Львы Пятиречья: сикхи ‒ великие воины Азии [Кирилл Андреевич Фурсов] (pdf) читать онлайн

K. A. Fursov

THE LIONS
OF THE FIVE RIVERS’ LAND
THE SIKHS — ASIA’S GREAT WARRIORS

KMK Scientific Press
Moscow L 2011

К. А. Фурсов

ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ
СИКХИ — ВЕЛИКИЕ ВОИНЫ АЗИИ

Товарищество научных изданий КМК
Москва L 2011

УДК 294.55
ББК 86.33(5Инд.)
Ф 95
Рецензенты:
Л.Б. Алаев — д.и.н., проф., главный научный сотрудник
Института востоковедения РАН, профессор МГИМО(У) МИД
М.С. Мейер — д.и.н., проф., директор Института стран Азии и Африки
МГУ имени М.В. Ломоносова
Ф 95 Фурсов К.А.
Львы Пятиречья: сикхи — великие воины Азии. — М.: Товарищество научных изда
ний КМК, 2011. — 474 с.
В монографии впервые в отечественной науке излагается подробная история конфесси
ональной общины сикхов Панджаба в XVI — середине XIX в. с акцентом на политичес
кий и военный аспекты этой истории. Хронологические рамки работы — три с
половиной столетия от возникновения в Панджабе сикхизма до включения этой страны
в Британскую Индию. Автор рассматривает факторы превращения сикхской общины в
боевую машину и вызревания независимой Панджабской державы в недрах мусульман
ского Могольского султаната, выделяет и прослеживает этапы пути сикхов к обретению
независимости и созданию собственной империи, а также причины драматического стол
кновения Панджабской и Британской империй. В книге рассказывается о репрессиях мо
гольских властей против сикхов в XVII–XVIII вв., об их стойком сопротивлении
Моголам, персам и афганцам в XVIII в., о собирании Панджаба под властью Ранджит
Сингха в начале XIX в. и о двух англосикхских войнах 1840х годов — одних из наи
более тяжёлых в истории военного столкновения афроазиатских обществ с европейским
колониализмом.
История сикхской общины XVI – середины XIX в. представляет собой один из самых
ярких в мировой истории примеров коренной трансформации религиозной общины в
милитаризованное сообщество и создания ею собственного княжества, а затем империи.
Соответственно, претерпели эволюцию идеи, скреплявшие общину: от идеи ненасилия
своего первого гуру — Нанака (1469–1539) сикхи перешли к идее воздаяния злом за зло.
Эту идею окончательно утвердил десятый гуру Гобинд Сингх, выковавший в конце
XVII в. сикхскую военизированную общину — хальсу. Эта община стала и по сей день ос
таётся орудием сикхов в борьбе за выживание.
К.А. Фурсов — к.и.н., старший научный сотрудник Института стран Азии и Африки МГУ
им. М.В. Ломоносова, автор более 10 публикаций, включая монографию «Державаку
пец: отношения английской ОстИндской Компании с английским государством и индий
скими патримониями» (М., 2006).
Монография написана при финансовой поддержке РГНФ
(проект № 090193223к/К)

Издано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати
и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы
«Культура России»

ISBN 9785873177219

© К.А. Фурсов, текст, 2011
© Тво научных изданий КМК, издание, 2011

Они львы и храбры на поле боя подобно львам...
Если хотите научиться воинскому искусству,
станьте с ними лицом к лицу на поле боя. Они
покажут его вам так, что снищут всеобщую
похвалу... Если не знаете языка хиндустани, слово
«сингх» означает «лев». Это правда, в битве они
подобны львам...
Кази Нур Мухаммад, враг сикхов

Содержание

Введение ............................................................................................... 10
Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.) ............ 14
I.1.
I.2.
I.3.
I.4.
I.5.
I.6.

Предпосылки рождения новой религии ............................................... 14
Первый гуру Нанак Дэв (1469–1539) ................................................... 20
Второй гуру Ангад Дэв (1539–52) ......................................................... 35
Третий гуру Амар Дас (1552–74) ........................................................... 38
Четвёртый гуру Рам Дас (1574–81) ...................................................... 45
Пятый гуру Арджан Дэв (1581–1606) .................................................. 47

Глава II. От новой религии к новой политии (XVII в.) ................. 62
II.1.
II.2.
II.3.
II.4.

Шестой гуру Харгобинд (1606–44) ...................................................... 62
Седьмой гуру Хар Раи (1644–61) ......................................................... 72
Восьмой гуру Хар Кришан (1661–64) ................................................. 74
Девятый гуру Тег Бахадур (1664–75) .................................................. 76

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII –
начало XVIII в.) ................................................................................ 85
III.1. Десятый гуру Гобинд Сингх (1675–1708) ......................................... 85
III.2. Банда Бахадур ...................................................................................... 141

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир>шахом
и афганцами (вторая – третья четверти XVIII в.) ................... 159
IV.1. Борьба с Моголами и Надир>шахом ................................................. 159
IV.2. Борьба с афганцами ............................................................................. 175

Глава V. На пути к империи: Период мисалов (вторая
половина XVIII в.) .......................................................................... 203
V.1. Мисалы Маджхи и Мальвы и их усобицы ........................................ 203
V.2. Княжества клана Пхулкиа и их войны с соседями ........................... 217
V.3. Ранние годы правления Ранджит Сингха и отпор Заман>шаху ..... 224

СОДЕРЖАНИЕ

7

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх
(1799–1839) .................................................................................... 231
VI.1. Объединение страны и создание империи ...................................... 231
VI.2. Армия и управление при Ранджит Сингхе ...................................... 270
VI.3. Личность Ранджит Сингха и его роль в сикхской истории ........... 294

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев
(1839–49) ........................................................................................ 307
VII.1. Усобицы и цареубийства (1839–45) ................................................ 307
VII.2. Первая англо>сикхская война (1845–46) ....................................... 335
VII.3. Вторая англо>сикхская война (1848–49) ....................................... 361

Заключение ........................................................................................ 401
Глоссарий ........................................................................................... 432
Приложение I. Cопоставительная хронологическая таблица
«Сикхи и мир» ................................................................................ 440
Приложение II. Генеалогические древа династий гуру
Рам Даса и саркара Ранджит Сингха ........................................... 454
Список использованных источников и литературы ............ 456
Summary .............................................................................................. 463

8

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Contents

Introduction .......................................................................................... 10
Chapter I. The Guru and the Granth: The emergence of Sikhism
(the sixteenth century) ....................................................................... 14
I.1. Prerequisites of the birth of a new religion .............................................. 14
I.2. The first Guru Nanak Dev (1469–1539) ................................................. 20
I.3. The second Guru Angad Dev (1539–52) ................................................. 35
I.4. The third Guru Amar Das (1552–74) ...................................................... 38
I.5. The fourth Guru Ram Das (1574–81) ..................................................... 45
I.6. The fifth Guru Arjan Dev (1581–1606) ................................................... 47

Chapter II. From the new religion to the new polity
(the seventeenth century) .................................................................. 62
II.1.
II.2.
II.3.
II.4.

The
The
The
The

sixth Guru Hargobind (1606–44) .................................................... 62
seventh Guru Har Rai (1644–61) .................................................... 72
eighth Guru Har Krishan (1661–64) .............................................. 74
ninth Guru Tegh Bahadur (1664–75) ............................................. 76

Chapter III. The sword against the yoke: The birth of the Khalsa
(late seventeenth – early eighteenth century) .................................. 85
III.1. The tenth Guru Gobind Singh (1675–1708) ........................................ 85
III.2. Banda Bahadur ...................................................................................... 141

Chapter IV. On the way to freedom: The struggle against
the Mughals, Nadir Shah and the Afghans (the second and
third quarters of the eighteenth century) ........................................ 159
IV.1. The struggle against the Mughals and Nadir Shah ............................. 159
IV.2. The struggle against the Afghans ......................................................... 175

Chapter V. On the way to empire: The period of the misals
(the second half of the eighteenth century) .................................... 203
V.1. The misals of Majha and Malwa and their intestine wars ..................... 203

СОДЕРЖАНИЕ

9

V.2. The polities of the Phulkia clan and their wars with neighbours ......... 217
V.3. The early years of Ranjit Singh’s reign and the repulse
to Zaman Shah ........................................................................................... 224

Chapter VI. The Lion of the Panjab: Sarkar Ranjit Singh
(1799–1839) .................................................................................... 231
VI.1. The unification of the country and the creation of an empire ............ 231
VI.2. The army and the administration under Ranjit Singh ......................... 270
VI.3. The personality of Ranjit Singh and his role in the Sikh history ........ 294

Chapter VII. The combat of the two lions: The Sikhs against
the British (1839–49) ...................................................................... 307
VII.1. Intestine wars and regicides (1839–45) ............................................. 307
VII.2. The first Anglo>Sikh war (1845–46) .................................................. 335
VII.3. The second Anglo>Sikh war (1848–49) ............................................. 361

Conclusion ........................................................................................... 401
Glossary ............................................................................................... 432
Appendix I. Comparative chronological table «The Sikhs and
the world» ......................................................................................... 440
Appendix II. Genealogical trees of the dynasties of Guru
Ram Das and Sarkar Ranjit Singh ................................................... 454
Bibliography ....................................................................................... 456
Summary .............................................................................................. 463

Введение

Своим появлением эта книга в немалой степени обязана моей поездке в
индийский штат Панджаб в январе — феврале 2007 г. В частности, я побы
вал в религиозной столице сикхов городе Амритсар, собственными глазами
увидел главный в мире храм сикхов — Хари Мандир, услышал впечатляющее
чтение под музыку их священного писания — книги Гуру Грантх. Поездка
многократно усилила мой интерес к Панджабу, сикхам и сикхизму.
Даже по меркам Востока, где немало удивительного и неповторимого,
сикхи — уникальная религиозноэтническая группа. Начать с того, что сик
хизм — это единственный пример возникновения религии на основе сплава
индуизма с исламом. Сикхизм возник на стыке, на границе двух религий не
только в духовном, но и в географическом смысле. Его родина — североза
пад Южной Азии, страна Панджаб (поперсидски «пять вод», «пять рек») на
стыке ареалов расселения мусульман и индуистов. После раздела Панджаба
при образовании Индии и Пакистана в 1947 г. основная часть сикхов оказа
лась в индийском штате Панджаб. В этническом отношении именно панджаб
цы составляют подавляющее большинство приверженцев сикхизма (хотя
большинство этого народа исповедует ислам, поэтому живёт в пакистанской
провинции Панджаб). Само название «сикх» происходит от санскритского
шишья, «ученик», т.е. человек, следующий учению духовных наставников —
гуру. Основатель сикхизма — гуру Нанак (1469–1539). История сикхизма на
считывает всего пять столетий, т.е. это сравнительно молодая религия. Тем не
менее сикхи успели превратиться в сплочённую общину, а по численности
адептов это пятая религия в мире (26 млн. человек).
Сикха невозможно спутать ни с кем. Подавляющее большинство мужчин
сикхов в знак принадлежности к своей общине носят пять особых атрибутов
(правило пяти «к»): длинные волосы, усы и бороду, которых никогда не стри
гут; гребень в волосах, который помогает аккуратно уложить их; стальной
браслет на правом запястье; штаны особого покроя; кинжал (или хотя бы его
изображение). А составной частью имени почти каждого мужчинысикха яв
ляется слово Сингх — «лев».
Доля сикхов в населении Индии — менее 2%. Однако в экономической,
военной, политической жизни страны их община играет непропорционально
большую роль и занимает видное место в нынешнем подъёме Индии как од
ной из ведущих держав мира.

ВВЕДЕНИЕ

11

Велико значение Панджаба в экономике. Страна пяти рек — одна из са
мых плодородных областей в мире. Этот штат по праву называют «житни
цей», «хлебной корзиной» Индии (20% производства пшеницы в стране,
прежде доля доходила до 40%). В 1960е годы Панджаб был одним из основ
ных ареалов «зелёной революции». Уникальна и столица Панджаба — Чан
дигарх. Это единственный «регулярный» город в Индии, а планировал его не
кто иной, как Ле Корбюзье.
Широко известные своим трудолюбием, сикхи превратили Панджаб в
штат с самым высоким в Индии доходом (втрое выше среднего по стране), с
самой низкой долей бедных (всего 6% населения) и лучшей в Индии сетью
инфраструктуры. Сикхи — не только хозяйственные крестьяне, но и предпри
имчивые торговцы.
Панджабцы вообще и сикхи в особенности известны и своими воински
ми традициями. Не случайно в вооружённых силах Индии на сикхов прихо
дится 15% рядового состава и 20% офицеров. И это неудивительно: сикхи —
народ воинов, как по своему духу (волевые, гордые, предприимчивые), так и
по физическим кондициям — сикхи на голову выше среднего индийца, креп
кие, широкоплечие; они вовсе не противники мясной диеты и не противни
ки спиртного, что тоже отличает их от других религиозноэтнических групп
Индии.
В истории индийской военной авиации единственным главным маршалом
является именно сикх — Арджан Сингх (с 2002 г.). А нынешний (с 2004 г.)
премьерминистр Индии Манмохан Сингх (архитектор экономических ре
форм 1990х годов) — первый в истории страны глава правительства — сикх.
Немало сикхов среди учёных, инженеров, врачей. Доктор Нариндер Сингх
Капани считается отцом оптоволоконной физики; профессор Пьяра Сингх
Гилл (1911–2002) — один из участников Манхэттенского проекта.
Зона расселения сикхов не ограничивается индийским штатом Панджаб.
Как в самой Индии за пределами Панджаба, так и по всему миру рассеяна
многочисленная сикхская диаспора. В Панджабе живёт 76% всех сикхов, в
Индии в целом — 83%. Немало сикхов можно встретить в Дели, Бомбее, Лак
хнау и других городах и регионах Индии. Часто это предприниматели, инже
неры, водители, полицейские.
Семнадцать процентов сикхов — это эмигрантские общины в США
(700 тыс.), Соединённом Королевстве (400 тыс. человек — четверть всех вы
ходцев из Южной Азии), Канаде (300 тыс.), Малайзии (100 тыс.), странах
Южной Азии, Ближнего Востока, Западной Европы, Восточной Африки (осо
бенно Кении), а также в Австралии. Сикхская диаспора имеет репутацию од
ной из самых экономически успешных в мире. Среди её видных представи
телей — Далип Сингх Саунд (1899–1973), первый азиатамериканец, ставший
конгрессменом США; Харбхаджан Сингх Самра и Дидар Сингх Баинс, круп

12

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ные землевладельцы Калифорнии, доминирующие на рынках бамии и перси
ков.
История сикхов — очень насыщенная и бурная, полная отчаянной борь
бы против внешних врагов. В мировой истории немногие религии формиро
вались в столь неблагоприятной обстановке, как сикхизм. Община почитате
лей гуру складывалась под самым боком у имперского Дели, как заноза в теле
мусульманского Могольского султаната, что не могло не вести к конфликтам.
Вместе с тем Страна пяти рек граничит с Афганистаном, что «гарантировало»
многократный проход по ней чужеземных захватчиков из Центральной Азии
и со Среднего Востока — тюрков, персов, афганцев. Расположение Панджа
ба в глуби индийского субконтинента не уберегло сикхов и от столкновения
с завоевателями, которые впервые в истории Южной Азии пришли изза
моря, — британцев.
Британский лев с трудом, но смог одолеть панджабского льва. Нельзя ска
зать, что все свои войны с индийскими княжествами британцы выиграли лег
ко — были и тяжёлые войны, особенно с мощным княжеством Майсур. А во
время англосикхских войн 1840х годов владычество Великобритании на
значительной территории Южной Азии вообще повисло на волоске. И если
бы не предательство части сикхской верхушки, победить могли бы сикхи, что
серьёзно пошатнуло бы позиции ОстИндской Компании как правителя Ин
дии.
Впрочем, и после своего поражения сикхи не склонили голов. Достаточ
но вспомнить Амритсарскую бойню 1919 г., которую устроили британцы,
пытаясь (тщетно) усмирить вольнолюбивых сикхов.
Все враги, в борьбе с которыми сикхам приходилось отстаивать свою сво
боду и право на существование как религиозной общности, значительно пре
восходили их в силах. Речь идёт о султанате Великих Моголов, о грозных за
воевателях с запада — персидском Надиршахе Афшаре и афганском Ахмад
шахе Дуррани, о мировой Британской империи. В отчаянной борьбе с ними,
вопреки всем угрозам, ковалась и закалялась община сикхов. Они поднима
ли голову снова и снова, упорно не давая себя сломить. Это удалось лишь
Британской империи, но внутри неё сикхи получили должное признание сво
их выдающихся боевых качеств, став хребтом имперской армии в Индии.
Хотя сикхи играли и продолжают играть огромную роль в жизни Индии,
русский читатель мало знает об этом народе1, его судьбе. На русском языке
1
Строго говоря, конечно, сикхи — не народ (не этнос), а религиозная (конфессио
нальная) община; подавляющее большинство их принадлежит к народу панджабцев.
Однако сикхизм сыграл решающую роль в выделении сикхов как вполне самостоятель
ной общности (например, определив использование сикхами особой письменности и
т.д.). Поэтому иногда я буду пользоваться термином «сикхский народ» в нестрогом смыс
ле этого слова.

ВВЕДЕНИЕ

13

опубликовано несколько научных статей по узкой тематике, несколько моно
графий по отдельным аспектам сикхской истории и одна книга петербургских
исследователей, которая даёт хорошее панорамное представление о сикхах,
но с акцентом прежде всего на религию — их догматы, обряды, обычаи (см.:
[Успенская, Котин, 2007]).
Цель моей работы — подробно рассказать читателю захватывающую ис
торию «львиного народа» воинов с момента возникновения сикхской общи
ны на рубеже XV–XVI вв. до включения Панджаба в Британскую империю в
середине XIX в. Основное внимание уделено политическому и военному ас
пектам этой истории. Подчеркну, что моей целью не является рассмотрение
сущности и истории сикхизма как религии; в фокусе моего интереса — сами
люди, а не их вера. Разумеется, по необходимости мне придётся коснуться
основ сикхской религии — в той мере, в какой это нужно для освещения со
бытий истории общины. Выбранные мной хронологические рамки (после
дняя треть XV — первая половина XIX в.) определяются тем, что именно этот
период сикхской истории наиболее богат и насыщен драматическими собы
тиями.

ГЛАВА I
Гуру и Грантх: Возникновение
сикхизма (XVI в.)

I.1. Предпосылки рождения новой религии
Сикхизм родился в одной из стран Индии — Панджабе1. Панджаб (Пяти
речье) — страна на северозападе индийского субконтинента2. Грубо говоря,
она имеет вид треугольника. С двух сторон Панджаб обрамляют горы: с за
пада — Сулеймановы горы и Гиндукуш, с севера — тот же Гиндукуш, Карако
рум и Шивалик — предгорья Гималаев. С востока страна ограничена между
речьем Сатледжа и Ямуны.
В климатическом отношении Панджаб ввиду близости к Гималаям и уда
лённости от моря отличается значительными перепадами температур в тече
ние года: зимой, по индийским меркам, холодно (средняя температура янва
ря – февраля составляет 10–13 °С); с апреля по июнь царит страшный зной
(температура часто превышает 40 °С); в июле – сентябре жара отступает бла
годаря сезону муссонных дождей, но поскольку Панджаб — страна засушли
вая, здесь их выпадает гораздо меньше, чем в других частях субконтинента.
Пять рек, по числу которых называется страна, — это пять притоков
р. Инд. С востока на запад: Сатледж, Беас, Рави, Ченаб и Джелам. Область
между каждыми двумя реками (для «двуречья» в Индии используют опять же
персидское слово, доаб) имеет своё название (обычно по первым звукам об
рамляющих её рек). Двуречье между Беасом и Сатледжем называется (Бист)
1

Именно так: регионы (области) Индии (которые в административнотерриториаль
ном отношении сейчас в целом совпадают со штатами) вполне правомерно называть
странами. Использовать это сочетание не менее правомерно, чем «страны Европы».
Слишком велики географические, этнические, культурные различия, да и в администра
тивном отношении Индия бывала единой в течение весьма коротких периодов своей ис
тории.
2
Чаще всего в книге будет идти речь о стране Панджаб в целом, как она существо
вала на протяжении почти всей своей истории, без учёта современной государственной
границы между Индией и Пакистаном.

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

15

Джаландхарский доаб; между Беасом и Рави лежит Бари доаб; между Рави и
Ченабом — Рачна доаб; между Ченабом и Джеламом — Чадж (или Джеч)
доаб; наконец, между Джеламом и Индом — Синд Сагар доаб.
Джаландхарский доаб наименьший по площади, но наиболее густонаселён
и развит в сельскохозяйственном отношении (как сейчас, так и в эпоху, о ко
торой мне предстоит рассказать). Из крупных городов Панджаба здесь рас
положены Джаландхар, Султанпур, Картарпур. Бари доаб — крупнейший по
площади; здесь находятся крупнейшие города страны — Лахор, Касур, Мул
тан, Амритсар. Остальные доабы населены менее плотно изза малоблагоп
риятных географических условий. Рачна доаб отличается неплодородными
землями; здесь находятся города Вазирабад, Сиалкот, Эминабад, Джханг.
Чадж доаб — вообще полупустыня; города — Гуджрат, Шахпур, Бхера. Лан
дшафт пограничного с Афганистаном Синд Сагар доаба — пустыня и холмы;
города — Атток, Рохтас, Джелам.
Области Панджаба, которые являются родиной сикхов, наиболее тесно
связаны с их деятельностью и служат основной территорией их расселения, —
это Маджха, Джаландхарский доаб и Мальва. Маджха — это центральная
часть Бари доаба; диалект именно этой области служит сегодня эталоном для
языка панджаби в прессе, на радио и телевидении. Мальва — область между
Сатледжем и Ямуной.
Именно Панджаб (вместе с расположенной южнее страной Синд) был
очагом древнейшей в истории Индии Хараппской цивилизации (III — нача
ло II тыс. до н.э.). Здесь, на левом берегу Рави, южнее Лахора, сохранились
развалины г. Хараппа. После раздела Британской Индии в 1947 г. они нахо
дятся на территории Пакистана.
Панджаб — один из самых интересных в мировой истории очагов циви
лизационного взаимодействия (политического, экономического, военного,
социального, этнического, культурного). С древних времён эта страна в силу
своего географического положения служила воротами Индии: именно через
Панджаб из Афганистана накатывались волны миграции, приходили завое
ватели, мирные переселенцы, купцы, путешественники. В XV в. до н.э. и по
зднее через Панджаб в Индию приходили волны ариев. В VI–V вв. до н.э. се
вер Панджаба побывал сатрапией персидского царя Дария I из династии Ахе
менидов. (Жители Панджаба даже принимали участие в грекоперсидских
войнах.) В 327 г. до н.э. сюда пришёл Александр Македонский, которому ока
зали упорное сопротивление местные жители во главе с царём Пором и ко
торый с трудом разбил их в ожесточённой битве на реке Гидасп (греческое
название Джелама). Александр дошёл до реки Беас (погречески Гифасис), но,
как известно, его войско взбунтовалось и восточнее Панджаба не пошло.
Любопытным результатом межцивилизационного взаимодействия стала в
Панджабе гандхарская скульптурная школа, для статуй которой характерны

16

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

спадающие складками одежды (греческое влияние на скульптуру Индии).
Вскоре после этого Страна пяти рек вошла в состав первой империи, которая
охватила значительную часть Индии, — державы Маурьев. Торговым и куль
турным центром Панджаба выступал г. Такшашила (Таксила). На территории
Панджаба найдены два из наскальных эдиктов царя Ашоки (III в. до н.э.).
Во II в. до н.э. западные доабы вошли в состав ГрекоБактрийской держа
вы во главе с царём Менандром. В I в. до н.э. Панджаб подчинила династия
Кушанов, империя которых при царе Канишке (II в.) включала часть Сред
ней Азии и Синьцзяна, Афганистан, запад и север Индии, а столицей был
г. Пурушапура (современный Пешавар). В V–VI вв. н.э. в Панджаб пришёл из
Средней Азии индоевропейский народ белые гунны (эфталиты).
Почти все следующие волны завоевателей были мусульманскими. В нача
ле VIII в. до Индии докатилась экспансия арабского халифата Умайядов, в
состав которого вошла страна Синд (сейчас южная провинция Пакистана).
Потом начали свои грабительские вторжения из Афганистана тюрки — сул
таны Махмуд Газневи (начало XI в.) и Мухаммад Гури (конец XII в.). Имен
но тюрки (рабвоеначальник умершего Мухаммада Гури — Кутбуддин Ай
бек) основали в 1206 г. Делийский султанат. В XIII — начале XIV в. наведы
вались в Пятиречье и монголы. В 1398 г. произошло нашествие Железного
Хромца — Тимуразавоевателя, который, пройдя через Панджаб, разграбил
Дели и нанёс смертельный удар и без того клонившемуся к упадку султанату
тюркской династии Туглуков. Таким образом, Панджаб всегда находился на
передовой линии контактов Индии с внешним миром (эти контакты и шли
главным образом через северозапад: общение по морю было ограниченным,
а через Гималаи и Тибет не поконтактируешь).
В XV в. в Пятиречье шёл процесс складывания народа панджабцев. В ре
лигиозном отношении население уже поделилось на индуистов и мусульман,
ислам занял прочные позиции на западе страны. В кастовом отношении гос
подствующими группами в ряде районов были раджпуты (или группы, при
числявшие себя к ним) — высокостатусные касты воиновземлевладельцев
(в том числе мусульманские). В других районах Панджаба раджпутов как до
минирующую сельскую касту к этому времени потеснила другая общность —
джаты. Джаты были земледельческой и землевладельческой кастой. Они со
ставляли основную массу крестьянского населения Панджаба и сопредельных
стран Индии к востоку, а главы джатских кланов обладали в сельской мест
ности реальной властью и выступали налоговыми посредниками между кре
стьянством и султанатом. Согласно концепции «двухэтажной (двухуровне
вой) собственности», разработанной известным отечественным индологом
Л.Б. Алаевым, доминирующие сельские касты (в панджабском случае — джа
ты и раджпуты) были «податными собственниками» земли, выступая вторым,
низшим, слоем эксплуататоров (заминдары фарсиязычных источников); «вер

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

17

ховными собственниками» были монарх (в панджабском случае — делийский
султан) и его административный аппарат (см.: [Алаев, 2003, с. 247–249]).
Джаты когдато были индоевропейским скотоводческим этносом, кото
рый в VII–IX вв. мигрировал с запада в Синд, откуда постепенно двигался
дальше по Индии на север и северовосток. К XI в. джаты дошли до Мулта
на, к XVI в. — до Дели и Агры. В Индии они подверглись ассимиляции, пе
решли от скотоводства к земледелию и заняли нишу в кастовой системе. Джа
ты возделывали пшеницу, бобовые, сахарный тростник. Именно джаты сфор
мируют костяк сикхской общины.
Политией1, в состав которой входил Панджаб во второй половине XV –
начале XVI в., был Делийский султанат, где с 1451 г. правила династия пат
ханского (афганского) происхождения Лоди. Если в первой половине XIV в.
Делийский султанат охватил почти всю Индию, то к концу XV в. вернулся к
размерам XIII в., включая только Панджаб и верхнюю и среднюю часть до
лины Ганги2. В Дели о султанах Лоди сейчас напоминает обширный сад с не
сколькими увенчанными куполами мавзолеями (к сожалению, в плохом со
стоянии).
В административном отношении Панджаб составляли субы (провинции)
Лахор и Мултан, а также саркар (область) Сирхинд (часть Делийской субы).
Выгодное географическое положение всегда делало Панджаб районом актив
ной торговли, во многом транзитной. Лахор был одним из крупнейших горо
дов Азии (несколько сотен тысяч жителей).
Династия Лоди оставила по себе в Индии не лучшую память, хотя к ут
верждениям об агрессивном мусульманском фанатизме султана Сикандара
(1489–1517) надо подходить осторожно [Grewal, 1969, р. 13–14]. Конечно,
индуистские подданные султана платили джизью (в исламских политиях на
лог с неверных), но, говоря об эпохе, предшествующей Могольскому султа
1

Я следую тенденции в политической науке и исторических исследованиях не
использовать термин «государство» (английский эквивалент — state) по отношению к
стадиально предшествовавшим национальному государству (nationstate), т.е. докапита
листическим, формам властной организации. Это не только неверно отражает и искажает
их социальную природу, но и модернизирует докапиталистические реалии a` la капита
лизм. Для обозначения любой властной структуры я пользуюсь термином «полития»
(английский эквивалент — polity). Не случайно издаваемый в России с 1996 г. журнал по
проблемам властных организаций называется «Полития», а в журнале «Восток (Oriens)»
существует рубрика «Полития на Востоке». На мой взгляд, это свидетельствует уже не
только о силе упомянутой тенденции, но и о её «институциализации» вообще и в оте
чественном востоковедении в частности. Политии, описываемые в настоящей работе,
относятся к категории патримоний — властных структур, организованных вокруг лично
сти правителя как конкретного лица. Подробнее о характере власти в патримонии см.:
[Фурсов К., 2010].
2
Название этой реки в языках Индии звучит как «Ганга».

18

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

нату (1526–1857), историки, особенно индийские, склонны сгущать краски.
Даже в фундаментальном пятитомном труде индийского историка Хари Рама
Гупты (1902–92) «История сикхов» (самая подробная работа по этой теме)
можно встретить утверждение: «Воздействие мусульманского правления на ин
дуистов было в высшей степени пагубным Пятьсот лет плохого управления
обеднили страну и разорили жителей. Не росли города и деревни. Бабур нашёл
все их скверными» [Gupta, I, p. 26–27]. Автор некритически следовал источ
нику — знаменитым мемуарам основателя Могольской империи Бабурнаме.
И всё же в какойто мере вторжения и войны дали о себе знать. Экономика
Индии росла медленно, товарноденежные отношения были развиты слабо,
процветал бартерный обмен.
Идейными предпосылками сикхизма, который возник в начале XVI в.,
главным образом стали нетрадиционные, периферийные течения в индуизме
и исламе. Речь идёт о бхакти и суфизме.
Термин бхакти (санскр. «причастность [богу]») встречается ещё в рели
гиознофилософских текстах древней Индии упанишадах (начало I тыс. до
н.э.), а развивается в знаменитой поэме «Бхагавадгита» («Песнь господа»),
где обозначает один из трёх альтернативных путей приближения к богу
Кришне — через любовь (наряду с путями кармы и гьяны — деяний и зна
ния). Акцент делается на эмоциональном единении с божеством, для кото
рого не нужны ни рецитация священных текстов на санскрите, ни религиоз
ные ритуалы (а значит, посредникибрахманы), ни паломничества, ни от
шельничество с его подвигами аскетизма. Со временем, к XIII–XV вв., идеи
бхакти легли в основу ряда течений в общественной мысли Индии, которые
имели тенденцию к монотеизму и признанию равенства людей перед богом.
Социальной основой движений бхакти было стремление определённых сло
ёв индуистского общества, а именно части достаточно низких каст, если не
вырваться из кастовой системы, то хотя бы поднять свой социальный статус
в её рамках.
Одним из направлений бхакти был сагун (санскр. «с качествами») — по
клонение богуличности (чаще всего Кришне), который выглядит как чело
век и вообще обладает какимито свойствами. Крупнейшими представителя
ми сагунбхакти считаются поэты Валлабхачарья (1471–1531) в Гуджарате и
Раджпутане, Чайтанья в Бенгалии (1486–1534), поэтесса Мира Баи (1498–
1547) в Раджпутане. Другим направлением бхакти был ниргун («без ка
честв») — поклонение богу как безличному абстрактному абсолюту, который
для человеческого ума непостижим, а потому его можно описывать только по
негативу — как не имеющего такихто свойств (бесформенный, неумираю
щий и т.п.). Идеи ниргунбхакти во многом сформировались под влиянием
течения натхов во главе с Горакхнатхом (XI в.), которые отрицали Веды, гла
венствующую роль брахманов в почитании богов и даже касту. Крупнейшие

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

19

представители ниргунбхакти — санты («постигшие истину»)1 Намдэв (1270–
1350), сапожник Равидас (XV в.) и особенно ткач Кабир (1440–1518) из Ва
ранаси, который формально был мусульманином, но единого бога называл не
только исламскими, но и индуистскими именами. Именно религиознофило
софская концепция сантов повлияла на основателя сикхизма Нанака больше
других [Хохлова, Захарьин, 1991, с. 41]. Большинство перечисленных бхак
тов были его современниками. Так, в своих религиозных гимнах Нанак упо
минает стихи Кабира. Ниргунбхакти оказало огромное влияние на форми
рование главного постулата сикхизма — монотеистической концепции без
личного вездесущего бога.
В Панджаб движение бхакти проникло со стихами Намдэва ещё в конце
XIII в. Проповедником идей бхакти здесь был Саин Дас, поселившийся в
г. Гуджранвала.
Вторым истоком сикхизма послужил суфизм (поарабски тасаввуф) —
мистическое течение в исламе. Его представители тоже делали акцент на при
ближении к богу через любовь, через эмоции, при минимальной роли риту
ала и знания Корана. Суфии были организованы в тарикаты (общины; час
то переводят термином «ордены», который имеет европейскую историческую
привязку, а потому не совсем адекватен). Во главе каждого тариката стоял пир
(шейх) — духовный наставник, власть которого над учениками (муридами)
была непререкаемой. Как и бхакти, суфизм на идейнорелигиозном уровне
тоже подчас отражал интересы низших слоёв населения. В истории Индии
суфийские тарикаты сыграли значительную роль в исламизации части стра
ны: мистицизм имел немало точек соприкосновения с индуистскими верова
ниями, в том числе с бхакти. Пожалуй, самым почитаемым в Индии суфийс
ким шейхом был (и остаётся) шейх тариката Чиштийя — Фаридуддин Ган
джшакар, или просто Баба Фарид (XIII в.)2. Помимо прочего, это один из
первых поэтов, творивших на языке панджаби (точнее, на его диалекте мул
тани).
Таковы были Страна пяти рек и её духовная атмосфера ко времени появ
ления на свет основателя сикхизма.

1

В англоязычной (а за ней и русскоязычной) историографии термин сант нередко
переводят как «святой». Как отметил один из ведущих специалистов по сикхизму ново
зеландский историк У.Х. Маклеод (1932–2009), это неверно: англоязычные исследова
тели просто не устояли перед соблазном добавить в слово sant букву i; получилось saint.
На самом деле термин сант происходит от санскр. сат «истина» и означает человека,
который постиг истину [McLeod, 1989, р. 55–56].
2
Баба — «отец» (панджаби); уважительное обращение к старшему. В дальнейшем
будет встречаться в книге в составе имён уважаемых сикхов.

20

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

I.2. Первый гуру Нанак Дэв (1469–1539)
Нанак (Нанак Чанд) родился 15 апреля 1469 г., в весенний месяц бай
сакх — первый месяц индуистского календарного года. Правда, по сикхской
традиции празднуют его день рождения совсем в другое время года — в пол
нолуние осеннего месяца каттак (октябрь – ноябрь). В этот день Нанак до
стиг духовного просветления, что для его последователей намного важнее фи
зического рождения (как в православии главный праздник — не Рождество,
а Пасха). Родился первый гуру сикхизма в деревне РаиБхоидиТалванди в
65 км к югозападу от Лахора, на берегу Рави, в Рачна доабе. Позднее дерев
ню Талванди переименовали в честь Нанака — Нанкана Сахиб (с 1947 г. на
ходится на территории Пакистана).
Отец Нанака Мехта Калу (1440–1522) был патвари (деревенским писа
рем и счетоводом) у местного заминдарамусульманина и принадлежал к готу
(экзогамному клану) беди касты кхатри1. Мать будущего основателя религии
звали Трипта (ум. 1522). Была у него старшая сестра — Нанаки (1464–1518).
Этимология имени «Нанак» такова: ребёнок (по распространённому у инду
истов обычаю) произошёл на свет в доме родителей матери, а нана на языке
панджаби (и хинди) означает «дед по матери».
Достоверных сведений о жизни Нанака мало: главным источником служат
сочинения джанам сакхи — жанр сикхской агиографии, жития первого гуру,
написанные в конце XVI – XVIII вв. В этих рассказах образ Нанак оброс ле
гендами и подвергся мифологизации. Так, ему приписывают исцеление людей
от проказы, наставление разбойников на путь истинный и другие благие де
яния. Сами рассказы носят характер наставлений. Именно джанам сакхи (их
около 12) считаются первыми литературными произведениями в прозе на
языке панджаби.
Как гласит сикхская традиция, уже в пять лет маленький Нанак стал за
давать вопросы о цели жизни. Отец сам научил сына арифметике. В возрас
те шести лет мальчика отдали в обучение к пандиту (образованному брахма
ну). Тот научил его чтению и письму на алфавите деванагари, которым
пользовался тогда язык панджаби. По легенде, в первый же день обучения
Нанак изумил учителя тем, что записал по памяти на грифельной доске зна
ки, которые, как выяснилось потом, были акростихом на все 35 букв будуще
1

Распространено неверное мнение, будто кхатри — это каста торговцев. На самом
деле она относится не к варне вайшьев (торговцев и ремесленников), а стоит выше —
принадлежит к числу низших каст варны кшатриев (воинов и администраторов; это вид
но даже из этимологии). Кхатри обучаются грамоте и занимаются как раз тем, чем за
нимался отец Нанака, — ведут налоговую и прочую документацию в деревнях. Конечно,
жизнь сложнее схем: среди кхатри есть земледельцы, набойщики и красильщики тканей,
но торговцев среди них нет [Успенская, Котин, 2007, с. 30].

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

21

го священного алфавита сикхов гурмукхи (его введёт в употребление второй
гуру сикхизма Ангад). Главный стих гласил: «Кто истинно образован? Не тот,
кто знает буквы алфавита, а тот, кто понимает истину через них» [Успен
ская, Котин, 2007, с. 27]. Позднее маленький Нанак учился у муллы; тот обу
чил его языку фарси и просветил по части мусульманской литературы.
По окончании обучения, в возрасте 13 лет, Мехта Калу подготовил для
сына обычную у индуистов церемонию надевания священного шнура —
ягьoпавиту. Священный шнур в индуизме носят все «дваждырождённые» —
представители трёх верхних варн (брахманы, кшатрии и вайшьи; шудрам
шнур не полагается). Однако Нанак, к ужасу всех, отказался носить шнур,
заявив: «Я буду носить шнур, который не загрязнится, не оборвётся, не сгорит
и не износится, а перейдёт с человеком в загробный мир». Этим Нанак хотел
сказать, что любовь к богу и достойная жизнь не нуждаются в какихто ри
туальных предметах и церемониях.
С детства Нанак стремился к уединению, медитации и размышлениям о
боге. В юности его занятием был выпас коров. Нанак обычно садился под
деревом и погружался в мысли об устройстве мира и отношении человека к
богу. Постепенно он пришёл к мысли, что призван выполнить некую миссию,
вверенную ему самим богом. Родителям не нравилось, что Нанак «не от мира
сего», и они пытались заинтересовать сына мирской жизнью. Получалось это
плохо. Нанак часто проводил время в общении с аскетами — садху и факи
рами. Широко известен случай, когда отец дал ему 20 рупий (немалые день
ги) и послал в соседнее селение за товарами. Нанак встретил по пути голод
ных садху и всё отдал им, а по возвращении отец побил его. Однако земле
владелец их деревни, раджпутмусульманин Раи Бхулар возместил отцу
ущерб. В отличие от отца Нанака Раи Бхулар, как и многие соседи, видел в
нём божьего посланца, святого человека. Окончательно уверился он в этом,
когда, по легенде, увидел Нанака спящим в окружении пасущегося стада, а
над его головой раскрыла свой капюшон кобра — заслоняя её от зноя [Гуру
эпохи Водолея, 2006, с. 20].
Зять (муж сестры) Нанака Джай Рам (ум. 1518) тоже осуждал поведение
его отца, считая Нанака святым человеком. Зять служил налоговым чиновни
ком в г. Султанпуре, который был тогда административным центром Джалан
дхарского доаба под началом наваба (наместника) Даулатхана Лоди, род
ственника делийского султана Бахлула (правил 1451–89), первого из трёх
правителей Лоди. В 1485 г., когда Нанаку было 16 лет, зять и сестра взяли его
к себе в Султанпур. Джай Рам выхлопотал для Нанака место смотрителя зер
нохранилища у наваба. Чтобы отвратить Нанака от чрезмерной, по мнению
родных, набожности, в 1487 г. его женили на девушке по имени Сулакхани
(1473–1545; естественно, принадлежала к той же касте кхатри). У Нанака и
Сулакхани родились два сына — Шри Чанд (согласно традиции, 1494–1629)

22

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

и Лакхми Дас (1497–1555). Благодаря своей добросовестности и трудолюбию
Нанак был на хорошем счету у наваба и его чиновников. Сам он вёл жизнь
скромного домохозяина, довольствовался малым, поэтому раздавал бедным
бóльшую часть своего жалованья (которое ему выдавали натурой, что, кста
ти, служит историкам свидетельством неразвитости товарноденежных отно
шений в Панджабе XV в.). Всё это время Нанак не оставлял мыслей о боге.
Однажды в Султанпуре появился Мардана (1459–1520) — мусульманин
шиит из родной деревни Нанака, исполнявший религиозные песнопения и
подыгрывавший себе на струнном щипковом инструменте рубаб. Мардана
был на десять лет старше Нанака, они были хорошо знакомы. Есть версия,
что Мардана пришёл в Султанпур по просьбе отца Нанака, чтобы своим ав
торитетом убедить его оставить мысли о служении богу. Как бы то ни было,
вышло наоборот: Нанак с Марданой ежедневно утром и вечером стали вме
сте исполнять гимны во славу бога под аккомпанемент рубаба. Показатель
но, что разные религии друзей не имели никакого значения: бог для обоих
был един. Таким образом, замечательная музыкальная традиция сикхизма
(помноженная на мелодичный и лаконичный язык панджаби) уходит корня
ми к самым истокам религии.
Каждый день Нанак ходил к речке Кали Бейн (приток Беаса), где обыч
но совершали омовение. Он сочинял религиозные гимны и читал их, стоя в
воде, собравшимся на берегу набожным людям. Однажды в 1499 г. Нанак сел
в пещере на берегу реки, впал в транс и просидел там два дня (как гласит пре
дание, он погрузился в воду и исчез, а через три дня появился на том же ме
сте). На третий день Нанак достиг просветления — в последний день месяца
картик (когда и празднуют его день рождения — рождения как гуру). Соглас
но сикхской традиции, Нанаку предстал бог, подал чашу амрита (божествен
ного нектара), заверил в своей милости и велел служить ему — совершать
повторение его имени (нам симаран), заниматься медитацией и благотвори
тельностью.
Нанак пошёл обратно в Султанпур, повторяя фразу, ставшую знаменитой:
На кои хинду, на кои мусалман — «Нет ни индуиста, ни мусульманина». Со
гласно одному толкованию, Нанак имел в виду то, что ииндуисты, и мусуль
мане покинули лоно собственной религии, перестали следовать её предписа
ниям. Согласно другому толкованию, все люди равны перед богом. Сикхский
аналог изречения Христа ясно показывает, что сикхизм относится к типу ре
лигий проповеди (наряду с христианством, исламом и буддизмом) — в отли
чие от религий, адептом которых можно лишь родиться (индуизм, иудаизм,
синто и др.). Заметим, что было Нанаку около 30 лет, как Христу в момент
крещения, после которого он стал проповедовать.
Вернувшись в город, Нанак роздал всё имущество бедным, отказался от
своей должности и, как и следовало ожидать, совершил то, к чему питал

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

23

склонность с детства, — ушёл странствовать и проповедовать любовь к богу.
Многие знавшие его в Султанпуре смотрели на него с благоговением как на
общавшегося с богом. Наваб был огорчён тем, что потерял хорошего чинов
ника, но тоже признал в нём святого человека. Старшего сына Нанака Шри
Чанда взял к себе его тесть, а жену и младшего сына Лакхми Даса — зять.
Традиционно считается, что Нанак совершил пять путешествий — удаси.
В индийской цивилизации число «пять» вообще имеет сакральное значение
ещё с эпохи Вед и упанишад. Сикхская традиция повествует о странствиях
Нанака в каждую из четырёх сторон света, а также о путешествии по самому
Панджабу. Нанак странствовал всю первую четверть XVI в. (1500–24). Его
целью было познакомиться с разными религиями и составить, наконец, для
себя чёткую религиозную картину мира. В разное время Нанака сопровожда
ли Мардана и последователи — Бхаи1 Бала (уроженец Талванди, ему припи
сывают авторство одной из джанам сакхи), Бхаи Лехна, Бхаи Буддха и дру
гие.
Первая удаси была совершена в 1500–06 гг. на восток: Нанак проделал
путь из Панджаба до стран Восточной Индии — Бенгалии и Ориссы. Он по
сетил практически все крупные центры паломничества индуистов — Матху
ру (близ которой родился и вырос Кришна), Хардвар у истоков священной
Ганги, Айодхью (столица царя Рамы из эпоса «Рамаяна»), Праяг (город у
слияния Ганги с его главным притоком Ямуной), Варанаси (традиция пове
ствует о его беседе здесь с Кабиром, но это очень маловероятно), Гайю (ме
сто, где, согласно буддийским верованиям, достиг просветления — стал Буд
дой — принц Сиддхартха Гаутама), Джаганнатх Пури в Ориссе; побывал даже
в Дхаке в Бенгалии (столица современной Бангладеш).
Вторую удаси Нанак совершил в 1506–13 гг. из Бенгалии на юг: в Радж
путану, Южную Индию и даже на остров Цейлон, вернувшись в родной Пан
джаб по Малабарскому и Конканскому побережью Западной Индии.
Третья удаси (1514–18) — на север, в горы Шивалика и Тибета, в сопро
вождении двух последователей — кузнеца Хассу и ткача Сихана. По преда
нию, Нанак дошёл до священной горы Кайлаш, где, как верят индуисты, жи
вёт Шива, и священного озера Манасаровар, откуда, по их представлениям,
вытекает Ганга.
Самым масштабным путешествием Нанака была четвёртая удаси (1519–
21) — на запад, с целью познакомиться теперь с исламом. Нанак признавал
пророка Мухаммада божьим посланцем, задача которого — наставить людей
на путь истинный. Через порт Кот Лакхпат в Гуджарате они вместе с Марда
1

Бхаи — «брат» (панджаби, хинди); будет встречаться в книге как обращение и даже
элемент имени. Частое обращение у сикхов друг к другу, что подчёркивает присущий их
религии эгалитаризм.

24

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ной добрались по морю до Аравии и побывали в двух священных городах
ислама Мекке и Медине. Обратный путь лежал через Багдад, города Ирана,
Кандагар и Кабул. Британский историк У.Х. Маклеод отрицает возможность
путешествия Нанака в Багдад, но Х.Р. Гупта допускает её. Доказательство —
найденный в 1916 г. в Багдаде надгробный камень «Гуру Мурада» 927 г. хид
жры, который помогал соорудить «Баба Нанак Факир». Мардана, стало быть,
в этом путешествии умер [Gupta, I, p. 67–69].
Зимой 1520–21 гг. Нанак возвращался в Индию через Хорасан и Афгани
стан и был свидетелем подготовки третьего похода в Панджаб правителя Ка
була Бабура, который позднее завоюет Дели. Поход Бабура застиг Нанака в
Саидпуре (современный Эминабад), где он отдыхал у своего ученика Бхаи
Лало. Жители города оказали захватчикам сопротивление, за что Бабур уст
роил их избиение, разграбил и сжёг город, а уцелевших горожан заставил
носить награбленное в свой лагерь и молоть зерно. При этом «под горячую
руку» захватчиков попали в качестве подневольных работников и Нанак с
Бхаи Лало. Страдания пленных опечалили Нанака, и к этому времени восхо
дят его четыре гимна с осуждением Бабура1.
Наконец, пятая удаси (1523–24) была совершена Нанаком по самому
Панджабу.
Странствия Нанака обросли поучительными легендами, в которых под
чёркивается отвержение им укоренившихся в индуизме (и исламе) внешних
форм богопочитания как потерявших смысл и превратившихся в мёртвый
ритуал, а также настойчиво проводится идея социального равенства незави
симо от касты и пола.
Помимо прочего, путешествие Нанака за пределы Южной Азии было на
рушением запрета в индуизме выезжать за море или за реку Атток, которая
обрамляет регион Южной Азии с северозапада. Этот запрет наложен под
страхом потери касты. Правда, иные купцыиндуисты тоже нарушали этот
запрет, но потом приглашали брахманов и совершали дорогостоящие иску
пительные обряды. В случае Нанака это было сознательное нарушение риту
ального предписания.
Благодаря странствиям Нанак близко познакомился с двумя главными
религиями Индии. Как отметил Х.Р. Гупта, из всех основателей религий никто
столько не путешествовал, сколько Нанак, не общался с таким множеством
1

По одной из версий, присутствовал при этом и Мардана, который при виде избие
ния воинами Бабура жителей сокрушался: «Почему наряду с немногими виноватыми по
гибает столько невиновных?» Нанак велел ему сесть под баньяном и ждать его возвраще
ния. Сидящего под деревом Мардану укусил муравей, и тот в ярости потоптал сразу мно
го муравьёв — всех, кто подвернулся под ногу. Тут появился Нанак и изрёк: «Теперь
понимаешь, почему невиновные страдают вместе с виновными?» [Sikhism and Indian…,
2004, p. 56].

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

25

людей [Gupta, I, p. 70]. При этом Нанак говорил со слушателями на языке
музыки, произнося имя бога, которого почитали в данной стране. Это сбли
жало его со слушателями, помогало донести идею единого бога для всех. Во
время его путешествия в исламские страны некоторым мусульманам не нра
вилось пение Нанака под аккомпанемент Марданы на рубабе. Один дервиш
заявил, что музыка отвращает помыслы от бога, влечёт к чувственности. На
нак отвечал, что музыку создал бог и с помощью мелодичного гимна достичь
его легче, чем с помощью сухой прозы. Действительно, музыка — универсаль
ный язык. Её использование в качестве средства проповеди и объединяющего
начала — ещё одно гениальное достижение первого гуру сикхов. Впрочем, пе
ние религиозных гимнов под музыку — заимствование из суфизма (не случай
но Мардана был мусульманином).
Главная мысль агиографической литературы о Нанаке — необходимость
искренней любви к богу и бессмысленность внешних форм его почитания.
Нередко Нанак осуждал общепринятые индуистские ритуалы. Так, придя
в один из семи священных городов индуизма Хардвар в верховьях Ганги, На
нак увидел, как собравшиеся на берегу брызгают водой по направлению к
востоку. По их словам, они делали подношения своим умершим предкам на
небесах для умиротворения их душ (обряд джаланджали). Нанак улыбнулся
и стал брызгать водой на запад. На удивлённые вопросы он ответил: «Я при
шёл из СевероЗападной Индии. Там, где я родился, у меня есть поля. Хочу оро
сить их отсюда, поскольку не уверен, что выпало достаточно дождей». Палом
ники посмеялись: взрослый человек, а не понимает, что вода не может проле
теть так далеко. Нанак отвечал: «Вы — странные существа. Моё подношение
не может пролететь и нескольких сотен миль, а ваши могут проникнуть в мир
иной». Паломники лишились дара речи, поражённые неумолимой логикой.
Многие из них стали последователями Нанака, внимая его словам: «У того,
кто помнит бога и поступает правильно, душа всегда в мире как здесь, так и
в загробной жизни. Чтобы угодить богу, других ритуалов не нужно».
С этим эпизодом перекликается эпизод в Мекке. По легенде, придя туда,
Нанак заснул, вытянув ноги в направлении Каабы. Для мусульман это свято
татство; один арабмулла пнул его и обозвал неверным. Гуру попросил: «По
верни мои ноги в ту сторону, где нет вездесущего бога». Мулла повернул их в
противоположном от Каабы направлении, но вдруг за ними повернулась вся
Большая мекканская мечеть. Согласно сикхской традиции, кази и муллы
были ошеломлены и отнеслись к Нанаку с почтением [Macauliff, 1909, I,
р. 176]. И по пути в Мекку Нанак остался верен своему принципу, согласно
которому бог един, а формы поклонения ему не так важны. Поэтому, отправ
ляясь в хадж, он скопировал внешний вид исламского паломника: облачил
ся в синие одежды, взял с собой чашу для омовений и молитвенный коврик,
а прибыв в Аравию, даже совершал азан — призыв мусульман к молитве (не

26

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

много говорил поарабски). Население мусульманских стран встречало путе
шественника из далёкой Индии не только терпимо, но и с симпатией: ведь он
целыми днями читал стихи во славу Аллаха и даже участвовал в саляте —
пятикратной исламской молитве! Доверие мусульман к Нанаку подкрепля
лось присутствием рядом с ним их единоверца Марданы. После Мекки Нанак
посетил второй священный город ислама — Медину. Когда он вернулся в
Панджаб, индийские мусульмане признали его хаджи.
Примеров демонстративного отрицания Нанаком ритуала много. Так, ког
да он стоял у рамаитского храма, один индуист призвал его войти внутрь и
помолиться богу. Нанак с улыбкой отвечал: «Разве ты не знаешь, что бог
внутри тебя?».
По легенде, отправляясь в первое путешествие, Нанак сознательно надел
наряд из пяти предметов, которые символизировали основные религиозно
философские школы Индии: жёлтое одеяние индуистского садху (аскетаот
шельника), круглую шапочку каландара (странствующего суфия), белую на
кидку представителей «неортодоксальных» вероучений (таких, как джайны),
ожерелье из костей (как у шиваитского течения йоговкапаликов), а на лоб
нанёс шафранного цвета тику (особый знак), традиционный для кришнаитов
[Захарьин, 1996, с. 52]. До Нанака так никто не одевался. Гуру хотел этим
подчеркнуть, что на пути к познанию бога ритуалы неважны — важна любовь
к богу.
Выступал Нанак и против аскетического подвижничества, которое, по его
мнению, тоже не приближало к богу. Встречая набожных индуистских от
шельников — йогов, которые именно в подвижничестве видели путь к едине
нию с божеством, гуру говорил им: «Йога состоит не в заплатанном одеянии,
не в посохе, не в натирании тела пеплом, не в бритье головы и не в словах. Тот
знает путь, кто живёт в нечистом мире, но остаётся преданным и незапят
нанным». Многие йоги, согласно сикхской традиции, тоже стали последова
телями Нанака. Выступая против умерщвления плоти, он наставлял, что здо
ровое тело человека — необходимое условие для почитания и постижения им
бога. «Стать святым человеком не означает оставить все свои житейские
дела, — учил Нанак, — нужно день за днём исполнять всё, что нам предписа
но» [Гуру эпохи Водолея, 2006, с. 58].
Иными словами, Нанак призывал отказаться от двух последних стадий
жизни человека (члена трёх верхних варн — брахмана, кшатрия или вайшьи)
по традиционным представлениям индуизма — ванапрастхи (лесного жите
ля) и санньясина (бродячего аскета), — остановившись на второй — стадии
грихастхи, домохозяинасемьянина. В такой позиции Нанака чувствуется и
влияние ислама как религии, согласно которой человек может и должен ре
ализовать себя только благодаря активной жизни в миру. Сикхизму в корне
чужд квиетизм индуизма и буддизма. Потомуто сикхи настолько заметны во

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

27

многих сферах жизни современной Индии. Этому учил Нанак — а его учение
упало на благодатную социальную почву, будучи воспринято земледельцами,
торговцами, мелкими чиновниками (такими же патвари, каким был отец На
нака), уже привыкшими к нелёгкому труду. Получив идейное обоснование
своего повседневного труда как не чегото периферийного с точки зрения до
стижения истины, а необходимого условия этого достижения, они как члены
общества «обрели второе дыхание».
Агиография Нанака полна примеров развенчания им социальных пред
рассудков индуистов. Описываются случаи тесного общения Нанака с члена
ми «неприкасаемых» каст, когда он принимал у них пищу и оставался в их
доме на ночлег.
Считал Нанак предрассудком и запрет в индуизме на употребление в пищу
любого мяса. Правда, даже он не пошёл против одного из столпов индуиз
ма — священства коровы. Однако употребление в пищу мяса других живот
ных гуру вполне допускал, делая это и сам. Так, когда на поле Курукшетры
(где, согласно эпосу «Махабхарата», состоялась битва Пандавов с Каурава
ми), Нанак жарил оленя и его окружила разъярённая толпа брахманов, он
привёл такой аргумент, подействовавший магически: даже сосущий грудь мла
денец фактически питается плотью; мясо разрешено и в пуранах. Растения
тоже живые, резонно говорил Нанак, — что же, отказаться и от растительной
пищи? Сикхи и сегодня едят любое мясо, кроме говядины.
Продолжая традиции жизнеописаний древних брахмановподвижников,
джанам сакхи рассказывают о многочисленных чудесах, которые совершал
Нанак во время путешествий. Так, в Багдаде Нанак исцелял прокажённых,
окропляя их водой, а когда во время нашествия Бабура его и Бхаи Лало зас
тавили носить в Саидпуре награбленную Моголами добычу, их ноши парили
в воздухе над их головами.
Во время своих продолжительных странствий Нанак создал прообраз сик
хского храма. В каждом селении он останавливался в странноприимном
доме — дхарамсале (он мог бы останавливаться при индуистских храмах, но
с ним был мусульманин Мардана). Там же он исполнял свои песнопения, по
слушать которые собирались люди. Позднее, когда у последователей Нанака
и его преемников появятся регулярные места собраний, они будут известны
как дхарамсалы. Со времени шестого гуру Харгобинда (1606–44) сикхский
храм получит название гурдвара («дверь гуру», «ворота гуру»)1, которое упот
ребляется и по сей день.
В ходе путешествий Нанак создал один из ключевых социальных инсти
тутов сикхизма — лангар, обычай совместной трапезы (так стали называть и
саму трапезную). Согласно практике странствующих святых людей, питался
1

Более точное произношение на панджаби — гурдуара.

28

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Нанак подношениями набожных почитателей. Однако давали ему больше,
чем ему требовалось. Сначала Нанак раздавал излишек бедным, которые при
ходили слушать его проповеди. Затем он стал отдавать собранную пищу хо
зяевам дома, где ему предоставляли ночлег, чтобы те организовали общую
трапезу. Во время такой трапезы все должны были есть без различия каст,
религий и положения в обществе. Сидение за общим столом называлось пан
гат. Всем подавали одну и ту же пищу одинаковым образом.
Разумеется, создать во время странствий настоящую общину последова
телей было нереально: гуру прибыл в селение, организовал разовый лангар,
произнёс проповедь и пошёл дальше. Однако когда Нанак, наконец, осел на
одном месте, лангар оказался весьма эффективным, практичным инструмен
том создания сикхской общины. Институт лангара воплощал сразу три прин
ципа учения Нанака: отрицание касты, необходимость делиться с ближними
и отрицание аскетизма. Жертвование сикхами средств на общее питание в
лангаре, приготовление топлива и самой пищи, мытьё посуды — всё это было
прекрасным воплощением идей гуру: тут же, на практике, сикхи в реальной
жизни приучались следовать проповеди бескорыстного служения. Прообраз
лангара существовал ещё у суфиев тариката Чиштийя, например, в ханака
(обители) шейха Фаридуддина (XIII в.). Сейчас лангар существует при каж
дой крупной гурдваре.
Отчасти лангар напоминает сисситию — институт совместной трапезы
членов полиса в древней Спарте. И сикхский лангар, и спартанская сиссития
были призваны поддерживать равенство членов общины, способствовать их
сплочению. Правда, если сиссития была инструментом социального контро
ля и пережитком доклассового общества, то лангар возник уже в обществе с
очевидным социальным антагонизмом как инструмент создания религиозной
общины.
По легенде, Нанак однажды встретился с самим Бабуром — основателем
Могольского султаната. Произошло это в 1521 г., когда Бабур разграбил Са
идпур. Когда Нанака и других пленных заставили молоть зерно для моголь
ских воинов, Нанак запел религиозный гимн, и все ручные мельницы зара
ботали сами собой. Моголы подивились, Бабур признал в Нанаке святого че
ловека, раскаялся в резне мирного населения и спросил, что может сделать
для Нанака. Для себя тот не просил ничего, зато добился освобождения плен
ных. Бабур предложил Нанаку вина, но он отказался, сказав: «Того, что опь
яняет человека лишь немного (после чего он чувствует холод и усталость), мне
не надо. Меня опьяняет нечто более сильное». Бабур понял его превратно и
предложил ему гашиша. Гуру отвечал, что его гашиш — это любовь к богу. На
прощание Нанак предсказал Бабуру, что его правление продлится долго, если
тот будет справедлив и милостив к бедным, почитать святых людей и по
мнить бога.

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

29

Для дальнейшего изложения истории сикхской общины необходим крат
кий экскурс в политическую историю Северной Индии XVI в.
20 апреля 1526 г. Бабур разбил султана Ибрахима Лоди в битве при Па
нипате к северу от Дели (всего в этом месте в XVI–XVIII вв. было три судь
боносных сражения). Был основан Могольский султанат1, ставший индийс
ким вариантом азиатских «пороховых империй» Нового времени. «Порохо
вые империи» (gunpowder empires) — термин американского исламоведа
М.Г. Ходжсона, который обозначает три современных друг другу исламских
султаната — Османов на Ближнем Востоке, Сефевидов в Иране и Моголов в
Индии. Для них было характерно достаточно широкое применение огне
стрельного оружия (артиллерия, мушкеты). Закупка большого количества
олова и меди, производство оружия и обучение воинов требовали развитого
аппарата управления и немалых средств, поэтому использование пороха и
вело к созданию высокоцентрализованных империй (а появление у них мощ
ной военной машины, в свою очередь, способствовало дальнейшему строи
тельству империй). Могольский султанат стал последней и наиболее сильной
империей в доколониальной истории Индии.
Бабур правил до 1530 г. После смерти ему наследовал его сын Хумаюн,
которого в 1540 г. разбили и вынудили бежать в Иран индийские афганцы.
На престол в Дели вступил афганец Шершах (правил 1540–45) из династии
Сур. Он ввёл чёткое административнотерриториальное деление султаната на
субы (провинции), саркары (округа) и парганы (уезды). В фискальном отно
шении территория империи делилась на халиса и джагиры. Халиса была тер
риторией под непосредственным управлением налогового ведомства. Джаги
ры были условными пожалованиями военной знати; получатель джагира
(джагирдар) был обязан содержать для шаха конный военный отряд. Прак
тика раздачи правителем таких территорий (под названием икта) существо
1

В отечественной и зарубежной науке историю мусульманских политий Северной
Индии принято делить на «Делийский султанат» (1206–1526) и «Могольскую империю»
(1526–1857). Это деление искусственно, строго говоря всё это — Делийский султанат
(1206–1857). Великие Моголы были только одной из династий этой исламской импе
рии — наряду с Гуламами, Хильджи и др. Упомянутое разделение возникло в науке от
того, что именно Моголов застали в Индии первые европейцы — португальцы. Конеч
но, со временем административноналоговая система империи усложнялась, и именно
могольский период её истории демонстрирует качественный скачок в развитии. Тем не
менее, налицо практически непрерывная традиция мусульманской империи Северной
Индии XIII – середины XIX в. с центром (по большей части) в Дели. Параллель: фран
цузское королевство при Людовике XI (1461–83) существенно отличалось от французс
кого королевства при Луи Филиппе (1830–48). И всё же в обоих случаях мы говорим о
королевстве Франция. А ведь социальноэкономические, политические и прочие изме
нения, происшедшие в этой стране за 350 лет, колоссальны и не идут в сравнение с из
менениями в Индии с XIII по XVIII в. Но это отдельная тема.

30

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

вала и при прежних исламских династиях в Дели и была распространена по
всему исламскому миру ещё с эпохи халифата Аббасидов VIII–XIII вв.1
Шершах вёл активную завоевательную политику и, в частности, впервые
в истории Индии подчинил мусульманской верховной власти индуистских
князей области Раджпутана в Западной Индии (современный индийский штат
Раджастхан). Однако преемники Шершаха оказались слабыми, и в 1555 г.
Хумаюн сумел вернуть себе престол. Исторически Шершах сработал на своих
врагов Моголов, объективно заложил основы империи для них. Правда, сам
Хумаюн уже в следующем году нелепо погиб (разбился, поскользнувшись на
мраморной лестнице своей библиотеки), и шахом стал его сын Джалалуддин
Мухаммад Акбар (правил 1556–1605).
Акбар оправдал своё имя (поарабски оно значит «величайший»): это
крупнейший правитель в истории Могольского султаната. В самом начале
правления Акбара, в 1556 г., произошла вторая битва при Панипате, когда он
отстоял право на трон. Акбар ввёл в империи чёткую чиновничью систему
мансабдари, главной чертой которой была милитаризованность: каждый чи
новникмансабдар (независимо от того, выполнял ли он военные или граж
данские функции) имел ранг, называвшийся по числу всадников, которых —
в теории — он должен был содержать (от десятитысячника до десятника). Тот
или иной мансаб давал право на соответствующее жалованье (из казны или
в виде джагира). Акбар упорядочил налоговую систему, его религиозная по
литика отличалась веротерпимостью; он даже попытался создать нечто вро
де новой религии, которая (по одной из версий) была призвана примирить
индуистское большинство его подданных с политической властью мусульман.
Акбар тоже проводил завоевания; при нём Могольский султанат включил
Бенгалию, Гуджарат, Кашмир, Синд, часть Центральной Индии. Объединение
значительной части Южной Азии под властью одной империи способствовало
подъёму ремесленного производства и торговли. Главными городами Мого
лов были Лахор, Дели и Агра, причём в 1584–98 гг. ставкой шаха служил
именно Лахор.
Такой была ситуация в Северной Индии в XVI в., в период становления
на ноги сикхской общины. Вернёмся к Нанаку.
После плена в лагере Бабура под Саидпуром Нанак вернулся в родную
деревню Талванди, где узнал, что его родителей уже нет в живых. Взяв с со
бой сына Марданы Шахзаду, гуру вернулся к своей жене и сыну Лакхми Дасу,
которые жили в местечке Пахоке на левом (восточном) берегу Рави; старший
1

Вопреки распространённому в науке мнению отношения шаха и джагирдаров не
были отношениями феодального типа. Джагир — это пожалование не земли, а права сбо
ра налогов с определённой территории за военную службу, т.е. джагирдар — не вассал
шаха, а его военный чиновник.

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

31

сын, Шри Чанд, стал удаси (отшельником). Местные заминдары предоставили
Нанаку, как святому человеку, участок земли на противоположном, правом
берегу реки. Его последователи выстроили там дхарамсал и несколько домов.
Нанак назвал новое поселение Картарпур — «Обиталище творца» (как и Тал
ванди, находится теперь в Пакистане). Здесь он и поселился, отказавшись от
одеяния паломника и надев одежды домохозяина. В Картарпуре Нанак про
жил последние 17 лет жизни, ведя хозяйство (сам работал в поле) и пропо
ведуя. Проповедовал он посредством киртанов — пения религиозных гимнов
сабадов, исполняемых под музыку. Со временем Картарпур превратился в
крупное поселение приверженцев гуру — его сикхов («учеников»).
Самым преданным из них был Лехна — будущий преемник Нанака, вто
рой гуру сикхов Ангад. Сначала он был индуистом. Однажды Лехна шёл па
ломником к храму богини Вайшно Деви, повстречал по пути какогото сик
ха, и тот убедил его встретиться с Нанаком. Лехна так и поступил и до того
был поражён благочестием и мудростью гуру, что стал его последователем.
Существует много преданий, призванных доказать, что именно Лехна был
наиболее достоин продолжить дело учителя. Достаточно привести одно
из них.
Както раз, чтобы проверить силу веры своих последователей, Нанак по
ставил эффектный спектакль. Он оделся в рубище, взял нож и охотничьих
собак и пошёл в лес. Многие его приверженцы, увидев его в таком виде, раз
бегались от страха. Всё же какаято группа сикхов за ним последовала. На
дороге валялись медные монеты; несколько сикхов подобрали их и повернули
назад, оставив гуру. Чуть далее лежала россыпь серебряных монет; ими
прельстились ещё несколько спутников. Потом так же произошло с золоты
ми монетами. С Нанаком остались только два сикха (по одной из версий то
были его сыновья) и Лехна. Наконец, они подошли к погребальному костру
якобы с мертвецом под саваном. Гуру заявил: «Кто хочет остаться со мной,
пусть съест этот труп». Два сикха в ужасе бежали, но Лехна сказал: «Я по
винуюсь моему господину». Он шагнул к костру, но гуру остановил его и ска
зал: «Этого достаточно. Теперь я знаю, у скольких людей есть моральная сила
следовать по моему пути» [Singh, Gopal, 1988, p. 130]. А под покрывалом ока
зался не труп, а священная пища (прасад).
Нанак испытывал своих последователей и иначе, но всякий раз оказыва
лось, что вера Лехны крепче веры его собственных сыновей. К тому же, Лехна
сам был авторитетным проповедником; у него было много собственных пос
ледователей, которых он постепенно вводил в лоно сикхизма.
Наконец, предчувствуя смерть, Нанак 7 сентября 1539 г. официально на
значил Лехну своим преемником. При этом он нарёк его новым именем: Ан
гад, «[неотъемлемая] часть». Тем самым Нанак подчеркнул, что хотя физи
чески новый гуру — это другой человек, его вдохновляет тот же дух, что и

32

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Нанака. Передача другому человеку статуса гуру — гурта1 — сопровожда
лась особой церемонией, которая стала традиционной для последующих
гуру. Нанак положил перед Лехной пять пайс (медных монет) и кокос, после
чего обошёл вокруг него четыре раза. Затем уважаемый сикх Бхаи Буддха
нанёс на лоб Ангада тилак. Имя этого члена общины дословно означало
«Брат Старый»; его прозвали так из уважения к его проницательности, ко
торую он демонстрировал ещё в детстве. Бхаи Буддха (которого с годами
стали почтительно звать Баба Буддха, «Отец Старый») проживёт очень дол
гую жизнь: согласно традиции, 122 года (1506–1628). У сикхов сложится
традиция, по которой именно Баба Буддха будет наносить тилак на лоб каж
дого вступающего в свои права гуру (всего — пять человек, от второго до
шестого). Наконец, Нанак поклонился гуру Ангаду и вверил ему составлен
ную им книгу гимнов. Вскоре первый гуру сикхизма скончался в возрасте
69 лет.
По легенде, за смертью Нанака последовал спор между его последовате
лями из индуистов и мусульман. Первые настаивали, что Нанака следует
кремировать как индуиста, а вторые — предать земле как мусульманина. На
конец уважаемые члены общины решили: индуисты и мусульмане накроют
тело Нанака покрывалом, посыплют цветами и оставят на ночь; те, чьи цве
ты увянут первыми, уступят своим оппонентам. Однако утром все цветы
оказались свежими, а когда подняли покрывало, то тела под ним не нашли.
Тогда последователи гуру разрезали покрывало на две равные части; индуи
сты свою половину сожгли, а мусульмане предали земле. Произошло это
22 сентября 1539 г. Кстати, такая же легенда существует о похоронах Ка
бира.
То, что среди последователей Нанака было много представителей обеих
основных религиозных общин Индии, неудивительно. Индуистов (конечно,
не брахманов) привлекала проповедь социального равенства, возможность
если не вырваться из кастовой системы (в конкретных обстоятельствах Ин
дии это нереально), то хотя бы повысить свой социальный статус относи
тельно других каст. За века и тысячелетия до этого они по той же причине
принимали джайнизм, буддизм, ислам. Верно это и в отношении индийских
мусульман. Хотя ислам стоит за равенство правоверных, в условиях индий
ского социума каста в мусульманской общине «проросла». Учение Нанака
притягивало простотой догматов и социальной направленностью проповеди.

1

В англоязычной научной литературе о сикхах широко употребляется термин
guruship как буквальный эквивалент панджабского термина гурта («гуру» + суффикс аб
страктного существительного). На русский его иногда переводят несколько забавным, но
верным словом «гурство» (подругому не скажешь!).

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

33

Гуру Нанак Дэв1 не ставил целью создать новую религию. Не случайно он
призывал индуистов быть истинными индуистами, а мусульман — истинны
ми мусульманами. И всё же объективно Нанак заложил основы новой веры.
Адепты этой религии стали называться сикхи, «ученики», или нанакпантхи,
«следующие путём Нанака». По форме зарождающаяся религия была лишь
одной из разновидностей бхакти. Однако в отличие от большинства бхактов
Нанак настаивал на единобожии и существовании бесформенного (ниранкар),
нерождённого и не имеющего воплощений бога. Кроме того, в отличие от
бхактов и представителей большинства философских школ Индии он не счи
тал материальный мир, в котором мы живём, иллюзией (майя). Этот мир —
обиталище бога, выражение его морального закона, а потому реален. Отсю
да — акцент сикхизма на активную жизнь в миру, что резко выделяет его сре
ди всех остальных религий, родившихся в Индии (не забудем и влияния ис
лама).
Один из крупнейших специалистов по сикхизму У.Х. Маклеод первым
ключевым событием в его истории как отдельной религии считает не выра
ботку какогото религиозного догмата, а действие социальное — назначение
Нанаком официального преемника [McLeod, 1968, p. 1]. В самом деле, отли
чительным признаком сикхов с самого начала была социальная организация,
община во главе с гуру. Другой авторитетный историк сикхов, панджабец
Джасджит Сингх Гревал, подчёркивает уникальность поступка Нанака: выбор
вероучителем своего преемника был распространённой практикой в аскети
ческих орденах той эпохи, но уникальной была передача Ангаду гурта самим
Нанаком [Grewal, 1999, p. 41]. Нанак сделал Лехну «более чем преемником: он
сделал его равным себе» [Singh H., 1982, р. 9]. Этим концепция власти в сик
хской общине коренным образом отличается, например, от таковой в ислам
ской умме, где пророку Мухаммаду наследовали халифы — всего лишь его
«заместители». Таким образом, в конце жизни первый гуру по сути отказал
ся от своего статуса гуру в пользу другого члена общины. Это обеспечило об
щину непрерывной чередой лидеров.
Если бхакты делали упор на религиозные основы индуизма (считая пере
устройство общества производным), то сикхизм сразу сосредоточился на со
циальной реформе. В отличие от бхактов Нанак институциализировал своё
учение через социальные институты гуру, сангата (дхарамсала) и пангата
(лангара). Кстати, строгую дисциплину и беспрекословную власть главы об
щины над её членами сикхи заимствовали у суфийских тарикатов — в инду
истской среде этого нет [Ванина, 1994, с. 177]. Нанак — единственный, кто
1

Почётное прозвище «Дэв» (от санскр. «бог») подчёркивает божественное вдохно
вение гуру Нанака. Этот элемент войдёт в состав имени второго гуру — Ангада и пято
го — Арджана.

34

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

не только проповедовал на живом разговорном языке (как другие бхакты),
но и принципиально отверг санскрит как язык брахманской учёности. Если
бхакты делали упор на приближении к богу отдельного человека, то Нанак
добавил к этому строительство крепкой общины как необходимое условие
самореализации истинного верующего. Именно поэтому направления других
бхактов не получили распространения, либо вообще растворились, тогда как
сикхи превратились в сплочённую общину. Ключевую роль здесь играет по
нятие обращения. Особость сикхов как социорелигиозной группы «подчёр
кивалась их принятием института и практики прозелитизма и обращения,
которые противоречили самому духу традиционного индуизма» [Ray, 1970,
p. 146]. Хотя при самом Нанаке практика формального обращения ещё не
возникла, предпосылки к её зарождению уже имелись.
Основа индуистского общества — кастовая система с её растворением лич
ности в коллективе своей касты. Поэтому на первый взгляд кажется парадок
сом утверждение сикхского историка Притам Сингха Гилла, будто Нанак
стремился устранить крайний индивидуализм этого общества [Gill, 1978, р. 9].
Однако, в самом деле, первый гуру подчёркивал значение (пусть в идеале бес
кастовой) общины как необходимого средства выживания своих последова
телей в качестве религиозного сообщества.
Многие историки обсуждали вопрос: кем был Нанак — революционером
или реформатором? Авторитетный историк Х.Р. Гупта, учитывая, что первый
гуру как разделял, так и отвергал многие установления индуизма, склоняет
ся к мнению, что Нанак был «реформатором высокого порядка» [Gupta, I,
p. 99]. И всё же, каковы бы ни были намерения самого Нанака, основание но
вой религии — достаточно серьёзное событие. Нанака можно назвать рефор
матором по форме, но революционером по сути.
Сикхизм — одно из многочисленных проявлений индомусульманского
культурного синтеза, причём, пожалуй, наиболее необычное его проявление.
Говоря об этом синтезе, как правило, пишут о взаимопереплетении индуист
ской и исламской культур (верований, отраслей искусства, структур повсед
невности). В отличие от всего этого сикхизм — это сплав индуизма с исла
мом, иная, третья, религия, вобравшая в себя черты религийродителей. Ис
следователи [Клюев, 2000, с. 30–31; McLeod, 1968, p. 161] отмечают, что
исламские элементы играют в этом сплаве второстепенную роль, сикхизм
прежде всего — индийская религия, развитие идей бхакти. Как я сразу ого
ворился во введении, рассмотрение истории самой религии не является целью
настоящей работы; однако представляется, что роль исламского фактора в
складывании сикхизма несколько недооценивают. Сикхизм с его строгим мо
нотеизмом и столь видной ролью в общине лидера мог родиться только на
географическом стыке индуистской и мусульманской зон, в ареале их само
го тесного, физического контакта. Вспомним и корни традиции лангара.

35

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

Подчеркну, что в отличие от бхактов, которые учили, что спасение чело
века не зависит от окружающих, что отношения человека с абсолютом носят
индивидуальный характер, гуру Нанак (тоже уделяя этому немалое внима
ние) делал упор на социальной этике, на правилах, которым должен следо
вать человек в общественной жизни. Большой резонанс, который идеи На
нака нашли в Панджабе и за его пределами и привели к возникновению мно
гочисленной общины последователей, позволил отечественному индологу
Е.Н. Успенской с полным правом отметить: сикхизм — один из наиболее ус
пешных авторских социальных проектов в истории человечества [Успенская,
Котин, 2007, с. 18]. Успех очевиден — пятая по численности адептов религия
мира, возникшая всего пять столетий назад.
За создание основ этой религии Нанак взялся потому, что в его глазах
весь существующий социальный порядок утратил легитимность, так как по
терял поддержку религий [Grewal, 1999, p. 28]. Эта мысль первого гуру была
чрезвычайно важна для дальнейшей истории общины — когда она возьмёт
строительство нового социального порядка в собственные руки.
1

I.3. Второй гуру Ангад Дэв (1539–52)

Продолжатель дела Нанака, второй гуру сикхизма Ангад родился 31 марта
1504 г. в деревне МатедиСараи (округ Фирозпур в современном индийском
штате Панджаб). По касте Лехна тоже был кхатри, сыном Пхеру Мала (ум.
1522) из гота трехан и его жены Рамо. Как и Нанак, он отличался набожно
стью, вёл простую добродетельную жизнь, выступая в то же время против
отшельничества и стремления через это совершать сверхчеловеческие поступ
ки. Так, он говорил: «Зачем вершить чудеса, которые не преобразуют внутрен
ний мир человека, а имеют целью внушить страх другим и возвысить себя са
мого?».
Сыновья Нанака чувствовали себя обделёнными, считая, что достойны
сами возглавить общину его учеников уже в силу своего родства с ним. Гуру
Ангад не хотел конфликтовать с ними: это были сыновья его почитаемого
наставника; кроме того, он не хотел, чтобы общину раздирали внутренние
склоки за духовную власть, да ещё сразу после смерти её основателя. Ангад
мудро предпочёл просто переехать в другое селение. Из Картарпура он пере
брался в Кхадур на реке Беас (недалеко от современного Амритсара). Часть
общины всё же пошла за старшим сыном Нанака Шри Чандом, образовав в
сикхизме направление удаси. Это сторонники отшельничества и аскетизма;
1
В заглавии этого и следующих параграфов после имён сикхских гуру указаны не
годы жизни (как у Нанака), а годы обладания ими гурта.

36

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

такое направление существует в каждой индийской (да и не только) религии.
Удаси выступило альтернативой активной жизненной установке, присущей
основному течению сикхизма; более того, по сути это был «адаптированный
к бескастовой общине вишнуизм» [Успенская, Котин, 2007, с. 240]. Неудиви
тельно, что гуру Ангад и его преемник Амар Дас объявили представителей
удаси несикхами, хотя в XVII в. произойдёт примирение.
Одной из главных заслуг гуру Ангада считается изобретение алфавита гур
мукхи («уста гуру»), которым пользуется язык панджаби в Индии по сей день
(панджабцымусульмане в Пакистане пользуются арабским письмом; его пан
джабский вариант называется шахмукхи, «уста шаха»). Главной целью Анга
да было сохранить произведения Нанака, которые были записаны обычным
письмом ланде махаджни, а оно отражало далеко не все звуки панджаби. Так
у сикхской общины появилась своя письменность. (Правда, похоже, каста
кхатри пользовалась ею и раньше.) Развивая антисанскритскую установку
Нанака — идею, согласно которой для почитания бога не нужен особый, свя
щенный язык, — Ангад поощрял обучение детей своих последователей чте
нию и письму на их родном живом языке — панджаби.
При Ангаде сохранялась и укреплялась традиция лангара. Столовой заве
довала жена гуру — Мата1 Кхиви (1504–52). Сикхские летописцы подчёрки
вают неприхотливость и простоту жизни гуру в быту. Ангад следовал прин
ципу Нанака: каждый должен зарабатывать свой хлеб в поте лица и делить
ся с другими. Он зарабатывал тем, что плёл из травы бечёвки, которые
использовали при изготовлении коек, а многочисленные подношения от по
читателей передавал в лангар. Если при Нанаке единственным проповедни
ком учения был сам гуру, то при Ангаде проповедниками выступили также
несколько его учеников, которые ходили по Панджабу, распространяя новую
веру.
По преданию, когда сын Бабура Хумаюн потерпел поражение от афган
ского военачальника Шерхана и бежал из Индии через Лахор, он прослышал
о гуру Ангаде как о святом человеке и заехал к нему в Кхадур за благосло
вением. Гуру был погружён в медитацию, и никто не осмеливался потрево
жить его. Сверженный шах потерял терпение и схватился за рукоять сабли,
чтобы ударить гуру (по легенде, саблю заклинило в ножнах: ведь ударить свя
того человека — великий грех). Стоявшие вокруг сикхи пришли в ужас, и шум
вывел гуру из медитации. Видя состояние Хумаюна, Ангад упрекнул его: «Не
достойно шаха бежать с поля боя и вымещать гнев на божьих людях». Хума
юн просил прощения, после чего Ангад благословил его и предсказал: хотя
его дорога будет трудной и долгой, он отвоюет трон Хиндустана. Когда через
15 лет это действительно произойдёт, Хумаюн выразит желание отблагода
1

Мать (панджаби). Такое же уважительное слово и обращение, как Баба («отец»).

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

37

рить гуру сикхов. К этому времени у них будет третий гуру — Амар Дас, ко
торый ответит шаху так: единственная милость, какой просит гуру, это быть
справедливым ко всем людям. Как считает известный индийский историк
А.Ч. Банерджи, в истории с визитом Хумаюна к Ангаду нет ничего невероят
ного. Этот визит показывает, насколько уже вырос к тому времени духовный
авторитет гуру сикхов [Banerjee, 1978, р. 104].
Ко времени Ангада относится такая поучительная история. В лангаре Кха
дура работал сикх по имени Мана, который так возгордился, что отказывался
обслуживать коголибо, кроме самого гуру. Он заявил Ангаду, что не может
служить всякому человеку, но для гуру сделает всё, что тому угодно. Ангаду
гордыня Маны очень не понравилась, и он велел: «Если так, то ты должен
сжечь себя живьём». Мана не мог взять слова назад и, пойдя в лес, собрал дро
ва и соорудил себе костёр. Однако войти в него ему никак не хватало духу.
Мимо шёл грабитель, который удивился представшему зрелищу. Мана расска
зал ему свою историю, и тот, уже наслышавшийся об Ангаде, сказал: «Я вы
полню веление гуру вместо тебя, чтобы смыть собственные грехи. Возьми эти
драгоценные камни, которые я недавно украл. Они так дороги, что ты будешь
обеспечен на всю жизнь». Мана обрадовался и пошёл в город продать камни.
Там его схватили по подозрению в краже и повесили. Ангад, услышавоб
этом, заметил: «Себялюбцы и извращенцы теряют заслуги как в этом мире,
так и в следующем — даже если жили в окружении гуру» [Singh, Gopal, 1988,
p. 152].
При Ангаде один богатый сикх, Гобинд (Гоинд), построил селение на бе
регу Беаса. Он хотел назвать его именем Ангада, но гуру запретил, не желая
возвеличивать своё имя. Селение стало называться Гоиндвал по имени осно
вателя. Оно станет местопребыванием следующего гуру.
Самым преданным последователем Ангада сделался сикх Амар Дас. На
жизнь он зарабатывал розничной торговлей солью и маслом. Как повеству
ет традиция, каждую ночь Амар Дас брал медный кувшин и ходил из Кхаду
ра за 5 км к Беасу — набрать речной воды для гуру (Ангад вставал в 3 часа
утра и после омовения садился медитировать). Амар Дас настолько почитал
гуру, что уходил из Кхадура пятясь, чтобы всё время оставаться лицом к гуру.
Люди смеялись над Амар Дасом, но Ангад, узнав о такой самоотверженнос
ти, обнял его перед всей общиной, а вскоре, 29 марта 1552 г., назначил сво
им преемником. Это сопровождалось таким же обрядом, какой совершил На
нак в отношении самого Ангада. Согласно традиции, гуру Ангад Дэв в тот же
день умер (в возрасте 48 лет).
Пребывание Ангада в качестве второго гуру поднимающейся религии не
отмечено важными событиями в истории общины. Изменения, происходив
шие при нём, были эволюционными. Гуру Ангад продолжил начатое Нана

38

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ком, укрепляя институты гуру как духовного наставника и лангара как прак
тичного воспитательного средства для членов общины в духе взаимопомощи
и равенства. Уже при Ангаде был проверен на прочность постулат Нанака о
необходимости активной жизни человека в миру, когда его старший сын Шри
Чанд выступил за отшельнический путь развития общины — столь распрос
транённый и понятный простому индийцу, у которого к тому времени давно
сложился стереотип святого человека и его последователей как людей не от
мира сего. Однако идеи гуру Нанака взяли верх, что доказала вся дальнейшая
история общины.

I.4. Третий гуру Амар Дас (1552–74)
Амар Дас (имя означает «Раб бессмертного», т.е. «Раб божий») родился
5 мая 1479 г. в деревне Басарке под современным Амритсаром и был старшим
сыном Тедж Бхана (ум. 1533), кхатри из гота бхалла, который занимался зем
леделием и торговлей. Мать третьего гуру звали Бахт Дэви. Хотя Амар Дас
стал домохозяином и от своей жены Манса Дэви (ум. 1569) имел двух сыно
вей и двух дочерей, это был человек, склонный к религиозным исканиям.
Сначала он был строгим вишнуитом, за 20 лет совершил несколько паломни
честв к Ганге, в положенные дни постился.
Чтото тревожило Амар Даса и он находился в поисках наставника. Ког
да ему исполнилось уже 60 лет, один садху спросил его, кто его гуру. Амар Дас
отвечал, что гуру у него нет. Садху неприятно удивился и посоветовал как
можно скорее найти наставника. Рядом с домом Амар Даса жил его брат Ма
нак Чанд, сын которого был женат на дочери Ангада — Биби Амро. Каждое
утро она хлопотала по хозяйству — сбивала масло — и при этом пела саба
ды Нанака. Киртаны задели Амар Даса за живое, и в 1541 г. он отправился в
Кхадур к гуру Ангаду. По преданию, в первый день пребывания Амар Даса в
лангаре Кхадура подавали мясные блюда. Будучи индуистом, он не решался
есть, но гуру разъяснил ему, что «мясо», которого следует избегать понасто
ящему, — это зависть, алчность, эгоизм, клевета и попрание прав ближних.
Сегодня, правда, в лангарах у сикхов подают только вегетарианские блюда,
так как поесть там имеет право любой, а сикхи живут в толще индуистского
общества.
После смерти второго гуру произошло то же, что после кончины Нанака:
сыновья Ангада — Дату и Дасу — негодовали, что его преемником стал по
сторонний человек. Когда Амар Дас сидел на возвышении перед толпой по
читателей и давал им наставления, Дату явился к нему во главе своих сторон
ников, поднялся к Амар Дасу, обозвал его водоносом и пнул так, что гуру
упал вниз. Затем Дату воссел на его месте и объявил третьим гуру самого

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

39

себя. Амар Дас поднялся и, проявив исключительное смирение, сказал так:
«Прости меня, господин, ты мог поранить свои нежные стопы о мои твёрдые
кости». После этого Амар Дас последовал примеру своего миролюбивого учи
теля: оставил селение прежнего гуру. Местом обитания третьего гуру стал Го
индвал на берегу Беаса. Что касается Дату, то за ним пошли немногие. Сан
гуру надо было заработать. Есть легенда, что позднее он повстречал разбой
ников: те отняли у него верблюда с богатой поклажей, а самому так врезали
по ноге, которой он пнул гуру, что она сильно распухла и болела.
Амар Дас был весьма неприхотлив в быту, носил одну и ту же одежду.
Когда сикхи почтительно приносили подношения, домочадцы гуру раздава
ли их бедным в тот же день, уповая на бога, что тот даст средства к жизни на
следующий день. Гоиндвал постепенно рос: последователи приходили увидеть
и послушать гуру, причём многие селились здесь, чтобы быть ближе к учи
телю.
Амар Дас укреплял традицию лангара: сделал совместную трапезу обяза
тельной перед даршаном — лицезрением гуру (принцип Пехле пангат, пичхе
сангат, «Сначала трапеза, затем собрание»). В лангаре подавали пшеничный
хлеб с гхи (животным маслом), жареные бобы с луком и кхир (сладкую ри
совую кашу). Сам гуру в лангаре не ел, питался скромнее (только грубым хле
бом). На жизнь зарабатывал, организуя продажу соли и масла на рынке. Од
нажды Гоиндвал посетил раджа соседнего княжества Харипур (его поразила
набожность племянника Амар Даса, которого он както встретил). Когда он
приехал, гуру настоял, что примет его лишь после трапезы в общей столовой.
Раджа наступил на горло своей кастовой гордости и повиновался, после чего
гуру принял его благожелательно. Эта благожелательность не распространи
лась на приехавшую с раджой одну из его жён: та отказалась снять с лица
покрывало, а Амар Дас считал это проявлением дискриминации женщин.
При третьем гуру Амар Дасе в истории сикхизма произошло три важных
события. Вопервых, он систематизировал и обогатил учение Нанака, чтобы
отделить его терминологию от таковой индуизма (и буддизма); с той же це
лью он принимал меры к сохранению творчества двух своих предшественни
ков, проводя сопоставление его с творчеством бхактов и суфиев. Эта тенден
ция к сохранению духовного наследия цепочки сикхских гуру приведёт в на
чале XVII в. к появлению у общины собственного священного писания.
Вовторых, Амар Дас, развивая идеи Нанака, подчёркивал новый статус
женщин у сикхов, резко осуждая обычаи парды и сати. Парда — это обычай
затворничества женщин в мусульманском обществе, который индуисты мно
гих высоких каст переняли у правящих мусульман, чтобы социально «при
близиться» к ним. Сати (санскр. «верная») — уходящий корнями в древность
индуистский обычай (само)сожжения вдов(ы) на погребальном костре мужа
в знак верности. Его совершали далеко не все вдовы, и британцы в XIX в.,

40

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

борясь с этим обычаем, значительно преувеличивали его распространённость,
но обычай такой существовал, особенно среди высоких каст. Сикхские гуру
клеймили и парду и сати как обычаи дискриминационные, подчёркивая ра
венство женщин с мужчинами. Также Амар Дас резко осуждал распространён
ный прежде всего у крестьянджатов обычай иногда убивать новорожденных
девочек как лишние рты в семье.
В реальной жизни полного равенства полов гуру не добились — слишком
уж серьёзные преграды воздвигает традиционное общество. И всё же, как от
мечают специалисты: «Сейчас в Индии очень несложно отличить сикхскую
женщину, и даже не по одежде, а, так сказать, по повадке. Она держится все
гда с необычайными достоинством и уверенностью, всегда имеет своё мнение,
хорошо образованна, очень активна — и в быту, и в бизнесе, и в общественной
жизни. Это необычно для Индии и, естественно, сказывается на положении дел
в сикхской общине самым благоприятным образом» [Успенская, Котин, 2007,
с. 17]. Ещё со времени Нанака женщины у сикхов имеют право наравне с
мужчинами слушать проповеди, петь киртаны, готовить пищу для лангара.
Втретьих, гуру ввёл новые обряды жизненного цикла — церемонии при
рождении, бракосочетании и похоронах, отличающиеся от принятых в инду
изме. Так, заметным ритуальным отличием сикхского бракосочетания от ин
дуистского выступает отсутствие приданого. Как и индуисты, сикхи кремиру
ют своих умерших и верят в перерождение души, но поминальные обряды в
честь умерших предков (индуистская шраддха) у них немыслимы как идоло
поклонские. Не принято у них и громко убиваться по покойнику: на всё воля
божья. Так община сикхов постепенно выделялась среди индуистского насе
ления и с помощью собственных обрядов.
Амар Дас проводил идею активной жизни в миру. Както, проезжая вер
хом мимо ветхой стены, он пустил коня в галоп. Сикхи недоумённо напом
нили ему: «Ты же учил нас не бояться смерти, так как она приходит ко всем,
а гуру и святой человек находятся вне круга рождения и смерти». Гуру разъяс
нил: «Наше тело — воплощение божьего света. Именно с помощью своего тела
человек может изучать собственные безграничные духовные возможности. По
этому безрассудно играть им не следует».
Вместе с тем Амар Дас, как и два прежних гуру, учил непротивлению злу.
Однажды, когда сикхи в Гоиндвале несли от колодца воду, мусульманские
дети селения обстреляли их из рогаток и разбили сосуды. Сикхи спросили
совета у Амар Даса, и тот призвал к сдержанности, а воду посоветовал носить
в бурдюках. Тогда мусульмане, по легенде, проткнули бурдюки стрелами. Ког
да сикхи перешли на сосуды из меди, мусульмане стали швырять по ним кир
пичами. Ученики спросили гуру: «До каких же пор сносить тиранию мусуль
ман?». Амар Дас отвечал: «Всю жизнь, ибо мстить — не в религии добрых лю
дей. Более того, помните, что нет покаяния, равного терпению, нет счастья,

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

41

равного воздержанности, нет греха большего, чем жадность, нет долга больше
го, чем прощение, и нет оружия лучшего, чем милосердие» [History of the Sikhs,
1888, р. 17–18]. Позднее, уже к середине XVII в., сикхские гуру будут учить
совсем другому: око за око.
Впрочем, обидчики поплатились. Однажды через Гоиндвал проходила
группа вооружённых санньяси — индуистских аскетов. Надо сказать, что ас
кеты в Индии подчас могли постоять за себя с оружием в руках; более того,
иные (например, госаины) выступали воинаминаёмниками на службе неко
торых правителей. У санньяси возникла с мусульманами ссора, и произошла
стычка, в которой полегло немало людей с обеих сторон. Ещё через некото
рое время мимо Гоиндвала шёл караван с казёнными средствами. Он попал
в бурю, один мул отбился, мусульманские жители Гоиндвала нашли его и
спрятали у себя. Могольские власти организовали поиски, мула нашли, и по
приказу шаха этих мусульман бросили в тюрьму, а дома их разрушили. Амар
Дас удовлетворённо заметил: «Вот что всегда будет с теми, кто враждебен
миролюбивым людям» [Macauliff, 1909, II, р. 69–70].
Данный эпизод показывает: в XVI в. сикхи ещё не помышляли о том, что
бы вершить справедливость самим, а полагались на наказание своих врагов
с помощью какихто внешних сил — напрямую от бога, руками могольских
чиновников и т.д. Это потом, с XVII в., в их взглядах на проблему отношения
к злу в земной жизни произойдёт коренной перелом, и наказание зла — ка
ким они его понимали — сикхи возьмут в собственные руки.
Третий гуру пошёл по стопам первого и в буквальном смысле: тоже обо
шёл основные места индуистского паломничества — не с целью поклонить
ся богам теперь уже во многом чужой религии, а с целью проповедовать соб
ственные взгляды. Это происходило при благожелательном отношении мо
гольского падишаха Акбара, который даже освободил учеников гуру от
обычно взимаемой с паломников пошлины. Правда, поняв свою материаль
ную выгоду, большие толпы паломников объявляли себя последователями
сикхского гуру, и налоговые поступления с паломников в тот год дали импе
рии очень мало. Эта мера была проведена в рамках общей политики Акбара
по облегчению положения своих индуистских подданных с целью примирить
их с политической властью мусульман. В русле той же политики он отменил
джизью — обычный в исламской политии подушный налог с «неверных».
В 1553 г. в день солнечного затмения в традиционных для индуистов ме
стах паломничества Курукшетре и Хардваре собрались огромные толпы лю
дей для омовения. Хотя Нанак настаивал на бесполезности внешних ритуа
лов, простой народ не был готов отказаться от них вовсе. Многие обычные
сикхи изъявили желание побывать в упомянутых местах, и Амар Дас согла
сился отвести их туда. Этот случай показал, что для укрепления общины не
обходимы регулярные собрания верующих. Чтобы сикхи не участвовали в

42

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

собраниях и ритуалах индуистов, гуру ввёл регулярные собрания всей общи
ны у себя в Гоиндвале — на праздники байсакхи (Новый год, март — апрель),
дивали (у индуистов это праздник огней и светильников, октябрь — ноябрь)
и магхи (13 или 14 января). Первое сборище состоялось на байсакхи 1554 г.
Особенно празднику радовались женщины — впервые сотни их перемещались
с открытыми лицами и ели в лангаре гуру. Введение своих, сикхских, празд
ников (точнее, приспособление индуистских под свои нужды) вносило орга
низованное начало в функционирование общины, создавало условия для вы
работки коллективного самосознания её членов.
Также при Амар Дасе у сикхов появилось первое собственное место па
ломничества (опять же, вопреки учению Нанака). Речь идёт о баоли — рас
пространённом в Индии сооружении, которое представляет собой колодец со
ступенчатым спуском (в этом ступеней было 84). Этот баоли соорудили в Го
индвале. Привычные к существованию подобных мест паломничества у ин
дуистов, сикхи (многие — сами вчерашние индуисты) стали приходить сюда,
чтобы поклониться гуру и ощутить принадлежность к общине единоверцев.
Росла община учеников Нанака и в демографическом, и географическом
отношениях. К середине XVI в. она увеличилась настолько, что контролиро
вать её напрямую у гуру не хватало сил (к тому же престарелый Амар Дас не
мог много перемещаться по стране, посещая отдалённые сангаты). Взяв за
образец индуистскую систему территорий, находившихся в ведении тех или
иных брахманов (а также, возможно, административнотерриториальную
реформу могольского шаха Акбара), гуру ввёл систему манджи — 22 терри
ториальных единиц сикхской общины (в англоязычной литературе иногда
пользуются неадекватным христианским термином parish, «церковный при
ход»). Буквально манджи означала койку с покрывалом. На такой койке си
дел во время проповеди гуру или местный сикхский проповедник; слушате
ли располагались на земле. Возглавлять манджи Амар Дас отправил предан
ных последователей, которых стали называть сангатиями — главами сангатов
(из них четыре женщины). В их обязанности входило проповедовать учение
гуру и собирать пожертвования для лангаров. Всего Амар Дас обучил 146 уче
ников (в том числе 52 женщины), которых и разослал по разным частям Ин
дии проповедовать [Sikhism and Indian…, 2004, p. 65]. По меньшей мере раз
в год сангатии посещали гуру, доставляя часть собранных средств ему.
Уже при Амар Дасе зазвучали отголоски будущего противостояния сикхов
с Могольским султанатом: влияние гуру в обществе росло, и власти начали
слегка беспокоиться. Когда гуру посетил город Касур, могольский наместник
отказался предоставить ему место для шатра в своём саду, и гуру пришлось
просить приюта у какогото бедного патхана. Правда, отголоски грядущей
конфронтации были ещё очень слабыми, и беспокойство властей возникло
только на местном уровне.

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

43

В 1567 г. произошла встреча Амар Даса с могольским падишахом Акба
ром. Тот посещал в это время Лахор как центр субы и заодно решил лично
повидать человека, о котором уже был наслышан как о великом духовном
наставнике. При этом Акбар не вызвал Амар Даса к себе в Лахор, а сам при
ехал к нему в Гоиндвал. Более того, не желая ходить в чужой монастырь со
своим уставом, шах перед встречей с гуру смиренно отведал пищи в лангаре,
сидя в одном ряду с собственными подданными низкого происхождения. Уез
жая, Акбар хотел пожаловать Амар Дасу налоги с нескольких деревень. Гуру
отказался, подчеркнув, что лангар должен существовать за счёт скромных
подношений верующих. Тогда шах подарил 500 бигхов земли дочери Амар
Даса — Биби Бхани (1535–98). Вскоре на этой земле, расположенной в 50 км
к северовостоку от Лахора, начнут строить город, который станет Амритса
ром — священным городом сикхов. Визит в Гоиндвал самого падишаха рез
ко поднял престиж сикхского гуру и расширил число его последователей.
Рост влияния гуру сикхов с проповедуемым им эгалитаризмом не мог нра
виться основной массе кхатри как членов достаточно высокой касты. Также
он, естественно, вызывал всё большее раздражение у брахманов, которые не
собирались терять монополии на духовную власть над индуистской массой
населения. Они понимали, что учение гуру объективно подрывает их высо
кое положение, и отправили депутацию к Акбару с жалобой. К счастью для
сикхов, шах не стал их слушать.
Брахманы не успокоились и стали действовать хитрее. Верно рассудив,
какую задеть струну, они пожаловались Акбару, что проповеди гуру чреваты
беспорядками в султанате. Брахманы пугали шаха перспективой разрушения
всех социальных связей и подрывом обычаев как индуистов, так и мусульман.
В отличие, возможно, от большинства монархов в его ситуации Акбар не стал
сразу обрушивать репрессии, а последовал справедливому принципу: «Следу
ет выслушать и противоположную сторону». Шах пригласил гуру приехать в
столицу и ответить на обвинения. Амар Дас отговорился от поездки преклон
ным возрастом, но отправил за себя своего зятя Джетху, который впослед
ствии станет четвёртым гуру Рам Дасом. Акбар милостиво принял его, и тот
разъяснил шаху основы учения Нанака.
Джетха объяснил, что, по представлениям сикхов, богу безразличны рож
дение и каста: созидают или разрушают человека его собственные дела.
Пользоваться предрассудками невежественных людей и называть это религи
ей — святотатство. Религией также не являются предписания почитать бес
конечного, бесформенного и абсолютного бога в виде идола или объекта при
роды (Акбару как мусульманину такое высказывание импонировало). Грехи
смываются не омовением, а состраданием и смирением; не является религи
ей настаивать на принятии особой пищи, на употреблении особого языка
(выпад против санскрита) и одежды, на запрете большинству людей читать

44

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

священные и вообще любые тексты. Религией также не является отрицание
мира: ведь только через него человек может реализовать свой духовный по
тенциал.
Акбар остался под большим впечатлением речи Джетхи. Он не только от
мёл обвинения брахманов, но и потребовал от них просить прощения у сик
хского гуру. Более того, по мнению ряда историков, чёткое изложение Джет
хой основ сикхизма повлияло на выработку Акбаром знаменитой синкрети
ческой религии диниилахи, «божественной веры», с помощью которой он,
по одной из версий, пытался примирить своих подданных разного вероиспо
ведания.
Амар Дас лично заботился о больных и престарелых членах общины, не
обходил вниманием бедных. Однажды к нему пришёл неудачливый торговец
по имени Ганго, жаловался на убытки и просил взять к себе на службу. Гуру
отвечал: «Бесполезно бежать от жизни. Человек может достичь освобождения,
даже будучи домохозяином, — с помощью бескорыстного служения другим». Он
посоветовал Ганго открыть в Дели деловое предприятие и служить нуждаю
щимся людям. Тот так и сделал, став процветающим банкиром. Чтобы испы
тать его веру, гуру отправил к нему бедняка с письмом, где просил помочь
этому человеку деньгами. Ганго проигнорировал письмо гуру, опасаясь, что
тот повадится слать к нему бедняков регулярно. Тогда гуру сам одарил бед
няка, заметив: того, кто, обладая властью и богатством, не помнит ни бога,
ни ближних и становится себялюбцем, неизменно постигает горе. Так и выш
ло. Деловая удача изменила Ганго, и он вновь обанкротился. Он пришёл к
гуру во второй раз, искренне раскаялся, поэтому заслужил прощение и даже
получил задание проповедовать сикхизм.
Гуру боролся с гордыней не только собственных последователей. Один
брахман, кичившийся своей начитанностью и знанием санскрита, спросил
Амар Даса: почему тот не учит своих учеников на санскрите — языке богов,
на котором выражено всё знание, а пользуется панджаби — языком неграмот
ного люда? Гуру отвечал: санскрит подобен колодцу — глубокому и недоступ
ному почти ни для кого, тогда как язык народа подобен дождевой воде — все
гда свежей, обильной и доступной всем. Верный учению Нанака, Амар Дас
подчёркивал, что священен не язык, на котором ведётся проповедь, а её со
держание.
Однажды Амар Дас отправил Джетху основать новое селение, причём
прежде всего вырыть на этом месте священный водоём и построить дом для
самого себя. Джетха исполнил это на земле, купленной для него заминдара
ми — последователями гуру. Водоём назвали Амрит саровар, «Озеро некта
ра бессмертия». Селение назовут Рамдаспур по имени его основателя, кото
рый станет четвёртым гуру, а позже переименуют в Амритсар по (сокращён
ному) названию водоёма. Так родился священный для сикхов город, который

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

45

станет местом паломничества и крупнейшим торговым центром всего Панд
жаба. Место было выбрано не случайно, а уже было «отягощено» индуист
ской традицией: по преданию, здесь некоторое время жил эпический царь
Рама.
Чувствуя приближение смерти, Амар Дас, подобно своим предшественни
кам, устроил двум своим сыновьям и зятьям Раму и Джетхе испытание в вере.
Наиболее достойным оказался Джетха, который и был назначен преемником.
Произошло это 1 сентября 1574 г. Как и Нанак — Лехне, Амар Дас дал пре
емнику новое имя, которое символизировало второе рождение этого челове
ка — в качестве гуру сикхов: Рам Дас, что означает «Раб божий». Не стоит
удивляться, что здесь присутствует имя Рамы — аватары (ипостаси) одного
из богов индуизма Вишну: сикхи продолжали традицию Нанака пользовать
ся привычными для индуистов терминами и именами, вкладывая в них но
вый смысл. К тому же обособление сикхизма от индуизма ещё далеко не было
завершено. Согласно традиции, Амар Дас умер в тот же день в возрасте
95 лет.
Период гурта третьего лидера сикхов — Амар Даса — отмечен дальней
шим укреплением общины. Развивался институт лангара, у сикхов появились
собственные праздники, обряды жизненного цикла и даже место паломниче
ства, которые позволили им почувствовать себя отдельной религиозной об
щиной. Весьма важным стало благожелательное отношение к общине верхов
ной власти — могольского шаха Акбара.
Именно при Амар Дасе в общине коренным образом поменялся характер
наследования гурта. Начиная с этого времени сикхские гуру стали династи
ей: третий гуру Амар Дас впервые в истории общины передал свою гурта
пусть не родственнику, но свойственнику — зятю Джетхе, который стал гуру
Рам Дасом. В дальнейшем сикхские гуру будут происходить (по материнской
линии) только из рода Рам Даса. В ретроспективе это обстоятельство было
важным условием складывания сикхской политии. И всё же последователи
Нанака продолжали пока ещё оставаться общиной религиозной, а их числен
ность была относительно невелика; в кастовом отношении они принадлежа
ли к кхатри (касте, из которой происходили сами гуру), торговой касте аро
ра и ряду других.

I.5. Четвёртый гуру Рам Дас (1574–81)
Четвёртый гуру Рам Дас (Джетха, что значит «старший сын, первенец»)
родился 24 сентября 1534 г. в Чуна Манди под Лахором в семье Хари Даса,
кхатри из гота содхи, и его жены Ануп Дэви. Ещё до семилетнего возраста он

46

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

осиротел и был взят бабушкой в её деревню — Басарке, родную деревню
Амар Даса. Там не утихала молва о человеке, который в 62 года оставил дом.
Джетха в 1546 г. последовал его примеру, пришёл в Кхадур и стал верным
последователем гуру, а позднее переселился с ним в Гоиндвал. В 1553 г. он
женился на младшей дочери Амар Даса Биби Бхани и имел от неё трёх сы
новей — Притхи Чанда, Махадэва и Арджан Дэва.
Передача власти в общине опять не обошлась без конфликта. Как сын
Нанака Шри Чанд отказался признать гуру Ангада, а сын Ангада Дату —
Амар Даса, так старший сын Амар Даса Мохан отказался склониться перед
Рам Дасом, считая себя достойнее. Он не выходил из своей комнаты и оби
делся на весь мир. Тем не менее впервые гурта перешла к члену той же семьи,
из которой она уже не уйдёт. Что касается младшего сына Амар Даса — Мох
ри и мужа его старшей сестры — Рамы, то они смирились с выбором гуру.
Предвидя конфликт с Моханом, Амар Дас сам просил зятя выбрать новое
местопребывание гуру. Рам Дас присмотрел место в лесу в 40 км к североза
паду от Гоиндвала, как раз на земле, подаренной Акбаром его жене. В 1577 г.,
уже после принятия им гурта, там под надзором Бхаи Буддхи начали копать
священный водоём — Амритсар, «Озеро амрита» (божественного нектара).
Близ водоёма возникло селение Рамдаспур.
Как и предшественники, Рам Дас отличался набожностью и смирением.
Говорят даже, что когда его посетил уже престарелый сын Нанака Шри Чанд
и спросил, почему у него такая длинная борода, гуру отвечал: «Чтобы сме
тать пыль с ног святых людей, таких, как ты», после чего хотел перейти от
слов к делу. Шри Чанд удержал его, обнял и великодушно сказал: «Этого до
статочно. Вот благодаря чему ты лишил меня моего наследства. Что же ещё
я могу предложить тебе за набожность и добросердечие?».
Рам Дас встал во главе сикхской общины в возрасте 39 лет и умер спустя
всего семь лет. Однако за короткое время он добился значительных успехов
в развитии общины. Многих преданных учеников он разослал проповедовать
по разным странам Индии и даже за её пределы, например в Афганистан. Гуру
завершил рытьё второго водоёма в Рамдаспуре и способствовал росту этого
селения, основанного им при жизни третьего гуру. Воде этого бассейна при
писывали (и приписывают) целебные свойства. Говорили, будто один прока
жённый, случайно упав туда, выздоровел.
Одним из заметных событий в истории общины при Рам Дасе было вступ
ление в неё Бхаи Гурдаса (1551–1637) из гота бхалла, которого традиция счи
тает внучатым племянником Амар Даса. Бхаи Гурдас был выдающимся по
этом, автором 39 варов (героических баллад), а также видным проповедни
ком учения гуру. Рам Дас направил его в Агру, где тот, прекрасно зная хинди,
санскрит и священные тексты индуизма, успешно распространял сикхскую
веру. Миссионерствовал Гурдас даже в Кабуле.

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

47

Однажды двоюродный брат гуру пригласил его в Лахор на свадьбу свое
го сына. Гуру, будучи занят, не мог приехать сам, но обещал отправить одного
из сыновей. Сначала он просил старшего, Притхи Чанда, но тот уклонился:
уже метил в гуру и опасался, что в его отсутствие его привилегированное по
ложение может занять ктото другой. Второй сын, Махадэв, был отшельни
ком и не интересовался мирскими делами. Согласился младший сын, Арджан
Дэв. Когда через месяц гуру не отозвал его из Лахора, Арджан написал ему
два письма в стихах, напоминая о себе. Однако их перехватил Притхи Чанд,
попрежнему озабоченный тем, чтобы со временем самому стать гуру. Тогда
Арджан написал третье письмо, пометив его номером три и дав указание по
сланцу вручить письмо гуру лично. Рам Дас догадался, кто перехватил два
предыдущих письма, и заставил старшего сына предъявить их. Арджан писал
о любви к гуру, разлуке с ним и самопожертвовании. Рам Дас был тронут до
слёз смирением и искренностью младшего сына, сразу позвал его домой и
избрал своим преемником. Обряд назначения гуру состоялся 1 сентября
1581 г. Арджану было 18 лет. В тот же день (согласно сикхской исторической
традиции) его отец умер (в возрасте 46 лет).
Период гурта четвёртого гуру Рам Даса ознаменовался созданием священ
ного водоёма Амритсар, вокруг которого вырастет город — главный религи
озный центр сикхизма. Рам Дас был первым среди сикхских гуру, который
находился с предыдущим в свойственных отношениях, приходясь ему зятем.
Зарождение у лидеров религиозной общины династии способствовало нача
лу коренного изменения характера этой общины, её выходу за рамки чисто
духовного объединения.

I.6. Пятый гуру Арджан Дэв (1581–1606)
Пятый гуру сикхов Арджан Дэв родился 15 апреля 1563 г. в Гоиндвале в
семье Рам Даса и Биби Бхани. Это был первый гуру, который уже родился
сикхом, а не был обращён в сикхизм из индуизма. Также он был первым, кто
остался в селении, где жил прежний гуру, а не переехал в другое место. Это
неудивительно, ведь он первый, к кому звание гуру перешло по наследству от
отца. Женой Арджана была Ганга (ум. 1621) из деревни Мео.
В череде сикхских гуру Арджан занимает особое место как строитель глав
ного храма сикхов Хари Мандир, составитель священной книги Ади Грантх
и первый мученик сикхизма. В истории он остался как талантливый поэт,
строитель городов и крупный купец.
На протяжении большей части XVI в., точнее — при первых четырёх гуру,
большинство обращённых в сикхизм принадлежали к кхатри и торговой ка

48

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

сте арора. К концу столетия, при Арджане, в сикхизм стали массово перехо
дить джаты — представители основной крестьянской касты Панджаба и в ча
стности колыбели сикхизма — области Маджха. По варне джаты были шуд
ры (это потом этимологию слова джат «подтянули» к санскр. джешт, «выс
ший», «знатный»). Главной целью их обращения в сикхизм было повысить
статус своей касты до статуса кхатри, уравняться с ними благодаря членству
в одной религиозной общине. Также джатам импонировала трудовая этика
нового учения. Ещё Нанак отозвался о земледельце с почтением, ибо тот кор
мит всех без различия общественного и имущественного положения [Singh D.,
2004, р. 195]. Сегодня практически все джаты индийского штата Панджаб по
религиозной принадлежности являются сикхами. Возвращаясь к кхатри, от
мечу, что внутри этой касты готы всех сикхских гуру занимали довольно низ
кий статус. Не исключено, что члены этих готов охотно делались сикхами с
целью поднять статус своих готов внутри кхатри.
Как в эволюции любой организации, у сикхов в какойто момент назре
ла необходимость введения «членских взносов» — обязательных выплат на
содержание структур организации. Это и произошло при пятом гуру. Взяв за
образец мусульманский налог закят, Арджан превратил добровольные под
ношения сикхов в обязанность. Возглавлявшим манджи сангатиям он пору
чил собирать дасвандх — десятую часть доходов сикхов. Сангатии стали на
зываться масандами (одна из версий этимологии — искаж. арабское маснад,
подушка, служившая индийским правителям в качестве трона). Функции ма
сандов постепенно расширялись. Они уже не только проповедовали веру и
держали лангар, но разрешали споры между членами общины и вообще ре
гулировали её жизнь.
Первоначально масандам было запрещено присваивать хоть какуюто
часть собираемых с общины средств: как все прочие сикхи, они должны были
зарабатывать своим трудом. Однако очень скоро масанды стали пользовать
ся своим положением ради личного обогащения: стали удерживать в свою
пользу треть дасвандха. С дальнейшим ростом общины масанды сами стали
назначать себе в селениях заместителей. В британской и индийской научной
литературе масандов иногда называют сикхскими епископами (например:
[Gupta, I, р. 188]), но употребление термина, отражающего христианские ре
алии, конечно, неудачно. Другой такой неудачный термин — понтификат,
применяемый для обозначения власти гуру в общине [Banerjee, 1978, p. 104;
Sikhism and Indian…, 2004, p. 13]. Грамотнее пользоваться панджабским тер
мином гурта.
По сути в религиозной общине зарождалась своя, вполне светская, систе
ма налогов и администрации — параллельная таковой Могольского султана
та. При этом сикхи платили дасвандх охотнее, чем налоги имперскому пра
вительству [Gupta, I, p. 131]. Собранные с единоверцев средства масанды при

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

49

возили гуру раз в полгода в праздники байсакхи и дивали. Перед отъездом
масандов обратно в свои манджи Арджан жаловал их хилатами — почётной
дорогой одеждой, которой индийские правители обычно одаривали знатных
подданных в знак милости (араб. слово; отсюда русское «халат»). Местопре
бывание гуру уже называли дарбаром (перс. «царский двор»).
Как отметил индийский историк А.Ч. Банерджи, было бы неверно смот
реть на введённый при Арджане сбор податей только как на источник дохо
да гуру. Другими целями было обеспечить участие масс в жизни общины, ук
реплять социальную солидарность и служить инструментом интеграции
[Banerjee, 1978, р. 119].
Арджан завершил сооружение священных водоёмов Амритсар и Санток
сар в Рамдаспуре и занялся расширением города. Бассейн Амритсар вымос
тили обожжённым кирпичом. К этому же времени у сикхов назрела необхо
димость иметь главный храм как географический центр своей религии. 28 де
кабря 1588 г. на островке в центре водоёма Амритсар началось строительство
святилища Хари Мандир («Божий Храм»). По одной из версий, первый ка
мень сикхского храма по просьбе гуру заложил известный мусульманский
святой, член суфийского тариката Кадирийя из Лахора перс Миан Мир
(1553–1635). Это одно из многочисленных свидетельств того, что сикхизм
(несмотря на вооружённые конфликты с Могольской империей XVII–
XVIII вв.) — вовсе не антиисламская религия. Свидетельствует это и о терпи
мости к иноверцам части мусульманской общины Индии.
Некоторые сикхи считали, что храм надо строить на такой высокой плат
форме, чтобы он возвышался над всеми зданиями в городе. Арджан отвечал
на это, что дом бога не нуждается в физическом возвышении, так как уже
высок благодаря проповеди смирения. По настоянию гуру храм, наоборот,
построили на несколько ступенек ниже уровня земли. (По другой версии, это
сделали с тем, чтобы каждый входящий автоматически склонялся перед бо
гом.) В индуистских храмах и мечетях вход лишь один (у индуистов смотрит
на восток — на восход солнца, у мусульман в Индии на запад — на Мекку).
Арджан сделал четыре входа по всем сторонам света. Это символизировало
открытость гурдвары не только в географическом отношении — для людей со
всех сторон света, но и в социальном — для всех четырёх варн индуистского
общества. С тех пор так строят все гурдвары.
Хари Мандир стоит в центре священного водоёма в Амритсаре и поныне.
Его иногда поэтично сравнивают с лотосом на воде. (Правда, сейчас это уже
не храм эпохи Арджана: Хари Мандир многократно разрушали лютые враги
сикхизма, о чём подробный рассказ впереди.) Гуру почитал водоём Амритсар
таким же священным, как все 68 индуистских мест паломничества вместе взя
тые. Совершить в нём омовение значило смыть с себя все грехи. Конечно, в
этом можно усмотреть отступление от принципов Нанака, который учил, что

50

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ритуалы (в том числе омовения и паломничества) бессмысленны. Однако
религия охватывала всё большее количество людей, для сплочения общины ну
жен был центр культа. Хари Мандир стал и остаётся главной в мире гурдварой.
В начале XIX в. объединитель Панджаба Ранджит Сингх буквально озо
лотил главный храм сикхов: пожертвовал на облицовку стен и крыши 400 кг
золота. С тех пор он широко известен как Золотой храм, хотя только у не
сикхов; сами сикхи продолжают величать его Хари Мандир или Дарбар Са
хиб («Господин Собрание»)1. Считается, что в Амритсаре два водоёма, два
озера — внешнее и внутреннее. Внешним озером мыслится водоём, в котором
верующий совершает омовение тела; внутренним озером мыслится сам храм,
где верующий омывает свой греховный ум в божьем имени (нам).
В отличие от церквей и мечетей сикхский Хари Мандир не служит местом
для собственно собраний верующих. Вереница сикхов (и гостей — туда мо
жет зайти любой, чем воспользовался автор этих строк) проходит, не оста
навливаясь, через главное помещение, в центре которого нараспев читают
священную книгу Ади Грантх (о ней чуть ниже). Многие входящие сикхи
даже встают на колени и целуют порог храма. Можно спуститься по ступеням
храма к воде, подняться на второй этаж с балконом или на крышу. Громко
говорители многократно усиливают голоса чтецов, разнося их по территории
всего храмового комплекса с бассейном. В Индии существует и специальный
телеканал, по которому ведут трансляцию непрерывного чтения (акханд
патх) Ади Грантх из Хари Мандира в прямом эфире 24 часа в сутки.
Итак, в конце XVI в. у сикхов появился географический центр религии.
Многие члены общины приходили в Амритсар посетить гуру и храм. Нема
ло торговцевсикхов селилось в городе, увеличивая его население и способ
ствуя его процветанию. В XVIII в. Амритсар станет крупнейшим торговым
центром Панджаба. Кстати, Арджан первым из гуру стал поощрять сикхов
заниматься торговлей, особенно прибыльной торговлей лошадьми. Сикхи
начали ездить за пределы Южной Азии — в Иран, Среднюю Азию. Как и в
случае с Нанаком, это — помимо прочего — было сознательным нарушени
ем кастового запрета, тем самым сикхи утверждали свою отдельную от инду
истов идентичность.
Арджан отступил от простого стиля жизни прежних гуру и начал жить,
как подобает индийскому правителю: носил богатые одежды, держал скаку
нов из Средней Азии, слонов и вооружённую стражу, украсил Амритсар ве
личественными зданиями. Собственно, он и был уже правителем — главой
многочисленной (религиозной) общины.
1

Авторы многих современных портретов сикхских гуру допускают анахронизм: на
заднем плане рисуют Хари Мандир уже таким, каким он выглядит сейчас, после его озо
лочения в начале XIX в.

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

51

Любопытно, что при Арджане сикхи начали именовать своего гуру сача
падшах — «истинный падишах». Первым этот термин употребил ещё Нанак,
но в отношении бога. Конечно, в первую очередь сикхи выражали этим тер
мином почитание гуру Арджана как учителя веры (кстати, члены суфийских
тарикатов нередко называли своего пира шахом, признавая его владыкой).
Однако для сикхской общины гуру начинал становиться владыкой не толь
ко в религиозном, но и во вполне мирском смысле. Это просматривалось хотя
бы в том, что Арджан был единственным администратором своего Рамдаспу
ра — здесь не было могольских чиновников, сикхский город пользовался ад
министративной автономией, подчиняясь только своему гуру.
Как повествует традиция, Арджан не тратил на собственные нужды соби
раемый масандами дасвандх, а, следуя примеру предшественников, зарабаты
вал на жизнь своим трудом — торговал лошадьми. В Индии это занятие все
гда было очень прибыльным: в здешнем климате лошади не размножаются, и
пополнять их численность можно только за счёт ввоза — из Средней Азии,
Ирана, Аравии. Торговля лошадьми, помимо прочего, способствовала освое
нию сикхами искусства верховой езды. Навык очень пригодится в дальнейшем.
Около 1590 г. Арджан совершил путешествие по Маджхе. В деревне Кха
ра под Джаландхаром он купил землю, на которой заложил селение Тарн Та
ран и стал копать водоём, ещё больший, чем в Амритсаре. Сейчас в Тарн Та
ране находится вторая по значению гурдвара сикхизма. В ходе той же поез
дки гуру вырыл ещё один водоём, Гангасар, и по примеру Нанака основал
близ него селение Картарпур. Путешествие Арджана сопровождалось массо
выми обращениями в сикхизм, а также дружескими духовными беседами с
известными мусульманскими святыми.
На протяжении своей гурта Арджан регулярно сталкивался с происками
своего старшего брата Притхи Чанда. Если прежде лидерство в общине оспа
ривали сыновья предыдущих гуру у чужих им людей, то теперь зависть
омрачила родственные отношения: брат восстал на брата. Притхи Чанд не
смирился с выбором отца в пользу Арджана и избрал подлый метод — при
нялся всячески очернять его в глазах могольских властей. Гуру пытался по
мириться с братом, уступив ему ренту с принадлежащих его семье земель. Од
нако того попрежнему терзала зависть.
Конфликт возник у Арджана и с влиятельным министром Акбара индуи
стским раджой Бирбалом, который знаменит по легендам и анекдотам как
шахский шут. Направляясь в 1586 г. в карательный поход на северозападную
границу Индии против пуштунского племени юсуфзаев, Бирбал взимал с ин
дуистских домохозяйств налог в 1 рупию. Прислал он сборщиков и в Амрит
сар. Городские кхатри отказались платить и пожаловались гуру. Последний
заявил сборщикам, что сикхи — не индуисты, поэтому не подлежат обложе
нию упомянутым сбором; кроме того, ещё при Амар Дасе были официально

52

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

освобождены от налога на паломников. Бирбал разгневался и вызвал Арджа
на в свой лагерь, но гуру послал сказать, что не боится гонений за правое
дело. Бирбал стал грозить, что сравняет Амритсар с землёй. Однако прежде
чем он смог както навредить сикхам, получил приказ Акбара поторопиться
с походом на границу, где и погиб в сражении с юсуфзаями.
Эпизод с Бирбалом напоминает более известный в индийской истории
эпизод с суфийским святым XIII–XIV вв. Низамуддином Аулия из Дели,
который вызвал гнев султана Гиясуддина Туглука (1320–25). Султан нахо
дился в это время далеко на востоке Индии и велел, чтобы Низамуддин до
его возвращения в столицу покинул её. Святой ответил ехидной фразой, ко
торая стала поговоркой:«До Дели ещё далеко». И действительно, вернуться в
Дели султану было не суждено: на обратном пути сын устроил ему военный
парад, и во время прохода слонов на Гиясуддина рухнул спешно построен
ный деревянный павильон.
Притхи Чанд меж тем продолжал вредить гуру, направляя ложные обви
нения шаху и провоцируя могольские власти Джаландхарского доаба. Одна
ко за гуру заступился министр Вазирхан — как утверждает сикхская тради
ция, он был поражён набожностью гуру и его последователей. Конечно, им
перии не нужны были лишние конфликты. Однако с местными властями
столкновения интересов у сикхов иногда происходили. Таким столкновени
ем отмечено строительство священного бассейна в селении Тарн Таран. Видя,
как сикхи строят печи для обжига кирпичей, могольский чиновник Нуруд
дин конфисковал и их, и изготовленные там кирпичи — для возведения ка
равансарая собственного имени. Гуру не стал конфликтовать, а лишь заме
тил: «Того, кто притесняет бедных, непременно постигнет горе. Вещь вернёт
ся на своё место». Спустя почти двести лет пророчество сбудется: два
сикхских военачальника, Хушхал Сингх Фаизуллапуриа и Джасса Сингх Рам
гархиа, снесут каравансарай Нуруддина и используют кирпичи по исход
ному назначению — для строительства священного водоёма.
Между тем Притхи Чанд утешался тем, что, поскольку Арджан бездетен,
его статус перейдёт со временем к его, Притхи, сыну. Однако стало известно,
что жена гуру беременна. Это так раздражило Притхи Чанда, что он спрово
цировал нападение на Амритсар могольского отряда под командованием на
логового чиновника Сулахихана. Тот совершил его под предлогом сбора
средств и явился к Амритсару, чтобы пограбить. Однако Арджан с семьёй был
предупреждён и успел переехать в местечко Вадали. Здесь 19 июня 1595 г. у
него и родился сын Харгобинд — будущий шестой гуру сикхов. Когда Сула
хи узнал, что гуру оставил Амритсар со всем имуществом, он отступил и стал
ждать другого случая. Кончил Сулахи плохо: ехал однажды на лошади, её ис
пугали пчёлы, она понесла и угодила в печь для обжига кирпича; оба — ло
шадь и всадник — сгорели заживо.

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

53

Как гласит сикхская традиция, Притхи Чанд трижды пытался извести
младенца Харгобинда — дважды с помощью отравы и один раз с помощью
кобры. Он подослал к ребёнку кормилицу с ядом, но та вдруг упала в обмо
рок, а придя в себя, созналась в злых намерениях. В другой раз дядя подослал
к племяннику заклинателя змей. Тот пустил во двор гуру чёрную кобру, но
маленький Харгобинд будто бы схватил её рукой и моментально удавил. На
конец Притхи Чанд подкупил слугу гуру, и тот подсыпал яду в молоко для
ребёнка. Харгобинд пить не стал, пробу молока дали собаке, и та сразу издох
ла, а слуга тоже сознался. Эти покушения напоминают эпизоды из индуист
ской мифологии: так тиран Канса тщетно пытался погубить младенца Криш
ну. Наконец Притхи обратился с жалобой на Арджана к Акбару. Однако шах
отказался его слушать, заявив, что монарху негоже вмешиваться в дела свя
тых людей. Притхи с горя заболел.
Между тем Арджан обеспечил сыну прекрасное образование. Харгобин
да учили не только языкам и религиозной философии, но и верховой езде,
владению оружием, астрономии, медицине, земледелию, управлению, даже
химии и другим наукам.
24 ноября 1598 г. могольский шах Акбар вторично посетил сикхского
гуру — на этот раз Арджана. Их встреча состоялась в том же Гоиндвале. На
шаха произвели хорошее впечатление манеры гуру, тёплый приём и пение Ар
джаном киртанов. Второй визит шаха ещё больше поднял престиж сикхизма,
что ускорило процесс обращения крестьян и мелких торговцев Маджхи.
Второе, пожалуй, ещё более значительное, достижение гуру Арджана пос
ле строительства Хари Мандира — кодификация священного писания сикхов.
Это было предпринято с двумя целями: одна связана с эволюцией религии,
другая — с проблемой власти в общине. Вопервых, к концу XVI в. назрела
необходимость упорядочить учение Нанака и его преемников. Вовторых,
Притхи Чанд и его сын, претендуя на гурта, успели сочинить апокрифическую
литературу от имени Нанака; Арджану было необходимо чётко отделить их
сочинения от истинных сочинений гуру.
Это оказалось делом нелёгким. Книга написанных первыми гуру гимнов
уже существовала. Её под личным надзором отца составил старший сын Амар
Даса Мохан, включив туда избранные стихи ряда бхактов. Эта книга в двух
томах хранилась у него дома в Гоиндвале. Арджан отправлял посланцев к
Мохану, чтобы убедить его передать книгу гуру как законному главе общи
ны. Однако Мохан проводил целые дни в медитации и никто не осмеливал
ся тревожить его. Арджану в 1603 г. пришлось отправиться в Гоиндвал лич
но. Он сел снаружи дома и запел гимн во главу Мохана. Того настолько по
разило смирение гуру, что он расстался со своим сокровищем.
Пятый гуру был крупным, даже наиболее цитируемым поэтом в Панджа
бе, его гимны были на слуху [Singh Kh., I, р. 61]. Арджан собрал полученную

54

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

от Мохана книгу, собственные киртаны и стихи ряда поэтов — несикхов и
удалился на берег водоёма Рамсар под Амритсаром. Там поэт Бхаи Гурдас под
его диктовку составил священное писание сикхов. Количество страниц (анг —
пандж. «членов») Ади Грантх канонизировано — 1430. Писание состоит из
трёх частей.
Первую часть (страницы 1–13) составляют утренние и вечерние молитвы.
Начинается Ади Грантх короткой молитвой Мул мантра — самой священной
молитвой сикхизма, её символом веры, в котором утверждается единство бога
и перечисляются его важнейшие эпитеты — бесстрашный, бессмертный и т.д.
(так и в Коране символ веры — сура альФатиха, «Открывающая», — стоит
первой в книге). Первые слова Мул мантры — догмат Ик онкар, «Бог един».
Эта фраза записывается символом с применением алфавита гурмукхи: циф
ра 1 и первая буква слова «бог». Знак Ик онкар широко присутствует в гур
дварах и является главным графическим символом сикхской религии. Для
сикхов он так же священен, как для индуистов знак ом (два символа похожи
и внешне благодаря естественному сходству буквы у в алфавитах гурмукхи и
деванагари). Мул мантра входит в состав Джапджи («Повторения [имени
бога]») — утренней молитвы сикхов. Авторство Джапджи приписывается
Нанаку. За Джапджи идут вечерние молитвы Со Дар и Со Пуркх и молитва
отхода ко сну Сохила.
Вторая часть Ади Грантх (страницы 14–1352) — основная, её составляют
гимны (сабад) во славу бога, сгруппированные в 31 группу стихов в соответ
ствии с той или иной рагой, на которую их надо исполнять. Рага — основное
понятие традиционной индийской музыки, тональность, опираясь на которую
музыкант строит собственные вариации (всего в индийской теории музыки
разработано несколько сот раг, которые связаны с различными оттенками
настроения, временами дня, сезонами; рага имеет не менее 5 и не более
12 нот).
Третью часть книги (страницы 1353–1430) составляют завершающие тек
сты — Мундавани, один салок гуру Арджана и Рагамала.
В законченном виде Ади Грантх содержит 5894 гимна. Это гимны сикх
ских гуру (пандж. гурбани, «гимны гуру»), стихи 17 бхактов и суфиев (бхагат
ди бани, «гимны бхактов»; это Намдэв, Кабир, Джайдэв, Равидас, Рамананд,
Сурдас, чиштийский шейх Фарид и др.; есть три гимна, приписываемые Мар
дане), стихи поэтов Балванда и Саты, а также 15 бхаттов (певцов). Нанаку
приписывают авторство 974 гимнов, Ангаду — 62, Амар Дасу — 907, Рам
Дасу — 679 и Арджану — 2218. Вклад других авторов меньше: 541 гимн при
писывают Кабиру и 381 — всем остальным упомянутым поэтам. Позднее, в
конце XVII в., в книгу включат 115 стихов девятого гуру Тег Бахадура и
один — десятого, Гобинд Сингха. Большинство гимнов написано на панджа
би, но есть и на других языках — диалектах хинди брадж и кхариболи, на фар

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

55

си и даже на санскрите (при сдержанном отношении гуру к нему как к язы
ку эзотерических текстов). Любые переводы Ади Грантх не только на другие
языки, но даже на современный панджаби не приветствуются: считается, что
священную книгу — речь самих гуру — надо непременно постигать на языке
оригинала (как в исламе не поощряются переводы Корана, ибо Аллах ниспо
слал писание на арабском, значит только на нём следует его читать и слу
шать). Правда, например, в англоязычных странах большинство членов сикх
ской диаспоры читают свою священную книгу уже поанглийски.
При составлении книги Арджан хотел включить в неё и стихи Гурдаса,
которому диктовал её, но тот скромно заявил, что они недостойны стоять в
одном ряду со стихами сикхских гуру и других святых людей. Тогда Арджан
благословил сочинения Гурдаса как «ключ» к пониманию писания. Многие
европейские исследователи называют Гурдаса святым Павлом сикхизма.
Нанаку принадлежит около пятой части гимнов Ади Грантх, но любопыт
но, что все последующие гуру тоже называют себя в стихах Нанаками и на
личие его имени в том или ином гимне не обязательно означает его авторство
(кстати, приём упоминать своё имя в последней строке стиха первый гуру за
имствовал из персидской поэзии).
То, что преемники Нанака называли себя его именем, конечно, неслучай
но. Так отражался постулат, согласно которому гурта — это некая целост
ность. Как разъяснил У.Х. Маклеод, данное качество переходило от одного
человека к другому, как от одного пламени загорается череда факелов
[McLeod, 1989, р. 51]. Эта идея пришла в сикхизм из суфизма, где цепочка
пиров в тарикате тоже мыслится как единое целое. Сикхский историк При
там Сингх Гилл так и называет следующих гуру: второй Нанак — Ангад; тре
тий Нанак — Амар Дас и т.д. [Gill, 1978, р. 90–94]. По сути сикхи считают
десять разных людей одним гуру.
На первых порах сикхи величали своё священное писание Потхи Сахиб
(«Господин Книга»); так назвал его сам Арджан. Позднее, когда в конце
XVII в. десятый гуру Гобинд составит собственную книгу — Дасам Грантх,
«Книгу десятого падишаха», священное писание для различения станут назы
вать Ади Грантх, «Изначальная Книга». Составление Ади Грантх завершили
в июле 1604 г. Сикх Бхаи Банно съездил с книгой в Лахор как центр ремёсел,
потому что только там можно было найти искусных переплётчиков, и вернул
ся с двумя переплетёнными томами. 16 августа 1604 г. оригинал Ади Грантх
поместили в Хари Мандире. Гуру водрузил её на высоком пьедестале, а сам
сел ниже и призвал всех присутствующих кланяться книге — не как идолу, а
как вдохновлённому богом писанию, которое наставляет людей на путь ис
тинный.
Оригинал книги существует по сей день, хранится в гурдваре Шишмахал
(«Шесть дворцов») в Картарпуре. Была учреждена должность хранителя кни

56

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ги — грантхи. Первым грантхи Арджан назначил Баба Буддху, который по
традиции участвовал в каждой церемонии инвеституры нового гуру. В Хари
Мандире начались богослужения — чтение Ади Грантх нараспев под музыку.
И по сей день книгу в этом храме непрерывно читают сменяющие друг дру
га чтецы (прочтение её целиком занимает двое суток). Подчеркну, что в сик
хизме нет института церкви, грантхи и гьяни (знатоки священного писания) —
вовсе не священники, они не выступают посредниками между верующими и
богом; это просто религиозно образованные члены общины, разбирающиеся
в догматике и ритуалах веры (как алимы в исламе). Проводить общую молит
ву имеет право любой член общины (как имам в исламе — лишь предстоятель
на молитве), включая женщин (это отличие от ислама). Кроме грантхи и гья
ни в гурдваре сейчас существуют должности исполнителей религиозных об
рядов — пуджари, а также профессиональных музыкантов — рабаби и раги.
Сикхское богослужение невозможно представить не только без священного
писания, но и без музыки.
Как и сикхский храм, сикхская книга тоже была открыта для людей всех
каст — как подчеркнул Арджан, в отличие от священных текстов индуизма,
читать которые имеют право только брахманы как монопольные знатоки
санскрита, а слушать — только дваждырождённые (брахманы, кшатрии и вай
шьи). Доступности Ади Грантх для простого народа способствовал и язык, на
котором написаны её стихи. Они созданы на многих языках, но всё это жи
вые разговорные языки — панджаби, диалекты хинди; некоторые гимны На
нака даже написаны на фарси (традиция восходит к поэту XIII–XIV вв. Амиру
Хусрау Дехлави). Панджаби в книге преобладает как родной язык сикхских
гуру и большинства их последователей.
Появление у общины собственного священного писания, безусловно, ук
репило её, способствовав восприятию сикхизма как отдельной религии.
Арджан объявил также, что (в отличие от ситуации в индуизме и исламе)
проповедовать веру и возглавлять общину могут женщины. По указанию гуру
были сделаны копии, которые разослали в центры расселения общины. Зани
мался Арджан и прозелитической деятельностью, рассылая проповедников.
В частности, многочисленная сикхская община возникла в Кабуле, где жили
индийцы — торговцы лошадьми и фруктами. Проповедники сикхизма прони
кали и в Шивалик — область предгорьев Гималаев, и в Кашмир.
Отношения сикхов с Могольским султанатом оставались ровными. Прав
да, в начале XVII в. у Арджана в высших эшелонах провинциальной власти
появился лютый враг — диван Лахорской субы Чанду Шах, банкир по роду
занятий и индуист по религии. Он хотел породниться с Арджаном и предло
жил свою дочь в жёны Харгобинду; это предложение многое говорит о воз
росшей мощи сикхской общины. Однако прежде чем решить дело в пользу
брака, Чанду Шах, раздумывая, сначала заявил, что не намерен сбрасывать

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

57

узорную черепицу с высокой башни в сточную канаву. Эта деталь дошла до
Арджана, и тот отказал, вернув присланные свадебные дары. Гуру написал в
письме, что доволен своим скромным жребием, и успокоил лахорского дива
на: узорная черепица не будет сброшена в канаву [Религия сикхов, 1997,
с. 138–139]. Чанду Шах оскорбился и затаил злобу.
В 1605 г. Акбар вновь посетил Панджаб, и группа кази и брахманов (ко
торых подговорил то ли Притхи Чанд, то ли Чанду Шах) подали жалобу, буд
то Ади Грантх содержит богохульства с точки зрения и ислама и индуизма.
Шах затребовал книгу к себе, и гуру послал её к нему под присмотром Буд
дхи и Гурдаса. Акбар приказал раскрыть книгу наугад и читать в присутствии
кази и пандитов. Однако в книге не нашли источников религиозной розни —
только хвалу богу. Акбар был доволен и преподнёс в дар книге 51 золотой
мохар, а обоих её хранителей одарил хилатами (послал и Арджану). Также он
по просьбе гуру отменил в тот год налоги с округа, где находился Амритсар,
чтобы крестьяне восстановили хозяйства после отсутствия муссона.
В долгое правление Акбара сикхам опасаться властей в целом было не
чего, империя их не трогала. Однако 17 октября 1605 г. Акбар умер. Ему на
следовал его сын Джахангир, который не обладал широтой взглядов отца и
придерживался ислама более строгого толка без учёта обстоятельств. По
мнению сикхских историков, поддержкой ислама Джахангир пытался ком
пенсировать свои распутство и пьянство [Singh, Gopal, 1988, p. 190]. (Два
его младших брата умерли от белой горячки.) При новом шахе недоброже
латели сикхов подняли голову. Одним из главных, возможно, был влиятель
ный шейх суфийского тариката Накшбандийя — Ахмад Сирхинди (1564–
1624). Этот тарикат выделялся среди всех прочих тем, что его члены отно
сились к «неверным» резко отрицательно и не были настроены ни на какой
межконфессиональный диалог. У консервативной части исламской общины
Ахмад Сирхинди снискал почётное прозвище «Обновитель второго тысяче
летия», поскольку активно боролся за избавление индийского ислама от
привнесённой Акбаром веротерпимости. Кстати, как брахманы с недоволь
ством взирали на растущее влияние сикхского гуру среди индуистов, так и
алимы были далеко не в восторге от того, что индийские мусульмане пере
ходят в сикхизм.
Долгое время в литературе была распространена точка зрения, будто до
гибели Арджана в 1606 г. сикхизм был мирным движением, а сразу после его
смерти его малолетний сын, преодолев сопротивление матери и масандов,
взял курс на милитаризацию. Это неправдоподобная версия. Военное обуче
ние ввёл уже Арджан в последние годы жизни, что было напрямую связано
с ожидаемой кончиной Акбара, подъёмом в Панджабе исламских фанатиков
во главе с суфийским тарикатом Накшбандийя (не все суфии относились к
иноверцам терпимо), а также враждебностью Чанду Шаха в Лахоре. Возмож

58

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

но, пятый гуру принял к себе в окружение несколько бывших могольских во
инов, которым и поручил поставить военное дело в общине [Banerjee, 1978,
р. 137].
Опасения были небезосновательны. Джахангир стал искать предлог для
расправы над сикхами. Вопервых, Моголы начинали видеть в подъёме сик
хов потенциальную угрозу в сфере власти. Джахангир в своих мемуарах Ту
зукиДжахангири с раздражением пишет: «В Гоиндвале на реке Беас жил ин
дуист по имени Арджан, рядившийся в одежды святости. Благодаря своему об
ращению с людьми и манерам ему удалось одурманить многих простосердечных
индуистов и даже невежественных и глупых мусульман, и те шумно били в ба
рабан его святости. Его называли гуру, и со всех сторон глупцы собирались по
клониться ему и проявить свою веру в него. В течение трёхчетырёх поколе
ний они держали эту лавочку. Много раз мне в голову приходила мысль поло
жить конец этой бессмыслице или принять его (гуру. — К.Ф.) в лоно ислама»
[The TuzukiJahangiri, 1909, p. 72]. Вовторых, хотя новый шах и не был ре
лигиозным фанатиком, он стремился угодить алимам. Случай представился
сразу.
После смерти Акбара сын Джахангира шахзада Хусрау стал оспаривать
трон у отца, поднял мятеж, но быстро потерпел неудачу и стал отступать с
войском через Панджаб в сторону Афганистана. Во время этого мятежа сик
хи и вышли впервые на арену борьбы за власть в Могольском султанате. Как
Хумаюн посетил Ангада, так Хусрау заехал в Тарн Таран к Арджану. Во вре
мя встречи гуру нанёс на лоб принца шафрановый тилак в знак благосло
вения.
Сикхские историки настаивают, что Арджан не вмешивался в борьбу за
власть в империи, тем более что считал любой мятеж сына против отца амо
ральным; шахзаду он благословил как обычного посетителя, какие приходили
лицезреть гуру. Однако, похоже, что глава сикхской общины всё же вмешал
ся в усобицу как политическая фигура. Хусрау был известен своей религиоз
ной терпимостью (пошёл в деда), поэтому для сикхов был на троне предпоч
тительнее. У сикхского гуру он уже бывал — в свите Акбара. Есть сведения,
что шахзада просил у Арджана денег и тот дал ему несколько тысяч рупий
(сумма внушительная) [Gupta, I, p. 147–148]. Есть даже сведения, что нема
ло сикхов вступило в войско принца — едва ли против желания своего гуру
[Archer, 1946, р. 155].
В апреле 1606 г. имперская карательная экспедиция настигла и пленила
Хусрау. Последовала жестокая расправа над его сторонниками, а самого прин
ца частично ослепили. Правда, через полгода отец раскаялся и нанял искус
ного персидского врача восстановить ему зрение.
Однако Арджану не повезло. Действительно ли Джахангир считал его
приверженцем Хусрау или только использовал их встречу как предлог — не

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

59

ясно. Скорее, то был предлог для расправы над набирающим силу главой
крупной общины, члены которой величали титулом сача падшах своего гуру,
а не могольского правителя. В любом случае вскоре после подавления мяте
жа Джахангир вызвал Арджана в Лахор. Ему выставили штраф в 2 лакха1 ру
пий (эту выплату сикхам удалосьтаки саботировать) и заточили в цитадели
города — Лахорской крепости2. Арджана месяц держали на цепи под палящим
солнцем, изощрённо пытали, а затем решили казнить способом, в котором
Джахангир уже поднаторел, — зашить в шкуру (так поступили с двумя глав
ными сторонниками Хусрау). Ключевую роль в репрессиях сыграл Чанду
Шах; содействовал им, возможно, и Притхи Чанд (он, правда, в разгар этих
событий умер сам).
30 мая 1606 г. (4 числа светлой половины месяца джетх 1663 г. эры Бик
рами3) принесли бычью шкуру — это чтобы лишний раз унизить гуру: ведь
сикхи разделяют почтение индуистов к коровам. Арджан попросил исполнить
последнее желание — разрешить искупаться в Рави, чтобы умереть чистым.
Ему позволили, и во время купания сильное течение унесло ослабленного
пытками гуру. Позднее на берегу в этом месте сикхи воздвигли самадхи пя
того гуру. Такова сикхская версия кончины Арджана; по версии могольских
летописей, его просто запытали до смерти. Как бы то ни было, пятый гуру
сикхов стал их первым мучеником. Было ему 43 года. Вместе с Арджаном за
мучили пять других сикхов.
Период гурта Арджана занимает в истории сикхской общины особое ме
сто. Религиозный вклад пятого гуру переоценить трудно. Вопервых, Арджан,
царь Соломон сикхской истории, построил для единоверцев главный храм
как географический центр религии. Вовторых, он же составил для них
священное писание, часть стихов которого сочинил сам. При Арджане, к на
чалу XVII в., почитатели Нанака и его преемников по сути и выделились
окончательно из массы индуистского населения как сикхи, как особая рели
1

Лакх (санскр.) — число 100 тыс. в традиционной математической системе Индии.
Им очень широко пользуются и сейчас.
2
Для многих крепостей в Индии устоялось и широко используется английское сло
во форт, но надо помнить, что появилось оно только в период британского владычества;
индийцы пользовались санскритским словом гарх или арабским словом кила.
3
Индуисты, а вслед за ними сикхи обычно вели летосчисление по эре Викрами, или
Викрам Самват (на панджаби — Бикрами, Бикрам Самбат), начало которой отсчитыва
ли с 58/57 г. до н.э. Календарь был лунносолнечным, каждый месяц имел светлую (пос
ле новолуния) и тёмную (после полнолуния) половины. В 1999 г. сикхи провели рефор
му календаря. Новый, сугубо сикхский, календарь называется Нанакшахи. Это солнечный
календарь, аналогичен григорианскому; летосчисление, как в христианстве, ведётся с года
рождения основателя религии (1469 г.); большинство религиозных праздников теперь не
«кочуют» в какомто интервале, а фиксированы в виде конкретных дат.

60

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

гиозная община. У них появились и устоялись свои обряды, свои места бо
гослужения и паломничества (несмотря на мнение Нанака о бесполезности
паломничеств). Сам Арджан в стихах, вошедших в Ади Грантх, недвусмыслен
но писал, что порвал и с индуистами, и с мусульманами, не соблюдает ни ин
дуистского поста, ни рамадана и служит лишь единому богу.
Однако вклад гуру Арджана явно выходит за пределы религии. Именно с
него начинается история сикхов как политического сообщества (то, что в ан
глоязычной литературе назвали бы body politic). Гуру как духовный лидер об
щины стал приобретать качества и лидера политического. Не случайно гур
та превратилась в наследственную, когда сикхские гуру из вероучителей ста
ли делаться для своей «паствы» ещё и светскими правителями. Введением
обязательной десятины (дасвандха) в пользу гуру и общины Арджан заложил
основы сикхской налоговой системы, а набором наёмного военного отряда —
основы сикхской армии. Начался и общий процесс милитаризации общины.
Ему способствовало то, что с конца XVI в. сикхизм стали принимать многие
джаты, которые хотя по роду занятий и являлись крестьянами, были кастой
с традицией ношения оружия [McLeod, 1989, р. 43]. К концу XVI в. количе
ство перешло в качество. Религиозная община начала превращаться в по
литию.
Главной причиной этого процесса было то, что основная масса сикхов ви
дела в нём возможность повысить свой социальный статус в индуистском об
ществе — не только с помощью принадлежности к общине, где равенство про
сто проповедуется силой слова (это уже было при Нанаке и его ближайших
преемниках), но и с помощью того, что Л.Б. Алаев выделил как один из ше
сти вариантов кастовой динамики — вариант под названием «государствен
ное регулирование статусов разных каст» [Алаев, 2003, с. 42]. В истории Ин
дии правящие группы своими целенаправленными действиями (с помощью
административного рычага) не раз способствовали повышению (или пониже
нию) статуса тех или иных каст в собственных интересах. Джаты и предста
вители низких каст в сикхской общине поддерживали проснувшиеся притя
зания своих гуру на превращение в светских князей, так как им самим это су
лило как раз такое регулирование. Обретя политический вес, сикхские гуру
получили бы реальные возможности положительно влиять на кастовый ста
тус своих религиозных последователей, защищая их своим княжеским авто
ритетом (а не просто духовным авторитетом святых людей, вероучителей).
Не случайно время начала превращения общины в политию (конец XVI в.)
совпало со временем, когда в общину массово пошли джаты и низкокастовые.
Каста кхатри, из которой происходили первые последователи Нанака, зани
мала достаточно высокое положение в обществе, социально была достаточ
но защищена и без превращения гуру в правителей. Более низкие касты были
заинтересованы в этом превращении намного больше.

Глава I. Гуру и Грантх: Возникновение сикхизма (XVI в.)

61

Даже своей смертью гуру Арджан наделил общину ещё одним цементиру
ющим средством — положил начало традиции мученичества, которая резко
выделила сикхов на фоне прочих религиозных общин Индии. С гибелью пя
того гуру сикхи вдруг стали общиной, противопоставленной верховной вла
сти, а именно Могольскому султанату. Хотя в начале XVII в. степень этого
противопоставления преувеличивать не нужно, то было начало истории дол
гого и не поиндийски жёсткого и упорного сопротивления сикхов имперской
власти.

ГЛАВА II
От новой религии к новой политии
(XVII в.)

II.1. Шестой гуру Харгобинд (1606–44)
Если воспользоваться терминологией известного немецкого социолога
М. Вебера, следует отметить, что начиная с Рам Даса харизматическое лидер
ство в сикхской общине сменилось традиционным: гуру стали династией. Од
нако лидеры общины продолжали быть выдающимися людьми. Можно ска
зать, что в лице сикхских гуру харизматическое и традиционное лидерство со
впали (как и в первых шести правителях Могольского султаната от Бабура до
Аурангзеба).
Шестой гуру Харгобинд родился 19 июня 1595 г. Когда отца казнили, ему
было всего 11 лет. Церемония передачи гурта произошла 25 мая 1606 г., впер
вые без участия уходящего гуру. Обряд целиком совершил всё тот же Баба
Буддха. Нововведением в обряде стало надевание им на Харгобинда тюрба
на, что символизировало переход статуса от отца к сыну. Так укреплялась
династия Рам Даса. По преданию, Харгобинд на церемонии отказался надеть
шнурок из сукна, который прежние гуру носили на шее или вокруг головы в
знак своего духовного звания. Вместо этого он повязал на поясе две сабли —
по одной с каждой стороны. Одна сабля означала светскую власть (мири), а
другая — духовную (пири). Отдалённо это напоминает концепцию двух ме
чей в средневековом христианстве. «В доме гуру духовная и мирская власть
будут сочетаться», изрёк Харгобинд. По другой версии, надевание сабли уже
входило в церемонию изначально, но, незнакомый с оружием, Баба Буддха
повязал её Харгобинду не с той стороны — справа; новый гуру не захотел
лишать силы действие, уже совершённое столь авторитетным членом общи
ны, и просил повязать слева вторую саблю. По легенде, ещё Арджан наказал
сыну «сидеть на троне во всеоружии».
Показательно, что светскую власть в руководстве общиной уже не мыс
лили без её военного компонента, который символизировался какимто
предметом оружия. В двух саблях усматривают и другие пары символов:

Глава II. От новой религии к новой политии (XVII в.)

63

шакти (сила) и бхакти (любовь), тег (меч — для врагов) и дег (пища — для
друзей).
Появление сабель в символике сикхских гуру отражало начавшийся при
Арджане процесс милитаризации общины, который завершит десятый гуру
Гобинд Сингх на рубеже XVII–XVIII вв. К милитаризации располагали и лич
ные качества шестого гуру: Харгобинд питал склонность к боевым упражне
ниям и охоте. Масандам и собранию сикхов он дал указание впредь делать
подношения не деньгами, а конями и оружием. Новый гуру стал поощрять
развитие у последователей не только любви к богу, но и физической силы и
искусства владеть оружием. Стал он прививать сикхам любовь и к военной
музыке. Вместе с тем Харгобинд оставался набожным последователем Нана
ка, каждое утро и каждый вечер посещал собрания с пением киртанов.
В литературе по сикхской истории Харгобинда называют первым воен
ным героем панджабского народа за 600 лет со времени мусульманского за
воевания. От отца он унаследовал отряд из 52 всадниковтелохранителей. Со
временем Харгобинд набрал настоящее войско в составе 300 всадников, 500
пехотинцев и 60 пушкарей (топчи) [Gupta, I, p. 156]. Сикхи охотно шли в ар
мию гуру, веря, что уже благодаря одному этому достигнут спасения (мукти).
Ряд преданных сторонников Харгобинд поставил начальниками над конны
ми сотнями. Так делала первые шаги будущая грозная армия сикхов. Гуру
обзавёлся собственным флагом (нишан) и военным барабаном (нагара), в
который били на рассвете и закате. Обладание таким барабаном служило в
Индии одним из атрибутов правителя. Харгобинд стал использовать и другие
широко распространённые в Индии знаки монаршей власти — чхатру (зонт)
и калгхи (пучок перьев цапли на тюрбане).
Шестой гуру поощрял употребление в пищу мяса и, соответственно, охоту.
Был и сам хорошим охотником, каждый день выезжал с пышной свитой, сво
рой собак, ручными пантерами и соколами. Убитых на охоте животных распре
деляли между учениками гуру и бедняками, жившими близ Амритсара.
Возникающая полития сикхов носила теократический характер: его гла
ва (как халиф в исламе, как далайлама в тибетском буддизме) был одновре
менно духовным лидером и светским правителем общины. При Арджане со
впадение этих ролей в одном человеке подчёркивалось тем, что и религиоз
ными и мирскими вопросами гуру занимался в одном и том же месте — Хари
Мандире. Харгобинд формально развёл сферы пири и мири, подчеркнув это
с помощью строительства резиденции. Занятие положения гуру подчас назы
вают вступлением на гургадди (пандж. «трон гуру»). Показательно, что в от
ношении сикхских гуру применяют термин «трон», хотя и имея в виду в пер
вую очередь его духовный авторитет.
В 1606 г. он воздвиг в Амритсаре здание, которое должно было служить
местом сосредоточения светской власти в общине. На берегу священного во

64

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

доёма напротив Хари Мандира возвели здание Акал Тахт, «Трон Вечного»
(т.е. бога). Первый камень заложил сам гуру (по другой версии — Баба Буд
дха). В этом здании Харгобинд восседал подобно монарху — собирал дарбар,
вершил суд, принимал подношения от рядовых членов общины и масандов.
На площадке перед Акал Тахтом ежедневно устраивались состязания борцов
и воинские упражнения. Акал Тахт и ныне почитается символом независимо
сти сикхской общины. Обстрел именно этого здания из танков в 1984 г. в
ходе армейской операции против окопавшихся в Амритсаре сепаратистов сто
ил жизни премьерминистру Индии Индире Ганди от рук её собственных те
лохранителейсикхов, возмущённых святотатством.
Однажды во время поездки в область Гархвал в предгорьях Гималаев гуру
повстречал бхакта Свами Рамдаса — будущего наставника Шиваджи, основа
теля империи маратхов. Рамдас был шокирован, видя гуру на коне, в княже
ском одеянии и с многочисленной вооружённой свитой, и спросил: как может
наследник святого Нанака разъезжать в таком виде? Харгобинд объяснил:
«Снаружи князь, внутри отшельник. Оружие означает защиту бедных и гибель
тирана». Рамдаса ответ удовлетворил.
Рост светского могущества главы сикхской общины обеспокоил моголь
ского шаха Джахангира не на шутку. Между 1617 и 1619 гг. Харгобинда по
его приказу арестовали и отправили в ссылкузаточение — подальше от Пан
джаба, в мощную крепость города Гвалияр в Центральной Индии. Эта кре
пость — одна из крупнейших на субконтиненте, существует с VI в., возведе
на на длинном холме высотой 91 м. Она слыла неприступной, и британцы
называли её «Гибралтаром Индии» (хотя в 1780 г. взяли её). В Могольском
султанате она служила тюрьмой для «политических заключённых»: там отбы
вали наказание непокорные шаху индуистские раджи.
В течение всего времени заточения сикхи демонстрировали верность сво
ему гуру. Как гласит традиция, они приходили в Гвалияр со всей Индии, об
ходили крепость кругом, кланялись стенам и молились о скорейшем освобож
дении гуру. Общиной в его отсутствие руководили Баба Буддха и Бхаи Гур
дас. В Гвалияре Харгобинд просидел несколько месяцев. (Есть версия, что
заточили его сразу после казни отца.)
Освободив Харгобинда, Джахангир даже постарался заручиться его под
держкой. Моголы, как большинство империй в истории, никогда не опира
лись на одну грубую силу. Некоторое время гуру сикхов жил в Дели, был осы
пан милостями и будто бы неоднократно сопровождал шаха на охоте на тиг
ра. Дошло до того, что Джахангир по просьбе Харгобинда выдал сикхам на
расправу Чанду Шаха. Его убил сикх, который своими глазами видел пытки
Арджана. Зигзаг сикхской политики Моголов объясняется их стремлением
«приручить» сикхов.

Глава II. От новой религии к новой политии (XVII в.)

65

Более того, вскоре после гвалиярского пленения Джахангир сделал Хар
гобинда мансабдаром империи с рангом 400 и вверил ему полицейские фун
кции на территории части Лахорской субы; в данном качестве гуру находил
ся в подчинении одного из фаудждаров, евнуха Ярхана. С этой целью им
перские власти сами передали сикхскому гуру в подчинение отряд в 700
всадников, 1000 пехотинцев и 7 пушек. Однажды Харгобинд использовал
этот отряд: привёл к покорности взбунтовавшегося против Джахангира рад
жу Налгарха [Banerjee, 1978, р. 140]. Со стороны Могольского султаната это
было ещё одно признание того, что сикхи превращаются в политическую
силу. Империя пыталась интегрировать возникающую властную структуру.
Харгобинд, со своей стороны, счёл за лучшее пойти империи навстречу. Это
позволило ему постепенно укреплять в военном отношении собственную об
щину.
У Харгобинда было три жены — Дхамодри, Марвахи и Нанаки (1598–
1678) — и пять сыновей — Гурдита (1613–38, от Дхамодри; говорили, что он
внешне очень похож на гуру Нанака), Сурадж Мал (1617–45, от Марвахи),
Ани Раи (род. 1618 г., от Дхамодри), Атал Раи (1619–27, от Марвахи; умер
ребёнком), Тьяг Мал (1621–75, от Нанаки), — а также дочь Виро (род.
1615 г., от Дхамодри).
Гуру Харгобинд вошёл в историю и как строитель: обнёс Амритсар стеной
и возвёл близ него крепость Лохгарх («Железная крепость»). В 1624 г. по за
данию отца Гурдита с разрешения раджи княжества Хиндур основал в его
владениях у подножия Шивалика поселение Киртанпур («Город гимнов»),
название которого со временем исказили до «Киратпура». Место для селения
было специально выбрано подальше от имперской дороги Дели — Лахор. По
видимому, гуру хотел обеспечить себе тыл, место, куда можно отступить в
случае возобновления гонений.
Предосторожность была не лишней.
28 октября 1627 г. Джахангир умер. Последовало короткое междуцар
ствие, после чего на трон вступил его сын Шах Джахан, который начал прав
ление с того, что казнил всех своих братьев и (на всякий случай) племянни
ков. Правление Шаха Джахана (1628–58) считается «золотым веком» Мо
гольского султаната. Именно в этот период империя впервые включила в
свой состав часть Декана (завоевала султанат Ахмаднагар), были построены
многие архитектурные шедевры могольской эпохи, включая Красный форт в
Дели и мавзолей любимой жены шаха — Тадж Махал в Агре. У шаха в Дели
появился роскошный символ власти — Павлиний трон: усыпанное драгоцен
ными камнями сиденье с двумя статуями павлинов по бокам. В трон над го
ловой сидящего был вмонтирован знаменитый бриллиант «Кохинор» (перс.
«Гора света»), известный с конца XIII в. (правда, индуисты считали его пер
вым обладателем героя «Махабхараты» Карну). К сикхской истории, как мы

66

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

увидим, «Кохинор» будет иметь прямое отношение. Павлиний трон стал
символом могольской власти на целое столетие, пока его в 1739 г. не увезёт
в Иран завоеватель Надиршах.
Для сикхов смена власти означала резкое ухудшение отношений с импе
рией.
В первый же год правления Шах Джахан приехал в Панджаб поохотить
ся. Как гласит предание, его белый охотничий сокол (подарок персидского
шаха) в погоне за уткой прилетел в окрестности Амритсара, где в это время
охотился Харгобинд. Гуру выпустил своего охотничьего сокола, который и
поймал утку, после чего сикхи поймали обоих соколов. Шахские охотники
потребовали (как гласит традиция, в хамской форме) вернуть сокола. Сикхи
отказались, и произошла вооружённая схватка, в которой несколько воинов
шаха были убиты. Шах Джахан разгневался на такое самоуправство и велел
военачальнику Мухлисхану с семитысячным войском привезти гуру к нему
в Лахор.
Конечно, если эпизод с соколом и имел место, Моголам он послужил
лишь предлогом для того, чтобы уменьшить растущую силу новой религи
озной общины. В любом случае, в долгосрочной перспективе этот эпизод
символизирует итог отношений сикхов с султанатом уже в XVIII в.: сикхи в
конце концов одержат верх и станут властными преемниками Моголов в Пан
джабе.
Существование последователей гуру во многих населённых пунктах Пан
джаба автоматически означало наличие прекрасно поставленной разведки.
Лахорские сикхи предупредили Харгобинда об опасности, тот помолился и
собрал своих людей в крепости Лохгарх. Сикхи даже соорудили пушку из пу
стого ствола дерева. Под местечком Санграна к югу от Амритсара произош
ло яростное сражение. Потери с обеих сторон были немалыми, включая из
вестных могольских военачальников Шамсхана и Султанбега, а также доб
лестных сикхских воинов Сингху, Мохана и Гопалу. Сам гуру сражался в гуще
битвы, метко разя врагов стрелами. Затем в течение нескольких дней продол
жались мелкие стычки. Наконец могольский военачальник Мухлисхан лично
вызвал Харгобинда на поединок. Гуру подъехал к противнику верхом и, по
легенде, крикнул: «Бей первым, чтобы не пожалеть. В моём доме это прави
ло. Мы не ищем сражений и не наносим удара первыми». Мухлисхан дважды
пытался сразить гуру саблей, но всякий раз промахивался. Тогда гуру сам
взмахнул саблей и разрубил голову врага надвое. Остатки могольских войск,
как часто бывало в случае гибели предводителя, в панике бежали.
В политиях патримониального типа смерть лидера в бою очень часто ре
шала исход сражений: ведь лояльность воинов фокусировалась на нём лич
но — пока он был жив и дееспособен, он платил за службу, раздавал награ
ды. С его смертью платить становилось некому, и продолжать сражаться ста

Глава II. От новой религии к новой политии (XVII в.)

