Маг и Отшельник (СИ) [Маргарита Малинина] (fb2) читать онлайн

Маг и Отшельник

1

До прямой трансляции оставалось пять минут. Я бросила взгляд в высокое антикварное зеркало в красивой бронзовой раме, стоящее в углу, и узрела высокую, стройную брюнетку с волосами почти до талии, с ярко подведенными большими глазами и помадой бордового цвета на пухлых губах, в прямом белоснежно-белом платье в греческом стиле с кожаным поясом. Сандалии мои никто не увидит, но мне так проще войти в образ. Я улыбнулась отражению – все в порядке, ничего менять не надо – и села за стол.

Для трансляции на одной из самых популярных видеоплощадок в России было все готово: и обложка, и описание, и зовущее (как говорят в интернете: «кликабельное») название. Мистика и эзотерика нынче в почете, на трансляции уже собралась сотня человек, и это я еще даже не появилась в кадре!

Что ж, как поется в одной старой песенке: «Устроены так люди! Желают знать, желают знать, желают знать, что будет».

Рука привычно потянулась к мышке, курсор наведен на кнопку «Начать трансляцию». Я щелкнула левой кнопкой и улыбнулась, глядя в камеру.

– Добрый день, – томно протянула я, улыбаясь одновременно ласково и таинственно, – с вами Кассандра Князева – первый магический видеоблогер. Заявки на консультации, гадания и решение повседневных проблем передавайте, как всегда, через донат. Цена каждой услуги указана в описании стрима. Приветствую зрителей в чатике! Как прошел ваш день?

Чат зашелся сообщениями. Кто-то просто здоровался, кто-то отвечал на мой вопрос (длинные описания прошедшего дня каких-то рандомных чуваков я пропускала), а кто-то сразу начинал жаловаться на жизнь, на любимого мужчину, на соперниц, свекровей, родителей, подруг, гада-начальника и просил погадать.

– СанСаныч, как я рада, что вы сегодня здесь! – отдельно поприветствовала я своего топового донатера. От одного «СанСаныча» мне стандартно прилетает от двадцати до тридцати тысяч в месяц. Таких нужно уважать и никогда не игнорировать их сообщения. Тем более гадать ему в прямом эфире он почти никогда не просит, высылает деньги просто «за внешку», как он сам говорит. Ну а мне-то что? Хочется какому-то мужику думать, что он содержит несчастную одинокую стримершу с симпотным личиком и атасной фигуркой, пусть считает. Тем более что так оно, по сути, и есть. Со своим красным дипломом я пристроиться в жизни так и не смогла, но это уже совсем другая история. – Вас давненько не было видно, я соскучилась! – я полукапризно-полусексуально надула губки.

СанСаныч быстро среагировал: появилась строка в центре экрана с надписью «СанСаныч оторвал от сердца тысячу рублей» (текст стандартный, спонсор тут просто вставляет свое имя), а далее шло сообщение самого донатера: «Тоже скучал, не поверишь как сильно, но нужно было сперва утрясти одно кровавое дельце».

Пока компьютерный голос озвучивал текст на экране, я решала, как мне с этим быть. Шутников в интернете очень много, «кровавое дельце» – скорее всего, не что иное, как прикол, чтобы привлечь мое внимание. Но почему-то от этих слов неприятный холодок прошелся по спине.

Я вспоминала все предыдущие сообщения данного человека (в программе, через которую шлют донаты, история мессенджей, кстати, сохраняется, и я свою память легко могу проверить): «Какая ты милая!!!», «ОБОЖАЮ!!!», «Все стены спальни ЗАВЕШАНЫ ТОБОЙ» и т.д. До этой минуты Саныч был самым безобидным моим поклонником, никогда не искал встреч, просто платил деньги, а в чате доверчиво рассказывал другим моим зрителям, как проще и быстрее сделать скриншот, распечатать и повесить на стену. Скотч, по его словам, Саныч не приемлет, только канцелярские кнопки-гвоздики.

А теперь… Теперь тон его сообщений изменился. И даже пунктуация. Но ничего. Возможно, это такая проверка «на адекватность», как делают иногда некоторые донатеры со стримерами. Нужно достойно ответить.

