Деятельность В.Ф. Джунковского в Особом комитете по устройству в Москве Музея 1812 года [Лада Вадимовна Митрошенкова] (fb2) читать онлайн

Лада Митрошенкова Деятельность В.Ф. Джунковского в Особом комитете по устройству в Москве Музея 1812 года

Владимир Федорович Джунковский был одним из тех членов Особого комитета по устройству в Москве Музея 1812 года, кому мы должны быть благодарны за труды по сбору и сохранению памятников Отечественной войны 1812 года, являющихся ныне значительной частью собрания Государственного Исторического музея.

Недолгая история Особого комитета, так и не завершившаяся созданием Музея 1812 года, была отмечена участием многих ярких личностей. Потому ли, что Комитет так и не достиг поставленной перед ним цели, или потому, что более важные в исторической перспективе события затмили его деятельность, но ни в известных сегодня дневниках, ни в воспоминаниях, ни в биографиях его членов почти никак не отражено их участие в работе по созданию в Москве Музея 1812 года. Между тем, эпоха 1910-х годов отмечена взлетом творческого сознания российской интеллигенции, многократным ростом интереса к истории вообще и к ее непосредственному хранителю — МУЗЕЮ, в частности.

Обращением к истории Комитета через описание участия в ней отдельных личностей, навсегда оставивших свой след не только в истории этого отдельного учреждения, но и в истории России в эпоху исторического перелома, — это попытка отдать заслуженную дань памяти и уважения этим замечательным людям.

В.Ф. Джунковский родился в 1865 году и происходил из древнего, хорошего рода, представители которого достигли в XIX столетии «высот известных». Окончив Пажеский корпус по 1-му разряду, в 1882 году он вступил в службу Лейб-гвардии Преображенский полк. В 1891 году был назначен адъютантом генерал-губернатора Москвы великого князя Сергея Александровича. После убийства великого князя (04.02.1905) оставался в Москве, продолжая заниматься делами, которые тот поручал ему при жизни. В августе 1905 г. В.Ф.Джунковский получил должность вице-губернатора, а в ноябре — губернатора Москвы. К этому времени у него был разнообразный (хотя и не слишком обширный) опыт общественной и административной работы: он принимал участие в организации первой всеобщей переписи населения в 1897 году; в том же году был командирован велики князем Сергеем Александровичем в качестве уполномоченного от Московского управления Красного креста с отрядом Иверской Общины на театр военных действий в Фессалию; в 1905 году по Высочайшему повелению организовывал частную мобилизацию в Тульской и Орловской губерниях; исполнял должность товарища (1901), а затем — председателя (1905) Комитета Московского столичного попечительства о народной трезвости¹. Все перечисленные (как и все последующие) поручения и должности исполнял «отлично», за что неизменно получал высочайшие благодарности и награды.

По должности московского губернатора В.Ф.Джунковскому приходилось принимать участие в работе множества обществ, комитетов и комиссий, о которых он иногда лишь вскользь упоминает в своих воспоминаниях². Иной раз губернатору приходилось заниматься делами, в которых он понимал слишком мало, но даже и в этих случаях он старался вникать в суть проблемы. В качестве примера можно привести председательствование в Особом совещании по выработке мер реставрации испорченной живописи в храме Христа Спасителя. В марте 1910 года «будучи завален массой дел по всевозможным отраслям», В.Ф.Джунковский не сумел «отклонить… от себя эту честь», предложенную ему председателем Совета министров А.П.Столыпиным, хотя и «считал себя совершенно некомпетентным в этом деле»³. Исполнить трудную задачу губернатору помогли советы сведущего человека — губернского инженера Н.Г. Фалеева. Отметим здесь характерную для В.Ф. Джунковского черту: умение ценить и при каждой возможности особо отмечать заслуживающие уважения качества в людях более низкого социального статуса.

Кроме счастливой способности к усваиванию больших объемов совершенно новой информации, необходимо отметить также широту кругозора и общую эрудицию этого человека, несомненно, помогавшие ему всегда быть на высоте поставленных перед самим собой задач. История Отечества была обязательной частью образования представителей высшего дворянского общества, но для В.Ф. Джунковского этот предмет был, по-видимому, еще и любимым: такой вывод позволяют сделать те многочисленные фрагменты его воспоминаний, в которых он подробно и с чувством рассказывает о значимых событиях российской истории. Такими рассказами он обычно сопровождает описания церемоний открытия различных памятников, в которых неизменно принимал участие. В частности, 26 августа 1911 года московский губернатор по приглашению командира Лейб-гвардии Павловского полка был почетным гостем на открытии памятника павловцам, павшим в 1812 г. на Утицком кургане. По этому поводу он довольно подробно рассказывает о событиях 99-летней давности, произошедших в окрестностях кургана.⁴ Важно обратить внимание на отчетливое понимание необходимости сохранения памятников истории и культуры, проявившееся, в частности, в усилиях по сохранению части Китайгородской стены, прилегавшей к Театральной площади, на месте которой городская управа планировала возвести новое здание думы, что «лишило бы Москву одного из красивейших ее видов, полного исторических воспоминаний»⁵. Другой не менее важный пример деятельности московского губернатора по сохранению культурного и исторического наследия — ходатайство о постройке нового особого здания для Московского губернского архива, возбужденное им в 1909 г. и поддержанное А.П.Столыпиным. По словам В.Ф.Джунковского, в то время «губернский архив продолжал находиться в состоянии упадка, угрожавшего медленным его уничтожением. Между тем ценность архива была чрезвычайно велика, ибо он хранил в себе не менее 1 500 000 дел, по приблизительному только подсчету, относившихся не только до свыше вековой деятельности разнообразных московских учреждений, но и по истории Москвы в самом широком смысле этого слова»⁶. Понимание непреходящей ценности исторических реликвий естественно влекло за собой внимательное отношение к их хранилищам — архивам, библиотекам, музеям, а также — ко вновь возникавшим памятникам отечественной истории (в губернаторство Джунковского в Москве были открыты памятники первопечатнику И.Федорову, писателям Н.В.Гоголю, Н.М.Карамзину, императору Александру III, генералу М.Д.Скобелеву, доктору Ф.П.Гаазу).

