Благородный спорт [Андрей Ефимович Зарин] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Зарин Андрей Ефимович
Благородный спорт
Андрей Ефимович Зарин
Благородный спорт
Женя была в восторге. Она в первый раз пришла на бега, -- и красота бегов, волнение толпы, весёлые лица, говор, смех, наконец, чудный зимний день заставляли её безотчётно смеяться, всему радоваться и глядеть на всё тем счастливым взглядом, когда всё кажется прекрасным. Она не отпускала от себя Пролётова, которого держала под руку, и благодарным взглядом смотрела на своего брата, который упросил маму отпустить её с ним. -- Это я понимаю, -- говорил Пролётов, сторонник рысистого бега: -- это - благородный спорт, наслаждаешься действительной красотою бега лошади и не думаешь с тревогою о возможности катастроф. Здесь и игра, и наслажденье, и польза... -- Да, да, -- подхватывал брат Жени, тоже предпочитавший бега скачкам: -- здесь ни шеи не сломят, ни лошади не изувечат... Красота, пластика... Женя кивала головою и соглашалась с ними. Она летом была на скачках. Длинные поджарые лошади как-то смешно выбрасывали свои ноги, поджимая зад, и скакали словно загнанные зайцы, а на их спинах, как учёные обезьяны на собаках, подпрыгивали бритые, сморщенные карлики-жокеи в своих полосатых куртках, и Женя со страхом ожидала, что кто-нибудь сорвётся с лошади и разобьётся насмерть о плотно убитую землю. Ничего красивого не было. Другое дело - бега... Запряжённые в лёгкие беговые санки стройные, могучие рысаки быстро несутся по снежной дороге, красиво выбрасывая ноги и подбирая шею. Держа в вытянутых руках вожжи, крепко упираясь ногами в передок, сидит наездник в неподвижной позе, пристально следя за нервным рысаком. В безмолвной тишине слышны только удары подков об убитую дорогу, бодрый храп лошади да изредка лёгкий вскрик наездника, и кажется, не бегут по земле эти могучие кони, а несутся по воздуху, -- так лёгок и плавен их быстрый бег. Не вздрогнет спина, не взмахнёт голова от неровного шага, и, словно стрелы, ровно, бесшумно они летят к намеченной цели. И вдруг, почти у конца, к разгоревшемуся рысаку подходит верховой и помчится с ним рядом, склоняясь над его головою и что-то шепча ему на ухо. И рысак, словно понимая шёпот, напрягает силы, и быстро, как молнии, мелькают его точёные ноги. Женя замирала от восторга, не отводя взгляда от снежной дороги, по которой неслись рысаки. Волнение толпы охватывало и её нервной дрожью, и она тревожно следила за исходом бега. В круге бежало по две лошади. Они бежали в одну строну с противоположных концов диаметра круга от намеченных столбов, и Женя, смотря по прямой линии, видела, как через каждые полкруга мимо столбов мелькали две лошадиных головы. -- Раз! - вырвалось в этот момент у всей толпы, как вздох, и увлечённая Женя невольно повторяла: -- Раз! -- Скачет, скачет! - с ужасом вскрикивал кто-нибудь из толпы, когда рысак, вдруг сбившись с рыси, начинал идти в галоп, и Женя тотчас заражалась страхом закричавшего и начинала считать скачки: -- Один, другой, третий... -- Поставил! - вскрикивал другой радостно, когда наездник, ловко передёрнув вожжами, ставил лошадь на прежнюю рысь, но Женя вздыхала печально, потому что на этой проскачке рысак потерял добрую треть секунды, а его противник всё забирал и забирал вперёд, мерно выбрасывая свои крепкие ноги, жаркими ноздрями вбирая воздух, и у намеченных столбов мелькнула сперва одна голов, а потом лишь спустя другая... К концу бега публика