67

новилось бессмысленным (если только его место решительно не занимала
новая подходящая фигура). Так было и в средневековой Европе — достаточ
но вспомнить гибель короля саксов Хэролда II в битве с Вильгельмом Заво
евателем при Хейстингсе в 1066 г.: он получил стрелу в глаз, когда до побе
ды оставалось рукой подать, но битва была проиграна. Так было и на доко
лониальном Востоке. Во многом благодаря этому Моголы выиграли две
первые битвы при Панипате — в 1526 г., когда в бою с Бабуром погиб делий
ский султан Ибрахим Лоди, и в 1556 г., когда метким выстрелом был выве
ден из строя предводитель враждебных Акбару сил раджа Хему (тоже стре
лой в глаз, хотя погиб он не от этого). Не случайно самая жестокая сеча
обычно шла именно у слона предводителя: его фигура была ключевой (как в
шахматах, которые, кстати, пришли из Индии). Подобное происходило и на
более низком уровне — отдельных военачальников, как в случае с победой
Харгобинда над Мухлисханом.
Так сикхи сошлись с Моголами на поле боя — и одержали решительную
победу в первом же сражении. В ретроспективе её можно считать очень пло
хим предзнаменованием для империи. Победу сикхов увековечила построен
ная на месте битвы гурдвара Санграна Сахиб.
Вскоре состоялась свадьба дочери Харгобинда Виро, на которой моголь
ский воин совершил покушение на его жизнь. Однако мушкет горетеррори
ста взорвался и убил его самого. По другой версии, перед церемонией бра
косочетания на сикхов внезапно напал могольский отряд. После стычки с ним
гуру отступил в местечко Чубхал под Амритсаром. Между тем на месте, где
планировалось бракосочетание, могольские воины нашли большие запасы
сластей для свадебного пира и набросились на них. В этот момент гуру вер
нулся, застиг их врасплох и многих перебил.
Шах Джахан в отместку велел разрушить лангар в Лахоре и заполнить его
обломками сикхский же баоли (колодец со ступенчатым спуском), а на мес
те лангара воздвигли мечеть. (Сикхские лангар и баоли в провинциальном
центре появились при Джахангире в память об Арджане [Akbar, 1948,
р. 294].)
После побед Харгобинд с семьёй посетил ряд мест, связанных с жизнью
прежних гуру. По преданию, во время этого путешествия на него напал тигр
и гуру в одиночку убил его саблей, укрепив свою репутацию человека исклю
чительного мужества. На службу гуру прибывало всё больше воинов. Члены
общины присылали из разных областей Индии оружие, лошадей и золото.
Обладая вооружённой силой, Харгобинд навёл порядок вокруг Амритса
ра, покончив с грабежами на дорогах и в селениях. По сути это означает, что
гуру сикхов начал выкраивать для себя княжество. На берегу Беаса он осно
вал город, назвав его в свою честь Шри Харгобиндпур. У этого селения и со
стоялось второе сражение сикхов с Моголами.

68

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Согласно сикхскойтрадиции, перед боем гуру приказал своим сторонни
кам не стрелять первыми, но и не бежать, если придётся биться. Он призвал
не убивать бегущего противника и щадить сдающихся, а также не грабить.
«Мы сражаемся за правое дело — наше право жить с честью и в мире, — а не
ради самопрославления или власти над другими», — изрёк он.
Последовала жестокая сеча. В могольском войске бился сын Чанду Шаха
Карам Чанд. Сикхи пленили его и привели к гуру, требуя убить. Гуру велел
освободить его, заметив: «Не помужски — бить безоружного». Однако по
зднее в ходе боя Карам Чанд напал на самого Харгобинда, и тот убил его го
лыми руками: просто схватил, поднял в воздух и швырнул оземь, разбив го
лову. Большинство могольских воинов и их командиров полегло в битве, ос
тальные бежали. И второе сражение сикхов с империей окончилось в их
пользу.
После победы гуру приказал масандам продолжать строительство Шри
Харгобиндпура. В этом городе он, к удивлению многих, построил мечеть для
своих мусульманских работников и воинов.
Не пренебрегал Харгобинд и мирной прозелитической деятельностью,
рассылая проповедников. Среди них были удаси — последователи сына На
нака отшельника Шри Чанда. В 1629 г. тот умер, причём перед смертью по
мирился с династией Рам Даса, признав за ней гурта. Удаси перестали быть
опасны для единства общины, и Харгобинд даже поручил им проповедовать
в горах Шивалика, чем те с успехом и занялись. Удаси существуют и сейчас
как течение внутри сикхизма, ведут аскетический образ жизни и пользуются
репутацией знатоков Ади Грантх, хотя, стоя ближе к индуизму, чем большин
ство единоверцев, хорошо знают и Веды, упанишады, шастры.
По преданию, к Харгобинду пришёл однажды набожный сикх по имени
Гопал и вызвался, если гуру благословит, прочитать джапджи Нанака. Гопал
продекламировал сочинение, а в награду попросил одарить его конём. Гуру
восхитился тем, что простой сикх так сведущ в основах веры, и заметил: если
бы того не притягивал земной объект (конь как награда), он уступил бы ему
своё место гуру; однако сосредоточиться на боге ради него самого трудно.
Данная легенда подчёркивает эгалитаристский дух сикхизма.
В 1631 г. два масанда из Кабула привезли гуру богатые подарки от сикх
ской диаспоры в Афганистане, включая двух породистых жеребцов. Однако
имперские чиновники в Лахоре конфисковали этих коней и преподнесли
Шаху Джахану, который вновь посещал тогда город. Харгобинд огорчился и
просил сикха Бидхи Чанда, который прежде был разбойником, а теперь стал
верным последователем гуру, вернуть коней. Бидхи Чанд втёрся в доверие к
начальнику шахской конюшни в Лахоре и угнал жеребцов. Шах разгневался
и отправил карательную экспедицию под командованием Камарбега и Лал
бега. Безусловно, как и сокол, кони послужили предлогом.

Глава II. От новой религии к новой политии (XVII в.)

69

Харгобинд отступил в густой лес у местечка Лахра. 16 декабря 1634 г.
здесь состоялось третье сражение, которое длилось 18 часов и было очень
ожесточённым. В нём полегли 1200 сикхов и в несколько раз больше моголь
ских воинов, включая почти всех военачальников. Остатки имперского вой
ска в страхе бежали. Харгобинд велел вырыть на месте победы водоём Гуру
сар. Все трофеи он распределил среди бедных. Сохранилась легенда, по
которой один сикх польстился на богато отделанную саблю убитого воена
чальникапатхана, оставил её себе и солгал о ней гуру. Харгобинд предсказал,
что взявший себе эту саблю погибнет от неё вместе со всей семьёй. Так и
вышло. В ходе семейной ссоры саблю обратили против её владельца и чле
ны его семьи перебили друг друга.
Обязательный принцип любой империи — кнутом или пряником пресе
кать любое противодействие, так как пример успешного мятежа заразителен.
Шаху Джахану по душе был больше кнут. В начале следующего года он при
слал новую карательную экспедицию под командованием фаудждара погра
ничного г. Пешавар Калехана. У фаудждара с сикхами имелись личные счё
ты: он был братом погибшего Мухлисхана. Гуру смог выставить против ка
рателей всего 5 тыс. человек. Сначала Моголы попытались заманить гуру в
ловушку или убить его руками посланца, который прибыл якобы с миром, но
хитрость не удалась.
Тогда 26 апреля 1635 г. под Картарпуром состоялось четвёртое сражение.
В битве отличился сын гуру Тьяг Мал. За мастерское владение саблей отец
дал ему прозвище Тег Бахадур («Герой сабли»), под которым тот позднее
и войдёт в историю как девятый гуру1. Одним из могольских военачальников
в этом бою был Паиндахан. По одной версии, прежде он был командиром
патханских наёмников Харгобинда; сикхская традиция рисует его бывшим
последователем шестого гуру или даже его молочным братом. Как бы то ни
было, Паиндахан по какойто причине рассорился с гуру, отправился к Шаху
Джахану в Лахор во главе своего отряда в 500 человек и присоединился к ка
рательной экспедиции Калехана. Паиндахан слыл богатырём: говорили,
будто он способен сразиться со слоном, а пальцем — растереть в пыль монету.
По легенде, Харгобинд лично сразил Паиндахана, но затем оплакивал его и
молился за него. Могольские войска были деморализованы гибелью двух сво
их военачальников, но боялись вернуться к шаху с пустыми руками и совер
шили ещё одно отчаянное нападение. Здесь от сабли гуру в поединке погиб
ли ещё два военачальника, включая Калехана. (Расправу над командирами
вражеской стороны сикхская традиция неизменно отдаёт самому гуру.) Под
Картарпуром сикхи потеряли около 700 человек, Моголы — не меньше
1
Персидское слово бахадур происходит от древнетюркского баатур, которое прижи
лось и в русском языке как «богатырь».

70

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

[Duggal, 1980, p. 155]. Имперские силы отступили, но и Харгобинду пришлось
отойти — тутто и пригодился Киратпур, построенный им как убежище.
29 апреля по пути туда сикхам пришлось выдержать ещё один бой, при Пха
гваре.
Последние девять лет жизни Харгобинд провёл в молитвах и медитаци
ях в Киратпуре, отдыхая от ратных трудов. Естественен вопрос: почему же
власти Могольского султаната оставили в покое мятежного (с их точки зре
ния) гуру сикхов, едва он укрылся на территории горного княжества Хиндур?
Дело в том, что зависимые от империи княжества — будь то в Раджпутане,
Центральной Индии или горах Шивалика — пользовались широкой автоно
мией; Моголам не хватало сил и средств насаждать в них полный контроль,
они довольствовались выражением покорности и пересылкой дани, которую
часто приходилось собирать в ходе военных экспедиций. Проведя поверхно
стную (но только поверхностную) аналогию со средневековыми городами
Западной Европы, можно сказать, что воздух таких княжеств делал врага
Могольской империи свободным. Конечно, если укрывшийся в княжестве
враг успевал сильно досадить Моголам, те могли настаивать на его выдаче,
грозя карами самому правителю. Однако султанат, похоже, пока не осознал
степени угрозы, какую несли ему сикхи. Собственно, угроза была ещё потен
циальной.
В феврале 1644 г. гуру Харгобинд почувствовал приближение смерти. Из
его сыновей в живых оставались Сурадж Мал и Тег Бахадур. Первый злоупо
треблял земными удовольствиями; второй, несмотря на былые военные по
двиги, жил в уединении и не питал склонности к руководству общиной. По
койный старший сын Харгобинда Гурдита (1613–38) оставил двух сыновей —
Дхир Мала и Хар Раи. Гуру остановил выбор на младшем внуке, 14летнем
Хар Раи, и 28 февраля скончался в возрасте 48 лет. По свидетельству друга
Харгобинда, мусульманского летописца Мохсина Фани, во время обряда кре
мации многие сикхи выразили желание сгореть вместе с гуру, а двое (по касте
раджпут и джат) перешли от слов к делу и прыгнули в его погребальный ко
стёр. Других новый гуру успел остановить.
Продолжая дело отца, шестой гуру Харгобинд укреплял развивающуюся
традицию светской власти сикхского гуру параллельно с его властью духов
ной: принял ряд обычных для Индии атрибутов монаршей власти, построил
в Амритсаре специальное здание для отправления своих функций как прави
теля. Сам факт формального отделения им светской власти гуру (мири) над
своими последователями от духовной (пири) свидетельствовал о том, что
власть главы общины давно перестала быть чисто религиозной.
Отношения сикхов с Могольским султанатом при Харгобинде претерпе
ли коренные изменения. Сначала Джахангир ненадолго заточил гуру в кре

Глава II. От новой религии к новой политии (XVII в.)

71

пость, затем совершил политический разворот на 180 градусов и попытался
интегрировать возникающее княжество сикхских гуру в империю. По сути так
же Акбар в XVI в. интегрировал княжества Раджпутаны: их правители кооп
тировались в систему мансабдари и считались чиновниками в имперской
иерархии. Правда, происходило это не без вооружённого сопротивления.
Впрочем, у сикхов вооружённое сопротивление Моголам было ещё впереди.
Гуру Харгобинд, со своей стороны, был готов к диалогу, рассчитывая нейтра
лизовать появившиеся в отношении султаната к сикхам враждебные тенден
ции. До окончания правления Джахангира это удавалось.
При Шахе Джахане султанат изменил отношение к сикхам, вновь увидев
в них угрозу. Конец 1620х – начало 1630х годов отмечены первыми воен
ными столкновениями между сикхами и империей, победителями в которых
неизменно выходили сикхи. Эти победы показали, что в Панджабе начинает
зреть региональная сила, способная оспорить верховную власть Моголов в
провинции. Однако первая вспышка конфликта быстро погасла. От сикхов
она потребовала напряжения всех сил, а Моголы не разглядели в сикхах
опасную угрозу.
Если Арджан стал первым гурумучеником сикхов, то Харгобинд — пер
вым гурувоином. Его важнейший вклад в историю сикхов состоит в том, что
он весьма способствовал процессу их милитаризации, подозревая (а может,
предвидя, предчувствуя), что лишь таким образом они смогут выжить как
религиозная община. Кстати, лёгкость, с какой гуру превратился из вероучи
теля сикхов в их светского правителя, во многом объясняется акцентом сик
хизма на добродетельной мирской жизни. Ведь в сикхизме (как в исламе)
активная жизнь в миру — ценность. И глава сикхской иерархии, и его «па
ства» в какойто момент перенесли понятие лидера из духовной сферы в мир
скую.
Правда, многие среди сикхов не были готовы к достаточно резкой смене
имиджа духовного наставника, его превращения в воина. В нововведениях
Харгобинда усматривали явный отход от миролюбивых проповедей Нанака
и его преемников. Иные ворчали: лучше б добавил собственных гимнов в Ади
Грантх! (Стихов Харгобинд, действительно, не писал.) К тому же некоторые
члены общины считали, что сопротивляться могущественной империи беспо
лезно и своими военными приготовлениями гуру просто тратит впустую сред
ства. На самом деле именно Харгобинд заложил фундамент военной мощи
сикхов, на котором в XVIII в. вырастет их независимость. По меткому выра
жению французского историка Д. Матренжа, Харгобинд был «гуру нового
типа» [Matringe, 2008, p. 87]. Практическую пользу его политики доказали
конфликты с Моголами уже при его жизни. Ретроспективно боевой период
сикхской общины при Харгобинде (охвативший, кстати, далеко не весь срок
его гурта) правомерно считать прологом к борьбе сикхов за независимость.

72

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Конечно, можно посмотреть на это противостояние с другой стороны: пе
реставая быть исключительно религиозной общиной, последователи Нанака
вооружались, пугая, провоцируя этим Моголов, которые были вынуждены
принимать ответные меры, пока не поздно, пока складывающееся теократи
ческое княжество гуру не стало слишком сильным, чтобы эффективно поста
вить под сомнение имперскую власть в Пятиречье. Социальноэкономичес
кие предпосылки этого процесса затронуты ниже, когда речь пойдёт о при
чинах упадка Могольского султаната (см. IV.1).

II.2. Седьмой гуру Хар Раи (1644–61)
Хар Раи родился в Киратпуре 16 января 1630 г. Став гуру, он, подобно
деду, держал многочисленную конницу — 2200 всадников — и выезжал с
пышной свитой на охоту. Однако, будучи добросердечен, Хар Раи не убивал
птиц и зверей, а только ловил и даже собрал у себя в Киратпуре небольшой
зоопарк.
Часть общины за Хар Раи не пошла: его старший брат Дхир Мал (1627–
77) в Картарпуре объявил седьмым гуру себя самого. Что важно, Шах Джа
хан пожаловал ему здесь земли с налоговым иммунитетом. Целью шаха было
расколоть сикхскую общину, в которой и без того возникла напряжённость
по вопросу наследования гургадди. Одновременно седьмым гуру объявил себя
и сын Притхи Мала — Мехарбан в Амритсаре, завладевший Хари Мандиром.
Часть общины последовала за этими самозванцами (какими их рисует сикх
ская традиция) — что говорит о слабости позиций нового гуру. В довершение
всего возник вооружённый конфликт между могольскими властями и при
ютившим сикхского гуру раджой княжества Хиндур (хотя и не по поводу сик
хов). Поэтому в 1645 г. Хар Раи перебрался в городок Нахан — столицу дру
гого шиваликского княжества, Сирмаур.
Вступать в стычки с Моголами седьмой гуру старался избегать. Империя,
со своей стороны, дала сикхам передышку: назимом в Лахоре был назначен
старший сын Шаха Джахана принц Дара Шукох. В могольской династии это
выдающаяся личность. Дара Шукох (1615–59) был достойным правнуком
Акбара. Может, у него и не было широкого кругозора прадеда, но, не пере
ставая быть правоверным мусульманином, шахзада интересовался другими
религиями (индуизмом, сикхизмом, христианством) и не питал к ним враж
дебности. Дара сочувственно относился к суфиям, знал санскрит, даже пере
вёл на фарси упанишады. Сикхи вздохнули с облегчением. Есть легенда, со
гласно которой Хар Раи однажды отослал принцу целебную траву. Как ког
дато Акбар — Амар Дасу и Арджану, Дара Шукох нанёс визит Хар Раи в
Нахан.

Глава II. От новой религии к новой политии (XVII в.)

73

По утрам и вечерам гуру слушал религиозную музыку в обществе после
дователей и не упускал возможности воспитывать в учениках смирение и бес
корыстное служение ближним как залог постижения бога. Вместе с тем Хар
Раи воспитывал в сторонниках и воинственность. Он заметил однажды: «Те,
кто будут сражаться не только за себя, а за всех, кто верит вместе с ними в
того же бога, независимо от касты или веры, будут процветать». Период Хар
Раи всё же отмечен рядом стычек с могольскими войсками.
В 1658 г. Шах Джахан опасно заболел, потерял дееспособность, и вспых
нула обычная для Могольского султаната война между принцами за престол.
Из четырёх сыновей Шаха Джахана главных претендентов на Павлиний трон
было два — Дара Шукох и Аурангзеб.
Своим наследником шах назвал Дару, но он явно проигрывал на фоне сво
его младшего брата Аурангзеба, который был известен храбростью, реши
тельностью, трудолюбием и — немаловажно — мусульманской набожностью.
Симпатии сикхов в этой войне, естественно, были на стороне Дары Шукоха —
как на стороне шахзады Хусрау в 1606 г. (также по причине веротерпимых
взглядов принца). Более того, Хар Раи оказал Даре Шукоху прямую военную
помощь: собрал всех имевшихся в его распоряжении вооружённых сикхов —
2 тыс. человек — и лично выступил к нему с войском. Это яркий показатель
той эволюции, которую успела проделать сикхская община всего за полвека:
сикхи открыто вмешались в конфликт в высших эшелонах власти Могольс
кого султаната.
Сикхам не довелось участвовать в решающих сражениях на стороне Дары
Шукоха, но они оказали ему услугу: уже после поражения шахзады от Ауран
гзеба гуру прикрыл его отступление на правом берегу реки Беас, после чего
прибыл к нему в Лахор. Однако воля Дары к победе уже была сломлена, мно
гие сторонники его покинули. Видя, что дело проиграно, уехал к себе и Хар
Раи. На Павлиньем троне утвердился Аурангзеб, принявший тронное имя
Аламгир, «Миродержец» (правил в 1658–1707). Несмотря на неэффектив
ность помощи сикхов, новый шах не забыл, какую позицию занял Хар Раи в
междуцарствие, и призвал его в Дели — держать ответ за выступление про
тив (ставшей законной) власти. Повторялась ситуация 1606 г.
Гуру сам не поехал, а отправил вместо себя в сентябре 1661 г. старшего
сына — 14летнего Рам Раи. Отец наказал ему отвечать шаху терпеливо, го
ворить о боге, держаться с достоинством и избегать лести. Встретили маль
чика хорошо, но с заданием он не справился. Шах попросил разъяснить
стих Нанака, где говорится, что гончар из праха мусульманина лепит горш
ки и кирпичи, а те при обжиге кричат. (Нанак хотел этим сказать, что кре
мация и захоронение как типы похорон соответственно у индуистов и му
сульман мало различаются между собой.) Опасаясь разгневать Аурангзеба,
Рам Раи счёл за лучшее солгать: заявил, будто слово мусалман присутствует

74

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

по ошибке писца, а на самом деле Нанак употребил здесь слово беиман, «не
верный».
Шах был удовлетворён ответом, а вот отец разгневался. (Делийские сик
хи оскорбились за Нанака и сообщили Хар Раи.) Неудачная экзегеза стоила
Рам Раи титула гуру: отец объявил его негодным к наследованию. При этом
он заявил, что гурта подобна молоку тигрицы, для которого достойна толь
ко золотая чаша. Это не помешало Аурангзебу удержать Рам Раи при дворе —
по сути как заложника. В Дели хотели гарантии лояльного поведения гуру
сикхов. Заложничество родственников имперских чиновников и зависимых
правителей, их обязательное пребывание при дворе ради обеспечения лояль
ного поведения представителей знати в провинциях вообще было распро
странённой практикой в Могольском султанате и других империях патримо
ниального типа (так, в современной Моголам Японии сёгуната Токугава
существовала аналогичная система заложничества санкин котай). Распрост
ранение этой практики на сикхского гуру свидетельствует о его возросшем
политическом значении.
Аурангзеб попытался оказать нажим на Хар Раи, чтобы тот поменял ре
шение, — такой покладистый гуру, как Рам Раи, был бы угоден империи. Это
не удалось. Рам Раи был, конечно, тоже недоволен решением отца. В Пан
джаб он возвращаться не стал, обиделся и уехал на север, в городок Дехра
Дун в предгорьях Гималаев, где основал в рамках сикхизма собственное, хотя
и немногочисленное, религиозное течение, которое существует по сей день.
Вскоре, 6 октября 1661 г., седьмой гуру Хар Раи умер в возрасте 31 года.
Гурта он завещал своему младшему сыну Хар Кришану (от жены Кришны),
которому было всего пять лет.
Период гурта Хар Раи начался с нового раскола в сикхской общине: два
родственника гуру Харгобинда не смирились с его решением в пользу млад
шего внука и объявили гуру самих себя. В отношениях с Моголами этот пе
риод был затишьем, во многом благодаря личным качествам гуру и миролю
бивой позиции назима Лахорской субы Дары Шукоха. В ходе войны принцев
за трон 1658 г. Хар Раи, что неудивительно, поддержал этого претендента,
оказав ему прямую военную помощь. После воцарения Аурангзеба тот при
звал сикхского гуру к ответу, хотя после опалы, наложенной Хар Раи на сына,
шаху не удалось навязать ему последнего как потенциального преемника.

II.3. Восьмой гуру Хар Кришан (1661–64)
Хар Кришан родился 7 июля 1656 г. в Киратпуре. Согласно традиции, он,
как и Нанак, был набожен и занимался медитацией уже с раннего детства.

Глава II. От новой религии к новой политии (XVII в.)

75

Поскольку гуру был несовершеннолетним, жизнью общины стал управ
лять панчаят (совет из пяти человек) — коллегиальный орган, по сути заро
дыш правительства сикхов. Один из членов панчаята (Даргаха Мал) в самом
деле именовался диваном (министр финансов), его племянники заведовали
охраной и перепиской гуру; была и должность верховного судьи.
Недолгое пребывание Хар Кришана в роли гуру отмечено, по преданию,
таким эпизодом. Брахманы попрежнему завидовали его религиозному авто
ритету. Чтобы както снизить его, они однажды заявили сикхам: индуистский
бог Кришна ещё ребёнком изрёк «Бхагавадгиту», которая является хранили
щем всех вечных истин; если гуру сикхов тоже называет себя Кришной (часть
его имени — Кришан), пусть истолкует для них ту же Гиту. И вдруг поднял
ся какойто сикхпростолюдин, косец по роду занятий, и заявил, что не толь
ко гуру, но и сам он способен растолковать истины Гиты — если только гуру
удостоит его своей милости. Хар Кришан благосклонно коснулся этого сик
ха своей тростью, и тот так вразумительно истолковал священную книгу ин
дуистов, что посрамил пандитов. В этой легенде отразилась эгалитаристская
направленность сикхизма, его нацеленность на включение низких каст как
реакция на засилье брахманов в религиозной сфере.
Узнав о решении отца, кому отдать гурта, Рам Раи не нашёл ничего лучше,
как пожаловаться Аурангзебу. Не в первый раз претендент на гурта апеллиро
вал к властям Могольского султаната, чтобы те вмешались во внутреннюю
жизнь сикхской общины ради возведения его на гадди Нанака. Аурангзеб в
притязаниях Рам Раи увидел возможность навязатьтаки сикхской общине
угодного ему лидера и вновь послал в Панджаб вызов ко двору — на сей раз к
маленькому гуру, якобы для беспристрастного суда. За Хар Кришаном из Дели
приехал сам Джай Сингх (1611–67) — махараджа одного из крупнейших в
Раджпутане княжества Дхундхар и знаменитый военачальник Могольской
империи с титулом мирза. Он убедил сикхов, что шах не замышляет ничего
дурного и просто намерен рассудить братьев. То, кого выбрал Аурангзеб для
этой миссии, в который раз говорит о растущем значении гуру сикхов.
Маленький гуру приехал в столицу с матерью Кришной и масандами, ос
тановившись во дворце Джай Сингха. Сейчас на этом месте стоит гурдвара
Бангла Сахиб, возведённая в конце XVIII в. По пути к Дели и в самой столице
Хар Кришана приветствовали толпы сикхов, что не только разрушило надеж
ды Рама Раи, но и убедило шаха, что члены общины признают предсмертную
волю Хар Раи. Аурангзеб, похоже, передумал и утвердился в мнении, что вы
годнее оставить всё как есть. Гуру сикхов был малолетним, поэтому возмож
ности беспокоить империю пока не имел, а вмешательство шаха в конфликт
внутри семьи гуру было чревато новым возмущением среди сикхских поддан
ных шаха. Аурангзеб заявил, что не станет вмешиваться в семейный спор ре
лигиозного характера, что было для него нетипично.

76

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Однако гурта Хар Кришана была очень недолгой. Там же, в Дели, ребёнок
заболел оспой и 30 марта 1664 г. умер в возрасте семи лет. Его тело креми
ровали к югу от столицы, на берегу Ямуны. Это место тоже отмечено гур
дварой — Бала Сахиб («Господин Ребёнок»). Перед смертью восьмой гуру ус
пел указать своим сторонникам, что его преемник живёт в селении Бакала.
Хар Кришан, безусловно, имел в виду своего двоюродного дядю — Тег Баха
дура.
Ввиду краткого периода гурта Хар Кришана важных событий в истории
сикхов произойти не успело. Правда, по причине малолетства гуру способ
ность сикхов к самоуправлению была испытана на прочность. Однако эту
проблему с успехом решили коллегиально. Ещё следует отметить попытку
шаха Аурангзеба воспользоваться недовольством Рам Раи, чтобы углубить
конфликт по поводу гурта и инициировать дальнейший раскол в общине.
Этого сделать Моголам не удалось.

II.4. Девятый гуру Тег Бахадур (1664–75)
Тег Бахадур (Тьяг Мал) был младшим сыном Харгобинда и его жены На
наки. Он родился 1 апреля 1621 г. в Амритсаре. Младенца благословил
112летний Баба Буддха. Будущий девятый гуру получил хорошее образова
ние, обучался верховой езде и стрельбе из лука. К играм со сверстниками ин
тереса не проявлял, рос неконфликтным, зато с интересом слушал песни о
ратных подвигах, которые исполняли перед Акал Тахтом особые певцы.
В феврале 1633 г. его женили на Гуджри (1626–1704), дочери кхатри из Ба
калы. Как сказано выше, Тег Бахадур отличился храбростью и воинским ис
кусством, за что и получил от отца прозвище «Герой сабли», под которым во
шёл в историю. Он и с виду был воином: широкоплеч, с длинными руками и
ногами. После смерти отца Тег Бахадур поселился в родном селении матери,
где прожил 21 год как землевладелец. За это время он совершил паломниче
ства в священные для индуистов города Хардвар, Праяг (мусульманское на
звание — Аллахабад), Варанаси, Гайю.
Несмотря на умение постоять за веру на поле брани, Тег Бахадур, похо
же, склонялся к уединённой и созерцательной жизни. Это могло быть одной
из причин, по которой гурта перешла сначала к его племяннику. Вместе с тем,
живя в Бакале, Тег Бахадур с удовольствием совершал прогулки верхом и
охотился.
11 августа 1664 г. сын Баба Буддхи Гурдита совершил тот же обряд, что
его отец — в отношении Харгобинда: положил перед Тег Бахадуром кокос и
пять пайс и поклонился, признав его гуру. Однако переход власти в общине

Глава II. От новой религии к новой политии (XVII в.)

77

вновь не прошёл гладко. Поскольку Хар Кришан не назвал преемника по име
ни, а указал на него косвенно, этим воспользовались представители готов сод
хи и даже несколько масандов, всего 22 человека (сикхская традиция пред
ставляет их охочими до власти проходимцами). Они прибыли в Бакалу и вы
ставили свои кандидатуры, пытаясь привлечь общину на свою сторону1. Тут,
по легенде, произошёл эпизод, который расставил всё на свои места.
Среди сикхов Кашмира был богатый купец Макхан Шах. Одно из его на
груженных товарами судов село на мель, и, опасаясь разорения, он в молит
ве просил гуру помочь, обещав в виде подношения 101 золотой мохар. Купец
избежал краха и 9 октября 1664 г. приехал в Бакалу выразить благодарность.
Найдя там больше двух десятков «гуру», Макхан Шах обошёл их всех, под
нося каждому по два мохара. Последним он зашёл к Тег Бахадуру, положив
две монеты и перед ним. Тот закрыл на миг глаза и сказал: «Брат, ты обещал
101 мохар, а не два». Макхан Шах был поражён ясновидением сидящего пе
ред ним и понял, что это и есть настоящий девятый гуру. Он выскочил на
крышу дома и ликующе закричал: «Я нашёл гуру!». Народ признал Тег Баха
дура. Если верить традиции, это были первые в истории сикхизма выборы
гуру на основе общего единогласного решения.
Наследование не обошлось и без инцидента посерьёзней. Завидуя дяде,
племянник нового гуру Дхир Мал (старший сын Гурдиты и брат Хар Раи)
подослал своего масанда Сихана убить его (за Дхир Малом шла часть общи
ны, и он располагал собственными масандами). Тот стрелял в гуру ночью из
мушкета (по другой версии — из лука), но лишь ранил в плечо. Ночью сот
ня людей Дхир Мала напала на дом Тег Бахадура и разграбила его имущество.
Утром преданные гуру сикхи, узнав о нападении, ворвались в дом к Дхир
Малу, вернули вещи гуру и приволокли к нему незадачливого убийцу. Более
того, они отобрали у Дхир Мала оригинал Ади Грантх, которым тот пользо
вался для получения подарков от сикхов. Однако Тег Бахадур проявил вели
кодушие: помиловал покушавшегося и даже приказал вернуть Дхир Малу
книгу.
В 1665 г. (по другим сведениям, в 1672 г., уже после путешествия на вос
ток Индии) Тег Бахадур приобрёл землю у раджи княжества Кахлур в горах
Шивалика, у местечка Макховал. Купленный участок находился в верховьях
Сатледжа с видом на величественный хребет Дхауладхар. Здесь девятый гуру
основал для общины новое селение, названное им в честь своей матери Чак
Нанаки. Позднее изза красоты местной природы его назовут Анандпур, «Го
род блаженства»: с одной стороны простирались покрытые лесом горы, с дру
1

Как сказано в русском переводе миссионерского пособия о жизни десяти гуру, эти
претенденты «открыли лавочку и провозгласили себя в качестве девятого Гуру» [Религия
сикхов, 1997, с. 198].

78

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

гой протекал сверкающий на солнце Сатледж. Заметим, что сикхский гуру
вновь основал селение на севере, в предгорьях, подальше от имперских вла
стей (как Харгобинд основал Киратпур). Анандпур будет ставкой сына Тег
Бахадура и приобретёт славу почти неприступной цитадели сикхов.
В том же 1665 г. рани Кахлура пригласила Тег Бахадура на похороны сво
его мужа. Хотя на такие мероприятия нередко приглашали и уважаемых ду
ховных лиц, данный эпизод косвенно указывает, что мелкие монархи нача
ли признавать в сикхских гуру сопоставимых им по статусу владетелей.
Тег Бахадур стал также первым после Арджана гуру, посетившим Амрит
сар. Дело в том, что после мученичества пятого гуру в священном городе во
зобладали позиции Притхи Мала, которого масанды Хари Мандира и призна
ли шестым гуру; после кончины его сменил сын, Мехарбан, а затем внук, Хар
джи. Тег Бахадур, несомненно, решил покончить с расколом общины и
распространить свою власть на религиозный центр сикхизма. Когда он при
был в Амритсар, сам Харджи признал его законным гуру, но его люди не пу
стили Тег Бахадура в храм. Девятый гуру не стал конфликтовать и остановил
ся в доме одной крестьянки. Между тем верный Макхан Шах с группой сик
хов (как гласит традиция, по собственной инициативе) взломал двери Хари
Мандира и пригласил туда гуру.
Вскоре Тег Бахадур с женой, матерью и группой приверженцев совершил
длительную поездку на восток по Северной Индии. Её целью обычно назы
вают прозелитическую деятельность. Вместе с тем, повидимому, девятый
гуру столкнулся с сильным противодействием части общины и, не чувствуя
крепости своих позиций в самом Панджабе, предпочёл заручиться поддерж
кой сангатов долины Ганги. Возможно, он также рассчитывал, что в его от
сутствие недруги успокоятся.
Начал Тег Бахадур с Мальвы, по которой в том же 1665 г. проехал с про
поведями. По пути он приказывал рыть колодцы (Мальва — местность засуш
ливая)1, внушал людям необходимость тяжёлого и честного труда и благотво
рительности, лечил больных. Такая активность не понравилась Аурангзебу.
Не исключено, что его настраивал и Рам Раи, считавший себя обойдённым.
В ноябре 1665 г. могольский военачальник Аламхан арестовал Тег Бахаду
ра вместе со спутниками и препроводил в Дели. Шах уже тогда подумывал
казнить сикхского гуру, но сын махараджи Джай Сингха Рам Сингх упросил
его отпустить Тег Бахадура под свою ответственность. В январе 1666 г. гуру
освободили. Что касается Рам Раи, то он имел обыкновение впадать в транс,
и во время одного такого транса его масанды сочли его умершим и кремиро
вали, невзирая на мольбы жены.
1
Вообще, поскольку большинство колодцев строили без использования камня, их
приходилось копать заново каждый год.

Глава II. От новой религии к новой политии (XVII в.)

79

Тег Бахадур проехал по долине среднего течения Ганги через Матхуру,
Агру, Итаву и Аллахабад (Праяг). В последнем из этих городов он прожил
полгода, проповедуя и организовывая лангар. Затем гуру посетил Варанаси,
где в его честь сейчас стоит гурдвара Бари Сангат. Во всех упомянутых горо
дах имелись многочисленные сангаты сикхской общины, где преобладали
члены касты кхатри. Все они делали своему гуру богатые подношения день
гами и дорогими тканями.
Путешествие по Индии девятого гуру, как и первого, отмечено борьбой с
тем, в чём сикхи видят предрассудки индуистов. Так, Тег Бахадур совершил
омовение в реке Карамнаш (на хиндустани «Разрушитель добрых деяний»),
в которой индуисты избегали купаться. Здесь Тег Бахадур повторил слова
Амар Даса: «Знамения, как хорошие, так и плохие, влияют лишь на тех, кто
не лелеет бога в сердце». Иными словами, имеет значение только живая лю
бовь к богу, а не «освящённый» временем механический ритуал.
Добравшись до Патны (столица современного штата Бихар на востоке
Индии), Тег Бахадур оставил здесь семью, а сам, по легенде, отправился даль
ше на восток по маршруту Нанака, проповедовал в Дхаке и даже в Камрупе
(современный штат Ассам), где со времени первого гуру сохранились неболь
шие общины сикхов.
22 декабря 1666 г. в Патне в отсутствие Тег Бахадура появился на свет его
сын Гобинд Дас, будущий десятый гуру, больше которого сикхи чтят лишь
самого Нанака. Символично, что родился будущий сикхский победитель Мо
голов в год смерти предпоследнего из понастоящему Великих Моголов —
Шаха Джахана (тот умер в Агре, свергнутый ещё в 1658 г. и заточённый соб
ственным сыном Аурангзебом). Узнав о рождении сына, Тег Бахадур вскоре
приехал обратно в Патну, где прожил несколько лет, а в 1672 г. вернулся с
семьёй в горы Шивалика, в Анандпур (на обратном пути в Агре его опять
арестовали, но через два месяца выпустили).
В Могольском султанате в это время уже начинали набирать силу цент
робежные тенденции. Рост экономической силы землевладельцев из числа
высоких каст усиливал их позиции по отношению к правящему слою импе
рии — по преимуществу мусульманской военной знати. В ряде районов сул
таната вспыхивали восстания. Аурангзеб реагировал на это широкомасштаб
ными репрессиями и нетерпимой религиозной политикой: восстановил отме
нённую Акбаром джизью, притеснял своих индуистских (а заодно шиитских)
подданных, даже сносил храмы кафиров и воздвигал на их месте мечети. Пер
вым крупным антимогольским выступлением было восстание в 1669 г. джа
тов под Матхурой близ Агры. В 1672 г. к югозападу от Дели поднялись чле
ны индуистского религиозного движения сатнами («почитатели истинного
имени [бога]»); по касте там тоже преобладали джаты, т.е. социальная кате
гория, близкая значительной части сикхов. Аурангзеб, конечно, потопил это

80

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

выступление в крови (вырезал до 50 тыс. человек), но для империи то был
«знак на стене».
Наиболее мощным восстанием против Моголов, которое внесло огромный
вклад в распад империи, стало движение маратхов на западном Декане (со
временный штат Махараштра). Маратхи были наёмными воинами на служ
бе южного соседа Моголов — султаната Биджапур, выходцами из доминиру
ющей в этой местности земледельческой касты кунби (местного аналога
панджабских джатов; лишь позднее маратхами станут называть народ Маха
раштры в целом). Главы маратхских кланов стремились к максимальной ав
тономии от султаната, и один из них, Шиваджи Бхосле (1630–80), перевёл
это движение в военную плоскость, нанося удары как по Биджапуру, так и по
Моголам. Шиваджи дважды разграбил крупнейший торговый порт Моголь
ской державы — Сурат в Гуджарате, а в 1674 г. был провозглашён первым
маратхским монархом с титулом чхатрапати (санскр. «тот, над кем носят
зонт»). К моменту смерти Шиваджи в 1680 г. под контролем маратхов ока
залась значительная часть западного Декана. И хотя Могольский султанат
именно в 1680е годы, с завоеванием Биджапура и Голконды, достиг наиболь
шего территориального расширения, охватив почти всю Индию, маратхи ста
ли подтачивать империю изнутри. Аурангзебу пришлось лично ехать на юг
возглавить против них карательные походы, он метался с армией по Декану,
но маратхи быстро возвращали себе взятые Моголами крепости.
Панджаб пока оставался вне зоны антиимперских восстаний. В XVII в. это
была одна из самых экономически процветающих стран Индии; Лахорская
суба входила в число наиболее доходных провинций Могольского султаната:
около 1580 г. её налоговые поступления составляли 14 млн. рупий, в 1648/
49 г. — 22,5 млн. [Hunter, 1882, p. 241, n. 1; p. 247]. Лахор входил в число
крупнейших городов мира (не менее 360 тыс. жителей); иные современники
говорили, что размерами он превосходит Стамбул. Моголы считали, что на
Панджаб они могут рассчитывать как на «имперскую базу», здесь всё было
спокойно. До поры.
Между тем в 1672 г. из повиновения империи вышло пуштунское племя
афридиев на северозападной границе Индии. Положение стало настолько
серьёзным, что Аурангзебу пришлось возглавить карательный поход лично. Во
время его пребывания в Панджабе могольские чиновники проводили меры по
исламизации с удвоенным рвением. Сикхский гуру отреагировал на это новой
поездкой по Мальве, причём не только проповедовал, но и помогал крестья
намбеднякам материально (давал средства на рытьё колодцев, покупку коров).
По сути это была конкуренция гуру с империей за лояльность части податно
го населения, хотя степень этой конкуренции преувеличивать не нужно.
В рамках политики исламизации могольские власти занялись Кашмиром.
Из всех индийских брахманов брахманы этой страны имеют наиболее высо

Глава II. От новой религии к новой политии (XVII в.)

81

кий авторитет (из их среды, кстати, происходит семья Джавахарлала Неру —
Индиры Ганди). Согласно приказу Аурангзеба, налоговых чиновниковинду
истов следовало заменить мусульманами — а в Кашмире имперский аппарат
во многом составляли как раз брахманыиндуисты. Могольский назим Каш
мира Ифтихархан пытался обратить их в ислам силой. Брахманы побежали
из Кашмира. Их делегация во главе с Кирпа Рамом прибыла к Тег Бахадуру
в Анандпур. Брахманы поведали сикхскому гуру о своих несчастьях и проси
ли заступиться. По легенде, во время этой встречи вошёл 8летний сын Тег
Бахадура Гобинд Дас и спросил, почему все так опечалены. Отец объяснил,
что какойто святой человек должен пожертвовать собой ради народа. Маль
чик заметил, что нет никого святее самого гуру. Тег Бахадур посчитал, что
устами младенца глаголет истина, и велел пандитам сказать назиму: «Мы при
мем ислам, если ты заставишь сделать то же Тег Бахадура, которого мы по
читаем как своего гуру».
Данный эпизод показывает, что сикхский гуру уже представлял собой се
рьёзную политическую силу: гонимые имперскими властями просили у него
заступничества, и он такое заступничество обеспечил. По сути это опять был
вызов империи, как при Харгобинде. О многом говорит и то, что Тег Бахадур,
принимая брахманов под своё покровительство, поставил условием призна
ние своего духовного авторитета. 8 июля 1675 г., предчувствуя недоброе, Тег
Бахадур совершил обычную церемонию назначения наследника, которым
объявил Гобинда.
Ифтихархан передал ответ Тег Бахадура Аурангзебу, и тот, как и следо
вало ожидать, сильно разгневался. Шах давно питал к сикхам вражду, в том
числе за помощь Даре Шукоху. Безусловно, могольскому падишаху было не
приятно, что сикхи величают своего гуру сача падшах. Не по нраву Ауранг
зебу было и слово «Бахадур» в имени девятого гуру: оно входило в состав
имён могольской знати. Особенно неприятны были шаху вести об обращении
в сикхизм мусульман. В Дели сикхских гуру всё больше воспринимали как
потенциальный центр сопротивления, вокруг которого могут сплотиться не
довольные шахской политикой. Прецедент имелся, и недавний, — восстание
джатов в религиозной оболочке движения сатнами. Делегация кашмирских
брахманов стала последней каплей. Аурангзеб велел лахорскому назиму аре
стовать гуру.
Представляется, что заступничество Тег Бахадура, оказанное брахманам,
было не причиной, а поводом его ареста — как поддержка, оказанная шахзаде
Хусрау, стала скорее поводом для ареста гуру Арджана. Могольские власти не
решились схватить гуру в самом Анандпуре, где всегда было много сикхов
(так фарисеям пришлось ждать, когда Христос удалится в Гефсиманский сад,
где легионеры могли схватить его вдали от толпы почитателей). Котвал Ро
пара, которому было поручено взять Тег Бахадура, дождался, когда тот все

82

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

го с тремя спутниками выехал в какуюто поездку. Глубокой ночью 12 июля
1675 г. их схватили в мусульманской деревне, где гуру остановился у одного
сикха.
Четыре месяца Тег Бахадура продержали под стражей в Сирхинде, после
чего перевезли в Дели на слоне в железной клетке; за слоном гнали осталь
ных сикхов в кандалах. Гуру был настолько ценным пленником, что фаудждар
Сирхинда сопровождал его лично. К концу 1675 г. Аурангзеб вернулся в сто
лицу из очередной карательной экспедиции на северозападной границе и за
нялся сикхским гуру, лично допрашивая его о деятельности во главе общины.
Тег Бахадур заявил Аурангзебу, что не верит ни в верховенство Вед и
брахманов, ни в идолопоклонство или касту, но готов сражаться за право всех
индуистов исповедовать свою религию. Фанатичного Аурангзеба поразило,
что человек может бороться не за собственную религию, а за чьюто чужую.
Собственно, девятый гуру сикхов, вступившись за кашмирских брахманов, и
войдёт в историю под именем «Защитника индуизма» (дословно «Покрыва
ло дхармы», на панджаби Дхарам ди чадар). Тег Бахадуру припомнили титул
сача падшах, на что тот отвечал: приверженцы гуру делают это уже два сто
летия из уважения к своим наставникам. Затем произошёл эпизод, напоми
нающий ситуацию Христа перед Иродом. В подтверждение духовного лидер
ства Тег Бахадура от него потребовали совершить чудо. Гуру отказался, зая
вив, что творить чудеса значит вмешиваться в деяния творца; только
шарлатаны и обманщики дурят народ, а люди божьи покоряются воле божь
ей. К слову, так же считал пророк Мухаммад, верным последователем кото
рого мнил себя Аурангзеб. Отверг гуру и предложение принять ислам, после
чего его пытали.
Наконец утром 11 ноября 1675 г. на главной рыночной площади Дели —
Чандни Чоук — состоялась кровавая расправа. Сначала подвергли варварской
казни трёх схваченных вместе с гуру сикхов: Мати Даса распилили пополам,
Даял Даса сварили в чане с кипящим маслом, Сати Даса сожгли заживо в
хлопковой вате. Этот эпизод широко известен в сикхской истории, и все трое
почитаются мучениками за веру. Затем настал черёд Тег Бахадура: ему отру
били голову. В 1689 г. шах казнит ещё одного пленного мятежного лидера,
сына маратха Шиваджи — Шамбхаджи; как и Тег Бахадур, тот тоже откажет
ся принять ислам и будет казнён (в отличие от ещё одного своего современ
ника — лжепророка иудаизма Шабтая Цви в Измире, который называл себя
мессией, но, схваченный в 1666 г. османскими властями, малодушно выбрал
ислам). В обоих случаях — в сикхском и маратхском — Аурангзеб пытался
(буквально) обезглавить антиимперское движение; не вышло. Сейчас на ме
сте казни девятого гуру сияет беломраморная гурдвара Сисгандж («Сокрови
ще головы») с золотыми куполами.Перед казнью Тег Бахадур продемонст
рировал большое самообладание: пока палач готовил топор, гуру спокойно

Глава II. От новой религии к новой политии (XVII в.)

83

сидел в медитации. А после его казни мимо тела прошёл какойто факир, ко
торый предсказал: «Султан (Аурангзеб. — К.Ф.) поступил дурно. Такие деяния
приведут к великому мятежу, и Дели опустеет». Репрессии фанатика на троне
в самом деле породят лишь сопротивление. Сикхи не такие люди, чтобы мол
ча терпеть унижения.
Голову и тело казнённого Тег Бахадура поместили на спину слона и с три
умфом возили по улицам Дели. Аурангзебу и этого показалось мало: он ве
лел расчленить тело и вывесить его фрагменты в разных частях города.
Однако этому не суждено было сбыться. По легенде, помогла погода: раз
разилась буря, спустился мрак, и в темноте отважный сикх по имени Джай
та из низкой касты выкрал голову, привязал узел с ней себе на спину, набро
сил на себя старое одеяло и в сопровождении двух помощников с огромным
риском пронёс голову в Киратпур. Там 16 ноября её кремировал прибывший
из Анандпура Гобинд. Другие сикхи — торговец Лаккхи Дас и три его сына —
спасли тело Тег Бахадура: выкрали его, вывезли из города на повозке изпод
лимонов и сожгли вместе с собственным домом (чтоб у властей не возникли
подозрения, будто это обряд кремации) в деревне Ракабгандж под Дели. Те
перь здесь стоит знаменитая мраморная гурдвара с куполом. Могольские вла
сти хватились пропажи, да поздно.
Аурангзебу казнь Тег Бахадура аукнулась — терактом. 27 октября 1676 г.
шах возвращался с пятничной молитвы из делийской Соборной мечети (Джа
ма Масджид) и решил проехаться по Ямуне. Как только он сел в лодку, ка
който сикх запустил в него с берега двумя кирпичами, один из которых за
дел сиденье шаха. Сикха схватили и передали городскому котвалу (скорее
всего, его казнили).
Девятый гуру Тег Бахадур стал вторым после Арджана гурумучеником и
принял смерть так же: был вызван в имперскую столицу и казнён. Как и у
пятого гуру, у казнённого остался малолетний сын, ставший его преемником.
Историческая параллель продолжится: этот сын, подобно осиротевшему гуру
Харгобинду, вступит в Моголами в вооружённое столкновение. На этом па
раллели закончатся, поскольку при гуру Гобинде накал могольскосикхского
противостояния на порядки превзойдёт всё то, что имело место при Харго
бинде и Шахе Джахане.
В период гурта Тег Бахадура состояние раскола в сикхской общине про
должалось. Само занятие им гургадди не прошло гладко. Важнее, однако, то,
что попрежнему существовали «параллельные гуру», немалая часть сикхов
признавала своими лидерами других представителей династии Рам Даса. Это
заставило Тег Бахадура совершить длительную поездку на восток Индии, что
бы укрепить свои позиции, заручившись поддержкой непанджабских сан
гатов.

84

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

В 1670е годы в Могольском султанате наметились центробежные тенден
ции, набирали силу региональные антиимперские движения и открытые вос
стания (джаты области Агры, маратхи, пуштуны). Аурангзеб отвечал на это
кровопролитием и религиозными гонениями на индуистов и шиитов. В этих
условиях произошло новое столкновение сикхской общины с могольской вла
стью. Придравшись к тому, что кашмирские брахманы просили у Тег Бахаду
ра заступничества перед властями, шах велел схватить гуру сикхов и казнить
его. У сикхской общины появился второй гурумученик.
Казнь Тег Бахадура была со стороны империи недальновидным поступ
ком, ибо терпение сикхов было на исходе.

ГЛАВА III
Сабля против гнёта: Рождение
хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

III.1. Десятый гуру Гобинд Сингх (1675–1708)
В 1675 г. сикхскую общину опять возглавил мальчик — 9летний сирота
Гобинд. Его раннее детство прошло в Патне, где он родился. Тег Бахадур дал
сыну всестороннее образование. Гобинда учили сикхской религии, арифмети
ке, истории, фарси, даже арабскому и санскриту, искусству верховой езды,
охоты и владения всеми видами оружия — саблей, копьём, луком, мушкетом.
Об этом рассказывает сам Гобинд в своей автобиографии 1692 г. Бачитар на
так («Пёстрая драма»). Кстати, в этой книге Гобинд называет своей родиной
(мадра дес) Панджаб, а не Бихар, где он появился на свет. В 1677 г. Гобинда
женили на Джито, дочери кхатри из Лахора; после свадьбы её стали звать
Сундари1.
Когда Гобинд подрос, он последовал примеру своего деда Харгобинда: за
менил подношения гуру деньгами и зерном подношениями оружием и коня
ми. Если прежние гуру лишь поощряли в своём окружении физические уп
ражнения, то Гобинд сделал их обязательными. По примеру деда он возродил
материальный символ светской власти гуру: велел изготовить большой воен
ный барабан, который назвали Ранджит Нагара («Барабан Победы») и в ко
торый стучали в Анандпуре утром и вечером. Опять же подобно Харгобин
ду, гуру регулярно упражнялся в воинском искусстве и ежедневно выезжал на
охоту с отрядом сикхов, нанятым его дядей по матери Крипал Чандом. Этот
отряд стал ядром будущей грозной армии десятого гуру. Под подъём сикх
ского гуру как правителя Гобинд подвёл и идейную основу: в сочинении Ба
читар натак возвёл свою родословную к самому Раме — царю Айодхьи и
аватаре бога Вишну.
Развитие Гобиндом военного потенциала общины не нравилось многим
масандам. К концу XVII в. они превратились в крупных землевладельцев, а
1

Распространённая ошибка — считать, что это два разных человека, две жены Гобинда.

86

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

мероприятия гуру грозили подорвать их положение. Масанды даже просили
мать Гобинда — Гуджри повлиять на него, чтобы тот ограничился духовным
образованием последователей, не претендуя на большее. Однако гуру продол
жал начатое.
Вызревание у сикхов автономного княжества привело их к конфликту в
первую очередь даже не с Могольским султанатом (имперская администрация
находилась «высоко» — на общеиндийском и региональном уровне), а с не
посредственными соседями — раджами индуистских княжеств горной обла
сти Шивалик, с которыми сикхский гуру стал сопоставим как мелкий прави
тель. В ряде работ конфликт сикхов с горными раджами объясняется исклю
чительно преданностью раджей могольской власти, тем, что они выступали
инструментом империи. На самом деле главной причиной конфликта был
разлад в отношениях гуру с раджами вполне независимо от Моголов. Одни
историки [Cunningham, 1903, p. 98] считают причиной конфликта вмешатель
ство Гобинда во внутренние дела горных княжеств с целью подчинить их.
Другие [Johar, 1967, р. 93] настаивают, что данная точка зрения не подкреп
лена историческими источниками. Как бы то ни было, горным раджам хва
тило самого факта соседства с сикхской общиной. Они обоснованно опаса
лись демократического потенциала сикхизма: эгалитаристские идеи молодой
религии нашли отклик среди низкокастового населения шиваликских кня
жеств. Гуру сикхов становился конкурентом местных раджей в сфере власти,
«перетягивая» у них массы подданных.
Прежде всего конфликт, естественно, возник с раджой княжества Ках
лур — Бхим Чандом, у которого Тег Бахадур и купил землю для строительства
Анандпура (город сикхов стоял всего в 15 км от столицы княжества — Билас
пура). Раджа с недовольством взирал на многочисленные собрания сикхов, на
барабан как символ монаршей власти гуру, на великолепного, прекрасно обу
ченного чёрного слона с белой полосой от хобота до хвоста. Этот слон мыл
гуру ноги и вытирал их полотенцем, приносил выпущенные им стрелы, но
чью освещал путь зажатой в хоботе свечой. По легенде, Гобинду его привёз
благодарный ассамский принц (будучи в Ассаме, Тег Бахадур благословил его
отца, опечаленного отсутствием наследника).
В 1682 г. Бхим Чанд сделал ассамского слона предлогом к вооружённому
конфликту. Раджа попросил гуру одолжить слона, а также богато украшен
ный шатёр (подарок одного сикха из Кабула). Гобинд отвечал, что дарители
запретили ему одалживать эти вещи. Получив casus belli, Бхим Чанд напал на
Анандпур, но был отбит. Между его людьми и сикхами начались стычки.
Видя, что в одиночку не справиться, в 1685 г. раджа Кахлура организовал
поход на Анандпур совместно с раджами Кангры и Гулера. Поход также окон
чился неудачей. Однако вскоре изза угрозы новой коалиции раджей Гобинд
по приглашению дружественного ему раджи Сирмаура с 500 воинами и мно

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

87

гими сикхами переехал на территорию этого горного княжества, в местечко
Паонта в верховьях Ямуны, на её правом берегу. Правитель Сирмаура (кото
рого в могольских хрониках изза снегов в его горных владениях именуют
«снежным раджой», barfī raja) хотел использовать сикхов для обороны сво
их восточных границ от враждебного соседа — раджи Гархвала. С разреше
ния раджи гуру построил в Паонте крепость.
В Паонте Гобинд прожил три года (1686–89). Именно здесь он, мастерс
ки владевший не только саблей, но и пером, написал значительную часть сво
их воинственных и религиозных стихов и наставлений. Позднее их собрали
в книгу Дасам Грантх (полное название на панджаби — Дасвен падшах да
грантх, «Книга десятого падишаха»). Она коренным образом отличается от
Ади Грантх: если в той центральная тема — единение с богом, то в этой —
вполне мирская по характеру вооружённая борьба с тиранией. Согласно тра
диции, Ади Грантх воплощает бхакти (преданность богу) сикхов, тогда как
Дасам Грантх — их шакти (жизненную силу). Дасам Грантх состоит из 18 со
чинений Гобинда на мифологическую, философскую, автобиографическую
тематику и написана письменностью гурмукхи на разных языках — панджа
би, диалектах хинди (авадхи, брадже), фарси.
Гобинд не только сам был талантливым литератором, но и (как подобает
правителю) покровительствовал искусствам: принял на службу 52 поэта, ко
торые перевели на хинди (диалект брадж) классические предания о воинской
доблести, содержавшиеся в древнеиндийских пуранах — мифологических и
философских произведениях послеведической эпохи. В частности, поэты пе
ревели сказания о подвигах Рамы и Кришны и о богине войны Чанди (одно
из имён супруги Шивы), уничтожавшей демонов с оружием в руках (поэма
Чанди ди вар). К слову, в её честь называется современная столица штатов
Панджаб и Хариана г. Чандигарх («Крепость Чанди»). Правда, авторство по
эмы приписывают самому гуру и она входит в Дасам Грантх. Таким образом,
«у Гобинд Сингха всевышний не перестал быть милосердным, но обрёл оружие»
[Рабинович, 1972, с. 113]. Для встающей на путь войны сикхской общины эта
тематика становилась актуальной. Развивался у сикхов жанр исторического
повествования о ратных подвигах их единоверцев — гурбилас («удовольствие
гуру»). Яркие примеры жанра — Бачитар натак самого Гобинда и сочинение
Ратан Сингха Бхангу Прачин пантх пракаш, «Древний свет пантха» (состав
лено в 1809–41 гг.). Героическая поэзия гуру Гобинда занимает в литературе
Индии особое место, а его сочинение Шастар нам мала представляет собой
нечто вроде энциклопедии индийского оружия конца XVII в. Гуру Гобинд счи
тается одним из крупнейших поэтов и образованнейших людей Панджаба
своего времени.
Пять самых образованных членов общины Гобинд в 1688 г. отправил в
центр индуистской учёности Варанаси — учить санскрит и осваивать индуи

88

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

стские религиозные тексты, чтобы толковать сочинения сикхских гуру, пол
ные отсылок к мифологии и философии индуизма. Учиться эти сикхи отпра
вились под видом индуистских садху, потому что не были брахманами, а ни
один брахман в Индии не стал бы учить небрахмана санскриту и священным
текстам (пандит, находившийся при дворе Гобинда, наотрез отказался учить
их сам). Так было положено начало школе сикхского богословия — нирмала
(«незапятнанные»). Сейчас сикхинирмала выступают знатоками и толкова
телями Ади Грантх, имеют авторитет в вопросах догматики.
У Гобинда и Сундари было четыре сына: Аджит (1687–1705), Джуджхар
(1691–1705), Зоравар (1696–1705) и Фатех (1699–1705). Все они станут му
чениками.
В 1688 г. против Гобинда опять выступило объединённое войско князей
Шивалика: раджа Кахлура Бхим Чанд, раджа Гархвала Фатах Шах, раджа
Кангры Крипал Чанд и ещё 12 раджей. Одним из зачинщиков был раджа
Гархвала, и выступал он не только против сикхов, но и против княжества
Сирмаур, на территории которого они жили. 18 сентября состоялось сраже
ние при Бхангани недалеко от Паонты. Перед битвой раджи переманили у Го
бинда большинство патханских наёмников, которых рекомендовал ему
суфийский пир Будху Шах из Садхауры. Тогда пир выручил гуру, прислав 700
собственных воинов под началом своих четырёх сыновей. (Из этого заклю
чаем: пир был не просто вероучителем, а, подобно сикхскому гуру, распола
гал военной силой и управлял какойто территорией.) Сикхский плотник
Рама изготовил две пушки из пустых стволов тамаринда1. В ходе боя Гобинд,
как повествует традиция, лично сразил раджу княжества Хиндур Хари Чан
да. Раджи Шивалика бежали. Победа при Бхангани продемонстрировала, что
сикхский гуру уже сильнее даже коалиции своих соседейраджей. Уже в сле
дующем году Гобинд, чувствуя себя достаточно уверенно, вернулся в отцов
ский город Анандпур. Это способствовало выходу конфликта на более высо
кий уровень.
К концу XVII в. Могольский султанат трещал по швам. Видя успешное
сопротивление маратхов на юге и сокращающиеся возможности империи дер
жать страну в повиновении, подвластные Моголам мелкие правители то тут,
то там прекращали платить шаху дань, чтобы посмотреть: а вдруг сойдёт с
рук? Коегде империя уже ничего не могла с ними поделать; коегде ей ещё
хватало сил наводить порядок. В конце 1680х годов дань Аурангзебу пере
стала платить часть раджей Шивалика, в том числе Бхим Чанд. Шах прика
зал фаудждару Джамму Мианхану собрать дань силой, и тогда раджи решили
втянуть в конфликт гуру сикхов как обладателя мощного отряда и укреплён
1
Подобной технологии не стоит удивляться. Вообще индийцы в то время не отли
вали пушки, а делали их из железных «досок», скреплённых железными кольцами.

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

89

ного города. Раджа Кахлура Бхим Чанд, «позабыв» обиды, прислал к Гобинду
своего первого министра просить помощи. Посланец льстиво заявил: «Мы
находимся под защитой дома Нанака. Моголы ничего не могут нам сделать,
если только ты будешь нашим проводником и светом».
Могольский султанат угрожал всем, поэтому Гобинд согласился помочь и
встал во главе объединённых сил. В конце 1690 г. эти силы нанесли пораже
ние могольскому войску под началом Алифхана при Надауне на берегу Бе
аса. Гобинд показал в бою личную храбрость и застрелил одного из раджей
вражеской стороны (в войске Моголов находились союзники). После побе
ды гуру вернулся в Анандпур и продолжал ковать армию.
Зимой 1691 г. к Анандпуру подступил могольский военачальник Рустам
хан, который рассчитывал взять сикхов врасплох. Он подошёл ночью и рас
положился лагерем в русле высохшей речки, но пошёл ливень, русло ожило,
и многих воинов и почти весь обоз смыло. Гуру назвал речку Хамайяти
Нала — «Дружественная речка».
В 1694 г. имперский фаудждар Кангры Дилавархан прислал 11тысячное
войско под командованием своего сына Ханзады заставить гуру уплатить
дань, а если откажется — разграбить Анандпур. Из сикхской столицы побе
жало население. Однако гуру собрал войска и наголову разбил могольскую
рать на берегу Сатледжа. Ханзада бежал.
Дилавархан распёк сына за трусость и отправил новую экспедицию, под
началом своего рабавоеначальника Хусейна. Последний уже настроился на
длительный конфликт — на осаду. По пути он грабил владения раджей Ши
валика и нагнал на них такого страху, что те (включая Бхим Чанда) сочли за
лучшее отложиться от союза с гуру и заплатить всё, что от них требуют. Бо
лее того, горные раджи были вынуждены присоединиться к Хусейну и отпра
вить на Анандпур собственные отряды. Получилось, что раджи втянули гуру
в конфликт с султанатом, а сами разбежались.
Особняком среди раджей оказался Гопал, правитель княжества Гулер. Он
тоже приехал было к Хусейну с выражением покорности, но смог предложить
ему только 4 тыс. рупий из требуемых 10 тыс. Хусейн публично оскорбил Го
пала, тот бежал (не забыв прихватить деньги) и решил сопротивляться. Гуру
Гобинд тут же прислал ему на помощь своих военачальников. Хусейн двинул
ся наказать Гопала, но неожиданно потерпел поражение и погиб сам, а Гопал
приехал к Гобинду и заплатил дань ему1. Так иные князьясоседи начали вос
принимать сикхского гуру как верховную власть вместо делийского двора.
1

В познавательном документальном фильме на панджаби «Хальса» (1999 г.) режис
сёра Мангал Сингха Дхиллона о жизни гуру Гобинда (где за кадром идёт повествование,
а в кадре перемежаются костюмированные сцены и показ цветных иллюстраций) раджа
Гопал театрально швыряет могольскую грамоту. Так московский великий князь Иван III
«разорвал» грамоту хана Ахмата.

90

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

В полной мере мы увидим это в начале XVIII в. Гобинд в самом деле «начал
править как падишах» [Синх, 1959, с. 421].
Таким образом, на севере Могольского султаната вызревал очаг такого же
упорного и бескомпромиссного сопротивления, как на юге. Аурангзеб разгне
вался и велел усмирить сикхского гуру. В 1694–97 гг. имперские власти орга
низовали несколько походов на Анандпур, но безуспешно. Наконец Ауранг
зеб велел выступить против сикхов одному из своих сыновей — шахзаде Му
аззаму (впоследствии его преемник Бахадуршах I). Это свидетельствует о
значении, какое стали придавать сикхской проблеме при дворе: ею занялись
на уровне принца.
Однако исполнителя Аурангзеб выбрал не того: Муаззам, в отличие от
отца, не был мусульманским фанатиком, почитал набожных людей независи
мо от религии, а сикхский гуру был для него одним из них. Важнее, пожалуй,
то, что шахзада видел военную мощь сикхов, а предвидя скорую борьбу за
престол, даже рассчитывал на их помощь (как окажется — не зря). Поэтому
он ограничился наказанием нелояльных раджей: прошёлся по их землям с
огнём и мечом, грабил и в знак унижения возил пленников на ослах. Сикхов
же не тронул. Впрочем, Муаззаму ещё предстоит воевать с ними, и немало —
но уже в качестве шаха.
Гобинд между тем понимал, что это только передышка, и построил в
Анандпуре пять крепостей. Когда 22 февраля 1701 г. на праздник холи в го
род собралось много сикхов, он устроил военные учения, даже одев воинов
в подобие формы: один отряд, в белых одеяниях, защищал крепость Холгарх,
а другой, в жёлтых одеяниях, во главе с самим гуру пошёл на приступ. Учеб
ный бой длился более четырёх часов, и крепость наконец пала. Память об
учениях Гобинда сохраняется в сикхской общине и поныне в виде праздни
ка хола махалла: ежегодно в эту неделю (обычно в марте, начиная с 1го чис
ла лунного месяца чет) сикхские воины ниханги (см. ниже) в Анандпуре и
других местах с боевыми кличами ездят верхом с копьями и саблями, зани
маются фехтованием и борьбой. Чуть ранее похожие учения проводил дале
ко на севере со своими «потешными» другой молодой монарх рождающейся
державы.
Гуру проводил и другие тренировки, развивая в последователях храбрость.
Так, он привёл группу молодых сикхов на берег Сатледжа, швырнул в реку
горсть золотых монет и браслетов и объявил: «Найдёте — ваше!». Так гене
ралмайор Ермолов во время контратаки при Бородино бросил вперёд горсть
Георгиевских солдатских крестов как материальный стимул.
При Гобинде брахманы попрежнему старались препятствовать росту вли
яния сикхизма. Известный пандит Кешо Дас из Варанаси пришёл к гуру и
призывал поклоняться богине Кали (Дурге). Он утверждал: если сикхи помо
гут ему соорудить жертвенный огонь (хому), он покажет им богиню, а если

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

91

сикхи ещё и поклонятся ей, то приобретут непобедимость (брахман знал, на
что надо делать упор, если стоит задача привлечь сикхов). Речи Кешо Даса
произвели впечатление. Однако Гобинд отвечал, что даже боги и богини под
чиняются воле единого богатворца, который и даёт человеку силы изменять
собственную судьбу. (Вспомним, что сикхи, почитая единого бога, не отрица
ют существования индуистских богов — просто считают, что те тоже сотво
рены.) Сикхов аргументы Гобинда убедили — в отличие от горцевиндуистов,
их соседей по Анандпуру. Чтобы показать горцам их заблуждение, Гобинд
пошёл навстречу Кешо Дасу и позволил устроить хому.
По легенде, обряд поддержания огня продолжался целый год, по истече
нии которого гуру задал брахману вопрос: ну так где богиня Кали? Тот отве
чал, что она явится лишь в том случае, если какойнибудь святой человек
благородного происхождения принесёт себя в жертву, а его голову бросят в
огонь. Гуру Гобинд не был обделён чувством юмора и спросил: где же найти
более святого человека, чем сам Кешо Дас? Брахман лишился дара речи и
быстро кудато исчез. Гобинд же вынул саблю и сказал собравшейся толпе:
«Вот истинное проявление богини силы — сверкающая сталь, с помощью кото
рой карают зло, а также защищают и вознаграждают добродетель». Самого
существования богини Дурги Гобинд не отрицал: это её он воспел в поэме
Чанди ди вар как победительницу злых сил.
Дальнейшая эволюция сикхской общины и особенно необходимость про
тивостоять враждебному окружению толкали Гобинда к чёткой организации
общины. И вот 30 марта 1699 г., на праздник байсакхи, в сикхской истории
произошло исключительно важное событие: гуру Гобинд создал хальсу — «об
щину чистых», братство своих приверженцев, главной чертой которого ста
ла высокая степень милитаризованности. Новогодним праздником для этого
мероприятия гуру воспользовался потому, что именно тогда в Анандпур со
бирались большие толпы сикхов; к тому же тот факт, что сикхи в больших
количествах собрались на обычный праздник, не могл вызвать подозрений у
имперских властей.
Засвидетельствовать почтение гуру пришла, как обычно, огромная толпа
сикхов. Гобинд стоял у входа в шатёр на невысоком холме Кешгарх. Снача
ла он произнёс перед собравшимися пламенную речь: напомнил о тирании
могольских властей, осудил индуистский принцип ахимсы (непричинение вре
да, которое оборачивалось непротивлением злу), призвал занять активную
позицию и заявил, что преклоняется перед святой саблей как символом со
противления насилию. После этого Гобинд неожиданно устроил последова
телям жестокое испытание в вере. Он внезапно вынул саблю и грозно крик
нул: «Всякому великому подвигу предшествует великое жертвоприношение.
Мне нужен сикх, который может предложить мне сейчас свою голову. Моя саб
ля жаждет крови того, кто усвоил урок покорности».

92

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Наступило гробовое молчание. Ни один сикхский гуру ещё никогда не
требовал от своих последователей принести в жертву собственную жизнь.
Гобинд меж тем напомнил: «Вы же всегда твердили: “Тот, кто любит путь
бога, протягивает ему на ладони свою голову”». Три раза кричал гуру — и ник
то не откликнулся. Наконец вперёд медленно выступил сикх Дайя Рам и сми
ренно заявил: «О, царь царей, я предлагаю тебе свою голову. Она всегда была
твоей. Если она принесёт тебе какуюто пользу, я буду считать это величай
шей милостью и чувствовать себя спасённым». Гобинд взял его за руку и от
вёл в шатёр. Когда он вышел оттуда, с сабли капала кровь, а вид у него был
ещё более свирепый. Гобинд объявил: «Нужна ещё голова. Дхарму теперь мо
гут защитить лишь те, кто готов жертвовать жизнью».
Собравшиеся начали в ужасе разбегаться. Многие были уверены, что гуру
потерял рассудок. Между тем на клич Гобинда вперёд выступил второй
сикх — Дхарам Дас. Гуру отвёл его в тот же шатёр и вновь предстал перед на
пуганными последователями с окровавленной саблей. Тут многие сикхи бро
сились к матери гуру Гуджри, прося её вмешаться или даже пойти на беспре
цедентный шаг — сместить Гобинда с гадди Нанака. Однако гуру был непрек
лонен. Он продолжал вызывать добровольцев, и один за другим вышли ещё
трое сикхов — Мохкам Чанд, Сахиб Чанд и Химмат Чанд. Сикхи стали опа
саться, что гуру собирается перебить всех. Уведя в шатёр пятого, Гобинд...
вдруг вышел оттуда со всеми пятью сикхами — целыми и невредимыми (по
другой версии, чтобы показать их, просто подняли полог шатра)!
Секрет крови на сабле был прост. В шатре заранее приготовили чан с кро
вью зарезанного козла. Заходя в шатёр с очередным добровольцем, Гобинд
каждый раз обмакивал саблю в этот чан1.
Пять сикхов оказались одеты в длинные жёлтые одеяния, на головах
были синие тюрбаны, талии были повязаны поясами, а на боку висели саб
ли. Жёлтый цвет, цвет весны и возрождения, был призван символизировать
их рождение как членов новой сикхской общины. Гуру назвал этих пятерых
своими панч пьяре — «пятеро любимых». Собравшиеся разразились криками
Сат Шри Акал! («бог бессмертен!»; сейчас это принятое у сикхов повседнев
ное приветствие) и просили гуру благословить их так же. Многие жалели, что
не вызвались на добровольную жертву (кто же знал?).
Состав панч пьяре, в том виде, который донесла традиция, не случаен.
Они представляют разные касты и разные регионы Индии, символизируя
проникновение учения гуру во все слои индийского общества и все географи
ческие области. Дайя Рам принадлежал к касте кхатри и происходил из Ла
1

Иногда пишут, будто Гобинд привязал в шатре целых пять козлов и каждый раз
убивал одного. Это неправдоподобно: после убийства первого козлы стали бы громко
блеять от страха, и их тут же услышала бы толпа снаружи [Gupta, I, р. 270]. Представ
ление пошло бы насмарку.

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

93

хора; Дхарам Дас был джатом из Рохтака; Мохкам Чанд — прачкой из Два
раки в Гуджарате; Сахиб Чанд — брадобреем из Бидара (Декан, Центральная
Индия); Химмат Чанд — водоносом из Джаганнатх Пури (город в стране
Орисса в Восточной Индии). Символика панч пьяре даже глубже — это пять
великих добродетелей сикхизма: дайя — сострадание, дхарам (санскр. дхар
ма) — праведность, мохкам — стойкость, сахиб — умение владеть собой и
химмат — мужество.
Ещё со времени Нанака обращение в сикхизм сопровождалось обрядом
чаран пахул: новый адепт в знак смирения пил воду, в которую гуру обмак
нул большой палец ноги. Ради создания из сикхов новой, более сплочённой,
а главное, милитаризованной общности Гобинд решил заменить этот обряд
другим — кханде ди пахул, посвящение кинжалом. Выведя панч пьяре из шат
ра, он велел принести стальной кувшин с водой и стал помешивать её сталь
ным обоюдоострым кинжалом (кхандой), декламируя пять сочинений, напи
санных им самим и прежними гуру. Обоюдоострый кинжал символизировал
то же, что две сабли Харгобинда, — соединение мири и пири, светской и ду
ховной власти гуру. После этого женщина по имени Сахиб Дэви (1681–1747)1
принесла несколько кусочков сахара и подсластила воду. Гуру объяснил сим
волику этого действия: новая община сикхов будет не только обороняться
силой оружия, но и сделает жизнь своих членов сладкой.
Приготовленную воду Гобинд назвал амрит — «нектар бессмертия». Он
подозвал панч пьяре и дал каждому пятикратно отпить из кувшина, после
чего пятикратно побрызгал оставшейся водой им на голову и в лицо. Когда
хотят сказать «стать сикхом», нередко говорят «принять пахул». Посвящае
мые повторили за Гобиндом фразу, которая будет формулой приветствия и
боевым кличем сикхов: Вá хегурý джи да хá льса, вахегуруджи ди фатé х —
«Хальса принадлежит богу, победа за богом». Затем гуру попросил их подне
сти амрит ему, т.е. принять в новое братство его самого как рядового члена.
Эта просьба ошеломила пятерых сикхов и всё собрание. Они сказали: «Ты
гуру, наш духовный вождь, как здесь, так и на том свете, наш спаситель, ко
торому мы вручили свои жизни. Как же мы можем подносить амрит тебе, о,
царь царей?». Гобинд отвечал: «Сегодня я учредил новую общину, где не будет
ни высших, ни низших. Я хочу установить это братство на основе полного ра
венства, прося вас сделать меня своим учеником».
Так и сделали. Затем панч пьяре совершили тот же обряд в отношении
20 тыс. присутствовавших сикхов, которые тем самым приобщились к ново
му братству (конечно, обряд растянулся на несколько дней). В последующие
1

Распространённая ошибка — считать, будто она была второй (а то и третьей) же
ной Гобинда. Есть сведения, что родители Сахиб Дэви действительно хотели выдать её
замуж за гуру, но тот отказал. Однако поскольку предложение было сделано публично,
замуж её уже никто не взял бы, и Гобинд разрешил ей просто жить в его доме.

94

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

две недели церемонию кханде ди пахул прошли до 80 тыс. сикхов1. Несмотря
на принятие Гобиндом пахула от панч пьяре в качестве равного им члена но
вой общины, он стал считаться духовным отцом всех её членов, а Сахиб
Дэви — их духовной матерью2. Вместе с тем гуру предостерёг последователей,
чтоб не вздумали поклоняться ему как богу, так как отход от монотеизма вле
чёт адские муки. В настоящее время церемонию принятия в сикхизм прово
дят именно пять членов общины перед экземпляром Ади Грантх таким обра
зом, как это произошло в Анандпуре в 1699 г. И в истории с панч пьяре, и
здесь, и позднее мы вновь имеем дело со священной для Индии пятерицей,
которая и в сикхизме уже присутствовала задолго до Гобинда. Ещё Бхаи Гур
дас сказал: «Один последователь — это сикх; два составляют священное сооб
щество; когда же их пятеро, там присутствует сам бог».
Создаваемой им новой общине Гобинд дал название хальса — «чистая»,
«община чистых»3.
Изображение обоюдоострого кинжала кханда вошло в состав эмблемы
хальсы и украшает флаг сикхской общины. Кханда — один из самых древних
видов индийского оружия, представляет собой кинжал или палаш, часто с
расширяющимся к острию лезвием. Эмблема хальсы по её центральному эле
менту тоже называется кханда, а флаг хальсы носит название Нишан Сахиб,
«Господин Знак» (так назывались знамёна сикхов ещё при Харгобинде).
Кханду составляют: прямой кинжал кханда, на его клинок наложено мета
тельное кольцо чаккар, по бокам два изогнутых кирпана (символизируют ду
ховный и светский компоненты власти в общине — пири и мири). Нишан
Сахиб — это треугольное знамя оранжевого цвета с кхандой синего цвета.
Такие знамёна обычно развеваются на флагштоках у гурдвар. Ниханги неред
ко носят флаг, наоборот, синего цвета с жёлтой кхандой. Кстати, у них изоб
ражение кханды часто имеется и на тюрбане (в виде металлического значка).
Вместе с упомянутым выше (см. I.6) священным знаком Ик онкар знак кханда
выступает символом сикхизма. При этом Ик онкар является скорее символом
самой религии, тогда как кханда — символом хальсы, с явным военным ук
лоном. Символ кханда связан с термином сарблох — «целиком железный».
1

В англо и русскоязычной литературе обряд вступления в сикхизм, к сожалению,
часто именуют термином baptism / «крещение» [McLeod, 1989, р. 44; Singh T., 1951,
р. 112; Самыгин, Нечипуренко, 1995, с. 33]. Конечно, им пользуются как метафорой, но,
как я упоминал, применение к сикхизму понятий христианской религии неуместно, рож
дает ненужные аналогии (как лучше не называть троицей индуистскую Тримурти — груп
пу высших богов Брахму, Вишну и Шиву).
2
Как отмечают историки, объявив Сахиб Дэви духовной матерью хальсы, гуру Го
бинд как бы компенсировал ей отказ взять её замуж: у неё всё равно появились дети,
пусть духовные.
3
Не в последний раз религиозная община в Индии стремилась обособиться, исполь
зуя понятие «чистый»: «Пакистан» на языке урду означает «Страна чистых».

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

95

Его употреблял Гобинд для обозначения как карающего зло клинка, так и са
мого бога.
Гобинд подчеркнул, что теперь сикхи будут бескастовыми, не будут вы
полнять индуистских или мусульманских обрядов, не будут верить ни в ка
кие предрассудки, а будут почитать только единого бога — создателя, госпо
дина, защитника и разрушителя всего сущего. По замыслу гуру, новая общи
на отвергала атрибуты четырёх варн индуистского общества и должна была
составить пятую общность, свободную от любых ритуальнокастовых запре
тов и ограничений [Захарьин, 1996, с. 53]. Гобинд объявил, что все сикхи бу
дут братьями, не будет ни паломничеств, ни аскезы, но будет праведная
жизнь домохозяина, которой его последователи должны быть готовы пожер
твовать ради защиты дхармы. Женщины объявлялись равными мужчинам во
всех отношениях. Упразднялись обычаи парды и сати, а также убийство но
ворожденных дочерей.
Здесь логично возразить: но ведь всему этому учил ещё Нанак! Почему
сикхскому гуру пришлось опять утверждать эти принципы? Неужели два сто
летия существования сикхской общины, череда девяти гуру от Нанака до Тег
Бахадура так и не изжила у сикхов тех идей и принципов, с которыми борол
ся основатель сикхизма? Так и есть: несмотря на монотеизм и антикастовую
направленность учения первого гуру, осуждение им и его преемниками кас
товых различий, приниженного положения женщин и ряда индуистских и
мусульманских обрядов носили пассивный характер; в быту многие сикхи —
недавние индуисты или мусульмане — продолжали соблюдать прежние нор
мы морали и поведения [Кочнев, 1973, с. 81]. Достаточно сказать, что сами
гуру устраивали браки своих детей только в соответствии с предписаниями
собственной касты кхатри.
Правда, радикально реформировать сикхскую общину оказалось не под
силу даже Гобинду. Каста в индийском обществе непобедима. Она «проросла»
и в индийском исламе, и в сикхизме. «Как только сикхское общество приняло
ту же организацию производства, оно было вынуждено принять неумолимо фун
кционирующую индуистскую брахманическую иерархию джати» (касты. — К.Ф.)
[Ray, 1970, p. 35]. Даже сегодня коегде существуют... кастовые гурдвары. И всё
же в сикхской общине каста работает «не в полную силу». Более того, под вли
янием сикхизма (и ислама) даже индуистская кастовая система в Панджабе не
столь жёсткая, как в других странах Индии [Social Philosophy…, 2003, р. 247].
Особое внимание Гобинд уделил внешнему виду членов нового братства.
Для мужчин в знак их приверженности идеалу хальсы он ввёл правило «пяти
к» (панч какар): кеш, кангха, кара, каччха, кирпан.
Кеш — нестриженые волосы. У этого правила есть несколько объяснений:
будто Гобинд хотел придать сикхам сходство с индуистскими аскетами и ге
роямикшатриями (так, длинноволосыми изображают героев эпоса «Махаб

96

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

хараты» братьев Пандавов), с воинственными племенами пуштунов, с преды
дущими гуру и т.д. Наиболее правдоподобной представляется версия историка
Х.Р. Гупты (она же — наиболее прозаическая): Гобинд хотел наделить общину
такой «военной формой», которая была бы наименее дорогостоящей и наи
более внушительной; кроме того, толстый слой уложенных под тюрбаном
волос должен был в какойто мере защищать воинов от ударов холодным
оружием [Gupta, I, р. 275–276]!
Кангха — деревянный гребень в волосах для поддержания непростой при
чёски (вытекает из первого правила). Сикх накручивает на этот гребень свои
длинные волосы и им же закрепляет их. Символическое значение гребня —
физическая и духовная чистота нового члена общины.
Кара — стальной браслет на правом запястье. Он служит заменой ракх
ри — нити, которую у индуистов повязывали сёстры братьям на запястье как
напоминание о долге защищать их. Сикхская кара выступает символом вер
ности гуру и пантху. Сталь воплощает силу, а круглая форма — бесконечность
и вездесущность бога.
Каччха — короткие хлопчатобумажные штаны не ниже колен. Они тоже
символизируют чистоту, а также готовность ринуться в бой за правое дело в
любой момент. Кроме того, эти штаны преследовали и вполне практичную
цель: были удобнее для воина (как пешего, так и конного), чем дхоти инду
истов и свободные шаровары мусульман.
Наконец, кирпан — стальной кинжал. С его помощью следовало защищать
истину. Кроме того, он символизировал власть: носить оружие среди индуи
стов имели право лишь члены варны кшатриев, в том числе раджпуты, при
числявшие себя к ним. Претендуя на право носить оружие, сикхи стремились
поднять свой социальный статус до уровня раджпутов. Среди знатоков ору
жия сикхские кирпаны ценятся не менее, чем кривые ножи непальских гур
кхов кхукри или малайские пламевидные кинжалы крисы. Сикх обязан носить
кирпан всё время, но в условиях современной жизни этот кинжал нередко
заменяют его изображением (например, на тюрбане). Военизированность ре
формированной Гобиндом религии проявляется, в частности, в том, что кир
пан фигурирует у сикхов даже в обряде наречения имени: младенцу капают
в рот капельку мёда или подслащенной воды с лезвия кинжала (у индуис
тов — с пальца). Кирпан (вместе со сластями) присылают и родственники не
весты жениху при подготовке свадьбы.
В литературе есть мнение, что правило «пяти к» стало ответом сикхов на
пять украшений, которые носили высококастовые индуисты: золотые серьги,
ожерелье, золотые или серебряные браслеты, кольцо и богато украшенный
пояс [Gupta, I, р. 274].
Отмечу, что особый вид тюрбана, по которому сикха не спутаешь ни с кем
другим, в правило «пяти к» не входит. Строго говоря, носить такой тюрбан

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

97

сикхи не обязаны — но это устоялось, стало традицией (просто тюрбан —
традиционный головной убор в Индии и исламском мире, а уложенные длин
ные волосы тем более легче держать под тюрбаном). Сикхский тюрбан пред
ставляет собой полосу муслиновой ткани длиной 3–6 м. Чаще всего сикх по
вязывает тюрбан таким образом, что симметричные складки образуют надо
лбом направленный вверх угол. Кстати, уложив волосы, сикх сначала накры
вает их платком из муслина, а уж на него надевает тюрбан. Бороду и усы тоже
заворачивают под тюрбан. Тюрбаны носят разных цветов; пожалуй, чаще
других используют синий. Тюрбан жёлтого цвета (цвет весны) надевают на
праздник байсакхи, розового — на свадьбу; белый — цвет траура (кстати, не
только в Индии, но и в странах Восточной Азии). Сикхивоеннослужащие
носят тюрбан цвета хаки. У сикха обычно несколько тюрбанов на разные слу
чаи жизни: скажем, в дорогу (в самолёт) надевает один, для деловых встреч —
другой, для визита в ресторан — третий. Правило кеш соблюдают и мальчи
киподростки: собирают волосы в пучок, накрывая его куском ткани и пере
тягивая резинкой надо лбом.
Кроме «пяти к» Гобинд ввёл для членов хальсы четыре заповеди, прави
ла поведения (рахит). Вопервых, не бриться (это следует из правила кеш).
Вовторых, не курить табака и других одурманивающих веществ (мака, ко
нопли). Курение было объявлено привычкой одновременно ритуально нечи
стой и вредной для здоровья. И по сей день в Амритсаре как мировом цент
ре сикхизма продажа табака запрещена вовсе. Втретьих, не употреблять в
пищу мяса животных, убитых по мусульманскому ритуалу — надрезом гор
ла с выпусканием крови (халал). У сикхов появилась своя категория дозво
ленного мяса — джхатка: животное должно быть убито мгновенно, одним
ударом путём обезглавливания. И тот и другой запрет Гобинд наложил, воз
можно, с целью резко отделить и даже в чёмто противопоставить хальсу ис
ламской общине (так, именно мусульмане принесли в Индию кальян, и куре
ние считалось одним из их отличительных занятий) [McLeod, 1989, р. 72–73].
Вместе с тем влияние индуизма на сикхов настолько сильно, что немногие
из них едят говядину. Вчетвёртых, не нарушать супружеской верности.
В XVIII в. будут составлены своды правил поведения доброго сикха, где пе
речисленные заповеди дополнят бытовыми установлениями, по сути — рас
порядком дня. Такие своды правил называются рахитнама. Они регулируют
жизнь сикхов и поныне.
По инициативе Гобинда мужчинысикхи присоединили к своему имени
слово Сингх («лев»), а женщины — Каур («принцесса»). Так, сам Гобинд стал
зваться Гобинд Сингх, а Сахиб Дэви — Сахиб Каур. Первыми, кто сменил
имя, были панч пьяре: Дайя Рам сделался Дайя Сингхом, Дхарам Дас — Дха
рам Сингхом и т.д. До этого элемент «Сингх» использовался только в соста
ве имён раджпутов. Цель нововведения была двоякой. Вопервых, гуру ак

98

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

центировал равенство всех членов сикхской общины между собой независи
мо от их касты и гота (которые, как сказано выше, никуда не исчезли). Во
вторых, прибавляя к своему имени элемент имени знати, сикхи (джаты и
представители низких каст) боролись за повышение своего статуса в рамках
кастового общества, в рамках которого приходилось существовать сикхской
общине. Так в колониальной Бирме 1930х годов члены национальной орга
низации «Добама асиайон» использовали друг к другу обращение такин,
«господин»: это было устоявшееся обращение к британцам, и бирманские
националисты на уровне языка настаивали, что достойны не меньшего ува
жения, чем колониальные хозяева страны; как и у сикхов, по сути это тоже
была попытка поднять свой статус до статуса референтной группы с помощью
лингвистических средств. Сейчас имя сикха, как правило, состоит из трёх эле
ментов: имени собственного, элемента «лев» и имени гота, к которому он
принадлежит (например: Раджиндер Сингх Сандху)1.
Реформа Гобинд Сингха принесла общине не только скачок в развитии
догматов религии: община имеет право на вооружённое сопротивление гнё
ту. Акцентированный Гобиндом принцип демократизма усилил и притяга
тельность сикхизма для джатов и низших каст.
Показательно, что далеко не все сикхи приняли реформу Гобинда. В халь
су не пожелала войти часть выходцев из кхатри, а также брахманов — это
значило бы побрататься с представителями более низких каст.Слишком глу
боко засело кастовое чванство, они опасались за снижение собственного ста
туса. Кроме того, вне хальсы остались «раскольники сикхизма» — последо
ватели конкурентов гуру: Притхи Чанда, Дхир Мала, Рам Раи, которые счи
тали гуру самих себя и во второй половине XVII в. имели едва ли не больше
приверженцев, чем линия Харгобинд — Хар Раи — Хар Кришан — Тег Баха
дур. Укрепляя свой режим личной власти в общине, Гобинд наказал членам
хальсы не иметь дела с представителями соперничающих ветвей сикхизма как
с ненастоящими сикхами.
Сикхами упомянутые категории последователей Нанака всё же остались —
в силу того, что признают учение Нанака; однако жили и живут вне хальсы.
Их стали называть сахадждхари (от пандж. сахадж «лёгкий», «медлен
ный») — «те, кто становятся [сикхами] постепенно», без дисциплины халь
сы, а прежде всего с помощью нам симаран («запоминания имени [бога]»). Со
временем, под воздействием бурных событий боевой истории общины, о ко
торых речь впереди, доля сикхов хальсы в общине в целом неуклонно росла.
Сегодня сахадждхари составляют менее 5% всех сикхов. В XVIII в., после
1

Элемент «Сингх» часто пишут в виде фамилии сикха, особенно в западных странах.
Такая практика прижилась (см. библиографию настоящей работы), но, строго говоря, это
неверно (как неверно сокращать мусульманское имя с элементом «хан»: например, Му
хаммад Ибрахимхан сокращают до М.И. Хан).

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

99

смерти Гобинда и в условиях жестоких преследований со стороны властей,
две части общины всё же наладят контакты на основе взаимопомощи.
В религиозной догматике и практике сикхисахадждхари стоят ближе к
индуистам, практикуют религиозный синкретизм: почитают индуистских бо
гов, совершают паломничества; по сути они не до конца оторвались от инду
изма, находятся в сфере обеих религий сразу. В первых переписях населения
Индии, которые проводили британцы, для них присутствовала двойственная
категория «индуистысикхи». Термин сахадж употреблял ещё Нанак, пони
мая под ним блаженство, к которому стремятся верующие. Что касается чле
нов хальсы, то их стали называть кешдхари — «те, кто соблюдает правило
кеш» («волосатые»). Друг к другу члены хальсы стали обращаться бхаи
(«брат», «братец»), а порой хальса джи («уважаемая хальса», используемое
не как собирательное имя)1. Итак, не все сикхи являются сингхами, но все
сингхи являются сикхами. Именно сикхисингхи — львы своей родной Стра
ны пяти рек — составили ударную силу общины в борьбе за выживание в
XVIII в. и позднее.
Индийские историки любят проводить параллель между реформой гуру
Гобинда и революциями Нового времени в Западной Европе и Америке, в
ходе которых тоже утверждались демократические принципы. Они пишут, что
реформа 1699 г. несла дух английской «Славной революции», которая про
изошла за десять лет до неё (поскольку тоже покончила с теорией божествен
ной власти монарха), предвосхитила американскую декларацию независимо
сти 1776 г. (право народа свергнуть тираническое правительство и создать
собственное) и за 90 лет до французской революции провозгласила принци
пы свободы, равенства и братства [Gupta, I, р. 282; Singh J., 1981, р. 1]. Та
кая оценка представляется явным преувеличением. В то же время в истории
Южной Азии создание демократической сикхской общины как религиозно
политического сообщества — событие, безусловно, уникальное.
Укрепление личной власти гуру в общине путём создания хальсы и устра
нения масандов вместе с милитаризацией жизни сикхов и их боевым креще
нием сделало из них поистине грозную силу. Это позволило известному бен
гальскому историку сэру Джадунатху Саркару назвать членов хальсы сплавом
«железнобоких» Кромвеля (непобедимость в сражениях) с иезуитами (бес
прекословное подчинение вождю) [Sarkar, 1937, p. 246].
Масштабное мероприятие в Анандпуре получило резонанс. Местный мо
гольский ахбарнавис не преминул донести в Дели, что у сикхов создали ка
1

Из собственного опыта автора: к незнакомым сикхамкешдхари (например, чтобы
спросить дорогу) индийцы — несикхи нередко обращаются Сингх бхаи, «братец Сингх».
Логика проста: если сикх соблюдает правило «пяти к», т.е. является членом хальсы, зна
чит, в его имени «львиный элемент» непременно присутствует. Другое, более уважитель
ное, обращение к сикху — сардар джи, «господин начальник».

100

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

куюто новую организацию. Раджи Шивалика были сильно напуганы. Когда
однажды гуру выехал охотиться в долину Дун, двое из них, Балиа Чанд и
Алим Чанд, напали на него с крупным отрядом. Свита гуру численно уступала
войску раджей, но защищалась доблестно. Гуру сам стрелял по врагам из лука.
Балиа Чанд был застрелен, Алим Чанд потерял в бою руку и бежал — как и
всё войско.
Одновременно с созданием хальсы гуру Гобинд провёл ещё одну, не менее
радикальную реформу: упразднил введённый Амар Дасом институт масандов.
Уже к середине XVII в. масанды из заместителей гуру как проповедников сик
хизма и содержателей лангаров превратились в наследственных крупных зем
левладельцев. Окончательно это произошло при Хар Кришане: масанды вос
пользовались ослаблением центральной власти в общине ввиду малолетства
гуру. Укреплению их власти способствовало и длительное отсутствие в Пан
джабе Тег Бахадура.
В интересах масандов было максимально ограничивать власть гуру. Внут
ри общины росла конкуренция верховному вождю. Гобинд понимал это и ус
транил конкурентов. Широкие слои сикхов встретили эту реформу очень одоб
рительно, так как вместе с властью и богатством масандов росла их заносчи
вость. Многие масанды были известны своими поборами и высокомерием;
жалобы на них лились рекой. Так, когда один масанд зашёл к бедняку и тот
угостил его обычной пищей — варёными бобами, масанд швырнул кушанье
хозяину в лицо: мол, как он смеет равнять себя с видным членом общины!
Создание хальсы и упразднение масандов были неразрывно связаны. Тер
мин хальса у сикхов уже употребляли — в частности, гуру Харгобинд и Тег
Бахадур. Они понимали под хальсой часть общины под непосредственным
управлением гуру — в отличие от сангатов, «филиалов» общины, которые
оставались в ведении масандов. Объявив хальсой практически всю общину,
Гобинд не мог не ликвидировать института масандов. Здесь сикхи, повиди
мому, копировали административную систему Могольского султаната: халь
са — это то же слово, что халиса (арабское слово одно, порусски обознача
емые им два понятия пишутся поразному), территории империи под прямым
управлением налоговых чиновников шаха; масанды соответствуют джагирда
рам, которых центральная власть (как при Акбаре) пыталась свести к мини
муму! На могольскую халису сикхи ответили своей.
Идейная трансформация сикхизма при Гобинд Сингхе произошла не с
нуля. Идея сопротивления злу его же средствами парадоксальным образом
уходит корнями в проповеди первых гуру, которые учили ненасилию. Рам Дас
в стихах, которые позднее вошли в Ади Грантх, в случае причинённой неспра
ведливости призывал последователей не мстить самим, а оставить правосудие
всевышнему: ведь сикхи как диваны бога не должны бояться земных дива
нов — могольских администраторов [Grewal, 1999, p. 53]. Из этой, уже зало

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

101

женной в сикхизме, идеи бесстрашия перед лицом земных властей и вырос
ла идея, согласно которой в случае гнёта против этих властей позволено под
нять саблю.
По легенде, вскоре после создания хальсы Гобинд проделал ещё один «пе
дагогический» эксперимент. По его указанию ночью на осла надели шкуру
тигра и в таком виде выпустили пастись. Утром люди переполошились и не
смели приблизиться к ослу. Гуру подошёл к нему сам, снял тигровую шкуру
и объявил: «Вы должны быть хальсой и внутри и снаружи, а не вести себя как
переодетый осёл. Ваши угнетатели внешне подобны львам, но внутри — тру
сы. Смело сопротивляйтесь им, и они будут побиты» [Gupta, I, р. 281].
Чувствуя себя всё неуютнее перед растущей мощью сикхов в Анандпуре,
раджи Шивалика направили делегацию к могольскому фаудждару Сирхинда
Вазирхану. В жалобе имперским властям раджи, что интересно, сравнили
Нанака и Гобинда: если первый гуру сикхов проповедовал мир и братство, то
десятый поступал совершенно подругому. Раджи настаивали, что подъём
сикхов как общности воинов угрожает и им самим, и Моголам. Они завери
ли шаха в своей лояльности и просили изгнать гуру из Анандпура, иначе он
будет представлять угрозу всей империи, так как в его намерения якобы вхо
дит поход на Дели. Фаудждар Сирхинда переслал прошение Аурангзебу на
Декан. Вскоре из ставки шаха пришёл ответ: имперские войска помогут рад
жам, если те оплатят расходы. Раджи согласились, и империя выделила
10 тыс. войска под командованием патхана Паиндахана и Динбега. К ним
присоединились отряды самих раджей, и воинство выступило на Анандпур.
В том же 1699 г. близ города состоялось сражение, которое вошло в ис
торию как первая битва под Анандпуром. Гобинд организовал оборону, на
значил своих панч пьяре военачальниками и вышел навстречу врагу. Войско
сикхов насчитывало 7 тыс. человек, Моголов и раджей — 20 тыс. Сикхи ко
сили вражеские ряды меткой стрельбой из луков, а «могольские воины вали
лись с коней и гибли как муравьи и мухи» [Johar, 1967, р. 152]. Имперские во
еначальники, воодушевляя своих воинов, взяли на вооружение религиозную
риторику — называли эту кампанию джихадом, войной мусульман с «невер
ными».
Наконец Паиндахан вызвал гуру на поединок, чтобы решить исход бит
вы. Сикхская традиция описывает такую же сцену, какая произошла между
Харгобиндом и Мухлисханом в 1628 г. Гобинд объявил противнику, что не
в обычае его дома стрелять первым, поэтому пусть тот нападает первым. Па
индахан наскакивал на гуру верхом, пытаясь ударить его саблей, но Гобинд
управлял своим конём так искусно, что могольский военачальник был бесси
лен. Паинда выпустил стрелу, но та просвистела мимо уха гуру. Гобинд изде
вался: «Твоё умение стрелять совершенно!». Паинда послал ещё одну стрелу и
вновь мимо, после чего обратился в бегство. Однако теперь был черёд гуру,

102

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

который обозвал патхана грязным трусом и попал ему стрелой в ухо (все про
чие части тела военачальника были закрыты бронёй). Паиндахан упал с
коня и умер. (Кстати, говорили, будто наконечники стрел Гобинда покрыты
золотом, чтобы дать средства существования семьям убитых им врагов.) От
ряды раджей бежали в беспорядке сразу, но могольские воины ещё обороня
лись. Наконец второй военачальник, Динбег, был тяжело ранен и скомандо
вал отступление. Сикхи преследовали Моголов до Ропара и захватили бога
тые трофеи. Это было первое сражение, в котором сикхи участвовали как
члены хальсы.
Могольские военачальники презрительно отзывались о воинахсикхах как
о «разношёрстном сброде, никогда не видавшем войны и готовом обратиться
в бегство при первом выстреле», как о «подонках общества, даже не знающих,
как держать меч» [Рейснер, 1961, с. 197]. Гуру Гобинд и пытался исправить
это упущение: по его собственному выражению, учил воробьёв охотиться на
соколов. Схватывая навыки воинского искусства на лету, его последователи
показали, что они — истинные сикхи, т.е. ученики своего гуру во всём, чему
бы он ни учил их (будь то преданность богу, непротивление злу или, напро
тив, воинская доблесть). Поэтому могольские военачальники вскоре стали
негодовать, что их воины не могут справиться со «скопищем крестьян». За
дирать нос оказалось рано.
Победа под Анандпуром резко подняла боевой дух сикхов и престиж
хальсы. Она стала стимулом вступления в новое военное братство большого
числа людей — главным образом крестьян и ремесленников. Гуру призвал
всех новообращённых приходить не с пустыми руками, а сразу приносить
оружие или приводить коня. После образования хальсы Гобинд занялся и
материальной составляющей военной мощи общины: учредил собственные
оружейные мастерские, собрал внушительные запасы пороха и свинца. Кста
ти, начальником артиллерии у него стал простой ремесленник Рам Сингх, что
лишний раз демонстрирует социальную основу сикхского движения.
Всё большая милитаризация общины накладывала отпечаток на архитек
турный облик её храмов: некоторые гурдвары служили сикхам и крепостями.
Об этом свидетельствуют, к примеру, парапеты с зубцами. Уникальна гурдва
ра Бабы Гурдиты в Киратпуре: это фактически обнесённая стеной крепость,
с несколькими воротами, расположенная на холме [Arshi, 1986, р. 139].
Выше сказано, что Моголы стали называть военные действия против сик
хов джихадом, т.е. священной войной. Употреблял термин «священная вой
на» (в его панджабском варианте) и Гобинд, который в своих сочинениях
называл борьбу с Моголами дхарам юдх. Однако, в отличие от Моголов, во
евавших с кафирами, сикхский гуру имел в виду не войну с мусульманами как
адептами другой религии, а «войну в защиту надлежащего порядка мирозда
ния». Примерно так переводится термин дхарам юдх.

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

103

Получив отпор, раджи Джамму, Манди, Кулу, Чамбы и других горных
княжеств не успокоились. В том же 1699 г. они опять собрали отряды и пе
решли к новой тактике: решили окружить Анандпур и принудить его к сдаче
голодом. Объединённым войском командовал раджа Кахлура Аджмер Чанд —
сын умершего Бхим Чанда. Чтобы иметь юридический повод для войны, он
прислал к гуру посланца с требованием либо оставить Анандпур, либо запла
тить Кахлуру недоимки ежегодной ренты с земли, на которой стоял город.
Гобинд напомнил, что территорию Анандпура его отец купил и никакой рен
ты быть не может. Он подчеркнул, что не желает раджам зла, если только те
оставят сикхов в покое и не будут действовать заодно с Моголами, которых
и считает своими врагами. Между тем войско раджей приближалось.
Кстати, сегодня у подножия Шивалика, близ столицы былого княжества
Кахлур — г. Биласпур, расположено протяжённое водохранилище Гобинд,
построенное в 1950–60е годы на Беасе благодаря одной из самых высоких
в мире плотин — дамбе Бхакра (226 м). Это водохранилище, названное в
честь десятого гуру сикхов, можно считать материальным воплощением его
исторического триумфа над своими недругами — раджами Шивалика.
На защиту Анандпура потянулись сикхи со всего Пятиречья. Противник
превосходил сикхов числом и оружием, зато сикхи брали храбростью и уве
ренностью в своих силах. Сходу раджи попытались взять Анандпур присту
пом. Ключевую роль в нападении сыграли представители воинских каст ран
гхар и гуджар, считавшие военное дело своей исключительной привилегией.
Однако сикхи превзошли их доблестью. Сам гуру укрепился на холме и вновь
посылал в противника свои смертоносные стрелы. Раджи предприняли пос
леднюю попытку штурма с трёх сторон сразу, но так же безуспешно, после
чего отступили. Некоторые высказались за мир с гуру, но возобладало мне
ние, что от этого он лишь осмелеет, а на деле гуру не так силён, как кажется.
Последовало новое нападение на Анандпур; на сей раз враги сосредоточили
все силы на одном участке. При обороне города отличился сын гуру Аджит
Сингх, под которым ранили лошадь, поэтому он сражался пешим. Сикхи сто
яли насмерть, и раджи поняли, что лихим натиском их не возьмёшь.
Началась осада двух крепостей города — Лохгарха и Фатехгарха (всего
Гобинд возвёл в Амритсаре пять крепостей). Два месяца раджи стояли под их
стенами, но безрезультатно. Напоследок они совершили попытку прорыва. На
центральные ворота Лохгарха направили боевого слона, в голову которому
вонзили копьё, чтобы как следует разозлить животное. Разъярённый слон
должен был выломать ворота, расчистив путь нападающим. В военной исто
рии Индии это была распространённая практика.
Увидев устрашающее зрелище, военачальник Гобинда Дуни Чанд, который
привёл на помощь гуру 500 сикхов из Центрального Панджаба, пал духом и
тайно бежал. Гуру, узнав об этом, заметил: «Тот, кто бежит от смерти перед

104

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

лицом опасности для своего народа, находит смерть, которая поджидает его в
другом облачении». Когда Дуни Чанд добрался до Амритсара и сикхи узнали о
его трусости, он по сути был изгнан из общины, а вскоре погиб от укуса кобры.
Между тем слон приближался. Всё его тело, кроме хобота, было покры
то стальными пластинами, а на лбу был закреплён таран. Гуру приказал во
ину Бачиттару Сингху отвести угрозу. Тот вышел на слона с тяжёлым копь
ём (массой 18 кг) и пронзил ему хобот. Слон взревел от боли, повернул об
ратно и, как нередко бывало в таких случаях, потоптал много своих. (Вообще,
как показала военная история Индии и других регионов, боевые слоны,
несмотря на устрашающий вид, были не особо эффективным родом войск.)
В это время командовавший обороной Фатехгарха сикхский военачальник
Уде Сингх вызвал на поединок раджу Джасвана — Кесари Чанда, который
возглавил нападавших, и снёс ему голову. Сикхи одолели, и раджи обрати
лись в бегство, побросав в спешке много добра. Так завершилась вторая битва
под Анандпуром (1699 г.).
Не справившись с сикхами сами, раджи вновь отчаянно воззвали к шаху,
а пока снарядили новый поход. На этот раз Гобинд решил встретить против
ника в чистом поле, недалеко от Анандпура. Сикхи заняли возвышение и до
вольно легко отбили нападение. Тогда раджи за щедрую сумму в 5 тыс. рупий
и обещание пожаловать большую деревню наняли двух братьевпатханов
покончить с гуру метким выстрелом из мушкета. Однако стрелок промахнул
ся, убив сикха, стоявшего рядом с гуру. Гобинд же натянул лук и застрелил и
горестрелка, и его сообщника.
Моголам не удалось сокрушить сикхов с помощью того, что в англоязыч
ной литературе называют proxy war — «война по доверенности» (чужими ру
ками, через подставных лиц). В следующем, 1700, году к Анандпуру подошла
имперская армия под началом фаудждара Сирхинда Вазирхана. Окружение
гуру советовало ему вновь укрыться за стенами крепостей Анандпура, но на
этот раз он, напротив, сам вышел навстречу Моголам с 5 тыс. сикхов. Гуру
командовал арьергардом, а его старший сын Аджит Сингх с четырьмя други
ми военачальниками — авангардом. Сеча произошла у деревни Нирмохгарх
на берегу Сатледжа. Сикхи вновь одержали верх, нанеся противнику тяжёлые
потери. Раджи наконец запросили мира. Главный враг Гобинда раджа Кахлура
Аджмер Чанд прислал ему богатые подарки и письмо в примирительном духе.
Гуру отвечал тем же. Состоялась его встреча с раджами. Наступил мир, прав
да, короткий. В том же 1700 г. сикхи разбили могольский отряд в бою при
Бхадсали.
Не забывая принципа «хочешь мира — готовься к войне», Гобинд продол
жал собирать в Анандпуре людей, оружие и коней. С этой целью он рассы
лал в сангаты свои хукмнама — приказы (в начале таких грамот, над текстом,
была изображена эмблема: один или два кинжала). Гобинд посылал хукмна

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

105

ма не только в сангаты Панджаба, но и до самой Дхаки, причём в вопросе
снабжения у местных общин была специализация: от сангатов Панджаба тре
бовались воины, скот, золото; из Лакхнау — огнестрельное оружие; из Пат
ны — тюрбаны и почтовые голуби; из Дхаки — сабли и щиты. До нас дошли
33 хукмнама гуру Гобинда, которые служат ценными историческими источ
никами.
Сохранились описания внешности десятого гуру. Гобинд Сингх был сред
него роста, с высоким лбом и большими проницательными глазами. Ездил
всегда на белом коне. Вообще гуру Гобинд считается у сикхов воплощением
мужской красоты и доблести. Его портреты в качестве оберегов висят у них
в домах, на работе, в автомобилях. По популярности Гобинд уступает лишь
самому Нанаку. Гобинда обычно изображают с какимто оружием — либо с
саблей или стрелой в руке (даже без лука), либо с колчаном стрел за спиной,
и часто с сидящим на руке охотничьим соколом — то был символ монаршей
власти. Это «канонический» образ Гобинда на портретах.
Вообще, у изображения каждого гуру сложилась определённая традиция.
Нанака и Амар Даса всегда рисуют с белой бородой, а остальных гуру (кро
ме мальчика Хар Кришана, конечно) — с чёрной (правда, на рисунках
восьмой гуру подчас выглядит старше своих семи лет). Всех гуру изобража
ют с нимбом вокруг головы. С оружием и соколом кроме Гобинда рисуют ещё
основателя военной мощи общины — Харгобинда, а также его внука Хар Раи.
Если сравнить их портреты с таковыми первых гуру, отличие очень резкое.
Первые гуру от Нанака до Арджана производят впечатление величественных
старцеввероучителей, наподобие ветхозаветных патриархов; последующие —
удалых в бою представителей военной знати, князей, гордых своим проис
хождением и подвигами1. Изменение внешнего облика сикхских гуру отража
ло эволюцию характера общины — от смиренной группы верующих к могу
щественному войску.
Укрепляя дисциплину в общине и свою власть, Гобинд не забывал куль
тивировать идею равенства в общине. По легенде, услышав, что в его ланга
ре дурно обслуживают, гуру однажды посетил его инкогнито и попросил
пищи. Ему под разными предлогами отказали. Тогда гуру отправился к дому
известного поэта Нандлала (1633–1715), и тот сразу вынес путнику поесть.
Гобинд рассказал об этом эпизоде на одном из собраний и наставлял: «Ког
да голодный просит у вас пищи, не хватайтесь за предлоги. Давайте то, что
у вас есть, и будете благословлены. Рот бедняка — воистину сокровищница
гуру».
1

Один из выдающихся сикхских художников — Собха Сингх (1901–86). Его кисти
принадлежат многие очень известные портреты и изображения сцен из жизни гуру На
нака, Гобинд Сингха и других гуру. http://www.sobhasinghartist.com А в качестве книги
с хорошими иллюстрациями по истории сикхов отмечу: [Singh Kh., 2006].

106

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Согласно удачной метафоре американского историка Дж. Арчера, хальса
попала между двумя жерновами: нижний представлял собой индуизм, а верх
ний — ислам [Archer, 1946, р. 221]. Угрозу со стороны новой общины (и —
шире — религии) чувствовали и князьяраджпуты, и могольские власти. Ме
тафора верна и в географическом отношении: сикхи живут на стыке ареалов
расселения индуистов и мусульман в Южной Азии (как отмечено выше, имен
но в такой зоне сикхизм и мог возникнуть).
В 1702 г. состоялась третья битва под Анандпуром. Из Дели в Лахор дви
гались с 5тысячным отрядом два могольских военачальника — Саидбег и
Алифхан. Раджа Кахлура Аджмер Чанд обрадовался наличию поблизости
крупных военных сил, «забыл» о заключённом с сикхами мире и предложил
Моголам напасть на них, обещав на время кампании взять содержание их
войска на себя (посулил тысячу рупий в день — сумма немалая). Саидбег,
как гласит легенда, не только отказался нападать, но и стал последователем
гуру, пожертвовав ему всё своё состояние. Алифхан принял приглашение
раджей, напал на сикхов, но те отбили атаку — как повелось, с тяжёлым уро
ном для противника. В рядах сикхов бился и Саидбег.
Вскоре раджи посчитали, что собрали достаточно сил для нового нападе
ния (10 тыс.), и в 1703 г. состоялась четвёртая битва под Анандпуром. У Го
бинда на тот момент было всего 800 воинов, но он призвал единоверцев сде
лать смелую вылазку. Понимая неравенство сил, гуру велел положиться на
луки и мушкеты, а в ближний бой по возможности не вступать, тем более не
преследовать бегущего врага. В какойто момент сикхи ослушались Гобинда
и, видя, что противник дрогнул, преследовали его. Как и опасался гуру, вра
жеские войска, осознав большое неравенство сил, остановились и перебили
многих из преследователей. Дело спас сам Гобинд. Понимая, как много в бою
зависит от уверенного в себе лидера, он выехал вперёд на коне, в украшен
ном золотом седле, и метко разил врагов из своего лука зелёного цвета. Его
вид настолько воодушевил сикхов, что те навалились на противника и разгро
мили его наголову.
После этого, вняв настоятельным призывам раджей, подошёл могольский
военачальник Саидхан. В 1703 г. под Анандпуром состоялась пятая битва.
У Гобинда было всего 500 человек (остальные сикхи разошлись по домам —
на полевые работы). Сикхи встревожились, но гуру воодушевил их словами:
«В конечном счёте к победе человека ведёт его сердце, а не количество воинов
или оружия». В этой битве погиб Саидбег, которого убил ударом в спину мо
гольский военачальник Динбег, возмущённый его отступничеством.
Однако Саидхан тоже перешёл на сторону сикхов. По легенде, он подъе
хал к Гобинду, чтобы сразиться, но, увидев его невозмутимое и благородное
лицо, сказал: «Бей ты. У меня нет духу ударить первым». Гуру отвечал, что
сикхи никогда не бьют первыми. Эти слова так поразили могольского воена

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

107

чальника, что он сошёл с коня и упал к ногам гуру. Гобинд благословил его
и сказал: «Ты спасён в обоих мирах». Однако Саидхан не мог удержать свои
войска, которые продолжали напирать на сикхов.
В результате Моголы впервые одолели сикхов — числом. Гобинд за более
чем сто лет до русского полководца тоже был вынужден оставить столицу —
чтобы сохранить армию. Могольские войска заняли Анандпур и разграбили
его как вражескую территорию. Однако сикхи совершили набег на отходящую
имперскую колонну, перебили немало людей и отбили награбленное добро.
Гуру вернулся в Анандпур.
Несмотря на взятие сикхской столицы, Аурангзеб был разгневан неудача
ми своей армии. Придворный кази советовал привести гуру на суд шаха. Тот
решил заманить его в Дели хитростью и прислал сказать Гобинду: «Твоя и моя
религии настаивают на единстве бога. Почему между нами должно быть ка
което непонимание? Ни у тебя, ни у коголибо другого нет выбора, кроме как
признать мою власть, которую я получил от всемогущего Аллаха. Если у тебя
есть какието жалобы, приди ко мне на аудиенцию, и я приму тебя как святого
человека, но не бросай вызов моей власти, иначе мне придётся самому приехать
к тебе». Последняя фраза дорогого стоит: могольские шахи вставали во гла
ве военной экспедиции лично только в крайних случаях, признавая тем са
мым серьёзность угрозы со стороны противника. При Аурангзебе так было с
пуштунами на северозападной границе, с Шиваджи на Декане. Угроза шаха
лично возглавить поход говорит, что сикхи допекли империю, в ставке шаха
уже рассматривали их как врага первой величины.
Гобинд отвечал посланцу шаха так: «Существует лишь один владыка —
всемогущий бог, подданными которого являемся и ты и я. Но ты не признаёшь
этого и преследуешь тех, кто отличается от тебя по вере, и вредишь им са
мим и их религии. Бог прислал меня с миссией — восстановить справедливость
на земле. Как же я могу быть в мире с тобой, пока расходятся наши пути?»
[Singh, Gopal, 1988, р. 302]. Тем не менее гуру обошёлся с посланцем уважи
тельно и пожаловал ему хилат.
Поддержка гуру со стороны общины крепла. К нему продолжал течь по
ток приверженцев, которые приводили коней или приносили оружие. Напа
дения на Анандпур послужили для сикхов хорошим тактическим уроком.
Гуру понимал, что конфликт продолжится.
Раджи Шивалика готовили новое нападение вместе с имперскими войска
ми. Аджмер Чанд не поленился лично съездить на Декан в ставку Аурангзе
ба и от имени многих раджей Шивалика подал ему прошение против сикхов.
Раджи пугали шаха, будто гуру намерен распространить свою религию на всех
индуистов, а затем сокрушить империю. Миссия Аджмер Чанда удалась.
Аурангзеб встревожился не на шутку и отдал беспрецедентный приказ: всем
войскам в Дели, Сирхинде и Лахоре выступить на Анандпур под общим ко

108

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

мандованием того же Вазирхана. К имперским войскам опять присоедини
лись отряды раджей. И вновь географическая рассеянность сикхов обеспечи
ла им отличную разведку: почитатели гуру в Дели и других местах быстро
сообщили ему о подготовке карательной экспедиции.
В сентябре 1704 г. состоялось сражение под Киратпуром. Под знамёнами
Гобинда собралось до 10 тыс. сикхов, но враг превосходил их численностью
в 15–20 раз [Религия сикхов, 1997, с. 256]. На этот раз империя нанесла ощу
тимый ответный удар: сикхи были отброшены назад к Анандпуру. Вскоре со
стоялась шестая, последняя, битва под этим городом.
Когда Вазирхан подошёл к Анандпуру, сикхи открыли артиллерийский
огонь, нанеся врагу тяжёлый урон. Затем они под командованием Уде Синг
ха и одного из панч пьяре — Дайя Сингха сделали вылазку, и в первый же
день Вазирхан потерял до 900 воинов. Среди врагов стали распространять
ся тревожные настроения. Казалось, сбывались страхи, будто гуру умеет тво
рить чудеса. На следующий день он сам возглавил вылазку на боевом коне.
Как обычно, Гобинд отличился в искусстве стрелять из лука; сикхи вообще
были меткими стрелками. Врагам никак не удавалось захватить гуру в плен
или убить его. Пушечный огонь со стен Анандпура смёл шатры, которые про
тивник раскинул было под городом. Тогда Моголы, как прежде раджи, оса
дили Анандпур, чтобы взять его измором. Сикхи продолжали делать вылаз
ки, причём ночью, что весьма деморализовало противника.
Осада отмечена таким эпизодом. Однажды Гобинду сообщили, что сикх
Бхаи Канихья поит водой раненых на поле боя независимо от того, свои это
или враги. Гуру призвал его и спросил о причине. Канихья отвечал: «Посколь
ку ты учил не делать различий между людьми, в каждом раненом я вижу толь
ко тебя». Гобинду пришлось по душе такое милосердие, и он благословил
сикха. Канихья основал в сикхизме движение севапантхи («путь служения»).
Его приверженцы до сих пор являются уважаемой частью общины.
Между тем пути снабжения оставались перекрытыми, в Анандпуре начал
ся голод. Цена на муку подскочила до 2 рупий за килограмм. Сикхи поддер
живали силы листьями и древесной корой. Гобинд подбадривал их как мог.
Вообще источники отмечают демократизм десятого гуру, он свободно общал
ся с любым своим воином.
Не вынеся тягот осады, сотни джатов из Маджхи пали духом и просили
у Гобинда позволения оставить его. Гуру неприятно удивился, но объявил, что
разрешит, если они отрекутся от него письменно. Большинство устыдились,
и только у 40 человек хватило духу поставить отпечаток большого пальца под
коллективным документом отречения, где было сказано: «Ни ты — наш гуру,
ни мы — твои сикхи». Отступники разошлись по домам.
Осада Анандпура длилась семь месяцев, но сикхи не сдавались. Тогда
осаждающие попробовали другой план. Они прислали брахмана, который за

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

109

явил: Моголы клянутся на Коране, а раджи — священной коровой, что если
сикхи оставят крепость, вражеские силы уйдут, а гуру может вернуться в кре
пость позже. Гобинд сразу разглядел хитрость, но в городе изнемогали от ли
шений. Просьбы матери и приверженцев не оставили гуру выбора.
Сначала Гобинд решил проверить искренность противника и затребовал
у него волов, чтобы вывезти сперва собственное имущество. Когда враги ис
полнили это, гуру заполнил повозки всяким хламом вроде битой посуды, ста
рого тряпья и поношенной обуви, накрыв для виду дорогой парчой. Сикхи
повесили на рога волов фонари и намеренно отправили караван ночью. Когда
он поравнялся с лагерем осаждающих, те вероломно набросились на него со
всех сторон. Однако на рассвете враги увидели, что трофеи не представляют
ценности. Уловка не удалась.
Тогда в Анандпур явился другой посланец. Он привёз письмо лично от
Аурангзеба, который выразил сожаление поведением своих войск и заверил:
«Я поклялся на Коране, что не причиню тебе вреда. Если я это сделаю, да не
найти мне места отныне у божьего престола! Прекрати войну и приезжай ко
мне. Если не хочешь ехать сюда, езжай куда тебе угодно» (цит. по: [Религия
сикхов, 1997, с. 258]). Итак, безопасный проход был обещан сикхам на самом
высоком уровне. Тем не менее, гуру уговаривал своих людей потерпеть ещё
чутьчуть, так как из Мальвы двигалось сикхское подкрепление, но осаждён
ные были доведены до крайней нужды и решили: если враг опять нарушит
обещание, лучше погибнуть защищаясь, чем продолжать сидеть в городе,
умирая от голода.
Холодной ночью с 20 на 21 декабря 1704 г., в дождь, Гобинд Сингх поки
нул Анандпур. Сначала выехали мать гуру — Гуджри, его жена Сундари и ду
ховная мать хальсы Сахиб Каур, два младших сына — 6летний Фатех Сингх
и 8летний Зоравар Сингх, прочие женщины с имуществом и книгами, охра
няемые 200 всадниками под началом Уде Сингха. Затем выехал сам Гобинд с
двумя старшими сыновьями Аджит Сингхом и Джуджхар Сингхом и 400 во
инами.
Моголы вероломно нарушили шахское обещание, догнали обе партии сик
хов на берегу реки Сарсы и напали. Уде Сингх и большинство охраны семьи
гуру полегли. Всё же семью удалось перевезти на противоположный берег,
хотя при переправе течением унесло всё имущество и книги.
Сундари и Сахиб Каур переоделись крестьянками и поспешили к город
ку Амбала. Позднее они добрались до Дели, где поселились инкогнито. Мать
гуру с младшими внуками не могли долго идти или ехать верхом, поэтому они
остановились в городке Ропар. Там они встретили брахмана Гангу, который
прежде был поваром семьи гуру. Тот обещал беглецам убежище и отвёз их в
свою деревню под Сирхиндом. Однако «спаситель» позарился на деньги и
драгоценности Гуджри, которые та несла в сумке, и ночью выкрал её. Наут

110

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ро Гуджри хватилась пропажи, спросила — где же сумка, а Гангу в притвор
ном гневе стал орать: «Я приютил тебя, а ты обвиняешь меня в воровстве?!»
После этого брахман не только выгнал мать и внуков Гобинда из своего дома,
но и донёс на них властям. Беглецов схватили. Фаудждар Сирхинда Вазирхан
предоставил мальчикам выбор: ислам или смерть. Те отказались как принять
ислам, так и поклониться фаудждару. По легенде, когда им сказали, что их
отец погиб и надежды у них больше нет, мальчики, веря в божественный свет
гурта, ответили: «Наш отец бессмертен. Он не может умереть». Тогда 27 де
кабря 1704 г. (13 числа месяца пох 1762 г. эры Бикрами) детей замуровали
живьём; по другой версии, старший мальчик, Зоравар Сингх, выломал сырую
стену, и тогда малышей обезглавили. Получив весть об этом, их бабушка тут
же умерла от горя. Конечно, Вазирхан жестоко отыгрался на детях за то, что
не поймал их отца.
Впрочем, не поздоровилось и предателюбрахману. Подозревая, что он
присвоил драгоценности матери гуру, могольские власти учинили в его доме
обыск. Гангу отказался сообщить, где упрятал сокровища, и его запытали до
смерти. Единственным среди имперских чиновников, кто высказался против
убийства сыновей гуру, был наваб г. Малеркотлы. Он заявил, что малыши не
отвечают за грехи отца и не надо вымещать на них гнев. Когда позднее сик
хи обрушатся на Сирхинд и вырежут Вазирхана и его семью, Малеркотлу
они пощадят.
А что же Гобинд? Когда на другой берег прорвался он сам, от его отряда
осталось всего 43 человека. Враг настигал: тысячный могольский отряд над
вигался из Сирхинда, другой шёл по пятам, тоже перейдя Сарсу. Наконец
22 декабря гуру с отрядом укрылся в местечке Чамкаур, в небольшой гли
няной крепости (скорее, двухэтажном доме), которую могольский отряд и
окружил. Сикхи спешно возвели вокруг дома частокол, и началась осада. Мо
голы, похоже, хотели взять сикхского гуру живьём, как сына Шиваджи Шам
бхаджи — чтобы провести показательную казнь. Спутники Гобинда соверша
ли вылазки и гибли один за другим. В частности, приняли мученичество трое
из панч пьяре — Химмат Сингх, Мохкам Сингх и Сахиб Сингх, а также оба
старших сына Гобинда — Аджит Сингх и Джуджхар Сингх. Они были наслед
никами династии гуру, поэтому неудивительно, что ряд историков называет
их принцами [Gupta, I, р. 310; Johar, 1967, р. 175–176]. Всех четырёх детей
Гобинда сикхи обычно именуют сахибзаде — «дети господина». В сикхской
традиции они занимают примерно такое же место, какое в исламской (осо
бенно шиитской) традиции занимают сыновья пророка Мухаммада мучени
ки Хасан и Хусейн.
Наконец в живых с Гобиндом осталось всего пятеро сикхов, в том числе
уцелевшие из панч пьяре — Дайя Сингх и Дхарам Сингх. Гуру мог бы спас
тись, если бы бежал в одиночку. Пять сикхов убеждали его сделать это ради

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

111

будущего всей общины. Гуру отвечал, что его жизнь не более священна, чем
жизнь простого сикха и он собирается погибнуть в бою вместе с ними. Тог
да воины напомнили Гобинду: он сам объявил, что если есть пять преданных
ему сикхов, их коллективное решение по какомулибо вопросу будет прирав
нено к решению гуру (гурмата), обязательному даже для самого Гобинда.
И вот теперь они выносят такую гурмата: приказывают Гобинду оставить кре
пость и предоставить им сражаться без него. Гуру был пойман на слове и под
чинился. Он обнял каждого сикха и заявил, что тот спасён в обоих мирах,
после чего тайно выбрался из крепости и скрылся. Один из оставшихся сик
хов, Сангат Сингх, напоминал Гобинда лицом. Чтобы осаждавшие думали,
будто гуру попрежнему в крепости, он выступил его двойником, надев ради
маскировки калгхи Гобинда. Сангат и один его товарищ на следующий день
погибли. Трое остальных оставили позиции и догнали гуру в местечке Мач
чхивара. Гурмата в Чамкауре 1704 г. была первой в своём роде и открыла со
бой историю таких коллективных решений, которые принимала сикхская об
щина по важным вопросам своего существования.
За Гобиндом была организована погоня, нужно было бежать. Однако ноги
гуру были покрыты волдырями и он не мог идти. В доме сикха, где он укрыл
ся, Гобинд встретил двух патханов Набихана и Ганихана, которые когдато
продали ему арабских коней. Они вызвались помочь. Гобинд надел синее оде
яние мусульманинахаджи; двое сикхов и двое патханов посадили его на но
силки и понесли, выдавая за мусульманского пира из г. Уч (на юге Панджа
ба), который будто бы недавно вернулся из хаджа и теперь постится. По до
роге встретился могольский патруль. Гобинд обратился к воинам на фарси, но
те настаивали на идентификации личности. И тогда один благожелательно
настроенный к Гобинду кази, Инаятхан, «подтвердил», что это в самом деле
учский пир. Начальник патруля Далерхан принёс Гобинду извинения и по
чтительно преподнёс ему 500 рупий. Принесённый в деревню Гхулал, Гобинд
сделал обоим патханам подарки и выдал им грамоты. Их потомки хранят эти
грамоты до сих пор и когда показывают их сикхам, те делают патханской се
мье подарок в благодарность за спасение своего гуру триста лет назад.
Из Гхулала Гобинд отправил письмо... Аурангзебу. Это было послание в
стихотворной форме на фарси под названием Фатехнама — «Сказание о по
беде». Оно представляет собой небольшую поэму объёмом 24 двустишия —
бейта. (Впрочем, есть версия, что до нас оно дошло не целиком.) Языком это
го послания фарси был неслучайно: он служил официальным языком обще
ния при дворе султаната, языком делопроизводства и летописей ещё с XIII в.
Посылая шаху письмо на фарси (да ещё в стихах), Гобинд Сингх демонстри
ровал, что к нему обращается представитель господствующего слоя империи.
Фатехнама начинается с прославления бога, причём в его воинственном
проявлении (бейт 1). Бейты 2–3 посвящены теме божьего покровительства

112

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Гобинду, за чем следует обвинение Аурангзеба в двуличии (бейты 4–6). Гуру
припоминает шаху бесчестное начало его правления — заточение отца, Шаха
Джахана, и расправу над братьями — принцами Дарой Шукохом и Мурадом
(бейты 7–8). Затем Гобинд образно напоминает о создании им хальсы и не
двусмысленно угрожает Аурангзебу полным уничтожением его султаната
(бейты 9–10). В бейте 11 гуру обидно издевается над военными неудачами
шаха как на Декане (в войне с маратхами), так и в Раджпутане (в войне с
Меваром), после чего предупреждает, что в Панджабе его ждёт то же самое
(бейты 12–13). Он припоминает адресату гибель своих старших сыновей и
грозит отомстить (бейты 14–15). Исходя из горького опыта, Гобинд обвиняет
Аурангзеба в нарушении клятвы на Коране: имеется в виду заверение, будто
сикхи могли покинуть Анандпур без опасений (бейт 16). Гуру выражает уве
ренность в своём праве прибегнуть к оружию, если исчерпаны все прочие
средства (бейт 17). Шаха он сравнивает с коварной лисой, а себя — со львом
(бейт 18). Завершается Фатехнама призывом выяснить отношения решаю
щим сражением сикхов с имперским войском (бейты 19–24). При этом Го
бинд пытается вывести Аурангзеба из себя, обвиняя его в личной трусости
(бейт 23).
ФАТЕХНАМА1
1. Во имя всевышнего лишь одного.
И сабля, и щит — проявленья его.
2. Бог с теми, кто крепко испытан в боях,
Кто гордо летит на своих лошадях.
3. Тот бог, что тебе шаха власть даровал,
Мне веру свою защищать наказал.
4. Двуличье, коварство — оружье твоё.
Кристальная правда — оружье моё.
5. И имя твоё, шах, тебе не идёт:
Ведь «трона краса» на обман не пойдёт2.
6. А чётки твои — только кости и нить,
С их помощью хочешь в капкан ты словить.
7. Отца заточил ты и братьев убил —
Бесчестье навлёк и себя погубил.
8. Правленье начав своё с этих злых дел,
В строительстве царства ты не преуспел.

1
2

Перевод с фарси мой. — К.Ф.
Аурангзеб на фарси означает «украшение трона».

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

113

9. По милости божьей, окончив труды,
Обрушу я ливень железной воды1.
10. На чистой земле нашей эта вода
От царства того не оставит следа.
11. Декан твою жажду, шах, не утолил.
В Меваре ты горькую чашу испил2.
12. Сюда ныне взор обратил ты, но тут
Те жажда и горечь опять тебя ждут.
13. Тебе я раздую здесь пламя беды.
Испить не позволю Панджаба воды.
14. Ну что ж, что шакал, кто добро невзлюбил,
Двуличным коварством двух львятпогубил?3
15. Ведь жив лев свирепый — в укрытьи сидит;
Жестоко за них он тебе отомстит.
16. И клятве Аллахом, что часто слышна,
Не верю — известна теперь мне цена.
17. Причин больше нет мне тебе доверять.
Осталось мне ныне лишь саблю поднять.
18. Со старой лисой пришлось дело иметь.
Но льва не завлечь ей в коварную сеть.
19. Коль хочешь открыто в глаза мне взглянуть,
Тебе покажу я прямой верный путь.
20. Пусть станут два воинства строем таким,
Окинуть друг друга чтоб взором одним.
21. И вот поле брани: устроить его,
Чтоб было меж войск два фарсанга4 всего.
22. И здесь, меж двух войск, я, готовый к борьбе,
С двумя молодцами подъеду к тебе.
23. В богатстве своём ты купаться привык,
От ратного дела, как видно, отвык.
24. Топор взяв и саблю, на брань ты ступай,
А божьи создания не притесняй.

1

Метафора: под «железной водой» Гобинд имеет в виду свою хальсу, в ряды кото
рой он принимал сикхов с помощью обряда кханде ди пахул — размешивая воду сталь
ным кинжалом.
2
Гобинд издевается над неспособностью Аурангзеба подавить движение маратхов и
восстание крупнейшего княжества Раджпутаны — Мевара.
3
Гобинд имеет в виду двух старших сыновей, погибших в Чамкауре; в момент напи
сания Фатехнамы он ещё не знал, что оба младших тоже мертвы.
4
Фарсанг — персидская мера длины, равная 6 км.

114

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Целью Гобинда при написании столь резкого письма было побудить шаха
поскорее решить затянувшийся конфликт.
С посланием Фатехнама отправился в неблизкий путь на Декан, в шах
скую ставку в Аурангабаде, один из панч пьяре — Дайя Сингх. Гобинд же про
должал скитаться по Панджабу. Наконец он нашёл убежище в лесу Лакхи —
лесу «Ста тысяч [деревьев]» на берегу Сатледжа. Это были настоящие джун
гли, которые издавна служили убежищем для людей, по какойто причине не
поладивших с властями (Шервудский лес Панджаба). Лес был не только об
ширным по площади, но и таким густым, что в нём не могла пройти конни
ца; отыскать же здесь пропитание особого труда не составляло.
В лесу Лакхи до Гобинда и дошла весть о мученичестве его младших сы
новей и смерти матери. По легенде, он выкопал кинжалом из земли куст и
произнёс пророчество: «Как я выкорчевал этот куст, так будут искоренены
тюрки» (так сикхи обычно называли Моголов). Сикхская традиция обращает
внимание на символические действия своих гуру в отношении Могольского
султаната, которые якобы определили его судьбу: первый гуру сикхов благо
словил Бабура — и основанная им империя процветала; десятый гуру проклял
эту империю — и она вскоре погибла.
К этому времени относится легенда о зарождении в сикхской общине дви
жения нихангов, или акали. Гобинд странствовал в синем одеянии хаджи (как
Нанак по пути в Мекку). Его в таком виде повстречал потомок Притхи Мала,
попросил перестать маскироваться под мусульманина и предложил взамен
белую одежду. Гуру так и сделал, а синее одеяние порвал и бросил в огонь.
Один клочок упал рядом с костром и уцелел. Спутник Гобинда Ман Сингх
поднял его и с почтением повязал им голову. Гобинду понравилось такое вы
ражение преданности, и он нарёк его Ниханг Сингх [Gupta, I, р. 305]. Ниханг
означает на фарси «крокодил»; это слово применительно к сикхским воинам
Гобинд не раз употребил ещё в своей Дасам Грантх, имея в виду их ярость в
бою. Так стали называть сикхских воинов, которые выделялись своей неук
ротимостью, бросались в бой первыми и сделали воинское дело своим про
фессиональным занятием.
Ниханги превратились в особое течение в сикхизме. Их второе назва
ние — акали, от эпитета сикхского бога «бессмертный» («слуги бессмертно
го»). В настоящее время это ревнители чистоты религии и стражи гурдвар,
носят традиционное оружие — сабли, кинжалы, копья, метательные кольца
чаккар. Одеваются ниханги, в соответствии с упомянутой легендой, в синие
или синеоранжевые одеяния. Они не имеют семьи и стоят вне политической
жизни. Нихангов подчас называют фанатиками сикхизма. Особенность мно
гих (хотя далеко не всех) из них — живописный тюрбан поистине чудовищ
ных размеров, к которому они и прикрепляют своё оружие — ножи и чакка
ры. Чаккар — стальное метательное кольцо с заточенными краями, внешним

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

115

диаметром 10–30,5 см, шириной 1,25–2,5 см; метали его на расстояние 80 ша
гов [Носов, 2011, с. 268–269]. Каждый ниханг был вооружён не менее шес
тью такими кольцами (разной величины). При метании он поднимал руку над
головой и вращал чаккар вокруг указательного пальца, раскручивая для брос
ка и целясь в шею (ещё их метали изпод руки, зажав между большим и ука
зательным пальцами). Впрочем, по отзывам европейцев первой половины
XIX в., это оружие не было столь уж грозным. Чаккар порой называют сугу
бо сикхским оружием, но известен он с древности, упоминается ещё в «Риг
веде» и «Махабхарате». Чаккар напоминает «звёздочки» ниндзя — сякэн (по
мнению некоторых специалистов, те и пришли в Японию из Индии). Крепясь
к тюрбану, чаккары служили и своеобразным шлемом, защищая голову от
ударов саблей — в дополнение к уложенным волосам.
В марте 1705 г. Гобинд остановился в селении Дина. Здесь его нашёл вер
нувшийся от Аурангзеба Дайя Сингх. Он благополучно доставил послание ад
ресату и сообщил гуру, что тот выразил сожаление и раскаяние по поводу сво
его клятвопреступления. Более того, с Дайя Сингхом к Гобинду приехали два
посланца от Аурангзеба: шах приглашал гуру к себе в ставку на переговоры.
Нетрудно догадаться, что Гобинд не принял приглашения: он хорошо ус
воил цену могольским обещаниям. Однако, поразмыслив, гуру понял, что
примирение стало бы выходом из тупика, и, находясь в Дине, написал Ауран
гзебу ещё одно стихотворное послание на фарси. Оно носит название Зафар
нама, которое тоже переводится как «Сказание о победе». Эта поэма намно
го длиннее, состоит из 111 бейтов. (Возможно, она тоже дошла не целиком
и конец утерян.) В Зафарнаме Гобинд развивает темы, поднятые в Фатехна
ме, но основная мысль уже противоположная — готовность к примирению.
Две главные темы Зафарнамы — вероломство Аурангзеба и неуязвимость
Гобинд Сингха, невзирая на это вероломство. Поэма начинается с длительно
го восхваления бога (бейты 1–12). Затем гуру обвиняет шаха в том, что тот
нарушил обещание безопасности, данное сикхам при их уходе из Анандпура
(бейты 13–15). Прибегая к метафорам, Гобинд заверяет Аурангзеба, что ему
помогает сам бог, поэтому любые происки врагов, включая такое веролом
ство, бессильны (бейты 16–17, 43–44). Гуру снимает с себя всю ответствен
ность за военное столкновение сикхов с империей, вновь заявляя, что саб
ля — это крайнее средство разрешения конфликтов (бейты 21–22). Ауранг
зеба он опять сравнивает с коварной лисой (бейт 24). Затем следует описание
сражения в Чамкауре (бейты 26–42). По красочному и детальному изложе
нию видно, что гуру привык к сочинению стихов на батальную тематику —
вспомним, что до этого он уже написал таких произведений немало (поэма
Чанди ди вар и другие).
Окончив описание битвы, Гобинд возвращается к обвинению в веролом
стве, отказывая Аурангзебу в праве называться истинным мусульманином:

116

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ведь нарушив клятву на Коране, тот по сути не почитает ни Аллаха, ни Му
хаммада (бейты 45–49). В этом Гобинд продолжает мысль Нанака о том, что
люди в его эпоху отошли от предписаний собственной религии. Однако вслед
за этим гуру заверяет шаха, что не всё потеряно, доверие можно восстано
вить, если тот совершит акт доброй воли и прибудет на встречу с ним сам
(бейт 50–56, 58–60, 64). Гобинд заявляет и подчёркивает, что если и приедет
к шаху, то не его приказу, а лишь по приказу бога (бейты 62–63, 88). От этого
гуру переходит к обвинению шаха в гнёте, в частности в религиозных гоне
ниях (бейты 67–69). Гобинд призывает Аурангзеба бояться бога (бейты 70,
81–82, 86), вновь воздаёт хвалу богу (бейты 70–75), предупреждает шаха, что
сикхи вовсе не сломлены, напоминает, что попытки Моголов подавить их
движение оказались контрпродуктивны (бейты 78–80). Это перемежается
новыми увещеваниями выполнить обещанное (бейты 76–77, 83–84). Затем
Гобинд переходит к... восхвалению Аурангзеба как почти идеального прави
теля (бейты 89–94). Гуру пытается несколько смягчить этим негативный эф
фект от изложенной выше острой критики, показывает, что открыт мирным
переговорам. Это контрастирует с обвинением шаха в трусости в конце Фа
технамы: цель у Зафарнамы противоположная, поэтому стоит задача немного
расположить адресата к себе. Вместе с тем Гобинд вновь указывает на несо
ответствие деяний шаха предписаниям ислама (бейт 94).
Из конечных бейтов особенно интересен бейт 95: упоминая о горцахидо
лопоклонниках, которых он «поверг во прах», Гобинд имеет в виду свои мно
гочисленные победы над индуистскими раджами Шивалика. Хотя его войны
с ними вовсе не были религиозными, упоминает он свою борьбу с ними, ско
рее всего, с целью подчеркнуть то общее, что есть у сикхов с мусульманами,
напомнить шаху, что сикхизм — такая же монотеистическая религия, как ис
лам. Тактический аргумент в пользу примирения.
Завершается поэма (бейты 96–111) вновь темой полной неуязвимости
Гобинд Сингха, ниспосланной свыше. На опыте своего спасения из окруже
ния в Анандпуре и особенно Чамкауре Гобинд внушает Аурангзебу идею, со
гласно которой от земных врагов его защищает сам бог, поэтому любые по
пытки причинить ему вред были и будут бесполезны.
ЗАФАРНАМА1
1. Всевышний создатель — владыка небес.
Себя он являет посредством чудес.
2. Дарует он мир, по пути нас ведёт.
Прощает грехи, хлеб насущный даёт.
1

Перевод с фарси мой. — К.Ф.

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

117

3. Владыка владык он и всеми любим.
Он форм не имеет, ни с чем не сравним.
4. Ни злато, ни сокол1 ему не нужны.
Дарует услады небесной страны.
5. Весь мир ниже Чистого, он вездесущ.
Дарует он блага нам и всемогущ.
6. Даритель он благ и пречистый творец,
Ко всем милосердный владыка сердец.
7. Велик он и славен, над миром царит.
Спасает от глада, прощенье дарит.
8. Убогих и бедных готов он любить.
А злых и неверных намерен губить.
9. Добра он на страже, вершит правый суд.
Пророком писанья его все зовут.
10. Всеведущ и мудр он, господь всемогущ.
Он истину знает, господь вездесущ.
11. Кто мир так же знает? Ведь нет никого.
Господь наш — причина движенья его.
12. Все вещи он создал, он двигает мир.
Его он творец, и господь, и кумир.
13. Не верю я клятве, что ты мне сказал,
В свидетели коей ты бога призвал.
14. Обман и лукавство нам ясно видны.
Бахши и диваны твои — все лгуны.
15. И тот, кто считает: «шах клятву блюдёт»,
В конце непременно несчастье найдёт.
16. Когда ж на кого ляжет феникса тень,
Вреда ему вовсе не будет в тот день.
17. И если у льва за спиной он сидит,
Никто и никак ему не навредит.
18. А если б тебя ложной клятвой провёл,
То войско своё я б к беде не привёл.
19. Что сорок голодных поделать могли,
Когда десять лакхов внезапно пришли?
20. На нас вероломно напали враги.
За тучами стрел их не видно ни зги.
21. Я вышел на брань, коли выбора нет.
Но выйдя, имел я и лук, и совет.
1
Охотничий сокол служил символом монаршей власти. Не случайно гуру Харгобин
да и Гобинд Сингха часто изображают с соколом на руке.

118

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

22. Лишь если другое не сможет помочь,
Позволено саблей врага превозмочь.
23. Не верил обету — и вывел я рать.
Не так? Что ж, попробуй причину назвать1.
24. Не знал, что полисьи коварен был враг.
Иначе б сюда не ступил ни на шаг2.
25. Кто клятве поверил на книге святой,
То подло того попрекать прямотой.
26. Все в чёрном, враги, исступлённо крича,
Набросились, как на поля — саранча.
27. И каждый, кто выйти за стену дерзнул,
Стрелу получил и в крови утонул.
28. Средь них кто за стену тогда не ступил,
Смертельных тот ран в бою не получил.
29. За стену Нахар3 вышел, кинулся в бой,
Сражён был тотчас он моею стрелою.
30. Умели афганцы пустое болтать.
Дошло как до боя, пустились бежать.
31. Но ринулось много других сей же час –
То смерти лавина катилась на нас.
32. Отбить нам пришлось слишком много атак.
То в здравом уме, то в безумье был враг.
33. Напавшие жизни лишили двоих,
Но много меж тем потеряли своих.
34. Проклятый Хваджá4 так в тени и сидел.
Меж храбрыми быть — не его, знать, удел.
35. В бою я его и не видел лица.
Стрелой бы одной умертвил подлеца.
36. С обеих сторон полегли храбрецы.
От луков и пуль смерть приняли бойцы.
37. Земля в том сражении худа с добром
Покрылась вся будто тюльпанов ковром.
38. Обрубки их тел разбросал ураган.
Как будто то клюшки игры в чоуган5.
1

Гобинд объясняет, что сикхи продолжают сопротивление изза вероломства Ауранг
зеба, и предлагает ему попытаться найти их сопротивлению какоето другое объяснение.
2
Гобинд имеет в виду то, что он поверил Моголам и оставил Анандпур.
3
Один из могольских военачальников Нахархан, который пытался возглавить при
ступ и которого Гобинд застрелил лично.
4
Имя могольского военачальника.
5
Персидский вариант игры в поло.

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

119

39. Жужжание луков, и пение стрел,
И клич боевой, что по полю звенел.
40. Стрел ливень ужасный поля обагрял,
Храбрейший из храбрых рассудок терял.
41. Те сорок мужей что могли совершить,
Коль враг был намерен числом сокрушить?
42. Свет мира сокрылся, что царствует днём.
Поднялся царь мрака в величьи своём.
43. Кто клятве Кораном поверить готов,
Путь верный тому бог укажет без слов.
44. Ни раны единой я там не понёс.
Бог вывел оттуда, победу принёс1.
45. Не ведал, что шах этот — рýшитель клятв2.
Что веру не чтит — лишь поклонник богатств.
46. Ислама не чтишь ни в уме, ни в делах.
Тебе не указ ни пророк, ни Аллах.
47. Кто веру намерен свою почитать,
Тот данное слово привычен держать.
48. Коран и Аллаха в свидетели взял –
Но нет тебе веры в том, чтó обещал.
49. Сто раз на Коране дашь клятву ты мне –
И то не поверю я в этой войне.
50. Но если б ко мне ты доверье питал,
Решил3 бы приехать сам, как обещал.
51. Тебе подобает то слово держать.
Аллаха призвал ты, чтоб клятву мне дать.
52. Твой личный приезд всё давно б разрешил
И всё положенье давно б прояснил.
53. Тебе подобает свершить, что сказал,
И выполнить то, что в письме написал.
54. Посланье дошло и в письме, и в устах:
Свершить должен ты, что осталось в мечтах.
55. Нельзя, чтобы верить тебе не пришлось,
Чтоб с действием слово твоё разошлось.
56. Не против того я, что кази сказал4.
Коль искренен ты, то прибудь: обещал!
1

Гобинд имеет в виду своё спасение из окружения в Чамкауре.
Аурангзеб.
3
В оригинале kamar baste — дословно «подпоясавшись», а в переносном смысле «ре
шившись на чтото» или «приступив к чемуто».
4
Повидимому, это один из приехавших с Дайя Сингхом шахских посланцев.
2

120

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

57. Могу я тебе передать тот Коран,
Где в виде обета записан обман1.
58. Деревню Кангар2 ты мою посети,
Возможна нам встреча на этом пути.
59. Ко мне в мой Бирар ты без страха прибудь:
Подвластен народ здешний мне, не забудь3.
60. О встрече, нам нужной, тебе говорю.
На встрече к тебе милосердье явлю.
61. Писал ты мне: «Ценную лошадь отдай —
И все эти земли себе забирай».
62. Всевышний владыка лишь — мой господин.
Велеть мне приехать4 он может один.
63. Лишь если от бога придёт мне наказ,
То в ставку твою я прибуду тотчас.
64. А если действительно бога ты чтишь,
На встречу со мной скоро сам поспешишь.
65. Тебе надлежит добрым, праведным стать
И вовсе не надо народ угнетать.
66. По милости бога ты сел на маснад –
Твои ж справедливость и вера дивят.
67. Ты править привык, полагаясь на плеть.
И власть твою надо сто раз пожалеть.
68. Указы о вере твои нас дивят:
Ведь ложью своею они навредят.
69. Пощады не зная, лить кровь прекрати —
От божья меча ведь тебе не уйти.
70. Побойся ты бога — тебе мой совет:
От нас в восхваленьи нужды ему нет.
71. Наш бог всемогущ, и не знает он страх,
Он истинный царь на земле, в небесах.
72. Людей сотворил и жилище им дал.
Он жизнь и питание нам ниспослал.
73. Слона, муравья, всех существ он создал.
Он слабых жалеет, неверных попрал.
1

Гобинд говорит об экземпляре Корана, на чистых страницах которого было запи
сано обещание беспрепятственного прохода для сикхов (записать какието обещания в
Коране значило поклясться священной книгой).
2
Деревня близ селения Дина; после отправки Зафарнамы Гобинд перебрался туда и
пробыл там несколько дней.
3
Область расселения племенной общности браров как части касты джатов.
4
К Аурангзебу.

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

121

74. «Жалеющий слабых» прозванье его.
Не ищет хвалы и не ждёт ничего.
75. Он форм никаких не имеет ничуть.
Всеведущий мудро покажет нам путь.
76. И мне на Коране ведь слово ты дал,
Сдержи же, сверши, что тогда обещал.
77. Тебе надо к мудрости путь отыскать
И выполнить то, что успел ты начать.
78. Убил всех детей ты, гонясь за отцом;
Цела та змея, что свернулась кольцом.
79. Чего ж в том, что несколько искр погасил?
Скорее ведь масла ты в пламя подлил.
80. Как точно изрёк автор «Книги царей»1:
«Бесовское — делать дела поскорей».
81. Когда нам черёд пред всевышним предстать,
Придётся тебе там свидетелем стать.
82. Забудешь ты это, себя лишь любя, —
За это всевышний забудет тебя.
83. Не поздно ещё свою клятву сдержать,
Бог милостив, знает, кого награждать.
84. И будет ведь то благочестью сродни —
В познании бога вести свои дни.
85. Пока же ты в этом едва ль преуспел —
Ведь ты совершил слишком много злых дел.
86. Тебя милосердный не хочет принять —
Пускай горы злата успел ты собрать.
87. Пускай на Коране поклялся сто раз,
Не верю тебе я ни капли сейчас.
88. Меня ко двору своему ты не жди —
И шага не будет на этом пути.
89. Счастлúв и велик Аламгир шаханшах2
Искусен в седле он и в ратных делах3.

1

В оригинале «сладкоречивый Фирдоуси» (Firdousī
ye khush zaban), но для рифмы я
упоминаю о поэте иносказательно — как об авторе эпоса Шахнаме.
2
В оригинале «Аурангзеб», но в стихотворном переводе это имя трудно «внедрить»
в строчку, поэтому я заменил его на тронное имя шаха — Аламгир. Шаханшах — «царь
царей» (перс.).
3
С этого двустишия Гобинд, не теряя надежды на примирение, переходит к восхваF
лению Аурангзеба без всякой меры. Впрочем, сделаем поправку на цветистость придворF
ных панегириков Востока.

122

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

90. Он мудр и прекрасен и светел душой,
Он полный владыка над всею страной.
91. Он подданным всем пропитанье дарит.
Посредством меча он с врагом говорит1.
92. Способен он светлой душой озарять,
Богатством своим всех готов оделять.
93. В бою как скала, чистый ангельский лик,
Одáрен судьбой, как Плеяды велик.
94. Могуч и силён Аламгир шаханшах.
От веры, однако ж, далёк он в делах.
95. Кто идолов чтят, проживают в горах.
Немало таких ведь поверг я во прах.
96. На бренного мира вращенье взгляни.
Способен он сделать несчастными дни.
97. Мощь бога пречистого всех поразит:
Одним десять лакхов легко он сразит2.
98. Какой же ущерб ему враг причинит,
Коль мудрый господь ему милость дарит?
99. Готов бог спасать нас и путь указать,
Позволил нам всем он его воспевать.
100. Господь всемогущий врага ослепит,
Надёжно и верно сирот охранит.
101. И благо, и милость готов он найти
К тому, кто идёт по прямому пути.
102. Душою и сердцем кто предан ему,
Тому он не даст погрузиться во тьму.
103. Кто здесь человека обманом взять мог,
Которого ныне спасает сам бог?
104. Пускай и сто тысяч тут на одного —
Творец защитит, охранит он его.
105. Опора твоя — горы злата и рать,
Опора моя же — творца благодать.
106. Гордишься ты властью и златом своим,
А я силён верой и богом одним.
107. Лишаясь со временем бренности пут,
Идут поколенья, сменяясь — идут.
108. Ты бренного мира вращенье узри,
Как попрана святость жилища, смотри.
1

Дословно «владыка котла и владыка сабли» (khudavand
i deg o khudavand
i tegh).
Т.е. один человек, если с ним бог, способен победить миллион врагов. Правда, явF
ное противоречие с бейтом 19.
2

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

123

109. Не следует слабых тебе угнетать
И клятв вероломных другим раздавать.
110. Когда сам господь1 вместе с тем, кто гоним,
Тогда даже сотня не справится с ним.
111. Пускай тех врагов как в пустыне песка —
С его головы не падёт волоска.
«Не в силе бог, а в правде», пытается донести Гобинд до Аурангзеба неF
хитрую мысль.
Зафарнама — любопытный в индийской истории пример того, что в соF
временном военном искусстве называется психологической борьбой/войной:
психологическое воздействие на противника для достижения определённых
целей (в том числе с помощью особым образом составленных текстов). НеF
смотря на некоторую бессистемность своего послания, Гобинд чётко доносит
до адресата мысль: Аурангзебу надо прекратить войну с сикхами и договоF
риться с ними. Неоднократное повторение тезиса о необходимости для шаха
выполнитьFтаки обещанное в сочетании с тезисом о полном иммунитете гуру
перед любыми происками призвано усилить создаваемое впечатление. Словно
предвосхищая методы информационноFпсихологической войны двух крупF
нейших теоретиков пропаганды XX в. немцев Э. Дофифата и О. Грота — меF
тоды умственного упрощения, вдалбливающего повторения и эмоциональноF
го нагнетания, Гобинд пытается «вдолбить» Аурангзебу мысль об отсутствии
альтернативы. На усиление эффекта рассчитано и длительное восхваление
бога, на которое не скупится автор, — чем более могущественным он предF
ставляет адресату бога, тем более защищённым тот станет воспринимать саF
мого Гобинда, пользующегося его полной поддержкой.
И тон обеих поэм Гобинда, и само их название говорят о том, что моральF
ный дух сикхского гуру был поFпрежнему высок. Несмотря на почти безвыF
ходное положение Гобинда, который после Чамкаура подвергся травле как
дикий зверь и был вынужден постоянно перемещаться и скрываться, оба свои
послания шаху он гордо озаглавил «Сказание о победе». Можно подумать,
будто автор — не разбитый и преследуемый мелкий правитель, всего лишь за
несколько дней потерявший столицу, войско, мать и всех четырёх сыновей,
а триумфатор, диктующий свои условия побеждённому. Гобинд делал хороF
шую мину при плохой игре, и довольно искусно. Впрочем, поражение хальF
сы было временным, и её создатель искренне верил в её мощный скрытый
потенциал.
Гуру не ошибался.
И всё же несоответствие тона обращений к шаху печальному положению
дел иногда прорывается в тексте Зафарнамы наружу. Текст, надо признать, не
1

В оригинале арабское слово haqq «истина».

124

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

лишён противоречий. С одной стороны, Гобинд внушает адресату мысль о
непобедимости человека, пользующегося божьей помощью, даже перед лицом
десяти лакхов врагов (конечно, такое число — ради красного словца) (бейт
97); с другой стороны, он пишет о бессилии своего отряда, когда тот попал в
окружение столь же несметной рати (бейт 19). С одной стороны, Гобинд приF
зывает выполнить обещание: лучше поздно, чем никогда (бейты 50–56); с
другой — утверждает, что больше не верит Аурангзебу как клятвопреступнику
(бейты 13, 15 и особенно 49 и 87). Это некоторое метание автора вполне поF
нятно и отражает душевные потрясения, которые ему довелось пережить, да
ещё за столь короткий отрезок времени.
Как и Фатехнама, Зафарнама Гобинд Сингха — не только литературное
произведение, но и ценный исторический источник. Её правомерно рассматF
ривать как программный документ хальсы в начальный период её существоF
вания. По сути Зафарнама — политический манифест десятого гуру, в котоF
ром тот выражает свои взгляды на должный характер отношений сикхской
политии с могольской. Гобинд настаивает на автономии своей общины внутри
султаната — на относительной политической и абсолютной религиозной саF
мостоятельности. Конечно, как мы видели, определённой автономией сикхи
пользовались и прежде, но Гобинд требует большего. Границы автономии он
раздвигает достаточно широко — иначе б не писал, что один бог вправе приF
казывать ему, к кому и когда ехать. Так в религиозной форме Гобинд утверF
ждает политическую самостоятельность своего княжества, причём она уже
граничит с независимостью.
И всё же это ещё автономия: сам факт возможного примирения говорит
о готовности гуру поFпрежнему признавать верховную власть империи, сущеF
ствовать под её эгидой. Ещё в Бачитар натак есть такие строки:
И Бабу, и Бабара бог наш создал.
Преемников каждому он даровал.
Духовным царём одного почитай.
Мирским же владыкой другого признай.1
Под Бабой («отцом», т.е. вероучителем) имеется в виду Баба Нанак; БаF
бар — вариант имени Бабур. Гобинд хотел сказать, что и у основателя сикхизF
ма, и у могольских шахов власть от бога, только принципиально разная. Богу
богово, кесарю кесарево. Здесь уместно сказать несколько слов о характере
индийской политии доколониальной эпохи (у политий с разной религиозной
принадлежностью господствующего слоя этот характер был примерно одинаF
ковым).
У американского индолога Бёртона Стайна (1926–96) есть любопытная
концепция «сегментного государства» (термин он заимствовал у африканиF
1

Перевод с панджаби мой. — К.Ф.

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

125

ста А. Саутхолла). Согласно этой концепции, индийские политии (Б. Стайн
пользуется и этим термином) не были ни унитарными структурами с чёткой
территорией и централизованной системой управления, ни структурами, осF
нованными на политических связях (Б. Стайн называет их «феодальными» в
кавычках, хотя включает в их число и средневековые политии Франции и
Англии). «Сегментное государство» — это такая полития, в которой сущеF
ствует много центров власти; власть распределена между многими предстаF
вителями знати, но верховная власть принадлежит одному монарху; все мноF
гочисленные центры власти имеют автономные системы управления и приF
нуждения; политические центры более низких уровней признают (часто в
ритуальной форме) существование одного ритуального центра и монархаF
помазанника [Stein, 1998, p. 20].
Концепция Б. Стайна достаточно хорошо объясняет природу традиционF
ных индийских политий вообще и Могольского султаната в частности с его
множеством полусамостоятельных наместников разного уровня, не говоря
уже о зависимых княжествах. Такими княжествами в числе прочих были влаF
дения горных раджей Шивалика. С конца XVI в. в такое же княжество начаF
ла превращаться община сикхов во главе со своими гуру. Эти политии приF
знавали верховную власть империи, хотя их отношения с центром к концу
XVII в. становились всё более натянутыми. Не забудем, что сикхских теокраF
тических княжеств было несколько — по числу параллельных гуру; однако я
рассматриваю только династию Рам Даса — Гобинд Сингха, которую абсоF
лютное большинство сикхов ныне считает единственной линией гуру. БлагоF
даря тому, что именно Гобинд организовал общину на сопротивление внешF
нему врагу — раджам и Моголам, его династию стали признавать истинныF
ми гуру большинство сикхов.
Учитывая многоуровневую структуру индийских (и не только) империй
доколониальной эпохи, а также патримониальный характер власти на кажF
дом уровне, для обозначения таких империй я предлагаю термин «патримоF
нияFматрёшка». Имперская (в данном случае могольская) структура заклюF
чала в себе ряд менее крупных властных образований, каждое из них, в свою
очередь, — ряд ещё менее крупных и т.д., причём по принципу фрактала: хаF
рактер власти и структура управления в каждой патримонии составной имF
перии были практически идентичными. Гобинд Сингх был согласен существоF
вать в такой империиFматрёшке как правитель теократического сикхского
княжества — при условии широкой автономии. Повторю, что сама по себе
мирная инициатива Гобинда означала его готовность оставаться в рамках
Могольского султаната, занимая подчинённое положение по отношению к
шахскому двору. На это указывает и его разъяснение своих действий в бейF
тах 21–22: он поднял саблю лишь потому, что Моголы не оставили ему выF
бора, принудили его обороняться. Гуру не оправдывается, но пытается убеF

126

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

дить шаха, что способен быть лояльным подданным, зависимым князем —
только не надо доводить сикхов до крайности. Десятый гуру не был последоF
вательным сепаратистом, не мыслил политию сикхов вне рамок всеиндийской
(Могольской) империи.
Гобинд не доверил текст Зафарнамы прибывшим с Дайя Сингхом двум
шахским посланцам, а вновь поручил ему съездить к шаху, дав ему в спутники
другого из панч пьяре — Дхарам Сингха. Кроме того, гуру хотел узнать реF
акцию шаха на письмо от своих людей.
Отправка Гобинд Сингхом посланий Аурангзебу с обвинениями удивиF
тельно напоминает эпизод из истории другой страны, когда представитель
господствующего слоя, тоже вступивший в острый конфликт с её правитеF
лем, тоже писал ему редкие по откровенности обличительные письма. Речь
Таблица
Схожие места в посланиях гуру Гобинд Сингха шаху Аурангзебу
и князя Андрея Курбского царю Ивану Грозному
Тема

Гобинд Сингх

Перспектива
расплаты
за злодеяния
на том свете

Побойся ты бога — тебе мой совет
(Зафарнама, 70).
Когда нам черёд пред всевышним
предстать,
Придётся тебе там свидетелем стать
(Зафарнама, 81)

Перспектива
расплаты
за злодеяния
на этом свете

По милости божьей, окончив труды,
Обрушу я ливень железной воды.
На чистой земле нашей эта вода
От царства того не оставит следа.
Декан твою жажду, шах, не утолил.
В Меваре ты горькую чашу испил.
Сюда ныне взор обратил ты, но тут
Те жажда и горечь опять тебя ждут
(Фатехнама, 9–12).
Ведь жив лев свирепый — в укрытьи
сидит;
Жестоко за них он тебе отомстит
(Фатехнама, 15).
Убил всех детей ты, гонясь за отцом;
Цела та змея, что свернулась кольцом.
Чего ж в том, что несколько искр
погасил?
Скорее ведь масла ты в пламя подлил
(Зафарнама, 78–79)

Андрей Курбский
Или ты, царь, мнишь, что бессмертен, и впал в невиданную ересь,
словно не боишься предстать перед
неподкупным судьёй...
(1-е послание).
И размыслил я и решил, что лучше
здесь промолчать, а там дерзнуть
возгласить перед престолом Христа
моего вместе со всеми замученными
тобою и изгнанными...
(2-е послание)
Не думай, царь, и не помышляй в
заблуждении своём, что мы уже
погибли и истреблены тобою без
вины... и не радуйся этому, словно
лёгкой победой похваляясь...
(1-е послание).
...Уж тем более должны погибнуть
со всем домом своим те, которые не
только составляют невыполнимые
законы или уставы, но и опустошают
свою землю и губят подданных целыми родами...
(3-е послание)

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

127

Окончание таблицы
Тема
Неуязвимость
человека, который пользуется
защитой бога
Обличение
тирании
адресата

Обвинение
в трусости

Гобинд Сингх

Андрей Курбский

Когда ж на кого ляжет феникса тень,
Вреда ему вовсе не будет в тот день.
И если у льва за спиной он сидит,
Никто и никак ему не навредит
(Зафарнама, 16–17)
Правленье начав своё с этих злых дел,
В строительстве царства ты не преуспел (Фатехнама, 8).
По милости бога ты сел на маснад —
Твои ж справедливость и вера дивят.
Ты править привык, полагаясь на плеть.
И власть твою надо сто раз пожалеть
(Зафарнама, 66–67).
Пощады не зная, лить кровь прекрати...
(Зафарнама, 69).
Пока же ты в этом едва ль преуспел —
Ведь ты совершил слишком много злых
дел (Зафарнама, 85)
В богатстве своём ты купаться привык,
От ратного дела, как видно, отвык
(Фатехнама, 23)

Лучше, подумал я, возложить надежду
свою на всемогущего бога...
(2-е послание)

Остался ты по своему прескверному
произволению в своей фараонской
непокорности и в своём ожесточении против бога и совести...
А лютость твоей власти погубила не
одного Непотиана и двух других
невиновных, а и многих воевод и
полководцев... (3-е послание).
Погрязнув в подобных злодеяниях и
кровопролитии... (3-е послание)

Ныне же вместе со всем своим воинством ты в лесах прячешься, как
хоронится одинокий беглец, трепещешь и скрываешься, хотя никто и
не преследует тебя...
(3-е послание)
Обличение
Обман и лукавство нам ясно видны.
Вместо избранных и достойных муокружения
жей, которые не стыдясь говорили
Бахши и диваны твои — все лгуны
правителя
тебе всю правду, окружил ты себя
(Зафарнама, 14)
сквернейшими прихлебателями и
маньяками... (3-е послание)
Призыв встать на И мне на Коране ведь слово ты дал,
Покори и подчини в себе звериную
путь истинный
Сдержи же, сверши, что тогда обещал. часть божественному образу и подобию... Очнись и встань! Никогда не
Тебе надо к мудрости путь отыскать
поздно, ибо самовластие наше и
И выполнить то, что успел ты начать
воля... не отнимется от нас ради
(Зафарнама, 76–77)
перемены к лучшему
(3-е послание)

идёт о посланиях князя Андрея Курбского царю Ивану Грозному (первое
послание датируется 1564 г., второе и третье — 1579 г.). Конечно, надо поF
мнить, что послания Курбского — это письма опального князя, который уже
сошёл с политической сцены и главная цель которого — разъяснить свои
прошлые поступки и досадить царю хотя бы словесно, тогда как Гобинд
писал ещё в разгар своей борьбы с Моголами, его «Сказания о победе»
были призваны решить практическую задачу — изменить курс шаха в отноF
шении сикхов. Чтобы проиллюстрировать сходство тематики и выражений,
я составил таблицу.

