Младший наследник. Том 2 [Волопас] (fb2) читать онлайн

Глава 1

Отдавая банку мужчине в чёрном костюме, я не знал, что и думать.

Мария справилась со своей задачей быстро. Кажется, уговорить на что-то отца для неё проще простого — уже на следующий день после телефонного разговора к моему дому подъехала чёрная машина с тонированными стёклами, и мне пришлось расстаться с душой Сабуро. Не то чтобы я буду по нему скучать — просто как-то тревожно расставаться с моим единственным путём домой. Конечно, есть ещё и зацепка — парень кричал что-то про дядю, который всё знает, но сейчас это ушло на второй план.

Кем бы ни был этот дядя, он никуда не денется, а у души счёт на дни. Рассеется, и воспоминаний Сабуро мне не видать. Хотя, я не уверен, что доберусь до них, даже если смогу спасти душу.

О плохом сейчас лучше не думать. Тело у меня молодое, времени полно — хоть до самой смерти разбирайся, кто и как меня сюда закинул. Небось, меня и правда уже давно похоронили. Куда теперь денешься?

Мужчина в чёрном положил банку в маленький чемоданчик, уложил его на переднее сидение и заботливо пристегнул — а к своей работе он относится без пренебрежения. Затем он сел за руль, отсалютовал мне и уехал. Я так и остался у калитки, наблюдая за тем, как машина стремительно уносится по узкой дороге и скрывается за деревьями. Когда она уже скрылась из виду, я развернулся, намереваясь войти в дом и хотя бы предложить суетящейся Минори помочь собрать чемодан, как вдруг почувствовал, что готов упасть на землю из-за резкой головной боли.

Очень знакомой боли — такая же бывала, когда голоса в голове бесились и пытались меня донимать, но сейчас они молчали, а ошейник стал лишь немного туже. Некомфортно, но дышать я мог. Что за чертовщина?!

Голоса не отзывались. Зови, не зови — никакого результата. Хоть суицидом угрожай, хоть убить Орочи и растоптать клан — никакого эффекта. Но и ошейник не хочет сниматься, а голова ужасно гудит. Я кое-как добрался до ванной, вытащил аптечку и принялся перебирать пачки с таблетками. Как только Минори узнала, что я «не помню» их назначения, она потратила кучу времени, чтобы объяснить мне, что тут зачем нужно. Искал я маленькую белую баночку с пилюлями — название мудрёное, но две красные полосы на этикетке я запомнил.

Так Минори и застала меня — глотающим пару таблеток и запивающим все это водой из-под крана, набранной в ладони. Она тут же подобралась поближе, настороженно осматривая моё лицо, и спросила:

— Господин, что случилось? Вам плохо? Может, вы никуда не поедете?

— Ну как это — не поеду? — покачал головой я. — Всё в порядке, правда.

— Вы пьёте обезболивающее, — не согласилась служанка. — Разве ж это «в порядке»?

Я кивнул.

— Да. Просто не обращай внимания. Что там с багажом?

Минори вздохнула, проскользнула мимо меня и вынула из ящика футляр с запасной зубной щёткой и мой шампунь.

— Вот теперь всё, господин. Я только что вызвала такси, — сообщила она. — Вы ведь умеете пользоваться электронными билетами?

Как и ожидалось, я просто пожал плечами.

— Ну это же не сложно, да?

— Просто повторяйте за господином Беттани, хорошо? И постарайтесь не теряться. И используйте переводчик, если что. Я упаковала вам аккумулятор для зарядки и распечатанную карту Пекина в боковой карман. А ещё разговорник, я заказала его с доставкой, и он пришёл утром, так что…

— Тише, Минори, — я прервал девушку. Казалось, Минори слишком обо мне беспокоилась — всё потому что я настоял на том, чтобы ехать без неё. Компанию мне составит Роберт, у которого просто шило в одном месте, но тащить с собой служанку я не считаю нужным. Пусть лучше побудет здесь — по крайней мере, я буду уверен хотя бы в том, она она дома и с ней всё в порядке.

Должен же я хоть в чём-то в жизни быть уверен.

— П-простите, — поникла Минори. — Просто… может я всё-таки поеду с вами? А если что-то случится?

— А если что-то случится, ты всё равно вряд ли чем-то поможешь, — честно ответил я. — Ладно, давай свой разговорник. Когда там мы уезжаем?

Совсем скоро я попрощался с Минори, явно обиженной и ходящей с надутыми от недовольства щеками, и мы с Робертом поехали в токийский аэропорт, чтобы вылететь в столицу Китая. Пока машина неспешно везла нас в Токио, я сосредоточенно листал маленький экранчик телефона, выискивая информацию про страну, в которую собираюсь попасть, под насмешливым взглядом Роберта.

Насмешливым, потому что ещё перед выходом он видел, как я ищу информацию о том, как работают самолёты и насколько безопасно на них летать.

Железные птицы! Железные птицы перевозят людей! Ну что ещё я должен был сделать, просто это принять?

Итак, Китай… так же известен как Цин, страна с абсолютной монархией. Несмотря на то, что вся власть сосредоточена в руках Цзинь Юйчжана, сотрудничество с Российской империей настолько тесное, что кажется, будто Цин вообще не принимает собственных решений.

Самое интересное в том, что совершенствование (там это могут называть заклинательством) полностью отделено от государства: все местные борцы с демонами контролируются великим кланом Бай. Тот и устанавливает стандарты, следит за заклинателями и выдаёт разрешения на всё: ношение оружия, разные виды работы, предоставление любого рода услуг «смертным» (там действительно принято называть так простых людей!)… да и вообще на всё. Никто не чихнет без контроля клана Бай. Поэтому, даже если ты ищешь что-то подпольное и незаконное, стоит помнить, что клан Бай об этом знает.

И точно одобрил работу этого незаконного заведения.

Глава 2

Самолёты — возможно, самая ужасная вещь, на которую я когда-либо соглашался.

Ладно, может и не самая. И вполне возможно, что множество вещей куда хуже умудрились произойти и без моего согласия, но ощущения от полёта на этой стальной штуке у меня… ну, я бы не сказал, что мне понравилось. Совсем наоборот — всё время думал лишь о том, что будет, если эта штука упадёт.

Потому что есть в мире одно железное правило: ну не летают люди как птицы! Маги, освоившие воздушные заклинания, и то могут поднять себя всего на пару метров, а тут! Бр-р… Да ещё и в голове продолжает гудеть. Это как-то связано с тем, что душа Сабуро слишком далеко от меня? Хотя, скорее далеко от его тела. Тут уж ничего не поделаешь — остаётся только ждать приземления в Пекине и встречи с этим агентом Вяземских, который и должен протащить душу через границу.

Благо, перелёт был недолгим, и совсем скоро мы вышли из самолёта, очутившись в пекинском аэропорте. Признаться, я ожидал, что рано или поздно меня всё-таки вырвет, но тело Сабуро начало привыкать, что теперь покой нам будет только сниться… впрочем, вот незадача — его и во снах нет.

Роберт же, привыкший к путешествиям, только крутил головой, рассматривая всё вокруг. Если подумать, это то, что должен делать я — всему удивляться и находить всё вокруг новым и интересным. Оказалось, что всё наоборот — мне казалось, что после самого самолёта меня уже ничем не удивить.

Потратив всё время полёта на то, чтобы выучить несколько слов из разговорника, я понял, что чувствовал Роберт, оказавшийся в Оясиме, зная от силы пару слов. Но, в отличие от него, я тут не просто по прихоти.

Можно сказать, рабочая поездка.

Стоило нам выйти в большой зал, который вёл к выходу, как мой телефон завибрировал. Роберт заинтересованно перегнулся через моё плечо, и я фыркнул. Ну никакого стыда!

Мария: А я знаю, что вы уже приземлились;)

Мария:))))))))))

Опять какое-то… личико.

— Опять иероглифы, — вздохнул Роберт, будто не он только что в наглую пытался прочитать что-то, отправленное мне. — Кто это?

— Нечего подглядывать, — отозвался я. — Мария Вяземская. Эта девушка помогла мне… ну ты знаешь, с чем.

— Вау, Вяземская? Та, которая княжна? В самом деле? — оживился блондин. — А по тебе и не скажешь, что у тебя такие знакомые!

Это что за палка в мой огород?

Я выразительно приподнял бровь.

— Она была невестой моего брата, — ну в самом деле, это может быть отличным оправданием. Должен же этот факт наводить на какие-то мысли!

— Без обид, но ты всё равно не похож на… ну, ты понимаешь, все эти важные люди, которые знают других важных людей, — весело сказал Роберт. Что, прямо в лоб? Ни такта, ни понимания… Что за человек?

— Не верь ему, — вдруг сказал женский голос прямо у меня за спиной. Чистый французский. Я вздрогнул — ненавижу, когда кто-то подкрадывается! — я обернулся, натыкаясь взглядом на Марию… и ещё одного молодого человека, который смотрел на нас со смесью смущения и напускного равнодушия. Он чем-то напоминал саму Марию но его волосы имели скорее пепельный оттенок, а кожа была веснушчатой и загорелой. — Кикучи Сабуро и правда не из таких — у нас просто было общее похищение.

Общее похищение — а как сказала-то.

Помимо Марии и её загадочного спутника была и охрана — а я всё думал, откуда тут столько «чёрных костюмчиков». Ходят тут и там да пытаются слиться с окружением.

Роберт громко засмеялся, а затем взял себя в руки и выдавил:

— Княжна Вяземская? Очень приятно познакомиться! А я Роберт Беттани.

— Во-от как, — весело ответила Мария. — Кикучи Сабуро, я-то думала, что я единственный твой иностранный друг!

— Помедленнее, — вдруг попросил спутник девушки. — Маша, я-то думал, твой друг говорит по-оясимски? Я не понимаю, когда вы говорите так бегло!

— О нет, он говорит по-оясимски, — вздохнул Роберт, стоило ему закончить. — Вы же не оставите меня за бортом?

Поняв, что сказали эти двое, Мария громко и насмешливо фыркнула. Я бы тоже сделал что-то подобное. Вот им не повезло.

— Серьёзно? — закатила глаза Мария. — Я-то думала, что ты там ему на французском втолковываешь, слежки что ли боишься… и как у вас в Оясиме очутился этот чудак? А по-английски он может?

Я пожал плечами.

— Вроде как, ему просто захотелось. А по-английски не могу я.

— Ну и ну, — Вяземская ещё раз глянула на Роберта и прищурилась. — И почему он здесь?

— Ну ребята-а… — проныл тот, пока мы говорили.

— Секунду, — отозвался я и вернулся к Марии. — Он просто хотел составить мне компанию. А вообще, он живёт в моём доме уже некоторое время. Ни денег, ни жилья. Хотя бы документы клан Мори ему достал, да ещё и очень быстро.

— Документы? — удивилась Вяземская. — А что с его документами?

— Потерял. У нас с ним… тоже общее похищение, — стоило мне это сказать, Мария прикрыла лицо ладонью, и её плечи сотряслись в беззвучном хохоте. — Хватит смеяться! И вообще, а ты тут что делаешь? И кто это с тобой?

— Ну, мне пришлось о-очень долго уговаривать, но это того стоило. К тому же, мы иногда бываем в Китае, так что к нему доверия больше, чем к вашей Оясиме. Без обид. А это Антоша, мой младший брат. Двоюродный, — девушка похлопала парня по спине, заставляя его тихо ойкнуть и опустить голову. — Он любит все эти азиатские штучки, вот я и взяла его с собой. Ну а ещё меня отец одну не отпустил. Ну давай, Антош, поздоровайся с Сабуро.

Парень украдкой глянул на сестру и шикнул:

— Ну хватит так меня звать перед чужими! А если это до прессы докатится? Я же тогда до конца жизни буду Антошей!

Мария покачала головой.

— Ты если будешь так горбиться и ныкаться по углам, куда бы мы ни пошли, то и без всякой прессы им останешься. Ладно уж. Антон Васильчиков-младший, седьмой сын князя Антона Васильчикова. Для друзей просто Антоша или Антон Антоныч.

— Перестань! Не заставляй людей использовать эти прозвища, мне и так стыдно! — вспыхнул парень.

— Тю, стыдно ему, — пожала плечами Мария. — Короче, это мой кузен, охрану ты и сам наверное заметил — не думаю, что мы вообще когда-нибудь будем одни. Па… помощник отца уже забронировал номера в отеле. Даже для этой твоей блондиночки хватит. Я думала, с тобой будет та девочка в кимоно. Кстати, где она?

— Она осталась дома. Я решил не тащить её за собой, — ответил я.

— Ясно. Если что, банку доставят через пару часов. Кстати, ты правда положил её в баночку из-под кофе?

Я поморщился.

— Ну а куда ещё?

Отель был… тем, что я бы признал выбором Вяземских, как чертовски богатых людей. Всё такое блестящее, что глаза слепит, потолки высокие, помещения огромные. Я разместился в номере, мысленно сравнивая его со всеми комнатами на постоялых дворах, которые мне приходилось снимать.

Это не идёт ни в какое сравнение — да одна спальня размером как весь первый этаж моего дома.

Следующей мыслью после восхищения был вопрос: а зачем такое расточительство? Ладно, это маленькое семейство из двух человек. Если бы мне пришлось выбирать, я бы взял что-то намно-ого проще. Да и не ожидал я, что Мария приедет — она, конечно, намекнула, что со мной будет сопровождающий, но я ожидал… наверное, того мужчину в чёрном автомобиле или кого-нибудь ещё. В чёрном.

Серьёзно, откуда у Вяземских целый штат этих людей в костюмах?

Сопровождение нужно было, потому что Мария согласилась одолжить денег, если услуга окажется мне не по карману. А она наверняка окажется — я вообще мало что могу себе позволить. Девушка даже сказала, что оплатит из своего счета, чтобы я должен был лично ей, и чтобы не просить лишний раз у её отца — всё же, это не его проблема.

Оставив свой багаж, я вышел из номера, выискивая кого-нибудь знакомого. Один из охранников Марии последовал за мной с безучастным лицом. Ещё когда мы приехали, Мария указала на меня и сказала ему что-то с явным весельем на лице, и с тех пор он очень пристально наблюдает.

Как пояснил Антон, это было что-то вроде: «Он постоянно пропадает, не выпускай его из виду — моментально унесут».

Она что, собирается издеваться надо мной до конца моих дней?

Совсем скоро Мария нашлась — она оставила Антона и Роберта «пытаться найти общий язык» и сосредоточенно уткнулась в телефон на одном из диванчиков в коридоре. Заметив меня, она помахала рукой:

— Ну подходи, чего встал? Я тут написала курьеру — до прибытия твоей посылки минут пятнадцать — ему только до отеля добраться осталось. Если что, работники ничего не спросят, но ты всё равно не оставляй чемоданчик открытым, если собираешься его оставить. Подумать только, настоящая душа без тела! Как ты вообще её поймал? Я думала, так могут только все эти древнючие бородатые мастера!

— Это долгая история, — отмахнулся я.

— О, я как раз настроена послушать долгую интересную историю, — Мария улыбнулась, и вдруг мне показалось, что она выглядит, как лиса. Точь в точь — даже глаза чуть-чуть изогнулись.

— Ты сильно преувеличиваешь её интересность.

— Ла-адно, — протянула Мария и нахмурилась. — Так уж и быть, сначала дело, а потом разговоры. Пройдёмся до главного входа? Баночка уже на подходе.

Я согласился. В сопровождении охраны мы спустились на первый этаж. Мария снова вернулась к своему обычному виду — слегка недовольному и обманчиво резкому. Впрочем, она кажется достаточно доброй, чтобы снова мне помочь. Не знаю, кажется ли ей это простым способом избавиться от скуки, но разбрасываться деньгами и помогать нелегально пронести что-то через границу — не то, что обычно делают для едва ли знакомых людей. Даже если вы… партнёры по похищению.

Перед отелем нас встретил мужчина — тот самый, который забрал душу ещё в Хигасиагацуме. Какой же путь он преодолел? В самом деле, вот это преданность работе.

Как только я взял в руки этот маленький чемоданчик, головная боль стихла, будто её и не было. Занятно — значит, душа Сабуро и правда как-то влияет на голоса и в целом на моё так называемое проклятие. Теперь я уж точно не собирался с ней расставаться — в самом деле, нет ничего приятнее, чем отсутствие гудения в голове.

Глава 3

Как мы вчетвером очутились возле маленького и ветхого работного дома? Извиняюсь, многоквартирного — только вот по части «много» возникают небольшие сомнения. Всего четыре этажа, постройка ветхая, а дверей очень-очень много. Мы поднялись на верхний этаж — должен признать, с опаской, потому что старая деревянная лестница выглядела так, будто развалится под кем-нибудь особенно крупным.

История короткая: у Антона был китайский знакомый, готовый подсказать, где можно найти одного из этих заклинателей, оказывающих услуги исцеления. Так просто тут ничего не найти — реклама каких-либо услуг борцов с демонами в Китае строго запрещена, а помимо неё ещё и объявления и создание интернет-страниц.

Находят людей обычного посредством этого, как сказала Мария, сарафанного радио. Или сам ищи людей, горбаться и надейся, что чудом кого-нибудь отыщешь.

Без помощи с этим точно не справиться.

Антоша (тьфу! Это всё влияние Марии — немного её послушаешь, и сам его так называешь) — наша маленькая козырная карта, исключительно по двум причинам: мастер, который лечил бабушку Вяземской, сам уже успел умереть, а Марии…

…ей было стыдно просить у отца ещё чьи-то контакты. Ох уж этот возраст — хочется казаться взрослым, вот и творишь всякую чушь.

Только у меня душа повреждённая простаивает, ну можно как-нибудь посерьёзнее? И правда, проблемы возраста — небось, все беды кажутся пустяками, и настоящая цель поездки — выбраться из дома и отдохнуть подальше от взрослых.

Ну, если наличие десяти мужчин на голову выше меня считается отсутствием взрослых.

Так мы и оказались возле дома какого-то заклинателя-целителя по наводке знакомого Антоши… — опять! — по наводке знакомого Антона. Откуда в столице вообще такой убогий район? Казалось бы, Пекин такой красивый, все здания новые… а на деле он едва ли отличается от столицы моего родного королевства. С виду красиво, а внутри грязь.

А где её нет?

Возле двери в квартиру красовалась именная табличка с надписью «Жу Сун». Рядом был звонок — Антон нажал на него раз, затем другой, но через пару секунд Мария отпихнула его и громко забарабанила кулаком по ветхому и старому дереву. Дверь аж затряслась, готовая слететь с петель.

— Ну перестань, выбьешь ещё, — остановил её я. — Тогда он нас вообще приять не захочет.

— А если примет — сможет себе десять таких купить, — буркнула Мария.

Да уж, типичные проблемы богатых детишек — родительские деньги они не считают.

…

Ну и ладно, отговаривать не буду — мне же лучше.

Пришлось подождать минуту или две, прежде чем хозяин дома высунул нос. Это был мужчина средних лет, ничем не примечательный и одетый в растянутую футболку и спортивные штаны. Он оглядел нашу компанию растерянным взглядом, сглотнул и выдавил слабую улыбку.

Мария не дала ему заговорить. Она первая произнесла что-то на китайском, и пара зазубренных страниц разговорника не помогла мне понять, что. Китаец настороженно кивнул, вперившись в неё настороженным взглядом, и она продолжила говорить. Вскоре и Антон стал выглядеть по меньшей мере удивлённым. Не ожидал, что Мария так талантлива в изучении языков?

Теперь я понимаю Роберта — очень неловко, когда на тебя поглядывают, а ты ничего не понимаешь.

Мария и китаец немного поговорили, прежде чем мужчина скользнул в дом на несколько минут. Наконец он вышел и протянул девушке сложенную вдвое бумажку.

— Дело сделано, — объявила Вяземская и протянула бумажку одному из охранников. — Едем по этому адресу. Сам Жу Сун нам не поможет, но он дал адрес более профессиональных лекарей.

Оказалось, ехать нам на другой конец города. Антон и Роберт были высажены у отеля — Мария заявила, что купить услугу у лекаря мы можем и сами; эти двое аж извелись от того, что не могли осмотреть достопримечательности.

Мы на увеселительной прогулке или что?

Поэтому мы снова сели в машину, на задние сидения — спереди было двое охранников, да и водить никто из нас не умел. Сзади пристроился ещё один автомобиль — маленькая процессия двинулась.

Наконец Мария заговорила:

— Это было неожиданно быстро. Думаешь эта контора нам поможет? Кажется, она называется «Бархатная роза».

Это что ещё за название такое?

Я мотнул головой.

— Лучше я не буду об этом думать. Приедем — посмотрим.

Мария фыркнула.

— Как скучно. Я думала, ты будешь как на иголках. Как тебе Антоша?

— Ты пытаешься начать разговор? Получается не очень, — отозвался я. — Что я должен думать о твоём кузене?

— Боже мой, — вздохнула девушка. — Это невозможно. Ладно, скажи, тебе нравится Российская империя?

Какие… интересные наводящие вопросы.

— Я не могу сказать. Никогда там не был, — пожал плечами я, косясь на Марию.

— Господи, да что ж это такое, — Мария довольно выразительно закатила глаза и посмотрела на меня, как на идиота. — Эм, а тебе нравится туризм?

Серьёзно?

Косить под дурачка так косить под дурачка — а нечего намекать, сказала бы уже прямо, чего хочет.

— Ну не знаю, — пожал плечами я. — Никогда таким не занимался. Я впервые выехал из страны.

Мария скрипнула зубами. Один из охранников глянул на нас с едва сдерживаемым весельем, но тут же отвернулся, снова сделав бесстрастное лицо.

— Так что ты хотела? — спросил я.

Раздражённая Вяземская дёрнула плечом.

— Забудь!

В Пекине были жуткие пробки, поэтому понадобилась пара часов, чтобы доехать до пункта назначения. Наконец машина остановилась, и, выйдя на улицу, я обнаружил, что стою перед большим зданием со светящимися вывесками — их было не меньше четырёх, и это не считая всех этих верёвок с подсветкой. Или как их там называют? Да уже и не важно — память Сабуро совсем перестала помогать.

Конечно, его душа-то у меня в чемодане.

И почему-то мне кажется, что ни на какую контору лекарей это не похоже. Ну вот ни капельки.

Мария, выскочившая с другой стороны, взвизгнула:

— Что за хрень, это что, бордель?!

Один из охранников оперативно понажимал что-то в телефоне и кивнул:

— Бордель «Бархатная роза», княжна.

Я вздохнул. Ну, или китаец нас обманул, что маловероятно — в конце концов, мы знаем, где он живёт, — или это просто очень хорошая конспирация.

— Для начала стоит хотя бы зайти.

— Сабуро, ты с ума сошёл? — рявкнула Мария. — Идти в бордель? Нет, я вернусь к этому Жу Суну и побью его!

— Да ладно тебе, вещи не всегда являются тем, чем кажутся, — махнул рукой я.

Ну в самом деле, я как-то лавочку продажи человечины прикрыл в точно таком же заведении. Некоторые люди находят странные способы усилить свою магию. К счастью, это не так уж действенно.

— Ладно, — Мария скрестила руки на груди. — Может и стоит попробовать. Но не по статусу мне бывать в таких местах.

— Это бордель, кто обратит внимание на девушку? — отозвался я. — Вот если бы мы Антошу твоего притащили — это да, тот ещё удар по репутации.

— А у тебя что, нет репутации?

Я развёл руками.

— А ты её видишь?

Мария и охранник поразговорчивее переглянулись, и девушка указала на машину.

— Давай-ка ты посидишь, а мы пока разберёмся с делами? Ты всё равно китайского не знаешь.

Ну да, не все тут полиглоты.

— Нет уж, я лучше с вами, — упрямо заявил я. — Хотел бы, чтобы всё было без меня — вообще никуда бы не ехал.

— Так уж и быть, — согласилась Мария. — Переводчиком я не буду.

Двое охранником пошли с нами на расстоянии пары метров. Остальные же рассредоточились возле главного входа. Благо, прохожих не было — место оказалось пустынным. День же — вот вечером в этом районе точно будет толпа. А ночью-то, ух! От клиентов точно отбоя не будет.

Мы приблизились к стеклянной двери, по ту сторону которой были красные шторы с узорами в виде роз. Стоило мне только протянуть руку, чтобы войти, как кто-то чуть со мной не столкнулся — сначала женская рука дёрнула штору, а затем её владелица толкнула дверь, чтобы выбежать с ладонью, прижатой ко рту. И произошло это так быстро, что я едва успел отскочить.

Она была не очень-то и одета — по крайней мере, по короткой юбке и кружевному лифчику можно сказать, что она местная работница. Или это был не лифчик? Сложно понять. Некоторые люди этого мира странно одеваются. Ноги у девушки в высоченных туфлях, лицо ярко накрашенное. Тут можно и предположений не делать — самая настоящая проститутка.

Что-то заклинателями и лекарями и не пахнет.

— Я тут не останусь! — воскликнула она. — И вам не советую! Второй раз за неделю — мы все умрём!

Затем она отпихнула меня с дороги и на ходу набрала что-то на телефоне, стукая по экрану пальцами с длиннющими ногтями. Наконец она приложила его к уху и заговорила:

— Где ты? Забери меня! Я хочу домой! У нас тут происходит какая-то чертовщина, и…

Я глянул на Марию, и она пожала плечами. Куда не пойду, вечно что-то странное случается — я начинаю думать, что на мне какое-то проклятие.

Проклятие «проблемы на мягкое место на каждом шагу».

— Всё интереснее и интереснее, — фыркнула Мария. — Не зря я из дома выбралась.

Наконец мы оказались внутри. Пахнет благовониями и духами, под ногами мягкий ковёр, а убранство так и призывает присесть и отдохнуть. Вокруг было много столов с диванчиками, где-то вдалеке виднелся бар и ещё какая-то стойка. Вероятно, для другого рода заказов.

Было подозрительно пусто. Даже работников не видать — только четверо человек за одним из столов что-то сосредоточенно обсуждали, и на кого-то, связанного с этим борделем, походила только одна из них — женщина в длинном розовом платье с вырезом от самого начала бедра скованно сидела и горбилась. Лицо у неё было бледное и напуганное, глаза бегали по помещению — так она нас и заметила.

— Закрыто! — отчаянно рявкнула она. — Уходите прочь!

Я ничего не понял, но что-то мне подсказывает, что нас отсюда выгоняют. Отойдя в сторону, я предоставил Марии возможность говорить. Она тут же упёрла руки в бока и громко заявила:

— Знала бы ты, сколько мы можем заплатить — для нас было бы всегда открыто! Мы не баб снимать — где тут у вас услуги исцеления души?

— Говорю же, никого не принимаем! — разозлилась женщина. — Сегодня мы не работаем. Пошли прочь!

— Стойте, мадам, — остановил её яростное размахивание руками один из оставшейся троицы — все мужчины были лысыми и носили замысловатые светлые и многослойные вещи. — Кажется, перед нами княжна Вяземская? Таким людям лучше не грубить.

— То-то же, — хмуро процедила Мария. — Так что вам лучше обслужить нас без очереди. И вообще, что у вас тут стряслось?

— В «Бархатной розе» произошла беда, княжна. Уже второй посетитель найден мёртвым. Меня зовут Вэй Хуанцзи. Я и мои спутники были направлены сюда, чтобы расследовать это дело.

— Вы? — переспросила Мария. — Неужто нечисть?

— Злой дух. Демоническая энергия это подтвердила, и дело было передано нам, — кивнул мужчина. — Поэтому бордель и не работает. Но если хотите, вы можете посетить нижний этаж на свой страх и риск. Там ещё должен быть кто-то из мастеров — поговорите с ними, раз вам так нужна помощь.

Он кивнул в сторону лестницы, закрытой решётчатой дверью. Мадам рядом с ним немного подумала сказала:

— Ладно, идите. Двери там открыты.

Мария кивнула и махнула рукой, приказывая следовать за ней. Цокая каблуками, она направилась к лестнице, чтобы рывком распахнуть дверь и стремительно понестись вниз. Как нетерпеливо!

— Закрылись из-за злого духа, — коротко пояснил один из охранников, прежде чем мы отправились за ней.

Лестница была мрачная и узкая. Тут уже не нужно было завлекающее убранство — кто пришёл, тому до интерьера дела нет. Внизу нас ждала просторная комната с деревянным полом, множеством свечей и резной дубовой стойкой, за которой устроилась старая женщина, сосредоточенно листавшая какие-то папки.

Подняв голову, она оглядела нас с замешательством и спросила:

— По какому вы делу? Мадам вас впустила?

— Впустила, — кивнула Мария и уверенно подошла к стойке. — Потому что у нас есть для вас просьба. Конечно, за деньги — заплатим, сколько скажете. Нужно восстановить повреждённую душу.

— Вот как, — протянула женщина и покачала головой. — Когда «Бархатная роза» вернётся к работе, я не знаю, так что и наших лекарей здесь нет, но если у вас что-то срочное, я и сама могу взяться за ваш заказ.

Мария опёрлась на стойку и улыбнулась.

— Это замечательно. Надеюсь, у вас достаточно навыков, чтобы помочь с нашей маленькой проблемой. О деньгах не волнуйтесь, — сказала она, прежде чем поманить меня рукой. — Покажи ей «пациента».

Это я и сделал: поставил на стойку чемоданчик да открыл его, чтобы женщина могла увидеть душу в её убогоньком обиталище. Китаянка тут же вскочила на ноги и удивлённо пискнула:

— Без тела? Откуда у вас душа без тела? Вам хоть есть, куда её вернуть?

Мария перевела вопрос, и я отрицательно мотнул головой. Тело-то занимаю я.

Китаянка постучала пальцем по подбородку.

— С этим я не могу помочь — без тела с душой ничего не поделать. Но вот если бы вы достали сосуд…

— Сколько? — безразлично спросила Мария.

Женщина взмахнула руками.

— Нет-нет, сама я старовата для всей этой подпольной торговли, — хихикнула она. — Но я слышала, что дороже пятиста тысяч юаней это не обойдётся. А там уж можно и ко мне. Я беру не дорого — тысяч сто-двести, всего ничего. Дешевле не найдёте.

Мария задумчиво нахмурилась. Охранник перевёл предложение и озвучил мне цену и добавил, что это где-то девять с половиной миллионов иен — и то только за сосуд.

Вот это ценник! Мне столько точно не достать — по крайней мере, до того, как душонка Сабуро будет окончательно уничтожена. Но согласна ли Мария заплатить такие деньги?

— Бли-ин, у папы будут вопросы, — вздохнула она и глянула на меня. — Ты не просто мой должник, считай меня своей богиней, ясно? Ну ничего, бывало и больше тратила… Знал бы ты, во сколько Антону обошлась коллекция со всеми этими мультяшными штучками. Ты знал, что пластмассовые фигурки бывают с драгоценностями?

Пластмассовые фигурки… с драгоценностями? Не знаю и знать не хочу, о чём речь.

— Ты можешь не платить, если не хочешь. Это твои деньги, — вздохнул я.

— Ага, конечно, — фыркнула Мария. — А чего я тогда сюда приехала? Да многие вещи могут обойтись куда дороже, чем это несчастное восстановление души. Ну спросит отец — так и скажу, крупная покупка. Все время от времени их совершают.

…может, мне сложно это принять, потому что я родился в крестьянской семье? Сколько бы лет мне ни было, всё продолжаю смотреть на этих богатеев с недоумением. И никакой тяжести на сердце, из-за того что ты так легко расстаёшься с деньгами?

Хотя, задолжать столько денег — тоже звучит ужасно. Но тут душа Сабуро на кону. Ну не плюнуть же мне на неё?

— Ладно, если уж ты так уверена, то я позволю себе занять у тебя такие деньги. Куда я денусь?

— Правильно, ну куда ты без меня? — самодовольно отозвалась Вяземская. Затем она снова вернулась к китаянке. — Ну и что, где взять этот сосуд?

— На рынке Фухао, — с готовностью отозвалась она. — Вы легко его найдёте — в Даюе. Аккурат у шестого кольца. На въезде в город будет ритуальный магазин — там он один, не перепутаете. У владельца и спросите, как доехать до рынка. А там уж найдёте всё — владелец рынка имеет связи, так что торговлю никто не контролирует. Вы только помните: о Фухао все знают, но вслух о нём просто так не говорят.

— Отлично, — ответила Мария. — Как мы можем связаться с вами, когда получим сосуд?

— О, просто позвоните мне, — улыбнулась женщина. Она взяла визитку со стойки и протянула Марии. — Я отвечу в любое время, госпожа.

— Лучше бы это и правда было так, — произнесла Мария с ноткой высокомерия. — До встречи…

— Ву Цюань, — ответила китаянка. — А вы?

— Зовите меня Мария.

Девушка распрощалась с китаянкой, и мы отправились в сторону выхода. Тогда она коротко пересказала мне разговор: нам нужно самостоятельно купить сосуд для души Сабуро на каком-то легально-нелегальном рынке, и только тогда Ву Цюань возьмётся за заказ.

«Всего-то съездить на рынок, туда и обратно — дел осталось всего ничего,» — с этой мыслью я почувствовал невероятное облегчение.

Глава 4

Оказавшись на улице, Мария в замешательстве застыла. Она не торопилась садиться в машину — её взгляд скользнул по охранникам, и она напряжённо спросила:

— Где ещё один?

— Отвечайте, — твёрдо сказал лысый позади неё, тот что был менее сговорчивым и смотрел на всех вокруг с таким безразличием и усталостью, что я даже чувствую некоторою солидарность.

Один из тех, кто остался на улице, вышел вперёд и сказал:

— Он отлучился. Мы слышали отдалённый крик, и он принял решение узнать причину. Мы решили не догонять его, чтобы не покидать пост.

Лысый на секунду нахмурился, но быстро вернул лицу его обычное состояние.

— Ушёл? Да как можно действовать без дозволения? — пробурчала Мария. — Живо притащите его! А что с рацией?

— По рации не отвечает, княжна.

Наконец лысый не выдержал и потёр переносицу.

— Зря взяли новобранца. Феде всего двадцать два, пустота в голове, — выразил его мысли сговорчивый, тот, что переводил мне разговоры в борделе.

Лысый шикнул на него.

— Прохор! Не болтать. Фёдор будет наказан, княжна. Вы слышали приказ! Живо тащите его!

Охранники тут отправились куда-то за угол — вероятно, видели, куда ушёл этот их Федя. Что в Оясиме имена странные, что у них в Российской империи. Мозг сломается запоминать.

Прохор и лысый (как его звать-то? Уже считай знакомый — куда не выйдем, всегда сопровождает Марию) остались рядом с нами, пока остальные разыскивали этого многострадального Фёдора. Наконец из-под пиджака лысого раздался голос одного из охранников.

О, так вот так выглядит эта рация.

— Фёдор мёртв! Точно не сказать, но не похоже, что дело рук человека. Прямо сейчас нечисти нет.

— Чёрт, — выдохнула Мария. — Они же говорили, что тут злой дух. Ну вот он и выкосил первого.

От досады она топнула ногой и хмуро глянула на лысого.

— Я хочу взглянуть. И нужно, чтобы кто-нибудь сообщил этим монахам. Они нам помогли, и мы им поможем.

— Княжна, ваш отец этого не одобрит.

— А его здесь нет! — рявкнула она. — Я тоже совершенствуюсь, я должна рано или поздно начать истреблять демонов. Идём, я же не стеклянная!

Лысому пришлось согласиться под тихое хихиканье Прохора. Последнего ситуация явно не беспокоила — помер этот Федя, а ему и плевать. Будто не в одном коллективе работали.

Что ж, они знали, на что идут. Тут не только лысый — да все, кроме Фёдора, относятся к этому, как к норме. Мол, ушёл и нарушил приказ — его проблемы, да и всё тут.

Мы обогнули бордель, проходя между ним и другим зданием, потом скользнули в какой-то грязный переулок и наконец оказались перед тупиком. Там и стояли трое охранников — одному из них лысый что-то прошептал, и тот направился обратно в сторону борделя (вероятно, на поиски монахов), а остальные встали прямо, будто палки проглотили, и настоятельно попросили Марию отойти за угол и не смотреть. Оказались они аккурат перед ней, и она тут же попыталась их обойти, но встретила сопротивление.

— Не стоит, княжна. Нехорошая картина, — сказал один из них.

— Дело говорит, — отозвался Прохор, уже нагнувшись над телом Феди — его было сложно не заметить, учитывая то, что и в рост и в ширь он был немаленький и валялся посреди дороги весьма красочно.

— Что это ещё значит — не стоит? — прорычала Мария. — Будете вы мне ещё указывать. Ну-ка разошлись!

Она тут же распихала их — конечно же, сопротивления не было, и охранники позволили девушке увидеть всю картину. А вместе с ней и мне.

На первый взгляд — ну, насколько я мог разглядеть, пока мужчины загораживали проход, — казалось, будто Федя просто лежит ничком, но дело было куда интереснее. То, что поначалу казалось просто тенью на земле, на самом деле было тёмной лужей крови — ближе к телу мужчины она была глубже и краснее, но её края растеклись. Лежал он на боку, лицом к тупику, так что мне пришлось обойти его, чтобы хорошенько рассмотреть.

Ну и ну! И кто так умело распорол ему живот? Прямо таки всё наружу — кровь, кишки, отшмётки мяса. Кажется, здесь даже была небольшая трапеза. Хотя, кажется, чего-то не хватает.

Пришлось нагнуться и приглядеться повнимательнее, чтобы понять, зачем же на самом деле нужно было вытащить внутренности Фёдора — печени не хватало. Вот её и выдернули. Сожрали на месте?

Я запоздало понял, что под моей ногой есть несколько пятен. Тогда я привстал и проследил дорожку до стены. Схватили и ускакали, чтобы съесть в укромном месте.

Ну а что, Фёдор пропал недавно, а целую печень просто так сожрать… не такая уж быстрая задача. А будь у убийцы гигантская пасть, так просто посреди Пекина он бы не скрылся.

Хотя, работа грязная, и чистенькой нечисть тоже вряд ли ушла, так что вопросы всё равно есть. Человек (или кто-то, похожий на человека), покрытый кровью с ног до головы — норма для Китая, или что?