Московский губернатор, назначенный на должность в очень трудный период, отличался довольно либеральными взглядами, но при этом всей душой был предан Престолу. Вероятно, именно сочетание этих качеств и помогло ему успешно справиться со своими обязанностями и преодолеть период тяжелых потрясений 1905–1907 гг. Воспоминания, написанные В.Ф.Джунковским в 1920-е годы, почти не содержат политических оценок событий и личностей. Но своих взглядов на мораль и общечеловеческие ценности бывший губернатор, бывший товарищ министра внутренних дел, бывший шеф отдельного корпуса жандармов не скрывал и в послереволюционные годы не изменил. Их анализ позволяет нам высказать мнение, что его монархизм не был напускным, но основывался на хорошем знании истории России и глубокой вере в необходимость преемственности власти и постепенного, эволюционного развития страны.

Деятельность В.Ф. Джунковского, как администратора, оценивалась современниками и историками неоднозначно: с одной стороны, его обвиняли в излишнем либерализме, с другой — в «кровавых расправах» над участниками революционных выступлений 1905–1907 годов. Одни считали его решительным, грамотным человеком, «с большим жизненным опытом и пониманием людей»⁷, другие называли «чванливым, падким на лесть и абсолютно бездарным человеком»⁸. Сам В.Ф.Джунковский давал своим сослуживцам немногословные, но вполне определенные характеристики, при этом сохраняя полную лояльность к представителям высшей власти. Не пытаясь скрыть личную симпатию к человеку, чьи жизненные позиции и взгляды нам близки, попытаемся рассмотреть его вклад в дело создания Музея 1812 года на основе документов, сохранившихся в фонде Особого комитета по устройству в Москве Музея 1812 года в ОПИ ГИМ.

Это, в основном, протоколы общих заседаний Особого комитета и заседаний его Исполнительной комиссии, а также — отдельные деловые письма, подписанные В.Ф.Джунковским или направленные на его имя. На основании этого комплекса источников можно в общих чертах представить и оценить участие московского губернатора в деятельности Комитета.

Особый комитет был учрежден по высочайшему повелению 26 января 1908 года, возглавил его генерал-лейтенант В.Г.Глазов, а члены назначены Московским генерал-губернатором С.К.Гершельманом (письмом от 18 февраля за № 2471)⁹. Это были лица, «известные своими трудами по истории 1812 года», представители от войск, города, земства, дворянства, министерства Императорского двора, Румянцевского и Исторического музеев, архивов министерства иностранных дел и юстиции, Археологического института, Императорского русского военно-исторического общества — то есть те, чей опыт, знания и служебное положение могли реально быть использованы в деле создания музея. Первоначально их было 19 человек, но к концу года состав Комитета расширился до 27 членов, а в последующие годы — до 38. Многие из них были знакомы друг с другом по работе в дворянских и земских учреждениях, в Московской городской думе и др. Так, В.Ф.Джунковскому не раз приходилось встречаться по делам службы с городским головой Н.И.Гучковым, с председателем Верейской земской управы П.А.Тучковым (с которым он, к тому же, вместе учился в Пажеском корпусе), предводителем дворянства Можайского уезда А.К.Варженевским, председателем Можайской земской управы графом Ф.А.Уваровым, гласным Московского губернского земского собрания графом П.С.Шереметевым. С предводителем дворянства Московской губернии С.Д.Самариным В.Ф.Джунковского связывали не только служебные, но и теплые личные отношения. По совместной работе в Комитете по сооружению памятника императору Александру III московский губернатор хорошо знал начальника инженеров Московского военного округа генерал-майора А.П.Воронцова-Вельяминова; по работе в Совещании по исправлению живописи в храме Христа Спасителя — губернского инженера Н.Г.Фалеева и смотрителя храма Спасителя инженера М.Н.Литвинова. Много раз встречался, глубоко ценил и уважал графа С.Д.Шереметева, которого неизменно поддерживал во всех начинаниях на благо развития народной культуры. Не мог не знать В.Ф.Джунковский директора Московского археологического института А.И.Успенского (в 1908 г. московский губернатор получил право ношения знака ученой степени этого института¹⁰) и других представителей купечества (А.А.Бахрушина, П.И.Щукина) и московской интеллигенции. Был знаком В.Ф.Джунковский и с председателем Особого комитета генералом В.Г.Глазовым.

