Чумная Полли и маскарад (СИ) [Татьяна Лаас] (fb2) читать онлайн

Чумная Полли и маскарад

Глава 1 Неожиданный отпуск

За окном Управления полиции Восточного дивизиона Олфинбурга летели последние желтые листья — осень сдалась предзимью, и скоро, буквально на днях замерзнут лужи на узких улочках столицы, покроются корочкой льда немногочисленные речки, и снег сперва забьется в щели тротуарной плитки, а потом заметет их полностью. Наступало время замирания природы, время спокойствия и сна, только столица отказывалась засыпать вместе с природой — жизнь в Олфинбурге, столице Тальмы, не затихала никогда, даже ночью, даже зимой, а не то, что в предзимье.

В кабинете главы Управления пахло ванилью из-за старых бумаг в картотеке, пивом самодельной полироли для дубовых стен кабинета и дорогим табаком, въевшемся в обивку роскошного дивана и стульев — прежний суперинтендант любил курить. Новый суперинтендант не курил и запах табака на дух не переносил, а потому окно за его спиной было открыто настежь. Один из золотых листьев нагло прилип к краю верхней рамы и теперь трепетал на ветру, как флажок, отвлекая Вики. Она стояла навытяжку вместе с сержантом Кирком перед столом суперинтенданта, держа свой кожаный шлем под мышкой. Левую руку ломило от боли. От рукава спешно надетого нового мундира пахло кровью. Значит, кровотечение все же не остановилось. Вики старательно делала вид, что её в кабинете нет.

От самого суперинтенданта Эвана Хейга несло невыносимо сладко розами из-за воды после бритья и огнем, и это значило, что он был безумно сердит. Хейг был магом и высокородным лером — пусть официально считалось, что звание суперинтенданта доступно любому констеблю, прояви он достаточно рвения на службе, но на самом деле это было далеко не так. Немаги до такой должности просто не дорастали. А неры, представители так называемого среднего класса, и керы-простолюдины не могли оказаться в кресле суперинтенданта в столь молодом возрасте как Хейг — ему было чуть за тридцать. Нельзя сказать, что эту должность Хейг не заслужил — его уважали все констебли Восточного дивизиона, но получил он её весьма и весьма быстро. Пара громких дел, и старший инспектор оказался главой Восточного дивизиона — одного из самых тяжелых районов столицы: тут немногочисленные благополучные дома среднего класса медленно, но верно переходили в трущобы керов и фабричные районы. Кто-то даже говорил, что Хейга наказали этим повышением. Так ли это, точно никто не знал, но слухи на пустом месте не появляются.

Хейг сидел за своим столом, откинувшись на спинку кресла, и мрачно выслушивал сержанта Кирка, игнорируя замершую Вик.

Сержант, затянутый в темно-синюю форму столичной полиции, молодцевато вытянувшись, докладывал:

—…окружили место предполагаемого нахождения банды карманников в потогонке Уильямсов. Нерисса Ренар…

Вик все же не выдержала — оторвалась от созерцания окна, за которым начался тихий осенний дождь вперемежку со снегом, и веско поправила:

— Констебль Ренар, попрошу… — Стоять ровно было сложно, левую, раненую руку сильно тянуло, несмотря на магобезболивание, но от предложения сесть она сама отказалась — позволишь себе слабость, позволишь себе быть женщиной, и тебя тут же выпнут из этого царства мужчин. Допустить подобное она не могла. И потому стояла навытяжку, сцепив зубы и уговаривая себя потерпеть.

Сержант бросил на неё косой взгляд, но все же поправился:

— Констебль Ренар, несмотря на мой запрет…

Она вновь решила вмешаться — никто, кроме нее самой, защищать её не будет:

— Не было приказа, сержант! При всем моем уважении, фраза: «А ты, детка, постой в стороне и съешь конфетку!» — не приравнивается к приказу не вмешиваться!

Сержант побагровел:

— Я попросил бы не перебивать меня, констебль Ренар, если вы действительно констебль!

Вики сцепила зубы и старательно проглотила все, что просилось на язык. Сержант нагловато улыбнулся ей — он знал, что применил грязный, зато действенный прием. Это нериссе Ренар позволено перебивать кера Кирка, констебль Ренар должна подчиняться четкой субординации.

Суперинтендант молчал, старательно не вмешиваясь. Кирк, вдоволь налюбовавшись побелевшей от гнева девушкой, продолжил:

— Констебль Ренар самовольно приняла участие в задержании банды карманников, но они оказали сопротивление. Один из них, некто Коротышка Джек, нанес ножевое ранение нери… Констеблю Ренар. Медицинская помощь была оказана на месте.

Медпомощь выражалась в перевязке и громкой, громкой ругани сержанта. В основном ругался он потому, что Коротышку повязала сама же Вик, несмотря на рану. Пару выражений сержанта Вики даже старательно запомнила — самым страшным ругательством её отца был «всеблагой Созидатель!», а это немного не то, что уважают на улочках восточных окраин Олфинбурга. Сержант же был просто кладезем всевозможных ругательств. Жаль только, что он был упертым, хуже барана. Наверное, это свойство было связано с возрастом — сержанту было глубоко за пятьдесят. Он по-прежнему, даже спустя три луны службы Вик в полиции, глупо надеялся на слезы, истерики и «Я больше не хочу этим заниматься, серж!» — но не на ту напал. Вик не могла себе позволить ничего из перечисленного. Она рвалась в отдел Сыска Восточного дивизиона, она метила на вакантную должность детектива-инспектора, и если для этого нужно отслужить положенные полгода на улицах, она отслужит эти проклятые полгода, и плевать на предубеждения констеблей, на ненависть в глазах сержанта, на ночные дежурства на посту, на усталость и постоянно желание спать, плевать даже на преступников, которые видя женщину в полицейской форме машинально считают её слабым звеном и именно её атакуют при попытке побега.

Хейг, буравя глазами Ренар, которая старательно выпрямилась, хваля себя за то, что сегодня не отказалась от корсета под мундиром, уточнил у Кирка:

— Банду задержали?

— Так точно, лер!

Ренар позволила себе улыбнуться — про задержание Коротышки ею лично сержант не сказал ни слова. Хейг, заметив её улыбку, приподнял вопросительно бровь, но смолчал. Вик тоже решила, что сейчас важнее промолчать — ей еще под Кирком три луны ходить.

— Позвольте добавить, лер!

Хейг разрешающе качнул головой, и Кирк выпалил:

— Констебль Ренар у нас как красная тряпка для быка. Если она стоит в оцеплении, то все преступники просто бегут на неё.

— А она? — уточнил Хейг.

— Простите, лер?

— Она — что? Бежит, кричит, просит помощи или что?

Ренар влезла вновь:

— Я лишь честно выполняю свой долг, лер! Так, как могу; так, как научили!

— Да она… — взревел сержант и тут же заткнулся под ледяным взглядом Хейга — одного у Кирка было не отнять: он знал, когда надо молчать. Он подумал и все же добавил, уже тихо и без ругательств: — хочу напомнить, что у констебля Ренар это уже третье ранение за время службы. Я советую перевести её в архив — там нужны машинистки и телефонистка.

Вик с трудом проглотила все только что выученные ругательства — из архива она уже не выберется, да и не засчитывают службу в архиве для доступа к экзаменам на должность детектива.

Хейг кивнул и сухо сказал:

— Хорошо, сержант Кирк… Я вас выслушал и учту ваше мнение. Прошу вернуться к службе. И… Погуляйте сегодня в «Королевском петухе» — я оплачу счет. Вы отлично поработали с парнями…

Ренар предпочла не напоминать о себе, только вот Хейг сам добавил:

—…и первой девушкой на службе в полиции. Вы заслужили отдых.

Сержант козырнул и направился к двери. Туда же, ловко развернувшись через правое плечо, заспешила Вик, но вслед ей прозвучало:

— А вас, констебль Ренар, я попрошу остаться! Есть серьезный разговор.

Она громко и страдальчески выдохнула, явно радуя пожилого сержанта. Тот широко улыбался, закрывая за собой дверь. Скоро весь дивизион будет знать о выволочке, устроенной выскочке-нериссе.

Вик вернулась к столу. Хейг кивнул в сторону дивана:

— Присаживайтесь, констебль Ренар!

— Можно я постою, лер?

— Не можно! — отрезал Хейг, вставая и обходя стол.

Вик опустилась на диван, старательно расправила простую форменную юбку в пол и замерла, ожидая головомойку. Мысленно она уже приготовила кучу оправданий — еще когда возвращались с задержания на полицейском паробусе.

Хейг подошел к двери и закрыл её на замок. Еще и магией запечатал — на всякий случай. Любопытных в управлении было много.

Гораздо тише, но все так же холодно он сказал:

— Можешь расслабиться, Виктория. — Хейг сел рядом с ней и провел рукой над раной на плече, не прикасаясь к ткани мундира — как же, неприлично. Хотя, как маг огня, он мог прижечь кровящие сосуды. Только вряд ли он перенесет её вид в одном корсете без сорочки, а иначе рану не обработать: кинжал неудачно вошел в верхнюю треть плеча — оторванным рукавом блузки тут не отделаешься. Вики чувствовала, как начал промокать манжет. Хуже было то, что при этом намокнет и кожаный браслет, удерживающий на запястье защитный механит. Магохлыст с батареей из потенцита когда-то подарил ей отец для защиты. Он, как никто иной, знал, что даже столичные улочки бывают опасны.

— Плохо? — уточнила на всякий случай Вики — Хейг… Точнее, Эван был темнее тучи.

— Плохо. — подтвердил Эван. — Сейчас же отправишься к Деррику — пусть осмотрит тебя. И это не обсуждается.

Нер Деррик был семейным доктором семьи Хейгов, а Эван Хейг, к сожалению Вики, был её женихом — еще с колыбели, её, а не его. Это же надо было отцу так удружить… Во времена Южных Колониальных войн он умудрился спасти жизнь старшему Хейгу, графу Игнису Двенадцатому, отцу Эвана. Заслонил собой от заклинания водной сети. Потом две луны с ожогами валялся в госпитале. Граф этого не забыл — после войны он оказывал протекцию Ренару, открывшему свое детективное агентство, довольно процветающее, кстати. И отошедшее после смерти отца брату Вик. Потому-то она и штурмовала сейчас полицию в надежде стать детективом-инспектором, а не продолжала семейное дело — брат был против её работы в агентстве… Когда в семье Ренаров, помимо первенца-сына Чарльза Ренара, родилась Вик, граф Игнис предложил соединить два рода в один — семья Ренар была богата даже по меркам неров, и Вик могла принести много денег лерам Хейг в качестве приданого. Отец не отказался — как же, возможность для потомков поменять класс, стать титулованными особами. От такого не отказываются! Мнения Эвана, которому на тот момент уже было двенадцать, никто, разумеется, не спрашивал — долг жизни и деньги затмили всё. И вот, когда все леры во всю входили в пору юности, флиртовали, влюблялись, сами присматривали себе невест, Эван Хейг терпеливо ждал, когда его невеста заслужит право носить платья ниже колен и будет прогуливаться с гувернанткой, а не няней. Надо ли объяснять, что между Эваном и Вик не то, чтобы любви, а даже сердечной симпатии не сложилось — разница в возрасте оказалась катастрофической. К чести Эвана, жалоб на загубленную молодость он Вики не предъявлял, а терпеливо ждал её полного совершеннолетия, чтобы расторгнуть ненужную им обоим помолвку. Двадцать один год Вики исполнится в следующем году, так что терпеть её общество подле себя Эвану осталось совсем немного.

— Хейг…

Он холодно её поправил:

— Эван, пожалуйста. Сейчас нас никто не слышит, Виктория.

— Эван, — послушно сказала она, от манер Эвана скулы сводило — хоть бы раз назвал её «Вики» или еще как-то. Нет, только Виктория, и никак иначе. Даже наедине. Ненависть у леров такая — вежливая, несмотря ни на что. — Я не пойду в архив.

— Знаю.

— И телефонисткой я работать не буду. — продолжила настаивать Вик.

— Знаю.

— И, Эван…

Он оборвал её:

— Я все знаю. У меня прекрасная память, Виктория.

— Тогда… — она старательно улыбнулась, перебарывая боль в плече. — Я пойду, да? И завтра с утра я на дежурство.

— Нет. — он продолжал пристально смотреть на неё.

— Эван?

— Ты берешь отпуск по состоянию здоровья — я подпишу его.

— Нет! — громче, чем нужно, возразила Вик. Только её привычно не услышали. После смерти отца опека над ней, как над незамужней девицей, могла перейти или к брату, или к жениху. Вик выбрала Хейга, и, кажется, прогадала. Но Хейг, хотя бы, не заставляет её срочно выходить замуж, в отличие от брата. Свадьба не в интересах Эвана.

Он твердо сказал — холод так и чувствовался в каждом слове:

— Это не обсуждается. Ты берешь отпуск на десять дней и едешь на курорт залечивать раны. На твой выбор: термальные источники Дада, морские прогулки в Грейдене или карнавал в Аквилите. Не выберешь сама — выберу я.

Это больше походило на ультиматум, чем на дружеский совет. Вик возмутилась:

— Я же умру со скуки в Даде или Грейдене! Ты смерти моей хочешь, Эван?

Тот сухо сказал:

— Я тебя услышал, Виктория.

— Я никуда не…

— Карнавал в Аквилите! — решил за неё Эван. — То, что тебе требуется — отоспишься вволю. А сейчас пиши заявление. Я же пока телефонирую Деррику и заодно вызову тебе паромобиль. Поезд до Аквилиты сегодня в восемь вечера. Тебе хватит времени собрать вещи?

— Что⁈ — опешила Вик.

Эван холодно повторил:

— Заявление. Паромобиль. Деррик. Вещи. Поезд в восемь — я заеду за тобой.

— И почему у меня ощущение, что ты это спланировал заранее, без привязки к моему сегодняшнему ранению?

— Потому что я это, действительно, спланировал заранее. В Аквилите лечишь рану, отсыпаешься, наслаждаешься жизнью — я приеду сразу же, как освобожусь тут. Дней через пять, скорее всего.

— Эван… — Вики попыталась воззвать к благоразумию жениха и суперинтенданта в одном флаконе. — Аквилита же последний Вольный город.

— Именно.

— Ты суперинтендант. Тебе не дадут разрешения на посещение Аквилиты.

— Как суперинтенданту — не дадут. Как твоему жениху — куда они денутся? Тем более, что за пару дней я не уничтожу их прелестный городок. Главное для меня — ты. Ты лечишься и отдыхаешь.

— Эван…

Он встал и напомнил:

— Ты могла выбрать источники Дада. Было бы проще. — Эван протянул ей руку. Вик по-детски хотелось проигнорировать его помощь, но рана болела сильнее и сильнее — не время доказывать самостоятельность, тем более что со стороны Эвана это обычное соблюдение этикета, не более того.

Он еще раз оглядел её, явно заметив, с какой силой она оперлась на его протянутую руку, и сказал:

— Впрочем, приказ я подпишу сам — привезу к поезду. Там и ознакомишься, а сейчас срочно к доктору. Я провожу…

Вик качнула головой:

— Нет, я дойду сама — я в порядке. Тебе даже не стоит вызывать паромобиль — сама на площади поймаю.

— Виктория, это неразумно.

Она строго напомнила:

— Неразумно нарушать наш договор, а то я могу подумать, что ты тоже против моей службы в полиции.

Вик, как и Хейг, скрывала детали своей помолвки на службе. Ни к чему это — еще начнут придумывать всякие нелепицы. Это только ухудшит и так шаткое положение Вик в дивизионе. Хорошо, что Восточный дивизион — не высший свет, где даже спустя двадцать лет помнят о чужих помолвках и отношениях. Восточный дивизион набран в основном из низшего сословия, которое не читает светскую хронику, тем более двадцатилетней давности. Да и три луны назад, подавая заявление о приеме на службу, Вик и не подозревала, что Эвана переведут именно сюда, и кем! Суперинтендантом! Конечно, он тут начинал детективом, но все равно неприятно и неожиданно.

Хейг молча прошел к двери и, убрав магзащиту, открыл её.

— Счастливо отдохнуть! — пожелал он уходящей из кабинета Вики и тут же распорядился своему секретарю: — Гудвин, проводите нериссу Ренар и поймайте ей паромобиль на площади.

Вик обернулась и обожгла Эвана недовольным взглядом — вот любят некоторые оставлять за собой последнее слово. Впрочем, дверь за Хейгом уже закрылась.

Неприятные мысли, что сюда она, быть может, уже не вернется, одолели Вик. Поездка Хейга в Аквилиту, да еще в качестве жениха… В дивизионе только и будут говорить о протекции Хейга. Такого констебли, и тем более сержант ей не простят. Она сцепила зубы, хоть мать не раз ругалась на неё за такое — нерисса всегда должна быть красива, мила и уютна, ведь женщины созданы богами именно для этого. Ничего. Не получится тут — есть еще Северный дивизион. Западный. Центральный. Два южных, куда соваться совсем не хотелось. Железнодорожный дивизион. Дивизион метро — она все равно станет детективом, ведь главное: рекомендательное письмо о том, что у нериссы Ренар есть данные для службы детективом, — Эван уже написал, причем давно. Еще три луны назад. Вик улыбнулась — наверняка он уже жалеет об этой глупости! Но письмо есть, осталось набрать три луны службы на улицах. Вик справится. Она сможет.

Глава 2 Поездка

Стемнело.

Вики собрала вещи в дорогу — получилось немного: саквояж и портплед. Брат был принципиален, когда она заявила, что выбрала опеку Хейга, но Чарльз не был тварью — он не запрещал ей забрать все свои вещи, хоть по закону они принадлежали отнюдь не Вики. У женщин Тальмы своей собственности нет… Это Вик оказалась принципиальной — зачем ей в новой жизни вечерние или, тем более, бальные платья? Она забрала с собой только самое необходимое — деловые троттеры, блузки, платья-реформы. Так что… Отправлялась в Аквилиту она налегке — не было у неё нарядов для маскарада. Может, действительно, удастся отоспаться в бурлящем весельем городке?

Надо же… Аквилита… Вики все еще не могла в это поверить. Сперва Аквилита была недоступна для Вик в силу возраста, потом… Из-за деятельности отца — его бы туда не пустили: городок тщательно хранил свою независимость, связанную с проклятьем Чумной Полли. В Аквилиту даже королю требовалось разрешение на въезд.

Проклятая, веселая, безумная Аквилита — как только не называли этот городок, до которого все никак не мог добраться храм во главе с Владыкой — Вечный карнавал был им как кость в горле. Он начинался в период поста на Явление Созидателя и длился ровно луну, заканчиваясь четко за день Явления — смешивать два праздника даже властям Аквилиты показалось неразумным. Вся знать веселилась на карнавале, вместо покаяния и смирения, как предписывали традиции. Храм уже пять веков терпел это, потому что согласно проклятию Чумной Полли, если не будет Вечного карнавала, если не будет в последнюю луну года маскарада в Аквилите, то чума вернется в город и продолжит свою кровавую жатву. Возможно, слишком вольным городом бы и пожертвовали, но ведь чума может вырваться и за пределы городка, как уже было, когда один из королей попытался окоротить вольности Аквилиты… А вот храм дорефомистов, чудом уцелевший в Аквилите, карнавалу потакал. Их Владыка организовал продажу храмовых милостей, прощавших все прегрешения, совершенные в карнавал. Не можешь остановить безумие — научись получать с этого прибыль. Дело дошло до того, что даже тальмианцы покупали храмовые милости запрещенного храма, как приятный сувенир из Аквилиты.

Городок тщательно хранил свою свободу, не допуская на свою территорию под видом традиций карнавала проклятийников, высоких полицейских чинов и прочих, кто бы мог сунуть нос в изучение проклятья. Власти и Аквилиты, и Тальмы понимали: как только будет разгадана тайна проклятья, дающая городу свободу от власти храма и короля, как Защитника веры, так падут и все вольности города. Вик сомневалась, что Хейга пустят, даже с учетом того, что он её жених. Впрочем, это его трудности, а не её. Её трудность в том, что ехать все же придется — воля опекуна не подлежит оспариванию.

Вик посмотрела на часы на каминной полке своей небольшой комнаты, которую она снимала в доходном доме неры Клариссы Эртон. Реклама, на которую купилась в свое время Вики, утверждала, что тут «домашний уют за умеренную плату!»… Скорее, благородная бедность за приличную оплату. Комната была отчаянно мала, в ней умещалась только кровать, умывальный столик и старый шкаф для вещей. Уборная и душ были одни на весь этаж. Зато Вики повезло — в её комнате был камин, а, значит, и тепло, правда, за отдельные деньги.

Время приближалось к семи вечера — пора одеваться. Вики выбрала удобный дорожный костюм: блуза, свободная юбка, короткий жакет, привычно скрывающий защитный механит. Правда, его пришлось надеть на правую руку — левой, на которую наложили пять швов, нер Деррик настоятельно просил не пользоваться. Короткое пальто и шляпка без полей, на которой были закреплены гогглы — в Олфинбурге они не понадобятся, тут везде газовое уличное освещение, а вот что ждет в Аквилите, куда поезд прибывал под утро, кто его знает. Искать гостиницу в темноте не самое приятное занятие. Тут без гогглов, обеспечивающих, в том числе и ночное зрение, не обойтись.

Вик посмотрела в последний раз в небольшое зеркало над камином, поправила темно-каштановые, почти неуправляемые локоны, выбившиеся из простого пучка, и вздохнула, смиряясь со своим видом. Красавицей она никогда не была, слишком много взяла от отца, а уж после третьего ранения ей тем более не впечатлять мужчин — к огромным практически бесцветным глазам и слишком длинному носу, добавились бледная, почти болезненная кожа, на которой сейчас особенно сильно выделялись неистребляемые веснушки, и узкие бескровные губы. М-да. Она подмигнула своему отражению:

— Впрочем, замуж мы же не собираемся, подружка!

Как что, какая разница, как она выглядит.

С улицы донесся одиночный свист паромобиля — Хейг выполнил свою угрозу и заехал за Вики. Она подхватила свой багаж и пошла на выход, уже представляя, как на неё будут смотреть девушки-соседки и хозяйка нера Эртон. Паромобили леров не частое явление в этой части города, особенно такой мобиль, как у Хейга. Любили Игнисы пафос.

Собранный под заказ, на высоком шасси, с сияющими в ночи защитными механитами, с ярко-алым капотом и гербом Игнисов на дверцах, паромобиль потрясал воображение обитавших в доме неры Клариссы юных девиц, буквально прилипших к окнам. По возращению из Аквилиты ей прохода не дадут, поняла Вики, останавливаясь на крыльце дома и замечая, как из гостиной, старательно поправляя статуэтки на каминной полке, через окно зачарованно смотрит на паромобиль сама нера Кларисса. Поймав её осуждающий взгляд, Вики поняла — выпнут. Не будут разговаривать — после возвращения её будут ждать вещи на пороге дома и полное осуждения молчание неры Эртон. Вики передернула плечами — не только от холодного ветра, пробравшегося под тонкую ткань пальто, но и от нравов Олфинбурга: тут не любили вмешиваться в чужую жизнь, компенсируя это любовью к домысливанию. Так сплетни и рождались на свет.

Из паромобиля навстречу Вики выскочил шофер в форме дома Игнисов, забирая вещи.

Эван тоже вышел к ней — не смог отсидеться в теплом салоне, что ли?… Девушки с верхних этажей заахали — да, с Эваном потом кому-то, не Вик, повезет. Он был хорош, это даже Вик понимала. Высокий, атлетически сложенный, темноволосый, с благородной сединой на висках, с правильными чертами лица — ходячая девичья погибель, особенно когда улыбается. К счастью, улыбался он редко. Во всяком случае Вики нечасто видела его улыбку, с ней он всегда был сказочно серьезен. Ненависть такая, да. Неулыбчивая.

Эван, несмотря на снег в одном черном костюме, с небольшим букетом в руке, подошел к замершей Вик и предложил руку:

— Добрый вечер, Виктория. Как твое самочувствие?

Она горько улыбнулась, принимая букет и спускаясь по ступенькам:

— Если скажу, что плохое, отменишь поездку?

Он остановился, внимательно осматривая Вики:

— Если все настолько плохо, то я поеду с тобой.

Вики качнула головой:

— Прости, неудачно пошутила. Со мной все в порядке.

Эван еще раз оглядел её с ног до головы и обратно:

— Виктория, я…

— Едем! — твердо сказала она, нервно оглядываясь назад. Нера Кларисса уже перестала делать вид, что занята наведением порядка — она, как и все, замерла в окне эркера, разглядывая странную сцену, разыгравшуюся у порога её дома. Эван проследил за взглядом Вики… И шофер, послушный одному неуловимому жесту Эвана, достал из паромобиля шикарный букет и направился в дом неры Эртон. Вики нахмурилась — хотела бы она знать, что происходит?

Эван добровольно пояснил:

— Приручение одной домоправительницы. Не хочу, чтобы кто-то строил нелепые домыслы о наших с тобой отношениях.

— Эван…

Он вновь подал руку Вики и направился по ступенькам вниз:

— Виктория, я помню наш договор. Я помню все его пункты — от финансовой независимости до свободы выбора жилья и прочего. Просто поверь, пункта об отсутствии заботы о тебе, как о своей невесте, там не было. Или ты хочешь, чтобы по возвращению в Олфинбург тебя ждали вещи на пороге этого дома? — Он сам открыл дверцу паромобиля, помогая Вики подняться в салон по крутой лесенке.

Вик замерла — она не ожидала, что Эван настолько разбирается в нравах восточных районов Олфинбурга. Впрочем, он же отсюда начинал службу. Наверняка, подобные истории всплывали не раз — увезенная любвеобильным лером девушка из бедного района… Эта история стара как мир. Сколько потом бастардов растет в трущобах, куда после великосветских кутежей попадали такие вот простушки… Сопливых, в чужих обносках босоногих виконтов, баронов и герцогов пруд пруди в бедных районах города — доказать родство невозможно, а молодые леры не отягощены муками совести. Всегда найдется другая дурочка, которая согласится уехать в ночь с богатым лером — все мнят себя другими. Той не повезло, потому что дурочка, но я-то совсем не такая, меня не бросят… Вот и облагораживаются кровью леров и богатых неров трущобы…

Шофер вернулся и, садясь на руль, отчитался:

— Нера Эртон усмирена. Она пожелала невесте сиятельного хорошего отдыха и к её возвращению обещала сделать ремонт в комнатах.

Чуть заскрежетал кулисный механизм, переключаясь, и паромобиль стронулся с места, вливаясь на проспекте в загруженное вечернее движение.

Вики только застонала, поняв главное — Эвану плевать на договор, он всегда во всем оставляет за собой последнее слово. «Комнаты»! Она могла себе позволить на деньги, которые получала за службу в полиции, всего лишь комнату с ужином, не более того, а теперь… Явно Эван оплатил разницу между комнатой и комнатами. Удивительно, что он влез только сейчас. Надо было объявлять об эмансипации, а не надеяться на честность Хейга!

— И как ты выдержал три луны, Эван? — тихо сказала она. За стеклом, на которое быстро налипал снег, проносились ярко-освещенные дома и улочки с неспешно прогуливающейся приличной публикой.

Хейг не стал отпираться и признался:

— С трудом. И с таким же трудом выдержу остальные луны до твоего совершеннолетия. — Вик заметила — он не сказал «до расторжения помолвки». Это ему было в плюс, но все же…

— И как же пункт о финансовой независимости, Эван?

— Его никто не отменял. Просто Игнисам никто и никогда не отказывает в скидках и небольших уступках. Твоя финансовая независимость никак с этим не связана. Твоя арендная плата не изменилась и не изменится. Я не внесу ни летты, как мы и договаривались, Виктория.

— Ты просто отплатил Эртон иначе — нематериально.

— Не запрещено, — напомнил Эван.

— Почему сейчас?

— Я… оказался перед тобой в небольшом долгу.

Вики на что угодно было готова поклясться — пауза между словами ей не показалась. Эван был смущен — впервые смущен!

— За Аквилиту? — не отстала она.

Эван как-то слишком легко согласился:

— Да. За Аквилиту.

Вики прищурилась, рассматривая жениха в полумраке салона, но, кроме промелькнувшего смущения, больше никаких эмоций уловить не удалось. Он опять был спокоен и непроницаем.

— Это как-то связано с проклятьем Аквилиты? — напрямую спросила она.

— Виктория, пожалуйста, давай не будем об этом.— –Он, явно меняя тему, взял с небольшого столика папку и бархатную коробочку, задумчиво подержал их в руках и протянул Вики:

— Это тебе. В папке билет на поезд, справка от Деррика с рекомендациями по твоему дальнейшему лечению, адрес гостинцы, где ты остановишься, и чековая книжка, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Я старался предусмотреть все, но это, сама понимаешь, крайне сложно.

Вики медленно произнесла:

— Хорошо… — Просматривать папку она не стала — еще будет время в дороге. Её больше всего интересовала бархатная коробочка — уж больно она похожа на те, в которых дарят ювелирные украшения. — Что это?

Вместо ответа Эван лишь сказал:

— Открой — увидишь.

— Эм… — она замерла, знакомая эмблема одного из домов моды пугала. Это был очень дорогой дом.

— Не бойся. Этот подарок тебя ни к чему не обяжет.

— Я не боюсь, просто…

Эван вопросительно выгнул бровь — вот же… Лаконичность! Вик решительно открыла коробку — на атласной подложке лежала кружевная маска без прорезей для глаз. Кружево было и так достаточно тонким. И дорогим, надо заметить.

Эван пояснил:

— Прошу, носи в Аквилите не снимая. Особенно по ночам.

— По ночам я собираюсь спать!

И Эван улыбнулся. Вики замерла — он улыбнулся! Он, даже даря подарки на её дни рождения, был чрезвычайно серьезен, а сейчас улыбался. Вик поняла, что сказала какую-то глупость, хоть и не поняла сама — какую именно.

— Я не хочу, чтобы Чумная Полли добралась до тебя.

— Это пятисотлетние предубеждения.

— Это пятисотлетняя защита от чумы. Или что там на самом деле было. Маска защищает от проклятия и от Полли.

— Ты веришь…?

— Я не верю — я знаю.

— Но… — Вик не договорила — Эван оборвал её:

— Виктория, пожалуйста, сейчас не время устраивать спор. Просто прошу — носи маску не снимая. Это несложно.

И пусть Эван произнес это ровно, Вики почувствовала себя ребенком, которого отчитали. Она отрешенно согласилась — глупо показывать Хейгу свои настоящие эмоции:

— Хорошо. Ради твоего спокойствия буду носить не снимая.

— Спасибо! — в его голосе не было даже намека на насмешку.

Вик отвернулась к окну, лишь не видеть Эвана, лишь бы не продолжать нелепую беседу.

Скорей бы приехать на вокзал! Скорей бы… Вики не сдержала смешок… Скорей бы в Аквилиту. Подальше от Эвана. Как иногда быстро меняются желания.

Паромобиль, как раз, въезжал на территорию Южного вокзала. Причем он не свернул на стоянку, а поехал мимо массивного здания вокзала прямо на перрон. Привилегии леров — это что-то. Мир потихоньку меняется, мир стремится в более равноправное будущее, а леры привычно остаются в прошлом, оказываясь меняться даже в мелочах. Вики слышала, как вслед паромобилю неслись сдавленные проклятья грузчиков и случайных прохожих, вынужденных спешно уступать дорогу.

Поезд уже стоял на путях. И Вики, и Эван одновременно выругались — состав сплошь состоял из каретных вагонов. С одной стороны — очень удобно, сразу с перрона попадаешь в свое купе, не толкаясь в общем проходе, с другой — еще неизвестно, кто окажется твоим попутчиком, а сбежать из купе некуда, пока поезд не остановится. Узкая ступенька вдоль всего вагона — так себе путь для побега. По статистике добрая половина всех преступлений на железной дороге приходится именно на такие вагоны.

Вики не боялась преступлений, она могла за себя постоять. Все, что пугало её — это словоохотливые старушки в попутчицах. От них сбегать неприлично, а выспаться в дороге хотелось ужасно.

Шофер лихо притормозил у нужного вагона и выскочил, чтобы открыть дверцу паромобиля. Эван вышел первым, игнорируя помощь шофера и оборачиваясь к Вики с протянутой рукой. Вик могла выпорхнуть сама, как делала раньше, но рана… Рана делала её неуклюжей и слабой. Вик тяжело оперлась на руку Эвана, и того явно скрутило от ненависти — так заходили желваки на его обычно спокойном лице. Пахнуло жаром. Точно — недоволен. Привычно ненавидит. Вик спешно спустилась по ступенькам и буквально вырвала свою руку из ладоней Эвана. В Аквилиту, к рогам сокрушителя, куда угодно, лишь бы подальше от Хейга!

Вики неуклюже попрощалась, дождалась, когда проводник проверит её билеты и поможет с багажом в крайнем, полностью свободном купе, и захлопнула дверь прямо перед носом Хейга. Вот за что это все⁈ Можно подумать, она специально сунулась под кинжал! Можно подумать, она сама себе враг.

Вик села на диван в купе, поправила шторку на двери и успела заметить, как в нагрудный карман железнодорожного мундира проводника Хейг запихал золотой. Что ж… Присмотр за ненужной невестой Хейг обеспечил. Небеса, скорей бы день рождения и её полная независимость от мужчин!

Раздался паровозный гудок, заставляя вздрагивать, проводник что-то прокричал на перроне, заспешили провожатые, огибая паромобиль, а Хейг так и стоял у двери, словно чего-то ждал.

Еще один гудок, и вагон медленно, почти незаметно стронулся с места. Поезд плавно набирал ход.

Аквилита ждала Вики. Жаль, сама Вики не особо её ждала.

* * *

Эван проводил глазами растворившиеся в темноте красные сигнальные фонари последнего вагона. Вики… Его Вики уехала, и боги, пусть она будет осторожна! Тут он мог защитить её, ставя на дежурства на спокойные и безопасные улочки, отправляя вместе с самыми надежными констеблями и самым опытным сержантом, но даже Кирк не смог справиться с её темпераментом и тягой к приключениям. Там в Аквилите… Остается только надеяться, что за три луны службы она мечтает об одном — о сне. Во всяком случае он после положенного полугода в патруле с шести утра до девяти вечера мечтал только о подушке.

Он сел в паромобиль и приказал:

— В клуб «Дуб и корона»!

У него есть одно неоконченное дело…

Эван быстро пересек погруженный в полутьму зал мужского клуба, на ходу здороваясь со знакомыми, которые проводили сегодняшний ненастный день здесь. Ему было не до них.

Заместитель комиссара полиции Олфинбурга Стаффорд нашелся в дальнем углу в компании с самим комиссаром и суперинтендантом Центрального дивизиона. Не обращая внимания на их присутствие, Эван стащил с себя перчатку…

— Добрый вечер, леры! Приятного аппетита! — он кинул перчатку на стол прямо перед заместителем комиссара лером Стаффордом: — завтра на рассвете. Выбор места и оружия за вами, Стаффорд.

— Вы обезумели, лер Хейг? — рыкнул вместо Стаффорда комиссар Тернер, откладывая в сторону столовые приборы — Хейг им ужин срывал.

— Никак нет, комиссар! — четко ответил Хейг. — Я предупреждал, что сам решу все с поездкой в Аквилиту. НАСТОЛЬКО торопить меня, как это сделал сегодня лер Стаффорд, я не просил! Я предупреждал — на следующей седьмице! Я просил одного — не вмешивать мою невесту в происходящее!

— Сядьте, — веско сказал Тернер. — Это приказ, суперинтендант.

— Да, лер, — старательно демонстрируя недовольство на лице Хейг сел.

— Доказательства, суперинтендант.

— Допрос Джека Смита по прозвищу Коротышка проводил сержант Кирк. Все записи уже отосланы вам, лер. Он назвал и тщательно описал того, кто нанял его для нанесения ранения констеблю Ренар. Что-то еще?

Стаффорд, отодвигая перчатку в сторону, пробормотал:

— Время поджимает.

— Ничего. Пять веков терпели — король мог потерпеть и пять дней. — ответил Хейг переводя взгляд на Стаффорда — бледного, напуганного и явно недоумевающего, за что же его вызвали на дуэль. Непотизм — зло Тальмы!

За заместителем комиссара повторил Тернер:

— Времени почти нет.

Хейг криво улыбнулся:

— За ошибки разведки пусть разведка и отвечает, а не моя невеста. Я не извинюсь и не отступлю — завтра на рассвете. Игнисы не прощают, леры. Вам ли не знать. — Он встал. — Не буду напоминать, что женщин никогда не вмешивали в дела страны.

— Она не женщина. Она констебль. Не вы ли это доказывали, когда уговаривали дать ей шанс на службе в полиции, лер Хейг? — сурово сказал комиссар.

— Тогда предлагаю всем лерам за столом нанести себе ранение в плечо проклятым кинжалом. У меня все. Еще слово, и, леры, слово чести, я вызову на дуэль каждого присутствующего за столом… Честь имею! — он пошел прочь.

— Какого… дьявола, Стаффорд⁈ — не выдержал Тернер, отбрасывая салфетку прочь. — Что за самодеятельность⁈ Просил же — напугать, а не калечить!

— Её и должны были только напугать, лер…

— Утром хоть на коленях извиняйтесь перед Хейгом… И да, проклятый кинжал я вам пришлю. Попробуете его в деле! На себе попробуете! Хотя… Так даже лучше…

Глава 3 Руки вверх, конфетка!

Ложиться спать было еще рано — пока поезд крался по предместьям Олфинбурга, в купе в любой момент могли сесть попутчики. Темнота за окном сменялась неприятным электрическим освещением на перронах. Стоянки, шум вокзалов, крики проводника, хлопанье дверей, гудки паровоза… Поезд жил своей жизнью. Из слухового окна соседнего купе доносился девичий смех и бормотание — кажется, там ехали юные леры веселиться в Аквилите. Через час закончатся остановки — поезд въедет в Серую долину, место битвы за столицу четверть века назад — тогда Тальма чуть не пала, увлеченная битвами в колониях и ослабившая собственные земли. Серая долина представляла из себя место взрыва потенцита. Тогда этот редкий металл, стоивший дороже золота, собирали со всей еще не захваченной врагами страны. Все ювелирные лавки, все сокровищницы леров, все украшения лер и нер, вся храмовая утварь, все механиты — тогда королевские гвардейцы забирали все, лишь бы страна уцелела. Горстка королевских гвардейцев, вставшая Тонкой Золотой линией на пути врага: соединённых войск Ондура и Моны — приняли бой, совершая подвиг… И уничтожая активированным потенцитом лиги и лиги страны вместе с собой и врагами. Во имя короля и страны, как принято в Тальме. До сих пор что-то сделать с Серой долиной, возвращая в земли жизнь, ни магам, ни ученым не удавалось — здесь властвовали только потенцитовая пыль и прах.

Как только поезд заедет в Серую долину, можно будет лечь спать — три часа без остановок гарантированы.

Вик закрыла шторы на боковых окнах, отгораживаясь от мира — была очередная остановка, и на перроне смешивались провожающие, уезжающие и пассажиры поезда, для которых накрыли столы с чаем и легкими закусками. В купе кто-то вежливо постучал, и Вики откликнулась, разрешая войти — это был проводник. Он принес с собой на небольшом подносе, отрабатывая золотой, закуски и чашечку чая.

— Не побрезгуйте, лера! — кажется, положение Вик в обществе он не так понял, но кто ему виноват. — Скоро поедем — следующая большая остановка только перед Долиной будет, лера. Отдыхайте — вас никто не потревожит, уж я прослежу.

Проводник суетливо поклонился и вышел из купе спиной назад, словно она королева. Вик вздохнула — раболепство некоторых ничем не вытравить. Стукнула дверь, и Вики вновь осталась одна. Недолго думая, она быстро разулась, стаскивая с себя тяжелые зимние ботинки, и, с ногами забравшись на диван, принялась просматривать папку, которую ей передал Эван. Кроме документов, там заботливо лежала и газета. «Весник Тальмы» — солидное издание, неподвластное современным вольнодумным веяниям. Самое то для чтения сиятельным и, как оказалось, Вики. Она сама предпочитала более демократичную и дешевую газету «Утренний Олфинбург» — мир как-то её мало волновал, а вот новости столицы — да.

Вики, отдавая должное сэндвичам с бараниной, просмотрела первую страницу — там была огромная статья в честь поминального поста. Не самое интересное событие — из года в год всегда писали одно и то же: покаяние, смирение, ожидание чуда — мир может и не пережить Явления Созидателя, приходящегося на самый короткий день в году. Храм до сих пор внушал, что каждое зимнее Солнцестояние может оказаться последним, несмотря на расчеты астрономов.

Минут через десять проводник вернулся, забирая поднос с пустой чашкой и укрывая увлеченную научной статьей со второй страницы газеты Вик пледом. Услужливый проводник еще где-то и дорожную подушку нашел, уговаривая с кучей извинений сиятельную отдохнуть — тревожить на остановке перед Долиной он её не будет, если сама сиятельная не захочет на стоянке полюбоваться видом на Серую долину со смотровой площадки. Вики от любования отказалась и была оставлена проводником со сплошными заверениями в том, что теперь можно спать и её никто больше не побеспокоит. Больше Серой долины Вик заинтересовала статья в газете. Очень тревожная статья. Просто невероятно, что редакторы её пропустили, потому что перспективы вырисовывались страшные. Или никто так больше не считал, кроме Вик? Отец часто говорил, что у неё живое воображение, и она часто видит все в негативном свете. В пример при этом он всегда приводил почему-то Хейга-младшего.

В статье рассказывалось о гениальном изобретении процесса электролиза потенцозема, в результате чего получался чистейший потенцит без гигантских затрат на амальгамирование и дальнейшую очистку потенцита — единственного известного метода по его получению до последнего времени. Это… Это открытие кружило голову только от осознания дальнейших возможностей. Вот оно будущее, которое уже не на пороге — оно уже вошло в мир! Потенцит — единственный металл, легко накапливающий магию и так же легко её отдающий. Он применялся в механитах, в амулетах, в оружии — везде, где требовалась магия. Только его цена зашкаливала, не давая технологиям развернуться. Не многие могли себе позволить изделия с потенцитом. Пусть залежей потенцозема полным-полно, пусть он есть почти повсеместно, где-то больше, где-то лишь мелкими месторождениями, влияя на магический фон стран, но добыть его всегда было тяжело и дорого. Тальма, кстати, была самойбогатой на потенцозем страной. Именно это и обеспечивало её господство в мире. Магов тут рождалось много.

Электролиз потенцозема гарантировал доступ к нужному металлу почти всем слоям населения. Прогресс шагнет семилиговыми шагами. Одна проблема — открыли электролиз в Вернии. Это была бывшая провинция Тальмы, отсоединившаяся четверть века назад под шумок Тройственной войны. Верния до сих пор находилась под торговой блокадой Тальмы. И, насколько помнила Вики, как раз в Вернии не было залежей потенцозема. Вообще. В Вернии не рождались маги. Верния славилась своими учеными. И вот за голову этих ученых, открывших электролиз потенцита, уже было заранее страшно. Их же или уничтожат, чтобы не было обрушения сложившегося рынка потенцита, или выкрадут — разведка Тальмы славилась таким. Или…

Вик грустно улыбнулась, шурша газетой. Или она привычно видит все в черном свете, а мир ожидает небывалый рассвет маготехнологий.

Поезд набирал ход, вагон мягко покачивался, стуча на стыках рельс, гомон в соседнем купе стих. Можно было подремать — последние луны научили Вики засыпать при любой возможности, а уж в пустом купе под перестук колес под теплым пледом — сам Созидатель велел!

Ей даже что-то снилось, она не заметила продолжительной остановки перед Серой долиной, когда пассажирам предлагалось освежиться перед долгим перегоном. Что её вырвало из сна, она в первый момент не поняла. Только лежала, прислушиваясь. И вот звук снова повторился — громкий хлопок и сдавленные крики. Вик резко села на кровати, приникая к слуховому окну и прислушиваясь. Какое-то бормотание, кажется, женский голос читал молитву. Само небольшое окошко было закрыто с той стороны — кто-то не поленился и заткнул его тряпками.

Вики сдавленно выругалась, отодвигая штору — за окном быстро неслась чернота со вспышками редких молний от взрывов потенцитовой пыли. Серая долина во всей красе.

— Ох ты ж белочки! — пробормотала Вики — так ругался её брат Чарльз, никогда не поясняя тайну белочек. Правда, скрутив не одного пьяницу на своем участке, Вики поняла, какие белочки имелись в виду.

Только руки уже застегивали крючки на ботинках — она констебль, а это значит, что она закон и порядок, несмотря ни на что, даже на бешенную скорость поезда. Грабитель или убийца, проникший в соседнее купе, на такой скорости явно не будет выскакивать из поезда. Он предпочтет другой способ избавления от свидетелей — просто выкинет лер из купе, и все. Значит, надо спешить!

Вики стащила с себя жакет — он только будет сковывать движения. Она подернула вверх манжет блузы, освобождая механит на правой руке. Проверила его зарядку: стрелка уверенно держалась в синем секторе шкалы — потенцитовая батарея полностью готова к применению.

Вик сцепила зубы и резко дернула дверь купе. В лицо ударил ветер, перехватывая дыхание. Вики вцепилась правой рукой в поручень, шедший снаружи вдоль всего вагона, левой рукой в дверцу и высунулась из купе в поисках проводника. Левую руку заломило от боли — ветер пытался шире открыть дверцу. Длинная подножка была пуста. Вдоль всех вагонов, вплоть до паровоза — скорость поезда потрясала. Только сумасшедший выйдет из купе на такой скорости. Помощи от проводника можно не ждать. Вик подалась назад в купе. Штора больно ударила Вики по лицу, снова заставляя вспоминать белочек. Еще чуть-чуть, и Вики вспомнит утреннюю фразу сержа — самое подходящее по настроению.

Вик не была особо религиозна, но… Она наложила на сердце священный треугольник — так спокойнее будет. Развернувшись спиной к проносящейся долине, пустой и пыльной, Вики заставила себя сделать шаг на подножку. Нога предательски повисла в пустоте. Пришлось, ругаясь на себя, сильнее подаваться из вагона. Наконец, под ногой оказалась узкая полоска подножки. Вик выдохнула и заставила себя встать на неё двумя ногами. Правой рукой она кое-как, преодолевая сопротивление, смогла закрыть дверь купе.

Ветер трепал её кудри, кидая в лицо. Проклятая свободная юбка тут же обвилась вокруг ног, мешая шагать. Вики пришлось бороться за каждый вдох — семейный доктор не раз говорил, что у неё слабые легкие, вот их и перехватывает постоянно от малейшего ветерка. Ему бы такой ветерок в лицо!

Шаг за шагом. Перехватывая поручень то левой, стонущей от боли рукой, то правой. То сразу обоими, когда становилось особенно страшно — надо было пройти мимо двери чужого купе, чтобы её открыть. Если дверь не вовремя откроется… Вик просто скинет с подножки в пустоту.

Пугая до смерти, завыл, засигналил паровоз. До Вики не сразу дошло, что машинист поприветствовал едущий ему навстречу состав. Увидев яркий фонарь приближающегося по другой ветке поезда, Вики ускорилась, забывая о страхе — ей не удержаться на подножке, если она попадет между двух составов. Её просто затянет под колеса.

Вики, даже не успев толком рассмотреть происходящее в купе, рванула дверь на себя.

Купе было полно.

Дама солидного возраста, гувернантка или компаньонка, осела на диване. На груди полностью закрытого черного платья расплывалось темное пятно. Именно этот легкий хлопок вырвал Вики из сна.

Лера, лет пятнадцати, не больше, лежала под раненой или убитой. Без сознания — видимых ранений не видно.

Лера, лет двадцати пяти с закрытыми глазами, сидела на другом диване и судорожно шептала молитвы. Из порванных мочек текла кровь. Кажется, грабитель был совершенно неразборчив и ничего не боялся.

Еще одна лера, тоже лет двадцати трех-двадцати пяти забилась в угол купе и тряслась от страха.

Мужчина, хорошо одетый. Возраст… Да плевать! Главное, что он стоял к Вик спиной, а в чуть отведенной в сторону руке у него был питбуль. Короткоствольный. Пятизарядный. Калибр 450. Очень любим грабителями и лерами за компактность. Потенцитовое глушение отдачи и подавление звуков — дорогая игрушка.

Вик, не задумываясь, полностью разрядила магохлыст в спину хозяина питбуля. Тот только судорожно охнул, когда его прошил электрический разряд и рухнул на пол, перегораживая и так узкое купе.

Вики выругалась — на неё смотрело дуло длинноствольного питбуля в ондурской модификации. Семизарядный. Самовзводный. Без потенцитовых наворочек — дешевая, но крайне убойная модель.

— Да твою же мать через… — Вики честно процитировала всю фразу сержанта Кирка — пригодилась-таки!

— Руки вверх, конфетка! — Мужчина, явно кер, настолько неавантажно он выглядел в старом затасканном костюме, стволом подсказал нужное движение. — Вверх, вверх!

Вики обреченно выполнила команду. Пять или чуть менее пуль, оставшихся в его питбуле, намекали, что лучше подчиниться. Пусть купе было небольшим, ударить и вывести из строя преступника Вик не могла — ей мешало тело оглушенного магохлыстом. Ну кто бы мог подумать, что она не одна так такая, способная на подвиги!

— И даже не пробуй свою игрушку на мне! — ощерился мужчина.

— И не думаю, — прошептала Вики, левая рука просто расцвела огнем боли. — У неё скорость восстановления долгая. Пять минут.

Мужчина у ее ног застонал и зашевелился, пытаясь прийти в себя. Крайне не вовремя, кстати!

Длинноствольный питбуль опустился вниз. Вики видела, как медленно стал надавливать указательный палец на спусковой крючок. Только этого не хватало…

Она закрыла глаза и повторно выругалась:

— Да твоего отца туда и… — она выпустила из себя магию, останавливая на несколько секунд сердце преступника. Ему этого хватило. Он кулем рухнул вниз, на первого пострадавшего от рук Вики. Надо отдать тому должное — он успел чуть отползти, выворачивая револьвер из рук преступника и резко опуская его дуло вниз. Пуля прошила деревянный пол вагона.

С трудом вставая после удара магохлыстом мужчина пробормотал, выясняя у Вик:

— И… что… это… было…?

Вики, спешно поднимая с пола его короткоствольник и выбивая из камор пули одну за другой, пробормотала:

— Сомлел? — только после этого она позволила себе обернуться и закрыть дверь купе.

— От… чего? — язык у мужчины заметно заплетался. Трясущимися пальцами он проверил длинноствольного питбуля и засунул его себе в карман шинели.

— От моей невоспитанности, — пояснила Вики, убирая пули в карман юбки и протягивая уже разряженный пистолет его владельцу: — ваше?

— Моё… — Он неуклюже достал из кармана шинели наручники и надел их на преступника. Тот, кстати, так и валялся без сознания. — Детектив-инспектор… полиции Аквилиты… Томас… Дейл… К вашим услугам…

— Приятно познакомиться, — Вики тем временем склонилась над пожилой дамой, проверяя ее пульс. Магия подсказывала, что если её доставить в больницу в течении часа, то она выживет. Своим платком она затампонировала рану, как могла. — Раненой нере срочно нужна медицинская помощь. Очень срочно. И, леры, все хорошо. Можно перестать читать молитвы — преступник задержан и будет передан в руки правосудия. С вами констебль полиции — больше ничего страшного не случится.

Ответом ей были испуганные взгляды лер, тут же бросившихся друг другу в объятья, и смешок инспектора. Довольно симпатичного, кстати. Коренастый блондин, не старше двадцати пяти, может, двадцати восьми лет, с голубыми глазами и смешинками в уголках полных губ.

Вик старательно отвела взгляд в сторону — не дело так разглядывать мужчину. Она не удержалась и украдкой магией обезболила рану у женщины. Только в этом она никогда не признается. Жаль, что на большее она была не способна.

Магии в Тальме для женщин нет. Храм это объясняет особенностями строения женского организма. Типа, магия и особенно потенцит плохо влияют на женское здоровье. Отец же говорил, что все дело в том, что мир просто не знает, что делать с женщинами-магами, только и всего. Процедура запечатывания дара была обязательной для всех новорожденных девочек, только вот Вики она не коснулась — Вики была своевольной и родилась на корабле во время плавания. Корабельный храмовник запечатал дар Вики, как мог, а мог он не сильно много. Отец же, узнав о проснувшейся магии у Вики, не только не потащил дочь в храм, а принялся сам обучать девочку — в жизни все пригодится. И вот, пригодилось. Только признаваться ни в чем Вик не собиралась — никому. Запечатать себя она не даст.

— И все же… — бедняга инспектор без сил опустился на диван, — что случилось с грабителем, лера…?

Вик, приводя в чувство молоденькую девушку, которую от выстрела защитила гувернантка, представилась:

— Виктория Ренар.

Дейл не сдержал смешок, услышав родовое имя. Вик свернула глазами:

— Несмешно. Даже не родственники тех самых. Просто однофамильцы.

В Тальме при королевском дворе был небольшой клан оборотней-лис, приехавших сюда из далекой островной колонии Нерху. Личная гвардия короля, самые верные его телохранители.

— Простите, у вас волосы просто…

Вик кивнула — она знала, что они на свету отдают красным, тем самым, присущим лисам клана Ренар.

— Знаю. Потому сразу и говорю — просто совпадение.

— Хорошо… И все же, лера Ренар…

Версия о сомлевшем преступнике его явно не устраивала. Хорошо, что в этот момент открылась дверь и в купе ввалил бледный, но настроенный крайне воинственно проводник. Он замер, удивленно рассматривая Викторию, Дейла, все так и продолжавших обниматься лер.

— Леры, нер… Прошу прощения… — он замер, опуская вниз дубинку.

— Станция скоро? — строго спросила Вик.

— Через десять минут, лера…

Виктория поднялась с дивана и улыбнулась:

— Хорошо. Я думаю, инспектор Дейл дальше справится сам. Простите, леры, неры и кер… Я вас покину! — она резко открыла дверь и, запрещая себе бояться, ступила на подножку, направляясь в свое купе.

— Вот это девуш… — еще донеслось до неё, остатки восхищения в голосе Дейла заглушила с громком хлопком закрывшаяся дверь.

Небеса, как же она хочет спать…У неё есть еще часа три на сон.

Глава 4 Знакомство с городом

Назвать это утром было сложно, но им всем на службу, так что…

Эван твердо сказал:

— Примирение невозможно!

Он без напоминаний скинул с себя пальто и пиджак. Дождался, когда секундант Стаффорда проверит его на отсутствие бронезащиты. Спокойно надел на запястье магблокиратор. Сразу стало холодно — утренний морозец стал пощипывать через тонкое полотно сорочки.

Темно. Небо всё в звездах. Снежные тучи под утро растащило. Деревья замерли, укутанные в иней, как в серебро. Аллеи Аллонского парка, привычные к дуэлям, были тихи и пустынны. Желтый, мягкий свет газовых фонарей рисовал круги на белоснежном покрывале из снега — за ночь нападало. Хорошее утро, и отнюдь не для смерти, а просто хорошее утро. Хотя за честь женщины и умереть нестрашно.

Секундант Эвана, Роберт Янг, проверил Стаффорда на броню и проследил, чтобы тот надел магблокиратор.

Бледный, все еще не верящий в происходящее Стаффорд поджал губы и замер, выбирая пистолет из дуэльного ящика, протянутого секундантом. Место в полиции Стаффорд получил по протекции семьи — даже в Тальме не бывает двадцатисемилетних заместителей комиссаров, тем более курирующих отделы сыска. Тем более таких идиотов, отсылающих на встречу с дном восточных районов своего легко узнаваемого секретаря. Еще бы на гербовом паромобиле его отправил! Впрочем, дурость и наглость Стаффорда сыграла на руку Эвану — иначе он бы еще долго искал заказчика нападения на Вики. Заказавшего второе нападение он до сих пор не нашел — тот оказался умнее и действовал через подставное лицо.

Николас Деррик, сын семейного доктора Хейгов и друг Эвана, держал в руках его одежду. Свой медицинский саквояж он поставил на ближайшую парковую скамью. Ник явно злился — Игнисы не были вспыльчивыми, у кого же Эвана за всю жизнь была всего пара дуэлей и та в Королевском университете, но вот упертыми Игнисы были, хуже баранов. Иногда свой гонор надо усмирять и решать трудности иначе, чем смертоубийство.

Эван спокойно взял оставшийся пистолет из дуэльного ящика и пошел на отмеченную на заснеженной поляне метку. Стреляться решили с двадцати пяти шагов. Он встал в дуэльную стойку, прижимая холодный пистолет к виску. Высоко в небе хищно закаркали вороны, словно что-то предвещая.

Стаффорд замер у своей отметки. Видно было — дрожит, но не отступит.

Его секундант начал отчет:

— Один…

Эван медленно выпрямил правую руку — стрелять надо было не позднее числа «три!».

— Два!

Стаффорд не выдержал первым — правое надплечье Эвана обожгло алой болью. Стаффорд стрелял на поражение. Ничего, Эван чуть покачнулся, сцепил зубы и тщательнее прицелился. Некатастрофично — снимет магблокиратор, и тут же огнем запечатает раневой канал. Главное, не промахнуться.

Пуля четко вошла в верхнюю треть плеча Стаффорда под громкое: «Три!». Туда, куда была ранена Вики.

Эван остался доволен выстрелом. Он опустил пистолет, сделал шаг назад и… Чудом не упал в снег — Янг показал чудеса бега, подставляя плечо и тут же срывая магблокиратор. Эван огнем запечатал рану. Ничего, потерпит. Сорочку жаль — придется заезжать домой, переодеваться… И потом на службу.

Перед глазами так и стояла бледная, прикусившая губу, его маленькая храбрая девочка. Отомщенная девочка.

* * *

Город Виктории сразу не понравился. Да и кому понравится город в пять утра, когда поезд, громыхая колесами, еще медленно въезжает в предместья, а услужливый проводник уже разбудил, чтобы прелестная лера насладилась видами. Виды, да… Виды впечатляли — город утопал в свете уличных фонарей. Он купался в музыке, слышной даже в поезде. Он взрывался огромными шапками разноцветных фейерверков, отражающихся в темном, спокойном море. Он танцевал, веселился и… Стала понятна улыбка Эвана — выспаться ночью в этом сумасшедшем городе практически невозможно. Созидатель, Эван просто издевался, советуя отоспаться в Аквилите! Если такое веселье тут бурлит ночью, то день даже представлять страшно.

Паровоз, дав короткий предупреждающий свисток, медленно вполз в туннель. Стало гораздо тише и спокойнее. Тут же включилось электрическое освещение в купе, только прогнать остатки сна ему не удалось. Вики отчаянно хотелось спать, ей не хватило урванных после Серой долины трех часов. Кстати, поезд опаздывал на час — из-за нападения в соседнем купе стоянку сразу после Серой долины продлили для полицейского опроса лер и Вики. Инспектора Дейла, кажется, ссадили с поезда. Впрочем, Вики была неуверенна — она не отслеживала его дальнейшие передвижения после того, как санитарная карета увезла раненую неру в больницу. Дорожных полицейских, как и Дейла, тоже не удовлетворило объяснение Вики о внезапно потерявшем сознание напавшем, но упоминание Ингисов усмирило их любопытство. Ингисов упомянул проводник, а не Вики. Она не привыкла прятаться за громкими именами. Ничего, первый же медик, который обследует нападавшего, подтвердит у того наличие недавно перенесенного инфаркта, причину обморока. Оставалось надеяться, что к магу преступника не потащат… Сильно дорого для какого-то грабителя.

Вики передернула плечами — было зябко. Она не могла согреться, хоть печка в купе и работала вовсю — с Вики всегда так бывало, стоит только проснуться чуть раньше, чем обычно.

Раненая и перетружденная рука опять ныла, и Вики обезболила её. Жаль, залечить не получалось — не хватало магических навыков и знаний. Забавно — убивать проще, чем лечить. Впрочем, это везде так, не только в магии.

Вики принялась приводить себя в порядок — поезд вынырнул из туннеля, пробитого в скалах, чтобы объезжать запрещенный участок: пять столетий назад власти Аквилиты не нашли ничего проще, чем засыпать охваченный чумой район города. Долину, полную домов, улочек, умирающих и еще живых горожан просто сравняли с землей. Сокрушитель на том свете им судья! Сотворить такое и остаться в разуме… Вики не могла себе такого представить. Хорошо, что понятие гуманности с тех пор сильно изменилось.

Поезд все больше и больше замедлял ход, приближаясь к вокзалу Аквилиты. Вики зевнула — хотелось быстрее добраться до кровати в гостинице и спать, спать, спать… Если это возможно в Аквилите.

Вик поправила прическу, руками собирая волосы в низкий хвост. Пусть некрасиво, пусть жутко неизящно, но бороться сейчас со своими кудрями, когда левая рука хочет капитулировать и болезненной слабостью напоминает, что вообще-то она ранена, не хотелось. Все равно все скроет шляпка и ночная предзимняя тьма. Вики надела пальто, застегнулась, приготовила свой багаж…

Поезд с облегченным выдохом, окутавшим клубами пара перрон, остановился. Приехали.

Дверь купе открылась, и проводник, удивлённо охнув, напомнил:

— Сиятельная, маску, пожалуйста! Ночь на дворе. Чумная Полли может узнать вас…

Точно, мысленно выругалась Вики — про маску она-то и забыла. Пришлось доставать и завязывать — так раз время заняла, когда подошли проверяющие паспорта и оформляющие доступ в город дорожные констебли Аквилиты. Быстро поставив штамп доступа в их сумасшедший город, они пожелали хорошо повеселиться и покинули купе.

Вики с облегчением шагнула на перрон — сейчас нужно скорее поймать мобиль и в гостиницу — спать! Только она забыла, что поездку ей организовал Эван — на перроне Вики уже ждал в форменной куртке гостиницы «Королевский рыцарь» шофер у паромобиля под парами. Эван — это Эван. От его странной заботы нигде не скрыться. Даже в гостинице, где он, оказывается, забронировал для неё королевский люкс. Целое крыло ненужных комнат с персональным лифтом, приставленной лично Вики горничной, шофером и лакеями. Интересно, как он еще персонального доктора ей тут не нашел? Не успел? Или решил наказать за глупость с облавой на банду? Ничего, Вики негордая. Отоспится, если сможет в гудящем весельем городе, и отправится в больницу. Не впервой.

Проснулась Вик в полной, практически нереальной тишине. Солнечные лучи пробивались через плотные портьеры. Старинные напольные часы показывали час дня. А за окном ни звука, как и в гостинце.

Вик даже встала с кровати и подошла к окну, как была, в ночной сорочке.

Пустой, полыхавший золотыми листьями парк.

Пустые улочки за ним.

Только и видно, как чинно в белоснежных фартуках поверх простых рабочих одежд метут улочки многочисленные дворники, собирая мусор, бумажные конфетти, длинные полоски гирлянд.

Медленно проехал поливальный паромобиль с огромной, круглой желтой цистерной на платформе, чем-то напоминая светляка.

— Сумасшедший город! — не удержалась Вик и отправилась в ванную, перед этим телефонировав на кухню и заказав себе плотный завтрак… Или уже обед? Даже в свой единственный выходной она так поздно не просыпалась.

* * *

Вик замерла на тротуаре перед гостиницей, знакомясь с Аквилитой. Ночью она мечтала только о подушке и сне, и ей было не до того.

Она вдохнула воздух полной грудью… Он тут был другой, не как в Олфинбурге. Чистый. Сырой. Пьянящих запахом близкого моря. Без примеси вечного угольного дыма, как в столице. Близость Вернии сказывалась — тут до неё всего ничего, граница проходила по полноводной Ривеноук. До торговой блокады Аквилита перенимала многие научные новинки ученых Вернии, в том числе и паровое отопление города, превратившее его в один из самых чистых уголков Тальмы. Если считать вольный город частью Тальмы, конечно. Олфинбург задыхался в туманах и смоге от многочисленных каминов и печей, здесь же воздух был упоительно чист и свеж. Правда, из-за близости моря он был еще и сильно влажным, отчего одежды быстро отсыревали и плохо согревали. Вики еще ночью на вокзале заметила, что местные жители предпочитали не пальто, а кожаные куртки с многочисленной вышивкой или металлическими накладками. Даже гостиничный придверник был не в ливрее, а кожаной куртке, вышитой золотом. Наверное, надо и себе что-то подобное приобрести. Впрочем, нет. Бюджет Вики не предусматривал таких трат.

Улицы Аквилиты тоже разительно отличались от улиц Олфинбурга. Столица была капитально перестроена в прошлом веке — практически весь центр был снесен и отстроен заново. Там, где были узкие старинные улочки и смыкавшиеся над головой крыши домов, теперь располагались широкие проспекты и зеленые бульвары. До Аквилиты же веяния реконструкций не добрались. Она вся была в узких улочках, построенных более пятьсот лет назад. Низкие дома с узкими окнами еще видели саму Полли, местную знаменитость и проклятье городка.

Вики огляделась и, вспомнив карту, которую нашла в номере, направилась в сторону остановки паровика. Добраться до своей цели — больницы быстрее на нем, чем пешком.

Улочка, по которой ходил паровик, была сонной и безжизненной. На железной, простой без крыши остановке никто не сидел, хоть Вики внимательно просмотрела расписание, наклеенное на тумбу. Ближайший паровик должен был приехать через минуту, но… Ни стука колес по рельсам, ни предупреждающих сигналов, ничего. Улочка в обе стороны была девственно пуста. Однако!

— Ох ты ж белочки — сумасшедший город! — в который раз не удержалась от ругательств Вики, когда не пришел и третий обещанный расписанием паровик. Дальше ждать не было смысла.

Она, снова вспоминая карту, прошла через квартал и вышла на широкую, сейчас пустынную улочку. Складывалось впечатление, что во всем городе только она и не спит. Хотя… Вик замерла. У одного из столбов уличного освещения, которое тут было тоже весьма современным, электрическим, стояла хорошенькая нерисса в деловом троттере и коротком кожаном пальто с вышивкой. Девушка, на вид не больше двадцати лет, нагло нарушала порядок в городе — она наклеивала на столб какое-то объявление.

Вики не удержалась и, как представитель закона, пусть и неместного, подошла к ней:

— Простите, нерисса…

Та вздрогнула, оборачиваясь к Вики и прижимая к себе стопку распечатанных объявлений и баночку с клеем. На глаза Вик попалась большая надпись «Помогите, пропал человек!». М-да…

Нарушительница замерла, хлопая огромными, наивными глазами, в уголках которых уже собирались возможные слезы.

— Извините… вы что-то хотели? — голос девушки подозрительно дрожал.

Вик кивнула, срывая рукой в перчатке объявление со столба:

— Вы нарушаете закон. Для объявлений есть специальные тумбы.

— Но я…

— Тут указан ваш домашний адрес, нерисса. Полиции не составит труда найти вас и выписать штраф за каждое неправильно наклеенное объявление. Прошу прощения, но это важно прежде всего для вас.

Слезы все-таки потекли из глаз девушки. Вики вздохнула и уточнила:

— Вы в полицию обращались по поводу пропажи?

— Да, конечно, — прошептала девушка, опуская глаза вниз.

— И…?

— И мне сказали, что сейчас Вечный карнавал, молодые люди легко уходят в загул, не вспоминая о семьях, но Эрик не такой! — она, забывая о слезах выпрямилась, горячечно доказывая Вики: — Он совсем не такой! Он архивариус, он очень серьезный и ответственный, он никогда бы… А они говорят, что поиски в Карнавал начинаются только через пять дней — типа, чаще всего через столько дней нерадивые мужья и братья приполз… Возвращаются к семьям. Статистика у них…

Вики мрачно улыбнулась:

— Не плачьте, пожалуйста… — она протянула свой платок. — Возьмите… Я нерисса Виктория Ренар.

— Стелла… Стелла Бин… Нерисса…

— Вы уверены, что ваш брат не мог увлечься карнавалом?

— Исключено, нерисса Ренар. Он из тех, кого зовут пыльными червями… Он даже праздники умудрялся пропускать, когда находил в архиве что-то важное. Он работал над научным проектом по восстановлению старого облика Аквилиты. Он бы… — рыдания все же прорвались, и Стелла замокла, промокая платком слезы.

Вик не удержалась от улыбки — точно, уж если пропускал праздники, то архивариус до кончиков ногтей.

— Он не мог уйти с головой в работу, найдя что-то интересное? — с отцом такое бывало, и не раз.

— Мог, — призналась Стелла, — но… Я навестила всех его знакомцев и друзей. Его никто не видел… И в архиве грозились его уволить, если он не явится в ближайшее время…

Она неожиданно громко прочистила нос в платок и посмотрела на Вики:

— Простите… Простите… Вам совсем неинтересны мои проблемы, наверное. Простите, я веду себя крайне невежливо.

Вики сунула объявление себе в карман пальто:

— Не извиняйтесь, нерисса Бин. Я констебль полиции Олфинбурга. И пусть у меня тут нет полномочий для поиска, поставить на уши местную полицию и заставить их выполнять свои обязанности я могу. Как вы смотрите на то, что мы сейчас пройдем в ближайшее отделение и напишем новое заявление о пропаже вашего брата?

Стелла неуверенно замерла, подалась к Вики, потом отшатнулась, потом улыбнулась…

— Вас, наверное, само провидение послало мне!

— Полноте… Мы все люди и должны помогать друг другу. Так… Давайте, сейчас для начала сорвем все наклеенные объявления и пойдем в полицию?

Стелла вздохнула и призналась:

— Я сейчас не могу… У меня обеденный перерыв на работе… Мне нужно вернуться, иначе меня уволят…

Вики согласно кивнула:

— Хорошо. У меня тоже есть дела. Как вы смотрите на то, чтобы встретиться после вашей работы? Я могу подойти к вам…

— В пять. Я возвращаюсь домой в пять. Вас это действительно не затруднит?

— Что вы! — старательно улыбнулась Вик. — Мне все равно нечем заняться в вашем городке. Значит, в пять?

— Да, в пять. С меня чай и угощение. Простите, что придется добираться пешком — паровики начнут ходить только в шесть, когда город проснется… — Стелла посмотрела на наручные часы, ойкнула и улыбнулась на прощание: — Мне пора!

Она помчалась вдоль улицы, спешно срывая объявления.

Вики вздохнула — сумасшедший город! У них и общественный транспорт с заворотами, и полиция туда же! Она направилась обратно в гостиницу — зря, что ли, Эван ей шофера с паромобилем нанял? Доберется до больницы с комфортом, а вечером будет ставить на уши и воспитывать местных констеблей вместе со Стеллой. Нельзя обижать хорошеньких нерисс!

Жаль, что вечером Вики ждала уже мертвая Стелла.

…Она лежала на тротуаре в трех ярдах от дома с разбитой о поребрик головой. Струйка крови ползла по щели между тротуарной плиткой, уличная пыль сворачивалась клубочками вдоль алой дорожки. Хотелось плакать, но нельзя.

Окно на третьем этаже дома было раскрыто нараспашку, шторы печально развевались на ветру, и учитывая расстояние от дома до тела Стеллы, выпала она из окна не сама — её кто-то столкнул.

— Сволочи… — процедила сквозь зубы Вики, на корточки присаживаясь возле тела Стеллы и закрывая ей глаза. — Ничего, девочка, твари, что убили тебя, от правосудия не уйдут… — Она встала и направилась к дому, командуя замершему в дверях придвернику: — никого из дома не выпускать! Заднюю дверь перекрыть! Вызывайте полицию, а я в комнаты нериссы Бин! — она одернула рукав пальто, освобождая защитный механит — может пригодится.

Глава 5 Паяц

Вики в придверницкой, бросив в угол свой мешающийся зонт-трость, схватила со стенда запасной ключ от апартаментов Стеллы и помчалась вверх по ступенькам. Сейчас самое главное — время! Успеть до того, как преступник, убивший Стеллу, скроется с места преступления.

Запыхавшись, Вик пронеслась через общий коридор, застеленный ковром — солидный, комфортный доходный дом, не то, что её благородная бедность! Дорогие панели на стенах, свежая покраска, электрические бра, огромные напольные вазы со свежими цветами, консольные столики у дверей апартаментов — здесь было приятно жить.

Вик замерла у двери с нужным номером — его она запомнила еще с объявления о поиске. Девушка присела на корточки, натягивая на глаза гогглы и рассматривая накладку замка под увеличением. Фиксаторы в очках тут же засняли состояние замка — потом Вик рассмотрит внимательнее. На первый взгляд — признаков взлома нет. Вик вставила ключ в замок и медленно, стараясь избежать ненужных звуков, провернула его. Выпрямилась, положив руку на дверную ручку. Стояла, прислушиваясь — убийца может быть и внутри до сих пор, а она совсем не серж, который одним криком кладет на землю матерых преступников.

Тишина. Вик открыла дверь и сделала шаг в комнату — это была та самая гостиная с распахнутым окном. Кажется, никого. Дверь за её спиной хлопнула — замок оказался самозакрывающийся. Вик быстро промчалась магическим поиском по комнатам — никого. Левая рука заныла без предупреждения. Вик стиснула зубы — только этого не хватало! Да-да-да, нужна удерживающая повязка и покой, но к сокрушителю покой!

На всякий случай, понимая, что зря теряет время, но инструкции не на пустом месте пишутся, Вики ураганом пронеслась по остальным комнатам: двум спальням и небольшой кухне — визуальный контроль еще никто не отменял. Фиксатор гогглов делал снимок за снимком, сохраняя их в кристалле памяти, питавшимся от потенцитовой батареи — потом Вик просмотрит зафиксированное внимательнее. На первый взгляд — все в порядке, никаких признаков борьбы или грабежа. Вики сейчас отчаянно жалела, что не поговорила со Стеллой тогда, днем. Надо было проводить её до работы, надо было тщательно расспросить её о брате, но кто же знал! Кто знал…

Вик подошла к огромному открытому ондурскому окну в пол, внимательно выискивая следы сопротивления — Стелла была хрупкая девушка, но даже хрупкую девушку просто так не вытолкнешь из окна. Или… Она полностью доверяла своему гостю, не ожидая нападения. Кстати, признаков присутствия гостя нигде не было — ни лишних чашек на столе, ни каких-то бумаг, отодвинутых стульев… Ничего. Если не считать за улику расстояние от дома до места падения Стеллы, то убийца мог оказаться плодом воспаленного воображения Вики. Она, держась за край окна, выглянула на улицу.