Но самым интересным в теле многострадального Феди был не распоротый живот, не отсутствие печени и даже не явные следы того, что его «слегка» погрызли.

Нет, речь о его члене. Интересно, по какой такой причине он стоит? Ширинка расстёгнута, всё напоказ — даже можно подумать, что его застали прямо посреди некоторого процесса. Да я бы так и подумал, если бы не знал, что времени на такое у мужчины было недостаточно — ну когда б он успел?

— Твою ж мать! — выругалась, оглядывая Фёдора с расстояния пяти шагов. — Да что с ним такое случилось?

Я фыркнул.

— Обстоятельства и правда занятные. Думаю, этого района стоит избегать.

— Пф-ф, конечно, — отозвалась Мария. — А то и я тебя однажды найду… вот так. Позорная будет смерть.

Она кивнула в сторону члена Фёдора. Впрочем, смотреть на него девушка избегала — да и вообще, с тех пор, как мы подошли, её глаза больше блуждали по стенам или живым охранникам. А столько бахвалилась — и всё зря?

— Жаль его, умер молодым, — наконец сказал я из уважения к погибшему. Сам чувствую, как смерть дышит в затылок, вот и почувствовал жалость к почившему. Затем я огляделся, заметил большой мусорный бак и лужицу почти засохшей тёмной жидкости, которая вытекала из помятого уголка. — А там что?

— Сейчас посмотрим, — Прохор с готовностью подлетел к баку и поднял крышку, чтобы заглянуть внутрь. — Ух ты, ещё один!

Я хотел подойти, но лысый схватил меня за плечо.

— Нечего детям на всё это смотреть.

Эй, я что, в одном ряду с Марией? Вроде и не обидно, выгляжу, как школьник, да ещё и хилый — с одной стороны мне мотив лысого понятен. Но всё равно как-то неприятно. Ну хочу и смотрю, в самом деле! Да и вообще, я же оммёдзи, что в этом такого?

— Да ничего со мной не будет, мне не в первой, — отозвался я.

— В самом деле, задохлик? — отчего-то хрипло произнесла Мария. — А вот я бы ушла. И вообще, не наше дело — пусть эти местные заклинатели с этим разбираются. А я вообще-то русская колдунья, и работать буду дома. Да. Всё, пошли! Чего нам тут торчать?

Я едва сдержал хихиканье. О, так Мария, которая лихо перебила несколько человек, обнаружила в себе отвращение в внутренним органам… так сказать, в неположенном для них месте?

Если подумать, когда Мария расправилась с похитителями, у неё не было шансов увидеть кишки хоть одного из них. Она и вовсе их не рассматривала. Мне тогда показалось, будто ей вовсе дела нет, а она просто храбрилась и пыталась не показывать, что ей такие картины не нравятся?

То-то же у неё в тот день было лицо, будто она лимонов наелась.

— Что это? — прищурилась Мария. — Ты надо мной смеёшься? Да я по глазам вижу! И вовсе мне не противно — ну убит и убит, будто впервые!

— Да я вовсе не смеялся, — неубедительно ответил я. — Просто так… само получилось.

— Само у него получилось, — цыкнула девушка. — Я за тобой наблюдаю!

Наш разговор прервал топот нескольких пар ног. Охранник в сопровождении двух из четырёх монахов, подошёл к нам и сказал лысому:

— Как вы и приказали. Ещё двое ищут улики в других местах.

Ищут улики, посмотрите на них. Я как-то эдак в час ночи спустился на кухню выпить воды, и обнаружил, что Амелия смотрит детективное в тёмной гостиной: вот точь в точь, все бегают туда-сюда, что-то ищут и пытаются связать это с нечистью. Не то чтобы я насмехаюсь — дело и правда сложное, и злые души тут вроде как умные, но отчего-то мне всё это кажется забавным.

Жизнь при дворе напоминает: вечно кто-то умирает, все что-то вынюхивают, и никто не добивается своего.

Вэй Хуанцзи подошёл к телу Феди с безмятежной улыбкой, осмотрел его беглым взглядом и совершенно безучастно сказал:

— Сяо Син, запиши, что найдена ещё одна жертва.

— Две жертвы, — перебил его лысый, указывая на мусорный бак. — Там ещё один.

Не нужно быть гением, чтобы понять, о чём они говорили. Вэй Хуанцзи заглянул и в бак, быстро осмотрел второе тело и покачал головой.

— Кажется, между их смертями прошло не так много времени. Сяо Син, он начал убивать больше людей за раз. Нужно осмотреть район. Мы могли упустить жертв, о которых ещё не сообщили.

Второй монах кивнул и начал черкать что-то в блокноте карандашом.

Вэй Хуанцзи тем временем повернулся к Марии и поклонился:

— Благодарю за помощь, госпожа. Будьте уверены, злой дух будет найден и запечатан.

— Да не нужно, мы ничего такого не сделали. Только человека потеряли, — пожала плечами Вяземская.

— Скромность украшает вас, госпожа, — улыбнулся монах. — Сделай доброе дело, и тебе воздастся: мы помогли вам получить услугу от мадам, а вы сообщили нам о теле, играющем роль в нашем расследовании. Это честный обмен. И всё же, госпожа, позвольте мне дать вам совет: нужно следить за мужчинами, чтобы они не предавались похоти — тогда они и не станут жертвами этого духа.

— Действительно? — с сомнением произнесла Мария. — Спасибо за совет. Тогда мы пойдём.

— Конечно, госпожа. Не смеем вас задерживать.

Да чего он там ей плетёт?

Вдруг Прохор подобрался ко мне сбоку и весело прошептал:

— Никакого секса, а то тебя сожрут.

Одним хмурым взглядом я передал всё, что думал об этом внезапном замечании, и Прохор пояснил:

— Ну этот Вэй Хуанцзи сказал, что дух нападает на тех, кто предаётся похоти, вот я и перевёл.

Такое чувство, что этому человеку просто скучно.

Мария заметила, что мы с Прохором на пару секунд остались на месте, и нетерпеливо подозвала меня рукой.

— Чего стоишь, так нравится на мертвечину пялиться? Так и сказал бы раньше, что фанат ужастиков — Антоша бы тебя расцеловал.

Я поморщился, медленно приближаясь к девушке.

— А можно обойтись как-нибудь без этого? Да и не знаю я, о каких там ужасах ты говоришь.

— Ну, — мы направились к выдоху из переулка, окружённые охраной спереди и сзади, когда Мария неопределённо махнула рукой. — Фильмы про зомби там, игры, разное всякое. Ну признавайся: «Обитель лиха», «Ходячие трупаки»*, ещё что-нибудь?

Я мотнул головой.

— Понятия не имею, о чём ты. Мне ужасов и трупаков и в жизни хватает, честно говоря.

И в этой новой жизни всё даже не так плохо!

* — названия исковерканы специально)

* * *

— Мой блудный сын снова вернулся. Сколько ещё раз это будет происходить? То бежишь из Оясимы, будто тебе тут плохо, а потом возвращаешься, поджав хвост. Что теперь, денег не хватает? Разбазарил всё и прибежал к папочке. А у меня и самого сейчас проблемы. Будь ты хорошим сыном, хотел бы помочь отцу, а не вытягивать у него последнее, — бормотал Кикучи Орочи, покачиваясь на своём когда-то дорогом сидении, напоминавшем трон.

Таро попытался сдержать желание скривиться — выходило плохо, но пьяному папаше наверняка плевать. Только постаравшись заискивающе улыбнуться, Таро открыл рот, чтобы заговорить, но Орочи снова принялся за свои пьяные речи.

— Вечно кому-то что-то надо. А хорошо ли я живу? Всё на моих плечах, всё только на моих! Да-да, весь наш большой клан Кикучи! И ты тоже, средний сын. Понимаешь же, сколько ответственности я несу?

Таро скрипнул зубами. Когда отец трезв, он просто вечно огрызается и никогда ни на что не соглашается, но стоит ему выпить, как поток бреда начинает литься у него изо рта. Забота о клане Кикучи? Ха! Да он в жизни для него ничего не сделал, только и может, что болтать! Уж Таро-то знает. Таро не лицемер — он сразу заявил, что ему все эти оммёдзи-штучки до фени.

Неужели Орочи так задевает собственная неспособность удержать хоть что-то в своих жирных руках, что он пытается убедить всех вокруг в обратном в бессознательном состоянии? Да, так оно и есть — он никогда не был способен ни на что другое. Таро другой. Таро честен.

Именно поэтому Таро считает себя лучшим человеком в этой семье. И как у такого куска дерьма, как его отец, получился кто-то настолько замечательный, как он? Воистину, иногда и невероятные таланты рождаются в ужасных семейках.

— Я всё понимаю, отец, — сказал Таро, вместо того, чтобы высказать всё отцу. А зачем? Это никакое не лицемерие — просто Орочи всё равно никогда никого не слушает, да и память ему после пьянок отшибает. Настолько, что иногда с похмелья этот толстый стариках ощущает себя тридцатилетним и зовёт свою любимую жёнушку. Ту самую, мамашу этого идиота Сабуро. Ха! Да над этим можно только смеяться! — Я знаю, как ты трудишься на благо семьи. Я не за деньгами — просто хотел поговорить о младшем брате.

— Младший брат? Какой младший брат? — нахмурился Орочи. Ничерта он не понимает — и был ли смысл в том, чтобы с ним говорить? Таро закатил глаза.

— Сабуро, отец. Твой младший сын.

— Младший… Тьфу, Таро, какой ты глупый ребёнок! Так бы и сказал, что младший сын! — пьяно хохотнул Орочи. — А то всё «младший брат» да «младший брат». Нету у меня младших братьев!

Таро едва не цокнул.

— Конечно, отец. Я слышал, ты сослал его в Хигасиагацуму?

Кикучи Орочи заторможенно моргнул, сделал глоток вина и расхохотался.

— Таро-Таро, опять мой мальчик глупит! Сабуро всего три, он в Киото с той старухой-нянькой. Скажешь тоже — Хигасиагацума!

Таро раздражённо фыркнул. Не будет никакого разговора — Орочи как обычно слишком пьян. Настолько, что выпал из реальности, и даже не помнит, что Сабуро уже давно не семь. А хотелось бы — тогда Таро бы просто снова сломал эти хрупкие детские кости, отправил мальчишку в больницу и с чистой совестью уехал обратно в САСШ.

Но нет, этот маленький говнюк должен был вырасти, чтобы теперь вести какую-то странную активность!

Нет, Таро этого не позволит — не для того он считал его букашкой всю жизнь, чтобы теперь Сабуро имел шанс на светлое будущее. Кто-то, вроде такого идиотского, бесполезного брата-психа, должен сгнить в канаве.

Таро вскочил со своего места и умчался прочь из отцовской приёмной. Раз уж он ничего не смыслит, то и нечего с ним церемониться — всё равно он через пару минут забудет, что сын вообще заходил. В дверях Таро столкнулся с одной из жён Орочи. Обозлившись, мужчина толкнул её и прорычал:

— Чего вы все стоите на пути?!

Женщина пискнула и сжалась, да так и стояла, пока Таро не скрылся из виду.

Он тем временем пролистнул новости на телефоне, пытаясь узнать, нет ли про него ещё чего провокационного. Вечно ему приписывают все грехи — будто играть и расслабляться с женщинами в самом деле плохо!

Таро не встретило ничего нового о нём. По крайней мере, последними новостями по запросу «Кикучи» было что-то про разрыв помолвки Сейичи и старая новость о нём. Для верности Таро ещё раз обновил страницу, и тогда-то ему на глаза и попался свежий заголовок.

Княжна Вяземская в Пекине с сопровождением?

Загадочный юноша, точная копия Кикучи Таро — предположительно, Кикучи Сабуро, информации о котором в сети почти нет, — был замечен в отеле в центре Пекина рядом с русской княжной Марией Вяземской и княжичем Антоном Васильчиковым. Ждёт ли Российскую империю и Оясиму новая помолвка? Подробности пока не сообщаются.

Кикучи Таро зарычал. Это что ещё такое?!

Глава 5

Коротко о главе:

Мёбиус: решить проблемы женитьбой на богачке?

Тоже Мёбиус: чёрт, не выйдет, я же нищий задохлик(

— Разберитесь с телом, — лысый указал в сторону переулка, и один из охранников (тот, что был самым молодым, не считая умершего) вздохнул — очевидно, уборка трупа должна была лечь на его плечи.

Мы же покинули это место. Несмотря на то, что мы только что нашли тело одного из членов нашей маленькой (да что ж тут маленького, семь человек!) группы, ощутимой подавленности не было. Охране на судьбу Фёдора было плевать, Мария скорее чувствовала облегчение от того, что на неприглядное месиво больше не нужно смотреть, а меня пробрал интерес.

Исключительно научный — с тех пор, как я узнал про злых духов, меня интересовала их возможность повышать интеллект и сливаться с людьми, не вызывая вопросов. Насколько умны эти существа?

— О чём ты думаешь? — спросила Мария, когда мы сели в машину.

— Ничего такого, — качнул головой я. — Ты когда-нибудь встречала злого духа?

— Нет. Они очень редкие, — отозвалась девушка. — Или очень хорошо скрываются. Я слышала, менее кровожадные могут жить среди людей годами. Не хотелось бы, чтобы кто-то из моих знакомых оказался одним из них.

— Да, это было бы неприятно, — согласился я.

Интересно, мог ли Сабуро быть под влиянием злого духа? Всё же, я до сих пор не знаю, сошёл он с ума после смерти, или был таким и при жизни. Впрочем, это не имеет никакого смысла: дух бы начал пожирать людей, а не делать какие-то странные ритуалы.

Мария глянула на телефон и вздохнула:

— Чёрт, уже скоро вечер. Я обещала Антоше, что мы зайдём в ресторан, который ему нравится. Ты не против поехать на рынок завтра утром?

— Одна ночь вряд ли что-то изменит, — пожал плечами я. — Почему бы и нет?

Всё равно от ужина я бы не отказался — тело Сабуро как просекло, что теперь его нормально кормят, так теперь вернуться к прежнему рациону «перекушу, как руки дойдут» почти невозможно.

Ошибка. Это была огромная ошибка.

Нет, душу никто не украл, и она до сих пор покоится в чемоданчике у меня на коленях. Не в целях безопасности — просто я заметил, что чем ближе она ко мне, тем лучше я себя чувствую. Вот она, связь души и тела — не будь здесь этого светлячка, я бы уже умер от головной боли.

Вся еда настолько красная, что взглянуть страшно. Столько специй — аж в горле першит, когда вдыхаешь. Вот и сиди да думай: осилит это желудок Сабуро или нет? Ковыряя палочками рис — единственное блюдо, не попавшее под раздачу, — и глядя на сосредоточенно поглощавших еду Роберта и Андрея, я понял, что они неожиданным образом нашли общий язык, даже если едва могут друг с другом поговорить. Роберту приходится произносить французские слова медленно, иногда повторять их и подолгу ждать ответа, но, кажется, эти двое полностью довольны таким раскладом.

Конечно, как не найдут точку соприкосновения двое странненьких юношей?

Глянул в сторону Марии — вообще-то, хотел ещё раз посмотреть на пейзаж за окном позади неё. Раньше я и не думал, что у здания может быть столько этажей — да магическая башня втрое ниже, а тут аж сорок первый этаж. Она понуро жевала кусок мяса, полностью игнорируя тарелку с рисом. На мгновение наши взгляды встретились, она пожала плечами и пробурчала с набитым ртом:

— Терпи. С Антошей всегда так.

— Эй, ну где твои манеры? — вспыхнул Антон. — Прожуй, потом говори. Что бы сказал дядя?

— А его здесь нет, — фыркнула Мария. — Что хочу, то и делаю.

Ох уж этот бунт!

Я подцепил палочками кусок моркови с наименее красного блюда и вздохнул. Что ж, один кусочек меня не убьёт.

Я-то думал, что день закончится спокойно, но, стоило нам остановиться у отеля, как машину окружила настоящая толпа. Благо, окна были тонированные — никто снаружи не увидел, как Мария красочно закатила глаза, прежде чем чертыхнуться и пробубнить:

— Журналюги… Нельзя что ли провести без них одну маленькую поездочку? Почему они вообще тут столпились? Дома меня никогда не донимали!

— Я, наверное, знаю, в чём дело, — отозвался Антон. Он, отжавший у Прохора переднее сидение, отстегнулся и повернулся к нам, протягивая телефон. На экране красовалось наше общее фото — ещё с тех пор, когда мы получали ключи от комнат на ресепшене. — Да-а, раньше ты никогда не была в центре чего-то подобного. Похоже все мигом решили, что Кикучи Сабуро — твой новый жених.

— Бли-ин, меня никогда не окружали папарацци — обычно только отца, и то лишь когда был повод, — протянула Вяземская.

— Ну так возобновление перспективы связать княжеский род Вяземских и клан Кикучи браком — очень даже причина. Особенно после того как вчера опубликовали новость, что Кикучи Орочи стал дансяку и был исключён из совета десяти.

Ух ты, теперь весь мир знает, что Кикучи окончательно скатились? Какая жалость — как об этом ни подумаю, вечно сталкиваюсь с тем, что именно мне придётся тащить эту семейку к былой славе. Да чтоб все Кикучи загадочно поумирали в один день!

— Антош, ты не помогаешь, — пробурчала Мария. — Может они думают, что это вы собираетесь поднять радужный флажок и убежать в САСШ.

Антон оскорбленно побагровел и неожиданно громко рявкнул:

— И не шути так больше!

— Что за радужный флажок? — вклинился я.

Мария похлопала меня по плечу.

— Как невинно. Я надеюсь, тебе никогда не понадобится это знание, — сказала она, едва сдерживая смех. Тут же в её глазах зажглась какая-то искра, и она уверенно сказала: — Ладно, идём! Только ничего им не говорите — всё равно они будут вить из любых слов всё, что им захочется. Нечего и стараться. А в отель за нами не пойдут — туда для журналистов прохода нет.

Антон горестно вздохнул.

— Я в последний раз так себя чувствовал на ежегодном приёме у императора — там за пределами дворца вообще за всех, кто не отобьётся, цеплялись. Не надо было с тобой ехать.

— Привыкай — если однажды мир узнает о твоей коллекции пластмассовых девочек, и от тебя вовек не отстанут. Идём! — скомандовала Мария и выскочила из машины. Тут же лысый бросился за ней — видимо, он не против бросить машину, если это значит, что он может проводить подопечную до безопасного места.

Или хотя бы до места, где её не будут снимать.

Я тоже вышел вслед за Марией — тут же меня чуть не ослепила вспышка света от чьего-то фотоаппарата. Вспышка была яркая, да ещё и прямо в глаза — предупреждать же надо! Благо, ко мне подлетел Прохор, оттащивший наглого фотографа и подтолкнувший меня в сторону отеля.

На самом деле, толпа — сильно сказано. Если приглядеться, народу собралось всего человек шесть или восемь, но лезли они так активно, будто от этого зависела их жизнь. Хотя, скорее зарплата. Кто откажется от возможности подзаработать на свежих сплетнях о людях, фамилии которых на слуху?

Про Таро или Орочи же почему-то пишут, будто все итак не знают, что один игроман, а другой алкаш. Впарить можно что угодно — только это «что угодно» нужно для начала где-то достать.

Роберт нагнал меня, когда я уже миновал главный вход и оказался в тишине главного зала отеля.

— Ну что, не ожидал, что на тебя свалится такая популярность? — весело спросил он.

— Да где ж тут популярность? — ответил я вопросом на вопрос. — Просто люди ищут свежие сплетни.

— Да-а, — протянул он. — В обычные дни ты просто оммёдзи, далёкий от гражданских, но стоит поползти какому-то слуху, и тебя уже пытаются выловить. Хотя, я такого никогда не испытывал. Может, однажды я стану таким известным, что весь мир захочет узнать, на ком я женюсь?

Я насмешливо фыркнул.

— И зачем тебе это надо?

Блондин пожал плечами.

— Может, тогда я буду чувствовать себя известным и важным.

— Мечтаешь о славе?

— Да ладно, все иногда об этом думают, — отозвался Роберт.

Разговор был недолгим — совсем скоро я вернулся в свой номер и до самой ночи мучил оясимско-китайский разговорник, вбивая в голову некоторые фразы и слова. Пока душа Сабуро была рядом, это давалось куда легче, чем раньше — то ли она что-то уравновешивала, то ли ещё что, но её влияние было невероятно полезным.

Проснулся я в шесть часов, и после этого всё никак не мог уснуть. Повезло, что всего через полчаса заявился Прохор — по его словам, мы выдвигаемся в Даюй через двадцать минут, и если я не успею собраться, это мои проблемы. И нет, это даже не его слова — это слова нетерпеливой Марии, которой хотелось поскорее попасть на этот рынок и получить сосуд для души.

Кажется, все, кроме меня, думают, что это просто какая-то весёлая игра. Я вздохнул, отдирая себя от мягкой поверхности матраса — хорошие же вещи придумали люди этого мира, и почему у нас до таких не додумались?

Когда я спустился к выходу из отеля, Мария уже была при полном параде. Она недовольно притопывала ногой в босоножках на каблуке, выглядывающих из-под воздушного голубого платья. Ну в самом деле, будто гулять идём.

— Долго! — объявила она и глянула на наручные часы. — Целых пятнадцать минут!

— Разве у меня не было двадцать? — отозвался я. — Что с тобой такое, не спалось?

— Я просто хотела выехать пораньше, — объяснила девушка. — Чем меньше мы будем попадаться на глаза этим авторам статеек жёлтой прессы, тем быстрее они махнут на нас рукой и начнут выискивать другие интересные темы. Им не принципиально — поищут жертву попроще.

— Ну и ну, — присвистнул я. — Так и вовсе можно никуда не выходить, опасаясь наплыва журналистов.

Мария согласно кивнула.

— Наверное. На самом деле, дома меня никто не донимал. Да и в других странах такое бывает редко — по крайней мере, тебя будут фотографировать, не попадаясь тебе на глаза, или вовсе проигнорируют, если ты не замешан в скандале. Говорят, такое только тут, в Китае, да в Штатах — люди ищут, как бы заработать, и бесконечно публикуют всё, что только можно.

Да уж, крутятся все, как могут. Помнится, встречал я в детстве одного дядьку, который остановился на ночь в кабаке да рассказывал истории. Якобы с фронта приехал; денег брал сколько дадут, но медяк-другой на хлеб ему не жалели. Так к тому времени, как все просекли, что он не видел ни наследного принца, ведущего армию на врага, ни других известных людей, то занятых подвигами, то предающих страну, он успел сбежать — да ещё и осла у кого-то украл. Времени, прежде чем дети да заинтересовавшиеся рассказами пьяницы, прошло немного — всего один вечер.

А осадочек остался. У нас после этого вообще всяких сказителей не жаловали.

Мы сели в машину — пришлось снова ехать со вторым авто сзади, но на этот раз в нём явно поубавилось места. Интересно, что стало с телом Фёдора? Сожгли, закопали? Может, в реку какую выбросили?

Ну а что, я бы закопал.

В отсутствие Антона Прохор занял своё законное место с несколько самодовольным видом. Он вообще был самым выразительным из охранников. В противовес ему лысый выглядел, как ходячая каменная статуя. Зато сразу видно — надёжный. На Марию он смотрит равнодушно, но не холодно, да и она в его присутствии так расслаблена, что можно сходу догадаться, что работает с ней он давно.

И снова пробки — поездка обещала быть долгой. Уже спустя совсем немного времени Мария повозилась на месте и повернулась ко мне. Краем глаза я заметил, что сначала она открыла рот, чтобы заговорить, но потом передумала и уткнулась в окно. Ещё через минуту она вспомнила, что кроме меня людей, с которыми можно поговорить (разве ж охрана в счёт?) нет. Девушка вздохнула, снова глянула на меня и спросила:

— А ты сам когда жениться собираешься?

…

Вот так в лоб? А получше темы для разговора не нашлось?

Со стороны Прохора раздался писк, очень похожий на смех, подавленный в последнюю секунду. Если бы мог, лысый наверняка бы посмотрел на него с укоризной, хмуро и пугающе — впрочем, чувство ответственности лысого было таким сильным, что на дорогу он смотрел, не отрываясь, даже если мы едва ли ползли — скорее, даже стояли.

— А к чему ты задаёшь мне такие вопросы? — отозвался я.

— Что, нельзя? — фыркнула Мария. — Ну да, какая девушка на тебя позарится?

Я пожал плечами.

— Ну мне же не обязательно подавай принцессу — для меня они слишком вредные. И вообще, тут есть какие-то законы, обязывающие жениться до определённого возраста? Раз уж нет, нечего и спрашивать.

Возраст у меня, конечно, подходящий, но я об этом никогда и не думал — кому там при дворе какое дело, как часто архимаг по борделям шляется? Вот принесёт кто-нибудь ублюдка — это уже тема

Но когда ты владеешь магией, некоторые вещи можно вполне успешно контролировать. А про принцессу я погорячился — с финансовым положением Кикучи получить девушку с богатыми родственниками, имеющими хорошую репутацию, было бы отличным лёгким путём.

Вопрос в другом: я со своей стороны для такой сделки ничего, кроме природного обаяния, предложить не могу. А природного обаяния у Сабуро нет. Да и вообще, не девка же я так проблемы решать.

Впрочем, кажется, речь сейчас совсем не о перспективах брака — в последнее время Мария упорно на что-то намекает, только вот до конца ничего не доводит. Я об этом думать отказываюсь — или говори вслух, или не намекай. У меня и так в последнее время мозговой штурм почти по любому поводу. И даже не всегда удачный.

— Сабуро-о, — тяжело выдохнула Мария, откидываясь на сидение. — Почему ты такой тупой? Ладно. В общем, что ты думаешь о фиктивной помолвке?

Кажется, Прохор подавился. Я тоже пребывал в недоумении — снова в голове этот белый шум, чтоб его.

— Не могла бы ты повторить? Фиктивный брак, в самом деле?

— Да не брак! — рыкнула покрасневшая Мария. — Помолвка! Будем помолвлены годик-другой, а потом найдём повод для разрыва, и всё — твоя каторга кончится! Тебе это даже мешать не будет — я знаю, у вас там в Оясиме гаремы держат, и ничего. Сложно тебе что ли? Зато за долг расплатишься.

— Нет, свои преимущества я вижу, — я прикрыл глаза и вздохнул. — А тебе оно на что? И что на это скажет твой отец? Я, вообще-то, ещё жить хочу.

— Отец будет не против, — махнула рукой Мария. — Понимаешь, императрица мне упорно своего сына сватает. Не могу больше — поводов отпираться уже нет, а настоящего жениха я не нашла! Понимаешь, нашей семье даже не задолжал никто с сыновьями подходящего возраста! Да и есть некоторые хитрецы — возьмут и откажутся разрывать помолвку, когда придёт срок?

— Ага-а… — протянул я. — А что, тебе действительно кажется, что я подходящий вариант? Без обид, но есть варианты и получше.

— Да ну тебя! Про нас вот, уже пару глупых новостей наклепали. Это идеально! — уверенно заявила Вяземская. — Да и я же знаю, что ты там что-то против отца мутишь — кто не догадается? Смотри, ты меня спасаешь от императорской воли, а я тебя от банкротства.

Я задумался. Так поэтому она выпросила у меня любую услугу взамен на такие большие деньги? У неё с самого начала было, что от меня потребовать!

— На самом деле, это просто слишком выгодно, чтобы я согласился, — вздохнул я. — Никак не могу понять, в чём подвох.

— Подвох в том, что у меня неделя до дня рождения Её Величества императрицы, и я должна явиться туда с женихом, чтобы меня снова не столкнули с этим Константином! — прорычала Мария. — Где я найду готового пойти на это дворянина за неделю? Да не отпирайся, твой отец пока ещё дансяку — не простолюдин, и ладно.

Что-то меня так упорно уговаривают, что холодок по спине бегает: туда-сюда, туда-сюда…

Но если подумать о деньгах и влиянии Вяземских… Чёрт возьми, я всё равно уже пообещал расплатиться за долг чем угодно.

— Ладно-ладно, — согласился я. — Но ты сама сказала, что твой отец меня не придушит, так что имей это в виду.

Глава 6

— Фу-ух, — громко выдохнула Мария. Никогда не видел на её лице такого облегчения! — Я-то уж было подумала, что мне и правда придётся выходить за этого Константина! Да он же странный! Даром, что в очереди на трон только второй.

Теперь лысый выразил своё неодобрение в ответ на слова Марии. Он крепко сжал руль и укоризненно произнёс:

— Княжна.

— Ну что — княжна? — отозвалась Мария. — Всё равно никто не услышит! Что хочу, тои говорю — ну не хочу я за него выходить, что теперь сделаешь? А Её Величество как помешалась — вообще на других девушек не смотрит. Мол, в молодости с отцом моим дружила, вот и хочет, чтобы я непременно вышла за её сына. И как скажешь ей в лоб, что он мне противен? Всем иногда хочется жить!

Когда речь зашла о том, что её беспокоит, Вяземская стала неожиданно болтливой. Она всё говорила и говорила о том, как её доконала эта тема. Наконец она призналась, почему жених ей нужен непременно через неделю:

— Да я виделась с Её Величеством — заезжали с папой, она имеет привычку приглашать близких на чай. Так вдруг она взяла и объявила, что раз уж с прежним женихом я рассталась, то теперь пришло время её предложения — мол, давно уже ждала, когда это случится. А я возьми и ляпни, что вообще-то новая кандидатура уже есть. Даже папа удивился. Ну а что сделаешь? Вот я думала и думала, а тут ты позвонил. Как не воспользоваться?

— Значит, я был прав, — отозвался я. — Ты придумала всё это с самого начала.

— Да, ну и что? — гордо согласилась Мария. Затем она вдруг потянулась к своей сумке — ярко-красной, перекинутой через плечо, — и вытащила оттуда папку и ручку. — А теперь тебе нужно кое-что подписать. Да ты не бойся, тут всего пара документиков.

Она ведь не таскала их с собой всё это время, верно?

Я вздохнул, прежде чем принять документ и неумело расписаться: вообще-то, на всякий случай я уже практиковался подписываться, как Сабуро, но получалось не совсем так — всё никак не выходило скопировать нужный наклон. Сейчас же всё выглядело неожиданно похоже, будто эту маленькую надпись и в самом деле оставил Сабуро.

И к чему вдруг это маленькое везение?

Вернув бумаги Марии, я мог увидеть, как озарилось её выражение лица. Я и сам чувствовал себя несколько самодовольно: теперь деньги возвращать не придётся — я теперь вообще могу меньше о них волноваться. Да и вообще о чём угодно — вдруг стало так спокойно, будто что-то внутри меня знало, что теперь у меня есть спасательный круг, которым я могу воспользоваться в случае чего.

Да, теперь работать с этим ужасным кланом Кикучи будет куда проще.

— Кстати, тебе придётся поехать со мной в Петербург на следующей неделе. Извини уж, но без физического доказательства того, что у меня есть жених, будет немного сложно.

— А что, документы — не доказательства? — спросил я, уже смирившись с тем, что отказаться всё равно не получится.

— Это не то! Документы не будут стоять рядом со мной на приёме! — воскликнула Мария. — Ну ты и дубина, Сабуро-о…

— Да-да, дубина, — фыркнул я. — Поеду я, куда денусь.

Остаток пути прошёл в праздной болтовне — в основном, Мария жаловалась на этого Константина, называя его совершенно ужасным, противным парнем, возле которого даже минутку побыть не хочется. И даже не потому что он был таким всегда — вероятно, ему просто нравилась Вяземская, поэтому именно с ней он вёл себя хуже всего. В последний раз, когда они виделись, он схватил её за талию и таскал за собой у всех на виду — а отпираться, когда все смотрят, Мария просто не смогла, потому что это было бы неуважением.

И что императрица? Она просто одобрила действия этого парня, потому что он так ухаживает.

Ух. Даже я в свои неловкие молодые годы не был так плох.

Я слушал её жалобы краем уха. Стояли в пробках мы долго: стоило только подумать, что вот теперь-то мы поедем с нормальной скоростью, как машина снова вставала. Казалось, это продолжалось бесконечное количество раз — будто нет конца пробкам, и пешком до Даюя мы добрались бы в несколько раз быстрее.

И всё же, через пару часов мы оказались на шестом кольце. Лысый притормозил, будто мы и без того не ползли, как улитки, и принялся высматривать ритуальный магазин. Как назло, кроме пустой дороги и пары торговых ларьков с едой, тут ничего не оказалось. Пришлось ехать дальше — недостаточно быстро, чтобы что-то упустить, но недостаточно медленно, чтобы окончательно свести с ума пассажиров.

Наконец впереди появилась светлая вывеска с чёрными иероглифами.

— Ритуальные услуги Цю, — прочитала Мария, глядя на магазинчик черед окно. — А вот и то, что нам нужно. Тормози.

Лысому и говорить не надо было. Он припарковался перед маленьким, довольно неприглядным зданием, у входа в которое красовалась стойка с несколькими пышными букетами, парой огромных бумажных кукол, и чем-то ещё — признаться, сложно рассмотреть.

Только заметив, что сразу две чёрные машины встали у его магазина, низенький старик с редкой бородкой и круглыми очками довольно энергично вышел на улицу. Мария вышла из машины, но осталась возле приоткрытой двери.

— Вы хозяин магазина? — спросила она.

Старик глянул на неё с подозрением, прежде чем подойти, притворно шаркая ногами, и медленно кивнуть.

— Да, госпожа. Чем этот старый Цю может вам помочь?

— Я ищу рынок Фухао, — отозвалась Мария. — Как до него добраться?

Старик покачал головой.

— Этот старый Цю не знает, о чём говорит госпожа. В Пекине много рынков: есть с ценами повыше, есть с ценами пониже. Поворачивайте обратно да выбирайте любой.

Закатив глаза, Мария потянулась за кошельком и открыла его, вытаскивая несколько купюр. Она сунула их в руки старика и повторила:

— Как доехать до рынка Фухао?

— Ну что вы, госпожа, я же правда не знаю…

Вяземская добавила ещё немного денег. Старик замолчал, пересчитывая их, и вдруг его лицо расплылось в улыбке.

— А, рынок Фухао! Совсем памяти нет на старости лет! Думаю, я неожиданно вспомнил, госпожа: так позвольте же мне указать вам путь.

— Ну? — нетерпеливо рыкнула девушка. — Ты дашь мне карту, или что?

— Что вы, какая карта? — махнул рукой хозяин ритуального магазина. — Мы же не в прошлом веке. Давайте ваш навигатор, я укажу место.

Чтоб ещё человек, который выглядит лет на сто, говорил про прошлый век? По крайней мере, комплексов по поводу старости у него нет.

Лысый с опаской пустил старика Цю в машину, чтобы он потыкал что-то на том маленьком экранчике с картой. Спустя несколько секунд работа была закончена, и старик выскочил на улицу, довольно потирая руки.

— Умрёт кто — вы заходите, не стесняйтесь, госпожа, — напоследок сказал он. — Буду рад вас снова увидеть.

Мария предпочла не отвечать, прежде чем прыгнуть в авто и приказать лысому трогаться. Затем она повернулась ко мне и спросила:

— Ну, понял что-нибудь?

— Да тут кто угодно поймёт, — пожал плечами я.

— Да я о языке! — отозвалась Мария. — Ты же всё этот разговорник мучал, что-нибудь получилось?

— Ну, — я неопределённо махнул рукой. — Странный этот китайский. Для меня такое сложно. Да и не много я слов выучил, куда мне переводить.

Теперь мы ехали по маршруту старика Цю — это заняло не так много времени, как прошлая поездка. Дороги в Даюй были почти пустыми — изредка мы натыкались на чужие машины, но это было слишком редко — настолько, что можно было подумать, будто в этом Даюе никто толком и не живёт.

Но это оказалось не так: городок был крохотным, похожим на деревню, но не таким уж и заброшенным. Архитектура тут была скорее традиционная — хотя, откуда мне знать, что для Китая традиционно? Должно быть, так на меня влияет то, что этих одинаковых домов, похожих на каменные коробки, и ни на что больше, тут почти нет.

Красный флажок на навигаторе привел нас к большому тупику. Удивляло и то, что возле него было припарковано сразу несколько машин; пожав плечами, лысый сделал то же самое, и второе авто охраны последовало этому примеру.

Мы вышли на улицу, и я наконец потянулся. От этого сидения на одном месте я чуть не заснул — это тебе не в карете ехать, когда тебя страшно трясёт, и бы подпрыгиваешь после каждого толчка, отбивая зад о лавку.

Я осмотрелся. Пустая стена — даже шва не видно, на тайный проход не смахивает. И куда дальше?

Над нами был чей-то балкон — растрёпанная женщина в длинном платье вышла на него, перегнулась через перила и спросила:

— Вам чего?

Я глянул на Марию. Та задрала голову и громко ответила:

— Мы приехали на рынок Фухао.

— Нет тут никаких рынков! — крикнула женщина. — Пошли прочь! Будут тут ещё всякие парковаться.

Мария вздохнула.

— Пяти тысяч хватит?

— Семь, — сплюнула женщина. — Семь за человека — тогда всё вам будет.

Марии пришлось согласиться. Тогда женщина вдруг пропала — видимо, ей пришлось спуститься на первый этаж и выйти на улицу, чтобы поманить на из-за угла.

— Ну, живее, чего встали?

Мы отправились за ней — прямо к маленькой деревянной дверце, которая, судя по всему, вела в её жилище.

Вдруг она прищурилась и спросила:

— И сколько среди вас покупателей?

— Охрана идёт со мной, — процедила Мария. — Я за них плачу, так что это не обсуждается.

Женщина пожала плечами.

— Причуды богатых — делай, как знаешь, трать, сколько хочешь.

И только после этого она позволила нам войти в дом, чтобы провести к ещё одной двери в другом конце коридора. Встав перед ней, она вытянула руку.

— Плата за вход, девочка.