128

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Невзирая на обмен посланиями гуру с шахом, имперские власти Панджаба
продолжали преследовать сикхов. Гобинд продолжал двигаться по стране,
налаживая прерванные связи со сторонниками и малоFпомалу собирая новое
войско. После Дины, где он сочинил Зафарнаму, гуру провёл несколько дней
в деревне Кангар, которую упомянул в послании, после чего отправился дальF
ше. Конечно, не все члены общины были готовы с оружием в руках продолF
жать отстаивать самостоятельность. Иные сикхи призывали Гобинда вернутьF
ся на мирный путь Нанака (такие советы получал в своё время и его дед ХарF
гобинд). Гуру отказался, заявив, что сражается не за себя, а за общее дело,
ради чего и пожертвовал своими сыновьями и родителями. Сикхи разошлись
по домам, но когда поведали о решимости гуру продолжать борьбу, сотни их
единоверцев поддержали его. При этом отличилась женщина Маи Бхаго, коF
торая надела мужское платье, села на коня и призвала мужчин устыдиться и
вернуться на путь страданий и самопожертвования.
8 мая 1705 г., между сикхским отрядом и войском ВазирFхана произошF
ло сражение при Кхидране — последнее в жизни Гобинда. Могольское войсF
ко преследовало отряд гуру, и ему на помощь как раз подоспел отряд во глаF
ве с Маи Бхаго. В нём, по легенде, находились те 40 отступников, которые
письменно отреклись от Гобинда в Анандпуре, но теперь раскаялись. Эти сикF
хи отвлекли внимание Моголов на себя, развесив на деревьях и кустах ткаF
ни, которые притягивали взор своей белизной. Могольское войско повернуF
ло в их сторону, и все сикхи полегли в бою, включая Маи Бхаго, эту «ЖанF
ну д’Арк сикхской истории» [Gupta, I, р. 308]. (По другой версии, она была
только ранена.) Гобинд в это время ударил по Моголам сбоку. Всё же силы
были неравны, и ему пришлось отступить.
Полагая, что гуру убит в числе прочих, Моголы тоже отошли с места поF
боища, так как находившийся поблизости источник воды был пересохшим.
Тогда Гобинд вернулся и застал одного из отступников, Маха Сингха, ещё
живым. Гуру вытер ему лицо и со слезами радости сказал: «Проси всё, что хо

чешь. Ты — мукта, спасённый и в этой жизни, и в будущей». Маха Сингх поF
просил для себя и товарищей прощения за предательство в Анандпуре. ГоF
бинд простил их и по просьбе Маха Сингха порвал коллективную бумагу отF
речения. Затем гуру организовал кремацию павших с почестями. Отступники
искупили предательство кровью, войдя в сикхскую историю как чали мукте —
«сорок освобождённых». Сейчас на месте сражения стоит гурдвара и вырыт
священный водоём Муктсар, «Озеро освобождения».
С января по октябрь 1706 г. Гобинд восстанавливал силы в местечке ТалF
ванди Сабо, которое зовётся теперь Дамдама Сахиб («Место отдыха ГосподиF
на»). Здесь он по памяти диктовал Ади Грантх уважаемому члену общины
Бхаи Мани Сингху (1644–1738), добавил в неё стихи своего отца и один собF
ственный стих. Гобинд занялся этим потому, что оригинал книги поFпрежнеF

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

129

му оставался у двоюродного брата гуру — Дхир Мала, а члены хальсы хотеF
ли получить экземпляр, освящённый самим Гобиндом. Здесь же гуру внёс доF
полнения в собственные сочинения. В Талванди Сабо приехали из Дели СунF
дари и Сахиб Каур. Когда они спросили у гуру, где его младшие сыновья, тот,
по легенде, указал на своих последователей и отвечал: «Ради этих тысяч я
пожертвовал другими четырьмя. Пока живы эти мои сыновья, я не буду счи

тать гибель моих четырёх сыновей напрасной!».
Талванди Сабо стал новой ставкой гуру, и сюда потянулись сикхи со всеF
го Панджаба. Гобинд почти набрал былую силу. Однако в октябре 1706 г. он,
несмотря на предостережения учеников, отправился всего с четырьмя спутF
никами на юг, в сторону Раджпутаны. Есть версия, что гуру рассчитывал усF
тановить контакты с раджпутами и даже маратхами, которые воевали с МоF
голами порознь, и объединиться с ними против империи. Однако это малоF
вероятно.
Правдоподобнее другая версия. Аурангзеб на далёком Декане получил
Зафарнаму Гобинда (он сам упоминает об этом в своих записках Ахкам
и

Аламгири, «Приказы Аламгира»). Прочитав послание, шах окончательно поF
нял, что сикхов не сломить, с ними лучше договориться. Гобинд оказался масF
тером не только сабли, но и психологической борьбы, своей цели Зафарна

мой он достиг. Сикхи «дожали» империю: шах велел лахорскому назиму
МунимFхану прекратить все военные действия против них, а Гобинду со спеF
циальным посланцем отправил письмо, в котором писал о своей старческой
неспособности прибыть в Панджаб самому, поэтому просил всё же приехать
к нему на Декан — в Ахмаднагар, куда он перебрался из Аурангабада в январе
1706 г. МунимFхан получил указание обеспечить сикхскому гуру безопасный
проезд. Гобинд, со своей стороны, понял, что это шанс найти управу на фаF
удждара Сирхинда ВазирFхана как на непосредственного обидчика сикхской
общины. Он выехал на юг, к Аурангзебу.
Однако встретиться им было не суждено.
20 февраля 1707 г. Аурангзеб в возрасте 89 лет умер. Сикхская версия глаF
сит, что в могилу его свела именно Зафарнама, — будто бы он слёг от раскаF
яния в содеянном в отношении сикхов. Некоторое преувеличение тут возF
можно, но широко известны строки письма Аурангзеба к сыновьям незадолго
до смерти: «Я не знаю, кто я, где я, куда мне идти и что ждёт такого греш

ника, как я... Аллах был в моём сердце, но я не увидел его. Я не знаю, как меня
примут при дворе Аллаха. У меня нет надежд на будущее, я совершил много гре

хов и не знаю, какое наказание понесу за них». Представляется, что вклад — и
немалый — в такое умонастроение умирающего шаха Зафарнама могла внесF
ти. Аурангзеб считал себя правоверным мусульманином и (почти) образцоF
вым исламским правителем: вёл скромный образ жизни, запретил при своём
дворе музыку как отвлекающее от помыслов об Аллахе развлечение, собF

130

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ственноручно переписывал весьма чтимый им Коран. И тут шаха обвиняют
в нарушении клятвы на этой книге! А ведь в глубине души он знал, что обF
винение справедливо. Могу я тебе передать тот Коран, // Где в виде обета
записан обман... Кроме того, на шаха в самом деле могло оказать впечатление
то, что Гобинду неизменно удавалось выходить целым и невредимым из всех
вооружённых конфликтов. Шах мог воспринять это как знак свыше. И этот
человек напоминал ему о божьей каре: Пощады не зная, лить кровь прекра

ти — // От божья меча ведь тебе не уйти. С учётом психологии Аурангзеба
Зафарнама вполне могла потрясти и деморализовать его. На это Гобинд и расF
считывал. А может, перестарался?
После смерти Аурангзеба вспыхнула, как водится, междоусобная война
сыновей. В момент смерти отца его старший сын Муаззам находился с военF
ной экспедицией в Афганистане. Воспользовавшись этим, его младший брат
Мухаммад Азам захватил трон. Муаззам поспешил в столицу и отправил к
Гобинду посланца, который призвал гуру забыть прошлое и помочь принцу
завладеть имперским троном. Шахзада, безусловно, принимал во внимание
сикхскую общину как военную силу, с которой приходится считаться. Он обеF
щал рассмотреть любые жалобы гуру. В отличие от отца Муаззам не был фаF
натиком. Его взгляды скорее были близки взглядам прапрадеда — Акбара и
дяди — Дары Шукоха. К тому же он был не суннитом, а шиитом и проявлял
интерес к суфизму. У обращения Муаззама к Гобинду имелась и другая цель:
если не получить военную помощь, то хотя бы просто удержать сикхов от
восстания во время междоусобицы принцев.
Гобинд откликнулся на просьбу. В третий раз в истории сикхов их гуру
вмешался в борьбу принцев за престол Могольского султаната. Гобинд послал
в помощь Муаззаму отряд в 200–300 всадников под командованием всё того
же Дхарам Сингха. В июне 1707 г. между двумя шахзадами произошла трёхF
дневная битва при Джаджау. Мухаммад Азам был убит, его армия рассеяна,
а Муаззам провозгласил себя императором под именем БахадурFшаха (праF
вил 1707–12). (Есть версия, будто гуру лично участвовал в битве и даже сам
сразил Мухаммада Азама своей золочёной стрелой, но это легенда.) Новый
шах отпустил Дхарам Сингха выразить глубокую благодарность гуру и приF
гласил того к себе, добавив, что нанёс бы ему визит и сам, но это неверноисF
толкует фанатичная часть его подданныхFмусульман. Впервые сикхи поддерF
жали в могольской усобице того принца, который и вышел победителем.
Тем не менее многие отговаривали Гобинда ехать к новому шаху, опасаF
ясь ловушки. Гуру отвечал, что всё в руках божьих1. Он принял приглашение
и 2 августа 1707 г. приехал в Агру в сопровождении Сахиб Каур. БахадурFшах
1
Выражаюсь метафорически; напомню, что в сикхизме бог неантропоморфен и воF
обще не имеет качеств — ниргун.

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

131

принял сикхского гуру с почётом, пожаловал ему богатый хилат, усыпанный
драгоценными камнями кинжал и 5 лакхов рупий (даже предложил крупный
джагир, но гуру отказался). По просьбе шаха Гобинд остался в Агре при двоF
ре. Шах понимал, что этим обеспечивает спокойствие сикхов. Гуру же рассчиF
тывал повлиять на шаха, получить обратно Анандпур и добиться того, чего
не удалось добиться от Аурангзеба, — чтобы Моголы оставили сикхов в поF
кое.
Близость гуру к шаху скоро не понравилась многим придворным. По леF
генде, один из них попытался подорвать его репутацию хитростью. ОднажF
ды в присутствии Бахадура этот вельможа рассыпался в лести Гобинду и скаF
зал: здесь почитают божественным лишь того, кто может совершать чудеса,
и присутствующие будут рады, если гуру развеет их сомнения на сей счёт.
Гуру почуял подвох и дипломатично отвечал, что чудотворцем можно считать
самого шаха: ему по силам высоко поднять простолюдина и низвергнуть знатF
ного человека. Придворный настаивал. Тогда Гобинд вынул золотую монету
и спросил: «Не чудо ли это? Она может купить всё, что угодно, любого чело

века, любую вещь». Придворный не успокоился и просил показать, какие чуF
деса может творить сам гуру. Тогда Гобинд вынул саблю и грозно крикнул:
«Вот чудо, которое могу совершить я. Я могу отрубить голову любому, кто ос

мелится бросить мне вызов. Вот окончательный судья, определяющий судьбы
людей и народов». Вопрошавший потерял дар речи, а шах отчитал его за наF
глость. Весть об этом случае распространилась, и многие удивлялись бесстраF
шию гуру, который посмел вынуть саблю в присутствии шаха.
В беседах с Бахадуром Гобинд искусно защищал свою религию. Однажды
шах заметил, что нет веры лучше ислама и те, кто хочет избежать ада, должF
ны принять его. Гуру возразил: «Ваше величество, монету делает ценной не
печать на ней, а металл, из которого она сделана. Даже если на фальшивой
монете будет метка вашего величества, никто не будет покупать на неё то

вары на рынке. Так и с верой. Не ярлык, а содержание радует бога и определя

ет, кто предназначен в ад, а кто — в рай. Я верю в единого бога, не в двух или
трёх, и для меня неверный — лишь тот, кто отрицает его существование»
[Singh, Gopal, 1988, р. 318].
Наконец Гобинд перешёл к делу и обратился к Бахадуру с главной
просьбой: сместить и судить фаудждара Сирхинда ВазирFхана, этого Ирода
сикхской истории. Гуру напомнил, что в схожей ситуации прадед Бахадура
Джахангир выдал лахорского дивана Чанду Шаха деду Гобинда Харгобинду.
Шах удивился просьбе, но не отказал сразу, а обещал посоветоваться с миниF
страми. Вообще он доверительно сообщил гуру, что сам ещё не прочно сидит
на троне, и просил подождать год. В подтверждение этого пришли вести об
очередном неповиновении раджпутских князей и мятеже в Хайдарабаде
младшего брата шаха — принца Кам Бахша. В октябре 1708 г. Бахадур выеF

132

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

хал из Агры в Раджпутану, а затем на юг, на Декан. Гобинда шах пригласил
сопровождать его. Гуру поехал вместе с раджой Джайпура Джай Сингхом —
в сопровождении собственного отряда пехоты и 200–300 всадниковFкопейF
щиков. Это в который раз свидетельствует о княжеском достоинстве гуру сикF
хов.
Когда шах со свитой остановился в одном из городов Раджпутаны — ЧиF
торе, между местными раджпутами и группой сикхов произошла стычка. СикF
хи были перебиты, в том числе какойFто юноша, которого автор могольской
хроники Тарих
и
Муаззам
шах («История МуаззамFшаха») называет сыном
гуру Гобинда. В ХХ в. этот эпизод использовали в политических целях. Во
время всплеска терроризма в индийском Панджабе в 1980Fе годы (когда часть
сикхов требовала отделиться от Индии и создать сикхское государство ХалиF
стан) радио Пакистана твердило, будто мусульмане убили не всех четырёх
сыновей Гобинда: одного, мол, убили раджпутыFиндуисты! Так пакистанцы
хотели вбить клин между сикхами и индуистами, найти (вернее, притянуть за
уши) исторические аналогии конфликту. Есть версия, что убитый был приёмF
ным сыном гуру.
В сентябре 1708 г. БахадурFшах достиг городка Нандерх на берегу реки
Годавари. Здесь находилось сразу восемь ашрамов (обителей) разных течений
индуизма, и Гобинд воспользовался возможностью, чтобы проповедовать
сикхизм. В частности, он посетил дом баираги (отшельника) Мадхо Даса. Ещё
в Раджпутане гуру слышал, что тот способен совершать чудеса, например моF
жет силой мысли убить того, кто ляжет на его ложе. По преданию, гуру воF
шёл в хижину отшельника в его отсутствие и лёг на ложе хозяина. Мадхо Дас
пришёл, увидел чужого человека на своей кровати и не мог поверить своим
глазам, что тот невредим. Узнав, кто перед ним, Мадхо Дас упал к ногам ГоF
бинда и сказал: «О, господин, я твой раб (бандá ). Ты оказал мне честь своим
посещением и освободил меня. Повелевай мной».
Мадхо Дас родился в 1670 г. в Кашмире, по касте был раджпутом, но из
обедневшей семьи: сам пахал землю. С юности увлекался охотой, но однажF
ды убил олениху — и к своему ужасу нашёл в её чреве двух оленят. Это
непреднамеренное тройное убийство так потрясло его, что он отрёкся от мира
и стал учеником одного баираги из числа последователей вишнуита РамаF
нуджи — основателя философской школы вишиштаFадвайты (XII в.). Позднее
Мадхо Дас сам стал баираги и ушёл на юг, в Нандерх. Есть версия, согласно
которой Гобинд познакомился с ним ещё на севере, встречая в горах на
охоте.
Как бы то ни было, в Банде Гобинд увидел харизматическую личность,
способную стать его правой рукой и продолжить его дело. Можно сказать, что
десятый гуру вернулся к практике первых двух — назначать преемником не
родственника. Любопытно, однако, что Гобинд не посвятил Банду в хальсу.

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

133

Иногда в литературе можно встретить обратное утверждение: будто Гобинд
провёл церемонию принятия в хальсу и дал новому члену имя Банда Сингх
(например: [Singh, Ganda, 1956, p. 31]). На деле такой церемонии не было и
Банда никогда не был членом хальсы, а все источники, утверждающие обратF
ное, датируются уже началом XIX в. или позднее [Guptа, II, р. 4–6]. Однако
Гобинд действительно назначил Банду своим ближайшим соратником, пожаF
ловав ему (согласно легенде) саблю, пять позолоченных стрел из своего колF
чана, знамя и барабан. Кроме того, гуру пожаловал ему почётный титул «баF
хадур», с которым тот и вошёл в историю как Банда Бахадур.
Х.Р. Гупта объясняет непринятие Банды в сикхиFсингхи тем, что тот уже
был известен в Махараштре как гуру, имел много почитателей, и Гобинд не
собирался растить себе конкурента внутри общины. Не собирался он и ввоF
дить Банду в соблазн притязать на гурта в случае собственной смерти: хальF
са не стала бы почитать как гуру человека не из своей среды [Gupta, II, р. 5].
Гобинд дал Банде письмо, в котором призывал сикхов становиться под
знамя Банды. Тот отбыл на север, в Панджаб, поднимать народ против ВазирF
хана: Гобинд окончательно разочаровался в БахадурFшахе, понял, что надо
брать инициативу в свои руки. С Бандой он отправил пять членов хальсы в
качестве советников. В их задачу входила легитимация власти Банды, когда
они прибудут в Панджаб. Кроме того, поFвидимому, они должны были ограF
ничивать власть нового заместителя гуру.
Сам Гобинд остался в Нандерхе и занимался медитацией на берегу реки
Годавари. К нему приходили сикхи и приносили подарки. По легенде, один
сикх поднёс ему кольцо с бриллиантом. Гуру сидел на берегу, поглощённый
размышлениями о боге, и бросил это кольцо в воду. Сикх был ошеломлён и
просил гуру показать, где тот бросил кольцо, чтобы можно было нырнуть и
достать драгоценность. Гуру улыбнулся и бросил другое кольцо (которое, как
говорят, ему подарил шах), сказав: «Я бросил это здесь». Отстранённость ГоF
бинда от мирской жизни поразила общину.
Некоторые авторы отмечают излишнюю прямолинейность Гобинда: он
был чужд интриг и в ставке шаха не делал секрета из того, что находится при
дворе с целью добиться наказания фаудждара Сирхинда ВазирFхана [Gupta,
I, р. 319]. Это его и погубило.
Однажды ночью, когда Гобинд ложился спать в своём лагере, к нему в
шатёр вошёл молодой патхан ГульFхан (по другим данным, ДжамшедFхан).
Он уже несколько дней приходил к гуру, называл себя его последователем,
слушал киртаны. Стража привыкла, и патхана никто не остановил. Гуру предF
ложил ему прасад, затем попрощался с ним и повернулся к своей постели.
ГульFхан выхватил кинжал и дважды всадил в тело гуру, после чего пытался
бежать. Однако подлец имел дело с великим воином: раненый Гобинд спрыгF
нул с постели, выхватил саблю и отрубил ему голову. У ГульFхана был страF

134

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ховавший его подельник, патхан Атаулла. Он прятался у шатра гуру, и услыF
шав внутри шум, счёл за лучшее бежать, но был заколот прибежавшим по
тревоге сикхом. Скорее всего, этих патханов подослал ВазирFхан, у котороF
го были веские основания бояться растущего влияния гуру на шаха.
Узнав о покушении на Гобинда, БахадурFшах прислал ему личного врачаF
европейца, который искусно зашил рану. На четвёртый день гуру появился в
своём дарбаре, и, казалось, выздоравливал. Однако ночью, когда он немноF
го потянулся, рана открылась вновь. По другим данным, это произошло, когF
да гуру попытался натянуть тугой лук. Гобинд понял, что близка кончина,
помолился и просил собравшихся сикхов не печалиться о нём, так как он буF
дет присутствовать везде, где есть пять чистых сикхов, преданных богу.
Гуру спросили: кто же наследует после него духовный трон Нанака? ГоF
бинд отвечал, что гурта переходит от него не к человеку, а к священному пиF
санию — Ади Грантх, поэтому впредь эта книга будет называться Гуру Грантх,
«Гуру Книга». Гобинд нашёл в себе силы встать, четыре раза обойти вокруг
Ади Грантх, положить перед ней пять пайс и кокосовый орех и поклониться
книге. Так он отменил личную гурта (то, что в англоязычной историографии
называют personal Guruship). С тех пор одиннадцатым и последним гуру счиF
тается священная книга сикхов. В гурдварах ей воздают те же почести, что
ранее живым гуру — к примеру, почтительно обмахивают опахалом; следят,
чтобы на раскрытую страницу не село насекомое. Говорят о ней сикхи как о
живом человеке. Кстати, сейчас по решению Верховного суда Индии Гуру
Грантх признаётся юридическим лицом.
То, что к священной книге у сикхов отношение такое же, как к человеку, —
пример их «патримониального сознания». Поскольку полития патримониальF
ного типа (характер которой носило и княжество сикхских гуру) строится не
вокруг абстрактного понятия (как в политии государственного типа), а вокF
руг личности монарха как конкретного человека, то с уходом последнего
гуруFчеловека для сикхов стало естественным видеть в книге такой же центр
общины, каким выступали десять гуру. Другое дело, что очень скоро у общиF
ны появятся светские лидеры, которые воспроизведут нормальную патримоF
нию, по сути заменив собой гуру в качестве монархических правителей.
Что касается самого Гобинда, то вопрос о наследовании в общине светF
ской власти он решил тоже оригинально: объявил, что впредь этой властью
будет обладать сама община в своей совокупности. Общее собрание сикхов
(пантх, под которым теперь мыслилась только хальса) — в присутствии Гуру
Грантх как носителя гурта — получало авторитет гуру, и мнение этого собраF
ния приравнивалось к мнению гуру (гурмата). Выносить это решение (посF
ле обсуждения «всем миром») должны были пять уважаемых сикхов (и вновь
священная пятерица). Так возникло понятие о двух высших авторитетах
сикхской общины — Гуру Пантх и Гуру Грантх.

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

135

То, что Гобинд не стал назначать своим преемником живого человека,
верно объясняют его стремлением максимально сплотить хальсу. Гобинд преF
красно знал историю всех гуру, знал, что после смерти каждого начинался
конфликт, переход гурта всегда ктоFто оспаривал — либо внутри семьи, либо
вне. В XVI и даже XVII в. сикхская община могла позволить себе такую «росF
кошь». Однако наступило грозное время — период борьбы практически за
выживание. Другой вопрос — когда именно Гобинд задумал прекратить
линию гуруFлюдей, объявив духовным учителем общины нечто неодушевлёнF
ное и неизменное. В литературе распространено мнение, что гуру принял
такое решение задолго до гибели своих детей. И всё же не будем забывать,
что в реальности это случилось только после мученичества всех сыновей
Гобинда.
Историк Х.Р. Гупта считает, что покушение на Гобинда произошло с веF
дома и благословения самого БахадурFшаха: якобы перед этим гуру, не добивF
шись наказания ВазирFхана, прямо заявил шаху, что займётся обидчиком сам
[Gupta, I, р. 323–324]. Однако в таком случае непонятно, зачем шах прислал
гуру своего личного врача. Далее Х.Р. Гупта приписывает шаху хитроумную
уловку: будто это он прислал в подарок выздоравливавшему Гобинду два
крепких лука и привезший их посланец заявил, что они предназначены лишь
для украшения и обычному человеку натянуть их не под силу. Это, мол, было
сказано специально, чтобы задеть Гобинда за живое, раззадорить его, чтобы
он взялся доказать обратное [Gupta, I, р. 325]. Тоже малоправдоподобная верF
сия: слишком изощрённо.
По преданию, перед смертью последний гуру1 произнёс фразу: «Хальса
будет править» (Радж карега хальса). Эта фраза получит широчайшую извеF
стность и станет воодушевлять сикхов на сопротивление власти и стремление
добиться наконец независимости. Она стала заключительной строкой молитF
вы Ардас, которую сикхи ежедневно читают и поныне, поминая своих гуру и
мучеников за веру.
Затем, тоже согласно легенде, Гобинд надел боевой пояс, повесил на плечо
лук и, взяв в правую руку мушкет, крикнул окружавшим: «Вахегуруджи да
хальса, вахегуруджи ди фатех!» («Хальса принадлежит богу, победа за боF
гом!»). 7 октября 1708 г. (5 числа месяца картик 1765 г. эры Бикрами) Гобинд
Сингх испустил дух. Десятый гуру стал третьим по счёту гуруFмучеником.
Было ему 42 года — почти столько же, сколько в момент мученичества АрдF
жана. Гобинд просил последователей не оплакивать его и не воздвигать гробF
ницу, не желая, чтобы ему поклонялись после смерти. Однако на следующее
утро после кремации сикхи собрали пепел и построили над ним обычную в
практике индуистов могильную платформу (самадхи). Хальса решила, что
1

Если быть точным, последний гуруFчеловек.

136

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

предать забвению имя такого великого человека невозможно. Согласно траF
диции, вскоре там же, в Нандерхе, умерли последние из панч пьяре Дайя
Сингх и Дхарам Сингх.
В 1832 г. правитель Панджаба Ранджит Сингх перевёл в Нандерх средства
на строительство гурдвары на месте смерти Гобинд Сингха. (Нандерх нахоF
дился тогда на территории княжества Хайдарабад — одного из обломков
Могольского султаната.) Возникшая здесь гурдвара стала одним из пяти тахF
тов («тронов») — наиболее почитаемых ныне святынь сикхизма (опять свяF
щенная пятерица). Другие тахты — это Хари Мандир и Акал Тахт в АмритF
саре, гурдвара Кешгарх Сахиб в Анандпуре (на месте учреждения хальсы) и
гурдвара Шри Патна Сахиб в Патне в Бихаре (где десятый гуру родился).
Смотрители тахтов обладают в сикхизме высшим религиозным авторитетом
(их можно сравнить с четырьмя шанкарачарьями индуистской философской
школы адвайта
веданты, резиденции которых тоже рассредоточены по разF
ным странам Индии).
Таким образом, большинство сикхских тахтов связаны с жизнью Гобинд
Сингха. Они подчёркивают, что его жизнь, в свою очередь, связана не тольF
ко с Панджабом, но и со значительной частью Индии.
Период последнего живого гуру сикхов отмечен их драматическим выхоF
дом на военноFполитическую сцену Индии. Сначала сикхи вошли в затяжное
противостояние с ближайшими соседями — раджами горных княжеств ШиF
валика, встревоженными усилением политии гуру. Однако вскоре в дело встуF
пили и Моголы.
Сикхи оказались лицом к лицу с небывалым по масштабам фронтом враF
гов. Вообще вся жизнь гуру Гобинда была «продолжительной борьбой с вра

гами, которые намного превосходили его по силе и жестокости» [Ray, 1970,
p. 156]. Под непрерывными ударами враждебного окружения Гобинд в 1699 г.
провёл социальноFрелигиозную и военную реформу, в чём и состоит его главF
ная заслуга в сикхской истории. Десятый гуру резко повысил значение военF
ного компонента в догматике сикхизма и практической жизни его адептов,
поднял престиж сикха как воина и борца с несправедливостью. БескомпроF
миссная борьба с мирским, социальным злом, угнетением со стороны поF
литической власти была возведена в религиозный долг каждого сикха. Такая
установка дала сикхам мощный духовный импульс к действию, и его роль в
их дальнейшей политической истории переоценить трудно. Реформа 1699 г.,
предпринятая ради самовыживания религиозной общины, станет залогом
всех последующих успехов сикхов в сфере власти. При Гобинде сикхизм из
религиозного толка индуизма превратился в социальноFрелигиозное движеF
ние, которое оказало огромное влияние на властную ситуацию в Панджабе
[Кочнев, 1973, с. 85].

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

137

Г.В.Ф. Гегель какFто заметил, что большинство исторических аналогий
носит поверхностный характер. Это так, но именно аналогии порой позволяF
ют увидеть то или иное явление в новом свете или просто лучше понять его.
Например, как заметил известный британский историк А. Тойнби, отличавF
шийся широтой исторического кругозора и компаративистским подходом,
вместе с янычарами Османов и кызылбашами Сефевидов сикхская хальса с
её тщательным отбором кадров, индоктринацией новообращённых в духе фаF
натизма и суровой дисциплиной послужила прецедентом для создания ЛениF
ным коммунистической партии [Toynbee, 1954, p. 343–344]. Сомнительно,
чтобы Ленин слышал о сикхах, но речь идёт об организационном принципе,
возникающем в определённых исторических условиях. Правда, в сикхском
случае «отбор кадров» существовал лишь в том смысле, что в хальсу сознаF
тельно не вступила часть общины — те, кто не принял нововведений десятого
гуру; они отсеяли себя сами. Однако хальса в самом деле была религиозной
общиной нового типа.
Более удачной представляется мне другая аналогия — из истории самой
Индии: антибританское гандистское движение первой половины XX в. ГанF
ди, как известно, соединил в своей деятельности религию и политику. ПоF
ставив знак равенства между религиозным долгом и стремлением к соверF
шенному обществу (сарводайе), которое помимо прочего предполагало освоF
бождение от колониального контроля, он по сути брал пример в том числе
с поздних сикхских гуру (начиная с Харгобинда). Конечно, методы Ганди
в корне отличались от сикхских — основанная на понятии ахимсы сатьягра

ха, кампания ненасильственного несотрудничества с властями. Однако принF
цип соединения религии и борьбы против политического угнетения делает
гуру сикхизма, особенно Гобинд Сингха, идейными предшественниками
Ганди.
Реформу Гобинда можно назвать не только социальноFрелигиозной, но и
военной: гуру сделал серьёзный акцент на милитаризации общины, что проF
явилось и в поощрении развития физической силы и боевых навыков, и в
принятии членами хальсы внешних воинских атрибутов. Собственно, родивF
шаяся в 1699 г. религиозная община изначально и была общиной воинов.
Кстати, отрицание Гобиндом традиционного кастового деления проявилось и
в том, что он сумел выковать мощную армию не из традиционных воинских
каст индийского общества (будь то раджпуты или ктоFто ещё), а из крестьян
и ремесленников. Как заметил Х.Р. Гупта, «раджпуты были прекрасными во

инами, но скверными земледельцами» [Gupta, V, р. 519]. Сикхи же оказались
прекрасными и земледельцами, и воинами. Как однажды обещал Гобинд своF
им последователям, из шакалов он превратит их в тигров. Обещание он выF
полнил. Ему помог очень благоприятный человеческий материал — панджабF
ский народ.

138

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Именно с созданием хальсы в целом завершились двухвековое складываF
ние сикхской общины и кристаллизация догматов сикхизма как религии. ПоF
следователи гуру получили чёткую организацию и чёткие отличительные внеF
шние признаки. Одновременно завершился процесс милитаризации общины,
начатый шестым гуру Харгобиндом. Бронированным кулаком сикхской обF
щины — новой, реформированной, общины, хальсы — Гобинд сделал пракF
тически всю её мужскую часть. При этом в отличие от всего предыдущего пеF
риода «политические взгляды сингхов были не дополнением, а неотъемлемой
частью их религиозной идеологии» [Grewal, 1999, p. 80]. Как выразилась сикхF
ская исследовательница Гурдип Каур, Гобинд «посеял семена военного нацио

нализма» [Kaur, 1990, р. 51].
Однако реформа Гобинда отвечала не только цели обороны сикхов от внеF
шних врагов. Создание хальсы отражало и закрепило определённую тенденF
цию развития социальных процессов в сикхской общине. Реформу Гобинда
можно назвать кастовой революцией внутри общины. До конца XVII в. лиF
дерство в ней принадлежало касте кхатри: именно из неё вышло значительF
ное число масандов, из неё же происходили все гуру. Лидирующим положеF
нием кхатри были всё больше недовольны сикхиFджаты. Отражая их интереF
сы, Гобинд нанёс по кхатри тройной удар: воFпервых, многие кхатри не
приняли образования хальсы, отмежевались от неё (став сахадждхари); воF
вторых, были упразднены масанды; вFтретьих, при Гобинде получил новый
импульс приток в сикхи крестьянFджатов. Они и перехватили окончательно
лидерство в общине. Кстати, о сикхском движении в целом как о настоящей
социальной революции в недрах кастового общества пишет сикхский историк
Джагджит Сингх, подчёркивая высокий удельный вес в этом движении низF
ких каст, а стало быть, его плебейский характер [Singh J., 1981]. В литератуF
ре по истории Индии первой половины XX в. подчёркивают, что только когда
Индийский национальный конгресс благодаря Ганди сумел привлечь на свою
сторону крестьянские массы, национальноFосвободительное движение начаF
ло добиваться реальных успехов. Так и с сикхами при Гобинде: десятый гуру
акцентировал ставку на массовость движения, что позволило сикхам долго
держать оборону от всё сильнее наседавшего противника.
Религиозная составляющая социальноFрелигиозной реформы Гобинда
заключается в коренной трансформации ряда идей сикхизма. Гобинд заверF
шил дело, начатое Арджаном и Харгобиндом: окончательно сформулировал
идею правомерности сопротивления злу, воздаяния злом за зло. Десятый гуру
положил начало идеалу сант
сипахи — «постигшего истину воина», который
сочетает праведную веру с готовностью храбро защищать её силой оружия —
если не остаётся другого выхода. «Лишь если другое не может помочь, // По

зволено саблей врага превозмочь». Сам он стремился быть ярким примером
такого идеала. Если у первого гуру бог был только дарителем благ, то у деF

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

139

сятого, кроме того, — карателем зла. Если Нанак средством устранения зла
видел только молитву, упование на бога (вспомним реакцию Амар Даса на
притеснения сикхов со стороны мусульманского населения Гоиндвала), то
Гобинд выступал за активные действия самого человека. В творчестве НанаF
ка собственно политической проблематики почти нет. Лишь иногда встречаF
ются у него осуждения властей, подобные такому (речь идёт о династии
Лоди): «Эта калиюга1 подобна сабле, цари — мясники; добро обрело крылья и
улетело; наступила мгла. Восхода луны правды не видно». Выше этой критиF
ки Нанак не поднимался. Его интересовали вопросы не политические, а реF
лигиозные. Это понятно, ведь Нанак ещё не был теократическим главой обF
щины, она сама находилась в процессе становления. Гобинд Сингх, провозF
гласив борьбу с тиранией религиозным долгом, соединил религию и
политику. Это логически вытекало из теократического характера власти сикF
хских гуру, стало на идейном уровне логическим завершением процесса их
превращения в правителей.
В ретроспективе, с учётом трудностей, которые пришлось преодолевать
сикхской общине, можно сказать, что учение первого гуру о равенстве всех
людей перед богом оказалось только половиной дела. Второй половиной стаF
ла реформа последнего гуру, который акцентировал это равенство и окончаF
тельно перевёл его в мирскую плоскость. Нанак настаивал не только на дуF
ховном, но и на социальном равенстве; однако потребовались усилия ещё
одной выдающейся личности, чтобы закрепить это состояние. Вообще деяF
тельность Нанака и деятельность Гобинд Сингха были двумя этапами выдеF
ления сикхов из индуистской массы: первый положил начало новой общине,
второй созданием хальсы резко очертил её границы (пусть и остался многоF
численный промежуточный слой в виде сикховFсахадждхари). В 1699 г.
с сикхской общиной произошло то, что в биологии называют полезной мутаF
цией. Конечно, эта мутация была подготовлена уже столетием существования
общины как по сути властной организации и её постепенной милитаризациF
ей начиная с гуру Харгобинда.
С превращением сикхской общины в воинское братство идейные основы
сикхизма претерпели за два столетия (XVI–XVII вв.) колоссальные изменеF
ния. Принцип непротивления злу, коренящийся в индийском (индуистском,
джайнском, буддийском) принципе ахимсы, уступил место прямо противопоF
ложному — око за око. И всё же, что любопытно, корень милитаризации обF
щины содержался в учении самого Нанака — в понятии бесстрашия [Banerjee,
1978, p. 237]. По мере изменения обстоятельств существования сикхской обF
1

Калиюга — последняя из четырёх эпох одного временнóго цикла (юги) в представF
лениях индийцев; характеризуется наихудшим дхармическим состоянием мира, разгулом
пороков.

140

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

щины это понятие наполняли новым содержанием (что началось ещё с гуру
Арджана). Гуру Харгобинд и Гобинд Сингх раскрыли заложенный в общине
воинский потенциал. Коренится в учении Нанака и развившееся у сикхов чувF
ство собственного достоинства перед лицом мирских врагов. Проповедуя смиF
рение, первый гуру вместе с тем призывал: «Если кто
то живёт жизнью, ли

шённой самоуважения, он недостоин той соли, которую ест».
СоциальноFрелигиозная реформа гуру Гобинд Сингха, пожалуй, не имеет
аналогов в истории Южной Азии по своей радикальности и жёсткости; эти
качества вообще не в характере индийцев, которые склонны к компромиссам
и предпочитают не форсировать события. Причина состоит в жёстком давлеF
нии на сикхов со стороны империи Аурангзеба. Однако шах не на тех напал:
панджабцы (и прежде всего каста джатов) — народ гордый и свободолюбиF
вый, умеющий постоять за себя. Гуру Гобинд руководствовался принципом,
который лаконично сформулирован поFлатыни: extremis malis extrema remedia,
«против крайних зол крайние меры».
По мнению советского индолога К.А. Антоновой, в создании хальсы проF
явилось возникновение у сикхов «зачатков национального самосознания» [ИсF
тория Индии в средние века, 1968, с. 534]. Представляется, что национальF
ное самосознание и сама нация возможны только в буржуазном обществе,
которого в доколониальной Индии и в помине не было, национальное самоF
сознание не может возникнуть на основе общинного, кастового, полисного
и т.п. — это альтернативные национальному фокусы идентичности. Однако,
безусловно, реформа Гобинда, с одной стороны, была уже подготовлена подF
спудным процессом сплочения сикхской общины, прежде всего в войнах с
горными раджами и с Моголами — а, пожалуй, ничто так не сплачивает общF
ность людей, как чрезвычайная ситуация вооружённого противостояния каF
койFто другой общности (как отмечают исследователи, французскую нацию
окончательно оформили революционные и наполеоновские войны, а немецF
кую — Первая и Вторая мировые войны). С другой стороны, сама реформа
резко подтолкнула процесс сплочения общины, гуру Гобинд придал этому
процессу ускорение. При этом роль Гобинда в коренной трансформации сикхF
ской общины настолько велика, что он «навсегда наложил на сикхизм отпе

чаток своей личности» [Bruce, 1969, р. 25]. В сикхской истории в Гобинд СинF
гхе пересеклись две линии — мученичества и вооружённого сопротивления
врагу: если Арджан был гуруFмучеником, а Харгобинд — гуруFвоином, то в
Гобинде эти две роли соединились. Впрочем, это справедливо уже в отношеF
нии его отца Тег Бахадура, который в молодости успел показать себя искусF
ным бойцом.
Подчеркну, что Гобинд Сингх воевал не с исламом, а с угнетательской
империей, правящий слой которой был по преимуществу мусульманским.
В антимогольских движениях в Индии в целом и в Панджабе в частности

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

141

участвовали не только индуисты и сикхи, но и многие мусульмане. Немало
мусульман и индуистов сражалось и в войске сикхского гуру. Другое дело,
что, несмотря на острый вооружённый конфликт, Гобинд так и не поставил
под сомнение легитимность Могольского султаната в Панджабе. Гобинд
мыслил возникающую политию сикхов не как альтернативу Могольской
империи, а как одно из многочисленных княжеств под её эгидой, под верF
ховной властью делийского шаха. Как Харгобинд считал для сикхов возF
можным договориться с Джахангиром и сотрудничать с империей, так даже
Гобинд Сингх не видел неразрешимого конфликта между преемниками НаF
нака и Бабура (что явствует хотя бы из Бачитар натак). Он действовал ещё
внутри каркаса империи: как хорошо видно из Зафарнамы, был готов пойти
на мировую даже с Аурангзебом; в усобице принцев поддержал Муаззама;
долго не терял надежды на урегулирование, когда тот стал шахом. Конечной
политической целью десятого гуру была широкая автономия в рамках султаF
ната, но не более. Говоря языком концепции «двухэтажной собственности»
Л.Б. Алаева, сикхов, их верхушку, ещё устраивала роль податных собственF
ников под эгидой верховного собственника — могольского шаха. По сути
Гобинд Сингх требовал примерно такого же статуса, какой имели в империи
князья Раджпутаны.
Однако следом за Гобиндом придут новые сикхские лидеры, которых авF
тономия уже не устроит. По сути они будут считать, что сикхи должны сами
обладать верховной собственностью. В такой ситуации Могольскому султаF
нату места не останется.

III.2. Банда Бахадур
Весть об убийстве Гобинда породила волнения в Панджабе, где ещё была
свежа память о мученичестве двух его младших сыновей (да и старших тоже).
Хотя Гобинд провозгласил следующим гуру саму священную книгу, община
нуждалась в новом лидереFчеловеке. Таким лидером и стал Банда Бахадур.
Его лидерство обеспечили рекомендация Гобинда и харизматическая личF
ность самого Банды. Парадоксальным образом во главе хальсы встал челоF
век, не принадлежащий к ней.
Правда, от Нандерха до Панджаба Банда с пятью соратниками и отрядом
в 25 телохранителейFсикхов добирались целый год. Узнав, что после убийства
Гобинда сикхи собираются мстить, шах вернул политику султаната в отношеF
нии сикхов в привычное русло: перешёл к репрессиям. На Банду устроили
облаву, и его отряду часто приходилось скрываться и пережидать. Когда БанF
да наконец прибыл в Панджаб, он получил признание общины и под его знаF
мя потянулись сикхи со всей страны.

142

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Прежде всего объектом гнева сикхов стал, естественно, детоубийца ВазирF
хан. Сам по себе он был сикхам ещё не по зубам. Поэтому Банда решил сперF
ва захватить небольшие городки, чтобы породить хаос и подорвать имперF
скую власть на части территории Панджаба, а уж потом сразиться с основныF
ми силами наместника. Пожив на Декане, Банда не понаслышке знал, что
успешное вооружённое сопротивление Моголам возможно.
Первой мишенью повстанцев стал имперский отряд, который конвоироF
вал перевозку налоговых поступлений в имперскую казну в Дели. Стычка
произошла близ местечка Каитхал. Банда захватил не только деньги, но и
много лошадей. Это было весьма кстати, так как у сикхов их было очень
мало, они сражались в основном пешими. Туговато было и с оружием, бились
тем, что было: саблями, копьями, стрелами. Лишь немногие были вооружеF
ны мушкетами с фитильным замком. Воины Банды не получали жалованья,
и он роздал им все трофеи. Помимо прочего, эта мера укрепила репутацию
Банды как щедрого лидера.
26 ноября 1709 г. Банда напал на городок Самана, откуда происходили
палач Тег Бахадура ДжалалFудFдин и палачи младших сыновей Гобинда ШаF
шалFбег и БашалFбег. Сикхи навалились на Саману со всех сторон. МогольF
ский гарнизон отстреливался из крепости фаудждара, но Банда и его люди преF
одолели сопротивление, сожгли особняки имперской знати и вырезали всех
сопротивлявшихся. Павших врагов насчитали до 10 тыс. человек, включая фаF
удждара и трёх упомянутых палачей1. Сикхи захватили много трофеев.
В Самане Банда совершил действие, которое ясно указывает на то, что
сикхи начали мыслить себя наследниками империи. Он назначил одного из
своих военачальников Фатех Сингха фаудждаром города и девяти сопредельF
ных парган. Самана стала первым территориальным приобретением сикхов
в войне с Моголами. Её захват был значительным событием, и ВазирFхан заF
беспокоился. Однако, хотя войско Банды и насчитывало уже несколько тыF
сяч человек, мериться силами с ВазирFханом всё равно было рано. Поэтому
Банда захватил два небольших городка, после чего подошёл к Мустафабаду,
где встретил отпор. Сикхи попали под сильный артиллерийский обстрел, а
под началом городского фаудждара находился 2Fтысячный отряд. СтолкнувF
шись с яростным сопротивлением, некоторые люди Банды дезертировали, но
остальные сражались доблестно и одолели врага.
После этого Банда подступил к процветающему городу Садхаура, навабом
которого был некий УсманFхан. Он сильно притеснял население, взимал с
индуистов налоги вчетверо больше, чем с мусульман, не разрешал им кремиF
1

В сикхском патриотическом мультфильме на панджаби «Подъём хальсы» (2009 г.)
о деятельности Банда Бахадура палачи малышей, захваченные сикхами в плен, молят о
пощаде хором (Rehm karo!).

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

143

ровать умерших и позволял мусульманским мясникам резать коров на улицах
индуистских кварталов [Gill, 1978, р. 276]. У сикхов с УсманFханом были стаF
рые счёты: он запытал до смерти суфийского пира Будху Шаха (вместе с сеF
мьёй), который помог Гобинду людьми в сражении при Бхангани 1688 г. НеF
удивительно, что когда сикхи подошли к Садхауре, против фаудждара, вооF
душевившись, поднялась часть населения города. Угнетённые жестоко
расправлялись с угнетателями, и взятая ими цитадель УсманFхана вошла в исF
торию как Каталгарх («Крепость убийств»). После жестокого боя Садхаура
пала. Могила Будху Шаха стала местом паломничества не только для мусульF
ман, но и для сикхов и индуистов.
Все эти успехи Банды стали возможны во многом благодаря тому, что осF
новные военные силы Могольского султаната во главе с самим шахом БахаF
дуром были оттянуты на юг, в Раджпутану: шах в очередной раз приводил к
покорности местных князей.
К Банде должны были подойти подкрепления сикхов из Маджхи, но их
сдерживали на другом берегу Сатледжа патханские отряды наваба МалеркотF
лы Шера МухаммадFхана. Могольские войска, как обычно, не только превосF
ходили сикхов численно, но и были вооружены пушками. У сикхов, которые,
к тому же, были не профессиональными воинами, а недавними крестьянами,
были только сабли, луки, мушкеты. Зато они, тоже как обычно, намного преF
восходили противника моральным духом и верой в конечную победу. Наваб
был тяжело ранен, а его брат и племянник пали в бою вместе с сотнями воF
инов. Сикхи прорвались на помощь Банде. После этого можно было настуF
пать на Сирхинд.
ВазирFхан сперва пробовал прибегнуть к хитрости. Он подослал в лагерь
Банды племянника своего диванаFбрахмана Сучананда с тысячью воинов.
Эти люди должны были убедить Банду в своей лояльности, а при удобном
случае — убить. Банда, возможно, по простоте душевной поверил и принял
их в войско. Тем временем фаудждар собрал всех могольских данников на
своей территории и объявил против сикхов джихад. Его объединённое войF
ско составляли 15–20 тыс. человек, включая 7–8 тыс. мушкетёров, 5–6 тыс.
всадников, отряд слонов и несколько пушек. Могольские источники сильно
(вдвое) преувеличивают численность войска Банды: у страха глаза велики.
По сикхским же источникам, сикхов было примерно столько же, сколько
могольских воинов. Правда, у Банды не было ни слонов, ни пушек, ни досF
таточного количества лошадей, а большинство воинов не получали регулярF
ного жалованья. Это были либо преданные последователи сикхизма, либо
наёмники, либо просто мародёры, которые присоединились к Банде с одной
целью — пограбить. Зато у сикхов были компетентные военачальники,
служившие ещё гуру Гобинду, — Бадж Сингх, Фатех Сингх, Карам Сингх
и другие.

144

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ВазирFхан вышел из Сирхинда с войском, чтобы дать сикхам решающее
сражение. Оно состоялось 12 мая 1710 г. при Чаппар Чири. Сикхи столкнуF
лись с упорным сопротивлением; неудивительно, что многие из тех, кто приF
соединился к ним только ради грабежа, побежали. Затем сикхские позиции
оставила тысяча воинов, подосланных самим ВазирFханом. Увидев это, БанF
да, как Гобинд под Анандпуром, понял, что переломить ситуацию может
только появление на поле боя самого лидера, и лично возглавил атаку. МоF
гольские хронисты XVIII в. не скупились на ругательства в адрес сикхов. Так,
автор летописи Мунтахаб
уль
лубаб («Избранное из избранного») Мухаммад
Хашим ХафиFхан на половине одной страницы успевает назвать их: «неверF
ные» (kuffar), «те бесчестные люди» (an qaum
i
badnam), «сборище тех сбивF
шихся с пути» (majma’
i
an gumrahan), «то скопище бесславных» (an guruh
i

ghairmashhur) и т.п. [Khafi Khan, 1874, p. 652]. Однако даже он восхищается
мужеством и самопожертвованием кафиров («неверных») и прямо пишет, что
при Чаппар Чири большую храбрость (tahavvur) продемонстрировали обе
стороны — но особенно сикхи. «Подняв сабли, они бросались на слонов и од

ного
двух свалили. Много мусульман достигли степени мученичества, а нема

ло неверных попали в ад» [Khafi Khan, 1874, p. 653]. ВазирFхану не помогла
даже артиллерия: «пороховая империя» Моголов теряла силы. Сикхи бросиF
лись прямо на вражеские пушки; конечно, полегло их немало, но орудия они
захватили. Наконец ВазирFхан был сражён мушкетной пулей и его войско
побежало. В руки сикхов попало много трофеев.
Преследуемые победителями, враги в беспорядке бежали 20 км до самоF
го Сирхинда. Сикхи подошли к городу вечером и осадили. Ночью семья ВаF
зирFхана и мусульманская знать бежали в Дели. Осаждённые обстреливали
подступивших сикхов из установленных на городских стенах пушек, щедро
сея среди них смерть, но те, в конце концов, взломали двое ворот, и Сирхинд
пал. Сикхи захватили могольской казны и всякого добра на 2 крора1 рупий.
Так сикхи перешли к наступательным действиям. Если прежде они лишь
отбивались от врагов сами (будь то в Анандпуре или других местах), то теF
перь заставили отбиваться врагов.
Подавляющее большинство могольских летописцев, которые оставили
нам детальные повествования о восстаниях против империи, хотя и мнили
себя историками, не давали себе труда задуматься о причинах столь широких
движений. Для них повстанцы были просто «подлецы» (mal’un) [Kamwar
Khan, 1980, р. 93; Khafi Khan, 1874, p. 673] и т.п. При этом поскольку больF
шинство восставших составляли индуисты или сикхи, к ненависти к ним как
к мятежникам примешивалась ненависть как к «неверным». Эмоциональное
1
Крор (санскр.) — число 10 млн. в традиционной математической системе Индии.
Как и лакхами, крорами очень широко пользуются и сейчас.

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

145

неприятие антиимперских восстаний перекрывало летописцам возможности
рационального анализа этого социального явления. Таких вдумчивых наблюF
дателей, как делийский алим Шах Валиулла (1703–62), видевший причину
упадка султаната в чрезмерном потреблении знати, были единицы.
Хронист ХафиFхан обвиняет взявших Сирхинд сикхов в зверствах по отF
ношению к мирному мусульманскому населению (будто бы вспарывали жиF
воты беременным женщинам и т.п.) [Khafi Khan, 1874, p. 654]. Историку надо
сделать серьёзную поправку на то, что, будучи мусульманином и сторонниF
ком империи, этот хронист писал с большим предубеждением. Однако в глаF
зах сикхов Сирхинд действительно воплощал зло, и ещё Гобинд предсказал,
что этот город будет полностью разрушен. С тех пор каждый сикх, посещая
Сирхинд, поднимал одинFдва кирпича с развалин могольской крепости и броF
сал в реки поблизости.
Аналогично с обвинениями ХафиFхана, будто сикхи оскверняли мечети и
гробницы уважаемых мусульман [Khafi Khan, 1874, p. 654]. В антимогольском
движении в Панджабе участвовали не только сикхи, но и индуисты и немаF
ло мусульман. Часть этих мусульман даже перешла в сикхизм (среди них наF
местник соседнего района ДиндарFхан и ахбарнавис Сирхинда Мир НасирFудF
дин), причём иные — из страха или чтобы добиться расположения Банды,;
однако последний никого не обращал в свою веру силой. Напротив, он завеF
рял мусульман, что не будет чинить притеснений. Это Моголы нередко стаF
вили пленных (в том числе сикхов) перед выбором: ислам или смерть;сикF
хи же никогда не пытались свою религию комуFто навязать.
Шло массовое обращение в сикхизм и индуистского населения районов,
по которым шёл Банда. Когда читаешь хронику ХафиFхана, становится ясно,
что этот процесс был вызван не только широким недовольством могольской
властью, но и межкастовыми конфликтами. К Банде присоединялись многие
низкокастовые индуисты, которые тут же начинали сводить счёты с предстаF
вителями более высоких каст [Khafi Khan, 1874, p. 660–661]. Кстати, сегодня
штат Панджаб лидирует в Индии по доле «неприкасаемого» населения — во
многом изFза привлекательности сикхизма как исходно бескастовой религии.
Захват Сирхинда и его области означал, что сикхи впервые стали хозяеF
вами на обширной территории. Если они хотели сохранить её, пора было соF
здавать собственные органы администрации. Банда так и сделал. Бадж СинF
гха, который сопровождал его ещё из Нандерха, он назначил сикхским фаудF
ждаром Сирхинда; другим соратникам — Фатех Сингху и Рам Сингху —
поручил управлять Саманой и Тханесаром. Раздавать территории в сердце
Могольского султаната было чемFто неслыханным. Мусульманская знать
имела право возмущаться, перефразировав раненого псковича из фильма
«Александр Невский»: «На сикхских воевод Хиндустан расписывают — кому
Сирхинд, кому Тханесар!».

146

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Под контроль Банды попала обширная территория от Карнала до ЛудхиF
аны с доходом в 36 лакхов рупий в год. В этом «освобождённом районе» БанF
да провёл радикальную аграрную реформу: конфисковал земли у многих заF
миндаровFмусульман, распределив их между крестьянами. Эта реформа отвеF
чала интересам земледельческой касты джатов — хребта сикхского восстания.
К тому же Банда резко снизил подати: заменил могольский земельный налог
(доходивший до половины урожая) взиманием десятины (для части крестьF
ян, которые являлись сикхами, то и был дасвандх!). Эти меры позволили изF
вестному сикхскому историку Хушвант Сингху сравнить восстание сикхов с
Жакерией во Франции [Singh Kh., I, р. 121]. Другой известный сикхский исF
торик, Ганда Сингх (конечно, сильно упрощая), называет Банду «социалис

том по мышлению и коммунистом по применяемым методам» [Singh, Ganda,
1956, p. 34].
Восстание сикхов было самым серьёзным, но не единственным антимоF
гольским выступлением в Панджабе в это время. Против империи поднялись
племена бхатти, кхаралов и гуджаров, а также заминдары на юге, в МултанF
ской субе. Все эти выступления придавали сикхам решимости и храбрости,
хотя связей с другими повстанцами у них, похоже, не было. Главной социальF
ной опорой Банды, как до него Гобинда, были джаты — земледельцы, а такF
же мелкие и средние землевладельцы (которых в могольских источниках и
именовали заминдарами). Они обеспечили ему приток людей в войско, снабF
жали его оружием и конями.
Банда всячески поощрял аграрные выступления. Однажды к нему в СадF
хауру пришла делегация крестьянFиндуистов, которые жаловались на гнёт со
стороны землевладельцевFмусульман. По легенде, Банда приказал своему теF
лохранителю застрелить жалобщиков. Когда его спросили, почему угнетёнF
ные заслужили расправу, он ответил: «Вас так много, а ваших угнетателей
так мало. Не позорно ли, что вместо того чтобы свергнуть их общими, пусть
и насильственными, действиями, вы жалуетесь на собственную беспомощ

ность?».
Подчёркивая преемственность по отношению к гуру, Банда Бахадур приF
нял титул сача падшах, что не даёт покоя могольским летописцам [Khafi Khan,
1874, p. 652, 653]. В новых условиях этот титул уже явно звучал как титул
светского правителя сикхской общины, а в более широком смысле — всей
территории под властью сикхов. В феврале 1710 г. Банда выбрал себе столиF
цу — город Мухлиспур, отстроил его старую крепость и дал ей имя одной из
пяти былых цитаделей Анандпура — Лохгарх. Банда объявил также о введеF
нии новой эры, которую стали отсчитывать с момента падения Сирхинда. Он
принял монаршие атрибуты власти, в том числе стал чеканить собственную
монету. На Востоке это всегда было одним из главных показателей независиF
мости правителя. Так у сикхов впервые появилась своя валюта. Правда, Банда

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

147

чеканил деньги не от своего имени, а от имени гуру. На одной стороне монеты
была надпись: «Эта монета отчеканена для двух миров в честь благочестивой
сабли Нанака и в честь победы, которую приносит Гобинд Сингх — истинный
царь царей». Надпись была сделана на фарси, который служил языком двора
и делопроизводства в Могольском султанате по всей Индии. На обратной стоF
роне выбили фразу: «Отчеканена в Городе спокойствия, означая счастье чело

века и величие благословенного трона».
Банда понимал, что достигнутый успех в борьбе с Моголами — временF
ный. На севере Индии в это время отсутствовала главная имперская армия во
главе с самим БахадурFшахом. Сначала он подавлял мятеж последнего из осF
тавшихся в живых братьев — мятежного шахзады Кам Бахша. В январе
1709 г. шах победил и убил брата. Воспользовавшись его отсутствием на сеF
вере, стали проявлять непокорность некоторые князья Раджпутаны, и МогоF
лам пришлось заняться ими. Однако было ясно, что как только шах разделаF
ется с раджпутами, следующие на очереди — сикхи.
Поэтому, не теряя времени, Банда пересёк Ямуну, вторгся в Гангский доаб
(двуречье Ямуны и Ганги), напал на Сахаранпур к северу от Дели. Местная
знать, среди которой было много афганцев, требовала от фаудждара Али МуF
хаммадFхана действовать решительно и укреплять город, но тот предпочёл
бежать с семьёй и имуществом в столицу, бросив город на произвол судьбы
[Khafi Khan, 1874, p. 654]. Банда взял Сахаранпур, после чего направился к
югу на Джалалабад. Сперва он отправил фаудждару города посланцев с письF
мом, где предложил сдаться, чтобы избежать кровопролития. Фаудждар проF
вёз посланцев Банды по улицам на ослах и с позором выгнал из города. СикF
хи ускорили марш на Джалалабад, на своём пути смели сопротивлявшихся,
осадили город, но не смогли взять его изFза начавшихся муссонных дождей.
Банда был вынужден вернуться в Джаландхарский доаб. Там в это время тоже
поднялись сикхи — против местного фаудждара ШамсFхана. Тот объявил
джихад и собрал 4–5 тыс. всадников и 30 тыс. пехотинцев. У сикхов, по свиF
детельству ХафиFхана, к этому времени набралось 70–80 тыс. воинов [Khafi
Khan, 1874, p. 658]. Опять же — у страха глаза велики. Сикхи везли с собой
захваченные в Сирхинде пушки, а также мешки с песком для строительства
переносных укреплений. Некоторое время стороны вели манёвры, а затем
сикхи ловко заняли города Джаландхар и Хошиарпур.
Тем временем против Моголов поднялись и сикхи Маджхи. Их 7–8FтыF
сячное войско захватило ряд городов. Набравшись опыта в боях с Моголами,
сикхи приняли оригинальную тактику. Для защиты от вражеской конницы
они стали сбивать из дерева повозки — платформы на колёсах со стенами и
крышей, которые могольский летописец называет мурчал (исходное значение
этого персидского слова — «муравейник») [Khafi Khan, 1874, p. 656]. Такие
«вагоны» служили передвижным укрытием мушкетёрам, которые поливали

148

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

огнём атакующую конную массу. Это очень напоминает вагенбурги чешских
гуситов XV в., которые держали круговую оборону и успешно отбивались от
рыцарской конницы.
Между тем Банда Бахадур подступил к самому Лахору и осадил его. НаибF
назим ИсламFхан поднял на стены города пушки и совершил две вылазки, но
оба раза неудачно. Сикхи грабили предместья Лахора, доходя до знаменитого
сада Шалимар — места отдыха могольских шахов [Khafi Khan, 1874, p. 660].
Однако на сей раз Лахор перед сикхами устоял: спасли мощные укрепления.
Пока Банда осаждал Лахор, к нему опять присоединились тысячи индуF
истов из низких каст. В июле 1710 г. Банда пересёк Ямуну в районе РаджF
гхата, грабя земли севернее Дели. Однако в октябре — ноябре фаудждар ДжаF
ландхарского доаба ШамсFхан со своим дядей фаудждаром Джамму разбил
сикхов под городом Рахун, осадил Сирхинд и прогнал сикхов и оттуда.
По мнению историка Хушвант Сингха, прояви Банда больше решительноF
сти, сикхи вполне могли бы захватить и Лахор и Дели, и история Индии могF
ла бы пойти по другому пути [Singh Kh., I, р. 109]. Действительно, контроль
над двумя крупными имперскими городами дал бы сикхам колоссальные возF
можности: подъём политического престижа, овладение мощными цитаделяF
ми городов, резкое увеличение доходов (обложение налогами и пошлинами
купцов, ремесленников, рынков, паломников и т.д.). Однако Банда не решилF
ся сделать бросок на твердыни империи. ПоFвидимому, охоту отбила неудачF
ная осада Лахора.
Тем не менее при Банде движение сикхов вышло за все рамки, мыслимые
ещё недавно, при Гобинде. Из искры, брошенной последним гуру, разгорелось
и забушевало такое пламя, что на огромной территории к западу от Дели под
могольскими властями как бы просела почва, прямо в сердце империи зиял
обширный повстанческий провал. Как отметил М. Алам: «Ход разрушения
имперской власти в значительной степени определялся природой сикхского дви

жения, которое сотрясало саму основу структуры Могольской державы и у ко

торого имелись собственные понятия о правителе и его власти» [Alam, 1986,
p. 134].
Получив вести с севера, БахадурFшах сильно встревожился. Мощное восF
стание сикхов вынудило его заключить мир с раджпутскими князьями на их
условиях. 27 июня 1710 г. шах внезапно покинул Аджмер (имперское владеF
ние в сердце Раджпутаны; вся Раджпутана официально считалась АджмерF
ской субой) и лично прибыл в Панджаб с 60Fтысячной армией, призвав на
помощь и лояльную часть раджпутских князей. Бахадур так спешил, что даже
не заехал ни в Дели, ни в Агру. Оценив серьёзность ситуации, он вызвал наF
местников Дели, Авадха, Мурадабада и Аллахабада с войсками. Правда, имF
перский вазир МунимFхан убедил Бахадура, что скорость можно сбавить:
если мчаться на расправу с мятежником, о котором прежде даже ничего не

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

149

слышали, это умалит достоинство шаха. При этом МунимFхан клятвенно заF
верил: если ктоFто думает, что эта задержка приведёт к укреплению позиций
Банды или даст ему возможность ускользнуть, то он, вазир, берёт всю ответF
ственность за поимку мятежника на себя [Irvine, 1971, I, р. 105]. Зря МунимF
хан был настолько категоричен.
Выступления сикхов так напугали БахадурFшаха, что он решил провести
профилактическую меру — очистить административный аппарат султаната от
потенциальных сикховFкешдхари. 8 сентября 1710 г. шах издал фарман, в
котором предписал всем индуистам на имперской службе сбрить бороды.
Большинство чиновниковFиндуистов подчинились приказу, хотя и неохотно.
Однако некоторые покончили с собой, не вынеся позора: борода служила
признаком респектабельности. (Вспомним к месту, что современником БахаF
дурFшаха был Пётр I.)
Вместе с тем БахадурFшах стал отходить от нетерпимой религиозной поF
литики своего отца Аурангзеба, понимая её контрпродуктивность: он переF
стал материально поощрять переход в ислам заминдаров и т.п. Правда, вреF
мя было упущено: центробежные тенденции в империи (речь идёт далеко не
только о сикхах) были уже необратимы.
Узнав о приближении главной имперской армии, сикхи поняли, что проF
тивостоять ей на поле боя невозможно, и стали отступать. В октябре 1710 г.
могольский военачальник ФирозFхан Мевати разбил два отряда «мятежниF
ков» (maqahir — сикхов в фарсиязычных источниках часто именуют и так) и
отослал шаху 300 голов, за что был пожалован постом фаудждара Сирхинда
и шестью хилатами [Kamwar Khan, 1980, р. 103]. Сотни голов сикхов с разF
вевающимися на ветру длинными волосами были развешаны на деревьях
вдоль дороги близ Тханесара. В другой раз Моголы не рубили пленным сикF
хам головы, а подвесили их к сучьям деревьев за длинные волосы, оставив
умирать.
Сикхи покинули Тханесар и Сирхинд и отошли в Лохгарх, где серьёзно
окопались (в буквальном смысле). По свидетельству автора хроники Тазки

рат
ус
салатин
чагата («Антология чагатайских султанов», т.е. династии
Моголов) Мухаммада Хашима КамварFхана, «этот злосчастный (Банда. —
К.Ф.) прислал сюда... три тысячи всадников и десять тысяч пехотинцев рыть
земляные укрепления» (тоже употреблён термин мурчал, что в данном случае
уместнее) [Kamwar Khan, 1980, р. 105]. Из Лохгарха 4 декабря 1710 г. сикхи
совершили дерзкую вылазку и атаковали военный лагерь шаха под СадхауF
рой. Враг понёс тяжелые потери, и в какойFто момент даже казалось, что
Моголы проиграли. Однако соотношение сил было слишком неравным, и
сикхи отступили в свою крепость.
Шах получил подкрепление, но даже после этого не осмелился атаковать
Лохгарх. Бесконечные победы Банды вселили страх и суеверия, которые расF

150

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

пространились в могольском войске очень широко. «Все от млада до велика
постоянно имели честь докладывать (шаху. — К.Ф.), что этот злосчастный
(bad’aqibat, «тот, кто плохо кончит». — К.Ф.) подлец в колдовстве и чародей

стве превзошёл самаритянских волхвов. Из его знамени вылетали языки пла

мени, а его последователи получают мало ран от сабель и копий. От таких
нелепых речей шах, амиры и воины весьма опечалились и пришли в нерешитель

ность» [Kamwar Khan, 1980, р. 106]. О Банде ходили слухи, будто он обладает
телом из стали и способен отклонять траекторию летящей пули. Сикхи стаF
ли являться БахадурFшаху в ночных кошмарах. Могольская армия была деF
морализована. В противостоянии «Банда Бахадур — шах Бахадур» первый
начинал одерживать верх.
Поэтому шах решил брать Лохгарх измором. Показательно: чтобы одоF
леть Банду, империи пришлось навалиться на него всей своей мощью. КонечF
но, вскоре в Лохгархе начался голод, осаждённым пришлось зарезать всех
лошадей и других животных. Находившиеся с имперской армией купцы пыF
тались наладить снабжение крепости: осаждённые спускали со стен верёвки,
торговцы привязывали к их концам упаковки с зерном, и те втягивали их наF
верх [Khafi Khan, 1874, p. 672–673]. Такой поступок купцов можно было бы
списать на жажду наживы (ведь продавали иные государства оружие обеим
сторонам конфликта во время ираноFиракской войны 1980–88 гг.), но за него
можно было и головы не сносить. Несомненно, то были тайные доброжелаF
тели сикхов.
Сопротивление сикхов не ограничивалось Лохгархом, а шло во многих
местах. Сикхи действовали очень активно, проявляя инициативу и нанося
врагу серьёзный урон. Так, в декабре 1710 г. могольский военачальник РусF
тамдилFхан подвергся внезапному нападению сикхов и хотя перебил их неF
мало, они тоже, по словам хрониста, «угостили многих моджахедов шербетом
мученичества» [Kamwar Khan, 1980, р. 106].
Однако в конце концов у осаждённого в Лохгархе Банды не осталось выF
бора, кроме как любой ценой прорываться из крепости. Некий сикх, Гулаб
Сингх из касты кхатри, лицом напоминал Банду и вызвался стать его двойF
ником (как Сангат Сингх играл Гобинда в Чамкауре). В ночь на 11 декабря
1710 г. сикхи заполнили порохом лежавший у крепости пустой ствол тамаF
ринда и по сигналу взорвали его1. Одновременно стали палить все пушки
Лохгарха. В шахском лагере поднялась суматоха, и Банде со своими людьми
удалось выскользнуть из крепости незамеченными и ускакать в холмы. ЗащиF
щать Лохгарх остались Гулаб Сингх и 30 сикхов.
1

Кстати, сикхи — за неимением лучшего материала — нередко изготовляли из ствоF
лов деревьев и сами пушки: выжигали сердцевину и стягивали ствол железными обруF
чами.

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

151

На следующее утро имперские войска под началом вазира МунимFхана
наконец пошли на штурм и овладели крепостью. Как с удивлением повествует
хронист: «Фанатики (fidayan) этой заблудшей группировки1 сражались и были
преданы сабле моджахедами, а на других холмах злосчастные презренные ещё
сражались» [Kamwar Khan, 1980, р. 110]. В занятом ими Лохгархе Моголы
обнаружили закопанные сикхами сокровища — 20 лакхов рупий и захватиF
ли трофеи — пять слонов, три тяжёлые и семнадцать лёгких пушек. БахадурF
шах созвал в своём лагере дарбар и на радостях роздал немало наград. ТольF
ко вечером обнаружили, что настоящий Банда скрылся, а вместо него схваF
чен двойник. Шах вызвал МунимFхана и устроил ему разнос, от которого тот
через два с половиной месяца умер.
После утраты Лохгарха Банда, не падая духом, разослал по всему ПятиF
речью хукмнама с приказом присоединяться к нему в священной войне. На
призыв откликнулось немало сикхов. Они собрались в Киратпуре, что позвоF
лило Банде выступить против раджей Шивалика. Горные княжества Манди,
Кулу, Чамба и другие подчинились Банде без сопротивления (его пытался
оказать только Кахлур). В конечном счёте причиной их подчинения (как в
любой империи), безусловно, была военная сила сикхов, но Банде немало
помогли и его способности дипломата. Покорив горных раджей, Банда взял
в жёны дочь раджи Манди; затем свою дочь предложил ему и раджа Чамбы
Удай Сингх. Банда женился и на ней и имел сына Аджай Сингха. Раджи сочF
ли политически целесообразным породниться хотя и с незнатным, но весьма
удачливым завоевателем. Тот, со своей стороны, нуждался в легитимации своF
ей власти с помощью династического брака. Ситуация нередкая в истории —
так император Австрии Франц I в 1810 г. отдаст в жёны безродному корсиF
канцу свою дочь МариюFЛуизу.
С включением в сикхскую политию зависимых княжеств Банда Бахадур
превратил её в миниFимперию. Интеграция в Могольский султанат раджей
Шивалика, как и других категорий крупных заминдаров (князей РаджпутаF
ны, например), никогда не означала, что конфликт между ними и Моголами
исчерпан. Горные раджи признавали верховную власть султаната только блаF
годаря его подавляющей военной силе и политической стабильности, котоF
рую он принёс. С подъёмом сикхов раджи увидели в них ещё один центр силы
в регионе, а даже во время укрепления империи при Акбаре они (и не одни
они) в случае появления ещё одного центра силы делили свою лояльность
между центрами [Alam, 1986, p. 155, 161]. Конечно, вспомним, что сначала
большинство горных раджей пытались подавить возникающий центр силы.
Однако раз уж он возник и укрепился, имело смысл не помогать Моголам
1
В персидском оригинале фирка
йе
дала, что часто переводят как «еретическая секF
та», хотя эти оба европоцентричных термина неверны.

152

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

прикончить его, а начать лавировать между двумя центрами ради собственF
ной выгоды. Если при Гобинде раджи посылали войско за войском на АнанF
дпур, то теперь многие саботировали приказы из Дели мобилизовать свои
отряды на расправу с сикхами. Напротив, когда сикхам приходилось искать
убежища в горах, иные из раджей препятствовали могольским карателям преF
следовать их.
Впрочем, раджи все яйца в одну корзину не клали. Помогая Банде, некоF
торые на всякий случай, чтобы показать свою лояльность империи, отсылали
могольским наместникам головы сикхов. Откуда же они доставали эти головы?
Они их... просто собирали на полях сражений между сикхами и Моголами.
Из Шивалика Банда совершал набеги на равнину, но Моголы загнали его
в горную область Джамму, которую он, по счастью, с юности знал как свои
пять пальцев. В 1711 г. Моголы отбили Сирхинд. Шах был настолько разгнеF
ван на сикхов, что санкционировал настоящий геноцид: приказал убивать их,
где только найдут. Часть сикхов обратили в рабство и продавали могольским
воинам на лошадином рынке Лахора.
БахадурFшах собирался лично возглавить масштабную экспедицию в горы
Шивалика, чтобы отбить у раджей охоту саботировать его фарманы и, более
того, помогать сикхам. Однако в феврале 1712 г. он скончался. На Павлиний
трон сел его безвольный сын, которого уже в начале 1713 г. сверг племянник
БахадурFшаха Фаррухсийяр. Борьба за власть на самом верху была на руку
сикхам. Вскоре Банда спустился с гор и отвоевал Садхауру и Лохгарх, котоF
рый вновь сделался его столицей, правда всего на полгода. Главными врагаF
ми сикхов стали новый назим Лахора АбдFусFСамадFхан и его сын фаудждар
Джамму ЗакарияFхан. АбдFусFСамад был выходцем из Бухары и, что харакF
терно, принадлежал к роду шейха суфийского тариката Накшбандийя; как мы
помним, из всех тарикатов в этом на «неверных» смотрели наименее дружеF
любно. Уже в октябре 1713 г. Банда был вынужден оставить Лохгарх и опять
скрываться в холмах Джамму. Здесь он женился ещё раз и у него родился сын
по имени Ранджит Сингх. Так же будут звать великого правителя сикхов, коF
торый объединит Панджаб в начале XIX в.
Война тем временем продолжалась с переменным успехом. Иногда моF
гольские военачальники терпели неудачи, иногда с торжеством слали в Дели
сотни сикхских голов. Наконец шах Фаррухсийяр воспользовался тем, что в
Дели поFпрежнему жила вдова Гобинда Мата Сундари. Он заточил её в тюрьF
му и велел использовать свой авторитет и написать Банде письмо с призывом
сложить оружие. Банда дал вдове знать, что её долг — пострадать, если надо,
за дело хальсы. Однако Сундари объявила Банду ослушником, узурпатором,
который сам метит в гуру, и призвала сикхских военачальников уйти от него.
Многие так и поступили: слишком велик был авторитет вдовы последнего
гуру, а Банда — напомню — формально даже не был членом хальсы.

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

153

Банда Бахадур столкнулся с кризисом легитимности: те из военачальниF
ков, кто остался, начали требовать, чтобы он прошёл обряд посвящения, ел
мясо, сменил свои красные одежды на чёрное одеяние сикхских воинов. БанF
да не мог поступиться принципами, и в результате его оставила ещё часть
войска. Раскол произошёл в октябре 1714 г. Отделившиеся называли себя та

т(ва) хальса («истинная хальса»), а сторонники Банды — бандаи сикх (сикF
хи Банды). И тех и других было примерно по 15 тыс. человек. Существует
версия, что причиной раскола была попытка Банда Бахадура объявить себя
одиннадцатым живым гуру. Действительно ли он пытался сделать это — спорF
ный вопрос.
Разумеется, у религиозного раскола были глубинные социальноFэкономиF
ческие причины. По предположению И.М. Рейснера, те, кто отвернулся от
Банды, были умеренными торговоFростовщическими элементами [Рейснер,
1961, с. 208, сн. 88]. Это подтверждает на историческом материале М. Алам:
происходило постепенное отчуждение от Банды городских сообществ, осоF
бенно купечества (речь идёт не только о татва хальса, но и об индуистской
части населения Панджаба). Деловые предприятия многих купцов были тесно
связаны с имперским порядком, с политической стабильностью, а сикхи этот
порядок разрушали, пытаясь навести свой. Их войны начали приносить ощуF
тимые убытки купцам, сахукарам (ростовщикам) и некоторым кастам ремесF
ленников, например ткачей. Соответственно, купцы стали спонсировать усиF
лия властей по подавлению восстания [Alam, 1986, p. 150–152]. РемесленниF
ки, большинство которых составляли ткачи, вообще сами взялись за оружие
и вступили в войско упомянутого ШамсFхана [Khafi Khan, 1874, p. 658]. СикF
хи рушили их предпринимательство. Что касается татва хальса, то в её соF
ставе, действительно, было и немало землевладельцев — например, таких, кто
отошёл от восстания просто под влиянием неудач Банды.
Любопытно, что «истинной хальсой» назвали себя умеренные, а не крайF
ние члены сикхского движения. История даёт, пожалуй, больше противопоF
ложных примеров: при расколе какойFто партии, движения истинными приF
верженцами бывшего общего дела объявляет себя часть членов движения как
раз с более радикальными, подчас экстремистскими взглядами. Например,
Истинная ирландская республиканская армия (после раскола ИРА в 1997 г.);
как ревизионистскую организацию клеймили II Интернационал создатели
Коминтерна и т.д. У сикхов вышло наоборот.
Удовлетворённый сикхским расколом, шах прислал командирам татва
хальса оружие и даже взял 5 тыс. из них на службу к назиму Лахора. Чтобы
углубить раскол, Моголы не чинили сикхам препятствий во время праздноF
вания дивали в Амритсаре в ноябре 1714 г.
Однако Банда продолжал борьбу, умея выжидать и использовать слабосF
ти противника. Он имел немалую поддержку населения области Сирхинда —

154

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

благодаря своей аграрной реформе в недолгую бытность сикхским падишаF
хом. Кроме крестьян и землевладельцевFджатов сикхи могли рассчитывать, в
частности, на поддержку банджара — касты бродячих торговцев зерном и
другими товарами (иногда их называют «индийскими цыганами»). БанджаF
ра проводили сикхские отряды одним им известными тропами через густые
джунгли, тайно проносили оружие и продовольствие осаждённым в горах
сикхам (например, в июле 1715 г. в Кангре). У банджара имелся и свой инF
терес: повышение могольскими откупщиками налоговых ставок вело к росF
ту цен на зерно, которое эти торговцы скупали у производителей для переF
продажи.
Однако к этому времени Моголы начали вновь перетягивать на свою стоF
рону раджей Шивалика. Эта политика, которую инициировал новый вазир,
выдающийся представитель высшей знати ЗульфикарFхан, сопровождалась
щедрой раздачей хилатов. Моголам удалось привлечь к себе даже Бхуп ПраF
каша, раджу Сирмаура — княжества, где когдаFто в Паонте нашёл убежище
Гобинд. Между сикхами и людьми раджи произошли стычки. К концу 1714 г.
Банда потерял почти все базы в горах, что для сикхов было очень опасно.
К этому же времени империя стала менять политику в отношении ряда социF
альных групп равнинного Панджаба. Особое место здесь занимали кхатри —
вторая по значению каста в сикхской общине. Скорректировав своё отношеF
ние к кхатри, Моголы стали раздавать уважаемым членам этой касты должF
ности, включая мансабы, — интегрировать их в имперский аппарат, лишая
стимулов поддерживать сикхское движение, а тем более входить в него.
Таким образом, в географическом и социальном плане кольцо вокруг сикF
хов сжималось.
Однако в начале 1715 г. Банда вновь заявил о себе, захватив городки КаF
ланаур и Батала. Тогда назим Лахора АбдFусFСамадFхан собрал крупное войF
ско и двинулся на сикхов, рассчитывая окончательно решить сикхский вопF
рос.
Банда отступил к северу от Амритсара, в крепость под Гурдаспуром, приF
казал вырыть вокруг неё ров и затопить его и окрестности водой из ближайF
шего ирригационного канала. Это было сделано, чтобы нейтрализовать самое
грозное оружие Моголов как «пороховой империи», её ultima ratio — артилF
лерийский парк. Так сикхи применили нидерландскую тактику: неоднократF
но в истории своей страны голландцы сами разрушали собственные дамбы,
чтобы затопить страну и не пустить в неё захватчиков.
Под Гурдаспуром Банду и осадила имперская армия под началом АбдFусF
СамадFхана. Осада длилась восемь месяцев. Оборотной стороной «водной
тактики» оказалось то, что сикхи отрезали самим себе пути снабжения проF
довольствием. Моголам достаточно было сидеть и ждать, пока голод сделаF
ет своё дело.

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

155

И всё же Банда успел создать себе такую страшную репутацию, что моF
гольские военачальники молились Аллаху, чтобы он бежал из окружения. Не
хотели искушать судьбу. Тем не менее АбдFусFСамад, чтобы не дать осаждёнF
ным вырваться, возвёл вокруг искусственного острова, в который превратиF
лось укрепление сикхов, стену. Страх перед колдовскими способностями БанF
ды был так силён, что даже кошек и собак, которые случайно забредали из
его лагеря, могольские воины истребляли стрелами и камнями: боялись, что
Банда попытается спастись, обернувшись животным [Khafi Khan, 1874,
p. 764].
Чтобы раздобыть пищу для воинов и траву на корм скоту, сикхи совершаF
ли дерзкие вылазки в стан врага, в том числе по ночам. Однако вскоре приF
шлось зарезать волов, лошадей, даже запрещённых коров, а мясо в отсутствие
дров приходилось есть сырым, что вело к дизентерии. Ели также размельчёнF
ные в муку кости животных и древесную кору [Khafi Khan, 1874, p. 762–763].
Восемь тысяч сикхов умерли от голода и болезней, тысячи погибли в ежедF
невных стычках.
Наконец 7 декабря 1715 г. АбдFусFСамад, видя, что измождённые голодом
защитники практически прекратили сопротивление, велел идти на приступ и
завладел крепостью. По другой версии, Банда сам открыл ворота и вышел
сдаваться в плен, велев сделать то же всем своим соратникам. Как замечает
сикхский хронист, такова была воля гуру. При этом все сикхи подчинились
беспрекословно — настолько высок был авторитет Банды. Впрочем, держатьF
ся уже не было сил. Моголы, как и прежде, взяли числом, а не умением.
Империя жестоко отомстила за упорное сопротивление. ДвеFтри тысячи
сикхов АбдFусFСамад казнил тут же: «Уподобил ту обширную равнину лохани,
наполненной кровью» [Khafi Khan, 1874, p. 764]. Головы убитых набили солоF
мой, насадили на пики и понесли в процессии. Между головами несли дохлую
кошку в знак того, что даже дома сикхов разорены дотла. Впереди процессии
везли Банду, которого издевательски обрядили в расшитое золотом одеяние
и алый тюрбан и поместили в железную клетку на спине слона (как за 40 лет
до него везли на расправу Тег Бахадура). За Бандой на верблюдах без сёдел
везли 740 сикхов, включая жену Банды и трёхлетнего сына Аджай Сингха.
Тем не менее Моголы поFпрежнему так опасались Банду, что к нему был приF
кован воин, который получил инструкцию: если пленник попытается бежать,
заколоть его кинжалом. Пленных провели по улицам панджабских городов,
в том числе Лахора, где мусульманское население бросало в них комья гряF
зи и камни с крыш домой.
29 февраля 1716 г. колонну пленников пригнали в Дели к шаху. БлижайF
шим соратникам Банды нахлобучили на головы дурацкие колпаки из дерева,
«чтобы придать им странный и жалкий вид» [Kamwar Khan, 1980, p. 218].
Однако, как свидетельствуют все очевидцы, сикхи не выказали уныния, а,

156

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

напротив, с воодушевлением пели гимны из Гуру Грантх. Их провели мимо
шаха, после чего Банду, его семью и помощников заточили в крепости.
Начались казни. Каждый день перед резиденцией столичного котвала
СарбарахFхана (недалеко от площади Чандни Чоук) и в районе базара казниF
ли по 200–300 сикхов [Khafi Khan, 1874, p. 765]. На палачей свалилось
столько работы, что им не раз приходилось затачивать то и дело тупившиеF
ся сабли. Свидетелями этих казней стали, в числе прочих, члены посольства
британской ОстFИндской Компании во главе с Джоном Сёрманом, которые
приехали к шаху из Калькутты с богатыми дарами просить расширения торF
говых льгот. По их свидетельству, было «весьма примечательно, с каким сми

рением они (сикхи. — К.Ф.) покорялись судьбе, и никто так и не отступил от
этой новой религии» (цит. по: [Singh, Ganda, 1956, р. 39]). Сикхи показали
полное отсутствие страха смерти и весело говорили палачу: «О мукт (освоF
бодитель (пандж.). — К.Ф.), убей сначала меня!». Тайно исповедовавшие сикF
хизм кхатри пытались спасти жизнь Банды, суля крупные суммы могольским
чиновникам, но тщетно. Власти предлагали каждому сикху помилование, если
тот отречётся от своей веры в пользу ислама, но этого не сделал ни один. ИзF
вестен случай, когда шах помиловал юношу, мать которого настаивала, будF
то он не из сикхов, а затащен в их лагерь насильно. Однако юноша заявил
палачу: «Моя мать лжёт. Я сердцем и душой — один из тех, кто верит в сво

его наставника (муршид; персидский эквивалент термина гуру) и жертвует
ради него жизнью. Быстро отправь меня вслед за товарищами» [Khafi Khan,
1874, p. 766]. Его требование было исполнено.
9 июня 1716 г. настал черёд Банды. Сикхского лидера и 26 его ближайF
ших помощников до сих пор щадили — под пытками старались выведать свеF
дения о сокрытых богатствах. Их снова провели по улицам Дели и пригнали
на юг города, к КутбFминару, где провели вокруг гробницы БахадурFшаха —
чтобы показать, что тот восторжествовалFтаки над сикхами, пусть и посмертF
но. Здесь сикхов казнили одного за другим, включая Бадж Сингха и Али СинF
гха. Наконец Банду выволокли из клетки, вновь издевательски вырядили в
богатые одежды, а вокруг «почётным караулом» держали головы его сторонF
ников на пиках. Банде тоже предложили выбор: ислам или смерть. Его трёхF
летнего сына Аджай Сингха посадили к нему на колени и потребовали, чтоF
бы отец перерезал ему горло. Тот отказался, и палач разрубил ребёнка на чаF
сти, бросив его сердце в лицо Банды1. Ещё один малышFмученик. Затем
1
Индийский историк Сайид Мухаммад Латиф даёт другую версию: будто Банда «под

чинился без малейшего колебания» [Latif, 1964, р. 280]. Его книгу «История Панджаба»
(первое издание — 1891 г.) отмечу особо — как отличающуюся антисикхской направленF
ностью. Так, не осуждая сикхских гуру прямо, автор вплетает в изложение эпизоды и
факты, которые, складываясь вместе, создают их малоприятный образ. Например, о ГоF
бинд Сингхе он пишет, будто тот устроил жертвенный огонь богине Кали по собственF

Глава III. Сабля против гнёта: Рождение хальсы (конец XVII – начало XVIII в.)

157

настал черёд самого лидера общины. Ему выкололи глаза, отрубили кисти и
ступни, рвали тело раскалёнными щипцами и наконец отрубили голову. ХроF
нисты сходятся во мнении, что Банда мужественно вынес пытки. Согласно
одной сикхской версии, его убили не сразу, а сначала ослепили. Якобы посF
ле этого он предсказал: «Если меня убьют, то конец убийцы будет таким же».
В 1719 г. временщики братьяFсайиды ослепят шаха Фаррухсийяра, два месяца
продержат в темнице и наконец удавят.
Сразу после гибели последнего гуру сикхской общине повезло с сильным
и авторитетным лидером. Преемник Гобинд Сингха Банда Бахадур сумел
организовать сикхов на небывалое по мощности и радикальное по целям восF
стание против империи. Если в XVII в. община лишь пользовалась самоуправF
лением и гуру по сути выступали зависимыми от империи князьями, то при
Банде сикхи впервые создали, выкроили для себя в Панджабе полностью неF
зависимую политию, да ещё занимавшую большую площадь (более 25 тыс.
кв. миль от Карнала на востоке до Лахора на западе). Благодаря аграрной
реформе Банда как новый правитель этой политии привлекал на свою стороF
ну всё большее количество представителей земледельческих и низших каст.
Известный сикхский историк Гопал Сингх правомерно называет Банду перF
вым сикхским строителем империи, а также великим героем индуистов, поF
скольку он освободил их (пусть временно) от могольского гнёта [Singh,
Gopal, 1988, р. 354]. Вместе с тем не будем забывать, что Банду поддержало
немало мусульман, включая землевладельцев.
Движение сикхов при Банда Бахадуре было логическим развитием движеF
ния при Гобинд Сингхе. Несмотря на все ожесточённые битвы с раджами
Шивалика и Моголами, последний гуру лишь подготовил мощный антиимF
перский взрыв, а прогремел он уже при Банде. Думаю, это случилось бы при
самом Гобинде, не погибни он от кинжала убийцы.
Значение Банда Бахадура в сикхской истории заключается не только в его
выдающихся лидерских способностях, в том, что он сумел поднять на масшF
табное восстание сикхов и примкнувшие к ним элементы, недовольные имF
перским порядком. Банда пошёл дальше Гобинда и порвал с верховной влаF
стью Могольского султаната, воплощая на практике принцип Радж карега
ной инициативе, отрубил голову сикхуFдобровольцу и бросил её в огонь [Latif, 1964,
р. 262]. Рассказывая о гибели Гобинда, С.М. Латиф настаивает, что убили его из личной
мести: якобы какойFто патхан доставал для гуру коней, а когда Гобинд не захотел плаF
тить за них и патхан в возмущении был несдержан на язык, гуру снёс ему саблей голоF
ву, за что сыновья патхана и отомстили [Latif, 1964, р. 268]. Описывая войны Банды,
С.М. Латиф некритически становится на точку зрения могольских хронистов (будто сикF
хи, эти «ненасытные вампиры», резали, душили, сжигали живьём и т.п.) [Latif, 1964,
р. 274–275]. Пропадает охота читать такого «историка»: веры ему нет.

158

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

хальса, который последний гуру лишь сформулировал. То был шаг вперёд по
сравнению с идеей широкой автономии, выраженной Гобиндом в Зафарнаме.
Здесь Банда опередил и всех других антимогольских лидеров повстанцев,
включая маратхского чхатрапати Шиваджи и его преемников, никто из котоF
рых не видел противоречия между своей властью в регионах и сохранением
верховной власти империи как общеиндийской политической структуры.
Специфика Банда Бахадура состоит и в том, что это первый светский
лидер сикхской общины. Несмотря на принятие им титула сача падшах и —
возможно — даже притязания на гурта, образованное им княжество в отлиF
чие от княжества сикхских гуру не носило теократического характера. КонечF
но, сикхов не переставали вдохновлять на борьбу принципы, заложенные
гуру Гобиндом в основание хальсы, прежде всего — борьба с гнётом как реF
лигиозный долг (ставшая идейным основанием борьбы за собственную полиF
тию); существовал у них и гуру — в виде книги. Однако в глазах, пожалуй,
большинства сикхов Банда остался лишь правой рукой умершего Гобинда, но
не духовным преемником его как вероучителя. Гуру Гобинд Сингха правомерF
но назвать Моисеем сикхской истории, а Банда Бахадура — её Иисусом НаF
вином. В первом случае — духовный (впрочем, и светский) лидер общины,
законодатель; во втором случае — светский военный лидер, возглавивший
борьбу общины за расширение места под солнцем после смерти выдающегоF
ся религиозного авторитета. Кстати, можно найти, пусть не совсем чёткую,
параллель с Исходом из Египта: Гобинд вывел сикхов из осаждённого АнандF
пура.
Восстание Банды 1710–16 гг. потерпело поражение. ВоFпервых, империя
ещё была в состоянии нанести ответный удар. ВоFвторых, от сикхов, обеспоF
коенные размахом их движения, отвернулись некоторые социальные слои —
часть городского купечества и ремесленников, часть землевладельцев.
Разгромив Банду, перебив и казнив его сторонников, могольские власти
успокоились: по их мнению, теперь община сикхов уж точно обезглавлена
(даже физически), страху на сикхов нагнали немалого. В краткосрочной перF
спективе так оно и было, но в среднеF и тем более долгосрочной перспектиF
ве курс репрессий вновь окажется контрпродуктивным. Массовые казни
пленных сикхов в имперской столице — первые в их истории — серьёзно укF
репили восприятие сикхами самих себя как общины мучеников. Если не счиF
тать сикхов, принявших смерть на поле боя, прежде мучениками почитались
только три гуру, два младших сына Гобинда и несколько сикхов, казнённые
вместе с Арджаном и Тег Бахадуром. Теперь ореолом мученичества были окF
ружены сотни людей.
Войны Гобинд Сингха и Банда Бахадура были только началом долгого
пути сикхов к обретению независимости, их первым порывом к свободе.

ГЛАВА IV
На пути к свободе: Борьба с Моголами,
Надиршахом и афганцами
(вторая – третья четверти XVIII в.)

IV.1. Борьба с Моголами и Надиршахом
Уже с конца XVII в. империя Моголов клонилась к упадку. Собственно,
именно подъём сикхов ясно показывал: подгнило чтоFто в Могольском сулF
танате. Проблема распада общеиндийской империи в одном из её региоF
нов — Пятиречье — напрямую связана с сикхами, поэтому обойти её невозF
можно. Эта проблема занимает в индологии видное место. Прежде чем
продолжить рассказ о сикхах, сделаем небольшое историографическое отF
ступление.
Искать причины распада султаната стали ещё современники, видя эту
проблему в религиозном и моральноFэтическом свете. Сторонники империи
(например, могольские летописцы XVIII в.) объясняли упадок просто успешF
ным мятежом «неверных», её противники (маратхи, сикхи) — напротив, поF
бедой сил добра над силами гнёта. Среди апологетов империи выделяется уже
упомянутый алим Шах Валиулла, который усматривал причину упадка в наF
рушении социального равновесия, в неумеренном потреблении общественноF
го богатства могольской знатью.
В европейской науке первыми искать причины гибели султаната стали
британцы в XIX в. — ведь свою империю они возводили на его руинах. ЕвF
ропейские завоеватели Индии объясняли крах своих среднеазиатских предF
шественников присущей восточным обществам деспотической формой правF
ления, а в частности — нетерпимой социальноFрелигиозной политикой
Аурангзеба и усилением налогового гнёта, что вызвало повсеместные войны
и финансовое истощение. Данная точка зрения стала господствующей в
британской (и колониальной индийской) историографии XIX — первой поF
ловины XX в. Характерный пример — 6Fтомная «Кембриджская история ИнF
дии» как квинтэссенция британской индологии этого периода.

160

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

В независимой Индии центральное место в изучении могольской эпохи
принадлежит научной школе Алигархского Мусульманского университета. Её
крупнейший представитель Ирфан Хабиб — автор концепции «джагирного
кризиса». В содержательном плане эта концепция развивает прежние предF
ставления об упадке империи как экономическом крахе. По мнению И. ХаF
биба, Моголы по сути подрубили сук, на котором сидели: поскольку шах кажF
дые триFчетыре года перемещал джагирдаров на новое место, они были заинF
тересованы только в том, чтобы успеть выжать из податного населения своего
джагира как можно больше средств. Сверхэксплуатация вела к обнищанию
крестьянства и восстаниям, на подавление которых Моголам приходилось
изыскивать новые средства (порочный круг) [Habib, 1963].
Отечественные индологи рассматривают проблему распада империи в
рамках марксистской парадигмы. В советское время дискуссии велись в конF
тексте споров вокруг общей проблемы формационной принадлежности инF
дийского общества XVII–XVIII вв. И.М. Рейснер, В.И. Павлов, А.И. Чичеров,
К.З. Ашрафян считали этот период эпохой разложения в Индии феодальноF
го строя и зарождения капиталистических отношений (хотя степень присутF
ствия зачатков капитализма оценивали поFразному). Соответственно, главной
причиной падения Моголов они считали «разложение военно
ленной систе

мы», «укрепление частной феодальной собственности» и появление «условий
для экономической зависимости земледельцев от собственников земли»[АшраF
фян, 1965, с. 295]1. Распад султаната мыслился как отражение коренных сдвиF
гов в социальноFэкономическом строе Южной Азии. Е.Ю. Ванина тоже счиF
тает крушение империи связанным с изменениями в социальноFэкономичесF
ких отношениях, хотя к оценке степени развития феодализма подходит
осторожнее [Ванина, 1993, с. 163].
Противоположного мнения придерживаются К.А. Антонова и Л.Б. Алаев.
По мнению К.А. Антоновой, генезис капитализма в Индии XVII–XVIII вв. ещё
не происходил, а продолжал развиваться феодализм; соответственно, «распад
Могольской империи был одним из таких же циклических событий, каких было
столь много в истории Индии, и не являлся показателем каких
то социально

экономических сдвигов в стране» [Антонова, 1973, с. 175]. Л.Б. Алаев разраF
ботал концепцию «тупика феодальности»: страны Востока в XVII–XVIII вв.
не претерпели формационных сдвигов, потому что те были невозможны в
принципе — Восток просто не нуждался в переходе к капитализму [Алаев,
1999]. Таким образом, эти индологи не считают, что у падения Моголов были
социальноFэкономические причины, качественно отличавшие этот процесс от
падения предыдущих индийских империй.
1

См. также: Гамаюнов Л.С. Индия: исторические, культурные и социальноFэкономиF
ческие проблемы. М.: ГРВЛ, 1972; Новая история Индии/ Под ред. К.А. Антоновой,
Н.М. Гольдберга, А.М. Осипова. М.: ИздFво вост. лит., 1961.

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

161

В последние лет 30 многие традиционные оценки пересмотрены в западF
ной индологии. Революционным событием стал выход книги британского
индолога Кристофера Бэйли «Правители, горожане и базары: североиндийское
общество в эпоху британской экспансии, 1770–1870 гг.» [Bayly, 1983]. Автор
показал, что дробление Могольского султаната вовсе не сопровождалось экоF
номическим упадком; напротив, в XVIII в. многие регионы Индии переживаF
ли расцвет. Что касается войн, то они не были повсеместными и для них не
были характерны масштабные операции, порой они даже стимулировали рост
экономики благодаря выгодным для купцов и подрядчиков контрактам.
Для тематики настоящей работы особенно важна книга индийского истоF
рика Музаффара Алама «Кризис империи в Могольской Северной Индии:
Авадх и Панджаб, 1707–48 гг.» [Alam, 1986]. Детально разобрав отношения
«имперский центр — провинции» и «провинциальный центр — заминдары»
в первой половине XVIII в., автор пришёл к выводу, что крушение Моголов
было вызвано не экономическим упадком или нехваткой джагиров для разF
дачи, а в первую очередь повышением благосостояния сельских элит — заF
миндаров. «В высокодифференцированном обществе развитие ремесленного
производства и городов, а также интеграция региона в более широкую рыноч

ную сеть в XVII в. несли очевидную выгоду высшим слоям местных сообществ.
Сила, приобретённая вслед за процветанием их регионов, позволила им бросить
вызов притязаниям Моголов... Теперь они были достаточно богаты, чтобы по

зволить себе приобрести оружие и продовольствие, необходимые для ведения
длительной войны с Моголами» [Alam, 1986, p. 306]. Именно это заставило
провинциальные власти требовать от центра всё большего объёма полномоF
чий, что по сути было сепаратизмом наместников. Ну а на значительной терF
ритории Индии (прежде всего в зоне маратхских завоеваний) сельские элиF
ты сумели подточить и обрушить власть этих наместников.
Итогом изучения султаната к концу XX в. в зарубежной науке можно счиF
тать книгу американского индолога Джона Ричардса «Могольская империя»
из серии «Новая Кембриджская история Индии» [Richards, 1993]. Развивая
точку зрения М. Алама, автор сформулировал объяснение упадка Моголов,
альтернативное ставшему классическим объяснению И. Хабиба. Критикуя
последнего, Дж.Ф. Ричардс указал, что после завоевания султанатов Декана
Аурангзеб раздавал там мало джагиров, оставив многие земли в халиса (терF
ритория под прямым управлением налогового ведомства); поэтому тезис о
«джагирном голоде» и, как следствие, разорении крестьянства нуждается в
пересмотре. Учтя последние достижения специалистов по экономической исF
тории, Дж.Ф. Ричардс настаивает на факте непрерывного подъёма индийской
экономики с конца XVI в. Основой этого подъёма послужила могольская зеF
мельноFналоговая система забт, которую ввёл в 1580Fе годы в Северной ИнF
дии вазир (первый министр) империи Тодар Мал и которая отличалась небыF

162

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

валой детализированностью. Введение этой системы резко подтолкнуло
развитие товарноFденежных отношений (определённую роль сыграло и появF
ление в Южной Азии европейцев, которые стали вливать в её экономику
большое количество драгоценных металлов). Вместе с тем фактом, что МоF
голы установлением своей империи принесли в Индию длительный мир и поF
рядок, это привело к улучшению экономического положения заминдаров
(включая мелких владетелей и откупщиков податей), а также купечества.
Если для прояснения точки зрения Дж.Ф. Ричардса воспользоваться терF
минологией концепции «двух уровней собственности» Л.Б. Алаева, можно
сказать, что в Индии XVII–XVIII вв. произошло укрепление позиций «податF
ных собственников» (доминирующие касты деревни) по отношению к «верF
ховным собственникам» (имперскому аппарату). Так Моголы (сами того не
желая) заложили под свой султанат мину замедленного действия, которая
рванула спустя 100–150 лет. «Самый успех аграрной системы Тимуридов вы

звал важные изменения в сельском обществе. Эти изменения требовали, но не
получали, признания и адаптации со стороны режима... Долгосрочным резуль

татом был рост у заминдаров ресурсов и уверенности в своих силах, а также
способствование конфликту (империи. — К.Ф.) со знатью более высокого уров

ня и торговыми группами. Возможно, империя не была достаточно гибкой, что

бы справиться с социальными изменениями, которые вызвал её же собственный
новый порядок. Тимуридам не удалось интегрировать заминдаров в политиче

скую жизнь и культуру Могольской империи, да у них и не было ресурсов и воли,
чтобы силой разоружить и демилитаризовать эти агрессивные воинские группы
в сельской местности» (это удалось лишь британцам — с большим трудом и
далеко не сразу) [Richards, 1993, p. 296]. Иными словами, к концу XVII в. Pax
Mughalica перестал приносить землевладельцам и купечеству выгоду, начав,
напротив, тормозить их дальнейший подъём. Отсюда — восстания, нараставF
шие подобно снежному кому. Однако с интерпретацией И. Хабиба интерпреF
тацию Дж. Ричардса роднит идея, согласно которой империя объективно сама
подрубила сук, на котором сидела. Подход к распаду султаната как результату
экономического подъёма (а не спада) и усиления сельских элит и посредниF
ческих групп отражён в последующих работах уже упомянутого К.А. Бэйли,
а также в книге американского индолога Б. Стайна «История Индии» [Bayly,
1988; Bayly, 1989; Stein, 1998]1. Как отмечает Л.Б. Алаев, власть Моголов дерF
жалась только на том, что заминдары Северной Индии не могли объединитьF
ся и вспышки их сопротивления были локальными (соотношение сил было
250 тыс. и 4,5 млн. воинов соответственно) [Алаев, 2003, с. 202]. Моголы
просто «оседлали» Индию в благоприятный момент.
1
Подробнее об историографии причин распада Могольского султаната см.: [ФурF
сов К., 2010].

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

163

Система забт была введена в конце XVI в. в шести северных субах импеF
рии, в том числе в Лахорской. В долгосрочной перспективе среди тех, кто
выиграл от этой системы, оказались и мелкие и средние землевладельцыFджаF
ты — в том числе сикхи. Именно в этом контексте следует рассматривать
подъём сикхской общины как политии, складывание княжества гуру. Когда к
концу XVII в. недовольство имперскими порядками стало нарастать, сикхские
гуру смогли возглавить движение этого недовольства. В огромной степени им
помогало то, что они успели приобрели авторитет одновременно духовных и
светских лидеров пусть пока не очень многочисленной, но весьма сплочённой
религиозной общины, которая уже имела опыт вооружённого противостояF
ния империи. Если в Махараштре маратхи в борьбе с Моголами сплотились
вокруг светского лидера Шиваджи, то в Панджабе «к услугам» повстанцев
оказался лидер теократический, который в их интересах и провёл реформу
1699 г.
Правда, в первом серьёзном конфликте сикхов с империей (столкновения
при Харгобинде и Шахе Джахане не в счёт) выяснилось: Моголы ещё достаF
точно сильны, чтобы навести порядок в субе по соседству со столицей. В этом
смысле сикхам не повезло так, как маратхам, очаги движения которых нахоF
дились далеко от сердца империи, на Декане; потому и пытался Аурангзеб
задавить их восстание своим личным присутствием, перенеся ставку на юг, в
Аурангабад, а долгое время вообще кочуя вместе с карательной армией: ведь
в политии патримониального типа столица находится там, где правитель, и
перемещается вместе с ним. Восстание Гобинд Сингха и Банда Бахадура было
задушено, точнее — придушено на время.
После расправы над Бандой и его войском настал худший период в сикхF
ской истории (он и хуже всего изучен). ФаррухсийярFшах поставил задачу
искоренить сикхизм физически. По изданному им фарману, каждого сикха
надлежало ставить перед выбором «ислам или смерть» и убивать на месте.
Составили прейскурант: голова сикха — 25 рупий, сикхFпленник — 100 рупий.
Сикхских женщин обращали в наложниц или служанок. Стремясь снискать
расположение шаха, наместники Сирхинда, Лахора, Джамму состязались в
проведении его приказа в жизнь: устраивали облавы, брали с деревенских
старост письменные обязательства не позволять сикхам селиться у них. ЧлеF
ны татва хальсы очень скоро оставили имперскую службу — и подверглись
тем же гонениям.
Иные сикхи затаились: вернулись к земледелию, постриглись и отрицали
принадлежность к сикхизму. Однако непримиримая часть хальсы нашла убеF
жища: многие бежали в горы Шивалика, в пустыню (скорее, засушливую
степную местность) Мальвы и лес Лакхи, когдаFто приютивший гуру ГобинF
да. В Мальве Гобинд (как и Харгобинд до переезда в Киратпур) какоеFто вреF
мя тоже надёжно укрывался: на юге она смыкалась с раджпутским княжеF

164

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ством Биканер, а там уж начинается крупнейшая пустыня Южной Азии —
Тхар. Населяли эту местность джаты, причём частью их были сикхи, сочувF
ствовавшие единоверцам.
Свирепо размахивая кнутом, империя тем не менее пыталась действовать
и пряником. Часть сикхов получила прощение, сохранив свои земли. Чтобы
обеспечить лояльность некоторых (поFвидимому, не из простого народа),
империя не поскупилась на джагиры.
И всё же, обезглавив общину, Моголы не добились покорности. Часть сикF
хов (около 2 тыс. воинов) не сложила оружия и продолжила сопротивление.
В течение четырёх лет после гибели Банды сикхи из числа непримиримых не
совершали крупных акций против султаната, но их небольшие отряды, одеF
тые в синие одеяния нихангов и вооружённые чем попало, поддерживали тлеF
ющий огонёк сопротивления Моголам. Они вели партизанскую борьбу, жили
грабежом имперских чиновников и их сторонников (надо признать, не только
их), доходами с гурдвар или благодаря тайной помощи от мирного сикхскоF
го населения (как правило, сахадждхари). ПоFпрежнему были верны слова
Гобинд Сингха: «Цела та змея, что свернулась кольцом».
Тем временем в 1719 г. в Дели произошло сразу три дворцовых перевороF
та. Всесильные временщики братьяFсайиды сначала свергли Фаррухсийяра,
посадив шахом 20Fлетнего внука Бахадура. Через три месяца он стал им неF
угоден и был свергнут в пользу его младшего брата. Наконец в октябре 1719 г.
сайиды сделали шахом другого внука БахадурFшаха под именем МухаммадF
шаха (правил в 1719–48). Новый император не стал терпеть контроля браF
тьев: одного убил, другого разбил и пленил. Однако власть Дели над провинF
циями рушилась. В самой столице борьбу за влияние на шаха вели друг с друF
гом две основные группировки мусульманской военной знати — иранская и
туранская (соответственно персидского и тюркского происхождения).
Властная чехарда на самом верху была сикхам на руку: она означала, что
Дели не до какихFто повстанцев в Панджабе. ПартизаныFсикхи быстро смеF
лели. Способствовало этому и то, что победитель Банды назим Лахора АбдF
усFСамадFхан (в должности 1713–26) был втянут в интриги при дворе и мало
занимался вверенной ему провинцией.
Если бросить взгляд на Индию в целом, то процесс распада Могольского
султаната в это время набирал скорость. Имперские наместники Бенгалии,
Авадха, Хайдарабада, Карнатика по сути выкраивали княжества для самих
себя и всё меньше считались с центром. В Западной Индии уже главенствоF
вали маратхи, которые совершали всё более смелые грабительские походы на
юг, на восток, на север, постепенно подминая под себя всё большие территоF
рии. Фактически ими правила уже не династия монарховFчхатрапати, осноF
ванная Шиваджи; её отодвинули на второй план её первые министры — пеш

вы, которые основали собственную династию. Правда, рядом с пешвами доF

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

165

вольно быстро возвысились несколько семей сардаров (военачальников), коF
торые во второй половине XVIII в. создадут себе обширные княжества за преF
делами Махараштры.
После гибели Банда Бахадура в 1716 г. сикхская община не только какоеF
то время оставалась без сильного лидера, но и была поFпрежнему расколота
на противников и сторонников Банды — татва хальса и бандаи сикхи. ЧлеF
ны татва хальсы объясняли гибель Банды тем, будто он сошёл с истинного
пути гуру Гобинда (пытался занять его место). В 1720 г. во время праздноваF
ния дивали в Амритсаре рядом с Хари Мандиром даже произошли столкноF
вения между членами татва хальсы во главе с Кахан Сингхом и бандаи сикF
хами во главе с Махант Сингхом и Лахора Сингхом Калалом. Однако наибоF
лее уважаемые члены общины вмешались и погасили конфликт необычным
способом: постановили решить дело единоборством между Мири Сингхом
(сыном Кахан Сингха) и Сангат Сингхом (сыном Лахора Сингха). Мири поF
ложил Сангата на лопатки, но партия побеждённого не признала поражения.
Тогда бросили жребий, чтобы увидеть, кому отдаст предпочтение гуру как
незримая сила, постоянно пребывающая с сикхами. В воды священного басF
сейна бросили два клочка бумаги: на одном написали введённое Гобиндом
приветствие (и боевой клич) Вахегуруджи ди фатех, на другом — клич БанF
ды Фатех дарас. Чей клочок утонет, тот и прав. Сначала казалось, что утоF
нут оба клочка, но внезапно второй поднялся на поверхность, и татва хальF
са победила. Часть приверженцев Банды во главе с Лахора Сингхом признаF
ла это решением гуру, но остальные ввязались в бой, в котором Махант Сингх
погиб, а остальные бежали.
В 1721 г. наладили нормальное функционирование Хари Мандира. ВдоF
ва Гобинда Мата Сундари, поFпрежнему жившая в Дели, прислала в АмритF
сар авторитетного члена общины Бхаи Мани Сингха, и он сделался грантхи
главного храма (это он записывал Гуру Грантх под диктовку Гобинда). При
Хари Мандире поFпрежнему существовал лангар, где бесплатно кормили преF
старелых, больных и нищих.
В 1726 г. МухаммадFшах назначил назимом Лахора сына АбдFусFСамада —
ещё более энергичного ЗакарияFхана (отца шах перевёл южнее, в Мултанскую
субу). Это была выдающаяся личность: способный администратор (в должF
ности 1726–45), любитель классика персидской поэзии Саади; позднее возF
главил туранскую группировку при имперском дворе. Сикхам ЗакарияFхан
запомнился главным образом как жестокий угнетатель. Новый назим актиF
визировал решение сикхской проблемы, объявил против сикхов джихад и
развернул на партизан облавы. Половину 20Fтысячной армии в своей субе он
поделил на мобильные отряды по тысяче человек и снабдил их быстроходF
ными конями и лёгкими пушками с остроумным персидским названием зам

бурак — «пчёлка» (перевозили эти орудия благодаря их небольшим размерам

166

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

на спинах верблюдов). Личный состав этих отрядов был по большей части
узбекским по этнической принадлежности, а узбеки были известны как искусF
ные и жестокие воины. Закария расквартировал эти силы быстрого реагироF
вания в разных частях Лахорской субы, и скоро они загнали сикхов обратно
в их убежища. Против «пчёлок» сикхи были бессильны.
Пойманных сикхов привозили на лошадиный рынок Лахора, где казнили.
Вспомнив «славное» прошлое своей династии («подвиги» ТимураFзавоеватеF
ля), Моголы стали сооружать из отрубленных голов сикхов пирамиды, чтоF
бы внушить ужас их потенциальным сторонникам. Сикхи называли такие
пирамиды шахид гандж — «сокровищницы мучеников».
Однако Закария перестарался. Рыская по провинции в ходе облав на сикF
хов, его мобильные отряды чинили притеснения населению независимо от
вероисповедания, многократно проходя по сельской местности, топтали поля
и т.д. В Панджабе зрело недовольство. Ради устрашения власти сжигали цеF
лые деревни, подозреваемые в укрывательстве сикхов; хватали и пытали родF
ственников сикхов (которые могли быть и индуистами и мусульманами). НеF
удивительно, что сельские жители начали сотнями бежать в леса и вступать
в ряды сикхов [Malik, 1975, р. 38]. Своими действиями администрация назима
добилась обратного: многие заминдары Маджхи стали укрывать у себя сикF
хов. На сикхов всё больше смотрели как на защитников от угнетательской
власти Лахора.
Находить общий язык с населением сикхам помогали такие случаи.
В 1727 г. сикхский отряд ограбил караван богатого купцаFиндуиста Пратап
Чанда из г. Сиалкот, присвоив шалей и ковров на несколько лакхов рупий; тоF
вары предназначались для шахской семьи. Однако выяснилось, что покупаF
тель ещё не заплатил за них, — и сикхи вернули всё награбленное вместе с неF
сколькими вьючными животными, которых угнали заодно [Chhabra, 1968,
р. 354].
Ведя жизнь партизан в глуши (в горах Шивалика, в лесу Лакхи), сикхи не
забывали о своей религии, продолжали читать и слушать киртаны. Это помоF
гало им поддерживать моральный дух на высоком уровне.
Наконец правительство опять решило использовать пряник. В марте
1733 г. ЗакарияFхан прислал своих представителей в убежища сикхов в предF
горьях Шивалика. Назим Лахора предлагал им... джагир с доходом в 1 лакх
рупий и титул наваба. Сикхи собрались обсудить предложение. Первым их
импульсом было наотрез отказаться от вражеской подачки. Однако поразF
мыслив, они решили принять предложение, чтобы проверить, насколько исF
кренне стремление империи к миру.
Тут неизбежно возникла проблема лидерства: поскольку навабом может
быть только конкретный человек, кто именно примет на себя предлагаемый
титул? Предводитель сикхов Дарбара Сингх отказался принять его, заявив:

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

167

«Гуру обещал нам независимость. Нас не может удовлетворить простое наваб

ство». (Так оно и произойдёт, но позднее.) Другие сикхи говорили, что МоF
голы пытаются расколоть общину (ведь такое уже случилось при Банде) и
спровоцировать междоусобную борьбу за власть, покончив с равенством.
Наконец, в соответствии с принятой практикой, раскрыли наудачу Гуру Грантх
и прочитали первую попавшую фразу: «Вождём достоин быть тот, кто слу

жит больше других». Данному критерию отвечал воин Капур Сингх (1697–
1753), который, по легенде, единственный в этом собрании не принимал учаF
стия в обсуждении, а обмахивал товарищей опахалом. Сначала он отказался,
заявив: «Что есть навабство по сравнению с почётным занятием, которым я
занят в настоящее время?». Однако в конце концов Капур Сингха уговориF
ли — при условии, что пять сикхов потопчут немного шахский фарман, чтоF
бы презрительно отвергнуть его, но тем самым и освятить своим прикосноF
вением. Принимая высокий пост, новый наваб оговорил ещё одно условие: он
поFпрежнему будет обслуживать единоверцев в лангаре. Вряд ли Капур СинF
гха выбрали навабом за функцию опахалоносца. Есть сведения, что он к тому
времени уже доказал лидерские качества в нападениях на могольских чиновF
ников, перевозивших казну.
Подчеркну, что сикхи своего наваба выбрали: обычно могольские наваF
бы назначались сверху — шахом или его назимами, практика их выборов
снизу какойFто общностью людей была немыслима; другое дело, что навабаF
ми нередко становились люди, обладавшие в данной местности традиционной
легитимностью. Для Дели это было всего лишь назначением чиновника, но
важно то, как решили между собой вопрос сами сикхи. Здесь мы в который
раз сталкиваемся с демократизмом как неотъемлемой чертой сикхской общиF
ны.
Приняв навабство и джагир, члены хальсы получили возможность верF
нуться в свои дома и заняться брошенными занятиями — земледелием, ремесF
лом, торговлей. Это была вторая со времени Харгобинда при Джахангире
попытка Моголов инкорпорировать сикхов в империю. Пожалование джагиF
ра можно рассматривать как перемирие между султанатом и сикхами.
Оно оказалось недолгим.
Сикхи не собирались расходиться по домам на постоянной основе и соF
хранили свои отряды. Однако молодёжь была недовольна системой распреF
деления продовольствия и корма лошадям. В том же 1733 г. наваб Капур
Сингх, идя навстречу пожеланиям воинов, разделил их на две крупные боеF
вые части. Ветераны образовали войско под названием Буддха Дал («Армия
старых/ветеранов»), молодые сикхи — Таруна Дал («Армия молодых/новоF
бранцев»). Каждое из двух войск было, в свою очередь, поделено на пять отF
рядов (джатха). Каждый отряд состоял из 2 тыс. человек и имел собственF
ные барабан и знамя. Любой сикх имел право перейти из одного отряда в

168

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

другой. Воины не получали жалованья, питались в лангаре. Дисциплина была
суровой. Несмотря на то что многие члены сикхских отрядов ещё не были
профессиональными воинами, никто не смел уйти домой без разрешения
(в отличие, скажем, от солдат Континентальной армии во время американсF
кой войны за независимость 1776–83 гг., которые были набраны среди ферF
меров и часто спешили домой на уборку урожая). Всё, что приносили для
войска, поступало в общую казну.
Буддха Дал был расквартирован в Амритсаре. Воины Таруна Дал, будучи
«более мобильной и более запальчивой частью хальсы» [Успенская, Котин,
2007, с. 206], были распущены по домам, но нашли их разорёнными. Тогда
они стали собирать налоги — в свою пользу — в Бари доабе и прилегающих
районах, о чём с назимом не договаривались. ЗакарияFхан пытался положить
этому конец: заставить Капур Сингха включить сикхов в состав имперской
армии или осесть в деревнях на освобождённых от налогов землях. Во вреF
мя праздника дивали 1735 г. общее собрание сикхов отвергло оба предложеF
ния. В ответ администрация назима аннулировала их джагир. Для могольских
сил быстрого реагирования опять начались трудовые будни.
Диван Лахорской субы индуист Лакхпат Раи (из касты кхатри) с войском
вытеснил Буддха Дал из Бари доаба, и сикхи перебрались на восток, в МальF
ву, но скоро вернулись в Маджху. Правда, близ Амритсара Лакхпат Раи атаF
ковал и разбил отряды Буддха Дал. Тогда в дело вступила молодёжь — Таруна
Дал. Сикхи бросились вдогонку могольскому войску, настигли его уже под
Лахором и навязали сражение. Моголы понесли большой урон, погибли два
военачальника и племянник Лакхпата Раи.
ЗакарияFхан был встревожен рецидивом сикхского восстания. Власти
оккупировали Амритсар и не позволяли сикхам даже приближаться к Хари
Мандиру. Чтобы следить за соблюдением приказа, они не поленились возвесF
ти в Амритсаре четыре смотровые башни. Многих сикхов бросили в тюрьму.
Было объявлено, чтоб никто не смел укрывать мятежников или помогать им.
В связи с этими событиями погиб авторитетный грантхи Хари Мандира
Мани Сингх (которому Гобинд в 1706 г. диктовал Ади Грантх). В 1738 г. он
всё же выхлопотал у могольских властей разрешение отпраздновать в АмритF
саре дивали, обязавшись уплатить 5 тыс. рупий пошлины. К храму начали
стягиваться сикхи, но ЗакарияFхан, видя их число, передумал. Из Лахора был
прислан крупный отряд. Это отпугнуло многих паломников, на праздник
мало кто попал, и Мани Сингх не смог собрать достаточно денег с верующих,
чтобы заплатить пошлину. (По другой версии, Мани Сингх, узнав о приблиF
жении могольского отряда, сам предупредил собиравшихся в город сикхов,
что это ловушка.) Его арестовали, поставили перед выбором «ислам или
смерть», а когда он отказался, разрубили на части. Мани Сингх почитается
как один из мучеников сикхизма. Ему, кстати, приписывают авторство одной

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

169

из джанам сакхи. Товарища его, Диван Сингха, колесовали. Сикхскую общину
сотряс взрыв возмущения. Моголы как будто нарочно испытывали её терпеF
ние на прочность. Империя мнила себя достаточно безнаказанной, чтобы расF
правиться с грантхи главного сикхского храма. Однако на самом деле сама
она стояла на краю пропасти.
В январе следующего, 1739 года в Северную Индию вторгся правитель
Ирана НадирFшах Афшар (в этническом отношении, кстати, большинство его
войска составляли не персы, а тюрки и курды, да и сам он был тюрком). НаF
дирFшах прошёлся огнём и мечом по Панджабу до Лахора. Закария вышел из
города дать отпор, но был разбит и просил пощады. Надир помиловал город
за выкуп в 20 лакхов рупий и большое количество слонов. Более того, ЗакаF
рия признал власть Ирана; он сохранил должность назима Лахорской субы,
только уже не могольского, а персидского. Вхождение Панджаба в состав влаF
дений НадирFшаха было отмечено чеканкой в Лахоре золотой монеты от его
имени. Победитель продолжил путь к Дели, разоряя всё на своём пути. ВыF
шедшая ему навстречу армия могольского МухаммадFшаха потерпела полное
поражение под Карналом. НадирFшах взял верх над эпигоном Бабура по тому
же сценарию, по какому сам Бабур в 1526 г. взял верх над султаном ИбрахиF
мом Лоди: со Среднего Востока в Северную Индию приходит армия и благоF
даря превосходству в огнестрельном оружии разбивает местного правителя.
В Дели Надир взял огромный выкуп. В частности, он присвоил Павлиний
трон — главный символ власти Могольского султаната, построенный ещё при
Шахе Джахане. Затем, когда жители Дели попытались дать отпор грабившим
город персам, Надир учинил избиение горожан (вырезал до 150 тыс. челоF
век). Когда шах вернулся в Иран, награбленных в Дели сокровищ оказалось
столько, что он на три года освободил страну от налогов.
Сикхи не могли не радоваться, видя страшное поражение своих угнетатеF
лей. Пока НадирFшах занимался Моголами, сикхи под шумок выстроили глиF
няную крепость в Далевале, в глухом лесу к североFзападу от Амритсара на
берегу Рави. Воспользовавшись крушением имперской власти в Панджабе,
сикхи вновь обложили данью верховья Бари доаба.
Досталось от них и захватчику. Когда в мае 1739 г. Надир возвращался из
Дели к Хайберскому проходу, сикхи стали совершать набеги на отягощённую
колоссальной добычей персидскую колонну и грабить. Кроме того, они отбиF
ли и отправили домой много женщин и ремесленников, которых персы гнаF
ли в плен. Помогала сикхам жара (не случайно из Сирхинда Надир повернул
на север, чтобы продолжать путь домой вдоль подножия Шивалика, ближе к
прохладе гор). Даже когда начался сезон дождей, сикхи не успокоились: атаF
ковали арьергард персидской колонны при её переправе через Ченаб. Надир
разгневался и спросил сопровождавшего его ЗакарияFхана, откуда эти варваF
ры, которые осмеливаются бросить ему вызов. Назим отвечал, что это групF

170

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

па факиров, основанная Нанаком, которые дважды в год приходят к священF
ному водоёму в Амритсаре, а затем исчезают в никуда. На вопрос своего ноF
вого господина «Где они живут?» Закария отвечал: «В сёдлах своих коней».
Надир предостерёг: «Будь начеку: похоже, они собираются основать собствен

ное царство. Вскоре может статься, что они захватят твои земли». То были
пророческие слова. Согласно хронике сикхского летописца Ратана Сингха
Бхангу Прачин пантх пракаш («Свет древнего пути»), Закария отвечал НадиF
ру, что даже не знает, где ловить сикхов: ведь они едят на бегу и спят на полF
ном скаку, похоже, не нуждаются в питье летом и тепле зимой, а каждый
воин стоит сотни.
Тем не менее Закария стал бороться с сикхами активнее. Он разослал приF
казы старостам деревень не давать им убежища ни под каким предлогом.
Войска наместника вновь прочёсывали районы и устраивали облавы. Сикхов
уничтожали без разбора пола и возраста, назначали награды за их головы. За
предоставление достоверных сведений об их местонахождении платили 10
рупий (сумма немалая). Если человек приводил пленного сикха к кази (или
привозил его труп), то получал 50 рупий. Многие деревенские старосты, стреF
мясь выслужиться перед властями, сами организовывали охоту на сикхов.
Иные привозили Закарии целые повозки, заполненные головами сикхов.
Многих пленных вели в цепях в Лахор, где казнили близ мечети у Делийских
ворот. Позднее сикхи воздвигнут на этом месте гурдвару Шахид Гандж («СоF
кровищница мучеников»). Всего там приняли смерть до 10 тыс. сикхов
[Gupta, II, p. 56].
Сикхи гибли, но продолжали сопротивление.
Повстанческое движение сикхов первой половины XVIII в. набирало силу
на фоне ухудшения экономической ситуации в Панджабе. Связано это было
во многом с негативными тенденциями во внешней торговле Индии с западF
ными землями — Средним Востоком и Средней Азией. К XVIII в. стал заилиF
ваться Инд, что отрицательно сказалось на речной торговле Панджаба. ВосF
стания пуштунского племенного объединения гильзаев начала века грозили
путям караванной торговли с Ираном. Затем распалась империя Сефевидов —
западная соседка и почти ровесница империи Моголов (которая сама шагаF
ла по тому же пути к гибели). Всё это ударило по торговле Панджаба на дальF
ние расстояния, приводя к неуклонному сокращению налоговых поступлений
Лахорской субы. Если в XVII в. они превышали 2 крора рупий, то к правлеF
нию МухаммадFшаха (1719–48) снизились до 1,25 крора [Alam, 1986, p. 183].
Для борьбы с сепаратизмом, прежде всего сикхским, властям провинции
(в лице ЗакарияFхана), как никогда, нужны были средства, а их приток, наF
против, сужался. На подавление сикхов просто не хватало денег. Высокая стеF
пень автономии провинциального наместника и его опора лишь на собственF
ные силы были оборотными сторонами одной и той же политической ситуF

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

171

ации, чем объясняются одновременно сила и слабость режима [Grewal,
1999, p. 87]1. Так было не только в Панджабе, но и по всей распадавшейся
империи.
Продолжая сопротивление, сикхи сражались не только за себя, но и за
свои святыни. Чтобы лишить их места общих собраний, подорвать их коллекF
тивную идентичность, ЗакарияFхан назначил некоего Массу из мусульманF
ской раджпутской касты рангхар следить, чтобы сикхи не смели собираться
в Амритсаре на праздники байсакхи и дивали и совершать омовения в свяF
щенном бассейне Хари Мандира. Саму главную гурдвару Масса превратил в
зал для представлений танцовщиц, курил, харкал там, а здание рядом сделал
конюшней. Это не прошло ему даром. Два сикха из Джайпура, Мехтаб Сингх
и Сукха Сингх, решили положить конец святотатству. В августе 1740 г. они
набили мешки горшками (будто это деньги) и под видом могольских налогоF
вых чиновников вошли на территорию храма. Проникнув к Массе, Мехтаб
Сингх снёс ему саблей голову. Пока стража выходила из ступора, мстителям
удалось скрыться. Для могольских властей они были террористами, для хальF
сы — героями. Позднее Мехтаб Сингха изловили и колесовали.
Этот период отмечен и другими дерзкими выступлениями сикховFодиноF
чек. Так, Бота Сингх и Гарджа Сингх обосновались на Большой североFиндийF
ской дороге и принялись собирать пошлину с провозимых грузов. Они даже
послали наместнику издевательское письмо об этом. Тот прислал сотню всадF
ников арестовать их, и два сикха погибли, сражаясь. Конечно, их можно счиF
тать обычными рэкетирами, но с их стороны то была форма активного сопроF
тивления Моголам.
В 1745 г. ЗакарияFхан умер. Его зависимость от Ирана оказалась краткой,
ко времени его смерти Панджаб опять формально подчинялся Моголам. ОдF
нако власть наместников в субах Могольской империи по сути стала наследF
ственной, и Дели ничего не оставалось, кроме как подтверждать переход поF
ста назима от отца к сыну. Закарии наследовал его сын ЯхьяFхан (в должноF
сти 1745–47). Как всегда, смена власти и относительная непрочность власти
нового назима принесли сикхам некоторую передышку.
1
Ухудшение общеэкономического положения в Панджабе было одной из причин, по
которым сикхи больше и слышать не хотели о какойFто автономии в рамках империи.
Проведя сравнение Панджаба с соседним Авадхом (суба в средней части долины Ганги),
М. Алам показал: там более здоровое состояние экономики позволило могольским наF
зимам замирить мятежных землевладельцев и интегрировать их в администрацию и арF
мию провинции [Alam, 1986, p. 312–317]. (Правда, замиряли и интегрировали они уже
не для имперского центра, а для самих себя.) Иными словами, в Авадхе «верховные собF
ственники» могли себе позволить поделиться с «податными собственниками», тогда как
в Панджабе объём изымаемого продукта оказался слишком мал, чтобы сыты были все —
и шахская администрация, и джатыFземлевладельцы.

172

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Они стали покидать свои убежища и группами по 10–20 человек наведыF
ваться в Амритсар. ВоFпервых, посещение Хари Мандира поднимало моральF
ный дух сикхов; воFвторых, в Амритсаре можно было восстановить связи с едиF
новерцами. На дивали 1745 г. сикхи совсем осмелели, массово собрались в АмF
ритсаре и вынесли коллективное решение — гурмата, которое санкционировало
существование уже 25 отрядов (джатха) примерно по 100 человек. Среди воF
инов царило полное равенство, а возглавлял каждый отряд сардар — военаF
чальник (что характерно, выборный). Он не платил жалованья, а распределял
награбленное (строго поровну). Заложенные ещё в учении Нанака и усиленные
реформой Гобинда принципы равенства благоприятствовали развитию мериF
тократии: в ходе вооружённого противостояния властям у сикхов быстро выF
двигались люди, отличавшиеся храбростью и лидерскими способностями. Они
выходили из своих отрядов и набирали собственные, становясь их сардарами.
Как отметил М. Алам, успехи сикхов (и поддерживавших их заминдаров
Панджаба) в сопротивлении Моголам внесли немалый вклад в то, чтобы разF
веять миф о непобедимости могольского оружия [Alam, 1986, p. 185]. Как
известно, любая империя в конечном счёте держится на военной силе. Однако
после периода строительства и консолидации империи для того, чтобы дерF
жать покорённые народы, племена и т.д. в повиновении, власти, как правиF
ло, хватает самого ореола победителя, которым она успела окружить себя в
процессе завоеваний. Когда с упадком империи хватка центра слабеет, идею
непобедимости приходится доказывать на деле — причём чем дальше, тем
чаще, а главное, со всё меньшей степенью успеха. (Классический случай —
Римская империя.) Воочию видя поражения имперских войск, сепаратисты
поднимают голову и всё больше смелеют. Сикхи в Панджабе — яркий тому
пример. Процесс распада империи нарастал со скоростью снежного кома.
Сикхи расширяли географическую сферу своих набегов, грабя и убивая
чаудхари и мукаддамов, которые активно помогали властям в облавах. ОднажF
ды вечером, в январе 1746 г. группа сикхов переоделась могольскими воинаF
ми и проникла в сам Лахор, пограбив лавки и перебив кази и муфтиев, ответF
ственных за смертные приговоры пленным сикхам.
Новый назим ЯхьяFхан разгневался и послал фаудждара города Эминабад
(того, где застало Нанака нашествие Бабура) Джаспата Раи в карательную
экспедицию. Она провалилась: в ходе сражения сикхский воин Нирбхау
Сингх ухватился за хвост слона, на котором ехал фаудждар, ловко вскарабF
кался наверх и отсёк тому голову. Видя гибель предводителя, могольские воF
ины побежали, а сикхи разграбили Эминабад.
Могольские власти не нашли лучшего ответа, чем репрессии против мирF
ного населения. Погибший Джаспат Раи был братом лахорского дивана ЛакF
хпата Раи, и последний поклялся, что не наденет тюрбана, пока не истребит
сикхов до единого. Для начала он арестовал всех сикхов Лахора и 10 марта

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

173

1746 г. казнил их, несмотря на заступничество уважаемых членов индуистF
ской общины города. Кроме того, глашатай под бой барабанов объявил, чтоF
бы никто не смел читать Гуру Грантх, а если кто произнесёт слово гуру, ему
вспорют живот. Власти дошли до того, что запретили употреблять слово гур
(так в Индии называют неочищенный сахар коричневого цвета), поскольку
по звучанию оно напоминает слово гуру! Началось уничтожение книг: адмиF
нистрация назима собрала много экземпляров Гуру Грантх и утопила их в реF
ках и колодцах. Не удовлетворившись этим, Лакхпат Раи приказал засыпать
землёй священный водоём Амритсар. Как увидим, эта варварская мера вскоре
прочно войдёт в «арсенал» злейших врагов сикхов — но те всякий раз будут
откапывать водоём заново. Восстановление бассейна вокруг Хари Мандира
можно считать символом сопротивления сикхов: они упорно поднимались
снова и снова, несмотря ни на какое давление.
На этот раз в Лахоре посчитали сикхскую угрозу слишком серьёзной.
ЯхьяFхан и Лакхпат Раи лично возглавили крупную карательную экспедицию
по провинции. Понимая, что в регулярном сражении с могольскими войскаF
ми не совладать, основная часть сикховFповстанцев — около 15 тыс. челоF
век — укрылась в лесистых болотах Кахнувана в верховьях Рави. К досаде
Яхьи привезённые им лёгкие пушки не доставали до их убежищ, но его войF
ска стали методично «вгрызаться» в болота: прорубать тростники, выжигать
высокую траву, пролагать тропы. Однако главным фактором, который выгнал
сикхов из болот, стал голод. Сикхи начали пробиваться к берегам Рави. По
пути ряды их редели: одни обрезали волосы и возвращались в лоно индуизF
ма, получив амнистию; другие, кто примкнул как мародёры, бежали, видя, что
поживиться нечем — а можно и головы не сносить.
В конце концов ЯхьяFхан прижал сикхов к предгорьям Шивалика. Эта
местность служила им надёжным укрытием и при Гобинде, и при Банде, и
позднее. Сейчас же, когда сикхи попытались пробраться в холмы, сверху на
них вдруг обрушился град пуль, стрел и камней: раджи княжеств не пустили
их к себе, опасаясь репрессий со стороны назима. Сикхи очутились меж двух
огней. Основная их часть под предводительством Сукха Сингха повернула
коней и пыталась прорубить себе путь сквозь наступавшие силы неприятеля.
Тысяча сикхов всё же пробилась в предгорья. От 3 до 5 тыс. нашли убежища
по лесам и деревням Панджаба. Ещё 2 тыс. совершили переправу через вздувF
шуюся от тающих снегов Рави (в ходе переправы многих унесло мощным теF
чением). На восточном берегу реки жара стояла уже такая, что сикхи пекли
роти (пресные лепёшки) на своих щитах на горячем песке — без всякого огня
[Singh T., Singh G., 1950, р. 133]. Здесь на них напал отряд патханов. ОстатF
ки сикхов пробились дальше на восток к Беасу. Переправа через разлившуF
юся реку тоже была тяжелейшей. А впереди был ещё Сатледж. Сикхи переF
секли и его и укрылись в пустыне Мальвы.

174

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Во время этих событий апреля — начала мая 1746 г. погибли 7–8 тыс.
сикхов. Ещё 3 тыс. были взяты в плен, привезены на верблюдах в Лахор в
шутовских бумажных шапках и — после обычных в таких случаях пыток —
обезглавлены. Из их голов опять сложили пирамиды, а трупы зарыли под
стенами мечети. Никогда прежде сикхи не несли столь тяжёлых потерь.
Мрачные события 1746 г. вошли в сикхскую историю под названием гхаллу

гхара («резня», «кровавая бойня»; в англоязычных работах чаще всего переF
водят словом holocaust). Когда в 1762 г. сикхи понесут ещё более страшные
потери от захватчиковFафганцев, события 1746 г. ретроспективно назовут
Чхота гхаллугхара («Малая резня»), чтобы отличать от тех ужасов — Вадда
гхаллугхара («Великой резни»).
Однако сикхи не были сломлены.
Несколько десятилетий после казни в 1716 г. Банда Бахадура и его приF
верженцев были самым мрачным периодом в сикхской истории. Власти МоF
гольского султаната травили сикхов как диких зверей, пытаясь истребить их
под корень. В начале 1730Fх годов, отчаявшись добиться этого, Моголы
вновь (как в XVII в. при Джахангире) пытались инкорпорировать сикхов в
свою империю, назначив из их числа наваба и выделив ему джагир. ТактичеF
ский союз быстро рухнул, поскольку сикхи не собирались делиться с имперF
ским правящим слоем доходами местностей, которые они уже контролироваF
ли. Укрепление военных и экономических позиций «податных собственниF
ков» по отношению к «верховным» продолжалось.
Соответственно, сикхи уже не были готовы довольствоваться широкой
автономией, какой добивался Гобинд Сингх, писавший о равном почитании
преемников Нанака и Бабура. В этой эволюции политических позиций сикхF
ской общины (прежде всего, естественно, её лидеров) отражался процесс
дальнейшего ослабления Могольского султаната, предоставлявший покорёнF
ным империей общностям возможности рассчитывать на всё большую самоF
стоятельность от центра. И наоборот: радикализация настроений таких региF
ональных сил, как сикхи, их всё более активные действия способствовали
дальнейшему ослаблению султаната.
Новый виток могольских репрессий оказался ещё более контрпродуктивF
ным. Нанося удары направо и налево, администрация назима лишь плодила
врагов. Значительная часть населения начала видеть в сикхах защитников и
мстителей за угнетение, оказывая им поддержку. Сикхи как Антей из мифа о
Геракле черпали неиссякаемую силу из родной земли — в массе джатского
населения Пятиречья, выходцами изкоторого были они сами, в котором они
при необходимости растворялись, спасаясь от преследователей, которое поF
могало им материально и поставляло из своей среды всё новых адептов воF
инственной религии. Сикхизм всё явственнее становился знаменем борьбы

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

175

земле(вла)дельческого населения провинции с имперской администрацией.
Замкнутый круг: сикхи сопротивлялись, избрав знаменем сопротивления реF
лигию; их жестоко преследовали как адептов этой религии — что лишь усиF
ливало, освящало дело сопротивления.
Общее ослабление Могольского султаната сделало его лёгкой добычей для
внешних врагов. Нашествие в 1739 г. персидского НадирFшаха пошатнуло
власть Моголов в Панджабе, отчего выиграли главным образом сикхи как
основное повстанческое движение в этой провинции. Пытаясь спасти ситуаF
цию, могольский назим в 1746 г. предпринял против сикхов масштабную воF
енную экспедицию, которая печально известна в их истории как Чхота гхалF
лугхара, «Малая резня».
И всё же сопротивление продолжалось.

IV.2. Борьба с афганцами
В 1747 г. младший брат ЯхьяFхана назим Мултанской субы Шах НавазF
хан напал на Лахор, сверг старшего брата и изгнал его и Лакхпат Раи из
провинции. Яхья, который был зятем могольского вазира, просил помощи в
Дели у тестя. Опасаясь потерять Лахор, Шах Наваз предпочёл обратиться за
рубеж: пригласил вторгнуться в Индию АхмадFшаха Дуррани (как ДаулатF
хан Лоди, желая отложиться от султана Ибрахима, сам пригласил в своё
время Бабура).
АхмадFшах (правил 1747–72) из племенного союза абдали был первым в
истории Афганистана объединителем страны под властью крупнейшего из её
коренных народов — пуштунов, основателем Дурранийской империи со стоF
лицей в Кандагаре. Начал он военачальником у персидского НадирFшаха;
когда того в 1747 г. убили, он ушёл со своими отрядами в Афганистан. На соF
брании пуштунских племенных ханов был избран шахом и принял титул
дурр
и
дурран, «жемчужина жемчужин», по которому объединение племён
абдали, а также основанная АхмадFшахом династия стали называться дуррани
(сейчас это крупнейшая субэтническая группа пуштунов). АхмадFшаха подF
час называют самым выдающимся полководцем Азии своей эпохи. ДурранийF
ской державе предстояло сделаться злейшим врагом сикхов, едва ли не более
лютым, чем даже Моголы и их наместники.
Пригласив АхмадFшаха, лахорский назим Шах Наваз обещал покориться
ему, иными словами — сделать Панджаб афганской провинцией. АхмадFшах
выступил из Афганистана с 10Fтысячным войском. Это был его первый поF
ход в Индию. Однако могольский двор успел перекупить Шах Наваза: ему
обещали подтвердить наместничество при условии, что он остановит новых
захватчиков.

176

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Прибыв к Хайберскому проходу, АхмадFшах отправил в Лахор посланца,
но Шах Наваз — неожиданно для афганца, ожидавшего совсем другого приF
ёма, — выгнал его взашей. Дуррани, однако, назад не повернул. Достигнув
Джелама, он опять отправил к назиму посланца. Этого уже казнили, влив в
горло расплавленный свинец. Шах Наваз напрасно раздражал афганского заF
воевателя. Оскорбление посланца — это оскорбление пославшего. Вскоре афF
ганцы подошли к Лахору и довольно легко заняли город. Шах Наваз бежал в
Дели, а новым назимом Дуррани назначил прежнего дивана Лакхпата Раи.
И всё же на этот раз Моголам хватило сил отразить афганцев. 11 марта
1748 г. под Манупуром состоялась битва между АхмадFшахом (18 тыс. воиF
нов) и имперской армией под началом вазира КамарFудFдина (60 тыс.). КаF
марFудFдин погиб, но его сын МуинFульFмульк нанёс АхмадFшаху поражение,
и тот вернулся в Кабул. Афганцев во многом сгубило незнание современноF
го вооружения. В Лахоре они нашли склад ракет и при Манупуре пытались
запустить их по противнику, но перебили немало своих [Sinha, 1946, p. 16].
Ракетой (индийское название — бан) британцы называли весьма распростраF
нённое в Индии вплоть до XIX в. огнестрельное оружие в виде железной
трубки с порохом, которую насаживали на бамбуковую палку длиной 1–3,5 м,
поджигали и выпускали по противнику; дальность полёта могла превышать
900 м. В полёте эти снаряды издавали такой жуткий свист, что пугались даже
самые опытные боевые слоны [Носов, 2011, с. 308].
Превращение Панджаба опять в поле боя между двумя империями — на
сей раз Моголами и Дуррани — дало сикхам новый шанс. Они вновь вышли
на равнины собственной страны и развернули партизанскую борьбу, причём
не только против Моголов. Как и во время ухода из Индии Надира, сикхи
нападали на отступавших афганцев, успешно отбивая у них награбленное
добро. Сардар Чархат Сингх преследовал АхмадFшаха до самого Инда. СикF
хи опять установили контроль над Амритсаром и на байсакхи (30 марта)
1747 г. вынесли там решениеFгурмата: построить вблизи города крепость.
Сказано — сделано. Под Амритсаром построили крепость Рам Рауни («КреF
пость Рам Даса» в честь основателя города), которая стала небольшим, но
надёжным опорным пунктом. Сикхские воины строили крепость собственныF
ми руками, так как по роду занятий многие были ремесленниками — каменF
щиками, плотниками и т.д.
Во время празднования байсакхи в следующем, 1748, году в Амритсаре
произошло важное событие. К этому времени наиболее дальновидные сардаF
ры сикхских отрядов поняли, что нужно объединяться. Количество отрядов
(джатха) достигло уже 65, все они действовали независимо друг от друга,
развивалась тенденция к дальнейшему дроблению отрядов. Сикхи рисковаF
ли потерять силу. Собравшиеся в Акал Тахте сикхи вынесли гурмата: создать
(а вернее, возродить) единую армию, которая получила название Дал ХальF

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

177

са («Армия хальсы»). Так община сделала шаг назад к единству времён гуру
Гобинда.
В целях более эффективной борьбы с врагом Капур Сингх (которого сикF
хи продолжали величать навабом — мало ли что там считают могольские влаF
сти) укрупнил сикхские отряды, сведя их в 11. Каждый новый отряд получил
название мисал (от арабского «равный», «подобный», т.е. сикхи подчёркиваF
ли равенство внутри хальсы). У каждого мисала были свой (выборный) сарF
дар, своё название и знамя. Сардар не обладал абсолютной властью над своF
ими воинами, а должен был считаться с ними, так как они всегда имели право
перейти в другой мисал.
У сикхов термин «мисал» впервые употребил Гобинд, когда в сражении
при Бхангани 1688 г. разделил своё войско на почти равные по численности
11 отрядов, а их командиров объявил равными друг другу. Пять мисалов гуру
поставил на правом крыле войска, пять — на левом, а один возглавил сам.
Такой же порядок войска позднее практиковал Банда.
Дух эгалитаризма в хальсе означал, помимо прочего, что каждый сикхсF
кий воин — это самостоятельная боевая единица, «армия в одном лице», споF
собная действовать независимо от других сикхов. Поэтому теоретически в
армии хальсы было столько же боевых частей, сколько воинов [Malik, 1975,
р. 89]. С одной стороны, принцип равенства и тот факт, что его ревниво обеF
регали, затрудняли организацию сикхов в боевые части с эффективным коF
мандованием, печально сказывались на дисциплине, поскольку каждый член
хальсы имел право высказать свою точку зрения. С другой стороны, такая
«атомизированность» была плюсом: пока оставались непокорённые сикхи,
пусть совсем немного, сопротивление врагу продолжалось.
Однако постепенно ядром мисалов стали кланы, т.е. основой отрядов сдеF
лались родственные связи. В дальнейшем мисалы превратятся в территориF
альные княжества Панджаба, которые во второй половине XVIII в. поделят
между собой всю страну.
Возникла и необходимость в верховном командовании. Среди сардаров к
этому времени выдвинулся Джасса Сингх Ахлувалиа (1718–83). Он был сыF
ном и племянником сикхов, сражавшихся под началом Банды; в четыре года
осиротел. Мальчик рос в Дели под присмотром вдовы Гобинда Сундари. В
десять лет его забрал в сикхский лагерь под Картарпуром дядя — командир
одной из сикхских джатх. По преданию, отпуская мальчика, Сундари вручиF
ла ему саблю, щит, лук и стрелы десятого гуру. Вскоре дядя умер, и Джасса
Сингх сменил его во главе этой джатхи. Он быстро выдвинулся как храбрый
и предприимчивый командир, отличился в набегах на арьергард уходившего
из Индии НадирFшаха. Джасса Сингх служил под началом наваба Капур СинF
гха и стал его приёмным сыном. Теперь же, в 1748 г., Капур Сингх назначил
его в Акал Тахте верховным главнокомандующим Дал Хальсы. Чуть позднее,

178

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

в 1753 г. Капур Сингх, умирая, передаст Джасса Сингху стальную булаву гуру
Гобинда (по легенде, он получил её от Сундари и хранил для него же).
Так через 30 с лишним лет после раскола при Банда Бахадуре сикхи вновь
организовались на уровне всей общины. Подчеркну, что они самоорганизоF
вались: сказались демократические традиции сикхизма, помноженные на деF
мократизм крестьянFджатов.
Шесть мисалов выделились на основе армии Буддха Дал, другие пять —
на основе Таруна Дал. В Буддха Дал входили мисалы: Ахлувалиа (сардарFосF
нователь — Джасса Сингх родом из деревни Ахлу), Далевалиа (Гулаб Сингх
из деревни Далевал), Фаизуллапуриа (наваб Капур Сингх из деревни ФаизулF
лапур), Карорасингхиа (Карора Сингх), Нишанвала (Дасаундха Сингх, носивF
ший нишан — знамя) и Шахид (араб. «мученик»). Таруна Дал составляли
мисалы: Бханги (Чхаджджа Сингх, пивший наркотический напиток бханг),
Канхийя (Джай Сингх из деревни Канха Качха), Накаи (Хира Сингх из обF
ласти Нака), Рамгархиа (Джасса Сингх Тхока, отстроивший крепость Рамгарх
под Амритсаром) и Сукарчакиа (Нодх Сингх из селения Сукар Чак). Каждый
мисал назывался по имени или прозвищу своего лидера или его деревни —
кроме мисала Шахид, имя которому дал почитаемый мучеником ниханг Дип
Сингх, погибший в бою с афганцами в 1757 г. (см. IV.2).
Постановили, что Дал Хальса должна собираться в Амритсаре перед Акал
Тахтом не менее двух раз в год (на байсакхи и дивали). Такие собрания поF
лучили название сарбат хальса («вся чистая [община]»). Этот орган, предF
ставлявший собой, по удачному выражению И.Ю. Котина, «своеобразное вече
сикхов» [Котин, 2008, с. 9], имел право принимать решенияFгурмата. После
обсуждения, в котором могли участвовать все сикхи без исключения, сарбат
хальса выбирала пять уважаемых сикхов. Те совещались между собой в приF
сутствии Гуру Грантх и выносили решение. Преимущественно гурмата касаF
лись военных вопросов: где и как дать сражение врагу, как делить трофеи, где
строить крепости, а также гурдвары. Добычу, как правило, распределяли пряF
мо пропорционально численности мисалов, а воины получали одинаковую
долю. Председательствовали на сарбат хальсе ниханги, которые ревностно
следили за тем, чтобы каждый сикх независимо от социального положения
реализовал своё право высказаться. Вообще ниханги считаются блюстителяF
ми чистоты религии и демократических традиций хальсы, поэтому на кастоF
вые различия смотрят очень косо.
История сикхов в следующие 20 лет неразрывно связана с афганскими
вторжениями. АхмадFшах Дуррани вторгался в Индию одиннадцать раз
(1748–70). В Лахоре за это время сменились 13 назимов. Как подчёркивают
историки, к этому времени сикхи уже вышли из стадии интеграции в имF
перию и не были готовы удовлетвориться ничем, кроме полной независиF
мости.

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

179

После неудачного первого похода АхмадFшаха назимом Лахорской субы
был назначен победивший его военачальник — амир МуинFульFмульк, более
известный как Мир Манну (в должности 1748–53). Это был умный и энерF
гичный наместник, который возобновил борьбу Могольской империи с сикхаF
ми. Данный вопрос к середине XVIII в. уже прочно вошёл в список приоритеF
тов для властей Панджаба. Мир Манну по примеру ЗакарияFхана разместил
гарнизоны во всех районах, где действовали сикхи. Были разосланы приказы
брить сикхам головы и бороды. Раджам Шивалика отправили инструкции хваF
тать сикхов и отсылать в кандалах в Лахор. В столицу субы начали ежедневF
но привозить сикхов, которых казнили всё на том же лошадином рынке близ
Делийских ворот — их убивали большими деревянными молотами.
Мир Манну ввёл важное новшество: если его воин в ходе операций проF
тив сикхов терял коня, он получал замену за казённый счёт. Дело в том, что
в армии Могольского султаната и политийFпреемников воины должны были
покупать коней сами. Более того, жалованье всадника нередко зависело от
качества коня, которого он приводил с собой, ведь основную роль в войнах
играла конница. Хороший конь мог принести хозяину 30–40 рупий жаловаF
нья в месяц. Цена коня в Индии была вчетверо выше, чем в Европе, а его поF
теря несла хозяину разорение. Неудивительно, что в боевых действиях моF
гольские воины предпочитали не рисковать своим самым ценным имущеF
ством. Для жителей Европы, где уже завершилась военная революция
1560–1660 гг., такая ситуация была удивительна. Как писал примерно в то же
время (середина XVIII в.) чиновник британской ОстFИндской Компании РоF
берт Орм: «Странно, что установлено такое правило: оно означает, что в ин

тересах воина — сражаться как можно меньше» [Orme, 1974, p. 268–269].
Своей «конной реформой» Мир Манну в Панджабе предвосхитил правителя
южноиндийского княжества Майсур Типу Султана, который в конце XVIII в.,
в ходе войн с британской ОстFИндской Компанией, займётся радикальной
модернизацией армии.
Понимая стратегическое значение только что отстроенной сикхами креF
пости Рам Рауни, Мир Манну, что называется, взял быка за рога: в октябре
1748 г. (после сезона дождей, во время которого не то что война — простое
передвижение в Индии почти невозможно) подступил к крепости и осадил её.
Моголы стояли под стенами Рам Рауни четыре месяца. В феврале 1749 г.
(когда из 500 защитников крепости голод выкосил уже 200) диван Лахора
Каура Мал посоветовал назиму оставить сикхов в покое и даже пожаловать
им какуюFнибудь территорию в знак примирения. Мир Манну так и сделал:
снял осаду и выделил сикхам джагир (четверть доходов парганы Патти), а
Каура Мал взял часть сикхов к себе на службу. ПоFвидимому, Мир Манну изF
рядно устал стоять под стенами Рам Рауни. Правда, крепость он потом всё же
разрушил, но сикхи её восстановят. Что до странного на первый взгляд поF

180

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ведения дивана, то Каура Мал был сикхомFсахадждхари (хотя, похоже, не
афишировал этого в Лахоре). Он даже стал ежедневно платить сикхской обF
щине 5 рупий добровольного штрафа за курение. Империя вновь отложила
кнут и протянула сикхам пряник. Прекращение репрессий позволило многим
вернуться к исконному труду — земледелию.
В имперском аппарате Моголов у сикхов неожиданно появился ещё один
союзник. Назиму Лахора стал тайком противодействовать его подчинёнF
ный — фаудждар Джаландхарского доаба панджабецFмусульманин АдинаFбегF
хан. Закария передал ему в командование внушительное войско, но он не
проявлял рвения в репрессиях против сикхов, а, напротив, саботировал приF
казы назима, рассудив так: как только он справится с задачей, его лишат преF
доставленных чрезвычайных полномочий, а его должность перекупит ктоFто
другой. АдинаFбег предпочёл договориться с сикхами. Те обещали не расхоF
диться по части грабежей, а фаудждар — не трогать их. Каждая из сторон исF
пользовала другую в своих интересах.
Однако заключённое сикхами с Миром Манну перемирие длилось немноF
гим больше года. Стороны не доверяли друг другу. Назим использовал переF
дышку только чтобы собрать силы для расправы с сикхами: наращивал арF
тиллерию, велел изготовить тысячу джазаилей (длинноствольных мушкетов)
и лично присутствовал на стрельбищах [Sinha, 1946, p. 20]. Сикхи, со своей
стороны, уже свыклись с воинской жизнью и постигли на опыте, что с помоF
щью силы могут вырвать у империи намного больше. Ускорил возобновление
войны внешний фактор: в декабре 1749 г. в Индию во второй раз вторгся
АхмадFшах Дуррани.
Мир Манну обратился за помощью в Дели, но тщетно: там шла очередная
свара при дворе. К тому же новый имперский вазир Сафдар Джанг — глава
иранской группировки знати — не торопился сознательно: ему было важнее
свалить лахорского назима, так как Мир Манну был главой туранской групF
пировки. Так борьба за власть внутри могольского правящего слоя способF
ствовала распаду империи.
Мир Манну вышел навстречу захватчикам с собственными силами, и поF
следовало стояние на реке Ченаб: ни та, ни другая сторона не решалась наF
падать первой. Наконец, не дождавшись помощи из Дели, Мир Манну предF
почёл договориться с захватчиком: запросил мира и признал за АфганистаF
ном территории западнее Инда и доходы с четырёх округов Панджаба.
Повторилась ситуация десятилетней давности: могольский наместник ЛахоF
ра сохраняет свой пост, но превращается в наместника империи — западноF
го соседа Индии. Правда, когда АхмадFшах вернулся в свой Кандагар, Мир
Манну сразу отказался платить дань.
Видя шаткость могольской власти, сикхи экстренно собрались в АмритF
саре и решили воспользоваться ослаблением империи. В начале 1750 г. они

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

181

напали на Лахор и разграбили предместья. Более того: Капур Сингх вступил
в сам город и воссел на возвышении, где обычно сидел котвал, — с целью соF
брать налоги. Но тут подошли войска Мира Манну, и сикхам пришлось из
Лахора убраться. Начались карательные походы, опять вышел приказ убиF
вать сикхов на месте. Им было не привыкать: они отвечали набегами и скрыF
вались в прежних убежищах — лесах Центрального и Восточного Панджаба
и в пустыне Мальвы.
Политика Лахора вновь стала контрпродуктивной. Чтобы отбить у кресF
тьян охоту давать убежище сикхам, карательные отряды разоряли деревни;
крестьяне отвечали на это уходом к тем же сикхам, и возникал замкнутый
круг1.
Сикхов выручали их естественная крестьянская неприхотливость, приF
вычка обходиться малым, мастерское обращение с лошадьми: они любили
животных, были искусными наездниками и редко прибегали к плети и
шпорам.
В декабре 1751 г. СевероFЗападная Индия подверглась третьему нашеF
ствию полчищ АхмадFшаха — он вторгся под предлогом невыплаты дани. ЗаF
мечу, что афганцы не случайно всякий раз приходили (спускались) в Индию
именно зимой: в сезон муссона (июль — сентябрь) военные действия здесь
невозможны изFза ливней, а в остальные месяцы царит зной. Дуррани разоF
рил Рачна доаб, затем осадил Лахор. Повторилась ситуация 1748 г.: из Дели
помощи не было, и спустя четыре месяца Мир Манну вышел из города дать
афганцам бой. Однако на этот раз АхмадFшах наголову разбил своего бывшеF
го победителя. Миру Манну не помогло и присутствие в его войске сикхов —
до 20 тыс. всадников, которых призвал на помощь диван Лахора Каура Мал.
Похоже, что они не проявляли рвения в защите империи, а ограничились
стычками с афганцами.
АхмадFшах вновь проявил великодушие к поверженному Миру Манну и
подтвердил его в должности назима в Лахоре, только не Могольской, а ДурF
ранийской империи. Впрочем, едва ли у него был выбор: афганцы приходиF
ли в Индию только пограбить, и им нужен был ктоFто, кто в их отсутствие
будет собирать для них же дань. Из Панджаба АхмадFшах совершил поход на
север, в Кашмир. Оттуда он могольского наместника выгнал, посадив своего.
После ухода АхмадFшаха сикхи опять воспользовались ослаблением влаF
сти, совершая набеги на земли вокруг своих убежищ. Фаудждар ДжаландхарF
ского доаба АдинаFбег поFпрежнему саботировал приказы центра, пытался
1

В замечательном британском телесериале «Робин из Шервуда» 1980Fх годов сэр Гай
Гисборн предлагает шерифу Ноттингэма выгнать жителей одной из деревень в лес, а саму
деревню сжечь для острастки — чтоб отбить у них охоту помогать Робин Гуду. Шериф
в гневе отвечает: «Ничего глупее не мог придумать? Тогда они просто присоединятся к это

му разбойнику!» Так и администрации Мира Манну, похоже, не хватало идей.

182

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

замирить сикхов и даже пригласил Джасса Сингха Ахлувалиа на личную
встречу. АдинаFбег рассчитывал союзом с сикхами расширить свою автоноF
мию от Лахора и предложил им выбор: либо добьётся для них от шаха отF
дельного княжества, либо они могут править Джаландхарским доабом вмесF
те с ним. Однако Джасса Сингх обескуражил его: «Наш гуру обещал нам не

зависимость. Ни на что меньшее мы не согласны. Мы встретимся с тобой не
на переговорах, а на поле боя». Несколько представителей сикхской знати всё
же присоединились к АдинаFбегу. Среди отщепенцев был глава мисала РамF
гархиа, которого община изгнала за убийство малолетней дочери, что запреF
тили ещё сикхские гуру. Правда, скоро он одумался и вернулся на сторону
хальсы.
Не сумев договориться с сикхами, АдинаFбег обратил оружие против них,
причём поFподлому. Когда в 1753 г. тысячи безоружных сикхов собрались на
байсакхи в селении Матховал, воины фаудждара напали на них и многих пеF
ребили. Набеги сикхов на Джаландхарский и Бари доабы участились. АдмиF
нистрация назима отвечала пытками и резнёй мирного населения. Головами
сикхов заполняли колодцы. Сикхские женщины нередко сами брались за оруF
жие, защищая свои дома.
Сикхов репрессии не сломили, и они даже сложили четверостишие, воF
шедшее в панджабский фольклор:
Мир Манну как серп нас жнёт,
Но с каждым взмахом стали
Мы, превозмогая гнёт,
Раз в двести вырастали1.
В самом деле, действия Мира Манну были контрпродуктивны. НедовольF
ное притеснениями налоговых чиновников и воинов, панджабское крестьянF
ство в массовом порядке шло в сикхизм и помогало сикхамFпартизанам. Так,
сикхами стали многие джаты Мальвы вокруг Сирхинда.
В ноябре 1753 г. Мир Манну погиб нелепой смертью. Его лошадь при виде
сокола понесла и выбросила всадника из седла, но нога зацепилась за стреF
мя и лошадь протащила хозяина по земле. Через два дня Мир Манну в муF
чениях скончался. (Вспомним смерть — ещё при гуру Арджане — другого враF
га сикхов СулахиFхана: он тоже принял смерть от коня своего.) В Англии в
то время политическая группировка якобитов (сторонников свергнутого в
ходе «Славной революции» 1688 г. короля Якова II и его потомков) благодарF
но называла крота «маленьким джентльменом в чёрном бархате»: в 1702 г.
лошадь ненавидимого ими короля Вильгельма III споткнулась о кротовину и
сбросила седока, отчего тот умер. У сикхов есть основания с такой же благоF
1

Перевод с панджаби мой. — К.Ф.

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

183

дарностью говорить о соколе. Впрочем, по другой версии Мира Манну отраF
вили1.
После гибели Мира Манну в Лахоре вспыхнула борьба за власть, в котоF
рой одержала верх его вдова, внучка прежнего назима АбдFусFСамада МуглаF
ниFбегам. Интересно, что её власть подтвердили центры обеих империй — и
Дели, и Кандагар. Это была властная женщина с характером, страшная в гнеF
ве. Однако сама она пост назима по понятной причине занять не могла, и в
следующие три года власть в Панджабе была слабой, сменились девять назиF
мов. В Лахоре непрерывно шла острая борьба за власть, причём многие воеF
начальники стремились выкроить полунезависимые княжества для самих
себя. Этот период стал перерывом во вторжениях Дуррани: АхмадFшах был
занят в своём Афганистане.
Всё это было на руку сикхам.
Сардар Джасса Сингх Тхока отстроил разрушенную Миром Манну креF
пость Рам Рауни, переименовав её в Рамгарх. Отсюда сикхи начали совершать
набеги на контролируемые назимом территории, доходя до самого Лахора.
Фаудждара парганы Патти КасимFхана сикхи разбили и заставили принять на
службу 8 тыс. человек из своего числа. Те получили от нового работодателя
мушкеты, луки и подарки... и тут же дезертировали [Gupta, II, p. 125].
Одно из главных событий истории сикхов на пути к власти в родном ПяF
тиречье — распространение ими в 1750Fе годы системы ракхи. Эта система
входила в категорию явлений, для которых американский социолог Фредерик
Лэйн ввёл термин «рента за защиту» (protection rent). Собственно, на языке
панджаби ракхи и означает «защита». В условиях фактически царившего в
Панджабе властного хаоса сардары мисалов (одного или сразу нескольких)
заключали соглашения с заминдарами (как индуистами, так и мусульманами),
с отдельными деревнями или группами деревень: обязывались не только не
грабить их, но и защищать от внешних врагов, включая администрацию проF
винции. Деревни, со своей стороны, обещали платить сикхам пятую часть от
суммы земельного налога, который обычно собирала могольская администF
рация, — в мае и октябре, после сбора урожая в конце сельскохозяйственных
сезонов раби и хариф (в Южной Азии урожай убирают дважды в год).
1

О тяжком периоде преследований сикхов со стороны Мира Манну существует теF
левизионный фильм 2000 г. на панджаби «Бессмертная хальса» (Amar Khalsa). Фильм
поставлен неплохо, только, к сожалению, могольский назим окарикатурен; мне его обF
раз там несколько напомнил Гитлера, каким он выставлен в советском фильме «Падение
Берлина». Ещё больше Гитлера напомнил персонаж другого панджабского фильма (о
другом сикхском герое — см. ниже) «Невиданный бессмертный мученик — Баба Дип
Сингхджи» (2006 г.) — сын афганского завоевателя АхмадFшаха принц Тимур. Его играет
Винду Дара Сингх, сын известного борца Дара Сингха. Правда, актёру на тот момент
было 42 года, тогда как Тимуру во время изображаемых в фильме событий — всего 14.