Постовой констебль уже прибыл на место и старательно отгонял любопытствующих. Кто-то сердобольный накрыл простыней тело Стеллы. Полицейские за это по головке не погладят… Вдалеке раздался противный, легко узнаваемый свист полицейского паромобиля — кажется, ехала подмога, или эксперты, или судебный хирург. Из окна узкая улочка с прикрытым телом Стеллы, с прижатыми к друг другу домами, с припаркованным навороченным пароциклом, с бурлящей, что-то обсуждающей толпой казалась игрушечной и нереальной.

— Безумные белочки, ну что мне стоило прийти чуть раньше, — вздохнула Вики и направилась прочь — ей еще крышу стоит проверить. Преступник мог как остаться в доме, так и покинуть его через крышу. Входы-то перекрыты.

Вики захлопнула за собой дверь апартаментов и понеслась дальше — по горячим следам проще раскрыть преступление. Лестница на чердак была пуста, чердачная дверь открыта нараспашку. Вики вышла на плоскую крышу, тут же фиксируя вид направо, вид налево — дома стояли плотно к друг другу, почти соприкасаясь крышами — проклятая старинная застройка города! Уйти крышами можно запросто, и искать в этом плотном переплетении садиков, слуховых окон, каминных труб, телефонных проводов, сушащегося белья можно бесконечно. Если убийца и был, то он уже благополучно ушел. Его не найти.

Вики стащила с глаз гогглы, запихала их в карман пальто и устало пошла назад, к лестнице. Надо переговорить с местными констеблями.

Она вышла из дома, чтобы тут же услышать:

— Вот она, серж! Она, она тут раскомандовалась! Она утащила запасной ключ от апартаментов нера Бина. — широкоплечий, молодой придверник тыкал в неё пальцем.

— Я, я, — легко согласилась Вик, протягивая ключ затянутому в кожаный, весьма затейливый мундир констеблю с нашивками сержанта на рукаве и высоком вороте: — в апартаментах семьи Бин никого. Следов взлома предварительно не обнаружено — потом эксперты, обследовав личинку замка, скажут точнее. В самих комнатах следов борьбы нет. Проход на чердак открыт — убийца мог уйти по крышам. Вроде все, серж!

Тот лишь крякнул от удивления, и, опережая его вопрос, Вики представилась:

— Нерисса Ренар из Олфинбурга. Остановилась в «Королевском рыцаре». Сюда прибыла для поправки здоровья. Вопросы, серж?

— Сержант Сыскного дивизиона Аквилиты Остин к вашим услугам! Вопросы будут у… — он не успел договорить — один из мужчин, до этого внимательно рассматривающий, сидя на корточках, тело Стеллы, с которого на время сдернули простыню, выпрямился и улыбнулся:

— Остин, вот так надо докладывать, а не: «Не имею ни малейшего понятия, инспектор!». — Томас Дейл широко улыбнулся Вики и подошел ближе: — Добрый вечер, лера Ренар! Вот и встретились опять.

Да-да, его все же не высадили с поезда для расследования нападения.

Дейлу удивительно шла странная местная форма полиции — темная кожаная куртка с нашивками, многочисленными шлевками и ремнями, к которым крепились наручники, фонарик и кобура с оружием — тот самый потенцитовый револьвер, если судить по торчащей короткой ручке в виде хвоста питбуля. Здешним полицейскими везет — им положено оружие, не то, что в Тальме…

Безумные белочки, но ведь Аквилита, хоть и вольный город, но часть Тальмы! Вики хотелось ругаться от обиды.

Дополняли форму Дейла темно-синие брюки, весьма помятые при том, и пилотка на голове. Пилотка. Однако. Интересно, у них все детективы обязаны носить форму или Дейла сдернули с какого-то официального мероприятия? Впрочем, неважно.

Вик чуть склонила голову в приветствии:

— Неочень добрый вечер, инспектор Дейл.

Он, стаскивая с себя перчатки и пихая их в карман куртки, вздохнул:

— Простите, погибшая нера Бин была вашей подругой? Примите тогда мои самые ис…

— Нет, — оборвала ненужные извинения Вик. — Я познакомилась с нериссой Бин сегодня днем в связи с ее поисками пропавшего брата Эрика Бина, местного архивариуса.

Дейл чуть наклонил голову на бок, с любопытством рассматривая Вики:

— Вы имеете какое-то отношение к детективному агентству Тальмы «Ангелы мщения»?

Вик поджала губы — да, отец любил пафос. Вместо названия типа «Ренар и сыновья, сыск и защита» он выбрал вот такое… Говорящее немного не о том название. Иногда к ним, действительно, приходили те, кто искал мщения не самыми законными способами. Их разочарование от неоказанных услуг, как правило, заканчивалось в полицейском участке под пристальным взглядом Хейга младшего.

— Да, вот теперь вы правы — я та самая Ренар. «Ангелы» сейчас принадлежат моему брату.

— Я должен вам напомнить, нерисса Ренар, это Аквилита. Тут запрещены любые детективные агентства и их деятельность. Вам нельзя вмешиваться в ход расследования. Хотя… Тут и так все ясно — нерисса Бин совершила самоубийство, спаси и прости её душу Созидатель.

— Вы не правы, инспектор. Расстояние от дома до тела опровергает версию самоубийства. Нериссу Бин явно вытолкнули из окна.

Дейл со странным удивлением посмотрел на Вик:

— Она могла сама от отчаяния так сильно разбежаться и выпрыгнуть. Некоторым нужна решительность, чтобы совершить отчаянный поступок.

Вик снова возразила:

— Нерисса Бин не походила днем на того, кто пойдет на такое. Она была напугана, она волновалась за брата, в чьих поисках ей отказала полиция, но на самоубийцу она не походила.

— Воооот, — Дейл лучился довольством. — Вы сами подтвердили, что причина для столь отчаянного шага у нериссы была. Пропажа брата — чем не повод?

— Кажется, вы плохо для своей должности разбираетесь в девушках, их психологии и принципах расследования убийств.

Дейл вновь улыбнулся:

— Очень может быть, я всего лишь человек и склонен ошибаться, но я обещаю, что приложу все старания, чтобы расследовать это дело. Прошу, нерисса Ренар, проявите благоразумие и не нарушайте закон Аквилиты. Я понимаю — вас задело за живое это дело, но детективная деятельность тут запрещена. Тут действует только полиция.

— А вы невнимательны, инспектор Дейл. Я уже говорила тогда в поезде, я констебль полиции.

— О! — он сверкнул глазами. — Так тогда вы говорили не о обо мне?

Кажется, он искренне обиделся. Помнится, он тогда в поезде усмехался довольно, приняв слова Вик на свой счет.

— Нет, когда я предупреждала лер в поезде, что им бояться нечего, я имела в виду себя. Вы на тот момент, хоть и представились, но свои документы не предъявили. Я никогда не доверяю на слово.

Дейл быстро справился с обидой и понятливо сказал:

— Так вот почему вы забрали мои патроны…

— Именно.

— А почему не обыскали? — он пытливо принялся рассматривать Вики.

— Не стала подвергать вас этой унизительной процедуре — вы мужчина, я девушка. — пожала плечами Вики, её поразила недогадливость Дейла. — Могло получиться неловко. Да и заново зарядить револьвер незаметно, вы бы не смогли.

Он вновь расцвел улыбкой:

— Кстати! Вам неизвестно, а я звонил, узнавал по поводу грабителя… По свидетельству медика кер Томпсон пережил инфаркт в поезде.

Вик лишь кивнула:

— Я же говорила — сомлел. Только и всего.

— Вы везунчик, нерисса Ренар.

— Возможно, — согласилась она. — А возможно, у меня был план, как остановить грабителя без инфаркта в его биографии.

Медленно темнело. Где-то недалеко звякнул колокольчиком паровик. Неумолимо надвигалась ночь.

Дейл мягко сказал:

— Я вам верю — впервые встречаю такую необычную девушку, как вы! Но все же… Даже как констебль вы не имеете права вмешиваться в мое расследование.

Она послушно кивнула:

— Конечно. Но… Как констебль я могу отправить жалобу в Главное управление полиции Тальмы на халатность, допущенную в расследовании смерти нериссы Бин и похищении нера Бина.

— С вами опасно иметь дело, нерисса Ренар, — рассмеялся Дейл.

— Увы! — она развела руки в стороны. Её мало кто принимал всерьез, видя только молоденькую нериссу, но им же хуже — упорство в достижении цели ей досталось от отца.

— Это напоминает угрозы при исполнении, — и прежде, чем Вик взвилась, он миролюбиво заметил: — Мне это нравится, нерисса! И халатности не будет допущено — я вам обещаю. Дождемся результатов судебного хирурга? Исследования подногтевого содержимого и изучение тела на предмет возможных признаков оказанного сопротивления решат наш спор, не так ли?

Вики легко кивнула — а этот Дейл небезнадежен.

— И делу о пропаже нера Бина я тоже дам ход, — пообещал Дейл. — Что-то еще, нерисса Ренар?

— Нет, больше замечаний нет, инспектор. Тогда… Когда и куда мне явиться для дачи показаний по делу? Желательно завтра… — ей еще информацию с фиксаторов обрабатывать для Дейла.

— Все можно оформить сегодня, нерисса. Я провожу вас в гостиницу.

Вик чуть наклонила голову на бок, не понимая такого внимания к ней:

— И чего же вы так боитесь?

Дейл рассмеялся — настолько невоспитанного… Или открытого и не играющего в поддельные эмоции, в отличие от того же Хейга, человека Вик еще не встречала в своей жизни.

— Я не боюсь, что вы сбежите или что что-то утаите, или займетесь расследованием — вы крайне трезвомыслящая для этого особа, нерисса Ренар. Я просто хочу показать вам город и проводить вас в этот прекрасный…

— Хм… — Вик напомнила, что они все же находятся на месте преступления. — Инспектор…

Придверник, все так и стоявший на крыльце дома, прислонившись спиной к перилам, фыркнул:

— Во хвост клеит!

Фразу Вик не совсем поняла, но смысл уловила — и по медленно краснеющему Дейлу, и по смешкам окружающих констеблей. Пока она решала, что же сказать в ответ, рядом зажегся фонарь, разгоняя сгущавшиеся сумерки. Серж громко объявил:

— Маски, неры! И нерисса!

Один из экспертов у тела Стеллы хохотнул:

— Полли не дремлет! — он стащил с себя перчатки и принялся надевать простую черную маску. Его примеру последовали остальныеполицейские. Придверник скользнул в дом — кажется, никто тут не собирался встречаться с Полли.

Дейл достал из кармана маску и замер — Вик обследовала свои карманы и поняла: маску-то она и не захватила. Не привыкла к нравам этого сумасшедшего городка.

— Не побрезгуете? — Дейл протянул ей свою маску. — Полли — не суеверие. Она существует. Стоит ей заметить кого-то без маски, она сразу же бросается к тому и забирает с собой. И да, чума тому несчастному гарантирована. Я не шучу.

Вик неуверенно посмотрела на маску — не то, чтобы она брезговала, но…

— А как тогда же вы, Дейл? Или вы не боитесь чумы?

Вместо ответа он расстегнул куртку, сорвал с шеи шелковый шарф и повязал его на лице, как заправский грабитель.

— Как-то так, Ренар. — Он последовал её примеру и опустил вежливое обращение.

Привратник, выползший из дома обратно уже в белой маске, не удержался от восклицания, замечая, как Вик надевает на себя маску:

— Склеил-таки! Эй, нериссочка! Надеть чужую маску в Аквилите сродни признанию в любви!

— Врет, как дышит, — ответил Дейл, но Вик заметила — кончики ушей у инспектора покраснели. Покраснели ли щеки, было невидно из-за шарфа. — Так, Ренар, вы позволите себя проводить? Я покажу вам Аквилиту.

Этот нахальный чичероне еще и шутливый поклон Вики отвесил. И как не стыдно при подчиненных⁈ Те, впрочем, явно знакомые с его нравом, почти никак не отреагировали на такое. Лишь пара смешков при полностью невозмутимых лицах.

— Паяц… — не удержалась Вики.

Дейл не обиделся:

— Вообще-то, близкие меня Шутом кличут.

— У вас тут расследование, Дейл. Вы не забыли?

— Не забыл. Все, что нужно, я осмотрел, остальное закончит моя команда. И секунду… — он подошел к сержанту и протянул ему небольшой механит: — пристроишь мой пароцикл в служебном гараже?

— Будет сделано, — отозвался сержант, пряча улыбку в усах.

Вик сглотнула — ну точно, Дейл тут местный паяц и повеса.

Дейл вернулся к ней и мягко сказал:

— Прогуляемся?

Вик вместо ответа ткнула указательным пальцем в кобуру:

— У вас служебное оружие?

— Тысяча дьяволят… Ренар, вы хуже моего сержа! — не удержался Дейл, отстегивая кобуру, наручники, фонарик и что-то там еще. Сержант довольно ухнул, принимая все это от Дейла:

— Констебль Ренар, вы чудо!

— Стараюсь, — без ложной скромности ответила Вик. — Вашего инспектора еще воспитывать и воспитывать!

Дейл, разоруженный и сунувший пилотку под клапан на плече, мягко сказал:

— Так разве я против?

Придверник вновь вмешался:

— Еще бы он был против! Нериссочка! Пользуйся на все сто!

На него чуть надвинулся сержант, и придверник спешно подался обратно в дом.

— Ничего, — угрюмо сказал серж. — И этого воспитаем, не беспокойтесь, нерисса Ренар.

— Хм… — прочистил голос Дейл. — Ренар, не обращайте внимания на глупого придверника. Пойдемте, я познакомлю вас с Аквилитой, этой прекрасной жемчужиной у сердца океана.

— Настолько прекрасной, что жители должны прятаться за масками от проклятья.

— Хм… А вы все видите в негативном свете?

— Нет, — улыбнулась Вики.

— Это просто замечательно! — кажется, Дейл улыбался под своей бандитской повязкой.

Глава 6 Кровавый ката́ль

Город проснулся. Он гудел, он пел, он танцевал, он взрывался еще несмелыми шутихами в небесах, он звучал танцевальными мелодиями с площадей, он сотнями масок заглядывал в лицо Вики. Он был пестрым, нахальным, громким и полным жизни.

Неслись с хохотом в масках шутов и двуцветных костюмах парни, задирая молоденьких нерисс и подшучивая над солидными матронами. Орали с проезжающих, украшенных лентами паромобилей двусмысленные комплименты уже нетрезвые леры, кидая в толпы прогуливающихся то цветы, а то и звонкие кругляши монет. Кружились в воздухе конфетти и спиральки бумажных гирлянд. Где-то натужно снова и снова подавал сигнал паровик, дорогу которому преградила праздничная процессия. Смех, музыка, крики и перебор гитар откуда-то с канала.

Дейл, шедший сбоку и чуть впереди Вики, качнул головой в сторону:

— В Дельте сейчас интереснее. Хотите…? Там, на каналах, можно прокатиться на лодке под серенаду…

— Вы споете? — уточнила Вик — она хотела только одного: добраться до гостиницы и спать, если это вообще возможно в таком гаме. Кошачий концерт, а не современный, степенный город! Сумасшествие какое-то! Надо было выбирать Дад и умирать там от скуки, чем пытаться выспаться тут в Аквилите.

Дейл рассмеялся:

— Почему бы и нет?

Вики повернулась к нему, внимательно всматриваясь — паяц какой-то! Мало того, что бросил расследование, так еще и ухлестывает неприкрыто. Мимо промчался парень в шутовском колпаке с колокольчиками и костюме-мипарти. Он, воспользовавшись тем, что Вики отвлеклась на Дейла, мимоходом поцеловал её в щеку и помчался дальше. Впрочем… Далеко он не убежал — Вик не стала разряжать в напавшего свой механит, ей хватило и собственного зонтика-трости, с которым она никогда не расставалась. Не больно, но весьма ощутимо нахал получил по спине, охнул и был таков, скрывшись в многочисленной толпе, из которой Вик и Дейл в своих простых одеждах сильно выбивались. Фиксаторы гогглов, которые Вик надела обратно поверх шляпки с короткими полями, щелкнули, делая снимок напавшего — Вик не мстительная, она справедливая.

— Он в своем праве, — заметил Дейл. — Карнавал же…

Вик дернула плечом и тут же пожалела об этом — рана ответила проснувшейся болью.

— Простите, таким вольностям даже карнавал не оправдание.

— Вы слишком серьезны, Ренар…

— А вы слишком легкомысленны, хотя чаще всего эту черту приписывают нам, девушкам. — она оглянулась — полицейских мундиров в веселящейся толпе почти не было. Даже жалобу на хулигана подать некому. Только в ясном сейчас небе скользили, закрывая звезды, темные рыбины-дирижабли со знаком полиции на полужестких корпусах и моторных гондолах.

— Должен же кто-то быть легкомысленным рядом с вами, Ренар, — вкрадчиво сказал Дейл, неожиданно предлагая ей свою руку: — обопритесь, тогда вас не будут задирать.

Вики в ответ лишь гордо выпрямилась и вновь зашагала по тротуару. Она сама в состоянии за себя постоять. Людей на улочках Аквилиты становилось все больше и больше, скоро не протолкнуться будет. И как они тут обеспечивают защиту горожан? Ведь малейшая паника, и… Последствия трудно предсказать — толпа неуправляема.

Дейл деланно вздохнул и устремился за Вик:

— Ренар… Я не настолько безголовый, как вам кажется…

— Вы бросили расследование… — напомнила она.

— Потому что все, что нужно, я уже осмотрел. Я же говорил уже –остальное сделают мои люди. Это называется «правильное планирование и делегирование».

Вик снова напомнила:

— Вы не вернулись на службу.

— Потому что сегодня я и не на службе. Я лишь показался под светлые очи начальства и по горячим следам взялся за расследование дела, которое и так утром упадет на меня. Ренааааар… Будьте снисходительнее ко мне…

Вик не удержалась от шпильки:

— Дейл, вы уверены, что правильно держите путь? Мне кажется, что «Королевский рыцарь» немного в другой стороне.

— Я коренной аквилитец! Я не могу заплутать в улочках… Я лишь хочу вам показать площадь Танцующих струй. Там сейчас очень красиво… И это по дороге в гостиницу, слово чести! — он отвесил почти шутовской поклон, прижимая правую ладонь к груди, там, где сердце.

— Паяц… — вновь не выдержала Вик.

Дейл как ни в чем ни бывало продолжил:

— Вы же любите танцевать?

— К чему это? — не поняла его Вики. Кажется, он сегодня решил достать её во что бы то ни стало.

— К тому, что один тур танца на площади Танцующих струй — обязательный пункт любого посетившего Вечный карнавал в Аквилите. Вы влюбитесь в этот город раз и навсегда…

— В этот сумасшедший город? Увольте. Никогда и ни за что.

— Вы слишком предубеждены против Аквилиты…

— Скажете, что для этого нет оснований?

Дейл впервые, кажется, стал серьезным — он твердо сказал:

— Чума была бедствием, которое пять веков назад не могли остановить иным путем…

Точно, коренной аквилитец, уверенный в правоте предков…

Вики продолжила за него:

— Иным путем… За ночь возвести стены вокруг кварталов, где были не только больные, но и здоровые…

— Они уже были заражены.

— Может да, а может, нет.

— Это…

Вик перебила его:

—…не доказано. Любой человек имеет право на жизнь. И запереть полгорода с мертвыми, умирающими и только-только заболевшими… Без еды, без воды, без доступа к лекарствам, без лечения… Это страшно. Хуже того, эту часть города взяли и просто засыпали от греха подальше…

Дейл напомнил:

— Уже после смерти всех жителей в той части города.

— Не доказано, — оборвала его Вик.

— Я знаю, что это было…

— Тогда как вы объясните появление Полли? Чтобы проклясть — надо еще быть живой.

Дейл как-то скис — это было заметно по его ставшему усталым голосу:

— Я не говорю, что её родители, приведшие её в ту часть города и сбежавшие от Полин, были правы, но это люди, это были напуганные люди…

— Люди, бросившие свое дитя в переулке незнакомого квартала. Оставившие её умирать в одиночестве… Эти люди не заслужили жизнь.

— Эти люди и смерть не заслужили, потому что суда над ними не было. Вы не вправе судить их, Ренар.

Вики впервые со знакомства с Дейлом была потрясена его словами, так совпадающими с её мнением. Она лишь добавила:

— Но я вправе осуждать их. И я вправе не любить Аквилиту, стоящую прямо на самом большом кладбище погребенных заживо и веселящуюся как ни в чем ни бывало.

— Вам кажется, что лучше провести эту луну года в покаянии?

— Именно. В покаянии перед теми, кто тут умер.

— Тори… — он тут же поправился. — Ренар… Но прошло пять веков. Жизнь не стоит на месте, жизнь продолжается. И карнавал тоже продолжается.

— И ваш нелепый маскарад.

— Да, и маски… — он поправил шарф на своем лице.

— Уже давно бы нашли Полли и сняли её проклятье.

— Но тогда сюда придет Тальма.

— Чем плоха Тальма? — не удержалась Вик. Её всю жизнь учили, что Тальма — венец цивилизации. Сокровище, в котором хотят жить все.

— А чем она хороша? — пожал плечами Дейл.

— Тальма — закон и порядок. Тальма — прогресс и стремление к лучшему будущему для всех.

— Тальма — закостенелая вера в Храм, где инакомыслящих до сих пор преследуют.

— Реформа Храма… — начала было Вики, но сейчас пришло время Дейла перебивать её. Он жестко сказал — самое обидное, сказал он почти правду, или просто правду:

— Была нужна вашему королю Артуру Пятому лишь для оправдания своего блуда. Желание жениться в восьмой раз, отправляя предыдущих жен на плаху — плохая причина для реформы Храма. Тори… Ренар, давайте не будем спорить. Это бессмысленно. С вашей точки зрения Аквилита ужасна, с моей точки зрения ужасна Тальма, хотя бы своими гонениями на другие верования в того же самого Созидателя. Лучше ответьте на мой вопрос: вы любите танцевать?

— Умею, — уклончиво ответила Вик.

— Ни за что не поверю, что ваш отец не обучил вас танцам…

— О, вы не представляете, чему только он меня не научил! И танцам в том числе.

Дейл вздохнул:

— Я всегда восхищался вашим отцом, с детства зачитываясь газетными заметками о его расследованиях. Его метод, опирающийся на поиски улик, а не на выбивание признания, произвел революцию в сыске. Жаль одно, что Артур Ренар так и не поделился своим опытом в мемуарах. Это была бы невероятная книга.

— Почему была? — улыбнулась Вик. Жаль, что лица Дейла в этот момент не было видно. — Она есть. Отец написал научное пособие для сыска.

— Тогда почему я слышу об этом впервые?

— Потому, что мой брат против этой затеи. Книга была напечатана уже после смерти отца, и брат скупил весь тираж.

— Но почему⁈ — искренне не понимал Дейл.

— Он считает, что нельзя делиться таким опытом. Дескать, обучая детективов поискам улик и новейшим методам расследования, мы учим так же и преступников не оставлять за собой улик. Тот же метод дактилоскопии… Он быстро приучил преступников пользоваться перчатками.

Дейл задумчиво кивнул, машинально заслоняя Вик от очередного шута, рвущегося поцеловать её:

— Да, в этом что-то есть, но… Тысяча дьяволят, я душу бы продал за то, чтобы хоть одним глазком заглянуть в труд вашего отца!

— Продавайте! — царственно разрешила Вик.

— Вам?

— Мне… Я могу прислать вам экземпляр. Хотите?

— Я навеки ваш… — этот паяц еще и на одно колено опустился перед Вик, прикладывая ладонь к сердцу.

— Дейл… Прошу… Прекратите, а то я передумаю дарить вам книгу.

Он послушно встал:

— Тысяча дьяволят, вы так чопорны.

— Влияние Тальмы, знаете ли.

— Ренар, это Аквилита, это радость и… — Он осекся под взглядом Вики: —…впрочем, я буду медленно вас приучать к Аквилите. Слышите шорох воды? Площадь Танцующий струй ждет нас…

— Как вы что-то можете слышать в этой какоф… — Вик не закончила фразу — она сделала очередной шаг и попала под магический звукоподавляющий щит, отсекающий шум улочек Аквилиты.

Тут, за щитом, слышалась легкая, захватывающая душу и сердце мелодия ондурского ката́ля. Сразу вспомнился строгий голос учителя танцев, задающий ритм: «Раз-два-три, раз-два-три!». Почему-то захотелось улыбаться. Просто так. Каталь нельзя не любить — он грациозен, он вечен, он прекрасен. Он навсегда остается в памяти, особенно первый каталь на первом балу…

Представшая перед Вик площадь была огромна — даже по мерками Олфинбурга. В центре располагался фонтан в виде молящихся ангелов. Сейчас тонкие струи воды были ярко подсвечены магией — и не жаль дорогой потенцит расходовать на такое!

Звездными лучами расходились от площади узкие улочки, по которым плотным потоком шли маски в нарядных костюмах. Вик среди этого блеска тканей, украшений, блесток и кристаллов казалась серой мышью в своем сером троттере и таком же уже отсыревшем пальто. Она замерла у края площади, неспеша в толпу. Люди огибали её и Дейла, словно река, торопясь влиться в танец — площадь в едином порыве танцевала каталь… Откуда-то сверху летели лепестки цветов, создавая розовую метель.

— Не хотите присоединиться? — вновь подал Вики свою руку Дейл. — Один тур…

— Красиво… — невпопад ответила Вики. — Очень красиво…

— Если забыть, что это Аквилита? — шепнул ей в ухо Дейл.

Она дернулась и посмотрела на него:

— Особенно если учесть, что это Аквилита. Красота и смерть тут всегда рядом.

Дейл не выдержал и сорвал с себя платок:

— Тори, вы всегда все видите в черном свете? — сейчас он был чрезвычайно серьезен.

— Нет… Просто… Аквилита так на меня действует, Дейл…

Она еще раз обвела глазами толпу и… Вздрогнула от крика:

— Полли! Чумная Полли!!!

Вик еще успела посмотреть на так и не натянувшего на лицо шарф Дейла, а потом… Толпа стала единым перепуганным существом, рвущимся прочь с площади через узкие улочки, неприспособленные для этого.

Дейл выругался и, схватив Вик за рукав, к счастью, правой руки, потащил за собой прочь с площади, на которой начинался ад.

Вик оглянулась — над площадью летел тихий шепот, заглушивший взвизгнувшие и замолкшие скрипки оркестра. Слова пробирали до глубины души даже не знакомых с историей Полли:

— Мамочка… Я хочу домой… Мамочка, вернись… Я буду хорошей девочкой! Я больше не буду болеть, только вернись…

Мелкая, светящаяся фигурка девочки в старинных одеждах летела над площадью, осыпая всех прахом.

Фиксаторы послушно сделали снимок за снимком Полли. Магический импульс, посланный Вик, тут же вернулся, отскакивая от Полли — призрака он бы прошил насквозь, а значит, девочка — плоть и кровь.

Ор, крики, плач, истерические молитвы со всех сторон.

Локти, толчки в спину, а впереди напирающая толпа, спешащая на площадь и еще не понимающая, что тут уже властвовала смерть.

Дейл что-то орал, пробираясь вперед и таща за собой Вик. Кричали и плакали молоденькие леры. Падали и не успевали подняться люди. Толпа пыталась вырваться с площади любыми путями, даже по телам других. Все равно их всех уже коснулась своей рукой Чума.

Было трудно дышать, Вики задыхалась в толпе, молясь только об одном — не упасть, иначе она не встанет. Кто-то истерически вскрикнул рядом, и Вики успела — она поймала левой рукой и вздернула вверх, помогая себе магией, перепуганную девушку лет шестнадцати, не больше, одетую в костюм кошки… Дейл почти сорвал голос, пытаясь образумить толпу, но ничего не выходило. Он удерживал Вики, не давая ей упасть, а толпа тащила и тащила их дальше, чтобы разбить об узкое горлышко улочки. Вик заметила проулок с выступающими со стен домов пожарными балконами и выдвижными лестницами.

— Туда! — закричала она Дейлу в ухо.

— Там… нас…раздавят!!! — хрипло ответил он, перекрывая чьи-то стоны…

— Туда!!! — Вики дернула его в сторону, преодолевая разум толпы и заставляя рядом находящихся двигаться в нужном ей направлении.

Вики стала вытаскивать зонт. Он застревал в плотном потоке людей, он цеплялся за одежду, он сопротивлялся…

— Я не достану лестницу, — проорал Дейл. — Не хватит роста!

Начало лестницы находилось на уровне второго этажа, чтобы не шастали бездомные и не спали на балконах.

— Я достану! — отозвалась Вики.

Первую пожарную лестницу из-за упрямого зонта Вик пропустила.

Вторую она не могла себе позволить пропустить! Иначе им не жить.

Воздушный щит, спешно созданный Вик, принял на себя напор толпы, но надолго его не хватит — не так много у Вик магических сил.

Сцепив зубы и укрепив правую руку магией, она остановилась и что есть силы выбросила руку с зонтом вверх, закругленной ручкой зацепляя пожарную лестницу и таща её на себя. Со скрежетом лестница опустилась вниз до земли. Дейл руками уперся в кирпичную стену и лестницу, давая Вики пространство, чтобы она могла влезть по ней. Вики оставалось только молиться, чтобы её сил хватило удержать щит — иначе Дейла просто размажет по лестнице напор толпы.

Следом по лестнице на балкон полезла перепуганная, не верящая в спасение лера-кошка, потом еще кто-то — Дейл стоял насмерть, удерживая лестницу и помогая женщинам выбираться из толпы…

Вики заорала лерам не останавливаться и подниматься на крышу. Сама же осталась на балконе — ей спасать Дейла.

Левая рука Вик полыхала от боли. Рукав пропитался кровью — рана опять открылась, несмотря на обработку в больнице и свеженаложенные швы.

Лестница дрожала под напором толпы, металл ходил ходуном, крепления трещали.

— Давай! Ну же, Томас!!! Цепляйся за лестницу! — Вики сперва села на балконе, а потом легла, протягивая Тому руку.

— Ты… Меня… Не вытянешь… — щит Вики ослабел, и собственные силы Дейла заканчивались. Его лицо побелело, вены на висках набухли. Толпа почти вдавила его в перекладины лестницы.

Том еле дышал — кажется, ему сломали ребра.

— Держись, бешенные белочки!!! — не выдержала Вик, дергая лестницу вверх и надеясь, что Том удержится. Кто-то склонился рядом с Вик, протягивая руку и хватая почти потерявшего сознание инспектора за ворот мундира. Вик ругалась, держала тяжелое тело Тома и подтягивала, подтягивала и подтягивала на себя, вверх, на спасительный балкон…

Том, все еще машинально цепляясь скрюченными пальцами уже за переплетение металлического пола балкона, прошипел:

— Тори… Тори… Отпусти…

— Иди к бешенным белочкам!!! — прохрипела она и, взглядом поблагодарив перепуганную и бледную леру-кошку, скомандовала: — подъем и вверх по лестнице — будем уходить крышами… Том, встааааать!!!

Хорошо сержу Кирку — его голос и мертвых поднимал, Вики же добилась лишь легкого трепыхания Дейла. Пришлось переворачивать Тома на спину и, нагло залезая под рубашку, нащупывать переломанные ребра и обезболивать.

— Вставай!!!

Магия — это все же сила, с которой не спорят. Пусть Вики не умела сращивать ребра и лечить, но влить силы она могла. И этого Дейлу хватило, чтобы встать, качаясь и опираясь на плечо Вики.

— Чудесная… Девушка…

— Я такая — мертвого достану, — подтвердила Вик, — а теперь вверх… Эх, не время вашу Полли искать…

Она принялась подниматься по узким ступенькам, таща за собой Тома.

— Её нельзя искать… Она же призрак…

— Призрак не летает на проводах, уж поверь, — хмыкнула Вики. — Я потом снимок предоставлю в полицию.

— Уррррррою, — прохрипел Том, с трудом взбираясь на крышу.

— Меня? — уточнила Вик.

— Храм, который устроил… эту… бойню…

Вик, снова подставляя Томасу плечо, возмутилась:

— В храме хватает своих магов. Им провода не нужны для полетов… И… Том… Буду рада, если ты вспомнишь, что ты чичероне.

— Кто? — он ошеломленно посмотрел на Вик. — Я думал… Я кавалер…

— Кавалер, где ближайший доктор? Ты не выдержишь долго.

А ей не хватит сил снова оживить Дейла.

— Туда… — Томас качнул рукой куда-то прочь от площади.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…

Вик зашагала в указанном направлении, таща Тома за собой.

Все внутри выло — надо расследовать по горячим следам! Надо вернуться и искать Полли и её помощников, но… Тяжело опирающийся на неё Дейл и измученные леры и нериссы сами не спасутся.

Потом. Потом она вернется на эту крышу… Или не эту — на другую, надо будет уточнить по снимкам в фиксаторах, — и соберет улики. И найдет ту тварь, что устроила этот кровавый каталь. И даже не будет мешать Тому урывать… Зарывать?… его. Или их. Один человек с таким бы не справился.

Глава 7 Жертва отцовских амбиций

Вики быстро поняла, что далеко их измотанный, напуганный и пытающийся расплакаться отряд не уйдет. Это она способна перебираться с крыши на крышу, а та же лера-кошка, которая безропотно подставила ей своё плечо, помогая идти, ни за что не перепрыгнет даже локоть расстояния между домами. Заметив первое же подходящее слуховое окно, Вик выбила стекло и расчистив путь, стала помогать лерам и еле дышащему Тому пробираться на чужой чердак.

Небеса, как же она устала, сердце трепыхалось в горле, дыхания не хватало, хотелось одного — сесть и забыться, но если не двигаться, то они все умрут, точнее умрет Том. Травмы остальных лер она не знала. И значит… Снова подставить плечо Тому, снова прошептать слова благодарности лере-кошке… Наверное, потом надо будет представиться все же… Когда все это закончится.

И идти, сцепив зубы, через гулкий, почти пустой чердак, облюбованный голубями, до двери, ведущей на половину слуг. Запертой двери.

— Ох ты ж белочки… — выругалась Вик — времени взламывать отмычками замок не было. Да, отец в том числе и этому её учил. Он надеялся, что из неё вырастет хороший детектив, вопреки общественному мнению. Он не раз говорил, что Вики Ренар еще утрет нос чопорному обществу Тальмы… Жаль, что брат после смерти отца заупрямился и сказал, что или Вик перебирается в кабинет и забывает о оперативной работе, или… Где дверь она знает. Вик бумажкам, анализу улик и построению гипотез выбрала дверь.

— Я… сейчас… — Том честно попытался выпрямиться, но Вик опередила его — отпустив его и убедившись, что он не падает, собралась с силами и выбила дверь, помогая себе остатками магии. На миг стало темно перед глазами — не сразу Вик поняла, что чуть не потеряла сознание. Или все же потеряла, чего с ней отродясь не бывало. Отчаянно тошнило, голова кружилась, под ухом кто-то плакал, умоляя потерпеть, а Том куда-то запропастился… Заставив себя все же открыть глаза, Вик поняла, что сидит на холодном кафельном полу лестничной площадки, рядом плачет лера-кошка, а Тома здоровенный мужик куда-то тащит прочь.

— По… ли… ция… Олфи… Тьфу… — мысли Вик путались.

Том как-то излишне радостно подсказал:

— Аквилиты!

Вик, цепляясь за железные стойки перил, встала и пошла вниз, опираясь на верную леру-кошку.

Свежий ночной ветер прогнал дурноту. Было странно оказаться на продолжавшей веселиться улочке — происшествие на площади Танцующих струй для большинства масок осталось незамеченным из-за звукоподавляющего щита. Только спешащие прочь в растерзанных, помятых костюмах и напоминали о давке. Да в небе над площадью хищно кружили дирижабли, откуда по веревочным лестницам спускались констебли для подавления беспорядков.

Лерам из отряда Вики пришли на помощь слуги дома, в котором они случайно оказались. Они поймали для большинства лер паромобили и отправили по домам. Том мужественно и, главное, беспрекословно оперся на плечо Вик и указал направление:

— Туда… Тут пара домов всего… Во двор… Там есть доктор… — он кашлянул в ладонь, тут же вытирая кровь о штаны.

— Надеюсь, — устало ответила Вик — её силы были на пределе. Левый рукав пальто пропитался кровью. Капало даже с пальцев.

Хорошо, что Тому с другой стороны кто-то пришел на помощь, тоже подставляя плечо и провожая до тихого двора-колодца. Молодой парень в костюме шута даже помог подняться по крутой лестнице заднего крыльца. Вик оставалось только молиться, что дверь им все же откроют — обойти весь дом и зайти, как положено, с парадного входа, она была не в силах.

Удивительное дело — дверь открылась, и слуга в черном костюме безропотно пустил их в дом. Впрочем, когда навстречу из ближайшей комнаты вышел чем-то смутно напоминающий Тома мужчина в домашнем костюме, вопросы у Вик отпали.

— Отец… Знакомься… Это… Тори Ренар… — еле выдавил Том, — моя буду…

Вик перебила его, сообщая старшему Дейлу:

— Сломанные ребра, ушиб легкого, легочное кровотечение и где-то потерянные мозги. Предполагаю, с рождения…

Мужчина лет пятидесяти, такой же блондинистый и улыбчивый, как Том, представился, шире открывая дверь комнаты, из которой только что вышел.

— Нерисса Ренар, я доктор Алистер Дейл. Проходите в кабинет…

— Сперва Тома…

— Но у вас кровотечение, нерисса.

Вик отмахнулась:

— Ничего, мне не привыкать. Сперва Том — он тяжелее.

— Хорошо, — согласился старший Дейл, — когда оба в кабинет!

Том, при поддержке слуги заходя в кабинет и почти падая на ближайшую кушетку, негромко выругался:

— Тысяча рыжих лисят… Я думал, не переживу эту ночь…

Вик, садясь на кушетку с другой стороны кабинета, хотела возмутиться — так её родовым именем еще не ругались, но потом махнула рукой — сокрушитель с ним, с Томом… Она просто решила наслаждаться покоем.

Кабинет был большой — по две кушетки с каждой стороны стен, ширмы с белоснежными простынями, огромный рабочий стол у окна, множество стеклянных шкафчиков и столиков с колесиками. Старший Дейл быстро мыл руки в тазу, готовясь оказывать помощь.

Том же, с трудом стаскивая с себя куртку, продолжил:

— Отец… Никогда не спорь с Тори — упрямее я еще никого не встречал. Все равно настоит на своем…

— Что с вами случилось? — спросил Алистер Дейл.

У Вик не было сил отвечать. Она сидела, прислонившись к стене, и пыталась не провалиться в сон.

Ответил Том — вот от кого Вик не ожидала железной воли, ей казалось, что этот паяц сдастся при первой же возможности, но это оказалось далеко не так:

— Давка… Давка на площади Танцующих струй… Боюсь, там много пострадавших — отец, ты нужен в больнице… — Том стащил с себя, с трудом давясь стонами, жилет, подтяжки и рубашку, то ли забыв о Вик, то ли совсем ее не смущаясь. Вики и раньше видела обнаженных на службе в Восточном дивизионе, так что смутить её голым торсом было сложно. Правда, впервые она видела неодетым того, кто ей был симпатичен. Да, Дейл неожиданно вызвал в ней интерес, оказавшись не безнадежным шутом… Том устало подмигнул Вик. И все же паяц! Весьма симпатичный паяц — с развитыми мышцами на груди и прессе, с ровной, загорелой кожей и наливающимися чернотой отпечатками лестницы. Вик прикусила губу — и как он еще руки не сломал там, сдерживая толпу, чтобы Вик и леры выжили… Она принялась промаргиваться, чтобы сдержать слезы.

Старший Дейл, вытирая полотенцем руки, тут же отдал распоряжение слуге:

— Стен, срочно ставь под пары мобиль — я сейчас тут разберусь и отправимся в больницу.

— Никакой больницы…

— Только ни это! — Вик и Том возмутились одновременно. Младший Дейл не удержался от нахальной улыбки:

— Тоже боишься докторов, Тори? — Сейчас Вик ему даже своеволие с переходом на «ты» готова была простить, чем он нагло воспользовался. Вик, кстати, боялась не больниц. Вик боялась магов, всегда присутствующих в больницах на правах консультантов, а то и целителей.

— И зря, — сухо возразил старший Дейл, начав обследование Тома — сперва он его осмотрел, потом принялся слушать в деревянный стетоскоп, потом, странно при этом посмотрев на Вики, стал пальпировать грудную клетку… Закончилось это весьма быстро — уколом в плечо, тугой повязкой и капельницей.

Том послушно лег на кушетку, укрытый одеялом, и моментально заснул. Жаль, Вик не видела, как горел синим огонек на его служебном фиксаторе на запястье.

— Что ж… Нерисса Ренар, ваша очередь. — Старший Дейл поставил ширму у кровати сына. — Не бойтесь, он спит и ничего не услышит. А подглядывать я его отучил еще в двенадцать лет.

Он все же раздвинул и вторую ширму, стоявшую возле кушетки Вик.

— Простите, что не расшаркиваюсь и прочее, но времени мало — надо ехать в больницу. Пожалуйста, разденьтесь — мне надо осмотреть место кровотечения.

— Конечно, — кивнула Вик и стала стаскивать с себя пальто и жакет.

— Не стесняйтесь меня — я доктор. И я напоминаю — я давал клятву врача. Ничего, что я увижу и услышу не уйдет дальше меня и коллег по консилиуму, если это будет нужно. — Дейл помог стащить мокрую от крови блузу, тут же вглядываясь в рану. Вик передернула голыми плечами, оставаясь только в корсете. — Когда вы поранились? И чем?

— Вчера… На службе — я констебль полиции Олфинбурга. Напоролась на нож. Говорили, что он проклят.

— Чушь, — отозвался старший Дейл. — Обычная рана… Уж поверьте.

Вик пожала плечами — кажется, ей не повезло… Или повезло?…напороться на доктора-мага.

— Уже дважды накладывали швы — вчера и сегодня. Она же кровит и кровит…

Дейл безжалостно своими чуть холодными пальцами прощупал края раны и вынес вердикт:

— Надо шить!

Он принялся быстро набирать лекарство в стеклянный шприц:

— Простите, усыпить вас веселящим газом нет времени. Выдержите местную анестезию?

Вик бледно улыбнулась:

— Конечно. Делайте, что считаете нужным.

Он принялся делать укол за уколом вдоль раны.

— Позвольте уточнить, Тори…

— Да? — она старалась смотреть в сторону, на белую простыню ширмы, за которой спал Том.

— У вас часто бывают кровотечения? Особенно последнее время.

— Да. — Вик, не задумываясь, подтвердила — смысла скрывать свои недуги от доктора нет.

Дейл же продолжил, протирая руки спиртом и готовясь шить:

— Головокружения, сердцебиения, необъяснимая слабость… Женские недуги…

— К чему вы клоните?

— Не шевелитесь, — он принялся шить. — Я сделаю прочный обвивной шов, чтобы наверняка, а вы ближайшие дни не будете пользоваться магией.

Вик вздрогнула:

— Что⁈

Дейл сухо напомнил:

— Не шевелитесь, Тори. Я доктор, я не выдам ваши секреты. Как давно у вас слетела печать?

Вик замерла, не зная, стоит ли отвечать.

— Тори, я вам не враг, — напомнил Дейл. — Чуть-чуть потяну, потерпите….

Он завязал узел.

Вик решилась и все же ответила:

— С… Шести лет…

— Ясно. В ближайшее время постарайтесь дойти до храма и поставить новую печать.

— Ни за что!

— Тори, не шевелитесь! — вновь напомнил Дейл. — Я не желаю вам зла — я врач!

— Тогда вы должны понимать, что магия — это благословение.

Он оторвался от раны и посмотрел прямо в глаза Вик:

— Магия вас убивает!

— Ложь! — не задумываясь, выпалила Вик.

— Простите, но Храм никогда этого не скрывал.

— Я не верю Храму. Отец говорил…

Дейл вздохнул:

— О, ясно. Обычная история самоуверенного родителя… Он хотел, чтобы вы выросли сильной девушкой и утерли всем нос, да? Он сам при этом был явно не маг…

Вик прошептала:

— Не говорите так.

— Я врач, я знаю, что говорю. Магия вас убивает. Каждый раз, как вы пользуетесь ею — у вас начинаются кровотечения. Носовые, из десен, женские… У вас последнее время постоянная депрессия, вы видите везде негатив. Вам трудно дышать — малейший ветер вызывает остановку дыхания… Откуда бы я знал ваши симптомы, если бы не изучал в университете болезнь магичек? Поверьте, это факт. Не верите мне — сходите в Храм, сходите к другому доктору… Сходите в библиотеку… Хотите, я дам вам справочник по болезням? Тори… — он вновь заглянул ей в глаза.

— Я все решу сама. — старательно твердо сказала Вик.

— Тори, не будьте жертвой желавшего утереть нос миру… Не будьте жертвой невоплощенных амбиций вашего отца. Прошу… Все очень серьезно. Уже доказано, что гены, смягчающие воздействие магии, есть только у мужчин… Единственное, что коренным образом отличает мужчин от женщин, это Y-хромосома. Именно там прячется ген, смягчающий разрушительное воздействие магии на организм. И я утешу вас, если скажу, что исследования, спасающие женщин от негативного влияния магии уже идут во всю? Быть может, скоро магия будет доступна и женщинами. Надо только чуть-чуть потерпеть и довериться прогрессу, защищая себя печатью. Тори, прошу, прислушайтесь к моим словам.

— Сколько у меня времени?

— Сколько вам лет, Тори? — он завязал последний узел на ране.

— Почти двадцать один.

Дейл кивнул каким-то своим мыслям, положив пинцет с иглой в лоток.

— Сейчас наложу вам повязку… И, Тори, у вас максимум год — потом пойдут необратимые изменения в организме, которые вам никто уже не вылечит. К двадцати трем-пяти годам вы сгорите. Вы уже умираете, Тори. Просто поверьте моему опыту…

— Я…

— Простите, что говорю вам это, но вам необходимо отказаться от магии во что бы то ни стало… И еще… И я не поблагодарил вас за жизнь Тома. Вы его выдернули с того света. Пусть он обормот, но он мне очень дорог, хотя бы как память — я в долгу перед вами за его жизнь.

Вики скривилась — стало понятно, в кого такой паяц Том. В отца, конечно же.

— Тори, обещайте, что мы с вами вернемся еще к разговору о вашей магии.

— Обещаю… — мрачно сказала она, все же Дейл не ошибся, когда описывал симптомы, беспокоящие её последние годы. Доктор, пользовавший её в Олфинбурге, был не маг, так что все списывал на привычную женскую хрупкость организма.

— Я сейчас очень спешу, в доме, кроме вас и бренного тела Тома, никого нет. Вы присмотрите за ним? Когда «Вита» закончится в сосуде, вам придется перекрыть капельницу и выдернуть иглу. Справитесь?

Вик улыбнулась:

— Попытаюсь.

— Спасибо, Тори… А сейчас… Прошу меня извинить, мне надо ехать… — Дейл принялся отмывать в тазу руки от крови Вик.

В кабинет вошел слуга, сообщая, что паромобиль готов. Заодно он положил на стул, не заглядывая за ширмы, свежие рубашки для Тома и Вик.

* * *

Вики осталась одна. Почти одна — спящего Тома можно было не брать в расчет.

Она отмыла от крови руку, надела на себя мужскую сорочку — её блузу, жакет и пальто слуга куда-то унес, обещая привести в порядок.

В мужской сорочке было непривычно, особенно от запаха — она пахла Томом. Чем-то неуловимо горьким и пряным. Приятным. Вики, заправив сорочку в юбку и закатав слишком длинные рукава, отодвинула ширму, скрывающую Тома, и вернулась на кушетку, закутываясь в одеяло. Плечо было плотно забинтовано, так что и не пошевелить лишний раз. Заодно Дейл ей еще и поддерживающую повязку перед отъездом сделал, уговаривая пользоваться ею, иначе на плече останется уродующий шрам. На шрамы Вик было плевать, а вот утверждение, что он может повлиять на движения в плече, Вик заставило воспользоваться повязкой.

Медленно капала «Вита» — дорогое лекарство, обогащенное магией. Том спал. Глаза метались под тонкими веками. На подбородке уже проступила щетина. Вик улыбнулась — дома ни отец, ни брат себе такого не позволяли. Кожа Тома приобрела почти живой вид — «Вита» любого поставит на ноги, причем быстро.

Капля за каплей из стеклянного бутылька в резиновую капельницу, кое-где переходящую в стеклянные трубки, чтобы можно было отслеживать лекарство.

Капля за каплей. Уж лучше их считать, чем думать об отце. О магии. О собственной скорой смерти. О брате, которого Вик, кажется, не так поняла. Но он сам балбес — мог бы и открыто поговорить! Семья же, на неё принятые в обществе правила о невмешательстве в чужие дела не распространяются. В чем-то Том прав: чопорность Тальмы — иногда большое зло. Тут же в голову пришла глупая мысль — а Том не маг. А она… Уже тоже не маг? Но если бы не магия, то Вик бы не остановила Коротышку тогда после ранения, она не смогла бы его арестовать. Если бы не её магия, она бы не обезвредила грабителя в поезде. Если бы не магия, то сегодня Том погиб бы. Отказаться от печати и прожить короткую, но яркую жизнь, как, видимо, хотел её отец? Или пойти в храм и… Оказаться беспомощной на службе? Отказаться от мечты стать первым детективом-женщиной. Впрочем, чья это была изначально мечта? Отца или её…

Капли в бутыльке закончились, и Вик с трудом перекрыла зажимом толстую резиновую трубку. Выдернула иглу из Тома, наложила ватку на сгиб локтя… Потом Вик вернулась на свою кушетку, снова кутаясь в одеяло. Теперь, когда не было капель, которые отвлекали от мрачных мыслей, стало совсем плохо.

Умереть или жить никем?

Вик зажмурилась и… К счастью, провалилась в сон.

* * *

Том проснулся среди ночи. Уставился в белый потолок, пытаясь понять, что происходит. Точно. Тори. Каталь. Толпа. И усыпивший его отец.

Том повернул голову на бок — на соседней кушетке, спала, свернувшись калачиком, Тори. Такая хрупкая, сильная и язвительная. Нежная и невероятная. Хотя нет, с нежностью он дал маха… Это не про Тори.

Том сел, осторожно проверяя, как отреагирует тело на движения. Было чуть больно, но не более того. Бутыль на штативе сияла этикеткой. «Вита». Странно, что отец его усыпил — как-то после ранения в брюшную полость, отец вытаскивал пулю из Тома под местным обезболиванием, а тут…Расщедрился на сон. Странно это.

Том натянул на себя свежую сорочку, подошел к Тори и бережно взял её на руки — спать, так с комфортом, а не на жесткой кушетке. Он понес Тори в собственную спальню на второй этаж. Нет, в доме было несколько гостевых спален, но там сыро и не натоплено, в отличие от его спальни. Сам же он поспит на диване в кабинете — не привыкать. Все равно ему надо узнать, что такого отец хотел скрыть от него.

Уложив Тори в постель и укрыв её одеялом, Том направился в кабинет. Включил свет, потом запустил вычислительную машину Брауна-Эрха. Та замигала лампами, загудела, готовясь к работе. Включать мелкий экран, для удобства оснащенный лупой, Том не стал. Служебный фиксатор записывал только звуки, его функция — помогать при опросах свидетелей.

Том отключил фиксатор на запястье, вытащил из него потенцитовый кристалл и загрузил его в приемник вычислителя. Подкрутил верньер звука и принялся прокручивать запись.

Разговор с начальством мимо.

Расследование смерти Бин… Том не удержался и пару раз прокрутил вперед-назад запись, где Тори ругалась: «Паяц!». Голос звонкий, с капелькой усталости, но такой… Родной, что ли. Бывает же — раз увидишь и понимаешь: вот тот человек, которого ты всегда ждал.

Крики, шум площади, свой собственный хриплый голос… Хм… Пожалуй, это лучше пропустить, потом сделает копию и сдаст начальству.

И вот… Голос отца:

— Магия вас убивает!

— Ложь!

Том замер, ничего не понимая. Чуть вернулся назад, на начало разговора на фоне собственного храпа. Снова и снова.

И как он не понял… Как не заметил, что Тори — маг⁈ Впрочем, его собственные силы были слабы, а во время Вечного карнавала вокруг применялось столько магии, что неудивительно, что он не заметил. Иногда и маги-ищейки сдавались и теряли след от буйства магии в Вечный карнавал.

Том вытащил кристалл и загрузил его обратно в фиксатор. Отключил вычислитель и подошел к окну, открывая его. За окном еще было темно. В лицо ветер принес аромат океана и прелых листьев. Том медленно закурил, пуская дым на улицу. Отец снова будет ругаться — опасность курения уже давно доказали.

Он пытался осознать две простые вещи: Тори маг, и она умирает. А значит, выхода нет. Надо писать письмо в Инквизицию. Он не мог представить себе мир без неё.

Глава 8 Закрытые дела

Вик с трудом открыла глаза под громкий стук и непонятное: «Завтрак в номер!».

Обстановка вокруг была незнакомая. Приятные кремовые стены, обитые шелком, крепкая, в мужском стиле мебель — уж стулья точно мужские, с высокой спинкой и подлокотниками. Камин, над которым висело оружие.

Через неплотно закрытые шторы пробивался яркий солнечный свет.

Это совершенно точно был не номер в «Королевском рыцаре» — она до него вчера… Сегодня ночью так и не добралась.

И это не была палата, в которой Вик заснула.

— Ториииии, еда стынет! — надрывался за дверью Том.

Вик прошипела себе под нос:

— Невоспитанные белочки!!! — Заявляться в девичью спальню… Это же за гранью воспитания!

— Тысяча ренарят, вот так романтические порывы и гибнут на корню… —смешливо раздалось ей в ответ.

Вик села в кровати и поняла одно — сюда, в эту спальню, она добралась не сама, а значит, это сделал Том. И тогда, получается, он её и так видел… Шокировать его нечем. Вик глубоко вдохнула, выдохнула и мягко сказала:

— Входи!

Он вошел — с подносом в руках и бумажной папкой под мышкой. Том был неожиданно домашний — на нем была сорочка с расстегнутым воротом и темно-синие брюки на подтяжках. Впрочем, брюки были форменными.

Вик не удержалась от вопроса:

— И почему же ты, Том, улизнул со службы? Опять.

Парень кашлянул, подал Вик столик-поднос с завтраком и нагло сел рядом, благо, широкая кровать с балдахином это позволяла.

— Я не улизнул.

— Улизнул. Если бы ты взял отпуск по состоянию здоровья, что неудивительно после вчерашнего, я бы еще поняла. Но ты вышел на службу и сбежал.

— Не сбежал. Тори, откуда такие подробности?

— На тебе форменные брюки.

— Тысяча все замечающих ренарят! — хмыкнул Том и резко поменял тему: — Знаешь, Тори, тебе безумно идет моя сорочка, моя кро… — он спешно поправился под грозным взглядом девушки: — моя подушка, мое одеяло и мой дом… После сегодняшней ночи я просто обязан это сказать: выходи за меня замуж, Тори!

Вик не сдержала первых просящихся на язык слов:

— Сумасшедший паяц! — И впервые в жизни она была благодарна отцу за помолвку с Хейгом: — у меня уже есть жених.

— Отобью! — расплылся в улыбке Том.

— Вряд ли власти благословят ваш союз, — не удержалась от шпильки Вик, заставляя Тома давиться булочкой, которую он неосмотрительно откусил.

— Тысяча… — он раскашлялся. — Бешенных… Ренарят! Я не это имел в виду. Тори… Ты спасла мне жизнь, ты украла мое сердце, ты та, которую я, кажется, всю жизнь ждал.

— Сватаются, когда уже не кажется. — строго сказала Вик. — И, Том, давай не будем об этом больше. Я человек, а не переходящий приз за долг жизни.

Том согласно кивнул:

— Хорошо. Давай не будем об этом…

Вик, отпивая непривычный черный чай без сливок, напомнила:

— Так что тебя сподвигло сбежать со службы?

Парень со стоном выдохнул:

— Ториии… Сейчас обеденное время — мое законное время находиться где угодно. Мне угодно здесь. Я очень спешил, потому что, хоть и предупредил прислугу удерживать тебя в доме всеми правдами и неправдами, но боялся, что невысохшие после стирки блузку, жакет и пальто ты объявишь отговорками и сбежишь.

Вик аккуратно намазывая джемом тост, согласилась с ним:

— Да, это совершенно точно отговорки. И, Том…

Он без слов протянул ей папку.

— Что это? — не поняла его Вик.

— Дело нериссы Стеллы Бин. Я его закрыл за отсутствием состава преступления.

— Разве все экспертизы уже готовы, что ты пришел к однозначному выводу?

— Уже, Тори… Кстати, дело о пропаже нера Эрика Бина тоже скоро будет закрыто по той же формулировке — за отсутствием состава преступления.

Вик отложила в сторону тост:

— Не поняла, если честно…

Том залпом выпил свою чашку чая и предложил:

— Давай, ты пообедаешь, а я тем временем тебе все расскажу?

Она неуверенно кивнула:

— Давай… Ты просто гений сыска… За полдня справиться с двумя делами…

Том пожал плечами:

— Просто повезло. Стелла Бин совершенно точно покончила жизнь самоубийством, мне жаль, Тори, но это так.

Вик выгнула бровь, совсем как Эван:

— Аргументируй.

— Во время осмотра тела судебным хирургом была найдена спрятанная в рукаве записка, объясняющая поступок нериссы.

— О, типа, простите, я так больше не могу, да? — Вик серьезно посмотрела на Тома. Не мог же он поверить в такую простую уловку преступника?

Том не удержался и пробурчал, теряя свою привычную уже улыбку:

— Тори, вот откуда в тебе столько сарказма? Смотри… — он забрал папку себе и развязал завязки, доставая небольшой лист бумаги. Том принялся зачитывать вслух: — «Дорогая моя Стелла! Я вынужден с прискорбием сообщить, что Эрик во время нашего с ним похода сорвался в пропасть на Сокрушительном мосту. Я ничего не мог поделать, мне ужасающе стыдно, но, когда я смог спуститься к нему, он уже был мертв. Я вызвал к нему егерей, они обещали достать из пропасти тело Эрика и доставить его домой… Твой…» — он закончил читать.

Вик потянулась за письмом:

— Твой — кто?

Том пожал плечами:

— Уже не прочитать. Все письмо в каплях слез.

Вик повертела в руках бумагу, всю закапанную слезами? Уж водой точно.

— Как удачно — больше всего слез попало на имя отправителя. — она всматривалась в почерк, старательно запоминая его особенности. Завитушки у букв «б» и «в» были довольно интересными. Может пригодиться для опознания почерка. Жаль, что гогглы далеко и нельзя зафиксировать само письмо, память довольно ненадежная штука.

— Торииии… Иногда так бывает — слезы непредсказуемы. И предполагаемое имя отправителя письма нам известно — некий Элайджа Кларк. Во всяком случае именно это имя назвали егеря. Констебли уже ищут этого Кларка.

Вик одобрительно кивнула:

— Хорошо! Что показал обыск в апартаментах и результаты дактилоскопии письма и оконных ручек? — Вик подтянула к себе папку и принялась быстро просматривать бумаги. — Впрочем… Можешь не отвечать — вижу. Твои констебли не сильно и старались с осмотром комнат…

Том грустно улыбнулся:

— Тори, ты все никак не можешь смириться, что это не убийство? И на оконных ручках следов отпечатков не обнаружено — слишком много слоев краски, неровная поверхность, так что ничего найти не удалось. На письме отпечатки пальцев Стеллы и незнакомые нам пальчики — их пробивают по базе, полагаю, это и есть отпечатки Кларка… Я звонил егерям леса Сокрушителя… Коронер еще не прислал свое заключение, но егеря сказали, что причина гибели Эрика Бина не криминальная — обычная невнимательность. На Сокрушительном мосту регулярно случаются несчастные случаи. Ты, наверное, не знаешь, но на самом деле там нет никакого моста — тропа заканчивается обрывом и начинается снова через пять ярдов. Вот эти пустующие пять ярдов и называют мостом. Хозяйка доходного дома нера Кьяри подтвердила, что Бин часто ходил в походы — он был местным краеведом. С кем он ушел в последний поход, она не знает. Придверник тоже не в курсе…

Вик послушно закивала:

— То есть с твоей точки зрения… Бин, не предупредив сестру, уходит в поход с неким Кларком. Там он срывается в пропасть. Друг сообщает егерям и пишет письмо Стелле. Та читает письмо, сует его в рукав вместо кармана юбки и…

— Шагает в окно, Тори… Все логично и обычно.

— Кроме отсутствия предупреждения об уходе в поход со стороны Эрика и расстояния от дома до тела жертвы…

Том поправил Вик:

— Кроме отсутствия предупреждения. Расстояние легко объяснимо состоянием аффекта у нериссы Бин. И я сегодня утром встречался с парой коллег Бина. Они как один утверждают, что Бин был невероятно рассеян и увлечен своим делом — восстановлением истинного облика Аквилиты. Когда ему попадалась интересная карта или зарисовки, или какие-то заметки — он был потерян для общества и семьи. Так что и этот факт легко объяснить. В день начала предполагаемого похода Бин был невероятно встревожен и утверждал, что нашел что-то невозможное. Сказал, что ему необходимо время для проверки… Сказал, что объяснит все позже. — Том широко улыбнулся, считая, что закрыл все дыры в расследовании. — Еще вопросы, Тори?

— Где список знакомых Стеллы и Эрика? Их твои констебли не составляли?

Том мурлыкнул:

— Торрррри… Конечно, список есть. Просто я его не захватил с собой. И даже их опросы уже оформлены и подписаны… Напоминаю — это Аквилита, тут запрещены самостоятельные расследования. Я не хотел бы тебя вытаскивать из камеры, а ведь, зная имена знакомых и приятелей семьи Бин, ты бы не остановилась и пошла сама их расспрашивать. Я прав?

Вик поджала губы — а он неплохо её изучил за эти неполные сутки знакомства… Или почти двое суток, если учитывать происшествие в поезде?

Том победно кивнул:

— Я прав! Тори, небесами клянусь, если что-то будет странное в отчете коронера, если будет хоть малейшее сомнение в ненасильственной смерти Бина, я тебе сообщу. И даже посоветуюсь. И даже разрешу принять участие в расследовании. Но, пока, данных за преступление никаких.

Вик посмотрела в его довольное, расплывшееся в улыбке лицо и сдалась:

— Хорошо…

— Я молодец? — Том хитро посмотрел на Вик. Тот пришлось подтверждать:

— Молодец…

Он заливисто рассмеялся и откинулся назад, на подушки, удивляя Вик своим поведением — одно дело, когда так ведет себя брат, и совсем другое, когда так поступает почти незнакомый парень.

— Хорошо, когда тебя хвалят умные и красивые девушки! — пробормотал Том куда-то в балдахин.

— Паяц, — вновь не удержалась Вик.

— Счастливый паяц, Тори…

— Ладно, с делом Бинов все почти ясно… А что по поводу давки на площади Танцующих струй?

Том скривился и сел в кровати:

— Сложно все, Тори…

Он явно собирался с мыслями, и Вик, желая помочь, забросала его вопросами:

— Много погибших? Когда объявят траур? Что решили с Вечным карнавалом? Кто ведет расследование?

Том громко и крайне обреченно вздохнул — вот любит он театральщину.

— Погибло тридцать шесть человек. Раненых больше двух сотен. Всем пострадавшим в давке будут выплачены компенсации… Траура не будет — из-за звукоподавляющего щита город давки не заметил. Да, пострадавшие в давке спешно покидают город, но приезжают новые и новые гости… — Он бросил на Вик взгляд — больной-больной и виноватый. — Что-то еще?

Вик нахмурилась, ничего не понимая:

— Как могут приезжать новые гости и покидать город пострадавшие, если власти должны были объявить карантин из-за явления Полли?

Том напомнил:

— Но Полли-то ненастоящая…

Вик серьезно посмотрела на него — он правда не понимал:

— Это мы с тобой знаем.

— И все были в масках. Так что чумы не будет.

— Тооооом, ты был без маски.

Тот парировал, повторяясь:

— Так Полли была ненастоящая. Никакой угрозы чумы нет, потому и карантина нет. Вик…

Она грустно улыбнулась:

— Значит, карнавал продолжится? Прямо на костях погибших в давке?

— Вики, ты преувеличиваешь… — Том встал с кровати и прошелся по комнате: — Никто не будет пля…

Вик его перебила:

— Но именно так и будет, если карнавал продолжится! Это просто неуважение к мертвым…

— Никто не может закрыть карнавал — ты же помнишь про проклятье? — Том встал у окна и раскрыл плотные шторы, запуская день в спальню. Судя по низкому солнцу, Вик хорошо поспала — вечер не за горами.

Вик отставила в сторону столик с едой:

— Я не знаю настоящих условий проклятья…

Том тихо подсказал:

—…их никто точно не знает. Тайна.

— Еще бы! — согласилась с Томом Вик. — Зная точные слова проклятья легко найти в катакомбах вашу Полли и развеять.

—…и тогда…

— Не подсказывай, — оборвала она Тома. — Я помню: придет ужасная Тальма, запретит храмовникам-дореформистам продавать ваши храмовые милости, а городскому совету наживаться на веселье в поминальную луну. Я помню, как и заметила, что главным вы считаете маски от проклятья, а не веселье… Это… Том, это бесчеловечно — веселиться, когда погибли люди. Даже когда город их смерть не заметил.

— Тори… Я… Мне самому тошно. Мы же там были с тобой. — он сложил руки на груди, привычно меняя беседу — вот любит он уходить от неприятных тем: — Тебе, кстати, компенсация положена.

— И тебе? Ты потому такой покладистый?

— А мне не положена, я же констебль.

— М-да, что я еще могу сказать? Только ругаться… Кто будет вести расследование?

— Особый отдел полиции — даже не проси, я ничем не смогу помочь: я там никого не знаю… И… Поскольку дело касается храма, то к расследованию так же подключили инквизицию.

— Ко… го⁈ — опешила Вик.

Том вновь повторил:

— Инквизицию. А что?

Вик качнула головой — вот кого она всегда избегала, так инквизиторов. Если от отца Сэмюэля, викария их прихода, еще можно скрыть магию, то от инквизиторов скрыть подобное сложно, если не невозможно.

Том повторил вопрос:

— Что не так?

Вик мрачно сказала, обдумывая, а стоит ли вмешиваться в расследование:

— С инквизицией все не так. Они же до сих пор ведьм ищут… Словно Темные века продолжаются. — Вик вздохнула и честно призналась: — Как любая девушка, я боюсь, что меня могут признать ведьмой и запечатать…

— Вик… Печать, блокирующая магию, это же благо. Она спасает жизни. Это благо!

Она печально глянула на Тома:

— Ты уверен, что все объявленные ведьмами так считают? Почему-то для мужчин магия — благо, и только за женщин все решили — храм и инквизиция.

Том уперся взглядом в пол:

— Тори… Понимаешь… Запечатанные ведьмы… Они же не сами по себе живут… У них есть родственники. Отцы, братья, сыновья, женихи, мужья… Вокруг этих женщин есть те, кто не сможет жить без них. Нельзя такой вопрос решать единолично, потому что многим эти женщины нужны и важны, как воздух. Их любят и нуждаются в них. И печать — это право мужчин защитить свою возлюбленную… Во всяком случае так считают у нас в Аквилите.

Вик прежде, чем Том привычно начнет хвалить свой город, меняя тему, оборвала его:

— Бешенные белочки, Том… Ты сейчас лихо испортил мое впечатление о тебе. И это при том, что я не ведьма.

— Тори… прости…

Она призналась:

— Знаешь, всех девочек чуть ли не с рождения начинают пугать — попадешься инквизитору, и он заберет тебя! Мы же все с рождения запечатанные. И никто из нас не знает — ведьма она или нет. Слетела печать или нет. Попадешься ты инквизитору или нет.

— Тори… — Том так виновато выглядел, заливаясь румянцем, что Вик прогнала страхи прочь и тихо сказала:

— Ладно, Том, давай не будем об этом. — Наверное, это у них скоро станет самой частой фразой. Давай не будем об этом…

— Расследование будет вести инквизитор Аквилиты и Вернии адер Дрейк. Инквизитор Тальмы отец Корнелий сейчас далеко в Лиссе, так что…

— Дрейк дореформист?

— Именно. — подтвердил кивком Том и храбро добавил: — Если ты не знала, то я тоже дореформист. Хотя чаще мы просто говорим «храм», лишь вас обозначая, как реформистов.

Вик нахмурилась и не удержалась от вопросов — до этого дореформистов она не встречала:

— И ты ходишь на службы, внимая языку, который вымер шесть столетий назад и который никто не понимает? Даже сами храмовники? Храмовники, которые опускаются до блуда и заключения браков с монашками? Ты…

Том опустил глаза вниз, но твердо произнес:

— Тори, прошу, давай не будем об этом. Я же не говорю ничего обидного про твою веру. В любом случае, несмотря на разные храмы, боги у нас одни. Это важнее языка, на котором мы произносим молитвы.

Вик стало стыдно за свою горячность — Том в праве выбирать свою веру, если она вправе выбирать жить с магией или без. Иного не бывает.

— Прости, Том. Я не права. Признаю.

— Собственно, что я хотел предложить… Адер Дрейк сейчас где-то в Вернии. Полагаю, прибудет не раньше вечера, так что у нас мало вре…

Вик тут же вскочила с кровати, все понимая:

— На крыши!

Том бледно улыбнулся:

— Именно. Это наш единственный шанс понять, что же произошло ночью. Что скажешь по поводу полностью раздеть меня?

— Что⁈ — Вики моментально вытянула вперед правую руку с механитом. Стрелка как раз была в синем секторе. — Повтори?

Том вздохнул:

— Вот не понимаешь ты шуток, Тори… Я имел в виду свой гардероб. Твоя одежда находится в плачевном состоянии. Могу предложить к уже одобренной тобой сорочке теплый рыбацкий свитер, брюки, подтяжки и куртку. Что скажешь?

Вик опустила руку вниз:

— Скажу, что ты был в секунде от отключки. — она все же нашла в себе силы улыбнуться: — но одежду приму. Только… Меня за непотребный вид не отправят в тюрьму?

Том в который раз напомнил:

— Это Аквилита… Тут во время карнавала Городской совет постоянно устраивает маскарады в мэрии.

— И…?

— И часто бывают маскарады с переодеванием в одежды противоположного пола. Тут никого не удивить нериссой в брюках. Что-то еще?

Вик честно призналась:

— Кусочек твоей вечной самоуверенности.

— Запросто! Это всегда пожалуйста. — он шутливо принялся раскланиваться.

— Паяц! — в который раз не удержалась Вик. — Лучше иди за одеждой… А я пока приведу себя в порядок.

Он выпрямился, лихо щелкнул каблуками туфель и кивнул:

— Будет сделано!

Том вышел прочь из спальни, а Вик села обратно на кровать — ноги не держали. Несмотря на всю браваду перед Томом, ей все равно было страшно.

Инквизитор. Настоящий. Будет тут вечером, если уже не приехал. Что ж… Проверив свои догадки на крыше, дело Полли она легко забудет, хоть и странное отношение к случившемуся у местного лер-мэра не могло не настораживать. Зато будет больше времени на расследование убийства Стеллы. Вик еще помнила её слова: «Я навестила всех его знакомцев и друзей. Его никто не видел…». Так что некий Элайджа Кларк, незнакомый Стелле, не может не настораживать. Тому же лучше об этом не знать — не будет отговаривать и переживать. Просто надо быть чуть-чуть осторожнее, чем обычно, и держаться подальше от дела Полли. Пожалуй, даже снимки с фиксаторов гогглов она распечатает в Олфинбурге. Да. Так она и поступит. Полли — храму, дело Стеллы себе. Это важнее.

Глава 9 Инквизитор

Дрейк стоял, прислонившись плечом к медленно остывающей каминной трубе, и сосредоточенно грыз леденец-трость. Клонило в сон, несмотря на выпитый кофе. День Дрейка начался слишком рано. По телу расползалась не слишком приятная усталость — работы еще много, время поджимает, а результатов ноль. Гордиться нечем.

С высоты крыши доходного дома Денёв площадь Танцующих струй была как на ладони. Почти пустая, не то, что этой ночью. Полицейские еще на рассвете на дирижаблях вывезли все тела. Следственные действия были закончены. Последние эксперты уехали с час назад. Пожарные домывали кровь с мостовой. Вода с журчанием уходила в дождевую канализацию — никто не увидит, никого не потревожит странно розовая вода. Кто-то уже сворачивал брандспойты и убирал насосы. Дворники мерно подметали ближайшие улочки, готовя площадь к вечернему веселью. Клерки из мэрии убирали в мешки многочисленные игрушки, лежавшие у чаши фонтана. Их принесли обитатели ближайших домов. Считалось, что только игрушками можно откупиться от Полли.

И никому нет дела до погибших тут. Только мраморные ангелы в фонтане оплакивали загубленные души. Алчность, сребролюбие и аморализм давно поселились в Аквилите. Траура не будет. Город не узнает правду о случившемся. В газетах лишь напишут о неприятном инциденте, не более того. Городской совет уже спешно искал, как вернуть в городскую казну потерянные на выплаты компенсаций деньги. Адер Теодор шепнул, когда Дрейк на рассвете осматривал тела погибших, что на ночном совещании решено устроить бал Королевы Аквилиты. Корону за определенную мзду вручат нужной девушке, если её родственники вовремя подсуетятся. Вырученные за корону деньги пойдут на покрытие дефицита из-за выплат компенсаций, если не осядут в карманах нужных людей. В Аквилите это часто случается. Большие деньги портят людей.