– Кровавое? – хмыкнула я иронично, избрав для себя именно такую стратегию – отшутиться. – Сочувствую вашим врагам. Хорошо, что мы с вами по одну сторону баррикад, неправда ли?

Чатик, судя по сообщениям, одобрил мой ответ. Пользователь с ником «СанСаныч» прислал еще две тысячи.

Сообщение гласило: «Пока ты во всем меня слушаешься, будем друзьями».

Фраза была какой-то некомфортной. Колючей. Давящей. Это что, приглашение к отношениям в стиле «садо-мазо»? Мне это неинтересно. СанСаныч – тот, которого я знала уже несколько месяцев, – никогда себя так раньше не вел. Были другие шутники, которые писали что-то и похуже. Угрозы, высмеивание, интимные намеки, а то и прямым текстом предлагали разное. Но они быстро сливались. Ни одна шутка не может стоить тридцать тысяч рублей в месяц. Это слишком дорого даже для извращенцев и малолетних озабоченных мажоров. Такой человек пойдет к другому стримеру и будет запугивать теперь уже его. А потратить пару месяцев на меня, слить столько, извиняюсь за сленг, бабла, чтобы наконец написать какую-то гадость? Не знаю. Очень странно.

«СанСаныч ппц стремный сёдня», – писали люди в чатике, которые тоже за долгие месяцы успели к нему привыкнуть.

«Согласна», – подумала я, а сама, улыбаясь во весь рот, сказала:

– Ребята, у СанСаныча был тяжелый день. Кровавая разборка в Бронксе, не иначе. Неудивительно, что человек принял на грудь. Давайте не будем осуждать!

Чат наполнился смайликами, а сам Саныч куда-то пропал. Ну и ладно. Главное, что за первые минуты стрима я уже заработала три тысячи. Этого как раз хватит, чтобы заплатить сестре, у которой я снимаю квартиру. Да, она берет с меня копейки, но я еще плачу за коммуналку и интернет. Сама сестра живет в другом регионе, куда переехала к мужу. Сестра она мне двоюродная, кузина, как принято говорить, так что родители у нас разные, и мои мне ничего не оставили, а в этой квартире когда-то жила наша общая бабушка, так что продавать ее Ленка не хотела (почему квартира перепала ее семье, а не моей – это отдельная история для другого, так скажем, дня и часа), а мне жить в ней приятно, я даже сплю на том же диване, на котором ночевала, когда приходила к ней в гости. Бабушка была хорошая, хотя многие в городе считали ее ведьмой и плевали ей вслед. Но это до того момента, пока у них не происходило что-то плохое и они не бежали к ней же – теперь уже не чтобы плевать, а чтобы бить поклоны и просить о помощи. И она помогала. Во всяком случае, когда помощь одним не приносила боли другим. Моральные принципы у бабули были жесткие.

Стараюсь на нее равняться во всем. Только, увы, не всегда это получается…

– Анфиса оторвал от сердца пятьсот рублей, – заговорил компьютерный женский голос, возвращая меня на грешную землю. Да, робот не умеет склонять. Но в интернете, знаете ли, и Анфиса может оказаться пацаном, а СанСаныч – седовласой старушкой или первоклашкой с косичками. Так что какая разница? Главное, что пятьсот рублей – это ценник на один расклад на картах. Далее робот озвучил сам текст сообщения: – «Дорогая Кассандра, погадайте мне, пожалуйста. Муж хочет уйти к любовнице, делала ли она приворот?»

К платным сообщениям можно прикреплять фотографии. Таковая оказалась под текстом в виде файла, и я ее открыла – не для всех, конечно, только для себя.

– Дорогие зрители, поступил запрос, теперь мы вместе с вами в прямом эфире будем разбирать проблему отношений между Анфисой и ее суженым. Был ли приворот? Отворот? Рассорки на пару? Если не было магического вмешательства, то что же привело эту пару к проблемам?

В чате народ уже стал делать какие-то предположения, хотя они эту Анфису в глаза не видели (да и я тоже) и вообще ничего не знали по теме. Меня это уже не удивляет: все стадии шока я успела пройти еще в начале своей стримерской карьеры. Теперь я просто пыталась заработать.

