Рождение латинской христианской историографии [В. М. Тюленев] (pdf) читать онлайн

БивлиоТЕКА
ХРЫ СТО АНСКО О

мысли

исследования

Се ко истину в о з л ю б и л есн,
везвёстндя и т а й н а я премудрости Твоея явил л\и еси...
Слуху моему ддси рддость и весёлие,
возрадуются k ô c t h смнрённыя.
Отврлтй лицё Твое от грех моих
и вся Безздкбння моя очисти.

Сердце чисто созйжди во мне, Боже,
и дух прлв обнови во утр0Бе моей.
Не отвёржи менё о т лица Твоего...
и Духом £лддь' 1чним утвердй мя...
Ж ёртвд Богу дух сокрушён:
сердце сокрушённо и смнрённо Бог не уничижйт.
П салом 5 0 , с ти х и 8, 10-14

Серия основана в 2002 г.

( U t A C I O T E K A M

издательство
шко
олег

В. М . ТЮ ЛЕНЕВ

РОЖДЕНИЕ
ЛАТИНСКОЙ
ХРИСТИАНСКОЙ
ИСТОРИОГРАФИИ
С приложением перевода
«Церковной истории»
Руфина Аквилейского
Научное издание

и з д а т ель с т в о

Санкт-Петербург
2005

УДК 2 7 . 9 « 0 3 / 04»
ББК 86.37г
Т98

Тюленев В. М.
Т98

Рождение латинской христианской историографии: С прило­
жением перевода «Церковной истории» Руфина Аквилейского. —
СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2005. — 288 с. — (Серия
«Библиотека христианской мысли. Исследования»),
ISBN 5-89740-109-1
Впервые в отеч ествен ной медиевистике проводится комплексное и з у ­
ч ение латинской х ристианской историографии IV — начала V в. и включа­
ются в исс л ед о ват ел ьс к и й об о р о т м ало и зуч ен ны е авторы — Лактанций,
И е р о н и м Стридонский, Р уф и н А к вилейский, Сульпиций С ев ер и Павел
О розий. Христианская историография рассматривается в книге как целост­
н ое и с т ор и о гр аф и ч ес к ое явление, п р о ш е д ш ее в своем развитии н есколь­
ко последовательных стадий от ее рож дения в виде исторической мон огра­
ф ии Л актанц ия чер ез о б р а щ е н и е к д о с т и ж е н и я м в ос точ но-хр исти анской
и с т ор и ч е ск ой прозы (п р е ж д е всего к д о с т и ж е н и я м Евсевия К ес а р и й с к о ­
го) д о появления у ни вер сал ьной (в с ем и р н о й ) истори и Павла О розия.
В качестве пр и л ож е н и я м онограф ия с о д е р ж и т п е р е в о д с латинского
языка д в у х книг «Ц ерковной истории» Р уфи на Ак в илейского, п е р е в од ­
чика и п р од о л ж ате л я Е в севи я К есари йского. П редлагаем ы е вниманию
ч итателя книги п о вествую т о церковных с обы ти ях IV века от Первого
В с е л е н с к о г о ( Н и к е й с к о г о ) с о б о р а ( 3 2 5 г.) до с м ер ти Ф е о д о с и я Великого
( 3 9 5 г.). П е р е в о д «Ц ерковной истории» Р уфи на на русском языке п у б л и ­
к у е т ся впервые.
Д л я всех и н т ер ес у ю щ и х с я истори ческ им и путями П равославия.

© «И здательство О л ега Абышко»,
подготовка текста к изданию, ху­
дож ествен ное оформление, 2005
Э В М . Тю ленев, 2005

Введение
В последнее время внимание отечественных исследователей в гу­
манитарных областях знания все более сосредоточивается на изуче­
нии проблем духовной истории человечества, особенностей миро­
воззрения людей ушедших эпох. Само изучение традиционных для
исторической науки XX в. проблем экономической, политической и
социальной истории потребовало для создания объективной картины
прошлого углубиться в вопросы ментальности, человеческого созна­
ния и самосознания. Важнейшим и необходимым элементом этого «на­
учного переворота» является все более пробуждающийся интерес к
истории исторической мысли и особенно господствовавшей в тради­
ционном обществе, для которого характерны особые, отличные от со­
временных социальные представления. Первые серьезные шаги, сде­
ланные в этом направлении во второй половине XX века,1 нашли про­
долж ение в многочисленных работах конца XX — начала XXI в.2
1 См. п р е ж д е всего и сслед ов ан ия по византий ск ой историографии: Ка жд а н А. П. Р обер де Клари и Никита Хониат. Некоторые о с о б ен н о с ти писатель­
ской манеры / / Европа в Средние века: экономика, политика, культура. М., 1972.
С 2 9 4 - 2 9 9 ; Он же. Хроника Симеона Л ого ф ета / / ВВ. Т. 15. 1959. С. 1 2 5 - 1 4 3 ;
Л ю б а р с к и й Я. Н. М ихаил Пселл. Л ичность и творчество (К истории византий­
ского предгуманизма). М ., 1978; Ч и ч у р о в И. С. М е с т о «Хронографии» Ф еофана
в ранневизантийской историографической традиции (IV — нач. IX в.) / / Д р е в ­
нейшие государства на территории СССР. М ., 1983. С. 5 - 1 4 6 ; О н же. Ф еоф ан
Исповедник — публикатор, редактор, автор? / / ВВ. Т. 42. 1981. С. 7 8 - 8 7 .
2 Свидетельством возросшего интереса к средневековой историографии явля­
ется переиздание наиболее важных трудов, созданных в этом направлении: Л ю ­
б а р с к и й Я. Н. Византийские писатели и историки. СПб., 1999; Б е з о б р а з о в П. В.,
Л ю б а р с к и й Я. Н. Две книги о М ихаиле Пселле. СПб., 2001. Среди новых трудов
см.: К р и в у ш и н / / . В. История и народ в церковной историографии V века. Иваново,
1994; Он же. Р о ж д ени е церковной историографии: Евсевий Кесарийский. Ивано­
во, 1995: Он же. История меж ду порядком и хаосом. Концепция политических кон­
фликтов Феофилакта Симокатты. Иваново, 1996; Он же. Ранневизантийская цер­
ковная историография. СПб.. 1998; С а м у т к и н а Л. А. Концепция истории в «Хромо-

6

Р ож ден ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

Неоспоримым свидетельством пробуждения интереса к историографии,
особенно средневековой, являются новые публикации переводов исто­
рических сочинений.3 Тем не менее процесс изучения средневековой,
особенно латинской исторической мысли еще только в самом начале.
Работы, посвященные средневековым латинским историкам,4 по свое­
му количеству заметно уступают как трудам по античной, так и иссле­
дованиям по византийской историографии, традиционно привлекавшим
внимание отечественных исследователей, историков и филологов.
Для создания целостной картины истории европейской историче­
ской мысли особенно важным оказывается обращение к ключевым мо­
ментам этого процесса, к периодам, когда происходит рождение но­
вых подходов к объяснению прошлого, новых литературных форм, в
которые облекается историческая мысль. Безусловно, одна из рево­
люций в истории исторической мысли связана с появлением христи­
анства. Новая религия, принесшая с собой новое мировосприятие в
целом, диктовала свои способы объяснения исторических явлений и
событий. Христианство уже как религиозная система изначально было
насквозь пронизано чувством историзма. Приход в мир Спасителя и
последовавшие непосредственно за этим события воспринимались как
реализация предсказанного пророками, как определенный и очень
важный этап, подготовленный всей предшествующей историей. Тео­
логия Нового Завета предлагала также исторический взгляд на буду­
щее как на организованное свыше движение к определенной цели.
В апологетической литературе интерес к историческому прошлому ре­
графии» Иоанна Мал алы. Иваново, 2001; Т юл е н е в В. /VI. Лактанций: христиан­
ский историк на перекрестке эпох. СПб., 2000. В аж нейш ее место в освещении с о ­
временных дости ж ени й в области исследования позднеаптичпой и средневековой
исторической мысли занимают сборники статей: Историческая мысль в Византии
и на средневековом Западе. Иваново, 1998; Формы исторического сознания от позд­
ней Античности до эпохи Возрож дени я (исследования и тексты). Иваново, 2000.
Ί Из н аи б олее важных новинок см.: С о к р а т С х о л а с т и к . Церковн ая история.
М ., 1996; Е в а г р и и С х о л а с т и к . Цер ковная история / Пер. И. В. Кривушина.
В 3-х тт. С П б., 1 9 9 9 - 2 0 0 3 ; Л а к т а н ц и й . О смертях п р ес л е д о в а т е л е й / Пер .
В. М. Тюлен ева. СПб., 1998; С у л ь п и ц и й Се в ер . Сочинения / Пер. А. И. Допченко. М.. 1999; Б е д а Д о с т о п о ч т е н н ы й . Церковная история парода англов / Пер.
В. В. Эрлихмапа. СПб.. 2001 ; Историки эпохи Каролнпгов / Под ред. А. И. С и д о ­
рова. М.. 1999: Р и х е р Р е й м с к и й . История / Пер. А. В. Тарасовой. М., 1997.
’ Среди последних особо см.: Г в о з д е ц к а я Н. Ю. Бэда: монах, ученый, поэт
(около 6 7 3 - 7 3 5 ) / / И нтеллектуальпая история в лицах: семь портретов мысли­
телей Средневековья и Возр ож дени я. Иваново, 1996. С. 2 5 - 4 0 : П о п о в а А. М.
«И стория готов, вандалов и свевов» И сидора Севильского как памятник раннесредневековой историографии / / ’ Раи песредпевековын текст: проблемы интер­
претации. Иваново. 2 0 02 . С. 8 8 - 1 0 3 .

В ве д е н и е

7

ализовывался через доказательство древности христианских истин от­
носительно «истин» языческих. Отсюда берет свое начало стремле­
ние христианских писателей выстраивать сравнительные хронологии,
предтечи мировых хроник, этого важнейшего жанра средневековой
западноевропейской историографии; полемика с язычниками обеспе­
чила также то, что сама христианская историческая мысль зарож да­
ется прежде всего как мысль философско-историческая.5 Вопрос же
изучения способов осознания и интерпретации христианским интел­
лектуалом собственного прошлого и настоящего крайне важен.
Формировавшиеся на фундаменте теологии Ветхого Завета под
мощным влиянием античной культуры, исторические представления
ранних христиан способны ответить на целый комплекс вопросов со­
временного исследователя. Выражая свое отношение к прошлому,
человек того времени, как правило, пытался определить собственное
место в потоке времени, понять принципы функционирования окру­
жающего его мира, увидеть в прошлом как закономерности и знаки,
указывающие на настоящее и будущее, так и необходимые уроки, спо­
собные помочь в решении насущных проблем. Современный исследо­
ватель, обращаясь к памятникам исторической мысли, созданным хри­
стианскими мыслителями на рубеже античности и средневековья,
способен понять, насколько глубока и прочна была связь между сред­
невековыми и античными представлениями о социуме и принципах
его функционирования, попытаться, хотя бы отчасти, реконструиро­
вать духовную атмосферу далеких веков. Традиционно обращение к
историческому сознанию давало возможность под особым углом по­
смотреть на философско-антропологические, политические и этичес­
кие представления его носителей. Изучение же комплекса памятни­
ков исторической мысли, созданных приблизительно в одно время,
открывает возможность увидеть не только динамику изменения соци­
альных представлений, но и обнаружить различные, при этом харак­
терные для одного общества, точки зрения, симпатии и идеалы.
Наше исследование будет посвящено одному из важнейших эта­
пов и аспектов развития западноевропейской исторической мысли, а
именно периоду, когда сумма историософских идей раннего христи­
анства обрела выражение в традиционных для античной культуры ис­
ториографических формах. Рождение латинской христианской исто­
риографии приходится на IV — начало V в., когда появляются первые
образцы исторической прозы, написанные христианами на латинском
языке. Это время создания латинскими авторами иод влиянием язы­
ческой и восточно-христианской литературы самых разных истори­
’ К а т ! ah IF. Christentum und Ges chichtlichkeit. Köln. 1951 S. 112.

8

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о гр а ф и и

ческих произведений, время выработки концепций и интенсивных
поисков жанров, удобных для реализации заимствованных и разви­
тия собственных теорий.
В науке уже стало правилом выделять IV и V века в истории евро­
пейской исторической мысли как период кульминационный и даже ре­
волюционный. Еще Р. Дж. Коллингвуд, один из авторитетнейших ис­
следователей генезиса исторической мысли, определяя три кульмина­
ционные точки, через которые прошла европейская историография,
так охарактеризовал второй рубеж: «Вторая точка приходится на I V V вв. н. э., когда эта идея истории получила новую форму под револю­
ционизирующим воздействием христианской мысли».6 Период IV —
начала V в. признается не только моментом рождения христианской
философии истории и кристаллизацией ее в сочинении Августина
Блаж енного «О граде Божьем», но и временем появления выдаю­
щихся образцов христианской историографии. «В IV -V вв., — пишет
В. И. Уколова, — появляются классические образцы христианской
историографии, направленные на доказательство всеобщности
и процессуального характера истории, вытекавших из необходимости
сделать всю историческую схему респектабельной, органично влив в
нее языческую историю».7 Наконец, традиционно признается самый
существенный вклад историографии IV - V вв. в формирование исто­
рического сознания средневекового человека. «Самое значительное
влияние [на средневековое историческое сознание]. — пишет М арк
Блок. — бесспорно, оказали писатели, которые к решающему перело­
му IV — V вв. поставили себе задачу создать синтез двух до той поры
весьма далеких одна от другой исторических традиций, чье двойное
наследие досталось новому миру: традиции библейской и традиции
греко-римской».8 Не случайно, поэтому, появление ряда локальных
исследований, посвященных христианской историографии конца IV —
начала V в.9 и ее месту в процессе становления общеевропейского
исторического знания того времени.10
'' К о л л и н г в у д Р. Д ж . Идея истории. Автобиография. М., 1980. С. 46.
' У к о л о в а В И. Представления об истории на р у б е ж е античности и с р едн еве­
ковья / / Идейно-политическая борьба в средневековом обществе. М.. 1984. С. 42.
' Б л о к М. Ф еодаль ное общ ество / / Блок М. Апология истории, или Р емесло
историка. М., 1986. С. 151.
"См., напр.: Z c c c h i n i G. La sloriografia cristiana latina del IV secolo (Da Latlanzio
ad Orosio) / / I Crisl iani e l'Imperio nel IV secolo . Colloquiu sul Cristianesim o nel
mondo anlico / A cura di G. B o n a m e n te , A. Nestori. Macerata. 1988. P. 1 6 9 - 1 9 4 :
Mo l e С Prospettive universali e pr c spe lliv e locali nella storiograiia latina del V s e c o ­
lo / / La storiopralia e cc le sia stic a nella tarda antichila. M essina, I 980. P. 1 9 5 - 2 3 9 .
1,1
M o m i g U a n o A. Pagan and Christian Historiography in the Fourth Century
A. D. /
The Coniiicl be tw e en P aganism and C h r i s t i a n i t y in the Fourth Century /

В ве д е н и е

9

В период IV — начала V в. появляется целый ряд исторических
сочинений, написанных на латинском языке христианами, именно эти
сочинения и будут находиться в центре нашего внимания. К ним отно­
сятся, прежде всего, «О смертях преследователей» Лактанция, про­
изведение, открывающее латинскую христианскую историографию;
два труда, ставшие связующим звеном между христианским Восто­
ком и Западом: «Хроника» блаж. Иеронима Стридонского и «Церков­
ная история» Руфина Аквилейского; созданная почти одновременно с
«Церковной историей» Руфина «Хроника» Сульпиция Севера и, нако­
нец, «История против язычников» Павла Орозия, произведение клю­
чевое для всей средневековой историографии.
Изучение этих сочинений, созданных на заре христианской куль­
туры, представляется нам крайне важным. Во-первых, хотелось бы
отойти от ставшей традиционной, особенно в отечественной науке, при­
вязки западноевропейского средневекового историзма исключитель­
но к Августину Аврелию и его «Граду Божьему». Все перечисленные
выше сочинения написаны до выхода в свет этого фундаментального
труда Гиппонского епископа. Поэтому они могут дать представление о
путях поиска христианскими интеллектуалами способов объяснения
исторического процесса, его направленности, наконец, логики. Обра­
щение к историческим сочинениям IV — начала V в. позволит просле­
дить истоки западноевропейской средневековой исторической и, что
немаловажно, политической мысли. Поскольку же к концу античнос­
ти начинаются процессы медленной и постепенной автономизации л а ­
тинской и греческой культур, важно, с одной стороны, увидеть связь
латинской исторической литературы и мысли с христианской ранне­
византийской историографией, а с другой стороны, обнаружить то осо­
бенное, что будет определять самостоятельное развитие латинской
исторической прозы в Средние века. Во-вторых, намеренно отказыва­
ясь в своем исследовании от анализа августиновской теологии исто­
рии, предпочтя ей идеи историков, мы стремимся во многом по-новому
посмотреть на сам феномен позднеантичной и раннесредневековой
историографии. Нам хотелось бы преодолеть традиционный функцио­
нальный подход современных историков к произведениям историче­
ской прозы, перестать видеть в них исключительно поставщиков ин­
формации и оценивать античного или средневекового историка т о л ь к о
по его «честности».«непредвзятости»,«аккуратности в о т б о р е инфор­
мации». Представляется б о л е е важным, ч т о каждый писатель, брав­
Ed. A. Momigliano. London, 1963. P. 7 9 - 9 9 : Idem. I.’età de! trapasso ira sloriograiia
anticila e storiograïia m edievale ( 3 2 0 - 5 5 0 d. C.)
' La sloriogra'ia aKomedievalv
Spoloto. 1970 Vol. 1 P. 8 9 - 1 1 8

10

Р ож ден ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

шийся за перо историка, обладал некоторой суммой взглядов на прош­
лое и настоящее, философией истории, исходя из которой, он и орга­
низовывал исторический материал, привлекал те или иные источники.
«Замалчивание» какой-то информации, событийная путаница, «сгуще­
ние красок» оказываются в этой связи не столько проявлением «не­
профессионализма» историка, сколько суммой его методов, с помощью
которых он конструировал собственный исторический мир.
«О смертях преследователей» — единственное историческое
сочинение Л а к т а н ц и я ,“ прославившегося прежде всего в качестве
христианского апологета, автора семи книг «Божественных установ­
лений». Современная наука располагает весьма скудными данными о
жизни Лактанция, которые ученые почерпнули как из произведений
самого апологета, так и сообщений более поздних писателей, в пер­
вую очередь блаж. Иеронима.12
Известно, что Фирмиан Цецилий Луций Лактанций родился в язы ­
ческой семье в середине III века (предположительно ок. 250 г.), веро­
ятнее всего в Северной Африке, где он получил риторическое образо­
вание, обучаясь в Сикке у Арнобия, когда будущий автор «Семи книг
против язычников» еще не исповедовал христианство. Приблизитель­
но в 290 г., возможно даж е по рекомендации своего учителя Арнобия,
Лактанций был приглашен в Никомидию. В этой малоазийской рези ­
денции Диоклетиана, в городе, где преобладало грекоязычное н аселе­
ние, при дворе необходим был преподаватель латинской риторики.
Выбор пал на Лактанция. Считается, что здесь он и стал ревнителем
христианской религии.13
11 L a c t a n t i u s . De mortibus persecu torum / / Lactanliu s. Opera omnia: Patrologiae Cursus C o m p lelus / Rec. J.-P. M ign e. Series Latina. T. 7. Parisius. 1844; L a c t a n ­
tius. D e m orlibus p e r secu lorum / / Lactantius. Opera omnia: Corpus Scriptorum
Ecclesiastico rum Latinorum / Eds. Brandt S., Laubmann G. T. XXVII. Wien, 1893:
L a c t a n t i u s . De mortibus persecu torum / Ed. J. P esen ti. Torino, 1922; L a t t a n z i o .
La morte dei persecutor! / A cura di F. Scivittaro. Roma, 1923; L a c t a n t i u s . De morti­
bus p ersecu torum / Ed. A. De Regibus. Torino, 1931; L a t t a n z i o . La morte dei per­
secutor! / A cura di G. M a zzoni. Siena, 1930: L a c t a n c e . De la mort des p e r sé cu ­
teurs / Ed. J. M oreau. Paris. 1954; L a t t a n z i o . Cosi morirono i persecutor! / Trad.
L. Rusca. Milano, 1957; L a c t a n t i u s . De mortibus persecutorum / Ed. J. L. Creed.
Oxford, 1984. Русски е переводы: Л а к т а н ц и й . О смерти гон ителей Церкви / /
Лактанций. Творения / Пер. Е. Карпеева. Ч. 2. СПб., 1848; Л а к т а н ц и й . О с м е р ­
тях преследователей / Пер.. вступ. статья, комм. В. М. Тюленева. СПб.. 1998.
12 О ж изни Лактанция см.: P i c h o n R. Lactance. Élude sur lè m o u ve m en t philo so­
phique et religieux so u s lè rcgne de Constantin. Paris. 1901; B r a n d t S Über das
Leben des Lactantius. Wien. 1887; Ebert A. Über den Verfasser des Buch «De mortibus
persecuto rum ». Leipzig, 1870: С а д о в A. //. Д р евнехристианский церковный писа­
тель Лактанций. СПб.. 1895.
п Ebe r t A. Op. cit. S. 73.

В ве д е н и е

11

Когда в феврале 303 г. был обнародован императорский указ, поло­
живший начало Великому гонению, Лактанций находился в Никомидии и стал свидетелем разрушения Никомидийского храма и христи­
анских мученичеств в Вифинии. Ряд исследователей предполагает,
что, как минимум, еще два года после начала гонений он оставался в
Никомидии, после чего удалился в Галлию.14 В Трире, служившем в
то время резиденцией Констанция Хлора, а затем, с 306 г., резиденци­
ей его сына Константина, Лактанций продолжил свою преподаватель­
скую деятельность, он вновь при дворе в качестве ритора. На этот раз
его учеником стал старший сын Константина Крисп, рожденный Минервиной. Точно неизвестно, стал ли Лактанций свидетелем несчаст­
ной участи своего воспитанника Криспа в 326 г.15 Будучи скромным
преподавателем латинской риторики, Лактанций умер как простой
человек, и история не сохранила точной даты его кончины. Традици­
онно считается, что он умер около 325 г.
Из-под пера Л актанция вышли сочинения самого разного толка.
К сожалению, приходится констатировать, что большинство написан­
ных им произведений до нас не дошли, и мы вынуждены судить об
этом авторе лишь по осколкам его литературной деятельности, что,
безусловно, искажает его интеллектуальный портрет. Современная
наука располагает лишь пятью сочинениями, в отношении которых
авторство Лактанция установлено доподлинно: «О творении Божьем»,
«О гневе Божьем», «Божественные установления», «О смертях пре­
следователей» и «Извлечение из Божественных установлений».
Выход сочинения «О смертях преследователей» в свет большин­
ством исследователей относится к 3 1 4 / 3 1 5 гг.1ь Сочинение состоит
11 По м нению Р. Пишона. трудно судить о событиях личной ж изни Лактанция
после 3 0 5 г. и до окончания гонений, но, вероятнее всего, у ж е в 310 г. он был в
Галлии. См.: P i c h o n R. Op. cil. P. 359. Кроме мнения о том. что Лактанций в р а з ­
гар гонений уехал в Галлию, с у щ ест вует гипотеза о пребывании его некоторое
время в Африке: B a r n e s T. D. C onstantine and Eusebius. Harvard. 19 8 1. P. 2 9 1,
π . 96; D e c k e r D. de . La politique religieuse de M ax en ce / / Bvzantion. T. 38. 1968.
P. 5 0 0 - 5 0 1 .
15 А. И.Садов склонен считать, что Лактанций пережил гибель своего уч ен и ­
ка и что именно его участь заставила апологета удалиться от дел: С а д о в А. И.
Указ. соч. С. 64.
A l j ö l d i A. The Conversion oi Constantine and Pagan Rome. Oxford. 1948. P. 45
(3 1 3 г. и послед ние две главы — 315 г.): P a l a n q u e J.-R. Date du «De niurlibus
persecutorum» / / M élan ge s d'archcologie. d'épigraphie et d'histoire o i le n s a Jérôme
Carcopino. Paris. 1966. P. 32; B a r n e s T. D. Laclan lius and C onstantine / ./ The
Journal of Roman Studies. Vol. 63. 1973. P. 32: Ch r i s t e n s e n Л. S. Lactantius the
Historian. Copen hagen. 1980. P. 23: Cr e e d J. /... Lactanlius de mortibus perseeutnm m .
Oxford, 1984. P. XXXIII—XXXV; Sal i ' o L. de. La data d istitu/.ione dello prcvmcie

12

Р о ж ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

из одной книги и, как того требовали законы античной риторики, от­
крывается вступлением, обращенным к некоему Донату, и заверш а­
ется финальным обращением к тому же адресату. Историческое пове­
ствование Лактанция охватывает период истории Церкви и Римской
империи от распятия Христа и возникновения Церкви во времена Ти­
берия до 314 г., когда прекращаются гонения на христиан, а полити­
ческая власть сосредоточивается в руках Константина и Лициния. При
этом костяк сочинения представляет собой изложение событий Вели­
кого гонения и гражданской войны начала IV в., то есть с 303 г. по
314 г. Рассказ же о предшествующих 303 г. событиях превращается у
Лактанция в череду зарисовок несчастной участи императоров Неро­
на, Домициана, Деция, Валериана и Аврелиана. Историческое сочи­
нение Лактанция чудом сохранилось и дошло до нас в единственной
рукописи, найденной в 1678 г. в Аквитании.17 Однако забвение этого
произведения в Средние века не может быть свидетельством незначи­
тельности вклада Л актанция в развитие европейской исторической
мысли, поскольку многие идеи, нашедшие отражение в сочинении о
гонителях, получили развитие уже в конце IV — начале V в.
«Хроника» Иеронима, написанная в 381 г., является переводом с
греческого второй части «Хроники» Евсевия Кесарийского, так назы­
ваемых «Канонов», которые Иероним продолжил, доведя событийный
ряд до 378 г.18 В отличие от биографии Лактанция, жизненный путь
Иеронима известен достаточно хорошо.19 Иероним родился в Стридоне в 331 г. в христианской семье. В Риме он получил классическое
образование, во многом повлиявшее на его творчество, насквозь про­
низанное античными идеями. Там же в 366 г. он принял крещение от
Либерия, епископа Римского, после чего перебрался в Трир, а оттуда
на восток Империи. Во время пребывания в Антиохии Иероним слу­
d ’A e g y p tu s Iovia е d’A e g y p t u s Herculia / / A egyptu s. 1964. P. 3 4 - 4 6 ; Ide m. A proposito della datazione del mortibus persecu torum di Lattanzio / / Rivista di Storia
della Chiesa in Italia. Vol 31. 1977. P. 4 8 2 - 4 8 4 . Более поздней датировки придер­
живались: M o r e a u J. Lactance. De la mort des pe rsé cuteurs. P. 3 4 —36; S e e c k 0 .
G esch ic h te der U n t e r g a n g s der antiken Welt. Bd. I. Berlin, 1910. S. 4 5 7 —461.
17 C r e e d J. L. Op. cit. P. XLVI.
E u s e b i us H i e r o n y m u s . Translatio Chronicorum Eusebii Pamphilii / / Patrologia Cursus Completus: Se r ie s Latina / Rec. J.-P. M ig ne. Parisius, 1866. T. 27. Cols.
1 1 - 5 0 8 ; Die Chronik des H ie r o n y m u s / Hrsg. R. Helm. Berlin. 1984.
|l10 ж изни блаж. Иеронима Стридонского см.: Д и е с п е р о в А. Блаженный И еро­
ним и его век. М ., 1916; G r ü t z m a c h e r G. Hieronymus: Eine biographische Studie.
Berlin, 1 9 0 1 - 1 9 0 8 . Bd. 1 - 3 ; C a v a l l e r a F. Saint Jérôme. Paris, 1922; P e n n a A . S.
Gerolam o. Turin, 1949; S t e i n m a n n J. Saint Jérôme. Paris, 1958; K e l l y J. N. D.
Jerome. His Life. Writing, and Controversies. London, 1975.

В веден и е

13

шал толкование Священного Писания у Аполлинария; прибыв же в
380 г. в Константинополь, учился у Григория Богослова и Григория
Нисского. В конце 381 г. по приглашению епископа Римского Дамаса
он возвратился в Рим, где в течение трех лет работал секретарем папы.
Во время пребывания в Риме Иероним по рекомендации Дамаса на­
чал работу над переводом сначала Нового, а затем и Ветхого Завета.
По смерти Дамаса Иероним уехал в Вифлеем, где основал монаше­
скую обитель, в которой протекли последние годы его жизни. Скон­
чался Иероним 30 сентября 420 г.
Блаж. Иерони^ оказался одним из самых плодовитых писателей
своего времени. Его перу принадлежит около двухсот сочинений, боль­
шая часть которых дошла до наших дней. Кроме перевода Библии (Вуль­
гаты), осуществленного на основе широких филологических изыска­
ний, Иероним написал ряд толкований на книги Священного П иса­
ния, житийных произведений, нравоучительных писем.
Работу над переводом «Хроники» Евсевия на латинский язык Иеро­
ним начал во время пребывания в Константинополе в 380 г.20 В пре­
дисловии, которое открывает «Хронику», Иероним прямо говорит о
своем двойственном положении автора и переводчика: «...частью я
выступаю как переводчик, частью как автор, ибо, с одной стороны, я
переводил с греческого на латынь, с другой, кое-что, что, как мне по­
казалось. было обойдено, я добавил» (Hieron. Chron. рг.). В результа­
те правок и дополнений, сделанных Иеронимом, «Хроника» стала пред­
ставлять перечень наиболее важных, с точки зрения Евсевия и Иеро­
нима, фактов мировой истории со времен ассирийского царя Нина и
от рождения Авраама до 378 г., когда закончилось правление импера­
тора Валента И. По признанию самого Иеронима, в изложении собы­
тий от Нина и Авраама до падения Трои, он буквально следовал за
Евсевием; после же рассказа о разрушении Трои до двадцатого года
правления Константина творчески переработал «Хронику» Евсевия,
добавив в нее информацию из сочинений Светония Транквилла и «дру­
гих знаменитых авторов»; далее же «до шестого года правления Ва­
лента или второго консульства Валента и Валентиниана» привел ин­
формацию о событиях, последовавших за 325 г. (Ibid. рг). Естественно,
особый интерес при изучении вклада Иеронима в развитие западно­
европейской историографии представляет финальная часть «Хрони­
ки», в которой он выступает автором и, следуя форме, заданной Евсе­
вием, дает оценки периода, никогда не освещавшегося в литературе.
« Ц е р к о в н а я и с т о р и я » Руфина Аквилейского относится также к
переводным произведениям: в основе ее лежит текст «Церковной ис­
2,1 C a v a l i e r a F. Op. cil. P. 6 3 - 6 9 ; K e l l y J. .V. D Op. cit. P. 72.

14

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

тории» Евсевия Кесарийского.21 Так же, как и Иероним, Руфин про­
должил рассказ Евсевия и довел изложение событий до кончины Ф ео ­
досия Великого.
Руфин Аквилейский родился приблизительно в 345 году в Конкор­
дии на севере И талии,22 где он получил риторическое образование.
С 359 по 368 гг. Руфин посещал грамматическую школу в Риме, где
изучал греческий язык и познакомился с Иеронимом. В 368 г. он ока­
зался в Аквилее, где спустя два года принял крещение. Достаточно
долгое время Руфин провел на востоке Римской империи. В Египте,
куда он приехал в 373 г., он познакомился с жизнью египетских от­
цов, рассказы о которых украсили впоследствии его «Церковную ис­
торию». Кроме Египта Руфин посетил Палестину и Сирию, в 380 г.
основал в Иерусалиме монастырь. К тому времени он уже разошелся
с Иеронимом по вопросам об Оригене и воскрешении плоти.23 В 397 г.
Руфин возвратился в Италию, где и прожил до своей смерти в 410 г.
Руфин прославился, прежде всего, как переводчик.24 Прекрасное
знание греческого языка позволило ему подготовить не только пере­
вод «Церковной истории» Евсевия Кесарийского, но и основного дог­
матического трактата почитаемого им Оригена «О началах». Помимо
переводов Руфину принадлежит несколько оригинальных трудов, сре­
ди которых комментарии на книги Священного Писания, а также мно­
гочисленные жития. Ряд биографий египетских отцов объединен Руфином в сочинение, которое было названо «История монахов в Егип­
те, или О жизни отцов».25
21 R u j i n i A q u i l e i e n s i s P r e s b y t e r i Historiae Ecclesiasticae libri duo / / Palrologia
Cursus Completus: Series Latina / Rec. J.-P. M ign e. Parisius, 18 66. T. 21. Cols.
4 6 5 - 5 4 0 ; Eu s e b i us . Die K ir c heng esch ich te mit der lateinischen Ü b e r s e t z u n g des
Rufinus / Hrsg. von E. Sc hw a rtz und Th. M o m se n / / Die grichischen christlichen
Schriftsteller. Bd. IX. Lepzig, 1 9 0 3 - 1 9 0 9 .
22 О ж и зн и Р уфи на Ак вилейского см.: M u r p h y F. X. Rufinus of Aquileia ( 3 4 5 —
41 1). His Life and Works. W a sh in g to n , 1945.
23 О полемике Руфина и Иеронима написано уж е достаточно. См., напр.: С м и р ­
нов А. А. Б лаж енны й Иероним Стридонский как историк и полемист. М .. 1871
(реприн т — М ., 1995). С. 3 2 - 4 0 ; B r o c h e t J. S. Jérôme et s e s e n n e m is. Étude sur la
querelle de S. Jérôme avec Rufin d’Aquilée et sur l’ensem ble de son œ uvre polémique.
Paris. 1906; M i e r o w Ch. Chr. Saint Jerom e and Rufin / / The Classical Bulletin.
Vol. 30. 1953. P. 1 - 2 0 .
2,1
K i m m e ! E. D e Rufino F.usebii interprete. Jena. 1938; H o p p e H. Rufin als
Ü b ersetzer / / Studi dedicati alla memoria di Paolo Ubaldi. Milan. 1937. P. 133—
150; W a g n e r Sr. M. M. Ruiinus the Translator. W ash in gton. 1945.
2=1 R u j i n i A q u i l e i e n s i s P r e s b y t e r i Historia m onachorum in A e g y p t o sive de vitis
patrum / / Patrologia Cursus Completus: Series Latina / Rec. J.-P. M ign e. Parisius.
1866. T 21. Cols. 3 8 7 - 4 6 2 .

В ве д е н и е

15

Взяться за подготовку перевода Евсевиевой «Церковной истории»
Руфина побудил епископ Хромаций. Как пишет А. П. Лебедев, Руфин
«не был историком по призванию, его историческое сочинение своим
существованием обязано простому случаю. Из истории жизни Руфина
видно, что инициатива этого труда принадлежала Аквилейскому епис­
копу Хромацию».26 Как признается сам Руфин в предисловии к своей
«Церковной истории», Хромаций ради утешения душ италийцев, по­
трясенных нашествием готов Алариха, попросил Руфина взяться за пе­
ревод сочинения Евсевия: «Говорят, что сведущим медикам, когда они
видят, что городам и областям грозит всеобщее заболевание, подобает
подобрать такой род лекарства или снадобья, с помощью которого люди
могли бы уберечься от приближающейся смерти. Вот так и ты, поч­
тенный отец Хромаций, в то время, когда, прорвав рубежи, гибельная
болезнь была принесена вождем готов Аларихом в Италию и долго по­
всюду опустошала земли, уничтожала скот и людей, в поисках лекар­
ства для народа, доверенного тебе Богом, надеясь на какое-либо сред­
ство от страшной погибели, с помощью которого больные умы, оторвав
их от мыслей о злодейском вторжении, можно было бы обратить к луч­
шим мыслям, поручил мне, чтобы церковную историю, которую на гре­
ческом языке написал образованнейший муж Евсевий Кесарийский, я
перевел на латынь, читая которую, душа, обращенная в слух, пока стре­
милась бы узнать о событиях, забыла бы о несчастиях, которые случи­
лись» (Ruf. НЕ. рг ). Как можно видеть, уже условия написания «Исто­
рии» определяли тональность ее изложения: это должен был быть труд
нравоучительный и имеющий позитивную направленность.
«Церковная история» Руфина состоит из одиннадцати книг. Девять
из них являю тся переводом «Церковной истории» Евсевия Кесарий­
ского, при этом Руфин присоединил к девятой книге Евсевия сокра­
щенный вариант десятой; две книги написаны Руфином самостоятель­
но в продолжение труда Евсевия. В целом, добавления Руфина к пере­
воду первых книг «Церковной истории» (например, рассказы о чудесах
св. Григория Чудотворца, епископа Неокесарийского, рассказ об от­
кровениях св. Александру Иерусалимскому) не привели к появлению
принципиально новой концепции церковной истории. Безусловно,
наибольший интерес для выяснения вопроса о Руфине как историке
должны представлять последние две книги, в которых аквилейский
пресвитер выступает в качестве автора. Изучение десятой и одиннад­
цатой книг «Церковной истории» Руфина тем более важно, что в них
впервые даются оценки совершенно нового этапа истории Церкви,
Л е б е д е в А. П . Церковная историография в главных ее представителях с IV
до XX вв. СПб.. 2 0 00. С. 110.

16

Р о ж ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

этапа, связанного с прекращением гонений и появлением «христиан­
ской империи».
«Хроника» Сульпиция Севера27 написана почти одновременно с
«Церковной историей» Руфина Аквилейского, в 403 г. Сульпиций Се­
вер родился во второй половине IV в., в Аквитании.28 Судя по всему,
там же в Аквитании, предположительно в Бордо, Сульпиций получил
хорошее образование, которое позволило ему сделать карьеру адвока­
та. Решающее влияние на стиль жизни Сульпиция и его занятия оказа­
ло знакомство и дружба с Паулином Ноланским. Не без влияния этого
религиозного лидера, в 394 или 395 г. Сульпиций оставил светскую ка­
рьеру с намерением посвятить себя духовному служению. Поселившись
в поместье Примулак, Сульпиций в качестве основного занятия выбрал
литературную деятельность. По всей видимости, именно там, в Примулаке, Сульпиций встретил свою смерть, дата которой не известна.29
Сульпиций оставил после себя небольшое количество сочинений.
По крайней мере, масштабы его творчества не сопоставимы с Иеронимовыми. Из трудов Сульпиция Севера известны прежде всего «Житие
святого Мартина» и «Хроника», а также несколько писем и диалоги.
Мы не знаем, какие обстоятельства побудили Сульпиция Севера взять­
ся за составление «Хроники». Как сообщает об этом сам Сульпиций,
он преследовал прежде всего просветительские цели. В предисловии
к сочинению он признается, что изложения истории на основе биб­
лейских книг от него «настойчиво добивались многие любознатель­
ные. которые стремятся познакомиться с кратким изложением С вя­
щенного Писания» (Chron. 1.1.1).
«Хроника», содержащая рассказ от сотворения мира до современ­
ных Сульпицию событий, состоит из двух книг. Полторы книги посвя­
щены рассказу о дохристианском, прежде всего ветхозаветном прош­
лом, вторая часть второй книги содержит рассказ о христианском пе­
риоде истории. В финальной части «Хроники», серьезно отличающей­
ся от основного текста, Сульпиций помещает подробное изложение
церковных событий IV в. В результате, «Хроника» позволяет не толь­
- La Chronique de Sulpice Sèvcre. Texte critique / Trad, et c o m m . par A. Lavertujon. Paris, 1 8 9 6 - 1 8 9 9 : S u l p i c i u s Se ue r u s . Chronica / / Corpus Scriptorum
Ecciesiasticorum Latinorum. Wien, 1866. T. 1. См также перезоды на русский язык:
Священная н церковная история христианского историка Сульпиция Севера. М..
1915; С у л ь п и ц и й Се в е р . Сочинения / Перев.. статья, комм. А. И. Д о и чем ко. М..
1999. С. 8 - 9 0 .
О ж изни Сульпиция Севера см.: Д о н ч е н к о Л. //. Сульпиций Север и его
произведения / / Сульпиций Север. Сочинения. М .. 1999. С. 21 1 - 2 3 2 ; H y l l é n Р.
Studien zu Su lpicius S e v e ru s. Lund. 1940.
Д о н ч е н к о А . //. Указ. соч. С. 212.

Введение

17

ко проанализировать взгляды Сульпиция на историю в целом, но и
обнаружить в ней особую церковно-историческую концепцию. Следо­
вательно, Сульпиция Севера вполне можно поставить в один ряд с
Руфином, родоначальником церковной историографии на Западе.
«История против язычников» Орозия — последнее из пяти ис­
ториографических произведений, созданных в рамках латинской хри­
стианской культуры в IV — начале V в.30
О жизни Орозия известно мало. Немногочисленные данные о нем
освещают довольно короткий отрезок его жизненного пути: период с
конца 414 по начало 418 г.31 Известно, что Орозий в конце 414 г., поки­
нув Испанию, прибыл в Северную Африку, в Гиппон к Августину Б л а­
женному с тем, чтобы в беседе со знаменитым отцом Церкви укрепить
себя в борьбе с присциллианами. Также известно, что до своей поездки
в Гиппон Орозий возглавлял епископскую кафедру в Браге. Однако мы
можем только догадываться, когда и где родился знаменитый историк.
Известно, что Орозий был достаточно молод, когда он прибыл к Авгус­
тину. Считается, что в то время ему было около тридцати лет.32
Пробыв некоторое время в Гиппоне, Орозий, по совету Августина,
отправился в Палестину к Иерониму, дав своему учителю обещание
вернуться и использовать полученную на Востоке мудрость в Испа­
нии. Будущий автор «Истории против язычников» прибыл в Вифлеем
в самый разгар борьбы ортодоксов с Пелагием и его сторонниками,33
i0 P a u l i Or o s i i Historiarum adversum paganos libri VII. Ex rec. C.. Z a n g e m e is ­
ter / / CSEL. Bd. V. Leipzig, 1889; Or o s i us . Se v e n books of History against the
Pagans. The A p ology of Paulus Orosius / Trad. I. W. Raymond. N.Y. 1936; Or osi us .
Seven books of History against the P agans / Trad. R. J. Deferrari. W ash ington, 1964;
Pa ul i Or o s i i Historiarum adversum paganos libri VII / Rec. et com. C. Zangem eister.
N e w York, 1966; P a u l us Or osi us . Historiae adversum paganos libri VII / Rec. et
com. C. Zangem eister. Hildesheim, Olms, 1967; Orosi o. Historias / Trad. E. Sancher
Salor. Madrid, 1982; Or ose. Histoires (contre les païens) / T exte établi et traduit
par Marie-Pierre Arnaud-Lindet. Paris, 1 9 9 0 - 1 9 9 1 . Vol. 1 - 3 . См. также наш п е р е ­
вод: О р о з и й П а в е л . История против язычников. В 3-х тт. / Перев., вступ статья,
комм. В. М . Тюленева. СПб., 2001 - 2 0 0 3 .
О ж изни Орозия см.: M a r n e r Th. de. De Orosii vita eiu squ e Historiarum libris
se p te m a d v e r su s paganos. Berlin, 1844; S v e n n u n g J. Orosiana. Uppsala, 1922;
L i p p o l d A. Orosius. christlicher Apologet und römischer Bürger / / Philologus. 1969.
Bd. 113. S. 9 2 - 1 0 5 ; A r n a u d - L i n d e t M . - P. Introduction / / O rose. Histoires (Contre
les Païens) / Ed. Arnaud-Lindet M.-P. Paris. 1 9 9 0 - 1 9 9 1 . T. 1. P. I X - X X
A r n a u d - L i n d e t M. - P. Introduction. P. IX. A. Липпольд называет в качестве
пр едположительной даты рождения Орозия 3 8 0 г. ( L i p p o l d А . Orosius. christlicher
Ap ologet und römischer Bürger. S. 94; см. также: L a c r o i x В. Orose el ses idées.
Paris. 19 05. P. 33 ).
" О пелагнамстве и полемике с Пелагием см.: P l i n v a l С. de . Pélage. se s écrits,
sa vie, sa reforme. Élude d'histoire littéraire el religieuse. Lausanne. 1943.

18

Р о ж д ен и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

и оказался активным участником религиозных споров. Летом 415 г. в
Иерусалиме начал свою работу Поместный собор, на котором Орозий
присутствовал в качестве одного из основных обвинителей Пелагия,
однако партия антипелагианцев оказалась, в целом, слабее, и обвине­
ния с ересиарха были сняты. В период между сентябрем и декабрем
Орозий написал небольшой трактат «Апологетик», направленный про­
тив пелагиан.34
Осенью 417 г., предположительно в октябре или ноябре, Орозий
решил покинуть Африку. Однако путь его леж ал не в Испанию; вско­
ре он оказывается на одном из Балеарских островов, Менорке, после
чего следы его теряются. Имя Орозия перестает фигурировать в пере­
писке христианских интеллектуалов, не появляются новые произве­
дения, подписанные именем Орозия. Как предполагает М.-П. АрноЛинде, Орозий безвременно скончался, возможно, во время возвра­
щения по морю в Африку.35
Появление на свет «Истории против язычников» вызвано вполне
конкретным событием, имевшим не только важнейшее значение для
политической жизни Римской империи, но и поколебавшим веру рим­
лян в незыблемость их мира. Речь идет о «катастрофе» 410 года, в ав­
густе которого полчища вестготов под предводительством их короля
Алариха Балты вступили в Рим. Падение Вечного Города сразу же
вызвало резкую языческую реакцию. Язычники, чьи позиции были
традиционно сильны в Риме, обвинили в случившемся христиан, ко­
торые предали забвению религию предков, за что разгневанные боги
отвернулись от Рима. Эти обвинения христиан со стороны язычников
не остались лишь устными упреками, вскоре после готского нашествия
появились антихристианские сочинения, в том числе сочинения исто­
рические, в которых доказывалось, что языческие времена не знали
несчастий, подобных тем, что обрушились на римское государство с
утверждением новой веры. Вполне допустимо, как считает Франсуа
Пашу, что «История против язычников» Орозия была ответом на «Ис­
торию против христиан» неизвестного языческого автора, которая по­
явилась вскоре после 410 г.36
Вскоре после событий 410 г. Гиппонский епископ Августин взялся
за написание своего знаменитого трактата «О граде Божьем», первые
десять книг которого были посвящены именно полемическим целям.
В теоретическом трактате Августина историческая аргументация
Or o s i us . Liber ap o lo g e lic u s contra Pelagianos / / PL. T XXXI.
v ' A r n a a d - L i n d e t M. - P . Introduction. P. XX.
P a s c h o u d F. Cinq é tudes sur Zosim e. Paris, 1975. P. 147.

В ве д е н и е

19

часто тонула среди философских размышлений автора, к тому же исто­
рические примеры, подобранные Августином, не укладывались в строй­
ное, последовательное, исключавшее временные лакуны повествова­
ние, действительно способное продемонстрировать, что языческое
прошлое не только не уступает количеством и силой бедствий хрис­
тианскому настоящему, но превосходит его. Потому вполне логичным
было бы появление наряду с трактатом Августина труда, в котором
бы описывалось как прошлое, так и настоящее всего человеческого
рода. Таким трудом и стала «История против язычников» Павла О ро­
зия. Августин сам предложил прибывшему к нему испанскому пре­
свитеру взяться за этот труд, о чем свидетельствует пролог к «Исто­
рии» (O ros. Hist. I. рг. 1 -2).
К написанию «Истории против язычников» Орозий приступил еще
в Африке в 414 г. Первая редакция труда Орозия появилась уже в пе­
риод его пребывания в Африке до посещения Палестины. Окончатель­
ная редакция, в которой предстает теперь «История против язычни­
ков», появилась, вероятнее всего, между весной 416 г., когда Орозий
вернулся в Африку из Палестины, и концом осени 417 г., когда он от­
правился на Менорку. «История против язычников» содержит рассказ
о событиях прошлого от грехопадения до 417 г. и состоит из семи книг.
Первые шесть книг посвящены дохристианской истории, последняя
книга содержит рассказ о христианском периоде истории. Главная
особенность «Истории против язычников» заключается в том, что она
одновременно является историческим и апологетическим произведе­
нием, что позволяет при изучении авторских взглядов ориентироваться
как на анализ исторического объяснения, предлагаемого Орозием, так
и на его историческое изображение.
★★★
Научный интерес к латинским христианским историкам поздней
античности и раннего Средневековья в отечественной историографии
началпроявляться еще в XIX — начале XX в. Несмотря на традицион­
ный для российской науки интерес прежде всего к греческой христи­
анской культуре, уже в XIX в. ученые обращаются к изучению латин­
ской христианской литературы, в том числе исторических сочинений.
В лекциях ведущих профессоров-западников появляются сюжеты о
развитии средневековой историографии,17 историков начинают пере­
17 См., иапр . лекцию Т. Н. Грановского 18 4 8 / 4 9 гг.. в которой он дает харак­
теристику средневековой историографии, начиная с Августина и Павла Орозия:
Г р а н о в с к и й Т. //. Лекции по истории Средневековья. М .. 1987. С. 3 0 3 - 3 0 9 .

20

Р ож ден ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

водить на русский язык,38 и выходят из печати небольшие исследова­
ния-очерки, посвященные проблемам средневековой историографии.39
В целом данные очерки XIX в. являются наглядными характеристика­
ми существовавшего в науке того времени отношения к памятникам
средневековой историографии как, прежде всего, к поставщикам ис­
торической информации. Вследствие этого, оценки того или иного
средневекового историка зависели, главным образом, от его аккурат­
ности в работе с источниками, от точности передачи информации, от
грамотного следования хронологии. Особенности европейской исто­
рической мысли второй половины XIX в. формировали также вполне
определенные ожидания исследователя от прочтения средневекового
исторического сочинения. С тремление исторической науки XIX в.
видеть в средневековом историческом сочинении прежде всего исто­
рический источник, а не сумму индивидуальных взглядов автора на
прошлое приводило к формальному сближению порой достаточно раз­
ных писателей. Позволим себе привести пример, способный очертить
«горизонт ожиданий» исследователя XIX в. А. А. Смирнов, приводя в
своем очерке об Иерониме Стридонском цитату из «Жития Малха»
Иеронима, где знаменитый отец Церкви очерчивает план задуманной
им «Церковной истории», делает вывод: «Насколько можно судить по
этому плану церковной истории, взгляд на нее Иеронима не превосхо­
дил взгляда Евсевия и не обещ ал п о л н о го и осн о ва т е ль но го ист о­
рического труда».*0 (Курсив в цитате наш. — В. Т.)
Серьезным шагом вперед для дореволюционной отечественной
историографии стало фундаментальное исследование А. П. Л ебеде­
ва «Церковная историография в главных ее представителях с IV до
зв В числе переводов других сочи нений Лактанция в 18 4 8 г. появляется п е р е ­
вод его «О смерти гонителей Церкви» Е. Карнеева ( Л а к т а н ц и й . Творения. СПб.,
1848), в 1915 г. в пр илож ении к ж у р н а л у «Слово Церкви» увидел свет п ерев од на
русский язык «Священной истории» Сульпиция Севера (Свящ енная и церковная
история христианского историка Сульпиция Севера. М ., 1915).
34 См., напр.: Ос о к и н Н. А. Очерк средневековой историографии. Казань, 1888;
С м и р н о в А. А. Указ. соч. Труд А. А. Смирнова, действительно, не мож ет быть
назван иначе как очерком: набл юдения, касающиеся Иеронима как историка, з а ­
нимают девять страниц.
40 С м и р н о в А. А. Указ. соч. С. 7. Достойным исключен ием из этого правила
является работа Н. А. Осокина по зап адноевропейской историографии раннего
Средневековья, в которой автор попытался не только формально охарак теризо­
вать средневековые исторические сочинения, по и проанализи ровать о с о б е н н о с ­
ти сознания их авторов. К сож ал е н и ю , отправной фигурой для своего исследова­
ния Н. А. Осокин выбрал Иордана, поэтому историограф ия ин тересующ его нас
периода осталась вне хронологических рамок его очерка ( О с о к и н Н А. Указ. соч.).

В ве д е н и е

21

XX вв.».41 Неоспоримой заслугой этого крупнейшего знатока церков­
ной истории и литературы является уже сам факт обращения к насле­
дию латинских церковных историков и их вкладу в развитие церков­
но-исторической литературы. В своем исследовании, в первом разде­
ле которого предложен анализ греческой церковной историографии
от Евсевия до его продолжателей VI в., А. П. Лебедев посвящает не­
сколько страниц Руфину Аквилейскому как переводчику и продолжа­
телю Евсевия,42 а также сопровождает свой труд приложением, в со­
став которого вошел небольшой двухстраничный очерк о вкладе Сульпиция Севера в церковное историописание.43 Несмотря на то, что ни
Руфин, ни Сульпиций не являются основными авторами его исследо­
вания, А. П. Лебедев делает весьма важные наблюдения, касающиеся
их особенностей как церковных историков.
Говоря о Руфине, А. П. Лебедев справедливо, на наш взгляд, заме­
чает, что основной интерес для исследователей представляет личный
вклад Руфина в церковную историографию, то есть последние книги
его «Истории», написанные в продолжение труда Евсевия.44 Считая
Руфина последователем Евсевия в решении методологической и кон­
цептуальной задачи, А. П. Лебедев показывает, что логика церковной
истории Руфина так же, как и истории Евсевия, ведет к появлению клю­
чевой фигуры, императора, являющегося «религиозным героем». Так
же, как и Евсевий через образ Константина, Руфин через фигуру Ф ео ­
досия оптимизирует исторический процесс.45 Другой важной заслугой
А. П. Лебедева следует назвать обнаружение им «слабостей» Руфина
как историка. Возвращаясь к традиционным темам науки своего време­
ни, А. П. Лебедев последовательно указывает на ошибки Руфина в
передаче событий, на искажение им фактов.46 Все эти наблюдения,
безусловно, имеют огромное значение, особенно если рассматривать
«погрешности» Руфина в контексте созданной им картины церковной
истории, в непосредственной связи с его церковно-исторической кон­
цепцией. Наконец, подводя итог своему экскурсу к творчеству Руфина,
А. П. Лебедев справедливо указывает на то огромное влияние, которое
оказала его «Церковная история» на развитие жанра в Византии.47
■" М онография А. П. Л е б е д е в а вышла в свет в самом начале XX в. (2-е из д а ­
ние: М., 1903). Мы пользовались петербургским переизданием: Л е б е д е в А. П.
Церковная историография в главных ее представителях с IV до XX вв. СПб., 2 0 00.
Л е б е д е в А. П. Указ. соч. С. 1 0 9 - 1 1 4 .
Там же. С. 4 3 4 - 4 3 6 .
" Там же. С. 1 1 0 - 1 1 1 .
|!' Там ж е. С. 111.
Там же. С. 113.
17 Там же. С. 114.

22

Р о ж д ен и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

Небольшой очерк А. П. Лебедева о Сульпиции Севере, опублико­
ванный им в качестве приложения к упомянутой выше монографии,
конечно, не может претендовать на статус целостного исследования,
тем не менее, А. П. Лебедеву удается дать собственную характерис­
тику Сульпиция как историка, сказать о его методе, выделить тщ а­
тельность работы с хронологией.48 В качестве заслуги А. П. Лебедева
следует отметить, главным образом, его стремление увидеть в Суль­
пиции именно церковного историка.49 Несмотря на то, что А. П. Л еб е­
дев рассматривает лишь последнюю часть сочинения Сульпиция, и
относительно этой части делает выводы о Сульпиции как церковном
историке, сама попытка соотнести творчество этого латинского писа­
теля с вполне определенной историографической традицией крайне
интересна и перспективна.
В целом, следует признать, что дореволюционная историческая на­
ука не только не предложила целостного взгляда на латинскую исто­
рическую литературу и историческую мысль раннего христианства,
но и не дала хоть сколько-то значимых трудов, освещающих локаль­
ные сюжеты данной проблемы.5“ Д аж е А. П. Лебедев не пытается хоть
как-то связать между собой творчество Руфина и Сульпиция Севера и
определить благодаря этому логику развития церковно-исторического жанра на Западе. Интерес же к самому значимому христианскому
латинскому историку того времени Павлу Орозию вообще не выхо­
дил за рамки использования его «Истории против язычников» в каче­
стве источника по истории Рима.
В советскую эпоху научный интерес к истории Церкви, христиан­
ской литературы и, соответственно, историографии почти полностью
исчезает. Только в шестидесятые годы начинает проявляться внима­
ние к проблемам формирования европейского исторического знания.
48 Л е б е д е в А. П. Указ. соч. С. 4 35.
^ Сам очерк назван «Древнелатинский церковный историк Сульпиции Север»
(Там ж е. С. 4 3 4 ).
50 Родоначальнику латинской х ристианской историографии Лактанцию посвя­
щена единственная серьезная работа, написанная в XIX веке: С а д о в А. И. Д р е в ­
нехристианский церковный писатель Лактанций. С П б., 1895. Однако А. И. Са­
дов в дис к у с си и , имевшей место в конце XIX — начале XX в., по вопросу автор­
ства D e m o r t i b u s p e r s e c u t o r u m за н я л с т о р о н у С. Бр андта, счи та вш его, что
с о ч и н е н и е о го н и т ел я х было н а п и с а н о не Л а к т а н ц и е м . В ре зул ь тат е книга
А. И. Садова не с оде р ж и т и попытки критики первого христианского историче­
ского сочинения, написанного на латыни. О дискусси и вокруг принадлеж ности
De m o r t i b u s p e r s e c u t o r u m перу Л актанция. которая давно завершилась в пользу
знаменитого апологета, см.: Т ю л е н е в В. А!. Лактанций и его D e mo r t i b u s p e r s e ­
c u t o r u m / / Лактанций. О смертях преследователей. СП б., 1998. С. 1 2 - 1 5 .

Введение

23

Именно тогда вышло в свет фундаментальное исследование О. Л. Вайн­
штейна «Западноевропейская средневековая историография».51 Впер­
вые в отечественной литературе была предпринята попытка на осно­
ве достижений современной зарубежной науки и марксистской идео­
логии определить характер христианской средневековой историо­
графии, ее связь с античным и ближневосточным историографическим
наследием, наконец, рассмотреть теологию истории средневековых
авторов. В заслугу О. Л. Вайнштейна следует поставить само стрем­
ление рассм атривать средневековые исторические сочинения как
«отражение умственной атмосферы эпохи и как определенный этап в
развитии исторической мысли и знания».52 Однако выбор О. Л. Вайн­
штейном широких временных рамок для своей работы, свидетельст­
вовавший, безусловно, о желании автора дать целостный взгляд на
развитие европейской исторической литературы и мысли на протя­
жении более чем тысячелетия, часто приводил к реферативному из­
ложению некоторых разделов. В частности, периоду зарождения л а ­
тинской христианской историографии в исследовании отводится лишь
несколько страниц.53 В рамках традиционного подхода к характерис­
тике средневековой философии истории О. Л. Вайнштейн особое вни­
мание уделяет вкладу в развитие исторической мысли Августина Ав­
релия, лишь мимоходом касаясь деятельности таких авторов, как Сульпиций Север и Павел Орозий.54
Несмотря на все недостатки очерка О. Л. Вайнштейна,55 посвящен­
ного начальному периоду христианской историографии, он содержит
ряд интересных и важных наблюдений о Сульпиции и Орозии. В ч аст­
51 В а й н ш т е й н О. Л . Зап адн оевр опейская средневековая историография. М.;
Л., 1964. Справедливости ради ну ж н о заметить, что эта монография стада про­
д олж ен ием и доработкой более раннего труда: В а й н ш т е й н О. Л. И сториогра­
фия Средних веков. М .-Л ., 1940.
52 В а й н ш т е й н О. Л. Западноевропейская средневековая историография. С. 57.
51 О черк о патристической историографии IV - V вв. вынесен О. Л. В а й н ­
штейном в вводную главу книги: В а й н ш т е й н О. Л. Указ. соч. С. 3 9 - 5 1 .
54 «Из всей этой литературы, — пишет О. Л. Вайнштейн, — историограф и­
ческий интерес представляют только два произведения начала V в. — “Хроника
от начала мира" Сульпиция Севера и “Семь книг против язычников’' Павла О р о ­
зия» (Там ж е. С. 42).
5’ Параграф носит, в целом, реферативный, а ие исследовател ьский характер.
О. Л. Вайнш тейн не скрывает т о ю . что в характеристике историков опирается па
выводы западных ученых, в частности М. Л ей стпера и Т. М оммзена. Предвари­
тельный характер наблюдений и выводов О. Л. Вайнштейна отразился такж е в
неточностях, которые он допускает. Так, например, он относит Руфина Аквилей­
ского к числу продолж ателей хроникальной традиции Евсевия и Иеронима, что
является б езу сл о вной ошибкой (Там ж е. С. 42).

24

Р о ж д ен и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

ности, вполне справедливо О. J1. Вайнштейн обращает внимание на
отказ Сульпиция Севера от аллегорического толкования Библии, на
то, что библейский материал использовался Сульпицием для выраже­
ния особых взглядов на современную политическую обстановку.56
Говоря об Орозии, О. Л. Вайнштейн перечисляет наиболее важные
его историографические идеи: безусловный исторический оптимизм,
использование теории четырех империй, внимание к мистике чисел.57
Также в шестидесятые годы впервые в отечественной историогра­
фии получают оценку исторические взгляды родоначальника латин­
ской христианской историографии Лактанция. В. С. Соколов, автор
статьи «Историческая концепция Лактанция»,58 справедливо попытал­
ся решить вопрос о своеобразии Лактанция как историка на материа­
ле сразу двух его сочинений: апологетического труда «Божественные
установления» и исторической монографии «О смертях преследова­
телей». В результате проведенного анализа В. С. Соколову удалось
показать Л актанция пограничной фигурой, продолжателем, с одной
стороны, римской историографической традиции и провозвестником,
с другой, средневековой историографии.53
Несмотря на это проявление исследовательского интереса к проб­
лемам формирования раннехристианской и средневековой историче­
ской мысли, в отечественной науке так и не было предпринято ни
одной серьезной попытки подвергнуть анализу историческую литера­
туру христианской античности и раннего Средневековья.00 В обобща­
ющих трудах, несмотря на замечания О. Л. Вайнштейна об «отсутст­
вии единства в понимании и применении средневековыми историка­
ми патристической концепции истории»,01 изучение «теологии истории
раннего христианства»62 по-прежнему сводилось к анализу взглядов
5Г' В а й н ш т е й н О. J1. Указ. соч. С. 42.
57 Там ж е . С. 44.
5f С о к о л о в В. С. Историческая концепция Лактанция / / Вопросы античной
литературы и классической филологии. М ., 1966. С. 3 3 3 - 3 4 5 .
и Там ж е . С. 3 3 6 - 3 3 7 .
по Н ес ом ненн ы м свидетельством современного интереса к латинской ранне­
средневековой историографии является издание исторических сочинений. В част­
ности. в 1999 г. увидело свет первое в о течественной науке издание трудов Суль­
пиция Севера, включающее и публикацию «Хроники·). Однако в послесловии, на­
писанном А. И. Донченко. исторические взгляды Сульпиция, место его «Хроники»
в контек сте по зднеантнчной христианской историографии никак не затрагива­
ются. См.: Д о н ч е н к о А. И. Указ. соч. С. 21 1 - 2 7 9 .
В а й н ш т е й н О. Л . Указ соч. С. 57.
f,J Так названа глава фундаментальн ого исследования по истории европейской
исторической мысли М. А. Барга: Б а р г М. А. Эпоха и идеи. Становление и с т о ­
ризма. М.. 1987. С. 76

В ве де н и е

25

одного лишь Августина, которые, как правило, проецировались на всю
последующую средневековую историографию и философию истории.63
В свою очередь, исключительный интерес к Августину отодвигал на
второй план все прочие попытки, предпринимаемые в раннехристиан­
ской литературе понять и изложить историю. Так, в своем фундамен­
тальном труде М. А. Барг из всех историков IV -V вв. находит место
только для Орозия и только в сноске.64
Отставание отечественной науки в изучении раннехристианской
латинской историографии особенно очевидно на фоне успехов зару­
бежной научной мысли. Мы, впрочем, должны сразу оговориться, что
в зарубежной историографии на сегодняшний день еще не появилось
комплексного исследования христианской латинской историографи­
ческой традиции IV — начала V вв. Мы, как правило, имеем дело либо
с общими трудами, в которых рассматриваются вопросы развития сред­
невековой историографии в целом или за какой-то значительный пе­
риод, либо с монографическими исследованиями, посвященными тому
или иному историку.05 Это обстоятельство во многом препятствовало
выявлению всей сложности процесса рождения средневековой запад­
ноевропейской историографии. Тем не менее, целый ряд важнейших
наблюдений сделан учеными на основе сопоставления разных подхо­
дов и концепций, бытовавших в греческой и латинской историогра­
фии в IV — начале V в.
Подлинно научный интерес в зарубежной науке к раннесредневе­
ковой исторической прозе начал проявляться еще в XIX в. Именно
тогда появляются первые научные издания сочинений христианских
м Эта ситуация не является исключительном характеристикой состояния о т е ­
чественной науки. Те ж е тенденции б е з труда можно обнаруж ить и в за р у б еж н о й
исследовательской литературе. См., напр.: F e r r a t e r M o r a J. Cualro visiones de la
historia universal: San Agustin, Vico, Voltaire, Hegel. Madrid. 1982 P. 1 3 - 3 6 ; Wi dg e r u A. G. Interpretations of history: From Confucius lo Toynbee London, 1961.
P. 118—123.
r"1М. А. Барг, давший общ ую характеристику Орозию, считает его п оследова­
тельным учен иком блаж. Августина: в то время как Августин в «Граде Божьем»
создал об р а з священной истории. Орозий в «Истории против язычников» на п и­
сал версию профанной истории ( Б а р г М. А. Указ. соч. С. 86).
г,г’ См., напр.: Ch r i s t en s e n A. S. Op. cit.; A n d e l G. К. v a n . The Christian concept
of history in the «Chronicle» of Sulpicius S everu s. Amsterdam. I 976: P r e t e S. I Chro­
nica di Sulpicio Severo. Saggio storico critico. Vaticano. 1955; Ch r i s t e n s e n T. Rufinus
of Aquileia and the Hisloria Ecc'esiastica lib. VIII-IX of Eusebius. Copen hagen. 1989;
M u r p h y F . X. Saint Jerome as an Historian / / A M onum ent lo S. Jerome. N. Y
1957 P. 1 1 5 - 1 4 1 : Co r s i ni E. Inlroduzione alle «Slorie» di Orosio. Torino. 1968;
S c h a n d o r f K. A. Die G es c h ic h ts lh e o lo g ie des Orosius. M ünchen, 1952.

26

Рож дение лат инской христ ианской ист ориограф ии

латинских историков V в.66 Тогда же выходят в свет первые исследо­
вания, посвященные решению локальных вопросов в рамках данной
проблемы,67 а такж е предпринимаются первые попытки дать общие
суждения относительно западноевропейской средневековой историо­
графии.68
Научная мысль второй половины XIX — начала XX вв., обращаясь
к памятникам раннесредневековой историографии, решала главным
образом традиционные для своего времени задачи. Поскольку боль­
шинство исторических произведений, созданных в IV — начале V в.
христианами, по своей природе компилятивны, то естественно возни­
кал вопрос о том круге источников, к которому обращались христиан­
ские историки. При этом важно отметить, что данный вопрос интере­
совал не только ученых, занимавшихся критикой такого многоуров­
невого и разнопланового сочинения, как «История против язычников»
Орозия69 или «Хроника» Сульпиция Севера,70 но и исследователей твор­
чества Лактанция. Включенный в начале XX столетия Г. Силомоном
в контекст позднеримской исторической литературы, труд «О смер­
тях преследователей» начал изучаться как особого рода феномен, про­
изведение необычное для христианской литературы , «искусствен­
r.Г, р ечь идет пр еж д е всего о парижском издании «Хроники» Сульпиция С е в е ­
ра и берлинском издании «Ц ер ковной истории» Евсевия, в которое вошла публ и­
кация латинского перевода «Ц ерковной истории», выполненного Руфином Аквилейским: La Chronique de S u lpice S èvére. Texte critique / Trad, et c o m m , par A. Lavertujon. Paris, 1 8 9 6 - 1 8 9 9 ; Eus e b i u s . Die K irchengesch ich te mit der lateinischen
Ü b e r s e t z u n g des Rufinus / Hrsg. von E. Sc hw artz und Th. M o m m s e n / / Die grichisc he n christlichen Schriftsteller. Bd. IX. Lepzig, 1 9 0 3 - 1 9 0 9 .
67 См., напр., работы, посвящ енные «Истории против язычников» Павла О р о ­
зия, а т акж е «Хроникам» Сульпиция Севера и Иеронима: M ö r n e r Th. de . De Orosii
vita e iu sq u e Historiarum libris s e p te m adversus paganos. Berlin, 1844; B e r n a y s J.
Ueber die Chronik d e s Su lpicius Severus: ein Beitrag zur G e s c h ic h t e der classischen
und biblischen Stu dien . Berlin, 1861; S c h o e n e A. Die W eltchronik des Eusebius in
ihrer B e a rb eitu n g durh H ieronym us. Berlin, 1900.
r,i См., пр еж д е всего: B a u r F. Ch. Die Epochen der kirchlichen G esc h ic h ts sc h r e i­
bung. T ü b in g e n . 1852; B ü d i n g e r M . Die U n iversalhistorie im M ittela lter. W ien,
1900.
r“ Вопрос об источниковой б а зе «Истории» О розия был в целом решен еще
в сер ед и н е XIX в. Т. Мёрнером: M ö r n e r Th. de. Op. cit. Выводы T. М ёрпера впо­
с ледствии были использованы К. Зангемайстером при подготовке издания труда
Орози я в Лейпциге: P a ul i Or o s i i Historiarum adversum pa g a n o s libri VII. Ex ree.
C. Z a n g e m e is t e r / / CSEL. Bd. V. Leipzig, 1889.
711 О круге источников Сульпиция Севера см.: B e r n a y s J. Op. cit. Полный ана­
лиз проблемы пр едлож ен в монографии С. Прете, вышедшей в середин е XX в :
P r e t e S. Op. cit. P. 4 5 - 5 3 .

Введение

27

ное».71 Обнаруженное своеобразие исторического труда Лактанция
(значительная доля светской информации, решение целых сюжетов в
традиционной для античной историографии манере) заставляло искать
объяснение этому феномену прежде всего во влиянии языческих ис­
точников, использованных христианским автором. Г. Силомон впер­
вые тогда включил «О смертях преследователей» в круг сочинений,
зависимых от так называемой K aiserg esch ich te.72 Позиция Г. Силомона определила одно из основных направлений исследовательского
поиска в изучении Лактанция как историка.73
Решение вопроса об источниках христианских авторов74 естествен­
ным образом приводило к рассмотрению сразу нескольких проблем.
Во-первых, ученых не мог не заинтересовать вопрос о том, какова сте­
пень литературного влияния со стороны греко-римской исторической
прозы на исторические сочинения христиан. Во-вторых, признавая в
качестве ведущего компилятивный метод работы христианских исто­
риков, исследователи одновременно задавались вопросом о том, на­
сколько творчески христианские историки использовали труды своих
языческих или христианских предшественников.
71 S i l o m o n H. Lactanz de mortibus persecutorum / / H er m es Bd. 47. Heft 2.
1912. S. 2 5 0 - 2 7 5 ; Idem. U n ter su ch u n g e n zur Q u e llengeschich te der Kaiser Aurelian
bis C on stantiu s / / H erm es. Bd 49 1914.
72 S i l o m o n H. Lactanz... S. 2 5 0 - 2 5 2 . Понятие K a i s e r g e s c h i c h t e (или E n m a n n ' s
K a i s e r g e s c h i c h t e ) было введено немецким исследователем конца XIX в. Александ­
ром Энманом: Е п т а п п A. Eine verlorene G e s c h ic h te der rö m isch en Kaiser / /
Philologus. Suppl. Bd. 4. 1889. S. 4 3 2 —460. См. об этом источнике: Da r ne s T. D.
The Lost K aisergeschichte and the Latin Historical Tradition / / Antiquitas 4. Vo!. 9.
1970. P. 2 0 - 2 4 ; Ro l l e r K. Die Kaisergeschichte in Lactanz de mortibus persecutorum.
Gießen, 1927. И з отечественных работ см., в частности: К а р е е в Д . В. «Бревиарий» Евтропия и проблема потерянной «Императорской истории» / / Формы
исторического сознания от поздней Античности до эпохи Возр ож дени я ( И с с л е ­
дования и тексты). Иваново, 2 0 0 0 С. 2 6 - 4 1 .
73 Одна из центральных работ, написанная в этом ключе, принадлежит Карлу
Роллеру, который, проанализировав текст «О смертях пр еследователей», четко
определил, какие отрывки сочи нения принадлежат непосредственн о перу Л а к ­
танция. а какие его языческому предшественнику: Ro l l e r К. Op. cit. S 1 0 - 2 4 .
Было бы неверным утверждать, что па современном этапе вопрос об источ­
никах того или иного раннехристиан ского историка не вызывает научного инте­
реса. Данная проблема решается как в трудах, носящих обобщ ающ ий характер
(напр., см. об источниках «Хроники» Сулыншпя Севера в монографии ван Анделя: A n d e l С. К. v a n. Op. cit. P. 9 —10), так и в специальных работах ( Me h l A. Orosius
über die Am n estie des Kaiser Claudius: ein Quel len problem / / Rheinisches M useum
Bd. 121. 1978. S. 1 8 5 - 1 9 4 ; H i r s c h b e r g T. Zum Gallischen Krieg fies Orosius / /
Hermes. Zeitschrift für Klassische Philologie. Bd 119. 1991. Heit 1. S. 8 4 - 9 3 )

28

Р о ж д ен и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

Включение христианских исторических сочинений в контекст позд­
неримской историографии потребовало от исследователей не только
внимания к преемственности ж а н р о в / 5 литературных приемов,'6 но
и определения концептуальной связи христианских и языческих ис­
торических сочинений. Традиционное противопоставление языческой
античности и христианского Средневековья заставляло исследовате­
лей сосредоточивать внимание главным образом на тех новшествах,
которые появляются в историческом сознании с наступлением хрис­
тианской эры. Именно с обнаружения того, что отвергла христиан­
ская историография из античного наследия, начинает свою характе­
ристику средневековой историографии Р. Дж. Коллингвуд: «...Хрис­
тианство отбросило два ведущих принципа греко-римской историо­
графии, а именно: оптимистическое представление о человеческой при­
роде и идею субстанциальной метафизики о вечных сущностях, л е ж а ­
щих в основе процесса исторического изменения».77 Сама дискуссия
75 Одна из на и бо лее о б с у ж д а е м ы х проблем возникла на о снове попыток о п р е ­
дел ить жанр «О см ер тя х преследователей» Лактанция. Р ен е Пишон первым на­
звал это сочи нение политическим памфлетом ( P i c h o n R. Op. cit. P. 3 3 7 ), чья точ­
ка зрения надолго закрепилась в научном мире: С о к о л о в В. С. Указ. соч. С. 341;
O p e l t I. Formen der Politik im Pam hlet de mortibus pe r se cu to r u m / / Jahrbuch für
Antike und Christentu m . Bd. 16. 1973. Н есмотря на авторитет P. Пишона, боль­
шинство исс л ед ов ат ел ей считают «О смертях п р еслед ов ателей» произведением
и сториографического жанра. А. М омильяно прямо говорит о Лактанции как пер­
вом, кто попытался христианизировать жанр пол итической истории ( M o t n i g l i a по A. Pagan and Christian Historiography. P. 88 ). См. также: M o m i g l i a n o A. Tradi­
tion and the c la ssical historian / / M om ig liano A. E ss a y s in a ncient and modern h is­
toriography. Oxford, 1977. P. 172; Cr a c c o R u g g i n i L. D e m orte p ersecutorum e polemica antibarbarica nella storiografia pagana e cristiana / / Rivista di storia e letteratura religiosa. 1968. P. 433; R o s s i S. 11 c o n c etto di «storia» e la prassi storiografica di
Lattanzio e del «De m ortibus persecu torum» / / Giornale italiano di filologia. Vol. 14.
1961. P. 195; K i r s c h W. Triebkräfte der historischen E n tw ic k lu n g bei Lactanz / /
Klio. Bd. 66. Heft 2. 1984. S. 624; C h r i s t e n s e n A. S. Lactantius the Historian. An
analysis of the «De M ortibus P ersecutorum ». Cop en ha gen, 1980. P. 18. В целом ряде
исследований рассматриваются вопросы развития хри сти анской универсальной
историографии в контексте языческой ун иверсальной историографии эпохи Ав­
густа. См., папр.: A l o n s o - N ù î i e z J. М. Die A u s l e g u n g der G es c h ic h t e bei Paulus
Orosius: Die A biolge der W eltreiche, die Idee der Roma Aeterna und die Goten / /
W iener Studien. Zeitschrift für klassische Philologie und Patristik. Bd. 106. 1993.
S. 1 9 7 - 2 1 3 ; B r i n c k e n A. - D. v a n d e n . Studien zur Latein isch en W eltchronislik bis
in das Zeitalter O tt o s von Freising. Düsseldorf, 1957.
7,10 влиянии законов античной риторики на творчество Орозия см., в ч астно­
сти. статью: D e C o n i n c k L. O rosius on the Virtutes of his Narrative / / Ancient
S o c iety . Vol. 21. 1990. P. 4 5 - 5 7 .
77 К о л л и н г в у д P Дж. Указ. соч. C. 46.