184

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Конечно, система ракхи была настоящим рэкетом, но многие панджабские
деревни охотно включались в неё, так как сикхи обеспечивали эффективную
защиту. Термин ракхи применяли для обложения податью заминдаров и купF
цов; для аналогичных взносов от ремесленников использовали термин кам

бали (буквально «стоимость одеяла»). Система ракхи охватила крупные терF
ритории в четырёх доабах страны. Так начиналось превращение сикхских
мисалов из военных отрядов в территориальные княжества Панджаба.
Как сказано выше, мисалов было одиннадцать. Часто двенадцатым неверF
но называют клан сикхских сардаров Пхулкиа в Мальве на левобережье СатF
леджа, которые выкроили здесь себе несколько княжеств — Патиалу, Набху,
Джхинд. На самом деле мисалом они не считались, но пользовались поддерF
жкой единоверцев из мисалов для расширения своих территорий. Прежде всеF
го речь идёт о сардаре Алха Сингхе (1691–1765) — основателе княжества
Патиала (в Британской Индии махараджа Патиалы будет важнейшим среди
автономных сикхских князей). Алха Сингха отличало то, что — в противопоF
ложность сардарам мисалов — он предпочитал не конфронтацию с АхмадF
шахом, а покорность ему; хотя он больше говорил, чем делал: как мог, уклоF
нялся от выплаты обещанной дани. Одновременно Алха Сингх малоFпомалу
раздвигал границы своих владений.
В конце 1756 г. АхмадFшах вторгся в Индию в четвёртый раз. Могольская
администрация Панджаба была весьма ослаблена борьбой группировок за
власть и предыдущими нашествиями, так что защищать страну было некому.
Афганцы без боя заняли Лахор, а затем проследовали в Дели. В феврале
1757 г. АхмадFшах повторил «подвиг» Надира: вступил в могольскую столиF
цу, объявил себя гостем шаха, а сам подверг город грабежам. Ахмад добирал
то, чего не унёс Надир в 1739 г. Захватчики пытали представителей знати и
рылись в их домах в поисках припрятанных сокровищ. Помогала им МуглаF
ниFбегам, которая приехала с афганцами из Лахора и услужливо сообщала,
кто из могольской знати насколько богат и кого надо трясти. Правда, сама
она получила не обещанный джагир, а побои хлыстом (за помощь в побеге
одному приближённому АдинаFбега). Кроме того, афганцы обобрали и её.
Заодно АхмадFшах отправил отряды в Матхуру и Вриндаван — священF
ные города индуистов, где, по их верованиям, прошла юность бога Кришны.
Афганцы устроили резню аскетов и паломников, собравшихся там на праздF
ник холи. Желая унизить «неверных», афганцы привязывали к лицам убитых
индуистов отрубленные головы коров.
Однако вскоре в афганском лагере под Дели вспыхнула эпидемия холеры,
и АхмадFшах засобирался домой. Покидая Индию, он женился на дочери преF
дыдущего могольского шаха — Мухаммада, а своего сына Тимура женил на
дочери шаха Аламгира II. Этим шах Афганистана резко повышал свой форF
мальный статус среди исламских правителей: какойFто безродный пуштунF

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

185

абдали — и вдруг породнился с Тимуридами. НадирFшах, покидая Дели, тоже
женил сына на могольской принцессе — правнучке Аурангзеба. Престиж МоF
голов как потомков Железного Хромца был ещё очень высок.
Афганцы увозили награбленное добро на 28 тыс. вьючных животных
[Sinha, 1946, p. 29]1. Кроме того, на этот раз Панджаб относительно прочно
вошёл в состав Дурранийской державы: назимом Лахора (а также суб МулF
тан, Тхатта и Кашмир) АхмадFшах оставил собственного сына Тимура.
Сикхи вновь организовали нападения на покидавшую Индию афганскую
колонну. Они даже перебили часть арьергарда, угоняемых в плен женщин
отбивали и отправляли по домам. Дуррани недосчитался значительной часF
ти трофеев, разгневался и, остановившись в Лахоре, послал карательную экF
спедицию в Амритсар. Афганцы не только разграбили город, но и подвергли
поруганию главную святыню сикхизма: священный водоём забросали землёй,
а Хари Мандир попросту... снесли.
Это святотатство вызвало огромное возмущение среди сикхов. Их выступF
ление возглавил ниханг Дип Сингх (1682–1757). Это о нём в 2006 г. поставF
лен упомянутый выше фильм «Невиданный бессмертный мученик — Баба
Дип Сингхджи» (Anokhe Amar Shaheed — Baba Deep Singh Ji). Сначала Дип
Сингх занимался мирной деятельностью: служил грантхи гурдвары в селении
Дамдама Сахиб (где отдыхал в своё время Гобинд), делал копии Гуру Грантх,
даже выучил священное писание наизусть. После разрушения афганцами
Хари Мандира Дип Сингх объявил, что намерен отстроить поруганный храм
и непременно отпраздновать дивали в этом году в Амритсаре. В Тарн ТараF
не он собрал под своё начало до 5 тыс. сикхов и индуистов. Они поклялись
не возвращаться домой живыми, не отпраздновав дивали в священном городе
сикхов, и приготовились к мученичеству, посыпав тюрбаны друг друга шафF
раном. Узнав, что сикхи идут к Амритсару, туда выехал с войском афганский
военачальник ДжаханFхан.
По одной версии, сикхи успели войти в город и совершить полагающиеF
ся обряды, после чего афганцы напали на них, перебили, а когда подступиF
ли к руинам Хари Мандира, увидели, что их защищают всего пять сикхов
(опять священная пятерица), в том числе Дип Сингх. Все пятеро пали в неF
равной схватке. По другой версии, афганцы успели перехватить толпу сикхов
под Амритсаром, и те попытались прорваться в город силой. В этом бою Дип
1

Иногда в научной литературе можно прочитать о 28 тыс. слонов! Авторы просто
не дают себе труда представить такое количество. Это напоминает разговоры некоторых
историков о том, что испанская Армада 1588 г. состояла из 120 галеонов. Она действиF
тельно состояла из более ста судов (называют от 120 до 151), но галеонов среди них
было всего 20. Несмотря на серебряные рудники Потоси и прочие источники богатства,
на снаряжение 120 галеонов, пожалуй, не хватило бы всей казны Испанской империи.
Так и здесь.

186

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Сингх и погиб, причём ему отсекли голову, но он, прежде чем упасть с седF
ла, проскакал ещё какоеFто время и сразил нескольких врагов1, а мёртвым
упал уже на территории храма, осуществив своё желание. Произошло это в
ноябре 1757 г. Дип Сингх получил прозвище шахид (араб. «мученик»), отсюда
название мисала Шахид2. Его 30Fкилограммовая кханда хранится в тахте
Шри Хазур Сахиб в Нандерхе.
Сикхи весьма чтут своих мучеников, свято храня о них память. Вообще,
как отмечает Е.Н. Успенская, ни одна другая религиозная группа в Индии не
соотносит своё происхождение и развитие своего учения с историческими
событиями так тесно, как это делают сикхи, — с полным на то основанием.
Жизнь гуру и героев, события сикхской истории не просто не забыты: на вечF
ной памяти и уроках истории строится вся идеологическая работа в сикхской
общине [Успенская, Котин, 2007, с. 9]. Слишком неблагоприятной была обстаF
новка, в которой сикхам пришлось утверждать своё право на существование.
Оставленный в Лахоре назимом шахзада Тимур продолжил дело отца.
Подверглись поруганию и другие святыни сикхизма. Так, когда близ КартарF
пура были убиты два афганских воина, афганцы в отместку разграбили и соF
жгли гурдвару в этом городе, а её грантхи Вадбхаг Сингха из гота содхи (клаF
на, к которому принадлежали гуру Рам Дас и его преемники) забили до поF
лусмерти. Сикхи возмутились новым святотатством, и борьба усилилась.
Вскоре мисалы собирали ракхи по всему Панджабу. Многие заминдары в обF
становке хаоса и повсеместного грабежа с готовностью переходили под защиF
ту сикхов. Как верно отметил известный индийский историк Н.К. Синха, ТиF
мур был неспособен справиться с восстанием сикхов так же, как брат НапоF
леона Жозеф Бонапарт, которого в 1808 г. тот посадит королём в Испании, —
с восстанием испанцев [Sinha, 1946, p. 65].
Пытаясь замирить страну, Тимур вновь назначил фаудждаром ДжаландF
харского доаба АдинаFбега. Тот согласился при условии, что Тимур не будет
1
Это обстоятельство — скорее всего легенда, но не так уж неправдоподобно, как моF
жет показаться. Известны случаи, когда на войне тело человека продолжало короткое
время выполнять осмысленные действия после потери головы.
2
В индийском фильме о Дип Сингхе исход сражения представлен, напротив, побеF
дой сикхов. Видя, как Дип Сингх, держа в левой руке собственную отрубленную голоF
ву, правой продолжает без промаха разить врагов саблей, возглавляющий афганское войF
ско шахзада Тимур (в реальности его там не было) в ужасе бежит с поля боя, и афганF
цы следуют его примеру, в панике крича «Спасайся, кто может!», Apni apni jaan bachao!
(мусульмане в фильме говорят на урду). Любопытно, что актёрской роли Дип Сингха в
фильме нет, его показывают только нарисованным — как в упомянутом фильме «ХальF
са» нет актёра, который играл бы главного героя — Гобинд Сингха; гуру присутствует в
кадре только на картинах, и в случае его беседы с кемFто показывают актёра, который
обращается к Гобинду, а затем портрет гуру. Так в Российской империи было запрещеF
но выводить на театральной сцене членов царствующего дома Романовых.

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

187

требовать от него являться в Лахор ко двору (АдинаFбег боялся за себя). ОдF
нако Тимур вскоре нарушил это условие, АдинаFбег отказался приехать, и
шахзада отправил карательную экспедицию. Адина обратился за помощью к
сикхам, обещав погасить их военные расходы. В декабре 1757 г. объединёнF
ная армия АдинаFбега и сикхов нанесла войску Тимура тяжёлое поражение.
Все афганские военачальники были перебиты, их лагерь был разграблен, приF
чём были захвачены все пушки, оставленные в Индии АхмадFшахом.
Удача окрылила сикхов. Осмелев, они стали доходить в своих набегах до
самого Лахора, грабя его пригороды и сея страх у оккупантов. АдинаFбег беF
жал в Шивалик, опасаясь ответных действий афганцев. Новым фаудждаром
Джаландхарского доаба Тимур назначил СарфаразFхана. Тот попытался разF
громить сикхов, но был отбит с большим для себя уроном. В боях с сикхами,
да ещё под самим Лахором, был серьёзно ранен ДжаханFхан. Наконец дошло
до того, что Тимуру пришлось убрать свою ставку из Лахора. Он столь поF
спешно бежал на запад, что в руки сикхов попала его семья. Те не причиниF
ли ей вреда и вскоре отпустили, а вот за Тимуром гнались до самого Инда.
Между тем до Северной Индии наконец докатилась волна экспансии маF
ратхов. Близ Дели появилось их войско под командованием Рагхунатха Рао.
В них как в союзниках против афганцев оказались заинтересованы и шах
Аламгир II, обещавший им половину доходов Панджаба, и АдинаFбег, обеF
щавший им на период антиафганской кампании лакх рупий в день. В объеF
динённую армию вошли и сикхи. В марте 1758 г. маратхи, сикхи и АдинаFбег
напали на Сирхинд. Афганский наместник АбдFусFСамадFхан пытался спасF
тись бегством, но его настигли и пленили. Защищать Лахор вышел ДжаханF
хан, но бежал обратно. 10 апреля 1758 г. маратхи и сикхи вступили в Лахор
и поубивали всех афганцев в городе. Сикхи захватили много пленных и заF
ставили их откопать священный водоём в Амритсаре, который те же афганF
цы засыпали по приказу АхмадFшаха.
Маратхи, однако, оставались в Лахоре меньше месяца: Панджаб слишком
удалён от их родной Махараштры, они не привыкли к резким перепадам темF
пературы в этой стране, лежащей близко к Гималаям, а население отнеслось
к маратхам враждебно, видя в них ещё одну волну грабителей. Кроме того,
маратхи поняли, что к власти в Панджабе рвётся мощная местная сила — сикF
хи, и предпочли не вступать с ней в конфликт. Покидая Лахор, Рагхунатх Рао
назначил новым назимом АдинаFбега, которого обязал платить дань в 75 лакF
хов рупий в год.
Став в 1758 г. назимом, АдинаFбег решил сокрушить своих недавних соF
юзников сикхов: сработала логика отношений сикхов с Лахором, их деятельF
ность прямо противоречила интересам провинциальной власти. Начались
военные действия. Адина послал на Амритсар войско, которые сопровождаF
ли 4 тыс. плотников со стальными тесаками и топорами — вырубить леса воF

188

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

круг города, которые обычно служили сикхам надёжными убежищами. АмF
ритсар оказался в осаде, но всего на два месяца: в сентябре того же 1758 г.
АдинаFбег умер.
АдинаFбегFхан был способным администратором, его называют последF
ним из сильных могольских наместников в Панджабе [Gupta, II, р. 151]. В то
же время это типичный пример наместника, который в условиях ослабления
имперского центра постарался выкроить автономное княжество лично для
себя. Это интересная фигура: он был низкого происхождения (по этносу —
панджабец, по касте — араин, член мусульманской касты сельских работниF
ков) и неграмотен, но очень амбициозен. Благодаря своей целеустремлённоF
сти и упорству он сделал головокружительную карьеру от слуги до имперF
ского назима. История сохранила сведения о крайней неразборчивости АдиF
наFбега в средствах. Однажды, прослышав, что в горах Шивалика живёт
богатый врачFгосаин, он призвал его к себе, сказавшись больным. Врач пощуF
пал его пульс, но не нашёл симптомов болезни, и тогда Адина заявил: боF
лезнь, от которой он страдает, — это нехватка денег. Из лагеря АдинаFбега
врача отпустили только после уплаты выкупа — двух чашек, наполненных
золотыми монетами [Chhabra, 1968, р. 427]. Со смертью АдинаFбега эффекF
тивно противодействовать подъёму сикхов стало некому. Не случайно его
диван, который собрал против сикхов крупное войско с целью довершить
дело умершего господина, потерпел полное поражение и погиб сам.
Сикхские мисалы стали реальными хозяевами большей части ДжаландF
харского доаба и северной части Бари доаба. Прочно ставя под контроль те
или иные земли, мисалы начинали превращаться в территориальные княжеF
ства. Несмотря на крепкие демократические традиции хальсы, в них началF
ся процесс социальноFимущественного расслоения: стала формироваться
знать нескольких уровней. Сардар мисала раздавал территорию своим военаF
чальникам, а те, в свою очередь, — своим.
В октябре 1759 г. АхмадFшах наведался в Индию в пятый раз. Данный
поход имел целью покарать маратхов: незадолго до этого те оскорбили и выF
гнали из Дели его союзника, вождя рохилов НаджибаFудFдаула. Любопытно,
что о вмешательстве афганцев просили некоторые князья Раджпутаны, страF
давшие от набегов маратхов, и даже сам могольский шах Аламгир II, который
хотел избавиться от засилья своего вазира ИмадFульFмулька.
НаджибFудFдаула (ум. 1770) — одна из ключевых фигур в истории МоF
гольского султаната в XVIII в. Рохилы (из области Рох к югу от княжества
Читрал в Гиндукуше) были пуштунами из племени юсуфзаев. К началу
XVIII в. они мигрировали в область севернее Дели, которая стала зваться РоF
хилкханд. В условиях распада Могольской империи вожди рохилов выкроиF
ли себе полунезависимое княжество, где к середине столетия и выдвинулся
НаджибFудFдаула. Его помощи просила одна из сторон в борьбе группировок

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

189

в Дели, а с началом нашествий своего соотечественника АхмадFшаха Наджиб
стал его (младшим) союзником в Индии и благодаря этому в 1760Fе годы сдеF
лался реальным хозяином могольской столицы. В историографии есть мнеF
ние, что НаджибFудFдаула был величайшим мусульманским лидером в Индии
XVIII в. после Дуррани и первого низама (правителя) Хайдарабада Асаф ДжаF
ха [Gupta, III, р. 324].
Как сказано выше, Панджаб находился очень далеко от основной терриF
тории маратхов — Махараштры. Поэтому они предпочли не вступать в конF
фликт с надвигающимися сюда афганцами, а уйти. Другое дело — сикхи, коF
торым деваться из родного Панджаба было некуда. Между захватчиками и
сикхами начались упорные бои, в одном из которых полегли до 2 тыс. афганF
цев. Тем не менее АхмадFшах вновь занял Лахор, где вновь посадил Тимура
назимом.
Однако власть афганских наместников в Панджабе была непрочной, расF
пространялась только на крупные города и их окрестности. Мозаикой межF
ду ними располагались территории под контролем сикхских мисалов; они
включали значительную часть сельской местности. К 1760Fм годам сардары
возвели в Панджабе много средних и мелких глиняных крепостей, особенно
в Маджхе (зоне расселения самих сикхов) и, продолжая традицию гуру, на
севере — вдоль подножия Шивалика от Ямуны до Рави (на случай карательF
ных операций).
Во время празднования дивали в 1760 г. представители нескольких мисаF
лов вынесли в Амритсаре гурмата: идти на Лахор. В ноябре 10Fтысячное войF
ско под командованием Джасса Сингха Ахлувалиа, Чет Сингха Канхийя и
других сардаровподступило к городу, разграбило предместья и прощупываF
ло оборону. В Лахоре началась паника, и состоятельные горожане убедили
афганского наиб
назима Мир Мухаммада уплатить сикхам 30 тыс. рупий в
качестве отступного, после чего те ушли [Gupta, II, р. 168].
14 января 1761 г. состоялась одна из крупнейших битв в истории Южной
Азии — знаменитая третья битва при Панипате, в которой АхмадFшах нанёс
страшное поражение маратхскому войску под началом Садашива Рао Бхау.
Погибшие в той битве имелись едва не в каждой маратхской семье; пешва
Баладжи Баджи Рао (правил в 1740–61) умер в том же году от пережитого
потрясения. Этот разгром на 20 лет затормозил экспансию маратхов и объекF
тивно дал возможность британской ОстFИндской Компании укрепить свою
политическую власть в Бенгалии.
Здесь настало время упомянуть о зарождении Британской империи в ИнF
дии, которая сыграет решающую роль в судьбах сикхского Панджаба в слеF
дующем, XIX, веке. ОстFИндская Компания, основанная в 1600 г., первые
полтора века своего существования выступала по преимуществу торговой
организацией. Однако в 1740–50Fе годы война Компании со своей французF

190

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ской «коллегой» (в рамках англоFфранцузской войны за австрийское наследF
ство, затем Семилетней войны), а также распад Могольского султаната создаF
ли для неё благоприятные условия для рывка во власть в Южной Азии, для
превращения Компании из купца в державуFкупца. Выковав в войнах с франF
цузами крупную сухопутную армию, состоящую преимущественно из сипаев
(обученных и вооружённых по европейскому образцу солдатFиндийцев),
Компания использовала её для захвата власти в прибрежных странах ИнF
дии — Карнатике на югоFвостоке и Бенгалии на североFвостоке. Господству
британцев в Бенгалии положила начало победа подполковника Р. Клайва в
сражении при Палаши в 1757 г. над местным навабом. Постепенно ОстFИнF
дская Компания оттеснила навабов Бенгалии от управления и стала одной из
политий Индии — наряду с союзом маратхских княжеств, Майсуром на югоF
западе и обломками Могольского султаната, такими как ставшие фактически
независимыми навабства Авадх и Хайдарабад. На протяжении второй полоF
вины XVIII — начала XIX в. Компания вела с ними борьбу за преобладание
(она включала четыре англоFмайсурских и три англоFмаратхских войны).
Главным инструментом контроля Компании над покоряемыми княжествами
служили субсидиарные договоры — соглашения о размещении в них оплачиF
ваемого правителем англоFсипайского контингента1.
Правда, в 1760Fе годы ОстFИндская Компания была лишь в начале своеF
го имперского пути.
После полной победы при Панипате вся Индия, казалось, лежала у ног
АхмадFшаха Дуррани. Однако он не выказал желания занять трон МогольF
ского султаната.
На сардаров мисалов победа афганцев над маратхами, похоже, не произF
вела особого впечатления. Одним из исключений был сардар Патиалы Алха
Сингх, который устрашился и подтвердил свою лояльность афганцам. Этим
он вызвал гнев хальсы, возмущённой таким отщепенцем, но ему удалось отF
делаться штрафом. Когда в марте 1761 г. АхмадFшах начал триумфальное
шествие домой, то, перейдя на западный берег Сатледжа, вновь столкнулся с
сикхами. «Каждую ночь Абдали приходилось возводить глиняные укрепления и
ограждать свой лагерь цепями часовых. Каждую ночь отряды сикхов прорыва

лись внутрь и превращали сны афганцев в кошмары» [Singh Kh., I, р. 151]. СикF
хи вновь отбили немало награбленного и освободили более 2 тыс. индуистF
ских женщин, которых афганцы гнали в свои гаремы.
С уходом Дуррани афганская администрация Панджаба оказалась паралиF
зована. Сикхи укрепляли свои позиции по всему Панджабу: строили глиняF
ные крепости, занимали новые районы. Те афганские наместники, кто пыталF
1
Подробнее о превращении британской ОстFИндской Компании в территориальную
державу в Южной Азии см.: [Фурсов К., 2006, с. 118–145, 184–233].

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

191

ся положить конец восстанию, жестоко поплатились. Так, в бою с сикхами
полегло тысячное войско во главе с навабом МирзойFханом.
Сикхи легко повыгоняли афганских фаудждаров из Джаландхарского доF
аба, вновь атаковали Сирхинд и Малеркотлу. АхмадFшах встревожился и приF
слал из Афганистана 12Fтысячное конное войско во главе с НурFудFдином
Бамзаем. Ему быстро подготовили встречу: переправившись через Ченаб,
Бамзай в августе 1761 г. наткнулся на многочисленное войско сардара мисаF
ла Сукарчакиа — Чархат Сингха и был разгромлен. Афганцы в беспорядке
бежали и заперлись в крепости г. Сиалкота. Бамзай вскоре бежал оттуда в
лохмотьях нищего, бросив своих людей и немалое имущество. Афганцы тут
же сдались и были отпущены с миром.
Чархат Сингх с триумфом вернулся в свою ставку в Гуджранвале (в РачF
на доабе); именно здесь, как отмечено в начале книги, в XIII в. проповедовал
бхакт Саин Дас, один из предтеч гуру Нанака. Тогда против Чархат Сингха
выступил из Лахора афганский наместник УбайдFхан. В сентябре 1761 г. он
окружил Гуджранвалу, но тут на помощь Чархат Сингху пришли сардары друF
гих мисалов. Внезапно появившись под Гуджранвалой, они сами окружили
войска УбайдFхана. Тот в панике бежал ночью в Лахор, бросив войска. Утром
сикхи обрушились на афганцев со всех сторон, и те разбежались, побросав
оружие, припасы и даже коней. Эта победа вместе с предыдущей резко подF
няла престиж Чархат Сингха — деда будущего объединителя Пятиречья РанF
джит Сингха.
Характер военных действий сикхов против афганцев показал, что с сикF
хами справиться невозможно. Как отмечает Н.К. Синха, АхмадFшаху следоF
вало уяснить себе, что борьба с сикхами — это дело не стратегии или тактиF
ки, не эффективных военных перегруппировок или вычислений. Нанесённое
сикхам поражение было бесполезным, подобно удару меча по воде. Чем больF
ше неистовствовали афганцы, тем упорнее сопротивлялись сикхи [Sinha,
1946, p. 31–32].
Сикхи в совершенстве овладели партизанской тактикой: весьма эффективF
но беспокоили фланги противника, мешали переправляться через реки, переF
резали пути снабжения, перехватывали гонцов и т.д.
Сикхи были мастерами мобильной войны и передвигались налегке, что
было большим преимуществом. Как пишет авторитетный военный историк
сикхов с подходящим именем Фауджа Сингх Баджва (фаудж поFарабски «арF
мия»), подвижностью на войне сикхи превосходили всех индийцев [Bajwa,
1964, р. 9]. В поход брали только оружие (сабли, копья, кирпаны, мушкеты,
луки со стрелами), пороховницы, патронташи, два одеяла, мешок с зерном.
Эгалитаризм хальсы проявлялся и в мелочах. Сардары отличались от своих
воинов только качеством коней и оружия, да ещё тяжёлыми золотыми брасF
летами и иногда — золотой цепью, обмотанной вокруг тюрбана. В отличие от

192

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

рядовых воинов они порой носили стальные доспехи — шлем, панцирь, наF
локотники. Шатров сикхи с собой не возили. Сардары спали под небольшим
балдахином из грубой хлопчатобумажной ткани на четырёх копьях, воткнуF
тых в землю; простые воины — под навесом из одеяла на двух копьях. ПоF
душкой служило седло. В еде сикхи были поFкрестьянски (поFджатски) неF
прихотливы. На марше довольствовались поджаренным горохом, в лагере —
блюдом дал роти (горох с лепёшками).
Вообще условия жизни сикхов в военное время были простые и даже суF
ровые, женщин в их лагерях не было, и напасть на сикхов врасплох было
трудно. Этим сикхские военные лагеря выгодно отличались от могольских, а
с какогоFто времени и маратхских — когда маратхи перешли от мобильной
войны легкими конными отрядами (что в XVII в. составляло их силу) к гроF
моздким армиям могольского типа. Неудивительно, что во время войн в ИнF
дии часто были успешны ночные нападения горстки людей на лагерь больF
шой армии. Причина проста: и воины, и командиры поздно вечером наедаF
лись до отвала и проваливались в глубокий сон. Так навели страху на врагов
и маратхи во главе с Шиваджи в 1663 г. в рейде на лагерь дяди Аурангзеба
ШаистаFхана, и сикхи в 1761 г. в рейде на лагерь АхмадFшаха.
Вся теория войны у сикхов укладывалась в выражение дхаи пхат — «две
с половиной раны». Первой раной считалось скрытное приближение к проF
тивнику, половиной раны — внезапное нападение врасплох, второй раной —
столь же внезапное отступление, прежде чем враг опомнится и будет в состоF
янии дать отпор [Malik, 1975, р. 81]. Излюбленной тактикой сикхов было поF
скифски заманивать врага в ловушку: изображать бегство, а когда преследоF
ватели оторвутся от главных сил, разворачиваться и уничтожать. ПрактикоF
вали засады, атаки на рассвете и в сумерках.
Нападения сикхов на противника происходили так. Группа конных сикF
хов — человек 40 — приближалась галопом к противнику. Лошади были так
хорошо обучены, что мгновенно останавливались на всём скаку от удара руF
кой. Сикхи давали залп из мушкетов (как правило, промахов не было), посF
ле чего отъезжали шагов на 100, перезаряжали мушкеты и нападали вновь.
Отогнав УбайдFхана от Гуджранвалы, сикхи перехватили инициативу.
К этому времени их объединённое войско насчитывало до 40 тыс. всадников
[Malik, 1975, р. 55]. Победы над гарнизонами АхмадFшаха открыли сикхам
путь к Лахору. В ноябре 1761 г. горожане при условии гарантий им их безоF
пасности сами открыли им ворота. Сикхи во главе с Джасса Сингхом АхлуF
валиа торжественно вступили в город, который полвека служил штабFкварF
тирой их недругов. Назим УбайдFхан заперся в Лахорской крепости, но поF
гиб при взятии её штурмом. Джасса Сингха сикхи провозгласили «правителем
народа» — султан
и
каум. Сикхи вновь стали чеканить собственную монету.
На ней было выбито: «Пищи (дег) и победы (фатех) с помощью сабли (тег)

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

193

добились мы милостью гуру Нанака и Гобинд Сингха». Так демократические
принципы хальсы прослеживаются даже в нумизматике. Все прочие правитеF
ли Индии, кто чеканил свою монету, делали это от своего имени; на деньгах
сикхов упоминается вся община.
Занятие сикхами Лахора ускорило падение афганской власти по всему
Пятиречью от Инда до Сатледжа.
АхмадFшах не мог оставить всё это безнаказанным. В начале 1762 г. он
вторгся в шестой раз — на этот раз специально с целью покарать сикхов. ДоF
пекли.
Оборонять от афганцев Лахор сил у сикхов ещё не было, и они спешно
оставили город. Дуррани занял его, созвал со всего Панджаба своих джагирF
даров и внезапно объявился под Малеркотлой, которую осаждало большое
сикхское войско. АхмадFшах застал его врасплох: лёгкая конница афганцев
преодолела 240 км всего за 36 часов и обрушилась на сикхов с тыла. СначаF
ла афганцы отсекли обоз сикхов, а затем разгромили их главные силы у деF
ревни Куп Рахира.
Сикхи сражались отчаянно, но имели дело с лучшим полководцем Азии
того времени. Другие причины афганской победы — артиллерия и внезапF
ность нападения. Кроме того, руки сикхов в значительной степени были свяF
заны присутствием на этот раз — редкий случай — в их лагере тысяч женщин
и детей. Сикхские воины образовали вокруг своих семей живой щит и, отбиF
ваясь из последних сил, вышли из окружения. Произошло это 5 февраля
1762 г. Главные силы вёл сардар Джасса Сингх Ахлувалиа, получивший в той
битве 22 раны. Несколько раз афганцы прорывали живой щит, врывались
внутрь и успевали вырезать немало женщин, детей, стариков. Уже к полудню
обе стороны — и сикхи и преследователи — изнемогали от жажды настольF
ко, что, когда на пути попался большой пруд, сражение спонтанно прекратиF
лось и все бросились к этому пруду пить (вспомним «водное перемирие» посF
ле «великой суши» в «Книге джунглей» Р. Киплинга).
Всего сикхов погибло в те дни 25–30 тыс. человек. Историки сомневаютF
ся, что численность всей общины превышала тогда 100 тыс. человек, а это
значит, что афганцы выкосили до трети всех сикхов. Страшная бойня февраля
1762 г. вошла в сикхскую историю как Вадда гхаллугхара, Великая резня. АхF
мадFшах вернулся в Лахор триумфатором, с 50 телегами, груженными сикхF
скими головами. У ворот и даже на городских стенах из них (в традициях
Железного Хромца) соорудили пирамиды.
Вырезать людей АхмадFшаху показалось мало: он вновь обрушился на
религиозные святыни. Афганцы опять заявились в Амритсар. Сперва снесли
дома отдыха паломников вокруг Хари Мандира. Священный водоём оскверF
нили тушами и кровью убитых коров и вновь засыпали. Сам храм взорвали
с помощью пороха. Дуррани лично приехал полюбоваться на это — на свою

194

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

беду. Когда раздался взрыв и полетели обломки, один осколок кирпича отлеF
тев, ударил шаха по носу и поранил его. Позднее в носу изFза этого разовьF
ётся раковая опухоль, от которой АхмадFшах в 1772 г. и умрёт. Символично,
что — косвенно — смерть он примет от сикхов1.
Дуррани оставался в Лахоре до конца 1762 г., занимаясь усмирением
взбунтовавшегося назима Кашмира. Сикхи, однако, не были сломлены. Уже
в мае 1762 г. они вновь атаковали свою излюбленную цель — Сирхинд, разF
били афганского фаудждара ЗайнFхана и вынудили его платить дань. Дошло
до того, что АхмадFшах не осмелился выйти из Лахора ему на помощь. Затем,
пользуясь летней жарой и разливом рек в сезон муссона, сикхи стали беспреF
пятственно проникать в свой Амритсар и грабить территории под афганским
управлением.
Афганский шах встревожился не на шутку и впервые попытался договоF
риться с сикхами. Те не стали слушать его посланца, а ограбили и выгнали.
Бóльшая часть афганского войска в это время в Панджабе отсутствовала:
была послана на север, в Кашмир — опять приводить к покорности мятежF
ного афганского наместника. Дуррани тем не менее всё равно решил препоF
дать сикхам урок. За день до осеннего праздника дивали он лично возглавил
карательный поход на Амритсар. Однако сикхи отбивались так упорно, что
шах был вынужден отступить и под покровом ночи вернулся в Лахор. ВперF
вые сикхи отстояли от афганцев свою религиозную столицу, причём отогнаF
ли самого АхмадFшаха.
На дивали 17 октября 1762 г. в Амритсар собралось до 60 тыс. сикхов.
Они вынесли гурмата: отомстить за причинённые как религии, так и народу
обиды. АхмадFшах оказался в Лахоре едва ли не в осаде. Сикхи стали напаF
дать на окрестности провинциального центра и грабили страну от Сирхинда
до Сиалкота. В декабре шах покинул Индию, прослышав о смутах в КандаF
гаре. При переходе через Рави сикхи опять доставили ему немало хлопот,
изумляя своей храбростью.
Очередной уход Дуррани вновь развязал сикхам руки. В мае 1763 г. сарF
дар мисала Бханги Хари Сингх и сардары четырёх других мисалов вырвали
из рук афганцев город Касур, захватив там очень много золота, серебра, драF
гоценных камней и жемчуга. В частности, на долю сардара Джасса Сингха
Рамгархиа досталось столько ценностей, что их несли на кровати четыре росF
лых сикха. Джасса Сингх зарыл это сокровище в лесу под Амритсаром, да
столь надёжно, что потом так и не нашёл этого места [Gupta, II, р. 197]. ЗаF
1

В фильме о мученике Дип Сингхе АхмадFшах, шахзада Тимур и афганские военаF
чальники любуются на артобстрел Хари Мандира с сёдел своих коней, хохоча от радосF
ти. (В фильме это макет, подозрительно похожий на современный Золотой храм, каким
Хари Мандир стал лишь в начале XIX в.)

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

195

тем сардары разграбили Малеркотлу, наваб которой был известен гоненияF
ми на сикхов.
Буддха Дал под командованием Джасса Сингха Ахлувалиа продолжал боF
роться с оккупантами и размещать по стране гарнизоны. Афганского фауджF
дара погнали из Джаландхарского доаба. Это настолько обеспокоило АхмадF
шаха, что в ноябре 1763 г. через Инд переправился с карательной экспедициF
ей его главный военачальник ДжаханFхан. Однако Чархат Сингх Сукарчакиа
наголову разбил его под Сиалкотом. Джахан бежал туда, откуда пришёл, броF
сив даже семью. Сикхи захватили женщин, но отправили к афганцам в ДжамF
му целыми и невредимыми. В Сиалкот сикхи вступили 14 января 1764 г., ровF
но через три года после Панипата. Получалось, что великая победа афганцев
над маратхами была бесплодной. В том же месяце армия Таруна Дал под коF
мандованием Чархат Сингха Сукарчакиа вошла в Амритсар, очистила свяF
щенный водоём и отстроила храм.
В декабре 1763 г. сикхи (войска сразу восьми мисалов) в который раз заF
хватили Сирхинд, убили афганского фаудждара ЗайнFхана и срыли городские
стены, чтобы дать сбыться пророчеству гуру Гобинда. На месте, где нашли
смерть два его младших сына, воздвигли гурдвару Фатехгарх Сахиб («ГоспоF
дин Крепость победы»).
В феврале 1764 г. сикхи подступили к Лахору и потребовали от афганF
ского наместника Кабули Мала (индуиста) выдать всех мясников города и
запретить убой коров. Тому пришлось не только отрезать носы и уши неF
скольким мясникам, но и заплатить сардарам крупную сумму в виде назрана.
Таким образом, сикхи уже принимали официальные подношения в качестве
владык Панджаба. Более того, наместник был вынужден назначить своим
советником ставленника сардара Хари Сингха Бханги — Тек Чанда. Именно
он сделался реальным правителем Лахора. А представителю сардара мисала
Канхийя Собха Сингха Кабули Мал был вынужден позволить собирать поF
шлины на товары, ввозимые в город со стороны Мултана.
Сикхи продолжали систематически очищать Страну пяти рек от афганF
ских оккупантов. Пал Мултан, Чархат Сингх занял Рачна и Чадж доабы, сикF
хи впервые перешли на правый (западный) берег Инда — в область, известF
ную как Дераджат; там расположены три города, названия которых начинаF
ются с элемента «Дера» (пандж. «лагерь»): ДераFГазиFхан, ДераFФатехFхан и
ДераFИсмаилFхан (дераджат — дера в множественном числе). В феврале
1764 г. сикхи (Буддха Дал под началом Джасса Сингха Ахлувалиа) впервые
со времени Банды Бахадура пересекли Ямуну, углубившись в Гангский доаб.
В частности, они разграбили г. Сахаранпур. Вождь рохилов и союзник АхмадF
шаха НаджибFудFдаула был не в состоянии отбить сикхов, и откупился
11 лакхами рупий. После этого сикхи стали наведываться в Гангский доаб
каждые два года.

196

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

АхмадFшаху надо было какFто реагировать. В декабре 1764 г. он вторгся
в Индию в седьмой раз, опять главным образом изFза сикхов. Его армия наF
считывала 18 тыс. афганцев, отряд данника — правителя белуджского ханства
Калат НасирFхана плюс афганский гарнизон Лахора. Сикхи укрылись в лесу
Лакхи, а часть отправилась на помощь радже джатского княжества БхаратF
пур, который воевал с НаджибомFудFдаула (кастовая солидарность).
В 1764 г. афганский шах не придумал ничего лучшего, как вновь сделать
мишенью религиозный центр сикхизма. И тут стало ясно: сикхи настолько
поднаторели в партизанской борьбе с афганцами, что на короткий путь от
Лахора до Амритсара (всего 50 км) АхмадFшаху потребовались целых четыF
ре дня. Когда остановить захватчика не удалось, сикхи вновь схоронились в
лесах. Как многие полководцы перед лицом партизанского сопротивления,
Дуррани рассчитывал найти в Амритсаре главные силы сикхов и уничтожить
их разом. Однако сикхи понимали, в чём их сила, — в стремительных набеF
гах, после которых их отряды растворялись без следа. В Амритсаре афганцы
обнаружили только 30 воинов, которые несли стражу у Акал Тахта. Все они
погибли, защищая символ сикхского суверенитета. Дуррани в третий раз разF
рушил Хари Мандир и вернулся в Лахор.
Отсюда он провёл акцию устрашения в Джаландхарском доабе: разорял
селения, где давали убежище сикхским воинам, резал панджабцев, не делая
различия между сикхами и индуистами. Со стороны афганцев то уже был акт
отчаяния. К этому времени восходит панджабская пословица, родившаяся в
условиях постоянных афганских грабежей и отражавшая чувство неопредеF
лённости и неуверенности в завтрашнем дне: «То, что мы едим и пьём, — это
наше, остальное — Ахмад
шаха».
Регулярные нашествия Дуррани привели к появлению в панджабском
фольклоре ещё одной пословицы: «Рождённые в Кабуле — наши постоянные
гости» (хотя столицей АхмадFшаха был Кандагар, приходил он через ХайберF
ский проход, т.е. со стороны Кабула).
Дуррани двинулся было на восток (хотел опять пограбить Дели), но когF
да пересёк Сатледж, натолкнулся на столь упорное противодействие сикхов,
что отказался от этой идеи.
Успехи за последние два года добавили сикхам уверенности, которой им
и без того было не занимать. В марте 1765 г. на Сатледже они впервые дали
врагу настоящее регулярное сражение, выстроившись, как и он, в боевом поF
рядке. Со стороны афганцев в центре стоял сам АхмадFшах, на правом фланF
ге — ДжаханFхан и его другие военачальники, на левом фланге — НасирFхан
со своими белуджами (всего 24 тыс. человек). Им противостояли силы мноF
гих мисалов: центром командовал Джасса Сингх Ахлувалиа, правым фланF
гом — Чархат Сингх Сукарчакиа, Джханда Сингх Бханги и Джай Сингх КанF
хийя, левым — другие сардары мисала Бханги. Зная военные хитрости сикF

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

197

хов, Дуррани наказал не преследовать их, если те побегут, но НасирFхан подF
дался на уловку Чархат Сингха и бросился в погоню. Сикхи внезапно разверF
нулись и обрушились на преследователей; НасирFхан едва пробился назад к
своим. Всё же битва окончилась ничьей. Однако «в мобильном виде» она
продолжалась ещё шесть дней: афганцы двигались на запад, а сикхи без конца
изводили их набегами (параллельное преследование) — аналогичным обраF
зом во время Великой гхаллугхары афганцы наносили сикхам удары на марF
ше. АхмадFшах даже не стал задерживаться в Лахоре — столице своей индийF
ской провинции. В какой степени данная провинция была «его» — это уже
был большой вопрос. Переправа через Беас и Ченаб стоила больших потерь.
В конце марта 1765 г. Дуррани убрался из Индии.
В этом походе АхмадFшаха сопровождал кази Нур Мухаммад, имевший от
НасирFхана задание описать поход. В своей хронике Джангнама («Сказание
о войне») он сообщает, что после ухода афганцев сикхи овладели значительF
ной частью Панджаба. Об установлении сикхской власти в Панджабе мусульF
манский летописец с раздражением повествует: «Джагиры Аугхар Сингха и
Санвал Сингха простираются до деревни сайидов... Обе собаки стали здесь бо

гатыми... среди этих собак есть многие другие, кто известен и держит другие
территории» (цит. по: [Gupta, II, р. 225]). Правда, в другом месте кази, проF
тивореча себе, призывает, наоборот, не называть сикхов собаками, «ибо они
львы и храбры на поле боя подобно львам... Если хотите научиться воинскому
искусству, станьте с ними лицом к лицу на поле боя. Они покажут его вам так,
что снищут всеобщую похвалу... Если не знаете языка хиндустани, слово
«сингх» означает «лев». Это правда, в битве они подобны львам...» (цит. по:
[Duggal, 2001, p. 43]). Здесь уже нет речи о том, что сикхи — сброд, не умеF
ющий держать сабли!
Ещё на байсакхи 1765 г. сикхи вынесли в Амритсаре гурмата: отвоевать
Лахор окончательно. Воспользовавшись тем, что назим Кабули Мал уехал на
север в Джамму, сардары мисала Бханги — Лехна Сингх и Гуджджар Сингх —
напали на Лахор, пробили брешь в стене и 16 апреля вступили в город. ПлеF
мянник назима был взят в плен. На следующий день подошёл сардар мисала
Канхийя Собха Сингх, и Лахор с окрестностями был поделен между двумя
мисалами. Сардары тут же стали чеканить в городе рупии гобиндшахи с той
же надписью, что при Банда Бахадуре за полвека до того.
Это событие вошло в историю сикхов как провозглашение их суверениF
тета над Панджабом.
Вскоре к городу подошёл Чархат Сингх Сукарчакиа и потребовал своей
доли. Три сардара предложили ему отбитую у афганцев пушку ЗамFзама, расF
считывая, что за неимением волов он не сможет её увезти. Однако Чархат
позвал 2 тыс. своих воинов и перевёз орудие к себе в Гуджранвалу на челоF
веческой тяге.

198

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Пушка ЗамFзама — индийский эквивалент русской ЦарьFпушки. Её отлиF
ли в 1757 г. афганцы в Лахоре. Длина орудия превышала 4 м, а калибр —
36 кг. На изготовление ЗамFзамы пошла вся собранная афганцами в Лахоре
в домах индуистов латунная и медная посуда. Орудие было настолько громозF
дким, что АхмадFшах не смог увезти его с собой в Кабул. В начале XIX в. ЗамF
зама достанется внуку Чархат Сингха объединителю Панджаба Ранджит СинF
гху. При штурме им Мултана в 1818 г. будет повреждён ствол, и сикхскую
ЦарьFпушку поставят у Делийских ворот Лахора как украшение. Во время
первой англоFсикхской войны, в 1845 г., сикхи потеряют ЗамFзаму в сражеF
нии при Фирозшахре. Когда Панджаб станет британским, пушку установят в
Лахоре перед Центральным музеем. С событий у этой пушки начинается изF
вестный роман Р. Киплинга «Ким» о мальчикеFшпионе, участвующем в БольF
шой Игре.
Узнав о падении Лахора, АхмадFшах возвращаться уже не стал. Чтобы
спасти лицо, он прислал в дар Лехна Сингху большие корзины отборных
фруктов, будто санкционируя захват города. В ответ сардар вежливо отослал
их назад, заявив: этот деликатес достоин одного шаха, а лучшая пища для таF
кого смиренного крестьянина, как он сам, — зерно.
Сикхи брали верх над афганцами благодаря не только партизанской такF
тике и поддержке населения, но и выдающимся лидерам, таким как Джасса
Сингх Ахлувалиа, Хари Сингх Бханги, Чархат Сингх Сукарчакиа. Сын и воF
еначальники АхмадFшаха, напротив, были посредственными полководцами
[Singh Kh., I, р. 168].
Один раз, правда, Дуррани в Лахоре ещё довелось побывать. Когда он
вторгся в декабре 1766 г. в восьмой раз, сардары Бханги не чувствовали себя
достаточно сильными, чтобы держать оборону города. Как и в 1762 г., сикF
хи предпочли оставить его сами, но именитые горожане заявили вступившеF
му в Лахор АхмадFшаху, что Лехна Сингх — милостивый правитель. Ахмаду
ничего не оставалось, как написать Лехне письмо с предложением вернутьF
ся владеть Лахором, только признать при этом верховную власть АфганиF
стана. Лехна отклонил предложение.
Возобновилась изматывающая война. ИзFза сикхов АхмадFшаху вновь не
удалось добраться до Дели. Выступив из Лахора на восток, дальше Сатледжа
он идти не осмелился, так как Чархат, Лехна и другие сардары разграбили его
обоз и собирались осадить Лахор. Дуррани стал метаться за сикхскими отряF
дами по Панджабу, но те неизменно уклонялись от сражения, а афганцы конF
тролировали только главные дороги. В январе 1767 г. сикхи нанесли крупное
поражение ДжаханFхану под Амритсаром (полегло 5–6 тыс. афганцев).
В 1767 г. сикхи числом до 40 тыс. под началом Джасса Сингха Ахлувалиа
кружили тремя конными отрядами вокруг лагеря АхмадFшаха на расстоянии
10–15 косов. Дуррани тщетно пытался навязать им бой. Со стороны сикхов

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надир2шахом и афганцами

199

это было весьма успешное применение психологической войны. Сикхи довеF
ли АхмадFшаха до того, что тот наконец написал Джасса Сингху и другим сарF
дарам письмо, что готов взять их на службу. Афганцы с трудом отгоняли сикF
хов, которые нападали на их мелкие отряды. В частности, АхмадFшах недоF
считался свежих фруктов, посланных ему из Кабула: сикхи перехватили
караван из тысячи верблюдов [Sinha, 1946, p. 62]. Секрет их успешных дейF
ствий, как и прежде, во многом крылся в помощи со стороны заминдаров. Те
помогали сикхам продовольствием — отчасти из вражды к афганцам, отчасF
ти понимая, что афганцы пришли и уйдут, а с сикхами жить бок о бок.
И Дели, и даже Амритсар стали для афганцев тем близким локтем, котоF
рый не укусишь. Кстати, именно к 1767 г. относится первое упоминание о
сикхах как о политической силе в документах ОстFИндской Компании: бриF
танцы из своей далёкой Бенгалии следили за афганскими вторжениями, опаF
саясь, не захлестнут ли они всю Северную Индию. В сикхах они видели силу,
объективно способную защитить субконтинент от вторжения. Так, губернаF
тор Бенгалии лорд Клайв с удовлетворением писал своему союзнику навабу
Авадха: «Был очень рад узнать, что продвижение шаха остановлено сикхами».
Правда, министру АхмадFшаха — Шаху ВалиFхану — лицемерный Клайв пиF
сал совсем другое: «Хвала богу, что благодаря удачливости его величества и
мудрым мерам адресата вероломные сикхи понесли достойное наказание за свои
злодеяния» [Gupta, II, р. 241–242].
Как только к лету 1767 г. Дуррани, по обыкновению, ушёл из Индии, сикF
хи вернули себе все территории. Оставленный шахом в Лахоре наместник
ДаданFхан предпочёл сдать город (нищим не остался: получил от сикхов пенF
сию в 20 рупий в день).
АхмадFшах приходил в Индию ещё дважды: в декабре — январе 1768–69
и 1769–70 гг. Империя Дуррани начала рушиться уже в самом Афганистане,
пуштунские племена выходили из повиновения Кандагару, и шаху как никогF
да нужны были средства. Вообще Дурранийская держава отличалась большой
нестабильностью именно по причине своей гибридности: она была чемFто
средним между кочевой и оседлой империей. В такой державе функционироF
вала «двойная экономика», сочетавшая нерегулярный сбор дани с постоянF
ным сбором налогов. Равновесие между двумя элементами всегда оставалось
хрупким, отсюда и нестабильность [Gommans, 1995, р. 177].
Во время девятого вторжения Ахмад дошёл только до Джелама (на обратF
ном пути, в Восточном Афганистане, его пограбили свои же — племена гильF
заев). В десятый поход шах уже не продвинулся дальше Пешавара. Великий
полководец никак не предполагал, что какиеFто сикхи, которые кроме партиF
занской тактики ничего и не знают, в конце концов перекроют ему путь в
Индию. Объективно сикхи стали стражем ворот в Индию, принимая на себя
всю тяжесть афганского удара и защищая от нашествий остальную часть субF

200

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

континента. АхмадFшах разгромил общеиндийскую силу — маратхов, а на
региональной — сикхах — «сломался». Они стали для него тем же, чем русF
ские и в ещё большей степени испанцы окажутся для Наполеона.
В июне 1770 г. АхмадFшах вторгся в одиннадцатый раз, но опять дошёл
только до Пешавара. Упрямо отказываясь смириться, он планировал двенадF
цатый поход, но 23 октября 1772 г. умер в своей столице Кандагаре от рака
носа (надо ли напомнить причину болезни?). Едва ли не в тот же день сикхи
переправились на западный берег Инда и пограбили Пешавар. Сын и преемF
ник Ахмада ТимурFшах Дуррани урок усвоил. Когда его придворные заводили
речь о новом походе в Индию, он напоминал им: «Какую пользу извлёк отец
из своих индийских походов? Они привели лишь к процветанию сикхов».
В самом деле, ко времени смерти АхмадFшаха территория под контролем
мисалов простиралась от реки Атток на западе до Сахаранпура на востоке и
от Кангры и Джамму на севере до окрестностей Мултана на юге. Таким обF
разом, сикхи освободили от афганцев весь Панджаб, да ещё прихватили соF
седней территории.
Если сикхи справились в Индии с самим АхмадFшахом, неудивительно,
что такая же участь постигла и его младшего союзника — вождя рохилов
НаджибаFудFдаула, который более десяти лет заправлял в Дели. Всё это вреF
мя сикхи ежегодно (сразу после уборки урожая, а значит, дважды в год) треF
вожили столичную область своими набегами, и Наджиб отражал их с трудом.
Во многом изFза этого он за семь лет выплатил АхмадFшаху дани всего 2 лакF
ха рупий вместо полагавшихся 2 кроров 80 лакхов [Gupta, II, р. 250]. НакоF
нец в 1768 г. Наджиб уяснил, что если не вышло у Дуррани, то ему сикхов и
подавно не одолеть. Сообщив об этом могольскому шаху, он навсегда покиF
нул Дели и в 1770 г. умер.
Период нашествий в Индию АхмадFшаха Дуррани был исключительно
тяжёлым в истории сикхов. С одной стороны, как и вторжение НадирFшаха,
вторжения афганцев доламывали и без того расшатанную могольскую струкF
туру власти в Панджабе. С другой стороны, афганцы верно разглядели в сикF
хах врагов, которые способны помешать им овладеть Панджабом, и обрушиF
лись на них сами.
В 1748 г. сикхи, чтобы повысить свою военную эффективность, воссоздаF
ли единую военноFполитическую организацию времён Гобинд Сингха и Банда
Бахадура: самоорганизовались в единое войско Дал Хальса под командованиF
ем сардара Джасса Сингха Ахлувалиа. Правда, его единоначалие было во
многом номинальным, и реальными боевыми единицами стали 11 крупных
отрядов — мисалов. Эти отряды строились на принципе равенства и возглавF
лялись выборными предводителями — сардарами. Система мисалов на полF
века стала основной политической структурой сикхов.

Глава IV. На пути к свободе: Борьба с Моголами, Надиршахом и афганцами

201

В конце 1740х – начале 1750х годов главным противником сикхов был
могольский, а затем афганский наместник Лахора Мир Манну. Несмотря на
немалые усилия, с сикхами он ничего не смог поделать. После его смерти
имперская структура управления в Пятиречье по сути рухнула. Сикхские ми
салы стали распространять по стране ракхи — систему защиты (преимуще
ственно) сельского населения в обмен на пятую часть налогов.
В то же время интересы сикхов приходили во всё большее противоречие
с интересами афганцев, которые стали наведываться в Панджаб регулярно.
В провинции возникла афганская администрация. В 1762 г. Ахмадшах Дур
рани нанёс сикхам крупное военное поражение, перебив при этом и большое
количество мирного населения (Великая гхаллугхара). Однако сикхи оправи
лись очень быстро и продолжали привычную по противостоянию с Могола
ми партизанскую войну. Контролируемая афганскими наместниками терри
тория всё больше сжималась, ограничиваясь только городами и связывавши
ми их дорогами; сельскую местность они контролировали с каждым годом всё
меньше. Соответственно, здесь возникала параллельная афганской сикхская
администрация — сардары мисалов и их военачальники, собиравшие налоги
в свою пользу.
К середине 1760х годов сикхи переломили ситуацию, заставив Ахмад
шаха Дуррани перейти к обороне. Хотя маратхи были силой общеиндийско
го масштаба, Ахмадшах с помощью победы при Панипате 1761 г. сумел,
пусть временно, вывести их из игры. Сикхи были всего лишь региональной
силой, но нейтрализовать их так же, как маратхов, ему не удалось; Великая
гхаллугхара 1762 г. не стала для афганцев вторым Панипатом. Когда Ахмад
шах приходил в Индию, они изводили его войско своими набегами, так и не
дав повторить поход на Дели; когда он уходил к себе в Афганистан, они ме
тодично очищали Панджаб от его наместников. 1765 г. вошёл в историю как
год провозглашения сикхами полной независимости: они заняли Лахор и ста
ли чеканить там собственную рупию. К концу 1760х годов сикхи эффективно
блокировали афганцам путь в Индию, прекратив их вторжения.
Могольская империя лежала в руинах, афганский захватчик был изгнан.
Единственной реальной и организованной силой в Панджабе остались сикхи
как лидеры сопротивления и могольским и афганским угнетателям. Из парти
занских отрядов мисалы окончательно превратились в территориальные кня
жества, поделив между собой всю страну. Хозяевами Пятиречья стали его
львы — сингхи.
Сикхи свой суверенитет поистине выстрадали. Упорно не желая больше
подчиняться имперской власти, они почти без перерывов более полувека от
стаивали свою независимость с оружием в руках. Наместники Панджаба,
стремясь как укрепить свою власть в провинции, так и заслужить милость
имперского центра (Дели, затем Кандагара), соревновались друг с другом в

202

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

масштабе репрессий. За период, охваченный в настоящей главе, сикхов погиб
ло около 200 тыс. человек. При этом численность жертв шла по нарастающей.
Если при Гобинд Сингхе в войнах погибли всего 5 тыс. сикхов, то при Банда
Бахадуре — уже 25 тыс.; могольские назимы АбдусСамадхан (1713–26) и
Закарияхан (1726–45) перебили по 20 тыс. сикхов каждый; Яхьяхан (1746–
47) вырезал около 10 тыс. человек; Мир Манну (1748–53) — более 30 тыс.;
Адинабег в 1758 г. — не менее 5 тыс.; Ахмадшах Дуррани и его наместни
ки — 60 тыс., его союзник Наджибуддаула — 20 тыс. [Gupta, II, p. 255–256].
В мировой истории немного примеров столь многочисленных жертв ради не
зависимости страны и ещё менее — столь упорной борьбы за неё.
Историк Нахар Сингх метко назвал свою небольшую книгу о периоде
сикхской истории от смерти Гобинда до середины XVIII в. «Борьба за дыха
ние», т.е. выживание общины [Singh N., n.d.]. По мнению Гопал Сингха, в
этот период само существование сикхов было под вопросом [Singh, Gopal,
1988, p. 381]. Если это и выглядит преувеличением, то лишь отчасти: вспом
ним, что в Великую гхаллугхару погибла треть всех сикхов.
За период афганских нашествий сикхи пережили не только масштабное
истребление членов своей общины, но и три разрушения своей главной гур
двары. И хотя они не делят историю Хари Мандира и своей общины на эпо
хи Первого и т.д. Храма, в сикхской истории Ахмадшах Дуррани сыграл при
мерно ту же роль, что вавилонский военачальник Навузардан и сын римского
принцепса Тит Флавий Веспасиан — в еврейской.
К последней трети XVIII в. сикхи «сняли» в Панджабе пласт могольской
и афганской администрации и надстроились над податным населением сами
в качестве «верховного собственника». Персонификаторами этой собственно
сти выступали в первую очередь сардары мисалов. Любопытно, однако, что
в ряде районов страны (прежде всего, в Маджхе, Мальве и Джаландхарском
доабе) сикхи вместе с тем были и «податными собственниками» — в силу
принадлежности к касте джатовземле(вла)дельцев. Так сикхи заняли в Пан
джабе оба уровня собственности одновременно.

ГЛАВА V
На пути к империи: Период мисалов
(вторая половина XVIII в.)

V.1. Мисалы Маджхи и Мальвы и их усобицы
Эпоха 1765–99 гг. вошла в историю Пятиречья как период мисалов.
В этот период сикхи наконец обрели полную независимость. Более того, их
власть простиралась не только на исконные сикхские территории (Джалан
дхарский доаб, Маджха, Мальва), но и почти на весь Панджаб от Инда до
Ямуны и от Джамму до Мултана. Страна пяти рек оказалась поделена меж
ду одиннадцатью мисалами и княжествами сикхского клана Пхулкиа.
К началу рассматриваемого периода мисалы в целом превратились из во
енных отрядов в территориальные княжества — абсолютно независимые друг
от друга. В каждом мисале уже далеко зашёл процесс социального и имуще
ственного расслоения, сформировалось несколько уровней знати. Главы ми
салов — сардары — из выборных военных вождей сделались наследственны
ми правителями. Так с превращением сикхской общины в политию произ
вольное назначение гуру своего преемника сменилось переходом власти по
наследству. Сардар мисала раздавал территории своим военачальникам; те, в
свою очередь, — своим. У сикхов было несколько категорий территориаль
ных держаний, с которых они собирали в свою пользу земельный налог и
другие подати.
Основная категория называлась паттидари: сикхи того или иного миса
ла делили подконтрольную им территорию на доли (патти); крупная отхо
дила сардару, остальное — подчинённым ему вождям и так до рядовых вои
нов. Получая свою патти, сикхский воин не имел права передать её чужаку;
в крайнем случае мог лишь заложить её. Однако у него было право передать
патти по завещанию одному из родственников мужского пола1.
1

В более узком смысле термин паттидари обозначает один из типов землевладения
внутри сельской общины в Панджабе и Хиндустане, а именно долевое владение [Алаев,
1981, с. 23].

204

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Другой категорией земельного держания была мисалдари — свободный
дар сардара мелкому военачальнику или небольшой группе воинов, которые
присоединились к мисалу при условии сохранения своей независимости.
В случае недовольства своим сардаром мисалдар имел право перейти к дру
гому, причём, что любопытно, вместе с пожалованной территорией. Мисал
даров по всему Панджабу насчитывалось 400–500 человек.
Сохранялась и классическая могольская категория джагирдари — условное
держание с обязательством содержать оговорённое число всадников. Террито
рии на таких условиях сардары часто жаловали своим родственникам; как и
при Моголах, джагиры имели тенденцию становиться наследственными.
Наконец существовала табари — держание, жалуемое зависимому чело
веку; могло быть отобрано за нелояльность или просто по воле сардара. Ко
нечно, были и пожалования гурдварам и другим религиозным учреждениям,
не только сикхским. С каждой деревней сардар или его джагирдар имел дела
напрямую, чтобы не давать усилиться главам местных землевладельческих
кланов и племён. Правда, если в недавно завоёванном районе сикхский сар
дар был не в состоянии полностью подчинить население, он договаривался с
такими лидерами, уступая им половину налога с определённых деревень.
Не следует думать, будто экономической основой системы мисалов служи
ли исключительно грабёж и взимание дани (ракхи, камбали), ведь сикхи,
большинство которых составляли джаты, исходно были землевладельцами,
пусть и не крупными. Поэтому существовало разделение труда: часть членов
семьи работала в родной сельской общине на собственных полях, а другая
часть отправлялась в походы под началом своего сардара [Pettigrew, 1975,
р. 28].
Военную силу мисалов оценивают поразному. По свидетельствам евро
пейских путешественников и чиновников британской ОстИндской Компа
нии, в конце XVIII в. все мисалы вместе могли выставить от 65 тыс. до
250 тыс. воинов. К началу периода сильнейшим мисалом был Бханги (мог
выставить до 20 тыс. воинов), к концу периода его сменил Сукарчакиа (22–
25 тыс.) [Cunningham, 1903, р. 138; Gupta, IV, р. 313]. Именно сардар миса
ла Сукарчакиа Ранджит Сингх станет объединителем Панджаба.
Характерной особенностью периода мисалов стали их постоянные войны
друг с другом.
В первой половине — середине XVIII в. сикхи сообща отстояли свою не
зависимость от Моголов, сообща победили и изгнали грозного врага извне
Индии — афганцев. Казалось бы, выкованное в кровопролитиях гхаллугхар
единство будет лишь укрепляться. Вовсе нет. Как только исчез внешний враг,
возобладало стремление захватить как можно больше власти и ресурсов. При
этом конфигурации союзов и, соответственно, военных действий между ми
салами менялиськалейдоскопически.

Глава V. На пути к империи: Период мисалов (вторая половина XVIII в.)

205

Какой же была власть сикхов над населением Панджаба, большинство
которого составляли иноверцы — мусульмане и индуисты? Продолжая писать
в том же духе, что и могольские хронисты начала XVIII в., мусульманские
летописцы того времени клеймят эту власть как гнёт. Другие (в том числе
непредвзятые) авторы этого не подтверждают. Большинство оставивших сви
детельства современников второй половины XVIII — начала XIX в. (как ин
дийцы, так и европейцы) сходятся во мнении, что население мисалов в целом
было довольно властью сикхских сардаров и порядком, который они навели
[Gupta, IV, р. 354]. Это — не говоря о полном отсутствии какихлибо рели
гиозных притеснений мусульман или индуистов со стороны новой, сикхской,
власти1. Законы были мягкие, смертная казнь не предусматривалась даже за
убийство (в Великобритании в то время смертью карали до 200 преступле
ний, а в Австралию ссылали за кражу буханки хлеба). В случае убийства у
сикхов полагалась компенсация — выдача дочери замуж в семью убитого,
крупная сумма денег или 125 бигхов земли.
В последнее время во многих работах по Индии подчёркивается, что в
историографии XIX — первой половины XX в. сильно преувеличивали пагуб
ные последствия войн XVIII в. для индийского земледелия, ремесла и торгов
ли. Эти историки некритически следовали могольским летописцам, которые
оплакивали распад империи. На самом деле боевые действия того времени
были, как правило, операциями мелкого масштаба; опустошения от войн за
тронули далеко не всю Индию, хотя Панджаб, безусловно, входил в число по
страдавших территорий; экономика таких территорий восстанавливалась
быстро, причём правители — региональные преемники Моголов — прилага
ли к этому усилия (см., например: [Bayly, 1983]). Так, сардары мисалов нало
говыми льготами привлекали мигрантов из области Дели, Гангского доаба,
старались переманить к себе жителей соседних мисалов. Кстати, население
Панджаба в это время насчитывало, по разным оценкам, от 1,5 млн. до 5 млн.
человек [Gupta, IV, р. 349].
В связи с этим торговля в Панджабе процветала — несмотря на междоу
собные войны сардаров. Крупнейшим торговым центром всего Панджаба во
второй половине XVIII в. стал именно Амритсар, обогнавший Лахор и по чис
ленности населения. Причинами этого были общий упадок Могольского сул
1

Уже упоминавшийся мной С.М. Латиф, потеряв чувство меры, пишет, будто в пе
риод мисалов сикхи превратили мечети в свинарники, а мусульман — в стада свиней;
будто сикхи притесняли мусульман по религиозным соображениям, поэтому большин
ство (!) зажиточных мусульман перебрались на территорию ОстИндской Компании —
якобы только там муаззин мог без страха созывать на молитву правоверных, «которые
так долго пребывали в рабстве и которым их неверные господаидолопоклонники (это сик
хито — идолопоклонники! — К.Ф.) мешали выполнять свои религиозные обязанности»
[Latif, 1964, р. 291]. Чудовищное искажение истории.

206

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

таната и оберегание сикхами своего священного города. Купеческие карава
ны нередко ходили из Амритсара в Маччхивару и Патиалу, а оттуда на юг в
города Раджпутаны, в Гангский доаб или Дели. И всё же об уровне развития
товарноденежных отношений многое говорит тот факт, что налог в мисалах
чаще взимали натурой — от четверти до половины урожая, в зависимости от
качества почвы. Деньги сардары чеканили попрежнему от имени гуру — На
нака и Гобинд Сингха.
Один из первых британских историков сикхов Джозеф Каннингэм в сере
дине XIX в. назвал систему мисалов второй половины XVIII в. «теократиче
ским конфедеративным феодализмом» [Cunningham, 1903, р. 132]. За Кан
нингхэмом эти термины в том или ином сочетании повторяли многие иссле
дователи — западные, индийские, советские. Это глубоко европоцентричный
подход.
Мисалы действительно можно считать продолжением властной традиции
политии гуру от Арджана до Гобинда, которая, как я отмечал, действитель
но носила теократический характер. Однако главы мисалов не имели духов
ной власти над своими воинами, не говоря уж о подвластных индуистах и
мусульманах. Мало ли в мировой истории примеров того, как прослойка зна
ти и воинов подчиняла какуюто территорию и облагала данью иноверное
население? По такой логике в категорию «теократия» попадёт и режим ни
дерландской ОстИндской Компании на Яве, и режим Золотой Орды в рус
ских княжествах.
Что касается термина «конфедерация», то союзы мисалов возникали и
распадались как стёклышки в калейдоскопе. С внешними врагами сикхи уже
управились, поэтому они как сплачивающий сикхов фактор не работали.
Это — не говоря о строгом юридическом содержании европейского термина
«конфедерация».
Неправомерно применять к мисалам и термин «феодальный». Сардаров
и их военачальников связывала вовсе не лояльность вассала сюзерену, а
(чаще всего) родственные, клановые отношения. О феодальных отношениях
в мисалах пишут и англоязычные, и советские историки (например: [Gupta,
IV, р. 350; Семёнова, 1958, с. 18–19]). (Советские индологи имели в виду
прежде всего социальноэкономический строй, а не отношения внутри гос
подствующего класса.) Не вдаваясь здесь в теоретическую дискуссию о суще
ствовании на доколониальном Востоке феодализма, отмечу: феодальными
отношения сардаров, как со своими военачальниками и воинами, так и с под
властным населением, не могли быть хотя бы потому, что право на ракхи
имел весь мисал (совокупность сикхских воинов) в целом, коллективно экс
плуатируя массы индуистского и мусульманского населения на подконтроль
ной территории. Феодализм же есть индивидуализированная форма отчужде
ния воли (личности) и экономического продукта.

Глава V. На пути к империи: Период мисалов (вторая половина XVIII в.)

207

Даже в процессе грабежей сикхи выгодно отличались от других современ
ных им разбойников. Как выразился ещё один британский историк сикхов
XIX в., автор классической работы сэр Лепел Гриффин: «Одно следует ска
зать в их пользу — что высоко поднимает их над пиндхари Центральной Ин
дии или дакойтами Бенгалии: они воевали и грабили как люди, а не как демо
ны. В сикхской истории мало примеров насилий над женщинами и пыток муж
чин, которые запятнали жестокостью и кровью страницы истории Южной
Индии... И всё же, хотя сикхи, несомненно, были грабителями, а грабёж скота
даже считался у них почётным занятием, как на границе Шотландии несколько
сот лет назад, их горячая вера, их ненависть к мусульманам, которые так дол
го топтали их, убивали их пророков и разрушали их алтари, придавали им не
кое достоинство, а их целям и походам — почти национальный интерес»
[Griffin, 1892, р. 85]. Сделаю важную оговорку: сикхи воевали не с исламом
как с религией, а с угнетательской властью, которая принадлежала тогда му
сульманам.
Даже упомянутый выше автор хроники Джангнама Нур Мухаммад при
знавал, что сикхи щадили трусов и бегущих врагов и не грабили женщин.
Восхищение сикхами прорывается у летописца даже сквозь презрение к ним
как к немусульманам: «Среди этих собак совсем нет воров; среди этих невер
ных не рождаются те, кто врывается с грабежом в чужие дома» (цит. по:
[Singh, Ganda, 1956, р. 64]).
В период мисалов начался обратный процесс сближения сикхизма с ин
дуизмом [Семёнова, 1963, с. 13]. Это было связано с социальным и имуще
ственным расслоением в общине, прежде всего с формированием сардарства.
Знатные сикхи начали подражать стилю жизни знатных индуистов: приня
лись носить знаки кастовых отличий, совершать обряды жизненного цикла
по образцу индуистов, брать в жёны раджпуток. Даже возродился обряд сати:
на погребальный костёр сардара всходила его жена (часто не одна). Всётаки,
как и при гуру Гобинде, который ввёл военную атрибутику и имя «Сингх»,
господараджпуты попрежнему были для сикхов референтной группой.
А теперь кратко пройдёмся по отдельным мисалам: посмотрим на их ос
нователей, на тех, кто им наследовал, и на то, какая судьба постигла тот или
иной мисал в эпоху объединения Панджаба Ранджит Сингхом.
Напомню, что шесть мисалов составляли армию Буддха Дал, а пять — ар
мию Таруна Дал. Они различались и географически. Мисалы Буддха Дал за
нимали территорию от Беаса до Ганги: Ахлувалиа, Далевалиа, Фаизуллапуриа
(Сингхпуриа), Карорасингхиа, Нишанвала и Шахид. Мисалы Таруна Дал на
ходились на территории между Беасом и Индом: Бханги, Канхийя, Накаи,
Рамгархиа и Сукарчакиа.
Одним из сильнейших был мисал Ахлувалиа. Название происходит от
деревни Ахлу под Лахором, откуда был родом основатель мисала — извест

208

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ный нам Джасса Сингх (1718–83). Происходил он из касты винокуров. Тер
ритория мисала занимала низовья Джаландхарского доаба и часть левобере
жья Сатледжа. Свою ставку Джасса Сингх Ахлувалиа поместил в Фатахаба
де (араб. «Город победы») на правом берегу Беаса. Он был одарённым
полководцем и могучим воином, съедал на завтрак килограмм муки, полки
лограмма масла, 250 г сахара и целое ведро ласси (индийский йогурт); козу
уминал всего за два приёма пищи [Gupta, IV, р. 43]. Джасса Сингх был ши
рок в плечах, у него были высокий лоб, очень длинные руки и мощный го
лос, он гордился 32 шрамами от сабельных и пулевых ран на теле спереди —
ни одной сзади.
Именно Джасса Сингх Ахлувалиа в период борьбы с Моголами и афган
цами стал командующим всей Дал Хальсы и армии Буддха Дал (1748 г.).
Именно ему сикхи, заняв в 1761 г. Лахор, дали титул султаникаум. Стало
быть, Джасса Сингх больше других сардаров мог претендовать на верховную
власть над хальсой.
Когда внешний враг исчез и мисалы принялись воевать друг с другом,
главным врагом Ахлувалиа стал другой Джасса Сингх — сардар мисала Рам
гархиа. Во второй половине 1770х годов тёзки выясняли отношения с помо
щью вооружённой силы, причём Ахлувалиа заключил союз с мисалами Кан
хийя и Сукарчакиа. В 1778 г. союзники разбили Рамгархиа и выгнали его из
Панджаба.
Последний яркий эпизод в жизни Джасса Сингха Ахлувалиа — успешный
поход на Дели в 1783 г. Могольский султанат к этому времени окончатель
но съёжился до области Дели — Агра. На троне (уж тридцать лет как не Пав
линьем, а просто серебряном) сидел Шах Алам II (правил в 1759–1806), за
влияние на которого боролись группировки мусульманской военной знати.
В марте 1783 г. сардары нескольких мисалов, включая Ахлувалиа, восполь
зовались тем, что военачальники шаха ушли на юг, к Агре, — подавлять мя
теж другого военачальника, и объявились под стенами Дели. Защищать им
перскую столицу было некому. Сикхи вошли в город и вступили в Красный
форт. Шах Алам с придворными укрылись во внутренних покоях. Сикхи во
шли в зал общих аудиенций — диваниам. Джасса Сингха Ахлувалиа усади
ли на трон и принялись обмахивать пучками павлиньих перьев. Сикхский
сардар воссел на трон Могольского султаната!
И тут в Дели прибыл Джасса Сингх Рамгархиа — заклятый соперник сво
его более могущественного тёзки. Он и ещё несколько сардаров заявили про
тест, не желая столь явного возвышения вождя из своих рядов. Одно дело,
если Ахлувалиа продолжит быть среди сикхских сардаров primus inter pares;
совсем другое — если он вознесётся на могольский престол, на трон общеин
дийской империи, которая юридически попрежнему существовала и для ко
торой Панджаб с его сикхами всегда был лишь одной из многих провинций.

Глава V. На пути к империи: Период мисалов (вторая половина XVIII в.)

209

У Джасса Сингха Рамгархиа было вдвое меньше воинов (10 тыс. против
20 тыс.), но он не собирался уступать без боя. Сторонники Рамгархиа и Ах
лувалиа обнажили мечи прямо перед троном. Однако Джасса Сингх Ахлува
лиа не захотел кровопролития, отклонил воздаваемые ему шахские почести
и добровольно сошёл с трона. Правда, пережитое им психологическое потря
сение оказалось слишком сильным: трон Могольского султаната попрежне
му пользовался огромным престижем, и выше него в Индии не было ничего.
Едва сел на трон — и сразу фактически согнали. В октябре 1783 г. Джасса
Сингх Ахлувалиа скончался.
Выдающемуся основателю мисала наследовал его троюродный брат Бхаг
Сингх (1747–1801), человек умеренный и отличавшийся, по отзывам совре
менников, хорошими манерами. Он перехватил у Джасса Сингха эстафету
войны с мисалом Рамгархиа. Конец его правления пришёлся на начало объ
единения Панджаба под властью сардара мисала Сукарчакиа Ранджит Синг
ха, который в 1799 г. захватил Лахор. После гибели Бхаг Сингха в 1801 г. сар
даром Ахлувалиа стал его сын Фатех Сингх (1784–1837). Он отличался мир
ным нравом и уступчивостью, что облегчило Ранджит Сингху подчинение
мисала. И всё же мисал Ахлувалиа имел слишком большой вес — с ним
нельзя было разделаться как с какимнибудь мелким княжеством. Ранджит
Сингху пришлось до известной степени считаться с Фатех Сингхом. Проявив
изворотливость, Ранджит в 1802 г. побратался с ним, обменявшись тюрбана
ми. После этого Фатех Сингх выступал союзником, а точнее (в реальности),
военачальником правителя Панджаба. В 1825 г. Ранджит, сочтя, что достаточ
но силён, конфисковал часть его территорий. После смерти Фатех Сингха от
его владений осталось лишь княжество Капуртхала — анклав на территории
Британской Индии.
Мисал Далевалиа основал Гулаб Сингх из деревни Далевал на левом бе
регу Рави к северозападу от Амритсара. Сикхом он исходно не был, испове
довал индуизм. Торговал бакалейными изделиями, но однажды в начале
1730х годов все товары украли. Гулаб остался без средств, пришёл в Амрит
сар к Капур Сингху и попросился в хальсу. Наваб сикхов (которому были
нужны воины, а не просто адепты религии) поставил условие: отрастить
длинные волосы и за год освоить боевое искусство. Гулаб вернулся домой,
собрал вокруг себя шайку и принялся грабить. Люди пожаловались на него
грантхи ближайшей гурдвары, и тот дал наказ: «Не грабь по соседству. Грабь
отдалённые районы». Через год Гулаб вновь объявился в Амритсаре, уже во
главе сотни воинов, и был принят в хальсу. Участвовал в войнах с Могола
ми, Надиром и Дуррани, в 1759 г. погиб в бою.
Гулаб Сингха во главе мисала сменил Тара Сингх Гаиба (1710–1807). Он
тоже начинал мирным работником — пас коз, но был ограблен, после чего
сам подался в разбойники. Участвовал в большинстве сикхских набегов на

210

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Гангский доаб, Дели и область Рохилкханд к северозападу от могольской
столицы, поддерживал хорошие отношения с Патиалой. Тара Сингх Гаиба
покорился Ранджит Сингху и в возрасте 97 лет сражался за него в бою при
Нараингархе в 1807 г. Был ранен и умер по пути домой. Перед смертью Тара
Сингх разделил свои земли, занимавшие правобережье верховьев Сатледжа,
между четырьмя сыновьями. Такое распыление сил мисала Далевалиа облег
чило Ранджиту задачу присвоить его владения: он сделал это сразу после
смерти сардара, проигнорировав верную службу покойного. Ранджит присо
единил территории мисала Далевалиа, включая ставку Тара Сингха в г. Рахон,
который насчитывал 600 лавок и был центром хлопчатобумажного ремесла.
Мисал Фаизуллапуриа (Сингхпуриа) основал наваб Капур Сингх
(1697–1753), джат из деревни Фаизуллапур под Амритсаром. О нём расска
зано выше. Капур Сингх оставил по себе добрую память: был проницателен,
щедр, силён как лидер, в то же время отличался смирением (мы видели это
в истории с опахалом). В боях получил 43 раны. Капур Сингх следил за спло
чённостью общины: если ктото из сикхов говорил плохо о другом сикхе, по
сылал его на тяжёлые работы. Он стал первым сикхским сардаром, кото
рый — пусть несколько дней — контролировал Лахор (1750 г.).
Капур Сингху наследовал его сын Хушхал Сингх (ум. 1795 г.). Территории
мисала Сингхпуриа находились в Бари и Джаландхарском доабах, а также в
области Сирхинд. Своей ставкой (столицей мисала) Хушхал Сингх сделал
Джаландхар. Ему, в свою очередь, наследовал его сын Будх Сингх (ум.
1816 г.). В 1804 г. Ранджит Сингх захватил владения Будх Сингха в Бари до
абе, и ему пришлось устроиться к Ранджиту на службу. Будх Сингх не служил
Ранджиту всей душой, чего тот не мог не чувствовать. Поэтому в 1811 г. Ран
джит нашёл предлог отнять у него остальное. Придравшись к тому, что Будх
Сингх имел обыкновение красить бороду, Ранджит задал в своём дарбаре во
прос: какому наказанию подлежит сикх за такое дело? Уважаемые члены об
щины отвечали, что заключению в тюрьму. Будх Сингх бежал из Лахора на
территорию ОстИндской Компании, где у него было мелкое владение, а Ран
джит упразднил мисал Сингхпуриа.
Мисал Карорасингхиа основал Карора Сингх, джат из деревни Барки
близ Лахора. В конце 1720х годов чиновники Закарияхана силой обратили
его в ислам, но через полгода он вернулся в лоно сикхизма — и стал закля
тым врагом имперских властей. Так Моголы сами плодили себе врагов. Ка
рора Сингх возглавил один из мисалов Дал хальсы, участвовал во многих
боях и погиб в 1761 г. Власть в мисале перешла к его приёмному сыну Баг
хел Сингху Дхаливале (1730–1802), который сделался самым могуществен
ным сикхским сардаром левобережья Сатледжа. Он был храбр, высок, хоро
шо сложен, с зорким взглядом; считается лучшим дипломатом среди всех сар
даров эпохи мисалов. У него было целых три ставки (в гг. Хариана, Чхалонди

Глава V. На пути к империи: Период мисалов (вторая половина XVIII в.)

211

и Калавар), где административными делами занимались (и вполне успешно)
три его жены; сам сардар чаще находился в походах.
Багхел Сингх известен, пожалуй, более всего тем, что в 1783 г. построил
в Дели семь гурдвар. Это стало возможно благодаря установлению контроля
над городом сикхами во главе с Ахлувалиа, о чём сказано выше. Не поделив
могольскую столицу, сардары предпочли уйти, но продиктовали мусульман
ской знати своё желание видеть в городе символы присутствия хальсы в виде
сикхских храмов. Моголы были вынуждены подчиниться. Возведением гур
двар и занялся сардар мисала Карорасингхиа. Восемь месяцев Багхел Сингх
оставался в городе с 4тысячным отрядом и строил святыни в местах, связан
ных с жизнью или смертью ряда сикхских гуру и членов их семей: на месте,
где в начале XVIII в. жила вдова гуру Гобинда; на месте дворца раджи Джай
Сингха, где в 1664 г. остановился гуруребёнок Хар Кришан (район Дели
Джайсингхпура); на месте кремации Хар Кришана и вдовы Гобинда на берегу
Ямуны; на месте казни девятого гуру Тег Бахадура (район Котвали) и его кре
мации (район Ракабгандж) в 1675 г.; на месте, где останавливались Нанак с
Марданой, гуру Харгобинд и Рам Раи (район Маджнун ка Тила); на месте, где
жил гуру Гобинд (район Моти Багх). Багхел Сингх умер около 1802 г. После
его смерти Ранджит Сингх быстро отнял у его вдов почти все владения.
Мисал Нишанвала основал Дасаундха Сингх, джат из деревни Сингхан
вала под Фирозпуром. Нишанвала попанджабски «знаменосец»: когда в
1733 г. сикхи приняли условия Закарияхана (навабство в обмен на мир),
было решено, что у хальсы будет пять знамён шафранового цвета, и одно из
них нёс Дасаундха Сингх. Владения мисала находились на территории совре
менных округов Амбала, Лудхиана и Фирозпур; ставкой сардара была Амба
ла. Дасаундха Сингх погиб в 1767 г. в бою с отрядом рохилов. Ему наследо
вали младший брат Сангат Сингх (ум. 1774 г.), затем двоюродный племянник
Мохар Сингх. Последний отличался жестокостью и высокомерием, за что и
поплатился: в 1785 г. его двоюродный дядя Гурбахш Сингх напал на Мохара
и, поддержанный недовольным населением, разбил его (Мохар погиб). Гур
бахш, правда, в следующем году умер, но его вдова Дайя Канвар долго пра
вила мисалом, да так успешно, что почти искоренила не только убийства и
разбой, но даже воровство. В 1808 г. Ранджит Сингх отнял у неё мисал, раз
делив земли между своим дядей и его другом. Однако после Амритсарского
договора Ранджита с ОстИндской Компанией 1809 г. (см. ниже) эти земли
оказались в сфере влияния Компании, и британский полковник Д. Октерло
ни по просьбе Дайя Канвар вернул ей владения. После её смерти в 1823 г. они
отошли Компании.
Мисал Шахид основал ниханг Дип Сингх (1682–1757) из деревни Поху
винд под Джаландхаром. Как мы видели, он погиб у Амритсара в бою с аф
ганцами и почитается как выдающийся мученик сикхизма (см. IV.2). После

212

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

его гибели лидерство в мисале перешло к Судх Сингху из Дукохевалы, кото
рый погиб в Великой гхаллугхаре 1762 г. Его сменил Карам Сингх из дерев
ни Махрака близ Лахора, который и правил мисалом до своей смерти в
1794 г. Мисал Шахид занимал южный берег Сатледжа в Мальве, а его цент
ром был Шахзадпур. После Карама мисал возглавил его сын Гулаб Сингх, у
которого способности к управлению были ниже средних. В начале XIX в. он
покорился Ранджит Сингху вместе с братом.
Перейдём к мисалам Таруна Дал.
Мисал Бханги основал Чхаджджа Сингх, джат из деревни Панджвар под
Тарн Тараном. Он командовал одним из отрядов, после чего его сменил Бхума
Сингх, который погиб в Малой гхаллугхаре 1746 г. Онто и дал мисалу назва
ние, потому что пил бханг — наркотический напиток зелёного цвета из коноп
ли. Бхума Сингху наследовал его племянник Хари Сингх Дхиллон, сын за
миндара. Хари Сингх возглавил не только мисал Бханги, но и всё войско Та
руна Дал. Его ставка находилась в Амритсаре, что говорит о немалом
влиянии Бханги среди мисалов. Хари Сингх отличался храбростью, поэтому
водил походы в Западный Панджаб, где население было сплошь мусульман
ским: не боялся отдаляться от своих баз в сикхской части страны. Так, в
1764 г. он пограбил навабство Бахавалпур и окрестности Мултана, после чего
даже переправился на правобережье Инда и собрал дань с вождей белудж
ских племён. Хари Сингх Дхиллон погиб в том же году, когда повёл Тару
на Дал покарать Алха Сингха за очередное низкопоклонство перед Ахмад
шахом.
Хари Сингху наследовал сын — Джханда Сингх (правил в 1764–74). При
нём могущество мисала Бханги достигло зенита. Владения мисала находились
во всех доабах, кроме Джаландхарского, а также в Мальве. Джханда Сингх
сделал своим данником северное княжество Джамму, через которое проходи
ли торговые караванные пути. Однако его крупнейший успех — захват в
1772 г. Мултана и изгнание оттуда афганской администрации. Это в самом
деле достижение: ведь Мултан был одним из крупнейших городов Панджаба,
при Моголах выступал центром отдельной субы.
Таким образом, сардары мисалов воевали не только друг с другом: не забы
вали поглядывать по сторонам. Правда, в 1779 г. сын Ахмада Тимуршах Дур
рани отвоевал город, когда его военачальник Зангихан разгромил войско
Бханги под Рохтасом. Как и во время Великой гхаллугхары, афганцы вновь
продемонстрировали умение подбираться к противнику незаметно: Зангихан
не только прошёл малоиспользуемыми тропами, но и наказал соблюдать пол
ную тишину, поэтому даже воды воины на марше просили жестами. 3 тыс. сик
хов погибло в сражении, ещё 500 утонули при бегстве через Джелам. Побе
да позволила Тимуру подступить к Мултану, сикхский гарнизон сдал город
скую крепость и получил разрешение убраться восвояси. Мултан вновь стал

Глава V. На пути к империи: Период мисалов (вторая половина XVIII в.)

213

афганским, там вновь сел афганский наместник — племянник Тимура Музаф
фархан (правда, вскоре он добился немалой автономии от Кабула).
Тимур ещё приходил в Индию, но, что характерно, Панджаб обходил по
периметру: побывал к югу от него — вернуть к покорности навабство Баха
валпур — и к северу — в Кашмире. Афганскому шаху очень хотелось в Дели,
но для него, как и для его отца могольская столица оставалась тем близким
локтем, который не укусишь: для этого пришлось бы пройти по территории
сикхов. К тому же Тимур в отличие от отца не был великим воином, любил
удовольствия. Он занимался больше внутренними делами Афганистана, где
оставил по себе память как о милостивом правителе.
Джханда Сингх Бханги был убит в 1774 г. ночью выстрелом в спину на
ёмным убийцей Джай Сингха Канхийя во время кампании в Джамму против
мисалов Канхийя и Сукарчакиа. Ему наследовал младший брат — Ганда
Сингх. Он правил недолго: заболел и умер (а возможно, погиб от стрелы) во
время очередной войны мисалов — Бханги и Рамгархиа бились против Кан
хийя, Сукарчакиа и Ахлувалиа. После смерти Ганда Сингха мисал возглавил
его трусоватый и слабоумный сын Десу Сингх, который не мог держать вое
начальников в повиновении. Мисал Бханги стал разваливаться. Десу погиб в
1782 г., власть перешла к его сыну Гулаб Сингху, при котором распад миса
ла продолжался. Гулаб умер в 1800 г. от алкоголизма, оставив малолетнего
сына Гурдит Сингха. В 1802 г. мисалу Бханги пришёл конец: Ранджит Сингх
взял штурмом крепость в Амритсаре, а Гурдит Сингх с горя пошёл по стопам
отца (по части пьянства).
Мисал Канхийя основал Джай Сингх, джат, сын торговца сеном и дре
весиной из деревни Канха Качха под Лахором. Как и практически все другие
основатели мисалов, высокого положения добился сам (был selfmade sardar).
Подчинил территории по обоим берегам Беаса и Рави, пытался завладеть
Джамму. Ставка мисала находилась в Батале. В 1785 г. Джай Сингх потерпел
поражение в битве при Наушахре и потерял много земель, которые подели
ли между собой победители — Джасса Сингх Рамгархиа, Махан Сингх Сукар
чакиа и раджа Кангры Сансар Чанд. Джай Сингх умер в 1793 г. Половина
мисала отошла к его вдове Сада Каур, другую половину поделили сыновья —
Нидхан Сингх и Бхаг Сингх. В 1811 г. Ранджит Сингх вызвал Нидхана в Ла
хор и бросил в тюрьму, а земли обоих сардаров конфисковал.
Мисал Накаи основал Хира Сингх (1706–67), джат из деревни Бахарвал
близ Лахора. Название мисала происходит от слова нака, «ворота»: так обо
значали район в Бари доабе южнее Лахора. Ставка сардара находилась в Чу
ниане. Хира Сингх погиб в сражении с мусульманами. Во главе мисала встал
его двоюродный брат Нахар Сингх, а вскоре младший брат последнего Рам
Сингх (ум. 1781), который воевал с другими сардарами того же мисала. За
тем власть перешла к его сыну Бхагван Сингху, который был слабым прави

214

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

телем. При нём мисал Накаи настолько ослаб, что уже платил дань сардару
мисала Сукарчакиа Махан Сингху. Свою сестру Радж Каур Бхагван Сингх
предложил в жёны Ранджит Сингху; свадьба состоялась в 1798 г. В 1802 г.
Радж Каур родила первенца Ранджита — Кхарак Сингха. Однако уже в сле
дующем году мисалу Накаи пришёл конец: Ранджит захватил все его терри
тории (не посмотрел, что его жена — из правящей семьи этого княжества).
Мисал Рамгархиа называется по имени Джасса Сингха Рамгархиа
(1723–1803) из деревни Ичогил под Лахором. Сначала его знали под касто
вым именем Тхока, что на панджаби значит «плотник»; прозвище Рамгархиа
он получил за то, что отстроил заново крепость Рам Рауни (Рамгарх) в Ам
ритсаре. Строго говоря, основателем мисала Джасса Сингх не был: до него
отряд, который стал ядром мисала, уже сформировался, и им командовали
джаты Хушхал Сингх (служил ещё при Банде) и Нанд Сингх Сангханиа. Дед
Джасса Сингха служил при Гобинде; отец сопровождал десятого гуру в Нан
дерх и вернулся в Панджаб с Бандой, во время раскола общины пошёл на
службу к АбдусСамаду, погиб во время вторжения Надиршаха. Сам Джас
са Сингх служил Закарияхану, затем Адинабегу. В 1747 г. он пришёл на по
мощь сикхам в осаждённой крепости Рам Рауни. Когда после смерти Мира
Манну сикхи решили отстроить эту крепость заново, руководство работой и
поручили Джасса Сингху.
Джасса Сингх Рамгархиа был могущественным сардаром. Именно он пос
ле гибели Хари Сингха Бханги в 1764 г. возглавил Таруна Дал. Его ставка на
ходилась в Шри Харгобиндпуре. К 1770м годам Рамгархиа подчинил верхо
вья Бари и Джаландхарского доабов и обложил данью раджу горного княже
ства Кангра. Здесь было чем поживиться: изза постоянных войн в Панджабе
через Кангру стал проходить караванный торговый путь из долины Ганги в
Кашмир, Афганистан и Среднюю Азию. Главным соперником Джасса Синг
ха Рамгархиа был его более успешный тёзка — Джасса Сингх Ахлувалиа.
В 1774 г. состоялась крупная битва при Динанагаре, в которой мисалы Рам
гархиа и Бханги противостояли объединённым силам мисалов Канхийя, Су
карчакиа и Ахлувалиа. Сражение длилось десять дней и закончилось ничьёй.
Однако в 1778 г. фортуна отвернулась от Рамгархиа: Канхийя и Ахлувалиа
отняли у него все территории, и ему со своими воинами пришлось самому
искать господина: поступил на службу к радже Патиалы Амар Сингху.
И тут Джасса Сингха выручила любопытная находка в колодце. В местеч
ке Сирса его люди набирали воду, и два ведра улетели вниз. За ними спусти
ли на верёвке несколько крюков, но один крюк застрял. Тогда в колодец при
шлось спустить человека, и тот обнаружил четыре сундука с золотыми моне
тами на общую сумму 3–4 лакха рупий! [Gupta, IV, р. 283].
В начале 1780х годов Джасса Сингх поправил дела настолько, что возоб
новил соперничество с Ахлувалиа. В 1783 г. он прибыл в Дели и, несмотря на

Глава V. На пути к империи: Период мисалов (вторая половина XVIII в.)

215

неравенство сил (20 тыс. против 10 тыс.), бросил вызов могущественному
тёзке. Смерть Джасса Сигха Ахлувалиа облегчила Рамгархиа задачу отвоевать
у Канхийя территорию своего мисала, что было сделано в 1785 г., когда в сра
жении погиб Гурбахш Сингх. Баталу он после этого укрепил стеной высотой
10 м и шириной 7 м, благодаря чему крепость вскоре успешно выдержала оса
ду Джай Сингха Канхийя и его союзников. В 1796 г. энергичная вдова Джай
Сингха Сада Каур, мстя за гибель мужа, осадила Джасса Сингха в его крепо
сти Миани. Осада длилась четыре месяца, и Рамгархиа пришлось туго, но по
могла стихия. Лагерь осаждающих был разбит в русле высохшей реки. Од
нажды ночью в горах пошёл ливень, по руслу хлынул бурный поток, и лагерь
смыло полностью.
Джасса Сингх Рамгархиа был храбр, на своём веку убил саблей несколь
ко тигров. Он оставил мисал Рамгархиа весьма сильным княжеством: земли
располагались в Бари и Джаландхарском доабах. Джасса Сингху наследовал
сын Джодх Сингх, с которым Ранджит Сингху пришлось считаться. После
смерти Джодх Сингха в 1815 г. три его сына не поделили территорию и
имущество, и Ранджит этим воспользовался: вызвался быть арбитром, но
прихватил всё сам. По его приказу 150 крепостей мисала Рамгархиа были сне
сены.
Наконец, мисал Сукарчакиа основал джат Десу, который построил для
своей семьи под Гуджранвалой хутор под названием Сукар Чак, «Малое се
ление» (сейчас на территории Пакистана). Известен тем, что воровал скот.
Позднее решил загладить свои проступки, в 1692 г. пошёл в Анандпур и при
нял пахул от гуру Гобинда. В 1699 г. вступил в хальсу под именем Десу Синг
ха. Храбро сражался при Гобинде и Банде, получил в боях до 40 ран, в 1715 г.
погиб. У Десу Сингха остались два сына — Нодх Сингх и Чанда Сингх. Нодх
Сингха выгодно женили, он построил в Сукар Чаке целую усадьбу. Чанда
Сингх поселился в местечке Сандханвалиа под Сиалкотом и положил нача
ло семье Сандханвалиа (они выйдут на первый план уже в 1840е годы, ког
да будут бороться за власть в Лахоре после смерти Ранджит Сингха). Нодх
Сингх и Чанда Сингх известны тем, что всегда активно защищали единовер
цев. Так, когда в конце 1740х годов патханский владетель Расулнагара за
хватил шесть сикхов и насильно обратил их в ислам, заставив есть говядину,
братья отбили их и вернули в лоно сикхизма. Повторю, что сикхи никогда
никого не загоняли в свою религию силой — в отличие от иных мусульман.
Нодх Сингх служил под началом Капур Сингха, в 1745 г. был командиром
одного из 25 отрядов, а в 1748 г., с образованием Дал Хальсы, стал сардаром
отдельного мисала.
Нодх Сингх погиб в 1752 г. в бою с афганцами. Ему наследовал старший
сын Чархат Сингх (1729–74) — дед великого Ранджита. В молодости он тоже
служил под началом Капур Сингха. Женился на дочери сардара мисала Фа

216

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

изуллапуриа — Амир Сингха, что укрепило позиции мисала Сукарчакиа.
В 1758 г. Чархат Сингх построил в своей ставке в Гуджранвале кирпичную
крепость, став одним из самых могущественных сикхских сардаров. Об актив
ной борьбе Чархат Сингха с афганскими оккупантами и участии в занятии
Лахора рассказано выше. Во время Великой гхаллугхары Чархат Сингх полу
чил 19 ран. Он погиб при взрыве своей же пушки в войне с мисалом Бханги
за Джамму.
Чархат Сингху наследовал его десятилетний сын Махан Сингх (1764–92).
Он был сильной и амбициозной личностью, уже в 15 лет взял управление
мисалом в собственные руки. Махан Сингх успешно продолжал войну свое
го мисала с Бханги, дважды грабил Джамму. Однако он умер всего 27 лет от
роду от лихорадки при осаде одной из крепостей Бханги — Содхры. К концу
правления Махан Сингха владения мисала Сукарчакиа находились уже в трёх
доабах — Рачна, Чадж и Синд Сагаре (как и мисал Бханги, в основном тер
ритории, где проживала мусульманская часть народа панджабцев); его вой
ско насчитывало 22–25 тыс. человек. Историк Х.Р. Гупта уверен, что, не умри
Махан Сингх, через десять лет он благодаря своей энергии объединил бы под
своей властью весь Панджаб, да ещё взял бы под своё покровительство Шаха
Алама II в Дели [Gupta, IV, р. 313].
Почти всё это осуществит его не менее энергичный сын — Ранджит Сингх.
Когда в третьей четверти XVIII в. у сикхов исчез внешний враг (Моголы,
затем афганцы), единство хальсы разрушилось. Период мисалов стал в сик
хской истории эпохой усобиц. В то же время ретроспективно это был проме
жуточный, переходный период между продолжительной и тяжелейшей борь
бой за независимость и собиранием Пятиречья под властью одного мисала.
Поэтому данный параграф и назван «На пути к империи».
Из краткого обзора истории отдельных мисалов становится понятно, что,
как чаще всего бывает в истории, основателями этих княжеств были сильные,
харизматические лидеры, тогда как их потомки, как правило, всё больше
мельчали, теряя власть (вспомним концепцию циклов знаменитого арабско
го историка XIV в. ибн Хальдуна). Неудивительно, что эпигоны сардаровос
нователей один за другим уступили (одни — сопротивляясь, другие — более
или менее мирно) намного более сильной фигуре, которая появилась в стране
на рубеже XVIII–XIX вв.
Непрерывно воюя друг с другом, сикхские мисалы, как греческие полисы
перед лицом персов, в целом всё же сохраняли представление об принадлеж
ности к особой общности. Пример — их общий продолжающийся конфликт
с «огрызком» Могольского султаната. В том, что Моголы оказались загнаны
в пределы этого «огрызка», была немалая заслуга и сикхов. Стороны поме
нялись ролями: если на рубеже XVII–XVIII вв. Моголы были наступающей

Глава V. На пути к империи: Период мисалов (вторая половина XVIII в.)

217

стороной, осаждали сикхов в их оплоте — Анандпуре, то теперь сикхи совер
шали набеги под самые стены имперской столицы. В 1780е годы они, взяв
исторический реванш, даже ненадолго заняли Дели и его Красный форт. Ма
териальным воплощением этого реванша стали семь гурдвар, построенных
Багхел Сингхом в могольской столице.
Период мисалов в истории Панджаба — яркий пример функционирова
ния традиционных восточных политий патримониального типа. Прослежи
вая историю того или иного мисала, можно на конкретном материале уви
деть, как строились, достигали зенита и рушились властные структуры, кра
еугольным камнем которых являлся правитель как конкретная личность.
Харизма, тем более в условиях постоянных военных действий между миса
лами, обеспечивала возвышение сардара; её отсутствие у его наследников
часто приводило к распаду княжества (эта участь постигла ряд мисалов) или
захвату более сильным соседом (в конце концов этот жребий выпал им
всем).
Конфликты сикхов с Моголами и афганцами второй — третьей четверти
XVIII в. показывают, что освободительные войны сикхов плавно переходи
ли в завоевательные. Однако из всех возможных на тот момент вариантов
установление в Панджабе власти сикхов, пожалуй, было оптимальным вари
антом.

V.2. Княжества клана Пхулкиа и их войны с соседями
Часть левого (восточного) берега Сатледжа занимали владения мисалов.
Однако видной силой здесь был и сикхский клан Пхулкиа, сардары которо
го основали несколько княжеств. Крупнейшими были Патиала, Набха и
Джхинд.
Основателем клана Пхулкиа был Пхул (1627–89), джат из деревни Маха
радж. По преданию, его в 1634 г. благословил сам гуру Харгобинд, предска
зав, что он утолит голод многих и его лошади будут пить воду Сатледжа и
Ямуны. Пхул действительно сделался крупным землевладельцем и основал
династию. Его внуком был не раз упоминавшийся Алха Сингх (1691–1765) —
основатель династии махараджей Патиалы. Он начинал как мелкий владе
тель, при навабе Капур Сингхе из сикхасахадждхари сделался кешдхари
(вступил в хальсу). В 1753 г. захватил глиняную крепость, которую стали на
зывать Патти Алха («доля Алхи»), что со временем приняло искажённую
форму «Патиала». Алха Сингх успешно расширял свою территорию, в част
ности, воевал с кастой раджпутовмусульман бхатти. Как сказано выше,
Алха Сингх среди сикхов был наособицу: в годы нашествий Ахмадшаха не
выступал против захватчика с оружием в руках, а, напротив, выражал ему

218

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

свою покорность, за что афганцы его княжество почти не трогали (хотя, ра
зумеется, вымогали дань).
Алха Сингх помогал лидеру рохилов Наджибууддаула в войне с друже
ственным сикхам Бхаратпуром, а Ахмадшаху не забывал подносить богатые
подарки, за что в 1765 г. тот пожаловал его титулом раджи и постом фаудж
дара Сирхинда — крупнейшего города Мальвы. Неудивительно, что несколь
ко раз Алха Сингх вызывал подобными действиями гнев хальсы, но всякий
раз откупался (как в 1761 г., когда наказать его двинулась вся Дал Хальса).
У него вообще была манера — откупаться. Когда во время Великой гхаллуг
хары Алха Сингх выжидал, чья возьмёт, и медлил с выражением Ахмад
шаху верноподданнических чувств, тот пограбил его земли, а когда он всё
же приехал в афганский лагерь и шах, прогневавшись, велел ему сбрить во
лосы и бороду, Алха Сингх отвёл от себя такой позор, уплатив более лакха
рупий.
Вместе с тем изворотливый сардар пользовался поддержкой мисалов, коль
скоро речь заходила о расширении его владений — сардары смотрели на это
как на общесикхское дело, видели в экспансии Патиалы расширение терри
тории под властью сикхов вообще.
Короче говоря, Алха Сингх пытался усидеть на двух стульях, и, надо ска
зать, довольно успешно. Как удачно отметил Х.Р. Гупта, «Алха Сингха по пра
ву можно назвать сикхским Бисмарком» [Gupta, IV, р. 154]. У него даже было
две печати. Одна предназначалась для документов, посылаемых мусульман
ским правителям (Ахмадшаху, Наджибууддаула и др.), и содержала над
пись: Султан сахае Алха, «Султан да спасёт Алху» (скорее всего, имеется в
виду Аллах)1. Для писем к сикхским сардарам печать была другой: Акал са
хае Алха Сингх, «Вечный [бог] да спасёт Алха Сингха». В последнем случае
не забыл упомянуть свою принадлежность к хальсе («львиное» имя).
Алха Сингху наследовал его внук Амар Сингх (правил в 1765–81). Он
продолжал курс деда: расширял княжество, пресмыкался перед Дуррани и
даже помогал могольским военачальникам из Дели в их военных операциях
против других сикхов Мальвы! После смерти Амар Сингха от водянки раджой
Патиалы стал его слабоумный сын Сахиб Сингх (правил в 1781–1813), при
котором, что неудивительно, возникла угроза распада княжества. Однако
Патиалу сохранили усилиями вазира княжества (индуиста по религии) и трёх
родственниц раджи. Во время третьего и четвёртого вторжений Заманшаха
Сахиб Сингх выразил ему покорность, хотя не поехал в Лахор лично, опаса
1

Термин султан в значении «власть Аллаха» иногда употребляется в хадисах (рас
сказах об изречениях или деяниях пророка Мухаммада). Впрочем, есть некоторая веро
ятность того, что под султаном Алха Сингх имел в виду человека — Ахмадшаха, т.е. этой
печатью признавал верховную власть империи Дуррани.

Глава V. На пути к империи: Период мисалов (вторая половина XVIII в.)

219

ясь карательных действий со стороны мисалов. Недавно, в 2002–07 гг., его
потомок, нынешний махараджа Патиалы Амариндер Сингх (титулы, пусть без
княжеств, в Индии сохраняются) был главным министром штата Панджаб:
электорат, помимо прочего, привлекла его традиционная легитимность как
представителя княжеского рода.
Другим княжеством, где правили потомки Пхула, была Набха. Её осно
вателем стал двоюродный брат Алха Сингха Гурдит Сингх (ум. 1754 г.). Если
Патиала чеканила деньги от имени Моголов и династии Дуррани (т.е. фор
мально признавала их верховную власть), то правители Набхи были, так ска
зать, патриотичнее: монеты выпускали от имени Нанака и Гобинд Сингха, т.е.,
как и остальные сикхи, не признавали над собой ничьего главенства, кроме
собственных гуру. Ещё одним сикхским княжеством Мальвы был Джхинд,
который основал Сухчайн Сингх (ум. 1758 г.).
Основным направлением экспансии сардаров Пхулкиа было восточное. В
1770е годы они постепенно распространяли свои владения на восток, по тер
ритории современного индийского штата Хариана. Это было посягательство
на «огрызок» Могольского султаната.
В Дели в это время шла очередная борьба за власть. С 1773 г. главными
антагонистами при дворе были военачальник персшиит Наджафхан (1722–
82), сильный и дальновидный лидер, способный полководец, и наибвазир
кашмирецсуннит АбдульАхадхан — искусный интриган, но некомпетент
ный военачальник и дипломат. Их борьба была очень на руку сикхам Маль
вы. Когда в 1774 г. сикхи начали грабить предместья Дели, Наджафхан хо
тел организовать карательный поход, но АбдульАхад принялся ставить ему
палки в колёса: ненависть к придворному оппоненту отодвигала на задний
план долгосрочные соображения безопасности столицы. Вообще, если Над
жаф собирался вооружённой силой восстановить имперскую власть хотя бы
до Лахора, то АбдульАхад таких смелых планов не вынашивал и считал, что
с сикхами нужно просто договориться.
К северу от Дели, в Рохилкханде, сикхи контактировалиещё с одним пра
вителем — вождём рохилов Забитаханом, сыном покойного Наджибаудда
ула. Отношения с ним были непростые. Часто сикхские отряды нанимались
к нему в войско, но были не прочь пограбить его же территорию. Сам Заби
тахан имел главной (хотя и недостижимой) целью восстановить утраченный
отцом контроль над Дели и пытался использовать для этого сикхов. Так, в
1776 г. сикхский отряд находился в его войске, когда он подступил к столи
це и добился от двора подтверждения себя в официальной могольской дол
жности — наваба г. Сахаранпур. Афганцу хотелось большего, но в 1777 г.
Наджаф наголову разбил его. Единственной надеждой Забитахана остались
как раз сикхи. Ради сохранения союза с ними он даже принял тогда сикхизм
под именем Дхарам Сингха. По этому поводу в фольклоре Панджаба о нём

220

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

сохранилась издевательская поговорка: «Два ученика одного гуру — полу
сикх, полурохил» (Ик гуру да до чела — адха сикх, адха рохела).
Как и правители мисалов, сикхские сардары Пхулкиа соперничали и под
час воевали друг с другом. Так, сардар Патиалы Амар Сингх предложил мо
гольскому наибвазиру АбдульАхаду совместно покорить других сардаров
Мальвы. Помня о непримиримой вражде сикхов с Моголами, удивляться та
кому союзу всё же не стоит: каждый правитель прежде всего решал задачу
укрепления и расширения собственной власти. Даже сикхский герой Джасса
Сингх Ахлувалиа в 1758 г. пытался использовать авторитет могольского шаха
(Аламгира II) в борьбе с противникомединоверцем (Хари Сингхом Бханги)
и получил шахский фарман на освобождённое от налогов владение семью
парганами и на дань с ряда джагирдаров.
Осенью 1779 г. из Дели на соединение с Амар Сингхом выступило круп
ное войско, но вскоре союзники не поладили, и АбдульАхад напал на Амар
Сингха, окружив Патиалу. Тот сразу вспомнил, что другие сикхские сарда
ры — его единоверцы, и обратился за помощью к правителям мисалов Мад
жхи. Те пришли на выручку, и в Мальву двинулось большое войско под на
чалом самого Джасса Сингха Ахлувалиа. Весть о его приближении вызвала в
могольском лагере панику. Воины АбдульАхада бежали, бросая обоз и мас
сово дезертируя. Наджафхан в то время находился с армией к югу от Дели
и нуждался в средствах, поэтому защитить столицу не смог бы. Историки схо
дятся во мнении, что если бы среди сардаров Мальвы нашёлся смелый пред
водитель, который решительно бросился бы вслед за бегущими Моголами,
ему удалось бы занять Дели и взять «под защиту» Шаха Алама. Тем самым
сикхи взяли бы исторический реванш у султаната своих двухвековых угнета
телей.
Однако бичом сикхов было хроническое отсутствие единства.
В конце 1779 г. борьба Наджафа и АбдульАхада завершилась победой
первого. Энергичный Наджафхан стал в Дели всесильным временщиком (как
в 1760е годы Наджибуддаула). Он «был последним представителем моголь
ской знати, которому в какойто мере удалось вдохнуть немного жизни в раз
лагающийся труп Могольской империи» [Gupta, III, р. 158]. За сикхов Наджаф
взялся сам: отправил карательную экспедицию под командованием своего
внучатого племянника Мирзы Шафи. Однако успеха тот не добился изза
хронической нехватки средств в казне — да и репутации противника. Как от
метил живший тогда в Дели швейцарский майор А. Полье, даже 500 всадни
ков Наджафхана не осмеливались ввязаться в бой с 50 сикхами [Gupta, III,
р. 18].
В 1781 г. Моголы пошли на мировую. Шаху Аламу II (фактически — Над
жафу) пришлось официально признать мисалы и их право собирать ракхи в
размере 1/8 земельного налога (2 анны с каждой рупии) на территории от

Глава V. На пути к империи: Период мисалов (вторая половина XVIII в.)

221

Панипата до Дели и в верховьях Гангского доаба1. Империя наконец сдела
ла сикхам ту же уступку, что и маратхам в 1719 г. на Декане. Правда, уже в
следующем году сикхи нарушили соглашение и возобновили набеги на об
ласть Дели, да так активно, что в столице начались перебои в поставках фрук
тов из Кабула (традиционно процветавшая отрасль индоафганской тор
говли).
В 1782 г. Наджафхан умер. Столицу бывшей империи захлестнула оче
редная волна борьбы за власть — на сей раз между его военачальниками
Мирзой Шафи и Афрасиябханом. Это не могло не способствовать активиза
ции сикхов, которые «под шумок» сделали своими данниками горных раджей
шиваликских княжеств — Гархвала и других.
В 1784 г. у сикхов Мальвы на востоке появились новые сильные соседи —
маратхи, экспансия которых докатилась наконец до области Дели. Её завое
вал выдающийся маратхский сардар Мадходжи Шинде (1730–94), который
поставил под контроль могольский двор и самого Шаха Алама. Столкнув
шись на западе с проблемой беспокойных сикхов, Шинде попытался решить
дело миром — взять часть их к себе на службу (от имени шаха). В 1785 г. не
сколько сикхских сардаров согласились на предложенный им договор: Мад
ходжи принял на службу 5 тыс. сикхов и обещал жалованье и джагир (один
на всех) с доходом в 10 лакхов рупий; сардары обязались не взимать ракхи
в окрестностях Дели и не нападать на друзей Шинде — ОстИндскую Компа
нию и Авадх.
Но привыкнув грабить, сикхи вскоре нарушили договор. Так Шинде —
новый хозяин Дели — унаследовал от Моголов сикхскую проблему. Вскоре он
временно утратил Дели. В 1787 г. Мадходжи потерпел неудачу в войне с ма
хараджей Дхундхара в Раджпутане и спешно отступил на юг. Его слабостью
воспользовался новый вождь рохилов сын Забитахана (умершего в 1785 г.)
Гулам Кадирхан, который занял Дели при поддержке сикхов; позднее, одна
ко, они пограбили его же земли. В июле — октябре 1788 г. Гулам Кадир чи
нил в могольской столице полный беспредел: 72летнего Шаха Алама соб
ственноручно ослепил кинжалом, принцев заставил петь и плясать, Красный
форт перерыл в поисках сокровищ, купцов и население обобрал. За всю ис
торию Могольского султаната это был, возможно, худший, самый страшный
период для династии, хотя очень короткий. Сикхи, как повелось, воспользо
вались дальнейшим ослаблением султаната, чтобы грабить окрестности сто
лицы. Шинде всё же удалось собрать силы и отвоевать у рохилов Дели. Гу
лам Кадир бежал, но был предан и казнён — его разрезали на части.
1

Сикхи довольствовались здесь ракхи всего в восьмую часть налога потому, что в
отличие от своего Панджаба не находились здесь постоянно и эти земли подвергались
набегам и других грабителей (гуджаров, маратхов), от которых сикхи не гарантировали
населению защиту.

222

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Вновь обосновавшись в Дели, Мадходжи Шинде опять попытался дого
вориться с соседямисикхами. В 1789 г. он заключил с несколькими сардара
ми новый договор, согласно которому опять пожаловал им джагиры, причём
уже в самом Гангском доабе (т.е. восточнее той территории, где выделил им
земли прежде, что отражало расширение зоны сикхских набегов); сардары
обязались не грабить эти земли и оборонять от своих же единоверцев с за
пада. В Доабе появилась целая тысяча сикхских сборщиков ракхи, которым
помогали чиновникимаратхи. Однако слово своё сардары держали плохо.
Набеги сикхов на — теперь уже маратхскую — область Дели возобнови
лись. Маратхам приходилось отбивать их, причём именно здесь сикхи впер
вые столкнулись с противником, обученным военному делу по европейскому
образцу. Мадходжи Шинде был самым успешным среди тех маратхских сар
даров, которые перенимали военные достижения европейцев: закупали во
оружение, нанимали оказавшихся в Индии авантюристовевропейцев обучать
своих воинов. Именно благодаря «полкам нового строя» Шинде завоевал
область Дели и покорял князей Раджпутаны. Обученная поевропейски армия
семьи Шинде (Мадходжи, а после его смерти в 1794 г. его племянника Дау
лата Рао) в целом сдерживала амбиции сикхов Мальвы. Однако те своих по
зиций тоже не сдавали. Так, в 1794 г. маратхи несколько раз пытались взять
штурмом крепость Патиалы — Бахадургарх, да безуспешно. Это была (и есть)
огромная концентрическая крепость, окружённая широким рвом; дорога в неё
лежала через островок посреди этого рва и через внешние укрепления [Но
сов, 2008, с. 317].
Неудивительно, что, получив сильного соседа в лице маратхов, сикхи ста
ли искать союзника. При этом они руководствовались широко распростра
нённым в любой борьбе принципом, который у китайцев известен как 23я
стратагема: «Дружить с дальним и воевать с ближним». Часть сардаров уви
дела подходящего союзника в британской ОстИндской Компании, которая
была соседом Шинде с другой стороны — с востока, через Авадх. По правде
говоря, Авадх тоже не избежал грабительских набегов сикхов: например, в
1778 г. они вторглись туда, и их с трудом выдворил англосипайский субси
диарный отряд. Теперь же сикхи присматривались к Компании и как к воз
можному союзнику.
Начало прямых дипломатических контактов сикхов с ОстИндской Ком
панией относится к 1783 г., когда в дружественную переписку с несколькими
сардарами вступил британский посланник в Дели майор Джеймс Браун.
В 1785 г. сардары предложили Компании военный союз против Мадходжи
Шинде. Британцы были не прочь завязать с западными соседями дружествен
ные отношения, но предложение воевать отклонили [English Records..., 1936,
p. 23–24]. Соседмаратх Компанию вполне устраивал, и ссориться с ним она
не собиралась. Согласно донесениям британских резидентов при его дворе,

Глава V. На пути к империи: Период мисалов (вторая половина XVIII в.)

223

Мадходжи дорожил дружбой с Компанией и считал её необходимым сред
ством укрепить свою самостоятельность по отношению к Пуне как центру
маратхского союза княжеств [English Records..., 1936, p. 80, 307]1.
В самом конце XVIII в. сикхи Мальвы столкнулись с ещё одним достаточ
но серьёзным противником в лице раджи княжества Ханси — ирландца
Джорджа Томаса (1756–1802). Это очень интересная фигура. Он служил мат
росом на флоте британской ОстИндской Компании, в 1781 г. дезертировал
в Мадрасе, служил воином у палаяккаров (крупных землевладельцев), низа
ма Хайдарабада, затем перебрался в Северную Индию, где служил у мелкой
владетельницы бегам Самру2, а потом Шинде под Дели. В 1798 г. Томас вы
кроил себе самостоятельное княжество вокруг городка Ханси к югозападу от
Дели. Так он предвосхитил более известного в истории Азии «белого рад
жу» — авантюриста Джеймса Брука в Сараваке на севере острова Калиман
тан (это будут уже 1840е годы). Томас чеканил свою монету, наладил изго
товление пушек, мушкетов и пороха, ходил в завоевательные походы, в том
числе против сикхских Патиалы и Джхинда. Однако, не зная меры, он в кон
це концов замахнулся на маратхов, вступив в конфликт с военачальником Да
улата Рао Шинде — одним из его наёмниковфранцузов П.К. Перроном, ко
торый служил наместником Дели. Это и погубило Томаса. Наличие общего
врага объединило Перрона с сикхами Мальвы, и в 1801 г. они разбили Тома
1

В конце XVIII в. европейцы знали о сикхах ещё очень мало. Интересный пример —
французский автор «Мемуаров Типу Сахиба», который упорно называет сикхами рохи
лов [TypooZaeb, 1796, p. 215–216]. Этот двухтомник — вообще любопытный историче
ский источник. Он был издан во Франции с претензией, будто автор — шах Майсура
Типу Султан, с которым французы поддерживали контакты как с противником британ
цев. На самом деле написаны эти «мемуары» там же, где изданы. В них рассказывается
не только об истории Индии XVIII в., но и приводятся цифровые данные о финансах
французской Компании Индий, упоминаются «интриган Некер», «деятельный, трудолю
бивый, умный» герцог Шуазёль, «красивая и глупая» гжа Дюбарри и даже финансовая
авантюра Лоу [TypooZaeb, 1796, p. 44–51, 93–94, 202]. Обо всех этих французских ре
алиях Типу Султан знать не мог. После первых полутора сотен страниц автор, видимо,
спохватился, что Хайдара Али Типу Султан должен называть не только по имени, но и
«мой отец». Главной целью этого сочинения было показать, что у Франции на Востоке
остаётся союзник в борьбе с мировыми притязаниями Британии. Не случайно автор на
зывает и маратхов, и рохилов республиканцами — чтобы выставить их естественными
союзниками Франции эпохи Директории. Правда, борьбу за Азию (и Америку) Франция
бесповоротно проиграла ещё в Семилетнюю войну 1756–63 гг.
2
Бегам Самру (госпожа Самру, ок. 1753–1836) — мусульманка, жена, а затем вдова
другого европейского авантюриста в Индии, швейцарца Вальтера Райнхардта (ок. 1725–
78), которого французы в Индии прозвали Sombre («мрачный»), а индийцы переделали
в Самру. Поступив на могольскую службу к Наджафхану, Райнхард в 1770е годы был
заместителем фаудждара Сирхинда. Оставил жене «в наследство» обученные поевропей
ски военные отряды наёмников.

224

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

са. Ирландец сдался и получил разрешение уехать во владения ОстИндской
Компании.
Правители сикхских политий Мальвы из рода Пхулкиа во второй поло
вине XVIII в. воевали между собой и с соседями так же, как сардары мисалов.
Важным компонентом их военной истории были набеги на область Дели по
обоим берегам Ямуны, которая представляла собой «огрызок» Могольского
султаната. В 1780е годы этот регион завоевали маратхи, и сикхскомаратх
ские отношения приняли тот же характер, что до этого — сикхскомогольские
и маратхскомогольские: сардар Мадходжи Шинде оказался в Дели в том же
положении, в каком в XVII — первой половине XVIII в. находились Моголы
перед лицом опустошительных маратхских набегов. В это же время сикхи
впервые вступили в контакт с британской ОстИндской Компанией, хотя
склонить её к союзу против маратхов им не удалось.

V.3. Ранние годы правления Ранджит Сингха
и отпор Заман%шаху
Сын сардара Сукарчакиа Махан Сингха Ранджит Сингх родился 13 нояб
ря 1780 г. (2 маггхара 1837 г. эры Бикрами) в столице мисала Сукарчакиа
Гуджранвале. Имя его означало «Победитель» — в честь одного из ратных
успехов отца. Он рос живым ребёнком и несколько раз сопровождал отца в
его походах. Образованием его занимались мало, прилежанием в учёбе Ран
джит не отличался и поэтому остался неграмотным (как могольский шах Ак
бар, который, правда, страдал дислексией). С детства питал вкус к верховой
езде и воинским упражнениям. Ещё в 6летнем возрасте переболел оспой, чу
дом остался жив, но ослеп на левый глаз. Когда внезапно умер Махан Сингх,
Ранджиту было всего 12 лет — столько же, сколько другому завоевателю Ин
дии, основателю Могольского султаната Бабуру, когда тот, осиротев, тоже
вдруг оказался в 1494 г. наследником владений своего отца (Ферганы). В пе
риод малолетства Ранджита мисалом Сукарчакиа управляли его мать Радж
Каур и диван Лакхпат Раи (из касты кхатри).
В 1796 г. Ранджита женили на Мехтаб Каур — дочери сардара мисала
Канхийя Гурбахш Сингха. Напомню, что у последнего осталась властная и
энергичная вдова — сардарни Сада Каур (1762–1832), которая была умелым
администратором и сама водила войска мисала в походы. Онато и прибра
ла к рукам управление мисалом Сукарчакиа. Именно ей некоторые истори
ки приписывают случившееся вскоре отравление матери Ранджита: Сада Каур
очень хотела заполучить под свою власть оба мисала — собственный и зятя.
А чтобы зять не стал тяготиться её контролем, когда повзрослеет, властная

Глава V. На пути к империи: Период мисалов (вторая половина XVIII в.)

225

тёща поощряла в нём тягу к спиртному и распущенность. Ранджит предавался
излишествам с охотой — только вот цели своей Сада Каур не добилась. Ко
мандовать Ранджитом не вышло. Зато тёща сыграла для него роль дальновид
ного советника в хитросплетениях отношений между мисалами. Вообще на
чалом возвышения своего мисала Ранджит объективно во многом обязан
тёще.
Ещё до 18 лет Ранджита женили вторично — на Радж Каур (ум. 1838),
дочери Рам Сингха, сардара другого мисала, Накаи. Таким образом, мисал
Сукарчакиа оказался связан матримониальными союзами сразу с двумя дру
гими мисалами. Два династических брака были удачным началом для чело
века, который вошёл в историю как собиратель земли панджабской.
С ранних лет Ранджит Сингх демонстрировал хитрость, дипломатичность
и умение принимать верные решения в нужный момент. Повзрослев, он, как
когдато могольский шах Акбар, избавился от влияния придворных и стал сам
себе хозяином. Всю полноту власти Ранджит Сингх взял в возрасте 17 лет.
Центральное событие в истории Панджаба последнего десятилетия
XVIII в. — рецидив афганских нашествий. Ранджит Сингх и выдвинулся в
ходе сопротивления захватчикам.
В 1793 г. на трон Дурранийской державы вступил 23летний внук Ахмад
шаха Заман (правил в 1793–1800). Несмотря на то, что к концу XVIII в. эта
империя трещала по швам, Заманшах решил тряхнуть стариной — и пошёл
по стопам деда в Индию. Его первый поход пришёлся уже на декабрь 1793 г.
Заман схватил демонстрировавшего излишнюю самостоятельность афганско
го наместника Мултана, выколотил задолженность по дани из амиров Син
да. Однако сикхов он ещё побаивался, поэтому двигаться дальше вглубь Ин
дии не осмелился.
Однако вскоре его попросили об этом не кто иной как Могол Шах Алам II
и рохилы. В Дели хотели с помощью единоверцевафганцев избавиться от
контроля маратхов. В ноябре 1795 г. Заманшах вторгся опять. Двигаясь к
Дели, он рассчитывал на междоусобицы сикхских мисалов и разобщённость
их сил. Единственным, кто пытался оказать афганцам сопротивление, как раз
и стал 15летний сардар мисала Сукарчакиа. Однако, пользуясь отсутствием
шаха в Афганистане, в Герате поднял мятеж его брат Махмуд, и Заман быст
ро повернул домой. Он не оставил идеи завоевать Индию, но начал перего
воры с сикхами, чтобы те в будущем беспрепятственно пропустили его в
Дели. Многие сардары склонялись к тому, чтобы пропустить афганцев — при
условии, что те поделятся частью добычи из Дели. Однако когда поинтересо
вались мнением Ранджита и попросили его отправить шаху подарки, тот, по
легенде, сказал: «Дары шаху я поднесу лично — на поле боя».
В третий раз Заманшах пересёк Инд с 30тысячным войском в декабре
1796 г. и был настроен решительнее. Население Панджаба разбегалось, ища

226

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

спасения на севере, в горах Шивалика. Лахор и Амритсар опустели. По иро
нии судьбы больше всех от полчищ Заманшаха пострадали панджабские му
сульмане, которые по простоте душевной считали, что афганцы не станут гра
бить единоверцев [Singh Kh., I, р. 193–194].
Сардары мисалов собрались в Амритсаре на совещание, и большинство
высказалось за прежнюю тактику — укрыться в горах, а потом совершать на
беги на врага, когда он уже будет отягощён награбленным добром. Юный
Ранджит Сингх тоже держал речь, в которой пристыдил сардаров: негоже
бросать на произвол афганцев мирное население, с которого сикхи много лет
взимают ракхи — плату за защиту. Речь сардара Сукарчакиа переломила на
строения.
Двигаясь на восток к Лахору, Заманшах обнаружил, что сикхи не дрем
лют, а заходят ему в тыл и тут же изгоняют оставленных им тханадаров (ко
мендантов крепостей), как бы смыкаясь за афганской колонной. Заман поос
терёгся повторить зверства деда и наказал не грабить, а сено и топливо рек
визировать только на нужды войска, без излишеств, и даже велел щадить
безоружных сикхов.
Лахор, напомню, много лет находился под контролем мисала Бханги. На
ступая, Заман прислал правителю города сардару Лехна Сингху письмо, где
заверял в своих добрых намерениях. Лехна отвечал, что его товарищи не
одобряют предложения шаха не чинить ему препятствий, но сам отступил из
Лахора. Ранджит, кстати, на такое же письмо Заманшаха воинственно отве
чал, что не будет избегать случая скрестить с шахом сабли, так как милостью
гуру каждому сикху обеспечена победа.
Вступив в Лахор, Заманшах получил верноподданническое письмо от рад
жи Патиалы Сахиб Сингха (эта династия продолжала свою традицию лавиро
вать между мисалами и афганцами). Сначала Заман приказал не трогать горо
жан Лахора, но когда лавочники не устроили ему фейерверк, обиделся и велел
обложить всех налогом. Народу от этого случились большие притеснения.
Сикхи меж тем собирали в Амритсаре силы. Шах прервал празднества в
Лахоре и двинулся к священному городу, но сикхи — как не раз бывало преж
де — оперативно разбились на мелкие отряды и отошли в убежища. Афган
ский конный отряд напал на Амритсар, но был отбит уступавшим ему по чис
ленности отрядом сикхов. Шах не захотел терять лицо и атаковал Амритсар
лично. Тогда сикхи вновь стянулись к городу и 12 января 1797 г. дали захват
чику сражение.
Амритсар не мог взять даже Ахмад Дуррани в свои последние походы в
Индию; куда там его внуку! Сражение было очень ожесточённым. Афганцы
поливали сикхов огнём замбураков, а те могли противопоставить им только
мушкеты с фитильным замком. Видя, что ситуацию это не переломит, сикхи
сорвали с голов тюрбаны и, закусив бороды, бросились в рукопашный бой с

Глава V. На пути к империи: Период мисалов (вторая половина XVIII в.)

227

развевающимися волосами и саблями в руках. Сеча длилась четыре часа. На
конец афганцы дрогнули и побежали, теряя людей и коней, преследуемые —
как уже повелось — до самых ворот Лахора. Афганцы потеряли до 20 тыс.
воинов, сикхи — до 15 тыс. В битве отличился Ранджит Сингх. Именно ему
с 9тысячным отрядом его мисала поручили после этого охранять священный
город.
Сикхи продолжали беспокоить Заманшаха, перерезая его пути снабжения
и перехватывая харкар (гонцов). Афганские воины в Лахоре начали испыты
вать голод, но — неслыханное дело! — против обыкновения не грабили го
рожан: Дуррани понимал, что если оттолкнуть от себя ещё и жителей Лахо
ра, то это конец. Шах Алам попрежнему взывал к афганцам прибыть в Дели,
но в Герате вновь зашевелился мятежный Махмуд. Дуррани спешно собрал с
лахорцев (обычными методами) 22 лакха рупий и устремился назад в Кабул.
Уходя из Панджаба, он оставил наместника в Синд Сагар доабе — Ахмадхана
Шаханчибаши. Показательно, что шах не назначил наместника к востоку от
Джелама: понимал, что реальной власти тот не имел бы.
Впрочем, не имел её и Ахмадхан. Некий Рам Сингх поднял против него
восстание: ездил по деревням с Гуру Грантх на голове и призывал молодёжь
выступить в священной войне (дхарам юдх). На помощь подоспели сардары
мисалов, и афганскому гарнизону дали трёхдневный бой. Шаханчибаши и
3 тыс. афганцев были перебиты у г. Гуджрат (под которым в 1849 г. состоит
ся решающая битва второй англосикхской войны). Голову Ахмадхана ото
слали Ранджит Сингху. У Заманшаха между тем были связаны руки в Афга
нистане, и на карательный поход сил не было.
Однако в октябре 1798 г. Заман начал четвёртый поход в Индию. На сей
раз его обнадёжил единоверец — шах империи Майсур в Южной Индии
Типу Султан (тот рассчитывал с помощью афганцев зажать в клещи своих
врагов маратхов). При приближении афганцев Ранджит Сингх разослал
письма с просьбой о помощи Гулаб Сингху Бханги и другим сардарам. Те
собрались в Амритсаре, но проявляли нерешительность. Тогда перед ними
появилась суровая Сада Каур и крикнула: «Если вы сикхи, идите на помощь
Ранджит Сингху, если нет — давайте поменяемся одеждой и против врагов
выступлю я!». Узнав, что в Амритсаре вновь находится сильное войско сик
хов, Заманшах направил туда 10тысячный отряд. Отряды мисалов под ру
ководством Ранджита, Сахиба, Гулаба и других сардаров встретили афганцев
на подступах к городу. Сикхские силы составляли едва ли четверть афган
ских, но приняли бой. С каждой стороны пало до 500 человек, но афганцы
предпочли отступить обратно к Лахору. В Амритсар же продолжали стекать
ся подкрепления.
Особенностью четвёртого похода Заманшаха была острая вражда между
двумя его военачальниками — вазиром Шер Мухаммадханом и главноко

228

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

мандующим Вафадарханом. Вазир обиделся на шаха, что командующим в
походе тот назначил не его, и писал письма сикхским сардарам, предупреж
дая о наступлении и даже поощряя их активнее нападать на афганское войс
ко. Перед нами яркий пример патримониальной политии, где знать лояльна
правителю только до тех пор, пока он щедро одаривает её чинами, джагира
ми и т.д.
Тогда, как в своё время его дед, Заманшах попытался договориться с сар
дарами, предлагая им формально признать его верховную власть. Несколько
сардаров из личного соперничества тайно склонялись принять эти условия,
но это вскрылось. Все сардары дали клятву не заключать сепаратных догово
ров и не покоряться врагу ни при каких обстоятельствах. Перед афганцами,
как прежде, склонились только несколько мелких князей Мальвы.
Сикхи перехватили инициативу, и Заманшах опять заперся в Лахоре.
Отряды мисалов подступили к столице Панджаба со всех сторон. Шах до того
опасался сикхов, что держал все городские ворота, кроме одних, запертыми
даже днём. Заман опять велел не притеснять горожан — под угрозой вспары
вать ослушникам живот (нескольким афганцам вспороли). Вообще афганский
шах оказался меж двух огней: если бы позволил своим грабить, это подстег
нуло бы сопротивление панджабцев; не позволяя же этого, он рисковал ут
ратить легитимность. В самом деле, войска стали роптать. Афганские воины
настолько нуждались, что начали продавать собственную одежду. По леген
де, Ранджит выезжал под самые стены Лахорской крепости, к знаменитой
восьмиугольной башне Самман Бурдж («Жасминная башня»), где разместил
ся Заман, и кричал: «Выходи, внук Ахмадшаха, внук Чархат Сингха пришёл
поприветствовать тебя оружием!». Однако шах только слал хилаты, пытаясь
задобрить сикхов.
Между тем пришла весть, что в Афганистан вторглись персы, а упрямый
Махмуд вновь поднял мятеж. Афганцы оставили Лахор — в последний раз.
При этом изза непрерывных дождей отступать им пришлось по бездорожью
(досидели до муссона). Реки вздулись, и при переправе через Джелам утону
ла бульшая часть шахского обоза, включая 12 пушек. Многие воины от голо
да и лишений умерли в пути или дезертировали. В довершение всего арьер
гард Замана пограбили соотечественники — пуштунские племена североза
падной границы Индии.
Так закончилось последнее в истории вторжение афганцев в Индию —
если не считать третьей англоафганской войны 1919 г., которую начнёт аф
ганский амир Амануллахан. Главной целью индийских походов Заманшаха
был Дели, но он опять оказался для афганцев недосягаем и опять изза сик
хов. Это в XI–XII вв. мусульманские завоевателитюрки (Махмуд Газневи,
Мухаммад Гури) безнаказанно совершали вторжения из Афганистана в Ин
дию, грабя и угоняя в плен. Теперь на границе Индии жил суровый народ

Глава V. На пути к империи: Период мисалов (вторая половина XVIII в.)

229

воинов, само существование которого защищало субконтинент с северозапа
да. В некоторых отечественных работах по русской истории до сих пор можно
прочитать, что во время монгольского нашествия княжества Руси выступили
щитом для остальной Европы, объективно заслонили её собой, благодаря
чему на покорение Западной Европы сил у монголов уже не осталось. По ана
логии то же можно сказать о сикхах в Индии; у конца монгольской экспан
сии в XIII в. были и намного более веские причины, но речь сейчас не об
этом. С середины XVIII в. сикхи действительно служили для остальной Ин
дии надёжным щитом.
Что касается Заманшаха, то уже через два года его сверг и ослепил тот
самый брат Махмуд, который и правил в Афганистане (с перерывом) до
1818 г. В 1811 г. Заман даже найдёт убежище у Ранджита в Лахоре — хотя по
том отправится в Среднюю Азию.
Борьба с Заманшахом закалила юного Ранджита — и в военном, и в орга
низационном отношении: проявивший упорство в борьбе с захватчиками сар
дар Сукарчакиа выдвинулся в лидеры сопротивления. В мировой истории
именно лидер успешной борьбы с иноземными захватчиками нередко стано
вился объединителем страны под своей властью: лидер антимидийского вос
стания середины VI в. до н.э. Кир II, основавший персидскую империю Ахе
менидов; лидер антимонгольского восстания середины XIV в. Чжу Юаньчжан,
ставший первым хуанди империи Мин в Китае; лидер антияпонского, затем
антифранцузского, а позже и антиамериканского сопротивления во Вьетна
ме Хо Ши Мин, ставший первым президентом ДРВ — и многие другие.
Выступая за войну до победного конца, Ранджит в то же время проявлял
прагматизм и убедил других сардаров не чинить афганцам препятствий, когда
они в последний раз уходили из Индии. По просьбе Замана он даже поднял
со дна Джелама 8 афганских пушек и переправил их шаху в Пешавар, на что
тот ответил хилатом.
К концу XVIII в. сложились предпосылки объединения Панджаба. К этому
времени погибли или умерли все выдающиеся сикхские сардары, которые были
достойными противниками друг другу, а потому ни один из них не мог взять
верха. Многие сикхи, да и не только они, устали от междоусобиц мисалов.
И всё же задача объединить Пятиречье была не из лёгких. С юга и вос
тока попрежнему угрожали маратхи, за ними маячила британская ОстИнд
ская Компания. В горах Шивалика расширял свои владения раджа Кангры
Сансар Чанд. Гуркхи Непала двинулись на запад и завоевали Кумаон. К тому
же ещё была свежа память о нашествиях афганцев.
После окончательного ухода Замана в 1799 г. Лахором владели сообща
три сардара мисала Бханги — Сахиб Сингх (сын Гуджар Сингха), Чет Сингх
(сын Лехна Сингха) и Мохар Сингх (сын Собха Сингха). С мусульманской
знатью города им приходилось до известной степени считаться, но простой

230

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

народ они притесняли, да ещё враждовали между собой. Вскоре многие ува
жаемые горожане (индуисты, мусульмане, сикхи) направили Ранджит Синг
ху прошение взять Лахор под свою власть. Авторитет Ранджита был уже вы
сок благодаря сопротивлению Заманшаху, в ходе которого он заработал ре
путацию смелого и талантливого полководца. Упрашивать Ранджита не
пришлось: он собрал войско и выступил, только не к Лахору, а — для отвода
глаз — к Амритсару, якобы с целью совершить омовение в священном водо
ёме. Оттуда Ранджит внезапно совершил бросок на Лахор, покрыв 32 мили
за один переход. Сардары Бханги заперли ворота, но два главных городских
чаудхри тайно пробили в стене брешь для воинов Ранджита. Правда, Ранд
жит опасался провокации и отказался ею воспользоваться — под тем предло
гом, что негоже проникать в город подобно вору. Кроме того, хотел войти в
Лахор открыто, как гордый победитель. Тогда утром 6 июля стража Лахор
ских ворот города сообщила командовавшему обороной Чет Сингху, что Ран
джит атакует другие, Делийские, ворота; сардар бросился туда, а стража от
ворила Лахорские ворота, и Ранджит вступил в город во главе отряда в 500
человек. Показательно, что одновременно через другие ворота вошла во главе
собственного отряда мисала Канхийя Сада Каур — поддержать зятя и одно
временно подчеркнуть свою самостоятельность.
Гарнизон Бханги оказал незначительное сопротивление, погибло всего
пять защитников. Чет Сингх заперся в цитадели города — Лахорской крепо
сти, а двое других сардаров бежали сразу. Воины Ранджита почти сутки вели
перестрелку с защитниками крепости, а на следующее утро Чет Сингх сдал
ся. Ранджит позволил ему беспрепятственно покинуть город со всеми восе
мью жёнами и даже пожаловал крупной деревней в виде джагира. Занятие
Лахора Ранджитом (1799 г.) произошло ровно через 100 лет после создания
хальсы гуру Гобиндом (1699 г.).
Восхождение Ранджит Сингха к вершинам власти в Панджабе было обус
ловлено рядом обстоятельств. Вопервых, это военные успехи его отца, ко
торый оставил мисал Сукарчакиа уже наиболее сильным среди панджабских
мисалов. Вовторых, внутреннее ослабление к этому времени ряда мисалов,
которые прежде, в середине XVIII в., играли первые роли. Втретьих, выгод
ный матримониальный союз с мисалами Накаи и особенно Канхийя, вдова
сардара которого, Сада Каур, немало содействовала укреплению позиций зятя
(мнила, правда, что работает лишь на себя). Вчетвёртых, выдвижение Ран
джита на первый план в ходе сопротивления вторжениям афганского Заман
шаха. Всё это способствовало росту могущества и престижа Ранджит Сингха
как наиболее подходящей фигуры для объединения Страны пяти рек под вла
стью одногоединственного сикхского монарха.

ГЛАВА VI
Лев Панджаба: Саркар Ранджит
Сингх (1799–1839)

VI.1. Объединение страны и создание империи
Заняв в июле 1799 г. Лахор, Ранджит Сингх строго наказал войскам не
грабить жителей, и город быстро вернулся к нормальной жизни. Новый за
воеватель созвал в Лахорской крепости дарбар: наградил своих сторонников,
заверил городскую знать в неприкосновенности её положения и имущества,
а также щедро угостил присутствующих плодами манго. Уже в августе, про
слышав о смене власти в Лахоре, Заманшах прислал Ранджиту из Кабула
хилат, официально санкционировав совершённый переворот — чтоб сохра
нить лицо.
Обладание крупнейшим городом Панджаба стало для Ранджита крае
угольным камнем в процессе объединения страны. Конечно, оно возбудило
(или увеличило) зависть других сардаров. Те не собирались мириться с рез
ким усилением какогото одного мисала. Гулаб Сингх Бханги, Сахиб Сингх
Бханги и Джасса Сингх Рамгархиа объединились с патханским навабом го
рода Касур Низамуддином и подошли к Лахору с войском. Ранджит встре
тил их у деревни Бхасин, и два месяца войска стояли друг против друга. До
битвы дело не дошло: Гулаб Сингх в конце концов умер от пьянства, а его
союзники предпочли разойтись по домам. Тем самым мисалы по сути призна
ли Ранджита новым хозяином главного города Панджаба. Ставку свою он в
1802 г. перенёс из Гуджранвалы в Лахор.
Взяв инициативу в свои руки, в 1800 г. Ранджит покорил богатую область
Джамму, за которую бился ещё его отец. Затем был разбит Сахиб Сингх Бхан
ги, который решилсятаки выступить против него в одиночку.
Тут на Ранджита впервые обратила внимание ОстИндская Компания.
Британцы опасались афганцев, боялись, что Заманшах вторгнется опять,
причём не остановится на Панджабе, а пойдёт дальше на восток, в уже под
контрольное им навабство Авадх. Как часто в своей истории, Компания пре
увеличивала угрозу — зато это показывает, насколько дальновидной была её

232

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

политика. Для англосаксов вообще характерно преувеличивать грозящие им
опасности — но как раз благодаря этому их меры против реальных угроз ока
зываются удивительно своевременными.
Захват Ранджитом Лахора означал появление на политической арене Се
верной Индии нового мощного игрока. ОстИндской Компании было необ
ходимо не допустить его союза с Заманшахом: ведь тогда угроза Авадху воз
росла бы вдвое. Пугающую идею возможного афганосикхского союза выс
казал британский резидент при Даулате Рао Шинде, и уже в 1800 г., на
следующий же год после вступления Ранджита в Лахор, из Калькутты к нему
приехал первый посланец — мунши (писарь) Юсуф Алихан с письмом и по
дарками от генералгубернатора лорда Уэлсли. Юсуф Али прибыл разъяснить
новому хозяину Лахора опасность союза с афганцами. Ранджит заверил Ком
панию в своей дружбе и заявил, что Заманшах — их общий враг [Hasrat,
1968, p. 33–37]. Посланец был пожалован хилатом и повёз ответные подар
ки лорду Уэлсли.
Символично, что Ранджит Сингх занял Лахор в том же году, когда на юге
Индии ОстИндская Компания окончательно разделалась со своим главным
врагом — шахом Майсура Типу Султаном. В 1799 г. состоялась четвёртая и
последняя англомайсурская война, в ходе которой Типу Султан погиб при
штурме британцами его столицы, а Майсур сделался субсидиарным клиентом
Компании. Ретроспективно можно сказать, что на смену одному врагу бри
танцев шёл другой — единый Панджаб, хотя сам Ранджит никогда и не будет
воевать с британцами.
В историографии распространено мнение, будто вскоре после занятия
Лахора Ранджит Сингх был провозглашён махараджей, церемония предпола
гала нанесение на лоб особого тилака. Однако, скорее всего, такой церемо
нии никогда не было [Gupta, V, p. 31]. На байсакхи, 12 апреля, 1801 г. Ранд
жит собрал в Лахоре пышный дарбар, на котором действительно официаль
но принял титул, но другой — саркар (перс. «господин»; сейчас в панджаби
и других индийских языках это слово значит «правительство»). Все съехав
шиеся сардары, чаудхри и данники Ранджита почтительно поднесли ему наз
рана.
Титул саркар стал наиболее употребительным названием сикхского мо
нарха. Титулом «махараджа» Ранджита тоже называли, но гораздо реже и, так
сказать, неофициально; неофициально же употреблялся и могольский титул
бадшах (падишах). «Махараджей» Ранджит Сингха обычно называли совре
менникибританцы — больше потому, что этот титул был наиболее привычен
в Индии для них самих. Прежде всего благодаря этому титул «махараджа» и
закрепился за Ранджитом в историографии — как за династией индийских
Тимуридов/чагатайских шахов с лёгкой руки португальцев закрепилось на
звание Великие Моголы.

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

233

Непринятие Ранджитом формального монаршего титула неслучайно: и
тогда, и позднее он подчёркивал, что является слугой хальсы и именно она
правит страной — как завещал гуру Гобинд (радж карега хальса). Лукавил,
конечно: «не я — воля народа». Действительно, в отличие от могольских ша
хов и гуру Гобинда Ранджит не носил на тюрбане монаршего знака — калгхи,
не сидел на троне, даже не чеканил (как и Банда Бахадур) своего имени на
монетах (вспомним, что на Востоке это один из ключевых атрибутов незави
симого правителя). Обращались к Ранджиту чаще всего просто Cаркар или
Сингх Сахиб, «Господин Сингх». В официальных документах часто стояло
Сардар Ранджит Сингх Бахадур.
К слову, в 1801 г. в Лахоре учредили новый монетный двор. Чеканивши
еся там серебряные и медные деньги назывались, по сикхской традиции, на
накшахи. На одной стороне монеты было изображение Нанака и его спутни
ка Марданы, на обороте — слова «Гуру Нанак джи сахае» («Да защитит [нас]
господин гуру Нанак»). Надпись была на двух языках — фарси (арабским
письмом) и панджаби (письмом гурмукхи). На некоторых других монетах
надпись чеканили ту же, что на деньгах Банды, когда сикхи впервые заняли
Лахор. Все монеты, выпущенные в первый день, были розданы бедным.
Возвышение Ранджита и постепенное осознание в Панджабе необходимо
сти централизованной сильной власти позволяет провести известную парал
лель между этими процессами и событиями во Франции тех же лет, когда ре
жим Директории сменился консульством, а затем империей. В обоих случа
ях мы видим постепенный подъём к власти харизматического лидера,
который опирался на армию нового типа. Причём если Наполеон Бонапарт
воспользовался результатами мероприятий республиканского военного мини
стра Л. Карно, то Ранджит Сингх, создавая обученную поевропейски армию,
начал практически с нуля (см. VI.2).
В 1802 г. у Ранджита и его любимой жены Радж Каур (дочери сардара Рам
Сингха Накаи) родился первенец — Кхарак Сингх.
Сразу проясню ситуацию с потомством Ранджита. По данным разных ис
ториков, у Ранджита было от 18 до 46 жён. Однако интересовали его не
столько женщины, сколько... мальчики. Поэтому Кхарак Сингх был и остался
единственным настоящим сыном Ранджита. Все прочие, скорее всего, лишь
считались таковыми или были приёмными [Chopra B., 1969, p. 5]. Считает
ся, что всего у Ранджита было семь сыновей: кроме Кхарак Сингха — близ
нецы Шер Сингх (1807–43) и Тара Сингх (1807–59), якобы от Мехтаб Каур;
Пешавара Сингх (1819–45) и Кашмира Сингх (1819–46), приёмные сыновья
жены Ранджита Дайя Каур («географические» имена им дали в честь завое
вания Ранджитом этих областей — см. ниже); Мултана Сингх (1819–46), при
ёмный сын Раттан Каур, тоже «географическое» имя; Далип Сингх (1838–93),
якобы от Джхинд Каур. Ранджит был готов признавать сыновей своих жён

234

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

как собственных, но при рождении каждого ребёнка восклицал, обращаясь к
богу: «Вахегуруджи, откуда этот таинственный подарок судьбы?».
В 1802 г. Ранджит совершил ещё один важный шаг на пути к господству
в Панджабе: установил контроль над религиозной столицей сикхов. Саркар
отнял Амритсар у Бханги, воспользовавшись тем, что мисал возглавил мало
летний Гурдит Сингх. Предлогом к захвату Амритсара стало требование Ран
джита вернуть гигантскую пушку Замзама.
Напомню, что пушку эту сардары мисала Бханги отбили у афганцев в Ла
хоре и в виде компенсации отдали деду Ранджита Чархат Сингху. Однако по
зднее они под какимто предлогом забрали орудие назад, да так и не верну
ли. Семья Бханги не хотела расставаться с Замзамой, так как это был вопрос
престижа. Ранджит двинулся на Амритсар и после двухчасового боя 10лет
ний глава мисала и его матьрегентша Маи Сукхан бежали. Ранджит вступил
в священный город сикхов, который стал к этому времени и крупнейшим тор
говым центром Панджаба. Мальчикусардару он выделил джагир –террито
рию с пятью колодцами.
Даже заняв Лахор и Амритсар, по отношению к сардарам других мисалов
Ранджит оставался пока primus inter pares. Собирание Панджаба обещало быть
делом нелёгким и долгим. Будучи прагматиком, Ранджит стал проводить в
отношении мисалов тройственный курс, смотря по их силе: слабых сводил к
нулю сразу; с теми, кто посильнее, заключал матримониальные союзы, тре
бовал земли в приданое и сводил к нулю постепенно; с сардарами сильных
братался, меняясь тюрбанами и принося клятву на Гуру Грантх, после чего
использовал их ресурсы для целей собственной экспансии [Gupta, V, р. 38].
Первый путь — давить не церемонясь — Ранджит выбрал, к примеру, в
отношении мисалов Бханги (в 1802 г. привёл к покорности Сахиб Сингха в
Гуджрате и выгнал из Амритсара Гурдит Сингха) и Карорасингхиа (после
1805 г. отнял владения у вдов Багхел Сингха).
Второй путь — династические браки — он предпочёл в отношении миса
ла Накаи, а ретроспективно и Канхийя: ведь не предполагала Сада Каур, что
не совладает с зятем (см. ниже). Кстати, уже на следующий год (1803) после
рождения его женой Радж Каурпервенца Ранджит отнял земли у её брата —
сардара Бхагван Сингха (в 1811 г. лишил территорий и остальных сардаров
мисала Накаи). К этой же категории (к этому пути) я бы отнёс принятие сар
даров к Ранджиту на службу. Так он поступил, например, с мисалом Сингх
пуриа — взял к себе сардара Будх Сингха, а затем придрался, как мы помним,
к его крашеной бороде. Вообще Ранджит избавлялся от неудобных сардаров
как только мог. Так, в 1807 г. в ходе военной кампании против княжества
Нараингарх он дразнил своего союзника Фатех Сингха Калианвалу трусом.
Тот бросился на передовую и был застрелен. Ранджиту только того и надо
было [Gupta, IV, р. 59].

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

235

Наконец по третьему пути Ранджит был вынужден пойти с наиболее силь
ными мисалами, которые ещё не утратили всего былого могущества второй
половины XVIII в. С ними пришлось до поры (но лишь до поры) считаться.
Это — что неудивительно — мисалы Ахлувалиа и Рамгархиа.
С Фатех Сингхом Ахлувалиа, как сказано выше (см. V.1), Ранджит ещё в
1802 г. обменялся тюрбанами и заключил формально равноправный союз —
чтобы использовать в своих целях немалые ресурсы сардарапобратима и его
престиж как потомка самого Джасса Сингха. Союз двух «Победителей» (по
арабски фатих «победитель», «завоеватель», как ранджит на панджаби) ока
зался плодотворным — для Ранджит Сингха. Кстати, Фатех пошёл на союз с
ним изза давней вражды с мисалом Рамгархиа. В 1825 г. Ранджит попросту
отнял у Фатех Сингха территории западнее Беаса: не нужен стал. Фатех даже
временно бежал на территорию Компании, и та гарантировала ему неприкос
новенность его владений в Мальве. После смерти Фатех Сингха в 1837 г. его
сыну придётся заплатить Ранджиту немалую назрану, чтобы сохранить остат
ки мисала.
Побратался Ранджит с сыном и другого Джасса Сингха — авторитетным
Джодх Сингхом Рамгархиа: обменялся тюрбанами и «подписал» (приложил
к бумаге правую руку, окрашенную шафраном) договор о дружбе. Это оття
нуло поглощение мисала Рамгархиа — но только до смерти Джодх Сингха в
1815 г., сразу после которой Ранджит земли мисала присвоил, а 150 крепос
тей срыл. Трёх сыновей Джодх Сингха он оделил джагирами, но в следующем
году передумал и отнял.
Таким образом, как любой «собиратель земли», Ранджит Сингх в процессе
движения к поставленной цели сталкивался с разными типами противников:
одни (сильные) оказывали бескомпромиссное сопротивление, другие (посла
бее) пытались выжидать и лавировать, третьи (слабые) предпочитали не ис
кушать судьбу и сами отдавались под его эгиду. Параллелей из мировой ис
тории можно привести много: процесс объединения Франции, в ходе которо
го королям пришлось иметь дело не только с мелкими графами, но и с таким
«крепким орешком», как герцог Бургундии Карл Смелый; процесс объедине
ния Руси под властью Москвы, где наряду с незначительными князьями Мо
жайска или Углича были князья Рязани и особенно Твери — практически рав
ные соперники Ивана Калиты и его потомков. Изобилует такими примерами
и история Индии (см., например: [Фурсов К., 2006, с. 184–266]).
Ранджит был мастер выбирать время для своих ходов. Так, если сопротив
ление оказывалось упорным, он чаще предпочитал не преодолевать его тут
же, а выжидать. Территории своих противников он нередко присоединял
лишь тогда, когда дозревала ситуация. Во многих случаях Ранджит непрерыв
но увеличивал свои податные требования с подчинённых сардаров — пока те
не переставали хотеть платить или попросту оказывались не в состоянии это

236

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

го делать. Так создавалась ситуация, в которой аннексия их владений каза
лась желаемым, а то и оправданным выходом [Grewal, 1999, p. 104–105]. Это
тоже роднит экспансию Ранджита с экспансией его более могущественного
соседа ОстИндской Компании.
Конечно, говоря о процессе объединения Панджаба, надо помнить, что
главная причина успеха Ранджита заключалась в позиции панджабского,
прежде всего сикхского, крестьянства, да и городского населения страны. Как
справедливо отметила Н.И. Семёнова, крестьянство охотно шло в его армию,
ибо ликвидация мисалов означала избавление от внутренних войн между сар
дарами [Семёнова, 1958, с. 22]. Кроме внутренних факторов, способствовав
ших объединению страны Ранджитом, называют внешний — захватническую
политику ОстИндской Компании [Кочнев, 1968, с. 28], но, как представляет
ся, в советской индологии значение этого фактора несколько преувеличивали.
Конечно, сикхи видели, что британцы собирают Индию восточнее Сатледжа
так же, как Ранджит Сингх собирает Панджаб, и определённые опасения это им
внушало. (Впрочем, иным сикхским князьям это внушало, напротив, надеж
ду — см. ниже.) Однако британцы были достаточно далеко и к собственно Пан
джабу интереса не проявляли. Главными факторами объединения страны были
более близкие — стремление покончить с усобицами, исключительная тяга к
власти самого Ранджита, ослабление афганцев на территориях, когдато заво
ёванных Ахмадшахом (Мултан, Кашмир, правобережье Инда).
Итак, Ранджит Сингх старался заполучить территории других мисалов
всеми правдами и неправдами (больше неправдами). Те сардары, которым он
оставил «огрызки» их прежних владений, сделались просто крупными джа
гирдарами и политического веса уже не имели (так в Германской империи
после 1871 г. формально сохранялись короли Саксонии, Баварии, Вюртембер
га, но вся полнота власти принадлежала кайзеру и его правительству в Бер
лине). Кстати, подъём из междоусобного хаоса мисалов одного вождя, кото
рый подчинит остальных, предсказал ещё в 1783 г. проницательный путеше
ственник и разведчик ОстИндской Компании Джордж Форстер, который,
предварительно позагорав несколько месяцев для изменения цвета кожи,
проехал по Северному Панджабу под видом мусульманинатюрка — торгов
ца лошадьми. Параллельно с подчинением мисалов Ранджит начал прихва
тывать и соседние, несикхские, территории — приводил к покорности мелких
индуистских и мусульманских князьков Панджаба и Шивалика. Так, покорив
Сахиб Сингха Бханги, он вступил в конфликт с его северным соседом — рад
жой горного княжества Кангра Сансар Чандом. Предлогом Ранджиту послу
жила защита интересов тёщи: раджа опрометчиво занял ряд территорий Сада
Каур. Сансар Чанд был разбит и стал данником Ранджита.
Ранджит при этом радел вовсе не о тёще, а о себе. Сада Каур продолжа
ла возглавлять мисал Канхийя, и до поры зять её не трогал. Однако его от

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

237

ношения с тёщей дали трещину уже тогда, когда родился Кхарак Сингх: ей не
понравилось, что старший сын зятя рождён не от её дочери. В 1807 г. Ранд
жит силой отнял у тёщи несколько городков, а в 1811 г. лишил земель обо
их её сыновей. Ещё в 1810 г., видя, что зять «распоясался», Сада Каур не ос
тановилась перед тем, чтобы тайно обратиться к ОстИндской Компании. Она
назвала Ранджита узурпатором её прав и пыталась уверить британцев в его
агрессивных намерениях по отношению к Компании. Однако из этого ниче
го не вышло. Когда у дочери Сада Каур — Мехтаб Каур — родились мальчи
киблизнецы (Шер Сингх и Тара Сингх), отношения с зятем ухудшились ещё
больше, так как сардарни мисала Канхийя хотела обеспечить престолонасле
дие одному из собственных внуков. Она стала требовать, чтобы зять выделил
им такие же джагиры, как и Кхарак Сингху. Тот долго игнорировал её требо
вание, но в конце концов согласился и в 1820 г. выделил для этого полови
ну собственных территорий Сада Каур. Войско Ранджита заняло их без боя,
кроме крепости Аталгарх, которую несколько недель обороняла верная слу
жанка Сада Каур во главе небольшого отряда.
Сада Каур умерла в 1828 г., получая жалкую пенсию в 10 рупий в день. Её
называют одной из самых выдающихся женщин в сикхской истории. Дочь её,
Мехтаб Каур, умерла ещё в 1813 г. в ссылке.
Очень рано, уже в 1802 г., Ранджит инициировал и натиск на юг, на Мул
тан. В этом крупном городе правил афганец наваб Музаффархан — формаль
но наместник Дурранийской державы, но фактически самостоятельный пра
витель. Напомню, что в 1770е годы Мултан успел побывать сикхским (при
надлежал мисалу Бханги), но афганцы взяли реванш. Ранджит умел выбирать
время: в Кабуле как раз началась «шахская чехарда» (как сказано выше, За
маншах был свергнут своим братом Махмудом, которого, в свою очередь,
сверг другой брат, Шах Шуджа). Афганцам стало не до отдалённых земель в
Индии. Когда Ранджит подступил к Мултану, Музаффархан быстро понял,
что сопротивление бесполезно, и выехал навстречу с богатыми подарками.
Заодно Ранджит привёл к покорности правителя городка Джханг Ахмадхана.
Между тем в Пятиречье пришла война с востока. В 1803–05 гг. произошла
вторая англомаратхская война. Это был решающий конфликт ОстИндской
Компании с маратхским союзом княжеств, в ходе которого она переломила
ему хребет и стала, по моей периодизации, доминирующей державой Индии
[Фурсов К., 2006, с. 233–240]. Генерал лорд Лэйк преследовал последнего из
сопротивлявшихся маратхских правителей — сардара княжества Индаур
Джасвант Рао Холкара (правил в 1799–1811). Тот отступал всё дальше на се
верозапад и наконец оказался в Панджабе. Сикхские княжества Мальвы
Холкар попутно обложил данью, а Ранджита хотел склонить к союзу. Тому
визит маратхского войска был совершенно ни к чему, но он провёл встречу
с незваным гостем в Амритсаре. Между тем Лэйк подошёл уже к Беасу. Од

238

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

нако Ранджит понимал, что это не его война, и не собирался вступать в кон
фликт с самой могущественной державой Индии.
Пытаясь склонить Ранджита к совместному отпору ОстИндской Компа
нии, Холкар даже выразил намерение принять сикхизм (как недавно вождь
рохилов Забитахан). Правда, сразу предупредил, что если сикхи не помогут,
то вынудят его принять ислам и искать защиты у амира Афганистана. А по
лагая, что Ранджит отказывается помочь изза нехватки денег, Холкар решил
проверить его финансовое состояние, предложив продать ему золотую статую
слона массой 50 кг. Ранджит, чтобы не разубеждать маратха в стеснённости
своих средств, переадресовал его к одному купцу из Амритсара, с которым и
состоялась сделка. Чуть ранее Холкару удалось привлечь к антибританскому
союзу одного Ранджит Сингха — раджу джатского княжества Бхаратпур; его
панджабский тёзка оказался осмотрительнее.
Замечу, что Ранджит был исключительно суеверен. Своё решение в пользу
мира с Компанией он подкрепил жребием: между страницами Гуру Грантх
сунули два листка бумаги с именами «Лэйк» и «Холкар», привели ребёнка, и
тот вытянул один из листков наугад. Там оказалось имя Лэйка.
В 1806 г. Ранджит Сингх и ОстИндская Компания заключили первый
договор о дружбе и согласии: саркар обязался заставить Холкара отойти со
своим войском на 30 косов от Амритсара, никогда не иметь с ним сношений
и не помогать ему никоим образом; Компания обязалась не нападать в этом
случае на Панджаб [Aitchison, 1931, p. 33]. С сикхской стороны под догово
ром вместе с именем Ранджита политкорректно присутствует имя Фатех Син
гха Ахлувалиа как формально равного союзника.
В советской и индийской научной литературе часто можно встретить та
кие высказывания: как жаль, что во время экспансии ОстИндской Компании
правители разных княжеств не помогали друг другу в борьбе с ней, не пони
мали, что ради МатериИндии надо объединиться! Подобные высказывания
наивны. Понятия единой Индии и общеиндийской идентичности не существо
вало, это уже продукт британского колониализма, который принёс в Индию
вместе с капитализмом идею нации. Британцев в Индии XVIII в. не воспри
нимали как силу, резко противопоставленную местным силам. Они были для
индийцев ещё одной волной завоевателей, каких уже было много в истории.
Избежав конфликта с ОстИндской Компанией и выпроводив незваного
гостя, который к нему подталкивал, Ранджит продолжал экспансию. В 1806 г.
он воспользовался борьбой за власть в Патиале и округлил свои владения за
её счёт. В 1807 г. возникла угроза со стороны мусульманских правителей. Пат
ханский наваб Касура Кутубуддин объединился с навабом Мултана Музаф
фарханом и собирал силы, чтобы напасть на Лахор. Ранджит упредил удар:
лично выступил на Касур, осадил город, довёл его до голода, после чего пуш
ки сикхов стёрли укрепления с лица земли. Сикхи ворвались в Касур, патха

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

239

ны были перебиты, а дрожащий от страха наваб попал в плен, но был отпу
щен и даже пожалован джагиром.
Затем наступил черёд Мултана — уже третий поход сикхов на этот круп
нейший город Южного Панджаба (второй состоялся в 1805 г.). Сикхи взяли
город, и запершийся в крепости наваб предпочёл покориться, вновь обещав
платить немалую дань. После этого Ранджит занялся мусульманским княже
ством Бахавалпур на границе пустыни Тхар: запугал его наваба, и тот стал
платить дань. 1807 г. отмечен тем, что раджи Джхинда, Набхи и Патиалы об
ратились к Ранджиту за арбитражем в своём конфликте. Это был уже не пер
вый раз, что показывает возросший авторитет правителя Лахора в стране.
Ранджит продолжал ездить по Панджабу, приводя к покорности мелких сикх
ских князьков. Те платили дань и получали хилаты.
В 1808 г. Ранджит опять вступил в контакт с ОстИндской Компанией,
исход которого определил характер их дальнейших отношений до самой
смерти Ранджита в 1839 г. Новый контакт был обусловлен событиями в да
лёкой Европе. В 1807 г. Наполеон заставил русского царя Александра I
заключить Тильзитский мир. Это означало сближение двух крупнейших кон
тинентальных держав — Франции и России, что весьма встревожило Вели
кобританию. Помимо прочего, Тильзит мог привести к возобновлению
наполеоновского проекта совместного франкорусского похода на Индию.
Такой проект уже имел место в 1801 г. — и даже начал воплощаться в
жизнь, когда царь Павел отправил в Индию атамана В.П. Орлова с 22 тыс.
донских казаков. Британцы тогда отвратили опасность: в Петербурге при
участии недавнего посла Ч. Уитворта состоялся заговор и Павла задушили, а
его преемник Александр I вернул корпус, дошедший уже до Саратовской гу
бернии.
Тильзит сопровождался конкретными действиями Франции по соседству
с Индией: в том же 1807 г. Наполеон перетянул на свою сторону шаха Кад
жарского султаната (т.е. Ирана) Фатха Али, который прежде склонялся к со
юзу с ОстИндской Компанией. Шах обещал французам в случае необходи
мости пропустить их войска по своей территории в Индию и принял в Теге
ране многочисленную дипломатическую и военную миссию во главе с
генералом Ш.М. Гарданном, которая должна была помочь модернизировать
персидскую армию.
С этих пор идея вторжения в Индию европейской державы по суше не
давала британцам покоя практически до конца истории Британской Индии в
1947 г. После Тильзита ОстИндская Компания развернула небывалую дип
ломатическую активность в сопредельных с Индией странах. Эмиссары Каль
кутты поехали в Синд, Афганистан, Иран, чтобы заключить с их правителя
ми оборонительные союзы на случай французского похода в Индию по суше.
Не обошли вниманием британцы и Страну пяти рек.