Мария цокнула и отсчитала нужную сумму, прежде чем вручить её местной охраннице (в самом деле, насколько это действенно?). Только после этого нас пропустили; одновременно с этим со стороны деревянной двери раздался стук и бодрый голос:

— Цзе, нам на рынок, пропускай!

— Иду! — отозвалась женщина и махнула на нас рукой. — Чего опять встали?

Так мы и оказались на рынке Фухао. Людей здесь было совсем немного — можно списать на утро. Это тебе не торговля продуктами, когда чем раньше придёшь, тем свежее получишь — сюда явно никто не спешил.

Никто, кроме нас.

Я огляделся. Маленькая улочка, несколько магазинчиков да пара палаток со странными вещами. Никакого желания их рассмотреть почему-то не было, хотя в любой другой день я тут же кинулся бы исследовать — наверное, куда сильнее оказалось желание наконец получить сосуд для души и разобраться со всей этой ужасной кучей проблем, которые на меня навалились.

Ну прада, не было печали, так случился Сабуро.

— Ну что ж, будем выбирать по-простецки, — заявила Мария, оглядывая ларьки. — Видишь вот тот, с большой вывеской? Там и спросим.

Она имела в виду последний магазинчик в ряду, стоявший аккурат напротив нас. Я покорно согласился: всё равно надпись вижу, а прочитать её не могу. Туда то мы и отправились, к этой самой тёмной вывеске с черепом; когда мы оказались у дверей, Мария вошла, заставляя колокольчики зазвенеть, и спросила в лоб:

— Кто хозяин? Платим большие деньги, выходи!

Продавец, протиравший пустую часть захламленной стойки, вздрогнул. Из подсобки выбежал пузатый китаец, который тут же ощетинился на Вяземскую и прорычал:

— Что это за шум? Чего вы хотите?

Мария затянула нас с лысым в помещение, подошла к стойке продавца, громко стуча каблуками, и опёрлась на неё локтем, чтобы придать себе какой-то опасный вид.

Кто-нибудь однажды ей скажет, что получается так себе — но это точно буду не я.

— Нам нужен сосуд для души. Есть у вас такие?

— Нет, — отозвался мужчина. — Мы ничем таким не торгуем.

— Вот только не надо на деньги напрашиваться — мы и так купим по любой цене, так что не надо делать такое лицо! — фыркнула Мария.

Китаец явно нам не доверял, но наконец отогнал продавца и заявил:

— Ладно, кое-что у нас есть.

Он подошёл к ящику, лежащему на полу, снял закрывавшую его белую тряпку и приоткрыл крышку. Внутри лежало несколько человеческих фигурок, напоминавших детей — побольше, поменьше, но все почти одинаковые, толстые и блестящие — все они выглядели так, будто были сделаны из серебра.

— Это они? — поинтересовалась Мария. — Сосуды?

И правда, выглядело довольно… неожиданно. Я и не думал, что это будут серебряные фигурки детей. Хотя, признаться, у меня были разные предположения. Я даже думал о том, что целью поездки на рынок Фухао окажется какой-нибудь труп с извлечённой душой.

— Сосуды, сосуды, — закивал китаец. — Берёте?

— Ну тогда давайте вот этот, — Мария указала на самый большой. — Выглядит солиднее. Сколько?

— О, госпожа, совсем немного…

— Сколько?

— Ну, всего восемьсот тысяч. Не так уж и много, да?

Мария нахмурилась. Я заинтересованно пытался понять, о чём шла речь. Торгуются? Ну и пускай — я за долг уже заранее расплатился, мне уже ничего не страшно.

— Восемьсот так восемьсот, — вдруг покорно сказала Вяземская. — Чёрт с вами, цену ещё сбивать.

Китаец радостно потёр руки.

— Благодарю за щедрость, госпожа!

Мы расплатились — не наличными, а этими переводами через электронику, принцип работы которых я до сих пор не понимал. Сосуд был замотан в тряпку и передан охране — конечно же, никто для нас его не упаковал, потому что хозяин магазина считал, что раз уж он достал товар на продажу, то больше нечего и думать: так сойдёт.

Вскоре мы ушли с рынка, и сосуд был погружен в багажник машины. Мария достала телефон, чтобы позвонить Ву Цюань — потребовалась всего пара минут, чтобы выяснить, что живёт женщина близ «Бархатной розы». И, конечно же, она с нетерпением нас ждёт. Конечно, такие деньги сами прибежали в руки!

Мы с нетерпением выехали в сторону борделя, предвкушая, что вот-вот со всем разберёмся. Правда, пробки настигли нас и в этот раз, да ещё и в пять раз хуже, чем прежде. До дома Ву Цюань мы добрались через целых три часа — три ужасных часа бесконечного сидения в машине.

И зачем людям столько транспорта?

Наконец мы остановились у старенького здания с обшарпанными стенами. Мария снова позвонила Ву Цюань, и та встретила нас у дверей.

— Наконец-то, наконец-то! Я так вас ждала, — протянула она медово-сладким голосом. — Ну и где же сосуд?

Мария поманила китаянку к багажнику, одновременно с этим давая знак Прохору его открыть. Женщина развернула ткань, как только завидела проблеск металла под ней, и удовлетворённо кивнула.

— Отличный выбор, госпожа. Такой сосуд гораздо удобнее прочих, — промурлыкала она.

Мария скрестила руки на груди и наклонилась ко мне:

— Она сказала, что этот сосуд лучше других. А там и выбора особого не было — я просто взяла тот, что покрупнее.

Я пожал плечами. Кто знает, может, от размера что-то зависит?

— Госпожа Мария, давайте всё обсудим, — позвала Марию Ву Цюань, и девушка двинулась к ней, слегка хмурясь.

Да уж, морщины у неё появятся задолго до старости.

Я встал чуть поодаль и зевнул. Всё равно ничего не понимаю, так хоть стоять над душой не буду. В поле зрения охранников я остался — вон, один из безымянной троицы поглядывает на меня.

И охране проблем не доставлю, и сам не пропаду — неплохо же?

Со скуки я принялся осматривать улицу. Местечко такое же неприглядное, как и многие города, которые мне доводилось видеть — дома старые, ремонта лет пятьдесят не было, дорога вся в ямах, да ещё и воняет: то ли нечистотами, то ли тухлятиной, не разберёшь.

Ещё и девушка какая-то стоит, смотрит волком, будто в глотку вцепиться хочет…

Стоп, девушка? Это кто ещё такая?

А собой хороша: высокая, стройная, с аккуратным макияжем — глаза у неё большие, но не такие оленьи, как у Минори, да и сама по себе эта незнакомка несколько тоньше и угловатее, хоть слегка на неё и смахивает. Может, дело в платье-халате? Или в длинных чёрных волосах, струящихся по спине?

Нет, тут типы красоты разные. Минори очень домашняя, и красота у неё уютная, а эта…

Ну, скорее проститутка. Да и чего гадать? Откуда в этом районе взяться девушкам другой профессии, да с такой-то внешностью?

Глава 7

Коротко о главе:

Мёбиус:…фу! Я слабый.

Я посмотрел на бездействующую охрану и снова переглянулся с девушкой. Чего она так смотрит, в самом деле? Кто угодно на её месте нацелился бы на солидных и высоких мужчин в костюмах. Я похож на доступного клиента?

Когда наши взгляды встретились, девушка растянула свои ярко-красные губы в улыбке. Её глаза были слегка прищурены, и она смотрела на меня с таким выражением, будто, заметив её интерес, я сам должен к ней прибежать.

Стоит признать, что мало какой восемнадцатилетний мальчик не сделал бы этого — особенно кто-нибудь вроде Сабуро, никогда не пользовавшегося интересом у женщин. С чего бы ему? Нелегко быть болезненным ребёнком и проводить всю жизнь взаперти.

Если смотреть на меня со страстным выражением, но какой-то жуткой, неявной жестокостью в глазах — её стратегия привлечения клиентов, то она определённо не справляется. Да тут наверняка борделей понатыкано больше, чем любых других заведений — туда бы и устроилась, чтобы людей на улице не смущать. Обряди её в чёрный плащ с капюшоном, чтобы только глаза и было видно, да поставь в тёмную подворотню — выйдет вылитая вампирша.

Интересно, как скоро она поймёт, что это гиблое дело? Кажется, она уже начала раздражаться — я могу заметить это по тому, как она слегка сжала челюсть и царапнула руку одним из своих длинных алых ногтей.

Иногда вызывать у других людей раздражение — очень расслабляющее занятие.

Наконец девушка решилась — она медленно пошла в мою сторону, тихо цокая каблуками. Те были настолько острыми, что даже походили на пару шипов; украдкой я подумал, что не хотел бы, чтобы кто-то в такой обуви наступил мне на ногу.

Она шла медленно, и к тому времени, как нас разделяло не больше метра, прошло секунд тридцать. Я выжидающе глянул на девушку. Та открыла рот — теперь я мог рассмотреть, что на ней было столько косметики, что она слегка сыпалась от движений, хотя её щеки и не казались особенно яркими, — и заговорила:

— Господин, не хотите ли уединиться?

Я пожал плечами.

— Извините, я не говорю по-китайски.

Это была одна из первых фраз, которые я выучил. Произношение пока хромало, но особых успехов за день я от себя и не ждал.

Девушка на секунду застыла и нахмурилась, но совсем скоро она снова улыбнулась, прежде чем протянуть:

— А что на счёт оясимского?

Неожиданно. Как она догадалась, на каком языке я говорю? Нельзя сказать, что из всех людей с азиатской внешностью здесь есть только китайцы и оясимцы — с той же вероятностью она могла встретить кого угодно. Как-то это было неожиданно быстро.

— А по-оясимски я может быть и говорю. Что вы хотели?

— Предложить свои услуги, — ответила девушка, заправляя прядь волос за ухо. — Не сомневайтесь, я знаю, как удовлетворить мужчину, господин.

— Дайте-ка подумать, — протянул я и тут же добавил: — Нет.

— Я не в вашем вкусе? — надулась проститутка.

Не видно что ли, что мне не до того?

— Идите, куда шли, — цыкнул я. — Не нужны мне ваши услуги, девушка.

— Правда? Вы уверены? — напряжённо спросила она.

— Да, уверен, — раздражённо отозвался я. Ну что за настойчивость? — Оставьте уже меня в покое — что, мужчин в мире мало?

Вдруг лицо проститутки слово озарилось. Она нагнулась ко мне и прошептала:

— Как беспечно. Отличный запах — то ли молодой мальчик, то ли зрелый мужчина. Не могу дождаться, когда смогу тебя попробовать.

Она украдкой обернулась на охранников — те о чём-то говорили, и один из них краем глаза поглядывал в нашу сторону. Девушка выждала момент, когда он отвернулся, и вдруг нагнулась, хватая меня одной рукой. К своему ужасу, я понял, что парализован — тела не чувствую, и рот не открывается.

И что, так меня и выпотрошат — при куче охраны, которая должна бдить?

Проститутка оказалась поразительно сильной. Она без труда взвалила меня на плечо, заставляя повиснуть и уткнуться лицом в её зад, обтянутый плотной тканью платья.

В принципе, это зрелище полностью описывает ситуацию, в которой я оказался. Как? Как, чёрт возьми, она меня парализовала? Она до меня не дотрагивалась, запах её духов был слабый, да и то ветер дул в её сторону…

Ну, конечно, я-то думал, это будет спокойный день, и я наконец разберусь хотя бы с несколькими своими проблемами. Вот и местный злой дух попался — поразительная удача, стоит начать заранее прощаться с печенью.

С невероятной скоростью девушка бросилась прочь, громко стуча каблуками — бежала она не медленнее автомобиля на свободной дороге, и что-то мне подсказывает, что способности обычного человека это сильно превышает. Я только и услышал, как кто-то из охраны закричал. Посмотреть не было возможности, в ушах свистел ветер, а головой даже не пошевелить.

Ну в самом деле, что за чёрт?

И, главное, что я могу в этой ситуации сделать?

Прошло минут пять или семь, не больше. Всё это время я ждал, что или начну чувствовать конечности, или девушка наконец устанет. Ни того, ни другого не произошло, но вдруг я понял, что то, что сделал злой дух, не похоже на чувство, которое вызвал Мори Кента своим прикосновением — физически я не могу пошевелиться, а вот моей энергии ничего не препятствует. Немного подумав, я направил её к животу, туда, где тонкая ткань рубашки отделяла меня от голого девичьего плеча. Только вот с моментом не повезло — кажется, тогда же проститутка готовилась куда-то прыгнуть. Что она и сделала — правда, почувствовав жжение энергии, отпустила меня и зашипела.

Что и привело к тому, что мы кубаремполетели вниз.

Худшее в том, что паралич так и не прошёл. Я даже моргнуть не мог — мало того, что ощущение было неприятное, так я ещё и не мог закрыть глаза, чтобы вних ничего не попало. Тут уж не до того, чтобы сгруппироваться. Паникуя, я попытался распределить энергию по телу, чтобы сберечь его, зная, что переломать все хрупкие кости Сабуро будет очень легко.

Конечно же, никакого чуда не случилось — я шмякнулся на землю, как обычный мешок с мясом и костями (каким, собственно, и являлся), и понял, что приложило меня неслабо. Я всё ещё ничего не чувствовал, но мне и не казалось, будто я что-то сломал. Синяки-то точно будут, а о целости костей можно и помолиться.

Видел я пару человек с этим гипсом — мне такую штуку почему-то не хочется.

— Ты! — взревела проститутка, поднимаясь с земли. — Да как ты посмел, жалкий человек?!

Я не мог её видеть, но слышал, как она пыхтит, прежде чем медленно направиться в мою сторону. Я лежал спиной к ней и не мог ничего сделать при всём желании. А хотелось бы.

Звук сильного удара действительно заставил меня удивиться. Как будто злого духа что-то толкнуло — крепко, с невероятной мощью. Тело явно во что-то врезалось, да с такой громкостью, что целым явно не осталось.

Жизнь у меня в последнее время странная. Сначала я спокойненько существую в новом теле, и ничто не предвещает беды. Затем случается что-нибудь, вполне способное привести меня к смерти, но меня чудом что-нибудь спасает. Ну и как эта болезнь называется? Дама в беде?

Нет, я конечно в беде, но к части «дама» есть некоторые вопросы. Да и стыдно как-то. Уж лучше бы ам смог из ситуации выпутаться.

Перед глазами промелькнул… змеиный хвост? Гигантский — такая змея проглотит меня, и не подавится. Что уж, ей и лысый будет на зубок. Змея проползла вокруг меня раз, затем другой.

Наконец я услышал громкий чпок!

— Ну что, человечек? Живой? — спросил чуть хрипловатый женский голос. Да замечательно — только рот не могу открыть, чтобы ответить, но это же сущие мелочи. — Ну и дура — совсем людей не различает. А ты из заклинателей, да? Держи.

Тонкая рука с острыми ногтями — в этот раз это был не маникюр, а настоящие когти, — опустила маленький флакончик с мутным содержимым перед моим лицом.

— Эй, ты же меня понимаешь? — снова спросила незнакомка. Человек? Змея? Да что она вообще такое? — Мне показалось, раз уж этот чокнутый дух орёт по-оясимски, то и ты… о. Уже неважно. В этот раз я тебе подсобила, в другой сам разбирайся, маленький человечек. Так уж и быть, забирай трофей. Только тс-с-с, меня тут не было, ладно?

С этими словами она потянулась к моей шее и нажала на какую-то точку, прежде чем отстраниться и… уползти?

Я думал, этот мир населяют люди! Сплошной обман.

Змея уползла бесшумно — уже через десять секунд я не мог сказать, рядом она или нет. Зато примерно тогда же я смог наконец закрыть глаза. Да уж, а в детстве я мог играть в гляделки и дольше… эх, старость.

Стоп, Мёбиус, никаких мыслей о старости! Ты снова молод!

Правда, лучше мне от этой молодости не стало, но всё можно исправить. Рано или поздно.

К тому времени, как я уже мог пошевелить пальцами, раздался визг тормозов несущейся машины и громкий голос Марии:

— Сабуро!

Кажется, она спрыгнула оттуда же, откуда свалились мы с незадачливым злым духом. И как умудрилась? Там метров шесть, не меньше. Подбежав ко мне, девушка рывком перевернула меня на спину и осмотрела беглым взглядом. Затем она повернулась к подоспевшему следом Прохору и рявкнула:

— Я же говорила глаз с него не спускать — он же ужасно невезучий! Но не-ет, мы будем считать ворон, пока его уносит какая-то баба! Чтоб я ещё раз вам доверилась!

— Простите, княжна, — хором отозвалась кучка мужчин. Очень комично выглядит: одна (пусть и высоченная) молодая дворянка запугивает охранников, которые вдвое, если не втрое крупнее её.

— Со мной всё нормально, — прохрипел я. Чувствительность вернулась, и я понял, что не особенно пострадал: пара порезов да синяков — энергия творит чудеса! Вот было бы это тельце таким же крепким всегда…

— А ты вообще заткнись, тебя не спрашивали! — прорычала Мария. — Да что ж это такое, как это вообще с тобой происходит? Я никогда не видела человека, которого бы похищали столько раз за такой короткий срок!

Признаться, я тоже — на череду совпадений это уже не похоже, но и объяснить это я никак не могу. Всё, что мне оставалось, это пожать плечами:

— Это было не совсем похищение — я бы сказал, просто попытка убить меня в уединённом месте.

Мария посмотрела на меня, как на идиота, и отозвалась:

— Господи, ему ещё и мозги отшибло. Как ты таком состоянии вообще отбился? Не думала, что ты их тех, кто может запечатать духа.

Сказать ей, что по Пекину бродит огромная помесь змеи и человека, или всё-таки проявить уважение к своей спасительнице? Я решил просто бессмысленно покачать головой: ответа нет, а это не правда, и не ложь.

— Поднимайся давай, — скомандовала Мария. — Не хватало ещё, чтобы мой фальшивый жених помер в первый же день. Я, конечно, не против притвориться, что у меня траур, но ты можешь хоть немного себя поберечь? Хренова ты принцесса.

— Вот только не называй меня так, — фыркнул я, с трудом поднимаясь. — Ни за что в жизни не буду на это отзываться.

— Что-что? — переспросила Мария. — Я не слышу: неудачливая принцесса слишком тихо говорит.

…

Стоит значительно ускорить темп своего совершенствования — ещё одно такое унизительное происшествие, и я плюну на всё и стану затворником ценой моей жизни.

НетнетНетНЕтНетНЕтнеТнетНЕтНеТ

Ты не посмеешь

Ни за что

Тебе запрещено умирать

Оно ещё и вернулось!

Я скривился от чувства, будто мне вот-вот сломает шею. Головная боль, от которой я недавно избавился, тоже возобновилась. Надо было контролировать свои мысли! Совсем расслабился, вот же идиот!

— Сабуро? Что случилось, Сабуро? — Мария потрясла меня за плечи и ударила по щеке. — Эй! Твою мать, у тебя астма или что? Дыши!

Кажется, ладонь Марии оказалась чудотворной — по крайней мере, приступ этой чертовщины закончился и, хватая ртом воздух, я мог думать только о том, что надо бы поскорее расправиться с этим восстановлением клана Кикучи.

И только для того, чтобы меня уже оставили в покое! Шутка ли: я хлюпик, одержимый голосами с явной любовью к пыткам!

— Всё нормально, — наконец выдавил я. Мария стрельнула в меня ужасно недоверчивым взглядом, и я добавил: — Ты, наверное, слышала, что я часто болел. Просто до сих пор иногда бывает.

— Что-то это не было похоже на то, что может иногда бывать, — процедила она. — Опять, собака, недоговариваешь?

Ну и ну — чем злее Мария, тем грубее она становится.

— Прекрати, — выдохнул я, находя на земле флакон змееженщины и отправляя его в карман. — Лучше скажи мне, что там с душой.

— Серьёзно, тебя именно это волнует? — закатила глаза Мария. — Сказала явиться через три дня.

После этого мы не говорили. Прохор помог мне взобраться по склону — слишком крутому, чтобы я мог идти сам, — и сесть в машину, прежде чем мы тронулись.

Прохор посматривал с заметным интересом, и даже лысый сжал губы сильнее чем обычно. Вяземская скрестила руки на груди и повернулась к окну; я воспользовался повисшей тишиной, чтобы откинуться на спинку кресла, закрыть глаза и постараться направить духовную энергию к повреждениям. Должна же она иметь исцеляющий эффект — вот сейчас его и опробую.

С того момента, как мы выехали обратно в отель, прошло минут двадцать. Мария завозилась. Кажется, она вертелась туда-сюда, но ничего не говорила. Наконец она ткнула меня в плечо; я ничего не ответил, слишком занятый удачной попыткой залечить порез, рассекавший мою щёку — не сильно глубокий, но всё равно кровоточащий.

Ещё через минуту Мария не выдержала:

— Ну ты чего? Да, сказала лишнего — а не надо было меня так пугать. Ну это же не повод меня игнорировать.

Я приоткрыл глаза и повернулся к девушке, красной, как спелый помидор.

— Я тебя не игнорирую. Ты ведь ничего и не говорила.

— Ага, и сидишь весь надувшийся — так я и поверила.

Я покачал головой.

— Не надо так много думать, — мой палец прислонился с щеке, на которой не осталось и следа пореза — разве что, кроме засохшей на коже крови. — Смотри, я просто исцелялся.

— А ты умеешь? — спросила Мария, явно не подумав. Тут же она добавила: — Ну, не так уж мне и интересно. Раз уж всё в порядке, то ладно. Но больше не исчезай!

А что, обстоятельства уже изменились настолько, что я сам убежал?

Хотя, если подумать, я и правда сам дался тому духу в руки — надо было с ней вообще не говорить. Откуда мне было знать, что она так лихо меня утащит?

— Эм… В общем, я не хотела называть тебя собакой, — застенчиво сказала Мария, заламывая руки.

Судя по тому, как закашлялся Прохор, извинения Вяземской — не то, что можно услышать каждый день. Я и сам был удивлён, уже привыкнув к её порой взрывному характеру.

— Я не злился, — махнул рукой я.

— Боже мой, ну что я добрячок, — качнула головой Мария и пихнула меня. — Отрасти уже хребет.

— Он не нужен, чтобы не воспринимать всерьёз громкие слова девочки-подростка.

— Эй! — вспыхнула девушка. — Кто тут девочка-подросток, а? Мне уже девятнадцать лет!

Когда мы добрались до отеля, всё, чего мне хотелось — раздражённо мусолить руководства по совершенствованию. В последнее время отсутствие привычного огромного магического резерва чувствовалось как никогда остро; мне хотелось поскорее встать на тот же уровень, что и Роберт с Марией, а то и выше, чтобы хотя бы не чувствовать себя неполноценным. Это так странно: кажется, не так уж давно я мог решить любую проблему магией, а теперь её просто нет. И даже духовной энергии её не заменить — ощущения не те.

Иногда у меня такое чувство, что я человек-пустышка; а ведь раньше для меня это было не более чем сюжетом какого-нибудь кошмара в особенно плохие ночи.

Запереться в своём номере мне не дали — стоило мне попасть на этаж, где были комнаты, снятые Вяземской, женские руки сжали мои плечи и ненавязчиво (да кому я вру? Очень навязчиво) потащили в другую сторону.

— Знаешь, — заговорила Мария прямо мне в ухо. — Что-то я никак не могу найти минутку, чтобы заставить тебя выполнить ещё одно твоё обещание. Ты обещал мне долгую интересную историю, помнишь?

Глава 8

Коротко о главе:

Мёбиус: я абсолютно не готов к детям. Нет-нет-нет, мне хватает соседского малявки, больше не хочу. Ни за что. Точно нет.

Мария:))))))))

Мария затащила меня в свою комнату. Я не очень-то и сопротивлялся — уговор есть уговор. Но какое-то неприятное ощущение всё равно есть: до сих пор мне и в голову не приходило рассказать кому-нибудь, кто я на самом деле. Складная выдумка тоже уже не получится — в любом случае, возникнут вопросы по поводу того, что души две, а тело всего одно. Да и Марии сложно солгать; иногда мне кажется, что жизнь была бы легче, если бы вокруг было меньше проницательных людей.

— Ну что? — не стала тянуть кота за хвост Мария. — Рассказывай.

Я задумался. Ладно уж, что-то я могу ей сказать: может, мне даже станет спокойнее, если кто-нибудь узнает о моей маленькой проблеме.

Усевшись на маленький диванчик напротив Марии, упавшей на кровать, я попытался подобрать слова.

— В общем, я не Кикучи Сабуро.

— Что? — моргнула Вяземская. — Я не поняла… Тогда кто ты? И как это связано с душой?

— Я другой человек в его теле. Не так давно — это случилось незадолго до того, как мы с тобой познакомились. Я до сих пор пытаюсь выяснить, что произошло.

— Так та душа… Это он, не так ли?

— Да, — вздохнул я. — Он настоящий. Поэтому у него и нет тела. Тут… странная ситуация.

— А что на счёт тебя? Кто ты? — настороженно произнесла Мария.

— Просто другой человек, — отозвался я. Слова про другой мир будут звучать странно; не то чтобы эта история и без того не была какой-то сказкой, но я уже сомневаюсь, что в это будет так просто поверить. — Меня зовут Мёбиус.

Мария присвистнула.

— Как… необычно. И почему я должна в это поверить? Скажи мне, где твоё настоящее тело?

— Его уже нет, — вздохнул я; наверное, нахождение в другом мире можно так назвать. — Ты мне веришь?

После короткой паузы девушка выдавила:

— Я не знаю. Это звучит, как розыгрыш. Но это не значит, что я тебе не доверяю. Думаю, я просто понаблюдаю за тобой. Между нами же всё равно ничего не изменится? Я имею в виду… какая разница, кто ты? Ты всё равно в теле этого парня. Кстати, ты так и собираешься жить под его именем?

— Да у меня и выбора особо нет…

— Почему это? — прищурилась девушка. В этот момент она снова выглядела так, будто готова на меня накричать; кажется, её очень нервирует возможность быть обманутой.

Я махнул рукой.

— Ничего такого. В любом случае, я пытался узнать, что произошло, с помощью воспоминаний Сабуро, но его душа была повреждена. Так мы здесь и оказались.

— Ладно, храни уж свои секретики, — фыркнула Мария. — Лжесабуро.

— Что?

— Пф-ф. Забудь.

Отношение ко мне Марии действительно не поменялось. Кажется, её правда не волновало, Сабуро я или нет — настоящего она не знала, так что с его смертью ничего и не потеряла. Она хотела интересную историю, и она её получила — вот такая честная постановка целей мне нравится.

Следующие три дня я медитировал, недовольный перспективой бегать по Пекину и осматривать достопримечательности. К тому же, напоминание о собственной слабости мерещилось во всём: во взглядах на своё отражение в зеркале, в понимании, что в случае чего я даже Антону продую, хоть он и не выглядит силачом, и даже в попытках зажечь свет привычным движением руки — взмах, чтобы пустить в ход магию и заставить свечи зажечься без посторонней помощи.

Утром четвёртого дня примчалась Мария. Сначала она пыталась надавать мне тумаков, за то что я заперся, а уже потом сообщила, что Ву Цюань спрашивала, нет ли среди нас кровных родственников её «пациента». Одно и то же тело за родство вполне считается — по-другому и быть не может, так что мы стартовали к дому лекаря с рассветом, и были на месте уже к семи утра.

Ву Цюань была неожиданно бодрой для человека, занимавшегося исцелением души три дня подряд. Она провела нас с Марией и лысым в свою просторную квартиру на последнем этаже. Уже на входе в нос ударил запах ароматических свечей и благовоний; в комнате, в которую нас впустили, подсвечники были почти на каждом шагу.

— Посмотрите, — подозвала нас Ву Цюань. На большом столе стоял серебряный сосуд — он слегка светился голубоватым цветом, и оказавшись рядом я снова почувствовал невероятное облегчение. Боль в голове снова прошла, никакого навязчивого шума и гудения; сразу понятно, что душа Сабуро каким-то образом слилась с осудом и счастливо сияла. — Она очень плоха, но мне удалось стабилизировать состояние. Теперь нужно немного крови.

— Говорит, нужна кровь, — перевела Мария. — Давай, покажи мне жертвоприношение.

Я фыркнул и молча приблизился к Ву Цюань — та уже успела достать где-то нож, рукоять которого была покрыта необычной резьбой, и крупную чашу, больше напоминавшую кубок для вина.

— Понадобится много, но, пожалуйста, не нервничайте.

Мне и раньше приходилось участвовать в ритуалах, требующих кровь мага — это не было чем-то особенным, так что я терпеливо позволил китаянке сделать пару длинных и довольно глубоких надрезов на моей руке, чтобы слить немного алой жидкости.

Когда Ву Цюань решила, что уже достаточно, она кивнула в сторону ещё одного столика поменьше, на котором лежала скромная пачка бинтов и какая-то маленькая белая бутылочка. Мария вздохнула и отвела меня в сторону, чтобы промокнуть порезы прозрачной жидкостью из этой самой бутылки — почему-то от неё ужасно щипало, но я решил не задавать вопросы. Пока девушка накладывала простенькую повязку («Сабуро, блин, чего выдираешься? Ещё заражение будет, тупой ты придурок!»), Ву Цюань принялась сосредоточенно что-то шептать, выливая кровь на сосуд.

Шаманка какая-то, а не лекарь. Впрочем, не в моём положении жаловаться.

— Сейчас всё случится, — вдруг заявила Ву Цюань. Мария оживилась: она быстро сказала мне об этом сбивчивым шёпотом, и мы приблизились к сосуду, чтобы взглянуть на результат.

А затем произошло что-то… неожиданное.

Сосуд вдруг засиял ярче прежнего, впитывая кровь (металл!), и будто бы начал двигаться, слегка меняя форму. Вытянулся, стал куда больше напоминать человека, и наконец начал менять цвет и текстуру, словно…

Твою ж! Серебро превращается в кожу? Это что ещё такое?!

Я наблюдал, как сосуд с душой Сабуро превращается во что-то живое: в конце концов, он стал ребёнком. Не старше четырёх, первое время он и вовсе не дышал, но наконец судорожно вздохнул, хоть и не проснулся.

Наконец я прошипел:

— Что. Это. Такое?!

— Он что, живой? — поперхнулась Мария и на проверку ткнула мальчика в живот. — Тёплый! Что ты сделала? Почему он… вот такой?

— Это именно то, что обычно делают с душами без сосуда, — пожала плечами Ву Цюань. — Хранить-то можно где угодно, а полноценно вернуть к жизни — только сформировав новое тело без души. Некоторые люди покупают для такого настоящих людей, но я не стала вам это советовать. Вы недовольны моими услугами? Вот что я вам скажу: такая повреждённая душа разрушилась бы за пару недель, если бы её не было куда подселить.

Мария, такая же ошеломлённая, как я, медленно перевела сказанное Ву Цюань. Я зажмурился. Серьёзно, почему он хотя бы не вернулся к своему прежнему возрасту? Что мне вообще с ним делать? Знаете ли, отцом становиться я не планировал — даром, что маг, и такие вещи могу контролировать.

Ну вот куда я дену малявку-Сабуро?

Хотя, если его душа в порядке, с этим можно работать — по крайней мере, я могу попробовать порыскать в его воспоминаниях, чтобы узнать, что случилось на самом деле. Но что я сделаю после этого, придушу его?

А вообще-то неплохой вариант. В принципе, так и поступлю.

Вдруг Мария заметила выражение моего лица — слишком догадливая, она подобралась ко мне, схватила за ворот рубашки и прошипела:

— Ты о чём там думаешь?

— Планирую, — равнодушно отозвался я. — Почему ты вдруг так забеспокоилась?

— Потому что он, ну… — она отпустила меня и взмахнула руками. — Он крохотный! Копайся в воспоминаниях сколько хочешь, а калечить даже и не думай. Мне отец с детства говорил, такие дети ни в чём не виноваты.

— Он вот этого возраста, — я указал ладонью на самого себя. — Так что и ребёнком не считается.

— Ну конечно, взгляни на него ещё раз! — вспыхнула Мария. — Ты с каких пор стал мудаком?

— Ну хорошо, не буду я ничего делать, — я закатил глаза. — Но и разбираться с ним не буду: я вообще ни на детей, ни на младших братьев не соглашался.

Ну в самом деле, ладно бы естественным путём — у нас некоторые особенно чистосердечные богачи ублюдков даже не убивали, и умудрялись выделять им на содержание (конечно, редкие случаи, а среди опытных магов уж тем более — им «не повезти» просто не может). Но… кусок серебра, превратившийся в человека и несущий в себе душу парня, из-за которого меня и выдернуло из моего мира?

Кто-нибудь, убейте меня — меня напрягает этот уровень абсурда.

— Эй, это душа твоего тела, — фыркнула Мария. — Ты хоть уважение к нему прояви.

Это снова была ошибка. Что-то я часто ошибаюсь в последние дни.

Сабуро — Сабуро поменьше, — проснулся и начал ныть, стоило нам закутать его в пиджак Прохора (на мне была только рубашка, лысый оказался слишком принципиальным, а у остальных одежда слишком сильно воняла сигаретами. Конечно, на вкус Марии. Ныл он не как четырёхлетка — скорее, как самый обычный младенец, несмотря на свой размер. Наверное, потому что самую малость псих — впрочем, заметив меня, никак не затыкающееся чудовище клещом вцепилось в мой живот, чтобы запачкать мою одежду телесными жидкостями (благо, не всеми!).

Будь это спина, я бы чувствовал себя опоссумом.

— О, ты ему нравишься, — ехидно произнесла Мария, тихонько хихикая. — Кто там не хотел с ним разбираться?

Придерживая мини-Сабуро за спину (будто мне надо, чтобы он сейчас ещё и расшибся!), я отозвался:

— Ты на что намекаешь, а?

Плечи Марии снова сотряслись в приступе смеха.

— Ни на что, — выдавила она. — Правда, ни на что.

Я снова глянул на Сабуро.

О, чёрт возьми. Эта ужасная девушка права: я чувствую некоторое родство, из-за того что он мой маленький клон. Никогда не хотел младшего брата — да и не до того было, моей матери и меня прокормить было сложно, пока я не начал подрабатывать.

Ну что ж, этого малявку можно и потерпеть.

— Ну что, уже проникся? Он очаровательный.

А я всегда знал, что женщины немного странные — что вообще очаровательного в Сабуро? Разве что лицо миловидное, да только я прекрасно знаю, что вырастет он в обычного тощего мальчику, не самого красивого, хоть и не слишком уродливого — каждый день в зеркале себя вижу.

Ещё и весь покрасневший, в слезах и соплях… Ну не знаю, что в нём Мария увидела.

Я похлопал мальца по голове и снисходительно сказал:

— Расти быстрее, чтобы я скинул на тебя твой идиотский клан и ушёл на пенсию.

Ну а что? В этом мире куда больше возможностей для приятного отдыха после долгих лет работы — это тебе не доживать свой век в каком-нибудь далёком поместье в затворничестве, чем и занималось подавляющее большинство престарелых магов, которых я знал.

Услышав меня, Мария громко захохотала — Сабуро, чертовски нервный и не очень-то адекватный, сжал свои маленькие пальцы у меня на животе и завизжал.

— Ну что ты сделала?! — прорычал я. — И как теперь его заткнуть?

— Да ладно, ты сможешь с этим справиться, — весело сказала Мария и раскинула руки: — Ну что, хочешь к сестрёнке? Сестрёнка хотя бы не хочет тебя убить.

По какой-то причине даже лысый вызывал у Сабуро больше симпатии, чем Мария. Самой Вяземской он нравился, а вот в обратную сторону это не шло — он начинал орать пуще прежнего, стоило ей потянуться к нему или попытаться его взять.

Меня этот расклад абсолютно не устраивал — в няньку превратился я. У меня есть опыт в выращивании детёнышей огненных виверн, а вот человеческие дети… Ладно, подростки — я вообще ни разу не нянчился ни с кем младше шестнадцати. Конечно, не считая Акиру — но он хоть уравновешенный и развлекает себя сам.

Ну… нет. Я понятия не имею, что мне делать с Сабуро. Откуда в нём вообще столько слёз? Он же недавно был куском металла, слившимся со светящимся шариком!

Наконец Сабуро снова заткнулся и начал тихонько икать. Видать, выплакал всё, что вообще мог. Мария только покачала головой.

— Да-а, старший брат из тебя дерьмовый, — протянула она.

— Во-первых, если он начнёт повторять слово «дерьмо», как заведённый, я кого-нибудь придушу, — отозвался я. — А во-вторых, меня он хотя бы не ненавидит.

— С твоим отношением это ненадолго, — закатила глаза девушка. — Я знаю, надо вручить его Антоше и твоему канадцу. Знаешь, дети быстрее находят общий язык с другими детьми.

Справедливо.

Когда мы приехали обратно в отель (он уже начинает казаться привычным местом), честь тащить Сабуро выпала мне — я упорно пытался передать мальца Прохору, но в самом младшем Кикучи было слишком много упорства: если он решил быть клещом, он им будет, и даже четыре мужские руки никак этого не изменят.

Марию это веселило. Она будто за последние десять лет ничего смешнее не видала; наконец она помогла мне схватить Сабуро так, чтобы он прекратил скатываться вниз, и брякнула:

— Кстати, а за кого ты его выдашь?

Я вздохнул.

— Хороший вопрос. Обычно ублюдок — штука беспроигрышная, но…

Но моему телу восемнадцать. Кажется, местные к размножению в четырнадцать относятся плохо, если не ужасно. Этот вариант отпадает. Сказать, что он сын Орочи?

Интересно, старикан вообще может иметь детей, распивая алкоголь днями напролёт?

— Знакомься, мой младший брат Кикучи… Позже придумаю.

Мария глянула на меня с недоверием.

— Серьёзно, позже? Ты бы хоть дольше подумал. Ладно, мы можем приписать его какой-нибудь мёртвой проститутке из Токио, а кровь у вас сойдётся… Но об этом и правда придётся просить папу. Такое даже я не проверну.

И всё же, согласиться на предложение Марии было отличной идеей — Вяземские действительно оказались хорошей поддержкой.