Основные вопросы деятельности Высочайше утвержденного особого комитета обсуждались на общих заседаниях его членов. Повседневной организационной работой занимался секретарь Комитета — генерального штаба полковник В.А.Афанасьев. Для решения наиболее важных, не терпящих отлагательства вопросов и для подготовки их к обсуждению на общих заседаниях была создана Исполнительная комиссия, в которую входили председатель, секретарь, казначей и четыре избранных открытым голосованием члена.

Московский губернатор генерал-майор В.Ф.Джунковский был приглашен стать членом Особого комитета в апреле 1908 г., о чем В.Г.Глазова известил московский генерал-губернатор С.К.Гершельман письмом от 18 апреля 1908 г. (№ 5216)¹¹. Однако, вплоть до весны 1910 г. сколько-нибудь активного участия в работе Комитета В.Ф.Джунковский не принимал¹². Нельзя сказать, однако, что все это время он не был в курсе его деятельности. Прежде всего, потому, что всем членам Особого комитета в обязательном порядке рассылались Протоколы его заседаний.

Еще при создании Комитета, в марте 1908 г. именно губернатор В.Ф.Джунковский способствовал получению первого дара, принесенного будущему Музею 1812 года антикваром А.К.Ерыкаловым¹³.

20 февраля 1909 г. в двух залах Исторического музея была открыта выставка, посвященная Отечественной войне 1812 года. На ней были представлены памятники эпохи, собранные к тому времени Комитетом, а также предметы из многочисленных частных собраний. Первыми посетителями выставки стали члены Особого комитета и московские власти, среди которых был и В.Ф.Джунковский. В своих воспоминаниях он высоко оценил деятельность Комитета в целом, отметив, что он «с первых же дней своего существования очень ретиво принялся за работу, привлек много ценных сотрудников, заинтересовал путем печати широкие круги общества»¹⁴. Внимательно осмотрев представленные предметы, В.Ф.Джунковский убедился, что среди них «было много весьма ценных, представлявших исторический интерес». В воспоминаниях, написанных на основе дневниковых записей, приводятся даже некоторые сведения об истории отдельных наиболее любопытных предметов¹⁵, что говорит о подлинном интересе к ним В.Ф.Джунковского, очевидно, внимательно слушавшего пояснения, которые давали гостям генерал-майор В.А.Петров, полковник В.А.Афанасьев и другие члены Бюро выставки.

Осенью 1909 г. В.Ф.Джунковский оказался вовлеченным в борьбу между Московским художественным обществом и Особым комитетом за участок земли на улице Волхонке, недалеко от главного памятника Отечественной войне — храма Христа Спасителя. Поскольку участок официально принадлежал Художественному обществу, собиравшемуся построить на нем училище живописи, ваяния и зодчества, В.Ф.Джунковский поддержал именно эту сторону, считая, очевидно, что одно хорошее дело не должно мешать другому.¹⁶

Постоянно участвовать в заседаниях Особого комитета В.Ф.Джунковский стал с 13 февраля 1910 г.¹⁷, и это было крайне своевременно. Дело в том, что за два года дело сооружения Музея 1812 года не сдвинулось с места из-за бесконечных споров относительно наилучшего для него места и наиболее подходящего архитектурного проекта. Обстановка значительно осложнялась тем, что председатель Особого комитета генерал В.Г.Глазов, будучи назначен членом Военного совета, уехал в Петербург и все меньше мог уделять времени и внимания делам Комитета. Замещавший его генерал-майор А.П.Воронцов-Вельяминов, по-видимому, в силу миролюбивого характера и не очень хорошего здоровья, не мог убедить своих коллег в необходимости остановиться на каком-нибудь определенном решении (он и сам несколько раз менял свое мнение относительно наилучшего выхода из положения). По-видимому, обеспокоенный сложившейся ситуацией, В.Ф. Джунковский и решил принять личное активно участие в делах Комитета. С этого времени он посещал все заседания (за исключением тех случаев, когда находился в отъезде), энергично высказывал свое мнение по важнейшим вопросам, стараясь добиваться формирования определенной позиции большинством членов Особого комитета. Кроме того, он способствовал комплектованию фондов будущего музея¹⁸.