заволновалась и хлынула к выходу. Женя дрожала в волнении. Волнение это дошло до своего апогея к последнему отделению. Должны были идти тройки. Записалось четыре. Игроки рассчитывали на крупную выдачу и, кроме того, самый бег имел молодецкий, удалой характер. Тройки обыкновенно идут с места в карьер и вплоть до намеченной цели мчатся в бешеной скачке, разбрасывая крепкий снег и наполняя воздух гиком, криком и звоном увешанной бубенцами сбруи... Публика бросилась к выходу на плац, где позади павильона стояли в ожидании состязающиеся тройки. Каждому хотелось посмотреть на них, оценить их достоинство и сообразить шансы выигрыша. Женя волновалась. -- Идёмте же, идёмте! - тянула она Пролётова. Тот с улыбкою обернулся к её брату, который вынимал деньги для ставки. -- Ну, мы пойдём, а ты ставь! Мне на Горланову два возьми! -- Смотри, лучше на Голышеву! -- Мне на Горланову! -- А я на Голышеву! -- Как знаешь! -- А чьи тройки будут? - спросила Женя. -- Горланова, Голышева, Вахромеева и Ободьева, -- ответил наизусть брат. -- Только две и стоят внимания, -- сказал Пролётов: -- Голышева и Горланова!.. Иди же, ставь! Брат Жени рванулся в толпу и стал работать локтями, пробираясь в будке тотализатора, а Пролётов, ведя Женю, осторожно двинулся к выходу. Кругом раздавались спорящие, взволнованные голоса, изредка смех и шутка. -- Как теперь Ободьев возьмёт... вот и будет! - кричал кто-то. -- Рублёв по триста дадут! - отвечал другой. -- Братцы, а ведь в позапрошлом году вахромеевская взяла? -- Ври больше! -- Вот-те крест! -- Те, стало быть, подохли! - загрохотал кто-то. -- Лошади же, я тебе скажу! Господи! Львы! - восторгался картуз, только что пришедший с плаца. -- Петя, ты хоть один билетик на Ободьева! - упрашивала молоденькая дама брюнета в цилиндре. -- Отстань! - оттолкнул он её локтём, отсчитывая деньги. -- Будет дело! - радовался отставной чиновник, вытирая вспотевшее в душной зале лицо. -- Братцы, и кто же у меня три рубля упёр?! - заорал кто-то. -- Тише! - крикнул городовой. И весь этот шум покрывали собой стук штамповальной машинки и голоса выдающих билеты. -- Один второй, три третьих! - раздавалось из будки. "Стук, стук, стук, стук!" -- слышались сухие удары машинки, и опять из будки кричали: -- Два третьих, один четвёртый!.. -- Да идёмте же! - молила Женя, дрожа от волнения, но Пролётов уныло пожал плечами. -- Не пробраться нам с вами! Публика действительно столпилась у дверей и заслонила выход. Пройти было невозможно. Женя чуть не заплакала, но тут же улыбнулась и успокоилась, когда Пролётов сказал: -- И чего смотреть! Ведь они выйдут в круг. Всё равно!.. -- Ну, пусть по-вашему! - сказала Женя. Они легко прошли в толпе и вернулись в амфитеатр. По открытой площадке, выходившей на беговой круг, ходило несколько человек, горячо разговаривая и жестикулируя. Вверху, на скамейках, сидели две барыни, постукивая от холода ногами. Из залы позади мест неслись голоса, смешанный гул и стук машинки. Женя с Пролётовым подошли к барьеру против столба, от которого начнётся бег, и стали ждать. Мало-помалу стала собираться публика. Зрители входили в амфитеатр друг за другом с довольными лицами. Каждый рассчитывал выигрыш. -- Только, пожалуй, грошовая выдача будет! - говорил молодой кадет студенту, подходя к барьеру. -- Как знать! - пожал тот плечами. -- Помилуй! Все или на Голышева, или на Горланова... -- Теперь так скажу: если Ободьев возьмёт - разбогатею вдруг! - с хохотом сказал рыжий купец, подходя к