240

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

В сентябре 1808 г. в Лахор на переговоры с Ранджитом приехал один из
лучших чиновников ОстИндской Компании Чарлз Меткаф. Его называют в
составе «золотой четвёрки» выдающихся администраторов Британской Ин
дии начала XIX в. (вместе с губернатором Мадраса Т. Манро и губернатора
ми Бомбея М. Элфинстоном и Дж. Малколмом; сам Меткаф позднее станет
и.о. генералгубернатора). Меткаф прибыл с подарками для Ранджита и с за
дачей склонить его к союзу с Компанией. Ей в любом случае уже пора было
установить прочные дружественные отношения с правителем Лахора как с
сильным западным соседом.
Задачу осложняла проблема сикхских политий Мальвы и области Сир
хинда (Патиалы, Набхи, Джхинда и др.), которых британцы называли «цис
сатледжскими княжествами» (т.е. по эту сторону Сатледжа). После того как
в 1803 г. ОстИндская Компания отняла у маратхов область Дели и стала со
седом сикхов, раджи Мальвы увидели в ней потенциального покровителя,
который мог бы оградить их от набирающего силу Ранджита. Они рассуди
ли так: если британское покровительство будет подобно поглощению, кото
рое принесёт смерть не очень скоро, то приход Ранджита будет подобен удару
паралича, который уничтожит их за несколько часов [Singh Kh., I, p. 221–
222]. Решив отдаться под покровительство Компании, раджи послали деле
гацию в Дели к британскому резиденту при шахском дворе А. Сетону (кото
рый и был реальным хозяином могольской столицы). Сначала ОстИндская
Компания отнеслась к их просьбе благосклонно, но после Тильзита рассуди
ла, что отношения с Ранджитом — как потенциальным союзником перед ли
цом возможного вторжения Франции и/или России в Индию — важнее от
ношений с мелкими князьями левобережья Сатледжа.
Ранджит понимал обстановку на Среднем Востоке лучше британцев и
знал, что вторжение французской или русской армии через Иран и Афгани
стан нереально. Речи Меткафа о нависшей и над Панджабом, и над Британ
ской Индией угрозе не произвели на него впечатления. Впрочем, от союза
Ранджит не отказывался — только требовал в обмен признать его владыкой
всех сикхов, а значит, и княжеств Мальвы. Поэтому, приняв Меткафа с по
чётом, Ранджит некоторое время уклонялся от переговоров. Один раз он даже
уехал в поход — демонстративно как раз в Мальву: показать, что считает эту
область сферой исключительно своих интересов. Во время этого похода сар
кар захватил Фаридкот и Амбалу, а также заставил обменяться тюрбанами
раджу Патиалы. Меткаф протестовал, но Ранджит уже дважды облагал эти
территории данью, не встречая прежде нареканий со стороны Компании.
К концу 1808 г. положение в мире стало меняться в пользу Британии. Она
заключила военный союз с шахом Ирана, после чего миссии Гарданна при
шлось покинуть эту страну. Наполеон увяз в борьбе с повстанцами (а вско
ре и с британским десантом) в Испании. А в январе 1809 г. Великобритания

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

241

заключила Дарданелльский мир с Османским султанатом, обещав защищать
его от возможных поползновений французов. Потенциальная угроза Индии
значительно ослабла. Соответственно, идея союза с Ранджитом потеряла для
ОстИндской Компании актуальность, и она вернулась к мысли взять циссат
леджские княжества под своё крыло. Если в Ранджите Компания видела бу
фер от потенциально профранцузского Ирана, то в княжествах Мальвы — бу
фер от самого Ранджита. Меткаф продолжал переговоры, даже пытался завя
зать связи с родственниками и военачальниками саркара. Вопрос, как всегда,
решила военная сила. В январе 1809 г. Компания прислала к Сатледжу отряд
под командованием полковника сэра Дэйвида Октерлони. Сардары Мальвы
возликовали. Ранджит отправил британцу протест, который тот, сознавая
своё превосходство, проигнорировал. В феврале Октерлони издал проклама
цию, обращённую к сикхским сардарам Мальвы и области Сирхинда, объя
вив, что Компания официально берёт их под своё покровительство. Другая
прокламация была адресована Ранджиту: Компания поставила его в извест
ность о случившемся и предостерегла от действий «вопреки дружбе с британ
цами».
Как ни был уже могуществен Ранджит Сингх, меряться силами с самой
ОстИндской Компанией он не решился. К тому же как раз в конце февраля
1809 г. произошёл, казалось бы, малозначительный эпизод, который поста
вил для него в этом вопросе точку.
В ходе визита Меткафа в Панджаб его охрану составляли 200 сипаев ар
мии ОстИндской Компании, в том числе индийские мусульманешииты.
В праздник мухаррам они стали носить вокруг своего лагеря под Амритсаром
традиционные шиитские тазии — макеты гробов внуков пророка Мухамма
да мучеников Хасана и Хусейна. Ниханги, как ревнители чистоты религии,
усмотрели в отмечании мусульманского праздника в священном сикхском го
роде святотатство. Из Хари Мандира к лагерю Меткафа прибыла толпа ни
хангов в 4–5 тыс. человек и открыла огонь по сипаямшиитам. Меткаф велел
командовавшему его эскортом капитану дать отпор. Сипаи залпами обрати
ли нихангов в беспорядочное бегство, чему стал очевидцем сам Ранджит. Он
подоспел усмирить своих фанатиков, но Меткаф справился без него. Благо
даря этому инциденту саркар Панджаба наглядно убедился в превосходстве
европейской военной дисциплины. Ранджит понял: если дело дойдёт до вой
ны с Компанией, на успех рассчитывать нечего. Ему хватило войны в мини
атюре. Ранджит стал намного сговорчивее и к началу апреля вывел гарнизо
ны со всего левобережья Сатледжа.
Ранджит не стал рисковать войной с Компанией ещё и потому, что не ус
пел консолидировать свою власть даже к западу от Сатледжа, на основной
территории Панджаба: обоснованно опасался, что в случае его войны с бри
танцами их поддержат сардары недавно покорённых мисалов и прочие заво

242

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ёванные князьки (и окажется он опять — в лучшем случае — в пределах сво
его мисала Сукарчакиа). Саркар предпочёл уступить, зато наладить друже
ственные отношения с мощным соседом.
25 апреля 1809 г. Ранджит Сингх и Чарлз Меткаф подписали Амритсар
ский договор «о вечной дружбе». В нём империя Ранджита объявлялась «на
положении наиболее благоприятствуемой державы, и британскому правитель
ству не будет дела до территорий и подданных раджи к северу от реки Сат
ледж» [A Collection..., 1812, р. 306]. Ранджит сохранял на южном (левом) бе
регу Сатледжа узкую полосу владений, но, согласно договору: «Раджа никогда
не будет держать на территории, занятой им и зависимыми от него лицами
на левом берегу реки Сатледж больше войск, чем необходимо для внутренних
нужд этой территории» [A Collection..., 1812, р. 306].
Отмечу, что британцы — за недостатком информации — иногда упорно
титуловали правителей разных политий Индии не так, как они титуловались
на самом деле. Поэтому Ранджит Сингх в тексте договора и назван раджой.
Позднее, с ростом значения Панджаба, британцы «повысят» его статус до
махараджи. Однако подчеркну ещё раз, что в собственной стране Ранджита
величали так реже, чем титулом «саркар».
По вопросу о значении Амритсарского договора в историографии суще
ствуют противоположные точки зрения. По одной из них, договор был дип
ломатическим поражением Лахора, вызвавшим резкое падение престижа Ран
джита [Bakshi, 1971, p. 34]. Согласно другой точке зрения, договор 1809 г.
принёс больше выгод как раз Ранджиту: установление дружественных отно
шений с могущественным соседом позволило ему упрочить свою власть на
уже покорённых территориях и беспрепятственно продолжать экспансию к
северу от Сатледжа [Hasrat, 1968, p. 95–96]. Более справедливой представля
ется вторая точка зрения. Ранджиту, безусловно, пришлось уступить Компа
нии: договор означал, что за пределами его империи навсегда останется чет
верть всех сикхов. Однако самое важное то, что с помощью договора саркар
обезопасил свои восточные рубежи. Теперь у него были развязаны руки для
экспансии на запад, северозапад и север. Кроме того, британцам не удалось
вырвать у Ранджита согласие в случае необходимости пропускать их войска
через его владения.
Как отметили ещё в XIX в. британские историки Ч. Гоф и А. Иннс, про
ницательный Ранджит Сингх был едва ли не единственным азиатским прави
телем своей эпохи, который понял, что британцы — пусть и более сильный
сосед — действительно не собираются завоёвывать его страну и даже предпо
читают видеть в Панджабе сильного, а не слабого соседа (поэтому спокойно
занялся экспансией в других направлениях, не опасаясь удара в спину). Ведь
для всех восточных монархов было аксиомой, что цель любой державы —
расширение, если только у неё есть для этого возможности [Gough, Innes,

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

243

1986, p. 32]. Вообще британцы, имея дело с правителями Азии и Африки, гор
дились своей сдержанностью в этом отношении, противопоставляя её захват
ническому духу местных политий. Так, агент генералгубернатора в Централь
ной Индии сэр Джон Малколм писал в начале XIX в., что индийские князья
принимают умеренность ОстИндской Компании за страх и слабость
[Malcolm, 1970, p. 25]. Это Малколм подметил верно, но не будем забывать,
что в долгосрочной перспективе деятельность западных держав (в частности,
меры британской ОстИндской Компании в Индии) приводила к тем же ре
зультатам: сильные неизбежно подчиняли слабых.
Однако в начале XIX в. Компания в самом деле ещё не собиралась расши
рять свои владения за Сатледж. Она только что «заглотала» огромный ломоть
индийской территории в результате второй войны с маратхами, и ей предсто
яло его переварить. С востока угрозы Ранджиту действительно не было.
Столкновение британцев с сикхами исторически было неизбежно, но его на
долго отложила география. Панджаб находится на Дальнем Западе Индии, а
экспансия ОстИндской Компании по субконтиненту шла с востока и югово
стока (кстати, в противоположность всем прежним завоеваниям в истории
Индии — они шли с северозапада). Панджаб для британцев просто оказал
ся последним в очереди. Его черёд настанет в 1840е годы.
Что касается роли ОстИндской Компании в циссатледжских княжествах,
то, приняв их под защиту, она стала здесь наследником маратхской династии
Шинде: контролируя Дели, маратхи вмешивались в конфликты между сарда
рами Мальвы, утверждая своё право верховного арбитра. Ввиду невысоких
доходов этих княжеств британцы освободили их от уплаты дани, но обяза
ли по первому требованию пускать на свою территорию войска Компании,
снабжая их зерном и другими припасами, и оказывать военную помощь в слу
чае вторжения извне. Компания же обязалась пресекать конфликты между
княжествами, гарантировав целостность их границ [Hasrat, 1968, p. 101–102].
Правда, вскоре британцам пришлось повозиться с новыми подопечными,
между которыми вспыхивали постоянные территориальные склоки.
Между тем на горное княжество Кангра стали напирать непальские гур
кхи. В августе 1809 г., вняв отчаянному призыву раджи Сансар Чанда, Ранд
жит привёл войска ему на помощь, разбил гуркхского военачальника Амар
Сингха Тхапу и занял крепость Кангры. Но, защитив её, сикхи уже не ушли.
Покорил Ранджит постепенно и другие княжества Шивалика, которые доста
вили столько хлопот сикхам ещё при Гобинде (впрочем, сикхи им тоже):
Манди, Кахлур, Кулу, Чамбу и т.д. Горные раджи платили новому верховно
му правителю дань, посылали по его требованию отряды ему в помощь, не
имели права контактировать друг с другом, а тем более с политиями вне сво
его региона; утверждению из Лахора подлежало наследование престола в кня
жествах. Гарантией примерного поведения раджей служила обычная в патри

244

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

мониальной политии система заложничества — ктото из родственников рад
жей постоянно находился при дворе Ранджита. Впрочем, взимаемая Лахором
дань была необременительна: всего 5% дохода.
В самом Панджабе Ранджит продолжал методично покорять другие ми
салы. В том же 1809 г. он отвоевал у Сахиб Сингха Бханги г. Гуджрат в Чадж
доабе. Это был конец мисала Бханги — исходно крупнейшего из всех. В
1810 г. Ранджит в четвёртый раз ходил на Мултан, так как наваб Музаффар
хан опять заупрямился с данью. Его сосед наваб Бахавалпура с перепугу пред
ложил Ранджиту военную помощь в 500 всадников, чтобы отвести угрозу от
себя самого. Сам город Мултан сикхи опять взяли легко, а вот с крепостью,
где заперся Музаффархан, вышла заминка. Подрыв стен цитадели заложен
ными под них снарядами был проведён неудачно: при взрыве под камнями
погибли несколько именитых сикхских воинов. Осаждённые бросали со стен
факелы. Всё же сикхи ворвались в проделанную брешь, и завязался яростный
рукопашный бой. Музаффархан сдался и поклялся своей длинной белой бо
родой платить дань вовремя и не контактировать с врагами сикхов. В конф
ликтах с сикхами ему никак не удавалось оправдать своё имя (музаффар по
арабски «победоносный»). Ранджит же, как это ни удивительно на первый
взгляд, опять восстановил наваба у власти.
Поступок Ранджита логичен, и так действовали в Индии (и не только в
Индии) многие завоеватели, если не большинство. Покорив какогото прави
теля, более сильному правителю было выгоднее просто сделать его данником,
чем сместить и назначить чиновника от себя: побеждённый обладал в своей
местности тем, что известный социолог М. Вебер назвал традиционной леги
тимностью. У него уже была сеть устоявшихся связей с местной земельной
знатью, а значит — каналы выплаты налогов, которые можно было просто
использовать. Это тот же принцип патримонииматрёшки. Ввиду своей уко
ренённости он получил широкое признание даже в империях европейских
колониальных держав, которые наследовали традиционным восточным поли
тиям, — в виде системы косвенного управления (в противоположность пря
мому).
Таким образом, уже к началу 1810х годов Ранджит в целом объединил
собственно Панджаб между реками Сатледж на востоке и Атток на западе. За
впечатляющие завоевания он получил в стране прозвище Лев Пятиречья,
ШериПанджаб (перс.).
Между тем сикхи опять вошли в контакт с афганцами. То были уже эпи
гоны великого Ахмадшаха. В 1809 г. в Кабуле произошёл очередной перево
рот: Махмуд, свергнутый за шесть лет до этого Шахом Шуджей, вернул себе
трон. Шах Шуджа бежал в Панджаб и просил у Ранджита помощи. Внуку
Ахмадазавоевателя пришлось, скрепя сердце, обратиться с просьбой к «не
верным», которых его дед считал своими подданными. Однако встреча двух

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

245

монархов не дала результатов: как и в случае с маратхом Холкаром, Ранджит
был достаточно умён, чтобы не ввязываться в войну, не сулившую видимых
выгод. Тем более горный Афганистан с его 400 фактически независимыми
племенами — это не Индия с её покорным и раздробленным на касты насе
лением. Саркар понимал весь масштаб опасности похода в эту страну — на
много лучше британцев, которые полезут в Афганистан и в 1839, и в 1878 г.
Воспользовавшись борьбой за власть в столице, от Афганистана «под шу
мок» отложился наместник Кашмира Ата Мухаммадхан. Помочь привести
его к покорности обратился к Ранджиту фактический правитель Кабула ва
зир Фатеххан, представитель племени баракзаев, которое шло к власти в
Афганистане на место садозаев — правящего племени, откуда происходила
династия Ахмадшаха. За помощь он обещал отдать треть доходов Кашмира
и военных трофеев, а также отказаться от верховной власти Дурранийской
империи над Мултаном. Саркар согласился помочь Кабулу восстановить кон
троль над Кашмиром. В то же время жена Шаха Шуджи просила Ранджита
вызволить своего мужа, который успел попасть в Кашмире в плен к мятеж
ному наместнику. В помощь афганскому вазиру Ранджит выделил 12 тыс.
сикхов. С помощью сикхов афганцы привели Кашмир обратно к покорности,
а слова не сдержали. Однако кашмирский поход позволил сикхам познако
миться с местностью, что принесёт выгоду позднее.
С Шахом Шуджей история отдельная. Сикхи освободили его и привезли
к себе в Лахор. У бывшего афганского шаха была с собой исключительно цен
ная реликвия — бриллиант «Кохинор». Напомню, что эта драгоценность
исходно была индийской: принадлежала Моголам, была вделана в их Павли
ний трон, который Надиршах в 1739 г. вывез в Иран, затем перешла к ди
настии Дуррани. Ранджит не собирался упускать такую ценность и заставил
Шаха Шуджу отдать «Кохинор» за избавление из кашмирского плена. Аф
ганец просил компенсировать бриллиант хотя бы джагиром с доходом в лакх
рупий. Ранджит счёл, что хватит с него и 50 тыс., но и это куцее пожалова
ние осталось на бумаге (1813 г.). У Шуджи и кроме бриллианта добра хватало
(одно усыпанное драгоценностями седло стоило 28 лакхов рупий), и Ранджит,
приютив его, не собирался ограничиваться «Кохинором». Однако сардары
убедили его, что он и так сильно обидел Шаха Шуджу. Всё же через полгода
Ранджит вернулся к этой идее и обобрал гостя дочиста. Даже в занану (гарем)
Шаха Шуджи послали служанок обчистить её обитательниц. Служанки вы
несли оттуда всё, что нашли ценного, — дорогие украшения, ковры, роскош
ные платья. Шах Шуджа плакал и два дня ничего не ел, а в 1815 г. тайно бе
жал от «освободителя» на британскую территорию, в Лудхиану. Британцы
выделили ему пенсию. Он им ещё пригодится.
Вмешательство сикхов в один межафганский конфликт (в Кашмире) за
тянуло их в следующий. Брат мятежного наместника Кашмира, комендант

246

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

стратегически важной крепости Атток Джахандадхан встревожился изза
свержения брата. Опасаясь, что кабульский вазир сместит и его (на всякий
случай), он рассудил так: чем потерять власть (пусть при этом город и сохра
нялся бы в руках афганцев), лучше перейти под эгиду сикхов. Он пригласил
Ранджита занять Атток и в марте 1813 г. сдал крепость военачальнику Дайя
Сингху. К сикхам попали 70 пушек, крупные запасы зерна и боеприпасов.
Атток имел для афганцев значение как путь через Инд в Кашмир, и вазир
Фатеххан в Кабуле не мог оставить это безнаказанным. Он снарядил кара
тельную экспедицию под началом своего брата Дост Мухаммадхана (буду
щий амир Афганистана), который осадил ставший сикхским Атток. Ранджит,
со своей стороны, тоже прислал войско — под началом Мохкам Чанда.
16 июня 1813 г. при Хайдру состоялась битва, в которой афганцы были раз
громлены. Решающую роль в победе сикхов сыграла артиллерия (плод воен
ных реформ Ранджита); помогла им и жара, к которой не привыкли горцы
пуштуны. То была первая победа сикхов над афганцами на поле сражения.
Потеряв более 2 тыс. человек, афганцы бежали, многие утонули при перепра
ве через реку. Так сикхи воздвигли надёжный заслон от Афганистана и мог
ли перенести внимание на север. Выбрав неверную очерёдность действий
(сначала неудачная попытка отнять силой, потом угрозы), кабульский вазир
вскоре прислал письмо со словами: «Ещё ничего не потеряно. Верните Атток,
и дружба между нами укрепится». Ему ответили: «Атток не вернём, а скоро
и Кашмир отберём».
В самом деле, в том же году Ранджит начал экспансию на север. В горы уг
лубились три сикхские колонны, одной из которых он командовал лично. Здесь
первый блин вышел комом. Уже начался сезон муссонных дождей, и сикхи не
смогли воспользоваться пушками. К тому же один из горных раджей умышлен
но показал отряду Ранджита неверный путь. Тот попал в бурю, и все три ко
лонны были вынуждены быстро спуститься с гор обратно в Панджаб.
На юге сикхов продолжал беспокоить наваб Мултана Музаффархан, ко
торый (несмотря на клятву бородой) упорно возобновлял перебои с выпла
той дани. Против него были пятый (1816 г.) и шестой (1817 г.) походы. Каж
дый раз наваб покорялся, подносил Ранджиту назрана, торжественно обещал
платить дань, но не платил. Терпению саркара пришёл конец. В январе 1818 г.
сикхи снарядили седьмой, последний, поход на Мултан, чтобы на этот раз
аннексировать его. Ранджит опять умело выбрал время для геополитического
хода: в 1818 г. окончательно распалась Дурранийская империя. В Кабуле был
свергнут Махмудшах (тот, что ослепил своего брата, горезавоевателя Пан
джаба Заманшаха), и Афганистан вновь превратился в мозаику княжеств.
В Кандагаре, Пешаваре и других местах стали править братья вазира Фатех
хана; один из них, Дост Мухаммадхан, в 1826 г. сделался амиром в Кабуле
(правил с перерывом до 1863 г.). На смену династии Дуррани пришла динас

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

247

тия Баракзаев (опять же по названию пуштунского племени). Лишь в Герате
у власти остался Дуррани — Камранхан (сын Махмудшаха).
Седьмым походом на Мултан командовал главнокомандующий империи
диван Мисар Чанд. Мултан, надо сказать, был укреплён прекрасно: стены го
рода имели длину 5 км, высоту — до 16 м, а стены цитадели на холме были
высотой до 13 м и толщиной 5 м [Gupta, V, р. 105]. Сикхи предприняли не
сколько попыток штурма — неудачно. Наконец по цитадели сделали четыре
выстрела из Замзамы, пробив две бреши (на этом ствол пушки и вышел из
строя). Штурм Мултана известен таким эпизодом. В ходе обстрела стен у од
ной из пушек отлетело колесо. На починку времени не было, и командир ар
тиллеристов призвал своих людей подставить под ствол собственные плечи
и сам подал пример. Добровольцы нашлись, и ценой жизней нескольких из
них пушка заговорила вновь. Наваб Музаффархан сам доблестно защищал
пробитую сикхами брешь и погиб в бою с саблей в руке. С ним полегли пять
из восьми его сыновей. Крепость Мултана пала только 1 июня 1818 г., сик
хи простояли под ней почти полгода. К выжившим сыновьям наваба Ранджит
проявил великодушие и пожаловал каждого джагиром. Присоединение Мул
тана означало, что владения Ранджита охватили территорию уже двух суб
былого Могольского султаната — Лахорской и Мултанской. Сам город Мул
тан выделялся в Панджабе как крупный центр шелкоткачества — второй пос
ле Амритсара.
Первые три наместника Ранджита в Мултане оказались никчёмными (од
ного он после смещения понизил до хранителя склада с жалованьем 1 рупия
в день). Однако в 1820 г. наместником был назначен Саван Мал из касты
кхатри, уже заработавший репутацию справедливого и способного админист
ратора. Он навёл в провинции порядок, организовал ирригационное строи
тельство и щедрые казённые займы заминдарам на поднятие земледелия. Са
ван Мал был до того справедлив, что однажды заключил в тюрьму собствен
ного сына за то, что тот потоптал конями урожай крестьянина, не возместив
ущерба.
В том же 1818 г. Ранджит (опять же, воспользовавшись ослаблением Аф
ганистана) впервые занял Пешавар. Изза обилия садов этот город прозвали
Шахрисабз, «Зеленоград» (перс.). Сейчас Пешавар является административ
ным центром пакистанской провинции ХайберПахтунхва (бывшая Северо
Западная пограничная провинция). Он расположен недалеко от входа в Хай
берский проход и попрежнему имеет стратегическое значение. Именно через
Пешавар в 1980е годы в Афганистан просачивались арабские и прочие на
ёмникимоджахеды; именно там находился рассадник исламизма, там начи
нал свою «карьеру» Усама бин Ладин. Для сикхов занятие Пешавара было
неслыханным успехом, означая их вторжение на исконную территорию бы
лой Дурранийской империи. Однако Пешавар находился на дальнем западе

248

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

сикхской империи, сикхи контролировали эту зону ещё слабо, и Ранджит
предпочёл оставить здесь у власти пуштунского хана из племени баракзаев Яр
Мухаммадхана, сделав его своим данником (как долгое время сохранял Мул
тан за Музаффарханом).
Крушение Дурранийской державы открыло сикхам дорогу и на север.
В апреле 1819 г. Ранджит во второй раз лично выступил на Кашмир во гла
ве 30тысячного войска. На сей раз сикхи подготовились как следует: созда
ли поближе к горам склады продовольствия и боеприпасов (так Иван Гроз
ный при завоевании Казани сперва построил базу Свияжск). Твердыни гор
ных раджей и афганских наместников падали одна за другой. Сикхи
перевалили через хребет ПирПанджал. Наконец в тяжёлом сражении был
разбит и с трудом бежал афганский назим Джаббархан. Победе сикхов спо
собствовало то, что назим остался от режима садозаев, а в Кабуле теперь пра
вили баракзаи, на помощь которых ему рассчитывать не приходилось. В июле
1819 г. сикхи вступили в Шринагар (сейчас летняя столица индийского шта
та Джамму и Кашмир). Жителей поразило, что сикхский глашатай при гро
ме барабанов объявил: воины не будут покушаться на честь и имущество го
рожан независимо от их веры. Для населения Кашмира, привыкшего к афган
ским грабежам, то была очень приятная неожиданность.
Обрадованный успехами Ранджит отбыл в Амритсар. Именно тогда в оз
наменование завоевания Кашмира было завершено озолочение Хари Манди
ра, благодаря чему он широко известен поныне как Золотой храм. Ранджит,
не поскупившись, сделал главной гурдваре поистине царский подарок — вы
делил на покрытие её стен и крыши 400 кг золота. Кстати, культовых соору
жений, которых называют Золотыми храмами, в мире несколько. Достаточ
но вспомнить дзэнбуддийскую святыню Кинкакудзи в Киото или шиваит
ский храм Вишванатха в Варанаси, на озолочение которого, к слову, металл
пожертвовал тот же Ранджит Сингх.
Как сказано выше, в ознаменование завоеваний Ранджита двух приёмных
сыновей его жены Дайя Каур назвали Мултана Сингх и Кашмира Сингх.
А вскоре, в том же 1819 г., сикхи отвоевали у афганцев г. Музаффарабад —
столицу нынешнего пакистанского Кашмира.
Своим первым наместником Кашмира Ранджит назначил дивана Моти
Рама. Тот управлял слишком мягко, поэтому начались восстания и перебои
с поступлениями налогов, выросла преступность. Тогда в 1820 г. наместником
в Кашмир был отправлен сардар Хари Сингх Налва (1791–1837) — один из
самых блестящих сикхских полководцев, которого историк сэр Лепел Гриф
фин назвал «Мюратом хальсы». Его дед и его отец служили деду и отцу Ран
джита. Сам Хари Сингх отличился в 1804 г. на охоте Ранджита, когда, воо
ружённый одной короткой саблей и щитом, в одиночку убил тигра — как не
когда гуру Харгобинд и Джасса Сингх Рамгархиа. По другой версии, он убил

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

249

льва: в XIX в. львов в Индии ещё водилось много. Саркар очень ценил лич
ную храбрость и пожаловал Хари Сингху титул сардара и командование от
рядом в 800 человек.
Хари Сингх правил в Кашмире твёрдой рукой, жёстко пресекал малейшие
проявления сепаратизма, но заслужил уважение населения. Он навёл в стра
не порядок, резко снизил земельный налог. Если при афганцах общая сумма
собираемого в Кашмире налога составляла 60 лакхов рупий, то Налва сокра
тил его до 13 лакхов [Singh, Gopal, 1988, p. 475]. Хотя кбританцам он отно
сился достаточно враждебно, политический агент ОстИндской Компании в
Лудхиане Уэйд назвал его «одним из самых способных и популярных сикхских
наместников, которые когдалибо были у сикхов» [Sandhu, 1935, p. 20]. Хари
Сингх отменил также повинность бегар (бесплатные общественные работы),
существовавшую в Кашмире тысячу лет. При сикхах стало возрождаться
хозяйство Кашмира, особенно ремёсла. Налва поощрял производство знаме
нитых кашмирских шалей1, бумаги. Он лично разбирал дела, связанные с се
рьёзными преступлениями, унифицировал систему мер и весов, отменил ог
раничения, наложенные афганцами на пандитов касательно одежды и отправ
ления обрядов, разрешил жителям, обращённым в ислам силой, вернуться в
лоно индуизма.
В империи Ранджита Хари Сингх Налва был единственным сардаром,
кому (на посту наместника Кашмира) было позволено чеканить монету от
собственного имени. После двух лет в Кашмире Ранджит перевёл его в гор
ную область Хазара, населённую пуштунами из племени юсуфзаев. Для уп
равления этим недавно присоединённым районом сикхам требовался жёсткий
администратор. Налва оставался наместником Хазары с 1822 г. до самой сво
ей гибели в 1837 г. и правил пуштунами железной рукой. Его именем здесь
пугали детей.
Область Дераджат (правобережье Инда) Ранджит завоевал в 1821–23 гг.
Равнинные районы Дераджата он замирил быстро благодаря гибким мерам —
не скупился на джагиры и денежные выплаты местным ханам. Однако в гор
ных районах (Банну, Кохат) сикхи столкнулись с пуштунскими племенами,
которые были головной болью ещё для Моголов. Начались постоянные стыч
ки на границе. Ни одна центральная власть в Индии — ни Моголы, ни сик
хи, ни сменившие их британцы — так и не смогла до конца покорить свобо
долюбивых пуштунов северозападной границы Индии. Продолжением этих
пограничных кампаний в настоящее время являются операции армии Паки
стана против пуштунов автономного района Вазиристан.
1

Кашмирские шали были столь тонкой работы, что мастерская (обычно 2–4 работ
ника) могла быть занята производством одной шали больше года; другие производили
за год 6–8 шалей. Соответственно, стоила такая работа недёшево: при трудном узоре за
один рисунок платили до 50 рупий.

250

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Таким образом, сикхи впервые с середины XVII в. (когда Могольский сул
танат лишился Кандагара в пользу Сефевидов) развернули направление за
воеваний на границе Индии вспять: вектор походов вновь указывал на запад,
а не на восток. Наблюдая, как сикхи перешли в стратегическое контрнаступ
ление, афганцы забеспокоились. Один из вождей пуштуновбаракзаев Мухам
мад Азимхан, брат правившего в Пешаваре Яр Мухаммада, занял этот город,
затем подступил к Аттоку и объявил против сикхов джихад. Угроза была
столь серьёзна, что Ранджит вывел против него войска сам. В марте 1823 г.
под Наушахрой состоялось крупное и ожесточённое сражение. С сикхской
стороны участвовали 24 тыс. человек, с афганской — 30 тыс. Исход сражения
решили пушки и доблесть сикхов (они потеряли 2 тыс. человек, афганцы —
более 3 тыс.). Ранджит лично участвовал в битве и во главе отряда своих те
лохранителейгуркхов захватил холм. Азимхан бежал и умер по пути в Ка
бул. Яр Мухаммадхан в Пешаваре вновь сделался данником Лахора, пусть и
уклонялся от выплат как мог. Сикхская империя укрепила свои позиции на
правобережье Инда.
Коль скоро речь зашла о северозападных рубежах империи Ранджита, не
обойти вниманием восстание ваххабитов под руководством Сайида Ахмада
Барелви (1786–1831; из г. Барейли в долине Ганги). В 1810е годы он состо
ял в крупной банде грабителейпиндхари во главе с Амирханом; в 1822 г.
хадж совершил, вернулся ваххабитом. В 1826 г. Сайид Ахмад поднял на за
падной границе сикхской империи восстание пуштуновюсуфзаев под лозун
гом джихада. Восстание полыхало пять лет и охватило значительную терри
торию. Так, в 1827 г. тысячи гази окружили сикхскую крепость в Хайрабаде.
На выручку поспешил Хари Сингх Налва с 8тысячным войском. Несмотря на
20кратное превосходство мусульман, сикхи одолели их благодаря выучке и
дисциплине, и конница долго преследовала бегущего противника.
В 1830 г. Сайид Ахмад ненадолго овладел самим Пешаваром. Однако
вскоре он зарвался и оттолкнул от себя многих сторонников масштабными
мероприятиями в фанатичном ваххабитском духе: собирал с афганцев ушр
(исламская десятина), запретил освящённые обычаем калым и паломниче
ство к гробницам мусульманских святых, а также шиитскую тазию и фейер
верки по праздникам. Так в ходе войны СССР в Афганистане вербуемые
Абдуллой Азамом (наставник бин Ладина) арабские моджахеды, приехав
шие, по идее, помогать афганцам, будут разрушать их могилы с украшения
ми: не положено, ширк (идолопоклонство). Афганцы иногда будут отвечать
таким «соратникам» вооружённым отпором. Так и здесь: однажды юсуфзаи
по сигналу поднялись и перебили несколько тысяч последователей Сайида
Ахмада. (Чуть позднее так же терял социальную опору имам Шамиль на
Кавказе.) Сам он едва унёс ноги, а в мае 1831 г. погиб в бою с отрядом сик
хов.

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

251

Вскоре после победы над ваххабитами Ранджит достиг крупнейшего успе
ха за всю историю своих войн с афганцами — присоединил Пешавар (с 1818 г.
город лишь платил сикхам дань). Помимо выгодного географического поло
жения Пешавар имел стратегическое значение иного рода: под городом добы
вали железо, которое ремесленникиоружейники особо ценили за чистоту и
ковкость.
Под захват Пешавара Ранджит подвёл, так сказать, юридическую основу.
Как сказано выше, в Лудхиане проживал обобранный им бывший амир Аф
ганистана Шах Шуджа. В 1833 г. генералгубернатор Бенгалии граф Бентинк
позволил ему набрать войско, чтобы попытаться вернуть трон (британцы
рассчитывали получить в Кабуле послушную марионетку). Шах Шуджа, ко
нечно, не мог простить Ранджиту потерю в его пользу «Кохинора», но по
нимал, что без помощи сикхов в намечаемом мероприятии не обойтись. По
этому он заключил с Ранджитом договор: в обмен на помощь сикхов обещал
официально уступить им Пешавар, Атток, Мултан и Кашмир. Кроме перво
го у Ранджита всё это и без того уже было. Теперь он получил предлог и для
захвата Пешавара (неважно, что добро на захват города он получил от пред
ставителя уже свергнутой в Афганистане династии Дуррани, тогда как в го
роде давно правили ханыбаракзаи: лишь бы предлог был).
Захват Пешавара осуществило войско Хари Сингха Налвы (под номиналь
ным командованием внука Ранджита и сына Кхарака — Наунихал Сингха).
Назначать малолетних принцев командовать войском — придав им, конечно,
компетентных советников, которые и решали дела, — было распространённой
практикой ещё у Моголов: так принцы едва не с пелёнок усваивали, что за
нятие монарха — завоевания. Пешавар пал очень быстро, 6 мая 1834 г. Для
афганцев он был форпостом в Южной Азии, базой, откуда они всегда совер
шали грабительские походы в Панджаб и далее. Поэтому амир Кабула Дост
Мухаммадхан живо собрал огромное войско отбить город: до 50 тыс. воинов,
к которым присоединились до 80 тыс. добровольцевгази. Поход был обстав
лен как джихад, главный мулла Кабула наделил Дост Мухаммада титулом
амирульмуминин, «повелитель правоверных». Такой же титул в 1990е годы
будет носить другой пуштунский лидер — глава движения «Талибан» мулла
Умар.
Однако, выйдя из Хайберского прохода, афганцы оказались почти окру
жены мощной сикхской армией численностью до 100 тыс. человек, включая
регулярные части, созданные Ранджитом по европейскому образцу (см.
VI.2). Одним из преимуществ сикхов был также парк тяжёлых орудий. Пе
ред намечавшейся битвой Ранджит, чтобы повысить у воинов боевой дух,
велел погасить всю задолженность перед ними по жалованью и выплатить
его за месяц вперёд. 11 мая 1834 г. в 4 часа утра сикхи пошли в наступление
по всему фронту. Не прошли они и километра, как в их рядах раздались

252

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

крики: «Бежали, бежали!». Оказалось, что Дост Мухаммад не решился сра
жаться в столь невыгодных условиях и афганская армия спешно втянулась
обратно в Хайберский проход. Говорят, что последней каплей для амира
стал такой эпизод перед (несостоявшейся) битвой: садясь верхом, он вста
вил в стремя не ту ногу, так что на коне оказался бы лицом к хвосту. Суе
верный амир счёл это дурным предзнаменованием и решил не рисковать
[Gupta, V, р. 177]. Боя он не принял ещё и по причине искусной дипломатии
панджабского министра иностранных дел Факира Азизуддина, который
успел поссорить амира с его братьями и подкупить часть ханов — те просто
ушли назад в Афганистан.
Одумавшись, Дост Мухаммад прислал вакила на переговоры. К этому вре
мени Ранджит прибыл в Пешавар лично и согласился, со своей стороны, от
править в Кабул Факира Азизуддина и американца Дж. Харлана из числа
своих иностранных наёмников (см. VI.2). Однако амир вероломно захватил
послов в заложники. Афганцы рассчитывали попугать Ранджита, да не на
того напали. Саркар Панджаба разгневался и велел выступать на Джалала
бад — первый афганский город за Хайберским проходом, от которого уже и
до Кабула недалеко. Амир такой язык понимал без перевода, освободил по
сланцев и с почётом отправил назад. Переговоры, однако, не состоялись. На
том и кончилось.
Первым наместником Пешавара, как легко догадаться, был назначен ве
теран Хари Сингх Налва, его всегда бросали на самые трудные военные и ад
министративные направления. Ранджит не позабыл замирить присоединён
ную территорию, оделив мусульманскую знать щедрыми джагирами.
Таким образом, контроль над Пешаваром Ранджит устанавливал этапами:
в начале 1820х годов удовлетворился обложением данью правящих барак
заев, а теперь, чувствуя свою силу, прямо присоединил город и его область.
В 1835 г., правда, отбить Пешавар попытались толпы пуштуновгази с зе
лёными флагами, но безуспешно. Они прекратили попытки, увидев, как сик
хи сжигают кучи вражеских трупов. Храбрости афганцам было не занимать,
и они готовы были стать мучениками за веру — но (продемонстрировав нео
жиданный с их стороны материализм) опасались, что если их трупы сожгут,
то их души попадут в ад [Gupta, V, р. 178]1.
1

Во время Второй мировой войны СевероВосточную Индию от японского наступ
ления обороняли, наряду с другими бойцами Британской империи, чернокожие солда
ты Королевских западноафриканских пограничных войск; наличие колоний по всему
миру позволяло британцам перебрасывать войска из одной части света в другую. Именно
они в январе 1944 г. обеспечили в Бирме захват одной из первых партий японских во
еннопленных. Причина, по которой эти японцы сдались африканцам, была следующей:
они считали, что негры поедают убитых врагов — но не пленников, и опасались, что если
будут съедены, то их не примут их предки в потустороннем мире [Jeffery, 1999, p. 320].

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

253

А что же Шах Шуджа, договор с которым послужил предлогом для за
хвата Пешавара? Собрав войско, он вступил в Афганистан и под Кандагаром
дал Дост Мухаммаду сражение. Однако Шах Шуджа был трусом, что и погу
било дело: в критический момент крикнул войскам «В атаку!», а собственного
слона тут же развернул и обратился в бегство. Баракзаи одержали полную
победу. Шах Шуджа вернулся в Лудхиану. Правда, амиром в Кабуле он ещё
сядет.
В октябре 1836 г. Хари Сингх Налва закрепил успех, захватив городок
Джамруд прямо у входа в Хайберский проход. Собираясь остаться в Пешава
ре надолго и действуя с обычной для панджабцев основательностью, сикхи
возвели в крепости Джамруда новые укрепления и увековечили свой триумф,
дав ей имя Фатехгарх — «Крепость победы». С захватом Пешавара, а затем
Джамруда сикхи дошли до естественных северозападных рубежей Южной
Азии (которые британцы называли её «научной границей»).
Афганцы не смирились (как и сикхи, это вообще народ не смиряющийся).
Когда весной 1837 г. в Панджабе проходили торжества по случаю свадьбы
принца Наунихал Сингха, Дост Мухаммад посчитал, что бдительность сикхов
притупилась, и отправил своего сына Мирзу Самихана отвоевать Джамруд.
Его крепость оборонял небольшой гарнизон в 600 сикхов. Комендант Махан
Сингх отбивался как мог, а ночью послал к Хари Сингху в Пешавар за помо
щью сикхскую женщину Харсаран Каур, которая пробралась к своим в одеж
де пуштунки из племени афридиев. 30 апреля 1837 г. Налва получил письмо,
поспешил к Джамруду и обратил афганцев в бегство, хотя числом они превос
ходили сикхов по меньшей мере впятеро. Но уже поворачивая назад к кре
пости, Хари Сингх получил два пулевых ранения — в ногу и в живот. Он по
нял, что ранен смертельно, но опасался вызвать панику у своих людей, по
этому спокойно доехал на коне до своей палатки. Через полчаса выдающийся
сикхский полководец скончался. Весть о его гибели и кремации сохраняли в
тайне, чтобы афганцы не воодушевились и не вернулись. Ранджит в Лахоре,
получив весть, был ошеломлён и при всех плакал. Популярная в XIX в. бри
танская газета «TitBits» писала, что военный гений Хари Сингха Налвы пре
восходил таковые Чингисхана, Ричарда Львиное Сердце, Наполеона, Вел
лингтона, генерала Китченера и других видных полководцев в мировой исто
рии.
Через девять дней после гибели Хари Сингха саркар примчался в Пеша
вар сам, покрыв 102 мили от Лахора до берегов Джелама за день. Афганцев,
правда, уже отогнали. Историк Гопал Сингх считает, что перед сикхами те
перь открывался путь на Кабул и они рвались завоевать Афганистан из мес
ти тем, кто многократно опустошал их собственную страну. Не вторглись они
во многом потому, что это шло вразрез с интересами ОстИндской Компании
[Singh, Gopal, 1988, р. 495]. Однако представляется, что Ранджит, будучи

254

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

очень умным политиком, понимал всю сложность завоевания горной свобо
долюбивой страны — в отличие от своего британского «коллеги» генералгу
бернатора графа Окленда, который вскоре развяжет первую англоафганскую
войну 1839–42 гг.
После сражения под Джамрудом Дост Мухаммад понял, что в одиночку
Пешавар не вернуть. Поэтому он обратился в Калькутту, чтобы генералгу
бернатор надавил на Ранджита. Однако британцы не собирались ссориться с
сикхами изза афганцев — для Компании хорошие отношения с близким со
седом Панджабом были важнее отношений с дальним соседом Афганистаном.
Тогда Дост Мухаммад обратился... в Петербург. Результатом стали приезд в
Кабул русского поручика Я. Виткевича и недальновидное вторжение британ
цев в Афганистан (см. ниже).
ОстИндская Компания в целом положительно воспринимала экспансию
Ранджита на запад за счёт территорий бывшей державы Дуррани. В советской
индологии причину такой позиции видели в том, что «в недалёком будущем
английские колонизаторы намеревались захватить» и сам Панджаб [Семёно
ва, 1958, с. 101]. Иными словами, британцы хотели, чтобы Ранджит прибрал
к рукам как можно больше территорий — чтобы потом не самим воевать с
пуштунами. Подход логичный (и объективно Ранджит действительно пора
ботал на британцев), но представляется, что автор смотрит ретроспективно,
переносит планы Компании 1840х годов на 1830е или даже на более ран
ний период. Скорее британцы поощряли движение сикхов на запад из стрем
ления сделать их прочным буфером от Центральной Азии и Среднего Вос
тока.
В том же 1834 г., когда сикхи взяли Пешавар, империя Ранджита расши
рилась и на север. Севернее Кашмира (уже сикхского) лежал Ладакх. Эта об
ласть входит сейчас в состав индийского штата Джамму и Кашмир; её назы
вают Малым Тибетом. Завоевать Ладакх пробовали ещё Моголы при Шахе
Джахане в 1646 г., да не удержали. Панджабу, вернее, радже Джамму Гулаб
Сингху, это удалось. Ладакх покорил его выдающийся военачальникдогр
Зоравар Сингх Кахлуриа (уроженец княжества Кахлур). (Догры — индоарий
ский этнос, живущий в области Джамму и прилегающих горных районах; в
кастовом плане в целом относят себя к раджпутам и отличаются воинскими
традициями.) Правда, и подчиняться Ладакх стал прежде всего Гулаб Синг
ху, а не саркару: пользуясь тем, что за ним стояла сикхская империя, Гулаб
потихоньку прихватывал горные территории лично для себя. Однако Ранд
жит запретил Зоравар Сингху двигаться дальше Ладакха, опасаясь столкно
вения с могущественным северным соседом — Цинской империей. Саркар
знал, где остановиться.
Наконец, ещё одним направлением сикхской экспансии в 1830е годы стал
Синд. Здесь безуспешно.

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

255

В эпоху Могольского султаната Синд был его субой (в центром в Тхатте).
В середине XVIII в. страну подчинил Ахмадшах Дуррани, а в 1783 г. власть
здесь захватила династия Талпуров, в этническом отношении белуджи. Тал
пуры образовали три эмирата — Хайдарабад, Хайрпур и Мирпур, во главе
каждого из которых находились ветви династии. Формально амиры Синда
признавали верховную власть Дурранийской империи, но к началу XIX в. ста
ли фактически независимыми, а порой принимались воевать друг с другом.
Контакты Ранджита с синдскими амирами начались после его первого же
похода на Мултан 1802 г.: амиры поняли, что с могущественным северным
соседом лучше дружить, и установили связи. При этом довольно успешно ла
вировали между Кабулом и Лахором, шантажировали афганцев: если те бу
дут настаивать на регулярной выплате дани, амиры отдадутся под покрови
тельство сикхов. После аннексии Мултана в 1818 г. амиры регулярно присы
лали в Лахор вакилов с выражением почтения. Серьёзный интерес к Синду
Ранджит впервые проявил только в середине 1820х годов, когда, замирив
Кашмир, вновь перевёл взор на юг: а что там дальше Мултана? В 1826 г. он
потребовал от амиров дани на основании того, что он теперь — преемник
династии Дуррани в Индии. Однако внимание сикхов тут же отвлекло восста
ние Сайида Ахмада. Покончив с фундаменталистами, саркар возобновил ин
терес к Синду — но было поздно. К этому времени на страну положил глаз
хищник покрупнее — британская ОстИндская Компания.
Последнее связано с началом знаменитой Большой Игры (Great Game)
между Великобританией и Россией в Центральной Азии. Когда в конце
1820х годов Россия победоносно завершила войны с обоими южными сосе
дями — Османским и Каджарским (Иран) султанатами, в Лондоне и Калькут
те всерьёз забеспокоились. Движение Российской империи на юг в перспек
тиве сулило русским выход к границам Британской Индии. ОстИндская Ком
пания активизировала разведывательную деятельность в регионах к западу и
северозападу от Индии. Одним из средств сдержать натиск русских считали
торговое проникновение в Среднюю Азию, её превращение в британский ры
нок сбыта: геополитические интересы тесно сплетались с экономическими,
которые были ценны и сами по себе.
Замысел, родившийся при участии известного русофоба председателя
Контрольного совета по делам Индии графа Элленборо, был таков: сделать
Инд торговой артерией, доставлять вверх по реке британские товары, пере
возить их через Гиндукуш караванами и сбывать в ханствах Средней Азии —
Бухаре, Коканде, Хиве. Для этого предстояло выяснить, до какого места Инд
судоходен. С этой целью в 1831 г. из устья по реке поднялся корабль Ост
Индской Компании. Формально то была миссия к Ранджит Сингху: лейтенант
Александр Бёрнс вёз панджабскому саркару ответный подарок британского
короля Вильгельма IV — коня и четырёх кобыл огромного роста и огромный

256

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

(под стать) экипаж. Истинная цель миссии заключалась в том, чтобы скрытно
замерить глубины по всему течению реки. Амиры Синда понимали, что это
начало конца их самостоятельности, поэтому миссию пропустили только под
нажимом Компании. Что до Ранджита, то он удивился, почему посольство
избрало кружной путь из Аравийского моря по протяжённому Инду с его не
гостеприимными пустынными берегами, ведь в Лахор можно легко добраться
из Дели. Конечно, знание — сила. Бёрнс выяснил, что Инд судоходен по
меньшей мере до Лахора.
В 1832 г. ОстИндская Компания неприятно удивила Ранджита, заключив
с амирами Хайдарабада и Хайрпура договоры об открытии по Инду британ
ского (и индийского) торгового судоходства. Из недавней истории Индии
саркар Панджаба знал, что за британскими купцами обычно приходят бри
танские войска. Британцы знали, что он это знает. Как писал ещё в 1830 г.
майор Дж. Стюарт, «самый искусный логик никогда не сможет убедить» ни
Ранджита, ни синдских амиров, что, «требуя свободного плавания по Инду, мы
имеем в виду лишь коммерческие цели» [Cavendish Bentinck, 1977, p. 488].
Ранджит не ошибся.
Правда, радужные надежды британских правящих кругов на экономиче
ское освоение Средней Азии по Инду не оправдались. Когда в следующем
году вверх по реке отправили экспериментальный груз, а группа купцов, на
оборот, спустилась из Лудхианы в г. Шикарпур, результаты разочаровали:
Инд оказался всё же малосудоходным, а торговля в его долине была развита
слабо. Однако британцы приписали неудачу эксперимента недостаточности
своего контроля над рекой [Huttenback, 1962, p. 26]. ОстИндская Компания
решила исправить ситуацию.
Это означало курс на эффективный контроль Компании над амирами
Синда по образцу большинства князей Индии — и на отпугивание от этой
страны сикхов. В поданной в 1833 г. в Лондон записке о пароходном сооб
щении генералгубернатор граф Бентинк отметил «то превосходство в знани
ях, которому большинство правителей Индии, особенно Ранджит Сингх, при
писывают наши успех и владычество», из чего заключил, что на Инде надо
сразу внедрить паровое судоходство [Cavendish Bentinck, 1977, p. 1081–1082].
Несмотря на усиление интереса к Синду Компании, Ранджит надеялся
захватить хотя бы часть страны — тем более что Амритсарский договор дви
гаться в эту сторону ему не запрещал. Кульминация синдского вопроса насту
пила в 1836 г.
Для Ранджита ключом к Синду служил город Шикарпур в северной час
ти страны, недалеко от границы с сикхской империей. Это был богатый тор
говый центр с населением более 40 тыс. человек, находившийся под властью
раисов (глав правящих кланов) одновременно всех трёх эмиратов. Своего раз
витого ремесла здесь не было, но город выгодно стоял на пересечении тор

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

257

говых путей. Расцвет Шикарпура пришёлся на XVIII в. и с упадком Дурраний
ской державы закончился, но в первой половине XIX в. город ещё оставался
важным торговым центром Азии. Его купцы содержали агентов на огромной
территории от Астрахани до Калькутты [Агеев, 1979, c. 18]. Почти полови
ну населения Шикарпура составляли сикхи, главным образом сахадждхари.
Это должно было облегчить Ранджиту присоединение города.
Захватить Шикарпур Ранджит собирался ещё в 1831 г. Покончив с восста
нием Сайида Ахмада, саркар отправил на юг, к границе с Синдом, десятиты
сячную армию под началом Вентуры. Это не на шутку встревожило британ
цев. В письме генералгубернатору лорду Бентинку губернатор Бомбея лорд
Клэр выразил опасение, что сикхи «захватят эту страну быстрее, чем мы,
бедняги в Бомбее, успеем произнести “Джек Робинсон”» [Cavendish Bentinck,
1977, р. 667]. Однако Ранджита отрезвило тогда присутствие в Синде полков
ника сэра Генри Поттинджера, который вёл с амирами переговоры об откры
тии судоходства по Инду.
Летом 1836 г. белуджское племя мазари совершило из Синда набеги на
панджабскую территорию. Ранджит счёл это удобным предлогом для захва
та Шикарпура, и сикхские войска на этот раз перешли южную границу. Сек
ретарь правительства Индии Уильям Макнатен инструктировал политическо
го агента в Лудхиане капитана Уэйда выразить Ранджиту «дружеский про
тест», а если не поможет — средства посерьёзнее, исключая угрозы [Sethi,
1950, р. 354]. Уэйд тут же приехал в Лахор и объяснил саркару, что войска
надо отвести — иначе он будет иметь дело с британцами. Ранджит резонно
напомнил, что Амритсарский договор 1809 г. не запретил ему расширять вла
дения к северу от Сатледжа, т.е. на его правобережье — а Шикарпур распо
ложен западнее не только Сатледжа, но и самого Инда. Однако Уэйд казуис
тически возразил, что речь тогда шла о разделе только сикхских территорий
и договор не определил, до какого места к югу от Сатледжа простираются
владения Компании. Как и в случае с Мальвой в 1809 г., Ранджит предпочёл
уступить и сохранить дружественные отношения. Кстати, в письме в Лондон
председателю Контрольного совета по делам Индии сэру Джону Хобхаусу ге
нералгубернатор граф Окленд признал, что, проникнув в Синд, Компания
действительно нарушила договор с Ранджитом, но, будучи осторожным, он
«проглотит» это — а если не проглотит, надо захватить Панджаб, а затем и
Синд «за какоенибудь нарушение наших распоряжений относительно судоход
ства по Инду» [The Punjab Papers, 1970, p. 15–16].
Между тем в Хайдарабад к амирам вновь прибыл Поттинджер, который
потребовал от них контролировать племя мазари, чтобы у сикхов не было
поводов для нападения на Синд. (Так британцы в ходе Большой Игры пони
мали, что существование в ханствах Средней Азии сотен русских рабов слу
жит поводом для экспансии России, поэтому в 1840 г. лейтенант Р. Шекспир

258

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

убедил хивинского хана освободить 416 рабов.) Ранджиту так и не удалось
сделать город своим Шикарпуром1.
Часть придворных Ранджита была настроена воинственно и советовала
ему брать Шикарпур и не бояться вооружённого конфликта с Компанией.
Однако Ранджит напомнил им: «Что стало с 200 тысячами маратхских ко
пий?» [Archbold, 1929, p. 544]. Разгром британцами маратхов — целое столе
тие владевших Северной Индией — во вторую (1803–05) и третью (1817–18)
англомаратхские войны, оказал на Ранджита неизгладимое впечатление.
Столкновением с ОстИндской Компанией он не рисковал никогда.
Сикхская империя была недостаточно сильна, чтобы мериться силами с
британцами (во всяком случае, так считал Ранджит) — но достаточно силь
на, чтобы британцы использовали её как пугало. Поэтапно затягивая синд
ских Талпуров в зависимость от Компании, британцы постоянно запугивали
их сикхами: не будут уступать — британцы не станут мешать Ранджиту поко
рить Синд. Как в случае со многими другими княжествами Индии, такой ме
ханизм шантажа работал почти безотказно, потому что индийский сосед сла
бого княжества (в данном случае Панджаб), как правило, был нацелен на его
немедленное поглощение, тогда как ОстИндская Компания сохраняла види
мость независимости правителя, хотя и ставила его в полное подчинение. Так
было легче подчинить, а затем управлять. Это характерная более всего имен
но для Британской империи система косвенного управления (indirect rule),
которая охватила значительную часть Южной Азии, а позднее Малайю, Ни
герию, Кению и другие территории. Попав между двумя сильными соседями,
амиры Синда были вынуждены выбрать меньшее из двух зол. Собственно,
так и выразился в одном из писем генералгубернатор Бентинк [Cavendish
Bentinck, 1977, p. 706].
Компания ясно дала Ранджиту понять: руки прочь от Синда. Он не осме
лился идти на конфликт с мощным соседом, хотя это означало распростить
ся с мечтами о Шикарпуре, а в перспективе — и о выходе к морю. Однако
британцы, отдавая должное военной силе Панджаба, до самой смерти Ранд
жита внимательно следили за его намерениями в отношении Синда: вдруг
передумает? Так, в 1838 г. генералгубернатор Окленд несколько свысока от
метил, что Ранджит «остаётся спокойным и всё время вёл себя хорошо» [The
Punjab Papers, 1970, p. 20].
Окончательно оттеснив Ранджита от Синда, Компания стала навязывать
амирам один неравноправный договор за другим, а в 1843 г. в результате ко
роткой войны присоединила бóльшую часть страны к своим владениям.
К концу правления Ранджит Сингха его империя достигла территориаль
ного максимума в сложившихся обстоятельствах. С востока — а теперь вы
1

Игра слов: Шикарпур означает «Город (охотничьей) добычи» (перс. + хиндустани).

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

259

яснилось, и с юга — заслон на пути экспансии воздвигла ОстИндская Ком
пания; с севера и запада предел расширению поставила естественная геогра
фия — горы.
Ранджит Сингх превратил Страну пяти рек из калейдоскопа мисалов в
сильную и централизованную империю, с которой считались соседи. Престиж
сикхского Панджаба был высок. В 1826 г. в Лахор прибыли с дарами ваки
лы низама Хайдарабада и правителя Герата, в 1829 г. — правителя Белуджи
стана. В 1836 г. богатые подарки и письмо с заверениями в дружбе прислал
саркару король Франции ЛуиФилипп, а в 1837 г. в Лахоре получило тёплый
приём посольство Непала.
Проявила к Ранджиту внимание и далёкая империя севера. В 1808 г. в
Кашмире побывал российский купец и по совместительству разведчик — ка
бульский еврей Мехти Рафаилов. Собирая сведения о регионе, он не мог не
учесть подъёма Панджаба. При этом Рафаилов писал начальнику Сибирской
пограничной линии генераллейтенанту Г.И. Глазенапу, что «владетель индей
ской провинции и города Лагора Раджицын Бадша ищет покровительства, но
не знает, где его найти» [Русскоиндийские отношения в XIX в., 1997, с. 41].
Здесь разведчик, похоже, выдавал желаемое за действительное: саркар Пан
джаба отдавал себе отчёт в превосходящей мощи британцев, но защиты от
них ни у кого из других соседей не искал. В 1820 г. Рафаилова (уже в чине
надворного советника) отправили непосредственно к Ранджиту с дипломати
ческой миссией. Он вёз от министра иностранных дел графа К.В. Нессельро
де письмо «преизряднейшему Радже над Раджами Раджет Дсингу» с предло
жением завязать торговлю между Россией и Панджабом [Шаститко, 1957,
с. 130]. Рафаилов добирался до Индии по Кашгарии — через г. Яркенд, но по
месту назначения не прибыл: заболел и умер за три дня пути до Кашмира.
Обзор истории панджабской экспансии при Ранджит Сингхе был бы не
полным, если не остановиться подробнее на его отношениях с ОстИндской
Компанией.
Несмотря на Амритсарский договор 1809 г., обе стороны сперва продолжа
ли не доверять друг другу — гдето до 1812 г. Однако постепенно недоверие
исчезло. Саркар убедился, что планы сикхской экспансии не задевают и не ин
тересуют Компанию; британцы убедились, что Ранджит — спокойный сосед.
Разумеется, решающую роль в этом спокойствии играл страх. Как заметил од
нажды Ранджит, в случае войны с Компанией, он, возможно, и продвинулся бы
до Алигарха (город между Дели и Агрой) — но затем был бы отброшен не
только за Сатледж, но и вообще из Панджаба [Sethi, 1960, p. 239].
В советской индологии бытовало мнение, будто одним из факторов объе
динения Панджаба под властью Ранджита (ещё до Амритсарского договора)
послужила именно военная угроза со стороны ОстИндской Компании [Се
мёнова, 1958, с. 22–23]. Представляется, что роль этого фактора в историо

260

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

графии преувеличена. Конечно, сикхи уже были свидетелями широкой экс
пансии британцев по субконтиненту, в 1805 г. закончилась вторая англома
ратхская война, в ходе которой лорд Лэйк заглянул в сам Панджаб. И всё же
в первое десятилетие XIX в. ОстИндская Компания была для сикхов ещё до
вольно далёким соседом: «переваривала» другие территории. Скорее британ
цы повлияли на сикхов, подав им пример успешного покорения территорий
с помощью современных приёмов ведения войны, нежели грозя покорить их
самих изза их раздробленности.
В советской (и индийской) историографии вообще были склонны завы
шать степень могущества «колонизаторов», степень их проникновения в стра
ны Азии и контроля над ними. Похоже, это проявление ориенталистского
подхода, о котором писал известный востоковед Э. Саид. Так, в советской
науке сильно преувеличивали возможности британской разведки в Централь
ной Азии. По мнению Н.А. Халфина, Герат в конце 1830х годов служил цен
тром широкой сети британских военнополитических источников разведыва
тельной информации. Ведущий британский специалист по Большой Игре
П. Хопкирк уверен, что британцы были бы немало озадачены, если не польще
ны, таким мнением об их всеведении [Hopkirk, 1990, p. 227]. (Речь шла о том,
что в 1839 г. в Герате объявился представитель ОстИндской Компании май
ор Э. Тодд, в подчинении которого был небольшой штат разведчиков.)
Обе стороны Амритсарского договора соблюдали его и не вступали в сно
шения с врагами друг друга. Престиж Ранджит Сингха как правителя расту
щей империи рос по всей Индии, и к нему чуть ли не отовсюду поступали пред
ложения совместно ударить по Компании. Однако, как в случае с маратхом
Холкаром в 1806 г., Ранджит вёл себя осмотрительно. В 1815 г., в ходе англо
непальской войны 1814–16 гг., он отказался от предложения гуркхов ударить
британцам в спину (хотя война для них была тяжёлой). В 1820 г. помощи Ран
джита тщетно домогался маратхский правитель Нагпура Рагхуджи Бхосле,
тяготившийся контролем Компании; в 1822 г. — бывший маратхский пешва
Баджи Рао II, переведённый британцами на пенсию, но не оставивший идеи
реванша; в 1825 г. — джатский махараджа Бхаратпура, потомок Джавахир
Сингха, которому в середине XVIII в. мисалы помогали воевать с рохилом
Наджибомуддаула. Случай Бхаратпура важен, поскольку для британцев это
был крепкий орешек с начала XIX в.: лорд Лэйк не смог тогда взять этой кре
пости, и на престиже Компании с тех пор лежало пятно. В 1825 г. махараджа
выказал неповиновение, а видя, что для Компании он не по зубам, против неё
могли подняться многие недовольные её властью — тем более что шла неудач
ная на первых порах для Компании первая англобирманская война (1824–26).
Однако британцы собрались с силами и показали, кто в Индии хозяин: взяли
таки крепость Бхаратпура и сровняли её с землёй. Ранджит предпочёл остать
ся вне конфликта. А в 1838 г. не пустил в Панджаб агентов России.

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

261

ОстИндская Компания, со своей стороны, отвергла просьбы о военной
помощи против Ранджита, в разное время поступившие от раджи Кангры
Сансар Чанда, афганского правителя Мултана Музаффархана, вазира Кабу
ла Фатеххана, тёщи Ранджита Сада Каур, знати Кашмира. Отвергли британ
цы и предложение совместно завладеть Панджабом, поступившее от гуркх
ского военачальника Амар Сингха Тхапы (того самого, кого сикхи выбили из
Кангры). Британцы даже заверили Ранджита, что в случае гуркхского втор
жения готовы помочь.
Англопанджабская дружба была выгодна обеим сторонам. Сардары и
независимые вожди пограничных с Панджабом областей знали, что в случае
их конфликта с Ранджитом он может получить поддержку от британцев. По
следние ценили существование сильной дружественной державы, защищав
шей их северозападную границу без какихлибо расходов с их стороны. Сто
роны часто обменивались подарками и поздравлениями.
Ранджит старался не давать мощному соседу причин и поводов для бес
покойства. Так, когда в 1819 г. сардар Деса Сингх Маджитхиа пересёк Сат
ледж, чтобы пограбить княжество Кахлур (то самое, у раджи которого сик
хи когдато купили землю для Анандпура), Ранджит отозвал его и велел лич
но извиниться перед британским политическим агентом в Шивалике.
О тесноте двухсторонних связей свидетельствует такой факт: когда в 1826 г.
Ранджит заболел малярией, по его просьбе в Лахор приехал британский во
енный врач Маррей, который пробыл при дворе восемь месяцев. Правда, ему
с трудом давалось убедить саркара лечиться: Ранджит не особо доверял ев
ропейской медицине.
Чиновником ОстИндской Компании, с которым чаще всего имел дело
Ранджит, был политический агент в пограничном с Панджабом городке Луд
хиана — главной военной базе британцев в этих местах. Данный пост очень
длительное время (тем более для британца в Индии — 1823–40 гг.) занимал
капитан (позднее полковник) сэр Клод Мартин Уэйд. С Ранджитом и его сар
дарами он наладил прекрасные отношения. Так, в 1832 г. он снабдил Ранд
жита редкими рецептами изготовления вина (знал, откуда подойти), а, при
езжая в Лахор, посещал религиозные святыни и даже жертвовал средства гур
дварам [Sethi, 1960, р. 231]. Конечно, Уэйд — по долгу службы — сплёл в
Панджабе паутину шпионов, руководя ими из Лудхианы.
Саркар Панджаба установил контакты с Великобританией и на высшем
уровне. Так, в 1827 г. он послал королю Георгу IV в подарок шатёр из тончай
ших кашмирских шалей. С ответным подарком (уже от нового короля Виль
гельма IV) и приплыл в 1831 г. по Инду Александр Бёрнс.
Возможность для активизации контактов возникла, когда в 1827 г. столи
ца Британской Индии неожиданно появилась у границ Пятиречья. В Шимле,
в горах Шивалика к западу от Непала, Компания учредила летнюю столицу.

262

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Шимла сделалась крупнейшей из индийских hill stations — поселений в хол
мах или горах, которые британцы специально обустроили для себя на субкон
тиненте, спасаясь летом от почти невыносимой для европейцев жары равнин.
Неподалёку от Шимлы находилась другая hill station — Касаули, летняя рези
денция агента генералгубернатора по циссатледжским княжествам. Посетив
эти места, могу сказать: у британцев действительно была губа не дура выби
рать в Индии места для резиденций. Касаули (почти 2000 м над уровнем
моря, в современном штате ХимачалПрадеш) — весьма подходящее место
для отдыха европейцев, с прохладой, серпантином и живописными видами на
поросшие соснами горы, над которыми нередко парят орлы.
Каждое лето генералгубернатор Британской Индии со всеми своими ве
домствами стал перебираться из Калькутты в прохладу гималайских предго
рий. Пользуясь этим, уже в 1827 г. в Шимлу, к лорду Эмхерсту, отправилась
панджабская делегация — министр иностранных дел Факир Азизуддин и
финансовый чиновник Моти Рам. Посланцы Ранджита отвезли генералгу
бернатору редких тканей, дорогих лошадей и великолепного слона. С ответ
ной миссией от Эмхерста приехал Уэйд, который привёз английских жереб
цов, слона с серебряной хаудой (паланкином на спине), усыпанный дороги
ми каменьями меч, два жемчужных ожерелья и другие ценные дары. Ранджит
принял британскую делегацию в Амритсаре. В апреле 1831 г. в Шимлу (уже
к лорду Бентинку) ездила вторая делегация. Главной целью обеих делегаций
было получить добро на захват Синда. Оба раза Ранджита оставляли без от
вета, но такие визиты, безусловно, укрепляли двусторонние отношения.
Однако больше всего укрепить взаимопонимание между Панджабом и
Компанией помогли встречи в верхах. Их Ранджит за свою жизнь провёл
две — в 1831 г. в Ропаре с генералгубернатором Бентинком и в 1838 г. в Фи
розпуре с генералгубернатором Оклендом.
Встреча в Ропаре состоялась в конце октября — начале ноября 1831 г.
Инициатором встречи был Бентинк. То была реакция на Туркманчайский
мирный договор 1828 г. после очередной победы России в войне с Ираном.
Компания посчитала нелишним активизировать связи с соседом, который
прикрывал всю Индию от возможного удара русской армии вторжения (оно
уже мерещилось русофобам), да и показать Ирану, что в Индии у британцев
есть сильный союзник.
Ранджит, согласившись встретиться, поставил целью укрепить легитим
ность своей власти как внутри Панджаба, так и за его пределами: своим
подданным показать, что могущественный сосед именно его признаёт нео
споримым владыкой страны, а британцам показать, что в Панджабе его
признают полным хозяином. Была у саркара ещё одна задача — получить
таки добро на захват вожделенного Синда. Заодно он не упустил возможно
сти продемонстрировать британцам великолепие своего двора и выучку вы

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

263

кованной им армии. Прирождённому завоевателю тут было чем гордиться
(см. VI.2).
Многие сардары (включая, например, Хари Сингха Налву) считали, что
Ранджиту не подобает встречаться с Бентинком на равных: ведь генералгу
бернатор ОстИндской Компании — всего лишь чиновник, наваб сахиб (араб.
«господин наместник»; так его называли в Панджабе — [Suri, 1961, р. 527]).
Придворные настаивали, что с британской стороны фигурой, равной монар
ху Панджаба, может быть только сам король. Логика здесь, безусловно, была.
Однако Ранджит не стал проявлять излишнюю принципиальность и заявил,
что генералгубернатор — полновластный правитель Британской Индии и все
его действия автоматически одобряются королём [Sethi, 1950, p. 86, n. 52].
Это тоже была правда. Центр принятия британцами решений по индийской
имперской политике всегда находился в самой Индии.
Помеху встрече Ранджит усмотрел совсем в другом. Он вдруг засомневал
ся, безопасно ли ехать встречаться на чужой территории (Ропар — городок
на левом берегу Сатледжа у подножия Шивалика). Призванные саркаром ас
трологи успокоили его, что британцы — искренние друзья, но посоветовали
взять на встречу по яблоку в каждую руку и одно протянуть Бентинку. Если
генералгубернатор примет яблоко без колебаний, бояться точно нечего. Ран
джит был исключительно суеверен и так и сделал. Когда лидеры приблизи
лись друг к другу, Бентинк принял яблоко сразу. Ранджит без страха пересел
в хауду генералгубернатора, и они поехали к приготовленным шатрам.
Многие британские очевидцы описывали пышную встречу в Ропаре как
«поле золотых шатров» (Field of Cloth of Gold), проводя параллель со знаме
нитой встречей королей Англии и Франции Генриха VIII и Франциска I в
1520 г. под Кале. Ранджит обменялся с Бентинком визитами, состоялись па
рад сопровождавших обоих лидеров воинских частей и показательная стрель
ба. Для торжеств соорудили триумфальные ворота, украшенные красным сук
ном и золотом, причём не одни [Биорнштиерна, 1847, с. 256]. Стороны сде
лали друг другу богатейшие подарки. Бентинк поднёс гостю дары на 51 блюде
(дорогие бенгальские ткани, драгоценные камни, ожерелья и т.п.), слона из
Бирмы и пару отборных коней. Саркар не остался в долгу: ответил дарами на
101 блюде.
Ранджит представил Бентинку своего старшего сына Кхарак Сингха как
наследника престола. Программоймаксимум встречисаркар наметил не толь
ко укрепить в глазах Компании собственную легитимность, но и добиться
признания лахорского престола за его потомками. Проблема была реальной.
Кхарак Сингх был полной противоположностью отцу: слабоволен и даже от
части слабоумен. Против наследования им власти негласно выступали мно
гие сардары, а один, Хари Сингх Налва, делал это открыто — что неудиви
тельно; как мы знаем, этот человек вообще никого не боялся. Не случайно за

264

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

год до Ропара наследный принц вступил в самостоятельную переписку с гу
бернатором Бомбея, пытаясь укрепить этим свои позиции внутри собствен
ной страны, а позднее регулярно обменивался письмами с Уэйдом. Однако
британцы понимали, что на Кхарак Сингхе природа отдохнула.
Сикхские историки сокрушаются, что великий объединитель Панджаба
пал жертвой любви к слабоумному сыну и собственными руками разрушал
выстроенное им же здание: апеллирование к британцам объективно ослабля
ло его позиции и давало Компании предлоги для будущего вмешательства во
внутренние дела страны. Однако Ранджит очень хотел оставить после себя
жизнеспособную династию.
Описывая свои впечатления о встрече в Ропаре, генералгубернатор с
удовлетворением отметил «крайнюю осторожность» поведения Ранджита и
его «глубокую убеждённость в нашем превосходстве» [Cavendish Bentinck,
1977, р. 706]. Вместе с тем, когда саркару показали англосипайские войска,
он произвёл на британцев впечатление знанием военного дела. По отзыву
известного кавалерийского командира полушотландцаполураджпута Джейм
са Скиннера (1778–1841), Ранджит, «казалось, был одарён умом английского
фельдмаршала и перемещался среди войск так, как если бы командовал ими
сам» [Singh Kh., 1985, р. 174].
Встреча в Ропаре укрепила англопанджабские отношения, но в вопросе
Синда Ранджита, как легко догадаться, вновь ждало разочарование: он полу
чил только письменное заверение генералгубернатора в вечной дружбе. Как
раз во время встречи в верхах полковник Поттинджер в Синде успешно про
давливал идею договора о судоходстве по Инду. Кстати, вследствие этого
договора Компания в 1832 и 1834 гг. заключила с Ранджитом договоры,
упорядочивавшие взимание таможенных пошлин на Инде [Aitchison, 1931,
р. 36–40].
В марте – апреле 1837 г., как отмечено выше, в Панджабе состоялась
свадьба внука Ранджита принца Наунихал Сингха с дочерью сардара Шам
Сингха Атаривала. Она стала самым пышным празднеством, какое когдалибо
провёл Ранджит. Церемония наречения жениха состоялась в самом Хари
Мандире, после чего свадебный кортеж из нескольких десятков слонов и со
тен коней и верблюдов торжественно проследовал из Амритсара в Лахор.
Ранджит ехал по Амритсару на слоне и бросал беднякам серебряные монеты.
Впечатляло и приданое невесты: 101 корова, 101 буйволица, 10 верблюдов,
11 слонов, золотые и серебряные украшения и изделия, драгоценные камни,
шелка, 500 пар кашмирских шалей. Это мероприятие также стало предлогом
для развития контактов саркара с высокопоставленными чиновниками Ост
Индской Компании. Последнюю на торжествах представлял главнокоманду
ющий её вооружёнными силами — генерал сэр Генри Фэйн (он поднёс жениху
дары на 11 тыс. рупий).

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

265

Вторая встреча в верхах произошла в ноябре — декабре 1838 г. в Фироз
пуре (тоже на британской территории) с генералгубернатором графом Ок
лендом. Встречу опять подготовила предварительная поездка в Шимлу деле
гации во главе с Факиром Азизуддином. Генералгубернатору отвезли в по
дарок лошадь. Окленд, правда, тут же упал с неё, но заверил Азизуддина,
что упал специально — чтоб позабавить его [Gupta, V, р. 286].
Встреча в Фирозпуре состоялась всего за полгода до смерти Ранджита.
Пышностью она не уступала первой, поэтому её тоже называют «полем зо
лотых шатров». Целью Ранджита было добиться от Компании дальнейшей
поддержки его семье, целью Компании — обеспечить содействие Панджаба в
надвигающейся войне с Афганистаном. Обмениваясь подарками, Ранджит
преподнёс Окленду и его сестре мисс Эмили Иден по роскошной кровати с
золотыми ножками, усыпанными рубинами и изумрудами. Затем генералгу
бернатор посетил Амритсар и Лахор. Укрепляя двусторонние отношения,
Ранджит не скупился на восточную лесть, называя Окленда братом, а Панд
жаб и ОстИндскую Компанию (а также их армии) — единым целым [The
Punjab Papers, 1970, p. 25]. 27 марта 1836 г. Ранджит в своём дарбаре заме
тил, что его дом и дом «славных господ» един [Suri, 1961, р. 283]. «Славны
ми/ высокопоставленными господами» (sahibani ‘alī shan) в Индии XVIII–
XIX вв. часто называли чиновников ОстИндской Компании [Persian
Documents, 1966, p. 108, 403 перс.]. В виду при этом имелась прежде всего
сама Компания как единая сила, как корпоративный орган, коллегиальная
полития (в которую она превратилась с середины XVIII в.).
Однако в конце жизни Ранджита его добрые отношения с Компанией
вновь были испробованы на прочность. Причина — первая англоафганская
война.
Появление в Кабуле в 1837 г. посланца России Виткевича (см. выше)
очень не понравилось Британии, тем более что в том же году персидский шах
осадил Герат, а за походом стоял русский посланник в Иране граф И.О. Си
монич. Под нажимом министра иностранных дел виконта Пальмерстона и
Иран и Россия отступили. Однако британцы потеряли чувство меры, реши
ли перейти в контрнаступление и поставить Афганистан под прямой военный
контроль. Замысел главного «ястреба» в правительстве Индии Уильяма Мак
натена состоял в том, чтобы свергнуть Дост Мухаммада, который посмел за
игрывать с русскими. Замена ему имелась — Шах Шуджа, сидевший в Лудхи
ане на британской пенсии. А поскольку между Британской Индией и Афга
нистаном лежал Панджаб, было ясно, что без его сотрудничества британцам
не обойтись.
Ранджит Сингху поход в Афганистан был абсолютно не нужен, и он не
собирался таскать для британцев каштаны из огня. Однако, как в случае с
Мальвой в 1809 г. и Синдом в 1836 г., открыто выступить против них саркар

266

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

не решился. Скрепя сердце, ему пришлось присоединиться к авантюре гене
ралгубернатора Окленда.
По трёхстороннему договору от 26 июня 1838 г. между Ранджитом, Ша
хом Шуджей и ОстИндской Компанией (которая двум первым его и продик
товала) претендент на кабульский трон отказался от претензий на завоёван
ные сикхами Кашмир, Хазару, область Пешавара (включая Хайберский про
ход), Мултан и ряд других территорий, а также на Синд: амиры должны были
выкупить независимость от Шаха Шуджи за 20 лакхов рупий, 15 из которых
он обязался передать Ранджиту за оказанную помощь. Из Афганистана ста
новилось нельзя проникнуть в Панджаб без разрешения сикхов. Панджаб и
Афганистан связало обязательство взаимной военной помощи, друзья и враги
объявлялись общими. В Пешаваре размещался отряд в 5 тыс. мусульманских
всадников, который мог быть использован для поддержания власти Шаха
Шуджи в Афганистане — по его просьбе и с разрешения Компании. Новый
амир обязался выделять на содержание этого отряда 2 лакха в год и не всту
пать в переговоры с иностранными государствами «без ведома и согласия бри
танского и сикхского правительств, а также всеми силами противодейство
вать любой державе, намеревающейся осуществить вооружённое вторжение на
британскую или сикхскую территорию» [Aitchison, 1931, p. 41–44]. Под «лю
бой державой» имелась в виду главным образом Россия.
Будучи вынужден участвовать в войне ОстИндской Компании с Афгани
станом, Ранджит, однако, свёл это участие к минимуму. Кратчайшим и есте
ственным маршрутом англосипайской армии вторжения в Афганистан был
бы путь через Панджаб к Хайберскому проходу, от которого сравнительно
недалеко до Кабула. Ранджит не собирался пускать чужие крупные силы на
свою территорию ни под каким предлогом и против такого проекта встал
насмерть. Он опасался, что если только пустить британцев, они уж найдут
способ не уйти из страны — верно судил по их прошлым действиям, да и
сам так поступал. Едва ли правитель Панджаба был знаком с 36 стратагема
ми древнего Китая, но его опасения точно соответствовали одной из них.
Стратагема 24 гласит: «Потребовать прохода через Го, чтобы напасть на
него». Британцы тоже были не всесильны и уступили союзнику. Поэтому
корпусу вторжения, который гордо называли Армией Инда, пришлось доби
раться до Афганистана длинным кружным путём в обход Панджаба с юга
через Синд и Боланский проход, который выводит на Кандагар (с амирами
Синда можно было не считаться — Компания их самих скоро присоединит в
1843 г.).
Через Пешавар на Кабул во главе сикхской (!) армии должен был высту
пить афганец — сын Шаха Шуджи Тимур. Однако Ранджит только подтянул
армию к Хайберскому проходу, но в Афганистан её мудро не отправил: пусть
воюют те, кому это надо.

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

267

Вообще, хотя ОстИндская Компания и была с 1818 г. верховной держа
вой Индии, имела, пожалуй, сильнейшую армию во всей Азии и нависала над
Панджабом непосредственно, тем не менее рычаги давления на него у британ
цев всётаки были ограниченными. В остальных крупных политиях субкон
тинента, которые уцелели в ходе британской экспансии, Компания вырабо
тала целый набор эффективных инструментов контроля, среди которых я
выделяю: обязательство князей не брать на службу европейцев без согласия
Компании и передать под её контроль свои отношения с другими правителя
ми, наличие в княжестве резидента и субсидиарного отряда, контроль над
налоговыми округами, которые выделены для выплаты субсидии, фактиче
ский контроль над престолонаследием и назначением высших чиновников, а
также наличие британской клиентуры в княжестве в виде определённых лиц
и социальных групп, которые фактически сменили лояльность своему прави
телю на лояльность Компании1.
Ничего этого в Панджабе не было. Ранджит Сингх был вполне независи
мым правителем. Хотя во внешней политике ему приходилось уступать дав
лению Компании, внутрь своей империи он её влияние упорно не пускал.
Вместе с другим Львом — Майсура (Типу Султаном) — Лев Панджаба остался
единственным крупным правителем в истории Индии второй половины
XVIII – первой половины XIX в., который так никогда и не принял в своей
столице постоянного резидента ОстИндской Компании. Оба проницательных
монарха понимали, что британский резидент — ступенька к потере независи
мости: видели вокруг немало печальных примеров того, как принявшие ре
зидента княжества превращаются в сателлиты Компании. Поэтому Х.Р. Гуп
та, на мой взгляд, преувеличивает степень зависимости Ранджита от Компа
нии, говоря, что в дипломатии он потерпел полный провал и вообще «на
протяжении всего правления вёл себя так, как если бы был вассалом британ
ского правительства (ОстИндской Компании. — К.Ф.)» [Gupta, V, р. 262].
Будь это так, британцам, начиная афганскую войну, не пришлось бы идти на
Кабул неудобным кружным путём через Боланский проход. Кстати, когда
Армия Инда в 1838 г. тронулась в путь на Афганистан, Ранджит на всякий
случай выдвинул к границе, к Сатледжу, собственную армию — и Окленд за
волновался.
Англоафганская война началась для британцев успешно: в 1839 г. они
легко разбили Дост Мухаммада (сам он сдался и был выслан в ту же Лудхи
ану) и возвели на трон в Кабуле Шаха Шуджу. Однако в конце 1841 – нача
ле 1842 г. изза ряда вопиющих военных и дипломатических ошибок британ
цев постиг неожиданный страшный разгром, и слово «Кабул» стало синони
мом настоящей военной катастрофы. Одной из первых жертв афганского
1

Подробнее см.: [Фурсов К., 2006, с. 190–197, 234–237, 244–246].

268

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

восстания пал Александр Бёрнс. Его, жившего не в военном лагере англоси
пайского гарнизона, а в особняке в самом Кабуле, постигла такая же смерть,
как Грибоедова в Тегеране в 1829 г., — от рук разъярённой толпы, штурмо
вавшей его дом. Вторжение лорда Окленда в Афганистан назвали «азиатской
копией вторжения Наполеона в Испанию». Тема интереснейшая, но выходит
за рамки нашего предмета. В Панджабе вести о разгроме Армии Инда, надо
сказать, встретили с удовлетворением.
Однако Ранджит этих вестей уже не застал. В июне 1839 г. в возрасте
58 лет основатель Панджабской империи скончался.
Саркар Панджаба отличался прекрасным здоровьем, но подорвал его
сам — пьянством и курением опиума. Прямым результатом этого стал пара
лич правой стороны. Первый удар настиг Ранджита в 1835 г., в сезон дождей.
Он затруднил его речь. Но саркар с недоверием относился к западной меди
цине, поэтому лечился только индийскими средствами и не следовал предпи
саниям европейского врача. Ранджит вообще не принимал своего паралича
всерьёз и никак не менял распорядка дня: попрежнему каждое утро выезжал
на верховую прогулку, собирал дарбар (хотя присутствующие почти не пони
мали, что он говорил). И конечно, не перестал пить и курить.
Через полтора года Ранджита хватил второй удар. Саркар продолжал ез
дить верхом, но в седло его уже приходилось сажать. Однако, по свидетель
ству военного секретаря генералгубернатора, У. Осборна, в 1838 г., Ранджит
был ещё крепок и, когда садился на коня, вся слабость исчезала. Наконец гря
нул третий удар — как раз в ходе встречи с лордом Оклендом. На приёмах в
Фирозпуре Ранджит глушил свой новый любимый напиток — смесь настой
ки апельсина, бренди и... стёртых в пыль изумрудов — считалось, что драго
ценные камни придают напитку царственность, делают его достойным для
употребления монархом. Паралич разбил Ранджита на второй или третий
день. После этого саркар был почти не в состоянии двигаться и объяснялся
лишь знаками, а вскоре простудился.
В июне 1839 г. Ранджит умирал, но до конца сохранял ясность ума и его
жестам повиновались беспрекословно. Многие панджабцы — сикхи, мусуль
мане, индуисты — молились в своих храмах за выздоровление саркара. Чув
ствуя приближение конца, Ранджит велел раздать значительную милостыню
беднякам, подношения гурдварам, индуистским храмам и мечетям на огром
ную сумму в 2 крора рупий. 21 июня он официально объявил своим преем
ником принца Кхарак Сингха, а вазиром при нём — действующего вазира
Дхиан Сингха.
Наконец в четверг 27 июня 1839 г. перед заходом солнца саркар Панджаба
Ранджит Сингх скончался. В стране он пользовался огромной популярнос
тью, поэтому его широко оплакивали, вспоминая как справедливого монар
ха. (Горячую и повсеместную любовь народа к своему саркару отметила в

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

269

дневнике ещё мисс Эмили Иден.) Тело Ранджита кремировали на территории
дворцового комплекса в Лахоре, куда отнесли в золотом паланкине завёрну
тым в дорогие шелка и шали. Во время кремации был совершён обряд сати:
четыре жены Ранджита добровольно взошли на его погребальный костёр.
С ними сгорели семь наложниц, иным из которых было 14–15 лет (в британ
ском донесении о мероприятии не говорится, также добровольно ли). Не
смогли сикхские гуру пробить всей толщи индуистских обычаев.
Смерть самого выдающегося правителя в сикхской истории произошла
ровно через сто лет после другого постигшего Пятиречье крупного бедствия —
нашествия Надиршаха (39й год века по христианскому летосчислению ока
зывался для сикхов несчастливым: за 300 лет до Ранджита, в 1539 г., умер
гуру Нанак). На месте кремации Ранджита в Лахоре близ городской крепос
ти и Падишахской мечети до сих пор стоит его мавзолей (самадхи) с красны
ми стенами и белыми куполами. Строительство мавзолея было завершено в
1848 г., уже после первой англосикхской войны.
Правление Ранджит Сингха — это эпоха наивысшего военнополитического
могущества сикхов. Она стала логическим завершением нелёгкого пути по вос
ходящей, который прошла сикхская община с XVI в. Из немногочисленной
общины последователей учившего смирению Нанака сикхи превратились в те
ократическую политию, при гуру с оружием в руках ожесточённо сражались за
автономию, а начиная с Банда Бахадура — за независимость. В 1760е годы они
этой цели наконец достигли, но тут же погрязли в междоусобицах. Период ми
салов был переходным периодом между достижением сикхами полной незави
симости и возникновением у них единой независимой политии.
Эту политию основал сардар одного из мисалов Ранджит Сингх, который
не только удержал доставшиеся по наследству земли, но и весьма приумно
жил их. Благодаря своему умению стратегически мыслить и выкованной по
европейскому образцу армии он постепенно подчинил все другие мисалы, а
также вкраплённые между ними мелкие княжества Панджаба. Полития Ран
джита по сути была воссозданием княжества сикхских гуру как единой поли
тии сикхской общины — пусть не всех сикхов, а 3/4 их численности (четверть,
как мы помним, осталась в Мальве под эгидой ОстИндской Компании). Од
нако на новом витке истории воссоздание сикхской политии обернулось им
перией. После объединения Страны пяти рек, а отчасти и параллельно с этим
процессом Ранджит вынес военную экспансию за её пределы, присоединив
(афганские) Мултан, Кашмир, правобережье Инда. Если утверждение своей
власти в родном Панджабе и набеги на Дели стали для сикхов историческим
реваншем у Моголов и отчасти афганцев, то походы Ранджита были (в пер
вую очередь) дальнейшим реваншем у афганцев, развитием военностратеги
ческого успеха.

270

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Однако ещё в начале строительства империи интересы Ранджит Сингха
столкнулись с интересами британской ОстИндской Компании как преемни
ка Могольской державы. В 1809 г. Компания очертила восточный, а в 1830
е годы и южный предел военным устремлениям Ранджита, за который он,
сознавая её превосходство, никогда не заходил. Вместе с тем соседство Пан
джаба и Компании во многом носило черты симбиоза: Панджаб пользовал
ся дипломатической и даже некоторой военнотехнической поддержкой бри
танцев, а те нуждались в нём как в буфере на исторически наиболее уязвимой
границе Южной Азии.

VI.2. Армия и управление при Ранджит Сингхе
Главным фактором успеха Ранджита в строительстве его империи, конеч
но, была армия европейского образца, которую создал он сам.
Вооружённые силы панджабского саркара состояли из двух частей. Пер
вой была регулярная армия (поперсидски фауджиаин), которая была обу
чена и вооружена поевропейски, разделена на боевые единицы (батальоны,
полки, позднее и бригады), получала жалованье и постоянно жила в казар
мах. Второй частью была иррегулярная армия (фауджибекаид), которая, в
свою очередь, делилась на конницу (фауджисавари, или гхорчарха) и гарни
зонные войска (фауджикиладжат). Иррегулярная конница делилась на от
ряды (дера), называвшиеся по имени своего сардара, отряды — на группы по
50–70 всадников из одной касты и местности. Этой категории войск часто
платили не наличными, а участком земли с доходом 300–400 рупий в год.
Частью иррегулярной армии считались и ниханги, которых Ранджит орга
низовал в четыре полка (общей численностью 3–4 тыс.). Ниханги в своих
синих или синеоранжевых одеяниях сражались как конными, так и пешими.
Их отряды называли чангари, «пылающие угольки». В битвах с афганцами
религиозная ярость гази наталкивалась на неменьшую ярость нихангов. Эти
фанатики часто составляли штурмовые группы, которые первыми врывались
в города; так, они отличились при штурмах Мултана. Перед боем ниханги
часто пили бханг, чтобы привести себя в состояние бесшабашной удали. Бу
дучи хранителями традиций хальсы, ниханги находились (и находятся) в об
щине на особом положении, по сути не признавали над собой никакой свет
ской власти и не боялись никого, не делая исключения для Ранджита. Однаж
ды группа нихангов собралась устроить антибританские беспорядки в
циссатледжских княжествах. Когда Ранджит призвал к себе их лидера Пхула
Сингха (1761–1822) и стал мягко увещевать, тот заорал: «Ты, слепой негодяй,
если скажешь ещё хоть слово, я пойду, сожгу несколько принадлежащих Англии
деревень и скажу, что прислал меня ты!» [Gupta, V, р. 442]. Нихангов Ранд

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

271

жит избегал задевать. Кстати, поэтому он так и не поднял руку на мисал Ша
хид. Ниханги и сейчас несут стражу с копьями у Хари Мандира, в чём автор
этих строк убедился лично.
Кроме армии самого саркара существовали, согласно традиционной мо
гольской и постмогольской структуре, отряды джагирдаров (фауджиджагир
дари), которые усиливали его армию во время войны. Общая численность
этих отрядов к 1820м годам составила 15–20 тыс. человек [Bajwa, 1964,
р. 54]. Часть пехоты у джагирдаров тоже была регулярной, обученной поев
ропейски, а вот иметь артиллерию Ранджит им долго не доверял, позволил
только к концу правления.
Сосредоточимся на регулярной армии — ударной силе империи Ранджита.
Первые воинские части, обученные по европейскому образцу, появились
в армии Ранджита уже в 1802 г. Первыми солдатами его «полков нового
строя» стали дезертиры из армий ОстИндской Компании, маратхов и бегам
Самру. Этнически это были по большей части хиндустанцы (по религии как
индуисты, так и мусульмане, говорили на хинди и урду); поскольку Хиндустан
расположен к востоку от Панджаба, этнические панджабцы называли их пур
бия («восточные»). Усваивая европейское военное искусство, Ранджит следо
вал примеру других правителей Индии, прежде всего маратхов; те, в свою
очередь, учились у британцев. Ещё Холкар в 1805 г. убеждал Ранджита со
здать регулярное войско. По оценке Меткафа, к 1808 г. регулярная пехота
саркара насчитывала 1500 человек, поделённые на пять батальонов.
Темпы модернизации армии ускорились после 1809 г., когда ОстИндская
Компания стала непосредственным соседом Панджаба и Ранджит воочию
увидел многократное превосходство её сипаев в инциденте эскорта Меткафа
с нихангами. Саркар поспешил обзавестись собственными сипаями. В 1808–
21 гг. численность его войск «иноземного ратного строя» выросла с 1,5 тыс.
до 10 тыс. человек; армия в целом за тот же период выросла с 26 тыс. до
50 тыс. человек [Bajwa, 1964, р. 51, 55]. К 1831 г. регулярная пехота насчи
тывала уже более 20 тыс. человек [Bruce, 1969, р. 50]. Перенимая европейс
кое военное искусство, Ранджит полагал (как окажется после его смерти —
ошибочно), что с британцами сикхам всё равно не тягаться, но в конфликтах
с азиатскими державами они будут непобедимы.
Сикхи и вообще панджабцы долгое время шли в новый тип армии очень
неохотно. Вопервых, главным родом войск здесь была не конница, как во
обще в традиционных восточных армиях, а пехота. У сикхов успел устоять
ся стереотип: единственное достойное занятие воина — служба в коннице.
В период мисалов, да и раньше, пехоту сикхи использовали только как гар
низоны и стражу (единственным видом пехоты, на который смотрели с ува
жением, были ниханги). Вовторых, сикхи не хотели, чтобы их «дрессирова
ли», заставляли подчиняться общим для всех командам. Европейскую воен

272

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ную подготовку они презрительно сравнивали с обучением танцовщиц, мар
ширование на плацу обзывали «танцем дураков». Сикх привык сражаться
пусть в отряде, но проявляя инициативу и стремясь выделиться личным му
жеством. У сикхов идея личной доблести усиливалась демократическими тра
дициями хальсы. Не случайно первыми пехотинцами новых полков Ранджита
были кто угодно, только не сикхи: пурбия, панджабцымусульмане, гуркхи,
даже пуштуны. Два батальона, укомплектованных одними сикхами, появи
лись только к 1812 г. Чтобы поощрить сикхов учиться строевому делу, Ран
джит иногда сам стоял вместе с рядовыми на плацу в форме пехотинца и на
равне с ними выполнял все команды. Однако окончательно он сломил неже
лание своих сикхских подданных вербоваться в полки нового строя лишь в
1820е годы. К этому времени те показали свою эффективность на практике,
в ходе военной экспансии. В 1845 г., накануне первой войны с ОстИндской
Компанией, сикхи будут составлять в армии подавляющее большинство:
52 из 62 батальонов регулярной пехоты, такую же долю в регулярной кава
лерии и 90% гхорчарха [History of AngloSikh Wars, 2004, р. 116]. Когда
исчезли предрассудки, дело было за малым: многие британские современни
ки отмечали прекрасную обучаемость сикхов (недаром они были сикхи, «уче
ники»).
Кроме того, сикхи выделяются великолепными физическими данными.
Так, служивший в армии Ранджита выходец из Пруссии полковник Генрих
Штайнбах, оставивший описание Панджаба, отметил «исключительную дли
ну нижних конечностей» сикхов [Steinbach, 1976, р. 99]. Отметил он и их по
разительную выносливость и неприхотливость: сикхский воин способен до
вольствоваться малым количеством пищи, переносить большие трудности и
двигаться с такой скоростью, на какую способны лишь «туркменские татары»
[Steinbach, 1976, р. 103]. Сикхский полк мог находиться на марше много дней
подряд, покрывая 30 миль в сутки [Griffin, 1892, р. 134]. В Индии даже хо
дила поговорка «У панджабцев железные ноги». Секрет поразительной вынос
ливости сикхских солдат крылся (и кроется) не только в физических данных
этнических панджабцев, но и в том, что это потомственные крестьяне — джа
ты, привыкшие к тяжёлому физическому труду. Недаром Ранджит в беседе с
Бёрнсом похвастался, что его солдаты могут носить на себе провизии на во
семь дней, рыть колодцы и строить крепости. Британцам они это докажут на
деле.
Гуркхов Ранджит стал принимать на службу со времени англонепальской
войны 1814–16 гг., оценив их как выносливых воинов — даже раньше, чем
это сделали британцы, в армии которых гуркхские наёмники занимают осо
бое место до сих пор. В частности, в сикхскую армию завербовался даже сын
непальского военачальника Амар Сингха Тхапы, который получил звание
капитана.

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

273

Ещё в 1804 г. Ранджит учредил ведомства тяжёлой и лёгкой артиллерии,
а в ходе покорения Панджаба собирал пушки из крепостей всех мисалов. В
1807 г. он основал пушечные мастерские в Лахоре и других местах. Первый
блин вышел комом: сначала у отливаемых пушек часто был не в порядке ка
нал ствола, да и порох выходил неважный. Наконец в 1810 г. в панджабской
армии появилась артиллерийская часть нового типа — топханаихас (перс.
«особая артиллерия»). Её создателем и командующим был мусульманин
Миан Гаусхан, и укомплектована она была почти полностью мусульманами.
Это не случайно: сикхи (как раджпуты, египетские мамлюки, европейские
рыцари) считали пушки оружием трусов, которое не даёт возможности вои
нам показать свою удаль в ближнем бою1. В 1814 г. вторую такую часть со
здал другой военачальникмусульманин, Илахи Бахш. Существовали батареи,
передвигавшиеся на разной тяге — слоновьей, лошадиной (такая обычно со
стояла из 8 пушек), верблюжьей (обычно 60 замбураков), бычьей.
Одну пушку обслуживали 11 человек. В 1821 г. модель пушки и немало
практических советов по военному делу Ранджит получил от управляющего
конными заводами ОстИндской Компании Уильяма Муркрофта. Это был
один из первых участников Большой Игры; он ездил с миссией в Бухару —
разузнать о местном рынке туркменских скакунов и позициях России. Мур
крофт был первым в Британской Индии русофобом, ему мерещились русские
гарнизоны чуть ли не на Каракоруме, поэтому он и считал нужным укреплять
Ранджита. Не исключено, что он поспособствовал смерти посланника России
Мехти Рафаилова, который чутьчуть не доехал до Панджаба.
В 1810е годы в панджабской армии появилась и регулярная кавалерия,
которая к 1820 г. насчитывала 837 человек (три полка). Правда, её формиро
вание шло ещё более туго, чем создание пехоты, да и зачисляли в кавалерию
не то что кого попало, но мало обращали внимание на физические и боевые
качества. Часто это были воины покорённых мисалов. Сам по себе каждый
всадник был весьма искусен: на полном скаку мог поразить копьём шест. Од
нако конные индийские воины упорно сопротивлялись попыткам превратить
их в дисциплинированную боевую силу, где все как один подчиняются при
казу («танец дураков»). Да и лошади в кавалерии Ранджита оставляли желать
лучшего, были мелкими и неказистыми. Для армии саркар почти не ввозил
1

На Цейлоне, по свидетельству португальского иезуита Фернана ди Кейруша
(XVII в.), воины доходили до того, что считали позорным использовать любые доспехи
(понятно, что в климате Южной Азии это могут быть только отдельные пластины на
грудь, спину и т.д.): думали, будто, надевая их, демонстрируют свою слабость и страх
перед противником [Робинсон, 2006, с. 153]. Упор делали на мастерство владения насту'
пательным оружием. Вообще Индия славится своими боевыми искусствами. Ведь боль
шинство боевых искусств Азии, включая самурайское, прямо или косвенно восходит к
боевому искусству Кералы (ЮгоЗападная Индия) каларипаятту.

274

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

лошадей изза рубежа: сосредоточение на одном роде войск (регулярной пе
хоте) отнимало львиную долю забот, и конницей занимались по остаточно
му принципу. Расплачиваться придётся во время войн с британцами.
Пехотный батальон насчитывал примерно 800 человек под началом куме
дана (от фр. commandant); ему помогали адъютант, майор, мунши (хранитель
списков личного состава) и мутасадди (счетовод); в каждом батальоне имелся
грантхи (отдалённо напоминал полкового священника в европейских арми
ях, но подчеркну ещё раз, что сикхские грантхи — не священники). Баталь
он составляли восемь рот примерно по 100 человек под началом субадара
(в армии Британской Индии такое офицерское звание тоже имелось и соот
ветствовало лейтенанту). Роту составляли четыре взвода примерно по 25 че
ловек, каждый под началом хавалдара (сержанта) и замещавшего его наика
(капрала). В 1835 г. Ранджит, быстро последовав примеру ОстИндской Ком
пании, разделил регулярную армию на бригады. Каждая бригада состояла из
3–4 батальонов пехоты, артиллерийской батареи (8–10 пушек на лошадиной
тяге), отряда кавалерии в 200–600 человек и роты сапёров (бельдаров). Ко
мандовал бригадой офицер в чине полковника или генерала.
Части сапёров появились опять же по образцу ОстИндской Компании.
Ранджит наладил и снабжение армии. Уже в 1810е годы он покончил с обыч
ной для Моголов и их преемников практикой существования войск на мар
ше за счёт грабежа населения. Кстати, когда после взятия в 1818 г. Мултан
ской крепости войска основательно разграбили её, Ранджит посчитал, что если
этому потакать, упадёт дисциплина, и по возвращении солдат в Лахор заставил
сдать награбленное добро (на общую сумму 5 лакхов рупий) в казну.
Если в 1811 г. регулярная армия Ранджита в целом насчитывала всего
4 тыс. человек (2800 пехотинцев и 1200 артиллеристов), то накануне его
смерти, в 1838 г., она превысила 38 тыс.: почти 30 тыс. пехотинцев, 4 тыс. ка
валеристов и 4,5 тыс. артиллеристов. У сикхов было 384 тяжёлых орудий и
400 «пчёлок». К концу правления Ранджита все вооружённые силы Панджаб
ской империи составили 123 800 человек, что почти равнялось численности
армии Британской Индии накануне Второй мировой войны сто лет спустя
[Singh, Gopal, 1988, p. 478–479]. Численность всадников гхорчарха к этому
же времени достигли 11 тыс. человек, войска джагирдари — 11 800 человек
(это — конные, не считая пехоты и артиллерии) [Bajwa, 1964, р. 82].
Трудно переоценить роль, которую сыграли в создании армии Ранджита
европейские военные специалисты. Многие в прошлом были офицерами На
полеона или участвовали в наполеоновских войнах.
Одни из первых появились в Пятиречье в поисках работы в марте 1822 г.
Это были итальянец, бывший полковник наполеоновской пехоты Джованни
Баттиста Вентура (1792–1856), и француз, бывший капитан наполеоновских
гусар ЖанФрансуа Аллар (1785–1839). Прибыли они не непосредственно из

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

275

Европы, а сначала попытали счастья в каджарском Иране: напомню, что
ФатхАлишах тоже проводил модернизацию своей армии по европейскому
образцу.
Ранджит был рад получить военных специалистов и назначил их воена
чальниками своей армии. На службу к Ранджиту Вентура и Аллар поступи
ли на следующих условиях: в случае войны между Панджабом и любой евро
пейской державой хранить верность Панджабу, не вступать в переписку с ев
ропейскими державами, жениться на индианках, не есть говядины, не курить
табак прилюдно, не брить бороды и усов. Они дали письменное обязательство
и поклялись на Библии. Вентура стал генералом сикхской пехоты, Аллар —
конницы. Ему саркар поручил создать отряд драгун; к началу 1830х годов
численность этого отряда составила 4 тыс. человек. Иностранным офицерам
положили щедрое жалованье (2500 рупий в месяц). Аллар выстроил себе в
Лахоре дворец — Версаль в миниатюре. Вентура тоже зажил на широкую
ногу: поселился (правда, не сразу) в здании бывшей усыпальницы танцовщи
цы Анаркали — возлюбленной могольского принца Салима, который стал
шахом Джахангиром1.
В качестве учебника Вентура и Аллар привезли в Панджаб персидский
перевод французского пособия по военному обучению. Он назывался так же,
как известное послание Гобинда Аурангзебу, — Зафарнама («Сказание о по
беде»). Именно эти два офицера создали для Ранджита специальный корпус,
который так и назывался — фауджихас (перс. «особая армия»). Его эмбле
мой стал орёл, а флагом — французский триколор с... вышитым именем гуру
Гобинд Сингха и словами Дег, тег, фатех («Пища, сабля, победа»). В корпусе
использовали французские слова команды [Chоpra G., 1960, p. 57]. Команду
ющим фауджихас был назначен Вентура. Батальоны фауджихас в основ
ном были сикхскими, но две роты состояли из пурбия. Как однажды объяс
нил Ранджит политическому агенту Уэйду, целью смешения было предотвра
тить мятеж в случае недовольства либо тех, либо других [Sethi, 1950, p. 287].
Фауджихас сыграл решающую роль в кампаниях Ранджита против афган
цев. В 1845 г., накануне первой англосикхской войны, корпус насчитывал
1

Эта любовная история лежит в основе сюжета одного из самых известных болли
вудских фильмов «Великий Могол» (1960 г.) с П. Капуром, Д. Кумаром и Мадхубалой
в роли Анаркали.
Читателя может удивить, что усыпальницу сделали (пусть через два столетия) жи
лым особняком. Между тем в империи Ранджита то был не единичный случай. Сикхи
сняли мраморную облицовку и архитектурные украшения со многих могольских зданий
и изменили их предназначение. До Вентуры гробница Анаркали служила дворцом на
следника престола Кхарак Сингха. Мавзолей Джахангира стал виллой наёмника из Фран
ции генерала Эмиса. Такое «перепрофилирование» зданий позднее привело в Британской
Индии к появлению странноватого термина «жилая гробница» (residential tomb) [Суво
рова, 2009, с. 143].

276

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

3176 пехотинцев, 1667 кавалеристов и 855 артиллеристов с 34 пушками
[Griffin, 1892, р. 141].
В последующие годы, видя, как хорошо принимают в Панджабе военных
специалистов, туда потянулись другие европейские авантюристы. В 1827 г.
(тоже из Ирана) прибыли итальянец, бывший артиллерийский лейтенант при
короле Неаполя Мюрате Паоло Бартоломео Авитабиле (1791–1850) и фран
цуз, бывший наполеоновский офицер КлодОгюст Корт (ум. 1880). Авитабиле
дослужился в Иране до звания полковника и титула хана. Корт стал коман
довать у Ранджита двумя полками гуркхов. Всего Ранджит принял к себе на
службу более 100 офицеровевропейцев или евроазиатовполукровок. Авита
биле, Корт и американец Александр Гарднер наладили Ранджиту современ
ную артиллерию. Всего звание генерала получили у Ранджита шесть европей
цев, звание полковника — восемь. Западных специалистов в Панджабе (как
вообще европейцев в Южной Азии) называли феринги (искажённое от «фран
ки»). Это тем более верно, что многие из них были французами. Однако сар
кар сознательно принимал на службу европейцев разных национальностей,
чтобы в случае чего им было трудно составить против него заговор. Divide et
impera.
Ранджит ценил европейских специалистов и доверял им. Авитабиле пос
ле гибели Хари Сингха Налвы он даже поручил наместничество в Пешаваре,
на беспокойной афганской границе. Наместниками территорий одно время
были и Вентура и Корт. Вместе с тем Ранджит показывал военспецам их ме
сто, держал дистанцию. Так, на встрече с Бентинком в Ропаре с панджабской
стороны присутствовали 16 сардаров, но ни одного европейского офицера
[Cavendish Bentinck, 1977, р. 703].
Принятие европейских офицеров на службу дало мощный импульс пре
вращению армии Ранджита в грозную военную машину, модернизация его
армии ускорилась. Как подметил Н.К. Синха, Аллар, Вентура и Корт сыгра
ли при Ранджите ту же роль, что Гордон и Лефорт — при Петре I [Sinha, 1946,
p. 161]. У постоянных вакилов Ранджита в Лудхиане даже было тайное зада
ние переманивать военнослужащих из армии ОстИндской Компании, осо
бенно артиллеристов. Из европейцев к Ранджиту ехали не только военные
специалисты, но и некоторые гражданские лица, например доктор Мартин
Хонигбергер из Венгрии. Он стал личным врачом саркара и впервые в Индии
использовал гомеопатические методы.
Во второй половине XVIII в., когда ОстИндская Компания только завоё
вывала/покоряла Индию, она внимательно следила за присутствием в армиях
местных правителей европейских военных специалистов в качестве офицеров,
советников. При заключении субсидиарного договора с тем или иным княже
ством Компания неизменно включала в него пункт: правитель должен уво
лить со своей службы всех европейцев и не принимать их без её ведома и со

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

277

гласия. Однако против присутствия французских офицеров на службе Ранд
жита ОстИндская Компания не возражала: Наполеон разгромлен, угроза
Британской Индии со стороны Франции отпала бесповоротно, а Компания
стала в Индии верховной державой.
Представляется неверным мнение советского индолога В.И. Кочнева, буд
то иностранцы на службе в Панджабе сыграли в целом отрицательную роль,
поскольку либо были агентами ОстИндской Компании, либо участвовали в
распрях сардаров, либо «совершили косвенное предательство, как, например,
Вентура и Авитабиле, которые, скопив огромные состояния, бежали в 1843 г.
из Панджаба» [Кочнев, 1968, с. 70]. Если кого из европейских офицеров и
можно считать агентами Компании, таких были единицы. Что касается уча
стия в распрях, то в условиях борьбы за власть после смерти Ранджита евро
пейцам придётся принимать чьюто сторону и начинать обвинения надо не
с них. Наконец, уехать из страны многие будут вынуждены на волне подъё
ма ненависти к нависшей над Панджабом ОстИндской Компании (попадут
сикхам под горячую руку). Роль европейских военных специалистов в Пан
джабе была скорее положительной: они внесли огромный вклад в укрепление
обороноспособности страны.
Стимулом к дальнейшей модернизации армии служили встречи Ранджи
та с генералгубернаторами Компании. Они неизменно сопровождались па
радами армий обеих сторон, во время которых саркар внимательно наблю
дал за выучкой и вооружением англосипайских войск, дотошно расспраши
вал о деталях (что всегда приводило в изумление британских очевидцев).
Впрочем, состояние его собственной армии неизменно оказывало сильное
впечатление и на противоположную сторону. Так, сестра лорда Окленда мисс
Эмили Иден назвала парад сикхских войск в Фирозпуре «страшным ударом
по нашему тщеславию». Сам Окленд по пути в Амритсар наблюдал парад 8–
9 тыс. панджабских солдат и заметил, что они ни в коем случае не уступают
армии ОстИндской Компании.
На вооружении всей армии Ранджита долго стояли мушкет и фитильное
ружьё. В 1820е годы регулярную пехоту перевооружили кремнёвым ружьём,
а кавалерию — карабином и пистолетом (фитильный замок требовал обеих
рук как при перезарядке, так и при стрельбе). На вооружении остальной ар
мии продолжало стоять прежнее стрелковое оружие, хотя и лучшего качества.
ОстИндская Компания не видела в модернизации армии Ранджита угрозы
для себя: ведь сильный Панджаб служил ей надёжным буфером от Среднего
Востока и Центральной Азии. Поэтому британцы разрешили саркару ввозить
оружие через свою территорию, а иногда снабжали его сами. Так, в 1812 г.
Ранджит закупил у них 500 мушкетов со штыками и шомполами (за 14,5 тыс.
рупий) [Bajwa, 1964, р. 57]. Позднее он закупил у Компании несколько тысяч
ружей Brown Bess, после чего наладил собственное их производство в прави

278

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

тельственных карханах (мастерских) в Лахоре. В 1835 г. Компания позволила
ему купить в Дели 1100 мушкетов и 500 пистолетов, а в 1838 г. подарила не
сколько гаубиц [Bajwa, 1964, р. 87]. Некоторые мушкеты (торадары) работы
панджабских оружейников были настоящими произведениями искусства: ство
лы по всей длине украшались серебряной насечкой, а то и золотой инкруста
цией; приклады покрывались слоновой костью [Эгертон, 2007, с. 238–239].
Пушки (например, 24фунтовые гаубицы) отливали опять же по британ
ским образцам, причём весьма в этом преуспели. В 1837 г. главнокомандую
щий армией Компании генерал сэр Генри Фэйн, приехавший на свадьбу На
унихала, подарил Ранджиту большую пушку. Когда через полтора года он
вновь посетил Лахор (в свите Окленда), то удивился, застав в городской кре
пости уже много таких пушек. Ранджит спросил: «Свой подарок среди них уз
наете?». Генерал узнал пушку только по английской надписи [Gupta, V,
р. 382]. Если в XVIII — начале XIX в. лучшая артиллерия среди индийских
княжеств была у маратхов (а среди них — у династии Шинде), то сикхи их,
безусловно, «переплюнули», хотя и не сразу.
Регулярная армия была одета в форму. Пехотинцы зимой носили красную
куртку с перекрещенными на груди чёрными ремнями (на одном патронташ,
на другом штык; по примеру солдат ОстИндской Компании, только у тех
ремни были белыми) и штаны тёмносинего или белого цвета. Тюрбаны были
разных цветов, чаще синего. Летом носили всё белое (по сезону, чтоб отра
жать солнечные лучи); тюрбаны опять же разные. Ранджит пытался заставить
пехотинцев сменитьтюрбаны на унифицированный армейский головной
убор, но ни сикхов, ни гуркхов так и не заставил. Особый вид тюрбана —
один из признаков принадлежности к той или иной касте, и солдаты просто
опасались потерять касту. Ведь именно изза попытки унифицировать голов
ные уборы сипаев вспыхнул в 1809 г. мятеж в гарнизоне ОстИндской Ком
пании в Веллуру на юге Индии.
В регулярной кавалерии (драгуны Аллара) мундиры были такие же, но
ремни — белого цвета, синие штаны имели красную полосу, а на голове но
сили обмотанный малиновым шёлковым шарфом шлем, в центре которого
был прикреплён медный полумесяц с блестящей шпилькой длиной 5 см (по
видимому, стилизованный символ кханда). Кавалерийские офицеры были с
ног до головы одеты в малиновую форму и вооружены саблями. На севере,
в холмах, где зима холодная, солдаты носили кожаную одежду. В артиллерии
в ходу были чёрная куртка, белые штаны и высокие сапоги. В армии присут
ствовала военная музыка (инструменты — барабан, дудка, горн).
Если в период мисалов выплата жалованья в войсках проводилась раз в
полгода (как и раздача земель или части трофеев), то в армии Ранджита — еже
месячно. Жалованью сикхские воины на первых порах тоже упрямо сопротив
лялись. Слово танхах («жалованье») даже приобрело презрительный оттенок

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

279

(среди сикхов это и теперь синоним «штрафа»). Однако, как и в случае с дис
циплиной европейского образца, нововведение постепенно прижилось. Рядо
вой пехотинецпанджабец получал 7–8,5 рупий в месяц, хавалдар (сер
жант) — 13–15, субадар (лейтенант) — 20–30, майор — 21–25, адъютант —
30–60, кумедан — 60–150. Савар (рядовой кавалерист) получал 20–26 рупий,
рисалдар (кавалерийский офицер) — 40–48 [Gupta, V, р. 383].
Жалованье рядового на целую рупию превышало жалованье сипая Ост
Индской Компании. Ранджит делал это намеренно, чтобы переманивать си
паев у британцев. Жалованье непанджабцев было ниже; так, пехотинцыдог
ры получали не более 6 рупий в месяц. Что касается кавалеристов, то их ре
альное жалованье не было существенно выше, чем в пехоте: савары должны
были сами покупать и содержать коней и снаряжение1. Хотя казну Ранджи
та (в пересчёте на фунты стерлингов) исчисляли несколькими миллионами,
он из принципа поддерживал хроническую задолженность по жалованью (на
4–6 месяцев, а то и на год — два) — чтобы исключить возможность дезертир
ства в войска других правителей Индии [Bruce, 1969, р. 51]. До него так де
лали и Моголы и маратхи. Впрочем, средств часто действительно не хватало,
особенно в 1830е годы, когда возможности экспансии были исчерпаны. Од
нажды самому Ранджиту пришлось укрыться в крепости под Амритсаром от
разъярённых гуркхов, которым долго не платили жалованья.
Саркар часто устраивал военные учения и смотры, по сути возродив мо
гольскую практику XVI–XVII вв. (надо, правда, помнить, что у Моголов, в
отличие от сикхов, регулярной армии не было). На учениях он присутство
вал лично, награждал отличившихся солдат золотыми ожерельями; неради
вых штрафовал или даже заключал под стражу. В 1834 г. Ранджит возродил
древнюю практику клеймения коней и верблюдов, уходившую корнями в
XIII в., в ранний период истории Делийского султаната. Целью этой практи
ки был строгий учёт количества всадников, чтобы джагирдары не одалживали
друг другу коней только на время смотров.
Чиновников и военачальников Ранджит награждал в привычном моголь
ском стиле — драгоценностями, богато отделанным оружием, джагирами,
пышными персидскими титулами и, конечно, хилатами. Хилат, как уже упо
миналось, — это почётная дорогая одежда, жалуемая правителем. Основны
ми компонентами хилата были дастар (тюрбан), джама (халат) и патка
(пояс), к которым «прилагались» другие — дупатта (шарф), румал (платок)
и т.д. У Ранджита высшей наградой, как правило, служил хилат из 11 компо
нентов, но встречались и из 15, и из 22. В виде исключительной милости сар
кар жаловал палки (паланкины) и нагара (барабаны).
1
Сейчас, что любопытно, саварами (соварами) в Индии называются рядовые танко
вых войск.

280

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Почётные персидские титулы представляли собой хорошо разработанную
систему. Военный мог получить такой красочный титул, как Зафар Джанг
(«Победоносный в войне») или Тахаввур Панах («Прибежище храбрости»),
гражданский чиновник — Дайянат Панах («Прибежище честности») или Фи
расат Дастгах («Изобилие проницательности»). Особо отличившиеся чинов
ники получали титулы «диван» и «раджа». Помимо наследственного сардар
ства в империи Ранджита было и сардарство служилое: «сардар» входил в
числе жалуемых титулов, причём почти всегда давался сикхам (например,
Хари Сингху Налве).
Кроме традиционных азиатских наград в Панджабе существовала награ
да, учреждённая Ранджитом под европейским влиянием. То был орден «Звез
да процветания Панджаба» (КаукабиикбалиПанджаб) трёх степеней, вве
дённый в 1837 г. по случаю свадьбы принца Наунихала. Он имел вид золо
той медали, на одной стороне которой было выбито изображение Ранджита,
на другой — его имя. Орден 1й степени был украшен бриллиантом и пред
назначался для членов семьи Ранджита и сардаров, показавших ему особую
лояльность. Орден 2й степени был украшен бриллиантом и изумрудом, им
награждали придворных, наместников, военачальников. Орден 3й степени
был украшен только изумрудом; предназначался для прочих лиц. Награду
носили на шее на красножёлтой ленте. По виду она напоминала орден По
чётного легиона и, вероятно, была введена по совету французских офицеров.
Первым награждённым был виновник торжества Наунихал Сингх.
Причиной столь пышного празднества по случаю женитьбы внука было
всё то же стремление Ранджита обрести для своей династии легитимность. И
этими торжествами, и многими другими мерами он методично вдалбливал в
умы подданных идею, согласно которой только его сын и внук — естествен
ные и неоспоримые наследники престола, продолжатели его дела. Не случай
но когда родился Наунихал Сингх (22 февраля 1822 г.), Ранджит так обрадо
вался, что принимал пришедших поздравить его сардаров в шатре с золоты
ми шестами: у становящейся династии появилось третье поколение. Знал бы
он судьбу этой династии...
Вооружённые силы Ранджита комплектовались на добровольной основе
(как армии Индии и Пакистана по сей день). Сначала набором солдат веда
ли подчинённые Ранджиту сардары, но со временем он стал заниматься
этим важным делом сам, не передоверяя никому. Зачислял в армию добро
вольцев не ниже 173 см. Зато ограничений в возрасте ни для поступления
на службу, ни для ухода в отставку не было; нередко в рядах армии можно
было видеть 65летних ветеранов и старше. Для набора в армию не суще
ствовало и социальных ограничений: Ранджит принимал и джатов, и пред
ставителей низших каст, включая сикховмазхаби — членов «неприкасае
мых» каст сикхского общества. В отличие от армии ОстИндской Компании

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

281

пенсионной системы у Ранджита не было, но он — по примеру британцев —
ввёл пособия калекам и (иногда) членам семей погибших солдат (в размере
трети жалованья). В случае отставки или смерти военного (а также граждан
ского чиновника) его должность имел право занять его сын или другой род
ственник; так заполнялась треть мест в армии. В армии существовал от
пуск — три месяца в году, как раз на полевые работы в родной деревне. Для
многих бедных крестьянских семей вербовка члена семьи в армию была ре
альным выходом из положения и считалась престижным делом (как в стра
нах Южной Азии и поныне).
За проступки Ранджит солдат, естественно, карал, но без жестокости.
Казнь не предусматривалась вообще, даже за мятеж (хотя наказания подчас
назначались по прихоти монарха). В полках «нового строя» случилось не
сколько мятежей: солдаты были недовольны строгой дисциплиной, которую
насаждали европейские командиры. Вообще на первых порах сикхи и гурк
хи не хотели служить под началом ферингов, негодуя на то, что эти последние
получают столь высокое жалованье и щедрые джагиры. Потомуто Ранджит
и настоял, чтобы европейские офицеры осели в Панджабе, обзавелись семь
ями и не хотели возвращаться на родину. Правда, после его смерти военные
специалисты попадут под подозрение в тайном пособничестве ОстИндской
Компании. Вентура и Корт едва избегнут смерти; полковники Фолкс и Форд
окажутся менее удачливыми. Поэтому в 1840е годы военные специалисты из
Панджаба уедут.
Атмосфера в армии Ранджита царила здоровая. Дорогого стоит следую
щий отзыв одного из наёмников Ранджита майора Г.М. Лоуренса: «Могу ска
зать, что пока я состоял на службе, я по крайней мере нашёл в ней меньше раб
ства, чем, возможно, в любой европейской армии, и было менее вероятно, что
я буду поступать против своей совести, чем если бы служил в армиях более
цивилизованных держав» (цит. по: [Мaharaja Ranjit Singh, 1939, p. 235]).
Рассказ о вооружённых силах Ранджита был бы неполным, если не упо
мянуть женский полк. Эта воинская часть (лёгкая конница) появилась не
позднее 1831 г. Её численность составляла сначала 150 девушек, позднее вы
росла до 700–750 [Демичев, 2008, с. 141]. Иногда полк пополнялся за счёт на
ложниц, которых Ранджит удалял из гарема. Воительницы получали жалова
нье и деревни в джагиры. Задачи полка не включали участие в боевых дей
ствиях; полк сопровождал саркара в поездках и развлекал его и высоких
гостей учебными боями на палках. Наличие женских воинских частей было
характерно не только для Панджаба при Ранджит Сингхе. Так, у могольско
го шаха Фаррухсийяра (который казнил Банда Бахадура) занану охраняла
женская вооружённая стража, а на службе низама Хайдарабада до середины
XIX в. состояли два батальона женщинсипаев (по тысяче человек); они тоже
сопровождали перемещение зананы и несли службу во дворце.

282

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

К концу правления Ранджита численность всей его армии превышала
80 тыс. человек, а на её содержание уходило 1,28 крора рупий (43% дохода
империи) [Bajwa, 1964, р. 83]. Это, кстати, меньше, чем у ОстИндской Ком
пании, которая тратила на армию 60% доходов со своих территорий.
Ранджит Сингх остался в истории не только как великий завоеватель, но
и как выдающийся администратор. Объединив весь северозапад Южной
Азии, управлял он своей империей весьма эффективно. Все нити управления
сходились в руках самого саркара, который жёстко контролировал все дела
и вникал в мельчайшие вопросы управления. Его министры по сути были его
секретарями.
Центральный административный аппарат составляли вазир (первый ми
нистр) и несколько дафтаров (министерств, канцелярий); к концу правления
Ранджита их стало 12. Система управления Панджабской империей в значи
тельной степени воспроизводила таковую Могольской: настолько мощную
административную традицию заложили Моголы. Не случайно языком де
лопроизводства в сикхской империи служил фарси (язык администрации в
Северной Индии ещё с XIII в.), все должности и ведомства назывались по
персидски.
Ключевой пост вазира занимал сначала Мохкам Чанд, а с 1828 г. Дхиан
Сингх (о них — чуть ниже).
Среди министерств одним из важнейших было министерство финансов
(дафтарималият), которое ведало всеми доходами и расходами империи —
сбором налогов, пожалованием джагиров и т.д. Оно разделялось на несколько
департаментов, причём указания от саркара их главы получали непосред
ственно, а не через вазира или своего министра. Этим Ранджит обеспечивал
максимальную подконтрольность министерства себе лично. (Так чхатрапати
маратхской империи Шиваджи в XVII в. сам назначал не только восемь ми
нистров своего «кабинета», но и их заместителей — чтобы они зависели не от
своего начальника, а от монарха лично.) Министерство финансов в империи
Ранджита возникло далеко не сразу. В начале его правления такого ведомства
по сути не было, потому что почти вся информация о доходах и расходах каз
ны хранилась в голове самого саркара благодаря его поистине феноменаль
ной памяти. Финансовые приказы он тоже давал только устно, а все счета вёл
банкир Рамананд из Амритсара. С XVIII в. в Индии это была распространён
ная практика — когда крупный купец/банкир/ростовщик брал на себя фун
кции министра финансов того или иного князя, вступая с ним во властно
финансовый симбиоз. Так, для навабов Бенгалии эту роль играл известный
торговоростовщический дом Джагат Сетхов. Деятельность такого рода была
возможна в рамках широкого процесса «коммерциализации власти» (термин
британского индолога К. Бэйли), который позволил индийскому купечеству
проникать в сферу управления. В новейшей историографии этот процесс счи

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

283

тается одной из главных причин распада Могольского султаната (см.: [Bayly,
1983; Bayly, 1988]).
Однако с расширением владений Ранджиту понадобилось полноценное
министерство финансов. В 1808 г. во главе его был поставлен богатый купец
Бхавани Дас, который успел побывать главой налогового ведомства в Кабу
ле у Шаха Шуджи. Ранджит, стало быть, вновь заимствовал мусульманский
опыт. Министром финансов Панджаба Бхавани Дас прослужил до 1834 г.,
когда его сменил кашмирский брахман Дина Натх, который с 1826 г. был к
тому же хранителем печати.
Специальное военное министерство (дафтарифаудж) учредили в 1809 г.
Существовала должность главнокомандующего вооружёнными силами. Сна
чала (1806–14) её занимал Мохкам Чанд из касты кхатри (по совместитель
ству был вазиром), затем (1814–25) брахман Диван Чанд. Именно он руко
водил завоеванием Мултана и Кашмира.
Огромную роль при Ранджите играл министр иностранных дел (дабир
ульмамликат) — бессменный Факир Азизуддин (1780–1845). (Факир по
арабски «бедняк», «странствующий дервиш»; в данном случае — почётное
прозвище.) Он происходил из уважаемой мусульманской семьи выходцев из
Бухары, был сыном глазного врача, лечившего Ранджита. Понравившись сар
кару хорошими манерами и изысканностью речи, он сам стал его личным
врачом и был пожалован джагиром в несколько деревень, а со временем сде
лался главным советником и министром иностранных дел панджабского мо
нарха. Факир Азизуддин был весьма искусным и красноречивым дипло
матом, в совершенстве владел фарси. Ранджит настолько доверял ему, что,
уезжая в военные экспедиции, именно его оставлял в Лахоре за себя. Азиз
уддин покровительствовал знаниям, содержал на личные средства школу
фарси и арабского языка, писал стихи на суфийские темы. Символично, что
умер он в декабре 1845 г., незадолго до поражения Панджаба в первой анг
лосикхской войне: как и его господин, не дожил до унижения империи.
В ближайшем окружении Ранджита были и два младших брата министра —
Факир Нуруддин и Факир Имамуддин. Первый тоже служил врачом, а
также заведовал общественными работами, был хранителем ключей казна
чейства; второй был комендантом крепости Гобиндгарх под Амритсаром, где
находились казённые оружейные мастерские.
Другой влиятельной фигурой был гофмейстер двора (дарогаидеорхи, или
деорхидар). Через него к Ранджиту шли прошения; он организовывал личные
аудиенции. Сначала эту должность занимал Джамадар Хушхал Сингх (1790–
1844), сделавший головокружительную карьеру. Это был брахман из Мерат
ха (близ Дели), сын лавочника, исходно его звали Хушхал Чанд. В Панджа
бе он начал рядовым солдатом, затем стал членом личной стражи Ранджита,
где вскоре дослужился до джамадара; это офицерское звание закрепилось за

284

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ним, став по сути частью имени1. Вскоре после назначения деорхидаром пе
решёл в сикхизм, приняв в имя «львиный элемент». В 1832 г. сделался наме
стником Кашмира, но сильно притеснял народ, и Ранджит заменил его.
После Джамадара Хушхал Сингха деорхидаром в 1818 г. был назначен
Дхиан Сингх (1796–1843), по этнической принадлежности догр. Через десять
лет он стал и вазиром, на посту которого оставался до смерти Ранджита (и
позднее). В истории Панджаба первой половины XIX в. Дхиан Сингх — одна
из ключевых фигур, глава догрской группировки при дворе. У него, как и у
Факира Азизуддина, было два брата — старший Гулаб Сингх (1792–1857)
и младший Сучет Сингх (1801–44), которых он, поднимаясь по службе, тоже
тянул за собой. Начинали карьеру все они в иррегулярной коннице Ранджи
та. Братья не были лишены достоинств: Дхиан Сингх выделялся обходитель
ностью, Гулаб Сингх — красноречием, а Сучет Сингх — хорошими манерами
(и был хорош собой, что Ранджит тоже ценил). Ранджит пожаловал всем тро
им титул раджи (соответственно городов Бхимпур, Джамму и Рамнагар). Гу
лаб, став раджой Джамму, в основном и проводил там время, тогда как двое
других пребывали в столице. В 1820–30е годы благодаря своему единству,
слаженности действий «могучая кучка» догров выдвинулась при дворе на
первые роли. Дхиан Сингх был хороший лицедей. Так, во время кремации
Ранджита он «с горя» четыре раза «пытался» прыгнуть в погребальный кос
тёр саркара, но его всякий раз удерживали.
Подъёму Дхиан Сингха способствовала большая привязанность Ранджи
та к его сыну Хира Сингху (1816–44). Ранджит приблизил мальчика, вероят
но, потому, что тот выгодно отличался от его собственного слабоумного и
некрасивого Кхарак Сингха [Sood, 1968, р. 41]. Саркар относился к Хира Син
гху как к родному сыну, пожаловал его почётным прозвищем фарзандихас
(«особый ребёнок») и непрерывно осыпал милостями. Уже в возрасте деся
ти лет Хира Сингх получил титул раджи, джагир и командование батальоном
(номинальное, конечно). Он был единственным, кто осмеливался заговорить
с Ранджитом первым и даже прерывал его и возражал ему. Он был одним все
го из трёх человек (наряду с двумя святыми людьми, Бхаи Рам Сингхом и
Бхаи Гобинд Рамом), которые пользовались правом сидеть в присутствии
Ранджита; такого права не имел даже его отец Дхиан Сингх.
Возвращаясь к структуре правительства, упомяну ещё ведомство контро
лёра финансовой отчётности и ведомство религиозных пожалований.
Порядок управления был такой. Ранджит отдавал распоряжение на пан
джаби, мунши тут же записывал его на фарси. Документ оформляли по всей
1

Как в имени президента Индии (1982–87) Гиани Заил Сингха первый элемент — это
почётное прозвище знатока Гуру Грантх (гьяни). Сейчас в Индии названия профессий
(чаще английские) иногда делаются фамилией; так, есть люди с фамилией «Инженер».

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

285

форме, после чего читали Ранджиту, который либо одобрял, либо вносил ка
кието изменения. Фарси он владел прилично и даже правил черновики, под
готовленные таким знатоком языка, как Факир Азизуддин. По одобрении
окончательного текста его переписывали набело и прикладывали две печа
ти — с панджабской фразой Акал сахае Ранджит Сингх («Боже, Ранджит Син
гха храни») письмом гурмукхи и персидской фразой Мулахиза шуд («Рассмот
рено») арабским письмом. Документ отправляли в канцелярию саркара для
регистрации, где ставили ещё две печати, затем снимали копию и посылали
по назначению. Если, к примеру, это был финансовый документ, он шёл к
тошаханиа (казначею), который производил выплату. На грамотах с пожа
лованием чинов, джагиров, хилатов обязательно стояла подпись дивана.
Отбор кандидатов на гражданские и военные должности производил сам
Ранджит; обычно то были молодые люди, не достигшие и 20 лет. После крат
кого испытательного срока их назначали на высокие посты. Так, Бели Рам
сделался тошаханиа в 19 лет, а Диван Чанд главнокомандующим — в 20 с не
большим. Выслуги лет не было, продвижение по службе и отставка всецело
зависели от прихоти саркара.
Административное устройство Панджабской империи в значительной сте
пени воспроизводило устройство могольского времени — настолько мощную
имперскую традицию заложили Моголы. Страна была поделена на четыре
субы: Лахорскую, Мултанскую, Кашмирскую и Пешаварскую. Львиную долю
налогов давала Лахорская суба. Во главе субы стоял назим, который в своей
ипостаси налогового чиновника выступал как откупщик. Суба делилась на
парганы, паргана — на талуки, талука — на маузы (деревни; их в одной та
луке насчитывалось 50–100). Ключевой фигурой администратора в империи
был кардар — наместник среднего уровня, т.е. парганы (аналог амила моголь
ской эпохи); он назначался назимом с одобрения саркара. Всего в империи
был 51 кардар. Интересно, что на должности наместников назначались и ев
ропейцы: Вентура какоето время служил наместником г. ДераГазихан, Ави
табиле — Гуджрата, затем даже назимом Пешавара (после гибели Хари Син
гха Налвы). Ранджит продолжил могольскую традицию отсутствия разделе
ния властей: назимы и кардары обладали всей полнотой власти — ведали
гражданскими, финансовыми, судебными и военными делами (правда, при
Моголах на уровне субы было двоевластие: наряду с назимом как военным
наместником существовал диван как сборщик налогов).
Тем не менее Ранджит до конца не доверял своим наместникам, исключая
возможность сепаратизма или переворота. Так, имевшиеся в их распоряжении
войска были, как правило, иррегулярными и немногочисленными. Тханада
ры — коменданты крепостей (Лахора, Амритсара, Мултана, Джамруда и дру
гих) подчинялись не назиму субы, в которой стояла крепость, а всегда сар
кару лично. Так поступали и Моголы: коменданты образовывавших четырё

286

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

хугольник главных цитаделей империи — городских крепостей в Лахоре,
Агре, Аллахабаде и Аджмере — подчинялись не назимам своих суб, а само
му шаху.
Также в соответствии с могольской практикой Ранджит не проводил среди
своих чиновников специализации. Условность деления на военных и граж
данских чиновников (а также условность деления функций среди граждан
ских чиновников) — одна из отличительных особенностей политий патримо
ниального типа. Такие политии, как Могольский султанат (одним из преем
ников которого и был Панджаб при Ранджите), представляли собой военный
аппарат (прототип — империя Чингисидов), и каждый представитель знати
имел определённый военный чин независимо от выполняемых функций. Ран
джит, правда, не сохранил сложную систему мансабдари с её рангами, но пе
ремещение чиновников между совершенно разными отраслями деятельности
было у него нормой. Так, генералы Авитабиле и Вентура побывали намест
никами территорий, а врач Хонигбергер — начальником мастерской по про
изводству пороха. Частое перебрасывание чиновников из одной сферы дея
тельности в другую существовало и изза отсутствия на Востоке «професси
онального общества» (термин британского специалиста по социальной
истории Х. Паркина1), возможного только при зрелом капитализме2.
Основной формой награждения за службу, как и в Могольском султана
те, были джагиры — служебные, личные и по праву завоевания. Служебный
джагир был условным пожалованием за обязательство нести военную служ
бу, содержать на доходы с него отряд войск. Личный джагир был пожалова
нием безусловным и наследственным, жаловался вдовам и детям покойных
сардаров, религиозным деятелям, чиновникам за особые заслуги. Джагирами
по праву завоевания считались исконные земли мисалов — в том урезанном
виде, в каком они пришли ко времени объединения Ранджитом Панджаба.
Эта категория сочетала черты двух предыдущих: джагирдар нёс военную
службу, но территория переходила по наследству [Семёнова, 1958, с. 42].
Правление Ранджита было относительно мягким. Он следил, чтобы чи
новники не притесняли жителей, и известны случаи штрафов и выговоров
кардарам после жалоб населения. Хотя назимы и кардары обладали на вве
ренных территориях всей полнотой власти, центр осуществлял над ними эф
фективный контроль. Ранджит возродил могольскую службу тайных прави
1

Perkin H. The Rise of Professional Society: England since 1880. L.; N.Y.: Routledge,

1989.
2

Как отмечает В.М. Большакова, Ранджит не пошёл на создание самостоятельного
гражданского ведомства по той причине, что считал распределение властных полномо
чий между гражданским и военным ведомствами не эффективным в условиях централи
зации страны [Большакова, 2010, с. 14]. Представляется, однако, что в патримониальной
политии такое распределение вообще не имеет смысла.

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

287

тельственных осведомителей — ахбарнависов, которые следили за поведени
ем чиновников и ежедневно или еженедельно слали об этом донесения. Кро
ме того, всякий недовольный мог подать саркару прошение против намест
ника; у дворца Ранджита в Лахоре имелся ящик, куда любой мог опустить
просьбу ему лично. Наконец, саркар часто ездил по стране с внезапными ин
спекциями или отправлял с этой целью доверенных лиц. Конечно, казнокрад
ство и лихоимство властей существовали. Ранджит и боролся с этими явле
ниями указанными способами, причём иногда конфисковывал незаконно на
житые средства. Так, его обвиняют в том, что после гибели Хари Сингха
Налвы он, неблагодарный, конфисковал у его сыновей 80 лакхов рупий — но
Хари Сингх, при всех своих заслугах, на посту назима Кашмира и себя не за
бывал: сколотил немалое состояние с помощью административного ресурса.
Вертикаль судебной системы (над обычными для Индии деревенскими и
кастовыми панчаятами) составляли суды кардара и назима, Верховный суд
(адалатиала) в Лахоре и суд самого саркара. Существовали ещё суды джа
гирдаров, а для мусульман — шариатские суды. Ранджит навёл в стране по
рядок, и уровень преступности был невысоким. В начале его правления во
ров и разбойников просто отстреливали, но вообще смертной казни при Ран
джите, как при Елизавете Петровне в России, практически не было. По
свидетельству многих британцев, Ранджит был правителем мягким и милос
тивым. Преступников карали чаще всего штрафом; иногда — отрезанием ки
стей рук, носа, ушей или тюремным заключением. По отзыву в 1805 г. одно
го сикха, который торговал в Бенгалии и поэтому мог сравнить, судебная си
стема Ранджита намного превосходила качеством систему во владениях
ОстИндской Компании с её волокитой и коррумпированностью. Того же
мнения придерживался видный чиновник Компании сэр Джон Малколм.
Была налажена в Панджабе почтовая служба. Харкары (гонцы) были кон
ные (свежие лошади для них были готовы каждые 15 км) и пешие, бегавшие
с жезлом с колокольчиками, извещавшими об их приближении; пробегали до
100 км в день [Gupta, V, р. 343]. Дороги сделались безопасными. По отзыву
американского путешественника Ч. Мэссона, на Востоке было мало стран, где
одинокий странник находился в большей безопасности, чем в Панджабе
[Gupta, V, р. 594]. Так, на Великом колёсном пути (тракт, который пересека
ет всю Северную Индию от Калькутты до Пешавара; в Панджабе он прохо
дит через Лудхиану, Джаландхар, Амритсар, Лахор, Гуджранвалу, Гуджрат,
Равалпинди) Ранджит сделал ответственными за безопасность путешествен
ников местных заминдаров — каждый отвечал за свой участок пути. Замин
дарам позволили за это взимать с проезжающих небольшую пошлину.
В своём законченном виде империя Ранджита занимала площадь 50 тыс.
кв. миль, а годовой доход казны составлял 3 крора рупий [Gupta, V, р. 515].
Географически империя, грубо говоря, имела вид треугольника, сторонами

288

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

которого были линии Пешавар — Синд на западе, Пешавар — Сатледж на се
вере и Сатледж — Синд на юговостоке. Численность населения к концу прав
ления Ранджита составила 3 млн. человек. Сикхов среди них насчитывалось
500 тыс. (всего шестая часть жителей империи), мусульман — 2 млн., инду
истов и буддистов — 2,5 млн. [Gupta, V, р. 334]. Подавляющее большинство
сикхов жили в сельской местности (в городах менее 8%), причём 2/3 сикхс
кого населения по касте были джатами [Gupta, V, р. 516]. Крупнейшими го
родами страны были Лахор (95 тыс. жителей), Амритсар (90 тыс.) и Мултан
(80 тыс.) [Кочнев, 1968, с. 43–44]. Империя Ранджита была не только поли
конфессиональной, но и полиэтничной: её населяли панджабцы, хиндустан
цы, гуджары, пахари, догры, кашмирцы, пуштуны, непальцы, белуджи, бал
ти, ладакхи и другие народы.
Как и при Моголах, 2/3 дохода казны поступали за счёт земельного нало
га. До 1823 г. правительство практиковало традиционную могольскую систе
му сбора налога в виде изъятия части урожая. Изымали обычно половину,
хотя крестьяне настаивали на 2/5 или даже 1/3 и подчас обманывали сборщи
ков (впрочем, ставки налога разнились — зависели от качества почвы). Од
нако затем перешли к сбору налога наличными, чтобы казна не страдала от
колебаний цен на рынке (где чиновникам приходилось самим продавать со
бранное зерно). В 1834 г. эту систему, в свою очередь, сменили откупа: круп
ные орошаемые территории продавались с аукциона на 3–6 лет. Ранджит пра
вил гибко: на окраинах империи из соображений безопасности налоги были
существенно ниже (на пуштунских территориях правобережья Инда и в об
ласти Мултана могли составлять всего 12–25%). В неурожайные или голод
ные годы правительство снижало подати и организовывало помощь населе
нию. Кстати, если население начинало активно сопротивляться откупщикам
налогов, Ранджит, проявляя мудрость, чаще смещал их, чем давал им в по
мощь солдат [Cunningham, 1903, р. 208]. Власти эффективно организовыва
ли общественные работы — строительство каналов и колодцев (в мелких мас
штабах это всегда забота деревенской общины, но речь идёт о крупных
объектах). Отмечу, что Панджаб — одна из наиболее засушливых стран Ин
дии.
Казна поощряла расширение обрабатываемой территории и возделывание
товарных сельскохозяйственных культур, сбыт которых производителями
приносил ей налоговые поступления звонкой монетой. Например, на югоза
паде страны держатели земли, если строили новые колодцы, были обязаны
сеять не только зерновые, но и технические культуры — индиго, табак, шаф
ран, налог с которых взимался деньгами. Типичная административная мера
по развитию товарноденежных отношений при экономике с натуральным
характером. Так в конце XIX в. в Тедженском и Мургабском государевых име
ниях в Закаспийской области Российской империи обязательным условием

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

289

наделения участками оседавших на землю кочевниковтуркмен будет возде
лывание хлопчатника.
Кроме земельного налога источниками дохода панджабской казны были
монополия на добычу и продажу соли, таможенные пошлины, судебный сбор
(мохарана), налог с ремесленников и торговцев, а также назрана — ценные
подношения саркару по различным поводам. Денежными единицами в Пан
джабе служили золотой мохар (ходил мало), серебряная рупия нанакшахи и
пайсы мансури.
Хотя пагубного воздействия междоусобиц мисалов на панджабскую эко
номику преувеличивать не следует, объединение страны, безусловно, способ
ствовало её подъёму. Крупный голод в империи Ранджита случился только
раз — в Кашмире в 1833 г.
Панджаб вёл обширную внутреннюю и внешнюю (включая транзитную)
торговлю — как продукцией сельского хозяйства, так и ремесленными из
делиями. Лахор и Мултан были крупнейшими центрами хлопкоткачества
(Лахор также — оружейного производства), в Султанпуре производили шёлк
грубых сортов, в Гуджрате — вышитую одежду и оружие, в Сиалкоте — шёл
ковую бумагу, в ДераГазихане — ножевые изделия и ткани и т.д. В Дера
Газихане (по отзыву Бёрнса) из привозного среднеазиатского шёлка изготов
ляли ткани, считавшиеся лучшими по качеству в Индии. Вообще в империи
Ранджита было до ста крупных городов, и все они выступали центрами тор
говли, а многие — и производства. Важнейшим был Амритсар: благодаря сик
хам он затмил и Лахор и Мултан.
Изза относительной слабости связей сельской общины с рынком вне
шняя торговля Пятиречья была значительнее внутренней. На запад и северо
запад, в страны Среднего Востока и Средней Азии, Панджаб вывозил хлопок
сырец, индиго, хлопчатобумажные и суконные ткани, знаменитые кашмир
ские шали, оружие (луки со стрелами, сабли, мушкеты), шкуры, пшеницу, рис,
масло, сухофрукты, сахар; на восток и юг, т.е. в другие страны Южной
Азии, — то же самое плюс верблюдов и лошадей транзитом с запада; на се
вер, в Ладакх и Тибет, — мушкеты и лошадей. Масштабный вывоз тканей из
Панджаба неудивителен: до XIX в., пока эстафету не перехватила промыш
ленная Великобритания, именно Индия была «мастерской мира» по произ
водству хлопчатобумажных тканей. И хотя основными центрами хлопкотка
чества здесь выступали прибрежные страны — Гуджарат, Тамилнаду, район
Маччхлипаттана и Бенгалия, один из второстепенных «сгустков» ремеслен
ного производства находился как раз в Панджабе. Экспорт оружия из Индии
тоже был традиционным: ещё Фирдоуси в Шахнаме постоянно упоминает
индийские клинки, индийский булат (кстати, есть версия, что истинной целью
«хожения» Афанасия Никитина в Индию в XV в. было выведать технологию
изготовления такой стали).

290

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Ввозил Панджаб британские хлопчатобумажные ткани, металлы, европей
ские металлические изделия, пряности, фрукты, серу, краски из Европы и
Хорасана, чай из Китая (через Тибет и Яркенд) и лошадей из Ирана и Сред
ней Азии. Как известно, лошади в индийском климате не размножаются, по
этому их ввоз всегда был очень актуален и контроль над этой статьёй импор
та приносил доход и военную силу.
Оживление экономики страны благотворно влияло на сопредельные ре
гионы Индии. Городам Гангской долины (во владениях ОстИндской Компа
нии) оно помогло преодолеть негативные последствия третьей англомаратх
ской войны 1817–18 гг. и начинавшееся падение потребления знати в княже
стве Авадх, а также способствовало возрождению сельского хозяйства
Западного Хиндустана [Bayly, 1983, p. 204–205].
Ранджит содействовал развитию торговли с помощью того, что мы назва
ли бы элементами протекционизма: например, пошлины с британских купцов
были выше, чем с панджабских; с помощью умеренных пошлин поощрялся
экспорт мултанских шелков в Хорасан. Как все империи в мировой истории,
единый Панджаб (установленный в нём порядок назовём Pax Ranjitica) обес
печил безопасность передвижения, что само по себе способствовало развитию
торговли. Если в период мисалов каждый владетель считал своим долгом со
здать собственные таможни (плата была невысока, но взималась через каж
дые 10–20 миль), то Ранджит такие барьеры отменил (хотя таможни в его
империи существовали на границе каждой субы и даже города).
Долгая эпоха правления Ранджит Сингха отмечена и некоторым расцве
том культуры. Как почти всякий видный правитель, как гуру Гобинд в ран
ней сикхской истории, Ранджит покровительствовал наукам, литературе и
искусствам своей страны.
Именно при Ранджите у сикхов возникла своя живопись — сикхская ми
ниатюра. Через могольскую и раджпутскую школы миниатюры она восходит
корнями к знаменитой персидской миниатюре. Непосредственной же предше
ственницей сикхской миниатюры была пахарская миниатюра — живопись
горных районов Панджаба и Джамму XVIII в. На миниатюрах часто изобра
жали самого саркара, членов его семьи, придворных, любовные сцены. Ран
джита, как сикхских гуру и могольских шахов, изображали с нимбом вокруг
головы (см., например: [Singh Kh., 1985, илл. после p. 48]). О панджабском
искусстве можно судить и по фрескам во дворце Ранджита Шишмахал
(«Шесть дворцов») в Лахоре, дворце в Рамбаге, Амритсаре, особнякам зна
ти. Саркар, его сыновья и придворные своими заказами давали средства к
существованию художникам, которые больше не могли найти работы при
обедневшем могольском дворе в Дели. Ранджит отреставрировал многие зда
ния и сады могольской эпохи и построил новые. Покровительствовали искус
ству и сардары.

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

291

В Лахоре жил и работал официальный придворный летописец — Лала
Сохан Лал Сури, автор исторической хроники Умдатуттаварих, «Суть ис
тории» [Suri, 1961]. Эта летопись — единственное фарсиязычное сочинение
первой половины XIX в. о событиях в Панджабе. Были и другие историки.
Так, Рам Сукх Рао по заказу Фатех Сингха Ахлувалиа написал на панджаби
сочинения о прославленном основателе семьи Джасса Сингхе, его преемни
ке Бхаг Сингхе и самом Фатех Сингхе. При захвате Пешавара саркар дал спе
циальное указание Хари Сингху Налве спасти библиотеку в местечке Чимки
ни. Узнав, что печатная версия Гуру Грантх стоила бы всего 20 рупий (руко
писные копии ходили по цене 100–200 рупий), Ранджит в 1835 г. дал добро
на печатание священного писания (шрифтом гурмукхи, естественно) в типо
графии американской пресвитерианской миссии в Лудхиане. Там же были со
ставлены и опубликованы первые словарь и грамматика панджаби.
При дворе Ранджита творил известный мусульманский поэт Саид Мухам
мад Хашим, стихи которого отличаются лаконичностью и образностью. На
пример, его перу принадлежит баллада об отце саркара Махан Сингхе (на
панджаби). Другой видный поэт Панджаба той эпохи — Ахмад Яр (1768–
1848), который по заказу Гулаб Сингха написал исторические сочинения на
фарси Фатухатихальса («Победы хальсы») и Шаханчинама («Книга о пра
вителе»), прославлявшие Ранджита. Ещё один поэт, Кадир Яр (1802–92), со
чинил балладу о Хари Сингхе Налве. Существование единой и независимой
Панджабской империи подняло престиж панджаби, дало дальнейший им
пульс его развитию как литературного языка. Одним из заметных жанров, в
котором творили поэты, был биркавья — жанр героической поэмы; в панд
жабскую литературу проникли жанры из фарси и урдуязычной поэзии — га
зель, маснави, рубаи. По заказу саркара на панджаби были переведены клас
сические санскритские и персидские сочинения и ряд работ с английского и
французского.
Ранджит поощрял и распространение грамотности и образования. Так, он
основал ряд учреждений и материально помог уже существующим — вклю
чая мусульманские мадраса и индуистские патхшалы. Саркар даже создал
центр каллиграфии урду. Для собственных сыновей он пригласил христиан
ского миссионера — обучать английскому (хотя не позволил ему учить их
основам христианства). Несколько сардаров по указанию Ранджита обуча
лись у европейских специалистов хирургии, инженерному делу, оружейному
производству и т.д. Ещё нескольких он отправил на британскую территорию,
в Лудхиану, выучить английский и французский; туда же послали некоего Рам
Сингха учиться печатному делу.
Создание Ранджит Сингхом мощной армии европейского образца — один
из самых ярких примеров модернизации политий афроазиатского мира под

292

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

впечатлением достижений Европы, когда эта модернизация была иницииро
вана не колонизаторами, а собственным правителем политии. В истории
Южной Азии в одном ряду с Ранджитом стоят раджа южноиндийского кня
жества Траванкур Мартханда Варма (правил в 1729–58), наваб Бенгалии Мир
Касим (правил в 1760–64), Мадходжи Шинде и некоторые другие маратхские
сардары второй половины XVIII в. и особенно правители Майсура периода
узурпации (1761–99) — Хайдар Али и Типу Султан. Собственно, все эти пра
вители — предшественники Ранджита на пути военной модернизации незави
симых индийских политий, он шёл по их стопам (и стоит последним в ряду).
Все они (с разным успехом) создали армию европейского образца, массово
закупали европейское вооружение, принимали на службу европейских офи
церовавантюристов для обучения солдат «иноземного строя». Если исходить
из силы выкованной армии, то Ранджит Сингх среди них продвинулся, пожа
луй, дальше всех.
Это не относится к политике централизации управления: в ней из всех
индийских политий XVIII–XIX вв. лидировал Майсур. Хайдар Али и Типу
Султан создали мощный административный аппарат, который впервые в ис
тории Индии доходил до каждого крестьянина [Алаев, 1964, с. 280–281].
Если Моголы благодаря своей системе забт «взломали» уровень парганы, то
майсурские правители сломили сопротивление землевладельческих групп уже
на низшем, деревенском, уровне. К тому же Типу Султан ликвидировал круп
ное землевладение, отобрав в казну бóльшую часть земель палаяккаров, а
пожалования налоговых территорий заменил денежным жалованьем; даже
пытался централизовать, замкнуть на самого себя торговлю, особенно внеш
нюю. Хотя Ранджит в Панджабе и правил позднее Хайдара и Типу в Майсу
ре, управлял он в целом «по старинке», могольскими методами; доля джаги
ров в сикхской империи была высокой, достигая 40% налоговых поступлений
[Grewal, 1999, p. 107].
Если Гобинд Сингх выковал из сикхов демократическую милитаризован
ную общину, то Ранджит Сингх спустя сто лет обучил их современному ве
дению войны. По ударной мощи держава Ранджита была сильнее, чем мно
гие территориально более крупные политии Азии того времени, и не случай
но он подчинил больше горных княжеств, чем все могольские шахи вместе
взятые [Grewal, 1999, p. 104–105]. Регулярную армию Ранджита, которую к
тому же тренировали наполеоновские офицеры, можно назвать вершиной
имитации индийцами военных достижений Европы. Если же в поисках ана
логий его военным реформам выйти за пределы Южной Азии, то на ум при
ходят и усилия в том же направлении османских шахов эпохи танзимата и
каджарских шахов Ирана, и «политика самоусиления» в Цинском Китае (уже
второй половины XIX в.), и военная составляющая реформ эпохи Мэйдзи в
Японии (не говоря уж о преобразованиях Петра I в России). Однако анало

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

293

гия Ранджиту, которая напрашивается сразу, — это паша Египта Мухаммад
Али, его современник (правил в 1805–49) — известный реформатор, факти
чески независимый от Османского султаната правитель, основатель династии,
правившей страной до 1952 г.
Держава Ранджит Сингха была одной из политий, которые британский
индолог К. Бэйли назвал «параколониальными государствами». Этим терми
ном он обозначил региональные политии, которыеобразовались при распаде
неевропейских империй, уцелели в ходе мирового кризиса рубежа XVIII–
XIX вв.1 и консолидировались в первые десятилетия XIX в. благодаря возрож
дению мировой торговли и временной стабилизации границ колониальных
империй. С колониальными политии этого типа сближало установление кон
троля над кочевыми племенами и «пиратами»2, создание торговых монопо
лий для финансирования армий нового образца, устранение в некоторых из
них прежних землевладельческих групп для обретения большего контроля
правительства над сельскохозяйственным производством. Другими параколо
ниальными государствами, по классификации К. Бэйли, были в Индии эми
раты Синда, а за пределами Индии — Сиам, прибрежные провинции поздне
цинской империи, позднетокугавский режим в Японии, Каджарский Иран,
Египет, Тунисский бейлик [Bayly, 1989, p. 228–229].
Возможность появления в XVIII–XIX вв. таких параколониальных поли
тий, одной из главных характеристик которых было наличие современной
армии европейского образца, хорошо объясняет концепция А.И. Фурсова о
несовпадении субстанции и функции при капитализме. Поскольку функцию
(организационные формы — бюрократия, армия, наука и т.д.) заимствовать
значительно легче, чем субстанцию (производство капиталистического типа),
в процессе географического расширения капиталистической мирсистемы, а
с середины XIX в. — мировой системы, функциональная капитализация мира
значительно обгоняла субстанциональную; функцию довольно легко «ото
рвать» от субстанции и вынести за пределы капиталистической системы (см.:
[Фурсов А., 1996, с. 24–32]). Панджаб был одной из стран, до которых вол
на субстанциональной капитализации мира ещё практически не докатилась
(к середине XIX в. только в прибрежных районах Индии, которые британцы
освоили в первую очередь, появились первые предприятия капиталистиче
1

Под мировым кризисом той эпохи К.А. Бэйли понимает революции и войны в Ев
ропе и Америке и неспокойное состояние Азии после распада империй Сефевидов и
Моголов. Именно в это время достижения европейской военной революции получили
широкое внедрение на Востоке. Это резко повысило военные расходы политий, вызвав
небывалое давление на их финансы и особенно ударив по исламским и Цинской импе
риям [Bayly, 2004, p. 89–91].
2
Так европейцы называли правителей мелких политий, сочетавших торговлю с пре
тензиями на монополию на насилие в определённой морской зоне.

294

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ского типа), зато функциональная капитализация стала возможна — благо
даря реформам Ранджит Сингха, прежде всего военной.
Возвращаясь к административной системе, подчеркну, что сикхский Пан
джаб при Ранджит Сингхе стал одной из политийпреемников Могольского
султаната: структура и методы управления, характер отношений правителя со
знатью, категории пожалований во многом копировали таковые общеиндий
ской империи, в которую когдато входила Страна пяти рек в виде несколь
ких провинций. По иронии истории, в административном плане империя сик
хов унаследовала и восприняла от их былых угнетателей очень многое,
вплоть до языка делопроизводства. Всё же поторопился Гобинд Сингх, напи
сав в Фатехнаме: «На чистой земле нашей эта вода // От царства того не
оставит следа». От гнёта Могольской державы сикхи освободились — но
многое у неё заимствовали. Кстати, наследуя власть Моголов, Ранджит насле
довал и пространство их власти в Лахоре: свою резиденцию Качери он воз
вёл в могольской крепости Шахи Кила, а дарбары созывал в мраморном па
вильоне Хазури Баг1, на месте которого при Аурангзебе находилась площадь
Абдархана, предварявшая вход в Падишахскую мечеть (Бадшахи Масджид)
[Суворова, 2009, с. 247]. По сути сикхская империя первой половины XIX в.
была последним из индийских преемников Моголов — и в том смысле, что
возникла на обломках их державы позднее остальных политий, и в том смыс
ле, что почти все прочие политии Индии с начала XIX в. уже находились в
той или иной степени зависимости от ОстИндской Компании (преемником
Моголов правомерно называть её саму — но преемником уже европейским и
уже на общеиндийском уровне, так как именно британцы вновь «собрали»
распавшуюся империю).

VI.3. Личность Ранджит Сингха и его роль в сикхской
истории
Саркар Панджаба был невысокого роста — 160–170 см, хорошо сложён,
с длинными руками (что облегчало ему владение саблей), непропорциональ
но большой головой и высоким лбом, носил усы и длинную бороду. Его лицо
портили следы перенесённой в детстве оспы, а левый глаз изза неё был по
чти закрыт (таким его и рисуют). Однако взгляд правого глаза, по отзывам
видевших его европейцев, был проницателен. А Факир Азизуддин на воп
рос генералгубернатора Окленда, который глаз у Ранджита слепой, сравнив
1

Павильон Хазури Баг был построен при Ранджите, но по могольским образцам. Это
здание относится к типу барадари — «двенадцать дверей» (для создания в помещении
сквозняка, что в индийском климате очень актуально).