Дрейк крепко сжал челюсти — Аквилита и её нравы были ему не по душе. Леденец хрупнул в зубах, ломаясь, и Дрейк сунул в рот остатки сладкой трости. Не чревоугодие, конечно, но тяга к сладкому тоже в чем-то грех. Пожалуй, единственный грех, от которого Дрейк не собирался отказываться. И от гордыни тоже. Считать, что за тобой водится лишь один грех — гордыня и есть. Дрейк захрустел остатками леденца, брызнувшего вкусом сладкой клубники с кислинкой лимона. Забавный вкус. Единственное хорошее, что с ним случилось за этот долгий день. Надо будет наведаться в лавку сладостей и купить себе еще леденцов.

День не спешил заканчиваться. Он начался часа в два ночи, когда Дрейка вырвал из сна звонок адера Теодора — его храм как раз выходил на площадь Танцующих струй. Потом вслед за адером телефонировал Владыка Венсан. Последним, когда Дрейк уже спешил к стоящему под парами мобилю, был Владыка Джастин из храма реформистов Тальмы. Ему пришлось опуститься до общения с Дрейком по одной простой причине — его инквизитор отец Корнелий не успевал приехать в Аквилиту. Даже дирижабль доставил бы его к вечеру, не раньше. Дирижабли не летали через Серую долину — слишком опасно. Отказывать Владыке Джастину в помощи Дрейк не стал — боги у них общие, но даже не это главное — понятие справедливости одно на всех в этом мире. Иначе не бывает.

Он полночи добирался до Аквилиты, а потом сразу же принялся за расследование — нельзя подвергать веру в храм, в богов, недоверию. В мире во всю поднималось учение агностицизма, а от него до атеизма один шаг. Жаль, что боги, даруя миру свое дыхание, то, что простые люди называли магией, а ученые эфиром или информационным полем, не подарили каждому способность видеть его. Иначе сомнений в существовании богов не было бы. Вот как раз сейчас серый, хватающий языками боли сердца прохожих эфир волновался и бунтовал на площади Танцующих струй. Надо будет попросить адера Теодора — пусть проведет службу и успокоит растревоженное дыхание богов на площади. Ни к чему новые жертвы.

Дрейк выпрямился, похлопал себя по карманам в надежде на самый последний леденец, который, конечно же, не нашелся, и решил, что его отдых пришел к концу. Надо возвращаться к службе. Он вновь прокрутил в голове показания очевидцев, которых успел опросить и тут, и в ближайших больницах. Все сходились в одном — Полли летела высоко над площадью со стороны телефонной станции. К сожалению, куда именно летела Полли, никто точно сказать не мог — тогда уже началась давка, и людям было не до этого… Адер Теодор тоже был свидетелем лишь начала полета, в чем признавался, покраснев не хуже помидора — тяжко каяться инквизитору в грехе праздности и тяге к обычным человеческим слабостям, вроде танцев. Бедняга Теодор всерьез верил, что его любовь к каталю будет тем, что приведет его к суду Сокрушителя. Пришлось отпускать адеру Теодору грехи в середине опроса о полете Полли. И ни одного снимка, ни одного четкого описания Полли — она была высоко, на фоне черного неба, и испуганным людям было некогда к ней присматриваться. А ведь в музее сохранились её прижизненные портреты. Людям было не до того, люди пытались выжить.

Дрейк никогда не сталкивался с призраком Полли — он был назначен в Аквилиту чуть больше года назад, но что-то он сильно сомневался, что Полли, та самая ужасная Полли, держащая в страхе Аквилиту, ищущая своих родителей и готовая обрушить чуму на город, летела ровно, не опускаясь вниз, не ища безмасочников, не заглядывая в глаза и не спрашивая про родителей. Это не походило на поведение призрака, озабоченного поисками — уж этих он встречал на своем пути. Обеспокоенные, усталые, злые, потерявшие надежду, желавшие одного — найти свою цель и упокоиться… Интересно, Полли какая из призраков-поисковиков? Озлобленная или уставшая? Хотя глава инквизиции адер Нолан в корне не был согласен с Дрейком, как и все, называя Полли призраком-проклятьем. Только такие призраки не ищут родителей…

Мужчина посмотрел на телефонную станцию, которая располагалась прямо перед ним через площадь. Здание было высоким, с просто монструозной антенной, от которой, как щупальца восьминога, расползались во все стороны телефонные провода, закрывавшие небо над площадью. Только узкие улочки-выходы с площади и не были опутаны проводами — полицейские дирижабли дежурили именно там и не сразу смогли прийти на помощь для поддержания порядка.

Дрейка волновал один вопрос, который не давал покоя и Владыкам. Явление Полли этой ночью — мистификация или нет? Он лично перед Вечным карнавалом обновлял печати на всех оставшихся входах в катакомбы — их всего три на всю Аквилиту. И его печати не из тех, что сами слетают. Дрейк по прибытии в город первым делом объехал все входы и проверил печати — все целы. Только никогда нельзя упускать из вида возможность появления новых входов: страх чумы витал над Аквилитой, смешиваясь с алчностью, — в катакомбах под городом были скрыты сокровища пятивековой давности. Всегда найдется человек, в котором жажда наживы победит страх перед чумой. Вдобавок, землетрясения в Аквилите не редкость, трещины после них могут достигать не только катакомб, но и более поздних штолен. В горах Аквилиты до чумы что только не добывали — мрамор, известняк, гранит, кремнезем… Это сейчас все шахты закрыты, а входы в них завалены — чума выбиралась и из них. Смертельным спорам все равно, был бы сквозняк, разносивший их.

Несорванные печати не значат, что эта Полли — мистификация, а вот странный полет…

Глаза Дрейка вновь уперлись в телефонную станцию. Тут же тысячи, если не десятки тысяч проводов, по которым умелый акробат может пролететь над площадью. Даже веревки натягивать не надо. Пора искать материальные признаки Полли, и чем быстрее он разберется в случившемся, тем лучше. Храм в любом случае обвинят — в халатности, если Полли вырвалась из катакомб, или в специальной мистификации, чтобы закрыть Вечный карнавал. Владыка реформистов только вчера произнес очередную гневную речь о недопустимости карнавала в Аквилите. И тут эта мистификация… Ситуацию можно вывернуть, как угодно — кто больше заплатит газетчикам, доводя до читателей свою версию происходящего. В чем-то лер-мэр, накладывая запрет на сообщения о случившемся, даже прав.

Надо работать. Надо искать следы Полли — сейчас эфир не мог показать следы призрака, слишком он растревожен многочисленными смертями, а, значит, работать придется по старинке — роя носом землю.

Со стороны пожарной лестницы раздались шаги и голоса. Дрейк нахмурился и чуть подался назад, скрываясь за каминной трубой — пословица, что преступников тянет на место преступления не на пустом месте родилась. Быть может, мистификаторы Полли вернулись назад, чтобы проверить, не остались ли улики на крыше.

— Том, как ты себя чувствуешь? — женский, высокий, довольно красивый голос. Дрейк чуть подался из-за трубы. Впрочем, говорящая и сама красива, если вылечить её малокровие — слишком бледная, болезненно восковидная кожа, на которой живы только веснушки. Тонкие губы, классический нос, интересные глаза… Одежда странная — явно с чужого плеча: мешковатые брюки, рыбацкий свитер с ярким рисунком и распахнутая кожаная куртка на меху. Течение эфира неправильное — в норме он обтекает запечатанную. Здесь же… Явно сорвана печать — эфир проникал в девушку. Магиня или нет? Дрейк знал: не каждая с сорванной печатью — магиня, не каждая магиня — ведьма. Уж с ведьмами он сталкивался. Одна из встреч закончилась плачевно для него — луной в храмовом госпитале и ранней сединой. И назначением в Аквилиту.

Дрейк прищурился: неужели это та самая Виктория Ренар, на которую этим утром поступил донос? Секретарь еще спешно докладывал, говоря, что, судя по всему, девушке немного и осталось.

— Я в порядке… — выдохнул парень, шагая следом за девушкой и сияя примесью чужого эфира в теле — кажется, кого-то недавно вернули с того света. Полицейский мундир с нашивками инспектора с головой его выдавал — Том Дейл, доносчик собственной персоной. Забавно. Дейл продолжил: — как твое плечо?

Ренар, если это она, конечно, вздохнула:

— Терпимо.

Дрейк проверил оба плеча — эфир замер, не отвечая. Ладно, потом уточнит. И все же… Магиня или нет? Дейл утверждал, что ведьма. Причем одной ногой в могиле.

Тем временем девушка вытянула правую руку вперед, указывая куда-то в небеса и многочисленные провода:

— Видишь, я же говорила — тут даже веревки натягивать не надо. Телефонная компания хорошо поработала для Полли. Делаешь блок и летишь над площадью, изображая призрака. Изобретательно и отвратительно.

Дрейк не сдержал улыбки — невероятно, но она пришла к тем же выводам, что и он.

— Тори… Проверяем слуховые окна? — спросил Дейл, и Дрейк кивнул своим мыслям — точно, Ренар. Виктория Ренар. Тори или Вики.

Она ответила Дейлу:

— И выходы на чердаки — этот дом и как минимум три следующих. Полли, судя по траектории, летела куда-то сюда. Жаль, что нельзя расспросить придверников о посетителях, интересовавшихся чердаками, и о неполадках с телефонной связью.

Дрейк чуть наклонил голову на бок — а вот про это он не подумал. Впрочем, ему не нужен именно тот самый провод, по которому летела Полли. Ему нужна сама Полли и те, кто её отправил в полет. Жаль, добиться осмотра телефонной станции ему не удалось. Зато, если будут найдены следы Полли тут, то владелец станции сдастся, допуская до осмотра.

Ренар присела на корточки у первого слухового окна.

Том засуетился рядом:

— Тори, может, я?

Она подняла глаза на парня, и Дрейк подался чуть назад, чтобы его не заметили:

— Скажи на милость, это где тебя на службе учили взламывать окна?

— Тысяча ренарят, Тори… Я как бы детектив… Меня такому не…

Ренар его оборвала:

—…а меня учили. Никогда не знаешь, что может пригодиться молодой девушке!

Жаль, Дрейк не видел, что именно она делает — обзор заслоняла широкая спина Дейла. Эфир молчал — магию Ренар не применяла. Магиня или нет?

Хлопок, скрип, Дейл наконец-то догадался сесть рядом с Ренар. Та, нацепив на себя откуда-то появившиеся гогглы, принялась тщательно рассматривать подоконник и окно.

Дрейк фыркнул — вот откуда потоки эфира в Ренар. Потенцитовые механиты были разрешены для использования женщинами, хоть их эфиропотоки и ослабляли печати, допуская проникновение эфира в тело.

Значит, возвращаемся к первому пункту: запечатанная или нет?

Опять что-то заскрипело — кажется, закрывающееся слуховое окно. Ренар выпрямилась:

— Пусто… Здесь никого, изображающего Полли, не было. Продолжим поиски?

Дейл с видимым усилием выпрямился:

— Продолжим…

Дрейк решил, что пора бы и вмешаться, возглавляя поиски. Он выступил из-за трубы и мягко улыбнулся:

—…во имя храма, я так понимаю?

Ренар вздрогнула, почему-то первым делом утыкаясь взглядом в белоснежную — ладно, ночью она точно была белоснежной, а сейчас не очень, — сутану. Дейл побелел и склонился в легком поклоне:

— Добрый день, адер Дрейк.

Тот в свою очередь чуть наклонил голову в приветствии:

— Добрый день, инспектор Дейл. Добрый день, нерисса Ренар. Полагаю, вы во имя храма вмешались в расследование?

Ренар быстро взяла себя в руки и поправила его:

— Во имя справедливости! Это важнее в данном случае.

Дрейк внимательно рассматривал её — он чувствовал исходящий от неё страх и видел, как она пытается справиться с ним. Это удивляло Дрейка — такие девушки редкость, а если она магиня, то её победа над собственным страхом в разы ценнее.

Он улыбнулся, напоминая:

— Храм — это сердце богов. Вы думаете, что в божьих сердцах нет справедливости? Это же ересь…

Дейл чуть подался вперед, прикрывая собой Ренар:

— Она не это имела в виду, адер…

Дрейк его перебил:

— У нериссы Ренар есть свой язык — не стоит затыкать её. Она сама в состоянии ответить… И, нерисса, вы же знаете, что слово ересь означает лишь школа мысли? Ничего страшного я не сказал. — он перевел взгляд на Дейла: — Кстати, инспектор Дейл… Вас уже больше трех часов разыскивает мой секретарь для дачи показаний. Он сейчас как раз опрашивает придверников домов Денев. Вас не затруднит спуститься к нему и ответить на вопросы?

— Я… — Дейл поперхнулся словами. Дрейк добавил:

— Пожалуйста. Это в ваших интересах. Ведь это вы отправили запрос…

Дейл побелел и бросил затравленный взгляд на Ренар. Дрейк мысленно усмехнулся — как строчить доносы и называть знакомую ведьмой, так мы храбрецы, а как давать показания инквизиции, так сразу страшно… Ничего, Давид, его секретарь, проучит этого инспектора.

Ренар вновь удалось удивить Дрейка — она сделала шаг вперед:

— Том, я пойду с тобой. Все будет хорошо.

— Не стоит, нерисса Ренар. — вмешался Дрейк, — мы с вами продолжим расследование. Так будет быстрее.

Ренар явно победно улыбнулась — ничем иным эта ехидная улыбка и сияние сокрушительно умных глаз быть не могло:

— Какое расследование… адер Дрейк? Я законопослушная гражданка, я не провожу никаких расследований, как и Дейл. Просто ночью, спасаясь от давки, мы повредили замок на слуховом окне, вот, явились, чтобы его починить. Правда, кажется, ошиблись крышей. Темно было. Так мы пойдем?

Дрейк прищурился — в этой паре явно лидировала Ренар, Дейл лишь послушно за ней кивал. Скорость мыслей Ренар просто поражала. Если она магиня… Это будет очень интересно.

— Ренар, я все же вновь попрошу вас остаться. — кажется, он сказал что-то не то, судя по вспыхнувшим румянцем щекам девушки.

— Хо. Ро. Шо… — медленно сказала Ренар. — Том, я свидетель того, что тебя забрала инквизиция. В случае…

—…чего? — Дрейк предпочел оборвать её. — Мы давно изменились, нерисса Ренар. Костры, которые, кстати, зажигали не мы, а светские власти, давно догорели и запрещены… Инквизиция даже цвет сутан изменила. С красного на белый, потому что на белом…

Ренар подхватила его мысль:

—…слишком хорошо видна кровь. Только я не знаю, как часто вы меняете сутаны, адер Дрейк. — последние слова прозвучали откровенно ядовито. Дрейк прищурился — если магиня, то уже на стадии превращения в ведьму. Все видит в черном свете, всех подозревает, готовится к худшему… И ошибается, как все ведьмы.

Он развел руки в стороны:

— Не так часто, как хотелось бы. Ренар… Охота на ведьм запрещена. Мы лишь отыскиваем тех, с кого слетела печать, спасая жизни женщин-магинь. Или по-другому эфирниц.

— Как-как? — не поняла его Ренар.

Он терпеливо пояснил:

— Женщины, владеющие магией, теперь называются у нас магинями, а у реформистов эфирницами. — про последнюю стадию болезни, которая и приводит к появлению ведьм, сейчас лучше не упоминать.

— Перечницами и солоночницами… — пробормотала Ренар, смеша Дейла — тот даже губу прикусил, чтобы сдержать смех.

Дрейк поправил её:

— Солонки. Сосуды для соли — солонки. Но некоторые горячие головы предлагали называть бывших ведьм эфирками по аналогии с мужчинами-эфирниками.

— И что же их остановило? — Ренар ткнула в бок давящегося смехом Дейла. Она явно пыталась его образумить, но получалось плохо.

Дрейк крайне серьезно сказал:

— Аналогия с зефирками, конечно же.

Дейл все же сдался и засмеялся, разряжая атмосферу, чего Дрейк и добивался. Он заметил, что тревожность у Ренар заметно снизилась, она даже прошептала Дейлу:

— Паяц… — и почему-то тут же уточнила: — два.

Может, и не обречена стать ведьмой…

Дрейк махнул рукой в сторону пожарной лестницы:

— Дейл, идите уже. Треугольник на сердце, с вами все будет в порядке! Как и с нериссой Ренар, которая поможет мне в расследовании. — он поводил взглядом моментально сникшего Дейла, попрощавшегося с Ренар и направившегося к лестнице… Оставалось надеяться, что его мучает проснувшаяся совесть. Времена изменились. Не пишут уже доносы. Не пишут — приходят лично из-за волнений за любимую или родную женщину, причем именно с ней. Дрейк повернулся к Ренар и пояснил: — я инквизитор. Запреты светской власти меня не касаются. Я имею право нанимать в свой штат любого, кто мне подходит. Если вас и дальше заинтересует расследование Полли, то смело можете всем мешающимся говорить: «Во имя храма!». Вам никто не посмеет отказать, особенно если добавите мое имя. И в качестве жеста доброй воли, давайте обменяемся информацией.

— Вы первый! — недоверчиво сказала Ренар — ненадолго её расслабленности солонками и зефирками хватило. Надо все же проверить её печать.

Дрейк послушно кивнул:

— Хорошо. Оба Владыки отрицают вмешательство храма в случившемся. Храм не собирается оглашать произошедшее и объявлять траур…

Ренар хмуро подошла к краю крыши, наблюдая за Дейлом. Дрейк тоже кинул взгляд вниз — Дейл как раз подошел к секретарю.

— Еще бы, терять деньги на продажах храмовых милостей…

— Реформистка? — уточнил Дрейк. Это немного осложняло дело. Совсем немного.

— Да.

— Учите, по вашему храму ударит сильнее. Мой храм, всем известно, не против карнавала. Он против излишнего веселья, а это не одно и тоже. Так… Продолжим? И не смотрите так, мне тоже не по душе отсутствие траура…

Ренар удивлённо посмотрела на него, а Дрейк улыбнулся — не будет же он говорить, что у неё живая мимика — она так яростно поджимает губы, когда ей что-то не нравится…

—…Я лично обновлял эфирные печати на выходах из катакомб. И я их проверял этим утром. Печати не сорваны.

Ренар вновь поджала губу — у женщин слово печать ассоциируется только с одним…

— Что-то еще? — спросила она.

— Я, как и вы, подозреваю, что эта Полли — мистификация. А вот почему светские власти так в этом уверены, для меня загадка. Не вы ли им сообщили о своих подозрениях?

Ренар медленно качнула головой:

— Нет… И не Том… То есть Дейл. Он не стал бы скрывать от меня такое.

Дрейк вздохнул — ей еще предстоит разочароваться в Дейле.

— Значит, не вы…

Ренар прищурилась, рассматривая его в упор — обычно молодые нериссы себе такого не позволяли:

— Как вы считаете, что значит отсутствие траура?

Дрейк не сдержал улыбки — кажется, ему решили устроить экзамен:

— Я думаю, что тут возможны два варианта и оба связаны с тем, что Полли мистификация… Первый. Лер-мэр и городской совет сами наняли тех, кто изобразил полет Полли. Неприятный, противный вариант, и, надеюсь, самый невозможный.

— А второй?

— А второй… — Эх, и почему леденцы закончились так внезапно… — Лер-мэр точно знает, где Полли, и уверен, что она не могла выбраться наружу. Этот вариант предпочтительнее.

— Почему? — словно на допросе хищно спросила Ренар. Ей бы злобного констебля на допросах обыгрывать.

— Потому что он дает надежду на то, что Полли можно спасти. Спасти её душу, возвращая Созидателю… И, мне кажется, Ренар, сейчас ваша очередь бы откровенной.

Глава 10 Внезапный союз

Быть откровенной…

Вик поджала губы, вызывая почему-то легкую улыбку на лице Дрейка.

Быть откровенной и с кем… С инквизитором. С ужасом, которым её пугали с детства. Но надо быть честной — за все время разговора его палец ни разу не ткнул в её сторону с обвинительным: «Ведьма!». А говорили, что инквизиторов не обмануть.

Вик вздохнула — может, все не так страшно, как пугал её отец?

Быть откровенной и ради чего… Ради храма? Она сама себя поправила — ради справедливости. Ради неё хоть с самим Сокрушителем!

Она еще раз осмотрела инквизитора от макушки до кончиков грязных туфель.

Белые, короткие волосы, сейчас немного спутанные и забывшие о расческе и помаде. Или инквизиторам не престала такая мирская суета? Грех тщеславия или какой там про тягу к красоте и опрятности? Будем считать, что он пытается не грешить. Усталое, откровенно пропыленное лицо. Умные, чуть прищуренные глаза. Раздвоенный подборок — признак опять же ума и силы, так считают физиогномисты. Грязная, длинная, когда-то белая сутана с пелериной. Рукава, вопреки словам Дрейка, в крови. Уже бурые капли все равно слишком заметны даже на пропыленных рукавах.

Поймав её взгляд, Дрейк принялся отряхиваться и приводить себя в порядок. Рукав сутаны задрался. Вик заметила выписанные рунами женские имена на левом запястье. А Дрейк шалунишка, оказывается. Делает татуировки с именами возлюбленных монахинь. Или это имена пойманных и запечатанных ведьм? Её имени там никогда не будет!

Дрейк одернул рукава сутаны и признался:

— Кровь все же есть — я осматривал тела погибших… Ужасное зрелище. Впрочем, вы там на площади ночью сами были, Ренар…

Вик лишь кивнула. Надо все же на что-то решаться. Знать бы еще, не выйдет ли ей это боком.

Дрейк — это многозначное имя. Это и Дракон, тот самый, который спасал молодых Созидателя и Сокрушителя. Это и змея, что больше подходит инквизитору. Это и селезень. Надутый, самоуверенный селезень — очень похоже на Дрейка, кстати… Несет ли он на себе отпечаток имени, как утверждают нумерологи, и какое именно значение имени ему больше подходит?

Дракон, змея или индю… Селезень. Кто вы, адер Дрейк — Вик так и подмывало спросить.

Дрейк продолжал молча её рассматривать и ждать ответа.

Бешенные белочки, нельзя же надолго затягивать паузу, надо что-то говорить. И почему в голову лезут всякие глупости, отвлекая…

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — спросила она наконец.

Дрейк бросил на неё странный, совсем нечитаемый взгляд. И лицо у него непроницаемое — не угадать эмоции, не понять, говорит ли он правду или лжет.

— У меня хороший секретарь, нерисса. Он утром подготовил справку со всеми пострадавшими. Вы там указаны вместе с инспектором Томасом Дейлом. Вас внес в списки доктор Дейл. А еще вашим именем ругается инспектор Дейл.

Вик прикрыла глаза — тысяча сумасшедших белочек!!!

Знать бы еще, как инквизиторы определяют сорванную печать. И как выявляют ведьм? Зефирок, то есть. Дейлу зефирки явно понравились, знал бы он еще, что стоял рядом с одной из них.

Разум подсказывал самое верное решение — держаться от инквизитора подальше. Как можно дальше. Только… Долги всегда надо отдавать. Этого правила придерживался отец, этого правила придерживалась она сама, как одна из Ренар. Долги надо отдавать, а Дрейк…Адер Дрейк мимоходом дал ей возможность законно довести до конца дело о смерти Стеллы Бин. А, значит…

— Констебль Восточного дивизиона Олфинбурга. Тальма. — последнее Вик добавила специально, вспомнив, что аквилитцы почему-то не считают себя частью Тальмы. — Виктория Ренар, к вашим услугам.

Дрейк улыбнулся и чуть склонил голову:

— А мы с вами, оказывается, коллеги.

Вик поперхнулась словами, не позволяя им вырваться, — обычно слова теряли её собеседники, услышав её звание, но не Дрейк…

Он как ни в чем не бывало пояснил:

— Инквизиция — значит дознание. Я с точки зрения закона дознаватель, то есть ваш коллега. И смею напомнить, что полиции тоже совсем недавно, как и инквизиции, пришлось менять общественное мнение о себе — раньше раскрытия преступлений добивались агрессивным допросом… Рукава мундиров полиции по локоть в крови, как и наши сутаны… Но мы изменились. Полиция тоже.

Вик не удержалась и поджала губы — изменились они, как же. Дрейк мягко продолжил:

— И да, признаю: и у вас, и у нас еще остаются те, кто логическому решению дознания предпочитает грубую силу и пытки. И это прискорбно… Мы коллеги, констебль Ренар, причем в почти одинаковом незавидном положении из-за «славы» предшественников…

Вот кому не пришлось дважды объяснять, как правильно к ней обращаться. И ведь знает, что это не её зона ответственности, но уважает все равно. Бешенные белочки, почему единственный понимающий человек — и тот инквизитор⁈

Вик решила опустить его напыщенную речь и просто рассказала то, что знала о Полли и случившемся:

— Мы с инспектором Дейлом вчера оказались на площади Танцующих струй как раз в момент появления Полли. Она летела со стороны телефонной станции. Летела нереально ровно, не меняя направления и высоты, что несвойственно призракам. Причем скорость полета явно нарастала к середине площади. У меня сразу закралось сомнение, что она летит сама. — О магическом импульсе ни слова — она еще жить хочет. — Учитывая провода, натянутые над площадью, есть вероятность того, что Полли летела именно по одному из них. Ничем иным я такой ровный полет объяснить не могу.

— Как она выглядела?

Вик пожала плечами:

— Сложно сказать, она была высоко, трудно разглядеть. — И о работающих фиксаторах в гогглах и снимках ни слова. Дрейк еще не заслужил такого доверия. — Светящаяся в темноте фигурка в старинных одеждах. А, еще с неё летел прах.

— С призрака? — удивился Дрейк.

— Мне тоже это показалось странным, но людей это очень впечатлило.

— Вы видели портреты Полли в музее Естествознания?

Вик качнула головой — вот как-то до музеев она еще не добралась. Дрейк тут же добавил:

— Если вас не затруднит, констебль, я буду вам признателен, если вы посетите музей и потом мне сообщите — насколько была похожа Полли с площади на Полли с портретов.

— Хорошо. Я постараюсь сегодня же зайти в музей. Возвращаясь к Полли… Забыла сказать — после её появления над площадью пронеслись её слова. Что-то о матери и о том, что она будет хорошей девочкой. Звук был странный.

— Чем именно?

Вик нахмурилась, чувствуя себя как на допросе, хорошо еще, что серж Кирк выдрессировал её стойко на такое реагировать:

— Он словно доносился со всех сторон площади. Не сверху, а именно со всех сторон. И было эхо, совсем небольшое, но было.

Дрейк задумчиво полез в боковой, тайный карман сутаны, расстроенно вздохнул, не найдя там чего-то, и произнес:

— Ревун?

— Простите?

Он тут же улыбнулся уголками губ:

— Это вы меня простите… В городе есть система оповещения. Её прозвали ревуном… Город стоит у моря, вдобавок в горах… Часто бывают шторма и затопления улиц. Вдобавок землетрясения. Пришлось городскому совету раскошеливаться и создавать систему оповещения — уличные ретрансляторы радио тут установлены повсеместно. И опять возникает закономерное подозрение об участии городского совета в происходящем или его клерков. В рубку ретрансляции просто так не попасть… М-да… Спасибо, это очень ценное наблюдение… Что-то еще вам бросилось в глаза, констебль Ренар?

Вик пожала плечами:

— Больше ничего. И можете обращаться ко мне по фамилии — я сейчас в отпуске.

— Как скажете, нерисса Ренар.

Вот ведь понятливый…

Он рукой указал на следующее слуховое окно:

— Что ж… Пойдемте искать материальные следы нашей Полли?

— Пойдемте. — согласилась Вик. Чем быстрее проверят все окна, тем быстрее закончится их неприятное знакомство.

Дрейк галантно предложил ей руку, согнутую в локте, но Вик натянуто улыбнулась:

— Что вы, как можно, АДЕР Дрейк! — он же храмовник, должен понимать неуместность этого жеста…

Инквизитор замер, всматриваясь в Вик, а потом послушно распрямил руку:

— Как скажете, нерисса Ренар. — Он направился к ближайшему слуховому окну.

Вик пошла следом. Вместе с Дрейком проверка оказалась довольно простой — он магией открывал окна, магией же и запечатывал, а Вик с помощью гогглов тщательно осматривала подоконники и сами рамы. Пыль, снова пыль и запустение. Никаких следов, никаких отпечатков. Окно за окном. Дом за домом.

Нельзя было не заметить — Дрейк постоянно пытался к ней прикоснуться. Он подавал руку, когда она вставала с корточек, заканчивая очередной осмотр. Он пытался помочь перепрыгнуть узкие проходы между домами — всего-то полтора локтя, Вик сама легко справлялась. Он пытался предложить ей руку, когда шли от одного слухового окна до другого. Можно было это оправдать светским воспитанием, но Вик хорошо знала, что через прикосновение легко обнаружить её магию. Отец Дейла прекрасное тому доказательство. Поэтому… Вик ускользала и ускользала от руки Дрейка, напоминая с улыбкой: «Что вы, АДЕР Дрейк…». Только все равно она зазевалась…

Это было девятое по счету окно, обследованное Вик вместе с Дрейком, и десятое, если считать все окна…

Вик подалась вперед, не веря своим глазам:

— Чисто! Чисто, Дрейк!

Он вздохнул:

— Что ж, продолжим поиски дальше…

Вик подняла на него глаза:

— Вы не понимаете! Чисто — это значит, что кто-то вытер пыль! — она повернулась к подоконнику, чтобы зафиксировать в памяти гогглов состояние подоконника, и тут… Адер Дрейк подошел почти вплотную, наклоняясь к подоконнику и… к Вик.

Она вздрогнула — зазевалась! Вот же идиотка!!! Он не должен уловить в ней магию, эфир, как ни обзови это!

Тяжелая мужская ладонь легла ей на левое плечо, то самое, раненое…

Страх обнаружения затопил Вики. Дрейк не должен почувствовать её магию… Её надо чем-то скрыть! Механит на руке дико раскалился, как и гогглы, обжигая кожу. А потом пришла боль — сразу во всем теле, взрываясь огненной вспышкой. Вик с трудом подавила стон, качнувшись в сторону и прислоняясь к оконной раме.

Кажется, Вик даже сознание на миг потеряла, потому что пришла в себя, видя взволнованное лицо Дрейка прямо перед собой:

— Простите, Вики, ради всех богов простите, я не знал…

—…там рана, вы и не обязаны были знать… — прошептала она непослушными губами. Хорошо, что у неё есть такое оправдание… Что бы она делала без него. — Я из-за неё в отпуске… Вы не могли знать…

— Простите еще раз, Ви… Нерисса Ренар.

— Что уж… Раз назвали по имени… — кажется, все мужчины Аквилиты легко ломают дистанцию. Это не Тальма, где Эван десять лет решался называть её по имени, и то, дальше Виктории не продвинулся.

Дрейк мягко улыбнулся и напомнил:

— Вы первая… Ты первая назвала меня по имени. И… Я могу чуть-чуть помочь?

— Чем? — напряглась Вики. Бешенные белочки, еще бы понять, что она сделала… Что вообще произошло.

— Снять боль…

Она поджала губы и согласилась:

— Да… — поздно дуть на угли, когда пламя занялось по всему дому. Он уже прикоснулся к ней и не заорал: «Ведьма!»… Это что-то да значит?

— Спасибо. — Он легко скользнул рукой по её лбу. — Сейчас станет легче.

Что-то Вик этого не заметила, а Дрейк, кивнув каким-то своим мыслям, отодвинулся от девушки и скользнул мимо неё в окно, проникая на чердак.

— Вики… Давай сюда.

— Бешенные белочки… — голова еще кружилась, отголоски боли ходили почему-то по всему телу, и двигаться вообще не тянуло, но надо. Она протянула ему руку. — Что же ты творишь…

— Вики… Я удержу… — мягко сказал Дрейк. — И никому не скажу.

Она громко вздохнула и проглотила рвущиеся из неё проклятья, потому что он проигнорировал её руку, подхватывая за талию и втаскивая на чердак. Дрейк, удерживая Вик в объятьях, помог ей выпрямиться и не протестовал, пока она пыталась продышать дурноту в его сутану.

— Еще бы… — прошептала Вик. — Стыдно признаваться, что слоном прошелся по возможным уликам, затаптывая их.

Дрейк не сдержал смешок:

— Ты неподражаема.

— Я никому не скажу, что ты затоптал улики.

Он чуть отпустил её, прислоняя к стене:

— Стоять можешь?

— Могу, — кивнула она. Голова прояснялась, боль уходила прочь. Даже плечо не ныло, хоть Вик уже привыкла к ране и не замечала легкую боль. Наверное, все же, его магия сработала.

— Тогда… — Дрейк отстранился в бок и указал на свои ботинки, которые зависли в дюйме от пола. — Техника хода по эфиру. Специально, чтобы не затаптывать улики…

— И не оставлять следов! — выдохнула потрясенная Вик, шок окончательно прогнал остатки дурноты. — Это же… Вороватые белочки, это же теперь нельзя доверять даже отсутствию следов на месте преступления.

— Это уровень мастера эфира. — пояснил Дрейк. — Все мастера эфира известны и заслужить это звание очень сложно.

— Сам себя не похвалишь…

—…окружающие и не поймут, — закончил фразу по-своему Дрейк. — Отдохни, Вики. Я сам все осмотрю — не могли же тут затереть все следы, чердак просто огромен.

Вик была с ним согласна — гулкое, совершенно пустое помещение, в котором сейчас даже голуби не ворковали. Странно, а в Тальме на чердаках просто так не протиснуться — хозяева предпочитают там хранить старые вещи, десятилетиями, если не веками, скапливая на чердаках поломанные стулья, устаревшие бюро и шкафы, пианино и корзины со старым бельем, которое продать старьевщику еще жалко.

— Почему здесь так пусто? — спросила Вик Дрейка, ходившего по чердаку, пронизанному косыми солнечными лучами, разрисовавшими пол в квадраты оконных переплетов.

— Требования пожарников. Или пожарных? Вечно их путаю…

Вик кивнула — в чем-то Аквилита лучше, чем Тальма. В Тальме частенько пожары начинались именно с захламленных чердаков. Только где тогда местные хранят свои старые вещи? Впрочем, это неважно.

Дрейк наконец-то присел у очередной каминной трубы, уходящей на крышу:

— Вики, подойди, пожалуйста, сюда… Полли была босой, да?

— Босой… Вроде бы.

— Настоящая Полли всегда босая — пять веков назад ботинки были сокровищем, недоступным слишком многим. В первую очередь детям.

Вик осторожно подошла к Дрейку и присела рядом. Кажется, зря она нарушила границу… Надо было держать дистанцию, называя Дрейка адером. Только шальная радость от осознания собственной правоты там, у окна, смыла границы. Она поджала губы. Теперь уже ничего не изменить.

Дрейк пальцем указал на небольшой след в пыли:

— Смотри… Самый четкий. Тут их много, но этот сохранился лучше всего. Руна созвучия… — он пальцем вывел незнакомую руну внутри следа, и… След осветился мертвым синим цветом, а от него цепочкой потянулись другие, плохо уцелевшие в пыли, зажигаясь и спеша прочь к лестнице.

Вик обреченно опустила голову вниз.

— Тебе плохо, Вики? — забеспокоился Дрейк.

Ей было отвратительно плохо хотя бы потому, что она не знала — должна она видеть этот мертвенный свет или нет? Только же не инквизитору в этом признаваться?

Пожалуй, привычный женский трюк с дурнотой тут был как нельзя кстати.

Дрейк без дальнейших вопросов подхватил Вик на руки и понес к лестнице:

— Проследим за следами нашей Полли. Надеюсь, это именно она. Тут периодически её следы закрывают чужие, явно мужские, так что, быть может, и настоящего мистификатора найдем, как только попадется целый след. Руну, кстати, запомнила? Если нужно, я ее тебе зарисую.

Вик крепче сжала веки, изображая дурноту. Вот сейчас точно прозвучит: «Ведьма!».

Дрейк же спокойно продолжил:

— Имея под рукой заряженный механит, вроде того, что у тебя на правой руке, ты всегда сможешь запитать руну силой. И еще… Преследуемому и окружающим, кроме ищеек, следы не видны.

Вик приоткрыла один глаз и задышала чуть громче:

— Мне уже лучше… Адер… Дрейк… — хватит, поиграла… Лучше держаться на расстоянии, чем такие уроки магии. Пара уроков Дрейка, и она тоже станет седой, как лунь. Как сам Дрейк.

— Как скажете, Ренар. Или нерисса Ренар. — Дрейк остановился на лестничной площадке, спуская Вик с рук. Теперь хотя бы понятно, почему на Дрейка монашки вешаются… Сильный, понятливый и притягательный, как всякий грех. Инквизиторы же вроде обет чистоты дают, как все монахи. Запретный плод всегда сладок, особенно когда он еще и красив. Это в Тальме после Реформы нет монахов — монастырские земли отошли под власть короны, а тут… Тут каждый храмовник — монах, во всяком случае обет чистоты каждый приносит.

— Бешенные белочки… — выругалась в очередной раз Вик, поправляя на себе одежды. Все же даже подростковые одежды Тома ей были слегка велики и неудобны.

— Это вы о себе? — Дрейк протянул руку и поправил выбившуюся из её прически прядь волос, отправляя её под ремень от гогглов.

— О себе? — не поняла Вик.

— Вас никто никогда не сравнивал с белкой? Вы очень похожи…

— Чаще лисой называют. — Вик стала спускаться по лестнице вниз, придерживаясь за перила.

— Лисы не настолько любопытны, а вот белки — да. — Дрейк пошел вслед за ней и светящейся цепочкой следов Полли. Пусть это будет Полли…

«Скорее бы разобраться в этом деле», — вздохнула Вик — ей еще заниматься делом Стеллы.

Им навстречу стали попадаться люди — прислуга этого дома, ведь они с Дрейком шли по черной лестнице. Волшебные слова «Во имя храма!» или, скорее, белая сутана Дрейка отгоняла прислугу быстрее, чем когда-то дубинка в руках Вик и крик: «Восточный дивизион!».

Их практически без слов выпустили из дома во внутренний двор. И тут цепочка следов закончилась. Дрейк испытующе посмотрел на Вик:

— Нерисса Ренар, как вы думаете, что это может означать?

Она пожала плечами, понимая, что не только она имеет право экзаменовать:

— Или ребенка взяли на руки, или Полли села в паромобиль.

— Верно! Что ж… — Дрейк внимательно посмотрел на неё, словно что-то решая для себя. — Вы сильно устали за сегодня, Ренар. Советую посетить музей, если будут силы, и вернуться в гостиницу — вам сегодня нужно отдыхать. Никаких приключений и поисков Полли. С этим справятся мои люди. Сейчас направлю их по следам, а сам начну объезжать цирки — их в связи с праздником в Аквилите пять.

— Да, — согласилась с Дрейком Вик. — Чем выискивать следы Полли, проще сразу искать ее среди акробатов.

— Отдохните сегодня, нерисса Ренар. Думаю, даже посещение музея может подождать…

Она улыбнулась ему:

— Тогда… Прощайте, адер Дрейк.

— Еще увидимся, — легким поклоном попрощался Дрейк.

Вик спустилась по короткой лестнице и даже отошла на пару ярдов… А потом все же обернулась и призналась:

— У меня в гогглах есть несколько снимков площади Танцующих струй, там, возможно, есть и Полли. Вам прислать?

Дрейк замер на миг, а потом улыбнулся:

— Буду премного благодарен… В музее есть хороший вычислитель с магопечатью. Если скажете: «Во имя храма!» — счет пришлют мне, а не вам.

— Хорошо, я так и поступлю…

Глава 11 В музее

Дрейк взглядом провожал спешащую прочь Вики. Надо же… Впервые он не понимал, что произошло. Точнее не что, а почему. Он лишь случайно оперся на плечо Вики, а вместо этого эфир взбунтовался, вырываясь, кажется, из механитов и устраивая силовой шторм, который чуть не покалечил Вики. Дрейк еще бы понял, если бы удар пришелся по нему — в чем-то он его и заслужил: забыл про слова Дейла о ранении Вики и умудрился прикоснуться именно к тому самому плечу… Но удар эфира пришелся по Вики. Неполадки в механите? Или Вик все же ведьма… Тогда почему удар достался ей? Он сам более вероятный кандидат — ведьмы никогда не считаются с жертвами, защищаясь.

Дрейк вздохнул — что-то он упустил из виду, что-то он не понимает в девушке. Шторм у магов и магинь провоцируют сильные эмоции — страх, отчаяние, ненависть, желание защитить или защититься. Но это все не про Вики. Она же должна понимать, что защищена от инквизиции. Ей пока ничего не может грозить…

Абсолютно беспричинный силовой шторм. К счастью, он быстро закончился, и, еще одно чудо, не покалечил Вики. С год назад Дрейк сам был в эпицентре шторма, когда попытался убедить одну магиню в стадии ведьмы сдастся инквизиции. Ему это не удалось, и силовой шторм прочно уложил Дрейка на госпитальную койку. Эфир не знает слова жалость. Он лишь инструмент в руках магов, магинь, ведьм и колдунов — последние тоже бывают, не одним женщинам страдать от повреждений мозгового кровотока эфиром. Хотя чаще, конечно, запретная магия, эксперименты на людях, чернокнижие и прочее — сознательный выбор магов.

Вики тем временем остановилась в арке, ведущей прочь из двора, стащила с себя гогглы, завертела их в руках, потом задрала рукав куртки, рассматривая еще один механит и явно обнаруживая, что они вхлам разряжены, если не хуже — в арке эхом разносилось что-то о белочках и утиных самцах. Так его именем еще не ругались. Механитам в силовом шторме приходится плохо, особенно если они сами — причина шторма. Оставалось только надеяться, что снимки с площади Танцующих струй у Вики не на этих механитах хранятся.

Дрейк покачался с носка на пятку. Хватит гадать о Вики — надо срочно что-то решать. Дело осложнялось тем, что по документам, которые успел за это бешенное утро собрать Давид, его секретарь, Ренар под опекой. Без опекуна Дрейк ни проверить Вики, ни запечатать, ни снять печать не может. Новая этика, за которую он сам был всеми руками за, все же умудрилась отомстить ему в деле Ренар. Дрейк нахмурился — а Вики знает о новых правилах?

* * *

Вик хотелось ругаться в небеса — может, то, что случилось там, на крыше, и спасло её от инквизиции, но плачевно сказалось на механитах. Что вообще она там натворила — понять бы еще… Жаль, что объяснить и помочь некому. Не к инквизитору же с этим идти. Она оглянулась напоследок, покидая двор. Адера Дрейка она больше не увидит, и это к лучшему. Оплатит долг снимками, если на кристаллах что-то уцелело, и смело забудет эту историю — сразу же после ремонта механитов.

Солнце клонилось куда-то к Ривеноук, обещая вечер. Пахло прохладой и влагой. На улочках стали появляться люди — кто-то спешил со службы, кто-то уже готовился к веселью — еще без масок, но уже в ярких карнавальных костюмах. Ветер трепал золотистые кроны деревьев, засыпая листьями узкие тротуары. Здесь до снега еще далеко, а в Олфинбурге уже поди выпал. Вик нахмурилась, вспоминая, что до приезда Эвана у неё еще целых три дня свободы. Надо успеть разобраться за это время со случившимся с семьей Бин. Мимо пронесся паромобиль, периодически давая длинный, совершенно бессмысленный гудок — лишний перевод пара. Какой-то парень в костюме шута остановился перед Вик и с поклоном подарил розу. И даже не поцеловал удивленную Вик, а просто с улыбкой пошел прочь. Странный город Аквилита, абсолютно безумный и способный жить под вечной угрозой чумы.

Вик перешла через улицу, вспоминая, что через пару кварталов будет парк — там можно сесть и подумать над дальнейшими планами. Хотя… Где-то далеко, звонким колокольчиком о своем скором прибытии напомнил паровик. Как раз на ближайшем перекрестке его остановка. Надо же, уже шесть вечера! Скоро будет темнеть. Вик помчалась со всех ног — да, девушки не бегают, но девушки и не служат в полиции и не знают, что следующего паровика можно ждать долго. Лучше пробежаться, распугивая прохожих, чем потом жалеть.

Она еле успела — заскочила на заднюю площадку, когда пустой паровик уже тяжело набирал ход вверх по улице. Лучше расквитаться с делами и долгами сразу, чем потом мучиться, а потому Вик поехала в музей Естествознания. Он был распложен на горе, почти у самой границы с Полями памяти — так тут называли засыпанные кварталы старой Аквилиты, разделявшие город на две неравные части: центральную, где и находилась Вики, и портовую, чуть менее пафосную, но такую же полную веселья и сумасшествия. В центре гуляли и веселились леры и неры, а в портовой части неры и богатые керы — и такие бывают. Те же сержанты и инспектора полиции, берущие пример с веселящегося и отдыхающего на курортах начальства.

Ветер дул в лицо на открытой площадке, закатное солнце заставляло жмуриться, а настроение Вики резко неслось вверх — она пообщалась с инквизитором, осталась нераскрытой, еще и узнала что-то новое о магии. Или эфире, как ни назови. Сейчас даже предупреждающий, почти непрекращающийся звон колокольчика паровика не раздражал. Хотелось улыбаться сразу всему миру! Последнее время у Вик нечасто бывало такое настроение. Может, доктор Дейл прав, и она больна из-за магии? Или просто в строгом, задыхающимся от смога, вечно куда-то спешащем Олфинбурге ей некогда вот так просто ехать на паровике, наслаждаться чистым воздухом, держа в руках случайно подаренный цветок, и ни о чем не думать?

Проехав шесть остановок, Вик сошла на Прощальной улочке и направилась к громаде музея. Паровик, громко свистнув на прощание, медленно направился в сторону Ривеноук, штурмуя очередную гору.

Вик замерла на крыльце музея, неспеша внутрь.

Только осенью бывает такой особый, прозрачный воздух, пахнущий кострами и прощанием… Жаль, что сейчас даже тут поздняя осень, иначе все было бы в тонких шелковых паутинках летящих куда-то прочь пауков, и солнечные лучи танцевали бы в этих нитях яркими зайчиками, какие бывают, стоит прищурившись посмотреть на небо. Вик грустно улыбнулась — Аквилита, несмотря на свое сумасшествие, все же чем-то нравилась ей. Теплом. Солнцем. Ветром. Далеким океаном. Закатом. Розой в руках. Понятливым инквизитором, не чуравшемся грязи и крови ради поисков правды. Улыбкой Тома… В этом городе хорошо было бы жить, если бы не Полли и чума, и странное безразличие жителей к ней.

Вик в компании со спящими мраморными львами, которыми был украшен вход в музей, обвела взглядом городок. Отсюда Аквилита была видна почти полностью, во всяком случае центр.

Заросшие лесами Поля памяти, сейчас горевшие алыми кострами рябин и многочисленных кленов. Только желающих гулять и любоваться их огненной красотой не было: Поля — закрытая зона. Вдоль Полей, вплоть до далекого отсюда океана, шли относительно бедные улочки — никто не хотел жить рядом с Полли. Пожалуй, мраморная громада музея была самым дорогим зданием у Полей. Дальше, по мере удаления от закопанной старой Аквилиты дома становились богаче и красивее, больше и выше, перемежаясь с многочисленными парками и аллеями. Тут любили зелень, не то, что в Олфинбурге. Широкая Ривеноук скорее угадывалась, чем была видна — в дельте был квартал Золотых островов, и было непонятно, где еще город, а где уже река с домами, стоящими практически в воде. Том вчера предлагал повеселиться там вместо площади Танцующих струй. Там лодки, там песни, там рвущиеся струны гитар… Там царит любовь и романтика, и Вик с Томом туда совсем нельзя.

Вик все же потянула на себя тяжелую дверь музея. Хватит минутки отдыха, у неё еще есть дела.

Холл музея встретил теплом и особым, музейным запахом — пыли, благородной старости и почему-то машинного масла. Впрочем, почему пахло последним, Вик скоро узнала, стоило ей подойти к высокой стойке, из-за которой тут же выскочил молодой мужчина лет тридцати в простом костюме-тройке:

— Добрый день, эээ… — он на миг замер, не зная, как понять сословное положение Вик — она спасла его, представившись:

— Нерисса Ренар.

— Жан Ришар к вашим услугам! Чем могу помочь? — за его спиной находилась большая ниша с вычислительной машиной, в которой сейчас угрюмо копались, меняя лампы, двое техников в рабочих комбинезонах цвета индиго. Вик поджала губы — кажется, здесь распечатать снимки с фиксаторов не удастся.

— Ваш вычислитель…

Ришар извиняюще развел руками в стороны:

— Простите, он не работает. Сломался еще дня три назад, с тех пор поломку никак устранить не могут… Может, что-то еще? Я могу вам предложить экскурсию по старой Аквилите? Или показать вам музейные залы?

Вик вежливо улыбнулась мужчине:

— Я бы хотела посмотреть портреты Чумной Полли. Говорят, они хранятся в музее.

— Да, конечно, с вас две летты, нерисса. За эту плату вы можете осмотреть всю экспозицию музея. Тут хранятся невероятные сокровища!

— Спасибо… Мне будет достаточно портрета Полин… — Вик спешно достала из кармана брюк монеты и, расплатившись с клерком, огляделась, решая куда идти. Ришар тут же вышел из-за стойки, явно скучая:

— Пойдемте за мной… Я покажу вам…

Пройдя через две почти полупустые залы, в которых были лишь портреты на стенах и пара скульптур, Вик замерла на пороге следующего помещения. Оно почти полностью было занято большим макетом города. Там лишь вдоль стен были узкие проходы.

Ришар гордо объявил, излишне громко в царившей в музее тишине:

— Это макет Аквилиты, проект Городского архива под эгидой Городского совета и лер-мэра лично… Хотите, я вам его покажу?

Вик скользнула взглядом по игрушечным домам и паркам — все это, только вживую, она уже видела на ступеньках крыльца:

— Нет, спасибо. Меня интересует Полли…

Ришар рукой указал на одну из стен:

— А портреты Полин Дюбуа как раз перед вами… По центру прижизненный портрет, два других — уже вольная интерпретация проклятия Аквилиты… Художники утверждали, что лично сталкивались с Чумной Полли… Остальные картины уже не столь достоверны, являясь плодом фантазии художников. История Полли и её смерть многих вдохновила на творчество…

Вик замерла, рассматривая небольшой прижизненный портрет. По поводу лица она была не уверена, а вот одежда ночной Полли была точно такой же, как на портрете. Кто-то очень постарался, чтобы изобразить над площадью Танцующих струй Чумную Полли…

Маленькая, испуганная девочка, с чумазым, остреньким личиком, на котором жили только глаза. Она забилась в уголок пустой комнаты, прижимая к себе игрушку. Следов болезни еще не было видно или художник пожалел девочку.

Странно, что кто-то в чумном квартале нашел в себе силы рисовать. Странно, что кто-то в чумном квартале вообще заметил эту девочку. И самая главная странность — кто-то же вынес из чумного квартала портрет.

Ришар, не замечая задумчивости Вик, продолжал гордо вещать, что портрет Полин принадлежит кисти знаменитого Пьетро Ваннуччи, пропавшего в ту самую эпидемию чумы.

—…полотно было найдено в катакомбах инквизитором Антонио, изучавшим проклятье Аквилиты — так оно называлось на тот момент. Тогда с 2445 по 2448 годы от Явления Созидателя чума три года подряд возвращалась в Аквилиту в каждую поминальную луну. Инквизитор Антонио сам стал жертвой Чумной Полли, успев перед смертью раскрыть суть проклятья…

Под портретом Полин стояли несколько витрин, и Вик, думая, что там лежит что-то из вещей Полли, подошла к ним. Только витрины были пусты. В одной из них сохранились надписи, выгравированные на медных табличках: «известняк», «мрамор долины Ветров», «мрамор венсанский»…

— Нер Ришар? — Вик обернулась к своему невольному экскурсоводу, который тут же прекратил восхвалять работу кисти Санса, написавшего картину с Полин, гуляющей по улочкам Аквилиты. — А что случилось с экспонатами?

Он грустно улыбнулся:

— Кража случилась. Луны три назад. Воры проникли и украли всю геологическую коллекцию.

— Дорогая была? — в Вик проснулось привычное любопытство.

— Да нет, в музее есть экспонаты и гораздо дороже. Те же картины Полин…

— И что же тут было? Может, что-то редкое или необычное?

Ришар пожал плечами:

— Мрамор, гранит, что-то еще… Не помню, если честно. Полиция даже особо заморачиваться с поисками воров не стала — камни почти ничего не стоили…

Вик внимательно посмотрела на Ришара, не понимая причину его лжи, абсолютно глупой и непонятной. Трудно было поверить, что он, действительно, не помнил, что хранилось в витринах. Он, до этого соловьем разливавшийся про художников, сыпя фактами из их жизни и жизни города, вдруг забыл, что воры украли из музея. Странно и совершенно непонятно! Вик запихнула все подозрения глубоко в себя — хватит. Пусть ворами занимается местная полиция, она приехала отдыхать и не будет совать свой нос в каждую необследованную полицией щель.

— А почему тогда коллекцию в музее не восстановили?

— Потому что это невозможно. Штольни Аквилиты закрыты. Можно бесплатно собрать за пределами Аквилиты тот же мрамор и известняк, но они не будут истинно аквилитскими. Вот и музей не может решить эту проблему. Камни стоят сущие летты, но они не будут настоящими. Лезть же в запретные штольни за настоящими — бред, не стоят эти камни даже мизерной вероятности принести на них чуму. Как-то так. Да и кто не видел мрамор и известняк? Кстати… Давайте я на примере макета вам покажу всю глубину проблемы.

Вик не собиралась рассматривать макет, но что-то блеснуло в памяти в связи с делом Стеллы Бин. Кажется, её брат занимался чем-то подобным.

— А как получилось, что геологическая коллекция хранилась именно в этой зале?

Ришар улыбнулся:

— Потому что в этом зале собрано все, что осталось от прежней чумной Аквилиты, а это более чем ничего. Только камни и портрет Полин. Ничего выносить из Полей памяти нельзя. Смотрите сами… — он вновь указал рукой на макет.

Вик послушно обошла огромный стол, на котором была создана весьма узнаваемая долина Аквилиты, и замерла перед табличкой, где были указаны её создатели. Все верно. Нер Эрик Бин был указан одним из первых. Это его проект, возможно, стоивший ему жизни. Или нет. Вечно она все видит в черном цвете… Может, это вообще все ни при чем.

Ришар тем временем указал широким жестом:

— Перед вами, нерисса, хорошо знакомая вам Аквилита. Современная, уютная и разделенная… Рассказать…?

— Нет, спасибо. Вы говорили о штольнях…

— Смотрите на Поля памяти… — Ришар принялся крутить один из больших винтов на боку макета, и на незамеченных сперва Вик лесках вверх поехали Поля памяти, открывая узкие мощеные улочки, красные черепитчатые высокие крыши домов из серого камня, а не кирпича, как сейчас. — Это старая Аквилита, которую почти никто не видит.

Он бросил взгляд на Вик и понял, что она все еще ждет продолжения.

— А под Аквилитой… — он начал крутить другой винт, и вверх уже отправилась старая Аквилита с затерявшейся где-то в ней маленькой перепуганной девочкой, и бо́льшая часть уцелевшей Аквилиты. —…расположены катакомбы. Они естественного происхождения, и долгие годы использовались горожанами как погреба и кладбища — в катакомбах Аквилиты самые большие костницы в мире. Миллионы костей, рассортированные и красиво уложенные… Говорят, там даже костяной храм есть. Или был… Планы катакомб примерные, их сложно изучать по немногочисленным сохранившимся картам и зарисовками. Но все осложнено в Аквилите тем, что под катакомбами, находятся штольни — шахты, где добывали природные ископаемые.

Вверх по леске полетели катакомбы с частью гор…

—…и вот штольни уже в свою очередь хорошо известны, но неизвестно их состояние — отсутствие откачки воды привело к затоплениям, обрушениям крепей и завалам… Если вы заметили, то катакомбы и штольни кое-где тесно связаны. Храм считает, что Полли способна перемещаться как улочками засыпанной Аквилиты, так и по катакомбам и штольням. Входы в них запечатаны магией.

Интересно, нахмурилась Вик, как же тогда они стоили тут железнодорожный туннель? Впрочем, неважно… Ришар ждал от неё вопросов, и Вик нахмурилась, напоминая себе — дальше в дело Полли и площади Танцующих струй она не полезет… Только вопрос все равно вырвался из неё:

— И много таких входов?

— Всего три… — Ришар бросил на Вик странный, словно бы оценивающий взгляд, и предложил: — хотите, я провожу вас через один из них? Покажу вас древнюю Аквилиту… И, быть может, вы столкнетесь с настоящей Полли.

Вик прищурилась:

— И какой тюремный срок за такое положен?

Ришар рассмеялся:

— Никакой. Это разрешенная властями экскурсия. Она совершенно безопасна. Даже противочумный костюм надевать не придется.

* * *

Это было странное ощущение.

Узкий переулок за зданием музея.

Каменная стена вдоль Полей памяти. Может быть, та самая, которую возвели за одну страшную ночь. Или даже стена дома той самой засыпанной Аквилиты. Откуда-то сверху спускались колючие ветки терна с сизыми ягодами.

Тяжелая, деревянная дверь с металлическими накладками. И никакой печати, как утверждал адер Дрейк. Вики проверила магией — пусто! В носу что-то хлюпнуло, и во рту возник неприятный вкус крови. Доктор Дейл, возможно, не лгал о последствиях применения магии. Странно еще, что рана на плече не среагировала.

Длинная, узкая, стоптанная поколениями людей каменная лестница. Умом Вик понимала, что лестницу специально состарили, но все равно… Ощущение нереальности не проходило.

Воздух не спертый, но какой-то неживой, с примесью пыли, ржавчины, неприятной влаги.

Тусклый свет редких электрических ламп.

Узкие улочки из неровного камня, по которым скользили ботинки Вик, а каблук то и дело попадал в неудобные щели. Идти было трудно, а ведь по этим улочкам босиком бегали дети…

Темные, какие-то грязные дома — серые из-за цвета камня и из-за въевшейся угольной пыли.

Непривычные окна с деревянными ставнями.

Слюда вместо оконных стекол, а кое-где просто решетки.

Ржавые вывески в виде сапога или калача. Тогда мало кто умел читать.

Единственный большой светлый дом.

Голос Ришара:

— Это дом нера и неры Стивенсон. Им принадлежали все дома в этом районе… Власти разрешили Стивенсонам уйти, но они остались добровольно и умерли в своем доме от голода. Их чума не коснулась.

Торговая площадь. Навесы из ткани. Скудные товары, видимо из запасников музея. Тыквы, репа, яблоки, какая-то выпечка на дощатых столах и просто на земле… Вряд ли в чумной Аквилите уцелели продукты.

И вместо неба тяжелый каменный свод. Умирающих лишили даже возможности молиться звездам — глазам богов.

Вик шла по старой, умершей Аквилите и не понимала одного — как имея возможность увидеть этот погибший мир кто-то способен веселиться в новой Аквилите?

Она зашла в небольшой тупик, не замечая, как отстал Ришар. И тут снова раздался тот самый шепот:

— Мамочка… Я хочу домой… Мамочка, вернись… Я буду хорошей девочкой! Я больше не буду болеть, только вернись…

В первый момент Вик вздрогнула, готовая нестись сломя голову. В ладони сама по себе сконцентрировалась магия, готовая атаковать, спасать и защищать. А потом вспомнилась площадь Танцующих струй и шепот летящей Полли. Голос был тот же самый. Даже слова те же. Значит, и тут была всего лишь мистификация для посетителей музея. Вик позволила магии обратно распределиться по телу, проглотила слюну, полную крови, и, с трудом успокаиваясь, подошла к небольшому окну, за решеткой которого скорчилась в углу мелкая фигурка Полли, грея руки о ненастоящий огонь.

— Кукла? — обернулась Вик на Ришара, замершего на улочке у входа в тупик. Она все же проверила магией эту Полли, просто на всякий случай. Где-то близко огрызнулась в ответ магическая печать — вход на настоящие, чумные улочки Аквилиты совсем рядом.

Ришар глупо улыбнулся.

— Кукла и запись, — подтвердил он. — А вы невероятная девушка, нерисса.

— Мне так часто говорят. — Вик кивнула и снова посмотрела на куклу, изображавшую девочку. Дешевая игра на чувствах посетителей. — Не подскажете, где у вас можно распечатать снимки с фиксаторов, раз ваш вычислитель сломан?

— В библиотеке вниз по Прощальной улице. Мимо не пройдете.

— Спасибо… — Вик пошла прочь по улочке к далекой лестнице на свободу. Видимо, судьба у неё такая — каждый вечер сталкиваться с мистификацией Полли.

На улице совсем стемнело, и снова Вик не захватила маску.

Глава 12 Опять воровство

Улицы уже обезумели. Или просто веселились.

Смех, далекая музыка, спешащие в центр люди. Взрывы фейерверков в темном звездном небе. Словно не было площади Танцующих струй и близких Полей памяти. Впрочем, для веселящихся их, действительно, не было. Вик пожала плечами — это их выбор, это их жизнь. Розу, случайно подаренную прохожим, она оставила у музея. На память Полли.

Вик поспешила прочь по освещенной газовыми фонарями улице — сюда электричество еще не добралось. Ближайший перекресток с высокой, стоящей прямо по центру ярко-оранжевой металлической трубой, заволокло паром — система парового отопления Аквилиты сбрасывала излишки давления. Пар расползался прочь, как осенний туман, теплой влагой оседая на лице.

Прохожие, замечая отсутствие маски на Вик, спешили прочь, словно она прокаженная. Или чумная, грустно улыбнулась она сама себе. Это их проблемы. Она же верила в вывод адера Дрейка — Полли крепко заперта где-то в катакомбах. За это говорит отсутствие карантина в городе, за это — разрешение у музея на экскурсии на части улочек погибшей Аквилиты, за это запрет на исследование проклятья… Возможно, если покопаться, еще можно найти доводы. Только Вик дальше в дело Полли не полезет — общение с адером Дрейком ей дорого может обойтись.

Идти под гору было легко, хотя иногда пологие спуски превращались в крутые лестницы. Прощальная улица странное место для библиотеки: сюда трудновато добираться. Видимо, земля в Аквилите дорогая, и мэрия экономила, как могла. Интересно, подумалось Вик, мэрия тоже на этой улице расположена или на себе главные мужья города решили не экономить, выбирая удобство расположения в центре? Хотя, какая разница. В мэрию или городской совет ей не надо. Пусть для Вик их адрес останется тайной. Важнее узнать про расположение Инквизиции дореформистов — ей снимки надо будет отдать адеру Дрейку. В Аквилите, несмотря на сохранение старого храма, монастырей не было. Значит, адер Дрейк живет где-то в городских домах. Интересно, что он предпочитает: удобство расположения или положенную инквизиторам и слугам богов бедность?

Не прошло и четверти часа, как Вик нашла библиотеку — невзрачное здание почти типовой постройки — мэрия тут явно экономная. Свет на первом этаже еще горел, хоть остальные два уже были погружены во тьму. Можно было надеяться, что библиотека еще работала.

Вик толкнула дверь и вошла в библиотеку, чуть жмурясь от яркого после темной улицы света электрических ламп. Вик стащила с головы гогглы и огляделась — типичная библиотека, в Олфинбурге такие же были, кроме роскошной Центральной, находящейся под покровительством королевской семьи. Небольшой холл, несколько диванчиков у окон, какие-то печальные растения в кадках, стойка, каталожные шкафы за ней, чьи-то непонятные портреты на стенах, широкая лестница, ведущая на верхние этажи… Единственное отличие от всех виденных Вик библиотек — огромный ламповый вычислитель, занимавший добрую половину холла.

За библиотечной стойкой тут же возникли две улыбчивые, немного уставшие девушки-библиотекари, кажется, единственные, кто сейчас был во всем пустом, гулком здании, пропахшем ванилью и пылью. Поздоровавшись с Вик и выслушав её, девушки без возражений взяли чуть подпорченный кристалл памяти из гогглов и загрузили его, тихо перешептываясь друг с другом, в перемигивающийся лампами, пахнущий разогретой пылью вычислитель. Тот загудел, считывая информацию — что ж, возможно, кристалл не сильно пострадал из-за случившегося на крыше, чем бы оно ни было.

Библиотекари тут же взяли Вики в оборот, уговаривая во время ожидания печати, которое растянется на час, не меньше, почитать книги, или журналы, или…

—…газеты? — предложила смуглая девушка с буйными кудрями, выбивающимися даже из строгого пучка. — У нас собран один из самых больших архивов газет…

Вик, сумевшая отбиться и от книг, и от журналов, прикрыла глаза — видимо, судьба. Что ж, почему бы и нет…

— Я хотела бы почитать газетные заметки по поводу ограбления музея Естествознания Аквилиты три луны назад.

И опять в две пары рук девушки в этот раз занялись поисками в каталожном шкафу, быстро проверяя бумажные карточки, одну за другой…

— Вот! — смуглая девушка первой нашла и достала несколько карточек, улыбаясь Вик. — «Вестник Аквилиты», номера с тридцать третьего по тридцать шестой… Пойдемте, нерисса, я провожу вас в читальный зал и принесу нужные подшивки…

Её напарница, бледная со странным, почти лихорадочным румянцем на щеках блондинка, напомнила:

— Одна летта за пользование залом, нерисса. Оплатите потом, вместе со снимками.

Вик кивнула и пошла за смуглой девушкой по лестнице на второй этаж в огромный читальный зал, занимавший все левое крыло здания. Зал был погружен в темноту, но услужливая библиотекарь тут же зажгла свет на ближайшем столе — настольную лампу зеленого стекла.

— Присаживайтесь… — она следом зажгла несколько бра на стене и открыла дверь, видимо, ведущую в архив. — Я быстро…

Вик устало села за стол, отрегулировала свет лампы и принялась рассматривать зал. Ничего необычного: рядыстолов, стандартные стулья, лампы, открытые окна без штор… Хотелось есть, живот совершенно неприлично для нериссы заурчал, напоминая, что она сегодня лишь завтракала. Или обедала, если вспомнить о времени её просыпания. Сразу же вспомнился Том — отпустили ли его уже из инквизиции? Перевязку доктор Дейл назначил только на завтрашний день, значит, смысла заезжать к Тому домой нет, лучше она ему телефонирует из гостиницы, заодно узнает, прислал ли коронер заключение о смерти Эрика Бина… Дело Стеллы все так и не шло у неё из головы. Вик посмотрела на двери архива — что-то библиотекарь задерживалась.

И тут из архива донесся всхлип. И снова. И снова. Наверное, его надо было игнорировать, но Вик так не умела. Она решительно встала и направилась в архив — больше всего на свете она не любила плач. Любой.

— Простите… — она обвела взглядом архив — дикое нагромождение полок с книгами, папками, какими-то подшивками. Вдоль стен стояло несколько столов, загруженных книгами и какими-то бумагами — видно было, что тут днем кто-то работал. На одном из столов даже телефонный аппарат стоял. Девушка обнаружилась за столом с другой стороны от двери. Она сидела, обреченно закапывая слезами открытую подшивку газет, из которой недрогнувшей рукой кто-то вырвал несколько номеров. Этот кто-то даже не попытался скрыть кражу — неровно оборванные края газет так и торчали из прошивки блока.

Вик плотно закрыл дверь и направилась к плачущей, сжавшейся в комок, девушке:

— Что-то случилось?

— Не… не… нет… — и вопреки словам фонтан слез усилился, а вслед за слезами понеслись обреченные слова: — меня уволят… Меня теперь точно уволят… Если не отправят в тюрьму… Нер Легран грозился, что еще одна кража, и я окажусь за решеткой… Я не крала… Честное слово… Я не крала…

Вики присела на корточки, снизу вверх заглядывая в глаза плачущей девушке:

— Гм… Не знаю вашего имени…

— Си… Си… Симона Перелли… Впрочем… Это неважно…

— Симона… Пожалуйста, не плачь. — Вик улыбнулась ей, — я Вики. Я могу тебе помочь…

Та закачала головой:

— Мне теперь никто не поможет… Меня посадят…

Уговаривая её, как ребенка, Вики мягко сказала:

— Тихо-тихо, Симон… Пока ты молчишь и ничего не объясняешь, я помочь не могу. Я констебль полиции.

Симона с надеждой распахнула глаза, а потом вновь заплакала:

— Я сяду в тюрьму….

— Никто тебя туда не отправит из-за пары газет, тем более же ты их не крала?

— Не крала. — Симона для верности еще и головой закачала. — Зачем мне газеты…

Вики пальцем поймала слезинку, не давая ей упасть на форменное платье библиотекаря:

— Видишь, нет причин оказаться за решеткой. А теперь, давай-ка ты вытрешь слезы и все-все-все мне расскажешь.

— Я…– прошептала девушка и вновь залилась слезами, ничего не объясняя.

Терпение не было добродетелью Вик, и она как можно тверже сказала:

— Симона! Я не смогу помочь, если ты молчишь.

Девушка снова мелко закивала головой, вытащила из кармана строгого серого форменного платья платок и принялась вытирать слезы.

— Умница! — улыбнулась Вик и встала, ища себе стул. — Приводи себя в порядок, и поговорим.

Когда Вик подтащила ближайший стул и присела рядом с Симон, та уже успокоилась и даже смогла почти связно объяснить:

— Я тут работаю три луны уже… И тут эти кражи… Сперва дней десять назад пропала книга вернийских стихов… Ну кому нужны вернийские стихи да еще на древневернийском? Книгу брали раз в седьмицу, не чаще, и то, кажется, просто по ошибке. Только нер Ришар по работе её всегда брал, он пишет какой-то научный труд, как мне говорила Габи… Да еще пара человек… Но эту книгу украли… Нер Мюрай пришел за ней как раз, когда я работала, а книги и неееет… — Симона вновь хлюпнула носом, грозясь разродиться новыми слезами. — И последней я её как раз принималааааа у нера Ришара…

— Шшш! Все хорошо, — тихо напомнила Вик. — Книга дорогая была?

— Нет… Современное издание. Красивое, конечно, с медальонами на переплетной крышке, но и все… Я узнавала в книжной лавке — стоит недорого, просто она под заказ.

— Что сказала полиция?

Симон вытерла уголки глаз, ловя новые слезы:

— Нер Легран не привлекал полицию.

— А нер Легран у нас…?

— Директор библиотеки… Он… Он сказал, что сам разберется. Он сказал, что никогда в библиотеке не было краж, и тут… Аккурат через два дня после пропажи книги… Нер Бин заметил, что пропала зарисовка катакомб руки кера Клемента, а потом еще пара карт…

Вик даже вздрогнула — нер Бин!

— Нер Эрик Бин, архивариус Городского архива?

Симона подтвердила кивком.

— Карты были редкие? — уточнила Вик. В свете расследования гибели Стеллы, любые сведения о делах её брата могли оказаться важным.

Симона закачала головой:

— Я не знаю…. Нер Легран сказал, что воровство началось с моим приходом, а значит, только я и могла это все устроить. Я же… Я же… Видно же, кто я…

— И кто ты? — Вик сделала вид, что не поняла её намека.

Симона обреченно выдохнула:

— Я ирлеанка по матери…

— А все ирлеанцы воры. Приятный у вас начальник.

— Я не воровка! — вскинулась Симон, наконец-то забывая про слезы.

— Я и не сказала, что это ты. И все же, почему после кражи карт нер Легран не обратился в полицию?

— Габи… Габриэль Неро… Она моя напарница обычно, сейчас она просто заболела… Простыла… Она нашла карты в архиве, правда, в отделе географии, а не истории Аквилиты. Нер Бин тогда из… Извинялся долго передо мной… Нер Легран сказал, что в этот раз он меня прощает, раз так все благополучно разрешилось, но еще одна кража и…

— И ты сразу же воровка.

Симон закачала головой, а потом вновь заплакала, еле выдавливая из себя:

— А тут эти газеты…

Вик провела пальцами по оборванным краям газет. Магия молчала, ничего не подсказывая.

— Меня посадят как воровку в тюрьму, а я ни в чем не виновата… Я не крала, я душой клянусь, я не крала!

Вик погладила её по руке и мягко сказала:

— Успокойся, Симон. Я тебе верю. Я даже помочь могу.

— Помочь? Мне? Но как…

— Я могу телефонировать в Олфинбург? Я оплачу звонок…

— Д… Да… Конечно… — не поняла её Симон.

— Спасибо!

Вик решительно встала и направилась к столу с телефонным аппаратом. Она села, чтобы было удобно разговаривать, пододвинула к себе телефон и, взяв трубку, сказала телефонистке:

— Нерисса, соедините, пожалуйста… Тальма, Олфинбург, Центральная станция, лер Хейг 23−25−1. За счет принимающего.

Пока телефонистка соединяла и переговаривалась с особняком Хейгов, Вик напряженно ждала. Эван не должен отказать. Это же нетрудно. И необременительно. Она посмотрела на настенные часы в архиве. Четверть восьмого. Эван должен быть уже дома, если не поехал в клуб.

Ответил по телефону не Эван. Звонок принял его дворецкий Поттер. Выслушав просьбу Вик о копиях газет «Вестника Аквилиты» этого года с тридцать третьего по тридцать шестой номера из Королевской библиотеки и книгу «Наука расследования преступлений» Артура Ренара из дома брата — Вик еле вспомнила, что обещала её Тому, — Поттер веско сказал, что лер Хейг, несомненно, утром доставит нериссе Ренар все требуемое.

Вик повесила трубку и замерла.

Часы показывали семь часов двадцать минут.

Первая мысль была, что Эван её убьет.

Вторая, что все же выполнит её просьбу и потом холодно отчитает. Хорошо, что и газеты, и книгу можно отослать по почте…

Третья мысль была, что она ничего не успеет расследовать в деле семейства Бин. Эван почему-то изменил планы и приезжает завтра ут… Этой ночью. У неё всего одна ночь на расследование, не больше. Ой.

