А-ба-ба-ба-ба [Акутагава Рюноскэ] (fb2) читать постранично
- А-ба-ба-ба-ба (пер. Наталия Исаевна Фельдман) 53 Кб, 9с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Акутагава Рюноскэ
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Рюноскэ Акутагава А-ба-ба-ба-ба
Ясукити знал хозяина этой лавки очень давно. Очень давно, – кажется, с того самого дня, когда его перевели сюда в морской корпус. Он случайно зашел купить коробку спичек. В лавке была маленькая витрина; за стеклом, вокруг модели крейсера «Микаса» с адмиральским вымпелом, стояли бутылки кюрасао, банки какао и коробки с изюмом. Но над входом висела вывеска с красной надписью «Табак», значит, конечно, должны быть в продаже и спички. Ясукити заглянул в лавку и сказал: «Дайте коробку спичек». Неподалеку от входа за высокой конторкой стоял со скучающим видом косоглазый молодой человек. При виде посетителя он, не отодвигая счетов, не улыбнувшись, ответил: – Возьмите вот это. Спички, к сожалению, все вышли. «Вот это» было крошечной коробочкой, какие дают в приложение к папиросам. – Мне, право, неудобно… Тогда дайте пачку «Асахи». – Ничего. Берите. – Нет уж, дайте пачку «Асахи». – Берите же, если она вам годится. Незачем покупать то, что не нужно. Слова косоглазого были, несомненно, вполне любезны. Но его тон и лицо выражали удивительную неприветливость. И попросту ужасно не хотелось у него что-либо брать, а повернуться и уйти было как-то неловко. Ясукити волей-неволей положил на конторку медную монетку в один сэн. – Ну, так дайте две таких коробочки. – Пожалуйста, хоть две, хоть три. Только платить не надо. К счастью, в эту минуту из-за рекламы «Кинсэн-сайда»[1], висевшей у двери, показался приказчик – прыщеватый малый с неопределенным выражением лица. – Спички здесь, хозяин. Внутренне торжествуя, Ясукити купил коробку спичек нормального размера. Стоили они, разумеется, один сэн. Но никогда еще спички не казались ему такими красивыми. А торговая марка – парусник на треугольных волнах – была так хороша, что хоть вставляй в рамку. Бережно опустив спички в карман брюк, Ясукити с чувством одержанной победы вышел из лавки. С тех пор в течение полугода Ясукити по пути в корпус и обратно часто захаживал в эту лавку. И теперь еще, закрыв глаза, он мог отчетливо ее себе представить. С потолочной балки свешивается камакурская ветчина. Через окно в мелком переплете падает на оштукатуренную стену зеленоватый солнечный свет. Бумажки, валяющиеся на дощатом полу, – это рекламы сгущенного молока. На столбе прямо напротив входа висит под часами большой календарь. И остальное – крейсер «Микаса» на витрине, реклама «Кинсэн-сайда», стул, телефон, велосипед, шотландское виски, американский изюм, манильские сигары, египетские папиросы, копченая сельдь, жаренная в сое говядина, – почти все сохранилось в памяти. Особенно выставлявшаяся из-за высокой конторки надутая физиономия хозяина, на которого он насмотрелся до отвращения. Не только насмотрелся. Он знал до мелочей все его привычки и повадки, как он кашляет, как отдает распоряжения приказчику, как уговаривает покупателя, зашедшего за банкой какао. «Возьмите лучше не „Фрай“, а это. Это голландское „Дрост“. Знать все это было неплохо. Но, уж конечно, очень скучно. И иногда, когда Ясукити заходил в эту лавку, ему начинало казаться, что он служит учителем уже давным-давно. На самом же деле он не прослужил еще и года. Но всесильные перемены не обошли и этой лавки. Как-то утром в начале лета Ясукити зашел купить папирос. В лавке все было как обычно, все так же на обрызганном полу валялись рекламы сгущенного молока. Но вместо косоглазого хозяина за конторкой сидела женщина, причесанная по-европейски. Лет ей было, вероятно, девятнадцать. En face она походила на кошечку. На белую кошечку, которая щурится на солнце. Изумляясь, Ясукити подошел к конторке. – Две пачки «Асахи». – Сейчас. Женщина ответила смущенно. Вдобавок подала она ему не «Асахи»: обе пачки были «Микаса» с изображением восходящего солнца на оборотной стороне. Ясукити невольно перевел взгляд с пачек на личико женщины. И сейчас же представил себе, что у нее под носиком торчат длинные кошачьи усы. – Я просил «Асахи», а это «Микаса». – Ох, в самом деле! Извините, пожалуйста. Кошечка – нет, женщина – покраснела. Это ее душевное движение было чисто девическим. И не таким, как у современной барышни. Это была девушка во вкусе «Кэнъюся»[2], каких нет уже лет пять-шесть. Шаря в кармане в поисках мелочи, Ясукити вспоминал «Сверстников»[3], свертки в двухцветных фуросики, ирисы, квартал Регоку, Кабураги Киеката[4] и многое другое. Тем временем женщина старательно искала под конторкой «Асахи». Тут из внутренней двери показался прежний косоглазый хозяин. Увидев «Микаса», он с первого взгляда уяснил себе положение. С обычным своим кислым выражением лица он опустил руку под конторку и протянул Ясукити две пачки «Асахи». Но в глазах у него, хоть и едва заметно, теплилось что-то похожее на улыбку. – Спичек? Глаза женщины томно сощурились, точно у- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Последние комментарии
12 часов 59 минут назад
17 часов 7 минут назад
17 часов 24 минут назад
17 часов 44 минут назад
20 часов 26 минут назад
1 день 3 часов назад