — Та самая? — поинтересовался Илия. — Ага, хочу узнать на каком уровне находится Ашидо, — довольно предвкушала она. — О чем вы? — поинтересовался я, не понимая намеков. — Кхм, как ты думаешь, на каком уровне находится твое воображение? — задала вопрос Луна с таким акцентом, будто за ним следует длинный список вариантов. — Это довольно важный вопрос для шепота, вроде тебя, — подметил Илия, — лично я нахожусь на шестом уровне, хотя когда-то был на седьмом, из-за чего моя жизнь и разрушилась. — Что еще за уровни? — недоумевал я. — Шестой уровень — это много? — Шестой уровень представляет из себя неуправляемое сверхвоображение, — начала свой монолог Луна, — когда человеку едва удается контролировать происходящее. Обычно для людей с этим уровнем воображения свойственны галлюцинации, порой переходящие за черту безопасных для себя и окружающих. Можно сказать, что такие индивиды живут в борьбе за сохранение рассудка. — Допустим, получается, что Илия не совсем психически здоров? — косо посмотрел на него я. — А ты думаешь, почему я не использую силу шепота? — ни капли не оскорбившись моим взглядом, ответил он. — Вам всем крышка если я случайно тронусь головой. — Ну, ты не выглядишь таким нездоровым, напротив, я бы даже сказал, что адекватного в тебе больше, чем во многих других людях. — Не суди книгу по обложке, Ашидо. Пусть мне и не мерещатся пауки, падающие с потолка, все равно тяжело избавиться от воспоминаний прошлого, когда они были псевдореальными. — Да ты блефуешь, — возмутился я, — намеренно их выдумывал. — Хей, вообще-то Илия из-за этого семью потерял, некрасиво так говорить, — вмешалась Луна. — Да я не верю, что пауки сами собой могут появиться и полезть кусаться, — настаивал я на неосуществимости такого сценария. — Ты мне не веришь? — с ухмылкой посмотрел на меня Илия. — Не верю, — подтвердил я, скрестив руки. — Хочешь посмотреть? — Хочу. — Смотри, — произнес Илия, после чего тут же погрузил меня в «шиирацу». *** Весь диалог мы поддерживали зрительный контакт, потому ему было проще некуда залезть мне в голову. Если говорить о том, что же на этот раз показывает занимательная жизненная пленка, то передо мной раскрывается вид на своего рода причудливую лабораторию алхимика, где кругом стоят одни котлы и колбы. Судя по всему, сейчас я нахожусь в теле Илии, предметы одежды и причудливый шлем выдают хозяина — так где же пауки? Я был уверен на счет того, что галлюцинаций можно достигнуть только через психотропные вещества, но стоило хозяину воспоминаний обернуться, как в глаза кинулся огромный рой пауков на потолке. В этот момент Илия выхватил свой «Костолом» откуда-то из-за спины, стало быть, из ножен, после чего поджег его так же, как в медпункте, и сделал взмах навстречу нежданным гостям. Пауки же, почувствовав угрозу, зашевелись, начав падать с потолка, издавая при этом противные несвойственные им звуки. Находясь в теле Илии, я отчетливо заметил изменение сердечного ритма — они его действительно напугали. Пусть рогатый трусишка и пытался отбиваться, но напор пауков, которые в один момент навалились на него числом, заставил Илию свалиться на пол в порыве истошных криков, а самое ужасное в этой картине то, что я на своей шкуре чувствовал этот бесконечный поток постоянных укусов по всему телу, от чего мне и самому хотелось бы закричать. Пауки продолжали давить числом, от безысходности Илия начал выпускать огонь из какой-то перчатки направо и налево, не отличая окружающий реквизит от вредителей — это не помогало. Казалось, будто бы эти пауки совсем бессмертны, раз уж даже огонь их не берет. — Илия! — послышался женский возглас, после которого боль резко утихла, а все пауки в мгновение исчезли. Еще не очнувшись от произошедшего, Илия прижался к стене, его дыхание не замедлялось ни на секунду — это был настоящий страх, переросший в панику. — Илия, что случилось? — произнесла подоспевшая вовремя молодая девушка в черно-белом костюме с капюшоном, под которым виднелись короткие русые волосы. Он не мог ничего ответить, лишь пилил ее взглядом, в котором читался искренний шок, как мне кажется. Отражение испуганного Илии в голубых глазах девушки выглядело столь же пугающим. Она уселась рядом, повернув его лицо к себе, ласково ухватившись руками за щеки. — Боже, что с тобой? — перепугалась она, глядя на мешок отрицательных эмоций. — Илия, ты весь в пятнах, что это? — Пауки, Маша! Пауки! — наконец заговорил Илия. — Где? — опешила она. — Они…я…повсюду, — мямлил Илия не в силах собраться с мыслями. — Снова оно? — догадалась девушка, тяжело выдохнув. — Д-да…похоже, — подтвердил он, после чего глянул в отражение знакомой мне линзы, вставленной в перчатку на левой руке, заприметив явные паучьи укусы с характерными следами выпущенного под кожу яда. — Это уже не смешно, Маша, галлюцинации не могут вредить человеку, так не бывает! — Тише-тише, — успокаивала его, судя по всему, жена Мария, обняв и поглаживая по спине. — Пойдем, я сделаю тебе очищающую ванну. *** На этом моменте воспроизведение резко прервалось, мое сознание начало стремительно отдаляться от тех событий обратно в реальность, и, честно скажу, я смог вынести из них все эти ощущения целиком. — Ну и рожа у тебя, — засмеялся Илия, — ты что, пауков воображаемых увидел? — Не смешно, — ответил я, все еще прибывая в состоянии дискомфорта. — Судя по твоему выражению лица, — присоединилась Луна, — можно сказать, что сейчас ты испытываешь трудности в контроле дыхания, температура тела выше обычной, имеется сдавливающее ощущение в груди — ты испугался. — Все-все, верю я! А теперь заткнитесь оба и давайте вернемся к теме воображения. Мне совсем не нравилось, как они надо мной смеются. Илия должен был почувствовать тоже самое, когда я ему не поверил, но, если честно, правдоподобностью здесь и не пахнет, но тему нужно поскорее закрыть и больше к ней не возвращаться. — Ну-с, так уж и быть, больше никаких пауков, — улыбнулась Луна, бросив ехидный и многозначный взгляд на Илию. — Тебе, наверное, интересно, что же происходит на седьмом уровне? — переключился на меня Илия. — Можно без видеообзоров? — взмолился я, не желая в очередной раз оказаться в голове у рогатого садиста. — Тот был для перевоспитания, седьмой тебе в общих чертах опишет Луна, — пояснил он, застыв в ожидании продолжения. — Так-с, хорошо, слушай, Ашидо, — заговорила Луна. — На седьмом уровне человек сталкивается с истинными галлюцинациями. Можно сказать, что это более запущенная стадия шестого уровня, когда индивид становится опасным и для себя, и для окружающих. Как думаешь, тебе близки эти два уровня? — А можно озвучить что-нибудь поменьше? — Вполне. Если прикинуть навскидку, исходя из известной мне твоей силы, то я бы предположила, что тебе свойственен четвертый уровень, так как именно с него начинается воплощение воображаемых объектов шепота, а на пятом уровне достигается совершенство в этом деле. — Тогда, мне по душе четвертый уровень воображения, — согласился я. — Слушай, Луна, а на каком уровне находишься ты? — С твердой уверенностью могу заявить, что я крепко засела на пятом, дальше уже продвинуться не могу, — ответила она с какой-то странной улыбкой, закрыв глаза. — Думаешь, твое воображение хуже, чем у Илии? — Ответ отрицательный, просто он — психопат, а я — нет, — еще шире улыбнулась Луна. Меня удивляло, как открыто и прямо говорит Луна об Илии, но его, похоже, это совсем не задевало, но мне бы хотелось уточнить: — Не обидно? — обратился я к Илии. — На правду не обижаются, — теперь он выглядел для меня совсем непривычно спокойным, ведь в собственных давних воспоминаниях Илия не был так холоден к окружающему миру. — Он знает, что я его не осуждаю, — произнесла Луна, вытянув перед собой кулак, будто ожидая чего-то. — Верно, кент, — подхватил он, слегка ударив своим кулаком в ее, дав начало причудливому приветствию из комбинации движений руками. — Что ж, пора перейти к теме типов личности! — громогласно воскликнула Луна. *** Долгое время мы провели за беседой, столько положительных эмоций от разговоров я давно не испытывал, не говоря, конечно, о пауках. Луна оказалась весьма неординарной личностью, способной поддержать диалог с любым человеком. Мне хватило этого времени, чтобы понять, почему эти двое так хорошо ладят — их взаимоотношения построены на уважении друг к другу, к тому же оба достаточно искренне преподносят себя в диалоге. Когда время уже подходило к ночи, нужно было, к сожалению, уходить, чтобы успеть отоспаться для завтрашнего знакомства с новыми рекрутами, а также напомнить Наташе о том, что я жив и здоров — представляю ее лицо в этот момент. — Приятно было с вами провести время, заходите еще, — провожала нас Луна, выпроводив к черному входу. — Обязательно зайдем! — улыбнулся я. — Не скучай, момент еще будет, — Илия вытянул ей кулак, вызывая ту на уже знакомое приветствие, которое, стало быть, служило и прощанием. Распрощавшись с Луной, мы пешим ходом двинулись домой, пересекая людные улицы Дипломатического района так, будто никакой угрозы в данный момент не существует. На самом деле — так и есть, ведь мы оба сымитировали вид простых подростков: Илия запрятал свои приблуды куда-то туда же, где все время прятал меч, а вместе с ними и мою маску. Путь был далекий, однако на нашей стороне в сегодняшний день было метро, которое не так давно восстановили. Представляю физиономии прохожих, если бы они увидели в вагоне двух фриков в странных костюмах. — Слушай, Илия, — в промежутке между нашими репликами обратился я к нему, — а тот нимб над головой у Луны, как она может так долго его поддерживать? — Ты же уже слышал, всему виной хорошее воображение, которым она заставляет нимб держаться на своем месте и не растворяться. — Ты тоже так можешь? — поинтересовался я. — Наверное, но мне впадлу так долго акцентировать на чем-то внимание. — Интересный она все-таки человек, да? — улыбнулся я где-то в темноте улицы без освещения от фонарей. — Ох, Ашидо, наверное, я должен тебе кое о чем рассказать, — замялся он. — Что такое? — Видишь ли, Луна — не совсем человек, — брякнул Илия. — Как это понимать? — опешил я. — Об этом знаю только я и Солен, и, думаю, Луна не была бы против и тебе рассказать. — Не томи. — Она является не совсем обычным скоплением энергии, однажды воссозданным неизвестным мне человеком. Только не смей думать, что из-за этого Луна — пустая кукла, она — тоже личность. — Погоди, хочешь сказать, что Луна — это просто энергия, которая умеет разговаривать и мыслить? — Что-то вроде того, — подтвердил он. — Ее создатель заложил в свое чадо характер, продумал то, что ей нравится и что не нравится, поработал над образом, а впоследствии получился хороший друг. — Но она ведь выглядит как самый обычный человек, — затерялся я в сути. — В том-то и дело, — вздохнул он. — если бы у меня спросили, кто обладает самым развитым воображением на планете, я бы без колебаний назвал имена Сальвадора и создателя Луны, ибо им дано создавать целые миры, которые способны воплощаться в реальность. — Слушай, а если создатель Луны умрет, что с ней будет? — на секунду испугался я. — Не переживай, мы уже обсуждали этот вопрос, — утешал Илия. — Он заложил в нее способность собственными силами поддерживать свое «я», потому его действия более никак не влияют на Луну. — Это хорошо, — успокоился я, — обидно было бы потерять такого приятного друга. — Что верно, то верно, — улыбнулся Илия. Мы оба застыли в неловком молчании, будучи не в силах как-то продолжить диалог, пока мне не вспомнился сюжет с пауками. — Илия, ты мне доверяешь? — разрушил тишину я своим нелепым вопросом, который должен был послужить стартом для диалога. — К чему это? — вопросил он в недоумении. — Просто ответь. — Ну, я делю людей между собой по уровню кармы: у кого-то отрицательная, у кого-то нейтральная, а у кого-то положительная. К окружению с положительной кармой, вроде твоей, отношение соответствующее: лояльность, поддержка, доверие. — Можно было и проще сказать, — фыркнул я. — Так, вот, о чем я — ты впервые показал мне сегодня свою жену. — Классная, да? — ухмыльнулся он. — Наверное, я ведь только на мгновение ее увидел, но этого хватило, чтобы убедиться в том, что ты выбрал правильного человека — Мария много о тебе заботилась. — Для меня эти отношения окупились не сразу, скажем так, но в результате я получил преданного спутника, принявшего меня даже со всем возможным списком расстройств вроде параноидного, шизоидного и диссоциативного, как привыкли их называть в вашем времени. — Мне стоит расценивать твои расстройства как шутку? — уточнил я. — Нет, Ашидо, — пробурчал Илия. — Я знаю, что многие в Гармонии привыкли вешать на себя ярлыки расстройств личности, думая, что это делает их уникальными среди серой массы, но в реальности — это очень страшно. Сейчас я могу спокойно разговаривать с тобой и излагать свои мысли в здравом варианте только потому, что мой разум частично очистился после перерождения в новом теле с нетронутой нервной системой. Пусть на физическом уровне внутри меня преобладает обычный человек, где-то глубоко в недрах разума прячется психопат, которого я не в силах контролировать. — Илия, ты сейчас обозвал себя ходячей часовой бомбой? — Можно и так сказать, — тяжело вздохнул он, — именно поэтому мне так нужны сильные союзники, которые в нужный момент смогут меня остановить. Очень жаль, что наш диалог закончился именно на грустной ноте — у Илии на лице было написано, как он переживает по поводу всего вышесказанного. Преодолев путь от ордена «Юстиция» пешим ходом в комбинации с поездкой на метро, мы наконец дошли до дома, где нас уже ждала Итачи, приготовив на ужин целый шведский стол. Съев свои порции, мы разошлись по комнатам, дабы отдохнуть к завтрашнему дню, хоть я и не особо за сегодня устал. Перед тем как добраться до кровати, я зашел в гости к Лаффи в медпункт, где еще час просидел за душевным разговором, то ли дело извиняясь за свои проступки. Моя давняя подруга так и не смогла смириться с появлением в моей жизни Юмико, решив просто нагло выбить меня из ее лап, когда надежда на возвращение блудной возлюбленной иссякнет. Уже лежа в кровати, я все никак не мог выкинуть из головы Илию, осознавая то, что я начинаю им проникаться. С какой стороны не посмотри, а этот человек слишком закрыт в себе и мало кого подпускает на расстояние вытянутой руки — но меня подпустил. Чем больше мы общаемся, тем больше я ему сопереживаю и тем больше понимаю, что ему нужна помощь, которую Илия принимать не умеет, взваливая все на свои плечи. Я очень рад тому, что у меня есть такой хороший друг, способный понять меня в полной мере, потому я однажды сделаю тоже самое, впитав в себя всю его биографию через «шиирацу», какой бы прискорбной она не была, а пока, нужно просто уснуть. *** Утро началось с пинков в бок — это была Хорнет, которая старательно будила любителя крепко поспать. Я прекрасно знал, что сегодня к нам пожалуют кандидаты в сотрудники, но разве можно вот так будить человека? — Что ты, блин, творишь, охреневшая дура? — возмутился я. — Вставай, дебил, все тебя уже ждут! — продолжала извиваться Хорнет. Рядом с ней стоял Илия, который старательно всматривался в процесс, а-ля «я не при делах». Судя по всему, он тоже очень меня ждал, но не решался вторгаться в сон, выжидая того последнего момента, когда придет Хорнет — вот тебе истинное уважение. — Маска, — Илия протянул мне уже привычную приблуду для лица, за которую я сразу же ухватился. — Спасибо, куда идти? — Рекруты ждут тебя в кабинете, — вклинилась Хорнет. — Ну, чего же мы ждем? — ухмыльнулся я, после чего нацепил маску и ловко спрыгнул с кровати. Некоторое время мы втроем шли до кабинета, Хорнет вела себя так, будто ребенка воспитывает в процессе нашего диалога, в то время как Илия тактично подсказывал шаблоны поведения в подобных ситуациях. Когда дверь наконец была достигнута, я смело дернул ручку и вошел внутрь, где меня ждали все четверо кандидатов. — Здравствуйте, господин Тайкон! — в один голос произнесли они. — Здравствуйте, рекруты, — поприветствовал я. — Отбросим формальности, сейчас я вам объясню, каким образом будет осуществляться отбор, а после мы перейдем к знакомству. Итак, я осведомлен о том, что вы были направлены сюда орденом «Юнити» в качестве потенциальных сотрудников, но финальное решение остается за мной, потому в первую очередь постарайтесь понравиться мне. Больше всего в ордене «Спектр» ценится честность и преданность делу, потому не старайтесь соврать, отвечая на вопросы, ибо в этой комнате у вас все равно ничего не получится. От вас требуется озвучить свое имя и область специализации, а также вредные привычки и необычные факты о себе. Можем начинать после того, как мои коллеги представятся, — я подал знак Хорнет и Илии. — Меня зовут Хорнет Ишимару, я являюсь вице-президентом и вторым по авторитету человеком в ордене, потому выступаю за главного во время отсутствия на месте господина Тайкона. Впрочем, вы все равно меня уже знаете, потому передаю слово рядом стоящему. — Что ж, имя мне — Илия Кишин, ко мне вы можете обращаться только как к мастеру Кишину, сегодня я буду выступать для вас неким детектором лжи, потому не пугайтесь каких-нибудь неожиданных ощущений. Было забавно наблюдать за тем, как напряженно выглядят наши рекруты, впервые столкнувшись с таким нестандартным работодателем. — Что ж, приступим, — начал я, — только расслабьтесь, не нужно стоять тут так, будто вам пистолет к бошке приставили. Начнем слева направо, представьтесь. — Шин Дайго, — заговорил высокий мужчина с небольшой бородкой и длинным хвостом за спиной, — работал инженером в крупной компании около пяти лет, специализируюсь в основном на металлообработке, но могу взяться за любое дело, где требуются умелые руки. Вредных привычек не имею, фактов выделить не могу. — Коротко и ясно, — проговорил Илия, — теперь тебе нужно посмотреть мне в глаза. В этот момент я отчетливо заметил, как Шин подкосился от вмешательства Илии в его голову, но это слабо его смутило, потому тот остался твердо стоять на ногах. — Итак, — продолжил Илия, — парень не врет по поводу специализации, но почему-то решил скрыть факт того, что руки-то у него есть, а ума в недостатке. Шин может работать в команде Мисато, но если та все время будет его подпинывать и учить — что, скажешь, босс? — В таком случае оставим финальное решение на совесть Мисато. Шин, после окончания собеседования тебе нужно будет спуститься в подвал к своему начальнику. Изложишь ей все, как есть, а она уж точно скажет тебе, принят ты или нет. Запомни, рыжеволосая девушка по имени Мисато Хагашида — твой начальник. — Хорошо, — подтвердил Шин, буду работать на совесть. — Дальше, — скомандовал я, переключив свое внимание на какого-то странного прилизанного парня, который выглядел немного вызывающе. — Николас Райс, — представился он, поправив длинную русую челку, кончики которой были покрашены в зеленый, — спец по компам, серверам, безопасности и умным чайникам. Из вредных привычек могу выделить нездоровое пристрастие к соленому — обожаю есть чипсы и орешки. Это, кстати, был факт. — Что скажешь, Илия? — обратился я к своему ассистенту, который в той же манере «просканировал» Николаса, немного изменившись в лице. — Его навыки действительно впечатляют, но перевесит ли это факт того, что Николас любит хвататься за голые мужские задницы? — недовольно пробормотал Илия. — Это шутка? — в очередной раз засомневался я в словах Илии, видимо, напрасно. — Я не шучу, этого пижона можно принять только приусловии, что он будет работать в полной изоляции от мужчин, ибо я не хочу случайно подкинуть Итачи работы по стирке ковров, зная, что Николас уже зацепился за меня взглядом. — Хей, это вообще-то мое дело, на кого и как смотреть! — возмутился Николас. Илия впервые был готов сорваться на кого-то, но я его остановил, схватив за плечо. Посыл предельно понятен, этот человек действительно способен разложить отношения между маленьким мужским коллективом. — Ты, видимо, не понял, — произнес я, оставив Илию позади и подойдя вплотную к рекруту. — Помимо нас двоих в ордене нет других мужчин, а ты уже успел показать себя с плохой стороны нам обоим. Я готов принять тебя прямо сейчас, но, если мне поступит хоть одна жалоба на твои пристрастия — ты пинком отсюда вылетишь, если вообще жив останешься. У тебя есть выбор: уйти сейчас или согласиться с условиями — твой ответ? — А если меня оклеветают? — напрягся он. — Не смогут, — вмешался Илия, — никто не в силах мне соврать, потому в случае обвинений ты точно окажешься в одной комнате со мной, как и обвинитель. — Что ж, я согласен на ваши условия, только давайте обойдемся без угроз, — все еще в напряженном состоянии сказал Николас. — Тогда, вы вместе с Шином пойдете к Мисато, а твоим перевоспитанием займется кто-нибудь другой, — произнес я, уже жалея о том, что дал не очень надежному человеку шанс. — Им может заняться Эмбер, — вклинилась Хорнет, — она хорошо умеет перевоспитывать. Можешь считать, что у тебя отпуск до ее возвращения, если, конечно, он не продлится вечность. — Думаешь, можно доверить это дело Эмбер? — поинтересовался я, ведь мы с Эмбер не были лично знакомы. — С ее резвыми бедрами и чрезмерной обольстительностью Николас быстро забудет об эстетичном прессе мастера Кишина, — усмехнулась она. — Если он вообще позволит себе не быть пассивным, — глухо фыркнул Илия. — Так, все, забыли, теперь ты, — я обратился к полному мужчине еврейской национальности с кудрявыми локонами и такой же бородкой. — Джозеф Даян, приятно с вами познакомиться, господин Тайкон, — в доброй манере улыбнулся приветливый мужчина, немного расположив к себе с самого старта. — Бывший академик в области генетики, с нужным оборудованием могу изменять структуру генетического кода пациента, а без него являюсь высококвалифицированным врачом в любой области, потому могу быть для вас эдаким гарантом совестного здравоохранения, учитывая то, что мне приходилось работать с шепотами в клинике доктора Фишера. Вредных привычек не имею, но, боюсь, вам может не понравиться моя вспыльчивость. — Что ж, Джозеф… — Принимай сразу — он чист, — перебил меня Илия. — Только давай договоримся, Джозеф, шаббата в этом доме нет, придется изменить своим религиозным принципам, если к тебе в субботу вдруг приползет полумертвое тело. — Н-но, мастер Кишин… — Никаких «но», Джозеф, я прекрасно знаю, что ты давно не придерживаешься еврейских запретов, а просто любишь косить от работы под видом шаббата, потому давай без этого, хорошо? — Хорошо, мастер Кишин, вы видите меня насквозь, — улыбчиво похихикал он. — Молодец, будем рады поработать с тобой, — Илия довольно похлопал его по плечу. — Ну, Тайкон, каков ваш вердикт? — Принят, — утвердил я. — Тайкон, — обратился ко мне Илия, — я достал из его головы кое-что важное для тебя. — Слушаю. — Помнишь Дэниела Фишера из телепередачи? Он является главой третей исследовательской лаборатории отклонений и патологий, а, значит, приходится тебе врагом. — Так и есть, в клиниках нету Бога и хороших людей тоже. — Отнюдь, можешь выбросить это имя из списка врагов, — удивил меня Илия. — Дэниел Фишер в самом деле прекрасный и светлый человек, коих еще поискать нужно. А еще я узнал, что Юмико когда-то тоже была там — проходила обследование по инициативе родителей. — Ого, вы знаете малышку Юми? — удивился Джозеф. — Она пробыла у нас около года, такая классная девчонка была, они с Каспером много времени проводили вместе с нами. — Рад, что вы за ней присмотрели, хотя она мне об этом ничего не рассказывала, — вздохнул я. — Вы сможете увидится, когда Юмико вернется, тем более, что работать будете в одной комнате. — С нетерпением буду ждать возвращения Юмико, а пока, не смею вас задерживать — сейчас же очередь Натальи. — Ох, я думала вы про меня уже совсем забыли, — очнулось знакомое лицо, которое я очень рад был видеть. — Кхм, Наталья Рейх, когда-то я была главой в преступной группировке под названием… — «Гидра», — перебил я, уже зная всю область ее специализации. — Затем она распалась, и вы остались без работы, Наталья. Однажды я повстречал вашего босса Уильяма Дэвидсона, тогда-то он мне все и рассказал. Можешь не продолжать, Наташа, ты принята, только дай Илии закрепить твою благонадежность контрольной проверкой. — Не препятствую, вперед, — улыбнулась она. — Так-с, — заговорил Илия, последний раз за день просканировав память кандидата, — никаких претензий, человек светлый, только будь добра, объясни госпоже Ишимару почему тебе приходится выкуривать по пачке сигарет в день. — Это все? — опешила она. — Ничего более нового из твоей биографии мы не узнаем, ты уже хорошо знакома с нашим боссом и, уверен, он очень хочет с тобой перетереть. — Я только за, хоть и не знаю, где мы могли пересечься, но сейчас о сигаретах, — начала объясняться Наташа. — Да, я курю и курю много, но не без причин. Судя по всему, среди вас нет ренегатов-неудачников, потому вам следует знать, что иногда на свет появляются люди не с силой, а со слабостью. — Ты — ренегат? — вдруг осознал я. — В точку, босс, — подмигнула она. — Изначально я попала в злополучные 30 % мертворожденных детей. Мой отец с горя позабыл о запретах в стенах родильных домов, достал сигарету и закурил прямо в родильном зале. Вы бы видели лица акушерок, когда я вдруг ожила и начала брыкаться, как здоровый ребенок, — Наташа засмеялась. — Как выяснилось, чтобы жить, мне нужен никотин и системные яды из табачных листьев, потому с самого рождения я вынуждена курить, иначе умру. — Ого, — застыла в замешательстве Хорнет. — В таком случае «Спектр» выделит тебе деньги на сигареты, а, вот, что касается курилки, то у нас ее еще нет, потому курить придется на улице, либо в вентилируемой части подвала. — Я не стану жаловаться на условия, но в любом случае, спасибо вам за заботу о моем «здоровье», — саркастично усмехнулась Наташа. — Ну-с босс, мы закончили, можем поговорить наедине? — Да, все свободны, — подтвердил я. — Шин, Николас, можете не отчитываться, Мисато передаст нам ответ по рации. Джозеф, твое рабочее место находится в дальней части крыла «А». Добро пожаловать, по комнатам вас раскидает Хорнет, а пока можете познакомиться с остальными. — В таком случае я пойду по своим делам, — произнес Илия, уже направляясь к выходу. — Мастер Кишин, постойте! — послышался возглас Николаса. — Я бы хотел извиниться! — Отвали, педик, — отстранился Илия, выйдя из кабинета. Узнаю рогатого, такие проблески старых консервативных устоев у него бывают нередко — я с ними в какой-то мере солидарен. Закончив собеседование, мы с Натальей уединились снаружи дома, зайдя в переулок подальше от лишних глаз. Она привычно вынула из кармана пачку сигарет, ловко закинула одну из них в рот и принялась поджигать. — Слушаю, босс, о чем вы хотели со мной поговорить? — заговорила она, освободив губы от груза разговорной помехи. — Я скучал, Наташа, — где-то под маской улыбнулся я. — Не поняла, — опешила она. Я не стал ничего отвечать, а лишь молча отдернул капюшон и медленно стянул с себя маску, оголив радостное от теплого воссоединения лицо. — Да ну нахрен, — Наташа впала в состояние шока. — Ашидо, это ты? — Он самый, королева мафии, — я расплылся в искренней улыбке, найдя место для насмешки. — Охренеть, сколько лет, сколько зим, успела даже упустить момент, когда ты стал совать в глаза цветные линзы. Иди-ка сюда, дай обниму тебя! — она подошла вплотную и крепко вцепилась в меня. — Я тоже рад тебя видеть, — ответил я теплом, проигнорировав издевку над глазами. — Подумать только, как так вышло, что я оказалась в подчинении у подчиненного? — Чудеса случаются. — Слух, ты же не будешь меня душить? — замялась она. — В каком плане? — оторопел я. — Ну, типо, знаешь, я тебя частенько обзывала и гоняла по всяким мелочам. Вдруг ты на меня обижен и захочешь оторваться на мне. — Да ну, брось, — обнадежил я, похлопав ее по плечу, — ты запомнилась спасителем, с чего бы мне душить человека, который уберег меня от голодной смерти? — Чики-брики, я рада, что запомнилась тебе хорошим человеком. — Потому пришло мое время возвращать добро, Наташа. — Будучи хорошим боссом? — Именно, добро пожаловать в «Спектр».Глава 31: Одна большая семья
Собраться вместе есть начало, держаться вместе есть прогресс, работать вместе есть успех — мы наконец добились того, к чему так долго шли. Поначалу орден «Спектр» представлял из себя всего лишь кучку недовольных положением внутренних дел Гармонии сопляков, но сейчас я вижу, что все мы стали сильнее. За эту неделю наши новые сотрудники уже успели прижиться и показать первые результаты своего труда. Наш подвальный компьютерный клуб превратился в настоящее логово вне сети интернет, ибо Николас постарался и обеспечил нас надежной системой защиты, шифрованием и серверами. Эту комнату оккупировали в основном бездельники, любящие прожигать время впустую за просмотром сериалов или синглплеерными баталиями, но были и те, кто ответственно относился к своей работе, делая для ордена все возможное. Речь идет о Наташе, она вкладывала всю себя в общее дело, благодаря чему мы узнали много интересных подробностей о наших врагах и о мотивах короля в некоторых грязных делах прошлого. Таким образом мой бывший работодатель стал нашим ведущим координатором, сместив со своего места Амелию, которая не нашла ничего лучше, чем утонуть в озере бездельничества. Решение о приеме Натальи на новую должность одобрили все, ибо та отлично знала город, особенности улиц, злачные места и неблагополучные переулки, пути отхода и хорошие стрелковые позиции, а также свободно поддерживала связи со старыми знакомыми, что позволяло ей с ужасающей эффективностью раскапывать информацию. Джозеф в основном сидел без работы, но времени зря не терял, то ли дело проводя опросы внутри ордена для формирования индивидуального подхода к каждому потенциальному пациенту. Полезное дело окупилось сразу же, как только в медкабинет заглянул первый пострадавший — Итачи, которая жаловалась на боли в спине. Как выяснилось, она не очень здраво оценила свои силы, таская тяжести, думая, что, раз уж у нее есть крутые стальные руки, никакой нагрузки от этого на позвоночник не будет. Наш дедуля в тот день хорошо скооперировался с Илией и Мисато, договорившись на плановую операцию по вживлению имплантов между позвонков кошечке-киборгу, но никто пока не спешил заниматься реализацией. Что касается Шина, Мисато все-таки приняла его в свою команду, тогда-то она и выделила в нем главное умение, которое в наших кругах значилось уникальным — выводить из себя главу инженерного отдела. Да, она была недовольна его умственными способностями, каждый раз фыркая мол «вот такие дебилы незаслуженно занимают места гениев». От части я понимаю такое недовольство, ведь Шин имеет высшее образование, которое он получил, будучи студентом-бюджетником, в то время как Мисато пришлось распрощаться с карьерой признанного гения в угоду своим идеалам и принципам. — Ашидо! — дверь моего кабинета с грохотом распахнулась, взору предстала та самая особа, о которой в данный момент идет речь. — Только о тебе вспоминал, — ухмыльнулся я, не заприметив на ее лице следов непредвиденного бедствия, потому не смог определить, по какому поводу она сюда пришла. — Что там по Хомуре? — неожиданно вопросила Мисато, будучи непричастной к этому делу. — Ну, — задумался я, — у меня есть около двух часов на то, чтобы вырвать кого-нибудь с рабочего места, после чего мы пойдем к ней в гости — в Трущобы. — Возьми меня с собой! — радостно что-то предвкушала Мисато, пытаясь спрятать приличный по своему размеру неизвестный аппарат за спиной. — Откуда такое рвение? — Во, зацени! — она ловким движением вынула из-за спины какую-то причудливую пушку с неадекватно большим дулом и сферической укрепленной колбой посреди корпуса. — Новая малышка, мне нужно ее протестировать в подходящих условиях. — Допустим, по кому ты собралась там стрелять? — поинтересовался я, находясь в полной готовности отправить ее обратно в подвал. — Не по кому, а по чему, товарищ! Она стреляет гелевой пеной, которая быстро раздувается и затвердевает, — пояснила Мисато. — Материал диэлектрический и сам по себе довольно огнестойкий. — Это что-то вроде монтажной пены? — предположил я. — Хрень твоя монтажная пена, — возмутилась Мисато, — она хорошо горит и выпускает едкий дым, не говоря уже о том, что режется любым острым предметом. Моя крошка намного круче — любую халупу залатает! — Хочешь пойти со мной в Трущобы, чтобы помочь людям что-нибудь починить? — звучит странно, но благородно. — В яблочко, товарищ! Отличная возможность, скажи же! — А что насчет остальных, кто-нибудь еще желает пойти? — Nah, не думаю, — отрицательно покачала головой Мисато. — Все заняты своими важными делами. Кстати, Ринна никогда не говорила, что она была потрясным химиком до событий в «GenTask». Ты прикинь, торчит сейчас круглыми сутками с Кишином и донимает его вопросами, а он с удовольствием на них отвечает! — Проводит время с пользой, — развел я руки в стороны. — В таком случае захватим с собой главную бездельницу, ей все равно нечем себя занять. — Войд? — попыталась угадать Мисато. — Ай-ай-ай, что за дедукция у тебя, — удивительно, как она не смогла с первого раза угадать. — Я про Лаффи. — А-а-а, у нас же есть Лаффи, точно! — опомнилась Мисато, будто видела ее единожды за все это время. — Готовность через пятнадцать минут — тебе хватит? — Я тебе что, улитка? Десяти хватит, — ответила Мисато, всем видом показывая то, как она собой довольна. — Вперед, встречаемся в холле — пойдем пешком. — Оке, босс, только сам не задерживайся! — удаляясь от меня, прокричала она. Так-с, теперь нужно найти в себе силы самому встать со стула и спрыгнуть с третьего этажа вниз, но для начала… — Лаффи, — произнес я в переговорное устройство, — ты идешь со мной и Мисато в Трущобы, ждем тебя в холле. — Вас тут нет! — послышался недовольный возглас. Надо же, только позвал, а она уже на месте — все такая же резвая. Поднявшись со своего места, я вышел из кабинета и, встав перед перилами балкончика, заприметил в холле томительно ожидающую фигуру Лаффи. Хотел было я спуститься, как вдруг на перилах неожиданно для меня мелькнуло тело некогда стоявшей внизу девушки, от чего я даже немного испугался и отшатнулся. — Приветик! — довольно гаркнула Лаффи, сидя на перилах, контролируя равновесие всеми конечностями сразу. Для меня было неожиданностью то, как активно она стала использовать свою способность, летая по коридорам ордена с бешенной скоростью. Мы уже обсуждали с Илией потенциал Лаффи, он тогда сказал, что с таким маленьким объемом энергии будет крайне сложно создавать вымышленные объекты и регенерировать, но, к счастью, учить девушку телепортации не пришлось — она и до нас ей пользовалась, но с некоторой парой нюансов. Мы все гадали, как Лаффи не смогла дать отпор своему обидчику, даже умея пользоваться телепортацией, и никто из нас так и не смог докопаться до истины, пока наш любимый рогатик не развеял все выдуманные к тому времени мифы, заявив о том, что Лаффи попросту мыслит иначе и телепортироваться без рук не могла. Как выяснилось, рисунки на руках Лаффи существуют не просто так — она немашинально поддерживает их через собственную энергию, а они в свою очередь служат ключом для телепортации. Из всех членов ордена суть смогли уловить только Илия и я. С ним все понятно, а в моем случае все благодаря случайно вспомнившемуся фильму, который мы вместе смотрели в детстве. У главного героя «Обезображенного» на руках имелись подобные узоры, данные Богом, которые позволяли телепортироваться, а сами в момент до и после перемещения ярко светились — Лаффи прониклась этим персонажем настолько, что благодаря ему смогла реализовать свою собственную силу. Примечательно то, что она в совершенстве владеет уже заученными техниками так, что все мы в этом плане ей уступаем, но ничего нового та придумать не в силах, ибо по степени оценивания человеческого воображения Луной, Лаффи стоит где-то на первой ступени, если только речь идет не о моем оголенном торсе. — Готова? — задал я контрольный вопрос, оклемавшись от ее резкого появления. — С тобой хоть на край света, — широко улыбнулась она. — Хорошо, ждем Мисато и выдвигаемся. *** Через некоторое время мы уже пешим ходом двигались в сторону Трущоб через улицы Промышленного района. В этот день я впервые увидел Мисато в одежде с длинными рукавами, под которые она запрятала одно из многих неизвестных мне изобретений, крепящиеся на руки. Если говорить об одежде Лаффи, то та не стала забивать голову возможностью столкнуться с местной грязью — нацепила на себя обтягивающие штаны и майку без рукавов. Стоит отдать ей должное за то, что догадалась хотя бы лифчик надеть, иначе ее грудь неумолимо притягивала бы случайные взгляды. Цель наших испытаний хорошо улеглась в чехле для гитары, который Мисато выкупила у музыканта в метро еще вчера, потому все мы выглядели вполне естественно и неподозрительно. Когда Трущобы наконец были достигнуты, оставалось только распределиться между основными и второстепенными задачами, потому я предложил Мисато заняться испытаниями, пока мы с Лаффи ищем Хомуру. Мисато с трепетом приняла предложение, аргументируя свою реакцию тем, что команда должна разделять обязанности между участниками для достижения наибольшей эффективности. Стоило Мисато скрыться в толпе неотличимых друг от друга местных обитателей, мы с Лаффи тут же впали в ступор, думая о том, с чего бы начать. В голову не пришло ничего лучше, чем просто задавать один и тот же глупый вопрос проходящим мимо людям в надежде получить хоть какой-то результат. — Извините, можно задать вам вопрос? — обратился я к седому мужчине, еле плетущемуся по грязной дороге. — Мотай отсюда, чужак, тебе здесь не рады, — презрительно фыркнул он, после чего демонстративно продолжил свой нелегкий путь. Стоило ожидать такого приветствия, ведь люди в Трущобах далеко не простые — все с приветом. Бог с ним, стариком этим, у нас впереди целый день, потому рано опускать руки, едва начав опрос. — Извините, можно вопрос? — обратился я к прохожей девочке возраста Лаффи на вид. — Что вам надо? — отчужденно вопросила она. — Где я могу найти девочку по имени Хомура, зовущую себя «Ангелом Трущоб»? — Не знаю такую, уходите, — вновь отстранилась она, спешно удаляясь от разговора. — Что за дела? — возмутился я, глядя в спину убегающей девушке. — Чего они тут все такие неприветливые? — задалась тем же вопросом Лаффи. Какой-то промежуток времени ушел на уличное пустословие, пока мы не осознали, что такой подход абсолютно безнадежен — никакой информации из этой прослойки не выудишь. Я уже хотел было обратиться за помощью к Илии, но вовремя остановился, поняв, что, если буду в любой ситуации звать его на помощь — сам никогда не научусь решать проблемы. Немного пораскинув мозгами, я пришел к выводу, что проще всего было бы вытянуть информацию из человека в состоянии алкогольного