Она повернулась к замершей в надежде Симон и старательно твердо сказала:

— Скорее всего, завтра-послезавтра нужные газеты будут тут. Ты их спокойно подошьешь в общий блок, словно кражи и не было… А пока, чтобы никто не узнал об их краже… Я передумала читать и попросила тебя устроить мне экскурсию по библиотеке… Хорошо?

Симон зачарованно кивнула:

— Хорошо…

— Но сперва давай-ка еще раз… Все началось с книги…

— Да.

— Украли пока точно — книгу о стихах…

Симона тут же сказала:

— «Искусство трубадуров Анта» руки Альфонса Доре. Экземпляр подарен библиотеке в прошлом году вернийским центром традиций.

— И читал её в основном нер Ришар…

Симон нервно подсказала:

— Это нер Жан Ришар. Он работает в музее Естествознания.

Вик нахмурилась — совпадения на неё сегодня так и сыпались.

— Хорошо… Теперь о картах…

— Я точно не помню, только про зарисовку кера Клемента… — Симона грустно улыбнулась: — Да их и не крали, Габи вообще предположила, что нер Бин их сам потерял, а потом вот так неудачно вернул… Он такой рассеянный. Нер Ришар его вечно высмеивает за бардак на столе и неспособность собраться… Просто нер Легран в запале поисков сказал, что еще одна кража, и я… Впрочем, неважно…

— Они дружили?

— Кто? Нер Легран и…

— Ришар и Бин.

— Да, наверное, так можно сказать… Приятельствуют. Ришар же работает в музее, он часто заходит сюда навестить нера Бина…

Вик нахмурилась — связано это как-то со смертью Стеллы или нет, пока непонятно, все на уровне совпадений, но разобраться стоит, чтобы не оставлять в расследовании глупых хвостов. Отец всегда говорил, что в расследовании не бывает случайных вещей. Любой факт нужно изучить, тщательно разобрать и, лишь убедившись, что это не имеет никакого отношения к делу, отринуть, как случайный. Кто-то же убил Стеллу, возможно, это как-то связано с её поисками брата, а, значит, и дела погибшего или, возможно, тоже убитого, Эрика Бина пока нельзя сбрасывать со счетов. Случайности бывают случайны, но иногда в деле о расследовании убийств именно случайности могут раскрыть тайну. Или завести в логический тупик, что тоже бывало. Связано это как-то со смертью Стеллы или нет, но имя её брата прозвучало, а, значит, надо разбираться. Да и Симону жаль — отправят в тюрьму почем зря, если библиотечный воришка не успокоится. Такие, как нер Легран, никогда не останавливаются и воплощают в жизнь свои угрозы, какими бы они нелепыми не были.

— И все же, история с картами очень важна, Симона… Найдешь список якобы пропавших и найденных карт? Иногда воры так и поступают — подкидывают назад украденное… Сейчас я помогу тебе вернуть газеты, но кто знает, что пропадет следующим, когда меня не будет рядом?

Симон, готовая вновь удариться в слезы, представив, что этот кошмар снова и снова будет повторяться, прошептала:

— Я уволюсь… Я лучше уволюсь…

— Не надо идти на поводу у грабителей и нера Леграна. Надо разбираться и найти воришек, только и всего. Так постараешься найти список потерянного нером Бином?

Симон обреченно сказала:

— Постараюсь.

Вик повторилась, сама не видя никакой логической связи, которой, кстати, может и не быть:

— Книга. Карты. И газеты о краже в музее, украденные вообще непонятно когда… Странный набор… Симон, мне нужны имена тех, кто последнее время запрашивал украденное, в том числе и найденные карты. Это же можно сделать?

— Я постараюсь…

— Умница. И еще одно… Нер Бин… Он, получается, работал тут, в библиотечном архиве?

— Почему работал? Он и сейчас работает, просто взял отпуск, наверное… Вон его стол… — Симон указала рукой на самый дальний, заваленный книгами, рукописями и бумагами. — Он по вечерам всегда за ним работает, когда не выезжает по делам.

— Я могу его осмотреть?

Симон побледнела и замотала головой:

— Нет, нет… Это запрещено. Простите… Одно дело — сведения об украденном, и совсем другое — обыскивать чужой стол! Нер Бин же сам нашел карты, просто нер Легран… — она замолчала, снова готовясь расплакаться.

— Это ты меня прости. Лезу, куда не просят, — мягко улыбнулась Вик. — Тогда покажи мне библиотеку… А завтра утром или в крайнем случае послезавтра я зайду и принесу газеты. Тогда и заберу у тебя список тех, кто брал украденную книгу и просил газеты, хорошо?

Она оглянулась на часы.

Половина восьмого. Эван точно её убьет за просьбу.

Глава 13 Поездка в Аквилиту

Поезд летел на всех парах, пытаясь нагнать опоздание — его отправление из Олфинбурга задержали на целый час. За неплотно зашторенными окнами неслась тьма и редкие огоньки городов. Иногда стук колес прерывался диким воем ветра, когда навстречу попадались длинные грузовые поезда. Впрочем, это не мешало трем молодым мужчинам заниматься своими делами при тусклом свете электрического освещения в купе.

Эван спешно читал присланную вечером папку. Ник Деррик что-то писал в своем блокноте, Роб Янг спал, вздрагивая лишь на коротких остановка, и тогда его взгляд заинтересованно останавливался на привезенных незадолго до отправления поезда пакетах, лежавших на купейном диване. Что там было — в бумажной упаковке размером с книгу и втором в виде цилиндра, — он не знал, но явно что-то важное. Ник тоже иногда косился на пакеты, но молчал — знал, что Роб не выдержит первым и все же спросит.

В соседнем купе, где ехали секретарь Эвана и слуги троицы, было тихо. Кажется, они спали.

Эван наконец дочитал бумаги, сжег их магией и выкинул пепел в приоткрытую дверь купе. Ночной ветер подхватил их, развеивая где-то над Брайдширом.

Эван сел обратно на диван, достал часы из кармана жилета и нахмурился. Роб тут же ожил, выпрямляясь и безапелляционно заявляя:

— Не нагонит время.

Ник отложил в сторону свою блокнот:

— Ничего страшного, если прибудем в Аквилиту даже на час позже. Ночной поезд не пользуется популярностью, все предпочитают добираться на дневном — он и удобнее со спальными местами, и приходит как раз к самому разгару веселья. — Ник был знатоком Аквилиты, это будет его уже четвертый Вечный карнавал.

— Нагоним, — возразил Эван. — Уже четверть часа нагнали. Сократят стоянку у Серой долины — это еще четверть часа, и полным ходом через долину — максимум поезд опоздает на 10–15 минут.

— Полицейское управление все компенсирует? — усмехнулся понятливо Роб.

Эван качнул головой:

— Игнисы всегда сами платят по своим долгам — все возникшие неустойки оплачу из своего кармана.

Роб выгнул бровь и вновь уткнулся взглядом в пакеты:

— Это должно быть что-то удивительно важное, раз поезд настолько задержали.

— Важное, — согласился Эван.

— И что там? — улыбнулся Роб, пока Ник терпеливо ждал — его приняли в тесный круг друзей совсем недавно по меркам Тальмы, и он до сих пор пытался сдерживать порывы, не зная границ дозволенного.

Эван пожал плечами:

— Не имею ни малейшего понятия. Виктория попросила привезти. Поттер лично упаковывал.

— Вот как… — неожиданно серьезно сказал Ник. Отношений между Ренар и Эваном он откровенно не понимал. С одной стороны, Эван однозначно любил свою невесту, с другой… Он ничего не предпринимал, чтобы это показать той самой Ренар. А девушки бывают недогадливыми, даже если служат в полиции и рвутся на место детектива.

Роб простонал:

— О, небеса… Вики!

— Виктория, — поправил Роба Эван.

Янг скривился и тут же вздохнул:

— Виктория попросила, и верный рыцарь Хейг бросился ей на помощь. Только, рыцарь… Все это похвально, но… Ответь мне, сколько лет еще пройдет, прежде чем ты научишься хотя бы с друзьями называть её как-то иначе? Я уж молчу про прямо в глаза — мне кажется, что ты боишься, что твои аристократические предки в гробах перевернутся, если ты позволишь себе чуточку лишнего в общении до свадьбы…

— Роб, прекрати, — твердо сказал Эван, но с Робом это не срабатывало — они знали друг друга со школьной скамьи.

Он тихо принялся подсказывать:

— Вик… Тори… Вики… Ники…

— Это еще почему? — вмешался Ник, не находя связи с собственным именем. Он убрал ручку в футляр, отправляя его в свой саквояж.

— Просто так, потому что Виктория — победа, а Ника — тоже.

— Роб, пожалуйста… — просьба Эвана была проигнорирована — Роб продолжил:

— Лисенок. Бельчонок. Рыбка моя… — Роб замер, и в дело неожиданно включился Ник, подсказывая:

— Тыквочка. — Его предложение заставило Эвана кашлять.

Роб хмыкнул и ткнул в Ника указательным пальцем:

— Засчитано! Медок. Сахарок. Зефирка…

— Конфетка… — Ник замешкался, и Роб продолжил:

— Шоколадка…

— Тебя занесло куда-то не туда. — не выдержал Эван, а Ник еле сдержал улыбку.

— Согласен, — качнул головой Роб. Ник пришел ему на помощь, исправляя ситуацию:

— Девочка моя…

— Милая, любимая, ненаглядная… Совершенство мое, любовь моя…

— Свет души…

Эван чуть громче, чем обычно, сказал:

— Я понял — вы так долго можете продолжать.

Роб хмыкнул:

— Хоть до самой Аквилиты.

— Хоть до самой встречи с Вик. — подтвердил Ник и, вырвав из блокнота листок, протянул его Эвану: — держи.

— Что это? — Эван пробежался глазами по пунктам: — каталь на площади Танцующих струй. Серенада в Золотых островах. Завтрак в рыбацком порту. Мост Сокрушителя и Плачущий лес. Танцующие деревья и поцелуй на мосту князей. Гм…

Ник пояснил:

— Это список обязательных мест для влюбленных пар. То, что нужно сделать совершенно точно. Эван… Ты большой мальчик, я знаю — ты справишься.

Эван криво улыбнулся, отворачиваясь в сторону, а Роб хмыкнул:

— Только не это! Ник, запомни навсегда — никогда! Никогда при Эване не говори, что он большой мальчик. У него это больной пунктик.

— Роб… — начал было Эван, но друг его оборвал:

— Ник, ты с нами хоть и давно, но чаша сия тебя миновала, а вот я… Я до сих пор вздрагиваю, как вспоминаю… — строгим голосом, чем-то похожим на голос Эвана, он начал: — «Роб, ей тринадцать. Что лучше ей подарить: куклу, набор для рисования или ювелирное украшение? Рооооб, ей четырнадцать. Если я позову её на прогулку в Аллонский парк в компании моих кузин это будет выглядеть пристойно или лучше позвать мою тетушку, графиню Эйлиш? Роб, ей пятнадцать, как ты думаешь, я могу прийти на её детский бал или дождаться её выхода в свет?» — уже своим голосом он выругался: — Сокрушитель, какой свет и бал! Она уже с отцом с одного места преступления на другое сигала! — И снова строго: — «Роооб, ей шестнадцать. Я могу станцевать с ней три танца, я же её жених, или еще слишком рано, она же ребенок почти?»… Этот ребенок к тому времени помог задержать Артуру Ренару маньяка из предместий Олдона. «Роооб…»

Эван замер со странной усмешкой на лице — то ли возмущен, то ли стыдится…

—…«Роооооб, ей семнадцать, она еще такое дитя… Ведь дитя, да? Рооооб, ей восемнадцать… Представляешь? Ей восемнадцать…». И вот тогда случилась катастрофа, Ник. Его пригласили на её день рождения, как всегда. Кругом её подружки, друзья, поклонники… Ей же восемнадцать. Она сокрушительно богата и вокруг неё полным-полно хлыщей, готовых ей подыграть… За некоторыми принцессами меньше приданого дают, чем за нашу Викторию Ренар… И вот эти хлыщи стали напоминать о возрасте Эвана, а тот вместо того, чтобы перебить этих наглых щенков на дуэлях… Взял и поверил.

— Кхх… — Эван кашлянул, пытаясь заставить Роба замолчать.

Ник виновато посмотрел на Эвана, но тот продолжал улыбаться, Роб же пер дальше, не собираясь останавливаться:

— И вот тогда Эван понял, что ей восемнадцать, а ему стукнул тридцатник. И он не вписывается в её круг общения. Только с чего он взял, что те хлыщи и подружки, играющие в жмурки и прятки, и есть её компания, я искренне не понимаю.

— Это тогда вы так напились, что понадобилась моя помощь? — осторожно уточнил Ник. Кризис тридцати лет у Эвана он помнил — сперва унимал у них с Робом похмелье, потом три дня с ними же напивался, потом опять пытался лечить, а потом вдруг понял, что из дальних знакомых оказался в кругу друзей Эвана.

— Именно, — подтвердил Роб. — И с тех пор фраза о возрасте вызывает в Эване зубовный скрежет — он якобы стареет, а Вики только-только повзрослела.

Эван спокойно пожал плечами:

— Но все именно так и есть. Мне тридцать три, Виктории всего двадцать. У нас разный круг общения…

— Да один он у вас! Дно Олфинбурга, и ничего более! — чуть громче, чем нужно сказал Роб. — Одна надежда на Аквилиту.

Он забрал список Ника из рук Эвана:

— Так, надо посмотреть, что выбрать первым. Как тебе завтрак в порту, Эван? Как раз приедем к утру.

— На утро у меня другие планы. — озвучивать их Эван не стал, и Роб продолжил:

— Впрочем, Ник, ты точно уверен, что порт, полный пьяных рыбаков, это то, что нужно влюбленным, чтобы стать ближе?

— Именно, — с улыбкой подтвердил Ник. — Утро. Прохлада. Согревающий плечи сюртук с возлюбленного. Рыба свежего улова, жарящаяся при вас же, устрицы, одна тарелка на двоих… Ммм…

— На себе опробовал? — с интересом спросил Роб.

— Это будет мой четвертый Вечный карнавал, — напомнил Ник.

— Хорошо, — согласился Роб. — Тогда утром завтрак в порту, вечером Золотые острова… Аквилита, жди, мы идем завоевывать Викторию Ренар!

Эван спокойно заметил:

— Мимо. Мы едем туда работать. Вроде же все в курсе.

Роб вздохнул, вновь откидываясь на диванный подушки:

— В курсе. Ник лезет ко всем со своей чумой, я страхую Ника и добываю противочумные костюмы, а ты… — его палец для верности ткнулся в сторону Эвана. — А ты отдыхаешь и наслаждаешься обществом Вики. И только посмей мне ее не поцеловать на мосту князей! Сам притащу и под угрозой пистолета заставлю…

Эван предпочел промолчать.

Ник, спешно меняя тему разговора, заметил:

— Мне бы только возбудителя чумы высеять. Тогда можно было начать разрабатывать лечение. Или даже сразу вакцины и сыворотки… Все же знают, что так называемые эпидемии чумы не всегда были вызваны именно чумой? Илетанская чума и чума Ройса — не были чумой по определению. Быть может, мы уже не раз сталкивались с чумой Аквилиты, но не знали, что это именно она. Мне бы хоть одного заболевшего…

— Медицинский маньяк! — не выдержал Роб. — И не смей лезть в катакомбы — сам пристрелю, я не собираюсь тебя вытаскивать из застенок инквизиции. Делаешь эти свои смывы с дверей, запирающие катакомбы, и ищем старые вентиляционные шахты. Будем там твою бациллу ловить.

Ник напомнил:

— Это уже не помогло — три года так действуем и топчемся на одном месте. Я рискну с катакомбами.

Роб возмутился:

— Эван! Скажи ему! Иначе я не буду добывать ему противочумные костюмы. Это, знаете ли, опасно в Аквилите. Один найти и то сложно, а нужно два, чтобы страховать нашего медицинского маньяка.

— Три. — веско сказал Эван.

— Что три? — не понял Роб.

— Надо три противочумных костюма. Я тоже иду в катакомбы.

— Меня окружают маньяки… — трагическим голосом прошептал Роб и уже громче спросил: — Тебе-то зачем⁈ Ты — мозг операции, Ник — безбашенные руки, я охрана и обеспечение.

Эван все так же спокойно пояснил:

— Я иду затем, что тебе и так известно — я иду, чтобы вычислить контрабандистов потенцозема. Их не нашли на поверхности. Значит, их надо искать под землей. Вопросы?

— За тобой будет слежка, как за суперин…

Эван потер висок и терпеливо напомнил:

— Роб, я уже не суперинтендант. Тебе это известно.

— Да-да. Якобы попытка убийства этой трусливой твари, которая почему-то носит звание заместителя комиссара полиции, дорого тебе обошлась… Но, Эван, для Аквилиты это ничего не меняет. Ты развлекаешь свою невесту — ты же давно это планировал. Все. Может, это вообще последний шанс у тебя показать Виктории свою любовь.

— Это не обсуждается.

Роб пробурчал:

— Маньяки, как есть маньяки. Один медицинский, второй…

Его слова заглушил длинный гудок паровоза — поезд прибывал на станцию.

Роб отодвинул штору и тихо сказал очевидное:

— Серая долина.

Поезд сбавлял скорость, медленно вползая на станцию, где уже были накрыты столы с чаем и легкими закусками для уставших пассажиров. Разговор замолк.

Ник встал, натягивая пальто и шляпу — он собирался зайти на вокзал перед длинным перегоном. Эван тоже поднялся, поднимая с пола корзину с цветами. Роб замер:

— Не понял… Я думал, это для Виктории…

Ник вздохнул — он тоже ничего не понимал, но предпочел промолчать.

Эван, дождавшись, когда поезд окончательно остановится, сказал:

— Это в память о погибших в Серой долине.

Роб переглянулся с Ником — им было известно, что Эван ни разу не участвовал в дне Поминания Тонкой Золотой линии в Олфинбурге, так что же изменилось здесь?

Проводник на станции орал, снова и снова напоминая:

— Леры и неры, остановка сокращена! Всего четверть часа! Поспешите, леры и неры! Остановка сокращена!

Эван, игнорируя накрытые столы, твердым, военным шагом дошел до края платформы, поднялся на смотровую площадку и подошел к невысокой, скромной, не то, что в Олфинбурге, стеле. Тут даже имен погибших во имя короля и страны не было — просто бы не вместились.

Холодный ветер бросал в лицо снег и потенцитовую пыль. Далеко в долине взрывались яркие молнии — энергия эфира тут бушевала и никак не успокаивалась, словно души погибших чего-то требовали от живых. Возможно, они просто просили почтить их память.

Эван поставил корзину у стелы и опустился на одно колено, тихо шепча молитву Сокрушителю, чтобы он верно хранил души отдавших жизни за свободу страны. Правую руку, как и положено, Эван прижал к сердцу.

Ник и Роб, переглянувшись, тоже опустились следом, вторя молитве Эвана. Погибших в Серой долине уважали все. И помнили все. Это только Эван в Олфинбурге игнорировал этот день. Или… Роб задумался: он игнорировал всего лишь памятник? Это совсем разные вещи.

Уже в поезде, когда паровоз набирал ход, Эван сам разорвал странную тишину — не хочется в Серой долине вести глупые светские беседы:

— В Тонкой Золотой линии, кроме верных сыновей Тальмы, были и недостойные, как считают наши власти, памяти… Там было тридцать пять женщин. Двадцать восемь осужденных на запечатывание и на последующую смертную казнь ведьм и семь женщин, добровольно сознавшихся в том, что они ведьмы, ради того, чтобы защитить страну. Моя тетя… Я не знал, что с неё слетела печать. Я не знал, что она магиня, хотя мог бы догадаться — магия всегда была в нашей семье… Августа, баронесса Ровенширская, вопреки мужу, добровольно поехала вместе с осужденными ведьмами и приняла смерть вместе со всеми ради страны и короля. А король не счел нужным даже упомянуть тридцать пять женских имен, словно от него убудет. Словно это замарает честь воинов, отдавших жизни наряду с женщинами. Словно то, что воины стояли вместе с ведьмами, чем-то унизит их. Словно ведьмы не отдали свои жизни ни капли не задумываясь. Они же могли сбежать под шумок, но остались в общем ряду, потому что иных магов не было. Мы с отцом уже четверть века пытаемся восстановить справедливость и заставить страну узнать о тридцати пяти женщинах-героях, но нам лишь твердят, что они были ведьмами… Вот так…

Ник промолчал, а Роб вздохнул:

— Мир их душам. Прости, я не знал…

— Никто не знает, — пожал плечами Эван. — И еще… Планы немного изменились — по прибытию в Аквилиту, вы едете в гостиницу, а я направлюсь в инквизицию.

— Будет еще слишком рано, — напомнил Ник. — Ты можешь разозлить своим визитом инквизитора, Виктории легче от этого не станет.

— Станет, — возразил Эван. — Я не хочу, чтобы какая-то тварь пугала Вики дольше необходимого… Да, Вики, вы не ослышались. Не хочу, чтобы Вики даже узнала, что на неё донесли в инквизицию. Чем быстрее я решу проблему с инквизицией, тем лучше. Так что пусть этот адер Дрейк пеняет на себя.

Роб качнул головой — он был согласен с Ником: ранние визиты никому не поднимают настроения.

Эван же продолжил:

— Я не хочу, чтобы этот ужас Вики продолжался и продолжался. Ей с шести лет храм не дает спокойно жить. С первым же подаренным механитом, а это были всего лишь часы с компасом и фиксатором, её стали таскать на проверки печати, подозревая, что она сорвалась. Дошло до того, что отец добился вмешательства короля — только это остановило попытки инквизитора отца Корнелия от постоянных проверок печати. На Вики есть печать — Ник не даст соврать, его отец даже перед поездкой в Аквилиту проверял — печать на месте, но какая-то гнусь все равно написала на Вики донос.

Роб чуть кашлянул, и Эван зло улыбнулся:

— Да, Роб, я тоже подозреваю, что гнусь надо искать в разведке или у комиссара под боком — ничем иным я объяснить вызов инквизитора не могу.

— Значит, будет еще одна дуэль, — вздохнул Роб.

— Не бойся, я найду другого секунданта.

— Прибью, Эван! Я от друзей не отказываюсь. И гнусь надо давить сразу, чтобы другим было неповадно… — Робу с трудом удалось не загреметь в тюрьму за запрещенную дуэль Хейга — его титулы Игнисов не прикрывали. Нику тоже чуть-чуть досталось, но он был доктором, на него было сложно надавить.

— Леры, спасибо за поддержку, — уже спокойно улыбнулся Эван.

Ник улыбнулся в ответ — он был нером, но для Эвана это ничего не значило. Для него друг — было важнее каких-то титулов и происхождения.

Глава 14 Карьера воровки

Скрючившись под столом при свете магического огонька, висевшего над левым плечом, Вик еле слышно рассмеялась над иронией судьбы — вором той самой книги «Искусство трубадуров Анта» Альфонса Доре в конечном результате оказалась она сама. Именно эту книгу она достала из магического тайника, устроенного Бином в столе библиотечного архива. Глупо оставлять библиотеке находку, не изучив её перед этим. Эрик Бин зачем-то же украл книгу и поместил в тайник. Значит, придется красть, правда, у вора, а не библиотеки. Вик вернет книгу. Потом. Когда изучит.

Она вылезла из-под стола, осторожно прислушиваясь — пожилой ночной сторож продолжал спать в каморке на первом этаже. Из носа потекла капелька крови — магия мстила Вик, разрушая организм. Надо прислушаться к доктору Дейлу, списывать все кровотечения на хрупкость конституции уже не получалось.

Вик, мысленно ругаясь на громкий шорох, убрала найденную книгу в бумажный пакет со снимками и еще раз оглядела рабочий стол Бина, погруженный в полутьму. Как же не вовремя сломались гогглы! Ни режима ночного зрения, у которому уже привыкла Вик и без которого чувствовала себя слепой, ни фиксаторов — приходилось полагаться только на свою память и легкий огонек магии, заменявший фонарь. Жаль, что времени полностью осмотреть записи Бина нет, проникнуть в библиотеку было легко — Симона во время экскурсии столько нужной информации выдала, сама того не заметив, — но затягивать визит не стоит. Кто-то может заметить огонек в окне библиотеки, и тогда даже «Во имя храма!» не спасет. Можно будет вернуться потом, если Эван позволит, конечно. Вики выскользнула из архива, закрыла отмычкой дверь, вышла из читального зала, замирая на лестничной площадке. Тишина и редкий храп. Что ж… Вик еле слышно дошла до черной лестницы и вышла на улицу через задний вход, вновь воспользовавшись отмычкой и с помощью магии возвращая на место защитные потоки — в библиотеке была крайне простая сигнализация. И полное отсутствие фиксаторов — местная мэрия прижимиста и экономит явно не на том. Хотя кому нужны книги…

Вик спешно направилась прочь. Теперь к дому Бинов — ночь у неё планируется длинная и плодотворная.

— Карьера вора начата успешно, — пробормотала Вик себе под нос. Если не удастся стать детективом, есть к чему вернуться…

Желудок в очередной раз напомнил, что уже далеко за одиннадцать часов вечера, а Вик так и не поела. Все было как-то не до этого — сперва ждала снимки, обдумывая планы, потом осматривала подходы к библиотеке, ища фиксаторы, способные выдать её, потом… Потом крала книгу — надо называть вещи своими именами, хоть именно на «Искусство трубадуров Анта» Вик и не рассчитывала. Она надеялась на более жирную рыбу — тот же ежедневник или даже дневник Бина с мррррачными тайнами. Что ж… Впереди еще обыск дома семьи Бин, может, там что-то еще обнаружится, а утром она прижмет Тома к стене и вытащит из него все же список друзей и знакомых семьи Бин, а еще лучше — сразу их опросы! Зачем дважды проделывать то, что уже сделала полиция? Хотя то же «Искусство трубадуров Анта» до неё никто не обнаружил — это о чем-то да говорит. Например, о небрежности в поисках. Кстати, о небрежности — еще надо навестить места службы Стеллы и Эрика и там обыскать столы. Интересно, успеет она все это за одну ночь? Или даже пытаться не стоит.

Улочку, по которой шла Вик, заволокло паром из системы отопления. Вик передернула плечами и поспешила прочь. Пакет, который она несла под мышкой, отсырел.

Ближе к центру города становилось все громче и веселее. Немногочисленные кафе манили ароматом сдобы, но сладкого есть не хотелось, а в пабы, где можно было поживиться чем-то горячим, её не пустят — туда женщинам хода нет. В ресторан ей точно не попасть — слишком странный вид у Вик даже для Аквилиты. Значит, оставалась только уличная еда. Вик не была привередливой, но отец приучил её быть осторожной и не покупать сомнительную еду улиц. А уж сомнительнее еды, купленной на улицах Аквилиты, во всем мире не найти — кто его знает, не коснулась ли повара Чумная Полли.

Вик вздохнула и все же пошла через толпу к небольшой велотележке — продавец надрывался, пытаясь перекрыть шум улицы, что у него самая свежая и горячая картошка только-только из печи! Разжившись парой и впрямь горячих клубней в бумажном кульке из старой газеты, Вик направилась дальше, ища спокойное место, где можно было поесть. Картофель согревал озябшие даже в перчатках пальцы Вик. Холодало. Изо рта вырывался парок. Одежда противно отсырела, ноги в ботинках продрогли — все же сырость в Аквилите ужасает, а еще эти паровые трубы… Но хуже был постоянный шум и гам — веселье было в самом разгаре, хоть некоторые уже явно перебрали. Маски, маски, маски так и мельтешили перед лицом Вик. Шуты, монахи, экзотические птицы, кошечки и что-то совсем неузнаваемое. Мелькнула маска умирающего — белое лицо, яркий румянец, вздувшаяся из-за бубонов шея. Вик еще подумала, что все это слишком реально, как раздался дикий визг, и толпа хлынула от чумного во все стороны. Не маска — опешила Вик, чуть не роняя на тротуар кулек с картофелем.

— Чумаааа!!! — неслось вдоль улицы с топотом разбегающихся уже невеселых масок.

Вик вжалась в стену, чтобы её не задавили, и не знала, что делать. Долг подсказывал ловить чумного, а инстинкт самосохранения напоминал, что у неё даже защитной маски нет. Откуда-то с боковой улицы на медленно бредшего чумного парня рванули два констебля, валя его на мостовую и пытаясь скрутить. Парень заорал, как бешенный, уже не напоминая умирающего. Один из констеблей выругался, ткнул его дубинкой в бок, заставляя скулить от боли, а потом сорвал с его шеи повязку с бубонами.

Вик выдохнула — все же маска! Полли надежно заперта. Но кем надо быть, чтобы в чумной Аквилите придумать такой карнавальный костюм. Констебли надели на парня наручники и потащили куда-то прочь. В участок, наверное.

Уже через пять минут улица вновь бурлила весельем, словно никто не орал истошно: «Чума!».

Вик кинула картофель в урну — есть расхотелось. Не тут, не в чумном сумасшедшем городе. Уж лучше она дождется гостиницы, там хотя бы еда точно безопасна.

До дома семейства Бин Вик добралась за полночь — паровики еле ходили, с трудом продираясь через заполонившие даже рельсы толпы.

Придверник был все тот же — нахальный широкоплечий парень. Он сидел на улице, на ступеньках крыльца наслаждаясь весельем и что-то подпевая уличным певцам, устроившим концерт у дома напротив. Придверник узнал Вик, остановившуюся рядом с ним:

— Доброй ночи, нериссочка! Чем могу помочь? — он расплылся в довольной улыбке.

— Во имя храма… — Вик еле заставила себя улыбнуться этому забывшемуся парню. — Адер Дрейк ведет расследование…

Парень шумно глотнул, выругался, потом опомнился:

— Я это… — он даже встал и ответил легкий поклон: — Берт я… И… Прощения просим, нерисса…

Вик подсказала ему:

—…Ренар к вашим услугам. Я должна осмотреть апартаменты, которые снимали Бины.

— Так это… Не получится уже. — опешил парень.

— В смысле?

Берт почесал в затылке:

— Хозяйка их того… Сдала уже.

— Сдала⁈ — в свою очередь замерла от удивления Вик. — Нерисса Бин погибла не далее, как вчера вечером, и… Апартаменты уже сданы⁈ Но как…

— Это Аквилита, нериссо… Нерисса. Тут свободного жилья днем с огнем не найдешь, особенно в карнавал, а уж с хорошей скидкой из-за самоубивцы, так совсем… Еще днем жильцы заехали — утром аккурат полиция сообщила о смерти Эрика Бина, хозяйка даже объявление не успела дать, как предполагаемые жильцы набежали… — улыбался он при этом так нагло, что стало ясно, кто растрезвонил о свободных апартаментах и отхватил при этом немалый куш… — Тут свободные апартаменты разлетаются как горячие пирожки. У хозяйки приезжающие на Вечный карнавал за две-три луны заранее договариваются об аренде…

Вик поджала губы — не нравилось ей это все:

— А гостиницы?

— Что? — не понял резкой смены темы придверник.

— Свободные номера в гостиницах так же трудно найти?

— Говорят, что аристо за полгода и больше но́меры себе заказывают. Сам не знаю, но вот такое слышал.

Вик вздохнула — Эван лгал. Он заказал номера в «Королевском рыцаре» не из-за её ранения, а гораздо, гораздо раньше, когда еще отец был жив и о службе Вик в полиции и речи не шло. Все знают, что леры предпочитают делать предложения в Аквилите, но… Эван не собирался жениться на Вик, значит… Что он собирается искать в Аквилите? Что-то такое важное, ради чего стоит сюда приехать, но не сильно спешное? И ведь не расскажет! Как же, вмешивать молоденькую нериссу…

— Эй, нериссоч… — придверник осекся и поправился: — Нерисса Ренар…

— Да? — отвлеклась от своих невеселых дум Вик.

— Вам список, который я для полиции писал — все знакомцы Бинов, все их посетители, все подружки… Нужен?

— Нужен! — встрепенулась Вик — она и не ожидала такой удачи.

Парень расплылся в довольной улыбке:

— Золотой.

— Что?

— Золотой, и список ваш. Я даже полиции не стукну, что вам его отдал.

Вик захотелось ругаться — той самой фразой сержа Кирка. Золотого этот список не стоил. Хотя… Она вовремя вспомнила Дрейка.

— Пришлите счет в инквизицию. Адер Дрейк заплатит, — хищно улыбнулась Вик. И пусть этот Берт только попытается что-то ляпнуть или возмутиться.

Тот снова шумно сглотнул, вспоминая, с кем имеет дело:

— Так отдам… Во спасение души. Щас принесу…

Пока он ходил, Вик достала пару летт — она отдала их вернувшемуся придвернику:

— За старания.

— Спасибы, нериссо… Нерисса. — он даже поклонился, хоть пара летт этого не стоили.

Вик пробежалась глазами по списку — имен было много, очень много. Что ж, придется обойти их все.

Она сложила список и посмотрела на все еще стоящего рядом придверника:

— Куда вещи Бинов дели? Они же не остались в апартаментах…

Берт пожал плечами:

— Так, как обычно. На склады Шмидтов отвезли. Сперва выждут наследников, а потом, ежели чего, выставят на торги…

— Карта есть?

— Ща… — опять сказал Берт и скрылся в своей каморке.

Он вернулся с картой в руках и долго рассказывал, как добраться до складов. Вик старательно запоминала дорогу, заодно найдя на карте гостиницу и штаб инквизиции дореформистов. Он, оказывается, находился недалеко от гостиницы — адер Дрейк предпочитал удобства, а не положенную по статусу скромность и бедность.

— Тока… — Берт сложил карту и напомнил: — Ночь. Закрыты склады.

Вик притворно выругалась:

— Сумасшедшая Аквилита! А раньше сказать?

Берт ощерился улыбкой:

— Так не спрашивали, нериссочка.

Вик наложила на Берта треугольник:

— Во имя храма… Спасибо за помощь. Адер Дрейк этого не забудет. — она пошла прочь. «И, надеюсь, не узнает!» — добавила она уже про себя.

В бумажный пакет со снимками и книгой добавился список знакомых. Но Тома тоже надо потрясти, чтобы сравнить списки и ничего не упустить. Ноги сами несли Вик в сторону порта — там находились и склады Шмидтов. Скорость, с которой жила Аквилита, просто поражала. Всего сутки после смерти, а твои вещи уже отправили на склад, на продажу, апартаменты сдали, и окружающие забыли, что ты был на земле. В Олфинбурге, к счастью, все не так. И вот зря она вспомнила Олфинбург — опять в памяти всплыл Эван и его планы на Аквилиту. Если это не предложение руки и сердца, а это точно не оно, то что он тут будет делать? С торговой блокадой Вернии и контрабандистами вполне справлялись Королевский флот и войска, а шумных нераскрытых преступлений тут и нет, кроме Полли. Вик потерла висок, совсем как Эван. Что ему тут нужно?

* * *

Карьера вора у Вик складывалась отменно — отец не зря натаскивал её. Правда, он думал, что это все пригодится для карьеры детектива, а не наоборот. Но это сумасшедшая Аквилита, тут вечно все шиворот на выворот, как говорят в Восточных окраинах Олфинбурга.

Проникнуть на склады Шмидта оказалось труднее, чем в библиотеку — пришлось выводить из строя три уличных фиксатора, а потом долго стоять в темном проходе между одинаковыми железными складами, чтобы унять бешено бьющееся сердце и льющуюся из носа кровь. Это не она ведьмой становится. Она не становится ведьмой. Это ей аукается воздушный щит, который она долго держала прошлой ночью, чтобы защитить Тома. Просто слишком много магии или эфира пришлось использовать.В Олфинбурге Вик гораздо аккуратнее и реже пользуется магией, только и всего. Она не ведьма. Но вытирая льющуюся и закапавшую куртку кровь, Вик подумала, что к доктору Дейлу все же придется идти на поклон и выяснять, если другой способ не заболеть из-за магии, кроме печати. Не к Дрейку же с таким идти. Вот точно не к Дрейку. Инквизиции она не сдастся.

Тщательно протерев перчатки — ей только из-за такой мелочи, как случайно оставшаяся на месте преступления кровь, завалиться не хватало, — Вик, долго подбирая отмычки, открыла дверь склада и проникла в огромное, загроможденное вещами помещение. Магия подсказывала, что ночного сторожа тут нет — хозяева полагаются на фиксаторы и внешнюю охрану складов.

— Вот бешенные белочки, и как тут искать вещи Бинов…

Она же даже, как они выглядят, знала лишь примерно — слишком полагалась на фиксаторы, быстро пробегаясь по апартаментам Бинов вчера.

Пришлось искать журнал кладовщика с последними поступлениями, чтобы потом бродить между рядами в поисках вещей Бинов и сверять их со снимками с гогглов — зря, что ли, распечатывала в библиотеке. Кстати, счет она оплатила сама — быть должной Дрейку несильно то и хотелось. Ей Берта за глаза хватит.

Вещей от Бинов не так много и осталось. Пара сундуков с одеждой, два личный стола, поставленных один на другой, и комод. Поиски нужного, чем бы оно ни было, затянулись надолго — пришлось, расположившись на полу, тщательно перебирать одежду, бегло просматривать стопки писем и бумаг, затем все это аккуратно возвращая обратно. В одежде и комоде ничего интересно не было, зато столы привычно порадовали двумя спрятанными с помощью магии под столешницами личными дневниками — Стеллы и Эрика. Жаль, что личную переписку Бинов нельзя было забрать — в описи стопки писем, хранившиеся в комоде, были учтены. Ничего, если найдется что-то интересное в дневниках, за письмами Вик вернется уже официально. Не слезет с Тома, пока тот не откроет дело по новой, при условии, конечно, что Стеллу убили. Иногда чутье подводило Вик, и она ошибалась с оценкой происходящего. И нет, она не ведьма. Просто… Просто отец её так воспитал. Хотя идущую после применения магии кровь со счетов не скинешь.

— Безумные белочки, я же не ведьма… — прошептала она себе под нос, — я просто магиня. Я зефирка, лишь бы Дрейк не любил зефир, а то съест и не подавится…

Она зевнула и потянулась — её клонило в сон, еще не хватало тут заснуть. Было у отца и такое дело — воришка заснул на месте преступления. С ней такого не случится.

Тихо покинув склад, Вик устало направилась в сторону линии паровика. Ноги еле двигались, желудок, к счастью, затихорился. Хотелось одного — спать. Почти пять утра. Только в стороне мелькнули, сияя мертвенно синим, следы Полли.

Вик замерла, как пораженная молнией.

— Бешенные белочки, Дрейк! Ну как так — до сих пор не найти девочку… — это было за гранью понимания Вик. Вот тебе и великая страшная инквизиция! Даже ребенка по следам найти не могут, а ведь Полли в опасности, её могут и не пощадить, как ненужного свидетеля случившегося. Дети не умеют хранить секреты, это все знают.

Вик подняла глаза в темные небеса:

— Сокрушитель, ты кого поставил на место инквизитора⁈ Он не то, что меня не поймал, он ребенка защитить не может!

Придется ей самой лезть в это дело. Так… Вик потерла разболевшийся висок. Сперва паровик. Потом инквизитор. Потом быстро в гостиницу… А ведь Эван уже должен приехать в Аквилиту. Поезд прибывает в четыре утра. Он уже тут. Бешенные белочки, и как же быть⁈

Если она явится в гостиницу, обратно она может и не выйти. Или выйдет под присмотром Эвана. Значит, к Сокрушителю гостиницу, Эвана, завтрак и сон. Жизнь ребенка важнее, чем все это. Дрейк, надутый ты гусь, что же ты даже мелкую девочку защитить не можешь…

Глава 15 Тварь и гнусь

Роб и Ник виновато покинули купе — им дорожные констебли легко одобрили допуск в Аквилиту. Самого Хейга констебли повели прочь из вагона — в участок дорожной полиции на вокзале. Называть констеблей честно пограничниками у городского совета еще не хватало наглости. Официально Аквилита — вольный город в составе Великой Тальмийской империи, а значит, никакого пограничного контроля на въезде со стороны Тальмы просто быть не может — только улыбчивые и недоверчивые констебли, не понимающие, как можно отказаться от должности суперинтенданта Восточного дивизиона столичной полиции. Они традиционно для низших чинов решили, что пусть лучше у начальства болит голова — высоким чинам полиции въезд в Аквилиту закрыт, но… Хейг теперь частное лицо. И прибыл по вызову инквизиции. Отказать же инквизиции… Пусть начальство само думает и решает.

Эван спокойно шел за констеблями, прекрасно понимая, что они простые винтики и подставляться под удар начальства за ненужную инициативу не хотят. Он чуть передернул плечами — в Аквилите было холодновато и сыро. Пахло йодом и разлагающимися водорослями — вокзал был расположен почти на берегу океана.

Адамс, шофер семьи Игнисов, стоял на перроне и смотрел, как сгружают с грузовой платформы паромобиль. Забавно — имуществу Игнисов нахождение в Аквилите разрешили, когда самому хозяину еще нет. Впрочем, в случае отказа паромобиль просто погрузят на утренний экспресс до Олфинбурга. Роб и Ник уселись в вокзальном кафе, заказывая себе ранний легкий завтрак — уезжать в гостиницу, не узнав, пропустят ли Эвана в Аквилиту, они не собирались. Они мрачно через большие ондурские окна кафе проводили взглядом безмятежного Эвана — его не могли не пропустить в Аквилиту. Иначе кто-то сильно пожалеет — Игнисы не мстительные, просто память у них хорошая.

Констебли провели Эвана через почти пустые коридоры дорожного участка, расположенного в отдельном крыле вокзала, к дежурному инспектору, доложили и, виновато отдавая честь, отправились обратно на улицу.

Эван, под усталым взглядом дежурного инспектора, прошел через небольшой кабинет и сел в предложенное кресло.

— Доброе утро, лер Хейг… — поздоровался инспектор, слегка за сорок, с красными от недосыпа глазами и ранними морщинами на лице. Мундир его был скинут на спинку кресла — кажется, инспектор не ожидал этим утром проблем в виде Хейга.

— Доброе утро, инспектор…

—…Кросби, к вашим услугам… — он чуть одернул рукава несвежей рубашки. В комнате было душно — паровые батареи под окном просто дышали жаром.

Эван склонил голову в вежливом поклоне:

— Инспектор Кросби, могу я поинтересоваться, чем вызвана задержка с допуском в Аквилиту? Все мои документы в полном порядке.

— Извините, лер Хейг, мне нужно время, чтобы ознакомиться с вашей ситуацией и проверить предоставленные вами бумаги.

— Я подожду, — чуть опустил голову в знаке согласия Эван. Он заложил ногу на ногу и принялся ждать.

Инспектор цепко просмотрел документы, которые ему оставили констебли, в том числе и справку от доктора Деррика, особенно задержавшись на письме из инквизиции. Потом Кросби придвинул к себе какой-то журнал, название которого Эвану было не видно, и принялся в нем, водя пальцем по длинным столбцам с фамилиями, искать Хейга. Палец его замер на втором листе. Инспектор захлопнул журнал и строго посмотрел на Хейга. Тот ровно улыбнулся:

— Вы готовы дать ответ про странную задержку с допуском?

— Можно подумать, вы не догадываетесь, лер Хейг.

— Не имею ни малейшего понятия. Я частное лицо…

Кросби невежливо его оборвал:

— Вы внесены в список чинов, которым доступ в Аквилиту ограничен. Увы. Ничем не могу помочь…

— У вас устаревшие сведения, инспектор. Я подал в отставку… Я больше не суперинтендант, я больше не служу в полиции.

— Можно подумать, это первые такие игры вашей полиции.

— Не имею ни малейшего понятия, о чем вы, инспектор. — все так же ровно сказал Эван. — Или вы намекаете, что я нечист на руку?

Кросби выдохнул — с лерами всегда надо быть осторожным:

— Прошу прощения, я ни на что не намекаю… Но… Могу я поинтересоваться причинами столь странного решения об отставке, лер Хейг? Всего три луны…

— Можете. Но не ожидайте ответа. Я имею право не отвечать на не имеющие к допуску вопросы. Еще раз… Как я уже говорил вашим констеблям… Я подал как положено заявку на посещение Аквилиты. Там четко указаны причины для посещения — во-первых, уход за раненой невестой, которой доктора прописали в качестве лечения именно воздух Аквилиты, а во-вторых… Вы сами знаете, зачем влюбленные едут в Аквилиту… Кольца показать?

— Не надо. Вы же понимаете, что даже с учетом рекомендаций докторов вам бы не дали допуска в Аквилиту. Нерисса Ренар….

— Находится под моей опекой. Опекунам по закону вы не имеете права отказывать, даже внесенным в ваш стоп-лист. Не так ли?

— Гм…

— Что-то еще?

— Почему вы не дождались разрешения? До его выдачи… — Кросби придвинул к себе новый журнал и принялся листать его, удостоверяясь, что первичный допуск Хейгу все же одобрили. Надо полагать, это ему обошлось в кругленькую сумму даже с законными причинами для нахождения в Аквилите. —…оставалась всего пара дней.

Эван, чуть добавляя в голос недовольные нотки, заметил:

— Мне кажется, вы плохо просмотрели мои бумаги. Меня, как опекуна, вызвал инквизитор адер Дрейк по обвинению в срыве печати у моей невесты.

— И все равно… Подождать официального разрешения вы вполне мо…

— У вас есть жена, инспектор?

— Это не имеет отно…

Эван холодно его перебил, отчитывая, словно щенка:

— Это имеет прямое отношение к делу! Защита женщины — святая обязанность мужчины! — Хорошо, что Вики тут сейчас нет — она бы сильно возмутилась и была бы права, очень часто она не нуждалась в защите. — Если у вас нет жены, то все равно есть любимая мать, бабушка, тетя, в семье не может не быть женщин! Вы будете ждать два дня, когда инквизитор обвиняет вашу близкую родственницу в том, что она ведьма? Вы будете ждать эти два грешных дня? Или рванете сразу?

Инспектор надолго замолчал, сверля глазами Хейга.

— И все же…

Он взял паспорт Хейга и открыл его на странице, где ставили печати пограничного контроля… Короля и закона Тальмы на них тут всех нет!

Эван все так же холодно сказал:

— Я вас внимательно слушаю. — Только при всем холоде голоса от самого Хейга полз в стороны жар. Кросби поздно заметил пометку о том, что тот маг огня.

— И все же, почему вы ушли с должности суперинтенданта?

— Вам так не дорога ваша жизнь? Тогда завтра на рассвете вы поймете причи…

Инспектор дунул на печать и громким шлепком заглушил последние слова Хейга:

— Я понял вас… Удачи, лер Хейг! И… Еще… Учтите, адер Дрейк очень умен. Очень. Я бы сказал сокрушительно, если вы понимаете, о чем я.

Хейг встал, забирая паспорт:

— Я вас понял. Спасибо за предупреждение.

Сокрушитель покровительствовал воинам, темным магам и инквизиторам. Полицию в последнее время тоже отдали под его покровительство.

* * *

Уже когда недовольный лер Хейг покинул кабинет, в котором поднял температуру на пару градусов, не меньше, устраивая практически пыточную, Кросби вызвал по телефону дежурного сержанта:

— Приставить леру Хейгу топтунов. Пусть ходят и докладывают о каждом его шаге и шаге его компании.

— Он быстро вычислит… — судя по всему, серж уже был в курсе происходящего.

— Ну и плевать! Наше дело мелкое — следовать инструкции, только и всего. — Инспектор бросил трубку на аппарат и открыл окно, из которого пахнуло холодом, сыростью и дымом с мерзким угольным запашком. Пусть лучше так, чем дикая жара.

* * *

До инквизиции Эван доехал с друзьями на паромобиле.

Роб в спину выходящему Эвану сказал:

— И даже не думай — мы тебя дождемся. А если не дождемся — пойдем помогать бить мор…

Ник кашлянул, напоминая, что инквизитор все же духовное лицо.

Роб поправился:

—…святое лицо! Удачи, Эван!

Тот обернулся на прощание:

— Спасибо!

Он быстро поднялся по ступенькам крыльца, исчезая за дверью.

Холл штаб-квартиры инквизиции встретил тишиной. Странно даже — входная дверь открыта, а за стойкой, словно это какая-то мелкая конторка, торгующая сукном, а не инквизиция, никого. Эван подошел к стойке, заглянул за неё, убеждаясь, что там за ней никто не прячется или не спит, и только после этого нажал на небольшой медный звонок, вызывая… Хоть кого-то.

Из бокового кабинета в длинный, уходящий вглубь здания коридор, вышел седой и при этом молодой мужчина, абсолютно неавантажного вида. Усталое лицо с мешками под глазами, щетина на впалых щеках, вместо сутаны простая сорочка с воротником-стойкой и брюки. Кажется, адер Дрейк не следит за своими помощниками и их видом.

— Я вас слушаю, — мягко сказал мужчина.

— Я Эван Хейг, меня вызвал адер Дрейк по очень срочному делу.

Мужчина чуть приподнял брови вверх:

— Дело не настолько срочное, лер Хейг, но вам удалось поразить меня в самое сердце. Впрочем, иного опекуна нериссы Ренар можно было и не ожидать. Проходите, — он открыл дверь кабинета, из которого только что вышел, и приглашающе махнул рукой: — Я адер Дрейк. Да-да-да, я знаю, я сейчас не слишком похож на духовное лицо, но мне можно.

Эван, проходя мимо инквизитора, заметил:

— Я молчал.

— Вы очень выразительно молчите, лер Хейг. Это у вас общее с нериссой Ренар. — он почему-то хлопнул себя по карманам брюк и крайне жалобно вздохнул. — Присаживайтесь. Чувствуйте себя как дома.

— Воздержусь. — Эван опустился в кресло напротив стола инквизитора и огляделся. Кабинет всегда выдает своего хозяина. Вот и этот кабинет молчать не стал. Дубовые деревянные стены, надежные и созданные на века. Простые белые шторы на окнах, пропускающий зыбкий свет уличных фонарей — символ открытости. Из многочисленных ламп включена только настольная, погружая кабинет в полумрак, в котором пряталась огромная вычислительная машина, пахнущая смазкой и разогретой пылью. На столе легкий бардак из бумаг и папок. Впрочем, такой же кавардак творился и на столе самого Эвана, когда тот с головой уходил в работу. В урне множество мелких бумажек — Эван с удивлением узнал обертки от карамелек. М-да. На небольшом столе в дальнем углу три статуи — Созидатель, Сокрушитель, которому, собственно, и служит инквизиция, и неожиданно Сочувствие — богиня, которую почитают женщины.

Дрейк заметил косой взгляд, но предпочел его проигнорировать.

— Можно вопрос? — вкрадчиво — или просто устало, — спросил адер Дрейк, садясь за свой стол.

— Это имеет какое-то отношение к делу нериссы Ренар?

— Н… Нет, — неуверенно ответил инквизитор.

— Тогда нет. Давайте сразу перейдем к делу.

Адер Дрейк еще раз внимательно осмотрел Эвана и кивнул, соглашаясь:

— Дело таково, что мне требуется ваше разрешение на обследование нериссы Ренар. С неё слетела печать, и она является магиней, возможно уже на стадии перехода в ведьму. И не смотрите так…

— Как?

— Испепеляюще, лер Хейг. Не я разрабатывал стадии болезни магинь. Иначе никакой стадии ведьмы там бы не было. Пожалуйста, подпишите бумаги, разрешающие мне оказать помощь нериссе Ренар. — он достал из папки бумаги и положил на стол перед Эваном.

— Нет, — просто сказал Эван. Бумаги на столе принялись тлеть.

— Нет? — Дрейк задумчиво посмотрел на пепел на столе, и тот сам по себе полетел в урну. — Жаль. Может, все же обсудим? На нериссу Ренар поступило заяв…

— Донос. Это называется донос, адер Дрейк. Нам с вами нечего обсуждать. — Эван протянул заранее собранную папку с документами Виктории Дрейку. — Если вы внимательно изучите бумаги, то поймете, что донос той гнуси к моей невесте и опекаемой не имеет никакого отношения. И я по суду добьюсь имени того, кто написал донос.

Дрейк быстро пробежался глазами по документам — оставалось надеяться, что читал он внимательно. Эван собрал все документы, вплоть до детских: проверки печати у Вики проходили почти регулярно после шести лет, потом был перерыв, последняя запись, подтверждающая наличие печати — три дня назад за подписью Деррика.

— Вопросы, адер Дрейк? — вежливо спросил Эван.

— Я бы хотел сам проверить печа…

— Отказано!

— Выслушайте меня…

Эван чуть подался вперед, чтобы инквизитор точно все понял:

— Я вам уже однозначно сказал: нет! Вы не приблизитесь к нериссе Ренар. Я не позволю вам…

—…всего лишь проверить печать?

—…пугать нериссу Ренар.

Адер Дрейк с улыбкой возразил:

— Я не столь пугающ, как вы думаете.

— Вы инквизитор, этим все сказано.

— Пожалуйста, выслушайте меня.

— Пока Ренар находится под моей опекой, вы не получите от меня разрешения. Даже не надейтесь. Никакой наговор гнуси, придумывающий заведомую ложь, не поможет вам добраться до нериссы Ренар. Документы, подтверждающие наличие печати у нериссы Ренар свежие, оформлены по всем правилам, так что в проверке не нуждаются.

Адер Дрейк вздохнул:

— Дело в том, что нерисса Ренар сама призналась в том, что она магиня. Позвольте… — Дрейк под напряженным взглядом Эвана встал и подошел к работающему вычислителю, загружая туда кристалл потенцита, который он достал из ящика стола.

Погудев, проморгавшись лампами, вычислитель загрузил запись, и Эван нахмурился, запоминая голос: «Как давно у вас слетела печать? Тори, я вам не враг. Чуть-чуть потяну, потерпите».

Это точно не голос Дрейка, уже хорошо. И тут усталый, почти безжизненный голос Вики ответил: «С… Шести лет…».

Эван деланно зевнул и заметил, перекрывая голоса на записи:

— Во-первых, чушь! Голос, чуть похожий на голос моей подопечной, признается в том, чего нет. Печать на Виктории Ренар есть, и документы, подтверждающие это, вы видели.

Адер Дрейк остановил запись, чтобы не приходилось повышать голос:

— Послушайте дальше, там Ренар…

— Некто, схожий с голосом Ренар! Экспертизы записи, я так понимаю, у вас нет. Это может оказаться подделка. Оговор. Я даже причину этого знаю.

— Какая же? — с интересом спросил адер Дрейк. Он по-прежнему стоял у вычислителя, опираясь на его металлический корпус спиной.

— Нерисса Ренар, и я полностью поддерживаю её стремление, хочет стать первым детективом на службе полиции Тальмы. Многие, очень многие против. Они готовы на все — Ренар пережила три покушения. Поверьте, обвинить в том, что она ведьма, эти люди тоже могут. Подделка.

— А если нет?

— Что нет?

— Если запись верна? — Адер Дрейк чуть наклонил голову на бок. — Если Ренар магиня? Вам включить запись до конца?

Чуть громче, чем надо бы, Эван сказал:

— Не собираюсь слушать! Это однозначно оговор.

— Вы понимаете, чем грозит магия… Пользование магией без защиты Ренар? Вы отдаете себе в этом отчет?

— Более чем.

— Тогда вы дадите разрешение на обследование Ренар?

— Я вам уже дал однозначный ответ — нет. Я лично не дам такого разрешения.

Адер Дрейк нахмурился, складывая руки на груди:

— Вы способны убить любимую девушку? Вы же приговариваете её к смерти, не давая мне разобраться в происходящем!

— Нет. Я не убью свою невесту. И нет, я не даю вам права вмешиваться. — Эван не собирался менять свое решение. Адер Дрейк невозмутимо сказал:

— Вы упрямый баран. Я знаю одно простое решение этой проблемы — завтра на ра… Тьфу. Простите, поминальная луна же… Сегодня на закате я буду иметь честь проучить вас и покажу, как надо защищать свою любовь.

— Невозможно, адер Дрейк. Я лер. Вы нер. Дуэли между нами не может быть.

Адер Дрейк спокойно заметил:

— Я мастер эфира. Вы лишь учитель, насколько я понимаю ваш ранг. Я имею право вызвать вас на магическую дуэль.

Эван медленно встал из кресла — больше находиться в нем не было смысла:

— Плевать на то, что вы мастер. Хотите дуэль — получите её. Я пришлю вам своего секунданта. Учтите одно — опекун Ренар в случае моей смерти назначен, и он еще более несговорчив, чем я. Я поговорю с Викторией, я объясню ей суть ваших претензий, но только ей решать — позволять вам обследовать себя или нет. Дело прежде всего касается её и только её.

Адер Дрейк странно улыбнулся и покаянно склонил голову, удивляя Эвана:

— Прошу прощения за излишнюю резкость. Я забираю свой вызов на дуэль — грешен: имею склонность к дурному языку и поспешности принятия решений… Если требуется, принесу любые извинения. Письменно или устно.

— Адер Дрейк, что за игры? — терпение Эвана имело свои вполне конкретные границы, и они давно были пройдены.

— Если вы объясните все Ренар, я буду более чем удовлетворен. Я думаю, она не враг себе и согласится на обследование.

— Даже не надейтесь.

— Она согласится, я уверен. И мне есть что ей предложить. Поверьте. Просто поговорите с Ренар и напишите бумагу, что не будете возражать против её любого решения вопроса с магией.

Эван подошел к Дрейку, пальцем касаясь его запястья:

— Даже не думайте. Её имени тут не будет.

— Конечно, не будет, — улыбнулся Дрейк. — Она же реформистка. А я дореформист. Увы. Но я хотя бы попытаюсь помочь Ренар. Поверьте, она нуждается в помощи. Представьте, если печать на самом деле есть… Представьте, какие силы уровня не меньше учителя сокрыты в Ренар, если эфир послушен даже через печать. Не далее, как вчера днем, Ренар оказалась в середине силового шторма, даже не зная, что это такое. Вы меня очень обяжете, лер Хейг, если поможете нериссе Ренар принять нужное решение. Уговорите её согласиться на обследование.

— Я все сообщу нериссе. Выбирать только ей. Что-то еще?

Адер Дрейк качнул головой:

— Еще… Не ищите эээ…

—…гнусь? — подсказал Эван. Дрейк хищно улыбнулся:

— Именно его.

— И почему же, могу я поинтересоваться?

— Потому что он все осознал.

— Да вы что!

— Мой секретарь очень… Очень докапистый и упертый. До последней буквы старого кодекса.

— И…?

— И гнусь получила по заслугам — настоящий допрос в инквизиции. Давид ради этого дела даже нашел давно потерянный ключ от подвальной допросной. Поверьте, Ренар отомщена. Гнусь наказана.

Эван склонил свою голову в жесте извинения:

— Приношу свои искренние извинения, адер Дрейк. Вы не тварь.

— Простите, но при чем тут это? Вы не называли меня тварью. Это я был не сдержан на язык.

— Потому что вы ею не оказались. Что ж… Если все решено, то я пойду. — он дошел до двери и вспомнил: — Адер Дрейк, вы в начале нашей беседы что-то хотели спросить, не связанное с нериссой Ренар.

Дрейк закачал головой:

— Кажется, я уже получил ответ на свой незаданный вопрос, но… Все же спрошу: вы владеете целительскими навыками?

— Увы, нет.

— Жаль, — вздохнул Дрейк.

— Но со мной приехал мой друг Николас Деррик. Он доктор и маг. Это вас устроит?

— Вы ниспосланы мне небесами… — расцвел в дикой улыбке адер Дрейк.

— Прошу заметить, этими небесами были вы сами, вызвав меня по делу нериссы Ренар.

Дрейк, рванув прочь из кабинета, отмахнулся:

— Ничего, с грехом гордыни я вполне уживаюсь.

Глава 16 Адера Вифания и лисичка

Паровик добрался в центр города только через час. Сперва Вики пришлось пропустить целых три паровика, битком, словно сардины в банках, набитых возвращающимися из порта и вокзала служащими и уставшими констеблями. В четвертый паровик она все же влезла, хоть и болталась на подножке, держать за поручни и боясь потерять свой пакет.

Светало. С неба сыпался мелкий, противный дождь, и отчаянно хотелось под крышу в тепло. Сейчас Вик даже крыше инквизиции была рада. Бумажный пакет грозился вот-вот расползтись в руках. Ладони оледенели за время поездки — кожаные перчатки промокли от крови и дождя, и совсем не грели.

Вик поднялась по ступенькам инквизиции, глубоко вдохнула, напомнила себе, что это первый и последний раз, и храбро вошла внутрь. В тишину, покой и блаженное после улицы тепло.

Холл был пуст. Впрочем, ничего иного от адера Дрейка Вик уже не ждала. Она кашлянула, привлекая к себе внимание, потом осторожно прошла за стойку по неосвещенному коридору:

— Есть кто живой?

Из дальней двери, откуда умопомрачительно пахло едой, вышел сам адер Дрейк, выглядевший еще хуже, чем днем. Во рту он почему-то держал ручку или что-то подобное — в полумраке, царившем в коридоре, было сложно разглядеть. Ручка в его зубах странно хрупнула, ломаясь, и тут же была спрятана в ладони, для надежности заведенной за спину. Вики с удивлением поняла, что это была карамелька.

— Вики? — закашлявшись, почему-то виновато спросил инквизитор.

Она старательно напомнила о дистанции между ними:

— Адер Дрейк… Я обещала занести вам снимки с фиксаторов…

— Есть хотите? — он поставил её в тупик простым вопросом.

— Простите?

— Есть хотите? — все так же мягко повторил адер Дрейк. — Потому что я ужасно хочу есть. Присоединитесь? Не разносолы, но чем Сокрушитель послал.

Что мог послать темный бог, Вик даже уточнять боялась. Впрочем, оказавшись почему-то на кухне, а не в столовой, Вик поняла, что толк в еде Сокрушитель все же знал. Яичница, тут же щедро поделенная недрогнувшей рукой адера Дрейка напополам, сыры, маринованные овощи, серый хлеб. Пост же, ничего мясного на столе не было.

Адер Дрейк пальцем ткнул в сторону большой раковины для мытья посуды:

— Умыться можно там… И помыть руки, конечно же. Куртку бросьте на лавку. Пакет можно на стол.

Вик, поблагодарив кивком, подошла к раковине и принялась тщательно умываться. Вода стекала розовая.

— Это у меня новомодный костюм умирающей, — мрачно пошутила она.

Адер Дрейк, разливая по чашкам черный кофе из до блеска начищенной джезвы, выгнул бровь:

— Что-то новое на улицах Аквилиты.

Вик вытерлась протянутым адером Дрейком полотенцем, и не успела глазом моргнуть, как у неё в ладонях оказалась обжигающе горячая для озябших после улицы пальцев чашка кофе.

— Грейтесь! И ради всех богов, садитесь. Почему-то мне кажется, что вы проигнорировали мой совет об отдыхе, Вики… Позвольте мне сегодня эту вольность, я немного устал и не способен на вежливые экивоки, — последнее прозвучало, действительно, крайне утомленно.

Вик опустилась на стул и блаженно вытянула ноги:

— Спасибо, адер… Дрейк… — она сделала осторожный глоток горького кофе, жалея, что это не чай, но тут в Аквилите почему-то предпочитают его. — Сегодня видела человека в костюме больного чумой. Надо отдать должное местным констеблям — не дрогнув, скрутили и отвели в участок. Даже я засомневалась, а стоит ли лезть…

Дрейк на миг прикрыл глаза:

— Улицу знаете?

— А что?

Мужчина точно так же устало, как она сама, опустился на ближайший стул и придвинул тарелки с едой сперва Вик, потом себе:

— Навещу шутника в камере, узнаю, кто надоумил.

— Думаете, это как-то связано с полетом Полли?

— Поверьте, в Аквилите полным-полно сумасшедших, но даже в Аквилите не шутят с чумой. Не припомню, чтобы в прошлом году были такие костюмы. И ешьте, Вики, что-то мне подсказывает, что вы дико устали.

— Я привычная, Дрейк… Улочка была Цветочная, номера домов где-то 20–26… Полицейский участок…

— Центральный, — подхватил Дрейк. — Спасибо, Вики.

— Я обещала вам снимки. — Она достала из пакета чуть подмокшие снимки: — Их немного, и я сама их оплатила. Не думаю, что они чем-то особо помогут.

Дрейк, уплетая яичницу, придвинул к себе снимки, быстро разглядывая их.

— Что ж… Кто-то старательно воссоздал платье Полли.

— Да. — Вик сооружала себе сэндвич из сыра, яичницы и остерского соуса. — Я тоже заметила, что платье точь-в-точь…

Дрейк бросил на неё любопытный взгляд, и она пояснила:

— По вашему совету я была в музее. Там есть экскурсия в заброшенный квартала Аквилиты. И вот…

Мужчина чуть поморщился, словно затея с куклой Полли ему была противна.

—…там есть запись голоса Полли. Эта же запись звучала на площади Танцующий струй.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Это она… Кстати, платье на кукле Полли в музее очень похоже на платье нашей псевдо-Полли.

Дрейк вздрогнул:

— Музей? Музей… Му-зей… Зачем это им? Привлечь к себе внимание? Слишком извращенная реклама…

— Там с три луны назад была кража. Воры вынесли абсолютно бесполезную коллекцию камней. Возможно, это был отвлекающий маневр. Или музей не счел нужным сообщить еще и о пропаже кристалла с записью и платья куклы.

Она принялась есть свой сэндвич. Дрейк задумчиво сказал:

— Я найду время и навещу музей. Или это сделаете вы, Вики?

— Я? — она чуть не поперхнулась едой. — Почему я?

— Разве вам неинтересно это дело?

Вик, чтобы не сказать первое пришедшее в голову, снова откусила сэндвич. Дрейк виновато улыбнулся:

— Хорошо. Музей я возьму на себя. Вас держать в курсе событий?

— Нет… Пожалуй, нет. — медленно сказала Вик, для верности еще и головой качнула.

— Почему? — Дрейк подался вперед.

Вик ответила вопросом на вопрос:

— Зачем?

— Мне показалось, что вам это было дико интересно.

— Я увлеченная натура. Иногда забываюсь, Дрейк… И, пожалуй, я пойду.

— То есть вам вообще неинтересно, Вики? Или вы чего-то или кого-то боитесь?

Вик вздохнула:

— Я не люблю, как все женщины, инквизицию.

Дрейк, почему-то тщательно подбирая слова, словно обходил какую-то ложь, сказал:

— Вам нечего бояться… Я правильно понимаю, что вам нет двадцати одного года?

— И…?

— И вы находитесь под опекой. Отца или жениха… Без разрешения вашего опекуна я не то, чтобы отправить вас на запечатывание, я даже проверить вашу печать не могу. И не буду — я чту законы, потому что ношу белую сутану и хочу, чтобы мне и инквизиции снова начали доверять.

Вик замерла, даже не зная, что сказать в ответ. Доверять инквизиции — в дурном сне не привидится. Хотя… Раз она в безопасности из-за новых законов, то…

— На самом деле мне очень интересно. Я хочу найти ту тварь…

При этих словах Дрейк почему-то улыбнулся, тут же отвлекаясь на еду.

—…которая устроила бойню на площади Танцующих струй. Этот человек должен ответить за кровь на мостовой. Он должен ответить за погибших и раненых. У вас есть какие-то зацепки, Дрейк?

— Зацепки есть, но пока их мало.

Вик не удержалась и спросила:

— Вы уже думали, кому важно сорвать карнавал? Я пыталась сама сообразить, но я мало разбираюсь в реальности Аквилиты… Могу что-то упускать из виду — то, что ясно местным. Дрейк?

Он пожал плечами:

— Если бы я знал, то уже бы закрыл это дело и ехал в Вернию — там я нужнее.

— И все же? Есть какие-то предположения?

Он отодвинул от себя пустую тарелку и принялся за кофе:

— Напугать, чтобы сорвать карнавал и свернуть вольности города. На такое может пойти Владыка Джастин и король Тальмы. Но мы знаем, что это не они. Владыки не лгут, короли тем более, но они могут что-то делать, уверяя себя, что это во благо.

Вик напомнила:

— Но, Дрейк, при храме полным-полно магов. Тогда бы Полли, действительно, летела.

— Или чтобы подозрение точно не упало на храм.

— У вас извращенное мышление, но… Признаться, все может быть. Кому еще выгоден пустой город?

Дрейк пожал плечами:

— Уж не городскому совету точно. В обезумевшем от страха городе легко ловить легкую рыбку. Возможно, контрабандисты? Воры? У меня не хватает фантазии, Вики.

Она кивнула его словам:

— Думаю, под шумок чумы и возникшей паники легко грабить… Только что? Храмовые ценности? Что еще есть интересного в Аквилите? Чем она славится?

Дрейк потер заросший подбородок и сам же поморщился — видимо, щетина неприятно колола:

— Аквилита славна весельем. Чумой. Рыбой. Сувенирами. Не более того. Тут нет важных производств, тут нет больших банков, тут нет чего-то крайне интересного, ради чего запирать город. Храмовые реликвии, если только, но их легко вынести под шумок карнавала.

— Контрабанда? Устроить шум в городе, чтобы полиция была занята беспорядками и не мешала?

Дрейк напомнил:

— Контрабанда процветает выше по течению Ривеноук — с территории Тальмы завозить запрещенное в Вернию проще — чисто логистически. Там и река у́же. И от Королевского флота, расположенного на Маяковом острове, запирающем устье Ривеноук, подальше. Если и есть тут контрабанда, то она мелкая. И должна быть очень специфичной — такой, что есть только в Аквилите. Но чума, веселье и рыба не нуждаются в контрабанде.

Вики в расстроенных чувствах залпом выпила кофе. Мыслей, зачем нужна паника в городе, не было. Неужели, действительно, за всем стоит храм? Отец всегда говорил, что если что-то не получается, то надо просто сменить угол обзора на проблему.

— А, может, нужен не срыв карнавала, а карантин?

— Может быть… Карантин нужен, чтобы кого-то не выпускать. Я уже запросил в Городском совете справку со списком прибывших на карнавал.

Вик, машинально кивая, согласилась с Дрейком и заметила:

— Или не впускать… — Она вздрогнула, вспоминая о приезде Хейга, о котором было известно далеко заранее. — Надо… Проверить… Списки приезжающих.

— Скорее списки подавших разрешение на посещение Аквилиты — такие люди точно опасны для города.

Вик прикрыла глаза — неужели у происходящего такое простое объяснение? Эван заранее готовился к поездке, Эван сам выбрал Аквилиту, точнее она позволила ему это сделать, Эван пользуется уважением у комиссара. Эван получает часто самые сложные дела… Эван? Эта давка вся из-за неё и Эвана? Вот насмешка судьбы, если это так — она чуть не погибла в ловушке на Эвана.

— Вики, поделитесь тем, что вам пришло в голову?

Она поджала губы:

— Простите… Мне сперва надо уточнить… Убедиться кое в чем. Хорошо?

Дрейк оказался понятливым:

— Как скажете.

Она встала:

— Тогда я пойду. Спасибо за завтрак, но… — она накинула на плечи куртку и прихватила свой пакет.

Дрейк, как воспитанный лер, тут же встал следом:

— И вам не интересно, кто же был Полли над площадью Танцующих струй?

Вик пожала плечами:

— Вы все равно её не нашли.

— Полли сейчас на втором этаже. Спит.

— Но следы… — возмутилась Вик.

Дрейк мягко улыбнулся:

— Простите, это была ловушка…

— На кого?

— На одну любопытную белочку. Ведь вы вполне могли прислать снимки посыльным из гостиницы. Я не стал гасить руну, чтобы подхлестнуть ваше любопытство…

— Адер Дрейк, вам не стыдно?

Он качнул головой:

— Абсолютно нет.

— Я же в небеса вас ругала почем зря!

— Переживу. Зато я позавтракал в приятной компании. Хотите посмотреть на Полли? Только тихо.

— Хочу! Конечно, хочу!

Дрейк повел её по лестнице на второй этаж:

— Только тихо. — напомнил он, прикладывая указательный палец к губам.

Вик лишь кивнула — тихо, так тихо.

Дрейк открыл одну из дверей второго этажа и рукой пригласил Вик войти. Комната была совсем небольшой. Не монашеская келья, но никакой роскоши — умывальный стол, комод, кровать. А на кровати лежал бледный, ни кровинки на лице, мальчик лет восьми-девяти. Голова его была в белоснежной марлевой повязке. Быстро двигались глазные яблоки под синюшными тонкими веками. Разметавшиеся по кровати руки что-то искали и хватали. Пахло кровью и больным телом.

— Мальчик? — шепотом удивленно спросила Вик.

Дрейк, стоявший за её плечом, так же еле слышно сказал:

— Мальчик. Высоко в небе же не видно. Мальчик-акробат из цирка. Сирота. Зовут Альк. Больше о нем пока ничего неизвестно… — Он подошел к кровати, поправил на ребенке одеяло и прикоснулся пальцами, чертящими незнакомую Вик руну, к его лбу. — Должен жить. Во всяком случае, я надеюсь на это… Его бросили умирать — разбили голову.

Вик дорого бы отдала за новую руну в своей копилке обрывочных знаний о магии, но просить Дрейка повторить руну, она не решилась. Захотел бы — показал.

— Нашли тех, кто его пытался убить?

— Ищут. Дело передано полиции. — Дрейк пошел на выход. Вики потянулась за ним:

— Почему им?

— Потому что инквизиция не расследует убийства. Это дело светских властей.

Вик не сдержала своего возмущения:

— И вам все равно? Ведь мальчика пытались убить те же люди, что его использовали в мистификации.

— Я… — Дрейк как-то виновато улыбнулся. — Я присоединюсь к поискам, но чуть позже. И простите, Вики, но для этого есть причины.

— Какие?

— Вики, вам говорили, что нельзя искушать других грехом гордыни? Вы вынуждаете меня прибегнуть к греху гордыни, а я слабый человек, между прочим.