Лысый и Прохор действительно вели себя профессионально — не считая того, что при них меня вчера и утащили. Но, видя, что у нас тут явно лишний член семейства Кикучи, на которого нужно достать (нет, сделать с нуля) документы, они не задавали вопросов. Хотя, Прохор просматривал на мальца с интересом; кажется, возясь с ним в попытке отцепить его от моего торса, мужчина упомянул, что у него есть младшая сестра, которая тоже частенько бывает чересчур капризной.

Ну вот только капризов мне не хватало — надеюсь, в мальце проснётся разум, а то он меня в могилу сведёт своим постоянным рёвом.

Вдруг, ухватившись за промелькнувшую в голове мысль, я выпалил:

— Кикучи Джун.

— Джун? — переспросила Мария и на секунду задумалась. — Джун как послушный? Это что ещё за выбор?

— Я имею право надеяться, — отозвался я. — Как лодку назовёшь, так она и поплывёт — может, если он будет Джуном, мне с ним жить будет спокойнее.

— Надейся, — пробурчала Вяземская. — У Антоши имя вообще от слова «состязаться», и что-то на великого бойца он не похож.

— Ну и ладно, — пожал плечами я и наклонился к новоявленному Джуну: — Не слушай эту женщину и будь послушным мальчиком хотя бы ради моих нервов.

— А кто это у вас тут? — раздался голос Роберта; он вышел из своей комнаты аккурат когда мы стояли посреди коридора, и в два шага подскочил ко мне, чтобы взглянуть на ребёнка в моих руках. — О-о-о, у вас теперь есть сын? Мило-мило, а твоя милая мисс Хара об этом знает, Сабуро?

Я чуть было не поперхнулся. Мария же шутку оценила — её вообще невообразимым образом веселило всё, что связанно с Са… с Джуном.

— О нет, это маленькая овечка Долли в исполнении Сабуро! Мы хотели целую душу, а получили мальчика, так что кто-то превратился в отца-одиночку.

Я устало вздохнул.

— Эй, я даже с виду не похож на кого-то, у кого может быть сын этого возраста! И вообще, хватит уже надо мной издеваться, вы двое.

Глава 9

Коротко о главе: мы медленно вспоминаем, что Сабуро всё-таки из средневековья, и нынешние стандарты воспитания для него… не для него

— Ну я же знаю, что ты не немой, — уговаривал я. — Давай же, скажи что-нибудь.

Я сидел на корточках перед мягким креслом, в котором мини-Сабуро — с этого дня Джун, — чуть ли не тонул, хлопая своими большими круглыми глазами с совершенно непонимающим лицом. Он молчал. Конечно, это приятнее, чем когда мальчишка ноет, но это состояние идиота меня полностью не устраивает.

Надеюсь, это просто побочный эффект от того, что его недавно воскресили.

С подростками проще: с ними нянчиться не надо. Конечно, у них за спинами всегда были богатенькие родители, но и там рычаги давления есть — чёрта с два тебя будут игнорировать. А это что такое? Полчаса уже распинаюсь, а он всё смотрит и смотрит, как будто в театр пришёл.

— Ну же, малявка, хотя бы кивни, если понимаешь меня! — всплеснул руками я. — Сделай уже что-нибудь!

Вдруг дверь в номер распахнулась без стука. Мария, застывшая на пороге, фыркнула и спросила:

— Чем ты тут занимаешься?

Я встал, уперев руки в бока, и кивнул на Джуна.

— Пытался добиться от него хоть что-нибудь. Ты знаешь, что делают с малявками, которые не говорят и ни на что не реагируют? Я почти уверен, что ему нужен врач.

— Что, совсем плохо? — озабоченно поинтересовалась девушка.

— Да ты сама посмотри, — отозвался я.

В тот же момент, будто издеваясь надо мной, Джун покачал ногой и спросил.

— Дядь, ты всё? Я есть хочу.

…

Под громкий хохот чуть ли не задыхающейся Марии, я понял, что был клоуном всё это время. Он что, надо мной издевался?

Надо было всё-таки остановиться на варианте с удушением.

— Ты! Что ты делал всё это время? — не выдержал я.

Мальчишка пожал плечами без каких-либо признаков раскаяния.

— Он нравится мне всё больше и больше, — заявила Мария. Она хотела подойти к Джуну и подняла руку (вероятно, чтобы потрепать его по голове), но он резво соскочил с кресла и бросился ко мне.

Мальчишка вцепился в мою ногу и глянул на Марию, как испуганный зверёныш. Та оскорблённо надулась. Конечно, да чтоб княжна хоть раз почувствовала такое пренебрежение от какого-то ребёнка!

— Эй, малыш, почему я тебе не нравлюсь? — пропела она; она никогда не говорила ни с кем так нежно, и что-то мне подсказывает, что никто в мире, кроме Джуна, до сих пор не удостоился такой чести. — Знаешь, этот глупый братец хочет тебя придушить. А я нет. Разве я не хорошая?

— Не настраивай его против меня, — нахмурился я. — Что я буду делать, если он будет реагировать на меня, как на тебя?

Мария безразлично махнула рукой.

— Ну тебе это ведь и не нужно. Смотрите, какие мы злые, нам не нужны милые младшие братья. А у меня нет ни одного — по крайней мере, ни одного младше Антоши! Знаешь ли, счастьем надо делиться.

— Если он сам к тебе пойдёт — забирай, — весело ответил я.

Джун подёргал меня за штанину и поднял голову, чтобы взглянуть на меня с жалобностью брошенного щенка.

— Дядь, не отдавай меня страшной тёте…

— Я? Страшная? У тебя просто нет вкуса… — оскорбилась Мария. Затем глянула на большое зеркало на дверце шкафа: выглядела девушка как всегда безупречно.

— Может, он просто видит твою пугающую натуру, — пожал плечами я и обратился к Джуну: — Слушай, в каком месте я дядя? Пять раз сказал: зови меня старшим братом. Нам же не нужны проблемы, парень?

— Не хочу проблемы, — протянул Джун. — Хочу есть, дядя.

Я вздохнул. Ладно, я готов смириться с тем, что человек, который только что воскрес, самую малость раздражает.

— Брат.

— Дядя, — упорствовал малец.

— Старший брат.

— Ты дядя.

— Я тебе никакой не дядя. Старший брат, можешь повторить? — скрипнул зубами я.

— Может, ты просто слишком старый? — фыркнула Мария.

— Я молод и свеж, — отозвался я. — Страшная тётя.

Джун снова начал трясти штанину. Я уже начал подумывать, что стоит начать затягивать пояс немного сильнее — с такими вредными привычками может случиться… конфуз.

— Мне не нравится слово брат, — заявил он. — Оно страшное.

Страшное? Должно быть, тут замешана его память — как я уже выяснил, Джун — чистый лист. Он ничего не помнит и не знает, но наверняка чувствует, что с его старшими братьями не связано ничего хорошего. Он боялся их — значит, будет бояться и человека, которого так называет.

Удивительно, что я вообще умудрился ему понравиться — я же выгляжу, как младшая копия Таро. Или это доверие к собственному телу?

Кто этого Джуна разберёт. Живой, и ладно, там уж разберёмся.

— Ладно, — вздохнул я. — Да ради бога, называй меня, как хочешь.

— Дядя! — радостно отозвался Джун и ткнул моё колено. — Есть хочу-у…

— Да помню я, помню. Не помрёшь ты от голода в мою смену, не бойся.

— Тогда мы можем пойти в ресторан. Антоша уже сказал, что на первом этаже замечательно готовят, — предложила Мария. — И мы как раз сможем кое-что обсудить, Сабуро.

Джун был нытиком и в целом не самым умным ребёнком, но, услышав, что может наесться чего угодно, он стал шёлковым. Я вспомнил первый день в его тебе: комната грязная, сам я тощий, весь в крови, валялся на полу неизвестно сколько… Сразу понятно, откуда такое отношение к еде — кто-нибудь вообще заботился о том, чтобы хорошенько его накормить?

Конечно, кроме его няни; да вот только я о ней ничего не слышал — так и не узнал бы, что она когда-то вообще была, если бы не то всплывшее воспоминание.

Конечно же, дать в руки мальчонки меню могло бы быть ошибкой, но я знал, как это работает: или тебя один раз вырвет, и желание наедаться как рукой снимет, или эффекта не будет, и это не пройдет никогда.

Стоило официанту принести наш заказ, я пододвинул все тарелки с едой, выпрошенной мальцом, поближе к нему, Мария глянула на меня с неодобрением и спросила:

— Ты что, над ним издеваешься?

— Ни в коем случае, — отозвался я, придвигаясь по ближе.

Комплект детской одежды, принесённый Прохором, который аж весь вспотел, бегая по магазинам с рекордной скоростью, всё же был очень… белым. Не знаю я что ли, что бывает с белыми вещами после еды? Таким и студенты магической школы грешили — некоторые бессовестно ходили с пятнышками на рукавах или груди; таких нужно было отлавливать в коридорах и отправлять переодеваться, чтобы никто вдруг не подумал, что у нас за внешним видом не следят.

А тут четырёхлетка — что-то я сомневаюсь, что он выйдет отсюда в том же приличном виде, что и перед едой.

Помнится, когда у меня появились первые деньги — точнее первые деньги золотом, а не тоненькими бронзовыми монетками, — и возможность есть мясо каждый день, а не только по праздникам, я начал частенько брать больше, чем мне нужно. Сказалось то, что года у нас на родине через раз были неурожайными, скотина странным образом дохла, а зверья в лесах было мало — весь городок время от времени голодал, а мы с матерью ещё и были совсем одни. Мальчишкой не замечаешь, что всегда немного голоден, а вот когда тебя начинают хорошо кормить…

В общем, пока меня от усердия не вырвало — не прошло. Этот пунктик я взял на заметку. Особенно когда заметил, как у пары магов помоложе случилось почти то же самое.

Почему затрагивало это в основном магов? Да потому что с тех пор, как среди простолюдинов начали искать людей с магическими резервами, им стало проще всех разбогатеть. Среди них вообще куда ни глянь — одни бывшие люди низкого да среднего достатка. Особенно среди готовых к истощению резерва и тяжёлому труду.

Дворянам-то чего беспокоиться? У них семья за спиной, деньги да земли. Да и с них король особо не требовал. Так сказать, понял, кто готов стать добровольным пушечным мясом, чтобы выбраться из ямы и получать золото благодаря своему природному таланту.

Проще говоря, или что-то начинает доходить, или ты превращаешься в жирдяя — тут всего-то нужно быть не совсем тупым.

Именно поэтому, положив салфетку на колени Джуна, чтобы он штаны не измазал, я со снисходительной улыбкой смотрел, как он поглощает больше, чем вмещает его желудок. Не сладостей — обычной еды, на которую он смотрел, как на самые изысканные блюда в мире.

— Да останови его уже, — нахмурилась Мария. — Да ему же поплохеет!

— Тогда он поймёт, сколько на самом деле ему нужно, — отозвался я.

Стоит сказать мне спасибо, что я вообще приглядываю за этим мальчонкой. Ну вырвет — тогда жо него дойдёт, что три большие чашки риса с мясом м крабовые пельмени просто не могут в него влезть. Учиться нужно на своих ошибках.

— Ну всё, — вздохнула Мария и одним резким движением отодвинула от Джуна тарелку. — Ты разве уже не сыт, малыш?

— У-у… — мальчик пощёлкал палочками и посмотрел на неё с обидой. — Но я это хочу!

— Но что-то этого слишком много. Давай мы возьмём тебе какой-нибудь лёгкий десерт и на этом закончим?

— Да дай ты ему проблеваться от переедания, — тихо сказал я, чтобы не портить аппетит людям за соседними столиками.

— Сабуро! — шикнула Мария. — И слышать ничего не хочу. Откуда ты такой злой вылез? О детях нужно заботиться, а не наблюдать, как они наступают на грабли! И вообще, где ты взял это… боже мой, даже знать не хочу. Веди себя, как ответственный взрослый, а не вот это!

Моя мать (и все матери, которых я знал) спокойно наблюдала, как я наступаю на грабли, и ещё и подзатыльника мне сверху давала — и ничего, вырос же человеком!

О… Только не говорите мне, что над малявками настолько трясутся, что я даже по заду Джуну не дам, когда он нашкодит?

Я постучал пальцем по столу.

— Сначала ему не дадут понять что-то на ошибке, потом он не сможет найти первую работу в восемь… Ну и ладно, делай, как хочешь.

Ну раз уж в этом мире так принято, придётся смириться. Я буду думать, что он маленькая огненная виверна: есть что попало нельзя температуру в загоне нужно контролировать, циклы сна отслеживать, развивать в играх и общении…

А Джун и правда виверна.

— Я надеюсь, что это дурацкая шутка, — процедила Мария. — Потому что получилась она не смешной. Мне и правда придётся за тобой присматривать. Что ты сделаешь в следующий раз, посадишь его на лошадь, шлёпнешь её по заду, чтобы поскакала, и назовёшь это обучением верховой езде.

Эй! Оскорбительно — между прочим, так в мои шесть соседский дядька и поступил. Это даже было весело! А если упадёшь, значит, с самого начала был слабаком. Эх, детство…

— Ладно-ладно, я уже всё осознал и раскаялся, — неискренне сказал я. — Буду трястись над ним, будто он хрустальный.

— Вы оба странные, — тихо сказал Джун. — Я думаю, что хочу к тому светлому дяденьке…

Светлый — это светловолосый? Так и знал, Райан только разок Джуну показался, и уже ему понравился. А ведь они даже поговорить не могут: это я знаю французский, мальчонке это бы никак не передалось.

— Вот видишь, он начинает понимать, что ты тоже такой себе человек, — сказала Вяземская, методично убирая всё, до чего может дотянуться Джун, на другой конец стола. Осталась лишь тарелка с маленьким яблочным желе; Мария хлопнула Джуна по голове и сказала: — Жуй, это последнее.

— Да-да. А ты ему с самого начала не понравилась. Итак, что там у нас за разговор?

Мария посмотрела по сторонам и заговорила чуть тише обычного:

— Я звонила отцу. Где мы взяли Джуна, я не сказала, но он пообещал, что поможет с документами. Хотя, придётся повозиться, чтобы его опекуном был ты, но твой отец даже при желании не сможет противостоять ему, если решит оспорить решение. Сам понимаешь, у нас связи в Оясиме есть, а у него уже нет, — пожала плечами девушка. — Только вернуть мальчишку в Оясиму сейчас не выйдет. Либо мы останемся в Китае, либо пересечём границу с Россией в одном местечке… Ты и сам понимаешь, мне как раз нужно ехать в Петербург. И тебе тоже, женишок — кого-то же нужно представить императрице.

Я кивнул.

— Это звучит правильно. И у нас ведь не будет проблем с Джуном, пока мы в Российской империи?

— И здесь тоже, — отозвалась Вяземская. — Пока я рядом, о нём никто и не спросит, а там уже и документы о том, что ты его опекун, подоспеют. Кстати говоря, отец упоминал, что есть вещи, которые он хочет обсудить. Например, от твоём отделении от главной семьи Кикучи.

— Отделении? — поперхнулся я. — Что за бессмыслица?

Мария перешла на шёпот.

— Отец надеется, что в ответ на нашу помощь ты сможешь восстановить клан и вступить в совет вместо своего отца. Нам нужно больше поддержки среди главных семей Оясимы. Мы надеялись получить её через, когда ещё думали, что это будет возможно, но… сам понимаешь. А деньги и помощь — между прочим, даже меньшее вложение, чем я. В любом случае, я хотела сказать, что папа узнал что-то про долги Кикучи Орочи и ещё какие-то проблемы клана. Поэтому он предлагает тебе отделиться.

— Но это уже не будет клан Кикучи, — задумался я.

— Однофамильцев в Оясиме много, мало ли, что кланы одинаково называются? — махнула рукой Мария. — В любом случае, если тебя это так волнует, я уверена, что папа предложит какой-нибудь выход.

Вроде как и логично, но что-то я опасаюсь, что умру от удушения, стоит Джуну, каким-то образом блокирующему голоса, отойти метров хотя бы на сто.

— Хорошо, — сдался я. — Отличная идея. Как бы то ни было, это больше всего, на что я рассчитывал, так что отказываться не буду.

Я снова глянул на Джуна. Сонный от сытости (но не переевший благодаря Марии), он медленно моргал, не осилив и половины желе, и смотрел на нас с абсолютным непониманием.

Хорошо, наверное, быть глупеньким. Ничего, парень, сделаем тебе клан, как ты хотел, и будешь там заправлять, раз так чесалось, что призвал кого-то в своё тело. А я уж как получится: или домой, или останусь здесь на пенсии за твой счёт на правах человека, который всего для тебя добился.

Ну или хотя бы отдувается за тебя.

— Иногда ты очень странно на него смотришь, — прокомментировала Мария.

— И вовсе не странно.

— Странно, — упорно сказала она. — Как будто он сейф с золотом.

— Он и есть сейф, — отозвался я. — Если не с золотом, то с чем-то ещё.

Например, с воспоминаниями — а они мне позарез нужны! Только сейчас за ними не полезешь: время неподходящее, чтобы отключаться на день-другой.

— Не слушай, его Джун, — закатила глаза Мария. — Твой старший брат иногда бывает странным.

— Мне нравится дядя, — вдруг сказал мальчик. — Дядя очень честный.

Я-то? Оказывается, я многого о себе не знал.

К тому времени, как мы вернулись в мой номер, Джун бессовестно повис на мне и уснул. Приходилось его таскать — а что сделаешь? От рубашки его всё равно ещё надо отцепить.

Я был занят тем, чтобы расцепить его пальцы, зависнув над кроватью. Спал маленький поганец крепко, а схватил меня, как детёныш обезьяны. Наблюдая за нами, Мария едва подавила смешок и выдавила:

— Ты то придурок, то заботливый отец. И как умудряешься?

— Даже и не думой называть меня его отцом снова.

— Да-да, посмотрите, как меня бесит мальчик, которого я ношу на руках, я же такой плохой и злой, — весело сказала Вяземская низким голосом. Затем она добавила: — Пусть хорошо спит по ночам, следи за его питанием, смотри, чтобы он не мог пораниться, и не давай ему в руки ничего опасного. Ты меня понял?

— Мне что, круглосуточно за ним наблюдать? Это же глупо.

— Сабуро, — опасно прошипела Мария. — Ты меня понял или нет?

— Да понял я, не надо смотреть, будто убить меня собираешься.

— Ага, стану вдовой и выращу его нормальным человеком, — согласилась Мария. — Кстати, выезжаем в Россию послезавтра. А завтра… А завтра нам с тобой будет очень плохо, вот что я скажу.

А Мария умеет заинтриговать.

Глава 10

Как и всегда, Мария оказалась права, потому что следующий день мы посвятили нуждам Антона.

Точнее, Антоши — судя по всему, Мария решила, что её фиктивный жених обязан называть её кузена семейным прозвищем. Конечно, только чтобы побесить и меня, и самого Антошу. Вообще-то, не понимаю я, что его так напрягает: мне что так, что эдак — звучит одинаково.

А злится на Марию он и правда смешно. Хоть не на меня, и ладно.

Итак, благодаря Васильчикову мы и очутились на этом… мероприятии. Я бы сказал, в совершенно ужасном месте, которое мне совершенно не нравится. Огромные залы, куча помещений и странных людей в неменее странных костюмах, стенды с какими-то товарами. В основном, книжки с картинками самых разных видов — мне они все показались глупыми, так что и подходить чтобы листать их, я давно перестал.

А вот Джуну было интересно. Конечно, дело не в книгах. И уж тем более не в чьих-то костюмах: большинство людей его пугали, но почему-то не так сильно, как вполне прилично одетая Мария.

Нет, предмет интереса Джуна был другим.

— Дядя купи игрушку, купи-купи-купи! — позвал малец, чуть ли не подпрыгивая возле стенда. Я шикнул — нечего орать, я же не глухой. Да и Прохор, сопровождавший меня на расстоянии пары шагов, тоже.

Остальных мы вполне успешно… потеряли. Но это означало, что Мария осталась с безудержно бегающим туда-сюда и трещащим Антошей, так что я чувствовал какое-то садистское удовлетворение.

Я глянул на странную игрушку, на которую указывал Джун. Вроде как, женщина. Почему-то почти голая — это нечто в виде нижнего белья, но куда скуднее, не в счёт. Ну и ну — странные вещи продают в этом мире. У меня вот был соломенный человечек и маленькая деревянная лошадка, которая походила на стол с головой.

Нет, ну мужчину это из Джуна может вырастить, но что-то я очень сомневаюсь, что мне и правда стоит это брать.

— Знаешь, почему бы тебе не спросить сестрёнку Марию, почему тебе нельзя фигурку голой девушки? — весело спросил я.

Джун надулся.

— Но она красивая.

Похлопав его по голове, я ответил:

— Давай ты лет хотя бы через десять повторишь то же самое.

Я этими словами я схватил мальца, потому что он опять поднял руки в немой просьбе потащить его на своём горбу. Затем я повернулся к Прохору и спросил:

— Лучше уйти в место поспокойнее. Ещё один мужик в розовом платье, и я выколю себе глаза.

Ну в самом деле, что это за хрень? Чем увлекается Антон, чёрт его дери?

Прохор кивнул. Он вообще всегда соглашался на любые предложения — кажется, ему просто было без разницы, если ничего интересного не происходило. Хотя, я видел, как он прикупил одну из этих пластиковых штучек — теперь он таскал коробку с ней в тёмном пакете с таким видом, будто я должен притворяться, что ничего не замечаю.

Честно говоря, мне абсолютно плевать, хоть я и не понимаю, что в этих штучках такого.

Мы вышли на улицу — перед зданием было шумно и многолюдно, но хотя бы не так душно, как внутри. Я огляделся по сторонам и приметил несколько столиков на открытом воздухе — Джун как раз недавно ныл, что опять голоден, и что-то мне подсказывает, что если я это проигнорирую, Мария сожрёт меня живьём.

Тащиться в очередь, да ещё и с маленьким, но тяжёлым говнюком на руках, не хотелось. Честь выпала Прохору; я же упал на лавку, буркнул Джуну, чтобы и не думал от меня отходить, и уткнулся лбом в столешницу.

Какое раздражающее место! Что мы вообще тут делаем? И ведь я не смог отказаться: Мария меня за шкирку вытащила и сказала, что если она мучается ради кузена, что и все остальные должны.

Пока все развлекались, я думал. Итак, я получил Джуна, и теперь мне нужно держать его рядом, чтобы меня ненароком не придушило, и найти способ снять ошейник. И с этим идиотским кланом Кикучи что-то делать: впрягся так надо довести дело до конца.

Чтобы снять ошейник, нужно узнать, откуда он взялся. Тут и первая стена: душа Сабуро что-то говорила о дяде, только вот ни одного у мальчишки нет. И с материнской линии тоже вряд ли: я слышал, что помимо дочерей в семье Минами не было никаких потенциальных наследников. Именно поэтому ближайший родственник-мужчина в этой семье — второй дед Сабуро, глава этого маленького клана.

А вот если идти дальше…

Искать нужного человека среди братьев всех женщин Орочи? Ну и задачка. Надеюсь, в остатках воспоминаний Сабуро отпечатался нужный человек, потому что иных путей у меня не так уж и много. Символы на полу ничего не дали: в сети про них ничего нет, Роберт не опознал, а никого достаточно опытного я не знаю…

Хотя, если я встречусь с Кириллом Вяземским…

Сейчас всё идёт через него. Даже второй клан Кикучи, который я собираюсь основать. Конечно, можно было бы поднапрячься и устранить Сейичи и Таро, но что-то мне подсказывает, что отделиться будет куда проще. Я и сам начинаю понимать ход мыслей князя: новый клан — новая репутация, новые связи и отсутствие долгов. Это как начинать идти в гору с её подножия, а не предварительно вылезать из ямы. Особенно со средствами Вяземских.

— Дядь, ты чего? — Джун ткнул меня в плечо. Всё его лицо было в соли и масле и что-то мне подсказывало, что под определение Марией здоровой пищи это не подходит. Поморщившись, я схватил салфетку, приводя мальчишку в божеский вид.

— Ничего-ничего, — пробурчал я. — Ты всё равно не поймёшь. Слушай, Джун, ты когда-нибудь называл кого-то дядей?

— М-м… — Джун надул щёки. — Ты дядя.

Я вздохнул. Он всё ещё тупой, а я и забыл.

— А может кто-то ещё?

Джун помотал головой.

— Нет…

Ладно, чёрт с ним.

День прошёл на удивление мирно. Измученная Мария отыскала нас и долго ворчала из-за того, что мы оставили её с двумя ребячливыми идиотами. Роберт и Антон были вполне счастливы; иногда мне действительно казалось, что ментально они младше Джуна.

Под их радостные разговоры непонятно о чём мы и вернулись в отель.

И наконец настал день поездки. Рано утром мы собрали вещи, чтобы погрузить их в машины. С Робертом пришлось попрощаться: он принял решение поехать обратно в Оясиму. Он собирался и дальше пользоваться моим гостеприимством, даже если меня дома нет: парень пообещал, что подпишет со мной контракт, если мои дела с Вяземскими окажутся успешными.

Почему все блондины такие проницательные? Или это только мне попались Роберт и Мария, способные догадаться о чём угодно, стоит им только захотеть?

Впрочем, всё это было довольно очевидно: кто угодно, знающий нас с Марией, понял бы, что на ровном месте мы бы помолвку не заключили — должна быть какая-то причина. Но у Роберта, в отличие от любых людей, способных только строить догадки, было и подтверждение того, что Вяземским есть, что мне предложить.

Итак, мы сели в машину, добрались до аэропорта и сели в частный самолёт, что означало, что меня ждёт очередной сеанс паники и тошноты.

Люди! Не! Созданы! Чтобы! Летать! Как они вообще до этого додумались? Настоящий ужас!

Благо, длилась пытка не так уж и долго — по крайней мере, я это лучше, чем каких-нибудь два месяца в караване. И это я не просто так вспомнил — разные в моей жизни бывали путешествия. А тут каких-то семь часов, и мы уже в Российской империи.

Мы сошли на землю. Джун, почему-то очень воодушевлённый после многочасового полёта, вцепился в мою ногу, вынуждая меня его тащить. «Ну и ладно, — подумал я. — Почувствует себя грузом, который волочат по земле, и сам отцепится».

Правда, отцепляться он почему-то не спешил, даже если его крайне неудобное положение ему не нравилось. Странный мальчик.

Правда, сразу после того, как я оказался на земле, Мария огорошила меня тем, что осталось ещё не меньше двух часов в машине, прежде чем мы доберёмся до поместья её отца. Как говорится, зад квадратный, сидеть устал, а деваться некуда — ну не пешком же туда тащиться.

Дом Вяземских… он куда больше подходил под слово «поместье», чем довольно скромный дом Кикучи Орочи. Мы долгое время ехали по пустой трассе, окружённой лесом, прежде чем взгляд зацепился за длинный кованный забор. Территория была огромной, и сквозь ворота виднелся большой сад и несколько зданий из светлого камня. Всё стены были выкрашены в персиковый, место выглядело ухоженным, и даже издалека я мог рассмотреть снующих туда-сюда слуг, погружённых в заботы о сохранении внешнего вида поместья.

Это уж не считая многочисленных камер на заборе и безмолвной охраны у огромных арочных ворот.

Мы въехали на территорию поместья, и машина остановилась. Мария вышла первая: на её лице было заметное облегчение от того, что она наконец вернулась домой. Я выскочил следом и покрутил головой — и правда, роскошное место. На мой вкус, выглядит это куда приятнее, чем все эти традиционные постройки в Оясиме — отчасти напоминает архитектуру моего мира. Конечно, таких поместий простому человеку не увидеть, но с тех пор, как я перебрался во дворец, можно было просто выглянуть в окно, чтобы посмотреть на что-то, совершенно не похожее на какие-нибудь деревенские халупы.

Мария пошла вперёд. Я подхватил Джуна и отправился за ней, поднимаясь по лестнице к главному входу. Там нас уже ждали: мужчина лет сорока в чёрном костюме поклонился Марии, и пара служанок позади него сделали тоже самое.

— Добро пожаловать домой, княжна.

— Ну что ты, Платон Егорович, ты же вечно жалуешься на спину, — снисходительно сказала Мария, позволяя мужчине выпрямиться. — Эй, Сабуро, это наш дворецкий. Платон Егорович, это мой новый жених, Кикучи Сабуро. Ты уж о нём позаботься.

Мужчина прищурился, заметив Джуна — мою точную копию! — в моих руках, но выдавил:

— Конечно. Раз, что ты наконец привела в дом юношу, княжна.

Как-то безрадостно это звучало. Я бы тоже не обрадовался. Спас положение Джун, среагировавший даже раньше меня:

— Дядь, я хочу усы как у этого дедули!

А усы у этого дворецкого знатные — пышная седая щёточка. Настоящая мечта для Джуна, внимание которого слишком легко привлечь. Особенно к чему-то совершенно скучному.

— А молодой господин..? — спросил Платон Егорович, чуть не подняв руку, чтобы дотронуться до усов.

— Джун. Мой младший брат. Он бывает немного бестактным, — отозвался я «тем самым» деловым тоном. А что? Даже у меня он есть! Не зря же я в последние годы работал в настоящем змеином гнезде.

— Ничего. Дети могут быть озорными — им простительно.

В этот момент дворецкий глянул на Марию. Та почему-то отвела взгляд. Ясно, кто тут был шкодливым по малолетству — и ведь вижу, как уши покраснели.

Наконец мы оказались внутри. Слуги тут же принялись разносить багаж; тем временем Мария чуть не подпрыгнула, заметив, что Кирилл Антонович спускается со второго этажа по большой лестнице. Мужчина раскинул руки, заметив Марию, и девушка тут же бросилась к нему, совершенно никого не стесняясь.

Антон, стоявший позади меня, фыркнул.

— А если бы тут был кто-нибудь ещё, она бы притворялась, что вообще не рада, — доверительно сообщил он.

Старший Вяземский коротко проговорился с Марией и наконец обратил взгляд меня.

— Кикучи Сабуро, добро пожаловать в мой скромный дом, — сказал он. — Полагаю, ты устал после перелёта, но нам ещё есть, о чём поговорить. Что ты думаешь о том, чтобы обсудить некоторые вопросы в моём кабинете перед ужином?

Как мило — он выглядит совершенно не угрожающе. Но я этот тон знаю: вроде мягкий и дружелюбный, а внутри таится стальной стержень, который так и кричит о том, что прогибаться собеседник не намерен.

Не то чтобы я в самом деле собирался моментально согласиться на любое его предложение.

Джун был с боем вручен Прохору (с боем, потому что притворяться клещом и ныть по любому поводу он не перестал), а я отправился вслед за Кириллов Антоновичем в его кабинет: просторную комнату с резной дубовой мебелью, большим окном и несколькими шкафами, заполненными какими-то бумагами и папками. Вяземский устроился за столом и указал на стул напротив него.

— Устраивайся поудобнее, Кикучи Сабуро. Ты ведь уже подписал документ о помолвке?

— Верно, — кивнул я. — Но обязательства, которые за ним следуют, ещё не оговорены.

Мужчина улыбнулся.

— Тогда мы можем начать с того, что я могу дать тебе за твою маленькую помощь…

— Я бы хотел, чтобы вы начали с того, что я буду вам должен.

Хорошие вещи затмевают плохие: если сначала тебе говорят о плюсах, тебе становится плевать на то, что за ними последует. Если же первым делом ты узнаешь цену, судить будет гораздо проще.

— Значит, ты хочешь знать, что я от тебя потребую, — протянул Кирилл Антонович. — Отлично. Для начала, ты будешь фиктивным женихом Марии, пока она не найдёт кого-то ещё. Она пока молода, и это может занять несколько лет, но с учётом того, как давит императрица…

— Я соглашался примерно на два года, — отозвался я. — Как-то вы слишком быстро меняете срок. А если она останется одна и через десять лет? Вы ведь понимаете, что я не смогу жениться?

Это правда: первая жена всегда имеет самый высокий статус, и как княжна Мария просто не может быть второй, третьей или четвёртой… Да и вообще любой, помимо первой — это сильно понизит её ценность на брачном рынке после разрыва нашей помолвки. А значит, я буду иметь только право брать наложниц по закону Оясимы.

А я, знаете ли, только телесно молоденький юноша — а если что вдруг в голову взбредёт?

— Ты хочешь установить конкретный срок? — нахмурился Вяземский. — Боюсь, мы в этом положении из-за вопроса женитьбы Константина Романовича, так что не можем себе этого позволить.

— Я понимаю, — кивнул я. — У меня другое предложение: расторжение в случае появления другой кандидатки мне в жёны. Я ведь достаточно благоразумен, чтобы понимать, когда стоит поднимать эту тему: тут вопрос только в том, насколько вы мне доверяете.

Вероятность того, что я захочу жениться именно тогда, когда Марии будет просто нельзя расторгать эту помолвку, будет почти минимальна, но так я хотя бы не буду чувствовать себя связанным. Прямо как сами Вяземские, когда пытались расторгнуть договор с Кикучи Сейичи.

— Хорошо, — согласился Кирилл Антонович. — Думаю, это не самое худшее условие. Я опасался, что ты захочешь по-настоящему жениться на Маше.

— Не думаю, что такое вообще произойдёт, — фыркнул я. — Могу я узнать, что именно заставляет вас отказаться от брака с членом императорской семьи? Мне кажется, это очень необычная ситуация.

Чтобы княжеская семья отказалась от потенциального правителя (хоть и четвёртого в очереди, но ведь и мрут они обычно, как мухи)… Почему-то мне действительно интересна причина.

Кирилл Антонович вздохнул.

— Мы с Её Величеством когда-то были друзьями — мы были студентами из одной группы. Она часто говорила о том, что было бы неплохо, если бы наши дети поженились, но первые трое её сыновей уже нашли невест — кто-то волей Его Величества, один, кажется, нашёл девушку сам. А Константин… Боюсь, ходит слух, что он душевнобольной, и его поведение на публике иногда тоже наводит на такие мысли. Это не говоря о том, что он очень груб с людьми. И с Машей тоже — мне бы не хотелось, чтобы она стала его женой, какой титул он бы ни носил.

Ах, значит, мальчишка придурок. На самом деле, это не такая уж и плохая причина — я-то думал, это всё причуды Марии.

— Вот оно как. Будьте уверены, я никому не скажу, что вы отзывались так о принце.

— Великом князе, — поправил меня Вяземский. — Спасибо за понимание. Что ж, после дела Марии мы сразу переходим к тому, что будет после того, как ты станешь главой клана. Ты должен вступить в совет десяти — ты ведь знаешь, что именно эти люди управляют Оясимой?

Ну конечно, как же не знать — чьего отца оттуда выгнали?

Ну в самом деле, как Кикучи Орочи может быть таким идиотом: вылететь из группы главных людей в стране!

Глава 11

— Итак, вы хотите, чтобы я поддерживал ваши интересы в совете. Вероятно, до самого конца жизни, — уверенно сказал я.

Антон Вяземский кивнул.

— Не просто наши интересы — интересы Российской империи. Отношения с Оясимой несколько напряжённые, и найти союзников среди существующих семей совета не так-то просто. Но если бы мы могли кого-то туда продвинуть… Ты сын Кикучи Орочи, так что, если бы ты вернул прежнее мнение о своей фамилии, это было бы довольно просто.

— Вы так уверены, что сможете вытащить восемнадцатилетнего мальчика, у которого нет ни клана, ни особых способностей, в совет, — прищурился я. — У вас есть какой-то козырь, не так ли?

— Возможно. Просто пара знакомств тут и там, — отозвался Вяземский. — Главное, что я в своей части сделки уверен.

Я задумался. С одной стороны, мне глубоко плевать на политические интересы Оясимы. У меня есть свои: снять ошейник, вырастить Джуна, посадить кго в кресло главы клана и уйти на заслуженную пенсию. В своём мире отдохнуть не успел, так хоть сейчас на себя время будет — главное, разобраться со всей свалившейся на меня чертовщиной.

— Что-то ещё?

— Возможно, тебе придётся жениться на какой-нибудь из наших дальних родственниц, — признался Кирилл Антонович. — Ни одна из них не обязана быть первой женой, так что волноваться не о чем.

— Может, у вас есть кто-нибудь помоложе? Немного ближе по возрасту к моему «младшему брату», — предложил я. — Я передам ему клан, как только он достигнет совершеннолетия.

— Я подумаю об этом, — кивнул Кирилл Антонович. — Но могу теперь и я задать вопрос? Похоже, ты заинтересован в том, чтобы восстановить былую славу своего клана — тогда зачем тебе передавать власть младшему брату?

Я вздохнул, подавляя порыв дотронуться до ошейника. Нет, тут дело не в нём — что-то мне подсказывает, что я найду способ снять его раньше, чем покончу со всеми этими клановыми делами. Но это лучший способ устроиться в жизни — сейчас мне всего восемнадцать, так что я буду довольно молод, когда Джун достигнет совершеннолетия. У меня будет клан за спиной, малец, который всем мне обязан, и выбор, куда идти и что делать. О старой жизни можно уже и не думать — можно и не надеяться вернуться в мёртвое тело. Значит, стоит обустроиться здесь.

Всего четырнадцать лет… это не будет хуже, чем годы работы учителем магии для кучи малолетних мудаков.

Вообще-то, ничто не может быть хуже этого, по моему скромному мнению.

— Это гарантирует мне хорошее будущее, — наконец я сформулировал подходящий ответ. — И я уверен, что Джун подходит на роль главы куда лучше, чем я.

— Действительно? — выгнул бровь Вяземский. — Ему четыре.

— Будущего главу и так видно, — пожал плечами я.

Вру. Чьё было желание, тот пусть и горбатится. Хорошо устроился: скинул всё на меня и перевоплотился ребёнком.