опьянения, ведь такие индивиды практически не следят за своим языком, потому разговорить обычного пьяницу будет проще пареной репы. Мысль в самом деле казалось блестящей, но для ее реализации сначала нужно было отыскать трактир, с чем у нас тоже возникли небольшие сложности: — Извините, не подскажете, где здесь можно найти трактир? — в сотый раз за день задал я вопрос проходящему мимо человеку. — Какой еще нахрен трактир? — завелся незнакомец. — Такие места принадлежат нам, жителям Трущоб, а не черни вроде вас двоих! Идите шастайте по своим барам, а к нам не лезьте! — Что ж, всего доброго, — молниеносно выкинул я, желая поскорее выйти из этого бесполезного и до боли шаблонного диалога. Что уж тут говорить о какой-то Хомуре, если здешний контингент не способен даже на трактир указать, видя в нас лишь городскую чернь — так жители Трущоб называют всех представителей вышестоящих прослоек. Не могу сказать, отклоняемся мы от плана или все-таки укладываемся во временные рамки, но такое времяпрепровождение сильно выматывает. Около двух часов мы просто слонялись по улицам, пытаясь разузнать хоть что-то, пока в поле зрения не мелькнул заветный трактир, к которому мы вышли сами, изрядно потрепавшись и утратив всю надежду на информацию о Хомуре. Скольких бы мы не опросили, а все как один настойчиво отрицали само существование девочки, будто бы ее никогда и не было в этом мире ни для них, ни для нас, но больше всего поражала упертость пьяниц, которые в той же манере наотрез отказывались отвечать на вопросы, даже будучи в таком состоянии, когда сопли сами собой льются из носа, а тело не слушается от слова совсем. План по опросу выпивших мог с треском провалиться, в очередной раз оставив нас ни с чем, но в какой-то момент довольно трезвый мужчина среднего возраста окликнул меня, после чего подошел на расстояние для диалога. — Хомуру ищете? — полушепотом пробормотал он, наклонив свою голову поближе ко мне. — Все верно, нам нужна Хомура, зовущая себя «Ангелом Трущоб», — подтвердил я, вкусив аромат потенциального сговорчивого собеседника. — Идемте, я отведу вас, — в той же манере сказанул он, после чего поплелся к выходу, подзывая нас за собой. Мы наконец почувствовали, что нить между «Спектром» и Хомурой оказалась натянута до предела — оставалось только убедить ее примкнуть к нам, но чем дальше мы шли, тем подозрительнее казался этот лысый мужчина. Всю дорогу он молчал, только лишь нервно цокал время от времени, что добавляло в и без того неловкую ситуацию излишнего дискомфорта. В большинстве своем путь пролегал по людным улицам разной ширины, но в какой-то момент наш сопроводитель решил свернуть в узкий переулок, тогда-то я напрягся всерьез, почувствовав неладное. По мере продвижения между стен появились очертания высокого забора в виде вертикальных стальных прутьев, по которым никто не смог бы взобраться, посередине сооружения виднелась дверь той же стилистики. Я поздно заметил, что таких заборов там было два, к моменту моего осознания дверь перед нами уже захлопнулась, а следом за ней громко хлопнула и та, что стояла позади — нас поймали в клешни. — Итак, тупые дебилы, перейдем к вопросу ваших карманов, — заговорил мужчина, явно не предполагая, кого же он все-таки загнал в ловушку. Переднюю калитку захлопнул он, а вот с задней уже помогли дружки, вовремя выпрыгнувшие из окна. Очевидно, этот маневр был спланированной тактикой вымогательства у таких наивных людей, как мы, но вместо денег сегодня бандиты получат только жизненный урок. — Прямо над вами висит ведро с голодными крысами, — с довольной ухмылкой тыкал пальцем вверх бандит, предвкушая наживу, — один лишь укус, и вы долгие месяцы будете проходить дорогущее лечение, после которого можете и не выжить. Каждый день будет начинаться с симптомов тифа, с каждым потраченным кредитом надежды на выздоровление будет все меньше и меньше, пока ее совсем не останется. Я могу отнестись к вам снисходительно, избавив от страданий, потому предлагаю выбор: деньги или жизнь — что же вы выберете? — А крысы за яичко больно кусают? — дерзнул я. — Хочешь проверить, дебил? — прорычал он, резко дернув веревку, поддерживающую ведро, от чего металлическая емкость слегка загремела. — Да, хочу, скидывай крыс, — ухмыльнулся я, предвкушая свой зловещий план «научи бродягу манерам». — Что ж, раз ты такой смелый — наслаждайся! — бандит вынул из кармана свою финку, лезвие которой тут же пронеслось по веревке, отправив ведро с крысами в свободный полет. — Лаффи, наверх! — приказал я, предполагая, как на ней может отразиться укус, который для меня был бы безвреден. Она хорошо поняла меня и тут же вцепилась в прутья забора так, будто росла в семье пауков. Ведро рухнуло, из него в самом деле вывалились противные вонючие черные крысы, которые сразу же бросились в мою сторону, вцепившись зубами в ногу. Не скажу, что это было приятно, но бывало и хуже — вспомнить только сосульку, разрубившую мое тело напополам. — Надо же, совсем плевать на жизнь, — промямлил мужчина, глядя на то, как я непоколебимо стою в окружении вредителей. Я не стал ничего отвечать, а лишь сконцентрировал в своих ногах побольше разряженного энтропиума, который оказал чудодейственный эффект на крыс, заставив их замертво падать на землю. Увидев это, бандит растерялся и лишился дара речи, но то, как я оголил «Нами» и перерубил крепкий стальной замок на разделяющей нас двери, заставило его действительно сильно занервничать. Лаффи тоже не стала просиживать ягодицы и разобралась с остальными, дав мне возможность сконцентрироваться. — Перейдем к вопросу о яичках, — грозно проговорил я, сократив расстояние, стоя перед некогда довольным собой бандитом, держа в руках последнюю живую крысу. — Стой-стой! Я дам тебе деньги, забирай все! — вдруг затрясся он так, что грошовые наличные Гармонийские кредиты посыпались из рук. — Где Хомура? — задал я единственный вопрос, ожидая все-таки получить на него ответ. — Не знаю! Хоть убей — не знаю! — Убить говоришь? — улыбнулся я, застыв в прицельной позе с крысой в руках. — Ладно-ладно, погоди, давай решим все миром! — взмолился он. — Я не знаю, где эта Хомура, но я знаю того, кто знает! Повар по имени Марвин — она работала с ним в уличном общепите! — Ты уверен в своем ответе? Мой маленький дружок может подсказать, врешь ты или нет, — подтрунивал я над ним. — Клянусь, говорю правду! — В таком случае я могу тебя отпустить. — Ох, мистер, благодарю вас за то, что сохранили мне жизнь! Обещаю встать на путь искупления — мамой клянусь! — неумело врал бандит. — Что ж, я в тебя поверю, бывай! — аналогично неумело солгал я, бросив в его сторону крысу, которая неслабо припугнула неблагополучного гражданина, после чего двинулся прочь, подав напоследок знак Лаффи. Секунду спустя прямо перед моим лицом на огромной скорости пролетел короткий и аккуратный клинок, вонзившийся придурку прямо в лоб, прикончив на месте. Я лишь с облегчением вздохнул, получив от него хоть какую-то информацию, а подошедшая в этот момент ко мне Лаффи была в явном замешательстве. — Думаешь, стоило его вот так убивать? — вопросила она. — Стоило — он этого заслужил, — утвердил я, глянув на некогда живое тело в последний раз. — Вымогание денег у бедных людей таким жестоким способом рано или поздно погубило бы его жалкую душу — идем. *** Несколько часов плутаний зря не прошли, ведь мы все же получили наводку на Хомуру, сделав при этом доброе дело. Найти палатку общепита было несложно — приятный запах здешних супов за километр притягивал к себе посетителей. Мы с Лаффи сблизились с оживленной толпой, стоящей перед орудующим поварешкой мужчиной, который, вполне вероятно, мог быть тем самым Марвином. — Здравствуйте, Марвин? — обратился я к уличному повару. В этих местах были довольно распространены палатки с бесплатным питанием для всех нуждающихся, но для получения своей порции приходится долгое время стоять в длинной очереди, а, если ты не вкладывался в общую кастрюлю — будешь вынужден остаться голодным или эгоистично хрустеть объедками дома в одиночестве. — В очередь, — прорычал мужчина в фартуке с глубокими залысинами, к которому мы обратились. — Простите, мы не за едой — ищем девочку по имени Хомура. — Не знаю никакой Хомуры, проваливайте, не мешайте работать. — Он же врет, — подметила Лаффи. — Закрой рот, чернь, тебе в Трущобах не рады, — осекся мужчина. — Следи за языком, — прорычал я. — Проваливайте, гвардейские шавки! — послышался крик престарелой женщины из очереди. Меня такие слова задели за живое и я на секунду застыл, но сразу же опомнился, осознав, что все эти люди просто напросто обижены на весь мир, а кто-то вроде нас — как бельмо на глазу. За этот день мы уже успели всем надоесть, потому люди стараются поскорее выгнать нас отсюда. Идея применения насилия утонула вместе с обидой, а я решил все-таки попытаться докопаться до совести неблагополучного, но дружного люда. — Вы ошибаетесь! Мы не из гвардии! — громко отрицала Лаффи, опередив меня. — Проваливайте! — продолжала настаивать толпа. — Произвол! — послышался крик бабули, приближающейся с совсем другой стороны, которая ошеломила нас картиной того, как столь же внезапно появившейся Мисато приходится держать ее под руки. — Что за пустая клевета, народ? Постыдились бы — гости к нам с добром, а вы им клыки показываете! — С каким еще добром, Нюра? — опешил уличный повар. — Опять нюхают, гады, Хомуру какую-то ищут! В какой раз уже приходят! — Дебил тупорылый, посмотри на них! — негодовала бабуля Нюра. — Те все в форме были, всюду кулаками размахивали, да пукалками своими во всех тыкали, а тут, вон, девочка мой дом спасла — фонарь тот косой починила! Где совесть твоя, Марвин? Вот оно как — мы не ошиблись, подумав, что этот человек может быть тем самым Марвином. — Это правда? — косо посмотрел на Мисато мужчина по имени Марвин. — Ну, а чего кота за хвост тянуть? — в простенькой манере ответила Мисато. — Фонарь криво стоял, через пару лет раздавил бы избу, а я-то пришла сюда пушку испытать — вот и залатала его, пока не выдерут с корнями. — Эти двое с тобой? — все еще недоверчиво вопросил он. — Да, — подтвердила она, встав в привычную довольную собой позу, — мой босс и коллега. — Спасибо, конечно, — отстраненно мямлил Марвин, — храни вас Господь за вашу доброту, но я все равно вам не доверяю — уходите. Общаться с этими людьми было крайне тяжело, все они давно отреклись от жизни вне проверенного надежного круга, потому мы все равно были бы здесь чужими, даже если бы удалось слиться с толпой. — Хрен с тобой, Марвин, — пробухтела бабуля. — Я сама познакомлю вас с Хомурой, забудьте про этих, вот, олухов. — Нюра, спасибо вам, но мы уже знакомы с Хомурой, — раскрыл я небольшую тайну. — В последнюю нашу встречу она пригласила меня в гости, но я не ожидал встретиться здесь с такими неприветливыми людьми, коих она называла семьей — просто скажите, где можно найти эту девушку. — Ох, милок, она… Слова бабули хотел было прервать Марвин и разъяренная к этому моменту толпа негодующих нищих, но всех их опередил сокрушительный по своей мощности взрыв, прогремевший со стороны дамбы. Окружающие нас люди мгновенно запаниковали, поднялся неконтролируемый гул и крики ужаса. — Лаффи, иди вперед, доложи обстановку! — приказал я, перекрикивая людей. — Поняла! — молниеносно ответила она, после чего за долю секунды скрылась из виду, устремившись в направлении взрыва. — Мисато, идем! — подозвал я ее к себе, будучи уже на бегу, тогда-то она без лишних слов побежала вместе со мной. Двигаться по слякоти было сложно, ноги тонули в грязи, свободно перемещаться, не спотыкаясь и не запинаясь, совсем не выходило. — Нам нужно подняться на стену! — скомандовал я. — Как?! — непонимающе проворчала Мисато. Это было лучшим решением — Трущобы прилегали к городской стене вплотную, потому добраться до дамбы удобнее всего было по нижнему ярусу стены-пристройки, растянувшейся по всему северному периметру района. — Использую «крюк», только давай быстрее! — приказал я, после чего мы повернули на девяносто градусов в сторону пункта назначения. Когда стена была достигнута, мы расположились рядом, готовясь к сложному и тяжелому прыжку, тогда-то к нам вернулась Лаффи. — Аши, плотину прорвало! — прокричала она, едва появившись в поле зрения. — Там какая-то девочка в одиночку сдерживает напор воды! — Твою мать, — вдруг осознал я. — Это Хомура, нужно ей помочь! Никто более не мог бы защитить Трущобы от килотонн океанской воды — только Хомура. Действуя под резким наплывом волны адреналина, я зацепился сразу двумя «крюками» за края стены, а затем резко оторвался от земли с висящей на спине Мисато, к весу которой добавлялся груз пушки. Стоило взобраться на стену, как с нашей позиции уже можно было разглядеть мутную фигуру вдалеке. Не теряя ни минуты, мы пошли на сближение, пока наконец не достигли заветной героини Трущоб. — Хомура! — прокричал я с расстояния, на котором она могла бы услышать мой возглас. — Ашидо? — растерялась Хомура, обратив на меня внимание. — Что ты здесь делаешь? — Потом поговорим, сейчас нужно заделать дыру в плотине, — отрезал я. — Я не продержусь долго! Если можешь помочь — помогай! — ослабевшим голосом проговорила она. — Мисато! — обратился я к нагнавшей меня коллеге. — Ты сможешь заделать дыру своей пушкой? — Там вода — она не даст гелевой пене раздуться и затвердеть! — пояснила Мисато. — Нужно как-то убрать воду с поврежденного места! — Я не могу, мне не хватит сил, мышцы итак надрываются! — прокричала Хомура. — Дело только в мышцах? — уточнила Мисато. — Не только — вода слишком соленая, не могу ухватиться! — Ты сможешь остановить поток если я нацеплю на тебя экзоскелет? — вдруг осенило Мисато. — Что-скелет? — непонимающе вопросила Хомура. — Понятно, короче, попытка не пытка, — Мисато резко зашевелилась, сбросив с себя чехол с пушкой, после чего принялась делать тоже самое с кофтой, из-под которой показалось какое-то устройство. Судя по виду, это был каркасный экзоскелет, крепящийся в основном к спине и рукам. Ловкими движениями Мисато избавилась от лишнего веса и тут же прилипла к Хомуре, мешкаясь и стараясь затянуть ремешки на ее худом девичьем теле. — Эй, что ты делаешь? Мешаешь же! — возмущалась Хомура. — Это поможет, с легкостью затолкаешь воду обратно, — обнадеживала Мисато, — наверное! — Что еще за «наверное»? — оторопела Хомура, проговорив это вслух, в то время как мне и, так полагаю, Лаффи подумалось тоже самое. — Ашидо! — переключилась она на меня сразу после звукового отклика экзоскелета, оповещающего о своем переходе в рабочий режим. — Подкинь! Мисато не дала времени подумать, стремительно сближаясь со мной, держа в руках готовую к использованию пушку. Я не придумал ничего лучше, чем дать начальный рывок, подкинув ее руками, подставленными под ногу, а затем впервые совершить толчок наподобие «ранмацу» Илии. — Хомура, сейчас! — скомандовала Мисато, после чего с бешенной силой впечатала свой ботинок мне в ладонь, отправившись в полет. Миниатюрная девочка услышала команду и с диким боевым криком вложила все свои усилия в один единственный толчок, который заставил воду на мгновение скрыться в стене, на которой зияла огромная крошащаяся дыра. Я же не позабыл о втором ускорении для Мисато и, вложив всю волю в этот толчок, запустил девушку в полет так, что та почти долетела до верхнего уровня стены. — Отлично! — послышался довольный возглас Мисато, она сразу же стала неистово палить в отверстие небольшими шариками гелевой пены, которые мгновенно раздувались, стоило лишь коснуться поверхности, заполняя полое пространство внутри стены дамбы твердым и устойчивым материалом. Пусть героическая инициатива Мисато оказывала действительно плодородный эффект, но в один момент она начала падать, не успев заделать дыру. Я уже был готов ловить ее, импровизируя на ходу, но Лаффи оказалась быстрее, перехватив Мисато в полете и зацепившись вместе с ней за стену каким-то коротким и острым предметом — тем же клинком, вероятно. Еще несколько секунд они что-то обсуждали, но сразу после Мисато отпрыгнула, сделав финальный выстрел, заделавший дыру полностью. Обидно признавать, но сегодня в центре внимания был не я — эти двое выложились на максимум ради спасения людей, потому заслуживают справедливой награды, только, вот, не дать бы сейчас Мисато умереть от тяжелого приземления на бетон. Скооперировавшись с Лаффи, мы заняли удобные позиции для того, чтобы гарантированно ее поймать, однако в один момент девушка оказалась в ярких объятиях скопления воды ангельской красоты. — Могли и не напрягаться — я поймала, — усмехнулась Хомура, стараясь выглядеть бодрой вопреки истощенности, пока возвращает Мисато на землю. — Да ну твои эти миссии, — заговорила Мисато, обратившись ко мне, стоило ей соприкоснуться с поверхностью. — Хочу пива, иначе точно сегодня умру. — Могу предложить хороший виски, проверенный лично мной, — умиротворенно улыбнулся я где-то под маской. — Не-не-не, я не по тяжелому, давай лучше пивка, — отмахивалась она. — Кхм, могу я узнать ваше имя, храбрая девушка? — вмешалась Хомура, пристально разглядывая мою многогранную коллегу. — Ох, точно, забыла совсем! Мисато Хагашида, а ты, стало быть, Хомура — да? — Все правильно, Хомура Эверби, более известная в здешних краях под именем «Ангел Трущоб», приятно с тобой познакомиться. — О, а меня зовут Лаффи! — вклинилась обделенная вниманием девушка. — И с тобой приятно познакомиться, Лаффи, — улыбнулась Хомура. — А с тобой, Ашидо, приятно увидится, я уж думала мы никогда больше не встретимся. — Ну, вообще-то мы пришли за тобой, — пояснил я. — За мной? Зачем? — оторопела она. — Есть очень заманчивое предложение, которое следовало бы обсудить. — Что за предложение? — из ниоткуда раздалось гадкое рычание. Поначалу я не заметил, но позади нас все это время кто-то находился, и этот кто-то выглядел крайне враждебным. Ни думая ни секунды, я оголил «Нами» и встал напротив неизвестного, загородив остальных своим телом. — Кто ты такой? — спросил я, надеясь избежать кровопролития. — «Спектр», — растянуто и презрительно пробормотал неизвестный. — Еще раз спрашиваю — кто ты? — я едва сдерживал себя, чтобы не напасть первым. — Калипсо, — коротко и без какого-либо продолжения ответил мужчина в странном черно-красном костюме, закрывающем все его тело, включая лицо. — Убьем его! — Лаффи бросилась вперед, но воткнулась в мою руку. — Нет, стой на месте и жди приказа, — остановил ее я. — Ты, стало быть, нашумевший в рядах верхушки Тайкон, я прав? — уточнил он. — Да, все верно, — подтвердил я. — Вот же заноза, — опечалено пробормотал Калипсо. — Я пришел сюда за головой «Ангела Трущоб», а тут нарисовались некоторые трудности. Что ж, в одиночку не вывезу, за сим предлагаю разойтись без кровопролития — прощайте, — сказал он, после чего тот час взмыл в небо, скрывшись в объятиях облаков. — Черт! — прокричала Мисато. — Босс, зачем ты остановил Лаффи? Она бы убила его и все было бы нормально, а теперь этот клоун разглядел наши лица, которые уже завтра будут висеть на плакатах о розыске! — Аши, он мог узнать твое имя! — опомнилась Лаффи. — Тише-тише, все нормально, — успокаивал я девушек, — мы не знаем, как долго он тут стоял и из гвардии ли Калипсо вообще — окей? Давайте не будем переживать раньше времени. — Стоило бы, — вмешалась Хомура, — он же за моей бошкой пришел. — Хей, Хомура, послушай, я пришел сюда с единственной целью — предложить тебе вступить в орден «Спектр» на правах его полноценного сотрудника. Мы могли бы обеспечить тебе защиту — capichi? — А Трущобы тоже вы защищать будете? — как-то осуждающе посмотрела на меня миниатюрная девочка. — Я уже убивала гвардейцев, выслеживающих меня, и Калипсо исключением не будет. Какие плюсы от того, что я сейчас уйду из дома, бросив всех на произвол судьбы? — Мы готовим государственный переворот, — пояснил я. — Чего-чего? — с ошеломленным лицом смотрела она на меня, явно затерявшись в собственных мыслях. — «Спектр» собирается сместить Котая с трона, чтобы вернуть всем шепотам, ренегатам и геномам свободу, чтобы покарать всех тех, кто безнаказанно разрушает человеческие судьбы, чтобы такие люди, как здесь в Трущобах, могли встать на ноги и почувствовать себя частью Гармонии, а не ее отходами, о которых все позабыли. И нам нужна твоя помощь, Хомура, потому мы и пришли сюда — ради тебя, ради нашего общего желанного будущего. — Ох, не знаю, что и сказать — умеешь ты задвигать речи, Ашидо, — вздохнула она. — Честно говоря, я наслышана о ваших заслугах. Дайте мне время подумать, обсудить этот вопрос с семьей. — Мы тебя никуда не торопим, но разве не опасно оставаться в Трущобах, когда за тобой охотится неизвестный враг? — За меня можете не волноваться, я могу за себя постоять, — отстранилась Хомура. — Если вы и вправду из «Спектра» и намерены пойти против короля — можете уже завтра встречать меня на пороге. — Лучше не обнадеживай, — вклинилась Мисато. — Вот, держи, — она протянула ей заранее подготовленное переговорное устройство, связь через которое весьма ограничена. — Что это? — поинтересовалась Хомура. — «Говорилка», — объяснила Мисато. — Нажимаешь на кнопочку сбоку и говоришь. Она настроена на связь только с Ашидо и нашим координатором. Как будешь готова — просто сообщи. — Х-хорошо, — немного нервничая, ответила Хомура. — И вот еще что, — вмешался я, — постарайся решить вопрос быстро, потому что мы не сможем защитить тебя, находясь в отдалении, ладно? — Я постараюсь, — улыбнулась она. — Аши, я хочу домой! — лепетала Лаффи. — Все, идем, вопрос уже наполовину решен — можно возвращаться. — Ура! — запрыгала от радости Лаффи, начав яростно бормотать в общий канал о своем желании в эту же секунду вернуться домой. — До свидания, Ашидо, Мисато и… Лаффи, — добрым голосом проговорила Хомура. — Надеюсь, скоро увидимся, — улыбнулась ей в ответ Мисато, после чего побрела в сторону стремительно удаляющейся куда-то Лаффи. — До скорой встречи, «Ангел Трущоб», — напоследок произнес я. Только разминувшись с Хомурой, я наконец понял, почему нам сегодня пришлось пройти через столько трудностей. Все жители Трущоб в самом деленастолько объединены общим горем, что ни к кому не подпускают чужаков, будучи и в трезвом, и в пьяном состоянии, не смотря на условия и потенциальную выгоду, ведь все они — одна большая семья. Трущобы — это воля, независимость и равноправность, где голод и нищета взаимоуравнивают слабых и сильных между собой, призывая помогать друг другу и держаться вместе в радости и горе, ведь именно это делает людей — людьми. Тот мужчина с крысами, конечно, не в счет… Мы уже показали себя, случайно оказавшись рядом в судный день для Трущоб, которому не суждено было случиться. Глядя на Хомуру, я вижу в ее глазах огонь, вижу неисчерпаемое желание защитить ближних своих, потому не сомневаюсь в том, что она вступит в «Спектр» ради блага своей большой семьи, ради того, чтобы идти с нами бок о бок. — Мне хочется вам верить, ребята, — так, наверное, она сейчас думает.Глава 32: Умершие однажды — воскресшие вновь
Прожив совсем недолгую и трудную жизнь в грязи и нищете в один момент начинаешь проклинать Господа за то, что на твою долю выпала именно такая судьба. Изо дня в день приходится пахать ради того, чтобы выжить, попутно пытаясь избежать столкновений с гадкими переносчиками болезней и злыми представителями своего же собственного рода. Все в этих местах жалуются на условия своего существования, мечтая лишь об одном — поскорее выбраться, но мало у кого это получается, потому все мы вынуждены оставаться в ловушке безысходности, желая всего самого наихудшего тем, кому больше всего завидуем. Я всегда была особенной, потому что такая точка зрения казалась мне дикой и неправильной, она говорила лишь о человеческой слабости и бессилии перед лицом уготованной тебе доли жителя Трущоб. Пока окружающие меня люди утопали в черной зависти и каждый день плакались друг другу в плечи о том, как они ненавидят всю эту слякоть, я всегда любила Трущобы, подпитывая свою любовь великой мечтой — когда-нибудь спастись самой и повести за собой остальных, принеся в Богом забытое место первую крупицу человеческого счастья. Будучи совсем маленькой, я крепко убедилась в своей уникальности, открыв для себя неведомую никому ранее способность управлять жидкостями. В тот день бабушка растопила печь и поставила кипятиться воду для привычного семейного ужина, а сама ушла заниматься другими бытовыми делами. Я была очень голодной и все никак не могла дождаться супа, от которого меня отделял целый час времени у плиты, потому сама взялась за готовку чего-нибудь простенького — жареных яиц. Родители с самого детства учили меня всему, что умеют сами, готовка тоже не была исключением, потому после долгих лет практики проблем с пропитанием у меня не было, если в погребе лежало хоть что-то, что можно было приготовить. Достав три яйца и захватив с собой масло, я поднялась обратно на кухню и принялась бегать вокруг печки, обжаривая лакомство на скорую руку. Когда все было уже готово, я по нелепой случайности из-за собственной неаккуратности локтем зацепила ручку чугунной сковородки, спрыгивая вниз с подставки для особо маленьких членов семьи, тем самым разлив на пол масло. Ругаться бы никто не стал, но не хватало только кому-нибудь упасть из-за моей оплошности, потому я сразу же двинулась за тряпкой, оставив еду на столе, чтобы исправить то, что натворила. Когда заветная мокрая тряпка уже была в руках, а я вернулась на кухню, перед взором предстала картина, как бабушка медленной походкой плетется к кастрюле, чтобы продолжить готовку. — Бабушка, стой, там масло! — прокричала я, пытаясь предупредить ее, но было уже поздно. Она поскользнулась, тело устремилось вниз, в той же манере нелепо зацепив рукой емкость с кипятком, вода из которой была готова в миг лишить любимого и немощного члена семьи жизни. Увидев это, я очень сильно испугалась и закричала, выставив перед собой руку, и каково же было мое удивление, когда смертоносная жидкость вдруг повисла в воздухе, так и не соприкоснувшись с огрубевшей морщинистой кожей. Таким образом по Трущобам разлетелась весть о девочке-ангеле, спасшей собственную бабушку, продлив ей жизнь всего лишь на какие-то пару лет, что сделало меня весьма популярной и всеми любимой, но у такого статуса была и обратная сторона медали — на меня стали охотиться люди из королевской гвардии. Поначалу в Трущобах то ли дело мелькали чужаки в белых халатах, которые следовали по пути дипломатических решений, но из-за того, как грубо и враждебно их здесь встретили, пряник обернулся кнутом — следующие гости вторглись в наши земли уже с оружием. Мне было всего десять лет, когда я убила первую группу гвардейцев, пришедших по мою душу в самое обычное весеннее утро, когда я помогала знакомому дедушке с готовкой на уличной кухне. В ночь перед судьбоносным днем шел сильный ливень, потому наутро все дороги оказались залиты водой — сама природа была на моей стороне, благодаря чему я смогла дать отпор и выжить, надолго оставив след присутствия посторонних где-то под землей. С тех самых пор временами в Трущобах стали мелькать другие группы охотников на ренегатов, потому я была вынуждена обратиться за помощью к другим обитателям Трущоб, чтобы все они признали мою смерть. Родные люди пошли навстречу и даже соорудили своеобразную могилу из камней и палок, увековечив на ней давно прижившееся имя — «Ангел Трущоб». Это сработало и через некоторое время чужаки смирились со своим провалом, оставив меня и Трущобы в покое, будучи не в силах вытянуть из них что-либо еще. Я была безмерно благодарна всем, кто спас меня от участи тухлого мяса или чего хуже — гвардейской псины. В сердце созрело чувство неисчерпаемого долга, которое еще больше подпитывало любовь ко всему живому вокруг. За долгие годы люди настолько привыкли говорить о том, что Хомуры не существует, что это уже вошло в традицию, потому-то Ашидо и его команде пришлось столкнуться с такими трудностями во время своей миссии, о чем мне поведала живущая на соседней улице баба Нюра, и, честно говоря, я точно не знаю, как расценивать их столь внезапное появление. Раз уж в этих краях появился нашумевший в городе «Спектр», а его главой оказался лишь мельком знакомый мне Ашидо, с порога заявивший о намерении завербовать меня — это не просто так. Не хотелось бы этого признавать, но городская чернь принесла в этот район спасение, ведь Трущобы спасла не я, а мы. В одиночку у «Ангела Трущоб» ничего бы не вышло, как и у них, но стоило нам объединиться, как проблема сама собой рассосалась, потому сейчас я искренне верю в благонадежность Ашидо и его людей — но как объяснить это родителям? Я же не могу просто сказать о том, что Трущобы спасла чернь, залатав «случайно» взорванную дамбу, а я наивно им поверила и собралась сбежать из родного дома, оставив всех без защиты — что же делать? Если так подумать, то появление того типа Калипсо не было случайным. Скорее всего, он решил таким образом меня выманить, подорвав дамбу, ведь только я была способна сдержать разрушительный поток океанской воды, что сделало бы меня крайне уязвимой. Он знал о моей силе, связях, принципах и слабостях, но не был готов к сюрпризу, который и для меня оказался неожиданным. Калипсо пришел сюда с твердым намерением убить, не поверив в чушь про могилку на заднем дворе, и только благодаря «Спектру» рыбка сорвалась с крючка, из-за чего мне снова приходится мириться с чувством колоссального долга перед спасителями. Подумать только, четыре года прошли в полной гармонии без единого намека на угрозу для жизни, как вдруг с неба свалилась тонна всех возможных проблем и сложных решений. — Я дома! — прокричала я, ступив на порог собственной дряхлой избы, все еще не придумав по пути план того, как бы покинуть Трущобы, никого не обидев. — С возвращением, Аврора! — послышался голос отца откуда-то издалека. — Бесит, — рявкнула я полушепотом, вновь услышав это тупое имя. — Ох, привет, солнце, как твой день? — на пороге появилась фигура мамы. — В-все нормально, — замешкавшись, ответила я. — Хомура, ты чего такая вялая, устала? — поинтересовалась мама, по привычке прислонив ко лбу ладонь, дабы определить, нет ли у меня температуры. — Немного, отдохнуть бы, — вздохнула я. — Скажи честно, ты была на плотине? — эта женщина видела меня насквозь. — Я-я… — Хомура, ты же знаешь, что это опасно! Зачем ты туда полезла? — наехала она на меня. — Больше некому! — сразу же завелась я. — Вы бы все погибли, если бы я не вмешалась! — Дочь, ты же знаешь, что… — Я хочу спать, все разговоры завтра! — перебила я, устремившись в свою скромную комнатушку, стараясь не обращать внимания на происходящее вокруг. — Постой, давай поговорим! — останавливала меня мама. — Завтра! Я хочу спать! — напоследок прокричала я, с грохотом захлопнув дверь, за чем последовала тишина. Тяжело собраться с мыслями, когда родители уже сами обо всем догадались. Сегодня я еще могу спокойно поспать, но уже завтра моей жизни может грозить опасность, потому все вопросы нужно решить так, чтобы следующей ночью я уже была за пределами Трущоб — там, где меня есть кому защитить. — Доброй ночи, Хомура, — глухо проговорил голос мамы за дверью. — Доброй, — еще тише ответила я. Случайному свидетелю разговора может показаться, что мы с родителями часто конфликтуем по поводу и без, но это не так, ведь внутри этого дома царит поистине семейная атмосфера, где каждый любит друг друга и поддерживает в меру возможностей. Я знаю, что мама просто очень переживает за меня, как это было и в давние времена, но сейчас, вопреки неутихающему беспокойству, она все же дала мне возможность отдохнуть и собраться с мыслями, чтобы обсудить все завтра — за это я ее уважаю. Там на плотине я достигла своего предела, изнурив мышцы так, что сил на остаток дня не осталось, хоть сейчас все еще вечер, который не очень подходит для момента погружения в сон. Тем не менее, многое еще предстоит обдумать, потому я сегодня ложусь рано, чтобы завтра пойти на серьезный шаг — покинуть родной дом. *** Наутро отрываться от жесткой кровати оказалось не так сложно, как я предполагала. Ночь прошла без происшествий, начать день с переживаний можно было на пять минут позже, ведь это время уйдет на то, чтобы привести себя в порядок. Вынырнув из-под пододеяльника, я тихоходкой направилась к выходу из комнаты, попутно вспоминая все то, о чем вчера успела подумать. На кухне меня уже ждали родители, комнату заполнил запах тушеных овощей. — Доброе утро, Хомура, — улыбнулась мама, — давай скорее за стол. — С пробуждением, Аврора, — уже с утра решил меня взбесить папа. Я тихо села за стол в ожидании своей порции, думая о том, как бы все-таки лучше начать разговор о моем уходе из Трущоб. Судя по выражению лиц родителей, мое молчание всех настораживало, ведь сама я выглядела отличной от себя прежней, будто на душе лежит какой-то невообразимый груз — так оно и есть. — Мама, папа, я должна вам признаться, — начала я. — Да мы уже знаем про плотину, можешь не отнекиваться, — вклинился отец. — Просто давай в следующий раз не будем больше рисковать, хорошо? Ты большая молодец, дочь, но нельзя же в одиночку все решать — пусть кто-нибудь другой за тебя решает все проблемы. — Вы не понимаете… — Хомура, мы все понимаем, — заговорила мама, — если не ты, то никто больше Трущобы не защитит. Сотню раз уже это слышали, но какой смысл так себя изнурять? — Мама, послушай. — Это ты послушай маму, Аврора, — вмешался отец. — Никакая я тебе не Аврора, — возмутилась я, устав слушать это изо дня в день, — меня зовут Хомура, хватит уже так меня называть. — Это для мамы ты Хомура, а для меня — Аврора. Ты носишь прекрасную французскую фамилию Ришелье, к которой имя Хомура никак уж не клеится. — Никакая я не Аврора Ришелье, а Хомура Эверби! — Пубертатный возраст, — произнесла мама, переглянувшись с папой. — Вы вообще меня слушаете? — вздохнула я, уже устав от таких бессмысленных разговоров. — Хомура, послушай, мы просто хотим, чтобы ты была в безопасности и не лезла туда, где будет больно, потому что если… — Я покидаю Трущобы! — наконец решилась я, произнеся это так громко, что мой голос заглушил речь мамы. — Не неси пургу, доча, — рассмеялся отец. — Ты же шутишь, Хомура? — подхватила мама. — Я не шучу, у нас появился шанс на будущее! — продолжила я, все еще находясь в состоянии дискомфорта, понимая, что мое решение все равно никто не примет — его скорее засмеют. — Постой, откуда ты нахваталась этой чуши? — продолжала смеяться мама. — Да она от этих своих из трактира… — Помолчи, Норберт, я хочу послушать, — остановила она папу. Мне уже не нравилось то, как они на это реагируют, думая, что я шучу. Уйти тихо — значит, предать чувства родных, а я на такое не готова, но будь у меня возможность избежать таких разговоров — точно бы ей воспользовалась. — Ты серьезно, Хомура? — Да, мама, я ухожу, потому что моей жизни угрожает опасность, — пояснила я. — Какая еще опасность? Гвардия отстала от тебя еще четыре года назад, с чего бы вдруг опасаться чего-то? Плотину же вчера не гвардия взорвала — зачем им это? — Еще какая гвардия, — опровергла я ее выводы, — там был самый настоящий псих, который взорвал ее только ради того, чтобы выманить меня. — Ой, всякую херню собираешь, — отстранилась мама, — так и скажи, что мы с папой тебя напрягаем и тебе дома не сидится. — Да нет же! Послушайте! Я говорю правду! — Хомура, ну какая еще гвардия? — все еще недоверчиво вопросила мама. — Ты, вот, ересь какую-то придумываешь, лишь бы из дома скорее смотаться. — Да ну вас! — совсем отчаялась я. — Если вы хотите, чтобы я сдохла — пожалуйста, мечтайте, сколько влезет! Но я не собираюсь умирать, оставляя Трущобы без надежды! У нас наконец-то появился шанс на будущее, а вы сейчас специально затыкаете меня, не желая слушать дочь, возможно, в последние минуты жизни! Еще вчера я могла умереть на этой долбаной дамбе, если бы не «Спектр»! Сегодня я тоже могу умереть, но моим родителям все равно, они почему-то не хотят слушать собственную дочь в критическую минуту! — Не повышай голос! — сорвался папа. — Да почему же вы такие бесчувственные? — размякла я, чувствуя, что вот-вот заплачу. — Погоди, Норберт, она не врет! — наконец опомнилась мама. — Хомура, солнце, ну ты чего? — Чего-чего, больно мне от вашего поведения! — Радость моя, ты уже давно не плакала — что случилось? — спросила она, придвинувшись на стуле поближе. — Говорю же, гвардия снова на меня вышла и в этот раз они намерены убить меня любыми средствами, а я не хочу умирать! Если бы не «Спектр» вчера, я бы уже лишилась головы! Они предложили мне место в своем ордене, где я буду в безопасности, потому-то я и собираюсь уйти, даже если совсем не хочу — ради Трущоб, потому что я нужна этим людям живой! — Не будь такой наивной, Хомура, вдруг они тебя обманывают? — Не обманывают! — возразила я. — Дамбу не я заделала, а они! Впервые за много лет Трущобы спасла не я, а кто-то другой! — Хомура, нам с папой очень тяжело тебе поверить, давай ты просто… В этот момент разговор прервал громкий стук в дверь, оставив безнадежный разговор незаконченным. — Бегом в комнату, — приказала мама, — чую что-то неладное. — Х-хорошо, — согласилась я, после чего тут же подпрыгнула из-за стола и забежала в свою комнату, прикрыв дверь так, чтобы в ней осталась небольшая щель. Мама осторожно подошла к двери, выдохнула, готовясь имитировать свое обычное приподнятое настроение, после чего дверной замок щелкнул. Я лишь мельком могла заметить неизвестного, но яркое красное одеяние бросалось в глаза так, что его ни с чем нельзя было спутать. — Здравствуйте, — послышался незнакомый женский голос, — «Ангел Трущоб» проживает в этом доме? — Добрый день, а вы из гвардии? — поинтересовалась мама. — Нет, я не из гвардии. — Как же, уважаемая? Такую одежду носят только высокопоставленные служащие гвардии, — подметила мама, голос которой в этот момент был полон переживаний. — Мы сейчас говорим не обо мне, — отрезала гостья, — Хомура Эверби здесь? — Да, конечно, на заднем дворе уже как четыре года лежит в могиле, — соврала мама. — В могиле говорите? А это тогда что? — она развернула бумажку, держа ее в правой руке, которую я могла отчетливо разглядеть, потому что та попадала в поле зрения целиком. В этот момент мое сердце ушло в пятки — бумажка оказалась плакатом о розыске, на котором виднелся мой портрет, да не какой-то старый, где я совсем юная, а абсолютно свежий, с чертами лица, характерными для девушки подросткового возраста. — Хомуры дома нет, как же, — фыркнула она, — у вас бровь дергается, стол накрыт на троих, а в недавнем разговоре хорошо прослеживался высокий девичий голосок, не особо подходящий сожителю — где она? — О чем вы говорите, Хомуры здесь не… — Позвольте, — перебила незнакомка, оттолкнув маму в сторону, после чего настырно вошла внутрь дома. — Хомура, беги! — вдруг истошно закричала мама. Я была готова дать отпор вторженке прямо в доме, но сразу