Введение

29

вокруг использования Лактанцием языческого источника строилась
на изначальной несхожести античного (= языческого) и средневеко­
вого (= христианского) взгляда на историю. Так, Карл Роллер четко
отделял идею Божественного воздаяния в De mortibus persecutorum,
которую приписывал Лактанцию, от понимания истории как цепи
политических событий, решаемых на уровне человеческих отноше­
ний, что относил на счет автора K aisergeschichte.78 Наряду с этим, в аж ­
нейшим пунктом разногласий языческой и христианской историогра­
фии традиционно считался вопрос о направленности исторического
процесса. Опираясь, главным образом, на прямые высказывания блаж.
Августина в «Граде Божьем», исследователи стремились подчеркивать
в качестве достижения христианской историографии ее разрыв с тео­
рией исторической цикличности.79 Наконец, христианская историо­
графия, по мнению исследователей, предложила новую периодизацию
истории, разделив все историческое время на два больших отрезка,
границей между которыми выступает приход в мир Спасителя.80
Тем не менее в последнее время все чаше в науке встречаются по­
пытки не отделять христианскую историческую прозу от античной язы ­
ческой, а найти то общее, что свидетельствовало бы о преемствен­
ности в развитии европейской историографии и философии истории в
период перехода от античности к Средневековью. Причем эта преем­
ственность стала обнаруживаться не только в развитии средневеко­
выми историками традиционных для античной историографии ж а н ­
ров. Начнем с того, что в середине XX в. происходит решительный
отказ от жесткого разграничения античного циклизма и христианской
линейности. Как в античной литературе, так и в христианской иссле­
дователи обнаруживают и идеи линейности (прогресса или регресса),
и идеи цикличности.81 Не только в теоретических сочинениях, таких
78 R o l l e r К. Op. cil. S. 3 0 - 3 8 .
79 В опрос о конфликте идей ли нейности и циклизма традиционно решался на
уровне сопоставления ближневосточного (библейского) и греческого понимания
времени. См., напр.: В о т а п Т. D as H ebräische D e n k en im V erg le ic h mit dem
G riechisch en. G öttin gen. 1959; B a r r J. Biblical Words for Time. London, 1962. О б
идее прогресса у блаж. Августина см.: Guit t ori J. Le te m p s et l'éternité chez Plolin
et Saint A u g ustin . Paris, 1933; M o m m s e n Th. E. St. A u gu stin e and the Christian
Idea of Progress: The Background of The City of God / / Renaissance Studies. N e w
York, 1959. P. 2 6 5 - 2 9 8 .
80 К о л л и н г в у д P. Дж. Указ. соч. C. 50.
Sl См. наиболее важные труды: M o m i g / i a n o A. Time in Ancient Historiogra­
phy / / M om iglia no A. E ssa ys in ancient and modern historiography. Oxford, 1977.
P. I 7 9 - 2 0 5 : T r o m p j G. W. The idea oi historical reccurence in W estern thought: From
Antiquity to the Reformation. Berkeley: Los Angeles: London. 1979. Из о т еч ес т в ен ­
ных трудов см.: Л о с е в А. Ф. Античная философия истории. СПб., 2 0 0 1. С. 21 - 3 0

30

Р о ж ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

как «Божественные установления» Лактанция или «О граде Божьем»
блаж. Августина,82 но и в исторических трудах исследователи обна­
руживают элементы так называемого «возвратного мышления».83
Углубленное изучение христианской исторической мысли все боль­
ше убеждало исследователей в ее тесной связи с античным мировоз­
зрением. Еще в 50-е годы К. Шнайдер категорически высказался в от­
ношении «новизны» христианского взгляда на историю: «У христиан­
ского историописания было великое античное наследство. Подобно
большинству античных историков, христианские авторы обратились
к поиску метафизического содержания истории. Там, где античные
историки могли видеть господство судьбы, там христиане обнаружи­
вали руку Бога».84 Отталкиваясь от этого тезиса, исследователи на­
чали обнаруживать истоки некоторых важнейших для христианских
авторов идей именно в греко-римской, а не в ближневосточной исто­
риографии. Так, Гарри Тромпф настаивает на том, что идея Божествен­
ного наказания преступных правителей, столь важная для историчес­
кой концепции Л актанция и Павла Орозия, не только не является их
открытием, но уходит корнями к идее возмездия, использованной до
них Полибием и Диодором Сицилийским.85 Вольфганг Кирш с оговор­
кой о том, что Лактанций мог воспринять идею Божественного воз­
мездия из эллинистическо-иудейской литературы (тезис, активно под­
держанны й Дж. Д зеккини86), возводит ее к образцам классической
греческой исторической прозы.87
Особая ориентация на образованного в классическом духе читате­
ля заставляла некоторых христианских историков, по мнению ряда уче­
ных, специально использовать в своих сочинениях образы из произве­
дений античной классики, а также понятные и близкие античному че­
ловеку концепции. В данном случае следует упомянуть прежде всего
проведенный А. Христенсеном анализ цитат из «Энеиды» в сочинении
Лактанция, а также исследования влияния Саллюстия на концепцию
” См., папр.: M a r r o u H . -Ι. A m b iv a l e n c e du t e m p s de l'histoire c h e z S a in l
A u g u stin . M ontreal, 1950.
f ‘ См., в частности, замечания Г. Тромпфа по поводу идеи О розия о Риме как
втором Вавилоне: T r o m p j G. W. The idea of historical reccurence in W estern thought.
P. 2 2 3 - 2 2 5 .
M S c h n e i d e r C. G e istg e sc h ic h t e der christlichen Antike. M ünchen, 1956. S. 446.
T r o m p j G. W . The idea of historical reccu rence in W estern thought. P. 232.
i'r’ Z e c c h i n i G. Op. cit. P. 176. См. также: Cr e e d J. L. Op. cit. P. XXXVIII-XXXIX;
R o u g ê J . L e d e m o r t i b u s persecutorum . 5 e livre des M a cc h a b ée s / / T e x t e u n d U n t e r su c h u n g e n zur G esch ic h te der Altchristlichen Literatur. Bd. 1 15. 1975. P. 1 3 5 - 1 4 3 .
sr Ki rsch \P. Triebkräfte der historischen Entwicklung bei Lactanz / / Klio. Bd. 66.
Heft 2. 1984. S. 629.

Введение

31

Сульпиция Севера.88 А. Христенсен не только первым стал утверж ­
дать, что Лактанций активно цитирует Вергилия не в целях поэтиза­
ции произведения, но и предложил собственное объяснение места каж­
дой цитаты.89 В результате исследования А. Христенсен доказал, что
Лактанций, удачно используя цитаты, добивается прямых ассоциаций
между императорами-гонителями и врагами Энея, а Константина пре­
вращает во второго основателя римского государства.90
Как использование Вергилия Лактанцием, так и обращение Суль­
пиция Севера к Саллюстию воспринимается современной наукой не
только как внешнее подражание античному классику,91 но и глубокое
усвоение традиционных для языческой историографии идей, в част­
ности Саллюстиевой идеи о пагубном влиянии мирных лет на мораль­
ный облик общества.92
Античное влияние на христианскую историческую мысль виделось
исследователям и в использовании выработанных в греко-римской л и ­
тературе подходов к периодизации истории. Безусловно, христиане
принесли в европейскую культуру совершенно новое понимание ис­
торического времени, разделив его на эпоху до прихода в мир Христа
и эпоху, последовавшую за земной миссией Спасителя. Безусловно
также и то, что такая трактовка времени кардинально меняла тради­
ционное понимание истории: прошлое теперь виделось как подготов­
ка к этому сверхсобытию, а последующие за ним события как раз­
витие результатов открытия Истины.93 Однако вполне справедливы вы­
88 Саллюстий оказался самым популярным в С редние века античным истори­
ком. О влиянии Саллюстия на средневековую историческую мысль см. статью:
S m a l l e y В. Sallust in the Middle A g e s / / Classical Influences on European Culture
A. D. 5 0 0 - 1 5 0 0 / Ed. R. Bolgar. Cam bridge, 1971.
e9 Как пишет А. Х р истенсен, «не мож ет быть сомнений, что римляне, которые
читали D e m o r t i b u s p e r s e c u t o r u m , не узнавали эти цитаты. Если Лактанций вы­
бирал отрывки из Э н е и д ы , это могло означать только то, что у него был свой р е ­
зон, чтобы включать их в текст, так как они должны были вызывать ассоциации в
сознании читателей». См.: C h r i s t e n s e n A. S. Op. cit. Р. 35.
40 Ibid. Р. 3 4 - 4 1 .
fll Влияние Саллюстия на Сульпиция традиционно обнаруживали в сти листи­
ческих о с о б ен н о с т я х «Хроники», написанной, как и труды Саллюстия, неритми­
ческой прозой ( P r e t e S. Op. cit. P. 69 ), в с п о с оба х излож ен ия современных Сульпицию событий (см., напр., статью Ж. Ф онтэна о влиянии концепции Саллюстия
па Сульпиция Севера в рассказе о ереси Присциллиана: F o n t a i n e J. L'Affaire
Priscillien ou Гсге d es nou v ea u x Calilina; observations sur le «sallustianisme» de Sulpice Sévcre / / Classica et iberica. Festschrift Marique. W orcester, 1975. P. 3 5 5 392). См. также: Д о н ч е н к о A. / / . Указ. соч. С 236.
1,2 A n d e l C. K. v an. Op. cit. P. 6 9 - 7 5 .
ч’ К о л л и н г в у д P. Дж. Указ. соч. C. 50.

32

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

воды исследователей о заимствовании христианами, прежде всего
Орозием, у римских писателей идеи четырех империй,94 а также био­
логического подхода к периодизации истории, которые дополняли христоцентричную картину истории.
Исследовательский интерес к античному влиянию на раннехрис­
тианских историков отодвигал на второй план вопрос об использова­
нии ими идей иудейской историографии. Тем не менее, говоря об этом
влиянии, ученые чаще всего называли пришедшее с Ближнего Восто­
ка линейное восприятие времени, а так ж е использование христи­
анскими авторами идеи провиденциальной истории,95 идеи Бож ест­
венного в озм ездия,96 идеи избранного народа.9' Наряду с этим от­
мечались и те идеи, которые существенно отличали христианскую
историческую мысль от иудейской. Разл и чи я вытекали из религи­
озно-догматических особенностей двух культур. Так, христианская
историография изначально увидела в спасительной миссии Христа
центральное историческое событие, определившее как логику всего
предшествующего периода, так и особенности последовавших за ним
событий, что, конечно же, не могло быть принято иудейской мыслью.
Наконец, понимание христианского народа как новых избранников
Бога кардинальным образом меняло историческую роль иудеев до
Воплощения и, особенно, по Воплощении.98
Гораздо меньше внимания в зарубежной науке уделено вопросу о
влиянии на раннесредневековую историографию идей, выработанных
в рамках раннехристианской литературы. Тем не менее в целом ряде
м A l o n s o - N û n e z J М. Die A u s l e g u n g der G e s c h ic h t e bei P aulus Orosius: Die
Abfolge der W eltreiche, die Idee der Roma Aeterna und die G oten / / Wiener Studien.
Zeitschrift für klassische Philologie und Patristik. Bd. 106. 1993. S. 206; T r i e b e r C.
Die Idee der vier W eltreiche / / H e r m e s . 1892. Bd. 27. S. 3 2 1 - 3 4 2 ; S w a i n J. W. The
Theory of the Four Monarchies: O pp osition H istory under the Roman Empire / /
Classical Philology. 1940. Vol. 35. P. 1 - 2 1 ; G o e z W. Translatio imperii. Ein B eutra g
zur G esch ic h te des G e s c h ic h t s d e n k e n s und der politischen Theorie im M ittela ller
und in der frühen N euzeit. Tübingen, 1958.
''r' Mi l b ur n R. L. P. Early Christian Interpretations of History. London. 1954. P. 62.
%Эта идея обнаруж ивалась пр еж де всего у Лактанция. В частности, пр изнает­
ся, что Лактанций в изображ ении участи императора Галерия почти цитирует В то­
рую книгу Маккавеев. См., напр.: R o u g e J. Op. cit. P. 1 3 5 - 1 4 3 : Zeccl i ini G. Op. cit.
P. 176; Ch r i s t e n s e n A. S. Op. cil. P. 4 3 - 4 8 . Об идее Б ож ественного воздаяния у
Сульпиция Севера см.: P r e t e S . Op. cit. P. 2 4 - 4 4 ; A n d e l G. Κ. υαιι. Op. cit. P. 6 0 - 8 4 .
t,: См., напр. тезис ван Апделя о понимании Сульпицием Севером христиан
как нового избранного народа, приш едш его на с м ен у иудейскому: A n d e l G. Κ.
v a n. Op. cit. P. 5 5 - 5 8 .
”·' W i d g e r y A. G Op. cil. P. 9 8 - 1 3 4 .

В ве де н и е

33

исследований предпринимались попытки связать концепции христи­
анских историков с той суммой историософских представлений, кото­
рая была выработана в апологетической и экзегетической литературе
II-III вв."
Активное обращение современных исследователей к раннехристи­
анской интеллектуальной традиции позволило выявить существовав­
шее в апологетической и патристической литературе разнообразие
трактовок исторического процесса. Наиболее дискуссионным на се­
годняшний день остается вопрос о различиях между концепциями
истории у Евсевия Кесарийского и Августина Блаж ен ного.100 Важ­
ность этого вопроса для понимания латинской христианской историо­
графии IV — начала V в. несомненна. Она определяется, с одной сто­
роны, природой двух исторических сочинений, написанных на латин­
ском языке в этот период. Речь идет о «Хронике» Иеронима, явившейся
дополненным переводом «Хроники» Евсевия Кесарийского, и о «Цер­
ковной истории» Руфина Аквилейского, в основе которой лежала «Цер­
ковная история» Евсевия. С другой стороны, проблема концептуаль­
ного влияния Евсевия решалась при анализе картины христианской
истории,созданной Павлом Орозием.
Появление в конце IV в. латинской версии «Хроники» Евсевия, а в
самом начале V в. и перевода «Церковной истории» не могло не поста­
вить в науке двух вопросов: во-первых, о точности сделанных перево­
дов, и, во-вторых, о развитии упомянутыми латинскими авторами кон­
цепции Евсевия при создании ими продолжений Евсевиевых трудов.
Как бы не решался вопрос о качестве выполненных переводов,101 ис­
9·' См., в частности: P e t e r s o n E. Der M o n o th e ism u s als Problem. Leipzig, 1935.
S. 7 1 - 8 8 ; C h r i s t e n s e n A. S. Op. cit. P. 6 9 - 7 1 .
100 И сследов атели традиционно подчеркивали сущ ественную разницу меж ду
концепцией Евсевия и Августина, пр еж де всего в вопросе трактовки места Рим­
ской им перии в истории спасения. Как пишет Сабина Танц. Августин в условиях
кризиса 4 1 0 г. «решительно выступил против концепции христианства, как она
развивалась через Евсевия и утвердилась в литературе как и м п е р с к а я т е о л о ­
г и я Е в с е в и я » ( T a n z S. Orosius im Spannungsteld z w isc h e n Eusebius von Caesarea
und A u g ustin / / Klio. 1983. Bd. 65. Heit. 2. S. 339).
101 В ситуации с «Хроникой» Евсевия, не дошедшей до нас в греческом вари­
анте, н ев озм ож н о говорить о достоинствах, равно как и недостатках Иеронимапереводчика. в отношении ж е «Церковной истории», переведенной Руфином, н е ­
однократно дел ались замечания о достаточно вольном подходе аквилейского пре­
свитера к созданию перевода. См.: K i m m e i E. De Rufino Eusebii inlerprete. Jena,
1938. P. 21 —28; C h r i st en s e n T. Op. cit. P 1 5 - 1 6 ; Oul t o n J. E. L. Ru fin us' Translation
of the Church History o[ Eusebius / / Journal ofTheological Studies. Vol. 30. London,
1929. P. 151: Vi ll ai n M. Ruiin d'Aquilée et l'Histoire ecclésiastique / / Recherches
de scien ce religieuse. Vol. 33. 1944. P 130.

л З а к . З б .'-J

34

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

следователи признают, что все допущенные неточности и незначитель­
ные добавления к оригинальному тексту не меняют концепции Ев­
севия. Следовательно, второй вопрос мог решаться, прежде всего, на
основе критики финальных частей произведений, составляя которые
Иероним и Руфин выступали в качестве авторов. Однако следует при­
знать, что этот вопрос почти не рассматривался в зарубежной науке.
В немногочисленных работах, посвященных Иерониму как мыслителю-историку, анализируется, главным образом, вклад этого отца Церк­
ви в разработку теоретических основ христианской философии исто­
рии, при этом Иероним не рассматривается в качестве писателя-ист о р и к а .102 В исследованиях же, посвященных «Хронике», Иероним
выглядит, как правило, последовательным продолжателем Евсевия.103
Что касается Руфина Аквилейского, то на сегодняшний день кроме
наиболее авторитетной работы Торбена Христенсена, посвященной
его переводу VIII—IX книг Евсевия «Церковной истории»,104 мы име­
ем лишь ряд статей об авторе латинской версии «Церковной истории»,
которые не предлагают исчерпывающей характеристики Руфина как
церковного историка.105
Гораздо успешнее в зарубежной науке шло изучение концептуаль­
ного влияния со стороны родоначальника церковно-исторического
жанра на творчество Павла Орозия. Вопрос о влиянии идей Евсевия
на концепцию Орозия возник из другого немаловажного для понима­
ния латинского историка вопроса: о степени зависимости Павла О ро­
зия в суждениях об истории от Августина и его теологии истории.
Д анная дискуссия развернулась, главным образом, вокруг единствен­
ного вопроса: насколько Орозию, как ученику Августина, удалось до­
казать правильность теории знаменитого отца Церкви на исторических
фактах. Некоторые исследователи, прежде всего Й. Штрауб, Т. М омм­
зен и Ф. Пашу, полагали, что Орозий создал произведение, слабое с
духовной точки зрения и недостойное ученика Августина.106 Другие
102 M u r p h y F. X. Op. cit.; K e l l y J. N. D. Op. cit. P. 1 7 4 - 1 7 8 .
103 G r i s a r t A. La Chronique de S. Jérôm e. Le lieu et la date de sa c om position / /
H elikon. Vol. 2. 1962. P. 2 4 8 - 2 5 8 .
104 C h r i s t e n s e n T. Op. cit.
ioî’ Cm., напр.: T h ë l a m o n F. L’Empereur idéal d ’après l'Histoire Ecclésiastique de
Rufin d ’Aquilée / / Studia Patristica. Vol. 10. 1970; Ou l t o n J. E. L. Op. cit.; Vi ll ai n M.
Op. cil.
100 Cm.: S t r a u b J. Christliche G es ch ic h ts a p o lo g etik in der Krisis des röm ischen
Reich es / / Prinzipat und Freiheit / Hrsg. von Richard Klein. 1950. S. 537; M o m m ­
s e n Th. E. Orosius and A u gu stin u s / / Renaissance Studies. N e w York, 1959. P. 3 2 5 348: P a s c h o u d F. Roma aeterna. É tud es sur le patriotisme Romain dans l’occident
latin à l'époque ries grandes invasions. N euchâtel, 1967. P. 291.

Введение

35

ученые, напротив, отмечали большой вклад Орозия в развитие августиновских историософских идей, в чем он порой даже превзошел сво­
его учителя. Так, по мнению Г. Дизнера,Орозий лучше Августина осоз­
нал логику дальнейших взаимоотношений римлян и варваров.107 Но
как бы не решался вопрос о достоинствах или недостатках историчес­
кой картины, созданной Орозием, по сравнению с моделью, вырабо­
танной Августином, все исследователи сходились в одном: они при­
знавали самостоятельность Орозия как историка и своеобразие создан­
ной им картины прошлого. Как верно заметил Г. Гоэтц, цель сравнения
Орозия и Августина «не в том, чтобы оценить, но ясно представить
специфику, своеобразие представлений Орозия об истории на фоне
августиновской мысли».108 Поиск этой специфики привел к выводу о
серьезной зависим ости концепции христианской истории О розия
именно от теории Евсевия, а не Августина. Как отмечает А. Липпольд,
«Орозий создавал совершенно непохожий по целям и задачам на сочи­
нение Августина труд, его полемическая направленность требовала
наглядных примеров, которые бы создавали оптимистическую карти­
ну настоящего, подобную картине христианской империи Евсевия».109
Эта точка зрения на сегодняшний день разделяется большинством уче­
ных.110
Тем не менее, несмотря на значительные успехи зарубежной исто­
рической и филологической науки, вопрос о начальном периоде р аз­
вития христианской историографии на латинском Западе, при всей
его важности, остается малоизученным не только в отечественной,
но и зарубежной науке. Отдельные попытки проанализировать твор­
чество того или иного христианского историка или дать общие оценки
раннесредневековой историографии остаются не только исключитель­
ными, но и не позволяют увидеть всю сложность процесса выработки
общих подходов к объяснению прошлого и настоящего христиански­
ми историками в IV — начале V в. Все это заставляет нас обратиться
к творчеству латинских христианских историков IV — начале V в. и
попытаться создать более или менее целостное представление о про­
цессе рождения латинской христианской историографии в позднеан­
тичный период.
107 D i e s n e r H.-J. O rosiu s und A u g u s ti n u s / / Acta anliqua. T. IX. 1963. P. 102.
ir>s G o e t z H - W . Die G e s c h ic h t s t h e o lo g i e des O rosiu s. D arm stadt, 1980. S. 136.
111,1
L i p p o l d A . Orosius. christlicher Apologet und römischer Bürger / / Philologus.
1969. Bd. 113. S. 95.
110 M o m m s e n Th. E. O rosius and A u gustin us. P. 3 4 2 - 3 4 4 ; G o e t z H- U7. Op. cit.
S. 1 4 2 - 1 4 3 ; Co r s i n i E. Op. cit. P. 1 7 5 - 1 7 8 ; S c h ö n d o r j K. A. Op cil S. 65: T a n z S.
Op. cit. S. 3 3 7 - 3 4 6 .

ГЛАВА I
У истоков латинской
христианской историографии:
Аактанций и его
D e m ortibus persecutorum
§ 1. П ервы е х р и сти ан ск и е хр они ки
и «и н т ел л ек туал ь н ы й переворот» н ач ал а IV в.
Христианство, смысл которого заключался в реализации ожидае­
мого, предсказанного в глубокой древности пророками Воплощения
Бога, призванного искупить грех еще более древний, довлевший над
человечеством от начала истории, неизбежно обращалось к проблеме
времени, воспринимало мир исторически. Однако между рождением
христианства и появлением на свет первых христианских историчес­
ких сочинений, если не принимать в расчет «Деяний апостолов» Луки,
не создавших литературной традиции,1 насчитываются столетия. Пер­
вые серьезные попытки христиан осознать собственное прошлое пред­
принимались вне рамок историографического жанра и служили глав­
ным образом апологетическим целям. Интерес христианских аполо­
гетов к прошлому был связан прежде всего с попытками доказать своим

1 Об исторической концепции Луки см.: Т ищ е н к о С. В. О сн овные мотивы ин­
терпретации Лк. / / Канонические Евангелия. AV, 1993. С. 2 6 6 - 2 7 8 ; H e n g e i М.
Zur u rc h ri st liehen G esch ic h tssc h r eib u n g. Stuttgart. 1979: Th e i s s e n G .U rchristliche
W u n d e rg e sc h ic h te n . Gütersloh, 1974.

Г л а в а 1. Л а к т а н ц и й и е г о De mortibus persecutorum

37

оппонентам из числа язычников, главным образом эллинов, древность
и исходящую из нее истинность христианства.2
Уже Иустин Мученик в своих «Апологиях» вслед за иудейскими
апологетами II в. до нашей эры ставит ключевой для всей последую­
щей христианской апологетической литературы вопрос: кто древнее,
Гомер или Моисей, языческие поэты и философы или же патриархи и
пророки?3 Этот вопрос будет волновать как греческих защитников
христианства, таких как Татиан, Феофил Антиохийский и Климент
Александрийский, так и их латинских единоверцев, и в первую оче­
редь Тертуллиана. Еще до появления первых собственно исторических
сочинений Татиан и Феофил свои теоретические рассуждения и лите­
ратурные аналогии, которыми были богаты и «Апологии» Иустина,
дополняют хронологическими изысканиями.4 Активно привлекая сви­
детельства Иосифа Флавия, Пероса Халдейского, Менандра Пергамского, Птолемея и Апиона Египетских, историков-финикиян, а также
используя списки аттических и македонских царей, Татиан пытается
доказать, что Моисей, первый правоверный мудрец, жил не просто
раньше Гомера, первого языческого поэта, но еще до основания Трои,
за четыреста лет до Троянской войны (Tatian. Ad Graecos. 39.1 ). С той
же апологетической целью к хронологии обращается и Феофил Анти­
охийский, который пишет в сочинении «К Автолику»: «Хочу теперь с
помощью Божьей как можно подробнее изложить тебе хронологию,
чтобы ты узнал, что не ново и не баснословно наше учение» ( T h eo p h .
Ad Autol. III.16). Обращаясь к Ветхому Завету, а также к древним ис­
торикам, занимавшимся исчислением времен, он не только доказыва­
ет древность Моисея, но и воссоздает «порядок времен и лет... начи­
ная от первозданного человека» ( T h eo p h . Ad Autol. III. 1 6 -2 8 ) .5 В аж ­
2 П роблема «древности» одна из самых актуальных для людей традиционного
сознания. В этой связи у твер ж дени е о недавнем происхож дени и христианства
было утвер ж д е н и ем о его историческ ой незначительности, ибо ничего не могло
быть одновременно новым и истинным. Э ту точку зрения разделяли как язычни­
ки, так и сами христиане. См. об этом: A r m s t r o n g А. Н. Pagan and Christian Tra­
ditionalism in the First Three Centu ries / / Studia P alristica. Bd. XV. Heft 1. Berlin,
1984. S. 4 1 4 - 4 3 1 .
3 Р ассмотрению этого спора посвящена монография А. Дроуга: D r o g e A. J.
Homer or M o se s? Early Christian Interpretation of the History of Culture. Tubingen,
1989.
1 Единственный раз Иустин прибегает к помощи хронологии, говоря в «П ер­
вой апологии», что впервые приход Христа был предсказан ( = время М о исея)
«пять тысяч лет назад» (Jus. 1Ар. 31 ).
П редложенная Феофилом в трактате «К Автолику» хронология позволила
Вильгельму Камлаху назвать этого апологета родоначальником христианской ф и ­
лософии истории: Ka ml a h IF. Christentum und Geschichtlichkeit. Köln, 1951. S. 1 12.

38

Р о ж д ен и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

ность того, что М оисей предшествовал во времени Гомеру, сознава­
лась не только на востоке христианского мира, но и западными аполо­
гетами. В начале III в. Тертуллиан в своем знаменитом «Апологетике»
утверждает, как и Феофил Антиохийский, что М оисей ж ил за тысячу
лет до начала Троянской войны ( T ertu ll. Apol. 19).
Однако именно на Востоке, в Александрийской школе богословия,
хронология стала предметом особого внимания. Сначала современник
Тертуллиана Климент Александрийский, пользуясь выводами Татиа­
на,6 в «Строматах» разработал хронологию основных событий иудей­
ской, восточной (главным образом, персидской), эллинской и римской
истории от Исхода до современных ему дней {Clem. Strom . 1.101 —
147).’ Затем его последователь Ориген, полемизируя в трактате «Про­
тив Цельса» со своим знаменитым языческим оппонентом, опирался
на хронологические наработки своих предшественников (Orig. Contra
Cels. 1.16; IV. 11). Именно Александрийская школа христианства под­
готовила появление в христианской литературе нового жанра, жанра
хроник.8
Соединяя эллинистическую, идущую от Эратосфена и Аполлодора
Афинского, и римскую, связанную с именами Тита Помпония Аттика
и Корнелия Непота, хронографическую традицию с идеями ранних апо­
логетов, христианские авторы III в. создали первые хроники. Произ­
ведением, которое открывает собой новое направление в христиан­
ской литературе, стала «Хроника» Секста Ю лия Африкана, написан­
ная в 221 г. и состоявшая из пяти книг.9 Так ж е как и Климент Алек­
сандрийский, Секст Юлий Африкан создавал хронологическую сис­
тему, объединившую священную историю, начинающуюся с Адама, с
языческим прошлым. Уже Юлий Африкан предложил не только опыт
по синхронизации священной и языческой истории, доказывавшей
временное превосходство христианства над язычеством, не только
попытался облечь христианский универсализм в историографическую
г' Климент Александрийский, а потом Ориген и Евсевий Кесарийский активно
использовали данные именно хронологии Татиана: D r o g e A. J. Op. cit. Р 92, 96.
7 См. современный перевод «С-ромат» Климента Александрийского, выполнен­
ный Е. В. Афонасиным: К л и м е н т Ал е к с а н д р и й с к и й . Строматы. В 3-х тт. СПб.. 2003.
f О п р облем е п р о и с х о ж д е н и я христианской хрон истики см.: Cr ok e В. The
Origins of the Christian World Chronicle / / History and H istorians in Late Antiquity.
S y d n e y . 1983. P. 1 1 6 - 1 3 3 .
9 О родоначальнике христианской хронистики см.: G e i z e r Н. S e x t u s Julius
Africanus und die byzantinisch e Chronographie Teil I. Leipzig, 1898. Опираясь на
выводы Г. Гельцера и его реконструкцию «Хроники», о Юлии Африкане как о пред­
ш ественн ик е Евсевия Кесарийского писал А. П. Л еб ед ев: Л е б е д е в А. П. Указ.
соч. С 4 1 - 4 9 .

Г л а в а I. Л а к т а н ц и й и е г о De mortibus persecutorum

39

форму, закладывая тем самым фундамент для создания универсаль­
ной христианской истории, но и определил хронологическую логику
мировой истории. Отталкиваясь от аллегорического толкования биб­
лейского рассказа о шести днях творения,10 Юлий показал в своей
«Хронике», что мировая история, которая должна продлиться шесть
тысячелетий, прошла уже 5500-летний рубеж .11 Именно эта «хроно­
логия» всеобщей истории стала основой для исчисления времен в
раннесредневековых латинских мировых хрониках.12 Вслед за Юлием
Африканом в 2 3 4 / 2 3 5 г. собственную «Хронику» завершает Ипполит
Римский, такж е писавший на греческом языке. «Хроника» Ипполита
была направлена на решение вполне конкретной задачи, а именно
на опровержение распространенной еще в III в. веры в близящийся
конец света. С помощью хронологических подсчетов Ипполит, так же,
как Юлий Африкан, использовавший идею шести тысячелетий, стре­
мился доказать, что его современники не станут свидетелями оконча­
ния шестого тысячелетия и, вместе с тем, конца света.13
Сочинения Секста Юлия Африкана и Ипполита Римского подгото­
вили появление в 278 г. знаменитой «Хроники» Евсевия Кесарийского.
«Хроника» Евсевия состояла из двух частей. Первая включала в себя
очерк мировой истории, начиная с истории восточных царств (Халдей­
ского, Ассирийского, Мидийского, Персидского, Лидийского) и закан­
чивая историей Римского государства. Вторая ее часть, «Каноны», пред­
ставляла собой сборник синхронистических таблиц основных событий
политической истории от Авраама до Константина Великого.14 Как и
для его предшественников, для Евсевия было важно представить язы ­
10 Концепция истории как о с обого «повторения» недел и первотворения о к а­
залась одной из самых популярных в раннехристианской литературе. См. о ней:
Ka ml ah W. Op. cit. S. 1 1 1 -1 1 2 ; K ö t t i ng В. Endzeitprognosen zwischen Lactantius und
Au gustinus / / Historisches Jahrbuch. Bd. 77. Freiburg, 1958. S. 126; T r o m p f G . W.
Op. cit. P. 207; Т ю л е н е в В. M. Лактанций... C. 4 4 - 5 0 .
11 M e i n h o l d P. G esch ichte der kirchlichen Historiographie. Bd. 1. Freiburg, 1967.
S. 82; Л е б е д е в A. П. Указ. соч. C. 46; Б а р г M. A. Эпохи и идеи. C. 102.
12 В данном случае ну ж н о вспомнить не только Иерони ма Стридонского, ро­
доначальника латинской христианской хронистики, но и авторов б о лее позднего
времени, в частности Беду Д остопочтенного, написавшего «Книгу о времени»,
приложив к ней сочинение, обычно называемое «Хроника, или О шести мировых
эпохах». См., в частности: Г в о з д е ц к а я Н. Ю. Бэда: монах, ученый, поэт. С. 30.
13 M e i n h o l d P. Op. cit. Р. 83
м Л е б е д е в А. П. Указ. соч. С. 47; К р и в у ш и н Н. В. Евсевий Кесарийский, от ец
церковной историографии / / Интеллектуальная история в лицах: семь портре­
тов мыслителей Средневековья и В озр ож дени я. Иваново. 1996. С. 9 - 1 0 . Вы со­
кую оценку хронографическим изысканиям Евсевия, оказавшим самое сущ еств ен­
ное влияние на европейские представления о библейской хронологии, дает Г. Гель-

40

Р о ж д ен и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

ческое и иудейское прошлое в рамках единой хронологической систе­
мы, что, в свою очередь, подготавливало новое понимание мировой
истории, интерпретацию основных фактов прошлого разных народов
с провиденциалистской точки зрения.
Христианские хроники обозначили важнейший переворот, происхо­
дивший в европейском историческом сознании в период поздней антич­
ности. История, сообщаемая хронистами, линейна. Она имеет свое на­
чало (творение или грехопадение, что хронистом может только подра­
зумеваться, как, например, Евсевием, выстраивавшим синхронистиче­
ские таблицы от Авраама и Нина Ассирийского), проходит через про­
межуточные моменты, узловые точки (Всемирный потоп, правление
Авраама, царствование Давида, Вавилонское пленение, Рождество Хри­
стово), и идет к своему финалу. Каждое событие такой истории исклю­
чительно, неповторимо. Именно хроникам суждено было в наиболее за­
конченном виде выразить конфликт между античными идеями истори­
ческого циклизма и ближневосточной линейной моделью времени.15
Однако прежде чем жанр хроники утвердился во всем христиан­
ском мире, прежде чем увидели свет первые образцы латинской хрис­
тианской хронистики, в том числе знаменитый перевод и продолжение
«Хроники» Евсевия, выполненный Иеронимом Стридонским, полити­
ческие события в Римской империи привели к поистине революцион­
ным изменениям в христианской литературе. В самом начале IV в. на
сторону гонимой Церкви перешел Константин Великий. Это так на­
зываемое «обращение» римского императора не только создало бла­
гоприятную почву для развития христианской литературы и, в том
числе, историографии,16 но и поставило в сознании христиан логиче­
цер во втором томе своего сочинения об Африкане: G e i z e r H. Op. cit. Teil II. S. 8 8 94. П одробны й анализ «Хроники» Евсевия Кесарийского см.: S i ri ne l l i J. Les v u e s
historiques d'Eusèbe de Césarée durant la période prénicéenne. Paris. 1961. P. 3 1 - 1 3 4 .
15 В данном случае мы говорим о концепциях, выработанных античной ф илосо­
фией. Для греко-римской историографии была вполне приемлема и линейная мо­
дель времени, так ж е как для христианской идеи цикличности. О проблемах исто­
рического времени в античной и раннесредневековой историографии см.: M o m i g ­
l ia n o A. Time in Ancient Historiography / / M om ig liano A. E ssa ys in ancient and
modern historiography. Oxford, 1977. P. 1 7 9 - 2 0 5 : Ол ь се н Г. О циклической м линей­
ной концепциях времени в трактовке античной и раннесредневековой истории / /
Цивилизации. Вып. 2. М., 1993; Ю г а й А . Г. История в античной классике и раннем
христианстве: «вечное возвращение» и прогресс. М .. 1995 (деп. в ИНИОН РАН).
10 M o m i g l i a n o A. Pagan and Christian H istoriography in the Fourth Century
A. D. / / M om ig liano A. E ssays in ancient and modern historiography. Oxford. 1977.
P. 108; Z e c c h i n i G. La storiografia cristiana latina del IV s e c o lo (da Lattanzio ad
O rosio) / ,/ I Cristiani e l’Imperio nel IV se colo. Colloquio sul Cristianesimo nel mondo
antico / A cura di G. Bona men te. A. Nestori. M acerata, 1988. P. 171.

Г л а в а I. Л а к т а н ц и й и е г о De mortibus persecutorum

41

скую точку в истории по Воплощении Логоса, обозначившую заверше­
ние ее отдельного этапа. На смену апологетическим дискуссиям о вре­
менном приоритете приходило доказательство того, что торжество хри­
стианства при императоре Константине Великом было подготовлено
всем предшествующим развитием Империи и Церкви. Историю можно
было замкнуть между двумя событиями — Воплощением Христа и три­
умфом Церкви при Константине. Неразрывность этих событий созна­
валась с необходимостью. Не случайно, что вслед за прекращением
Великого гонения на свет появляются сразу два ключевых для христи­
анской литературы произведения, главное внимание в которых уделя­
лось именно христианскому периоду истории. На Востоке Евсевий Ке­
сарийский завершает свою «Церковную историю», последние книги
которой, написанные уже по окончании гонения, совершили настоя­
щую революцию в христианской историографии.17 Именно эти книги
впоследствии стали фундаментом для создания новых сочинений в
жанре церковной истории.19 Вторым произведением, ставшим откли­
ком на пережитые Церковью и Империей события, оказалось сочине­
ние Лактанция «О смертях преследователей» {De mortibus p ersecuto­
rum ), которое открыло собой латинскую христианскую историографию.
Преломление естественного развития христианской исторической
литературы привело к тому, что христианская латинская историче­
ская проза родилась не как подражание историческим произведениям
христианского Востока, а как вполне самостоятельное явление. Если
уж искать литературных предшественников Лактанция-историка, то
это никак не создатели хроник, а, скорее, языческие авторы истори­
ческих сочинений поздней античности. Ко времени жизни Л актанция
римская языческая историография все больше отходила от своих клас­
сических образцов, постепенно превращаясь в синтез исторического
и биографического ж анро в.19 Для преобладания биографического на­
чала в историописании не доставало строгой структуры изложения
(от рождения героя через важнейшие этапы его жизни и свершения к
смерти), для сохранения историописания в чистом виде слишком узко
ь В отличие от основной части «Церковной истории», предлагавшей глубоко
антиисторичную схему церковного прошлого, финальные три книги показывают
их автора настоящим историком, обнаружившим в прошлом подлинное д в и ж е ­
ние и развитие. О церковно-исторической концепции Евсевия см.: К р и в у и ш н И. В
Ранневизантийск ая церковная историография. С. 5 6 - 1 17.
If К р и в у ш и н И. В. Ранневизантийская церковная историография. С. 119.
14 Влияния со стороны биографического жанра не избеж ал даже Аммиан Марцеллип, оформивш ий свои Re s G e s t a e как цикл биографий. См.: А в е р и н ц е в С С
Приемы организации материала в биографиях Плутарха / / Вопросы античной
литературы и классической филологии. М.. 1966. С. 239.

42

Р о ж ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

было изображаемое историческое пространство, ограниченное чаще
всего императорским двором. Л актанций, ставя в центр внимания
судьбы императоров, оказался в рамках той традиции, наиболее яр ­
кое отраж ение которой мы встретим в творчестве писателей Historiae
A u g u s ta e . Видимо, не без влияния источников, которые он непосред­
ственно использовал,20 Лактанций пишет историческую монографию,
наполняя свое произведение массой политических подробностей, что
выделяет De mortibus persecu torum из всей христианской историо­
графии IV в.21
В отличие от хроник, фиксирующих во времени то или иное значи­
мое, с точки зрения ее составителя или автора, событие, сочинение
Л актанция обладает конкретным сюжетом, который, в свою очередь,
развивается в строгом соответствии с законом времени. Те незначи­
тельные отступления от исторической последовательности, которые
допускает Л актанций (например, в создании портрета Галерия —
вставка о Персидской кампании этого им п ер атора, случивш ейся
задолго до «основных» событий, IX.5 - 7 ) , не разруш ая, в целом, реаль­
ную историческую перспективу, обслуживают локальные художест­
венные задачи автора. Тем не менее, для автора «О смертях преследо­
вателей» важна не столько синхронизация или временная последова­
тельность событий, сколько обнаружение логики случившегося, причинно-следственных связей между событиями.
Признавая художественную близость «О смертях преследователей»
сочинениям античных историков, мы, безусловно, должны всегда по­
мнить, что в отличие от языческих исследователей прошлого Лактан­
ций, преследуя в своем сочинении иные цели, саму историю видит со­
вершенно иначе; он наполняет историю Империи христианским смыс­
лом. Д ля Лактанция нет той истории Империи и императоров, которую
писали языческие историки. Императорская история изначально раство­
ряется им в универсальной истории христианского настоящего. Весьма
показательно уже само начало произведения. Сочинение, посвященное,
главным образом, периодам гонений нечестивых императоров на Цер­
ковь, начинается с рассказа о распятии Христа, Его воскресении и об
организации Им вместе с апостолами Церкви (II. 1 -2 ). Автор стремит­
20 П ри сутств ие на страницах D e m o r t i b u s p e r s e c u t o r u m объемн ого материала
по политической истории времен тетрархии часто об ъ я сн я л о сь использованием
Л актанцием так называемой K a i s e r g e s c h i c h t e : S i l o m o n H. Lactanz de mortibus
pe r se cu tor u m / / H erm es. Bd. 47. Heit 12. 1912. S. 2 5 0 - 2 7 5 ; R o l l e r K. Die Kaiser­
ge s c h i c h te in Lactanz de mortibus persecutorum . Gießen. 1927.
21 Z e c c h i n i G. Op. cit. P. 1 7 2 - 1 7 4 ; M o m i g l i a n o A. P aga n and Christian Historio­
graphy. P. 1 1 4 - 1 1 5 ; C h r i s t e n s e n A. 5. Lactantius the Historian. An analysis of the
«De m ortibus persecutorum ». C o p en h a ge n , 1980. P. 15.

Г л а в а I. Л а к т а н ц и й и е г о De mortibus persecutorum

43

ся писать одновременно историю Империи и историю христианского
сообщества, Церкви, которая проходит путь от своего появления «в по­
следние годы правления Тиберия Цезаря» (II. 1) до обретения мира при
другом римском императоре, Константине, до ожидаемого превраще­
ния P ax R o m an a в P ax Christiana. Именно желание Лактанция изло­
жить на страницах одного сочинения одновременно имперскую и цер­
ковную историю не позволяет ему, несмотря на специфическое начало,
превратить свой труд в продолжение «Деяний апостолов» или в «Цер­
ковную историю». Лактанций посвящает свой труд той важнейшей для
христиан теме, рассмотрение которой могло бы объяснить и логику ис­
тории Империи: теме антихристианских преследований. Собственно вся
интересующая Лактанция история строится вокруг проблемы терпи­
мости и нетерпимости к христианской Церкви властителей Рима.
Пытаясь объяснить логику взаимоотношений Империи и Церкви,
Лактанций обращается к популярной в апологетике идее о провиден­
циальной связи судеб Римской империи и христианского учения. Д ля
христианства, родившегося на периферии Римского мира, изначаль­
но важно было определить роль Империи в собственной судьбе, так
же как и доказать позитивный смысл новой религии для государства
Часто нетерпимая политика римских императоров по отношению к
носителям новой веры только обостряла этот вопрос. Не случайно
важнейший для всей раннехристианской мысли тезис о провиденци­
альной связи успехов Римской империи с развитием христианской
религии появляется именно в «Апологии». Впервые в раннехристиан­
ской литературе эта идея достаточно четко была обозначена Мелитоном Сардийским. Отталкиваясь, по всей видимости, от хронологи­
ческой пометы евангелиста Луки, чей рассказ о рождении Иисуса
начинается с упоминания переписи, проводимой Августом (Л/с. 2:1),
Мелитон в своей «Апологии к Антонину»,22 появившейся приблизи­
тельно в 170 г., приводит важнейший для христианской мысли син­
хронизм «Христос — Август». Признавая, что рождение Сына Б ож ье­
го произошло одновременно с рождением Римской империи, М ели ­
тон прямо заявляет, что с воцарением Августа, когда христианская
религия утверждается у римлян, она приносила только счастье импе­
рии: «...с тех пор росли и мощь, и слава Рима... начиная с царствова­
ния Августа на Рим не надвигалось никакой беды, наоборот, по мо­
литвам всех всё было прекрасно и славно» (Eus. НЕ IV.2 6 .7 - 8 ) .23
22 «Апология» Мелитона известна по цитате в «Церковной истории» Евсевия
Кесарийского: Eus. НЕ IV.2 6 . 5 - 1 1.
2' О концепции Мелитона особо см.: Pet er s o n E. Der M onotheism us als Problem.
Leipzig, 1935.

44

Р ож ден ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

Уже формулируя задачи своего труда, Лактанций заявляет о себе
как о явном приверженце мелитоновской концепции. Он обещает по­
ставить в центр своего внимания, с одной стороны, судьбу императо­
ров, преследовавших Церковь, а с другой — императоров, эту Ц ер­
ковь спасавших, а также показать участие в этих событиях Бога и Его
первостепенную роль в восстановлении Церкви и мира: «Мне бы хо­
телось своим сочинением свидетельствовать о конце их [императоровпреследователей] жизни, чтобы... узнали, как Бог... явил свыше унич­
тожение врагов имени Своего наряду с принцепсом, приведшим
Церковь в порядок, я опишу и тех правителей, кто были ее преследо­
вателями, и как в наказании их проявилась строгость Небесного Су­
дии» (1.7).
Все историческое повествование Л актанция «О смертях преследо­
вателей» делится на две части. Первая, занимающая пять глав ( I I VI), охватывает более чем двухсотлетний период истории от органи­
зации Церкви Христом и апостолами (II.2) до гибели императора Ав­
релиана (VI.3). Вторая, составляющ ая главное содерж ание книги,
посвящена современным автору событиям: Великому гонению и тор­
жеству Константина и Л ициния (VII-LII).

§ 2. Лактанций: и стори я от апостолов д о В ели кого гонения
В первой части произведения, в жанровом отношении близкой к
образцам бревиарной литературы, история объясняется Лактанцием
исключительно в мелитоновском духе. Изложение событий от обра­
зования Церкви до начала правления Диоклетиана выглядит весьма
спекулятивным. Лактанций превращает этот период истории в чере­
ду примеров несчастной участи императоров, посмевших не только
начать гонения на христианскую Церковь (Нерон, Домициан, Деций,
Валериан), но даже только помыслить об этом (Аврелиан). Л ак тан ­
ций намеренно спрессовывает время, сближ ая друг с другом эпохи
антихристианских преследований и выделяя тем самым факты, в аж ­
ные для обоснования главной мысли. Цель данных отрывков не в том,
чтобы представить историю в стереоскопическом изображении, но по­
казать, что всякий раз антихристианская политика императора завер­
шается наказанием этого правителя Богом.24
-4 Применение Лактанцием в наложении истории принципа возмездия «пло­
хим» императорам, начиная с Нерона, оказывается универсальным для и ст ори ­
ческой концепции автора «О смертях преследователей». Это, по мнению Г. Тромпфа. отличает концепцию нашего автора от позиции Евсевия, применявшего этот

Г л а в а I. Л а к т а н ц и й и его De mortibus persecutorum

45

Идея наказания нечестивых императоров дополняется у Л актан­
ция позитивными оценками времен, не знавших гонений. Воспроиз­
водя характеристики, данные апостольскому времени евангелистом
Лукой,25 и пока не связывая успехи христианства с существованием
Империи, Лактанций проводит концепцию безусловного прогресса
церковной истории в апостольский период. Он пишет о быстром и зн а­
чительном по масштабам распространении христианской веры, когда
«в течение двадцати пяти лет, вплоть до начала правления Нерона,
[апостолы] заложили во всех провинциях и городах фундамент Церк­
ви» (II.4). Дальнейшие же успехи Церкви, которых она достигла по­
сле гонений Нерона и Домициана, уже напрямую связаны у Л актан­
ция с деятельностью благочестивых императоров: «...Церковь... не
только была возвращена в прежнее состояние, но расцвела и засияла
великим блеском, и в безмятежные времена, когда кормило государ­
ства удерживали великие и добродетельные принцепсы Римской им­
перии, не допускавшие никаких вражеских происков против нее, руки
свои простерла и на восток, и на запад» (III.4). В то же время, для
Лактанция важно, что терпимая политика способствует не только ус­
пехам Церкви, но само расширение Церкви приводит к всеобщему бла­
гополучию. Так, в период правления терпимых императоров Церковь
расширилась настолько, что «уже не было никакого, самого отдален­
ного уголка земли, куда бы ни проникло почитание Бога, и не было
никакого, живущими дикими обычаями народа, что не смягчился бы
для дел праведных, устремленный к поклонению Богу» (III.5). Терпи­
мость в отношении христианской Церкви обеспечивает спокойное
правление даже будущему гонителю Домициану: «...он довольно дол­
го правил, не подвергаясь опасности, пока не устремил нечестивых
рук своих против Господа» (III. 1).
Рассказы Лактанция о первых гонителях весьма кратки, что позво­
ляет читателю ясно понять авторскую оценку случившегося. Так, он
сообщает, что Нерон начал преследовать Церковь, убил апостолов Пет­
ра и Павла, и тогда Бог «увидел мучения народа Своего» и низверг ти­
рана (II.6 - 7 ) . Домициан, правивший несправедливо, начал гонение и
после этого «претерпел наказание, преданный в руки врагов» (III. 1 -2).
Деций «начал бесноваться против Бога», вскоре после этого попал в
принцип к судьбам императоров лишь эпохи Великого гонения: T r o m p f G. W. The
Logic of Retribution in Euseb ius of Caesarea / / History and Historians in Late
Antiquity / Eds. B. Croke, A. Em m ett . Syd ney, 1983. P. 134.
2'г‘ Идея распространения христианства из Иерусалима сначала к самарянам.
затем к эф иопам и далее вплоть до Рима является фундаментальной идеей ('Дея­
ний апостолов». См. об этом: Т и щ е н к о С. В. Указ. соч. С. 276.

46

Р о ж д ен и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

окружение и был убит варварами (IV. 1-3). Валериан «поднял руку не­
честивую на Бога..., но Бог поразил его новым и исключительным ви­
дом наказания»: попав в плен к персам, император до смерти влачил
рабское существование (V .1 -6 ). Наконец Аврелиан «жестокими зло­
деяниями своими прогневил Бога», но еще до открытия гонений был
убит приближенными (VI. 1 -2 ). Рассказы о первых гонениях не только
чересчур кратки, но почти лишены деталей. Связь между действием
героя и реакцией на него со стороны Бога настолько непосредственная,
а приводимые в качестве примеров ситуации настолько схожи между
собой, что возникает ощущение, что перед нами скорее exem pta, н еж е­
ли собственно исторические события. Это впечатление усиливается
благодаря тому, что Лактанций слабо разрабатывает данный период на
хронологическом уровне. Гонения датируются, прежде всего, по прав­
лениям императоров, их инициировавших, а также через неопределен­
ные хронологические пометы типа: «несколько лет спустя» (Домици­
ан, III. 1), «спустя много лет» (Деций, IV. 1), «несколько позже» (Вале­
риан, V. 1). Абсолютно «вне времени» оказывается гонение Аврелиана:
читатель не может даже догадаться, сколь долгий срок отделяет его от
преследований Валериана, также как определить продолжительность
религиозного мира, последовавшего за ним. Вот как выглядит у Л а к ­
танция рассказ о гонении Аврелиана: «Аврелиан, от природы сума­
сбродный и неистовый, как бы ни помнил плен Валериана, забыл-таки
его злодеяния и наказание и жестокими злодействами своим прогне­
вил Бога. Однако ему не было позволено сделать то, что он замыслил,
но погиб прямо среди начинаний своего бешенства» (VI. 1).
Инициаторами гонений у Лактанция выступают нечестивые импе­
раторы. Христианский историк вслед за своими языческими пред­
шественниками, а такж е следуя за писателями-единоверцами пред­
шествующего века, ищет причины исторических событий в челове­
ческих особенностях, представляя гонения как события случайные и
лишая их демонической окраски.26 При этом, давая императорам-гонителям краткие характеристики, которые совершенно не складыва­
ются у него в индивидуальные портреты, историк следует и другой
традиционной для апологетической литературы идее: гонители хрис­
2Г| Лишь в конце сочинения, в риторическом финале Лактанций, выражая на­
деж ды на б у д у щ е е благополучие, упоминает в качестве виновника разруш ения
религиозн ого и гражданского мира дьявола (LII.5), однако эта т еоретическая по­
сылка не разрабатывается на уровне излож ен ия исторических событий. П о д о б ­
ный подход к о бъ я сн ен и ю причин гонений на Церковь как событий случайных,
спровоцированных недостойными людьми, мож но обнар уж ит ь м у Евсевия К еса­
рийского в «Ц ерковной истории». См.: К р и в у ш и н //. В. Р а пневизантийская цер­
ковная историография. С. 110.

Г л а в а I. Л а к т а н ц и й и е г о De mortibus persecutorum

47

тиан — люди, прежде всего, негодные. На примерах первых гоните­
лей Лактанций стремится в духе Тертуллиана примирить собствен­
ное христианское негативное отношение к гонителям с традиционным
для римской традиции осуждением таких императоров, как Нерон и
Домициан.27 В начале III в. Тертуллиан в своем «Апологетике» так ха­
рактеризовал гонителей Церкви: «Нерон первый обрушил свой свире­
пый царственный меч на нашу общину, в Риме особенно многочислен­
ную. Такой преследователь делает нам честь. Кто знает Нерона, тому
понятно, что Нерон мог ожесточиться только против великого блага.
Преследовал нас и Домициан; жестокостью он сильно напоминал Н е­
рона... Таковы все наши преследователи: гнусные, несправедливые,
нечестивцы, которых вы сами осуждаете и обычно восстанавливаете в
правах осужденных ими» ( Tertull. Apol. 5 .3 -4 ; перев. М. Е. Сергеенко).
Развивая этот подход, Лактанций пишет, что Нерон «ненавистный,
достойный проклятия тиран» (II.6), Домициан «не меньший тиран,
который... измучил всех несправедливым господством своих прибли­
женных» (III. 1), Деций «достойная проклятия тварь: ведь кто может
преследовать справедливость, если не негодяй?» (IV. 1), Валериан был
«также охвачен подобной яростью» (V. 1), Аврелиан «от природы сума­
сбродный и неистовый» (VI. 1).
Находя причину гонений в порочной природе императоров, Л а к ­
танций, с одной стороны, усиливает акцент на теме человеческого
выбора, центральной проблеме оригеновской философии, с другой же
стороны, стержневой для всего произведения делает идею Бож ествен­
ной педагогии, объектом которой оказываются римские императоры.28
27 И менно стремлением Лактанция сблизи ть свое «христианское» от нош ение
к императорам-гонител ям с традиционным для римской литературы ос у ж д е н и ем
этих императоров объясняется тот факт, что в сочинении перечисляются далеко
не все гонители христианства. Как считается, находясь в зависимости от оценок
языческих историков, а также в угоду стереотипам читательской аудитории. Л а к ­
танций нам ер ен но отстранился от излож ен ия истории гонений при Траяне, М а р ­
ке Аврелии, императорах, удостоенных высоких оценок в языческой историогра­
фии: С о к о л о в В. С. Историческая концепция Лактанция / / Вопросы античной
литературы и кл ассической филологии. М ., 1966. С. 341; R o l l e r К. Op. cit. S. 38;
C h r i s t e n s e n A. S. Op. cit. P. 17; Z e c c h i n i G. Op. cit. P. 173.
2S Проблема Божественной педагогии одна из центральных в раннехристиан­
ской, в том числе исторической, литературе. Идею обучающего Логоса можно най­
ти и у Евсевия, и у писателен последующего поколения Чаще всего объектами
Бож ественной педагогии на страницах христианских сочинений выступают Божьи
избранники (иудейский народ или христиане), Лактанций ж е делает объектом Б о ­
жественной педагогии правителей Империи, от которых в первую очередь зависит
благополучие христиан. Наши наблюдения по поводу идеи Бож ественной педаго­
гии у Лактанция и ее истоков см.: Тюл е не в В. М. Лактанций... С. 1 0 8 - 1 1 2 , 1 2 6 - 1 3 5 .

48

Р о ж ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

Мысль о педагогической заботе Бога Лактанций проводит уже в пре­
дисловии к сочинению: «Бог же оттягивал их [императоров-гонителей] наказание, чтобы явить в них великие и дивные примеры, на ко­
торых потомки будут учиться» (1.6). Финал же рассказа о судьбе Ва­
лериана прямо указывает, что Бог у Л актанция стремился поучать
именно императоров: «После того как Бог подверг безбожников столь
великим карам, неужели неудивительно, что кто-то потом осмелился
не только делать, но даж е помышлять против величия единственного
Бога?» (V.7). Еще более убедительно звучит педагогическая тема в
завершении всей предваряющей рассказ о Великом гонении части:
«Следовало бы, чтоб последующие тираны сдерживались такими уж ас­
ными и столь многими примерами» (VI.3).
Итак, история, охватывающая весьма длительный период времени
от гонения Нерона до преследования Аврелиана, превращается Лактанцием в повторение одной и той же исторической модели. Эта по­
вторяемость, безусловно, лиш ает историю у Л актан ци я истинного
развития, однако именно ее обнаружение позволило христианскому
историку увидеть в прошлом определенную закономерность. Принцип,
обнаруженный на материале более чем двухсотлетней истории, Л а к ­
танций активно использует для объяснения центрального события:
Великого гонения и гражданской войны в Римской империи времен
тетрархии.

§ 3. Л актанций: истори я В ели кого гон ен и я
и г р а ж д а н с к о й войны н ач ала IV в.
Основная часть сочинения Л актанция резко отличается от его пер­
вых отрывков. Краткие зарисовки сменяются подробным изложением
исторических событий. Читатель узнает о причинах Великого гоне­
ния, его начале, первых результатах. Лактанций в духе античных историописцев сталкивает героев друг с другом, наполняя историю осо­
бым психологизмом. Перед нами раскрываются коварные замыслы
Галерия, которые приводят к отречению Диоклетиана и М аксимиана
Геркулия. Лактанций во всех подробностях излагает перипетии граж ­
данской войны, борьбу Константина с политическими противниками
и гибель каждого из коронованных гонителей христиан. Именно в на­
писании данной части произведения Лактанций выступает достойным
подражателем римских языческих историков и знатоком риторичес­
ких законов, по которым следовало организовывать историческое со­
чинение. Как того требовал еще Дионисий Галикарнасский, Лактан-

Г л а в а /. Л а к т а н ц и й и е г о De mortibus persecutorum

49

ций выбирает одну важную тему и один период, излагая события, со­
временные ему, им самим пережитые. Центральная для всего сочине­
ния мелитоновская концепция зависимости судьбы того или иного
императора от его отношения к христианской Церкви укладывается в
риторические и историографические каноны, выработанные в язычес­
кой античности. К ним, в первую очередь, относится понимание исто­
рии как череды политических конфликтов.
Главными героями исторической драмы Лактанция по-прежнему
выступают императоры, чьи портреты на этот раз достаточно скрупу­
лезно разработаны автором. Прекрасно знакомый с законами ритори­
ки, Лактанций не стремится, изображая императоров, к объективно­
му их рассмотрению. Несмотря на значительные отступления от тра­
диционных моделей жизнеописания, Лактанций при изображении
современных ему императоров, так или иначе, ориентируется на ан­
тичный псогос (в портретах императоров-гонителей) и энкомий или
панегирик (в портрете благочестивого Константина). Императорыгонители для автора — негодные люди и дурные правители; нередко
Лактанций называет их тиранами (XVI.7; XXXI.5; XLIX. 1). Создавая
портреты этих императоров, христианский историк не просто следует
принципам античной риторики; те оценки, которыми Лактанций на­
деляет нечестивых правителей, свидетельствуют о его зависимости
от установок, прежде всего, сенаторской римской историографии.29
Эти императоры оказываются врагами римской аристократии, цвета
Империи: Максимиан Геркулий постоянно казнил богатых и знатных
сенаторов, обвиняя их в измене (VIII.4 - 5 ) ; Галерий «лишал почестей
первых людей» (XXI.3); Максимин Дайя казнил высокородных дам
(L X .1-3). Они мучают не только высокопоставленных граждан, но
причиняют страдания всем людям (Галерий: XXI.2; XXI.6 - 7 ; XXXI.3 4; Максимин: XXXVII.4 - 6 ) . Эти императоры чародействуют (Дио­
клетиан: Х.1; Максимин: XXXVII. 1 -2 ), пьянствуют, распутничают,
совершают насилия (Максимиан Геркулий: VIII.5 - 6 ; Север: XVIII. 12;
Максимин: XXXVIII. 1—2).
Однако Лактанций не ограничивается только этими характеристи­
ками императоров-тиранов. В изображении нашего автора политика,
проводимая императорами-гонителями, подчеркнуто варварская, что
Лактанций показывает на протяжении всего своего сочинения. Всю
вину за Великое гонение Лактанций возлагает на Галерия, императо­
Ro l l e r К. Op. cit. S. 29; Ki r s c h W. Op. cit. S. 627; C r a c c o R u g g i n i L. De morte
persecutorum e polemica aniibarbarica nella storiografia pagana e cristiana / / Rivista
di sloria e letteratura religiosa. 1968. P. 4 3 3 - 4 4 7 ; Z e c c i ni G. Op. cit. P. 175; M o m i g l i a t i o A. Pagan and Christian Historiography. P. 115; Chr i s t e n s e n A. S. Op. cit. P. 80.

Λ Зак

' 6 .'^

50

Р о ж ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

ра, чье варварское происхождение, внешний вид и образ жизни он не
устает подчеркивать: «Была в нем природная жестокость зверя и ди­
кость, чуждая римской крови... и голосом, и жестами, и взором своим
он всех ужасал и приводил в трепет» (IX.2 - 4 ) . Лактанций часто срав­
нивает его со зверем: «...он держал медведей, по дикости и величине не
уступавших ему самому» (XXI.5); «Галерий бросался из стороны в сто­
рону и рычал, словно зверь» (XXXII.4). Эдикт Диоклетиана и Галерия о
начале гонений на Церковь Лактанций называет «готским и сарматс­
ким» (XIII.2). Политика Галерия — это политика варвара не только в
отношении христиан, но и всей Империи. Он пытался ввести в Риме
обычай персов раболепствовать перед правителем (XXI.2), из-за пре­
зрения к римскому народу, чья вольность была ненавистна также Дио­
клетиану (XVII.2), Галерий намеревался переименовать Римскую им­
перию в Дакскую (XXVII.8). Просенатская позиция автора проявилась
также в изображении падения нравов при дворе властителей Империи.30
На противоположной стороне ценностной шкалы стоят «христиан­
ские» императоры, среди которых выделяется прежде всего Констан­
тин. В изображении этого императора Лактанций использует также из­
вестные античной историографии средства: Константин — сын добро­
детельного отца (VIII.7), он обладает прекрасной внешностью, воинским
талантом, его любят как воины, так и простые люди (XVIII. 10), сенат
предпочитает его тиранам Максенцию и Максимину (XLIV.11-12); и
естественно, что вместе с ним приходит мир как гражданский, так и
церковный (1.3: XLVIII.1). В отличие от Галерия, варвара и разрушите­
ля Римского мира, Константин становится подлинным основателем но­
вого Римского государства. Добиться такого понимания Константина
Лактанцию удается с помощью особым образом подобранных цитат из
знакомой каждому образованному римлянину «Энеиды» Вергилия. Упо­
добляя через них императоров-гонителей врагам Энея, Лактанций, как
пишет датский исследователь А. Христенсен, «хотел показать, что те­
перь у Римской империи в лице Константина появился император, ко­
торый мог быть сравним с мифическим предком римлян Энеем».31
30 Ro l l e r К . Op. cit. S. 3 3 - 3 4 . Приэтом, б е зусл о в н о, с л ед у е т учитывать, что
немецкий исследовател ь эти качества приписывает в первую очередь автору пред­
полагаемого источника Лактанция, а не самому хри сти анском у историку.
31 А. Х р исте н с е н . как уж е говорилось, оспаривает традиционную точку з р е ­
ния на то. что цитаты из «Энеиды» в сочинении Лактанция призваны лишь поэт и ­
зировать текст. По его мнению, которое он доказывает, ан ализируя каждую ци­
тату и контекст, в котором она используется. Лактанций преследовал вполне кон­
кретную идеологическую цель — возвышение Константина до уровня Энея. См.:
Ch r i s t e n s e n A. S. Op. cit. Р. 3 4 - 4 I .

Г л а ва /. Л а к т а н ц и й и е г о De mortibus persecutorum

51

Рассказ о Великом гонении Лактанций начинает с портретных ха­
рактеристик Диоклетиана (VII.1 -1 2), Максимиана Геркулия (VIII. 1—
6) и М аксимиана Галерия (IX .1 -9 ), императоров, повинных в разру­
шении гражданского и церковного мира. Жесточайшее преследова­
ние Церкви оказывается продолжением и, одновременно, вершиной
политического хаоса. Налоговая политика Диоклетиана вынуждает
земледельцев оставлять свои наделы, в результате чего «некогда ухо­
женные пашни превращались в леса» (VII.3). При Диоклетиане раз­
растается армия и чиновничий аппарат: «...чтобы никого не покидал
страх, провинции были рассечены на куски, бесчисленные наместни­
ки и чиновники... были умножены бесчисленными казначеями, магист­
рами и викариями префектур» (VII.4). При этом реформы Д иоклетиа­
на получают самую негативную оценку историка; в результате об­
новления Империи «судебные процессы стали не просто часты, но
беспрерывны, во взимании налогов царила невыносимая несправед­
ливость» (VII.4). Беспорядок в ценовой политике такж е относится
на счет Диоклетиана, именно он «вызвал различными ухищрениями
огромную дороговизну в государстве» (VII.6), попытка же урегулиро­
вать цены привела к «всеобщей скудности и нищете», которые по­
влекли за собой убийства и страх (VII.7). Следуя собственной прихоти,
Диоклетиан «разрушил большую часть Города [т. е. Рима]; все пере­
селялись вместе с детьми и женами, словно Город был захвачен врага­
ми» (VII.9). Правление Диоклетиана сопровождалось постоянными
конфискациями имений и богатств (VII. 11). И вот, Диоклетиан, «пос­
ле того как привел все к краху, не смог, конечно, удержать рук и от
Бога» (VII. 1). В результате, Лактанций стремится показать, что анти­
христианская политика императоров-гонителей — явление того же
порядка, что и политика антигражданская, а если шире, то и антиримская. Акцент на тезисе Тертуллиана о том, что гонители — дурные
люди и правители, усилен изобразительными средствами.
Заканчивая череду портретных зарисовок трех тетрархов (Констан­
ций Хлор намеренно обойден молчанием, «поскольку он не был по­
хож на других и был достоин того, чтобы одному лишь владеть всей
землей», VIII.7), Лактанций вновь воспроизводит мелитоновский т е ­
зис. Он напрямую связывает личное благополучие императоров с их
религиозной политикой: «Диоклетиан, хотя разорил государство по­
добными мерами и такими сотоварищами, за злодеяния свои ничего
не получая, счастливо правил все же лишь до тех пор, пока руки свои
не запятнал кровью праведников» (IX. 11). Идея Божьего суда, кото­
рую Лактанций использовал для объяснения первых гонений, стано­
вится центральной в изложении кульминационного события, которое

52

Р о ж д ен и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

он изображает как человеческую драму, как традиционное для антич­
ной историографии противостояние «должного» и «недолжного» в по­
ведении героев. Мы вновь не встретим на с т р а н и ц ах сочинения
Л актанция особой активности сил зла, Бог ж е у него вмешивается в
историю лишь в критические моменты, оказывая помощь Своим из­
бранникам, когда историческое действие уже развивается.32
Начало гонений провоцирует гаруспик Тагис, который побуждает
Д иоклетиана обрушить свой гнев на христиан, срывавших гадания
(Х .2-3 ). Диоклетиан пытается принудить к жертвоприношениям всех,
состоящих при дворе, а также войско, грозя изгнать противников язы­
ческой веры со службы (Х.4). Однако Лактанций не стремится возла­
гать всю вину на этого императора. Историк намеренно говорит о не­
значительности поступка Диоклетиана, чтобы вывести на сцену глав­
ного виновника гонения: «...лишь такой степени достигли ярость его и
гнев, и едва ли он сделал тогда больше против закона Божьего и слу­
жения Ему» (Х.5). Первые попытки по ограничению христианской
веры, предпринятые императором Диоклетианом, вскоре находят под­
держку у Максимиана Галерия, на которого Лактанций возлагает всю
ответственность за жестокость преследования.33 Именно он побужда­
ет нерешительного Диоклетиана к расширению гонений и предлагает
более жесткие меры для уничтожения христианской веры (Х.6; XI.8).
В отличие от своего великого современника, Евсевия Кесарийско­
го, Л актанций не превращает земную драму в драму космическую,
лишая историю на данном временном отрезке участия сверхъестест­
венных сил, прежде всего Бога.34 Лактанций, следуя законам антич­
ной языческой историографии, строит свое повествование об истори­
ческих событиях, сосредоточивая основное внимание на изображении
политических конфликтов,35 прежде всего войны, способной внести
32 В данном случае мы не м ож ем согласиться с мнен ием А. Х р истенсена, уви­
д ев ш е го в сочи нении Лактанция картину п р от и в о с тоя н и я Бога дьяволу, см.:
C h r i s t e n s e n A. S. Op. cit. Р. 16.
33 По мн ению А. Христенсена, идея Бож ьего суда столь зн ачима для Л актан­
ция, что тот, отталкиваясь им енно от нее, по степени «кары» определяет степепь
вины того или иного императора перед Церковью. Так, зн ани е того, что наи более
у ж а сн а я смерть постигла Галерия, заставляет Лактанция видеть в нем, а не в
Д и ок лети ан е, главного виновника гонения. См.: C h r i s t e n s e n A. S Op. cil. Р. 79.
34 Участие императоров в нарушении всеобщ его порядка у Евсевия оказыва­
ется лишь внешним выражением происходивш их на исторической арене собы­
тий. См.: К р и в у ш и н И. В. Р о ж д е н и е церковной историографии. С. 54.
15 О понимании античными (языческими) авторами истории как цепи полити­
ческих событий см.: Cr ok e В., E m m e t t A. Historiography in Late Antiquity: An O ver­
vie w / / H istory and Historians in Late Antiquity / Eds. B. Croke, A. Em m ett. S y d ­
ney, 1983. P. 1 - 1 2 .

Г л а в а I. Л а к т а н ц и й и е г о De mortibus persecutorum

53

изменения в ход истории, а значит, дать историческому процессу им­
пульс для поступательного развития.
Повествование Лактанция о начале гонений превращается в рас­
сказ о войне, в которой сражающимися сторонами выступают нечес­
тивые императоры, с одной стороны, и христианская Церковь — с дру­
гой. Началу массовых гонений, цель которых — задушить христиан­
скую веру уже не только во дворце и в войске, но и повсеместно, пред­
шествует совещание двух императоров, на котором идет речь о спосо­
бах ведения предстоящей войны (XI.3), определяется удобный и сим­
воличный день (праздник Терминалий) для нанесения первого удара
по Церкви (XII. 1). Рассказ о предшествовавших гонению днях у Л а к ­
танция превращается в рассказ о подготовке «сражения», к излож е­
нию хода которого историк переходит уже в следующем отрывке.
Приступая к рассказу о начале массовых преследований христиан,
Лактанций не просто сообщает о начале гонения, он сосредоточивает
особое внимание на локальном событии, а именно на открытом столк­
новении императоров-гонителей и служителей истины в Никомидии.
Героями рассказа о разрушении Никомидийского храма (XII.2 - 5 ) ста­
новится и армия, и императоры, словно стратеги, обсуждающие наи­
более удачный способ достижения победы: «с какой бы стороны л уч­
ше подвести огонь» под храм (XII.3).
Лактанцию еще больше удается добиться в своем рассказе сход­
ства антихристианского гонения с войной за счет использования им
присущих описанию военных действий риторических форм. Как и бит­
вы. события, связанные с открытием антихристианских гонений, пе­
редаются в трактате рассказами с использованием «рубленного рит­
ма», когда автор ограничивается краткими, по большей части, просты­
ми предложениями, используя ритмичное перечисление: «...rapitur,
trepidatur, discurritur» (разрушение Никомидийского храма, XII.2). Тот
же «рубленный ритм» мы встретим в рассказе о решающем сражении
войск Лициния и Максимина Дайи при Адрианополе: «...nemo nominis,
nemo virtitus, nemo veterum praemorium memor» (XLVII.3).36
«Воображаемая победа» (XIII.2), одержанная императорами в пер­
вой битве их войны с Церковью, постепенно приближает их пораже­
ние. Так, Лактанций подчеркивает, что вслед за организацией злодея­
ний в отношении Церкви счастье начинает покидать Д иоклетиана
(XVII. 1): он совершает поездку в Рим, в ходе которой его поражает
болезнь (XVII.5 - 6 ) , и, ослабевший здоровьем, он вынужден уступить
власть своему завистнику — цезарю Галерию (XIX.3). Дальнейшую
О технике исторического повествования в античности см. статьи в с б о р н и ­
ке: Поэтика древнеримск ой литературы. Жанры и стиль. М .. 1989.

54

Р о ж д ен и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

историю, все происходящее после начала гонений, можно рассматри­
вать в качестве наказания гонителей. Однако Лактанций не спешит
вводить в исторический процесс Бога, возмездие Которого положило
бы конец происходящим бесчинствам. Хаос должен достичь апогея.
И мы видим, что гонения, начавшиеся в одной пространственной
точке — в Никомидии, вскоре распространяются на большую часть
Римской империи (XVI. 1). Набирающие размах преследования демон­
стрируют на страницах сочинения Лактанция ту, все возрастающую,
степень хаоса, которая достигается политикой императоров в государ­
стве. История претерпевает явный регресс, лиш аясь порядка и подчи­
няясь хаосу. Гонения на христиан перестают быть собственно гонени­
ями; политика Галерия. принявшего Империю после Диоклетиана, в
одинаковой степени направлена и против Церкви, и против государ­
ства (XXI.2 - 1 1 ; XXII. 1-3; XXIII. 1 - 9 ) . Война, открытая против хрис­
тиан, переросла в войну против всех граждан. Лактанций даже опи­
сывает происходящее при Галерии в терминах, применимых к изло­
жению военных событий: «...и это имело ужасающий вид вражеского
завоевания всюду слышны были лязганье оков и удары плетей
что предки по закону войны совершали в отношении побежден­
ных, Галерий хотел устроить в отношении римлян и римских поддан­
ных» (XXIII. 1 -2 , 5).
Высшей точкой гражданского беспорядка оказывается война, раз­
разивш аяся между императорами. В изображении событий этой вой­
ны Л актанций решает не только выдвинутую им в начале произве­
дения задачу — доказательство неизбежности Господнего возмездия
противникам Церкви и торжества боголюбивых императоров, но де­
монстрирует участие Бога в восстановлении всеобщего, в том числе и
гражданского, порядка. При этом автор невольно смешивает полити­
ческих противников боголюбивых Константина и Л ициния (п р еж ­
де всего М аксенция и Севера, в проведении антихристианской поли­
тики не участвовавших, но в управлении государством проявивших
себя тиранами) с гонителями истинной веры. Благодаря этому произ­
ведение Л актанция превращ ается в действительную драму борьбы
добра со злом.3' Именно излагая события гражданской войны, Л а к ­
танций выводит на историческую арену главного участника разыгры­
вающейся драмы — Бога, Который в этой войне поддерживает благо­
честивых императоров Константина и Лициния и наказывает нечес­
тивых правителей.
В событиях гражданской войны, несмотря на то, что последняя
несет крах власти гонителей, а это, в свою очередь, трактуется Лак17 C h r i s t e n s e n A. S. Ор cit. Р. 15.

Г л а в а /. Л а к т а н ц и й и е г о De mortibus persecutorum

55

танцием как проявление суда Божьего (XXIV. 1), необычайно возрас­
тает сюжетная роль императоров, Лактанций все меньше обращается
к проблеме гонений, и само историческое повествование обретает еще
более светский характер. Автор нередко решает исторические сю же­
ты исключительно в духе античной, языческой историографии. Это
становится особенно заметным при анализе используемого Л актан ­
цием способа объяснения и описания политических конфликтов, преж­
де всего битв.38
В череде политических конфликтов, представленных Лактанцием
на суд читателя, особое место занимает рассказ о перевороте, совер­
шенном Галерием, в результате которого ему удалось отстранить от
власти Д иоклетиана и Максимиана Геркулия.
Описываемая узурпация власти включена Лактанцием в контекст
всей излагаемой им истории. С одной стороны, она оказывается следст­
вием тех неудач, которые начали преследовать Диоклетиана после
открытия им гонений на христиан в Империи, «когда счастье уже по­
кидало его», и таким образом частью Господнего возмездия императо­
ру. С другой же — она влечет за собой еще большие беды для Импе­
рии: во главе государства оказывается Галерий, поднявший руку не
только на Церковь, но на сами устои гражданского порядка, начина­
ется война между соправителями, Империя ввергается в состояние
политического хаоса.
Изложение событий, связанных с государственным переворотом Га­
лерия, делится на два самостоятельных сюжета, разделенных времен­
ным отрезком в несколько недель: встречу и разговор Диоклетиана с
Галерием и официальное отречение Диоклетиана в Никомидии. Точно
датируется лишь вторая часть переворота, отречение старого импера­
тора: «в майские календы» (XIX. 1). О годе можно судить из рассказа о
предшествующем событии — болезни Диоклетиана, случившейся на
двадцатом году его правления и длившейся целый год, почти до мар­
товских календ (XVII. 1; XVII.9). О времени встречи августа с цезарем
можно только догадываться. Лактанций сообщает, что Галерий при­
был к тестю «спустя несколько дней» после выздоровления Диокле­
тиана (XVIII. 1). Таким образом, события переворота ограничены пе­
риодом с марта по май двадцать первого года правления Диоклетиана.
Подобная хронологическая определенность свидетельствует о прида­
нии автором особой значимости описываемому событию.
Вопрос о понимании античным и раннеередиевековым человеком войны,
изучение способов изо браж ен и я им сраж ений становится все более актуальным
в отечественной историографии. См., папр.: К р и в у ш и н И. В , С к в о р ц о в а Е. В.
Гомер и битвы в «Истории» Геродота / / Историческая мысль в Античности и

56

Р о ж д ен и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

Столь же четко определены пространственные рамки происходя­
щего. Разговор императоров имел место в Никомидийском дворце, где
Д иоклетиан провел время своей болезни, отречение же произошло «в
трех милях от города [Никомидии]», где «было высокое место, на ко­
тором М аксимиан [Галерий] сам когда-то принял порфиру, там была
устремленная ввысь колонна с изображением Юпитера» (XIX.2).
В центре внимания историка оказывается противостояние импера­
торов. Событие лишено непосредственного участия сверхъестествен­
ных сил, и сцена конфликта решается автором в рамках традицион­
ной для античной историографии модели.
Государственный переворот, как явствует из текста, порожден дур­
ными устремлениями Галерия, который специально прибыл в Никомидию, «чтобы заставить того [Диоклетиана] уступить власть». Л а к ­
танций сообщает такж е о продуманности и целенаправленности дей­
ствий узурпатора, который заранее встретился со вторым августом,
М аксимианом Геркулием, и «чрезвычайно напугал его, угрожая граж ­
данскими потрясениями» (XVIII. 1). Галерий полностью соответству­
ет тем характеристикам, какие он получает в произведении ранее.
Перед нами злодей, который всех «превзошел пороками своими», ко­
варный варвар, полный надменности (IX .1 -7 ). В настоящей узурпа­
ции находит наконец выход та зависть Галерия, которую испытывал
он в отношении своего тестя еще со времен персидской кампании
(IX.8). Лактанций, как видим, в духе греко-римской историографии
подчиняет исторический процесс действию человеческих страстей и
выражает его как реализацию замыслов индивида.
Первая стадия конфликта решается в диалоге Диоклетиана и Галерия, который сложно назвать словесной дуэлью, поскольку Д иокле­
тиан очень скоро соглашается на требования своего зятя, и антаго­
низм двух героев снимается. Весь диалог используется автором с един­
ственной целью — вывести на историческую сцену главного антагоСредневековье. Тезисы докл. коллоквиума ( 2 0 - 2 2 марта 1996 г.). Иваново. 1996.
С. 5 - 6 ; Ф е д о р о в а Е. Л . Война и история в «Деяниях» Аммиаиа М арцелли на / /
Р анпесреднсвековы й текст: проблемы интерпретации. Иваново, 2 0 0 2 . С. 1 4 - 3 2 ;
Он а же. Война в «Деяниях» Аммиана Марцеллина. Автореф. дне. ... канд. ист.
наук. СП б., 2003; В и ш н е в с к и й А. В. Битва как ф еномен англосаксонского и с т о ­
рического с озн а н и я (на материале поэтических памятников древнеанглийского
периода) / / Ф ормы и ст ори ческ ого со знан ия от поздней А н тичности д о э п о ­
хи В о зр о ж д е н и я (И сс л е дов ан и я и тексты). Иваново, 2 0 0 0. С. 8 9 - 1 0 0 ; Г в о з д е ц ­
к а я Н. Ю. Д р евн еге р м ан ск и е племенные конфликты в историческом с ознании
а нглосак сов (на м атер иале э пи ческ ой поэмы « Беовульф ») / / И стори ческая
мысль и историограф ия на р у б е ж е Античности и Средневековья. Материалы кол­
локвиума (И ваново, 2 9 - 3 0 марта 2 0 0 0 г.). Иваново, 200 0 . С. 2 8 - 3 3 .