— Отлично, — кивнул Кирилл Антонович. — Если это твоё решение, ничего не поделать. На этом мои требования заканчиваются. Теперь о том, что можешь получить ты…

Остаток дня был потрачен на написание договора в двух экземплярах — ни я, ни старший Вяземский не собирались брать друг с другу обещания на словах. Вывод простой: мне полагалась безвозмездная финансовая помощь, пока я остаюсь женихом Марии, поддержка Вяземских на любой территории, предоставление людей и ресурсов для клана и обучение Джуна. Последнее пришлось выбивать — мне бы самому стать приличным оммёдзи, а тут ещё и четырёхлетка на буксире.

Правда, до того, как Джун начнёт обучение, должно пройти хотя бы три года — минимальный срок для ребёнка, чтобы не убить его ранним началом совершенствования.

Вышел из кабинета Кирилла Антоновича я почти ночью. Смекнув, что малец уже должен спать, я выловил первую попавшуюся служанку и потребовал, чтобы меня отвели в его комнату. Когда мы уже остановились у нужной двери, я обернулся к девушке и приказал:

— Передайте хозяевам дома, чтобы не трогали меня, пока я не выйду из медитации. Мария поймёт.

Служанка кивнула, отвесила мне поклон и умчалась. Я же осторожно повернул ручку двери, чтобы не шуметь. Бодрствующий Джун мне не нужен — только мороки будет больше. Да и знаю я, сколько страданий приносит одна попытка уложить его обратно в постель.

Я тихо прокрался в тёмную комнату, прислушиваясь к сопению Джуна. Он лежал в постели, почти невидимый среди огромных подушек. Сев рядом, я дотронулся до его запястья. Обычный человеческий пульс, тёплая кожа и слабое покалывание энергии — от человека Джуна не отличить. Так сразу и не скажешь, что он был куском серебра всего несколько дней назад.

Да уж, та конская цена на сосуд обретает смысл.

Сосредоточившись на энергии Джуна, я постарался очистить разум, уходя в глубокую медитацию.

Открыл глаза я уже внутри разума Джуна.

Такой же призрачный образ моего настоящего тела, те же знакомые руки, та же белая тряпка, заменявшая мне одежду. Я стоял посреди пустыря, но он выглядел несколько иначе, чем раньше. В разных местах выглядывали скудные пучки молодой травы, и небо не казалось таким мрачным и сюрреалистичным — оно имело серовато-голубой оттенок.

Я огляделся. По-прежнему ничего — ни зданий, ни деревьев, ни чего-то, за что мог зацепиться взгляд.

— Да что ж это такое? — пробурчал я себе под нос. По крайней мере, всё это не собирается разваливаться в ближайшее время!

Вдруг кто-то привычным движением врезался в мою ногу. Было лишь одно исключение: вместо удара я почувствовал холодок, будто что-то прошло сквозь меня. Я нагнулся — в ответ Джун в своей глупой пижаме с жирафами (серьёзно, мне казалось, что у Марии хороший вкус!) задрал голову и уставился на меня своими огромными детскими глазами.

— Что мы здесь делаем? — спросил он слишком невозмутимо для мальчика, оказавшегося где-то в глубине своего разума.

— Мне просто нужно кое-что найти, — сказал я и похлопал ребёнка по голове. — Джун, ты ведь мне поможешь?

Кто, как не хозяин этого места, может указать мне путь?

Неожиданно мальчик нахмурился.

— Я Джун? А я думал, что меня зовут иначе… — выдавил он. — Я… Кто я? Дядя, ты помнишь, кто я?

— Конечно, — кивнул я. — На самом деле ты Кикучи Сабуро. В глубине души ты ведь и сам это понимаешь, не так ли?

Джун качнул головой.

— Я не знаю. Что ты хочешь, дядя?

— Память, — ответил я. — Мне нужны воспоминания. Ты ведь знаешь, где они?

Мальчик задумчиво застыл. Он моргнул, глядя то ли на меня, то ли куда-то мимо, и заторможенно кивнул. Затп вытянул руку, чтобы указать куда-то пальцем.

— Я думаю, туда, — сказал он. — а может и нет. Прости, дядя.

Я пожал плечами. Да какая разница, в какую сторону идти — указателей-то нет. А если Джун что-то чувствует, то так тому и быть; может, и правда что-нибудь найдём.

— Тогда идём, — я поманил мальчика рукой, поворачиваясь в нужную сторону. — Ты ведь хочешь поскорее удти?

Джун кивнул. Он побрёл следом, быстро перебирая своими коротенькими детскими ногами.

Прошло не больше часа, прежде чем я смог разглядеть что-то вдалеке. Это была… это ведь кабина лифта?

Очень интересно. Лучше мне не пытаться искать логику в чужом разуме. Хотя бы ради собственного рассудка.

Мы с Джуном добрались до кабины и вошли после недолгих размышлений. Стоило нам оказаться внутри, двери захлопнулись — оставалось только обратиться к табличке с кнопками.

«Страхи», «Мечты», «Душа», «Память»… Память! Я нетерпеливо нажал на нужную кнопку. Раздался звон. Затем кабина двинулась — это можно было сказать по грохоту и слабой тряске.

— Мы едем за воспоминаниями? — спросил Джун; с того самого момента, как мы здесь очутились, он был куда более вялым, чем обычно.

— Да, — кивнул я. — Надеюсь, в этот раз я их получу.

— А я помню… — вдруг сказал Джун. — Я помню, как ты обещал, что поможешь мне. Но я думал, что ты лжёшь.

— Правда? — удивился я. — Что ещё ты помнишь?

Джун мотнул головой.

— Больше ничего. Только это.

Лифт остановился. И снова звон — двери открылись, выпуская нас в помещение.

Блестящая плитка на полу, куча экранов до самого потолка — я даже не могу сказать, на что это может быть похоже. Осматриваясь, я подошёл к одному из экранов: под ним был лист с датой и подпись: «Первая встреча с отцом». Я повернулся к соседнему экрану — там красовалась подпись «Мамины похороны».

Отлично, тут хотя бы есть какая-то система. Правда, продолжая осматривать экраны, я понял, что большинство из них не имеют никаких подписей, кроме "???».

Я хмыкнул. Затем вернулся к «Маминым похоронам» и нажал на единственную красную кнопку.

Всем, что я увидел, был белый шум вперемешку со смутными образами и обрывками фраз, которые и разобрать-то было нельзя. Как и ожидалось, память сильно повреждена — мне остаётся только надеяться, что воспоминаний о дне смерти это не коснулось.

Правда, сначала их стоит найти. Я с тоской посмотрел вперёд — комната была такой длинной, что я не видел её конца, и мне казалось, что всё вокруг застилают эти несчастные экраны. Похоже, придется отправиться к противоположной стене.

— Вам помочь?

Я вздрогнул. Как-то неприятно это звучало — только вот сказана эта фраза была моим собственным голосом. Точнее, голосом Сабуро постарше. Он и материализовался передо мной с вежливой улыбкой, пустыми глазами и бейджиком.

— Хранитель памяти? — скептично прочитал я. — Как занятно… Да, помощь мне, вообще-то, не повредит. Мне нужно узнать кое-что конкретное.

— Конечно, — отозвался хранитель памяти. — Что именно вас интересует?

— Обстоятельства смерти Сабуро. И кто подбил его на это.

Хранитель застыл.

— Я думаю… Я думаю осталось кое-что, что может вам подойти, — объявил он. — Идите за мной.

Он двинулся вперёд вдоль одной из стен, выискивая определённый экран. Прошло некоторое время, прежде чем хранитель наконец остановился, чтобы указать на подпись.

— Встреча с дядей номер тридцать четыре, — объявил он. — Это может вам помочь. Включить?

— Конечно, — кивнул я. Зря я что ли сюда пришёл?

Хранитель нажал на красную кнопку. Экран зажёгся и некоторое время был белым. Затем была вспышка — она ослепила меня всего на секунду, но, открыв глаза, я осознал, что больше не нахожусь в хранилище памяти Сабуро.

Это была его комната. Я сидел на коленях возле смутно знакомого старика — тот гладил меня по спине и говорил что-то успокаивающее.

— Я понимаю, Сабуро. Они портят тебе жизнь. Бедное, бедное дитя… — скорбно сказал он. — Так ты согласен мне помочь? Знаю, это страшно, но тебе ничего не будет.

— Не будет? — спросил я, слегка покачиваясь на месте. — Дядя… Так надо?

— Это необходимо, — кивнул старик. — Тогда мы все будем счастливы. Я, ты, Рико. Нужно только всем сердцем пожелать… чтобы клан Кикучи был уничтожен.

— Но я не хочу, — пробурчал я. — Разве это то, что я должен сказать?

— Сабуро! — рявкнул старик. Я вздрогнул и сжался, и на мгновение мне показалось, будто в голове каша из мыслей, никак друг с другом не связанных. Заметив мою реакцию, старик покачал головой. — Прости меня, Сабуро. Я просто хочу тебе помочь.

— Да, дядя, — пискнул я.

— Ты же знаешь, Рико и Ами мои драгоценные дочери… И ты, мой любимый внук. Как я могу не желать тебе добра? Думаешь, я тебя обманываю? Как ты можешь, Сабуро?

Я помотал головой.

— Прости, дядя…

— Ничего, — вздохнул старик. Затем он вынул лист из рукава, развернул его и показал мне рисунок. — Смотри внимательно. У тебя есть краска? Нужно сделать основу, а затем покрыть кровью некоторые места.

— Я найду краску, — кивнул я. — Сейчас всё сделаю, дядя.

Затем все потускнело. Я понял, что на этом воспоминание кончилось, и я снова вернулся в хранилище воспоминаний под внимательными взглядами Джуна и хранителя.

— Это то, что вы искали? — спросил последний.

Я медленно кивнул.

— А больше ничего нет?

— Боюсь, это всё, что сохранилось, — покачал головой хранитель.

Всё равно неплохой результат. Итак, дядей оказался глава Минами, отец тёти Рико и матери Сабуро… то есть, мой дед. И почему он его так звал? Сказал бы сразу, что дед во всём виноват, и других кандидатур бы и не осталось.

Значит, этот Минами так обозлился на клан Кикучи, что решил уничтожить его с помощью глуповатого и психически нестабильного внука. Но тот явно напутал с желанием, и вышло как вышло.

Серьёзно, я мог просто позволить своей новой семье всё доломать и жить себе припеваючи, если бы Сабуро не загадал не то желание? Даже как-то обидно. Ломать не строить, задача-то куда проще и приятнее.

Значит, теперь нужно выловить этого наглого старика и выпытать у него, как снять этот треклятый ошейник. Ну наконец-то что-то проясняется!

— Ты нашёл то, что искал? — спросил Джун, сделав то самое любопытное лицо, которому (конечно, по словам Марии и Прохора) просто невозможно отказать.

— Да, — отозвался я. — Можем возвращаться.

Тогда же я позволил себе выйти из медитации. Это было тяжело — тело просыпается от ужасно долгого сна и множества часов без единого движения. Не открывая глаз, я почувствовал копошение под боком — видимо, это был Джун. Он-то просто проспал всё это время. Это ведь я затянул его в его собственный разум.

— Сабуро! — вдруг рявкнули прямо у меня над ухом. — Я видела, как ты двигаешься, не притворяйся, что ты не в сознании!

Я неохотно разлепил веки. Лицо Марии, склонившейся надо мной и сердито скрестившей руки на груди.

— Что случилось, кого-то убивают?

— Сейчас я буду убивать тебя! Двое суток! Тебя не было двое суток! И Джуна тоже — ты вообще знаешь, как вредно это для детей? И хоть бы предупредил — так впал в медитацию втихушку посреди ночи, и радуется! — принялась ругаться девушка.

— Я предупреждал, не наговаривай.

— Служанка с сообщением — это не предупредить. Мог бы хоть лично подойти, — фыркнула Мария.

— Я не хотел тянуть, — отозвался я, потягиваясь. Ну и ну, тело вроде молодое, а спина болит, как у старика.

— Чёрт с тобой, — взгляд Марии едва заметно смягчился. — Ну, что ты узнал? Ты ведь расскажешь мне?

Я покрутил головой. В комнате не было никого, кроме Марии да нас с Джуном.

— Ладно, кое-что есть, — наконец выдохнул я. — Этот ритуал призыва ему досказал глава семьи Минами. Он хотел уничтожить клан Кикучи, но… в общем, самую малость не получилось.

— Странно, — нахмурилась Мария. — Теперь ты будешь вылавливать Минами Кёске?

— Его так зовут? Если это дед Сабуро, то да.

Вяземская мотнула головой.

— Не совсем… Чёрт, Джун! Погоди, сейчас я позову горничных, чтобы позаботились о нём, а потом мы поговорим.

Мне и самому нужно было немного времени. Хотя бы чтобы принять душ — в самом деле, сколько хороших вещей есть в этом новом мире. Два дня на одном месте — запашок от меня не очень. Навевает воспоминания о моём детстве: тогда не казалось странным, что ото всех пахнет потом, руки соседского дядьки будто только что из навоза, а от самого тебя несёт соломой, потому что ты вызвался её таскать.

Конечно, с приходом спокойствия и богатства я ухватился за возможность от этого отвыкнуть. Или хотя бы попытаться.

Натягивая чистую рубашку, я не удержался от того, чтобы сосредоточиться на своей энергии. Её стало больше — странным образом намного больше, чем я ожидал получить. Грех жаловаться, но что-то меня напрягало. Будто энергия не увеличилась сама, а была влита кем-то ещё.

Впрочем, это не так уж и важно — есть энергия, и хорошо. Чего разбираться, откуда она появилась?

Мария попросила меня поговорить за завтраком — она это умалчивала, но я догадался, что она и сама была ужасно голодна, потому что просидела рядом со мной и Джуном кучу времени.

Интересно, что это за внезапное проявление доброты? Зная Марию… спокойнее мне не стало.

Глава 12

Столовая у Вяземских была огромная — настолько, что двое человек в ней казались крошечными. Я сидел перед Марией, угрюмо жевавшей блин с таким лицом, будто мы все вот-вот умрём. Заметив мой взгляд, она хмуро спросила:

— Ну что?

— Да ничего, — пожал плечами я. И чего она у меня на лице разглядела? — Ты же собиралась рассказать мне что-то о Минами?

— Да, — кивнула девушка. Она достала салфетку, чтобы промокнуть ей губы, прежде чем заговорить снова. — Только предупреждаю разу — у нас нет целого дня на болтовню. Знаешь, где мы должны быть сегодня вечером?

Я мотнул головой.

— Где же?

— Аничков дворец, — прошептала Мария загробным голосом. Затем оценила мою реакцию — таковой не было, потому что я понятия не имел, о чём речь.

Хотя, что-то начало доходить…

— О, так уже и неделя пролетела? — удивился я. Чувство времени тоже стало ни к чёрту. — Значит, сегодня праздник у императрицы, да?

— Юбилей, — кивнула Мария. — Сорокалетие. Ужас какой, знаешь, как я боялась, что ты не проснёшься вовремя? Мне позарез нужно притащить тебя и показать людям! Ты танцевать-то умеешь, а?

— Обижаешь, — я фыркнул. Довелось мне в жизни потанцевать — не сказать, что это моё любимое занятие, но о собственные ноги я не спотыкаюсь.

Вяземская покачала головой.

— Очень жаль. Потому что я бы с радостью воздержалась, — ответила она. — Счастье-то какое, что ты по-русски не понимаешь. И на других языках не отзывайся. И вообще, красиво стой и молчи — это всё, что от тебя требуется. Хотя, ты и когда просто стоишь умудряешься во что-нибудь вляпаться.

Нелестное замечание, но возразить мне нечем. Я вздохнул.

— Может, всё-таки начнём с Минами?

— Да, Минами… в общем, насколько я знаю, главой их семьи стал кто-то помоложе. Точно сказать не могу, просто слышала, что они отделились от Кикучи, когда прежний глава передал полномочия кому-то ещё и уехал. Не знаю, где он сейчас, кажется, какая-то оясимская глушь.

— Главное, что живой, — выдохнул я. — Я-то уже испугался, что он умер.

Мария качнула головой.

— Обычно борцы с демонами долгожители. Если их никто не убьёт, они и в сто лет будут довольно бодрыми. Хотя, тут уж мало кому везёт.

Тоскливо.

Это всё, что я мог сказать о приёме. Вообще-то, они мне никогда не нравились: скучно, все ходят с натянутыми улыбками и лгут тебе в лицо, и время тянется так медленно, что иногда начинает казаться, что ты не доживёшь до момента, когда уход уже не будет казаться актом пренебрежения. Я стоял рядом с Марией, боясь с желанием оттянуть ворот — мало того, что на мне ошейник, так ещё и галстук так затянули, что дышать было толком нечем. Без Джуна голова слегка гудела, но не так сильно, чтобы это нельзя было терпеть.

Хоть место было красивое — высокие потолки, огромные окна да хрустальные люстры, всё в светлых тонах. Никакой безвкусицы. Помнится, наш король предпочитал проводить мероприятия в большом тёмном зале без единого окошка. А там пока выстоишь… хоть вешайся.

Мужчины одеты преимущественно одинаково — или тёмные костюмы, как у меня, или мундиры — торжественно и со вкусом. Конечно, и такое не всем идёт, но вы только посмотрите на Кирилла Антоновича: высокий блондин с благородным лицом и широкими плечами. Что вообще может плохо на нём смотреться?

В свою очередь, я, низенький подросток, начинаю всё больше скучать по старому телу.

У женщин всё куда разнообразнее. Впрочем, как и всегда — по крайней мере, у нынешних дворянок нет повальной любви к настолько пышным юбкам, что даже дверной проём превращается в препятствие.

Мария хороша: голубое платье в пол, высокие кружевные перчатки и колье. И макияж не такой, как обычно — никакой яркой помады; на первый взгляд может показаться, будто косметики и вовсе нет. Так бы и подумал человек, не знающий, что ни одна девушка в своём уме не заявится на приём с чистым лицом.

А у меня и на этот случай есть история из жизни. Как-то одна леди неудачно споткнулась, и всё её красивое бледное лицо очутилось на моей мантии. Крику-то было…

А каково, например, проснуться в постели, покрытой всей этой белой пылью от белил? Бр-р… Одна из причин ни на балах, ни на пирах с женщинами не знакомиться. Это уж не говоря о том, что будет, если леди окажется замужней.

Я зажмурился. Что-то я думаю нет о том. Ну а что поделать? Скучно. Русского я не понимаю: торжественную речь успешно пропустил мимо ушей, и пока Мария и её отец ходят туда-сюда, здороваясь с разными людьми, я просто стою в стороне и пытаюсь оставить хорошее впечатление.

Вдруг кто-то хлопнул меня по плечу. Я обернулся — Антон, втиснутый в точно такой же тёмно-синий костюм, как у меня, глянул на меня сочувствующим взглядом.

— Ужасно, да?

— Жить можно, — отозвался я. — Что, тоже не любишь такие места?

Антон кивнул.

— Только не прийти нельзя. Я же не сумасшедший. А вот дяде такое по душе…

Я оглянулся на Кирилла Антоновича, беседовавшего с парой таких же статных мужчин. Да не похоже, что ему действительно здесь нравится — кажется, он просто нашёл терпимую компанию.

— Хорошо, когда есть с кем поговорить, — отозвался я. — В одиночестве в таких местах сходишь с ума куда быстрее.

Антон фыркнул.

— Сходишь с ума — лучше и не скажешь.

— Кажется, в этом уголке беседуют на оясимском? — раздался женский голос за спиной Васильчикова. — Могу я присоединиться?

Антон вздрогнул, прежде чем отойти; теперь я мог видеть миниатюрную брюнетку такого низкого роста, что она могла спрятаться даже за спиной кого-то настолько невысокого, как я или кузен Марии (а Антон даже её в росте не догнал).

Она была бледной, настолько, что её бледность можно было назвать болезненной; одетая в слишком яркое красное платье с пышной юбкой, она невозмутимо прошла вперёд, благодаря чему наша маленькая компания превратилась в какой-то круг: Антоша с одной стороны, я с другой. И наконец она с этой неприятной лукавой улыбкой.

Слишком детский у неё вид для такого выражения лица.

— Елена, и вы здесь? — напряжённо произнёс Антон. — Мне казалось, легче встретить вас с вашим женихом, а не без него.

— Ну я же приглашена на этот приём, — надула губы девушка. — Я же не «плюс один» Коли. А ты почему такой формальный? Говорила же, зови меня Леночка — как все.

Как-то странно она себя ведёт — вроде и с Антоном слишком по-дружески, да только он сам такого же отношения к ней не показывает. Напротив, глаза забегали — Васильчиков точно ищет способ ретироваться. И вдруг взгляд парня остановился на мне. В нем так и читается: «Прости, брат, но тут либо ты, либо я».

Что бы Антон ни планировал, ему стоит научиться спать с открытыми глазами.

— Кхе-кхе… Елена, вы ещё не знакомы с Кикучи Сабуро? — Васильчиков указал на меня. — Он жених Марии, моей двоюродной сестры. В России первый раз — сами понимаете, ничего не понимает… О, это случайно не мне машут? Надой подойти! Елена, Сабуро, вынужден откланяться.

Сбежал Антон быстро — моргнёшь, и его уже не видно. Несколько секунд мы с Еленой приглядывались друг к другу, пытаясь придумать тему для разговора. И что в ней такого, что от неё бежать надо, как от чумы? Девочка как девочка — даже девушкой не назовёшь. По сравнению с ней Минори гигант.

Я прокашлялся.

— Значит, вас зовут Елена? Не думал, что тут будут люди, заинтересована в разговоре на оясимском. Я чувствовал себя довольно одиноко с начала вечера.

— О, я понимаю это чувство, — вдруг энергично кивнула девушка. — Мало кто на самом деле хочет со мной говорить. Даже Антон от меня сбежал — в последний раз, когда он с матерью у нас гостил, я думала, что мы друзья! Почему во дворце так сложно с кем-то познакомиться?

Я пожал плечами. Вообще-то, ответ довольно простой: потому что дворец — настоящее змеиное логово, где до тебя никому нет дела. Когда ты в беде, все счастливы, когда у тебя всё хорошо, все недовольны, даже если их это никаким боком не касается.

— Есть какая-то причина, по которой вы так изолированы?

Елена махнула рукой.

— Тю! Да с чего бы? Я красивая, умная — вот, по-оясимски с тобой болтаю. Невеста великого князя! Что со мной не так? Такое чувство, будто вокруг меня кучка злыдней.

А я начинаю видеть причину: мы знакомы всего минуту, а она даже не пытается быть вежливой. Язык без костей — с таким можно смириться где угодно, но не на юбилее императрицы.

К тому же, она невеста какой-то важной шишки… Не-ет, из этого никогда не выходило ничего хорошего — я начинаю понимать, почему Антон сбежал.

Как по команде, кто-то окликнул девушку:

— Лена! Кто это с тобой? Что за китаец?

Я вздохнул. Ну как обычно — надо было сбежать следом за Васильчиковым.

В нашу сторону шли двое юношей, оба выше меня на голову да с почти идентичными лицами. Разве что, у одного волосы подлиннее, а у другого обстрижены почти под ноль.

Как раз второй и говорил, стремительно приближаясь. Его брат (семейное сходство на лицо) был прямо за его плечом: он медленно следовал за ним, покачивая в руке полупустой бокал шампанского.

— Коля! — просияла Елена. — Я-то думала, ты так и будешь болтать с этими нудными стариками. Иди, посмотри, с кем я познакомилась — представляешь, он жених Марии Вяземской. Его зовут Кикуси Сабуро.

Я с интересом наблюдал за тем, как Елена… вероятно, представляет меня? Хотя, фамилию она произнесла неправильно, так что я медленно произнёс:

— Прошу прощения, мне придётся вас перебить. Кикучи.

— Да-да, спасибо, — кивнула девушка. — Значит, Кикучи. Вечно я имена забываю, когда люди представляются.

Я ни слова не понял, но парень с короткими волосами как-то слишком горестно вздохнул.

— Чужой жених, значит… Ладно, чёрт с ним — слишком хилый, чтобы к кому-то приставать.

— Нет-нет-нет, — замотал головой патлатый. Он обошёл брата, чуть не расплескав напиток из бокала. — Это что ещё такое? Чтоб Маша да за него замуж? Врет он!

Выглядел парень агрессивно, и наступал с уверенностью барана. Мой взгляд забегал по помещению, отмечая, что все взгляды обратились к нам. Только удивлёнными люди не выглядели — будто это какое-то привычное представление.

Я конечно знаю, что на попойке во дворце всегда бывает мордобой, но конкретно в этот раз ожидал чего-то приличного. В этом мире и нравы у людей другие… И что, всё равно всё по-старому?

Оттянули бы хоть от меня этого придурка, утащили спать да опохмеляться… Что за позорище.

— Простите, я вас не понимаю, — сказал я. Это та фраза, которую Мария вбила мне в голову.

Так и сказала: «Чуть что, так и отвечай. Это твоя сегодняшняя работа». Да и я не против — у меня в Оясиме проблем по горло, не хватало ещё в Российской империи во что-то влезть.

— Не понимает он, я тебе сейчас всё в голову вобью, китаец! — зарычал патлатый. Он махнул рукой — бокал упал на пол и громко — слишком громко, потому что музыка остановилась, — разбился под вздохи нескольких женщин. Включаю Елену.

— Коля, сделай что-нибудь, — пробурчала она, мигом перемещаясь к коротковолосому и цепляясь за его руку. Комично они выглядят вместе: огромный парень и коротышка на вид не старше пятнадцати. — Твой брат опять выпил. Разве так можно? У вашей мамы же праздник!

— И правда, — согласился тот. — Кость, прекращай. Люди же смотрят. Мама и отец будут в ярости, если ты опять устроишь сцену.

— Я не устраиваю сцену! — взревел патлатый. — И вообще, это не твоё дело!

— Николай! Константин! Как вы себя ведёте?!

Мой чудесный спаситель, высокая женщина с хмурым лицом заставила толпу расступиться и невозмутимо подошла к затихшим братьям. Несколько секунд в зале были слышны только её шаги — почему-то угнетающее цоканье. Наконец она оказалась рядом: парни опустили головы, и я на всякий случай сделал то же самое.

— Подуматьтолько, вырастила сыновей на свою голову, — прошипела женщина достаточно тихо, чтобы её слышали сыновья, но недостаточно громко, чтобы другие гости могли подслушать. Она раздражённо взмахнула рукой — музыканты снова начали играть. — Николай, разве ты не должен был следить за братом? Почему он опять напился? А ты, Константин? Самому не стыдно? Это позор, позор! И ведь здесь сейчас только тщательно отобранные мной люди и их сопровождение — а что будет завтра утром? Хотите, чтобы иностранные послы, дворяне и журналисты узнали, что среди великих князей затесался пьяница и дебошир? И ты, чего уши развесил?

Я запоздало понял, что женщина обратилась ко мне. Правда, мои познания в русском языке были весьма ограничены: «простите», «я», «вас», «не» и «понимаю». Всего семь слов!

— А он русского не знает, — встряла Елена, прежде чем я успел повторить свой невероятный словарный запас в нужном порядке. — Только по-оясимски говорит. Представляете, Ваше Величество, он приехал с Вяземскими!

— А тебе и вовсе стоит помалкивать, девочка. Ещё и деревенщина во дворце. Подожди, он с Вяземскими? — заинтересованно протянула женщина. — И откуда же он у них взялся, этот оясимец? Похож на бывшего жениха Маши… только выглядит помладше.

— Она сказала, что он и есть её жених! — снова повысил голос патлатый. — Ты, Лена, откуда вообще это взяла? Бред! Да чтобы этот хлюпик…

— Не говори так с Леной, — нахмурился Николай. — В самом деле, что ты себе позволяешь?!

— Вы оба, — мать снова заставила их заткнуться. — Вы сейчас же покинете это место. Видеть вас не хочу. Ни сегодня, ни завтра. Только и знаете, что позорить нашу страну.

— Но мама! — проныл Константин. — Почему?

— Если не понимаешь почему — месяц мне на глаза не показывайся.

— Пойдём, — Николай хлопнул брата по плечу.

Константин уходить не хотел — он начал выдираться, поглядывая на меня, как на самое большое зло во вселенной. В конце концов его утащили — не без помощи кого-то из охраны. Я счастливо выдохнул — нет ничего приятнее, чем снова почувствовать спокойствие.

Только вот расслабиться мне не дали.

— Значит, жених Марии? — спросила женщина. Поймав мой взгляд, она улыбнулась. — Не удивляйся, я знаю много языков. Наверное, мне стоит представиться. Я Наталья Алексеевна. Должно быть, ты уже знаешь мой титул.

Тут сложно не догадаться — передо мной стояла сама императрица. Я запоздало понял, что стоило поклониться — это я и сделал. Выражение лица женщины чуть-чуть смягчилось, но всё равно выглядело так, будто она хочет увести меня в тёмный уголок и тихонько убить. Что там говорил Кирилл Антонович — она очень хотела, чтобы их дети поженились?

Ну и вот он я — единственное препятствие на пути к её мечте. Зато всё как и хотели Вяземские: показался ей на глаза. Ну смотрите, живой и настоящий жених Марии прямо перед вами!

— Приятно познакомиться, Ваше Величество. Меня зовут Кикучи Сабуро. Я действительно собираюсь жениться на княжне Вяземской, — ответил я.

— Кикучи? Мне казалось, что Кирилл больше не хочет иметь дел с вашей семьёй.

— Ваше Величество? Сабуро? Что-то случилось?

А вот и сама виновница произошедшего: мечта Константина, несостоявшаяся невестка императрицы, моя фиктивная невеста… стоит чуть поодаль и напряжённо оглядывает уголок, в котором остались только я да Её Величество.

— Маша? Я так долго тебя искала — почему же ты сразу не подошла? — расплылась в улыбке Наталья Алексеевна. — Я как раз знакомилась с твоим новым женихом. Мне интересно, как же так получилось: вместо совершенно бесперспективного молодого человека ты выбрала его младшего брата.

Она не сказала этого вслух, но между строк так и читалось: такого же бесперспективного. Мария скрипнула зубами, чудом сохраняя улыбку на лице. Атмосфера стала ещё более напряжённой, чем раньше.

Кажется, меня ждёт зрелище.

Глава 13

Как и ожидалось от императрицы и княжны, Наталья Алексеевна и Мария натянули почти одинаковые улыбки, вперившись друг в друга взглядами. Ни одна не хотела уступать: это было их личное противостояние, в котором мне не было места. Поэтому, незаметно для разъярённых фурий, я предпринял попытку ретироваться. Бочком, прямо до растерянного официанта, держащего поднос с напитками. Миновав его, я выдохнул и прошёл к столу. Краем глаза я мог видеть, как Мария напряжённо что-то говорит, едва удерживаясь от привычного повышения голоса и активной жестикуляции.

Тем временем я схватил дольку яблока с блюда с фруктами. Я и голоден-то не был — просто хотелось чем-то себя занять. Прошло пятнадцать ужасно долгих минут: наконец императрица снисходительно кивнула Марии и ушла; вероятно, она должна была уделить время и другим гостям. Мария же позволила этому отвратительно милому выражению лица исчезнуть, огляделась в поисках меня и сердито направилась в мою сторону. Удивительно подмечать, как отличается ходьба разных женщин: в то время как Минори тиха, как призрак, а шаги императрицы больше напоминают стук молотка судьи в своей неумолимости, Вяземская позволяет себе топать и идти широким мужским шагом. Вряд ли многие девушки из высшего общества, да ещё и обряженные в довольно узкие платья, могут себе это позволить.

С другой стороны, Мария всегда была довольно боевой.

— Оставил меня одну, да? — сердито спросила девушка, стоило ей оказаться прямо передо мной. — Мне пришлось выдумывать наше романтичное знакомство на ходу! Тебе повезло, что Её Величество больше хотела поговорить со мной — ты для неё вообще песчинка под ногами. И вообще, больше не пропадай. Как ты вообще находишь проблемы, ничего не делая?

Я пожал плечами. Хотелось бы знать.

— Ну и как мы познакомились? — поинтересовался я, вместо того чтобы отвечать.

— Что?

— Ты сказала, что придумала историю. Теперь и мне очень интересно.

Мария побагровела — то ли от злости, то ли от смущения. Затем она схватила меня за локоть и куда-то поволокла.

— Выйдем. И вообще, не подумай ничего лишнего — мне просто нужно было сказать что-то, к чему Её Величество не могла бы придраться. Она действительно обращает на меня слишком много внимания. Как будто мало девушек в стране. Бери любую, будет замечательная невестка. Кто вообще придумал эти браки по дружбе родителей? Даже папа понял, что это гиблая затея…

Большую часть времени Вяземская бурчала себе под нос. Мне оставалось только кивать, когда это необходимо, пока мы лавировали среди собравшихся. Чем дальше мы продвигались, тем плотнее была толпа — собрались, как селёдки в бочке, и куда не сунешься, приходится извиняться за толчки и следить, как бы не наступить никому на ногу. Наконец мы вышли из зала; некоторое время Мария уверенно вела меня через дворец, пока мы не очутились в помещении, заполненном кашпо с какими-то растениями, которые я не мог опознать. Никогда в этом особо не разбирался, но я уже несколько раз замечал, что некоторые вещи мне не знакомы. Например эта сакура в саду моего дома — я же уверен, что отродясь таких не видел… Впрочем, опять я не о том.

— Слава богу, тут никого нет, — выдохнула Мария, остановившись. Она наконец отпустила мою руку. Я-то уж подумал, что она расцарапает её своими острыми ногтями — они такие длинные, что даже сквозь одежду ощущаются. — Ненавижу все эти сборища, когда яблоку упасть негде. И не расслабишься — вечно кто-нибудь подслушивает, о чём ни заговоришь.

— Да, на приёмах лучше не расслабляться, — отозвался я. — Мы пришли пошептаться о чём-то очень тайном, или ты просто устала?

— И то, и другое, — фыркнула Мария. — Конечно, если тебе не кажется странным то, что невеста рассказывает жениху историю их знакомства.

— Ну, я всё ещё жду, когда ты начнёшь.

— Ладно, — Мария вздохнула. — Слушай внимательно, всё как было, но я малость тебя приукрасила. Знаешь, смелее, сильнее, обходительнее… Как и подобает кандидату в женихи княжны. Я умолчала о том, как на тебя напал Сейичи. Сказала, что мы весь вечер разговаривали и нашли общий язык. И если что, твой любимый цвет голубой. Как у меня. Просто прими это.

— Серьёзно? — хохотнул я. — Как вы вообще пришли к любимым цветам? И вообще, мне больше нравится серый.

Мария махнула рукой.

— Разве тебя кто-то спрашивал? Нет. Голубой значит голубой. Что я должна была сказать, что ничего о тебе не знаю? В общем, потом мы начали переписку, потом ты решил отделиться от клана Кикучи, и я поняла, что ты очень амбициозный и многообещающий молодой человек… эй, ты что, хихикаешь?!

— Нет, — выдавил я, не скрывая веселья на лице. — Ладно, чуть-чуть. Что важнее, она ничего не знает об этой истории с Джуном?

— Об этом можно не волноваться, — ответила девушка и перешла на шепот. — Я придерживалась истории, которую придумал отец. Он уже нашёл кандидатуру матери Джуна, и она как раз работала в Токио несколько лет назад. Её звали Момо Коу. Она недавно скончалась в Тояме, но если кое-что подправить… В общем, получилось так: Момо Коу вылетела в Китай с Джуном, там умерла, и он остался сиротой. Тут в дело вступаем мы: мы были там… ну, в отпуске. Да. Итак, ты совершенно случайно встретил Джуна, не смог проигнорировать семейное сходство и сделал генетическую экспертизу. Когда выяснилось, что вы родственники, ты стал опекуном мальчика, потому что твоей отец не подходит на эту роль в силу некоторых пагубных привычек. Ну что?

Я хмыкнул.

— Как-то… не очень.

— Слушай, я старалась! — вспыхнула Мария. — И где моя благодарность?

— Ладно-ладно, если доказательства, что всё было по-другому, будет невозможно достать, то даже такую историю будет невозможно опровергнуть. Так что в этом я полностью доверяю тебе и твоему отцу.

— Конечно ты доверяешь! Кто ещё сделает всё это для тебя? — важно кивнула Мария. — А доказательств не будет, тут можно не беспокоиться. И не такое проворачивали. Да и кто будет искать, твой отец? У него просто нет такой возможности: дать больше денег, чем мы, он никому не может, а услуги ему давно оказывают. В любом случае, нам пора возвращаться — нельзя пропадать надолго. И дай мне свою руку! Надо пройтись туда-сюда. Я хвастаться тобой пришла, или что?

— Кикучи Сабуро! Я пришёл за твоей головой!

Здорово. Просто замечательно. Ну пусть приходит и берёт — я-то вставать и тащить свою голову не собираюсь, больно надо.

С этими мыслями я перевернулся на другой бок и попытался абстрагироваться от чьего-то голоса. На приёме мы пробыли до глубокой ночи, а сразу после этого последовало долгое обсуждение некоторых дел с Кириллом Антоновичем. В частности, пришлось договориться сдать материал для экспертизы, чтобы бумажка о нашем с Джуном родстве была на руках в ближайшее время. Сразу после этого мужчина получил электронное письмо из Оясимы — там-то время было другое. Сводилось всё к тому, что клан Мори и граничащий с ним клан Фукава готовы расстаться с парой кусков земли по ужасно завышенной цене. Как оказалось, клан Фукава готов предложить необжитый кусок горы, который и им-то толком не нужен, а Мори расстаются с несколькими населёнными пунктами, включая Хигасиагацуму — кажется, выкуп села был идеей Марии. Мол, утрём нос и Мори, и Кикучи.

Не обошлось и без части письма с извинениями от главы Мори. Видимо, они всё ещё были озабочены тем, что есть живой свидетель того, что их сын ввязался в торговлю людьми. К тому же, сторговались со мной они за сравнительно небольшую цену и из-за моей уступчивости сидели, как на иголках.

Кто же знал, что продешевить иногда полезно.

В общем, упал в кровать я к семи утра, и меня это совершенно не радует — тело молодое, а пользы от него всё равно никакой, с таким-то ужасным здоровьем. Поэтому, кто бы ни желал моей смерти где-то за окном, меня это совершенно не беспокоит. Так же, как и что-то твёрдое под рёбрами. Что это, макушка Джуна? И точно, когда мы приехали, он вцепился в меня и начал ныть, потому что думал, что я его бросил. Вот же маленькое проклятие. Почему я вообще ему так нравлюсь?