поняла, что та мне не по зубам, ведь эта светловолосая высокая девушка носила самый настоящий мундир высшего гвардейца, коих во дворце можно было по пальцам пересчитать. Времени на раздумья не было, я сразу же бросилась к окну, выпрыгнув из него наружу, приземлившись на острую Трущобную щебенку голыми стопами. От такого приземления я немного подкосилась, но звук с грохотом открывшееся двери отрезвил меня, заставив бежать, несмотря на боль. Следом за дверью разлетелось и стекло, откуда показалась фигура серьезно настроенной убийцы. — Стой! — приказала она, надеясь на то, что я просто сдамся. Так началась самая настоящая погоня, в которой я бы с треском проиграла из-за своих худых и коротких ног, но я знала эти улицы намного лучше, чем какой-то чужак, потому умело скрывалась в переулках, однако эта женщина даже не думала отставать. Вдруг я вспомнила то переговорное устройство, которое досталось мне из рук Мисато, тогда я решила было прибегнуть к запросу помощи от «Спектра», но неожиданно для себя осознала, что оставила его в своей комнате. — Надеяться на них тщетно — мне нужна вода, — с такой мыслью я изменила свой курс, отказавшись от безлюдных переулков в угоду людным улицам. Выбежав на грязную дорогу, где была большая толпа народа, я сразу же принялась рыскать глазами в поисках воды, но к моей неудаче вокруг было все, что угодно, но не вода. — Да постой ты, сука, я хочу поговорить! — вновь послышался ее голос, не внушающий ни капли доверия. На мою удачу люди заметили преследователя, гнавшегося за всеми любимой девочкой, которую знает и уважает каждый в Трущобах, потому те стали кидаться на нее, подставляя подножки и врезаясь, всеми силами стараясь выиграть для меня время, но она все никак не поддавалась, откидывая их в стороны и продолжая преследовать меня. Наконец по дороге встретилась закрытая бутылка воды, которую я сразу же схватила и свернула вместе с ней в переулок, обнаружив для себя шанс скрыться от преследователя. Завернув за угол, я сразу же принялась бегать глазами по открытым окнам, пока одно такое не попалось — бинго. На ходу открыв крышку бутылки, я тотчас вынула из нее все содержимое, которого было немного, но вполне достаточно для того, чтобы оттолкнуться. Собрав перед собой небольшие платформы, я молниеносно запрыгнула на них, отправив себя в полет, по результатам которого мне удалось зацепиться за скат окна, в которое я закинула себя, используя всю ту же воду. — Спасена, — подумала я, усевшись прямо под окном в коридоре привычного низкосортного мотеля, еле сдерживая неистовую отдышку. Снаружи послышались характерные для бега звуки, которые постепенно перешли на умеренный шаг, будто она что-то заподозрила. Не знаю почему, но мой инстинкт самосохранения подсказывал прятаться не под окном, а у потолка, потому я медленно и тихо подняла себя повыше, закрепившись именно там, а исходящие с улицы звуки говорили о том, что гвардейская шалава оказалась достаточно умной для того, чтобы понять невозможность такого сценария, при котором маленькая девочка добежала бы до конца длинного переулка за такой короткий промежуток времени — это мой косяк. — Хомура, ты же здесь, да? — вдруг заговорила она, на что я никак не ответила, стараясь всеми силами стереть следы своего присутствия. — Выходи, мне всего лишь нужно с тобой поговорить, правда — дело в «Спектре», — пояснила она. Честно говоря, «Спектру» я верю куда больше. Если так подумать, раз уж она о них заговорила, значит их лица теперь тоже на плакатах — надо было сразу прикончить Калипсо. — Здесь! — вдруг раздался резкий возглас, напугавший меня. Прямо подо мной показалась голова — она догадалась о возможном сценарии побега, заглянув в окно, но немного прогадала, смотря вниз, а не наверх, но меня напрягала размытость ее способности, которая каким-то образом поддерживала незнакомку в воздухе на высоте третьего этажа. В этот момент я могла бы спокойно проткнуть ей голову, но что-то останавливало: вдруг она не врет и пришла просто поговорить, а может, эта девушка как-то парирует атаку, и я окажусь в тупике? — Мимо, — недовольно цокнула она, после чего вылезла из окна и вернулась в переулок, а затем спокойно куда-то зашагала. Я хотела было выглянуть, но оказалась настолько напуганной, что не смогла, тогда-то шаги прекратились, а затем вновь начались от начальной точки под окном, будто бы два разных человека шли в одну сторону по очереди. Свесив из окна водяную нить, начало которой примыкало к глазу, а конец болтался снаружи, я взглянула на обстановку, не заметив следов постороннего присутствия. Удлинив нить насколько это возможно, я так же заглянула в другие окна, на крышу, а также просмотрела окружение на выходе из переулка, где и заметила девушку, недовольно плетущуюся по широкой дороге. Не знаю, что в этот момент мной двигало, но я выпрыгнула из окна, смягчив падение при помощи воды, после чего бросилась к выходу из переулка в поисках первого попавшегося человека, пока не наткнулась на паренька моего возраста. — Хей, слушай! — отдернула я его. — Видишь женщину в красном? Иди за ней и передай, что «Ангел Трущоб» будет ждать на плотине в полночь! — Это ты «Ангел Трущоб»? — изумился он. — Потом автограф дам — действуй! — Принято, командир! — воскликнул юноша, бросившись следом за женщиной из гвардии. Возможно, этот поступок был опрометчивым, но мне не давал покоя тот факт, что она и вправду могла быть не из гвардии, однако преподнесла это совсем неправильно, став врагом в моих глазах. Мои шансы умереть в этот день заметно выросли в сравнении со вчерашним — опасность грозит даже в собственном доме, куда я вернуться не могу, даже если там лежит переговорное устройство. Что ж, остается только дождаться эту девушку на плотине, где мы все и решим: либо умру я, либо умрет она. *** С момента погони прошло уже довольно много времени, на улице было уже совсем темно — близилось к полуночи. Все это время я пряталась в компании таких людей, к которым не ходит никто и о которых никто не говорит, а сейчас уже около часа сижу здесь — на плотине. Это место было выбрано неслучайно, поэтому я сейчас так спокойна. Ох, вот и она — девушка в красном мундире тихо шагала по поверхности плотины, с каждой секундой подходя все ближе ко мне — пора бы поговорить. Я поднялась из сидячего положения и замерла в ожидающей позе, будучи готовой к чему угодно, но, вопреки опасениям, она лишь тихо подошла на расстояние для диалога. — Мелкий не соврал, — усмехнулась она. — Давай не будем тянуть резину, говори кто ты и что тебе от меня надо, — настояла я. — Разумно, меня зовут Нао, я пришла сюда только потому, что увидела тебя в числе разыскиваемых среди членов «Спектра». — Так ты все-таки из гвардии… — Я не говорила, что из гвардии, — цокнула она, нахмурив брови. — Скажи мне где они, и я оставлю тебя в покое. — А что, если не скажу? — рискнула я дерзнуть, желая понаблюдать за ее реакцией. — Выбью из тебя силой, сломаю руки и ноги если придется, — пригрозила она. — Попробуй, тупая сука, — эта провокация должна была подтолкнуть ее на использование способности, чтобы я смогла сложить хоть какое-то впечатление о силе противника. Все произошло именно так, как я предполагала — девушка по имени Нао в этот же момент резким движением вытянула руку вперед, мгновенно подняв меня в воздух так, будто схватила какой-то другой огромной и незримой рукой, при этом ее пальцы характерно светились цветом ее голубых глаз, не говоря уже о том, что я вся целиком светилась как радиоактивный гриб. — Ты не хочешь решать вопрос без насилия? — вопросила Нао. — Что тебе надо от «Спектра»? — Мне нужна их сила и влияние, — пояснила она. — А у них ты разрешение спросила? — Я бы спросила, да только одна мелкая швабра языком не шевелит! — Я тебе не мелкая, мне пятнадцать! — прокричала я, устремив сразу два потока воды в сторону Нао, которые она постаралась заблокировать, но, что меня поразило — не смогла, оказавшись в секунду до ниточки промокшей. Я сразу же смекнула, что Нао попросту не способна удержать жидкости, но при этом с твердыми телами справляется на «ура» — у меня все в точности, да наоборот. Ключом к победе в прямом столкновении было отделение меня от оппонента стеной воды, чтобы та не смогла применить на мне свою способность. — Попалась! — радостно крикнула я, поместив себя в пузырь, полностью закрывающий все тело. — Ты меня послушаешь или нет? — возмущенно прокричала Нао, после чего постаралась пробиться сквозь пузырь, но попытки оказались тщетными. В ответ я лишь перешла в нападение, поочередно запуская в нее водяные снаряды, от которых Нао неплохо уворачивалась, но теперь — игры кончились, ибо меня не просто так зовут «Ангелом Трущоб»! Сконцентрировавшись, я собрала вокруг себя побольше воды, после чего запустила два непрерывных потока в сторону Нао, имитируя предыдущие атаки. После того, как она увернулась, я сразу же прервала атаку и захватила жертву в большую водяную сферу, лишив доступа к кислороду. С этого момента все уже было кончено — я зря испугалась, не предполагая, какой же никчемной на самом деле окажется ее сила. Если бы с самого начала мне были известны ее слабости, раскрывшиеся в первые секунды столкновения — не пришлось бы убегать. Если бы Нао смогла докопаться до сути моей способности, ей бы все равно это не помогло. Тем временем Нао в ускоренном темпе теряла воздух, все сильнее брыкаясь в объятиях водяной ловушки, пока я не заприметила на ее лице просьбу остановиться. Что ж, думаю, будучи бессильной, ты все мне изложишь так, как это есть на самом деле. Освободив кролика из сферы, я по-настоящему почувствовала свое превосходство, не говоря уже о преимуществе, которое было у меня с самого начала: дамба с огромным количеством воды и высокая ночная влажность воздуха. — Ну ты и садистка, — пробурчала она, откашливаясь после пережитого, будучи с ног до головы промокшей. — Готова рассказывать правду? — грозно произнесла я. — Признаю, Хомура, ты победила, но, справедливости ради, я с самого начала говорила только правду, а ты, тупая мымра, не удосужилась просто послушать! — возмутилась Нао. — И что же я должна была услышать? — Я повторю, а ты постарайся внять хоть одно слово, окей? — Я слушаю. — Начнем с того, что я не из гвардии — заруби это себе на носу, чем хочешь, но просто, сука, запомни это. — Тогда почему ты в мундире высшей гвардии? — недоверчиво поинтересовалась я. — Украла, очевидно, — пояснила она. — Откуда? Кто бы пустил тебя во дворец, где ты бы добралась до этой формы, чтобы благополучно ее вынести на себе из Парадного района? Не думаешь, что мне сложно в это поверить? — Хомура, — обратилась она ко мне, смягчив свой тон настолько, что он уже казался совсем непривычным. — Послушай меня, пожалуйста, и постарайся поверить во все вышесказанное, потому что мне незачем тебе врать — ты мне нужна для того, чтобы я могла связаться со «Спектром». Мне больше не у кого просить помощи. — Я тебя слушаю, Нао, — все еще недоверчивым тоном произнесла я. — Что ж, — она сделала глубокий вдох и выдох, после чего продолжила, — вернемся к началу, меня зовут Нао Изуми, когда-то я жила во дворце и была старшей дочерью действующего короля Гармонии Котая I, пока тот не выгнал меня из дворца из-за одной маленькой оплошности. Парадный район я покинула с одной лишь вещью — этим долбанным мундиром. Он выбросил меня на улицу без гроша, вынудив выживать в нищете и годами вынашивать план мести, для реализации которого мне нужен «Спектр». — Звучит искренне, но ты упускаешь из виду одну деталь — у короля всего одна дочь, — опровергла я ее слова. — Вас «молодых» приучили думать, что это так, — вздохнула она. — Черт с тобой, можешь не верить — мне все равно, но я прошу тебя, выведи меня на «Спектр», у меня для них есть очень ценная информация, которой владею только я, как принцесса и законная наследница престола. — Хочешь сказать, это все — правда? У короля в самом деле все это время была еще одна дочь в изгнании? — Чистая, — подтвердила она. — Для закрепления могу сказать, что я узнала об этом ордене по телевизору, после чего всеми способами старалась нарыть информацию, но все было тщетно, пока сегодня утром в стенах города не появились плакаты о розыске. Первым числился потенциальный глава «Спектра» Тайкон, личность которого до сих пор неизвестна. Следом за ним шла беловолосая красноглазая девушка, личность которой также не установлена. А вот рядом с ними виднелись уже конкретные индивиды: Мисато Хагашида — известный самозанятый инженер, а по соседству ранее считавшаяся мертвой Хомура Эверби, более известная под псевдонимом «Ангел Трущоб». Из вас двоих я выбрала тебя, Хомура. — Что же, получается, ты пришла сюда только для того, чтобы найти меня, предположив, что я состою в «Спектре»? — оторопела я. — А разве нет? — Не совсем, Нао, — замялась я. — Они предложили мне место сотрудника, но я еще не дала своего согласия на вступление в орден. — А ты вообще готова в него вступить? — как-то многозначно посмотрела она на меня. — Для начала скажи мне, подруга, ради чего ты живешь? Я, например, ради блага Трущоб — а у тебя есть мечта? — Есть — захерачить отморозка на троне, — ни капли не стесняясь и ничего не боясь, прорычала Нао. — Стало быть, наши цели совпадают, — улыбнулась я. — Давай вместе вступим в «Спектр» и когда-нибудь навестим этого мракобеса! — Хомура… — Ты со мной или как? — задала я контрольный вопрос. — Твою мать, я в деле! — согласилась Нао, расплывшись в искренней счастливой улыбке.Глава 33: Дилемма принятия
С раннего детства я очень любила просто жить и впитывать аромат детства, исходящий из каждого укромного уголка нашего бескрайнего мира, все казалось таким интересным и неизведанным, кругом таились тайны, изведать которые было смыслом моей жизни, пока весь детский энтузиазм не утонул в проблемах взрослой жизни. — Что-то не так, Лия? — непонимающе посмотрела на меня Итачи, будто увидела на лице какое-то угрюмое выражение. — Нет-нет, все нормально, продолжайте, — замешкалась я, осознав, что немного мешаю процессу обучения. — Тетя Итачи, а это что такое? — заинтересованно проговорила Войд. — Это капибара, ее еще называют водосвинкой — самый большой грызун на нашей планете. — Оно из класса пресмыкающиеся? — уточнила Войд, надеясь на то, что окажется права. — Нет, капибара не пресмыкающиеся, она относится к классу млекопитающих, потому что вскармливает свое потомство молоком — прямо как мы, люди, — пояснила Итачи. — Значит, я тоже млекопитающее? — Ну, не совсем, — замялась Итачи, не зная, что ей на это можно ответить. — Мы сами не знаем, к какому классу ты относишься, Войд. За этим было забавно наблюдать, ведь в глазах у Войд горит именно тот детский энтузиазм, которого мне так не хватает. Она жаждет учиться, и, как говорит ее незаменимый мастер Итачи: «учится с ужасающей скоростью». С тех самых пор, как это существо привел к нам в дом Ашидо, она многое освоила: базу английского языка, на котором сейчас вполне свободно разговаривает, не считая небольших проблем с временами и употреблением предлогов; математику уровня пятого класса, а также основы этикета и общепринятые моральные принципы, благодаря чему наконец-то вписалась в компанию окружающих ее людей. — Что, к тебе снова взывает Хорнет? — вдруг обратилась ко мне Итачи. — Да, дела ждут, я, наверное, пойду, — улыбнулась я, стараясь не выдать своего недовольства. — Зайдешь к нам после миссии? Войд очень нравится с тобой заниматься, я даже немного завидую. — Конечно, мне тоже нравится убивать с вами время, но сейчас нужно работать — когда уж получится, — развела я руки в стороны, постепенно удаляясь от этих пташек в сторону выхода. — Удачи вам там! — вдогонку прокричала Итачи. — Удачи! — подхватила за ней Войд, голос которой едва просочился через уже прикрытую дверь. Какой бы привычной не была повседневная суета и как бы хорошо ты к ней не была приспособлена — сюрпризы будут всегда. Только я успела прижиться и разобраться с расписанием на день, как вдруг вернулся босс с его сворой идиоток, заявив о том, что они теперь «излишне популярны», в связи с чем мы вынуждены немедленно привести план по поимке Стивена Колдена в исполнение, начиная с его дружка Сальвадора. За долгие годы у меня накипело достаточно для того, чтобы удушить ублюдка собственными руками, ради чего я готова идти хоть в адское пекло, но, вот, к старику в гости совсем не хочется. — Амелия на месте, — заявила я, едва шагнув на порог кабинета Ашидо. — Как раз вовремя, мы уже собираемся, — заговорил он. — Тебе стоит послушать план операции, — вдруг вмешалась Хорнет. — И что за план такой, что ты вдруг решила не идти? — осуждающе проговорила я. — Мне там нечего делать, к тому же не я решала, кого стоит брать, а кого нет, — пояснила она. — Ашидо строго распорядился допускать к миссии только характерных особ, которым есть, что спросить у Сальвадора. Желающих оказалось не особо много — только Ринна и Лаффи, но вторую брать мы не будем, ибо характер у этой девушки нулевой. Если ты сама готова — милости просим. — Спросить, говоришь? — задумалась я, осознавая, что у меня в самом деле есть один такой вопрос, безответность которого и по сей день удручает. — Если верить словам Илии, которому я целиком и полностью доверяю, — вклинился Ашидо, — Сальвадор может ответить на любой интересующий тебя вопрос, если ты пройдешь его испытание, суть которого мне неизвестна, а сам Илия ее напрочь позабыл. Именно поэтому у тебя все еще есть возможность отказаться, если факт неизвестности сильно пугает. — Я пойду, — уверено заявила я, все еще сомневаясь где-то в глубине разума, но, как говорится, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. — Отлично, в таком случае объявляю сбор на этом же месте через десять минут, постарайтесь подготовиться за отведенное время и, пожалуйста, не мелькайте перед глазами у Лаффи — она не должна знать о том, что миссия уже началась. — Принято! — в один голос прокричали мы с Ринной. — Хорошо, по коням. Судя по всему, нам с Ринной не нужно было время на подготовку, а вот Ашидо куда-то вышел. Несколько минут спустя на пороге кабинета появились новые лица — Войд и Наталья, которых он привел с собой, судя по всему, для того, чтобы быстро добраться до точки назначения, подобрав при этом оптимальное место высадки. — Короче, лучше всего высадиться тут, — Наталья ткнула пальцем в специальный планшет, купленный Мисато для упрощения работы Войд, указав на то самое место, которое я никак бы не увидела со своей перспективы. — На этой крыше вас никто не увидит, хоть она и выходит на главный перекресток Академического района — это слепая зона гвардейских патрулей, но внизу вам лучше быть поаккуратнее. Сам Сальвадор предположительно находится здесь — это помещение не имеет вывесок и в него практически никогда никто не заходит. — Понятно, — подтвердил Ашидо, — Войд, справишься? — Нужно на крышу здесь? — уточнила она. — Да, именно здесь, — подтвердил он. — Заходите, — промямлила Войд, открыв в центре кабинета портал, из которого в коем-то веке не подул ветер. Десять минут оказались формальностью, ведь Войд все равно нас поторопила, из-за чего мы были вынуждены шагнуть по ту сторону черной пелены, не успев даже собраться с мыслями. *** Уже через мгновение вся наша команда оказалась на заветной крыше, после чего Ашидо сразу же подошел к краю для того, чтобы осмотреться, при этом подозвал нас поближе. — Вон, видите? — он указал на коричневую дверь на противоположной стороне улицы, которая на фоне всего остального выглядела совсем уж незаметной. — Спустимся вниз и спокойно перейдем дорогу — я сниму маску, чтобы не притягивать к себе любопытные взгляды. — Ага, хорошо запрятался, — выдавила из себя нелепый смешок Ринна. — А как мы спустимся вниз? — вопросила я, даже не рассматривая варианта с тяжелым приземлением. — Спрыгнем, очевидно, — послышался до боли неуместный голос позади. — Сука, — полушепотом рыкнул Ашидо, после чего развернулся для проведения воспитательной беседы. — Лаффи, какого черта ты тут забыла? — Пошла с вами на миссию, — пояснила она, явно не понимая того, как сильно она сейчас нас подставляет. — Операция сорвана, дамы, Лаффи все испортила, — в том же недовольном тоне сказал Ашидо. — Ничего я вам не испортила, не надо на меня кричать! — Босс, пусть идет с нами, — вмешалась Ринна, стараясь утихомирить этих двоих. — Ага, чтобы старик ее в краску перетер? Ну уж нет, я не готов вот так просто потерять человека. — Почему ты во мне сомневаешься, Аши? — расстроилась Лаффи. — Возьми меня с собой, обещаю, я выложусь на полную и не стану тянуть вас вниз! — Черт с тобой, делай, что хочешь — мне тебя не переубедить, — сдался Ашидо, устремившись на другую сторону крыши, которая выходит в переулок. — Ура! Я снова на операции! — радостно голосила Лаффи. — Заткнись! — одернула ее Ринна. — Будешь так орать и нас заметят! — Ой, простите. Именно такой цирк в рядах нашего ордена больше всего меня напрягает — все новопришедшие слишком легкомысленны и безответственны, они совсем не похожи на нашего лидера, которым я в некой мере восхищаюсь, не похожи на Хорнет, которая вечно спокойна как удав, а в голове хранит тонну мыслей о тех делах, которые только она может решить. — Будем прыгать, — скомандовал Ашидо. — Мы с Лаффи спустимся сами, а тебе, Ринна, придется спускаться с грузом. — Не проблема! — подтвердила Ринна, тотчас подхватив меня на руки так, что от неожиданности я даже немного вскрикнула, после чего, судя по всему, покраснела как помидор. В этот момент Ашидо зацепился своим «крюком» за край и начал скользить вниз, пока Лаффи уже довольно ждала его на поверхности. — Ну, закрой глазки, — подтрунивала надо мной Ринна. — Прыгай уже, дура, или я… Не успела я договорить, как на огромной скорости полетела вниз, в страхе растекшись в объятиях крепких рук Ринны. Приземление выдалось довольно громким — она, не смягчая падения, с огромной силой впечаталась стопами в асфальт, от чего тот потрескался и немного провалился. К сожалению, человеческое тело обделено гидравликой, потому от такого спуска меня тряхнуло так, что я на секунду почувствовала, как душа покидает тело. — Все в порядке? — с улыбкой спросила Ринна. — Ты спрашиваешь это у трупа, — прокряхтела я. — Ой, ну загнула! Вставай на ноги и вперед, — произнесла она, опустив меня на землю и шлепнув по ягодицам, что, конечно же, немного не к месту. — Хватит дурака валять — мы на задании, — грозно проговорил Ашидо. Мне очень хотелось сказать что-нибудь грубое Ринне за нарушение личных границ, но босс был прав — мы на задании, потому места разногласиям в команде нет и быть не должно. Пока я приходила в себя, он снял маску и капюшон — как ни странно, она теперь была против него. Следующим шагом было простое пересечение улицы, с чем мы справились блестяще, оказавшись перед заветной дверью, но входить никто почему-то не спешил, а Ашидо и Лаффи как-то резко перекосило, будто их током ударило. — Стоять, что-то тут не так, — вдруг остановил он нас, после чего тут же схватился за переговорное устройство. — Илия, на связь. — Слушаю, — послышался голос Илии из «говорилки». — Ты не говорил мне, что Сальвадор устраивает для шепотов вечеринки — тут их несколько десятков и все заметно сильнее меня. Что за херня, Илия? — Не парься, я в свой последний визит почувствовал тоже самое — внутри только Сальвадор, — обнадежил нас мастер Кишин. — Тогда откуда там так много следов энтропиума? — в легком ошеломлении возмущался Ашидо. — Повторяю, внутри только Сальвадор, один из следов точно принадлежит ему. Как только войдешь — узнаешь, что за следы энтропиума так тебя беспокоят. Конец связи. — Да что же за день такой, — пробормотал Ашидо, поняв, что Илия просто оборвал связь. — Думаешь, пора сворачивать операцию? — вмешалась я. — Нет, другого шанса может и не быть — идем. Тяжелая и дряхлая деревянная дверь предательски заскрипела, наша шаткая и не очень сплоченная команда оказалась внутри странного и убитого помещения: кругом лишь обсыпавшаяся штукатурка, многолетняя пыль, паутины и гнилые доски, готовые в любой момент развалиться. Та комната, в которой мы сейчас находимся очень напоминает своим видом притвор православного храма, отделяющий нас от среднего зала. Честно говоря, тяжело поверить в то, что в каком-то простом административном здании когда-то располагался действующий храм, ведь их всегда строили отдельно, выделяя при этом большой участок земли именно для того, чтобы создать условия для ведения службы. — Что бы ни было за этой дверью — будьте готовы столкнуться с большими сложностями, — разрушил тишину Ашидо. — Шанс развернуться и уйти все еще есть, и это по большей степени относится к тебе, Лаффи. — Никуда я не уйду! — возмутилась она, приняв позу недовольного ребенка, притопнув ногой для большей эмоциональной окраски. — Лаффи, я просто хочу, чтобы ты вернулась домой живой, понимаешь? — Вот и вернусь живой,хватит разговаривать со мной как с ребенком. — Не говори потом, что я тебя не предупреждал, — вновь смирился Ашидо. — Ринна, Лия, готовы? — Так точно, босс! — подтвердила Ринна. — А ты, Лия? — переспросил он, заметив, что я замялась. — Немного нервничаю, — пояснила я. — Ты можешь уйти. — Нет, — резко и громогласно ответила я, — все нормально, не думайте обо мне — я со всем справлюсь. — Хороший настрой. Что ж, открываю, — сказал Ашидо, после чего всем своим весом навалился на большую дверь, которая с тем же противным скрипом отворилась. Войдя внутрь, мы оказались в среднем зале храма, внутри которого не было ничего кроме скамеек с раскиданными на них художественными принадлежностями и мольберта в самом центре комнаты. Нужного нам человека среди бесконечного бардака не было, операция не задалась с самого начала, но, что меня все же немного напрягает — о каких следах энтропиума переговаривались Илия и Ашидо? — Слушай, босс, здесь никого нет, — заговорила я, обратившись к стоящему передо мной Ашидо. — Я знаю. — Что еще за «я знаю»? — Ты здесь одна, Амелия. — Ага, конечно, а еще ты, Ринна и Лаффи, — произнесла я, обернувшись в сторону девочек, которые еще секунду назад стояли позади нас, но сейчас их там уже не было. — А-ашидо? Когда же мой взгляд вернулся к фигуре Ашидо, его тоже уже не было на своем прежнем месте — они все будто исчезли, растворились прямо в воздухе, оставив меня один на один с неизвестным врагом. — А-ашидо? Ринна? Л-лаффи? Где вы? — не на шутку испугалась я, от чего глаза начали бегать по всей комнате, стараясь зацепиться хоть за что-то. — «Мир, каким он и должен быть» — так называется моя картина, — послышался голос из пустоты, доносящийся одинаково со всех сторон. — Кто ты? — прокричала я. — А разве вы пришли не ко мне, малышка Амелия? — подтрунивал неизвестный. — Это же я — старик по имени Сальвадор. Я с нетерпением ждал вас, дети мои. — Где они, чертова развалюха? — Спят сладким и дивным сном, как и ты, — пояснил Сальвадор. — Но, знаешь, порой даже самые сладкие сны оборачиваются сущим кошмаром, смысл которых бывает тяжело уместить в маленькой человеческой голове. Раз уж ты нашла в себе смелость не отступиться — придется заглянуть глубоко внутрь собственного сосуда. — Пройти испытание, да? — уточнила я, хотя и без того прекрасно знала о том, что могу оказаться в такой ситуации. — Ты полностью права в своих предположениях, Амелия. Это испытание будет достаточно тяжелым для тебя, но не переживай, ведь вне зависимости от результата итог испытания изменит твою жизнь, сделав ее лучше. — А что будет, если я провалюсь? — Фокусник никогда не раскрывает секретов своих трюков — так ведь будет совсем неинтересно, а? — Ты ведь ответишь на любой мой вопрос, если я пройду испытание? — Конечно, дитя, я всегда отвечаю на заданные вопросы, какими бы сложными они ни были, не считая, конечно, тех, что о сути человеческого бытия. Довольно разговоров, тебя уже ждут, не потеряй себя в лабиринте утопленных чувств, — напоследок произнес Сальвадор, голос которого растворился сразу же после этой фразы, а вокруг меня все потемнело. Не знаю, что происходит и через что предстоит пройти, но в данный момент перед глазами лишь кромешная темнота, в которой совсем ничего не видно. Какое-то время я наощупь двигалась в никуда после того, как идея с освещением пути собственным огнем с треском провалилась. — Лия, — послышался до боли знакомый голос, окликнувший меня откуда-то из темноты. Я прекрасно знала того человека, которого только что услышала, потому прямо сейчас совсем не верю в происходящее — мертвые ведь не могут вернуться к жизни. Постепенно черная завеса растворялась, обретая форму и краски, пока я не оказалась в родной и близкой к сердцу собственной квартире, где когда-то жила, пока в моей жизни не произошел переломный момент. — Лия, — повторил голос, исходящий из детской комнаты. Я осторожно шагнула по скрипящему дряхлому полу навстречу источнику, оказавшись перед дверью в свою комнату. Слегка толкнув приоткрытую преграду, я осторожно заглянула внутрь, лицезрев перед собой знакомые плюшевые игрушки, вечно незаправленные кровати, рисунки на стенах и тонну фантиков от конфет, вываливающихся из-за стола, но никакого намека на живое присутствие внутри не было — откуда же исходит этот голос? — Лия, — вновь послышался он уже в непосредственной близости, после чего я отчетливо почувствовала на своих плечах длинные мужские пальцы, принадлежавшие человеку за моей спиной. От испуга я отшатнулась и ввалилась в комнату, издав при этом громкий ошарашенный звук, ведь такого способа заявить о себе ни один человек не мог предугадать. — Л-лео? — наконец заговорила я, увидев своего любимого младшего брата, стоящего прямо в дверном проеме. — Здравствуй, сестренка, — улыбался он. — Нет-нет, быть не может, — в невероятном отрицании мямлила я, будучи не в силах смириться с тем, что сейчас вижу перед собой. — Что такое? Ты покраснела, ха-ха, — посмеялся он, напомнив мне об одной из моих черт, которая с детства не нравилась — краснеть в любой неловкий или эмоциональный момент. — Т-ты мертв, Лео, не прикидывайся живым — я все равно не поверю. — Конечно, Лия, все нормально, я в самом деле мертв, как и мама — все благодаря тебе. — О чем ты говоришь, брат? — Лия, солнце, помнишь, как мы вместе кормили дворовых котят? А как мы пытались выловить рыбу из колодца? Как мы играли, представляя, что ты — моя мама, а я — твой сын? Помнишь все эти прекрасные мгновения, которые давно минули? — Помню, Лео — все помню до мельчайших подробностей. Я и ты всегда были близки, нам не нужны были друзья, потому что кровные узы скрепляли брата и сестру куда сильнее. — И что же разрушило нашу любовь? — с долей издевки проговорил он. — Школа, — ответила я, стараясь верить в то, о чем говорю. — Лия, моя дорогая сестра, ты ведь врешь сама себе, не так ли? — Я не вру. — Позволь напомнить, что ты пошла в школу тогда, когда я только-только появился на свет. Ты хочешь обмануть меня, говоря, что самый лучший период моей жизни оборвался на том моменте, когда мама пристроила меня совсем в другую школу — это ведь твоя вина. — О чем ты говоришь, Лео? — Амелия, ты ведь могла ходить ко мне в гости, пока я жил у нашей тети, ты могла поддерживать со своим младшим братом связь, которую мы так старательно строили те долгие семь лет, но ты выбрала другой путь — почему? Почему ты променяла нас с мамой на чужака, которому было плевать на тебя? — Я вас никогда бы ни на кого не променяла! Зачем ты меня очерняешь? — вдруг завелась я, в глубине души чувствуя, что Лео во всем прав. — Вспомни тот трудный год, когда мама еще была беременна, ты тогда работала в ее магазине, не покладая рук, зарабатывая деньги вместо нее, чтобы мама смогла выносить меня и родить в срок здорового доношенного ребенка. Что же с тобой случилось? Куда делось то детское рвение, способное свернуть горы ради семьи? — Лео, я… — Заткнись! — вдруг закричал Леонхардт настолько громко, что мне на секунду стало действительно страшно. — Наша мать была больна, она перенесла лучевую болезнь и на всю жизнь осталась инвалидом, а ты, тупая шалава, променяла собственную семью на мужика, который с самого начала только и хотел, что воткнуть тебе нож в спину! — Лео, зачем ты на меня кричишь? — едва не плача, промямлила я. — Потому что наша мама заботилась о тебе, имея даже вторую степень лучевой болезни, а ты этого не ценила. Чем старше ты становилась, тем больше разум затмевался, а в тот момент, когда я пошел в школу и покинул родной дом, ты решила, что можешь жить свободной жизнью одна и бросила мать умирать! — Это не так! Я не знала, что мама может умереть, честно! — Можешь передо мной не оправдываться, Лия, я все равно никогда тебя не прощу. Душу греет лишь тот факт, что ты получила заслуженное наказание за свои грехи, потому теперь всегда будешь одинока, не смотря на все свои никчемные усилия! — Какого черта, Лео? Я думала ты любишь меня! — уже находясь на грани истерики прокричала я. — Я? Люблю тебя? Да я проклинаю тот день, когда впервые увидел твое лицо, которое мерещится мне до сих пор, даже когда мое мертвое тело неподвижно гниет в гробу! — Л-лео… — Ты за все заплатила, сука — напомнить тебе, как это было? — Н-нет, пожалуйста, не надо! — Вот! Полюбуйся! — он вынул откуда-то из-за спины несколько плотных бумажек, которые кинул мне прямо в лицо. — Ты же прекрасно помнишь эти фото, да, маленькая шлюха? Я посмотрела на пол, куда только что упали эти бумажки, обомлев от увиденного как в первый раз — это были мои обнаженные фото, которые когда-то разрушили всю мою жизнь. Именно из-за них я утратила всю репутацию в школе, именно из-за них все парни начали меня сторониться, а учителя косо смотрели вдогонку и отводили взгляд при прямом столкновении. С того самого дня и началась эта черная полоса жизни, похожая на проклятие, которое будет преследовать меня до самого гроба, изо дня в день напоминая о себе. — Амелия Акина, ты тогда училась в средних классах — помнишь? Втюрилась в какого-то ублюдка, который вскружил тебе голову своими лестными словами о бесконечной любви и жизни на берегу Гавайев! Сбежала из собственного дома, бросив маму умирать, не сказав мне ни слова, из-за чего мне пришлось жить в неведении о том, что ей осталось всего ничего! Что ты рассчитывала получить? Деньги, мужчину, секс, будущее? Это все был обман, Лия, а ты получила то, что заслужила — ничего. Он просто одурманил тебя, сделал какие-то жалкие несколько фотографий, из-за которых теперь ни один парень не взглянет в твою сторону, зная, какая ты на самом деле шалава! Это проклятие будет преследовать тебя до конца жизни, никто больше тебя не полюбит, никто не даст счастья, никто не поможет в трудную минуту — и в своих ошибках виновата только ты сама. Ты виновна в смерти мамы, виновна в смерти брата, виновна в своей разрушенной репутации, виновна в крахе бизнеса Акина, виновна в собственной похоти! Что ты можешь сказать в свое оправдание, сестра? — Что я могу сказать? — отчужденно пробурчала я. — Мне есть, что сказать, а начну я с того, что пошел-ка ты в задницу, Леонхардт Акина! — Как ты смеешь? — возмутился Лео. — Закрой рот и слушай! — отрезала я. — Да, я в самом деле целиком и полностью виновата во всем вышеперечисленном, но, вспомнив слова Ашидо и послушав твою фальшь — я все поняла. Пусть он и не знал о сути испытания, в голове крепко накрепко засел пункт о характерности испытуемого, а я все гадала, зачем же нужны такие требования для операции. Теперь я все поняла, ты — всего лишь инструмент Сальвадора, который должен вывести меня на чувства и заставить признать каждое слово — но знаешь что? Ты врешь, специально врешь мне для того, чтобы сбить с толку — я это поняла на том моменте, когда ты заговорил о фотографиях. Мой любимый брат никогда бы не произнес всех тех гадостей, которые я услышала, он бы взял свои яйца в кулак и задал бы трепку гаду, посмевшему осквернить его кровную сестру! Глядя в глаза самозванцу, я прекрасно понимала, что иду по верному пути, ведь тот молчал, внимая каждое мое слово, будто я в самом деле почти подобралась к сути испытания — дело за малым. — Знаешь, Лео, каким бы противным и мерзким ты не был, я всегда видела в тебе только светлую сторону, всегда любила и никогда ни на секунду не забывала о наших узах. Ты прав в том, что я ради своей личной жизни бросила маму, что из-за моей наивности вся жизнь пошла под откос, что магазин мамы обанкротился только из-за меня, но все эти жизненные моменты вовсе не ставят крест на моем будущем. Только сейчас я по-настоящему поняла, что все, в чем ты меня обвинял — это ложь, которая была бы правдой только в том случае, если бы эти слова исходили из моих собственных уст. Это я всегда винила себя в этом, только я видела в себе девушку, которую никто не способен принять и полюбить, в то время как все вокруг твердили обратное, включая тебя. Только лишь я одна виновата в том, что так одинока, но благодаря тебе… нет, благодаря Сальвадору, который заставил меня столкнуться с самой собой лицом к лицу, благодаря Ашидо, который дал мне стимул жить ради мести, благодаря Хорнет, которая делила со мной все невзгоды, будучи самым близким для меня человеком — благодаря им я снова почувствовала себя живой. Они дали мне понять, что только я одна препятствую своему счастью, в то время как другие стараются вытянуть меня из пучины наружу. Думая об этом, я понимаю, что мне не хватает только прощения от самой себя, потому говорю об этом прямо сейчас — Амелия Акина, я прощаю тебя, какой бы гнилой внутри ты не была. Договорив, я заметила, что слезы уже обсохли, а Лео смотрел на меня с широкой и доброй улыбкой, а рядом с ним стояла мама. Только-только я перестала плакать, слезы тут же водопадом потекли по щекам вновь, не останавливаясь ни на секунду. — Амелия, дочь моя, — заговорила мама, — я тебя прощаю за все. Я не могу держать на тебя зла, ведь какая я тогда мама, если ненавижу собственное дитя? Иди по своему жизненному пути с высоко поднятой головой, ты заслуживаешь счастья в той же степени, что и все другие люди на нашей огромной планете Земля. Я люблю тебя, Лия. — Мама… — Лия, сестра моя, ты молодец, — заговорил Лео, заметно изменив свой тон на более мягкий. — Человеческие грехи нельзя смыть, их можно только отпустить, так отпусти же это тягостное чувство вины, которое тянет тебя вниз — ты ведь на самом деле очень даже красивая. На этом моменте меня будто проткнуло колом — таких искренних слов я еще ни разу в жизни не слышала, а первыми стали именно те, что донеслись из уст родного брата, заставив меня наконец почувствовать себя самой обычной девушкой. — Лия! Лия вставай! Слышишь меня? — донесся голос Ашидо откуда-то из пустоты. Что ж, похоже, испытание можно считать пройденным. До чего же все-таки больно признавать свою вину, чтобы впоследствии ее отпустить. Значит, в этом и есть суть испытания Сальвадора — понять и простить? — Ох, очнулась, как гора с плеч, — проговорил сидящий в маске напротив меня Ашидо, сменивший вид растворяющихся в воздухе родных своим собственным. — А-ашидо! — наконец оклемалась я, закричав что есть мочи, вцепившись ему в одежду и начав истошно рыдать. В этот момент я даже не думала о том, что мараю кофту своими соплями, мне просто хотелось выплакать все, что накопилось внутри за эти долгие годы. — Все хорошо, поплачь. Тебе ведь тоже пришлось нелегко, а? — Ашидо приобнял меня одной рукой, в то время как второй ласково поглаживал по спине, но я в этот момент совсем не чувствовала страха, как раньше, напротив, рядом с ним я чувствовала себя в безопасности, в тепле и под надежной защитой. Еще какое-то время я надрывисто плакала, но вскоре успокоилась, после чего наконец нашла в себе силы осмотреться, дабы понять, где мы вообще сейчас находимся. Я точно не помню, в какой именно момент оказалась внутри испытания, но знаю наверняка — я была на ногах, а очнулась уже сидя на скамейке в компании Ашидо. Ринна и Лаффи тоже были тут, но они находились будто бы во сне на таких же скамейках, по всей видимости все еще в процессе испытания. Кстати говоря, босс ведь тоже справился с ним, раз уж сидит здесь со мной. — Ашидо, ты прошел испытание? — спросила я, говоря все еще заплаканным голосом. — Да, и, честно говоря, это было ужасно, — ответил он. — Не расскажешь, так ведь? — Личная жизнь человека не должна касаться других, но ты ведь моя хорошая подруга, так ведь? — Да, Ашидо, так и есть, — согласилась я, испытав искреннюю радость и впервые за много лет почувствовав себя счастливой от таких простых слов. — Не буду описывать в подробностях, но могу сказать, что Сальвадор заставил меня простить себе убийство родителей, простить то, как я бросил Коннора умирать от рака, простить себя за смерть семьи Ишимару, Леонхардта, Каори и Хандзо, простить себя за то, что не уберег Лаффи и за собственную слабость. — Ох, — я не смогла выдавить из себя ни слова, осознав, какими никчемными кажутся мои проблемы на фоне его тяжкой судьбы. — Ашидо, ты большой молодец, немногие бы выдержали все то, что тебе пришлось пережить. — Спасибо, Лия, такие слова греют душу, — размяк он. — Знаешь, мне было очень тяжело смотреть на горы трупов и слушать тонну всех возможных обвинений в свой адрес, как и тебе — но мы справились, потому мы оба заслуживаем похвалы. Молодец, Лия, ты просто большая молодец. — А-ашидо, можно тебя кое о чем попросить? — вдруг опомнилась я, встав со скамейки и легонько приподняв его в стоячее положение. — О чем же? — Тебе это, должно быть, не понравится, но я хочу знать, заслуживаю ли я человеческого счастья. — Еще как заслуживаешь, но я что-то никак не могу уловить суть твоих намеков, — опешил он. — Ашидо, скажи, пожалуйста, как я выгляжу? — я замерла в ожидании. — Ну, вполне естественно, ярко и привлекательно, — ответил он, все еще, по всей видимости, не понимая меня, даже не предполагая, сколько девичьего счастья заложено в такие слова. — Ашидо, я сейчас сделаю что-то, что ни тебе, ни Юмико не понравилось бы, потому прошу хотя бы на секунду забыть о том, что она у тебя есть — ради меня, хорошо? — Тебе от этого станет легче? — с долей сомнения спросил он. — Я буду знать, что все это время ошибалась и на самом деле заслуживаю быть любимой, — проговорила я с дрожащими руками и красным от напряжения лицом. — Хорошо, делай, что должна, — согласился он. Аккуратными движениями я убрала капюшон, сняла с лица Ашидо маску и, отложив ее в сторону, ласковой хваткой взялась за его щеки, позволив себе впервые за двадцать три года расплыться в нежном и искреннем поцелуе с парнем, который с самого начала смог увидеть во мне красивую девушку, душу которой изранили те, кто на него совсем не похож. Знаешь, Ашидо, на моем месте любая девушка была бы счастлива, ведь твоя снисходительность и любовь к друзьям притягивает к тебе добро. — Спасибо, Ашидо — большое человеческое спасибо.Глава 34: Искусство — это смерть