кучке купцов в широких шубах. -- Ты уж тогда нам одолжи по сотняге, а то прогорим! - встретили его смехом... -- А много взял? -- На 60 рублей. -- Ты на кого взял, Коля? - спросила Женя, увидев подходящего брата. -- Для себя - на Голышева, ему - на Горланова! - кивнул он на Пролётова и протянул ему два билета: -- получить с тебя 20 руб.? -- Получи! - весело ответил Пролётов, вынимая деньги: -- много берут? -- Поровну, -- пожал он плечами: -- что-то вдруг на Вахромеева брать стали! -- Ерунда! - усмехнулся Пролётов. Звякнул звонок. Все вздрогнули. Женя потянула Пролётова за руку. -- Сейчас начнётся!.. Публика хлынула к барьеру, и в один момент у него образовалась сплошная стена взволнованных зрителей. -- Господи, как сдавили! - прошептала Женя: -- которые пойдут? - спросила она увидев, что мужик влез на столб и поставил бегущих в первом заезде троек, так как на беговом круге враз идти могут только две тройки. Пролётов справился с афишею. -- Ну, это не наши! 2 и 4; Ободьев и Вахрамеев, -- сказал он. -- Ишь ты, нарочно подобрали! - крикнул кто-то. Ударил второй звонок. Публика встрепенулась. Подле амфитеатра распахнулись настежь ворота и, тихо перезванивая, друг за другом выехали две разряженных тройки. -- Ободьев, не робей! -- Выручи, Вахрамеюшка! - раздались возгласы. Ямщики выглянули на толпу, поправили свои поярковые шляпы с павлиньим пером и забрали в руки вожжи. Тройки были одна лучше другой. Украшенные модными бляхами, горящими на солнце, увешанные бубенцами со звонким колокольчиком под дугою коренного, они со звоном помчались каждая к своему месту. Коренники грузно бежали, глухо стуча тяжёлыми копытами, пристяжные извивались кольцом и вскидывали ногами. Тройки подъехали, каждая к своей мете, и стали. Женя смотрела через головы ближайших лошадей и видела по прямой линии головы лошадей от другой тройки. В сани быстро вошли по два человека с кнутами в руках и стали за спинами ямщиков, которые оправлялись и подбирали вожжи. На миг всё замерло. Пролётов торопливо вынул часы и прошептал: -- Крикните, когда начнут. Звонок ударил. -- Раз! - крикнула Женя и вся обратилась в зрение. Публика загудела и смолкла. Кони вдруг рванулись и помчались бешеным галопом, взрывая снег. Стоявшие позади кучера-конюхи беспрерывно били пристяжных кнутами, и те, казалось, хотели вырваться из постромок. -- Ободьев, торопись!.. Вахромей, выручай!.. беи их! Бей! - раздавались возгласы и, казалось, ещё увеличивали энергию почти взбесившихся лошадей. Они обскакали два круга и остановились взмыленные, дрожащие... Кучера бросили вожжи... -- Не годится! - насмешливо сказал кадет. -- Что у тебя, во сколько? - торопливо прошептал брат Жени, наклоняясь к Пролётову. Тот поднял улыбающееся лицо. -- Шесть, двенадцать! я говорил!.. -- Ах, как это интересно! - воскликнула Женя. -- Подожди, вот сейчас будет! - сказал брат. -- Во сколько пришли? - подбежал к Пролётову студент. -- Шесть, двенадцать!.. -- Ах, грустно воскликнул студент: -- опять проиграл. Те ведь скорее придут? а? скорее?.. Его лицо побледнело, он смотрел на Пролётова, и ему хотелось, чтобы Пролётов успокоил его, но тот сказал: -- Понятно, они в пять тридцать придут... Студент опустил голову и отошёл. Звонок зазвенел. Публика всколыхнулась. -- Ну, теперь будет потеха! - сказал кто-то. -- Глянь-ко, глянь, звери какие, а?.. -- Смотри, ишь ледащие! Вот-те и Голышев! -- Ничего, братец, степные! - раздавались голоса. Из ворот выехали на круг тройки Горланова и