— Кикучи Сабуро, выходи! — продолжал надрываться неизвестный. — Я вызываю тебя на дуэль! Не будь трусом, узкоглазый! Будем драться насмерть!

Нет, спасибо. Не хватало мне ещё дуэлей.

— Сабуро! — на этот раз крик раздался прямо над моим ухом. — Тебя что, вообще не волнует, что он орёт?

Я открыл глаза. Это была Мария — нехарактерно несобранная, явно одевшаяся наспех, она она пыталась одновременно заплетать волосы и пихать меня в бок.

— Кто это — он? Когда я вообще успел нажить врагов в Российской империи?

— В тот же момент, как стал моим женихом, — вздохнула Вяземская. — Знаешь, кто во дворе? Константин. Не очень трезвый. Заходить не хочет, чаю выпить и успокоиться не хочет. Теперь ты понимаешь, почему он мне противен? Бр-р… Вот теперь зовёт тебя. Даже на оясимском. Ну и что ты планируешь делать?

Выпутываясь из стальной хватки спящего Джуна, я ответил:

— Ну а ты как думаешь, я дуэль с этим парнем переживу? Что она вообще из себя представляет?

Что-то мне подсказывает, что боя на мечах не будет.

— Да кто тебя знает. Ты, конечно, хилый, но и Константин никогда не показывал, что он выдающийся колдун. Извиняюсь, борец с демонами. Может, ты и не помрёшь. Только если очень постараешься, — протянула девушка.

— Что-то меня это не успокаивает. А отказаться не вариант? Ещё и в драку с великим князем…

— Ну попробуй отказаться, когда он так упорствует. Выгнать его мы не можем, надо терпеть.

Я вздохнул. Ну дуэль и дуэль. Бывало и хуже. Пришлось спешно одеваться и приводить себя в божеский вид — вообще-то, я и в итоге не сильно отличался от мертвеца, но я хотя бы попытался.

Наконец я спустился на первый этаж под сочувствующим взглядом Антоши, тоже разбуженного шумом.

— Держись, — только и сказал он. — Мне он тоже не нравится.

А кто-то думает иначе? Удивительно, мать этого Константина сама еле терпит, а всё равно пытается выдать за него дочь друга. Никакой жалости.

Когда лакей открыл массивную дверь, я вышел на улицу, щурясь от солнца, и громко спросил:

— Кто хотел мою голову? Ну вот он, я.

— Кикучи Сабуро, — прошипел Константин. Он стоял у основания лестницы, растрёпанный и слегка помятый. Пиджак он где-то потерял — на нём была одна рубашка, и та с большим красным пятном. На кровь не похоже — скорее, пролитое вино. — Сегодня ты умрёшь!

— Для начала, доброе утро, Ваше Высочество, — весело ответил я. — А теперь этот смиренный человек хочет узнать, почему это он непременно должен умереть?

Константин скривился.

— Шутить вздумал? Отобрал у меня Марию и издеваешься?

— Мария не вещь, чтобы её отбирать. Захотела — стала моей невестой. И что тут не так? — пожал плечами я, спускаясь к великому князю. Что тут великого? Да, вечно этих титулованных особ превозносят. А на деле… А на деле некоторые из них так и выглядят. — Ну и что решит дуэль? Я умру, и она всё равно за тебя не выйдет. Да ещё и наверняка смертельно обидится.

— А что мы будем делать, когда ты сдохнешь — не твоя забота, — сплюнул парень.

— Почему же? Я ведь пока живой. Да и вообще, почему к Кикучи Таро таких требований не было? Что-то я не припоминаю, чтобы его вызывали на дуэль.

— Ха, Кикучи Таро! Смешно! — расхохотался Константин. — Все знают, что княжна и идиот, просиживающий штаны в казино, никогда не поженятся. Ты — другое дело. Чем ты её заманил, а? Дуэль! Прямо сейчас! Я снесу тебе голову!

— Ла-адно, — протянул я. — Отлично, дуэль за руку Марии. Уверены хоть, что не хотите выбрать другое время? Например, когда вы будете трезвым.

— Я тебя и так уделаю, — усмехнулся Константин.

Я покачал головой. Ну и ну, типичный избалованный младший сын. Что-то слишком часто я с ними сталкиваюсь. Этого хоть семейного состояния не лишают — только вот растёт он, как трава на обочине. Никакого контроля, вот и выросло это чудо.

Он ещё небось расплачется от ужаса, если действительно меня убьёт. А если не выйдет, и вовсе побежит плакать к мамочке. Ощущение взрослости есть, а ума нет.

— Ну раз уж ты так уверен, я надеюсь, претензий не будет, — я обернулся к лакею и напряжённо наблюдавшему издалека Прохору. Часто же он рядом ошивается. — Ну и где мы можем подраться?

Прохор покачал головой.

— Нужен договор и секундант. Я позову Его Светлость.

С этими словами мужчина скрылся где-то в доме. Лакей же будто прирос к ступени — он растерянно поглядывал то на меня, то на Константина, но ничего не говорил. Вскоре появился Кирилл Антонович в сопровождении дочери. Очевидно, он уже был готов к этому исходу — это можно было заметить по смирению на его лице.

— Ваше Высочество, вы всё же добились своей цели, — выдохнул он, спустившись к нам. — Вам придётся подписать договор о согласии. Без этого дуэль будет считаться незаконной. Я готов выступить секундантом своего будущего зятя, но вам, Ваше Высочество, придётся кого-нибудь привести. Может быть, мы можем выделить немного времени на приготовления?

Константин нехотя согласился. Пока Мария настойчиво меня уводила, я заметил, как юноша раздражённо спорит с кем-то по телефону.

Наконец мы оказались внутри. Мария утащила меня в мою же комнату — тут же яростный Джун врезался в мой живот. Кажется, я знаю, от чего умру на самом деле. Потрепав мальчишку по голове, я заставил его отцепиться; тут же он вперился в меня обиженным взглядом и буркнул:

— Ты опять ушёл!

— Ну не быть же мне с тобой всё время, — ответил я. — Люди не приклеиваются друг к другу.

В ответ Джун только надул щёки, будто это должно что-то значить. Я вздохнул, поднимая его на руки — есть у мальчонки привычка отказываться ходить на своих двоих по любому поводу.

— Поверить не могу, ты правда согласился, — подала голос Мария.

— А что я должен был делать? — пожал плечами я, морщась от того, что Джун зачем-то дёрнул меня за волосы. Вредный мальчишка. — Если отказаться не выйдет, нужно это принять. Кстати, что за договор согласия?

— Ну и ну, — присвистнула Мария. — Мне стоит смириться с огромной чёрной дырой в твоей голове, да? Договор нужно подписать, потому что противник может нанести тебе увечья или убить тебя. Без договора и секундантов он должен будет предстать перед судом. Да ещё и у оясимского посольства будут вопросы. Оясимец умер во время незаконной дуэли с великим князем! Ну и новость получится.

— Да, скандал получится невероятный, — согласно кивнул я. — Есть ещё что-то, что я должен знать?

Девушка дёрнула бровью.

— Ты согласился на дуэль, а сам ничего о ней не знаешь, да? — догадалась она.

Я пожал плечами. Не то чтобы не знаю — ну кому не довелось поучаствовать хотя бы в парочке? Другой вопрос, как их проводят в другом мире.

— Ну у меня ведь есть ты, чтобы всё рассказать, верно?

— Однажды я тебя придушу, — сказала Мария; несмотря на её слова, её тон не был враждебным. — Слушай внимательно, секунданты выберут место и правила. Ты не должен проявлять чрезмерной жестокости, проносить не одобренное оружие и вредить кому-то, кроме твоего соперника. Дуэли бывают только на пистолетах и на колдовстве. Ну, этих оммёдзи-силах, ты же понимаешь? Скорее всего, будет выбрано второе — вряд ли ты когда-нибудь держал в руках пистолеты, да и Константин не лучший стрелок. Он всегда мажет. Но он уверен, что победит тебя и так: пьяный, так ещё и ужасно смелый. Хотя, он и на трезвую голову с мозгами не дружит.

— Ох уж эта пьяная уверенность, — фыркнул я. — Кстати говоря, меня интересует та часть с боем насмерть… Он-то меня без колебаний убьёт… несмотря на то, что морально он к такому явно не готов. А мне его добивать обязательно?

Мария стукнула меня по плечу.

— Он ещё не победил, а уже добивать кого-то собрался. Можно и не добивать, но для проигравшего это позор.

— Константину немного позора как раз не повредит.

— Дядя, о чём вы говорите? — сонно пробурчал Джун. — Не надо никого убивать…

Мы с Марией переглянулись. Ну вот, снова придётся искать ему няньку — по глазам вижу, смотреть на дуэль Мария его не пустит.

Глава 14

Подготовка к бою немного затянулась. Секундант со стороны Константина ещё был в пути, а сам он не выдержал и завалился спать — очевидно, потому что бодрствовал всю ночь и явно упился до ужасного состояния. Как он добрался до самого поместья Вяземских — та ещё загадка. Никто не собирался будить великого князя: спит себе, и хорошо. Может, на трезвую голову и вовсе передумает. Впрочем, надеяться, что он это сделает, тоже не стоило — лучше оставаться готовым к дуэли.

Старший Вяземский предпочёл со мной не разговаривать. Напутствия мне не нужны, а ничего, кроме них, у него бы и не получилось. Я и сам не горел желанием — всё, что мне нужно, могла рассказать Мария.

Самым сложным было сплавить Джуна Прохору. Телохранителю наказали сделать с ним что-нибудь, чтобы носа до конца дня не показывал. Тот, конечно, не имел никаких возражений. Только вот у Джуна было своё мнение по этому поводу. И когда это дети успели стать такими наглыми, что спорят со взрослыми? Мы до сих пор были в моей комнате, потому что малец всячески препятствовал любым попыткам выйти. С ним или без него.

— Я не хочу уходить! Ты собираешься бросить меня! Снова! — Джун сосредоточенно пачкал мою рубашку соплями. Неприятно, но что-то мне подсказывает, что пока он не минует этот ужасный возраст, от этого никуда не деться. Ну почему он такой плакса? — Дядя, не отсылай меня-я-я…

Это что, игра болезненных воспоминаний? Да не припоминаю я, чтобы его отсылали — по крайней мере, до моего попадания в это тело. Хотя, кто его знает…

— Отцепись, никуда я не денусь, — пробурчал я, потянув мальчишку за ворот. — Просто скучные взрослые дела.

— Я терпеливый! Я тоже могу делать скучные дела!

— Конечно, видел я твою терпеливость. Иди, Прохор даже готов развлекать тебя до конца дня. Верно, Прохор?

Мужчина тут же кивнул.

— Такой прилипчивый, — с умилением произнесла Мария. Посмотрел бы я на неё, если бы всё её платье было в его телесных жидкостях. — И почему он достался такому чёрствому человеку, а?

— Как я уже говорил, сможешь утащить — забирай, — пробурчал я. Затем, приметив реакцию Джуна, готового снова разразиться рёвом, и тут же взмахнул руками. — Шутка, просто шутка. Ты же знаешь, что страшная сестрёнка просто не сможет отодрать тебя от меня, верно?

— Да! — гордо с ноткой обиды выпалил Джун. — Ни за что не пойду со страшной тётей!

Мария подавилась где-то на своём месте на диване. Я шутливо показал ей язык. Нашёлся в мире человек, который не верит её красивому личику.

— Устами младенца… — произнёс Антон, прислонившийся к дверному косяку.

Я вздрогнул. Ну и давно он здесь? Любят же некоторые люди подкрадываться.

— Вот только ты не начинай, — Мария обиженно прикрыла глаза. — Так и в нос получить можно.

— Как вы ведёте себя, княжна? — невозмутимо отозвался Антон.

— Так же, как и вы, княжич, — ответила Вяземская. Вот они, семейные узы.

Я вздохнул и предпринял последнюю попытку.

— Джун, если ты не пойдёшь с Прохором, мне придётся вручить тебя страшной сестрёнке. Ты действительно хочешь остаться с ней на весь день?

Джун замотал головой.

— Эй, ты что, угрожаешь ему мной? — подала голос Мария. — Немыслимо, да что во мне такого страшного…

Проигнорировав её, я продолжил:

— Кто тебе больше нравится, Прохор или эта ужасная дама?

— Прохор, — выдохнул Джун после нескольких секунд раздумий. Да, иллюзия выбора всегда работает. И не только с детьми. — А ты точно потом меня заберёшь?

Я снисходительно похлопал мальчишку по голове.

— Точно-точно, парень. Я же без тебя умру.

Мария фыркнула. Это я тоже проигнорировал — я же не солгал. На самом деле ведь помру. Рано или поздно гудение в голове меня доведёт, да и кто знает, вернутся ли те голоса.

Наконец Джун был вручен Прохору. Это не значит, что он не пинал мужчину под рёбра исключительно из врождённой вредности, но хотя бы позволил мне отцепить его от моей рубашки. Я оглядел себя… ну и дрянь.

Одежду пришлось сменить.

Как раз в тот момент, когда я во второй раз за день натянул свежую рубашку, в комнату чуть ли не вломилась запыхавшаяся служанка. Отдышавшись, она выпалила:

— Прибыл великий князь Николай!

— Уже?! — подскочила Мария. — Где он?

— Обсуждает условия дуэли с Его Светлостью в кабинете, — ответила служанка.

Мария махнула рукой, отсылая её. Затем, когда дверь захлопнулась, она повернулась ко мне.

— Ну что, твой момент героически отстаивать нашу помолвку почти настал. Постарайся не помереть, ладно? А то я правда не хочу достаться этому придурку.

— Маша, язык! — шикнул Антон. — Не говори так, пока они в доме дяди!

— Ладно, — махнула рукой Вяземская.

Я вздохнул. Какие… добрые пожелания. Возможность выйти за Константина после моей смерти явно волнует Марию куда больше, чем сам факт, что я могу умереть.

Что ж, моё дело — убедиться, что до этого не дойдёт.

Удивительно — у Вяземских было целое поле для дуэлей. Как сказала Мария, очень старое и давно не используемое. Не сносили его, потому что прапрадед Кирилла Антоновича построил его, вложив кучу денег, и расставаться с ним очень жалко. И неуважительно по отношению к предку, куда уж без этого.

Компания у нас… Ну как это описать? Кирилл Антонович, Мария, великие князья, Елена и несколько охранников с одним медиком — взяли на всякий случай. И, конечно же, я. Куда ж без одного из виновников торжества?

Место было чуть поодаль от поместья. Напоминало самую обычную арену — сто раз такие видел. Разве что, выглядела она куда дороже большинства из тех, на которых мне довелось побывать. Оно и понятно: у нас сколотят из брёвен, и красота; только в столице я видел арену из камня, и та использовалась только в те дни, когда королевской чете хотелось присутствовать на казни какого-нибудь особо опасного преступника.

Или просто развлечься в честь какого-нибудь праздника: соревнования, просто бои для развлечения… Правда, на трибунах так шумно и людно, что я и этих сборищ избегал.

Арена Вяземских была не слишком большая, но с высокими каменными стенами. Всюду виднелась изящная резьба — как непрактично. Стены высокие, зато трибун нет — разве что, пара площадок для обзора. Видимо, для секундантов. И всех остальных — например, что тут делает Елена, мне не понять. Просто поглазеть пришла?

Мы с Константином были на арене. Остальные же собрались наверху — пришлось задрать голову, чтобы их рассмотреть.

— Без оружия, — объявил Николай. Его лицо было уставшим — видимо, он вообще не хотел здесь быть, но не мог бросить брата наедине его проблемами. — Разойдитесь на разные концы поля. Начните по сигналу. Без права первого удара. Будьте благоразумны. Если секунданты решат остановить бой, не сопротивляйтесь.

Вроде в руках ничего нет, а звучит так, будто текст зачитывает.

Я глянул на Константина. Двигаться с места он не собирался, так что я вздохнул и побрёл к другому концу арены. Нечего силы тратить, чтобы заставить его уйти — всё равно это совершенно бессмысленно.

Оказавшись у противоположной стены, я глянул на Константина — его фигура стала довольно маленькой. Я погорячился, когда решил, что эта арена не такая уж и большая. Впрочем, наверное это эффект от того, что я был участником боя, а не наблюдателем.

Интересно, услышу ли я сигнал? Далековато — кому-то придётся орать, чтобы до моих ушей хоть что-то долетело.

Стоило мне об этом подумать, раздался громкий звон — я даже зажмурился. Похоже, где-то поблизости был колокол — он и был сигналом, судя по тому, как активизировался Константин. Он стремительно приближался — хотел врезать мне, пока я не очухался? Не выйдет.

Я подождал, когда он окажется совсем близко — учитывая то, что он явно использовал энергию, чтобы себя ускорить, это не заняло много времени, — и сделал удивлённое лицо, внушая ему уверенность.

Что-то мне подсказывает, что вредность Джуну досталась от меня. Но уж больно смешным было лицо Константина, когда я ловко отскочил — учитывая то, что я стоял вплотную к стене, стоило слышать, как вскрикнул юноша, когда его кулак стукнулся от камень. С энергией или без, есть разница между попаданием в человека и в такую твёрдую поверхность. Не самое приятное ощущение.

Константин скривился в какой-то звериной гримасе. А я ещё не верил, что он уродец — ну вот, могу полюбоваться. Великий князь снова замахнулся правой рукой — той же, костяшки которой покраснели и покрылись парой крохотных порезов от удара. Я метнулся в сторону; моя ладонь опустилась на чужое предплечье, пока кулак другой руки, скудно наполненный энергией, летел в чужую челюсть.

Одного удара Константину было достаточно — всё же, люди не такие крепкие, как демоны, и удар с использованием энергии наносит куда больше повреждений. Пришлось постараться, чтобы ничего ему не сломать: ответственным за смерть или увечья великого князя в чужой стране я не хочу.

Константин захрипел, оседая. Мало того, что ему хорошенько врезали, так он ещё и отойти от своей весёлой ночки не успел — конечно же, он быстро сдулся. Я отпустил свою руку, позволяя парню упасть на землю, и присел над ним. Мои пальцы обхватили чужую шею.

Глаза Константина панически забегали. Конечно, с чего бы ему хотеть умирать по-настоящему. Но, как и любого другого мальчишку его возраста, который ведёт себя слишком смело, не думая о последствиях, нужно его припугнуть.

— Ну что, готовьтесь к смерти, — улыбнулся я. — Задушить вас медленно, или быстро сломать шею? Я достаточно добр, чтобы дать вам выбор, Ваше Высочество.

Константин попытался помотать головой. Не получилось. Моя улыбка стала шире — я всегда знал, что не внушаю доверие с таким выражением лица.

— Пока-пока, — сказал я, сжимая пальцы. Всего лишь на одной сонной артерии — с другой стороны просто слегка прижал шею. Парень задёргался; пришлось вдавить колено в его грудь и прижать голову к земле второй рукой.

Константин зажмурился. Я мысленно отсчитывал время, чтобы не придушить его по-настоящему. Наконец он потерял сознание — я отпустил шею и осмотрел великого князя.

Живой, разве что уснул. Ну вот всё и закончилось. Я уж было подумал, это будет по-настоящему сильный соперник. Хотя, выйди он на арену в нормальном состоянии… Но думать об этом уже поздно.

Поднявшись, я размял руки. Ну и ну, я совсем задеревенел. Да и мои навыки рукопашного боя затерялись где-то ещё в тот момент, когда я начал использовать магию чаще, чем собственное тело. Что тут поделать? Все знают, зачем нужны маги на поле боя.

— Ну что? Все уже закончилось! — крикнул я, ожидая хоть какой-нибудь реакции. Меньше, чем через минуту одна из массивных дверей, ведущих наружу, открылась.

Первой была Мария — она побежала в мою сторону с взволнованным лицом.

— Ты правда победил? Он умер?

— Я его помиловал, — ответил я. — Пусть живёт, не хочу я проблем с императорской семьёй. Он просто без сознания.

Мария недоверчиво покосилась на Константина.

— Ну и видок. Повезло тебе, Сабуро. Вот как бы я сказала Джуну, что ты помер?

— Что-то раньше ты не нервничала, — фыркнул я.

Краем глаза я наблюдал, как Кирилл Антонович и Николай склоняются над Константином, проверяя его дыхание. Наконец Николай выдохнул с заметным облегчением и обратился ко мне.

— Мой брат принимает поражение. Я хотел бы принести извинения за его поведение. И спасибо, что оставили его в живых. С позором он может смириться, но быть тем, кто рассказывает семье о его смерти, я бы не хотел.

— Всё в порядке, я принимаю извинения, Ваше Высочество, — отозвался я. — Надеюсь, ваш брат не потребует реванша.

— Будьте в этом уверены, — кивнул Николай; они со старшим Вяземским встали, позволяя медику позаботиться о Константине.

Тут же Елена подлетела к жениху и вцепилась в его руку.

— Всё так быстро закончилось! — принялась делиться впечатлениями она. — Здорово, что твой брат живой, да?

— Конечно, — Николай прикрыл глаза. — Но мать такую взбучку устроит, когда узнает…

Елена покачала головой.

— И правда. Наверное, нам уже пора домой.

Вскоре мы вернулись в поместье. Великие князья и Елена уехали — и слава богу. Когда мы с Вяземскими остались наедине, Кирилл Антонович похлопал меня по плечу.

— Хорошая работа, — сказал он. — Не убивать Его Высочество — действительно хорошее решение.

«Наталья бы мне этого не простила», — читалось между строк.

— Спасибо, Кирилл Антонович, — ответил я.

Мужчина ушёл — у него ещё были дела; похоже, эта дуэль действительно сильно его отвлекла. Я остался с Марией; девушка улыбнулась и шутливо передразнила Николая:

— Мой брат принимает поражение, — сказала она низким голосом. — Как же! Да он будет донимать тебя до самой смерти. Он такой.

— Уже догадываюсь, — вздохнул я. — И это всё равно лучше, чем если его мать меня возненавидит.

— Тут ты прав. Хотя, что она бы тебе сделала? Вы оба подписались, всё по правилам.

— Он не протрезвел, — покачал головой я. — По крайней мере, не до конца. Я уверен, что эта дуэль была проведена, просто потому что Константину нельзя было отказать. Но при желании наш договор можно признать незаконным. Представляешь, что бы тогда было?

— И снова ты прав, — согласилась Мария. — Знаешь, когда мы наблюдали, папа признался, что надеется, что ты его помилуешь. Да он в меня так не верит, как в тебя.

— Чушь, — фыркнул я. — Наконец-то мы закончили. Этот день начинает становиться лучше — мы ведь приказали Прохору возиться с Джуном до самого вечера? Наконец-то, целый день без слёз и соплей.

Вяземская покачала головой.

— И где твоя родительская любовь?

— Да в каком месте я его родитель?

— Ну… — протянула Мария. — Я почти уверена, что это можно принять за какой-то очень странный способ размножения.

— У тебя ужасный юмор.

— Но кто-то всё равно должен это выслушивать.

Не успел я расслабиться, как Кирилл Антонович вызвал меня к себе. Сидя в его кабинете, я вдруг подумал, что за последние несколько дней я бывал тут чаще, чем где-либо ещё.

Мужчина сидел за столом, постукивая по гладкой деревянной поверхности указательным пальцем. Наконец он объявил:

— Ты возвращаешься в Токио.

— Замечательно, — не удивился я. Рано или поздно я должен был уехать обратно в Оясиму: всё же, клан я должен основать там, так что пора прекращать торчать заграницей. — Я узнаю подробности?

— Во-первых, нужно подписать договор с семьями Мори и Фукава. Ты ведь и сам знаешь, малые семьи имеют только сферы влияния. Десять главных кланов же принадлежат дворянам из совета — все они землевладельцы. Технически, вся Оясима управляется ими. Тебе могут передать немного земли, пока твой отец ещё дансяку. Медлить нельзя — сразу после подписания договора ты отправишься в императорский дворец, чтобы подать заявление на основание клана.

— Значит, заявление… — повторил я.

— Верно. Речь идёт не об обычной семье оммёдзи, свободной в своих действиях, — кивнул Кирилл Антонович. — Настоящий клан — совсем другое дело. С поддержкой нашей семьи у тебя вряд ли будут препятствия, учитывая то, что ты планируешь занять место Кикучи Орочи. Я планирую дождаться момента, когда его финансовая ситуация станет критической. Есть кое-что ещё: даже малый клан должен получить одобрение хотя бы трёх членов совета. Обычно это не вызывает проблем, и многие маленькие кланы Оясимы могут похвастаться документом с их печатями, но… Удачи.

И правда, удача мне не повредит. Я-то, как сын Кикучи Орочи, не заслуживаю столько же доверия, сколько любой другой оммёдзи. Что я там говорил, взбираться на гору, после того как выползешь из ямы?

Что ж, я уверен, что хоть кто-то из глав восьми оставшихся семей пойдёт мне навстречу. Может, я ещё могу договориться с главой Мори, хоть они уже и расплатились за Кенту. К тому же, Кирилл Антонович упоминал, что у клана Фукава какие-то проблемы с деньгами… Можно ли купить их одобрение?

Наверняка — купить вообще можно что угодно.

Глава 15

Опять самолёт. Ненавижу их всей душой. Возвращаться пришлось без Марии, зато с Джуном, расплакавшимся, стоило нам сесть по местам. Благо, хоть самолёт частный, принадлежащий лично Кириллу Вяземскому — хотя, мне бы хотелось, чтобы и другие люди страдали, раз уж мне придётся слушать завывания мальчишки несколько часов подряд.

Я был не один — со мной было несколько человек, отобранных Кириллом Антоновичем. Всего шестеро, включая Прохора (исключительно потому что он вдруг понравился моему «младшему брату»). Все они сносно говорили на оясимском и были неплохими борцами с демонами. Это были переданные мне люди, потому что основывать клан без единого человека за спиной — несусветная глупость. Из одного человека (ладно, считая Джуна, из полутора человек) ничего не выйдет — тут даже наличие Роберта не сильно поможет.

Впрочем, это не меняет того, что мне нужны коренные оясимцы. Тут на помощь и должен прийти тот идиот, Фукава (однофамилец знатной семьи Фукава, вот же повезло парню) — несколько переводов руководств в нужных местах, торчащие в моём доме Роберт и Акира с его неуёмной энергией, и один член нового поколения, не принадлежащий к какому-то ещё клану, готов.

Впрочем, это вложение окупится не скоро. Конечно, куда раньше чем Акира (интересно, я смогу сплавить Джуна на него?), но этого всё равно недостаточно.

Ничего, кто-то из совершенствующихся Оясимы должен быть в поиске работы — раз уж расходы берут на себя Вяземские, я могу предложить людям зарплату. Но всё равно не слишком большую: не стоит быть расточительным, учитывая количество трат, необходимых для быстрой постройки клана.

Я собирался проспать весь перелёт, но благодаря стараниям Джуна это было невозможно — пришлось предпринимать вялые попытки успокоить его. На самом деле, я надеялся, что он устанет и заткнётся сам, но, очевидно, каждый раз, когда я на что-то надеюсь, происходит что-то обратное. Энергии в Джуне было много, даже слишком много для такого маленького тельца, а вот желания меня слушать — ни единой капли.

Иногда мне даже казалось, что он притворяется, что я ему нравлюсь — его отношение больше напоминало какое-то издевательство. Впрочем, это первый настолько маленький ребёнок, за которого я несу ответственность, но с подростками всегда было проще. Они такие предсказуемые. Что касается предсказуемости Джуна — я точно могу сказать, что он будет ныть и доставать меня, пока не станет достаточно взрослым, чтобы я мог его от себя отцепить. Или дольше.

Когда самолёт приземлился, я с облегчением выдохнул и поспешил выйти — ненавижу полёты. Глупый современный мир. Надо же было додуматься создать воздушный транспорт!

Мой путь не предполагал возвращение в Хигасиагацуму, но я всё равно на этом настоял — всё равно до запланированных встреч ещё две недели. Что мне делать в Токио всё это время, раздражать Кикучи Орочи? Кто-нибудь из семейки наверняка и так в бешенстве, так хоть лучше побуду подальше от них.

Я думал, что хотя бы люди Вяземского решат остаться в столице, но они последовали за мной, пророча единственной гостинице в селе неплохую прибыль.

Самым большим облегчением было оказаться перед воротами своего маленького домика с Джуном и Прохором на буксире. Зачем второй увязался за нами, оставалось только догадываться — вероятно, ему приказали глаз с меня не спускать, зная, как легко и быстро я попадаю в неприятности.

Я был не против — всё равно от него не отделаюсь, и лишний человек никогда не повредит.

Не успел я войти в дом, как меня приметил Акира, мучивший Жирдяя во дворе. Возмездие всё-таки существует — конечно, я мало кому пожелал бы оказаться в руках чересчур шкодливого мальчишки, но кот это заслужил. Раз уж Минори так хочет, чтобы он оставался, ему придётся настрадаться, пока его тягают за хвост.

— Ты! — воскликнул Акира, скинул с рук измученного кота и вскочил на ноги — как обычно, он весь в траве и какой-то грязи. — Ты вернулся!

— Ну а что я должен был сделать? — фыркнул я. — И не так уж и долго меня не было.

— Долго, — отозвался мальчик. Затем заметил Джуна, как обычно заставившего меня тащить его на руках; Акира и не подозревал, что скоро станет его нянькой. Дети с детьми, взрослые со взрослыми — наконец-то в этом доме начнётся эра спокойствия. — Это кто такой? Твой сын?

— Да какой он мне сын? — фыркнул я. — Я не кажусь тебе слишком молодым для этого? Это Джун, мой младший брат. Джун, это Акира. Ну, делайте то, что делают дети, давайте.

Я заставил Джуна отпустить меня и поставил его на землю, подталкивая к соседскому мальчишке.

— Они что, домашние животные? — фыркнул Прохор. Тихо, но недостаточно, чтобы я его не услышал.

— Может и так, — ответил я шепотом. — Ты что, хочешь возиться с ними сам?

Прохор не ответил — ну и ладно.

Закрыв калитку и наказав Акире никуда не уводить Джуна под страхом крепкого поджопника (настолько крепкого, что матери будет стыдно пожаловаться), я постучал в дверь.

Топанья не было — как и всегда, когда речь заходила о Минори, — но совсем скоро дверь приоткрылась, позволяя девушке выглянуть на улицу сквозь тоненькую щель. Заметив меня, Минори выскочила на крыльцо, чуть не стукнув меня дверью по лбу.

— Г-господин!

— Привет. Я вернулся, и не один, — сказал я, позволяя девушке критически осмотреть меня с головы до ног, будто я мог вернуться каким-то калекой или вроде того. — Прохор и Кикучи Джун.

Я поочерёдно кивнул в сторону каждого из них. Прохор добродушно помахал рукой, в то время как Джун был занят ловлей Жирдяя где-то у забора. Да уж, сбежит этот кот, сверкая пятками — ни одно животное не захочет жить в одном месте с двумя малявками.

Я вообще-то тоже не горю желанием, но готов их терпеть.

— А… Кикучи? А почему он..?

— Он мой брат, — отозвался я.

Удивлённое лицо Минори — широко раскрытые глаза и рот в форме буквы «о», — чем-то напоминало рыбу. Она пару раз моргнула, пытаясь понять то, что я сказал, и кивнула.

— Вот как… л-ладно, раз уж вы так говорите… А, я сейчас же приготовлю комнаты! У нас их как раз всего две, — выдавила она и скрылась внутри дома.

Я пожал плечами и проследовал за ней. Как и Прохор, взявший на себя наш багаж.

Я снова вернулся в свою комнату. На самом деле, никаких эмоций это не вызывало — я не успел к ней достаточно привыкнуть, да и странно это, когда что-то принадлежит одновременно и тебе, и настоящему владельцу твоего тела. Но настоящего Сабуро уже нет — есть я и Джун, и в одного человека душе и телу уже при всём желании не собраться.

Я едва успел переодеться с дороги, как в дверь забарабанили — знакомый тяжёлый кулак, малоздесь людей, которые могли бы звучать так же, как Роберт.

— Кикучи Сабуро, ты наконец-то вернулся! — воскликнул он, не успел я его впустить. Стоило мне повернуть ручку, как лохматая светловолосая голова нагло заглянула в комнату. — Я-то думал, ты ещё дольше в империи пробудешь. Ну что там у тебя с Вяземскими? Кстати, я такую новость видел…

— Тише, у меня голова от твоей болтовни лопнет, — фыркнул я. — А теперь заново: мне отвечать на вопрос или выслушать тебя?

— Какой ты вредный, — закатил глаза Роберт. — Я слышал что-то о конфликте великого князя Константина и нового жениха княжны Вяземской.

— Откуда? — приподнял бровь я. — Ты что, специально следил за новостями?

— Не я, мисс Хара, — отозвался Роберт. — Я как приехал и сообщил ей, что ты отправился в Российскую империю, так она и принялась этим заниматься. Мисс Хара очень волновалась — иногда она кажется мне чересчур нервной.

Да, это было точное описание Минори — нервная, ужасно заботливая и старающаяся всё контролировать. Конечно, в меру своей пугливой натуры.

Роберт улыбнулся — противно, как человек, который так сильно хочет поделиться какой-то сплетней, что аж чешется.

— Если ты ляпнешь что-то странное, я тебя ударю, — предупредил я.

— Это не что-то странное, — фыркнул Роберт, прищурившись. Затем взглянул на дверь, будто ожидал, что там в любой момент может появиться Минори, и заговорщицки прошептал: — Мисс Хара та-ак расстроилась, когда узнала, что теперь у вас есть невеста.

— Тебе больше не о чем поговорить? — хмыкнул я.

Не то чтобы моё молодое тело не счастливо от очевидного девичьего интереса, но не время сейчас за юбкой гоняться.

Глава 16

— Двухнедельная медитация? Серьёзно, ты что, старик? — скривился Роберт, услышав о моих планах на ближайшие дни. Нагло развалившись в моей потели, будто это его спальня, он смотрел, как я пакую руководства по совершенствованию в рюкзак. А вдруг будет минутка полистать? Знаю я эти медитации — не пойдёт, и сиди час-два, настраивайся.

Я пожал плечами. Дело тут вовсе не в том, что мне нечего делать — просто собственная слабость может угнетать человека, привыкшего быть сильнее большинства людей вокруг себя. Может, я и победил великого князя Константина, да только лучше мне этому не радоваться: драка с полупьяным мальчишкой ничего не стоит.

В конце концов, если бы я до сих пор работал в школе магии, я бы рассмеялся, услышав, что когда-нибудь почувствую облегчение, оказавшись сильнее глупого дворянского отпрыска. Особенно когда они толпами ходят под окнами, и я своими глазами вижу, что превосходство над ними — не такое уж и достижение.

— Что тебя смущает?

— Ну хотя бы то, что обычно люди не занимаются этим так долго. Разве что, какие-нибудь мастера из горных храмов. Ну или ещё кто-нибудь вроде них, — пожал плечами Роберт. — Ну я не знаю, дня три это нормально, но две недели… Ты уверен?

Я был уверен, как никогда. По крайней мере, я следовал советам Гоу Ли — а он как-то упоминал, что ради силы люди могут тратить годы или десятки лет. Пара недель? Да это смешной срок!

— Ну а что бы ты хотел, чтобы я делал всё это время? — спросил я, вместо того чтобы отвечать на вопрос канадца.

Тот снова пожал плечами.

— Я не знаю… Может, объяснишься с мисс Харой? А то такими темпами она достанется кому-нибудь ещё, — наконец подёргал бровями Беттани с улыбкой от уха до уха.

Я закатил глаза. Кто о чём, а у Роберта одно в голове. И нет, я всего лишь об огромной зияющей дыре — с этим можно только смириться. Хотя бы сила у парня есть; это, конечно, не значит, что ума не надо — он бы тоже не повредил, но наличие хоть одного достоинства тоже можно назвать редкостью.

Не то чтобы я злился — может, когда-нибудь я и признаю, что его легкомысленность поднимает настроение.

— Что по-твоему значит «объяснишься»? Она даже не моя жена, — фыркнул я. — Ладно, моё дело сообщить. И ещё, маленькая просьба — приглядывай за Джуном? Прохор настоял на том, что он просто обязан таскаться охранять меня, так что остаётся только Минори. Я в ней не сомневаюсь, но этот малец её доведёт — он вообще кого угодно может довести.

— Ты просто старик, — махнул рукой Роберт. — Вечно бурчишь и вечно всем недоволен, прямо как мой дед. А ему, между прочим, восемьдесят шесть! Кто бы знал, что в душе ты его ровесник?

— Ага, в душе, — выдохнул я. — Ну что?

— По рукам, всё равно же в твоём доме живу, — развёл руками парень. — Мне не впервой. А я рассказывал, что когда мне было тринадцать, я помогал сестре? Она подрабатывала няней, и я был с ней, так что она подкупила меня — обещала несколько центов за…

— Роберт, я слышал эту историю пять раз.

— Пять — не предел! Я могу и больше.

Я прикрыл глаза. Да, уж в этом сомневаться не приходится.

Бодро поднимаясь по узкой и явно заросшей лесной тропе, я оглянулся на Прохора. Не повезло ему — форма формой, я для леса этот солидный чёрный костюм не подходит. И уж тем более обувь — на мне вот эти так называемые кроссовки. Хорошая штука. Конечно, не лучше сапог, зато какие мягкие!

А шли в гору мы, потому что Акира разболтал, что он с другими мальчишками видел где-то наверху маленькое заброшенное строение — там я и собирался предаться медитации. С одной стороны, подальше от людей и поближе к природе, с другой стороны под крышей.

— Тебе было не обязательно за мной идти, — заговорил я. Несложно понять, что задача мужчины — смотреть, как бы я снова не попал в беду, только вот медитировать с наблюдателем задача крайне неприятная. — Что ты собираешься делать всё это время? Ну не торчать же рядом безвылазно.