В апреле 1910 г. генерал-майор А.П.Воронцов-Вельяминов попросил В.Г.Глазова сложить с него обязанности заместителя председателя Особого комитета, ссылаясь на личные проблемы и желание уехать из Москвы¹⁹. Комитет мог остаться вовсе без главы (В.Г.Глазов, напомним, был более занят делами по своей новой должности и жил в С.-Петербурге). Хотя «душой всего дела» и был полковник В.А.Афанасьев, но столь блистательному собранию сановников и руководителей крупнейших учреждений, каким был Высочайше утвержденный Особый комитет, требовался более авторитетный и влиятельный руководитель. Им стал московский губернатор В.Ф.Джунковский, избранный по предложению В.Г.Глазова его заместителем и председателем Исполнительной комиссии 31 мая 1910 г.²⁰ На этом же заседании утверждена разработанная В.А.Афанасьевым Инструкция Исполнительной комиссии, регламентирующая ее деятельность. Комиссия рассматривала и разрешала по существу все адресованные Комитету бумаги, доклады прочих комиссий и заявления отдельных его членов; назначала заседания Комитета; вела переписку от имени председателя. Она имела право самостоятельно производить расходы в пределах 200 рублей из средств Комитета и приглашать на заседания «сведущих лиц по мере надобности». В состав Исполнительной комиссии входили по должности секретарь Особого комитета, председатель Ревизионной комиссии, хранитель музея, казначей и 5 выборных членов. Заседания должны были проводиться «по мере надобности, но не менее одного раза в месяц»²¹. Таким образом, у загруженного самыми разнообразными делами московского губернатора появились новые и очень нелегкие обязанности, к исполнению которых он и приступил незамедлительно. На том же заседании обсуждался вопрос о приеме и размещении переданных из Русского музея имени императора Александра III картин В.В.Верещагина. Так как места для этих 22 крупноформатных работ требовалось много, а Особый комитет располагал лишь несколькими небольшими комнатами Потешного дворца в Кремле, В.Ф.Джунковский предложил разместить полотна в генерал-губернаторском доме²². Со времен службы при великом князе Сергее Александровиче он сохранил связи с сотрудниками канцелярии генерал-губернатора и хорошо знал обстановку и возможности этого здания.

Когда В.Ф.Джунковский возглавил Исполнительную комиссию, вопрос о выборе места для Музея 1812 года казался решенным: члены Комитета подчинились воле государя императора, выраженной в письме П.А.Столыпина от 14 января 1910 г. (№ 1157)²³, о расположении Музея на площади храма Христа Спасителя, против его западных врат. На первом же заседании Исполнительной комиссии под руководством В.Ф.Джунковского было принято решение об утверждении условий архитектурного конкурса, предложенных Императорским С.-Петербургским обществом архитекторов²⁴, после чего Казначей получил указание председателя Комиссии выслать в адрес общества 6 000 рублей, выделенных Комитетом на проведение конкурса и выдачу премий²⁵.

В ведении Исполнительной комиссии некоторое время находилось также строительство павильона для «Бородинской панорамы», которую художник Ф.А.Рубо должен был закончить к августу 1912 г. При этом В.Ф.Джунковский неизменно высказывал мнение о том, что панорама должна стать частью Музея 1812 года и располагаться в непосредственной к нему близости. Кроме того, он настаивал на строительстве для нее сразу каменного здания²⁶.

Вскоре после объявления архитектурного конкурса Московская городская управа решительно выступила против застройки площади храма Христа Спасителя.²⁷ Вопрос был настолько серьезным, что для доклада по нему В.Г. лазов, В.Ф.Джунковский и Н.И.Гучков были приглашены к председателю Совета министров П.А. Столыпину.²⁸ При активном содействии и благодаря личным добрым отношениям В.Ф.Джунковского с министром народного просвещения Л.А. Кассо было найдено новое решение: приобрести для Музея 1812 года дом попечителя московского учебного округа.²⁹ И вновь не без труда, но тактично и без нажима (о чем можно судить по текстам протоколов заседаний Исполнительной комиссии) удалось московскому губернатору преодолеть разногласия внутри Комитета.

Таким образом, отправляясь 10 мая 1911 г. в двухмесячный отпуск³⁰, московский губернатор мог чувствовать относительную уверенность в том, что дело с устройством будущего Музея 1812 года сдвинулось с места. Но по возвращении из него узнал, что вопреки своему устному обещанию, Л.А.Кассо отказал Комитету в продаже дома попечителя московского учебного округа³¹, а взамен этого министерство внутренних дел предлагало передать для Музея 1812 года часть здания московского Арсенала (Сенатский фас)³².

Здание Арсенала вызвало возражения многих членов Комитета, но несмотря на это должно было быть принятым. В.Ф.Джунковский занял взвешенную позицию, заключавшуюся, как можно судить по дальнейшему ходу дела, в следующем: юбилей приближается, собственных средств Комитета на покупку, строительство и обустройство Музея не хватит (да и единого мнения у членов Особого комитета о наилучшем месте и проекте здания по-прежнему не было), следовательно, нужно соглашаться на предложение, сулящее реальную возможность устроить Музей, если не к 100-летнему юбилею войны, то хотя бы после него.