Голышева. Они представляли собой полные противоположности. Разубранная тройка Горланова, запряжённая в роскошные лакированные сани, звеня и сверкая, быстро пролетела к назначенному месту. Кони-богатыри, тёмные, как ночь, с раздувающимися кровавыми ноздрями, казалось, играя, пролетели молнией. Коренной прошёл лёгкою рысью, и пристяжные нехотя проскакали, выгибая шеи. -- Господи! А как пойдёт под кнутом, что будет?! - воскликнул, захлёбываясь от восторга, купец с красным носом и бородою клином. -- Не выдадут, соколы! - с нежной любовью подхватил его сосед. Женя замерла от волнения, не сводя глаз с тройки Голышева. Она представляла совершенный контраст горлановской. Запряжённые в простые некрашеные розвальни с брошенною в них рогожею, ни украшенные ни бляхами, ни бубенцами, мохнатые, маленькие лошадки с поджарыми боками, тонкими ногами, казалось, с трудом везли сани: так уныло, понуро выехали они на круг. Ямщик, стоя в санях на коленях, подёргал вожжами, и лошади ленивой трусцой пришли к своему месту. Женя была в восторге. Она дёргала за руку Пролётова, обращалась к брату и говорила: -- Ах, как хорошо! Это он возьмёт, непременно он! Помните, у Мея "На бегах" -- тоже... бросил шапку, вернулся за нею и выиграл! Ах, как славно! Пролётов слушал её с саркастической улыбкой (он поставил на Горланова), а брат с восторгом поддержал её: -- Я же не даром поставил. Послушай, что говорят. Ведь у него - степные... черти!.. В сани Горланова вошли два конюха, с кнутами; к Голышеву никто не подходил. Толпа замерла. Звонок ударил и тройки вдруг сорвались с места. Горлановский ямщик встряхнул вожжами, конюхи вскрикнули и опустили свои кнуты, лошади взвились на дыбы и во всю силу ринулись вперёд бешеным скачем, гремя, звеня и сверкая своей сбруей. Голышевский ямщик приподнялся, взмахнул плетью, гикнул, и его заморенные кони вдруг ожили. Они без скачки сошли с места, но с первого момента казались уже идущими давно. Они плотно прижались друг к другу, нагнули головы, вытянулись в струну и летели, заметая снег, словно снежный вихрь, без звона, без шума, с непостижимой быстротой. Публика застыла в ожидании. Кончались первые полукруги. -- Раз! - и головы троек пересекли друг друга в одно и то же время. -- Важно идут! -- В голову! -- Горланов, жарь! - послышалось в толпе. -- Го-го-го! -- Эй, вы! - вскрикивали ямщики, и тройки летели, звеня и сверкая; как сказочные, скакали горлановские кони-богатыри, глухо гремя крепкими ногами; дружно мчалась голышевская тройка, приближаясь вновь к столбам. -- Раз! - мелькнули её головы. -- Два! - спустя немного промелькнула горлановская тройка. -- Горланов, бей, жги! Отстал!.. -- Голышев, молодец, выручи!.. -- Го-го-го! -- Жги!.. -- Эй, вы, соколы! - смутным гулом гудела толпа. Женя бледнела и краснела. -- Он, он возьмёт! Голышев! Ай, опять. -- Раз, раз! - тройки прошли мимо столбов в одно время. -- Раз! -- Два!! - тройка Горланова прошла первой. -- Голышев, ударь, ударь! Тройки летели последний круг. Топа стонала. -- Голышев! Горланов! -- Держи ближе к борту! -- Бей правую, правую бей! Этому ямщиков учить не было нужды. Горлановские конюхи сыпали несчётные удары на пристяжных и те рвали, извиваясь, как змеи. Голышевский ямщик, стоя на коленах в санях и держа в левой руке вожжи, нещадно махал своей тяжёлой плетью. Вдруг его тройка дрогнула и отстала. Правая пристяжная пошла, словно утомившись, с прискоком. -- Раз! - мелькнула тройка Горланова и, спустя немного, прошли Голышева