— Я не буду. Просто пригляжу за вами, — невозмутимо отозвался Прохор. — Можно позвать кого-нибудь мне на смену.

— Нет-нет-нет. Кто вообще отыщет меня в лесу? — мотнул головой я. — Можешь приходить раз в день или чаще, но лучше делай вид, что я заперся дома — так нам всем будет спокойнее.

— Вы уверены? — с сомнением произнёс Прохор.

Вот так — захочешь немного спокойствия, ан-нет — охрана тебя одного не оставит.

— Уверен, уверен. Куда я денусь? Тут пешком полчаса, не больше, и то с нашего заднего двора. А подъехать можно только по дороге перед нашим домом. Ну кто мимо тебя проберётся, а?

— Как скажете, — отозвался Прохор и, судя по звуку, пнул ногой маленький камешек, тут же покатившийся куда-то вниз по тропе. — Только помните, что когда мне оторвут голову, виноваты будете вы.

А я всегда догадывался, что он слишком смелый для своей работы. И как только на своём месте удержался?

— Никто тебе ничего не сделает. Почему все всегда так уверены, что я дама в беде, которую нужно спасать? — пробурчал я себе под нос. Всю мою жизнь роль рыцаря в сияющих доспехах доставалась мне. Ну или только та часть роли, где нужно непосредственно пахать — голубокровые же все такие нежные, за них всегда должен работать кто-то ещё. А что делать, если не хочешь лишиться своего места? Начальство лучше слушать.

Прохор громко фыркнул, маскируя это за кашлем. То ли неумело, то ли специально — я склоняюсь ко второму, потому что даже предположить, что он плохо контролирует свои эмоции, было бы смешно.

Просто вокруг меня всё время собираются слишком весёлые люди. Это начинает раздражать. С другой стороны, так и приходит понимание, почему командир отряда боевых магов первое время меня недолюбливал — атмосфера среди магов, конечно, дружественная, но без дела людей подъё-… подкалывать не стоило.

На очередном выступе я осмотрелся. По-прежнему сплошной лес. Акира, конечно, мог соврать, чтобы повеселиться, да только его сестра подтвердила, что где-то на горе и правда есть какой-то домишко.

Оставалось только идти дальше. Мимо большого камня, к тоненькому засохшему дереву, оттуда повернуть к дубу… Да уж, мои попытки запомнить дорогу — то ещё веселье. От Сабуро мне досталась совершенно дырявая голова, и я ему за это не благодарен. Раньше-то что — даже всякие глупости из своего детства запоминал! А теперь дату приходится по утрам смотреть, будто я действительно постарел, да так, что у меня развилось старческое слабоумие.

Наконец между деревьями мелькнуло что-то, похожее на крышу. Я прибавил шагу, а Прохор припустил за мной; в отличие от Минори или Роберта, топал он, как конь. Или слон — так ведь местные говорят? Шаг у мужчины тяжелый, зато всегда знаешь, что он никуда не делся — идёт позади, прямо за спиной.

Прохор — очередной человек, сильно обгоняющий меня в росте, чтоб его, — вдруг вытянулся и присвистнул.

— А там и правда что-то есть.

Через несколько секунд и я смог рассмотреть постройку — небольшой покосившийся сарайчик без дверей. Стоял себе посреди леса, удивительно целый, учитывая то, сколько времени его не использовали. Впрочем, это не мешало ему выглядеть так, будто его может ветром сдуть.

Но если до сегодняшнего дня сарай не развалился, то и ещё две недельки постоит — по крайней мере, я на это надеюсь.

— Ну всё, тут я и обоснуюсь, — объявил я, скидывая рюкзак у входа, прежде чем войти, чтобы осмотреть постройку изнутри.

Глава 17

Я покрутился на месте, пока Прохор осматривал здание снаружи — видимо, чтобы убедиться, что не будет никакой неожиданной причины, по которой он найдёт меня мёртвым. Я же, сопротивляясь не такому уж и сильному гудению в голове (опять Джун оказался слишком далеко; кажется, окажись мы на разных концах этой планеты, ошейник бы точно активизировался и заработал в полную силу), прошёлся туда-сюда.

Пол скрипит и кое-где подгнил, но ходить можно — если не скакать, ничего и не обвалится. Стены у сарая хлипкие, и крыша вся в прорехах, но можно и потерпеть. В крайнем случае, можно представить, что это какая-нибудь очень плохонькая беседка. Да и не так уж меня волнует комфорт — не просто на земле сидеть буду, и ладно. Главное, что от людей подальше; в последнее время я никак не мог отделаться от смутного желания спокойно побыть в одиночестве.

А если это ещё и поможет мне овладеть духовной энергией… звучит, как прекрасные планы примерно на двенадцать дней.

Да, парочку пришлось вычесть — вчера ничего толком не сделал, а мне ещё в Токио ехать.

— Вроде нормальное место. Но может всё-таки лучше дома? — макушка Прохора показалась в дверном проёме. — Там и поприятнее будет.

— Мне и тут хорошо, — покачал головой я. — А ты можешь идти.

Прохор остался на месте.

— Иди, — повторил я. — Никуда я не убегу. Я что, заключённый? Нечего меня сторожить.

Мужчина вдохнул.

— Как скажете. Увидимся завтра утром, — махнул рукой он. Чересчур неформально для охранника, но Прохор явно понял, что мне без разницы — лишь бы работу свою делал, как следует.

— Ага, свидимся, — фыркнул я, почёсывая шею. Это навязчивое желание казалось мне чем-то мимолётным всего несколько дней назад — так же, как размять запястье, когда оно затекает от долгого письма или сделать ещё что-то похожее, совершенно нормальное и естественное. Но почему-то в последнее время я начал чувствовать желание дотронуться до задней части шеи куда чаще. И Минори сегодня утром так странно посмотрела… как раз когда я пытался собрать отросшие волосы в крохотный хвостик — такой маленький, что он и смотрелся смешно.

И что такого она там увидела? Точно не ошейник — его до сих пор никто не замечал.

Надеюсь, ему не придёт в голову попытаться меня растормошить.

Дождавшись, когда Прохор скроется из виду, и его шаги окончательно затихнут, я забрал рюкзак, чтобы он не оставался снаружи — не хотелось бы что-нибудь потерять. Скинув ветровку, я уселся на неё и принялся листать одно из руководств. Я уже давно прочитал его, но лучше не ограничиваться одним разом — не с моей совершенно ужасной памятью.

Я читал до тех пор, пока не стало слишком темно, чтобы рассмотреть буквы на бумаге — удивительно, что время пронеслось так быстро, что я и не заметил, как наступил вечер. А ведь собирался потратить на чтение час-другой. Сила привычки: в магической башне я научился погружаться в изучение чего-либо, не обращая внимания ни на что другое — там и занятий-то других не было, так что выбирать не приходилось.

Отложив книгу в водонепроницаемый пакет, выданный Минори (просто на всякий случай — сколько бумаги я попортил за всю жизнь, просто позволив ей случайно намокнуть!), и закрыв рюкзак, я сел в полу лотоса и закрыл глаза.

Энергии и правда куда больше, чем когда я только переместился в этот мир. Ядро формируется вокруг сердца — нить, ставшая довольно толстой и длинной, обвивала его, светясь чистым золотом. Это уже обнадёживало — такими темпами я обзаведусь неплохим количеством энергии гораздо раньше, чем через каких-нибудь двадцать лет.

Правда, нужно ещё и приноровиться её использовать — любая попытка перенаправить энергию туда, куда мне нужно, ужасно выматывает и будто бы высасывает жизненные силы. Конечно, высушенным изюмом я себя не чувствую, но и поводов использовать больше энергии у меня не было. А если будет? На удачу лучше не надеяться.

С усилием прогоняя эти навязчивые мысли, я погрузился в медитацию — намеренно пустую, просто чтобы позволить энергии свободно циркулировать по телу и взаимодействовать с окружающим миром.

Похоже, просыпаться неизвестно где становится моей привычкой.

Ладно, начать стоит с того, что на самом деле я не проснулся — судя по призрачному телу, в реальности я до сих пор был в медитации. А вот моя душа опять оказалась чёрт знает где. Видимо, это должно быть нормальным явлением, но упоминаний о нём я до сих пор нигде не встречал.

Я с интересом осмотрелся. Передо мной был мост — деревянный, слегка подгнивший. Местами на нём не доставало досок — похоже, время его не пощадило: а на вид ему было много-много лет. Конца было не видать — только река да мост, окружённые густым туманом. Я же стоял на берегу, на сухой траве; позади меня был только густой хвойный лес, такой же туманный и мрачный.

В этом месте было ужасно тихо — настолько, что мне даже стало тревожно, хотя умом я понимал, что ничего со мной не случится. Это же не реальность. Просто… что-то.

Пожав плечами, я решил перейти через реку — никакой лесной дороги всё равно не видать, а стоять на месте не хочется. Это я и сделал: осторожно ступил на старые доски, надеясь, что моё (вопреки всему, призрачное) тело не провалится вниз.

Странно, что полупрозрачный я вообще оказался достаточно материальным, чтобы идти по мосту.

Десять шагов или сто — ничего не менялось, сколько бы я ни прошёл. Но по повреждениями в разных местах можно было понять, что и по кругу я не иду. Откуда взялся такой длинный мост? Почему именно в моей голове? Я и не думал, что в моём собственном разуме может быть что-то подобное. Я вообще представлял, что он будет напоминать или мой родной городок, или магическую башню — мои самые любимые места из прошлой жизни.

Я остановился, чтобы перегнуться через перила и посмотреть на воду. Мутный тёмный поток — такой стремительный, что местами аж вспенился. И при этом его совершенно не слышно; я словно совершенно оглох.

— Чем любуешься? — раздался голос позади меня.

Я готов поспорить, что секунду назад там никого не было — а подкрадывающихся и возникающих из ниоткуда людей я терпеть не могу. Пришлось проглотить своё недовольство (вымещать его на каком-то образе во время медитации всё равно было бы странно) и обернуться. Передо мной была призрачная женщина в традиционном оясимском платье — напоминало одежду, которую обычно носила Минори, но в разы плотнее. Платье имело больше слоёв и изящную вышивку.

Лицо было покрыто чем-то белым, да так плотно, что женщина напоминала огромную фарфоровую куклу. Макияж был умелым и наверняка красивым, да только не на мой вкус: как по мне, лучше бы лицо было хоть чуточку чище. А что что дама в маске, что без неё — кожи всё равно не видать. Причёска у незнакомки причудливая, но гладкая — больше похоже на гигантский парик из гладких чёрных волос.

Она улыбнулась своими ярко-красными губами, и я вздрогнул при виде совершенно чёрных зубов. Не гнилых — видимо, выкрашенных. Ну и вкусы в этой Оясиме! И откуда у меня в голове такие образы? Не припоминаю, чтобы раньше я видел кого-то с настолько причудливым внешним видом.

Она смотрела на меня с вежливым интересом. Я же, в свою очередь, рассматривал её, стараясь скрыть своё удивление её видом.

— Кто ты? — спросил я.

Женщина прикрыла рот рукавом с слегка прищурилась.

— Вот так сразу? Какой настойчивый молодой человек.

— Не пытайся меня заболтать, — фыркнул я. — Или тебе не интересно, кем может быть незнакомец, который вдруг с тобой заговорил?

— Может, и интересно, — протянула женщина. — Но обычно именно так случаются лучшие знакомства в жизни. Ночь. Ты снимаешь макияж вдали от чужих глаз, и тут в окно твоей комнаты проникает незнакомец в чёрном. Он называет тебе чужое имя и умоляет не сдавать его и провести к комнате конкретного гостя… А потом вы встречаетесь снова и снова, и у вас начинается бурный роман, но внезапно сёгун посылает его на другой конец страны, а ты даже не знаешь его настоящего имени…

— Почему ты мне это рассказываешь?

— А разве я не могу? Ведь ты меня слушаешь.

Да-а, с аргументами призраков вообще сложно поспорить.

— Так я узнаю, кто ты? — не сдавался я.

— Не раньше, чем представишься сам, — ответила женщина и вдруг достала огромный веер будто бы из ниоткуда. Она раскрыла его и принялась медленно обмахиваться, прикрыв нижнюю половину лица.

— Кикучи Сабуро, — представился я уже привычным именем.

— Неправда, — мотнула головой женщина. — Только что ты мне солгал.

— Откуда ты знаешь? Ты же не провидица.

— Может быть и нет. Но носи ты фамилию Кикучи на самом деле — я бы знала, — твёрдо сказала незнакомка. — Но, так и быть, ты можешь попытаться снова. Или не пытаться вовсе.

Я вздохнул.

— Мёбиус. Моё настоящее имя Мёбиус. Этого достаточно?

Женщина медленно кивнула. Казалось, с каждой секундой она становилась всё веселее и веселее. Стуча по доскам своей обувью на деревянной подошве, незнакомка приблизилась ко мне и бесстрашно взглянула вниз, на бушующий водный поток.

— Достаточно. Так необычно. Мё-би-ус, — она будто бы попыталась распробовать моё имя. — Мне нравится, как это звучит. Из каких ты краёв? И лицо у тебя такое… другое.

— Я издалека, — уклончиво ответил я. — Так что на счёт тебя?

— О, ты можешь звать меня Мако. Я из Мусаси.

Понятия не имею, что за Мусаси, но задавать вопросы я не стал — всё равно из этого призрака ужасно сложно что-то вытянуть. До сих пор не понимаю, кто она такая: обычный образ в голове или настоящая душа, с которой я совершенно случайно связался? Не похоже, будто моей фантазии бы на это хватило — я вообще не из тех, кто легко и просто может выдумать что-то, к чему не имеет никакого отношения.

— Значит, Мако… — протянул я. — Откуда ты здесь?

— Откуда? Хороший вопрос. Уже и не вспомнить, — качнула головой женщина. — Может быть, я просто появилась не в то время не в том месте и оказалась моментально убита? Должно быть, так всё и было.

— Ты мертва, — заметил я. — Мы ведь не в загробном мире?

Мако задумчиво обмахнулась головой.

— А что если даже после смерти нам не дано узнать, что такое настоящий загробный мир? — спросила она, вместо того, чтобы отвечать. — С другой стороны, до сих пор я не встречала никого живого. Даже ты мёртв. Разве ты не видишь?

Сложно отрицать факт собственной смерти — я даже не знаю, отнести себя к живым или мёртвым. Вряд ли был прецедент, по которому я могу судить — мне вообще не кажется, что мертвецы часто попадают в чужие тела.

Какая ирония — пока что я ближе всего к злому духу. Не жилец, своего тела не имею, занял чужое и внедряюсь в общество. Ну хотя бы не с целью наесться человечины — уже хоть какая-то маленькая радость.

— Да, кажется я и правда не совсем живой.

— Не совсем? Не звучит, как точное определение, — качнула головой Мако. — Но к тебе они и не применимы, не так ли?

— Может быть, — пожал плечами я. — Говорить о людях точными понятиями вообще тяжело. Они обладают мерзкой изменчивостью и неоднозначностью.

— Понимаю, — кивнула женщина. — Бывает, смотришь в глаза человеку, беседуешь с ним дни напролёт… а в итоге и сказать о нём ничего не можешь.

— Бесполезно, — хмыкнул я. — Совершенно бесполезная болтовня.

— Нельзя так зацикливаться на полезности, — улыбнулась Мако. — Скажи, как ты думаешь, что держит меня здесь? Не похоже, чтобы все души оказывались здесь после смерти. Так почему я тут очутилась? Я даже не из оммёдзи.

— Разве не поздно об этом размышлять? — пожал плечами я. — Может быть, ты сожалеешь, что не встретила того мужчину, о котором говорила раньше? Не просто же так ты начала разговор именно с него.

Мако хихикнула.

— Глупости. Нужно было просто дослушать историю до конца. В конце концов, спустя одиннадцать лет он вернулся за мной. Он забрал меня из окия, и мы поженились… Наши дети стали такими же уважаемыми оммёдзи, как и он. А потом и их дети. И дети их детей. Я умерла случайно и точно этого не хотела, но у меня не было сожалений. Я была счастлива. Попытаешься снова?

— Ты знаешь причину, по которой ты здесь, и просто хочешь, чтобы я угадал? — фыркнул я. — Скажи, как звали того мужчину?

Прикрыв глаза, женщина ответила.

— Ты можешь сказать и сам.

— Мне больше хочется это услышать. Он носил фамилию Кикучи? Кикучи Кайоши?

Наконец Мако снисходительно кивнула.

— Верно. Поэтому я знала, что ты солгал. Будь ты настоящим Кикучи, я бы это знала. Я знаю их всех, — медленно произнесла она. — Но ты вернул его к жизни. Спасибо.

Можно и не спрашивать, о ком она говорила — конечно же, речь о бывшем Кикучи Сабуро. Нынешнем Кикучи Джуне. Должен был бесславно умереть, а возродился и обзавёлся нянькой в моём лице — ну и везение у человека.

— Мне пришлось это сделать, — выдохнул я. — Я же не по доброте душевной. В любом случае, я всё равно не понимаю. Что ты здесь делаешь? Какой смысл в том, что ты находишься здесь… вероятно, веками.

— Вопросы, всегда только вопросы, — покачала головой Мако. — Хочешь пойти со мной?

— Куда, на тот свет? — фыркнул я.

— Мы уже здесь, — невозмутимо ответила женщина. — А я кое с кем тебя познакомлю. К тому же, нам ещё есть, о чём поговорить.

— Понимаю, темы для разговора у тебя не кончаются, — махнул рукой я. — Ладно, почему бы и нет? Кажется, я застрял на этом бесконечном мосту.

— Это потому что ты не знаешь, куда идти. А с проводником ты выйдешь в нужное место. Ну что, ты готов довериться мне, Мё-би-ус?

— Спрашиваешь, как будто на смерть меня ведёшь. Мы же просто перейдём через мост.

— Но ты не знаешь, что на той стороне.

— Кажется, ты пытаешься поддерживать диалог, даже когда в этом уже нет никакой необходимости, — цыкнул я. — Ну же, веди меня.

Это Мако и сделала: взмахнула веером, ловко его сложила и направилась вперёд, оглянувшись на меня через плечо.

— Тогда не отставай.

Шаг у неё был быстрый, но не широкий — она удивительно быстро передвигала ногами. Вопреки тому, что ещё недавно она подкралась ко мне, будто материализовавшись за спиной, её обувь издавала отчётливый стук.

Мы шли так некоторое время: Мако уверенно шагала впереди, а я чуть поодаль. Это было далеко не несколько минут. На секунду мне даже показалось, что мы так никуда и не придём, но вдруг вдалеке показались ворота. Мако прибавила шагу. Я сделал тоже самое.

Когда мы оказались ближе, я смог рассмотреть постройку, ясно старую, но не такую ветхую, как мост. Квадратная арка, по обе стороны от неё сплошная стена. Сквозь туман проглядывались крыши нескольких невысоких зданий — они были недостаточно близко, чтобы я мог рассмотреть их в белом мареве.

Зато я мог прочитать табличку прямо у ворот. «Кикучи» — как и ожидалось, ещё и хризантему вырезали.

— Только не говори, что здесь обитают все души почивших членов семьи, — невесело фыркнул я.

— Нет. Такого просто не может быть, — покачала головой Мако. — Но это не значит, что их здесь нет вовсе. Я хочу сделать тебе подарок. Ты воскресил наследника, а я дам тебе возможность — ты решишь, как ей воспользоваться. Может быть, ты не сможешь вернуться в тело, а может, вернёшься с чем-то ценным. Это зависит от твоих способностей.

— О чём ты говоришь? — я остановился. Мако застыла у ворот и повернулась ко мне с лукавой улыбкой.

— О чём я? Совсем скоро ты узнаешь. Не стоит быть нетерпеливым, Мё-би-ус, — протянула она. — Но ты, конечно, можешь и уйти. Прямо сейчас. Если ты развернёшься, я не стану тебя удерживать.

Я задумался.

— Ты пытаешься сказать, что если я пойду за тобой, пойти на попятную будет уже нельзя?

— Умный мальчик, — отозвалась Мако. — Какой твой выбор?

Глава 18

Примечание: никаких гейских намёков, серьёзно. У Таро просто шарики за ролики заехал. И маленькая ремарочка для тех, кто ещё не понял: да, всем детям Орочи ни с генетикой, ни с воспитанием не повезло.

Жизнь Кикучи Таро сильно изменилась в тот самый момент, когда он впервые увидел имя своего глупого младшего брата в новостях.

С тех пор он постоянно искал любой намёк на Сабуро в сети, лихорадочно рассматривал его фото, сделанные китайскими журналистами, и никак не мог совладать с беспорядочным клубком навязчивых мыслей в своей голове.

Его это ужасно раздражало. Бесило до трясучки. Подумать только, в жизни Сабуро что-то происходит — какой абсурд! Таро уже сделал так, чтобы слова «Сабуро» и «жизнь» едва ли могли стоять рядом. Сабуро всегда существовал.

И что теперь — его усилия пошли прахом?

Кикучи Таро скрипнул зубами. Ситуация, в которой оказался его младший брат, с каждым днём была всё страннее и страннее. Сначала князь Вяземский, отец бывшей невесты Сейичи, объявил, что этот чудак Сабуро — его будущий зять. Большего бреда Таро в жизни не слышал: никто в своём уме не захотел бы породниться с его младшим братом, да и ситуация странная. Отвергнуть старшего сына семьи, чтобы выбрать это ходячее ничтожество?

Это уж не считая того, что Сабуро — дерьмовая партия для чьей-нибудь единственной дочери. Уж Таро, самая частая причина попадания этого убожества в больницу, был осведомлён — иметь детей эта ошибка природы никогда не сможет. Если Вяземские действительно надеются на брак, они ужасно просчитались.

Таро был полностью уверен: что-то тут нечисто.

Но этим ситуация не ограничилась. Пока Таро был в поместье отца (не потому что ему хотелось — но хоть один умный человек должен проконтролировать, что тупица Сабуро не наломает дров, разве нет?), он был осведомлён обо всех новостях, которые не просачивались в СМИ, но напрямую касались Орочи.

Например, появление таинственного четвёртого брата.

Всё началось с людей в чёрных костюмах, заявившихся в поместье одним поздним вечером. Сейичи в доме не было, а отец на свои обязанности плевал с высокой колокольни. Конечно же, гостей встречал Таро. Кто ещё, если не он? Сам Таро искренне считал, что раз уж он соизволил принять посетителей, те должны быть благодарны и кланяться ему в ноги. Он, а не его глупый отец или тупые братья! Да им невероятно повезло!

Только вот сами гости никакого интереса к Кикучи Таро не проявили. Всё, что они сделали — спросили, могут ли увидеть главу семьи, потому что разговаривать ни с кем, кроме него, не намерены. Таро всегда нравилось, что европейцы всегда прямо говорят, что им нужно — по его опыту, они никогда не начинали издалека и не говорили загадками, как оясимцы. Но, когда с голове Таро было приставлено дуло пистолета, он был ужасно разочарован.

Что ж, хотят отца — будет подан на блюдечке с голубой каёмочкой, Таро не против. Правда, будит его он не собирается — а как старый кабан засыпает после своих попоек, он знает.

Впрочем, гостям и до этого не было дела — они зашли в комнату Кикучи Орочи, закрыли дверь и никого туда не пускали. С таким даже скудная охрана поместья не справится.

Но у Таро были и свои методы. О маленьком окошке в бумажной перегородке, спрятанном за комодом в отцовской комнате, он знал лет с шести. Ему ничего не стоило подобраться к нему и тихонько присесть, подслушивая разговор.

Тогда-то Таро и узнал несколько вещей. Для начала, Орочи получил лёгкие деньги — а он не из тех, кто откажется от лишней иены. Его всегда мог легко подкупить любой человек, имеющий пачку денег в кармане. Во-вторых, ему пришлось что-то подписать — к своему стыду, первую часть разговора Кикучи Таро прослушал, поэтому не знал, что именно это было.

Зато прекрасно понял, что это как-то связано с передачей прав на воспитание какого-то ребёнка Сабуро. Что за чёрт?

Ребёнок, видимо, должен был быть сыном Орочи — по крайней мере, степень родства этого малолетки и Сабуро была достаточно высокой, чтобы это подтвердить, но для достоверности кто-то выдрал у Орочи клок волос — явно больше, чем нужно. Сам отец этого то ли не заметил, то ли предпочёл промолчать. «Конечно, — подумал Таро с ноткой самодовольства. — Он всегда был трусом. Я бы не дал им так с собой обращаться».

Но слова и действия частенько так отличаются, что даже нельзя сказать, что они принадлежат одному человеку, так что это ещё предстояло проверить. Но в глубине души Таро надеялся, что ему никогда и не придётся.

Кикучи Таро никак не мог перестать об этом думать. Сабуро, его идиотский младший брат, откопал какого-то бастарда, возможно, ещё более ущербного, чем он сам. Это не секрет, что по всей Оясиме могло ходить хотя бы несколько единокровных братьев и сестёр Таро, но никто никогда и не думал давать им фамилию Кикучи и принимать их в семью.

С другой стороны, больной разум Сабуро — потёмки. Кто знает, что у него в голове? Иногда Таро казалось, что эта ходячая креветка окончательно сошла с ума.

Таро всегда был одержим Сабуро. Ему никогда не нравился его младший брат, жалкое и слабое существо; Таро чувствовал к нему сильнейшее отвращение и искренне хотел, чтобы он поскорее умер. Но всё это как-то уживалось с навязчивым желанием Таро следить за каждым шагом Сабуро, наблюдать за ним и всегда знать, чем и как он занимается. Таро был тем, кто инициировал своеобразное заключение Сабуро. С тех пор, как третьему сыну Орочи исполнилось двенадцать, он перестал быть таким слабым и хрупким, чтобы заболевать от каждого дуновения ветра, и отец уже был готов записать его в обычную школу и позволить ему выходить из поместья.

Таро был против. Он внушил Сейичи, этому тупому барану, имеющему только мышцы, мысль, что слабый и глупый младший брат должен носа во внешний мир не высовывать. Сейичи тоже был странноватым, любил распускать руки и вёл себя, как какой-то дикарь, но почему-то легко поверил Таро, стоило тому сказать, что это ради безопасности самого Сабуро.

Да уж, Орочи не повезло с детьми — наверное, потому что пить надо меньше, прежде чем делать их с какими-то шлюхами, вроде выкупленной проститутки или той болезненной дурочки из семи Минами. Таро был уверен, что он чудом родился в этой ужасной семейке — сам он считал себя настоящим алмазом в куче дерьма.

Сабуро всегда был заперт. Глупый, безвольный мальчик — Таро мог крутить им, как хотел, и тут он вдруг начал творить, что вздумается? Достаточно того, как Таро рассердился, когда узнал, что после похищения Сабуро посмел спровоцировать Сейичи на драку. Всё это было обставлено, как нападение этой гориллы на невинного младшего братца, но Таро не дурак — он знал, что прежде чем бить, Сейичи убедился бы, что никто, кроме прислуги или членов семьи об этом не узнает. Уж на что-то настолько простое у старшенького хватало мозгов.

Значит, проблема была именно в Сабуро — и это было тем, что бесило Таро больше всего. Братец, всецело принадлежащий ему, вырвался из-под опеки и даже начал что-то планировать, и это заставляло Таро бесконечно размышлять и нервно выкуривать сигарету за сигаретой.

Оказывается, у Сабуро появился хребет — Таро был уверен, что в последний раз, когда он видел эту мямлящую лужу жалости, ничего подобного не было и в помине. Сабуро был пугливым и внушаемым, у него никогда не было собственного мнения. Ничего, кроме: «Брат, не бей меня! Пожалуйста, не надо!» Что изменилось, он вдруг поумнел? Да это даже звучит смешно!

Запершись в своей комнате, Таро принялся мерить её шагами, пытаясь хоть что-то понять. Что произошло на самом деле? Неужели кто-то надоумил Сабуро поднять этот глупый детский мятеж? Против отца? Нет, дело не в отце — наверняка против него, Кикучи Таро. Того человека, который всегда возвышался над Сабуро, контролировал его и знал как облупленного.

Таро был уверен — все действия Сабуро направлены против него. Жалкая псина скалится на своего хозяина и норовит его укусить; Таро этого так не оставит.

«Да, — он удовлетворённо кивнул, приняв решение. — Он не сможет тягаться со мной. Как заботливый старший брат, я ему это докажу».

Таро знал, что должен делать: втоптать Сабуро в грязь, сломать его напополам, чтобы вернуть в прежнее состояние. Или даже лучше — сделать так, чтобы жалкий младший брат больше никогда не посмел и слова против него сказать. Он покажет псине, где её будка.

Сломать Сабуро. Сделать из него покорного раба. Может, Таро будет великодушен и заберёт его обратно в САСШ, чтобы держать на коротком поводке. Ему вообще не стоило его здесь оставлять. Сделал брата и отца ответственными за Сабуро, а они только наломали дров.

Таро улыбнулся, направляясь к двери. Краем глаза он заметил что-то странное: мечей на стойке было меньше, чем он помнил. Одна из подставок была угнетающе пустой.

Почему-то Таро это напрягло, но он решил не придавать этому значения. Кого волнуют глупые мечи? Он даже не оммёдзи — эта глупость точно не для него. Но слуг, ответственных за его комнату, стоит хорошенько отхлестать или забить палками, чтобы не забывали, кто их господин. Вот ещё, выдумали — своровать что-то из его комнаты! Да пусть бы его хоть сто лет здесь не было, это знание стоит вбить в их тупые головы.

Кикучи Таро вылетел из своей комнаты, отправляясь на поиски Сейичи. Он уже должен был вернуться домой — где он был, Таро не знал и знать не хотел. Играми на деньги Сейичи не увлекался, но любил проводить время в барах или борделях и частенько захаживал в места проведения подпольных боёв — обычно чтобы стать их участником. Таро это не интересовало — он всегда хотел знать, что творится с Сабуро, но Сейичи и Орочи… они волновали его только тогда, когда были ему нужны.

Сейичи был у себя. Он сидел в одних спортивных штанах; мужчина стирал кровь с тела влажным полотенцем. Рядом с ним стоял таз, полный мутной воды. Таро поморщился — как и ожидалось от кого-то, вроде его старшего брата, этот человек вызывал у него невероятное отвращение. Обычно Таро не хотел быть рядом с ним, но Сейичи был ещё послушнее Сабуро — если подобрать правильные слова, он делал для Таро что угодно.

Особенно сильно на него воздействовали заверения, что всё, что предлагает Таро, принесёт их семье благо. Сейичи вообще едва ли понимал концепцию семейной любви и блага для других — он был тупым, как пробка, удобным инструментом и крайне странным человеком.

Поэтому Таро и считал, что это всё вина их папаши — ну не могло у нормального человека родиться это.

Сейичи всегда был несколько… агрессивным. Распускал руки он по поводу и без повода — нравилось ему, вот и всё. Отца он не трогал, почему-то считал его авторитетом. Таро же доставалось. До того самого момента, как он, едва ли уступающий брату в росте, откусил ему часть мочки уха и сломал нос и ребро в свои семь лет. Тогда они ещё были равны — вскоре Сейичи начал набирать массу, да и совершенствовался он не плохо, но к Таро всё равно больше не лез — видимо, признал его, или что-то вроде того. Таро предпочитал думать о старшем брате, как о какой-то глупой зверюге, и не придавал этому особого значения.

Впрочем, сыграло роль и то, что Таро всегда был намного умнее Сейичи — помогал ему по мелочам, вытягивал по учёбе. Сейичи проникся, решил, что интеллект Таро, даже бывшего полным нулём в совершенствовании, ставит их на одну ступень, так что целью для сбрасывания напряжения брата не считал.

В отличие от Сабуро. С ним другая история — кому может не понравиться избивать это убожество? Таро не мог винить Сейичи в желании поднять на него руку.

Хотя, где-то в глубине души он хотел, чтобы это было только его право.

— Таро, — приветственно кивнул Сейичи, заметив брата в дверях. — Редко ты ко мне заходишь.

— Да, пожалуй, слишком редко, — согласился Таро. Он прошёл внутрь и сел за низкий столик — по правде говоря, они всегда невероятно его раздражали. — У меня есть к тебе разговор, старший брат.

— Разговор? — дёрнул бровью Сейичи. — Ну, времени у нас полно, давай поговорим.

— Это о Сабуро, — не стал тянуть Таро. — Скажу прямо: я думаю, наш младший брат в опасности. Им манипулируют. Произошло что-то плохое, и теперь он бунтует. Разве ты не думаешь, что нужно вернуть его домой?

Сейичи нахмурился. Таро почувствовал укол тревоги. Уже много лет старший брат не поднимал на него руку, но никто не знал, о чём думает эта безмозглая гора мышц — он в любой момент мог сорваться, а быть избитым Таро не хотел. Она всегда знал, что не создан для драк с кем-то сильнее его.

— Что с ним случилось? — спросил Сейичи, человек, который никогда ничего не знал. — Я слышал, что он отправился в Китай, но…

— Но потом его забрали в Российскую империю. Помнишь Вяземских? Да, тех самых. Они хотят забрать его — я не знаю, для чего, но они используют Сабуро. Они даже заключили новую помолвку. Мы должны показать им, что ничего не выйдет. Нужно разрушить всё, что строит наш убогий братец — только так мы его защитим. Ты ведь понимаешь, верно?

Сейичи заторможено кивнул.

— Я мог бы переломать им всем шеи! — взревел он.

— Но ты не станешь, — мотнул головой Таро. — Нам не нужен международный скандал. Наша цель — глупый младший брат, помнишь? У меня уже есть пара мыслей. Я плохого не посоветую, верно?

— И что ты придумал?

— Один действенный метод заставить кого-то стать послушным. Я связался с одним человеком — он готов помочь за умеренную плату. Нам только нужно схватить Сабуро и растоптать некоторые его усилия. Мы можем начать с этого малявки, которого он пригрел. Скажи, у тебя ещё есть люди, готовые проехаться до села и кое-что забрать?

— Что за малявка? — хрипло спросил Сейичи.

Таро махнул рукой.

— Всего лишь ещё один младший брат. Сабуро зачем-то притащил его — наверное, подобное притягивается к подобному. Ты можешь забрать его, когда закончим — делай с мальчишкой, что хочешь, мне без разницы. Ты ведь всегда хотел большую семью, не так ли? Вспомнишь старые добрые времена — раньше в детстве Сабуро был не очаровательным?

Оскалившись, Сейичи откинул полотенце и ответил:

— Я согласен. Нет ничего проще, чем выкрасть какого-то ребёнка. Просто дай мне пару дней, и малявка будет у нас в руках. Но что на счёт отца?

— Забудь об этом. Ты же не хочешь его обременять, верно? — протянул Таро, широко улыбнувшись; в самом деле, почему его брат такой простак? — С маленькой проблемой мы можем справиться сами.

— Ты прав. Сабуро не стоит его усилий, — фыркнул Сейичи. — В этом ребёнке и правда прибавилось смелости. Я не понимаю, как мы это допустили! Думаю, он давно не сидел в инвалидном кресле.

— Ты прав, конечно, это так, — принялся поддакивать Таро. — Он такой глупый, ничего не может сам — нужно его контролировать. А теперь послушай меня: мы выкрадем мальчишку и заставим его расторгнуть все договорённости с Вяземскими и кем-то ещё. Стоит использовать и эту светловолосую сучку, Рико. Отец уже не заметит — она всё равно не смогла заменить свою сестру.

— Думаешь, клюнет?

— Он всегда был слишком глупым — прибежит, как миленький. У Сабуро нет никакой воли, как он сможет переступить через этих людей, чтобы чего-то добиться? — хихикнул Таро. — Нужно только немного надавить. Затем нужно припадать ему урок. А потом отвезём к Иори.

— Иори? — чуть не подавился Сейичи. — Лечебница Иори? Что ты хочешь сделать?

— Что-то очень незаконное, — отозвался Таро. — Но ведь ты знаешь, что это только на пользу Сабуро. Может, тогда он наконец обретёт здравый смысл.

— Здравый смысл… — повторил Сейичи. — Должно быть, ты прав.

Глава 19

Имя «Иори» значило много — пожалуй, слишком много для выходцев знатных семей Оясимы. Мало кто о нём знал; ещё меньше людей могли с ним связаться и что-то от него получить. Но у Таро были свои методы. Он знал, где найти Иори, и ему ничего не стоило дозвониться до него и выпросить одну маленькую услугу.

Ничего — мягко сказано. Цена у Иори была высокая, но Таро не просто так заручился поддержкой старшего брата. Тратить свои личные деньги он не собирался — не тогда, когда это может сделать кто-то другой.

Кажется, в каждой стране есть такой Иори — человек, который делает что-то незаконное безо всяких последствий. Не нужно думать, как ты провернёшь какую-то странную авантюру, когда есть Иори — он всё устроит, нужно только заплатить. Он не убийца, не глава какого-нибудь клана якудза — напротив, глядя на Иори, многие люди понимали, зачем за ним всегда следует шесть человек охраны. Обычный хлипкий мужчина с крысиным лицом.

Но Иори был врачом, и врачом весьма успешным. Он предпочитал слово «учёный», потому что это было близко к его роду деятельности — больше операций и некоторых экспериментов, приносивших ему хороший доход и должников самых разных фамилий, Иори любил изучать и исследовать.

Объект, конечно же, был не простой. Больше всего на свете Иори любил злых духов — удивительные существа, свойства которых были невероятно интересны обычному человеку вроде него. Иори даже не был оммёдзи — они бы и не интересовали его, если бы не то, что без их поддержки он бы не мог делать свою работу.

Что ж, Иори был готов потерпеть этих странных людей. Исключительно ради своих целей.

Сейчас Иори был в своём кабинете. Он сосредоточенно перебирал записи ассистентов об дном из новых экспериментов, когда его секретарша постучала в дверь.

— Мастер Иори? Вам звонят.

— Пошли их к чёрту, — махнул рукой Иори. — Скажи, что сейчас я никого не принимаю.

— Это Кикучи Таро, — решила уточнить секретарша. — Точно не ответите?