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

295

саркара с солнцем, уклончиво ответил: «У солнца же только один глаз. Вели
чие и яркость его единственного глаза таковы, что я никогда не осмеливаюсь
смотреть ему в другой глаз». Конечно, сделаем поправку на восточную лесть,
но в этом ответе просматривается искреннее почитание своего повелителя.
(Окленд за такой ответ подарил Азизуддину свои часы.)
Подробное описание внешности Ранджита оставил французский геолог и
натуралист Виктор Жакмон, который в 1829–32 гг. проехал по Индии и в
марте 1831 г. был очень тепло принят саркаром в Лахоре: «Это человек не
большого роста, лицо его красиво, даже потеря левого глаза и следы перенесён
ной в детстве оспы не уродуют махараджу. Единственный его правый глаз
удивляет своими большими размерами, нос правильной формы, слегка сгорблен.
Очень красивый рот, великолепные зубы, небольшие усы, которые он имеет
обыкновение постоянно крутить кончиками пальцев, длинная густая белая бо
рода... На лице постоянно отражается подвижность мысли, тонкость ума и
умение быстро и глубоко проникать в смысл слов собеседника» (цит. по: [Кап
лан, 1979, с. 253–254]).
Объединить страну под своей властью Ранджиту помогли многие каче
ства. Он, безусловно, отличался личной храбростью и был талантливым пол
ководцем. Кроме того, был искусным дипломатом, умел ставить чёткие цели
и методично их добивался. Никогда не признавал усталости, в седле мог на
ходиться часами. При огромной амбициозности Ранджит обладал чувством
реальности, практически безошибочно улавливал, какие цели достижимы, а
какие — пока нет. Ранджит был «пробным камнем и мерой для дел всякого
рода» [Suri, 1961, р. 515]. Это не просто льстивое замечание официального
летописца, автора хроники Умдатуттаварих Лалы Сохан Лала Сури, но и
искреннее восхищение исключительной проницательностью саркара.
Вместе с тем современники и историки отмечают корыстолюбие, алч
ность, недюжинную хитрость и даже коварство Ранджита. Как писал Жакмон
отцу в феврале 1831 г.: «Ранджит Сингх — старая лиса, по сравнению с ним
самые ловкие наши дипломаты — невинные младенцы» [Jacquemont, 1833,
p. 362–363]. Прийти к власти ему, безусловно, помогла беспринципность: как
мы видели из его отношений с сардарами многих мисалов, он был вероломен,
нарушал союзы и без зазрения совести отнимал владения у правителей, чуть
только те слабели. Достаточно вспомнить, как он обошёлся с Фатех Сингхом
Ахлувалиа.
И всё же, стремясь к власти любой ценой, Ранджит не был ни кровожа
ден, ни злопамятен. По отзыву Жакмона, Ранджит был верен слову и спра
ведлив только тогда, когда это ему выгодно, — но не жесток [Jacquemont,
1833, p. 376]. По отношению к поверженным врагам он обычно демонстри
ровал великодушие и жаловал их джагирами. Современники вообще отмеча
ли щедрость Ранджита — а также мягкий характер его правления. Посетив

296

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ший его в 1831 г. Александр Бёрнс писал: «Я никогда не покидал азиата, на
ходясь под таким впечатлением. Не имея образования и наставника, он ведёт
все дела королевства исключительно энергично, но при этом использует свою
власть так умеренно, как никто среди восточных правителей» (цит. по:
[Gupta, V, р. 594]).
Распорядок дня у панджабского владыки был такой. Зимой вставал в
6 утра, простирался перед Гуру Грантх и выезжал на конную прогулку гало
пом. Утренние физические упражнения Ранджита обычно включали то, что
мы бы назвали поднятием гирь. В 8 часов делал смотр войскам или наблю
дал за артиллерийской стрельбой (в седле или из хауды), после чего завтра
кал (рис, карри, сласти, молоко). В 9 утра созывал дарбар, часто в башне Ла
хорской крепости Самман Бурдж (где когдато отсиживался Заманшах), но
нередко и на открытом воздухе. На дарбаре Ранджит слушал донесения, от
давал приказы и изучал финансовые отчёты (на слух). В 12 часов ел и час
отдыхал. Затем слушал рецитацию Гуру Грантх, после чего совершал краткую
прогулку по дворцу или Лахорской крепости. С 2.30 до 5.00 (или 5.30) попо
лудни вновь собирал дарбар. Вечером его развлекали танцовщицы, в 7.30 обе
дал, в 9 вечера ложился спать.
Летней столицей (май – июнь) Ранджиту служил Динанагар (искажённое
от «Адинанагар»: город основал в середине XVIII в. знакомый нам Адина
бег). Ранджит имел обыкновение спать на свежем воздухе — в парке с кана
лом посередине, в открытой с одной стороны палатке из шалей. Летом вста
вал в 4.30 и смотр войскам производил уже в 6.00. Одевался просто — летом
в белый муслин, зимой в шафранового цвета кашмирскую ткань.
На аппетит Ранджит не жаловался, но держал форму — благодаря еже
дневным прогулкам верхом. Пищу для саркара готовили под надзором осо
бого чиновника. Специальные служители пробовали эту пищу в присутствии
Факира Нуруддина. После этого за их состоянием наблюдали два часа (!),
и если всё было в порядке, пищу клали в ёмкости с замками за печатью Нур
уддина и отправляли на стол Ранджиту. Так же с лекарствами: когда в 1826 г.
британский врач приготовил ему лекарства, их сначала дали попробовать не
скольким сардарам.
Ранджит, как сказано выше, очень любил выпить. Ему готовили весьма
крепкие вина. По отзыву мисс Эмили Иден, европейцы на приёмах у сарка
ра не могли проглотить такого вина более одной капли, а хозяин пил его как
воду. Однако редко напивался вдрызг и всегда был вполне работоспособен
уже на следующее утро после попойки. Конечно, так было до поры.
Саркар искусно владел саблей: мог на полном скаку разрубить лимон, ко
торый держал в руке воин, без всякого вреда для последнего. С юности Ран
джит очень любил охоту (на кабанов, тигров), для чего существовало не
сколько заповедников, в том числе Кахнуван (те самые болота, где скрыва

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

297

лись сикхи перед Малой гхаллугхарой). Одной из страстей Ранджита были
лошади: знал в них толк и тратил на их покупку до 25 тыс. рупий в год. В его
личной конюшне стояло около тысячи лошадей [Мaharaja Ranjit Singh, 1939,
p. 229]. Многие из них были чистокровными арабскими скакунами. Ездил
саркар обычно на очень крупных конях, поэтому его туда поднимали: он са
дился на спину склонившего колени человека слева от коня, тот вставал, Ран
джит хватал гриву и перебрасывал через спину коня правую ногу, которую
другой слуга вдевал в стремя. Также он очень любил ручных голубей и обе
зьян, кормил их из собственных рук. Нередко можно было видеть, как голу
би сидят у него на голове и плечах. Любил прогулки на крытых лодках по
Рави.
Ранджит отличался очень острым умом и великолепной памятью. Выше
отмечено, что он долго держал в памяти все статьи дохода и расхода своей
империи. Помнил он по именам всех важных чиновников своей империи,
всех своих лошадей, слонов, охотничьих собак, названия всех пушек (у каж
дой было своё имя, как бывает у судов или — в начале истории авиации —
у самолётов). Многие европейские гости Ранджита отмечали, что он был
исключительно любопытен и обрушивал на них буквально ливень вопросов
самого разного характера. Сэру Чарлзу Меткафу генералгубернатор Бен
тинк писал о Ранджите из Ропара: «Он хитрец, задаёт множество неудобных
вопросов, не пропускает ни единой мелочи и, очевидно, полностью контро
лирует свои дела» [Cavendish Bentinck, 1977, р. 703]. Виктор Жакмон отме
тил, что разговор с Ранджитом — кошмар, пояснив, что саркар сикхов очень
выгодно выделяется на фоне вообще нелюбознательных индийцев. Ранджит
засыпал Жакмона вопросами о международном положении в Европе, о жиз
ни Наполеона, о христианских представлениях о рае и аде, о боге и душе.
Вместе с тем Ранджит, как мы видели, был исключительно суеверен, пе
ред важными начинаниями непременно советовался с астрологами. Такие
жребии, как по поводу Холкара в 1806 г. (две бумажки, засунутые в Гуру
Грантх), тянули часто.
Выше упомянуто о нетрадиционной половой ориентации панджабского
монарха. Вместе с тем у него насчитывалось до 46 жён и много наложниц.
Внутренний гарем Ранджита «состоял главным образом из политических жён»
[Gupta, V, р. 561]: ядро зананы формировали родственницы знатнейших сар
даров Панджаба, на которых он женился ради укрепления монаршей власти.
Так, Ранджит взял в жёны вдову Сахиб Сингха — разбитого им главы миса
ла Бханги. Наложниц Ранджит выбирал, когда им было 11–12 лет, а по до
стижении уже 18–20 лет им давали джагир и отсылали от двора. Занану свою
Ранджит оберегал ревниво. Так, однажды какойто человек вздумал заглянуть
внутрь женских покоев дворца, вскарабкавшись на дерево манго. Его схвати
ли, отрезали нос и уши, и через несколько часов он скончался. Содержал Ран

298

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

джит и много танцовщиц, которые развлекали его, придворных и гостей на
приёмах. Их насчитывалось 150 человек.
Двор Ранджита поражал современников роскошью. По свидетельству по
мощника А. Бёрнса — кашмирца Моханлала, который в 1831 г. побывал при
дворе персидского шаха, двор панджабского саркара значительно превосхо
дил его пышностью и величием. Зал монарших приёмов в Лахоре был не
менее роскошным, чем диваниам в Красном форте Дели при Шахе Джаха
не и Аурангзебе (если не считать бóльшие размеры могольского двора и
наличие Павлиньего трона) [Gupta, V, р. 543]. Пол в дарбаре устилали доро
гими коврами из шали. В Туркестане жители многих районов даже считали,
будто Ранджит Сингх — единственный монарх Индии: такая громкая о нём
шла слава.
Несмотря на роскошь двора, сам Ранджит одевался скромно, а из драго
ценностей носил только жемчужное ожерелье. Иногда, правда, не отказывал
себе в удовольствии похвастаться, что владеет «Кохинором», и надевал
бриллиант на запястье правой руки (например, на встречу с Бентинком в Ро
паре). Однако от придворных Ранджит неизменно требовал являться на дар
бар в богатых одеяниях, благодаря чему иностранные гости и уезжали под
большим впечатлением. Когда сардар Шам Сингх Атаривала приехал ко дво
ру без жемчужного ожерелья, которое было на нём за день до того, Ранджит
спросил о причине. Сардар отвечал, что ювелир запросил 70 тыс. рупий, а у
него есть только половина денег. Ранджит тут же приказал выдать сардару
полную сумму, чтобы на следующий день тот явился ко двору как подобает.
Любимым цветом Ранджита был (в противоположность Шекспиру) жёлтый,
и придворные часто носили одежду этого цвета. Психолог сказал бы: тяга к
жёлтому выдаёт жизнерадостность саркара. Сидел он на приёмах (скрестив
ноги) в золотом кресле.
Выше сказано, что троном Ранджит не пользовался принципиально; од
нако в 1820е годы золотых дел мастер Хафиз Мухаммад Мултани изготовил
для него роскошное кресло из дерева, покрытое золотыми пластинами с ис
кусной резьбой. Сиденье представляло собой два слоя (искусственных) лепе
стков лотоса: согласно индуистским верованиям, этот цветок обычно служит
сиденьем или ложем богам. Вместе с тем кресло было восьмиугольным — в
подражание могольским образцам. Впрочем, чаще Ранджит демократично
сидел на полу на покрытом подушками ковре.
Ранджит Сингх был полновластным монархом своей империи, которую
сам и построил. Однако, делая поправку на демократические традиции еди
новерцев, он мудро не выпячивал собственную личность. Ранджит был вла
дыкой сикхов скорее по сути, чем по форме, и всё время подчёркивал, что
правит от имени хальсы. Его правительство называли саркар хальсаджи,
а двор — дарбар хальсаджи. Обыгрывая своё имя, Ранджит любил говорить,

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

299

что он — всего лишь военный барабан (Ранджит Нагара) Гобинд Сингха, а
одерживаемые сикхами победы принадлежат не ему, а сикхскому народу или
гуру.
Ранджит подчёркивал свою внешнюю покорность хальсе. Так, когда ни
ханги возмутились, что он сделал своей любовницей танцовщицумусульман
ку Моран, вызвали его в Амритсар и обвинили в нарушении правил поведе
ния сикха, Ранджит приехал и смиренно просил прощения у всего собрания.
Лидер нихангов Пхула Сингх (тот, что както обозвал Ранджита слепым не
годяем) заявил, что он достоин наказания — сотни ударов плетью. Ранджит
с готовностью обнажил торс, и его привязали к стволу тамаринда. Собравши
еся прослезились, а Пхула Сингх сказал: «Ранджит Сингх согласен понести
наказание. Но вместе с тем он наш правитель. Поэтому предлагаю нанести
лишь один удар в знак его покорности обычаям». Так и сделали, после чего сар
кара отвязали и он низко поклонился собранию.
Таким образом, Ранджит был правителем весьма гибким, что проявлялось
прежде всего в отношении опоры его власти, правящей религиозной общины
страны — сикхов хальсы. Кстати, при нём содержание термина хальса по сути
изменилось. Хальсой продолжали (и продолжают поныне) называть общину
последователей гуру Гобинда, но под этим термином всё чаще понимали им
перию Ранджита, а в более узком смысле — её армию. Последнее неудиви
тельно, учитывая, что хальса Гобинд Сингха сама была общиной воинов. Что
касается полновластия Ранджита, достаточно сказать, что уже после 1805 г.
он прекратил в Амритсаре вековую практику гурмата (вспомним, что нача
лась она с решения пяти соратников Гобинда в 1704 г. в Чамкауре). Вернее,
гурмата при Ранджите сохранилась, но обсуждаемые на сарбат хальса вопро
сы носили чисто религиозный характер.
Многие историки подчёркивают секулярный характер власти в империи
Ранджита. Несмотря на то что монарх и более половины солдат и офицеров
его армии были сикхами, а теоретически верховная власть принадлежала
хальсе, политией теократического типа Панджаб при Ранджите не был (в от
личие от политии сикхских гуру конца XVI — начала XVIII в.). Саркар не пре
тендовал на духовную власть даже над своими единоверцами (а они, как мы
видели, составляли меньшинство населения). Многие представители правя
щего слоя (министры, знать) были для сикхов иноверцами. Так, Факир Азиз
уддин и его братья были мусульманами, Дхиан Сингх и его братья, диван
Дина Натх — индуистами. Выступая в своей ипостаси верховного судьи, Ран
джит был совершенно беспристрастен к сикхам и адептам других религий. Он
покровительствовал всем религиям своей империи: посещал и гурдвары, и
индуистские храмы, и мечети, места паломничества сикхов, индуистов и му
сульман, участвовал в их праздниках, почитал святых людей всех трёх рели
гий — до того, что иногда сметал собственной бородой пыль с их ног (как

300

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

собирался сделать гуру Рам Дас в отношении сына Нанака Шри Чанда)1. Не
случайно Ранджит выбрал своей столицей не религиозный центр сикхов Ам
ритсар, а традиционную административную столицу Панджаба Лахор,
пользовавшийся престижем как центр провинции ещё с домогольского вре
мени.
Неудивительно, что все три религиозные общины смотрели на Ранджита
как на покровителя. Когда он несколько раз тяжело болел, за него молились
в храмах всех трёх религий. Сикхские историки подчёркивают, что Ранджи
ту никогда не изменил ни один мусульманский военачальник или придвор
ный. Показательно и то, что автором поэмы о первой англосикхской войне,
где Ранджит вспоминается с любовью, был поэтмусульманин Шах Мухам
мад.
Коли речь зашла о святых людях, следует сказать, что Ранджит с большим
уважением относился к потомкам сикхских гуру — членам касты кхатри из
готов беди (потомки Нанака, точнее, его младшего сына Лакхми Даса), тре
хан (потомки Ангада), бхалла (потомки Амар Даса) и содхи (потомки Рам
Даса и остальных гуру). Все вместе они уже составляли внушительное потом
ство гуру, гордились своим происхождением, были окружены почётом и за
нимали видные позиции в обществе, подобно тем, какие в исламском мире
занимали сайиды — потомки пророка Мухаммада. Многие из них были хра
нителями святынь, постоянно принимали дары, которые им как потомкам
самих гуру с почтением подносили благочестивые единоверцы. Одним из та
ких единоверцев был и Ранджит Сингх, даровавший им немало джагиров.
Потомков Нанака он, кроме того, пожаловал монопольным правом торговать
в Маджхе. Потомство сикхских гуру пользуется в общине огромным ува
жением и поныне. Материальными милостями саркар осыпал и представите
лей течений сикхизма, которые держатся особняком, — нихангов, удаси, нир
мала.
1
Зная почтение Ранджита к садху, один из них по имени Харидас продемонстриро
вал ему своё феноменальное умение впадать в длительный транс под землёй и по исте
чении установленного срока приходить в себя живым и невредимым. В присутствии сар
кара и двора Харидас наполнил уши и ноздри воском, завернул язык глубоко в рот и впал
в нечто вроде глубокого сна. Его завернули в ткань, запечатав печатью саркара, помес
тили в ящик, который заперли и тоже запечатали. Ящик зарыли в саду на десять меся
цев, посадили на этом месте ячмень и поставили часовых. До истечения срока Ранджит
дважды приказывал раскопать ящик — убедиться, что садху на месте. Наконец в присут
ствии саркара, сардаров и британского политического агента Уэйда ящик вырыли. Ран
джит сам сломал печати. Тело Харидаса было холодным, пульс не прощупывался, воло
сы и ногти не росли. Ему полили на голову тёплой воды, растёрли тело и вынули воск
из ушей и ноздрей. Харидас задышал, губы ему смазали гхи (сливочным маслом), серд
це слабо забилось. В течение двух часов садху полностью пришёл в себя. Ранджит щед
ро наградил его [Singh H., 1980, р. 71–72].

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

301

Ранджит добросовестно исполнял предписания своей религии, в походы
всегда брал по экземпляру Гуру Грантх и Дасам Грантх, для которых выделил
особый военный эскорт со знамёнами. По экземпляру обеих священных книг
было в каждом полку. Даже министры Ранджита возили с собой копии. Сады
Амритсара он назвал Рамбаг в честь гуру Рам Даса, а крепость Амритсара —
Гобиндгарх («Крепость Гобинда»). Ранджит постоянно подносил богатые по%
дарки Хари Мандиру и другим гурдварам, тратил на их содержание до 20 лак%
хов рупий в год. Умирая, он послал великолепных коней в дар гурдваре в
Нандерхе (на месте гибели Гобинд Сингха) и даже «Кох%и%нор» порывался
пожертвовать Хари Мандиру (или индуистскому храму Джаганнатха в Пури,
который тоже весьма чтил). Однако казначей отклонил идею, потому что этот
бриллиант был тем, что в европейских государствах называют драгоценнос%
тями короны; кроме того, саркару объяснили, что подарок бессмыслен, ибо
никто не будет в состоянии его у храма купить — для этого не хватит дохо%
дов всей Индии.
Вместе с тем Ранджит щедро жертвовал и в пользу индуистских и мусуль%
манских святынь: на их долю приходилось не менее 40% всех жалуемых ре%
лигиозным учреждениям средств [Grewal, 1999, p. 115]. Так, за счёт казны
была отремонтирована гробница мусульманского святого Хазрат Дата Гандж
Бахш; джагир с годовым доходом в 2,5 тыс. рупий был пожалован гробнице
суфийского пира Бахавал Хака в Мултане [Data, 1986, р. 177]. А однажды
Ранджит купил у мусульманского каллиграфа экземпляр Корана за огромную
сумму в 10 тыс. рупий, после чего попросил Факира Азиз%уд%дина прочитать
оттуда несколько строчек и перевести их на панджаби. Выслушав, саркар за%
метил, что Коран и Гуру Грантх мало расходятся по данному предмету.
Поддерживая репутацию щедрого правителя, который заботится о своих
подданных%бедняках, занимался Ранджит и благотворительностью: имел
обыкновение каждый вечер класть под подушку 100 рупий, которые наутро
распределяли среди бедных — независимо от вероисповедания. Милостыню
от имени саркара раздавали по многим случаям (религиозные праздники, се%
мейные торжества и др.). Рассказы о щедрости Ранджита вошли в панджаб%
ский фольклор, где он занимает такое же место, какое в фольклоре Северной
Индии занимает наваб Авадха Асаф%уд%даула (правил в 1775–97).
Индийские историки любят проводить параллель между веротерпимой
политикой Ранджит Сингха и могольского шаха Акбара в XVI в. В самом
деле, в религиозной политике у них было много общего, а целью этой поли%
тики было максимально прочное объединение страны. В отличие от перио%
да мисалов, когда сикхские сардары брали в свою армию только единоверцев,
Ранджит зачислял всех желающих независимо от религии, этноса и касты.
С секулярным характером политии Ранджита тесно связан принцип мери%
тократии, которым он руководствовался при комплектовании своего чинов%

302

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ничьего аппарата и армии. Исходно благоприятные возможности, конечно,
имело родовитое сикхское сардарство, но меритократия тоже играла большую
роль. При этом у Ранджита был исключительно ценный для правителя (тем
более строителя империи) дар хорошо разбираться в людях, благодаря чему
он и окружил себя компетентными военачальниками и эффективными адми%
нистраторами. Продвижение по службе у Ранджита сравнительно мало зави%
село от социальных (включая кастовые) и религиозных различий. Талант
сикхского владыки отбирать и приближать способных людей независимо от
религии отмечали в своей переписке чиновники Ост%Индской Компании, на%
пример сэр Чарлз Меткаф в 1831 г. [Cavendish Bentinck, 1977, р. 630]. Пото%
му%то и смог простолюдин Михан Сингх дослужиться до полковника, мусуль%
манин Факир Азиз%уд%дин — стать министром иностранных дел сикхской
империи, а индуисты Бхавани Дас и Дина Натх — её казначеями (как инду%
ист Тодар Мал в 1580%е годы был вазиром Акбара). В полиции, судах и ве%
домстве снабжения насчитывалось 92 высокопоставленных чиновника%му%
сульманина [Sood, 1968, р. 85].
Понимая важность меритократии для эффективности функционирования
империи, Ранджит преследовал и другую цель: во многом поощрял продви%
жение несикхов по службе для того, чтобы иметь противовес сикхскому сар%
дарству. Не случайно во главе армии стоял индуист — Мохкам Чанд, затем
Диван Чанд. Ранджит верно рассудил, что если главнокомандующим сикхской
армии сделать тоже сикха, этот пост может ввести его в соблазн совершить
переворот (тем более что назначить пришлось бы кого%то из знатных сарда%
ров, а родовитостью многие из них как минимум не уступали династии ми%
сала Сукарчакиа).
Бросается в глаза, что сикхи в империи Ранджита преобладали в армии
(офицерство и рядовой состав), а мусульмане и индуисты — в администра%
тивном аппарате. Причина заключалась не только в сознательном курсе сар%
кара на divide et impera, но и в том, с чем пришла к началу XIX в. та или
иная конфессиональная община Панджаба. Несколько упрощая ситуацию (и
оставив за рамками опыт земледелия — в аграрном обществе он был у
всех), можно сказать, что исторический опыт сикхов был по преимуществу
военным, а опыт мусульман и индуистов — по преимуществу управленче%
ским, торговым и ремесленным (мусульмане тоже обладали значительным
военным опытом, но с падением Моголов и афганцев мусульманская воен
ная знать отошла на второй план). Не случайно финансами сикхской импе%
рии ведали индуисты%купцы Рамананд и Бхавани Дас. Не случайно во главе
её дипломатической службы стоял мусульманин — тонкий знаток фарси. Не
случайно мусульманским ремесленникам, предки которых строили ещё для
Моголов, саркар поручил возведение в Амритсаре крепости Гобиндгарх и
стены вокруг города.

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

303

В историографии Ранджит Сингха подчас называют одним из лучших пра%
вителей в истории Индии, и, похоже, это верно. Правда, иногда индийских
историков «заносит». Так, поскольку Ранджит руководствовался идеями се%
куляризма и предоставления равных возможностей, его биограф Д.Р. Суд сго%
ряча назвал его «истинным строителем нации в зародыше» [Sood, 1968,
р. 105]. Конечно, это большое преувеличение. Нация возникает при ином спо%
собе производства и совсем в иных исторических условиях; сикхская империя
была типичной патримониальной политией Востока. К тому же, как отметил
В.И. Кочнев, предпосылки консолидации народов Панджаба при Ранджите
только намечались: ведь была недостаточно развита социально%экономичес%
кая основа для объединения [Кочнев, 1968, с. 56]. Тем не менее деятельность
Ранджита (прежде всего строительство крупной армии, но также, например,
некоторые экономические меры в духе протекционизма) в самом деле способ%
ствовала сплочению панджабского этноса в целом и его сикхской части в осо%
бенности, осознанию их членами особой общности. Не будем забывать и того
простого факта, что за много веков в лице Ранджита «Панджабом впервые
правил настоящий правительпанджабец» [Duggal, 2001, p. 119].
Х.Р. Гупта идёт ещё дальше: «Грубо говоря, королевство Ранджит Сингха
было своего рода республикой с популярным пожизненным президентом» [Gupta,
V, р. 596]. Саркар действительно правил, прислушиваясь к мнению поддан%
ных, сикхская хальса с её демократическими традициями сохранялась, но
единоличного характера его власти и патримониального характера политии
это не меняет. Несколько ближе к истине другое высказывание Х.Р. Гупты —
о том, что режим Ранджита был просвещённым деспотизмом [Gupta, V,
р. 400]. Помня, что этот исторический феномен был этапом развития совер%
шенно иной формы политии — западноевропейского государства в XVIII в.,
применительно к империи Ранджита этот термин в целом использовать мож%
но, но только как метафору, учитывая мягкий характер его правления и по%
кровительство наукам и искусствам.
Сжатую и точную характеристику империи Ранджита дал известный бри%
танский индолог Винсент Смит: «Панджабское государство не было ни традици
онным индийским территориальным государством и монархией, ни диктатурой
одного сообщества над другим. Существовал элемент партнёрства с другими
сообществами. Ранджит не притязал на деспотическую власть традиционного
монарха над собственными сикхами. В известной мере он был выборным вождём
и, подобно Августу Цезарю, всегда остерегался заходить в своих притязаниях
слишком далеко» [Smith, 1964, p. 613]. Практику гурмата Ранджит прекратил не
только ради укрепления личной власти, но и понимая, что всему населению
Панджаба волю сикхского меньшинства навязывать опасно.
И всё же, хотя сикхская полития вскоре погибнет от внешнего вмешатель%
ства, в ней исходно были заложены мощные факторы саморазрушения: суще%

304

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ствование враждующих группировок знати (в том числе разных по этниче%
ской принадлежности), резкие различия в социально%экономическом разви%
тии составных территорий, но прежде всего — сугубо личный характер вла%
сти саркара.
«Дым с его погребального костра был сигналом к анархии» [Bruce, 1969, р. 14].
Индийский историк Х.Р. Гупта высказал интересное предположение: Ран%
джит мог предусмотреть спасение Панджаба после своей смерти (т.е. исклю%
чить возможность англо%сикхских войн и поглощения страны британцами),
разделив свою империю на несколько частей и связав их с Ост%Индской Ком%
панией договорами о протекторате. По этому сценарию Панджаб оказался бы
поделён на уделы между сыновьями Ранджита, его внуком Наунихал Синг%
хом, раджами%дограми и (отдельно) сыном Дхиан Сингха — Хира Сингхом,
к которому Ранджит благоволил особо. Половину армии разделили бы меж%
ду этими княжествами, а половину убедили бы войти в состав армии Бенгаль%
ского президентства Ост%Индской Компании (привлекая солдат регулярным
месячным жалованьем, перспективами продвижения по службе и пенсиями).
По мнению Х.Р. Гупты, при таком развитии событий сикхские княжества Ла%
хор, Мултан, Пешавар и другие сохранились бы до ХХ в. (как Патиала, Наб%
ха, Джхинд), причём этот план не мог бы не понравиться британцам, так как
он расширял Британскую империю до Хайберского прохода одним росчерком
пера. Предположение любопытное, но Х.Р. Гупта сам убедительно показал,
что такой план был нежизнеспособен. Препятствиями были вражда внутри
семьи Ранджита (неприязнь Наунихал Сингха к своему отцу Кхарак Сингху,
а другого сына саркара, Шер Сингха, — к ним обоим), разногласия в прави%
тельстве (Факир Азиз%уд%дин, Дина Натх и Джамадар Хушхал Сингх боро%
лись с Дхиан Сингхом), повиновение армии лично Ранджиту (его сыновья не
имели среди солдат большого влияния, да и сама идея раздела Панджаба не
нашла бы в армии поддержки — как и у сыновей и министров), ухудшающе%
еся здоровье саркара и наличие мощного внешнего врага [Gupta, V, р. 598–
599]. Однако дело даже не в этом. Едва ли величайший собиратель земли пан%
джабской мог помыслить о том, чтобы собственными руками разрушить цель
своей жизни.
Ранджит Сингх — одна из центральных фигур сикхской истории, сопос%
тавимая, пожалуй, лишь с гуру Нанаком, Арджаном, Харгобиндом и Гобинд
Сингхом, да ещё Банда Бахадуром и Джасса Сингхом Ахлувалиа. В XX в. он
по значимости для жизни общины сравним разве что с тремя%четырьмя по%
литическими деятелями (см. Заключение) и выдающимся поэтом, писателем
и просветителем Бхаи Вир Сингхом. Период правления Ранджита (1799–
1839) остался в истории сикхской общины «золотым веком», эпохой её наи%
высшей военно%политической мощи и временем подъёма сикхской культуры.

Глава VI. Лев Панджаба: Саркар Ранджит Сингх (1799–1839)

305

Ранджит был личностью поистине незаурядной. Выковать империю ему
помог целый комплекс качеств: личная храбрость, полководческий талант,
дар отбирать таланты, упорство в достижении поставленных целей, щедрость
к друзьям и великодушие к павшим врагам, некоторое пренебрежение к внеш%
ним атрибутам власти и известный демократизм — хотя в то же время ковар%
ство, вероломство и беспринципность.
Роль Ранджит Сингха в сикхской истории заключается в том, что он су%
мел не только собрать под своей властью (в конечном счёте — под властью
сикхской общины) весь Панджаб, но и превратить его в обширную империю,
выковать боеспособную армию европейского образца и восстановить в стране
могольскую административную систему, которую в XVIII в. изрядно расша%
тали усобицы имперской знати, вторжения афганцев и партизанская война
самих сикхов. Установление в Северо%Западной Индии Pax Ranjitica прекра%
тило бесконечные войны мисалов и способствовало дальнейшему подъёму
экономики. Ранджит вовсе не был единственным индийским правителем, ко%
торый в управлении страной и отборе кадров придерживался принципов се%
куляризма и меритократии; так поступали большинство правителей индий%
ских княжеств XVIII–XIX вв. Однако в его империи эти принципы прояви%
лись, пожалуй, наиболее отчётливо — настолько, что в ХХ в. политики
сикхской партии Акали Дал будут считать империю Ранджита идеалом секу%
лярного государства.
Выше (см. VI.1) я наметил параллель между Ранджит Сингхом и его со%
временником Наполеоном Бонапартом. Однако намного ближе Ранджиту
другая фигура — из истории Китая: Цинь Ши%хуанди, первый император пер%
вой общекитайской империи Цинь (правил в 221–210 гг. до н.э.). В обоих
случаях одно из воюющих друг с другом княжеств постепенно поглощает все
прочие, образуя империю. Период мисалов в панджабской истории уместно
сравнить с периодом Чжаньго («Сражающиеся царства», 469–221 гг. до н.э.)
в китайской истории, когда друг с другом боролись семь царств%гегемонов.
И как китайская империя Цинь быстро пришла в упадок при слабых преем%
никах Ши%хуанди и погибла (восстание Лю Бана), так и панджабская импе%
рия Ранджита придёт в упадок после его кончины — хотя смертельный удар
нанесёт враг извне.
В истории самой Индии напрашивается параллель между Ранджит Синг%
хом и лидером маратхского движения Шиваджи Бхосле в XVII в. Тот тоже
был одним из многих вождей — глав землевладельческих кланов (дешмук
хов), которых подчинял одновременно с сопротивлением Моголам, сделав%
шись в конце концов (1674 г.) чхатрапати всех маратхов.
Французский путешественник Виктор Жакмон метко назвал Ранджита
«Бонапартом в миниатюре». Ещё вернее назвать его Акбаром в миниатюре.
Саркар сикхов во многом шёл по стопам этого выдающегося могольского

306

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

шаха — в организации управления, в религиозной терпимости, в проведении
в жизнь принципа меритократии (не говоря уже о многочисленных завоева%
тельных походах, на которых в случае Акбара те историки, кто подчёркива%
ет его положительные стороны, останавливаться не очень любят).
Ранджит Сингх — не только собиратель земли панджабской, но и модер%
низатор армии: Иван Калита и Пётр Великий сикхской истории в одном лице.
С Петром его в историографии сравнили ещё при его жизни, найдя сходство
в любознательности, внимании к деталям и упорстве в достижении целей
[Prinsep, 1836, р. 310]. Проводя параллель с ещё одним деятелем русской ис%
тории, можно сказать: Ранджит принял Панджаб в виде набора ослабленных
усобицами княжеств, а оставил единой империей с одной из самых сильных
армий в Азии (да и в мире).
Однако даже в период наивысшего могущества этой империи в ней дре%
мали ждавшие своего часа центробежные тенденции. К тому же к востоку, за
Сатледжем, находился мощный и хищный сосед.
Империя Ранджит Сингха пережила его всего на десять лет.

ГЛАВА VII
Схватка двух львов: Сикхи против
британцев (1839–49)

VII.1. Усобицы и цареубийства (1839–45)
Преемником Ранджит Сингха стал его слабовольный и избалованный
старший сын Кхарак Сингх. Церемония его восшествия на престол (чтобы не
говорить «коронация» — в Индии этого европейского понятия не было, как
и корон у правителей) состоялась 1 сентября 1839 г., через два месяца после
смерти великого саркара. Кхарак дважды в день курил опиум, отличался ле%
нью, а «в политике был нулём» [Видьявачаспати, 1956, с. 225]. Как отозвал%
ся о Кхараке ещё в 1837 г. британский генерал сэр Генри Фэйн, принц вы%
глядел так, «как если бы курил день и ночь и вместе с дымом выкурил (smoked
away) весь свой ум» (цит. по: [Chopra B., 1969, р. 15]). Правда, в то же время
он питал склонность к молитвам и обществу святых людей. Однако главное
в том, что в отличие от отца новый саркар Панджаба почти не интересовал%
ся своей прямой обязанностью — управлением страной. По убийственной
характеристике Х.Р. Гупты, Кхарак Сингх «был посредственностью и окружал
себя людьми, уступавшими ему по качествам, — чтобы те удовлетворяли его
эго» [Gupta, V, р. 261].
Вазир Дхиан Сингх и другие сардары поспешили получить гарантии со%
хранения своего положения. По их настоянию новый саркар поклялся на Гуру
Грантх, что оставит их джагиры в неприкосновенности. Дхиан начал забирать
власть при безвольном правителе. Однако не обошлось без борьбы.
Вскоре главным советником Кхарак Сингха стал родственник его люби%
мой жены 20%летний Чет Сингх Баджва. Дхиан Сингху, конечно, не понрави%
лось возвышение Баджвы, тем более что тот не делал тайны из намерения
отнять у догра пост вазира. Тогда Кхарак запретил вазиру входить в свою за%
нану (этой привилегией Дхиан пользовался при Ранджите). Гулаб Сингха сар%
кар вскоре обвинил в казнокрадстве.
Тогда Дхиан Сингх избрал окольный метод борьбы. Зная, что в Панджа%
бе зреет недовольство против Ост%Индской Компании, он стал распускать в

308

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Лахоре и армии нелепые слухи, будто Кхарак тайно признал верховную
власть британцев и даже согласился платить им 6 анна с каждой рупии дохо%
дов (в одной рупии 16 анна). Дхиан заручился поддержкой жены Кхарака
махарани Чанд Каур, пригласил в Лахор 18%летнего принца Наунихала, ко%
торый был назимом в Пешаваре. Дхиан организовал тайную встречу с учас%
тием Чанд Каур, Наунихала, сардаров влиятельной сикхской семьи Сандхан%
валиа и, конечно, двух своих братьев. Он показал сфабрикованные им пись%
ма с печатью саркара, уверяя, будто это те самые послания британцам.
Сардары единогласно решили лишить Кхарака власти, убить Чет Сингха и
привести к власти Наунихала.
Переворот совершился уже через три месяца после воцарения Кхарака.
Вечером накануне 9 октября 1839 г. дворцовой страже велели: какой бы шум
ни слышался у ворот, притворяться спящими. В 3 часа ночи 15 заговорщиков
во главе с дограми проникли во дворец. Перед ними как будто сами собой
открывались все двери. Однако у входа в покои самого саркара привратник
очнулся от сна, крикнул «На помощь!» и побежал. Сучет Сингх уложил его
выстрелом, чем вызвал большое неудовольствие своего брата Дхиана из%за
произведённого шума. Сбежалась стража, но возглавлявший её субадар узнал
Дхиана и спокойно увёл своих людей. Заговорщики ворвались в хабгах
(спальню) Кхарака: Чет Сингх обычно ночевал в покоях саркара. Кхарак го%
товился читать утреннюю молитву. Кровать Чет Сингха была пуста, но вид%
но было, что покинули её в спешке совсем недавно. Кхарак умолял пощадить
Чет Сингха, но его оттолкнули к кровати. Заговорщики разделились на две
группы и принялись искать беглеца с факелами в примыкающих к спальне
комнатах и коридорах. Казалось, Чет Сингх в самом деле скрылся. Поиски
собирались прекратить, но вдруг заметили отблеск факела на полированном
предмете в конце тёмного узкого коридора: то была сабля в ножнах, которую
держал дрожащими руками спрятавшийся там Чет Сингх. Пустить оружие в
ход ему не хватило духу. Чет Сингхавыволокли из укрытия, и Дхиан несколь%
ко раз всадил ему кинжал в сердце. Кхарака взяли под стражу в собственном
дворце. Саркаром он остался лишь по титулу. Реальная власть перешла к его
сыну Наунихал Сингху. Описанный эпизод ночного переворота сильно напо%
минает обстоятельства убийства царя Павла в Михайловском замке 12 мар%
та 1801 г.
Сын был противоположностью отца. Наунихал резко отличался от Кха%
рака силой характера, смелостью и дальновидностью. Он был любимым вну%
ком Ранджита и даже внешне походил на него (в том числе изрытым оспой
лицом), что добавляло ему популярности в армии. Хотя и порывистый, осо%
быми пороками не отличался, а к вину хоть и имел пристрастие, но гораздо
меньшее, чем дед. Как и Ранджит, Наунихал подробно вникал в дела управ%
ления, но в отличие от последних лет правления великого саркара правил

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

309

жёстко, соблюдал режим экономии, поэтому у сардарства популярности не
снискал. Сепаратизм новый правитель пресекал твёрдо: подавил восстание
пуштунов, привёл к покорности нескольких раджей, вызвал в Лахор назимов
Кашмира и Мултана и учинил им выговор за задержку налоговых поступле%
ний, организовал общественные работы (в частности, насадил деревьев вдоль
дороги Лахор — Амритсар). Дхиан Сингху, скрепя сердце, пришлось разде%
лить власть с шестью другими министрами: Наунихал шёл по стопам деда,
который составлял своё правительство так, чтобы ни одна группировка зна%
ти не преобладала над прочими.
Наунихал Сингх был достойным преемником деда. Не случайно послед%
ний, имея в виду участие в одном из походов, однажды сравнил его с Алек%
сандром Македонским. Европейские наблюдатели и многие историки счита%
ли, что если бы Наунихал наследовал Ранджиту непосредственно, сикхская
империя не развалилась бы [Singh, Gopal, 1988, p. 526]. Конечно, в полити%
ях патримониального типа от фигуры правителя зависит очень многое. И всё
же время было другое: внутри страны весьма усилились враждующие груп%
пировки знати, а над страной навис мощный сосед, в интересах которого
было покончить с последней независимой политией Индии. К тому же исто%
рия дала Наунихалу шанс: по сути он наследовал деду как раз напрямую,
трёхмесячное правление Кхарака (до октября 1839 г.) не в счёт.
Кхарак Сингх между тем угасал в фактическом заточении. Подозревали,
что по указанию Дхиана и с ведома Наунихала саркару давали в небольших
порциях яд, но это скорее домыслы [Chopra B., 1969, р. 72]1. Однако Дхиан
всячески очернял Кхарака перед сыном. Тот посещал отца редко, а когда при%
ходил, они ссорились. В индийской истории фактическое заточение Кхарак
Сингха собственным сыном имеет заметную параллель: заточение Аурангзе%
бом собственного отца Шаха Джахана в Красном форте Агры в 1658–66 гг.
5 ноября 1840 г. Кхарак Сингх скончался в возрасте 38 лет. Его сын стал
саркаром уже официально.
Однако царствовал Наунихал Сингх всего один день.
6 ноября Кхарака кремировали (при этом совершили сати две его жены
и одиннадцать наложниц). После обряда Наунихал со свитой возвращался во
дворец пешком с ритуального омовения. Рядом с Наунихалом шёл сын Гулаба
Удхам Сингх, чуть поодаль — Дхиан Сингх. Когда они вошли под своды ла%
1

Это не умаляет коварства Дхиан Сингха. Автор новейшей биографии Хари Сингха
Налвы его потомок в седьмом поколении Ванит Налва привела достаточно убедительную
версию, по которой Дхиан поспособствовал гибели выдающегося сикхского полководца.
Когда в 1837 г. афганцы стали напирать на Джамруд, Хари Сингх срочно просил помо%
щи из Лахора, но Дхиан намеренно не дал ходу этой просьбе под предлогом того, что
Ранджит устал во время бракосочетания внука. Целью Дхиана могло быть устранение
возможного претендента на трон после кончины Ранджита [Nalwa, 2009, p. 207].

310

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

хорских ворот Рошнаи Дарваза («Ворота Света») близ построенной Ауранг%
зебом знаменитой Падишахской мечети, арка внезапно рухнула. Удхам Сингх
погиб сразу, Наунихал был ранен. Дхиан тут же организовал перенос ранено%
го на паланкине в Лахорскую крепость и остался с ним вместе с нескольки%
ми другими придворными, затворив двери (не пустили даже жён саркара).
Через какое%то время двери открыли, объявили, что Наунихал скончался, и
показали его мёртвое тело.
Внезапная гибель нового саркара, естественно, породила вопросы. Мно%
гие современники, а впоследствии историки подозревали, что обвал ворот
был подстроен нарочно, причём не кем иным, как самим Дхиан Сингхом —
чтобы устранить слишком самостоятельного правителя. В качестве аргумен%
тов приводили такие. Подозрительно, что арка ворот рухнула именно в тот
момент, когда под ней из всей процессии оказался именно Наунихал. Когда
он вступил под арку, сидевший напротив ворот сын Дхиана Хира Сингх яко%
бы подал кому%то некий условный знак. Находят странным и то, что палан%
кин для переноса раненого нашёлся тут же, как если бы его держали нагото%
ве [Gill, 1978, р. 351]. По свидетельству полковника А. Гарднера, сразу после
инцидента рана выше правого уха Наунихала была небольшой и кровоточи%
ла мало, а позднее в комнате, куда его перенесли и оставили вместе с Дхиа%
ном, рядом с уже мёртвым телом увидели целые лужи крови (т.е. якобы уме%
реть Наунихалу «помогли»).
И всё же версия убийства представляется маловероятной. Ворота, скорее
всего, рухнули сами: как многие постройки в Лахоре, они были старыми.
«Спровоцировало» их падение то, что стоявшие неподалёку пушки уже более
пяти часов давали залпы (по случаю обряда похорон); кроме того, на воро%
та забралось много зрителей — посмотреть на мероприятие (подобные ката%
строфы из%за огромного количества народа происходят в Индии и поныне).
О ветхости многих зданий даже в главных городах Панджаба того времени
свидетельствует русский путешественник князь А.Д. Салтыков (1806–59),
который в начале 1840%х годов объехал всю Южную Азию. Будучи удивитель%
но наблюдательным человеком, он оставил очень живые и любопытные путе%
вые заметки, а также точные рисунки карандашом (князь прекрасно рисовал).
В Панджабе Салтыков побывал в марте 1842 г. в свите британского политиче%
ского агента в Лудхиане Кларка (преемника Уэйда). Вспоминая о гибели На%
унихала в Лахоре, князь писал: «Я понимаю возможность этого случая и всякий
раз, въезжая на слоне в одни из амритсарских ворот, дрожу за свою жизнь»
[Салтыков, 1985, с. 98]. О самом Лахоре он писал: «Вскарабкавшись на слона,
с трудом протесняешься по узким улицам, поджидая каждую минуту, что вот
вот обрушится на тебя одно из пятиэтажных шатких зданий, с балконами и
обитателями. Триумфальные ворота, которыми отделены части города, нахо
дятся тоже в полуразрушенном состоянии» [Салтыков, 1985, с. 103].

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

311

К тому же едва ли Дхиан ради устранения Наунихала пожертвовал бы
жизнью своего племянника (Удхам Сингха) и рисковал бы собственной: сам
он тоже оказался ранен — кирпичами в руку [Singh Kh., 1971, p. 23]. Что до
обвинения, будто Дхиан прикончил раненого уже в крепости, то большинство
очевидцев всё%таки сходятся на том, что смертельную рану тот получил ещё
под аркой. Кроме того, когда раненого принесли в крепость, Дхиан Сингх ос%
тался с ним не один, а вместе с Факиром Азиз%уд%дином, Дина Натхом и ря%
дом других придворных. По мнению индийского историка Б.Р. Чопры, тай%
на и детективная история возникла только потому, что Дхиан скрывал факт
смерти Наунихала до прибытия в Лахор его дяди Шер Сингха, брата Кхара%
ка [Chopra B., 1969, p. 90–91]. Это обычная для патримониальных политий
практика — держать смерть правителя в тайне, пока преемник не займёт его
место физически.
С гибелью саркара на день Наунихал Сингха Панджаб потерял после%
днюю надежду на закрепление успехов Ранджита.
Одно дело — подстроили ли догры гибель Наунихал Сингха на самом
деле. Едва ли. Другое дело, что выгодна она была, действительно, им: Науни%
хал правил, по их мнению, слишком независимо. Однако после его смерти
события пошли не так, как хотелось бы Дхиан Сингху.
Гладкого перехода власти не произошло. Дхиан поддержал Шер Сингха,
но могущественная семья сикхских сардаров Сандханвалиа выдвинула в пре%
емники Наунихала женщину — вдову Кхарак Сингха амбициозную махарани
Чанд Каур (1802–42). Последняя объявила, что вдова Наунихала рани Гил%
валан беременна и если родится мальчик, то именно он, а не Шер Сингх дол%
жен стать саркаром. Пока же Чанд Каур сделалась регентшей во главе сове%
та четырёх и была объявлена малика мукаддас (араб. «священная царица»).
Вазиром при ней стал Атар Сингх Сандханвалиа. Обделённый и обозлённый
Шер Сингх уехал из столицы на территорию своего джагира; Дхиан Сингха
сардары Сандханвалиа оттёрли от власти. Затаив раздражение, он тоже по%
кинул столицу, отбыв на север, в Джамму. Выждав, Дхиан задумал переворот
и пригласил Шер Сингха обратно в Лахор.
Именно в это время произошёл качественный сдвиг в отношениях пан%
джабского дарбара с армией. Собираясь решить вопрос престолонаследия си%
лой, и Шер Сингх и Чанд Каур стали осыпать армию милостями, щедро обе%
щать повысить жалованье и даровать освобождённые от налогов территории.
Чтобы вести переговоры с обеими группировками, солдаты избрали собствен%
ные органы власти — панчаяты (традиционные для Индии органы самоуп%
равления, обычно кастового). Как следует из названия, такие советы долж%
ны состоять из пяти человек, но на практике принцип часто не соблюдается;
здесь избирались по два делегата от роты. В условиях неопределённого состо%
яния власти эти советы солдатских депутатов почувствовали своё ключевое

312

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

значение. Это было началом перехода реальной власти в стране к выборным
представителям армии.
Таким образом, после смерти Ранджит Сингха власть монарха в Панджабе
стала слабеть. Причины заключались и в личном характере власти Ранджи%
та как патримониального правителя, и в острой борьбе за власть между его
преемниками; но была ещё одна причина. Уже к концу 1830%х годов расши%
ряться Панджабу стало некуда, произошло стратегическое окружение страны
Ост%Индской Компанией (см. ниже). В результате прекращения завоеваний
знать стала «недополучать» джагиров, и преемникам Ранджита пришлось
выделять их ей уже в центральной части страны, черпать из казённого зе%
мельного фонда, так сказать, из неприкосновенного запаса.
Наконец Шер Сингх перетянул на свою сторону большинство армии. Ар%
мии импонировала его щедрость, к тому же он был (считался) сыном вели%
кого Ранджита (так при свержении правительницы Анны Леопольдовны сыг%
рала роль харизма Елизаветы как дочери Петра). Вечером 14 января 1841 г.
он напал на Лахор с 70%тысячным войском и 200 пушками и до наступления
утра овладел столицей. Власть Шер Сингха быстро признали генерал Венту%
ра, полковник Дхаункал Сингх и другие военачальники. Главной фигурой,
стоявшей за переворотом, был Дхиан Сингх.
Чанд Каур заперлась в Лахорской крепости. Интересно, что её сторону
взял Гулаб Сингх, который, таким образом, выступил против своего родно%
го брата Дхиана, поддержавшего Шер Сингха! Пытаясь усилить рвение за%
щитников цитадели материальной заинтересованностью, Гулаб роздал гарни%
зону 2 лакха рупий. Те действительно преисполнились решимости и, когда
16 января пушки Шер Сингха начали обстрел крепости, оттуда отвечали тем
же, причём вели огонь по городу без разбора. Однако у осаждающих было не
только численное, но и тактическое преимущество: на минареты Падишах%
ской мечети, которые давали обзор двора в крепости, поднялись стрелки и
держали его под обстрелом. За двое суток битвы погибло 5 тыс. человек и
была повреждена почти половина домов столицы [Singh Kh., II, p. 32]. Пос%
ле почти полувека безмятежной жизни горожан Лахора при Ранджит Синг%
хе это было погружение в какой%то кошмар.
Наконец осаждающие пробили в стенах цитадели бреши и с кличем Шер
Сингх бадшах! ворвались внутрь. Видя, что дело проиграно, Чанд Каур про%
сила мира и согласилась покинуть крепость вместе с уцелевшими привержен%
цами. Шер Сингх дал добро и даже выделил ей джагир с доходом в 9 лакхов
рупий. Гулаб Сингху сопротивление сошло с рук, и он отбыл в свой Джамму,
прихватив из казны наличных, золота и драгоценностей на 80 лакхов рупий
(под предлогом, будто это личное имущество махарани, которое он охраня%
ет) [Singh, Gopal, 1988, р. 533]. Сардар Атар Сингх Сандханвалиа и его пле%
мянник Аджит Сингх бежали на территорию Компании, а брат и сын Атара —

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

313

Лехна Сингх и Кехар Сингх Сандханвалиа попали в плен. Все их джагиры
были конфискованы.
27 января 1841 г. Шер Сингх взошёл на престол. Он отличался красивым
мужественным лицом, доказал свою смелость в военных кампаниях и был
популярен в армии. В то же время новый саркар был мягок и вежлив в об%
ращении, любознателен, интересовался европейскими знаниями, но способ%
ности имел средние и любил удовольствия. Несмотря на двойное львиное имя
(шер значит «лев» на фарси, сингх — на панджаби), новый монарх был чело%
веком добродушным. Как и Ранджит, Шер Сингх был большой любитель вы%
пить, причём продолжал его традицию пить напитки буквально на вес золо%
та: в вино к столу саркара толкли разные драгоценные камни и жемчуг. Как
пишет побывавший при его дворе князь Салтыков: «Придворные сикхи на мои
вопросы о причине примеси в вино драгоценных камней говорили: «Что крепче
алмаза? Стало быть, он крепит желудок и всё тело человека» [Салтыков,
1985, с. 106]. Логика железная1.
Вазиром при Шер Сингхе остался бессменный Дхиан Сингх.
Понимая необходимость удержать лояльность армии, новый саркар повы%
сил жалованье офицерам на 5 рупий, а солдатам — на 2 рупии. Для дальней%
шей истории страны очень важна его позиция в отношении власти армейских
панчаятов. Когда после его победы солдаты просили сместить офицеров, ко%
торыми они были недовольны, Шер Сингх, не желая самому вступать в кон%
фронтацию с офицерами (он взошёл на трон и при их поддержке), уклончи%
во ответил членам панчаятов: «Хорошо ли, плохо ли, но устраивайте свои дела
сами». Умыв руки, саркар по сути «сдал» солдатам офицеров, санкциониро%
вав в армии полное самоуправление. В панджабской истории ответ Шер Син%
гха выглядит как аналог приказа № 1 Петросовета от 1 марта 1917 г. В ре%
зультате солдаты арестовали и казнили много офицеров и полковых мунши.
Погибли и несколько европейских наёмников.
После неожиданно бурных событий смены власти в Панджабе наступила
некоторая стабилизация. В то же время правление Шер Сингха отмечено кон%
фликтом на севере империи. Рассчитывая, что междоусобицы в Лахоре осла%
били мощь Панджаба, мусульманский правитель горной области Балтистан в
1840 г. напал на Ладакх, поддержанный мятежной знатью этой страны. Рад%
жа Джамму Гулаб Сингх, которому фактически и принадлежал Ладакх, отпра%
вил карательную экспедицию под началом упомянутого военачальника%дог%
ра Зоравар Сингха. Тот не только подавил мятеж, разбил захватчика и поко%
рил его собственную территорию, но и, войдя во вкус, в июне 1841 г. вторгся
1

В Индии в алмазах видели и достойное средство для самоубийства знатного лица.
В 1815 г., не видя возможности спасти раджпутское княжество Дхундхар от грабежей
маратхов и пиндхари, первый министр этого княжества Шив Нараин покончил с собой,
проглотив не что%нибудь, а раскрошённый алмаз [Panikkar, 1968, p. 53].

314

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

уже в Тибет — владения Цинской империи. Догрское войско легко продвину%
лось на 450 миль, достигло священных для индуистов озера Манасаровар (от%
куда, по их поверьям, берёт начало река Ганга) и горы Кайлаш (в которой
индуисты видят обиталище бога Шивы). Однако с приходом зимы все пере%
валы завалило снегом, сообщение с Ладакхом прервалось, и догры очутились
в ловушке. Догры — народ горцев, но в высокогорный Тибет сунулись зря. Их
войско стало редеть от обморожений и голода. Иные пускали на топливо де%
ревянные приклады своих мушкетов. Ситуация, в которую попали догры, на%
поминает одну из версий этимологии названия Гиндукуш — «погибель индий%
цев» (от персидского глагола коштан «убивать»). Когда мусульманские гра%
бители Индии XI–XII вв. (Махмуд Газневи, Мухаммад Гури) возвращались к
себе в Афганистан, они гнали с собой пленников и в заснеженных горах мно%
гие индийцы, не привычные к холодам, мёрзли и умирали.
Тибетцы и китайцы дали дограм сражение, в ходе которого Зоравар Сингх
погиб. В истории он остался как умеренный завоеватель, который никогда не
грабил попадавшиеся по пути богатые буддийские монастыри. Отряд, кото%
рый возглавлял сам Зоравар Сингх, согласился сложить оружие, получив от
китайцев заверение, что дограм позволят беспрепятственно уйти; однако едва
они сложили мушкеты, как были перебиты. Остальная часть догрского вой%
ска отступила к себе в Ладакх, но преследователи ворвались туда вслед за
ним. Один из авторов «Кембриджской истории Индии» У. Арчболд называ%
ет эту кампанию в снегах при лютом морозе «возможно, одной из самых ужас
ных в истории войн» [Archbold, 1929, p. 546]. Однако в августе 1842 г. догры
разгромили тибето%китайское войско при Чушуле, после чего представители
Гулаба и лахорского дарбара подписали в Лхасе мир с представителями цин%
ского хуанди. Сикхский назим Кашмира смотрел на экспансию раджи Джам%
му косо, понимая, что выгодна она одному ему, а не Панджабской империи
в целом. В истории вооружённых конфликтов на границе Индии и Тибета
вторжение Зоравар Сингха имеет продолжение в виде экспедиции британско%
го полковника Ф. Янгхазбенда в Лхасу 1904 г. (в рамках Большой Игры) и
войны Индии с КНР 1962 г.
Бои в горах в правление Шер Сингха шли не только к северо%востоку, но
и к северо%западу от империи сикхов — в Афганистане.
В январе 1842 г. оккупационные силы Ост%Индской Компании в этой
стране были полностью истреблены при отступлении из Кабула. Генерал%гу%
бернатор граф Элленборо (который успел сменить заварившего «афганскую
кашу» Окленда) организовал карательную экспедицию, чтобы поднять рез%
ко пошатнувшийся престиж Британской империи в Азии. Генерал Дж. Пол%
лок ворвался в Афганистан, быстро разбил ополчение племён, вступил в Ка%
бул и в целях устрашения взорвал его знаменитый крытый базар. В отличие
от отца Шер Сингх не сумел саботировать выполнение трёхстороннего дого%

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

315

вора 1838 г. и пошёл на поводу у британцев, послав 15%тысячное войско в
подкрепление их гарнизону в афганском городе Джалалабад на пути между
Хайберским проходом и Кабулом.
Отомстив, британцы, понимая, что в Афганистане уже не закрепиться,
начали эвакуацию из страны всех своих гарнизонов, в том числе из Джала%
лабада (именно туда добрался единственный уцелевший в кабульской катас%
трофе британец — врач У. Брайдон, что запечатлено на известной картине
художника%баталиста леди Элизабет Батлер «Остатки армии»). У Элленборо
возникла идея: чем бросать Джалалабад на произвол судьбы (т.е. позволить
вернуться афганцам), лучше передать контроль над ним соседям%сикхам —
ведь их части уже находятся там. Так он Шер Сингху и предложил. Генерал%
губернатор хотел использовать сикхов как буфер от Афганистана в самом
Афганистане. По сути это была попытка частично выполнить начатое Оклен%
дом, только сикхскими руками. У британцев держать в стране оккупационное
войско не вышло — пусть это сделают сикхи хотя бы в провинции Нангар%
хар (центром которой является Джалалабад).
Ранджит Сингх раскусил бы британцев сразу, но Шер Сингх, не обладая
его проницательностью, рассматривал это предложение всерьёз, хотя и дол%
го колебался. К счастью, для спасения ситуации этого оказалось достаточно.
Когда генерал Поллок выводил войска из Джалалабада, Элленборо всё же
послал ему инструкцию передать городскую цитадель находившимся с ним
сикхам — но инструкция запоздала: генерал успел взорвать крепость, а без
неё Джалалабада было не удержать. Индийский историк Б.Дж. Хасрат сету%
ет, что частично по вине Шер Сингха, частично по случайности сикхи упус%
тили прекрасную возможность закрепиться в Восточном Афганистане [Hasrat,
1968, p. 217]. Да, это была прекрасная возможность — поражения. Ведь ито%
гом постоянного пребывания сикхского гарнизона в Джалалабаде стал бы
такой же подъём ненависти пуштунов%гильзаев Нангархара к новым оккупан%
там, как жителей Кабула и других районов страны — к англо%сипайскому кор%
пусу. Сикхи оказались бы в Джалалабаде в такой же ловушке, как британ%
цы — в Кабуле (будучи давними врагами афганцев, да ещё приняв город из
рук прежних оккупантов).
Вернёмся к внутренней ситуации в Панджабе. Чанд Каур оставалась круп%
ной фигурой, вокруг которой могла сплотиться недовольная Шер Сингхом
часть знати. Решив нейтрализовать недовольных, саркар вдруг предложил
жениться на Чанд Каур. Это никак не входило в планы Гулаб Сингха, кото%
рый опасался, что у него отнимут управление её джагиром и заставят рас%
статься с вывезенными из Лахора богатствами. Гулаб убедил брата махара%
ни — Чанд Сингха, будто реальная цель Шера — устранить её физически. По
совету брата Чанд Каур отклонила предложение о замужестве и даже перебра%
лась из Лахорской крепости в отдельный особняк в городе. Там её и убили.

316

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Гулаб Сингх убедил Чанд Каур, что её слуги%мужчины ненадёжны. Их за%
менили четырьмя служанками, преданными лично Гулабу (среди них выде%
лялась некая Хиро по прозвищу Лысая). Дхиан (догры снова действовали
вместе) подкупил служанок, чтобы те умертвили Чанд Каур. 11 июня 1842 г.
та пожаловалась на головную боль, и служанки дали ей отравленного шер%
бета. Махарани почувствовала себя плохо и легла в постель. Когда она за%
снула, служанки разбили ей череп точильным камнем. Чтобы служанки не
выдали заказчиков убийства, им по приказу Дхиана тут же отрезали языки,
а позднее убили1.
Между тем политический агент Компании в Лудхиане Кларк убедил Шер
Сингха освободить из заточения сардаров Лехна Сингха и Кехар Сингха Сан%
дханвалиа, а также позволить вернуться в Панджаб их родственникам Атар
Сингху и Аджит Сингху (после свержения Чанд Каур их приютила Компа%
ния). Саркар согласился и вернул семье Сандханвалиа все джагиры и имуще%
ство. Прибыв ко двору, Аджит Сингх положил у ног Шер Сингха свою саб%
лю и заявил: не будет носить её, если саркар не вернёт ему её собственноруч%
но. Тот был тронут такой преданностью, возложил руки на голову Аджита и
сказал: «Ты наш кровный родственник. Мы ничего не имеем против тебя». Шер
Сингх нуждался в сардарах Сандханвалиа как в противовесе догрской груп%
пировке.
Монарх вернул братьев на свою беду. Ему бы им «как двум гадюкам ве
рить» (как выразился Гамлет о Розенкранце и Гилденстерне).
Внешне власть Шер Сингха выглядела прочной, а двор саркара блистал
великолепием, как при Ранджите: «Перед нашими глазами раскинулось баснос
ловное зрелище: меня ослепили блеск алмазов, драгоценных каменьев и сочета
ние самых ярких цветов. В густой зелени сада пестрела толпа сикхов — жёл
тых, красных, розовых, белых, золотых, серебряных, зелёных, лиловых, голубых.
На иных были одежды необычайного покроя, сияющие бриллиантами, на дру
гих — кольчуги» [Салтыков, 1985, с. 99]. Между тем сгущались новые тучи.
После возвращения сардаров Сандханвалиа опять началось их возвыше%
ние. Дхиан, естественно, не собирался терять влияние на Шер Сингха. Что%
бы внести разлад, он стал нашёптывать сардарам Сандханвалиа, будто саркар
замышляет погубить их. Сардары, со своей стороны, нашёптывали Шер Син%
гху, что вазир хочет погубить его самого. В это было легко поверить, так как
причастность Дхиана к смерти Чанд Каур (а многие полагали, что и Кхара%
ка, и Наунихала) была едва ли не очевидной. Улучив момент, когда Шер
Сингх был в стельку пьян (это случалось нередко, а Аджит часто был его со%
1

Есть версия, что умертвили Чанд Каур по приказу самого Шер Сингха, который
продолжал опасаться её как потенциального лидера мятежа. Две версии не противоре%
чат друг другу: Шер Сингху её смерть тоже была выгодна.

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

317

бутыльником), Сандханвалиа добились у него приказа умертвить Дхиана —
и тут же показали приказ самому Дхиану. Так они заручились его поддерж%
кой в заговоре против саркара. Дхиан, правда, не предполагал, чем успех за%
говора обернётся для него самого.
15 сентября 1843 г. Шер Сингх приехал из Лахора в местечко Шах Бала%
вал на смотр военного отряда, который набрал Аджит Сингх. Тот поднёс
саркару в подарок двуствольное ружьё, только что выписанное из Калькут%
ты за огромную сумму в 1400 рупий. Внезапно раздался выстрел, и Шер
Сингх упал мёртвый, сражённый из обоих стволов прямо в грудь. Перед
смертью он успел произнести: «Какое предательство!». По одной версии на
курок внезапно нажал сам Аджит. По другой это сделал один из его людей,
которому Шер Сингх передал двустволку, чтобы посмотреть, как тот опро%
бует её; тот по кивку своего господина действительно опробовал — на самом
саркаре. Затем Аджит Сингх для верности отсёк убитому голову. Оружено%
сец саркара Будх Сингх выхватил саблю и зарубил двух воинов Аджита, пы%
тался сразить и самого убийцу, но сабля сломалась. Он бросился за другой,
но споткнулся, упал, и его прикончили. Воины Сандханвалиа дали залп, пе%
ребив охрану саркара.
Расчищая себе путь к власти, заговорщики расправились и с 12%летним
сыном Шер Сингха принцем Партап Сингхом. Он бросился к ногам Лехна
Сингха, крича: «Дядя, пощади, я буду твоим рабом!» (напомню, что Сандхан%
валиа были ближайшими родственниками династии; Лехна Сингх и Атар
Сингх приходились Ранджиту четвероюродными братьями; Аджит Сингха он
даже усыновил). Однако «дядя» изрубил мальчика в куски.
В начале сентября возможность убийства Шер Сингха при участии Дхи%
ана предсказал постоянно анализировавший ситуацию в Лахоре агент Ост%
Индской Компании в Лудхиане полковник Ричмонд. Элленборо тоже ожидал,
что саркар вскоре умрёт — но от пьянства. Недаром отметил Салтыков: «Ко
ролевское вино очень сильно, как крепкая водка: я взял в рот каплю и обжёг себе
язык» [Салтыков, 1985, с. 99].
Подводя итог правлению Шер Сингха, многие современники, а затем бри%
танские историки писали о нём как об очень ограниченном и некомпетент%
ном правителе. Однако следует помнить, что в возникшей сложной обстанов%
ке он пытался продолжать политику отца — прежде всего сохранять незави%
симость страны и покончить с распрями сардарства. И всё же Шер Сингх
допустил ряд серьёзных промахов, главный из которых — недостаточная по%
следовательность в проведении своего курса [Кочнев, 1968, с. 99–100]. Это
очевидно и по его отношениям с Компанией, и по его отношениям со знатью.
С одной стороны, Шер Сингх вёл тайные переговоры с одним из амиров Син%
да — правителем Хайрпура Рустам%ханом о совместных действиях против
британцев, с другой — разрешил Поллоку пройти через Панджаб. С одной

318

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

стороны, он вернул в страну опальных Сандханвалиа, с другой — передал в
джагир Гулаб Сингху и Сучет Сингху Вазирабад, даже назначил Гулаба наме%
стником Пешавара. Шер Сингх постоянно метался из стороны в сторону. Это
его и сгубило.
После цареубийства Аджит Сингх и Лехна Сингх с 3%тысячным отрядом
направились в Лахорскую крепость, чтобы взять власть в свои руки и провоз%
гласить новым саркаром младшего сына Ранджита — малолетнего Далип
Сингха. По дороге они встретили Дхиана и показали ему насаженные на копья
головы Шер Сингха и его сына. Как ни интриговал вазир против своего монар%
ха, убийство мальчика его заметно потрясло. Убийцы сообщили Дхиану, что
намерены провозгласить саркаром Далипа, и пригласили его сопровождать их.
С Дхианом была немногочисленная охрана (25 человек), и выбора у него не
было. А вот участь вазира уже была решена. Миновав первые ворота крепос%
ти, Лехна, чтобы отвлечь внимание Дхиана, указал ему вверх на стены, тот по%
вернулся, а сардар всадил ему пулю в спину. Охрану Дхиана изрубили. Аджит
провозгласил саркаром Далип Сингха, а вазиром — самого себя.
Весть о тройном убийстве быстро распространилась по столице. Многие
ужаснулись вероломству сардаров Сандханвалиа. Отомстить взялся сын Дхи%
ана 25%летний Хира Сингх. Он заручился поддержкой генералов Авитабиле,
Корта и Вентуры и выступил перед сардарами и армейскими панчаятами с
пламенной речью, обвинив Атар Сингха Сандханвалиа в сговоре с британца%
ми (знал, что такое политическое обвинение подействует). Не забыл Хира
Сингх пообещать увеличить солдатское жалованье на 3 рупии. Как за два с
половиной года до этого, армия вновь пошла на штурм Лахорской крепости.
Два дня пушки громили её стены. Сардары Сандханвалиа переоценили воз%
можность контролировать ситуацию. Лехна Сингх был убит, Аджит Сингх
пытался бежать, но был схвачен и застрелен. Были перебиты до тысячи их
сторонников. Атар Сингх во второй раз бежал на территорию Британской
Индии.
В сентябре 1843 г. новым саркаром Панджаба провозгласили 5%летнего
Далип Сингха. До его совершеннолетия регентшей при нём стала его мать
махарани Джхинд Каур (1817–63), более известная как Джхиндан. (То, что
Далип не был сыном Ранджита, это точно; но и в том, что Джхинд Каур была
его матерью, есть сомнения; отцовство же приписывают одному водоносу.)
Новым вазиром стал Хира Сингх (вазарат перешёл по наследству).
Хира Сингх получил хорошее образование (даже немного владел англий%
ским), но был безволен, изнежен и инфантилен, не держал слова; видимо,
Ранджит избаловал в детстве. Внешностью Хира в отца не пошёл. Если у Дхи%
ана было суровое мужественное лицо, то его сын имел женственный вид, лю%
бил украшения и от шеи до пояса ходил покрытый жемчугом, бриллиантами
и другими драгоценными камнями (оправдывал своё имя: на панджаби хира

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

319

значит «алмаз»). Зато Хира Сингх пошёл в отца коварством. Однако если
Дхиан был сам себе хозяин, то Хира попал под неограниченное влияние брах%
мана%индуиста пандита Джаллы, который был его наставником с ранних лет.
Он%то скоро и забрал реальную власть в Лахоре, сделавшись при Хира Син%
гхе «серым кардиналом».
На первых порах Хира Сингх — благодаря своей щедрости — пользовал%
ся популярностью в армии. Он погасил долги казны перед солдатами и при%
бавил им 2,5 рупии жалованья. Среди знати, однако, он скоро нажил себе
врагов, так как, создавая опору своей власти, отодвинул ряд влиятельных сар%
даров, выдвинув новых людей. В борьбе за укрепление своего положения
Хира не брезговал оскорблениями, вымогательствами и даже убийствами.
Так, тесть покойного саркара Наунихала сардар Шам Сингх Атаривала поте%
рял всякое влияние и опасался за свою жизнь, а командир артиллерии при
Ранджите сардар Лехна Сингх Маджитхиа был вынужден отправиться в па%
ломничество. (В Индии если представитель знати отправлялся в паломниче%
ство, это нередко было вынужденным шагом после потери политического
веса; так, могольские шахи, налагая на придворного опалу, милостиво «раз%
решали» ему отправиться в хадж в Мекку — или он сам просил отпустить его
туда, признавая этим своё поражение в борьбе с конкурентами при дворе.)
Догры усиливали своё влияние в Панджабе. По приказу Хира Сингха из
Лахора в Джамму переправили часть имперской казны, а из Джамму в Ла%
хор — догрские отряды, которые «разбавили» собой сикхский гарнизон сто%
лицы. Им поручили охранять городскую крепость и склад боеприпасов. Дядя
Хиры Гулаб Сингх даже советовал ему совершить переворот — объявить сар%
каром самого себя (покончив с династией Ранджита), а вазиром назначить
своего дядю Сучет Сингха. Хира, правда, не решился.
Итак, Хира Сингх стал вазиром во втором поколении. При преемниках
Ранджита вроде бы начинала вырисовываться династия всесильных первых
министров, каких в мировой истории существовало немало: мажордомы при
последних франкских королях из династии Меровингов, сёгуны при японских
тэнно, пешвы при маратхских чхатрапати. Однако, как сказано выше, Хире
недоставало качеств отца. Неудивительно, что власти он не удержал.
У Гулаб Сингха и Сучет Сингха объявился при дворе лютый враг — не кто
иной, как пандит Джалла. Помимо того что он опасался потерять влияние на
своего ученика, с его дядями у него имелись личные счёты. Чуть ранее Гулаб
в Джамму бросил в тюрьму и морил голодом родню пандита, затем изгнал,
а по пути к новому пристанищу на них напали и 30 человек перебили. Неуди%
вительно, что Джалла настраивал племянника против дядей. Погубить Сучет
Сингха ему удалось. Особо и стараться не пришлось. Когда Хира стал вази%
ром, Сучет посчитал себя обделённым (сам метил на этот пост) и стал вредить
племяннику, даже подстрекал против него армию. Наконец он поднял мятеж

320

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

догров и раджпутов, надеясь произвести переворот в пользу принца Пешава%
ра Сингха. Закончилось это сражением между армейским отрядом и войском
Сучет Сингха в марте 1844 г., в котором раджа%догр погиб.
Власть Джаллы держалась только благодаря тому, что его ученик был ва%
зиром империи и смотрел ему в рот. Сардарство, напротив, ненавидело Джал%
лу. Помимо того что пандит для знати был временщиком%выскочкой, их силь%
но раздражал его режим экономии. Джалла занялся строгим сбором недоимок
с джагирдаров и на четверть повысил налог с них, конфисковывал джагиры,
урезал суммы, отпускаемые казной на содержание самого саркара, его мате%
ри и дяди, проводил сокращения мунши в дафтарах. (Добиваясь согласия
Хиры, пандит подкреплял свои проекты удобными астрологическими выклад%
ками.) В таких обстоятельствах ему бы вести себя осмотрительнее, но он, на%
оборот, отличался грубостью и высокомерием, на придворное сардарство пле%
вать хотел и презрительно обращался даже с братом махарани — Джавахир
Сингхом. Сардары стали настраивать армию против Джаллы, умело разыграв
религиозную карту: ведь и он, и догр Хира были индуистами, а не сикхами.
Противники распространяли слухи (не столь уж нелепые), что пандит вооб%
ще намерен оттеснить сикхов от власти.
Наконец Джалла потерял чувство меры вовсе и стал поносить саму маха%
рани. Правда, обвинения были справедливы: вдова Ранджита отличалась во%
пиющей распущенностью. Она обратилась к армейским панчаятам, прося за%
щитить её честь. Джавахир Сингх потребовал выдать пандита на расправу.
Хира отказался и запросил военной помощи из Джамму у дяди Гулаба. По%
следний прислал в Лахор 700 воинов%догров.
Сильная привязанность Хира Сингха к своему наставнику погубила обоих.
Терпению армии пришёл конец. Солдаты решили взять инициативу в свои
руки и схватить Джаллу. Стало ясно, что власть Хиры хиреет: его авторите%
та уже не хватало, чтобы защищать пандита, а без него Хира Сингха себя у
власти не видел. Утром 21 декабря 1844 г. он навьючил своё ценное имуще%
ство на слонов и с Джаллой и отрядом в 300–400 всадников пустился на се%
вер, в сторону Джамму. Армия тут же объявила о смещении Хиры с поста ва%
зира и назначении новым вазиром Джавахир Сингха. А за Хирой снарядили
погоню. По пути тот дважды рассыпал на дороге золотые ашрафы, чтобы пре%
следователи бросались собирать монеты и беглецы получили возможность
оторваться. Помогло мало. Погоня сопровождалась стычками, отряд Хиры
редел. Наконец Джалла от изнеможения свалился с коня и был тут же заруб%
лен преследователями. Хира добрался до одной деревушки, где его настиг сам
Джавахир Сингх с драгунами Вентуры. Хира и почти все остававшиеся с ним
люди были порублены. Ниханги несколько дней таскали голову ненавистного
Джаллы по домам и лавкам Лахора и за небольшую плату демонстрировали
её желающим.

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

321

С убийством Хира Сингха и его «серого кардинала» пандита Джаллы
крупных политических фигур в Пятиречье не осталось физически. Продолжи%
тельная мясорубка, в которой погибли несколько членов монаршей семьи и
цвет сардарства, завершилась: рубиться стало почти некому. Власть саркара
была слаба как никогда; тем более, что на престоле сидел мальчик. Конец
Хиры ознаменовал собой окончательный переход контроля над страной от
сардарства к армии. Как доносил начальству в январе 1845 г. новый британ%
ский агент в Лудхиане майор Джордж Броудфут, «правительство преврати
лось в карикатуру»: в регентский совет в Лахоре вошли лидеры мятежных
войск и некоторые прежние администраторы, которые препираются с регент%
шей по любому вопросу [The Punjab Papers, 1970, p. 80]. Солдатские панча%
яты успешно требовали от дарбара дальнейших уступок.
В то же время потеря контроля дарбара над армией не означала разложе%
ния этой армии и хаоса в управлении. Панчаяты поддерживали солдатскую
дисциплину не хуже покойного Ранджита. В условиях ослабления власти дво%
ра именно армия стала цементирующим империю средством. В который раз
хальса и её ударная сила — армия — продемонстрировали свои блестящие
возможности к самоорганизации. Как отметил в 1845 г. генерал%губернатор
Компании сэр Генри Хардинг, система армейских панчаятов «благодаря сво
ей хорошо организованной власти, основанной на обычаях деревенских жите
лей, продержится дольше, чем правительство» (цит. по: [Hasrat, 1968, p. 231]).
Панчаяты сами взяли в свои руки командование вооружёнными силами и
поддержание порядка. Под их же контролем оказался дарбар во главе с ма%
харани Джхиндан. Все распоряжения дарбара и номинального командования
подлежали утверждению солдатскими панчаятами. Вновь заставив наместни%
ков пересылать в Лахор налоги, армия пресекла сепаратизм окраинных об%
ластей. Это ярко показали события в Джамму.
Воспользовавшись борьбой за власть в центре империи (да и опасаясь уча%
сти племянника), Гулаб Сингх попытался провозгласить у себя на севере неза%
висимость. Но армия не дремала, и в Джамму тут же прибыли войска. Гулаб
пошёл на попятный, выплатил 4 лакха рупий. Правда, когда армия повернула
назад в Лахор, Гулаб неосмотрительно отнял у сикхских сборщиков эти день%
ги. Войска не поленились вернуться. Гулаб обещал заплатить уже 35 лакхов,
унижался, но как выяснилось, недостаточно: в апреле 1845 г. его заставили
приехать вместе с армией в Лахор, а здесь бросили в тюрьму по подозрению в
покушении на убийство фаворита правительницы — брахмана%догра Лал Син%
гха. Джхиндан и её брат Джавахир Сингх хотели устранить Гулаба физически,
и вазир потребовал от армии выдать его дарбару. Однако Гулаб мастерски сыг%
рал на противоречиях армии и дарбара, заявив, что он — слуга первой, но не
второго. Панчаяты тут же отвергли требование вазира. К тому же хитрый догр
посулил армии и дарбару уже 68 лакхов рупий, и его отпустили восвояси.

322

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Регентша, сардарство, да и соседи%британцы придерживались мнения,
будто рядовые солдаты сикхской армии и их выборные офицеры узурпиро%
вали власть в стране. Те так вовсе не считали. По их достаточно логичным
представлениям, они только вернули хальсу к эгалитаристскому идеалу вре%
мён гуру Гобинда, пытаясь (в условиях угрозы империи изнутри и извне) ус%
транить скопившиеся за полтора века «наросты» в виде сикхской знати. От%
ношение простых сикхов в 1840%е годы ко многим сардарам стало напоми%
нать отношение к концу XVII в. к масандам. «Наросты», однако, упорно не
хотели устраняться. Сардарство очень тяготилось засильем армии. Будучи не
в силах избавиться от сикхского варианта преторианской гвардии сам, лахор%
ский двор обратил взоры за рубеж, надеясь на помощь извне.
Выбор был небольшим.
Просить о помощи западного соседа — афганского амира Дост Мухамма%
да — было бессмысленно: во%первых, вспомним, что сикхам он был лютый
враг, к тому же одним из преемников Ахмад%шаха Дуррани, оставившего по
себе в Панджабе столь недобрую память. Во%вторых, после англо%афганской
войны Дост Мухаммад был целиком поглощён восстановлением собственной
власти, и без того хрупкой. Кабульский амир отпадал.
Оставался могущественный восточный (а после захвата Синда и южный)
сосед — британская Ост%Индская Компания. С ней сикхи пока не ссорились.
Если в начале XIX в. сикхам от британцев требовалось только невмешатель%
ство, то сейчас дарбар нуждался в противоположном.
Джхиндан и её окружение решили спровоцировать вооружённый конф%
ликт Панджаба с Компанией и толкнуть собственную армию под тяжёлые
колёса огромной военной машины — самой мощной, какую когда%либо виде%
ла к тому времени Азия.
С британцами лахорский двор нашёл общий язык относительно легко.
Вернёмся чуть назад, к моменту смерти Ранджит Сингха, и посмотрим,
какую эволюцию за это время (1839–45) претерпели англо%панджабские от%
ношения.
Кхарак Сингх, как сказано выше, чувствовал, что его положение на пре%
столе непрочно и ещё в 1830%е годы вступил в переписку с чиновниками Ком%
пании, стремясь заручиться их поддержкой. Став саркаром, он пытался про%
должать курс отца, поддерживая дружественные контакты с британцами. Од%
нако его вазир Дхиан Сингх относился к Компании весьма подозрительно, да
и было за что: ведь ещё при жизни Ранджита она начала нарушать договорён%
ности с ним (захват Синда). К чести Дхиана — виртуозного интригана — надо
сказать, что независимость Панджаба он оберегал очень ревниво. Проница%
тельный Дхиан опасался, что со смертью Ранджита британцы вовсе переста%
нут считаться с Панджабом и начнут ущемлять его суверенитет, чувствуя свою
силу. Поэтому вазир дважды не дал Кхараку встретиться с представителями

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

323

Компании, а Шер Сингха разубедил провести встречу в верхах с генерал%гу%
бернатором Элленборо в декабре 1842 г. в Лудхиане [Chopra B., 1969, p. 35,
40, 215].
В своих опасениях Дхиан Сингх был далеко не одинок. Уже к концу 1830%
х годов в страненарастало недовольство соседством агрессивной державы.
Сикхи с досадой понимали, что именно британцы перекрыли им наиболее
удобные направления экспансии: восточное блокировали Амритсарским до%
говором 1809 г., южное — окриком насчёт Шикарпура в 1836 г. На западном
и северном направлениях сикхи уже упёрлись в негостеприимные горы. Как
доносил в 1840 г. Окленду политический агент в Лудхиане Кларк: «Среди бо
гатых воображением сикхов распространился jeau de mot1: они настолько ок
ружены, что не могут отправиться ни в Шикарпур, ни в шикаргах (место для
охоты), имея в виду Афганистан» [The Punjab Papers, 1970, p. 37]. Аннексия
Компанией Синда в 1843 г. окончательно открыла сикхам глаза на то, что
заверения британцев в торговом характере их экспансии — всего лишь мас%
ка для экспансии военно%политической.
Более того, Панджабу не только расширяться стало некуда — он сам ока%
зывался под угрозой. Сикхи ощущали, что происходит стратегическое окру%
жение Панджаба. Ост%Индская Компания пока и не нападала на него, но всё
же неуютно «нависала» над ним с востока и юга. В результате вторжения в
1839 г. в Афганистан нависла и с запада. Страна пяти рек оказалась зажата
в клещи. Многие панджабцы начинали видеть в британцах уже не просто
сильных соседей, какими их воспринимали с начала XIX в., но врагов, кото%
рые ждут своего часа, чтобы поработить Панджаб. Тот же Кларк отмечал
«подъём национального духа» среди солдат%сикхов [The Punjab Papers, 1970,
p. 37]. Сикхи знали историю неспешного, поэтапного покорения британцами
Южной Азии, знали, что Панджаб — единственная полития субконтинента,
сохраняющая независимость. Порой, правда, враждебное отношение к бри%
танцам доходило до абсурда. Так, циркулировали нелепые, но очень упорные
слухи, будто это они виноваты в смерти Ранджит Сингха — отравили его в
ходе визита Окленда в Лахор в декабре 1838 г. [The Panjab in 1839–40, 1952,
p. 13]. Впрочем, общую тенденцию сикхи уловили.
Каковы же были на деле намерения Ост%Индской Компании в отношении
Панджаба? В британской историографии XIX — первой половины XX в.
(пока существовала Британская империя) агрессивность Компании отрицали
вовсе. Вообще превращение Ост%Индской Компании из мирного купца в во%
енную державу в Индии в XVIII — XIX вв. имперские историки объясняли
схемой «вызов — ответ»: Компания была вынуждена покорять индийцев —
против своей воли, чтобы защищать собственные интересы, которым всё вре%
1

Игра слов (фр.).

324

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

мя кто%то угрожал (в том числе сами эти индийцы). В индийской и советской
историографии агрессором, напротив, единодушно называли Компанию: этот
колонизатор неумолимо надвигался на индийцев, безжалостно сминая сопро%
тивлявшихся порабощению.
После смерти Ранджита интерес британцев к Панджабу резко вырос. Если
в течение долгого правления великого саркара их отношения с Панджабом
устоялись и были дружественными, то когда на престол сел слабый прави%
тель, а при дворе активизировалась борьба за власть, отношения стали на%
много менее предсказуемыми. Это притом, что Панджаб обладал мощной ар%
мией, а часть высшей знати (начиная с вазира) была известна своими анти%
британскими настроениями.
Недоверие Панджаба к Компании и недоверие Компании к Панджабу на%
растали параллельно, усиливая друг друга. Это в конце концов и привело к
войне.
В долгосрочной перспективе вся Южная Азия была обречена на поглоще%
ние Ост%Индской Компанией, выступавшей здесь как агент мировой Британ%
ской империи. Процесс поглощения шёл постепенно, но, как верно подчёрки%
вают многие историки, не по какому%то заранее продуманному плану: тако%
го плана просто не было. Однако логика приобретения Ост%Индской
Компанией всё большего количества некоммерческих источников доходов, а
с начала XIX в. — и логика превращения Азии в рынок сбыта и источник сы%
рья для британской промышленности объективно заставляла британцев всё
дальше «вгрызаться» в индийский субконтинент. К 1840%м годам «догрыз%
лись» до Панджаба.
Тем не менее не следует примитивно полагать, что после смерти сильно%
го правителя алчные колонизаторы только и думали над тем, как бы завла%
деть Страной пяти рек. К сожалению, даже у Х.Р. Гупты можно прочитать
такое мнение: «Каждый англичанин ожидал, что сразу после смерти Ранджит
Сингха сикхское государство свалится к ним в руки как спелый плод» [Gupta,
V, р. 281]. На самом деле британцы в течение достаточно долгого времени
предпочитали не только сохранить Панджаб как империю, но и не вмеши%
ваться в борьбу за власть в Лахоре.
А такие предложения поступали — с панджабской же стороны. Отойдя от
курса Ранджит Сингха, его эпигоны сделали Ост%Индскую Компанию факто%
ром внутренней борьбы за власть, рассчитывая утвердиться с помощью мо%
гущественной внешней силы. Так, махарани Чанд Каур в 1841 г., видя, как
чаша весов склоняется на противоположную сторону, в отчаянии решила
«вынести сор из избы» и написала политическому агенту в Лудхиане сэру
Джорджу Кларку письмо, в котором просила вмешаться в борьбу с Шер Син%
гхом на её стороне и обещала взамен... половину территории Панджаба.
Кларк отклонил предложение [The Punjab Papers, 1970, p. 56]. Шер Сингх в

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

325

том же году склонялся к идее позвать британцев на помощь, чтобы вернуть
под контроль дарбара сикхскую армию. Однако вазир Дхиан Сингх убедил
его не делать такой глупости [Chopra B., 1969, p. 158].
В условиях острой борьбы за власть в Лахоре первой половины 1840%х
годов сам факт соседства Панджаба с мощной державой вводил противобор%
ствующие при дворе стороны в соблазн действовать с оглядкой на неё. Так,
накануне узурпации власти у Кхарака в сентябре 1839 г. Наунихал прозонди%
ровал Уэйда и получил заверение, что Компания вмешиваться не станет. Шер
Сингх в январе 1841 г. счёл нужным обратиться к преемнику Уэйда Кларку,
чтобы выяснить отношение Компании к готовящемуся им перевороту (агент
заверил, что Компания не против) [Singh Kh., 1971, p. 10, 30]. Для будущего
панджабской независимости то были нехорошие признаки.
Ост%Индская Компания до поры проявляла сдержанность: ей по%прежне%
му было выгодно существование Панджаба как буфера на самой уязвимой
границе Индии. Так, в 1840 г. Окленд, получая из Панджаба донесения о тен%
денции к анархии, выразил намерение поддерживать его правительство —
пока оно «выполняет условия нашего союза» [The Punjab Papers, 1970, p. 41–
42]. Генерал%губернатор Хардинг выражал надежду, что в Панджабе восста%
новится центральная власть, хотя надежда эта слабела [Muir, 1969, p. 333].
Бывший премьер%министр Великобритании (1828–30) герцог Веллингтон в
Лондоне заявил в 1842 г., что предпочёл бы «оставить сикхов владеть сво
им Панджабом» [Private Correspondence, 1955, p. 455]. Калькутта стремилась
по возможности не раздражать Лахор, о чём свидетельствует, например, сме%
на в апреле 1840 г. политического агента в Лудхиане. Уэйд прожужжал гене%
рал%губернатору все уши об антибританских настроениях Дхиана и Науниха%
ла, открыто обвинял принца в убийстве Чет Сингха и узурпации власти, и,
видимо, переусердствовал. Когда Наунихал потребовал заменить Уэйда более
дружественно настроенным агентом, в Калькутте предпочли уступить; новым
агентом и был назначен сэр Джордж Расселл Кларк (1840–43). Впрочем, ког%
да престол занял Шер Сингх, новый агент в Лудхиане, по свидетельству оче%
видца князя Салтыкова, вёл себя с ним довольно высокомерно: «Особливо с
Кларком, который обходится с ним очень гордо, бедный король приходит бес
прерывно в смущение» [Салтыков, 1985, с. 107]. С Ранджитом британцы себе
такого не позволяли1. Здесь вспоминаются слова Сталина, сказанные им его
1

Замена Уэйда Кларком по требованию лахорского дарбара — пример гибкости по%
литики Ост%Индской Компании в отношении княжеств Индии. Если индийские прави%
тели, при дворе которых находились резиденты (в данном случае агент сидел на грани%
це), активно выражали недовольство их поведением (слишком сильным давлением, не%
дружественными действиями, угрозами, высокомерием или злостным нарушением
этикета), генерал%губернатор иногда шёл им навстречу и отзывал резидентов. Так, по на%
стоянию маратхского сардара Мадходжи Шинде в 1780%е годы из его ставки были ото%

326

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

окружению незадолго до смерти: когда его не станет, империалисты легко
обведут их вокруг пальца.
Уступая в каких%то вопросах, Ост%Индская Компания с уходом в Панджа%
бе харизматической фигуры не преминула воспользоваться ослаблением выс%
шей власти в стране. Уже в 1840 г. её политические агенты без лишнего шума
объявились в нескольких городах страны — Пешаваре, Равалпинди, Дера%
Исмаил%хане (на стратегически важной западной границе). Компания даже
начала вмешиваться в назначение отдельных чиновников: поскольку догры
были известны своими антибританскими настроениями, в 1841 г. Шер Сингх
по настоянию Кларка отказался от идеи назначить Гулаб Сингха назимом
Пешавара.
Преемники Ранджита дали слабину в важном вопросе прохода британских
войск через Панджаб. Отступив от принципа Ранджита — никогда не делать
из страны «проходной двор» для чужих войск, — Наунихал в октябре 1840 г.
впервые пропустил через Панджаб англо%сипайскую армию. Это был корпус
генерала сэра Джона Кина, который возвращался из Афганистана, оставив
там гарнизоны (Кин спустился в Индию Хайберским проходом). Правда, сик%
хи настояли на том, чтобы британцы обогнули по широкой дуге столицу, и
тем пришлось пообещать, что это — первый и последний раз, когда они пе%
ресекают сикхские владения. Однако британцы нарушили это обещание уже
при Шер Сингхе, который, войдя в их положение в Афганистане, позволил
карательному корпусу генерала Дж. Поллока вторгнуться в эту страну опять
же через Хайберский проход. По панджабской земле второй раз прошли са%
поги её будущих завоевателей.
званы резиденты Дж. Эндерсон и У. Киркпэтрик. Показательно, однако, что отозвание
резидента чаще имело место в том случае, если князь был ещё независим от Компании, —
как Шинде, как Наунихал Сингх в Панджабе. Если на резидента жаловался уже зависи%
мый от британцев правитель, генерал%губернатор чаще ограничивался выражением рези%
денту своего неодобрения — как в случае с резидентом в Авадхе подполковником Дж. Бэй%
ли (1807–16), который слишком напористо вёл себя с навабом Саадат Али%ханом.
Примеры того, как посол сознающей свою силу державы порой обращается с ли%
дером другого государства как резидент Ост%Индской Компании, есть и в недавней ис%
тории Южной Азии. В 1996 г. посол США Том Саймонс на встрече с премьер%министром
Пакистана Беназир Бхутто пытался заставить её разорвать контракт с аргентинской энер%
гетической корпорацией Bridas в пользу американской корпорации Unocal (речь шла о
нефте% и газопроводе из Средней Азии через подконтрольный талибам Афганистан) и
прямо назвал поведение пакистанской стороны вымогательством (требование взятки в
обмен на разрыв контракта). Саймонс прозрачно намекал на мужа Бхутто — Асифа Али
Зардари (нынешний президент Пакистана). Бхутто буквально выгнала Саймонса со
встречи и пожаловалась в Вашингтон, настаивая, что посол США не имеет права обра%
щаться с премьер%министром Пакистана таким образом. (Справедливо ли выдвинутое
американцем обвинение — вопрос отдельный.) Саймонсу пришлось извиниться.

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

327

Следуя привычным курсом на ползучее подчинение княжеств Индии,
Компания выжидала момента, чтобы поставить Страну пяти рек в зависи%
мость по примеру Хайдарабада, Майсура и других политий (набила руку за
столетие). Следя за борьбой в среде лахорской знати, генерал%губернатор
Элленборо писал в 1842 г. герцогу Веллингтону: «Увидите, в какое ложное
положение заведёт их властолюбие... государство Панджаба — под моей пятой.
Однако я хочу лишь, чтобы оно выполняло свои обязательства и было безвред
ным. Конфликт группировок в Панджабе с каждым годом будет делать его всё
более зависимым... Я намерен вести себя самым учтивым и великодушным об
разом по отношению к обеим партиям и ждать, пока меня не позовут» [The
Punjab Papers, 1970, p. 63]. Элленборо считал, что беспорядок в сикхской дер%
жаве может привести к установлению контроля Компании над Панджабом
«без всякого усилия с нашей стороны» [Muir, 1969, p. 332]. Так же высказал%
ся сменивший его в июле 1844 г. его зять Хардинг: «Сдержанность не повре
дит нам, если тем временем холмы и равнины ослабят друг друга» [The Punjab
Papers, 1970, p. 83].
Одним из выделенных мной инструментов контроля Ост%Индской Компа%
нии над уже зависимыми от неё княжествами Индии была поддержка неко%
торых влиятельных лиц или семей в целью создать из них британскую кли%
ентуру внутри княжества1. Попытались это сделать британцы и в Панджабе.
Напомню, что именно политический агент Кларк (как раз в ходе визита вес%
ной 1842 г., когда с ним приехал Салтыков) убедил Шер Сингха принять на%
зад братьев Сандханвалиа — его будущих убийц. Целью британцев было по%
лучить в лахорском дарбаре группировку, обязанную своим новым возвыше%
нием им, и «разбавить» могущество Дхиан Сингха — пожалуй, самого
последовательного недруга британцев.
Среди стратегов Британской Индии были и такие, кто хотел просто рас%
членить Панджабскую империю. Уже после гибели Наунихала главный вдох%
новитель первой англо%афганской войны секретарь Окленда сэр Уильям Мак%
натен предложил объявить Амритсарский договор 1809 г. потерявшим силу,
разделить Панджаб между дограми и семьёй Сандханвалиа, а Пешавар вер%
нуть афганцам. Однако генерал%губернатор ожидал, что империя вскоре рас%
падётся сама [Singh Kh., 1971, p. 29]. Подозреваю, что, сидя в это время в
Кабуле в качестве посла Компании при Шахе Шудже, Макнатен смотрел на
Панджаб афганскими глазами (конечно, учитывая, что сам Шах Шуджа под%
контролен британцам).
В Лахоре по вопросу о дальнейшем курсе в отношении грозного соседа
единства не было. Правящую династию водило из стороны в сторону: Кхарак
Сингх склонялся к дружбе с Компанией, Наунихал Сингх смотрел на неё
1

См.: [Фурсов К., 2006, с. 193–194, 235–236, 245–246].

328

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

враждебно, Шер Сингх вновь склонялся к дружбе. Как следует из донесений
тайных британских агентов, единодушия не было и среди министров. Одни
(например, министр финансов Дина Натх) считали, что британцам можно
верить [Punjab on the Eve..., 1956, p. 82]. Другие (такие, как вазир Хира
Сингх) настаивали, что на её заверения в дружбе полагаться нечего. Прони%
цательный пандит Джалла в июне 1844 г. обратил внимание дарбара на за%
кономерность: Окленд вторгся в Афганистан, сменивший его Элленборо за%
хватил Синд и маратхское княжество Гвалияр; логично, что следующий гене%
рал%губернатор займётся Панджабом [Punjab on the Eve..., 1956, p. 225]. Так
оно и выйдет.
Обострение отношений с Ост%Индской Компанией привело к отъезду из
Панджаба европейских специалистов Ранджита. На них всё больше смотре%
ли как на её потенциальную «пятую колонну». Ещё в декабре 1843 г. в отстав%
ку подал Вентура — он вернулся в Париж и зажил там весьма безбедно. В том
же году из Панджаба, пока не поздно, уехали Авитабиле и Корт (что до Ал%
лара, то он умер в 1839 г. в Пешаваре). По инициативе пандита Джаллы Хира
Сингх указал на дверь другим европейцам, ещё остававшимся в сикхской ар%
мии.
Вести дело к войне британцы начали ещё при генерал%губернаторе Эллен%
боро. После окончания бездарной афганской войны выведенные оттуда вой%
ска были расквартированы в Фирозпуре, как раз на границе с Панджабом.
Британцы успокоили лахорский дарбар, что уведут эти части с границы, но
не торопились. Более того, Компания стала прибавлять к ним новые, да ещё
строить в Фирозпуре форт.
Военные приготовления, какими бы неспешными они ни были, означали,
что Ост%Индская Компания коренным образом пересматривает курс в отно%
шении Панджаба. Причин было несколько.
Во%первых, британцы опасались, что неподконтрольный им северо%запад
Индии послужит плацдармом для вторжения России. Говоря о деятельности
британцев в этом углу южноазиатского региона, следует постоянно помнить
контекст Большой Игры — геополитического противостояния Британской и
Российской империй в Центральной Азии. Ещё после взятия русскими Эрзе%
рума в ходе русско%персидской войны конца 1820%х годов граф Элленборо,
тогда председатель Контрольного совета по делам Индии в Лондоне, писал:
«У меня сердце кровью обливается от каждого их успеха там. Я воспринимаю
это как победу над самим собой, потому что Азия — моя» [Imlah, 1939, p. 38].
Хотя у Элленборо была репутация лучшего администратора в консерватив%
ной партии после сэра Роберта Пиля (премьер%министр Великобритании в
1834–35 и 1841–46 гг.), вообще он имел неудовлетворённые амбиции, а его
заветной мечтой было... возглавить экспедицию по захвату Египта; за несдер%
жанность в речах его прозвали Слоном. Об Индии этот министр с наполео%

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

329

новскими замашками тогда же писал, что «вторжение (России. — К.Ф.) в Ин
дию на практике не просто осуществимо, а легко осуществимо, если мы не на
мерены действовать в качестве азиатской державы. Нам следует захватить
Лахор и Кабул» [Cavendish Bentinck, 1977, p. 381–382, n. 1]. С Кабулом в
1841–42 гг. вышел конфуз. Лахор же находился в самой Индии, а здесь, на
субконтиненте, британцы чувствовали себя полными хозяевами. Неподкон%
трольность Панджаба они воспринимали уже как некую аномалию, анахро%
низм, который пора устранить. Ведь всего за два года до этого, в 1843 г., Ком%
пания с лёгкостью захватила южных соседей Панджаба — эмираты Синда.
К тому же потеря контроля над Кабулом отбросила британцев из Централь%
ной Азии на берега Ямуны — Ганги, а в условиях набиравшей обороты Боль%
шой Игры британцы испытывали потребность в аванпосте если не в самой
Центральной Азии, то хотя бы на её рубеже — в Северо%Западной Индии. Не%
зависимый Панджаб уже мешал этому.
Во%вторых, британцы ещё не до конца излечились от афганской травмы
и рвались компенсировать страшное поражение. Получив в Афганистане по
рукам, Ост%Индская Компания стремилась развязать маленькую победонос%
ную войну где%нибудь поближе, в самой Индии, чтобы поправить сильно по%
шатнувшийся престиж британского оружия в Азии. Любая колониальная им%
перия в Азии просто не могла позволить себе такую роскошь, как военное
поражение: иначе начнутся волнения среди уже покорённых народов. Именно
это соображение было одной из причин силовой аннексии Синда. Не одоб%
рявший этой аннексии чиновник Компании сэр Маунтстюарт Элфинстон ос%
троумно сравнил её с хулиганом, который получил взбучку на улице и, при%
дя домой, избил в отместку жену. Однако выяснилось, что Синд — это не со%
всем то. Генералу сэру Чарлзу Нэпиру не составило особого труда разогнать
плохо вооружённые толпы белуджей. Хотелось чего%то посущественнее. Во%
енный зуд Компании вполне мог утолить Панджаб.
В%третьих, британцев серьёзно обеспокоил успех армейского мятежа по
соседству: они опасались, что сикхи подадут плохой пример их собственным
сипаям. Действительно, зимой 1843–44 гг. в Фирозпуре вспыхнул мятеж: си%
паи были недовольны большой разницей между своим жалованьем и жало%
ваньем солдат%сикхов (соответственно 8,5 и 12,5 рупий в месяц). Отдельные
сипаи начали перебегать границу и поступать на панджабскую службу. В мар%
те 1844 г. генерал%губернатор Элленборо с тревогой отметил: «Пример мя
тежной армии в Лахоре, угрозами вымогающей прибавку к жалованью у своего
номинального правительства, опаснее для нас, чем та же армия на поле боя»
[The Punjab Papers, 1970, p. 71].
В%четвёртых (может быть, это главная причина), наблюдения за кровавой
и продолжительной борьбой за власть в Лахоре всё больше утверждали бри%
танцев в мысли о грядущем властном хаосе в Панджабе, распаде империи и

330

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

сикхском варианте полчищ пиндхари, которые могут хлынуть через границу
на территорию Компании. (Пиндхари были иррегулярной конницей марат%
хов, которая в начале XIX в. совершала грабительские набеги из их княжеств
на соседние районы, в том числе на территории Ост%Индской Компании; мас%
штабная операция британцев по искоренению банд пиндхари вылилась в тре%
тью и последнюю англо%маратхскую войну 1817–18 гг.) О таком варианте
развития событий писал, например, тот же Элленборо [The Punjab Papers,
1970, p. 69]. Британцы сильно недооценили степень самоорганизации халь%
сы, считали, будто в отсутствие контроля дарбара панджабская армия не
удержит единства страны, а сама выродится в орды грабителей и мародёров.
Соответственно, была выдвинута задача не допустить их набегов. Ещё в
1830 г., когда Ранджит чем%то приболел, генерал%губернатор Бентинк писал
Элленборо (тогда председателю Контрольного совета в Лондоне), что его
кончина «была бы крупной потерей: он достаточно разумен, чтобы не помыш
лять о нападении на британскую державу» [Cavendish Bentinck, 1977, р. 484–
485]. Британцы, стало быть, давно опасались, что преемники Ранджита мо%
гут оказаться не столь благоразумны.
Таким образом, интересы Британской империи требовали ликвидировать
последнюю независимую политию Индии. В глазах британцев Панджаб после
всего, что произошло со смерти Ранджита, был слабой политией, с мятежной
армией, да ещё раздираемой центробежными тенденциями.
В ноябре 1844 г. новый политический агент в Лудхиане майор Джордж
Броудфут (1844–45) писал Элленборо о «всеобщем желании войны» среди
британских военных и о недопустимости половинчатых мер. «Мы должны
либо взобраться на вершины Гималаев, либо остановиться в ложном положе
нии», воинственно писал агент [The Punjab Papers, 1970, p. 78]1.
Сначала британцы попробовали стратегию непрямых действий.
В 1844 г. уцелевший участник убийства Шер Сингха сардар Атар Сингх
Сандханвалиа, которого вновь приютили британцы, задумал переворот в
пользу принца Кашмира Сингха. Рассчитывая получить в Лахоре подконт%
рольного саркара, тогдашний агент в Лудхиане полковник Ричмонд помог
Атар Сингху деньгами и оружием (хотя позднее генерал%губернатор и не
1

Интересно, что Броудфут писал дальше: «Пройдя Панджаб, мы вступаем в ту огром
ную массу чистого магометанства, которая простирается от Инда до Средиземного моря.
К нему мы должны рано или поздно прийти; однако мы не можем останавливаться и про
движение в таких странах менее губительно, чем остановка» [The Punjab Papers, 1970,
p. 78]. Ну, здесь майор переоценил возможности Британской империи. Броудфут слиш%
ком широко шагал (игра слов: англ. broad foot — «широкая нога»). Установить контроль
над частью упомянутой им исламской зоны британцам удастся только в ходе Первой
мировой войны, когда они захватят Месопотамию, Палестину и Трансиорданию, а так%
же оккупируют юг Ирана с его нефтью.

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

331

одобрил его действий). Сардар набрал отряд, заручился поддержкой сикхско%
го религиозного деятеля Бхаи Бир Сингха, в мае 1844 г. пересёк Сатледж и
двинулся к Лахору. Армейские панчаяты отреагировали быстро: ещё недале%
ко от границы отряд Атар Сингха перехватили и истребили. Погибли и он
сам, и Бхаи Бир Сингх, и незадачливый принц%претендент. Вторжение Атар
Сингха резко обострило подозрительность армии к британцам — было за что.
Не случайно ещё в письме от 11 февраля 1844 г., за 10 месяцев до войны, Эл%
ленборо в письме Секретному комитету директоров Компании охарактеризо%
вал англо%панджабские отношения как «вооружённое перемирие»1 [Private
Correspondence, 1955, p. 465]. Ещё Салтыков сравнил отношения сикхов и
британцев с «дружбой волков и ловчих» [Салтыков, 1985, с. 100].
Описанная авантюра отчасти напоминает рейд доктора Л.С. Джеймсона в
бурскую республику Трансвааль в декабре 1895 – январе 1896 г. Британские
официальные власти (премьер%министр Капской колонии Сесил Родс с ведо%
ма министра колоний Великобритании Джозефа Чемберлена) тогда тоже по%
пытались совершить в сопредельной стране переворот, не прибегая к масш%
табному вторжению — с помощью нескольких сот экипированных ими наём%
ников, которые действовали якобы всецело по собственной инициативе.
Целью рейда было поднять на восстание против президента П. Крюгера ан%
глосаксонскую часть населения Трансвааля, захватить власть и присоединить
республику к британской Южной Африке. Рейд Джеймсона кончился таким
же провалом, как рейд Атар Сингха; Джеймсон и его люди попали в окруже%
ние, сдались бурам и были с позором выданы британской стороне для суда
как преступники. Поэтому вскоре, в 1899 г., британцам «придётся» пустить в
ход регулярные войска; итогом станет тяжелейшая для них вторая англо%бур%
ская война 1899–1902 гг. Своей цели британцы достигнут, но лишь путём
полноценного военного вмешательства. Так будет и в Панджабе.
Захват страны сикхов казался лёгким — тем более что британцы обнару%
жили встречное движение со стороны лахорского дарбара. Как я сказал, вы%
яснилось, что в задаче разгромить армию Панджаба у британцев есть едино%
мышленники — правительство страны и командование её армии.
За военной помощью против собственной армии дарбар недвусмысленно
обратился к Компании уже в январе 1845 г. Катализатором таких настроений
стала расправа солдат над Хира Сингхом, после которой сардарство оконча%
тельно охватило чувство физической небезопасности. Однако в начале 1845 г.
британцы ещё не стянули к границе достаточно сил, поэтому проигнорирова%
1

Индийский историк В. Кумар воспользовался этим выражением, чтобы обозначить
третий этап в своей схеме истории англо%сикхских отношений до первой войны. Первым
этапом он считает 1809–35 гг., когда стороны поддерживали искренне дружеские отно%
шения; вторым этапом — период с 1835 г. по сентябрь 1843 г., когда нарастало взаим%
ное недоверие [Kumar, 1978, p. 168–169].

332

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ли обращение. Тогда 24 февраля регентша с сыном и братом (вазиром Джа%
вахир Сингхом) в отчаянии попыталась бежать на британскую территорию.
Здесь напрашивается аналогия с попыткой побега другой августейшей фами%
лии из собственной страны — тайным отъездом семьи Людовика XVI из ре%
волюционного Парижа в июне 1791 г. Правда, если Бурбоны доехали хотя бы
до Варенна, то семье сикхского саркара не удалось выбраться даже из столи%
цы. С несколькими слугами она отбыла в сад Шалимар — якобы погулять. На
этом побег и закончился. Армейские панчаяты не дремали и немедленно ра%
зослали патрули, перекрыв все выходы из города. Монаршей семье пришлось
вернуться и даже заявить, что слухи о побеге лживы и будут пресекаться.
Аналогия с французскими событиями усиливается тем, что через несколь%
ко месяцев после неудачного побега армия впервые в истории Панджаба каз%
нила члена монаршей семьи.
В июле 1845 г. возникло беспокойство на западе страны: поднял мятеж
принц Пешавара Сингх. Во главе всего семи воинов он проник в Аттокскую
крепость и с помощью искусного блефа принудил весь гарнизон к сдаче. (За
это потом о нём одобрительно говорили: «Настоящий сын Ранджит Сингха!»)
Против принца были направлены сикхский сардар Чатар Сингх Атаривала и
местный мусульманский князёк Фатех%хан Тивана. Солдаты не хотели подни%
мать оружие на принца, а их командиры убедили его оставить крепость и по%
ехать в Лахор, гарантировав безопасность. Видя расположенность к нему
войск, Пешавара Сингх уверился, что возьмёт власть без боя — благодаря
популярности, — и согласился. В 20 милях от Аттока он отстал поохотиться
на кабанов. Во время отдыха после охоты его по приказу Фатех%хана схва%
тили, доставили обратно в Атток и 31 августа тайно удавили. По иронии судь%
бы, случилось это недалеко от Пешавара, в честь которого и назвали прин%
ца. Фатех%хан выполнял инструкции вазира Джавахир Сингха. Дядя саркара
опасался претендента на престол — ведь Пешавара Сингх был старше его пле%
мянника Далипа.
Узнав об убийстве Пешавара Сингха, армия пришла в ярость. Во%первых,
вазир, по её мнению, превысил свои полномочия. Во%вторых (это, пожалуй,
главное), Пешавара Сингх служил армии удобным орудием шантажа, посред%
ством которого она регулярно вырывала у регентши уступки. Как отметил
генерал%губернатор Ост%Индской Компании граф Хардинг, принца использо%
вали «как насос, с помощью которого солдатня выкачивает средства из каз
ны. Она объявляет его сувереном всякий раз, как рани отвечает ей отказом.
Когда она уступает, солдаты убирают его в сторону до следующего случая»
[The Punjab Papers, 1970, p. 81]. Тут Джавахир Сингху припомнили перепис%
ку с британцами, попытку бежать, недоверие к армии, нарушение обещания
в очередной раз повысить ей жалованье, а также отличавшие его мститель%
ность и высокомерие.

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

333

21 сентября 1845 г. вазира вызвали на собрание армейских панчаятов —
ответить на обвинения. Джавахир Сингх понимал, чем это может кончиться,
поэтому в хауду слона, на котором ехал, поднял 7%летнего саркара: надеял%
ся, что присутствие царственного племянника умерит гнев солдат. К тому же
вазира сопровождали два слона, груженные рупиями: он рассчитывал задоб%
рить армию. Однако Джавахир Сингху велели спустить Далипа на землю, и
вместе с матерью его увели в приготовленную палатку. Солдат%сикх поднял%
ся по лестнице в хауду Джавахир Сингха, проткнул его штыком и сбросил со
слона на землю, где вазира тут же добили штыками другие солдаты. Конеч%
но, эта расправа многократно усилила ненависть Джхиндан к армии. Говори%
ли, что она поклялась отомстить. А четыре жены Джавахир Сингха, всходя
на его погребальный костёр, прокляли сикхскую армию и предсказали ей ско%
рую гибель.
После расправы с вазиром охотников занять этот пост долго не находи%
лось, и на собраниях министров Джхиндан председательствовала сама. Нако%
нец 8 ноября махарани назначила вазиром своего фаворита Лал Сингха (ум.
1867). Вместе с главнокомандующим сикхской армией Тедж Сингхом (1799–
1862) он станет могильщиком панджабской независимости.
Со смертью Ранджит Сингха в 1839 г. в Панджабской империи вырвались
на свободу центробежные силы, что объясняется сугубо личным характером
власти её основателя. Как отмечает индийский историк Г.Л. Чопра, Ранджит
больше, чем другие известные истории деспоты, являлся «государством в од%
ном лице», поэтому его смерть быстро привела к параличу центральной вла%
сти, тем более что только его фигура примиряла враждующие придворные
группировки [Chopra G., 1960, p. 140]. Панджабская империя была порож%
дением Ранджита и «подогнана» под него одного. Выше я цитировал фразу
из хроники Умдатуттаварих: Ранджит был «пробным камнем и мерой для
дел всякого рода» [Suri, 1961, р. 515]. Её можно истолковать и в том смысле,
что Ранджит находился в самом центре основанной им империи и прочно
держал в руках все её нити. Система управления была слишком завязана на
саркара%основателя лично. Полития Ранджит Сингха — яркий пример патри%
мониальной империи, которая почти не пережила своего создателя. В этом
смысле она, пусть и значительно уступая им размерами, стоит в одном ряду
с империями Александра Македонского, Чингис%хана, Тимура. (На первый
взгляд к этой категории относится и китайская империя Цинь Ши%хуанди, но,
заложив административную традицию, Первый император объективно пора%
ботал на пришедшую следом империю Хань.)
Трое из четырёх преемников Ранджита были слабыми правителями (чет%
вёртый — Наунихал Сингх). В отличие от него никто из них был не в состо%
янии искусно играть на противоречиях группировок придворной знати, не

334

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

давая чрезмерно усилиться ни одной из них (как всю жизнь делал Ранджит).
Не пользовались преемники Ранджита и популярностью в войсках. После
него — на его фоне — заслужить популярность у созданной им армии вооб%
ще было исключительно трудно. Борьба в среде знати за власть, которая глу%
хо шла и при жизни Ранджита, очень скоро после его смерти вылилась в по%
токи крови. Убийство Дхиан Сингхом Чет Сингха Баджвы в 1839 г. стало Ру%
биконом, перейдя который правящая элита Панджаба стала всё больше
утверждаться во мнении: нет человека — нет проблемы. (То был разрыв с по%
литикой Ранджита.) А создание Ранджитом первоклассной армии ввело его
эпигонов в соблазн пускать её в ход для расправы над соперниками, и никто
перед соблазном не устоял. Результат — чехарда саркаров и то, что отече%
ственный исследователь К.А. Демичев верно назвал системным кризисом вла%
сти [Демичев, 2007, с. 14].
Однако вмешательство армии в дворцовые перевороты привело её к вла%
сти. Это проявилось уже в начале правления «солдатского императора» Шер
Сингха (1841 г.), а после гибели Хира Сингха (1844 г.) армия поставила дар%
бар под контроль окончательно. Налицо любопытное отклонение от обычной
восточной патримонии: её выдающийся основатель умер, всё стало рассы%
паться, но армия (хальса в узком смысле) самоорганизовалась и собрала им%
перию обратно в кулак. Залог этого успеха — реформа Гобинд Сингха и де%
мократические традиции сикхов%джатов. Это были те же удивительные спо%
собности общины к самоорганизации, которые в XVIII в. позволили сикхам
пережить репрессии Абд%ус%Самада, Закарии, Мира Манну. Недаром гуру Го%
бинд объявил носителем верховной власти в хальсе всю её целиком, весь кол%
лектив сингхов, да и Ранджит этой формальности придерживался. Санкция
последнего гуру дала сикхам религиозно%юридическое обоснование законно%
сти своего коллективного права на власть — сначала в рамках собственной
общины, затем в системе ракхи (когда власть сикхов распространилась на
несикхское население разных частей Панджаба), а начиная с Ранджита — в
империи.
Историки (например: [Кочнев, 1968, с. 68]) правы, отмечая, что выкован%
ная Ранджитом армия — нечто большее, чем наёмное войско, это действи%
тельно была армия сикхского народа как создатель и хранитель империи.
Потому и сумела она выступить субъектом действия в условиях наступившего
в Пятиречье властного хаоса, поставить под контроль знать и — попытать%
ся — защитить независимость страны от грозного соседа. В этом отношении
Панджаб среди всех политий%преемников Могольского султаната, пожалуй,
уникален. У остальных князей Индии, в том числе тех, кому довелось стол%
кнуться с британцами (наваб Бенгалии Мир Касим, Хайдар Али и Типу Сул%
тан в Майсуре, маратхские пешва и сардары), армии были только набором
наёмных отрядов с довольно пёстрым этническим и кастовым составом.

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

335

Неизвестно, правда, как долго смогла бы сикхская армия поддерживать в
Панджабе status quo, не столкнись она с внешней силой — британцами. Со
временем из армейской среды могло выдвинуться несколько лидеров, подоб%
ных основателям мисалов середины XVIII в.; они стали бы бороться друг с
другом, а тем временем от Панджабской империи отпали бы окраины (Мул%
тан, Кашмир, Джамму, Дераджат). Потом, возможно, пришёл бы новый Ран%
джит Сингх, и всё могло повториться.
Однако в условиях колониальной эпохи решающим стал внешний фак%
тор — Ост%Индская Компания. После покорения ею Синда Панджаб оставал%
ся единственной политией Индии вне зоны прямого либо косвенного управ%
ления Компании. В начале 1840%х годов британцы взяли курс на подготовку
к решению панджабского вопроса военным путём. Причин было несколько:
контекст Большой Игры с Россией, стремление компенсировать победонос%
ной войной поражение в Афганистане, опасение заразительного примера мя%
тежной сикхской армии для сипаев Компании, опасение властного хаоса в
Панджабе, будто бы чреватого набегами сикхов на британские территории.
Интересы британцев совпали с интересами лахорского дарбара, который хо%
тел избавиться от контроля собственной армии, но не имел на это сил. Сто%
роны вступили в контакт и достигли взаимопонимания: дарбар толкает ар%
мию на войну с Компанией, а та перемалывает её с помощью своей военной
машины.
Однако львы Пятиречья не разучились неприятно удивлять противников.

VII.2. Первая англосикхская война (1845–46)
К ноябрю 1845 г. Ост%Индская Компания завершила военные приготов%
ления. В четырёх военных базах у границ с Панджабом — в Фирозпуре, Луд%
хиане, Амбале и Мератхе — были собраны внушительные силы: более 40 тыс.
солдат при 94 орудиях. На Сатледже был накоплен крупный понтонный
парк — лодки для переброски этого корпуса вторжения. Во главе корпуса сто%
ял сам главнокомандующий вооружёнными силами Британской Индии гене%
рал сэр Хью Гоф (1779–1869). Этот седовласый ирландец обладал ореолом
победителя. Он был ветераном войны на Иберийском полуострове с Наполе%
оном; сам герцог Веллингтон произвёл Гофа в подполковники на поле боя
при Талавере в возрасте всего 28 лет. Во время первой «опиумной» войны с
Китаем 1839–42 гг. Гоф командовал британскими силами в этом конфликте.
Туда же, к границе с Панджабом, подъехал генерал%губернатор сэр Генри Хар%
динг. Он тоже был военным, тоже воевал в Испании с французами, потерял
левую руку при Линьи, а при Ватерлоо служил офицером связи между Вел%
лингтоном и прусским фельдмаршалом Блюхером.

336

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Между тем в Лахоре махарани Джхиндан и её окружение изо всех сил раз%
дували в армии и без того сильные антибританские настроения1. Новый
вазир Лал Сингх огласил в дарбаре подложные письма — якобы жалобы пан%
джабских чиновников левобережья Сатледжа на ползучий захват этих терри%
торий британцами. Напомню, что хотя в 1809 г. стороны поделили Северо%
Западную Индию по Сатледжу, у Ранджита по договору на левом берегу ос%
талась узкая полоса владений. Направляемые на этот раз сверху, двором,
искры антибританской истерии разожгли пожар почти моментально. Дисло%
кация англо%сипайской армии прямо за Сатледжем развеивала все сомнения:
британцы намерены покончить со Страной пяти рек.
Поводами к англо%сикхской войне стали пограничные инциденты, кото%
рые происходили по инициативе агента в Лудхиане Броудфута. Так, в марте
1845 г. панджабский судья Лал Сингх, выполняя свои официальные обязан%
ности, переправился на левый берег Сатледжа — на сикхскую же территорию.
Броудфут велел сикхам убираться, но когда они уже садились в лодки, охрана
агента обстреляла их и нескольких человек схватила. Такие провокационные
инциденты, безусловно, накаляли ситуацию. Наконец панчаяты, подталкива%
емые двором, рассудили, что лучшая защита — это нападение. Сикхи рвались
в бой и 19 ноября вызвали придворного астролога — определить благопри%
ятную дату переправы через Сатледж для начала войны. Тот заявил, что бли%
жайший удобный день — 28 ноября. Солдаты не хотели ждать так долго, под%
нялась буря негодования, астролога обозвали шарлатаном. Тот перепугался
и объявил благоприятным днём 23 ноября [Bruce, 1969, р. 96]. И всё же по
причине разных задержек переправа состоялась лишь 11 декабря. На левый
берег Сатледжа переправились основные силы сикхской армии — 60 тыс. че%
ловек при 150 орудиях под командованием Тедж Сингха и Лал Сингха.
Этого%то и добивались британцы: агрессором должен был выглядеть Пан%
джаб. Генерал%губернатор Хардинг ухватился за переправу войск как за casus
belli и уже 13 декабря издал прокламацию, где обвинил Панджаб в наруше%
нии Амритсарского договора 1809 г. Он заявил, что нападение сикхской ар%
мии ничем не спровоцировано, и возложил всю ответственность на неё. Ещё
генерал%губернатор в этом документе поставил себе в заслугу, что, несмотря
на «многие в высшей степени недружественные поступки со стороны дарбара»
продолжал стремиться к миру и «в каждом случае демонстрировал крайнюю
сдержанность из уважения к беспомощности» ребёнка%саркара Далип Сингха
[Aitchison, 1931, р. 49].
1

Ещё в 1841 г. политический агент в Лудхиане Кларк предвидел возможность того,
что «демократическая революция, так успешно проведённая сикхской армией», заставит
знать обратиться к Компании за помощью. Кларк предложил тогда послать к Лахору
12%тысячный корпус, чтобы разбить сикхскую армию, укрепив власть Шер Сингха, а за
услуги взять с него 40 лакхов и владения в Мальве [Muir, 1969, p. 334].

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

337

Между тем сама по себе переправа через Сатледж ещё не составляла втор%
жения: сикхи переправились на собственную территорию — упомянутую уз%
кую полосу, которая принадлежала Панджабу. Однако, спровоцировав сик%
хов, британцы воспользовались лазейкой в Амритсарском договоре. Напом%
ню один пункт: «Раджа никогда не будет держать на территории, занятой им
и зависимыми от него лицами на левом берегу реки Сатледж, больше войск, чем
необходимо для внутренних нужд этой территории» (т.е. полицейских функ%
ций) [A Collection..., 1812, р. 306]. А вот британцы аналогичного обязатель%
ства не скапливать войск со своей стороны границы не давали. Чтобы дока%
зать ложность утверждения Хардинга о неспровоцированности вторжения
сикхов, достаточно одного аргумента: осенью 1845 г. генерал%губернатор сам
подъехал (даже не из Шимлы — из далёкой Калькутты) к границе с Панджа%
бом. Так накануне рейда Джеймсона в Трансвааль к его границе не поленил%
ся подъехать из Кейптауна верховный комиссар Южной Африки сэр Херкь%
юлис Робинсон — чтобы, когда бурский президент П. Крюгер будет свергнут,
сразу заполнить вакуум власти в республике.
Касаясь проблемы ответственности за развязывание первой англо%сикх%
ской войны, ранние имперские историки возлагали её всецело на сикхскую
армию [Gazetteer of the Punjab..., 1888–9, р. 90; Gough, Innes, 1986, p. 58–60].
Только чиновник Ост%Индской Компании Джозеф Каннингхэм (1812–51) в
вызвавшей резонанс книге «История сикхов» (1849 г.) заявил, что наращи%
ванием военного присутствия на границе британцы спровоцировали сикхов
на вторжение. «Учитывая искреннее намерение англичан жить с Панджабом в
мире, проводимая ими политика не демонстрирует того строгого следования
формальным соглашениям и той высокой мудрости и верной проницательнос
ти, которые должны отличать планы разумной державы, знакомой с реальной
жизнью и историческимипримерами» [Cunningham, 1903, p. 346]. Позднее
имперская историография по сути приняла это мнение, подчёркивая вместе
с тем, что Компания вела военные приготовления с чисто оборонительной
целью [Archbold, 1929, p. 548]. Наконец, индийские и советские специалис%
ты безоговорочно называют агрессором Компанию [Hasrat, 1968, p. 17–18;
Семёнова, 1958, с. 135]. Хотя к войне привела растущая как снежный ком вза%
имная подозрительность и британцы отчасти действительно считали, что го%
товят превентивный удар, в целом верна именно третья точка зрения.
В самом деле, ещё в апреле 1844 г. Элленборо писал, что только к нояб%
рю 1845 г. Компания соберёт на границе достаточно сил, чтобы отразить воз%
можное вторжение сикхов [Private Correspondence, 1955, p. 467]. Странное
совпадение: это вторжение произошло в декабре 1845 г., когда британцы пол%
ностью подготовились к нему — вернее, посчитали, будто полностью готовы.
Великобритания достигла пика своей мировой гегемонии. Страна уверен%
но функционировала в качестве «мастерской мира» и крупнейшего морского

338

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

перевозчика, не говоря уж о неоспоримом статусе «владычицы морей», кото%
рый окончательно принёс Трафальгар. Именно в 1830–40%е годы завершилась
первая фаза индустриализации, основанная на текстильном производстве, и
началась вторая, в основе которой лежали уголь, железо и сталь. Быстро раз%
вивалось пароходное сообщение, строились первые железные дороги. В 1837 г.
на трон Соединённого Королевства вступила самая знаменитая в его истории
королева — Виктория. Это ознаменовало начало долгой викторианской эпохи
(1837–1901), с которой связано наивысшее могущество страны в мире.
Непрерывно расширялась Британская империя. К 1830%м годам относится
(пусть и неудачный) эксперимент заселения Южной Австралии в духе идеи
«систематической колонизации» Э.Г. Уэйкфилда. В 1839 г. как реакция на ка%
надское восстание 1837 г. увидел свет знаменитый отчёт графа Дарэма, кото%
рый, рекомендуя даровать белым колониям самоуправление, позволил Бри%
тании не наступить дважды на грабли американской революции. В 1840 г. в
результате договора с вождями племён маори в Вайтанги была официально
объявлена колонией Новая Зеландия. В 1842 г. по итогам первой «опиумной»
войны с Цинской империей британцы впервые получили аванпост на подсту%
пах к Китаю — остров Гонконг. В Афганистане, правда, ничего не вышло, зато
в самой Индии в 1843 г. Ост%Индская Компания в ходе короткой военной
кампании присоединила два из трёх эмиратов Синда — Хайдарабад и Мирпур
(Хайрпуру позволили сохранить автономию). В том же году у британцев по%
явилось второе (наряду с Капской колонией) владение в Южной Африке —
Наталь.
В этом победном марше сикхский Панджаб стал тем камнем преткнове%
ния, о который Британская империя едва не сломала свои натренированные
клыки.
Хотя действовавший на руку британцам лахорский дарбар сам подтолк%
нул армию к решительным действиям, её организованная переправа через
Сатледж неприятно удивила британцев. Если они и ожидали появления сик%
хов на своей территории, то только в виде рыщущих банд грабителей, в ко%
торых, по их мнению, должна была превратиться сикхская армия без конт%
роля со стороны дарбара. Противник рассчитывал разбить сикхов на их же
территории и никак не ожидал, что сикхи посмеют вступить в открытое про%
тивоборство с армией Компании. В декабре 1845 г., даже когда основные
силы сикхской армии уже двинулись из Лахора к границе, Хардинг не верил,
что они достигнут Сатледжа и сами начнут войну [The Punjab Papers, 1970,
p. 126]. Так накануне второй англо%бурской войны 1899–1902 гг. усиленно
разжигавшим её британцам не придёт в голову, что военные силы республик
Трансвааль и Оранжевое свободное государство нанесут величайшей империи
мира превентивный удар, сами перейдя границу и осадив сразу три города.
Переход Сатледжа означал, что сикхи принимают вызов.

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

339

Однако во главе их стояли предатели. Вазир Лал Сингх и главнокоманду%
ющий Тедж Сингх имели в этой войне одну цель — добиться разгрома соб%
ственной армии. Если на то пошло, им и стараться было особо не надо: как
военные руководители оба были некомпетентны. Лал Сингх никогда не вое%
вал, а Тедж Сингх был обязан возвышением своему дяде — Джамадару Хуш%
хал Сингху. Мы видели, что и многие сардары%сикхи были готовы поступить%
ся независимостью страны ради сохранения собственного положения, но,
пожалуй, характерно, что оба главных «героя» англо%сикхской войны сикха%
ми не были: Лал Сингх был догр, а Тедж Сингх — пурбия (хиндустанец).
Сразу после переправы Лал Сингх установил тайный контакт с политиче%
ским агентом Компании в Фирозпуре капитаном Джоном Николсоном. Вазир
заверил его в своих дружественных намерениях и просил инструкций: как
лучше расположить сикхские войска, чтобы вернее погубить их? [Private
Correspondence, 1955, p. 494]. Основные силы британцев, при которых нахо%
дился генерал%губернатор, к этому времени покинули Фирозпур; в городе ос%
тавался немногочисленный корпус генерал%майора с подходящей фамилией
Литтлер (англ. little «маленький»). У сикхов была хорошая возможность об%
рушиться на Фирозпур и без труда одолеть гарнизон. Поэтому Николсон от%
вечал Лал Сингху: «Не атакуйте Фирозпур. Стойте на месте как можно доль
ше, а затем двигайтесь к генералгубернатору». Получив этот тактический
«совет», Лал Сингх настоял на том, чтобы разделить сикхскую армию и не
бросать против главных сил британцев всю её мощь. Позднее, уже в марте
1847 г., генерал%губернатор в одном из писем поздравит сэра Фредерика Кёр%
ри (который станет резидентом Компании в Лахоре) с тем, что измена Лал
Сингха дала Компании «возможность счастливо отделаться» [Private Corre%
spondence, 1955, p. 2].
Первая битва войны произошла 18 декабря 1845 г. у селения Мудки в
20 милях от Фирозпура. Сикхи заметили неприятеля по поднимавшимся к
небу струйкам дыма от походных котлов, и захватили его врасплох. Их силы
насчитывали 10 тыс. человек с 22 пушками под командованием Лал Сингха;
силы британцев — 11 тыс. человек с 42 пушками под командованием генерала
Гофа. Уже первое сражение продемонстрировало, что Панджаб врагу так про%
сто не взять. Особенностью сражения при Мудки стало то, что велось оно
ночью — с позднего вечера до двух часов ночи. Неудивительно, что британ%
цы были застигнуты врасплох. Так адмирал Г. Нельсон начал битву при Абу%
кире в 1798 г., презрев принятые в тогдашней военно%морской тактике пра%
вила, по которым середина дня — неблагоприятное время для нападения на
противника (результат — разгром застигнутой врасплох французской эскад%
ры адмирала Ф.П. Брюэ).
После вступительной канонады панджабская конница попыталась зажать
противника в клещи, но безуспешно. Сказалась недисциплинированность

340

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

конницы, которую даже Ранджит не сумел толком превратить в кавалерию
европейского типа. Расплачиваться за предрассудки пришлось на поле боя.
Британские лёгкие драгуны обратили сикхских всадников в бегство (а те со%
ставляли большинство участвовавших в сражении сикхских сил).
И всё же натиск сикхов был так силён, что в какой%то момент дрогнули
не только сипаи Компании, но и солдаты%европейцы. Британская армия не
привыкла сражаться и даже маневрировать ночью, поэтому некоторые сипай%
ские части косили ружейным огнём ряды своих британских сослуживцев.
Сикхская регулярная пехота по численности уступала пехоте противника впя%
теро (всего 2–3 тыс. человек), но дралась отчаянно — как и канониры. Тем
не менее британцы отбили атаку, вынудив сикхов отступить и захватив боль%
шинство пушек. Потери сикхов были тяжёлыми, хотя точных данных нет;
известно лишь, что они потеряли 17 пушек. Британцы потеряли почти 900
человек — больше, чем в большинстве сражений в Индии. Лал Сингх, чтобы
помочь противнику, в разгар сражения бежал с поля боя; правда, его бегство
мало повлияло на исход боя из%за трудности руководства войсками.
Сражение при Мудки было разведкой боем со стороны хальсы, приведшей
к её моральной победе [Кочнев, 1968, с. 121]. Для британского руководства
оно стало неприятным откровением. Понюхав пороха в первой битве, бри%
танцы начали сознавать, что война с Панджабом не будет приятной колони%
альной прогулкой, наподобие тех, какие они уже не раз проводили в Индии
по вразумлению очередного непокорного раджи. По свидетельству Дж. Кан%
нингхэма, накануне войны они называли сикхскую армию сбродом (rabble)
даже в официальных документах [Cunningham, 1903, р. 347]. Это сикхи уже
проходили — со стороны Моголов ещё при Гобинде. Моголы тогда поплати%
лись за чванство — мало не показалось. При Мудки не показалось мало бри%
танцам. Вопреки их ожиданиям выяснилось, что сикхская армия не только
посмела вступить в сражение на равных, но и едва не взяла верх. Перед вой%
ной британцы считали, будто сикхи как воины уступают не только афганцам,
но и дограм. Высокомерие обошлось дорого. История Британской империи
вообще полна таких примеров. Достаточно вспомнить крах в Кабуле 1841–
42 гг., истребление части подполковника Г. Пулена при Изандлване в начале
англо%зулусской войны 1879 г. или декабрь 1941 – февраль 1942 г., когда под
натиском японцев сложилась как карточный домик Британская империя в
Юго%Восточной Азии. Во всех этих неудачах британцев трудно переоценить
роль их расистской установки — воспринимать афро%азиатского противника
как «варвара», «дикаря».
Кстати, в числе факторов, подтолкнувших сикхскую армию к нападению
на Британскую Индию, был разгром англо%сипайского корпуса в Кабуле. Как
отмечено выше, поражение в Афганистане убавило британцам престижа на
Востоке в качестве непобедимой силы, их ореол завоевателей несколько по%

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

341

блек. В истории их экспансии в Южной Азии (и вокруг) то была первая се%
рьёзная неудача. Сикхи увидели, что британцы не непобедимы, как кажутся,
как стараются себя подать. Так в конце XVII в. на сопротивление Моголам
сикхов (и не только их), безусловно, отчасти вдохновили вести о неудачах
Аурангзеба в подавлении маратхского движения на Декане.
Следующая крупная битва произошла всего через два дня при деревне
Фирозшахр. С сикхской стороны участвовали 15 тыс. человек с 90 орудиями,
с британской стороны — 17 тыс. человек с 69 орудиями. Гоф напал на Лал
Сингха, начав с артобстрела. Сикхи отвечали тем же, и тут выяснилось, что
они превосходят британцев в артиллерии! Пушки сикхов были не только мно%
гочисленнее, но и намного тяжелее британских, к тому же стояли на укреп%
лённых позициях. У сикхов полевые батареи состояли из 12% и 15%фунтовых
орудий, тогда как у британцев — из 9% и 12%фунтовых [Cook, 1975, р. 32, 38].
К этому добавлялись хорошая подготовка и храбрость канониров. Битва была
очень упорной. Сикхи стойко отбивали атаки противника с большим для него
уроном. О том, насколько отчаянным стало положение британцев, говорит
следующий факт: находившийся при армии генерал%губернатор Хардинг уже
подумывал сжечь свой личный архив и передал на хранение адъютанту свой
орден Бани и саблю — подарок герцога Веллингтона, а прежде собственность
самого Наполеона. Все его адъютанты, кроме одного, были убиты или ране%
ны. Ночь с 21 на 22 декабря 1845 г. вошла в историю британской армии как
«ночь ужаса и кошмаров». Название перекликается со знаменитой «ночью
печали» из истории европейской экспансии в другой части света — в ходе ис%
панского завоевания Мексики — ночь на 1 июля 1520 г., когда Кортес отсту%
пал из астекской столицы Теночтитлана по дамбам через озеро Тешкоко, по%
теряв треть людей.
Собрав последние силы, Гоф и Хардинг сформировали штурмовые груп%
пы, и к рассвету им в ходе штыковой атаки удалось захватить большинство
сикхских батарей. Гоф в бою имел обыкновение надевать белый мундир —
чтобы, будучи заметным, воодушевлять собственных солдат и вселять страх
во врагов. (В русской армии так же будет поступать Белый генерал М.Д. Ско%
белев, герой русско%османской войны 1877–78 гг. и завоеватель Средней
Азии.) Впрочем, на сикхов это, похоже, не действовало. Однако к полудню
британцы вынудили войска Лал Сингха оставить поле боя.
Британцы ликовали, как вдруг к месту сражения подошли войска Тедж
Сингха — свежие части численностью 10 тыс. солдат с 40 пушками. Англо%
сипайские войска были, напротив, измучены двухдневным боем, а боеприпа%
сов у них почти не осталось. Когда сикхская артиллерия опять принялась гро%
мить неприятеля, отвечать ему было нечем. В довершение всего бóльшая
часть британской артиллерии и кавалерии левого фланга, бросив основные
силы, вдруг стала отступать: младший офицер штаба (по некоторым данным,

342

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

получивший солнечный удар) отдал исходное распоряжение Гофа, не имея на
то полномочий и невзирая на изменившиеся обстоятельства [David, 2007,
p. 103–104]. Несколько офицеров всерьёз заговорили о капитуляции.
Такого в истории Британской Индии ещё не было.
Если бы сикхи решительно ввязались в бой, разгром вражеской армии
был бы обеспечен. Позднее Хардинг признался, что при Фирозшахре «висе
ла на волоске судьба Индии» (Британской, конечно), а чиновник Компании сэр
Ричард Темпл назвал 21 декабря 1845 г. наиболее опасным днём для британ%
цев в Индии с начала XIX в. Темпл высказал предположение: в случае побе%
ды сикхов при Фирозшахре ничто не смогло бы остановить их продвижение
до Аллахабада (в центре Северной Индии), а если бы к ним присоединилась
армия гуркхов из Непала, британцам пришлось бы оставить и Бихар с Север%
ной Бенгалией. Это значит, что они сдали бы не только Дели, но и всю до%
лину Ганги, отойдя к самой Калькутте, откуда начинали в конце XVII в. Ко%
нечно, это крайний вариант развития событий, но не будем забывать, что когда
в 1857 г. против Ост%Индской Компании внезапно поднимется её собствен%
ная сипайская армия, на всём пространстве от Панджаба до Бенгалии окажут%
ся всего два европейских батальона и британская власть почти в одночасье
рухнет на огромной территории.
Однако в 1845 г. британцам повезло: их ангел%хранитель стоял во главе
неприятельской армии. Увидев, как часть британской кавалерии отступает,
Тедж Сингх заявил, что это попытка охватить сикхов с фланга, и барабаны
забили отступление. При этих звуках изумлены были обе стороны: и насту%
павшие сикхи, и приготовившиеся к последнему бою британцы. Успех не был
развит, что дало британцам возможность занять сам Фирозшахр.
Потери сикхов составили несколько тысяч человек и 73 пушки. Британ%
цы потеряли 694 человека убитыми и 1721 ранеными (2/3 из них были евро%
пейцами) [History of Anglo%Sikh Wars, 2004, р. 149]. Среди убитых оказался
«ястреб» майор Броудфут, который на посту политического агента в Лудхи%
ане так много сделал для разжигания этой войны — как своими агрессивны%
ми донесениями генерал%губернатору, так и провокациями стычек на грани%
це. Поскольку сикхи отошли, британцы заговорили о победе. Однако Хардинг
почти повторил фразу эпирского царя Пирра при Аускуле: «Ещё одна такая
победа — и нам конец».
Большое количество убитых в англо%сикхских войнах связано не только
с масштабностью военных действий. Хотя выше мы видели, что даже враж%
дебный сикхам автор хроники Джангнама признавал их великодушие к вра%
гам, в войнах с британцами (а может, не только с ними) сикхи не только не
просили пощады (это мы тоже хорошо знаем), но и не давали её сами. Ране%
ных солдат противника они обычно добивали. Британцы уяснили это уже с
битвы при Мудки и перестали щадить раненых сикхов сами. Кстати, сража%

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

343

лись сикхи более острыми и тяжёлыми саблями, чем британцы. Техническая
деталь: сама их техника владения саблей наносила врагу больше ущерба —
сикхи не только рубили, но и после этого рывком тянули саблю на себя, де%
лая рану одновременно рубленой и резаной, стараясь задеть кость, что уве%
личивало у раненого противника риск гангрены. Поэтому в англо%сипайской
армии так широко практиковали ампутацию конечностей [Bruce, 1969,
р. 321].
Когда в Лондоне получили весть об отчаянной битве при Фирозшахре,
многие обвиняли Гофа в прямолинейности и поспешности, в том, что «взял
быка за рога (took the bull by the horns)». Однако председатель совета директо%
ров Ост%Индской Компании сэр Арчибалд Гэллоуэй остроумно парировал:
«В таком случае бык был весь покрыт рогами (the bull was all horns)» [Gough,
Innes, 1986, p. 253]. Это было признание сикхов достойным противником.
Вообще критика Гофа многими офицерами, включая самого генерал%губерна%
тора (у них были натянутые отношения), была просто поисками козла отпу%
щения в неожиданно тяжёлой ситуации.
Когда объявился Тедж Сингх, Гоф какое%то время всё%таки беспокоился:
вдруг сикхский командующий передумает предавать своих и обрушится на
британцев? Так в сражении при Палаши в 1757 г. тревожился Клайв, когда
весь правый фланг у него был уязвим для удара намного превосходящей чис%
лом конницы Мир Джафара и других заговорщиков против наваба Бенгалии:
вдруг они нарушат тайную договорённость и останутся верны навабу? Оба
раза для британцев обошлось.
После Фирозшахра британцы даже опасались за безопасность Дели, но
сикхская армия приостановила операции почти на месяц. По предположению
сикхского историка Ганда Сингха, Тедж и Лал сделали это намеренно — с це%
лью дать британцам прийти в себя и получить подкрепления [Singh G., 1955,
p. 82]. Воины хальсы начали прозревать относительно собственного коман%
дования. Лахорский панчаят решил сменить командиров и приказал возгла%
вить армию... Гулаб Сингху. Однако, поскольку в столице войск не осталось
и навязать свою волю силой панчаят не мог, раджа%интриган под разными
предлогами оттягивал отъезд к армии, дожидаясь её разгрома.
С Компанией Гулаб наладил контакты давно, в начале 1840%х годов. В
январе 1845 г. он, видя, как армия окончательно взяла бразды правления в
Лахоре, предложил британцам северные районы Панджаба и 50 лакхов ру%
пий, если те признают его независимым правителем Джамму. Месяц спустя он
даже вызвался оказать британцам военную помощь в случае их нападения на
его страну. Однако не в меру ретивому Гулабу кратко ответили, что британ%
цы не поощряют интриги против законной власти. Просто Хардинг ещё не
собирался идти на крайние меры. Услужливый Гулаб Сингх понадобится — но
позже.

344

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Тайно переписываясь с британцами, Гулаб строил из себя большого дру%
га сикхов. Так, во время войны он нанял в Джамму всех носильщиков зерна,
их нагрузили четвертью веса, который они носили обычно, повесили им на
шею таблички, где говорилось, что это — помощь от Гулаба, и отправили на
юг, в Лахор. Под страхом пыток им велели идти только гуськом (а не по двое
в ряд, как обычно) — чтобы весь Панджаб видел и оценил гуманитарную по%
мощь раджи Джамму [Bruce, 1969, р. 156].
Между тем 21 января 1846 г. сикхи под командованием сардара Ранджодх
Сингха Маджитхиа наголову разбили небольшой британский отряд при Ба%
довале. Правда, неделю спустя Маджитхиа потерпел поражение при Алива%
ле от ветерана Ватерлоо генерала сэра Гарри Смита. В этом сражении с сикх%
ской стороны участвовали несколько батальонов, которых в своё время тре%
нировал Авитабиле; отбиваясь от уланов 16%го полка, они построились в
равносторонние треугольники — аналог каре наполеоновской армии [Holmes,
2006, p. 65]. Однако тактика императора французов не спасла сикхов, и в ре%
зультате неудачи под Аливалом им пришлось оставить все пункты на левобе%
режье Сатледжа, кроме Собраона. Это ухудшило положение армии накануне
назревавшего генерального сражения.
Основные силы сикхов расположились лагерем под Собраоном. Не гну%
шаясь самой чёрной работы, воины (напомню — костяк составляли привыч%
ные к физическому труду крестьяне) сами оградили лагерь мощными земля%
ными укреплениями и навели понтонный мост через реку для сообщения с
основной территорией Панджаба. Тедж Сингх меж тем хлопотал над строи%
тельством для самого себя небольшой башни с тройными стенами, чтобы ук%
рыться от артобстрела неприятеля. Когда башня была готова, какой%то брах%
ман%астролог предсказал Теджу, что тот уцелеет при обстреле, если последу%
ет велению звёзд: внутренние стены надо сделать одинаковой толщины,
равной длине 333 положенных друг за другом зёрен риса; внутреннее поме%
щение должно быть строго круглым, диаметром 184 пядей самого Тедж Син%
гха. Сардар заплатил брахману 500 рупий за ценный совет и теперь ломал
голову над тем, как перестроить уже готовую башню [Семёнова, 1958, с. 141].
Несмотря на энтузиазм сикхской армии, она находилась в худшем поло%
жении, чем британская. Лагерь был прижат к реке, а дарбар в Лахоре зани%
мался прямым вредительством. Не был даже налажен подвоз продовольствия,
солдаты сидели на поджаренном горохе и сырой моркови. Когда их депута%
ция отправилась в Лахор, чтобы выразить Джхиндан протест, регентша уст%
роила сцену: швырнула солдатам свою дупатту (женский шарф) и крикнула
(как тёща Ранджита нерешительным сардарам мисалов во время нашествия
Заман%шаха): «Наденьте это, трусы! А я надену ваши штаны и пойду воевать
сама!» Сикхи впали в патриотический экстаз и заверили её, что умрут за сар%
кара и хальсу. Именно этого она и добивалась.

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

345

Британцы тем временем не сидели сложа руки — согласно их же поговор%
ке, «не давали траве расти под ногами» (to let no grass grow under one’s feet). Они
вызвали подкрепления, подогнали парк тяжёлых орудий из Дели, выведали от
Лал Сингха (через агента%мусульманина) подробный план сикхского лагеря.
Конечно, они проверили его сведения по другим каналам. Побывал у британ%
цев посланник и от Тедж Сингха — с заверением, что тот не хочет и не будет
сражаться (ответа Тедж Сингх просил только устного — чтобы не возникло
компромата) [Bajwa, 1964, р. 331]. Британцы даже предприняли меру, которая
в современном военном искусстве подходит под определение психологической
войны. Хардинг издал ещё одну прокламацию — к служащим в сикхской армии
пурбия. Генерал%губернатор призвал их дезертировать и переходить в армию
Компании, прельщая наградой, пенсией и судебными льготами.
Сикхи, со своей стороны, психологической войны не вели, но их стой%
кость и доблесть служила им лучше всяких прокламаций. По словам замеча%
тельного британского историка сэра Пендерела Муна, сипаи Ост%Индской
Компании, «обладая более верным чутьём, чем их британские офицеры, боялись
сикхов, которых считали непобедимыми: ведь на памяти живущих те не потер
пели ни одного поражения» [Moon, 1999, p. 598]. Не случайно при Мудки часть
сипаев%пехотинцев стреляла не во врага, а поверх голов. Не случайно при
Фирозшахре сипаи старались уклониться от атаки сикхских позиций, предо%
ставив это британским частям. Именно на долю британцев пришлись реша%
ющая роль во всех сражениях с сикхами и большинство потерь в англо%си%
пайских войсках. Ост%Индская Компания впервые столкнулась в Индии с на%
родом, который у её туземных солдат вызывал страх. Такого не было даже в
войнах с Майсуром. Это притом что в армию Бенгальского президентства в
основном вербовались известные своими воинскими традициями представи%
тели раджпутских (и брахманских) каст района среднего течения Ганги. Не%
удивительно, что сикхи, проверив неприятеля в бою, относились к британцам
и их индийским солдатам совершенно по%разному. Британцев они зауважали
за храбрость и упорство; сипаев%пурбия презирали, не видя в них достойных
противников.
10 февраля 1846 г. при Собраоне произошла решающая битва первой ан%
гло%сикхской войны. Силы сикхов насчитывали 30 тыс. человек при 67 ору%
диях; силы Компании — 20 тыс. британских солдат и сипаев при 75 орудиях
(на этот раз половина пушек были тяжёлыми осадными орудиями). На рас%
свете британцы под покровом тумана приблизились к сикхским позициям.
Два часа они обстреливали лагерь из пушек (сикхи отвечали им тем же), но
серьёзных повреждений так и не нанесли. Правда, и сикхи в этой «дуэли пу%
шек» не преуспели: их артиллерия стреляла слишком высоко и снаряды пе%
релетали через вражеские позиции, потому что мало осталось искусных пуш%
карей — многие погибли в предыдущих сражениях.

346

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Затем лагерь сикхов подвергся атаке двумя вражескими колоннами, причём
главный удар был нацелен на правый фланг. Почва здесь была песчаной, по%
этому укрепления оказались невысокими и их можно было преодолеть без по%
мощи лестниц (информацию об этом британский штаб получил от своего луч%
шего разведчика — неприятельского вазира). Отряд генерал%майора сэра Ро%
берта Дика ворвался на позиции сикхов, но был выбит, а его командир погиб.
Тогда нахлынула вторая волна нападающих — уже по всему фронту. На
уязвимом правом фланге британским сапёрам удалось пробить в укреплени%
ях брешь, и в неё устремились британская кавалерия и конная артиллерия.
Тедж Сингх в разгар боя бежал: переправился на западный берег Сатледжа.
Есть сведения, что при этом он разослал приказы военачальникам также бро%
сить свои части, но подчинился лишь один [Bajwa, 1964, р. 332]. Многие
сикхские историки утверждают, что затем Тедж Сингх ещё и разрушил пон%
тонный мост (по одной версии приказал выдернуть лодку из середины мос%
та, по другой — вообще открыл по мосту артиллерийский огонь, якобы с це%
лью пресечь попытку британцев переправиться). По мнению британских ис%
ториков, мост не выдержал из%за вздувшейся реки и под тяжестью множества
сикхских солдат, спешивших выйти из окружения. Как бы то ни было, отсту%
пать сикхам стало некуда. Что касается Лал Сингха, то он, по одним сведени%
ям, бежал вместе с командующим, а по другим — находился неподалёку во
главе отряда иррегулярной конницы, но участия в битве не принял, хотя был
в состоянии перерезать коммуникации Гофа.
Сикхи сражались отчаянно, ожесточение с обеих сторон достигло макси%
мума. Важным тактическим преимуществом противника было хорошее зна%
комство со штыковой атакой. Сикхи штыком владели намного хуже (ну не
смог Ранджит в их обучении прыгнуть выше головы), поэтому, когда нача%
лась рукопашная, бросали свои мушкеты, вынимая привычные талвары (саб%
ли). (В ближнем бою сикх старался левой рукой схватить вражеский штык,
а саблей в правой руке — сразить врага.) Англо%сипайские войска постепен%
но теснили сикхов к берегу Сатледжа. Узнав о бегстве командующего, на пе%
редовую линию выдвинулся со своим отрядом ветеран кампаний Ранджита,
тесть покойного саркара Наунихала белобородый сардар Шам Сингх Атари%
вала. «Погибнем во имя гуру и не покинем поля боя!» — призвал он своих во%
инов [Видьявачаспати, 1956, с. 235]. В этом он поклялся на Гуру Грантх и
выехал навстречу врагам на белой лошади в белом одеянии (в Индии и на
Дальнем Востоке белый — цвет траура). Шам Сингх сдержал клятву. Его
жена, узнав о поражении сикхов, совершила обряд сати сразу: вестей о гибели
мужа ждать не стала, зная, что он предпочтёт поражению гибель. В Панджабе
его память чтут и поныне.
Гоф назвал битву при Собраоне «Ватерлоо Индии». Это высказывание тем
более верно, если вспомнить, что сикхов обучали бывшие офицеры Наполео%

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

347

на. Собраон надломил мощь хальсы. Сикхи потеряли от 3 тыс. до 10 тыс. че%
ловек (многие утонули, пытаясь добраться до противоположного берега реки).
Правда, и потери британцев были немалыми: 320 убитых, 2038 раненых.
Генерал сэр Гарри Смит позднее назвал Собраон самой тяжёлой битвой,
в которой ему довелось участвовать, после Бадахоса, Ватерлоо и Нового Ор%
леана1. Генерал Гоф позднее отдал должное противнику: «Политические сооб
ражения помешали мне публично выразить восхищение великолепной отвагой
павшего врага — мне хотелось плакать, видя страшное избиение столь слав
ных воинов» (цит. по: [Cook, 1975, р. 93]). Ему вторил Хардинг: «Сикхские
солдаты — лучшие люди, которых я видел в Азии, смелые и дерзкие республи
канцы» [The Punjab Papers, 1970, p. 93]. Выказанные сикхами мужество, стой%
кость и дисциплина были выше всяких похвал, признают даже имперские
историки XIX в. [Gough, Innes, 1986, p. 130].
Как самоуверенно «предсказал» в своём подробном обзоре Индии нача%
ла 1840%х годов отставной офицер армии в Мадрасском президентстве Эду%
ард де Уоррен, у сикхской армии в случае конфликта с Компанией не было
никаких шансов: «Панджаб будет потерян в тот же момент, когда на него
нападёт Англия; с его существованием покончит одноединственное сражение,
которое не продлится и часа» [Warren, 1845, p. 146]. Сколько и каких сраже%
ний пришлось выдержать Компании в действительности, мы видели. А ещё
обратим внимание на проговорку: возможной нападающей стороной здесь
названы британцы.
Сипаи Компании при Собраоне сражались лучше, чем в первых двух бит%
вах войны, потому что при Фирозшахре британцам удалось%таки переломить
их настроение, своим примером разубедить их в идее непобедимости сикхов.
В Индии и исламском мире (Индия отчасти сама в него входит) широко рас%
пространено фаталистическое понятие икбал (араб. «успех», «счастье») —
счастливая судьба человека, его счастливая звезда, гарантирующая ему неиз%
менный успех невзирая ни на какие встающие на пути препятствия. Своими,
казалось, бесконечными победами британцы за столетие успели накопить в
глазах индийцев, особенно простого народа, такой икбал. Афганский крах и
начало англо%сикхской войны означали, что британцы этот икбал подрасте%
ряли, судьба (как некая фатальная сила) от них отворачивается. Однако их
последующие победы убедили индийцев в том, что икбал британцев по%пре%
жнему с ними.
1
Сражение при Бадахосе (Испания) произошло в рамках Полуостровной войны
17 марта 1812 г., когда Артур Уэлсли (ещё не ставший герцогом Веллингтоном) с трудом
взял штурмом крепость, которую защищал гарнизон из французов, испанцев и гессенцев.
Сражение при Новом Орлеане (США) произошло в рамках англо%американской войны
в декабре 1814 – январе 1815 г., когда британскому десанту так и не удалось взять тог%
дашнюю столицу штата Луизиана.

348

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Через два дня после Собраона вся армия Компании переправилась через
Сатледж и остановилась всего в 30 милях от Лахора, заняв Касур (тот самый
город, патханского наваба которого покорял Ранджит).
Дарбар посчитал, что его собственная армия потерпела достаточное пора%
жение. Можно было и о мире подумать, и себя не забыть. Интриган%виртуоз
Гулаб Сингх наконец выехал к границе — не для того, чтобы возглавить вве%
ренную ему армию, а уже для переговоров с победителями. Сикхские солда%
ты теперь вполне отдавали себе отчёт, какую роль сыграл дарбар в их разгро%
ме, и высказали сардарам всё, что думают: «Мы знаем, что вы договорились с
двором послать нас против англичан, погнать нас, как овец, на гибель... Вас сле
довало бы наказать по заслугам, но мы предоставим вам возможность отве
тить перед гуру и богом, а сами, покинутые и преданные, сделаем всё, что в
наших силах, чтобы сохранить независимость страны» (цит. по: [Семёнова,
1958, с. 145]). Своё слово сикхи ещё скажут.
Причинами поражения сикхов в первой войне с Компанией были: превос%
ходство англо%сипайских (главным образом британских) войск в дисципли%
не и выучке; недостаточная компетентность командования, в том числе и из%
за отсутствия соответствующего образования (это сказывалось, например, в
пассивной тактике: и при Фирозшахре, и при Собраоне сикхи ждали, пока в
атаку пойдёт противник, «дарили» ему инициативу); прямое предательство
главнокомандующего и вазира, как и всего дарбара вместе с регентшей.
Среди причин поражения сикхов я недаром не назвал техническое пре%
имущество Европы. Мы видели, что их орудия превосходили британские ка%
либром, что Ранджит наладил массовый выпуск стрелкового оружия. Удив%
ляться тут нечему: ещё во второй половине XVIII в., когда некоторые индий%
ские правители стали активно заимствовать результаты европейской военной
революции, выяснилось, что по многим показателям их армии не уступают
армии Ост%Индской Компании, с которой они вскоре и схлестнулись. Так,
англо%майсурские войны велись в целом на равных. Уже в первой из этих
войн (1767–69) майсурская артиллерия, по отзыву генерал%майора сэра Эйра
Кута, как минимум не уступала британской, а её скорострельность была
выше. По мнению британского индолога П.Дж. Маршалла, Европа одолела
Азию не за счёт качества, а за счёт именно количества — благодаря тому, что
с конца XVIII в. в Европе стремительно набирало обороты военное производ%
ство (просто поставили на промышленную основу), падала стоимость мор%
ских перевозок, а территориальные приобретения Компании обеспечивали её
всё новыми людскими и денежными ресурсами [Marshall, 1993, p. 27–28].
После разгрома Панджаба перед Ост%Индской Компанией встала пробле%
ма: что с ним делать? На протяжении столетия с начала превращения Компа%
нии в державу%купца в середине XVIII в. она либо присоединяла покорённые/
завоёванные княжества Индии (прямое управление), либо — чаще — навязы%

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

349

вала им субсидиарный договор или просто делала сателлитами/данниками
(косвенное управление). Аннексию Панджаба генерал%губернатор Хардинг
исключил как финансово несостоятельное решение: для оккупации пришлось
бы вызывать войска из Великобритании, а из%за трудностей сообщения в по%
ловодье (5–6 месяцев в году) гарнизоны пришлось бы размещать в каждом
доабе и в Пешаваре; расходы на администрацию и войска превысили бы до%
ходы страны на 1 млн. ф.ст. [The Punjab Papers, 1970, p. 111]. Противополож%
ное решение — уйти вообще — Компания тоже не могла себе позволить, по%
скольку к дарбару реальная власть уже не вернулась бы: либо возродилась бы
мощь враждебной британцам хальсы, либо произошёл бы распад страны, что
лишало Компанию буфера от Среднего Востока и Средней Азии1. Хардинг
отверг и идею раздробить страну на княжества, потому что Компании при%
шлось бы часто вмешиваться в возникающие между ними распри (ей хвати%
ло возни с беспокойными княжествами Мальвы). Генерал%губернатор рассу%
дил, что остаётся сохранить в Панджабе какое%то военное присутствие и, как
он выразился, «подрезать крылья» сикхам [The Punjab Papers, 1970, p. 101].
Уже 20 февраля 1846 г. англо%сипайские войска заняли столицу Пятире%
чья. 9 марта при ключевой роли, сыгранной Гулаб Сингхом, был подписан
Лахорский договор «о вечном мире и дружбе» между Ост%Индской Компани%
ей, с одной стороны, и «Далип Сингхом, его наследниками и преемниками» —
с другой. Для империи гордых сикхов условия договора были унизительны%
ми. Панджаб уступил Компании... пограничный с ней Джаландхарский
доаб — часть исконно сикхской территории! Это было ещё не всё: Компания
забирала и север страны — горную область между Беасом и верховьями Инда,
включая Кашмир и Хазару (это — в погашение военных расходов Компании).
Заодно британцы заставили Далип Сингха отказаться от притязаний на тер%
ритории к югу от Сатледжа — ту самую узкую полосу на левом берегу, кото%
1

Коснувшись роли Панджаба как буфера, Хардинг «отличился» выдающимся по сво%
ему невежеству замечанием. По его мнению, сикхи — которых он относил к индуистам —
могли служить для Компании «авангардом против мусульманских племён, которые со вре
мён Александра веками вторгались в Индию через эту страну Лахора: ведь Пор был сикх
ским царём» [The Punjab Papers, 1970, p. 103]. К индуистам сикхов причисляли и мусуль%
манские хронисты, это ошибка распространённая: для стороннего наблюдателя различия
между двумя религиозными общинами были малозаметны (для многих жителей Запада
сегодня малозаметны даже различия между сикхами и мусульманами: как мне рассказы%
вали преподаватели университета Гуру Нанак Дэва в Амритсаре, после терактов 11 сен%
тября в США били не только мусульман, но и сикхов — носят тюрбаны, значит мусуль%
мане). Однако по Хардингу выходит, что (даже если самих македонцев он к мусульма%
нам не причислял) в IV в. до н.э. в странах к западу от Индии уже существовал ислам, а
в самой Индии — сикхизм! Генерал%губернатор хотел сказать, что, начиная с вторжения
Александра, отпор завоевателям Индии давали обитатели Панджаба как крайней, погра%
ничной страны субконтинента.

350

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

рая сохранялась за Ранджитом после 1809 г. Далее саркар обязался выпла%
тить контрибуцию в 50 лакхов рупий, выдать 36 пушек, которые ещё остава%
лись у разгромленной армии, пропускать по требованию Компании её войс%
ка по территории Панджаба, а также без её согласия не принимать на служ%
бу европейцев и американцев [Aitchison, 1931, р. 51–53]. Американцев в
Индии не было, но за них нередко выдавали себя дезертиры из британских
частей армии Компании — чтоб замести следы.
Но и это не всё. В тексте договора прописана награда (британцев) Гулаб
Сингху. «В признание заслуг раджи Джамму Гулаб Сингха перед лахорским го
сударством в деле восстановления дружеских отношений между лахорским и
британским правительствами» Далип заранее признал независимость Гула%
ба на тех территориях, которые тому ещё предстояло получить от британцев
по отдельному с ним договору (т.е. Гулабу дали карт%бланш). В случае воз%
никновения между Панджабом и Гулабом каких%либо споров арбитром, ко%
нечно, объявлялась Компания. Одним из важнейших пунктов договора ста%
ло сокращение сикхской армии до 20 тыс. пехоты и 12 тыс. конницы. Армия
не подлежала увеличению без согласия Компании. Британцы обязались не
вмешиваться во внутренние дела Панджаба — кроме как «в интересах лахор
ского дарбара» [Aitchison, 1931, р. 53]. Из текста документа чувствуется, что
британцы с нетерпением ждали расформирования сикхской армии, которая
доставила им столько неприятностей и переживаний и до сих пор внушала
опасения.
Опасения окажутся обоснованными.
Лахорский договор лишил Панджаб более трети территории и прибавил
Компании 30 лакхов рупий годового дохода [Hasrat, 1968, p. 287]. В Лондо%
не королева Виктория и правительство сэра Роберта Пиля всецело одобрили
заключение договора (политическая оппозиция — виги — покритиковала за
то, что Хардинг вступил в «бесчестную сделку» с Гулаб Сингхом1). Генерал%
губернатор за победу над Панджабом получил от королевы титул «виконт
Хардинг Лахорский». В истории Британской империи это был один из пер%
вых «колониальных» титулов. Позднее за победы в колониальных войнах
титулами по названию побеждённой страны или взятого города будут на%
1
На примере более серьёзного вопроса индийской политики Великобритании могу
сказать, что критика оппозицией курса правительства в парламенте очень часто была
продиктована не принципиальной позицией, а логикой партийно%политической борьбы
в Британии, самим фактом нахождения в оппозиции. Когда в 1773 г. правительство
партии тори во главе с Ф. Нортом проводило в парламенте Акт о регулировании, поста%
вивший Ост%Индскую Компанию под частичный контроль государства, находившаяся в
оппозиции партия вигов обрушилась на билль с критикой, крича о посягательстве на
собственность частной корпорации. Через десять лет, в 1783 г., виги (Ч.Дж. Фокс), придя
к власти, попытались провести меру в том же направлении, но ещё более радикальную.
См.: [Фурсов К., 2006, с. 156–183].

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

351

граждены другие деятели империи. Так, лорд Нэпир за победу в Эфиопии в
1868 г. получит официальный титул «Магдальский», лорд Робертс за победу
над Айюб%ханом во второй англо%афганской войне в 1880 г. — титул «Кан%
дагарский», лорд Маунтбэттен за отвоевание Бирмы у японцев во Вторую
мировую войну — титул «Бирманский».
Чтобы заставить кого%то соблюдать договор, предпочтительно иметь в
запасе силовой аргумент. Рассудив именно так, всего два дня спустя, 11 мар%
та 1846 г., Компания навязала дарбару дополнительный договор: в Лахоре до
конца года оставался её военный контингент «для защиты махараджи и жи
телей города Лахора во время реорганизации сикхской армии» [Aitchison, 1931,
р. 54]. Дарбар обязался «немедленно и добросовестно приступить к реоргани
зации своей армии согласно предписанным условиям» — иначе, припугнула
Компания, она «будет вправе вывести войска из Лахора в любое время до ис
течения срока» [Aitchison, 1931, р. 55]. Казалось бы, скорейший вывод окку%
пационных сил должен быть естественными желанием побеждённой стороны
и пугать этим глупо. Однако, возможно, долгое присутствие англо%сипайского
корпуса в Лахоре отвечало интересам сардаров, по%прежнему страшившихся
собственной армии. Включение в договор «пугающего» пункта логично. Бри%
танцы знали, какой аргумент подействует.
Итак, в столице побеждённой Панджабской империи появились оккупа%
ционный гарнизон и официальный посланник Компании — агент генерал%
губернатора по отношениям с лахорским дарбаром Генри Лоуренс (1806–57).
Это один из самых выдающихся администраторов в истории Британской Ин%
дии. Он родился в самóй Южной Азии — на Цейлоне, побывал налоговым
чиновником округа Горакхпур в средней части долины Ганги, служил помощ%
ником Кларка в округе Фирозпур, приобрёл богатый управленческий опыт.
Среди чиновников Ост%Индской Компании Генри Лоуренс выгодно отличался
тем, что часто призывал начальство уделять главное внимание не скрупулёз%
ному сбору податей с подвластного индийского населения, а его благососто%
янию (чем начальство нередко раздражал).
Джаландхарский доаб был одной из житниц Панджаба и примыкал к вла%
дениям Ост%Индской Компании, поэтому, получив его по договору, она его
присоединила. Доаб дал ей прибавление налоговых поступлений в 500 тыс.
ф.ст. в год [Kumar, 1978, p. 269]. Управлять новым выгодным приобретени%
ем был назначен комиссар Джон Лоуренс — младший брат Генри Лоуренса,
позднее вице%король Индии (1864–69). Полученный британцами по тому же
договору Кашмир — дело другое: эта высокогорная малолюдная страна была
им сама по себе неинтересна. Компания отторгла его, чтобы ослабитьПанд%
жаб. Теперь его можно было кому%то передать — с тем чтобы получатель за%
висел от Компании. Кандидат имелся — Гулаб Сингх (который в своём Джам%
му был его соседом). Ему Кашмир и перепал, причём не бесплатно: он выку%

352

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

пил его у Компании за 75 лакхов рупий (заплатил за собственную зависи%
мость). Махарани Джхиндан отправила к Генри Лоуренсу посланцев протес%
товать против передачи Кашмира Гулабу, грозила жаловаться напрямую ко%
ролеве Виктории, да всё безуспешно. Если империя Ранджита была регио%
нальной политией%преемником Могольского султаната, то Кашмир под
властью Гулаб Сингха стал региональной политией%преемником её самой.
Сделавшись махараджей, тот принялся выжимать из населения максимум:
резко повысил налоги с крестьян и сборы с купцов. «Поживу я всласть — ведь
на то и власть». Случались волнения, но наместники махараджи подавляли
их, а зачинщиков жестоко карали. Так, в 1850 г. одного из них заставили идти
по частично замёрзшему озеру, тонкий лёд проломился и арестованный уто%
нул [Singh B., 1974, р. 170]. В Британской Индии Кашмир стал крупнейшим
по территории княжеством. Догрская династия Гулаб Сингха будет править
им сто лет, до ухода британцев из Индии в 1947 г. Тлеющий и поныне индо%
пакистанский конфликт из%за Кашмира — во многом результат деятельнос%
ти (а точнее, бездеятельности) последнего представителя этой династии ма%
хараджи Хари Сингха.
Британцы сами презирали Гулаб Сингха. Так, Хардинг писал о нём как о
«величайшем мошеннике в Азии». «К несчастью, — добавил генерал%губерна%
тор, — необходимо улучшить его положение, поскольку он не участвовал в войне
с нами и его территория граничит с нашей... я должен забыть, что он мошен
ник, и обращаться с ним лучше, чем он заслуживает» [The Punjab Papers, 1970,
p. 104]. В Панджабе после смерти Ранджита Гулаб Сингх не имел себе равных
в дипломатическом мастерстве и по дальновидности и проницательности
сравним со своими современниками Кавуром и Бисмарком [Punjab on the
Eve..., 1956, p. LXXXI]. Гулаб умел устраиваться при любой власти и выжил
в закрутившейся с 1839 г. мясорубке, чего не удалось даже его младшему бра%
ту Дхиан Сингху. В народе Гулаб Сингха прозвали Медведем (ричх). Однако,
возможно, ему лучше подходит сравнение с хитрой лисой; именно так —
«Лиса из Джамму» — озаглавил свою книгу его биограф Бава Сатиндер
Сингх, назвавший его «не только расчётливым оппортунистом, но и масте
ром в искусстве политического и физического выживания» [Singh B., 1974,
р. 84].
А вот Лал Сингх получил по заслугам. Он был недоволен, что Компания
оценила его услуги не так высоко, как услуги Гулаб Сингха. Из зависти он
стал подстрекать кашмирского назима Шейха Имам%уд%дина не отдавать Гу%
лабу власть над субой (этот назим имел репутацию очень начитанного чело%
века с прекрасными манерами; вместе с тем однажды сварил заживо какого%
то пандита). Упрашивать Имам%уд%дина не пришлось, и он выгнал догров,
которые приехали было вступить во владение Кашмиром от имени Гулаб
Сингха. Тогда, чтобы обеспечить передачу власти, в Кашмир прибыл агент

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

353

Генри Лоуренс с англо%сипайской бригадой и сикхскими частями впридачу
(хотя и не знал, как они себя поведут). Имам%уд%дин решил не искушать судь%
бу и покорился без единого выстрела. Он был привезён в Лахор, повинился
на дарбаре и выдал своего подстрекателя. Лал Сингха судили и в декабре
1846 г. выслали на территорию Компании с конфискацией всех джагиров. Ос%
таток жизни он прожил в Дехра Дуне и Масури в предгорьях Гималаев, где
и умер в 1867 г.
Признать власть завоевателей отказался ещё один наместник — комендант
крепости в Кангре. Он наотрез отказался передать крепость британцам, пат%
риотично заявив, что откроет ворота только по велению Ранджит Сингха, а
парвану (приказ) признаёт лишь в виде пуль и пороха. Лоуренсу пришлось
осадить крепость объединённым англо%сикхским войском, и в мае 1846 г. ко%
мендант сдался.
Пример Гулаб Сингха оказался заразителен: независимое княжество для
себя пытался выговорить и Тедж Сингх (даже предлагал за это 25 лакхов), но
получил от британцев отказ. Между тем и Лал Сингх и Тедж Сингх, пожалуй,
поработали на британскую победу больше всех других сардаров. Впрочем
Тедж Сингх остался главнокомандующим, а в 1847 г. был пожалован раджой
Сиалкота.
Захваченные в качестве трофеев около 200 пушек Хардинг велел провез%
ти через всю Северную Индию в Калькутту — чтобы индийское население
прочувствовало, осознало победу британцев над сикхами, воочию убедилось,
что с Ост%Индской Компанией шутки плохи. Это был грамотный ход: проде%
монстрировать всей Индии зримые результаты разгрома такого серьёзного
противника, как империя сикхов. Некоторые из трофейных орудий были от%
правлены в Лондон и установлены в королевском замке в Виндзоре. Среди
них — две медные пушки, захваченные при Мудки. Их лафеты из тикового
дерева украшены медной инкрустацией, изображающей охотничьи сцены,
драконов, индуистского обезьяньего бога Ханумана. Передок орудия крепится
к задней стороне лафета изображениями слоновьей головы и хобота [Эгер%
тон, 2007, с. 283].
Когда подошёл декабрь 1846 г., войска Компании согласно договору
должны были покинуть Панджаб. Это не устраивало ни саму Компанию, ни
дарбар. Британцы хотели обеспечить более длительный контроль над побеж%
дённым противником, сардарство хотело получить гарантии, что собственная
армия не будет трогать его и дальше. Однако, как отметил Хардинг, было
очень важно, чтобы инициатива продлить оккупацию исходила от дарбара, и
было необходимо выставить напоказ нежелание британцев брать на себя тя%
жёлую ответственность. Сардарам дали понять, что нужно обратиться к бри%
танцам с просьбой не уходить. Для этого Хардинг устроил дарбару спектакль:
в декабре англо%сипайский гарнизон Лахора, выполняя условие договора, за%

354

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

собирался домой, упаковал вещи. Цель этого была одна — вынудить дарбар
упросить британцев остаться [Private Correspondence, 1955, р. 12–15]. Расчёт
оказался верным. Пятьдесят два сардара сами просили генерал%губернатора
оставить оккупационные войска в стране до совершеннолетия (16%летия) Да%
лип Сингха, т.е. до сентября 1854 г. Британцы сделали вид, что уступают дар%
бару очень неохотно.
Соответственно, 16 декабря 1846 г. Ост%Индская Компания и Панджаб
заключили новый договор в местечке Бхайровал. В связи с малолетством сар%
кара генерал%губернатор обязался ни много ни мало «помогать в осуществ
лении управления» Панджабом. Это означало отправку в Лахор резидента с
«полной властью направлять и контролировать все дела в каждом департа
менте государства» [Aitchison, 1931, р. 57]. Так Панджаб последней из поли%
тий Индии был затянут в систему резидентств Компании, т.е. был создан ме%
ханизм контроля над его правительством (какой уже существовал в других
крупных княжествах Индии; к концу XIX в. британцы создадут такой же ме%
ханизм в султанатах Малайи).
Далее, по договору в Лахоре учреждался регентский совет в составе вось%
ми человек, действующий под полным контролем резидента. Это означало
полное отстранение от власти матери саркара — Джхиндан. Члены регент%
ского совета были названы в тексте договора поимённо: Тедж Сингх (преда%
тель стал его председателем), Шер Сингх Атаривала, Дина Натх, Факир Нур%
уд%дин и ещё четыре сардара. Генерал%губернатор оставлял за собой право
занять любую крепость или военный пост в Панджабе. На оплату оккупацион%
ных войск дарбар выделял 22 лакха рупий в год. Договор имел силу до сентяб%
ря 1854 г., хотя Компания оставила за собой право расторгнуть его [Aitchison,
1931, р. 57–58]. Рычаг воздействия на сардаров — чтоб вели себя хорошо.
Среди членов совета назван Дина Натх. Напомню, что этот банкир%инду%
ист сделал видную карьеру ещё при Ранджит Сингхе, с 1834 г. возглавлял
министерство финансов и пользовался огромным влиянием. В 1838 г. был
пожалован титулом дивана и огромными джагирами. После смерти Ранджи%
та Дина Натх неизменно входил в правительство при всех его преемниках.
Это позволило авторам газеттира Лахорского округа 1916 г. назвать его Та%
лейраном Панджаба [Panjab on the Eve..., 1956, p. 30, n. 5]. К британцам он
давно относился благожелательно, потому и попал в состав совета.
Бхайровалский договор 1846 г. стал последним в истории субсидиарным
договором Ост%Индской Компании с индийской политией. По сути оккупаци%
онный корпус стал в Панджабе субсидиарным отрядом, какие имелись во всех
крупных княжествах — сателлитах Компании: Авадхе, Хайдарабаде, Майсу%
ре и других (впрочем, в любом княжестве субсидиарный отряд был оккупа%
ционным войском в потенции — если правитель или какая%то часть его под%
данных вдруг покажет враждебность к британцам).