— Хорошо, не буду. — пробурчала она. Дрейк её то удивлял своим великодушием, то снова возмущал — он мог найти пытавшихся убить Алька преступников гораздо быстрее, чем полиция, но отсиживался до… В инквизиции. Завтрак, конечно же, важнее каких-то поисков. — И я, пожалуй, пойду…

Дрейк устало вздохнул:

— Как скажете, Вики. — Он пошел вперед по коридору, показывая дорогу назад.

Она устало спускалась по лестнице следом за Дрейком, пытаясь понять, что же ей теперь делать. Полли найден, он в безопасности, его мучители… Вик даже не знала, откуда начинать поиски, да и стоит ли…

— Где нашли По… Алька? — спросила она спину.

— В Полях памяти, — Дрейк на ходу оглянулся на Вик. — Пожалуйста, доверьтесь в поисках преступников мне и полиции.

— Полиции и вам, — поправила его Вик.

Он согласно повторил за ней:

— Полиции, моим людям и потом уже мне.

Входная дверь с хлопком открылась, и в холл влетел, оповещая весь дом, мальчишка лет тринадцати-четырнадцати, прилично одетый для простого побегушки и уже без маски:

— Адер Дрейк! Адера Вифания просила передать, что вы большой мальчик и сами справитесь! А не справитесь, она на вас обидится! И вообще, человек — сам кузнец своего счастья, а вы наковали дай небеса всем! Она не может прийти — в госпитале много работы…И еще — кулек ваших самых любимых конфет! Адера Вифания сказала, чтобы я передал их её милому мальчику!

Дрейк тяжело вздохнул и оглянулся на Вик. Та старательно смотрела мимо него — подарки его любовниц её не касаются.

Дрейк вкрадчиво пояснил, словно Вик его о чем-то спрашивала:

— Адере Вифании сто двадцать девять лет, Вики. Шарля она вообще иначе чем «мой прелестный малыш» не называет. Шарлю уже четырнадцать. И… Да. Я очень люблю леденцы. Грешен, ибо человек.

— Меня это не касается, адер Дрейк. — старательно ровно сказала Вик.

— Вам повезло.

— Чем же?

— Возможно тем, что вам нечего скрывать… Или…? — он даже голову чуть на бок наклонил, внимательно рассматривая её.

Вик обошла его на лестнице, не став отвечать. Ей было, что скрывать, но говорить это Дрейку, инквизитору Дрейку, она еще не сошла с ума. Ни за что. Пусть из Эвана так себе стена, но пока между Вик и инквизицией есть он, она не будет ни в чем признаваться.

Дрейк за её спиной попросил смутившегося мальчишку:

— Шарль, будь так добр, проводи нериссу Ренар до «Королевского рыцаря».

— Будьсдел, — разулыбался мальчишка, тут же бросаясь к двери. Дрейку даже напомнить пришлось:

— Конфеты на стойку, пожалуйста, положи.

Тот вернулся со своим кульком к стойке под тихим смешком не удержавшейся Вик: инквизитор-сластена, кому скажи — не поверят!

Дрейк, видимо, никому не доверяя, сам взял кулек из рук мальчишки:

— Шарль, прошу, будь сдержаннее. Хорошо?

— Хорошо, — кивнул мальчишка и вновь рванул к двери, вежливо открывая её перед Вик:

— Просим, нерисса…

Вик оглянулась на Дрейка:

— Прощайте, адер Дрейк.

И вновь он ответил:

— Увидимся, нерисса Ренар.

Вик отрицательно качнула головой и вышла на улицу. Шарль шагнул вслед за ней, внимательно оглядывая пустую улочку и парк перед инквизицией. Солнце встало, освещая грязные после празднования тротуары. Было слышно, как где-то недалеко шуршат своими метлами первые дворники. На скамьях спали усталые, не добравшиеся до своих домов маски. Сонные констебли шли парой вдоль парковой аллеи и дубинкой в бок будили особо пьяных или уставших. Те ошалело просыпались и лениво, словно чумные, шли домой.

Городок засыпал и затихал. Уставшая за длинный день Вик мечтала об одном — отдыхе. И ванне. Или ванне и отдыхе. Ладно, она мечтала сразу о трех вещах — ванна, отдых и тайна дневников семейства Бин. А еще список их знакомых, а еще опрос, а еще их служба… Спать-то когда! Хорошо, что дело Алька можно оставить Дрейку, хотя бы временно.

Вик зевнула — нет, спать точно нужно, а потом обход с опросом особо упомянутых в дневниках, если такие будут, а потом…

— Ух, видели, да? — сбил её с мысли Шарль. Он, почти приплясывая, шел то обгоняя Вик, то пристраиваясь рядом.

— Что, Шарль? — вынырнула из своих размышлений Вик.

Шарль вновь повторил:

— Видели, какой адер Дрейк⁈ Как он этого мальчишку держал?

— Прости?

— Держал! — излишне восхищенно повторил мальчишка. — Когда адер Дрейк прибыл по следам этого Полли в Поля памяти, тот уже того… Синеть начал. Отошел, стал быть… Но адер Дрейк он ууууух! Он пошел колодцем за его душой и вернул.

Вик даже с шага сбилась — Дрейк некромант⁈ Это же пусть еще не запрещенное, но крайне опасное искусство… Храм его не одобрял. Спускаясь в колодец Смерти всегда возвращаешься другим. И идти, рискуя своей душой, за мальчишкой… Простым бедняком-циркачом… Дрейк или святой, или безумец, готовый любой ценой раскрыть преступление. И кем бы он ни был, держаться от него точно надо подальше, в который раз напомнила себе Вик, и ведь знала — не сдержит обещание. Отец шутил, что все любопытство, отмеренное богами семье Ренар, досталосьей одной.

Уйти колодцем Смерти за душой мальчика… Это же… Невероятно! Вик улыбнулась солнцу, новому дню и солнечным зайчикам, плясавшим в лужах, оставшихся после утреннего дождя. Она Дрейку лампадку поставит за его здоровье в храме. Хотя, он дореформист, а она из истинного храма. Лучше она Дрейку кулек конфет купит. Надо же. Спас мальчика и хвастаться этим перед Вик не стал — лишь прикрылся грехом гордыни. Это не гордыня, это гордость за хорошо сделанное дело! И теперь хотя бы ясно, откуда известно имя мальчика — души не лгут. И ведь Дрейк мог же просто задержать душу мальчика, расспрашивая об убийцах, но нет, держит душу, пытается вернуть.

А Шарль продолжал и продолжал сыпать словами — они, кажется, сами из него лились:

— Он его еле-еле уговорил… Я понимаю этого Полли — я бы тоже не пошел за каким-то мужиком. А вот адера Вифания — другое дело. Она ууух, круче даже адера!

— Почему?

Шарль даже обогнал Вик и чуть ли не заплясал от счастья:

— Да потому что она бабушка! У всех были бабушки, которые их любили и баловали. Это не какой-то мужик, уговаривающий вернуться из небесных покоев, это бабушка, которая ждет-не дождется родного внука…

Вик вздрогнула и спросила:

— Ты тоже умирал?

— Угу. Инфлюэнца. Три года назад. Меня адер Дрейк тогда звал-звал, а я не пошел! А вот за адерой пошел — за ней не пойти сложно. Она сама адера Дрейка учила ходить колодцем, вот!

У Вик сердце на миг замерло от неожиданности, в животе словно ком льда возник — адера Вифания… Она… Получается… Маг⁈ Магиня…

Шарль же ничего не заметил, он хлопнул себя по карманам:

— Ой, хотите конфетку? Мне адера дала, попросила лисичке передать. Я в зверинец завтра наведаюсь, да думаю, тамошней лисе хватит и одной карамельки. Да и зачем лисе карамельки? Я лучше вас угощу. Только вы адере Вифании ни слова, хорошо?

— Хорошо…

— У неё рука — ууууух. Такая тяжелая! Я когда объявил, что за то, что она меня с того света вытащила, положу свое сердце на алтарь богов… Уууу, она как подзатыльник мне отвесила-отвесила. Вся голова звенела! И говорит такая: я тебя для чего спасла? Я тебя спасла, чтобы ты человеком стал! Вот станешь человеком, отдашь долг жизни богам, что тебя отпустили пожить, тогда и иди в храм, а до этого ни-ни. Она, говорят, и адеру тоже подзатыльник отвесила.

Шарль мог сам болтать, не останавливаясь, но Вик все же спросила:

— А ему-то за что?

— За тоже самое. Мне говорили. Он, когда решил сердце на алтарь положить, она ему ууух, и того… Подзатыльник. Он… У него там… С невестой что-то не то… Он и… В общем, адера Вифания до сих пор его ругает. Ты, говорит, от богов бегаешь да ответственности. На свете столько девушек, значится… Он ей в ответ — я не племенной бык, чтобы значится, это, то самое, ну того… Чтобы… — Шарль принялся стремительно краснеть, а потом скомкано продолжил: — А она ему — я твоих внуков собираюсь нянчить, а с тобой, ни то, что внуков, детей не увидишь! Тебя, говорит, боги за что одарили? За то, чтобы это самое… Детям передал и дальше, стал быть. А он в храм… А адера Вифания ему — хлоп, от внуков, значится, не сбежишь, инквизитором будешь! Долг у тебя перед богами. За талант, за магию, за везение… А ты от судьбы за стенами храма прячешься! Вот… Тогда, стал быть, она и отвесила ему подзатыльник. Ух, как сложно быть магом… А уж магиней — тем более! Только я вам ничего не говорил!

Вик не сдержала улыбки — Шарль просто находка для шпиона. А тот, заметив её улыбку, тоже расплылся:

— Хорошо жить, да же?

— Очень! — согласилась Вик.

— Эх, жаль только, что адер и адера все никак не придут к согласию…

— В чем?

— Адера говорит, что мой язык — чистое золото, и что меняться мне не сто́ит. А адер говорит, что золота во мне могло быть и поменьше… Знать бы еще, кто правее… — Он остановился перед дверью гостиницы, сообщая и так понятное Вик: — мы, кстати, пришли… Прощения просим, если что не так… Заходите еще, только адере ни слова, что я леденцы вам отдал, а не в зверинец понес.

— Хорошо! Я не выдам тебя.

Шарль отвесил немного нелепый, смешной поклон и понесся дальше. Впрочем, тут же обернулся и на ходу, спиной вперед, крикнул:

— Вот спасибушки! Чует мое сердце, нельзя щас адеру спать. Ой, нельзя. Это же пострел сбежит, только его и видели. Будь адера — я был бы спокоен, а адер — он хороший, но нафига мужик этому Полли? Сбежит, дурень, вот как пить дать сбежит. Пойду я караулить адера.

— Карауль… — тихо самой себе сказала Вик — Шарль уже развернулся и помчался назад. — И карамельками корми — он заслужил…

Глава 17 Трудный разговор

Вик попросила горничную сделать ей ванну и, отдав распоряжение разбудить её в полдень, отпустила молодую девушку. Помыться она может и сама, хоть с повязкой на руке это та еще мука. Вик даже волосы промыть толком не смогла, замочив при этом повязку. Пришлось после ванны не отправляться в постель, а заняться повязкой. Жаль, что при гостинице нет своего доктора — вот большое упущение, а ей теперь мучиться.

Достав свой несессер, где хранились в том числе и бинты, Вик ножницами срезала повязку-черепашку с плеча и вздрогнула от удивления — то-то плечо всю ночь себя пристойно вело, а кровь шла носом! Раны не было. Даже шрама. Вот любят некоторые адеры Дрейки лезть, куда не просят. То в колодцы Смерти лезут, то раны лечат без спроса. Впрочем, Вик вспомнила — он тогда на крыше спросил. И даже разрешения дождался.

Вик бросила мокрую повязку в мусорное ведро и резко выдохнула — она опять оказалась должна адеру! Ладно, все равно дело Полли дразнило её своей загадкой. Если только Эван разрешит. Теперь придется все делать с оглядкой на Эвана — их ждет тяжелая седьмица, учитывая отношения Эвана к ней. Вик направилась в спальню, где заботливая горничная уже прогрела постель и приготовила все для сна. Вик захватила в постель найденные дневники и книгу. Пока сон не сморил, надо просмотреть, может, что-то найдется, а то вторые сутки после убийства, а Вик толком даже не приступила к делу.

Вик задумчиво покрутила в руках книгу — толстые переплетные крышки, выступающие с рамками медальоны. В таких книгах, если она не ошибается, делают тайники для бумаг. Удобно воровать запрещенное к выносу из библиотеки. Только не зная правильного магического ключа, книгу не открыть. М-да. Попросить о помощи Дрейка, что ли… Она отложила книгу в сторону — пока та полностью бесполезна.

Дневник Стеллы был откровенно скучен — простая, незатейливая жизнь машинистки, мечтавшей о владельце машбюро и понимавшей, что без денег и приданого ей не видать в этой жизни ничего.

Дневник Эрика — Вик хватило только на его последние страницы, — был куда интереснее. Он не писал по дням, только странные заметки, словно на ходу.

…Жабер предлагает разбогатеть. Очень. Говорит, что это будет просто неприличная сумма. Надо только чуть-чуть покопаться в архиве, все равно я этим постоянно занят…

…Стелла будет счастлива — она мечтает о доме и подходящем муже…

…Кажется, я все не так понял — все гораздо сложнее и страшнее…

…Я отказал Жаберу…

…Он следит за мной. За моими работами. За моими поисками…

…Я должен проверить сам — кажется, он вернул не ту карту…

Вик выругалась в потолок:

— Эрик, пыльный ты червь, в таком случае идут в полицию! Бешенные белочки, ну куда ты пошел сам…

Самое обидное — других пояснений и записей не было. Вик даже проверила — не выдирал ли кто страницы из дневника? Потом с карандашом еще раз проверит страницы — вдруг были другие записи? А сейчас… Глаза слипались. Она все же заснула. День был длинным.

Проснулась она отнюдь не в полдень, как просила. Косые лучи солнца, скользившие по полу, подсказывали, что дело далеко за вторую половину дня. Вик присела в кровати — часы на каминной полке показывали четыре часа. Вот тебе и обслуживание в королевских номерах!

Вик раздраженно дернула сонетку, хотя проще было бы телефонировать и заказать поздний обед. Или ранний ужин.

Горничная, все та же утренняя, извиняясь, доложила, что тревожить Вик запретил лер Хейг. Он очень просил дать ей выспаться и сообщить тут же, как нерисса Ренар проснется. Сейчас он ждет нериссу в столовой, где накрывают второй обед.

От Эвана и его самоуправства ругаться хотелось, но Вик стиснула зубы — горничная тут ни при чем, она оказалась между двух огней — высокородным лером и нериссой. Конечно, распоряжение сиятельного выше, чем просьба какой-то нериссы.

— Хорошо… Передайте леру Хейгу, что я скоро буду…

Горничная, явно благодаря небеса за сговорчивость нериссы, рванула в гардеробную, готовя для Вик дневное платье серого, полутраурного цвета. Давно уже ушел в прошлое трехгодичный траур, но полгода после смерти близкого все еще полагалось носить темные одежды.

Вик, одевшись при помощи горничной, отпустила её и сама собрала волосы в небрежный пучок, выпуская пару локонов на висках. Красиво и незатейливо. Оставалось надеяться, что аристократической натуре Хейга этого будет достаточно. Хотя Чарли бы во всю раскритиковал Вик — как же, перед женихом надо появляться во все оружии, а то вдруг передумает. Скорей бы передумал — Вик и сама понимала, что помолвкой, устроенной родителями, только сломала Эвану жизнь. Ему есть за что её ненавидеть.

Вик прошла в столовую — это было огромное просторное помещение с ондурскими окнами в пол, которые сейчас, несмотря на царившее за окном предзимье, были открыты нараспашку, запуская с улицы приятную свежесть и аромат далекого океана. Тонкие, прозрачные шторы развевались, как паруса. Воздух был пронизан солнечным светом. Стояла странная, хрупкая тишина, которая днем бывает только в Аквилите.

Приглушенные кремовые тона стен и деревянных панелей, золото мебели — все, чтобы здесь жило солнце. Огромный стол по середине комнаты был уже богато сервирован. Причем столовые приборы, вопреки правилам, не были установлены на торцах, а стояли рядом друг с другом. Лакеев не было.

Эван, задумчиво сидевший перед приходом Вик в кресле у камина, тут же встал и легко склонил голову:

— Добрый день, Виктория. Чудесно выглядишь.

Она заставила себя улыбнуться в ответ, разглядывая Эвана — впрочем, он был такой же, как всегда: выбритый, с ухоженной небольшой бородкой, тщательно застегнутый на все пуговицы в прямом и переносном смыслах. Изящный светлый костюм, небрежно повязанный галстук, причем небрежность явно специальная — леры не позволяют себе оплошностей в одежде, во всяком случае Эван точно. Никаких украшений или механитов. Эдакая тщательная домашность или простота. Впрочем, обычно Эван носил только звуковые фиксаторы, необходимые по службе — он не признавал механиты.

— Добрый день, Эван. Рада тебя видеть. — Про испорченные планы ни слова, нериссы не позволяют себе гнева.

Эван предложил Вик руку и повел к столу.

— Тебе не холодно? — спросил он, помогая ей сесть. — Я открыл окна — тут в Аквилите совершенно упоительный после Олфинбурга воздух.

— Нет, все хорошо.

И все же она почувствовала, как поднимается температура в столовой — Хейг с помощью магии согрел воздух.

Эван сел рядом на стул:

— Позволь мне поухаживать за тобой… — он протянул ей блюдо со свежими овощами: — будешь? Или предпочтешь что-то иное?

Вик поджала губы, понимая, что лакеи, чьей обязанностью и была помощь во время обеда, не придут. Специально.

Это было странно — Вик, наверное, впервые за всю свою жизнь была наедине с Эваном. Действительно наедине — ни горничных, ни лакеев, ни компаньонки, ни кого-то старших или младших из семьи.

Только он и она.

Нет, на службе они оставались наедине, в кабинете, но это не то — за стеной всегда услужливый Гудвин, готовый прийти по первом уже зову, а в коридорах полным-полно констеблей. Да и на службе Эван придерживался договора — ни слова о помолвке и личной жизни. И никаких ухаживаний. Там они были просто сослуживцы, до последнего ранения, конечно. А до этого… Всегда под присмотром — отец, брат, гувернантка, кузины самого Хейга, его тетушки или родители. Когда Вик стала старше, они встречались с Эваном под присмотром компаньонки, нанятой отцом. И Эван ровно разделял свое внимание между Вик и бедной Кейт, которая чувствовала себя вторым хвостом собаки, но была вынуждена всегда находиться при Вики. Даже когда умер отец, и Эван приносил свои соболезнования, они не были одни. Даже когда брат настаивал на определении даты свадьбы, несмотря на траур, они с Эваном не бывали наедине. Даже когда обсуждали договор о «ненападении», как мрачно назвал договор об опекунстве брат, они не были одни — рядом был или Чарли, или поверенные семьи Игнис. Своего отца в тайну договора о ненападении Эван не поставил в известность — тот еще не знал, что долгожданного союза Игнисов и Ренар не будет.

Что сейчас изменилось в их отношениях? Что заставило Эвана поменять правила?

Романтика Аквилиты? Только пока Вик как-то не заметила особой романтики в городке, лишь безудержное веселье на чужих костях.

Вик бросила украдкой взгляд на Эвана — по его лицу вечно ничего не понять. Его маска не хуже, чем у веселящихся Вечного карнавала.

Наедине. Сладкое, странное и запретное слово для молоденьких девушек. Словно это могло изменить Эвана и его чувства… Он был все тот же — спокойный, уверенный и молчаливый. Ждать от него иного глупо. Это не непредсказуемый Томас. Как он там, кстати? Она вчера так и не телефонировала ему, так и не узнала, как прошел его разговор в инквизиции.

Проследив, чтобы тарелка Вик была полна еды, Эван положил себе немного свежих овощей и занялся развлечением Вик — беседа за столом должна быть непринужденной и легкой. Гувернантка всегда говорила, что это обязанность женщины. К счастью, Эван слишком хорошо знал Вик. Сейчас будет о погоде, о городе, о планах на день… И о здоровье, конечно же. Впрочем, Эван оказался не настолько предсказуем:

— Как прошла поездка, Виктория?

— Хорошо, спасибо. — она быстро наколола на вилку крупно порезанные овощи и принялась есть. У неё еще много дел. Ей некогда сидеть и гадать, что заставило Эвана изменить привычным правилам встреч. Лакеи сами по себе не уходят. — Проводник выполнил твое поручение — он хорошо обо мне заботился всю дорогу. А как добрался ты?

Эван скупо улыбнулся, сооружая себе сэндвич:

— Поезд чуть-чуть опоздал, но дорога прошла спокойно.

— Рада за тебя.

— Кстати, дворецкий передал твои вещи…

Вик отвлеклась от еды, искренне благодаря — ведь ни слова упрека Эван не сказал, хотя и мог:

— Спасибо! Я не думала, что их привезешь ты. Можно было отправить по почте. — С салатом она почти расправилась.

Эван пожал плечами:

— Как скажешь. Поттеру показалось, что это важно.

— Передай ему мою благодарность, — чуть наклонила голову на бок Вик, спешно доедая гренку и готовая отправляться по своим делам. За последние три луны своей новой жизни она как-то отвыкла от таких нарочито медленных и спокойных обедов.

— Конечно, Виктория. — Эван тут же положил ей на тарелку кусок пирога с сыром, заставляя оставаться за столом.

Ненадолго повисла тишина, которую Эван спешно разрушил — светская беседа за обедом не должна прерываться. И навязчивой быть не должна, но, кажется, Эван об этом забыл.

— Как ты планируешь провести день?

Готовая бежать Вики тщательно выверяла свои словам — нериссы не бывают поспешными. Небеса, какими же свободными были последние луны, когда она сама заботилась о себе!

— Мне нужно отнести кое-какие вещи, навестить знакомых — не более того. А что?

— Нет, ничего. Просто я подумал, раз мы в Аквилите, то стоит с ней познакомиться поближе. Как тебе идея — каталь на площади Танцующих струй?

Вик вздрогнула, вспоминая свою первую попытку станцевать каталь:

— О нет, только… — она оборвала себя. — Прости, танцевать что-то не хочется.

— Плохо себя чувствуешь? Как твоя рана?

— Почти зажила, — солгала она — не стоит Эвану знать, что она лазила по крышам, устроила неизвестно что с магией, которой у неё не должно быть, и завела сомнительное знакомство с инквизитором.

— Вместе со мной приехал Николас Деррик, мой хороший приятель. Он доктор и маг. Если хочешь, он позже осмотрит твою рану. Ранения проклятым оружие легко не проходят.

Вик нахмурилась — а доктор Дейл сказал, что рана обычная. И кто же тогда ошибается? Дейл или Деррик? Наверное, последний — старший Деррик не был магом, в отличие от Алистера Дейла.

— Нет, спасибо, я нашла тут хорошего доктора. Чуть позже навещу его.

— Как скажешь, Виктория… Если тебе не по душе каталь, тогда, быть может, прогулка на лодке по Золотым островам этим вечером? Отдохнешь, развеешься, увидишь другую Аквилиту… Или можно поехать в парк Танцующих деревьев.

Вик поняла, что ей в любом случае не отвертеться от неожиданно романтичного Эвана:

— Хорошо, прогулка на лодке — почему бы и нет. — она доела пирог и положила вилку с ножом на тарелку, чтобы больше не задерживаться за столом. — Спасибо за обед, рада была тебя видеть, а сейчас…

Она встала, заставляя и Эвана подниматься со стула:

— А сейчас, Виктория, к сожалению, есть серьезный разговор. — Он указал на кресла у камина: — пройдем туда или в гостиную? Есть еще кабинет…

Вик знала — снятые покои огромны и блуждать в них в поисках подходящих для серьезных разговоров комнат можно долго:

— Давай тут.

— Распорядиться подать чай?

Вик с трудом подавила стон — жить, как раньше, размеренно и неторопливо, она уже не могла. У неё опрос кучи свидетелей, библиотека и Том, а еще Дрейка бы навестить — после вчерашнего его состояния внушало опасение, да и кулек конфет сам собой не купится и не доставится.

— Нет, благодарю.

— Кофе, оранжад, свежий сок?

— Эван… Разговор. — Вик опустилась в кресло. — Ты обещал разговор. Я вся внимание.

— Хорошо, — он чуть развернул кресло к Вик, чтобы быть ближе и видеть её лицо. Еще чуть-чуть, и их колени неприлично соприкасались бы. Что вообще происходит⁈

Вик подалась в кресле назад, опираясь на спинку:

— Я тебя слушаю, Эван.

Он странно долго смотрел на Вик, как будто чего-то опасался — она с трудом подавила желание поторопить его.Наконец, он собрался с мыслями и решился:

— Только не принимай близко к сердцу — ничего страшного не произошло. Мне в Олфинбург прислали срочное письмо-телеграмму из инквизиции дореформаторов. Инквизитор адер Дрейк сообщил, что на тебя поступил донос о том, что ты ведьма, и тебе требуется восстановить печать.

Вот и все.

Самые страшные слова, которых Вик больше всего боялась, были произнесены. И кем⁈ Эваном, во власти которого она сейчас полностью находится. Эваном, который всегда знает, как правильно поступить, и который её ненавидит. Надо было подавать на эмансипацию, чтобы не оказаться в такой мерзкой ситуации! Он же сейчас потащит её к Дре… К адеру Дрейку, и она ничего не сможет возразить! Она не сможет себя защитить — власть опекуна, как и отца, безгранична. Вдобавок, Эван сильный маг, а её механиты нуждаются в ремонте — ей просто нечего противопоставить Эвану. Да и… Никогда она не рассматривала такую ситуацию — нападение на Хейга. Наука на будущее — готовиться ко всем, даже самым нелепым и невероятным вариантам возможного.

Сердце стучало где-то в голове. Руки чуть подрагивали. Она еле продышала первую волну страха. Потом страх переплавился в гнев — это только её жизнь! Если атаковать внезапно, воздушной волной отбрасывая Эвана к стене, чтобы он не сжег её огнем и тут же уходить… Или она не успеет? В любом случае она не дастся. Она не позволит никому, даже Эвану, запечатать себя. Это её жизнь, и это только её выбор!

Откуда-то издалека донесся голос Эвана:

— Виктория, все хорошо — я не дам тебя в обиду.

Она вскинулась — почему-то все думают, что защитить — значит, отдать инквизиции на запечатывание!

Рука Эвана тяжело и горячо легла поверх её дрожащих пальцев.

— Виктория, прошу… Перераспредели эфир — я тебе не враг. Не стоит меня атаковать. Я на твоей стороне.

Вик замерла, рассматривая его пальцы, которые уверенно лежали поверх её.

Эван. Взял. Её. За руку. Без перчатки. Возможно, именно это невозможное ранее для Эвана действие остановило Вик и отрезвило её.

— Ты видишь… Мою магию?

— Я вижу твой эфир — он возмущен и готов к атаке. Виктория, прошу…

Она недоверчиво смотрела на Эвана:

— И ты всегда его видел?

Эван качнул головой:

— Нет, я видел возмущение от потенцита, не более того. Я не знал, что ты эфирница.

— То есть…

— Пока на тебе есть потенцитовые механиты — узнать, что ты эфирница невозможно. Этим пользуются многие эфирницы. Именно этим обусловлено правило посещения инквизиции — запрет на пронос любого механита.

А Дрейк этого не потребовал…

Эван снова вкрадчиво повторил:

— Виктория… Пожалуйста, отпусти эфир — я тебе не враг. Тебе не нужно защищаться от меня, а для тебя эфир опасен.

— Я…

— Прошу… — ярость эфира поползла куда-то прочь из Вики, вливаясь, должно быть в Эвана. — Для тебя это вредно.

Вик совсем не понимала Эвана, давно знакомого Эвана, ненавидящего её Эвана.

— Почему ты не возмущаешься, что я ведьма?

— Потому что ты — не она. Ты эфирница. Жаль, что твой отец умолчал о твоей магии. Это было крайне неразумно с его стороны.

— По… Почему?.. Он боялся, что меня запечатают.

Эван посмотрел ей прямо в глаза:

— Я сам маг, я сам понимаю, что такое лишиться магии. Это страх любого мага. И… Если бы я знал, что ты эфирница, то я бы мог быть твоим учителем, Виктория.

Вик обмякла и закрыла глаза — она запуталась. Она что-то упустила, что-то не так поняла, где-то ошиблась. В Эване? В его чувствах…

— Вики? — Эван поправился, все так же не отпуская её рук: — Виктория… Тебе плохо? Тебе принести воды? Или нюхательные соли?

— Ничего не надо… Я… Я сейчас буду в порядке.

— Кстати, что случилось с твоими механитами?

— Сломались. Разрядились в хлам.

— Я попрошу Адамса отвезти твои механиты в ремонт и оплачу его.

Вик резко выпрямилась, открывая глаза, и Эван напомнил:

— Я не нарушу наш договор. Деньги за ремонт ты мне вернешь позднее, когда получишь доступ к своим деньгам. Я соблюдаю все правила, Виктория. Я ничего не забыл.

— Эван… Что теперь будет? — еле смогла сказать Вик. Со своей ошибкой в Эване она разберется потом.

— Ничего страшного не будет. Я, как твой опекун, не дам разрешения адеру Дрейку на твое обследование, если ты сама против этого. И на нанесение второй укрепляющей печати…

Вик замерла, не понимая:

— Что?

— Прости, не объяснил тебе… Я не знаю, чем руководствовался твой отец, не рассказывая тебе ничего. Впрочем, он был не маг. Он мог искренне верить, что печать с тебя слетела. На тебе есть печать — тебя проверяли с шести лет, печать была. Нашей семье пришлось вмешаться в противостояние храма и твоего отца — инквизитор Корнелий был весьма настойчив, снова и снова проверяя твою печать. Моему отцу пришлось дойти до короля, чтобы прекратить это безумие.

— Откуда такая уверенность, что сейчас на мне есть печать? Её всем видно?

— Нет, конечно. Печать проверяется при прикосновении. Это особая практика, требующая хорошего владения эфиром. Каждый храмовник может нанести печать с помощью механитов, но не каждый её увидит. Именно поэтому нужны инквизиторы. Вдобавок, печать видят маги-диагносты. Твою рану перед поездкой лечил нер Деррик, тогда же он в очередной раз проверил твою печать. Удачно сложилось — когда пришёл запрос от адера Дрейка, у меня было свежее свидетельство о том, что твоя печать на месте.

А Алистер Дейл… Он думал, что печати нет. И про кинжал он же говорил…

— Эван, кинжал, которым меня ранили, он, действительно, был проклят?

— Совершенно точно. Проклятье было хорошо замаскировано — его эфирная паутинка была скрыта, но нер Деррик сказал, что она несомненно есть. Его мнению я доверяю полностью. Он сильный диагност. А что? — Так странно — Эван спокойно отвечал на все вопросы Вик, не возмущаясь резкой смене тем.

— То есть не все маги заметили бы, что рана проклята?

— Не все, — подтвердил Эван, — как и не все маги видят печать. Что-то еще?

Вик на миг прикрыла глаза — несомненно, это доктор Дейл написал на неё донос в инквизицию. Больше никто не мог. Значит, он крайне слабый маг — не увидел печати, не заметил проклятья. Получается так. А еще её последнее время пользовал доктор-маг нер Деррик, а она и не знала. Впрочем, могла бы догадаться — чтобы у Игнисов да был простой доктор? Да ни за что! Вики, Вики, когда же ты научишься просчитывать все заранее⁈

— Вики… Виктория… — Эван чуть сжал её пальцы, напоминая о себе. — Я на твоей стороне.

Она, старательно отслеживая эмоции на его лице — слишком боялась опять ошибиться, — спросила:

— Эван, а как определяют, что женщина — маг, если на ней есть печать? И разве такое возможно?

Эван мягко сказал:

— В момент пользования эфиром, конечно же. И такая ситуация, как с тобой, крайне редко, но все же бывает.

— И все же — как именно?

Он грустно улыбнулся, но продолжил вновь отвечать, не возмущаясь, что ушли слишком далеко от проблемы инквизиции — Вик и не подозревала, что у него такая выдержка и безграничное терпение:

— Давай начнем с основ. Магия или по-другому эфир, она же дыхание богов видна не всем. Немаги и маги начальных ступеней не видят эфира. Как, например, ты. Они взаимодействуют с эфиром, основываясь на общепринятых практиках или по наитию… Возможно, со временем это изменится — эфирное поле нарастает.

— Что?

Эван качнул головой:

— Проблема закрытых гильдий магов — информация об эфире почти недоступна не то, чтобы простым людям, а даже ученым… Эфирное поле не всегда было таким сильным, как сейчас. Считается, что сила поля нарастает, и будет еще больше из-за прогресса.

— Это точно или только гипотеза?

— Если бы эфирное поле сразу было бы такой интенсивности, как сейчас, женщины бы не выживали без печатей. Цивилизация бы не достигла таких высот, если бы женщины погибали в расцвете своих сил. Сейчас сила эфира такова, что 15–16 лет — предел для жизни женщин без печати. Потом наступают необратимые изменения. Печати стали защитой жизни женщин и самой жизни на планете.

— Почему…

— Почему есть такая болезнь? — уточнил Эван.

— Нет, почему поле нарастает?

— Это связано с потенцитом. Он то, что поддерживает эфирное поле. Его добыча растет с каждым столетьем. С каждым раскопанным месторождением потенцозема, потенцитовые оксиды и другие соединения потенцита вырываются в атмосферу, усиливая напряжение поля. Потенцитовые оксиды входят в химические реакции, происходящие в человеческом теле. Малейшие примеси оксидов потенцита есть в нашей коже, особенно в пальцах рук. Это то, что определяет уровень мага — чем больше содержание потенцита, тем сильнее маг. Только надо учитывать, что оксиды потенцита очень опасны, а чистый потенцит — яд. У мужчин есть ферменты, инактивирующие вред потенцита, переводя его в другое валентное состояние, у женщин этой защиты нет. Ведутся исследования, говорят, они на последней стадии исследования — скоро будут пробовать на людях… Без этого лекарства рано или поздно человечество вновь окажется у края гибели, если не прекратит добычу потенцозема…

— Ты слышал об открытии электролиза потенцозема? — Вик подалась вперед — всего несколько минут разговора, и столько неожиданный знаний. Мысли перескакивали, как сумасшедшие, с одного на другое, мешая сосредоточиться. Она что-то упустила. Что-то мелькнувшее при упоминании потенцитовой пыли.

— Слышал. — подтвердил все так же спокойно воспринимавший странный ход мыслей Вик Эван. — Хорошо еще, что это изобрели в Вернии, где потенцозема нет.

Вик вздрогнула:

— А как можно изобрести электролиз потенцозема в отсутствии потенцозема? Торговой блокаде уже два десятка лет…

Эван чуть поморщился и забрал одну ладонь из рук Вик, потирая свой висок:

— Контрабанда, конечно же… Что же еще… — он опомнился — убрал и вторую руку, отпуская Вик. Даже жаль стало на мгновение. Его тепло было таким нужным и утешающем, дающим надежду, что все будет хорошо, даже несмотря на то, что он ненавидит её. Иногда хотелось, чтобы этой ненависти между ними не было, но уже ничего не исправить.

— Контрабанда… А в Аквилите есть, интересно, потенцозем?

Эван с грустной улыбкой напомнил:

— Тут запрещены любые горные разработки.

— Точно, — качнула головой Вик. Надо узнать, добывали ли до чумы в Аквилите потенцозем? Что-то еще свербело в памяти, что-то важное, связанное с полями, пылью… Надо сосредоточиться…

— Вики? — напомнил о себе Эван.

— Мне бы геологический справочник… — пробормотала она невпопад.

— Вики, ты отвлеклась. — почему-то строго сказал Эван, словно Вик полезла в какую-то запрещенную тему. — Вернемся к эфиру?

— Вернемся. — согласилась она — потом вспомнит, потом додумает, хотя мысли возвращались к пыли. К потенциту. Надо запомнить эту мысль. Потенцитовая пыль… Яд… Серая долина!

Она покидала купе в Серой долине. Она дышала практически чистым потенцитом. Именно поэтому она смогла удержать воздушный щит на площади Танцующих струй. Именно поэтому она смогла удержать Тома в этой жизни. Именно поэтому тут в Аквилите начались дикие кровотечения.

Эван продолжал что-то говорить, Вик кивала даже, а в голове кружилось другое — может, раньше она не была больна, то теперь… Сказать об этом Эвану? Или не надо? Всего три луны, и они расстанутся. Ей надо продержаться три луны. Эван пока не собирается тащить её к инквизитору для печати. Узнав о Серой долине, он может передумать. Ей лучше промолчать. Это только её жизнь, ему не нужно знать о Серой долине.

Она с трудом заставила себя прислушаться к словам Эвана.

—…когда на женщине печать, эфирное поле огибает её, не оказывая своего губительного влияния. Потенцитовые оксиды не проникают в тело и не вступают в реакции. Если женщина пользуется потенцитовыми механитами, то их поля проникают в тела, ослабляя печати, но считается, что вред, наносимый ими, минимален.

— Иначе бы их нам запретили.

— Владыка Джаспер настаивает на этом, но пока король против… Если происходит срыв печати, то это сразу видно всем, кто видит эфирные поля…

— Женщина оказывается пронизанной ими, да?

— Да.

— А в моем случае?

Эван вздохнул:

— А в твоем случае… Печать есть, эфирное поле огибает тебя, точнее, не проникает глубоко, а механиты маскируют это. Со стороны проникновение эфира в тебя смотрится, как их поле. Тебя можно вычислить только без механитов, как я заметил сегодня. Или, при наличии механитов, непосредственно в момент твоего воздействия на эфир. Эфир у каждого эфирника чуть отличается, но быстро смешивается с окружающим полем.

Вик понятливо качнула головой — Алистер Дейл именно так её и обнаружил: в теле Томаса тогда еще ходил её эфир. Он не увидел её эфир — почувствовал.

— Ясно. Спасибо, Эван…

— Я еще не закончил, Виктория.

Она вздохнула:

— Да, конечно. — Сказать или нет? Рискнуть или… Нет. Эван знает больше, чем она. И он готов делиться, несмотря на ненависть.

Эван поймал её все еще подрагивающую руку и осторожно поцеловал самые кончики пальцев — кажется, на кого-то все же действует Аквилита:

— Адер Дрейк для тебя неопасен. Тут, если ты хочешь, я не дам разрешения на твое обследование. По возвращению в Тальму адер Дрейк будет опасен только в одном случае — если передаст твое дело отцу Корнелию, но я постараюсь избежать этого. Я смогу тебя защитить.

— А потом мне исполнится двадцать один год, и…

Эван резко выпрямился:

— Да, ты будешь беззащитна перед инквизицией, но я в любом случае останусь твоим другом — согласишься ты на брак со мной или откажешься. Я постараюсь тебя защитить…

Вик прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла — у неё совсем немного времени до её совершеннолетия. У неё совсем нет времени, чтобы продумать план… Надо скорее отремонтировать механиты, чтобы была защита, чтобы в Олфинбурге её случайно не вычислили. Боги, она так мало знает о магии… В отличие от Эвана. Довериться?

Он вновь позвал её, отвлекая от мыслей:

— Вики… В конце концов можно заключить фиктивный брак — многие леры так и живут.

— Зачем жить с ненавистным существом, Эван? — не выдержала она — сколько можно уже лгать друг другу, что они могут ужиться. Она сегодня всерьез решала, как его атаковать.

Он напрягся и, растеряв всю мягкость в голосе, сказал:

— Действительно, жить с ненавистным существом не стоит. Виктория, никто тебя не заставляет выходить замуж за ненавистного человека.

Вик перебила его:

— Причем тут ты? Я о себе…

— А причем тут ты, Вики…? — спросил Эван.

Она замерла, глядя в его глаза. Не часто они пересекались раньше взглядами — нериссам не положено смотреть в глаза мужчинам.

Эван был серьезен, как никогда. Напряжен — это выдавали чуть прищуренные глаза. Раньше она списала бы на его ненависть, ведь последние годы жила и знала, что мешает Эвану. Это въелось во все её мысли, это всегда помнилось и омрачало общение с ним. Отец говорил, что она все видит в мрачном свете. Она не верила — Эвану было за что её ненавидеть. Она испортила ему юность. Только он сейчас сидел напротив неё и искренне… Переживал?

Она поджала губы, не зная, что сказать, и Эван начал первым:

— Вики… Ты мне очень дорога́, даже если мы не будем вместе, я всегда буду твоим другом. Я никогда не ненавидел тебя, и в мыслях не было. Ты не одна, я помогу тебе, чтобы ни случилось. Тебе не надо нести на своих плечах весь мир…

Вик резко выпрямилась и призналась:

— Эван, а я, возможно, больна… Серая долина… Я там покидала купе…

Глава 18 Кто-то меняется, а кто-то нет

Он ходил взад-вперед по столовой.

Вик сидела, замерев в кресле, как мышка.

Голова просто кипела, разрываясь от мыслей. Приходилось постоянно напоминать себе, что надо контролировать эфир — воздух в комнате, несмотря на открытые окна, раскалился.

Нельзя было отправлять Вики в одиночестве, ведь хотел же поехать с ней! А теперь… Ничего не исправить. Серая долина, кто ожидал такое… Девушка, покидающая купе в Серой долине — это невозможно, это невероятно. Это… Могла быть только Вики.

Он думал, что времени еще много — печать все это время снижала у Вик вредное воздействие потенцитовых оксидов, а лекарство от потенцитовой болезни вот-вот будет готово… Он думал, что у него и Вик есть время. Оказалось, что времени нет…

Проклятая Серая долина…

Эван развернулся к Вики и заставил себя остановиться и утешить её — ей сейчас гораздо хуже, чем ему. Он теряет любовь — она теряет жизнь. Есть разница.

— Вики… Виктория, — он с трудом заставил себя поправиться.

— Зови уже как хочешь, Эван… — её голос был тих и безжизненен — она ушла куда-то вглубь себя, решая свои задачи и трудности, и дай небеса, если она поделится ими с ним, если позволит их разделить — может и сама понести их.

— Вики, маленькое мое солнышко… — он впервые получил разрешение обращаться к ней так, как давно хотелось. — Кровотечения, слабость, головокружения еще ничего не значат. Олфинбург — не самый здоровый город. Это не обязательно были признаки болезни.

Она подняла на него глаза, чтобы что-то сказать, но Эван упрямо продолжил:

— А ненависть… Это тоже не признак болезни… Я сам в чем-то виноват — вел себя, как…

— Как лер? — Она нашла в себе улыбнулась — храбрая, отчаянная девочка. Эван одернул себя: не девочка — девушка, она давно уже выросла.

— Именно… Как лер… Это не признаки болезни… Нер Деррик не мог пропустить такое — там же поражаются сосуды в головном мозге, происходит нарушение кровоснабжения, это серьезно, он не мог такое пропустить.

— А Серая долина? — напомнила она.

Эван с трудом сдержал ругательства. Он сжал зубы, прошелся по столовой, успокаиваясь, и только потом сказал:

— Вики… Давай попросим Николаса проверить тебя. А еще лучше… Адера Дрейка — он в этом понимает больше моего. Я думал, что времени много, что в Олфинбурге можно будет по-прежнему скрывать твои способности механитами, обучая тебя владению эфиром…

Она подняла на него глаза, голубые-голубые, как небо — в них утонуть можно запросто:

— Почему ты не предлагаешь очевидное решение?

— Печать? Я уже сказал — я сам не представляю жизни без магии. Механиты — это хорошо, но это костыль вместо здоровой ноги. Печать… Я не могу тут решать за тебя — это только твой выбор, а я лишь могу его принять и смириться. Иного мне не дано.

— Эван… — Вик робко улыбнулась. — Ты знаешь, что ты чудо? Я портила тебе жизнь, а ты…

Он заставил себя вернуться в кресло — такие вспышки, как сейчас, недопустимы, он должен держать себя в руках, он должен быть спокоен и объективен, чтобы спасти Вики:

— Ты защищала меня, Вики. Знаешь, сколько вокруг охотниц за ребенком от мага? Тут каждое благородное и не очень семейство составляет карты родословных, словно рогатый скот рассматривая мужчин-магов: кто и что привнесет в род? Евгеника запрещена, но это не значит, что её нет. Тут на два-три поколения вперед просчитывают союзы и выгоды от браков… Ты защищала меня все это время от грязи евгеники. Я выбыл из родословных карт как раз в самый нужный момент — в тринадцать, когда стал приниматься в расчет и мог наломать много дров.

— Ух я… — горько рассмеялась Вик.

— Ух ты! — подтвердил он. — Никогда не думала о нашей помолвке с этой стороны?

— Никогда. Я думала, что для тебя это однозначный повод для ненависти — быть прикованной к ребенку.

— Вики, у меня была невеста. И выбора как такового не было — я мог возненавидеть тебя, но все равно пришлось бы заключить брак, и мог полюбить…

Вик заметно покраснела, и Эван выругался про себя — первый раз о любви говорят отнюдь не так.

— Прости, Вики… Прошу, подумай о моем предложении — подумай о встрече с адером Дрейком. Он неплохой человек, хоть и инквизитор. Он может тебе помочь.

Эван скрипнул зубами — и даже тут он выделился! Уже заявил, что имени Вик не будет на запястье Дрейка. Да плевать! Пусть не его, пусть Дрейка, но живая. Лишь бы по собственному выбору это было. Остальное — плевать! Нужно будет — извинится. Собственную глупость он никогда не отрицал. Глупил — извинится.

Вик серьезно посмотрела на Эвана:

— А что он мне может предложить?

— Жизнь, — так же сосредоточенно, как Вик, ответил он. — Он может предложить жизнь. У нас одни боги, но разные храмы. И отличие не только в языке церемоний. Отличия куда как глубже.

— В чем?

— У нас глава храма — король. У нас храм неотделим от государства. У нас все решения храма зависят от целей страны. Цель Тальмы — сильные маги и живые женщины. Причем не сильные женщины — такие Тальме не нужны. Послушные и ведомые.

— А у дореформистов? Им нужны сильные женщины?

Эван рассмеялся:

— Это еще как сказать… Многим странам не нужны сильные женщины — это посягательство на основы нашего общества. Придется пересматривать слишком много законов — о личных деньгах у женщин, о праве собственности для женщин, о праве голоса, о семейных отношениях… Никто на такое не пойдет… Но у дореформистов храмы не зависят от стран и королей, от парламентов и советов. Храмы не зависят от светской власти.

— И…?

— И у дореформистов идет разброд и шатания. Многие течения… Да-да-да, Вики, дореформисты не едины, как наш храм. Там много своих течений, особенно из-за того, что в служении богам участвуют и женщины. У нас нет монахинь, у дореформистов они есть, и молчать и покорно слушаться они подчас не согласны.

— Адера Вифания, — непонятно прошептала Вики.

— Прости?

— Я потом объясню. Так что там… С дореформистами?

— Я точно не знаю, что они придумали. Я только знаю, что это связано с рунной артефакторикой и монастырями… Те самые гнусные истории о якобы… — он споткнулся на словах: Вики — нерисса, с ней нельзя заговаривать о таком.

— О сожительстве с монахинями, ты об этом? О недопустимых браках и прочем…

Эван вздохнул:

— Я надеюсь, что это все же ложь… Это выгодно королю и нашему храму — демонизировать дореформистов… Но я могу и ошибаться. Если хочешь, мы вместе сходим к адеру Дрейку и обговорим этот вопрос. Адер может тебя спасти. Но не ценой унижения и недостойной связи.

Вик робко улыбнулась:

— Я думаю, что во многом это ложь. Я знаю о некой адере Вифании. Ей сто двадцать девять лет, она магиня и совершенно точно не замешана в каких-то неприличных связах. И… Прости меня, Эван, но мне все равно придется подумать. Хорошенько подумать. Жизнь одна, и она только моя. Значит, и выбор только мой… Если разговор закончен, то я бы хотела пойти… У меня куча дел.

— Тебя сопроводить? — только и оставалось спросить Эвану, хоть он знал — он получит отказ.

— Спасибо, но нет. Я справлюсь сама.

Он старательно ровно напомнил:

— Вики… Я твой друг.

— Я постараюсь это помнить. Правда.

— Тогда… Прогулка на лодке заказана на восемь вечера. Ужин тут в гостинице в семь. Я распоряжусь — Адамс прогреет котел паромобиля и отвезет куда попросишь… Ты успеешь…?

— Я постараюсь. Если не успею — предупрежу. — Она встала с кресла. Эван поднялся следом, предлагая руку и провожая до двери.

— Прости, чуть не забыл… — он задержал её, ловя за руку. — Адер Дрейк говорил, что ты вчерапопала в силовой шторм.

— Что? — замерла Вик, не понимая. Пришлось пояснять:

— Резкий, неконтролируемый выброс эфира.

Вик нахмурилась, что-то вспоминая — знать бы еще, чем тогда её напугал адер Дрейк? Напугал так, что случился силовой шторм.

— И…?

Эван серьезно сказал, наблюдая за её реакцией:

— Когда эфир под действием эмоций вырывается из тебя, выпускай его наружу, иначе он убьет тебя.

Вик осторожно уточнила:

— А если кто-то окажется рядом?

Эван вздохнул:

— То это убьет его.

— Хорошая перспектива…

— Увы, иной не дано — или ты, или кто-то рядом.

— Лучше я.

Эван улыбнулся:

— Вот в этом и заключается вся разница между ведьмой и эфирницей. Пока ты помнишь, что чужая жизнь важнее, ты эфирница.

Вик задумчиво сказала:

— Я постараюсь держать эмоции под контролем…

— Прости, я должен был проверить…

* * *

В рабочем кабинете лер-мэра было жарко — и вовсе не из-за батарей парового отопления. Лер-мэр Сорель негодовал, а когда негодует маг-водник, все вокруг кипит и испаряется. И ведь вроде пятьдесят пять лет, уже давно должен был научиться держать себя в руках, но нет. Одаренный, богатый, обличенный властью, с благородными чертами лица, как положено лерам — по некоторым из сиятельных можно сразу родовое имя угадывать: слишком тяжелые челюсти, узнаваемые носы или разрезы глаз. И избалованный тем, что любое его распоряжение должно сразу же исполняться.

Брок Мюрай, старший детектив-инспектор Особого отдела полиции Аквилиты, подчиняющегося только комиссару и лер-мэру, чувствовал себя рыбой в ухе́, еще чуть-чуть и сварится, но терпел — служба обязывает. Во имя долга. Во имя чести. Во имя страны.

Сорель, ознакомившись со статистикой госпитализированных за сутки, переданной из госпиталя орелиток и больницы святого Луки, кипел, требуя от подчиненных хоть каких-то хороших новостей:

— Что с расследованием происшествия на площади Танцующих струй, Мюрай?

Брок, стоя на вытяжку перед столом Сореля, спешно отчитался:

— Инквизитор адер Дрейк вышел на след мальчика, исполнившего роль Полли, но тот умер у него на руках. По следу убийцы пошли ищейки инквизитора и наши. Сержанту Гилмору повезло чуть больше…

Сорель сморщился на этих словах, и Мюрай спешно закончил:

— Убийца мальчика в тюрьме. Некто Азуле, силач из цирка «Огни Аны». Пока молчит.

— Какого молчит⁈ Вы, что, допрашивать разучились⁈

— Агрессивные допросы…

— Чтобы через час имя того, кто нанял это Азуле было у меня на столе. И мне плевать, что останется от этого клоуна!

— Силача, — все же поправил Мюрай, зная, что вызовет гнев.

— Мне все равно!

— Да, лер, — Мюрай послушно склонил голову. Он чувствовал, как у него поднимается температура тела — Сорель не собирался себя сдерживать. Волосы на затылке у Брока промокли от пота, пропитывая и сорочку. Та противно прилипла к телу. А вечерок у него с парнями ожидается жаркий. Выбивать признание не самая приятная работа, и ведь подбирал парней в отряде под себя — ни на кого не свесишь агрессив… Пытки. Противно. И в отставку не подашь — не сейчас. Сейчас никак нельзя. Говорят: рыжие — бесстыжие. Придется соответствовать поговорке.

Сорель рявкнул:

— Мне нужны ответы, и срочно! В городе творится сокрушитель знает что!

— Мы знаем, что это точно не Полли. Все происшествия с Полли — мистификация. И площадь Танцующих струй, и Цветочная улица, и Морской проспект. Там точно были лжеПолли. Тех Полли пока найти не удалось, хоть в Рыбачьей слободке есть парочка подходящих под Полли трупов.

Сорель кинул на стол перед Мюраем бумаги:

— Смотри! За вчерашний день поймано пять человек в костюмах больных чумой.

Брок лишь для вида махнул взглядом по записям — все это он знал и без лер-мэра:

— Все арестованы за нарушение общественного порядка. Агрессивные методы допроса к ним не применишь — не та статья. Секретарь адера Дрейка навещал их — ему пока тоже не особо повезло со сведениями.

— Мюрай, хватит играть в чистоплюя. Я тебя не за это держу. Мне нужно имя. Имя того, кто мутит воду. И оно мне нужно было еще с утра! В госпиталь поступил больной с бубонами!

Мюрай старательно спокойно заметил:

— Но доктора пока не склонны утверждать, что это именно чума.

— Склонны — не склонны… Они ничего толком сказать не могут!

— Вы про инфлюэнцу? — уточнил Мюрай.

— Катар, инфлюэнца, респираторно-фебрильный синдром — мне плевать, как они это называют…

— Это не чума. И Полли тут не при чем.

Сорель встал и подошел к окну, поднимая его раму вверх — кажется, даже он понял, что закипает:

— А кто причем? Ты знаешь, сколько уже заболевших? Только вчера поступило 149 заболевших с выраженным чего-то-там, но точно не чума! И это, чует мое сердце, только начало…

— В прошлом году было так же.

Кажется, Мюрай зря это сказал — Сорель возмутился, обдавая паром:

— И в позапрошлом тоже — не стоит мне напоминать! Но не так круто — всего за несколько дней от пары заразившихся до двух сотен, и это мы еще не знаем, столько сидят по домам, потому что это не Полли!

Мюрай попытался поменять тему:

— Вы просили доложить, когда приедет Хейг и Деррик…

— Я видел… — Сорель потер лоб, вытирая испарину. — Наружку снять.

— Но тогда они могут проникнуть к Полли. Деррик еще в прошлом году был замечен в попытках проникновения в катакомбы. Еле предотвратили. Янг, третий приехавший с ними, уже посетил черный рынок — спрашивал о противочумных костюмах.

Сорель все же взорвался вместе с графином с водой, стоявшем на столе — тот разлетелся во все стороны осколками. Мюрай спешно создал плотный эфирный кокон и перенаправил осколки сразу в мусорку. Ему сейчас только ненужных ранений не хватало.

— Да мне плевать на Полли! — прорычал лер-мэр. — И нет, я передумал: наружку не снимать — пусть ходят открыто, скажи, чтобы содействовали во всем! Хоть Луну с неба, а не то, что противочумный костюм.

— Но Полли и вольности города…

Сорель рухнул в кресло — температура в кабинете стала стремительно падать. Все же некоторые маги весьма непредсказуемы и опасны, особенно когда не отдают себе отчета.

— Никому не нужны вольности города, когда город мертв. Сейчас еще никто не умер, но что будем делать, когда начнутся смерти? Пусть этот Хейг и Деррик ходят, пусть высматривают, пусть вынюхивают. Надо будет — сам потащишь их к Полли. Понял⁉

— Да, лер.

— Потащишь — я ясно сказал! Пусть при мне падут вольности Аквилиты, но при мне она не вымрет. И при тебе тоже, понял?

— Да, лер.

— Тогда почему ты еще тут?

— Меня уже нет, лер.

— Иди… — Сорель закрыл глаза. Кабинет весь засиял инеем — водные маги нестабильны, а еще на огненных ругаются! — Мюрай…

— Да, лер? — Брок оглянулся в дверях.

— Куда сейчас?

— Нужно проверить музей и библиотеку. Сигнал ревуна, кроме рубки, могли запустить оттуда.

Но сперва в кабинет — переодеться!

* * *

Пять часов дня. В спальне горничная уже навела порядок, и дневники, вместе с книгой вернийских стихотворений исчезли из кровати.

Вик чувствовала себя потерянной — тяжелый, странный, неожиданный разговор с Эваном выбил её из колеи, а у неё на день было много планов — она пока ничего не сделала, чтобы приблизиться к разгадке смерти Стеллы. Вообще ничего, если не считать дневников. Они, вместе с книгой и двумя бумажными пакетами из Олфинбурга, ждали Вик на рабочем столе в кабинете. Она без сил опустилась в кресло и придвинула к себе пакеты. Планы на день надо менять — вряд ли она уже застанет Томаса на службе, а навещать его дома, где может быть его отец-доносчик, не хотелось. Зато в библиотеку и к Дрейку она вполне успевает.

Вик включила лампу на столе — кабинет выходил окнами на северную сторону, и тут уже было сумрачно. Яркий электрический свет ударил по глазам, заставляя морщиться. Зато сразу ушли во тьму, прячась, чужие полки с книгами, пустой камин, кресла и чайный столик. Стало уютно, как дома.

Пальцы Вик принялись развязывать пакет с газетами — прежде, чем она отвезет их в библиотеку, ей надо самой ознакомиться со статьями о краже из музея, хоть это и не совсем её дело. Это совершенно точно не её дело, но коль влезла… Да и Симон жалко, если будет очередная кража — она пострадает. Попросить Томаса присмотреть за Симоной? Только согласится ли он.

Вик потерла висок и принялась читать статьи в газетах.

Шок! Сенсация! Украдена геологическая коллекция музея!

По словам хранителей музея, коллекция не имеет никакой ценности.

Ни один коллекционер не согласится выкупить коллекцию у воров — камни, возможно, несут следы проклятия чумной Полли!

Следов взлома нет. Следов проникновения воров нет.

Скорее всего это мистификация хранителей музея, чтобы привлечь к себе внимание.

Вик возмущенно фыркнула — всего несколько дней, и такой результат: ничего не найдено, виноватым объявим музей. Детективы тут в Аквилите весьма ленивы и своеобразны. Она еще раз внимательно пробежалась глазами, запоминая имена детективов — некто Ричард Стилл из Сыскного дивизиона Аквилиты и Брок Мюрей из Особого отдела. У газеты безграмотный корректор — в фамилии Мюррея допустили ошибку, написав с одной буквой «р».

Странно, что эти номера газет выкрали из библиотеки — ничего подозрительного в статьях не было. Ришар, рассказывая об украденном, не вспомнил только бокситы да кварцевый песок. Фотографии украденного, в газетах, кстати, были, но такие мелкие, что ничего толком не разглядишь. Непонятная кража — и геологической коллекции, и самих газет. Впрочем, чего еще можно ожидать от сумасшедшей Аквилиты? Только таких же преступлений. Кстати, потенцозем в Аквилите не добывали, это если судить по коллекции камней и статьям.

Вик, просмотрев все остальные страницы, принялась запаковывать газеты обратно — хватит, она просто теряет время! Надо отвезти газеты в библиотеку и как-то встретиться с Томасом.

Взгляд уперся в стоявший на столе телефонный аппарат — белого дерева, с инкрустацией перламутра, с новомодной трубкой, объединявшей в себе для удобства и микрофон, и динамик. В Аквилите шли в ногу со временем, даже в библиотеке были такие аппараты, а в полицейском отделении Восточного дивизиона телефоны до сих пор старые… Можно позвонить в Сыскной дивизион и договориться о встрече. Хотя сперва…

Чарльз. Сперва Чарльз — должна же она поблагодарить брата за книгу.

Дождавшись, когда соединят с домом… С бывшим домом, она собиралась с мыслями — нужно столько всего расспросить у Чарльза, и причем почти все — не телефонный разговор, потому что телефонные нериссы бдят и все подслушивают.

Дождавшись, когда в трубке раздастся знакомый, низкий голос брата, она тихо сказала — расстались они не самым лучшим образом:

— Добрый вечер, Чарли.

— Добрый вечер, Хвостик! — как ни в чем ни бывало ответил брат. Он так всегда её называл, потому что она вечно ходила за ним, когда он бывал дома. — Если ты по поводу книги, то ничего не надо говорить — это такие же твои книги, как и мои. Смотри только, чтобы книга не попала в плохие руки.

Вики твердо сказала:

— Там хорошие руки, Чарли. Там немного знаний не хватает. — Про потерянные мозги у Тома она промолчит.

— Хорошо, тогда я спокоен. Если ты по поводу Эвана, то напоминаю — он мой друг. Я не пойду против него, и я по-прежнему считаю, что ты глупая избалованная девчонка, отказывающаяся от счастья. И тут ничего не изменилось.

— Чарли…

Он упрямо продолжил:

— А если ты по поводу Аквилиты — я весь внимание.

Он всегда был такой — прежде, чем начать разговор, все разложит по полочкам, как старший и самый умный.

Вик собралась с мыслями и четко, не допуская и капли обиды в голосе, сказала:

— Чарльз, во-первых, все же огромное спасибо за книгу. Во-вторых, с Эваном мы разобрались и почти пришли к согласию.

— Отрадно это слышать. Я, если честно, не верил, что романтика Аквилиты подействует на тебя и заставит пересмотреть свои взгляды.

Вик замерла:

— Ты знал об Аквилите?

— Я еще три года назад сказал — не сработает! Но рад, что ошибся.

— Три года? Эван…

Чарльз кашлянул:

— Я сказал лишнего, да? И к Сокрушителю тайны! Теперь нет смысла скрывать…

— Я думала, что решение об Аквилите Эван принял этим летом.

— Хвостик, ты в каком номере находишься?

— Королевском!

— Ты знаешь, какая на него очередь? Тебе еще не было восемнадцати, когда Эван решился на Аквилиту. Отец был обоими руками за, я был против — три года ждать, чтобы проникнуться романтикой⁈ Дад, Грейден, мало ли в мире красивых городов⁈ Но Эван хотел сделать все правильно, красиво, впечатляюще… Если не веришь, то все подтверждающие бумаги хранятся дома — Эван заранее добился от отца, храни его небеса, разрешения на поездку с тобой.

— Три года…

Чарльз строго сказал:

— Хвостик, Эван меня проклянет и будет прав — не дело лезть в чужие отношения. Совсем не дело, но Эван мой друг, а ты моя сестренка… Вы хорошая пара, Эван проверенный временем и кучей лер жених, про отца я уже молчу — какие он проверки Эвану устраивал, ты умница, дай боги многим… Не делай глупостей — не расставайся с ним.

— Чарли…

— Я помню, что наговорил тебе на прощание — не сдержан, но, Хвостик, я всегда тебе желал самого лучшего.

— Тогда почему ты хотел засадить меня в архив, запретив работу детектива в агентстве?

Чарльз хмыкнул и сказал:

— Тебе честно или солгать?

— Я жду честного ответа.

— Как детектив, как полевой агент — ты так себе, Хвостик. И прежде, чем вспылишь… Ты нерисса, будущая лера, если дадут небеса. Тебя не пошлешь в трущобы. Тебя не отправишь в бордель, чтобы расспросить стрекозок о клиенте-лере и его предпочтениях. Тебя не отправишь в трудовой дом за сведениями. Тебя надо оберегать от многих тайн этого мира, и как ты себе это представляешь? Мне проще обучить какую-нибудь познавшую жизнь неру или даже керу манерам и необходимым знаниям, чтобы они могли вести расследование в борделе, чем отправить туда собственную сестру. Эван первым же с меня голову бы снял за такое. А вот на аналитической работе — тебе самое место.

— Эван, к твоему сведению, отправлял меня на патрулирование улиц, так что о борделях, трущобах и трудовых домах я знаю и знаю многое.

— Значит, он просто золото. Я так рисковать своей сестрой не смог — выдать замуж девицу, бывавшую в борделе, пусть и по службе… Это практически невозможно. И не злись, Хвостик… Я всегда лишь хотел тебе добра. Так, как я его понимаю.

— Хорошо, что Эван его понимает иначе.

Чарльз облегченно выдохнул на другом конце провода:

— Да здравствует Аквилита и её романтика! Я был неправ. Признаю. Дату свадьбы уже выбрали? Не забывай, это решает невеста!

— Об этом еще рано говорить, Чарльз.

— Понял. Молчу. Тайно молюсь, чтобы все получилось.

— Спасибо!

— Хвостик, вернешься из Аквилиты… Встретимся? Я скучаю…

— Встретимся.

— Тогда, прости, звонок по другой линии — дела. Если что-то нужно — сразу телефонируй!

Он положил трубку, и Вик выругалась — он снова все решил за неё, даже когда прервать звонок, а она же хотела расспросить его о контрабанде…

Что ж… Разберется сама! В первый раз, что ли…

Она снова подняла трубку и попросила соединить с Сыскным дивизионом. Звонок принял сержант Остин. Он сказал, что Дейла нет в управлении, но он должен подойти где-то через час — со вскрытия нера Бина. Серж клятвенно заверил, что задержит Дейла до её прихода, чего бы это ему не стоило.

Вик телефонировала в гараж, чтобы Адамс ждал её у парадного входа — пора в дорогу.

Она встала и… Опять вернулась к телефону. Да, совсем нетелефонный разговор, но она должна знать точно и знать сейчас — отношения с Эваном еще так хрупки, что испортить их невероятно легко.

— Нерисса, Тальму, пожалуйста. Олфинбург, Западная станция, 31−68−1, нера Эшер.

Когда её ответил веселый голос Кейт, Вик напомнила себе: Аквилита была выбрана три года назад, как раз когда ей выбирали компаньонку.

— Добрый вечер, Кейт. Это Виктория. Я хотела уточнить у тебя… По поводу Хейга. Решается вопрос о моей помолвке. Расскажи, пожалуйста, еще раз про любовь все его жизни некой лере А. Или эту леру звали не так? Может, это была влюбленная в чужого жениха нера К.?

Глава 19 Визиты, визиты, визиты

Время поджимало, так что от поездки в кондитерскую за карамелью пришлось отказаться. Посещение инквизиции и так не вмещалось в плотный график, но не проведать Дрейка Вик не могла. Она беспокоилась о странном инквизиторе, которому совсем не инквизитором надо быть. Хотя… Кем ему тогда быть? Не ей решать, что человек не на своем месте, вот не ей — сама она тоже бьется за неположенное ей место.

Темнело. Год заканчивался, тьма каждый день наступала все раньше и раньше. Скоро в храмах начнутся ежедневные поминальные службы — год всегда заканчивался мрачно. Боги умирали, и это надо помнить. Зажигались уличные фонари, спешили по улочкам горожане, уже надевшие карнавальные костюмы. Целый город прячущихся за масками, играющих чужие роли, выдающих себя за других. Хорошо, что приходит утро, и маски исчезают. Вот бы и в жизни так. Вик ни за что бы сама не поняла Эвана, не сними он сегодня маску в беспокойстве за её здоровье. А уж как из-за этого сегодня свалилась маска с тихой, всегда готовой помочь Кейт… Может, и Вик чуть-чуть приподнять край своей? Стать такой, какая она есть, а не какой её заставляет быть общество? Только примет ли её Эван? Нужна ли она такая даже не Эвану, а кому-то другому. Тома лучше не вспоминать — у него головы на плечах отродясь не было. Грустно… За окном паромобиля ей вторил легкий дождь.

Шуршали шины по мокрому асфальту, движение на улочках дорога становилось оживлённее. Ветер срывал с деревьев золотые листья. Скоро и здесь наступит предзимье.

Паромобиль припарковался у инквизиции. Все окна здания, кроме холла первого этажа, были погружены во тьму. Вик нахмурилась — вот не так она себе представляла инквизицию.

Адамс сопроводил Вик до дверей инквизиции, возвращаясь обратно в паромобиль.

В холле привычно было пусто.

Горела лампа на стойке. Коридор был погружен во тьму, лестница на второй этаж тоже. Раньше бы Вик решила, что все заняты в подвалах, но… Это точно не про Дрейка.

Шаги Вик громко раздавались в тишине.

— Здесь есть кто-нибудь? Адер Дрейк? — позвала она.

Из-за стойки, как шут из табакерки, выскочил Шарль:

— Добрый вечер, нерисса!

— Добрый вечер, Шарль. Не подскажешь, где адер Дрейк?

Шарль дернул острым плечом:

— Так это… У себя… Спит он… В обед стало ясно, что Полли не сбежит, вот и лег спать. И спит.

— Спит? С ним точно все хорошо?

— А че с ним будет плохого? — не понял Шарль. — Спит и спит. Силы, значится, восстанавливает. А я тут за старшего.

— Ты один? А где все остальные помощники?

— Так заняты. Это… Давид в тюрьме… В смысле не сидит, а допрашивает шутников, которые чумных разыгрывали. Ищейка Триаль идет по следу из Полей памяти. Он прислал записку, что убийцу повязали пилотки…

— Кто что сделал?

Шарль деланно вздохнул и поправился:

— Полиция повя… поймала убийцу, а вот на след заказавшего розыгрыш пилотки не вышли. Триаль надеется сам поймать шутника. А второй ищейка Неш в музей забурился — ищет следы взлома их ревуна. Ну этой… Оповестительной системы. Оповещательной? — он почесал в затылке. — А… Какая разница… Правда, там особники… Ну, эти… Из Особого отдела ему жизни не дают, но договорятся, никуда не денутся — разберутся. Дело-то одно, богам угодное. Как-то так…

— А другие люди?

— А других нет. Адер не любит карнавал. Он его предпочитает отсидеть где-нить подальше, в той же Вернии. Адера Вифания ругается, конечно, но за такое подзатыльник не отвесишь — она же сама понимает, что веселиться в поминальную луну как бы… Небогоугодно. Так что больше людей тут и нет — повар и прислуга появляются тут только, когда адер официально работает в Аквилите, а не прилетает на всех парах на срочный вызов. Как-то так. Чего хотели-то, нерисса?

— А кто присматривает за Полли и адером Дрейком? Вдруг им плохо? Вдруг им нужна помощь? Вдруг что-то случилось… — Вик стала решительно подниматься по лестнице.

— Эй-эй-эй, адеру хорошо! — всполошился Шарль. — Вот точно-точно хорошо!

— Шарль, ты не доктор, ты ничего не понимаешь…

Он обогнал её по лестнице:

— Я понимаю одно — если вы заявитесь в спальню адера, потом адеру будет очень-очень плохо! Он это… Он же… Да нельзя ж к нему!

— Я только проверить! Я из лучших побуждений… Заодно проверю состояние Полли… То есть Алька.

— Нерисса… — Шарль спешно, чуть не падая, поднимался по ступенькам спиной назад, перегораживая проход: — Нельзя, никак нельзя! Адер не простит такого, прости боги! И вообще, вы хорошая, но он не женится на вас! Никогда! Ни за что!!! Нерисса…

— Шарль! Тихо! — Вик сделала пальцами шуточное движение «ножницы» перед самым носом Шарля — так в детских играх они заставляли кого-то молчать.

Шарль, видимо, знакомый с угрозой ножниц, зажал рот руками, но с дороги не ушел, мотая головой и отчаянно сражаясь за честь адера.

В коридоре снизу раздались шаги и смутно знакомый голос произнес:

— Доброе утро, нерисса Ренар. Я могу вам чем-то помочь?

— Шаааарль? — тихо сказала Вик: — ты же говорил, что ты один⁈

Мальчишка, все так же зажимая рот ладонью, отрицательно качнул головой — он такого не говорил. Не успел, видимо. Неожиданно.

Вик развернулась на лестнице:

— Доброе утро, нер Деррик. — Младшему Деррику она не была представлена, но она и не лера, чтобы игнорировать официально не представленного. — Я не знала, что вы тут…

— Даже удивительно, — улыбнулся Деррик, — что сей молодой человек упустил этот факт в своей речи. Мы официально не представлены, но…

— Вы друг Эвана. Можете обращаться ко мне по имени…

— Николас, — он опустил в кивке голову, представляясь в свою очередь.

— А вы тут…?

Он пояснил:

— Я проведал своего пациента — Алька. Утром я лечил его из-за того, что адер Дрейк находился практически в магическом истощении по причине сильного ритуала. Сейчас зашел проведать Алька и заодно адера Дрейка… Может, пусть это и нелепо, но пройдем на кухню? А то, я боюсь, Альк без присмотра опустошит все запасы еды. Ужасный проглот. Как только разрешил ему покидать постель, так и рванул на кухню…

Вик бросила косой взгляд на Шарля — и о состоянии Алька тот ни сказал ни слова! Мальчишка же лишь плутовато улыбнулся и повторил её жест-ножницы.

Вик принялась спускаться по лестнице:

— Альк хоть что-то рассказал о себе?

— Нет, он ничего не помнит — сильная травма головы. Я прописал ему лечение, но надо ждать.

Вик остановилась у основания лестницы: если Дрейк спит, а Альк ничего не помнит, то ей нечего тут делать:

— Николас, прошу, присмотрите тут за всем, а я, пожалуй, поеду по делам.

Он послушно кивнул:

— Как скажете, Виктория.

— Кстати… Как состояние Др… Адера Дрейка?

— Опасений не внушает, но спать он будет долго — не меньше суток. Вдобавок, я более чем уверен, несколько дней он не будет способен на владение эфиром. Истощение — страшная штука.

— Хорошо… Тогда я, пожалуй, пойду… Приятного вечера!

— И вам… — Уже в спину Николас неожиданно сказал ей: — Виктория…

— Да? — она оглянулась на мужчину, стоя в открытых дверях — Адамс тут же выскочил из паромобиля и ожидал Вик.

— Я знаю, что так не принято, но к счастью, я нер, а не лер… И мне позволительно не знать все тонкости этикета…

— Николас? Я не совсем вас понимаю.

Николас решился:

— Вы чудесная пара с Эваном. Прошу. Доверьтесь романтике Аквилиты. Дайте друг другу шанс.

— Я… Я даже не знаю, что на это ответить.

Николас качнул головой:

— Ничего не надо отвечать. Приятного вечера, Виктория!

— И вам… — она вышла прочь в холод предзимнего вечера, а щеки пылали от румянца.

К счастью, Адамс ничего не слышал.

Он помог ей сесть в паромобиль и уточнил:

— Библиотека?

— Да, — сухо сказала Вик. — Вы знаете, где она?