— Как же здесь все-таки темно, — подумала я, оказавшись в полной незримости и одиночестве, хотя еще секундой ранее находилась в окружении сокомандников. Смею предположить, что испытание уже началось, и мне оно уже не нравится, ведь приходится двигаться наощупь и ломать голову по поводу того, что оно вообще из себя представляет и есть ли у меня шансы выбраться отсюда живой. — Алло, есть кто живой? — прокричала я в пустоту, но ответа, очевидно, не последовало. Бесит. Сколько еще времени нужно убить на то, чтобы найти выход? Как я знаю, Илия Кишин уже проходил это испытание и справился с ним, но у него ведь есть ночное зрение — а мне-то как выкручиваться, если даже зажигалки в кармане нет? Светиться как радиоактивный гриб я не умею. На самом деле такая обстановка очень сильно нагнетает и не дает сконцентрироваться на важной цели, выводя на неприятные и навязчивые мысли, не говоря уже об ощущении одиночества. — Эй, — кто-то неизвестный похлопал меня по плечу, стоя позади. Я тотчас обернулась, но в такой темноте разглядеть неизвестного никак бы не вышло, однако я все еще могла почувствовать его осязательно, но любые попытки наткнуться на инкогнито заканчивались одинаково тщетно. — Эй, тетя, я здесь! — послышался высокий детский голосок, исходящий откуда-то снизу. — Что? — оторопела я, озираясь по сторонам, все еще не понимая, откуда исходит этот голос. В какой-то момент темнота стала рассеиваться, и пелена сменилась вполне привычным видом среднего зала храма, войдя в который я как раз и затерялась в кромешной тьме. — Ой, кто это у нас тут? — наконец заметила я маленькую девочку, стоящую в непосредственной близости и глазеющую на меня большими заинтересованными красными глазами. — Здравствуйте, тетя! — заговорила девочка с забавными косичками, характерными для младшеклассников. — Здравствуй, солнышко! Что ты здесь делаешь? — спросила я, стараясь делать вид, что гляжу на нее, пока фактический взгляд бегал по комнате в поисках остальных. — Я пришла сюда ради кары! — улыбнулась она. — Ого, что за кару ты ищешь? — поинтересовалась я, подумав, что та где-то потеряла родителей, вспомнив о значении слова «кара», говорящем о, наверное, башкирских родах. — Я ищу кару для Ринны Регер! — довольно воскликнула она. — Не шути так, — нервно посмеивалась я, все больше подбираясь к осознанию, что что-то здесь не так. — Это не шутки! Тетя Ринна заслужила справедливой кары! — О чем ты говоришь, малышка? — не на шутку перепугалась я. — Тетя, наклонитесь, пожалуйста, — она подзывала меня характерными легкими взмахами ладоней. Из-за своей любви к маленьким детям я не смогла бы отказать, потому сразу же откликнулась и наклонилась, тогда девочка собралась прошептать мне что-то на ухо. Придвинувшись боком головы к ее губам, я замерла в ожидании того, что она заговорит, но та почему-то молчала, пока я в один момент не почувствовала резкую и острую боль в глазах, от чего сразу же отшатнулась и упала на пол, схватившись за лицо. — Что это? — истошно прокричала я от того, что нащупала какой-то посторонний предмет, торчащий прямо из глаз. Боль была ужасная, обзор снова замылился, погрузив меня обратно в темноту, которую я, судя по всему, уже начала панически бояться. Такое неожиданное ранение заставило меня по-настоящему испугаться — я схватилась за инородный предмет, узнав в нем большие металлические ножницы для шитья, которые сразу же вынула. — Ну же, давай, — приговаривала я в ожидании регенерации, пока зрение наконец не вернулось. Не знаю, кого стоит благодарить за то, что мои глаза смогли излечиться, даже когда я из-за паники сильно сомневалась в таком исходе, но стоит отдать должное этой силе, потому что любой другой на моем месте сразу лишился бы глаз и остался инвалидом на всю жизнь. — Маловато, — вновь заговорила девочка. — Это ты сделала? Зачем? Какое плохое зло я тебе причинила? — Ты убила маленького ребенка, — пояснила девочка. — Никого я не убивала, — спокойно ответила я, не понимая, о чем идет речь. — Ага, как же, — фыркнула она, — а меня тогда кто убил? Разве не ты? — О чем ты вообще говоришь? — Помнишь того дядю, который хотел помочь тебе? Большой толстый дядя в «Вишневом» сквере? Серое пальто, огромные галоши… — Что ты хочешь мне этим сказать? — Ты была пьяна, Ринна, — осуждающе проговорила девочка, поставив мне ногу на спину, пока я все еще была прикована к полу. — Он же просто хотел помочь, отвести тебя к себе в маленький частный домик, накормить до отвала и дать ночлег, а ты просто избила его до потери сознания. — Да, было такое, но никакого ребенка я не убивала! — Ты не помнишь этого Ринна, но вина за содеянное все равно лежит где-то глубоко в твоем сердце — или нет? Насколько же ты на самом деле бездушная? — Девочка, что ты… — Ринна, ты в самом деле убила маленькую девочку — меня. Избитый тобой добрый дядя практически замертво рухнул на землю, придавив собственную дочь тяжелой тушей, из-под которой она бы не смогла выбраться. Ты ушла и оставила меня умирать от удушья, хотя могла поднять его и спасти тем самым невинное дитя. Чем я заслужила такой участи? Что плохого сделал тебе мой папа, что ты убила его собственную дочь? — Я… помню… — Видишь, грешница — ошибки всегда напоминают о себе, даже когда ты уже почти позабыла. Мой папа был бесплодным, всю свою жизнь он мечтал завести ребенка, и эта мечта однажды исполнилась, когда тот был уже стар. Этот человек не смог смириться с тем, что собственным лишним весом убил родную кровушку, весь остаток своей жизни винил себя в том, что, если бы он не был таким толстым — все могло бы быть иначе. Он так и не признал твоей вины, а теперь вынужден тлеть на одной из картин Сальвадора — это все твоя вина, две погубленные жизни тебе этого не простят. — Это не правда — ты лжешь, — отрицала я, в глубине души понимая, что такой сценарий имел место быть, ведь я правда избила того мужчину, а вместе с ним в тот день была девочка. — Это правда, Ринна, — послышался до боли знакомый голос, — признай, что ты убила ребенка. — Артур? — опомнилась я, обернувшись в сторону источника звука. — Ты и меня убила, Ринна, — с презрением смотрел на меня возлюбленный, которого я любила больше собственной жизни. — Артур, прости меня! Я хотела тебя спасти и не смогла, прости! — Тебе нет прощения, Ринна, — отстранился он. — Даже если бы я простил тебя — остальные бы продолжили желать смерти. Вот, например, Каори, — он показал пальцем куда-то в сторону. — Привет, подруга, — вдруг заговорила женская фигура, в которой я сразу же признала свою подругу Каори. — Артур ведь прав — это из-за тебя гвардия сожгла типографию. — Это не правда! Ее сожгли намного позже моего последнего визита! — Это правда, Ринна, ведь если бы не ты, Ашидо Такаги не пришел бы в типографию, его бы не узнала женщина на входе и не вызвала бы гвардию — это все твоя вина. — Позор, — раздался громкий бас, который мог принадлежать только одному человеку — моему отцу Роберту. — Моя дочь оказалась не простой оборванкой, выбравшей жизнь в низшей прослойке, а самой настоящей убийцей. — Папа… — Хочешь сказать, что ты совсем не чувствуешь вины за содеянное? — вновь заговорил Артур, сверля меня взглядом своих бесконечно голубых глаз. — Чувствую, — смирилась я, — вы во всем правы, все эти грехи лежат только на мое совести и ни на чьей больше. — Ринна, ты ведь помнишь те времена, когда еще училась в школе, а? Тот самый период юношеской ветрености — завязку нашей любви. — Помню, Артур, все помню, — подтвердила я, чувствуя, что уже не контролирую слезы. — Это ведь я сделал тебя такой, — вдруг поник он. — Ты потеряла голову от любви и видела перед собой только то, что хочешь видеть — меня. Тогда в «GenTask» ты могла спасти меня, но не стала, из-за чего я умер, и последняя здравая частичка твоего сознания утонула в пучине безумия, из которого проросли и остальные грехи. Ты начала пить, курила по пачке сигарет в день и даже пробовала тяжелые наркотики, хотя всю свою осознанную жизнь придерживалась позиции спортивного и здорового отношения к своему организму — а все потому, что я был тебе дорог настолько, что весь остальной мир на моем фоне выглядел совсем серым и безжизненным — пустым. С тех самых пор, как я умер, все думаю — а был ли иной выход? Если бы тогда я всадил иглу не тебе в шею, а себе — что бы тогда изменилось? Эти люди смогли бы и дальше жить обычной жизнью и стремиться к своему счастью, или весь этот кошмар повторился бы? Стал бы я жить дальше или мне пришлось бы уподобляться тебе, становясь безразличным ко всему живому чудовищем? — Артур, не вороши прошлое, оно ведь уже давно минуло. — Ринна, дело не во мне — я ведь умер. Дело здесь только в тебе и только ты во всем виновата, а я — лишь послеобраз, который должен напомнить тебе о твоих грехах. — Кажется, теперь я все поняла, — вдруг осознала я, почему все они меня в чем-то обвиняют, не обходя стороной даже то, чего я не помню. — И что же ты поняла, Ринна Регер? — Прежде чем скажу, мне нужно удостовериться. Где та маленькая девочка, которую я убила? — спросила я, стараясь найти ее в толпе обвинителей. — Я здесь, — откликнулась она, стоя ко мне чуть ли не вплотную. Я присела рядом с ней на корточки, желая все-таки разузнать кое-что очень важное, что могло помочь мне докопаться до сути испытания Сальвадора. Теперь я точно понимала, что нахожусь в нем, ведь в реальном мире все мертвые люди уже давно лежат в гробу. — Скажи мне, радость моя, что стало с твоим папой после того, как ты умерла? — Зачем тебе это знать? Ты же бездушная, — фыркнула девочка, в очередной раз напомнив мне о собственном «я». — Отнюдь, я спрашиваю тебя именно потому, что мне не все равно — хочу докопаться до истины, хочу знать, что пришлось пережить этому человеку после столь ужасной утраты. — Правда? — Правда. — Что ж, он сейчас в куда лучшем месте, чем все мы — на картине. После моей смерти папа не мог найти себе места, все время калечил себя и думал о самоубийстве, но даже его слабенькую человеческую душу можно было спасти. Тогда-то он и пошел к старику Сальвадору — попытать удачу в испытании и попробовать принять себя, но он не смог. Вспоминая детское тело в маленьком гробике и тонну пролитых слез на похоронах, он так и не простил себя, потому теперь тоже мертв, но его душа все еще где-то живет — где-то в мире грез, где все его желания и мечты сбываются, где нет никаких раздоров, нету боли и печали — там, где не существует страданий. — Попалась! — громогласно рявкнула я, наконец поняв, как отсюда выбраться. — Что? — оторопела девочка. — Ты сама все мне сказала, растяпа! — радостно лепетала я. — Он не смог принять твою смерть и простить себя, даже если сам был не виноват. Это и служит ключом к испытанию: не простишь себя — умрешь! Теперь я все поняла! — Ничего ты не поняла, Ринна, — вмешался Артур. — Еще как поняла, фальшивка! Все вы здесь ненастоящие! Ты, кстати, тоже проболтался, Артур. — Я? — опешил он. — Ага, на том моменте, когда сказал, что нужен только для того, чтобы напомнить мне о собственных грехах, — пояснила я. — И какой из этого всего следует вывод? — Вывод таков, что я, в самом деле, виновата, и все эти смерти лежат на моей совести только потому, что я сама виню себя в содеянном. Но то, что уже минуло и чего уже не вернуть, будь то пропитые деньги или человеческая жизнь — это все уже не так важно, ведь я давно вас отпустила — всех, кроме тебя, Артур. Ты был прав, когда говорил, что кроме тебя для меня в этом мире ничего больше не существует, но даже этот период давно прошел, ведь теперь у меня есть настоящие друзья и бесподобный лидер, который поможет мне отомстить за твою смерть, а это значит, что я добьюсь справедливости и тогда наконец смогу отпустить тебя — только лишь за этим я сегодня сюда пришла. Мне не в чем винить себя, если будущие свершения перекроют все прошлые грехи, потому я, Ринна Регер, прощаю себя за все! Я отпускаю все совершенные грехи и клянусь перекрыть их добром, чтобы жить, ни о чем не жалея! — Ринна… — Артур, лучше уходи — ты ненастоящий и мне тебе нечего сказать, но, знаешь, если ты в силах передать мои слова настоящему Артуру, скажи ему, что я согласна и… очень люблю его. — Хорошо, я обязательно все ему передам, — он расплылся в невероятно яркой и прекрасной улыбке, за которую я так его полюбила когда-то давно… — Тетя Ринна! — одергивала меня маленькая девочка. — Обещаешь делать только добро? — Обещаю, солнышко, буду стараться ради тебя! — улыбнулась я. — Хорошо, я прощаю тебя, тетя Ринна, — улыбнулась девочка. Как ни странно, все в этот момент начали странно светиться, будто-то бы исчезая. — Я прощаю тебя, дочь, — пробормотал отец. — И я прощаю тебя, подруга, — подхватила Каори. — И я тоже… прощаю тебя, любимая, — напоследок произнес Артур, растворившись где-то в небытие. *** Ощущения собственного физического тела наконец вернулись, я смогла открыть глаза, оказавшись в самой настоящей и неподдельной реальности, ведь в зазеркалье запаха пыли не существует. Испытание прошло так, будто это был один большой кошмарный сон, но, проснувшись, я почувствовала, что мне стало по-настоящему легко, будто бы тяжкий груз вины наконец спал с плеч, открыв для грешной души новые горизонты. Немного осмотревшись, я заметила фигуру Лаффи, лежащую на скамейке в том же положении, в котором была я, когда проснулась — все еще проходит испытание. За ней вдалеке сидел какой-то старик с палитрой, старательно вырисовывая что-то на холсте толстой кистью — Сальвадор, по всей видимости. Продолжая осмотр, я наткнулась на фигуру Ашидо, который стоял ко мне спиной, а за ней виднелись кусочки одежды Амелии, тоже твердо стоящей на своих ногах. Оба были на левой стороне зала между скамейками, в то время как мы с Лаффи ютились на правой. — Хей, голубчики! — окликнула я их, подскочив с места, после чего пошла на сближение. Они меня заметили и оба повернулись навстречу, только вот Амелия стояла там с таким красным лицом, будто часа три висела вверх ногами где-то на ветке дерева. — Справилась, а? — улыбнулся Ашидо, когда я наконец подошла поближе. — Такая херня эти ваши испытания! — возмутилась я, хотя на самом деле так не думала. — И не говори, — согласился он. Глядя на Амелию, я заметила, что та очень сильно нервничает: взгляд всюду бегает, но на мне точно не задерживается; сжимает рукой низ юбки, а еще неестественно елозит пальцами ног, которые хорошо видно в той обуви, которую она носит. — Чего разнервничалась, сложно было? — обратилась я к ней. — Д-да, очень неприятно, — подтвердила Амелия, не вложив в свои слова ни капельки убедительности. — Она тебе что-нибудь говорила? — поинтересовалась я у Ашидо. — Лучше не знать, — отстранился он. — Кислые вы, ребята, — вздохнула я. — Слушайте, а там ведь Сальвадор сидит, да? — я указала пальцем на загадочного старика-художника. — Идем, нам есть, о чем с ним поговорить, — приказал Ашидо, тут же протиснувшись между мной и скамейкой. Мы с Амелией пошли следом, все больше чувствуя дискомфорт от сближения с некто, выглядящим так, будто он находится на грани жизни и смерти. Подойдя поближе я могла хорошо рассмотреть человека, одетого в старый деловой костюм с жилеткой вместо пиджака соломенного цвета, он весь был в пятнах краски. Сам старик был, очевидно, седым с лысой макушкой, хотя остальных волос на его голове было в излишке, включая бороду. — Здравствуйте еще раз, гости, — поприветствовал он нас каким-то добрым и приятным голоском престарелого человека. — Сальвадор, я полагаю? — уточнил Ашидо. — Он самый, дитя мое, — подтвердил Сальвадор, даже не отрываясь от картины. — Вы ведь пришли сюда за ответами на мучащие вас вопросы, да? — Да, это так. — Что ж, придется подождать последнего участника испытания, а пока я хочу вам кое-что показать — идемте, — он с тяжестью поднялся со своей деревянной табуретки, отложил в сторону принадлежности для рисования и поплелся в сторону маленькой лестницы, которая в привычных храмах была приспособлена для подъема к алтарю на высоту пары-тройки ступенек. Поднявшись на солею, мы приблизились к массивным шторам, за которые разваливающийся на ходу старик сразу же нырнул, вынуждая нас тоже пройти внутрь. Ашидо был первым, кто без задней мысли прошел за шторы, а за ним уже последовала я, потянув за собой Амелию, которая могла бы перепугаться и не пойти. Стоило только мельком глянуть на то, что находится за шторами, сразу стало как-то не по себе. Перед нами была действительно большая комната с тусклым освещением, внутри которой все было забито ненакрытыми картинами, стоящими на мольбертах так, будто здесь все время проходит какая-то выставка. — Так вот откуда все эти следы, — вдруг осенило Ашидо. — Это были не шепоты, а картины… — Все верно, Ашидо Такаги, — подтвердил Сальвадор, — это от них исходит та энергия, которую ты так отчетливо почувствовал еще на входе. — Ты знал о том, что мы придем? — Нет, но почувствовал вас, когда вы подошли достаточно близко. — Я совсем не понимаю, — Ашидо выглядел напряженным. — Почему внутри этих картин так много энтропиума, а внутри вас, Сальвадор, практически ничего нет? — Ох, дитя, тебе еще многое предстоит узнать об устройстве нашего мира. Взгляни на картины — что ты видишь? Старик говорил какими-то загадками, хотя я все равно немного понимала, о чем идет речь. На картинах были изображены портреты людей, а вокруг них какая-то абстракция — везде разная. Все они выглядели очень реалистично, будто бы человек, с которого он срисовывал, сидел тут неделями ради собственного портрета, который все равно остался бы здесь. Вспоминая о том, что сказала та маленькая девочка, я чувствую, как ужас пробирает до костей, ведь в том случае, если это правда — это очень тяжело уложить у себя в голове. — Портреты людей, — ответил Ашидо. — Именно, мальчик мой, — подтвердил очевидное старик. — А как ты думаешь, что в них такого особенного? — Честно говоря, не знаю. — Эх, никаких новых ответов, — вздохнул Сальвадор. — Эти картины по сути своей уникальны, ведь внутри них содержится целый мир — страна грез, где все подчиняется человеку, заключенному в холсте. — О чем вы? — спросила Амелия, совсем не понимая сути, в то время как Ашидо, судя по выражению лица, вполне осознавал истину. — Вы трое уже прошли мое испытание и смогли простить себя, сбросить тяжкий груз вины, который тащится следом в любую погоду сквозь время и пространство, обременяя и обрекая на страдания. Никто из вас никогда более не сможет попасть на один из этих мольбертов, а вот те люди, которые так и не смогли смириться с тяжестью на плечах, которые были не в силах простить себя — они теперь здесь со мной, навеки заперты внутри собственных портретов, где отныне живут счастливо, позабыв о тех проблемах, что преследовали их по жизни. — Но… как можно заключить человека в картину? — заикаясь, проговорил Ашидо, находясь в явном ошеломлении. — Все просто, — ни секунды не думая ответил Сальвадор. — По окончании испытания с провалом человек не возвращается в реальность — к тому моменту он уже мертв. Я изымаю внутреннее сознание своего дитя и бережно храню его до тех пор, пока картина не будет готова. То тело, что принадлежало жертве судьбы при жизни, я полностью перерабатываю в материалы для красок, которые потом сливаются с холстом, рождая для человека мир его потаенных и очевидных желаний, где душа может получить то, чего не получила при жизни, а его прекрасное лицо надолго увековечивается в стенах этого храма. — Поверить не могу, — отчужденно мямлил Ашидо. — Все эти картины — люди? Неужели каждый портрет принадлежит человеку, умершему на испытании? Их ведь здесь около полусотни! — Именно так, Ашидо Такаги. Пока эти двое разговаривали, я внимательно просматривала лица умерших. На холстах были изображены и дети, и взрослые, где-то были престарелые люди и гвардейские служащие, на одном даже была собака породы лабрадор, но больше всего взгляд зацепил портрет человека, которого я хорошо запомнила благодаря сегодняшнему дню. — Что с тобой, Ринна? — одернула меня Амелия. — Ты вся трясешься, все нормально? Ты знаешь этого полного мужчину? — Н-нет, не знаю, — соврала я. — Все хорошо, Лия, просто немного устала. — Понимаю тебя, мы все сегодня очень устали. Вернемся домой и хорошенько отдохнем, а сейчас постарайся хотя бы немного прийти в себя. — Угу. — Пойдем, — она приобняла меня и положила руку на плечо, уводя подальше от портрета с подписью «Фредерик, безнадежный отец Фредерики». Не могу смириться с тем, что я виновна в смерти ребенка, но испытание как-то прошла, будто оно нужно только для того, чтобы заставить человека поверить в то, что однажды он сможет себя простить. — Ну, думаю, можем перейти к вопросам, — заговорил Сальвадор, стоило нам вернуться в компанию. — Погоди, старик, ты же говорил, что мы ждем последнего участника, — опомнился Ашидо. — А как же Лаффи? — Боюсь, она не сможет получить ответ на свой вопрос. — Что все это значит? — Ашидо, твоя подруга детства с самого начала не была готова к этому испытанию, — пояснил он. — Девочка получила слишком много боли от жизни, при этом сама не причинила никому такой боли, за которую могла бы себя винить. — Она… — Лаффи Харуна сейчас на грани срыва — она не пройдет испытание. — Н-нет, — голос Ашидо задрожал, — нет, она не может умереть, так нельзя! — Таковы правила, мальчик мой, — спокойно ответил Сальвадор. — Искусство — это смерть, а смерть есть новое начало. Ей будет лучше, если я нарисую ее портрет. — Отмените испытание! — приказал Ашидо. — Я не дам своей подруге детства вот так умереть! — Нельзя отменить испытание — его можно только пройти или провалить. — Лаффи! — прокричал он, после чего бросился обратно в средний зал, скрывшись за шторами. Мы устремились вслед за ним, выбежав в ту же комнату, где была Лаффи, после чего столкнулись с действительно пугающей картиной. — Лаффи, проснись! Ну, вставай же! — кричал Ашидо, неистово тряся бессознательную подругу, которая все никак не подавала признаков жизни. За этим было очень страшно наблюдать, осознавая, что твоя подруга в любой момент может умереть — или уже давно мертва. Сила Сальвадора стоит за гранью нашего понимания, и как вытащить человека из лап того, чью силу не понимаешь, никто не знает. — Вытащи ее! — Ашидо оголил свой меч, направив его на выходящего из-за штор Сальвадора. — Не могу, — сказал старик, идя навстречу. — Я сказал, вытащи ее! — Смирись, ей уже конец, — пробормотал Сальвадор. — Лучшее, что ты сейчас можешь сделать — позволить мне нарисовать для нее дивный мир. — Для Лаффи на свете нет дивного мира, если в нем нет меня! — Ну, так я и тебя в нем нарисую, только ту версию, которая ее не отвергнет, — осекся старик. — Я убью тебя! — в ярости прокричал Ашидо, перейдя на бег, после чего подпрыгнул и занес меч для удара, устремив его в сторону Сальвадора, но в последний момент остановился, едва не коснувшись шеи. — Что-то не так? — спросил старик, который даже усом не повел. — Она ведь умрет, да? — едва сдерживая слезы спросил Ашидо. — Убьешь меня — она тоже умрет. С каждой секундой мой рассудок помутнялся все больше — теперь я точно не знаю, что делать. Неужели Лаффи просто умрет, а мы, горе друзья, даже не сможем ничего сделать? Не уверена, смирился ли Ашидо, ведь я не могу прочитать то, что находится у него в голове, пока он бездумно ходит по кругу, то ли дело хватаясь за голову. В какой-то момент наш босс перестал убиваться и начал внимательно осматриваться по сторонам. — Вижу, — вдруг произнес он, разрушив действительно напряженное молчание. — Девочки, по команде! — прокричал он, после чего вытянул перед собой руку, стоя на линии между Лаффи и Сальвадором. — НЕТ! — вдруг истошно заорал старик. — Сейчас! — Ашидо схватился за что-то неосязаемое в воздухе, как тут же из его кулака вылетели ярко-синие всплески энергии, которые не спутаешь ни с чем. Я мгновенно поняла, что нужно сделать, потому сразу же схватиласьза стоящий у стены арматурный прут, затем замахнулась и отправила его в полет. Секунду спустя он уже глубоко вошел в голову Сальвадору, его мозг вылетел из черепной коробки и распластался по полу, руки задергались, ноги стали подкашиваться. — Мертв, — подумала я, но тот вдруг растворился, превратившись в ту же самую синюю энергию, после чего та улетела куда-то за шторы. В этот момент Лаффи резко проснулась и закричала так, будто только что появилась на свет. Из ее глаз полились слезы, нашу подругу трясло так, словно от удара током — она ничего не понимала и старалась разом выплеснуть все навязчивые эмоции. Будь мы в другой ситуации, накричали бы на нее, но сейчас, когда сознание говорит о том, что мы только что спасли ее от неминуемой смерти — все просто рады, что Лаффи осталась жива. — Лаффи! — окликнула ее я, перейдя на сближение. Хотелось бы спросить, все ли у нее в порядке, но жалобный вой и бесконтрольно льющиеся сопли говорили лишь о невозможности такого сценария. Ашидо же ничего не говорил, он просто тихо уселся рядом и принялся поглаживать ее по голове, прижав дорогого сердцу человека к груди собственными объятиями. — Между человеком и картиной есть нить, — неожиданно начал пояснять Ашидо. — Это довольно тонкая нить из энтропиума, связывающая испытуемого с испытанием, находящимся в картине в центре — так оно и началось, мы просто оказались в одной комнате с картиной и попались в капкан. Схватившись за связующее звено, я очень сильно рисковал, но все обошлось — Лаффи теперь в безопасности. — Это было некрасиво, — послышался голос Сальвадора, исходящий из картины, что все это время стояла в центре среднего зала перед рядами скамеек. За то время, что Ашидо старался утихомирить Лаффи, она уже достаточно успокоилась и вернулась в реальность, наконец поняв, что теперь в ей ничего не угрожает. — Посиди тут, булочка моя, — произнес он, оставив ослабевшую Лаффи на скамейке, в то время как сам подошел к картине. Он просто встал напротив, держа в руках меч, и стоял настолько неподвижно, что с нашей перспективы казалось, будто босс находится под гипнозом. — Это ведь было ненастоящее тело? — наконец заговорил он. — У меня нет тела, — ответила картина голосом Сальвадора, после чего ее тут же рассекла пополам катана Ашидо. Две половины холста рухнули на пол, мольберт рассыпался на части, а из картины вылетел сгусток энергии, скрывшись, как и все остальные, за шторами, а наш босс устремился следом за ним. Я не могла просто стоять в стороне и наблюдать, как тот, кто должен командовать, выполняет за нас всю работу. Зайдя за шторы, я столкнулась с тем, что Ашидо просто стоит на входе и практически не двигается, но, судя по всему, находится в полном здравии. — Хочешь убить меня, Ашидо Такаги? — прохрипел Сальвадор. — Для этого тебе придется уничтожить все картины в этом здании. Ты уверен, что сможешь лишить счастья людей, чьи судьбы уже давно разрушены такими как ты? Я видела, как колеблется Ашидо, не имея сил для того, чтобы решить, как же ему все-таки лучше поступить: убить Сальвадора, высвободив души давно умерших людей, которые сейчас, должно быть, счастливы, или уйти, оставив безумного художника в живых. Такой выбор для человека означает дилемму о меньшем из двух зол, где ты можешь легко ошибиться, сделав неправильные выводы о последствиях, потому я помогу ему принять то непростое решение, к которому склоняюсь сама. — Ашидо, — я взяла его за руку, стараясь уберечь от поспешного решения. — Лаффи уже пришла в себя, ее жизни ничего не угрожает. Пожалуйста, пойдем домой — хватит на сегодня погубленных душ. — Ты права, — тяжело вздохнул он после длинной паузы. — Идем домой, оставим его. Я рада, искренне рада тому, что он послушал меня и принял правильное решение. Этот поступок со стороны лидера говорит о многом, но в первую очередь о том, что Ашидо способен не только вести за собой, но и в нужный момент уступить место тому, кто в подобной ситуации справился бы лучше — это и значит быть командой. — Правильность своего решения определяйте сами, — вмешался Сальвадор, а я, как человек чести, все еще настроен ответить на ваши вопросы. — Никакого подвоха? — сомневалась я. — Никакого, — подтвердил он. — Я не в обиде на вас за пробитую голову и разрубленную картину, ведь я прекрасно понимаю, почему вы так со мной поступили — опыт работы с человеческим нутром. — Задавай, Ринна, а я пока позову Амелию, — скомандовал Ашидо, направившись в сторону среднего зала, оставив меня один на один с действительно опасным явлением. — Ну, Ринна Регер, я слушаю твой вопрос. — Ты точно способен на него ответить? — Я уже знаю, о чем ты спросишь, потому и ответ мне заранее известен. — Что ж, тогда ответь мне, кто отдал приказ на зачистку в «GenTask» — конкретное имя. — Прямой приказ на зачистку в «GenTask» с условием устранения всего внутреннего персонала отдал никто иной, как сам генерал Джонатан Морроу, руководствуясь тем, что королю Гармонии Котаю I не нужны в рядах гвардии и в числе гражданского населения носители «Гена Х», поскольку те являются потенциально опасными для действующего режима, как и «GenTask», производящие препарат, способный сделать из человека неконтролируемый и неубиваемый инструмент. Для полноты картины скажу, что сам король не одобрил такого решения, однако его приказ об изъятии препарата и закрытии лаборатории был передан генералу неправильно, из-за чего ты и потеряла своего мужа. — Значит, я все это время несправедливо винила Котая в смерти Артура? Хочешь сказать, что он ни в чем не виноват, и именно Джонатан Морроу ответственен за его смерть? — Нет, Ринна, в его смерти повинен тот, кто исковеркал приказ Котая, из-за чего Джонатан организовал операцию с неверными целями и способами их достижения. — Кто он? Кто этот человек, что исковеркал приказ, назови его имя! — Прости, Ринна, твой вопрос был не о том, кто донес до генерала ложные сведения, а о том, кто этот приказ отдал — я на твой вопрос ответил. — Так же нельзя! Ты на него не ответил, шарлатан! — обижено и злобно прокричала я, как в этот же момент к нам вернулись Ашидо и Амелия, а вместе с ними была и Лаффи, еле стоящая на ногах, молчавшая так, будто воды в рот набрала. — Тише, Ринна, мы все слышали, — вклинился Ашидо. — Все хорошо, у нас есть Илия, который ради тебя заглянет в голову к Джонатану Морроу и скажет, кто его подставил. Сейчас, пожалуйста, дай нам спросить. — Хорошо, босс, я вам поверю, — смирилась я, хоть и была так близко к отгадке тайны, которую распутываю уже слишком долго. — Касаемо вашей подружки Лаффи, — продолжил Сальвадор, — на ее вопрос я отвечать не стану, поскольку та не прошла испытание. В таком случае очередь за тобой, Ашидо. — Фух, — вздохнул он, подготавливаясь, — выдай мне всю информацию о Стивене Колдене: где он сейчас находится, и кто у него есть из союзников. — Вопрос поставлен правильно, вы быстро учитесь, — с издевкой произнес Сальвадор, подколов этими словами только меня. — Стивен Колден, все еще являющийся действующим главой четвертой исследовательской лаборатории аномальных явлений, в данный момент на постоянной основе работает в офисе компании «Vostok.inc» в собственном отделе генных модификаций на основе аномальных воздействий. Является VIP-персоной, потому находится под постоянной охраной представителя высшей гвардии под оперативным позывным «Калипсо». Сам Стивен практически не располагает посторонними связями за пределами гвардии, не считая коллег по прошлой и нынешней работе, но внутри нее имеет одного довольно влиятельно союзника — Джонатана Морроу. — Это все или есть, что дополнить? — уточнил Ашидо. — Этого достаточно для того, чтобы свершить твою месть, Ашидо Такаги. — Подумать только… Колден, «Vostok.inc» и Калипсо — какая ирония. Благодарю — теперь очередь Амелии. — Амелия Акина, я слушаю твой вопрос. — Знаете, Сальвадор, — замялась Лия, — мне кажется, что я уже получила ответ на свой вопрос. — Бывает и такое, что ответ лежит на поверхности, так ведь? — Даже стыдно немного из-за этого — но! — вдруг вскрикнула она. — Я хочу задать другой вопрос, который уже долгое время мучает Ашидо. Слова Амелии на секунду ошеломили нас, никто и не мог подумать, что она пожертвует своим вопросом ради кого-то еще. — Знаете, мы все пришли сюда с эгоистичной целью получить ответы на невероятные по своей сложности вопросы, но только Ашидо задал такой вопрос, ответ на который был важен не столько для него, сколько для всего «Спектра» — для большинства из нас. Сальвадор, прошу тебя дать ответ на мой вопрос — где сейчас находится Юмико Таканаши? — Лия, — пробормотал Ашидо, изменившись в лице. — Я знаю, что для тебя это важно, Ашидо, — улыбнулась она. — Хм, Юмико Таканаши, — заговорил Сальвадор. — У этой девушки нет постоянного места дислокации, она все время перемещается и не сидит на месте, но могу сказать, что Юмико жива и вынуждена помогать девушке по имени Эмбер Роуз, потому что обязана ей жизнью. Как только Юмико выполнит свою задачу — точно вернется обратно домой, потому как сама об этом мечтает изо дня в день. — Так она с Эмбер! — воскликнула Амелия. — Как же я рада, что Юмико жива! А ты, Ашидо, что скажешь? — Знаешь, я много чего мог бы сказать, но скажу только одно — Ашидо улыбнулся, в этот момент он выглядел так, будто ему стало капельку легче ходить по этой бренной земле. — Спасибо, Лия — большое человеческое спасибо.Глава 35: Миром правит покер