Решением вопросов, связанных с приспособлением Арсенала под Музей 1812 года, занималась сначала все та же Исполнительная комиссия³³, а затем была образована особая Строительная комиссия под руководством того же В.Ф.Джунковского.³⁴

После почти двухлетней работы в качестве главы Исполнительной комиссии, весной 1912 г. В.Ф.Джунковский должен был признать в качестве ее достижений создание нескольких не принятых проектов, смет, планов и эскизов устройства Музея 1812 года. Кроме того, Исполнительная комиссия «в четырех заседаниях выработала проект Положения о Музее 1812 года и примерные на 5 лет штаты, которые по одобрении их Комитетом представлены также в министерство внутренних дел для представления на высочайшее утверждение»³⁵. Оба документа были разработаны по примеру таковых же, взятых в Румянцевском и Императорском историческом музеях.

Хронология разработки и принятия решений Исполнительной комиссии под руководством московского губернатора (особенно в сравнении с такой же хронологией предшествовавшего периода и последних лет деятельности Особого комитета) доказывает, что работа этого учреждения в то время велась достаточно динамично, четко и последовательно. И не только по вопросу о здании Музея 1812 года. На наш взгляд, во многом благодаря деловитой требовательности В.Ф.Джунковского, методично и упорно приглашавшего членов Комиссии обсуждать вопросы организации юбилейной выставки, она была подготовлена и открыта в установленные сроки.

Предложения организовать выставку собранных Особым комитетом памятников эпохи возникали все чаще по мере приближения 100-летней годовщины войны, когда все более понятно становилось, что к юбилею построить новое здание Музея и открыть его будет невозможно. После решения вопроса о передаче для Музея 1812 года Сенатского фаса Арсенала, Исполнительная комиссия обсуждала возможность устройства выставки в его помещениях.³⁶ Но вскоре стало понятно, что ни средств, ни времени на это у Комитета нет. Комиссия вынуждена была принять любезное предложение товарища председателя Императорского исторического музея князя Н.С.Щербатова об устройстве выставки в залах Исторического музея.³⁷ Первоначально предполагалось, что подготовкой выставки займется Исполнительная комиссия, которой давалось право приглашения «сведущих лиц».³⁸ Но Комиссия и так была перегружена делами. А для выставки требовалось проделать очень много работы по описанию и классификации предметов из собрания Особого комитета, кроме того нужно было вести обширную переписку с частными экспонентами, а затем организовать прием поступающих от них предметов. Отдельная работа была связана с составлением выставочного каталога (использование этикетажа не предполагалось). По опыту устройства выставки в 1909 г. многие члены Комитета уже знали, насколько этот труд тяжел и, подчас, неблагодарен. Как и в 1909 г., было организовано Бюро выставки, которое и должно было в феврале 1912 г. «разработать текст обращения и приступить к подготовительным работам»³⁹. В.Ф.Джунковский в состав Бюро не вошел, и поэтому мы не будем здесь рассказывать подробно о юбилейной выставке 1912 года — это тема отдельного сообщения. Скажем лишь, что московский губернатор принимал посильное участие в ее организации, используя свои знакомства, в частности, с герцогом Лейхтенбергским, А.П.Струковым и др.⁴⁰ Кроме того, на заседаниях Исполнительной комиссии по-прежнему постоянно рассматривались передаваемые затем в Особый комитет предложения о приеме в Музей 1812 года разнообразных памятников эпохи, поток которых с приближением юбилея неуклонно возрастал.⁴¹ Текст воспоминаний В.Ф.Джунковского свидетельствует о том, что он был хорошо осведомлен о работе Бюро выставки и, вероятно, участвовал в обсуждении и принятии отдельных его решений. В частности, рассказывая о подготовке каталога, он обращает внимание на обстоятельство, не сохранившиеся в текстах протоколов: «Почти с самого начала работ бюро, одновременно с разработкой программы, решило отступить при издании каталога от установившегося шаблонного сухого перечня выставленных предметов, а сделать первый опыт издания подробного каталога с музейным описанием вещей, дабы такой каталог мог служить публике при обозрении выставки указателем и, вместе с тем, остался бы навсегда пособием для тех, кто интересуется эпохой Отечественной войны, а тем больше для тех, которые занимаются разработкой вопроса этой эпохи»⁴². Судя по подробному перечислению всех членов Особого комитета и членов Бюро выставки, приведенному в воспоминаниях, В.Ф.Джунковский хранил в своем архиве документы Комитета, благодаря чему мог по прошествии значительного времени возобновить в памяти отдельные события и общий ход дел по устройству юбилейной выставки и дать им свою критическую оценку: «…значительный состав [бюро выставки. — Л.М.] весьма вредил делу, а главное, кто тормозил дело — это его председатель генерал Глазов, который жил в Петербурге, и потому все сношения с ним бывали очень затруднительны. Кроме того, В.Г.Глазов был человеком чрезвычайно инертным, лишенным всякой инициативы, иногда же проявлявшим совершенно неуместное упрямство — все это, конечно, вредно отражалось на работе комитета»⁴³.