Я подключила вторую камеру: она показывала стол. Я использовала настоящую физическую колоду и всегда умилялась тем, кто считает, что качественное гадание можно получить при помощи виртуальных карт. Какая глупость! Арканы должны тебя чувствовать, пройти через твои руки, считать твою энергетику, твою ауру, твою душу, наконец… Да, желательно, чтобы объект гадания тоже находился рядом, присутствовал своей физической, так скажем, оболочкой, но на худой конец и его электронно-цифровая копия сгодится. Главное, что я – проводник – держу колоду в руках.

Триплет: Король Жезлов, Дама Пентаклей, Жрец.

Итог: 10 Жезлов.

Я взяла дополнительную карту для Старшего Аркана Жрец. Колесница. Опять Старшие Арканы! Взяла еще один. Пятерка Мечей. Короче, все понятно.

«Ну что там? Что вы видите?» – появился человек с ником «Анфиса1970» в чате.

А теперь, внимание: фокус-покус, трах-тибидох-тибидох, и публика замирает в священном ужасе, а потом падает замертво в невероятном шоке.

– Почему вы не сказали, что уже чистили мужа от приворота?

«Как вы узнали?!» – тут же сообщение от Анфисы.

Чатик взорвался. «Вот это поворот!» – писали они. От кучи сообщений и быстрой их смены рябило в глазах, и я даже с трудом вылавливала среди них сообщения от заказчицы.

– Жрец и Колесница – это чистка, – сообщила я. – Пятерка Мечей это подтверждает. Жрец – чистки с обращением к религии, скорее всего, к Христианскому Эгрегору, с молитвами, иконами…

«Да!!! Да!!!» – писала Анфиса, и обилие восклицательных знаков выдало крайнюю степень нервного возбуждения. Она понять не могла, откуда я все это знаю.

– Так вот, чистка прошла успешно, Пятерка Мечей показывает полное поражение сил противника. Никаких соперниц в раскладе тоже нет. Дама Пентаклей – это вы, Король Жезлов – ваш муж.

«Я просто подумала, что меня развели! Я дала деньги, но результата нет! Он с ней вроде больше не встречается, но ко мне холоден! Ничего не изменилось в отношениях!»

– И вполне понятно почему, – кивнула я и подняла итоговую карту – Десятку Жезлов, чтобы привлечь к ней внимание. – Видите эту карту? На ней человек несет тяжеленные палки. Их десять, а он один. Вот так же он себя чувствует рядом с вами. Вы для него – перебор. Вас слишком много. Как чемодан без ручки. Тянуть тяжело, а бросить жалко. Ваша масть Пентакли. Вы зациклены на деньгах. На всем материальном. Вы постоянно об этом говорите. Возможно, заставляете его начать новый бизнес или поговорить с начальником о прибавке зарплаты. А его масть – Жезлы. Страсть. Огонь. Жезлы – это тоже иногда о работе, о карьере, о призвании. Но не о деньгах конкретно, понимаете? Если у него есть какое-то дело или какая-то работа, которая ему нравится, он ее не бросит, даже если ему предложат работу, где платят больше. Вы давите на него, поэтому он от вас отстраняется. И поэтому он гуляет от вас. Любовница, скорее всего, восхищалась им, вместо того чтобы критиковать и требовать больше заработать. Она хитрая, а вы нет. Став его женой, она вела бы себя точно так же, как вы, но сейчас она говорила противоположное. Поэтому он был с ней. Приворот тоже не ляжет, если человек изначально неприятен и между людьми нет ничего общего. Ее приворот лег на благодатную почву. И поэтому, сняв его, вы ничего не добились. Менять надо себя и свое отношение к вашему союзу.

Анфиса еще пятнадцать минут восторгалась мной, подтверждая, что все сказанное попало прямо в яблочко.

«Как мне исправить это?» – спросила она в итоге, хотя я ей, как мне кажется, уже подробно все объяснила.

«Я заплачу, только помогите!!!»