Каждому ребенку и взрослому в нашем мире прекрасно знакомо понятие нищеты, но все ли знают, что приходится пережить человеку для того, чтобы все потерять? По большей степени в своих бедах виноват сам человек, поскольку пренебрегает теми шансами выкарабкаться, которые ему подкидывает жизнь. Я всегда считала, что любой нищий рано или поздно найдет свое место в мире и однажды будет разъезжать на бежевом кабриолете с парой обольстительных дамочек наперевес, пока не столкнулась с тем, что может как и сделать индивида сказочно богатым, так и лишить его всего: денег, родных, имущества и будущего. Речь идет, очевидно, о покере, да и не только о нем — об азартных играх в целом. Делая ставку ты вынужден откусывать кусочек того, что имеешь на руках, и в этом деле решающим фактором выступает способность вовремя остановиться, чтобы не перегнуть палку в предвкушении куша, который может и не достаться. Судьбу твоей ставки по большей степени решает удача, но есть и некоторые лазейки, повышающие шанс на успех, однако даже они порой играют против тебя в случае, если крупье накинули на лапу, или твой противник оказался мультимиллиардером. Сомневаться в скупости богатых и глупости бедных нет смысла — первые с жадностью отберут все, чем располагают вторые, так еще и в долги вгонят по самые уши. Но этот азарт — это и есть то, что заставляет играть. Именно перед лицом огромной потери ты чувствуешь себя так паршиво, как никогда не чувствовал, но в противовес встает ощущение невероятного драйва от предвкушения огромного выигрыша — за это я и люблю покер. — Когда мы уже придем? — устало и недовольно пробормотала Юмико. — Цыц, цыпа, всему свое время! — рявкнула на нее я. — Напомни-ка, почему я до сих пор за тобой таскаюсь? — она остановилась и замерла в ожидании, снова залепетав на эту тему. — Потому что ты обязана мне жизнью, — улыбнулась я в своем стиле. — Тебе стоило пройти мимо и не помогать мне, чтобы я потом не теряла времени на какую-то херню, Эмбер. — Расслабься, все чики-пуки — ты почти свободна, хотя мне даже немножечко обидно, что ты не очень дорожишь тем временем, которое провела со мной. — Ага, — фыркнула Юмико, — я бы посмотрела, как ты сидишь на диванчике и с очень довольной физиономией и ждешь, пока твоя подружка за соседней стеной вдоволь натрахается. — Да брось, — отмахнулась я, — всего-то один раз такое было. — Один раз, да — в остальные разы пришлось сидеть на полу, — что же она всем так недовольна. — Слушай, почему бы тебе тогда не присоединиться к нам в следующий раз? Не моя же вина, что ты не хочешь участвовать в тройничке, — подколола я Юмико, зная, что ей такой формат шуток не очень нравится. — Обойдусь, — отстранилась она. — Все еще по бойфренду своему убиваешься? — уточнила я, надеясь услышать необычный ответ. — Отвянь, — вновь она меня отшила. — Юми, ты — дура. В мире столько прекрасных горячих парней и таких чикс как мы с тобой, а ты уже год живешь в воздержании — это тупо. Забудь ты о нем, дай волю ручкам и вдохни полными сиськами! — сказав это, я схватилась за ее грудь, стараясь хоть как-то подбодрить эту унылую рожу, но Юмико тут же отмахнулась, да еще и с такой силой, что мне на секунду стало больно. — Хватит, — грозно прошипела она. — Я уже не одну сотню раз просила не донимать меня по этому поводу. Повторяю в последний раз — никаких тройничков и воли сисек, ясно? — Ладно, — смирилась я, после чего демонстративно сунула руки в карманы и продолжила свой маршрут. Пусть со стороны наш диалог больше похож на дружескую неразбериху, в которой присутствует доминант-дониматель и рецессив-жертва, но за этот долгий год мы так и не смогли стать хорошими подругами, хоть мне и хочется верить в обратное. С какой стороны ни глянь, а Юмико — хорошая девушка, ее внутреннее «я» куда лучше моего, потому в некоторой мере я ей восхищаюсь, а вместе с тем все никак не могу понять, почему же эта девушка выбрала путь кровопролития и верности трупу. — Слушай, Юми, а ты уверена, что вывезешь все это? — спросила я, обернувшись прямо на ходу и продолжив путь спиной вперед. — Что именно? — уточнила она. — Ну, борьбу за свободу, мясо, одиночество, меня в конце концов. — Вывезу, — однозначно и не очень искренне ответила Юмико. — Все вы так говорите, — вздохнула я, — а потом другим приходится наблюдать за тем, как вы ломаетесь и приходите к саморазрушению. Чем хуже жизнь без обязательств? Ты говоришь, что вам, шепотам, не хватает свободы, но ты сама загнала себя в такие рамки, в которых нет ничего, кроме единственной недостижимой цели. Разве не лучше просто получать удовольствие от жизни и следовать за любой мимолетной мечтой, забывая о ней сразу же, как только поймешь, что это не твое. — Какой смысл в такой жизни? — непонимающе вопросила она, в очередной раз скорчив свою глупую недовольную физиономию. — Да ты глянь на меня, — я остановилась, встав в такую стойку, в которой каждый сантиметр фронтальной части моего образа будет виден идеально. — В основе моей жизни лежит только кайф и эмо-стайл, я ни в чем себе не отказываю и живу в свое удовольствие — потому-то и счастлива, в отличие от тебя. — Ага, — она опять фыркнула, — именно поэтому мы сейчас идем бить морду твоему обидчику — потому что ты проживала каждый будний день как последний, в итоге оказавшись в таком тупом положении. — Слушай, это уже дело принципа, — пояснила я. — Мне плевать на те деньги, которые он мне задолжал, я пришла отомстить за грязный поступок. — Как его там зовут? — Гарольд какой-то там, — я развела руки в стороны. — И это все, что ты узнала за чертов год? — снова завелась Юмико. — Вообще-то за три, — с довольной ухмылкой поправила я. — Безнадега, — она уже изрядно вымоталась от моей компании. Юмико не понять, каково это — не иметь настоящих друзей. В какой-то мере я ей даже завидую, ведь у этой девушки есть не только парень и хорошие друзья, но и твердые принципы, от которых она не отказывается даже под давлением лестных и мотивирующих слов — безнадега, да. За эти девятнадцать лет жизни у меня было много людей в окружении, все они прошли со мной через смех и горе, но я никогда не чувствовала, что они для меня что-то значат. Посидев ночь в веселой компании, наутро я уходила уже с другим лицом — буквально. Каждый жаркий секс заканчивался побегом, а потом снова начинался уже с другим партнером, иногда даже с несколькими сразу, но я все равно сбегала вновь и вновь. Один лишь случай смог разорвать безнадежную петлю в цикле извечных побегов — появление Юмико. Мы встречались и раньше, но именно этот день стал закрепляющим фактором в наших дружеских взаимоотношениях. Если я еще правильно помню, в тот вечер шел какой-то праздник и эта девушка на нем оказалась в центре внимания. Пока я не вступила в «Безымянный» орден, Юмико не делилась причинами своей притягательности для гвардии, но в какой-то момент я все-таки разузнала о деталях того дня. Когда-то в ордене был еще один человек, которого звали Ашидо — бойфренд Юмико, от которого она, наверное, была без ума настолько, что согласилась пойти с ним в самое пекло, которое и стало его могилой. Он тогда бесследно пропал вместе со своим кровным врагом, которого все они называли Хандзо, и оба в конечном итоге так и не объявились. — Юмико, — прервала я неловкое молчание, — а ты не могла бы рассказать мне подробнее о том, что случилось в тот день до того, как ты меня встретила? — Ты уже все знаешь, — отстранилась она. — Я знаю, что было до и после, но сюжет в промежутке между этим мне неизвестен. — Просто поболтать хочется, да? — Юмико видела меня насквозь. — Да, пожалуйста. — Ну, раз уж ты способна на «пожалуйста», я тебе напомню, — наконец переменилась она в лице. — После того, как Ашидо исчез за куполом Хандзо, я осталась там совсем одна: без поддержки, без связи, без шансов на выживание. В прямом столкновении с любым из тех, кто стоял на площадке бок о бок с королем, я бы не выжила — оставалось только бегство. Котай оказался на удивление снисходительным и дал мне десять секунд на получение форы перед отрядом гвардейцев, которой я воспользовалась сполна, но этого было мало. — Дай угадаю, дальше ты просто бежала через переулки, пока не наткнулась на меня? — попыталась я угадать. — Ну ты кэп, — усмехнулась Юмико, — метишь прямо в очевидное. — А потом я тебя спасла — это было очень мило! — я снова пристала к ней с объятиями. — Ты просто сыграла на моей совести, коза драная, — Юмико отпихнула меня, как обычно. — Я бы и без твоей помощи справилась, скрывшись в канализации в одиночку. — Обижаешь. — Сделаешь нормальное лицо, и я, может быть, поверю, — опять отмахнулась она, прекрасно понимая, что я утрирую. Честно говоря, мне на самом деле немного обидно, что Юмико так обесценивает мою помощь, хотя я очень хотела в тот момент ей помочь, даже если бы этот поступок был бескорыстным. Мы пересеклись с Юмико в переулке, я тогда приняла образ рядового гвардейца для того, чтобы спокойно разгуливать по улицам, не думая о возможных неприятностях, но они все равно нашли меня. Когда я проходила через переулок, то наткнулась на бегущую навстречу девушку, облик которой казался больно знакомым, и только когда она занесла в моем направлении «Нит», я вспомнила это лицо. Еще тогда я могла умереть, если бы не перевоплотилась обратно в привычную Эмбер, лунное сияние которой заставило Юмико остановиться. Поняв, что ее преследует гвардия, я попросила девушку довериться мне, после чего моя кожа вновь скрылась под толстой формой гвардейца, а едва знакомая мне девушка оказалась прижатой моим собственным коленом к земле. Через какие-то считанные секунды гвардия все-таки нас настигла, но самое забавное в этой ситуации было то, что они реально купились на такой дешевый трюк. Когда я подозвала к себе остальных, чтобы те помогли повязать Юмико, стоило лишь на секунду потерять бдительность, как холодное лезвие моего складного клинка тотчас перерезало им глотки. Уверена, Юмико и сама бы справилась, но этот случай заставил меня почувствовать, что между нами проскочила искра, давшая начало новой дружбе, которою я наконец-то могла назвать настоящей. Не знаю, поступают ли так друзья, но я отыгрываюсь на ее совести и чувстве долга, из-за которых Юмико так долго ютится в моей компании, будучи обязанной помочь мне в одном дельце. — Почти пришли, — заговорила я, заприметив характерные детали знакомого химического завода. — Наконец-то, — с облегчением промямлила она. Не могу винить Юмико за то, что она бывает груба и чрезмерно прямолинейна. Изо дня в день я наблюдаю за тем, как моя подруга страдает, даже не испытывая желания искать источники минимального удовольствия — вот же упертая. Ко всему прочему добавляются мои довольные стоны по ночам и идиотские подколы, которых никак не избежать. Хотелось бы ей все высказать о том, как она мне на самом деле дорога и как я благодарна за этот год, что мы провели вместе — по большее степени только вдвоем, однако пока еще рано выкладывать все карты. Наконец мы дошли до территории завода, которая на первый взгляд казалась совсем безлюдной — это не так. Здесь расположились очень плохие по своей натуре люди, жертвой которых я и стала однажды, а если точнее — их босса Гарольда, кинувшего меня на деньги и не только. — План предельно прост, — начала я говорить, стоя близ массивных дверей в один из цехов, — мы заходим, ты даешь всем по заднице и находишь мне Гарольда. Только не вздумай его случайно загасить! Как только я разберусь с этим человеком — ты свободна. — Тебе придется заплатить высокую цену за мои побегушки, — дерзнула Юмико. — Заплачу, как подобает — иди. Схватившись за стальные двери, мы потянули их в противоположные стороны друг от друга, в конечном итоге открыв путь внутрь, где нас ожидал вид на огромное количество различных емкостей для промышленных химикатов, включая даже открытые «тарелки» диаметром в три метра, над которыми располагались переходные мостики — точно по адресу, детка. — Куда дальше? — спросила Юмико, глазам которой было не за что зацепиться. — Сейчас узнаем, — я выхватила свой клинок и принялась бить рукоятью по первой попавшейся металлоконструкции, звук от которой равномерно расходился по всему цеху. — Что ты творишь? — возмутилась Юмико. — Нас же заметят! — Поэтому и стучу, — улыбнулась я. На звук практически сразу вышли люди, которые не особо походили на местных работяг — скорее на членов мафии: все в брюках, рубашках, жилетках, костюмах, а на ногах блестящие туфли. — Наш визит явно не входил в планы производства, ха-ха, — усмехнулась я. — Ну и что ты надела? — Юмико уже была готова развернуться, как мне показалось. Пусть мой поступок и кажется глупым, но я сэкономила нам уйму времени, потому рассчитываю на благодарность после того, как все это закончится. — Убить нарушителей! — послышался едва различимый возглас издалека. Неудивительно, эти люди с самого начала не были готовы на плодотворный разговор, потому придется прибегать к насилию. В этот момент разбросанные по всему цеху индивиды выхватили оружие и приняли боевую стойку. Я сразу же почувствовала опасность и бросилась к укрытию в виде большой металлической емкости, которые повсеместно используются при литье металла. — Твой выход, Юми, — с ухмылкой проговорила я, укрываясь от свистящих в воздухе пуль. В ответ Юмико даже ничего не сказала, она просто встала из укрытия и в этот момент все ее тело покрылось то ли щупальцами, то ли камнем, то ли праздничной гирляндой — она спрятала все свое тело за плотной броней. Удивительно, но те пули, которые при попадании должны были пробивать тело человека насквозь, не жалея и кости, с характерным отзвуком сплющивались и падали на пол, не оставив на теле Юмико ни царапины. — Никого не жалей, — приказала я. — Можешь рассчитывать на мою помощь. — Окей, — Юмико вышла навстречу нашим противникам и принялась кромсать в кашу тех, кто первым попался на глаза. Ну-с, за дело, Эмбер, — подбодрила я сама себя, сидя в укрытии, после чего приступила к процессу перевоплощения. Эти темно-фиолетовые хлопья уже успели стать родными за долгие годы — каждое перевоплощение сопровождается тем, что кожа трескается и отслаивается от тела, в то время как одежда подобно пластилину ежесекундно меняет свою форму и структуру, пока не обретет задуманный вид, гармонично слившись с остальными чертами человеческого тела. Сейчас же я перевоплощаюсь в нечто иное, потому-то с каждой секундой становлюсь все меньше и меньше, тело кардинально перерабатывается, одежда преобразуется и сжимается до минимальных размеров, на совершенно другой коже стремительно появляются волосы, формируя плотный шерстяной покров — еще минута и я стану кошечкой по имени Эмбер. Пока я старательно занималась своими делами, Юмико уже успела перебить десяток ошарашенных вооруженных ублюдков, а делала она это даже без помощи «Нит», ломая кости голыми руками, пробивая головы насквозь одним лишь легким касанием кулака. Как она сама объяснила такой подход к делу — тяжело управлять руками, когда все тело с ног до головы защищено увесистым материалом, воссозданным из некой энергии Бездны. Жаль, что мне все равно не понять сути ее способности, ведь я не являюсь шепотом и даже близко не представляю, что приходится делать для грамотного использования своей силы — ей тоже не понять моего стиля. Закончив с перевоплощением, я наконец была готова вступить в бой, потому молниеносно вылетела из укрытия, устремившись на те самые переходные мостики, откуда безнаказанно стреляли выряженные в клоунов преступники. Сблизившись с жертвами я первым делом бросилась одному из них на голову, где крепко накрепко зацепилась за строгий костюм, после чего приступила к процессу расцарапывания лица, стараясь нанести как можно больше урона. С таким телом легко было добиться задуманного, ведь мои когти были больше и острее, чем у обычной кошки, при том мышечная масса позволяла двигаться быстрее. После удачного попадания в глаз я заставила жертву начать беспорядочно стрелять во все стороны, словно он стал управляемой турелью, потому без особых сложностей выкосила еще парочку стоящих рядом. — Он здесь! — прокричала Юмико, заприметив среди остальных того самого Гарольда, которого было легко отличить от остальных из-за его пижонской склонности носить белый строгий костюм. Хотелось бы мне сказать, что я на подходе, но кое-кто слабо предусмотрел наличие у кошки кошачьих голосовых связок, а не человеческих, потому все, что я смогла из себя выдавить — одно громкое «мяу». Глядя на Гарольда, я заприметила, что он уже был готов пуститься в бегство, но Юмико ловким движением руки вперед схватила беглеца своим «крюком». Как вчера помню момент, в который Юмико научилась применять такую способность, слизав ее с техники неизвестного из телевизора. Возвращаясь к Гарольду, теперь можно было о нем ненадолго забыть, потому что с открытым переломом даже такой крепкий амбал далеко не убежит — займемся мелочью. Уверенности в силе было в излишке до момента, пока мне в бок все-таки не попала пуля, из-за чего ноги подкосились, и я с грохотом рухнула с переходного мостика вниз. Юмико сразу же заметила, но помогать не спешила, все еще разбираясь с остатками сил противника, а самой большой проблемой были именно те, кто продолжал стрелять сверху. Жаль, что Эмбер не смогла выполнить свою задачу и забрать больше нескольких человек, но Юмико, похоже, это мало волновало, потому как та просто повредила крепления мостика «крюками», из-за чего он с адским металлическим треском упал вниз, не оставив ни одному присутствующему шансов выжить. — Ну, котя, как ты? — заговорила Юмико, когда наконец добила последнего человека, который мог представлять хоть какую-то угрозу. — Так себе, — смогла ответить я писклявым человеческим голосом, поскольку процесс перевоплощения уже давно пошел обратно к человеку после падения, но все еще не был закончен. — Где болит? — Понятия не имею, — сглотнула я. — Пуля попала в кошку, а сейчас перед тобой человек — «попробуй найди ранение» называется. — Значит, приступим к общему лечению, — Юмико тотчас всадила мне под кожу несколько своих щупалец, которые были больше похожи на какие-то провода-ответвления от брони, приступив к закачиванию своей гадости внутрь меня — никак не привыкну к этому стилю лечения. Не скажу, что было как-то стремно или неприятно, скорее даже хорошо, ведь боль постепенно утихла, благодаря чему у меня появилась возможность грамотно закончить перевоплощение. Какое-то время я все еще приходила в себя, пока наконец не вернула первоначальный образ эмо-стайл Эмбер. — Ну-с, перейдем к кульминации, — ухмыльнулась я, подскочив с места. — Вижу тебе уже лучше, — пробормотала Юмико. — И не говори, — я была рада не столько быстрому восстановлению, сколько этому дню, который наконец-то наступил. Когда в цехе все утихло, звуки выстрелов прекратились, грохот от буйной Юмико утих, и Гарольд оказался с вывернутой костями наружу ногой на полу — мы были готовы повеселиться. — Кто вы такие? — испуганно голосил он, стоило заметить наше приближение. — А ты сам как думаешь, Гарольд Геккер? — подтрунивала я, присев с оголенным лезвием складного клинка рядом. — А что я могу думать? Я же вас впервые вижу! — испуганно лепетал он. — В самом деле в первый раз? — продолжала я издеваться. — А если так? — сказав это, я вновь начала перевоплощаться, но не в какую-нибудь кошку, а в то, чем на самом деле являюсь. Мало кто знает, но настоящая Эмбер вовсе не выглядит как стильная кукла в черных шмотках с упругими ягодицами. У настоящей меня нету гладкой и ласковой кожи, нету красиво зачесанной прически и ярких ресничек. Никто никогда не видел меня такой — даже Юмико, с которой я всегда была откровенна и от которой ничего не утаивала в одном из десяти случаев. Один лишь Гарольд Геккер видел настоящую Эмбер Роуз, потому как сам сделал ее такой. — Ты, — наконец осознал он, когда во время перевоплощения начали проявляться промежутки знакомого лица. — Эмбер, что ты делаешь? — вопросила Юмико, не понимая, почему с каждой последующей секундой мой образ утопает в полной противоположности. — Смотри, Юми, сейчас ты увидишь настоящую Эмбер, — по мне и не скажешь, но я действительно была очень напряжена, пока говорила эти слова. Когда перевоплощение наконец было закончено, перед всеми присутствующими взору предстал самый настоящий урод, человек без данной ему от природы красоты. Забавнее всего было смотреть на два разных лица, одно из которых страшилось увиденного, а второе искренне не понимало, что перед ним находится. — Видишь, Юми? — вздохнула я. — Эмбер, это ты? — непонимающе посмотрела на меня Юмико. — Да, только без фальши и приукрашивания, — пояснила я. — Когда-то давно я была самой обычной девушкой с самыми обычными человеческими чертами, пока не сыграла с ним в покер, — я указала на Гарольда. — С тех самых пор мой настоящий образ выглядит именно так: выжженая кожа, всюду затяжки, волос на голове совсем нет, не говоря уже о когда-то существовавших бровях и ресницах. Если бы не моя способность, я бы навсегда осталась изгоем, но благодаря ней я могу почувствовать себя такой же, как и все. — Эмбер, ты ничего мне об этом не говорила, — Юмико переменилась в лице, которое было единственной частью тела, не скрывающейся в данный момент под броней. — Конечно, не говорила, — улыбнулась я своей уродливой улыбкой. — Все потому, что ты мне дорога, Юми, а то, как ты отнесешься ко мне после такого показательного выступления, страшит своей непредсказуемостью. Что ты видишь, Юмико? Кто сейчас стоит перед тобой? — Эмбер — моя подруга Эмбер, — без доли сомнения заявила она. — В самом деле? — все еще сомневалась я, боясь, что после долгого периода лжи она от меня отвернется. — Ты уверена в том, что этот урод перед тобой — твоя подруга Эмбер? — Какая вообще разница как ты выглядишь? — одним лишь предложением Юмико вывела меня на чувства. — Человек — это не то понятие, которое строится по одному пункту. Человек — это совокупность многих черт, которые у тебя есть, а на внешность многим людям было бы все равно, будь ты хорошим другом, коим и являешься, когда находишь в себе силы уважительно относиться к окружающим. — И как мне это воспринимать? — оторопела я. — Воспринимай это как факт того, что я от тебя не отвернулась, — она закинула мне на плечо свою увесистую руку, улыбаясь так, будто даже не издевается. Честно говоря, я правда не знаю, что она пыталась этим до меня донести, но это ни к чему, ведь одно я поняла точно — Юмико не бросит меня, даже после того, как столкнулась с настоящей мной. — Что тебе от меня надо, Эмбер? — вклинился Гарольд, который уже успел заплевать собственную бороду в процессе разговора. — Тебе нужны деньги? Я дам вдвое больше, чем задолжал! — Ты, видимо, совсем не понял, — я отстранилась от Юмико и переключилась на него, снова присев рядом на корточки. — Мне плевать на твои грязные деньги, сколько бы их там не было. Только лишь из принципа я собираюсь наказать тебя за то, что ты со мной сделал. — О чем она говорит? — вмешалась Юмико, требуя ответа от Гарольда. — Ну, расскажи ей, — подталкивала я, тыкая лезвием клинка прямо в открытый перелом. — Расскажу-расскажу, только перестань! — вопил он от боли, пока я не остановилась, дав возможность говорить. — Слушай, это было простое недоразумение! — Недоразумение? — вопросительно проговорили мы с Юмико одновременно. — То есть то, что ты тогда проиграл все движимое и недвижимое в покер и решил вместо расставания со своим имуществом просто облить меня кислотой, называется недоразумением? — завелась я. — Послушай, я… — Заткнись! — оборвала я, пнув его ногой в голову. — Ты просто ничтожен, раз не можешь признать грязь внутри себя пороком! Все эти три года ты просто наслаждался жизнью, оставшись при деньгах, будто бы никогда никому их не проигрывал! Сколько еще людей пострадало от твоих рук? Скольких ты оставил за чертой бедности? И это твое раскаяние? Недоразумение? — Я… — Можешь не оправдываться, — опять перебила я. — Раз ты считаешь, что можно не платить деньги тому, кто по твоей вине стал уродом — я сделаю тоже самое. — Что ты задумала? — обомлел он. — Помнишь я тебе задолжала три кредита за коктейль? — злорадственно улыбнулась я. — Эмбер, нет… только не говори мне, — Гарольд был готов впасть в панику. — Юми, зажги елочку! — скомандовала я, указав на одну из «тарелок» вблизи, к которым она сразу же пошла размеренным медленным шагом. — Нет! Нет! — вопил Гарольд. — Сомневаюсь, что перерублю, — заговорила Юмико, едва подойдя к емкости с кислотой. — Предлагаю изменить подход. — На какой же? — вопросительно ахнула я. — День купания, — Юмико подошла к Гарольду, после чего крепко схватила его за шиворот смокинга, потащив по гладкому полу навстречу смерти. — Отпусти меня, я все тебе отдам! Слышишь, Юмико? Пожалуйста, Эмбер не имеет никакого права так со мной поступать! — продолжал брыкаться он. — Не имеет права, говоришь? — задумалась она. — А ведь дело говоришь, нам всем нужно соблюдать права человека. — Да-да! У нее нет права на убийство, а у меня есть право на жизнь! — У нее в самом деле нет права на убийство, — Юмико как-то многозначно улыбнулась. — А у тебя есть даже несколько прав: лежать, сосать и умирать. — Юмико, что ты? — не успел он договорить, как она с размаху запустила тело далеко не самого благополучного гражданина в чан с кислотой. Едва коснувшись содержимого чана, тот начал истошно вопить, но даже среди громких воплей хорошо различались звуки всплесков кислоты, говорящие о том, что он хорошо проводит время внутри. — Ха-ха, гори-гори ясно! — засмеялась я, видя, как ненавистный ублюдок получает по заслугам. — Жестоко, — вздохнула Юмико. — В самом деле — жестоко, — согласилась я, глядя на то, как человека покидает жизнь, о чем говорили постепенно утихающие крики. Честно говоря, я не хотела бы слышать таких страданий, потому что потом еще долго будет мучать совесть за совершенное злодеяние. Спасибо Юмико за то, что она все сделала за меня, ведь я не смогла бы довести дело до конца и в один момент остановилась, не желая доводить до мученической смерти. — Что теперь? — спросила Юмико, как только крики прекратились и к нам подступила гробовая тишина. — Ты свободна, — с небольшой долей грусти произнесла я. — Оно того стоило? — Мучительная смерть Гарольда — не думаю, дружба с тобой — определенно, даже если она вскоре закончится. — Хочешь сказать, что ты растягивала время только потому, что хотела разделить его со мной? — вздохнула Юмико, осознав истину. — Да, — я опустила голову, чувствуя раскаяние, — прости меня за это. Мне просто не хватало хорошей подруги, потому я совсем не хотела тебя отпускать, ведь ты смогла ей стать. Мне было очень приятно провести с тобой это время, даже не смотря на твой холод и безразличие, которые ничего не значат на фоне того, что ты до самого конца меня не покинула. Сейчас же ты свободна, Юмико — можешь идти, я более не имею права тебя удерживать. — Эмбер, неужели ты думаешь, что я способна вот так просто уйти? — она улыбнулась. — Оставаться точно не станешь, — с тяжестью выдохнула я. — У тебя есть те, кто давно ждет и возлагает на тебя большие надежды, а я весь год только и делала, что паразитировала и использовала в корыстных целях. — Но ты ведь своего добилась? — Добилась, но какой ценой, — размякла я. — Моя очередь, — Юмико ухмыльнулась, после чего подошла ко мне, схватила за руку и насильно куда-то потащила. — Что ты делаешь? — опешила я. — Теперь ты мне должна за свершенную месть, потому обязана вместе со мной вернуться в «Безымянный» орден и работать на Хорнет как минимум год. — Что за корыстная гадость? — Око за око, сучка, — произнесла Юмико, расплывшись в искренней доброй улыбке. Глядя на нее я все поняла — Юмико с самого начала могла в любой момент уйти, но не стала. Я думала, что она просто имеет слабый характер и сильно переживает из-за смерти Ашидо, но на самом деле она все это время притворялась с одной лишь целью завербовать меня в орден — вот же сука. Это была одна большая миссия, которая дала «Безымянному» ордену не только ценного сотрудника, но и возможность Юмико расслабиться в компании со мной, воспользовавшись шансом отстраниться от всего, что происходит вокруг. Я не могу ее винить, ведь мы обе расплатились друг с другом взаимными корыстными поступками, потому теперь у меня нет выбора, кроме как пойти с ней, ведь Юмико сделала для меня куда больше, чем я для нее. — Зуб за зуб, — напоследок проговорила я, выразив свое непоколебимое согласие.Глава 36: Секрет черствого сердца
С момента моей первой встречи с Хомурой прошло всего ничего — одна бессонная ночь. Честно говоря, я, будучи весьма сильной персоной с грамотной боевой подготовкой в рядах королевской гвардии, совсем не ожидала, что какая-то маленькая девочка с синдромом спасателя вдруг отделает меня так, будто все эти годы вынужденных тренировок силы и воли прошли зря. Конечно, дело вовсе не в том, что я слабая, ведь моей силе нет равных, а Хомура ни одним пунктом не может быть сильнее — просто так сложились обстоятельства. Я, к превеликому сожалению, не могу управлять жидкостями, как это делает она, потому по сей день имею одну большую слабость, которая раскрывается в бою именно с такими противниками. — Повтори-ка, Нао, кто ты там такая? — переспросил у меня молодой паренек в маске, который, как я сама поняла, был здесь большой шишкой. — Старшая дочь Котая I, — повторила я, презрительно фыркнув из-за привычки смотреть на людей свысока. — Во дела! — оторопел он, схватившись за голову, — Хорнет, ты ей хоть капельку веришь? — Нет, — сию секунду ответила девушка, которую я довольно хорошо знала, не предполагая, что она в самом деле имеет отношение к «Спектру». — Только рогатый может это подтвердить — зовем его? — Мастер Кишин, вас вызывает Тайкон, — проговорил парень, судя по всему, в переговорное устройство, запрятанное под капюшон. — Нам нужно твое «шиирацу», жду в кабинете — продолжил он после небольшой паузы. — «Шиирацу»? — задумалась я, стараясь скрыть свое недоумение. Это ведь одна из способностей моего отца, позволяющая читать мысли, лишь мельком взглянув человеку в глаза. Я думала, что только он ей владеет и использует эту грязную тактику для разоблачений повсеместно, однако в мире существует еще один человек — занятно и малость пугающе. — Мастер Тайкон, что там с моей кандидатурой? — вклинилась Хомура во взрослый разговор, будучи не силах более стоять и молчать. — С тобой мы уже давно разобрались, Хомура — ты принята, — Тайкон развел руки в стороны, запрятав под маской ухмылку, характерную для босса, нанявшего выгодного для компании сотрудника. — В самом деле? — обрадовалась она. — А что будет входить в мои обязанности? — В основном боевые операции, но, если ты умеешь что-то еще — милости просим, — пояснил он. — Я неплохо готовлю, хотя и с остальным бытом отлично справляюсь. — Так, а еще чем-нибудь владеешь? Технические знания, медицинский опыт или обширные связи имеются? — Н-нет, — замялась Хомура. — А они сильно нужны «Спектру»? — Понятно, — утвердительно кивнул Тайкон. — В таком случае тебе сейчас лучше всего спуститься на первый этаж в холл, где поблизости находится кухня. Там на постоянной основе суетится наш незаменимый повар Итачи — тебе к ней. Если потеряешься, можешь просто спросить дорогу у любого проходящего мимо — мы все здесь дружелюбные и не обделены функцией помощи. — Все, поняла, — подтвердила Хомура. — Я могу идти? — Да, конечно, — кивнул он. — Хорошо, не буду вам мешать, — улыбнулась Хомура и покинула кабинет, оставив меня одну в окружении сомнительных персон. — Хомура, постой! — прокричал Тайкон, будто что-то забыл дополнить. — Да-да, я все еще здесь, — дверь приоткрылась и из-за нее показалось то же лицо. — После разговора с Итачи спустись в подвал к Мисато — тебе бы надо как-нибудь носить с собой воду. Обратись к ней с этим вопросом ради себя. — Хорошо, — вновь улыбнулась Хомура и скрылась за дверью. Никакой организации — всюду вольные сотрудники, которых босс держит разве что в варежках, позабыв о самой концепции ежовых рукавиц. Едва Хомура ушла, ручка двери снова щелкнула и в кабинет вошел весьма странный тип в шлеме, который своими рогами мог соскребать потолок, будь они чуть больше. С моей перспективы он должен был быть ниже меня, но эти палки из головы прибавляли роста, выставляя его двестидвадцать сантиметров против моих ста девяноста. — Высокая, — ухмыльнулся неизвестный, войдя вглубь помещения. — Это Нао, — заговорил Тайкон. — Она утверждает, что является старшей дочерью Котая, что, разумеется, ничем не подтверждено — источники говорят иначе. — У короля всего одна дочь — Аой, — вмешалась Хорнет. — Давай уже, используй свое «шиирацу», — подталкивала я рогатого. — Ни к чему, — отстранился он. — Я тебя прекрасно знаю, Нао Изуми — располагаю всей твоей биографией с раннего детства, потому даже без «шиирацу» могу подтвердить, что ты говоришь правду. — И что ты этим хочешь сказать? — возмутился Тайкон. — Желаешь поручиться за достоверность этой информации? — Можешь не сомневаться, — в спокойном тоне ответил он, после чего переключил свое внимание на меня и подошел поближе. — Мы с тобой куда ближе, чем ты думаешь, Нао, — проговорил он тихим голосом. — Отвали, изврат, — отстранилась я. — Грубо, — все, что он сказал перед тем, как выйти из комнаты. Что еще за «мы с тобой куда ближе, чем ты думаешь»? Я этого придурка вижу впервые в жизни, а он уже в ухажеры заделался. — Что это за тип? — поинтересовалась я, буквально распиливая Тайкона взглядом. — Это один из сильнейших сотрудников «Спектра» — Илия Кишин, — объяснил он. — Раз уж он тебе доверяет, значит, я тоже могу тебе доверять, как и все остальные. — Ты это говоришь ради моей информации? — фыркнула я. — Отнюдь, ее бы из тебя спокойно мог вытянуть Илия, а я всего лишь нашел повод представиться тем, кем меня привыкли видеть в «Спектре». — Ну, и? — Кхм, — начал он, — мое настоящее имя — Ашидо Такаги, называй меня именно так, но только в стенах этого здания. — Какой сюрприз, — отстраненно проговорила я, — главой «Спектра» оказался именно тот тип, о котором мой отец так много отзывался в прошлом году. — Это о многом говорит, — слегка преисполнился он. — Вернемся к вопросу об информации — где она? — Вот, — я кинула на стол флешку, — на ней имеется подробный план дворца и списки госслужащих с личными досье, если у вас конечно здесь не каменный век и где-то в подвале имеются компьютеры. — Они стоят именно в подвале, — усмехнулся Ашидо. — Я могу идти? — Даже не спросишь, принята ли ты? — удивился он. — Это очевидно, — проговорила я, выйдя из кабинета. Не нравятся мне все эти разговоры, чувствую себя так, будто сделала плохую ставку, вступив в «Спектр». Сомневаться в боевых способностях этих людей нет смысла, но, боюсь, они заметно уступают отцу и его шайке, хотя этот рогатый, Илия вроде, мог бы заставить некоторых из них попотеть, раз уж он владеет «шиирацу». Отдав флешку с информацией новому боссу, я сбросила груз излишней ответственности, по сути своей переложив ее на других. Теперь можно уже перестать ежесекундно нервничать, таская с собой эту хрень, и немного расслабиться. — Здравствуй, новенькая? — послышался женский голос позади. Погрузившись в свои мысли, я даже не заметила, как прошла мимо кого-то и не обратила на них внимание, спускаясь по лестнице. Обернувшись, я застала перед собой парочку рыжеволосых девушек, которые рядом друг с другом смотрелись как сестры — совсем не похожи на нас с Аой. — Нао, — однозначно ответила я. — Очень приятно, Нао, — улыбнулась неизвестная в простеньком спортивном костюме. — Меня зовут Наталья, если ты состоишь в боевом отряде, то я буду твоим координатором на каждой миссии. А рядом со мной наш главный инженер Мисато. — Мисато, да? — опомнилась я. — Вы с Хомурой уже пересекались? Это такая маленькая деревенщина с… — Не нужно объяснять, — остановила меня Мисато, — мы с Хомурой лично знакомы. Что ей было от меня нужно? Точно, они же обе висели на плакатах. — Сделай для Хомуры что-то вроде баллонов, чтобы девчуля имела доступ к воде где угодно. — Это просьба самой Хомуры? — уточнила Мисато. — Приказ Ашидо, — поправила я. — Одной бутылкой пива не обойдешься, — поникла она. — Тупорылый Шин все по несколько раз закосячит. — Придется закатить вечеринку с целым ящиком, — вклинилась Наталья. — А, эм, — на секунду замялась я. — Что такое? — опомнилась Наталья. — М-можно мне с вами? — Не вопрос, подруга, — радостно улыбнулась Мисато, — ждем тебя вечером в подвале! — Раз уж ждете — приду, — спокойно ответила я, пытаясь скрыть радость под привычной маской. — Тогда до вечера, нас еще дела ждут, — напоследок сказала Наталья, после чего обе девушки продолжили свой путь наверх. Я не стала ничего говорить, лишь молча проводила их взглядом. Приятно осознавать то, что здесь есть с кем расслабиться. — Ну-с, до вечера еще есть время, надо бы прогуляться, — подумала я, продолжив свой путь к выходу. *** Да, мне не хватало именно размеренной прогулки по улицам Торгового района для того, чтобы наконец сбросить тяжкий груз, который я все эти годы носила у себя на плечах. Почти семь лет прошли в поисках союзников для свершения мести, но только заприметив «Спектр» я поняла, что у всех нас наконец-то появился шанс избавиться от ублюдка, которому на троне делать нечего. За долгие годы одиночества я окончательно очерствела, утратив все человеческие чувства, нужные для поддержания здоровых отношений с людьми. Говоря простыми словами, в глазах других я — тупая сука, которая печется только о себе и привыкла грубить каждому вне зависимости от их положения. Так-то оно так, но я склонна верить, что это — всего лишь маска, которую я надеваю в качестве защитного механизма. Основанием для сомнений в очевидном служит моя подлинная и непорочная любовь к младшей сестре Аой, которая не заслужила такой жизни и такого грязного отношения к своей особе со стороны не только слуг, но и собственного отца. Остальные же люди для меня ничего не значат и не стоят даже гроша, если не возвысятся за счет чего-то благого или удивительного, как это сделала Хомура, отодрав меня так, будто я для нее была лишь тренировочным манекеном. С того дня девчонка из Трущоб, в самом деле, выросла в моих глазах, заставив проникнуться своими принципами. На первый взгляд та кажется слабачкой, которую можно сломить одним лишь касанием мизинца, но это вовсе не так. Жизнь в нищете дала мне представление о действительно сильных людях, следующих за зовом сердца, идущих вперед навстречу недостижимой цели, которая заставляет их с каждым днем все больше расти — я и сама такая. С таким взглядом на вещи невольно зарождается и иное восприятие того, к чему ты ранее относился иначе. В моем случае речь идет именно о слабаках, которые привыкли только лить слезы и вымаливать помощь у сильных, мешая самим себе усвоить полезный урок и начать что-то делать в своей никчемной жизни. Когда-то и мы с Аой были такими, изо дня в день рыдали в обнимку, лежа голышом под толстым одеялом на большой мягкой кровати в тепле на самом верху королевского дворца, делая паузы лишь на просмотр фильмов, но только поспав на картонке в Трущобах, я утратила способность плакать, как это было раньше. Сейчас же я могу просто и беззаботно ходить по улицам Торгового района, чтобы расслабиться, но получить наслаждение от обычных будних тяжело, ведь мне их не с кем разделить. — Помогите! — вдруг послышался неожиданный детский крик откуда-то из переулка. — М? — вслух промычала я, повернувшись к источнику. Я не привыкла откликаться на зов о помощи, особенно в том случае, когда человек взывает к окружающим беспричинно. Дети делают это особенно часто, из-за чего взрослые порой слепо воспринимают образовавшуюся вокруг них проблему, обвиняя не тех, кто на самом деле виноват. В этот момент я почувствовала себя тем самым взрослым двадцатипятилетним прохожим, которому придется разнимать сцепившихся между собой детей, а потом выяснять, кто на кого напал и кто кому больнее всек, однако крик точно был девичьим, тем более звучал он единожды — что-то здесь не так. Удивительный случай — Нао откликнулась на зов о помощи и прямо сейчас двигается к источнику шума вглубь переулка, в котором нет ни окон, ни дверей. Чем ближе я становилась к источнику, тем больше голосов там различалось, среди которых были и разъяренные мужские. Когда я подошла уже совсем близко, то остановилась на углу, стараясь сохранять политику непричастности до тех пор, пока не выясню, есть ли в этой ситуации угроза для жизни. — Деньги, сука, нам нужны деньги! — кричал один из, так полагаю, двоих присутствующих мужчин. — Отпустите, пожалуйста, у нас нет денег! — глухим голоском кричала плачущая девочка. — Что же у них там происходит? — подумала