— Улица Прощальная, дом пятьдесят один. Доберемся за четверть часа, нерисса…

* * *

Библиотека была ярко освещена — все этажи. Вик было решила, что там полно посетителей, но в холле было тихо и пусто. Лишь Симона сидела за стойкой, что-то читая. Она выглядела откровенно плохо: болезненный румянец, пот на лице, промокшие волосы, хоть в библиотеке было более чем прохладно. При этом Симон куталась в шаль поверх своего скучного форменного платья.

Вик остановилась перед стойкой:

— Добрый вечер, Симона… Я принесла газеты, как и обещала.

Девушка подскочила со стула:

— И вам добрый вечер… Благодарю, Виктория, я так вам признательна… — она кашлянула, закрывая ладонью рот. — Простите.

Вик оглядела её — состояние Симоны ей не нравилось:

— Ты справишься с подшивкой газет? — она положила бумажный пакет на стойку.

— Конечно, не беспокойтесь.

— Ты плохо выглядишь, если честно. — так говорить, конечно, нельзя, но это Аквилита. Тут призрак чумы по улицам ходит. — Тебя осматривал доктор?

— О нет, я еще хорошо себя чувствую. Девочки вот совсем разболелись. Габи даже с госпиталь отвезли — говорят, совсем плоха… А я хорошо. Я ирлеанка, а ирлеанки не болеют. Правда. Я справлюсь.

— Смотри, Симона… Если нужна будет помощь — звони в «Королевского рыцаря» и проси меня — нериссу Ренар или моего жениха лера Хейга. Хорошо?

— Спасибо, я справлюсь, честно.

— Обещаешь?

— Да, Виктория, все будет хорошо. — Симона протянула небольшой лист бумаги, сложенный вчетверо: — тут, как вы просили, все имена тех, кто брал книгу «Искусство трубадуров Анта» Альфонса Доре и карты. Список карт с кратким описанием я тоже приложила.

— Ты чудо, Симона.

Та зарделась и неожиданно спросила:

— Я же… Я же ничего противозаконного не сделала?

— Нет, конечно. Я попрошу знакомого детектива Томаса Дейла присмотреть за тобой, чтобы нер Легран не подстроил тебе какой-нибудь гадости.

— Спасибо.

Вик старательно строго, чтобы Симона точно запомнила, сказала:

— Если что-то случится — детектив-инспектор Томас Дейл Сыскной дивизион. Он балабол и паяц, но он не даст тебя в обиду. Он не позволит отправить тебя в тюрьму из-за предрассудков нера Леграна.

— Спасибо, я не знаю, как вас отблагодарить в ответ…

— Симона, ничего не нужно… Впрочем, — Вик вспомнила: — Кое-что… Абсолютно не противозаконное. Нер Бин никогда не упоминал в разговорах некого Жабера?

— Жабер? — опешила Симона.

— Да. Жаба мужского пола — Жабер.

Библиотекарь сильнее закуталась в свою шаль, словно её начал бить озноб:

— Нет, я впервые слышу. Но спрошу девочек. И, если хотите, самого нера Бина, когда он выйдет на службу…

Виктория грустно улыбнулась — полиция сюда так и не добралась. Симона до сих пор не знает, что Бина уже нет в живых. Ну и темпы работы у местных детективов! Зла не хватает.

— Симон… Может, если ты одна… Закроешь библиотеку? Я сама… Нет, я попрошу своего жениха, лера Хейга, позвонить неру Леграну и все объяснить.

— Я не могу, Виктория. Тут ужас что творится… — Симона опустила голос почти до шепота, еще и подалась вперед, грудью опираясь на стойку: — Особый отдел… Всю библиотеку перерыли, архив полностью… Ревун проверяют. Говорят, кто-то пользовался без спроса… А кто бы? Я тут одна… Как бы нер Легран не решил, что и тут я виновата…

Вик, которая хотела взять в библиотеке книгу по геологии, решила, что сейчас не самый лучший момент для этого.

— Симон, не думай о плохом. И я пойду — дела. До свидания.

— До свидания, Виктория, — снова кашлянула Симона. Конечно, осень — время простуд, но Симона не походила на хрупких лер, которых укладывает в постель даже легкий ветерок.

Вик задержалась в дверях — самое главное чуть не забыла спросить!

— Симон…

— Да? — болезненно улыбнулась девушка.

— Кто-нибудь приходил, спрашивал о книге стихов…

— Да! — очень живо ответила Симона. — Чуть не забыла — приходил…

В этот момент на лестнице раздались шаги, и приятный мужской голос сказал:

— Сиора Перелли! — сиора — так обращались к девушкам на ирлеанском. Кто-то очень вежлив. — Вы не могли бы подняться сюда?

На лестничной площадке стоял высокий, почти болезненно худой мужчина, лет тридцати. Рыжий, весь зацелованный солнцем, с острыми чертами лица, не отталкивающими, но заставляющими задуматься. Отец очень ценил физиогномику, он бы сказал, что сей субъект уважает силу и не гнушается ничем, особенно если учесть крайне тонкие губы и пронзительный взгляд зеленых глаз. Зеленые глаза — это вообще признак склонности к злу. Интересно, сколько в этом правды? Еще бы знать имя, чтобы разложить по нумерологии, но… Что-то Вик подсказывало, что надо скорее идти отсюда прочь — уж очень заинтересованно принялся её рассматривать мужчина. Вик вдруг осознала, что при ней нет механитов, скрывающих её магию, а мужчина довольно высокого звания — старший детектив-инспектор, чтобы не быть магом. Вдобавок на мундире была планка боевых наград — это не то, что ожидаешь увидеть на полицейском.

Симона, странно указывая Вик глазами на мужчину, пробормотала:

— Да, нер… Простите, инспек… Ой, старший дете…

Он оборвал её бессвязный поток:

— Сиора Перелли, не стоит так волноваться… Я сам к вам спущусь… Нерисса Ренар, мы незнакомы, но вы не могли бы…

Вик предпочла скрыться за дверью — незнакомые старшие детективы-инспекторы, узнающие её с одного взгляда, — это, однозначно, не к добру.

И она без механитов! И без маски…

Вик заскочила в паромобиль и резко приказала:

— Поехали! Сыскной дивизион…

Паромобиль медленно тронулся, объезжая стайки веселящихся.

Вик оглянулась назад — рыжий детектив выскочил из библиотеки и стоял на тротуаре. Без маски. Толпа в карнавальных костюмах обходила его, словно река, огибает скалу.

— Затруднения, нерисса Ренар? — спросил Адамс, бросив взгляд в зеркало заднего вида.

— Нет, — сухо ответила она, но, судя по взгляду шофера, Эвану доложат об этом. Вик развернула в руках бумаги, вчитываясь в мелкий, лишенный изыска завитушек почерк Симон. Это был список тех, кто брал книгу. Б. Мюррей, почему-то опять с одной «р» — может, особенности местного написания родового имени? Не может же Симон быть безграмотной? Интересно, это тот же самый Мюррей из газет или однофамилец? Еще были некто Р. Фель, Н. Кидман, С. Кейдж и Ж. Ришар. Ж. и Р. ЖабеР. Что-то в этом есть.

* * *

Центральный участок бурлил — шесть вечера, пересменок. Уходили со службы дневные детективы, заходили на дежурство ночные. Констебли молча завидовали уходящим — их служба заканчивалась только в девять вечера.

Дежурный констебль за стойкой объяснил Вик, как попасть в отдел Дейла — по лестнице на второй этаж, третья дверь справа, отдельный кабинет в конце залы — что бы это ни значило. Вик выполнила все его указания, оказавшись в непривычном месте — в Восточном дивизионе констебли ютились в небольших кабинетах, тут же им выделили огромное помещение с многочисленными рабочими столами и даже диванами для отдыха у стен. Зала заканчивалась отгороженным стеклянной стеной кабинетом — Томас жил, как рыбка в банке! Нет, у него кабинет был удобнее, чем у констеблей — стол больше и шикарнее, кресла вместо стульев, многочисленные бюро для документов, но стена! Стеклянная стена не давала никакого уединения — самого главного преимущества службы инспектора: возможности отдохнуть не на виду у всех.

Немногочисленные констебли, занятые ничегонеделанием, а официально — вниканием в текущие дела, провожали Вик странными взглядами. Кажется, у кого-то язык, как у Шарля, нуждается в укорочении.

Томас отвлекся от бумаг, которые внимательно читал, сидя за столом, увидел приближающуюся Вик и бросился открывать ей дверь:

— Добрый вечер, нерисса Ренар!

— И вам, детектив!

Он пропустил её в кабинет с широкой улыбкой на лице:

— Присаживайся!

Пока Вик выбирала кресло, в которое сесть — можно было у камина, а можно у рабочего стола, Том опустил жалюзи.

— Так будет лучше.

Вик поджала губы и села у рабочего стола:

— Так даже хуже, чем было, Том! — Громкий стон разочарования из общей залы подтвердил её опасения.

Том, возвращаясь на свое рабочее место, отмахнулся:

— Я им потом все объясню, Тори.

— Даже боюсь представить, что ты им скажешь. — из-за рыжего детектива настроение было подпорчено.

Томас поклялся, как в суде:

— Правду. И ничего кроме правды!

Вик с громким стуком положила на стол книгу — это все, чем нерисса могла показать свое недовольство:

— Это тебе в качестве извинений за пребывание в инквизиции. Книга моего отца, так ты и хотел.

Том внезапно погрустнел, возвращаясь за стол:

— Тори…

— Прости, что по моей вине тебе пришлось оказаться в инквизиции. Надеюсь, тебя несильно пытали…

— Меня вообще не пытали, Тори…

— Это замечательно. — сказала Вик. Одно было хорошо — с Томом не надо было притворяться и быть правильной нериссой. Он знал, что она не такая. — Давай оставим тему инквизиции. Я пришла по делу — мне можешь помочь только ты. Мне нужно кое-что узнать о Ричарде Стилле и Жабере. Меня интересуют два этих человека. — О детективе Особого отдела у Дейла спрашивать бесполезно — он уже говорил, что ничего о них не знает. — А еще новости по делу нера Бина и его сестры. И, если можно, дело об ограблении музея три луны назад. — Вик замолчала, рассматривая поникшего Тома, медленно отодвигающего от себя пакет с книгой.

— Тори… Я должен признаться… Это я написал заявление на тебя в инквизицию. Я сильно испугался за тебя. С эфиром не шутят. Болезнь магинь протекает крайне тяжело в терминальной стадии. Я не хотел тебе такой участи. Я был неправ. Осознаю… И… Тори… Мне очень жаль.

Вик замерла — то, что донес на неё Том, она никак не ожидала. Маска балагура и паяца была такой крепкой, что… Такого от него она не ожидала. Том. Это сделал Том. Хорошо, что его донос попал к Дрейку, а если бы отцу Корнелию?

— Тори… Скажи что-нибудь? — как ребенок попросил Том.

— Например?

— Мне очень жаль, Тори.

Она качнула головой:

— Ты такое дитя, Томас. От того, что ты скажешь: «Мне жаль!»… От того, что скажешь: «Прости!» — ничего не изменится. Плохое не забудется. И случившееся не исчезнет…

— Тори, прошу. Я все осознал…

Она заставила себя улыбнулся — нериссы должны быть понимающими и сострадательными:

— Томас, я искренне надеюсь, что это действительно так. — Даже с Томом, оказывается, нельзя быть самой собой. Он не понимает: как это — его нельзя простить.

— Тори…

Вик взяла голос под контроль и мягко, как положено нериссам, сказала:

— Я прощаю тебя.

«Только доверять уже не смогу», — это она добавлять не стала. Да гори алым пламенем такая дружба!

— Когда… — Том привычно плутовато улыбнулся: — я могу надеяться на прогулку?

— Можешь, — согласилась она. — Мой опекун уже приехал, так что можешь попытаться получить его разрешение на прогулку.

Том вздрогнул от перспективы:

— Тоооори…

Она напомнила:

— Давай закроем тему инквизиции.

— Хорошо! — Том встал и достал с полки папку, подавая её Вик: — Тори, это все материалы по делу об убийстве нера Бина. Да, дело переквалифицировали. Коронер не смог однозначно подтвердить, что смерть не была криминальной, и наш судебный хирург произвел вскрытие. Отчет еще не готов, но я присутствовал на вскрытии — Бина перед смертью пытали, а уже потом скинули со скалы.

Вик, пролистывая материалы дела, напомнила:

— Дело об ограблении музея еще, пожалуйста.

Том кивнул, направляясь к двери:

— Сейчас будет. Иии… Жабера не знаю, а Дика постараюсь заловить для тебя. Кстати, Элайджу Кларка так и не смогли найти. Такого человека не существует. Художник отправился в егерскую службу — быть может, сможет нарисовать портрет по описанию. И да, признаю — я идиот, я не отнесся со всей серьезностью к делу. И я иду?

— Иди…

— Я иду! Уже ушел! — он медленно стал закрывать за собой дверь.

Вик не выдержала:

— Паяц!

Он спешно просунул голову в дверную щель:

— Тысяча ренарят, как мне этого не хватало!

Вик закатила глаза, но ничего не сказала. Она принялась читать показания.

Томас только через час притащил папку с ограблением:

— Прости, задержался — долго пришлось искать. Её в такие дебри закинули, будто спрятать хотели. Но я упорный — я нашел! И…

Он присел на край стола, разглядывая Вик сверху вниз. Рука скользнула по её волосам — он поправил локон Вик:

— Тори, я скучал…

— Прошел всего один день, — строго напомнила она, закрывая папку с делом Бина — ничего особо интересного найти не удалось.

— А мне казалось — целая вечность! И пока не забыл… Я столкнулся с инспектором Стиллом — он уже пошел домой, но будет завтра ждать тебя. Сможешь сама задать ему вопросы об ограблении.

— Что-нибудь по Жаберу есть?

— Ни-че-го. Но я завтра с утра поговорю со всеми — может, кто и знает. Сразу же сообщу.

— У меня есть одна нелепая догадка, но нужны подтверждения.

— Какая догадка?

— ЖабеР — Жан Ришар. Друг нера Бина. Но я могу ошибаться — все притянуто за уши.

— Я постараюсь чего-нибудь добавить к этим ушам, Тори.

— Паяц…

* * *

Кейдж отнес записку секретарю лер-мэра. В ней было всего два слова «Элайджа Кларк». Да, записка с именем убийцы лжеПолли опоздала на пару часов, но всегда бывают непредвиденные обстоятельства.

Глава 20 Прогулка по реке

Куранты на площади отбили третью четверть восьмого. Аквилита уже сошла с ума — взрывались фейерверки, играла музыка, отовсюду раздавался громкий смех. В парке у гостиницы танцевали пары. Летела белоснежная метель из лепестков роз — кто-то совсем не жалел денег. Небо затянуло плотными тучами — ночью, быть может, небеса разродятся снегом.

Адамс припарковался у гостиницы, обещая ждать. Прогулка на лодке — напомнила себе Вики. Прогулка и ужин, на который она уже опоздала и даже не предупредила, как обещала. Эван будет злиться. Она бы точно злилась.

Она пронеслась через холл гостинцы. Она нервно подгоняла лифт, пока тот поднимался на последний этаж. Она ворвалась в спальню, вызывая горничную. Надо спешно переодеться и… Виниться перед Хейгом. Или к сокрушителям прогулку… У неё дело не клеится, пошли уже четвертые сутки, а она топчется на месте. Еще и предательство Тома… И этот непонятный рыжий… Сослаться на недомогание и отказаться от прогулки? За весь день лишь одна хорошая новость — Дейл все же признал дело Эрика Бина убийством, заодно и делом Стеллы теперь займется вплотную. Может, что-то сдвинется с мертвой точки…

Найти бы Жабера. Может, снова зайти в музей и поговорить с Ришаром уже конкретно о Эрике Бине? Хотя сегодня уже поздно — музей закрыт. Наведаться домой Ришару? Его адрес был в деле Бина. Только Эван не поймет, если она отменит прогулку из-за плохого самочувствия, а сама сбежит по делам.

Горничная принесла из гардеробной карнавальный костюм — что-то воздушно-черное, расшитое серебром, в капельках мелких сияющих, как звезды на ночном небе, камней. Вик принялась снимать с себя платье — время совсем поджимает. Нериссы не опаздывают. Нериссы не причиняют неудобств. Хотелось взмолиться: «Можно я не буду нериссой… Можно я буду просто Вик». Только примет ли её такой Эван? Небеса, как эта прогулка не вовремя…

Мысли о деле Эрика Бина неслись по заколдованному кругу — вот что, кроме потецозема, которого в Аквилите нет, можно найти в старой Аквилите, чтобы разбогатеть? Ведь все вещи из Полей памяти несут на себе проклятье. Что еще можно вынести из старой Аквилиты, катакомб, штолен, чтобы разбогатеть? Неприлично разбогатеть. Золото? Серебро? Платина? Так нет никаких упоминаний об этом.

Горничная, помогая застегивать многочисленные мелкие пуговицы на спине, сказала, слегка не выговаривая букву «р»:

— Мне лакей лера Хейга шепнул, что лер наденет костюм короля ночи. Поэтому я и выбрала этот — королева ночи… Парные костюмы — так романтично!

Вик, отвлекаясь от своих скудных знаний по геологии, вздрогнула — наличие парных костюмов она никак не ожидала. Это, конечно, лучшая гостиница в городе, и в ней можно многое найти, но… Парные костюмы?

— Откуда этот костюм? Из костюмерной гостиницы?

— Так… Из вашего гардероба… — Горничная даже забыла на миг о пуговицах. — На днях прислали… А вы не знали?

Вик грустно рассмеялась — Эван привык контролировать все от и до. Даже карнавальные костюмы. Интересно, где он мерки взял? За три года она чуть-чуть изменилась — подросла и похудела. Впрочем, надо будет просто сказать ему спасибо за заботу. И отказаться от прогулки в таких условиях, когда он так готовился, не представляется возможным.

Горничная, принимаясь застегивать мелкие пуговички на манжетах платья, снова продолжила болтать:

— Вам посыльный принес книгу по геологии — лер Хейг распорядился. Она лежит в ка…

Вик выдернула руку:

— Спасибо, дальше я сама! — она понеслась в кабинет — это же надо, Эван вспомнил о книге, а она ведь только вскользьупоминала.

Она влетела в кабинет — тайна недр и чего-то вроде потенцозема, на чем можно быстро разбогатеть, её волновала не на шутку. Она лишь глазком взглянет — много времени это не займет.

Вик принялась спешно листать страницы фолианта, ждущего её на столе, ища раздел по Аквилите. Читая, перечитывая и снова проверяя, просто на всякий случай.

В Аквилите не было ничего, на чем можно было разбогатеть.

Даже Дрейк подтверждал: веселье, рыба и чума. Иного в Аквилите нет.

Что тогда мог найти Бин в старой Аквилите такого, что стоило ему жизни⁈

Она совсем ничего не понимала. Стоя у стола, она снова и снова пролистывала страницы, уже от безнадежности. На глаза попалась статья о геологической коллекции музея Аквилиты. Сноска под статьей гласила: «См. цветную вкладку». Уже ни на что не надеясь, Вик открыла страницы с цветными фотографиями.

Известняк, мрамор долины Ветров, мрамор венсанский, бокситы из штолен кера Клемента…

Палец, который Вик вела по надписям, споткнулся на знакомом имени.

Зарисовка катакомб кера Клемента. Зарисовка, которая пропадала в том числе. Точнее, потерялась, будучи положенной в другой раздел в библиотеке.

Вик взяла со стола лупу и принялась рассматривать снимок песчаного камня с частыми рыжими, коричневыми и мелкими… Синими… Синими! Синими включениями!

— О нет! Нет… Это же…

— Что случилось? — раздался у плеча, заставляя Вик вздрагивать, голос Эвана. Мужчина подошел со спины, причем Вик этого даже не услышала. Она нервно оглянулась — Эван тут же подался в сторону:

— Прости, я не хотел тебя пугать. Ты немножко задержалась, я и зашел узнать, что случилось.

Немножко… Вик не сдержала смешка — часы на камине показывали половину девятого. Она не только опоздала на ужин, она опоздала на прогулку.

— Все хорошо, Виктория?

Она замерла, не зная, что сказать. Эван уже был полностью готов к прогулке — чисто выбритый, даже от бородки и усов избавился, с маской в руках и в чернильно-черном костюме, расшитом серебром не так сильно, как её платье. Ему очень шел сдержанный костюм короля ночи. Он не превращал его в ряженого, он просто придавал таинственности и сказочности. Наверное, это и есть то, что называют романтикой.

— Ты не злишься? — тихо уточнила Вик.

Эван был сосредоточен. Между бровей застыла морщинка. Пахло дымом. Раньше бы она решила, что это реакция на её своеволие. Раньше бы она списала это на ненависть. Кейт же говорила, а она верила Кейт.

— Не злюсь. Я…

В какой-то момент Вик подумала, что он не ответит, не продолжит — леры никогда не опускаются до объяснений, лерам не престало быть подверженным эмоциям.

Эван все же сказал:

—…Волнуюсь. Ты занята чем-то серьезным, а я не могу тебе помочь.

Вик улыбнулась и вместо ответа сунула ему в руку лупу:

— Смотри! — её палец упирался в фотографию боксита. Уже потом она поняла, что ему это, возможно, неинтересно. Его дело нера Бина никак не касается.

Эван послушно склонился и принялся рассматривать фотографию, приходя к кому же выводу, что и Вики:

— Включения эленита.

— Это спутник самородного…

—…потенцита. — закончил за неё мысль Эван, почему-то еще сильнее начиная пахнуть огнем.

Вик расплылась в довольной улыбке — она ликовала, пусть Эван этого и не поймет:

— В Аквилите есть потенцит, причем самородный. Причем о нем почти никто не знает — воры в музее старательно замели все следы.

— Почему тебя так интересует потенцит, Вики?

— Потому что… — она храбро призналась: — Потому что я расследую одно дело об убийстве сестры и брата. Оно, кажется, связано с потенцитом.

— Тебе нужна помощь?

— А ты… Поможешь? — такого она не ожидала.

Эван наклонил голову на бок, словно пытаясь что-то понять или решить для себя. Вик, не дожидаясь его ответа, сама начала объяснять:

— Я случайно по приезде в Аквилиту столкнулась со смертью сразу двух людей из одной семьи. — Она принялась ходить по кабинету — так ей лучше думалось. Эван остался у стола, опираясь на него не совсем… спиной. И это лер! Вик чуть улыбнулась своим мыслям — Эван тоже, оказывается, не совсем типичный сиятельный. Сидеть на столе! Это же надо… — Стелла Бин выпала из окна, официально считается, что это было самоубийство. Только я в тот день разговаривала со Стеллой — она искала своего пропавшего брата, я обещала помочь ей с поисками. Она не походила на самоубийцу. К сожалению, в тот момент Эрик Бин уже был мертв день-два, быть может, чуть больше. Он был убит в горах, где-то у моста Сокрушителя. Судебный медик сделал заключение, что Бина пытали перед смертью, а потом, чтобы скрыть это, его тело скинули со скалы. Бин участвовал в проекте воссоздания старой Аквилиты, чей макет выставлен в музее Естествознания. Он по работе сталкивался с картами катакомб и штолен старой Аквилиты. Ему предлагали сказочно разбогатеть: как –не знаю, но противозаконно и страшно. Самое интересное — музей Естествознания обокрали три луны назад: вынесли как раз геологическую коллекцию. — Она вернулась к столу. Эван чуть подвинулся в сторону. Её палец застучал по фотографии боксита. — Самородный потенцит — это сказочное богатство. Почти все сведения о краже в музее были уничтожены — даже газеты в библиотеке, а дело в полиции спрятано так, что его еле нашли.

— Вики… А можно чуть более подробно?

Вик прищурилась:

— Тебе доложить по всем правилам?

Эван спокойно сказал:

— Я не это имел в виду. Чуть больше подробностей.

Вик в расстройстве развела руки в стороны:

— Но это и есть все подробности, Эван! Это Аквилита! Я тут не могу никого допросить, я не могу тут собрать доказательства, даже как детектив «Ангелов мщения»! Это все, что я знаю, это все, что нашла. Кроме, конечно, дневников и… Книги.

Она обошла стол и достала из выдвижного ящика найденное.

— Вот, это все.

Вик положила перед Эваном честно украденное. Рука Эвана замерла над медальоном на обложке книги. Он странно посмотрел на Вик:

— И как это у тебя ока…

— Ты не хочешь знать. — оборвала его Вик. Да, нериссы так себя не ведут, но к сокрушителям этикет. Она не сможет притворяться всю жизнь. Она такая, какая есть, и она устала притворяться перед Эваном. Он или примет её такой, или они все же разойдутся. Она найдет запасной план как обезопасить себя. Найдет. — Дневники из тайника в доме Бинов, трубадуры — из тайника в библиотеке. Там эту книгу спрятал у себя в столе Эрик Бин. В библиотеке еще несколько карт пытались пропасть… Карты штолен и катакомб.

— Вики… — Эван задумчиво взял в руки книгу и принялся её рассматривать. — Все очень серьезно.

— Можно подумать, я это не знаю. Два убийства — это всегда очень серьезно. Да и книга… Такие книги используются как тайники. Конкретно эта, я полагаю, использовалась для кражи из библиотеки карт или иных сведений о старой Аквилите. Только я её открыть не могу — не вижу ма… Эфир.

Эван принялся водить указательным пальцем от одного края рамки медальона до другого. Снова, снова и снова. Каждый раз его движения становились все затейливее и сложнее. Закончилось все тем, что после особо сложного знака — Вик даже показалось на миг, что он вспыхнул синим, призрачным светом, — медальон отъехал в сторону и открыл тайник. Там лежал тонкий, мелкий свиток из кальки.

— Вот… Кажется, это то, что ты искала.

Вик достала и развернула кальку, рассматривая на свет странные загогулины, одна из которых заканчивалась жирным крестом. И ни одной поясняющей надписи!

— Вот же бешенные белочки! И где искать карту, с которой полагается использовать эту кальку⁈

— Виктория… — позвал её Эван.

Она подняла на него глаза, сворачивая кальку и возвращая её в книгу:

— Библиотека. Она, конечно, сейчас закрыта, но там смешные замки. И не смотри так на меня, Эван.

— А я тебя, оказывается, совсем не знаю.

Вик поняла его: Чарльз не раз предупреждал её, чтобы она вела себя правильно — Ренаров с непривычки трудно выносить:

— И я тебе такая не нравлюсь…

Эван задумчиво сказал:

— Не знаю — надо привыкнуть, если честно. И библиотека никуда не сбежит до утра. Утром сходим. Сейчас важнее иное.

— Что именно?

Он ткнул пальцем в книгу на столе:

— Это.

Вик непонимающе посмотрела на него:

— И что с ней не так? Это тайник. Тайник, который ты легко вскрыл.

— Подобными тайниками пользуется вернийская разведка, Вики.

— Очень смешно. — отмахнулась Вик. — Вернийская книга, подаренная вернийским центром традиций, и конечно же, это может быть только вернийская разведка! Эван, это не так. Слишком очевидно.

Он закрыл медальон, медленно, явно для Вик показывая ключ.

— Ты забываешь, где находишься.

Медальон сомкнулся, скрывая свою тайну.

— И где же? — вздохнула Вики. Эван сказал очевидное:

— В Аквилите. Тут половина местного населения говорит на вернийском — беженцы из Вернии в поисках лучшей жизни. Тут в библиотеке целые отделы литературы на вернийском. Да, старовернийский никого не заинтересует, на это и расчет.

— Эван, и все же крайне глупо…

— Искать нужную иголку тяжелее всего среди подобных. Завтра в библиотеке зайди в раздел вернийской литературы и убедись — там таких вернийских иголок больше, чем в хвойном лесу. Тут много вернийцев. Тут много вернийских книг.

Вик на миг прикрыла глаза, вспоминая. Жан Ришар. Легран. Шарль. Вифания. Триаль… В чем-то Эван прав — тут много вернийцев или их потомков. Это в Олфинбурге книга на вернийском будет заметна, а тут…

Эван крайне серьезно сказал:

— Виктория, все очень серьезно. С вернийской разведкой я не советую связываться. Очень не советую. Лучше отдать дело в руки полиции…

Вик еле сдержала смешок, вспоминая Томаса:

— Не вариант. Вот совсем не вариант. Если это разведка, то детектива Дейла убьют раньше, чем он поймет с чем и кем он имеет дело. — она посмотрела в прямо в глаза мужчины — в кабинете довольно заметно поднялась температура: — Эван…

— Я. Очень. Беспокоюсь. — каждое слово ему давалось с трудом, и Вик понимала его — тяжело доверять мелкой пигалице вроде неё:

— Я буду очень осторожна, Эван. — она положила свою ладонь поверх его пальцев, как он сегодня. — Я буду советоваться с тобой. Хорошо?

— Виктория…

Она спешно и неуклюже поменяла тему:

— Эван, а ты что-нибудь знаешь о вернийской разведке? О том, что им тут нужно? О том, как отсюда вывозят или собираются вывозить потенцит?

Он крепко сжал зубы, так что на скулах желваки заходили. Вместо ответа, Эван взял её за руку и принялся аккуратно застегивать пуговицы на манжете — те самые, которые не успела застегнуть горничная. Кстати, а ведь она тоже вернийка судя по едва заметному акценту.

Стало немного обидно — она от Эвана почти ничего не скрыла. Что ж, и так бывает.

— И все же… — Вик посмотрела на книгу трубадуров: — если что-то выглядит как утка…

Эван продолжил, воспользовавшись паузой:

— Оно и крякает при этом, как утка. Виктория, это утка. Это вернийская разведка. Это их почерк. Понимаешь?

Она вздохнула:

— Разведка, так разведка. Сейчас уже поздно, так что в библиотеку поеду с утра. Там можно будет сравнить наш рисунок с картами, которые пропадали… Как ты думаешь, крестик на карте — указание на месторождение потенцита?

— Очень может быть.

— Тогда мне срочно нужен Жабер.

— Жабер? И зачем…?

Вик решительно сказала:

— Чтобы взять за жабры! — она взяла дневник Бина и принялась его листать. — Сейчас все поймешь.

Дверь со стуком открылась — в кабинет вошел лакей:

— Простите, лер, нерисса… С причала телефонировали с уточнением о прогулке по реке.

Эван прикрыл на миг глаза, а Вик рассмеялась — кажется, он тоже забыл о планах на эту ночь… И ведь побрился даже для чего-то!

— Виктория? — Эван предоставил выбор ей.

— Тебе это очень важно?

— Безумно, — признался Эван.

— Тогда… Почему бы и нет. Только утку уберу… Чтобы не крякала…

* * *

Лодка легко скользила по черной глади реки. Двое гребцов в белоснежных блузах, облегающих черных брюках и беретах мощно и слаженно работали. Журчала вода, изредка скрипели уключины. Кормчий, стоя за спинкой дивана, на котором расположились Вик и Эван, что-то рассказывал про острова, Аквилиту, дома, мимо которых они проплывали. Гитарист, расположившийся на носу лодки, явно отвечал за романтику — он что-то наигрывал, легкое и неузнаваемое.

Небеса расцветали огромными шарами магических фейерверков. Вдалеке скользили такие же лодки, с которых раздавался фривольный смех, а иногда странные звуки, о происхождении которых Вик предпочитала не задумываться.

Пахло близким морем.

Иногда лодка проходила под мостами, и кормчий громко объявлял их названия, словно это что-то значило.

Эван сидел так близко, что Вик чувствовала не только навязчивый запах роз, но и жар его тела. Очень притягательный жар. Щеки горели, и Вик чуть наклонилась к реке, чтобы прикоснуться к холодной, сизой воде.

— Настоятельно не рекомендую, — тихо сказал Эван.

Вик выпрямилась:

— Почему?

— Тут у домов нет канализации, — охотно пояснил он, а потом замер. Гитарист, сидевший на носе лодки, цокнул языком. — Прости, всю романтику испортил…

Вик улыбнулась:

— О таком лучше знать. Хотя во мне романтики тоже не очень.

Эван вопросительно выгнул бровь:

— Это ты о чем?

— Помнишь, прогулку на лодке по Лебединому озеру?

Эван улыбнулся кончиками губ:

— Это когда ты съела несколько порций мороженого и потом заболела?

— Неееет, это когда я накупила в качестве отговорки мороженого, и заставила тебя катать на лодке чопорную Кейт, рассуждавшую о долге и прочем, а сама отсиживалась на берегу. — И Кейт, возможно, тогда болтала не о долге… — И… Я тогда не заболела.

Он понятливо кивнул:

—…просто не хотела меня видеть.

— Я тогда была на тебя зла.

— И чем я провинился перед тобой? — Он сделал взмах рукой, и Вик была готова поклясться, что она снова, пусть на краткий миг, но видела вспышку. Серая долина все же аукнулась ей. — Сфера тишины — нас не услышат… А мы их — да. Так… Ты расскажешь?

— Ты, правда, хочешь знать, Эван?

— Виктория, мне кажется, что тайны только делают больно тебе и мне, приводя к ложным выводам.

Она честно предупредила, вглядываясь в синие, опять прищуренные глаза Эвана:

— Боюсь, тебе не понравится.

— Виктория?

Она отвернулась в сторону — нериссы, вообще-то, о таком не говорят:

— Мне тогда… Мне все уши прожужжали про твоих…

— Моих — кого?

— Лю… — начала было Вик, резко поворачиваясь к Эвану, но тот не дал ей договорить — прижал к её губам свой указательный палец:

— Шшш… Я понял. И… Вики, у меня была невеста. У меня не было никаких романов, слово чести. Про юность сказать такого не могу, но, когда я начал ухаживать за тобой, у меня никого не было.

— Я уже поняла.

Гитарист принялся что-то наигрывать на гитаре — мелодичное, пронзительное, что-то прошептав при этом.

Вик тихо подалась к Эвану:

— Он что-то сказал? Я не владею вернийским.

— Он сказал, что тальмианцы ничего не понимают в любви и романтике.

Ближайший гребец чуть дернул плечом — кажется, он был полностью согласен с мнением своего друга.

— Можно подумать, что он понимает, — возмутилась Вики.

Кормчий за спиной громко объявил:

— Мост князей!

Гребцы словно по команде приподняли весла над водой. Лодка замедлила движение, сейчас её несла вперед только река, крайне медлительная в этом рукаве.

Многочисленные фонарики вдоль бортов погасли, и под высокий мост лодка заплыла в полной темноте.

Кормчий еще сказал что-то о одиноких сердцах и робких первых поцелуях, когда это случилось.

Чьи-то теплые, чуть шершавые ладони прикоснулись к лицу Вики, легко поглаживая, а потом губы Эвана накрыли её рот и нежно поцеловали. Во всяком случае ничем иным это не могло быть. Хорошо, что благодаря службе в Восточном дивизионе Вик уже знала — синематограф лжет: от поцелуев дети не появляются. Они появляются от немного иного, но про эти знания она Эвану не скажет.

В голову, слегка кружащуюся, лезли всякие глупые мысли, и Вик с трудом сдержалась, чтобы, когда лодка выплыла из-под моста и Эван чуть отклонился назад, старательно рассматривая Вик и что-то ища в её глазах, не сказать: «Так вот для чего ты побрился!». Это было бы совсем не вовремя и не соответствующе моменту. И про неработающие механиты мысль тоже была плохой — ему незачем знать, что она разрядила бы их в него, а потом бы думала — почему она это сделала⁈ И про привычно текущий в Эвана эфир тоже не стоит говорить — он сам понял, что был чуть не атакован просто от неожиданности. И…

— Виктория, я люблю тебя, солнышко… И ничего не надо говорить в ответ.

— Совсем ничего, Эван?

— Совсем ничего, — подтвердил он, обнимая её за плечи и притягивая к себе: — ты замерзла… И не сказала…

От Эвана потекло тепло.

— А вопрос можно?

— Вопрос можно. — согласился он.

— И… Почему… Нет… Зачем? Когда!

— Не знаю, когда, солнышко. Совсем не знаю. Может, когда ты давала показания в суде по делу мультиубийцы из Олдона, а я сидел в зале суда и боялся за тебя. Или когда вы уехали всей семьей на отдых в Дад, а я не мог вырваться со службы, и… Мне чего-то не хватало. Или кого-то. Или когда тебя было семнадцать, и ты танцевала с лером Фицроем, а он потом эээ…

— Он после того бала заболел и уехал в поместье на поправку здоровья…

— О да, он тогда сильно заболел. — То, что у него самого тогда был огнестрельный перелом, Эван промолчал. О той дуэли даже Роб не был в курсе.

Глава 21 Полли, ложная и настоящая

Брок провожал взглядом паромобиль, пока он не свернул на улицу Босяков.

Ренар была магиней, причем не скрывала этого, а еще зачем-то копалась в столе нера Бина: не заметить слабые следы её эфира — совсем слепым надо быть. Спрашивается — на кого она сейчас работает? На брата и «Ангелов мщения» или на жениха, с которым у неё натянутые отношения, и полицию Тальмы? Впрочем, судя по её досье, которое попало на его стол, когда она приехала в Аквилиту, с братом у неё тоже отношения немного не сложились. Наверняка, обидно быть одной из тех Ренар и оказаться не у дел лишь по причине того, что в Тальме женщины не наследуют имущество.

Вин Одли, сержант Особого отдела, вышел на улицу и потоптался возле Брока. Специально кашлянул и спросил:

— Кого не поймал, Брок?

Ему было можно так обращаться — они служили бок о бок пять лет подряд, и не раз стояли спина к спине против контрабандистов и всякой швали. Одли пришел в полицию из армии, отдав долг Тальме и решив, что с него хватит чужой страны и чужих идеалов. Ему было тридцать пять, он был холост и свободен, как ветер. И, как Броку, служба в полиции заменяла ему все — семью, друзей и дом.

Брок задумчиво сказал:

— Да так… Хотел поговорить с некой Ренар, а она испугано сбежала.

— Ты у нас сегодня просто пугало! — хохотнул Одли, вспоминая циркача Азуле.

Брок поморщился — ему тоже вспомнился пропахший потом и страхом силач в допросной, умолявший его пощадить:

— Не напоминай. — Думал ли этот Азуле, что мальчику было точно так же страшно умирать там в Полях памяти? — Мне утром еще пятерых пугать.

— Да не бойся, можешь скинуть на меня. В Центральном с этими шутниками цацкались, у нас цацкаться не будут. Я предупредил парней в охранке — не дадут спать этим шутникам, чтобы им в подземном пекле икалось за шутки с чумой — удумали же надеть чумные костюмы… Утром уже никакие будут — сдадут все и вся.

— Хорошо бы, — вздохнул Брок. Он потянулся, размял плечи и зевнул: — Кофе хочется.

— Так давай, сбегаю… — предложил Одли. — Или сейчас констебля какого-нибудь поймаем…

Брок достал из портмоне банкноту:

— Вот, на всех купи. И на сиору Симону не забудь. И, если хватит, булочек, что ли, захвати. Нам тут еще долго быть… — он снова зевнул.

Одли чуть отошел в сторону, а потом все же спросил:

— Брок… Зачем тебе-то эта Ренар нужна была?

— А что? — Брок направился к двери библиотеки. — Она еще кому-то нужна?

— Не слышал свежие сплетни? — Одли даже вернулся. — На неё Дейл, ну, этот, из Сыскного, глаз положил — всем трубит, что нерисса будет его.

— Ммм…? И с чего бы?

— Она ему жизнь на площади Танцующих струй спасла. А еще помогает в расследовании смерти Бинов.

— Я думал, что дела закрыли за отсутствием состава преступления.

Одли качнул головой:

— Нет, сегодня было вскрытие — Бина убили. Пытали и потом убили.

Брок ткнул указательным пальцем Одли в грудь:

— Так… Досье топтунов за Ренар из дорожной полиции забрать. Дела Бинов мне на стол. Эм… — он нахмурился. — И кофе! Кофе не забудь. Пойду я поговорю с сиорой — что тут надо было Ренар.

— Рыжий…

— Ммм? — Брок обернулся на Одли.

— Ты это… Улыбайся не так хищно, хорошо?

— Не бойся, пугать прекрасную сиору в мои планы не сходит — она и без меня запугана так, что и Сокрушителю завидно.

* * *

Маленький прогулочный пароход громко шлепал колесами по морской глади, идя вдоль побережья Аквилиты. Да, после прогулки на лодке Вик ждала морская прогулка — кажется, Эвана все же интересовала контрабанда из Аквилиты, иначе зачем столько времени посвящать изучению побережья?

Эван, после легкого ужина в ресторане, стоял, облокотивших на фальшборт прогулочного судна и внимательно рассматривал городок. Можно было отвлечь Эвана, позвать на другой борт, чтобы посмотреть на лунную дорожку, но зачем? Вик не любила, когда ей мешали, и поступать так с Эваном не собиралась. У неё есть свои тайны, он тоже имеет право на них. Хотя, если бы она точно знала, для чего приехал Эван в Аквилиту, было бы проще! Вик стояла рядом с ним и обдумывала планы на завтра, правда, этому весьма мешали ненужные мысли о поцелуях и горячих, но удивительно нежных пальцах Эвана — жаль, что сейчас, когда вокруг полно людей, ей не прикоснуться к нему.

Эван повернулся к Вик и вопросительно приподнял бровь. Вик лишь отрицательно качнула головой — в таких мыслях не признаются.

— Замерзла? — его рука вызывающе легла поверх её пальцев.

— Замерзла. — Вик шагнула к нему, позволяя себя обнять — плевать на этикет! На ней маска, её не узнают. Небеса, как же проще в Аквилите!

Залитый огнями центр города оставался за кормой, а впереди, далеко вдаваясь в море, вырастала тьма Полей памяти. Ни огонька, ни фонаря, ни света от фар паромобилей. Только отсветы фейерверков, случайно залетавших в Поля. Самое огромное кладбище заживо похороненных. И никому из живущих в современной Аквилите не стыдно.

— Смотрите! — над палубой пролетел крик, сопровождаемый многочисленными испуганными вздохами. Окружающие стали показывать на одинокий огонек, бродивший по заброшенным Полям памяти. Судно едва заметно накренилось на правый борт. Кто-то из лер тут же благородно упал в обморок.

Капитан, ходивший по палубе и развлекавший гостей беседой, снисходительно пояснил:

— Это Полли бродит — ищет себе жертву. Никогда в ночи не ходите без маски, если не хотите уйти вслед за Полли.

Вик криво улыбнулась — ни дня без лжеПолли. Вот и сейчас столкнулась.

Эван чуть наклонил голову вниз и прошептал:

— Это не она.

— Откуда ты знаешь? — Вик заглянула ему прямо в глаза — сейчас в них отражались вспышки фейерверка.

Он охотно пояснил:

— Не тянет эфиром. Это, скорее, фонарь, движущийся по веревкам.

Вик обернулась в сторону кормы:

— А как для тебя выглядит город? — это странно — видеть еще что-то, кроме привычного.

Эван все так же еле слышно продолжил:

— Он весь объят мягким сиянием эфира. Где-то эфир спокоен, где-то бурлит, где-то радует душу… Маги, как звезды, сияют в городе, и механиты тоже.

— А потенцозем? Он виден в эфире? — Вик спросила быстрее, чем подумала — вот зачем ставить Эвана в неудобное положение?

— Он дает устойчивое сияние. И нет, его сияния я не вижу.

— Катакомбы? — предложила свой вариант Вик, заставляя Эвана всматриваться в неё: он словно решал, может ли ей доверять? Она смутилась и повернулась к берегу, рассматривая бродячий огонек. — Должны же где-то его прятать перед тем, как перевозить… Куда-то.

Эван молчал, и Вик не выдержала — ей потом будет стыдно, если она что-то утаит, и это приведет к беде:

— Ты не знаешь, Эван… В городе кто-то усиленно пытался заставить власти наложить карантин, убеждая, что Полли бродит среди людей. Что в городе ходит чума. Кто-то… — Вик уперлась взглядом в волны и все же сказала: — Кто-то знает, что ты тут. Кто-то знает и хочет тебя остановить.

Она подняла глаза на Эвана:

— Будь осторожен, прошу.

— Я… Спасибо, Вики, за предупреждение. И, прости, что не могу тебе ничего рассказать.

Вик грустно улыбнулась, все понимая:

— Тайна, да?

Он качнул головой.

— И не твоя… — закончила за него Вики.

Эван мрачно сказал:

— Мной и нашей с тобой поездкой просто воспользовались, Виктория. Я давал клятву. Я служу стране и королю. Я не мог возразить.

— Надо было выбрать Дад. Или Грейден.

— Думаю, ты и там нашла бы неприятностей.

Она рассмеялась:

— Хорошего же ты обо мне мнения!

— Хорошего, — в ответ самыми кончиками губ улыбнулся Эван, и его улыбка была дороже сотни улыбок Томаса хотя бы потому, что Эван редко это делал. — Очень хорошего мнения.

Она рассмеялась вместо ответа. Эван наклонился к ней и мягко сказал:

— Не волнуйся… — и от него несло гарью, как никогда.

— Я… Я не могу не волноваться — я знаю, что кто-то сделал все, чтобы тебя не пустили сюда. Я знаю, что кому-то ты поперек глотки, и я ничего не могу сделать. Ничего. Просто потому, что не вижу всю ситуацию, не понимаю её. Только какие-то обрывки, и когда и откуда тебя ударят — я не знаю. У меня нехорошие предчувствия. И я не могу их полностью списывать на свою болезнь.

— Вики… Я справлюсь. Я буду тебя предупреждать о всех своих встречах, хорошо? И меня страхует Роб. Роб — ищейка. Он всю Аквилиту перероет, но найдет необходимое.

— Эван… Я тоже разберу Аквилиту по камешкам, если что.

— Спасибо, солнышко. Главное, не пропади сама — я очень за тебя волнуюсь.

Она улыбнулась:

— Почему?

— Потому что за тобой не ходит Роб. Тебя никто не страхует. И пока из планов в расследовании у меня только беседа с одним из детективов Особого отдела Аквилиты. Я не знаю, что он хочет предложить, но готов его выслушать. А в полдень поедем с тобой в лес Танцующих деревьев или на мост Сокрушителя.

— Мост Сокрушителя! — спешно выбрала Вик.

— Ого, я что-то должен знать?

— Там погиб нер Бин. Забыл? Это такая возможность все осмотреть самой!

— Как скажешь, — легко согласился Эван.

Пароход стал огибать Поля памяти.

Откуда-то с кормы вновь раздался крик:

— В городе что-то горит!

Вики оглянулась — пламя вздымалось вверх у самой границы Полей памяти высоко в горах:

— Это или музей, или библиотека…

Эван вместо всех слов еще прижал её к себе, пряча в объятьях.

* * *

В ту ночь до своей кровати Брок так и не добрался. Уже когда покидали библиотеку, его нагнала записка от Сореля — он требовал, чтобы тот срочно проверил объект номер один. Такая смешная шифровка, как будто никто не поймет, что может быть объектом номер один в Аквилите! Брок потер уставшие глаза — в них словно песка насыпали, а впереди бессонная, тяжелая ночь. Он испепелил эфиром записку, в которой секретарь лер-мэра сообщал, что в госпитале орелиток был первый умерший в этом году от то ли инфлюэнцы, то ли от респираторно-фебрильного синдрома. Или чумы, как боялся лер-мэр. Пришлось тащиться обратно в отдел, надевать противочумный костюм и спускаться в катакомбы — вход был расположен прямо под отделом. Храм об этом не знал, но Брок полагал, что и полиция знает не о всех входах — храм тоже умеет хранить свои секреты, а уж оставить за собой мелкую калитку к Полли… Даже сомневаться не стоит — такая тайная дверь есть и у храма. Может, даже у обоих ветвей — дореформаторов и реформаторов.

Идти было далеко, идти было тяжело — плотный костюм затруднял движение, не позволяя телу дышать. Очень скоро белье отсырело от пота и стало натирать. Хорошо еще, что чем глубже спускался Брок, тем холоднее становилось. Даже при наличии ключа к ловушке, удерживающей Полли на одном месте, Брок чувствовал, как эфир сопротивляется и не пускает, путая дорогу.

Стены вокруг сияли мертвым светом проклятья.

Пот лил градом, стекла противогаза запотели, снижая обзор. Хотелось одного — стащить резиновую маску, вдыхая воздух полной грудью, но нельзя — он еще не выжил из ума. Он не принесет в город чуму. Приходилось терпеть и тащить в руках тяжелый груз.

Полли была все там же, где её заперли сто лет назад. Небольшой закуток в катакомбах, который домом можно назвать с большой натяжкой. Ей не оставили ничего — ни личных вещей, ни игрушек, ни фонаря. Лер-мэр возмущался — зачем призраку кровать или стул, или просто игрушки⁈ Она призрак, и ей ничего не нужно.

Брок с усилием преодолел последний барьер — эфир раскалился до красна и гудел, как рой шершней. Она сидела все там же, где и в прошлый раз. На холодном каменном полу, в темноте и холоде, она баюкала старую-престарую куклу.

Брок присел на корточки перед девочкой. Она его не видела — он был в маске. Так даже лучше — со стороны, он, наверное, походил на чудовище: резиновая маска, стекла вместо глаз, длинный хобот на месте носа и рта, тяжелый, резиновый костюм.

Он поставил перед девочкой большую коробку с конструктором, которую не раз за дорогу проклял — уж слишком тяжелая. Кто-то из горожан так откупился от Полли на площади Танцующих струй. Пока игрушки не растащили по домам клерки, Брок забрал коробку с деревянными детальками — у его племянника был такой. Может, новая игрушка надолго отвлечет Полли от безысходности её существования. Плотный кокон предсмертных проклятий окутывал Полли с головы до ног — она не хотела проклинать город, но умирающие рядом с ней решили иначе, и теперь с этим ничего не поделать. Они спокойно ушли к богам, а девочке теперь страдать веками в одиночестве.

Ни один ребенок такого не заслужил. Ни один, даже самый пропащий человек.

Тонкие руки осторожно прикоснулись к коробке, открывая крышку. Полли робко улыбнулась, увидев странные детальки, из которых можно было построить город. Призрачные пальцы скользили по неожиданному богатству и боялись взять.

— Ну же, не бойся! — старательно ласково сказал Брок.

Может, и хорошо, что его голоса она тоже не слышала — его исказила маска. Только невозможно так существовать — навечно одна, пока все вокруг прячутся за масками. Наверное, Полли было страшно в те редкие случаи, когда ей удавалось покинуть свою ловушку и бродить по пустому, мертвому для неё городу.

Брок взял несколько деталек из коробки и собрал самый простой домик.

Полли захлопала в ладоши, когда Брок убрал руку, и домик стал заметен для неё. Она перевернула коробку вверх дном и принялась перебирать детальки, тихо вздыхая и радуясь каждой яркой мелочи.

Брок встал и подумал, что надо будет купить еще один конструктор — деталей было мало, чтобы прожить вечность. Он пошел прочь — больше для Полли он ничего не мог сделать.

У него было еще одно, крайне важное дело, которое надо сделать до времени выхода на службу. Он достал карту и при свете налобного фонарика на потенцитовой батарее стал рассматривать её — теперь надо быть очень внимательным, чтобы не заплутать. Катакомбы и штольни опасны. Тут можно годами ходить и не найти выхода.

Он шел и шел, спускаясь все глубже и глубже. Ноги гудели от усталости, хотелось пить, а часы показывали, что времени у него совсем мало — его могли хватиться в любой момент.

Упершись в очередной раз в стену — это его была третья попытка пройти по карте, он прорычал:

— Убьюююю!!! Просто возьму и убью!

Он долго стоял, прислонившись головой к холодному камню и унимал злость.

Не та карта! Карта была не та!

В который раз он напомнил себе — никогда не связываться с непрофессионалами! Никогда больше!

Он закрыл глаза. Попробовать четвертый раз? Вдруг повезет. Или уже возвращаться назад. Мимо Полли к свету и обычным обязанностям. Его сегодня Хейг еще ждет. Знать бы еще, что забрала со стола Бина его невеста?

А злость все продолжала кипеть в нем.

Поднимаясь по ступеням в дезинфекционную камеру, замирая под душем из карболки, стаскивая с себя противочумный костюм, отмывая себя до скрипа кожи в дивизионной душевой, от чего многочисленные шрамы на теле покраснели, натягивая белье и опостылевший мундир, он повторял: «Никогда больше! Только в этот раз. Последний раз!».

Последний раз…

Он побрился в уборной, зачесал мокрые волосы назад, посмотрел в зеркало, откуда на него смотрел злой и усталый мужчина.

— Рыжие — бесстыжие. — напомнил он себе. Утро обещало быть отвратным — его ждали пять допросов, и ответ «Не знаю!» его не интересовал. Ему нужно было имя.

Он вошел в допросную, куда уже привели шутника в чумном костюме, отодвинул в сторону игравшего хорошего полицейского Кейджа и рыкнул на задержанного, вольготно сидевшего за столом — парень знал, что, кроме статьи за хулиганство в худшем случае, ему ничего не грозит:

— Детектив-инспектор Особого отдела полиции Аквилиты. Брок Мюрай. И я не буду ходить вокруг да около. Мне плевать на то, что ты сделал. У меня висяк с тремя десятками трупов на площади Танцующих струй. И там, и тут был всего лишь розыгрыш — невинный, как утверждаешь ты. У тебя пять минут, чтобы назвать имя того, кто нанял тебя изображать больного чумой. Не скажешь имя — пойдешь в суд не по статье о хулиганстве, а загремишь за непредумышленное убийство особо опасным способом! Я терпеть не могу висяки! Понял⁈ Мне все равно, на кого вешать трупы! — самое противное, крик облегчения не принес. Даже проорись он на всех пятерых идиотов, надевших костюмы больных, легче не станет — карта не та. Кое-кто совсем заигрался. Кое-кто решил, что может вести двойную игру. И сейчас он закончит тут и пойдет разбираться, только напишет себе на лбу эфиром «Не связываться с непрофессионалами!», чтобы запомнить навсегда.

Когда он вышел из допросной, у него тряслись руки. Кейдж почти сразу же выскочил следом:

— Есть имя!

Брок стоял, прислонившись спиной к стене. Он поднял больные глаза на Кейджа:

— Спорим, это Элайджа Кларк?

— Он самый, Брок! И… Ты бы шел…

Брок выпрямился и кивнул, вспоминая:

— Точно. Еще четверо… Узнай, никому морду набить не надо?

Кейдж фыркнул и громко позвал на весь коридор:

— Одли!!! Серж! Тащи кофе. Тут срыв…

Брок возмутился:

— Я порядке.

— Если ты в порядке, то тащись в библиотеку. Пока тебя не было, она того… Сгорела.

— Что⁈

Кейдж кивнул:

— Сгорела. Весь отдел вернийской литературы выгорел.

— Да твою же мать… — еле выговорил Брок.

Хорошо, что тут подошел Одли и сунул в руку кружку с кофе:

— Почечуй?

— Полный… — согласился Брок.

— Прорвемся?

— Иди ты… — только и смог сказать Брок. День, ночь и новое утро у него не задались.

Одли фыркнул:

— Там Легран притащил с собой некую сиору Перелли… Помнишь такую?

— И…? — делая первый глоток неуспокаивающего кофе, от которого хотелось орать — он обжег себе язык, безнадежно спросил Брок.

— И шел бы ты спасать невинных девиц — это у тебя лучше всего получается. Легран вопит, что это Перелли самолично подожгла библиотеку, типа до неё ничего подобного не было.

Брок бросил косой взгляд на друга:

— А как же допросы?

— Я тоже умею орать, — подмигнул Одли. — А ты умеешь спасать невинных девиц от драконов — и это твое главное и, заметь, не единственное достоинство.

— О даааа… — выдохнул Брок, направляясь в кабинет.

— Главное твое достоинство прочно скрыто…

Брок обернулся на сержа:

— Пошляк!

Тот довольно заржал:

— Сам пошляк! Я про твое сердце, а не про то, о чем подумал ты!

Глава 22 Закусить жабером

Брок в одиночестве сидел за столом в своем кабинете и угрюмо смотрел на телефон. Глухое недовольство на самого себя бродило в груди. Он крупно ошибся. Очень крупно ошибся, и времени на исправление ошибки почти нет. Королевский флот уже выдвинулся из гавани Маякового острова. Третий пехотный и Второй бронеходный полки подняты по тревоге и… Все упирается в него.

Он потер глаза — что он имеет?

Симона Перелли. Доступна, но сказала уже все, что знала. Кейдж повез её по просьбе Брока в госпиталь — уж больно плохо она выглядела. Шея опухла, как при начальной форме чумы. Заодно от Леграна удалось избавиться — тот при словах «чума» и «карантин» помчался домой быстрее ветра, забыв про Симону.

Габриэль Ортега. Недоступна. Лежит в инфекционном отделении с подозрением на чуму.

Библиотека. Недоступна. Архив читального зала сгорел вместе с вернийской литературой.

Пьер Кюри, глупый жабятник. Недоступен. Специально или случайно? Придется навестить — напомнить, что ему сполна заплачено, чтобы он не вел двойную игру.

Нер Бин. Навечно недоступен. Можно, конечно, задействовать адера Дрейка, но… Но… Но… Это самый последний вариант.

Королевский люкс. Недоступен. Или рискнуть? Да, вломиться с обыском — очень дружелюбно и в рамках сотрудничества, как настаивает Сорель. Прийти тайно? В королевский люкс, где все затянуто защитными плетениями, а прислуга повязана клятвами на крови? Значит, недоступно. Временно.

Хейг? Поговорить начистоту? И что предложить взамен? Вряд ли он обрадуется, когда узнает, что Стеллу Бин убили из-за его невесты. Сыграть на этом? Леры не любят выносить сор из своих домов.

Виктория Ренар? Встретиться с ней или сыграть в темную? Женщин в такое не втягивают. Он бы точно не простил, если бы его девушку втянули в такое, но Хейг… Позволил. Или это сделали за его спиной? Еще бы понять — на кого Ренар работает. Тайна родства с королевскими Ренарами не давала покоя. Или лучше не трогать Викторию Ренар? Ходячая живая бомба, напитанная чистым потенцитом — чуть что не так сказал, и взрыв гарантирован. Вот кто из женщин дышит воздухом Серой долины? Кому вообще пришло бы в голову спасать случайных попутчиков, причем в чужом купе? Сыграть на этом? А если ей приказали? Если её специально заставили дышать потенцитом? Королям не отказывают, особенно если это Ренары с Нерху.

Небеса и бездны пекла, надо на что-то решаться.

* * *

Было ранее утро. Вики сладко спала — её сморило еще в паромобиле, так что Эван не стал её будить. Она была такая бледная и утомленная — чистый потенцит Серой долины убивал её. Сегодня-завтра адер Дрейк придет в себя, и надо будет попробовать снова поговорить с Вики. Надо хотя бы уговорить её встретиться с адером Дрейком.

Адамс открыл дверь паромобиля, и Эван подхватил Вики на руки. Совсем легкая, как перышко. Стоит в очередной раз обсудить с отцом — констеблям явно мало платят. Они не способны не то, что содержать семьи — себя прокормить… Под пологом невидимости Эван понес Вики через холл гостиницы в её спальню и оставил на попечение горничной. Его самого ждали ванна, свежая одежда, завтрак и старший инспектор Мюрай, перенесший встречу на более позднее время, но до двенадцати Эван все равно должен успеть. Служба есть служба, от неё не сбежишь.

Роб угрюмо собрался сопровождать — кажется, его ночь тоже была весьма насыщенной. У него под глазами залегли мешки, он зевал и морщился.

Эван не выдержал, надевая перед выходом кожаную куртку, как принято в Аквилите:

— Может, отдохнешь, Роб? Я справлюсь сам — это всего лишь встреча с коллегой.

Янг зевнул.

— У нас тут коллег нет, — напомнил он Эвану, надевая пальто и котелок. — Не смотри так — я ночь ходил за Ником, похожу денек и за тобой.

— Как дела у Ника? — сменил тему Эван, выходя из номера и направляясь к лифту.

— Никак. Смывы сделаны, поиски вентиляционных шахт продолжаются — сегодня ночью какая-то тварь спалила библиотеку! Представляешь? Все надежды на старые карты уплыли в канализацию.

— Представляю…

Роб вздохнул, нажимая на кнопку вызова лифта:

— И связной не выходит на связь. Я уже не знаю, что и думать. Аквилита расхолаживает всех!

— И меня?

Роб рассмеялся:

— Тебя, неожиданно, тоже!

Эван тихо признался:

— Это должно было быть наше свадебное путешествие.

— Надеюсь, что, как предсвадебное, оно тоже ничего! Я, действительно, боялся, что ты воплотишь угрозу о работе…

Эван предпочел промолчать — не при лифтере же обсуждать дела или, тем более, личную жизнь.

На улице было приятно тихо. Вроде, и звуки есть: шорох немногочисленных шин, чириканье сошедших с ума птиц, далекие шаги, — а все равно, как ватой обложили, до того хорошо. Как перед грозой или, вернее, после неё.

Пахло влагой.

Неожиданное для последней луны года солнце плясало в холодной, сизой воде луж — совсем недавно прошел дождь, а сейчас распогодилось — ветер разогнал тучи, являя синее, яркое небо. Поездка в горы, да еще с ночевкой, обещала быть приятной. Скалы, хорошая погода, шале, ночной костер… Виктории должно понравится.

До места встречи — небольшого семейного кафе, еще открытого с ночи, Эван с Робом добрались пешком — не хотелось терять последние теплые деньки. Скоро снег, скоро морозы, скоро будет не до прогулок.

В кафе его уже ждали. Роб остался где-то на улице, не собираясь показываться местным. В парке напротив кафе было несколько занятых скамеек, и кто из сонных обитателей Аквилиты страховал Мюрая, как Роб пас Эвана, сложно было понять.

Старший инспектор Мюрай, единственный посетитель кафе, сидел у окна, рассматривая спящую улицу. Он оказался довольно молодым — больше тридцати не дашь, хоть планка боевых наград на мундире впечатляла. Эван напомнил себе — это Аквилита. Тут по закону не может быть армии, таможни, разведки, но это не значит, что их тут действительно нет. Просто называются они все одинаково — полиция. Интересно, этот рыжий, веснушчатый, как Вики, парень — разведка или армия?

— Доброе утро! — Мюрай с усталой, но добродушной улыбкой, которой Эван не собирался доверять, встал и протянул руку для приветствия. Да, коллега по службе, но стороны у них могут оказаться разными — Роб был прав. Мюрай — человек лер-мэра и Аквилиты. Эван — человек короля и Тальмы. — Старший детектив-инспектор Брок Мюрай, Особый отдел.

— Лер Эван Хейг, из Игнисов. Приятно познакомиться.

Мюрай чуть приподнял бровь, но ничего не сказал — знает, что Эван снят с должности, знает!

— Присаживайтесь! Завтракать будете? У меня сегодня совершенно дикий денек, так что вы не против разделить со мной трапезу?

— Почему бы и нет, — отрешенно ответил Эван.

— Тут совершенно потрясающий луковый суп с жаберами.

— С чем? — переспросил Эван.

Мюрай с улыбкой пояснил:

— Жаберы — мелкие пирожки из Вернии. Слышали же, что вернийцев жабятниками зовут? Как раз из-за этих пирожков.

— Нет, — разворачивая салфетку и кладя её себе на колени, ответил Эван. — Пожалуй, попробую что-то менее экзотическое.

— Тогда рекомендую жареную на гриле рыбу — свежий улов, приготовят при вас же. Хотя это лучше есть в порту — на просторе, когда рядом поет море…

Эван кивнул — почему бы и нет. И потянулись глупые разговоры ни о чем. Погода. Городские новости. Что-то о Тальме… Ни Эван не собирался делать первый шаг, ни Брок Мюрай. Они оба прощупывали друг друга. Оба не хотели рисковать.

Первым не выдержал Мюрай. Решительно отодвинув в сторону пустую тарелку с печальным скелетиком рыбы — все, что осталось от завтрака, — он потер лицо ладонями, словно умывался, и резко сказал:

— Лер-мэр предлагает вам помощь. Любую. Во всех мыслимых и немыслимых объемах — ситуация немного вырвалась из-под контроля. Я полностью в вашем распоряжении. Ну, почти.

— И какого же характера вы предлагаете помощь?

Брок пожал плечами:

— Смотря что вам нужно.

Эван старательно отрешенно уточнил:

— Вы умеете петь серенады? Или знаете, где найти продавца розовых лепестков, чтобы усеять ими площадь перед гостиницей? Или лер-мэр готов выдать лицензию на свадьбу с открытой датой, чтобы избежать оглашений?

Мюрай наклонил голову и чуть скривился:

— Однако.

— Я приехал отдыхать, Мюрай. Не более того.

— У меня другие сведения. Так что подумайте хорошенько — я не буду предлагать дважды.

Эван вновь повторил:

— Я приехал отдыхать. Так что с лепестками?

— Могу дать наводку на хорошего торговца. И… Раз вы не готовы делать первый шаг…

Эван чуть прищурился, в кафе стало чуть теплее — простое предупреждение:

— Это вы позвали меня. Вам и делать первый шаг.

Мюрай парировал:

— Это вы приехали в Аквилиту. Вам важнее, лер. Мы-то выживем как-нибудь. Просто лер-мэр просил оказать вам полную поддержку. Хотите серенады — будут вам серенады. Хотите Полли — будет вам Полли. Кстати, отпустите эфир. У меня тоже ранг учителя, только в отличие от вас я не цепляюсь за родовую технику разогрева эфира, а знаю, что стихийные техники — полная чушь. Эфир более многогранен. Позвольте себе шагнуть чуть дальше, чем позволяет вам ваша ограниченная родовым обучением фантазия. Рекомендую адера Дрейка в качестве учителя — не теряйте время в Аквилите, даже пара уроков у адера подтолкнут вас в изучении эфира куда как больше, чем все родовые практики.

— К чему вы это? Не бойтесь — на дуэль за оскорбления не вызову.

Мюрай жестко сказал:

— Это я к тому, что вы отвечаете за нериссу Ренар. — он заставил себя дружелюбно улыбнуться, меняя тон: — И да, считайте это моим первым шагом вам навстречу.

Эван подобрался:

— Я вас внимательно слушаю.

— Серая долина. — веско сказал Мюрай и тут же сам себе понятливо кивнул: — вижу: знаете. Это хорошо. Вас не заинтересовало, почему дорожная полиция Тальмы не сообщила о происшествии инквизиции? Ведь они должны были. Нерисса в Серой долине — это страшное происшествие или… Запланированная акция.

Эван прищурился:

— Чья?

— Это вам виднее. — Мюрай невоспитанно оперся локтями на стол. — Я лишь сообщаю вам результаты моего небольшого расследования. Совсем небольшого. Ваша полиция проигнорировала факт выхода нериссы из купе в Серой долине. Наша полиция не в курсе. Детектив Томас Дейл, так же участвовавший в происшествии, поздно, но все же сообразил и донес инквизиции о случившемся. А вот адер Дрейк про Серую долину не знает. Вы уже приобрели магблокираторы для нериссы? Могу предоставить наши, из Особого отдела.

Эван оборвал его:

— Мюрай, не нарывайтесь, прошу вас.

— Я абсолютно серьезен. Я озабочен состоянием нериссы Ренар. Вы же понимаете, что она просто ходячая потенцитовая бомба? Любая сильная негативная эмоция и… Серая долина вместо Аквилиты гарантирована. Магблокираторы — временное, но весьма эффективное решение.

— Томасу Дейлу вы тоже рекомендовали блокираторы?

Мюрай хищно улыбнулся:

— Мне плевать на Дейла. Взорвется, теряя последние мозги, так ему и надо. Терять нериссу Ренар, из-за силового шторма переходящую сразу к последней стадии болезни магинь, не хотелось бы. Получить вместо умной молодой девушки злобную маразматичку, у которой из-за закупорки артерий, погибла мозговая ткань, очень страшная перспектива. — он положил на стол браслет магблокиратора. — Возвращать не надо. Что-то еще?

— Это я вас хотел спросить. Пока ничего, что я не знал бы, вы не сказали.

— А вы… — Мюрай поморщился, деланно улыбнулся и явно заставил себя продолжить: — Полагаю то, что Дейл всем сообщает, что нерисса Ренар будет его невестой, вы тоже знаете. К его чести, то, что нерисса Ренар провела ночь в его доме, конкретно в его спальне, он не распространяет. Начнет болтать лишнее — я знаю, как его заткнуть. Но вам, наверное, и это неинтересно. Тогда… Сколько вам нужно противочумных костюмов?

— Три, — спокойно сказал Эван.

— Проводник нужен?

— Не требуется.

— Что-то еще?

Эван пожал плечами:

— Это вы мне скажите. Я, по-прежнему, вам важнее, чем вы мне.

Мюрай скривился и откинулся на спинку стула:

— Про Полли — досье в Особом отделе. Вынос дела запрещен, даже ради вас. Пришлете своего человека — он ознакомится. Полагаю, это будет Николас Деррик. И еще… Просто в качестве жеста доброй воли… Нерисса Ренар влезла в расследование дела убийства нера и нериссы Бин. Дело я забрал из Сыскного дивизиона себе. Прошу, окажите мне любезность — сделайте так, чтобы у меня было два свободных дня для расследования. Мне не хотелось бы гонять по Аквилите, опережая в расследовании нериссу Ренар.

— И зачем мне это?

— Затем, что я, например, если бы моя невеста была причиной убийства, не хотел бы, чтобы она это знала. Вам виднее, конечно, нерисса Ренар ваша невеста, но… Нериссу Бин убили из-за вмешательства нериссы Ренар. Пусть нерисса Ренар не отдает себе отчета, но для всех в Аквилите она одна из Ангелов мщения. Нерисса Бин, обрадованная предложенной помощью тогда еще в поисках нера Бина, разболтала об этом всем в машбюро и, по показаниям девушек, даже три раза переговорила с кем-то по телефону, сообщая эту новость. Имена этих друзей семейства Бин еще только уточняются — дело у меня на руках всего несколько часов. Поймите, кто-то сильно испугался вмешательства Ренар в поиски. Ангелы бывшими не бывают. Вы бы рекомендовали Чарльзу Ренару сменить название — люди же узколобы и понимают все не так…

— Что-то еще?

Мюрай пожал плечами:

— Так же у меня скоро окажутся несколько портретов предполагаемого убийцы Бинов, кроме того, что должны доставить из парка Сокрушителя. Мне надо пару дней на закрытие дела. Возьму убийцу и, слово чести, предоставлю его нериссе Ренар, не сообщая об истинной причине убийства нериссы Бин.

Эван прищурился, внимательно рассматривая Мюрая — точно не армия. Разведка. И Мюрай прав — сейчас Вики в уязвимом положении из-за Серой долины. Ей не нужно знать причину убийства Стеллы Бин. Вики всего лишь хотела помочь, она и подумать не могла, что тем самым подтолкнет убийцу нера Бина к новому преступлению.

— Нерисса Ренар крайне устойчивая и сильная личность, Мюрай. Вдобавок, я всегда рядом. Так что… — Эван пальцем отодвинул браслет магблокиратора в сторону. —… не требуется, но за помощь спасибо.

— Что-то еще?

— Нет. Пожалуй, сейчас моя очередь. Мы с нериссой Ренар уезжаем из Аквилиты на пару дней — хотим побыть в горах. Так что требуемые два дня у вас будут. Удачи в расследовании.

— Благодарю, — легким кивком обозначил свою благодарность Мюрай.

Эван еще раз посмотрел на Мюрая — точно, разведка! В армии таким умникам места нет. Он решительно сказал:

— В Аквилите нагло действует вернийская разведка.

Мюрай саркастично рассмеялся:

— А где её нет? Вернийцы есть везде. Я тоже верниец, если вы не заметили. Эмигрант во втором поколении. И вернийская разведка есть везде, как везде есть и разведка Тальмы. Как везде есть агенты влияния Вернии или Тальмы. В Аквилите это адер Дрейк. Он не верниец, но стойко раз за разом переманивает лер-мэра Сореля на свою сторону. Так что…

Эван оборвал его:

— Вы не понимаете, Мюрай. Сейчас как раз планируется переправка огромной партии потенцозема в Вернию. Это не должно произойти, иначе будущего не будет. Этот потенцозем не должен оказаться в Вернии…

— Простите, лер Хейг, но Королевский флот строго следит за блокадой. На Ривеноук полным-полно армии, поднятой по тревоге. Небо кишит дирижаблями… Как, по-вашему, будет осуществлена эта контрабанда? Это просто нереально. Не в нынешних условиях. Но ради вашего спокойствия, я доложу начальству. Спасибо за столь полезное сотрудничество.

Эван не стал раскрывать все карты — он только веско сказал, вставая:

— Библиотеки так просто не горят, Мюрай. Подумайте над этим. Подумайте, что там могло храниться. Тем более, что дело нера Бина у вас на руках.

Мюрай чуть наклонил голову:

— Однако… Перспективы…

— Вот именно, — кивнул Эван, оставляя банкноту на столе у своей тарелки. — А сейчас, простите, у меня дела.

— Удачного дня, — пожелал Мюрай. — Удачного дня нам обоим…

Если бы Эван видел взгляд Мюрая, которым тот его провожал, он бы не уходил так спокойно.

* * *

Вики проснулась от пляшущего по лицу солнечного зайчика. На душе было хорошо и тепло, хоть она снова не помнила, как оказалась в собственной спальне. Но Эван не Томас — на прикроватном столике лежала записка: «Доброе утро, солнышко! Если что — раздевала тебя горничная. Я уехал на встречу с Броком Мюреем, скоро буду. Планы на поездку не изменились. С уважением Эван».

Вики нахмурилась и снова прочитала, уже вслух:

— Мюрей. Мюрей. Уж не тот, ли что постоянно брал «Искусство трубадуров Анта» Альфонса Доре наперегонки с Ришаром?

Она резко села в постели — Мюрай! Не Мюрей… Мюрай — так называла его Симона. Эван уехал на встречу… Со шпионом Вернии и не знает об этом!

Она резко дернула сонетку, вызывая горничную и помчалась в уборную приводить себя в порядок.