Ну ладно, сама напросилась…

– В описании стрима есть ценник. Провести обряд для улучшения отношений в семье – десять тысяч рублей.

Анфиса без колебаний перевела деньги.

– Вышлите мне свою фотографию тоже! Простите, что я сразу не сказала вам. Ах, да, еще и общий снимок пары.

Минимальная сумма для доната – сто рублей. Прикрепить можно только одно изображение. Анфисе пришлось перевести мне еще двести рублей с фотографиями.

– Итак, теперь внимательно слушайте меня. Часть обряда я проведу сама, но главную часть должны провести именно вы. Иначе ничего не получится. Нужна ваша энергетика.

«Я поняла!!! Что нужно делать?!!»

Господи, откуда у людей такая страсть к лишним восклицательным знакам? Наверно, если бы она сидела передо мной, то постоянно бы махала перед моим лицом руками.

– Берете свою одежду, обязательно нестиранную, и одежду мужа. Есть у вас домашние животные? Или у знакомых? Если нет, то придется ловить бродячих собак или кошек. Нужна моча животного. Этой мочой в полночь на перекрестке вы поливаете вашу одежду, положив ее вместе. Заговор такой… – Я прочитала рифмованный текст. – Затем кланяетесь на все четыре стороны, бросаете монетки количеством тринадцать штук (номинал не важен), там же надеваете на себя все эти одежды… Это важный момент! – уточнила я. – И одежду мужа, и свою. Сначала мужнину, чтобы была ближе к телу. И обязательно на голое тело, так вы соединяете вашу энергетику с энергетикой мужа. Затем сверху свою, так вы как бы припечатываете еще раз своей энергетикой энергетику мужа, прижимаете к себе еще плотнее. Моча животного работает как нейтрализатор всех прошлых рассорок, которые делала на вас его любовница. Они всегда делаются при помощи мочи животных, и вы выбиваете клин клином. Поймите, приворот снят, но каналы-то остались! И по этим каналам весь негатив, которая делала соперница, а рассорки в пару к привороту делаются абсолютно всегда, уж поверьте моему опыту, так вот, чтобы не вернулся негатив по этим каналам, вы как бы пугаете его запахом другого животного. Поняли?

«ДА!!! Кажется…»

«Ну хоть «кажется», – хмыкнула я мысленно и продолжила:

– Ну вот, и после этого возвращаетесь домой, ни с кем не разговаривая. Уже дома снимаете эту одежду, убираете в отдельный пакет, прячете и ни в коем случае не выбрасываете. Мыться и принимать душ после этого нельзя в течение семи дней – это нужно, чтобы негатив окончательно запутался и не смог вернуться, а также чтобы ваши ауры успели соединиться на вас. На этом все. Остальное беру на себя.

«СпасиБО ВАМ!!! Вы лучшая!!!»

– Отлично. Самая высшая похвала и награда для меня – это ваша рекомендация.

«Я всем расскажу, Кассандрочка!!! И дам ссылку на ваш канал!!!»

– Благодарю за обращение ко мне…

Я еще немного пообщалась со зрителями, рассказала о значении разных карт в разных контекстах и закончила стрим. Только проверив, что камера не работает и видеотрансляция завершилась, я позволила себе расхохотаться.

Чуть больше чем за час я заработала почти четырнадцать тысяч рублей. Я сегодня оплачу еще и счет за ЖКХ, и закажу суши на дом: гулять – так гулять. А то обычно хватает только на самые дешевые продукты в местном супермаркете. Я уже забыла вкус угря и имбиря.

Заказав еду, я глянула на часы. Успею душ принять? Или курьера встретить и поесть сначала?

Но тут позвонила подружка Лелька, решив тем самым все за меня. Оказывается, она видела трансляцию.

– Ну, Касси, ну овечка! – смеялась она в трубку истерически. – Я ведь тебе поставляю клиентов не чтобы ты обижала их, а чтобы гадала им на картах!