я, все еще стараясь не вмешиваться. На этом моменте мне вспомнилась одна важная деталь, которая в этой ситуации оказалась как раз кстати. Многие знают о наличии на углах переулков больших зеркал, которые обычно развешивают в супермаркетах в отделах с алкоголем для предотвращения краж. Находящиеся на выходе из узкого прохода зеркало висит там с одной лишь целью — помочь гвардии отследить беглеца, если тот решит скрыться, забежав в закоулок. Недолго думая я просто оторвала это зеркало от стены с помощью своей силы, после чего решила использовать его в качестве инструмента для наблюдения за происходящим в глубине переулка, где сейчас раздаются громкие крики. Всего я смогла разглядеть три человека, двое из которых были мужчинами, похожими на бандитов в привычных для них кофтах с капюшоном, а третьей персоной была та самая девочка. Она выглядела совсем беспомощной и беззащитной, умоляя о том, чтобы обидчики оставили ее в покое, только вот факт того, что она говорит не только о себе, а о ком-то еще, меня напрягает. — Нам нужны деньги! — продолжал настаивать бандит. — Ты совсем тупая или как? — Пожалуйста, мы же дети! — умоляла девочка. — Что мы вам плохого сделали? — Вы — ничего, а вот ваши безмозглые родители задолжали целое состояние. Они, кстати, уже мертвы! — злорадственно фыркнул он. — Если у вас тоже нет денег, чтобы вернуть долг, придется расплачиваться иначе. — Что вам нужно? — Да так, братишку твоего сдадим на органы или продадим какому-нибудь старику-извращенцу, а тебя оставим себе, чтобы развлекаться, когда будет совсем грустно. — О чем вы говорите? Зачем так поступать? — глядя на нее можно было заметить, как та дрожит от страха, так еще и старается подбирать слова. — Так и сделаем! — проигнорировал бандит, схватив девочку за руку, но она тут же что есть мочи укусила его так, что тот взвыл от резкой боли. — Сука! — он выхватил из штанов пистолет и направил бедолаге на голову. Увидев это, я поняла, что больше не могу игнорировать происходящее и оставаться непричастной, потому с грохотом уронила зеркало на землю и выбежала из-за угла. — Хей! — прокричала я, стараясь обратить на себя внимание, но было уже поздно. Прогремел выстрел, громкий звук вылетевшей из дула пули разнесся по всей улице, но то, что последовало за ним, заставило меня на секунду впасть в ступор. Странным было уже то, что он пальнул из огнестрельного оружия, а не из пневматического, лишь на момент я подумала, что из-за своей манеры стоять в стороне на моих глазах погибло невинное дитя, но все оказалось куда интереснее. Стоило бандиту выстрелить в девочку, он тотчас с ужасающей силой и невероятным отзвуком громче порохового взрыва отлетел в стену, будто бы отдача пистолета оказалась настолько сильной, что могла отправить стрелка в полет. За один лишь выстрел послышалось аж три громких звука, где третьим был удар о кирпичную стену, которая сразу растрескалась — мужчина умер мгновенно и без лишних слов. От этой картины я пришла в такое невероятное замешательство, что просто встала на месте, не зная, что делать дальше, пока не заметила вдруг зашевелившегося партнера бандита. Он молниеносно выхватил пистолет, собираясь закончить начатое товарищем, но теперь никто не мог дать ему отпора, ведь необычная девочка мертвым грузом рухнула на землю, будучи не в силах и дальше сопротивляться, но его, судя по всему, мало это волновало — нужно было просто ее пристрелить. Едва обидчик нажал на спусковой курок, пистолет в его руках разлетелся в разные стороны, разорвав руку в клочья. Не думая ни секунды, я тотчас подхватила того и подняла в воздух, лишив возможности к передвижению и, соответственно, сопротивлению. — Ты еще кто такая? — разъяренно прокричал он. — Девушка, остановившая пулю прямо в дуле, — пояснила я, дав ему понять, что разорванная кисть руки вовсе не была случайностью. — Т-так ты из гвардии? — испугался бандит, осознав, что сегодня явно не его день. — Что тебе надо? — Умри, — однозначно ответила я, усилив давление на грудную клетку, из-за чего за какие-то ничтожные несколько секунд его торс сдавило так, что внутри все перемешалось в кашу, только лишь ребра повылезали наружу, проткнув грудные мышцы насквозь. Кровь полилась водопадом, тело некогда живого бандита превратилось в безжизненный кусок мяса, который с мерзкими всхлипами рухнул на землю, стоило мне ослабить хватку. Теперь она в безопасности, потому можно спокойно поговорить и выяснить, на каком основании эти люди вымогали деньги у ребенка, даже не думая ее жалеть. Повернувшись в сторону девочки, я немного удивилась, заметив рядом с ней мальчика, который был еще меньше — первоклассник на вид. Так вот почему девчуля говорила во множественном числе — я просто напросто не заметила еще одного присутствующего из-за того, что тот скрывался за углом в глубине переулка. — Как вы? — спросила я у находящегося в сознании мальчика, подойдя поближе. — С-спасибо, тетя, — ответил он. — Не благодари, — отстранилась я. — Что с ней, ранена? — спросила я, желая перевернуть лежащую на земле девочку на спину, но на секунду остановилась, заприметив кровь, льющуюся из ушей. — Тетя, у вас кровь, — подметил мальчик, подсказав место, откуда она идет, тем, что указал пальцем на свое ухо. Прислушавшись к словам мальца, я прикоснулась к своему правому уху, почувствовав, как из него вытекает что-то жидкое, что в самом деле оказалось кровью. Стоило немного расслабиться и в ушах почувствовалась неприятная боль и навязчивый звон. Глянув на бандитов, я заметила тот же феномен, потому предположила, что всем нам просто выбило барабанные перепонки от громкого звука, однако уши мальчика были целыми — видимо, он успел их чем-то прикрыть или оказался в какой-то глухой зоне. — Как тебя зовут? — обратилась я к нему. — Кирей, Кирей Минагава, — ответил он, немного растерявшись. — А это? — я указала на девочку. — Моя сестренка, Мива, — объяснил он. — И как так вышло, что она только что размолотила крепкого мужчину? — с интересом внутри и гадким взглядом снаружи спросила я. — У сестренки есть сила — она сильная! — гордо заявил младший брат. — Не особо, — подумала я, вспомнив, как Мива истошно рыдала, умоляя о пощаде, вместо того, чтобы сразу их убить. Было бы неправильно бросить их тут и уйти, ведь даже такая соплячка как эта девочка смогла пересилить себя и дать отпор — когда-то и я была такой же. Глядя на эту черноволосую полторашку в красивом темно-синем платье сердце кровью обливается. Пока я думала, как бы лучше поступить, девочка зашевелилась, придя в сознание. — Сестренка, ты очнулась! — обрадовался мальчик. — Кирей? — промямлила она, даже не заметив моего присутствия. — Все хорошо? Ты не ранен? — Ты нас спасла! А еще нам помогла эта тетя! — он указал едва очнувшейся сестре на меня. — Тетя? — оторопела она, после чего повернулась в мою сторону и тут же отшатнулась, вцепившись в Кирея так, будто я сейчас обоих сожру. — И что это за реакция? — возмутилась я, глядя в испуганные бесконечно глубокие синие глаза. — Пожалуйста, отпустите нас, мы просто защищались! — вдруг закричала она, судя по всему, приняв меня за гвардейскую особу — никак к этому не привыкну. — Долой сопли, — приказала я, — ты идешь со мной. — Н-нет, я никуда не пойду, — испугалась она. — Брось, перед тобой бродяга, а не гвардеец, — объяснила я. — Ты, Мива, подняла слишком много шума, здесь больше нельзя оставаться. — Мива? — опешила она. — Кирей, ты что, опять все перепутал? — произнесла она полушепотом, думая, что я не услышу этого с поврежденной перепонкой. — Ой, — вдруг осознал Кирей, что натворил. — Эхо, меня зовут Эхо! — вдруг засуетилась Мива. — Эхо Минагава? — уточнила я, на секунду задумывавшись о том, что Мива могла быть образована от сокращения фамилии Минагава — вот же подстава от младшего брата. — Да, все верно, Кирей все напутал! — оправдывалась она. Честно говоря, мне было абсолютно плевать кто она и как ее зовут — я просто проходила мимо и решила помочь, однако ситуация довольно занятная. — А как вас зовут? — поинтересовалась Эхо. — Нао, — представилась я, — фамилию не спрашивай — идем, — я подхватила ее под руку и подняла на ноги, потащив прочь из переулка. Большой оплошностью было то, что я не взяла с собой переговорное устройство, которое по сути мне должен был выдать Ашидо, а может это должна была сделать Наталья как координатор или Мисато как главный инженер — хрен поймешь, какая у них там система. В любом случае было бы удобнее запросить подмогу, чтобы не пришлось возиться с этим детским садом, но, увы, придется ковылять до здания ордена пешком — благо я не сильно далеко от него ушла. — Куда мы идем? — суетилась Эхо, еле перебирая ногами. — В безопасность, — пояснила я. — В какую еще безопасность? — возмутилась она. — Туда, где вам обоим могут помочь, а теперь заткнитесь, пока я вам зубы не вышибла, — отрезала я, продолжив наш путь. *** Всего через двадцать минут ходьбы мы уже ступили на порог «Спектра» где нас встретила странная горничная с чертами кошки, которую я раньше не видела. — Добро пожаловать, — поприветствовала она. — По какому вопросу вы пришли в имение Ишимару? — Зови босса, у нас тут небольшой казус, — объяснила я, искоса показав на компанию малолеток. — Сейчас я позову госпожу Ишимару, — засуетилась горничная. — Какую еще Ишимару, — остановила ее я. — Зови Тайкона, тупица. — Простите, не понимаю, о ком вы, — растерялась она, — Зови-зови, Итачи, она из наших, — послышался голос Хомуры, которая просто проходила мимо. — Хорошо, — смирилась Итачи, которая из диалога запомнилась лишь поваром. — Мастер, вы срочно нужны нам в холле, — проговорила она в переговорное устройство, прикрепленное к одному из четырех ушей — забавно. Не прошло и минуты, как по массивной колонне спокойно скатился наш общепризнанный босс, мягко приземлившись на пол в непосредственной близости. — Кто это? — вопросительно проговорил он. — Подобрала на улице, из них выжимали деньги и пытались убить, — объяснила я. — Хорошая работа, Нао, — похвалил меня Ашидо, — отправим их в орден «Юстиция», в наши обязанности не входит уход за жертвами бандитов. Только надо бы сначала промыть им голову. — Погоди, кэп. Девчуля отразила пулю, не поведя усом, а потом еще и одного из бандитов впечатала в стену так, что тот на месте умер. Как насчет припарковать ее здесь? — Серьезно? — опешил он. — Как тебя зовут? — Эхо, — очень тихо и стеснительно представилась она. — Эхо, значит, — задумался он. — Ты у нас, стало быть, ренегат? — Что такое ренегат? — непонимающе вопросила Эхо. — Ладно, — смирился босс, — заходите, будем решать вопрос с остальными, — он взял девочку за плечо и передал в руки Итачи, а сам после этого повернулся ко мне. — А ты, Нао, лучше поди отдохни — только сегодня вступила в орден и уже успела сделать доброе дело. — Окей, — согласилась я, устремившись туда, куда с самого начала собиралась пойти — в подвал. Спустившись вниз по длинной лестнице, которая казалась бесконечной, я наконец оказалась на месте назначения, где уже во всю пировали не только Наталья и Мисато, но и двое все еще незнакомых мне мужчин. Усевшись в дружелюбной компании, я сразу же схватилась за пиво и принялась его распивать. Все присутствующие встретили меня непривычно тепло, я быстро познакомилась с парнями, один из которых работал с Мисато, он назвался Шином, а второго звали Николас и, честно говоря, я давно не чувствовала себя так хорошо. Конечно, с едва знакомыми людьми нельзя обсудить свои проблемы и поделиться переживаниями, но даже в комфортной обстановке можно немного расслабиться и забыться, вкусив не только эффект алкоголя, но и ощущение потенциальной дружбы, потому в этот вечер я отдала всю себя для того, что заработать себе имя. *** Когда дело уже близилось к ночи, я была уже довольно пьяна, но на ногах все еще твердо стояла, будучи способной пересечь Тихий океан при соответствующем желании, которого хватало только для похода за заржавевшей игрушкой — моим чакрамом. — Ты куда? — окликнула меня Хорнет уже около выхода из здания. — Прогуляться, — пробормотала я. — Какой еще прогуляться? — возмутилась она. — Что там такого на улице, что тебе приспичило идти туда посреди ночи во время патрулей? Ты, знаешь ли, не такая уж и незаметная, Нао. — Отвали, сучара, я иду за чакрамом, — огрызнулась я, после чего просто скрылась за дверью. Путь предстоял далекий — в центр Дрянного района, куда можно было легко добраться с помощью метро без лишних пересадок, потому я сразу же двинулась именно туда. Даже будучи не совсем трезвой я благополучно добралась до станции в Торговом районе и села на поезд, после чего успешно пересекла половину города и высадилась как раз в центре нужного мне района. На руку отлично играет факт того, что незнающие меня люди видят в яркой прохожей гвардейскую суку, с которой лучше просто не пересекаться, а знающие отличают печально известную Нао Изуми, которая когда-то жила во дворце и гордо носила свою фамилию. Даже после изгнания люди продолжают узнавать меня, хоть пресса и пытается замылить все факты моего существования, внушая простому люду то, что у Котая есть всего одна дочь — моя младшая сестра Аой. Однако всем прохожим в этом городе глубоко плевать на местную знаменитость, потому все стараются меня игнорировать, из-за чего я могу спокойно расхаживать по Гармонии в этом ярком красном мундире, не опасаясь ни чьей кары. Добравшись до нужной улицы, я свернула в переулок, где и был запрятан чакрам. Меня всегда забавляла человеческая тупость, которая в комбинации с недостаточной настойчивостью делала это место в действительности особенным. Здесь располагались два здания, которые прилегали друг к другу настолько плотно, что между ними нельзя было пройти, но некая щель все же присутствовала, куда я и запрятала свой чакрам, который в полной безопасности и неприкосновенности пролежал здесь долгие годы вплоть до сегодняшнего дня, когда пришло время его вытаскивать. Воспользовавшись телекинезом, я крепко ухватилась за хорошо ощущаемый обруч и потянула его на себя, тогда-то и показалось мое особенное оружие, выкованное лично мной в дворцовой кузнице из довольного редкого в наших краях сплава титана, алхимической латуни и астронита с добавлением марганца. Такой сплав делал металл невероятно прочным, но при этом он был легок настолько, что по своему весу был едва тяжелее меди. К тому же я сделала его модульным и складным, потому он мог с легкостью разделяться на несколько составных частей и складываться до размеров не больше тарелки. Теперь, когда я забрала вещь, принадлежащую мне по праву, для которой спустя много лет появилась работа — можно возвращаться. Вернувшись на станцию в Дрянном районе, я села на тот же поезд в обратном направлении, благополучно доехав до станции в Торговом районе. Занятно, но металлодетекторы в метро никак не реагировали на «тарелку» во внутреннем кармане мундира — вот это я называю безопасностью. За время этой долгой поездки длинною в пару часов я немного вымоталась, но в перевес уже успела протрезветь, потому теперь ступала на землю твердо и координировано, не теряя равновесия. К моему удивлению в метро было довольно безлюдно — даже охранники отсутствовали, будто здесь готовили какую-то засаду или произошла неожиданная чрезвычайная ситуация. Дойдя до лестницы, ведущей на поверхность, я глубоко вздохнула, набрав в легкие побольше свежего воздуха, которого так не хватало под землей, после чего стала подниматься по ступенькам. — Нао, — окликнул меня женский голос, доносящийся со спины, который казался слишком уж незнакомым. — М? — я обернулась, заприметив перед собой никого иного, как саму Аой Изуми, мирно гуляющую по Гармонийскому метрополитену. Ее неожиданное появление сильно меня удивило, ведь я даже не могла предположить, что Аой реально способна выйти из своей комнаты. Голоса своей младшей сестры я даже не узнала, ведь в последний раз мы виделись слишком уж давно, и он успел немного сломаться, не говоря уже о другой манере речи. — Что ты здесь делаешь, дура? — прошипела я. — Нао, сестра, как же я рада тебя видеть, — глаза Аой уже были на мокром месте, едва мы успели взглянуть друг на друга. В этот момент мне будто бы что-то вонзилось глубоко в сердце — подступило какое-то неприятное чувство вины и отчужденности в одном флаконе. — Уходи, Аой, тебе нельзя здесь находиться, — отвернулась я. — Нао, я пришла за тобой, давай вместе вернемся во дворец и будем жить, как это было раньше. — Как раньше уже не будет, сестра, — я опустила голову, осознавая, какие бесценные времена мы упустили. — Лучше скажи, как ты меня нашла? — Услышала о том, что тебя видели в Торговом районе, — объяснила она. — Хочешь сказать, ты просто караулила меня в метро, полагаясь только на мельчайший шанс встретиться? — опешила я. — Это не первый мой побег из дворца, — Аой улыбнулась, даже не предполагая, что я в этот момент чувствую. — Папа ни о чем не знает, потому у меня не будет проблем по возвращении домой. — А кто сказал тебе, что проблем не будет если ты притащишь меня с собой? — наехала я на нее, поражаясь безграничной наивностью сестры. — Все будет хорошо, Нао, я уговорю отца принять тебя и простить, — Аой сама не понимала, какие глупости говорит. — Послушай, солнце, я не могу вернуться. — Почему же? Ради тебя я готова к любому наказанию, только бы ты вернулась обратно… — Аой, не будь так наивна. Отец выгнал меня из дворца за какую-то жалкую разбитую линзу, коих у него в лаборатории более полусотни. Это лишь вопрос времени, когда ты вылетишь оттуда следом за мной. Думаешь он в самом деле тебя ценит, любит? Думаешь у него остались хоть какие-то чувства к собственной дочери, которая провела семь лет на улице? Этот ублюдок заслужил всего самого наихудшего, потому я сделаю все, чтобы вернуться во дворец только ради того, чтобы сесть за пустой трон. — Нао, не говори так, у тебя все еще есть шанс. — К черту, Аой, я никуда с тобой не и пойду и точка! — завелась я, повысив голос. — Зачем же ты кричишь? Я сказала что-то обидное? — размякла она, не понимая, чем вызвана такая реакция. — Ты все такая же сопливая дура, — презрительно проговорила я, — все ноешь и ноешь в своей комнате и веришь в лучший исход для нас обоих, но, Аой, взгляни реальности в глаза — у тебя нет будущего, если ты продолжишь плакаться в подушку! — Нао… — Отец всегда видел в тебе только инструмент, в который нужно вкладываться, разрушая саму личность только ради того, чтобы потом это окупилось, и ты делала все, что он прикажет. Если бы я тогда не стала огрызаться, он бы не выбросил меня на улицу — все потому, что я упала в его глазах, нашла в себе силы возразить, а это значит, не оправдала ожиданий. Мы с тобой абсолютно одинаковые, но я уже давно выросла, а ты по сей день остаешься безнадежным куском дерьма! Аой не смогла смириться с моими словами и с корнем вырвала прикрученный к полу сборщик информации о разыскиваемых преступниках, после чего с огромной силой запустила его в меня, ожидая проучить за такие грязные слова, однако я с легкостью поймала его на лету и отправила обратно. Моя сестра оказалась не совсем безнадежной и смогла изменить траекторию полета, впечатав большую коробку в стену. — Аой, послушай, — произнесла я, вырвав кусок плитки из ближайшей стены, сымитировав снаряд. — Что послушай? — вдруг закричала она. — Зачем ты говоришь мне все эти гадости? Разве я для тебя ничего не значу? Нао, ради тебя я сбежала из дворца не один десяток раз! Жаждала этой встречи каждый день жизни после того, как ты ушла! И что я теперь слышу? Ты тупая соплячка, Аой, безнадежный кусок дерьма! Знаешь сколько раз я уже это слышала? Каждый долбанный день из раза в раз я вынуждена впитывать эту мерзость из уст дворцовых шавок. Я надеялась, что хотя бы ты понимаешь меня и не станешь осуждать за слабость, но ты оказалась хуже всех — все потому, что ты врешь! — она замолчала, утратив силы для продолжения своего крика души. — Я люблю тебя, Аой, честно, — едва не плача проговорила я, стараясь соответствовать своему сучьему тону и поганому образу. — Все эти годы я мечтала однажды снова обнять тебя, почувствовать тепло единственной родной душонки в этом конченном мире, но я не могу. — Почему же, Нао? — с заплаканным лицом промямлила Аой. — Потому что я стала другой, — в этот момент сдерживаться уже не получалось, образ суки трескался прямо на глазах. — Я не могу просто вернуться и жить как раньше, пусть даже в твоих объятиях. Мое сердце требует мести, и не я одна точу зуб на нашего отца, потому мы просто не можем друг друга понять. Прямо сейчас я уйду к тем людям, с которыми у меня есть шанс выкарабкаться, но я хочу, чтобы ты хорошо меня услышала — ладно? — Я тебя слушаю, Нао. — Прости меня, Аой, — я наконец-то расплакалась. — Я люблю тебя и хочу, чтобы ты просто была счастлива, потому сделаю все, чтобы наши мечты осуществились, даже если придется стать твоим врагом. Пожалуйста, вернись во дворец и забудь обо мне, даже если сердце обливается кровью и хочется кричать — я приду за тобой, когда настанет час расплаты. — Нао, и ты прости меня, — наконец заговорила Аой после небольшой чувственной паузы. — Я и вправду безнадежная соплячка, потому поверю в тебя, как в эталон человека, к которому стремлюсь. Просто пообещай мне, что однажды ты вернешься и мы вместе сбежим куда-нибудь далеко, где никто не разрушит наше счастье — обещаешь? — Обещаю, — с трясущимися руками прорычала я. — А теперь уходи, тебе опасно здесь находиться. — Хорошо, до встречи, сестра. Я люблю тебя! — напоследок прокричала Аой, бросившись прочь вглубь метро. — До встречи, сестра, — промямлила я, оставшись наедине с собой и своими навязчивыми мыслями. С какой стороны не посмотри, а мы в самом деле очень похожи. С раннего детства Аой всегда росла бок о бок со мной, на момент ее рождения мне было уже восемь. Я всегда присматривала за сестрой и берегла ее, но меня саму никто не собирался беречь, потому по вечерам мы вместе запирались в комнате и плакались друг другу в волосы — две безнадежные плаксы без будущего. Я всегда любила Аой и ценила, какой бы она не была, но сейчас, когда уже выработалась привычка смотреть на слабаков свысока, я лишь сочувствую ей, а масла в огонь подливает ощущение того, что я ничего с этим поделать не могу. Радует одно — она все-таки подружилась со своей силой, потому в крайнем случае сможет себя защитить, но я надеюсь, что Аой никогда в жизни более не придется использовать свою способность. Данная нам сила создана с одной целью — отбирать человеческие жизни, заливая кровью чистую и непорочную землю под ногами, и, раз уж выбора нет, я буду проливать кровь тех, кто покушается на счастье других. Энергия Бездны — далеко не дар. Это проклятие, которое пропитывает людей изнутри, рано или поздно доводя тех до симптомов «багровой лихорадки», от которой уже давно страдает мой отец. Если моих сил и сил моих союзников будет достаточно, чтобы разрушить порочный круг — я его разрушу.Глава 37: Черви Гармонии
Непредвиденное появление Эхо для всех нас стало сюрпризом — никто не ожидал, что Нао, едва успев прижиться в компании парочки человек, вдруг решит пойти на подвиги и совершит опрометчивый поступок, приведя детей с улицы прямо в сердце врага государства номер один. Тем не менее наличие у этой девочки способностей ренегата делает ее потенциальным бойцом в кругах «Спектра», но мы еще не знаем наверняка, способна ли она прибегнуть к насилию, которое порой переступает черту. Вчера вечером я не стал нагружать девочку расспросами, вместо этого отправив их с Киреем хорошенько отдохнуть в пустующей комнате на третьем этаже. Разумеется, сегодняшний Ашидо, вопреки минувшей наивности, обратился к Илии за тем, чтобы убедиться, что Эхо нам не враг — опасаться нечего, как он сам сказал. Юная незнакомка оказалась самым обычным подростком без каких-либо тараканов в голове, факт чего меня очень напрягает, ведь даже если ее способности ренегата окажутся весьма кстати — я не хочу впутывать в дела ордена невинное дитя. — Чего задумался? — развеяла мои мысли Мисато. — Да так, ничего, — отстранился я. — Вернемся к вопросу разведки — что мы имеем? — Арсенал скудный, — фыркнула она, — видишь ли, даже имея деньги не всегда со всем укладываешься по времени. Сейчас у меня на руках только дешманский австралийский квадрокоптер, но стоит отдать должное установленной на нем камере — хорошая. — Микрофон имеется? — Шакальный, но нам этого хватит. — Допустим, а насколько он громкий? — Наваливает как турбина самолета, — пояснила Мисато, нелепо усмехнувшись над собственным сравнением. — Такого хватит разве что на один вылет, но, полагаю, нам этого будет достаточно. — Плохая идея — Колден сбежит, если его охрана засечет дрона, — подметил я. — Хей, брось, — Мисато грубо похлопала меня по плечу, — «Vostok.inc» — это же крупная робототехническая компания, у которой есть завистники и конкуренты вроде меня, желающие выкрасть уникальные технологии и скопировать запатентованную продукцию, присвоив себе работу других после небольшой доработки. Они даже не подумают на какой-то там «Спектр»! — А ведь ты права, — согласился я, немного подумав над ее словами. — Но есть небольшая загвоздка — эдакая дилемма на часик свободного времени. — Какая? — заинтересованно произнес я, облокотившись на руку. — У дрона нету функции трансляции с камеры на другие устройства, — Мисато развела руки в стороны. — Придется вручную склепать передатчик, чтобы можно было вывести картинку на монитор в командном центре. — Его ремонт уже окончен? — удивился я. — Чего там ремонтировать-то? Да и о каком ремонте ты говоришь, если это был монтаж, который я своими собственными руками осуществляла. — В таком случае позови меня, как закончишь с приготовлениями. — Куда же ты? — оторопела Мисато. — Я хотела еще потрындеть. — Мне нужно разобраться с Эхо. — Это та мелкая, которую вместе с младшим братом вчера привела Нао? — Она самая. — Ладно, иди уж, я тут одна погрущу: буду сидеть наедине с пустыми бутылками из-под пива на кресле, которое усыпано металлической стружкой. — Не драматизируй, — отмахнулся я, удаляясь из подвала, — бывай, Мисато. — Оке, я позову тебя, когда все будет готово! — прокричала вдогонку она. Отлично, сегодня уже можно будет наконец-то напомнить себе, как выглядит этот жирный осел в белом халате, с которым мы не можем рассчитаться уже долгое время. Бьюсь об заклад, он работает там только потому, что эта компания очень важна для Гармонии и находится под серьезной защитой гвардии — хорошо устроился. Побывав у Сальвадора лишь единожды, я совсем перестал верить в то, что они со Стивеном когда-то ладили. Хандзо говорил, что их шайка садистов состоит из трех человек, но старик с такими явными идеалами совсем не вписывается в компашку психопатов. Больше всего я боюсь, что моя ненависть к доктору окажется неоправданной, потому стараюсь сохранить ее до тех пор, пока не смогу выбить из него всю дурь, но сделать это надо так, чтобы не только я был удовлетворен, но и чтобы народ Гармонии смог лицезреть последние минуты жизни волка в овечьей шкуре. Вскоре нам предстоит разведать обстановку в компании «Vostok.inc», а затем, исходя из полученных сведений, заняться тщательной подготовкой к операции, однако, пока есть время, следует поговорить с Эхо, чем я сейчас и займусь. Покинув подвал, я сразу же устремился на третий этаж, где почти все комнаты числились свободными, не считая моей личной, что находится в ответвлении от кабинета. — Доброе утро, Ашидо, — поздоровалась со мной проходящая мимо Хомура. — Доброе, — ответил я, как ты? Успела уже с кем-нибудь наладить контакт? — Конечно, — она улыбнулась, — здесь достаточно приятных собеседников, с которыми можно хорошо поболтать, не считая Нао, конечно же — та еще сучка. — Да уж, впечатление от общения с ней такое себе, — вздохнул я, осознавая, что эта дама оказалась первой, кто меня совсем ни во что не ставит, а лишь делает вид, что ей не все равно на кого-то кроме себя любимой. — Позволь поинтересоваться — кто из наших сотрудников тебе особенно понравился? — Хм, — задумалась Хомура, — я хорошо поладила с вашей горничной Итачи — она в самом деле очень приятный собеседник, тем более, когда у нас есть общие темы для разговора. Кстати говоря, я еще успела поладить с Эхо — она хоть и не особо разговорчивая, но даже так девчонка выглядит мило. — Когда вы успели наболтаться? — опешил я. — Воробушки привыкли обсуждать свои дела по утрам, — ехидно ухмыльнулась Хомура. — Ладно, — утвердительно ответил я. — Где она сейчас? В той же комнате, где и должна была оставаться? — Да, конечно, — подтвердила она. — Она оттуда не выйдет, пока ты не разрешишь. Я уже пыталась вытащить ее прогуляться, но та настаивала на том, что не стоит неожиданно сбегать и заставлять мастера нервничать. — Верно мыслит — мне сейчас совсем не до побегушек. — Ты сейчас идешь к ней? — поинтересовалась Хомура. — Да, будем решать дальнейшую судьбу детишек с улицы. — Что ж, в таком случае не буду вас отвлекать — она тебе понравится! — проговорила Хомура, после чего продолжила свой путь по лестнице вниз. Дойдя до второй лестницы, я начал подниматься наверх, сгорая от невообразимой заинтересованности в собеседнике. Когда комната в коридоре крыла «А» наконец была достигнута, я постучался в дверь, ожидая ответной реакции. — Кто там? — послышался голос Эхо изнутри. — Это Тайкон, я могу войти? — Да, конечно, заходите, — проговорила она, уже встречая меня с порога комнаты. Стоило двери отвориться и передо мной раскрылся вид на милую картину того, как приятная на вид юная девушка играет со своим младшим братом в шахматы, что уже выглядело довольно необычно, ведь в большинстве своем мои приближенные предпочитают не растрачивать время на глупости вроде настольных игр. — Доброе утро, Эхо, Кирей, — поприветствовал я. — Здравству… — Доброе утро! — прокричал Кирей, перебив своим возгласом сестру. — Тише! Так нельзя — надо иметь уважение к старшим, тем более к дяде, который нам помог, — полушепотом читала нотации Эхо младшему брату. — Простите его, мастер Тайкон. — Не бери в голову, солнце, я не кусаюсь, — улыбнулся я, чего они не могли увидеть за маской. — Нам нужно поговорить о твоем дальнейшем будущем, а Кирей пока побудет в компании Итачи, хорошо? — С вашей уважаемой горничной? — уточнила она. — Да, а мы пока передислоцируемся в гостиную. — Хорошо, — согласилась Эхо. — Кирей, побудь с тетей Итачи, пока я разговариваю с дядей, ладно? — А шахматы? — расстроено проскулил он. — Потом доиграем, только не мухлюй! — пригрозила Эхо. — Есть сэр! — воскликнул он. — Обещаю не двигать фигуры! — Вот и славно, — улыбнулась она, поглаживая Кирея по голове. За этой парочкой было приятно наблюдать — глядя на Эхо я вижу будущую маму, старательно ухаживающую за своим ребенком. Благодаря такой картине зарождается уверенность в том, что в мире все же существуют добрые и ответственные родители, хоть они и прячутся среди внезапно повзрослевших детишек. — Итачи, — заговорил я, обращаясь в переговорное устройство, — говорит босс, у тебя появилось ответственное задание. — Слушаю, мастер, — утвердительно отчиталась о своем присутствии Итачи. — Пригляди за Киреем, пока его сестры не будет рядом, хорошо? — Какое прекрасное задание! — вдруг восторженно прокричала Итачи. — Я захвачу с собой парочку развивающих книжек и Сильвию, чтобы мы весело и продуктивно провели время! — Развлекайтесь, — умиротворенно улыбнулся я, — конец связи. Еще вчера я заметил, как наша кошко-горничная смотрит на Кирея так, словно на самую сладкую в мире конфетку, которую так хочется попробовать, но босс-надзиратель не дает воли для реализации своих задумок. Чего-чего, а искренней и глубочайшей любви к детям от Итачи я не ожидал, ведь та ни разу не оставляла ни намека на одну из своих явных черт. — Идем, Эхо, Итачи будет здесь уже через пару минут, — подозвал я девушку, стоя у выхода из комнаты. — Хорошо, — Эхо подчинительно поплелась следом за мной, сделав небольшую остановочку перед дверью. — Не переживай, братик, я ненадолго, — после этих слов она вышла из комнаты. Мы наконец могли выдвинуться в сторону гостиной, куда сразу же и направились, но по пути я заметил, что Эхо очень напряжена в моем присутствии и буквально дрожит, при этом стараясь не выдавать себя, даже если эмоции льются через край. — Расслабься, чего ты так трясешься? — спокойно утешил я Эхо, ласково погладив по спине. — Я-я…я н-не… — Просто заходи, — перебил я, открыв дверь гостиной. Оказавшись внутри, мы сразу же заняли места на диванах напротив друг друга, но, даже оказавшись в уютном мягком гнездышке в окружении хороших людей, Эхо испытывала некий дискомфорт, с которым все никак не могла совладать. — Что такое? Я тебя чем-то напрягаю? — наконец заговорил я, устав наблюдать за ее тревожным молчанием. — М-мастер Тайкон, не подумайте ничего такого, вы меня совсем не напрягаете. — Ладно, в таком случае мы можем поговорить? — Угу, — неуверенно и отчужденно промямлила она. — Тогда скажи мне, как так вышло, что вам с Киреем угрожали вооруженные люди, судя по всему, из мафии? Что вы такого натворили? — Мы ничего такого не сделали… — Но ведь должна же быть какая-то причина, так?