Иори задумался. Таро… да, он знал имя этого лицемера. Одно время они учились в одной школе — Иори недолюбливал Таро, этого придурка с дырой в голове. Как и все дети семьи Кикучи, он ужасно его раздражал. Впрочем, их связывало несколько «историй». Есть вещи, раскрывать которые Иори бы не хотел; к сожалению, всредней школе он не был достаточно умён, чтобы держать свою жизнь подальше от наглых хитрецов, вроде Таро.

Этот Кикучи слишком много знал.

Иори, конечно, мог бы подёргать за ниточки, чтобы его не стало, но он не из таких. Иори знал, что если ввяжешься во все эти разборки и устранение неугодных один раз, больше оттуда не выплывешь. Мужчина дорожил своим временем — ему абсолютно не хотелось быть затянутым во все эти штучки, которые были в духе кланов оммёдзи и дворян. Нет, такое точно не для Иори.

Да и, с другой стороны, Таро уже долгие годы носа не показывал. Поменяйся они ролями, Иори бы уже давно воспользовался своим козырем. Например, тянул из бедняги деньги. Все знают, что у клана Кикучи со средствами проблемы, а Таро и вовсе игрок.

Иори не был удивлён — с Таро всегда было что-то не так. Ровно как и с его старшим братом — как и любой другой парень без намёка на мышцы, Иори смог счастливо выдохнуть, только когда Сейичи, возглавлявший группу хулиганов, выпустился и отправился терроризировать какую-то элитную старшую школу в другом районе.

В любом случае, Иори уже и думать забыл о семейке Кикучи, но тут они снова появились на горизонте. Иори вздохнул. Немного подумав, он схватил трубку старенького стационарного телефона, стоящего на углу его стола, и махнул секретарше (как её, Миу? Мау? Мяу? Неважно!) рукой:

— Чёрт с ним, соединяй.

Через несколько секунд Иори уже выслушивал Таро, сердито нёсшего какой-то бред. Мужчина зажал трубку между ухом и плечом, вчитываясь в отчёт одного из стажёров, пока Кикучи наконец не заткнулся.

Его голос всегда казался Иори раздражающим.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Таро. — Ты согласен? У меня ещё есть те фото, если ты…

— Заткнись, — оборвал его Иори. — А теперь заново и по делу. Я не собираюсь выслушивать твои стенания.

Таро скрипнул зубами.

— Мне нужно то самое. Срок— через месяц, самое большое. Точно не скажу.

— Не скажешь, а должен, — фыркнул Иори. — Что за «то самое»? Называй вещи своими именами. Удивительно, ты последний человек, которому могла бы понадобиться лоботомия.

— Да-да, вот это твоё лобо-что-то-там, — легко согласился Таро. Иори закатил глаза. Какое невежество! — Это для Сабуро, моего младшего брата. Я слышал, после этой штуки люди становятся покорными. Ну что, сделаешь?

— Эта практика запрещена не просто так. «Покорный» — плохое слово, чтобы описать лоботомию, — заявил Иори. — Это не очередной способ поиграть с твоей грушей для битья.

— Заткнись! Зачем мне это нужно — не твоё дело! — рявкнул Таро. — Просто сделай, что я прошу! Сколько?

— Я ещё не согласился, — отозвался Иори. Делать операцию совершенно без цели? Таро всегда был несколько помешан на этом своём младшем брате, которого никто никогда не видел. Кикучи Сабуро, да? Какое знакомое имя…

— Эй, что ты молчишь? — прервал размышления Таро. — Я жду ответ!

— Я перезвоню, — буркнул Иори и повесил трубку. Затем он крикнул: — Миу!

— Миса, мастер Иори, — вздохнула девушка, просовывая голову в дверной проём.

Мужчина раздражённо цыкнул.

— Да без разницы. Позови мне стажёра Горо. И живо.

Горо был одним из мальчишек, взятых Иори с улицы. Ему не нужны люди, которые могут сдать его методы конкурентам или напортачить — Иори предпочитал всё контролировать и обучать своих подопечных лично. Всё равно никаких важных задач он им не поручал — мужчина разбирался со всем сам, отдавая стажёрам только наблюдения, отчёты и другие скучные вещи, на которые у Иори не хватало времени.

Включая некоторые нелегальные операции, вроде той же лоботомии — Иори ничего не стоило обучить пару человек, чтобы ему не приходилось тратить время на глупые заказы богатых людей. Удивительно, как популярно может быть что-то подобное.

Самому Иори умение отделять лобные доли мозга было нужно для работы с так называемыми одержимыми. Или, как говорят оммёдзи, злыми духами, захватившими тело. Работая с ними, Иори узнал много удивительных вещей — например, что покинуть тело, пока оно не умрёт, злой дух не может, а повреждения мозга в самом деле на них влияют.

С этим ещё предстояло поработать, но Иори был уверен, что это один из его лучших проектов — нет, это его лучший проект! Не считая того, что подобное медицинское вмешательство в Оясиме запрещено, Иори стал человеком, придумавшим способ изучать злых духов с наименьшей опасностью для человека.

Тут, конечно, зависит от степени вмешательства и удачи. Срабатывало на ура не всегда, и лучшим результатом было полное удаление хотя бы одной доли. Результат на человеке? Сомнительно. Но духи не были людьми — с ними всё всегда было иначе.

Незаконно? У Иори есть связи. Всегда можно подёргать за ниточки — пара услуг нужным людям, и совет с радостью рассмотрит любые предложения Иори.

В дверь постучали.

— Горо? — спросил Иори и добавил, не дожидаясь ответа: — Живее, заходи уже. У меня нет на тебя десяти лет.

Горо был долговязым мальчишкой лет шестнадцати — обычно Иори не были нужны такие малявки, но он просто не мог пройти мимо мальца с настолько ловкими руками — умудриться вытащить кошелёк Иори, когда тот был под наблюдением охраны! И ведь только сам Иори, наученный горьким опытом прогулок в неблагополучных районах, смог эта заметить.

Помимо прочего, Горо обладал феноменальной памятью. Умный — отличная находка, о которой Иори не жалел. Разве что, несколько разочаровывало то, что пришлось сдержать обещание и помочь мальчишке с образованием — такой хороший инструмент, а по полдня пропадает в школе.

Иори считал, что его инструменты вообще не должны отлучаться. Но слово было ему дороже — кем-кем, а лжецом себя мужчина не считал.

Правда, с тех пор, как Иори вытащил Горо с улицы, тот невероятно быстро изменился — стал робким и послушным и, кажется, боготворил Иори, как своего спасителя. И хорошо — пусть будет послушным, Иори от этого только выиграет.

— Мастер Иори, — почтительно склонился Горо. — Что я могу для вас сделать?

— Ты как-то упоминал, что твой пациент нёс какой-то бред о Кикучи Сабуро, — припомнил Иори. — Расскажи мне всё с самого начала.

— О, тот самый! — догадался мальчишка. — Да, номер тридцать семь ноль четыре… Мы забрали его недавно — он должен был попасть в тюрьму, но Мори и Тора смогли кое-что сделать. Бывший член якудза, он был их врачом. Очень интересная история — когда он был в изоляторе, случился взрыв энергии, и он даже пробил стену. Затем слёг с перенасыщением. Примечательно, что до этого он не совершенствовался.

— Вот как, — скучающе произнёс Иори. — Ближе к делу.

— В том и дело — с тех пор, как он прибыл, он не оправился. С одной стороны, всё выглядит так, будто он был заражён другим человеком с перенасыщением… с другой, кажется, будто на него воздействовал злой дух с какой-то энергетической способностью. Мы пытались выяснить причину разными способами. Номер тридцать семь ноль четыре только и говорить что-то про Кикучи Сабуро да отрезать ноги.

— И?

— Он был арестован, как один их похитителей Кикучи Сабуро и Мори Кенты. Сабуро — последний оммёдзи, которого он касался, не считая группы клана Мори. Но мы подали запрос, и Мори быстро ответили — энергия всех их подчинённых в стабильном состоянии. Вероятно, всё, что произошло с номером тридцать семь ноль четыре, вызвано этим Кикучи Сабуро.

— А злые духи?

— В той области не было обнаружено ни одного, — мотнул головой Горо. — Я знал, что вы спросите… в общем, я взывал оммёдзи, чтобы проверить — и перенасыщение, и след злого духа, был оставлен кем-то или чем-то одним.

Иори хмыкнул.

— Так вот, куда делась куча денег с моего счёта.

— Простите, — опустил голову Горо. — Это только ради исследования.

— Плевать, я всё равно доволен результатом, — махнул рукой мужчина. — Свободен. Смотри, чтобы номер тридцать семь ноль четыре не умер в ближайший месяц. Он мне ещё понадобится.

— Да, мастер, — нова поклонился Горо.

Мальчишка ушёл. Стоило ему скрыться за дверью, секретарша снова сунулась в маленький кабинет. Иори знал, что она всё слышала, но он слишком хорошо её контролировал, чтобы она могла кому-то что-то передать.

В конце концов, она видела, что стало с предыдущей секретаршей Иори. А зрелище было неприятное. Наверное, блевать и думать, что ты тоже можешь превратиться в кровавое месиво, то ещё ощущение.

— Разрешите спросить?

— Так и быть, разрешаю, — великодушно ответил Иори.

— Как это связано с Кикучи Сабуро?

— Легко и просто. Обратимся к клану Тора, они ужасно боевые — стоит Таро испугаться, он сбежит, поджав хвост, и никакие старые фото тут не помогут. Он принесёт мне отличный объект для исследований — мне ведь не обязательно его ему возвращать. Не люблю обман, но это звучит так многообещающе, — протянул Иори. — Да это может быть даже лучше, чем моя работа с другими злыми духами! Мне чертовски хочется вскрыть его голову.

— Отличный план, мастер Иори, — неуверенно ответила Миса и скользнула обратно на своё место.

Иори только пожал плечами: она никогда ничего не понимала в по-настоящему важных вещах.

Горя от нетерпения, Иори спешно набрал номер Таро. В трубке раздались гудки; движимый энтузиазмом, мужчина не мог даже сидеть на месте: он вскочил и принялся мерить шагами комнату, думая только о Сабуро. Он оставил след оммёдзи и злого духа одновременно! О, лучше бы это не была какая-то ошибка исследования — Иори просто необходимо тщательно изучить это явление.

Ради этого он даже готов отодвинуть все остальные проекты! Плевать на злых духов в подвале здания, плевать на продолжение изучения влияния на них операций на мозге и остановки разных человеческих органов. Даже проект с воздействием на духов с помощью психических манипуляций мог подождать — а ведь недавно он был одним из любимых занятий Иори.

Может ли дух так хорошо маскироваться? Или он обрёл способ использовать энергию? Неслыханно — для злых духов она полная противоположность! Или это человек научился использовать их силу? Или это влияние кого-то ещё?

В голове Иори был рой мыслей — он не собирался их прогонять. Азарт от нового объекта для его работы затмевал разум.

Наконец Таро взял трубку.

— Да? Иори, это ты? Как быстро.

— Я согласен. Вези мне своего Сабуро как можно скорее, — сказал Иори, пытаясь придать голосу равнодушия. Таро, конечно, не самый умный человек, особенно когда дело касается его груши для битья, но лучше бы он всецело доверял Иори. — Расправлюсь с ним поскорее, чтобы больше не слышать твой мерзкий голос.

— Мой голос не мерзкий, ты, животное! — возмутился Таро. — Договорились. Я свяжусь, когда Сабуро будет у меня. Сколько ты возьмёшь?

— Для тебя будет хорошая скидка, не переживай за свой тонкий кошелёк.

— Отлично, — выдохнул Таро.

— Я тоже доволен нашей сделкой.

Иори повесил трубку. Теперь ему остаётся только ждать.

* * *

Хризантемы. Очень много хризантем. Белые, жёлтые, розовые и даже оранжевые — целое море цветов, будто бы застывших в пространстве. Ни один лепесток не шелохнулся, пока я на них смотрел, и я не мог почувствовать запах — будь это всё по-настоящему, аромат цветов заполнил бы всё пространство.

Здесь же ничем не пахло.

Сделать цветок гербом клана — это, конечно, здорово, но вряд ли обязывает высаживать хризантемы в таких количествах. Хотя, не сказать, что призраки действительно это контролируют — сложно заниматься садоводством, когда ты не материален.

— Не любишь цветы? — спросила Мако, заметив, как я рассматриваю окружение.

— С чего бы мне их любить? Растут, и ладно, — пожал плечами я.

Впрочем, есть виды растений, к которым я испытываю что-то особенное. Отнюдь не любовь — настоящую ненависть. Например, зубастый плотоядный бурецвет. Тут такие не водятся, а вот на моей родине таких было полно — в густых лесах ближе к северной границе стоило держать ухо востро. Схватит такой цветочек — живым уже не уйдёшь. Хотя бы потому что он любую броню на раз прокусывает, да делает это всего за несколько секунд.

Потому-то и плотоядный.

— Стоит лучше относиться к символу нашего клана, — покачала головой Мако. — Это значение первого иероглифа нашей фамилии — Кику. Хризантем не бывает мало: засади ими весь мир, чтобы за ними было не видно ни тигров, ни леса, ни глициний… Ты меня понимаешь?

— Стремление к господству над другими кланами. Ну конечно, к чему ещё всё шло? — пожал плечами я. — Можно было и не сомневаться — всё хотят иметь больше власти.

— Это — ключ к выживанию. В Оясиме нельзя спокойно жить, — твёрдо сказала Мако. — Кланы — это не борьба с демонами. Нет, это лишь их способ показать свою силу и обрести поддержку населения. На самом деле, всё, чем занимается совет — сплошная политика. Император сидит на троне, но он лишь марионетка, которой управляют из-за кулис. Раньше это был сёгун — годы идут, всё меняется. Главы десяти кланов стали влиятельнее — самыми сильными людьми страны. Мы должны бороться, чтобы оставаться на плаву — не с демонами, а с нашими конкурентами.

— Ты удивительно осведомлена о том, что творится в мире смертных, для бесплотного духа, — заметил я. — И очень этим озабочена. Ты ведь не всё время торчишь тут, я прав?

— Это так, — кивнула Мако, вышагивая по узкой дорожке, которая вела к одному из отдалённых зданий комплекса. — Я стала духом-хранителем семьи. Это позволяет мне знать больше, чем любому другому призраку.

— И всё равно ты не можешь ничего сделать. Какая польза от духа-хранителя?

Женщина зыркнула на меня и дёрнула плечом.

— Держи язык за зубами. Я не такая беззащитная, как кажется — могу и уничтожить тебя, если захочу.

После этой фразы я с интересом оглядел Мако.

— Я хочу посмотреть, как ты попробуешь.

— Не недооценивай гейш, — посоветовала Мако. Затем она остановилась: мы были перед особенно большим зданием, таким же простым и не отличавшимся от прочих ничем, кроме размера. — Связываясь с таким количеством мужчин, думаешь я не научилась паре трюков? А сейчас тебе стоит подготовиться к встрече. Советую быть особенно почтительным.

Глава 20

Я стоял перед мужчиной в свободных синих одеждах, сидевшим на дзабутоне, этой маленькой плоской подушке, частенько заменявшей стулья. У незнакомца было вполне обычное лицо: не сказать, что он какой-то крестьянин, но и особо выдающихся черт он не имел. Обычный, не слишком старый: лет пятьдесят, не больше. Может, он и вовсе моложе, чем я думаю. Я смотрел на него, мужчина же окинул внимательным взглядом меня — и так на протяжении долгих, ужасно долгих секунд, пока я наконец не поклонился.

Мако сказала быть почтительным. Не стоит пренебрегать её советом.

— Давно хотел тебя увидеть, — начал мужчина безо всякого приветствия. — Но мне отсюда не выбраться, как бы я ни старался. Я не Мако — мне не повезло стать хранителем. Я обычный призрак, обречённый на очень долгое посмертие. Ну же, присядь. Дай взглянуть на тебя, спаситель моего далёкого потомка. Сабуро был так плох… Мы думали, он обречён. Удивительно: захватчик тела вернул его владельца к жизни.

— Я не сделал ничего особенного, — честно ответил я, садясь на второй дзабутон подле мужчины. — И это было не ради него. Просто он был нужен мне живым.

— Вижу, что не по доброте душевной, — фыркнул незнакомец. — Было бы странно, если бы было наоборот.

— Вы ведь Кикучи Кайоши? — спросил я в лоб. — Основатель рода?

— Верно, — кивнул мужчина. — Дворянин из меня никакой — у меня был только один путь, путь оммёдзи. Но всё пошло не туда… признаться, видя неупокоенные души моих потомков и слушая рассказы Мако о мире живых, я впадаю в ступор. Всё это — не то, ради чего я боролся.

— И всё же, теперь от этого никуда не деться, — заметил я.

Кикучи Кайоши понуро кивнул.

— Тут ты прав. Но я, как воин, не могу даже представить, что мои правнуки, праправнуки… что весь наш род борется за власть, а не за защиту людей. В наше время всё было иначе. Скажи, захватчик, ты понимаешь разницу между оммёдзи моего времени и оммёдзи твоего?

Я кивнул.

— Конечно.

Тоска и сожаление проглядывались в глазах мужчины. Он покачал головой, глядя на меня, как на глупого ребёнка.

— Нет. Тебе не дано понять то, чего ты никогда не видел. Это то, что заставляет меня жалеть о том, что я до сих пор существую. Может, если бы я канул в небытие, меня бы не беспокоило всё это… Власть, деньги, земли… Они не защитники людей — они обычные крысы, жирные и жадные до золота. Наша цель в другом…

Кайоши замолчал, резко закончив свою сбивчивую речь. Я выждал несколько секунд и спросил:

— Так зачем я здесь?

Мужчина что-то промычал и махнул рукой в сторону стола — на нём лежало крупное ручное зеркало из бронзы. Не сомневаясь, что это был знак взять его, я схватил ручки и покрутил предмет в руке. Тяжёлое, с журавлями на обратной стороне.

Отражающая поверхность же была немного мутной, но это не мешало ей приковывать мой взгляд. Я видел лицо Сабуро — и не только лицо. Его нос, глаза, волосы и даже его (или уже мои?) морщинки под глазами. Странное дело — ведь прямо сейчас я был в призрачной форме, полностью повторявшей моё прежнее тело из родного мира.

Конечно, прискорбно, но тело весьма мёртвое.

— Что ты видишь? — спросил Кикучи Кайоши, даже не глядя на меня — его взгляд был обращён на внутренний двор, видневшийся через открытые бумажные перегородки.

— Сабуро, — отозвался я. — Я вижу Сабуро.

— Внимательнее, — скомандовал мужчина.

Я пригляделся. Всё как всегда — вопреки тому, что я попал в чужое тело, Сабуро не перенял от меня никаких черт, кроме нескольких морщин — по непонятной причине я всегда был подвержен их образованию, даже если старался контролировать лицо; мать даже шутила, что я обречён стать дряблым стариком раньше, чем она.

Тот же ужасный ошейник на тонкой шее. Чистая кожа… чистая кожа?

Я покрутил головой — и правда, ни одного голубого пятна, которое я уже должен был заметить.

— Татуировки больше нет, — сказал я вслух.

Кайоши кивнул.

— Всё потому что это вовсе никакая не татуировка, — объяснил он. — Это отличительный знак прямых потомков главной семьи. Хоть ты и в теле Кикучи Сабуро, его душа нашла другой сосуд.

В самом деле? Я-то думал, что за не оттирающееся голубое пятнышко у него на шее. Довелось помыть Джуна мне всего один раз, и эту точку, похожую на крохотную кляксу, я усиленно тёр минут пять, пока наконец не сдался — подумал, раз уж суждено малявке быть чумазым, то и проблема это исключительно его; нечего кожу какой-то чертовщиной марать.

Да и о собственной татуировке я напрочь забыл, так что мне и в голову не пришло, что она может проглядываться у Джуна. Это же не что-то, что может передаться по наследству!

— И что это должно мне сказать? Я уверен, в этом мире есть умельцы, способные набить копию, — медленно произнёс я, продолжая сжимать в руке зеркало.

— Копия? Для главы клана это позор, — покачал головой Кайоши. — Послушай, молодой человек, я знаю, зачем ты здесь на самом деле. Тебе нужна сила. Ты сможешь её получить. Хочешь попробовать?

— Что за вопрос? Я уже здесь. С радостью попытаюсь, — отозвался я. — Но как это связано с тату… с меткой?

— Ты поймёшь, — отозвался Кикучи Кайоши. — Но готов ли ты поставить на кон душу…

— Хватит уже, я давно дал свой ответ, — перебил я и спохватился. — Прошу прощения, продолжайте.

— Боишься, что потеряешь мою благосклонность и вылетишь отсюда? Правильно, — кивнул мужчина. — Раз уж ты согласен, вот тебе моё напутствие: смерть здесь — смерть в мире живых. А теперь, всего ничего, принеси мне глаз.

— Глаз? — спросил я. Не самые точные инструкции в моей жизни.

— Ты поймёшь, — отозвался Кайоши и кивнул в сторону зеркала.

Я снова глянул на бронзовую поверхность. В тот же момент Кайоши усмехнулся. Я хотел было повернуться к нему, чтобы узнать, что это значило, но понял, что не могу оторвать взгляд от отражения. А оно начинало закручиваться по спирали, пока наконец не превратилось в какой-то быстрый мутный водоворот; от того, что я смотрел на него, не мигая, появилось какой-то тошнотворное ощущение.

В конце концов, я полностью погрузился в этот вихрь, не в силах сопротивляться. А затем вдруг осознал, что упал на спину, будто бы свалился откуда-то сверху. Проморгавшись, я понял, что в моих руках больше нет никакого зеркала, да и сам я уже не в призрачном поместье Кикучи.

Лес. Деревья в основном длинные и тонкие, но росли они густо и имели тёмные изогнутые стволы. Местами они напоминали силуэты — корчащиеся, выгнутые, неестественные и нервирующие. Листва у них была тёмная и редкая. Земля же была почти голой, лишь с редкими пучками желтоватой травы. Ни единого куста среди камней — казалось, при таком раскладе обзор не мог быть совсем плохим, но я едва ли видел дальше нескольких метров вперёд — таким густым здесь был туман.

Пахло дымом — кажется, чуть поодаль от меня горел маленький костерок, возле которого собралась группа из четырёх человек. Трое мужчин в темных одеждах, напоминавших одеяния Кикучи Кайоши — разве что, куда проще, явно из грубой ткани простого серого или серовато-коричневого цвета. Один имел примечательную длинную, но довольно редкую бородку. У второго был шрам, рассекавший бровь. Третий же, молодой парень с загорелой кожей, ничуть не уступал первым двоим в росте и комплекции.

Я давно заметил, что средний рост оясимцев меньше, чем у людей, не имеющих отношения к их расе. Это было неприятным наблюдением — в Российской империи низкорослый я чувствовал себя каким-то муравьём среди гигантов. Сейчас же я мог сказать, что троица у костра чудесным образом была выше, чем большинство жителей Оясимы, которых я видел.

Правда, рекорд Сейичи пока никто не побил.

Помимо мужчин у костра была фигура в чёрном балахоне. По фигуре можно было предположить, что это женщина. И речь не о формах — их было не видно, и, на самом деле, догадаться было бы сложно, но рост у человека был маленький, а поза точно кроткая и женственная. Чересчур послушно даже для какого-нибудь подавленного пленника.

Да и не похоже, что она в плену — кажется, просто сидит рядом, позволяя мужчинам обсуждать свои дела.

Интересно, где я очутился? Точно, это ведь не мир живых — логику искать не стоит. Видимо, Кайоши создал какую-то иллюзию. Что ж, мне остаётся только играть по его правилам и найти ему это глаз, чем бы он ни был.

И я почти уверен, что речь идёт не о человеческом глазе.

— Он очнулся, — заметил незнакомец со шрамом. Он смотрел прямо на меня, внимательно, будто бы заглядывал в душу. От живого его было не отличить. Что-то мне подсказывает, что эти четверо и не догадываются, что они не живые люди. — Эй, как ты себя чувствуешь?

Приподнявшись, я прочистил горло и ответил:

— Сносно.

Это был голос Сабуро. Да и тело снова его — легко почувствовать разницу. Одежда на мне очень странная: потрёпанная (и, стоит признать, вонючая) рубашка, короткие штаны того же качества, плетёные сандалии на босу ногу да накидка из соломы. Красавец.

— Какой грубый, — вскинул бровь мужчина со шрамом. — Даже не видит, что перед ним воины. Глупый крестьянин.

— Тише, Джеро. Он едва очухался, — пророкотал некто с бородой. Затем обратился ко мне. — Мы подобрали тебя в сгоревшей деревне к юго-востоку от Сугакавы. Уж не знаю, что у вас там случилось, но других выживших не было. Благодаря милости нашей госпожи ты можешь сопровождать нас до ближайшего города. Мы же направляемся в Нагано. Будешь тащить вещи, стирать одежду и отрабатывать нашу защиту.

— Или ты можешь вернуться в деревушку. Хотя, кроме пепелища там ничего уже и нет, — вклинился тот, что был помоложе.

— Сато, не говори без очереди, — нахмурился бородатый.

— Да, извини, Дайчи, — сдулся молодой.

Я задумался. Мне и самому кажется, что никем, кроме крестьянина, я не выгляжу. Придётся подыграть — в любом случае, я не знаю ни где Нагано, ни где Сугакава. Оружия при мне явно нет, да и вообще ничего полезного. Лучше примкнуть к кому-нибудь и осмотреться — целее буду.

Да и знаю я, что для крестьянина значит одиночное путешествие. Хорошо, если на добычу «глаза» уйдёт несколько часов, а если счёт будет в сутках?

Успею ли я к сроку? Очень хотелось бы управиться за двенадцать дней. А ведь я даже не знаю, как отсчитывается время в медитации — оно всегда идёт беспорядочно, то длиннее, то короче.

— Я с радостью приму ваше предложение, господа, — сказал я как можно почтительнее и склонил голову под одобрительное хмыканье незнакомца с бородой.

В этот момент я будто вернулся в своё детство. Вот я, мальчишка в старенькой тряпичной обуви, склоняюсь перед каким-то лордом, бывшем в нашем маленьком городке проездом. Держусь подальше, опускаю голову, стоит ему взглянуть в мою сторону, и, как и другие особо любопытные, пытаюсь посмотреть издалека, да так, чтобы ненароком не оскорбить — знаю же, шею может свернуть. Страшно было. Страшно, но очень интересно — это же другой мир, не обычный человек, как полунищие горожане, вроде меня, а настоящий богач, у которого даже была фамилия!

Правда, совсем скоро я вошёл в этот так называемый другой мир. Получил фамилию — глупую, наспех придуманную королём, чтобы меня вознаградить. У моей матери (и, следовательно, у меня) отродясь ничего подобного не было. Мёбиус да Нетти из Кортенгейла — так нас обычно и называли.

— Понятливый, — фыркнул бородатый. — Я Дайчи. Мои спутники: Джеро и Сато. Мы оммёдзи, так что заруби себе на носу — стоит быть послушным и лишний раз не вякать, если не хочешь, чтобы тебя сожрала тень. В этих лесах их, пожалуй, слишком много. Мы сопровождаем госпожу Асами — к ней даже подходить не вздумай, сразу головы лишишься.

Относились ко мне пренебрежительно — впрочем, для людей, считавших себя на порядок выше какого-то обычного крестьянина, это было чем-то нормальным. Я терпел, прислушиваясь к их разговорам — они продолжали свой путь к Нагано, и это означало почти месяц пути по лесам с редкими большими дорогами и деревушками. Планировалась лишь одна остановка в достаточно крупном городе — Никко.

По какой-то причине мои вынужденные спутники должны были скрывать личность девушки, которую сопровождали. Мне было наказано называть её не иначе, как госпожа, имени не упоминать, а лучше и вовсе не раскрывать рта. То ли в самом деле преступница, то ли девушка в беде — кто разберёт.

Ни о каком «глазе» разговоров не велось, так что я собирался понаблюдать ещё. К тому же, не просто так меня выкинуло рядом с ними. Наверняка всё это — часть задумки Кайоши. Но только какой? Хотел посмотреть, как я строю из ебя крестьянина? А ведь по рождению я к ним очень близок — считай, самый настоящий, так что не на что тут смотреть.

Близился вечер — оммёдзи не собирались двигаться с места, так что и я оставался с ними. Мне было вручено несколько халатов да указан путь к ручью — сразу впрягли в работу.

Вот тебе и испытание. В самом деле, Кайоши, чего ты хотел этим достигнуть? Ладно уж, сыграю в твоей маленькой постановке — надеюсь, унижение в виде возвращения к роли букашки под ногами сильных мира сего, быстро окупится. Все знают, ничего приятного в этом нет.

Даже хуже, чем общение с Сейичи — его-то я хоть подставил, показав его натуру перед Вяземским. Тут такое не прокатит.

Об этом я и думал, стирая тряпьё в ледяной воде маленького ручейка. Странное, забытое ощущение. Когда-то это тоже была моя задача — мать выдаёт деревянный таз, и иди с другими детьми. У многих этим занимались дочери, но в нашей семье третьего человека не было, а самым свободным всегда был я.

Потом была стирка в армии. Уже не руками — магией, как только я научился это делать. Удобно, когда стихия воды не сильно тебе противится. А потом магическая школа. Никакой стирки — всё делает штатная прислуга, куда более ответственная чем та, что была занята в общежитиях учеников. В магической башне стирка — это либо руки, либо магия, за тебя никто ничего не сделает. В голову не приходило жаловаться — это было чем-то нормальным, а учитывая то, что магия дискомфорта не приносила, язык не поворачивается даже назвать это трудом.

Ну и наконец я получил должность архимага, обосновался во дворце, и ничего, кроме работы с бумагами, выполнения королевских приказов и изучения артефактов, руками не делал.

И вот я снова в самом начале, тру чьё-то тряпье, потому что никакой водной магии и в помине нет, а показывать зубы просто нет смысла.

Я скрипнул зубами. И почему меня это так раздражает?

Ночь прошла спокойно. Оммёдзи были довольны тем, что я к ним не лезу, и вели себя так, будто в округе нет никого, кто мог бы их подслушать. Кажется их путешествие должно было быть тайным, но они спокойно достали карту, чтобы обсудить дорогу, и громко переговаривались. Меня действительно ни во что не ставили — не могу сказать, плохо это или хорошо.

Но на нервы, без сомнения, действует.

Спал я чутко, всё время был начеку, но ничего не произошло. С рассветом мы отправились в путь. Я взвалил на спину пару тюков и плетёную корзину, будто не был тут самым мелким. Не слишком тяжело, но и не слишком приятно; я плёлся позади, пока Сато возглавлял группу. Следом за ним медленно шагала госпожа. По бокам от неё ещё двое оммёдзи — ну и я, завершавший процессию.

Место не менялось — лес как был мрачным, так и оставался. Через несколько часов я понял, что веки слипаются. Никогда не любил это сонное состояние в туманные дни. Будто тебя обволокло что-то липкое и гадкое, и ты никак не можешь заставить себя это стряхнуть.

Мерзость.

Мы остановились к полудню — госпожа устала, и Дайчи скомандовал привал. На этот раз не было костра. Это ночью было морозно, а сейчас стояла жара да духота. Даже дышать было тяжело — в сочетании с сонным настроением, это никак не помогало сосредоточиться на каких-то важных задачах.

Приём пищи был быстрым. Немного сушёного мяса, что-то отдельное для девушки — уже через полчаса мы были готовы двигаться дальше. Асами не жаловалась. Ей было тяжело, но можно было заметить, что она привыкла к такому долгому переходу пешком.

Интересно, почему они без транспорта, раз уж ввязались в такое долгое путешествие? Хоть бы коней взяли — вышло бы куда легче и быстрее.

Два дня.

За целых два дня дело не сдвинулось с мёртвой точки. Я уж было подумал, что пора бросать этих четверых и идти искать глаз в одиночку, потому что ни на что, кроме мирного путешествия, это не походило. Но на моей стороне была удача (или задумка Кайоши, вероятность чего была гораздо больше), и совсем скоро мы оказались на склоне, с которого виднелись крыши домов. Из-за тумана я не заметил дым раньше, но теперь, в день, когда он хоть немного расступился, я отчётливо видел, что прямо по курсу была вполне жилая деревушка.

Не совещаясь, оммёдзи направились к ней — видимо, чтобы их госпожа могла восполнить силы. Для меня же это шанс осмотреться в месте, в котором я оказался, и решить, буду ли я дальше следовать за этими людьми.

Но даже если я уйду, это не значит, что я откажусь от их предложения заплатить и за спальное место для меня, хоть и в совсем маленькой комнатушке. Расценки местного постоялого двора были демократичные, да только у меня и одной монетки не было — я совершенно пуст.

Сидя в маленьком душном зале и поедая пресный недоваренный рис, я мог думать только о том, что нет ничего страннее, чем есть в призрачном мире. Голод я чувствовал, вкус тоже — даже ощущал насыщение после половины скудной чашки, хотя понимал, что ни это тело, ни этот рис не существуют в реальности.

Но, как я уже понял, логику здесь лучше не искать.

После еды я хотел было пройтись по городу в одиночку, прислушаться к разговорам или ненавязчиво кого-нибудь расспросить. Но этому было не суждено случиться — ещё на пороге меня выловил Джеро. Он скрестил руки на груди, окинув меня внимательным взглядом с ноткой недовольства. Наконец, мужчина спросил:

— Куда собрался?

— Осмотреться, господин, — честно ответил я, борясь с желанием закатить глаза. За «спасение жизни», конечно, спасибо, но наглости ему не занимать. Впрочем, среди своих спутников он выделяется здравым смыслом.

Джеро всегда прислушивался к малейшим шорохам, в лесу вечно кого-то высматривал и относился ко мне с явным подозрением. Видимо, думал, что я их сдам. Может, я бы так и сделал, если бы у меня было больше информации. Чего церемониться с людьми, которых даже не существует?

— Осмотришься, — фыркнул Джеро. — Со мной. Идём, нужно купить лошадь.

Я понуро отправился следом за мужчиной, когда он вышел с маленького постоялого двора. Из всех троих оммёдзи, у этого самолюбие было самое хрупкое — не так глянешь, и он уже задет. Что ж, я хотя бы полюбуюсь на то, как он попытается найти человека, готового продать скакуна, в таком отдалённом и труднодоступном месте. Тут коней, наверное, по пальцам пересчитать можно — у мужчины должна быть куча денег, чтобы кто-то согласился расстаться со скакуном.

Как и ожидалось, всего у троих фермеров в округе были лошади. И те были нужны для перевозки товара, потому что с поставками здесь туго. Ни один торговец не заедет сюда сам — значит, люди должны сбывать свои товары где-то ещё и закупаться в каком-нибудь городке.

Не на своём горбу же им всё таскать. Даже звон серебра Джеро не помог — навскидку, он предлагал достаточно, чтобы взять кобылку в крупном городе, но местные не сочли предложением выгодным.

Я бы посмеялся, если бы Джеро не поглядывал на меня, будто ожидая, что это я и сделаю. Но нарываться не стоит — я сдерживался, как мог.

Возвращались на постоялый двор мы оба ни с чем. Я не получил информацию, потому что Джеро даже не купился на целых три моих попытки потеряться, а сам оммёдзи не нашёл лошадь.

Мы уже собирались войти, когда кто-то дёрнул Джеро за рукав. Тот раздражённо развернулся, готовясь накричать на наглеца, но обнаружил перед собой низенькую сгорбленную старушку с совсем белыми от седины волосами. Она была такой маленькой и слабой, что даже мужчина оторопел и закрыл рот — видимо, проснулась доселе дремлющая совесть.

— Что тебе нужно? — наконец спросил он в своей привычной грубой манере; впрочем, это не скрыло того, что звучал он несколько иначе чем обычно.

— Сосед сказал, ты ищешь скакуна, господин, — сообщила старушка скрипящим голосом. — Плохо вижу, но описал он тебя точно: высокий, как гигант. Я ведь не ошиблась?

— Верно, мне нужен конь, — согласился Джеро.

— Такого у меня нет. Есть ослик. Не старый, резвый, — сообщила старушка к большому разочарованию оммёдзи. — Мне он не нужен, я уже стара, чтобы ездить, много не возьму. Вам тут никто ничего лучше не предложит.

Джеро вздохнул — до сих пор я не слышал, чтобы он делал это не в порыве клокочущей ярости, поэтому не удержался от того, чтобы бросить на него удивлённый взгляд. Джеро сжал челюсти до скрипа, а через несколько секунд выдавил:

— По рукам, показывай своего осла.

Уже через час мы пригнали к постоялому двору серенькую животину с накинутым на спину соломенным ковриком, заменявшим седло. Поводья и вовсе были обычной верёвкой — да у, местные явно невероятно нищие; помнится, даже у моего соседа, такого же жителя нашего бедного городка, были и седло, и поводья для его старого коня Ореха.

Покупка означала, что завтра мы отправимся в путь. Закрывшись в своей комнате, я схватил маленький нож (выпрошенный у Дайчи исключительно для работы) и сделал маленький порез на руке, попутно обновляя пару старых. Бумаги у меня нет, не предвидится даже палочки из угля, а прошедшие дни надо как-то обозначать — голове Сабуро я научился не доверять.

Три дня я в этом искусственном (или нет? Кто его знает) мире, а на «глаз» и намёка нет. Надо бы поспешить.

————

Том закончен! Засим открываю рубрику кратких ответов на большие вопросы.

Почему так рано? Потому что планировалось, что второй том охватит только дела Мёбиуса за границей, но мне стало как-то стыдно, так что я добавил ещё текста — всё, чтобы не разочаровывать читателей.

Когда продолжение? Как только, так сразу. Загадывать не буду — каждый раз, когда я говорю: «Мы сделаем вот так!», мой мозг отвечает: «Вот именно так мы делать точно не будем!»

Nota bene

Опубликовано Telegram-каналом «Цокольный этаж», на котором есть книги. Ищущий да обрящет!

Понравилась книга?

Не забудьте наградить автора донатом. Копейка рубль бережет:

https://author.today/work/183652

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Nota bene