Тем не менее, выставка была готова к назначенному для ее открытия сроку, и 29 августа 1912 г., «в 3 с половиной часа дня Государь с великими княжнами Ольгой, Татьяной и Марией Николаевнами посетил выставку 1812 г. в залах Императорского Исторического музея»⁴⁴. Это посещение подробно описано и в воспоминаниях В.Ф.Джунковского, и в других источниках, поэтому мы не будем здесь на нем останавливаться. Скажем только, что московский губернатор сопровождал императора в обходе выставочных залов и подробно описал экспонаты, обратившие на себя внимание императора. После осмотра выставки, государь посетил панораму «Бородино», написанную академиком Ф.А.Рубо, в павильоне на Чистопрудном бульваре.⁴⁵

Выставка и панорама были частью юбилейных торжеств, посвященных столетию Отечественной войны 1812 года. За организацию торжественных мероприятий на Бородинском поле и в Москве отвечал московский губернатор, и описанию их посвящено немало страниц его воспоминаний. Нужно отметить, что скромно уклоняясь от оценки собственной роли в подготовке юбилейных торжеств, В.Ф.Джунковский не смог удержаться от того, чтобы не рассказать с гордостью о своем участии в постройке и «Инвалидного домика» на Бородинском поле и устройстве в нем небольшого музея.⁴⁶ Совершенно очевидно, что эти воспоминания были дороги его сердцу. Несмотря на то, что и для Музея 1812 года В.Ф.Джунковским было сделано немало, ни о чем, связанным с этим музеем он не рассказывал так подробно, как о поиске бюста Александра I для небольшого музея в Бородино. И очень важной для себя наградой московский губернатор считал то, что после его назначения товарищем министра внутренних дел и отъезда в С.-Петербург, «можайские дворяне, а также лица других сословий, проживавшие в Можайском уезде и в г. Можайске, возбудили всеподданнейшее ходатайство о помещении в Инвалидном домике, за их счет и на вечные времена, моего поясного портрета в знак благодарности за мое внимание и заботливость как губернатора к нуждам уезда»⁴⁷. Высочайшее соизволение на это последовало 8 марта 1913 г.⁴⁸

Вообще за подготовку торжественных мероприятий, посвященных 100-летию Отечественной войны 1812 года В.Ф.Джунковский был высочайше награжден: отмечен благодарностью «за отменный порядок при посещении его величеством Бородинского и Ходынского полей и при проследовании по Московской губернии» (30.08.1912); пожалован светло-бронзовой медалью на Владимирской ленте в память 100-летия Отечественной войны (30.08.1912); пожалован настольным портретом его величества в раме с собственноручной подписью (30.08.1912); отмечен благодарностью в высочайшем приказе «за труды по высочайше утвержденному Особому комитету по устройству в г. Москве Музея 1812 года» (06.12.1912).⁴⁹ Кроме того, 28 октября 1912 г. В.Ф.Джунковский получил высочайшее разрешение принять и носить пожалованный ему французским правительством Командорский крест ордена Почетного Легиона.⁵⁰

Высочайшая благодарность за труды по Особому комитету была объявлена всем без исключения его членам.⁵¹ И это была единственная награда, если не считать церемонию их общего представления Государю Императору во время посещения им Москвы в мае 1912 г. Церемония, подготовленная, во многом, усилиями московского губернатора, вызвала много волнений и обсуждений.

Вопреки планам Особого комитета «крупные жертвователи» Музея 1812 года, т. е. люди, вложившие в него значительные средства и передавшие наиболее ценные и многочисленные коллекции памятников эпохи, награждены никак не были. Хотя предполагалось, что к юбилейным дням для них будут отчеканены медали в память создания Музея 1812 года и пожалованы для ношения на Владимирской ленте⁵².

Итак, 1912 год прошел для московского губернатора (помимо основных его дел) в трудах по подготовке юбилейных торжеств, устройстве юбилейной выставки и в заботах, связанных с подготовкой к приспособлению здания Арсенала для Музея 1812 года. Их было совсем не мало: следовало избрать и организовать работу Строительной комиссии, избрать и заключить договор с архитектором-производителем работ, договориться с военным ведомством о беспрепятственном посещении членами Особого комитета и его канцелярии здания Арсенала, добиться передачи в ведение Комитета трофейных орудий, находившихся возле его стен и т. д. и т. п. Сами работы по приспособлению Арсенала нельзя было начать до получения решения правительства (а позднее — Государственной Думы) об ассигновании необходимых средств. Но и подготовительный к этим работам период не был доведен до завершения председателем Исполнительной комиссии В.Ф.Джунковским: в январе 1913 г. он был назначен товарищем министра внутренних дел⁵³ и уехал в С.-Петербург. По случаю отставки с поста председателя Исполнительной комиссии «по предложению В.Г.Глазова выражена глубокая благодарность Комитета В.Ф.Джунковскому за плодотворную деятельность и пожелание дальнейших успехов по службе, и просьба остаться в составе комитета, на что В.Ф.Джунковский изъявил согласие»⁵⁴. Кроме того, В.Ф.Джунковскому была выражена благодарность за передачу в Музея 1812 года всех возложенных во время юбилейных торжеств на Бородинском поле венков.⁵⁵ Однако, несмотря на свое согласие остаться в составе Особого комитета, В.Ф.Джунковский больше ни разу не принимал участие в его заседаниях. Причастность его к этому учреждению в дальнейшем выразилась в отдельных пожертвованиях предметов⁵⁶, получении в дар от членов Комитета подарочного экземпляра каталога выставки 1912 года⁵⁷, а позднее — в получении от них же приветственной телеграммы по случаю назначения в действующую армию, на которую он не замедлил ответить⁵⁸.