Г л а в а I. Л а к т а н ц и й и е г о De mortibus persecutorum

57

ниста торжествующей тирании, Константина. Именно в собственных
комментариях реплик императоров Лактанций впервые упоминает
главного положительного героя своего сочинения и дает ему весьма
лестную характеристику: «...юноша самый добродетельный и дос­
тойнейший звания цезаря; благодаря необыкновенности и изяществу
облика, воинскому таланту, твердости нравов, личной доброте, он
был любим солдатами и был желанным для простых людей» (XVIII.9).
Личные качества Константина контрастируют не только с чертами
характера Галерия, но и его кандидатов на звания цезарей. Личность
положительного героя в духе античной историографии противопос­
тавляется Лактанцием всему порочному миру.39
На второй стадии конфликта на исторической сцене появляется и
коллективный участник истории — армия, собранная на церемонию
отречения Диоклетиана и провозглашения новых цезарей. Как явству­
ет из содержания, армия оказывается пассивным участником проис­
ходящих событий, она выполняет обычную для античного историче­
ского сочинения роль единой и несамостоятельной массы (толпы). Л а к ­
танций в следующих оценках характеризует состояние войска в мо­
мент провозглашения новыми цезарями Севера и Максимина Дайи,
когда стало ясно, что фаворит армии, Константин, оказался в новой
политической ситуации «не у дел»: «...все оцепенели, < ...> все в недо­
умении шептались между собой, никто не дерзнул возражать»
(XIX.4 - 5 ) . И это неудоыение воинов по поводу небрежения Констан­
тином не оказывает никакого воздействия на ход события и не вызы­
вает ответной реакции ни со стороны нового императора, ни со сторо­
ны Константина. Армия оказывается вынужденной соглашаться с тем
ходом истории, который формируется действиями индивидов.
Как видим, сюжеты, связанные с политической историей, несмот­
ря на их причинно-следственные отношения с историей христианской
Церкви, решаются автором в моделях, разработанных греко-римской
историографией. Политический и гражданский хаос возрастает в р е­
зультате насильственного смещения законной власти, уничтожения
порядка. История лишена вмешательства Бога, как и других сверхъ­
естественных сил, ее ходом управляют индивиды, их сознательные по­
ступки и неосознаваемые героями проявления их природы.
Те же элементы греко-римской исторической прозы мы можем на­
блюдать в принципах организации исторического материала при опи­
сании Л актанцием сражений гражданской войны в Империи. Однако
,п В античн ой историограф ии конфликт меж ду утрированно хорошим и утрировапно отрицательным героем наиболее четко представлен на страницах и с т о ­
рических соч инений Корнелия Та пита Гм : К о л л и н г в ц д Р Пж У ка.), соч. С. 40

58

Рождение латинской христианской историографи и

именно при анализе рассказов об этих событиях мы можем увидеть,
наряду с использованием нашим автором традиционных концепций и
методов изложения, новации, характеризующие Л актанция как родо­
начальника новой историографической культуры.
Автор сочинения «О смертях преследователей» сообщает о пяти
военных столкновениях. Это поражение Севера под Римом, отправ­
ленного против узурпатора Максенция (XXVI.8 - 1 0 ) ; бегство Максимиана Галерия из-под Рима после неудачной осады того же Максенция
(XXVII.2 —4); взятие Константином М ассилии (XXIX.7 - 8 ) ; битва у
Мульвийского моста между Максенцием и Константином (XLIV. 1 -9 )
и сражение под Адрианополем войск Лициния с армией Максимина
Дайи (XLVI. I —XLVII.6).
Не все рассказы о баталиях, приведенные христианским истори­
ком, одинаково завершены в риторическом отношении. В действитель­
ности, лишь две последние битвы, в которых реш ается судьба не толь­
ко императорской власти, но и христианской Церкви, получают в со­
чинении Лактанция логическую завершенность. Автор, изображая их,
последовательно упоминает о подготовке, ходе и итоге сражения. Бит­
вы же, чей исход влияет лишь на судьбу императорской власти в госу­
дарстве, Л актанцием только называются и не получают в трактате
развернутого описания, формируя, таким образом, лишь цепь истори­
ческих событий и придавая происходящему динамизм, но не обслу­
живая концепцию христианской истории.
Рассказы об этих битвах не выходят за рамки античных историо­
графических моделей. Изображение первых двух баталий (пораж е­
ние Севера и бегство Галерия) включено в рассказ о другом поли­
тическом конфликте — мятеже Максенция в Риме. После введения
Галерием в Империи ценза и лишения римских граждан налогового
иммунитета, жители Рима, поддерживаемые войском, учинив распра­
ву над судьями, провозглашают императором М аксенция, сына Максимиана Геркулия. Галерий, будучи «несколько взволнован переме­
ной обстоятельств, хотя и не слишком напуган», направляет на подав­
ление мятежа Севера Ф лавия с армией М аксимиана Геркулия. Максенций, не зная о планах своих врагов, обращается за помощью к сво­
ему отцу, провозглашая того императором. Тем временем Север под­
ступает к Риму, где его покидают воины, лишь услышав сигнал к бою,
и тот бежит в Равенну, где и погибает (XXVI.2 - 1 0 ) . В данном мяте­
же, приведшем к битве, для Лактанция оказывается важной этиче­
ская сторона происходящего. Причина мятежа — властолюбие Гале­
рия и его ж елание превратить всех граждан государства в своих лич­
ных подданных, по обычаю персов (XXI.2), перешедшие свои разумные

Г л а в а I. Л а к т а н ц и й и е г о De mortibus persecutorum

59

границы. Галерий символизирует всеобщее зло, причем перед читате­
лем на этот раз он предстает не в образе императора, поднявшего руку
на Церковь, но в образе неразумного и жестокого правителя, чье вла­
столюбие готово разрушить гражданские установления. В этой ситу­
ации мятежники — войско и римляне, выступая против тирана Галерия (носителя зла), оказываются защитниками справедливости. И з­
мена войска Севера в битве также трактуется автором как должный
поступок. Не случайно Лактанций сообщает, что это были воины отца
М аксенция, и он «мог, по праву наследования, привлечь [их] на свою
сторону» (XXVI.6). Таким образом, Лактанций, особым образом опи­
сывая поведение действующих лиц мятежа и битвы, подчиняет рас­
сказы о них оправданию мятежа против тирана (мятежа Максенция
против политики Галерия, союзника Севера).
И зложение события, таким образом, выходит за пределы той проб­
лематики, о которой сообщает сам автор в начале сочинения, и мы
обнаруживаем описание чисто политического события. В конечном
итоге Север погибает, но Лактанций нигде не пишет о нем как о гони­
теле христиан и его смерть не может трактоваться как мщение Госпо­
да за поругание Церкви.
Продолжением трагедии, разыгравшейся в Италии, оказывается по­
ход на Рим самого «провокатора» мятежа — Галерия, который направ­
ляется на западную столицу Империи, «намереваясь разогнать сенат
и перерезать весь народ» (XXVII.2). Однако у стен города происходит
задержка, поскольку император не предполагал, насколько велик Рим.
В этой ситуации происходит мятеж в войске Галерия. Легионы начи­
нают обвинять полководца в том, «что тесть идет штурмом на зятя, и
что римские воины лишились Римской империи, постоянно меняя зн а­
мена» (XXVII.3). М яте ж заставляет Галерия, претерпев унижение,
«бросившись в ноги воинам», вымаливать себе жизнь, после чего от­
ступить от римских стен. Мы вновь встречаемся с возросшей ролью
коллективного участника истории — армии. Именно ее действия, на­
правленные против носителя зла и осквернителя моральных устоев
(война против родственника), меняют ход исторического процес­
са. Обе битвы в описании Л ак тан ц и я исполнены дидактической
идеи. Передчитателем предстают не столько исторические персонажи,
сколько модели человеческого поведения: должного поведения армии
в защите справедливости и недолжного поведения правителя, како­
вое приводит его к неминуемому поражению. Эта функциональность
образа императора подтверждается еще и тем, что образ Галерия. ко­
торого мы видим у стен Рима, абсолютно не соответствует тому обра­
зу, который он обретает в произведении Лактанция прежде. Еще не­

60

Ро жд е н и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

давно жестокий, властолюбивый, бескомпромиссный правитель, з а с ­
тавивший отречься от власти Д иоклетиана и М аксимиана Геркулия,
ныне он абсолютно бессилен перед своим войском и получает спасе­
ние. лишь отказавшись от своих замыслов. Вскоре и войско сменит
свой облик «защитника справедливости» на образ «смертоносного пол­
чища», разорившего Италию в ходе отступления Галерия (XXVII.6).
Д ля исхода обеих баталий существенна роль случая. Исходным мо­
ментом трагедий, постигших неудачливых полководцев (Севера и Га­
лерия) оказывается незнание героями истинного положения дел. Так,
Максенций, не зная, кто именно идет ему навстречу, спешит обра­
титься за помощью к отцу, принявшему в свое время отречение. Галерий, не зная истинных размеров Рима, не рассчитал свои силы, что
привело к отказу не только от штурма, но и от осады города, к задерж ­
ке у римских стен и мятежу воинов.
Рассказ о третьей битве (поражение М аксимиана Геркулия в Массилии) строится несколько иначе, но также не выходит за границы
античной историографической традиции. Предыстория битвы следу­
ющая. М аксимиан Геркулий, потерпев ряд неудач на своем пути к
власти, прибывает в Галлию, «преисполненный скверных мыслей и
коварного ж елания с помощью подлой хитрости обмануть императо­
ра [Константина]». Дает ему коварный совет ограничиться в предсто­
ящем походе на франков небольшим количеством воинов, обрекая
своего зятя, по сути, на гибель, сам же, пользуясь отсутствием Кон­
стантина, захватывает власть, щедро одаривает войско и «наводит на­
праслину на Константина». Спешно возвратившийся Константин вновь
привлекает на свою сторону войско, и действие переносится к сте­
нам Массилии, за которыми укрылся мятежный Геркулий (XXIX.3 7). У стен города происходит встреча соперников, в ходе которой Кон­
стантин увещевает своего тестя «речью нестрогой, без враждебнос­
ти», чем привлекает на свою сторону мятежных воинов, отворивших
ворота Массилии и впустивших солдат Константина. Плененный М а к ­
симиан Геркулий был еще раз обвинен в содеянном преступлении,
после чего, лишенный порфиры, сохранен живым (XXIX.7 - 8 ) .
Перед нами вновь изложение чисто политической истории. Кон­
стантин в данном случае защищает свои права на власть от мятежни­
ка, Геркулий — прежде всего политический антагонист Константина,
а не гонитель христиан.
К онф ликт, представленны й сценой п р оти в о стоян и я законного
правителя и узурпатора власти, сводится не к битве, а к словесному
поединку противников. Со стороны Константина достаточно словесно­
го убеждения, чтобы привлечь на свою сторону мятежное войско. Само

Г л а в а I. Л а к т а н ц и й и е г о De morlibus persecutorum

61

войско на фоне противостояния императоров оказывается на втором
плане, оно объект приложения усилий индивидов. Мы встречаемся с
распространенным в греко-римской исторической прозе образом тол­
пы, непостоянной по своей сути, меняющей собственную ориентацию
в зависимости от обстоятельств и убедительности риторической мо­
тивировки того или иного исторического героя-индивида.40
Лактанций, описывая мятеж и его разрешение, особым образом х а­
рактеризует своих героев. Образ Константина обретает у Лактанция
«героические» черты. Император не только обладает особым автори­
тетом среди солдат, большинство из которых покинуло мятежного
тестя, как только Константин вернулся из франкского похода, он не
только обладает харизмой правителя, но ему такж е присуще вели­
кодушие — император прощает плененного и мятежного Геркулия
(XXIX.8). С другой стороны, его антагонист изображается автором в
эпитетах непристойных. Ему присуща «подлая хитрость», он «отец
нечестивый, тесть вероломный», в разговоре с Константином он огра­
ничивается лишь проклятиями, посылаемыми в адрес собеседника.
Вновь этическая сторона, выраженная в противостоянии добра (доб­
родетелей) и зла (пороков) оказывается ведущей в сцене политиче­
ского конфликта.
Итак, Л актан ци й и зображ ает модели поведения исторических
героев в той или иной, вызванной конкретными обстоятельствами,
ситуации, предоставляя читателю образцы наиболее достойного по­
ведения (римские воины и народ, солдаты Галерия у римских стен,
Константин) и осуждая скверные поступки (Север в конечном итоге
погибает не на поле брани, но осужденный на самоубийство, и его
смерть лишена в сочинении какого-либо героического смысла, XXVI.
10; Галерий теряет свое лицо, на коленях умоляя солдат не отдавать
его врагу, XXVII.4; Геркулий вновь терпит неудачу, его «политиче­
ская карьера» закончена, XXX.1 -6 ).
Как можно было видеть, все политические события, не затрагива­
ющие напрямую судьбу христианской Церкви, Лактанцием трактуются
как осуществление человеческих устремлений41 или игра случая. Хри­
стианский историк не стремится объяснять их как реализацию Б ож е­
40 Ср.: A f r i c a Т. Urban V iolence in Imperial Rome / / Journal of Interdisciplinary
History. Vol. II. 1971. P. 3 - 2 2 : Br unt P. A. The Roman Mob / / Past & Present.
Vol. 35. 1966. P. 3 - 2 7 ; L i n t o t t A. Violence. Civil Strife and Revolution in the Classical
City. London, 1982; Y a v e t z Z Plebs and Princeps. Tel-Aviv, 1969.
■" Об обостр ен ном внимании античной языческой историографии к человеку
как организатору и исполнителю истории писал Р. Д ж Коллингвуд. См.: Кол
л и н г в у д Р. Дж. Указ. соч. С. 42.

62

Рождение латинской хри ст и ан с ко й историографии

ственного Промысла. Бог вообще никак не участвует в разрешении
тех политических конфликтов, описание которых приводит Л актан ­
ций (речь пока не идет о битвах у Мульвийского моста и при Адриано­
поле). Изначально заявляя, что все неудачи Галерия являются Гос­
подним судом над этим гонителем (XXIV. 1), Лактанций тем не менее
не выражает эту идею при непосредственном изображении истории.
Идея Бога отступает на второй план, в центре же оказываются чело­
век (индивид) и человеческие общности (толпа, войско).
В данном случае Лактанций, ж е л а я того или нет, следует греко­
римской историографической традиции, для которой было естествен­
ным рассматривать исторический процесс сквозь призму человеческих
поступков, когда движущей силой истории оказываются непосредст­
венные участники этого процесса — люди. Подобный взгляд, истоки
которого нетрудно обнаружить еще у Фукидида,42 пронизывает всю
позднейшую античную историографию и логично включается в хрис­
тианскую историческую мысль. Использование Лактанцием в сочи­
нении идеи Божественной педагогии, направленной на «воспитание»
императоров, изначально предполагает отрицание жесткого детерми­
низма, оставляя место свободному человеческому выбору. Не случай­
но бмешательство Господа в земные дела ограничено во времени. Д ля
Лактанция Бог в период Великого гонения обнаруживает Себя лишь
в финале этого макрособытия.
Отдавая должное античному философскому влиянию на Л ак тан ­
ция, следует однако всегда помнить, что в христианской мысли сам
человек понимается уже иначе. «Активный деятель истории» — чело­
век — включается христианскими мыслителями в особые, отличные
от античных конструкций, космические отношения, выводится на уро­
вень отношений Бога и человека.
Лактанций, как и Ориген, признает за человеком свободу воли, то
есть свободу выбора между добром и злом. В отличие от более позд­
них христианских авторов, прежде всего Августина и его последова­
телей, Лактанций не дает теологического объяснения, почему чело­
век в том или ином случае поступает «неправильно» и выбирает зло,43
однако именно в неверном использовании человеком своей свободы
42 Л о с е в А. Ф. Античная ф ило соф ия истории. С. 106. Отдавая д ол ж н ое взгля­
ду Лактанция на человека как активного деятеля истории, мы бы предостерегли
от модернизации исторических пр едставлений нашего автора, которую предпри­
нимает Вольфганг Кирш, выделивший среди причин, положенны х в основу и сто­
рии Лактанцием, политические, экон ом ич ески е и природные. См.: Ki r s c h W. Op.
cil. S. 6 2 7 - 6 2 8 .
Из последних работ по проблеме соотн ош ени я в раннесредневековой и сто­
риографии пр овиденциализма и ч еловеческой свободы см.: A n g e n e n d t A. «Gesta

Г л а в а I. Л а к т а н ц и й и е г о De mortibus persecutorum

63

он видит причину главного конфликта изображаемой им истории: кон­
фликта между человеческими деяниями, идущими вразрез с Божьей
волей, и самим Господом.44 Именно этот конфликт Лактанций и де­
монстрирует на страницах своего сочинения.
Итак, на макроуровне в истории, описанной Лактанцием, существу­
ет другая логика, источником которой выступает Бог,45 в чьей власти
разрушить все человеческие планы, если они выходят за пределы доз­
воленного, и наградить тех, чьи действия укладываются в эту логику
и помогают осуществить Высший Замысел. Лактанций вспоминает о
Провидении лишь в тех случаях, где он либо более объясняет, н еж е­
ли описывает историю, либо собирается сообщить о событиях, по его
мнению, переломных для церковной истории. Так, в XX главе, являю­
щейся авторским отступлением, где Лактанций пытается проникнуть
в ход мыслей своего отрицательного персонажа, Галерия, и где, соот­
ветственно, нет событийной динамики, он показывает, что нечести­
вые его замыслы разрушаются Господом: «Но Бог... сокрушил все его
[Галерия] мечтания» (XX.4).
Однако было бы несправедливо говорить о таком взгляде Л актан­
ция на историческую причинность, сузив его до теоретической посыл­
ки. Не только в «отступлениях» Лактанций говорит о разрушении за­
мыслов нечестивцев, но и при описании «критических» для христиан­
ской истории событий, каковыми в сочинении являются две битвы —
у Мульвийского моста между Максенцием и боголюбивым Констан­
тином и у Адрианополя между гонителем христиан Максимином и
союзником Константина Лицинием.
В изображении битв у Мульвийского моста и под Адрианополем
Лактанций следует иной модели описания политического конфликта.
Рассмотрим поочередно обе битвы, положившие конец Великому го­
нению и гражданской войне в Империи. Первая битва, которую опи­
сывает Лактанций, — сражение между армиями Константина и Максенция у Мульвийского моста, в отличие от всех предшествовавших
баталий, имеет в сочинении сюжетную завершенность. Рассказ о ба­
Dei» — « g e st a hom inum ». Religions- und theolog ie gesch ich tlich e Anm erkungen / /
Historiographie im frühen Mittelalter. W ien, 1994. S. 4 1 - 6 7 .
■
,'1 Вопросы, связанные с решением этой важнейш ей для раннехристианской
мысли проблемы, Лактанций специально рассматривает в других трудах. Н а и б о ­
лее ярко он выражает мысль о свободе человеческой воли в трактате «О гневе
Божьем». Д ля Лактанц ия безусл ов но , что успех человека связан с его подчине­
нием Б ож ьей воле: «Кто с ледует Его воле и повелению, тот оказывается предме­
том Его любви: напротив, кто презирает и нарушает и то, и другое, тот не может
не быть пр едметом Его гнева и ненависти» ( La ct . De ira Dei, 17).
^ О Провидении у Лактанция см.: Ki rsch W. Op. cit. S. 6 2 4 - 6 3 0 .

64

Рождение л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

талии имеет предысторию (завязку), стадии развития и разрешение.
Л актанций приводит точную датировку сраж ения: «П риближался
день, в который некогда Максенций обрел императорскую власть, что
произошло в шестой день до ноябрьских календ: теперь подходил к
концу пятый год его правления» (XLIV.4). Мы узнаём, что основные
столкновения произошли не просто у римских стен, автор более опре­
деленно локализует событие — кульминация происходит у Мульвийского моста. Подробностями такого рода историк стремится придать
происходящему большую достоверность.
Лактанций, не вырывая битву из общего исторического контекста,
обнаруживает причинно-следственные связи с предшествующими со­
бытиями. Максимиан Геркулий, предпринявший в очередной раз не­
удачную попытку заговора против Константина, был казнен, после чего
его сын Максенций, «будто бы намереваясь отмстить за убиение отца
своего», объявил Константину войну (XLIII.4). Причина, приведшая
армии к столкновению на поле брани, как мы видим, не выходит за
пределы личностных отношений и не может быть рассмотрена в кон­
тексте христианской истории. Лактанций упоминает о численном пе­
ревесе противника Константина накануне битвы, о первых успехах
М аксенция еще до решающего столкновения у Мульвийского моста,
о знаменитом сне Константина, описывает день решающей битвы, в
ходе которого армия М аксенция была разбита, а сам он погиб.
В рассказе о сражении Л актанций, благодаря включению в общее
повествование сюжета о чудесном сне Константина, в котором «им­
ператор был предупрежден..., чтобы начертал небесный знак Бога на
щитах и лишь тогда начинал сражение», выводит историю на мета­
физический уровень (XLIV.5). Описание акта теофании, «разговора»
между Богом и человеком (в чем мы, без сомнения, обнаруживаем
отзвуки ветхозаветной традиции), говорит об исключительной важ н о­
сти этого события для истории. Важнейшей задачей автора в данном
случае оказывается изображение исторического процесса как реали­
зации Божественного замысла.
Битва в результате вмешательства в историю Бога обретает совер­
шенно новое содержание, она качественно отличается от всех ср а ж е­
ний, упоминаемых Лактанцием до этого. Исход битвы у М ульвийско­
го моста оказывается предрешенным, как только Константин испол­
нил требование, предъявленное ему во сне, и изобразил на щитах своих
воинов знак Христа, то есть еще до столкновения войск на поле сра­
жения (XLV.5). Поэтому естественно снижается роль как индивиду­
альных, так и коллективных участников истории. Военные усилия
сторон бессмысленны, они являются формальными выражениями про­
исходящего. Лактанций в данном случае порывает с греко-римской

Г л а в а /. Л а к т а н ц и й и ег о De mortibus persecutorum

65

традицией, реализуя в рассказе о сражении иные, нежели языческие
историки, цели и идеи.
Если для греко-римской историографии особую роль в сражениях
играла личность стратега (он способен был изменить ход событий —
в «Истории» Геродота: Леонид в Фермопильской битве, Павсаний в
Платейской); поскольку сами битвы, как и история, подчинены игре
случая, ситуация может измениться в любой момент, то для Л актан­
ция, когда он выводит на историческую сцену Господа, роль личности
полководца становится второстепенной.
На протяжении, всего изложения хода битв Лактанций не называ­
ет ни одного конкретного полководца, не вспоминает также о воин­
ских дарованиях руководителей войск — императоров. Полководче­
ские качества М аксенция, как и Максимина, не важны, ибо не в их
власти изменить ход вещей, предопределенный Богом. Константин же
и Лициний, оказываясь орудием в руках Господа, побеждают врага не
с помощью оружия и своего таланта,46 и исход самой битвы решается
не на поле брани. Личные качества императоров как полководцев в
данном случае не играют никакой роли и не определяют хоть в какойто степени исход сражения.
Главное лицо в сражении — Бог, и не случайно Лактанций сооб­
щает о первоначальном перевесе Максенция, равно — неудачах Кон­
стантина: «Войск у Максенция было больше... воины Максенция име­
ли перевес» (X L V I.2-3). Казалось бы, переломить ход происходящего
не в человеческих силах, поэтому вмешательство Бога в развитие ис­
торического события оказывается в итоге решающим.
Однако само изложение событий дня битвы несет на себе следы
греко-римского историописания. Лактанций вводит в повествование
о решающем дне сражения рассказ о мятеже в Риме. В момент битвы
в городе назревает бунт. Народ, собравшийся в цирке на торжества
по случаю пятилетия правления Максенция, возгласами, полными
гнева, обвиняющими Максенция в том, что он «презрел народное бла­
го». вынуждает императора обратиться к предсказаниям. Он прика­
зывает сенаторам заглянуть в «Книги Сивилл», где было обнаружено,
что «в тот день погибнет враг римлян» (XLIV.8). Император истолко­
вывает это предсказание в свою пользу, выходит за пределы Рима, где
бесславно и погибает (XLIV.9). Константин же, одержав, таким обра­
зом, верх в сражении, был принят «с огромной радостью сенатом и
народом римским» (XLIV.10).
40 Лактанций пишет о воинском таланте Константина, приводя диалог Галерия и Диоклетиана (XVIII. 10), но не говорит о нем там, где, казалось бы, упоми­
нание об одаренности Константина как полководца было бы наиболее уместным

66

Ро жден ие л а т и нс к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о гр а ф и и

Лактанций, противопоставляя в рассказе двух императоров — Кон­
стантина и Максенция, прибегает к обычной для греко-римской исто­
риографии типизации образов. Его герои перестают быть реальными
историческими лицами, но оказываются определенными конкретной си­
туацией поведенческими типами. Так, можно увидеть, что Максенций
не тождественен самому себе: он, еще недавно избавитель римлян от
тирании Галерия, которого во время мятежа Геркулия поддерживает
войско, вдруг кардинально меняет в сочинении свою роль и выступает
в образе императора, «презревшего народное благо». Лактанций ниче­
го не сообщает о причине мятежа римлян против своего правителя. Но,
по сути, перед нами изображение мятежа с целью свержения тирании.
Лактанций называет победу Константина не иначе, как «победой сво­
бодного Города» (XLIV.11). Константин же, получивший политическую
власть в государстве, рассматривается как избавитель от тирана.
Коллективный участник истории (на этот раз не армия, а граждан­
ское население, populus) вновь изображается единой и непредсказуе­
мой в своих действиях массой. Лактанций даже не пытается опреде­
лить и назвать причину, по которой жители Рима поднимают мятеж
против Максенция. Это можно объяснить, с одной стороны, тем, что
мятеж римлян несамоценен для Лактанция, его изображение не игра­
ет в сочинении роли самостоятельного события, но включено в состав
более значимого события — битвы, а потому автору не приходится
обращаться к его причинам и поводу, его вызвавшему. Оно само явля­
ется толчком к дальнейшим действиям императора. С другой ж е сто­
роны, и для античной историографии это очень характерно, действия
народа исходят из его собственной природы, стремление к мятежу в
которой заложено изначально.47
На этот раз мы сталкиваемся с ситуацией, когда толпа активно дей­
ствует и приводит историю к изменению. Образ толпы не соответству­
ет более ранним изображениям ее в сочинении. Из пассивного участ­
ника истории, участь которого лишь принимать как неизбежность ход
событий, творимый индивидами, толпа превращается в провокатора
развязки события, криками заставляет индивида совершать роковые
для него поступки. Подобное изображение толпы, как представляет­
ся, обслуживает у Лактанция уже названное этическое противостоя­
ние героев. Именно изменение роли народа подчеркивает антагонизм
Максенция и Константина как противоборство носителя злого, неспра­
ведливого начала и выразителя добра и справедливости.
^ Ср. те ж е идеи в ранневизантийской «светской» историографии: К р и в у шин / / . В. История м е ж д у порядком и хаосом: концепция пол итич ески х кон­
фликтов Ф еоф илакта Снмокатты. Иваново, 1996. С. 17. 94.

Г л а в а I. Л а к т а н ц и й и ег о De mortibus persecutorum

67

Две цитаты из «Энеиды» Вергилия, которые Лактанций включает
в рассказ о сражении, еще более усугубляют условность изображе­
ния.48 Лактанций вводит в повествование элементы поэтического язы­
ка, драматизируя тем самым событие. Автор как бы отстраняется от
происходящего, взирая на историю со стороны и предоставляя внима­
нию читателя не просто историческое событие, но театральное дей­
ство, сопровождаемое детализацией происходящего. Мы наблюдаем,
как воины Константина, изобразив крест на щитах, берутся за мечи,
как им навстречу выступает неприятель, и как воины Максенция пе­
реходят мост, как сталкиваются передовые отряды. Подобной детали­
зации в рассказах о предшествовавших сражениях мы не находим.
Более того, вскоре само действие переносится в цирк, где собрались
римляне, чувство театральности происходящего усиливается еще боль­
ше. В силу вступают законы драмы.
В рассказе об этом сражении Лактанций делает акцент на теме судь­
бы, решая ее во многом в античном духе. Мы оказываемся свидетеля­
ми «каприза» судьбы в отношении императора-язычника Максенция.
Обоснование неотвратимости рока через авторскую ссылку на пред­
определенность участи героя (каковую, впрочем, сам он не в состоя­
нии обычно постичь из-за двусмысленности «знаков судьбы») извест­
но историкам еще со времен Геродота. В первой книге своей «Исто­
рии» отец европейского историописания сообщает об обращении
лидийского царя Креза к оракулу, от которого герой получил путан­
ное предсказание о грядущем разрушении им великого царства. Посвоему истолковав предсказание, Крез потерпел поражение от пер­
сов, разрушив тем самым свою державу {Herod. Hist. 1.53; 1.86).
Включая в рассказ о битве сюжет, связанный с обращением М а к ­
сенция к «Сивиллиным книгам», содержащим указание на дальней­
шую участь императора, Лактанций проводит две идеи. Во-первых, для
него важно, что Всевышний Господь сильнее языческих божеств, по­
скольку Он истинный Бог, и договор с христианским Богом (через теофанию) надежнее и вернее любых предсказаний языческих пророчиц
и оракула. Во-вторых, самое любопытное, что мы вновь сталкиваемся
с реализацией различных законов на одном историческом поле — хри­
стианского провиденциализма, с одной стороны, и, с другой, судьбы,
полной каприза, тема которой проводится в произведении через ан ­
46 А. Х р и с т е н с е н считает, что использование Лактапиием в описании битвы у
Мульвийского моста цитат из «Энеиды» Вергилия превращает с раж ен ие из и с т о ­
рического акта в событие-символ, столкновение войск Константина и М аксен­
ция уп одобля ется битве троянцев с латинянами, а сам Константин — Энею. См.:
Chr i s t e n s e n А. 5 . Op. cit. Р. 40.

68

Р о жд е н и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

тичные (языческие) модели. Христианский Бог включается Л ак тан ­
цием в историю именно так, как Бог Ветхого Завета, языческие же
сверхъестественные начала играют ту роль, каковая отводилась им
не в апологетических сочинениях христианских писателей (роль де­
монов), но каковую они играли в исторических сочинениях языческих
авторов.49
Рассказ о второй битве — сражении между Лицинием и Максимином Дайей на Серенских полях близ Адрианополя — во многом по­
строен по тому же принципу, что и о битве, рассмотренной выше. Ос­
новные сюжетные элементы ее таковы: Максимин, узнав о подготов­
ке в М едиолане свадьбы Лициния и сестры Константина, направил
свое войско в Вифинию, к Халкедонскому проливу, перейдя который,
начал успешные боевые действия, захватывая города, подвластные
Лицинию. Лактанций сообщает о падении Византия, Гераклеи Ф ра­
кийской, о приближении обеих армий к Адрианополю, вблизи которо­
го развернулось решающее сражение противников. Автор сообщает о
приготовлении войск и императоров к битве (о чудесном сне Л ици­
ния), о ее начале, ходе, участии в ней Бога, действиях императоров на
поле брани и исходе сраж ения — позорном бегстве Максимина.
Как и предшествующая баталия, сражение М аксимина и Лициния
имеет в сочинении точную датировку: «Император [Максимин] назна­
чил битву на день майских календ, когда исполнялось восемь лет на­
значению его цезарем, с тем, чтобы в день его наречения была одер­
ж ана величайшая победа» (XLVI.8). Как и битва у Мульвийского мос­
та, столкновение войск М аксимина и Л ициния максимально точно
локализуется автором: «Максимин, овладев сдавшимся Перинфом, и
значительно задержавшись, появился в восемнадцати милях от горо­
да [Адрианополя]. Ближе он подойти не мог, поскольку уже второй
час Лициний удерживал лагерь, отстоящий от города на том ж е рас­
стоянии» (XLV.6); между войсками — «пустое и голое поле, которое
называли Серены» (XLVI.9). Подобная хронологическая и простран­
ственная точность обслуживает ту же идею достоверности описывае­
мых событий.
Придавая битве значение звена в цепи исторических событий граж­
данской войны в Империи, Лактанций приводит причины противосто­
яния двух императоров, а такж е связывает эту битву с дальнейшими
событиями, приведшими к гибели последнего коронованного пресле­
дователя христиан. Во-первых, М аксимин ревновал к Лицинию, по­
'|П О коварстве языческих б о ж е с т в , дающих «ложные и двусмысленные отве­
ты вопрошающим оракулы», толкающих людей па свершение преступлений, в «Ис­
тории» Геродота см.: Л у р ь е С. Я. Геродот. М .. 1947. С. 42.

Г л а в а I. Л а к т а н ц и й и е г о De mortibus persecutorum

69

скольку тот обошел его в стремлении к власти и в нарушение суще­
ствовавшей традиции оказался августом раньше самого Максимина.
Во - в т ор ых , подготовка б р а к о с о ч е т а н и я между Лицинием и сестрой
К о н с т а н т и н а , р а с ц е н е н н а я М аксимином как заключение политиче­
ского союза, направленного против него, усилила антагонизм пра­
вителей и ускорила его развязку (XLIII.2). Таким образом, мы вновь
сталкиваемся с обращением Л актанция к политической мотивации
исторических событий. Несмотря на то, что Максимин, в отличие от
Максенция, изображен в сочинении не только политическим антаго­
нистом добродетельных императоров, но и активным преследовате­
лем христиан, и рассказ о битве включен в общее повествование о
наказании Господом гонителя Церкви, мотивировка непосредственно
приведших к битве событий выполнена в светском духе. И Лициний в
этой ситуации оказывается не «христианским антагонистом» М акси­
мина, осознанно выступающим на стороне Церкви, но невольным ору­
дием Господа в реализации Высшего Замысла.
Особое место в описании событий, связанных с битвой Лициния и
Максимина. занимает рассказ о чудесном сне императора Лициния, в
котором к нему явился Ангел Божий с приказом, чтобы император
«немедленнно поднимался и молил Всевышнего Бога вместе со своей
армией, и победа. — если он сделает это, — будет его» (XLVI.3). В дан­
ном случае мы вновь имеем дело с особым типом теофании, общения
человека и Бога, корнями своими уходящим к ветхозаветным моде­
лям подобных «диалогов». Инициатором договора выступает сам Гос­
подь, именно Он диктует условия, обещает победу императору в слу­
чае выполнения последним Его требований. Все это сближает сочи­
нение Лактанция с произведениями ветхозаветных авторов, договор
между человеком и Богом в которых занимает центральное место,50 и
инициатива заключения которого принадлежит Самому Богу.
Наряду с этим Лактанций сообщает еще об одном событии, пред­
шествовавшем сражению, связанном на этот раз с Максимином. Н а ­
кануне битвы М аксимин пытается найти поддержку в предстоящей
битве у языческих богов. Л актанций упоминает об обете, данном
Максимином накануне сражения Юпитеру, в котором император обе­
щал за победу, обрести которую он намеревался с помощью этого бо­
га, «истребить имя христианское и уничтожить его до основания»
(XLVI.2). Битва, таким образом, обретает не столько политический
смысл, сколько оказывается полным символического значения столк­
новением двух вероисповеданий, двух сверхъестественных начал, в
№ В е й н б е р г И. П. Р о ж д е н и е истории. Историческая мысль на Ближнем В о с ­
токе середины I тысячелетия до и. э М.. 1993. С 254.

70

Р о жд е н и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

котором победу, казалось бы, должно одержать более могуществен­
ное. Однако Л актанций, как и прежде, не р асш и ряет круг д е й с т ­
вительных участников исторической драмы за счет включения в их
число сил зла.51 Д ля Лактанция важно, что апелляция Максимина к
языческому богу не возымела действия. Если христианский Бог Сам
предлагает помощь Лицинию, выдвигая при этом Свои требования, и
Сам участвует в битве, лиш ая противника (воинов М аксимина) спо­
собности действовать оружием (XLVII.1), то Ю питер полностью без­
участен к происходящей на поле брани драме.
Благодаря включению в исторический процесс Бога, битва у Л а к ­
танция вновь теряет смысл как военное предприятие. Итог сражения
при Адрианополе, на Серенских полях, как и исход битвы у Мульвийского моста, оказывается предрешенным после произнесения молит­
вы Лицинием и его войском (XLVI.10). Более того, сам несчастный
поход армии Максимина во Фракию, в ходе которого «из-за ливней,
снегов, грязи, холодов и непомерного труда пали все вьючные ж ивот­
ные и, казалось, подобное бедствие ожидало и воинов», оказы­
вается для Л актанция «призраком» (species) надвигающейся катаст­
рофы (XLV.3). Мы вновь не видим проявления доблести стратегами,
а участие в битве легионов сводится к позорному отступлению солдат
М аксимина, пришедших в ужас, и легкой победе войска Лициния,
одерживаемой благодаря Господней помощи.
Идею провиденциализма, ярко выраженную в этой битве через
включение в исторический процесс Бога, обслуживает также приме­
няемая Лактанцием датировка сражения. Упоминание автором того
факта, что битва происходит накануне восьмилетия правления М а к ­
симина, что именно император выбрал эту дату для сражения, «с тем,
чтобы в день его наречения была одержана величайшая победа, как
если бы он получал Рим» (XLVI.8), убеждает читателя в особой зна­
чимости предстоящей битвы именно для противника Лициния. Мы
вновь можем выделить мотив непредсказуемости судьбы, который
реализуется через вмешательство в историю сверхъестественного на­
чала. Бог Своим участием разруш ает человеческие замыслы. Герой
бессилен перед необходимостью, источник которой в Божественной
идее, и история наглядно демонстрирует это.
51 В своих произведениях Лактанций, признавая с ущ ест во ван и е дем онов, ко­
торых он соо тн оси т с языческими богами (Div. inst. II. 17; IV .27 и д р .), в д у х е ран­
ней христианской апологетики не считает их уч астие в истории сколь бы то ни
было заметным. Демоны страшатся крестного знамен ия и покидают ауспиции (De
mort. Х .2 ), а иногда выступают в кач естве оруж ия Бога в наказании нечестивцев,
как. например, Аполлон, давший лож ный совет при лечении б олезн и Галерия, от
которого им ператору стало только х у ж е (D e mort. XXXIII.5).

Г л а в а I. Л а к т а н ц и й и ег о De mortibus persecutorum

71

В изображении самой битвы Лактанций вновь прибегает к модели­
рованию исторического события, придавая ей драматические черты.
Описание битвы необычайно детализировано. Мы видим, как воины
Максимина выступают на поле брани, как солдаты Лициния, «по при­
казу командиров, кладут шиты, поднимают к небесам руки и вслед за
императором произносят молитву», как императоры выходят на поле
предстоящей битвы для беседы, слышим звуки труб, возвещающих о
начале сражения, наблюдаем за бессилием воинов Максимина, столк­
нувшихся не с армией, но с Богом, наконец, становимся свидетелями
того, как Максимин «швырнул порфиру и, облачившись в одеяния раба,
бежал» с поля битвы. Несмотря на предопределенность исхода битвы,
Лактанций тем не менее уделяет особое внимание конкретным дейст­
вующим лицам. В центре битвы находится противостояние двух геро­
ев — Лициния и Максимина. С одной стороны мы видим Лициния, не
только никогда не поднимавшего руку на Господа, но точно исполнив­
шего все Его предписания, а после обретения победы отблагодаривше­
го Бога (XLVIII. 1). С другой стороны перед нами Максимин, презираю­
щий противника, недооценивающий его силы, толкаюший солдат Л и ­
циния на предательство, и в итоге потерявший свое лицо, облачившись
во время позорного бегства в одеяния раба. Вновь дидактическая сто­
рона происходящего не ускользает о г внимания нашего автора.
Итак, рассказы об обеих битвах (у Мульвийского моста и на Серенских полях) укладываются в одну модель изложения: благодаря вклю­
чению автором в исторический процесс Бога, эти рассказы оказывают­
ся, безусловно, однотипными. Сражения, в которых решается судьба
христианской Церкви, являются для автора сочинения не столько ис­
торическими актами, сколько выступают для него примерами реали­
зации провиденциальной сущности исторического процесса. Включая
рассказы о битвах в изложение событий Великого гонения, Лактанций
наделяет два решающих для христианской истории сражения допол­
нительным смыслом, они оказываются у Лактанция событиями, поло­
жившими конец Великому гонению. Сразу вслед за рассказом о после­
дней битве Лактанций сообщает о выходе в свет Медиоланского эдик­
та о веротерпимости и этим событием определяет хронологическую
границу всего периода: «Когда был объявлен этот указ, также было
повелено, чтобы места собраний были восстановлены в прежнее со­
стояние. Так. от ниспровержения Церкви [Ecclésial до ее восстановле­
ния прошло десять лет и около четырех месяцев» (XLVIII. ) 3).
Сложно определить, насколько Лактанций в момент завершения
работы над своим историческим сочинением сознавал действитель­
ное значение победы Константина. С одной стороны, его оптимисти­
ческие высказывания в начале и в конце сочинения подчеркивают тот

72

Р о ж де н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

особый статус, который он придавал победам Константина и Лициния: «Бог возвысил императоров, которые сокрушили безбожное и
кровавое господство тиранов, проявили заботу о роде человеческом
ныне, после беспросветного периода неистовых бурь, воссияла
спокойная аура и желанный свет; теперь же смягченный мольбами
рабов Своих Бог поддерживает обессиленных и несчастных небесной
помощью; теперь утирает слезы горюющих, уничтожив заговор нечес­
тивых» (1.3-4); «Бог сразил всех преследователей имени Своего та­
ким образом, что не осталось ни побега, ни единого корешка их» (L.1).
С другой стороны, действительная историческая трансформация, свя­
занная с образованием «христианской Империи», является скорее пред­
метом надежд Лактанция, нежели сознаваемой им исторической ре­
альностью. Вот как звучат финальные строки сочинения; «Так вос­
славим ж е с ликованием триумф Божий, возвеличим хвалами победу
Господа, восславим Его дневными и всенощными молитвами, воссла­
вим, чтобы Он мир, дарованный рабам Своим после десяти лет гоне­
ний, упрочил в веках... чтобы Он, милостивый и снисходительный,
милосердие Свое предвечное сохранял к рабам Своим; чтобы все козни
и напасти дьявола отвратил Он от народа Своего; чтобы Церковь цвету­
щую в вечном спокойствии берег» (LII.4-5). Времена Великого гоне­
ния и победы Константина Великого действительно оказываются для
Лактанция эпохой, замкнутой между тем, что было, и тем, что будет.52
Также и в других своих сочинениях, прежде всего в «Божественных
установлениях», Лактанций, полностью разделяя эсхатологические
ожидания ранних христиан и веря в скорую гибель Римской империи, а
вместе с ней и всего мира,53 и связывая с этим окончательное наступле­
ние истинного «золотого века»,54 лишь высказывал надежду на то, что
обращение Константина Великого будет иметь важные исторические
последствия. В этом смысле Лактанций безусловно уступает Евсевию
Кесарийскому, уловившему историческую значимость переворота Кон­
стантина и увидевшего в нем создателя «христианской Империи».55
52 См. нашу статью о Лактанции: Т ю л е н е в В. М. Лактанций как историк: между
тем, что было, и тем, что б удет / / Историческая мысль в В изантии и на С р ед н е ­
вековом Зап аде / Под ред. И. В. Кривушина. Иваново, 1998. С. 1 0 1 - 1 1 8 .
53 Весь ма показательны в этом плане р а с с у ж д е н и я Лактанция по поводу ан­
тичной теории исторических возрастов Рима, которые апологет заверш ает утвер­
ж д ен и е м о бли зящ ей ся смерти Римского государства (Div. inst. VII. 15).
54 О концепции «золотого века» Лактанция см.: Т ю л е н е в В. М . Лактанций.
С. 6 2 - 6 8 , 9 6 - 1 0 1 .
О новации Евсевия как с оздателя теории « христианской Империи» см.:
Кр и в у шин Н В. Р анпевизантнйская церковная историограф ия. С. 1 1 5 - 1 1 7 .

Г л а в а I. Л а к т а н ц и й и е г о De mortibus persecutorum

73

* * *

Лактанций занимает особое место в истории европейской истори­
ческой литературы и мысли. Он отразил в себе всю сложность и не
однозначность того времени, в которое жил и творил. Он автор первого
в христианской латинской литературе исторического сочинения. И это
делает его человеком новой эпохи, эпохи торжествующего христиан­
ства. Опираясь в объяснении истории на мелитоновский тезис о про­
виденциальной связи истории христианской Церкви с историей Р им ­
ской империи и основанную на нем идею Божьего суда, а также раз­
вивая концепцию Божественной педагогии применительно к вопросу
о природе антихристианских преследований, Лактанций обнаружил
главное содержание христианского периода в достижении логичного
единства исторических судеб христианской Церкви и Империи. Имен­
но терпимое и иногда даже покровительственное отношение ряда им­
ператоров к Церкви на протяжении нескольких столетий, по мнению
Лактанция, обеспечивало стабильность не только церковной, но и всей
римской истории. Такое понимание истории подготавливало утверж ­
дение ведущей в последующей как латинской, так и греческой хрис­
тианской исторической мысли идеи «христианской Империи», когда
чаянья и надежды Лактанция предстанут важнейшим и несомненным
историческим фактом.
Использование мелитоновского тезиса в объяснении исторических
событий, стремление изобразить на страницах своего сочинения не­
посредственную предысторию «переворота Константина» заставило
Лактанция наполнить христианский период истории прежде всего по­
литическими событиями. Именно обращение к политической истории
позволило Лактанцию активно использовать в христианском сочине­
нии риторические формы и нарративные модели греко-римской исто­
риографии. Именно в подобном соединении христианской мысли с
нормами античного исторического нарратива состоит заслуга Л актан­
ция перед раннесредневековой латинской историографией, первый шаг
в становлении которой был сделан в начале IV в.

Г Л А В А II
Восточно-христианское влияние
и судьбы христианской историографии
на латинском З ап ад е
в конце IV — начале V в.
Появление на свет в начале IV в первого латинского христианско­
го исторического сочинения, несмотря на всю революционность это­
го события, не вызвало действительного переворота в западноевро­
пейской историографии. Вслед за трудом Л актанция о гонителях на
Западе не появилось ни одного исторического произведения, написан­
ного с христианских позиций.1 В течение нескольких десятилетий он
оставался произведением исключительным, оригинальным, но в то же
время и невостребованным. Мы не найдем ни ссылок на него, ни под­
ражаний ему, а упоминание о нем Иеронима в De viris illustribus ис­
полнено формального безразличия. Исключительность сочинения о
гонителях, сложное отношение со стороны современников и ближай­
ших потомков Л актанция к его историческому труду привело даже к
появлению в историографии идей относительно более позднего напи­
сания «Смертей преследователей».2 Действительно, после неожидан­
1 С ледует согласиться с Арнальдо М омильяно в том, что самые важные нов­
шества в христианской историографии появляются в V в. В IV в. не было с е р ь е з ­
ных попыток хри стианизировать ж анр политической истории и создать нечто,
равное трудам Ф укидида и Тацита. Единственный, кто коснул ся этого, был Лак­
танций. См.: M o m i g l i a n o A. P agan and Christian historiography. P. 114.
2 S i l o m o n H U n tersu ch ungen zur Q u e lle n g e sc h ic h le der Kaiser Aurelian bis Con­
sta n tin s / / H erm es. Bd. 49. Berlin. 1914. S. 538. Г. Силомон в результате с о п о ­
ставления истори ческих сочинений IV в. пришел к выводу, что пр оизведение, тра­
диционно приписываем ое Лактанцию. в дей стви тельн ости было написано н е и з­
вестным нам автором во времена Юлиана Отступника.

Г л а в а П. В о с т о ч н о - х р и с т иа н с к о е влияние.

75

ного появления исторической монографии Лактанция, идущей враз­
рез как с позднеримской языческой (Евтропий, Руф Фест, Аммиан
М арцеллин), так и с раннехристианской историографической тради­
цией, в христианской латинской прозе мы встречаемся с историогра­
фическими опытами, относящимися лишь к концу IV столетия. При
этом следует признать, что традиционно более христианизированный
Восток активно диктовал свои законы в историописании. В рамках
общего процесса привлечения латиноязычного читателя к достиже­
ниям греческой апологетической и теологической мысли в конце IV —
начале V в. появляются переводы важнейших исторических сочине­
ний, рожденных на христианском Востоке. Это, в первую очередь,
перевод «Хроники» Евсевия Кесарийского, выполненный Иеронимом
Блаженным, написавшим также ее продолжение, и перевод «Церков­
ной истории» того же Евсевия, осуществленный Руфином Аквилейским, также продолжившим труд Евсевия.

§ 1. И ер он и м Стридонский
и р о ж д е н и е л ати нской христи анской хронистики
Иерониму принадлежит особое и поистине исключительное место
в истории христианской латинской исторической литературы. Имен­
но его «Хроника» и никакое другое историческое сочинение, создан­
ное в конце IV — начале V в., стала отправной точкой для развития на
Западе магистрального направления историографии раннего Средне­
вековья.3 Именно жанр всемирной хроники в то время стал заметно
преобладать в латинской исторической литературе, оттеснив на пери­
ферию все прочие историографические направления. Труд Иеронима
стал основой для «Хроники» Проспера Аквитанского, получившей
продолжение в хрониках Виктора Туннунского, Иоанна Бикларского,
Идация, М арцеллина Комита. Признание Иеронима Стридонского
отцом латинской хронистики было настолько безусловным, что ред­
кий автор раннесредневековой хроники в предисловии к своему сочи­
нению не воздавал хвалу Евсевию как родоначальнику жанра и Иеро­
ниму как его переводчику, продолжателю и, своего рода, отцу латин­
ской христианской хронистики.4
1 Z e c c i n i G. Op. cit. P. 1 8 8 - 1 8 9 .
4 Ср. М арцеллин Комит: «Удивительное произведение, которое на греческом
языке составил Евсевий Кесарийский, [изложив историю] от сотворения мира до
правления императора Константина... позж е полностью перевел па латынь наш
Иероним и с римским красноречием довел [события] до цезаря Валента» ( Ма г е .
Comes . Chron. рг.); Иоанн Бикларскнй: «После Евсевия, епископа Кесарийской

76

Рождение латинской христианской ист ориографи и

Такое высокое признание Иеронима со стороны современников и
ближайших потомков вполне справедливо. Его «Хроника», несмотря
на то, что является адаптацией греческого сочинения к латинскому
читателю, безусловно, выступает произведением западной культуры
и обслуживала интересы читателей, воспитанных на чтении прежде
всего римской истории. Сам Иероним сознавал «недостатки» труда
Евсевия Кесарийского, в котором оказались обойдены вниманием мно­
гие факты римской истории. Уже в прологе Иероним говорит о своем
намерении написать труд, из которого бы читатель мог узнать значи­
тельно больше именно о римском прошлом: «...частью я выступаю как
переводчик, частью как автор, ибо, с одной стороны, я переводил с
греческого на латынь, с другой, кое-что, что, как мне показалось, было
обойдено, я добавил, особенно из римской истории, которую, как я
полагаю, Евсевий, автор этой книги, как ученый знать мог, но как гре­
ческий писатель передал весьма бегло» (Chron. рг.). Усиление рим­
ской части «Хроники» позволяло более четко представить все произ­
ведение как синхронизацию событий прошлого именно тех народов и
тех частей круга земного, которые со временем влились в состав Р и м ­
ской империи, избранной Богом для утверждения Истины и ставшей,
в конечном итоге, Империей христианской.
Выступая в качестве переводчика, Иероним, несмотря на все вне­
сенные им добавления, сохранил в «Хронике» логику Евсевия Памфила. Он не только перенял от великого Кесарийца все новации в соз­
дании картины мировой истории, но и перенес в латинский текст все
недостатки «Хроники» Евсевия как произведения, претендующего на
звание «всемирной истории». Действительно, переведя на латинский
язык «Каноны» Евсевия, ту часть «Хроники», в которой собственно
помещались события от Авраама до Константина Великого, Иероним,
доведший перечень событий до 378 г., предложил западноевропей­
скому читателю совершенно особый взгляд на прошлое. Его «Хрони­
ка» оказалась первой в истории христианской латинской литературы
попыткой изложить всеобщую историю. Иероним первым из л ати н ­
ских христианских авторов попытался представить движение истории
как универсальный процесс, в котором стираются рамки между наро­
дами и государствами, где все подчинено одному замыслу, и где исто­
рия разных народов развивается в рамках единого Божественного
церкви, И еронима, на весь мир знаменитого пресвитера, и, конечно. Проспера,
муж а благочестивого, а такж е Виктора, епископа африканской Тунпупской церк­
ви, которые постарались со всей краткостью и усердием составить историю по­
чти всех народов... и мы попытались, с помощью Господа нашего И исуса Христа,
дея ния, свер ш и вш и еся в наше время... кратко передать, чтобы сделать их и з в е с т ­
ными для потомков» (l o h a n n . Biel. Chron. рг.; перев. И. В. Кривушина).

Г л а в а II. В о с т о ч н о - х р и с т и а н с ко е влияние.

77

плана. Однако в данном случае мы имеем дело, все-таки, только с по­
пыткой написать универсальную историю.5
Как бы то ни было, «Хроника» Евсевия и Иеронима весьма далека
от подлинной универсальной истории, рождение которой на христи­
анском Западе следует связывать исключительно с Павлом Орозием
и его «Историей против язычников». Первый аргумент, который сле­
дует привести «не в пользу» сочинения Евсевия и Иеронима, доста­
точно формален, хотя именно он позволяет развить критику «Хрони­
ки» как несостоявшейся универсальной истории. Этот аргумент каса­
ется хри сти ан ского понимания «универсального» исторического
времени. Поскольку главной задачей Евсевия была синхронизация
историй разных народов, объединение различных хронологий в рам­
ках единого временного потока, то за начало истории в «Хронике»
Евсевия и, соответственно, Иеронима берется рождение Авраама,
библейское событие, имеющее хронологическую параллель с первым
известным историческим событием нееврейского прошлого, а именно
с правлением ассирийского царя Нина Великого.“ В результате вне
рамок исторической картины остается все прошлое избранного наро­
да до Авраама. Как убедительно доказал Ж. Сиринелли, синхрониза­
ция событий, особый выбор Авраама в качестве отправной точки ис­
тории превращают труд Евсевия не в универсальную историю, то есть
историю человечества, а в традиционную историю древних царств.'
«Хроника» Евсевия и Иеронима серьезно уступает подлинной ис­
тории, как ее понимали в античности, она отстоит от образцов исто­
риографического жанра даже дальше, чем произведения позднейших
продолжателей Иеронима, в чьих хрониках сообщения о событиях
5 В историографии довольно часто мож но встретить утверждение о том, что
«Хроника» Евсевия может быть отнесена к универсальным историям. А. П. Л е ­
бедев, рассматривая «Хронику» Евсевия в ее связи с работой Юлия Африкана,
пр изнает в качестве заслуг хронистов, в том числе Евсевия, преодоление «сепа­
ратизма» национальных историй ( Л е б е д е в А. П. Указ. соч. С. 4 6 ). Р. Д ж . Коллингвуд пишет, что Евсевий ставит перед собой задачу «создать универ сальную исто­
рию, все события которой включены в единые хронологи ческ ие рамки»; в резуль­
тате, хронологически упорядоченные события у Евсевия «образуют закономерную
последовательность, в центре которой — рож дение Христа» ( К о л л и н г в у д Р . Дж.
Указ. соч. С. 5 0 - 5 1 ) . И. В. Кривушин также считает, что Евсевию в «Хронике»
у ж е удалось создать особую ф илософию истории, «слить языческую историю и
историю иудеев в единую мировую историю и интерпретировать ее основные
факты с провиденциалнстической точки зрения» ( К р и в у ш и н И. В Евсевий К е ­
сарийский, отец церковной историографии. С. 10). См. также: Cruke В. Op. cil.
Р. 1 2 4 - 1 2 5 .
п Евсевий, а вслед за ним и Иероним, датирует рож дение Авраама 43 годом
правления Нина (Hi eron. Cliron. 1).
7 S i r i n e l l i J. Op. cit. P. 133.

78

Р ож д е н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

нередко обретают формы новелл, исторических рассказов, построен­
ных с учетом причинно-следственных отношений. В этом, пожалуй,
кроется вторая причина несостоятельности «Хроники» Евсевия и Ие­
ронима как универсальной истории. Ни Евсевий, ни Иероним даже
не думали объединить факты прошлого каким-либо духовным един­
ством. Пролог, который открывает «Хронику», в отличие от прологов
античных историй не содержит никакой попытки автора сформулиро­
вать концепцию истории.8 Не объединив историю четко выраженной
концепцией, которую мы без труда обнаружим у Орозия и даж е у Суль­
пиция Севера, Евсевий, а за ним и Иероним, не смогли унифициро­
вать разрозненные национальные и региональные истории. Все наци­
ональные истории, факты из которых приводят Евсевий и Иероним,
развиваются либо параллельно друг другу, либо последовательно сме­
няя одна другую. Оба хрониста не выходят за рамки поиска хроноло­
гических соответствий, поэтому национальные истории остаются у них
вполне самостоятельными. Этим историям не удается слиться в еди­
ный поток, связь в котором бы не ограничивалась только хронологи­
ей, но и предполагала бы концептуальное единство, общий ритм, на­
конец общий закон развития, общую теологию.9 Отказавшись от ре­
шения других задач, помимо поисков хронологических соответствий,
Евсевий и Иероним значительно понижают в «Хронике» значение цент­
рального исторического события — Воплощение Логоса. Рождение
Христа, Его проповедь и крестная смерть становятся событиями, сла­
бо связанными со всей предшествующей им историей.
В изложении христианского периода истории у Евсевия и Иерони­
ма столь же трудно обнаружить какую-либо четкую и единую концеп­
цию. Безусловно, приход в мир Христа, появление христианской Ц ерк­
ви меняют событийное наполнение «Хроники». Наряду с фактами, тра­
диционно привлекавшими интерес языческих историков (удачные или
неудачные войны, мятежи, смерть или гибель правителя, природные
или социальные бедствия), появляется упоминание событий, связан ­
ных с историей Церкви (апостольские миссии, епископские преемства,
деятельность христианских писателей, гонения). То есть нельзя от­
рицать того, что хронисты из всей череды событий выбирают факты
вполне определенного содержания, сохраняя приоритеты, выработан­
ные античной историографией, и делая историю христианской Церк­
ви неотъемлемой частью истории Римской империи. Но в этой исто­
s Д ан ное обстоятельство о с об ен н о б росается в глаза на фоне неоднократных
попыток Иеронима теоретизировать по поводу истории в других произведениях
(«Толкование па книгу Даниила», «Толкование на книгу М и х е я » . «Толкование
на книгу Исаии», «Житие Малха» и др.),
" S i n u e l l i 1. Op. cit. P. 133.

Г л а в а II. В о с т о ч н о - х р и с т и а н с к о е в лияние .

79

рии, события которой лишены прагматической связи, почти невозмож­
но обнаружить позитивных изменений.10 Евсевий и Иероним не толь­
ко не исследуют поступки исторических героев, чьи чувства и особен­
ности характера в античном историческом сочинении, как правило,
играли определяющую роль в развитии сюжета, но даже не пытаются
обнаружить присутствия в истории Бога, что видно, в частности, по
их трактовкам антихристианских преследований.
Сообщая о гонениях на Церковь, Евсевий, следуя логике времени,
а не сюжетной линии, не может обнаружить прямую связь между пре­
ступлением императора в отношении Церкви и «наказанием» за него,
какую сделал фундаментальной для своей исторической картины Л ак­
танций. Так, сообщения о гонении Нерона на Церковь и о его смерти
разделено в «Хронике» перечислением целого ряда фактов, имевших
место в 2084 году от Авраама: «Нерон помимо всех своих преступле­
ний также первым открыл гонение на христиан. В ходе него приняли
славную смерть Петр и Павел. Против иудеев, которые подняли, не
перенеся Цестия Флора, мятеж. Нероном был оправлен в качестве
магистра армии Веспасиан. Вегпасиан захватил многие города Иудеи.
Иосиф Флавий, историк, предводитель войны иудеев, когда был раз­
бит римлянами, сообщил Веспасиану о грядущей смерти Нерона и
ожидающей его власти. Первым после Петра Римскую церковь при­
нял Лин на одиннадцать лет. Нерон, когда был приговорен сенатом к
казни, бежав из дворца, покончил с собой в четырех милях от Города
в пригородной вилле своего вольноотпущенника между Соляной до­
рогой и Номентанской на 32 году жизни, и на нем пресекся род Авгу­
ста» (H i e r o n . 208 4 c-2 0 8 4 h ). Как можно видеть, смерть Нерона совер­
шенно не связана у Евсевия и Иеронима с гонением на христиан. Весь
же рассказ о последнем годе правления Нерона абсолютно лишается
в «Хронике» того морального и дидактического смысла, который был
важен Лактанцию. Столь же «нейтрально» выглядит изложение ко­
роткого правления Деция, в годы которого было открыто одно из са­
мых кровавых преследований христиан: «Деций двадцать пятым пра­
вил римлянами в течение одного года и трех месяцев. Деций родился
в Нижней Паннонии в Бубалии. Деций, когда убил Филиппов, отца и
сына, из-за ненависти к ним открыл гонение на христиан. В Египте
родился монах Антоний. В Риме сгорел амфитеатр. Когда Александр,
епископ Иерусалимский, принял в Цезарее Палестинской мучениче­
скую смерть, а в Антиохии Вавила, епископами [вместо них] стали
Мазабан и Фабий. Деций с сыном погиб в Абрите» (H i er o n. 2 1 6 7 с 10 Что, в частности, станет важ нейш ей идеей для Павла Орозия в «Истории
против язычников».

80

Р о жд е н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

21 68 h).11 В отличие от Евсевия — автора «Церковной истории», для
которого гонение при Д иоклетиане является одним из важнейших
событий, у Евсевия — автора «Хроники», Великое гонение оказывается
вполне рядовым событием: «Ветурий, магистр армии, преследует воинов-христиан; понемногу с этого времени начинается гонение на нас»
(H i e r o n . 2 3 1 7d). В истории Евсевия и Иеронима, подчиненной мерно­
му ходу времени, мы не найдем действительного, качественного изме­
нения. Так, гонения, чередуясь с самыми разными, часто не относя­
щимися к церковному прошлому событиями, не выстраиваются в «Хро­
нике» в логическую цепь: читатель не видит ни возрастающего от
гонения к гонению зла, ни укрепления Церкви под ударами врагов.12
Та же особенность хроникального изложения не позволяет авто­
рам четко выразить свое отношение к переменам, связанным с при­
ходом к власти Константина и его победой в гражданской войне. В даль­
нейшем мы станем свидетелями того, как Руфин, Сульпиций Север и
Павел Орозий, особым образом организуя исторический материал,
создадут идеальный образ эпохи времен Константина. В отличие от
этих историков Евсевию, а затем и Иерониму, продолжившему изло­
жение событий константиновского царствования, не удается напол­
нить рассказ о Константине безусловно позитивной информацией.
Наряду с сообщениями, свидетельствующими об успехах государства
(например, упоминание о победах над готами и сарматами, Hieron.
2348с), приводятся сообщения об убийстве Константином Фаусты
(Hieron. 2344а), о чуме и голоде в Сирии и Киликии (Hieron. 2349e), о
мятеже Калокера на Кипре (Hieron. 2350g). В результате, правление
первого христианского императора, в принципе, ничем не отличается
от времен большинства императоров-язычников, а прекращение гоне­
ний не вызывает безусловного улучшения государственных дел.
Подобное же отношение к истории мы обнаружим у Иеронима, ког­
да он выступает не переводчиком, а продолжателем Евсевия, конст­
руируя историю «христианской Империи». Несомненно, изложение
событий римской истории после Константина имеет явный церковно­
исторический уклон. Доля информации о событиях, происходивших
внутри Церкви или имевших непосредственное отношение к ее судь­
11 Единственным исключением нз этого справила» м ож но посчитать с о о б щ е ­
ние о гонении Валериана, в котором хронисты объедин яю т в одном отрывке у п о­
минание как о гонении, так и последовавшем за мим несчастье императора: «'Ва­
лериан, когда было начало гонения па христиан, тотчас царем персов Сапором
был захвачен в плен и там в жалкой неволе состарился» ( H i e r o n . 22 75d).
'’ Евсевий и Иероним д а ж е не пытаются объяснить, почему гонений на х р и с ­
тианскую Церковь было десять — вопрос, весьма интересовавш ий Сульпиция
Севера f который насчитывал девять гонений, а д ес я т о е связывал с приходом ан­
тихриста) Орозия.

Г л а в а II. В о с т о ч н о - х р и с т и а н с к о е влияние.

81

бе, серьезно возрастает. Тем не менее, факты, приводимые Иерони­
мом, не выстраиваются у него в логическую цепочку, способную, пусть
даже на имплицитном уровне, выразить авторское отношение к про­
исходящему. Единственный раз Иероним сознательно проводит идею
Божьего суда, когда говорит о судьбе Юлиана Отступника. Сообщив
о преследованиях христиан при Юлиане, Иероним добавляет: «...ужас­
нейшая буря грозного преследования была успокоена по воле Бога.
Ведь, отправляясь против персов, Юлиан пообещал после победы по­
святить богам кровь наших. Тогда неким ложным перебежчиком заве­
денный в пустыню, когда голод и жажда истомили вероотступника и
войско, он, покинутый своими солдатами, был вскоре встречен вра­
жеским всадником и, пронзенный илионским копьем, погиб на трид­
цать втором году жизни» (Hi er on . 2379b).
Остальной же рассказ Иеронима о христианском периоде исто­
рии лишен каких бы то ни было оценочных суждений. В разделе, по­
священном времени правления Констанция II, сообщения о победах
арианской партии и гонении на Афанасия Александрийского (Hi e­
ron. 2355g) соседствуют с упоминанием побед римлян над франками
(Hieron. 2358e). Правление православного императора Валентиниана I, которого сам Иероним считает выдающимся правителем, не ли­
шено таких бедствий, как землетрясение, разрушившее многие горо­
да на Сицилии и других островах (Hieron. 2383с). Сообщение о про­
возглашении православного Грациана императором (Hieron. 2384b)
сменяется упоминанием о страшной грозе в Константинополе, в ходе
которойот града погибли люди (Hieron. 2384с). Наконец, мы обнару­
жим лишь слабую тень мелитоновской концепции в сообщении Иеро­
нима о гибели императора-еретика Валента II, чья участь впоследствии
будет активно использоваться христианскими историками в качестве
ярчайшего примера суда Бога над гонителем православных. Вот как
строит рассказ об этом событии Иероним: «Плачевная битва во Ф ра­
кии. В ее ходе римские легионы, оставленные без защиты конницы,
окруженные готами, были полностью уничтожены. Сам император
Валент, раненный стрелой, бежал, и поскольку боль не позволяла ему
сесть на коня, был отнесен в некую хижину в деревушке. Там пресле­
довавшими варварами, когда был подожжен дом, он был лишен даже
могилы» (Hieron. 239 5с).13
п Ср. с трактовкой Орози я, в которой идея Б ож ественного наказания выра­
ж ена самым непосредственным образом: «...по справедливому суду Бож ьему Ва­
лента заж иво сожгл и именно те, кто из-за него горел после смерти, расплачива­
ясь за заб луж д ени я» (VII.3 3 .1 9 ). См. такжя Исидора Севильского: «...тот. кто
столь прекрасные душ и предал вечному пламени, сам был зас л у ж ен н о с о ж ж е н
ими заж ив о в преходящем огне» ( I s i d o r . Hist. Goth. 9).
6 Зак .16.44

82

Рождение латинской христианской историографи и
* * *

Отсутствие цельной концепции в «Хронике» Евсевия и Иеронима,
конечно же, не свидетельствует о неспособности Евсевия или самого
Иеронима выстраивать историческое повествование по законам гре­
ко-римской историографии, выявляя тематические и причинно-след­
ственные связи между событиями. Появление «Церковной истории»
Евсевия и многочисленные суждения об истории, высказанные Иеро­
нимом в других произведениях, тому подтверждение. Видимо, дело в
том, что перед Евсевием и Иеронимом при составлении «Хроники» сто­
яли совершенно иные, нежели перед античным историком, задачи.
Евсевий и вместе с ним Иероним не только сделал попытку, синхрони­
зируя события национальных историй, создать версию универсальной,
всемирной истории. Одновременно с этим, подчиняя исторический
рассказ временной последовательности, а не своей воле, Евсевий и
Иероним приближаются к особому пониманию времени. Стараясь вы­
строить в тексте не связанные между собой факты, авторы «Хроники»
приближали повествовательное время к объективно-историческому.
Такое время не может повернуть вспять (Иероним ни разу не исполь­
зует ретроспекции, то есть не вспоминает о событии, уже сообщен­
ном, также как и не забегает вперед), оно может только мерным шагом
двигаться вперед. Именно это делает «Хронику» Евсевия и Иеронима
«пионерским» произведением христианской историографии.

§ 2. Р у ф и н Аквилейский:
р о ж д е н и е ц е р к о в н о й и сто р и о г р а ф и и на л ати н ск ом З а п а д е
Однако, несмотря на всю предопределенность хронистики к буду­
щему, наиболее интересным для конца IV — начала V в. историогра­
фическим «приобретением» латинской литературы у христианского
Востока была церковная историография. Уже Иероним, чьи историо­
графические опыты не ограничивались лишь «Хроникой»,14 планиро­
вал написать настоящую церковную историю, о чем он сам сообщает
в «Житии М алха», написанном в 3 8 6 / 3 8 7 гг. Задуманный труд по
объему материала, пространственно-временному охвату претендовал
быть сравнимым с «Церковной историей» Евсевия. Иероним планиро­
вал начать свое повествование от рождения Спасителя и довести до
современных ему событий в христианском сообществе: «Я намеревался
написать от прихода Спасителя до нашего века, каким образом и
14 Уже в предисловии к «Хронике» Иероним обещал посвятить времени прав­
ления Грациана и Ф е о д о с и я Великого, то есть событиям, не вош едш им в «Хрони­
ку», отдельное истори ческ ое со чинение ( Hi e r a n. Chron. рг.).

Г л ав а П. В о с то ч н о - х р и с т и а н с к о е в лияние .

83

через кого Церковь Христова возникла и возмужала, как она окрепла
через гонения и украсилась мученичествами, и каким образом, после
того как перешла к христианским императорам, она хотя и стала бо­
лее сильной и более богатой, но менее добродетельной [et postquam
ad christianos principes venerit, potentia quidem et divitiis maior, sed
virtutibus minor facta sit]» (Hieron. Vita Malchi. 1).
В данном случае важно не только само желание Иеронима приме­
рить на себя одежды церковного историка и предложить латинскому
читателю рассказ о прошлом Церкви. Это желание, безусловно, сви­
детельствует о существовавшей у Западной церкви потребности в соб­
ственной «Церковной истории», которая бы не только и не столько
продолжала написанное Евсевием,15 а содержала бы рассказ обо всем
периоде церковной истории, что в свою очередь свидетельствует о на­
чавшейся автономизации Западной церкви и культуры в целом. В аж ­
но также и другое, а именно появление попытки осознать период цер­
ковной истории, еще никем не изложенный, период, связанный с рож­
дением христианской Империи и наступлением мирных для Церкви
времен. Как можно видеть, Иероним в «Житии Малха» очень четко
сформулировал собственную церковно-историческую концепцию, что,
по мнению Р. Гранта, отличает затею Иеронима от труда Евсевия
Кесарийского.1С Судя по процитированному отрывку, история Церкви
делилась Иеронимом, по меньшей мере, на два периода: от Воплоще­
ния Логоса до Константина Великого и от Константина до современ­
ных автору дней. Деление на эти этапы отражается в наличии двух
непохожих друг на друга оценок церковного прошлого и настоящего.
Если первый этап, несмотря на испытания, переживаемые Церковью,
связан с ее расширением и возмужанием, то современное состояние
христианского сообщества знаменитый отец Церкви оценивал, безус­
ловно, пессимистически. Со всей определенностью мы можем гово­
рить об ощущении Иеронимом духовного кризиса, поразившего Ц ер­
ковь по окончании гонений. Мы вполне уверенно можем говорить, что
Иероним планировал не только выразить собственное беспокойство
происходившими в Церкви переменами, но и высказать мнение опре­
деленной части церковной интеллектуальной элиты. Насколько пес­
симистические настроения были распространены среди христианских
интеллектуалов конца IV — начала V в., все ли были едины в подоб­
ных оценках современности, какие идеи оказались более востребован­
ными читателями, мы попытаемся определить в ходе дальнейшего ис­
следования.
15 Восточно-христианские церковные историки V в. будут продолжать труд
Евсевия, начиная рассказ не со времен Спасителя, как то планировал Иероним, а
с Никейских событий.
lr' G r a n t R М. Eusebius as Church Historian. Oxford, 1980. P. 168.

84

Р о ж д е н и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с ко й и с т о р и о г р а ф и и

Иероним, несмотря на наличие вполне определенного взгляда на
историю Церкви и на сформулированное ж елание написать церков­
ную историю, не стал родоначальником церковно-исторического ж а н ­
ра в латинской литературе. Подлинное рождение церковной историо­
графии на латинском Западе связано с именем современника и во мно­
гом интеллектуального противника Иеронима Руфина Аквилейского,
переведшего на латинский язык «Церковную историю» Евсевия Кеса­
рийского и написавшего ее продолжение. Именно в лице Руфина Ак­
вилейского латинская литература обрела первого церковного истори­
ка, автора, для которого внутренняя история Церкви безусловно бо­
лее значима, чем история внешняя, какую, например, мы видели в
труде Лактанция. В этом плане Руфин открывает новую страницу хри­
стианского историописания на Западе.17
В связи с тем, что сочинение Руфина представляет собой допол­
ненный перевод «Истории» Евсевия, вопрос о нем как самостоятель­
ном историке, безусловно, должен решаться на основе анализа по­
следних двух книг его «Церковной истории», которые созданы им са­
мим. Как убедительно доказал датский исследователь наследия Руфина
Аквилейского Т. Христенсен, сопоставивший латинский перевод VIII
и IX книг «Церковной истории» Евсевия Кесарийского с ее греческим
оригиналом, Руфин создал собственное произведение, но, в то же вре­
мя, сколь бы значительны ни были корректировки Р уф и н а,18 он не
подвергал сомнению важнейшие идеи Евсевия, в частности концеп­
цию о тесной связи Церкви и Римской империи.19 Тем не менее, вос­
производя в первых книгах перевода сочинения Евсевия его истори­
ческую концепцию, Руфин при попытке написать продолжение «Цер­
ковной истории» неизбежно должен был столкнуться с проблемой
выбора того, какого из подходов Евсевия он долж ен в дальнейшем
придерживаться. Дело в том, что автор греческой «Церковной исто­
17 Н есм о т ря на неразвитость жанра церковной истории на З ап аде, влияние
его на латинскую р ан несредневековую литературу б е зу сл о в н о . Речь идет не толь­
ко о таких «признанных» ш едеврах церк овно-исторической прозы, как «Церков­
ная история народа англов» Беды Достоп очтенн ого, но и о сочи нения х Сульпи­
ция Севера, К ассиодора, Григория Турского, не только испы тавших влияние со
стороны церковной историограф ии, но и во многом обогативш их ее.
18 Часть разночтений латинского перевода «Церковной истории» и греческого
оригинала Т. Христенсен объясняет ж еланием Руфина добиться стилистической
безупречности собственного текста, часть — его стремлением усилить акцент на
моральной стороне церковного прошлого (в частности, включение рассказа о Гри­
гории Чудотворце), часть — желанием уточнить некоторые положения Евсевия,
согласуя их с православным учением ( Chr i s t e n s e n Т. Rufinus of Aquileia and the
Historia Ecclesiastica, lib. VIII—IX, of Eusebius. Copenhagen. 1989. P. 3 3 3 - 3 3 4 ) .
14 C h r i s t e n s e n T. Op. cit. P. 335.

Г л а в а II. В о с т о ч н о - х р и с т иа н с к о е влияние.

85

рии» предложил на страницах своего труда сразу несколько тракто­
вок церковного прошлого и настоящего. Так, будучи полностью зави­
симым в первых книгах от раннехристианского отношения к церковной
истории как к истории сохранения первоначальной истины, Евсевий
разрабатывал там в качестве ведущих темы епископских, интеллек­
туальных и прочих преемств в Церкви. Таким образом, он наполнил
историю Церкви повторяемостью, реализуемой на уровне событий,
которые мало чем отличаются друг от друга.20 Однако, несмотря на
то, что Евсевий в первых книгах рассматривал прошлое Церкви в ан­
тиисторическом ключе, в последних трех книгах он предложил совер­
шенно иное толкование церковной истории. Вот какую оценку этой
новации дает исследователь исторических представлений Евсевия:
«...в заключительной части своего труда он (Евсевий. — Т. В.) отка­
зался от антиисторического по сути дела подхода своих предшествен­
ников, поставив во главу угла событийность и историческое действие
и придав ценность церковной и даже общехристианской истории за
счет введения в нее Бога как реального ее участника. Теперь история
Церкви стремится к тому, чтобы стать историей христианской Импе­
рии, а император превращается в одну из ключевых фигур истории
спасения».21 Историко-концептуальное различие двух частей сочи­
нения Евсевия Кесарийского изначально делало невозможным для
Руфина, как о том полагал еще А. П. Лебедев, послушное следование
«по той дороге, которая проложена авторитетным Евсевием».22
Уже в прологе к своему труду Руфин сообщает о том, что в послед­
них книгах он намерен придерживаться рассказа об исторических с о ­
б ы ти я х (res gestae), для чего думает сократить десятую книгу «Цер­
ковной истории» Евсевия, которая, по его мнению, содержит чрез­
вычайно мало материала, свойственного историческому сочинению.
«Следует, конечно, знать, — предупреждает Руфин, — что десятую
книгу этого сочинения, поскольку в греческом [варианте] не так много
относящегося к событиям [quoniam perparum erat in rebus gestis], и по­
чти все остальное в панегириках епископов, ничего не дающих для зна­
ния фактов [in episcoporum panegyricis tractatibus nihil ad scientiam rerum
conferentibus], ...мы присоединили к девятой книге» {Ruf. НЕ рг.).
Даже будучи ограниченным рамками греческого текста, Руфин, как
показывает Т. Христенсен, еще больше, чем Евсевий, усилил акцент
на понимании истории как череды событий, стремясь придать «Цер­
ковной истории» традиционную для античной историографии форму,
К р и в у и ш н И. В. Рапневизаптийская церковная историография. С. 1 1 2 - 1 1 5 .
21 Там ж е. С. 117.
Л е б е д е в А. П . Указ. соч. С. 111.