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

355

По справедливому мнению Б.Дж. Хасрата, Бхайровалский договор факти%
чески превратил Панджаб в британский протекторат [Hasrat, 1968, p. 295].
Правда, строго юридически статус Панджаба был несколько иным. Дело в
том, что в Британской империи среди категорий зависимых территорий су%
ществовали два разных правовых статуса — protectorate и protected state. По
определению ведущего специалиста по конституционным проблемам Британ%
ской империи А.Б. Кейта, протекторат был территорией под полным сувере%
нитетом короны, но не аннексированной. Большинство владений этой кате%
гории находилось в Африке (возникли уже к концу XIX в.): Северная Роде%
зия, Ньясаленд, Уганда, Бечуаналенд и др. В protected state суверенитет
сохранялся за местным правителем, а полномочия британской короны про%
исходили из конкретных договоров с ним (могли касаться как внешних сно%
шений политии, так и каких%то аспектов её внутренних дел). Эта категория
была распространена прежде всего в Азии и Океании: княжества Индии,
султанаты Малайи, Бруней, Саравак, Тонга [Keith, 1936, р. 508]. Таким обра%
зом, Панджаб после Бхайровалского договора сделался одним из protected
states Британской империи. Конечно, грань между двумя юридическими кате%
гориями была размытой и термин «протекторат» к Панджабу применим,
пусть не юридически, но по сути.
При этом, как писал Хардинг королеве Виктории в 1847 г., благодаря до%
говору Компания фактически аннексировала Панджаб, не взваливая на себя
финансового бремени, а установив субсидиарную систему «без её несправед
ливостей или пороков» [The Punjab Papers, 1970, p. 118]. Генерал%губернатор
имел в виду, что в княжестве, связанном с британцами субсидиарным союзом,
часто процветало «плохое управление» (misgovernment). Механизм был таков:
введя в княжество субсидиарный отряд, британцы обеспечивали правителю
несокрушимую опору престола, а он, чувствуя теперь свою полную безнака%
занность (ибо, если его подданные вздумали бы поднять мятеж, иметь дело
им пришлось бы с субсидиарным отрядом, которому сопротивляться беспо%
лезно), выжимал из населения максимум, плодя гнёт и лихоимство; вмеши%
ваться же во внутренние дела княжества, чтобы пресечь это, британцы счи%
тали себя не вправе, поскольку в первой половине XIX в. ещё не отказались
полностью от применения к княжествам Индии норм международного пра%
ва (это произойдёт после восстания 1857–59 гг.). Самым ярким примером
княжества с плохим управлением называли небольшой султанат Авадх в Се%
верной Индии. Впрочем, британцы сильно преувеличивали1.
В Панджабе как пограничной стране Индии генерал%губернатор рассудил,
что Компания не имеет права рисковать «плохим управлением» [The Punjab
Papers, 1970, p. 112]. Поэтому Хардинг сделал для него исключение: по сути
1

Подробнее см.: [Фурсов К., 2006, с. 247–249].

356

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

субсидиарный статус Панджаба не помешал британцам присвоить себе в нём
обширные полномочия, чтобы контролировать все сферы управления. Вме%
сте с тем сразу после заключения Бхайровалского договора Хардинг писал
Хобхаусу, что Компания получила в Панджабе неограниченную власть, но
предпочтительно всё же править им руками сардаров, что «безопаснее, чест
нее и дешевле» [The Punjab Papers, 1970, p. 117].
Махарани Джхиндан, осознав, к чему идёт дело, пыталась уклониться от
подписания договора, но было поздно. Победители вошли во вкус и дикто%
вали свои условия. Вообще оказывалось, что если значительному сегменту
сардарства приход Компании был действительно выгоден (в той степени, в
какой может быть выгодной оккупация страны другой державой), то сама
регентша (теперь уже бывшая) прогадала, позвала британцев на свою беду.
Так в 1760%е годы выяснилось, что торгово%ростовщический дом банкиров
Джагат Сетхов, который участвовал в заговоре против наваба Бенгалии в
1757 г., зря пригласил Клайва участвовать в дворцовом перевороте: когда
после Палаши позиции британцев окрепли, Компания оттеснила этих банки%
ров от центра экономической жизни Бенгалии, и их бизнес захирел.
Конечно, британцам немало помог тот факт, что на престоле Панджаба в
это решающее время оказался мальчик. Не будет преувеличением сказать, что
они извлекли из данного факта максимальную выгоду: во%первых, империя
была юридически как бы обезглавлена, маленький саркар был политически
недееспособен (как гуру Хар Кришан в XVII в., чем воспользовались тогда
масанды); во%вторых, его малолетство ещё и дало Компании повод закрепить
успех.
Резидентом в Лахоре стал Генри Лоуренс, статус которого, таким образом,
просто повысили. В помощники себе он собрал группу молодых компетент%
ных чиновников Ост%Индской Компании. Лоуренс разослал их в разные ча%
сти Панджаба в качестве советников при наместниках. По сути он установил
двоевластие: как в Лахоре параллельно дарбару появился британский рези%
дент, так на местах параллельно назимам и кардарам из Лахора появились
британские советники. Так, капитан Эбботт был отправлен в Хазару, лейте%
нант Эдуардз — в Дераджат и Банну, капитан Николсон — в Пешавар и т.д.
(многие из них были военными). Группа вокруг Лоуренса позднее получила
известность как «молодёжь Генри Лоуренса». Именно ей Компания была обя%
зана ползучим переподчинением Северо%Западной Индии от сикхов британ%
цам ещё до официальной аннексии Панджаба в 1849 г. Название группы на%
поминает другой, более известный, «коллектив» в истории Британской импе%
рии — «детский сад Милнера»: кадры молодых перспективных чиновников,
которых соберёт вокруг себя Алфред Милнер на посту верховного комисса%
ра Южной Африки (1897–1901). Этот «детский сад» ляжет в основу более
серьёзной неформальной организации — исключительно влиятельной Груп%

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

357

пы Милнера, которая сыграет одну из ключевых ролей в истории Британской
империи на финальном этапе её развития и которую американский историк
К. Куигли назвал «одним из важнейших исторических фактов ХХ в.» [Quigley,
1981, p. IX].
Лоуренс поставил кардаров под строгий контроль центра, велел подгото%
вить писаные гражданский и уголовный кодексы и стал высшей судебной ин%
станцией в стране [Khilnani, 1972, p. 100, 105]. С 1846 г. британцы снизили
жалованье (минимум — 6 рупий в пехоте и 25 в кавалерии), зато покончили
с его задержками и вычетами, ввели пенсии.
Через несколько месяцев после заключения Бхайровалского договора
Тедж Сингх наконец дождался милости за заслуги против отечества: получил
титул раджи. Церемония его инвеституры в августе 1847 г. вскрыла степень
недовольства Джхиндан оккупантами. Согласно заведённому порядку, 7%лет%
ний Далип Сингх в своём тахтгахе (тронном зале) должен был нанести на
лоб Тедж Сингху соответствующий случаю шафрановый тилак. Когда все со%
брались, маленький саркар вдруг отказался это делать — скорее всего, по ука%
занию матери. Мальчика пытались уговорить и Лоуренс, и член регентского
совета Шер Сингх Атаривала, но безуспешно: тот упрямо скрестил руки на
груди и глубже вжался в монаршее золотое кресло, удивив присутствовавших
решимостью, которая не вязалась с его возрастом и мягким характером. Ко%
нечно, отказ саркара не сорвал церемонии: резидент просто поручил прове%
сти её одному из членов совета. Как раз перед церемонией Лоуренс заметил
своим помощникам, что «его высочество демонстрирует больше ума, чем боль
шинство английских детей его возраста» [Singh, Ganda, 1955, р. 100]. Дока%
зательство не замедлило явиться.
Этот случай показал, что Джхиндан так и не смирилась с тем, что в Ла%
хоре появились новые хозяева. Тогда Лоуренс заключил её в башню Самман
Бурдж. Однако, оставаясь в Лахоре, махарани продолжала доставлять британ%
цам неудобство самим своим присутствием в столице на положении отстра%
нённой от власти правительницы. Поэтому вскоре её ложно обвинили в за%
говоре с целью убить Лоуренса и Тедж Сингха, вывезли из Лахора и 20 ав%
густа 1847 г. заключили в Шейхупурской крепости. Ударили и по её кошельку:
пенсию королевы%матери сократили до 1/3 (4 тыс. рупий в месяц). Она жало%
валась непосредственно генерал%губернатору через своего вакила, но тот ото%
слал жалобу обратно в Панджаб, Лоуренсу: махарани поставили на место,
показав, что единственный канал сообщения между нею и генерал%губерна%
тором — это резидент в Лахоре. Лоуренс жалобу проигнорировал. Джхиндан
писала письма и ему лично, негодуя на его несправедливость и свою разлу%
ку с сыном. В частности, она спрашивала: почему Лоуренс пытается овладеть
страной закулисными методами, а не открыто? [Private Correspondence, 1955,
р. 490]. На факсимиле одного из писем махарани видно, как её строчки шриф%

358

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

том гурмукхи загибаются вниз (см.: [Private Correspondence, 1955, р. 488]). Пси%
хографология называет это одним из признаков пессимизма. Было от чего.
Впрочем, как сказано в Коране: «Это то, что вы призывали» (сура
«Власть», аят 27). Джхиндан провела ловкую комбинацию, избавившись от
контроля своей армии, — но попала под контроль британцев. Она и дарбар
в 1845 г. хотели избавиться чужими руками от собственной армии, но так,
чтобы потом эти руки не схватили железной хваткой их самих. Так не бывает.
В январе 1848 г. в Калькутте сменился генерал%губернатор: место Хардин%
га занял Джеймс Браун%Рэмзи, более известный по титулу, дарованному ему
чуть позднее, — маркиз Далхузи. На посту генерал%губернатора он пробудет
восемь лет (1848–56). Вместе с лордами Уэлсли (1798–1805) и Кёрзоном
(1899–1905) Далхузи называют одним из трёх самых выдающихся генерал%
губернаторов в истории Британской Индии. В историографии есть даже мне%
ние, согласно которому Индия не знала такого масштабного правителя со
времён Акбара [Pemble, 1977, p. 92 и след.]. Далхузи отличался поразитель%
ной работоспособностью и вникал в мельчайшие вопросы управления (как в
Панджабе Ранджит Сингх).
Для самостоятельности Панджаба (независимость была уже в прошлом)
приезд Далхузи был очень плохой новостью. Генерал%губернатор намеревался
провести в Индии целый комплекс реформ, направленных на модернизацию
страны. Они должны были расчистить путь британскому промышленному
капиталу в освоении ресурсов Индии. Это и реформа гражданской службы, и
создание инфраструктуры — активное строительство железнодорожной сети,
ирригационных сооружений. В отношении княжеств курс модернизации пре%
дусматривал максимально быструю их ликвидацию как островков тради%
ционности, отсталости, которым нет места в современном мире. С именем
Далхузи связывают известную «доктрину выморочных владений» (хотя вы%
двинул её не он, а директора Ост%Индской Компании). Согласно этой докт%
рине, Компания в силу своего статуса верховной державы Индии присвоила
себе право аннексировать владения умершего князя при отсутствии у него ес%
тественных (не усыновлённых) наследников мужского пола. Далхузи энер%
гично проводил эту доктрину в жизнь, успев аннексировать за годы своего ге%
нерал%губернаторства семь княжеств.
Собирался Далхузи решить и проблему Панджаба. Он был убеждён, что
в случае ухода британцев господствующее положение вновь займёт армия,
которая не перестанет их ненавидеть, а твёрдой власти (имелся в виду дар%
бар) по%прежнему не будет. «Наша граница не может оставаться в безопас
ности при таких обстоятельствах Мы могли бы предотвратить всё это, сде
лав сразу то, что, как мы твёрдо уверены, необходимо сделать в конце кон
цов» — писал он [The Punjab Papers, 1970, p. 182]. Далхузи был убеждённым
сторонником присоединения Панджаба к Британской Индии.

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

359

Не случайно Генри Лоуренс, выступавший за минимальное вмешательство
Компании во внутренние дела княжеств, скоро не поладил с новым генерал%
губернатором. Уже в марте 1848 г. он взял отпуск по болезни и уехал в Бри%
танию, а резидентом в Лахоре был назначен более покладистый сэр Фреде%
рик Кёрри. Правда, несмотря на радикальные взгляды Далхузи, ситуация
пока оставалась прежней. В Панджабе сохранялось сикхско%британское дво%
евластие.
За прошедшие с окончания войны два с лишним года страна, казалось, ус%
покоилась, была, как говорили в таких случаях британцы, «замирена» (paci
fied). Так, Хардинг в письме королеве заверил её, что «военная мощь сикхов
уничтожена навсегда» и «возродить её нельзя будет никогда» [The Punjab Papers,
1970, p. 118]. В июле 1847 г. он отметил: «Панджаб замечательно спокоен...
Я могу отвечать за мир в течение шести ближайших лет» [Hardinge, 1986,
p. 218]. С такими прогнозами в колониях и зависимых странах британцы оши%
бались довольно часто. Например, так случилось в ходе обеих англо%афганских
войн. Осенью 1841 г., перед внезапным восстанием в Кабуле, сэр Уильям Мак%
натен в донесении Окленду заверил его получившей известность фразой:
«В Афганистане тишь, как в Беершебе в дни Данииловы». 2 сентября 1879 г. на%
вязанный Афганистану резидент в Кабуле сэр Луи Каваньяри прислал в Шимлу
телеграмму со словами «Всё в порядке», а через три дня там узнали, что его ре%
зиденция взята штурмом и все, кто находился внутри, истреблены.
То, о чём писал Хардинг, на деле было затишьем перед бурей. Как образ%
но пишет В.И. Кочнев: «Численно урезанная, отодвинутая на второй план
сикхская армия глухо волновалась, вспоминая героические походы армии халь
сы. Армия безусловно являлась своеобразным барометром, стрелка которого ко
лебалась в зависимости от настроения народа. В последнее время она медлен
но, но неодолимо приближалась к буре» [Кочнев, 1968, с. 145]. Ненависть к
британцам была велика, и по Панджабу ползли самые дикие слухи, например,
будто они выжимают из трупов индийцев «человеческое масло» [Singh Kh.,
II, p. 65].
В апреле 1848 г. и.о. резидента Кёрри сместил назима Мултанской субы
Мулраджа. Регентским советом в Мултан был назначен новый назим, на этот
раз сикхский сардар — Кахн Сингх Ман, с которым поехали два британца из
числа «молодёжи Генри Лоуренса» — политический советник нового назима
Ванс Эгнью и его помощник лейтенант Уильям Эндерсон. Им и должна была
на деле принадлежать вся полнота власти в южной провинции.
Едва состоялась передача власти, как Мултан восстал и оба британца
были убиты. Так началась вторая англо%сикхская война.
В декабре 1845 г. сикхская армия переправилась через Сатледж и развер%
нула наступление на британской территории. В первом же крупном сражении

360

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

(при Мудки) выяснилось, что противник серьёзно недооценил сикхов — их
выучку, вооружение (особенно артиллерию), способность вести масштабные
действия в соответствии с правилами современной военной науки. Эта недо%
оценка обошлась британцам весьма дорого. Разбить врага малой кровью на
его же территории у них не вышло. Хотя характер сопротивления сикхов был
совсем иным, по сути в Панджабе Британская империя наступила на те же
грабли, что в Афганистане за четыре года до этого: британцы опять понаде%
ялись на своё расовое и техническое превосходство. Они «попрежнему так
упорно презирали дух учеников Гобинда или не понимали его настолько, что это
чуть не сорвало их триумф» [Cunningham, 1903, p. 347]. Второе сражение
(при Фирозшахре) должно было закончиться полным разгромом основных
сил англо%сипайской армии, но её выручили панджабские военачальники%
вредители, действовавшие в интересах дарбара. Лишь в решающем сражении
при Собраоне британцы наконец с трудом взяли верх.
Действия сикхской армии в войне с Ост%Индской Компанией 1845–46 гг.
доказали состоятельность реформ Ранджит Сингха. Запущенная им военная
машина исправно работала и после его смерти (набор добровольцев, оплата,
оснащение вооружением), даже несмотря на охватившую сардарство борьбу
за власть. Будь Ранджит жив, показанные хальсой результаты изумили бы его
самого, так как превзошли бы его ожидания. Сикхи оказались в состоянии
несколько раз встретиться с европейской армией на поле боя — и едва не
выиграть войну.
В истории британской экспансии в Индии наибольшего успеха (пусть
краткосрочного) добивались те князья, кто, как маратхский сардар Джасвант
Рао Холкар и даже правитель Майсура Хайдар Али, в целом избегали масш%
табных сражений, предпочитая партизанскую тактику. Сикхи были един%
ственным исключением — благодаря великолепным боевым качествам этни%
ческих панджабцев, помноженным на развитые гуру Гобиндом традиции во%
енного братства, а также на обучение при Ранджите бывшими офицерами
Наполеона. Неудивительно, что в ходе войны поражение Ост%Индской Ком%
пании временами казалось неминуемым. И это несмотря на задержки в сикх%
ской армии жалованья, её плохое снабжение и сговор её командования с вра%
гом! Очень важным фактором упорного сопротивления сикхской армии стал
её высокий моральный дух. Сломить львов Пятиречья британцам удалось
только ценой колоссального напряжения сил.
Вторжение сикхов 1845 г. можно назвать загробным выстрелом импера%
тора французов по Великобритании. Наполеон умер побеждённым, но его
офицеры натренировали на британцев азиатский народ воинов. У Бонапар%
та не вышло ни прорваться в Индию с помощью египетского похода 1798 г.
(где он, кстати, рассчитывал соединиться с местным союзником — майсур%
ским Типу Султаном), ни натравить на Ост%Индскую Компанию Россию при

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

361

Павле, — но ретроспективно получилось, что Британии в Индии он всё же на%
солил: руками сикхов уже в 1840%е годы.
Упомянув о боевых качествах панджабцев, отмечу: одна из причин, по
которым британцам так тяжело далось покорить их, это то, что среди всех
индийцев панджабцы — народ, наиболее близкий европейцам по физическим
данным. В Южной Азии существует антропологическая закономерность: чем
ближе к северо%западу, тем население более рослое и белокожее. Это резуль%
тат волн миграции, которые приходили только с северо%запада, накладыва%
лись одна на другую, поэтому здесь население «выросло» и «побелело» боль%
ше всего; Панджаб — страна на крайнем северо%западе субконтинента. И на%
оборот, чем дальше к востоку и юго%востоку Южной Азии, тем население, как
правило, более щуплое, низкорослое и темнокожее (проявляется дравидий%
ский субстрат). В ходе своей экспансии в Индии британцы имели дело пре%
имущественно с антропологическим типом, который уступал им физически,–
пока не упёрлись в Панджаб.
Одолев в начале 1846 г. сикхскую армию, Ост%Индская Компания ввела
в Лахоре оккупационный режим, который в конце того же года продлила на
восемь лет. Дарбар во главе с махарани добился поставленной цели — изба%
вился от ненавистного контроля сикхской армии, но победители забрали в
Лахоре намного больше власти, чем он рассчитывал. Панджаб стал британ%
ским протекторатом.
Однако сикхи ещё не сказали своё последнее слово.

VII.3. Вторая англосикхская война (1848–49)
Конфликт вокруг Мултана стал нарастать к концу 1847 г. Нуждаясь в
деньгах, дарбар неожиданно потребовал от назима субы — дивана Мулрад%
жа — заплатить 30 лакхов рупий в виде назрана (т.е. сверх обычной суммы)
под предлогом недавнего наследования наместничества. Мулрадж был сыном
упомянутого справедливого назима Саван Мала, сменив его после его гибе%
ли в 1844 г.: по сути в Мултане сидела местная династия, признававшая вер%
ховную власть Лахора и платившая дань. Мулрадж отговорился за неимени%
ем денег. Дарбар послал из столицы войска, но... их отбили. Не стоит этому
удивляться: патримониальная Панджабская империя была политией%матрёш%
кой.
Резидент, тем не менее, утвердил Мулраджа в его должности, так как, по%
добно своему отцу, это был способный администратор. Однако дарбар по ука%
занию резидента резко увеличил налоги (или дань: в патримониальной поли%
тии грань между этими двумя понятиями зыбкая) с Мултана (с 13,7 до 19,7
лакхов), да ещё передал брату Лал Сингха доходный округ Джханг, по сути

362

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

выкроив его из Мултанской субы. Тогда в декабре 1847 г. Мулрадж, ссылаясь
на плохое здоровье, подал в отставку. Правда, будучи назимом Мултана уже
во втором поколении, он едва ли серьёзно собирался расстаться с властью
[Khilnani, 1972, p. 128].
Однако и.о. резидента (замещавший брата Джон Лоуренс) его отставку
принял.
Возникла интересная ситуация, которая иллюстрирует столкновение ци%
вилизаций на уровне представлений о власти. В патримониальных политиях
Азии отставка такого полунезависимого наместника, каким был Мулрадж в
Мултане, часто была и считалась тактическим ходом, сделанным лишь с це%
лью поторговаться с имперским центром. В столице понимали, что этот —
официально — наместник обладает определённым собственным весом, что он
не только чиновник империи, но и наследственный владетель на своей тер%
ритории. Поэтому обычно следовали длительные переговоры, препиратель%
ства и чаще всего наместник оставался на своём посту — либо выторговав
себе выгодные условия, либо будучи вынужден где%то уступить центру. Бри%
танцы, появившись в Лахоре, действовали, исходя из совсем других представ%
лений о природе власти. Они исходили из концепции европейского государ%
ства, которое функционирует по законам формальной рациональности (тер%
мин М. Вебера). Подал чиновник в отставку — вышестоящая власть имеет
полное право принять её и назначить другого. Никакие намёки и недосказан%
ности в расчёт не принимаются. В азиатской политии, да ещё не до конца «за%
мирённой», поступивший так британский резидент выглядел как слон в по%
судной лавке. Показательно, что эту ошибку британцы допустили после
отъезда из Панджаба Генри Лоуренса: тот наверняка действовал бы гибче.
Показательно и то, что эта ошибка была допущена очень скоро после отъез%
да Лоуренса: людей с его знанием того, как реально функционирует индий%
ская полития, в Компании оказалось не так%то много.
18 апреля 1848 г. Ванс Эгнью и лейтенант У. Эндерсон вместе с новым
сикхским назимом прибыли в Мултан, чтобы обеспечить передачу власти.
Как ни был Мулрадж раздосадован на этих непонятливых ферингов, он без
препирательств передал им ключи от городской крепости. Но Мулрадж
пользовался большой популярностью, и население открыто выражало недо%
вольство. Ещё важнее то, что британцы провели сокращение в гарнизоне кре%
пости. Эндерсон расставил часовыми своих гуркхов, и мусульманские воины
Мулраджа лишались средств к существованию. Чтобы разжечь пожар, доста%
точно было искры.
Когда британцы вместе с Мулраджем выезжали из городской крепости,
лошадь Эгнью задела одного из воинов, Амир Чанда. Тот дал выход раздра%
жению и ударил британца копьём, сбив с лошади. Долго сдерживаемое него%
дование прорвалось, и на британцев бросились со всех сторон. Ранили и Эн%

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

363

дерсона. Мулрадж пустил коня в галоп и скрылся обратно в крепости. Исто%
рики сходятся во мнении, что он был к нападению непричастен и произош%
ло оно стихийно: воины любили своего назима и не потерпели его унижения.
Таким образом, антибританское выступление начали не сикхи. Показательно,
однако, что сопровождавший британцев сикхский отряд из Лахора быстро
перешёл на сторону мятежников. К ним присоединилась часть городских ре%
месленников и крестьян окрестных деревень. Через три дня толпа повстанцев
добила раненых британцев в комплексе мечети Идгах, где те расположились
лагерем. Мултан фактически отложился от Панджаба. Во главе восстания
встал Мулрадж. Повторю, что он не имел отношения к убийству британцев, —
но, оказавшись в руках восставших, поддался их давлению и стал, пусть не%
охотно, знаменем восстания, центром притяжения всех недовольных лахор%
ской властью. Как выразился историк Хушвант Сингх: «Мулрадж обнаружил,
что едет верхом на тигре, и знал, что не может позволить себе спешиться»
[Singh Kh., II, p. 127]. Так через девять лет, в 1857 г., во время восстания си%
паев в Дели последний могольский шах 82%летний Бахадур II поневоле ста%
нет их лидером как фигура, обладающая традиционной легитимностью (да
ещё общеиндийского масштаба).
Восстание в Мултане вспыхнуло в конце апреля, т.е. уже наступал зной
(летом температура в этой местности достигает 40–50 °С). В области Мулта%
на климат особенно жаркий из%за близости пустыни Тхар. Недаром в Индии
ходила пословица: «Между Мултаном и адом — только листок бумаги». Во%
енные кампании в Южной Азии, как правило, были сезонными: их приуро%
чивали к периоду до жары и муссонных проливных дождей. Вспомним, что
Ахмад%шах Дуррани с постоянством вторгался в Индию в ноябре – декабре,
а обратно уходил к весне. Британцам было самое время поторопиться с по%
давлением восстания. Это было им по силам. Но генерал%губернатор Далху%
зи стал проявлять странную медлительность. Когда Кёрри из Лахора попро%
сил находившегося близ Шимлы генерала Гофа двигаться к мятежному Мул%
тану, тот отказался, сославшись на жару. Ещё Хардинг разместил в Лахоре,
Джаландхаре и Фирозпуре по мобильной бригаде как раз на случай восста%
ния в разгромленном Панджабе. Однако Далхузи не пустил их в ход. По его
словам, в случае начала кампании главным врагом британцев стали бы не
сикхи, а стихия — дожди и вздувшиеся реки [The Punjab Papers, 1970, p. 154–
156]. В июне 1857 г., вскоре после начала восстания в Дели, сезон муссона не
помешает британцам осадить могольскую столицу: слишком многое будет по%
ставлено на карту.
Медлительность Далхузи была сознательной. Расчёт был такой: дать вос%
станию разгореться, расползтись по Панджабу — чтобы получить оправдание
вынашиваемой генерал%губернатором идеи аннексировать страну! Расчёт ока%
зался верен.

364

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

С британской стороны одну из главных ролей во второй англо%сикхской
войне сыграл помощник политического агента в области Банну лейтенант
Герберт Эдуардз из «молодёжи Генри Лоуренса» (позднее дослужился до
фельдмаршала). Считая, что курс Далхузи слишком опасен, он, проявив не%
дюжинную инициативу, принял энергичные меры к локализации мултанского
восстания. Правда, сначала, имея в распоряжении небольшой отряд, Эдуардз
написал резиденту Кёрри, что чувствует себя шотландским терьером, лающим
на тигра. Воспользовавшись неприязнью пуштунов и белуджей к покорившим
их сикхам, лейтенант быстро набрал из них войско численностью 14,5 тыс.
При этом Эдуардз сделал упор на религиозный фактор: его агенты поднима%
ли мусульманское население лозунгом антисикхского джихада. Много по%
зднее, в 1980%е годы, другая держава (также англосаксонская) тоже восполь%
зуется в этих местах идеей джихада, раздувая его против третьей стороны.
Это оказалось контрпродуктивно (с точки зрения Эдуардза): влиятельный
религиозный лидер сикхов Бхаи Махарадж Сингх стал ездить по окрестнос%
тям Мултана и, в свою очередь, призывать сикхов к священной войне (дха
рам юдх). Его прибытие в Мултан после убийства двух британцев побудило
многих примкнуть к восстанию [Singh Kh., 1971, p. 133]. А с точки зрения
Далхузи расползание восстания как раз было желательно. Генри Лоуренс сра%
зу высказал мнение, что если быстро принять меры, восстание не разгорит%
ся. Но этого%то и добивались в Калькутте.
Оперативно набрав своих патханов и белуджей и получив подкрепление
от данника Панджаба — наваба Бахавалпура, лейтенант Эдуардз разбил вой%
ско Мулраджа в бою при Канейри. Тем самым он нарушил инструкции Дал%
хузи, который рекомендовал лейтенанту не проявлять большой активности.
К середине июня Эдуардз подступил к стенам Мултана. Кёрри прислал к нему
на помощь из Лахора отряд генерала Уиша и 7%тысячный отряд сикхской ар%
мии под командованием члена регентского совета раджи Шер Сингха Атари%
вала. Воочию увидев мощную Мултанскую крепость, Уиш был очень озада%
чен и начал осаду.
Между тем возник другой очаг восстания — на северо%западе страны. На%
зимом здесь состоял Чатар Сингх Атаривала, отец Шер Сингха и невесты ма%
ленького саркара. Его британским советником был назначен капитан Джеймс
Эбботт, управлявший к тому же областью Хазара, которая, как мы помним,
отошла к Компании вместе с Кашмиром. Имея целью максимально ослабить
власть сикхов над этническими окраинами Панджаба и подозревая лично
Чатар Сингха в антибританских замыслах, Эбботт постоянно ставил своему
сикхскому начальнику палки в колёса. Он разжигал недовольство пуштун%
ского населения сикхской властью: раздавал вождям местных племён субси%
дии, называл сикхов гонителями ислама. Дошло до того, что свою резиден%
цию Эбботт расположил в 55 км от местопребывания Чатар Сингха [Кочнев,

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

365

1968, с. 156]. Как накануне первой войны британцы спровоцировали армию
на выступление, так и сейчас Эбботт в конце концов толкнул сикхов на от%
ветные действия. Сикхская часть в подчинении Чатар Сингха восстала про%
тив британского политического офицера, и назим присоединился к восстанию
(хотя Эбботт был представителем резидента, юридически это выступление
можно назвать восстанием с большой натяжкой). Кстати, капитан Эбботт был
одним из активных участников Большой Игры с Россией: в 1840 г., во вре%
мя неудачного похода оренбургского губернатора В.А. Перовского на Хиву,
он ездил туда попытаться убедить хана Аллах%кули отпустить русских рабов
(то, что удалось чуть позднее лейтенанту Р. Шекспиру)1.
Узнав о восстании отца на северо%западе, 14 сентября Шер Сингх под
Мултаном неожиданно перешёл на сторону Мулраджа. Генералу Уишу при%
шлось тут же снять осаду с города и отступить.
И отец и сын Атаривала сначала были настроены к Ост%Индской Компа%
нии вполне лояльно. Напомню, что Шер Сингх даже вошёл в регентский со%
вет. Кроме того, он сделался деорхидаром, т.е. занял пост, который при дво%
ре Ранджита занимал Дхиан Сингх. Однако действия капитана Эбботта в Ха%
заре оттолкнули семью Атаривала от британцев. Чатар Сингх имел к ним ещё
одну претензию: стремясь упрочить своё положение тестя саркара, настаивал,
чтобы ему побыстрее разрешили сыграть свадьбу, — а британцы не спешили.
15 сентября 1848 г. Шер Сингх Атаривала издал прокламацию ко всем
сикхам выступить на борьбу с британцами, учитывая «гнёт, тиранию и нео
правданную жестокость, с какой феринги обошлись с вдовой великого махарад
жи Ранджит Сингха, матерью народа, и жестокость, какую они продемонст
рировали к населению страны» (цит. по: [Singh, Gopal, 1988, p. 566]). На при%
зыв откликнулось несколько сикхских сардаров.
О совместных действиях Шер Сингх и Мулрадж не договорились. По мне%
нию В.И. Кочнева, причина состояла в том, что Мулрадж с самого начала тай%
но пытался договориться с британцами [Кочнев, 1968, с. 162]. В самом деле,
Мулрадж возглавил восстание неохотно, понимал силу Компании и предпо%
чёл бы решить дело миром при первой возможности. Представляется, что в
реальности главная причина — его нежелание вновь ставить Мултан в зави%
симость от сикхов, от дарбара в Лахоре, намерение повернуть вспять центро%
стремительные тенденции, заданные за полвека до этого Ранджит Сингхом.
Не случайно и Шер Сингх не проявлял особой активности в попытках нала%
дить контакты с Мулраджем. Для того ли Ранджит семь раз ходил на Мултан,
чтобы теперь сикхи поощряли сепаратиста? Предположу больше: главная
цель восстания Мултана состояла даже не в том, чтобы дать отпор британцам
как завоевателям Панджаба, а в том, чтобы отложиться от Лахора. На непо%
1
Имя капитана увековечено на карте: в Пакистане существует город Эбботтабад
(именно там в мае 2011 г. был, как считается, убит Усама бин Ладин).

366

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

виновение Лахору мултанцев своими неумными действиями спровоцировали
именно британцы, а уж кто там, в столице, заправлял — британцы ли, сикхи
ли — для Мултана было не столь важно.
Вклад в то, чтобы два лидера восстания не нашли общего языка, внёс ини%
циативный лейтенант Эдуардз. Проявив способность нестандартно мыслить,
он написал письмо на имя Шер Сингха, из которого следовало, будто пере%
ход последнего на сторону восставших — мнимый и предпринят с единствен%
ной целью: чтобы Мултан открыл осаждающим ворота. Эдуардз позаботил%
ся, чтобы письмо попало к Мулраджу; естественно, оно усилило недоверие
того к сикхам. Так Аурангзеб, когда в 1681 г. против него поднял мятеж его
сын Акбар, искусно сорвал его намечавшийся союз с князьями Раджпутаны.
Шах тогда написал сыну письмо, в котором хвалил его, что тот ведёт радж%
путов в западню, — и дал раджпутам возможность перехватить это письмо.
Те поддались на уловку и ночью поспешно отступили, что позволило Ауран%
гзебу подавить мятеж шахзады.
Однако и Шер Сингх не был подходящим лидером восстания. Как полко%
водец он оказался сверхосторожным и не использовал ряд благоприятных
возможностей. Не найдя контакта с Мулраджем, он в начале октября ушёл от
Мултана на север. Правильным решением было бы двигаться прямо на Лахор:
Шер Сингх мог успеть занять столицу до того, как из%за границы вступит ка%
рательная армия, и имел шанс поднять сикхское население центральных рай%
онов Панджаба [Cook, 1975, р. 202]. Вместо этого он двинулся западнее.
Впрочем, резидент Кёрри исключил возможность восстания в столице:
объявил комендантский час, расставил на улицахпатрули, арестовал сарда%
ров, подозреваемых в симпатиях к восставшим.
Выдавая желаемое за действительное, Далхузи 5 октября 1848 г. писал
резиденту Кёрри из Калькутты: «Ничему не научившись на опыте и на приме
рах, сикхский народ захотел войны, и даю слово, сэр, они получат её с лихвой».
В том же письме Далхузи проговорился, что ждал этого кризиса несколько
месяцев.
Особенностью второй англо%сикхской войны стало то, что (в отличие от
первой войны) формально это не была война Панджаба с Ост%Индской Ком%
панией. Формально британцы действовали от имени маленького саркара и
его дарбара в Лахоре, которые и не помышляли о сопротивлении Компании.
Юридически дело обстояло так, что британцы в интересах лахорского прави%
тельства подавляли мятежи части сикхской армии и сепаратистов в Мултане.
На деле же это была война против британцев части сикхского народа, кото%
рый ещё не смирился с оккупацией. Поэтому резидент Кёрри удивился, по%
лучив 3 октября письмо Далхузи, согласно которому генерал%губернатор
«рассматривал Лахорское государство фактически в состоянии прямой войны
с британским правительством».

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

367

На западе страны между тем восстание ширилось. В Аттоке возник мятеж
против британского командующего Герберта: восстал набранный из мусуль%
ман гарнизон, и Герберт был вынужден сдаться. Хотя британцы и играли на
противоречиях сикхов и их мусульманских подданных, антибританское дви%
жение затронуло не только сикхов. В Пешаваре, где стоял сикхский гарнизон
и находился британский советник — майор Джордж Лоуренс (старший брат
Генри и Джона Лоуренсов) — пока было спокойно. Председатель Конт%
рольного совета по делам Индии Хобхаус удовлетворённо отметил по этому
поводу: «Данный факт хорошо показывает, что верность недавно покорённых
полуцивилизованных варваров во многом зависит от характера и контроля
тех, кто непосредственно и лично осуществляет над ними власть» [The Punjab
Papers, 1970, p. 192]. В суждении о правильном обращении с варварами Хоб%
хаус «сел в лужу»: через месяц, в конце октября, вся пешаварская часть вос%
стала и попыталась убить Лоуренса. Ему дал приют один патханский вождь,
который потом передумал и выдал майора Чатар Сингху. Таким образом, на
дальнем западе Панджабской империи власть британских советников рухнула
повсеместно. Сикхские солдаты расстреляли здесь Фатех%хана Тивану, кото%
рый в 1845 г. организовал убийство принца Пешавара Сингха, а теперь вы%
ступал агентом британского резидента.
Востока страны восстание не затронуло. Видя, что поднять всеобщее вос%
стание сикхов не удаётся, сардар Чатар Сингх, скрепя сердце, вступил в пе%
реговоры с амиром Афганистана Дост Мухаммадом, посулив за военную по%
мощь против Компании главное афганское приобретение Ранджита — Пеша%
вар и 30 тыс. рупий впридачу. Афганцы живо заинтересовались, и в Пешавар
прибыл сын амира с войском. Получив афганское подкрепление, Чатар Сингх
выступил на восток, к Джеламу, на соединение с сыном.
К октябрю 1848 г. Далхузи счёл, что восстание разгорелось достаточно,
чтобы можно было представить его всеобщей войной Панджаба против бри%
танцев со всеми вытекающими для страны последствиями. 9 ноября на пра%
вый берег Сатледжа переправился главнокомандующий силами Компании
генерал Гоф с войсками. Позднее он признался, что недоумевал — находятся
ли Компания с Панджабом в войне или мире, а если в войне, то воюют ли
британцы за дарбар или против него?
В конце ноября генерал Уиш начал вторую осаду Мултана. Город с его
мощными укреплениями задержал британцев (хотя и не на пять месяцев, как
в 1818 г. — сикхов), да и Уиш, похоже, не отличался инициативностью. Ге%
нерал имел в своём распоряжении 15 тыс. человек, но значительную часть
этих сил составляли иррегулярные войска. 22 декабря подошли подкрепле%
ния — два полка британской и четыре полка сипайской пехоты плюс два пол%
ка сипайской кавалерии [Victorian Military Campaigns, 1967, р. 59]. Как ехидно
заметил Далхузи в январе 1849 г., девиз на гербе Уиша должен был звучать

368

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

так: «Завтра, завтра, завтра» [Private Correspondence, 1955, р. 157]. (Генерал%
губернатор цитировал слова Макбета из его финального монолога в одно%
имённой трагедии Шекспира: «Tomorrow, and tomorrow, and tomorrow».) Мул%
тан представлял собой для врага «крепкий орешек», но судьба войны реша%
лась на севере, в противостоянии сикхских частей Шер Сингха и Чатар
Сингха карательной армии Гофа.
Первое сражение сикхов с британцами произошло 22 ноября 1848 г. под
Рамнагаром в Рачна доабе. Гоф понёс тяжёлые потери, устроив кавалерий%
скую атаку по песчаному руслу высохшей реки (в 2 мили шириной) под мощ%
ным пушечным огнём. Отряд бригадного генерала Кемпбелла был разбит.
Победа сикхов не была крупной, но подняла моральный дух армии. 3 декабря
произошло сражение при Садуллапуре, в конце которого сикхи из%за превос%
ходства врага в артиллерии отступили, но организованно, в боевом порядке.
Британцы пустили слух, будто Шер Сингх в этом сражении погиб, что было
неправдой. Он отошёл на запад, к Ченабу, и стал ждать подхода отца. Гоф,
подойдя к реке, тоже приостановился: сикхи опять показали, на что способ%
ны, поубавив вражескую прыть. Однако британцам было ясно, что Шер Син%
гха надо разбить до подхода подкреплений. Поэтому 13 января 1849 г. Гоф
дал Шер Сингху сражение под деревней Чилианвала в Чадж доабе. Это была
одна из двух крупнейших и тяжелейших битв второй англо%сикхской войны.
Под началом Шер Сингха в сражении участвовало 30 тыс. человек, прав%
да, половину составляло иррегулярное ополчение; пушек у сикхов было 60,
причём в основном лёгких. Под началом Гофа было 13 тыс. человек и 62 пуш%
ки, включая 20 тяжёлых орудий и гаубиц (Thorburn в: [Кочнев, 1968, с. 165]).
Готовясь к сражению, сикхи допустили ту же тактическую ошибку, что в
первую войну при Аливале и Собраоне: расположились, имея в тылу широ%
кую реку — в данном случае Джелам. Однако они частично исправили поло%
жение, навязав врагу бой раньше, чем тот рассчитывал. Гоф собирался начать
сражение только на следующее утро, 14 января, так как плохо представлял
расположение противника и хотел получить разведданные. Сикхи разгадали
его намерения и навязали сражение 13 января, не дав противнику стать ла%
герем.
В начале битвы шедшая в штыковую атаку на правый фланг сикхов бри%
гада Пенникуика потеряла боевой порядок в зарослях кустарника, попала под
огонь сикхской артиллерии, была контратакована сикхской кавалерией и от%
ступила с тяжёлыми потерями. Позднее в аналогичную ситуацию на левом
фланге сикхов попала кавалерийская бригада Поупа (сам командир был тя%
жело ранен). Это притом, что в первую войну британская кавалерия, наобо%
рот, была на высоте (драгуны 3%го полка за своё бесстрашие снискали у сик%
хов прозвище шайтан де бачче, «дети чёрта»). Как подметил В.И. Кочнев,
британские историки пишут, что поражение этих частей было вызвано труд%

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

369

нопроходимыми джунглями, но почему%то не отмечают, что эти же джунгли
не мешали сикхам удачно контратаковать британцев [Кочнев, 1968, с. 166].
Так французы в 1812 г. списывали все неудачи в России на мороз.
Чилианвала была очень упорной битвой. Хотя в какой%то момент врагу
сдался служивший ещё Ранджиту артиллерийский командующий Илахи Бахш,
отступили в конце концов британцы. В битве отличился сын Хари Сингха
Налвы Джавахир Сингх, командовавший одной из атак. Сикхи праздновали
удачу, дав полагавшийся в таких случаях 21%пушечный салют. Однако побе%
ду приписывали себе обе стороны — как, к примеру, русские и французы при
Бородине. Далхузи парадоксальным образом считал, что сикхи потерпели при
Чилианвале «несомненное поражение», но вместе с тем называть это британ%
ской победой было бы «поэтично» [The Punjab Papers, 1970, p. 232]. Прежде
чем поздравить Гофа с «блестящей победой», он десять дней молчал — не мог
оправиться от неприятного удивления.
Потери британцев при Чилианвале были огромными — 2446 человек и
знамёна трёх полков [History of Anglo%Sikh Wars, 2004, р. 88]. На обществен%
ное мнение в Великобритании это оказало более серьёзное впечатление, чем
даже крах в Кабуле. Поднялась буря негодования. Гофа ещё больше, чем в
прошлую войну, винили в некомпетентности и требовали заменить его. Дал%
хузи в письме герцогу Веллингтону признался, что хотя на людях ведёт себя
так, будто Чилианвала — великая победа, на деле больше не считает англо%
сипайскую армию в безопасности в руках такого главнокомандующего. Это
опять были поиски ответа на вопрос «Кто виноват?». Настоящей причиной
британских неудач была не мифическая некомпетентность Гофа, а реальная
доблесть сикхов. С пленными сикхи обошлись хорошо, угостили пловом и
вином, а двоих отпустили обратно с приветом от Шер Сингха.
Всего через два дня на пост главнокомандующего вооружёнными силами
Британской Индии был назначен генерал сэр Чарлз Нэпир, завоеватель Синда
в 1843 г. Он находился тогда в Великобритании. Победитель Наполеона при
Ватерлоо герцог Веллингтон сказал Нэпиру: «Если не поедете Вы, то остаёт
ся мне» [Moon, 1999, p. 616]. Однако принять командование Нэпир не успел.
Хотя к середине XIX в. путь от Лондона до Бомбея и сократили всего до двух
месяцев (благодаря пароходному сообщению через Красное море — ещё до
строительства Суэцкого канала), события в Индии разворачивались быстрее.
Вторая англо%сикхская война успела закончиться раньше прибытия Нэпира.
После Чилианвалы британцы целый месяц не могли выбить сикхов с их
позиций. Мораль англо%сипайской армии заметно упала. Чатар Сингх нако%
нец привёл сыну подкрепления. Среди этих войск был 3%тысячный афганский
отряд, которым командовал сын Дост Мухаммада Акрам%хан.
Нерешительность проявляли обе стороны. Шер Сингх и Чатар Сингх
медлили с дальнейшими действиями, поскольку рассчитывали договориться

370

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

с британцами. В начале войны они действительно надеялись, что восстание
охватит весь Панджаб или на их стороне выступит дарбар, но ни того ни дру%
гого не произошло. К этому времени Атаривала, похоже, считали выполни%
мой лишь программу%минимум: вернуть себе привилегированное положение.
Что касается Гофа, то, обжёгшись при Чилианвале, он медлил.
Между тем пришли плохие вести с юга: 22 января 1849 г. безоговорочно
капитулировал осаждённый Мултан. Ещё 30 декабря при артобстреле британ%
цами городской крепости ядро попало в пороховой склад, и он взорвался,
уложив до 500 осаждённых. При взрыве погиб несостоявшийся преемник
Мулраджа в чине мултанского назима — сикхский сардар Кахн Сингх Ман,
которого после убийства двух британцев вместе с маленьким сыном закова%
ли в кандалы и держали в крепости. Окончательно сломили сопротивление
защитников британцы, задействовав привычную для них водную стихию: по
Инду поднялись военные корабли из Бомбея, которые стали обстреливать
Мултанскую крепость с реки. Падение Мултана означало, что на север на со%
единение с Гофом спешит генерал Уиш.
Шер Сингх, как перед Чилианвалой Гоф в отношении его самого, решил
попытаться разбить противника до подхода подкреплений и двинулся к вос%
току, якобы на Лахор — чтобы вызвать британцев на сражение. Гоф успел%
таки соединиться с Уишем и перехватил сикхскую армию у Гуджрата в Чадж
доабе, на берегу Ченаба. Здесь и состоялось генеральное сражение второй
англо%сикхской войны. У Шер Сингха и Чатар Сингха было 40–60 тыс. чело%
век и 59 средних и малых орудий; у Гофа — 24 тыс. человек и 106 орудий, в
том числе 40 тяжёлых [Кочнев, 1968, с. 168]. Британцы стянули к Гуджрату
столько войск и орудий, сколько, возможно, никогда прежде не участвовало
в сражениях в Индии на стороне Компании. Подчеркну, что в отличие от пер%
вой войны во вторую сикхам катастрофически нехватало тяжёлой артилле%
рии, которая была гордостью Ранджита.
Битва при Гуджрате состоялась солнечным днём 21 февраля 1849 г. Она
вошла в историю как «битва пушек» [Видьявачаспати, 1956, с. 242]. Этим
Гуджрат напоминает Бородино. Канонада длилась три часа. Ошибкой сикхов
было то, что при наступлении британцев на их позиции они открыли огонь
слишком рано и немало пороха и ядер истратили зря. Со стороны британцев,
имевших двойное превосходство в артиллерии, огонь был ураганным. Соб%
ственно, эта артподготовка и решила дело. После неё британцы ринулись в
атаку, сикхи оказали отчаянное сопротивление, но скоро всё же дрогнули.
Отступление превратилось в беспорядочное бегство, в ходе которого сикхи
бросили свой обоз, боеприпасы и почти всю артиллерию. Они потеряли в сра%
жении 3–5 тыс. человек и 53 пушки; британцы — 96 убитыми и 700 ранены%
ми [Hasrat, 1968, р. 346]. Чатар Сингх и Шер Сингх отступили через Джелам
уже в самый западный доаб Пятиречья, Синд Сагар доаб. Преследующий про%

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

371

тивник никак не давал им возможности остановиться, чтобы организовать
оборону. Как писал офицер 9%го уланского полка, в ходе беспорядочного от%
ступления многие сикхи пытались спрятаться в кронах деревьев; преследова%
тели внимательно осматривали деревья на своём пути, и почти на каждом
находили двух%трёх сикхов. Солдаты «снимали» их оттуда выстрелами как
грачей на охоте: сикхи падали с ветвей головой вниз, обливаясь кровью
[David, 2007, p. 137]. Генерал сэр Уолтер Гилберт гнал сикхов до Равалпин%
ди, где они наконец запросили мира. 13 марта 1849 г. в местечке Манкиала
состоялась формальная церемония сложения оружия, на которой настоял ге%
нерал. Свои сабли к его ногам сложили 35 сардаров, включая отца и сына
Атаривала. Со стороны британцев то был грамотный шаг: показать всей Ин%
дии, что хальса побеждена окончательно. Правда, как отметили наблюдате%
ли, уставшие и голодные сикхские солдаты по%прежнему держались с досто%
инством.
Сложили оружие и 16 тыс. рядовых воинов. Они в слезах целовали свои
сабли и клали их на землю, говоря: «Мы возьмём их снова». Один сикх%вете%
ран, положив мушкет, с горечью изрёк: Адж Ранджит Сингх мар гайя («Се%
годня умер Ранджит Сингх»). Эта фраза стала знаменитой — ведь по сути
только при Гуджрате ушла в прошлое мощь Панджаба, «кузнецом» которой
был его первый саркар. А один воин, как говорили, отказался сложить зна%
мя хальсы и бежал с ним в Кабул, заявив: «Мы проиграли эту войну, но не
склоним и не сдадим нашего флага». Всего после второй англо%сикхской вой%
ны победители собрали 120 тыс. единиц оружия — сабель, мушкетов и т.д.
[Bal, 1974, р. 6]. Чтобы побыстрее расформировать вражеское войско, бри%
танцы позволили кавалеристам сохранить коней и выдали каждому солдату
по рупии на дорогу в родную деревню.
Мораль ветеранов Шер Сингха оставалась высокой, и они, как признава%
лись сами, охотно продолжили бы войну, перейдя к традиционной партизан%
ской тактике сикхов, какую, как мы видели, с успехом применяли их предки
против могольских и афганских угнетателей. Однако сикхская армия была
загнана очень далеко от родных Маджхи и Джаландхарского доаба, прижа%
та к горам, а мусульманское население Кашмира не питало к сикхам дружбы
и не стало бы им помогать, как делало население коренных сикхских терри%
торий в XVIII в. К тому же у сикхов не осталось съестных припасов; по ним
могли внезапно ударить и афганцы, и Гулаб Сингх, который теперь открыто
поддерживал Компанию. Далхузи, впрочем, знал цену Гулабу, который не раз
предавал своих, и признался, что «не верит ни единому его слову» [Private
Correspondence, 1955, р. 113].
Несмотря на горечь поражения — теперь уже окончательного, своих по%
бедителей сикхи зауважали ещё больше. По свидетельству британского кап%
рала Дж. Райдера, который оставил интересный дневник, после Гуджрата

372

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

пленные сикхи допытывались у британских солдат: чем их так опоили их
офицеры, что они бросались в атаку на сикхские пушки? (Вспомним, что ни%
ханги перед битвой для храбрости часто пили бханг.) Сикхи называли бри%
танских солдат безбородыми юнцами; Райдер признаёт, что рядом с рослы%
ми панджабцами британские солдаты так и выглядели, и удивляется, как, в
самом деле, они одолели таких богатырей [Bruce, 1969, р. 318–319]. По лич%
ному опыту общения с сикхами скажу, что средних индийцев они выше на
голову.
Созидая свою империю, в том числе в Индии, британцы часто сравнива%
ли её с Римом как с европейской державой древности, для которой тоже были
характерны демократические принципы функционирования власти в метро%
полии и покорение огромных пространств Востока. Сопоставление с Римом
очень льстило британцам. В то же время в Индии они видели себя преемни%
ками Александра Македонского, ведь (если оставить за скобками ариев) это
он первым из европейских правителей пытался завоевать субконтинент. Воюя
в Индии, британцы постоянно помнили античный прецедент IV в. до н.э. и
проводили аналогии. Так, генерал Нэпир в ходе кампании в Синде писал в
дневнике: «Завтра я достигну Сехвана, где Александр воздвиг свою башню, и
буду стоять там, где стоял он...» [Huttenback, 1962, p. 70]. Генерал Гоф пос%
ле окончательного разгрома сикхов подытожил: «То, чего пытался достичь
Александр, достигла британская армия». Победитель сикхов имел в виду то,
что европейская держава наконец покорила всю Индию, причём завершила
этот процесс на том месте, откуда пытался начать его великий полководец
античности. (В эпоху Александра жители Панджаба были первыми индийца%
ми, которым пришлось столкнуться с западным агрессором, тогда как в
1840%е годы сикхи, напротив, оказались последней независимой силой на суб%
континенте.)
После капитуляции сикхов их союзники афганцы быстро покинули Пан%
джаб. Британцы преследовали их до самой крепости Джамруд у входа в Хай%
берское ущелье. Амир Дост Мухаммад прекратил враждебные действия и
предпочёл сохранять мир с новыми могущественными соседями, гнев кото%
рых он уже испытал в собственной стране. В ноябре 1849 г. Далхузи в пись%
ме одному из своих корреспондентов удовлетворённо подытожил состояние
отношений с северными соседями Ост%Индской Компании: «Амир напуган до
смерти. Гулаб Сингх до сих пор жаждет лизать пыль под моими ногами. Непал
— ваш покорный слуга и только что просил у меня разрешения отправить
Джанг Бахадура (их первого министра ) и их главных сардаров с поздравитель
ной миссией в Англию» [The Punjab Papers, 1970, p. 245].
У поражения сикхов во второй войне, как и в первой, был целый комп%
лекс причин. Во%первых, тактическое, а на этот раз и техническое превосход%
ство Ост%Индской Компании. Если говорить о тактике, то, например, при

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

373

Чилианвале, по отзывам британских офицеров, сикхов подвела нехватка ко%
ординации действий флангов. Не забудем, что теперь британцы контролиро%
вали многие укреплённые пункты внутри страны. Что касается техники, то
после разгрома сикхов в первой войне британцы вывезли из Панджаба зна%
чительную часть артиллерийского парка.
Во%вторых, во второй войне восставшая часть армии уже не представля%
ла весь Панджаб. Генри Лоуренс на посту резидента провёл ряд грамотных
социально%экономических мер, которые если ещё и не успели примирить на%
селение с британской властью, безусловно, не способствовали распростране%
нию призывов Шер Сингха к оружию. Если при Ранджите земельный налог
составлял до половины урожая, то британцы снизили его до 1/6, часто до 1/8,
а кое%где и до 1/12 [Griffin, 1892, р. 145]. Кроме того, они упразднили много%
численные абваб. Это улучшило положение джатской верхушки сельской об%
щины и сыграло видную роль в том, что бóльшая часть сикхской армии ос%
талась верной дарбару. Лояльность основной части сардарства британцы
обеспечили сохранением его джагиров.
В%третьих, британцев опять выручила позиция верховной власти в Лахо%
ре: дарбар беспрекословно выполнял их волю. Причём если в первую войну
между ним и Компанией существовало только взаимопонимание, то теперь
дарбар находился под прямым контролем британцев. Как отмечено выше,
юридически и Мулрадж, и сардары Атаривала были мятежниками против за%
конной (своей же, панджабской) власти. Это тоже способствовало тому, что
на восстание поднялась далеко не вся сикхская армия. Не случайно историк
Б.Дж. Хасрат даже считает неправомерным говорить о конфликте 1848–49 гг.
как о второй англо%сикхской войне [Hasrat, 1968, p. 21]. Строго юридиче%
ски — да, но по сути всё%таки имела место война, вторая попытка сикхов от%
стоять независимость страны.
В%четвёртых (это вытекает из двух предыдущих причин), в отличие от
первой войны немалую долю сикхской армии составили толком не обученные
новобранцы, а также иррегулярные соединения.
В%пятых, сардаров Атаривала как ударную силу восстания не поддержа%
ло мусульманское население страны. А ведь восставшим сикхам пришлось
биться именно в мусульманской части Панджаба. Что касается восстания в
Мултане, то оно было изолированным от выступления армии на севере. Ни
мусульманская часть панджабского этноса, ни кашмирцы, ни тем более пуш%
туны под знамёна сикхских сардаров%повстанцев не сбегались: мусульмане
продолжали видеть в сикхах завоевателей. Шер Сингх не только ничего не
делал, чтобы привлечь панджабских мусульман на свою сторону, но и неум%
но укреплял этот образ: двигаясь на восток, оставил за собой цепь сожжён%
ных мусульманских деревень [History of Anglo%Sikh Wars, 2004, р. 228]. Не%
смотря на свою постепенно приобретённую популярность, переломить враж%

374

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

дебного отношения мусульман к сикхам не смог даже Ранджит Сингх; их ло%
яльность к нему как к правителю была личной — в патримониальной поли%
тии по%другому быть не может.
Более того, многие мусульмане Панджаба смотрели на британцев как на
освободителей. Почему же они были готовы променять сикхских правителей
на христианских? Ведь власть над мусульманами по%прежнему принадлежа%
ла бы иноверцам, Панджаб в любом случае оставался зоной, которую в ис%
ламе именуют дарульхарб, «зона войны», где правят «неверные». И дело не
в том, что мусульманам христиане (и иудеи) ближе сикхов как ахльульки
таб, «люди книги», т.е. представители одной из авраамических религий (если
уж исходить только из религиозных догматов, сикхская строго монотеисти%
ческая концепция бога к исламской ближе, чем христианская с её троицей).
Дело в другом — в том, что покорившие панджабских мусульман сикхи — их
соседи, которые живут всей массой, всей общиной тут же, рядом, соприкаса%
ются с мусульманами в повседневной социальной жизни как землевладельцы,
купцы и т.д. Возвышение одной из общин Индии рождало раздражение дру%
гих. А британцы в Индии всегда были внешней силой, причём горсткой (их
доля в населении даже вместе с гарнизонами никогда не превышала 0,03%).
Они выступали почти как нейтральная сила, уравновешивающая разные кон%
фессиональные (и прочие) группы индийского общества. Так в независимой
Индии многие народы «национальных окраин» (бенгальцы, телугу, каннара,
а особенно тамилы) резко протестовали против использования хинди как
языка официального делопроизводства и общения между штатами, настояв
на употреблении нейтрального языка — английского (чтобы никому не обид%
но).
Несмотря на то что в 1848 г. большинство частей сикхской армии не при%
соединились к восстанию, в его подавлении они не участвовали: британцы им
не доверяли и предпочли не рисковать. К этому же призывал их и дарбар,
расписавшись в собственной неспособности подавить восстание. Кроме анг%
ло%сипайских войск против повстанцев были задействованы пуштунско%бе%
луджское ополчение лейтенанта Эдуардза и войска наваба княжества Баха%
валпур. Наваб поставил на британцев как на более сильную сторону конфлик%
та и выставил им в помощь 9 тыс. воинов, рассчитывая на награду в виде
части Мултанской субы Панджаба (может быть, вдохновился примером Гу%
лаб Сингха). Однако британцы не собирались раздавать земли направо и на%
лево. «Конечно, наваба надо вознаградить, — заметил Далхузи, — он имеет
виды на территорию Мултана, но не получит ни фута её» [The Punjab Papers,
1970, p. 182]. В июне 1849 г. Хобхаус цинично добавил: «Я скорее взял бы не
много его территории, чем отдал бы ему чтото из нашей» [The Punjab Papers,
1970, p. 239–240]. Далхузи наградил наваба пожизненной пенсией в 1 лакх
рупий в год.

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

375

Отца и сына Атаривала британцы судили и сначала отпустили жить в их
собственное селение — Атари, взяв с них слово, что никаких неудобств вла%
стям они чинить не будут. Население, правда, продолжало смотреть на Шер
Сингха и Чатар Сингха как на героев. Британцы спохватились и решили под%
страховаться. Предлог нашёлся. Однажды сардары в день солнечного затме%
ния покормили в своём селении брахманов. Британцы объявили такую соци%
альную активность нарушением обещания и выслали сардаров Атаривала да%
леко за пределы Панджаба — на восток, в Чунарский форт, где до них сидела
махарани Джхиндан. Сардарам, правда, бежать из крепости не удалось; да
они и не пытались. Их жёнам выделили по скромной пенсии. Поскольку сар%
дары Атаривала всё же не представляли угрозы для британской власти, через
некоторое время их перевели в Калькутту и увеличили пособие, а в 1854 г.
освободили, запретив, правда, селиться в пределах Панджаба. (Для амнисти%
рованных лидеров антибританского сопротивления это было частое усло%
вие — не оставаться на территории своих бывших владений; так, после тре%
тьей англо%маратхской войны последнему пешве Баджи Рао II не позволили
оставаться в Махараштре, и он поселился в Битхуре близ Канпура.) Тюрем%
ные лишения подорвали здоровье сардаров Атаривала: Чатар Сингх умер в
январе 1856 г., Шер Сингх — в мае 1858 г.
Мулраджа взяли в плен, увезли в Калькутту, судили и приговорили к
смертной казни. Бывшего назима Мултана всё же признали «жертвой обсто%
ятельств» и заменили повешение пожизненным заключением на Андаманских
островах, которые служили в Британской Индии надёжным местом ссылки.
Далхузи, смакуя победу, писал, что велел сделать с Мулраджем то, что тот
«считает в тысячу раз хуже» повешения, — сослать за море, «которое они
называют «чёрной водой» и боятся намного больше смерти» [The Punjab
Papers, 1970, p. 210, 239]. Генерал%губернатор имел в виду поверье индуистов,
согласно которому отъезд из Индии влечёт потерю человеком касты. В Каль%
кутте в ожидании корабля Мулрадж с горя заболел и просил отвезти его в
Варанаси — умереть. Добраться до священного города индуистов бывший
мултанский назим не успел: умер по пути туда в августе 1851 г. в возрасте все%
го 36 лет.
Казалось бы, восстание против законной власти — саркара в Лахоре —
подавлено и всё вернётся на круги своя. Ведь британцы вместе с дарбаром
защищали status quo, режим сикхско%британского двоевластия в стране, но тут
этому режиму пришла угроза с противоположной стороны — от самих бри%
танцев.
Как сказано выше, Далхузи весной — летом 1848 г. сознательно тянул с
подавлением восстания, чтобы оно переросло в масштабную войну. Генерал%
губернатор искал предлог для окончательного решения панджабского вопро%
са. Поэтому, несмотря на то что дарбар всячески содействовал британцам и

376

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

выделил войска на подавление восстания (пусть те и перешли на сторону по%
встанцев), итогом войны стала ликвидация Панджаба как самостоятельной
политии. Для дарбара и населения страны аннексия была как гром среди ясно%
го неба: британцы свергли саркара, от имени которого и подавляли восстание.
После разгрома сикхской армии в Лахор «с почти неприличной поспешно
стью» [Keay, 2000, p. 424] прибыл эмиссар генерал%губернатора Генри Элли%
отт, который обсудил с членами регентского совета условия договора об ан%
нексии. Показательно, что это обсуждение велось втайне не только от насе%
ления, но и от сардарства. Британцы, как всегда, решили перестраховаться.
(Когда в 1817 г. Компания навязала правителю маратхского княжества Наг%
пур Аппа Сахибу субсидиарный договор, подписание вообще состоялось но%
чью. Посреди ночи же, будучи разбужен резидентом и не совсем соображая,
спит он или бодрствует, обязательство заключить с Компанией любой (!) до%
говор подписал в 1837 г. другой подконтрольный ей правитель — шах Авад%
ха Мухаммад Али.) Эллиотт «обрабатывал» совет по частям: сперва склонил
подписать договор Тедж Сингха и Дина Натха, затем Бхаи Нидхан Сингха и
Факира Нур%уд%дина. Впрочем, члены совета понимали, что сопротивляться
бесполезно. Собственно, так им и объявили. Вместе с тем британцы действо%
вали и пряником: заверили, что титулы и джагиры сардаров останутся в не%
прикосновенности.
29 марта 1849 г. последний саркар Панджаба 11%летний Далип Сингх под%
писал с Ост%Индской Компанией договор об отречении от престола. Первый
пункт документа гласил: «Его высочество махараджа Далип Сингх за себя, сво
их наследников и преемников откажется от всех прав и притязаний на суве
ренитет Панджаба и вообще на любую суверенную власть» [Aitchison, 1931,
р. 59]. В счёт военных расходов и задолженности Компания конфисковала
всю собственность саркара. Особым пунктом Далип Сингх уступил королеве
Виктории главную «драгоценность короны» — бриллиант «Кох%и%нор». Бри%
танцы обещали Далипу сохранить за ним титул махараджи и платить ему и
его родственникам пожизненную пенсию в размере не менее 4 лакхов и не
более 5 лакхов рупий в год — если он останется лоялен по отношению к бри%
танцам и будет жить там, где они укажут. Опыт заключения таких договоров
об аннексии и переводе князя на пенсию у Ост%Индской Компании имелся
богатый: в 1765 г. она перевела на пенсию наваба Бенгалии, в 1801 г. — на%
ваба Карнатика, в 1818 г. — маратхского пешву, в 1856 г. так же поступит с
шахом Авадха. Большинство их, как Далип Сингх, были верными союзника%
ми Компании, которые своей руки на неё вовсе не поднимали. «Ты виноват
уж тем, что хочется мне кушать».
Кстати, иные сикхи объясняли падение династии Ранджит Сингха тем, что
в 1832 г. он неосмотрительно дал средства на строительство гурдвары в Нан%
дерхе в память о принявшем здесь мученичество гуру Гобинд Сингхе. Не же%

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

377

лая вводить единоверцев в соблазн идолопоклонства, умиравший Гобинд, по
легенде, предостерёг: «Если ктонибудь воздвигнет в мою честь святилище, его
потомство погибнет».
Аргументация Далхузи в пользу аннексии была простой: если регентский
совет и сардары не контролируют враждебную Компании сикхскую армию, то
зачем они ей? В отличие от Хардинга Далхузи уже не считал, что британская
провинция Панджаб будет несамоокупаемой административной единицей. Он
планировал отмену джагиров, полное разоружение сикхов «вплоть до метал
лических зубочисток» и упрощение на первых порах системы правосудия [The
Punjab Papers, 1970, p. 180, 183]. Главным мотивом Далхузи была всё та же
установка на отказ от косвенного управления подвластными территориями в
пользу прямого — во имя модернизации Азии.
Чтобы оправдать аннексию перед самими панджабцами, Далхузи обвинил
их в чёрной неблагодарности. Ведь Компания, утверждал он, могла уже в
1846 г. аннексировать княжество, совершившее против неё акт агрессии, а не
возиться с ним, сохранив его самостоятельность, выделив для поддержки его
правительства армию (содержание которой она частично оплачивала сама —
8 из 30 лакхов) и прилагая усилия к улучшению жизни населения [The Punjab
Papers, 1970, p. 180–181, 190]. Далхузи настаивал, что, в то время как Ком%
пания выполняла все обязательства по договорам (охрана саркара, поддержа%
ние мира в стране и уважение её обычаев), Панджаб не выполнил ни одно%
го: не выплачивал оговорённых 22 лакхов в год на содержание англо%сипай%
ского гарнизона; в Мултане убиты два британских советника; дарбар признал,
что сам не способен подавить мултанское восстание, так как его армия под%
держит восставших [The Punjab Papers, 1970, p. 175–177]. Прокламацию та%
кого содержания огласил в день отречения Далипа упомянутый британский
эмиссар Г. Эллиотт.
Из этого генерал%губернатор и вывел право Компании на аннексию: «Мы
не будем снисходительны к государству, значительная часть которого проде
монстрировала вражду после явно продемонстрированных нами сдержанности
и милосердия. Мы решили теперь силой оружия свергнуть правительство, по
казавшее себя так вопиюще некомпетентным или так бесчестно нежелающим
выполнять задачи, с целью выполнения которых оно было воссоздано, а имен
но: «контролировать свою армию, защищать своих подданных и уважать пра
ва своих соседей» и, соответственно, присоединить Панджаб к Британской
империи в Индии» [The Punjab Papers, 1970, p. 180]. «Силой оружия» уже не
требовалось: никто больше не сопротивлялся.
Идея «проглотить» Панджаб, превратить его в обычную провинцию Бри%
танской Индии возникла не у Далхузи, как не он — истинный автор «докт%
рины выморочных владений». В одном из писем предшественнику Далхузи
Хардингу премьер%министр Великобритании сэр Роберт Пиль в 1844 г. писал,

378

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

что если тому удастся сохранить мир и укрепить британскую власть в Индии
путём повышения «уверенности (населения. — К.Ф.) в нашей справедливости,
доброте и мудрости», приветственные возгласы по его возвращении будут «в
тысячу раз громче, а приём — бесконечно сердечнее», чем если бы он мог похва%
статься дюжиной побед и аннексией Панджаба [Bearce, 1961, p. 202–203].
Идея, стало быть, уже носилась в воздухе; хотя и по негативу, но высказыва%
лась открыто — как что%то такое, чем генерал%губернатор Британской Индии
был бы вправе и похвастаться.
Неверно ставя знак равенства между ослаблением дарбара и ослаблени%
ем власти над Панджабом сикхов, ещё в январе 1845 г. будущий резидент в
Лахоре Кёрри писал агенту в Лудхиане майору Броудфуту, что соседом Ком%
пании в Панджабе не должна стать мусульманская держава и если сикхи не
удержат власть, заменить их должны британцы (причём Далип Сингха шир%
мой их власти делать не следует) [The Punjab Papers, 1970, p. 81]. В августе
1845 г. то же писал Хардинг: Компания не потерпит возврата Панджаба к
афганцам или другим мусульманам и он должен быть либо сикхским, либо
британским, хотя первое предпочтительнее. Хардинг считал, что, упустив в
Панджабе власть, сикхи «навяжут» британцам аннексию [The Punjab Papers,
1970, p. 90, 93]. В истории Британской империи вообще почему%то всё вре%
мя оказывалось, что противники им что%то навязывают — вмешательство в
свои внутренние дела, войну, установление протектората, аннексию. И миро%
любивым британцам приходилось скрепя сердце отвечать на вызовы, не имея
другого выбора.
Разрешения на аннексию Далхузи просил у премьер%министра Велико%
британии лорда Расселла уже в августе 1848 г., ещё до основных событий вто%
рой англо%сикхской войны. Однако либеральное правительство не было го%
тово к такой мере, не исключая и «индийского» члена правительства — пред%
седателя Контрольного совета по делам Индии сэра Джона Хобхауса. Он, по
его же словам, прислушивался к мнению авторитетных специалистов, вклю%
чая Генри Лоуренса, которые настаивали на недопустимости аннексии. В ок%
тябре 1848 г. Хобхаус дал генерал%губернатору добро на любую меру по уси%
лению контроля над Панджабом кроме аннексии (такую как «полная рекон
струкция армии» и «признание авторитета и административной власти
резидента в дарбаре и во всех исполнительных ведомствах до такой степени,
какая только возможна») [The Punjab Papers, 1970, p. 191–192]. В ноябре
Хобхаус, председатель Ост%Индской Компании Ф. Уорден, премьер%министр
лорд Расселл и бывший генерал%губернатор лорд Окленд поддержали идею
постоянной военной оккупации Панджаба, но аннексию всё%таки назвали
нежелательной: утверждали, что по Бхайровалскому договору Компания уже
получила в Панджабе такие обширные права, что наказывать дарбар и сар%
даров было бы несправедливо [The Punjab Papers, 1970, p. 196–197].

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

379

Далхузи пренебрёг позицией правительства и 29 марта 1849 г. заставил
Далип Сингха подписать судьбоносный документ. К тому же зимой 1848–
49 гг., получая регулярные сведения о неожиданно тяжёлой войне за морем,
британское общественное мнение начало склоняться в пользу аннексии. Так,
Хардинг в письме Кёрри 24 марта 1849 г. заявил: «Что касается нашего права
распорядиться страной так, как того потребуют политические соображения,
то после всего, что произошло, у меня нет угрызений на этот счёт» [Private
Correspondence, 1955, р. 49]. Далхузи верно рассчитал, что аннексию воспри%
мут в Британии как акт окончательного триумфа над грозным, но всё%таки
раздавленным противником. Ещё в декабре 1848 г. в одном из писем он при%
знался: «Нет большего противника аннексии, чем я (по опыту чтения парла%
ментских речей и других источников могу сказать, что британские политики
и судьи, выступая в пользу какой%либо меры, очень часто выражались так по
контрасту — из красноречия. — К.Ф.). Я уступаю идее необходимости, а не
желательности» [The Punjab Papers, 1970, p. 201]. Далхузи искренне считал,
что сложившаяся система двоевластия пагубна и британцы, если хотят быть
честными перед самими собой, должны с ней покончить, назвав себя хозяе%
вами страны уже открыто1. Панджабцам, правда, от этого было не легче.
Одна реальная альтернатива аннексии Панджаба у Далхузи имелась —
временное управление по образцу южноиндийского княжества Майсур
[Smith, 1964, p. 619]. В 1831 г. Ост%Индская Компания, придравшись к зло%
употреблениям в Майсуре налоговых чиновников, вызвавших крестьянские
волнения, отстранила его махараджу Кришнараджу от власти и, не присоеди%
няя этого княжества к своим владениям, ввела над ним своё временное управ%
ление (которое продлится целых 50 лет, до 1881 г., когда княжество вернут
приёмному сыну отстранённого махараджи). Однако если в Майсуре, в глу%
би территории Компании, британцы могли себе позволить поэксперименти%
ровать, то Панджаб находится на самом стратегически важном из рубежей
Индии (вспомним Большую Игру и вообще потенциальные угрозы Индии с
северо%запада). С точки зрения обороноспособности Британской империи
решение Далхузи было оптимальным.
Известив Лондон о включении Панджаба в Британскую Индию, генерал%
губернатор поставил его перед свершившимся фактом, да ещё дерзко заявил:
«Не нравится — отмените аннексию!». Хобхаус в ответном письме от 7 мая
1849 г. даже недоумённо написал, что не совсем понял ту часть письма Дал%
хузи, которая касается судьбы Панджаба: он что, распорядился, не запросив
1

Отличаясь прямотой, Далхузи писал Хобхаусу 7 апреля 1849 г.: «Как честный го
сударственный деятель и как английский джентльмен Вы презирали бы упомянутое мной
предложение называть Панджаб всё ещё независимым, но превращать его нашими
действиями в фактически наш собственный. Если Вы превращаете его в собственный,
скажите об этом» [The Punjab Papers, 1970, p. 229].

380

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

инструкций из Лондона?! [Hasrat, 1968, р. 356]. Так оно и было. Однако ни%
когда в истории Британской империи центр не отказывался от территориаль%
ных приобретений, сделанных его не в меру ретивыми проконсулами. В ис%
тории колониализма такой феномен экспансии империи всецело по инициа%
тиве наместников называют субимпериализмом. В этом смысле аннексия
лордом Далхузи Панджаба стоит в одном ряду с завоеванием Э. Кортесом
Мексики, Р. Клайвом — Бенгалии или М.Г. Черняевым — Ташкента. Един%
ственное отличие в том, что Далхузи оставалось совершить формальный юри%
дический акт; в военном отношении аннексия уже была подготовлена с ведо%
ма и одобрения метрополии (разгром сикхской армии в двух войнах).
На географических картах Панджаб начали помечать красным цветом
(британцы всегда закрашивали территорию своей империи красным). Сбы%
лось пессимистичное предсказание Ранджит Сингха. Как%то, глядя на британ%
скую карту Индии, он сказал фразу, ставшую знаменитой: Эк роз саб лал хо
джаега («Однажды всё станет красным»).
В истории европейской экспансии в Азии XIX в. у аннексии Панджаба
позднее будет аналог. Как поступил Далхузи с Панджабом, так же поступит
в 1876 г. первый генерал%губернатор Туркестанского края К.П. фон Кауфман
с Кокандским ханством: подавит восстание против хана Худояра и затем
аннексирует страну, превратив её в Ферганскую область Российской империи.
Кстати, в обоих случаях завоеватели приняли меры к превращению присое%
динённой территории в важный источник хлопка%сырца для промышленно%
сти метрополии. Британцы уже к 1855 г. начали внедрять на берегах Джела%
ма качественный американский хлопчатник; русские с 1884 г. делали в Фер%
гане то же.
Итак, в результате второй англо%сикхской войны Панджаб был присоеди%
нён к Британской Индии. Британцы смогли этого достичь только ценой ко%
лоссального напряжения сил, при ожесточённом сопротивлении панджабско%
го народа. Сильно ошибся Уильям Макнатен, который ещё в 1831 г. писал
генерал%губернатору Бентинку о Ранджит Сингхе: «Я определённо считаю, что
рано или поздно после его смерти его власть перейдёт к нам с согласия наро
да, если мы не будем внушать людям ненависть к нам путём враждебности к
нему, которого все они сейчас считают своим законным сувереном» [Cavendish
Bentinck, 1977, p. 739]. Враждебности к Ранджиту британцы не демонстриро%
вали, но задачи овладеть Панджабом им это не облегчило. При всём своём
умении мыслить стратегически Макнатен имел склонность к грубым просчё%
там; последний из них случился в Кабуле в 1841 г. и стоил ему жизни. Но это
другая тема.
Не следует думать, будто с британской стороны никто не обращал внима%
ние на захватнический, а следовательно несправедливый характер войн про%
тив сикхов. Самый известный пример — не раз упомянутый капитан Джозеф

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

381

Каннингхэм, автор одной из первых англоязычных книг по истории сикхов
(1849 г.) [Cunningham, 1903]. Он служил в Лудхиане помощником политичес%
ких агентов Уэйда, затем Ричмонда, а во время первой войны находился в
главномштабе англо%сипайской армии. Будучи непосредственным участни%
ком событий, Каннингхэм имел прекрасную возможность убедиться в агрес%
сивном характере первой англо%сикхской войны, о чём открыто и написал в
своей работе. Эта книга, «История сикхов от появления народа до сражений
на Сатледже», стоила Каннингхэму должности: Далхузи сместил его под пред%
логом «использования без разрешения вверенных ему официальных документов»
[The Punjab Papers, 1970, p. 244]. (Для подкрепления своей точки зрения тот
действительно воспользовался документацией Ост%Индской Компании, к ко%
торой имел доступ по службе.) Каннингхэма понизили в должности и пере%
вели на службу в глушь — в навабство Бахавалпур в низовьях Сатледжа, на
западном рубеже пустыни Тхар. На самом деле Далхузи не потерпел крити%
ки своих действий. Это тут же поняли в прессе, отметив, что использование
Каннингхэмом документов без спросу — лишь предлог для увольнения. «Всё,
что говорит капитан Каннингхэм, — ехидно писали газеты, — как мы теперь
знаем, основано на подлинных государственных документах, а потому должно
быть верным!» (цит. по: [Hasrat, 1968, р. 353].).
Другой вдумчивый представитель Ост%Индской Компании, майор
Дж.К. Смит, написал в 1847 г. книгу «Правящая семья Лахора», в которой
настаивал: вторжение сикхов в декабре 1845 г. вовсе не было неспровоциро%
ванным, а Компания вовсе не проявила в отношении Панджаба большого
терпения (как утверждали её чиновники). По справедливому мнению Смита,
если Компания действительно рассматривала Панджаб как независимое кня%
жество, не надо было его провоцировать. Он обвинил Компанию и в том, что
она первой нарушила Амритсарский договор 1809 г. [Private Correspondence,
1955, p. 494]. Смит отделался за книгу выговором.
Ознаменовать окончательную победу британцев над Панджабом была
призвана передача королеве Виктории «Кох%и%нора» (стоимостью в 1 млн.
ф.ст.). Понимая значение символической стороны дела, Далхузи писал, что с
течением веков этот бриллиант стал в Индии своего рода символом завоева%
ния и «теперь занял подобающее ему место» [The Punjab Papers, 1970,
p. 229]. Председатель Ост%Индской Компании и его заместитель лично пре%
поднесли «Гору света» Виктории. Бриллиант переогранили, уменьшив со 186
до 106 каратов, и поместили в брошь королевы. Сейчас он хранится в лон%
донском Тауэре, инкрустированный в корону покойной королевы%матери
Елизаветы. О начале пребывания у британцев «Кох%и%нора» есть такая ле%
генда. Бриллиант передали на хранение Джону Лоуренсу, а тот небрежно
сунул его в карман и забыл. Той же ночью костюм отдали дхоби (мужчине%
прачке), но о бриллианте Лоуренс вспомнил лишь спустя два дня. Спешно

382

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

вызванный дхоби ответил, что в карманах не было ничего, кроме никчемно%
го куска стекла, но он сохранил его: вдруг сахиб хватится? Но это только
легенда. На деле бриллиант стерегли как зеницу ока. До отправки в Лондон
камень взял на хранение сам Далхузи, который носил его дважды зашитым
в пояс, а один из концов пояса для верности был привязан к цепочке на его
шее.
После превращения Пятиречья в провинцию Британской Индии органом
управления в Лахоре на первых порах стал не губернатор, как в других про%
винциях, а чрезвычайный орган — Административный совет из трёх человек.
Его задачей было полностью «замирить» страну. Членами совета были Ген%
ри Лоуренс (председатель), Джон Лоуренс (фискальные вопросы) и Чарлз
Мэнсел (суд и полиция). Генри вернулся на свой пост резидента из длитель%
ного отпуска в Британии, но Далхузи не захотел давать ему единоличную
власть в провинции, отсюда создание коллегиального органа — тем более что
взгляды Джона Лоуренса на то, как им обустроить Панджаб, были ближе
взглядам генерал%губернатора, чем взглядам старшего брата; братья постоян%
но спорили.
Новую провинцию разделили на семь округов во главе с комиссарами, и
по разрешению генерал%губернатора братья Лоуренсы отобрали около 50 са%
мых опытных и компетентных чиновников Ост%Индской Компании, которые
и были откомандированы в Панджаб. Из всех провинций Британской Индии
ни одна не была поставлена в столь благоприятное положение. Генерал%гу%
бернатор верно рассудил, что в стране, которая так упорно сопротивлялась
завоеванию, ошибки в управлении могут стоить особенно дорого. Эти чинов%
ники провели в Панджабе комплекс на удивление разумных реформ, благо%
даря которым страна сделалась одной из образцовых провинций Британской
Индии.
Реформы, проведённые во многом в духе теоретиков утилитаризма
Дж. Бентама и Дж. Милля, касались основных сфер жизнедеятельности стра%
ны. В фискальной сфере Компания отменила все внутренние таможенные
барьеры и снизила большинство взимаемых пошлин. Это подтолкнуло раз%
витие торговли в стране. Ещё в период двоевластия, как сказано выше, рези%
дент резко снизил земельный налог. Однако поступления в казну парадок%
сальным образом выросли — благодаря тому, что британцы одновременно
устранили фигуру налогового откупщика (им часто выступали джагирдары и
другие крупные землевладельцы). В 1849–57 гг. доходы Панджаба как про%
винции подскочили со 134 до 205 лакхов рупий [Cook, 1975, р. 208]. Очень
важно, что новая администрация ограничила продажу земли за налоговые не%
доимки, чтобы помешать быстрому распаду традиционной аграрной структу%
ры, как произошло в соседней Северо%Западной провинции (учились на
ошибках).

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

383

Вообще факт военной агрессии Компании против Панджаба, неоднократ%
ное нарушение ею договоров и следование праву сильного (might goes before
right) не должны затмевать того обстоятельства, что многие представители
«молодёжи Генри Лоуренса» искренне считали, что несут ответственность
перед населением вверенных им индийских территорий, призваны дать ему
лучшую жизнь, — и действительно сделали немало. Индией и другими коло%
ниями правили не только «полковники Блимпы» (персонаж британских ка%
рикатур 1930–40%х годов, образ упёртого империалиста), считавшие, что
единственное назначение «туземца» — покорно служить белому сахибу. Сре%
ди тех, кто строил и поддерживал Британскую империю, хватало и людей
противоположного склада, которые своей жизнью доказывали, что «бремя
белого человека» (выражение Р. Киплинга, название его стихотворения
1899 г.) — это почётная обязанность вести к прогрессу, а не дарованное от
рождения право повелевать. Один из примеров уже в XX в. — упомянутый
историк сэр Пендерел Мун (1905–87), автор фундаментального двухтомни%
ка «Британское завоевание и господство в Индии» [Moon, 1999] и других ра%
бот. Он был чиновником Индийской гражданской службы, в 1943 г. подал в
отставку в знак поддержки индийского национального движения, а после не%
зависимости принял приглашение правительства Индии остаться там рабо%
тать (кстати, считал, что Британии следовало «отпустить» Индию уже после
Первой мировой войны).
Другой из проведённых после аннексии Панджаба реформ была военная.
Британцы полностью распустили армию саркара, но солдатам выплатили за%
держанное жалованье и денежное пособие, часть увольняемых даже надели%
ли земельными участками. А вскоре британцы начали предоставлять многим
бывшим солдатам «работу по специальности». Уже с 1851 г., всего спустя два
года после второй войны, Компания начала принимать сикхов и панджабцев
вообще в собственную, сипайскую, армию. В ней сформировали пять иррегу%
лярных полков панджабской пехоты, а затем и пять полков кавалерии для
охраны уязвимых западных рубежей от беспокойных соседей — пуштунов и
белуджей.
По настоянию Генри Лоуренса были сохранены привилегии сикхской зна%
ти. Хотя британцы отняли у джагирдаров налоговые функции, часть джаги%
ров конфисковали или перевели в денежные пенсии, в целом сардары оста%
лись прослойкой крупных землевладельцев. Более того, при британской вла%
сти их земельные владения и налоговые привилегии упрочились. Если при
Ранджите и его преемниках владение джагиром целиком зависело от воли и
прихоти саркара, то британцы по сути гарантировали джагирдарам их терри%
тории как наследственные безусловные владения. При власти Компании ис%
ходная цель существования джагиров лишилась смысла: британцам были не
нужны конные отряды, содержавшиеся джагирдарами на доходы со своих

384

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

территорий, Компания целиком опиралась на собственную регулярную ар%
мию (в связи с этим двусоставную армию Ранджита с её регулярными частя%
ми и ополчениями джагирдаров можно считать переходной формой от тра%
диционного войска могольского типа к современной колониальной армии
XIX в.). Поэтому единственным условием держания джагиров при Компании
осталась лояльность к верховной власти (и выплата налогов). Британцам —
исходя из формальной рациональности — логично было бы аннулировать
джагирное землевладение вовсе (как бесполезное для них), но возобладала
прагматическая точка зрения (прежде всего, Генри Лоуренса) на сардарство
как на лидеров, уже накопивших традиционную легитимность в панджабском
обществе, трогать которых как целый слой опасно. Не менее половины сар%
дарских семей сохранят своё положение и в XX в. В противоположность мо%
дернизаторам вроде Далхузи Лоуренс вообще стоял за максимальное сохра%
нение индийских социальных и политических институтов. Не случайно он
высказался против аннексии и Синда, и Панджаба, а в 1856 г. будет высту%
пать против аннексии Авадха. Его не послушают и получат сипайское восста%
ние (в котором он погибнет).
Начало правления Ост%Индской Компании в Панджабе — яркий в исто%
рии Британской империи пример того, как в ходе столкновения двух проти%
воположных курсов на управление империей вырабатывалась колониальная
политика в афро%азиатском мире. С одной стороны — курс на ускоренную
модернизацию, на максимально быстрое создание условий для эксплуатации
Индии британским промышленным капиталом и её включение в капиталис%
тическую систему, в мировой рынок. С другой стороны — курс на умеренную
модернизацию, осторожное движение вперёд, с постоянными поправками и
оглядкой на социально%экономические и прочие реалии Индии. В Панджабе
возобладал второй курс.
Другими мерами британской администрации были масштабные обще%
ственные работы — строительство дорог, ирригационных каналов, зданий
государственных учреждений (что, помимо прочего, содействовало повыше%
нию уровня занятости).
Несколько слов о несостоявшемся победителе сикхов генерале сэре Чарл%
зе Нэпире (1782–1853), который в истории Индии известен главным образом
захватом Синда в 1843 г. Он не успел принять у Гофа командование (Гудж%
рат уже состоялся) и принялся критиковать администрацию британского
Панджаба за якобы слабость и неэффективность, сочинял, будто сикхи, гото%
вясь к реваншу, тайком отливают в джунглях пушки! Настоящей причиной
критики было стремление Нэпира самому сделаться губернатором Панджаба,
но ничего у него не вышло. Вообще, генерал Нэпир постоянно скандалил с
начальством и страдал манией величия: всерьёз сравнивал себя с Александ%
ром Македонским, мечтал аж на 12 лет (два обычных срока) занять пост ге%

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

385

нерал%губернатора Индии, на котором рассчитывал развернуться: ликвидиро%
вать все индийские княжества, завоевать Непал, «заставить трепетать
Москву и Пекин»1.
Ситуация вокруг аннексии Панджаба в известной степени воспроизвелась
девять лет спустя, когда парламент в июле 1858 г. отменил власть в Индии
Ост%Индской Компании. Произошло это в разгар восстания 1857–59 гг. Как
Компания по сути сделала лахорского саркара и дарбар козлом отпущения за
восстание Мултана и семьи Атаривала, так британское правительство сдела%
ло козлом отпущения саму Компанию за восстание сипаев. Между тем Ост%
Индская Компания к середине XIX в. давно не играла самостоятельной роли,
а служила инструментом Великобритании по управлению Индией, поэтому
ошибки и просчёты, приведшие к сипайскому восстанию, лежали на совести
британского правительства, а не директоров Компании. Так и в случае Пан%
джаба. В феврале 1849 г. председатель Контрольного совета по делам Индии
Хобхаус в письме Далхузи признал: «Поскольку реальная верховная власть
принадлежала нашему резиденту и оккупационной армии, справедливо сказать,
что британские чиновники ответственны за всякое плохое управление, кото
рое могло привести к нынешнему восстанию, в такой же мере, как и сикхский
дарбар» [The Punjab Papers, 1970, p. 211–212].
В монографии «Держава%купец» я выделил пять факторов победы Ост%
Индской Компании в сфере власти в Индии, пять причин, по которым она
сумела занять место индийских правителей (см.: [Фурсов К., 2006, с. 226–
231]). Перечисляя и объясняя эти факторы, я имел в виду прежде всего пер%
вый, решающий этап покорения Индии (вторая половина XVIII — начало
XIX в.), завершившийся второй англо%маратхской войной 1803–05 гг. Прой%
дёмся по этим факторам и посмотрим, все ли они работают для Панджаба,
покорение которого было уже завершающим актом строительства Британской
Индии.
Первым фактором я назвал торговый, учитывая природу Ост%Индской
Компании как первоначально организации по преимуществу коммерческой:
сотрудничество с Компанией части влиятельного купечества как деловых
партнёров, переплетение их интересов с интересами Компании, в том числе
политическими. Правда, к середине XIX в. торговля Компании почти сошла
на нет: хлопчатобумажные изделия британской фабрики вытеснили продук%
цию индийского ткацкого ремесла с рынков Европы и уже начинали завое%
1
C именем Нэпира связана остроумная история. Разбив в 1843 г. амиров Синда, ге%
нерал, чтобы известить об этом начальство, якобы послал телеграмму всего с одним сло%
вом: Peccavi. Игра слов: на латыни это значит «Я согрешил», по%английски I have sinned,
что звучит так же, как фраза I have Sind, «Синд у меня». В действительности Нэпир та%
кой телеграммы не отсылал, это был заголовок статьи о нём в лондонском юмористиче%
ском журнале «Punch».

386

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

вание рынков Азии (хотя его темпы не следует преувеличивать), а по акту
1833 г. парламент вообще запретил Компании торговать в Индии; Компания
превратилась в по преимуществу административную структуру, причём если
во второй половине XVIII в. ещё играла самостоятельную политическую роль,
то к середине XIX в. была поставлена под полный контроль британского го%
сударства, служила для него удобным инструментом управления Индией. Тем
не менее власти Компании были тесно связаны с ведшими свои дела в Индии
британскими частными предпринимателями, а те — с индуистскими банков%
скими домами, в том числе Панджаба. Как и в других княжествах, сфера де%
ловых интересов таких домов выходила за пределы Панджаба на территорию
Компании [Stein, 1998, p. 210]. Сотрудничество с местным купечеством/бан%
кирами сыграло очень важную роль в проникновении Компании во власть в
других странах Индии; справедливо это и в отношении Панджаба. Многие
индуистские купцы (среди сикхов торговля была менее развита) оказались
заинтересованы во включении Панджаба в Британскую Индию, так как еди%
ное политическое пространство расширяло возможности их бизнеса.
Второй из выделенных мной факторов — финансовый: Компания исход%
но поставила под контроль самые доходные области Индии (Бенгалию, Кар%
натик) и могла черпать из них средства на дальнейшую экспансию; кроме
того, сказывалась эффективность её налоговой системы по сравнению с та%
ковыми в княжествах. Да, этот фактор тоже работает. С покорением всё но%
вых территорий ресурсы Компании (несмотря на сопутствующий рост расхо%
дов на управление, армию) росли как снежный ком. К 1845 г. независимым
оставался один Панджаб. Что касается эффективной фискальной системы, то
на примере самого Панджаба мы видели, насколько подняли британцы его
казённые доходы, выбив существовавшее между производителем и верховной
властью звено — посредника%откупщика, к рукам которого «прилипала» не%
малая доля собираемых средств. Так, после смерти Ранджита кардары (неред%
ко выступавшие откупщиками) сверх земельного налога взимали до 30% сто%
имости урожая в свою пользу [Kumar, 1978, p. 318]. Британцы такие «корм%
ления» ликвидировали. Резкий рост налоговых поступлений неудивителен.
Третий фактор — военный: Компания обладала наиболее мощной арми%
ей на субконтиненте. Выиграть обе англо%сикхские войны ей позволило
именно военное превосходство, хотя, как мы убедились, в лице сикхов она
столкнулась с весьма достойным противником — самым достойным в Индии.
Весьма важен и четвёртый фактор, который я назвал институциональ%
но%юридическим: привлекательность для ряда ключевых групп индийского
общества (части землевладельцев, купечества, мелкого чиновничества) евро%
пейского отношения к собственности и привилегиям. В основе военной по%
беды Компании над индийскими правителями лежала её победа над ними в
конкуренции за лояльность указанных групп. Они просто переходили на сто%

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

387

рону британцев, понимая, что те обеспечат им более прочные права собствен%
ности и привилегии, чем их собственные индийские князья, власть которых
не ограничена никакими юридическими нормами. Так было в Бенгалии в
1757 г., в Хайдарабаде, маратхских княжествах, даже в наиболее яростно со%
противлявшемся Майсуре. В Панджабе это тоже в целом произошло: сардар%
ство многократно облегчило британцам разгром собственной армии.
Однако Страна пяти рек — отклонение от «общеиндийской нормы»: здесь
за приход британцев ратовали на самом верху — не только значительная
часть знати, но и махарани с её дарбаром. Ведь больше ни в одной политии
Индии не было такой мощной армии, которая сама контролировала бы вер%
ховную власть и от которой знать стремилась бы избавиться путём вторже%
ния извне. В Панджабе обычная ситуация перевернулась, стороны поменя%
лись привычными ролями: экспансии Компании тайно содействовало прави%
тельство, а те, кто должен защищать страну физически, как раз выполняли
свой долг. Скажем, в Майсуре в 1790%е годы от Типу Султана отвернулась сто%
явшая во главе его армии военная знать: обороноспособность страны пара%
лизовали снизу. В Панджабе в 1840%е годы независимость пыталась отстоять
масса солдат%сикхов, поэтому обороноспособность была парализована
сверху — дарбаром. Таким образом, в Индии наблюдалась закономерность:
знать (её значительная часть) выступала за военное вмешательство Ост%Ин%
дской Компании (порой вплоть до взятия ею политической власти в княже%
стве), поскольку была очень недовольна тем, кому принадлежала верховная
власть. В Бенгалии, Майсуре и т.д. это был правитель (наваб, шах и т.д.); в
Панджабе к 1845 г. это был «коллективный правитель» — сикхская армия с
её панчаятами. Причина такой аномальной ситуации отмечена выше (см.
мини%заключение к разделу VII.1): существование хальсы как коллективно%
го носителя религиозно санкционированной власти.
В Панджабе Компания тоже выиграла конкуренцию у правителя (учиты%
вая специфику страны — армии) за лояльность землевладельцев и чиновни%
ков. Разумеется, часть сардарства была не прочь освободиться не только от
контроля армии, но и от потенциального произвола со стороны саркара, что
означает избавиться от династии Ранджит Сингха. Не прогадали. Если при
Ранджите сардары «располагали значительно менее прочными владельческими
правами на землю, чем крестьяне, наследственно владевшие своими наделами
с правом отчуждения» [Семёнова, 1958, с. 69], то при британцах прочность их
владельческих прав по сути приблизилась к таковой крестьян. Говоря языком
концепции «двухэтажной собственности» Л.Б. Алаева, британцы укрепили в
Панджабе уровень «верховной собственности» (ту её часть, которая принад%
лежала не саркару, а сардарам как её коллективному носителю), более или
менее «дотянули» её до степени защищённости «податной собственности»
землевладельческих каст деревни (этому предшествовала защита ими «вер%

388

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ховной собственности» нового хозяина страны — Ост%Индской Компании;
это — превыше всего).
Наконец, пятый фактор — организационный. Как я отметил в работе по
Ост%Индской Компании, если индийские патримониальные политии можно
уподобить составным молекулам, которые непрерывно перетягивали друг у
друга атомы, меняя конфигурацию как в калейдоскопе, то Компания пред%
ставляла собой молекулу%монолит благодаря бюрократической природе своей
организации и принадлежности к совершенно чуждой для Азии той эпохи
общности — нации [Фурсов К., 2006, с. 230–231]. У панджабцев как предста%
вителей империи патримониального типа был слабый иммунитет против по%
пыток британцев расколоть их ряды (в то время как пытаться расколоть ряды
самих британцев было бессмысленно). Потому и пытался Ранджит Сингх за%
ручиться поддержкой Компании для своего Кхарака против тех из сардаров,
кто мог не принять его в качестве следующего саркара; потому и предлагала
Чанд Каур Кларку пол%страны за военную помощь; потому и не брезговали
британской помощью сардары Сандханвалиа, не говоря уже о сепаратисте
Гулаб Сингхе. Даже восстание Чатар Сингха и Шер Сингха 1848 г. укладыва%
ется в отмеченный нидерландским индологом А. Винком традиционный для
Востока механизм образования новых патримониальных политий, который
в исламском мире обозначали арабским термином фитна «мятеж» (см.:
[Wink, 1986, p. 22–28]). Сардары Атаривала перешли от сотрудничества с ок%
купационной властью к вооружённому сопротивлению потому, что она задела
их собственные интересы. Отсюда и смена фокуса лояльности.
Таким образом, все пять факторов, которые способствовали британскому
покорению Индии в целом, действовали и в Панджабе — стране, которая да%
лась британцам наиболее трудно.
В завершение параграфа — несколько слов о позиции сикхов по отноше%
нию к восстанию в Индии 1857–59 гг., которое произошло всего через восемь
лет после потери ими независимости и ударной силой которого стали сипай%
ские части армии Бенгальского президентства. Казалось бы, когда против
британцев поднялась их собственная «туземная» армия, панджабцам в целом
и сикхам в особенности выпала отличная возможность поквитаться с недав%
ними завоевателями. Однако Панджаб не просто остался лоялен империи.
Сикхи активно пошли в набираемые британцами части для подавления вос%
стания, сыграв в этом подавлении видную роль. Где же логика?
Логика, конечно, была. Во%первых, трудно переоценить значение упомя%
нутых реформ, архитектором которых был Генри Лоуренс. Благодаря им бри%
танцы менее чем за десять лет эффективно «замирили» Панджаб, на удивле%
ние быстро интегрировали его в свою империю (эти реформы резко контра%
стировали с близорукой социально%экономической политикой Компании в
аннексированном ею в 1856 г. султанате Авадх, который стал крупнейшим

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

389

очагом восстания). В истории Британской империи я бы назвал замирение
Панджаба одним из наиболее видных достижений — наряду, скажем, с быст%
рой интеграцией завоёванных республик Оранжевое государство и Трансва%
аль, которые всего через восемь лет после второй англо%бурской войны, в
1910 г., образовали на равных правах с Капской колонией и Наталем жизне%
способную федерацию (Южно%Африканский Союз). Ведь во многих других
владениях британцы бились над интеграцией намного дольше и так ничего и
не достигли: ни в Египте, ни в Палестине, ни в Бирме, не говоря уже о ста%
рейшей колонии — Ирландии. Среди всех бывших колоний Британии в этих
странах колониальный период вспоминают особенно неприязненно.
Во%вторых, восставшие сипаи армии Бенгальского президентства всего
восемь лет назад участвовали в покорении Панджаба вместе с британцами, и
сикхи это помнили. К моменту восстания состоявшие из солдат%хиндустанцев
гарнизоны по%прежнему были рассредоточены в Панджабе, и сикхи продол%
жали воспринимать их как поработителей. К тому же сипаев%пурбия сикхи,
как я сказал, презирали как никчёмных воинов, а для психологии ценящего
силу джата — крестьянина%воина — это весьма важно. Сикхи не хотели иметь
с ними ничего общего.
В%третьих, хиндустанцы были для сикхов и вообще панджабцев порабо%
тителями традиционными, потомственными, ведь в 1840%е годы они пришли
в Панджаб как завоеватели не в первый раз. Пурбия входили в состав моголь%
ских армий, подавлявших региональные движения за самостоятельность.
Пусть не желая того, сипаи%мятежники подчеркнули это, когда, заняв Дели,
провозгласили своим правителем и формальным лидером восстания после%
днего могольского шаха Бахадура II, который мирно существовал на британ%
скую пенсию в Красном форте Дели. Если конфликт сикхов с британцами был
пусть и острый, но кратковременный, история угнетения сикхов Моголами
насчитывала не одну сотню лет. С могольским шахом, предки которого умер%
щвляли их гуру и массово резали их единоверцев, сикхам было не по пути
никуда. Более того: в подавлении британцами восстания сикхи увидели пре%
красную возможность и посчитаться с вековыми угнетателями, и восстано%
вить справедливость, отняв недавнюю победу у завоевавших их сипаев, ко%
торой, по мнению сикхов, те были недостойны.
Вот почему, когда сипайские гарнизоны в Панджабе оказались на грани
восстания и были оперативно разоружены, британцы без опасений объяви%
ли набор среди местного населения и панджабцы, включая сикхов, охотно
пошли вербоваться. Помимо прочего, это была для них возможность просто
пограбить, да и поработать по специальности — найти применение своим
профессиональным воинским навыкам после роспуска сикхской армии. Все%
го в ходе восстания британцы набрали в Панджабе 18 новых полков пехоты.
При этом они сознательно напомнили сикхам о давнем пророчестве, которое

390

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

предрекало разграбление ими Дели [Сен, 1957, с. 116]. Кстати, когда в декаб%
ре 1845 г. сикхская армия переправилась на левый берег Сатледжа, конечной
целью в её планах был именно Дели.
Неудивительно, что когда летом 1857 г. британцы осадили мятежный
Дели, а в сентябре взяли его штурмом, сикхов среди осаждающих было не%
мало, — как и в Лакхнау среди защитников особняка бывшего резидента в
Авадхе (в начале этой осады и погиб Генри Лоуренс, которого незадолго до
восстания перевели туда главным комиссаром аннексированного Авадха).
Откликнулись во время восстания и сикхские князья Мальвы, «отошедшие»
к Компании по договору 1809 г. Махараджа Патиалы прислал в помощь бри%
танцам 5 тыс. воинов и охранял 120 миль сообщения между Панджабом и
Дели. Махараджа Набхи с 800 воинов сопровождал на марше британский ар%
тиллерийский парк тяжёлых орудий (британцы называли его siege train,
«осадный поезд»). Раджа Джхинда лично возглавил экспедицию, которая
расчистила путь к Дели одному из британских отрядов. В армию — пусть сим%
волически и уже живя в Британии — вступил и бывший саркар Далип Сингх
(его краткая биография чуть ниже). Когда после взятия Дели британский ка%
питан У. Ходсон застрелил пленённых им двух сыновей и внука Бахадур%
шаха, их трупы взяли сикхи и отнесли на площадь Чандни Чоук, положив
перед гурдварой Сисгандж на месте казни девятого гуру Тег Бахадура. Так по
их представлениям свершилась историческая справедливость.
Таким образом, по иронии истории панджабцы помогли британцам пода%
вить восстание сипаев%хиндустанцев. Если в 1845–49 гг. британцы покоряли
панджабцев при помощи хиндустанцев, то в 1857–59 гг. — наоборот.
Однако участие сикхов в подавлении восстания в Хиндустане неверно на%
зывать предательством Индии — как неверно называть предательством осуж%
дение восстания со стороны многих бенгальцев того времени (купцов — де%
ловых партнёров британских фирм, а также получивших образование запад%
ного типа чиновников и представителей зарождавшейся интеллигенции).
Напомню, что понятия единой Индии ещё не существовало, это уже продукт
британского колониализма. Панджабцы воспринимали хиндустанцев как жи%
телей совсем другой страны, «заграницы» — да ещё враждебной.
Парадоксальным образом восстание в Хиндустане не получило поддерж%
ки ни на Дальнем Западе Индии (в Панджабе), ни на её Дальнем Востоке
(в Бенгалии), но по диаметрально противоположным причинам. «Сверхпри%
чиной» восстания была слишком быстрая ломка традиционных отношений,
прежде всего в деревне, при этом подавлявшие восстание сикхи были пред%
ставителями традиционного общества, до которого ещё не успела докатить%
ся принесённая британским колониализмом модернизация. Что касается про%
тивоположного от Панджаба конца Гангской долины — Бенгалии, то многие
бенгальцы в той или иной степени были представителями общества, уже из%

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

391

менённого этой модернизацией, представителями слоёв, которые выросли в
результате колониализма и были на него завязаны.
Напоследок о судьбе династии Ранджит Сингха.
Мать последнего саркара Джхиндан оставалась в заключении в Шейху%
пурской крепости около девяти месяцев (с августа 1847 г. по май 1848 г.).
Британцы подозревали её в интригах против их власти: будто подстрекала
офицеров сикхской армии захватить Лахорскую крепость, рассылала по го%
родам Панджаба тайные призывы к восстанию. В мае 1848 г. в Лахоре даже
был раскрыт антибританский заговор. Нескольких участников схватили, дво%
их казнили, некоторые бежали к Мулраджу. В руки британцев попало не%
сколько писем, будто бы написанных рукой Джхиндан и говоривших о её
причастности к заговору и даже к восстанию в Мултане. Поэтому в мае 1848 г.
Кёрри выслал её от греха подальше из Панджаба, в Варанаси, заодно урезав
пенсию до 1 тыс. рупий в месяц. Бывшая махарани не успокоилась и сумела
прислать из нового места заключения письмо Шер Сингху, где хвалила его за
доблесть и призвала поднимать на восстание всю Индию. Британцы узнали
о письме и перевели узницу в крепость города Чунар, традиционно служив%
шую им местом заточения самых опасных врагов, «политических заключён%
ных» (как Гвалияр у Моголов). В Чунаргархе сидели свергнутый ими в 1798 г.
наваб Авадха Вазир Али%хан, схваченный в 1818 г. диван последнего маратх%
ского пешвы Тримбакджи Денгле.
Джхиндан удалось бежать из Чунара. Она начала соблюдать обычай пар%
ды, приучая тюремщиков узнавать её лишь по голосу. Однажды, 15 апреля
1849 г., она оставила в тюрьме вместо себя служанку (как Седрик%шута Вамбу
в романе У. Скотта «Айвенго»), а сама бежала в её платье и пробралась в Не%
пал. Там она просила и получила убежище. Резидент Ост%Индской Компании
в Катманду не требовал экстрадиции, так как Джхиндан потеряла всякое зна%
чение. Правда, когда в марте 1850 г. махараджадхираджа Непала наметил для
бывшей махарани Панджаба специальный приём, резидент выразил про%
тест — и мероприятие отменили. А когда она написала письма в Аллахабад
сикхским пленникам, непальские власти просили её воздержаться от антибри%
танской деятельности (не хотели ссориться с Компанией). Энергичная
Джхиндан не могла смириться с бездействием и задумала бежать теперь в
Кашмир, где Гулаб Сингх вроде бы согласился принять её. Узнав об этом, бри%
танцы предупредили, чтобы она не пыталась проникнуть на подконтрольную
им территорию.
Только после индийского восстания, в 1861 г., британские власти смягчи%
лись и разрешили Джхиндан уехать в Лондон к сыну. К этому времени она
почти ослепла из%за болезней и превратностей судьбы. Вдове Ранджита вер%
нули имущество и назначили пенсию в размере 250 рупий. Джхиндан посе%
лилась в Кенсингтоне под Лондоном, где и умерла в 1863 г. Выполняя её пос%

392

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

леднюю волю, сын привёз пепел обратно в Индию и развеял над рекой Года%
вари.
Интересна судьба последнего саркара Панджабской империи Далип Сингха.
Сразу после отречения мальчика вывезли из Панджаба в крепость Фатех%
гарх в Северо%Западной провинции и вверили попечению армейского хирурга
Джона Лоджина. Под его влиянием Далип через два года перешёл в христи%
анство: для британцев было важно, чтобы человек, способный стать фокусом
лояльности для покорённых сикхов, перестал быть их единоверцем (divide et
impera). В 1854 г. — в тот год, когда, согласно Бхайровалскому договору, Да%
липу должны были вручить бразды правления его родным Панджабом, его
увезли в Великобританию. Ему выделили содержание в 40 тыс. ф.ст.; он арен%
довал замок в графстве Йоркшир, затем купил имение в Саффолке, где зажил
как обычный лендлорд: бывал на светских приёмах, любил охоту, в 1856–
57 гг. выехал на континент посмотреть мир (у английской аристократии и
верхнего среднего слоя это называлось Большим путешествием, Grand Tour)1.
Два сына Далипа учились в Итонском колледже.
Королева Виктория обошлась с бывшим саркаром милостиво, часто при%
глашала на завтраки и обеды в Бакингэмский дворец, позднее даже стала крё%
стной матерью его старшего сына, названного в её честь Виктором (1866–
1918). Иногда пишут, что королева стремилась тем самым окончательно
«приручить» Далипа, действуя всецело из соображений безопасности импе%
рии. И всё же представляется более верным мнение, согласно которому Вик%
торией в немалой степени двигало по%человечески понятное чувство вины за
узурпацию власти [David, 2007, p. 143].
В 1860 г. Далип приехал в Калькутту, чтобы забрать в Лондон мать. В это
время из Китая со второй «опиумной» войны возвращались сикхские сипай%
ские части. Солдаты%сикхи собрались около гостиницы, где остановился Да%
лип, и бурно выражали ему свою преданность. Британским властям это, ес%
тественно, не понравилось, и они попросили бывшего саркара не затягивать
с возвращением в Великобританию.
В 1864 г., после смерти матери, Далип Сингх ненадолго вернулся в Ин%
дию, чтобы, выполняя её последнюю волю, развеять её пепел над одной из
рек Панджаба. В Бомбее ему оказали почести как важному индийскому кня%
зю: приветствовали салютом из 21 пушки, т.е. по высшему разряду. (В Бри%
танской Индии были разработаны строгие правила: каких князей сколькими
пушками приветствовать — от 21 до 9.) Однако въездом бывшего саркара в
Панджаб британские власти решили не рисковать, поэтому прах ему при%
1

Будучи крещён в протестантской вере, Далип был мало знаком с католическими
обрядами. Проезжая в карете по Риму, он повстречал папу Пия IX. Тот на ходу благосло%
вил его, а Далип вообразил, что папа показал ему нос [Alexander, Anand, 1980, р. 67].

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

393

шлось развеять южнее, над рекой Годавари. На обратном пути в Европу Да%
лип женился в Александрии на дочери немецкого купца и коптской христи%
анки по имени Бамба Мюллер (1848–87), работавшей в миссионерской школе
(она получила титул махарани).
Однако Далип Сингх жил не по средствам, кутил, проигрывал крупные
суммы в карты и нахватал долгов. Если бы средств было достаточно, он был
бы вполне доволен жизнью и дальше. Но, стремясь поправить своё матери%
альное положение, Далип в начале 1880%х годов неожиданно обрушился на
британские власти, обвиняя в свержении его с престола. Лишённый наслед%
ства (вновь аналогия с «Айвенго») саркар Панджаба был здесь не одинок.
Ранее искать управы на британские власти в Индии (тогда ещё — на Ост%Инд%
скую Компанию) в Лондон ездили представители его товарищей по несчас%
тью — других князей, у которых отняли их владения. Об отмене аннексий
хлопотали, например, эмиссары последнего чхатрапати маратхского княже%
ства Сатара Пратап Сингха (потомка великого Шиваджи), последнего шаха
Авадха Ваджида Али — да всё без толку.
Когда стало ясно, что британцы и не подумают восстановить панджабский
престол, бывший саркар стал требовать вернуть хотя бы его личную земель%
ную собственность как наследника мисала Сукарчакиа или получить за неё
денежную компенсацию, а также повысить пенсию. В 1882 г. Далип писал в
газете «The Times», что надеется на справедливость правительства У.Ю. Глад%
стона, хотя и не рассчитывает на такую же щедрость, какую проявили в от%
ношении Кечвайо [Singh, Ganda, 195%, р. 5]. Далип имел в виду свергнутого
в результате англо%зулусской войны 1879 г. инкоси (правителя) народа зулу
на границе с колонией Наталь в Южной Африке. После разгрома зулу бри%
танцы выслали Кечвайо в Лондон и назначили ему пенсию.
Добиваясь своего, Далип пытался задобрить британские власти, доказать,
что он — лояльный подданный короны. Так, во время Пандждехского инци%
дента 1885 г., когда Великобритания оказалась на грани войны с Россией из%
за Центральной Азии, он в письме секретарю вице%короля Индии вызвался
вступить в ряды англо%индийской армии. Власти отнеслись к идее холодно,
и в следующем письме Далип поспешил заверить вице%королевского секрета%
ря: «Я не намерен восстановиться на троне Панджаба». Далип унижался,
даже с одобрением высказался о поражении «мятежников» при Чилианвале
и Гуджрате, писал о неспровоцированном нападении сикхов в первую войну...
Видя, что унижениями привлечь внимания к своей персоне не удаётся,
Далип в отчаянии решил вернуться в Индию и написал прокламацию к халь%
се, в которой просил простить его за отречение от веры предков (сославшись
на малолетство) и выразил желание по прибытии в Бомбей вернуться в лоно
сикхизма. Прокламация вызвала большой резонанс в Панджабе, поползли
слухи о волнениях в сикхских частях англо%индийской армии.

394

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Однако сикхское сардарство давно получило от британской власти всё,
что хотело (джагиры, титулы), и не собиралось рисковать этим ради своего
свергнутого монарха. Сардары даже обратились к властям с письмом, где за%
верили, что умрут за королеву. Далип Сингха не поддержали даже участни%
ки антибританского сикхского движения намдхари. Как писал из ссылки в
Рангуне их лидер Рам Сингх, с Далипом следует обращаться как с иностран%
цем — ведь он (будучи христианином) ест говядину.
Тем не менее Далип с женой и пятерыми детьми отплыл в Бомбей. Однако
британцы решили не испытывать на прочность верноподданнические чувства
своих сикхских подданных появлением поблизости от Панджаба лидера, об%
ладавшего там традиционной легитимностью. Поэтому в Адене его задержа%
ли, не пустив дальше на восток. Далип отослал семью обратно в Великобри%
танию, а сам остался в Адене и в мае 1886 г. вновь принял пахул, после чего
официально отказался от британской пенсии.
Далип понял: смиренными просьбами от британских властей точно ниче%
го не добьётся. Поэтому он пошёл ва%банк: написал из Адена резкие прокла%
мации «К братьям%князьям Хиндустана» и «К народу Индии». В них бывший
саркар призвал к вооружённому восстанию против британцев и просил каж%
дого индийца в течение девяти месяцев жертвовать по пайсе на военный
фонд, заверяя: Россия нам поможет. Далип понимал, какая из иностранных
держав угрожает британской власти в Индии, и решил искать у неё помощи.
Свои прокламации, а также письма к членам британского парламента (в ко%
торых по%прежнему жаловался на несправедливости) он подписывал как «за%
конный суверен сикхского народа», «непримиримый враг британцев» и т.п.
Так он сжёг мосты.
В Великобританию Далип возвращаться не стал, а отправился в Париж,
откуда заочно назначил своего двоюродного брата сардара Тхакура Сингха
Сандханвалиа своим «вазиром» и отправил ему в Индию свою монаршую
печать (тот, правда, вскоре умер — возможно, не без помощи британцев). Из
Франции Далип рассчитывал всё же уехать в Индию — во французский порт
Пондишери, чтобы проникнуть на британскую территорию через него, но из
этого ничего не вышло. Тогда он явился к советнику российского посольства
в Париже графу Э.К. Коцебу, предлагая посильную помощь в борьбе с Бри%
танией в Азии. Так, у Далипа была идея появиться на северо%западной гра%
нице Индии с 10%тысячным русским отрядом — это, мол, взбунтует 45 тыс.
сикхов в англо%индийской армии, а также народ Панджаба и князей Индии,
и дело сделано.
Однако при первой же встрече проницательный Коцебу «раскусил» Дали%
па и в конфиденциальном письме в Петербург министру иностранных дел
Н.К. Гирсу от 5 июля 1886 г. писал: «Есть опасения, что предложения, кото
рые делает нам этот восточный князь, продиктованы стремлением шантажи

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

395

ровать англичан. Он думает припугнуть англичан и заставить платить, угро
жая, что его престиж сильно вырастет после перехода под наше покровитель
ство... Каковы бы ни были шансы этого магараджи в будущем, теперь мне ясно,
что он рассчитывает отличиться отнюдь не за счёт подлинной честности»
[Русско%индийские отношения в XIX в., 1997, с. 267]. Представляется, что
Коцебу (хотя лишь на тот момент) был прав на 100 процентов. Россия была
нужна Далипу только как рычаг давления на британские власти: не повыси%
те мне содержание — буду источником беспокойства за границей. Советник
дал Далипу понять, что Россия не собирается затевать смуту в Индии. Прав%
да, тот не терял надежды и в сентябре пришёл ещё раз.
Между тем Далип Сингхом заинтересовался влиятельный редактор газеты
«Московские ведомости» М.Н. Катков. Он логично рассудил: если Британия
даёт убежище русским революционерам (Кропоткин, Степняк и др.), почему бы
не делать то же в отношении её врагов? Интерес Каткова к Далипу объяснял%
ся его общими внешнеполитическими взглядами. Он выступал за коренную
переориентацию внешней политики России: за отдаление от Германии и сбли%
жение с Францией, а поскольку Британия поддерживала идею Тройственного
союза Германии, Австро%Венгрии и Италии, это объективно угрожало интере%
сам России (и её потенциального союзника Франции). По этой логике России
и следовало поддерживать врагов Британии. Добиваясь для Далипа официаль%
ной поддержки правительства, Катков пытался датьроссийской внешней по%
литике импульс движения по тому пути, которое считал верным. Через своего
единомышленника генерала Е.В. Богдановича он добился разрешения для Да%
липа приехать в Россию, обещав ему содействие своей газеты. По сути бывший
саркар Панджаба оказался втянут в борьбу европейских держав; впрочем, за%
тевая такие игры, он должен был быть к этому готов.
В апреле 1887 г. Далип Сингх с сожительницей%англичанкой Адой Уэте%
рил и слугой%сикхом приехал в Москву. Путешествие оказалось не без при%
ключений: на полдороге, в Берлине, у Далипа украли портфель с деньгами,
паспортами и рекомендательными письмами (скорее всего, дело рук немец%
кой разведки), и на пограничной станции Вержболово его не хотели пускать
в Россию. Пограничники увидели в чемоданах Далипа роскошные восточные
одежды, но сочли, что перед ними обычные фокусники, и недоумевали, как
Катков и другие известные люди, на которых ссылался Далип, могли связать%
ся с такими шарлатанами [Райков, 2004, с. 108–109]. Всё же ему удалось въе%
хать в Россию. 10 мая Далип написал письмо царю Александру III, убеждая
его в лёгкости изгнания британцев из Индии. «Я гарантирую лёгкий захват
Индии, — писал он. — Ведь кроме обещанной военной помощи индийских кня
зей в моей власти поднять на восстание весь Панджаб и бросить его жителей
атаковать тыл британских сил, посланных противостоять имперской армии
(России. — К.Ф.). Мои верные подданные будут также разрушать все желез

396

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ные дороги, телеграф и другие средства сообщения, взрывать мосты и перере
зать пути снабжения... В таких обстоятельствах никакая британская армия
не сможет успешно сопротивляться, атакованная с фронта и тыла» (цит. по:
[Thapar, 1977, р. 86]). Далип повторял, что он — «признанный правитель»
20 млн. человек, из которых 8 млн. — сикхи. Правда, для захвата Индии он
предполагал задействовать 200%тысячную русскую армию с 2 тыс. пушек; чтоб
одолеть британцев, хватило бы и меньше, но необходимо «произвести впе
чатление на колеблющихся князей и народ той страны масштабами ресурсов
России» (цит. по: [Thapar, 1977, р. 87]). Претендуя на право говорить от име%
ни всех индийских князей, Далип пытался заинтересовать царя идеей дани с
них в размере от 3 млн. до 9 млн. рупий в год. Сам он выразил желание пе%
рейти в российское подданство: «Я намерен посвятить остаток жизни инте
ресам императора, верным подданным которого искренне желаю стать» (цит.
по: [Thapar, 1977, p. 77]).
Царь отнёсся к инициативе Далипа прохладно, хотя на письме обер%про%
курора Синода К.П. Победоносцева, который поддержал просьбу Каткова о
Далипе, пометил: «...когданибудь он нам пригодится для наших дел в Индии с
англичанами» [Русско%индийские отношения в XIX в., 1997, с. 271]. В отли%
чие от своих отца и сына Александр III не испытывал страха перед западны%
ми державами.
Бывший саркар Панджаба был не единственным из князей Индии, кото%
рый контактировал с Россией на предмет свержения там британской власти.
Причём если лишённый власти Далип был в этом неискренен (поначалу), то
многие правящие князья, наоборот, действительно стремились заключить с
Россией союз, а рисковали они гораздо большим — троном; это Далипу те%
рять было нечего. Когда в 1860%е годы Россия развернула бурную экспансию
в Средней Азии и возник Туркестанский край, в его административный центр
Ташкент к генерал%губернатору Кауфману потянулись тайные посланцы от
многих индийских князей. Князья предлагали России помощь в случае её
вторжения в Индию. Так, маратхский махараджа княжества Индаур обещал:
«Когда начнутся у вас с англичанами военные действия, я им буду сильно вре
дить» [Широкорад, 2003, с. 160]. Официально в Индии считалось, что кня%
зья — верные союзники Британии. Эти тайные послания показывают, на%
сколько в реальности даже правящие князья Индии (не говоря о тех, кого
перевели на пенсию, как Далипа) тяготились британской верховной властью1.
1
А о завоевателе туркменского Ахал%Текинского оазиса (1881 г.) генерале М.Д. Ско%
белеве в Индии шёл слух, будто это не кто иной, как чудом спасшийся в ходе сипайского
восстания Нана Сахиб, приёмный сын последнего маратхского пешвы и один из лидеров
повстанцев, который теперь, возглавив русские войска на подступах к Индии, сводит с
британцами счёты (в действительности Нана погиб в 1859 г. в тераи — заболоченных
джунглях на границе Индии с Непалом) [Шаститко, 1967, с. 6].

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

397

Не случайно в 1876 г. премьер%министр Б. Дизраэли провёл в парламен%
те закон об официальном провозглашении королевы Виктории императрицей
Индии. Так монарх Великобритании формально, юридически занял место
предыдущих всеиндийских властителей — могольских шахов. В 1877 г. вице%
король лорд Литтон организовал дарбар — всеиндийский съезд князей, где
они принесли Виктории клятву верности. Одна из причин принятия этого
титула — Большая Игра с Россией. В глазах привыкших к пышным титулам
народов Востока королева далёкого маленького острова смотрелась блекло,
особенно на фоне Ак%падишаха, Белого царя огромной северной державы
[Науменков, 2004, с. 103]. Титул императрицы Индии должен был в глазах
азиатских народов поднять Викторию до уровня русского царя. С тех пор и
до ухода британцев из Индии в 1947 г. британский монарх в этой стране (но
только в этой стране) именовался королём%императором (или королевой%
императрицей).
Практическим шагом России как реакцией на приезд Далип Сингха ста%
ла разведывательная поездка по Индии в том же 1887 г. офицера Н.А. Ното%
вича. Он был послан с заданием проверить, соответствуют ли действительно%
сти неоднократные утверждения Далипа, будто он, призывая Россию воевать
с Британией за Индию, уполномочен говорить от имени многих индийских
князей. Чтобы обрести политический вес перед русскими властями, завести
контакты с князьями Далип в самом деле пытался, но в России выдавал же%
лаемое за действительное. Впрочем, ещё до возвращения Нотовича в Россию
Далип потерял всякие шансы на поддержку официальной власти (их и до это%
го почти не было). Не отдавая себе в этом отчёта, Далип всё больше отрывал%
ся от действительности, веря в достижимость задуманного; по мнению био%
графа, у него даже наблюдались проявления мании величия [Райков, 2004,
с. 148]. Между тем британцы разгромили сеть немногочисленных сторонни%
ков Далипа в Индии. Был у них агент и в ближайшем окружении Далипа —
американец Ч. Кэррол%Тэвис в Париже, которому он вполне доверял и через
которого вёл свою переписку.
Далипу не удалось ни побывать на аудиенции у царя, ни получить поддан%
ства. В том же году, ещё в июле, умер его покровитель Катков. Россия и Бри%
тания переживали период разрядки после Пандждехского инцидента, и при%
менения Далипу как обиженному британской властью индийскому князю не
нашлось. Он жил в московской гостинице на 80 рупий в месяц, распродавая
свои драгоценности и монаршие одежды.
В апреле 1888 г. Далип с семьёй (в Москве у него родилась дочь) переехал
под Киев, подумывая купить здесь имение. Однако деньги таяли, да и мини%
стерство иностранных дел было не в восторге от присутствия в стране неудоб%
ного гостя. Официальную позицию России в отношении Далип Сингха поды%
тожил Гирс в письме генерал%губернатору Москвы В.А. Долгорукову от 28 но%

398

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

ября 1887 г.: «Дюлип Синг совершенно неверно понимает своё положение в Рос
сии и свои отношения к Императорскому правительству... Дюлип Синг не мо
жет считаться подданным России, да и зачислить его в наше подданство пред
ставляется тем менее удобным, что впоследствии он может раскаяться в сво
ей ссоре с английским правительством и пожелать возвратиться в Англию,
хотя бы для того, чтобы вновь воспользоваться ранее получавшейся им весь
ма значительною, хотя, по его мнению, и недостаточною, пенсией, за утрату
которой мы не в состоянии вознаградить его... Что же касается политической
цели, преследуемой Махараджей... дело это не представляется пока серьёзным...
или сам он имеет совершенно ложное понятие о положении дел в Азии, или же,
как хитрый азиатец, он рассчитывает на недостаточное знакомство наше с
Индиею и надеется побудить нас предпринять враждебную против Англии де
монстрацию, с тем чтобы дать почувствовать Державе этой невыгоды ссоры
с ним» [Русско%индийские отношения в XIX в., 1997, с. 276–277]. Всё%таки
«сикцы» (как подчас называли сикхов в русских документах) были слишком
далеки от интересов России.
Отчаявшись, в ноябре 1888 г. Далип вернулся в Париж почти без средств
к существованию. Его противостояние британским властям начало превра%
щаться в фарс: Далип издал в газете прокламацию с призывом к доброволь%
цам вступать в набираемую им армию освобождения Индии, после чего на%
писал королеве Виктории письмо с требованием вернуть бриллиант «Кох%и%
нор» либо возместить его стоимость деньгами (по сути так: дайте денег на
борьбу с вами же). В 1890 г. Далипа разбил инсульт, и даже ему самому ста%
ло ясно, что противостояние с Британией проиграно. Он просил у Виктории
прощения «за прошлое поведение», которое было даровано. Далип ненадолго
съездил в Британию, а в 1891 г. состоялась его примирительная встреча с
Викторией на юге Франции [Alexander, Anand, 1980, р. 288]. 22 октября 1893
г. последний саркар сикхов умер в парижской гостинице в возрасте 55 лет от
второго инсульта. Погребён он в своём имении Элвден в Саффолке. У Далип
Сингха было восемь детей — три сына и три дочери от первого брака и две
дочери от второго. Все они были бездетными. Род Далипа пресёкся в 1957 г.,
когда умерла его дочь Бамба Сатерленд.
Мятеж Далип Сингха против положения махараджи%пенсионера начался
исключительно как средство шантажа Британии с целью увеличить денежное
пособие. И всё же, как убедительно показал А.В. Райков, в какой%то момент
Далип в самом деле уверился, будто способен совершить то, чем поначалу
лишь пугал британцев, — освободить свой родной Панджаб (и всю Индию)
от их власти, вернуть себе трон саркара. Сыграв на противоречиях европей%
ских держав, Далип, пусть на короткое время (1886–88), сумел разорвать
цепи, в которые был постепенно, но верно закован британскими властями
[Райков, 2004, с. 203]. Хотя его планы оказались воздушными замками и бы%

Глава VII. Схватка двух львов: Сикхи против британцев (1839–49)

399

стро рухнули, Далип остался в истории человеком, который практически в
одиночку бросил вызов величайшей империи.
Трагическая судьба Далип Сингха напоминает судьбу другого царственно%
го ребёнка, последнего представителя династии — Пу И (1906–67), последне%
го хуанди Цинской империи. Тот в детстве тоже был лишён власти (1912 г.,
в ходе Синьхайской революции), а после образования КНР даже отсидел в
«лагере перевоспитания». Однако если Пу И оказался востребован хотя бы
как правитель%марионетка в созданной японцами стране%сателлите Мань%
чжоу%Го, то Далип Сингх не был нужен никому — в отличие, скажем, от бен%
гальского левого политика Шубхаша Чондро Бошу (1897–1945) у тех же
японцев во Вторую мировую войну или от знакомого нам Шаха Шуджи у
британцев в первую англо%афганскую войну. А обращение Далипа в христи%
анство напоминает обращение (иезуитами) другого последнего представите%
ля династии, тоже из истории Китая — Юн%ли, сына последнего хуанди Мин%
ской империи Чжу Юцзяня (правил в 1628–44).
Часть панджабского народа не смирилась с потерей независимости стра%
ны в марте 1846 г. Всего через два года вспыхнула вторая англо%сикхская вой%
на (1848–49). Как и первую, её спровоцировала Ост%Индская Компания, хотя
на сей раз — не желая этого. Война началась как стихийное выступление про%
тив британцев в Мултане, которое, что более серьёзно, перекинулось на часть
регулярной армии. Юридически вторая англо%сикхская война была всего
лишь мятежом части панджабцев против малолетнего саркара, дарбара и сто%
явшего за троном британского резидента. Однако генерал%губернатор Далху%
зи намеренно дал восстанию принять как можно больший масштаб, чтобы
получить оправдание для аннексии страны.
Во вторую войну сикхи опять неприятно удивили британцев. Численность
противостоящих врагу сил была меньше, чем в первой, зато во главе их не
стояли командиры%предатели (хотя сардары Атаривала и не теряли надежды
восстановить своё положение в рамках установившейся системы протектора%
та). Вторая война оказалась для противника лишь ненамного легче первой.
Крупное сражение при Чилианвале сикхи по сути выиграли, что оказало на
британскую общественность даже более гнетущее впечатление, чем истребле%
ние оккупационного корпуса в Афганистане в 1842 г. За всю историю экспан%
сии британцев в Индии Чилианвала была их крупнейшим поражением. В поль%
зу британцев чаша весов определённо склонилась только в последней битве —
при Гуджрате, который во вторую войну послужил аналогом Собраона.
Если в первой войне британцы только надломили сикхам хребет, то во
второй переломили его. Соответственно, период 1846–49 гг. можно назвать
переходным от независимого Панджаба к британскому. После капитуляции
сардаров Атаривала защищать панджабскую независимость стало некому.

400

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

После победы Далхузи к изумлению панджабцев сместил с трона малолетнего
Далип Сингха и превратил его страну в провинцию Британской Индии.
В 1849 г. сикхи утратили свою политийность (по аналогии с «государствен%
ностью»), которую столь тяжкими жертвами приобрели в 1760%е годы.
Если в 1845–46 гг. Ост%Индская Компания формально воевала с объявив%
шим ей войну дарбаром, но аннексировать Панджаб не собиралась, то в
1848–49 гг. положение стало противоположным: Компания юридически дей%
ствовала от имени контролируемого ею саркара, зато своей целью Далхузи
ещё в начале войны поставил именно аннексию. Использовав титул Далип
Сингха для легитимации своих действий по окончательному разгрому сикх%
ской армии, Компания за ненадобностью перевела его на пенсию. Остальную
жизнь Далип прожил в Великобритании, России и Франции, ради повышения
пособия тщетно попытавшись в какой%то момент шантажировать британские
власти своей традиционной легитимностью панджабского монарха.
В истории Ост%Индской Компании присоединение Панджаба означало
окончание военно%политической экспансии в Южной Азии. Начав её за сто
лет до того, в 1740–50%е годы, британцы дошли до естественных северо%за%
падных рубежей индийского субконтинента, закончив англо%индийский раунд
войны за могольское наследство1 — череду войн с теми из индийских прави%
телей, кто не пожелал подчиниться Компании добровольно.
В истории сикхского народа включение его родной страны Пятиречья в
Британскую империю ознаменовало завершение самого драматического и ге%
роического периода сикхской истории, который начался, пожалуй, с казни
Моголами девятого гуру Тег Бахадура (1675 г.) и создания его сыном халь%
сы (1699 г.). В течение всего этого периода сикхи продемонстрировали себя
мужественными и самоотверженными воинами, не боящимися пострадать за
веру и справедливость, как они их понимали.
1

Кроме него в «войне за могольское наследство» я выделяю англо%французский ра%
унд (три войны двух европейских торговых компаний между 1744 и 1761 гг.) и афгано%
маратхский (битва при Панипате 1761 г.).

Заключение

Повествование об истории сикхской общины было бы неполным, если не
дать хотя бы очень краткий очерк этой истории после описанных событий —
с середины XIX в. до наших дней.
В Британской Индии Страна пяти рек заняла одно из видных мест как с
экономической, так и с военной точки зрения.
Во многом благодаря поразительному трудолюбию крестьянина%джата
Панджаб выступал крупным производителем сельскохозяйственной продук%
ции. При этом от экономических последствий втягивания Индии в мировой
рынок к концу XIX в. сикхское крестьянство пострадало намного меньше, чем
крестьянство других регионов [Grewal, 1999, p. 137].
Доказав свою пользу в ходе подавления сипайского восстания (свою доб%
лесть они доказали и раньше), сикхи, а также панджабцы%мусульмане в анг%
ло%индийской армии «прижились»: стали массово приниматься в вооружён%
ные силы Британской Индии. Как и при Ранджите, армейская служба была
хорошим финансовым подспорьем многим крестьянским семьям. Сикхи по
сути возглавили существовавший в воображении британцев список «воин%
ственных народов» (martial races) Индии. Некоторые индийские народы бри%
танцы считали более склонными к военной службе, чем прочие, более храб%
рыми и физически развитыми, менее склонными к мыслительной работе (а
значит, более благонадёжными — не будут рассуждать). Под воздействием
этой теории формировались колониальные этнические стереотипы. Прототи%
пом «воинственных народов» послужили шотландские горцы (Highlanders) в
самой Великобритании. К «воинственным народам» Индии британцы отно%
сили также панджабцев%мусульман, раджпутов, догров, гуркхов и ряд других
этносов и каст и только из них комплектовали наёмные «туземные» войска.
Таким народам противопоставляли, например, бенгальцев как изнеженных,
склонных к интеллектуальной деятельности, а потому неудобных подданных
империи.
Если период в XVIII в. от казни Банда Бахадура до нашествий Ахмад%шаха
был временем физического выживания сикхов, то, казалось бы, спокойный
период второй половины XIX в. стал временем серьёзного испытания для их

402

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

религии. В этот период членам общины больше не приходилось с оружием в
руках бороться за право на жизнь и собственную веру — многие из них сами
выступали военной опорой новой власти. Набор сикхов в имперскую армию
даже стал некоторым стимулом укрепления сикхской общины: чтобы попасть
в ряды армии, многие молодые панджабцы вступали и в хальсу. И всё же
именно в этот период преобладающим процессом стал противоположный —
процесс размывания сикхизма и даже его растворения в окружавшем со всех
сторон индуизме. Этот процесс начался ещё в период мисалов второй поло%
вины XVIII в., а потеря сикхами политической независимости в 1849 г. при%
дала ему дополнительный импульс. Если при Ранджит Сингхе сикхов насчи%
тывалось до 10 млн., то по переписи 1881 г. их оказалось всего 1,7 млн. [Ус%
пенская, Котин, 2007, с. 246]. Положение усугублялось тем, что британские
власти рассматривали сикхов как всего лишь «индуистскую секту».
Сикхскую идентичность спасли наличие священного писания и правило
«пяти к» [McLeod, 1968, p. 3]. Пятый и десятый гуру не зря снабдили общи%
ну столь явными отличительными признаками: понимали, что без этого су%
ществование общины в толще индуистского общества будет находиться под
постоянной угрозой.
Первыми угрозу растворения сикхизма почувствовали сикхи, основавшие
движение намдхари («поддерживающие имя [бога]»). Их называли также
куки за крики, издаваемые ими в экстатическом состоянии. Намдхари высту%
пали за очищение религии от позднейших наслоений, т.е. их можно назвать
фундаменталистами, теми, кто стремится к истокам религии. Их лидер Рам
Сингх (1816–85) служил в армии Ранджита, затем открыл лангар при соб%
ственном доме, выступал за равенство в общине, против социального высо%
комерия высококастовых сикхов (в том числе части джатов). По сути внут%
ри сикхизма движение намдхари было таким же движением за повышение
социального статуса, каким было движение сикхов в целом в рамках индуи%
стского общества. Основную массу намдхари составили представители низких
каст, главным образом касты сутхаров (плотников, каменщиков и торговцев),
из которой происходил и сам Рам Сингх.
Угрозу своей религии намдхари почувствовали не только со стороны ин%
дуизирующихся, погрязающих в иерархичности сикхов, но и со стороны но%
вых хозяев Индии. Именно сикхи%намдхари под руководством Рам Сингха
первыми, задолго до кампаний Ганди, начали движение бойкота всего бри%
танского: официальных учреждений колониального государства, издаваемых
властями указов, импортных товаров (ради возрождения отечественного про%
изводства), причём применяли те же методы ненасилия, которые в XX в. вой%
дут в арсенал Индийского национального конгресса (ИНК).
Фундаменталистский характер движения намдхари привёл к тому, что
вскоре их главной мишенью стали не британцы, а индийские мусульмане, с

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

403

которыми они контактировали в повседневной жизни. В 1870 и 1872 гг.,
спровоцированные забоем мясниками%мусульманами коров, сикхи%намдхари
напали на мусульманские кварталы в Амритсаре, Малеркотле и Малаудхе и
убили несколько мусульман (хотя сам Рам Сингх стоял за ненасилие). Бри%
танцы увидели в межконфессиональных столкновениях угрозу своей власти
и пресекли их. При этом по приказу не в меру ретивого администратора —
заместителя комиссара Лудхианы Л. Кауэна — 49 намдхари были подвергну%
ты варварской казни: их привязали к жерлам пушек и взорвали. Именно этот
эпизод изображён на известной картине замечательного русского художника%
баталиста В.В. Верещагина «Английская казнь в Индии». Кстати, вопреки
распространённому мнению, изобретателями «пушечной казни» британцы не
были. До неё додумались их предшественники Моголы, у которых британцы
её и заимствовали (как и многие другие методы управления). Кауэна, прав%
да, уволили из имперского аппарата за перегиб. Рам Сингха же сослали в Ран%
гун, как незадолго до него — последнего могольского шаха. Там он объявил
себя сикхским гуру. Так у намдхари возникло серьёзное догматическое рас%
хождение с остальными сикхами: они не признают, что линия живых гуру
прервалась в 1708 г., а проводят её через Рам Сингха до сего дня. Сейчас сво%
им гуру они почитают известного в Индии исполнителя газелей Джагджит
Сингха. Намдхари ратуют за простую жизнь и строгое вегетарианство (вли%
яние индуизма), никогда не повышают голоса, выделяются ношением белых
одеяний. Цепочку живых гуру до сего дня (но другую, свою) признают чле%
ны ещё одного фундаменталистского движения в сикхизме — ниранкари («по%
читатели не имеющего форм [бога]»), основанного Даял Дасом (1783–1855).
После жестокого подавления выступлений намдхари те больше не пыта%
лись изменить существующий порядок силой, если не считать одного из за%
местителей (аналог масандов у гуру) Рам Сингха — Гурбачан Сингха, кото%
рый не поленился съездить в Россию просить военной помощи против бри%
танского владычества. Сильно преувеличивая, Гурбачан Сингх заверил
администрацию генерал%губернатора в Ташкенте, что при вторжении русской
армии в Индию её поддержат 300 тыс. вооружённых намдхари. Понятно, что
ничего из этого не вышло. Кстати, намдхари верят, что Рам Сингх не умер в
ссылке, а бежал в Россию.
К концу XIX в., во многом в связи с распространением образования запад%
ного типа, мыслящая часть сикхской общины стала задаваться вопросом соб%
ственной идентичности, тоже обращаясь к основам своей культуры. Однако
от намдхари это движение в корне отличалось открытостью современному
образованию, научным взглядам на мир, готовностью членов движения уча%
ствовать в созданных британцами муниципалитетах и легислатурах. Так воз%
никло движение Сингх Сабха («Общество сингхов»). Первая организация
Сингх Сабха возникла в 1873 г. в Амритсаре, вторая — в 1879 г. в Лахоре,

404

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

после чего в течение 20 лет их появлялось в среднем по шесть в год. Члены
движения развернули среди братьев по хальсе просветительскую деятель%
ность, чтобы пробудить у них задремавшее было чувство сопричастности к
одной общине. В социально%экономическом плане возрождение сикхизма как
религии во многом было реакцией на засилье в Панджабе индуистов%ростов%
щиков и мелких чиновников. Организации Сингх Сабха вели борьбу за ин%
тересы сикхской общины, наладили образование на языке панджаби (до это%
го преподавание вплоть до школьного уровня велось на чужом для провин%
ции языке — урду). Так, в 1892 г. в Амритсаре был учреждён Колледж хальсы.
Появились первые сикхские газеты (на панджаби и английском). Широкую
известность получила книга Кахн Сингха Набхи «Мы не индуисты» (Хам хин
ду нахи) 1899 г.: она способствовала возрождению сикхского самосознания.
Организации Сингх Сабха вели и прозелитическую деятельность, с успехом
привлекая в лоно своей религии индуистов и мусульман. Тенденция к раство%
рению сикхизма в индуизме во второй половине XIX в. привела, в частности,
к тому, что в некоторых гурдварах появились статуи индуистских богов.
В 1905 г. ратующие за чистоту религии сикхи одержали победу, добившись
выноса таких идолов из Хари Мандира. Отмежеванию сикхизма от индуиз%
ма способствовали введённые британцами переписи населения; они заставля%
ли индийцев Панджаба решать для самих себя вопрос: кто они — сикхи или
индуисты?
В начале XX в. центральным процессом в истории общины стала борьба
сикхов, прежде всего средних слоёв, за восстановление коллективного конт%
роля общины над доходами гурдвар. К этому времени гурдвары (их было не%
сколько сотен) попали под управление особых смотрителей — махантов, ко%
торые умудрились сделать свои должности наследственными, а главное, сво%
бодно распоряжались доходами гурдвар (пожертвования членов сангата,
налоговые поступления от принадлежащих храму деревень) как своими соб%
ственными. Кроме того, маханты были связаны со слоем ростовщиков%инду%
истов, в которых многие сикхи, особенно крестьяне%джаты, видели недруже%
ственную социальную фигуру. Маханты сделались таким же паразитическим
наростом на теле сикхской общины, как в XVII в. — масанды, которых уст%
ранил гуру Гобинд. Движение за возвращение контроля над гурдварами всей
общине получило название движение акали (по одному из эпитетов бога —
«бессмертный», «вечный»; так же, напомню, называли нихангов).
Большой резонанс получил скандал с гурдварой Ракабгандж в Дели, ко%
торую, если помнит читатель, построил в 1780%е годы сардар Багхел Сингх на
месте кремации тела девятого гуру Тег Бахадура. Когда в 1914 г. британские
власти стали строить дорогу к резиденции вице%короля Индии (в 1911 г. сто%
лицу Британской Индии перенесли из Калькутты в Дели), на пути строитель%
ства оказалась территория гурдвары Ракабгандж и местный махант продал

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

405

правительству часть храмовой земли под прокладку дороги. Община возму%
тилась как фактом продажи, так и самоуправством маханта, и повела борь%
бу за отмену сделки. Пусть через несколько лет, но британским властям при%
шлось уступить и оставить гурдвару в покое.
После Первой мировой войны противостояние рядовых членов общины
с махантами усилилось. Помимо прочего, это был кастовый конфликт, по%
скольку маханты принадлежали, как правило, к кхатри, причём многие даже
не были членами хальсы. Видя, что британские суды на стороне сильных,
многие сикхи поддержали начавшееся по всей Индии гандистское движение
несотрудничества с властями и взяли инициативу в свои руки: отряды добро%
вольцев стали занимать гурдвары, смещая махантов. В 1920 г. движение ака%
ли создало организацию Широмани Гурдвара Прабандхак Камити (ШГПК),
Главный комитет управления гурдварами. Его президентом был избран ува%
жаемый член общины Кхарак Сингх (1868–1963). В отличие от своего недо%
стойного тёзки он сделал для хальсы немало, руководя Центральной сикхской
лигой (1919–33) и газетой «Акали».
Власти долгое время отказывались принять закон о реформе гурдвар, об%
рушили на активистов движения акали репрессии. Те применяли гандистские
методы ненасильственного сопротивления. Один современник назвал кампа%
нию за контроль над гурдварами «третьей сикхской войной». Маханты, чув%
ствуя поддержку правительства, не останавливались перед использованием
оружия против единоверцев. Широко известны кровавые события в гурдва%
ре Нанкана Сахиб в родной деревне Нанака Талванди в 1921 г., когда наня%
тый её махантом отряд головорезов перебил 25 протестующих безоружных
сикхов. Однако в конце концов борьба увенчалась победой сикхского боль%
шинства: сикхи, как мы хорошо знаем, — люди очень упорные. В борьбе за
гурдвары погибли 400 и посажены в тюрьмы 30 тыс. сикхов, но в 1925 г. за%
конодательный совет Панджаба принял%таки закон о переходе всех гурдвар
провинции в ведение ШГПК (под управлением которого они остаются и по%
ныне). В движении акали в очередной раз проявились демократические тра%
диции сикхизма.
В борьбе за улучшение своего положения сикхи в Британской Индии при%
меняли не только принцип ненасилия Ганди. Ещё накануне Первой мировой
войны, в 1913 г., в среде сикхской диаспоры в Сан%Франциско вокруг газеты
«Гхадр» (араб. «мятеж») возникла одноимённая революционная организация
во главе с Хар Даялом. Целью её членов было освобождение родины от бри%
танского владычества и образование Соединённых Штатов Индии. Возник%
новение такой организации именно в США неудивительно, учитывая, что
сама эта страна родилась в восстании против Британской империи. Члены
Гхадра повели антибританскую агитацию в городах и деревнях Панджаба, но
успеха не добились. Тогда они сделали ставку на вооружённое восстание, раз%

406

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

вернув агитацию в англо%индийской армии. На февраль 1915 г. было наме%
чено восстание в гарнизонах Лахора, Равалпинди, Фирозпура, но британские
власти упредили выступление, схватив и казнив десятки заговорщиков. (Мя%
теж индийского полка при агитации Гхадра в 1915 г. всё же случился — в
Сингапуре; правда, там сикхов не было, только рангхары и патханы.) Эти
события показывают, что определённое недовольство британской властью
среди сикхов сохранялось. Революционеры вдохновлялись историей сопро%
тивления сикхов гнёту, апеллируя к богатой традиции мученичества.
Однако подавляющее большинство сикхов в годы Первой мировой вой%
ны хранили верность империи, так как видели в британской власти залог со%
хранения своей общины. В победу Великобритании сикхи внесли немалый
вклад. К концу войны в вооружённые силы империи вступили до 100 тыс.
сикхов (они составили более пятой части армии Британской Индии). Они сра%
жались на всех фронтах, где воевали британцы, — во Франции, на Галлиполий%
ском полуострове, в Египте, Месопотамии и Палестине. На полях сражений
погибли более 20 тыс. сикхов [Matringe, 2008, p. 162]. На Западном фронте в
Европе сикхов бросали против элиты кайзеровской армии — прусской гвардии.
Из 20 крестов Виктории (высшая военная награда Британской империи), ко%
торыми были награждены военные%индийцы, 15 удостоились сикхи.
Внеся далеко не последний вклад в победу в войне, сикхи (как индийцы
в целом) рассчитывали после её окончания на уступки со стороны колониаль%
ного правительства. В 1919 г. британцы провели реформу Монтегю — Челм%
сфорда, которая ввела режим диархии (двоевластия): в провинциях второсте%
пенные вопросы управления уступались индийским политическим силам.
Перед этой реформой сикхи требовали выделить им отдельную избиратель%
ную курию и предоставить треть мест в легислатуре Панджабской провинции,
указывая, что именно на долю сикхских землевладельцев, включая крестьян%
джатов, приходится 40% собираемых налогов, они составляют треть избира%
телей (имущественный ценз был высоким), а более 80 тыс. сикхов сражались
за Великобританию на фронтах [Успенская, Котин, 2007, с. 259]. Однако бри%
танцы, следуя принципу divide et impera, главную ставку в Панджабе сделали
на мусульман; курию сикхи получили, но им пришлось довольствоваться все%
го 15 местами из 93 в легислатуре Панджаба и 1 местом из 145 в Централь%
ном законодательном собрании Британской Индии.
Могольский султанат, как мы видели, применял против сикхов и пряник
и кнут, но кнутом махал намного охотнее. В отличие от него Британская им%
перия акцентировала пряник: после англо%сикхских войн сделала очень мно%
гое, чтобы замирить сикхов. Мудрым администраторам вроде Генри Лоуренса
удалось завоевать доверие покорённого народа, но после Первой мировой
войны империя не устояла перед соблазном взмахнуть кнутом. Речь идёт об
Амритсарской бойне 1919 г.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

407

В том же году, когда британцы ввели диархию, они приняли ещё один
акт — закон Роулетта, который в условиях подъёма национального движения
в связи с послевоенными трудностями подвёл юридическую основу под ши%
рокие репрессии. В знак протеста против закона Ганди объявил первую об%
щеиндийскую кампанию гражданского неповиновения — сатьяграху. На
праздник байсакхи 13 апреля 1919 г. на площадь Джалливанвала Баг недале%
ко от Хари Мандира в Амритсаре собралась многотысячная толпа панджаб%
цев — индуисты, мусульмане, сикхи1. Площадь представляла собой широкое
пространство всего с одним узким входом. Собравшиеся слушали ораторов,
которые критиковали британские власти за арест двух активистов националь%
ного движения. Внезапно на площади появились солдаты бригадного генера%
ла Р. Дайера, который приказал открыть огонь по безоружной толпе; по бри%
танским данным, погибло 379 человек, по индийским — до тысячи [Райков,
1985, с. 70]. Сикхов среди погибших была треть2. История сикхов как общи%
ны мучеников получила неожиданное продолжение. Целью Дайера и одоб%
рившего его действия губернатора Панджаба М. О’Двайера было нагнать
страху на индийцев, чтоб и думать не смели о каком%то выражении недоволь%
ства властями. В сикхской истории они стоят в том же ряду, что Закария%хан,
Яхья%хан, Мир Манну... Однако кровавая бойня — настоящий теракт со сто%
роны властей — оказалась контрпродуктивной, всколыхнув по Индии волну
небывалого возмущения. Британская либеральная общественность добилась
расследования трагедии, и генерал Дайер был уволен из армии. Что касает%
ся О’Двайера, то его уже в Лондоне в 1940 г. застрелил один сикх (Удхам
Сингх), который верно усвоил учение гуру Гобинда: око за око. Империя сама
портила себе репутацию. На британско%индийские отношения вообще и бри%
танско%сикхские отношения в частности Амритсарская бойня легла поисти%
не несмываемым пятном. Сейчас на площади Джаллианвала Баг стоит мону%
мент из розового камня в память о погибших.
После успешного завершения в 1925 г. борьбы за собственные храмы сик%
хи вышли на более высокий уровень общественной жизни Индии — уровень
партийно%политической борьбы. В том же году часть активистов движения
акали учредила первую политическую партию сикхов — Широмани Акали Дал
(«Главная партия акали»). Она отражала интересы средних землевладельцев
и предпринимателей, верхушки сельской общины. Одним из инструментов
борьбы члены партии избрали сам сикхизм, т.е. по сути пошли по пути по%
1
Название площади происходит от деревни Джалла, откуда был родом сардар Хим%
мат Сингх (ум. 1829 г.), который при Ранджите владел этим земельным участком в го%
роде (есть ошибочное мнение, будто название — от имени пандита Джаллы).
2
Амритсарская бойня красочно изображена в снятом на совесть панорамном филь%
ме Р. Эттенборо «Ганди» (1982 г.). Правда, раза два среди мечущейся под залпами тол%
пы в кадре мелькают весёлые лица индийских статистов.

408

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

литизации религии, взаимопроникновения религии и политики в Панджабе
[Успенская, Котин, 2007, с. 273–274]. Примерно то же на общеиндийском
уровне делал Ганди с индуизмом. Не случайно (при всей несхожести сикхиз%
ма и индуизма) по целям и методам Акали Дал сближалась с Индийским на%
циональным конгрессом. Благодаря расплывчатости своей программы Акали
Дал долгое время пользовалась поддержкой большинства сикхского населе%
ния. (Организацией сикхских крупных землевладельцев был Главный диван
хальсы, возникший ещё в 1902 г., но с нарастанием массового движения его
значение упало.)
Особняком в национальном движении сикхов стоит Бхагат Сингх (1907–
31) — член Социалистической республиканской ассоциации Хиндустана, тер%
рорист, сторонник насильственных действий против британских властей. Он
испытал сильное влияние марксистских идей, выступал за социалистическую
революцию, стал атеистом. Бхагат Сингх участвовал в убийстве британского
полицейского чиновника Дж. Сондерса и во взрыве бомбы в Центральном
законодательном собрании в Дели (взрыв был символическим, целью было
просто выразить протест против репрессивного Акта об обороне Индии).
В 1931 г. Бхагат Сингх был повешен и почитается мучеником сикхского на%
рода (автор этих строк проезжал его родную деревню недалеко от Джаланд%
хара и видел созданный там музей)1. И вновь традиция мученичества. К сло%
ву, двое сикхов из Калифорнии участвовали в работе IV конгресса Коминтер%
на в Москве в 1922 г.
Объективные процессы экономического подъёма Пятиречья и сознатель%
ные усилия членов сикхской общины, радевших за возрождение сикхской
идентичности, привели к заметному увеличению общины и её доли в населе%
нии Панджаба. За период 1881–1931 гг. численность сикхов в провинции
выросла с менее 2 млн. человек до более 4 млн., а их доля среди жителей —
с 8 до 13% [Grewal, 1999, p. 137]. Внутри общины при этом по%прежнему рос%
ла доля сикхов%кешдхари. Этот процесс увенчается опубликованием в 1950 г.
Кодекса поведения сикха — Сикх рахит марьяда, который по сути поставит
знак равенства между сикхом и сингхом, т.е. членом хальсы.
В 1920%е — первой половине 1940%х годов правящей партией в Панджа%
бе была Юнионистская партия, выражавшая интересы прежде всего земле%
владельцев. В её руководстве преобладали мусульмане, но защищали они ка%
стовые интересы всех джатов независимо от конфессии. Акали Дал поддер%
живала правящую партию провинции. Когда после Лахорской резолюции
1

Существует неплохой индийский фильм «Легенда о Бхагат Сингхе» 2002 г. К сожа%
лению, в отличие от более или менее взвешенного «Ганди» фильм контрастный, «чёр%
но%белый» (как большинство индийских фильмов): индийцы показаны однозначно вы%
соконравственными патриотами, а британцы — подлыми негодяями.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

409

Мусульманской Лиги 1940 г. дело пошло к разделу Индии на индуистскую и
мусульманскую части, юнионисты пытались воспрепятствовать этому, в чём
получили широкую поддержку сикхского населения, ведь сикхи проживали
в Панджабе не компактно, а вперемешку с другими конфессиями. Надеясь
на британские власти, во Вторую мировую войну сикхи вновь продемонст%
рировали Британской империи значительную лояльность: из 2,65 млн. ин%
дийцев, сражавшихся в рядах её вооружённых сил, сикхов насчитывалось
300 тыс. [Matringe, 2008, p. 218]. Они вновь воевали на многих фронтах
империи: в Восточной Африке против итальянцев, в Египте и Ливии против
Роммеля, в Италии после высадки там англо%американцев, в Бирме против
японцев; подавляли антибританский переворот в Ираке и входили в состав
оккупационного корпуса в Южном Иране. В декабре 1941 – марте 1942 г.
батальон 15%го панджабского полка, полностью отрезанный от внешнего
мира, упорно оборонялся от наседавших японцев в джунглях Саравака, а
затем нидерландского Борнео. (Правда, немало сикхов вступили и в ряды
антибританской Индийской национальной армии, созданной под эгидой
японцев в Сингапуре.)
Однако в Панджабе политические позиции Юнионистской партии слабе%
ли, а в масштабах Индии голос сикхской общины значил немного. Судьбу
страны определили взаимоотношения между двумя крупнейшими конфесси%
ональными общинами — индуистами и мусульманами. В августе 1947 г. Бри%
танская Индия была разделена по религиозному признаку на доминионы
Индийский Союз и Пакистан. Пожалуй, самой пострадавшей при этом стра%
ной был именно Панджаб, разрезанный комиссией С. Рэдклиффа «по живо%
му». Панджабцы%мусульмане остались в Пакистане, панджабцы%сикхи и ин%
дуисты — в Индии, но ввиду чересполосицы проживания миллионам при%
шлось сниматься с мест и переселяться. Из Пакистана мигрировали 2,5 млн.
сикхов [Самыгин, Нечипуренко, 1995, с. 12]. Как известно, переселение со%
провождалось взаимной массовой резнёй. Не умаляя ужасов кровопролития
и грабежей, историк Гопал Сингх вместе с тем замечает, что впервые в мно%
говековой истории сикхов им выпала возможность компактного расселения
[Singh, Gopal, 1988, p. 706].
Ещё в 1944 г., смиряясь с перспективой возникновения мусульманского
государства Пакистан, сикхи потребовали выделить государство по конфес%
сиональному признаку и для них — Азад Панджаб («Свободный Панджаб»)
или Халистан («Страна хальсы»). Однако ни уходящие британцы, ни ИНК не
были в восторге от идеи дальнейшего дробления страны по религиозному
признаку, и сикхи выбрали Индию. Хотя лидер Мусульманской Лиги Мухам%
мад Али Джинна видел Пакистан светским государством, сикхи уже имели
богатый опыт жизни под властью мусульман (XVII – третья четверть
XVIII в.), и им хватило. Как многие мусульмане страшились дискриминации

410

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

со стороны индуистского большинства в единой независимой Индии, так сик%
хи страшились дискриминации со стороны мусульманского большинства в
Пакистане.
Одним из главных итогов столетия британского господства в Пятиречье
стал подъём экономики страны, прежде всего сельского хозяйства. Развивая
инфраструктуру Индии, британцы вкладывали немало средств в железнодо%
рожное, а также в ирригационное строительство: с начала XIX в. до 1938 г.
общая доля орошаемой площади на субконтиненте выросла с 5–6 до 22%
[Roy, 2006, p. 293]. Среди регионов активного строительства оросительных
каналов лидировал именно Панджаб по причине своего засушливого клима%
та (другими регионами были Синд, Соединённые провинции и провинция
Мадрас). За период 1860–1920 гг. в зону орошения в Панджабе попали
10 млн. акров новой территории [Grewal, 1999, p. 128]. Заселённые участки
отвоёванных у степных пустошей земель называют в Панджабе колониями
каналов (canal colonies).
Индийский штат Панджаб фактически уже не является Страной пяти рек:
из пяти притоков Инда здесь остались два — Сатледж и Беас; по Рави про%
ходит государственная граница между Индией и Пакистаном (от района Ла%
хора до района индийского г. Патханкот).
В независимой Индии штат Панджаб тоже не стал сикхским штатом: сик%
хи делили его синдуистами, которые говорили как на панджаби, так и на
хинди. И всё же доля сикхов в новой административной единице существен%
но выросла: если в 1941 г. в большом Панджабе она составляла 13% (инду%
истов — 26%), то в 1951 г. в индийском штате Панджаб сикхи составили уже
35% (индуисты — 61%) [Бельский, Фурман, 1992, с. 60]. В 1956 г. был создан
штат Панджаб в составе индийской части разделённого Панджаба, районов
Шивалика и Союза Патиалы и восточнопанджабских государств (образова%
ние из восьми бывших сикхских княжеств, английская аббревиатура PEPSU).
Партия Акали Дал во главе с сантом (религиозным лидером) Мастером Тара
Сингхом (1885–1967)1 повела борьбу за Панджаби суба — штат, где сикхи
составляли бы большинство, а языком служил бы панджаби, пользующийся
письменностью гурмукхи. Федеральное правительство ИНК во главе с пре%
мьер%министром Джавахарлалом Неру и штатовское правительство ИНК во
главе с главным министром Пратап Сингхом Кайроном (в должности 1956–
64) опасались сепаратизма и упорно не шли навстречу этим требованиям. Тем
не менее, Кайрон сделал для штата немало и любил говорить, что он — пер%
вый джат во главе Панджаба со времени свержения династии Ранджит Син%
1

Тара Сингх создал школу и был её директором, отсюда почётное прозвище «мас%
тер», которое, по сути, стало частью имени. Выше я упоминал, что английские названия
профессий подчас становятся даже фамилией.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

411

гха. Однако после смерти Неру позиции Акали Дал окрепли, и в 1966 г. Пан%
джаб подвергся второму разделу, уже внутри Индии. Его наконец разделили
на штат Панджаб, где преобладают сикхи, и два штата, где преобладают ин%
дуисты, — Хариана и Химачал%Прадеш. Диалект харианви, на котором гово%
рят жители Харианы, считался диалектом языка панджаби, но лингвистиче%
ское размежевание произошло по религиозному принципу: панджабцы%инду%
исты в новом штате перешли на алфавит деванагари. Сейчас оба названных
штата включают в «пояс хинди». Удовлетворить требование сикхов разделить
штат правительство подтолкнула вторая война с Пакистаном 1965 г., в кото%
рой сикхи вновь продемонстрировали военную доблесть, а кроме того, раз%
веяли опасения ИНК относительно своей склонности к сепаратизму. Кстати,
говоря уже об индо%пакистанской войне 1971 г., пакистанский генерал Фазал
Муким%хан признавал: «Главная причина нашего поражения — это сикхи. Мы
просто не способны ничего поделать с ними, несмотря на все усилия. Они весь
ма храбры и не прочь принять мученичество. Они сражаются отважно и спо
собны победить армию, намного превосходящую их числом»1. Это мы видели на
протяжении всей их истории.
В середине 1960%х годов произошли изменения в руководстве партии
Акали Дал. Позиции Мастера Тара Сингха ослабли: на первый план выдви%
нулся сант Фатех Сингх (1911–72). Помимо прочего, это было отражением
кастовой борьбы внутри партии: кхатри, лидером которых был Тара Сингх,
пришлось потесниться в пользу джатов, лидером которых и выступал Фатех
Сингх. Напрашивается параллель с реформой гуру Гобинда, который тоже
выражал интересы джатской части общины, во многом шедшие вразрез
с интересами сикхов%кхатри. В 1967–71 гг. Акали Дал перехватила полити%
ческое первенство у ИНК в штате и сформировала четыре правительства
подряд.
В социально%экономическом развитии Панджаба 1960%х годов главным
процессом стала «зелёная революция», которая обогатила многих крупных
землевладельцев и крестьян%джатов и превратила штат в главную житницу
Индии. К 1970 г. доля сельской местности в потреблении электроэнергии пре%
высила 35%. За 1960%е годы площадь посевов пшеницы в штате выросла
вдвое, а урожайность — впятеро. В 1978–79 гг. на долю Панджаба пришлось
более 6 млн. из 11 млн. тонн производства зерновых в Индии [Grewal, 1999,
p. 209–210]. К концу 1980%х годов средняя продолжительность жизни по
Индии в целом выросла до 47 лет, в штате Панджаб — до 65. Панджабский
крестьянин владел каждым пятым трактором и каждым четвёртым трубчатым
колодцем в стране [Singh, Gopal, 1988, p. 714; 716, n. 3]. Панджаб был одним
из основных очагов «зелёной революции» в мире: внедрение новых сортов
1

http://sikhquotes.org/128.html

412

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

сельскохозяйственных культур, новых методов обработки почвы и т.д. требу%
ет развитых традиций земледелия, а они именно здесь уже были накоплены
столетиями упорного крестьянского труда — помноженного на сикхизм. Сей%
час сикхское крестьянство Панджаба является самой зажиточной частью кре%
стьянства Азии [Matringe, 2008, p. 27]. В признании труда этической катего%
рией сикхизм несколько напоминает протестантизм. Не случайно у сикхов так
развита деловая хватка. Не случайно они больше других индийцев открыты
разным нововведениям.
Экономические успехи привели к нарастанию конфликта с федеральным
центром. Дели стремился контролировать цены на зерно, что лишало сикх%
ских землевладельцев и торговцев высоких прибылей. К тому же сикхские
предприниматели рассчитывали создавать в штате крупную промышленность,
а федеральное правительство постоянно черпало средства из бюджета Пан%
джаба как богатого штата, перераспределяя их в пользу отсталых, — по сути,
не давая сикхам запустить современное производство. Тогда в 1973 г. партия
Акали Дал на историческом съезде в гурдваре Анандпур Сахиб вынесла ре%
золюцию с требованием предоставить штату полную автономию.
После кончины сантов Тара Сингха и Фатех Сингха в Акали Дал усили%
лась фракционность. На первый план выдвинулись несколько новых лидеров,
в том числе сант Джарнаил Сингх Бхиндранвале (1947–84). В конце 1970%х
годов его сторонники взялись за оружие. Сначала последователи Бхиндран%
вале затеяли стычки с сикхами течения ниранкари (которых не считали за
сикхов, видя в них фактор размывания хальсы), но вскоре обратили оружие
против индуистов и представителей федеральной власти. Экстремисты раз%
вернули кампанию терактов. Премьер%министр Индира Ганди ввела в штате
президентское правление. Бхиндранвале сравнивал её с Аурангзебом, а себя
позиционировал как нового героя сикхского народа, сопоставимого с самим
гуру Гобиндом. Сант с боевиками окопался в храмовом комплексе Хари Ман%
дира в Амритсаре. В начале июня 1984 г. индийская армия по приказу Инди%
ры Ганди провела операцию «Голубая звезда»: храмовый комплекс был взят
штурмом, Бхиндранвале и многие боевики погибли. Однако в ходе операции
погибло и много сикхских паломников (они в это время отмечали мучениче%
ство гуру Арджана), комплекс был серьёзно повреждён, а Акал Тахт — почти
полностью разрушен (по нему били из танков). Сикхская община была шо%
кирована святотатством против главных символов её религии в духе Ахмад%
шаха Дуррани. Так, два сикха%конгрессиста в знак протеста покинули парла%
мент, а не раз цитировавшийся мной сикхский историк Ганда Сингх демон%
стративно вернул правительству орден Падма Шри. В индийской армии —
неслыханное дело — начались волнения и дезертирство солдат%сикхов. Ин%
дире Ганди штурм сикхской святыни стоил жизни. 31 октября того же года её
расстреляли в упор два её собственных телохранителя%сикха Сатвант Сингх

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

413

и Беант Сингх1. Это вызвало антисикхские погромы в Дели и других городах,
в которых погибли более 5 тыс. сикхов. Дошло до того, что толпа в столице
забросала камнями автомобиль президента Индии Заил Сингха — сикха по
религии.
Разгром боевиков Бхиндранвале не привёл к снижению напряжённости.
Часть экстремистов остались на свободе (было несколько независимых друг
от друга группировок). Очень важно и то, что, подавляя терроризм, индий%
ские силовые структуры действовали грубо, допустив много перегибов и во%
пиющих злоупотреблений: были случаи арестов, убийств (в том числе «лик%
видаций при попытке к бегству») и пропаж без вести невиновных, пытки род%
ственников боевиков; едва ли не на каждого сикха смотрели как на
потенциального террориста, сепаратиста и т.п. А из истории сикхов мы зна%
ем, что этот народ не даёт спуску никаким обидчикам. Неудивительно, что
репрессии порождали только противодействие.
В 1985 г. умеренный сикхский лидер сант Харчанд Сингх Лонговал под%
писал с премьер%министром Радживом Ганди соглашение об урегулировании,
но вскоре был убит экстремистами. Последовал новый виток насилия. Сикх%
ские террористы убивали индуистов, чтобы заставить индуистское население
штата покинуть его, а это усилило бы позиции сепаратистов (целью было
повторить раздел 1947 г. в миниатюре). Как отмечают исследователи, подъё%
му сикхского сепаратизма способствовал упадок традиционных связей, кото%
рый вёл к росту страха сикхов перед угрозой раствориться в общеиндийском
социуме [Бельский, Фурман, 1992, с. 111]. В 1987 г. в Вашингтоне сикхские
эмигранты провозгласили создание независимого сикхского государства Ха%
листан, даже выпустили его марки и денежные купюры. В 1988 г. сепаратис%
ты вновь заняли Хари Мандир и была проведена ещё одна армейская опера%
ция, «Чёрный гром» (правда, военные усвоили урок и на сей раз добились
сдачи боевиков путём осады).
В 1990%е годы напряжённость в Панджабе сохранялась. Как отметил в
1991 г. один журналист, в штате практически не существовало нормальной
власти: на местах заправляли либо боевики, либо полиция. К 1992 г. число
жертв терроризма дошло до 20 тыс. человек [Matringe, 2008, p. 247]. В 1995 г.
1

В англо%индийской армии (не на фронте) ещё во время второй англо%сикхской вой%
ны служили сикхи — по%видимому, из княжеств Мальвы, давно политически связанных
не с Панджабом, а с Ост%Индской Компанией. В 1848 г. генерал%губернатор Далхузи, со%
общая председателю Контрольного совета Хобхаусу о ходе войны, приписал: «Довольно
странно добавить, что в данный момент меня охраняет сикхский полк и у моей двери сто
ит часовойсикх!» [The Punjab Papers, 1970, p. 195]. Хобхаус написал в ответ, что Далхузи
не должен подвергать свою жизнь ни малейшему риску: если сипаи%сикхи подобны по%
встанцам%сикхам, «их главное и опасное качество — измена» [The Punjab Papers, 1970,
p. 204]. Однако тот часовой не стал предтечей Сатвант Сингха и Беант Сингха.