В память об участии в подготовке 100-летия Отечественной войны 1812 года В.Ф.Джунковский был избран (уже после оставления должности губернатора) почетным председателем Бородинского общества по охране памятников на Бородинском поле сражения.⁵⁹

Можем заключить, что деятельность В.Ф.Джунковского в Высочайше утвержденном особом комитете по устройству в г. Москве Музея 1812 года была весьма плодотворной. За два с половиной года, на протяжении которых он руководил Исполнительной комиссией (а зачастую, фактически, и деятельностью Особого комитета в целом), удалось подготовить ряд значимых для всей дальнейшей работы Комитета документов (Положение о Музее 1812 года и Штаты, проект приспособления Сенатского фаса Арсенала для Музея 1812 года), подготовить и провести юбилейную выставку и юбилейные торжества на Бородинском поле и в Москве. При его содействии значительно пополнились музейные коллекции. Заседания Комиссии проходили достаточно динамично, обсуждение сложных вопросов носило конструктивный характер, решения принимались четкие и обоснованные. При Джунковском Исполнительная комиссия была действенным и ответственным органом. В последующий период она перестала играть столь значимую роль и не принимала самостоятельных решений.

Необходимо отметить, однако, что сам В.Ф.Джунковский оценивал свою работу по устройству Музея 1812 года довольно критически, считая, что его избрание председателем Исполнительной комиссии было «выбором неудачным», «так как я, как губернатор, чересчур был занят делами по губернии и не мог достаточно принести пользы музею. Согласился же я на просьбу членов комитета принять на себя обязанности заместителя председателя только потому, что другого кандидата не было, и я видел, что у всех руки опускаются, так как работать с Глазовым довольно было тяжело»⁶⁰. В завершение приведем еще одну цитату из воспоминаний В.Ф.Джунковского, содержащую оценку результатов работы Комитета и отдельных его членов, которая кажется нам и взвешенной и справедливой: «Я убежден, что если бы с самого основания комитета во главе его стоял бы более энергичный председатель, который бы интересовался делом устройства музея и умел бы объединить работу членов комитета и воодушевлять их, то кончено, ко дню юбилея Отечественной войны музей был бы у нас сооружен. Из всего многочисленного состава комитета на совесть работали только В.А.Афанасьев, А.А.Бахрушин, П.А.Воронцов-Вельяминов, В.П.Никольский, В.В.Петров [так в тексте — явная ошибка автора или публикаторов. — Л.М.], Н.П.Поликарпов и только, остальные или индифферентно относились к музею, или много говорили и ничего не делали. Много очень сердечного усердия к музею проявил барон де Бай — его труды были очень ценны»⁶¹. Приведенный список не полон без В.Ф.Джунковского. Именно это мы пытались доказать в данной работе.

Примечания

1

Отдел письменных источников Государственного Исторического музея (ОПИ ГИМ). Дела Особого комитета по устройству в Москве Музея 1812 года. Ф. 160. Оп. 1. Д. 30. Л. 123–124.

(обратно)

2

Джунковский В.Ф. Воспоминания: в 2 т. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1997.

(обратно)

3

Там же. Т.1. С. 475.

(обратно)

4

Там же. С. 596–597.

(обратно)

5

Там же. С. 441.

(обратно)

6

Там же.

(обратно)

7

Пушкарева И., Перегудова З. В.Ф. Джунковский и его воспоминания // Джунковский В.Ф. Воспоминания. Т. 1. С. 21.

(обратно)

8

Мартынов А.П. Моя служба в Отдельном корпусе жандармов // «Охранка». Воспоминания руководителей политического сыска. Т. 1, 2. М.: Новое литературное обозрение, 2004.

(обратно)

9

См. об этом: Годовой отчет высочайше утвержденного Особого комитета по устройству в Москве Музея 1812 года за первый 1908–09 год. М., 1909. С. 45.

(обратно)

10

ОПИ ГИМ. Ф. 160. Оп. 1. Д. 30. Л. 115.

(обратно)

11

ОПИ ГИМ. Ф. 160. Оп. 1. Д. 1. Л. 56.

(обратно)

12

Возможно, потому, что был слишком занят «урегулированием» нестабильной политической обстановки в губернии. По его словам, 1909 год был первым, «когда спокойное течение жизни в Московской губернии во всех ее проявлениях дало возможность правительственным и общественным учреждениям губернии почти всецело посвятить себя работе над проведением в жизнь начинаний, положенных в основу улучшения и преобразования народного быта, и укрепления их. Я лично мог также урегулировать свою работу и точно распределить свои занятия, что необходимо было для их успеха, не опасаясь, что какие-либо внешние причины, как это было в первые годы моего губернаторства, заставят меня выйти из колеи» (Джунковский В.Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 429).