86

Рождение латинской христианской историографии

превратить ее в связный рассказ, наполненный действием и истори­
ческой динамикой.23
Сознательный отказ от подхода, ставшего основным для труда Евсе­
вия (по крайней мере, для большей его части), и обращение к истории
как череде событий были вполне естественны для нового поколения
церковных историков. И речь здесь может идти не только о Руфине, но
и о Сульпиции Севере, и о греческих церковных историках Геласии Ке­
сарийском,24 Филосторгии,25 Сократе Схоластике, Созомене и Феодорите Киррском.26 Действительно, к концу IV — началу V в. Церковь
превратилась не просто в историческую реальность, она стала актив­
ной участницей политической жизни Империи, вовлекая все более зна­
чительные силы в решение собственных проблем. Прекращение гоне­
ний на Церковь, рождение «христианской Империи» превращало са­
мих императоров в участников внутрицерковной борьбы на стороне той
или иной противоборствующей партии. Все это заставляло современ­
ников воспринимать саму Церковь и происходящие в ней и вокруг нее
процессы в рамках максимально широкой исторической перспективы.
Как не трудно заметить из текста последних книг «Церковной ис­
тории» Руфина, главная задача, которую ставит перед собой автор,
это написать историю Церкви и прежде всего Церкви, для чего он на­
стойчиво оттеняет историю светскую. Несмотря на то, что в прологе к
своему труду он определяет рубежи церковной истории светскими
событиями, используя традиционное для римской историографии вы­
деление императорских эпох,27 рассказы о внутрицерковных событи2·1 C h r i s t e n s e n T. Op. cit. Р. 3 3 3 - 3 3 4 .
2,1
О «Ц ерковной истории» Геласия Кесарийского и ее связи с трудом Руфина
см., в частности: G l a s A. Die K irchengesch ich te des G e la sio s von Kaisareia. Leipzig,
1914. Аптон Глас первым выдвинул идею о том, что финальные книги «Церков­
ной истории» списаны Руфином с «Истории» Геласия, однако дальн ей шие и с с л е ­
дования хронологии ж изн и этих церковных историков позволили доказать не толь­
ко н езави си м ость Р уфина от Геласия. но и выдвинуть о бр ат н ое п р ед п оло ж ен ие о
втори чности «Церковной истории» Геласия, которая, с ко рее всего, является пе­
реводом с Р уф и ново й «Истории». О б истории этого вопроса см: M u r p h y F. X. Op.
cit. P. 1 6 0 - 1 6 2 . См. также: S c h e i n d i r e i l e r F. Die K ir che n ge sch ich te des G elasius
von Kaisareia / / B yz an tin isc h e Zeitschrift. Bd. 50. S. 7 4 - 9 8 ; G r é g o i r e H. G élase
ou RuFin / / L a nou velle Clio. 1953.
2h О Ф илосторгии см.: У д а л ь ц о в а 3. В. Ф илосторгии — представитель е р е т и ­
ческой церковной историографии / / ВВ. Т. 44. 1983. С. 3 - 2 1 .
2Г’ О б ортод оксальных церковных историках V в. см.: К р и в у ш и н И. В. Ранневизантийская церковная историография. Р аздел II ( о с о б е н н о параграф «Событий­
ность и время в “И ст ор и и ” Сократа» С. 1 2 0 - 1 3 2 ) .
27 Свой пролог Руфин заверш ает следую щ ими словами: «...наши ж е две книги
[с о де р ж ат события в Церкви] со времени Константина после гонений до смерти
Ф ео д о с и я Августа» (Ruf. НЕ рг.).

Г л а в а II. В о с то ч н о - х р и с т и а н с к о е влияние.

87

ях заметно превосходят сюжеты, так или иначе связанные с религи­
озной политикой императоров. Обширные экскурсы в историю еги­
петских монахов, рассказы о чудесах, творимых добродетельными
епископами, и, самое главное, споры и борьба между церковными
партиями составляют основную часть текста последних книг «Цер­
ковной истории».
Именно внутрицерковная борьба становится центральной темой по­
вествования Руфина. Его часть «Церковной истории» начинается с
важнейшего для Церкви, получившей признание в Империи, события,
с арианского раскола и Никейского собора (Х .1 -6 ). Далее Руфин по­
следовательно рассказывает о борьбе Евсевия Никомидийского с Алек­
сандром Александрийским после Никейского собора (Х.12), о Тирском
соборе и осуждении Афанасия Александрийского (Х .1 6 -1 8 ), о тор­
жестве ариан на Ариминском соборе (Х.21), о появлении новых ере­
тических течений евномиан и македониан (Х.25), об Александрийском
соборе (X.2 8 -2 9 ) , о гонениях Валента (XI.3 - 5 ) , о борьбе Амвросия
Медиоланского с императрицей Юстиной (XI. 15), о ереси Аполлина­
рия (XI.20).
Безусловно, Руфин сетует по поводу вспыхнувшей борьбы внутри
церковного сообщества. Он сравнивает войну еретиков против право­
славных с гонениями язычников, но, в то же время, обнаруживая это
внешнее сходство, он сокрушается по поводу того, что современная
ему война идет между христианами. Так. рассказав об Ариминском
соборе, на котором восторжествовала арианская партия, историк сле­
дующим образом формулирует свое отношение к происходящим в
Церкви событиям: «Этим бедствием был обезображен и весьма оск­
вернен образ Церкви. Ибо ведь разорялась она не как прежде — снару­
жи, а изнутри. Один вынужден бежать, другой принуждает к бегству,
и оба принадлежат Церкви. Нет ни жертвенников, ни жертвоприно­
шений, ни возлияний богам, тем не менее, налицо вероломство, паде­
ние и уничтожение многих. Схожая кара, но различная победа. Такое
же распятие, но не такая же слава: ибо Церковь ощущала боль также
того, кто заставлял страдать» (Х.21).
Однако эта общетеоретическая позиция, близкая к оценкам Иеро­
нима Стридонского, во-первых, высказана в связи с рассказом о тор­
жестве еретиков на Ариминском соборе, а во-вторых, не развивается
Руфином на уровне исторического рассказа. Обращение к конкрет­
ным сюжетам «Церковной истории» показывает, что Руфин вовсе не
воспринимал недавнее прошлое Церкви как период неизлечимой бо­
лезни, постоянной и непреодолимой смуты. Напротив, создавая свой
труд в момент внешней опасности, принесшей в римский мир уныние,
автор стремится обнаружить серьезную позитивную составляющую в
недавнем прошлом Церкви, последовательно изображая стойкость

88

Р о жд е н и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

православных в борьбе со своими религиозными противниками, как
из еретического, так и из языческого стана. Мотив торжества право­
славной Церкви становится ведущим для обеих финальных книг «Цер­
ковной истории» Руфина.
И зображ ая внутрицерковную борьбу, Руфин стремится свести все
объяснение происхождения смуты к обману немногими. Все повество­
вание этого историка показывает, что главная и единственная причина
всех ересей кроется прежде всего в порочных качествах незначитель­
ной части церковных лидеров и в их мелочных эгоистических страс­
тях. Лидеры еретических партий используют как против православ­
ных свящ еннослужителей и паствы, так и против власть имущих об­
ман и притворство. Еретики лицемерят: некоторые из сторонников
Ария, по словам Руфина, подписывали Никейский Символ веры «толь­
ко рукой, но не сердцем [manu sola non mente]» (X.5). Ими движет
расчет: Евсевий Никомидийский «ждал удобного момента», чтобы до­
биться от императора восстановления Ария (Х.12). Они испытывают
страх перед правдой: боясь, как бы Афанасий Александрийский не
открыл перед императором истину и не уличил их в извращении веры,
ариане измышляют против этого епископа обвинения (Х.15). Ерети­
ки изначально дурные люди: ересиарх Евномий прокажен не только
телом, но и душой (Х.25); в Аримине и Селевкии собрались «хитрые и
лукавые люди [callidi homines et versuti]» (X.21). Д аж е если они скры ­
вают свою дурную суть, она все равно открывается: арианский еп и с­
коп Луций, дождавшись кончины Афанасия, получил возможность
проявить «свою жестокость» в отношении православных (XI.3). Е р е­
тические учения часто выглядят на страницах «Церковной истории»
не столько извращением веры, сколько способом, используемым не­
достойными св ящ ен н осл уж и тел ям и решить вопросы, не имеющие
прямого отношения к вере. Не случайно Руфин говорит, что Арий «че­
ловек более религиозный по форме и виду, нежели по добродетели
[vir specie et forma magis, quam virtute religiosus]» (X. 1), который «без­
мерно ж аж дал власти и почестей» (Х.1).
В пользу утверждения о том, что мотив торжества православной
Церкви доминирует в «Церковной истории» Руфина, а «отступления»
от истинной веры выглядят случайными, говорит простое сравнение
рассказов о победах ортодоксов или о примерах стойкости православ­
ных епископов в период временного торжества еретиков с рассказа­
ми о еретических соборах. Так, отрывок, посвященный никейским
событиям, включает в себя шесть глав: Руфин наряду с и зл ож ен и ­
ем хода Вселенского собора приводит также рассказ об исповеднике
Пафнутии, имевшем добродетели, не уступающие апостольским (Х.4),
о епископе Спиридоне Кипрском, исполненном пророческого дара
(Х.5), о славной победе неизвестного исповедника, «через которого

Г л а в а П. В о с т о ч н о - х р и с т и а н с ко е влияние.

89

говорил Бог», над изощренным диалектиком (X .3). На этом фоне не­
значительными и исключительными выглядят успехи еретиков. Не
желая специально останавливаться на фактах «отступления» в рядах
православных священников, Руфин укладывает сообщение о Медиоланском соборе в три предложения (Х.20) и немногим больше места в
своем сочинении отводит рассказу об Ариминском соборе (Х .2 1). По­
беды еретиков выглядят, по крайней мере, недостойными особой ис­
торической памяти. В то же время Руфин придает особое значение
стойкости православных епископов и паствы в периоды торжества их
религиозных врагов, как еретиков, так и язычников. На страницах сво­
ей «Истории» он пишет настоящую драму свт. Афанасия Александ­
рийского, стойко переносящего как ложные обвинения ариан (Х .1 6 17), так и гонение со стороны императорской власти (Х.18). Послед­
няя книга «Церковной истории» наполнена у Руфина примерами
стойкости епископов во времена гонений Валента. Читатель Руфина
узнает не только о непреклонности египетских отцов, но и о религиоз­
ном служении свт. Григория Назианзина и свт. Василия Великого, ко­
торые «стойко переносили смуту еретиков» (XI.9), о победе правед­
ника М оисея, ставшего епископом сарацин, над гонителем-еретиком
Луцием (XI.6).
Утверждая идею торжества православной Церкви и сводя пробле­
му внутрицерковной смуты на уровень обмана немногими, Руфин ак­
тивной участницей исторического процесса делает также паству. Не
случайно, обратившись ко временам Валента, Руфин вспоминает не
только о египетских старцах (XI.4), но и о решительности эдесской
православной женщины, спешившей с ребенком на руках к месту пред­
стоящей казни, чтобы принять со многими другими православны­
ми мученическую смерть (XI.5). Руфин восхищается не только стой­
костью свт. Амвросия Медиоланского в борьбе с Юстиной, матерью
Валентиниана Младшего, но и твердостью веры его паствы. Историк
сообщает, что, когда дело Амвросия дошло до вмешательства импера­
тора, отправившего против епископа солдат, приказав «ломать две­
ри, врываться в святые места, тащить священника и отправить его в
изгнание», именно народ остановил насилие над епископом. «Одна­
ко такая твердость веры была у народа, — заканчивает рассказ исто­
рик, — что он был готов утратить скорее душу, чем епископа» (XI, 15).
Заканчивая рассказ о гонениях Валента, Руфин, отчасти противореча
своим идеям, высказанным в двадцать первой главе десятой книги, го­
ворит даже о полезности для Церкви гонений, возвращаясь, таким об­
разом, к положениям, закрепленным в раннехристианской литерату­
ре. «В то время, — пишет историк, — когда был разожжен пожар го­
нений, Церковь, еще более чистая, засверкала словно золотом, ибо
вера каждого испытывается не на словах, а через изгнания и тюрьмы»

90

Р о ж д е н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

(XI.6). А чуть позже, перечисляя египетских отшельников, Руфин, по­
казывая многочисленность и силу армии православных в годы гоне­
ний, подтверждает эту идею цитатой из Послания к Римлянам апос­
тола Павла: «Ибо когда умножился грех, стала преизобиловать и бла­
годать» (Рим. 5:20; Ruf . XI.8).
Излагая церковную историю от Никейского собора в виде непри­
миримой борьбы ортодоксальной Церкви с ее врагами, Руфин естест­
венным образом на страницах своего сочинения создает образ иде­
ального пастыря. В число достойных священников Руфин, естествен­
но, вклю чает только сл у ж и тел е й православной Церкви. В основе
образа идеального пастыря у Руфина лежит модель, сформированная
в раннехристианской литературе. Священник долж ен прежде всего
стойко противостоять своим противникам. Если епископ времен го­
нимой Церкви сраж ал ся с языческими императорами-гонителями и
их агентами на местах, то современный Руфину епископ противосто­
ит «обманщикам» из числа недостойных свящ еннослужителей и им­
ператорам, поддерживающим ересь (Констанций II, Валент II, Валентиниан Младший и его мать Юстина) или выступающим за реставра­
цию язычества (Ю лиан Отступник). Православный священник стойко
переносит гонения (Афанасий Александрийский, Д ионисий, Иларий
Пиктавийский, Л иберий Римский, Василий Кесарийский и другие).
Руфин умалчивает о многих недостойных для православных свящ ен­
нослужителей фактах, известных по другим источникам. Так, он ниг­
де не сообщает о переходе того или иного свящ еннослужителя из л а­
геря ортодоксов в стан еретиков, тем более не приводит факты массо­
вого бегства из п равославн ой Церкви, о чем пиш ет соврем енник
Руфина Сульпиций Север.28 Православный епископ у Руфина Аквилейского тверд и непримирим в отстаивании своей позиции. Руфин
подражает Евсевию Кесарийскому, когда превращает противостояние
епископов и представителей имперской власти в словесную полеми­
ку.29 Так, в частности, он включает в свою «Историю» спор свт. Ва­
силия Великого, приведенного на суд, с префектом (XI.9). Н епре­
менным качеством, отличающим православного свящ еннослужителя,
является его святость, подтверждением которой часто выступают у
Руфина сопровождающие жизнь такого священника чудеса. Мотивы,
2“ См., напр., рассказ Сульпиция о расколе православной партии после Ариминского собора: «...поодиночке большинство наших, кто по немощ и ума, кто
сломленный боязнью ссылки, ввергли себя в руки противников; у ж е после воз­
вращения послов д ер ж а в ш и ес я ранее нашей Церкви покинули ее; и поскольку
отпавшие толпой перем етн улись в другую партию, количество наших сократи­
лось вплоть до двадцати человек» ( S u l p . S e v . Chron. II.4 3 .4 ).
См пример такого диалога в рассказе Евсевия о м уч ен и ч ес т ве свт. Полнкарпа Смирнского (Eus. НЕ IV. 15).

Г л а в а II. В о с т о ч н о - х р и с т и а н с к о е влияние.

91

заимствованные из агиографической литературы, насквозь пронизы­
вают сочинение Руфина. Читатель узнает о чудесах, творимых через
епископа Спиридона Тримифунтского (Х.5), о чудесах, сопровождав­
ших жизнь египетских старцев (XI.4, 8), о провидческой способности
монаха Иоанна, дававшего советы Феодосию Великому (XI. 19). Р у ­
фин намеренно сближает святость ряда епископов и исповедников со
святостью апостолов. Он пишет, что через исповедника Пафнутия яв ­
лялись «знамения не меньшие, чем через апостолов» (Х.4), а египет­
ских старцев он именует «апостолами нашего времени» (XI.4; 8).
Святость, присущая лидерам православной партии, не требует от
священника или исповедника из мирян особых дополнительных ка­
честв и способностей, в том числе и мирской образованности. Руфин
возвращается к идеалам раннего христианства, к идеям «святой про­
стоты» (sancta simplicitas: Х.З) и «непросвещенной учености»,30 ког­
да он рассказывает о сущности дебатов на Никейском соборе. Одним
из центральных моментов собора историк делает спор исповедника с
философом-диалектиком, в ходе которого «мастер научной полемики»,
умеющий «подобно изворотливому змею» ускользать из любого ту­
пика, был посрамлен простыми аргументами необразованного мужа.
Руфин показывает, как после выступления исповедника философ,
«будто бы он никогда не учился парировать аргументы, так поражен­
ный доблестью речи и стоял, молча, ни на что не отвечая, и молчали­
вый вид его был красноречивее слов» (Х.З). Не случайно, подводя итог
заседаний Никейского собора, Руфин делает акцент на том, что Ария
главным образом «поддержали мужи, искушенные в полемике и из-за
этого противящиеся простоте веры [viri in quaestionibus callidi et ob id
simplicitati fidei adversi]» (X.2). В дальнейшем Руфин, как правило,
также не подчеркивает начитанность православных епископов в свет­
ской литературе, умение пользоваться знаниями риторики в ходе
полемики. Более того, в рассказе о Григории Назианзине и Василии
Каппадокийском Руфин сообщает, что эти отцы, отказавшись в свое
время от карьеры риторов, за мудростью обращались лишь к текстам
Священного Писания, «и шли к пониманию их не через собственное
толкование, а через писания более ранних писателей и их авторитет».31
Безусловно, аквилейский пресвитер, выступая на страницах сво­
его труда твердым сторонником Православия, весьма ангажирован в
изложении истории. Он проводит резкую грань между положитель10 См.: У к о л о в а В. И Античное наследие и культура раннего Средневековья
С. 1 4 5 - 1 4 8 .
11 Исключительным оказывается рассказ Руфина Аквилейского о слепце Дидиме Александрийском, который был искушен не только в вопросах веры, но и «в
диалектике, в геометрии, и д а ж е в астрономии и арифметике» (XI.7).

92

Р ож де н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

ными героями, к которым относятся сторонники ортодоксии, и отри­
цательными персонажами (еретиками, язычниками, иудеями). Един­
ственный лишь раз он с уважением говорит о язычнике — префекте
Месопотамии, который пытался смягчить гонение Валента на право­
славных в Эдессе. «Но тот, — пишет о нем Руфин, — хотя и был языч­
ником, был поражен несправедливостями императора и, намереваясь
на другой день приступить к разгону народа, по соображениям чело­
веколюбия через тайные знаки сделал это известным жителям, чтобы
те, надо думать, смогли уберечься, и чтобы, когда он пришел бы ут­
ром, не нашел никого на [молитвенном] месте» (X I.5). Всякий раз
историк стрем и тся обойти молчанием конфликты в лагере право­
славной партии. Руфин, конечно, приводит знаменитый рассказ о ж а ­
лобах епископов друг на друга императору в момент открытия Никейского собора, но подчиняет его, в первую очередь, характеристике
добродетельного и мудрого Константина, приказавшего сж ечь подан­
ные жалобы (Х.2).
В отступлении от веры или в организационном конфликте внутри
Церкви Руфин видит, прежде всего, нарушение исходного порядка. Он
характеризует Ария не только как честолюбца, но и как человека, «жаж­
давшего новизны [novitatis improbe cupidus]» (Х.1). Диакон Урзин за­
ставляет рукоположить себя в епископы Рима «в нарушение законов,
порядка и традиции», что приводит к кровопролитию в городе (XI. 10).
Не случайно для изображения церковного конфликта историк исполь­
зует традиционный для античной историографии образ войны. Он на­
зывает Евсевия Никомидийского, активно поддержавшего Ария на Никейском соборе, «предводителем еретической войны» (haeretici belli
signifer; Х.12). Арианский епископ Луций, проводник религиозной по­
литики Валента, по словам Руфина, «вторгся в пустыню и принес лю ­
дям, живущим в мире, войну отправил вооруженный отряд кон­
ницы и пехоты, собрал трибунов, препозитов, военачальников, словно
собирался сражаться против варваров» (XI.3). Борьбу Юстины, мате­
ри Валентиниана Младшего, против Амвросия Медиоланского Руфин
уподобляет осаде крепости: «...в этой войне она стала штурмовать сте­
ну и прочнейшую башню Церкви Амвросия. Томя его угрозами, устра­
шениями и всякого рода способами осады [omni oppugnationis genere],
искала она прямой подступ для укрощения Церкви» (XI. 15).
Зависимость Руфина от античных историографических моделей
проявилась не только в использовании им образа войны при изложе­
нии внутрицерковных конфликтов, но и в объяснении причин появле­
ния ересей. Вопрос об определении Руфином в X -X I книгах «Церков­
ной истории» источника религиозных заблуждений крайне важен, хотя
бы потому, что Евсевий уже предложил свое объяснение происхож­
дения ересей. В четвертой книге своей «Церковной истории», дойдя

Г л а в а II. В о с то ч н о - х р и с т и а н с к о е в лияние.

93

до времен императора Адриана, Евсевий пишет, что после явных ус­
пехов Церкви на земле дьявол решил сменить тактику своей борьбы и
вместо внешней угрозы (гонений) уготовил для Церкви новую поги­
бель в виде «обманщиков, прикрывающихся именем нашей веры» (Eus.
НЕ IV.7 .1 - 2 ) . Сохраняя данный теоретический пассаж в латинском
варианте «Церковной истории», Руфин, тем не менее, совершенно не
использует его в рассказе о недавнем прошлом Церкви. Мы не встре­
тим у Руфина ни единой попытки найти руку сил зла в истории рели­
гиозного противостояния.32
Если автор «Церковной истории» ничего не говорит о дьяволе как
виновнике нарушения порядка в Церкви и выводит возникновение и
распространение еретических заблуждений на уровень человеческих
страстей и интересов, то участие Бога в религиозном противостоянии
у Руфина вполне четко определено. При этом, впрочем, мы не найдем
у Руфина каких-либо намеков на педагогическую деятельность Бога,
попускающего внутрицерковную борьбу для исправления христиан
или же укрепления и прославления представителей православного
лагеря. Эту концепцию вполне можно было бы ожидать от Руфина как
от переводчика Евсевия Кесарийского. По крайней мере, знакомство
с началом седьмой книги «Церковной истории» Евсевия Памфила не
может не оставить у читателя уверенности в том, что Господь порой
в педагогических целях наказывает верующих за их отступление от
чистой ж и зн и.33 У латинского же церковного историка Бог оказыва­
ется вовсе не «виновником», а всего лишь одним из участников разра­
зившегося в Церкви конфликта.
Всевышний вмешивается в церковную историю у Руфина в двух
основных формах. С одной стороны, Он помогает сторонникам П ра­
вославия, с другой же, наказывает врагов истинной веры. Так, Бог обес­
32 Вряд ли стоит считать п ассаж Руфина в главе о схизм е в еретическом л а г е ­
ре, где историк у подобля ет ересь зверю, который сначала поднял, словно из ада.
голову, а потом внезапно оказался трехтельным (bestia, quae per Arium primo quasi
de inferis extuleral caput, subito triformis apparuit, X .2 5). подтверж дением у б е ж ­
д енности Руфина в инфернальном происхож дении ересей. По крайней мере, это
высказывание остается единичным для обеих финальных книг «Церковной и с т о ­
рии» Руфина и не позволяет говорить о налични сколь бы то ни было стройной
концепции. Отказ от рассмотрения сил зла в качестве виновников разжигания
конфликта внутри Церкви, впрочем, не исключает веры Руфина в силу демонов
как участников истории. Рассказывая о мятеже в Ф ессалониках, который был
потоплен Ф ео д о с и е м Великим в крови, историк относит проявление чрезвычай­
ной ярости императора на счет «какого-то обмана демона» (XI. 18).
г’ См. о б ъя сн ен ие причин Великого гонения у Евсевия: Ens. НЕ VIII. 1 . 6 - 2 . 1 .
Интерпретаци ю этого отрывка см.: К р и в у ш и н И . В. Ранневизантийская церков­
ная историография. С. 103.

94

Р о ж д е н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

печивает победу православных в спорах на Никейском соборе. Сооб­
щая о деятельности собора, Руфин приводит рассказ о философе-диалектике, который с помощью риторических уловок запутывал на со­
боре ситуацию, насмехаясь над сторонниками понимания Сына как
единосущного Отцу. Тогда, как пишет Руфин, «Бог допустил..., чтобы
среди прочих слушавших епископов присутствовал один исповедник»,
который простыми аргументами разрушил логические построения
философа и заставил его обратиться в христианство (Х.З). В другом
случае Руфин рассказывает о том, как Александр Александрийский
всю ночь молит Бога о спасении Церкви от Ария, в результате чего на
другой день ересиарх постыдно умирает в отхожем месте (X. 1 2-1 3 ).
Историк специально подчеркивает присутствие руки Бож ьей в этом
событии. «Тогда, — пишет он, — исполнилось решение во славу Гос­
пода, о котором в молитве к Богу просил Александр, говоря: “Сверши,
Господи, суд между мной и угрозами Евсевия и силой А р и я”» (Х.13).
Всевышний помогает Афанасию Александрийскому избежать насилия
при Констанции. Несмотря на то, что на поиски епископа были броше­
ны все силы государства, «трибуны, препозиты, комиты, войско», пред­
лагалось вознаграждение доносчикам, все это не имело силы «против
того, кому помогал Бог» (Ita totis regni viribus frustra adversum eum,
cui Deus aderat, certabatur; X.18). Бог защищает Афанасия и от гоне­
ний Валента: «...когда он был жив, словно огражденный некоей Б о ж е ­
ственной добродетелью, Валент, хотя и безумствовал в отношении
прочих, против него ничего дурного совершить не смел» (XI.2). Бог
выступает защ итником римского епископа Д амаса, претерпевшего
несправедливости от диакона Урзина: «Но был Бог, заступник невин­
ных, и кара пала на головы тех, кто учинил обман» (XI. 10). Р ассмат­
ривая подобным образом участие Бога в церковной истории, п р е­
вращая Его в одного из основных участников религиозного противо­
стояния, Руфин придает этой истории безусловно оптимистическое
звучание: д ействия сторонников никейского вероисповедания просто
не могут не иметь успеха.
Если Руфин превращает Бога в активного участника религиозного
противостояния, защитника православных, то насколько он последо­
вателен в проведении идеи Евсевия, ставшей ключевой для последних
книг его «Церковной истории», а также смыслообразующей для пер­
вого латинского христианского исторического сочинения? Речь идет
о мелитоновской концепции Божественного поощрения достойных
и наказания недостойных правителей. В данном случае мы должны
учесть, что сосредоточение Руфина на внутрицерковных событиях,
конечно, заметно снижает в его сочинении сюжетную роль импера­
торов, автор в значительной мере игнорирует светскую информацию.
Так, он не сообщает о внешнеполитических у сп е х а х /н е у д а ч а х боль­

Г л а в а //. В о с т о ч н о - х р и с т и а н с ко е влияние.

95

шинства императоров, о состоянии дел внутри государства, если эти
дела выходят за рамки религиозных вопросов (гражданские войны,
вторжение варваров, мятежи, природные катаклизмы, обычно подтверж­
дающие у христианских авторов ошибочность политической линии
правителя). Тем не менее, даже те незначительные экскурсы в поли­
тическую историю, которые позволяет себе совершить Руфин, дают
возможность определить отношение автора к мелитоновской идее.
Руфин продолжает линию Евсевия Кесарийского, когда он расска­
зывает о времени правления Константина Великого как о периоде тор­
ж еств а веры. Считая Константина безусловно «добродетельным и
религиозным императором», латинский церковный историк максималь­
но «обеляет» ход событий религиозной жизни в период его правле­
ния.34 Рассказав о торжестве единомыслия на Никейском соборе, на
котором «всеми было согласовано и сформулировано, будто бы еди­
ным сердцем и устами, писать “единосущен”» (Х.5), Руфин ничего не
говорит о мелетианах и о последовавших вскоре после собора атаках
на Александра Александрийского. Сразу же за рассказом о никейских
событиях историк предлагает картину триумфального шествия хрис­
тианской веры по миру: после чудесного обретения Еленой Креста
Спасителя (Х .7 -8 ), подданные Римской империи приносят веру в Хри­
ста индийцам и иберийцам (Х .9 -1 0 ). Ж елая снять тень религиозных
разногласий со времен Константина, Руфин меняет последователь­
ность ряда событий. Он относит конфликт между Александром Алек­
сандрийским, с одной стороны, и Евсевием Никомидийским и Арием, с
другой, ко времени правления Констанция (Х.12).35 Также с перио­
дом правления Констанция (337 - 361 гг.), а не Константина. Руфин
соотносит Тирский собор (335 г.), осудивший Афанасия Александрий­
ского (Х .16).36 Первые попытки ариан добиться влияния в государ­
стве при Константине историк относит лишь к концу жизни этого им­
ператора. Поскольку Руфин не использует объективных датировок при
изложении событий,37 у читателя неизбежно создается впечатление,
будто деятельность арианского пресвитера-духовника Констанции,
сестры Константина Великого, по реабилитации Ария непосредствен­
но предшествовала смерти императора (X. 11 ). Но и это «отступление»
Константина, связанное с возвращением Ария, подается историком
как очередная победа православных и пример справедливости импе­
'14 Вряд ли м ож но считать, как это д елает А. П. Л еб е д ев , что Руфин б есп ри ст ­
растен к э п о х е Константина Великого. См.: Л е б е д е в А. /7. Указ. соч. С. 111, 114.
15 Александр Александрийский скончался через три года после Никейского с о ­
бора в 328 г. задолго до кончины Константина Великого и воцарения Констанция.
1Г’ См. о некоторых «неточностях» Руфипа: Л е б е д е в А. П. Указ. соч. С. 113.
37 А. П. Л е б е д е в называет это «слабостью» Руфина по части хронологии: Л е ­
б е д е в А. П. Указ. соч. С. 114.

96

Р ож де н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

ратора. Константин, прочитав изложение веры Ария и не найдя в нем
серьезных противоречий с Никейским символом, отправил дело на ре­
шение собора, который без особого труда вскрыл притворство ереси­
арха: «...ибо уловки уместны для незнающих, а у знающих обман ни­
чего другого не вызывает, кроме усмешки» (X. 11). Добродетельность
императора, его позитивное участие в судьбе Церкви как по сохране­
нию мира при торжестве ортодоксальной партии, так и по распростра­
нению христианской веры вознаграждаются свыше. Константин до­
бивается побед над варварскими народами, и «чем более религиоз­
ным, — пишет Руфин, — и покорным Богу он становился, тем больше
Бог покорял ему мир» (Х.8).
Влияние мелитоновской концепции на Руфина мы обнаруживаем
не только в рассказе о времени правления Константина Великого.«Бо­
жественное милосердие» помогает Иовиану, который чудом выводит
войско из окруж ения во время персидской кампании, проигранной
Юлианом (XI. 1). Иовиан. заботясь о Церкви и возвратив из изгнания
Афанасия, поправляет государство, «словно по прошествии страшных
бурь» (XI. 1). После него император Валентиниан I также возвышен
Господом за свою религиозную стойкость во времена Юлиана Отступ­
ника: «...исполнил в нем Господь то, что обещал, более чем стократно
воздав ему в этом веке; ибо он за то, что оставил службу ради Христа,
получил власть» (XI.2). Особое значение Руфин придает эпохе Феодо­
сия Великого. Именно при этом императоре христианство окончатель­
но торжествует над язычеством. Несмотря на то, что первый удар по
идолопоклонничеству был нанесен еще Константином Великим, имен­
но в правление Феодосия «культ идолов... был уничтожен [idolorum
cultus... eodem imperante collapsus est]» (XI.19). Руфин не останав­
ливается на констатации самого факта благодеяний императора, но и
приводит знаменитые рассказы о разрушениях храмов Сераписа (XI.23)
и Сатурна (XI.25), о строительстве церквей на месте языческих ка­
пищ (XI.27). Единственное «потрясение» для Церкви времен Феодо­
сия, о котором упоминает историк, — появление и разоблачение ере­
си Аполлинария (XI.20) — меркнет на фоне явных успехов ортодок­
сального христианства. Зато Руфин не забывает указать, что уже в
самом начале правления Феодосий восстанавливает попранную импе­
ратрицей Юстиной «кафолическую веру» (XI. 17). В результате, царст­
вование Феодосия становится временем окончательной победы над
язычеством и арианством, периодом, избавленным от жестоких столк­
новений внутри Церкви. Для Руфина безусловно, что успехи римско­
го государства времен Феодосия напрямую связаны с религиозной
политикой этого императора. «За эти деяния, — пишет историк, — он
настолько был прославлен Богом, что Божественным провидением ему
дана была особая милость. Ибо в Фиваиде он посещал одного монаха,

Г л а в а II. В о с т о ч н о - х р и с т и а н с к о е влияние.

97

по имени Иоанн, обладающего пророческим даром, и по предсказани­
ям и ответам его узнавал, лучше [в данный момент] иметь мир или ве­
сти войну» (XI. 19). Именно благодаря предсказаниям Иоанна и молит­
ве, обращенной к Богу, Феодосий одерживает впоследствии победу
над тираном Евгением и устанавливает гражданский мир (XI.33).
В то же время, было бы неверным рассматривать мелитоновскую
концепцию в качестве ключевой для всей «Церковной истории» Ру­
фина. Конечно же, аквилейский пресвитер признаёт, что Валент со­
жж ен готами «за свое нечестие [impietatis suae poenas igni exustus
dédit]» (XI. 13). Но это единственный случай, когда у Руфина работает
механизм Божественного наказания.38 Констанций II умирает во вре­
мя приготовления к походу против Юлиана, но историк никак не ком­
ментирует эту смерть (Х.36). Также не связывает Руфин гибель Ю ли­
ана с его антихристианской политикой. Перед нами сообщение о гибе­
ли императора, которое мог бы написать языческий римский историк:
«...пронзенный, не известно, то ли своими, то ли врагами, он закончил
жизнь свою спустя год и восемь месяцев, как получил власть августа»
(Х.34). Также вполне случайным выглядит кончина боголюбивого
императора Валентиниана I, который «сраженный внезапным неду­
гом», умер в Иллирике, прибыв на войну с сарматами (XI. 12). Столь
важная для Лактанция концепция «заслуженной» смерти оказывает­
ся совершенно невостребованной Руфином. Поэтому он позволяет себе
сначала оставить без комментариев факт ранней смерти Иовиана —
императора, уничтожившего последствия языческой реакции своего
предшественника (XI. 1),39 а потом сказать о смерти добродетельного
императора Грациана сразу после упоминания о его благодеяниях: «Од­
нако после того, как он многое с благочестием и усердием совершил,
он был убит появившимся в Британиях тираном Максимом» (XI. 14).
Объяснение такой непоследовательности Руфина в использовании
мелитоновской концепции следует искать в особом понимании этим
историком проблемы взаимоотношения Бога и императоров. Созна­
тельно отказываясь от изложения политической истории как таковой,
Руфин рассматривает взаимоотношения Бога и императоров в самом
^ Вряд ли мож но считать бегство Юстииы, проводившей от имени своего сына
Валентиниана М ладшего проарианскую политику, примером Господнего наказа­
ния (XI. 16). По крайней мере, Руфин, положивш ий в основу рассказа религиоз­
ное противостояние Юстины и тирана Максима, теоретическ и не обосновывает
«логичность» изгнания, а затем и смерти императрицы.
w В отличие от Руфина, Ф еодор ит Киррский, например, через идею Б о ж е с т ­
венной педагогии попытался объяснить, почему Господь отвел столь малый срок
правления Иовиану. Греческий церковный историк показывает, что Иовиан стал
«временным даром Бога, свидетельством Его силы и заботы о людях». См.: Крив у ш и н И. В. Р анневизантийская церковная историография. С 193.
' Зак Г'6.'4

98

Р о ж де н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

общем плане как взаимоотношение Бога и человека. Императоры пе­
рестают быть прежде всего политическими деятелями, превращаясь
в людей, для характеристики которых важно, в первую очередь, их
религиозное поведение. Руфин видит в римских правителях либо пра­
вославных, либо еретиков, либо язычников, которые используют по­
литическую власть или для защиты истинной веры, или для борьбы с
ней. Веротерпимость, принятие религиозного инакомыслия не стано­
вится, таким образом, качеством, достойным императора. Д ля Р уфи­
на нет полутонов, римские правители выступают либо в качестве
защ итников и покровителей П равославия, либо в качестве врагов
истинной веры. Константин, поскольку он еще до Никейского собора
«со всем старанием и усердием заботился о том, что наше [quae nostra
sunt]» (X. 1) ,40 покровительствует ортодоксальной партии и после ее
победы на соборе. Историк рисует явными антагонистами в вопросах
веры Валента II и Валентиниана I, забывая о терпимости Валентиниана как в отношении разных направлений христианства, так и по отно­
шению к язычеству. Руфин обращает внимание на то, что Иовиан, став
императором, реставрируя христианство, принял от Афанасия «фор­
му веры и правило устроения Церквей», но не говорит о его терпимом
отношении к еретикам, о чем, в частности, можно прочитать у Сокра­
та.''1 Императоры у Руфина полностью растворяются во внутрицерковной истории.
Руфин, рассматривая императоров в качестве участников внутрицерковной истории, стремится превратить ортодоксальных императо­
ров в слуг и послушных учеников Церкви.42 Константин созывает со­
бор, прежде всего «следуя мнению священнослужителей» (Х.1). В речи
Константина на соборе, которую конструирует Руфин, император чет­
ко расставляет приоритеты между духовной и светской властью: «Бог
вас поставил священниками и дал вам власть судить о нас, и потому
мы под справедливым судом вашим. Вы же не можете быть судимы
‘ю Вряд ли с л ед уе т соглашаться с М . Л ей ст н е р ом , который утверждает, что
Руфин использует м ест оим ен ие n o s t r i исключител ьно для противопоставлен ия
хр истиан язычникам ( L a i s n e r М. L. W. S o m e reflections on latin historical writing
in the fifth cen tury / / Classical P hilo logy. Vol. X X X V . № 3. 1940. P. 2 55). Так.
с ообщ ая о визите Ария к Константину. Руфин говорит, что ереси арх «написал
и з л о ж ен и е веры, которая, хотя и н е н а ш а по смысл у [quae no n quidem se n s u m
n o s t r u m ] , все ж е, казалось, с о д е р ж и т н а ш и слова и выражения [verba n o s t r a
continere p r o iessio nem que videretur]» (Курсив мой. — В. Т.\ Х . 1 1).
■" Socr. НЕ III.26. Иовиан вернул из ссылок х ри сти анских изгнанников раз­
личных направлений, наряду с этим терпимо относился к язычникам, разрешая
приносить жертвы, не закрывал язы ческих храмов.
12 T h c l a m o n F. L'Em pereur ideal d'aprcs l'H isto ire E c c lé s ia s tiq u e de Rufin
d’Aquilée / / Studia Patristica. Vol. 10. 1970. P. 3 1 0 - 3 1 4 .

Г л а в а II. В о с то ч н о - х р и с т и а н с к о е влияние.

99

людьми. По той причине это дело единственно Бога судить между вами,
и тяжбы ваши останутся на Божественное суждение. Вы ведь нам от
Бога даны быть богами, и не подобает, чтобы человек судил богов, но
лишь тот один [вправе это делать], о котором написано: “Бог стал в
сонме богов; среди богов произнес суд” . И потому, оставив это, следу­
ет без всякого раздора обратиться к тем вопросам, которые касаются
веры в Бога» (Х.2). Константин с почетом и благоговением принимает
во дворце исповедника Пафнутия: он «обнимал его и глаз, который
тот потерял за исповедание веры, одаривал нежнейшими поцелуями»
(Х.4). Когда Арию удается убедить Константина в сходстве своей по­
зиции с Никейским символом, император не только отправляет дело
на рассмотрение собора, но и просит принять раскаявшегося ересиар­
ха в общение, «если, конечно, будет дано на то согласие епископа
Александра» (X. 11 ). Такой же слугой Церкви выступает на страницах
сочинения Руфина и мать Константина, которая в Иерусалиме устро­
ила трапезу для женщин, служащих Господу, и «сама руками своими,
подпоясав платье по примеру прислуги, подавала еду, подносила чаши
и наливала воду: царица мира и мать Империи считала себя прислуж­
ницей прислужниц Христовых» (Х.8).
Столь же послушным сыном Церкви выступает у Руфина Аквилейского и другой православный император — Феодосий Великий. Пос­
ле жестокой расправы с жителями Фессалоники, в ходе которой пост­
радали невинные люди, Феодосий, порицаемый «епископами Италии»,
не только осознает ошибку, но и публично молит о прощении в Церк­
ви, отказавшись на время от знаков царского достоинства (XI. 18). Он
решается вступить в войну с тираном Евгением, которая превращает­
ся Руфином в решающую битву христианства против язычества, лишь
получив благословение старца Иоанна (XI.3 2 - 3 3 ) . В итоге, у Руфина
состояние Церкви и ход христианской истории определяется вовсе не
императорами, это сама Церковь решает их судьбу и руководит их
действиями. Именно в этом причина непоследовательного использо­
вания Руфином мелитоновской концепции. Перестав быть первыми
лицами церковной истории, императоры, естественно, перестают быть
и объектами Божественного поощрения и, тем более, наказания.
"k ie ie

Рождение церковно-исторического жанра в латинской историогра­
фии было естественной реакцией на интеллектуальную инициативу
христианского Востока. В этом смысле он, конечно, не самостояте­
лен и вторичен по происхождению. Безусловным подтверждением
этого является тот факт, что первая «Церковная история», написан­
ная на латинском языке, оказалась не подражанием, не попыткой со­

100

Р о жд е н и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

здать что-то свое в ответ на поиски Евсевия Кесарийского, а перево­
дом с греческого языка знаменитого сочинения Кесарийского еписко­
па. Тем не менее именно на Западе предпринимается первая попытка
продолжить «Церковную историю» Евсевия. Задолго до великих гре­
ческих церковных историков V - V I вв. Руфин Аквилейский, сколь бы
ни было невелико его добавление, попытался осознать совершенно
новый этап церковной истории, период, связанный с прекращением
гонений и утверждением православной веры. Рассматривая историю
Церкви от Константина Великого до Феодосия Великого как цепь со­
бытий (res gestae), Руфин в центр своего внимания поставил именно
эту борьбу внутри Церкви, победа в которой связана исключительно
с торжеством истинной веры. Руфин отверг идею веротерпимости и
идею возможного исправления язычников и еретиков, его история —
это история постоянных успехов истинной веры, которые могут про­
являться как в стойкости гонимых праведников, так и в реальном ут­
верждении Православия в государстве через постановления импера­
торов за счет запрета всякого инакомыслия. Включая в церковную
историю в качестве активного ее участника Бога, опекающего носи­
телей истинного вероисповедания и помогающего им, и исключая вся­
кое участие сил зла, Руфин делает свой исторический оптимизм нео­
споримым.

Глава III
Универсальная священная история
Сульпиция Севера
Почти одновременно с появлением на свет «Церковной истории»
Руфина Аквилейского свой исторический труд завершает Сульпиций
Север, чья «Хроника» оказалась по-настоящему оригинальным произ­
ведением в раннесредневековой историографии. Во-первых, сочине­
ние Сульпиция формально не повторяет ни того, что уже было созда­
но историками на Востоке христианского мира, ни того, что оставля­
ла в наследство античная историографическая культура. Сульпиций
не пишет ни монографию, как Лактанций, ни «Церковную историю» в
понимании, предложенном Евсевием, ни всемирную хронику, призван­
ную решать традиционные задачи по синхронизации библейского и
языческого прошлого. Поэтому именно с определения феномена «Хро­
ники» Сульпиция Севера мы и начнем ее изучение. Во-вторых, труд
Сульпиция — по-настоящему западноевропейское историческое со­
чинение раннего Средневековья. Если Лактанций равно сообщал о со­
бытиях, имевших место в западной и восточной частях Империи, чув­
ствуя целостность государства и его истории, если Руфин Аквилейский почти вытеснил из «Церковной истории» события, связанные
с Западной церковью, ориентируясь на традиционно сильные рели­
гиозные центры Востока Римской империи, то Сульпиций находит
продолжение ветхозаветного прошлого именно в истории Западной
церкви. В-третьих, очевидно, что создавая необычное историческое
сочинение, Сульпиций Север должен был предложить определенную
концепцию, способную выразить его понимание всей священной ис­
тории.

102

Рождение ла ти нской христианской истор ио графи и

§ 1. «Х р он и к а» С ул ь п и ц и я Севера: к в о п р о с у о ж а н р е
Предмет своего внимания Сульпиций Север определяет, как того и
требовали законы античной исторической прозы, в начале сочинения:
«Я попытался кратко изложить события от сотворения мира, передан­
ные в Священных Писаниях, и, разделив времена, рассказать о них по
порядку, доведя до наших дней, поскольку об этом настойчиво проси­
ли меня те многие, кто хотел бы познакомиться с кратким излож ени­
ем Священного Писания» (1.1.1). Попытки привлечь материал Ветхо­
го Завета для реконструкции далекого прошлого предпринимались в
христианской литературе и ранее, вспомним хотя бы рассуждения
Феофила Антиохийского о появлении технологий и элементов циви­
лизации в допотопный период,1 однако все эти попытки не выходили
за рамки экзегезы и апологии. В случае с Сульгшцием Севером мы
впервые встречаемся с желанием христианского интеллектуала изло­
жить событийную историю на основе библейских книг. Подобная по­
пытка была, безусловно, ответом на поиски Антиохийской школы бо­
гословия,2 которая в отличие от Александрийской, искавшей аллего­
рический смысл на страницах Библии, традиционно сосредоточивалась
на буквально-историческом прочтении книг Ветхого З а в е та.3 Ничего
подобного историческим опытам Сульпиция Севера ни по масштабу,
ни по качеству мы не встретим ни в греческой, ни в латинской христи­
анской исторической прозе
Внимание Сульпиция к истории как череде событий безусловно
сближ ает его труд с историческими сочинениями античной эпохи.
С первых же строк сочинения становится ясно, что Сульпиций пишет
не экзегетический, а именно исторический труд. Неоднократно автор
адресует читателя, желающего подробнее узнать о содержании П яти ­
книжия, непосредственно к этим книгам Ветхого Завета, стремясь
1 Э то м у вопросу посвящ ена значительная часть второй книги Ф еоф и ла «К Автолику» (Ad Autol. II. 1 7 - 3 2 ) . См. критику этих отрывков: D r o g e A. J. Op. cit.
Р. 1 0 2 - 1 1 7 .
2 С л ож н о судить, оказали ли какое-то влияние на предприятие Сульпиция Се­
вера опыты Аполлинария, который во время языческой реакции при Ю лиане От­
ступнике перелагал би бл ей ск и е тексты, причем не только исторические книги,
но и псалмы, используя для этого жанры классической ли тературы. По крайней
мере, если и нет прямой связи м е ж д у Сульпицием и Ап оллин ари ем , появление
«Хроники» Сульпиция сл ед у е т рассматривать как е ст ес т в ен н о е , хот я и исключи­
тельное по исполнению , пр од о л ж ен и е попыток части п р ед ставителей христиан­
ской интеллектуальной элиты использовать опыт классических наук для нуж д
христианства.
1 А в е р и н ц е в С. С. Порядок космоса и порядок истории в ми ров оззрении ран­
него Средневековья / / Античность и Византия. М., 1975. С. 2 7 3 - 2 7 4 .

Г л а в а III. Сульпиций Север

103

остаться в рамках исторического повествования. Так, завершив рас­
сказ о событиях, отраженных в книгах Б ы т и е и Исход, Сульпиций
поясняет: «Далее следует книга Ле ви т, в которой содержатся прави­
ла жертвоприношений... и много говорится о жреческих установле­
ниях. Об этом, если кто захочет узнать более подробно, пусть найдет
в Писании. Мы же, следуя характеру начатого труда, будем исследо­
вать только историю [nos enim suscepti operis modum custodientes solam
historiam persequimur]» (1.20.1). Более того, Сульпиций вполне осоз­
нанно отбирает нужный ему материал, упуская из рассказа незначи­
тельные, на его взгляд, события. Рассказав о разделении мира между
сыновьями Ноя, Сульпиций пишет: «И вот вплоть до Авраама совер­
шенно ничего примечательного и значительного не произошло» (1.4.7).
Интерес Сульпиция к историческому событию и, особенно, к исто­
рическому рассказу выделяет его труд также из жанра хроник. Н е ­
смотря на то, что титул единственной дошедшей до нас рукописи это­
го произведения Сульпиция Севера не оставляет перед читателем со­
мнений в том, что перед ним именно хроника,4 относить сочинение
Сульпиция Севера к числу всемирных хроник, подобных «Хронике»
Евсевия и Иеронима, в которых через синхронизацию событий язы ­
ческой и библейской истории идет последовательное перечисление
важнейших событий минувшего, нельзя.5 В то время как для хронис­
тов вопрос о датировке того или иного события решался вполне опре­
деленно, и каждое событие помещалось ими в конкретную ячейку хро­
нологической сетки, Сульпиций не только позволяет себе усомниться
в хронологических подсчетах своих предшественников, но и оставить
вопрос о временном определении открытым. Так, например, сообщив
о гибели Самсона, Сульпиций упоминает о Симмихаре, который тому
наследовал, и признает существование разногласий в вопросе опре­
деления продолжительности правления Симмихара. Это заставляет
Сульпиция вступить в диалог с читателем (явление, абсолютно ч у ж ­
дое для раннесредневековой латинской хроники), в ходе которого он
предлагает две версии, оставаясь, по сути, равноудаленным от к а ж ­
дой из них: «...многие из тех, кто писали о временах, указывают на
4 B a r d e n h e w e r О. G esch ichte der altkirchischen Literatur. Bd 3. Freiburg, 1912.
S. 422. Хроникой труд Сульпиция называли также писатели раннего С р ед н ев е­
ковья Идаций (Chron. 3 7а), Геннадий М ассилийский (D e vir. ill. 19) и Григорий
Турский (H ist. Franc. 1.7). Сам Сульпиций на протяжении своего произведения
именует свой труд либо бревиар ием священной истории (1.1.2). либо просто и с ­
торией (1.20.1 ; 2 9 .6 ).
5 Петер Майнхольд, признавая своеобр азие труда Сульпиция Севера, счита­
ет, тек не менее, что Сульпиций, соединяя всемирную историю с христианской
историей, продолж ает хроникальную традицию Евсевия. См.: M e i n h o l d Р. Ор.
cit. S. 90.

104

Рождение латинской христианской истор ио графи и

годовую продолжительность его [Симмихара] правления, многие же
его упускают вовсе, так что после Самсона помещают сразу свящ ен­
ника Илию. Мы же этот вопрос, как весьма смутный, оставим нере­
шенным» (1.28.7).
Если у Евсевия и Иеронима в «Хронике» всякое важное или просто
достопамятное событие соотносилось с определенным годом «от А в­
раама», то Сульпиций Север скорее подразумевает наличие некото­
рой хронологической системы, не делая ее стержнем своего сочине­
ния. У него д аж е нет единой формы фиксации времени. Принципы
датировок,используемые С ульпицием,столь ж е разн оо б разн ы ,как и
в большинстве античных исторических сочинений. Он может опреде­
лять время от сотворения мира или от другого важного события, гово­
рить о длительности того или иного исторического периода, сообщая
о продолжительности жизни героя или времени его правления. В ка­
честве примера можно привести датировку поселения Иакова в Егип­
те: «К тому времени Иакову исполнилось 130 лет, от потопа же про­
шло 1300 лет и 60 с небольшим лет от того времени, когда Авраам
осел в земле Ханаанской, от того же срока, когда Иосиф появился в
Египте, прошло 25 лет» (1.12.5). Также относительно потопа и посе­
ления Авраама в Ханаанской земле датируется время исхода евреев
из Египта: «...от того же времени, когда Авраам пришел в землю Ха­
наанскую, прошло 430 лет, от потопа — 1575 лет» (1.15.2). Господ­
ство хронологии в его сочинении далеко не абсолютно. Она имеет для
Сульпиция явно подчиненное значение, и к финалу сочинения автор
вообще от нее отказывается и не приводит датировок даже по годам
правления императоров.
Если для авторов хроник, членивших текст по годам, чаще всего не
существовало причинно-следственных связей между событиями, или
эти связи отходили на второй план, то Сульпиций использует не хро­
нологический, а логический тип построения текста, выдвигая на пер­
вый план именно причину и следствие, и тем самым сближ ается с ав ­
торами историй.6 Для него гораздо более значимым оказывается рас­
сказ, обладающий сюжетом, а не соотношение событий с тем или иным
годом.'
В этой связи более правильным было бы отнести «Хронику» С уль­
пиция Севера к жанру, господствующему в то время в латинской ис­
г’ О принципах организации исторического повествования в средневековой
(главным образом византийской) исторической литературе см.: Д о л и н и н К. А., Л ю ­
б а р с к и й Я. Н. Повествовательные структуры в византийской историографии / /
Любарский Я. Н. Византийские историки и писатели. СПб., 1999. С. 3 5 5 - 3 6 9 .
' Указывая, что из-за «безучастности» автора п р о извед ение Сульпиция «по­
лучает характер элементарной хроники». А. П. Л е б е д е в тем не менее именует
его историей. См.: Л е б е д е в А. П. Указ. соч. С. 434.

Г л а в а III. Сульпиций Север

105

торической прозе, к жанру бревиариев.8 В своем литературном отно­
шении труд Сульпиция Севера гораздо ближе к таким языческим со­
чинениям, как «История римлян» Веллея Патеркула и «Бревиарий»
Евтропия, нежели к образцам христианской хронистики. Тем не ме­
нее, в отличие от рожденных римской языческой культурой эпитом и
бревиариев, которые в большинстве своем посвящены национально­
му римскому прошлому, труд Сульпиция явно претендует на обзор
всемирной истории. Действительно, история у Сульпиция Севера на­
чинается с сотворения мира и первого человека Адама (1.2.1-2) и
заверш ается современными автору событиями (II.5 1 .1 -8 ). В то же
время сближать «Хронику» Сульпиция с трудами античных классиков
жанра всемирной истории9 также было бы неверным.10
Как автор и обещал в предисловии к сочинению, стержнем своего
повествования он делает прошлое избранного народа. Не иудейская
история играет в данном случае явно подчиненную роль. Работа Суль­
пиция почти лишена хронологических параллелей между событиями
языческого (греческого, эллинистического и римского) и ветхозавет­
ного прошлого. Попытки включить события библейского прошлого в
контекст мировой истории появляются лишь во второй книге «Хроники».
Именно тогда Сульпиций начинает приводить факты ближневосточной
и европейской истории, напрямую не связанные с судьбой иудеев.11 Так,
s L a i s n e r М. L. Ψ. Op. cit. P. 247.
s Расцвет жанра универсальной истории, рождение которого связано с появле­
нием «Всеобщ ей истории» Полибия, исследователи справедливо относят ко вре­
мени правления Августа, когда после выхода во времена Гая Юлия Цезаря «Исто­
рической библиотеки» Диодора Сицилийского увидели свет «Всемирная история»
Николая Дамасского и «Филиппова история» Помпея Трога. Несмотря на то, что с
образованием Империи в литературе усилился интерес к феномену национальной
истории, универсальные истории по-прежнему читались, именно с этим связано
появление в III в. латинской сокращенной версии «Филипповой истории» Трога,
составленной Юстином. См.: Н е м и р о в с к и й А. И. Р ождение Клио: у истоков и сто­
рической мысли. Воронеж. 1986. С. 1 5 2 - 1 8 1 : S a c k s К. Polybius on the Writing of
History. Berkeley; Los Angeles: London, 1981 Al on s o - K u i i e z J.M. The Em ergence of
Universal Historiography from the 4 :l1 to the 2nd cen turies B.C. / / Studies in Greek
Historiography from 4 !h to the 2 nd centuries B.C. Lovanii, 1990. P. 1 7 3 - 1 9 2 .
10 Относить сочинение Сульпиция Севера к числу универсальных историй,
как это дел ает Бруно Л уизелли , можно лишь в том смысле, что любая христиан­
ская хроника универсальна. Именно в этом смысле Б. Л у изелли включает в с п и ­
сок универсальных историй не только «Хронику» Сульпиция Севера, но и «Хро­
нику» Юлия Африкана, «Историю против язычников» Павла Орозия и «Хрони­
ку» Фредегара, несмотря на то, что все эти труды весьма отличны друг от друга.
См.: Lui s e l l i В. Op. cit. Р. 5 1 8 - 5 1 9 .
11 Вполне справедливо исследователи среди источников Сульпиция Севера на­
зывают Ю стипову «Эпитому Филипповой истории Помпея Трога», которая и но-

106

Р ож д е н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

после рассказа о Вавилонском пленении еврейского народа, подвигах
пророка Даниила, возвращении евреев из плена и появлении у персов
царя Д ария Оха, во второй год правления которого иудеям было раз­
решено продолжить восстановление Иерусалима и Храма (II. 1.1 - 9 .3 ) ,
Сульпиции предлагает читателю краткий перечень событий, охваты­
вавших время с правления Кира И, которого он называет Дарием Мидийцем, до Д ария II Оха: «После Дария Мидийца, который, как мы
сказали, царствовал 18 лет, в течение 31 года власть удерживал Кир.
Вступив в войну со скифами, он погиб в сражении на второй год после
того, как в Риме стал править Тарквиний Гордый. Киру наследовал
его сын Камбиз; правил он 9 лет. Он вел войну с Египтом и Эфиопией,
покорил их и победителем вернулся в Персию; случайно он сам себя
ранил и от этого умер. После его смерти двое братьев-жрецов, происхо­
дивших из мидийцев, семь месяцев владели Персидским царством. Для
их устранения семь знатнейших персов, во главе которых стоял Д а ­
рий, сын Гидаспа, рожденный от двоюродного брата Кира, составили
заговор и с общего согласия передали ему власть. Правил он 36 лет.
За четыре года до своей смерти он сразился у М арафона в битве, про­
славленной греческой и римской историями. Это случилось приблизи­
тельно в 260 году от основания Рима в консульство Мацерина и Авгурина, 888 лет тому назад» (II.9 .4 -7 ). Исторический экскурс завершает­
ся сообщением о том, что после череды персидских правителей к власти
пришел Дарий II Ох, при котором был восстановлен Храм (II. 10.1). Как
не трудно заметить, Сульпиций намеренно возвращается к уже изло­
женным в библейской версии событиям, чтобы включить ветхозавет­
ную историю в контекст политической истории Персии и смежных с
ней государств Ближнего Востока, а также Греции и Рима.
В другом месте Сульпиций стремится соотнести время, когда жили
Есфирь и Иудифь, с периодом правления какого-либо царя, при этом
он предлагает читателю свой исторический анализ: «...соотнести вре­
мя их деяний с какими-либо царями мне было весьма нелегко
мне кажется, что история с Есфирью связана с тем Артаксерксом, при
котором был восстановлен Иерусалим, ибо неправдоподобно, чтобы
это было при предшествующем Артаксерксе, о времени которого пи­
шет Ездра; не было у него никакого упоминания о столь выдающейся
женщине» (II. 12.1—2). Не меньше затруднений у Сульпиция вызыва­
ет попытка увязать деяния Иудифи с правлением какого-либо персид­
ского царя: «...кто в это время правил в Персии, Писания не называ­
ют большинство писателей указывает, что это был Камбиз. сын
зволила христианскому историку расширить пространственные рамки «Хроники»:
C o n s t a n z a S. ! «Chronica» di Sulpicio Severn e le «Hisloriae» di Trogo-Giustino / /
La storiografia ecclesiastica riella tarda anticità. M essina, 1980. P. 2 7 5 - 3 1 2 .

Г л а в а III. Сульпиций Се вер

107

Кира, но этому мнению противоречит Писание, ибо сказано там,
что на 18 год правления царя появляется Иудифь, а Камбиз пребывал
у власти не более 9 лет» (II. 14.1-4). Сложность нахождения соответ­
ствий между деяниями библейских персонажей и событиями ближне­
восточной светской истории не отрицает, тем не менее, попыток эти
соответствия обнаружить, включив тем самым библейское прошлое в
течение мировой истории.
Однако, несмотря на все попытки Сульпиция включить ветхоза­
ветное и христианское прошлое в самые широкие исторические рам­
ки, труд его остается партикулярным, в центре его находится судьба
избранного народа: либо иудейского, либо христианского. В этом смыс­
ле вполне справедливым кажется второе название сочинения Суль­
пиция Севера — «Священная история».12 Попытка связать непрерыв­
ной цепью событий ветхозаветное прошлое от грехопадения Адама и
христианское настоящее, выделить важнейшие события как иудей­
ской, так и христианской истории, обнаружив при этом общие прин­
ципы существования двух избранных народов, превращает «Хрони­
ку» Сульпиция Севера в универсальную историю избранного народа.13
Здесь также следует сделать оговорку. Излагая универсальную св я­
щенную историю, самостоятельной частью которой является история
христианского народа, Сульпиций, что нетрудно заметить читателю,
с развитием сюжета все больше замыкается на западноевропейских
событиях. Продолжение ветхозаветного прошлого он обнаруживает
не в истории Церкви вообще, что ко времени Сульпиция соответство­
вало, главным образом, истории восточных епископств, а в истории
Западной церкви. Не случайно, рассказывая сначала о гонениях, Суль­
пиций упоминает о появлении мучеников и христианской веры за Аль­
пами (11.32.1), а затем сосредоточивается почти исключительно на
истории смут в Западных церквях. О степени интереса Сульпиция к
истории Западной церкви может свидетельствовать следующая срав­
нительная таблица:
12 По крайней мере, именно под этим титулом произведение Сульпиция впер­
вые увидело свет в первом печатном базельском издании в 1556 г. ( B a r d e nh e ai er О. Op. cit. S. 4 2 3 ). Под таким ж е названием произведение Сульпиция Севера
увидело свет в русском переводе начала XX в.: Священная и церковная история
христианского историка Сульпиция Севера. М., 1915. Также «Священной и с т о ­
рией» называет труд Сульпиция А. П. Л е б е д е в ( Л е б е д е в А. П . Указ. соч. С. 4 3 4 ).
11 См. такие ж е оценки: T e u f j e l U” S. G e s c h ic h te der röm ischen Literatur.
Bd. III. Leipzig, 1913. S. 460: Bri ncke n v on d e n A. D. Op. cit. S. 67: A n d e l G К v a n.
Op. cit. P. 55; M o l e C. Op. cit. P. 204. Bail Андель называет труд Сульпиция у н и ­
версальной церковной историей, где Израиль выступает в качестве первой Ц ер к­
ви: A n d e l G. К. v a n. Op. cit. P. 5 5 - 5 8 .

108

Р о жд е н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

Восточные события

Западны е события

Никейский собор (11.35.1-5)
События в Александрии
(11.36.1-5)
Сердикский собор (II.3 6 .6 - 7 )
Арелатский собор (II.39.2)
Медиоланский собор (II.39.3)
Изгнание Дионисия
Медиоланского,
ссылка Л иберия Римского
и Илария Пиктавийского,
возвращение Либерия
Римского (II.3 9 .6 - 8 )
Распространение арианства в Италии, Иллирике, на Востоке,
в Галлии и Испании (II.4 0 .4 - 5 )
Ариминский собор (II.41 .1 -8 )
Собор в Селевкии Исаврийской
(11.42.1-6)
Ариминский собор (11.43.1-44.8)
Собор в Селевкии Исаврийской
(11.45.1-2)
Деятельность Илария
Пиктавийского по защите
Никейской веры (II.4 5 .3 -7 )
Рождение ереси Присциллиана
в Испании (11.46.1-9)
Собор в Цезарейской Аугусте
в Испании (11.47.1-4)

Г л а в а 111. Су ль пиций Север

Восточные события

109

Западные события
Путешествие Присциллиана
в Италию, борьба Дамаса
Римского и Амвросия
Медиоланского с еретиками
(11.48.1-6)
Церковная смута в Галлиях
(11.49.1-50.7)
Суд над Присциллианом
и казни еретиков
(II.5 0 .8 -5 1 .5 )

Как можно видеть, Сульпиций, излагая внутреннюю историю Церк­
ви, с 359 г. (Ариминский собор) до 385 г. (казнь Присциллиана) замы­
кается исключительно на западных событиях. В результате, он не пи­
шет ни о языческой реакции Юлиана, ни о восстановлении христиан­
ства на условиях веротерпимости при Иовиане и Валентиниане I, ни о
гонениях на православных при Валенте II, ни о торжестве никейцев
при Феодосии Великом.
Сульпиций оказался первым историком, кто, не отказываясь от идеи
Вселенской церкви, сообщил о рождении западноевропейской Церк­
ви как чего-то особого, Церкви, которая имеет свою историю и своих
героев. «Хроника» Сульпиция Севера, конечно, еще не может свиде­
тельствовать о рождении «местных» церковных историй, но она уже
указывает на грядущее появление «Истории франков» Григория Тур­
ского, церковная тема в которой, несомненно, одна из ведущих, и «Цер­
ковной истории народа англов» Беды Достопочтенного.
Насколько Сульпицию Северу при разработке священной истории
действительно удается связать ветхозаветное прошлое с христианским
настоящим, мы попытаемся показать в предложенном ниже анализе
авторской концепции ветхозаветной и христианской истории.

§ 2. В е тхозав етн ое прошлое
в п р едстав л ен и и Сульпиция Севера
Интерес Сульпиция Севера к историческому событию как таково­
му, его избирательность в отборе информации предполагают наличие
у него вполне определенной суммы взглядов на прошлое или истори­

110

Р ож д е н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

ческой концепции. Значительная часть «Хроники» посвящена изло­
жению дохристианского прошлого. Полторы книги из двух содержат
рассказ о событиях, так или иначе связанных с судьбой иудейского
народа.
Первые попытки объяснить логику дохристианской в целом и вет­
хозаветной в частности истории были сделаны христианскими интел­
лектуалами задолго до Сульпиция, причем вне рамок историографи­
ческого жанра. В спорах христианских апологетов с язычниками, с
одной стороны, и с иудеями, с другой, рождались конкретные оценки
того прошлого, в финале которого свершилось ключевое событие, с в я ­
занное с Воплощением Бога. В ажнейшие из них выстраивались в про­
тивоположные друг другу концепции исторического прогресса по мере
приближения к Высшему Богоявлению и концепцию постепенной дег­
радации человечества, которая и вызвала приход на землю С пасите­
л я .14 При этом идеи, сформулированные раннехристианскими аполо­
гетами и экзегетами, объясняли логику как греко-римской, так и ветхо­
заветной истории.
Позитивные оценки дохристианской эпохи рождались прежде все­
го в полемике христианских апологетов с языческими оппонентами.
Такие апологеты II—III вв., как Татиан, Феофил Антиохийский и Кли­
мент Александрийский, доказывая вторичность греко-римской циви­
лизации относительно варварской (прежде всего еврейской) и зав и ­
симость от нее, вслед за эпикурейцами признавали прогресс в исто­
рии мировой цивилизации.15 Этот прогресс обнаруживался в первую
очередь в таких позитивных изменениях, как появление ремесел, го­
родов, законов, публичной власти. Чем больше автор был зависим от
античных концепций, тем активнее он связывал прогресс цивилиза­
ции с греко-римским прошлым. Так, Лактанций в своих «Божествен­
ных установлениях», следуя писателям евгемеровской школы, напря­
мую связал начало технического прогресса и развития государствен­
ности с историей неиудейских царей и выдающихся людей (Юпитер,
Вулкан, Эскулап, Минерва), впоследствии обожествленных людьми.16
Прогресс культуры, по мнению раннехристианских писателей, был
просто необходим человечеству, чтобы со временем адекватно вос­
принять Истину. Постепенно идея прогресса в области культуры св я­
м Еще Р. Д ж . Коллингвуд указывал на христоцептричность как на од н у из
характерных черт христианской истори ографии : «Ее повествование будет кон­
центрироваться вокруг данного события [исторической ж изни Христа], а все пр ед­
шествующ ие и все последую щ ие факты б удут рассматриваться как события, л ибо
ведущие к нему и подготавливающие его, либо развивающие его последствия»
( К о л л и н г в у д Р. Д ж. Указ. соч. С. 50).
15 D r o g e A. J. Op. cit. Р. 1 0 2 - 1 1 7 .
Ifl Т ю л е н е в В. М. Лактанций... С. 6 8 - 7 3 .

Г л а в а III. Сульпиций Север

ш

зывалась с оптимистической концепцией «приготовления к Еванге­
лию», которую исследователи без труда обнаруживают у Евсевия Ке­
сарийского.17
Не менее популярной в христианской апологетической литерату­
ре была пессимистическая оценка греко-римского прошлого до Во­
площения Логоса. Уничтожение изначального монотеизма и появ­
ление язычества, по мнению защитников христианской религии, по­
влекло за собой разлад в человеческом мире. Следствием этого разлада
стали войны, грабежи, насилие, упадок нравственности. Популярность
этой концепции среди ранних христиан не вызывает сомнения. Имен­
но пессимистический взгляд на дохристианское прошлое позволял
увидеть спасительный смысл Высшего Богоявления, приход Христа
становился неизбеж ной реакцией трансцендентных сил на полное
падение людей. В самом общем виде эту концепцию сформулировал в
«Приготовлении к Евангелию» и в «Церковной истории» Евсевий Ке­
сарийский.18 В рамках концепции истории как деградации даже дос­
тижения цивилизации оказываются шагом вынужденным и не всегда
позитивным. Наиболее последовательно в латинской апологетике эта
идея проведена у Лактанция в «Божественных установлениях». Так,
история римской государственности оказывается у этого апологета
результатом и неизбежным следствием религиозного отступления и
нравственного падения. Возникновение консулата трактуется исклю­
чительно как необходимый шаг для поддержания несправедливости
(V.6.2), законы же, выдуманные Юпитером, «несносны и несправед­
ливы» (V.6.3). История культуры рассматривается столь же пессими­
стично. Более того, появляющаяся культура, в трактовке Лактанция,
оказывается одним из условий сохранения и упрочения многобожия.
И зобретение и скусства ваяния пагубно, поскольку вместе с этим
искусством появляются идолы, которым люди начинают поклонять­
ся, забывая о Боге (1.15.4). После скульпторов «появились также поэ­
ты и, слагая для наслаждения поэмы, подняли тех [людей] на небо»
(1.15.13). Ораторское искусство также не дало ничего положительно­
го, а лишь покрыло истину «пеленой лжи». Вместе с «золотым веком»
монотеизма для Л актанция уходит в небытие и эпоха истинных муд­
17 Ряд ис с лед ова т ел ей именно к идее прогресса сводят всю концепцию д о х р и ­
стианской истории Евсевия: Si r i ne l l i J. Les v u e s historiques d'Eusèbe de Césarée
durant la période prénicéenne. Paris, 1961 ; Ch e s n u t G. F. The First Christian Histori­
és: Eusebius, Soc r ates, S o z o m e n . Theodore! and Evagrius. Second edition Macon,
1986. Подчеркивая вариативность трактовок дохристианской истории у Евсевия,
И. В. Кривушин такж е пр изнает в ряду других и концепцию прогресса у первого
церковного историка: К р и в у ш и н И. В. Ранневизантийская церковная историо­
графия. С. 5 9 - 6 1 .
|х К р и в у ш и н И. В. Ранневизантийская церковная историография. С. 6 4 - 6 5 .

112

Р о ж де н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

рецов, когда все люди были одинаково мудры (IV. 1.6). За ней последо­
вал «ничтожный и несчастный век, когда на всей земле жило только
семь мудрецов», к тому же эти люди, называвшиеся мудрецами, на
деле таковыми не были (IV. 1.8). Несмотря на необычайный всплеск
интереса к поиску истины, который пришлось в свое время пережить
Греции, истина по-прежнему оставалась сокрытой от людей. Таким
образом, само появление философии свидетельствует для Лактанция
о падении человечества, подтверждает отступление его от истины. А н­
тичная языческая философия выглядит у Лактанция тщетной попыт­
кой эту истину обнаруж ить.19
Концепция дохристианской истории как деградации естественным
образом распространялась и на трактовку ветхозаветного прошло­
го, которое превращалось в постоянный конфликт Бога с грешащим
человечеством и, в первую очередь, с избранным народом. Основные
оценки ветхозаветной истории формулировались, в первую очередь,
в антииудейской полемике христианских апологетов. Первая серьез­
ная атака христианских апологетов на защитников Закона, а вместе с
ней и первые четко сформулированные оценки иудейской истории
связаны с именем Иустина Философа (М ученика). Его «Диалоге Три­
фоном Иудеем» полностью построен на споре с приверженцами иуда­
изма. Исходным пунктом полемики Иустина является тезис о том, что
иудеи не признали посылаемых к ним пророков, предали их смерти,
как потом распяли и Христа, не признав в Нем Мессию. Иустин до­
вольно четко выделяет первый «истинно христианский» период и сто­
рии, который охватывает у него время от грехопадения до Авраама.20
Это период Иустин противопоставляет иудейскому периоду истории.
Основной характеристикой этого «первого христианского» периода
истории является присущая ему нравственность и почитание истин­
ного Бога; в то время для почитания истинного Бога не требовались
никакие законы и предписания, люди жили в согласии с Логосом (Jus.
Dial. 27). Д ля Иустина важно, что Бог принял дары Авеля, который не
знал обрезания, что необрезанный Лот спасся из Содома, также как
необрезанному Ною Бог предоставил шанс спастись от потопа (Jus.
Dial. 19). Также те праведники не соблюдали субботы и, несмотря на
это, были угодны Богу. При этом особое значение приобретает у Иус­
тина трактовка исторической роли Авраама и М оисея. С Авраама
1,1 П о д р о б н е е см.: Т ю л е н е в В. М. Лактанций... С. 7 3 - 8 1 .
20 И деи по поводу «древнего христианства», о бнар у ж иваем ы е исс л ед ов ат ел я ­
ми еще в Новом Зав ете, стали общим местом в работах хри сти анских апологе­
тов. П осле И устина об этом будут писать Тертуллиан, Афинагор, Климент А л е к ­
сандрийский, Ориген, Евсевий Кесарийский. См.: P a t r i d e s С. A. The phoenix and
the iadder. The Rise and D ecline of the Christian V ie w of H istory. Berkeley: Los
A n gele s. 1964. P. 1 0 - 1 2 .

Г ла в а III. Сульпиций Север

113

берет начало обрезание, иначинается история иудаизма, законы же
М оисея открывают собой период отступления от христианства. Пере­
дача иудеям законов через Моисея оказывается вынужденным шагом
Бога. Чтобы вернуть иудеев, отливших себе золотого тельца, на пра­
ведный путь, Бог решил преподать им законы, соблюдая которые те
вспоминали бы о Боге (Jus. Dial. 22). В этом отношении становится
ясной и историческая роль Первого Пришествия Христа. Христос Сво­
ими законами, отменяя обрезание и соблюдение субботы, восстанав­
ливает утраченный во времена Авраама и особенно Моисея порядок.
В рамках данной макроциклической концепции истории, фаза цикла,
включающая иудейское прошлое, выглядит более чем пессимистич­
но. История избранного народа становится историей отступления от
первоначальной чистоты, это период упадка, вызвавший в итоге Выс­
шее Богоявление. Д аж е авторы, отказавшиеся от рассмотрения Во­
площения Бога-Слова как реставрации «древнего христианства», ис­
пользовали накопленный в антииудейской полемике опыт для ответа
на важнейший вопрос о том, почему Бог отвернулся от иудейского
народа, что повлекло за собой Воплощение и открытие истинного зна­
ния всем народам. Так, Лактанций, для исторической концепции ко­
торого противопоставление эпохи «древнего христианства» иудей­
скому периоду не имеет определяющего значения, в четвертой книге
«Божественных установлений» показывает, как Бог после неодно­
кратных попыток вернуть иудеев на путь истины отверг их и отправил
на землю последнего, самого важного пророка, Христа, Который при­
зван открыть истину признавшим Его и наказать отвергнувших: «В то
время как иудеи из раза в раз противились спасительным предписани­
ям и изменяли Божественному закону, отклоняясь к нечестивому по­
клонению богам, Бог преисполнил святым духом некоторых избран­
ных мужей, определив среди Своих рабов пророков, через которых Он
порицал грозными словами грехи неблагодарного народа и в то же вре­
мя побуждал к раскаянию за преступления, увещевая, что если они
[иудеи] не прекратят этого и, оставив свою кичливость, не обратятся
вновь к своему Богу, Он изменит завет Свой, то есть наследие вечной
жизни предоставит чужеземным народам и соберет Себе из чужезем­
цев другой, более верный народ» (Lact. Div. inst. IV.11.1).21
Как мы увидим, во многом именно такая логика ветхозаветной исто­
рии легла в основу трактовки дохристианского прошлого, предложен­
ной Сульпицием Севером. Многие вопросы, актуальные для христиан­
ских апологетов II—111 вв., отчасти потому, что во многом они уже были
решены, отчасти из-за особенностей аудитории Сульпиция Севера, не
интересовали автора «Хроники» так, как его предшественников. Так,
21 П од роб нее см.: Т ю л е н е в В М. Лактанций... С. 8 7 - 9 6 .

114

Рождение латинской христианской историографии

казалось бы, первые главы «Хроники», содержащие рассказ о временах
до Моисея (1.2.1 - 5 .6 ) , несут отпечаток традиционных для ранней апо­
логетики представлений об истории как развитии технологий. Действи­
тельно, Сульпиций обращает внимание на факт основания первого го­
рода Каином (1.2.3), на появление многих языков (1.4.6), на начало пер­
вой войны (1.5.4) и возникновение свящ енничества (1.5.5). Однако
упоминания этих фактов не превращаются автором в последователь­
ную концепцию истории цивилизации, как это было, например, у Феофила Антиохийского. Использование же концепций, в основе которых
лежали негативные оценки языческого прошлого, было затруднено тем,
что Сульпиций Север, ориентируясь на христианского читателя, в ка­
честве объекта исторического изображения выбрал прошлое избран­
ного народа: именно оно было наполнено примерами, способными на­
учить современников праведной жизни и отвратить от ошибок.
В отличие от ранних апологетов Сульпиций не делает серьезного
акцента на временах до Авраама или Моисея как на особой эпохе, от­
личной от последующего периода. Тем не менее, нельзя не заметить,
что история М оисея весьма значима для Сульпиция Севера, который
не только подробно излагает деяния первого пророка (1.14.1-21.8),
но и особо останавливается на содержании Закона, данного Богом
через М оисея (1.17.7-18.9). Организуя текст таким образом, историк
отделяет времена до обретения евреями Закона от собственно иудей­
ского периода истории. Эта особенность композиционного построе­
ния не единственное, что позволяет говорить об особом статусе домоисеевых времен в исторической картине Сульпиция Севера. Автор
«Хроники» следует разным концепциям при изложении истории до и
после М ои сея.22
Начало истории выглядит у Сульпиция безусловно пессимистич­
но. Сама она начинается грехопадением прародителей (1.2.2), первым
событием земной жизни людей, которое называет Сульпиций, ст а­
новится братоубийство Каина (1.2.3). Вскоре из-за грехопадения анге­
лов земля наполняется чудовищными гигантами (1.2.7-8). Все это, а
такж е порочность людей [malitia hominum] вызывает гнев Всевыш­
него, Который вмешивается в историю, чтобы полностью уничтожить
род человеческий (delere penitus hum anum genus, 1.3.1). Т а к ж е , как
«падение» ангелов и «порча человеческих нравов» вызывают потоп
(1.3.1-2), проявление гордыни строителями Вавилонской башни вле­
22 Таким образо м , м ож но полагать, что Сульпиций логично продолжал ран не­
хри сти анскую традицию периодизации истории на три периода (пери од до З ак о ­
на, период Ветхого Завета, период Нового Завета), которую М . А. Барг называет
«космологи ческой». См. об этой периодизации применительно к Августину: Б а р г
М. А. Э похи и идеи. С. 101.