Часы показывали три часа по полудни. Эван не разбудил её. Опять пожалел? Или потому, что до сих пор не вернулся⁈ Ну почему она ему вчера не рассказала все о деле, почему позволила себе увлечься романтикой Аквилиты к ущерб делу и безопасности Эвана⁈

Горничная принесла завтрак в спальню. Она громко объявила:

— Нерисса Ренар! Сегодня на обед вернийские гречневые блинчики, луковый суп и жаберы.

Вики выскочила из уборной, замирая:

— Что?

Горничная со все той же благожелательной улыбкой принялась повторять

— Вернийские гречне…

— Жабер. Вы сказали жаберы!

— Это такие мелкие пирожки с жабьим мясом. Несмотря на название, очень вкусно.

— Я… — Вики вздрогнула от перспективы. — Только блинчики и суп. Пирожки я не буду. И… Лер Хейг… Он… Вернулся?

— Нет, нерисса.

Сердце ухнуло куда-то в живот. Не вернулся. Это же еще ничего не значит. При Эване Роб…

— А лер Янг?

— Тоже нет, нерисса. — все так же улыбалась горничная, сервируя обед на небольшом столе.

Вик испуганно уточнила:

— А Деррик?

— Нет, нерисса. Он спешно ушел после полудня, с тех пор никто не телефонировал и не передавал записок. Что-то еще?

В кабинете зазвонил телефон.

Вики вздрогнула и понеслась, как была, в ночной сорочке:

— Я сама! И троттер приготовьте! Я спешу…

«Мне, кажется, пора Аквилиту на кирпичики разбирать» — это говорить вслух она не стала.

В телефонной трубке вместо родного и так ожидаемого голоса Эвана был Том:

— Добрый день, Тори!

— И тебе…

Он не заметил грусти в её голосе:

— У меня две новости — хорошая и неочень. Неочень — дело Бинов у меня забрали. Хорошая — я нашел нашего Жабера: он скрылся из музея, он не вернулся домой, но я все же нашел его. Интересует?

Вики сглотнула:

— Ты что-нибудь об Эване слышал?

— Эм… Тори, я же не ради свидания, а ради дела, твоего дела телефонировал. Тебя Жабер уже не интересует?

— Интересует.

— Осенний проспект, дом десять. Жду через полчаса…

— Хорошо, Том… — она положила трубку и направилась обратно в спальню. Эван или расследование? Доверие или… А если она своим вмешательством все испортит Эвану? А если… Его поймали? А если…

Как же все сложно! Она схватила, не задумываясь, с подноса мелкий, на один укус пирожок и засунула его в рот. Ничего, кстати, страшного. Остро, пряно и… Пожалуй, вкусно.

Ну, держись, Жабер! Я и тебя съем, и не подавлюсь, а потом сразу же на поиски Эвана. Хотя нет, сейчас — в его спальне могут быть его следы, зря, что ли, Дрейк её учил.

Глава 23 Чума

Он очнулся от холодной воды, которую плеснули ему в лицо. Хотел тут же ударить в ответ, но эфир молчал. Он был недоступен.

Эван дернул головой, отфыркиваясь и ругаясь. Голову тут же прошила вспышка боли. Руки ломило — они были выкручены в плечевых суставах и задраны вверх.

Он с трудом открыл глаза — темно. Попытался проморгаться — все равно темно. Лишь одна явно потенцитовая лампа где-то сбоку. Кругом серые, природные стены, уходящие в темноту. Катакомбы? Или штольни? Вдоль дальней стены что-то огромное, скрытое брезентом. Что-то длинное, как вагонетки, прямоугольное, непонятное. Пахло ржавчиной, сырым деревом и влагой. Где-то надоедливо капала вода. Кап-кап-кап, как в пытках Нерху.

Эван поднял голову вверх — на запястьях, скованных цепями, красовался магблокиратор. Надо же. И не заметил, как надели. Вообще не понял, как тут оказался.

Он чуть дернул руками — цепи, закинутые на крюк на потолке, отозвались неприятным звоном.

— Мюрай? — Эван еле прошептал сухими губами — во рту была пустыня. Последнее, что он помнил — он уходил прочь из кафе. Мюрая тоже повязали? И кто? Контрабандисты или разведка Вернии?

— Тут мы задаем вопросы, аристо! — расхохотался кто-то сбоку. Эван еле повернул голову — шею полоснула боль. По коже потекло что-то теплое. Парень продолжал ржать, иначе и не скажешь, скрываясь за противочумным костюмом.

— Мюраааааай!!! — заорал Эван, тут же получая удар под дых. Парень в противочумном костюме наконец-то перестал хохотать и прошипел прямо в лицо:

— Заткнись!

— Иди, прогуляйся, Грыз! — холодно сказал знакомый голос, искаженный противогазом. Эван завертел головой, ища кто говорит. Тот сам подошел ближе и встал перед Эваном.

— Мюрай… — обреченно понял Эван.

— Именно, — кивнул противогазник. — Поговорим?

Эван скривился — боль в руках нарастала, скорей бы они затекли:

— Кажется, нам не о чем говорить.

Мюрай спокойно сказал — и не рассмотреть, что он там на самом деле чувствует — все скрыл противогаз:

— Есть о чем. Я профессионал. Ты профессионал. И ты, и я знаем методы допроса. И ты, и я понимаем — ты заговоришь. Вопрос в том, на каком этапе допроса. В этом прелесть работы с профессионалами — мы всё знаем и отдаем себе отчет, что будет и чем закончится.

— Ничем, — попытался усмехнуться Эван. Это был далеко не первый его допрос.

— Хейг… — устало произнес Мюрай. — Я бы рад так думать, но на моей памяти говорили все. Даже леры. Даже маги. Даже профессионалы. Даже парни, вроде тебя. Вопрос в одном — когда и в таком состоянии. Я не хочу причинять тебе боль — поверь, это всего лишь работа, которую нужно сделать.

— Иди ты!

Мюрай согласился:

— Я пойду. А ты пока оставайся тут и зрей. Мне нужна карта.

Эван аккуратно поменял позу — перенес вес тела с одной ноги на другую: может, если повезет, Мюрай подойдет еще чуть ближе… Главное, разозлить.

— Не имею ни малейшего понятия, о чем ты, продажная тварь.

Мюрай на тварь не среагировал — все же профессионал. И в зону для атаки не подошел. Просто повторил:

— Карта. Ты знаешь о чем я. Думай. Зрей. — он спокойно пошел прочь, Эван вновь поменял позу, сберегая силы — еще пригодятся. Еще кто-нибудь забудется.

К Мюраю из темноты дальнего прохода подбежал коротышка в противочумном костюме, что-то тихо стал говорить, периодически бросая косые взгляды на Эвана.

Мюрай невнятно выругался и тоже обернулся на Эвана:

— А ведь я просил убрать Ренар из города.

Эван подался вперед насколько ему позволяли цепи. Кричать он не стал, хоть липкий страх и заставлял. Просто прошипел:

— Не смей. Не смей даже прикасаться к Ренар. — Самообладание все же отказало — последнюю фразу он прокричал: — Не трогай её!

Мюрай сухо констатировал очевидное:

— Видишь, я еще ничего не сделал, а ты уже готов говорить со мной.

— Иди в пекло! Тронешь Ренар — я тебя убью.

Кто-то заржал сбоку:

— Ты будешь первым, аристо! Ты будешь первым!

Мюрай шагнул обратно к кипевшему яростью Эвану:

— Трону. И ты ничего мне не сделаешь. Думай. Думай, Эван! А я пошел охотиться на лисят.

— Тварь! Какая же ты тварь — я проклятьем посмертным, если надо приду, Мюрай! Будешь от любой тени шарахаться!!! — Эван сжал челюсти — главное он сказал. Вики… Его Вики сильная и умная, она в состоянии постоять за себя. В это очень хотелось верить.

Мюрай подозвал к себе коротышку:

— Малыш. Держи котел под парами — сегодня уйдем в любой момент.

— Ты… Ты уверен⁈ Уже же говорил…

Мюрай вновь сказал:

— Сегодня. В течение суток. Мы вернемся домой, Малыш! — он хлопнул коротышку по плечу.

Сутки. Эван до боли прикусил губу — у него есть сутки, чтобы что-то сделать. Николас говорил, что чума бывает разная — разной степени агрессивности, но сутки Эван точно продержится. Даже если уже заражен — сутки у него есть. Надо думать. Эван отдавал себе отчет — живым он отсюда не выйдет. Собирались бы дать призрачный шанс на жизнь — дали бы маску. Или не потащили бы в катакомбы.

Отпускать его живым никто не собирался.

* * *

Вик еще раз на всякий случай провела пальцем по густому ворсу ренальского ковра. Ни следа от Эвана. Во всяком случае руна созвучия так и не загорелась. И что толку уметь зажигать следы, если этих самых следов нет.

Еще раз? Она закрыла глаза, откидываясь спиной на изножье кровати. Какой смысл сидеть тут, на полу, ища то, чего нет.

Жабер. Она напомнила себе — её ждет Жабер и Том. Если не получается выйти на Эвана так, по следам, то она найдет его через Жабера. Ришар заговорит, он просто обязан заговорить. Она заставит его говорить — от денег не отказываются, а судя по событиям, Жабер крайне жаден. Он отказался делиться деньгами даже с Бином, предпочитая его убить. Она помирится с Чарльзом, она вернется домой, она согласится сидеть в аналитическом отделе, она предложит Ришару такой куш, от которого тот не сможет отказаться. Он заговорит и сдаст вернийских шпионов. Она найдет Эвана, чего бы это ей не стоило. Эвана и этого Мюрая.

Вик встала, поправила юбку, одернула рукава жакета. Теперь остается надеть шляпку и пальто, которое все же любезно прислали из дома Дейлов, и в дорогу. Адамс, наверное, уже прогрел топку паромобиля и нагнал необходимое давление. Это гиганты-паровозы и паровики никогда не гасят огонь в топках, чтобы избежать ржавчины, простые паромобили всегда гасили на ночь, или, в сумасшедшей Аквилите, на день. Хотя сейчас как раз день.

Вик последний раз поправила одежду и напомнила себе — она справится. Этим миром правят деньги, а денег у Ренаров, точнее у Чарльза Ренара, было много. Ей есть что предложить Жаберу.

Дорога заняла меньше четверти часа. Это был прибрежный район, примыкавший к Полям памяти. Интересно, это так хранителям музея мало платят или Ришар сам по себе скупой? Впрочем, Вик вспомнила — это второй дом Ришара. В первый он побоялся возвращаться. Наверное, неспокойная из-за убийств совесть мучает.

Томас ждал её у дома. Он опередил Адамса, открывая дверь и подавая руку. Вик приняла его помощь — так проще, чем долго объяснять, почему она этого не хочет делать. Том сиял довольной улыбкой, впрочем, он всегда был такой:

— Тори, добрый день! Великолепно выглядишь. — Он тут же предложил ей руку, но Вик демонстративно оперлась двумя руками на зонт-трость:

— Какие планы, Том?

Адамс предусмотрительно вышел из паромобиля и принялся натирать окна. Вики не сдержала улыбки — бдит. А ведь она сама может за себя постоять, но только Эван это помнит, хоть и волнуется. Она сжала губы и прогнала прочь пока запрещенные мысли — она справится, она найдет Эвана.

Том развел руками в стороны:

— Планы просты — ты даешь список вопросов к Ришару, я поднимаюсь и говорю…

— Не пойдет! — оборвала его Вик.

— Но, Тори, тебе нельзя проводить свое расследование! Это Аквилита, ты помнишь?

Она согласно кивнула и напомнила — знала, что нериссы себе такого не позволяют, но она детектив прежде всего:

— Я еще не забыла, как не забыла то, что ты проворонил убийство Стеллы Бин. Я хочу присутствовать при разговоре, Том.

Тот пристально смотрел на Вик — она спокойно выдержала его взгляд. Уж это она умела. Не глупая девочка, тут же краснеющая и отводящая глаза в сторону.

— Я хочу иметь возможность сама задавать вопросы, Том. Иначе я пойду сама, чтобы не подставлять тебя.

Он молча стащил с себя шелковый франтоватый шарф:

— Если повяжешь на лицо, как маску, то… Ришар не сможет тебя опознать в случае чего. Тори… Я серьезно говорю — это Аквилита. Тут за расследование можешь оказаться в камере.

— Я туда не собираюсь, Том. Вот где я точно не окажусь, так это в камере.

Шарф в руке Тома развевался на ветру, как флаг.

— Ну же, тысяча упрямых ренарят, соглашайся, Тори!

— Не ругайся моим именем, прошу.

Он притушил улыбку и впервые на памяти Вики покаянно согласился:

— Хорошо, не буду. Так…?

Вик взяла его шарф и повязала на лице:

— Доволен?

Том не был бы Томом, если бы промолчал:

— Нет, вот согласишься на прогулку по ночной Аквилите…

— Все приглашения через моего опекуна, пожалуйста! — Вик направилась в сторону дома. — Идем?

— Идем… — хмуро сказал Том — перспектива общаться с женихом Вики явно не пришлась ему по душе.

Томас приглашающе открыл перед Вик дверь.

Придверника не было. Даже комнаты для него не предусматривалось. Просто проход до лестницы и узкий коридор за ней. Тусклое освещение — не за счет ламп, тут на таком экономили. Свет лился через грязные, пропыленные лестничные окна.

К перилам было страшно прикасаться — такими старыми и растрескавшимися они были. Серж Кирк любил пугать наличием лезвий — типа, ведешь рукой, а ладонь — вхлам! Ловушка на чужаков. Правда это или нет, но Вик побрезговала прикасаться к перилам. Ладони целее будут.

Пока поднимались на второй этаж, Том пояснил:

— Вообще-то тут живет не сам Ришар, тут снимает комнату его любов… — он замялся и поправился: –любимая. Некто Габриэль Ортега, работает библиотекарем.

Вик нахмурилась — Жабер не любит складывать все яйца в одну корзину? Иначе зачем ему был нужен и Бин, и Габриэль? Или она снова видит все в черном цвете? Может, случайная любовь, и так бывает, а девушка оказалась из библиотеки. Или… Или… Или… Пока Жабера она совсем не понимала — кроме откровенной жадности и склонности к убийствам.

— Тори? — Том остановился на втором этаже, заглядывая в глаза: — Тори, пожалуйста, доверься мне. Хорошо? Я справлюсь с допросом, слово чести.

— Иди уже, — ответила она невпопад — доверять ему она не могла.

— Идуууу… — вздохнул Том, направляясь по темному, грязному коридору — не трущобы еще, но где-то крайне близко. Пахло кислой капустой, рыбой и кошками — ужасающее сочетание. Когда к этому добавится запашок человеческих отправлений, этот дом прочно станет трущобами. — Я паяц? — Том с надеждой посмотрел на Вик, останавливаясь перед обшарпанной, старой дверью.

Вик подтвердила:

— Паяц!

— Смотри, что я теперь умею! — он прижал ладонь к дверному замку и тот послушно щелкнул, открываясь. Том плечом нажал на дверь, заставляя её открываться. Он тихо, на цыпочках вошел внутрь.

Вик зашла следом и сморщилась — спертый, затхлый воздух чувствовался даже через шарф. Воняло болезнью, потом и гноем. Томас, с револьвером в руках, промчался через небольшую гостиную, замирая на пороге единственной спальни.

Он побелел и предупреждающе выставил руку, не позволяя Вики приблизиться:

— Тори. Уходи. Тебя тут не было. — Питбуль исчез в кармане куртки.

— Томас? — Вики непонимающе попыталась заглянуть в комнату, замечая только мужские ноги в носках с подтяжками, перегородившие на полу вход. Гноем несло отсюда.

Томас загородил собой дверной проем:

— Чума. У Ришара чума. Он уже не ответит на вопросы.

— Томас… Мы можем уйти вместе, — тихо сказала Вик. — Нас никто не видел.

Томас сказал очевидное:

— На тебе маска. Я не скажу, что ты была со мной. Ториииии… Пожалуйста!!! Хоть раз послушай меня! Я уже заразен — ты нет. Ты еще можешь спастись… Уходи…

Она ушла. Тихо. Ничего не говоря.

В спину неслось:

— Только анонимно телефонируй из публичной будки!

Она стащила с себя маску уже на улице. Машинально сожгла её в руке, чуть не обжигая ладони.

Адамс рванул к ней:

— Нерисса? Вам помочь? Что случилось?

Она смогла только сказать:

— Адамс… В музей.

— Какой? — переспросил он, открывая перед Вик дверцу паромобиля.

Вик, заставляя себя выглядеть пристойно, взяла голос под контроль:

— В музей Естествознания.

Только там, она точно знает, есть вход в катакомбы.

Хотелось плакать. Глупо, дико, по-детски. Томас не заслужил смерть. Никто не заслужил смерть. Это проклятый Ришар в погоне за богатством поперся в катакомбы и принес на себе смерть. Он её заслужил — хотя бы за Эрика и Стеллу Бин. А вот Габриэль Ортега, та самая Габи, нашедшая потерянные карты, Симона и другие девочки из библиотеки, и посетители библиотеки и музея, и простые горожане смерть не заслужили. А она уже тут. Чума уже бродит по улицам Аквилиты, потому что жадный Ришар пошел куда нельзя и принес на себе проклятье Чумной Полли.

И карантина не объявят.

Лер-мэр слишком жаден.

И город будет веселиться, не зная, что смерть уже тут.

Вечный карнавал не остановят, пока улицы не завалит трупами…

Вик сглотнула и запретила себе плакать — Адамс может что-то понять и начать действовать. Что просил Адамса сделать Эван в случае, если Вик начнет рисковать, она не знала.

* * *

Вик действовала машинально.

Мысли не задерживались в голове. Слишком больно думать.

Музей. С улыбкой отпустить Адамса.

Зайти в публичную будку и телефонировать… Куда? Кому? Вик глупо выбрала номер полиции. Сообщила о случае чумы и быстро повесила трубку. Потом опомнилась — на всякий случай телефонировала в гостиницу, только Эван так и не вернулся. Опять к горлу подступили слезы. Прости, Эван, но я сейчас должна спасти Тома, а не тебя. Том умрет раньше. А ты умный, сильный, нужный, ты справишься сам. Я тебя верю.

Она проглотила слезы, она заставила себя улыбаться. Она пошла в сторону катакомб старой Аквилиты. Сейчас музейные двери были открыты — там шла экскурсия.

Вниз, продираясь через толпу.

Мимо включившегося динамика, снова говорящего голосом поддельной Полли. Её ждет настоящая Полли.

Бросить сгусток эфира, ожидая, где грозно рявкнет защитная печать на настоящей двери в катакомбы. Жаль, что Дрейк болен и не может помочь. Хотя хорошо, что он болен и не может помочь. На свидание к Полли надо идти без маски.

Отмычка. Открыть замок — он тут простой, тут не в замке дело. Тут все защищает печать.

Дрейк говорил, что его печати нельзя сломать, сейчас и проверим.

Только почему-то в спину грозно звучит:

— Руки вверх, нера! Даже не пытайтесь магически сопротивляться! Вы арестованы за попытку проникновения на запрещенный объект.

— Во имя храма! — вспомнила спасительные слова Вик, только это не сработало.

Магблокиратор на левую руку.

Наручники уже на обе.

И странный приказ:

— В Особый отдел! Приказ старшего инспектора Мюрая.

Вик грустно улыбнулась — она все же встретится с ним. Только спросить об Эване не сможет.

* * *

Одли рассматривал застывшего перед ним Мюрая.

— Брок… Ты уверен?

— Абсолютно, — твердо сказал Мюрай.

— Эта девочка сказала, что она действует в интересах инквизиции и лично адера Дрейка!

Брок подался на друга и тихо сказал:

— Пожалуйста. Поверь. Так надо. Три дня в одиночке. Без предъявления обвинения мы можем продержать её запросто. Три дня. Никому не сообщая.

— Рыжий… Ты заигрался во что-то непонятное.

Брок упрямо качнул головой:

— Поверь, так надо. Ты говорил, что я хорошо умею спасать невинных девиц от драконов. Это именно оно. Просто поверь — тут она в безопасности. Я потом сам все расскажу адеру Дрейку. Слово чести. И… Мне пора — дела, Одли. Прошу — в камере холодно, распорядись принести нериссе запасной плед, а лучше два.

Одли обеспокоенно выдохнул:

— Рыжий…

— Верь мне. Я пошел бить дракона. Как только остановлю дракона — сразу же освободим нериссу Ренар. Ни секунды лишней не просидит в камере.

Глава 24 Огромный дракон

Он все же заснул в кресле. Надо было идти домой и спать там, в удобной кровати, приняв перед этим ванну, как нормальный человек, но заглянул на пару минут в кабинет, и вот результат! Шея затекла, голова болит, о спине лучше не думать. И хочется кофе. До одури хочется кофе.

Кабинет был погружен в полумглу. Горела только лампа на столе — масляная, старая еще, её Брок любил больше, чем электрическую: у электрической не отрегулируешь уровень освещения. За окном взорвалась с диким грохотом шутиха — и ведь не разбудили его ни шум толпы, ни ор под окнами, ни фейерверки. Ничего, завтра отоспится уже дома. Дома. Это просто невероятное слово — дом.

Одли, который и разбудил Брока, наклонился над рабочим столом, упираясь в него выпрямленными руками, и повторил:

— Вставай, спящий красавец! Что ты тут делаешь?

Брок со стоном выпрямился, вспоминая, что Эвану сейчас гораздо хуже. Сокрушитель, не успел… Почему в сутках всего двадцать четыре часа?

Он мрачно признался другу:

— Не поверишь — сплю. А ты что тут делаешь?

Одли выпрямился и тут же рухнул на стул, зевая во весь рот, громко так, заразно:

— Я сегодня дежурный, вообще-то. Обходил кабинеты — смотрю: у тебя свет горит…

Брок потянулся, размял руки и тоже зевнул:

— Все, можешь забыть обо мне — я домой.

Одли, все так же сидя на стуле, неожиданно веско спросил, заставляя Брока замирать:

— Чем ты занимался с четырех вечера и до девяти? — и взгляд при этом твердый, настороженный, заставляющий понимать — сейчас перед Броком не друг, с которым прошли не одну сотню лиг, сейчас тут был профессионал.

Брок собрался и заставил себя сесть ровно:

— Вин, и почему это звучит, как допрос?

Одли, наклонив голову набок, пожал плечами:

— Сам скажи — почему для тебя невинный вопрос о вечере звучит как допрос?

— Вин?

Тот подался вперед, опираясь локтями на стол:

— Скажи, что это совпадение… Просто скажи, что это совпадение, и я отстану…

— О чем ты?

— Об убийстве в королевском люксе, конкретно в кабинете на половине нериссы Ренар, когда сама Ренар сидит у нас в одиночке. Скажи, что это просто совпадение — редкий, практически недоступный пропуск-ключ от королевского люкса хранится у нас именно тогда, когда в люксе совершается убийство.

Брок спокойно сказал:

— Это совпадение. Но не могу полностью гарантировать — надо проверить пропуск-ключ на пальчики. У нас в отделе водятся весьма скользкие типы — за всех я отвечать не могу. И я с четырех до шести искал Кларка, обходя Аквилиту. С шести до семи я мирно спал на совещании у лер-мэра. Надеюсь, не храпел. Со второй половины восьмого часа я спал уже в своем кабинете, Вин. Вопросы?

Одли встал — то ли поверил, то ли нет:

— Дежурный сейчас на выезде — ловит очередных шутников в Полях памяти. Поедешь в «Королевского рыцаря»?

Брок со стоном встал:

— Ты моей смерти хочешь — я не сплю уже третьи сутки.

Одли указательным пальцем ткнул в пустое кресло:

— Хватит лгать-то… Ты только что дрых без задних ног! И… — он направился на выход, не глядя в глаза Броку. В глаза бы сказать все же не смог: — Брок, дракон должен быть сокрушительно огромен, чтобы я поверил в совпадения. Иначе буду вынужден доложить начальству.

Брок, накидывая куртку на плечи, предпочел промолчать. Он оглянулся на часы — десять вечера. Однако, охрана люкса преотвратно работает.

Уже когда шли грузиться в служебный паробус, Одли дружелюбно спросил, словно и не было подозрений и нелепого допроса:

— Что у лер-мэра решили?

— А ничего, — зевнул Брок, останавливаясь у дверей паробуса и свистом подзывая уличного продавца с велотележкой: — Две колы…

Расплатившись и сев в салоне рядом с Одли, Брок протянул стеклянную бутылку другу:

— Будешь?

Одли кивнул:

— Спасибо, а то тоже отрублюсь. — Он вскрыл бутылку о металлический краешек сиденья. — Будем!

— Будем, — согласился Брок, делая большой глоток. Не кофе. Не согрел — наоборот, бросило в холод и захотелось спать в теплой-теплой постели. — Прикинь, советники час собачились на совещании, но не пришли к однозначному выводу.

— Во, идиоты, — пробормотал Одли.

Попивая из бутылки напиток, который по заверениям аптекарей прочищал мозги лучше кофе, Брок начал рассказывать:

— Одна половина совета старательно изображала трезвомыслие — они за карантин и вообще за все, чтобы остановить чуму. Но! Но маленькое, сокрушительное но… Только после подтверждения, что это, действительно, чума. Посев готовится в лучшем случае три дня, гарантированный результат — на пятые сутки. Так что… Карантина пока нет и не будет. Вторая половина играла в поддавки: и вашим, и нашим… Не карантин, но ограничительные меры. Отменим конкурс королевы Аквилиты, отменим бал в мэрии, еще по мелочам… Авось, поможет. Лер-мэр кипел, молчал, пытался не взорваться — переть против всего совета ему никак нельзя… Самое смешное то, что зуб даю: и те, и другие уже спешно пакуют чемоданы и несутся прочь из Аквилиты.

— Ну твою же дивизию к Сокрушителю… Думаешь, и правда, чума?

Брок пожал плечами:

— Чужую жадность никогда нельзя предугадать. Всегда найдется идиот, что плюнет на меры предосторожности, полезет в катакомбы и притащит на себе проклятье Полли. Одно хорошо — со смертью носителя проклятье перестает быть заразным.

Одли понятливо поднял бутылку с колой вверх:

— Чтоб он сдох!

Брок подтвердил:

— Точно! Чтоб он сдох со своей жадностью…

За стеклами еле плетущегося в толпе, заполнившей даже дорожное полотно, паробуса танцевала и радовалась ночная, буйная Аквилита. Лепестки, бумажное конфетти, гирлянды валялись на тротуарах грязным мусором, старательно втаптываемым в первый в этом году снег. Да. Снег. Неожиданно похолодало, и пошел снег. Обычно до него еще есть пара седьмиц — зима приходила в Аквилиту вместе с Явлением богов в самый короткий день в году. Дайте боги, чтобы больше не нашлось в Аквилите жадный идиотов, приносящих в веселый город проклятье. Дайте боги годы жизни всем этим людям… Брок, нахохлившись, сидел и беззвучно молился про себя.

* * *

Паробус припарковался на заднем дворе «Королевского рыцаря», и Брок, выходя на весьма свежий воздух, выругался:

— Ну, здравствуйте, старые-недобрые времена!

Когда-то были времена, когда констебли приравнивались к мусорщикам. Когда-то были времена, когда констеблей пускали в дома только с заднего входа. Когда-то были времена, когда любой лакей по приказу лера мог спустить с крыльца и даже избить констебля. Отец Брока их еще застал.

— Да ладно, — потянулся рядом Одли, стряхивая с волос крупные снежинки и бросаясь под навес заднего крыльца. — Зато увидим, как живут короли…

— Хреново они живут, — буркнул Брок, стаскивая с лица маску и ловя на ладонь снежинку. Он направился вслед за встречавшей их охраной гостиницы к черной лестнице. Им, сокрушитель их забери, и лифт не положен… Все, лишь бы не причинить неудобства обитателям гостиницы. Да сейчас все обитатели гостиницы веселились в городе! Они и знать не знают, что в «Королевском рыцаре» что-то случилось. Следом за Броком с Одли терпеливо поднимались эксперты и санитары.

Одли, попав в королевский люкс, словно деревенский простачок, крутил головой, рассматривая позолоту, дорогие картины на стенах, хрусталь и потенцитовые амулеты на стенах. Фиксаторов тут, конечно же, не было. Богатые постояльцы не поймут…

— Что б я так жил… — он прикоснулся к хрустальным подвескам на бра. — Охренеть, сколько же денег…

Брок дернул его за рукав, таща за собой.

— Вин, хватит… Охрану скоро инфаркт хватит — вдруг полиция да сворует что-то!

Кабинет на женской половине был отчаянно розовый, с лепниной, статуями, чийским фарфором на столах и полу — огромные вазы со свежими цветами, чайный сервиз столетней, не меньше, давности, подсвечники… Роскошь, достойная королей. Хотя король Тальмы сюда никогда не выберется — королевская честь пострадает: как же — просить разрешения на посещение собственной империи!

У рабочего стола, лицом вниз, лежал труп мужчины в простом, цивильном костюме из лавки готового платья, если не купленный с рук — так дешево он выглядел с заплатками на локтях. Ноги чуть раскиданы в стороны, руки были согнуты в локтях, словно он обнимал себя или прижимал что-то к груди. Возле трупа уже сидел на корточках доктор, приглашенный гостиничной охраной. Одетый с иголочки в изумительного кроя смокинг и штаны с лампасами мужчина лет сорока брезгливо вытер руки платком и выпрямился, тут же здороваясь с Броком:

— Доброй ночи, неррры… — из его уст «неры» звучали хуже керов. Высшее общество, что поделать. На фоне этого нера лер Хейг был изысканно прост. — Доктор Хоггард, диагност Королевского госпиталя Олфинбурга…

— И вам доброй ночи, доктор! — не выдавая обиды на тон доктора ответил Брок. На социальной лестнице они стояли почти рядом, но… Уважаемый столичный, наверняка дико богатый доктор и… Полицейский — разница все же есть, не в пользу последнего. — Старший детектив-инспектор Брок Мюрай и сержант Вин Одли, Особый отдел полиции Аквилиты. К вашим услугам. Вы уже готовы сделать заключение о смерти?

Тот высокомерно кивнул:

— Конечно, готов! Инфаркт миокарда. Часа четыре, не меньше, назад.

Одли присвистнул:

— Какая прелесть… Инфаркт, а не убийство!

Доктор чуть побагровел лицом и, старательно глядя мимо Одли, сказал:

— Я маг-диагност высшего уровня. Еще никто и никогда не подвергал мои заключения сомнению. Заключение пришлю утром в отдел. А сейчас, неры, я бы хотел вернуться к себе.

Брок примирительно сказал:

— Спасибо, я передам ваше заключение нашему судебному хирургу. Мы уже можем заняться телом?

— Конечно… — брезгливо ответил Хоггард. — Всего наилучшего!

— И вам, доктор. И вам… — Брок проводил взглядом Хоггарда — еще один пример старинной, глупой ненависти. Доктора́ с магическим потенциалом были способны на всё, в том числе лечить и хирургические заболевания без вскрытия, и глупых, вечно в крови хирургов откровенно недолюбливали. Как же — ничего не могут без наркотизаторов и скальпелей. Только и способны лечить плебс в больницах для бедных.

Хоггард подозрительно обернулся и бросил:

— Впрочем… Пара минут у меня есть — я сейчас напишу заключение.

Брок промолчал.

Одли уже служебным фиксатором сделал снимок тела, дождался, когда тоже самое сделают эксперты, и, присев на корточки, перевернул труп навзничь.

Синюшное, отечное лицо. Массивные пакеты лимфоузлов на шее. Руки, прижимающие к груди книгу «Искусство трубадуров Анта» Альфонса Доре.

Брок старательно спокойно заметил:

— Точно. Инфаркт миокарда. На фоне проклятийной чумы. — он позволил себе криво улыбнуться — Хоггардвздрогнул, отвлекаясь от написания заключения на консольном столике коридора. Про то, что этот напыщенный доктор пропустил чуму, Брок не стал говорить. Все и так ясно. — И не отшатывайтесь так, доктор Хоггарт. Проклятийная чума Аквилиты теряет свою заразность при смерти носителя. Забавный факт, если вы не в курсе — передавшееся проклятье от первичного носителя так же теряет силу. Если сей субъект кого-то заразил — они скоро пойдут на поправку. Магия. Забавная и непредсказуемая магия Аквилиты. Если, конечно, это первичный заболевший. Как у вас говорят? Нулевой пациент?.. Спасибо за сотрудничество и приятной ночи.

Потрясенный доктор ушел прочь даже не прощаясь. Зараза такая, кажется, он не успел заверить свое заключение. Так и бросил его на столике.

Одли рассмеялся, отвлекаясь от осмотра трупа:

— Брок, как ты думаешь: у него большие запасы карболки?

— Думаю, в ближайшее время он все запасы на себя выльет.

— И костюмчик свой пижонский зальет… — Одли вздохнул.

Брок, садясь рядом, сказал:

— В который раз радуюсь, что детективы обязаны таскать форму, а не как в Тальме ходить в партикулярном.

— Пижоны и хамы неистребимы. Как он с диагнозом пролетел, а⁈

Брок фыркнул:

— Ладно тебе… Порадовались, и хватит. Давай работать. Тебе парень не кажется знакомым?

Одли осмотрел синюшное, отекшее лицо и предположил:

— Элайджа Кларк? Уж больно похож — не на портреты наших запуганных шутников, а на портрет, присланный от егерей — тем я как-то больше доверяю. Профессионалы все же. Завтра с утра покажу снимок шутникам… Опознают — выпну уже по статье хулиганство в суд. Надоели уже…

Брок пожал плечами:

— Может, и он… — он принялся аккуратно извлекать из уже окоченевших рук книгу. — Но больше похож на Пьера Кюри. Контрабандист, вор и мелкая сволочь, обожающая причинять боль — не раз сидел за спровоцированные им же драки. Говорят, обожает пытать, но дела никогда не доходили до суда — предполагаемые жертвы отказывались от своих же слов.

Одли вывернул карманы пиджака, вытаскивая мелочь, какие-то бумажки и пропуск-ключ на имя Эвана Хейга. Он положил его в бумажный пакет для улик.

— Посмотрим, чьи тут пальчики еще будут…

Охранник, сделавший чуть ли не охотничью стойку при виде ключа, выругался и отошел в сторону. Управляющий, стоявший в дверях кабинета и не решавшийся пройти дальше, просяще сказал:

— Прошу, только побыстрее. Нам этот ключ очень-очень нужен. Вы же понимаете, их количество строго ограничено, только для постояльцев и персонала… Теперь придется делать внеочередную перенастройку защитного комплекса. Без ключа мы это сделать не можем.

— Постараемся завтра вернуть, — Брок встал, кладя книгу на стол. Он обернулся на охрану и управляющего: — вы бы вышли, тут все же место преступления…

Управляющий напомнил:

— Так не убийство же…

— Кража. А вы можете затоптать улики…

Охрана отошла в коридор по команде управляющего. Тот замер у стены, не собираясь покидать свой наблюдательный пункт.

Одли тоже встал, кидая на стол всю обнаруженную у Кларка-Кюри мелочевку.

— Что за книга?

Брок выдохнул:

— Привет от шпионов Вернии. Хотелось бы мне знать, как он попал сюда⁈

— Уверен? — кисло уточнил Одли.

— Смотри…

Брок стал выписывать ключ за ключом на рамке медальона. Тот открылся с пятой попытки. Внутри тайника было пусто.

Брок криво улыбнулся:

— Пожалуй, этот Кларк-Кюри и впрямь умер от разрыва сердца. Прикинь: обокрасть лера — бывшего полицейского, обойти самую сильную охранную сеть, проникнуть в королевский люкс и обнаружить, что тайник уже выпотрошен.

Одли понятливо закивал:

— Точняк, инфаркт гарантирован… Что будем делать?

— Ждать заключения судебного хирурга и экспертов, а потом закрывать дела об убийстве Эрика Бина и Стеллы Бин, храни их небеса. Надо послать инквизитора в лес Сокрушителя — пусть ищет вместе с егерями вход в катакомбы. Наш Кларк-Кюри где-то же словил проклятье. Полагаю — там.

Брок задумчиво посмотрел на телефон, стоящий на столе, и все же поднял трубку:

— Кстати… Да… Нерисса… Инквизицию, пожалуйста. Адера Дрейка.

Одли снова присвистнул, отвлекаясь от осмотра вещей Кюри. Ответы адера Дрейка Одли не слышал, но ему хватало и слов Брока.

— Адер Дрейк, это старший детектив-инспектор Брок Мюрай из Особого отдела. Извините, что так поздно, но документы будут оформлены только завтра, а предупредить хотелось бы заранее, чтобы не нарушить ваши планы… Или чтобы вы их могли пересмотреть. В районе моста Сокрушителя предположительно есть неучтенный и незапечатанный вход в катакомбы… Да… Да… Завтра же с утра пришлю все документы, адер. Егерская служба вам поможет… Да… Да… Простите, адер Дрейк, чуть не забыл… К нам случайно попала нерисса Виктория Ренар, она задержана при попытке проникнуть в Поля памяти. Она утверждает, что она служит вам и выполняет ваше поручение. Не могли бы вы сейчас заехать в отдел и удостоверить личность нериссы Ренар? Так же требуется подтвердить её полномочия. Я буду вам очень признателен… Да… Да… Да… Прошу прощения, что не сообщил сразу же — дела. Очень много дел… И еще… На нериссе Ренар магблокиратор. Убедительная просьба — не снимайте его. Или, если снимите, то возьмите нериссу под свой контроль… Нет, я все понимаю… Адер Дрейк, я сам маг… Да, ранг учителя… Я сам понимаю все последствия! Адер! Дрейк! Выслушайте меня! Нерисса Ренар страдает от отравления чистым потенцитом. Она дышала потенцитовой пылью в Серой долине… Да… Это полностью подтвержденный факт — бумаги я вам перенаправил этим вечером. Внимательнее проверьте свою корреспонденцию. И… Да, адер Дрейк, мы все не без греха, я не нуждаюсь в извинениях. Просто позаботьтесь о нериссе… Спасибо… До свидания, адер Дрейк.

Он положил трубку на аппарат и посмотрел на замершего Одли:

— Я держу слово. Ни лишней секунды в камере.

Одли посмотрел на труп у своих ног:

— Видать, очень громадный дракон.

— Он самый. И самая невинная и потрясающая нерисса на свете, Вин. Спасибо за доверие — я это очень ценю. Закончишь тут?

— А ты куда?

— А я спать — мне завтра с утра кучу бумаг оформлять.

— Иди уже, рыжий. Удачи!

Брок обернулся в дверях и все же сказал:

— Вин… Что бы ни случилось между нами… Ты был, есть и будешь моим самым близким другом. Тем, кому я всегда прикрою спину. Тем, от кого я никогда не жду предательства. Я горжусь нашей дружбой.

Одли скривился:

— Что за нервный срыв, рыжий? Ты еще в любви признайся! Вали и отоспись!

— Угу, Вин. Угу…

Одли все же догнал его уже у двери:

— Рыжий… Брок… Мог бы и не бояться, признаваясь в совпадении. Я бы понял. Пофырчал, поворчал, но понял бы.

— Удачно, что этот Кларк-Кюри умер от инфаркта…

— Я бы понял, Брок.

Глава 25 Умирать за меня

Вик замерла на крыльце, вдыхая свежий морозный воздух. После вони камеры просто пьянило. Снежинка упала на лицо, заставляя Вик морщиться и тут же улыбаться. Горели электрические фонари, лампы светили мягким, желтым светом. Мимо текла толпа празднующих — карантин в городе так и не объявили. Вик не ошиблась в своих размышлениях. Она передернула плечами — надо что-то срочно делать, пока не начались первые смерти.

Адер Дрейк стоял рядом и терпеливо ждал. Сейчас он был одет в простой костюм и традиционную для Аквилиты кожаную куртку, правда, строгую, без вышивки и металлических нашивок. Если бы не его белоснежные волосы, выбивающиеся из-под шляпы, то узнать в нем инквизитора дореформаторов было бы сложно.

Он молчал. Вик подозревала, что Дрейк злился — она подвела его, обманула доверие, воспользовалась его именем в своем расследовании.

Вик раскрыла свой зонт, защищаясь от снегопада, и это словно послужило сигналом — адер Дрейк тихо, как-то отрешенно сказал:

— Нерисса Ренар…

Она напомнила, ища глазами нужную лавку:

— В прошлый раз мы обращались к друг другу по имени. — Вик неуверенно направилась вниз по улице, в сторону моря.

Дрейк медленно кивнул и шагнул с крыльца вслед за Вик:

— Зачем тебе это было нужно, Вики? Проверяла прочность моей печати? Зачем?

Она украдкой, из-под защиты зонта глянула на него — не злился. Просто устал, просто еще не пришел в себя после спасения Алька, а вместо прописанного Дерриком отдыха пришлось мчаться в полицейский участок и вызволять её:

— Не поверишь — я просто чуть-чуть растерялась. Но план у меня был, честно.

— Почему не пришла ко мне со своим планом?

Она повернулась к нему — и вот как сказать мужчине, что не пошла к нему, потому что знала — он болен и слаб. Мужчины такого не любят. Вик вновь повторилась:

— Потому что я растерялась и не знала, что делать.

Он просто сказал:

— Вики… Каплю доверия… Не надо лгать мне в лицо.

Она принялась рыться в кармане пальто — в участке, когда возвращали личные вещи, она все машинально сгребла в один карман. Платок, монетница для мелочи — чековую книжку она не взяла с собой, не собиралась по магазинам, блокнот для записей, карандаш, и… Она, конечно же, нашлась самой последней, на самом дне кармана.

— Хочешь конфетку? — Вик с немного фальшивой улыбкой протянула её Дрейку.

Тот стойко проигнорировал карамельку, только смотрел укоризненно на Вик.

— Вики…

Она шепотом добавила:

— От адеры Вифании.

— Вики…

Пришлось снова пояснять:

— Леденец. Вкусный. Ты их любишь.

— Это подкуп?

— Скорее… — она на миг замолчала, поджимая губы, а потом призналась: — Запрещенный прием, Дрейк.

Он стащил с себя перчатки, взял карамельку и, бросая фантик в ближайшую урну, засунул конфету за щеку, тут же блаженно улыбаясь. Вики вздохнула — иногда так мало нужно для счастья… Например, узнать, что Эван все же вернулся в гостиницу, а она просто больна потенцитовой болезнью и все видит в черном цвете…

— Пожалуйста, Вики, постарайся объяснить случившееся. Потому что я, действительно, очень расстроен.

Он чуть сжал челюсти, и бедная конфета хрупнула в его зубах. Вик тут же старательно улыбнулась и растеряно призналась:

— Я… Я… Я даже не знаю, с чего начать. И не тут… — она развела руками — толпа поредела, в сторону железнодорожных путей почти никто не шел.

— Есть хочешь? Тебя кормили в участке?

— Кормили… Кажется, кто-то свой ужин даже отдал, потому что, подозреваю, в камерах не предусмотрено ресторанное обслуживание. Мне принесли мелкие пирожки… Эти… Жаберы. Надеюсь, тот, кто их передал, все же успел поужинать.

На самом деле Брок Мюрай свой ужин просто проспал — иногда сон хорошо его заменяет. Да и вряд ли нерисса Ренар смогла бы есть кашу, которую на ужин подавали задержанным.

— Только, — тихо сказала Вик, — пирожки для меня оказались дикой экзотикой.

— Значит, — понятливо сказал Дрейк, — пойдем искать твой ужин. Против рыбы ничего не имеешь против?

— Абсолютно нет! — Вик наконец-то увидела нужную вывеску и помчалась через дорогу, под дикий гудок паромобиля, вильнувшего в сторону: — Подожди, я быстро!

Дрейк терпеливо замер на тротуаре, ожидая её.

Вик влетела в кондитерскую лавку — чудо, что этой ночью она работала. Хотя нет, тут по ночам работало почти все.

— Доброй ночи! — улыбнулась Вик молодой продавщице в белоснежной наколке на голове, праздничном платье и накрахмаленном фартуке: — кулек самых лучших карамелек для адера Дрейка — во имя храма и на его же счет, пожалуйста.

— Доброй ночи, нерисса! — с книксеном поздоровалась женщина, — я Марго Велли, хозяйка лавки, к вашим услугам. Может, что-то еще к леденцам? У нас есть свежая пастила, зефир, мармелад…

Вик вдохнула особый, ванильно-горьковатый аромат, который бывает только в таких лавках:

— И несколько шоколадных конфет… А еще… У вас есть телефон? Можно телефонировать за счет храма?

Продавщица с улыбкой указала на дальний угол помещения, где висел телефонный аппарат:

— Прошу. Телефонируйте, сколько душе угодно — ради храма. А конфеты я сейчас упакую — лучшие для адера Дрейка. — она кокетливо поправила локон у ушка и приветливо помахала рукой — через стеклянную вставку на двери было видно замершего на улице адера Дрейка. — Передавайте конфеты с наилучшими пожеланиями от Марго и её лавки. И пусть адер заходит — ему всегда тут рады.

Вик промолчала, ничего не говоря про нравы Аквилиты: строить глазки инквизитору — это где-то за гранью понимания.

Она телефонировала в «Королевского рыцаря» — в ответ на её вопрос всегда услужливый голос портье сообщил, что лер Хейг, лег Янг и нер Деррик так и не появлялись с утра в гостинице. Про происшествие в номере ей не стали докладывать — это совсем не телефонный разговор.

Вик, повесив трубку на рычаг телефонного аппарата, прижалась на миг к нему.

Эван жив. С ним ничего не случило. С ним все хорошо. Статистика Аквилиты железно гарантирует пять дней загула у мужчин во время Вечного карнавала. Потом они приходят в себя и возвращаются домой, как нагулявшиеся кошаки.

«Вернись, пожалуйста, Эван!» — чуть слышно прошептали её губы.

Вернись…

Она продышала минуту слабости — ей нельзя сейчас раскисать.

Вик взяла бумажный кулек с конфетами, еще раз поблагодарила, пообещала, что передаст адеру Дрейку все пожелания Марго и вышла на улицу — у неё куча дел.

Она, уже более осторожно перешла улицу и протянула кулек конфет Дрейку:

— Это тебе.

— Опять попытка подкупа, Вики?

Она его поправила:

— Скорее взятка в особо крупном размере. И шоколадные — мои. — Она призналась: — я сама себе обещала, что подарю тебе конфеты — за Алька. И еще… Я записала покупку на твой счет, но потом я оплачу. Марго, хозяйка лавки, передает тебе пламенный привет и горит желанием лично познакомиться с тобой.

— Ужасная перспектива, — признался Дрейк, быстро шагая по улице прочь — видимо, живо представил, как эта Марго бросается в преследование. — И не надо оплачивать конфеты — канцелярия инквизиции не обеднеет…

Он зарылся рукой в кульке:

— Шоколадную будешь?

— Я сейчас все буду, Дрейк.

— Очень плохое настроение?

— Безумно, — призналась Вик. Улочка раздалась в сторону небольшой площадью, на которой танцевали немногочисленные пары. Дрейк указал рукой на боковой переулок:

— Нам туда. Через мост над железнодорожными путями к морю. Тут идти совсем чуть-чуть.

Вик только кивнула — не была уверена в своей выдержке.

На мосту Вик задержалась, рассматривая бурлящий город — где-то тут, скорее под землей, были Эван и Полли. Полли и Эван. Но Полли надо спасать первой.

— Вики?

Далеко вилась петля Ривеноук — сейчас над нет не было фейерверков и ярких огней. В небе хищной акулой плыл тяжелый, явно военный дирижабль. Вик посмотрела на Дрейка:

— Почему в небе военные?

Дрейк, облокачиваясь на перила моста, спросил:

— Ты не читаешь газеты?

Вик призналась:

— Читаю. Только городские — политика и другие страны меня не интересуют. Отец приучил, что лишние знания только забивают память, не давая запоминать нужное для расследования.

— Но ты же не вычислитель, — удивился Дрейк, протягивая Вик шоколадную конфету из кулька. — Это у вычислительных машин память конечна.

— Хорошо, я подумаю, но сейчас ответь на вопрос: почему в небе вместо полицейских дирижаблей — военный? Да еще тяжелый. Что это?

— Это… Это призрак будущей катастрофы. Ты читала об изобретении процесса электролиза потенцозема в Вернии?

— Да, как ни странно.

— Парламент Вернии надеялся, что, обнародуя этот факт, удастся избежать катастрофы… Но, как видишь, это только придвинуло её. Бронеходы выше по Ривеноук готовы форсировать реку, Королевский флот уже покинул базу…

Вик вздохнула и тихо сказала — это не её война, это не её ума дело, её касается сейчас чума, Аквилита и Эван:

— Ты тоже из тех, кто считает Тальму злом?

— Причем тут это, Вики? Империи рождались, империи умирали — это естественный процесс. Просто некоторые это отказываются понимать. Некоторые до сих пор пытаются вернуть утерянное… Когда-то тысячу лет назад была Великая Ондурская империя… Ондурцы, кстати, тоже вышли к границам Вернии — не хотят упустить свой кусок пирога. Потом была Вернийская империя — тогда даже зарождающийся Олфинбург был под пятой Вернии. Сперва Северное княжество вырвалось из-под контроля Вернийского императора, потом другие княжества и герцогства, став Тальмой. Так что, думаешь, стоит Вернии вернуть свои земли? Дойти опять до Олфинбурга и Северного океана?

— Ондур и Мона пытались это сделать четверть века назад, — напомнила Вик.

— Потому что они, как и король Тальмы, не готовы признавать — их империи умерли. Им пора жить в реальном мире, где страны свободны и умеют договариваться друг с другом.

— Это утопия, Дрейк.

— Грешен, — согласился тот, кивая. — Грешен — лезу в помыслы божии, надеясь на благоразумие людей. Только… Помыслы богов помыслами, но человеческую волю, направляющие дирижабли, корабли, войска, никто не отменял.

— Дрейк…

Он вместо слов достал леденец и тут же раскусил его зубами. Вот теперь точно злится.

Вик неуклюже сменила тему:

— Ты случайно не знаешь, где была шахта кера Клемента?

— Знаю… — Дрейк махнул рукой в сторону Ривеноук. — Вооон тот дальний холм, почти за границей города, у самой реки. Дальше уже леса Сокрушителя… В шахте кера Клемента добывали бокситы, только шахта была весьма опасной — рядом река, бывали прорывы и затопления. Ему пришлось много денег вкладывать на разработку гидрозащиты…

Вики прищурилась, вспоминая рисунок и накладывая его мысленно на пейзаж. Не сходилось. На рисунке было много непонятных загогулин и ответвлений, тут же им некуда было идти — они упирались бы в реку. Хотя есть вариант, что она смотрела рисунок на кальке, перепутав верх и низ — так тоже может быть.

— Кер Клемент был очень богат?

— Говорят, да. Он даже после закрытия шахты из-за чумы богател и богател, закончив жизнь лером — купил себе и детям титулы. Правда, потом что-то случилось — род разорился в один момент… А что?

Ради самородного потенцита можно рискнуть и прокладывать штольни под Ривеноук вслед за жилой? Вкладывать деньги в гидрозащиту… Если она была магическая и сделанная на совесть, то штольни могли до сих пор уцелеть. Хотя бы одна, помеченная крестом. В том же Олфинбурге куча тоннелей под Раккери — от пешеходного до паромобильного. Ривеноук ничуть не шире Раккери.

— Да… Так… Кажется, дирижабли летают тут зря…

Эван, во что же тебя втянули… Вик плотно зажмурилась, чтобы не дать слезам прорваться — король не может ошибаться. Он же проводник воли богов на земле. Только вспомнился насмешливый голос Тома… Король сам взял власть над храмом в свои руки, потому что ему отказали в очередном браке.

Когда она открыла глаза, чтобы проморгаться, перед лицом была шоколадная конфета в руке Дрейка.

Она её взяла без слов и тут же сунула в рот. Кажется, отец был неправ, когда утверждал, что лишние знания — зло.

До ресторанчика, расположенного прямо у береговой линии, дошли молча. Вик с трудом сдерживала слезы, Дрейк о чем-то сосредоточенно думал.

Усадив Вик за небольшим, круглым деревянным столом на открытой террасе, Дрейк ушел за едой… Вдоль террасы, но уже на песке, не под крышей, для согрева посетителей, горел огонь в железных бочках. Он гудел, басовито пел, трещал и изредка разбрасывал искры. Тепла от него было немного, зато света и колорита более чем.

Вик сняла с себя перчатки и поправила свечу на столе, горевшую в высоком бокале, чтобы её не задувал ветер, ставя её в центр стола. Стекло, толстое, дымчатое, приятно грело озябшие пальцы.

Шумело, накатывая на берег, море. Пахло водорослями и дымком от печи, влагой и жареной до золотистой корочки рыбой — почему-то именно такая сразу приходила на ум голодной Вик. И тихо, успокаивая, падал снег…

Дрейк вернулся с огромной, почти на весь стол тарелкой. Вик приподняла в удивлении брови и вернула свечу обратно на край, где она и стояла до этого.

Дрейк поставил тарелку на стол и сел напротив Вик.

— Рыба ночного улова — при мне чистили…

Вик оглядела богатство: несколько мелких соусников по центру тарелки, жареная рыба — тут был и окунь, камбала, и что-то совсем неузнаваемое, копченый угорь, приготовленные на углях шляпки каких-то грибов, уже разломанные картофелины, показывающие свое белоснежное, рассыпчатое нутро, щедро посыпанное перцем и крупной солью, кусочки хлеба с хрустящей корочкой, пропахшей дымом. И ни одного столового прибора. Ни вилок, ни ножей, ничего.

— Дрейк, вкусно, конечно, но как это есть?

Тот скупо улыбнулся:

— Городская воспитанная лера…

— Нерисса, попрошу… Можно подумать, ты не нер.

— Я из портовых трущоб Арселя. Даже не кер. Портовая крыса. Я никогда не знал своих родителей, меня в возрасте шести лет пригрел храм и адера Вифания. А это… — он указал рукой на тарелку, — едят руками.

— Руками?

— Да, руками.

— Ты не шутишь?

Он вместо ответа взял кусочек рыбы, подул на него, потом окунул в соус и протянул Вики:

— Ешь. Это вкусно…

Она осторожно губами взяла кусочек, почему-то тут же краснея.

— Вкусно? — с улыбкой дракона-искусителя поинтересовался Дрейк.

— Вкусно, — согласилась Вик. — Только непривычно…

Она отломила кусочек хлеба, подхватила им рыбу, макнула в соус и протянула Дрейку:

— Твоя очередь.

Он странно посмотрел на еду. Соус капал на стол и тек по пальцам Вик.

— Должен предупредить: посещение таких вот ресторанчиков, особенно по утрам — обязательный ритуал ухаживания.

— Хорошо, что со мной ты.

Он ртом осторожно взял с её рук рыбу. Губы случайно скользнули по пальцам. Как поцелуй или даже хуже. Интимнее. Страннее… Хорошо, что Дрейк монах, но больше таких экспериментов Вик делать не будет…

Дрейк неожиданно встал, стащил с себя куртку, оставаясь в белоснежном, как его сутана, сюртуке, и набросил свою куртку на плечи Вик:

— Грейся.

Он вернулся на свое место, сосредоточенно рассматривая тарелку с едой. Кажется, он сейчас сам боролся с драконом-искусителем. Вик тоже не отрывала взгляда от рыбы. Что-то произошло между ними. Что-то ненужное. Что-то запретное.

— Почему хорошо, что с тобой именно я? — все же спросил Дрейк, тут же бросая в рот кусочек рыбы. Вик, делая вид, что задумчиво выбирает следующую жертву гурмана, призналась:

— Тебя сложно подозревать в дурных намерениях. Ты монах.

Она остановила свой выбор на картофеле.

Дрейк крайне серьезно сказал:

— Я инквизитор. Это немного другое, Вики.

— Обет чистоты…

— Я его не приносил. Так и обет безбрачия. Я мастер эфира. Я рано или поздно влюблюсь, признаюсь в любви, надеюсь, взаимно, женюсь и заведу семью…

Вик закашлялась — зря, очень зря она откусила половину картофелины.

— Так вот почему Шарль орал, что в спальню нельзя…

— В спальню, Вики, действительно, проходить нельзя. Но, клянусь, что все, что было между нами — останется только между нами. Твоя репутация не пострадает, Вики. Хотя злым языкам всегда есть к чему прицепиться. Не найдут повода — сами придумают. — Он вздохнул и почему-то без видимой для Вик связи сказал: — Хейг, твой жених и опекун, так и не дал мне разрешения поговорить с тобой о магии. Я скован правилами и не могу спасти тебя. Это… Злит.

— А ты можешь что-то мне предложить? Что-то, что я приму? — она обвела взглядом террасу, стол, тарелку с едой… Слухи о недостойных связях адеров может и не настолько неправы?

Пальцы Дрейка легли на её левое запястье, прямо на магблокиратор.

— Его нужно снять. — он указательным пальцем постучал по браслету. — Но я должен сразу провести ритуал объединения эфира, чтобы защитить тебя от последствий Серой долины. Без разрешения Хейга, я это сделать не могу. Может, сейчас расскажешь, что случилось, что заставило тебя попытаться проникнуть в катакомбы и поедем в гостиницу, чтобы обговорить все с Хейгом?

Вик с трудом удержала себя в руках:

— Во-первых, с Хейгом поговорить пока не удастся… Во-вторых, ритуал. Объясни — что он значит? Для чего он? А то звучит, как… Как что-то свадебное. Объяснить же ты можешь?

— Объяснить… Наверное, могу… Это ритуал, с помощью рунной артефакторики объединяющий эфирные контуры в один. Ты станешь частью меня, я стану часть тебя. За счет этого я буду гасить негативное влияние потенцита.

— Подожди… — Вик нахмурилась, руками зажимая виски. — Подожди… Ты что… Предлагаешь умирать за меня?

— Вики, это немного не так.

— Не так? Я, по словам Эвана и, видимо, твоим, умираю от потенцита. Так?

— Так.

— Ты говоришь, объединить эфир в общий… Контур…

— Чтобы блокировать негативное влияние на тебя. Ты останешься магиней.

Вик напомнила:

— Зефиркой.

Дрейк с усталой улыбкой повторил за ней:

— Зефиркой.

— А ты будешь умирать за меня. Не пойдет!

— Вики…

Она сама задрала манжет его рубашки, обнажая запястье с рунами.

— Может, их это и устроило, — она пальцем ткнула в вытатуированные имена женщин, — но меня такое не устраивает. Никто за меня умирать не будет. Ни ты, ни кто иной.

Глава 26 Разгадка

Роб лежал и не мог открыть глаза. Надо. Надо открыть глаза и встать! Встать и идти за Эваном. Иди за…

Он, еле открывая слезящиеся глаза, рывком сел в кровати, чтобы тут же завалиться обратно на подушку. Перед глазами заплясали мушки — предвестники обморока. Только этого не хватало.

Чей-то сердитый голос, немного сварливый и резкий, сказал:

— Что еще удумал! Лежать! И выздоравливать.

Роб проморгался и с трудом рассмотрел суровую, недовольно поджавшую губы монахиню лет семидесяти, если не больше, в черной рясе и умопомрачающем головном чепце, больше напоминающим размерами корабль под всеми парусами.

— Адера Манон. Ваша целительница.

— Мне нужно… Со мной был… Эван… Эван Хейг… Лер…

— Вас одного нашли с проломленной головой в парке Прощаний. Сожалею…

— Я… Мне надо… Свяжитесь с Жаном Ришаром… — Роб попытался встать, но тут произошло невозможное — рука адеры Манон закипела эфиром, отправляя Роба обратно в сон.

— Спать, я сказала…

В палату почти вбежал Николас Деррик, одетый во врачебный халат.

— Адера Манон… Мне показалось, что… — он остановился у изножья кровати, рассматривая спящего Роба.

Монахиня скупо улыбнулась:

— Не показалось, доктор Деррик. Лер Янг пришел в себя и попытался бежать за лером Хейгом. Мне пришлось его еще раз усыпить…

Николас вздохнул, подошел ближе, проверил пульс у друга, прикоснулся ко лбу… Роб не в состоянии отправляться на поиски Эвана. Значит ли это, что Ник сам должен искать?

Адера Манон деликатно прикоснулась к локтю Ника:

— Доктор Деррик, у нас у всех свои демоны-искусители, и у нас у каждого свой фронт работы… Я буду молиться, чтобы с лером Хейгом и Янгом было все хорошо, но сейчас вы нужнее тут.

Он кивнул:

— Я доктор, и моя война тут, вы правы, адера Манон… Но до чего страшно ошибиться.

— Давайте-ка я вам заварю чашечку чая. Ничего не помогает лучше прочистить мысли, чем чай.

* * *

Вик строго посмотрела в глаза Дрейка:

— Хоть одно слово о ритуале, и я уйду.

— Хорошо, — Дрейк не отвел глаз. — Следующий разговор состоится только с разрешения лера Хейга и в его присутствии.

— Следующего разговора не будет. Ясно?

Дрейк склонил голову:

— Да. Тогда… Что решаешь с блокиратором?

Сокрушительно понятливый Дрейк. Даже страшно становится от такого. Сколько непонимания было между ней и Эваном, а тут… Дрейк понимал и принимал её решения.

— Вики?

Она прогнала крамольные мысли. Она уже целовалась с Эваном и… Ей иной никто не нужен — если она, конечно, выживет этой ночью. Вик подернула вверх манжет блузки:

— Если можешь снять эту гадость — я только за. Мне нужна моя магия… Эфир.

Дрейк без лишних слов разблокировал браслет, правда, не поясняя своих действий, и протянул его Вики:

— Держи на память. Хотя… Его надо вернуть в Особый отдел. И, прошу… Держи все эмоции под контролем. Любой страх, паника, гнев могут вновь спровоцировать силовой шторм.

— Как тогда на крыше?

Он согласился:

— Как тогда на крыше.

Она, чуть прищурившись, просила:

— И куда надо направлять силу, если шторм все же произошел?

Дрейк провел рукой по седым волосам и с грустной улыбкой сказал:

— В непонятливых инквизиторов. Только у них есть шанс пережить шторм. Иным ты навредишь — только уровень мастера эфира дает шанс выжить. И даже не думай запирать эфир в себе, как в прошлый раз — после Серой долины скрытый в тебе потенциал убьет тебя на месте… И постарайся быть рядом с Хейгом, под его присмотром. Настаивать на собственном присутствии я не буду.

Вик уткнулась взглядом в тарелку — есть расхотелось, но ей нужны силы. Она еле слышно сказала:

— Дрейк… В городе чума. Настоящая чума.

— Вики…

Она вскинулась:

— Капля доверия, как просил ты. Я докажу.

— Я тебя внимательно слушаю, Вики. — он засунул в рот карамельку, и Вик вздохнула — надо было ему тросточек накупить. Их хватает надольше.

— Я не просто так пыталась проникнуть в катакомбы. Все началось с решения Хейга приехать в Аквилиту… Хотя нет… Не с этого. И не с торговой блокады Вернии, хоть она тут тоже очень даже причем… Только учти — это все пока на уровне умозаключений, но я найду доказательства. Только чуть позже…

— Я верю тебе, Вики, — вот так просто. Вик так и хотелось выругаться: «Сокрушитель, что же ты творишь… Дрейк…».

— Жан Ришар, хранитель музея, случайно обнаружил, что в Аквилите есть залежи самородного потенцита. То, что практически не встречается. Бокситы из шахты кера Клемента. Ришар решил нажиться на этом, а чтобы ему никто не помешал, сымитировал ограбление музея — ведь там, где один заметил эленит, спутник самородного потенцита, там и другой увидит… Расследование дела от Особого отдела вел детектив Брок Мюрай. Ришар и Мюрай вступили в сговор, скрывая все сведения о краже и наличии потенцита в Аквилите. Даже газетные заметки о краже были уничтожены в библиотеке. Как при этом они упустили из виду регулярный Геологический справочник — непонятно. Хотя, наверное, уничтожить весь тираж им оказалось не под силу… Мюрай, чуть не забыла сказать, шпион Вернии… Чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, они общались с Ришаром через книгу-тайник, которая хранилась в библиотеке. Это подтверждают записи в библиотеке… Только Ришар и Мюрай регулярно брали эту книгу друг за другом… «Искусство трубадуров Анта» Альфонса Доре. Книга сейчас у меня в гостинице. Тайник был вскрыт Хейгом в моем присутствии — там лежала калька со штольнями для какой-то карты… Ришар, которому нужны были карты с точными координатами его сокровища, попытался купить помощь Эрика Бина, архивариуса, увлеченного старинной Аквилитой — они встречались в музее и в библиотеке… Но Бин, узнав о любопытстве, проявляемой разведкой Вернии к залежам потенцита, решил не влезать в это дело. Почти постоянно находясь в библиотеке, он случайно узнал, как общаются между собой Ришар и Мюрай. Он выкрал книгу, и её стали искать Мюрай и Ришар. Одновременно с этим Ришар как-то… Вот тут не знаю, как именно… Может, Мюрай предупредил? Или даже сам Мюрай это провернул… Ришар или Мюрай узнают о прибытии Хейга и пытаются этого не допустить, чтобы он не мешал их поискам потенцита. Кто-то из них нанимает лжеПолли и заставляет шутников носить костюмы больных чумой. Только это не срабатывает. Карантин не накладывают. Так… — она потерла висок, совсем как Эван. — Что дальше… Ришару нужна была его карта, которую ему искал Бин и которая хранилась в книге Доре. Бин, которому показалось, что карту подменили, уезжает проверять свои догадки о шахте и потенците, и попадает в лапы Ришара. Тот его пытает, пытаясь добиться признания, где карта или книга, но Бин умирает. Потом Ришар по непонятной мне причине убивает и сестру Бина Стеллу, представляясь неким Элайджей Кларком… Я не знаю, когда точно — до смерти Бина или после, но Ришар самовольно спускается в катакомбы в поисках своего богатства. Только приносит он не потенцит — он приносит на себе чуму, которой заражает всех в библиотеке, в том числе и свою девушку Габриэль Ортега. В том числе и Тома Дейла… Вроде… Все. Чуть не забыла — Хейг пропал сегодня утром после встречи с Мюраем. И еще… Вывозить потенцит будут через штольни кера Клемента — если найдут, конечно, карту. Кстати, карту в библиотеке подменил Ришар, чтобы точно никто не добрался до его сокровища. Я… Мне надо в катакомбы. Мне нужно спасти город. Нужно снять проклятье с Полли. Вот такой у меня был план, когда я полезла ломать твою печать.

Дрейк старательно молчал, воюя уже с третьей карамелькой.

Вик тихо сказала:

— Я последнее время периодически вижу эфир… Вспышками, но вижу. Поэтому я думала, если Полли сама не выйдет ко мне, то по вспышкам эфира я смогу её найти.

— Как ты собиралась снимать проклятье с Полли?

Она посмотрела ему в глаза:

— Самым простым способом, Дрейк. Самый простой способ — покаяться и попросить прощения. Или ударить магией в самый центр проклятья.

— Еще помогает снять проклятье у ищущих призраков, которой является Полли, нахождение предмета поисков, — задумчиво сказал Дрейк.

Вик чуть подалась вперед:

— Ты знаешь, что она ищет?

— Говорят, своих родителей, но часто это понятие гораздо шире. И тогда можно выполнить это условие. А иногда — гораздо у́же, и тогда ничего не выйдет — где находятся могилы её родителей, мы не знаем.

Вики вздохнула:

— И времени на поиски нет…

— Я искал год — это бесполезно. Вики, еще вопрос: как ты собиралась возвращаться из катакомб? Там можно блуждать веками…

Она невесело рассмеялась:

— Ты же меня сам научил… Руна созвучия. Уж свои отпечатки следов я всегда могу сделать.

— Это я зря… Да… Многие знания — многое зло. — Он яростно захрустел леденцом.

— Но в целом, ты согласен с итогами моего расследования?

— Не со всем… Во-первых… Ришар…

— Бин называл его Жабером. В своем дневнике. — Вик подумала и добавила: — Дневник тоже у меня.

Дрейк кивал на каждое её уточнение. Только когда она окончательно замолчала, он продолжил:

— Ришар — эмигрант в третьем поколении. Он из тех, кто предан Тальме и разделяет её ценности. Он бы не стал такое проворачивать.

Вик парировала:

— Деньги сводят с ума всех. Тут уже не до верности Тальме.

Дрейк согласно кивнул:

— Но дело еще и в другом — Ришар не мог организовать лжеПолли на площади Танцующих струй. Уже точно известно, что запись запустили из библиотеки. В музее вычислитель был сломан на тот момент. Мои люди это подтверждают. Правда, оба слегли с катаром, попав в госпиталь.

Вик нахмурилась, вспоминая — точно, она тогда не смогла распечатать снимки с фиксаторов.

— Габриэль? — предположила она. — Это могла сделать его девушка.

— Она на тот момент уже лежала больнице. Это тоже подтверждено документально. А вот Элайджа Кларк в деле о лжеПолли и чумных костюмах засветился. И он не похож по составленным по описанию портретам на Ришара. Я встречался с Ришаром и видел портреты Кларка. Это разные люди.

Вик задумалась:

— Тогда… Тогда… Ладно… Вычеркиваем Ришара из уравнения, хотя он идеально ложился в расследование.

Она встала и принялась задумчиво ходить по террасе туда-сюда.

— Тогда… — она развернулась к Дрейку — все равно на террасе они сидели в одиночестве: — Тогда я глупа, как пробка!

— Вики…

Она отмахнулась:

— Не надо утешать! Я видела записи с именами тех, кто брал книгу. Если Ришар мимо, то с кем тогда общался Мюрай?

Дрейк пожал плечами, и Вик качнула головой — кажется, он знал, но молчал.

— Я упустила из виду один очевидный факт — Бину не надо было брать книгу! Он и так регулярно сидел в библиотеке… Только зачем же он лгал в дневнике, что отказался от предложения Жабера? Как я уже говорила: Бин того, что предлагал разбогатеть, называл Жабером. Я думала — это из-за инициалов Ришара.

Дрейк предположил:

— Может, Бин боялся, что его вычислят и заранее подстраховался записями, что он не при чем?

Вик тут же хищно сказала:

— Сжечь дневник — не вариант?

— Ему показалось не вариантом. Иногда и пепел говорит.

Вик покачалась с носка на пятку:

— Может… Может… Может… Бин спелся с Кларком, когда тот пообещал куш больше, чем Мюрай? Знать бы еще, что именно было известно Кларку. Про потенцит? Про штольни? Зачем тогда Бин спрятал книгу?

— Выбирал, кому выгоднее продать карту — Мюраю или Кларку? — предложил свой вариант Дрейк. — Учти, каким бы злом не был Мюрай в твоем расследовании, он не способен в одиночку добыть потенцит и переправить его в Вернию.

— Агааааа… Тогда Кларк — контрабандист или шахтер. Впрочем, последних в Аквилите нет. Точно — контрабандист.

Дрейк предложил свой вариант:

— Строитель железнодорожных тоннелей — ты забываешь их.

— Точно!!! — Вик чуть ли не подпрыгнула на месте, возвращаясь за стол: — Дрейк, ты умница!

— Я уже просил — не стоит во мне подогревать костер тщеславия…

Вик уточнила:

— Ты говорил о гордыне, я точно помню.

— Тогда за мной еще один грех.

Вик не удержалась от смешка, выбирая кусочек рыбы с тарелки и спешно закидывая её в рот. Дрейк понятливо продолжил за неё:

— Инженер или проходчик тоннелей. И тот, и другой разбираются в горных породах, и тот, и другой во время работ могли заметить в бокситах примесь эленита. Проблема в том, что тоннель не проходил через штольни кера Клемента. Он проходил через Поля памяти.

Вик вздохнула:

— Значит, жила самородного потенцита в Аквилите не одна, и обнаружена она была гораздо раньше кражи из музея… А карта кера Клемента из библиотеки нужна была для поисков путей транспортировки в Вернию… Значит, сейчас всё упирается в поиски Кларка. Это он, получается, принес чуму. Он явно неместный, он явно не верит в Полли… И он бывал в библиотеке. Надо поднять записи… О… Там же был пожар! Сокрушитель, и ведь времени нет на его поиски. — она запихала в рот гриб, в который вложила кусочек хлеба, пропитанный соусом. Проглотив, она резюмировала: — Ну и пусть катится в пекло! Сейчас важнее спасти город.

Дрейк, мрачно захрустев очередным леденцом — пакет уже был пуст, спросил:

— Ты серьезно настроена идти к Полли?

— Ты сам говорил, что её можно спасти. Твои слова, Дрейк. — она оторвала кусочек хлеба, но так и не смогла выбрать соус — рука стала предательски подрагивать.

— Тогда нам понадобится противочумный костюм. Ты справишься с ним? Тебе хватит сил, Вики?

Она все же призналась, хоть не понимала — как Дрейк сам не пришел к такому очевидному выводу:

— Мне противочумный костюм не нужен, Дрейк… Я уже заражена чумой.

— На тебе нет проклятийных плетений, поверь — я мастер, я бы такое не пропустил.

Она посмотрела ему в глаза:

— Дрейк, а банальное заражение, как там… Воздушно-капельным путем ты не берешь в расчет? Я даже не знаю — в каком я периоде болезни нахожусь. Может, я уже даже тебя заразила.

— Это вряд ли. В любом случае я иду без костюма — иначе Полли меня не увидит.

— Дрейк… Ты уверен? Ты тут годами жил и ничего не делал…

Он признался:

— У адеры Вифании и Манон возрастной артрит… Они бы не выдержали дороги до Полли. Мне нужен был напарник. Один я не справлюсь, Вики.

Она поняла:

— И тут я.

Дрейк кивнул:

— И да, адера Вифания не раз говорила, что напарник сам найдет меня. И ты нашлась. Правда, я боялся то, что мы из разных храмов, помешает нашему сотрудничеству.

— Умирать за меня не позволю, — напомнила Вик.