– Ну, а я по-божески взяла! Жене крутого чиновника можно было и другую таксу озвучить! Жаль, что пришлось бы объяснять, откуда я знаю, что она способна заплатить не десять, а пятьдесят тысяч…

– Э, жене бывшего чиновника, не забывай! А теперь художника. И хрен кто его картины покупает. Ой, как вспомню, как она мне жаловалась три часа на мужика своего… Аж скулы сводит… Завидую тебе. Ты с ними не общаешься и в дом их не пускаешь… Все онлайн.

– Зато и суммы беру другие. Сколько ты с нее взяла за снятие приворота, напомни-ка мне?

– Не помню, то ли тридцать, то ли сорок… – задумалась Лелька. Хотя для кого-то, может, и Лелька, а для кого-то другого – знахарка Ефросинья (а то и «бабушка Ефросинья»), которая почему-то не только «лечит», но и оказывает услуги магического характера. – Как же ты его по фотке узнала? Она ведь Анфисой назвалась, овца!

– Ты же предупреждала, что мои визитки своим клиентам раздаешь. Вот я и полюбопытствовала, что это за чиновник от взяток миллионных отказывается, чтобы с холстом на лоно природы бежать…

– Понятно… И как ты это провернула? Я даже не поняла, хотя внимательно смотрела… Ловкость рук, как известно!.. Ладно, уверена, что можно значения карт придумать или подтасовать под то, что надо. Но ведь Короля с Королевой достала как вовремя!

Я машинально улыбалась и кивала, но если бы «знахарка» видела меня в тот момент, она бы поняла, что усмешка моя стала насквозь фальшивой.

– Ладно, Лель, спасибо тебе за клиентуру, мне пора бежать. У меня доставка.

– Ага, целую!

– Целую, – хмуро ответила я и сбросила звонок.

Затем посмотрела на стол, где все еще лежала колода с ярко-фиолетовой обложкой. Чего не ведала «знахарка Ефросинья», невзирая на нетривиальный способ заработка, это того, что карты Таро никогда не врут…

2

* * *

«Ждать осталось недолго», – с грустью подумала я, глядя в далекое пасмурное небо холодно-серого оттенка. Скоро оно опустит на нас первый осенний снежок, который для меня обернется огненным градом из казней египетских, посланным Богом в наказание. Я зябко поежилась и посильнее прижала к груди палантин, намотанный поверх кожаной куртки. Да, странно думать о снеге, когда на улице пока еще плюс двенадцать (хотя на завтра обещали уже плюс восемь), но я так не люблю зиму и все, что с ней связано (холод, снег, лед, ранняя темень, морозный пронизывающий ветер), что бояться начинаю заблаговременно. Точно так же, возвращаясь домой из офиса пятничным вечером, народ уже к вечеру субботы начинает хандрить, понимая, что скоро снова начнется рабочая неделя, хотя до нее еще целое воскресенье. Я сама пока нигде не работала, еще учусь в вузе, но знаю это по своей маме. Хотя бывает так, что и мне в институт очень не хочется идти… Но не сегодня! Потому что сегодня после лекций мы отправляемся на вечеринку, которую устраивает новый мальчик. Говорят, что он подпольный миллионер. Еще говорят, что родители у него умерли и оставили ему свой многомиллионный бизнес. Еще говорят, что он колдун. А кто-то утверждает, что Алекс (новенький наш) умеет левитировать, и клянется, что видел это сам (но это Витька, а он известный клоун и обманщик). Я вот очень сильно боюсь высоты и, даже если бы умела левитировать, никогда бы этого не делала по собственной воле. Ну, если только меня бы скинули с моста бандиты, тогда бы я уж, не стоит и говорить, способностью своей воспользовалась всенепременно… А так-то зачем? Так что последняя сплетня меня не воодушевляла, в отличие от все тех же наколдованных (или наследованных – по другой версии) миллионов. Мы с мамой живем очень бедно. Папа, до того как умер от цирроза печени, успел все накопленное и дорогое вынести из дома и обменять на бутылку водки.