Г л а в а III. Сульпиций Север

115

чет за собой смешение языков (1.4.5-6), а грех содомитов становится
причиной гибели города от небесного огня (1.6.6). В то же время для
Сульпиция важно, что Господь не только наказывает грешащее чело­
вечество, но и пытается это человечество спасти, помогая немногим
праведникам. Он предупреждает праведного Ноя о грозящем земле
потопе (1.3.2), через ангелов сообщает Лоту об ожидающей Содом каре
(1.6.4), помогает служанке Авраама в пустыне (1.7.1).
Выдвигая на первый план уже в начале «Хроники» образ Бога, ка­
рающего грешное человечество, Сульпиций решает очень важный
вопрос о степени детерминированности ветхозаветной истории. Биб­
лейская история у Сульпиция Севера безусловно детерминирована.
Важнейшие события ее предопределены Богом. Не случайно Сульпи­
ций Север упоминает о том, что Бог не только обещал Аврааму умно­
жить семя его подобно песку морскому, что уже предполагает нали­
чие некоторого плана истории, но и «предсказал ему будущее пересе­
ление семени его, грядущее за этим пребывание в рабстве в течение
400 лет и последующее освобождение» (1.6.1). В результате, дальней­
шая история оказывается реализацией обещанного Богом. В первых
главах «Хроники» Сульпиций неоднократно указывает на то, что те
или иные события были обещаны Господом. Так, он вновь сообщает о
разговоре Бога с Авраамом, в ходе которого Всевышний подтвердил
Свои обещания Аврааму (1.7.2), а в рассказе о Ревекке Сульпиций пи­
шет, что Господь предсказал ей будущие войны между двумя народа­
ми, которые пойдут от ее сыновей (1.8.1). Далее уже не Бог в моменты
теофании сообщает избранным о грядущих событиях, а Его пророки
предуведомляют героев библейской истории об их будущем или буду­
щем народа. Так, пророк Михей предрекает Ахаву поражение и ги­
бель (1.44.6), Даниил, растолковывая сон Навуходоносора, сообщает
о грядущей власти великих держав и приходе в мир Христа (II.3 .1 -7 ),
пророк Иезекииль открывает «будущее и тайну воскресения» (II.3.9).
Д ля реализации Своего плана Бог выбирает Себе помощников из
числа праведников, чья роль особенно велика в истории до исхода из
Египта. При этом исторический герой у Сульпиция, по сути, лиш ает­
ся выбора. Так, Бог заставляет Авраама покинуть родной дом и отца и
переселиться в Сихем: «. adm onitus a Deo domum patriam ас patrem
relinquens, assum pto Loth fratris filio in terram Chananaeorum profectus
in loco, cui Sychem nomen est, consedit» (1.5.2). Он убеждает Исаака
не ходить в Египет: «...Isaac in Geraris ad regem Abimelech cessit, a d ­
m onitus a Domino, ne in Aegyptum descenderet» (1.8.2). Позднее Бог
заставляет Иакова отправиться в Вефиль и поставить там жертвен­
ник: «...mox a Deo m onitus in Bethel petiit ibique altarium Deo statuit»
(выделено нами. — В. T.; 1.10.3).

116

Р о жд е н и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

Наряду с этим Сульпиций, рассказывая о грехопадении прародите­
лей, о порче человеческих нравов накануне потопа, о проявлении гор­
дыни строителями Вавилонской башни, не объясняя, как и его пред­
шественники, причин своеволия человека, опирается, тем не менее, и
на традиционную для христиан идею свободной человеческой воли.
Вмешательство же Бога в историю через кары, увещевания и принуж­
дение к необходимому действию свидетельствует о том, что человек,
по мнению Сульпиция Севера, не может самостоятельно совершить
правильный выбор.
Как видно из рассказа Сульпиция Севера, отдельные проявления
благочестия избранными не улучшают общую ситуацию. Д аж е выве­
денные Моисеем из египетского плена евреи продолжают грешить,
бездарно пользуясь дарами Всевышнего (1.16.7). Тогда Бог через М о и ­
сея дает евреям Закон, предписывающий почитать истинного Бога, а
также соблюдать нормы нравственности (1.17.7). Обретение евреями
Закона повышает степень их ответственности за неправильный выбор.
В результате, центральной идеей рассказа о дальнейших событиях вет­
хозаветной истории становится у Сульпиция идея Божественного суда
и поощрения. Сульпиций, собственно, начинает разрабатывать на стра­
ницах своего сочинения ставшую впоследствии традиционной для
средневековой (как византийской, так и латинской) историографии
концепцию, условно называемую «христианским прагматизмом».23 Со­
гласно этой концепции, нарушение Божественного порядка со сторо­
ны людей влечет за собой скорую или несколько отсроченную, но не­
избежную реакцию со стороны Бога. Человек в своих поступках не
только слепо следует Бож ественной воле, но и может своим выбором
обеспечить себе благополучие или навлечь гнев Бога.24
Именно в изложении собственно иудейской истории эта концеп­
ция становится ведущей. Уже во время пребывания М оисея на горе
Синай народ, отчаявшийся дождаться своего вождя, совершает пер­
вое после обретения Закона прегрешение, заставляя Аарона изгото­
вить идола (1.19.4). Отступление от Богопочитания влечет за собой
нравственное падение, народ предается чревоугодию, что вызывает
праведный гнев Бога (1.19.5). Вся дальнейшая история иудеев превра­
щается в череду прегрешений этого народа, за которыми следуют кары
Господа, сменяющиеся на милость. Наиболее показательным в дан­
ном отношении оказывается двадцать четвертая глава первой книги.
23 Этот термин вводит в своей статье Я. Н. Любарский, примени тельно к исто­
рической концепции ряда ран невизантий ск их авторов. См.: Л ю б а р с к и й Я. Н . Ви­
зантийцы о «двигателях истории» / / Любарский Я. Н. В изантийские историки и
писатели. С. 296.
2< Ср.: Л ю б а р с к и й Я. Н. Указ. соч. С. 2 9 5 - 3 0 6 .

Г л а в а III. Сульпиций Север

117

Эта глава настолько важна для понимания концепции Сульпиция Се­
вера, что мы позволим себе привести большую цитату из нее: «После
смерти Иисуса [Навина] народ пребывал без вождя. Но когда потре­
бовалось выступить в поход против ханаанеян, военным вождем был
поставлен Иуда. Под его руководством дела шли хорошо; и в мире и в
войне был успех; народ повелевал покоренными и взятыми под покро­
вительство племенами. И вот, как это часто бывает при благоприят­
ных обстоятельствах, народ, забыв свои обычаи и нравы, ...вскоре стал
почитать нечестивыми обрядами идолов. И вот, когда, оставив
Бога, поклонялись они идолам и презрели помощь Его, они были по­
беждены и порабощены на 8 лет царем Месопотамии, пока под води­
тельством Гофониила снова не обрели себе свободу и 50 лет были сами
себе хозяевами. Но вскоре, опять развращенные долгим миром, они
стали приносить жертвы идолам. И быстро последовало наказание со­
грешившим. Побежденные, в течение 18 лет служили они Еглону, царю
Моавитскому, пока понуждаемый Богом Аод хитростью не убил вра­
жеского царя и, поспешно собрав войска, вновь оружием не добился
свободы. Но вскоре Бог подчинил евреев, прислуживавших идо­
лам, Иавину. царю Ханаанскому; и на протяжении 20 лет тот донимал
их жестоким правлением, пока женщина Девора не вернула прежнее
положение. Под ее руководством и правлением евреи пребыва­
ли 40 лет. Но вскоре над грешащим народом установили суровое гос­
подство мадианитяне, и, утесненные жестоким рабством, возопили ев­
реи к Божьей помощи. Так часто при удаче забывавшие небесные благодеяни, они обращались к идолам, а при неудаче — к Богу» (1.24.1 - 6 ) .
Дальнейший рассказ укладывается в ту же логическую систему. Пос­
ле избавления от господства мадианитян евреи при царе Иаире вновь
обращаются к идолам, за что получают наказание в виде восемнадцати­
летнего плена у филистимлян и аммонитян (1.26.3). Вскоре после обре­
тения свободы «израильтяне вновь, презрев помощь Бога, обратились к
идолам, за что 40 лет несли иго рабства от филистимлян» (1.27.1 ).
Начало нового, царского, этапа иудейской истории связано у Суль­
пиция с очередным отступлением иудеев от Богопочитания. Автор
«Хроники» крайне негативно оценивает решение иудеев получить над
собой царскую власть. Он называет это решение безумием безрассуд­
ного народа (vecordia insanae gentis), «поскольку люди, поврежден­
ные душой, имея царем Бога, потребовали себя царя из людей» (siquidem homines m ente corrupti, Deum regem habentes, regem sibi ex hominibus flagitarent. 1.32.5). В объяснении причин столь неразумного шага
Сульпиций наряду с традиционными для себя трактовками приводит
и характерные для античной историографии толкования. Он объясня­
ет этот неразумный шаг не только испорченностью в период спокой-

118

Р ож де н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

ны хлет, но и «дурными советами» и «нравом толпы, которой присуще
высокомерие и привычка к поучениям» (1.32.3).
Как видно, Сульпиций, как и его предшественники, не пытается
разрешить логическое противоречие между идеей о предопределен­
ности истории (предсказание Аврааму о четырехсотлетием рабстве)
и мыслями о зависимости ее от конкретных обстоятельств и, прежде
всего, от человеческого выбора. Поэтому в сочинении Сульпиция не­
редко звучат слова осуждения в адрес иудеев, несмотря на, казалось
бы, обусловленность их «отступлений» Божественным планом.
Изложение царского периода, несмотря на усиление акцента на лич­
ной ответственности царя, выполнено Сульпицием в рамках все той
ж е концепции «христианского прагматизма». Уже первый царь Саул
совершает прегрешение, принеся вместо священника ж ертву Богу, в
результате чего тут же следует наказание: евреи терпят поражение
от филистимлян (1.33.4-5). Вскоре Саул выполняет требование Бога
и идет войной на род Амалика, в которой одерживает верх, однако
следующее за этим нарушение Божьей заповеди (царь уносит с собой
добычу) вызывает гнев Всевышнего (1.33.9-34.1). Давид, сохраняв­
ший свое благочестие, одерживает победу над филистимлянами, воз­
вращает ковчег Бога и намеревается построить храм Богу — и получает
в ответ обещание о том, что «потомство его будет сохранено» (1.37.45). За этим последовало еще две победы над моавитянами и сирийца­
ми (1.37.6). Однако за совершенное вскоре прелюбодеяние с Вирсавией Давид лиш ается рожденного от нее сына, претерпевает «много не­
хорошего и прискорбного», что венчается мятежом Авессалома, его
сына (1.38.1-3). Также и Соломон, долгое время угодный Богу, после
того как впал в роскошь и негу, испытывает кару Божью: «Отвращен­
ный такими поступками Бог, сильно попрекая его, объявил ему о на­
казании: большая часть царства его будет отнята у сына Соломона и
передана его рабу. Так и случилось» (1.40.5). Ахав, который «превзо­
шел всех в нечестии перед Богом», устанавливает алтарь идолу Ваала
и убивает пророков, и тут же в ответ наступает засуха (1.43.1 - 2 ) . Осия
«поначалу имел рвение к познанию Бога и, по заслугам царя,
закончилась война против соседей, также были побеждены арабы»
(1.47.3), однако, возгордившись, царь «сам совершает воскурение Бо­
гу, что было дозволено делать только священникам», и вскоре по­
крывается проказой и «с этой болезнью умер, процарствовав два го­
да» (1.47.4). Езекия пытается вернуть народ к Богопочитанию (1.50.1 ),
возобновляет празднование Пасхи (1.50.2), полагается в советах на
пророка Исайю (1.50.6) и, как результат, получает благоволение Бога.
Во время его войны с ассирийцами ангел ночью поражает многие ты­
сячи врагов еще в лагере (1.51.2), сам же Езекия заслуж ивает продле­

Г л а в а III. Сульпиций Се вер

119

ние жизни на 15 лет (1.51.3). Зато его сын М анассия и внук Амос з а ­
служивают от Бога наказание за поклонение идолам (1.51.4-5). Череда
благочестивых и нечестивых царствований завершается Вавилонским
пленением, ключевым для Сульпиция Севера событием. Вавилонское
пленение оказывается и наказанием народу за его преступления (ob
delicta gentis), и осуществлением Промысла (пророк Иеремия неодно­
кратно предрекал, что городу грозит пленение, 1.54.1-2).
Именно в рассказе о временах Вавилонского пленения еще более
четко и более настойчиво, чем прежде, Сульпиций Север проводит
важнейшую для своей концепции мысль о связи успехов избранного
народа с «периодами испытаний», второй частью которой является
суждение о негативном влиянии мирных периодов на нравственность
и религиозность народа. Уже в процитированной выше двадцать чет­
вертой главе первой книги Сульпиций подчеркивает, что именно внеш­
ние успехи и благополучие становятся почвой, на которой восходят
ростки заблуждений и греха: «...как это часто бывает при благоприят­
ных обстоятельствах, народ, забыв свои обычаи и нравы, ...вскоре стал
почитать нечестивыми обрядами идолов» (1.24.2). Эту мысль Сульпи­
ций продолжает и далее. В той же главе Сульпиций пишет, что евреи
после побед Гофониила получили свободу и, «опять развращенные
долгим миром [corrupti longae pacis], стали приносить жертвы идолам»
(1.24.4). Д алее, объясняя появление у евреев неразумного стремле­
ния иметь над собой царя, автор пишет: «...избавившись от страха пе­
ред врагом, когда дела пошли благополучно и покойно [secundis tranquillisque rebus], по причине дурных советов и нрава толпы... народ
возжелал царского сана» (1.32.3). Победы Давида над филистимляна­
ми и наступление мира связываются Сульпицием с последующим пре­
грешением царя: с наступлением мира Давид решил исчислить свой
народ, что вызывает гнев Бога, Который насылает на евреев мор, унес­
ший семьдесят тысяч жизней (1.38.6-8). Наконец, мысль о позитив­
ной роли времени испытаний для религиозной истории избранного
народа Сульпиций делает заглавной для второй книги, которую начи­
нает следующей фразой: «Времена пленения блистали пророчества­
ми и деяниями пророков» (captivitatis tempora prophetarum vaticiniis
atque actibus illustrata sunt, II. 1.1 ).
В подобном подходе Сульпиция к объяснению нравственного паде­
ния временами покоя следует видеть прежде всего влияние на него
римской исторической прозы. И в первую очередь Саллюстия, чье вли­
яние, а если шире, то влияние политических идей Поздней Республи­
ки, на Сульпиция оказалось определяющим. Говоря о роскоши и неге,
забвении прежних принципов и норм жизни под влиянием «спокой­
ных лет», Сульпиций, по сути, возвращается к полемике вокруг оце­

120

Р о жд е н и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

нок в римском обществе окончательной победы Рима над Карфагеном
и ее последствий.25 Вот в каких словах Саллюстий определяет послед­
ствия разрушения Карфагена: «...страх перед врагом заставлял граж ­
данскую общину быть верной своим добрым правилам; но когда люди
избавились от этого страха, разумеется, появилось то, чему благопри­
ятствуют счастливые обстоятельства, — распущенность и гордость»
(Sail. BJ 4 1 .2 - 3 ; перев. В. О. Горенштейна). Характеристику римско­
го общества, предложенную Саллюстием, Сульпиций Север перено­
сит на картину ветхозаветного прошлого, порой буквально «цитируя»
своего языческого предшественника. Вот несколько примеров:
Sali. BJ 41.9: ...nihil pensi neque sancti habere...
Sul p. Sev . II.50.2: ...nihil pensi, nihil sancti habuisse...
Sail. BJ 106.3: ...etiam si certa pestis adesset...
Sul p. Sev . II.13.6: ...etsi certa pestis adesset...
Sail. BJ 107.1: ...sa e p e a n te a a p a u c is s tre n u is a d v e rs u m m u ltitu d in e m
bene pugnatum ...
Sulp. Sev . II.21.6: ...saepe antea a paucioribus adversum plures bene
pugnatum ...26
Христианский историк не только связывает религиозные отступ­
ления с периодами мира, но и подчеркивает вслед за Саллюстием по­
зитивную для государства роль успешной внешнеполитической д е я ­
тельности правителя. Рассказывая о правлении Давида, Сульпиций
пишет: «Потом Д авид часто и успешно воевал против филистимлян; и
вот, укротив всех войной и заботясь более о делах внешних, нежели о
внутренних, имел он самое процветающее государство в мире» (1.38.5).
В свете Саллюстиевой теории Сульпиций Север позитивно оцени­
вает времена Вавилонского плена. Особое значение приобретают для
него подвиги пророков, о деятельности которых историк прежде сооб­
щал лишь вскользь в рамках рассказов о судьбе того или иного царя.
Уже начало второй книги свидетельствует о желании автора как м о ж ­
но подробнее рассказать о деяниях Даниила и близких к нему по вре­
мени пророков. Сульпиций пишет о толковании Даниилом сна Н аву­
ходоносора (11.2.1-3.7), о пророчестве Иезекииля о тайне будущего
воскресения (II.3.9), о религиозной стойкости Анании, М и саи ла и
Азария и о чуде, явленном через них (о трех отроках), поразившем
25 П од р обн е е см.: У т ч е н к о C. J1. Идейно-политическая борьба в Р име накану­
не падения Р еспубли ки . М., 1952. С. 1 0 9 - 1 3 0 ; Earl D. С. The political thought οί
Sallust. Cambridge, 1961. P. 4 l U . \ S y m e R. Sallust. Berkeley: London, 1969. P. 2 4 4 249:157-177.
->п Примеры скрытых цитат из Саллюстия в «Хронике» Сульпиция Севера см.:
P r a t j e Н. Q u a e s tio n e s Sal lust ianae ad Lucium Septim ium et S u lp iciu m S e ve ru m
Cai S^llusti: Crispi im itatores sp ec ta n te s. G ottingen. 1974.

Г л а в а III. Сульпиций Се вер

121

Навуходоносора (II.5.1-4), о «победе» Даниила над львами (II.7.2-4).
Эти подвиги и чудеса приводят к тому, что иноземные цари начинают
признавать и почитать Бога иудеев (11.5.4; 7.4).
Столь же оптимистично выглядят и последовавшие сразу за осво­
бождением из плена годы. Восстанавливается Иерусалимский храм и
начинает отстраиваться сам город (II.10.1-2), усилиями пророков к
народу возвращается утраченная нравственность и религиозное бла­
гочестие. Ездра приводит в Иерусалим двенадцать Левитов (II. 10.3),
заставляет евреев расторгнуть браки с иноземцами, полагая «своей
главной заботой исправить поврежденные нравы народа» (II. 10.4-5).
Неемия, уповая на помощь Бога, завершает восстановление Иеруса­
лима (II. 1 1 .1 -7 ). Это время благочестивых поступков иудеев. Суль­
пиций Север неожиданно украшает свой труд «вставными новелла­
ми», посвящая целые отрывки таким библейским персонажам, как
Есфирь (II.1 2 .1-1 3.9) и Иудифь (И .15.1-16.6).
Очередная фаза деградации наступает во времена Антиоха IV Эпи­
фана. Сульпиций приводит традиционные для своей концепции обо­
снования наступившего в иудейском обществе кризиса. В основе оче­
редного «отступления», по его мнению, лежат раздоры, порожденные
долгим миром: «...жили они по обычаям отцов до тех пор, пока боль­
шая часть из них, вновь испорченная долгим миром [donec plerique
eorum longa rursum расе corruptil, не начала подбивать всех на раздо­
ры и возмущения, поддавшись влиянию первосвященника, а также
жадности и властолюбию» (II. 17.5). Сульпиций в традиционной для
греко-римской историографии манере изображает смуту, вспыхнув­
шую в иудейском обществе. Сначала Иасон, пользуясь поддержкой
Антиоха, в нарушение древнего закона занимает место первосвящен­
ника (II. 18.3), затем Менелай, «идя по проторенному пути и через те
же козни, которые в свое время учинил Иасон, сам овладел священ­
ством» (II. 18.4), вскоре и Менелай лишается власти, и на его место
ставят Лисимаха (II.18.5). Борьба за священство получает продолже­
ние в религиозном отступлении многих из евреев: «...многие из наро­
да потребовали от Антиоха разрешения жить по обычаям язычников»
(И. 18.6). Тщетные попытки части евреев сохранить религиозное бла­
гочестие приводят к учиненной Антиохом резне в Иерусалиме и раз­
граблению Храма (II.18.7).
Предлагаемая Сульпицием на протяжении значительной части
«Хроники» логика исторического процесса, тем не менее, не стано­
вится универсальной, а принцип Божественного суда и поощрения не
распространяется на все события библейского прошлого. Если мы и
обнаруживаем явную близость концепции Сульпиция Севера с оцен­
ками ветхозаветной истории Лактанция. то говорить о полной зависи­

122

Р о ж д е н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

мости Сульпиция от той традиции, выразителем которой оказался л а ­
тинский апологет IV в., мы не можем. Лактанций, как мы видели, уб еж ­
ден, что Воплощение Логоса вызвано тем, что после неоднократных
«отступлений» иудеев от Богопочитания долготерпение Господа ис­
сякло, и Он решил избрать другой народ для награды вечной жизнью.27
Сульпиций же, напротив, эту проблему никак не затрагивает. В един­
ственном месте, в первой книге, он пишет, что не удивлен тем, что
иудеи из-за своей неисправимой порочности не приняли Христа (1.24.7),
однако это утверждение никак не объясняет у него причин Высшего
Богоявления. Последние же главы, предваряющие рассказ о приходе
Христа, вообще лишены идеологической подоплеки и служат, глав­
ным образом, включению библейской истории в контекст мировой.
Сообщив о мире, заключенном Деметрием II Никатором с иудеями,
Сульпиций поясняет: «Это случилось на втором году правления Д е ­
метрия, что мы для того отмечаем (ибо вплоть до этого года мы про­
шли через времена царей Азии), чтобы прояснить библейскую хроно­
логию. Теперь же через времена тех, кто были у иудеев либо царями,
либо понтификами, мы доведем последовательность событий вплоть
до рождения Христа» (II.2 5 .4 - 5 ) . Изложение этих событий выполне­
но в более чем беспристрастной манере. Читатель не только не нахо­
дит в этом рассказе идею Божьего суда, но и вообще не видит присут­
ствия Всевышнего. Сульпиций предлагает ему характерное для язы ­
ческих бревиариев изложение политической истории. Приведем лишь
отрывок: «После Ионафана брат его Симон, как мы уже говорили, по
праву возглавлял еврейских священников. Ибо такой почет ему тогда
был и от своего, и от римского народа. Начал он управлять иудеями во
второй год правления Деметрия, а восемь лет спустя, став жертвой ин­
триг Птолемея, был убит. Ему наследовал его сын Иоанн. Поскольку
он успешно воевал против гирканов, народа очень сильного, то полу­
чил прозвище Гиркана. Умер он после двадцать шести лет правления.
После него Аристобул, поставленный первосвященником, первым пос­
ле плена принял титул царя и возложил на голову диадему. По проше­
ствии года он скончался. Затем его сын Александр был одновременно
царем и первосвященником и правил двадцать семь лет» (11.26.1-4).
Выстраивая подобным образом рассказ о временах, непосредствен­
но предшествовавших рождению Христа, Сульпиций Север сущ ест­
венно понижает роль Высшего Богоявления. Не решая проблему при­
хода в мир Христа в рамках пессимистической концепции, Сульпиций
не интерпретирует Воплощение Бога-Слова как реакцию трансцен­
дентных сил на деградацию людей. Христос не становится верховным
миссионером, призванным спасти человечество от окончательного па­
27 Т ю л е н е в В М. Л актанц ий ... С. 9 3 - 9 4 .

Г л а в а III. Сульпиций Север

123

дения. Отказываясь от целого ряда идей, выработанных христиански­
ми апологетами, Сульпиций не рассматривает историю и как процесс
постепенного приготовления человечества к Евангелию. В рассмот­
ренных выше отрывках Сульпиций не только не затрагивает проблем
веры и истинного учения, но и не делает акцента на возрастании по­
литической роли Римского государства, что традиционно считалось
необходимым элементом подготовки условий для появления Еванге­
лия и его успешного распространения. Несмотря на попытки автора
соотнести в последних отрывках рассказа о дохристианском прошлом
библейские события с фактами ближневосточной и, особенно, рим­
ской истории, рождение Христа связывается им исключительно с
иудейской историей. Сульпиций Север обращает внимание на тот
факт, что Христос родился именно в тот момент, когда иудеи в лице
Ирода Великого впервые приняли над собой чужеземного царя: «Впер­
вые в его лице иудеи приняли над собой чужеземного царя, ибо необ­
ходимо было, чтобы с приходом Христа, как предсказывали пророки,
избавились они от своих вождей, дабы не надеялись ни на кого, кро­
ме Христа» (11.27.1). Датировка же рождения Христа консульством
Сабина и Руфина и восьмым днем январских календ (11.27.2) играет в
данном случае формальную роль и не несет той идеологической на­
грузки, какая присутствует в «упускаемом» Сульпицием синхрониз­
ме «Август — Христос», столь важном для других христианских авто­
ров.28 Приведенная выше цитата из «Хроники», безусловно, свидетель­
ствует о некотором ж е л а н и и автора п редставить Христа в роли
очередного участника Божественной педагогии, призванного возгла­
вить иудеев, однако эта трактовка серьезно затеняется, с одной сто­
роны, ссылкой на предсказанность Мессии пророками (по сути, Суль­
пиций Север отказывается от конкретно-исторической интерпретации
этого события), а с другой, особым построением предшествующих рас­
сказу о Воплощении глав. В результате всего этого приход Христа пре­
вращается у Сульпиция из сверхсобытия, каким Воплощение БогаСлова было в картине дохристианской истории у апологетов и Евсе­
вия Кесарийского, в «одно из многих» событий иудейской истории, в
событие важное, а потому требующее хронологической фиксации, но
тем не менее слабо связанное со всей предшествующей историей.
Несмотря на принижение статуса Высшего Богоявления в картине
дохристианского прошлого, созданной Сульпицием Севером, рассказ
28 Т акж е датировка рож дения Христа существенно отличается от п р ед л о ж е н ­
ной Евсевием в «Церковной истории», где греческим историк соотносит Вопл о­
щение Л огоса с концом Египетской и началом Римской империи. См. анализ д а ­
тировки рож дения Христа, предлож енной Евсевием: К р и в у ш и н И. В. Ранневи­
зантийская церковная историография. С. 6 5 - 6 6 .

124

Рождение латин ской христианской и ст орио графии

об этом прошлом, как мы видели, решен автором «Хроники» в рамках
вполне определенной теории. Излагая историю избранного народа,
Сульпиций Север сформулировал, по крайней мере, два важнейших ее
принципа. Во-первых, в основу иудейской истории он положил прин­
цип Божьего суда и поощрения, так называемую концепцию «христи­
анского прагматизма». Во-вторых, Сульпиций Север впервые перенес
в христианскую историографию идеи Саллюстия, напрямую связав
времена «испытаний» иудейского народа с его религиозным процвета­
нием, также как времена его «внешнего благополучия» с серьезными
отступлениями от истинной веры. Насколько эти принципы оказались
«рабочими» в рассказе Сульпиция о новом (христианском) периоде
истории избранного народа, мы рассмотрим в следующем параграфе.

§ 3. К о н ц е п ц и я хр и с ти а н с к о й истории С у л ь п и ц и я Севера
Христианскому периоду истории Сульпиций Север посвящает вто­
рую часть второй книги своей «Хроники» (II.2 7 .1 -5 1 .1 0 ). Несоответ­
ствие объема первой части произведения Сульпиция, в которой из­
лагались события дохристианской эпохи, объему второй, где автор
рассказывает о событиях по Воплощении Бога-Слова, в свое время за­
ставило профессора Московского университета А. П. Лебедева выска­
зать суждение о том, что собственно церковная история в «Хронике»
Сульпиция является чем-то сторонним.29 Насколько справедливо такое
утверждение о статусе церковной и христианской истории в «Хрони­
ке» Сульпиция Севера? Уже предисловие к «Хронике» заставляет гово­
рить о большем внимании Сульпиция именно к христианской истории,
которую он представляет более сложной и более проблемной, нежели
историю ветхозаветную. Обращаясь в начале «Хроники» к читателям,
Сульпиций пишет: «.. .мне также кажется обоснованным, после того как
я дойду, следуя Священной истории, до распятия Христа и деяний апо­
столов, рассказать еще и о следующих событиях: о крушении Иеруса­
лима и страданиях народа христианского, затем о временах покоя и,
опять же. о внутренних раздорах в Церквях, потрясших весь мир» (1.1.3).
Итак, уже в предисловии к «Хронике» Сульпиций предлагает, вопервых, перечень интересующих его тем для излож ения христиан­
ской истории, во-вторых, хронологическую структуру этой эпохи и,
наконец, в-третьих, логику христианского периода. Как видно из про­
цитированного отрывка, Сульпиция интересуют события, связанные
исключительно с судьбой христианского народа и Церкви. Предлага­
емый в предисловии план является не чем иным, как планом рассказа
Л е б е д е в А. П. Указ. соч. С. 434.

Г л а в а III. Су ль пиций Се вер

125

о церковной истории. Она начинается с образования Церкви (деятель­
ность апостолов), идет через окончательное торжество Нового З а в е­
та над Ветхим (разрушение Иерусалима), через гонения (страдания
народа христианского) к периоду торжества Церкви в Империи (вре­
мена покоя), заполненного церковными смутами. Если мы будем го­
ворить о концепции христианского периода, сформулированной Сульпицием в предисловии к сочинению, то первое, что бросается в глаза,
это его пессимистический, в целом, взгляд на недавнее прошлое.
Именно недавнее прошлое и настоящее вызывают особую озабо­
ченность автора и определяет его интерес как историка. Об особом
интересе Сульпиция Севера к последнему периоду «внутренних раз­
доров» свидетельствует, в первую очередь, предложенное им распре­
деление материала по главам. История Христа занимает у Сульпиция
Севера одну главу (11.27), периоду гонений он посвящает четыре гла­
вы (11.29—32), в одной из которых излагается история гибели Иеруса­
лима (11.31), «времена покоя» ограничиваются лишь началом правле­
ния Константина Великого (11.33.1-34.5), ибо уже при Константине,
как пишет Сульпиций, «внезапно появилась арианская ересь и... взба­
ламутила весь мир» (11.35.1). Далее началась эпоха раздоров, расска­
зу о которой Сульпиций посвящает семнадцать глав второй книги
(11.35-51), что почти вдвое превышает объем рассказа о предшеству­
ющем периоде христианской истории. Если свое отношение к исто­
рии Церкви последних лет Сульпиций четко определяет уже в пре­
дисловии, то его представления обо всем христианском периоде мож­
но реконструировать только из самого рассказа о том времени.
Рассказ о христианском периоде истории, как и повествование о
ветхозаветном прошлом, Сульпиций Север стремится построить в рам­
ках традиционной античной историографии, для которой важнейшим
элементом рассказа всегда было историческое событие. Не случайно,
начиная изложение христианской истории, он отталкивается от «Де­
яний апостолов» евангелиста Луки, первого христианского сочинения,
в котором сюжет и событийное начало играют определяющую роль.
Апеллируя к боязни умалить краткостью своего рассказа важность со­
бытий, связанных с жизнью и жертвой Христа (II.27.3), Сульпиций,
ограничившись лишь уточнением хронологии евангельских событий
(II.2 7 .4 -5 ), начинает рассказ с истории пребывания ап. Павла в Риме,
то есть с момента, на котором завершил «Деяния апостолов» Лука.
При этом важно, что Сульпиций сам утверждает свою преемственность
евангелисту. Начиная собственно исторический рассказ фразой: «Де­
яния апостолов Лука описал вплоть до того времени, когда Павел был
приведен в Рим в царствование Нерона...» (11.28.1), Сульпиций опре­
деляет начало для своего повествования. Интерес Сульпиция к со­
бытийной истории, его желание писать как историки языческой ан­

126

Рождение латинской христианской ист ори ографии

тичности, серьезно отличают его подход от подхода, предложенного
Евсевием Кесарийским в «Церковной истории». Л атинский историк
отказывается от рассмотрения большинства важнейших для родона­
чальника жанра церковной историографии проблем: преемства епис­
копов и развития литературы, тема же наказания иудейского народа
дана Сульпицием в рамках одной главы.
О станавливаясь на одной из важнейших для Евсевия Кесарийско­
го тем церковной истории, на теме гонений, Сульпиций Север решает
ее в совершенно неожиданном ключе. Он соединяет концепцию ев ан ­
гелиста Луки, вслед за которым воспроизводит в «Хронике» позитив­
ный взгляд на христианскую историю, которая становится историей
распространения по миру учения Христа, с собственной идеей, вы­
сказанной применительно к истории иудеев, а именно с идеей соответ­
ствия периодов религиозной чистоты «временам испытаний».30 В ре­
зультате, история гонений на Церковь получает в труде Сульпиция
весьма оригинальную на фоне существовавших в его время оценок
этого периода трактовку. Автор «Хроники» не склонен использовать
для объяснения христианского периода вообще и истории гонений в
частности мелитоновскую концепцию, ставшую фундаментом для по­
следних книг «Церковной истории» Евсевия Кесарийского31 и особен­
но для произведения Лактанция. Мы не найдем у Сульпиция даже тени
мелитоновской идеи о связи истории Римской империи и христи­
анства. Уже рассказ о земной жизни Христа строится вне рамок этой
концепции. Сульпиций, связывая рождение Христа с событиями иудей­
ской истории (появление на престоле чужеземца Ирода), упускает воз­
можность упомянуть о правлении в то время у римлян Августа (II.27.2).
Не воспроизводится не только идея о связи истории Римской импе­
рии и истории Спасителя, но даже сам синхронизм «Христос — Ав­
густ», лежащ ий в ее основе. Сами же гонения, ставшие для Л актан­
ция местом приложения мелитоновской концепции, служ ат Сульпицию для решения совершенно других задач, нежели для утверждения
идеи Бога, карающего врагов Церкви.
В то же время Сульпиций не пытается объяснить несчастья хрис­
тианского народа через идею Божьего гнева избранникам, идею, в а ж ­
нейшую для его собственной интерпретации ветхозаветной истории,
30 У ж е в этом мы должны увидеть стремление Сульпиция Севера написать
труд, не лишенный концептуального единства. П ер ед нами в полном смысле ун и ­
версальная церковная история; при этом ветхозаветная история иудейского на­
рода во многом оказывается у Сульпиция прообразом церковной истории.
31 У ж е неоднократно в исследовательской литературе отмечалось, что Суль­
пиций не с л ед у е т «Церковной истории» Евсевия, в лучшем случае можно о б н а ­
ружить лишь некоторое влияние «Хроники» Евсевия на Сульпиция. См.: P r e t e S.
Op. cit. P. 45; A n d e l G. K. v an. Op. cil. P. 26; M o l e C. Op. cit. P. 1 9 7 - 1 9 8 .

Г л ав а III. С у ль пи ци й Север

127

а также для Евсевия при объяснении причин Великого гонения. По­
этому Сульпиций лишь фиксирует гонения, не пытаясь определить их
причины, так же как потом не говорит он о последствиях гонений для
безбожных императоров. Пытаясь хоть как-то объяснить начало го­
нений, Сульпиций прибегает к античным моделям, объясняя антихрис­
тианскую политику Нерона его дурными качествами (11.28.1 - 3 ) . При
этом упоминание историка о самоубийстве этого императора не пре­
вращается в пример Божьей кары гонителю: «Между тем Нерон, за
совершенные преступления ненавистный уже самому себе, отвергну­
тый людьми, по-видимому, сам предал себя смерти» (II.29.5). В даль­
нейшем Сульпиций просто перечисляет гонения, не называя ни их
причин, ни их последствий для Империи. Вот ряд примеров. Гонение
Домициана: «...спустя некоторое время [после разрушения Иерусали­
ма] сын Веспасиана Домициан учинил гонение на христиан» (II.31.1).
Гонение Траяна: «...затем через некоторый промежуток времени по­
следовало третье гонение от Траяна» (II.31.2). А сообщение о шести
последних гонениях укладывается автором «Хроники» в пять пред­
ложений (11.31.6-32.4). Подобное невнимание христианского истори­
ка к поиску земных причин гонений можно было бы объяснить особым
статусом для него этих событий: все пережитые Церковью гонения яв­
ляются реализацией предсказанного святыми (II.33.3). Однако более
существенным кажется то, что сущность гонений определяется Сульпицием не их причинами, ходом или последствиями для Империи, как
это было у Лактанция, а исключительно реакцией на них Церкви.
Сульпиций Север с периодом гонений напрямую связывает успехи
Божьего народа. Уже в рассказе о первом гонении Сульпиций Север
хочет показать, что подлинных успехов христианство достигает имен­
но во времена испытаний веры. Правление первого гонителя — импе­
ратора Нерона — для Сульпиция оказывается временем заметного ук­
репления христианской веры: «Он первый начал гонения на христиан
и все же в это время учение Божье усилилось в Городе» (II.2 8 . 3 4). Историк указывает на то, что проповеди Павла имели явный успех
у римлян, а сами апостолы в это время одержали верх над своим рели­
гиозным противником — Симоном Волхвом (II.2 8 .4 -5 ). Сам рассказ
о деятельности апостолов в Риме Сульпиций помещает между указа­
нием на то, что от Нерона «Павел первым претерпел гонение» (11.28.1 ),
и собственно изложением хода антихристианских преследований в
Риме (II.2 9 .2 -4 ). В результате такой организации рассказа читателю
становится очевидным, что число христиан в Риме стало благодаря
миссии апостолов увеличиваться, когда уже начались испытания для
Церкви в виде гонения Нерона. Именно в связи с рассказом о гонении
Домициана Сульпиций позволяет себе упомянуть о деятельности апо­
стола и евангелиста Иоанна, который был сослан на остров Патмос,

128

Р о жд е н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

где «сподобился тайного и загадочного откровения и написал книгу
Апокалипсис» (11.31.1). Далее, сказав о гонении Адриана,Сульпиций
указывает, что «при всем этом христианская вера крепла» (11.31.5).
Упоминание пятого гонения дает автору возможность сказать о появ­
лении христиан в Галлии: «...затем при Аврелии, сыне Антонина, было
пятое гонение; тогда впервые мученики появились в Галлиях; так
понемногу и за Альпами была принята вера в Бога» (11.32.1). Рассказ
же о последнем, самом жестоком гонении при Диоклетиане и Галерии,
«когда почти весь мир был залит кровью святых мучеников», завер­
шается исключительной оценкой итогов преследования: «...никогда мы
не праздновали более великого триумфа, чем тогда, когда десять лет
резни не смогли сломить нас» (11.32.4-5).
Приход к власти Константина Великого означает для Сульпиция
Севера, как и для его предшественников, начало нового историческо­
го этапа. Воцарение «христианского» императора резко меняет ситу­
ацию. Д аж е преследование Лициния, относящееся к этому времени,
не признается настоящим гонением: «...настолько все было легче, чем
во времена, когда Церквам наносились глубокие раны» (11.33.2). Суль­
пиций, казалось бы, рисует вполне оптимистическую картину «мир­
ного» периода. Христиане «стали наслаждаться среди мирных дел по­
коем» (11.33.3), сама «вера христианская чудесным образом умножи­
лась» (II.33.4), священный же город Иерусалим, недавно еще пребы­
вавший в руинах, «украсился многочисленными и пышными церквами»
(II.33.4). Однако эта позитивная оценка Сульпиция не относится ко
всему периоду, длительность которого он определяет в восемьдесят
девять лет (11.33.1). Уже при Константине появляется арианская ересь,
потрясшая весь мир, в заблуждение которой был ввергнут и сам импе­
ратор (II.35.2). Неоднозначное отношение Сульпиция к Константину
Великому, императору, безусловно почитаемому Лактанцием и Евсе­
вием, а такж е последующими христианскими историками, выразилось
уже в том, что вовсе не он, а его мать Елена становится главным пер­
сонажем в главах, посвященных «мирному периоду». Именно с име­
нем царицы Елены связаны у Сульпиция главные успехи христианства
в то время: «...когда все это (возрождение Иерусалима, обретение Кре­
ста Господня. — В. Т.) произошло через Елену, мир принял свободу в
христианском вероисповедании и образец веры» (11.35.1 ). В то же вре­
мя Константин, сбитый с толку двумя арианами, даже открыл гонение
на православных епископов и мирян (II.35.2).
Рассказ о «мирном времени» позволяет автору продолжить нача­
тую мысль о связи периода испытаний с успехами Церкви, обратной
стороной которой является представление о пагубных последствиях
периода внешнего благополучия для внутренней чистоты Церкви. Мы
вновь встречаемся с желанием автора поместить события, происходя­

Г л а в а III. Сульпиций Север

129

щие с христианским народом, в рамки той исторической модели, ко­
торая уже была выработана им в рассказе об иудейской истории. Вновь
именно мирные времена, когда народу Божьему не угрожает внешняя
опасность, становятся для Сульпиция периодом «порчи избранных»,
внутреннего разлада, с той лишь разницей, что иудеи, извращенные
миром, обращались к поклонению идолам, а христиане ввергаются в
ересь и через нее в смуту.32
Сульпиций не просто осознает связь между внешним благополу­
чием Церкви и ее внутренней порчей, он заставляет поверить в это
своего читателя. Для того чтобы максимально четко выразить свою
мысль, он намеренно нарушает последовательность некоторых собы­
тий. Руфин Аквилейский, чья «Церковная история» была написана
чуть раньше «Хроники» Сульпиция Севера, помещает рассказ о рели­
гиозных подвигах Елены (Х .7 -8 ) не только после сообщения об Арии
и указания на то, что ересь Ария уже «привела многих в Церкви в
замешательство» (quae res plurimos in Ecclesia conturbabat; X . l - 6 ) ,
но и после рассказа о победе православной партии на Никейском со­
боре.33 В «Хронике» Евсевия и Иеронима, которая признается безус­
ловным источником Сульпиция Севера и которая вообще не содер­
жит упоминаний о деятельности Елены, сообщение об Арии (H ier on.
2337h) такж е предшествует упоминаниям многих важных для пози­
тивной оценки истории Церкви событий (деятельность ритора Арнобия и Лактанция, обращение в христианство новых народов). Сульпи­
ций же намеренно сообщает о возникновении арианской ереси (II.35.2)
по завершении рассказа о деяниях св. царицы Елены (II.33 .4 -3 4 .5 ),
тем самым показывая, что самые яркие события, украсившие исто­
рию Церкви, произошли сразу после гонений, еще до внутрицерковного раскола и никак не связаны с периодом смуты.
Так же как Сульпиций Север не относит религиозную деятельность
Елены ко временам, омраченным арианским заблуждением, он отка­
зывается видеть подвиги христиан после раскола церковного сообще­
ства на партии. В отличие от Руфина, рассказ которого о Никейском
соборе наполнен экскурсами к примерам благочестивых епископов
(Пафнутий Египетский: Х.4; Спиридон Кипрский: Х.5) и мирян (испо­
ведник, победивший в споре философа-диалектика: Х.З), Сульпиций
32 Признавая оригинальность Сульпиция Севера как историка, увидевш его
данную закономерность в масштабах универсальной священной истории, мы не
должны забывать о том, что ощ ущение кризиса, поразившего Церковь по оконча­
нии гонений, уж е было знакомо хри стианским интеллектуалам конца IV в . о чем,
в частности, свидетельствует у ж е процитированное в главе о Руфине высказыва­
ние Иерони ма Стридонского из «Жития Малха».
33 Имен но такая последовательность событий будет принята церковными и с­
ториками V в.. Сократом, Феодоритом и Созоменом.

130

Р о жд е н и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

лишь сообщает о факте собора, который не принес ощутимой победы
православной партии (11.35.4—5).34 Он ничего не говорит о твердости
Александра Александрийского в борьбе с Арием и Евсевием Никомидийским. Сульпиций отстраняется от популярного в церковно-исто­
рической литературе рассказа о крещении во времена Константина
индов Ф рументием и Эдесием и иберийцев женщиной-пленницей.35
В качестве наиболее показательного примера того, как через умол­
чание Сульпиций «ухудшает» историю, следует такж е вспомнить об
отсутствии в его «Хронике» упоминания о правлении Юлиана Отступ­
ника. Отказ от рассмотрения религиозной политики Юлиана, конечно,
можно было бы объяснить тем обстоятельством, что повествование
Сульпиция Севера постепенно замыкается пространственно рамками
Западной, главным образом Галльской церкви. Однако Сульпиций не
включает в «Хронику» самого факта провозглашения Юлиана авгус­
том в феврале 360 г., которое произошло в Галлии, в Лютеции, и стол­
кновений этого императора со св. Мартином. К тому же интерес к
Западной церкви вовсе не помешал Сульпицию рассказать читателям
о заседаниях собора, собравшегося в сентябре 359 г. в Селевкии Исаврийской (11.42.1-6). Если же учесть, что работу Селевкийского собо­
ра и провозглашение Юлиана отделяют несколько месяцев, то объяс­
нение этого «умолчания» следует искать, по крайней мере, не только
в пренебрежении со стороны Сульпиция восточными событиями. Для
христиан-современников Сульпиция эпоха Юлиана Отступника, свя­
занная с реставрацией языческих порядков и гонением на христи­
ан, была одновременно временем подвигов мучеников, пострадавших
за веру от Юлиана. Так, Руфин Аквилейский приводит два знамени­
тых рассказа, свидетельствующих о торжестве Церкви во времена
Юлиана. Первый рассказ посвящен истории перезахоронения муче­
ника Вавилы Антиохийского, в ходе которого «вся Церковь, мужчины
и женщины, девушки и юноши» шли торжественной процессией и,
распевая псалмы, осмеивали языческие обычаи поклоняться идолам
(Х.35). Второй рассказ содержит историю исповедника Феодора, чья
стойкость во время истязаний и пыток принесла «славу Церкви и по­
зор гонителям» (Х.36). Орозий, сообщая в «Истории против язычни­
3,1
И сторический пессимизм Сульпиция Севера проявился уж е в особом м од е­
лировании им никейских событий. Если, согласно Р уф и ну, появление арианского учен ия сначала вызывает отпор Александра Александрийского, а затем и со­
зыв императором собора (X. 1- 2 ) , то, по Сульпицию, ариане еще до собора об м а ­
нывают Константина, который начинает гонения на противников Ария, как из
числа духовных лиц, так и из числа мирян, в результате чего созывается собор;
при этом историк не видит в созыве со бора какой-либо инициативы Константина:
он просто пишет, что «был собран со всего мира собор» (1 1 .3 5 .2 -4 ) .
Ср.: Ruf . H E X . 9 - 1 0 .

Г л а в а III. Сульпиций Север

131

ков» о правлении Юлиана и указывая на запрет христианам занимать­
ся преподавательской деятельностью, со ссылкой на предшественни­
ков также пишет о стойкости христиан, которые оставляли службу,
сохраняя веру (VII.30.3). Подобная трактовка эпохи Юлиана совер­
шенно не укладывалась в рамки концепции, создаваемой Сульпицием. Он предпочитает упустить из виду краткий период испытаний при
Юлиане, чтобы не ломать ощущения беспрерывности внутрицерковной смуты и не приуменьшать ее масштабы. Ж елание выразить свое
негативное отношение к происходящему в Церкви заставляет Суль­
пиция обходить стороной в «Хронике» самые яркие деяния св. М арти­
на Турского, о которых он предпочитает сказать лишь в других своих
сочинениях. Подобно тому как Сульпиций Север не обращает внима­
ние читателя «Хроники» на распространение Мартином Слова Божь­
его среди язычников, он почти ничего не говорит о просветительской
деятельности Илария из Пуатье, Амвросия Медиоланского и других
православных епископов. Сульпиций совершенно не использует из­
любленный прием Руфина, наполнявшего свою «Церковную историю»
вставными новеллами о праведниках и святых мужах. Упоминания же
Сульпиция о деятельности отцов Церкви в «Хронике» вовсе не созда­
ют у читателя впечатления о каких-либо успехах ортодоксального хри­
стианства на западе Империи. Эти епископы по необходимости реаги­
руют на происходящую смуту и пытаются через участие в дискуссиях
отстоять и сохранить среди большинства истинную трактовку веры.
Наконец, Сульпиций, пренебрегая восточными событиями, не только
ничего не сообщает о стойкости праведников в период гонений Валента II, но даже не намекает на успехи православной партии во вре­
мена Феодосия Великого. Видя сущность истории современной ему
Церкви в непрерывной борьбе партий, аквитанский историк пренеб­
регает конечным результатом этой борьбы, столь важным для Руфина
Аквилейского. В итоге, период смуты у Сульпиция оказывается пол­
ностью лишенным серьезных позитивных изменений в жизни христи­
анской Церкви.
Отношение Сульпиция к истории современной ему Церкви опре­
делило и его общее настроение как историка, ибо именно последние
главы «Хроники» следует считать важнейшими для понимания исто­
рической концепции ее автора. Важность для Сульпиция периода, по­
следовавшего за прекращением гонений, выражена уже на уровне орга­
низации текста. Краткость рассказа об истории гонимой Церкви явно
свидетельствует о желании автора как можно быстрее посвятить чи ­
тателя в перипетии современных ему событий. Сам рассказ об этих
временах приобретает новую, неожиданную для всего сочинения фор­
му. Сульпиций почти прекращает датировать события, лишь изредка
упоминая, насколько удалены те или иные события от времени рабо­

132

Р о жд е н и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

ты над «Хроникой», вместо кратких сообщений, фиксирующих проис­
ходящее, появляются пространные рассуждения, исполненные дидак­
тического смысла.36 Наконец, Сульпиций, который историю гонимой
Церкви решает все-таки в рамках истории Империи (он упоминает о
смене императоров-гонителей на правителей, отличавшихся терпи­
мостью, и именно императоры выступали главными действующими
лицами исторической драмы), историю «мирных» времен излагает
исключительно как череду внутрицерковных событий, главными из
которых оказываются смуты, потрясавшие Церковь в ходе борьбы с
ересями, а главными действующими лицами он делает предстоятелей
христианских общин. Д ействительно, неожиданно для читателя на
страницах «Хроники» появляются имена главных сторонников рели­
гиозной истины и основных лидеров еретических партий. Сульпиций
упоминает имена даже тех епископов, деятельность которых он не
освещает. В то же время Сульпиций в еще большей степени, н еж е­
ли Руфин Аквилейский, пренебрегает светскими событиями. Мы не
встречаем даже того минимума информации о политической истории
Империи, который приводит Руфин (войны Константина Великого с
варварами, убийство Константа Магненцием, персидская кампания
Юлиана и ее завершение Иовианом. сарматская война Валентиниана I, м ятеж Евгения и некоторые другие события).37 Из «Хроники»
Сульпиция порой становится сложно определить, о периоде правле­
ния какого именно императора идет речь в том или ином случае. Пол­
ностью пренебрегая историей Империи как таковой, Сульпиций впол­
не естественно отказывается и в изложении современных ему церков­
ных событий от мелитоновской концепции, которую, пусть в усеченном
виде, мы находим в сочинении Руфина Аквилейского.38
Подобная метаморфоза Сульпиция как историка, естественная,
может быть, для современного читателя, была исключительной для
христианской историографии V в., и в то же время весьма значимой
для последующего времени. Одновременно с Руфином Аквилейским
зг’ В данном случае трудно согласиться с А. П. Л ебед ев ы м , увидевшим в Сульпиции Севере абсолютно безучастного хрониста, боящ егося выступить с соб ст вен­
ным с у ж д е н и е м о событиях. См.: Л е б е д е в А. П. Указ. соч. С. 4 3 4 - 4 3 5 .
37 Исключениями могут служить, пожалуй, упоминание Сульпиция о с р а ж е ­
нии Констанция против Магненция у Мурсы, которое историк включает в рассказ
о епископе Валенте М урсийском (то есть в рассказ о церковных событиях: II.38.5 ).
и упоминан ие о тиране Максиме, пр ишедшем к власти в Британии (II.49.5).
3ί В отличие от латинской, греческая церковная историограф ия пошла им ен ­
но по пути развития мелитоновской концепции. Сократ, С озомен , Ф еодорит и
д а ж е Евагрий продолжали рассматривать успехи государства в связи с благоп о­
лучием Церкви. См.: К р и в у ш и н И. В. Ранневизантииская церковная историогра­
фия. Р аздел II и III.

Г л а в а III. Су ль пиций Север

133

Сульпиций выбрал в качестве основного объекта своего внимания
внутрицерковный конфликт, вытеснив на периферию своего труда все
остальные темы. Объяснение подобной метаморфозе Сульпиция нуж­
но искать прежде всего в конкретно-исторической обстановке. Опыт,
приобретенный Церковью в течение IV столетия, прекращение эпохи
гонений и «торжество» христианства в Империи — все это заставля­
ло смещать акценты с сугубо внешней истории Церкви на историю, в
которой бы внутренним проблемам уделялось сравнительно большее
внимание. При этом каждый автор по-своему мог ощущать историчес­
кую динамику: либо в позитивном ключе, продолжая, с одной сторо­
ны, идеи Луки и называя все новые народы, открывшие для себя И с­
тину, а с другой — демонстрируя триумф православной Церкви над
своими врагами, как это сделал Руфин, либо в негативном, что и пред­
почел Сульпиций, вернувшийся к античным историографическим мо­
делям. Выбрав в качестве основной и почти единственной тему внутрицерковной смуты, Сульпиций возвращается к извечному противо­
поставлению античными историками социального порядка хаосу.
Вся история Церкви от Константина Великого до узурпатора М ак­
сима превращается Сульпицием в череду ожесточенных конфликтов
внутри Церкви. Повествование строится вокруг обсуждения двух в аж ­
нейших религиозных дискуссий IV в.: арианского (11.35.1 -4 5 .9 ) и присциллианского споров (11.46.1 -5 1 .1 0 ). Сульпиций предлагает абсолют­
но пессимистический взгляд на недавнее прошлое Церкви. Особенно
озабоченность автора по поводу внутреннего состояния Церкви з а ­
метна на фоне созданного им образа гонимой Церкви. Сульпиций на­
меренно отказывается от упоминания ранних ересей, о существова­
нии которых он, безусловно, знал не только по таким ересиологическим сочинениям своих единоверцев, как «Против ересей» Иринея
Лионского, но по «Церковной истории» Евсевия Кесарийского. Б л а­
годаря умолчанию о ранних ересях Сульпиций представил перед сво­
им читателем Церковь времен гонений, совершенно избавленную от
внутренних разногласий и смут. Смута же, изображаемая им в послед­
ней части «Хроники», напротив, постоянна и непрерывна. Это ощуще­
ние беспрерывности смуты создается не только через умолчания о
кратких периодах хотя бы кажущегося согласия (например, торж е­
ство православных на Никейском соборе, когда подавляющее большин­
ство участников собора подписывает его постановления, или совмест­
ная борьба православных и еретиков против антихристианской поли­
тики Юлиана Отступника). Сульпиций показывает, как споры вокруг
догматических вопросов влекут за собой раскол прежде всего среди
высших иерархов Церкви, а затем хаос распространяется все шире и
шире. Не успел утихнуть пожар арианской ереси, как весь мир по­
трясла ересь Присциллиана. Никакая сила не способна остановить

134

Рождение латинской христианской историографи и

подобную смуту. Сульпиций, конечно, пишет о попытках достойных
пастырей вернуть церковный мир, однако признает, что все их усилия
были тщетны, а если и приносили успехи, то весьма кратковремен­
ные, апелляция же к светской власти еще более осложняла ситуацию.
Так, М артин попрекает Ифация, несправедливо обвинившего в гнос­
тицизме святых мужей, склонных к ученым занятиям, умоляет импе­
ратора Максима не проливать кровь «заблудших» (11.50.5), но, несмот­
ря на это, вскоре по приказу императора совершаются казни лидеров
еретической партии (11.50.7—8).
Смута настолько глубоко проникает в христианское сообщество,
что люди, ее породившие, ересиархи, перестают играть определяющую
роль. Показывая, что Церковь охватил по-настоящему всеобщий кри­
зис, Сульпиций оставляет в стороне историю Ария, его споров с Алек­
сандром Александрийским, наконец его смерть. В случае же с Присциллианом, которому находится место в рассказе Сульпиция, смерть его
получает особую трактовку: его уход с исторической сцены не только
не останавливает, но еще более усиливает хаос. «Однако со смертью
Присциллиана, — пишет автор, — ересь, порожденная им, не только
не была уничтожена, но, укрепившись, стала распространяться еще
шире» (11.51.7). Финальные фразы «Хроники» еще больше усиливают
ощущение глубочайшего кризиса, в котором оказалось христианское
общество: «...ныне, когда ясно видно, что несогласиями епископов все
взбаламучено и перемешано и все из-за них исполнено ненавистью,
страхом, непостоянством, злобой, мятежом, произволом, жадностью,
надменностью, бездействием, извращенной праздностью, наконец, тем,
что многие против немногих, правильно советующих, с упрямым усер­
дием и безумными мыслями воюют, — среди всего этого народ Божий
и всякий лучший подвергается поношению и насмешкам» (11.51.9-10).
Использование Сульпицием в рассказе о церковных смутах антич­
ной идеи извечного противостояния порядка и хаоса прослеживается
и на уровне объяснения им тех причин, которые, по его мнению, л е­
жат в основе нарушения церковного мира. В еще большей степени,
чем это делал Руфин Аквилейский, Сульпиций Север выводит приро­
ду церковных смут с космического противостояния Бога и дьявола на
уровень человеческих отношений. Мы нигде не встретим, как и у Ру­
фина, ни демонического объяснения причин конфликтов между цер­
ковными партиями, ни попытки поднять вопрос о причинах попусти­
тельства Богом этих конфликтов. Аквитанский историк намеренно
выводит природу внутрицерковной смуты за рамки сверхъестествен­
ного. Традиционные для первой части «Хроники» ссылки на Провиде­
ние или Божью волю исчезают из рассказа о смутах. Однако в отли­
чие от Руфина Сульпиций не склонен видеть участия Бога даже в уже
разгоревшихся в Церкви спорах и смутах. Лишь однажды Сульпиций

Г л а в а / / / . Сульпиций Север

135

пытается объяснить Божьей волей прибытие Илария из Пуатье на
собор в Селевкию Исаврийскую (11.42.3). Однако прибытие Илария
на Восток не оказывается действительно ключевым событием. Рас­
сказ о нем сводится к доказательству Аквитанским епископом своей
приверженности Никейскому Символу веры, и вовсе не Иларий ста­
новится главным действующим лицом в рассказе о соборе, и не его
инициатива приводит к победе православных, а, скорее, их единомыс­
лие (II.42.5). Подобное исключение автором Бога из истории внутрицерковного конфликта резко отличает тональность сочинения Суль­
пиция от настроения труда Руфина Аквилейского. Если для Руфина
именно активная помощь Всевышнего православным епископам и паст­
ве приводит к победе сторонников Никейского вероисповедания, в ре­
зультате чего аквилейскому пресвитеру удается без труда наполнить
церковную историю оптимизмом, то Сульпиций, напротив, исключая
Бога из истории, подчеркивает негативный характер тех процессов,
которые происходят в Церкви на протяжении последнего столетия.
Сводя историю на уровень человеческих отношений, Сульпиций
либо вообще оставляет без объяснений появление ересей, как в слу­
чае с арианством, когда он лишь фиксирует его возникновение: «...тог­
да родилась арианская ересь» (11.35.1). либо объясняет их появление
исключительно человеческими страстями. Так, Сульпиций предлага­
ет своему читателю историю появления присциллианского заблужде­
ния. В центре ее оказывается рассказ о неправедном использовании
героем природных дарований, модель которого Сульпиций заимству­
ет опять-таки у Саллюстия.39 Присциллиан, происходивший из знат­
ного рода, весьма проницательный, отличающийся красноречием, весь­
ма начитанный, из-за своего тщеславия и страсти к нечестивым зн а­
ниям увлекся сам и увлек других гностицизмом, и «постепенно болезнь
его нечестия охватила большую часть Испании» (II.4 6 . 2 - 6 ) . 40
Д емонстрируя смуту постоянную, непреодолимую, Сульпиций ос­
тается в рамках античных представлений об универсальности челове­
ческого порока. Как ортодоксальный писатель, Сульпиций возлага­
ет ответственность за распространение ересей и их укрепление на
1ЯA n d e l G. Κ. υαη. Op. cit. P. 72.
40 Ван Аидель считает, что создавая портрет Присциллиана, Сульпиций «спи­
сывает» его с портрета Каталины из произведения Саллюстия ( A n d e l G. К. v an.
Op. cit. P. 72). Действительно, Саллюстий подчеркивает знатность п р о и с х о ж д е ­
ния Катилины (Catilina nobili genere natus, Sal i . ВС 5.1), его силу духа и тела
(fuit m agna vi et animi et corpori, Sa l i . BC 5.1), красноречие (satis eloquentiae.
Sal i . BC 5 .4 ). Тем ne м енее, нельзя не признать, что Сульпиций значительно п е ­
рерабатывает Саллюстия, усиливая акцент па идее неверного использования при­
родных дарований, а потому не говорит, как Саллюстий, об изначально с у щ еств о­
вавших, но скрытых пороках своего героя

136

Ро жд е н и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

епископов, приверженцев ложных учений. При этом историк обраща­
ет внимание, что борьба еретиков с ортодоксами сразу же выходит за
пределы споров о религиозных догматах. Ариане борются не за свое
учение, а за власть в Церкви, потому главными противниками их ока­
зываются авторитетные епископы-исповедники истинной веры, в част­
ности св. Афанасий Александрийский. Против него ариане использу­
ют доносчиков и лжесвидетелей (II.35.5 -36 .2 ), добиваются его ссылки
и принимают на соборе в Египте несправедливое решение (II.3 6 .4 -5 ).
Сульпиций возлагает на арианских епископов также ответственность
за то, что они, исполненные лукавства, пользуясь безграмотностью
большинства, «смешали правых и неправых и предали анафеме Фотина, М аркелла и Афанасия в таких выражениях, которые без колеба­
ния должны были оттолкнуть неискушенные души» (II.37.5). Сульпи­
ций как сторонник ортодоксальной веры дает весьма нелестную ха­
рактеристику лидерам еретических партий. Они редко отличаются
благонравием: арианин Сатурнин, епископ Арелата, по выражению
Сульпиция, «муж, безусловно, наихудший, нрава злого и порочного»
(11.45.6). Христианский историк критикует еретиков за корыстолю­
бие и властолюбие, используя характеристики, которыми наделяли
отрицательных персонажей античные авторы: тот ж е Сатурнин в дру­
гом месте характеризуется как «человек бессильный и властолюби­
вый» (II.40.4). Сульпиций критикует еретиков такж е за то, что в дос­
тижении своих нечестивых целей они идут на подкуп и обман. Так,
еретики, «дав большие деньги [магистру оффиций] Македонию, доби­
лись того, чтобы расследование дела [Ифация, православного епис­
копа] императорской властью было изъято у префекта и передано ви­
карию Испании, ибо у него они все уже решили» (II.4 9 . 3 - 4 ) . Наконец,
Сульпиций обвиняет их и в нарушении традиционных нравственных
устоев. Вот как он описывает путешествие в Рим Присциллиана и его
сторонников: «...затем они продолжили начатый путь, сопровождае­
мые воистину позором и бесчестием, ибо шли с женами и д аж е с други­
ми женщинами, среди которых была Евкроция и дочь ее Прокула, ко­
торая, как ходили слухи, понесла от Присциллиана и плод свой вы­
травила травами» (II.48.3).
В то же время, и сторонники Никейского Символа веры не лишены
у Сульпиция пороков, и в сохранении раскола внутри Церкви они так­
же повинны, причем автор даж е не пытается сблизить суждения этих
православных епископов с еретическими учениями.41 Вопрос об ор­
41 Н еверн о было бы полагать, как это принято в историографии, что Сульпи­
ций Север , выступая решительным сторонником правосл авной веры, всю вину за
нарушение внутрицерковного мира возлагает на ерети ческ ую партию. См. п о д о б ­
ную точку зр ения, напр.: L a i s t n e r М. L. W. Op. cil. Р. 249.

Г л а в а III. Сульпиций Север

137

тодоксальной вере оттесняется автором на второй план. Не сомнева­
ясь в православной вере епископов, выступающих с резкой критикой
еретиков, Сульпиций тем не менее обвиняет этих свящ еннослужите­
лей в углублении конфликта внутри Церкви. Так, выступление Идация Эмеритского против сторонников Присциллиана не только не при­
несло мира, но еще более осложнило ситуацию. «Он, — пишет Суль­
пиций, — словно подбросил факел, породивший пожар, ибо скорее
усилил зло, нежели подавил его» (II.46.9).
Упадок и перерождение Церкви в «мирные времена» очевиден для
Сульпиция. Особенно его негативное отношение к современным нра­
вам лидеров христиан заметно на фоне характеристик, которыми он
наделил христианских мучеников времен гонений. Вообще несчастья
в Церкви после Константина оказываются у Сульпиция зеркальным от­
ражением ее подвигов предшествующего времени. Если в годы гоне­
ний «многие устремлялись к славному состязанию и жаждали славной
мученической смерти», то «теперь с такой же страстью домогаются,
следуя дурным помыслам, епископата» (II.32.4). Неоднократно Суль­
пиций указывает на духовную слабость православных епископов, сме­
нивших свою веру. Так, после собора в Аримине большинство из партии
ортодоксов, «кто по немощи ума, кто сломленный боязнью ссылки, ввер­
гли себя в руки противников» (II.43.4). «Уже после возвращения пос­
лов, — продолжает историк, — те, кто прежде держались нашей Церк­
ви, покинули ее, и поскольку отпавшие толпой переметнулись в дру­
гую партию, количество наших сократилось до двадцати человек» (II.
43.4). Позже, как пишет Сульпиций, уже в лагерь присциллиан пере­
шли испанские епископы Инстанций и Сальвиан (II.46.7).
Так ж е как и лидеры еретиков, православные епископы могут от­
личаться отсутствием должного здравомыслия и нравственной чисто­
ты. Наиболее показателен в данном случае рассказ о борьбе еписко­
пов Ифация и Идация против Присциллиана. Осуждая этих православ­
ных свящ ен ни ков за излиш нее полемическое рвение, Сульпиций
пишет: «Ифаций ничего ни умного, ни правильного не сказал. И вооб­
ще был дерзок, многословен, бесстыден, расточителен, уделяя много
внимания брюху и глотке. По глупости он дошел до того, что всех св я­
тых мужей, которых он находил склонными к чтению или постам, об­
винил в преступлении как сообщников и учеников Присциллиана»
(11.50.2-3). Раскол внутри Церкви, современный автору, также св я­
зан с борьбой среди православных. Сульпиций, оговорившись, что со
смертью Присциллиана беды для Церкви не прекратились, сообщает,
что «война постоянных раздоров вспыхнула среди наших (inter n ost­
ros), которая вот уже пятнадцать лет, раздуваясь безобразными раз­
ногласиями, никак не может прекратиться» (II.51.8).

138

Р о ж д е н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

Конфликт внутри Церкви, по мнению Сульпиция, настолько глу­
бок, что на его свертывание не может оказывать позитивного влия­
ния такая сила, как паства. Сульпиций Север сводит к минимуму ее
активность и рассматривает конфликт внутри Церкви исключитель­
но на уровне взаимоотношений церковных лидеров. Если Руфин Аквилейский, приводя примеры вмешательства паствы в ход внутрицерковного конфликта, в еще большей степени оптимизировал церков­
ную историю, показывая, что даж е в периоды временного торжества
еретической партии не только православные епископы, но и христи­
анский народ держ ался истины, то Сульпиций Север, напротив, ис­
ключает все яркие примеры поддержки паствой православных епис­
копов. Единственным исключением выступает в «Хронике» упомина­
ние о том, что изгнанный из Рима епископ Либерий «был возвращен в
город из-за бунта римлян» (II.39.8).
Полный отказ Сульпиция Севера от использования в рассказе о цер­
ковной истории мелитоновской идеи, исключение всей светской ин­
формации приводит к конструированию этим аквитанским историком
новой модели отношения Церкви и правителя. Вопрос о том, какое
место в религиозных спорах и во внутренней жизни Церкви должна
занимать светская власть, был крайне важен для Сульпиция. Об этом
говорят не только многократные обращения историка к нему в послед­
ней части «Хроники», но и то, что свою позицию по данному вопросу
он начал высказывать еще в первой книге, отстаивая принцип незави­
симости свящ енства от мирских страстей. Сообщив о победах Иисуса
Навина, Сульпиций Север указывает на то, что двадцать девять заво­
еванных царств были поделены между одиннадцатью коленами, а Л е ­
витам, избранным на священство, доля дана не была, чтобы они сво­
бодно служили Богу. Этот пример Сульпиций использует для резкой
критики нравов современного ему священства: «Великая алчность,
подобно чуме, овладела в наше время душами священников. Жадно
смотрят они на имения, пестуют свои поместья, копят золото, покупа­
ют и продают, стремясь к наживе. Те же, кто, казалось бы, задались
более благородными целями, не владеют и не торгуют, сидят и ждут
подношения, что еще более постыдно, и честь всей ж и зн и портят
мздою, выставляя напоказ свою святость, словно продажную вещь»
(1.23.5-6). Как священники должны быть далеки от мирских и нте­
ресов, так и носителям светской власти следует держ аться вдали от
религиозных дел. В первой книге, говоря о ветхозаветном прошлом,
Сульпиций упоминает о двух весьма показательных случаях, когда
цари в нарушение традиции брали на себя функции священников.
Сначала Саул, не дождавшись Самуила, сам принес ж ертву Богу, пос­
ле чего евреи потерпели поражение от филистимлян (1.33.4-5), а по­

Г л а в а III. Сульпиций Север

139

том царь Осия также сам совершил воскурение Богу и был за это по­
ражен проказой и умер (1.47.4).
Рассказывая о событиях церковной истории, Сульпиций во второй
книге продолжает тему, заявленную в первой части своего труда. Он
явно критически относится к практике поиска епископами поддержки
в лице императора или его доверенных лиц. Сульпиций особо осуждает
попытки еретиков получить влияние на императора, что, конечно, сбли­
ж ает его с Руфином, который, в частности, изображает Констанция II
как жертву обмана арианского пресвитера-духовника Констанция.42
Собственно внутрицерковные споры превратились, судя по рассказу
Сульпиция, в настоящую войну между партиями с обретения арианами
союзника в лице императора Константина.43 Именно после того как этот
император «был сбит с толку двумя горячими последователями [ариан­
ского] нечестия», начинаются гонения на православных, что приводит
к необходимости созвать собор в Никее (II.3 5 .2 -4 ). Торжество ариан­
ства при Констанции также оказывается результатом союза лидеров
еретиков с императором. Сульпиций показывает, с помощью какого от­
вратительного обмана было получено императорское расположение.
Валент Мурсийский, через своих соглядатаев раньше императора уз­
навший об исходе сражения между войсками Констанция и Магненция, первым сообщил радостную весть Констанцию, сославшись на то,
что известие о победе ему принес ангел. «После этого, — продолжает
историк, — император открыто говорил, что он победил заслугами Ва­
лента» (II.3 8 .5 -7 ). Добившись расположения императора, Валент и его
сторонники «оккупировали дворец [palatium occupaverant], чтобы им­
ператор ничего не делал без их на то согласия» (II.38.4). «От такого
начала, то есть совращения императора, — подытоживает Сульпи­
ций, — ариане воспряли духом, всякий раз используя силу его власти,
чтобы поднять свой авторитет» (11.39.1). Далее лидеры еретической
партии не только переносят заседание собора во дворец, но и сами пи­
шут письмо от имени императора, исполненное лжи (11.39.5).

42 Р уф и н пишет об этом: «Император, получивший благодаря его [пр есвите­
ра] услугам власть, настолько был покорен им, что тот, кто стремился править
всеми, спокойно позволял тому повелевать собой. От этого пресвитер, когда при­
вязал к с е б е императора, начал внушать о возвращении Ария и убеждать, чтобы
принудить священников, этого не желавших» (X. 11 ).
“ Трудно согласиться с А. И. Донченко, который со ссылкой на Г. К. ван Анделя
утвер ждает, что Сульпиций осуж дает светских правителей за вмешательство во
внутрицерковные дел а (Д о н ч е н к о А. И. Сульпиций Север и его произведения / /
Сульпиций Север. Сочинения. М., 1999. С. 257). В действительности, императоры
участвуют в церковной истории, лишь реагируя на смуту внутри Церкви

140

Р о ж д е н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

Отстаивая принцип невмешательства императорской власти в дела
веры, Сульпиций осуждает не только еретиков, добивающихся влия­
ния над руководителями государства. В то же время, что явно отлича­
ет взгляд Сульпиция от позиции Руфина, он не склонен поддерживать
и ортодоксов, использующих подобную же практику, поскольку имен­
но вмешательство светской власти во внутрицерковные споры, очень
часто некомпетентное, превращает смуту в настоящую войну. О б ра­
щение Идация, сторонника Никейского Символа веры, к императору
Грациану, казалось бы, привело к победе православной партии: им­
ператорским рескриптом повелевалось, чтобы «еретики были удале­
ны не только из церквей и городов, но и изгнаны со всех земель госу­
дарства» (II.47.6). Однако тут же следует ответ присциллиан, кото­
рые добиваются от Македония, магистра оффиций, постановления,
вернувшего все права еретикам (II.4 8 .5 - 6 ) . Очередная атака ортодок­
сов вновь строится через апелляцию к императору, на этот раз к узур­
патору Максиму, который по наущению епископов М агна и Руфа че­
рез префекта Эводия устроил провокацию против Присциллиана, в ре­
зультате чего ересиарх был арестован и предан казни (II.5 0 .7 -8 ).
Если для Руфина император выступает прежде всего участником
внутрицерковной борьбы, и очень важно, чтобы правитель придержи­
вался истинной (православной) веры, то Сульпиций отстаивает прин­
цип невмешательства светской власти во внутрицерковные дела, кон­
струируя определенную идеальную модель поведения правителя. Суль­
пиций выражает этот идеал словами М артина Турского, обращенными
к тирану Максиму: «Несправедливо и неслыханно беззаконным бу­
дет, если церковными делами займется светский судья» (11.50.5). Идея
равноудаленности императора от церковных партий отчасти предпо­
лагает признание автором веротерпимости в качестве важного свой­
ства римского правителя. Констанций И, когда он созывает собор в
Аримине и повелевает не отпускать епископов до тех пор, «пока они
не договорятся о единой вере» (II.41.1), скорее выступает арбитром в
религиозной войне, нежели ее участником, каким его представляет
Руфин. Тот же Констанций позже ради установления религиозного
мира «побуждает участников Ариминского собора от нашей партии
восстановить общение с еретиками» (11.43.1).
Активно критикуя пороки современных ему священнослужителей,
Сульпиций Север особо останавливается на примерах достойных пас­
тырей, которых, безусловно, не лиш ена Церковь. Главным образом
это сторонники православного учения: Афанасий Александрийский,
основная мишень последователей Ария, Иларий из Пуатье и Мартин
Турский. Они стойко сопротивляются еретическим учениям: Афана­
сий в своей борьбе против ариан «стоял как стена» (II.37.6): они при­
зывают всех к исправлению и покаянию, беседуют с епископами, рас­

Г ла в а III. Сульпиций Се вер

141

толковывая ложь еретических учений: благодаря этому Иларий «воз­
вратил веру Церкви в прежнее состояние» (II.45.5). В достижении же
своих целей они чаще всего отказываются от поддержки со стороны
светской власти. Если же Иларий и апеллирует к светской власти и
даже умоляет о встрече с императором, то эта апелляция ради ус­
тановления мира (II.45.3), так же как и обращение Мартина к узурпа­
тору Максиму ради смягчения преследований еретиков (II.50.5). Эти
епископы прямо высказываются за решение религиозных споров без
участия в них императорской власти. Не случайно Сульпиций, рас­
сказывая о соборе в Аримине, участникам которого было предложено
государственное содержание, приводит в качестве достойного приме­
ра решение епископов Аквитании и Галлии, отказавшихся от казен­
ных средств (II.4 1 .1 -4 ).
Еще одним качеством достойного пастыря, с точки зрения Сульпи­
ция, является его образованность, главным образом знание религиоз­
ных вопросов и умение оперировать этими знаниями.44 Не затрагивая
в «Хронике» проблему светского знания, Сульпиций тем не менее ра­
тует за то, чтобы православные епископы были готовы к обсуждению
сложных теоретических вопросов.45 Именно недостаточная образо­
ванность посланцев (parum docti) на собор от православной партии
становится, с точки зрения Сульпиция, причиной победы ариан в спо­
ре перед императором в ходе Ариминского собора (11.41.7). Непонима­
ние тонкостей религиозных разногласий некоторыми православными
епископами позволяет образованным и изощренным в спорах ерети­
кам скрывать ложь под маской истинного учения и приводит некото­
рых ортодоксов к отступлению от православной веры. Так, Сульпи­
ций пишет, что Валент Мурсийский внес на Ариминском соборе до­
бавление о том, что Бог Сын отличается от прочих тварей Господа, и
еретический смысл этого добавления, утверждавшего, что Сын так ­
же является творением, хоть и исключительным, никем замечен не
был, поэтому еретики вновь одержали верх (II.4 4 .7 -8 ). Наконец, об­
разованность ересиарха Присциллиана, который оказался духовным
пастырем de facto (пусть и со знаком минус), его начитанность и зн а ­
44 В этом примирении Сульпиция с мирским знанием с ледует видеть, преж де
всего, влияние со стороны таких интеллектуалов западного христианства, как
Иларий Пиктавийский и Амвросий М едиоланский. О б их отношении к светск о­
му знанию см.: У к о л о в а В. И. Ан тичное наследие... С. 1 5 1 - 1 5 2 .
45 Свою позицию в традиционном для раннего христианства споре по поводу
места классического образования в христианской образованности более четко
Сульпиций обозн ачает в других сочинениях, в частности в «Житии св. М ар т и ­
на». Как пишет А. И. Донченко, Сульпиций, казалось бы, отвергает великие куль­
турные традиции греко-римского мира, но «на самом дел е он возрождает их. но
у ж е в соб ст вен н о й интерпретации» ( Д о н ч е н к о А. И. Указ. соч. С. 250).

142

Р ож де н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

ние законов риторики не только не вменяются ему в вину, но и пре­
подносятся Сульпицием как несомненные достоинства (11.46.3-4).
По всей видимости, следует признать, что акцентируя внимание
на деятельности достойных пастырей, конструируя модель идеально­
го духовного лидера как терпимого при безусловной православности
и образованного человека, Сульпиций выражает при всем своем пес­
симизме определенные надежды на будущее Церкви.