Мафия в Гармонии имеет достаточно чести, чтобы не трогать детей. — Дело не в этом… — Так скажи мне, в чем была ваша с Киреем вина? — Мастер Тайкон, мы можем поговорить о чем-нибудь другом? — отстранилась Эхо. — Слушай, я все равно узнаю все подробности твоей жизни от одного из моих подчиненных, мне просто нужно кое в чем убедиться, — немного размыто проговорил я, планируя все-таки разузнать, не представляет ли она опасности для ордена. — А если я вам все расскажу, вы позволите мне остаться здесь? — с надеждой в глазах промямлила Эхо полушепотом. — В каком плане? — Простите, мне не стоило говорить таких глупостей, — засуетилась она. — Я уйду сразу же, как только вы меня отпустите. — Погоди, ты серьезно хочешь остаться? — опешил я. — Нет-нет, глупости, вы меня неправильно поняли! — отрицала она, хотя еще секундой ранее говорила обратное. — Эхо, — вздохнул я, — мне не очень хочется сейчас звать портативный детектор лжи, потому, пожалуйста, будь добра разговаривать со мной предельно честно — я ко всему отнесусь нормально, даже если это в твоем понимании самая несуразная глупость. — Правда? — Меня обижает твоя неуверенность в словах. — Простите, я не хотела. Мы с Киреем очень благодарны вам за спасение и ночлег, потому хотели бы остаться здесь еще на какое-то время. Взамен я готова делать все, что в моих силах! — В твоих силах ответить на заданные вопросы? — Д-да. — Тогда, давай ты просто расскажешь мне о себе, а потом мы вместе решим, что с вами делать? — Х-хорошо, я могу говорить? — Да, давай. — Ну, наверное, стоит начать с того, что меня зовут Эхо, а моя фамилия — Минагава, очевидно, ха-ха, — немного нервничала она. — Сейчас мне четырнадцать полных лет, а моему младшему брату Кирею скоро будет шесть. Думаю, стоит немного рассказать о родителях, чтобы вы понимали, почему мы оказались в лапах у мафии. — Стоило бы, продолжай. — Стыдно признавать, но они были торчками, — пояснила Эхо. — Наркоманы? — оторопел я. — Д-да, — замялась она. — Если бы у Кирея не было старшей сестры, он бы давно умер с голоду в своей комнате, где нет ничего, кроме матраца и плесени в углу. По выражению лица Эхо можно было сказать, что для нее это весьма больная тема — девочка с трудом выговаривает слова и находит в себе силы для диалога. — Стало быть, твои родители задолжали мафии? — постарался угадать я. — Все верно, — подтвердила она. — Становится больно от мысли, что мама и папа за дозу были готовы родных детей продать мафии. — Как я понимаю, у них все сложилось наихудшим образом. — Наверное, — вздохнула Эхо. — Когда ситуация накалилась настолько, что к нам на порог стали ломиться люди и требовать деньги, я сбежала из дома, забрав с собой Кирея — нам нельзя было там оставаться. Сейчас от семьи Минагава остались только мы, и я не знаю, то ли радоваться этому, то ли лить слезы от горя утраты. Глядя на Эхо, я испытывал смешанные чувства — она то ли дело цеплялась руками за все, что можно схватить, а когда надоедало, девочка крайне грубо чесала руки, стараясь делать все, что угодно, лишь бы не заплакать в моем присутствии. — Солнце, — заговорил я, после чего встал со своего дивана и пересел поближе к Эхо, слегка приобняв ее, — пойми, потеря родителей не так значительна, как ты ее себе представляешь. Я тоже потерял семью, да еще и самым ужасным из всех возможных способов. Жизнь продолжается и нужно цепляться за любую возможность выжить, понимаешь? — Я итак цепляюсь, мастер, — отчужденно всхлипнула она. — Разве вам самому не грустно? — Еще как грустно, Эхо, — вздохнул я. — Но, знаешь, у меня есть нечто большее, чем родня, которую я не выбирал. — И что же? — заинтересованно вопросила она. — Друзья, — улыбнулся я, ощущая собственную безмерную благодарность. — Д-друзья? — Эхо глазела на меня странным взглядом, пока наконец не заговорила. — У меня нет друзей — не могу сказать, что понимаю вас. — Совсем никого? — удивился я, после чего мы оба затихли. В этот момент я вдруг осознал, что прекрасно понимаю чувства Эхо, ведь у меня самого не было друзей и приходилось много убиваться по поводу их отсутствия, но стоило парочке человек занять место в сердце, так теперь удивляюсь тому, что у кого-то в этом мире может не быть друзей — какая ирония. — Эхо, — развеял молчание мой внезапный возглас, — а ты знаешь, что в дружбе самое главное? — Н-нет, — очевидно промычала она. — Доверие, — объяснил я. — Мы бы могли с тобой стать хорошими друзьями, но для этого придется обменяться секретами — Что вам от меня нужно? — вдруг напряглась Эхо. — Гляди, — я подскочил с места, встав напротив девочки, после чего скинул с себя капюшон и освободил лицо от маски, — видишь? Это мое настоящее лицо, которое помимо тебя видели только сотрудники ордена, — как ты это воспринимаешь? Смогла бы довериться человеку, который только что раскрыл тебе один из своих самых потаенных секретов? — Д-да, наверное, — замялась она. — Вот и мне нужно тебе доверять, — пояснил я, склонившись к Эхо. — Расскажи о своей способности, и я позволю тебе остаться здесь на неопределенный срок без платы за аренду комнаты. — Правда? — Никакого обмана, — улыбнулся я. — Ты мне очень интересна как человек, и я готов пойти навстречу, став не только твоим другом, но и путеводной звездой — что скажешь? — Звук, — однозначно проговорила она. — Звук? — переспросил я, не понимая, к чему это вообще было. — Звук, — снова повторила она, после чего ненадолго затихла, пока не поняла, что стоило бы продолжить мысль. — Еще будучи совсем маленькой я стала замечать, что мои уши различают куда больше звуков, чем у других людей. Даже сейчас я отчетливо слышу биение вашего сердца и мельчайшие вибрации кровеносных сосудов. — Погоди, ты серьезно? — честно говоря, я на секунду впал в состояние шока. — Мастер Тайкон, вы мне не верите? — с грустным лицом промямлила Эхо. — Нет-нет, не подумай, просто я впервые слышу о суперслухе. — Вообще-то это не совсем суперслух — звук в целом подчиняется мне всем своим естеством. Да, я могу услышать что угодно и где угодно при условии, что других громких источников шума рядом не будет. Допустим, если где-то в горах потеряется человек, я смогу услышать его шаги с любой точки в радиусе десятков километров. — А как это помогло тебе отразить пулю? — немного затерялся я в понимании. — Говорю же — звук подчиняется мне! — обиженно пробормотала Эхо. — Выстрел из пистолета — тоже звук, и он был настолько громким, что смог отразить пулю и убить того человека, стоило лишь немного его усилить. — Хочешь сказать, что ты отразила пулю и запустила мафиози в стену одной лишь звуковой волной? — я был действительно поражен. Если так подумать, то Эхо в самом деле могла отразить пулю, при том сделала она это точно немашинально. Как всем известно, в этом мире скорость звука куда больше, чем скорость полета девятимиллиметрового снаряда, потому за то время, пока пуля летела, Эхо уже успела поглотить звуковую волну от порохового взрыва, при том еще и смогла обратить ее против стрелявшего в куда более сильной и разрушительной форме — потрясающе. — Слушай, Эхо, а не могла бы ты продемонстрировать мне что-нибудь? — сгорая от любопытства ерзал я на месте. — Ну, могу сделать так, — она выставила перед собой руку, средний и большой палец на которой были соединены в ожидании щелчка пальцами, который уже секунду спустя прозвучал настолько громко, будто это был выстрел с дробовика. — Вау! — воскликнул я, все еще стараясь оклематься от звона в ушах. — На такой звук сейчас весь орден сбежится — вот это способность, Эхо! — Его никто не услышал, — спокойно ответила она, — только до ваших ушей дошла эта звуковая волна. — Серьезно? — К-как вам? — ожидающе промямлила она, предполагая, что мне понравилось. — Честно говоря, я очень впечатлен — у тебя большой потенциал, Эхо, — улыбнулся я. — Не хочешь вступить в ряды ордена «Спектр» как полноправный сотрудник? — П-простите? — Послушай, солнце, эта сделка выгодна нам обоим: я получаю ценного сотрудника, а ты получаешь кров и кучу новых друзей. — Д-друзей? Вы думаете, я смогу с кем-нибудь здесь подружиться? — Брось, Эхо, ты уже подружилась не только со мной, но и с Хомурой, которая заходила к тебе утром. — Вы про ту девочку в клетчатом платье? — опешила Эхо. — Да, она сегодня очень хорошо о тебе отзывалась, — улыбнулся я. — Стало быть, у меня появились друзья? Хомура и… — Ашидо, — перебил я, — зови меня Ашидо. — Это ваше настоящее имя? — уточнила Эхо. — Никаких «вы», теперь ты можешь обращаться ко мне на «ты», ведь мы с тобой друзья, так? — Не так я себе представляла дружбу… Даже как-то… непривычно. — Расслабься, разумеется крепкая дружба не появляется с бухты-барахты, она зарождается годами, потому можешь считать, что мы просто дали ей начало, capichi? — Д-да, я все понимаю. — В таком случае ответь мне на вопрос, что бы ты сейчас выбрала: остаться с нами или покинуть орден, позабыв обо всем, что здесь произошло? — Я хочу остаться с вами, мастер Ашидо, — с незримой каплей сомнения ответила она. — Уверена? — переспросил я, надеясь на то, что она все-таки не передумает. — Ты ведь будешь жить бок о бок с преступниками и убийцами, а если уйдешь, появиться возможность начать жизнь заново. — Начать заново? — как-то многозначно фыркнула Эхо. — Без гроша на руках и под прицелом у мафии? Нет уж, спасибо, я лучше буду работать на преступников, чем бегать от них, но у меня есть условие. — Какое? — с интересом спросил я. — Вы готовы обеспечить моему младшему брату все условия для жизни, п-пожалуйста? — проговорила Эхо, пытаясь внушить мне, что ради такого сотрудника я должен идти на большие уступки, но почему-то в самом конце она замялась — забавно. — Не умеешь ты вести дела, девочка, — усмехнулся я. — Н-наверное, вы правы, — отстранилась Эхо, но я все равно прошу вас сжалиться и посочувствовать Кирею, ведь он всю свою жизнь прожил в семье наркоманов в таких условиях, в которых даже животных не держат. Мастер, я буду готова делать все, что вы от меня потребуете, только, пожалуйста, пусть мой брат наконец узнает, как должны жить нормальные люди! Услышав это, я не стал ничего отвечать, а лишь широко улыбнулся, глядя в глубокие и бесконечно синие глаза. На этот раз нам достался действительно светлейший и добрейший человек, которого совсем не хочется портить, заставляя проливать кровь. Степень моей лояльности по отношению к Эхо за этот короткий диалог возросла до предела, потому я готов принять ее в наши ряды просто задаром, только бы вырвать этот огонек из беспросветной тьмы Гармонии. — Не переживай, Кирей будет жить в своей собственной комнате, за ним будет ухаживать Итачи: кормить, поить, учить, поддерживать — все, чего ему не дали родители, даст «Спектр» в куда большем объеме. — Х-хорошо, я согласна вступить в «Спектр», но можно кое-что подправить? — Что именно? — Я хочу делить комнату с Киреем пополам, пока он не подрастет — мне так будет спокойнее. — Будь по-твоему, — согласился я. — Каков твой финальный ответ, Эхо? — Я согласна, — наконец улыбнулась она. — Вот так бы сразу, — заразился я широкой улыбкой. — Добро пожаловать, Эхо, чувствуй себя как дома. Раз уж разговор окончен, ты можешь идти, — сказав это, я поднял девушку с дивана и уже был готов проводить к выходу, но она остановилась. — Мастер Ашидо, — стеснительно проговорила она. — А мы не могли бы еще с вами поговорить? Мне очень не хватает простого общения с людьми. — Конечно, я с радостью проведу с тобой время, если буду не занят. — Буду ждать, — напоследок натянуто улыбнулась она, покинув гостиную. Вау — ничего более сказать не могу. Я в самом деле привык к общению со сверстниками и теми, кто меня на порядок старше, но сегодня по-настоящему почувствовал каково это — значится человеку наставником. С какой стороны ни посмотри, а Эхо глазеет на меня в точности так же, как я смотрю на Илию — как слабое дитя на своего безмерно мудрого учителя. Неужели рогатый дед чувствует тоже самое? Или он уже привык везде совать свое мудрое слово и благодарность из уст ближних не пробуждает в нем чувств? Кто знает… Одно лишь пугает — осознание того, что в Гармонии есть люди, готовые разрушать человеческие судьбы и портить гордое имя города. Чувствую, что одним лишь свержением короля «Спектр» не ограничится. У нас уже есть счеты с героями в белых халатах, за улыбкой которых скрываются монстры, и речь идет не только о Стивене Колдене, но и о других уродах. Сейчас у меня в голове вертится одна навязчивая мысль, которую следовало бы обсудить. — Наташа, Хорнет, мне нужно кое о чем с вами поговорить, жду в своем кабинете, — проговорил я в переговорное устройство, после чего сразу же двинулся по коридору к месту назначения. Через десять минут томительного ожидания обе девушки уже сидели за столом напротив меня, потому мы были готовы к обсуждению. — Итак, вы, наверное, спросите, ради чего же я вас здесь созвал, — заговорил я. — Не томи, — торопила меня Хорнет. — Я немного поговорил с Эхо и теперь ясно понимаю, что в Гармонии во всю процветает наркобизнес, и, боюсь, Сильвестр был далеко не единственным поваром. Судя по его состоянию, спрос на наркотики удовлетворяется в полном объеме, но меня пугает факт того, что барыги готовы трясти деньги даже с детей, из-за чего можно предположить, что продают они свой товар не только взрослым. — Хочешь сказать, у «Спектра» появилась новая работа? — уточнила Наталья. — Именно, а самое пугающее в этом деле то, что нам не за что ухватиться. Не хотелось бы подкидывать тебе лишней работы, но нам нужна информация о любых потенциальных дилерах. Схватим хотя бы одного — выйдем на остальных, с чем нам очень поможет Кишин. — Работу координатора и информатора довольно тяжело совмещать, знаешь ли, — вмешалась Хорнет. — Если мы собираемся распределить силы между главной целью и борьбой с наркобизнесом, придется возвращать Амелию на прежнюю должность. — Если потребуется — так и сделаем. В любом случае нам нужно заработать себе имя, и у меня уже есть отличная идея, добавив к которой борьбу с наркотиками, мы значительно улучшим свою репутацию. — Значит, в мои новые обязанности будет входить внедрение в наркотрафик? — уточнила Наталья. — Найди хотя бы одного дилера — этого будет достаточно. Уверен, что с твоими связями это будет не так сложно, верно? — Да, это в моих силах, — ухмыльнулась она. — Хорошо, мы вернемся к этому вопросу позже, а сейчас у меня есть отличная новость для Хорнет. — И какая же? — заинтересованно вопросила Хорнет. — У «Спектра» новый сотрудник — Эхо согласилась присоединиться к нам при условии, что мы обеспечим уход за ее младшим братом. — И какой в этом смысл? Не лучше было бы сплавить ее Юстиции и не возиться с мелочью? — Не говори так, Хорнет, — грозно пробурчал я. — Пусть все в этом ордене так или иначе настроены творить добро, немногие из нас в самом деле такие мягкие и пушистые, какими хотят казаться. Эхо же представляет из себя эталон сотрудника «Спектра», к которому до этого был ближе всех я. Ее способность будет очень полезна, при том ей вовсе не обязательно пачкать руки в крови — это сделаем мы. — И что это за способность такая? — с долей сомнения в полезности моего решения спросила Хорнет. — Скажем так, прямо сейчас она слышит все, о чем мы с вами говорим, — пояснил я. — Это что-то вроде суперслуха? — на этом моменте я почувствовал некое дежавю. — Можно и так сказать. В любом случае она будет нам полезна уже в ближайшее время — на операции по захвату Колдена. — Какую роль ты хочешь ей доверить, Ашидо? — вклинилась Наталья. — Думаешь использовать девочку в качестве локатора внутри офисного ведра? — Именно, — подтвердил я. — С ее помощью мы без проблем найдем Стивена и сможем заранее предсказать попытку побега, но ей потребуется серьезная защита. — Ашидо, ты должен понимать, что мы собираемся ворваться в крупнейшее здание Гармонии в самом центре Торгового района, где будет куча лишних глаз и до куда гвардии легко добраться по главной улице. Мы должны подойти к операции максимально ответственно и учесть все нюансы, если хотим выйти сухими из воды, — предостерегала Хорнет. — Притормози, все вопросы мы обсудим на общем собрании в командном центре, как только Мисато закончит с приготовлениями к разведке, окей? Сейчас я хотел обсудить только наш потенциал в борьбе с наркотиками. — Потенциал есть, но для его реализации мне нужен напарник — кто-то способный внедриться в уличную банду, — требовательно посмотрела на меня Наталья. — Кто-то вроде Эмбер? — предложила Хорнет. — Кто такая Эмбер? — Один из ветеранов «Спектра», скажем так, — весьма удачно подобрала слова Хорнет. — Если верить словам Сальвадора, в скором времени она должна здесь объявиться. — Давайте так, дамы, — вклинился я, — будем считать нашу кампанию открытой по возвращении Эмбер, а пока придерживаемся того же плана — есть возражения? — Я согласна, — без доли сомнения произнесла Хорнет. — Да, думаю, так будет лучше, — аналогично согласилась Наталья. — Хорошо, собирайте всех в командном центре — скоро начнем. Все должны быть уже на месте к моменту, когда мы с Мисато войдем внутрь. Выдав приказ, я сразу же вышел на связь с нашим главным инженером, которая уже была готова к разведке, нужно было лишь перетащить все оборудование в командный центр — какой прекрасный момент я выбрал. Наконец-то близится развязка моей мести, которая подпитывала монстра внутри меня все это время, но, честно говоря, я уже не чувствую, что, свершив свою месть, получу упокоение. Стивен правда совершил много грехов не только по отношению ко мне, но это именно он сделал меня тем, кем я сейчас и являюсь — основателем ордена «Спектр» и его главным голосом. Меньше всего хочется благодарить его за это, но я понимаю, что именно он подтолкнул меня на этот путь, как это сделал его напарник Хандзо. Не скажу, что такая жизнь мне по душе, но стоит отдать им должное, ведь благодаря всего какой-то парочке отморозков я стал одним из опаснейших шепотов Гармонии, но даже так я все еще могу из них кое-что вытянуть. Копаясь в делах пациентов лабораторий, я впервые услышал такой термин как «багровая лихорадка». Пункт об этой болезни мелькал чуть ли не в каждой медицинской карточке, и я тоже не был исключением — болен на ранней стадии, но прискорбнее всего было то, что, даже опираясь на знания предков о разломе, на их исследования в области энтропологии, начало которой было положено еще восьмью веками ранее, я совсем не понимал сути и последствий этой болезни, хотя именно влияние энтропиума значилось в «багровой лихорадке» ключевым. Что это за болезнь и какие у нее побочные эффекты неизвестно никому, ведь эта информация хорошо засекречена, однако по общепринятому вселенскому закону все тайное рано или поздно становится явным, как бы усердно это не скрывали. Как только Стивен Колден попадет мне в руки, я задам ему очень и очень много вопросов, уйти от ответа на которые не выйдет.Глава 38: Прогулка по востоку
Спокойную и приятную обстановку сменил бушующий хаос и шум, скопление людей в одной комнате действительно превышало привычное мне количество живых душ на квадратный метр, потому управляться со всеми было довольно сложно. Еще часом ранее все были заняты своими делами, а сейчас мы готовимся к проведению крупнейшей в истории ордена операции, начало которой положит именно разведка, ради которой все мы здесь собрались. — Попрошу внимания! — прокричал я в сторону зала, но меня, очевидно, никто не услышал. Наши сотрудники хорошо заболтались, некоторые вели себя чрезмерно громко, перебивая не только фоновый шум остальных присутствующих, но и того, кого они должны слушать в первую очередь — меня. Пусть мы с Мисато долгое время провозились с подключением дрона к командному центру и его дальнейшей проверкой на работоспособность в полном объеме, все равно это не повод терять концентрацию и кричать на весь зал. — Может, запустим в них ракету? — усмехнулась Мисато, сымитировав эдакий «прицел» из сложенных друг на друга пальцев. — У нас есть ракеты? — спросил я, прекрасно зная, что нет. — Будут, — многозначно ответила она. — Надо бы чем-нибудь привлечь их внимание, — продолжил я, сделав вид, что не услышал этого. — Протестим звук с колонок? — Да, отличная идея, врубай. После этих слов Мисато сразу же вцепилась во встроенный в длинную трибуну компьютер, шарясь в нем в поисках подходящего звука, пока в зале не прозвучал громкий гудок грузовика. Стоило этому разрушительному по своей натуре явлению пронестись по комнате, как все присутствующие наконец обратили на меня внимание. — Оригинально, — похвалил я Мисато. — Ваш выход, босс, — она похлопала меня по плечу и отошла на заранее подготовленное для себя любимой место. Очень приятно было в этот момент слиться с тишиной и внимательными взглядами с сидячих мест — можно было начинать. — Итак, дорогие сотрудники «Спектра», вы, наверное, желаете знать, зачем же я вас всех здесь собрал. Отвечу однозначно — мы планируем крупную операцию по захвату спорной персоны, находящейся под хорошей защитой в компании «Vostok.inc». Мне важно присутствие каждого из вас, чтобы мы могли определиться с командой, которая будет участвовать в операции, и обсудить все нюансы, которые могут сыграть с нами злую шутку. Перед началом я бы хотел провести перекличку — приступим. Очень приятно было слышать собственный голос из колонок без помех. Сегодня я мог говорить спокойно, не опасаясь за конфиденциальность сказанной информации, ибо громкий звук не выходит за пределы комнаты, а все это благодаря инициативной скромняге Эхо. — Амелия, — прокричал я, начав читать имена с листа бумаги. — Здесь! — послышался голос нужной персоны. — Войд, — ответа не последовало, но я отчетливо видел, как присутствующие пихали ее в бок. — Здесь! — наконец дала о себе знать Войд. — Хорошо, — пробурчал я. — Джозеф. — Здесь! — Илия, — проговорил я, за чем опять не последовало ответа. — Черт бы тебя побрал, рогатый, — его нигде не было видно, потому пришлось обратиться к залу. — Где Илия Кишин? — Я стою рядом с тобой, дебил, — послышался ворчливый возглас в непосредственной близости. — Надо, наверное, давать о себе знать, умник, — фыркнул я, после чего продолжил. — Лаффи. — Я тут, Аши! — громче всех прокричала Лаффи. — Мисато здесь, — подумал я про себя, — Нао. — Полное присутствие. — Наталья. — На базе! — Николас. — Здесь! — Ринна. — Здесь! — Хомура. — Здесь! — Хорнет. — Здесь! — Шин. — Здесь! — Эхо тоже присутствует, — проговорил я про себя, — вроде все, не считая Итачи, которая занята своими делами, ибо делать ей здесь нечего. Надо же, внутри ордена практически незаметно для меня закипела жизнь. Конечно, я предполагал, что нас набралось уже достаточно много, но все эти люди обычно были разбросаны по всему зданию и редко сходились в одном месте, а сегодня я вижу перед собой совсем иную картину, что не может не радовать. — Все в сборе — отлично. Войд, подойди сюда, — уроки Итачи не прошли зря, ее единственная ученица овладела языком достаточно, чтобы откликнуться. — Ко мне, Войд, ко мне, — переключила ее на себя Мисато, дабы разъяснить, что от нее потребуется. Пока девочки шушукаются по поводу транспортировки, я могу спокойно начать свою небольшую речь и ввести зрителей в курс дела. — Итак, перед собой вы видите командный экран, за которым придется пристально следить до тех пор, пока я вас не выпущу из этой комнаты. С минуты на минуту Мисато выпустит в полет дрона, камера которого будет транслировать картинку прямо сюда. По окончании трансляции мы сможем пересмотреть запись и определиться с требованиями к операции, потому ваша инициатива высказаться приветствуется — приступаем? — Да, мы готовы, — ответила Мисато, словив на себе мой взгляд. — Отлично, начинаем, — стоило дать команду, как Войд тут же открыла портал, в который Мисато закинула тот самый «дешманский квадрокоптер», после чего гуманоид довольной походкой вернулся на свое место. Очевидно, картинка на экране появилась не сразу, ведь дрон за секунду переместился от нас на несколько километров вглубь Торгового района, из-за чего связь оборвалась, что вынудило его прибегнуть к попытке переподключения — эта часть операции была самой ответственной, ведь собрать всех вместе, чтобы смотреть на тайм-аут дрона, было как минимум по-идиотски. Около минуты я нервно вглядывался в надпись «Reconnecting…», пока та наконец не сменилась заветной «Connection complete», после чего на экране раскрылся вид на ничем не примечательную крышу здания. С радостным возгласом от удачного сопряжения Мисато схватилась за пульт и подняла дрона в воздух, отлетев от крыши на достаточное расстояние для того, чтобы можно было разглядеть здание. — Кхм, на экране перед вами находится офис компании «Vostok.inc», — начал я. — Ее основателем был человек по имени Юлий Ист, давший начало Гармонийской робототехнике и микроэлектронике еще до рождения Торгового района. Данное здание по своей величине уступает только королевскому дворцу и по высоте одной лишь Академической башне, что делает его крайне заметным среди жилых домов. И вправду, строение представляет собой многоэтажное здание на двадцать пять этажей, две тысячи работников в нем трудятся не покладая рук пять дней в неделю. Территория компании по большей степени пустует, сберегая место для будущих стоянок, когда в Гармонии наконец появятся машины как основной вид транспорта. — Целью операции является человек по имени Стивен Колден, — продолжил я. — Мисато, фото на экран, — мой «ассистент» сразу же уловил, поместив жабий портрет в углу трансляции. — Полудурок в белом халате некогда руководил собственной исследовательской лабораторией и многим из вас он уже очень хорошо знаком, потому причины нашей вражды неведающим я объяснять не буду. Что важнее — он нужен нам живым и невредимым, однако схватить того будет непросто по двум причинам: первая — мы не знаем, где конкретно он находится, а вторая — внутри полно гвардейцев и не исключено, что среди них может быть кто-то посерьезнее рядовых. — Вопрос! — раздался возглас Нао из зала. — А как мы собираемся искать его в таком большом офисе? — Хороший вопрос, Нао, — отреагировал я, обрадовавшись тому, что меня все-таки внимательно слушают. — У нас на этот случай есть несколько вариантов: шпионаж, штурм и тихое внедрение — что из этого стоило бы разжевать? — Объясни мне, кто из нас способен вести себя тихо? — в яблочко выстрелила она. — Верно подмечено — среди нас нет хороших шпионов, а внедрение в компанию традиционным путем займет много времени, которого у нас нет. Обращаюсь к залу — у вас есть идеи, как нам отследить Колдена, или придется устроить кровавую баню с применением Ринны? — Я согласна! — вдруг прокричала Ринна. — Заткнись, машина смерти, — перебила ее Хорнет. — Ашидо, у меня есть предложение. — Слушаю. — Не так давно мы с тобой говорили о способности Эхо — она ведь может услышать Колдена с любой точки здания, верно? — сказав это, Хорнет переключилась на Эхо, которая неоднозначно восприняла ее пристальный взгляд и замкнулась в себе, не желая отвечать на вопросы. — Эхо, — заговорил я. — Ты могла бы помочь нам в этом деле, или придется рассчитывать на кого-то другого? — ответа не последовало. — Будем рассматривать альтернативы? — вмешалась Хорнет. — Предлагай. — Как насчет хламовой живности? — предложила она что-то, сказав это так, что никто не понял, о чем идет речь. — Это? — непонимающе и отстраненно вопросил я. — Я про роботов, — пояснила она, — Мисато и Шин ведь способны собрать для ордена парочку маленьких шпионов? — Да, но на это уйдет время, и выделить на изготовление парочки таких штук его придется немало, — откликнулась Мисато. — Сколько времени потребуется? — поинтересовался я. — При полной отдаче от Шина и участии Илии, если на руках будут все нужные ресурсы — несколько дней. — Хорошо, рассмотрим как вариант, есть еще предло… — Я помогу, — вдруг послышался в ушах голос Эхо, перебив говорящую Хорнет, который, судя по всему, никто кроме меня не слышал. — Мне несложно найти человека в большом здании. — Тихо! — скомандовал я залу, прервав их оживленные обсуждения. — Эхо согласилась помочь, вопрос закрыт. Все присутствующие вдруг переключились на нее, чего Эхо точно не оценила, потому мне пришлось вмешаться. — Не пилите ее взглядами — ей некомфортно, — объяснил я. — Вы должны быть сконцентрированы в первую очередь на мне, окей? — в ответ я получил согласные кивания, отставшие от истинного интроверта. Немного сложно работать в ордене с индивидуальным подходом к сотрудникам, однако в таких взаимоотношениях плоды с лихвой перебивают ожидания. — Эхо, если тебе есть, что сказать — скажи только мне, а я передам это залу. — Есть, — вновь прозвучал ее голос. — Я согласна пойти с вами при нескольких условиях: мне будет обеспечена защита, мне не придется никого убивать, вы приложите усилия для того, чтобы я услышала голос нашей цели хотя бы единожды, дабы его запомнить. — Тебе нужно услышать голос Стивена, чтобы ты могла его отследить? — уточнил я. — Да, этот пункт лежит в основе эхолокации — если я смогу отправлять звуковые волны той же частоты и обертонов, как у голоса цели, то по времени задержки возвращения отраженной волны можно будет определить точное местоположение, едва он скажет хотя бы одно слово. — А если проще? — Если проще — как только цель скажет хоть слово, я зацеплюсь за него, и он уже никуда не уйдет. — Хорошо, я тебя понял, Эхо. Илия поможет с пунктом о голосе Колдена — мы на тебя рассчитываем. — Угу, — кивнула она. — Вопрос решен, — обратился я к залу. — Отслеживанием Стивена займется Эхо, но взамен она потребовала надежную защиту. Кто готов взять на себя ответственность за ее жизнь? — Я готова! — прокричала Ринна. — С хорошим авангардом никакая защита не нужна! — Окей, ну расчистишь ты путь, а если кто-то выпрыгнет на нее из засады? — Ринне стоило это предполагать. — Это уже проблема второго телохранителя, — отмахнулась Ринна. — Не мне одной же ее защищать, верно? — Хорошо, — смирился я с тем, что она права, — кто еще готов войти в команду? — Позвольте мне поучаствовать в операции, — вдруг заговорила Хомура, чьей инициативы я совсем не ожидал. — Мисато уже закончила изготовление баллонов, потому мое участие в качестве телохранителя будет крайне эффективным, не так ли? — Мне стоит чего-то опасаться? — уточнил я у Хомуры, ожидая, что она вполне может получить непредвиденное ранение или сдаться на полпути. — Я выложусь на полную, — уверенно заявила она, — можете не греть голову на мой счет, мастер. — Приятно иметь таких инициативных людей в окружении, — похвалил я Ринну и Хомуру. — За такой короткий срок мы уже определились с командой, что не может не радовать. К слову, я тоже участвую в операции в первых рядах, потому плавать в океане неопределенности никому не придется, — сказав это, я замер в ступоре, думая, что еще можно сказать внимательно слушающему залу, пока не вспомнил про то, что мы находимся в процессе разведки, и все это время позади меня что-то происходило. — Мисато, есть чем поделиться? — очнулся я. — Да, босс, — откликнулась она. — Я немного полетала вокруг и поглазела в окна, и наши опасения подтвердились — внутри помимо обычных работяг полно рядовых гвардейцев. — Как насчет залететь внутрь? — предложил я. — Ага, еще бы настежь открытую форточку найти, — фыркнула Мисато. — Они, блин, привыкли все в душняке сидеть. Кстати говоря, дрон уже давно заметили — они суетятся от постороннего присутствия. — Нас это не должно пугать — всекут шваброй и успокоятся, а нам потеря дешевого дрона по карману не ударит. — Опа, — вдруг дернулась Мисато, заприметив открытое окно, в которое сразу же залетела. Так дрон оказался внутри помещения где-то в районе пятнадцатого этажа, кругом кипишилось много народу и все они были явно возмущены внезапным вторжением, вынуждая нас держаться ближе к потолку, под которым располагались множественные технические линии вроде вентиляции и проводки, что значительно затрудняло передвижение. — Ало, что за детский сад? — возмутилась Мисато. — Какого хрена у них тут только скукота смертная, что за отдел-то такой? Где все секретные разработки? Это что, компания клоунов? — Угомонись, будет еще время пошариться. Сейчас нам важно оценить то, насколько они защищены — видишь кого-нибудь не из рядовых? — Да тут только дебилы, которые не могут взять пушку в руки и пальнуть по дрону — кругом же персонал, бу-бу-бу, — хихикала Мисато. — Я, короче, полетела на этаж выше. — Давай, — согласился я, после чего дрон устремился в сторону лестницы, дверь на которую оказалась закрыта. — Бляха, придется снова через окно, — прокряхтела Мисато, но едва она успела развернуться, как вдруг послышался скрип лестничной двери. — Стой, дверь! — окликнул я ее. — Опа, дебил выходит, — опомнилась она, подлетев поближе, но каково же было наше удивление от того, что мы мельком увидели. Пусть Мисато и молниеносно нырнула в узкую щель, угла обзора камеры хватило для того, чтобы запечатлеть умника, решившего открыть дверь — это был Стивен собственной персоной, мы не ожидали встретиться с ним так быстро. Уже будучи на лестнице нам пришлось развернуть дрона, чтобы убедиться в том, что мы только что увидели, а он все это время просто стоял в дверном проеме и пилил взглядом незнакомого оператора. — Вот и попался, зайчик, — на моем лице проскочила довольная ухмылка. — Ха-ха, погоди-ка, сейчас чутка поверну, — вдруг рассмеялась Мисато. — Зачем? — оторопел я. — Там надпись ржачная, — пояснила она, а затем слегка повернула дрона боком к Стивену и, стоило насмеяться вдоволь, через пару секунд Мисато благополучно вылетела в удачно открытое окно на лестничной площадке. — Что за надпись там была? — заинтересованно вопросил я. — Ха-ха, не поверишь, я написала на боку дрона… Смех Мисато прервала неожиданная картина того, как дрон внезапно закрутился и начал пикировать вниз, будто кто-то его все-таки сбил — это было ожидаемо для меня, но, судя по всему, неожиданно для Мисато. Никто не расстроился от утраты маленького разведчика, ведь мы уже получили всю нужную информацию в более чем достаточном объеме, потому можно считать, что начало операции положено. — Хоть бы камеру пожалели, — заговорил стоящий рядом и молчавший все это время Илия. И вправду, видимо, в нее и попали, о чем говорило треснувшее стекло. Какое-то время мы наблюдали за неконтролируемым падением дрона с высоты, пока тот не впечатался в землю, разлетевшись на осколки, хотя камера к нашему удивлению неплохо сохранилась, удобно расположившись на поверхности. — Все, можно заканчивать трансляцию и разносить дрона, — с долей грустинки пробурчала Мисато, передвинувшись на своем стуле с колесиками поближе к трибунному компьютеру. Мы уже позабылись и были готовы свершить задуманное, как вдруг люди в зале засуетились, пытаясь что-то мне сказать, тогда-то я обернулся обратно к экрану, увидев перед собой кое-что неожиданное — знакомое лицо. — О-о-о, это же тот клоун из Трущоб, — аналогично заметила его Мисато, глядя на эти запугивающие медленные движения в процессе того, как он вглядывался в камеру. — Вырубай, не хватало нам еще, чтобы нас отследили, — скомандовал я. — Оки, — подхватила Мисато, обрубив трансляцию и запустив таймер самоуничтожения дрона. Да уж, у нас нарисовалась небольшая проблемка, с которой я надеялся не ни коим образом не сталкиваться. По заинтересованным и слегка напуганным взглядам можно было понять, что всем хочется знать, кого же они увидели на трансляции последним, но мне нужно было разложить все по полочкам. — Итак, господа и господессы, пойдем по порядку. Мисато, будь добра, человека с лестницы в студию, — приказал я, после чего на экране появился весьма четкий снимок Стивена Колдена, полностью подтверждающий слова Сальвадора, в которых мы до последнего сомневались. Этого человека ни с кем не спутаешь: он весьма полный, щеки раздутые, на лице виднеется многолетняя щетина, под глазами мешки, поверх скатавшегося свитера надет характерный белый халат, а под ними нелепые брюки и старые туфли. — Перед вами находится никто иной, как Стивен Колден — цель захвата. Тип сам по себе довольно скользкий и хитрый, но я сомневаюсь, что появление нашего дрона заставило его ягодицы сжаться, тем более, что у него есть такой крутой союзник. — Мне переключить на последний кадр? — опередила меня Мисато, на что я утвердительно кивнул головой. — Здесь вы можете увидеть еще одну гадость — это Калипсо, — объяснил я, указав на персону с экрана. — Не так давно мы с ним познакомились лично, из-за чего сейчас мелькаем на плакатах о розыске. Как вы могли увидеть, он не просто проходил мимо, а буквально спустился с неба на землю и, уверен, именно он сбил дрона — вот и самая большая заноза в заднице, ставящая под угрозу всю операцию. Судя по всему, именно ему приказано охранять Стивена. Кроме этого пункта присутствовало кое-что еще, что никак не давало мне покоя. — Мисато, так все-таки что было написано на дроне? Он мог бы нас вычислить по маркировке? — спросил я, опасаясь внезапного раскрытия ордена. — Да нет, вроде, там было написано только «отсоси, лох», ха-ха, — усмехнулась она, стараясь подавить порыв. — Ни капли не удивлен, Мисато, — протянул я. — А кто такой этот Калипсо? — спросил голос из зала. — Честно говоря, я практически ничего о нем не знаю, кроме того, что тот умеет летать и служит в гвардии, имея при этом звание не ниже элитного гвардейца. — Я знаю, — вклинилась Нао, — позволите? — Да, конечно, выходи сюда, — подозвал я инициативную даму, которая в скором времени заняла мое место на трибуне. — Как многие из вас уже знают, я и сама когда-то принадлежала к королевскому дворцу и тесно взаимодействовала с гвардией, потому прекрасно знаю человека под псевдонимом Калипсо, — поведала она. — Это не просто элитный гвардеец, а человек из числа тех, кто дослужился до звания высшего гвардейца, коих во дворце можно по пальцам пересчитать. Не знаю, что бы вы дегенераты без меня делали, но благодаря мне у «Спектра» имеется вся доступная информация о его силе. — Допустим? — недовольно фыркнул я. — Как Ашидо уже подметил, Калипсо умеет летать, при том владеет он этой способностью в идеале, но есть еще кое-что — «бесподобный мрак». — Что еще за «бесподобный мрак»? — опешил я, впервые услышав об этом. — Его фирменная способность, — пояснила Нао. — «Бесподобный мрак» по принципу работы схож с вдруг лопнувшей лампочкой в подвале, где не было других источников света. Говоря простыми словами, вам всем конец, если вы попадете под действие этой херни. — А есть какие-нибудь способы выкрутиться? — Если ты умеешь ориентироваться в комнате без окон и дверей в полной темноте — выживешь. При условии, конечно, что он не присунет тебе во время слепого шастанья по округе. — Это не должно так работать, — вмешался Илия. — Калипсо ведь шепот, так? — Верно, — подтвердила Нао. — Сравнение с лампочкой абсурдно, ведь в таком случае он не смог бы ориентироваться внутри собственной способности — это не просто вырубание света. В голову приходит только такой вариант, при котором Калипсо затмевает пространство вокруг цели собственной энергией, которая не дает фотонам проникнуть в область действия и при этом позволяет ему ориентироваться относительно искажений энтропиумных частиц, вышедших из состояния покоя. — Другими словами? — недовольно посмотрела на него Нао. — Другими словами внутри «бесподобного мрака» вы будете как крот в норе, однако сам Калипсо будет двигаться свободно и видеть вас с любой перспективы. — Это очень опасный противник, — подметил я. — Илия, как ты сам думаешь, кто из нас смог бы дать ему отпор? — Практически все при должной сноровке, однако у меня есть предложение получше, чтобы не перенапрягать состав. — Что ты задумал? — Я уговорю кое-кого помочь нам, — уверено заявил Илия. — Этот человек справится с таким противником куда лучше, чем каждый из нас. Можешь считать вопрос об устранении Калипсо закрытым, однако стоит все равно подготовиться к тому, чтобы отряду штурма хватило сил выгнать его наружу. — Как скажешь, мы отработаем слепые зоны, — согласился я. — Одно лишь меня волнует — кто этот человек, о котором ты говоришь? — Ты с ним уже знаком, при том сам прекрасно знаешь, почему нам стоит сохранять его инкогнито — давай обойдемся без вопросов? — Окей, а кому придется его ловить, если тот отступит и решит улететь? — Не переживай — все схвачено, — обнадежил меня Илия, хотя в его слова верилось с трудом. — Хорошо, я тебе доверюсь, — произнес я, найдя в себе силы отбросить сомнения, которые еще ни разу не оправдывались. — Забились? — Забились. Честно говоря, я даже не догадываюсь, о ком говорит Илия, тем более не догадываюсь, почему приходится скрывать его личность, но этот мужик еще ни разу меня не подводил, потому на него можно положиться, даже если не сильно хочется. — А ты сам не хочешь пойти, черт рогатый? — фыркнула на Илию Нао. — Нет, спасибо, мне важно скрыть факт своего существования от внешнего мира настолько, насколько это возможно, — отстранился он. — Зассал? — продолжила наезжать Нао. — Я тебе зубы сейчас выбью, собака, — вдруг завелся Илия. — Попробуй. — Так! — вмешался я. — Иди на свое место, Нао, пока он тебе реально шею не свернул — это приказ. В ответ Нао лишь презрительно цокнула и покинула трибуну, недовольно усевшись на свое место среди остальных зрителей. Да уж, с такой вредной сучкой рядом сложно уживаться — она же реально никого ни во что не ставит, даже на меня порой гавкает. На повестке оставался только один нерешенныйвопрос. — Хорнет, — проговорил я по направлению к залу. — Слушаю, — откликнулась она, поднявшись с места. — Ты говорила, что на днях выкупила пакет акций у трикотажной фабрики, так? — Все верно, у фабрики «Бархат», — подтвердила Хорнет. — А ты не могла бы сделать у них небольшой заказ на четверых? — Заказ какого плана? — непонимающе проговорила она, после чего вышла из числа зрителей и приблизилась к трибуне. — Нашему ордену нужна форма для сотрудников одного типового вида, под которой можно полностью скрыться, не исключая и лицо, — объяснил я. — Да, я могла бы это сделать, но, боюсь, будучи под пристальным наблюдением со стороны гвардии было бы не очень резонно делать заказ от имени Ишимару. — Хорошо, что ты предлагаешь? — Я сделаю! — вклинилась только что подошедшая Наталья. — Чего сложного в заказе костюмов на преступную группировку, хах? Всучил черный паспорт и накинул на лапу — вопрос решен. — Точно справишься? — уточнил я. — Конечно, нам ведь нужны костюмы на Эхо, Хомуру, Ринну и… — Сто четыре, шестьдесят девять, сто тринадцать, — опередил нас Илия на несколько фраз, не дав мне и слова сказать о том, что четвертый костюм предназначается неизвестному сокоманднику, который, судя по комплекции тела, является женщиной. — Рост сто девяносто пять, если это так важно, — дополнил он. — Как предусмотрительно, все вплоть до сантиметра запомнил, — удивилась Наталья. — Так, хорошо, в таком случае замеры у остальных я возьму по окончании собрания и сегодня же закажу, но перед этим мне нужно знать, какого рода костюмы заказывать. — Полностью черный с капюшоном верх длинной ниже пояса, — начал я, — под ним какие-нибудь свободные или обтягивающие штаны на усмотрение того, кто будет носить. Ботинки тоже типовые, чтобы были как у Нао — они крайне удобны. Финальным штрихом пусть будут закрывающие лицо маски, пока что подойдет любой временный вариант. Главное в конечном итоге получить удобные шмотки для последующего стабильного ношения — заказывайте на один-два размера больше. — Предлагаю нам с Хорнет заняться этим вопросом — есть возражения, босс? — Наталья уже была готова вылететь из комнаты и взяться за дело. — Не имею — вперед, можете прямо сейчас уходить. — Погоди, Ашидо, нам есть, что еще обсудить? — поинтересовалась Хорнет. — Думаю, нет, — промычал я, — остальные детали мы обсудим прямо перед операцией. — В таком случае стоило бы устроить массовый замер всех присутствующих. — Предлагаешь мне всех отпустить? — Да. — Погоди секунду, я подумаю, — произнес я, сразу же начав прогонять в голове события последнего часа: с командой определились, уровень угрозы установили, Стивена за жопу схватили — кажется, все. — Да, сейчас я объявлю об окончании собрания. — Давай, ковбой, — Наталья похлопала меня по плечу, а сама вместе с Хорнет отошла к двери. — Кхм, попрошу внимания, — вновь обратился я к уже распустившемуся залу. — Сегодняшнее собрание можно считать оконченным, участников операции я приглашу на повторный сбор после того, как ваши индивидуальные костюмы будут готовы — сейчас же попрошу всех пройти за Хорнет и Натальей для заказов этих самых костюмов. Всем спасибо! Услышав эти слова, все присутствующие стали подниматься со своих мест и потихоньку стягиваться к выходу, где их уже ждали, но, только увидев вываливающихся из дверей людей, я вспомнил, что среди них есть и те, кто может выступить против костюмов. — Хей-хей! — прокричал я в микрофон. — Костюмы обязательны для всех и я каждого заставлю их носить, слышите? Никаких исключений! Надеюсь, мои слова дошли до всех — куда проще было бы определить заинтересованность сотрудников в костюмах, пока те были здесь, а не толпились в коридоре. — Ты выбирал, основываясь на своем образе? — поинтересовался все еще стоящий рядом Илия. — Да, наверное, — подтвердил я, потому что он попал прямо в яблочко. — Прости уж, я не готов выбрасывать стариковские шмотки ради костюма Ашидо 2.0 — куда лучше сохранить свою индивидуальность. — Эти костюмы нужны в первую очередь для того, чтобы наши рожи не висели на плакатах — я ведь все еще числюсь тем, чья личность не установлена. — А мне нравится, можно почувствовать себя боссом, — вклинилась Мисато. — Если бы я с самого начала такой носила, не пришлось бы сейчас ныкаться в подвале. — И то верно, — согласился я. — Спасибо за сегодня, Мисато, не знаю, что бы мы без тебя делали. — Ой, ну не надо мне тут вот этого, — отмахнулась она. — С тебя ящик пива, оки? — Он стоит как твой квадрокоптер. — Ага, полностью окупает затраты, — улыбнулась Мисато так, будто с самого начала знала, что все так закончится. — Забились. Иди, тебя уже ждут, — подгонял я Мисато, стараясь оторвать ее от электроники командного центра. — Ладно-ладно, иду, — смирилась она, после чего поплелась к выходу, в конечном итоге скрывшись за дверью. Глядя ей вдогонку, я понимал, что без Мисато мы в самом деле были бы беспомощной кучкой неучей, да и не только без нее — у нас есть и другие не менее важные люди в ордене. С некоторыми из них, конечно, сложно совладать, но это не делает их кардинально отличными от остальных, что те вдруг заслуживают иного отношения к себе — нет. — Илия, — обратился я к последнему оставшемуся в комнате человеку. — Ты ведь говорил о Луне, да? — Какая дедукция, — передразнил он меня. — Думаешь, хорошая идея запрягать ее делами, которые не касаются ордена «Юстиция»? — Это в ее интересах, — вздохнул Илия. — Пусть наши силы и различаются — цели остаются неизменными. — Не боишься потерять ее? — Она уже большая девочка, сама со всем справится, — спокойно ответил он. — Но, если вдруг что-то пойдет не так — я вмешаюсь, ибо Илия Кишин потерял слишком многих, чтобы и впредь оставаться в стороне. — Ты так уверен в ее силе? — все еще сомневаясь в правильности этого решения, пробурчал я. — Луна Сальваторис куда сильнее, чем ты ее себе представляешь, Ашидо.Глава 39: Белая ночь