Вы не подумайте, что я корыстная. Но, во-первых, надоело жить в вечной нищете, а во-вторых, Алекс – красавец каких свет не видывал. Или, как говорят, сказочный красавец. Ой, погодите, или сказочный – это принц? Впрочем, почему бы и нет? Только принц – он на белом коне, а Алекс на белом мерседесе, что тоже неплохо. Даже лучше. На коне по городу особо не покатаешь…

Итак, party, как он называл сие мероприятие в общей рассылке, пройдет в его пентхаусе на шестнадцатом этаже новенькой элитной высотки. «Элитная» означает, что в парадной сидит консьерж, который всех записывает. Но первых прибывших Алекс обещает встретить внизу и запустить так, по дружбе, без паспортов и студенческих (мне всегда было интересно, как школьники проходят мимо таких вот строгих вахтеров, те, кому нет еще четырнадцати и документов, соответственно, не имеют), а остальным придется записываться в большую амбарную книгу (почему не в компьютер, так же удобнее?).

Короче, все свои вопросы я задала Маринке, моей закадычной подружке, когда мы встретились возле метро.

– Да ну, бред, кто в гости с ксивой ходит? – передернуло ее от моего вопроса. Под «ксивой» она, скорее всего, подразумевает документы. Марина – любительница нестандартно изъясняться. Банальности она не уважает примерно так же, как и водку без колы. – Просто фамилию свою бубнишь и номер хаты – и все. И про книгу – байки из склепа. У всех сторожевых псов уже давно компы.

Мне пришлось дважды моргнуть, чтобы избавиться от добермана, представшего перед внутренним взором, который сидит в кресле и набирает текст на клавиатуре. А еще у него на мордочке очки. Слава богу, я очень быстро поняла, кого подразумевала Маринка.

Сегодня у нас лекции до трех, а в пять начнется вечеринка. Адрес был в рассылке – элитный дом на краю города, от метро еще добираться на автобусе. Вот бы подвез кто… Я живо представила себе, как Алекс подъезжает к крыльцу вуза, опускает стекло и подзывает меня рукой… Да, почему-то на лекции он сегодня не явился. Странно надеяться, что явится к их окончанию, только чтобы подвезти девчонку, с которой пару раз перекинулся ничего не значащими фразочками.

– Можно к тебе заскочить примарафетиться? – спросила Маринка ближе к концу последней лекции. Я из нас двоих жила ближе к вузу.

Старенький преподаватель начал посапывать, что в это время совершенно естественно (полтора часа беспрерывно рассуждать о макроэкономике – это для его возраста слишком тяжело), поэтому мы могли свободно общаться, главное делать это негромким голосом, а лучше – полушепотом.

– Конечно.

– А ты будешь переодеваться? – окинув еще одним, уже десятым, тщательным взглядом мое простенькое вязаное закрытое платье, полюбопытствовала подружка.

– Нет, – пожала я плечами. – А что не так?

– Ну ты даешь… Это же вечеринка! В пентхаусе богача!

– Слушай, если этот богач купит мне платье от Диор, то я, так уж и быть, переоденусь.

– Да кто говорит о диорах и оскарах деларенто? Вот, смотри, – Маринка приоткрыла пакет, с которым явилась на лекции. Оттуда показалось нечто невообразимо яркое, осыпанное кучей пайеток. Маринка была брюнеткой, в отличие от меня, поэтому я искренне заверила ее, что красное ей пойдет. Хотя, на мой взгляд, с блестками – перебор.

В ответ на «перебор» Маринка достала косметичку и продемонстрировала мне новые тени для век с глиттером.

– Я соврала, – хитро сморщилась я, – вот это, – показала на косметику, – перебор. А платье само по себе еще куда ни шло!

– Дурочка ты, – захихикала она и попыталась шепотом прочитать мне лекцию на тему того, что девушка должна быть яркой. Как будто мне сегодня лекций профессора не хватило… То, что говорят преподаватели, хотя бы поможет на экзаменах и зачетах. Я давно заметила, они любят, когда отвечают прямо их словами, слово в слово. А вот как мне поможет в жизни умение хорошо краситься и наряжаться?

– Отстань, – миролюбиво попросила я.

Но тут подключились Оля и Света с соседней парты.

– Маринка права, Карин, тебе нужно переодеться! У тебя ж было розовое платье, коротенькое, которое тебе ужасно идет!