§ 4. С у л ь п и ц и й и Руф ин: ц ер к о в н о -и ст о р и ч е ск а я мысль
на лати н ск ом З а п а д е в начале V в.
В лице Руфина Аквилейского и Сульпиция Севера мы имеем двух
крупнейших представителей церковно-исторической мысли начала
V в. на латинском Западе. Несмотря на общее представление о несо­
стоятельности жанра церковной историографии на Западе, во многом
справедливое, если учитывать степень расцвета этого ж анра на хрис­
тианском Востоке, именно латинская христианская литература пер­
вой предложила оригинальные трактовки той части церковной исто­
рии, которая по понятным причинам не была освещена Евсевием Ке­
сарийским. Оба автора, и Руфин Аквилейский, и Сульпиций Север
творили событийную историю. Оба они в качестве главного объекта
своего внимания при рассмотрении истории Церкви по прекращении
гонений избрали внутрицерковные отношения. Оба почти исключили
из своего изложения светские события. Тем не менее, исследуя кон­
цепции этих двух авторов, мы сталкиваемся с абсолютно противопо­
ложными оценками церковной истории IV в.
Руфин не только воспринял, но и значительно усилил историчес­
кий оптимизм Евсевия Кесарийского. Рассматривая Церковь как общ­
ность, впервую очередь, православных верующих, Руфин на стра­
ницах «Церковной истории» создает картину непрестанной борьбы
Церкви с еретиками за свою чистоту и язычниками за истину. Актив­
но включая в исторический процесс Бога как главного помощника
православных, аквилейский пресвитер делает торжество православ­
ной Церкви фактом неизбежным. Видя единственный путь к сохране­
нию цельности Церкви в победе православных, главным образом их
лидеров, Руфин серьезно снижает роль светской власти в церковно­
историческом процессе. Как следствие, теория М елитона Сардинско­
го, центральная для исторического сочинения Л актанция и для послед­
них книг «Церковной истории» Евсевия Кесарийского, перестает быть
ключевой для Руфина. Те немногочисленные примеры Бож ественно­
го поощрения достойных и наказания недостойных правителей Рим­

Г л а в а III. Сульпиций Север

143

ской империи, которые можно обнаружить на страницах труда Руфи­
на, не превращаются в стройную систему доказательств. Более того,
достойные императоры выступают в сочинении Руфина послушными
сынами Церкви, а сама имперская история растворяется в истории
Церкви. Именно в этом подчинении светской власти Церкви, храня­
щей истину, Руфин Аквилейский видит дальнейший прогресс христи­
анской истории.
В противоположность Руфину Сульпиций Север рассматривает Цер­
ковь как совокупность всех верующих, а потому он крайне обеспокоен
той борьбой, которая развернулась внутри Церкви. В этом смысле его
позиция близка к оценкам не Евсевия Кесарийского, родоначальника
жанра церковной истории, а Иеронима Стридонского, сожалевшего о
внутреннем перерождении Церкви в период по прекращении гонений.
Д ля Сульпиция противостояние внутри Церкви оказывается вовсе не
борьбой ортодоксов за религиозную истину, которая неминуемо ведет
к торжеству Православия. Отстраняясь от проблемы религиозного ина­
комыслия, Сульпиций сосредоточивает свое внимание прежде всего
на расколе среди христианского народа, расколе прогрессирующем и
непреодолимом. В подобной картине церковной истории не находится
места Богу как реальному участнику исторического процесса. Это не
только отличает взгляд Сульпиция от позиции Руфина Аквилейского,
но и от его собственных оценок священной, главным образом ветхо­
заветной, истории. Если Руфину хоть как-то удается связать церков­
ную историю со светской, растворяя историю Империи в истории Церк­
ви, то Сульпиций, напротив, выступает резким противником участия
светской власти в решении судьбоносных для Церкви вопросов. На чьей
бы стороне не выступал император, его вмешательство, с точки зре­
ния Сульпиция, не разрешает, а только усугубляет внутрицерковный
конфликт. В результате, взгляд Сульпиция на настоящее и будущее
Церкви и христианского мира оказывается безусловно пессимистиче­
ским. Использование же в качестве фундамента церковно-историче­
ской теории Саллюстиевой концепции внутреннего разложения обще­
ства в период «внешнего» благополучия и мира в еще большей степени
усиливало пессимизм Сульпиция Севера. В итоге, этот латинский хри­
стианский историк смог увидеть в современном ему внутрицерковном
кризисе явление общеисторического масштаба.
Различия, которые мы обнаруживаем в оценках собственного на­
стоящего латинскими церковными историками начала V в., отражали
прежде всего разнообразие мировоззренческих установок, получив­
ших распространение в христианской мысли в IV в. «Церковная исто­
рия» Руфина, ориентированная не просто на широкий круг читателейхристиан, но, главным образом, на читателей из церковной среды,

144

Р о ж д е н ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

отражала, с одной стороны, общий оптимизм, вызванный к жизни ре­
лигиозной политикой Феодосия Великого, с другой же, была ответом
на поиски идеала Церкви как организма, ведущего М1ръ и прежде все­
го светскую власть к подлинному благополучию. В свою очередь, ори­
ентированный, по большей части, на светского читателя, знакомого с
античной исторической прозой, труд Сульпиция Севера отражал оза­
боченность образованной элиты христианского общества по поводу
постоянных распрей внутри Церкви. В отличие от Руфинова читате­
ля, уже ощутившего подлинное торжество Православия в Империи
при Грациане, Феодосии и Гонории, читатель Сульпиция мог надеять­
ся лишь на установление внутрицерковного мира через глубинные
изменения в самой Церкви, в первую очередь через ее моральное ис­
правление, в котором главная роль отводится церковным пастырям.
* ★*

Сульпиций Север занимает особое место в ряду не только л ати н ­
ских христианских историков поздней античности, но и историков ран­
него Средневековья. Его «Хроника» является уникальным творением
исторической прозы. В ней Сульпиций Север первым и единственным
из христианских авторов решил создать версию всеобщей истории,
которая в качестве стержня имеет библейское прошлое, продолжаю­
щееся в истории христианской, прежде всего западной, Церкви. Это
еще не универсальная история, охватывающая события всей ойкуме­
ны, но история, в значительной степени близкая к универсальной. Взяв
за основу библейские тексты, по крайней мере для изложения со­
бытий дохристианского прошлого, Сульпиций сумел создать отлич­
ное от экзегетических опусов и традиционных хроник произведение,
подлинный исторический труд, в котором нашлось место не просто
историческому событию, но и сюжетно выстроенному рассказу. В тру­
де Сульпиция мы впервые сталкиваемся с попыткой создать концеп­
цию, объясняющую священную историю. Сульпиций стремится най­
ти смысл и закономерности исторического процесса, рассматривая его
как взаимодействие Божественного и человеческого начала. В резуль­
тате, Сульпицию Северу удалось показать универсальность свящ ен­
ной истории. Ветхозаветная и христианская истории подчинены у него
одним и тем же законам, поскольку универсален источник всего исто­
рического процесса, так же как универсальна человеческая природа.46
,г‘ Мы никак не мож ем согласиться в данном случае с итоговой оценкой труда
Сульпиция Севера, которую в свое время дал ему А. П. Л еб е д ев . Подводя итог
с во ем у небольш ому очерку о Сульпиции. А. П. Л е б е д е в пишет буквально с л е д у ­
ющее: ’1См. о теме гонений у Евсевия: К р и в у ш и н И. В Ранневизантийская церков­
ная историограф ия. С. 9 0 - 9 3 .
'"’ Там ж е. С. 103.

204

Р о ж ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

таясь объяснить симпатии нового императора к арианской ереси, всю
ответственность за нарушение церковного и гражданского мира как
до, так и после смерти Константина Великого в духе Евсевия Кеса­
рийского100 возлагает на происки дьявола. Одновременно Орозий пы­
тается убедить читателя в том, что вся история человечества есть не
что иное, как беспрерывная борьба дьявола с Богом: «М ежду тем веч­
но злобные выпады дьявола против истинного Бога, которые от нача­
ла мира до сего дня отклоняют неустойчивые сердца людей от прямой
дороги веры и религии, застилая ее тучами обманов, после того как
прекратили преследовать Церковь Христову рвением идолопоклонни­
чества, ибо ведь христианские императоры обратили все царское мо­
гущество к лучшему, нашли другое средство, чтобы с его помощью
через тех же императоров терзать Церковь Христову» (VII.29.2).
Однако, как и Кесарийский епископ, Орозий отказывается после­
довательно проводить идею борьбы Бога с дьяволом на страницах сво­
его сочинения. Теоретическая посылка остается таковой и не разра­
батывается на уровне изложения событий. Как нетрудно убедиться, в
качестве истинных виновников всех преследований историк V в. пред­
ставляет нечестивых языческих императоров и их пособников, к чис­
лу которых может быть отнесено «огромное множество» народа: ис­
полнители. доносчики, обвинители, свидетели, судьи и все те, «кто в
душе своей тайно одобрял несправедливейшие жестокости» (VII.22.6).
На протяжении значительной части седьмой книги Орозий воспроиз­
водит популярный для раннехристианской литературы взгляд, харак­
терный в том числе для Лактанция и отчасти для Евсевия, обнаружи­
вая причины гонений не внутри самой Церкви, а вне ее.
Главными виновниками преследований христиан оказываются сами
императоры-гонители. Наиболее кропотливо Орозий вырисовывает
портрет первого гонителя на христиан. Используя модель изображ е­
ния дурного правителя, разработанную в античной языческой исто­
риографии, он необычайно долго и обстоятельно рассуждает обо всех
пороках Нерона, известных его читателю по биографии этого импера­
тора, вышедшей из-под пера Светония. Так, Орозий припоминает Не­
рону чрезмерную любовь к роскоши, которая разорила римлян, его
недостойное поведение в театрах, прелюбодеяния, сопровождавшие­
ся насилием над природой, ненависть к сенату, убийства родственни­
ков, сож женный Рим и прочие преступления (VII.7 .2 -9 ). Венцом всех
преступлений Нерона оказывается начатое им преследование хрис­
тиан: «Увенчало эту массу злодеяний его дерзостное вероломство в
отношении Бога: в самом деле, он первым в Риме обрушил на христи­
100 К р и в у ш и н И. В. Р анневизантийская церковная историография. С. 7 4 - 7 5 .

Г л а ва IV. П а в е л О рози й

205

ан пытки и обрек их на смерть, а также повелел истязать их таким вот
гонением по всем провинциям, и, решив искоренить само имя [Хрис­
та], убил блаженнейших апостолов: Петра на кресте, Павла мечом»
(VII.7.10). В том же ключе Орозий изображает гонение, начатое До­
мицианом, прошедшим «все ступени злодеяний»: Домициан высоко­
мерен, завистлив, сладострастен, враг сената и римского народа (VII.
1 0 .1 -2 ). В духе Евсевия Орозий объясняет открытие гонений также
дурным влиянием на правителя (Траян: VII. 12.3), ненавистью импе­
ратора к «терпимым» предшественникам (Максимин: VII. 19.2 и Деций: VII.21.2) или не объясняет вообще (М арк Антонин: VII.15.4 и
Аврелиан: VII.23.6), превращая гонение в случайное событие.
Кроме объяснения причин гонений на христиан Орозий заимству­
ет у своих предшественников важнейший элемент их концепций —
основанную на мелитоновском тезисе идею земного наказания язы­
ческих п р ав и те л ей 101 или всего государства за преступления перед
Церковью. Использование Орозием при обращении к истории гоне­
ний мелитоновской теории позволяет ему объяснить природу «неудач­
ных» периодов в истории Империи. Так же, как и в случае с терпимы­
ми императорами, Орозий возводит ненависть императоров или их не­
почтительное отношение к христианам в абсолютную величину. Для
него важно, что даже такие достойные императоры, как Траян, Марк
Антонин, отчасти Север и Аврелиан, своей антихристианской поли­
тикой разрушают то благоденствие, в котором пребывала Империя в
начале их правления.
В ответ на Нероново гонение Рим получил чуму, от которой погиб­
ло тридцать тысяч человек, и тяж елое поражение в Британии (VII.
7.11); позор в Парфии, когда легионы были проведены под ярмом;
землетрясение в Азии, разрушившее три города (VII.7.12). Верхом же
бедствий становится гражданская война, в ходе которой сразу несколь­
ко претендентов: Гальба, Отон, Вителлий, Веспасиан — вступают в
борьбу за власть в Империи. Орозий указывает, с какой быстротой
меняется власть, теперь время правления исчисляется не годами, а,
самое большее, месяцами. Связь между гонением и началом граждан­
ских беспорядков для Орозия более чем очевидна: «Заплатил Рим за
недавние несправедливости в отношении христианской религии убий­
ством правителей и заревом гражданских войн..., после того как в Риме
101 По мн ению Г. И. М арру, Орозий, используя тезис Лактанция о том, что все
враги Церкви были наказаны тяжелой кончиной, распространяет концепцию на­
казания у ж е на Пилата, который «был подавлен такой тревогой, исходившей от
Гая, что, пронзив себя собственной рукой, в скорой смерти искал сокращение
мучений» {VII.5.8). См.: Ma r r o n H. I. Op. cil. Р. 80.

206

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

убили Петра, а остальных христиан подвергли различным пыткам...
Тотчас из Испании выступил Гальба, когда же очень скоро он был убит
Отоном, в Германии Вителлий, а в Сирии Веспасиан в одно и то же
время захватили как войска, так и власть» (VII.8 .2 -3 ).
Гнев Господа, в свою очередь, сменяется на милость, и в мир воз­
вращаются прежние порядок и покой. Так, вскоре после «неистовой
грозы тирании», разразившейся после гонения Нерона, при Веспасиане вновь наступает «безмятежная ясная погода» (VII.9.1). Убежден­
ность в милосердии Господа позволяет Орозию даже гонения сделать
аргументом в споре с язычниками. Обращаясь к ним, христианский
историк определяет, по сути дела, главное содержание современной
ему эпохи, эпохи, небезразличной Господу и потому превосходящей
языческое прошлое: «Да узрят, в самом деле, те, кто противится могу­
ществу и, одновременно, мягкости Бога, те, кто в обиде на христиан­
ские времена: с какой стремительностью вспыхнули и погасли пожа­
рища таких войн. Подобно тому, как в прежние времена по весьма
несчастным поводам обрушивались на мир великие и длительные не­
счастья, теперь великие, громыхающие повсюду раскаты страшных
бед были успокоены без особого труда. Ибо появилась отныне в Риме,
хоть и гонимая, Церковь, чтобы возносить молитвы Христу, общему
Судье, возносить даже ради недругов и гонителей» (VII.8 .4 - 5 ) . Учас­
тие Всевышнего в судьбах людей, для языческих времен оставав­
шееся случайным и необъяснимым, в христианскую эпоху становится
постоянным и вполне определенным. Бог у Орозия становится дей­
ствительным контролером истории.
Вся дальнейшая история Римской империи вплоть до Константина
превращается у Орозия в череду «испорченных» гонениями периодов
и периодов, благословенных Богом. За периодом «наказания» с не­
обходимостью следует период реставрации. В исторический процесс
в озвр ащ ается то ж е содерж ание, что хар актери зо в ал о «лучшие»
времена. Так, Веспасиан продолжает и благодаря Титу завершает на­
казание иудеев (VII.9 .2 - 7 ) . После прекращения всех войн вновь за­
крываются ворота Януса (VII.9.9), без кровопролития расширяются
границы Римского мира (VII.9.10). При Тите в Империи «такое было
спокойствие, что в управляемом им государстве не было пролито ни­
чьей крови» (VII.9.13). Два несчастья, единственные, которые Оро­
зий упоминает в рассказе о благополучном правлении Веспасиана: зем­
летрясение на Кипре и мор в Риме — благодаря особой организации
текста (Орозий говорит о них в заключении, предваряя сообщение о
смерти императора) перестают быть собственно бедами и обретают
характер знака, указания на важность и трагичность последовавшего

Г л а в а IV. П а в е л О розий

207

за ними события — императорской смерти (VII.9 .1 1 -1 2 ). Ту же роль
играют упоминания Орозия о пожаре в Риме и об извержении вулка­
на, предваряющие сообщение о смерти Тита (VII.9.1 4 -1 5 ).
Принцип Господнего наказания за гонение и скорой реставрации при
терпимых правителях благодаря милосердному участию Всевышнего
в римской истории становится определяющим в рассказе обо всех по­
следующих периодах преследований. Гонение Домициана, ставшее
верхом его дурного правления, приводит императора к насильственной
смерти и позорному погребению (VII. 10.5-7). За ним следует правле­
ние Нервы, возвратившего из ссылок христиан, в том числе и апостола
Иоанна, а также благополучное начало власти Траяна, который очень
скоро «вернул в прежнее состояние Германию по ту сторону Рейна,
покорил многие племена за Данувием, сделал провинциями области,
лежащие за Евфратом и Тигром, захватил Селевкию, Ктесифон и Ва­
вилон» (VII. 11.1-12.2). Гонение Траяна, несмотря на его смягчение бла­
годаря заступничеству Плиния Младшего, вызывает пожар в Риме, зем­
летрясения в Азии, Галатии и Антиохии, мятежи иудеев (VII.12.4-7).
Вслед за этим наступает длительное правление Адриана, читавшего и
чтившего христианских авторов; он останавливает гонение, улучшает
законы, заслуживает звания «Отца отчизны», побеждает сарматов, по­
коряет и наказывает мятежных иудеев (VII. 13.1 —5). По смерти Адриа­
на в правление Антонина Пия голос Истины через Иустина Мученика
достигает императорского дворца (VII. 14.2), а при Аврелии Коммоде и
Марке Антонине Вере римляне добиваются крупных побед над парфя­
нами (VII. 15.3). За преследованием Марка Антонина следует моровая
язва, поставившая под сомнение исход Маркоманнской войны (VII.
15.5-6). Только благодаря молитвам христианских воинов Риму уда­
ется добиться победы над варварами, кроме того, «рассудительнейший
император» М арк Антонин прощает провинциям недоимки и смяг­
чает чересчур строгие законы (VII. 15.9-12). Север, который до начала
своего наступления на Церковь одержал целый ряд славных побед
(VII. 17 .2 -3 ), открыв гонения, вынужден был обратиться к граждан­
ской войне (VII. 17.5), после него правят недостойные императоры (Каракалла. Гелиогабал), вспыхивают солдатские мятежи (VII. 18.1-5).
Реставрация наступает благодаря Александру Северу, чья мать Маммея была христианкой: при Александре одержана победа над персами,
введены новые законы (VII.18.6). Судьба Максимина, начавшего го­
нение, решается абсолютно в духе Лактанция — ненавистник христи­
анства расплачивается скорой смертью (VII.19.2). Зато вскоре на по­
литической арене появляется Филипп, посвятивший празднование ты­
сячного года от основания Рима христианскому Богу (VII.20.1-3). За
преследованием Деция кроме гибели императора и его сына от рук вар­

20 8

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

варов (VII.21.3) следует также чума, унесшая жизнь новых императо­
ров Галла и Волузиана, а также жизнь их политического противника
Эмилиана. Вот как описывает это Орозий: «Последовало мщение за
поруганное имя христианское, и все то время бушевала гроза неверо­
ятных болезней, пока эдикты Деция старались сокрушить повсюду Церк­
ви. Не было почти ни одной римской провинции, ни единого города, ни
одного дома, которые не оказались бы поражены и обескровлены той
поразившей всех чумой. Пораженные этой хворью Галл и Волузиан
скончались в тот момент, когда готовили войну против Эмилиана, со­
вершившего государственный переворот. Сам же Эмилиан скончался
в третий месяц своей тирании» (VII.2 1 .5 -6 ). Но при Галлиене «род че­
ловеческий на короткое время оправился от той сверх обыкновения
долгой и тяжелой чумы» (VII.22.1). Валериан расплатился за пресле­
дование позорным пленом у персидского царя Сапора (VII.22.4), а рим­
ляне, несмотря на раскаяние Галлиена, который «в трепете покаянья
возвратил Церквям мир» (VII.22.5), испытали невиданное нашествие
варварских племен и появление тиранов (VII.2 2 .7 -9 ). Следующие им­
ператоры восстановили честь Империи: Клавдий разбил готов (VII.23.1),
Аврелиан, совершив поход на Дунай, в Сирию, сокрушив тиранов, «вер­
нул Римское государство в прежние границы» (VII.23 .2 -5 ). Аврелиан
в ответ на свое гонение получил предупреждение в виде ударившей
ему под ноги молнии, после чего вскоре он был убит (VII.23.6). Беспо­
рядки, охватившие Империю после попытки Аврелиана начать гоне­
ние, удалось приостановить Диоклетиану, который реформирует го­
сударство, устанавливая мирное соправление четырех императоров
(VII.25 .1 -1 2 ). Сам Диоклетиан, который, начав самое страшное и са­
мое продолжительное гонение на христиан (VII.25.13), ввергает госу­
дарство в пламя гражданской войны (VII.28.5-21). Однако после этого
гонения воцаряется поистине христианский император Константин,
который не только без насилия побеждает язычество (VII.28.27-28),
но и одерживает верх над внешними врагами Империи (VII.28.29).
Стремление Орозия увидеть участие Господа в истории Империи
приводит к тому, что он применяет идею Божественного наказания
даже в отношении императоров, не запятнавших себя кровью хрис­
тиан. Так, например. Бог выступает у Орозия карателем нечестивого
императора Коммода, который погряз в распутстве и истребил многих
сенаторов: «За бесчестные проступки царя последовало наказание Го­
роду: ибо, на самом деле, Капитолий был поражен молнией, и заняв­
шийся от нее пожар благодаря порывам ветра уничтожил знамени­
тую библиотеку, сгорели также и другие дома. Затем другой пожар,
случившийся в Риме позже, сравнял с землей святилище Весты, Па­
латин и многие кварталы Города» (VII. 16.2-3).

Г л а в а IV. П а в е л Орозий

209

4.2. И стория «хри сти ан ск ой И м перии»
от Константина д о кризиса 4 1 0 г.
Итак, для Орозия, как для его христианских предшественников, фи­
гура Константина Великого становится ключевой. Несмотря на то, что
под влиянием страстей этот император совершил необъяснимый по­
ступок (убийство родственников, в том числе сына Криспа, VII.28.26),
Орозий воспринимает его как личность, с которой начинается новая
история Империи. Неслучайно в «Истории» имя Константина часто со­
провождается эпитетом «первый». Несмотря на то, что Орозий не от­
рицает принадлежность императора Филиппа Араба к христианству,102
именно Константин для него «первый христианский император» (VII.
28.1). «Он первым и единственным из римских царей воздвиг город сво­
его имени» (VII.28.27). «Константин первый законным порядком и бла­
гочестиво изменил положение, и в самом деле, без всякого насилия
над людьми он постановил эдиктом закрыть языческие храмы» (VII.
28.28). Константин становится родоначальником новой Империи: все
императоры после него, за исключением Юлиана, были христианами
(VII.28.2). Появление христианина на римском престоле заставляет
дьявола сменить тактику: он начинает воздействовать на императоров
не через идолопоклонничество, а через еретические учения (VII.29.2).
Второй период христианской истории рассматривается Орозием в
рамках все той же мелитоновской концепции. Место терпимых импе­
раторов занимают теперь императоры православные, а место гони­
телей — как исповедники христианства в еретическом толке, так и
язычники, помышляющие о реставрации идолопоклонничества. Прин­
цип Божественного воздаяния правителям продолжает быть опреде­
ляющим, а участие Бога в истории еще более зримым. Всевышний все
чаще вмешивается в историю, открыто помогая православным монар­
хам и наказывая первых лиц государства (императоров, высших са­
новников, тиранов), исповедующих арианство или стоящих на пози­
циях идолопоклонничества.
Сама предложенная Орозием характеристика времени правления
Константина служит подтверждению универсальности данного прин­
ципа. Рассказ о гражданской войне 3 0 5 -3 1 3 гг. призван показать оче­
редной пример реакции негодующего Господа на последних гоните­
лей. В духе Лактанция Орозий вспоминает о гибели очередного гони­
теля, включая в их число и Лициния, недавнего союзника Константина
102 Появление христианина Филиппа на императорском престоле для О ро­
зия — событие скорее случайное; приход к власти Филиппа «на весьма короткое
время» о бъясняется Орози ем стремлением Бога отдать Рим в тысячный год от
основания Города в руки христианина, а не идолопоклопника (VII.2 8 . 1 ).

210

Р ож ден ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

(VII.2 8 .4 -2 2 ). Победа Константина над гонителями влечет за собой
триумф православной Церкви также над еретичеством. При этом лю­
бопытно, что характеристика арианского учения помещается Орозием не в рассказ о Константине Великом, что было бы оправдано хро­
нологически, а в отрывок, посвященный Констанцию II (VII.29.1-4).
Тем самым автор «Истории против язычников» в отличие от Сульпи­
ция Севера, который также четко отделяет период гонений на христи­
ан от времени борьбы с ересями, снимает ответственность за появле­
ние заблуждений в Церкви с периода правления первого христиан­
ского императора. Краткий рассказ об Арии в отрывке, посвященном
временам Константина Великого, сводится к изображению скорой и
легкой победы над ересиархом. Едва лишь Арий становится знаменит,
как первую победу над ним одерживает Александр Александрийский,
изгоняя его из Церкви (VII.28.24). Новая попытка Ария вызвать заме­
шательство среди верующих и беспорядки заканчивается тем, что уче­
ние его было «изобличено и осуждено» на Никейском соборе (VII.28.25).
Далее, благодаря обращению Константина к христианству Богом по­
пускается, чтобы основанный этим императором город не только срав­
нялся внешней красотой и могуществом с Римом, но и невероятно
быстро возвысился (в отличие от Рима, который «шел к своей верши­
не на протяжении многих веков и несчастий», VII.28.27). Наконец,
благочестие императора было вознаграждено и тем, что государство
мирно перешло в руки его сыновей (VII.28.30).
Именно с позиций мелитоновской концепции Орозий стремится
объяснить неудачи Империи после Константина Великого склоннос­
тью его сына Констанция к арианству, а затем Юлиана к язычеству.
Религиозная политика Констанция II трактуется Орозием в тех же тер­
минах, что и языческая реакция в отношении христиан. По сути, ари­
анство, которому симпатизировал этот император, для Орозия то же
идолопоклонничество: «...тот, кто через ворота вышел из заблужде­
ний идолопоклонничества, вновь оказался в лоне его, войдя как бы
через потайную дверь, пока искал в Боге богов» (VII.29.3). Открытые
Констанцием гонения на православных влекут за собой землетрясе­
ние на Востоке (VII.29.5), поражение от персов (VII.29.6), граждан­
ские войны между братьями (VII.2 9 .5 -6 ), а также войны Констанция
с Магненцием, Ветранионом, Непоцианом и Юлианом (VII.2 9 .7 -1 7 ).
То, что эти войны следует воспринимать исключительно в связи с рели­
гиозной политикой императора, у Орозия не остается сомнений: Кон­
станций, который «растерзал гражданской, так сказать, войной тело
Церкви, весь период беспокойного правления предавался граждан­
ским войнам» (VII.29.18). Итогом правления Констанция II становится
приход к власти Юлиана. Рассказ о его правлении у Орозия достаточ­

Г л а в а IV. П а ве л Орозий

211

но краток. Основной его смысл сводится к обнаружению связи между
религиозной политикой императора и его личной судьбой. Император,
отправляясь на войну с персами, обещает в случае победы принести в
жертву богам христианскую кровь, приказывает построить в Иеруса­
лиме амфитеатр, где бы устраивались зрелища с убийством первосвя­
щенников (VII.3 0 .4 -5 ). И несмотря на то, что ничего, казалось бы,
существенного для сокрушения христианства Юлиан не совершает,
если не считать его эдикт о запрещении христианам преподаватель­
ской деятельности (VII.30.3), сами его намерения вызывают гне-в Бога
и, в итоге, римское войско попадает в пустыню, терпит муки голода и
жажды, а сам Юлиан погибает от удара вражеского копья. И вновь
Орозий приходит к вполне определенному выводу: «Так милосердный
Бог смертью нечестивца разрушил его нечестивые планы» (VII.30.6).
Так же, как и в первых отрывках седьмой книги, Орозий с позиций
своей концепции дает новые, отличные от традиционных, оценки ряду
императорских эпох. Наиболее показательным в этом смысле ока­
зывается его отношение к Иовиану, императору, критикуемому язы­
ческими историками, в частности Евтропием, за военные неудачи на
Востоке и потерю римских территорий (Eutr. X. 17).103 Орозий, не видя
ничего дурного в поступках этого императора, напротив, называет мир­
ный договор с персами «весьма необходимым», а самого Иовиана пред­
ставляет спасителем римского войска как от мечей врагов, так и «от
превратностей местности» (VII.3 1 .1 -2 ).
Доказательством благосклонности Бога к православному импера­
тору становится для Орозия судьба Валентиниана I, который обрета­
ет багряницу за свой религиозный подвиг, совершенный им во време­
на Юлиана Отступника (VII.32.3). Твердость императора в Правосла­
вии вскоре приводит его к победе над саксами (VII.32.10), а успехи
Империи при Валентиниане позволяют готам-христианам искать за­
щиты от своего короля-язычника и гонителя Атанариха именно в рим­
ских пределах (VII.32.9).
В роли антагониста православного Валентиниана I у Орозия выс­
тупает арианин Валент II, которого Орозий представляет наиболее оди­
озным противником православной веры. Уже само появление Валента на исторической арене сопровождается разрушительным землетря­
сением. То, что землетрясение, случившееся во времена благочести­
вого Валентиниана, явилось реакцией на факт назначения Валента со­
правителем, выражено у Орозия на композиционном уровне: упоми­
нание о нем (VII.32.5) помещено между фразой о назначении Валента
103 На это различие оценок обращает внимание также Г. Тромпф: T r o m p j G. W.
The idea of historical recurrence in W estern thought. P. 236.

212

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

соправителем (VII.32.4) и историей крещения будущего императора
от еретика Евдоксия (VII.32.6).104 Рассказ Орозия о единоличном прав­
лении Валента напоминает отрывок из истории императоров-гонителей; в отличие от язычника Юлиана, только мечтавшего о расправах
над христианами, Валент начинает открытую войну со сторонниками
Православия. Неслучайно его религиозная политика характеризует­
ся Орозием исключительно в военных терминах: в египетские пусты­
ни против бежавш их туда монахов направляются трибуны и солдаты,
«чтобы вырвать оттуда... святых и истинных воинов Божьих; тогда там
уничтожены были многочисленные армии святых» (VII.33.3). Валент
проявляет коварство, обманывая готов: в ответ на их просьбу прислать
им учителей святой веры он «в пагубной извращенности отправил к
ним учителей арианской догмы» (VII.33.19). За гонением на право­
славных свящ еннослужителей и монахов следует мятеж Фирма в Аф­
рике (VII.33.5), а «некоторое время спустя, как Валент начал по все­
му Востоку терзать Церкви и убивать святых, этот корень несчастий
дал обильнейшую поросль»: начинается нашествие готов (VII. 33.
9 - 1 0 ) . Крах римской армии под Адрианополем и гибель Валента поз­
воляют Орозию еще раз обратиться к рассуждениям об участии Бога
в истории и подчеркнуть универсальность принципа наказания Гос­
поднего нечестивых императоров (VII.33.13—19).
Возрождение Империи, выход ее из кризиса, связанного с правле­
нием Констанция II, Юлиана и Валента II, происходит при Феодосии
Великом. Он становится одной из важнейших фигур истории «христи­
анской Империи» у Орозия. Рассказ о его правлении наполнен боль­
шим количеством подробностей, по своему объему он явно превосхо­
дит прочие отрывки, даже рассказ, посвященный временам Констан­
тина Великого. Несмотря на проявление явного уважения к Валентиниану I и Грациану, именно Феодосий оказывается для христианского
историка тем правителем, при котором происходит реставрация госу­
дарства после правления еретиков, когда «положение государственных
дел пришло в упадок» и было «на грани разрушения» (VII.34.2, 5). Для
Орозия также очень важно, что результаты правления Феодосия про­
должают ощущаться его читателями. Нередко он употребляет форму­
лы типа «это происходит до сих пор», «мы пользуемся этим поныне».
|1М Орози й в данном случае конструирует свою историю, ломая п р ед л о ж е н ­
ную Иеронимом в «Хронике» последовательность событий. У И еронима с о о б щ е ­
ния об о бъявлении Валента соправителем Валентиниана и зе м летр ясен ии от д е­
лены друг от друга ремаркой о характере Валентиниана и упом инанием о л и тера­
турной д ея тельн ости Аполлинария Лаодикийского. в результате чего прямую
связь м е ж д у приходом к власти будущ его гонителя православных и «реакцией
небес» о бнар у ж ит ь невозмож н о: Hi e r o n. Chron. 2 3 8 0 e - 2 3 8 2 с .

Г л а в а IV. П а в е л Орозий

213

Уже обращение к истории восшествия Феодосия на престол слу­
жит Орозию аргументом в доказательстве его главной идеи о благопо­
лучии добродетельных христианских императоров и наказании императоров-язычников. Орозий проводит параллель между испанцем
Траяном, которого Нерва в тяжелые для государства годы назначил
своим соправителем, и испанцем Феодосием, которого Грациан, «исхо­
дя из необходимости поправить государство», также облачил в пурпур
(VII.34.2). Цель подобного сравнения очевидна, Орозий неслучайно
называет решение Грациана более совершенным: «...если во всехдобродетелях человеческой жизни Феодосий был равен Траяну, то в слу­
жении вере и религиозном рвении превосходил его, ведь тот был го­
нителем Церкви, а этот ее ревнителем. И вот, Траяну не было дано и
единственного сына, чтобы он возрадовался наследнику, а славное по­
томство Феодосия поколение за поколением до сих пор правит на Во­
стоке, такж е как и на Западе» (VII.3 4 .3 -4 ).
Вера Феодосия Великого позволяет ему «с Божьей помощью» по­
бедить аланов, гуннов и готов, которых боялся и не мог одолеть такой
великий правитель, как Александр М акедонский (VII.34.5). Ф ео ­
досий, как в свое время Август, приносит с собой в Империю мир и
покой — главное, что отличает христианские времена от языческой
эпохи: «...чтобы в беспрестанных боях не потерять и малой части рим­
ского войска, он заключил договор с Атанарихом, королем готов»
(VII.34.6), а после смерти этого короля «все племена готов... отдали
себя под власть Римской империи» (VII.34.7). Вслед за готами о мире
стали просить персы, и «был заключен договор, благодаря которому
весь Восток и поныне наслаждается величайшим покоем» (VII.34.8).
Выражением Божьей милости Феодосию оказываются не только ус­
пехи во внешних войнах и дипломатической деятельности, но и побе­
ды в гражданских войнах. Так, «обратив все чаянья свои к Богу», Фео­
досий вступает в неравную борьбу с тираном Максимом (VII.35.2). Не­
смотря на то, что причина войны рассматривается Орозием вне рамок
мелитоновской концепции, и вся ответственность возлагается на мя­
тежную солдатскую толпу, провозгласившую Максима «чуть ли не во­
преки его желанию» Августом (VII.34.9), исход ее решается в тради­
ционном для раннехристианской историографии духе. Именно Бог
заставляет Андрагация, комита узурпатора Максима, покинуть аль­
пийские проходы, в результате чего «Феодосий, никем не сдерживае­
мый, прошел через открытые ворота Альп и, неожиданно подступив к
Аквилее, запер, захватил в плен и казнил грозного врага — Максима»
(VII.3 5 .3 -4 ). Бог помогает Феодосию в воине с узурпатором Евгени­
ем, рассказ о которой превращается Орозием в серьезный аргумент
против язычников (VII.35.12-19). Господь не только укрепляет Феодо­

214

Р о ж ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

сия, без сна молившегося накануне сражения, но и насылает на врагов
бурю, препятствовавшую полету стрел противника (VII.3 5 .1 7 -1 8 ).
Наконец, Бог сохраняет власть в руках малолетних сыновей Феодо­
сия: «...за исключением детей Феодосия едва ли кто-то прежде, остав­
ленный малолетним у власти, достигал зрелости, они же оказались чуть
ли не единственными, кого за заслуги отца и за собственную их веру,
разделенных и осиротевших, возвеличила опека Христа» (VII.36.3).
Таким образом, механизм Божественного наказания и поощрения,
заимствованный у христианских авторов IV в., оказывается для Оро­
зия универсальным при изложении событий истории Римской импе­
рии. Используя именно этот способ объяснения успехов и неудач Им­
перии, Орозий обнаруживает закономерность истории, ее смысл; имен­
но этот принцип Господнего наказания и поощрения наполняет у него
историю моральным содержанием. Историческая же картина, создан­
ная Орозием на основе концепции Мелитона, не могла не вселять в
читателя «Истории против язычников» подлинного оптимизма. Од­
нако события 410 г., та катастрофа, которая вызвала новый виток
полемики между язычниками и христианами и, по сути, породила «Ис­
торию» Орозия, не могли не привести сторонников мелитоновского
подхода к обнаружению исторической закономерности в серьезное за­
мешательство.

4 .3 . Кр изис 410 г. и с удь ба теории «христи анской империи»
Уязвимость мелитоновской теории стала вполне очевидной совре­
менникам катастрофы 410 г. Случившаяся трагедия принципиально
не укладывалась в модель наказания неправедного правителя и поощ­
рения добродетельного. Как и большинство его современников, Оро­
зий не сомневается в благочестии Гонория. Предлагаемая историком
характеристика правящего императора выполнена по всем канонам
панегирика: Гонорий — сын добродетельного императора Феодосия,
возвеличенный «опекой Христа» (VII.36.3), носитель «святой веры»
(VII.37.11), «набожный император» (VII.38.6). На протяжении всех
отрывков, посвященных временам Гонория, историк не пытается най­
ти даже небольшое отступление этого императора от веры, что дало
бы возможность расценивать событие 410 г. как несчастья времен
Августа и Клавдия, чьи «оплошности» привели к смене милости Бо­
жьей на гнев. Все это могло если не разрушить, то, по крайней мере,
поставить под сомнение оптимизм, идущий от Евсевия, и уверенность
в том, что Бог помогает добрым христианским монархам и карает толь­
ко противников спасительной веры. События 410 г. требовали от хрис­
тианских интеллектуалов адекватной реакции.

Г л а в а IV. П а в е л О розий

215

Учитель Орозия блаж. Августин ответил идеей принципиального
размежевания мирского и духовного, концепцией двух Градов, связав
оптимизм христиан с эсхатологическими ожиданиями.105 В отличие от
отца церковной историографии Августин принципиально отказывает­
ся от идеи земного воздаяния императорам,106 являвшейся фундамен­
том концепции Евсевия и особенно Лактанция. Августин не отрицает,
что Бог дает власть на земле, как благочестивым монархам, так и не­
годным. В качестве примера в «Граде Божьем» он называет несколько
пар римских политиков: спаситель отечества Гай Марий и властолю­
бивый Гай Юлий Цезарь, основатель Империи Август и нечестивый
гонитель Нерон, деятельный Веспасиан и жестокий Домициан, благо­
честивый христианский император Константин и язычник Юлиан (V.
21). При этом автор «Града Божьего» пишет, что земные блага, к ко­
торым он относит многолетнее правление, военные успехи, внутрен­
нее спокойствие государства, благополучие наследников, покойную
смерть, получили и некоторые из языческих императоров (V.24). По­
добные успехи правителей, по мнению Августина, суть награды пре­
ходящие и временные, истинные же блага будут дарованы в другой
жизни и только добродетельным (IV.33). Конечно, пишет Августин,
Бог щедро воздал Константину за его обращение к Христу, позволил
ему основать Константинополь, «дочь Рима», передать после долгого
правления власть сыновьям, но, в то же время, другие христианские
императоры не обрели и части этого: Иовиан умер после еще более
краткого правления, чем язычник Юлиан, а Грациан погиб от руки ти­
рана (V.35). Августин при этом, с одной стороны, отталкивается от
тезиса о непостижимости Божественного замысла, с другой, пытается
обосновать подобное отношение Господа к императорам-язычникам и
христианским правителям педагогическими устремлениями Бога. По
мнению Августина, императоры должны стремиться к добродетелям,
а не к этим благам, считая их чем-то великим, ибо их обретают и дале­
кие от справедливости правители (IV.33; V.35).
Орозий для объяснения природы современной ему трагедии остал­
ся в целом в рамках мелитоновской концепции. Уже оценивая послед­
ствия религиозной политики еретика Валента и называя гонение это­
го императора на православных корнем несчастий, связанных с наше­
ствием готов (VII.3 3 . 9 - 1 0 ) , 107 Орозий укладывает события римской
истории по кончине Валента в рамки мелитоновской концепции Бо­
lns T a n z S. Op. cit. S. 344.
I0r> Б а р г /VI. A. Указ. соч. C. 87.
I0; C. Т ан а пишет, что Орозий начинает современную ему историю, кульми­
нацией которой стали события 4 1 0 г., именно с прегрешения Валента: T a nz S.
Op. cit. S. 343.

216

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

жественного наказания. Тем не менее, появление на престоле право­
славного императора Ф еодосия I и успехи Империи в период его
правления заставляли Орозия дополнить предложенное объяснение
трагедии. Христианский историк значительно смещает акценты и пере­
носит центр внимания с поступков императоров на отдельных пред­
ставителей римской политической элиты, а также на язычников-римлян. Историческая картина заметно усложняется, однако идея суда
Бога, связь успехов и неудач Империи с отношением либо отдельного
персонажа исторической драмы, либо коллективных ее участников к
Церкви и Богу остается неизменной.
В первую очередь, примеры Божьей милости за поступки конкрет­
ных персонажей наполняют позитивным содержанием периоды не­
удачного правления. Так, в рассказе о временах еретика Валента II,
сообщая о мятеже Фирма в Африке (VII.33.5), Орозий особо обраща­
ет внимание, что мятеж удалось подавить только благочестивому комиту Феодосию, отцу будущего императора; именно он, «благодаря
великому участию провидения, вернул всю Африку вместе с М а в ­
ританией в лучшее, чем прежде, состояние» (VII.3 3 .6 -7 ). На период
правления того же Валента приходится и успех православного Грациана: «Грациан, полагаясь на могущество Христа, с небольшим коли­
чеством воинов... с удивительным успехом заверш ил ужаснейшую
битву... при незначительных потерях римлян было уничтожено более
тридцати тысяч аламаннов» (VII.33.8). Таким образом, Орозий в еще
большей степени, чем прежде, придает значение конкретному исто­
рическому событию, единичному факту. В этой связи Орозию важно
усилить акцент на теме человеческого выбора.
Особенно показательна в этой связи история Маскезила, которую
Орозий приводит в рассказе о начале правления Аркадия и Гонория.
Вся эта история сводится к следующему. Брат Маскезила Гильдон, яв­
лявшийся комитом Африки, воспользовавшись малолетством наслед­
ников Феодосия Великого, попытался узурпировать власть в Африке.
Маскезил, испугавшись планов брата, устремился в Италию, оставив в
Африке двух своих сыновей, которые вскоре были убиты Гильдоном
(VII.3 6 .2 -4 ). Отправленный против узурпатораГильдона Маскезил,
вспомнив о том, что Феодосий свои победы одержал благодаря упова­
нию на Бога, отправляется на остров Капрарию, откуда берет с собой
монахов, проводя с которыми ночи и дни в молитвах и постах, «стяжал
победу без битвы и без насилия совершил отмщение» за убитых сыно­
вей (VII.36.5). Орозий подробно описывает чудо явления Маскезилу
святого Амвросия Медиоланского, который дал во сне полководцу не­
обходимые советы, принесшие победу (VII.36.6 -1 0 ). Таким образом,
герой самостоятельно приходит к правильному выбору, в то время как

Г л а в а IV. П а ве л О розий

217

Бог через святого помогает ему в этом, а потом поощряет за правиль­
ный поступок. Важность правильного выбора Орозий усиливает даль­
нейшим рассказом о перемене в Маскезиле: «Истинно, когда тот же
самый Маскезил, ставший дерзким от избытка успехов, презрел соуча­
стие святых мужей, с которыми прежде, сражаясь во имя Бога, одер­
живал победы, он дерзнул осквернить Церковь и не поколебался выр­
вать некоторых из ее рядов. За святотатство последовала кара, ибо спу­
стя некоторое время он один был наказан теми же самыми, кого он
вырвал из Церкви на казнь, но кто уцелел. Он испытал на себе одном,
как в обоих случаях неизбежно вершился суд Божий: ибо он был услы­
шан, когда уповал на Бога, и был убит, когда презрел Его» (VII.36.13).
Именно такое расширенное толкование мелитоновской концепции
позволило Орозию снять вину за дестабилизацию обстановки в Импе­
рии накануне «падения» Рима с Гонория, возложив ее на Стилихона,
образ которого Орозий конструирует, в основе своей, по канонам греко-римской и раннехристианской историографии. Он не просто со­
общает о низком происхождении Стилихона, но делает акцент на его
варварской сути: Стилихон происходит «из вандалов, народа подлого,
алчного, вероломного и коварного» (VII.38.1 ).108 Стилихон властолю­
бив, он стремится, создав обстановку нестабильности в Империи, при­
вести к власти своего сына (VII.37.1). Он намеренно держит ситуа­
цию с готами, слезно просившими мира, в подвешенном состоянии
между миром и войной (VII.38.2). Именно он виновник вторжения
вандалов, свевов, аланов и бургундов в границы Империи (VII.38.3).
Вспоминая о сражении близ Полленции, Орозий стремится показать,
что это полководец Стилихона, варвар и язычник Савл, нарушает празд­
ник Святой Пасхи, начав в этот день сражение с готами (VII.37.2).
Наконец, с именем этого комита и опекуна Гонория связана угроза
реставрации язычества: сын Стилихона издавна помышлял открыть
гонения на христиан (VII.38.1).
Однако даже не Стилихон несет на себе конечную ответственность
за падение Рима. Всю вину за случившееся Орозий возлагает на много­
численных римлян, которых он обвиняет в обращении к идолопоклон­
ничеству и упорстве в нем. В этой связи особую значимость приобрета­
ет рассказ о появлении под стенами Рима язычника Радагайса (VII.37.415), написанный под впечатлением от прочтения одной из глав «Града
Божьего» Августина (V.2 3 ).109 Этот рассказ и у Орозия, и у Августина
№ Оценка Орози я в данном случае сближ ается с характеристиками императоров-гонителен в Da mo r t ï b u s p e r s e c u t o r u m Лактанция, о которой см.: Тю.и’нев В. М. Лактанций... С. 140-1-11.
C o r s i m Е. Op. cil. Р. 122.

218

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

напрямую связан с историей нападения на Рим Алариха. Сравнение
язычника Радагайса, потерпевшего благодаря вмешательству Бога по­
ражение под Римом, с христианином Аларихом, которому было позво­
лено захватить Город, дает возможность обоим христианским интел­
лектуалам через использование идеи Божественной педагогии поста­
вить точку в споре с язычниками о природе трагедии 410 г. Вот как
об этом пишет Орозий: «Бог, справедливый управитель рода челове­
ческого, захотел, чтобы погиб враг-язычник, и позволил, чтобы врагхристианин оказался сильнее, с той целью, чтобы язычники и злосло­
вящие римляне были смущены гибелью первого гота, также как и нака­
заны вторым, посланным против них» (VII.37.11). При этом Орозий,
делая ответственными за оба готских вторжения Стилихона и самих
римлян, остается верным сторонником мелитоновской теории. Подоб­
ный исход, то есть победа над язычником Радагайсом, избавление Рима
от жестокого разграбления — награда Гонорию за его веру: «...редкост­
ное для правителя самообладание и святая вера императора Гонория
заслужили немалой награды от Божественного милосердия» (VII.37.11 ).
Итак, Бог становится главным действующим лицом исторической
драмы. Он намеренно попускает нападение на Италию язычника Р а­
дагайса с тем, чтобы победой над ним продемонстрировать Свою силу
и бессмысленность упования на богов. Именно Он, когда появление
Радагайса под стенами Города вызывает замешательство среди рим­
лян и разговоры о необходимости возобновления жертвоприношений,
наносит готу-язычнику поражение, не допуская, чтобы пролилась рим­
ская кровь. Именно Бог повергает врага: несмотря на готовность вар­
варских полководцев Ульдина и Сара помочь римлянам, Бог. как пи­
шет Орозий, намеренно не позволяет, «чтобы проявление Его могу­
щества показалось проявлением доблести людей» (VII.37.12). Победа
над Радагайсом подается Орозием исключительно как чудо, то есть
событие, не подвластное человеческому началу: двести тысяч готов,
недавно наводивших страх на всю Италию, оказываются запертыми в
непроходимых горах, все заверш ается без кровопролития, а варвар­
ский полководец становится пленником (VII.37 .1 3 -1 5 ). Своей победой
Бог не только наглядно демонстрирует язычникам Свое милосердие,
но и укрепляет христиан: Он намеренно не допустил победы врагаязычника, пообещавшего посвятить кровь римлян своим богам, иначе
«не только у сохранившихся язычников была бы полная уверенность
в необходимости возобновления культа идолов, но у христиан появи­
лось бы опасное замешательство» (VII.3 7 .10-1 1 ). Тем не менее, не­
смотря на всю очевидность победы Господа над королем-язычником,
несмотря на явную демонстрацию бессилия жертвоприношений и упо­
ваний на богов, со стороны римлян не последовало никакого раская­

Г л а в а IV. П а в е л О розий

219

ния, они по-прежнему оставались в плену языческих заблуждений, а
потому «на Город обрушилась та последняя и долго тянувшаяся кара»
в виде готов Алариха и множества тиранов (VII.38.7).
Бог наказывает грешников Города подобно ветхозаветному Яхве,
гневающемуся на Свой народ. Неслучайно Орозий сравнивает Рим с
Содомом, а папу Иннокентия, уведенного Божественным провидени­
ем из Рима в Равенну, с праведным Лотом (VII.39.2). Чтобы стал оче­
виден Его гнев, одновременно с нападением готов ударами молний были
разрушены знаменитые места города (VII.39.18). Однако и в данном
случае основной акцент делается не на каре как таковой. Как и в исто­
рии с Радагайсом, для Орозия важно, что гнев Божий был, прежде все­
го, актом Его педагогии: «...это было позволено врагам ради исправле­
ния надменного, сладострастного и богохульного города» (VII.39.18).
Весь рассказ историка о вторжении готов в Рим убеждает читателя в
том, что гнев Божий, карающий язычников через готов, весьма сдер­
жан. Орозий сообщает об известной клятве Алариха, приказавшего,
чтобы готы всех «тех, кто найдет убежище в святых местах и, особен­
но, в базиликах святых апостолов Петра и Павла, оставляли целыми и
невредимыми и, кроме того, чтобы, насколько это возможно, жаждав­
шие добычи готы воздерживались от кровопролития» (VI1.39.1). Что
же касается христиан, то их шествие под охраной готов изображается
Орозием как настоящий триумф: «...торжественная процессия со всех
сторон прикрывается обнаженными на случай защиты мечами; римля­
нами и варварами, поющими хором, возносится на виду у всех гимн
Богу; громко и широко разносится над захваченным Городом звук тру­
бы спасения и призывает и увлекает за собой всех, укрывающихся в
убежищах» (VII.39 .8 -9 ). Наконец, для Орозия важно, что пожар, пос­
ледовавший за уходом готов из Рима, не идет ни в какое сравнение с
действительно разрушительными пожарами прошлого (VII.39.16-17),
а Рим так быстро восстановился после катастрофы, «что можно было
бы посчитать, будто ничего и не случилось» (VII.40.1).
Исключительно в русле мелитоновской концепции Орозий объяс­
няет события, последовавшие за вторжением готов. В еще большей
степени, чем прежде, Орозий подчеркивает историческую роль Рим­
ской империи. В конце книги Орозий дает новую трактовку вторже­
ния в пределы Римской империи вандалов и их союзников. В духе ран­
них апологетов и, особенно, Оригена он представляет нашествие вар­
варов в качестве элемента реализации Господнего плана повсеместного
распространения христианства, плана, в котором Римской империи
отводится особое место. Уже не вандал Стилихон виновен во вторже­
нии соплеменников, а само Провидение допускает в римские пределы
язычников, чтобы через общение с римлянами они стали сынами спа­

220

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

сительной Церкви: «...если только ради того варвары были впущены в
римские земли, чтобы повсюду от востока до запада церкви Христа
пополнились в качестве верующих гуннами, свевами, вандалами, бургундионами и другими бесчисленными народами, милосердие Божье
оказывается достойным похвалы и прославления, так как, пусть даже
с потрясением для нас, эти племена получили знание об Истине, ка­
ковое не смогли бы открыть, если бы не случилось все таким образом»
(VII.41.8).
Идея Рима становится столь значимой для Орозия, что дальнейшие
победы Гонория объясняются исключительно как победы «римского
мира» над «варварским».110 Вот как выглядит у него переход к расска­
зам о победах Гонория над многочисленными узурпаторами власти: «Ру­
ководство этой войной было поручено комиту Констанцию. Тогда лишь
государство ощутило и то, какое благо наконец оно обрело в римском
полководце, и то, какую до тех пор переносило порчу, подчиненное
варварским комитам» (V II.42.1-2; выделено нами. — В. Т.). Гонорий и его полководцы обретают славу невиданных побед. Неслучайно
Орозий, сообщая о мятеже африканского комита Гераклиана и его зятя
Сабина, подавленном комитом Марином, указывает на то, что флот
мятежников имел такое число кораблей, «какого не было ни у Ксеркса,
ни у Александра Великого и вообще ни у одного из царей» (VII.42.13).
Варвары, вторгшиеся на территории римских провинций, «предав про­
клятью мечи, обратились к сохе и оказывают поддержку... римлянам
как друзьям и союзникам» (VII.41.7). они выражают покорность Рим­
ской империи и готовность служить ей (VII.43.14).111
Однако наибольшую важность в рассказе об успехах Гонория об­
ретает упоминание Орозия о восстановлении этим императором «при
содействии Констанция» внутрицерковного мира в Африке: «...были
возвращены мир и единство кафолической Церкви во всей Африке»
(VII.42.16). Подобное сообщение об участии императора в восстанов­
лении церковного мира, весьма редкое и даже исключительное для
110 О б о пределении О розием исторического места варваров в Римском мире
см.: L i p p o l d A. Rom und die Barbaren in der B eurteilung des Orosius. Diss. Erlangen,
1952; I de m. Orosius, christlicher A p ologet und röm ischer Bürger / / Philologus.
1969. Bd. 113. S. 9 2 - 1 0 5 ; G o e t z H. - W. O rosiu s und die Barbaren / / Historia. 1980.
Bd. 29. Heit. 3. S. 3 5 6 - 3 7 6 ; M a r c h e t t a A. Orosio e Ataulfo nell'ideologia dei rapporti
romano-barbarici. Roma, 1987.
111 В данном случае с ледует согласиться с В. И. Уколовой, писавшей, что в
соч инении О розия, наряду с традиционным, добавим мы. «представлен о новое
отнош ение к варварам», отличное от обычного для римлян пр енебреж ительного
к ним отнош ения, что. в свою очер едь, подготовило выделение в дальнейшем
варварских пародов в самостоятел ьные объекты исторического интереса: У к о ­
л о в а В. И. Античное наследие... С. 87.

Г л а в а IV. П а в е л О розий

221

«Истории» О р о з и я ,112 максимально повышает историческую значи­
мость времен Гонория. Орозий, отрешаясь от апологетических задач,
превращает эпоху Гонория не только в антипод языческого прошлого,
но и дает ей важнейшую для христианской исторической картины ха­
рактеристику: именно в настоящем, при императоре Гонории в госу­
дарстве наступает не только гражданский, но и церковный мир.
Итак, благодаря использованию, прежде всего, мелитоновской тео­
рии, идеи Божьего суда, которая становится у Орозия универсальной
при излож ении христианского периода истории, автору «Истории
против язычников» удается не только создать целостную картину дан­
ного исторического периода, но и увидеть его смысл в прогрессивном
движении к той гармонии, современником которой он сам оказался.
Именно подход, заимствованный у Евсевия, позволил Орозию (в от­
личие от Августина) с полной уверенностью утверждать, что благода­
ря милосердному Судье, опекающему христианскую Империю, благо­
получные времена уже наступили.
* * *

«История против язычников» Павла Орозия занимает в истории
позднеантичной и раннесредневековой исторической мысли совер­
шенно особое место. В полемике с язычниками Орозий создал ориги­
нальное в литературном и концептуальном отношении произведение.
Суммировав данные латинской языческой историографии, Орозий
представил своим читателям подлинную всеобщую историю, охваты­
вающую все историческое пространство, весь обитаемый круг земель,
и все историческое время, от Адама до современных ему самому собы­
тий. Несмотря на отсутствие прямых продолжателей среди раннесред­
невековых интеллектуалов, Павел Орозий, безусловно, может претен­
довать на звание одного из основоположников средневековой историо­
графии и исторической мысли. Историографические и политические
идеи, высказанные им на страницах «Истории против язычников», бу­
дут активно разрабатываться в последующих исторических сочинени­
ях, вне зависимости, в каком жанре те будут написаны.
Орозий первый четко заявил об истории как процессе универсаль­
ном, подчиненном вполне определенным закономерностям. Это не ис­
тория города, не история государства, не история народа, это история
всего мира. Она начинается с грехопадения прародителей, события,
определившего логику всего дальнейшего исторического процесса. Ис­
112 Хар актеризуя времена Константина Великого, Орозий упоминает об о с у ж ­
дении арианства, относя этот подвиг Православия, главным образом, на счет с а ­
мой Церкви (VII.2 8 . 2 3 - 2 5 ) , а не императора, в рассказах же о Феодосии В ели­
ком тема внутрицерковных отношений не затрагивается автором вообще.

222

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

тория у Орозия, несомненно, провиденциальна. Разрабатывая учение
о первородном грехе, Орозий видит незримое присутствие Бога в к а ж ­
дом событии. В то ж е время, поскольку сам грех является проявлени­
ем извращенной первородным грехом человеческой воли, то истори­
ческий процесс внешне выглядит как реализация не Божественных, а
человеческих целей и устремлений. Это приводит к тому, что для ис­
торической теории О розия актуальными остаются понятия, вырабо­
танные античной исторической мыслью. За ширмой христианских идей
зримо проглядываются языческие представления о фортуне, случае,
о непостоянстве всего сущего.
Безусловно важнейшим вкладом Орозия в историческую и политиче­
скую мысль Средневековья стала разработанная им на конкретно-историческом материале теория переноса власти (translatio imperii) и кон­
цепция четырех Империй, в которой Римской империи отводится прин­
ципиальное место. История у Орозия движется через последовательно
сменяющие друг друга периоды к торжеству христианской религии и
Римской империи, опекаемой Господом. История Орозия, безусловно,
христоцентрична, она изначально делится на два самостоятельных и
принципиально отличных один от другого периода: языческий и христи­
анский. Несмотря на то, что в самом общем виде история Орозия безус­
ловно прогрессивна, его трактовка дохристианского периода полна про­
тиворечий. Автор одновременно обнаруживает в дохристианской исто­
рии прогресс и регресс, а также применяет к ее объяснению традицион­
ную для христианской литературы концепцию исторических прообразов.
Для изложения христианского периода истории, по поводу которо­
го, собственно, и открылась полемика с язычниками, Орозий исполь­
зует мелитоновскую теорию и благодаря этому становится подлинным
продолжателем Евсевия и Лактанция. Идея Бога, наказывающего Им­
перию за преступления правителя перед Церковью и поощряющего за
религиозную терпимость языческих и за православие христианских
императоров, становится у Орозия универсальной при изложении
всего христианского периода истории. В результате автору «Истории
против язычников» в отличие от Августина удается говорить о под­
линном прогрессе в христианскую эпоху. Используя мелитоновскую
теорию, Орозий со всей убедительностью демонстрировал своим ре­
лигиозным оппонентам, что именно благодаря Всевышнему, милосерд­
ному Судье, опекающему христианскую Империю, наступили подлин­
но благополучные времена. Исторический оптимизм, высказанный
Орозием, не только сделал его труд одним из наиболее популярных
исторических сочинений Средневековья, но и позволил следующим
поколениям историков активно использовать его подходы к объясне­
нию собственного настоящего в контексте мировой истории.

Заключение
Период IV — начала V в. оказался временем, важнейшим для судь­
бы латинской христианской исторической мысли и историографии.
Этот период связан как с рождением христианской философии исто­
рии на латинском Западе, так и с появлением христианской историо­
графии, период усиленного поиска в рамках новой христианской евро­
пейской культуры приемлемых для рассказа о прошлом форм и, самое
главное, период выработки важнейших историософских концепций и
приложение их в историографических сочинениях. Четвертый — на­
чало пятого века вполне можно считать самостоятельным и закончен­
ным периодом в истории латинской христианской историографии. За
это время христианское историописание на Западе проходит путь от
своего рождения в виде исторической монографии до появления уни­
версальной истории. Именно тогда на латинском Западе происходит
осмысление церковной истории, а также вслед за Евсевием разраба­
тывается теория «христианской Империи».
Рождение латинской христианской историографии приходится на
начало IV в. Именно тогда, во время правления Константина Велико­
го, принесшего правовое признание гонимому христианству, на свет
появляется сочинение Лактанция «О смертях преследователей», пер­
вое христианское историческое сочинение, написанное на латинском
языке. Как представляется, именно политические изменения, пере­
ход власти в Империи к терпимому Константину и последовавшие за
этим событием преобразования, привели к тому, что латинская хрис­
тианская историческая проза возникает не как продолжение хроно­
графических опытов восточных писателей, а как самостоятельное яв­
ление, теснейшим образом связанное с римской языческой историо­
графией. Как историк, Лактанций многими нитями связан с античной
культурой. Он не только использует жанр исторической монографии,
ограничив себя рамками локального сюжета, но и вслед оппозицион­
ным писателям I в. отстаивает на страницах своего сочинения про-

224

Р о ж ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

сенаторскую политическую позицию. Зависимость Л актанция от ан­
тичного историописания проявилась также в использовании им кон­
цепции войны для изложения истории, причем истории не только по­
литической, но и религиозной.
Наряду с этим Лактанций не только подражает римским истори­
кам, но и выступает новатором, истинным родоначальником христи­
анского историописания на западе Империи. Благодаря использо­
ванию концепции М елитона Сардийского, его идеи наказания Богом
нечестивых и поощрения достойных правителей, Лактанций обнару­
живает совершенно особую, христианскую, логику в истории римских
императоров. Согласно этой логике, именно терпимость/ нетерпимость
того или иного императора к христианству определяет судьбу прави­
теля. Благодаря использованию мелитоновской концепции Лактанцию
удалось в приходе Константина Великого к власти не только увидеть
важнейшее событие в истории христианства, но и выразить надежду
на последующее процветании Империи, связанное прежде всего с лич­
ным благополучием императора.
Несмотря на всю важность появления в латинской культуре пер­
вого исторического сочинения, написанного с христианских позиций,
потребовалось больше полувека, чтобы христианская историография
заявила о себе как о действительно состоявшемся явлении. Именно
на конец IV — начало V в. приходится появление ярчайших образцов
христианской исторической прозы на латинском языке. Пробуждение
исторического интереса на христианском Западе в тот период во мно­
гом было связано с влиянием восточно-христианской культуры. Н а­
чавшийся процесс автономизации Церквей заставлял интеллектуалов
Запада заботиться о привлечении латинских читателей к достижени­
ям греческой христианской мысли. В конце IV — начале V в. появля­
ются расширенные латинские переводы двух важнейш их историче­
ских сочинений, созданных Евсевием Кесарийским, его «Хроники» и
«Церковной истории». Перевод «Хроники», выполненный и дополнен­
ный блаж. Иеронимом Стридонским, оказался фундаментальным про­
изведением для всей раннесредневековой западноевропейской исто­
риографии. Именно хроники станут одним из ведущих историографи­
ческих жанров западноевропейского Средневековья. Несмотря на все
недостатки «Хроники» Евсевия и Иеронима, несмотря на несостоя­
тельность ее как подлинно универсальной истории, своим появлени­
ем она свидетельствовала о торжестве в европейской исторической
прозе новой философии истории. Иероним впервые в латинской хрис­
тианской историографии заявил об истории как универсальном про­
цессе, связанном единой хронологической системой. Именно хрони­

Заключение

225

ка позволяла зримо продемонстрировать, что история линейна, в ней
каждое событие уникально и неповторимо, что эта история имеет не
только вполне определенное начало, но и свою цель, по крайней мере,
магистральное направление. Наконец, хроника готовила и понимание
историками того, что прошлое, настоящее и будущее всех народов яв­
ляется реализацией единого Промысла.
Одновременно с утверждением на Западе христианской хронистики латинскими интеллектуалами предпринимались попытки создать
собственную версию церковной истории. Начало V в. — это период
активной выработки западными историками собственной позиции от­
носительно происходящих в современной Церкви процессов. В резуль­
тате мы сталкиваемся, по крайней мере, с двумя церковно-историче­
скими концепциями. С одной стороны, Руфин Аквилейский, переводчик
и продолжатель «Церковной истории» Евсевия, восприняв истори­
ческий оптимизм греческого писателя, представил происходящее в
современной ему Церкви как непримиримую борьбу православной
партии против еретиков и язычников. Особым образом понимая Цер­
ковь, прежде всего как объединение сторонников Никейского символа
веры, Руфин увидел в религиозной истории IV в. не столько противо­
стояние церковных партий, сколько борьбу собственно Церкви со всем
чуждым и неверным, борьбу, которая ведет к неминуемой победе сто­
ронников Православия. Отводя главную роль в этой борьбе лидерам
Православия, Руфин заметно принижает роль светских правителей, ра­
створяя политическую историю внутри церковной. С этим связано и
непоследовательное использование Руфином важнейшей для Лактан­
ция и Евсевия мелитоновской теории. Бог, активно помогающий пра­
вославным в достижении побед или сохранении стойкости, далеко не
всегда у Руфина наказывает еретически настроенных императоров, так
же как и не всегда поощряет правителей-сторонников Православия.
С другой стороны, Сульпиций Север, изложивший собственную вер­
сию церковной истории почти одновременно с Руфином, вслед за блаж.
Иеронимом, давшим свои оценки современной Церкви в трудах, не
относящихся к историографическому жанру, выразил острую обеспо­
коенность происходящими событиями внутри христианского сообще­
ства. Понимая под Церковью не только сторонников Православия, но
всех христиан как новый богоизбранный народ, Сульпиций стремит­
ся показать разрушительность религиозных споров, развернувшейся
внутри Церкви непримиримой борьбы. Для проведения своих идей
Сульпиций использует античное понимание истории как череды по­
литических конфликтов, спуская все на уровень человеческих взаи­
моотношений и лишая ее всякого присутствия Бога.

> За к Ч ,'- |

226

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

В то же время, что крайне важно, Сульпиций умело включает цер­
ковное настоящее в контекст универсальной священной истории и об­
наруживает концептуальное единство между иудейским прошлым и
христианским настоящим. Для обнаружения этого единства в конст­
руировании универсальной священной истории Сульпиций Север ак­
тивно использовал прежде всего концепцию Саллюстия, в основе ко­
торой лежит представление о пагубном влиянии периодов внешнего
мира на моральный облик общества. Рассказывая с опорой на нее о
событиях ветхозаветного прошлого и христианской истории, Сульпи­
ций Север на протяжении всего своего труда подчеркивает связь рели­
гиозных успехов иудеев и христиан с тяжелыми для них годами внеш­
ней опасности, так же как и влияние мирных периодов на нравствен­
ность и религиозное постоянство. В результате, Сульпиций не только
сумел объединить историю иудеев и христиан, обнаружив в ней об­
щие исторические законы, но и создал картину прошлого, исполнен­
ную глубокого морального содержания. Именно попытка создать це­
лостную картину прошлого и настоящего избранного (иудейского, а
затем христианского) народа выделяет Сульпиция Севера среди всех
историков раннего Средневековья, как западных, так и восточных.
Именно Сульпиций Север сделал в латинской христианской историо­
графии второй шаг к созданию подлинной универсальной истории.
Появление на свет важнейшего исторического труда V в., универ­
сальной истории Павла Орозия, явилось естественным результатом
многолетней интеллектуальной работы христиан по созданию соб­
ственной философии истории. В «Истории против язычников» нашли
отражения аргументы апологетов, теории экзегетов, теории, уже сфор­
мулированные к тому времени историками. Тем не менее, «Историю»
Орозия нельзя назвать суммой исторических представлений христи­
ан начала V в. Со II по начало V в. в христианской литературе было
сформулировано такое количество теорий, объяснявших логику до­
христианского прошлого, да и собственно христианской истории, что
историк неминуемо оказывался перед выбором, который диктовался,
главным образом, стоящими перед ним задачами.
Апологетические цели, стоявшие перед Орозием, заставили его ото­
двинуть на второй план всю ветхозаветную историю, что делало не­
возможным или, по крайней мере, нелогичным использование для рас­
сказа о дохристианском прошлом целого ряда выработанных в хрис­
тианской апологетике и эгзегетике теорий. Так, оставив в стороне
концепцию шести тысячелетий, использованную впоследствии блаж.
Августином, Орозий в основание логики исторического развития по­
ложил представление о переходе политической власти с Востока на

Заключение

227

Запад и теорию четырех Империй. Также стремление к апологии хрис­
тианства заставило Орозия максимально четко определить основные
положения христианской философии истории. Благодаря этому впер­
вые в историческом сочинении появляются рассуждения о первород­
ном грехе как источнике исторической динамики. В результате «Ис­
тория против язычников» стала произведением, если не того же масш­
таба, что и августиновское «О граде Божьем», то, по крайней мере,
того же уровня. Орозий впервые в христианской историографии (как
западной, так и восточной) сформулировал основные положения тео­
логии истории. Помимо идеи первородного греха, определившей суть
всех исторических событий, ставших отныне одновременно проявле­
ниями греховности человека и Божьим наказанием за грехи, Орозий,
на этот раз в угоду историографической традиции и, расходясь с Авгу­
стином, максимально развил «теологию Августа» и теорию «христи­
анской Империи». Создавая свой труд как универсальную историю,
Орозий естественным образом отказывается от партикулярного под­
хода Сульпиция Севера и Руфина. В рассказе о христианском перио­
де истории он возвращается к Лактанцию, предлагая читателю рас­
сказ, преимущественно, о политических событиях в Римской импе­
рии. Такой подход к отбору материала и выстраиванию исторического
рассказа привел к тому, что именно Орозий оказался самым после­
довательным сторонником мелитоновской концепции. Идея Бога, на­
казывающего императоров и Империю за преступления перед Церко­
вью и поощряющего за религиозную терпимость, пронизывает всю
конструкцию христианского периода у Орозия. В результате «Исто­
рия против язычников» стала прославлением христианской Империи,
которая торжествует как над внутренними, так и над внешними вра­
гами благодаря религиозному благочестию императора Гонория.
Политические изменения, связанные с падением Империи на З а ­
паде и образованием варварских королевств, привели к существен­
ным изменениям в культурной жизни Европы и не оставили неизмен­
ным латинское историописание. Наряду с традиционными жанрами
исторической прозы в VI в. появляются первые образцы варварских
историй. Вслед за трудами Кассиодора и Иордана увидели свет со­
чинения Григория Турского, Фредегара, Исидора Севильского, Гильдаса, Ненния, Павла Диакона. Уже самый поверхностный взгляд на
исторические труды раннего и классического западноевропейского
Средневековья убеждает в непосредственном влиянии на них со сто­
роны латинской христианской историографии IV — начала V в. Это
влияние двух уровней: жанровое и концептуальное. С одной стороны,
уже историки варварских народов будут либо облекать свои рассказы

228

Р о ж д ен и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

в форму хроник (как Фредегар, Исидор Севильский или Павел Д и а ­
кон), либо пытаться синтезировать хронику и церковную историю
(Григорий Турский, Беда Достопочтенный), либо писать историчес­
кую монографию (Иордан, Аноним Валезия, Ненний). Наряду же с
варварскими историями будет развиваться жанр всемирной хроники,
явившийся синтезом хроникального подхода Евсевия и Иеронима и
универсально-исторического нарратива Павла Орозия. С другой сто­
роны, авторы «историй» раннего Средневековья, так же как и авторы
классических «хроник» (Проспер, Идаций, М арцеллин Комит и дру­
гие), активно разрабатывали теоретические положения, сформулиро­
ванные историками IV — начала V в.
Так, именно мелитоновская теория, ставшая фундаментом сочине­
ния Л актанция «О смертях преследователей» и отточенная Орозием
в «Истории против язычников», легла в основу объяснения многими
средневековыми историками успехов и неудач в жизни государства
или его правителя. Несмотря на открытую критику идеи земного воз­
даяния правителю со стороны блаж. Августина, средневековые исто­
рики будут стремиться видеть причины нестабильности государства в
отношении его лидера с Церковью. Эту концепцию с той или иной сте­
пенью последовательности проводили Аноним Валезия в биографии
Теодориха Великого, Беда Достопочтенный в «Церковной истории»,
Исидор Севильский в «Истории готов, вандалов и свевов», а из более
поздних авторов Рихер Реймский в «Истории» и, несомненно, Оттон
Фрейзингенский в «Хронике, или Истории двух градов».
Столь же популярной и идеологически важной для последующих
поколений средневековых историков стала использованная Орозием
теория перехода власти. Намеченная лишь Исидором Севильским в
его «De laude Spaniae», открывающем «Историю готов, вандалов и све­
вов», концепция переноса Империи из Рима в варварские королевства,
становится ключевой в труде Оттона Фрейзингенского, обосновавшего
через нее законность появления императорской власти в Германии.
Сама же четырехчастная схема мировой истории останется основопо­
лагающей на протяжении всего Средневековья, а в Германии пережи­
вет и Реформацию.
Наконец, важнейшая заслуга Орозия для всего средневекового об­
щества состоит в адаптации античного историографического насле­
дия к нуждам христианского общества. Синтез греко-римских и хрис­
тианских идей, какой мы обнаруживаем у Орозия, будет продолжен
большинством авторов светских историй, особенно в периоды так на­
зываемых локальных Ренессансов (Павел Диакон, Нитхард, Регинон
Прюмский, Рихер Реймский и другие).

Заключение

229

Несомненен вклад латинских церковных историков начала V в. в
развитие жанра церковной историографии на Западе и на Востоке хрис­
тианского мира. Ориентация Сульпиция Севера на западного читате­
ля, его стремление создать историю преимущественно Западной церк­
ви, получит выражение в появлении локальных церковных историй,
первый шаг к чему был сделан уже в раннее Средневековье, когда уви­
дели свет этнические церковные истории Григория Турского и Беды
Достопочтенного. Однако влияние Сульпиция и, особенно, Руфина Аквилейского не ограничивается развитием жанра. Надежду Сульпиция
на преодоление внутрицерковной смуты на основе веротерпимости мы
встретим не только в трудах латинских историков, но и в ранневизан­
тийской церковной историографии, прежде всего у Сократа Схолас­
тика. В еще большей степени последующими поколениями историков
будет воспринят оптимизм Руфина Аквилейского, а в Феодорите Киррском мы увидим прямого продолжателя экклезиологических идей
Руфина, его единомышленника в поисках путей установления церков­
ного мира через абсолютное торжество Православия.
Итак, латинская христианская историография IV — начала V в.,
ставшая, с одной стороны, результатом теоретических поисков ран­
них христиан в области философии истории, а с другой стороны, ак­
тивно использовавшая достижения греко-римской исторической про­
зы, выработала важнейшие для западноевропейского Средневековья
способы объяснения исторических событий. Латинская христианская
историография IV — начала V в. явила собой рождение новой евро­
пейской историографической культуры, на тысячелетие определив­
шей магистральный путь поисков европейскими историками смысла в
прошлом, настоящем и будущем.

Р уф и н А к ви л ей ск и й

ЦЕРКОВНАЯ ИСТОРИЯ*
КНИГА ПЕРВАЯ (ДЕСЯТАЯ )
Глава 1
О ереси А р и я
Когда в Александрии после Ахиллы, который принял пост от Петра
Мученика, предстоятелем стал Александр, когда у нас был мир и покой
от преследований, и слава Церквей возросла заслугами исповедников,
благополучие наших дел было нарушено внутренней распрей. Ибо один
пресвитер, именем Арий, человек религиозный более по форме и виду,
нежели по добродетели, безмерно жаждущий славы, почестей и новиз­
ны, начал превратно толковать о вере Христовой. Он пытался оторвать
и отделить Сына от вечной и невыразимой субстанции и природы Бога и
Отца. Это привело многих в Церкви в замешательство. Однако когда
Александр, человек по природе кроткий и миролюбивый, попытался
частыми увещеваниями отвратить Ария от недостойного начинания и от
нечестивых убеждений, из замысла его ничего не вышло, и многих про­
питала зараза нечестивого убеждения и распространилась не только по
Александрии, но и по другим городам и провинциям. Александр, пола­
гая, что будет более пагубным, если он утаит это от многих своих това­
рищей по священству, открыл суть дела. Проблема разрасталась все
шире. Слух дошел до ушей религиозного императора,1 который, конеч­
но, со всем старанием и усердием заботился о том, что наше. Тогда он,
следуя мнению священнослужителей, созвал епископский собор в го­
* П ер ево д «Церковной истории» Руфина Аквилейского выполнен при финан­
совой под д ерж ке Российского Гуманитарного Научного Фонда. Проект № 0 4 0 1 -00007а.
1 И м еется в виду император Константин I Великий ( 3 0 6 - 33 7).

Р у ф и н А к ви лей ски й . « Ц е р к о в н а я и с т о р и я »

231

роде Никее,2 и повелел, чтобы там присутствовали 318 епископов и Арий
и чтобы судили о его убеждениях и показаниях.

Глава 2
О со б ор е в Н икее
Однако я полагаю, не следует обходить молчанием дивный поступок
императора на том соборе. Ибо когда собрались епископы почти со всех
мест, они (как обычно случается) устроили между собой тяжбы по раз­
ным причинам, то и дело перебивая друг друга. Показывались списки,
открывались обиды, и души все более направлялись не к тому, ради чего
все съехались, а вот к этому. Но император, видя, что из-за подобных
тяжб не исполнялась главная цель собрания, установил определенный
день, когда бы каждый епископ, кто считал, что имеет жалобы, сообщил
бы ему о них. И когда [император] прибыл [на заседание], то взял у каж­
дого списки и все их положил себе в карман, и, не заглянув в них, ска­
зал епископам: «Бог вас поставил священниками и дал вам власть су­
дить о нас, и потому мы под справедливым судом вашим. Вы же не мо­
жете быть судимы людьми. По той причине это дело единственно Бога
судить между вами, и тяжбы ваши останутся на Божественное сужде­
ние. Вы ведь нам от Бога даны быть богами, и не сообразно, чтобы чело­
век судил богов, но лишь Тот Один [вправе это делать], о Котором написа­
но: “Бог стал в сонме богов; среди богов произнес суд” (Лс. 81.1 ). И пото­
му, оставив это, следует без всякого раздора обратиться к тем вопросам,
которые касаются веры в Бога». Когда он сказал это, то повелел сжечь
все списки, чтобы никому не стало известно лицемерие священников.
Когда же на протяжении нескольких дней на соборе епископов шло след­
ствие о вере, то, хотя иные полагали противное, активно поддерживая
начинание Ария, все же было много тех, кто прокляли нечестивое начи­
нание. Как бы то ни было, на соборе оказалось большинство тех еписко­
пов и исповедников, которые противились начинаниям Ария. Поддер­
жали же его мужи, искушенные в полемике и из-за этого противящиеся
простоте веры.

Глава 3
Об обращ ении ф и л ософ а -ди а л ект и к а
Какую же добродетель несет в себе простота веры, мы можем узнать
из того, что, как говорят, как раз там и произошло. Ведь когда заботой
религиозного императора со всей земли были собраны служители Бога,
[на собор] приехали также философы высокой репутации и весьма зна­
менитые и прославленные диалектики. Один из них, весьма прослав­
ленный в искусстве диалектики, изо дня в день спорил с нашими епис­
2 Первый Вселенский (Никейский) собор открылся 2 0 мая 32 5 г.

232

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

копами, мужами также достаточно искушенными в диалектике. И яв­
лен был великий спектакль, когда собрались на заседание ученые и на­
читанные мужи. Философ все никак не мог закончить речь и кратко под­
вести итог. Ведь он вел спор в такой риторической манере, что, когда он
будто бы заходил в тупик, то ускользал из него подобно изворотливому
змею. Однако Бог допустил, так как власть Бога не на речах стоит, а на
добродетелях, чтобы среди прочих слушавших епископов присутство­
вал один исповедник, муж по природе весьма простой и ничего другого,
кроме Иисуса Христа и Его крестной смерти, не ведающий. Когда он
увидел философа, глумящегося над нашими и наслаждающегося хитро­
стью диспута, попросил у всех слова: «Я бы хотел кратко побеседовать
с философом». Тогда наши, которые знали простоту мужа и его неопыт­
ность в спорах, испытали некоторую стыдливость и испугались, как бы
святая простота не вызвала насмешек у сведущих людей. Председатель­
ствующий все же настоял на своем и дал тому начать речь. «Во имя, —
сказал тот, — Иисуса Христа, философ, слушал я о том, что истинно.
Бог есть един, Который соделал небо и землю, и Который дал человеку,
которого сотворил из праха земного, душу. Все, что видимо, и все, что
невидимо, Он сотворил добродетелью Слова Своего и упрочил освяще­
нием Духа Своего. Это Слово и Мудрость, Которое мы зовем Сыном, во
искупление грехов человеческих было рождено от Девы, и через стра­
дание смерти освободило нас от вечной смерти и воскресением Своим
открыло нам путь к вечной жизни. Его мы и ждем для окончательного
суда, который, как мы считаем, наступит. Веришь ли ты, философ, что
это так?» Но тот, как если бы никогда не учился парировать аргументы,
так и стоял, молча, пораженный доблестью речи, ни на что не отвечая, и
молчаливый вид его был красноречивее слов. И тогда председательству­
ющий сказал: «Если ты веришь, что это так, поднимись и ступай за мной
в храм и прими знак этой веры». И философ, обратившись к последова­
телям своим, а также к тем, кто собрались послушать, сказал: «Слушай­
те, о ученые мужи, пока со мной сражались словами, я словам противо­
поставлял слова, и то, что говорилось, я с помощью риторического ис­
кусства переворачивал наизнанку. Но когда из уст говорящего впереди
слов вышла добродетель, слова уже не могли противостоять добродете­
ли, и человек не может противиться Богу. И потому, если кто из вас
смог из того, что было сказано, понять то, что понял я, пусть поверит в
Христа и последует за этим старцем, в котором говорит Бог». Так, став
христианином, философ наконец признал себя побежденным.