— У меня хорошая память, Вики. Учти — за меня умирать тоже не надо. И ты не сказала ничего о поисках своего жениха…

— Я… Я… Вот, Дрейк, зачем, а⁈ — слезы все же потекли. Вот куда делась вся понятливость Дрейка⁈ — Я так хорошо держалась…

Он взял её за руки, и по ним потекло тепло:

— Вики, прости…

Ужасающе хлюпая носом и не в силах даже вытереть слезы, Вик пробормотала:

— Полли и город важнее. Эван… Он… Он справится сам. И он тоже где-то в катакомбах, я так понимаю, потому что на поверхности этих ваших сияний…

— Возмущений…

— Возмущений… — покорно поправилась она. —…эфира от потенцита нет.

— Если он в катакомбах, то его легко найти.

Вик рассмеялась, хотя по щекам продолжали катиться слезы:

— Скажешь тоже… Значит, Полли найти сложно. А Эвана — легко.

Дрейк отпустил её руку, тут же рисуя какой-то символ на столешнице:

— Запоминай руну…

— И?

— Тепло. Руна тепла… Поиск человеческого тепла — мы знаем, что в катакомбах может быть только Эван и Кларк.

Вик фыркнула:

— И их помощники. И Мюррррай…

— Точно! Тепла там будет много… И… Вики, прежде, чем пойдем в катакомбы, я должен кое-что сказать… Для Тальмы Мюрай, если он действительно шпион Вернии, тварь и гад, шпион и преступник. Но для Вернии он разведчик и настоящий сын своей страны. Для Вернии он уважаемый человек.

— Скажешь тоже…

— Я серьезно. Иногда все зависит от точки зрения. Ведь даже тебя напугал военный дирижабль. Вернии без потенцита, который легко приведет к паритету соотношение сил Вернии и Тальмы, не жить… И еще… С твоей точки зрения я тоже шпион Тальмы.

— Ты —нет. — твердо сказала Вик.

Он с упрямой улыбкой возразил:

— Я — да. Я постоянно уговариваю лер-мэра открыто противостоять Тальме и открыть порт для Вернии. Я презренный…

Вик его оборвала:

— Нет. Ты слишком дорожишь цветом своей сутаны. Ты не можешь быть шпионом.

— Тогда кто я?

— М… Посол? И хороший человек…

— В отличие от Мюрая? — с легко читаемым любопытством в голосе спросил Дрейк.

— В отличие от Мюрая, — сердито сказала Вик.

— Может, ты просто его плохо знаешь?

— И даже знать не хочу!

* * *

Малыш обеспокоенно вертелся в открытой кабине грузового паромобиля — его еле удалось в свое время затащить в штольни. Таскать на себе тонны и тонны потенцозема — то еще удовольствие. Еле придумали тогда, как соединить старые вагонетки и паромобиль. Кюри в свое время хорошо подсуетился, украв со строительства тоннеля нужные вагонетки. Чего это стоило, Мюрай до сих пор вспоминал с содроганием. Три его годовых оклада. А еще куча доработок, чтобы увеличить мощность паромобиля… Ему предстояла длинная и опасная дорога.

Мюрай, сидя на корточках на открытой платформе, склонился над Хейгом, проверяя его состояние и запуская тепло эфира под одеяло, в которое тот старательно был замотан.

— Прости, бросить тебя в катакомбах — античеловечно. Тебе придется прокатиться с нами. Увы. И да, еще раз прости — Вернию в этот раз обойти не удалось. Неприятности по службе у тебя, конечно, будут, но когда удавалось всегда выигрывать? Кстати, ту тварь, что чуть не убила тебя и твоего друга, я уже нашел и… От возмездия он не ушел… И еще — береги свою нериссу. Она чудо, понял? Малыш! В путь! И не забудь про остановку, которую я указал на карте — там тоже есть дело.

— Будьсдел! — отозвался Малыш.

— За картой следи — это главное. Что бы ни случилось — ты должен доставить этот потенцит в Вернию. Не сможешь доставить весь состав — только мешок, понял? Бросаешь все и тащишь мешок. Наплевав на все.

— Даже на тебя, Жабер?

— Даже на меня, Малыш. Даже на лера Хейга — о нем постараюсь позаботиться я. Твоя забота — мешок и вагонетки… Ну, с богами и удачей…

Глава 27 Катакомбы

Вик замерла у входа в старую Аквилиту. Он оказался у самого моря — не пришлось идти в гору через весь город до музейного входа, чего Вики втайне опасалась.

Горела одинокая масляная лампа над входом в Поля памяти. Дрейк возился с печатью, снимая её так, чтобы не потревожить полицию — времени предупреждать их не было.

Снег закончился. Погода менялась не в лучшую сторону. Вик мерзла в своем пальто под поднявшимся сильным ветром, кутаясь в высокий ворот, чтобы согреться. Дирижабли спешно уплывали в эллинги, расположенные в предместьях Аквилиты.

Кругом были скалы, песок, высокая стена, прячущая погибший город. Здесь она вся заросла диким виноградом. Его сизые, мелкие ягоды еще висели гроздьями на лозе, прячась под листьями, на которых лежал, не тая, снег. Даже городские бездомные и портовые крысы боялись есть этот виноград, хотя так чумой не заразишься. Жаль, что отсюда живой Аквилиты почти не было видно, только кусок ярко освещенной электрическими фонарями набережной. Зато вид на океан потрясал. Огромный, чернильно-черный, вечный. Люди придут и уйдут, а он останется. Боги умрут и уйдут, а он будет. Бурлящий, живой, в белой шапке пены на гребнях волн: конец осени — сезон штормов. Удивительно, что вчера океан был спокоен, и они с Эваном… Вик тут же одернула себя — не думать! Не вспоминать! Сейчас перед ней стоит другая задача. Отец всегда говорил, что не стоит распыляться. Если перед тобой две задачи — выбери безотлагательную. Если перед тобой три задачи — ты не состоялась, как профессионал, не умея отсекать ненужное. Может, стоит пересмотреть все то, чему её учил отец? Может, стоит снять и с него маску вечно мудрого и все знающего человека? Может, он не всегда был прав. Ведь если подумать… Её странная дружба с Дрейком могла не состояться, потому что отец приучил Вик бояться инквизиторов. Хотя… То, что под маской инквизитора оказался умный, понимающий, внимательный мужчина, причем мелкий сластена, скорее исключение из правил, чем закономерность. А вот Мюрай… Она навесила на него ярлык шпиона, основываясь на статистических данных из библиотеки, физиогномических наблюдений и слов Эвана. Эвану она верила. Статистике тоже, хоть в неё изрядно вмешался Ришар. А физиогномика, которую уважал отец? Может ли лично неприятный Вик человек оказаться хорошим? Итого, что мы имеем, отбрасывая физиогномику, верить в которую научил её отец? То, что Мюрай брал книгу так же часто, как и Ришар, и то, что Эван пропал именно после встречи с Мюраем. А если это просто совпадение?

Вдруг Ришар — вернийский шпион? Он знал о потенците. Он встречался с Бином в музее и библиотеке, он приятельствовал с ним со слов Симон. Нет, ему нет смысла мудрить с книгой — он и так не скрывал общение с Бином. Тому было достаточно в библиотеке показывать свои находки — ведь у него единственного был допуск к нужным картам и разрешение на их копирование. Бин же должен как-то отчитываться перед лер-мэром и отдавать распоряжения изготовителям макета. Нет, Ришар и книга тут совсем не вписываются. Бину было достаточно в музее ткнуть пальцем в макет, чтобы показать Ришару нужные катакомбы. Не складывается.

Непонятный и неизвестный Кларк? Он вернийский шпион? Он совсем недавно сдружился с Бином — иначе Стелла бы его знала. Он действует открыто, не боясь последствий — того же Бина проще было бросить в катакомбах, где его никто бы не нашел. Или нашли бы? Спустя пять дней после пропажи Бина полиции все равно бы пришлось начать его поиски, и тогда бы возле моста Сокрушителя и предполагаемого входа в катакомбы стало бы жарко. Кларк убивает легко и не задумываясь, не боясь ничего, даже закона. Хорошие качества для шпиона… И именно он организовал лжеПолли и шутки с костюмами чумных. Надо найти его выходы на музей, Бина и библиотеку. Только есть ли они? И книга… Он не брал книгу, хотя его настоящее имя неизвестно. Все упирается в книгу-тайник.

Возвращаясь к Мюраю… Он, расследуя кражу из музея, познакомился с Бином. Он предложил для связи книгу — только он не был замечен возле Бина. Он… Вик почти с трудом сдержала стон — и ведь задавалась же вопросом: почему Бин не обратился в полицию! Задавалась и не стала искать ответ! Бин не мог обратиться в полицию, потому что Мюрай служит в ней на довольно высоком посту. Это же Аквилита! Тут нет таможни, тут нет армии, тут нет разведки, тут в кого ни ткни — называются полицией. Бин не мог пойти в полицию, и именно поэтому сам рванул проверять карту.

Вопрос. Кто подменил карту?

Это точно не Бин.

Это не Кларк, хоть ему это и выгодно было — оставить с носом Мюрая… Нет, это не Кларк — он по какой-то причине пытал Бина, он, возможно, пытал Стеллу, а глупый-глупый Томас разрешил судебному хирургу не проводить вскрытие из-за некриминальной причины смерти. И теперь уже не узнать точно, что случилось со Стеллой в последние минуты её жизни.

Это не Мюрай. Иначе бы Бин не прятал от него книгу с калькой.

Тогда — кто?

— О чем думаешь? — тихо спросил Дрейк, который уже справился с печатью и приоткрыл дверь в старую Аквилиту.

Вик посмотрела на него и честно сказала:

— Думаю о том, кто подменил карту и по какой причине. Я думала — чтобы сбить Мюрая со следа, но получается, что и Кларк оказался с носом. Тогда — кто?

— Может, третья сторона?

— Третья?

Дрейк напомнил:

— Шпионы Тальмы. Кто-то же сообщил в Олфинбург о контрабанде потенцозема. Шпионы Тальмы.

Вик нахмурилась:

— Габи… Габриэль Ортега нашла карты… В огромном-огромном архиве библиотеки. Это могла быть она. И сразу говорю — Хейг не шпион.

— Он разведчик? — с понятливой улыбкой уточнил Дрейк.

Она строго поправила его:

— Он офицер, который служит своей стране, так ты служишь храму.

— Как Мю…

— Давай не будем об этом. Не сейчас. В расследовании всегда все четко — сторона, которая пострадала, и сторона, которая совершила преступление. Хорошие люди не совершают преступлений. Все.

Дрейк качнул головой в сторону темного прохода:

— Тогда… Пойдем?

Вик неуверенно застыла, вглядываясь в темноту. Дрейк понятливо запустил внутрь несколько магических огоньков, повисших в воздухе.

— Дашь руку?

Вик машинально спрятала ладони за спиной:

— Зачем? — ей хватило рыбного ресторанчика и непонятных чувств.

— Научу делать светляки. Пригодится — не всегда гогглы под рукой.

Вик осторожно протянула руку Дрейку, позволяя прикасаться к пальцам.

— Мои гогглы все еще в ремонте… Только, Дрейк, я неуверена, что у меня получится этот твой светляк. Я же не маг огня.

— Причем тут это? Я же говорил: основа магии — эфир. Он не огонь и не вода. Он не стихия, он энергия. Магические техники огня — всего лишь моментальное доведение с помощью эфира окружающих материалов до температуры горения. Магические техники воды, вот не поверишь, тоже основываются на владении температурой. Охладить или вскипятить воду — тоже в основе температура. Даже добывание воды из воздуха — только создание разницы температур, так называемая точка росы. А чтобы владеть воздухом, создавая мощные потоки ветра и бури, тоже нужно владение температурами — воздушные массы перемещаются в зависимости от разницы в температурах. Все зависит от эфира. Куда ни ткни — везде нужно владение эфиром для достижения совершенно разных техник. Только это. Маги — тоже люди, и они по большей части зашорены в образовании своими родовыми техниками.

— Значит, у меня…

Дрейк согнул пальцы Вик в незатейливый знак, а потом по её пальцам потекло тепло его эфира, срываясь с ладони уже небольшим шаром света:

—…все получится, Вик.

И в носу не захлюпала привычно кровь, и во рту не появился железистый привкус. В этот раз эфир не причинил ей вреда. Она подняла глаза на Дрейка:

— Как ты себя чувствуешь?

Он спокойно ответил:

— Умирать не собираюсь, Вик. Если ты об этом.

— Хорошо… Ты просто дракон-искуситель — и ни слова при ритуал не сказал, и научил новому, и…

Дрейк отпустил её руку:

— Вики… Ты любопытная белочка, которая обожает что-то новое. Тебя легко увлечь и подкупить новыми знаниями… И нет, еще раз скажу, Вики, для меня это безопасно. Сейчас адера Вифания и адера Манон во всю спасают человеческие жизни в госпитале святой Орелии. Я похож на умирающего? И все, это был риторический вопрос.

Он шагнул в проход, на узкую улочку, мощеную камнем:

— Идем?

Вик в последний раз оглянулась на океан:

— Ты знаешь, что в такие почти судьбоносные моменты принято говорить что-то умное, запоминающееся на века?

Дрейк поднял глаза вверх, но увидел лишь низкий каменный свод вместо звезд:

— Я, пока открывал печать, боролся с тщеславием. Пожалуй, ничего не нужно говорить — потомки сами за нас что-то придумают, если мы справимся.

Вик повторила за ним слова, словно эхо:

— Если мы справимся… — Она возмутилась: — Мы обязаны справиться.

— Значит, пора идти.

Вик лишь кивнула, шагая следом в неизвестность. Дверь закрылась за ней — подспудно Вик ждала зловещего скрежета, но даже шороха запирающегося замка она не расслышала.

Было тихо, чуть затхло, странно из-за близких стен — Вик так и не привыкла к тесноте Аквилиты. Иногда казалось, когда они все ниже и ниже спускались по уходящей куда-то вглубь Полей памяти улочке, что где-то шуршат крысиные лапы и раздается писк крысиного короля — один из страхов Вик, рожденный детством. Или это игры разума — когда вокруг потрясающая тишина, когда все звуки — только собственное дыхание и шаги, слух порождает галлюцинации. Дрейк все так и шел первым — ширина улицы не позволяла идти вдвоем.

Вик не удержалась, разбивая тягостное молчание, а то скоро крысиный визг услышит:

— Тут есть крысы?

— Нет, — обернулся на неё Дрейк. — Городской совет не экономит на защите от грызунов. Крысы — это всегда блохи, а блохи — переносчики чумы. Тут никто не живет, только какие-то рачки в карстовых озерах, но тут их нет. Это дальше…

— Это хорошо…

Рядом на стене дома мелькнуло что-то призрачно-синее, и Вик замерла, останавливаясь. Даже рукой потянулась, останавливаемая окриком Дрейка:

— Вик! Не трогай! Ни при каких условиях не прикасайся к этому сиянию — заразишься проклятьем. Поняла? — он спешно вернулся к ней, вставая рядом: — не трогай, прошу.

Вик зачарованно кивнула:

— Не буду… Странно…

— Что именно?

Она ткнула пальцем в пятно:

— Эв… — она споткнулась на имени, прогоняя горечь и слезы. — Мне говорили, что проклятья выглядят как паутинки, а тут…

— Очень плотное плетение. Такое плотное, что нити можно рассмотреть только под увеличением. Умирающие люди были очень злы и обижены. Они хотели мщения.

— Люди… — Вик заглянула в глаза Дрейка. — Ты сказал — люди. Ты не сказал — Полли.

— Я уже говорил: Полли — ищущий призрак. Она не призрак-мщение. Её такой сделали другие. Она хотела только того, чтобы её родители вернулись. Во всяком случае я хочу в это верить. Кстати, ты действительно стала видеть эфир.

Она только кивнула, уходя в свои мысли. Дрейк не удержался:

— Вики, там дальше будет площадь, на которой стоит дом купца Риччи. Через его подвал спустимся в катакомбы. Ты не боишься…

Она оборвала его, храбро сообщая:

— Я не боюсь скелетов и трупов. Я боюсь лишь крыс и инквизиторов. Хотя странно, что тут нет крыс… Тут после ограждения стеной должно было валяться много тел, которые некому было хоронить. Или тем более сжигать.

— Сюда для чистки кварталов запустили каторжан. Тела умерших покоятся с миром в катакомбах, заваленные камнями. Я хотел спросить: ты не боишься закрытых, узких пространств наряду с инквизиторами?

— Нет, Дрейк. Даже если бы боялась — я помню, ради чего я сюда спустилась. Не бойся, я не подведу. Пойдем?

Он внимательно осмотрел Вик с головы до ног и кивнул:

— Пойдем… Ты такая задумчивая сейчас… Молчаливая. Отрешенная. О чем думаешь? — он на площади указал на один из домов — от того остался только первый этаж, все остальное вплавило в камень. — Нам туда.

Вик не стала скрывать, разглядывая ставшие чаще появляться на стенах пятна проклятья.

— О поисках Полли.

— Это просто. Сейчас спустимся вниз, в катакомбы, и я сплету поисковое заклинание.

— На что настроишь поиск? — она первой храбро открыла дверь и шагнула в пустой, мертвый дом. Ног коснулся холодный сквозняк — тянуло сыростью и морозом из катакомб, пробирая до сердца. Дом был пуст, только вековая пыль на полу и полках. Здесь давным-давно не было людей. Окна слепо смотрели на темную площадь. Здесь никогда не взойдет солнце. Здесь никогда больше не будет человеческих голосов или детского смеха. Страшно, наверное, быть таким домом…

Голос Дрейка прогнал жуткое впечатление от дома:

— На эфир. Охранные плетения Полли — самое большое скопление эфира. Отправимся за поисковиком и…

Вик не сдержала смешка — оказывается, даже инквизиторы умеют ошибаться:

— И придем к залежам самородного потенцита, если не в гости к контрабандистам и Мюраю.

Дрейк легко рассмеялся, спускаясь по узкой, шаткой лестнице в подвал:

— А ты права. Хорошо, что мне повстречалась ты, а то я бы вошел в историю как самый неудачливый инквизитор — искал Полли, а нашел потенцит.

— Для тебя разбогатеть — это стать неудачником?

— В данном случае да. Тогда… — он хлопнул себя по карманам и не нашел леденцов. — Надо думать…

Вик первой прошла через полусгнившую, сломанную дверь, ступая в катакомбы. Здесь они еще были искусственными, вырезанными руками людей. Воздух провонял сыростью, вековой затхлостью, плесенью. По стенам, где не было четкой границы: вот тут работали люди, а тут уже постаралась вода, — все чаще и чаще змеились отпечатки проклятья. Полли тут бродила веками, не находя людей.

Вик тихо сказала под дробный стук далеких капель:

— Думай, а пока просто пойдем по следам проклятья — там, где его больше на стенах, там Полли ходила чаще.

— Логично…

Только вслед за ней он не пошел. Вик на развилке остановилась, оглядываясь, и… Алая, как пелена, обида, смешанная с яростью, проснулась в ней.

Дрейк рукой без перчатки прикоснулся к пятну проклятья, и то послушно оплело его пальцы.

— Дрейк⁈ Значит, мне прикасаться нельзя, а ты сам⁈ Что ты творишь!!! Ты не должен умереть!!!

Руки потяжелели, наливаясь жарким, как огонь, эфиром. Сейчас она готова была бить и… Прощаться с собой, становясь… Ведьмой. Так легко вскипел эфир, так легко проснулся вслед за её страхом. Вик старательно пыталась продышать ужас от осознания — Дрейк теперь точно умрет. Она пыталась подчинить себе эфир, который в отместку огненным штормом пронесся по всему телу, как тогда на крыше. Вик отвернулась в сторону и прикусила губу, чтобы сдержать стон. Из носа привычно потекла кровь, капая на пальто.

Дрейк веско напомнил:

— Вик! Эмоции под контроль. Мы снимем проклятье. Сегодня же. Я НЕ умру. Просто это тоже путь — вслед за плетениями проклятья. Вслед за ним — так мы точно найдем именно Полли, а не потенцит.

— Ты блаженный, Дрейк… — пробормотала Вик. — Надо было мне прикасаться к проклятью — я, хотя бы, точно уже заражена чумой.

Он подошел к Вик, левой рукой неуклюже протягивая платок:

— Вики… Никто не умрет. — Свою светящуюся проклятьем правую руку он предусмотрительно засунул в карман куртки. — Никто не умрет. И вообще… Раньше чумой называли любой мор. Тут не обязательно чума. Тут может быть все, вплоть до банальной инфлюэнцы — просто тогда её не умели лечить и от неё не было коллективного иммунитета. Просто чем бы ни болели тогда аквилитцы, от чего бы они не умирали, тут оно оказалось запертым, неизменным и усиленным проклятьем. Представляешь, победим проклятье, поднимемся наверх, а доктора нам скажут, что мы боролись не с грозной чумой, а сезонной инфлюэнцей.

Вик поддержала смехом не совсем смешную шутку:

— Пусть хоть катаром будет, лишь бы никто не умер.

— Пошли дальше?

— Пошли…

Он двумя руками сплел что-то странное, тут же расцветившее стены в неприятно-голубой цвет и полетевшее вперед, куда-то вглубь, куда-то навстречу к Полли.

Вик молча пошла вслед за поисковиком.

Дрейк шел рядом. Только он не был намерен молчать:

— Можно вопрос?

— Попробуй.

— О чем думаешь?

— О… Происходящем в Аквилите, — призналась Вик. Мысли постоянно пытались вернуться к запретному — к Эвану, и потому она снова и снова обдумывала кражу, пожар, поиски карты, убийство Бинов — все, лишь бы не думать о Эване. Он справится. Он выживет. Это все, что нужно помнить о нем. — Пытаюсь построить схему преступления. Временную шкалу — кто, кому, зачем, почему…

— Кто, по-твоему, все же обокрал музей?

— Мюрай. Ришар.

Дрейк нахмурился и напомнил:

— Мы вроде вычеркнули Ришара.

Вик поправилась:

— Кто-то из хранителей музея. Так лучше?

— Объяснишь? И не смотри так странно — мне интересно поучиться у коллеги. Я прикинул так и сяк, выходит, что Мюрай причастен к краже.

Вик кивнула и зашагала медленнее — тяжело было идти по неровному полу, тут везде были камни, выбоины, выемки… Кое-где по стенам струилась вода, колыхая такие-то странные, полупрозрачные водоросли. Иногда приходилось обходить черные, казавшиеся бездонными лужи. И как Аквилита еще не провалилась в штольни? Как тут все не размыло и не разрушило?

— Вики? — напомнил о себе Дрейк.

— Ах да… Мюрай… Он мог. Хотя именно у него не было причин для этого — его потенцит найден в другом месте… Мюрай знал, что шахты кера Клемента пусты. В них, похоже, закончились самородки, что и послужило причиной последующего быстрого разорения семьи… Что есть эти бокситы в музее, что нет — для него это было неважно. Его волновал только путь в Вернию. И вот как раз в музее, расследуя кражу, он и познакомился с Бином и подкупил его. Тут Ришар получается лишним, ненужным звеном, которое я включила в расследование по одной простой причине — он солгал о том, что украли. Причин для лжи не было, я и включила его в схему преступления.

— Но ты сказала, что украл именно Ришар. Почему?

— Или любой хранитель музея. Одно не понимаю: почему кража случилась только в этом году? Эти бокситы лежали в музее сотню лет, не интересуя никого.

— Про эленит и его участие в формировании самородного потенцита узнали совсем недавно.

Вик упрямо возразила:

— Все равно. Бокситы лежали на видном месте, крупинки эленита мелкие, конечно, но при хорошем освещении их легко увидеть…

Дрейк громко воскликнул:

— Именно! — Эхо помчалось по катакомбам. Хорошо, что тут нет летучих мышей — сейчас бы их полчища метались в воздухе… — При хорошем освещении. В музее только этим летом стали проводить электричество, до этого там было газовое освещение. Лер-мэр раскошелился на освещение, потому что его проект Аквилиты оказался под угрозой вечной сажи от ламп.

— Это… Многое объясняет. Как ты думаешь — лер-мэр в курсе потенцитовой истории или нет?

Дрейк серьезно задумался. Ответил не сразу, видимо, прикидывая варианты:

— Не знаю. Мюрай его человек, но тут все очень сложно. Сорель, лер-мэр, открыто Вернию не поддерживает, даже говорить о таком отказывается — его быстро приструнят представители Тальмы. И все же… Почему хранители музея или даже Ришар лично?

Вик с трудом перевела дыхание — дорога ей давалась тяжело:

— Потому что я читала дело — как бы мне не нравился Мюрай, причин не верить ему в этом деле нет. Следов взлома эксперты не обнаружили. Охранные плетения музея не были тронуты. Отключили их изнутри. Даже витрины, которые воры обычно разбивают, уцелели. Тут я согласна с выводом Мюрая — это или кража сотрудниками музея, которую ему велели замять, или мистификация. Зная об элените, мистификация отпадает. Так что крал или Ришар, или Ришар знает, кто это делал — лгать мне тогда не было смысла. Смысл появляется только в том случае, если он что-то знает о краже. Как-то так.

Дрейк мягко сказал:

— Вики, тебе надо отдохнуть. И не смотри так — мне тоже нужен отдых. Я измотан не меньше твоего. Сейчас чуть-чуть отдохнем и пойдем дальше.

Вик рукой вытерла пот с лица: нериссы не потеют, но нериссы и не ищут приключений в катакомбах.

— Дрейк… — остановилась она в нешироком проходе, соединявшим две части — природный зал, полный вычурно сложенных вдоль стен черепов, и вытесанную человеком лестницу, ведущую куда-то вверх, к солнцу и людям. Тут все стены пестрели проклятьем. — Почему эта проклятая Аквилита вообще стоит и не рухнула в пекло?

Дрейк рассмеялся:

— Ты думаешь, я знаю? Никаких работ по укреплению тут вести невозможно — из-за чумы. Аквилита давно висит на волоске от гибели.

— И потому опять-таки мы не можем отступить…

— Именно, Вики… Именно. Кстати, мы где-то под мэрией и полицией. Забавная лестница, тебе не кажется?

— Нашел несанкционированный спуск?

Дрейк кивнул:

— Точно. И судя по отсутствию пыли, им регулярно пользуются.

Вик рассмеялась, поднимая голову вверх:

— Мюррррай…

Дрейк промолчал.

А потом они опять шли, шли и шли, пока вдруг эфир не поменял цвет с мертвенно-голубого на красный, шипящий при этом как разозленный пчелиный рой.

— Пришли, Вики… — еле слышно сказал Дрейк. — Теперь я иду первым — я буду ключом или, вернее, отмычкой для защитной сети. Она тут крайне сложная, как в королевских номерах… Из-за моей спины ни на шаг — это опасно.

Вик закрыла глаза и проглотила стон — ключ! Точно, ключ от королевского люкса, где хранилась книга трубадуров. Эвана похитили из-за глупости Вик — она где-то ошиблась и оставила следы. И Мю… Нет, Мюрай пришел за её ключом, запирая в камере. За Эваном и его ключом пришел Кларк. Кларк, который не оставляет за собой свидетелей и ничего не боится. Это только её вина, что Эван в опасности — Кларк не остановится, пока не получит карту.

Глава 28 Полин

Вик очень устала и впервые была рада возможности спрятаться за чьей-нибудь широкой спиной — ей нужен был отдых. И пусть эфир вокруг кипит и шипит — за спиной Дрейка безопасно. Путь почти в темноте, тишине и холоде, в узких, как кротовьи норы, проходах вымотал Вик до предела. Даже ночные дежурства в Олфинбурге так не выматывали — там можно отдохнуть на скамейке в парке, там можно купить у уличного торговца еды, там недовольный голос сержа тут же придавал сил. Тут же… Низкий свод давил, близкие стены, сплошь в синем цвете проклятий заставляли сжиматься плечи… Редкие залы не давали роздыха — они сплошь были заняты костями: тщательно очищенными, рассортированными и, кажется, красиво выложенными вдоль стен. Вик не понимала такой «красоты», а кто-то же старался… Может, это что-то с ней не то, или с тем, кто собирал эти костницы.

— Красиво… — словно вторя её мыслям хрипло сказал Дрейк, осторожно руками смещая потоки эфира, подсвечивая какие-то узлы в защите, что-то усиливая, что-то, наоборот, ослабляя. Если бы Вик еще понимала, что он делает.

— Безумные белочки, — выдохнула она. — А я самонадеянная особа — серж Кирк был прав. Через такую защиту я бы не прошла.

Дрейк обернулся на неё:

— Прошла бы. Только плата за проход была бы очень большой. Ты легко можешь выжечь её, просто при этом ты потеряешь себя. Эфир убьет тебя…

Он выглядел откровенно плохо, и Вик вспомнила — он совсем недавно ходил колодцем смерти. Николас Деррик говорил, что магические навыки Дрейка будут долго восстанавливаться. Ему нужен отдых. Он побледнел, дышал тяжело и громко, пот катился по лицу, а белоснежные волосы слиплись в сосульки.

И все же Дрейк смог найти в себе силы — он подмигнул:

— Вики, ты умница… У тебя бы все получилось, просто плата была бы несоразмерна — платить буду я. Ты же видишь проход, который я создал?

Она кивнула — узкий проем в защите был. Этого достаточно, чтобы проскользнуть к Полли.

— Мы пойдем вместе, да, Дрейк?

Он качнул головой:

— Я неуверен, что у меня хватит сил второй раз открыть проход… Идти придется тебе одной. Я удержу проход. Правда. Удержу. Твоя задача — снять проклятье с Полин. Я думал, что мы будем вместе, но… Так получилось.

Вик кивнула, поджимая губу, и Дрейк улыбнулся из последних сил:

— Вики, ты справишься — я знаю. Я верю в тебя. Полли мечтает о родителях… О доме… О семье… Иди и не бойся — чтобы ни случилось, я удержу проход.

— Дрейк…

Он тихонько подтолкнул её:

— Время, Вики… Время!

— Надутый ты индюк…

Дрейк еле слышно рассмеялся за её спиной:

— Иди, белочка… Я в тебя верю.

Она закусила губу — ей так никто никогда не говорил. Даже Эван волновался за неё, а не верил.

«Что ж ты такой понимающий так поздно появился… Эван мне нужнее.» — Вики вздохнула — иногда повороты судьбы непредсказуемы.

Вик шагнула в темноту…

Небольшой закуток. Тьма. Холод. Все привычно для подземной Аквилиты.

Единственным источником света была она. Полли. Мелкая, бледная, тоненькая, недокормленная и брошенная, одетая в простое серое платье и чепчик на голове, скрывающий волосы. Босые, грязные ноги торчали из-под короткого подола, руки в расчесах уверенно строили небольшой городок из деревянных деталек. Вик вздрогнула — такой конструктор появился в продаже совсем недавно. Кто-то все же присматривал за девочкой. Один хороший человек на всю Аквилиту. Жаль, что у него не хватило сил снять с Полин проклятье.

Полли что-то напевала себе под нос — Вик не узнавала песенку. Что-то очень старинное, давно забытое.

И Вик внезапно поняла, что между ней и этой девочкой лежит пропасть в пять веков. А если она сейчас поднимет голову и заговорит на вернийском⁈ Хуже — на старовернийском⁈ Вот это будет провал… Хуже, чем если бы Дрейк уперся в своих поисках в жилу самородного потенцита.

Кроме огромной коробки с деревяным конструктором, в которой сейчас лежала старая кукла, тут было старое одеяло с надписью «Особый отдел» и какая-то рухлядь, уже неподлежащая опознанию.

Вики осторожно опустилась на корточки и… Полли вздрогнула, поднимая глаза. Секунду она смотрела своими зелеными, злыми, как говорил отец, глазами на Вик, а потом с плачем бросилась ей на шею:

— Лера, вы живая… Вы живая, лера… Вы живая… — она говорила чуть-чуть странно, еле выговаривая некоторые буквы, но к счастью, вполне понятно. Вик поздно вспомнила, что Дрейк говорил — она у всех спрашивала про своих родителей. Её бы не понимали, говори она на старовернийском.

Вик осторожно попыталась обнять Полли, но рука прошла сквозь призрачную ткань платья и через саму девочку. Та, продолжая вздрагивать худыми, невозможно хрупкими плечами, отошла в сторону, делая неуклюжий книксен:

— Простите, простите, простите, лера… Я забылась… Простите, лера… Просто вы первая живая за много-много-много… Дней.

Вик мягко улыбнулась девочке:

— Полин, тебе не за что извиняться.

Та вновь подняла на Вик свои зеленые, почти как изумруды, глаза:

— Прекрасная лера… Вы не знаете, где мои родители?

Вик поджала губу, и Полли сама продолжила:

— Я ходила в город… Там все мертвы. Там все умерли… Я думаю, мои родители тоже умерли вместе с городом. Иначе бы они вернулись за мной. Ведь они бы вернулись?

— Конечно, Полин. Они бы обязательно вернулись.

Времена, когда родители бросали своих детей умирать в одиночестве, почти прошли. Во всяком случае Вик хотелось на это надеяться. Ведь не умер Дрейк, мелкая портовая крыса, а стал уважаемым человеком.

Полли взмолилась:

— Прошу… Не бросайте меня… Не уходите — там город умер. Там никого нет. Останьтесь со мной — тут так страшно в темноте. Я боюсь крыс. Я боюсь темноты, прекрасная лера. Не бросайте меня…

Вик поправила девочку:

— Полин, город жив…

Та с жаром принялась говорить:

— Я была там, прекрасная лера! Там пусто, там только ветер метет грязь, снег и лепестки цветов… Там очень грязно и тихо… Там все умерли. А кого я нахожу живым, тут же… Умирает… Не умирайте, лера, прошу…

— Я не умру, Полин. И город жив, треугольник на сердце. Я…

И вот как сказать — я заберу тебя, если ты простишь город?

— Полин…

— Прекрасная лера, я столько молилась, чтобы город ожил… Я так молилась, честно-честно-честно… Пусть он живет, пусть он будет, пусть будут люди… Я так хочу, чтобы город жил, чтобы… Чтобы… Чтобы… Чумы не было… — она опять разрыдалась. Только проклятье продолжало сиять в темноте. Теперь вместе с Полин сияла и Вик.

Умеют ли дети лгать?

Умеют ли призраки лгать?

Умеют ли лгать пятисотлетние призраки?

Умеют ли призраки взрослеть?

Полин была безутешна. Или старалась быть такой.

— Полин…

— Да, прекрасная лера?

— Прости меня… Прости город… Прости родителей… Не злись на всех нас.

— Я не злюсь, прекрасная лера. Вам не за что просить прощения, прекрасная лера… Только не уходите… Или… Если уйдете за край — возьмите меня с собой. Я больше не могу быть тут…

Вик сейчас поверит ей, заберет вместе с проклятьем, а Полли вырвется из ловушки и убьет. Убьет всех — такую возможность нельзя исключать. Нельзя же?

Она осторожно спросила, неуверенная, что это выход — еще можно было собраться с силами и ударить эфиром в самое сердце проклятья, в самое сердце Полин — это гарантированно убьет Полин и саму Вик:

— Полин, хочешь жить со мной?

— Лера?

— У меня есть комната… — Вик вспомнила про ремонт и поправилась, — несколько комнат в далеком-далеком городе… Я заберу тебя отсюда. Ты будешь жить…

Полин тут же предложила:

— Я умею быстро бегать — я могу разносить записки. Я могу ходить за покупками — я сильная, я могу много унести в корзине. Я могу убирать и мыть полы, я умею чистить камины, лера, вы не пожалеете — только заберите меня отсюда.

Вик встала и твердо сказала:

— Ничего не нужно — все это умею делать я сама. Просто собирай вещи и пойдем…

Только бы это не было самой страшной ошибкой Вик в этой жизни, но бросать Полин тут тоже не выход. Никто не должен прозябать в темноте и одиночестве века.

Полин принялась спешно закидывать конструктор в коробку, а потом вскочила с пола:

— Прекрасная лера, мне ничего не нужно, правда-правда-правда, только вы не умирайте и не бросайте меня…

— Не брошу, Полин. Мы станем маленькой семьей — ты и я… Я не уверена, что из меня выйдет хороший родитель, но старшая сестра — точно. Ну что, пошли домой? — она подала Полин свою руку. И, как только Полли вложила свои призрачные пальцы в ладонь Вик, с тихим шелестом опало проклятье, заставляя Вик ругаться: — бешенные белочки…

Не столько проверка Полли, сколько проверка намерений снимаемого проклятье… Вик мысленно застонала: «Проклятый ты гений Пьетро Ваннуччи! Можно было прямым текстом на картине написать: заберите ребенка, дайте ей второй шанс, станьте её семьей вместо бросивших её родителей!»

— Лера? — тихонько напомнила о себе Полин. Она теперь сияла тихим белым светом чистой души.

— Меня зовут Вики… У меня к тебе все же будет одна небольшая просьба. — Ей же еще Эвана сейчас искать. Дрейк позаботится о Полли. — Найдешь в городе больницу, а в ней Томаса Дейла… Найдешь его и сядешь напротив него, глядя в глаза… Минут так пять — чтобы точно прочувствовал, что нельзя воплощать в жизнь чужие страхи, а потом просто скажешь: «Чума ушла»…

— Лера?

Вик вздохнула:

— Впрочем, нет, забудь… Нельзя так ни с кем шутить. Пойдем, я познакомлю тебя с одним хорошим человеком… Он тоже очень хотел познакомиться с тобой.

Только адер Дрейк знакомиться уже ни с кем не мог. Он сидел на полу, опираясь спиной на холодную, склизкую стену, еле дыша, и, стоило Вик с Полли шагнуть за пределы защитного плетения, как он улыбнулся, вздохнул:

— Я обещал… Удержать…

И умер…

Вик рухнула на колени возле него:

— Ты обещал… Ты обещал не умирать ради меня! И кто вообще умирает, когда чума побеждена… — она положила руки ему на грудь — с Томом сработало, сработает и с Дрейком. Просто не может не сработать! Эфир потек с её пальцев. — Индюк ты надутый!

Откуда-то сбоку донеслось:

— Отпусти… И я селезень, а не индюк…

Вик повернула голову на голос и не смогла понять, что происходит — перед глазами все расплывалось.

— Дрейк?

Он сиял, держа такую же сияющую Полли за руку:

— Мы пойдем… Я провожу Полли…

Вики, продолжая вливать эфир в тело Дрейка, прокричала — сейчас она была не в силах держать эмоции под контролем:

— Никуда вы не пойдете! Я обещала Полли дом!

— У неё есть дом — на небесах.

— Ну и иди туда, а ребенка не тронь! Полин моя. Она еще Дейла должна напугать! И… Полли… Держи этого селезня… Крепко держи — не отпускай. Я сейчас… Я что-нибудь придумаю… Я, правда, придумаю…

Дрейк, под ногами которого уже раскрылся колодец, сиявший белым светом, напомнил:

— Вики, тебе еще Эвана искать… Я знал, на что шел. И я ухожу в хорошей компании.

— Ты идиот, Дрейк…

— Вики, слышишь?

— Что я должна слышать⁈ — из носа капала кровь, расплываясь на белом сюртуке, из глаз катились слезы, и сейчас она хотела слышать одно — стук сердца Дрейка. — Прошу… Вернись, Дрейк… Пусть я не бабушка, как Вифания, но ты обещал помогать мне, ты обещал учить меня…

— Не обещал, Вики, и слышишь — что-то едет!

Она уткнулась лбом ему в белоснежный некогда сюртук:

— Плевать… Вернись, пожалуйста… Я куплю тебе все леденцы мира… Ты не должен умирать — я умираю, этого более чем достаточно!

Дрейк мягко сказал:

— Вики, сюда едут контрабандисты… Или кто-то еще… Вики вставай — тебе надо уходить! Тут очень опасно! Ты не вооружена.

Она заставила себя встать.

Посмотрела строго на Полли:

— Не смей его отпускать…

Полин послушно кивнула, и Вики поправилась — может, она неправа, может, она ошибается:

— Легкой дороги вам… Не отпускай Дрейка, Полли, — с ним нестрашно.

Из-за угла выехал странный, уродливый парогрузовик, чья кабина была срезана — так делали в паровозах метро, чтобы стекло в кабине не запотевало. За рулем этого чудовища стояла мелкая фигура в противочумном костюме… Впрочем, Вик сомневалась, что от чумы нужен противогаз. А на срезанном кузове, превращенном в платформу для людей, рядом с еще одним в противочумном костюме человеком лежал… Лежал… Лежал закутанный в одеяло, почему-то связанный, со слипшимися от крови волосами Эван. Эван, которого она не могла потерять.

Она чуть не потеряла Тома. Она потеряла Дрейка. Она потеряла Полин. Она не может позволить себе потерять еще кого-то. Тем более Эвана. Только не его. А Кларк убивает без жалости.

Констеблям Олфинбурга не положено оружие. Им выдается только дубинка. И привычного механита нет. Зато есть эфир. И его много. Руки, и так налитые эфиром, потяжелели. Эфир в них потемнел, становясь чернильно-черным с яркими, алыми искорками.

Она остановит преступников, чего бы это ей ни стоило.

Стало безумно жарко. Она вся налилась эфиром, она стала им.

Ради страны и короля. Ради Эвана — плевать на короля!

Где-то далеко закричал Дрейк:

— Вики, нет! Эмоции под контроль! Тебе нельзя…

Сейчас ей можно все. Все, чтобы защитить Эвана от Кларка, который убивает не задумываясь. Все, чтобы остановить преступников. Ей было все равно, что в результате она потеряет себя — главное, чтобы она не потеряла Эвана. И… И… Она обязана выполнить задание — не допустить контрабанды потенцозема в Вернию.

Страх и ярость, странная гремучая смесь эмоций, одолели её.

Кто бы ни прятался за противогазами, они не люди. Им никто не давал права распоряжаться чужими жизнями.

С платформы, крича на ходу: «Гони не останавливаясь, Малыш!» — спрыгнул мужчина в противочумной костюме.

Коротышка в кабине обернулся и крикнул:

— Жабер, будь осторожен!!!

— План «Б»! Езжай!!! — Жабер сдернул с себя противогаз, оказываясь Мюраем, хотя Вик ждала Кларка. Все же физиогномика не лжет. Зеленые глаза всегда признак зла. Кажется, это была последняя небезумная мысль Вики. Или уже безумная?

Мюрай выхватил на бегу кинжал, и эфир сам сорвался с рук Вики. Силовой шторм уже было не остановить. Мюрай подпрыгнул вверх, отталкиваясь ногами от эфирного шара и взлетая еще выше, чтобы приземлиться прямо перед Вик. Эфир вырвался из-под её контроля, он бил из неё во все стороны черными болезненными языками. В Дрейка, в Мюрая, куда-то в стены, в свод пещеры, в потенцозем, в Эвана… Его удар эфира выгнул дугой, заставляя что-то орать от боли.

Мир Вик сузился только до бледного лица Эвана, закушенной губы, синюшных век, его стона и черных языков эфира, убивающих его. Это отрезвило Вик.

Она не убьет Эвана из-за собственной невозможности держать эфир под контролем. Она не убьет Эвана, она удержит эфир в себе, она сможет. Пусть эфир рвет её на части, пусть ей будет больно, но она магиня, она не убьет даже этого проклятого Мюрая. Пусть сегодня Тальма проиграет, но Эван будет жить — она его не убьет своими же руками. Мюрай — не Кларк. С Мюраем у Эвана есть шанс — если она его даст, если она сейчас обуздает силовой шторм, который сама и породила. Где-то далеко визжала Полли. Где-то далеко рушились камни и что-то взрывалось. Где-то далеко, шурша шинами, уносился прочь паромобиль. Где-то далеко Мюрай схватил её за руку, кинжалом вспарывая её ладонь. Где-то далеко её забрызгивало чьей-то кровью. Её это не касалось. Она старательно обуздывала гнев, ярость, боль, страх, эфир, она пыталась остановить бурю. А нет, шторм. Лежа на холодном мокром камне, она пыталась не заорать от боли, скручивающей её, подчиняющей её, ломающей её. Она не помнила — как и когда упала. Эфир часть её — она обуздает себя и эфир. Нерисс с детства учат держать чувства под контролем.

Кто-то вздёрнул её за руку, заставляя вставать. Кто-то с зелеными глазами что-то орал ей в лицо. Кто-то требовал, чтобы она отпустила эфир, чтобы не пыталась сдерживать его в себе. Эван сказал, что она магиня, пока помнит, что чужая жизнь важнее. Она не ведьма. И пусть эфир сжирает сейчас её, уничтожая память и разум. Она магиня. Она…

— Искала меня? Я Жабер! Жабер — я!

Вик застонала — эта сволочь все же была в её номере, эта зеленоглазая сволочь копалась в дневнике Бина, это рыжая сволочь нашла карту…

— В меня! Эфир направляй в меня! Да что с тобой не так, Ренар!!! Давай в меня!

Мюрай окровавленными ладонями сжал её голову, заставляя смотреть на него:

— Не сделаешь — Эвану конец! Дрейку конец! Тальме конец! Давай! Ну же!

Он не был инквизитором, который выдержит силовой шторм.

— Доверься! Хоть на миг, на один удар сердца… Доверься мне, прошу…

И она ударила, не в силах терпеть боль. Силовой шторм сломал её, вновь вырываясь из неё и забирая с собой боль.

Прежде, чем её глаза закрылись, она видела…

Мюрай засиял от эфира, крича куда-то в свод.

С его рук во все стороны летел эфир.

В беззащитную Полин.

В уже умершего Дрейка, впервые поддавшегося греху гордыни и проигравшему ему.

В Эвана, которого с силой скинуло с платформы и, кажется, сильно приложило о камни.

В свод, погребая паромобиль с вагонетками под грудами камней. Кажется, Малышу не повезло выбраться.

Глава 29 Сброшенная маска

Приходила в себя она долго. Болело все. Кажется, даже волосы.

Она понимала — она лежит в кровати. Скорее всего в больнице, хотя запахи были странные: и больничные, и не совсем. Врядли в больнице так вызывающе пахнет розами. А еще пахло свежестью, прибитой пылью, далеким океаном. Она еще в Аквилите.

В ушах стоял ровный гул, отказывающий распадаться на голоса. Глаза открывать не хотелось, да и сил не было. Было стыдно — она не удержала эфир. Она, кажется, убила Эвана. Она, кажется, убила Мюрая. Она… Не спасла Дрейка. Она не защитила Полин. Она подвела Тальму… Хотя нет, свод обрушился на вагонетки — долг перед страной она выполнила. Бедный Малыш — так умирать никому нельзя… Она ничего не сделала из того, что должна — спасать Тальму она была не обязана.

Мюрай… Пока она ненавидела его, было проще. Зачем… Зачем она поверила ему? Зачем доверилась? Зачем ей жизнь, если Дрейка и Эвана нет.

Часы пробили восемь раз. Восемь часов утра или вечера? За окном была удивительная для сумасшедшей Аквилиты тишина. Значит, скорее всего утро. И это не больница.

— Скоро? Ну скоро?

— Тихо, Полин, тихо…

— Я должна рассказать — как я ууууух! Смотрела в глаза Дейла! А он не понимал! Скоро? Нерисса, правда, очнется?

— Скоро, Полин, скоро… И не надо перенимать привычки Шарля. Он не лучший объект для подражания.

Кажется, это было голос Николаса Деррика.

— Как она? — это Чарльз. Точно, Чарльз. И как он тут оказался?

— Будете так часто спрашивать — выгоню всех.

Снова Деррик.

— А я помогу.

Это Роб Янг.

И текут слезы от понимания, что самый дорогой голос на свете она уже не услышит. Она помнила, как эфир вырвался из Мюрая и ударил в Эвана, срывая его с платформы. Зачем она доверилась? Почему она это сделала, она же почти победила боль. Ушла бы вслед за Дрейком и Полли в хорошей компании… Она все равно умрет — Дрейка, который бы помогал бороться с потенцитовой болезнью, больше нет. Магблокиратор она не наденет ни за что.

Кто-то зевнул. И Николас скомандовал:

— Иди-ка ты тоже отсюда. Поговори с Дрейком, утешь Полин, обсуди покупку штолен с Чарльзом…

Сердце бешено забилось в груди, хоть разум подсказывал не верить. Это могут быть всего лишь галлюцинации — зачем Чарльзу какие-то штольни? Хотя было бы забавно выкупить по бросовой цене штольни с жи́лой самородного потенцита, пока никто не знает, что чумы нет и можно вновь заняться разработкой недр. Или что там с недрами делают. Опять недостаток её образования.

Хорошо бы, чтобы Дрейк был жив, так появляется призрачная надежда, что и Эв…

Уверенный, чуть хрипловатый, родной голос тихо ответил Чарльзу:

— Дрейк не нуждается в утешении. Он в ладах со своим грехом гордыни. Они хорошо спелись.

Это… Это не может быть Эван. Она помнила… Созидатель, пусть это будет Эван…

— Тебе надо выспаться.

— Я и тут могу поспать.

— Я твой доктор.

— Ты мой друг, — напомнил Эван.

Вики заставила себя пошевелиться. Она постаралась открыть глаза, хоть не те слушались. Проще оказалось выдавить из себя: «Эв…» — порождая бурю: кровать рядом с ней прогнулась, кто-то взял Вик за руку, поднимая её и целуя каждый палец, а потом прижимая к колючей, до ужаса заросшей щеке.

— Вики… Солнышко… Как же ты меня напугала!

Она еле открыла глаза, сквозь ресницы рассматривая Эвана и убеждаясь — жив! Знакомый до последней черточки Эван. Снова отрастил бороду и усы, снова пахнет огнем — недоволен. Или напуган. Темные волосы в беспорядке, на щеке отпечаток рисунка обивки кресла — кажется, он тут спал и ждал её, пока она глупо пряталась от мира в небытие.

Эван. Живой.

— Это… Еще вопрос… Кто кого… Напугал…

Комната была погружена в зыбкие сумерки — точно утро. Восемь утра. Или чуть больше. По вечерам в это время в Аквилите темным-темно.

— Прости, — тут же повинился Эван. Запах огня ушел, теперь от Эвана пахло розами, совсем чуть-чуть усталостью и болью. Надо все же сказать, что аромат роз она ненавидит — слишком густой и насыщенный, слишком сладкий, а Эван какой угодно, но только не сладкий.

— Про… щаю… Дрей…?

— Жив, — понял её с полуслова Эван. — Его сильно припечатало штормом и затащило обратно в тело.

Как деликатно он разговаривает. Как старательно обходит страшную для неё тему. Наверное, Николас просил не тревожить. Затащило в тело. Вик не смогла уговорить Дрейка не дурить — он не намерен был возвращаться. Значит, это мог сделать только Мюрай… Мю. Рай. Зеленоглазое зло и шпион Вернии.

— Полин? — вновь спросила Вик.

— Тут, в номере. Спелась с Альком и Шарлем — и золота теперь в три раза больше. Болтают без умолку. Кстати, ты её не узнаешь — силовой шторм придал ей немного плотности…

Вот опять — обошел запретное слово.

— Что?

— Эфир соткал ей новое тело.

Вик поджала губу. Не эфир. Мюрай.

Эван продолжил:

— Чума остановлена. Томас Дейл жив. Ришар, Габи, Симон тоже.

Вмешался голос Николаса, заставляя Вик вздрагивать — она совершенно забыла о его присутствии в её спальне:

— Это была не чума. В городе эпидемия вирусного катара, давно известного в мире, как катар Штерна. Сезонная болезнь, когда-то с высокой смертностью, сейчас абсолютно безопасная из-за многочисленных мутаций.

Эван вновь поцеловал ладонь Вики, совершенно не стесняясь Николаса, который все же покраснел и замолчал, даже отошел в сторону, вглубь комнаты. Эван с явным сожалением отвлекся от поцелуев и продолжил за другом:

— Король официально добавил в корону новый зубец в честь Аквилиты. Королевские войска вошли в город — последний вольный город пал. Городской совет сбежал в полном составе, лер-мэр Сорель пытается спасти город. Места суперинтендантов Сыскного и Городского дивизионов полиции свободны.

И ни слова про Особый отдел, Эван снова обошел тему Мюрая, чтобы не расстраивать Вик.

Бедный Томас, бедный Дрейк — они не ждали, что Тальма все же придет. Или… Нет, Дрейк точно осознавал все последствия снятия проклятья. Это только Томаса нужно жалеть. И Мюрая. Ему же хватило ума сбежать? Он…

Вик прикрыла на миг глаза — в пекло физиогномику. Туда же нумерологию и значения имен. И зеленые глаза — не признак зла, хоть ведьм выявляли именно по ним. В пекло знания, которые вбил в неё отец. Ей предстоит столько всего переосмыслить и понять… Столько снять масок с тех, кто не готов показывать истинное лицо, столько увидеть заново, столько узнать.

— Прости… Я не совсем… Продумала…

Эван скупо улыбнулся кончиками губ:

— Я думаю — в пекло вольности, они не стоят ни дня одиночества Полин в подземельях. Не должен ни один ребенок отдуваться за весь город. И ты бы видела, что теперь вместо Полей памяти…

— Что?

— Там все обрушилось в катакомбы — больше нет подземного города и пустых домов. И тоннель под Ривеноук обрушился. И место заключения Полли тоже — вместо парка Прощания теперь озеро…

— Надо же…

— Как-то так. — он замолчал.

Она чуть пошевелила пальцами, гладя Эвана по щеке, и сказала очевидное:

— Ты колючий.

— Побриться?

— Не уходи… — испугалась Вик.

— Тут тебя хочет осмотреть Ник — он уже пару минут грозно смотрит на меня. Я схожу и приведу себя в порядок, а тебя осмотрит доктор. Ты… Ты… Ты чуть не умерла, чуть не… Если бы не…

Вот, опять не сказал запретное слово, не сказал: «Мюрай». Просто замолчал. Не хотят её тревожить или боятся нового силового шторма. Вик приподняла вверх левую руку, рассматривая запястье — блокиратора нет. Только повязка на ладони.

— Меня бы заперли… В сумасшедшем доме…

Эван вскинулся:

— Никому бы не позволил. Я люблю тебя, Вики. Любил бы все равно, даже после перехода в терминальную стадию потенцитовой болезни…

— Почему я… Не умерла?

Эван потер висок, не зная, как обойти запретное слово. Вики сама подсказала:

— Мю… Мю… — с первого раза все же не получилось выговорить, но Эван понял и сам сказал:

— Да, тебя спас Брок. Как — лучше спросить Дрейка, он лучше объяснит. А пока… Я пойду и побреюсь.

Ей очень хотелось опять сказать: «Не уходи!», но это глупо и по-детски. Ей уже не надо бояться докторов. Она лишь опять просила:

— Мюрай…? Он…? — горло перехватило спазмом. Спросить, жив ли Мюрай, она не смогла.

Эван, с сожалением опуская её руку на кровать, тихо сказал:

— Тут все очень сложно, Вики.

— Он… Жив?

— Можно и так сказать. Пока жив. Его ждет казнь, Вики. Он шпион Вернии.

Она поправила его:

— Раз… Раз… Разведчик, как и ты. Офицер.

Эван встал с кровати:

— К сожалению, это не считается. Ник, присмотри за Вики, пока я приведу себя в порядок.

Уже в дверях его нагнал последний вопрос, который очень интересовал Вики:

— Кларк?

— Кюри мертв. Он был инженером-строителем железнодорожных тоннелей из Олфинбурга, уволенный за растрату тут в Аквилите, и ставший подрабатывать контрабандой.

— Брок. — уверенно сказала Вик.

— Он, — подтвердил, закрывая дверь, Эван. — Я быстро.

На кровать рядом с Вик сел Николас. Он был усталый, тоже заросший щетиной. От него несло травами и карболкой.

— Виктория…

Она тихо подсказала:

— Можно Вик. Или Тори. Но лучше — Вик.

Николас кивнул, доставая из кармана фонендоскоп:

— Вик, я твой доктор. Я могу осмотреть тебя?

Она сжала губы. Вот этот момент она всегда не любила. Николас принялся увещевать её:

— Я аккуратно, Вик. И у меня есть разрешение от Эвана, как твоего опекуна. Я уже третьи сутки лечу тебя.

— Сколько? — удивилась Вик. Она думала — это всё тот же день.

— Вас нашли и достали из катакомб только на вторые сутки. Эм… — Николас осторожно посмотрел на неё и все же неуверенно сказал: — Брок выбрался из катакомб и позвал на помощь.

Вик несмешно рассмеялась:

— У некоторых рыжих отсутствует инстинкт самосохранения. Он должен был со всех ног нестись в Вернию…

— Если бы не Брок, вы бы там насмерть замерзли, Вик. Никто не знал, где вас искать… Ты в отличие от других, пострадала сильнее — почти четверо суток без сознания, если считать с катакомбами… Даже адера Вифания приходила и лечила тебя. Правда, перед этим она сильно отчитала адера Дрейка. Удивительная женщина. — он чуть приподнял руку, в которой держал фонендоскоп: — так я могу тебя осмотреть?

— Хорошо… — еле выдавила из себя Вик, пытаясь все осмыслить.

Николас тут же взял её за руку, считая пульс — время он отслеживал по напольным часам.

— Пульс хороший, отличного наполнения, несмотря на кровопотерю. Как общее самочувствие?

— Терпимо. — расплывчато сказала Вик. — Ничего не беспокоит. Даже рука не болит.

Она приподняла вверх левую руку — зачем Мюрай ранил её?

Николас подсказал:

— Рана на ладони заживлена мной магически, но я наложил на всякий случай несколько швов — говорили, что у тебя иногда распадаются швы из-за пользования магией. Повязка тоже на случай возможного кровотечения. Но лучше пока не пользуйся магией.

— Я постараюсь. Я все равно её пока не чувствую.

Николас приспустил одеяло с её груди:

— Я послушаю сердце?

Вик лишь кивнула, отворачиваясь в бок — широкий ворот ночной сорочки не нужно было опускать.

Закончив с осмотром, Николас вынес вердикт:

— Почти здорова, что просто удивительно. Если есть силы, то можешь аккуратно вставать. Не уверена в силах — позови горничную. Сиделка придет на ночь, если нужно…

— Не нужно, — тут же спешно сказала Вик. — Я справлюсь сама.

— Тогда… Еду скоро принесут — пока только бульоны и легкие закуски. Не геройствуй пока, пожалуйста. И не пользуйся магией.

— Я поняла, Ник. Я буду слушаться. Во всяком случае я постараюсь слушаться.

— Это лучше, чем ничего, — встал с кровати Николас. Заметив, как она села, осторожно спуская ноги с кровати, он сказал: — и не удивляйся собственному виду в зеркале. Эвану ты очень нравишься в любом виде.

Вик непроизвольно вздрогнула:

— У меня что… Нос горбатый отрос? Или бородавками вся покрылась? — страх придал сил — Вики встала и медленно направилась в уборную, приводить себя в порядок.

— Нет, что ты, ты по-прежнему очень красива.

Вик в дверях уборной оглянулась на Николаса — тот не шутил. Он был совершенно серьезен. Что ж… Она узнает сама, что же в ней изменилось. Вик закрыла дверь уборной и первым делом подошла к зеркалу, замирая перед ним.

У неё были совершенно белые волосы, как у Дрейка. Точь-в-точь. Даже странно. Или…

Ноги подогнулись сами по себе — Ник осела на пол, в последний момент цепляясь за обитую бархатом софу.

— И куда надо направлять силу, если шторм все же произошел?

— В непонятливых инквизиторов. Только у них есть шанс пережить шторм.

Дрейк сам пережил силовой шторм. Прошел через него, становясь седым, как стала теперь она. А Эван… Эван нет. У него его родной цвет волос, даже на висках седины не добавилось. Он не поседел. Его нараставший силовой шторм не коснулся.

Мюрай.

— И что же ты сделал, Брок?

Она сжала виски — голова готова была взорваться от мыслей и боли.

Эвана не задел силовой шторм. Но она видела, как с рук Брока летел эфир. Не черный, который получился у неё, а привычно яркий, как у Дрейка. Брок изменил эфир? Брок изменил силу? Брок изменил точку приложения… Брок зафиксировал шторм на себе, выпуская только излишки…

— Ничего себе излишки — провалившиеся в катакомбы Полей памяти…

Но Брок не инквизитор, он не мастер, он…

Потенцит. Он надышался потенцитовой пылью, когда искал в штольнях самородки, и, как сама Вик, шагнул чуть дальше в своем развитии магии. Иначе тогда, там, в катакомбах, они бы все погибли из-за неё.

За дверью раздался обеспокоенный голос Эвана:

— Вики? С тобой все в порядке?

— В порядке… — отозвалась она. — Я сейчас… Приведу себя в порядок и… Все хорошо, Эван. Правда, любовь моя.

Так проще признаться в любви. Ривеноук теперь пограничная река, вряд ли теперь можно так просто проплыть под мостом князей…

Она еле встала и направилась в душ.

После завтрака, во время которого Эван составил Вик компанию, зашел хмурый, очень серьезный Дрейк. Он замер белой статуей скорби в изножии кровати — Эван поднялся, чтобы уйти, но Вик мертвой хваткой вцепилась в его руку:

— Не надо…

Дрейк серьезно повторил:

— Не надо, Эван. Я ничего секретного не скажу. Я лишь хотел изви…

— Тебе не надо извиняться, Дрейк, — спешно сказала Вик. — Правда, не надо.

— Меня подвело самомнение.

Вик улыбнулась и поменяла тему:

— Сильно попало от адеры Вифании?

Дрейк почему-то потер затылок и признался:

— Меня на луну лишили карамели. — он добавил: — а язык Шарля уже точно пора укорачивать.

Вик не сдержала смеха:

— Это серьезное наказание — я про карамельки. Сходи к Марго? У неё хорошие леденцы.

— Ни за что, — твердо сказал Дрейк. — И я должен сообщить тебе, что сегодня или завтра адера Вифания найдет мне новую ученицу.

Он показал на запястье.

— Будет трое. Я больше не смогу ни с кем разделить эфир. Понимаешь?

Вик кивнула:

— Ты не обещал меня учить, Дрейк.

Он посмотрел на Эвана, потом на задумчивую Вик:

— Тебе не успели объяснить, да? Про ладонь…

Она качнула головой:

— Я сама поняла — Брок как-то разделил со мной эфир. Видимо, через кровь.

— Я такой техники не знаю, Вики, — признался Дрейк. — Но она подействовала. Твой учитель — Мюрай. Во всяком случае пока…

Вик мрачно про себя добавила: «Пока он жив…».

Эван вмешался:

— Идея в том, Вики, чтобы сделать Брока единственным, кто может тебя спасти. Король не может себе позволить разбрасываться магами уровня учитель, а, возможно, и мастер. Только есть вероятность, что жажда покарать шпиона все же перевесит, и тогда…

— И тогда, Эван, ты выйдешь из поезда в Серой долине… Только и всего. — со старательной улыбкой на губах сказала Вик.

— Купе и вагоны теперь опечатывают, Вик. Обвалы в Аквилите впечатлили даже короля, про дорожную полицию и инквизицию я молчу. Но в Серую долин можно попасть и другими путями. Кстати, Чарльз предлагает в случае чего обменять Брока на штольни с потенцитом. Только я думаю, что это очень опасно.

Дрейк подтвердил кивком:

— Я тоже так думаю — это крайний случай, если не получится ничего. Парламент Вернии пытается вести переговоры об обмене Брока, но…

Вик грустно сказала:

— Идей много, а результата пока нет.

Эван обнял Вик, прижимая к себе:

— Мы что-нибудь придумаем. Правда. Только для начала надо заключить брак, чтобы король не смог распоряжаться твоей судьбой по своему усмотрению. Если ты, конечно, мне не откажешь…

— Рррразмечтался! — обиделась Вик. — Хоть сейчас. Чарльз тут, а иной семьи у меня нет. Все друзья тоже тут… Не сбежишь!

Дрейк качнул головой:

— Это сложно, Эван… Три оглашения… Их никак не отменить, а ваш храм вряд ли предоставит вам с Вик разрешение на бракосочетание с открытой датой в сложившихся условиях.

— Уже. Я получил такое разрешение от светских властей.

Вик заглянула ему в глаза:

— Когда ты успел?

— Не я. — Эван чуть тише сказал: — Брок.

К счастью, не давая Вик разреветься от того, что Брок предусмотрел все, в спальню влетела очень, очень живая Полин. Она замерла перед кроватью Вик, а потом все же бросилась обнимать её:

— Жива… Правда… Жива…

Глава 30 Эпилог

Вик вошла в камеру и ужаснулась. Не ужасному запаху, хоть несло от Брока мягко говоря — тюрьмой, немытым телом, карболкой. Не состоянию его одежды — на нем были лишь старые штаны и сорочка, по-видимому, еще те, в которых он был в катакомбах. Не его темному, прищуренному взгляду злых зеленых глаз. Она ужаснулась тому, что от него осталось.

Она запомнила его высоким, худым, состоящим из углов молодым мужчиной. Сейчас на приваренном к полу стуле сидел почти скелет, закованный в ножные и ручные кандалы. Обросшие спутанные рыжие волосы с откровенной сединой. Незаживший шрам, рассекавший левую бровь и переходящий на щеку. Кожа всех оттенков синевы и зелени отцветавших гематом. Опухшее лицо — кажется, ему сломали челюсть. Разбитые, лопнувшие губы. Изломанные, искорёженные пальцы на руках. А что скрывается под одеждой — страшно представить.

Она найдет их всех. Ангелы бывшими не бывают. Она найдет их всех, и плевать, что они служат Тальме. Это не люди. Тальма не нуждается в таком служении и таких служителях закона.

— Прошу прощения, — голос Брока был хриплым и еле слышимым — сорвал. — Нерисса…

Она его поправила:

— Нера.

— Мои поздравления, нера…

— Ренар. — снова подсказала она.

Брок чуть наклонил голову на бок:

— Надо же… Мои поздравления с браком и… Мои искренние извинения, нера Ренар, за причиненные неудобства. Не стоит волноваться — уже на следующей седьмице вашим учителем станет адер Дрейк.

Вик поджала губы — сейчас говорить длинные фразы она не могла: боялась, что её подведет голос. Брок, кажется, понял все иначе. Просто криво улыбнулся и опустил голову вниз, рассматривая носки своих старых ботинок.

— Брок…

Он дернулся и поднял на неё взгляд:

— Не стоит, нера Ренар. Я знал, на что шел. Зря вы пришли. Очень зря. Я написал вам письмо — мое последнее желание было извиниться перед вами, и мне позволили…

— Брок… — Вик подняла глаза вверх — она сейчас по-детски расплачется, а ангелы мщения не плачут — они при этом глупо выглядят.

Дверь камеры открылась — вошел решавший бумажные вопросы Эван. Ему удалось удержать при виде Брока лицо, хоть волна жара прокатилась по камере и вылетела куда-то в коридор.

Брок с трудом повернул голову на Эвана:

— Неожиданно. Я уже извинялся перед вами, лер…

— Нер, — поправил его Эван, присаживаясь на корточки перед Броком и доставая ключ от ручных кандалов.

— Нер… — со странной интонацией произнес Брок, словно пробуя слово на вкус. — Нер…

Эван подсказал:

— Ренар, чтобы сразу не было вопросов. Я взял фамилию жены после оформления брака.

— Почему?

Эван расстегнул правый браслет:

— Вот из-за этого, Брок.

Вик не стала добавлять, что Хейг-старший отказался от сына. Если Эван захочет, то скажет сам.

Брок чуть дернул рукой, мешая Эвану вставлять ключ:

— Ты не боишься, что я сейчас ударю тебя кандалами в висок, тем более что ты находишься в весьма уязвимой позе, и возьму леру… Неру Ренар в заложники?

— Не боюсь, — сухо сказал Эван, снимая и второй браслет. Язвы под ними были глубокими.

Брок прищурился:

— Разведка Вернии не поверит.

Вик еле выдавила из себя с грустной улыбкой:

— Эван, я тебя предупреждала.

Тот оторвался на миг от замков на ножных кандалах:

— Мне плевать на разведку Вернии. Тальма выиграла в нашей дуэли — Верния не получила потенцозем. Зато я получил в собственность тебя — моей жене нужен тот, кто будет умирать за неё. Королю очень понравилась формулировка.

Брок впервые возмутился:

— Рабство запрещено.

— Почаще в зеркало смотри и напоминай себе об этом. На данный момент ты мой, Брок Мюрай. От и до.

— Я того не стою. Титул, земли, место в Парламенте, закрытое для тебя высшее общество, поломанная карьера — ты никогда не станешь комиссаром, даже его заместителем… Я того не стою, потому что разведка Вернии тебе не поверит, даже если я лично буду доказывать, что ты на стороне Вернии.

Эван выпрямился:

— Пойдем. Тебе подставить плечо или сам дойдешь?

— Дойду, — сцепил зубы Брок. — Надо будет, по стеночке доползу. Но сам. Сам, пекло всех задери, выйду отсюда.

Кем он выйдет, он добавлять не стал.

— М-да, — качнул головой Эван, — и этот кто-то рассказывал мне про профессионалов и прочее…

Брок в дверях камеры неуверенно обернулся:

— И…?

Эван подошел к нему:

— Обопрись на плечо — легче будет. Вики может сделать то же самое, только без твоего спроса.

Брок посмотрел на Вик, и та подтверждающее кивнула:

— Я могу. Я инквизитора подкупала… Что мне какой-то гранд-мастер.

— Я не… Впрочем, неважно… — Брок тяжело оперся на плечо Эвана и похромал по коридору. На свободу.

На крыльце он замер — Эван отпустил его и отошел в сторону.

Брок стоял, подняв голову к солнцу и жмурился, как довольный кот. Вдыхал полной грудью свежий, пропахший снегом воздух.

Вик отвела от Брока взгляд.

Аквилита изменилась. Затихла, присмирнела, погрузилась в положенный Поминальной луне траур.

Все деревья были подвязаны черными креповыми бантами.

Яркие цветочные праздничные гирлянды на домах стали строгими, сплетенными только из белых цветов.

В небесах, пугая ворон, то и дело плыл печальный колокольный звон, напоминая о душе и трауре.

По улицам степенно прогуливались в черном и полутраурном сером немногочисленные горожане — толпа отдыхающих резко схлынула.

Няни везли за собой тележки с малышами, одетыми в разрешенное только детям фиолетовое, тоже траурное, но все же чуть-чуть более яркое.

Гувернантки выгуливали своих подопечных, запрещая играть — не положено. Кое-где на скамейках сидели старики, читая книги. И никаких парочек — Поминальная луна не для этого. Брак, который заключили Вик и Эван, был последним в этом году.

По парам ходили констебли — уже в синей форме и шлемах, никаких глупых пилоток, без оружия, только разрешенная в Тальме дубинка на поясе.

Аквилита перестала быть сумасшедшей, но к добру ли это?

Не изменилось только небо — все такое же ярко-синее и океан.

Вики тихо сказала, пока Эван, все так же стоя на крыльце, снимал с Брока магблокиратор:

— Дрейк вчера вернулся из Вернии. Тебе привет от Малыша.

Брок бросил на неё стремительный взгляд, тут же вновь вернувшийся к небу и солнцу, и продолжил молчать.

Эван добавил от себя, так же еле слышно:

— Я сказал: потенцозем. Я не сказал: потенцит. Поехали домой, Брок… — он рукой указал на стоящий у тротуара простой служебный паромобиль с эмблемой полиции Тальмы на капоте.

Вик, аккуратно поверяя эфир Брока и подключаясь к его точкам регенерации и обезболивания — она седьмицу училась у адеры Вифании целительству, — грустно сказала:

— Разведка Вернии нам не поверила, Эван.

Брок посмотрел на Вик, потом на Эвана:

— Нет ни единой причины рисковать своими головами за меня. Только и всего. Я не сдам за призрак свободы свою страну… Все долги я раздал, так что…

Эван приподнял бровь и напомнил:

— Ты мне серенаду должен. Это считается?

— А ты мелочный нер, — впервые улыбнулся Брок.

Эван стал спускаться по ступенькам:

— Кому сейчас легко. Пошли, Брок. Тебя еще чуть-чуть и ветер сдует.

Брок, медленно спускаясь по ступенькам бывшего Особого отдела вслед за четой Ренар, тихо сказал — он знал, что тут фиксаторов нет, но мало ли:

— Эван, ты глупо рисковал — я мог проболтаться. И тогда сидеть тебя в ближайшей ко мне камере.

— Ты профессионал, Брок. Я знал, что ты признаешься в воровстве конфет в глубоком детстве, во всех грехах вроде запачканных пеленок и салфеток в младенчестве, но никогда не проболтаешься о жиле.

Брок качнул головой:

— Зря рисковал. И мне надо к ближайшему спуску в катакомбы.

— Нет, — сухо сказал Эван, открывая перед Вик пассажирскую дверцу паромобиля. — Сперва есть, мыться, тепло одеться. Потом катакомбы. Кстати, зачем?

Вик улыбнулась Броку, садясь в паромобиль:

— Если ты за конструктором Полин, то Эван уже спускался и собрал его.

— О… Тогда точно… Домой… — Брок тоже сел, только на переднее место, рядом с шофером. Когда Эван занял свое место, шофер строго спросил:

— Нер комиссар, планы не изменились?

— Домой, — кивнул Эван. — Домой.

Оглавление

Глава 1 Неожиданный отпуск

Глава 2 Поездка

Глава 3 Руки вверх, конфетка!

Глава 4 Знакомство с городом

Глава 5 Паяц

Глава 6 Кровавый ката́ль

Глава 7 Жертва отцовских амбиций

Глава 8 Закрытые дела

Глава 9 Инквизитор

Глава 10 Внезапный союз

Глава 11 В музее

Глава 12 Опять воровство

Глава 13 Поездка в Аквилиту

Глава 14 Карьера воровки

Глава 15 Тварь и гнусь

Глава 16 Адера Вифания и лисичка

Глава 17 Трудный разговор

Глава 18 Кто-то меняется, а кто-то нет

Глава 19 Визиты, визиты, визиты

Глава 20 Прогулка по реке

Глава 21 Полли, ложная и настоящая

Глава 22 Закусить жабером

Глава 23 Чума

Глава 24 Огромный дракон

Глава 25 Умирать за меня

Глава 26 Разгадка

Глава 27 Катакомбы

Глава 28 Полин

Глава 29 Сброшенная маска

Глава 30 Эпилог