– В нем холодно уже…

– Да че вы ее уговариваете! – протянула сзади Олеська, совершенно не боясь разбудить препода. – Нам же больше достанется! Одной конкуренткой меньше!

– Ты серьезно думаешь, что Алекс обращает внимание на такие вещи, как внешний вид? – возмутилась я.

– Конечно! Как и все!

Ну тогда он мне и не нужен, подумала я и только хотела об этом сообщить, как со стороны доски донеслось невразумительное:

– Записываем, записываем…

– Че писать-то? – с серьезным видом спросила у меня Маринка, как будто у меня был ответ.

Но тут же препод захрапел, и мы засмеялись.

– А я в новых сережках! – похвастала Светка. – Неужели не заметили?

Боже, все решили принарядиться ради этого Алекса. Даже полненькая Светка, которая всегда говорила, что отношения с мужчинами – это вообще не ее, на первом месте у нее карьера, а где-нибудь к тридцати… Маринка всегда в такие моменты натыкивала мне едкие сообщения, дескать, такая «жирная страхолюдина» никому не сдалась, вот и делает вид, что сама не хочет. Лиса и виноград – классика жанра.

– Очень красивые, – похвалила я, стараясь, чтобы звучало искренне.

– Детский сад, – вставила словцо Маринка. – Это что, бабочки?

– Да! К ним еще колечко прилагается, но оно крупное, в нем писать неудобно, я на праздник сразу надену.

Светка полезла в сумочку, которую оставила на подоконнике, для чего всегда садилась на крайний ряд, а мы трое переглянулись. У сокурсницы весьма нестандартные взгляды на украшения. Маринка закатила глаза, мол, щас что-то будет!

Светка, копаясь в сумке, выложила на стол попеременно косметичку, зарядку от телефона и прямоугольную картонную коробку с надписью «Таро Райдера-Уайта». И только на самом дне отыскался черный футляр с прозрачной крышкой.

– Вот!

Ей даже открывать его не нужно было: через «окошко» все и так видно, бабочка настолько крупная, что с ней не только писать, а просто ходить должно быть крайне неудобно.

– Опять ты со своими картами! – возмутилась Маринка. – Все никак не угомонишься.

– Ты что, я все лучше и лучше! Совершенствуюсь!

– Она мне четверку нагадала в прошлом году по истории античности! – возмущенно заговорила Ольга. – Помните, я одна только получила? А всем остальным пятерки!

– Тебя преподша не любит, это можно было предугадать, – с подозрением высказала мысль Марина, но та только отмахнулась.

– Хочешь, тебе погадаю? – неожиданно предложила Света, видя, с каким интересом я разглядываю коробку.

Я пожала плечами. Никогда этих карт вблизи не видела, хотя слышала о них, конечно, и даже в фильмах часто показывали, как какая-нибудь эффектная барышня в образе цыганки достает из колоды карту «Смерть», и главный герой падает в обморок или бьется в судорожных конвульсиях, вызванных непередаваемым страхом.

– Давай просто на одну карту. Полноценные расклады я пока не очень хорошо делаю.

Света вытащила колоду, быстро перетасовала прямо на столе рубашками кверху и заставила меня вытащить одну.

– Отшельник, – сказала Светка трагическим тоном, как будто я сама не могла прочитать. С английским я знакома и слово Hermit перевела с легкостью. Да и картинка говорящая: пожилой монах в сером одеянии с фонарем Диогена – совсем один, в ледниках, будто что-то ищет. Может, такого же одиночку?

– И что это значит? – спросила за меня Маринка.

– Закрытый человек, живешь в своем внутреннем мире, никого не хочешь в него пускать. Отшельник – это не обстоятельства, а личный выбор.

На этой глубокомысленной фразе препод снова проснулся – но только чтобы сказать нам, что лекции окончены и мы можем идти.

Дома, пока подружка «марафетилась» в ванной, где у меня хороший свет, я достала из шкафа розовое платье. Совсем не мятое… Будто нарочно. Зовет. Я посмотрела на часы. В принципе успеваю.