Глава 4
О б и с п о в е д н и к е П аф нут и и
Был, кроме того, на соборе том Пафнутий, человек Божий, еп и с­
коп из областей Египта, исповедник из числа тех, кого Максими-

Р у ф и н А к ви ле й с ки й . «Ц е р к о в н а я история»

233

ан,3 лишив правого глаза и подрезав левое колено, заклеймил железом.
Однако такая в нем была сила добродетелей, что знамения через него
являлись не меньшие, чем прежде через апостолов. Ведь он и демонов
изгонял единственно словом своим, и больных излечивал одной лишь
молитвой. Говорят, что он и у незрячих восстанавливал зрение, и воз­
вращал парализованным телесную крепость. Константин держал его в
таком почете и любви, что часто, приглашая его во дворец, обнимал и
одаривал нежнейшими поцелуями его глаз, который тот потерял за ис­
поведание веры.

Глава 5
О еп и с к о п е С пиридоне и ч уд е са х его
В числе тех, а то и более выдающийся, был, как рассказывают, Спи­
ридон, епископ Кипрский, муж из разряда пророков, насколько нам ста­
ло известно от тех, кто его видел. Он продолжал быть пастырем овец,
даже став епископом. Ибо как-то ночью, когда воры забрались в загон, и
нечестивые руки протянули к тому месту, где они сделали проход, что­
бы угнать овец, они оказались связаны невидимыми путами и пребыва­
ли так, словно переданные палачу, до рассвета. Когда же рано утром
пришел хозяин, чтобы выгнать овец на пастбище, он увидел, что в заго­
не находятся юноши, будто связанные, но не человеческими путами.
И когда он узнал о ночном происшествии, словом своим развязал тех,
кого связал за провинности, и чтобы для них ночное происшествие не
оказалось пустым, сказал: «Чтобы не казалось вам, юноши, будто без
толку приходили вы, забирайте себе одного барана, которого подобает
приобретать просьбой, а не воровством». Передают о нем и такой уди­
вительный факт. Была у него дочь, именем Ирина, которая ему во мно­
гом помогала и умерла девушкой. После ее смерти к нему пришел один
человек и сказал, что передал ей некую вещь. Отец не знал о вещи. Он
тщательно обыскал весь дом, но не нашел того, что просил тот человек.
Однако тот, что передал вещь, упорствовал и с плачем и слезами про­
сил, уверяя, что лишится жизни, если не получит обратно переданного.
Тронутый его слезами старик поспешил на могилу дочери и обратился к
ней по имени. Тогда она из могилы спросила: «Что вам, отец?» Тот ей:
«Где ты положила переданную тебе тем человеком вещь?» Та же, указав
место, сказала: «Там ты найдешь спрятанное». Вернувшись домой, он,
найдя вещь там, где указала ему из могилы дочь, передал ее просивше­
му. Рассказывают также и о многих других удивительных его деяниях,
которые и сейчас на устах у всех. Такие вот многочисленные мужи бли­
стали в те времена в церквах Господних, многие из которых присутство­
’ И меется в виду император Максимиап Галерий (293 - 311), один из иници­
аторов Великого гонения.

234

Р о ж ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

вали на том соборе. Там же присутствовал в то время и Афанасий, диа­
кон Александра, епископа Александрийского, помогавший старцу мно­
гими советами. Между тем каждый день шли заседания, выносить опре­
деление по такому делу решались с трудом и не без размышлений. М но­
гократно на собор приглашался Арий, и утверждения его обсуждались
в ходе беспрестанных толкований, и весьма осторожно взвешивалось,
что против него необходимо постановить и как сформулировать. Но пос­
ле продолжительных и многочисленных толкований всеми было согла­
совано и сформулировано, будто бы едиными устами и сердцем, писать
«единосущен», то есть Сын признавался той же сущности, что и Отец, и
огласить это достовернейшее из всех решение. Передают, что только
семнадцать тогда оказалось тех, кто предпочел веру Ария; более того,
они уверяли, что Сын есть творение Бога из несуществующей субстан­
ции и произведен на свет не из собственно божественной сути Отца.
Решение собора священников было сообщено Константину. Тот его при­
ветствовал, словно данное Богом. И заявил, что если кто попытается
противиться этому решению, как если бы выступал против Божествен­
ного определения, будет отправлен в изгнание. И вот только шесть ре­
шили отправиться в изгнание с Арием. Остальные же одиннадцать, про­
ведя между собой совещание, согласились подписать [решения собора],
однако только рукой, но не сердцем. Автором этого притворства высту­
пил Евсевий, епископ Никомидийский. Между тем, когда кто искренне,
кто притворно (как сознались в том после изгнания) подписали испове­
дание и приняли по поводу всех церковных правил ясные постановле­
ния. собор был распущен. Символ же веры тех, кто там собирался, при­
водится ниже.

Глава 6
Н и к ей ски й Сим вол вер ы
Веруем во Единого Бога, Отца Всемогущего, Творца всего видимого
и невидимого. И во Единого Господа нашего Иисуса Христа, Сына Бо­
жьего, рожденного от Отца, Единородного, то есть из сущности Отца, в
Бога от Бога, Свет от Света, в Бога истинного от Бога истинного, в рож­
денного, несотворенного, единосущного Отцу, то есть одной с Отцом
сущности, через Которого все произошло, как на небесах, так и на зем­
ле, Который ради нас и ради нашего спасения сошел и воплотился, вочеловечившись, и претерпел страдания, и на третий день воскрес, и взо­
шел на небо, откуда придет вновь судить живых и мертвых. И в Духа
Святого. Тех же, кто говорит, что было время, когда не было Сына Бо­
жьего. или что Он не был прежде рождения и был сотворен из несуще­
ствующей сущности, или кто утверждает, что из иной ипостаси или сущ­
ности создан или изменяем, анафематствует Единая и Апостольская
Церковь.

Р у ф и н А к ви л е й с к и й . « Ц е р к о в н а я история»

235

Н икейские каноны
Установили кроме прочего то, что следует соблюдать в Церквах.
1. Чтобы никто из тех, кто сам себя вверг в невоздержанность страс­
тей, не достигал клира.
2. И чтобы никто из тех, кто недавно, приняв крещение, расстался с
языческой жизнью или вышел из общения языческого, не становился
клириком прежде, чем будет верным образом испытан.
3. И чтобы никто из епископов и других клириков не имел в доме
иных женщин, кроме матери, или сестры, или сестры отца, или тех лиц,
которые необходимы в доме.
4. И чтобы епископ (если человек может им стать) утверждался епис­
копами всей провинции. Если это трудно, то, по крайней мере, не ме­
нее, чем тремя: однако так, чтобы либо присутствовал епископ митро­
полии, либо имелось его согласие. Без этого назначение следует счи­
тать недействительным.
5. И чтобы того, кого изгонит из Церкви один епископ, не поддержи­
вал другой, ни клирика, ни мирянина. А чтобы это [происшествие], воз­
никшее по какой-либо запальчивости или в ходе (как это часто случает­
ся) неправедного спора, обрело разрешение, постановили, что каждый
год в каждой провинции необходимо дважды созывать собор всех епис­
копов провинции и судить о делах такого рода, чтобы, если вдруг одним
что-то было совершено несправедливо, исправлено было бы другими.
6. И чтобы в Александрии, и в городе Риме сохранялся старый обы­
чай, чтобы как один [город] имел попечение над Церквами Египта, так и
другой над областными Церквами [Рима].
7. И чтобы, если вдруг при утверждении епископа двое или трое по
какой-либо причине не соглашаются друг с другом, мнение остальных
и, особенно, епископа митрополии считалось более прочным.
8. И чтобы у епископа Иерусалима оставалось издавна данное ему
преимущественное право, тем не менее пусть остается и статус митро­
полита своей провинции.
9. И чтобы «чистых» (которые у нас новациане), если вдруг, раскаяв­
шись, они обратятся к Церкви, исповедующих церковные догмы, в чис­
ло клириков следует принимать в своем порядке, но со следующим ус­
ловием. Так, если епископ их прибудет к епископу наших, следует, что­
бы он находился на месте пресвитеров. Пусть имя епископа остается
только у того, кто постоянно сохранял кафолическую веру, если он [ка­
фолический епископ] сам по собственной воле не захочет удостоитьтого
подобным именем. Если же ему так угодно, пусть он сам ищет тому ва­
кантное место епископа, это в его власти.
10. И чтобы в одном городе не было двух епископов.
11. И если кто вдруг, равно возвышенные до священства, потом или
сами кого-нибудь из своего числа признают преступником, или [если

236

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

кто из них] будет обличен в преступлении другими, пусть [обвиненный]
будет удален. Но если кто из тех, кто согрешил и по незнанию вдруг был
назначен [священником], и был потом изобличен, пусть будет удален.
12. И если кто без пыток согрешил во время гонений и искренне рас­
каялся, пусть пять лет проведет среди оглашенных и в течении двух лет
после этого пусть присоединится к верующим лишь в молитве, и тогда
лишь пусть будет принят.
13. Те же, кто ради исповедания веры оставил военную службу и вер­
нулся к ней вновь, пусть тринадцать лет раскаивается и потом будет
принят, если он раскаялся искренне. Во власти же епископа ограничи­
вать [срок покаяния], если он увидит весьма искреннее и чистосердеч­
ное раскаяние.
14. О тех же, кто ушел из жизни раскаивающимся, решили, что ни­
чего не следует оставлять тщетным. Если кто, состоявший с ним в об­
щении, действительно, переживет его, пусть он завершит установлен­
ное время покаяния, или, по крайней мере, то, которое определит епис­
коп, если он захочет его сократить.
15. Об оглашенных, которые согрешили, решили, чтобы на три года
они были отлучены от литургии оглашенных, а потом возвращены.
16. И чтобы из младшего города в старшую Церковь никто не испра­
шивал переезда, будь то епископ или какой другой клирик.
17. И чтобы ни один клирик, который, покинув свою Церковь, не имея
для этого достойной причины, странствует и скитается по другим Церк­
вам, не принимался в общение.
18. И чтобы никто того клирика, который служит другому, укрыв в
своей Церкви, не делал своим клириком без согласия того, кому тот слу­
жил.
19. И чтобы ни один клирик не получал ни процентов, ни увеличения
хлеба или вина, которое обычно, данное сейчас, в шестикратном или
двукратном размере получают обратно. Если же это будет сделано, пусть
дело останется на суд совести.
20. И чтобы диаконы не предпочитались пресвитерам и не сидели на
собрании с пресвитерами и не совершали Евхаристии, если есть пре­
свитеры, но только помогали им в исполнении. Если же не окажется ни
одного пресвитера, лишь тогда пусть будет позволено совершить Евха­
ристию. Поступающих же иначе решили удалять.
21. И чтобы павликиане, которые также фотиниане, были крещены
заново.
22. Диаконисы же, так как они не принимают рукоположения, долж­
ны быть среди мирян.
И вот, когда об этом постановили, как требует уважение Божествен­
ных законов, передали также Церквам старый канон о соблюдении Пас­
хи, по которому не возникло никакого разногласия. Когда все было уст­

Р у ф и н А к ви л е й с к и й . « Ц е р к о в н а я история»

237

роено, как следовало, в Церквах и единая вера сохранялась как в вос­
точных, так и в западных областях.

Глава 7
О Е лене, м а т ери К он ст а н т и н а
В то же время Елена, мать Константина, женщина безупречной веры
и религиозная душой, несравненная благородством, чьим сыном по пра­
ву был Константин, побужденная, как говорят, Божественным видени­
ем, отправилась в Иерусалим и там у местных жителей разузнала о ме­
сте, где на Кресте висело священное тело Христа. Однако поиск был
затруднен тем, что в свое время гонители установили в том месте ста­
тую Венеры, чтобы если кто из христиан захотел бы в том месте молить­
ся Христу, казалось бы, что он молит Венеру. И из-за этого место то
стало редко посещаемо и почти забыто. Но когда (как мы сказали выше)
религиозная женщина поспешила к месту, отмеченному знаком небес­
ным, удалив с него все нечистое и порочное, в глубине под мусором на­
шла беспорядочно лежащие три креста. Однако радость обретения на­
ходки нарушалась внешней неразличимостью крестов. Хотя там была
найдена и табличка, на которой Пилатом была сделана надпись на гре­
ческом, латинском и еврейском языках, однако ясного указания на Крест
Господень не было. Поэтому человеческая неопределенность нуждалась
в Божественном свидетельстве. Случилось, что в том же городе недале­
ко от этого места находилась снедаемая тяжелым недугом и уже умира­
ющая знатная женщина. Епископом Церкви того города в то время был
Макарий. Когда он увидел царицу, стоящую в нерешительности, а так­
же всех, кто там присутствовал, сказал: «Принесите сюда все кресты,
которые были найдены, и тот, что нес на себе Господа, откроет нам Бог».
И вступив вместе с царицей, а также с народом [в дом] к той, которая
была при смерти, став на колени, произнес такую молитву к Богу.

Глава 8
О К р ес т е С п а си т еля , н а й д е н н о м в И ер ус а л и м е Еленой
«Ты, Господи, Который через Сына Своего Единородного, смерть
крестную принявшего, соизволил дать спасение роду человеческому и
теперь вдохнул в сердце рабы Твоей искать Древо Блаженное, на кото­
ром Спаситель наш был распят, покажи со всей ясностью, какой из этих
трех был Крестом Господней славы и какой послужил для казни раб­
ской, чтобы эта женщина, которая мучается от недуга, тотчас, как дотро­
нется ее Древо Спасительное, вернулась от смертных ворот к жизни».
И когда он сказал это, приложил сначала первый из них, но ничего не
достиг. Приложил второй, и также ничего не произошло. Когда же он
приложил третий, женщина, открыв вдруг очи, встала, и когда верну­
лась к ней телесная крепость, стала она более свежей, нежели когда

238

Р ож ден ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

лежала больной. И все в доме засуетились и принялись славить могу­
щество Божие. Так, получив очевидное свидетельство, царица по дан­
ному обету с царственным рвением построила удивительный храм на
том месте, где обрела Крест. Гвозди же, которыми тело Господне было
приколочено [ко Кресту], отправила к сыну. Из одних он выковал уди­
ла, которыми пользовался в походах, другие, как передают, вковал в шлем.
Часть Спасительного Древа она передала сыну, часть же, уложенную в
серебряный футляр, оставила на месте; она и ныне, благоговейно почи­
таемая, служит для сохранения памяти. Оставила же царица благочес­
тивая и такое свидетельство религиозной души. Женщин, служащих
Богу, которых она там нашла, пригласила на трапезу и, как говорят, с
таким почтением за ними ухаживала, что считала для себя недостой­
ным, если кто-то пользовался любезностью прислуги. Напротив, она
сама руками своими, подпоясав платье по примеру прислуги, подавала
еду, подносила чаши и наливала воду, и царица мира и мать Империи
считала себя прислужницей прислужниц Христовых. Это происходило
в Иерусалиме.
Между тем Константин, полагаясь на благочестие, сарматов, готов
и другие варварские племена, если кто не успел скрепить мир дружбой
или добровольной капитуляцией, укротил оружием в их собственных
землях. И чем более религиозным и покорным Богу он становился, тем
больше Бог покорял ему мир. Он также, словно к пророку, посылал пись­
ма к Антонию, первому обитателю пустыни, чтобы тот молил Господа
за него и детей его. Так он не только заслугами своими и набожностью
матери, но и через посредничество святых, страстно стремился стать
угодным Богу. Воистину, поскольку мы упомянули такого мужа, Анто­
ния, скажу, что о добродетелях его, принципах, рассудительности, как
он, проводя жизнь в уединении, общался лишь с животными и неодно­
кратно торжествовал над демонами, и был более других смертных лю­
безен Богу, так что ясные образцы его наставлений для монахов Он со­
хранил до сегодняшнего дня, говорить мне не следует из-за той книги,
которая была написана Афанасием и переведена на латинский язык. По­
этому мы, опустив то, что уже другими было сказано, припомним те со­
бытия [церковного прошлого], которые хотя и достойны веры, но отто­
го, что давно произошли, покрылись домыслами.

Глава 9
О п ленен ии Ф р ум ен т и я и Э д е с и я , и об об ра щ ен и и и ндов
По тому разделению круга земного, которое было произведено
между апостолами для проповедования слова Божия, когда прочие про­
винции выпали другим, Фоме, как говорят, досталась Парфия, Матфею
Эфиопия, а примыкающая к ней Ближняя Индия Варфоломею. Между
ней и Парфией. но во внутренних областях, лежит Дальняя Индия, на­

Р у ф и н А к ви л е й с к и й . «Ц е р к о в н а я история

239

селенная многими и разнообразными языками и народами. Ее из-за боль­
шого удаления не тронул ни один сошник апостольской проповеди, тем
не менее, при Константине она впервые приняла семена веры по следу­
ющей причине. Рассказывают, что некий философ Метродор ради обо­
зрения мест и исследования круга земного достиг Дальней Индии. По­
бужденный его примером, некий Меропий, тирийский философ, по тем
же причинам возжелал дойти до Индии, взяв с собой двух мальчиков,
которых обучал свободным искусствам, были же они родными братья­
ми. Один из них, что моложе, именовался Эдесий, другой — Фрументий. И вот, когда, обозрев и записав все то, чем услаждалась душа, фи­
лософ решил возвращаться, на корабле, на котором он плыл, ради по­
полнения запасов воды и другого необходимого причалил к какому-то
порту. В месте же том царили варварские нравы, так что, если вдруг
жившие там племена разрывали союз с римлянами, то всех римлян, на­
ходившихся среди них, они предавали смерти. Варвары напали на ко­
рабль философа и всех, бывших с ним, перебили. Мальчики, обнару­
женные поддеревом читавшими книги и полными раздумий, по состра­
данию варваров плененные, были отведены к царю. Одного из них, а
именно Эдесия, он сделал своим виночерпием. Фрументию же, которо­
го нашел смышленым и рассудительным, поручил ведение своих хозяй­
ственных дел. От этого жили они у царя в великом почете и в любви.
Умирая же, царь наследницей царства сделал жену с малолетним сы­
ном; юношам же дал свободу поступать, как они сами пожелают. Цари­
ца же слезно стала молить их, словно она во всем царстве не имела ни­
кого более верных, чтобы разделили они с ней, пока не подрастет ее сын,
заботу об управлении страной. Особенно [она упрашивала] Фрументия,
чья рассудительность была полезна для управления государством. Поистине, и другой открыто выказывал чистую веру и трезвый ум. И пока
так происходило, державший в руках управление царством Фрументий,
поскольку Бог направлял разум его и душу, начал искать среди римских
купцов христиан и предоставлял им больше возможностей и призывал,
чтобы устраивали они собрания в отдельных местах, куда бы сходились
по римскому обычаю для молитв. Но и сам он также немало сделал и
увещевал остальных, побуждал их благожелательностью и милостями,
предоставлял места для строительства, давал также другое необходи­
мое и всячески стремился, чтобы семя христианское дало в тех местах
всходы. Когда же дитя царское, вместо которого они управляли госу­
дарством, подросло, [братья], устроив все и честно ему передав, несмотря
на то, что царица и сын ее удерживали их и упрашивали остаться, от­
правились к землям нашим.
В то время как Эдесий поспешил в Тир, чтобы встретиться с родствен­
никами и близкими, Фрументий отправился в Александрию, сказав, что
нет лучшего дела, чем служить Господу. И вот все, как случилось, он

240

Р о ж ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

изложил епископу и призвал его, чтобы нашел он какого-нибудь дос­
тойного мужа, которого бы послал епископом [в Индию], поскольку в
той варварской земле насчитывается уже много христиан и построено
много церквей. Тогда Афанасий (ибо именно он недавно принял священ­
ство), выслушав внимательно и благосклонно рассказ Фрументия и оце­
нив его деяния, сказал на соборе священников: «Какого же другого по­
добного мужа мы найдем, в котором бы дух Божий был такой, как в тебе,
который смог все это исполнить?» И, возложив на него священство,
повелел возвращаться ему с милостью Божьей туда, откуда прибыл.
И когда тот отправился епископом в Индию, такая, говорят, ему была
дана от Бога добродетель, что даже знамения апостольские через него
совершались, и бесконечное число варваров обратилось к вере. От него
в областях Индии и народ христианский пошел, и церкви были устрое­
ны, а также получило начало священство. Эти деяния мы узнали не из
слухов народных, а из рассказа самого Эдесия, который прежде был спут­
ником Фрументия, а потом стал пресвитером в Тире.

Глава 10
Об о б р а щ ен и и н а р о д а иберийцев, с л у ч и вш е е с я ч ер ез п ленни ц у
В то же время также народ иберийцев, который обитает на берегах
Понта, вступил в согласие со словом Божьим и принял веру в царство
грядущее. Но возможность для обретения этого великого блага предос­
тавила им некая пленная женщина, которая находилась у них. Ведь вела
она чистую и весьма воздержанную жизнь, и каждый день и ночь неус­
танно возносила молитвы к Богу. Варваров удивила сама необычность
действия, и они пытливо расспрашивали, для чего она так поступает.
Та, как было, просто призналась, что она с помощью ритуала почитает
Богом Христа. Ничего варваров из этого не удивило, кроме нового име­
ни. Правда (как обычно случается), сама твердость породила у женщин
некое любопытство, есть ли выгода от такого богопочитания. Рассказы­
вают, что у них принято, если заболеет ребенок, то мать несет его по
разным домам, где, надо думать, если кто-то знает какое надежное ле­
карство, помогает занемогшему. И вот когда одна женщина стала, как
подобает, носить своего ребенка по всем домам и, обойдя всех, не на­
шла никакого лекарства, пришла и к пленнице, чтобы та, если знает чем,
помогла. Та же клятвенно уверила, что ее Бог Христос, Которого она
чтит, может дать ребенку здоровье, в чем люди утратили надежду. И по­
сле того, как она положила ребенка на свою власяницу, а сама произ­
несла над ним молитву Господу, передала его матери здоровым. Слух
достиг многих, слава об удивительном происшествии дошла также до
царицы. Пораженная каким-то телесным недугом, она находилась в ве­
ликом отчаянии. Царица попросила привести к ней пленницу. Та отка­
залась идти, чтобы не подумали, будто она может больше, чем позволя­

Р у ф и н А к ви л е й с к и й . « Ц е р к о в н а я история»

241

ет ей [человеческая] природа. Царица приказала, чтобы ее саму отнес­
ли к хижине пленницы. Та, точно так же положив царицу на свою вла­
сяницу, когда произнесла имя Христа, заставила царицу подняться здо­
ровой и радостной. И сказала, что Христос есть Бог, Сын высшего Бога,
Который подарил это здоровье, и посоветовала призывать Его, Которого
она признает виновником собственной невредимости и жизни. Ибо Он
Тот, Кто отдает царства царям и жизнь смертным. Царица же, вернув­
шись радостная домой, рассказала об этом супругу, который спросил ее
о причине столь внезапного выздоровления; и тот, обрадовавшись здо­
ровью супруги, приказал собрать женщине подарки. «О царь, — сказала
царица, — пленница ничего из этих подарков не сочтет достойным: зо­
лото отвергнет, серебра не примет, в пище она постится. Тем лишь мы ее
одарим, если этого Христа, Который, когда она молила, меня излечил,
будем чтить Богом». Царь с этим тогда начал медлить и все откладывать,
несмотря на частые предостережения жены, пока однажды не случилось
так, что в то время, когда он охотился со своими приближенными в лесу,
среди дня опустилась непроглядная мгла, и на протяжении четырех дней,
когда исчез свет и вслепую приходилось искать дорогу, царил страх. При­
ближенные один за другим разбрелись, сам царь, окруженный густей­
шим мраком, не знал, ни что делать, ни куда двинуться. Как вдруг душу,
охваченную страхом, посетила такая мысль: если действительно Бог есть
тот Христос, которого пленница называла его супруге, и если Он осво­
бодит его сейчас из этой тьмы, то за это Он будет почитаться, а все ос­
тальные [боги] будут отвергнуты. Тотчас же, когда эта мысль еще не об­
лачилась в слово, на землю вернулся свет и вывел невредимого царя к
дому. Сразу же все, как было, царь рассказал царице. Он просил тотчас
позвать пленницу, чтобы та открыла ему способ поклонения, и обещал,
что не будет почитать более другого бога, кроме Христа. Пленница при­
шла и подробно рассказала о Боге Христе; открыла, как молиться и как
почитать, насколько женщина могла об этом толковать. Она учила, что
нужно построить церковь и нарисовала ее план. И вот царь, созвав весь
народ, изложил все от начала, что с ним и с царицей случилось, и сооб­
щил веру, так что, еще не крещенный, он стал для своего народа апосто­
лом. Мужчины принимали веру от царя, а женщины от царицы.
Когда же все весьма возжелали, чтобы была воздвигнута церковь, и
когда очень скоро были выстроены стены, пришло и то время, когда сле­
довало ставить колонны. И вот когда, водрузив первую и вторую колон­
ну, приступили к установке третьей, для чего использовали все маши­
ны и силу людей и быков, поставив ее уже набок, дальше никак колонну
не могли двинуть. Хотя сделали вторую и третью попытку и больше,
несмотря на то, что все были изнурены, колонна не двигалась с места.
Весь народ пришел в удивление, упорство царя стало ослабевать: никто
не знал, что следовало делать. С наступлением же ночи все ушли, и когI

З л к 363-1

242

Р о ж ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

да все смертные удалились, и работа встала, одна лишь пленница оста­
лась внутри, чтобы провести ночь в молитве. И вот когда утром пришел
со всеми своими приближенными царь, он увидел колонну, которую не
могли сдвинуть ни машины, ни люди, в вертикальном положении сво­
бодно висящую над подножьем своим, так что она не стояла, а парила в
воздухе на расстоянии ступни от основания. Тогда весь народ обнару­
жив [руку] Бога и прославляя Его, признал, что вера царя истинна и
благодаря явленному чуду принял религию пленницы. И вот когда все
до такой степени были поражены и удивлены, колонна на глазах у всех,
хотя ее никто не трогал, потихоньку встав на подножье свое, опустилась
на основание [храма]. После этого остальные колонны с такой легкос­
тью были подняты, что все они, что остались, были водружены на место
за один день. После же того как церковь со всем великолепием была от­
строена, и народ с пылкой страстью жаждал веры в Бога, по указанию
пленницы к императору Константину от всего народа было отправлено
посольство. Послы поведали о происшедшем и просили прислать к ним
священников, чтобы те служили у них Богу. Константин, когда все это
ему с радостью и почтением было передано, обрадовался гораздо боль­
ше, чем если бы он присоединил к Римской империи неведомые народы и
неизвестные царства. Об этих событиях нам поведал вернейший муж
Вакурий, царь того народа, а для нас комит доместиков (который забо­
тился о религии и истине), когда он в качестве дукса палестинской гра­
ницы жил в Иерусалиме. Однако вернемся к начатому [рассказу].

Глава 11
О К онст ан ц ии , се ст р е К о н с т а н т и н а ,
и п р есв и т ер е, ч ер ез нее к б р а т у п рони кш ем
После же того как мать благочестивого императора Елена, просла­
вившаяся в Римском государстве высочайшими добродетелями, поки­
нула этот свет,4 попечением августейшего брата стала пользоваться Кон­
станция, вдова Лициния.5 Случилось же, что к ней для беседы пришел
некий пресвитер, тайно благоволивший партии Ария. Однако сначала
он ничего из этого перед сестрой императора не открывал. Когда же тес­
ная дружба дала для этого возможность, он понемногу начал чернить
беседу, говоря, что зло, порожденное Арием, и дело его вызвано личной
неприязнью епископов и стремлением к полемике, и что Арий достаточ­
но почитаем у народа. Внушая это и тому подобное во время частых по­
сещений, он завоевал себе душу Констанции. Когда ее, умирающую,
4 Елена скончалась в 327 г.
5 Император Лициний (3 0 8 - 3 2 4 ) ж ен ился на сестр е Константина в 31 3 г. и
правил Востоком в качестве августа и соправителя Константина. Впоследствии
он был по бе ж д ен и казнен Константином.

Р у ф и н А к ви л е й с к и й . « Ц е р к о в н а я ист ория»

243

посетил брат, она была им с вниманием и благоговением выслушана, и,
как рассказывают, обратилась к нему с последней просьбой, чтобы ос­
тавил он при себе этого пресвитера и слушал то, что тот ему во спасе­
ние и упование станет говорить, ей же самой, уже покидающей этот свет,
ничего не нужно, но беспокоится она за положение брата, как бы не
пошатнулась власть его из-за наказания невинных. Тот, выслушав от
сестры эти предостережения, веря, что забота сестры о нем искренна,
решил выслушать пресвитера, и в то же время повелел вернуть Ария из
изгнания, чтобы тот изложил веру, как думает о ней. Тогда тот написал
изложение веры, которая, хотя и не наша по смыслу, все же, казалось,
содержит наши слова и выражения. Поразился император и решил, что
один и тот же смысл заключен в изложении Ария и собора, который
прежде заседал. Все же ни в ком он не поколебал крепости духа, но вновь
отправил Ария на испытание собора, ибо для освящения [храма] в Иеру­
салим были приглашены священники со всей земли.6 Им император
написал относительно Ария, чтобы если они удовлетворятся изложе­
нием его веры, то притесненного его тогда из ревности, как он говорит,
приняли в общение, и над избавившимся теперь от заблуждения, про­
вели мягкий суд (ибо особенность собора была такова, что решение его
касалось не личности, а превратности догматов), если, конечно, будет
дано на то согласие епископа его Александра. Однако же он [Арий) охот­
но был принят теми, кто сначала благоволил к начинаниям его, а потом
притворно подписал [изложение веры]. Но когда он отправился в Алек­
сандрию, там вся затея его расстроилась, ибо уловки уместны для незна­
ющих, а у знающих обман не вызывает ничего другого, кроме усмешки.
Тем временем, пока все это происходило в Александрии, благочести­
вый август Константин закончил дни свои на загородной вилле на трид­
цать первом году правления,7 написав детям завещание о наследовании
Римского государства. Поскольку в то время Констанций,8 которому была
определена власть над Востоком, не присутствовал [при отце1, Констан­
тин, как говорят, тайно пригласив пресвитера, которого, как мы выше
сказали, рекомендовала ему сестра, а потом держал при себе, передал
ему завещание, которое написал, прося на исповеди, чтобы никому, кро­
ме Констанция, пока тот не прибудет, его не отдавал. Поскольку этому
пресвитеру также благоволили евнухи, которые были во дворце, искусно
скрывавшие свидетельство о смерти императора до приезда Констанция,
несмотря на многие искушения и давление, все оставалось нетронутым и
неколебимым. Когда же Констанций прибыл, пресвитер передал ему со­
храненное завещание. Император, получивший благодаря его услугам
власть, настолько покорился ему, что тот, кто стремился править всеми,
г' Освящ ение храма Гроба Господпя в Иерусалиме произошло 13 сентября 33 5 г.
7 Константин скончался 22 мая 337 г.
* Констанций II, цезарь с 324 г., август Востока с 3 3 7 по 361 гг.

244

Р ож ден ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

спокойно позволял тому повелевать собой. В результате пресвитер, ког­
да привязал к себе императора, начал внушать ему о возвращении Ария
и убеждать, чтобы принудить священников, этого не желавших.

Глава 12
О ко н ф л и к т е А л е к с а н д р а , Е в сев и я и А р и я
В то время,9 как мы узнали из писаний Афанасия, в Александрии
исполнял обязанность священника Александр, в Иерусалиме исповед­
ник Максим, в Константинополе также Александр. Однако Евсевий,
который был в Никомидии, о притворстве которого мы сказали выше,
улучив благоприятный момент, стал внушать императору через домаш­
него пресвитера, чтобы все было сделано по-иному, и старался обратить
в тщету деяния собора. Он добился, чтобы прибыл Арий, находивший­
ся в Александрии, и чтобы императорскими эдиктами в Константино­
поле вновь был созван собор. Туда собрались, главным образом, те, кто
придерживались Ария и Евсевия и кто сражались с Александром за то,
чтобы он принял в общение Ария, однако ничего не уничтожавшие и от
несправедливостей в отношении его воздерживавшиеся. Наконец, они
уведомили, что установлен определенный день, когда или Александр
примет Ария, или узнает, что сам он осужден Церковью и приговорен к
изгнанию, а тот будет принят другим. Тогда тот до самого утра, лежа
перед алтарем, проводя всю бессонную ночь в молитве и слезах, изла­
гал Господу тяжбы Церкви. Когда же показался свет, а Александр не
прекращал молитвы, Евсевий со всеми своими сторонниками, словно
предводитель еретической войны, вступил утром в дом Ария и повелел
ему, чтобы спешно следовал он в церковь, заявляя, что Александр, если
он до сих пор не успокоился, будет изгнан и уступит ему место.

Глава 13
О пост ы дной смерт и А р и я
И вот все ждали, когда ослабеет либо твердость Александра, либо
настойчивость Ария и Евсевия. И когда души всех были из-за этого пол­
ны нерешительности, Арий, направлявшийся в окружении многолюд­
ной толпы епископов и народа в церковь, из-за человеческой нужды свер­
нул в общественное место. Когда он там сел, кишечник и все его внут­
ренности вытекли в отхожее место. Так он обрел в таком месте смерть,
достойную поношения и презрения.10 После того как об этом было со­
4 Руфин путает последовательн ость событий. Александр Александрийский, о
котором он пишет в этой главе, скончался еще при Константине Великом в 326
или 328 г.
10 Руфин вновь путает ход событий. Арий скончался в 3 3 6 г., много позже
смерти Александра Александрийского, но еще при Константине Великом.

Р уф и н А к ви лей ски й . « Ц е р к о в н а я история*

245

общено в церкви Евсевию и тем, кто вместе с ним докучали святому и
невинному мужу Александру по поводу восстановления Ария, все они
разошлись, покрытые стыдом и в смущении. Тогда исполнилось реше­
ние во славу Господа, о котором в молитве к Богу просил Александр,
говоря: «Сверши, Господи, суд между мною и зубами Евсевия и силой
Ария». Однако все это мало кого пристыдило тогда. Ведь еретики, со­
бравшись между собой, полные страха, как бы вдруг император, если
ему честно будет сообщено, как все случилось, не только не избавился
бы от их обмана, в котором пребывал, ловко захваченный в сети, но и не
применил бы к авторам обмана строгость царской власти, задумали че­
рез евнухов, которых уже втянули в свой обман, чтобы император ото
всех слышал о такой смерти Ария, какую бы мог счесть достойной, и
ничего из того, что могло бы указывать на кару Божию, не услышал.
Когда это было сделано, они продолжили толковать о вопросах веры,
как и начинали.

Глава 14
О п ринципах еп и скоп а А ф а н а с и я
Итак, в Александрии по смерти Александра место епископа занял
Афанасий." Ибо он был муж острого ума и весьма усердный в делах цер­
ковных, уже тогда ставший достаточно известным еретикам, когда при­
был на Никейский собор со своим епископом старцем Александром, и
когда его уточнениями неотвратимо обнажались уловки и обманы ерети­
ков. Поэтому, как только они узнали, что тот стал епископом, зная, что
это событие приведет к тому, что из-за его стараний дела у них пойдут
тяжело, всеми способами готовились использовать оружие обмана про­
тив него. Мне, впрочем, кажется, что я не нарушу порядок, если чуть боль­
ше расскажу о прошлом этого мужа и вспомню о его добродетелях с дет­
ских лет, как мы узнали об этом от тех, кто провел рядом с ним жизнь.
Когда в день мученика Петра епископ Александр в Александрии пос­
ле проведенных торжеств ожидал собиравшихся прибыть к нему на со­
бор клириков, вдалеке на берегу моря, увидел играющих мальчиков, ко­
торые, как обыкновенно бывает, изображали епископа и то, что обычно
происходит в церквах. Однако после того как он долго и внимательно
смотрел на мальчиков, обнаружил, что совершается ими нечто сокро­
венное и мистическое. Тотчас, ошеломленный, он приказал позвать к
нему клириков и рассказал им то, что сам видел вдалеке. После этого он
повелел, чтобы они пошли и привели к нему всех найденных мальчиков.
И когда те были приведены, он начал их расспрашивать, кто из них иг­
рал и что и каким образом совершали. Те, как и свойственно в их возра­
сте, испугавшись, сначала отрицали, а потом стали рассказывать по по­
" Афанаси й стал Александрийским епископом

в 326

или 328 г.

246

Р ож ден ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о гр а ф и и

рядку и признались, что они, наподобие оглашенных, принимали кре­
щение от Афанасия, который изображал в той детской игре епископа.
Тогда тот стал тщательно дознаваться у тех, кто признались, что были
крещены, о чем их [в момент крещения] спрашивали, и что они отвеча­
ли, одновременно расспрашивая и того, кто совершал обряд. Когда Алек­
сандр обнаружил, что все было выполнено в соответствии с правилами
нашей религии, он, посовещавшись на соборе с клириками, как расска­
зывают, определил, что тем, кто после точных вопросов и ответов был
омыт водой, не следует второй раз креститься, но нужно в отношении
их совершить лишь то, что требуется от священников. Афанасия же и
тех, кто в той игре были пресвитерами или служками, Александр, при­
гласив их родителей и дав обет Богу, определил воспитанниками своей
Церкви. В скором времени, как только Афанасий благодаря старанию
нотария и грамматика стал достаточно сведущим, немедленно, как бы
подаренный родителями Господней вере, он был отдан священнику, и,
как некогда Самуил, воспитывался в храме Господа.
Когда же Александр в старости благой готовился отойти в мир иной,
Афанасий был определен им преемником в исполнении священнического
долга. В Церкви же той такие споры за правильность веры шли, что ка­
залось, будто это о нем было сказано в Писании: «ИЯ покажу ему, сколь­
ко он должен пострадать за имя Мое» (Д е я н . 9.16). Ведь на преследова­
ние его поднялся весь мир, вступив в заговор, а также правители всей
земли: народы, царства, войска объединились против него. Он же ис­
полнял то Божественное речение, в котором сказано: «Если ополчится
против меня полк, не убоится сердце мое; если восстанет на меня вой­
на, и тогда буду надеяться» (П с . 26.3). Однако деяния его были столь
велики и столь многочисленны, что, хотя значительность его подвигов
не позволяет мне что-то оставить без внимания, все же огромное их число
заставляет весьма многое упустить; поэтому слабая душа терзается, ибо
не в состоянии решить, что оставить [для рассказа], а что обойти молча­
нием. И потому мы вспомним то немногое, что относится к делу, осталь­
ное же о нем скажет его слава, которая все же может, без сомнения,
сообщить гораздо меньшее. Ведь ничего из того, что можно было бы до­
бавить [к рассказу], она не откроет.

Глава 15
О за б луж ден и и и м п е р а т о р а К о нст а н ц ия
Итак, в то время как Констанций один держал власть над Востоком,
после того как брата его Константина недалеко от Аквилеи у реки Алсы
убили солдаты,12 Констант, приходившийся им обоим братом, весьма
12 Константин II, император Британии. Галлии и Испании, потерпел п ор аж е­
ние от брата Константа и погиб в 3 4 0 г.

Р у ф и н А к ви ле й с ки й . « Ц е р к о в н а я история»

247

деятельно управлял Западом. А вот Констанций, в то время как натурой
и душой царственной весьма благоволил тем первым доброжелателям
царствования его, превратными священниками через евнухов весь­
ма ловко был введен в нечестивое заблуждение, и со страстной готов­
ностью уступил их лживым аргументам. Однако эти священники, боясь,
как бы вдруг у Афанасия не появилась возможность обратиться к царю,
и как бы царь не узнал от него об истинной, согласной с Писанием, вере,
которую они извратили, всеми способами стали обвинять его перед
императором и выставлять виновником всех преступлений и позорных
поступков. Дело дошло до того, что они показали императору отрезан­
ную от человеческого тела руку, положенную в ларец, и уверяли, что
она отсечена Афанасием у некоего Арсения и используется им как ору­
дие магии. В то же время выдумали и другое весьма клеветническое и
бесчестное.

Глава 16
О с о б ор е ер ет и ко в в Тире, с о зв а н н о м прот ив Афанасия
По этим поводам император повелел, созвав собор, осудить на нем
Афанасия. И повелел собраться ему в Тире,13 отправив со своей сторо­
ны одного из комитов, присоединив также Архелая, в то время комита
Востока, и, конечно, того, кто управлял провинцией Финикией. Туда
был доставлен и Афанасий; был внесен ларец с человеческой рукой:
злоба и оторопь наполнили тогда не только благочестивые, но и нич­
тожные души.

Глава 17
Об от сеченной р у к е А р сен и я и д р у г и х у л о в к а х еретиков,
р а зо б л а ч е н н ы х на соб о ре
Этот Арсений, чья рука, как утверждали, была отсечена, некогда был
чтецом у Афанасия; боясь наказания за проступок, он уклонялся от об­
щения. Нечестивые люди, считая для задуманного обмана удобным то,
что он скрывается, удерживали его, чтобы дать ход своему преступле­
нию, спрятав его у одного человека, которого считали искренним сто­
ронником своих злодеяний. Тем не менее тот, укрывающийся, узнал,
что имя его используется для обвинения Афанасия. Побудило ли его
чувство человечности, или Божественное провидение, но Арсений, тай­
ком под покровом ночи покинув убежище, отплыл в Тир, и прежде чем
наступил последний день упомянутого процесса, предстал перед Афа­
насием и сообщил обо всем случившемся. Тот повелел, чтобы этот че­
ловек оставался дома, и чтобы никто не знал о том, что он здесь. Между
13 Руфин путает последовательность событий. Тирский собор был проведен в
335 г. при Константине Великом.

248

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о гр а ф и и

тем шли заседания собора, на который съехалось немало тех, кто знал о
выдуманной клевете, почти все они были душой неприязненны и пред­
взяты в отношении Афанасия. В то же самое время находился там и
исповедник Пафнутий, о котором мы упоминаливыше, и который знал
о невиновности Афанасия. Когда он увидел, что Максим, епископ Иеру­
салимский, с которым исповедник обычно следовал, ибо оба были ли­
шены глаза и у обоих было подсечено колено, но который из-за чрезмер­
ного простодушия ничего о преступлении священников не подозревал,
сел рядом с остальными, кого объединяло пятно бесчестия, не побоялся
среди судебного заседания сказать ему: «Ты, Максим, с которым у меня
общий знак исповедания, и который, как и я, лишен земного света, снис­
кал себе дар Божественного света, и я не позволю тебе сидеть на соборе
злоумышленников и вступать в общение с людьми, поступающими дур­
но». И, протянув руку, вырвал его из его окружения и, объяснив все,
связал нерушимой общностью с Афанасием. Но судебное разбиратель­
ство, тем не менее, открылось.
Первое обвинение было выдвинуто некоей женщиной, которая ска­
зала, что однажды она принимала Афанасия в гостях и ночью, ничего не
подозревавшая, она претерпела от него насилие. Афанасию было при­
казано ответить на это обвинение. Он же явился [на суд] со своим пре­
свитером Тимофеем и попросил его, чтобы, после того как женщина
закончит говорить, тот ответил ей, в то время как сам он будет молчать.
И когда та женщина, которая произносила обвинение, закончила речь,
Тимофей обратился к ней: «Действительно ли я, о женщина, останавли­
вался у тебя на ночлег и совершил над тобой насилие, как ты об этом
заявляешь?» Тогда та, как свойственно столь бесстыдным женщинам,
стала бранить Тимофея: «Ты, ты взял меня силой, ты в том месте лишил
меня целомудрия». Одновременно она обратилась к судьям и стала при­
зывать в свидетели веру Божью, что она говорит правду. Тогда у всех
начался громкий смех, ибо столь легко, хотя Афанасий и молчал, был
вскрыт обман вымышленного преступления. Но судьи отказались про­
водить судебное следствие по поводу женщины: откуда взялась эта кле­
вета, и через кого и каким образом она была выдумана, поскольку веде­
ние процесса было в руках обвинителей. Поэтому перешли к другому
обвинению.
На обсуждение было вынесено деяние, неслыханное во веки. «Это, —
сказали судьи, — то, что никто не сможет опровергнуть словами, ибо
дело касается зрения, когда слова излишни. Обвиняет тебя Афанасий
эта отсеченная рука. Это правая рука Арсения, которую ты. признайся,
зачем-то, для каких-то целей отрубил». Тогда тот ответил: «А кто из вас
был знаком с Арсением, чтобы знать, что это его правая рука?» Подня­
лось немало тех, кто сказали, что они хорошо знали Арсения, в их числе
оказались и те, кто был не в курсе происходящего. Тогда Афанасий по­

Р у ф и н А к ви л е й с к и й . « Ц е р к о в н а я история»

249

просил у судей, чтобы приказали ввести его человека, которого он при­
гласил. И когда был введен Арсений, и когда он поднял лицо, Афанасий
обратился к собору и к судьям: «Это и есть Арсений». И, подняв его
правую руку, добавил: «Вот его правая рука, а вот и левая. Откуда же
та, которую предъявили те люди, спросите их сами». Тогда словно ка­
кая-то ночь и тьма заполонила глаза обвинителей, они не знали, что де­
лать, когда все так повернулось. Ведь свидетели, которые немногим ра­
нее говорили, что знали Арсения, подтвердили, что перед ними именно
он. Однако, поскольку собор не для суда собрался, а для обвинения чело­
века, внезапно со всех сторон поднялся крик, будто Афанасий маг и вво­
дит в заблуждение взоры смотрящих, стали кричать, что такой человек
никоим образом не должен оставаться в живых. И, ринувшись на него,
намеревались своими руками разорвать его. Но Архелай, который, по
приказу императора, вместе с остальными председательствовал на со­
боре, вырвав Афанасия из рук нападавших, вывел через потайную дверь
и призвал его ради спасения бежать, куда он только может. Собор же,
как если бы совершенно ничего не произошло, продолжил работу, что­
бы осудить Афанасия во всех названных обвинениях. И разослав вы­
мышленные таким вот образом деяния по всему кругу земель, склонили
при поддержке императора остальных епископов к соучастию в своем
злодеянии.

Глава 18
О б егс т в е и уб еж и щ ах А ф анасия
И вот, Афанасий изгнан уже отовсюду,14 и не осталось ни одного без­
опасного места для него, чтобы укрыться. Для его обнаружения импе­
раторскими эдиктами отправлены трибуны, препозиты, комиты, вой­
ско. Доносчикам обещали вознаграждение, если кто из них доставит
Афанасия либо живого, что предпочтительнее, либо, по крайней мере,
его голову, что было бы хуже. И вот все силы царства понапрасну были
обращены против того, кому помогал Бог. Между тем он, как сообщает­
ся, шесть беспрерывных лет прятался в пустой цистерне, так что никог­
да не видел солнца. Но когда прислужница, бывшая поверенной в дела
своих хозяев, которые предоставили ему укрытие, донесла на Афана­
сия, он, словно предупрежденный Духом Божьим, перебрался в другое
укрытие после шести лет [скрытной жизни] именно в ту ночь, когда при­
шли доносители, чтобы схватить его. И вот те люди, что пришли, сочтя
себя обманутыми, поскольку хозяева бежали, наказали служанку за лож­
ный донос.
м Первый раз Афанасий был сослан в Галлию в 335
ким.

г.

Константином Вели­

250

Р ож ден ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

Глава 19
К а к и м перат ор К о нст а н т н ап и сал по п о в о д у А ф а н а с и я
б р а т у К о н ст ан ц и ю
и п овелел в о зв р а т и т ь е го в св о ю Ц ер к о в ь
Истинно, чтобы укрытия его не ложились ни на кого тяжелым бре­
менем, и чтобы невинные не были вынуждены клеветать, не видя для
себя ни одного безопасного места в царстве Констанция, беглец удалил­
ся в области Константа. Им он был принят с величайшим почтением и
благоговением. И когда Константу стала известна причина скитаний
Афанасия, которую он знал по слухам, он написал письмо к брату, что­
бы тот узнал правду: что Афанасий, священник Всевышнего Бога, не­
справедливо претерпевает изгнание и скитания.15 И поэтому он посту­
пил бы правильно, если бы без всяких неприятностей вернул Афанасия
на его место. Если же он этого не сделает, то сам Констант в будущем
возьмет на себя заботу, вступив в лоно его царства, осуществить это,
заслуженно при этом наказав виновников злодеяния. Констанций,
устрашенный этими письмами (ибо он сознавал, что брат способен со­
вершить то, чем грозит), изобразив благорасположенность, приказал,
чтобы Афанасий сам явился к нему, после чего, слегка попрекнув его,
разрешил ему без страха отправляться в свою Церковь. Тем не менее,
император, побуждаемый нечестивыми советниками, сказал: «То немно­
гое, что просят в отношении тебя епископы, Афанасий, так это, чтобы
ты отдал одну из церквей Александрии, коих много, для того народа,
который не хочет вступать с тобой в общение». Тогда тот получил от
Бога идею, оказавшуюся весьма кстати. «Как же, — говорит, — импе­
ратор, можно отказать тебе, когда ты просишь, ты, имеющий право по­
велевать всеми? Но попрошу я тебя об одном лишь, чтобы исполнил ты
малую просьбу мою». И когда император пообещал выполнить все, чего
бы тот не пожелал, сколь бы ни было трудно это исполнить, Афанасий,
готовый удовлетвориться, если будет выполнена лишь одна просьба, ска­
зал: «Я прошу о том, чтобы, поскольку и здесь (а дело было в Антиохии)
есть наши люди, которые не желают вступать в общение с теми [арианами], им было бы позволено также иметь одну церковь». Император, об­
радовавшись, сказал, что это кажется ему весьма справедливым и впол­
не осуществимым. Но когда он сообщил об этом тем людям, советами
которых пользовался, они ответили, что не хотят ни там иметь свою
церковь, ни здесь отдавать, ибо они больше заботились о себе, а не о
тех, кто далеко. Тогда император, поразившись рассудительности Афа­
насия, приказал ему спешно отправляться для получения своей Церк­
ви. Когда же император Констант в ходе мятежа Магненция был лишен
IS Речь долж на идти о Константине II, который, как император Галлии, вме­
шался в судьбу Афанасия. Афанасий вернулся в Александрию в 3 3 8 г.

Р у ф и н А к ви л е й с к и й . «Ц е р к о в н а я история»

251

и царства, и жизни,16 те старые подстрекатели императора вновь нача­
ли возбуждать в нем ненависть в отношении Афанасия. И когда он был
изгнан из Церкви,17 на его место поставили некоего Георгия, союзника
своей нечестивости и вероломства. Прежде же там был некий Григо­
рий. Вновь бегство, вновь скитания; вновь по всем местам рассылаются
эдикты императора против Афанасия, вновь доносчикам сулятся награ­
ды и поощрения. Когда же император ради отмщения за смерть брата и
возвращения царства прибыл в западные области и, сокрушив тирана,
один завладел верховной властью, он начал беспокоить западных епис­
копов и с помощью обмана привлекать их к единомыслию с арианским
учением. Прежде же был осужден Афанасий, как если бы была устране­
на мощнейшая преграда [на пути заблуждений].

Глава 20
О со б о р е, со зв а н н о м в М ед и о л а н е , и об изгнании Е всевия,
Л ю ц и ф е р а и д р у г и х каф о л и ч ески х епископов
Ради этого в Медиолане был созван собор епископов: многие были
обмануты.14 Ибо Дионисий, Евсевий, Паулин, Роданий и Люцифер, за­
явив, что вокруг обман и что обвинения Афанасия задуманы не для чего
другого, как только ради разрушения веры, были принуждены к изгна­
нию. К ним также присоединился Иларий, в то время как остальные либо
не замечали обмана, либо не верили, что это обман.

Глава 21
О б А ри м и н ском соборе
Однако исход дела показал., что происходившее на том соборе было
достойно сожаления. Ибо когда те епископы были удалены от общения,
тут же был собран Собор в Аримине.19 Там сообразно тому, что соста­
вили восточные [епископы] в Селевкии,20 хитрые и лукавые люди без
труда обманули простодушных и неискушенных священников из числа
западных, внушив им таким образом: «Кого бы они больше хотели почи­
тать и молить: Единосущного [όμοούσιν] или Христа?» И поскольку те
не знали значения слова, что означает όμοούσιν, будто бы слово влекло
к какой-то прихотливости и заклятию, стали утверждать, что они верят
в Христа, а не в Единосущного [όμοούσιω], В результате, многие, не счи­
тая тех немногих, которые погрешили, будучи сведущими, обратили
Констант потерпел пораж ен ие от Магненция в январе 350 г. и вскоре после
этого был убит.
17 Афанаси й был вновь лишен церковного общения в 3 5 0 г.
М едиоланский собор был созван в 3 5 5 г.
10 Ариминскии с о бор состоялся в сентябре 3 5 9 г.
2,1 Селевкийский собор проходил также в сентябре 3 5 9 г

25 2

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о гр а ф и и

обманутые души против того, что отцы записали в Никее, и решили, что
όμοούσιν, как неизвестное и незнакомое по Писаниям слово, следует уб­
рать из изложения веры, и осквернили общность свою союзом с еретика­
ми. Этим бедствием был обезображен и весьма осквернен лик Церкви.
Ибо ведь разорялась она не, как прежде, снаружи, а изнутри. Один вы­
нужден бежать, другой принуждает к бегству, и оба принадлежат Церк­
ви. Нет ни жертвенников, ни жертвоприношений, ни возлияний богам,
тем не менее, налицо вероломство, падение и уничтожение многих. Схо­
жая кара, но различная победа. Такое же распятие, но не такая же сла­
ва: ибо Церковь ощущала боль также того, кто заставлял страдать.

Глава 22
О Л и б ер и и , е п и ск о п е го р о д а Рима
Итак, Либерии, который после Юлия, наследовавшего Марку, кото­
рому предшествовал Сильвестр, исполнял священнические обязаннос­
ти в городе Риме,21 был осужден на изгнание.22 На место его еретиками
был избран его диакон Феликс. Он обесславился не столько принадлеж­
ностью к другому учению, сколько невнимательностью к общине и по­
рядку.

Глава 23
О еп и с к о п а х И ер у с а л и м с к о м и А л е к с а н д р и й с к о м
У иерусалимлян же Кирилл, приняв, когда уже был нарушен поря­
док, священство, был непостоянен в вере, но чаще в общении. В Алек­
сандрии же весьма дерзко силой захватил епископский престол Геор­
гий, так что даже считал, что ему дана власть, в основном, вершить суд,
а не исполнять религиозные обязанности священников.

Глава 24
О см ят ен и и еп и ск о п о в в А нт иохии
В Антиохии, в свою очередь, в разное время произошли многие и весь­
ма запутанные события. Ведь когда скончался Евдоксий, и когда многие
епископы из разных городов с большим честолюбием стали домогаться
того престола, в конце концов туда вопреки решению собора посадили
Мелетия из Севастии, города Армении. Однако он теми же, [кто его туда
поставил], вновь был отправлен в изгнание, ибо вопреки их ожиданию
он начал проповедовать в Церкви веру не Ария, а нашу. Множество на­
рода, последовавшего за ним, когда он был свергнут с престола, отказа­
лось от общения с еретиками.
21 Либерии был римским епископ ом с 17 мая 352 г. по 24 сентября 36 6 г.
22 Л иберий был изгнан из Рима в 3 5 5 г. и возвращен в 356 г.

Р у ф и н А к ви ле й с ки й . «Ц е р к о в н а я история»

253

Глава 25
О сх и зм е е р е т и к о в, к о т о р а я р а з д е л и л а их на три партии:
одн и из них евн о м и ан е, д р у г и е м а к е д о н и а н е,
т рет ьи же о ст ал и сь ар и а н ам и
Между тем, подобно тому как порой чрезмерная злоба беснуется
против себя самой, священники и народ, которые прежде под водитель­
ством Ария были отторгнуты от Церкви, разделились потом на три пар­
тии. Ибо те, которые, как мы сказали немного выше, не разделив при­
творства Евсевия и остальных, отправились в изгнание с Арием, не за­
хотели потом вступать в общение с Арием, вернувшимся из изгнания,
потому что он после лицемерного покаяния вступил в общение с теми,
кто исповедовал, что Сын от сущности Бога Отца. Они утверждали весь­
ма вольную, или скорее бесстыдную хулу, как прежде учил Арий, будто
Сын сотворен и создан из ничего, но не рожден. После их кончины это
весьма страстно и широко защищал некий Аэций, а после Аэция Евномий, муж прокаженный и телом, и душой, снаружи и изнутри повреж­
денный желтухой; тем не менее он, изощренный в искусстве диалекти­
ки, многое написал против нашей веры и предоставил членам своей секты
принципы толкования. От него и теперь ересь именуется евномианской.
Другой же по имени Македоний; его, после того как наши были удале­
ны, а вернее убиты, поставили епископом в Константинополе. Посколь­
ку он Сына признавал подобным Отцу, хотя и так же, как те [еретики],
хулил Святого Духа, все же был ими изгнан, так как проповедовал по­
добное, как в Отце, так и в Сыне. И все же он не присоединился к нашим,
с которыми разное судил о Святом Духе. И вот тот пагубный зверь, кото­
рый благодаря Арию, словно из преисподней, сначала поднял голову, нео­
жиданно показался трехтельным. В виде евномиан, которые говорили,
что Сын во всех отношениях отличен от Отца, так как создание никоим
образом не может быть подобно создателю. В виде ариан, которые гово­
рили, что хотя Сын может быть назван подобным Отцу, но по силе [дан­
ной Ему Отцом] благодати, а не по особенности природы, насколько тво­
рение может быть сравнимо с творцом. В виде македониан, которые го­
ворили, что хотя Сын во всех отношениях подобен Отцу, Святой Дух
ничего общего с Отцом и Сыном не имеет. Это то, что обнаруживалось
между ними. И как о таких написано: «Поносили и не переставали» (Пс.
34.15). Многие при этом из тех, кто, казалось, вели рассудительную
жизнь, а также монастыри в Константинополе и в соседних провинциях
и известные епископы больше следовали заблуждению Македония.

Глава 26
О смерт и и м п ер ат ора К онст а н ц ия и воцарении Ю лиана
Однако император Констанций, в то время как готовил поход против
Юлиана, когда тот (которого он оставил цезарем в Галлиях) по собствен­

2 54

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

ному побуждению провозгласил себя августом,23 на двадцать четвер­
том году своей власти после смерти отца закончил дни свои в Мопсокренах, крепости Киликии.24

Глава 27
О еп и с к о п а х , в о з р а щ е н н ы х из и згн а н и я
После него Юлиан один обладал властью, сначала похищенной, а
затем и законной. Сначала он, словно бы специально показывая ошиб­
ки Констанция, приказал вернуть из ссылки епископов. Однако потом
он со всей своей способностью приносить вред восстал против наших.
Однако Либерий, епископ города Рима, возвращен был еще при жизни
Констанция. Но разрешил ли он это по собственному желанию, или, идя
навстречу римскому народу, который его, уехавшего, просил об этом,
мне достоверно неизвестно. Люцифер же, когда Евсевий (ибо оба они
были сосланы в соседние с Египтом области) просил его, чтобы они вме­
сте отправились в Александрию на встречу с Афанасием и в ходе обще­
го обсуждения с теми, кто остался из священников, решили по поводу
положения в Церкви, отказался от своего участия и вместо себя отпра­
вил легатом своего диакона, а сам, полный решимости, поехал в Анти­
охию. А там, поскольку партии все еще не были согласны друг с другом,
но все же надеялись, что можно вернуться к единству, если выберут
они себе такого епископа, которому бы оба народа были рады, он по­
спешно поставил епископом кафолического и святого мужа, во всех от­
ношениях достойного священства Паулина, но все же не добился того,
чтобы довольны остались оба народа.

Глава 28
О с о б о р е св я т ы х еп и ск оп ов в А л е к са н д р и и ,
и о б у д а л е н и и от них Л ю ц и ф е р а
Между тем Евсевий отправился в Александрию. На собравшемся там
соборе25 исповедников немногие числом, но неколебимые верой и про­
славленные благодеяниями [исповедники], преисполненные заботы и
рассудительности, обсуждали, каким образом после еретических бурь
и вероломных вихрей вернуть Церкви безмятежный покой. Одним, ох­
ваченным пылкостью веры, казалось, что не должен приниматься в свя­
щенство тот, кто, так или иначе, запятнал себя общением с еретиками.
Но те. кто стремился, подобно апостолу, приносить пользу не только
себе, но и многим, или даже те, кто, подражали Христу, Который, буду­
чи Жизнью всех, ради всеобщего спасения, уничижив Себя, перешел к
23 Юлиан был провозглашен августом в феврале 360 г.
Констанций II скончался 3 ноября 361 г.
25 Александрийск ий собор состоялся в 3 6 2 г.

Р у ф и н А к ви л е й с к и й . «Ц е р к о в н а я и с т о р и я »

255

смерти, чем, как известно, была открыта жизнь для мертвых, говорили,
что лучше немного унизить себя ради падших и склониться перед от­
вернувшимися, чтобы их вернуть, что лучше защищать Царство Небес­
ное не для себя одних, чистых, но было бы более славным, если бы они
со многими туда заслужили вход. И потому им казалось справедливым,
если, когда будет отказано только лидерам нечестия, остальным испо­
ведникам будет дан свободный выбор, если только те захотят, отрек­
шись от нечестивости, вернуться к вере отцов, и не будет отказано воз­
вратившимся и даже нужно радоваться их возвращению. Ибо и тот
евангельский младший сын, растративший отцовское имущество, при­
дя в себя, не только заслужил быть принятым, но и, удостоившийся оте­
ческих объятий, получил перстень веры и был облачен в столу, через
которую что другое, кроме знаков священства, могло быть явлено? Стар­
ший же сын у отца оказался недостоин одобрения, ибо завидовал воз­
вратившемуся: он не только, не провинившийся, не обрел награды, но и
совершил недостойный поступок, отказав в снисходительности брату.

Глава 29
О т ом, что п ост ан о ви ли на эт ом соборе
И вот когда суждения такого рода, основанные на евангельском авто­
ритете, то духовное и апостольское собрание одобрило, по постановле­
нию собора на Астерия и других, кто был с ним, было возложено управле­
ние Востоком, Евсевию же было отдано руководство Западом. В том по­
становлении собора было такж е прибавлено более обстоятельное
суждение о Святом Духе, а именно, что Святой Дух считается той же
сущности и божественности, что и Отец и Сын, и что вообще никто из
Св. Троицы не может именоваться творением, равно как более низким,
или более поздним. Тем не менее, из-за написания возник разговор и о
различии «существа» [substantia] и «ипостаси» [subsistentia]. Греки назы­
вают это «усиас» и «ипостасис». Ибо одни говорили, что «существо» и
«ипостась» видятся одним и тем же: и поскольку мы не говорим, что в
Боге три ипостаси, то не должны говорить и «три существа». Другие же,
кому казалось, что существо означает совсем другое, нежели ипостась,
говорили, что «существо» обозначает саму природу и свойство, каковое
постоянно, какой-либо вещи, а ипостась всякой личности выражает то
самое, что существует и пребывает. [Постановили же, что] следует ис­
пользовать «три ипостаси» ввиду ереси Савеллия, ибо представлялось,
что три ипостаси означает как бы три личности; [постановили], чтобы не
показалось, будто мы последователи той веры, которая исповедует Св.
Троицу только в именах, а не в делах и ипостасях. Кроме того, было изло­
жено и о воплощении Господа, что тело, которое Господь принял. Он при­
нял не без ощущений и не без души. Когда все это с осторожностью и
вдумчиво было составлено, каждый отправился своим путем с миром.

2 56

Р ож ден ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

Глава 30
О Е всеви и и И лари и , а т акж е о восс т а н о вл е н и и ими Ц ер квей
Но когда Евсевий возвратился в Антиохию и увидел там епископа,
поставленного вопреки обещанию Люцифером, он, принужденный ува­
жением [к Люциферу] и в то же время негодованием, удалился, отказав­
шись от общения как с той, так и с другой партией. Ибо, уходя оттуда,
он обещал, что на соборе сделает так, чтобы епископом был поставлен
тот, от которого бы не отложилась ни та, ни другая партия. Ибо тот на­
род, который как бы в защиту правильной веры последовал за Мелетием, изгнанным перед этим из Церкви, не присоединился к прежним кафоликам (это те, кто были с Евстафием и епископом Евсевием; из них
также был и Паулин), но имели свое руководство и свое собрание. И вот
Евсевий, когда хотел вернуть их к единству, но, тем не менее, упреж­
денный Люцифером, не смог, удалился. Тогда Мелетий, возвративший­
ся из изгнания, завладел Церквами, ибо с ним была большая часть па­
ствы. В силу этого он составил уже свой собор с остальными восточ­
ными епископами, но все же не соединился с Афанасием. Между тем
Люцифер, сожалея по поводу несправедливости, поскольку Евсевий не
одобрил поставленного им в Антиохии епископа, сам решил не прини­
мать постановлений Александрийского собора, но от этого [решения]
его удерживала доверенность, данная легату, который на соборе ставил
подписи от его имени. Ведь он не мог пренебречь тем, кого наделил до­
веренностью. Если же он принял бы их, то расстроил бы все свое начи­
нание. И вот, долго и много размышляя об этом, поскольку отделился
от обеих партий, выбрал, что, приняв своего легата, в отношении ос­
тальных он будет придерживаться другого мнения, которое нравится
ему. Итак, вернувшись в края Сардинии, он то ли, упрежденный скорой
смертью, не получил времени изменить мнение (ведь обычно люди ме­
няются, когда проходит какое-то время), то ли оставался непреклонен в
том душой, — я мало что могу сказать. Между тем от него взял начало
раскол люцифериан, который, пусть благодаря немногим, сохраняется
и поныне. Евсевий же, объезжая Восток и Италию, исполнял долг вра­
чевателя и одновременно священника. Каждую отдельную Церковь, из­
гнав из нее неверность, он обратил к здоровью истинной веры, особен­
но когда узнал, что Иларий, который, как мы упоминали, прежде с
остальными епископами был принужден к изгнанию, теперь возвратив­
шийся и назначенный в Италию, то же самое выполнял для восстанов­
ления Церквей и возвращения веры отцов.

Глава 31
О со ч и н е н и я х И лари я
Пожалуй, Иларий, муж от природы кроткий и миролюбивый, и, в то
же время, просвещенный и всегда готовый к убеждению, заботился о

Р у ф и н А к ви л е й с к и й . « Ц е р к о в н а я и ст ори я »

257

деле более внимательно и более последовательно. Он также выпустил
превосходно написанные книги о вере, в которых так старательно ра­
зоблачил и лукавства еретиков, и обманы наших, и весьма легковерное
простодушие, что превосходнейшим поучением направил и тех, кто был
близок, и тех, кто был далеко, к кому он сам не мог обратить живое сло­
во. И вот эти два мужа, словно какие-то чудесные светочи мира, сияни­
ем свои наполнили Иллирик, Италию и Галлии, так что мрак ересей ис­
чез из самых потайных и скрытых уголков.

Глава 32
О п р е с л е д о в а н и я х Ю л и а н а , крот ки х и хитрых
Но Юлиан, после того как прибыл на Восток, намереваясь попрать
войной персов, и когда стало обнаруживаться народное безумие в отно­
шение культа идолов, более искусный, чем остальные, гонитель, не си­
лой и пытками, а вознаграждениями, почестями, лаской, уговорами выр­
вал чуть ли не большую часть паствы, как если бы жестоко преследовал
ее. Запретив христианам изучение языческих авторов, он сделал так,
что начальные школы были доступны только тем, кто почитал богов и
богинь. Также он приказал, чтобы на военную службу принимались толь­
ко те, кто принесет жертву. Предписал, что христиане не могут руково­
дить провинциями и вершить суд, ибо их собственный закон не позво­
ляет им пользоваться мечом. Ежедневно он преуспевал в составлении
таких законов, по которым если бы и судил с лицемерием и хитростью,
но все же это казалось бы не слишком жестоким.

Глава 33
О его сур о в о ст и в от нош ении А ф анасия
Однако он не мог обратить против Афанасия призрак ложной фило­
софии. Ведь когда, словно отвратительные змеи, из недр земли выполз­
шие, потянулись к императору нечестивые руки магов, философов, гаруспиков и авгуров, все они признали, что ничего своим искусством не
добьются, если прежде он не удалит Афанасия, словно преграду для них
для всех.

Глава 34
Об о ч ер ед н ом б е гс т в е А ф а н а с и я и его укры т и ях
Снова [Афанасий] отправляется в изгнание,26 снова [его разыскива­
ют] дуксы, снова атакуется Церковь. Когда же его окружила скорбная и
исполненная уважением паства, он обратил к ним пророческие слова:
«Не спешите, дети, приходить в уныние: это облако, и оно скоро уйдет».
2Г' Афанасий вынужден был отправиться в очередное изгнание в 362 г.

I 7 3:1 к

258

Р ож ден ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о гр а ф и и

Когда же он удалился и плыл на корабле по Нилу, комит, который был
за ним послан, узнав его путь, принялся преследовать его. И когда вдруг
судно Афанасия причалило к некоему месту, он узнал у встречных, что
за ним гонится преследователь его и вот-вот, если не принять мер, на­
стигнет. Все товарищи, что были с ним, напугавшись, стали советовать,
чтобы он нашел для укрытия пустыню. Тогда Афанасий молвил: «Не
спешите, дети, пугаться; лучше пойдем навстречу нашему преследова­
телю, чтобы стало ему ясно, что Тот, Кто нас защищает, гораздо силь­
нее того, кто нас преследует». И, повернув корабль, двинулся навстре­
чу тому, кто за ним гнался. Тот, поскольку никак не мог предположить,
что ему навстречу движется тот, кого он ищет, словно случайно встре­
ченных приказал спросить, не слышали ли они, где Афанасий. И когда
те ответили, что видели его и он недалеко, комит со всей поспешнос­
тью, проследовав мимо, устремился в пустоту, торопясь схватить того,
кого, находящегося перед глазами, не мог увидеть. Афанасий же, ис­
полненный Божьей милости, возвратился в Александрию и там пребы­
вал в безопасности, пока не прекратилось это гонение.

Глава 35
О м о ги л е м у ч е н и к а В авилы
Оставил Юлиан и другое свидетельство своего безрассудства и нич­
тожества. Ведь когда он в предместье Антиохии близ Касталийского
источника совершал жертвоприношения Аполлону Дафнийскому и не
получил никакого ответа на то, о чем спрашивал, и когда у жрецов де­
монов спросил о причинах молчания [оракула], те сказали, что недале­
ко находится могила мученика Вавилы, потому-то и нет ответов. Тогда
император приказал, чтобы галилеяне (ибо таким именем нас обычно
называют) пришли и убрали могилу мученика. И вот вся Церковь, со­
бравшись, мужчины и женщины, девушки и юноши, охваченные не­
обычным воодушевлением, большой толпой несли гроб мученика, хо­
ром распевая псалмы и с воодушевлением выкрикивая: «Да постыдят­
ся все, служащие истуканам, хвалящиеся идолами» (П с . 96.7). Это с
таким воодушевлением распевала Церковь, что за шесть миль достиг­
ло ушей нечестивого императора, ибо небо оглашалось криками. Отче­
го тот пришел в такое бешенство и ярость, что на другой день приказал
хватать повсюду христиан и бросать в тюрьмы, подвергая мучениям и
пыткам.

Глава 36
Об и сп о в ед н и к е Ф еодоре в А нт иохии
Саллюстий, префект его, хотя и был язычником, но не одобрявший
этого, все же последовал приказанию и, схватив одного, первого попав­

Р у ф и н А к ви лей ски й . « Ц е р к о в н а я история»

259

шегося, юношу по имени Феодор, истязал его от первого луча солнца
вплоть до десятого часа с такой жестокостью и столь разнообразными
пытками, о которых не помнит ни один век. Когда же тот, вися на дыбе,
хотя палач рвал ему бока, ничего другого не делал, только лишь со спо­
койным и исполненным радости лицом повторял псалом, который днем
раньше распевала вся Церковь, и когда Саллюстий, оценив всю жесто­
кость, убедился, что ничего он не добьется, возвратив юношу в темни­
цу, отправился, как передают, к императору и сообщил ему о том, что
случилось, и стал призывать его, чтобы не приказывал он совершать
подобного в отношении какого-либо еще, иначе он их наградит славой,
а себя покроет позором. Этого Феодора мы сами видели потом в Анти­
охии. И когда мы спросили его, чувствовал ли он боль, он ответил, что
мало чувствовал боли, ибо рядом с ним был некий юноша, который ему,
истекающему потом, отирал белоснежным платком пот и часто увлаж­
нял его холодной водой. И настолько он был исполнен радости, что гор­
ше было бы, если бы было приказано снять его с дыбы. И вот император
грозя, что лучше он после персидской победы укротит христиан, отпра­
вился [на войну], но не вернулся. Ибо там, не известно, своими ли прон­
зенный, или врагами, после года и восьми месяцев обладания властью
Августа закончил жизнь свою.27

Глава 37
О п о п ы т ка х и удеев,
к о т о ры е были о б м а н у т ы Юлианом,
в о сс т а н о ви т ь Х р а м в И ерусалим е
Такой же он обладал способностью и талантом к обману, что обма­
нул даже несчастных иудеев, соблазнив их пустыми надеждами, чем сам
был движим. Прежде всего он, призвав их к себе, спросил, почему они
не совершают жертвоприношений, хотя их собственный Закон велит
это делать? А те, полагая, что для них наступил благоприятный момент,
ответили: «Мы не можем приносить жертв иначе, как только в Иеруса­
лимском храме. Ибо так предписывает Закон». И когда им было дано
разрешение восстановить Храм, иудеи пришли в такую надменность,
что кому-то из них казалось, что вернулись времена пророков. И вот со
всех областей и провинций стали стекаться иудеи и расчищать место
некогда разрушенного огнем Храма; ведь императором для ускорения
дела был назначен комит, и восстановление это велось за обществен­
ный счет и на частные средства. Между тем иудеи насмехались над на­
шими, и, словно бы вернули себе времена царства, усилили угрозы и
обещали жестокости; одним словом, они были охвачены великой спе­
~ Юлиан погиб 26 июня 363 г.

260

Р ож ден ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

сью и высокомерием. Епископом после исповедника Максима у иерусалимлян был Кирилл. И вот когда был открыт фундамент, доставлены
известь и камни, было приготовлено все, чтобы на следующий день на
месте разрушенного старого заложить новый фундамент. Епископ же
после усердного размышления то ли на основе того, что он читал в про­
рочестве Даниила о сих временах, то ли на основе того, что предрек в
Евангелиях Господь, указал, что как бы то ни было, не останется камня
на камне от [Храма] иудеев. Оставалось только ждать.

Глава 38
К а к зе м л ет р я се н и ем там
и ч удесн ы м о б р а зо м в с п ы х н у вш и м огн ем
иудеи были о с т а н о вл ен ы
в о су щ ес т в л ен и и н е д о з в о л е н н о г о за м ы с л а
И вот в ту ночь, что предшествовала началу строительства, случи­
лось страшное землетрясение; были не только разбросаны в разные сто­
роны камни фундамента, но и снесены почти все строения в округе. Так­
же до основания были разрушены общественные портики, на которых
находилось множество иудеев, которые, по-видимому, наутро должны
были приступить к строительству. Все иудеи, которых обнаружили, были
раздавлены. С наступлением рассвета, когда оставшиеся в живых иудеи
решили, что беды для них закончились, они собрались для того, чтобы
отыскать тех,кто был задавлен.

Глава 39
О з н а к а х и уж а с а ю щ и х зн а м е н и я х ,
к о т о р ы е об рат или и у д е е в в б е гс т в о
В нижней части Храма было некое помещение, имевшее вход меж­
ду двумя портиками, которые были разрушены; в нем хранились раз­
ные необходимые для строительства инструменты; из него внезапно
вырвался огненный шар, и, пролетев по центру улицы, носился в раз­
ные стороны, обжигая и поражая иудеев, которые там были. Это снова
и снова повторялось весь тот день, мстящим пламенем обуздывая без­
рассудство упрямого народа. Тогда все, кто там был, охваченные ужа­
сом и смятением, стали, не желая того, признавать одного истинного
Бога — Иисуса Христа. И чтобы не подумали, что все это произошло
случайно, в следующую ночь у всех на одеждах со всей очевидностью
проявились знаки креста, так что даже те, кто хотел объяснить все
сообразно своему неверию, никак не могли их уничтожить. Так устра­
шенные, иудеи и язычники оставили одновременно и место, и тщетное
начинание.

Р у ф и н А к в и ле й с ки й . «Ц е р к о в н а я история»

261

КН ИГА ВТОРАЯ (О Д И Н Н А ДЦ А ТА Я )
Глава 1
О воц арен и и и р ел и ги о зн о м х а р а к т е р е и м перат ора И овиан а,
и о см ерт и его
После смерти Юлиана гражданскую власть над нами получил Иовиан.28 И вот император и в то же время исповедник [христианства] выс­
тупил разрушителем заблуждения. Ведь когда войско было в походе, и
варвары теснили, командиры наши, проведя совет по поводу власти, выб­
рали императором Иовиана. И когда, приведенный для получения влас­
ти, он увидел императорские знаки отличия, вышел к войску и сказал:
«Я не могу вами править, ибо я христианин». Тогда [ответили] все в один
голос: «И мы христиане». И согласился он принять власть не раньше,
чем это услышал. И вот тотчас Божественное милосердие помогло ему,
и вопреки всему, когда со всех сторон [римляне] были окружены врага­
ми и не было никакой возможности уйти, неожиданно все увидели, что
варварами отправлены послы, и они просят мира. Поскольку же войско
было изнурено голодом, послы пообещали пищу и все необходимое, и
своей человечностью поправили наше безрассудство. И когда, заклю­
чив на двадцать девять лет мир, Иовиан возвратился на римскую зем­
лю, и когда яркий свет, появившийся с восточной стороны, разлился по
нашему миру, он с помощью великой умеренности, словно по проше­
ствии страшных бурь, принялся поправлять государство. Ибо заботу о
Церквах он держал не на втором плане. И не беспечно [заботился], как
это делал Констанций, но, исправляя ошибки предшественника, почтен­
нейшими и любезнейшими письмами вернул Афанасия и принял от него
форму веры и правило устроения Церквей. Но эти столь благочестивые
и столь отрадные начинания прервала внезапная смерть. Ибо спустя
восемь месяцев, как получил власть, он умер в Киликии.29

Глава 2
О воц а рен и и В а л е н т и н и а н а и В а л е н т а
После него власть получил Валентиниан,30 который за веру нашу был
изгнан Юлианом со службы. Но исполнил в нем Господь то, что обе­
щал, более чем стократно воздав ему в этом веке. Ведь за то, что оста­
вил службу ради Христа, он получил власть. В соправители он принял
брата Валента,31 и себе выбрал западную часть, а ему оставил восточ­
2S Иовиан был провозглашен императором сразу после гибели Юлиана, то есть
в конце нюня 363 г.
2" Иовиан скончался 17 февраля 364 г.
Γ,ϋ Валентиниан был провозглашен императором 26 февраля 3 6 4 г.
11 Валент стал августом 28 марта 364 г.

262

Р ож ден ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

ную. Но Валент, благоволивший партии еретиков, вступил на путь пред­
ков своих. Ведь и епископов он отправлял в ссылки, и пресвитеров, и
диаконов, и монахов (когда во главе Александрии стоял Татиан) преда­
вал пыткам и сожжению. И много преступного и жестокого он совер­
шил в отношении Церкви Божьей. Но все это [произошло уже] после
смерти Афанасия.32 Ведь когда тот был жив, словно огражденный неко­
ей Божественной добродетелью, Валент, хотя безумствовал в отноше­
нии прочих, против него ничего дурного не смел совершить.