Этот день настал — момент долгожданной расплаты. Чем ближе мы становились к заветной дате, тем сильнее трепетало сердце, переполненное ненавистью, что уже давно затмила светлый взгляд на привычные вещи. Мы были готовы выступать в любую секунду сразу после того, как командный сбор будет окончен, однако торопиться в этом деле было нельзя. Сейчас же в командном центре в полном составе присутствуют мои сегодняшние сокомандники: Ринна, Эхо и Хомура, томительно ожидающие свои персональные костюмы, а также еще несколько людей для заполнения комнаты и развлечения себя в бездейственную минутку. Не очень приятно осознавать, но именно костюмы так тормозят процесс, ибо простыней у нас на всех не хватит, чтобы ускориться, потому приходится ждать появления Натальи с долгожданными тряпками под рукой. — Слушай, Илия, а где Луна? — вдруг заговорил я, подметив, что одного члена команды все еще не хватает. — Ты же говорил, что все схвачено, и она нам поможет. — Я свои слова назад не брал, — как-то отстраненно и недовольно ответил он. — Хватит гнать, она придет. — Будем надеяться, что ты не пустослов. Меня в самом деле напрягает такой подход, когда я как командующий операцией совершенно не в курсе, где находится член моей команды и чем он занимается — сложно рассчитывать на людей в таком положении. Спустя некоторое время поистине тягостного ожидания дверь командного центра с грохотом распахнулась, и внутрь шагнула крайне воодушевленная чем-то Хорнет наперевес с большой шуршащей пачкой аккуратно сложенных костюмов. — Принимай подачу! — воскликнула она, бросив пакеты на стол. — Очень оперативно, — фыркнул я. — А почему их принесла ты, а не Наташа? — Она занята разгрузкой остальных, — пояснила Хорнет. — Давай-давай, распаковывай — тебе должно понравиться. — Хм, — последовав ее подстреканиям, я тотчас схватился за пакеты, достав оттуда приятные на ощупь костюмы из какого-то мягкого, но достаточно плотного материала. — На нашивку смотри! — подсказала Хорнет, устав наблюдать за тем, как мои глаза бегают не по тому месту. Немного покрутив в руках первый экземпляр, я обнаружил ту часть, которая сильно выделялась на фоне черного костюма своей яркой белой палитрой, там виднелся весьма интересный рисунок. — Что это? — поинтересовался я. — Это наш новый логотип! Вчера я случайно наткнулась на артбук Юмико, где и нашла его — тебе нравится? Юми давно мечтала нацепить на себя костюм ордена с этой нашивкой, еще в школе все время об этом трындела. — Крылатый череп с нимбом, хах? — Юмико знает толк в дизайне. — Мне нравится, блин, выглядит очень круто. — Хвала небесам, — облегченно вздохнула Хорнет, — теперь я спокойна. Пришлось идти на риск, пришивая ее на плечи, потому что я не могла заранее знать, оценишь ли ты ее вклад. — Нет, правда, мне очень нравится, Юмико хорошо постаралась, однако мне хотелось бы узнать из какого материала сделан костюм. — Точно, совсем забыла, — опомнилась она. — Все сделано из габардина — и верх, и низ. Габардин — это такая ткань, которая хорошо держит форму и не мнется, сама по себе плотная и из-за характерного плетения хорошо отталкивает воду. Как видишь, у нас тут имеется две пары штанов: одни обтягивающие, другие посвободнее — на вкус и цвет. На фабрике настояли на утеплении флисом, потому что уже начинает холодать, и я согласилась. Что касается обуви, мы поговорили с Нао и закупили уже готовые «Старсы» из хлопка и текстиля со вставками из натуральной кожи, которые она сама носит. Что скажешь, Ашидо? — Скажу, что ты похожа на консультанта из магазина одежды, — с видимой насмешкой произнес я. — И все же? — она немного скорчилась от моей нелепой шутки. — Мне нравится — отличная работа. — Вот и славно, — улыбнулась Хорнет. — Стало быть, тряпки понравились, тогда тебе осталось только оценить маски и можно устраивать показ мод с молодыми моделями, — она многозначно подмигнула. Нащупав среди костюмов что-то твердое, я вынул наружу ничто иное, как первый прототип маски ордена «Спектр» сероватого оттенка с довольно минималистичным и красочным дизайном, в котором лаконично соединились изначально задуманные мной черты безгласности и загадочности. Честно говоря, лишь мельком взглянув на нее, я сразу же пропитался чувством благодарности Хорнет за ее инициативу в создании образа на основе моих собственных предпочтений в комбинации с давними идеями Юмико — результат вышел прекрасным, оправдав все ожидания. — Браво, — это было первым словом, пришедшим в голову, — просто браво, прекрасная работа, — похвалил я молчаливо ожидающую отзыва Хорнет. — Поглядите-ка, боссу можно угодить, — ухмыльнулась она. — Эти маски изготовлены целиком из полипропилена, а линзы из полупрозрачного поликарбоната. Мне эти слова ни о чем не говорят, но Ринна сказала, что изготовители неплохо постарались. — Все верно, — вмешался Илия, — полипропилен сам по себе легко обрабатывается, принимая любую форму, оставаясь после затвердевания довольно крепким и стойким к температуре. Что касается линз, то для них материал тоже подобран неплохо — такой обычно используют в солнцезащитных очках, но в нашем случае он еще и с оптическим покрытием — просто и эффективно, жаль пулю не выдержат. — Раз уж даже рогатый умник все одобрил, думаю, можно примерять, а? — Хорнет не сиделось на месте, по одному лишь взгляду на нее можно было понять, как та желает лицезреть плоды своего труда. — Конечно, — согласился я. — Дамы, попрошу всех подойти, — подозвала она к нам уже давно одичавших от скуки девушек. На зов сбежались все присутствующие, жадно схватившись за собственные костюмы. По их лицам можно было понять, что всем понравились уготованные им типовые образы с разницей только лишь в росте, однако у Ринны на лице читалась фальшь, будто бы та натягивает улыбку. — Ну что, команда? — воскликнула Ринна. — Бегом переодеваться! — Куда? — непонимающе вопросила Хомура, кинув на нее странный взгляд. — Можете переодеваться здесь, — вмешался я. — Мы с Илией не станем подглядывать. — Правда? — недоверчиво уточнила Эхо. — Даю слово, — заверил я. — Так, все, дамочки, время поджимает, — подгоняла их Хорнет, выталкивая с трибуны. — Скоро уже надо будет выдвигаться, а вы еле булками шевелите. Стоило девушкам спуститься вниз, мы с Илией тотчас схватились за стулья и развернулись в обратную сторону, устремив свои взгляды прямо в монотонную стену с большим экраном. Однажды кто-то сказал мне, что большая часть нашей жизни уходит на ожидание одевающейся женщины — эти слова звучали слишком правдиво, чтобы пропускать их мимо ушей, потому я предприимчиво заранее спрятал под трибуной складной столик и шахматную доску. — Доставай, кэп, — скомандовал Илия. — Ни слова больше, — подхватил я, после чего рука нырнула в тайник, и уже через секунду перед нами стояла опора для последующей напряженной партии в шахматы. — Черные, белые? — коротко уточнил Илия. — Я дам тебе ходить первым, — довольно произнес я, схватившись за кучу черных фигур. — Как смело, — ему, очевидно, понравились мои уступки. — Слушайте, парни, — вклинилась Хорнет, стоящая позади за трибуной, — вы реально даже не собираетесь смотреть на женщин в нижнем белье? Даже не попытаетесь? — Ашидо слишком хорошо воспитан, а я просто на дух не переношу женщин, — ухмыльнулся Илия, не поведя и усом в сторону Хорнет. — Да уж, какие тут у девочек шансы с такими амебами, — недовольно фыркнула она, что мы, конечно же, проигнорировали. Добившись грамотной расстановки фигур на доске, мы наконец приступили к игре: шаг пешкой, шаг другой, конь покидает стартовую клетку, слон противника уже успевает поставить мне шах. С самого начала партия предзнаменовала жесткое противостояние, потому мы оба с головой погрузились в процесс. Таким образом за шахматами прошло около пятнадцати минут, на доске осталось меньше половины фигур, и никто все еще не планировал сдаваться, но, похоже, нам все равно пришлось бы сойтись на ничьей, ведь девушки уже успели переодеться и сейчас настаивают на том, что на них стоит обратить внимание. — Господа девственники, — настойчиво щелкала пальцами Хорнет, стараясь всеми способами отвлечь нас от игры, — вас ожидает парад няшек, будьте добры проявить хоть каплю заинтересованности. — Отвали, женщина, — отстранился Илия. — У нас вообще-то операция, — подметил я, желая все же закончить партию на том моменте, на котором мы остановились. — Точно, — опомнился он. — В таком случае оставим все, как есть, и доиграем по возвращении. Если кто-то посмеет хоть пальцем прикоснуться к этой доске — ждите кровопролития. — Сдалась нам твоя доска, — Хорнет закатила глаза. — Окей, я согласен на такой расклад, — поддакивал я, тем временем бегая взглядом по уже вырядившимся членам команды. — Вау, я и не предполагал, что они сядут на вас так хорошо. — Я как будто в мешок для мусора залезла, — возмутилась Ринна. — Зачем вообще подкрашивать ресницы, если вся эта красота пропадет под маской? — Угомонись, на них итак никто не смотрит, — подтрунивающим голосом съехидничала Хомура. — Что бы ты смыслила в искусстве, мелочь, — обижено пробурчала Ринна. — А мне нравится, — вмешалась Эхо. — В этом костюме можно легко спрятаться от ненужных глаз, этот образ по душе каждому интроверту. Ну, хотя бы Эхо нашла в себе силы высказаться, дав нам достаточно оснований для одобрительных киваний, потому дальнейшие обсуждения можно отпустить. — Что бы кто ни говорил, а выглядите вы очень круто, — это был самый настоящий комплимент от Ашидо Такаги. — С такими костюмами нам удастся сохранить анонимность, а в нерабочее время вы сможете носить что угодно и где угодно, если, конечно, ситуация позволяет. — Не как у меня, да? — Хомура попала прямо в яблочко. — Именно, разыскиваемым лучше оставаться в коконе. Что ж, девушки, нам пора выдвигаться, все готовы? — Прямо сейчас? — опешила Ринна. — Время уже вечернее, — пояснил я, — если пойдем туда сейчас, то попадем как раз в промежуток между сменами, когда рабочего персонала в здании практически нет. — Ну и чего вы ждете? — впутался Илия. — Ничего, — отрезал я, — мы выдвигаемся, зовите Войд. *** Наконец спустя множество обсуждений, суетливой беготни и бессонницы, план был приведен в исполнение. Мы были отлично подготовлены, не считая отсутствия коммуникации с Луной, потому по большей степени приходилось рассчитывать на себя до тех пор, пока Калипсо не окажется на улице. Если говорить о нашем плане, то все предельно просто: Ринна находится в авангарде, расчищая путь впереди, я же продвигаюсь в следующем ряду, дочищая то, с чем она не справилась, попутно не подпуская никого к Эхо, которую в свою очередь очень ответственно охраняет Хомура. Кстати говоря, эта миниатюрная девочка взяла с собой на миссию аж два огромных баллона с жидкостью, весом как минимум в тридцать кило. Перед началом операции я попробовал поднять хотя бы один, но из-за неудобной формы и внушительного веса тот никак не поддавался, однако Хомуре это не помешало таскать через плечо сразу два таких, надежно скрепленных между собой кожаными ремешками — у меня нет слов. Вернемся к плану с множеством неопределенных переменных — нашей главной целью служит захват Стивена Колдена, на пути к которому находится дюжина рядовых гвардейцев, а в самом конце нас ждет его личный телохранитель — Калипсо. Если я правильно помню, этот человек отказался сражаться с нами в Трущобах именно потому, что нас было четверо. Сегодняшняя команда тоже собрана из четырех человек, потому я куда меньше переживаю о прямом столкновении с ним, чем о возможности побега Стивена. Едва шагнув по ту сторону портала, мы оказались в самом центре Торгового района перед одним из самых величественных зданий Гармонии — офисом компании «Vostok.inc». Она было настолько огромным, что человеческое присутствие перед городским великаном было сравнимо с муравьем около холодильника. Иронично — четыре муравья собираются разворошить муравейник. — Следуем плану, — скомандовал я, когда мы уже достаточно приблизились к главному входу. — Принято, — откликнулась Хомура, построив вокруг себя и Эхо незримую защитную сетку, значимость которой мы заранее обговорили. — Нам правда стоит убивать гвардейцев? — вдруг замялась Эхо. — Они сами выбрали свою судьбу, — ответила Ринна. — Рядовые гвардейцы куда хуже носителей — они избрали кровопролитие по собственной воле, малышка, не стоит их жалеть. — Понятно, — вздохнула Эхо. — Тебя никто не заставляет убивать, — вмешался я. — Просто сделай то, что должна, хорошо? — Да, я все сделаю. Хорошо, можно сказать, мы удачно определились с командой, потому я все-таки надеюсь на успех операции, тем более, что меня теперь есть кому прикрыть. — Хей, поднять руки! — прокричал один из двух стоящих на входе гвардейцев, направив на нас пушку. — Вход дозволен только персоналу, мы имеем право открыть огонь в случае угрозы — уходите! Не став ничего отвечать, я мгновенно оголил «Нами» и после одного рассчитанного рывка перерезал глотку его напарнику, в конечном итоге вонзив плавающее между складками плоти лезвие в грудь стоящему рядом гвардейцу. Все произошло настолько быстро, что за эту долю секунды не прозвучало ни единого выстрела, не говоря уже о том, что они не успели предупредить своих. Я бы сказал, что доволен собой — работа профессионала. Разобравшись с тупнями на входе, мы были готовы войти внутрь, но для этого нужен был пропуск. Я решил просто порыться в карманах лежащих рядом трупов, однако Ринна опередила меня, вломившись внутрь силой — она просто парой сильных ударов заставила толстую металлическую дверь прогнуться. Дыра оказалась достаточно большой, чтобы все могли пролезть, но, как мы все знаем, за громким вторжением всегда следует сигнал тревоги. Тихо войти не получилось, оставалось только выкручиваться, следуя изначальному плану: кромсать, бить, метать. Едва мы прошли вглубь коридора на первом этаже, гвардия выпустила град пуль навстречу вторженцам, но мы с Ринной, вопреки ожиданиям противника, без особых усилий пробились через оборону, а Хомура в свою очередь с легкостью отразила летящие в ее сторону снаряды. Эти люди преграждали путь к лифту, но теперь, когда все они искромсаны в салат, можно спокойно войти внутрь и насладиться расслабляющей музычкой. — Прошу, — пригласительным жестом указал я дамам на вход в лифт. — Благодарю, джентльмен, — заигрывающим голосом проговорила Ринна. Как только остальные вошли в лифт, я тоже спешно нырнул внутрь, сразу же тыкнув на кнопку пятнадцатого этажа, где мы в последний раз видели Стивена Колдена. — Госпожа Сайленс, — обратился я к Эхо по ее свежему позывному, — как там обстоят дела с отслеживанием? — Цель находится на семнадцатом этаже в кабинете на западной стороне здания — он нервничает. — Еще бы, — усмехнулся я, — скоро сама смерть засунет ему косу в жопу. — В кабинете есть еще один человек, но я не могу разобрать, о чем они разговаривают — сигнал тревоги мешает. — Калипсо, я полагаю. — Как думаешь, у нас есть шансы? — с долей сомнения поинтересовалась Ринна. — Если мы все-таки попадем под действие «Бесподобного мрака», внутри все будут сами за себя. Главное в полной незримости не ранить никого из сокомандников — постарайтесь быть осторожнее. — Разделимся, — предложила Хомура. — Каким образом? — оторопел я. — Мы с Сайленс выйдем на пятнадцатом этаже для того, чтобы поднять шум, а вы с Молотом выйдете на семнадцатом. Я вполне могу атаковать и защищаться одновременно, связь у нас есть — реализуем? — Да, хорошая идея, молодец, — согласился я. — Окей, за работу, — довольно воскликнула Ринна. Пока лифт еще находится в движении, мы с моей напарницей по этажу выбрались на его крышу через люк в потолке, дабы эффект неожиданности от внезапных гостей был куда эффектнее. Едва двери пятнадцатого этажа открылись, послышались звуки выстрелов, но увидеть то, что там происходит, нам было никак, однако, судя по незатихающей атмосфере перестрелки, Хомура справляется на «ура». Никогда бы не подумал, что маленькая девочка способна пойти на убийство, но слова «либо ты — либо тебя» все прекрасно подтверждают. — Нам выше, — подметила Ринна, после чего принялась карабкаться по аварийной лестнице вверх. Я пустился следом за ней, тогда-то мы поднялись на два этажа выше, где и должны были находится наши главные на сегодня враги. — Молот, ты не могла бы… — Сейчас выбью, — с полуслова поняла меня Ринна, не успел я даже договорить о том, что хочу увидеть громкое проникновение с использованием грубой силы. Через мгновение та уже отпрыгнула от стены на противоположной стороне от дверей, с бешенной силой врезавшись в преграду, которая со свистом слетела с предназначенного для нее места, выпав наружу вместе с Ринной. Я не стал ждать и тотчас прыгнул следом за ней, оказавшись в устланном пылью светлом офисном помещении, в котором присутствовали разве что тараканы — мертвая тишина, не считая глухого грохота с нижних этажей. — Что за херня? — опешил я. — Т-с-с-с! — заткнула меня Ринна. — Это неспроста, не думаешь? — Что-то тут не так, — к разуму вдруг подступило напряжение. Кругом в самом деле не было ни души, но я сомневаюсь, что все это благодаря предложению Хомуры — она не могла стянуть на себя все силы так, что на ключевом объекте защиты никого не осталось. — Либерти, у вас все нормально? — проговорил я в переговорное устройство. — Да, уже заканчиваем, — ответила она. — У вас там как дела? — Странно, у нас на этаже совсем никого нет, — объяснил я. — Спроси у Сайленс, что она слышит. — На вашем этаже все еще находится наша цель, — вдруг заговорила Эхо. — Других источников шума я отсюда не слышу, у вас там не должно быть никого, кроме цели и телохранителя. — Принято, конец связи. Как это понимать? Колден в самом деле остался здесь наедине со своим телохранителем? Он настолько в нем уверен? — Молот, иди по коридору в западную часть здания, но ничего не предпринимай, ладно? Попробуй вычислить нужный нам кабинет, подслушав разговоры — Калипсо не учует генома. — А ты что будешь делать? — Обрежу тросы обоих лифтов. — Принято, жду тебя на точке захвата, — Ринна тихим шагом побрела в нужную сторону. Стоило ей скрыться за углом, я спокойно и размеренно принялся за дело: занялся уже висящим на уровне пятнадцатого этажа лифтом, поскольку мне не пришлось бы выбивать двери. Свесившись над пропастью, я одним ловким взмахом катаны перерубил оба троса, после чего лифт с ужасающим скрипом устремился вниз, пока в длинной вертикальной шахте не послышался грохот от тяжелого приземления. Ту же операцию я проделал и со вторым лифтом, однако перед этим пришлось приложить немало усилий для того, чтобы открыть никак не поддающиеся двери — дело сделано, теперь сбежать из здания можно только по лестнице. Закончив с одним из важнейший стратегических решений, я устремился в сторону Ринны в западную часть офиса, пока все-таки не настиг ее в положении, в котором люди обычно кого-то подслушивают. — Как успехи? — поинтересовался я, подойдя поближе. — Т-с-с-с! — вновь прошипела она. — Послушай, — Ринна насильно прислонила меня ухом к одной из дверей, за которой слышались оживленные разговоры, в которых мелькал до ужаса знакомый голос. — Бинго! — полушепотом воскликнул я, после чего мы с Ринной победно отбили кулачки. — Сайленс, Либерти, стягивайтесь к нам, приступаем к захвату, — такова была моя команда, сказанная в рацию. Встав в удобное положение, я был готов в любую секунду ворваться внутрь, но только убедившись в готовности Ринны, принялся исполнять задуманное. Через мгновение моя нога уже столкнулась с тонкой деревянной дверью, которая тут же слетела с петель и рухнула внутрь кабинета. Едва за ней показались очертания мебели, я тотчас телепортировался вглубь комнаты как можно ближе к стулу, где по моим предположениям находился Колден, а следом за мной в комнату вбежала и Ринна. План казался неожиданным и безупречным, однако кабинет оказался пуст, а на том месте, откуда раздавались голоса, на столе лежал самый обычный кассетный диктофон, запись голоса с которого играла достаточно громко, чтобы мы на нее купились. — Нас облапошили! — вдруг прокричал в рацию я. — Колден подсунул в кабинет диктофон, его здесь нет! — Мастер Тайкон, я была почти уверена, что это он! — начала оправдываться Эхо. — Клянусь, я не знала, что это запись! С такого расстояния нельзя точно сказать, кто находится внутри! — Тише-тише, я тебя ни в чем не виню, — успокаивал я. — Послушай, нам очень нужно его найти. Ты не могла бы сконцентрироваться на этом? Запись уже выключена, гвардейцы усмирены — никто тебе не помешает. — Хорошо, я постараюсь. — Ладно, возвращайтесь вниз по лестнице — нельзя позволить ему сбежать, иначе мы… Посреди реплики меня прервал образ летящего навстречу с огромной скоростью красного пятна, на что я не успел отреагировать — оно врезалось в ребра, и мы вместе впечатались в большое окно, растрескавшееся и разлетевшееся на осколки мгновенно, но это не помешало продолжить полет. — Тайкон! — прокричала вдогонку испуганная Ринна. Пусть я и был ошеломлен произошедшим, все равно нашел в себе силы зацепиться «крюком» за край здания, едва мы покинули его территорию, от чего нападавшему пришлось столкнуться с резким противодействием, из-за которого тот потерял контроль полета и вдруг отцепился от меня. Оказавшись в воздухе в состоянии свободного падения, я сразу же устремился вниз, и лишь благодаря «крюку» все еще оставался шанс выжить, если тело врежется в стекло, а не в несущую стену, способную мгновенно раздробить кости. Устремившись навстречу преграде, я мог лишь молить о благополучном исходе, но, когда наконец очнулся, когда здравый ум взял верх над отчужденностью, в последний момент я отцепился и на огромной скорости врезался в стекло, попав обратно внутрь здания. Приземление было действительно тяжелым: в первую же секунду я сломал ноги, а затем, продолжив произвольное движение кувырками, по инерции пробил стену между кабинетами и общей рабочей зоной, а следом за ними и перегородки между офисными кабинками, в конечном итоге распластавшись на полу неизвестного этажа с торчащими наружу костями и порубленными осколками стекла вещами. — Тайкон, как ты? Ответь мне, я хочу знать, что ты жив! Пожалуйста, ответь! — рация разрывалась от криков Ринны. Хотелось бы мне ответить, только сил ни на что не хватает, я могу лишь бессильно валяться на полу, стараясь просто поднять руки. — Что случилось, с мастером все в порядке? — послышался голос Натальи, которая не должна была вмешиваться. — Ничего не в порядке! На нас напали! Думаю, это был Калипсо, он выкинул Тайкона из окна! — Погоди, босс разбился? — Да нет же! Он… — Черт вас дери, я жив, блин! — перебил я, наконец сумев нажать на кнопку. — Хвала небесам! — облегченно проговорила Ринна. — На каком ты этаже? Я сейчас спущусь и уведу тебя. Нам куда важнее, чтобы мастер остался жив — сворачиваемся! — Никакого сворачиваемся! — вдруг неистово закричал я, после чего все замолчали. — Дайте мне минуту, чтобы залечить раны, а сами ищите Колдена! Он не должен уйти! — Мы нашли его, мастер! — послышался голос Эхо. — Цель выдала себя после вашего падения — он сейчас на шестом этаже в той же западной части, а вы, судя по длине волны, на пятом! — Отлично, берем говноеда в клешни! — приказал я, после чего попробовал подняться, но тут же с грохотом рухнул на пол от того, что кости ног снова вылезли наружу. — Группа «Б», поджимайте сверху, я спущусь по шахте лифта и буду теснить снизу! — скомандовала Ринна. — Действуйте, я скоро присоединюсь, — нужно дать ранам залечиться. Никому не понять, каково это — остаться живым после падения с семнадцатого этажа. Пусть я немного утрирую, но правда все равно на стороне реальности, ведь эти увечья не залечиваются так быстро, как того хочется мне, потому приходится ждать, пока все вправится на свои места, но первым делом я все же стараюсь залечивать ноги, чтобы появилась возможность вернуться к команде. — Эм, вы в порядке? — послышался незнакомый голос. Я тотчас переключился на источник, лицезрев перед собой чернокожего мужчину, которого уже видел по телевизору на программе Гидеона. — Ах, да, все нормально, — отмахнулся я. — У вас кости торчат, — подметил весьма догадливый Руто Биобаку.— Мы взяли его! Цель у нас! — послышался голос Хомуры через некоторое время моего нелепого молчания. — Молот, ты где? — Я уже тут! — прокричала она, после чего я услышал знакомый звук выбитых дверей лифта этажом выше. — Скажите мне кабинет! — вмешался я. — Шесть-одиннадцать! — подсказала Ринна. — Хорошо, ждите! — приказ был краток и понятен. — Слушай, Биобаку, ты не мог бы подсказать, где здесь кабинет пять-одиннадцать? — удивительно, но я принял решение забраться на этаж выше, выпрыгнув в окно, хотя сам только что чуть из-за этого не умер. — Д-да, конечно, — нервно мямлил Руто. — Прямо по коридору туда, — он указал мне пальцем в правильную сторону. — Спасибо, — наконец поднявшись, я устремился по направлению к нужному кабинету. Каково же было удивление этого парня, когда прямо перед ним истекающий кровью человек вдруг соскочил с места и просто ушел, хотя его ноги только что были сломаны пополам. Вломившись вовнутрь, я был готов подняться по короткому пути, но в таком деле нужна была помощь команды. — Выбейте стекло! — скомандовал я, и через пару мгновений за окном мелькнули падающие вниз осколки. Увидев это, я тотчас прошелся лезвием «Нами» по стеклу в кабинете пять-одиннадцать, а затем с разбегу выпрыгнул наружу. Тело развернулось уже в полете, крепкая хватка двумя «крюками» за потолок помогла мне подняться и нырнуть вниз заветного кабинета, где меня уже ждали остальные. Оказавшись внутри, я наконец мог расслабиться, ведь заветный Стивен Колден в самом деле находился перед нами — сидел в углу, поджав от страха хвост, надеясь на то, что герой-телохранитель решит все за него. — Прыток кабан в беге, да на поворотах заносит, — передразнил я его, вспомнив одну очень печальную историю. — Т-ты, — испуганно промямлил хриплый голос. — Заткните ему рот, — приказал я. — Мы уходим, нам здесь больше нечего делать… Следом за моими словами все внезапно начало темнеть, будто во время солнечного затмения, когда на землю попадает меньше света, чем ночью. Другими словами, я прекрасно понимал, что сейчас происходит. — «Бесподобный мрак», — прошептал голос из ниоткуда, перешедший в насмешку с наступлением полной темноты. Еще секундой ранее я стоял посреди большого кабинета, но сейчас вокруг настолько темно, что это создает иллюзию монотонности окружающей среды, будто в ней нет ничего, однако картина на стене отчетливо прощупывается именно там, где она и должна быть. Значит ли это, что Калипсо просто лишает своих врагов зрения, не изменяя при это пространство? — Опрометчиво было соваться в лапы врага, «Спектр», — прокряхтел уже хорошо знакомый нам Калипсо, но я совсем не понимал, откуда исходит этот голос. — Отдай Колдена, и тебя никто не тронет, — заговорил я. — Отдать Колдена? Без проблем — забирайте, мне этот старый дурак не нужен. — Ты же шутишь? — аналогично опешил я. — Не шучу, Тайкон, — опроверг он. — Мне совсем наплевать на то, что случится со старпером, потому вы можете его забрать, если сумеете после этого уйти живыми. — Что все это значит? — А то значит, что ты меня очень задел, Тайкон, — пояснил Калипсо. — Помнишь? В Трущобах мне нужна была только девчонка, но ты зачем-то встал на пути. Это прямое оскорбление, потому для вас есть только один вариант — смерть. Едва Калипсо договорил, как вдруг в темноте прогремел громкий звук, за которым последовало что-то вроде ускоренных шагов. — Не трогай ее! — вдруг прокричала в темноте Эхо. — Надо же, девочка, что видит в темноте — неприятно, — недовольно пробормотал Калипсо. — Уходи! Я знаю где ты, вижу и слышу каждый шаг — тебе нас не одолеть! — Видишь и слышишь, говоришь? — он в странной манере усмехнулся. — А так? За словами ничего не последовало, будто Калипсо ничего и не делал, потому я не понимал, что вообще происходит, и где находится враг. — Я не слышу шагов! Ничего не слышу! — вдруг закричала Эхо. — Я не знаю где он! — Получай! — в этот раз уже Хомура дала о себе знать. — Думаешь, тебе никто не ответит, если будешь летать? Для начала капли из воздуха высоси, умник. — Самое натуральное уродство, — процедил Калипсо, будучи на грани того, чтобы сорваться. — Вы мне надоели, я ухожу. Тьма наконец-то рассеялась, и, судя по всему, случилось это по его воле. Честно говоря, сейчас я был по-настоящему напуган, словно маленький ребенок, боящийся темноты, а если точнее — того, что в ней скрывается. С таким противником недалеко и до фобии темноты. — Буду выкашивать по одному — крайне жестоко, — продолжил он, левитируя в воздухе за разбитым окном. — Вы мне уже осточертели, животные. — Бросаешь хозяина? — усмехнулся я. — Мне не интересна эта букашка, я не собираюсь тратить на него время, — отстранился Калипсо. — Что касается вас, «Спектр», мы продолжим позже, а сейчас я вынужден с вами попроща… Трогательное прощание прервалось на полуслове из-за того, что тело Калипсо скрылось из поля зрения так, будто его что-то сбило. Сразу же после этого я подбежал к окну, желая все-таки разузнать, куда он делся, но кругом царила лишь мертвая ночная тишина, улицы вокруг казались абсолютно пустыми, не говоря уже о том, что перед самим офисным зданием не было ни души. Секундой погодя перед глазами наконец появилось движение — это был Калипсо, который с грохотом впечатался в бетон на территории здания, запачкав и изорвав свое бесподобное ярко-красное одеяние. Каково же было мое удивление, когда следом за ним с неба спустилась очень яркая высокая фигура девушки, легко и грациозно ступив на поверхность. — Ого, кто это? — непонимающе промямлила стоящая рядом со мной Эхо. — Наш союзник, — пояснил я, улыбнувшись где-то под маской. — Если мы оставим ее одну, она справится? — вклинилась Ринна. — Она уже большая девочка, сама со всем справится, — ответил я, просто процитировав Илию. — Войд, открывай портал — мы возвращаемся. Удачи тебе, Луна. *** — Вовремя, — подумала я про себя. Надо же, додумались мои друзья из «Спектра» предупредить об операции тогда, когда одного из участников уже ранили — что за стыд. Хорошо хоть я появилась именно в самый подходящий момент, когда враг не ожидал внезапной атаки. — Уважаемый, вы, стало быть, зовете себя Калипсо? — заговорила я с тем, кого только что впечатала в землю. — Возмутительно! — прошипел неизвестный. — Да как ты смеешь? Ты вообще знаешь, кто я такой? — Нет, но я спросила. — Имя мне — Калипсо! Безмолвный актер в пучине мрака! Одинокий путник в… — Ой, надо же, и впрямь Калипсо! — залепетала я, обрадовавшись тому, что все-таки угадала, не подумав о том, что перебила его. — Да чтоб тебя…ух…своими действиями ты подвергаешь меня изумлению! — В самом деле? — удивилась я. — Назови свое имя, невоспитанное чудовище! — Очень приятно, невоспитанное чудовище, меня зовут Фирия, — подколола я уже вышедшего из себя Калипсо. — Да чтоб ты провалилась! Впитай! — поднявшись с земли, он бросился навстречу и сделал замах, но я с легкостью ушла с траектории удара. Удивительно, но после неудачной попытки атаковать на месте удара осталась большая черная дуга, будто это какой-то послеобраз удара, способный нанести урон задолго после предшествующего. Пусть он и промахнулся, это не остановило обиженного и обозленного Калипсо, потому удары продолжились, однако я столь же удачно от них уворачивалась. — Мерзавка, — он наконец остановился, поняв, что его атаки бесполезны. — Что тебе от меня нужно? — Не пойми меня неправильно, я ничего против тебя не имею, но мне нужно тебя нейтрализовать, — объяснила я, широко улыбнувшись под тесной маской, которую мне заботливо вручил Илия. — В таком случае я отвечу взаимностью, — неожиданно для меня он поклонился. — «Бесподобный мрак», — произнес Калипсо, после чего пространство вокруг затмило черной беспросветной пеленой, чернее которой я, наверное, никогда ничего не видела. Так вот что за способность, о которой говорил мне друг! Я нахожу такое применение довольно интересным, если бы оно не было направлено на убийство людей — это же грех. — Ха-ха, я тебя совсем не вижу! — превознесла я, все гадая, где же он сейчас находится. — Вот и славно, Фирия, я убью тебя быстро и безболезненно — будь благодарна за мою снисходительность. — Убьешь? — вопросила я. — Убью! — прорычал он. — Обещаешь? — уточнила я, все еще сомневаясь. — Обещаю, точно убью тебя! — закрепил Калипсо. Что ж, господин Калипсо, вы сами себя закопали этими словами, потому что Луна Сальваторис не бьет тех, кто этого не заслуживает. Пусть я и нарушила свои же правила в тот момент, когда напала первой, однако это было ради спасения друзей, а сейчас, когда вина доказана и грех на душу взят — можно не сдерживаться. — «Белая ночь», — ласковым и приятным голоском проговорила я. Что же такое эта «Белая ночь»? Это свет искупления, который видят только те, кто перешел черту дозволенного, решив, что они могут распоряжаться людскими судьбами так, как вздумается. Я была создана с одной лишь целью — вернуть в этот бренный мир добро, пути достижения которого безграничны за одним маленьким исключением — мне запрещено убивать. Едва Фирия лучезарная произнесла заветные слова, безграничная тьма озарилась светом ангельского гнева, что рождается ради великой кары над грешными душами. — Что это? Что ты делаешь? — засуетился Калипсо, не понимая, почему его «Безграничный мрак» рассеивается в лучах «Белой ночи». — Да поглотит тебя пламя отмщения за все свершенное зло — это суд. — К-как…ярко, — непривычно мягко мямлил он. — Мне больно, в самом деле больно, я чувствую, как свет обжигает кожу. — Смирись. — Н-нет, говорю же, мне больно…перестань… — Смирись. — Мне больно! БОЛЬНО, ГОВОРЮ ЖЕ, БОЛЬНО! — вдруг начал истошно кричать Калипсо, схватившись за лицо, спрятанное за маской. Чем дольше он впитывал свет, тем сильнее кричал. Поначалу лучи лишь создавали легкие блики на его маске, но постепенно они стал не только освещать монстра из темноты, но и буквально сжигать одежду. Раз уж он схватился за лицо, «Белая ночь» уже поразила глаза — следующим пунктом будет все лицо, как в знак завершения карательного очищения. Знаете, мне это даже немного…нравится. — Прекрати! Остановись, прошу тебя! Я прошу прощения, прости! — взмолился Калипсо, утопая в свете обжигающих лучей. — Нет тебе прощения, умри, — спокойно проговорила я, усилив сияние настолько, что его было видно не только с любой точки города, но и, вероятно, с ближайшего континента. — Хватит! — меня вдруг одернул неизвестный, помешав довести процесс до конца. Я хотела было возмутиться, но узнала в незнакомце Илию. Не знаю, откуда он появился и зачем, но это помешало мне закончить начатое, потому я очень недовольна таким вмешательством и даже немного расстроена. — Зачем ты остановил меня? — возмутилась я, слегка повысив голос. — Перестань — ты не убийца, — спокойно проговорил Илия, после чего положил руку мне на плечо. — Взгляни, что ты наделала. Последовав совету друга, я обратила взор на Калипсо, увидев перед собой ослабевшего, свернувшегося в калачик бедолагу, лицо которого обгорело до такой степени, что теперь он не будет выглядеть как прежде, не говоря уже о том, что этот человек более портрет матери не увидит из-за выжженных светом «Белой ночи» глаз. Не будь на жертве одежды, минутой ранее он бы уже умер. — Т-ты прав, с него хватит — я не убийца, — промямлила я, чувствуя искреннюю вину за содеянное. — Он же меня не увидел? — уточнил Илия. — Не думаю, что хоть кто-то что-то увидел, — опровергла я. — Ты же неранен, да? Свет не навредил тебе? — Все в порядке, именно для таких случаев у меня имеется щит, — он улыбнулся. — Идем домой, ты хорошо постаралась. — Хорошо, пойдем, — согласилась я, лишь мельком взглянув на свою жертву в последний раз. Нам и вправду стоит сохранить ему жизнь? С одной стороны, Калипсо ведь может вернуться, если мысль о мести затуманит его разум, но, с другой стороны, он все равно не сможет нормально видеть, потому можно считать, что противник нейтрализован и более не побеспокоит моих друзей, а, соответственно, более не придастся греху. — Подонки, я вернусь за вами, — напоследок прокряхтел он. Надеюсь…не придастся…
Последние комментарии
37 минут 17 секунд назад
6 часов 43 минут назад
6 часов 54 минут назад
6 часов 56 минут назад
7 часов 2 минут назад
7 часов 3 минут назад