(обратно)

13

ОПИ ГИМ. Ф. 160. Оп. 1. Д. 45. Л. 1, 2, 3.

(обратно)

14

Джунковский В.Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 362.

(обратно)

15

Там же. С. 362–363.

(обратно)

16

ОПИ ГИМ. Ф. 160. Оп. 1. Д. 3. Л. 130 — об.

(обратно)

17

Годовой отчет… за второй 1909–10 год. М., 1910. С. 40.

(обратно)

18

В апреле 1910 г., инспектируя уезды Московской губернии, В.Ф.Дунковский получил от пристава 1-го стана Подольского уезда Соловьева занимательную рукопись «Очерк из подмосковных народных преданий и летописных сказаний о войне 1812 года», которую и прислал в адрес ОК (Годовой отчет… за третий 1910–11 год. М., 1911. С. 83–84).

(обратно)

19

ОПИ ГИМ. Ф. 160. Оп. 1. Д. 1. Л. 223.

(обратно)

20

Годовой отчет… за третий 1910–11 год. М., 1911. С. 17.

(обратно)

21

Там же. С. 22–23.

(обратно)

22

Там же. С. 21.

(обратно)

23

ОПИ ГИМ. Ф. 160. Оп. 1. Д. 3. Л. 166.

(обратно)

24

Годовой отчет… за третий 1910–11 год. М., 1911. С. 86–87.

(обратно)

25

ОПИ ГИМ. Ф. 160. Оп. 1. Д. 9. Л. 41.

(обратно)

26

Там же. Д. 1. Л. 205 об; Годовой отчет… за третий 1910–11 год. М., 1911. С. 90.

(обратно)

27

См.: Письмо Московского городского головы Н.И.Гучкова Председателю Высочайше утвержденного Особого Комитета по устройству в Москве Музея 1812 года В.Г.Глазову от 16 октября 1910 г. № 1783 // ОПИ. ГИМ. Ф. 160. Оп. 1. Д. 3. Л. 216 — об.

(обратно)

28

О том, что доклад был совместным, сохранилось свидетельство в телеграмме В.Г.Глазова на имя В.А.Афанасьева (Там же. Л. 276).

(обратно)

29

Там же. С. 29.

(обратно)

30

Там же. Д. 30. Л. 122.

(обратно)

31

Годовой отчет… за четвертый 1911–12 год. М., 1912. С. 87–88.

(обратно)

32

Там же. С. 91; ОПИ ГИМ. Ф. 160. Оп. 1. Д. 3. Л. 372.

(обратно)

33

Там же. С. 21.

(обратно)

34

Годовой отчет… за пятый 1912–13 год. М., 1913. С. 9–10.

(обратно)

35

Там же. С. 50; Проект Положение о Музее 1812 г. // ОПИ ГИМ. Ф. 160. Оп. 1. Д. 2. Л. 5, 44; Соображения о ежегодном ассигновании для Музея 1812 года в Москве // Там же. Д. 3. Л. 272, 352.

(обратно)

36

Годовой отчет… за четвертый 1911–12 год. М., 1912. С. 106.

(обратно)

37

Там же. С. 108.

(обратно)

38

Там же. С. 106.

(обратно)

39

Там же. С. 119–120.

(обратно)

40

Там же. С. 32.

(обратно)

41

В этом легко убедиться, просмотрев опубликованные в годовых отчетах тексты протоколов заседаний ИК за март— сентябрь 1912 г.

(обратно)

42

Джунковский В.Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 52.

(обратно)

43

Там же. С. 53–54.

(обратно)

44

Там же. С. 51.

(обратно)

45

Там же. С. 54–56.

(обратно)

46

Там же. С. 8–9.

(обратно)

47

Там же. С. 9.

(обратно)

48

ОПИ ГИМ. Ф. 160.Оп. 1. Д. 30. Л. 118 об.

(обратно)

49

Там же. Л. 117 — об.

(обратно)

50

Там. же. Л. 117 об.

(обратно)

51

Там же. Д. 25. Л. 68 — об.

(обратно)

52

Годовой отчет… за пятый 1912–1913 год. М., 1913. С. 96.

(обратно)

53

ОПИ ГИМ. Ф. 160. Оп. 1. Д. 30. Л. 118.

(обратно)

54

Годовой отчет… за пятый 1912–1913 год. М., 1913. С. 24.

(обратно)

55

Там же.

(обратно)

56

Например, в апреле 1912 г. В.Ф. Джунковский передал в дар золотую юбилейную медаль и табакерку. (ОПИ ГИМ. ф. 160. Оп. 1. Д. 26. Л. 84).

(обратно)

57

Годовой отчет… за пятый 1912–1913 год. М., 1913. С. 112.

(обратно)

58

ОПИ ГИМ. Ф. 160. Оп. 1. Д. 7. Л. 122.

(обратно)

59

Там же. Д. 30. Л. 119; Джунковский В.Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 68.

(обратно)

60

Джунковский В.Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 54.

(обратно)

61

Там же.

(обратно)

Оглавление

*** Примечания ***