Глава 3
О кон чин е А ф а н а с и я и п р е с л е д о в а н и я х ере т и к а Л у ц и я
И вот, в то время Афанасий, прежде чем на сорок шестом году служе­
ния своего после многих битв и многих примеров стойкости он упокоил­
ся с миром, размышляя о преемнике, избрал соучастником трудов своих
и другом Петра. Однако Луций, епископ арианской партии, тут же, слов­
но волк, проник к овцам. И Петр сразу же поднялся на корабль и бежал в
город Рим. Луций же, будто бы получил материал для жестокости своей,
стал свирепствовать в отношении остальных. И такое начал кровопро­
литие. что, казалось, нет никакой возможности сохранить благочестие.
В первом наступлении его такие постыдства творились в отношении дев
и служителей Церкви, какие не припомнить в гонениях язычников. За­
тем после принуждения людей к бегству и ссылок, после убийств, пыток
и костров, на которых он уничтожил неисчислимое множество [невин­
ных], оружие ярости своей он обратил против монастырей. Вторгся в пу­
стыню и принес людям, живущим в мире, войну. Одновременно пытался
атаковать три тысячи, или того больше, мужей, рассеянных по скрытым
и уединенным обителям. Отправил военный отряд конницы и пехоты,
собрал трибунов, препозитов, военачальников, словно собирался сражать­
ся против варваров. Они, когда прибыли в пустыню, стали свидетелями
невиданного способа ведения войны; враги подставляли мечам свои шеи
и ничего другого не говорили, кроме как: «Друг, ты за этим пришел?»

Глава 4
О д о б р о д е т е л я х и ч уд е са х с в я т ы х , к о т оры е были в Е ги пт е
В то время отцы монахов (по заслугам жизни и по преклонному воз­
расту) Макарий, Исидор и другой Макарий, а также Гераклид, Памб,
ученики Антония, жили в Египте и, главным образом, в областях пус­
тынной Нитрин. Они были мужами, которые, верится, имели общность
жизни и дел не с прочими смертными, но с ангелами небесными. Я лич­
но видел то, о чем говорю, а рассказываю о подвигах тех, чьим другом я
удостоился быть во время испытаний. Они возглавили войско Господа,
12 Афанасий Александрийский скончался 2 мая 373 г.

Р у ф и н А к ви л е й с к и й . « Ц е р к о в н а я история»

263

вооруженное не тленным оружием, но религиозной верой, которое по­
беждало, умирая, и которое, проливая кровь, в качестве победителя шло
на небеса вслед за Христом. Пока они пребывали в палатках и в молит­
ве ожидали своих убийц, явился к ним вдруг человек с иссушенными
членами и особой немощью в ногах. Но когда те во имя Господа стали
умащать его маслом, тотчас стопы его окрепли. Когда же они сказали во
имя Иисуса Христа, Которого Луций преследовал: «Поднимайся и стань
на ноги свои и ступай в дом свой» — тот, немедленно поднявшись, под­
прыгивая, стал благодарить Бога, подтверждая, что истинно в них Бог.
А некоторое время прежде один слепой человек попросил отвести его к
скиту Макария, который был в пустыне в трех днях пути. Однако после
того как слепец с помощью поводырей с трудом пришел туда, он не зас­
тал Макария дома. Крайне опечаленный, он никак не мог побороть уны­
ния, оттого что не получил надежды на выздоровление. Тогда, охвачен­
ный жаром веры, он сказал: «Я взываю к тем, кто привел меня, подведи­
те меня к той части стены, где обычно спит хозяин». Когда он был туда
подведен, то, взяв немного сухой глины, которой, по-видимому, была
обмазана стена, и положил ее на ладонь свою. Также попросил он, что­
бы зачерпнули воды из колодца, из которого обычно пьет хозяин. Этой
водой размочив комочек глины и смазав этой самой глиной глаза, и омыв
их водой, что была вычерпнута из колодца, он тотчас обрел зрение, так
что без всякой помощи вернулся к себе домой. Но чтобы не уподобить­
ся тем прокаженным, которых в Евангелиях Господь, излечивший их,
порицал за неблагодарность, он, возвратившись, со всем своим домом
воздал благодарность Богу и рассказал, как было дело. Рядом со скитом
того же самого старца Макария была пещера. В один из дней оттуда
волчица принесла к нему своих слепых щенков и положила у ног его.
И когда он понял, что волчица молит о прозрении детенышей, обратился
к Господу, чтобы Он дал им зрение. Когда это случилось, щенки верну­
лись, следуя за матерью, в пещеру. А немногим позже волчица, вернув­
шись с детенышами, принесла старцу несколько теплых овечьих шкур,
словно в благодарность за оказанную милость; подняв шкуры зубами и
положив их у входа, волчица удалилась. Однако если бы мы захотели
рассказать о чудесах каждого, то удалились бы от обещанной краткости,
тем более что эти события заслужили собственного произведения.
Но Луций не чтил никого из них и не испытывал никакого благогове­
ния перед чудесами добродетелей, и даже приказал этих отцов, оторвав
их от паствы и даже тайно похитив, перевезти на некий болотистый ост­
ров в Египте, на котором, как он знал, не было ни одного христианина,
где бы те жили без утешения и без обычных дел. И вот старцы в сопро­
вождении лишь двух слуг ночью были перевезены на остров, на кото­
ром был некий храм, находившийся в великом почитании у обитателей
острова. И как только судно со старцами достигло берега той земли,
неожиданно дева, дочь жреца того храма, одержимая духом, с криками

264

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т ор и о гр а ф и и

и воплями, обращенными к небу, начала бегать среди народа и, вертясь
во все стороны и шипя, принялась неистово метаться по берегу. И когда
на созерцание этого чуда (ведь это была дочь жреца, который был у них
в великом почете) собрался народ, он, следуя за ней, несущейся по вет­
ру, достиг корабля старцев. А там она, поверженная к ногам их, стала
кричать: «Зачем вы прибыли сюда, о рабы Высшего Бога?.Чтобы лишить
нас старых и ветхих жилищ? Мы, изгнанные отовсюду, скрываемся
здесь, как мы можем укрыться от вас? Мы ушли из старых обиталищ,
вернитесь к народу своему и в земли ваши». Когда она это сказала, кри­
чавший из нее дух заблуждения обратился в бегство. И излечившаяся
девушка одна с родителями своими припала к ногам апостолов нашего
времени. Старцы такими поучениями проповедовали им веру Господа
нашего Иисуса Христа, в такое обращение привели их, что те в тот же
день руками своими разрушили древнейший храм, бывший у них в ве­
личайшем почтении, и тотчас возвели церковь. И не требовалось време­
ни для размышлений тем, кем руководили в делах веры не слова, а доб­
родетели. Однако когда об этом было сообщено в Александрию, Луций,
испугавшись, как бы вдруг не вспыхнула праведная ненависть к нему
приближенных, ибо он открыто уже объявил войну не людям, а Богу,
приказал тайно их вернуть и отправить в пустыню.
Пока это происходило в Египте, пламя гонения не унималось также
и в других местах.

Глава 5
О гон ен и и , к о т о р о е бы ло в Э дессе
Эдесса — это город верующих людей в Месопотамии, украшенный
мощами апостола Фомы. Там, когда император самолично увидел, что
изгнанные из церквей люди собираются в поле, настолько, как говорят,
впал в ярость, что ударил своего префекта кулаком, за то что они не
были прогнаны оттуда, как он приказывал. Но тот, хотя он и был языч­
ником, несправедливостями императора был поражен и, намереваясь
на другой день приступить к разгону народа, по соображениям челове­
колюбия через тайные знаки сделал это известным горожанам, чтобы
те, надо думать, смогли уберечься и чтобы, когда он утром придет, не
нашел их на месте. Он намеревался навести страх больше для испол­
нения службы и провести все таким образом, чтобы, даже если что и
случится, никто бы не подвергся опасности. И вот видит, что народа
устремилось к тому месту больше, чем обычно, все спешат и торопятся,
словно боятся не поспеть к смерти. Между тем видит некую женщину,
которая так спешно и торопливо покинула свой дом, что не закрыла две­
рей и не смогла аккуратно одеться, как подобает женщине, и которая
несет с собой маленького ребенка, и скорым шагом, пробежав сквозь
толпу солдат, спешит [к месту собрания]. Тогда он. уже не выдержав,

Р у ф и н А к ви л е й с к и й . « Ц е р к о в н а я ист ория»

265

говорит: «Схватите женщину и приведите сюда». И когда она была при­
ведена, сказал: «Куда ты, несчастная женщина, так спешишь?» — «В по­
ле, — отвечает, — где собирается народ кафолический». — «А ты, —
говорит, — не слышала, что туда отправляется префект, чтобы всех,
кого там найдет, уничтожить?» — «Слышала, — отвечает, — потому и
тороплюсь, чтобы меня там нашли». — «А зачем, — спрашивает, — ре­
бенка с собой несешь?» — «Чтобы и он, — отвечает, — удостоился смер­
ти мученика». Когда благоразумнейший муж услышал это, то приказал
войску вернуться, и повозку свою направил ко дворцу. Вступив во дво­
рец, он сказал: «Император, если ты прикажешь, я готов принять смерть.
Дело же, которое ты мне поручил, я не могу исполнить». И когда он все
подробно рассказал о женщине, то остановил безумие императора.

Глава 6
О М ои сее, к о т о р о го царица сарацин
п р оси л а дл я св о е го н а р о д а епископом
В то время Церковь, когда был разожжен огонь гонения, еще более
чистая, засверкала словно золотом. Ведь вера каждого испытывается не
в словах, а в изгнании и тюрьмах: ведь быть кафоликом было не честью,
а страданием, особенно в Александрии, где даже не было возможности
хоронить тела умерших. Пока это со всей надменностью и свирепостью
совершал Луций, Маувия, царица народа сарацин, начала жестокой вой­
ной попирать города и крепости на палестинской и аравийской границе
и опустошать соседние провинции. И когда истощила в беспрерывных
сражениях римское войско, и когда многие были убиты, а остальные
обращены в бегство, на просьбу о мире она ответила, что согласна лишь
в том случае, если будет дан ее народу епископом некий монах Моисей.
Ведя уединенную жизнь в пустыне, неподалеку от ее территорий, он
весьма прославился благодеяниями, добродетелями и знамениями, ко­
торые являл через него Бог. Когда просьбу ее сообщили римскому импе­
ратору, он приказал нашим полководцам, которые тогда бесславно вели
сражения, незамедлительно выполнить ее. Схваченный Моисей был при­
везен в Александрию для рукоположения. Там был Луций, на котором
лежала обязанность рукоположения. Увидев это, Моисей сказал быв­
шим там полководцам, которые его привели, и народу: «Хотя я полагаю,
что недостоин священства, все же, если уж считается, пусть и неспра­
ведливо, что на мне некая милость Божия, призываю в свидетели Бога
нашего, Господина неба и земли, пусть Луций руками своими, замаран­
ными и оскверненными кровью святых, не касается меня». Луций же,
когда увидел себя заклейменным столь суровой оценкой в глазах мно­
гих, сказал: «Почему, Моисей, ты столь легко обвиняешь того, чью веру
не знаешь? Даже если кто-то тебе иное сообщил, выслушай веру мою и
поверь скорее самому себе, нежели другим». Тогда тот |ответил]: «Пре­

266

Р ож ден ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о гр а ф и и

крати, о Луций, бросать в меня свои уловки. Мне хорошо известна вера
твоя, свидетели которой рабы Божии, заклейменные железом, епископы,
отправленные в изгнание, пресвитеры и диаконы, вырванные из обители
имени христианского и брошенные кто зверям, кто в огонь. Неужели же
может быть более истинной та вера, которая воспринимается ушами, а
не глазами? Для меня очевидно, что те, кто правильно верят в Христа, не
совершают такого». И так весьма опозоренный (поскольку нужда госу­
дарства требовала решения), Луций был вынужден согласиться, чтобы
Моисей был рукоположен епископами, которых сам он отправил в из­
гнание. Когда Моисей принял священство, он и мира достиг со свирепей­
шим народом, и незапятнанную общность кафолической веры сохранил.

Глава 7
О сл еп ц е Д и д и м е А л е к с а н д р и й с к о м
Истинно, когда страшная мгла неверности ложного учителя покры­
ла Город и народ, Господь возжег, словно некую лампаду, излучающую
Божественный свет, Дидима. О жизни его и принципах, ибо считается,
что он во славу Божьей Церкви принял служение, нам кажется необхо­
димым напомнить хотя бы в кратком обзоре. И действительно, в дет­
стве, когда он не ведал еще и основ грамматики, лишенный зрения, он
воспылал великим стремлением к знанию Истинного Света. Он не отча­
ивался овладеть желанным, ибо услышал написанное в Евангелиях: «Что
невозможно человекам, то возможно Богу» (М ф . 19:26; Мк. 10:27). И вот,
полагаясь на это Божественное обещание, он непрестанно молил Гос­
пода, но не о том, чтобы получить зрение плотских глаз, а чтобы обрес­
ти свет сердца. Он совмещал с молитвами ученые занятия и работу, и
проводил беспрестанные и непрерывные ночные бдения, но не в чтении,
а в слушании, чтобы то, что другие обретают через зрение, получить
через слух. Когда же читающих (как обычно случается) после ночного
бдения охватывал сон, Дидим, полагая, что это молчание дано не для
отдыха и ненадолго, словно доброе животное, пережевывающее полу­
ченный корм, повторял снова и снова то, что уже узнал из книг во время
слушания, и восстанавливал в памяти и душе, так что казалось, будто
он не столько слушал, что ему читалось, сколько записывал это в руко­
писи своего сердца. И вот скоро, обучаемый Богом, он пришел к такому
познанию Божественных и человеческих вещей и достиг такого знания,
что стал учителем в церковной школе, весьма почитаемым у епископа
Афанасия и других ученых мужей в Божьей Церкви. Но и в остальных
дисциплинах: и в диалектике, и в геометрии, и даже в астрономии и ариф­
метике — он стал столь искушенным, что никогда ни один философ,
рассуждая о чем-то из тех наук, не мог ни отстоять этого, ни прийти к
заключению, зато тотчас же, как получал его ответы, признавал его ма­
гистром той науки, по [вопросам] которой шла речь. Многие изречения

Р у ф и н А к ви л е й с к и й . « Ц ерковн ая история»

267

его, или высказанные сами по себе, или данные им в качестве ответов,
были записаны привлеченными [для этого] нотариями. И мы, которые в
некоторой степени были слушателями его живого голоса и которые чи­
тали то, что многими, когда он говорил, записывалось, признаем вели­
кую добродетель и некую божественность, звучащую выше человече­
ского голоса, в тех великих словах, которые исходили из уст его. Бла­
женный Антоний, когда он, собираясь отстаивать от ариан Символ веры
Афанасия, отправился из Фиваиды в Александрию, также утешал его
чудесными словами: «Пусть не расстраивает тебя, о Дидим, что не мо­
жешь ты видеть плотскими очами. Да, нет у тебя глаз тех, которыми
наделены мыши, мухи и ящерицы. Но радуйся, ибо наделен ты очами,
которые имеют ангелы и которые видят Бога, очами, через которые про­
ступает к тебе великий светоч знания».

Глава 8
Сколько п о сл ед о в а т ел ей А н т о н и я , также прож ивавш их
т о гд а в п уст ы н е, соверш или добродет елей и чудес
Так вот, блистал во время той непогоды Египет не только просве­
щенными в христианской философии мужами, но и теми, кто, пребывая
в бескрайней пустыне, простотой жизни и чистотой сердца являли зна­
мения и чудеса апостольские. Из них те, кого мы сами видели и из чьих
рук удостоились получить благословение: Макарий из Верхней пусты­
ни, другой Макарий из Нижней, Исидор на Скитской горе. Памвос в
Целлулах, Моисей и Вениамин на Нитрийской горе, Скирион, Илия и
Павел в Апелиоте. другой Павел в Фоках, Поэмен и Иосиф в Писпири,
которая именуется горой Антония. Однако из надежных сообщений мы
знаем, что и другие весьма многие мужи такого рода проживали в об­
ластях Египта, так что истинно исполнилось сказанное Апостолом: «Ибо
когда умножился грех, стала преизобиловать и благодать» (Рим. 5:20).
Имела в то время и Месопотамия славных мужей, такими же трудами
прославившихся. Многих из них мы сами видели в Эдессе и районе Карр,
о многих узнали по рассказам.

Глава Θ
О Г ригории и В аси ли и , еп и скоп ах К ап падокий ских
Впрочем и Каппадокия, лежащая недалеко от них, не была бесплод­
ной. Более того, она породила, что отрадно нам, Григория и Василия.
Дала обильные всходы многих святых, вырастила сильную лозу благо­
честивых, породила молодые оливы Господа. Но более всего эти, словно
два источника масла, питающие правую и левую лампу канделябра, сия­
ли наподобие двух светочей неба. Поэтому я полагаю достойным немно­
го подробнее рассказать о них. Оба они знатного происхождения, оба
получили образование в Афинах, коллеги друг друга, оба, оставив шко­

26 8

Р ож ден ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о гр а ф и и

лу, приглашались для преподавания риторики. Однако этим с успехом
занимался Василий, Григорий же с еще большим успехом пренебрегал
этим. И когда он всего себя посвятил служению Богу, настолько был
исполнен любовью к товарищу, что увел Василия с преподавательской
кафедры и, взяв за руку, повел за собой в монастырь, и там, как переда­
ют, на протяжении тринадцати лет, отложив все светские книги греков,
они обращались только к текстам Священного Писания и шли к понима­
нию их не через собственное толкование, а через писания более ранних
писателей и их авторитет: известно, что те и сами приняли правильное
знание из апостольского наследия. Особенно изучая их комментарии к
пророкам, они тщательно разыскивали сокровища мудрости и знания,
заключенные в глиняных сосудах. Когда же сами они, уже достаточно
просвещенные в Божественных вопросах, были призваны для наставле­
ния народа, каждый пошел своим путем, но для совершения одного и
того же дела. Василий, обходя города и села Понта, праздные души того
народа, мало обеспокоенные мыслями о будущем, начал побуждать сло­
вами и воспламенять проповедью, стал уничтожать в них бесчувствен­
ность долгого равнодушия, а также заставил, отвратив от забот о пус­
тых и земных делах, узнать самих себя, соединиться в единое целое, стро­
ить монастыри, научил исполнять псалмы, гимны и молитвы, заботиться
о бедных и давать им достойное жилье, которое необходимо было для
жизни, учил девушек вести целомудренную и чистую, желанную почти
всем, жизнь. И так скоро изменилось лицо всей провинции, что каза­
лось, будто на сухом и невозделанном поле появились плодородная поч­
ва и обильный виноградник. Григорий же не хотел бросать доброе семя
поверх терниев и разбрасывать среди камней, но заботой сердца своего
и безустанными хлопотами возделывал добрую пашню. И этот гораздо
больше преуспел в отношении самого себя, нежели тот в отношении
остальных. Тот заботился разделить между нуждающимися то, что отка­
завшиеся от земного приносили к ногам его. Этот, не имея ничего и до­
вольствуясь обещанием получить все, жаждал и стремился к одному
лишь богатству мудрости. Тот учил соединяться в единое целое и взаим­
но в нужде заботиться друг о друге. Этот примером своим, а именно что
был независим и свободен, проповедовал всем апостольским словом: «А я
хочу, чтобы вы были без забот ( / Кор. 7:32); Господь близко: пусть вас
ничего сейчас не заботит, но, как рабов Христа, пусть заботит лишь то,
когда Господин вернется со свадьбы». Тот милосердно сострадал согре­
шившим и возвращал от прегрешения, этот через милость Божествен­
ного слова упреждал совершение проступка и не давал упасть тому, кто
с трудом поднялся, исцелившись. Тот был чист в вере, этот более откры­
тый в проповеди. Тот был покорен Богу, этот также и людям. Тот прези­
рал высокомерных, этот побеждал их разумом. Так, разная добродетель
в том и другом вела к исполнению одного дела.

Р у ф и н А к ви л е й с к и й . « Ц е р к о в н а я история»

269

И этот вот Василий, чуть позже епископ Кесарии Каппадокийской,
когда Валентом за веру он был отправлен в изгнание, был приведен на
суд префекта, и тот начал пугать его большими и малыми страхами (как
подобало ему по должности): если-де он не подчинится приказаниям им­
ператора, тотчас навлечет на себя погибель. Тогда тот, как сообщается,
не убоявшись, и без какого бы то ни было смятения духа так ответил
грозившему ему префекту: «О, если бы я удостоился подобного дара,
как бы я был благодарен тому, кто бы быстрее освободил Василия из уз
этой оболочки». Когда же ему была дана ночь, чтобы было время поду­
мать, он, как говорят, вновь ответил: «Завтра я буду тем, кто и теперь,
но как бы ты, префект, не изменился». Той же ночью весьма томилась
жена императора, словно была отдана в руки мучителей: ведь сын, ко­
торый был у них единственным, заболел, как думается, в наказание за
прегрешения отца. И вот до рассвета были посланы люди, чтобы про­
сить Василия, чтобы он молитвами своими вступился за них, и чтобы и
они сами не приняли смерть по заслугам.
Случилось так, что когда Валент изгнал всех православных, Василий
до конца жизни с чистой верой оставался в церковном общении. Григо­
рий же, избранный на место отца епископом в городе Назианзе, стойко
переносил смуту еретиков. Когда же вернулся мир, он согласился, сле­
дуя просьбам, прибыть в Константинополь для служения в Церкви. Там
за короткое время настолько он содействовал поправлению народа, про­
питанного ядом еретиков, что впервые люди посчитали, что стали хрис­
тианами, и увидели новый свет истины, когда доктор религии учил, гдето словами, но больше всего примерами. И никто не видел, чтобы он тре­
бовал что-то от учеников, чего он сам прежде не исполнял. Но когда за
славой последовала зависть, некий человек начал прилагать все усилия
и использовать не очень разумные заявления, чтобы Григорий отпра­
вился на прежнее место, а епископом был избран другой. Григорий и
сам свидетельствовал, что настолько тот шумел и так скрежетал зуба­
ми, что никто не услышал того, что он сказал ему: «Не хватало, чтобы
из-за меня началась ссора между священниками Бога. Если я виновен в
этом бедствии, отправьте меня в море, остановлено будет вами потря­
сение». После этого, возвратившись, он провел в своей Церкви то вре­
мя жизни, что ему оставалось. Поскольку же он был обременен годами
и слаб телом, он сам определил себе преемника и, пока тот руководил
Церковью, наслаждался покоем многолетия и старости. Имеются так­
же чудесные памятники ума того и другого в виде сочинений, которые
временами читаются в церквах. Из них мы перевели на латынь десять
отдельных проповедей. Кроме «Правил монахов» Василия мы хотели бы
многие из них перевести, если сумеем и если поможет благосклонность
Бога. Кроме того, у Василия было два брата — Григорий и Петр. Один
из них был настолько равен брату в слове учения, а другой в делах веры,

270

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

что и тот и другой повторяли Василия и Григория. Имеются также «Про­
поведи» и этого младшего Григория. Но о них достаточно сказано.
В западных же областях правил государством с прежней строгостью
римской власти непобедимый в религиозной вере Валентиниан.

Глава 10
О еп и с к о п е Д а м а с е и м о ш е н н и ч ес т ве У рзи на
После Либерия священство в городе Риме по наследству принял Дамас.33 Урзин, один диакон той Церкви, не терпя этого прелата, впал в
такое неистовство, что, побудив некоего довольно невежественного и
необразованного епископа и собрав толпу беспокойных и мятежных
людей в базилике, которая называется Сикинина, вынудил сделать себя
епископом в нарушение законов, порядка и традиции. Из-за этого воз­
никло такое возмущение, мало того, начались такие войны, что челове­
ческой кровью обагрились молитвенные места. Это событие при мяте­
же префекта Максима, человека жестокого, привело к ненависти
по отношению доброго и невинного священника, так что стало причи­
ной для оков клирикам. Но защитил Бог, Заступник невинных, и кара
пала на головы тех, кто учинил обман.

Глава 11
О еп и ско п е А м в ро си и
Между тем, когда в Медиолане скончался Авксентий, епископ ерети­
ков, сторонники разных партий держались разных планов. Великое не­
согласие и опасный раздор готовили скорую погибель родному городу,
ибо ни та, ни другая партия, желая лишь своего, не могла добиться того,
что предлагала. Амвросий в той провинции исполнял тогда обязанности
консуляра. Когда он увидел, что городу угрожает погибель, в соответ­
ствии с положением своим и должностью желая устранить разногласия
народа, он немедленно отправился в церковь. И когда он там много гово­
рил в соответствии с законом и народной традицией ради установления
покоя и мира, неожиданно поднялся крик и единый голос сражающегося
между собой и спорящего народа. Жаждавшие видеть Амвросия еписко­
пом призывали немедленно крестить его (ведь он был оглашенным) и
поставить над ними епископом: народ будет единым и единой вера, толь­
ко если Амвросий будет дан им священником. Поскольку тот отказывал­
ся и весьма сопротивлялся этому, пожелание народа было сообщено им­
ператору, который повелел незамедлительно исполнить его. «Ибо, —
говорит, — Богу угодно, чтобы неожиданное обращение привело разную
веру народа и несогласные души к согласию и единомыслию». И вскоре
милостью Божией он был крещен и возведен в священники.
■
” Д а м а с стал епископ ом Рима 1 октября 3 6 6 г. и исполнял обязанности пон­
тифика до 11 дек абря 3 8 4 г.

Р у ф и н А к ви ле й с ки й . «Ц е р к о в н а я и ст ори я »

271

Глава 12
О смерт и В а л ен т и н и а н а
Между тем Валентиниан, когда он из областей Галлии прибыл на сар­
матскую войну в Иллирик, умер там,34 сраженный внезапным недугом,
когда война только-только началась, оставив наследниками в Империи
сыновей: Грациана-августа35 и Валентиниана, еще ребенка и пока не на­
деленного царскими знаками. Все же жажда тех, кто пытались занять,
как бы пустое, место власти, заставила его в отсутствие брата надеть пур­
пур,36 в то время как достойно управлял всем тогда префект Проб.

Глава 13
О вт орж ении го т о в во Ф р ак и ю и о гибели Валент а
В то время в царстве Востока народ готов, оставив места своего оби­
тания, наводнил собой всю Фракию и начал с лютостью опустошать
оружием города и села. Тогда Валент те войны, которые он вел против
Церквей, начал обращать на врага и приказал, поздно раскаявшись, вер­
нуть из ссылок епископов и пресвитеров, освободить из оков монахов.
Сам же он, окруженный врагами в хижине, куда бежал, полный страха,
с поля сражения, сожженный в огне, претерпел кары за нечестие свое,
завершив четырнадцатый год правления, царствуя сначала с братом, а
потом с сыновьями брата.37 Эта битва явилась тогда и потом началом
несчастий Римской империи.
Итак, после гибели дяди Грациан с еще маленьким братом принял
власть также и над Востоком. Он превосходил благочестием и религи­
озностью почти всех, кто были императорами до него. Он был решите­
лен в ведении войны, живой телом, добрый нравом, однако юношеской
резвостью, пожалуй, исполнен он был более чем нужно, и более был
скромный, чем необходимо было государству.

Глава 14
К а к и м п ер ат о р Грациан с д ел а л соп рави т елем Феодосия
и п осле м н о ги х деяний, сов е р ш ен н ы х с благочест ием
и у с е р д и е м , п о ги б от к о зн ей т ирана М аксим а
Видя, что полезно в таких заботах о царстве иметь соучастником мужа
более зрелого годами, и поскольку, как увещевает Божественное рече­
ние: «двое лучше, чем один» — принял соправителем Феодосия и, пору­
чив ему управление Востоком, себе с братом оставил западные области.
Однако после того как он совершил многое с благочестием и усердием.
^ Валентиниан I скончался 17 ноября 3 7 5 г.
35 Грациан был возведен в ранг августа еще при ж изн и отца 24 августа 367 г.
И| Валентиниан II был наречен августом 22 ноября 375 г.
17 Валент II проиграл битву у Адрианополя и погиб 9 августа 378 г.

272

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

он был убит появившимся в Британиях тираном Максимом38 через пол­
ководца Андрагация в Лугдуне более из-за измены своих, нежели силой
врагов.39

Глава 15
О ю ном В а л е н т и н и а н е, и к а к е го м ат ь Ю ст ин а,
за щ и щ а я а р и а н с к у ю ересь,
п ы т а л а сь привест и в з а м е ш а т е л ь с т в о Ц ер к в и
Валентиниан же, живший в Италии, приведенный смертью брата и
наступлением врагов в ужас, с охотой принял мир, притворно предло­
женный Максимом, притворясь при этом сам. Между тем Юстина, мать
его, воспитанница арианской ереси, без труда обманув сына, обнажила
жало своего нечестия, которое она скрывала, пока был жив муж. И вот,
находясь в Медиолане, она стала расстраивать положение Церквей, гро­
зила священникам изгнанием и ссылками, если не вернут они установ­
ления Ариминского собора, которые осквернили веру отцов. В этой вой­
не она атаковала стену и прочнейшую башню Церкви Амвросия. Утом­
ляя его угрозами, устрашениями и всякого рода способами осады, искала
прямой подступ для укрощения Церкви. Но хотя она сражалась, воору­
женная духом Иезавели, Амвросий все же устоял, исполненный добле­
сти и славы Илии. Она же кричала и шумела в церквах, воспламеняла и
подстрекала народ к разладу. Однако поскольку из этого намерения выш­
ло мало толка, она задумала несправедливость и стала сетовать сыну.
В результате юноша, исполненный обиды, которую лживо разожгла в
нем мать, отправил вооруженный отряд: приказал тут же ломать двери,
врываться в святые места, тащить священника и отправить его в изгна­
ние. Однако такая твердость веры была у народа, что он был готов утра­
тить скорее душу, чем епископа.

Глава 16
О р ел и ги о зн о м п о ст оянст ве н ач а л ьн и ка кан целя ри и Б еневола
Между тем императорские декреты, составленные против веры от­
цов, были переданы Беневолу, руководившему тогда канцелярией. Но
тот, который с колыбели почитал святую веру, заявил, что он не может
опубликовать нечестивые слова и говорить против Бога. И тогда, чтобы
замыслы царицы не оказались разрушены, ему стали обещать высокие
почести и награды, если он выполнит возложенное на него. Он же, стре­
мясь быть более высоким в вере, чем в почестях, сказал: «Зачем ты обе­
щаешь мне в уплату за бесчестие высокую награду? Забери у меня то,
что я имею, но убежденность в вере останется у меня неизменной». Ска1,4 М я т е ж Максима Магна пр оизошел в начале августа 38 3 г.
^ Грациан был убит 25 августа 3 8 3 г.

Р уф и н А к ви л е й с к и й . « Ц е р к о в н а я история»

273

зав это, он швырнул перевязь под ноги отдававшим нечестивые прика­
зания. В свою очередь, Амвросий боролся против безумия царицы не с
помощью рук или оружия, но стоя беспрерывными и бессонными ноча­
ми перед алтарем, в молитвах просил у Бога заступничества за себя и за
Церковь. Пока же негодная Юстина в течение долгого времени разны­
ми орудиями и осадами донимала его, Максим, который стремился снять
с себя бесчестие тирана и показать себя законным правителем, в пись­
мах объявил, что нечестиво выступать против Божьей веры и подры­
вать постановления кафолической Церкви, и между тем начал прибли­
жаться к Италии. Юстина, узнав об этом, поскольку вынуждали и враг,
и сознание преступления, обратилась в бегство с сыном и первая полу­
чила изгнание, которое готовила служителям Божьим.

Глава 17
К а к Ф еодосий, от м щ ая з а гибель Г раци ан а ,
одерж ал п о б е д у н а д М аксим ом
Оставался все же для защиты царства Феодосий, помнивший о доб­
роте и благочестии Грациана и поднявшийся со всеми силами Востока
на отмщение, и покарал за праведную кровь.40 Когда между тем сконча­
лась нечестивая мать Валентиниана, он восстановил кафолическую веру,
которую та попирала, и, низвергнув тиранию, царство. Сам же он, пос­
ле того как вступил с пышным триумфом в Рим, отправился назад в соб­
ственное царство.

Глава 18
О п р егр еш ен и и Ф еодоси я в Ф ессалон и ках и
о публичном раск а я н и и его, соверш енном п еред свящ енниками
В то же время из-за некоего обмана демона религиозный император
снискал отвратительный позор. Ибо когда в Фессалониках во время
смуты разъяренным народом был убит один муж из военных, Феодосий,
придя в негодование от неожиданного известия, приказал вести народ в
цирк, окружить солдатами и рубить мечами без разбора всякого, кто
там будет, карая не по греху, а по ярости. Когда же священники Италии
стали его порицать за это, Феодосий, признав ошибку и оплакивая сле­
зами вину, публично на глазах у всей Церкви принес покаяние: в назна­
ченное для него время он выполнил это без знаков императорской влас­
ти со всей терпимостью. Ко всему этому он также удивительно приба­
вил следующее: законом он установил на будущее, чтобы исполнение
наказания по вынесенным императорским решениям откладывалось на
тридцать дней, за которые не останется места либо для милосердия, либо
(если дело требует) для наказания.
‘|0 Узурпатор М аксим был убит 28 августа 388 г.
1 8 3 ;1 к

274

Р ож ден ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о гр а ф и и

Глава 19
О во сс т а н о в л е н и и Ц ер к в е й , к о т о р ы е были во сс т а н о в л е н ы
им сам и м , ст а вш и м уж е п р а в о сл а в н ы м
Итак, вернувшись на Восток, и там, как от начала своей власти, с
великой заботой и великим рвением изгнав еретиков, он передал Церк­
ви православным. Причем это он совершил с огромной умеренностью,
ибо, отказавшись от мести, он думал только о возвращении кафоликам
Церквей, чтобы истинная вера преуспевала благодаря свободной про­
поведи. Он являл себя ласковым к священникам Бога; верой, религией
и щедростью ко всем открывал царскую душу; был легкодоступен и при­
ходил на соборы без знаков императорской власти; с одобрения его и
благодаря его дарам во многих местах с великолепием были построены
церкви. Он давал многое тем, кто нуждался, но чаще жертвовал по соб­
ственной воле. Культ идолов, который постановлениями Константина
начал пренебрегаться и разрушаться, в его правление был [окончатель­
но] уничтожен. За эти деяния он настолько был прославлен Богом, что
Божественным провидением ему дана была особая милость. Ибо в Фиваиде он посещал одного монаха, именем Иоанн, обладающего проро­
ческим даром, и по предсказаниям и ответам его узнавал, лучше [в дан­
ный момент] иметь мир, или вести войну.

Глава 20
Об А п о л л и н а р и и и его ереси
Между тем, еще до этого, в Лаодикии Сирийской епископ Аполлина­
рий, муж среди всех весьма эрудированный, но движимый стремлением
к спорам, и находивший удовольствие идти наперекор против всего, что
бы кто ни говорил, породил остротой ума очень серьезную ересь. Он
утверждал, что при Воплощении Господом было принято только тело
без души. Когда он был опровергнут в этом очевидными свидетельства­
ми из Евангелия (где сам Господь и Спаситель утверждает, что Он име­
ет душу и лишается ее, когда захочет, и принимает снова, и говорит, что
она тревожная и скорбная до самой смерти), изменил суждение, но что­
бы не показалось, что он отказался от всего и побежден, заявил, что
хотя Он имел душу, но не из той части, что была разумной, но лишь от
той, которая оживляет тело. В восполнение же разумной части, как он
утверждал, было само Слово Бога. Сначала это утверждение было низ­
вергнуто в городе Риме Дамасом и Петром, епископом Александрийским,
на созванном соборе41 так, что было вынесено постановление: «Если
кто будет утверждать, что Сын Божий, который был как истинно Бог,
так и истинно человек, имел что-то меньше человеческого или БожестРимским собор, осудивш ий уч ен ие Аполлинария Лаодикийского, с ост о я л ­
ся в 377 г.

Р у ф и н А к ви л е й с к и й . « Ц е р к о в н а я история»

275

венного, будет изгнан из Церкви». Потом это решение было подтверж­
дено в Александрии и решением собора в Константинополе.42 Поэтому
аполлинаристы, отлученные от Церкви, утвердили себе епископов сво­
ей партии, а также собственные догматы и церкви.

Глава 22
О п р еем с т ва х еп и ск оп ов на Востоке
Итак, в городе Риме после Дамаса управление Церковью принял Сириций.43 В Александрии же после смерти Петра Тимофей, а после него
Феофил, в Иерусалиме же после Кирилла Иоанн получили апостольские
престолы. А в Антиохии по смерти Мелетия был назначен на его место
Флавиан. Но оттого что до тех пор оставался Паулин, который всегда
состоял в общении с кафоликами, там часто вспыхивали многие тяжбы и
многие ссоры. Но когда одни боролись уже не с такой силой, а другие не
с такой силой управляли, и когда сама земля и море были утомлены этим,
он наконец захотел каким-нибудь образом добиться мира, тем более что
было очевидно, что уже нет никакого разногласия по вере. То же самое
было в Тире. Там еще в бытность Афанасия исповедниками на место епис­
копа был избран Диодор, безусловно, один из старейших кафоликов, муж,
свободный от соблазнов, однако, презрев его умеренность, из партии
Мелетия поставили епископом другого человека. Также во многих дру­
гих городах Востока притязания священников породили подобную пута­
ницу. В Константинополе же сан священника получил Нектарий, огла­
шенный претором Урбаном и недавно принявший крещение.

Глава 22
О восст ан и и я зы ч н и к о в против в ер ую щ и х
Между тем в Александрии неожиданно случились новые для Церкви
потрясения, и вот по какому случаю. Одна базилика общественного на­
значения была старой и довольно запущенной; ее, как передают, импера­
тор Констанций подарил епископам, проповедовавшим свое нечестие.
Долгое время она из-за нерадивости не имела ничего кроме стен. Еписко­
пу, который в то самое время руководил Церковью, захотелось испро­
сить ее у императора, чтобы у народа, пополняющегося верующими, при­
бавлялись дома для молитв. И когда, получив ее, он хотел базилику обла­
городить, в том месте были найдены некие потаенные гроты, вырытые в
земле, пригодные больше для разбойников и преступников, чем для священнодейств. И вот язычники, которые увидели, что разоблачены тайни­
ки их преступлений и вскрыты норы злодеяний, не вытерпев, что откры­
42 И меется в виду Второй Вселенский собор 381 г.
41 Сириций стал Римским епископом в конце декабря 384 г. и занимал свой
пост до 26 ноября 3 9 9 г.

276

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

лись все зловещие тайны их гнусностей и все убежища, словно поглотив
чашу змей, начали все безумствовать и открыто бесноваться. И стара­
лись сражаться уже не словами и спорами, как обычно, а силой и оружи­
ем. На улицах одно за другим происходят столкновения, и тот и другой
народ вступают в открытые сражения. Хотя наши превосходили числом
и силой, однако из-за религиозного смирения были менее активны. Из-за
этого многие из наших были ранены, а другие убиты; язычники же бежа­
ли в храм, словно в некую крепость. Уведя с собой некоторых захвачен­
ных христиан, язычники стали заставлять их приносить жертвы на алта­
ре. Тех, кто сопротивлялся, убивали с помощью невиданных и изощрен­
ных пыток: одних, прибивая к крестам, других, бросая с переломанными
голенями в грот, который создала заботливая древность для кровавых
жертвоприношений и прочих низостей, принятых в святилище. Именно
это на протяжении нескольких дней творили они сначала со страхом,
потом с уверенностью и наконец в отчаянии, и жили с награбленным и
добычей запертыми внутри храма. Наконец, покусившись на кровь граж­
дан, они выбрали вождя своего преступления и дерзновения, некоего
Олимпия, званием и занятием философа, и под его руководством защи­
щали крепость и сохраняли тиранию. Те же, кому были доверены соблю­
дение римских законов и забота о правосудии, узнав, что случилось, пол­
ные тревоги и смятения сбежались к храму, стали расспрашивать о причинахдерзкого проступка и выяснять, зачем была пролита на алтаре кровь
граждан. Однако мятежники, укрепив вход, отвечая путанно и напере­
бой, не сказали ничего определенного, но произвели лишь шум. Когда же
к ним были отправлены послы, они напомнили им [мятежникам] о мощи
Римской империи, о защите законов и об [участи] тех, кто обычно совер­
шает такое [преступление]. И поскольку созданные укрепления не позво­
ляли бороться против восставших иначе, как с помощью большей силы, о
происшедшем было доложено императору. Но он, поскольку по врожден­
ной мягкости характера предпочитал исцелять заблудших, а не истреб­
лять их, предписал, что не следует требовать наказания за тех, кого проли­
тая на алтаре кровь сделала мучениками, в ком слава подвига превзошла
боль гибели. В остальном же следовало уничтожить причину злодеяний
и корень разлада, которые появились из-за защиты идолов, ибо когда они
[идолы] будут уничтожены, также исчезнет и причина для войны. И когда
эти предписания пришли [в Александрию] и, словно в момент краткого
перемирия, и те и другие явились на переговоры в храм, тут же, как было
начато чтение первого листа послания, в начале которого осуждалось
пустое суеверие язычников, наши стали кричать, и оцепенение и страх
охватили язычников. Каждый искал укрытия, пробивался узкими улицами,
чтобы бежать, или тайком бросался в наши ряды. Чтобы все знали, кто
есть кто, присутствие Бога, разделив народ по смелости, обратило в бег­
ство беснование демона, который ранее неистовствовал в тех язычниках.

Р у ф и н А к ви л е й с к и й . « Ц е р к о в н а я история»

277

Глава 23
О расп олож ени и х р а м а С ерап иса и о его р азр уш ен и и
О храме Сераписа в Александрии, я полагаю, не только все слышали,
но многие также и знают. Место то, поднятое на сто или того больше
шагов вверх не природой, но руками и трудом, растянулось четырех­
угольником на все стороны, занимая огромное пространство. А все со­
оружения, воздвигнутые там, где возвышение заканчивается полом, снаб­
женные бесчисленными светильниками и потайными святилищами, от­
деленные друг от друга, использовались для различных служб и тайных
обрядов. Сверх того, по краям всего этого пространства были располо­
жены экседры и пастофории (палаты), а также дома, поднимающиеся в
высоту, в которых обычно находились служители храма или те, кого име­
нуют чистыми, то есть те, кто себя очищают. Портики же, расположен­
ные четырехугольными рядами позади всего этого периметра, замыкают
собой все пространство. В центре же находился храм, украшенный ве­
личественными колонными и великолепно и чудесно отделанный изнут­
ри камнем мрамора. В нем стояла настолько огромная статуя Сераписа,
что правая рука его касалась одной стены, а левая другой. Это чудови­
ще, как передают, было выполнено из всякого рода металла и древеси­
ны. Нижние стены храма были сначала покрыты золотыми пластинами,
на которые наложены серебряные и наконец медные, чтобы они служи­
ли защитой для более драгоценных металлов. Кое-что также искусно и с
хитростью было создано для поражения и удивления зрителей.
Со стороны восхода солнца так было устроено весьма маленькое окно,
что днем, когда вносили статую Солнца для приветствия Сераписа, в
специально рассчитанное время с появлением статуи солнечный луч,
проникая через это окошко, освещал рот и губы Сераписа, так что смот­
рящему народу казалось, будто солнце поцелуем приветствует Серапи­
са. Был также и другой обман, вот какого рода. Известно, что природа
магнита такова, что он привлекает и притягивает к себе железо. Фигу­
ра Солнца как раз для того была выполнена мастером из тончайшего
железа, чтобы камень, в чьей силе, как мы сказали, притягивать желе­
зо, закрепленный на потолке, когда статуя оказывалась как раз под лу­
чом солнца, природной силой притягивал к себе железо, и народу бы
казалось, будто статуя поднимается и повисает в воздухе. И чтобы ско­
рое падение не изобличило эту [хитрость], пособники обмана говорили:
«Взошло солнце, чтобы, поздоровавшись с Сераписом, уйти восвояси».
Однако и многие другие обманы в прежние времена были созданы в том
месте, которые теперь долго перечислять.
Но, как мы начали говорить, когда был оглашен рескрипт, хотя наш
народ был готов к низвержению источника заблуждений, все же язычни­
ками распространялось мнение, будто если человеческая рука дотронет­
ся до той статуи, разверзнется земля и тотчас увлечет в преисподнюю, и

278

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и ст о р и о г р а ф и и

тут же небо рухнет в бездну. Это привело народ в небольшое замеша­
тельство. И вот тогда один из солдат, вооруженный больше верой, неже­
ли оружием, подняв секиру, со всего маху ударил по челюсти хитрой
бестии. Поднялся крик и того и другого народа: и все же ни небо не рух­
нуло, ни земля не разверзлась. Потом, ударив еще и еще раз, он разбил
чадного идола гнилой древесины: ведь когда он был низвергнут, сухая
древесина весьма легко горела. После этого у него была отсечена от шеи
голова и сокрушен модий.44 Тогда ноги и другие члены тела, отсеченные
секирой, с помощью веревок были растащены в стороны, и в разных мес­
тах части немощного старика были сожжены на глазах почитавшей его
Александрии. Туловище же, которое осталось, было сожжено в амфите­
атре. Такой финал был у пустого суеверия и древнего заблуждения Сераписа. О происхождении его язычники говорят по-разному. Одни видят в
нем Юпитера, чью голову украшает модий, который или указывает на то,
что он правит с мерой и правильно, или на то, что дает жизнь смертным
через изобилие плодов. Другие — добродетель реки Нила, чьим богат­
ством и изобилием насыщается Египет. Некоторые утверждают, что ста­
туя изготовлена в честь нашего Иосифа за распределение хлеба, благо­
даря которому он помог египтянам во время голода. Другие передавали
то, что нашли в старых историях греков, будто некий Апис, отец семей­
ства или царь, пребывавший в Египте в Мемфисе, когда во время голода
в Александрии недоставало хлеба, из своих запасов дал достаточно граж­
данам продуктов. Когда он скончался, в его честь воздвигли в Мемфисе
храм, в котором пребывал бык. как символ доброго пахаря, имевший оп­
ределенные знаки отличия. Быка по имени его назвали Аписом. Сорон
же, то есть гроб, в котором было заключено его тело, доставили в Алек­
сандрию, и Сорон Аписа сначала, сочетая, называли Сораписом, а потом
искаженно Сераписом. Так ли это все было, или все это не так, о том
ведает только Бог. Мы же вернемся к начатому [рассказу].

Глава 24
О б о б м а н а х , к о т о р ы е были р а з о б л а ч е н ы в х р а м а х я зы ч н и к о в
После этого, когда уже голова идолопоклонства была отсечена, стара­
ниями деятельнейшего священника по всей Александрии равным обра­
зом и с таким же позором были изобличены статуи, а вернее чудища.
Душа боится сказать, какие силки для несчастных смертных были при­
готовлены демонами, какая погибель, какие преступления скрывались
в тех, кого называют святынями. Сколько там было найдено детских
отсеченных голов в золотых купальнях, сколько мучительных смертей
было изображено. Когда все это было вынесено на свет и выставлено
44 По-видимому, корзина, наполненная плодами, символ плодородия. Вообщ е
модий — римская мера сыпучих тел.

Р у ф и н А к ви л е й с к и й . «Ц ерковная история»

279

под открытым небом, то, как передают, хотя язычники разбежались в
замешательстве и стыде, все же, если кто смог остаться, тот недоуме­
вал, что так сильно за многие века они были охвачены таким нечестием
и находились в постыдном обмане. Оттого многие из них, осудив за­
блуждения и уличив преступления, приняли веру Христа и культ ис­
тинной религии. Но чтобы мне не упоминать об остальных гнусностях,
которые совершались в других местах, когда насильно убивались детии
презренные женщины для изучения внутренностей, об одном лишь
вспомню, что случилось в храме Сатурна и что стало общеизвестным.

Глава 25
О Т и ран н е, жреце С ат урна,
п р ел ю б о д е е почти всей А лексан дри и
Был у них жрец Сатурна по имени Тиранн. Он, когда в храме моли­
лись все благородные и влиятельные мужи, жен которых он желал для
сладострастия своего, говорил одному из них, как бы со слов божества,
что Сатурн повелевает, чтобы жена его провела ночь в храме. Тогда тот,
кто слушал это, радуясь, что супруга его удостоена внимания божества,
весьма украшенную и снабженную дарами, чтобы, надо полагать, она
не была, пустая, отвергнута, отправлял ее в храм. На глазах у всех, вве­
дя внутрь женщину, Тиранн, заперев двери и передав ключи, удалялся.
Затем, когда наступала тишина, через скрытные и подземные ходы он
влезал внутрь статуи Сатурна. Ведь та статуя со спины была пуста и
тщательно приставлена к стене. И когда внутри храма зажигался свет,
неожиданно до ожидающей и коленопреклоненной женщины из пусто­
телой медной статуи доносился голос, так что несчастная женщина
трепетала от страха и радости, ибо считала, что она удостоена общения с
божеством. После же того как или для большего страха, или для побуж­
дения к сладострастию подлое божество говорило то, что ему было угод­
но, неким таинственным образом затухали фитили, и погасал весь свет.
Тогда, появляясь, жрец нечистыми намерениями доставлял оцепенев­
шей и напуганной женщине срам прелюбодеяния. Когда это уже долгое
время совершалось со всеми женами несчастных [граждан], случилось,
что некая женщина с целомудренной душой, пугаясь происходящего и
более внимательно слушая, узнала голос Тиранна и, возвратившись до­
мой, открыла мужу о преступном обмане. Тот, полный негодования изза несправедливости в отношении супруги, а вернее в отношении себя,
заклеймил Тиранна и предал наказанию. Когда жрец был уличен и со­
знался, и когда были открыты темные обманы, общий стыд и позор про­
ник в дома язычников, ибо открылись развратные матери, греховные
отцы и внебрачные дети. Когда это стало всем известно и предано ог­
ласке, сразу же вместе со статуями и святилищами были уничтожены и
преступления.

280

Р ож ден ие л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

Глава 26
О н а ч а л е и ги б ели К а н о п а
А кто перечислит суеверные обманы Канопа,45 в котором благодаря
славе жреческих писаний (ибо так именуют древние писания египтян)
была чуть ли не публичная школа магического мастерства? Это место,
словно некий источник и родина демонов, настолько почитали язычни­
ки, что там бывало более многолюдно, чем в Александрии. Однако об об­
мане этого чудища и о том, каково, как считают, его происхождение, было
бы нелишним немного рассказать. Передают, что некогда халдеи, про­
возгласившие своим богом Огонь, с богами всех провинций вступили в
состязание, победитель в котором, естественно, должен был всеми при­
знаваться богом. Боги других провинций были сделаны или из меди, или
из золота, или из серебра, или из дерева, или из камня, или из другого
материала, который, конечно, повреждался огнем. В результате, повсю­
ду [богом] был признан Огонь. Когда об этом узнал жрец Канопа, он при­
думал некую хитрость. В областях Египта обычно делались глиняные вазы,
покрытые частыми мелкими отверстиями, через которые, когда оседала
муть, просачивалась светлая и очищенная вода. Одну из них жрец, заку­
порив дыры воском, покрыв снаружи краской и наполнив водой, поста­
вил как бога. А сверху аккуратно приладил отсеченную от старой статуи
голову, которая, как говорят, изображала правителя Менелая. После это­
го прибыли халдеи, дело дошло до состязания: вокруг вазы был разведен
огонь, воск, которым были закупорены отверстия, растопился, и, когда
потекла вода, огонь погас. Благодаря обману жреца Каноп оказался побе­
дителем халдеев. Поэтому сама статуя Канопа была изготовлена с очень
маленькими ногами, втянутой шеей и, словно от смеха, раздувшимся ж и­
вотом, подобно вазе, со столь же округлой спиной. Из этого убеждения
он почитался как бог, победитель всех. Впрочем, это, возможно, некогда
и помогало против халдеев. Но теперь, когда появился священник Бога
Феофил, не помогла никакая вода, и обман, прикрытый воском, не при­
шел на помощь. Все были разбиты и низвергнуты на землю.

Глава 27
О ц е р к в а х и х р а м а х м уч е н и к о в ,
ко т о р ы е были п ост роен ы на м ес т а х и долов
Но ничего [страшного] не случилось, поскольку место обратилось в тлен.
Вместилища гнусностей, пустые саркофаги были разрушены и воздвигну­
ты храмы истинного Бога и величественные церкви. Ведь и на могиле Сераписа, когда до основания были снесены нечестивые святилища, с одной сто­
роны был построен храм мученика, а с другой церковь. Я считаю достойным
вспомнить, откуда появился повод для строительства храма мученика.
Каноп — город к северо-востоку от Александрии.

Р у ф и н А к ви ле й с ки й . « Ц е р к о в н а я история»

281

Глава 28

Об о ск в е р н е н н о й м о ги ле И о а н н а [ П р ед т еч и / и о м о щ ах ,
со х р а н е н н ы х в А л е к са н д р и и
Во времена Юлиана, когда словно были ослаблены удила, со всей сви­
репостью вздыбилась дикость язычников. В результате, в Севастии, в го­
роде Палестины, с иступленным сердцем обагренными кровью руками
они разорили могилу Иоанна Крестителя. Разбили кости и, собрав вновь,
сожгли, а святые останки, перемешанные с пеплом, рассеяли по земле.
Но случилось, что по провидению Божьему туда именно в то время для
молитвы прибыли некие люди из Иерусалима из монастыря Филиппа,
Божьего человека. Когда они увидели, что совершается такое нечестие,
хотя и человеческими руками, но сердцем зверя, они, предпочитая уме­
реть, нежели осквернить себя таким преступлением, смешались, насколь­
ко было возможно, с теми, кто собирал кости для сожжения, и набожно
собрав их, тайком покинули иступленных и безумных [язычников] и по­
читаемые мощи отправили к своему духовному отцу Филиппу. Тот, пола­
гая, что выше его возможностей охранять собственными силами такое
сокровище, мощи чистой жертвы отправил через своего диакона Юлиа­
на, в будущем епископа этого палестинского города, к великому понти­
фику, тогда Афанасию. Тот, закопав полученные мощи при нескольких
свидетелях под стеной святилища, с прозорливостью сохранил для по­
мощи будущим поколениям. Теперь, когда уничтожены и стерты следы
идолопоклонничества, на месте некогда нечестивых святилищ поднялись
золотые храмы. Впрочем, после гибели Сераписа, который никогда не
жил, какие еще святилища какого демона могли устоять? Я недостаточ­
но скажу, если упомяну, что были разрушены все молельни демонов, ко­
торые в Александрии были выдолблены чуть ли не в каждой колонне. На
самомделе, во всех городах Египта, в крепостях, в деревнях, в поместьях,
на берегах реки и даже в пустыне, если какие святилища или, вернее,
могилы могли быть найдены, усердием всякого епископа были разрушены
и уничтожены до основания, так что поместья, которые несправедливо
были отданы демонам, вновь возвращались к почитанию [истинного Бога].

Глава 29
О си м в о л а х С ерап и са, ст ерт ы х в А лекса н д р и и ,
и о з н а к а х Х рист а, п о я ви вш и х ся на их м ест е
В Александрии же случилось также то, что символы Сераписа, кото­
рые были в каждом доме на стенах, при входе, на дверях и окнах, все
оказались стерты и выскоблены, так что нигде не осталось и следа от
них и даже имени божества, Сераписа ли или другого демона. А вместо
них на дверях, входах, окнах, стенах и колоннах появился знак Господ­
него Креста. Когда те язычники, которые остались, увидели, что случи­
лось, они стали утверждать, что знаки появились для напоминания о

282

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

великом деле из предания, издавна передаваемого у них. Говорят, что
этот знак нашего Господнего Креста египтяне имели среди тех знаков,
которые называются иероглифами, то есть жреческими письменами, и
этот знак является одной из всех, что у них были, буквой. Они объясня­
ли, что эти надписи на том языке означают «будущая жизнь». И вот те,
кто тогда, поразившись случившимся, обратились к вере, стали гово­
рить, что им из древности передается, что те слова, которые теперь по­
читаются, так долго существуют, что можно видеть знак, в котором за­
ключена жизнь. Поэтому случилось так, что в веру обратились скорее
те, кто были жрецами и служителями храмов, нежели те, кого они пора­
жали обманами и хитрыми уловками.

Глава 3 0
К а к и зм ер и т ел ь в о д ы р е к и Н ила, кот оры й з о в у т п е х у н , ст ал
вн о с и т ь ся в ц ер ко вь
Поскольку же в Египте было принято, чтобы измеритель поднимаю­
щейся реки Нил вносился в храм Сераписа, как бы к виновнику увели­
чения и разлива воды, после разрушения и сожжения в огне его статуи
все сразу заговорили, что Серапис, помня о несправедливости, больше
не даст увеличения воды. Но как показал Бог (не Серапис, который по­
явился много позже Нила, а Тот, Который в свои времена приказал уве­
личиваться водам реки), такой благодаря Ему тогда и потом разлив был,
что никакая прежняя эпоха подобного не помнит. И потому сам локоть,
то есть измеритель воды, который зовут пехун, стали вносить к Госпо­
дину вод в церковь. Когда же об этом сообщили благочестивому импе­
ратору, он, как передают, руки воздев к небу, с большим воодушевлени­
ем сказал: «Благодарю Тебя, Христос, что без гибели этого великого го­
рода было уничтожено столь великое заблуждение».

Глава 31
О ги б ели В а л е н т и н и а н а и п о я вл ен и и Е в ге н и я
Между тем Валентиниан в западных областях, когда загорелся ж е ­
ланием править государством (поскольку уже позволял возраст), по не­
известным и сейчас причинам завершил жизнь в петле.46 Однако неко­
торые утверждали, что это было совершено в результате коварства его
полководца Арбогаста. И это мнение весьма утвердилось в народе. Дру­
гие же говорили, что полководец далек от совершенного преступления,
и обнаруживали причины, по которым сам юноша в негодовании души
был принужден к этому: мол, ему, как бы еще не крепкому годами, все
слишком мало давали свободно править. Все же было несколько свя­
щенников. которые свидетельствовали у Феодосия, когда он принял
Валентиниан II умер в мае 392 г.

Р у ф и н А к ви ле й с ки й . «Ц е р к о вн а я и ст ори я »

283

мирное посольство от того, кто потом был назначен [императором], что
полководец не был непричастен к убийству.

Глава 32
О б о т вет а х м о н а х а И оанна
Феодосий же, ничуть не медля, воспламенившись к мести, собрал
войска против Евгения, который был назначен [императором] вместо
убитого [Валентиниана], прежде, однако, пожелав узнать через монаха
Иоанна (о котором мы упоминали выше) волю Бога. Тогда тот, кто пред­
сказал ему первую бескровную победу над Максимом, пообещал также
и эту, пусть не без великой крови, как с той, так и с другой стороны.

Глава 33
О п о д го т о вк е Ф еодосия к войне против Е вгения и о п обеде его,
д о с т и гн у т о й больш е м олит вами, нежели доблест ью
И вот, он стал готовиться к войне, полагаясь не столько на мечи и
стрелы, сколько на посты и молитвы, защищенный не столько бдением
караулов, сколько проведением ночей в мольбах. Он обходил со священ­
никами и народом все места молитв, на вретище простертый, лежал пе­
ред могилами мучеников и апостолов и через верное посредничество свя­
тых просил себе помощь. А язычники, которые заблуждения свои посто­
янно поддерживали новыми заблуждениями, возобновили жертвопри­
ношения, обагрили Рим кровавыми жертвами, рассматривали утробы
животных и на основе толкования внутренностей предвещали победу
Евгения. С особым благоговением и со всей ретивостью это совершал
Флавиан, бывший тогда префектом, который утверждал (а ведь он отли­
чался большой мудростью), что победу обретет Евгений. Но когда Фео­
досий, полагаясь на помощь истинной религии, начал подступать к уще­
льям Альп, первыми в бегство устремились сами дрожащие от осознания
обмана демоны, которым напрасно приносились столь великие жертвы.
Потом бежали также их магистры и учителя заблуждений, прежде всего
Флавиан, виновник больше позора, нежели преступления. Хотя этот весь­
ма образованный муж мог бы спастись, он решил, что заслужил себе спра­
ведливую смерть больше за заблуждения, нежели за преступления. Ос­
тальные же построили боевые порядки и, расставив на вершинах засады,
ожидали битву в предгорье. Но когда дошло до стычки с первыми ряда­
ми, они тотчас же предали себя законному императору; с остальными
же, когда их догнали внизу долины, произошло весьма яростное сраже­
ние. Долгое время судьба победы оставалась неопределенной, вспомога­
тельные отряды варваров были рассеяны и уже обратили спины врагу.
Но это произошло не для того, чтобы Феодосий был побежден, а чтобы
не показалось, будто он победил благодаря варварам. Тогда он, как толь­
ко увидел свои боевые порядки обратившимися, встав на высокую ска­

284

Р ож ден и е л а т и н с к о й х р и с т и а н с к о й и с т о р и о г р а ф и и

лу, откуда он мог видеть обе армии, и чтобы они могли видеть его, бросив
оружие, обратился к незыблемой помощи и, лежа перед взором Бога, ска­
зал: «Ты, Всемогущий Бог, знаешь, что я принял эту битву во имя Хрис­
та, Сына Твоего, ради, как я считаю, справедливой мести. Если это не
так, покарай меня. Если же я, уповающий на Тебя, по достойной причи­
не сюда прибыл, протяни десницу Твоим [рабам]. Не случайно язычники
говорят: где же Бог их? (Пс . 113.10)». Веря, что молитва благочестивого
императора была принята Богом, те, кто были полководцами, оживились
к бою, а особенно Вакурий, муж, отличающийся верой, благочестием,
доблестью и души, и тела. Он, заслуживший быть комитом и другом Фео­
досия, стал бить всех ближайших к нему врагов без разбора копьем, стре­
лами, мечом и расстроил тесные и сплоченные толпы врагов. Прорывая
толпу и разя во множестве врагов, он через тысячи убитых проложил
путь к самому тирану. Пожалуй, едва ли нечестивцы поверят тому, что
произошло. Ведь известно, что после той молитвы императора, которую
он обратил к Богу, поднялся такой сильный ветер, что стрелы врагов ле­
тели обратно в тех, кто их пускал. И поскольку ветер все больше упор­
ствовал, все копья, посылаемые врагами, были бессильны. Когда дух про­
тивников был сломлен или, лучше сказать, чудесным образом сокрушен,
когда полководец Арбогаст тщетно, ибо ему противостоял Бог, упорно
продолжал сражаться, Евгений со связанными за спиной руками был
приведен к ногам Феодосия. И там был положен конец его жизни и сра­
жению.'17 Истинно, тогда религиозному императору была дарована побе­
да над лживыми предубеждениями язычников более славная, нежели над
поверженным тираном: пустая надежда и лживое наитие в гибели несли
язычникам меньшее наказания, чем доставленный позор в жизни.

Глава 34
О см ерт и Ф еодоси я п осле победы
и о д е т я х его А р к а д и и и Гонории, н а с л е д н и к а х власт и
Когда же после этого, предвидя будущее, император обеспокоился
за приведенное в порядок государство, он сразу же отправил [поверен­
ных] на Восток, где, собираясь пойти на войну, оставил сыновей под на­
дежной охраной. И повелел, чтобы Аркадий-август сохранял там пере­
данную ему еще раньше власть. В отношении же Гонория повелел, что­
бы тот быстрее отправлялся в Западную империю. Устроив это и скрепив
отеческими поцелуями и объятиями, передав ему управление западным
царством, сам он, после того как в течение семнадцати лет счастливо
правил Римской империей, перешел к лучшей жизни для обретения вме­
сте с благочестивейшими императорами заслуженных наград.4“
47 С р аж ен и е войск Ф ео д о с и я против узурпатора Евгения пр оизошло под Аквилеей в сен тябр е 3 9 4 г.
4‘ Ф еод ос и й скончался в М ед нол ане 17 января 3 9 5 г.

Список основных сокращений
вв
Дан.
Деян.
t К ор.
Лк.
Рим.
А т т . М аге.
A r n o b . A d v . nat.
A u g . C o n tra Acad.
A u g . C o n t r a A dim .
A u g . C o n t r a F o r t. M a n .

A u g . D e c a t . rud.
A u g . D e civ. Dei

A u g . D e n a t u r a b oni
A u g . D e v e r a relig.
C lem . S trom .

CSEL
E u s . D e m . ev.
Eus. HE
F l o r.
G r e g . H is t. F r a n c .
H e r o d . H is t.
H ieron. Chron.
H i e r o n . C o m m . in D an.
H i e r o n . C o m m . in E s a ia m .

В и з а н т и й с к и й В р е м е н н и к . M.
К ни га П р о р о к а Д а н и и л а / / К н и ги С в я щ е н н о г о П и с а н и я В е т ­
хого и Н овог о З а в е т а
Д е я н и я с в я т ы х А п о с т о л о в / / К н и ги С в я щ е н н о г о П и с а н и я
Вет хо го и Н овог о З а в е т а
Первое послание к К орин ф янам / / Книги С вящ енн ого П и с а ­
н и я В ет хог о и Н о в о г о З а в е т а
О т Л у к и с в я т о е б л а г о в е с т в о в а н и е / / К н и ги С в я щ е н н о г о П и ­
с ан и я В ет хог о и Н овог о З а в е т а
П о с л а н и е к Р и м л я н а м / / К ни ги С в я щ е н н о г о П и с а н и я В е т х о ­
го и Н о в о г о З а в е т а
A m m i a n u s M a r c e l l i n u s . R ö m i s c h e G e s c h i c h t e / H r s g . von
W. S e y fa rth . B er li n. 1 9 6 8 - 1 9 7 1 . Bd. 1 - 4 .
A r n o b i u s . A d v e r s u s n a t i o n e s libri VII / / C o r p u s S c r i p t o r u m
E c c l e s i a s t i c o r u m L a tin o r u m . Bd. 18.
A u g u s tin u s Aurelius. C ontra academ icos / / C orpus Scriptorum
E c c l e s i a s t i c o r u m L a t i n o r u m . Bd. 63.
A u g u s tin u s A urelius. C ontra A dim antu m / / C orpus Scriptorum
E c c l e s i a s t i c o r u m L a tin o r u m . Bd. 25.
A u g u s tin u s A urelius. D ispulatio contra F o rtu n a tu m m anichaeum / / C orpus S crip to ru m Ecclesiastico ru m Latinorum .
Bd. 25.
A u g u s t i n u s A u r e l i u s . D e c a t e c h i z a n d i s ru d ib u s / / P a t r o l o g i a e
C u r s u s C o m p l e t u s : S e r ie s L a ti n a / Ed. J.- P . M i g n e . T. 40.
A u g u s t i n u s A u r e l i u s . D e c iv ita te Dei ad M a r c e l l i n u m / / C o r p u s
S c r i p t o r u m E c c l e s i a s t i c o r u m L a t i n o r u m . Bd. 40. Leipzig,
1898.
A u g u s t i n u s A u r e l i u s . D e n a t u r a boni c o n t r a m a n i c h a e o s / / C o r ­
pu s S c r i p t o r u m E c c l e s i a s t i c o r u m L a t i n o r u m . Bd. 25.
A u g u s t i n u s A u r e l i u s . De ve ra re li gio ne / / C o r p u s S c r i p t o r u m
E c c l e s i a s t i c o r u m L a t i n o r u m . Bd. 77.
C le m e n s A le x a n d r in u s . Stro m a ta e / / C le m en s A lexandrinus.
O p e r a / H r s g . vo n 0 . S tä h lim , L. F r ü c h te l. B er li n, 1 9 6 0 —
1970.
C o r p u s S c r i p t o r u m E c c l e s i a s t i c o r u m L a t i n o r u m . W ie n .
E u s e b i u s . D e m o n s t r a t i o e v a n g e l i c a / / E u s e b i u s . W e r k e / H rs g.
von Ed. S c h w a r t z . Leipzig, 1 9 0 3 - 1 9 0 9 .
E u s e b iu s . Die K irc h e n g e s c h ic h te / H rs g. v on Ed. S c h w a r t z . Berlin.
1952.
L u c i u s A n n a e u s F l o r u s . E p i t o m e o i R o m a n h i s t o r y / Ed.
E. S. F ö r s te r . L o n d o n . 1928.
G r e g o r i i e p i s c o p i T u r o n e n s i s H i s t o r i a r u m libri d e c e m / Ed.
R. B u c h n e r . Berlin , 1956.
H e r o d o t i H is to r ia e / Rec. C. H u d e . O xonii . 1912.
Die C h r o n ik d e s H i e r o n y m u s / H r s g . R. H e lm . B er lin . 1984.
H i e r o n y m u s . C o m m e n t a r i u m in D a nie l / / P a t r o l o g i a e C u r s u s
C o m p l e t u s : S e r i e s L a ti n a / Ed. J .- P . M i g n e . T. 23.
H i e r o n y m u s . C o m m e n t a r i u m in E s a ia m / / P a t r o l o g i a e C u r s u s
C o m p l e t u s : S e r i e s L a tin a / Ed. J .- P . M i g n e . T. 23.

286
Hieron. C o m m , in M i c h .
Hier on. V i t a M a l c h i
H i p p o l y t . C o m m , in D a n .
lo h a n n . B i d . C hron.
Isidor. H i s t . G o t h .
Jus. lA p .

Jus. Dial.
L act. D e ir a Dei
L a c t. D e m o r t .
L a c t. Div. in s t.
L iv. Ab U r b e
M a rc . C o m e s. C h r o n .
O rig . C o n t r a C els.
Oros. H is t.
PL

R u f. H E

S a l t . C at.
S a i l . BJ
S ocr. H E
S u l p . S e v. C h r o n .
T a tia n . Ad G r a e c o s .
Tertull. A d n a t.
Tertull. Ap ol.
T heop h. Ad A u to l.

Список сокращений
H i e r o n y m u s . C o m m e n t a r i u m in M i c h a e u m / / P a t r o l o g i a e C u r ­
s u s C o m p l e t u s : S e r i e s L a t i n a / E d. J . - P . M i g n e . T. 23.
P atrologiae C u rs u s C o m p letus:
S e r i e s L a t i n a / E d. J .- P . M i g n e . T. 23.
H i p p o l y t i C o m m e n t a r i u m in D a n i e l / / T h e w r i t i n g s of H ip p o l y t u s b i s h o p of P a r t u s . Vol. 1. E d i n b u r g , 18 6 9.
lo h a n n is B aclarensis C hronicon / / P atrologiae C u r s u s C o m p ­
l e t u s . S e r i e s L a t i n a / Ed. J .- P . M i g n e . T. 72.
I s i d o r e o f S e v i l l e . H i s t o r y of t h e k in g s of t h e g o t h s , v a n d a l s a nd
s v e v s . L e id e n : Brill, 1966 .
J u s t in M a r t y r . A p o l o g i a p r i m a / / Die A p o l o g i e n I u s t i n u s d e s
M ä r t y r e r s / H r s g . v on G. K rü g e r. F r e i b u r g - i m - B r e i s g a u ,
1896.
J u s t i n M a r t y r . D i a l o g u e a v e c T r y p h o n / E d. G . A r c h a m b a u l t .
P a r i s , 1909.
L a c t a n t i u s . D e ir a Dei. Z u m Z o r n e G o t t e s / H r s g . v o n H. K ra u ft
u n d A. W l o s o k . D a r m s t a d t , 1957.
L a c t a n t i u s . D e m o r t i b u s p e r s e c u t o r u m / E d . J . L. C r e e d . O x fo rd ,
1984.
L a c t a n t i u s . T h e d iv in e i n s t i t u t e s . W a s h i n g t o n , 19 87 .
T iti L iv ii a b u r b e c o n d i t a libri / R ec . W. W e i s s e n b o r n . L ipsia e ,
1871-1878.
T h e C h r o n i c l e of M a r c e l l i n u s / Ed. B. C r o k e . S y d n e y , 1995.
O r ig è n e . C o n t r e C e l s e / Ed. M . B o r r e t . P a r i s , 1 9 6 7 - 1 9 7 6 .
Orose. H i s t o i r e s ( c o n t r e les p a ï e n s ) / T e x t e é ta b li e t t r a d u i t pa r
M a r i e - P i e r r e A rn a u d -L in d e t . Pari s, 1 9 9 0 - 1 9 9 1 . Vol. 1 - 3 .
P a t r o l o g i a e C u r s u s C o m p l e t u s : S e r i e s L a t i n a / E d. J .- P . M i g n e .
Parisius.
R u f i n i A q u il e i e n s i s P r e s b y t e r i H i s t o r i a e E c c l e s i a s t i c a e libri du o
/ / P a t r o l o g i a C u r s u s C o m p l e t u s : S e r i e s L a t i n a / Rec.
J .- P . M i g n e . T. 21.
C. S a l l u s t i u s Crisp us. D e C a t i l i n a e c o n j u r a t i o n e / Ed. J. H ell eg o u a r c h . P a r i s . 197 2.
C. S a l l u s t i o . B e l l u m J u g u r t h i n u m / A c u r a di E. M a l c o v a t i .
T o r in o , 197 1.
S o c r a t e s . E c c l e s i a s t i c a l H i s t o r y / T r a n s . B y A. C . Z e n o s . N e w
Y ork , 1890 .
S u l p i c i u s S e v e r u s . C h r o n i c a / / C o r p u s S c r i p t o r u m E c c le s ia s t i c o r u m L a t i n o r u m . W i e n , 1866. T. 1.
T a t i a n i O r a t i o ad G r a e c o s / / T h e w r i t i n g s of T a t i a n a n d T h e o ­
p h i l u s a n d t h e C l e m e n t i n e r e c o g n i t i o n s . E d i n b u r g , 1867.
T e r t u l l i a n u s . A d n a t i o n e s / / T e r t u l l i a n i o p e r a . T u r n h o l t i , 1953.
Vol. 1.
T e r t u l l i a n i A p o l o g e t i c u s / / T e r t u llia n i o p e r a . T u r n h o l t i . 1953.
Vo l. 1.
T h e o p h i l u s o f A n ti o c h . Ad A u t o l y c u m / Ed. R. M . G r a n t . O xfo rd .
1970.

H ieronym us. V ita M alchi / /

Содержание
В в е д е н и е ................................................................................................................5
ГЛАВА I. У и сто ко в л ати н ской х р и сти ан ск о й историограф ии:
Л а к т а н ц и й и его De mortibus persecu toru m .................................... 36
§ 1. Первые христианские хроники
и «интеллектуальный переворот» начала IV в...................................... 36
§ 2. Лактанций: история от апостолов до Великого гонения ................... 44
§ 3. Лактанций: история Великого гонения
и гражданской войны начала IV в............................................................ 48
ГЛАВА II. В осто ч н о -х р и с ти а н с ко е в л и я н и е
и суд ьбы х р и с т и а н с к о й и сто р и о гр аф и и
на л а т и н с к о м З а п а д е в конце IV — н ач ал е V в ..............................74
§ 1. Иероним Стридонский
и рождение латинской христианской хронистики..............................75
§ 2. Руфин Аквилейский:
рождение церковной историографии на латинском З а п а д е ............. 82
ГЛАВА III. У н и в е р с а л ь н а я с в я щ е н н а я история
С у л ь п и ц и я С е в е р а ................................................................................... 101
§ 1. «Хроника» Сульпиция Севера: к вопросу о жанре .......................... 102
§ 2. Ветхозаветное прошлое в представлении Сульпиция С евера
109
§ 3. Концепция христианской истории Сульпиция Севера..................... 124
§ 4. Сульпиций и Руфин: церковно-историческая мысль
на латинском Западе в начале V в.......................................................... 142
ГЛАВА IV. Р о ж д е н и е у н и в е р с а л ь н о й
х р и ст и а н с к о й и стор и о гр аф и и : П а ве л О р о з и й ............................ 146
§ 1. Историографические взгляды Орозия
и его композиционные приемы............................................................... 147
§ 2. Концепция мировой истории Орозия: общие положения................ 156
§ 3. Представления Орозия о дохристианской истории...........................186
§ 4. Представления Орозия о христианской истории............................. 196
З а к л ю ч е н и е ...................................................................................................... 223
Р у ф и н А к в и л е й с к и й . ЦЕРКОВНАЯ ИСТОРИЯ ............................ 230
С писок о сн о в н ы х со к р ащ ен и й ................................................................285

В ладим ир М ихайлович Тюленев

РОЖДЕНИЕ ЛАТИНСКОЙ ХРИСТИАНСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
С приложением перевода «Церковной истории»
Руфина Аквилейского
Директор издательства: О. Л. А б ышко
Редактор: Л. А. А б ышко
Оригинал-макет: ино киня М а р ф а ( С е н и н а )
И здательство Олега Абышко,
1 98 332 , Санкт-Петербург, пр. Маршала Ж укова, 3 7 - 1 - 7 1

По вопросам р е а л и за ц и и книги обращаться:
в Санкт-Петербурге
Центр Православной книги «КИФА»
Тел. ( 8 1 2 ) 4 6 8 - 2 3 2 5 , факс ( 8 1 2 ) 2 3 0 - 7 8 0 1
E-mail: KIFAKNIGA@yandex.ru
И Т Д «Летний Сад»
Тел. ( 8 1 2 ) 2 3 2 - 2 1 0 4 : e-mail: letsa d@ m a il.w plus.net
О О О «У ниверситетск ая книга»
Тел. (8 1 2 ) 3 2 3 - 5 4 9 5 : e-mail ukniga@sp.ru
в Москве
И ТД ГК «Гнозис»
Тел. (0 9 5 ) 2 4 7 - 1 7 5 7 : e-mail: gnosis@ pochta.r u
И Т Д «Летний Сад»
Тел. ( 0 9 5 ) 2 0 2 - 5 4 0 9 ; e-mail: letsad@aha.ru
Для заказа книг «И здательства Олега Абышко* (С П б.)
по почте пишите по адресу:
I 9 8 0 2 0 , Санкт-П етербург. Старопетергофский пр., д. 28, кв. 152
С в о и предлож ени я и замечания мож но отправить по e-mail:
n i k it a 2 7 12@ pochta.r u
П о д п и с а н о в п е ч а т ь 2 0 1 0 . 2 0 0 4 . Ф о р м а т 6 0 x 8 8 ' /i t.
18 печ. л. П е ч а т ь о ф с е т н а я . Т и р а ж 1000 э к з. З а к а з № 3 6 3 4
О т п е ч а т а н о с го т о в ы х д и а п о з и т и в о в в ГУП «Ти п огр афия "Н а у к а " » .
19 9 0 3 4 , С а н к т - П е т е р б у р г . 9 л и н и я , д. 12
P r i n t e d in R u s s ia

ТЮЛЕНЕВ Владимир Михайлович (род. I 2.09.1971)
в 1993 г. закончил исторический факультет
Ивановского государственного университета
по кафедре истории древнего мира и средних веков.
В 2000 г. под руководством профессора И. В. Кривушина
в Санкт-Петербургском государственном университете
защитил кандидатскую диссертацию
«Историческая концепция Лактанция».
С 1995 г. преподает на историческом факультете
Ивановского государственного университета,
с 2003 г. заведует кафедрой истории древнего мира
и средних веков. С 2001 г. обучался в докторантуре
Санкт- Петербургского государственного университета.
В октябре 2004 г. под руководством профессора
Г. Е. Лебедевой защитил докторскую диссертацию
«Возникновение и развитие латинской христианской
историографии в IV — начале V века».
Автор более 30 научных публикаций.
Занимается проблемами развития позднеантичной
и средневековой исторической мысли.
Является автором переводов с латинского языка
сочинений Лактанция и Павла Орозия.