кони. -- Бей правую! Правую бей!.. -- Горланов, прибавь! -- Вот-те и степные! -- Я говорил - Горланова! - с торжеством сказал Пролётов. -- Ах, нет! Голышев должен взять, -- почти со слезами сказала Женя. - Смотрите, смотрите! Оставалось полкруга. Голышевский ямщик бросил вожжи и в каком-то беспамятстве бил правую пристяжную. Она дрожала, тянулась и, крепко прижавшись к кореннику, летела стрелою. Кони оправились. Видно было глазом, как Голышев опережал Горланова. Публика обезумела. Некоторые влезли на барьер, некоторые перепрыгнули через него и, не помня себя, кричали: -- Горланов, наддай!.. -- Голышев, браво!.. -- Ещё, ещё! Поставившие за Горланова ругались; за Голышева - прыгали и глупо смеялись. -- Я говорила, говорила! - кричала Женя. -- Что, братец? - вскрикивал её брат побледневшему Пролётову. -- Подожди! Оставалось четверть круга... меньше, меньше... Голышевский ямщик наносил последние удары. -- Раз-з!.. Ударил звонок, и беговой круг огласился криками восторга: голышевская тройка взяла... -- Что?! - с восторгом и торжеством вскрикнула Женя: -- о, славные коники! -- Как мчались! - прибавил её брат. -- Что там? - с недоумением сказал Пролётов, смотря на противоположную сторону. Все устремили туда свои взгляды. На другой стороне, где остановилась тройка Голышева, толпился народ; слышались возгласы, и ямщик с конюхами распрягали тройку. -- Ногу сломала! - пронеслось в толпе. -- Кто сломал, когда? - обернулась Женя с побледневшим лицом. Рыжий купец, запахиваясь в шубу, сказал: -- Болтают, барышня, будто у Голышева правая пристяжная ногу сломала! -- Ведут! - крикнул кто-то. Женя поспешно обернулась опять к кругу. По широкой беговой дорожке два конюха под уздцы вели лошадь. Она падала на заднюю правую ногу. Женя взглянула и похолодела от ужаса. Всё копыто, изорванное, окровавленное, было сворочено на сторону, и лошадь ступала обнажившейся костью, каждый раз оставляя на белом снегу кровавое пятно. Её умные карие глаза глядели кротко и задумчиво, она дышала тяжело и прерывисто. Конюхи вели её к воротам, торопя свести её с круга. Кругом раздавались голоса. -- Нет-с, каково! на сломанной ноге полукруг прошла. -- Да ведь вскачь! - воскликнул кто-то с восторгом. -- Это она сломала, когда тройка дрогнула вдруг... -- Что, хорошо, Женя? - с восторгом воскликнул её брат: -- со сломанной ногой пришла! -- Да, будет выдача! - завистливо сказал Пролётов. Женя с ужасом посмотрела на них. "Как им всё равно!" -- мелькнуло у неё: -- "один рад выигрышу, другой злится"... -- Гадкие вы! - вдруг сказала она со слезами в голосе: -- гадкие, гадкие! вам всё равно... -- Женя, что с тобою? -- Я домой хочу, домой, домой! -- Ты проводи её, а мне ещё получить надо! - сказал брат Пролётову. Пролётов повёл Женю, недоумевая, чего так взволновалась она, а Женя шла бледная, холодная от ужаса, и ей всё представлялась бедная лошадь, которая, со сломанной ногой, под ударами кнута, проскакала полверсты ради каких-то подлых страстишек праздной толпы.
------------------------------------------------------------
Источник текста: А. Е. Зарин. I. Ложный след: роман. II. Благородный спорт: рассказ. СПб., 1896 (Ежемесячное приложение иллюстрированного журнала "Родина": Собрание повестей и рассказов. 1896, No 9 (сентябрь).. Исходник здесь: http://doxie-do.livejournal.com/
Последние комментарии
15 часов 49 минут назад
20 часов 3 минут назад
22 часов 22 минут назад
1 день 11 минут назад
1 день 5 часов назад
1 день 6 часов назад