414

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

террорист%смертник взорвал главного министра штата, лидера панджабского
отделения ИНК(И)1 Беант Сингха. Однако к концу 1990%х годов ситуация
стала постепенно стабилизироваться. Индийские спецслужбы отстреляли ли%
деров нескольких группировок, сбив накал экстремизма; в то же время вла%
сти начали признавать законность многих сикхских требований. На сегод%
няшний день кризис, к счастью, позади.
Наиболее авторитетной организацией общины остаётся ШГПК, координи%
рующая деятельность всех сикхских организаций, в том числе Широмани
Акали Дал, которых насчитывается сейчас шесть. Одна из них, Широмани
Акали Дал (Бадал2) с 2007 г. находится у власти в штате в коалиции с обще%
индийской Бхаратия Джаната Парти.
В 2004 г. представитель сикхской общины — Манмохан Сингх, член
партии ИНК(И), — впервые в истории независимой Индии стал премьер%ми%
нистром страны.
О мировой сикхской диаспоре я частично сказал во введении. Она насчи%
тывает сейчас более 4 млн. сикхов, или 17% их общего числа; доля эмигран%
тов у сикхов больше, чем у адептов других религий Индии. За пределами Ин%
дии сикхи проживают главным образом в бывших странах Британской импе%
рии и в США. Массово эмигрировать в поисках лучшей жизни они стали к
концу XIX в.
Вместе с другими индийцами сикхи ехали в британские владения в Вос%
точной Африке — на строительство железной дороги через Кению в Уганду,
занимали мелкие административные должности, пускались в торговлю и, ко%
нечно же, вербовались в колониальные гарнизоны. В Уганде уже к 1903 г.
индийцы взяли в свои руки бóльшую часть розничной торговли [Успенская,
Котин, 2007, с. 286].
Среди законтрактованных работников%индийцев в заморских колониях
панджабцев было очень мало, а сикхов не было вовсе. Все сикхи уезжали как
свободные мигранты. В Юго%Восточной Азии и Гонконге бывшие сипаи час%
то находили работу полицейских и сторожей. Первая сотня полицейских%сик%
хов появилась в Гонконге ещё в 1867 г. В Британскую Колумбию первые пан%
джабцы попали в 1903 г. Сикхов было много среди рабочих, строивших Во%
сточно%африканскую железную дорогу в конце 1890%х годов. Если в другие
колонии ехали преимущественно джаты, то здесь требовались люди с ремес%
ленными навыками; поэтому сюда ехали сикхи из каст лохары (кузнецы),
сутхары (плотники) и других, которые собирательно называют себя рамгар
хиа (по имени выдающегося представителя их общности в XVIII в. — сарда%
1

Индийский национальный конгресс (Индира) — партия, возникшая в 1977 г. при
очередном расколе ИНК.
2
Её лидер — Паркаш Сингх Бадал (род. 1927), который и является сейчас главным
министром штата (на протяжении своей политической карьеры — уже 4%й раз).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

415

ра Джасса Сингха Рамгархиа, который, как мы помним, принадлежал к кас%
те плотников). После изгнания индийцев из Уганды диктатором Иди Амином
в 1972 г. многие из них переехали в Британию, и сейчас сикхи%рамгархиа со%
ставляют там особую общину (идентичность через касту и регион эмигра%
ции — Восточную Африку).
Интересно, что миграция сикхов и других индийцев в Восточную Афри%
ку внесла вклад в обострение некоторого соперничества между Великобрита%
нией и Британской Индией, которые историк Р.Дж. Блит назвал полюсами%
близнецами (twin poles) Британской империи. У колониальных властей Каль%
кутты, а затем Дели имелись собственные экономические и политические
интересы, которые иногда сталкивались c интересами правительства в Лон%
доне. В частности, когда в ходе Первой мировой войны британцы захватили
у Османского султаната Багдадский пашалык (Междуречье), Дели попытал%
ся не только оставить эту территорию в зоне своего управления, но и пере%
подчинить себе Кению и отнятую у немцев Танганьику — выдвинув идею
колонизации этих территорий индийцами (см.: [Blyth, 2003]). Если бы этот
проект состоялся, в современном Ираке, возможно, существовала бы много%
численная индийская община.
Впрочем, в странах Персидского залива сикхская диаспора присутствует.
После нефтяного кризиса 1973 г. здесь вырос спрос на рабочую силу, что при%
вело к массовому въезду индийцев и пакистанцев.
После деколонизации Африки индийское население освободившихся Ке%
нии, Танзании и особенно Уганды подверглось дискриминации: коренные
африканцы были недовольны непропорционально большой ролью индийцев
в экономике этих стран. В Уганде при диктаторе Иди Амине (1971–79) все
индийцы были высланы из страны. Правда, на экономическом развитии дан%
ных африканских стран это сказалось отрицательно. Поскольку у проживав%
ших там индийцев паспорта были британские, многие уехали из Африки не
на родину, а в Великобританию, став в этой стране демографическим насле%
дием имперской эпохи.
Ехали сикхи и в страны Британской империи к востоку от Индии — в
Стрейтс Сеттлментс (три британские колонии в Малаккском и Джохорском
проливах — Пинанг, Малакка, Сингапур), Малайю, Гонконг, британское
экстерриториальное поселение (сеттлмент) в Шанхае. Поскольку в Юго%
Восточную Азию они неизменно приезжали через Калькутту, а военнослу%
жащие%сикхи служили в армии Бенгальского президентства, в малайском
языке для обозначения сикха устоялось название Benggali (хотя сикхи в Ма%
лайзии нередко обижаются). На новом месте сикхи брались за привычные
занятия торговцев, ремесленников, полицейских. Так, в Гонконге в 1929 г.
все полицейские (774 человека) были сикхами [Успенская, Котин, 2007,
с. 303].

416

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Сейчас более половины сикхской диаспоры живёт в Северной Америке.
Первой страной, которую начали осваивать тут сикхи, была Канада. Двинув%
шись через Тихий океан, они стали оседать в приморской провинции Кана%
ды Британская Колумбия. Многие тоже находили здесь трудоустройство на
строительстве железной дороги — Канадско%Тихоокеанской, которая связала
два побережья огромной страны (канадский аналог Транссибирской магист%
рали). По окончании строительства многие оставались в Канаде в качестве
рабочих на лесопильных фабриках Ванкувера. Однако в начале XX в. канад%
ские профсоюзы обеспокоились экономической конкуренцией дешёвой ин%
дийской рабочей силы, и в 1908 г. правительство доминиона запретило ин%
дийскую иммиграцию. В 1914 г. случился известный эпизод с японским па%
роходом «Комагата%мару», который зафрахтовал предприниматель Гурджит
Сингх, чтобы попытаться создать юридический прецедент въезда сикхов в
Канаду из Гонконга. Попытка не удалась: судно два месяца простояло в пор%
ту Ванкувера, так как власти не разрешили 376 пассажирам ступить на берег,
после чего отправилось обратно через Тихий океан в Калькутту. Негостепри%
имно встретила их и Индия: британские власти уже знали о деятельности ак%
тивистов организации Гхадр и опасались въезда любых сикхов из Америки.
Они собрались принудительно отправить пассажиров «Комагата%мару» из
Бенгалии прямиком в их родной Панджаб (сразу с корабля на поезд). Столь
бесчеловечное обращение привело к тому, чего власти и пытались избежать;
в итоге войска стреляли по толпе протестующих сикхов, перебив 18 человек.
В результате индийцы, включая сикхов, переориентировались с Канады на
США: принялись осваивать штаты западного побережья, прежде всего Кали%
форнию. Сикхи становились здесь сельскохозяйственными рабочими, арен%
даторами, железнодорожными строителями. Разбогатев, многие превраща%
лись в зажиточных фермеров. Правда, в 1917 г. американские власти после%
довали примеру северных соседей и запретили иммиграцию из Индии. В
1946 г. запрет сняли, да и в Канаде теперь либеральное иммиграционное за%
конодательство. Доля сикхов в индийской общине США составляет 30–40%.
Многие из них — процветающие бизнесмены, учёные, фермеры. Есть среди
американских сикхов миллионеры. Так, доход Даршан Сингха Дхаливала из
Чикаго превышает годовые поступления в бюджет штата Панджаб [Успен%
ская, Котин, 2007, с. 316].
Ехали и едут сикхи ещё в одну группу англоязычных стран — Австралию
и Новую Зеландию. В начале XX в. эти страны тоже ужесточали иммиграци%
онные законы, но в середине столетия смягчили.
И конечно, многочисленная сикхская диаспора существует в бывшей мет%
рополии Индии. Едва ли не первым её представителем в Великобритании был
Далип Сингх. Наибольшая концентрация сикхов здесь — в районе Саутхолл
на западе Лондона, в городах Лидс и Ковентри.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

417

Сикхская диаспора в мире настолько разветвлённая, что, как любят шу%
тить сикхи, их единоверцы обитают и в Антарктиде, а когда американский
космонавт Нил Армстронг высадился на Луне, он встретил там пашущего
поле сикха%джата [Успенская, Котин, 2007, с. 304]. Как я упомянул во введе%
нии, сикхская диаспора имеет репутацию одной из наиболее зажиточных ди%
аспор в мире. Достаточно сказать, что за пределами штата Панджаб сикхи
владеют землёй, которая по совокупной площади превышает площадь само%
го штата.
История сикхской общины периода XVI — первой половины XIX в. ис%
ключительно богата и насыщена событиями. Это один из самых ярких в ми%
ровой истории примеров того, как религиозная община постепенно превра%
тилась в политию: создала княжество, затем дюжиной княжеств охватила весь
Панджаб и наконец построила довольно значительную по размерам империю.
Историю сикхской общины рассмотренного в книге периода можно разделить
на семь периодов (им соответствуют главы монографии). Подытожим их.
Первый период — XVI в. Это эпоха становления сикхской общины. Соб%
ственно, отдельной религиозной общиной она и стала лишь к началу XVII в.
На XVI в. приходится жизнь и руководство общиной первых пяти гуру сик%
хизма: Нанак (годы жизни — 1469–1539), Ангад (годы гурта — 1539–52),
Амар Дас (1552–74), Рам Дас (1574–81) и Арджан (1581–1606). В полити%
ческой истории Индии в целом и Панджаба в частности на эту эпоху при%
шлось основание и подъём Могольского султаната, с которым в XVIII в.
у сикхов будет постоянный и острый вооружённый конфликт.
Гуру Нанак синтезировал идеи религиозных течений бхакти и суфизма и
заложил основные социальные институты, которые позволили сикхской об%
щине выжить (в отличие от большинства других, близких по духу движений,
которые не породили отдельных сплочённых общин). Это институт гуру —
духовного наставника сикхов («учеников»), который передаёт своё качество
по наследству наиболее достойному приверженцу. Также это институт лангара
— общественной столовой, где последователи гуру сидят за общей трапезой
независимо от кастовой принадлежности. Лангар выполнял важную функцию
на пути освобождения сикхов от пут индуистского общества (хотя, несмотря
на усилия гуру, каста «проросла» и в сикхизме).
Учение Нанака получило отклик в панджабском обществе как утвержде%
ние социального равенства людей через равенство перед богом. Последова%
телями этого учения начали становиться представители родной касты гуру —
кхатри (писцов и счетоводов), а также ряда более низких каст, представите%
ли которых видели в этом учении средство повысить свой социальный ста%
тус в индуистском обществе с его жёсткой кастовой системой. Наряду с джай%
низмом, буддизмом и течением бхакти сикхизм был очередной попыткой в

418

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

религиозной форме нейтрализовать или, по меньшей мере, смягчить, размяг%
чить эту систему, сделать её податливой для социального подъёма определён%
ных групп относительно других, которые успели занять господствующие
позиции в обществе и «освятить» их религиозными установлениями.
Второй гуру сикхов Ангад содействовал развитию общины в духе Нана%
ка. Ему приписывают изобретение новой письменности — алфавита гурмук
хи («уста гуру»), которым пользуются панджабские сикхи по сей день.
Третий гуру Амар Дас систематизировал учение и терминологию Нанака,
чтобы отделить их от таковых индуизма; ввёл для членов общины новые об%
ряды жизненного цикла и учредил общие собрания сикхов на праздники,
опять же с целью сплотить общину и отделить её от индуистского социаль%
ного окружения. При Амар Дасе община сикхов уже разрослась настолько,
что гуру провёл административно%территориальную реформу: создал 22 от%
деления общины, поставив над каждым по заместителю%масанду. Первона%
чально функции масандов состояли только в проповеди учения Нанака и
организации лангаров.
Четвёртый гуру Рам Дас занимался расширением ареала распространения
учения Нанака и стал основателем династии гуру: начиная с него, гурта ста%
ла переходить по наследству от отца к сыну (или внуку) внутри семьи.
Особое место в череде сикхских гуру занимает пятый, Арджан. При нём
сикхизм окончательно выделился как отдельная от индуизма религия. К это%
му же времени сикхская община переросла рамки чисто религиозного сооб%
щества и стала превращаться в политию.
Гуру Арджан создал географический центр сикхизма — построил в осно%
ванном Рам Дасом Амритсаре главный храм Хари Мандир. Также он систе%
матизировал религиозные сочинения своих предшественников и в 1604 г. со%
ставил священное писание Ади Грантх. В книгу вошли не только гимны пяти
гуру, но и стихи их идейных предшественников, как индуистов%бхактов, так
и мусульман%суфиев, которые призывали почитать единого бога в своём серд%
це, не обращая внимания на внешние формы поклонения. В сфере социаль%
но%административной Арджан сделал добровольные подношения членов об%
щины своему гуру обязательными (в размере десятой части дохода). По сути
это было возникновение налоговой системы сикхов — параллельной налого%
вой системе Могольского султаната. Соответственно, Арджан отступил от
традиции прежних гуру жить как скромные святые люди, завёл себе подобие
княжеского двора и вооружённую охрану. Последователи начали называть
своего гуру сача падшах — «истинный царь». В первую очередь имелся в виду
его духовный авторитет, но появление такого термина отражало и подъём
общины как политического организма.
Если в течение XVI в. сикхизм был религией в большей степени членов
касты кхатри и в меньшей — джатов и членов низких каст, то с периода гур%

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

419

та Арджана начался массовый переход в сикхизм джатского, а также низко%
кастового населения ряда районов Панджаба. Видя в укреплении своей общи%
ны как политии условие сохранения религии, которая помогала им претен%
довать на повышение своего социального статуса, сикхи, особенно джаты и
низкокастовые, поддерживали тенденцию к превращению своего гуру из ду%
ховного наставника в теократического правителя. Результатом было вызре%
вание автономного сикхского княжества внутри Могольской империи. Объек%
тивно это было покушение на политический status quo. Правда, при жизни
падишаха Акбара (правил в 1556–1605), который стремился обеспечить мир%
ное сосуществование своих подданных разных конфессий, империя ещё не
трогала сикхов. Напротив, Акбар покровительствовал им, дважды наносил их
гуру визит.
После смерти Акбара отношения сикхов с Моголами стали быстро ухуд%
шаться. Когда на трон вступил его сын Джахангир (1605–27), а его собствен%
ный сын поднял против него мятеж, гуру Арджан имел неосторожность ока%
зать принцу определённую помощь. Подавив выступление сына, Джахангир
использовал помощь ему со стороны гуру как предлог, чтобы привести к по%
корности подозрительную религиозную общину с собственными налогами и
гуру%князем. В 1606 г. Арджана схватили и казнили.
Второй период сикхской истории охватывает бóльшую часть XVII в.
Общиной в эту эпоху руководили гуру Харгобинд (гурта: 1606–44), Хар Раи
(1644–61), Хар Кришан (1661–64) и Тег Бахадур (1664–75).
Шестой гуру Харгобинд продолжил линию своего отца Арджана на пре%
вращение религиозной общины сикхов в политический организм. Он открыто
объявил, что сикхским гуру принадлежит теперь не только духовный автори%
тет (пири), но и светская власть над членами общины (мири), рядом с глав%
ной гурдварой в Амритсаре построил правительственную резиденцию Акал
Тахт, поощрял развитие у сикхов физической силы и боевых навыков, набрал
внушительный военный отряд. Идейные основы сикхизма претерпевали ко%
ренные изменения: от ненасилия в духе Нанака сикхи переходили к идее до%
пустимости физического, вооружённого отпора в случае гнёта.
В правление Джахангира Харгобинд кое%как ладил с Могольским султа%
натом. Применив метод кнута (казнь Арджана и заточение Харгобинда), Мо%
голы опробовали и пряник: попытались интегрировать сикхов в свою импе%
рию, предоставив гуру полицейские функции на части территории Панджаба.
Однако с воцарением Шаха Джахана (1628–58) отношения резко ухудши%
лись. К концу 1620%х — началу 1630%х годов относятся первые столкновения
между войском гуру и могольскими отрядами, в которых сикхи, как прави%
ло, одерживали верх. По сути сикхские гуру очертили для себя определённую
территорию в качестве наследного княжества. Под боком у Дели вызревала
новая региональная полития.

420

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

При следующем представителе складывающей династии — седьмом гуру
Хар Раи — стычки с Моголами спорадически продолжались. Показательно,
что во время очередной войны принцев за трон гуру открыто вмешался в
борьбу за власть, поддержав одну из сторон — принца Дара Шукоха. Одна%
ко победил и стал шахом другой претендент — мусульманин строгого толка
Аурангзеб (1658–1707), воцарение которого не сулило сикхам ничего хоро%
шего.
Восьмой гуру Хар Кришан был ребёнком и умер от оспы в Дели, куда шах
вызвал его, рассчитывая воспользоваться конфликтом внутри семьи гуру по
поводу власти.
В начале правления девятого гуру Тег Бахадура в общине возникли серь%
ёзные разногласия, и гуру предпочёл временно уехать из Панджаба, чтобы
заручиться поддержкой сангатов Восточной Индии. Вернувшись, он перенёс
ставку к подножию Шивалика в Анандпур, подальше от центров могольской
власти. Тег Бахадур продолжал меры, направленные на укрепление как духов%
ной, так и политической власти гуру. В истории Могольского султаната это
уже было время начала распада империи. Аурангзеб реагировал на эти про%
цессы религиозными гонениями на индуистов и шиитов, жестоко подавляя
восстания. Когда покровительства у Тег Бахадура просили брахманы из Каш%
мира, в Дели это расценили как вызов имперской власти. В 1675 г. девятого
гуру арестовали и обезглавили, сделав вторым гуру%мучеником.
Третий период приходится на конец XVII — начало XVIII в. Это пере%
ломный момент в истории общины. Возглавляли её в это время два харизма%
тических лидера: десятый гуру Гобинд Сингх (гурта: 1675–1708), а после его
гибели — его сподвижник Банда Бахадур.
При сыне Тег Бахадура Гобинде сикхи вступили в вооружённое противо%
стояние с горными раджами Шивалика, которые почувствовали в гуру кон%
курента за лояльность низкокастовой части населения. Скоро в этот конф%
ликт на стороне раджей вмешались могольские власти. Реакцией Гобинда ста%
ла социально%религиозная реформа 1699 г., благодаря которой он превратил
часть сикхской общины в милитаризованное сообщество — хальсу. Гуру ак%
центировал принцип равенства членов общины, внедрил идею коллективно%
го принятия решения (гурмата) и ввёл внешние признаки принадлежности к
хальсе (правило «пяти к»).
Реформа Гобинд Сингха закрепила преобладание в сикхской общине вы%
ходцев из касты джатов и ряда низких каст. Одновременно он провёл адми%
нистративную реформу: упразднил должности масандов, которые стали на%
следственными князьками, ограничивавшими власть гуру. При Гобинде на%
чавшийся за сто лет до этого процесс милитаризации сикхской общины
завершился. Она превратилась в мощную боевую машину. В социально%эко%
номическом плане подъём сикхизма отражал улучшение экономического по%

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

421

ложения доминирующих сельских каст Панджаба, которые больше не хоте%
ли делиться значительной долей собираемого прибавочного продукта с им%
перской властью. Собственно, это и была главная причина распада Моголь%
ского султаната по всей Индии.
Подъём сикхов — один из наиболее ярких примеров того социального
процесса, который привёл Моголов к гибели. Отчасти этот подъём был при%
чиной распада султаната, но отчасти — и его следствием: разрушение ткани
империи расширяло для сикхов, прежде всего для их землевладельческой вер%
хушки, ниши в социально%экономической и политической жизни Индии, все%
ляло в них смелость осуществлять дальнейшее давление на империю снизу,
разрушая её ещё больше.
Создавая прочное братство воинов, Гобинд по сути имитировал мусуль%
манский опыт, ведь ключом к военно%политическим успехам исламской об%
щины в Индии всегда была её сплочённость перед лицом огромной индуист%
ской массы. По инициативе своего гуру сикхи выработали ещё большую спло%
чённость — по мусульманам их же оружием.
Сразу после реформы Гобинда сикхи вступили в острейший военный кон%
фликт с раджами%соседями и с Аурангзебом. Гуру нанёс им ряд поражений,
но в конце концов Моголы выбили сикхов из Анандпура. В ходе противосто%
яния погибли все четверо сыновей Гобинда. В 1707 г. Аурангзеб умер. Сик%
хи ещё не мыслили своё княжество за рамками всеиндийской (Могольской)
империи, поэтому в очередной войне принцев за трон Гобинд поддержал од%
ного из них, а после его победы искал у него управы на могольского намест%
ника Панджаба. В 1708 г. Гобинд Сингх был убит — скорее всего, наёмником
этого наместника. Объективно его смерть была выгодна Моголам в целом, и
конфликт сикхов с шахской властью возобновился. Умирая, десятый гуру —
третий по счёту гуру%мученик — завещал, что впредь сикхи должны считать
своим гуру не живого человека, а священную книгу Ади Грантх (Гуру Грантх).
Деятельность Гобинда подготовила сикхскую общину к рывку во власть, ко%
торый она совершила в первой — третьей четверти XVIII в.
Любопытно, что эпоха десяти сикхских гуру (1524–1708 гг., если отсчёт
вести с возвращения Нанака из странствий) почти полностью совпадает с
эпохой правления шести первых могольских шахов, от Бабура до Аурангзе%
ба, которых можно назвать по%настоящему Великими Моголами (1526–
1707). В истории сикхов это период становления общины и политии; в исто%
рии империи это период становления, расцвета и начала упадка. С начала
XVIII в. «кривая» развития сикхов продолжает, хотя и медленно, ползти
вверх, тогда как Могольского султаната — всё стремительнее понижается
(руку к этому приложили и сикхи).
После мученичества Гобинд Сингха во главе сикхов встал Банда Бахадур.
Он организовал хальсу на дальнейшее сопротивление империи, одержал ряд

422

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

крупных побед и основал к западу от Дели первую полностью независимую
сикхскую политию. Основой успеха Банда Бахадура стала проведённая им
аграрная реформа, отвечавшая интересам земледельцев%джатов. Для покоре%
ния сикхов могольскому шаху пришлось выступить против них лично. Тог%
да те развернули партизанскую борьбу, которая стала отличительной чертой
сикхского сопротивления до 1760%х годов. В 1716 г. Моголы варварски каз%
нили Банда Бахадура.
Четвёртый период истории сикхов (1710–60е годы) — это борьба с
уже распадающейся Могольской империей, а также с захватчиками — персид%
ским Надир%шахом и афганским Ахмад%шахом. Это самая тяжёлая и траги%
ческая эпоха сикхской истории, период партизанских войн сикхов и развёр%
нутого против них геноцида.
После гибели Банды община вновь оказалась без лидера. И тут вскрыл%
ся демократический потенциал хальсы, заложенный кастовыми принципами
крестьян%джатов и усиленный гуру Гобиндом. Непримиримая часть сикхов
показала удивительные способности к самоорганизации. Сикхи собирались в
отряды и вели перманентную войну с могольскими чиновниками. Имперские
назимы Лахора отвечали облавами и массовыми казнями. В начале 1730%х
годов империя изменила тактику, попытавшись вновь интегрировать сикхов,
как при гуру Харгобинде. Однако вскоре конфликт вспыхнул с новой силой.
Власти подавляли повстанцев, не заботясь о социальных последствиях, и их
жестокости оттолкнули значительную часть панджабского населения (сикхов,
мусульман, индуистов), которая искала защиты у партизан%сикхов. Те в об%
мен на выплату пятой части доходов (ракхи) брали под своё покровительство
целые деревни и местности, крестьян и крупных землевладельцев. Взимая с
них «ренту за защиту», сикхи по сути создавали параллельную могольской
налоговую администрацию (сходный процесс происходил на Декане, где
власть Моголов рушили маратхи).
В 1739 г. Северо%Западная Индия подверглась разорительному нашествию
Надир%шаха Афшара, который разграбил Дели. Могольская власть в Пятире%
чье пошатнулась, и сикхи воспользовались этим. Власти продолжали кара%
тельные экспедиции, не щадя даже святынь сикхизма. В 1746 г. они устрои%
ли крупное избиение сикхов, вошедшее в историю последних как Малая гхал%
лугхара («резня»).
В 1748–67 гг. Северо%Западную Индию регулярно грабил новый завоева%
тель — Ахмад%шах Дуррани. Для сикхов он стал лютым врагом, так как огнём
и мечом пытался включить Панджаб в состав своей империи. 1762 год стал для
сикхов годом Великой гхаллугхары, когда афганцы вырезали до 30 тыс. сикхов,
среди них много мирного населения. В практику Ахмад%шаха вошли рейды на
священный город Амритсар: афганцы регулярно взрывали Хари Мандир и за%
сыпали священный водоём, а сикхи упорно восстанавливали свои святыни.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

423

К концу 1760%х годов стало ясно, что Ахмад%шаху не сломить сикхов. Во
время своих последних походов Дуррани не смог продвинуться восточнее
Лахора именно из%за их сопротивления. Сикхи стали в Панджабе главной
военной силой. Страна пяти рек наконец выпала и из Могольской, и из Дур%
ранийской империй и перешла под власть сикхских сардаров. Ещё к середи%
не XVIII в. у сикхов наметилось деление на клановые военные организации —
мисалы. С установлением политического контроля над Панджабом сикхские
мисалы превратились из вооружённых отрядов в территориальные княже%
ства, которые и поделили между собой Страну пяти рек.
В истории Южной Азии XVIII в. сикхи — это единственная сила, которая
(уже с восстания Банда Бахадура) бросила вызов Могольскому султанату как
верховной власти. Все остальные силы, включая даже британскую Ост%Инд%
скую Компанию (когда та начала превращаться из купца в державу%купца)
были готовы существовать под эгидой империи, не оспаривая её формального
верховенства. Сикхи перед Павлиньим троном не склонились.
Период мисалов (1765–99) — пятый период сикхской истории, пери%
од раздробленности. Избавившись от внешних врагов (Моголов, афганцев),
сикхи погрязли в междоусобицах. Мисалы (Ахлувалиа, Бханги, Рамгархиа и
др.) нередко воевали друг с другом, и их границы менялись по принципу ка%
лейдоскопа.
Воевали сикхи и с соседями — афганцами, а также «огрызком» Могольско%
го султаната. Будучи непосредственными соседями Дели, сикхи Мальвы совер%
шали постоянные набеги на окрестности столицы бывшей империи. Позднее, с
завоеванием Дели маратхами с юга, сикхи вступили в конфликт и с ними.
Шестой период (1799–1839) — правление в Лахоре объединителя
Панджаба под властью сикхов великого саркара Ранджит Сингха. Это был
наследник сардара одного из мисалов (Сукарчакиа), отличался храбростью,
дальновидностью и умением выбирать и возвышать талантливых и предан%
ных ему людей. Ранджит выдвинулся как организатор сопротивления набе%
гам афганского Заман%шаха в 1790%е годы. В 1799 г. он отвоевал у сардаров
враждебного мисала Лахор. Объединившись династическим союзом с рядом
мисалов, Ранджит постепенно подчинил другие мисалы и собрал Страну пяти
рек под своей властью. В 1809 г. он заключил с крупнейшей державой Ин%
дии — британской Ост%Индской Компанией Амритсарский договор о дружбе
и границе. Этот договор отдал под эгиду Компании мелкие сикхские княже%
ства левобережья реки Сатледж, но обезопасил тыл саркара и позволил ему
продолжать завоевания и вынести их за пределы Панджаба, превратив его в
империю. К середине 1830%х годов сикхи владели Мултаном, Кашмиром, пра%
вобережьем Инда с Пешаваром, даже Ладакхом. Ранджит собирался развер%
нуть экспансию и на эмираты Синда, но был вынужден уступить там позиции
Ост%Индской Компании.

424

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Ранджит Сингх был выдающимся правителем, во многом восстановил в
Панджабе разрушенную в войнах XVIII в. детализированную административ%
ную систему Моголов, пользовался популярностью в народе, отличаясь щед%
ростью и религиозной терпимостью. Своими военными успехами он обязан
модернизации вооружённых сил — созданию с 1800%х годов армии, обучен%
ной и вооружённой по европейскому образцу, с преобладанием пехоты
(прежде сикхи воевали в основном верхом), а также поддержанию дружеских
отношений с державой Ост%Индской Компании. С 1820%х годов армию Ран%
джита обучали бывшие наполеоновские офицеры, привлечённые на службу
саркара высоким жалованьем.
Однако созданная Ранджитом империя оставалась политией патримони%
ального типа, где не существует отделения личности от титула или должнос%
ти и все нити управления завязаны на фигуре правителя как конкретного
лица. Со смертью Ранджита в 1839 г. в Панджабской империи вырвались на
свободу мощные центробежные тенденции.
Седьмой период — нарастание конфликта Панджаба с ОстИндской
Компанией и две англо%сикхские войны, которые завершились присоедине%
нием страны к Британской Индии (1839–49).
После смерти Ранджит Сингха в Лахоре наступила длительная борьба за
власть между претендентами на престол и группировками знати, на которые
они опирались (семьи сикхского сардарства, раджи%догры). Среди преемни%
ков Ранджита преобладали люди слабохарактерные, служившие марионетка%
ми в руках временщиков. 1839–45 гг. отмечены дворцовыми переворотами с
цареубийствами. Стороны конфликтов втянули в них армию, наперебой по%
вышая ей жалованье. В конце концов реальная власть в стране и перешла к
солдатским панчаятам.
Это способствовало стабилизации обстановки, но сардарство, дарбар
очень тяготились контролем армии. Избавиться от него был только один спо%
соб — устранить армию физически с помощью внешней силы. Такой силой
могла выступить только Ост%Индская Компания. Та к 1840%м годам уже кон%
солидировала свою власть на основной территории Индии и была не прочь
отойти от договора 1809 г. и поставить под контроль Страну пяти рек как
последнюю независимую политию субконтинента.
Лахорский дарбар по договорённости с британцами спровоцировал пере%
праву сикхской армии на левый берег Сатледжа. Хотя то была сикхская тер%
ритория, Компания ухватилась за это как за предлог к войне. Впрочем, бри%
танцев сикхи воспринимали как потенциального противника ещё с англо%аф%
ганской войны рубежа 1830–40%х годов, предчувствуя, что Панджаб —
следующий объект экспансии.
Первая англо%сикхская война (1845–46) — одна из самых тяжёлых войн
в истории как сикхов, так и британцев в Индии. Выкованная Ранджит Синг%

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

425

хом военная машина дала достойный отпор британцам. К тому же в отличие
от армий других индийских княжеств, которые были чисто наёмными, сик%
хи сражались с британцами за родную страну, с которой чувствовали нераз%
рывную связь и власть в которой (да и само существование) выстрадали дву%
мя столетиями гонений. Британцы серьёзно недооценили противника и едва
не потерпели поражения. Спасло их во многом предательство панджабского
дарбара и командования, которые вредили своей армии как только могли. По
мирному договору Панджаб уступил Ост%Индской Компании ряд территорий
и сократил армию. По дополнительному соглашению оккупационные силы
Компании оставались в Панджабе до 1854 г. и в Лахоре появился её рези%
дент — формально посланник, а фактически правитель страны.
Однако воля сикхов к независимости ещё не была сломлена. Это проде%
монстрировала вторая англо%сикхская война (1848–49). Теперь британцы
формальнодействовали от имени малолетнего саркара Далип Сингха (кото%
рого контролировали в Лахоре), якобы подавляя мятеж. Сикхи, хотя вновь
с большим трудом, были разгромлены, после чего Компания неожиданно ан%
нексировала Панджаб, сделав его провинцией Британской Индии.
За всю историю британской экспансии в Индии именно к англо%сикхским
войнам в наибольшей степени применимо выражение «нашла коса на камень».
К.Н. Леонтьев заметил по поводу чехов, что они — это оружие, которое сла%
вяне отбили у немцев и против немцев же обратили. По аналогии армию Ран%
джита можно назвать оружием, которое сикхи заимствовали у европейцев и
против них же выставили. Англо%сикхские войны — самая героическая стра%
ница сикхской истории и пожалуй, наиболее тяжёлые войны из всех, которые
когда%либо вела в афро%азиатском мире Британская империя с противником,
учившимся у Европы, — за исключением японцев во Вторую мировую войну
(южноафриканские буры — не в счёт, это европейские переселенцы).
История сикхской общины XVI – середины XIX в. представляет собой
один из самых ярких в мировой истории примеров коренной трансформации
религиозной общины в милитаризованное сообщество и создания ею соб%
ственной политии. Претерпели эволюцию и идеи, скреплявшие общину: от
идеи ненасилия первого гуру Нанака сикхи перешли к идее воздаяния злом
за зло, которую окончательно утвердил десятый гуру Гобинд Сингх. Сикхские
гуру проделали внушительный путь — от мирного проповедника до предво%
дителя религиозной общины воинов. Соответственно, немалый путь проде%
лали их последователи — от сикха к сингху, от смиренного ученика гуру%про%
поведника к воину%льву, идущему на смерть за своим гуру%полководцем. На%
лицо колоссальная эволюция принципов религии и характера общины.
В частности, сикхи в корне изменили значение уходящего в глубь тыся%
челетий индийского термина гуру. Если в индуизме, джайнизме, буддизме этот
термин обозначал исключительно религиозного и нравственного наставника,

426

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

то в сикхизме, по причине уникальной роли в нём сообщества верующих как
социального организма, он стал обозначать теократического главу этой об%
щины; не только вероучителя, но и правителя, и полководца на поле брани.
Правда, исходно, в стихах Нанака, термин гуру чаще обозначал бога либо
символический объект%посредник, который помогает человеку достичь бога
(лестница, лодка, река), либо имя бога как объект медитации — нежели че%
ловека как духовного учителя. Однако постепенно термин эволюционировал
именно в эту сторону [Захарьин, Хохлова, 1995, c. 10–13]. Ну а с превраще%
нием сикхской общины в политию термин гуру приобрёл двойственную при%
роду, обозначая духовного и светского главу общины (пири и мири). Впрочем,
сочетание Вахегуру, «Слава бога», широко употребляется для обозначения
сикхского бога и поныне, в том числе, естественно, при рецитации Гуру
Грантх.
В отечественной индологии проведено любопытное сравнение движения
сикхов с движением гуситов в Чехии XV в. и вообще с движениями ранней
Реформации в Европе (лолларды, анабаптисты и др.) (см.: [Ванина, 1993,
с. 138–154]). Между указанными движениями в Панджабе и Европе действи%
тельно есть немало внешнего сходства: выражение в религиозной форме ин%
тересов средних и низших социальных слоёв (джаты как становящийся слой
землевладельцев — и одновременно низкие касты в Панджабе; среднее и мел%
кое дворянство, зажиточное крестьянство — и одновременно крестьяне%бед%
няки и городской плебс в Чехии); стремление избавить религию от институ%
та профессиональных посредников между богом и верующими (жрецы%брах%
маны в Индии, католическая церковь в Европе), приблизить религию к
народу путём отказа от эзотерического языка священных текстов (санскрит,
латынь), перерастание религиозного движения в социально%политическое и
военное (противостояние сикхов с раджами Шивалика, Моголами и афганца%
ми; участие лоллардов в восстании Уота Тайлера 1381 г., гуситские войны
1419–34 гг.). Правда, придерживаясь взгляда на индийское доколониальное
общество как на общество феодальное, Е.Ю. Ванина считает сикхизм и гусит%
ское движение в целом сходными явлениями в силу того, что оба идейно и
социально подготавливали (пусть в отдалённой перспективе) конец феода%
лизма. Не разделяя точку зрения на индийское общество как на феодальное,
считаю, что аналогии уместны, но только поверхностные, внешние.
К тому же у движений Реформации есть с сикхизмом по меньшей мере
одно принципиальное идейное различие. Реформаторские движения в Евро%
пе были движениями по сути фундаменталистскими, нацеленными на возвра%
щение к истокам религии; провозглашали единственным авторитетом Библию
и призывали следовать её букве. Сикхские гуру, в отличие от современника
Нанака — М. Лютера, как мы видели, прохладно относились к авторитету
древних Вед, упанишад, шастр; фундаменталистским течением сикхизм на%

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

427

звать нельзя. Правда, Нанак обвинял и индуистов и мусульман в отходе от
предписаний их собственной религии; однако главной в его учении была идея
живого общения с божеством при почти нулевой роли священных текстов и
обрядов.
С кем ещё можно отчасти сравнить сикхов, так это со средневековой хри%
стианской сектой катаров. Катары (самоназвание — «добрые люди») возник%
ли как протест против католической церкви (хотя создали собственную), де%
лали упор на равенство и честный труд как необходимые составляющие пра%
ведной жизни. Как и Нанак, их вероучители стояли за непротивление злу —
но когда против катаров начался крестовый поход (Альбигойские войны
1209–29 гг.), они, подобно сикхам при гуру Харгобинде и позднее, взялись за
оружие с целью самообороны. Как не вспомнить бейт Зафарнамы: «Лишь если
другое не сможет помочь, // Позволено саблей врага превозмочь». Однако и в
этом случае аналогии между двумя движениями правомерны только внешние.
Параллели с сикхами просматриваются и в исламской истории. Религиоз%
ная община арабов%мусульман в VII в. тоже создала империю. Однако отли%
чие их экспансии от сикхской заключается в том, что мусульмане сделали
свою религию не просто идейным средством борьбы с врагами (как сикхи
позднее), а инструментом создания империи, покорения других народов и
конфессиональных общин. Сикхи ни в период мисалов, ни при Ранджит Син%
гхе и его преемниках не превращали свою религию в господствующую и ос%
тавались конфессиональным меньшинством.
В религиозной общине сикхов, возникшей в начале XVI в., уже был зало%
жен, хотя до поры пребывал «в спящем состоянии», потенциал превращения
в политию. Он заключался в социальной направленности учения Нанака, в
нацеленности на преодоление социальной несправедливости (добавим к это%
му фигуру лидера общины, обладающего исключительным моральным авто%
ритетом для последователей). Когда возникли благоприятные условия, этот
потенциал начал медленно раскрываться, реализовываться, и в итоге сикхи
получили общину%политию: религиозное сообщество через этап военного
братства (создание хальсы) взяло власть в стране. Сделаю важную оговорку:
«благоприятные условия», о которых я упомянул, — это всё усиливавшееся
давление на сикхов социальных и политических конкурентов (брахманства,
раджей Шивалика, могольских властей). Благоприятными они были отнюдь
не для конкретных людей — напротив; достаточно вспомнить мученичество
трёх гуру. Благоприятными эти условия были для раскрытия потенциала
сикхской общины как зародыша политии, они вынуждали сикхов всё актив%
нее сопротивляться и превращаться в процессе сопротивления в военно%по%
литическую силу. Выковывание гуру Гобиндом подчёркнуто военизированной
общины по сути было conditio sine qua non выживания сикхов как адептов го%
нимой религии.

428

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Этот процесс отчасти напоминает раскрытие властного потенциала другой
силы — пусть не индийской, но связанной с историей Индии напрямую: бри%
танской Ост%Индской Компании. Во многом теми же словами, что употреб%
лены выше, я пользовался, описывая в монографии «Держава%купец» фено%
менальную трансформацию этой Компании из торговой корпорации в терри%
ториальную империю (см.: [Фурсов К., 2006, с. 313]). Символично, что эти
две силы в конце концов схлестнулись друг с другом в борьбе за власть в
стратегически важной стране Южной Азии.
Исторически сложилось так, что сикхизм остался региональной и этни%
ческой религией — религией (части) панджабского народа. В то же время по
интенции сикхизм — религия универсальная, мирового уровня, наряду с буд%
дизмом, христианством и исламом, поскольку открыта для всех, не ставит
препятствий для обращения. «В развитие своего учения сикхские гуру целенап
равленно создавали и организовывали эгалитаристское общество, отдельное от
управлявшейся кастой социальной системы. Инерция огромного тела индий
ского общества не позволила сикхизму полностью оторваться от него, но сикх
ская община приобрела хорошо заметные отличительные особенности и суме
ла их сохранить. Социально активные, прогрессирующие в духовном развитии
при общении со своими братьями по вере, сикхи стали очень яркой и обладаю
щей большими потенциями общностью» [Успенская, Котин, 2007, с. 195].
Преодолеть все выпавшие на их долю колоссальные трудности и занять
в обществе современной Индии видные позиции сикхам%панджабцам помог%
ли многие замечательные качества, по сути вошедшие в национальный харак%
тер: упорство, трудолюбие, выносливость, неприхотливость, чувство собст%
венного достоинства, предприимчивость, умение приспосабливаться к меня%
ющимся обстоятельствам. Многие из этих черт обусловлены крестьянским —
джатским — происхождением значительной части сикхов. Сикхизм эти каче%
ства лишь усилил. Так, он поощряет физический труд. Пример подавали сами
гуру: Нанак работал в поле в Картарпуре, Амар Дас таскал воду для Ангада,
Рам Дас носил на голове корзины с землёй при строительстве Амритсара и
т.д. Проповедуемая сикхскими гуру активная жизненная позиция укрепила в
их последователях и такое качество, как предприимчивость. Обычно кресть%
яне — люди консервативные, не склонные к резким изменениям, эксперимен%
там; к этому располагает сам род их занятий. Однако парадоксальным обра%
зом у сикхов консерватизм не стал сверхдетерминантой; напротив, именно
они среди всех индийцев, пожалуй, наиболее мобильны, легче уезжают с на%
сиженных мест попытать счастья в другие регионы Индии и за рубеж. Там,
как мы видели, сикхи, эти шотландцы Индии, добились тоже немалого.
С шотландцами, кстати, их роднит не только открытость внешнему миру —
вспомним Квентина Дорварда, шотландскую гвардию французских коро%
лей, — но и склонность к военной службе (выше отмечено, что в восприятии

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

429

англичан стереотип «воинственных народов» начал складываться с шотланд%
ских горцев).
В повседневной жизни сикхи — люди приветливые и доброжелательные.
По справедливому отзыву князя Салтыкова, они «великодушны и просты, пред
лагают всё, что имеют, без всяких церемоний» [Салтыков, 1985, с. 107]. Порой
с виду сикхи — люди суровые (жизнь заставила), но на симпатию отвечают тем
же. О своём визите в лахорский сад Шалимар тот же Салтыков писал: «По саду
бродят люди подозрительного вида, вооружённые с головы до ног. Чтобы привлечь
их чемнибудь к себе, я просил позволения осмотреть их оружие, и тотчас доб
родушная улыбка разгладила свирепые лица» [Салтыков, 1985, с. 104]. Сикхи
любят поесть (а подчас и выпить). От объёма съедаемой пищи они с кресть%
янской прямотой ставят в зависимость работоспособность. На сей счёт у них
есть пословица: «Кто ест [в день] кило [зерна], работает как лев, а кто четверть
кило — как зола» (Кхаве сер — камаве шер, кхаве па — камаве суах)1.
Жители Южной Азии вообще, как правило, люди миролюбивые и спокой%
ные. Этим веками и пользовались завоеватели. Однако любому терпению
бывает предел. Доказательство тому — вся история сикхов. Их подъём во
многом был реакцией на гнёт иноземной власти или угрозу её установле%
ния — сначала могольской, затем афганской, а позднее и британской. Индий%
цы — люди мирные, но если их допечь, то результатом могут быть, например,
сикхи, «львиный» народ воинов, выросший в стране, которую много веков
топтали армии чужеземцев%завоевателей. Сила обстоятельств приглушила ин%
дийский квиетизм. Так, в XVI в. Панджаб попал между могольским молотом
и афганской наковальней (вторжения Бабура в султанат Лоди), через два сто%
летия — между афганским молотом и могольской наковальней (вторжения
Ахмад%шаха Дуррани в султанат Моголов).
Я перечислил у сикхов немало хороших черт. Конечно, у многих положи%
тельных качеств найдётся оборотная сторона. Так, в Индии сложился стерео%
тип сикха как человека грубоватого, подчас неотёсанного, что обыгрывают в
анекдотах. Вот один из них. Два жителя г. Лакхнау (который славится утон%
чённостью своей культуры) и два сикха пытаются сесть в поезд — но никто
не успевает. Лакхнаусцы — потому что каждый говорил другому: «Только пос
ле Вас»; сикхи — потому что каждый отпихивал другого, стремясь войти пер%
вым. Однако эта некоторая толстокожесть и помогла сикхам выжить. Где сей%
час Моголы, Дуррани, Британская империя? Vixerunt1. Сикхи же существуют
и процветают, причём не только в родной Индии.
В мировой истории найдётся мало примеров религиозных или иных об%
щностей, которые подвергались столь жестоким гонениям со стороны влас%
1
2

Сер — мера веса, равная от 600 г до 1 кг; па — мера веса, равная 240 г.
Отжили (лат.).

430

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

тей и столь упорно сопротивлялись этим гонениям, так и не будучи сломле%
ны. Сикхская община неоднократно терпела страшные поражения (разгром
Гобинд Сингха после исхода из Анандпура в 1704 г., разгром Банда Бахаду%
ра в 1715 г., Великая гхаллугхара 1762 г.) — но всякий раз возрождалась как
феникс из пепла. В борьбе с врагами сикхи в разные периоды своей истории
применяли чередующуюся тактику. Они то выдвигали на первый план хариз%
матического лидера, который эффективно организовывал их на сопротивле%
ние внешним силам (Харгобинд, Гобинд Сингх, Банда Бахадур, Ранджит
Сингх, в какой%то степени Капур Сингх и Джасса Сингх Ахлувалиа), то само%
организовывались благодаря своей вдвойне демократической (каста джатов
плюс эгалитаристская религия) основе (после смерти Банды, во время англо%
сикхских войн). Как хальса оказалась наследником Гобинда, так сикхская
армия европейского образца сделалась наследником Ранджита. Оба лидера не
оставили дееспособных преемников (Гобинд — физически: все четверо погиб%
ли; большинство сыновей Ранджита оказались слабовольными или были ма%
лолетними), но в обоих случаях их дело продолжала вооружённая масса сик%
хов. Если привести пример из индийской же мифологии, то упомянутое че%
редование можно уподобить двум обликам бога Кришны, каким он предстаёт
в поэме «Бхагавадгита»: с одной стороны, бог в образе человека, в данном
случае колесничего одного из братьев%Пандавов — Арджуны; с другой сторо%
ны, свирепый многоликий бог с пылающими ртами, каким он открывает себя
внезапно устрашённому Арджуне.
О сикхов сломали зубы и Моголы, и афганцы; чуть не сломали британцы.
Сикхи вызревали вопреки враждебному окружению, которое послужило ка%
тализатором их единства. Как выразился посетивший Панджаб в 1835–36 гг.
австрийский ботаник барон Карл фон Хугель, если у других народов храб%
рость надо подстёгивать, то сикху, наоборот, требуется узда, чтобы сдержи%
вать его дерзкую порывистость. В историю сикхи прочно вошли как несгиба%
емые воины, которые перед лицом намного превосходящего врага предпочи%
тали уйти в глубокое подполье, жить в глуши и, не падая духом в практически
безнадёжной ситуации, упрямо вести бескомпромиссную партизанскую вой%
ну. В этом сикхи похожи на сербов (сопротивление османскому натиску, а
затем игу), литовцев (сопротивление немецким рыцарским орденам), русских
(отечественные войны с Наполеоном и Гитлером), пуштунов (войны с Бри%
танской империей, СССР и США), вьетнамцев (многовековое сопротивление
китайским империям, а в XIX–XX вв. — французам и американцам).
Свои «львиные имена» (Сингх) сикхи честно заработали веками сопро%
тивления лютым врагам, окупив потоками собственной крови. Вспомнив вы%
дающуюся роль сикхов в вооружённых силах современной Индии, можно
сказать, что они остаются защитниками её независимости так же, как на про%
тяжении XVIII–XIX вв. объективно стояли на страже индийского субконти%

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

431

нента от внешних вторжений. Учение гуру Нанака в перспективе подарило
Индии не только идею социальной справедливости, которой в столь практи%
ческом плане не проповедует ни одна другая индийская религия, но и целый
народ доблестных воинов — Львов Пятиречья.

Глоссарий1

Абвáб (араб. мн. ч.) — дополнительные сборы с крестьян сверх земельного налога (обычно в пользу местных чиновников, крупных землевладельцев).
Аватáра (санскр.) — ипостась, земное воплощение индуистского бога.
Адвайтá-ведáнта (санскр.) — индуистская философская школа «недвоичности», согласно которой Абсолют абстрактен и тождествен душе, а материальный мир — иллюзия.
Азáн (араб.) — призыв мусульман к молитве; совершается муаззином.
Áлим (араб.) — знаток Корана и шариата в исламе.
Áмил (араб.) — могольский наместник на уровне парганы.
Амрúт (санскр.) — божественный нектар.
Áнна (санскр.) — медная монета, равнялась 1/16 рупии.
Арáин (перс.) — мусульманская каста сельских работников в Панджабе и
Синде.
Арóра (санскр.) — торговая каста в Панджабе.
Ахбáрнавúс / вáкианавúс (араб. + перс.) — должность осведомителя в Могольском султанате и его политиях-преемниках, который сообщал центральной власти о поведении наместников.
Ахимсá (санскр.) — принцип непричинения вреда всему живому в индуизме и других индийских религиях.
Áшрам (санскр.) — религиозная обитель у индуистов и адептов других
индийских религий.
Ашрáф (араб.) — золотая монета.
Бáба (санскр.) — отец; уважительное обращение к старшему.
Баирáги (санскр.) — индуистский отшельник.
Байсáкхи (санскр.) — праздник Нового года у индуистов и сикхов.
Бáнджара (санскр.) — каста бродячих торговцев зерном.
Банú (санскр.) — сочинения сикхских гуру и других авторов, включённые
в Гуру Грантх.
Баóли (санскр.) — колодец со ступенчатым спуском.
Бахшú (перс.) — могольский военный казначей, инспектор и глава разведки.
Бéгам (тюрк.) — госпожа; применялось к знатным мусульманкам.
1

Большинство помещённых здесь слов входит в словарный запас языка панджаби.
В скобках указано происхождение слова — к какому языку оно восходит.

ГЛОССАРИЙ

433

Бегáр (перс.) — трудовая повинность, бесплатные общественные работы.
Бейт (араб.) — двустишие в фарсиязычной поэзии.
Бúгха (санскр.) — индийская мера площади, колеблется от 1500 до почти
7000 кв. м.
Бхáи (санскр.) — брат; распространённое обращение к члену сикхской общины.
Бхáкти (санскр.) — религиозные движения в индуизме, для которых характерен акцент на приближение к богу посредством любви, эмоций.
Бханг (санскр.) — наркотический напиток из конопли.
Бхатт (санскр.) — певец, поэт.
Вазáрат (араб.) — должность первого министра.
Вазúр (араб.) — первый министр.
Вакúл (араб.) — посланник.
Ванапрáстха (санскр.) — лесной житель; третья из четырёх предписанных членам трёх верхних варн стадия жизни.
Вар (санскр.) — героическая баллада.
Гаддú (санскр.) — трон.
Гáзи (араб.) — участник исламской священной войны газавата.
Госáины (санскр.) — индуистские отшельники, нередко объединённые в
организации.
Гот (от санскр. гóтра) — экзогамный клан как часть какой-либо касты.
Грáнтхи (санскр.) — смотритель гурдвары.
Грихáстха (санскр.) — домохозяин-семьянин; вторая из четырёх предписанных членам трёх верхних варн стадия жизни.
Гурбанú (санскр.) — сочинения сикхских гуру, включённые в Гуру Грантх.
Гурбилáс (санскр.) — «удовольствие гуру», жанр сикхской агиографии,
особенно жития гуру Харгобинда и Гобинд Сингха, где акцентируется их воинская доблесть.
Гургаддú (санскр.) — «трон гуру», положение человека во главе сикхской
общины (на «троне Нанака»).
Гурдвáра (санскр.) — сикхский храм.
Гурматá (санскр.) — решение сикхской общины.
Гурмýкхи (санскр.) — алфавит языка панджаби, употребляемый сикхской
частью панджабцев.
Гуртá (санскр.) — статус, качество гуру («гурство»).
Гýру (санскр.) — духовный наставник; у сикхов — один из десяти вероучителей; одиннадцатым сикхским гуру считается священное писание Ади
Грантх (Гуру Грантх).
Гхаллугхáра (санскр.) — «резня, бойня»; название двух страшных разгромов в сикхской истории — 1746 и 1762 гг.
Гхи (санскр.) — животное масло.
Гьяни (санскр.) — знаток Гуру Грантх.
Дарбáр (перс.) — двор монарха; правительство.

434

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Дасвáндх (санскр.) — подать в десятую часть доходов, введённая в сикхской общине гуру Арджаном.
Дафтáр (араб.) — министерство, канцелярия.
Джагúр (перс.) — право на сбор налога с определённой территории, жаловавшееся правителем чиновнику-военачальнику, который был обязан содержать на этот доход конный отряд воинов.
Джагирдáр (перс.) — держатель джагира.
Джазáиль (араб.) — индийский и среднеазиатский длинноствольный
мушкет.
Джáнам сáкхи (санскр.) — жанр сикхской агиографии, жития первого
гуру Нанака.
Джáпджи (санскр.) — читаемая по утрам сикхская молитва; находится в
начале писания Гуру Грантх.
Джат (санскр.) — представитель крестьянской касты в Северной Индии.
Джáтха (санскр.) — военный отряд сикхов.
Джúзья (араб.) — в исламских политиях подушный налог с неверных.
Джхаткá (санскр.) — категория дозволенной пищи в сикхизме; животное
должно быть убито мгновенно путём обезглавливания.
Дивáли (санскр.) — общеконфессиональный индийский праздник осеннего равноденствия, сбора осеннего урожая и окончания муссонных дождей.
Дивáн (араб.) — могольский чиновник в субе, осуществляющий дивáни —
сбор налогов и гражданскую юрисдикцию; почётный титул в империи Ранджит Сингха.
Дивáн-и-ам (араб.) — зал общих аудиенций могольских шахов.
Дивáн-и-хас (араб.) — зал личных аудиенций могольских шахов.
Доáб (перс.) — двуречье, междуречье.
Дхáрам юдх (санскр.) — война за восстановление дхармы, должного порядка мироздания.
Дхарамсáл (санскр.) — первоначальное название гурдвары.
Дхóби (санскр.) — представитель касты прачек.
Забт (араб.) — могольская земельно-налоговая система в шести северных субах империи, введённая вазиром Тодар Малом (1582–89).
Закят (араб.) — религиозный налог в исламе, взимаемый в благотворительных целях (2,5% дохода).
Замбурáк (перс.) — «пчёлка», лёгкая пушка, перевозимая на верблюде.
Заминдáр (перс.) — землевладелец.
Зананá (перс.) — женская часть дома, дворца; гарем.
Икбáл (араб.) — счастливая судьба человека, неизменный успех в жизни.
Инáм (араб.) — форма пожалования земельного дохода в мусульманских
политиях, предполагавшая налоговый иммунитет (чаще — пожалование религиозным учреждениям).
Инкóси (зулу) — правитель у народа зулу.

ГЛОССАРИЙ

435

Кáзи (искаж. араб.) — мусульманский судья.
Каландáр (араб.) — странствующий суфий.
Кáлгхи (санскр.) — украшение на тюрбане из перьев цапли.
Кангхá (санскр.) — одно из «пяти к» членов хальсы, гребень в причёске.
Капáлики (санскр.) — течение шиваитских йогов-аскетов.
Карá (санскр.) — одно из «пяти к» членов хальсы, стальной браслет.
Кардáр (перс.) — администратор на уровне парганы в сикхской империи.
Кархáна (перс.) — ремесленная мастерская.
Кафúр (араб.) — в исламе «неверный», немусульманин.
Каччхá (санскр.) — одно из «пяти к» членов хальсы, короткие штаны не
ниже колена.
Кеш (санскр.) — одно из «пяти к» членов хальсы, предписание не стричь
волос.
Кирпáн (санскр.) — одно из «пяти к» членов хальсы, стальной кинжал.
Кúртан (санскр.) — рецитация сабада под музыку.
Кос (санскр.) — индийская мера длины, равная 1,5–2 английским милям.
Котвáл (санскр.) — могольский глава полицейской и судебной власти
в городе.
Крор (санскр.) — число 10 млн. в индийской математической системе.
Кхандá (санскр.) — короткий обоюдоострый меч; эмблема сикхской общины.
Кхáтри (санскр.) — представитель касты писцов и счетоводов.
Кхир (санскр.) — сладкая рисовая каша.
Лакх (санскр.) — число 100 тыс. в индийской математической системе.
Лангáр (санскр.) — обычай совместной трапезы у сикхов; бесплатная общественная столовая при гурдваре.
Лассú (санскр.) — индийский йогурт.
Лохáр (санскр.) — член касты кузнецов.
Мазхабú (араб.) — члены «неприкасаемых» каст сикхской общины.
Мáнджи (санскр.) — территория в ведении масанда.
Мансабдáри (араб. + перс.) — иерархическая административная система
Могольского султаната, все чиновники которой (мансабдáры) считались
военачальниками и имели определённый ранг (мансáб) по числу всадников,
отряды которых были обязаны содержать (по крайней мере, в теории).
Марáтхи (санскр.) — народ в Западной Индии, сейчас основное население штата Махараштра.
Масáнд (искаж. араб.) — заместитель сикхского гуру, которому вверена
определённая территория.
Маснáд (араб.) — подушка, которую индийские правители использовали
как трон.
Мáта (санскр.) — мать; уважительное обращение к старшей.
Маузá (араб.) — деревня.
Махáнт (санскр.) — смотритель гурдвары.

436

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Махарáджа (санскр.) — титул индуистского / сикхского монарха (супруга — махарáни).
Махарáджадхирáджа (санскр.) — императорский титул в индуистских политиях («царь царей»); титул монарха Непала.
Мúри (искаж. араб.) — светская власть.
Мúсал (араб.) — каждое из 11 сикхских княжеств Панджаба второй половины XVIII в., в основе которых лежала клановая организация.
Мохáр (санскр.) — золотая монета.
Мохарáна (санскр.) — пошлина при отправлении правосудия.
Муаззúн (араб.) — служитель мечети, совершающий азан.
Мукáддам (араб.) — глава кастовой организации в какой-либо местности,
в том числе мелкий наследственный владетель.
Муншú (араб.) — писарь, секретарь.
Мурúд (араб.) — ученик суфийского пира.
Навáб (араб., форма мн. ч. от наúб) — могольский наместник.
Назарáна (араб.) — ценный подарок вышестоящему лицу, в том числе
правителю.
Нáзим (араб.) — могольский чиновник в субе, осуществляющий «низамат» — военное наместничество, уголовную юрисдикцию и полицейские
функции.
Наúб (араб.) — заместитель.
Нам симáран (санскр.) — повторение имени бога как средство поклонения ему и сближения с ним.
Намдхáри (санскр.) — фундаменталистское течение в сикхизме, сторонники которого признают живых гуру и стоят за простую жизнь и вегетарианство.
Низáм (араб.) — титул мусульманского правителя Хайдарабада после
фактического отделения от Могольского султаната.
Ниранкáри (санскр.) — фундаменталистское течение в сикхизме, сторонники которого признают живых гуру.
Ниргýн (санскр.) — в индуизме и сикхизме бог, отличительное свойство
которого — отсутствие любых свойств.
Нирмáла (санскр.) — течение в сикхизме, сторонники которого выделяются знанием как Гуру Грантх, так и индуистских религиозных текстов.
Нихáнг (акáли) (санскр.) — член воинственного направления в сикхизме.
Нишáн (санскр.) — «знак», сикхский флаг.
Пáйса (санскр.) — мелкая медная монета, равнялась 1/4 анны и 1/64 рупии (сейчас равняется 1/100 рупии).
Палаяккáр (тамильск.) — крупный землевладелец в Южной Индии, держатель палаяма (аналога североиндийского джагúра).
Пáндит (санскр.) — образованный брахман.
Пантх (санскр.) — духовный путь; религиозная община.
Панчáят (санскр.) — совет из пяти человек, орган самоуправления в кастах, сельских общинах Индии, а также в армии хальсы.

ГЛОССАРИЙ

437

Парванá (перс.) — письменный приказ.
Парганá (перс.) — могольская административно-территориальная единица низшего уровня.
Пардá (перс.) — затворничество женщин у мусульман.
Паттидáри (санскр. + перс.) — категория земельного держания у сикхов
периода мисалов; долевое владение землёй внутри сельской общины.
Патхáн (санскр.) — индийское название пуштунов.
Пéшва (перс.) — первый министр чхатрапати, фактический глава маратхского союза княжеств.
Пиндхáри (санскр.) — иррегулярная конница маратхов, промышлявшая
грабежом.
Пир (перс.) — духовный наставник у суфиев.
Пúри (перс.) — духовная власть.
Пóтхи (санскр.) — том, книга.
Прасáд / карá прасáд (санскр.) — священная пища в сикхизме из равных долей муки, сахара и очищенного масла, смешанных с двойной порцией
воды; предлагается посетителям гурдвары.
Пурáны (санскр.) — космологические, мифологические и философские
произведения послеведической эпохи древней Индии.
Пýрбия (санскр.) — «восточный» для панджабцев, житель Хиндустана.
Рабú (араб.) — зимне-весенний сельскохозяйственный сезон в Индии.
Рáга (санскр.) — тональность в индийской теории музыки.
Радж (хиндуст.) — «правление»; этим местным словом британцы обозначали свою власть в Индии.
Рáкхи (санскр.) — система взимания платы за вооружённую защиту.
Рамгáрхиа (санскр.) — члены сикхских ремесленных каст.
Рáни (санскр.) — жена раджи или самостоятельная правительница сикхского/ индуистского княжества.
Рáхит (санскр.) — правило поведения у сикхов.
Рахитнáма (санскр.) — свод правил поведения у сикхов.
Рóти (санскр.) — индийская пресная лепёшка.
Рубáб (араб.) — струнный щипковый инструмент.
Рýпия (санскр.) — серебряная монета, основная денежная единица Могольского султаната, его политий-преемников и Британской Индии (весом
11,5 г).
Сабáд (санскр.) — «слово», религиозный гимн в Гуру Грантх.
Савáр (перс.) — воин-всадник.
Сагýн (санскр.) — в индуизме бог, обладающий какими-то свойствами.
Сáдху (санскр.) — индуистский аскет.
Сайúд (араб.) — потомок пророка Мухаммада, а потому особо уважаемый
член исламской уммы.
Салóк (санскр.) — начальный или заключительный стих бани (от санскр.
шлóка — двустишие).

438

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Салят (араб.) — пятикратная молитва в исламе (то же, что намаз).
Самáдхи (санскр.) — мавзолей у индуистов и сикхов (где хранится пепел
усопшего).
Сангáт (санскр.) — община сикхов в какой-либо местности; собрание
членов общины.
Сангáтия (санскр.) — глава сангата; позднее назывался масанд.
Сант (санскр.) — «постигший истину», религиозный деятель.
Санньяси(н) (санскр.) — странствующий отшельник в индуизме; последняя из четырёх предписанных членам трёх верхних варн стадия жизни.
Сарводáйя (санскр.) — общество всеобщего благоденствия в гандизме.
Сардáр (перс.) — военачальник, представитель знати (супруга — сардарни).
Саркáр (перс.) — могольская административно-территориальная единица
среднего уровня (округ); титул Ранджит Сингха и его преемников.
Сáти (санскр.) — обычай (само)сожжения вдов на погребальном костре
мужа у части индуистов и сикхов.
Сатьяграха (санскр.) — гандистская кампания гражданского неповиновения и ненасильственного несотрудничества.
Сахадждхáри (санскр.) — сикхи — не-члены хальсы.
Сахúб (араб.) — господин.
Сахукáр (санскр.) — ростовщик.
Сачá падшáх (хиндуст. + перс.) — «истинный царь», как называли сикхи
своих гуру начиная с Арджана.
Сипáй (искаж. перс.) — солдат-индиец в армиях европейцев в Индии.
Сýба (араб.) — могольская административно-территориальная единица
верхнего уровня (провинция).
Субадáр (араб. + перс.) — неофициальное название назима.
Сутхáр (санскр.) — член касты плотников.
Суфúзм (от араб.) — мистическое течение в исламе, в котором акцентируется личное общение человека с Аллахом посредством эмоций.
Тазия (араб.) — сооружение, используемое шиитами во время праздника
в месяц мухаррам, макет гроба внуков пророка Мухаммада — мучеников Хасана и Хусейна.
Талвáр (пандж.) — сабля.
Талýка (араб.) — могольская административно-территориальная единица
нижнего уровня.
Тарикáт (араб.) — братство у суфиев (иногда переводят термином «орден»).
Тахт (араб.) — трон.
Тахтгáх (араб. + перс.) — тронный зал.
Терáи (перс.) — полоса заболоченных джунглей на границе Индии и Непала.
Тúлак (тúка) (санскр.) — нанесённый краской на лоб ритуальный (включая кастовый) знак у индуистов.

ГЛОССАРИЙ

439

Тóпчи (перс.) — пушкарь, артиллерист.
Тошахáна (перс.) — казначейство.
Тошахáниа (перс.) — казначей.
Тханадáр (хиндуст. + перс.) — комендант крепости.
Тэнно (яп.) — «император» по-японски.
Удáси (санскр.) — путешествие, странствие; течение в сикхизме, которое
основал старший сын гуру Нанака — Шри Чанд.
Ушр (араб.) — в исламских политиях налог в виде десятины.
Факúр (араб.) — бедняк; странствующий дервиш.
Фармáн (перс.) — приказ шаха.
Фаудждáр (араб. + перс.) — могольский наместник, обладающий военной
и исполнительной властью на уровне саркара.
Ферúнги (искаж. «франки») — название европейцев в Индии.
Хабгáх (перс.) — спальня.
Хадúсы (араб.) — в исламе рассказы об изречениях или деяниях пророка
Мухаммада.
Харúф (араб.) — летне-осенний сельскохозяйственный сезон в Индии.
Харкáра (перс.) — гонец.
Халисá (араб.) — часть территории индийской политии, находившаяся в
ведении центрального административного аппарата, собиравшего налоги непосредственно в казну.
Хáльса (араб.) — религиозная община сикхов (слово то же, что предыдущее; написание терминов принято разное).
Ханакá (араб.) — обитель суфиев.
Хаудá (араб.) — паланкин на спине слона для пассажиров.
Хилáт (араб.) — почётная дорогая одежда, жалуемая правителем в знак
милости.
Хуандú (кит.) — «император» по-китайски.
Хукмнáма (араб. + перс.) — письменный приказ.
Чáккар (санскр.) — метательное кольцо.
Чáудхри (санскр.) — то же, что мукаддам.
Чхатрапáти (санскр.) — титул маратхского монарха.
Шанкарачáрья (санскр.) — глава одной из четырёх индуистских матх
(обителей), основанных, по преданию, философом Шанкарой в VIII в.
Шахзадá (перс.) — могольский принц.
Шахúд (араб.) — мученик.
Шикаргáх (перс.) — охотничье угодье.
Шрáддха (санскр.) — в индуизме поминальные обряды, цель которых —
обеспечивать благополучие умерших предков в загробном мире.

ПРИЛОЖЕНИЕ I
Сопоставительная хронологическая таблица
Сикхи

1469 — рождение гуру Нанака в Талванди
1479 — рождение Амар Даса, будущего третьего гуру, в Басарке
1499 — просветление Нанака на берегу р. Бейн под Султанпуром
1500 — начало странствий Нанака
1504 — рождение Лехны, будущего второго гуру Ангада, в Мате-ди-Сараи
1524 — Нанак завершает странствия и селится в Картарпуре
1534 — рождение Джетхи, будущего четвёртого гуру Рам Даса, в Лахоре
1539 — смерть Нанака; Ангад становится вторым гуру и перебирается в Кхадур
1552 — смерть Ангада; Амар Дас становится третьим гуру и перебирается в Гоиндвал
1554 — первое собрание общины на праздник байсакхи
1563 — рождение Арджана, будущего пятого гуру, в Гоиндвале
1567 — визит могольского шаха Акбара к Амар Дасу в Гоиндвал
1574 — смерть Амар Даса; его зять Рам Дас становится четвёртым гуру
1577 — начало строительства водоёма Амритсар
1581 — смерть Рам Даса; его сын Арджан становится пятым гуру
1588 — основание Арджаном гурдвары Хари Мандир в Амритсаре
1595 — рождение Харгобинда, будущего шестого гуру, в Вадали
1598 — визит могольского шаха Акбара к Арджану в Гоиндвал
1604 — завершение составления Арджаном священного писания Ади Грантх
1606 — мученичество гуру Арджана в Лахоре; его сын Харгобинд становится шестым гуру;
строительство Акал Тахта в Амритсаре
Ок. 1617–19 — заточение Харгобинда шахом Джахангиром в крепости Гвалияра
1621 — рождение Тьяг Мала, будущего девятого гуру Тег Бахадура, в Амритсаре
1627 — первая стычка сикхов с могольскими войсками: победа над Мухлис-ханом
1630 — рождение Хар Раи, будущего седьмого гуру, в Киратпуре
1634 — победа Харгобинда над Моголами под Лахрой
1635 — победа Харгобинда над Моголами (Кале-хан) под Картарпуром

441

ПРИЛОЖЕНИЕ I

«Сикхи и мир»
Южная Азия

Мир1

1451–89 — правление султана Бахлула
Лоди в Дели

1480 — первый трибунал инквизиции в Испании;
падение ордынского ига на Руси

1469–71 — пребывание в Индии тверского купца Афанасия Никитина

1492 — окончание Реконкисты в Испании; плавание
Христофора Колумба

1489–1517 — правление султана Сикан- 1494 — Тордесильясский договор между Испанией и
дара Лоди в Дели
Португалией
1489 — убийство первого министра сул- 1498 — плавание Вашку да Гамы в Индию; казнь
таната Бахманидов Махмуда Гавана
Джироламо Савонаролы во Флоренции
1510 — захват португальцами Гоа

1520–66 — правление османского шаха Сулеймана

1517–26 — правление султана Ибрахима 1517 — 95 тезисов Мартина Лютера; захват ОсманаЛоди в Дели
ми Египта и Хиджаза
1526 — победа Бабура при Панипате и
основание им Могольского султаната

1519–56 — правление Карла V Габсбурга в Священной Римской империи

1530–40 — правление шаха Хумаюна

1519–21 — завоевание Эрнаном Кортесом Мексики

1532–1623 — жизнь поэта Тулсидаса

1529 — осада Османами Вены

1540–45 — правление Шер-шаха Сура

1529–33 — завоевание Франсиско Писарро Перу

1555 — возвращение Хумаюна на трон

1533–84 — правление Ивана IV Грозного в Московии

1556–1605 — правление шаха Акбара

1534 — основание И. Лойолой ордена иезуитов

1564–1624 — жизнь Ахмада Сирхинди

1543 — Н. Коперник «Об обращении небесных сфер»

1565 — гибель империи Виджаянагар

1566 — начало восстания Нидерландов

1572 — захват Акбаром Гуджарата

1573 — конец сёгуната Асикага в Японии

1579 — отмена Акбаром джизьи

1588 — разгром англичанами испанской Армады

1581 — введение Акбаром религии
дин-и-илахи

1587–1629 — правление шаха Аббаса I в Сефевидском султанате (Иран)

1582–89 — вазарат в Могольском сул- 1598 — Нантский эдикт Генриха IV во Франции
танате раджи Тодар Мала, который ввёл 1600 — трагедия «Гамлет»; основание английской
земельно-налоговую систему забт
Ост-Индской Компании в Лондоне
1590 — Абу-л-Фазл Аллами Аин-иАкбари

1602 — основание нидерландской Ост-Индской
Компании

1597 — установление власти португальцев над равнинным Цейлоном

1603 — личная уния Англии и Шотландии; основание сёгуната Токугава в Японии

1605–27 — правление шаха Джахангира 1606–13 — Смута в Московском царстве
1612 — начало торговли английской
Ост-Индской Компании в Гуджарате

1607 — начало английской колонизации Америки

1628–58 — правление Шаха Джахана

1624–42 — кардинал Ришелье у власти во Франции

1635–87 — правление Раджасингхи II в
Ударате (Цейлон)

1620–50-е годы — кружок М. Мерсенна в Париже

1618–48 — Тридцатилетняя война в Европе

1
К большому сожалению, из-за нехватки места очень много важных мировых (да и
южноазиатских) событий из этой таблицы пришлось выпустить.

442

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Сикхи

1644 — смерть Харгобинда в Киратпуре; его внук Хар Раи становится седьмым гуру
1656 — рождение Хар Кришана, будущего восьмого гуру, в Киратпуре
1658 — участие Хар Раи в войне могольских принцев на стороне Дары Шукоха
1661 — поездка Рам Раи ко двору Аурангзеба и лишение его отцом права на гурта;
смерть Хар Раи; его сын Хар Кришан становится восьмым гуру
1664 — смерть Хар Кришана в Дели от оспы; его двоюродный дядя Тег Бахадур становится
девятым гуру в Бакале
1665 — основание Тег Бахадуром Анандпура в горах Шивалика; начало его поездки вместе
с семьёй на восток Индии
1666 — рождение Гобинд Даса, будущего десятого гуру Гобинд Сингха, в Патне
1670 — рождение Мадхо Даса, будущего Банда Бахадура, в Кашмире
1672 — возвращение Тег Бахадура с семьёй в Анандпур
1675 — арест и мученичество Тег Бахадура в Дели; его сын Гобинд становится десятым гуру
в Анандпуре
1682 — первая стычка сикхов с раджами Шивалика
1686 — переезд Гобинда в Паонту; рождение его старшего сына Аджита; начало составления
книги Дасам Грантх
1688 — сражение при Бхангани с раджами Шивалика
1690 — рождение Джуджхара, второго сына Гобинда; победа Гобинда и раджей над Моголами
при Надауне
1694 — победа Гобинда над Моголами на Сатледже; рождение его третьего сына Зоравара
1699 — создание Гобиндом хальсы в Амритсаре; рождение его четвёртого сына Фатеха; его
победы над раджами Шивалика в первой и второй битвах при Анандпуре
1700 — победа Гобинда над Моголами и раджами при Нирмохгархе и бой при Бхадсали
1702 — победа Гобинд Сингха над Моголами в третьей битве при Анандпуре
1703 — победа Гобинд Сингха над раджами Шивалика в четвёртой битве при Анандпуре;
победа над Моголами в пятой битве при Анандпуре

443

ПРИЛОЖЕНИЕ I

Продолжение таблицы
Южная Азия

Мир

1636 — захват Моголами Ахмаднагара 1637 — Рене Декарт «Рассуждение о методе»
1639 — Мадрас как первая база английской Ост-Индской Компании

1639 — окончательная самоизоляция Японии;
Иван Москвитин выходит к Тихому океану

1641 — завершение создания Моголами сада Шалимар в Шринагаре

1640–60 — английская революция (гражданская война, республика, протекторат)

1647 — завершение строительства
Красного форта в Дели

1644 — захват маньчжурами Китая: основание Цинской империи

1648 — завершение строительства
Тадж Махала в Агре

1651 — Томас Гоббс «Левиафан» (Англия); Навигационный акт (Англия)

1656 — завершение строительства мав- 1652 — основание голландцами Капской колонии
золея Гол Гумбаз в Биджапуре; захват в Южной Африке
голландцами португальского Коломбо
1652–74 — три англо-голландские войны
1658–1707 — правление могольского
шаха Аурангзеба

1656–83 — реформы визирей Кёпрюлю в Османском
султанате

1664, 1670 — грабёж Шиваджи Сурата

1661–1714 — правление Людовика XIV во Франции

1672 — восстание сатнами

1662–1729 — правление Канси в Цинской империи

1673–1704 — правление Чикка Девараджи в Майсуре

1665–83 — генеральный контролёр Ж.-Б. Кольбер во
Франции

1674–80 — Шиваджи Бхосле — чхатра- 1673 — истоки компьютерной революции: механичепати маратхов
ский калькулятор Г.В. Лейбница
1679 — восстановление Аурангзебом
джизьи

1680 — открытие месторождения золота в Бразилии;
захват туарегами столицы империи Сонгаи — Гао

1686 — захват Моголами Биджапура

1683 — поражение Османов под Веной

1687 — захват Моголами Голконды

1685 — отмена Нантскогоэдикта во Франции

1686–90 — война английской ОстИндской Компании с Моголами

1687 — Исаак Ньютон «Математические начала натуральной философии» (Англия)

1689–97 — осада Моголами маратхской крепости Джинджи

1688–89 — Славная революция в Англии

1690 — основание Калькутты Джобом
Чарноком

1689–1725 — царствование Петра I в России

1698 — объявление Аурангзебом джихада против маратхов

1694 — основание Английского банка

1689–97 — война Аугсбургской лиги

1690 — Дж. Локк «Опыт о человеческом разумении»

1695 — образование союза Ашанти в Гане

1699 — начало походов маратхов на
1699 — Карловицкий мир: конец османской угрозы
север; запрет Аурангзебом обряда сати Европе
1703 — первая школа для обучения
индийцев западной медицине (Гоа)

1700–14 — война за испанское наследство

444

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Сикхи

1704 — поражение Гобинда при Киратпуре; шестая битва под Анандпуром; оставление Анандпура Гобинд Сингхом; мученичество двух его старших сыновей в Чамкауре и двух младших
в Сирхинде
1705 — сочинение Гобинд Сингхом поэм-посланий Фатехнама и Зафарнама; сражение при
Кхидране
1707 — приезд Гобинд Сингха к Бахадур-шаху в Агру
1708 — поездка Гобинд Сингха в свите Бахадур-шаха на Декан; отправка им Банда Бахадура
в Панджаб; мученичество Гобинд Сингха в Нандерхе и переход гурта к Ади Грантх
1709 — начало восстания Банда Бахадура и взятие им Саманы
1710 — победа Банда Бахадура над Вазир-ханом и взятие Сирхинда; осада Бахадур-шахом
Лохгарха
1714 — раскол сикхской общины на татва хальса и бандаи сикх
1715 — осада и взятие Абд-ус-Самад-ханом Гурдаспура
1716 — казнь Банда Бахадура и его приверженцев в Дели
1726 — начало репрессий против сикхов лахорского назима Закария-хана
1733 — пожалование сикхам навабства (Капур Сингх) и джагира; основание Будха Дал и Таруна Дал
1735 — возобновление гонений и партизанской войны
1738 — мученичество Бхаи Мани Сингха
1739 — набеги сикхов на войско Надир-шаха; усиление репрессий Закария-хана
1746 — Малая гхаллугхара, устроенная лахорским назимом Яхья-ханом
1747 — строительство крепости Рам Рауни под Амритсаром
1748 — основание Дал Хальсы и мисалов; начало репрессий против сикхов лахорского назима
Мир Манну
1757 — первое разрушение афганцами Хари Мандира и мученичество Дип Сингха; поражение
Тимура Дуррани от сикхов и Адина-бега
1758 — взятие сикхами и маратхами Лахора; репрессии против сикхов лахорского назима
Адина-бега
1759 — бои между сикхами и афганцами
1761 — неудачная осада Убайд-ханом Гуджранвалы; взятие сикхами Лахора
1762 — Великая гхаллугхара, устроенная афганским Ахмад-шахом; второе разрушение афганцами Хари Мандира

445

ПРИЛОЖЕНИЕ I

Продолжение таблицы
Южная Азия

Мир

1703–27 — правление наваба Муршид
Кули-хана в Бенгалии

1700–21 — Северная война в Европе

1713–81 — жизнь поэта урду Сауды

1707 — парламентская уния Англии и Шотландии

1713–20 — правление маратхского пешвы 1708–40 — правление завоевателя Агаджи в ДагоБаладжи Вишванатха
мее
1714 — общинная рознь в Ахмадабаде

1709 — победа русских над шведами под Полтавой

1715 — Рамчандра Пант Аматья Аджнапатра («Послание повелений»)

1717 — первая масонская Великая ложа (Англия)

1717 — фарман шаха Фаррухсийяра
англичанам с дарованием льгот

1720 — крах аферы Ло в Париже и Компании Южных морей в Лондоне

1720–40 — правление маратхского пешвы 1725 — Джамбаттиста Вико «Основания новой наБаджи Рао I
уки об общей природе наций»
1724–48 — правление Низам-уль-мулька 1729 — открытие месторождения алмазов в Брав Хайдарабаде
зилии
1725–1810 — жизнь поэта урду Мир Таки 1733 — «летучий челнок» Джона Кея в ВеликоМира
британии
1729–58 — правление Мартханды Вармы 1736–47 — правление Надир-шаха Афшара
в Траванкуре (Керала)
в Иране
1739 — разграбление Дели Надир-шахом 1740–48 — война за австрийское наследство
1740–56 — правление наваба Аливардихана в Бенгалии

1740–86 — правление короля Фридриха II в Пруссии

1740–61 — правление маратхского пешвы 1745 — начало объединения Аравии Саудами под
Баладжи Баджи Рао
знаменем ваххабизма
Начало 1740-х годов — Шах Валиулла
«Совершенное доказ-во бытия Аллаха»

1747–72 — правление Ахмад-шаха Дуррани
в Афганистане

1746–61 — три войны английской и
французской Компаний в Карнатике

1748 — Ш.Л. де Монтескьё «О духе законов»

1746 — победа французов над войском
наваба Карнатика

1751 — первый том «Энциклопедии» Д. Дидро и
Ж.-Л. д’Аламбера во Франции

1748–67 — вторжения Ахмад-шаха
Дуррани

1752–60 — правление завоевателя Алаунпаи
в Бирме

1757 — разграбление Дели Ахмад-шахом; 1755 — основание Московского университета;
победа Р. Клайва над навабом Бенгалии
захват Цинской империей Джунгарского ханства;
при Палаши
распад султаната Матарам на Яве
1761 — разгром Ахмад-шахом Дуррани
маратхов при Панипате

1756–63 — Семилетняя война

1761–72 — правление маратхского пешвы Мадхава Рао I

1758 — Ф. Кенэ «Экономическая таблица»

1761–82 — правление Хайдара Али
в Майсуре

1762 — Ж.-Ж. Руссо «Об общественном договоре»;
манифест Петра III «О вольности дворянства»

446

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Сикхи

1763 — разгром сикхами афганского Джахан-хана
1764 — третье разрушение афганцами Хари Мандира; взятие сикхами Сирхинда
1765 — семидневное сражение мисалов с Ахмад-шахом; занятие Лахора сардарами Бханги и
начало чеканки рупий — утверждение сикхской независимости
1767 — разгром афганского Джахан-хана при Амритсаре
1772 — взятие Мултана сардаром Джханда Сингхом Бханги
1779 — неудачный поход могольского наиб-вазира Абд-уль-Ахада против Патиалы; отвоевание афганцами Мултана
1780 — рождение Ранджит Сингха в Гуджранвале
1781 — признание Шахом Аламом II мисалов и системы ракхи
1783 — занятие сикхами Дели и краткое восшествие Джасса Сингха Ахлувалиа на могольский
трон; строительство Багхел Сингхом семи гурдвар; начало дипломатических контактов с британской Ост-Индской Компанией
1784 — маратхи (Мадходжи Шинде в Дели) становятся соседями сикхов
1785, 1789 — договоры ряда сардаров с Мадходжи Шинде
1792 — смерть сардара Махан Сингха Сукарчакиа
1797 — сражение сикхов с Заман-шахом при Амритсаре
1799 — взятие Ранджит Сингхом Лахора
1801 — дарбар в Лахоре и принятие Ранджит Сингхом титула саркар; победа сикхов Мальвы и
маратхов над раджой Ханси Дж. Томасом
1802 — рождение принца Кхарак Сингха; захват Ранджит Сингхом Амритсара; начало строительства современной армии; первый поход на Мултан
1806 — отступление в Панджаб Джасвант Рао Холкара и первый договор Ранджит Сингха с
Ост-Индской Компанией
1808 — создание в Лахоре финансового ведомства; миссия Ч. Меткафа к Ранджит Сингху
1809 — Амритсарский договор Ранджит Сингха с Ост-Индской Компанией
1813 — разгром афганцев при Хайдру
1818 — последний поход на Мултан и его присоединение к империи Ранджит Сингха; занятие
сикхами Пешавара; назначение Дхиан Сингха деорхидаром
1819 — завоевание Кашмира

447

ПРИЛОЖЕНИЕ I

Продолжение таблицы
Южная Азия

Мир

1763–64 — война Ост-Индской Компании с
навабами Бенгалии и Авадха

1762–96 — царствование Екатерины II
в России

1765 — получение Ост-Индской Компанией
права дивани в Бенгалии

1764 — прялка «Дженни» Джеймса Харгривса

1767–69 — первая англо-майсурская война

1768–79 — плавания капитана Джеймса Кука

1769 — образование политии гуркхов в Непале

1771–1802 — восстание тэйшонов во Вьетнаме

1774–85 — генерал-губернаторство Уоррена
Хейстингса в Калькутте

1772 — англо-голландский финансовый
кризис

1775–82 — первая англо-маратхская война

1776 — Адам Смит «Исследование о природе и
причинах богатства народов»

1780–84 — вторая англо-майсурская война

1776–83 — война североамериканских колоний Великобритании за независимость

1782–99 — правление Типу Султана в Майсуре

1781 — Иммануил Кант «Критика чистого
разума»

1784 — парламентский акт британского премьер-министра Уильяма Питта-младшего о
контроле над Ост-Индской Компанией

1785 — ткацкий станок Эдмунда Картрайта

1790–92 — третья англо-майсурская война

1789–99 — французская революция

1793 — налоговые системы заминдари и райятвари ген.-губ. Чарлза Корнуоллиса

1789–1807 — правление Селима III в Османском султанате

1793–98 — вторжения Заман-шаха Дуррани

1792–1815 — революционные и наполеоновские войны Франции

1796 — захват британцами равнинного Цейлона

1797 — конец Венецианской республики

1765 — паровая машина Джеймса Уатта

1788 — начало колонизации Австралии

1797–1869 — жизнь поэта урду Мирзы Галиба 1804–14 — империя Наполеона I Бонапарта
1799–1805 — генерал-губернаторство Артура 1804–09 — образование империи фульбе
Уэлсли в Калькутте
1805–49 — паша Мухаммад Али в Египте
1799 — четвёртая англо-майсурская война

1806 — конец Священной Римской империи

1803–05 — вторая англо-маратхская война

1807 — Г.В.Ф. Гегель «Феноменология духа»

1808 — Ч. Уилкинс «Грамматика санскрита»

1808 — Тильзитский мир Франции и России

1813 — отмена парламентом монополии ОстИндской Компании на торговлю с Индией

1810 — основание банкирского дома «Майер
Ансельм Ротшильд и сыновья» (Франкфурт)

1815 — захват британцами Удараты (Канди)
на Цейлоне

1812–16 — Г.В.Ф. Гегель «Наука логики»

1817–18 — третья англо-маратхская война

1816 — переход Британии на золотой стандарт

1817–98 — жизнь мусульманского просветителя Сайида Ахмад-хана

1816–28 — правление инкоси Шаки каСензангаконы у зулу

448

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Сикхи

1823 — победа над афганцами при Наушахре и окончание завоевания правобережья Инда
(область Дераджат)
1822 — принятие Ранджит Сингхом на службу Вентуры и Аллара
1826–31 — восстание Сайида Ахмад-хана на северо-западной границе
1831 — миссия А. Бёрнса в Лахор; визит в Панджаб В. Жакмона; встреча Ранджит Сингха
с генерал-губернатором лордом Бентинком в Ропаре
1834 — захват сикхами Пешавара и дограми Ладакха
1836 — неудачный поход на Шикарпур
1837 — свадьба Наунихал Сингха; сражение с афганцами при Джамруде и гибель сардара Хари
Сингха Налвы
1838 — трёхсторонний договор между Ранджит Сингхом, Шахом Шуджей и Ост-Индской
Компанией; встреча Ранджита с лордом Оклендом в Фирозпуре
1839 — смерть Ранджит Сингха; вступление на престол Кхарак Сингха; убийство Чет Сингха
Баджвы и фактическое отстранение Кхарака от власти
1841 — смерть Кхарак Сингха и Наунихал Сингха; война Шер Сингха и Чанд Каур за престол;
воцарение Шер Сингха; поход Зоравар Сингха в Тибет
1842 — визит в Панджаб князя А.Д. Салтыкова; убийство Чанд Каур
1843 — убийство Шер Сингха, его сына и вазира Дхиан Сингха сардарами Сандханвалиа;
штурм Лахорского форта и гибель сардаров; воцарение малолетнего Далип Сингха
1844 — мятеж и гибель Сучет Сингха; неудачное вторжение в Панджаб Атар Сингха Сандханвалиа; гибель Хира Сингха и пандита Джаллы
1845 — британская провокация на границе; мятеж и гибель принца Пешавара Сингха; гибель
вазира Джавахир Сингха; начало первой англо-сикхской войны: вторжение сикхской армии
на территорию Ост-Индской Компании; сражения при Мудки и Фирозшахре
1846 — сражения при Бадовале, Аливале и Собраоне; оккупация британцами Лахора; Лахорский и Бхайровалский договоры Панджаба с Ост-Индской Компанией; образование княжества Кашмир во главе с Гулаб Сингхом
1847 — заключение махарани Джхинд Каур в крепость
1848 — начало второй англо-сикхской войны: восстание в Мултане и сардаров Атаривала;
сражения при Рамнагаре и Садуллапуре
1849 — сражение при Чилианвале, падение Мултана и сражение при Гуджрате; отречение
Далип Сингха и аннексия Панджаба Ост-Индской Компанией

449

ПРИЛОЖЕНИЕ I

Продолжение таблицы
Южная Азия

Мир

1818 — первая газета на индийском языке
(бенгали)

1822 — Людвиг ван Бетховен «9-я симфония»;
независимость Бразилии от Португалии

1823 — строительство первого в Индии парохода (Калькутта)

1823 — доктрина Монро в США; революция и
её подавление в Испании

1825–1917 — жизнь общественно-политического деятеля Дадабхаи Наороджи

1825 — первая железная дорога (Британия);
выступление декабристов в России

1826 — Джеймс Милль «История Британской 1825–30 — восстание Дипонегоро на Яве
Индии»
1828 — основание Раммоханом Роем общества Брахмо Самадж в Бенгалии

1826 — конец войны испанских колоний
за независимость; первая фотография

1829 — запрет британцами обряда сати
(самосожжения вдов у индуистов)

1830 — начало захвата Францией Алжира;
революция во Франции

1830–49 — искоренение британцами душите- 1830–42 — Огюст Конт «Курс позитивной
лей-тхагов
философии»
1831 — временное отстранение британцами
раджи Майсура от власти (на 50 лет)

1831 — открытие Майклом Фарадеем электромагнитной индукции

1833 — реформы Колбрука — Кэмерона
на Цейлоне

1833 — отмена рабства в Британской империи;
Ункяр-Искелесийский договор

1835 — переход делопроизводства с фарси
на английский; чайные плантации в Ассаме

1834 — таможенный союз германских государств во главе с Пруссией

1837–1914 — жизнь поэта и писателя урду
Алтафа Хусейна Хали

1835 — начало Великого трека буров в Южной
Африке

1838–94 — жизнь бенгальского писателя и
поэта Бонкимчондро Чоттопаддхая

1839 — создание дагеротипии; начало эпохи
танзимата в Османском султанате

1839–42 — первая англо-афганская война

1839–42 — первая «опиумная» война

1843 — аннексия Компанией Синда и военная 1843 — Джон Стюарт Милль «Система логиоперация в Гвалияре
ки»; аннексия Великобританией Наталя
1845 — первая газета на хинди (Бенарес
ахбар)

1844 — первая телеграмма азбукой Морзе; начало движения бабидов в Иране

1846 — переворот Джанг Бахадура Канвара
в Непале: образование правящей касты Рана

1846 — отмена «хлебных законов» в Великобритании; рождение анестезиологии

1848 — школа La Martinière в Лакхнау

1846–49 — страшный голод в Ирландии

1848–56 — генерал-губернаторство маркиза
Далхузи в Калькутте

1848 — революция во Франции; К. Маркс,
Ф. Энгельс «Коммунистический манифест»

1849 — первая светская школа для девочек

1849 — открытие золота в Калифорнии

1850–85 — жизнь писателя хинди Бхаратенду 1850–64 — восстание тайпинов в Китае
Харишчандры
1851 — первая железная дорога и начало при- 1851 — Всемирная промышленная выставка
менения телеграфа
в Лондоне; открытие золота в Австралии
1854 — первая прядильная фабрика в Бомбее

1853–56 — Крымская война

450

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Сикхи

1857–59 — поддержка сикхами британцев в ходе сипайского восстания
1870, 1872 — выступления намдхари против мусульман; ссылка их лидера Рам Сингха в Рангун
1872–1957 — жизнь поэта, писателя и просветителя Бхаи Вир Сингха
1873 — основание первой организации Сингх Сабха в Амритсаре
1879 — основание Сингх Сабха в Лахоре
1887 — приезд Далип Сингха в Россию
1892 — учреждение Колледжа хальсы в Амритсаре
1893 — смерть Далип Сингха в Париже
1899 — брошюра Кахн Сингха Набхи «Мы не индуисты»
1900–87 — жизнь известного историка Ганда Сингха
1902 — основание Главного дивана хальсы
1911 — строительство первой гурдвары в Великобритании
1913 — возникновение организации Гхадр в США; скандал с гурдварой Ракабгандж в Дели
1914 — история с судном «Комагата-мару»
1915 — раскрытие заговора в гарнизонах Панджаба; рождение романиста, историка и журналиста Хушвант Сингха
1919 — Амритсарская бойня; учреждение Центральной сикхской лиги
1920 — основание Широмани Гурдвара Прабандхак Камити (ШГПК) и Широмани Акали Дал
1922 — переход Хари Мандира под контроль ШГПК
1925 — принятие законодательным советом Панджаба закона о гурдварах
1930 — присоединение Широмани Акали Дал к сатьяграхе Ганди
1931 — казнь социалиста-террориста Бхагат Сингха
1944 — требование Акали Дал выделить отдельное сикхское государство
1947 — раздел Панджаба на сикхско-индуистскую и мусульманскую зоны; образование штата
Панджаб и PEPSU; межобщинная резня
1950 — опубликование «Кодекса поведения сикха» (Сикх рахит марьяда)
1956 — образование нового штата Панджаб
1956–64 — главный министр Панджаба — Пратап Сингх Кайрон (ИНК)

451

ПРИЛОЖЕНИЕ I

Продолжение таблицы
Южная Азия

Мир

1857–59 — антибританское восстание

1856–60 — вторая «опиумная» война

1858 — переход управления к короне

1859 — Чарлз Дарвин «Происхождение видов»

1861 — первые индийцы в советах; начало
арендного законодательства

1861 — отмена крепостного состояния в России
1861–65 — гражданская война в США

1861–1941 — жизнь Рабиндранатха Тагора 1863 — метро в Лондоне (первое в мире)
1864 — основание Цейлонской лиги

1867–68 — реставрация Мэйдзи в Японии

1869–1948 — жизнь Мохандаса Карамчан- 1869 — открытие Суэцкого канала; Л.Н. Толстой
да Ганди
«Война и мир»; период. закон Д.И. Менделеева
1875 — основание Свами Даянандой обще- 1871 — победа Пруссии над Францией и образоства Арья Самадж
вание Германской империи
1876–1948 — жизнь М.А. Джинны

1873 — мировой экономический кризис

1877–1938 — жизнь поэта урду М. Икбала

1879 — электрическая лампа (Томас Эдисон)

1880–1936 — писатель хинди Премчанд

1888 — основание корпорации De Beers

1885 — первая сессия ИНК

1891 — зарождение Группы Милнера

1899 — фиксация курса рупии

1899–1902 — вторая англо-бурская война

1905 — раздел Бенгалии и начало движения свадеши

1905 — первая русская революция; окончание
русско-японской войны

1909 — реформы Морли — Минто

1908 — младотурецкая революция

1913 — Рабиндранатх Тагор — лауреат
Нобелевской премии по литературе

1913 — образование Федеральной резервной
системы США

1915 — возвращение Ганди в Индию из
1914–18 — Первая мировая война
Ю. Африки; образование Хинду махасабха 1917 — две революции в России
1919 — первая общеиндийская сатьяграха
Ганди; реформы Монтегю — Челмсфорда

1922 — приход фашистов к власти в Италии;
Ирландия — доминион; образование СССР

1929 — требование ИНК независимости

1929–33 — Великая депрессия

1930–32 — три конференции «круглого
стола» в Лондоне

1933 — приход нацистов к власти в Германии;
«новый курс» Ф.Д. Рузвельта в США

1935 — акт об управлении Индией

1936–39 — гражданская война в Испании

1937 — первые выборы в провинциях

1937 — нападение Японии на Китай

1940 — Лахорская резолюция Мус. Лиги

1939–45 — Вторая мировая война

1947 — уход британцев и образование
доминионов Индийский Союз и Пакистан;
межобщинная резня

1946 — начало Холодной войны; создание
в США первого компьютера (ENIAC)

1947–64 — премьер-министерство Джавахарлала Неру в Индии

1949 — образование Китайской Народной Республики; создание НАТО

1947–48 — первая индо-пакистанская
война

1950–53 — Корейская война

1950 — образование Республики Индия

1954 — образование Бильдербергского клуба

1948 — образование государства Израиль

452

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Сикхи

1960-е годы — «зелёная революция»
1965 — победа санта Фатех Сингха над сантом Мастером Тара Сингхом в руководстве ШГПК
1966 — раздел Панджаба на штаты Панджаб, Хариана и Химачал-Прадеш
1967 — смерть Мастера Тара Сингха
1967–71 — четыре правительства Акали Дал в штате Панджаб
1969 — основание Университета Гуру Нанак Дэва в Амритсаре
1974 — смерть Фатех Сингха и усиление фракционности в Акали Дал
1973 — резолюция Акали Дал в гурдваре Анандпур Сахиб
1978 — первая вооружённая стычка приверженцев санта Джарнаил Сингха Бхиндранвале
с сикхами-ниранкари
1981 — арест и освобождение Бхиндранвале
1982–87 — Заил Сингх: первый сикх на посту президента Индии (ИНК(И)
1983–85 — президентское правление в штате
1984 — армейская операция «Голубая звезда»: штурм храмового комплекса Хари Мандира;
убийство Индиры Ганди её телохранителями-сикхами; сикхские погромы в Дели и других
городах
1985 — пакт премьер-министра Раджива Ганди с сантом Харчанд Сингхом Лонговалом;
убийство Лонговала экстремистами
1987 — провозглашение в Вашингтоне «правительства Халистана»
1987–92 — президентское правление в штате
1988 — армейская операция «Чёрный гром»: осада Хари Мандира
1992 — бойкот Акали Дал выборов в законодательное собрание штата
1995 — убийство главного министра штата Беант Сингха (ИНК(И)
1997 — победа Акали Дал на выборах в штате: правительство Паркаш Сингха Бадала
(1997–2002)
1999 — переход сикхов во главе с ШГПК на календарь Нанакшахи
2002–07 — правительство ИНК(И) в штате (главный министр — Амариндер Сингх)
2004 — Манмохан Сингх: первый сикх — премьер-министр Индии (ИНК(И)
2007 — победа Акали Дал на выборах в штате и её коалиционное правительство с Бхаратия
Джаната Парти (главный министр — Паркаш Сингх Бадал)

453

ПРИЛОЖЕНИЕ I

Окончание таблицы
Южная Азия

Мир

1951 — фильм «Бродяга» Раджа Капура
1956 — образование Республики Пакистан
1960 — фильм «Великий Могол» К. Асифа

1954–55 — Дж.Р.Р. Толкин «Властелин колец»
1956 — Суэцкий кризис; восстание в Венгрии
1957 — независимость первой колонии в
Африке (Гана); первый искусственный спутник
(СССР)
1962 — пограничная война Индии с КНР
1959–69 — президентство Ш. де Голля во
Франции (начало Пятой республики)
1965 — вторая индо-пакистанская война
1961 — полёт Юрия Гагарина в космос
1966–77 — Индира Ганди у власти в Индии
1962 — свобода Алжира; Карибский кризис
1967 — начало движения наксалитов в Индии 1968 — волнения и забастовки во Франции
1971 — третья индо-пакистанская война и
1971 — отказ США от золотого стандарта:
образование государства Бангладеш
конец Бреттон-Вудской системы
1972 — образование Республики Шри Ланка 1973 — мировой нефтяной кризис
1974 — ядерные испытания в Индии
1975 — совещание в Хельсинки
1977–88 — военный режим генерала Мухам- 1979 — исламская революция в Иране; вторжемада Зия-уль-Хака в Пакистане
ние СССР в Афганистан
1980–84 — премьер-министерство Индиры
1979–90 — премьер-министерство Маргарет
Ганди (ИНК(И) в Индии
Тэтчер в Великобритании
1983 — начало гражд. войны на Шри Ланке
1981–89 — президентство Р. Рейгана в США
1984–89 — премьер-министерство Раджива
1987 — начало реальной перестройки в СССР;
Ганди (ИНК(И) в Индии
основание «аль-Каиды»
1985 — образование SAARC
1989 — уход СССР из Афганистана
1991 — начало либеральных экономических 1991 — первая война в Заливе; падение коммуреформ в Индии
нистического порядка и распад СССР
1992 — разрушение индуистскими фанатика- 1993 — Маастрихтский договор: оформление
ми мечети Бабри в Айодхье
Европейского Союза
1998 — ядерные испытания в Индии и Пакистане

1994 — возникновение движения «Талибан»
в Афганистане; начало войны в Чечне

1996 — начало маоистского восстания в Непале
1998–2004 — премьер-министерство
А.Б. Ваджпеи (Бхаратия Джаната Парти)
в Индии
1998–2008 — военный режим генерала Первеза Мушаррафа в Пакистане
2001 — нападение боевиков на индийский
парламент
2004 — приход к власти ИНК(И) в Индии
2007 — падение монархии в Непале; убийство
Беназир Бхутто в Пакистане
2008 — взрывы в Мумбаи
2009 — разгром тамильских сепаратистов на
Шри Ланке

1997 — начало проекта «Гарри Поттер»
1997–98 — азиатский финансовый кризис

1998 — теракты в Кении и Танзании; конец
правления М. Сухарто в Индонезии
2001 — теракты 11 сентября в США; вторжение США в Афганистан
2003 — оккупация США Ирака
2007 — начало мирового финансового кризиса
2009 — запуск Большого адронного коллайдера
2010 — экологическая катастрофа в Мексиканском заливе

ПРИЛОЖЕНИЕ II
Генеалогические древа династий гуру Рам Даса
и саркара Ранджит Сингха
1. Династия Рам Даса

455

ПРИЛОЖЕНИЕ II

2. Династия Ранджит Сингха

Список использованных источников и литературы

Источники
Биорнштиерна М.Ф. 1847. Британская империя в Индии. М.: Университ. тип.
Послания князя Андрея Курбского Ивану Грозному. http://old-ru.ru/07-25.html, http://
old-ru.ru/07-27.html, http://old-ru.ru/07-29.html.
Русско-индийские отношения в XIX в.: Сборник архивных документов и материалов.
1997. М.: Вост. лит.
Салтыков А.Д. 1985. Письма об Индии. М.: ГРВЛ.
Aitchison C.U. 1931. Collection of Treaties, Engagements and Sanads Relating to India and
Neighbouring Countries. 10 vols. Vol. I. The Treaties etc., Relating to the Punjab, the
Punjab States and Delhi. Calcutta: Govt. of India.
Cavendish Bentinck W. 1977. The Correspondence of Lord William Cavendish Bentinck,
Governor-General of India, 1828–1835 / Ed. by C.H. Philips. Oxford: Oxford University
Press.
A Collection of Treaties and Engagements with the Native Princes and States of Asia Concluded,
on behalf of the East India Company, by the British Governments in India; also Copies of
Sunnuds, or Grants, of Certain Privileges and Immunities to the East India Company by the
Mogul, and Other Native Princes of Hindustan. 1812. L.: E. Cox and Son.
English Records of Maratha History. Poona Residency Correspondence. 1936. 15 vols. Vol. I.
Mahadji Sindhia and North Indian Affairs, 1785–1794/ Ed. by J. Sarkar. Bombay: Govt.
Central Press.
Hardinge H. 1986. The Letters of the First Viscount Hardinge of Lahore to Lady Hardinge and
Sir Walter and Lady James, 1844–1847 / Ed. by B.S. Singh. L.: Office of the Royal Historical
Society, University College.
Jacquemont V. 1833. Correspondance de Victor Jacquemont avec sa famille et plusieurs de ses
amis, pendant son voyage dans l’Inde (1828–1832). 2 t. P.: Fournier. Tome I.
Malcolm J. 1970. The Political History of India (1784 to 1823). 2 vols. New Delhi: Associated
Publ. House. Vol. II.
Muir R. 1969. The Making of British India, 1756–1858. Described in a Series of Despatches,
Treaties, Statutes, and Other Documents, selected and ed. with introd. and notes. Lahore
etc.: Oxford University Press.
Orme R. 1974. Historical Fragments of the Mogul Empire, of the Morattoes, and of the English
Concerns in Indostan from the year MDCLIX. New Delhi: Associated Publ. House.
The Panjab in 1839–40: Selections from the Panjab Akhbars, Panjab Intelligence, etc. Preserved
in the National Archives of India, New Delhi / Ed. by G. Singh. 1952. Amritsar; Patiala:
Sikh History Society.
Private Correspondence Relating to the Anglo-Sikh Wars (Being Private Letters of Lords
Ellenborough, Hardinge, Dalhousie and Gough and of Political Assistants Addressed to Sir
Frederick Currie as British Resident at Lahore, etc.) / Ed. with an introd. by G. Singh. 1955.
Amritsar; Patiala: Sikh History Society.
Punjab on the Eve of First Sikh war: A Documentary Study of the Political, Social and Economic
Conditions of the Panjab as Depicted in the Daily Letters Written Chiefly from Lahore by

Список использованных источников и литературы

457

British Intelligencers During the Period 30 December 1843 to 31 October 1844 / Ed. with
notes and introd. by H.R. Gupta. 1956. Hoshiarpur: Panjab University.
The Punjab Papers: Selections from the Private Papers of Lord Auckland, Lord Ellenborough,
Viscount Hardinge, and the Marquis of Dalhousie, 1836–1849 on the Sikhs / Ed. and
annotated with an introd. by B.J. Hasrat. 1970. Hoshiarpur: V.V. Research Institute Press.
Singh, Ganda. 195-. Some Correspondence of Maharaja Duleep Singh. S.l.
Steinbach H. 1976. The Panjaub, Being a Brief Account of the Country of the Sikhs. Karachi etc.:
Oxford University Press.
Suri L.S.L. 1961. An Outstanding Original Source of Panjab History. Umdat-ut-Tawarikh. Daftar
III, Parts I–V. The Chronicle of the Reign of Maharaja Ranjit Singh, 1831–1839 A.D. Delhi
etc.: S. Chand.
The Tuzuk-i-Jahangiri; or, Memoirs of Jahangir / Transl. by A. Rogers. 1909. L.: Royal Asiatic
Society.
Typoo-Zaeb. Révolutions de l’Inde pendant le dix-huitième siècle, ou Mémoires de Typoo-Zaeb,
sultan de Maissour. Écrits par lui-même, et traduits de la langue indostane. 1796. 2 t. P.:
Bridel. Tome II.
Warren E. de. L’Inde anglaise en 1843–1844. 1845. 3 t. P.: Comon. Tome III.
Гуру Гобинд Сингх. Зафарнама (на фарси). www.zafarnama.com
Гуру Гобинд Сингх. Фатехнама (на фарси). www.zafarnama.com
Kamwar Khan, Muhammad Hadi. Tazkirat us-Salatin Chaghta: A Mughal Chronicle of postAurangzeb Period, 1707–1724. 1980. Bombay etc.: Asia (на фарси).
Khafi Khan. The Muntakhab ul-lubab. Part II. 1874. Calcutta: Urdoo Guide Press (на фарси).
Persian Documents: Being the Letters, Newsletters and Kindred Documents Pertaining to the
Several States Existing in India in the Last Quarter of the Eighteenth Century, from the
Oriental Collection of the National Archives of India. 1966. Part I: Text / Ed. by P. Saran. L.:
Asia (на фарси).

Исследования
Агеев В.Ф. 1979. Английское завоевание Синда. М.: ГРВЛ.
Алаев Л.Б. 1964. Южная Индия: социально-экономическая история XIV–XVIII веков. М.:
Наука.
Алаев Л.Б. 1981. Сельская община в Северной Индии. М.: ГРВЛ.
Алаев Л.Б. 1999. Формационное развитие стран Востока на рубеже нового времени (Глава 1) // История Востока. Том III. Восток на рубеже средневековья и нового времени,
XVI–XVIII вв. М.: Вост. лит.
Алаев Л.Б. 2003. Средневековая Индия. СПб.: Алетейя.
Антонова К.А. 1973. Советские индологи о причинах падения Могольской империи //
Очерки экономической и социальной истории Индии. М.: ГРВЛ.
Ашрафян К.З. 1965. Аграрный строй Северной Индии (XIII — середина XVIII в.). М.:
ГРВЛ.
Бельский А.Г., Фурман Д.Е. 1992. Сикхи и индусы: религия, политика, терроризм. М.:
ГРВЛ.
Большакова В.М. 2010. Правовое регулирование англо-сикхских отношений и эволюция
государственного строя в Панджабе в XIX в. (историко-правовое исследование). Автореферат диссертации на соискание учёной степени канд. юрид. наук. Владимир.
Ванина Е.Ю. 1993. Идеи и общество в Индии в XVI–XVIII вв. М.: ГРВЛ.
Ванина Е.Ю. 1994. Сикхизм // Вопросы истории. М. № 8.
Гуру эпохи Водолея: притчи и истории о Гуру Нанаке / Под ред. Х.К. Каур. 2006. Тула:
Йога — Экс-Пресс.

458

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Демичев К.А. 2007. Политика Великобритании в Панджабе в XIX в. Автореферат на соискание учёной степени канд. ист. наук. Нижний Новгород.
Демичев К.А. 2008. Всадницы Ранджит Сингха // Восточная коллекция. М. № 3.
Захарьин Б.А. 1996. Символика «пятерицы» в сикхизме // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. М. № 4.
Захарьин Б.А., Хохлова Л.В. 1995. Термин «гуру» и его эволюция в некоторых направлениях индийской духовной культуры // Вестник Московского университета. Серия 13.
Востоковедение. М. № 3.
Каплан А.Б. 1979. Путешествие в историю: Французы в Индии. М.: ГРВЛ.
Клюев Б.И. 2002. Религия и конфликт в Индии. М.: ИВ РАН.
Котин И.Ю. 2008. Основные этапы формирования транснациональной сикхской общины:
учебное пособие. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та.
Кочнев В.И. 1968. Государство сикхов и Англия. М.: ГРВЛ.
Кочнев В.И. 1973. Гуру Говинд Сингх — реформатор сикхизма // Мифология и верования
народов Восточной и Южной Азии / Под ред. Г.Г. Стратановича. М.: ГРВЛ.
Науменков О.А. 2004. Роберт Солсбери и его время: Викторианская Англия в лицах. СПб.:
Нева.
Носов К.С. 2008. Замки и крепости Индии. СПб.: Атлант.
Носов К.С. 2011. Традиционное оружие Индии. М.: Эксмо.
Рабинович И.С. 1972. «Изначальная книга» и «Книга десятого гуру» — памятники индийского возрождения // Гуру Нанак. К 500-летию со дня рождения поэта и гуманиста
Индии / Под ред. К.З. Ашрафян, Э.Н. Комарова. М.: ГРВЛ.
Райков А.В. 1985. Амритсарская трагедия 1919 г. и освободительное движение в Индии.
М.: ГРВЛ.
Райков А.В. 2004. Мятежный махараджа. Липецк: ЛГПУ.
Рейснер И.М. 1961. Народные движения в Индии в XVII–XVIII вв. М.: Изд. вост. лит.
Религия сикхов. 1997. Ростов н/Д: Феникс.
Робинсон Р. 2006. Доспехи народов Востока: история оборонительного вооружения. М.:
Центрполиграф.
Самыгин С.И., Нечипуренко В.Н. 1995. Религия сикхов: Социально-философские аспекты. Учебное пособие. Ростов н/Д: Пегас.
Семёнова Н.И. 1958. Государство сикхов: Очерки социальной и политической истории
Пенджаба с середины XVIII до середины XIX в. М.: Изд. вост. лит.
Семёнова Н.И. 1963. История сикхского движения в Индии. М.: Изд. вост. лит.
Суворова А.А. 2009. Любить Лахор: топофилия восточного города. М.: Вост. лит.
Успенская Е.Н., Котин И.Ю. 2007. Сикхизм. СПб.: Азбука-классика; Петербургское востоковедение.
Фурсов А.И. 1996. Колокола Истории. М.: ИНИОН РАН.
Фурсов К.А. 2006. Держава-купец: отношения английской Ост-Индской Компании с английским государством и индийскими патримониями. М.: Товарищество научных изданий КМК.
Фурсов К.А. 2010. Распад Могольского султаната: интерпретации // «В России надо жить
долго...»: памяти К.А. Антоновой (1910–2007) / Сост. и отв. ред. Л.Б. Алаев, Т.Н. Загородникова. М.: Вост. лит.
Хохлова Л.В., Захарьин Б.А. 1991. «Джанам сакхи» — памятник литературы раннего сикхизма // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. М. № 4.
Шаститко П. 1957. Миссия Мехти Рафаилова к Ранджит Сингху // Советское востоковедение. М. № 4.
Шаститко П.М. 1967. Нана Сахиб (Рассказ о народном восстании 1857–1859 гг. в Индии).
М.: Наука.
Широкорад А.Б. 2003. Россия — Англия: неизвестная война, 1857–1907. М.: АСТ.

Список использованных источников и литературы

459

Эгертон Э. 2007. Индийское и восточное оружие: от державы Маурьев до империи Великих Моголов. М.: Центрполиграф.
Akbar M. 1948. The Punjab under the Mughals. Lahore: Ripon.
Alam M. 1986. The Crisis of Empire in Mughal North India: Awadh and the Punjab, 1707–1748.
Oxford; N.Y.: Oxford University Press.
Alexander M., Anand S. 1980. Queen Victoria’s Maharajah: Duleep Singh, 1838–93. New Delhi
etc.: Weidenfeld and Nicolson.
Archbold W.A.J. 1929. The Conquest of Sind and the Punjab (Chapter XXIX) // The Cambridge History of India. Vol. V. British India / Ed. by H.H. Dodwell. Cambridge: At the University Press.
Archer J.C. 1946. The Sikhs in Relation to Hindus, Moslems, Christians and Ahmadiyyas.
A Study in Comparative Religion. Princeton: Princeton University Press.
Arshi P.S. 1986. Sikh Architecture in Punjab. New Delhi: Intellectual.
Bajwa F.S. 1964. Military System of the Sikhs during the Period 1799–1849. Delhi etc.: Motilal
Banarsidass.
Bakshi S.R. 1971. British Diplomacy and Administration in India, 1807–13. New Delhi:
Munshiram Manoharlal.
Bal S.S. 1974. A Brief History of the Modern Punjab. Ludhiana etc.: Lyall Book Depot.
Banerjee A.Ch. 1978. Guru Nanak to Guru Gobind Singh. Allahabad; New Delhi: Rajesh.
Bayly C.A. 1983. Rulers, Townsmen and Bazaars: North Indian Society in the Age of British
Expansion, 1770–1870. Cambridge etc.: Cambridge University Press.
Bayly C.A. 1988. Indian Society and the Making of the British Empire/ New Cambridge History
of India. Vol. II.1. Cambridge: Cambridge University Press.
Bayly C.A. 1989. Imperial Meridian: The British Empire and the World, 1780–1830. N.Y.; L.:
Longman.
Bayly C.A. 2004. The Birth of the Modern World, 1780–1914: Global Connections and
Comparisons. Malden (Mass.) etc.: Blackwell.
Blyth R.J. 2003. The Empire of the Raj: India, Eastern Africa and the Middle East, 1858–1947.
Basingstoke; N.Y.: Palgrave Macmillan.
Bruce G. 1969. Six Battles for India. The Anglo-Sikh Wars: 1845–6, 1848–9. L.: Arthur
Barker.
Chhabra G.S. 1968. Advanced History of the Punjab. Jullundur: New Acad. Publ. Co. Vol. I.
Chopra B.R. 1969. Kingdom of the Punjab, 1839–1845. Hoshiarpur: Vishveshvaranand
Institute.
Chopra G.L. 1960. The Panjab as Sovereign State (1799–1839). Thesis approved for the degree
of Doctor of Philosophy in the University of London. Hoshiarpur: Vishveshvaranand Vedic
Research Institute.
Cook H. 1975. The Sikh Wars: The British Army in the Punjab, 1845–1849. L.: Cooper.
Cunningham J.D. 1903. A History of the Sikhs from the Origin of the Nation to the Battles of the
Sutlej. Calcutta: Sanyal.
Data P.C. 1986. The Sikh Empire (1708–1849 A.D.). Delhi: National Book Shop.
David S. 2007. Victoria’s Wars: The Rise of Empire. L.: Penguin Books.
Duggal K.S. 1980. The Sikh Gurus: Their Lives and Teachings. New Delhi etc.: Vikas.
Duggal K.S. 2001. Maharaja Ranjit Singh, the Last to Lay Arms. New Delhi: Abhinav.
Gazetteer of the Punjab Provincial Volume. 1888–9. Calcutta: Calcutta Central Press Co., s.a.
Gill P.S. 1978. History of the Sikh Nation: Foundation, Assassination, Resurrection. Jullundur:
New Academic Publ. Co.
Gommans J.J.L. 1995. The Rise of the Indo-Afghan Empire c. 1710–1780. Leiden: Brill.
Gough C., Innes A.D. 1986. The Sikhs and the Sikh Wars: The Rise, Conquest and Annexation of
the Punjab State. Delhi: Gian.
Grewal J.S. 1969. Guru Nanak in History. Chandigarh: Punjab University.

460

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Grewal J.S. 1999. The Sikhs of the Punjab / The New Cambridge History of India. II.3. New
Delhi: Cambridge University Press.
Griffin L. 1892. Ranjit Singh. Oxford: Clarendon Press.
Gupta H.R. 1984–91. History of the Sikhs. New Delhi: Munshiram Manoharlal. 5 vols.
Gyani G.S. 197-. Lives of Sikh Gurus and Basic Principles of Sikhism. S.l.
Habib I. 1963. The Agrarian System of Mughal India. L.: Asia.
Hasrat B.J. 1968. Anglo-Sikh Relations 1799–1849: A Reappraisal of the Rise and Fall of the
Sikhs. Hoshiarpur: V.V. Research Institute Press.
History of Anglo-Sikh Wars/ Ed. by O. Prakash. 2004. New Delhi: Anmol.
History of the Sikhs; or, Translation of the Sikhan da Raj di Vikhia / Transl. and ed. by Major
Henry Court. 1888. Lahore: Civil and Military Gazette.
Holmes R. Sahib: The British Soldier in India, 1750–1914. 2006. L. etc.: Harper Perennial.
Hopkirk P. 1990. The Great Game: On Secret Service in High Asia. L.: John Murray.
Hunter W.W. 1882. The Indian Empire: Its History, People and Products. L.: Trübner.
Huttenback R.A. 1962. British Relations with Sind 1799–1843: An Anatomy of Imperialism.
Berkeley; Los Angeles: University of California Press.
Imlah A.H. 1939. Lord Ellenborough: A Biography of Edward Law, Earl of Ellenborough, Governor-General of India. Cambridge (Mass.): Harvard University Press.
Irvine W. 1971. Later Mughals. New Delhi: Oriental Repr. 2 vols in one.
Jeffery K. 1999. The Second World War (Chapter 13) // The Oxford History of the British Empire. Vol. IV. The Twentieth Century / Ed. by J.M. Brown and W.R. Louis. Oxford; N.Y.:
Oxford University Press.
Johar S.S. 1967. Guru Gobind Singh: A Biography. Delhi; Jullundur: Sterling.
Kaur G. 1990. Political Ideas of Sikh Gurus. New Delhi: Deep and Deep.
Keay J. 2000. India: A History. L.; New Delhi: Harper Collins.
Keith A.B. 1936. The Governments of the British Empire. L.: Macmillan.
Khilnani N.M. 1972. British Power in the Punjab, 1839–1858. L.: Asia.
Krishen I. 1952. An Historical Interpretation of the Correspondence of Sir George Russel
Clerk, Political Agent, Ambala and Ludhiana, 1831–43. Thesis approved for the Degree of
Doctor of Philosophy in the University of Punjab, Lahore. Delhi: Gulab Chand Kapur and
Sons.
Kumar V. 1978. India under Lord Hardinge. New Delhi; Allahabad: Rajesh.
Latif S.M. 1964. History of the Panjab: From the Remotest Antiquity to the Present Time. New
Delhi: Eurasia.
Mahajan J. 1949. Circumstances Leading to the Annexation of the Punjab, 1846–1849. (A Historical Revision). Allahabad; Karachi: Kitabistan.
Macauliff M.A. 1909. The Sikh Religion: Its Gurus, Sacred Writings and Authors. 6 vols. Oxford:
Clarendon Press. Vol. I–II.
Мaharaja Ranjit Singh. First Death Centenary Memorial. 1939. Amritsar: Khalsa College.
Malik A.D. 1975. An Indian Guerilla War: The Sikh People’s War, 1699–1768. New Delhi etc.:
Wyley Eastern.
Marshall P.J. 1993. Western Arms in Maritime Asia in the Early Phases of Expansion // Marshall P.J. Trade and Conquest: Studies on the Rise of British Dominance in India. Aldershot;
Brookfield: Variorum.
Matringe D. 2008. Les sikhs: histoire et tradition des “Lions du Panjab”. P.: Albin Michel.
McLeod W.H. 1968. Guru Nanak and the Sikh Religion. Oxford: Clarendon Press.
McLeod W.H. 1976. The Evolution of the Sikh Community. Five essays. Oxford: Clarendon
Press.
McLeod W.H. 1989. The Sikhs: History, Religion and Society. N.Y.: Columbia University Press.
Moon P. 1999. The British Conquest and Dominion in India. New Delhi: India Research Press.
Part One. 1745–1857.

Список использованных источников и литературы

461

Nalwa V. 2009. Hari Singh Nalwa — Champion of the Khalsaji (1791–1837). New Delhi: Manohar Books.
Nijjar B.S. 1974. Panjab under the British Rule (1849–1947). 3 vols. New Delhi: K.B. Publications. Vol. I. 1849–1902.
Panikkar K.N. 1968. British Diplomacy in North India: A Study of the Delhi Residency 1803–
1857. New Delhi: Associated Publ. House.
Payne C.H. 1970. A Short History of the Sikhs. Punjab: Dep. of Languages.
Pemble J. 1977. The Raj, the Indian Mutiny, and the Kingdom of Oudh, 1801–1859. Sussex:
Harvester Press.
Pettigrew J. 1975. Robber Noblemen: A Study of the Political System of the Sikh Jats. L.; Boston:
Routledge & Kegan Paul.
Prinsep H.T. 1836. Origine et progrès de la puissance des sikhs dans le Penjab, et histoire de
maha-rajah Randjit Singh. P.: Bertrand.
Quigley C. 1981. The Anglo-American Establishment: From Rhodes to Cliveden. N.Y.: Books in
Focus.
Ray N. 1970. The Sikh Gurus and the Sikh Society: A Study in Social Analysis. Patiala: Punjabi
University.
Richards J.F. 1993. The Mughal Empire / The New Cambridge History of India. I.5. New Delhi:
Cambridge University Press.
Roy T. 2006. The Economic History of India, 1857–1947. Oxford etc.: Oxford University Press.
Sandhu A.S. 1935. General Hari Singh Nalwa, 1791–1837. Lahore: Cunningham Historical Society.
Sarkar J. 1937. Aurangzīb (1658–1681) (Chapter VIII) // The Cambridge History of India. Vol.
IV. The Mughul Period / Ed. by R. Burn. Cambridge: At the University Press.
Sethi R.R. 1950. The Lahore Durbar (In the Light of the Correspondence of Sir C.M. Wade,
1823–1840). Delhi: Punjab Govt. Record Office.
Sethi R.R. 1960. The Mighty and Shrewd Maharaja (Ranjit Singh’s Relations with Other
Powers). Delhi etc.: Chand.
Sikhism and Indian Civilization / Ed. by R.K. Pruthi. 2004. New Delhi: Discovery.
Singh B.S. 1974. The Jammu Fox: A Biography of Maharaja Gulab Singh of Kashmir, 1792–
1857. Carbondale, Edwardsville: Southern Illinois University Press; L.; Amsterdam: Feffer
and Simons.
Singh D. 2004. Punjab: Socio-economic Condition, 1501–1700 A.D. New Delhi: Commonwealth.
Singh, Ganda. 1955. The British Occupation of the Punjab. Patiala: Sikh History Society.
Singh, Ganda. 1956. A Brief Account of the Sikh People. Patiala: Sikh History Society.
Singh, Gopal. 1988. A History of the Sikh People (1469–1988). New Delhi etc.: Allied
Publishers.
Singh H. 1969. Guru Nanak and the Origins of the Sikh Faith. Bombay etc.: Asia.
Singh H. 1980. Maharaja Ranjit Singh. New Delhi etc.: Sterling Publishers.
Singh H. 1982. Guru Tegh Bahadur. New Delhi etc.: Sterling.
Singh J. 1981. The Sikh Revolution: A Perspective View. New Delhi: Bahri Publications.
Singh Kh. 1963–66. A History of the Sikhs. L.; Bombay: Oxford University Press. 2 vols.
Singh Kh. 1971. The Fall of the Kingdom of the Punjab. Bombay etc.: Orient Longman.
Singh Kh. 1985. Ranjit Singh, Maharajah of the Punjab. New Delhi: Orient Longmans.
Singh Kh. 2006. The Illustrated History of the Sikhs. New Delhi etc.: Oxford University Press.
Singh N. Studies in the History of the Sikhs: The Struggle for Breath, 1710–1753 A.D. Lahore,
n.d.
Singh T. 1951. Sikhism: Its Ideas and Institutions. Bombay etc.: Orient Longmans.
Singh T., Singh G. 1950. A Short History of the Sikhs. Bombay etc.: Orient Longmans.
Sinha N.K. 1946. Rise of the Sikh Power. Calcutta: University of Calcutta.

462

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Smith V.A. 1964. The Oxford History of India. Oxford: Clarendon Press.
Social Philosophy and Social Transformation of the Sikhs / Ed. by R.N. Singh. 2003. New Delhi:
Commonwealth.
Sood D.R. 1968. Ranjit Singh. New Delhi: National Book Trust.
Stein B. 1998. A History of India. Oxford: Blackwell.
Thapar K.S. 1977. From the Russian Archives: Papers Relating to Maharaja Dalip Singh // Journal of Sikh Studies. Amritsar. Vol. IV, № 1.
Toynbee A. 1954. A Study of History. 10 vols. L. etc.: Oxford University Press. Vol. VIII.
Victorian Military Campaigns / Ed. by B. Bond. 1967. L.: Hutchinson.
Wink A. 1986. Land and Sovereignty in India: Agrarian Society and Politics under the Eighteenth-century Maratha Svarājya. Cambridge etc.: Cambridge University Press.
Видьявачаспати И. 1956. Бхарат мен бритиш самраджья ка удай аур аст (Взлёт и падение
Британской империи в Индии). Дели: Атмарам энд санс. Т.1. (на хинди).
Сен С.Н. 1957. Атхарах сау саттаван (Тысяча восемьсот пятьдесят седьмой год). Дели: Пабликешан дивижн, Сучна эвам прасар мантралай (на хинди).
Синх К. 1959. Бхарат ка итихас (История Индии). Калькутта: Хинди прачарак пустакалай
(на хинди).

Summary

К.А. Fursov’s monograph The Lions of the Five Rivers’ Land: The Sikhs — Asia’s
Great Warriors deals with the prominent religious community of the Punjab. The
author narrates its rich history with an accent on its military and political aspects
and analyses causes and the process of the Sikhs’ transformation from a peaceful
community into a military brotherhood and a polity. The epoch under study covers
nearly four hundred years from the last third of the fifteenth to the middle of the
nineteenth centuries, i.e. from the birth of Sikhism to the Anglo-Sikh wars, being
probably the most heroic page of Sikh history. The author ponders on factors of
the Sikh community’s transformation into a war machine, as well as of the ripening of the independent Punjab power in the depths of the Mughal Sultanate, retraces the stages of the Sikhs’ way towards the creation of their own empire and the
causes of their dramatic clash with the British.
Today the Sikhs make up no more than 2% of the Indian population. However,
they play a conspicuous role in the social, economic, military, scientific and political life of present-day India because of their active way of life and the spirit of enterprise. Since «the green revolution» (and even earlier) the Punjab has been the
granary of India. Famous for their martial traditions the Sikhs are widely present
in the armed forces comprising 15% of the rank and file personnel and 20% of the
officers’ corps. There exists a numerous Sikh diaspora outside the Punjab and outside India. They often work as businessmen, engineers, policemen and drivers. In
economic terms the Sikh diaspora is one of the most successful in the world.
The Sikh history is a very stormy and eventful one, full of desperate struggle
against external enemies. Few religions in the world history have been evolving in
such hostile circumstances as Sikhism has been compelled to. Yet the Sikh community has managed to overcome all difficulties and has become one of the eminent
members of the family of Indian communities.
The monograph is divided into seven chapters according to the seven major periods of the Sikh history singled out by the author.
The first period (late fifteenth — sixteenth centuries) was that of the making of the Sikh community. The founder of the new religion — a monotheist one
by character — was Nanak Dev (1469–1539) whose followers became known as
the Sikhs, “the disciples”. Sikhism emerged as the evolution of Bhakti and Sufi religious ideas; therefore it can be called to some extent an “alloy” of Hinduism and
Islam. Nanak taught genuine love of the God, equality before him and non-vio-

464

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

lence. To bring his views closer to the audience, Nanak sang his hymns, founding
the wonderful music tradition of Sikhism (emphasized by the Punjabi language
which is quite melodious in itself). The secret of the endurance of Sikhism in comparison with some other religious movements of India was the institutionalization
of Nanak’s teachings in the social institutions of the Guru (spiritual leader whose
authority was indisputable), the sangat (community) and the langar (common
kitchen open to all regardless of caste and other distinctions). From the very start
Sikhism was distinguished by its emphasis on social ethics and active worldly life.
Nanak’s successor, the second Sikh Guru — Angad Dev (years of Gurta: 1539–
52) strengthened the community’s institutions and is attributed to the invention of
the Gurmukhi script used by all Panjabi Sikhs today. In the third Guru’s time, that
of Amar Das (1552–74) the Sikhs developed their own festivals, rituals of the life
cycle and even places of pilgrimage which began to distinguish them from the mass
of the Hindu population. The fourth Guru — Ram Das (1574–81) built the sacred
pool named Amritsar around which the Sikh holy city was to emerge.
The time of the fifth Guru — Arjan Dev (1581–1606) saw the beginning of the
radical transformation of the evolving religious community into a theocratic patrimonial polity. The Gurus began turning from mere spiritual teachers into small potentates, princes possessing lands and collecting taxes from their disciple subjects.
Guru Arjan built in Amritsar the main temple of Sikhism — Hari Mandir (later
known by the Europeans as the Golden Temple) that proved to be the geographic
centre of the religion, the unifying place for all Sikhs. After that he saw to the composition of a holy scripture — Adi Granth — that would yet further impart on his
disciples the feeling of separateness, strengthen their common identity as Sikhs. It
was in Arjan’s time that Sikhism finally became a separate religion distinct from
Hinduism. He also encouraged his Sikhs to engage in trade (especially in horses)
enhancing the wealth of the community.
So far Sikhism remained the religion of a rather small group, predominantly of
the members of the Khatri caste — that of scribes and accountants. By the late sixteenth century, however, Sikhism began to attract large numbers of Punjabi people,
especially from the Jat peasant caste, dominant in the countryside, as well as from
some lower castes. Their admission to the community proved to be the main factor
in its transformation. Attracted by the Gurus’ egalitarian teachings, by their conversion the neophytes intended to raise their social status within the Indian caste
system. It could be achieved best of all if their Guru was not just a spiritual leader,
but a political figure as well. That is why a large part of the evolving community
supported claims of their Gurus (who began to turn into a dynasty) to some political power over them. It is no coincidence that from Arjan’s days the Sikhs began to
name their Guru sacha padshah, “the true king”. Besides the reverence due to him
as a religious guide it was the recognition of his emergence as a secular prince as
well.

SUMMARY

465

The tendency was noted by the authorities of the Mughal Sultanate. In shah
Akbar’s time (reigned 1558–1605) the empire on the whole looked at the Sikhs
benevolently regarding them as one of its subjects’ many religious groups that were
not to be molested without need. However, the next shah Jahangir (r.1605–27)
perceived them as a political threat, for Arjan rendered some support to his rebellious son. The fifth Guru was arrested and executed becoming the first Guru martyr.
The second period of the Sikh history (the greater part of the seventeenth
century) was that of the community’s further development into a body politic.
The sixth Guru — Hargobind (Gurta: 1606–44) formally separated the two
components of Guru’s power — the spiritual (piri) and the secular (miri). This
very fact meant admitting that the Gurus already possessed both. Hargobind encouraged the Sikhs to wield arms and built a small army. After some time Jahangir
arrested him too, but soon drastically changed attitude and tried to integrate the
evolving Sikh polity into the sultanate by making the Guru an imperial police officer. Hargobind did not refuse the grant intending in the meanwhile to strengthen
his own power.
After the accession of ShahJahan (r. 1628–58) the relations between the
Mughals and the Sikhs worsened. The new shah looked askance at the nascent
principality right in the heart of his empire. A number of armed clashes followed
in which the Sikhs emerged victorious. These clashes demonstrated that a new regional power was maturing in the Punjab that in time would prove capable of disputing the Mughals’ supreme rule in the province. However neither side saw the
conflict as too serious yet and with the change of the governor-general in the provincial capital of Lahore the empire left the Sikhs alone. Hargobind went down in
the Sikh history as the first Guru warrior laying the foundations of the Sikhs’ future military might.
The time of the seventh Guru — Har Rai (1644–61) was marked by a sharp division in the community when two other representatives of the dynasty proclaimed
themselves as Gurus. During the Mughal princes’ war of succession Har Rai offered armed support to one of them, which shows how far by that time the peaceful
community of Nanak’s followers went along the path to a polity of their own. The
defeat of that candidate by Aurangzeb who became the next shah (r.1658–1707)
did nothing to endear the Sikhs to the authorities.
The eighth Guru — Har Krishan (1661–64) was a child who died of smallpox.
The ninth Guru — Tegh Bahadur (1664–75) found his positions in the community weak and went on a several years’ trip to Eastern India to get the support
of local Sikh sangats. Returning to the Punjab he settled in Anandpur at the foot
of the Shivalik mountain range. At that time the disintegration of the Mughal Sultanate was beginning to which Aurangzeb responded by repressions and intolerable religious policy. Making a Kashmiri brahmans’ plea of intercession before the

466

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Mughal authorities a pretext for Tegh Bahadur’s arrest Aurangzeb had him beheaded.
The third period of the Sikh history (the late seventeenth — early eighteenth
centuries) was the crucial one in the Sikhs’ transformation from a religious community into a polity.
The tenth and last Guru — Gobind (1675–1708) activated the process of the
Guru’s turning into a prince. His neighbours, the rajas of Shivalik hill principalities were discontent with the Sikh religion spreading in their dominions, for its
egalitarian appeal meant they were losing subjects in favour of the Guru. The rajas attacked Anandpur again and again, joined sometimes by Mughal armies. Responding to the growing external threat Guru Gobind in 1699 carried out a radical
socio-religious reform creating the Khalsa — a strongly militarized brotherhood of
his disciples. The membership in the new community was to be marked by external attributes: the Sikh men had to follow the “five Ks” rule — to wear long hair, a
wooden comb, an iron bracelet, and short trousers and to carry a short sword. To
their names Sikh men attached the element “Singh” (“Lion”) and women — “Kaur”
(“Princess”) which meant one more attempt to raise the social status to that of the
Rajput lords. The overall aim of the reform was to unite the Sikhs before the imminent external danger as well as to formalize the internal social tendency within
the community. It strengthened Gobind Singh’s own power and finally legalized
the transfer of leadership in the community from higher to lower castes, from the
Khatris and some Brahmans to the Jats and other castes whose members became
predominant among the Sikhs by that time.
The evolution of the Sikh religion from the idea of non-violence preached by
the first Guru Nanak to the idea of paying evil with evil, ultimately asserted by the
tenth Guru Gobind Singh, is striking. Yet it was logical, for the possibility of that
evolution had been in Nanak’s idea of fearlessness and the fact of the community’s
transformation into a polity. In 1699 the Sikh society underwent the phenomenon
which in biology is termed a useful mutation: with its very existence at stake the
whole of the community turned into a war machine.
Gobind Singh’s reform bore fruit immediately. In annual battles with the hill
rajas and the Mughals the Sikhs proved a formidable enemy holding them at bay.
Yet in 1704 the empire prevailed, the Guru had to leave Anandpur, his forces were
scattered and all of his four sons were killed. However even in hiding Gobind Singh
did not despair, but sent two proud messages in Persian verse named Fatehnama
and Zafarnama to Aurangzeb. (The author of the monograph has translated both
poems from Farsi into Russian in verse and analyzed them as historical sources.)
With rebellions all over his empire the shah understood he was not able to crush
the Sikhs and decided to conciliate them, but soon died. In an usual war between
the princes Gobind Singh supported the candidate who emerged victorious and
came to his court. However Gobind sought in vain justice against the governor-

SUMMARY

467

general of Lahore and was assassinated. He died having declared that this time the
Gurta transferred not to a living man, but to the holy scripture — Guru Granth.
Gobind Singh is seen by the Sikhs as the great hero and the ideal man.
Guru Gobind had a charismatic successor, Banda Bahadur who was able to
kindle a fierce rebellion against the Mughal Sultanate. For a brief period he ruled
a vast portion of the Punjab as a totally independent ruler. The underlying reason
for his success, and indeed for the Sikh movement as a whole, was the determination of many of the landowners (including peasants) in the circumstances of
economic rise to free themselves from the imperial control at last. Still in 1715 the
Mughals managed to crush the rebellion and the following year executed Banda
and hundreds of his followers.
The fourth period (the 1710–60s) proved to be the darkest one, the most tragic
in the Sikh history. It was the time of the Sikhs’ desperate struggle for survival — first
with the already declining Mughal Sultanate and then with the Afghan invaders.
After the execution of Banda Bahadur the Mughal administration of the Punjab hunted the Sikhs as wild beasts. It was a genuine genocide. The Khalsa was
leaderless, but the democratic potential imparted on it by Guru Gobind revealed
itself. Those Sikhs, who did not intend to bow before the Peacock Throne (i.e. the
Mughal Sultanate), demonstrating wonderful ability for self-organization, formed
small detachments and stubbornly waged a guerrilla war. The empire struck back
responding by large-scale repressions, but tended to hit indiscriminately the population at large. The counterproductive measures engendered yet more stiff resistance winning popular support for the Sikhs. Sikhism was turning into a banner of
opposition to the imperial oppression in much of the Punjab.
The Sikh movement was both the cause and the consequence of the disintegration of the Mughal Sultanate. On the one hand, the rise of the Sikhs was among
the reasons for the crumbling of the imperial authority in the Punjab. On the other
hand it was the reaction to that process: the crumbling of the empire emboldened
the discontented landowners, peasants and other social groups to more and more
actions contributing to further disintegration of the empire.
In 1739 the Mughal Sultanate received a devastating blow as Nadir Shah of
Iran invaded India and sacked Delhi. It played into the Sikhs’ hands since the imperial edifice was shaken yet more. The Mughal authorities responded by another
round of repressions which in 1746 culminated in what is called in the Sikh history
the Lesser Massacre (Chhota Ghallughara). But the Sikhs continued resistance and
organized into eleven detachments (misals) under military commanders (sardars)
who were taking more and more of the Punjabi territory under control offering
effective protection to villages and towns (Sikh, Hindu and Muslim alike) in exchange for some payment (rakhi).
In 1748–67 the Punjab fell prey of nearly annual invasions by a new ferocious conqueror — Ahmad Shah Durrani of Afghanistan. He sacked Delhi in his

468

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

turn, regularly looted the North-West India and tried to annex it to his empire. But
the Sikhs offered stiff resistance to the new oppressor, and twenty years of bloody
confrontation ensued. More than once Ahmad Shah committed sacrilege destroying the Hari Mandir in Amritsar. The Sikhs resisted with all their might and kept
showing an amazing ability for self-sacrifice in the name of their religion. In 1762
Ahmad Shah subjected the Sikhs to what they term the Great Massacre (Vadda
Ghallughara) not only defeating their large army, but butchering thousands of
women and children.
However the Sikhs did not give in. The guerrilla warfare was spreading and the
territory under the Afghan control was shrinking unceasingly. Ahmad Shah had
less and less ability to withstand the Sikh raids. Finally he found his way to India
altogether blocked by the Sikhs in the ascendant. They proved to be a geographic
shield of India virtually protecting it from the north-western incursions. By the late
1760s the sardars of the misals established their own power all over the Punjab dividing the land between them in principalities. The misals transformed from clanbased military detachments into territorial polities. The Sikhs won their independence, and the Land of the Five Rivers was theirs. In the history of South Asia the
Sikhs were the only power that challenged the Mughal shah as a supreme ruler, for
all others (British East India Company included) were willing to keep recognizing
his authority de jure.
The fifth period (second half of the eighteenth century, 1765–99 to be exact) was the misal period, the epoch of political division. The defeat of all external
enemies brought the end of the Sikh unity. Their patrimonies (Ahluwalia, Bhangi,
Ramgarhia etc.) wallowed in intestine strife. The kaleidoscopic unions of misals
fought against one another and constantly rearranged. The founders of the misals
were charismatic leaders, self-made sardars, but many of their successors proved
to be unworthy which led to the weakening of most of the misals (Arabic historian
Ibn Khaldun’s famous cycles are relevant here).
At the same time the Sikhs continued to wage war against the Afghans and the
Mughals. In the west and south they were pushing the Afghans back. In the east
they were making raids into the stump of the Mughal Empire around Delhi and
Agra. In 1783 the Sikhs even took possession of the imperial capital and built seven gurdwaras there as tokens of historical revenge. With the conquest of Delhi by
the Marathas clashes began with them too.
The 1790s were the period of some recurrence of the Durrani invasions. Ahmad’s grandson Zaman Shah came four times to North-West India but because
of the Sikh resistance could get no further than Lahore. The leading role in this
resistance was played by young Ranjit Singh, the sardar of the Sukarchakia misal.
After Zaman Shah was gone, he embarked on an ambitious plan of cumulating the
Punjab under his sway liquidating all other misals. In 1799 Ranjit Singh took possession of Lahore which proved the cornerstone of his political rise.

SUMMARY

469

The sixth period (1799–1839) covers the reign of sarkar (ruler) Ranjit Singh
who united the Punjab and then created a Sikh empire. By fair means or foul he
contrived to get control over or annex most of other misals (the process is similar
to that of uniting China under Qin Shi Huang back in the third century B.C. or
Russia under Ivan Kalita and his successors in the fourteenth — fifteenth centuries
A.D.). Yet Ranjit was not a bloodthirsty tyrant and showed magnanimity towards
fallen enemies. Having united the Punjab proper he carried expansion beyond its
borders wresting Multan, Kashmir and the right bank of the Indus from the Afghans. The Sikh power extended into the Pushtun areas in the west and the mountainous region of Ladakh in the north. The clue to Ranjit’s successes was his foresight, strategic vision, ability to pick up talented men and the forging of a strong
army along the European lines.
The creation of such an army made Ranjit’s Punjab one of the most salient examples of the imitation of European military achievements by Afro-Asian societies.
Thus the Punjab joined the number of “para-colonial states” (C. Bayly’s term) of
the nineteenth century — Oriental polities that coexisted with colonial empires and
borrowed much of their methods and technology (other such polities were Muhammad Ali’s Egypt, the late Qing and the late Tokugawa regimes, etc.). Meanwhile in terms of the administrative system the Punjabi empire proved to be the last
of the successor polities of the Mughal Sultanate. Ranjit restored much of the old
imperial structure in the Punjab shattered by the struggle within the Mughal elite
and the Sikh rebellion as well as the Afghan invasions of the eighteenth century. In
general the peace brought by the creation of an empire — Pax Ranjitica we can call
it — was conducive to the security and prosperity of the country.
One of the reasons for Ranjit Singh’s successes was his wise friendship with
the most powerful neighbour of the Punjab, i.e. the British East India Company.
In the middle of the eighteenth century the latter began to turn from a commercial
corporation into a territorial empire. In the early nineteenth century the expansion of that empire reached Delhi. In 1809 Ranjit signed a treaty of amity with the
Company and ever since maintained good relations with it. However, in the 1830s
he had to yield to the British in certain points, for instance, to give up his aspirations for Sind and to participate, though formally, in their invasion of Afghanistan.
The reign of Ranjit Singh is perceived as the “golden era” of the Sikh history
when the community’s military and political might was at its greatest. It was also
the time of the rise of Sikh culture — the development of Punjabi poetry and the
birth of Sikh miniature. Ranjit has gone down in history as a strong, moderate and
benevolent ruler. Thanks to the secular character of his empire and his emphasis
on meritocracy he can be called Akbar in miniature.
The seventh and last period (1839–49) of the epoch under study in the
book is that of the struggle for power among Ranjit’s successors, the rise of conflict

470

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

with the British East India Company and ultimately two hard-fought Anglo-Sikh
wars which ended with the annexation of the Punjab by the British Empire.
After Ranjit Singh’s demise in 1839 centrifugal forces were unleashed. Ranjit’s
empire was not a state in the strict sense of the term, but a classic patrimonial polity built around its founder and focused on him personally. Three of the four Ranjit’s successors were either weak rulers or minors, not popular with the army and
unable to play one group of the nobility against another as Ranjit had always done.
The existence of a strong army tempted Ranjit’s successors to use it in the struggle with rivals for power. A sequence of bloody palace coups ensued. But the army
felt its political strength and soon took the reins of government into its own hands.
It was a curious divergence from the usual patrimonial polity: though its charismatic leader was dead and the polity began to fall apart, the democratic institution
of Guru Gobind’s Khalsa — personified in Ranjit’s army — prevailed and the latter
effectively restored order not letting the empire disintegrate. It is difficult to say
how long the army would have been successful in keeping things in order, had not
the fatal blow to the Punjab come from without. The long shadow of an external
enemy fell on the Land of the Five Rivers.
In Ranjit Singh’s reign the British East India Company saw his empire as a convenient buffer between its dominions and Central Asia and Iran. After his death,
however, mutual distrust grew fast. The Sikhs clearly saw the power of the Company creeping all over South Asia turning polities into its satellites and feared they
would be next on the list. The Company was indeed determined to put an end to
the last independent polity in India. Besides, it feared that the end of the Lahore
darbar’s (court’s) control over the Sikh army would result in its predatory raids
into the British territory. The darbar was willing to provoke its own army to invade
the Company’s possessions in order to have it crushed by foreign hands to get free
from its control.
The first Anglo-Sikh war (1845–46) proved to be extremely hard for both
sides. The British greatly underestimated both technical and moral strength of
the opponent and paid dearly. Unlike purely mercenary armies of most other Indian polities the Sikhs fought for their motherland to which they felt strong attachment and political power in which they had gained through much suffering.
The battle of Firozeshahr was nearly won by the Sikhs, had it not been for the
treachery of their commander-in-chief in league with the British. The Company
managed to defeat the Sikhs only by a colossal effort. In a way the Anglo-Sikh war
can be called Napoleon’s farewell shot at the British, for many of the European
officers hired in the 1820–30s by Ranjit to build his army had served the emperor
of the French. After the decisive battle at Sobraon the Punjab became the Company’s protectorate. The darbar achieved its goal to escape the army’s control,
but the British took more power than were expected to. This engendered resentment.

SUMMARY

471

The second Anglo-Sikh war (1848–49) technically was a revolt of the Multan
province and part of the army against the minor sarkar Dalip Singh and the darbar controlled by the British resident in Lahore. The Sikhs again unpleasantly surprised the enemy by the toughness of their resistance. Heavy losses sustained in
the battle of Chillianwala impressed the British public opinion even stronger than
the Kabul catastrophe of 1842 during the first Anglo-Afghan war. At last the Company crushed the Sikh army in the battle of Gujrat. The Anglo-Sikh wars were the
hardest both for the Sikhs and the Company. The British Empire probably never
faced so formidable an antagonist in the Afro-Asian world with the exception of
Japan in the Second World War.
In 1849 the governor-general of British India, the Marquess of Dalhousie,
made the war his pretext to put an end to the Punjabi polity. To the astonishment of many Indians and even British in London he deposed sarkar Dalip Singh
(r. 1843–49) and annexed the country breaking treaties with it. However the Company carried out a complex of sound social and economic reforms in the country,
so that during the Sepoy rebellion of 1857–59 the Sikhs stood by the British. In
the British Empire the Sikhs came to occupy a merited place heading the list of
“martial races” and constituting the best troops of the Indian army, as well as populating one of the richest parts of India.
(Though the chronology of the main part of the book is limited by the epoch
of the late fifteenth — mid-nineteenth centuries, the author gives in his Conclusion
a sketch of the later history of the Sikhs to this day, relating of the Namdhari and
Singh Sabha movements, the Gurdwara reform movement, Shaheed Bhagat Singh,
the operation “Blue Star”, etc.)
The Sikh history serves as one of the most conspicuous examples in world history of a religious community transforming into a militarized brotherhood and creating a polity of its own. The ideas fastening the community together experienced
great evolution too: from the non-violence preached by Guru Nanak to the idea of
an eye for an eye preached by Guru Gobind Singh, the idea of raising a sword in a
just cause. Sikh Gurus made a long way from a peaceful teacher to the leader of a
warrior community. Accordingly, their followers made a long way too — from just a
Sikh to a Singh, from a humble pupil of a Guru-preacher to a lion-warrior ready to
die with and for his Guru-general.
Historical parallels can be seen between the Sikhs on the one hand and the Cathar and Hussite movements in medieval Europe on the other. In both cases a religious community was subjected to severe persecutions and had to take arms as
a last resort (though only the Sikhs emerged victorious). As Guru Gobind Singh
wrote in his poem Zafarnama: Only when all other means have proved useless, it is allowed to raise a sword.
In the Sikh religious community the potential of transforming into a polity was
already there from its birth at the beginning of the sixteenth century, though lay

472

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

dormant for a while. This potential consisted in the social orientation of Nanak’s
teaching and in its aiming at overcoming social injustice. The figure of the community’s leader having enormous moral authority over his followers, to this should be
added. When conditions turned favourable, the potential began slowly to unfold,
to materialise itself. As a result the Sikhs got a community-polity: a religious community having passed the stage of a military brotherhood (the Khalsa) took political power in the land. One should make an important reservation: the said favourable conditions were the strengthening pressure on the Sikhs by the brahmans, the
Shivalik rajas and the Mughal authorities. The conditions were favourable not for
concrete people, of course — on the contrary; suffice it to recall the martyrdom of
three Gurus — Arjan, Tegh Bahadur and Gobind Singh. They were favourable for
the development of the Sikh community as a germ of a polity, they made the Sikhs
resist more and more actively and turn in the process into a military and political
power. The forging by Guru Gobind of an expressly militarized community was in
fact a conditio sine qua non of the Sikhs’ survival as adherents of a persecuted religion.
This process partly reminds us of the unfolding of potential of another power — not an Indian one, but closely connected with the Indian history, i.e. the
East India Company as described by the same author in the monograph Powermerchant: The Relations of the English East India Company with the English State and
Indian Patrimonies (Moscow, 2006). It is symbolic that in the end these two powers,
the Sikhs and the Company, clashed with one another for control over a strategically important country of South Asia.
To overcome all colossal difficulties that fell on them and to occupy a prominent place in the contemporary Indian society, the Punjabi Sikhs were aided by
many wonderful qualities that in fact became part of the national character: persistence, diligence, endurance, unpretentiousness, self-respect, spirit of enterprise,
the ability to adapt themselves to changing circumstances. Many of the enumerated
qualities are caused by the peasant — the Jat — origin of the large part of the Sikhs.
Sikhism has just strengthened these qualities. For instance, it encourages physical
labour. It were the Gurus themselves who gave the lead: Nanak worked in the field
at Kartarpur, Amar Das carried water for Angad at night, Ram Das carried baskets
of earth at the construction of Amritsar, etc. The active stand in life strengthened
the enterprise in their followers. This has rendered the Sikhs so mobile and willing
to try their luck in other regions of India and abroad where they, the Scots of India,
have achieved much as well. It is not only their openness to the outer world that
makes the Sikhs resemble the Scots, but the inclination to military service too.
In everyday life the Sikhs are friendly and benevolent people. They are stern
sometimes in appearance, but reply sympathy with sympathy. They have no objection to eating and with peasants’ wisdom consider a person’s capacity for work
to depend directly on the amount of consumed food. There is a Sikh proverb: “He

SUMMARY

473

who eats two pounds a day works like a lion; he who eats just eight ounces works
like ashes”.
The inhabitants of South Asia are generally peaceful and quiet. Conquerors
took advantage of this for centuries. However every patience has its limit. The
proof is the entire history of the Sikhs. Their rise to a large degree was a reaction
to the oppression by a foreign power or a threat of its establishment in the Punjab
— first the Mughal power, then the Afghan one and finally the British one. Indians
are mild people, but if one wearies them enough, the result can be, for instance, the
Sikhs — a “lion” people of warriors grown in a country which for many hundreds
of years was trodden by invading armies. The force of circumstances has mitigated
usual Indian quietism. Thus in the sixteenth century the Punjab found itself between the Mughal hammer and the Afghan anvil (Babur’s invasions into the Lodi
sultanate), two centuries later — vice versa, between the Afghan hammer and the
Mughal anvil (invasions of Ahmad Shah Durrani into the Mughal Sultanate).
The Sikhs are sometimes accused of being somewhat thick-skinned; but this
very fact has helped them to survive. Where are the Mughals, the Durranis, the
British Empire now? Vixerunt. But the Sikhs live and prosper, and not only in their
native India.
In world history there are few examples of religious or any other communities that were subjected to such cruel persecution by the authorities and resisted
this oppression with such unyieldingness, not being crushed in the end. More than
once the Sikh community suffered horrible defeats (the defeat of Gobind Singh after the exodus from Anandpur in 1704, the rout of Banda Bahadur in 1715, the
Great Ghallughara of 1762). Yet each time the community was reborn as a phoenix from its ashes. In their struggle with external enemies the Sikhs used alternating tactics in different periods of their history. Sometimes they pushed forward a
charismatic leader who effectively organized their resistance (Gurus Hargobind and Gobind Singh, Banda Bahadur, sarkar Ranjit Singh, partly sardars Kapur
Singh and Jassa Singh Ahluwalia). Sometimes they self-organized thanks to their
double democratic (the Jat caste plus the egalitarian religion) basis (it happened
after Banda’s martyrdom and during the Anglo-Sikh wars). Just as the Khalsa
turned out to be Gobind Singh’s heir, the European-modeled Sikh army became
Ranjit Singh’s heir. Both leaders did not leave able successors (Gobind — physically: all four of his children perished; most of Ranjit’s children were weak-willed
or minors). But in each case the late leader’s cause was upheld and defended by an
armed mass of the Sikhs. If one takes an example from the Indian mythology, the
said alternating versions can be compared to the two appearances of Lord Krishna
in the poem “Bhagavadgita”: on the one hand he is the God in a human form, being a charioteer of Arjuna, one of the Pandava brothers; on the other hand he is
the fierce God of many faces with flaming jaws revealing himself to the suddenly
frightened Arjuna.

474

К.А. Фурсов. ЛЬВЫ ПЯТИРЕЧЬЯ

Both the Mughals and the Afghans broke their trained fangs on the Sikhs; the
British nearly broke theirs. The resilient Sikhs matured in spite of the inimical environment — it served to catalyze their unity. They have firmly gone down in history as unbending warriors who preferred against great odds to go underground,
to live in the wilderness and not losing courage in a virtually hopeless situation to
wage persistent and uncompromising guerrilla warfare. In this the Sikhs remind
us of the Serbs (resistance offered to the Ottoman onslaught and then yoke), the
Lithuanians (resistance offered to German knight orders), the Russians (patriotic
wars against Napoleon and Hitler), the Pushtuns (wars against the British Empire,
the USSR and the US), the Vietnamese (centuries-old resistance offered to Chinese
empires and in the nineteenth and twentieth centuries — to the French and the
Americans).
The Sikhs have honestly earned their “lion” names (Singh) by centuries of resistance offered to mortal enemies, having paid in torrents of their own blood. Remembering the prominent part played by the Sikhs in the armed forces of presentday India, one can say that they remain the defenders of her independence in much
the same way as in the eighteenth and nineteenth centuries objectively were on the
watch of the Indian subcontinent guarding it from external aggression. The teaching of Guru Nanak eventually presented India not only with the idea of social justice which in such a practical aspect as in Sikhism is hardly preached by any other
Indian religion, but also with an entire people of valiant warriors — the Lions of
the Five Rivers’ Land.