Но оно тонкое, из вискозы, почти летний вариант, и рукав три четверти. Может, вместо кожанки надеть утепленный плащик? Но он такой старый… А куртка хоть новая. Но в таком прикиде я замерзну. Стоит ли оно того? Там уже вон сколько претенденток набралось, включая таких акул как Олеська, которая, по слухам, аж с «подающим надежды хоккеистом» встречалась, как о нем писали в местной прессе. В то же время, по тем же самым слухам, с кем она только не встречалась… Бабуля про таких всегда говорила: «клеймо негде ставить».

– Че задумалась?

Я вздрогнула. Даже не заметила, как Маринка вернулась в комнату – вся радостная, сияющая, искрящаяся, как шампанское в бокале.

Шампанское я, кстати, не люблю.

– Как думаешь, там будет алкоголь?

– Конечно! Спрашиваешь! – обрадованно прыснула подруга. – Неужто решила нализаться впервые в жизни?

– Ты же знаешь, я пью только легкие коктейли, – сморщилась я. – Или мартини с кучей сока и льда.

– Ой, ну брось… Одевайся и идем.

До места добирались на метро и автобусе. Мы успели вовремя. Возле нужного подъезда уже собрался народ с потока. Некоторых я знала, некоторых нет. Удивительно, что Алекс позвал даже людей из другой группы, учитывая, что он и наших еще не всех хорошо знает.

– Вот и хочет познакомиться и зафрендиться! – возразила в ответ на мои озвученные мысли Маринка. – Что ты придираешься к нему?

Ничего себе… Марина заступается за парня, с которым, как и я, толком ни разу не пообщалась. Мне стало немного обидно за себя и нашу дружбу.

Я огляделась. Дом очень длинный, разделен на корпуса, но это одно цельное здание. Забор, огораживающий жилой комплекс, состоящий из трех таких домов, поставлен практически впритык к стене здания, а рядом, с той стороны, где мы стояли, вполне комфортно себя чувствовала самая настоящая заброшка. Вот тебе и элитный дом. Впрочем, дома выглядят мило, одинаково-разноцветные (бело-синие с вкраплениями оранжевого) в шестнадцать этажей и консьержами в каждом подъезде, так что я опять придираюсь, как скажет Маринка. Девелоперы не виноваты, что рядом с полученным местом стоит старый дом, тоже, кстати, высотка, но в двенадцать этажей. Дом строили-строили и не достроили, получается. Точнее, достроили, но не отделали. И теперь он стоит одинокий, заброшенный, никому не нужный и злобно пялится на меня своими пустыми прямоугольными глазами-окнами. Почему-то под этим взглядом стало неуютно, будто меня разглядывал кто-то живой со своими отнюдь не добрыми планами.

– Че ты зыришь? Что нашла там? – Маринка тоже вылупила свои большие карие глазищи в сторону дома, но быстро пожала плечами и отвернулась, не найдя там ничего интересного.

Я не успела ответить бесцеремонной подружке, потому что дверь парадной распахнулась, и какой-то незнакомый парень, такого же роста и фигуры, как Алекс, но только с темными волосами и немного старше на вид, махнул нам рукой, мол, заходите.

– Какой клевый швейцар! – обрадовалась Маринка и пошла на зов, как загипнотизированный кролик.

– Вряд ли это швейцар, – усомнилась я, идя за всеми в здание и чувствуя, будто меня заманивают в какую-то ловушку. Даже не знаю, откуда взялось это странное ощущение. Ничего коварного в подзывающем жесте не было, как и в самом парне. Возможно, соседний дом вызвал во мне пароксизм неконтролируемой фантазии.

Консьержем оказалась пожилая старушка за ноутбуком (как и предсказывала Маринка) и ничего у нас не спросила. Пока мы поднимались на лифте (в доме их было два, с обширными кабинами, так что влезли все), выяснилось, что парень – это Денис, старший брат Алекса.

На шестнадцатом этаже всего две квартиры, одна из дверей открыта, в связи с чем активно пропускает в парадную звуки музыки, разговоров и звона посуды, неудивительно, что туда мы и зашли.

Пространство, открывшееся взору, было огромным. Ничего странного, учитывая, что на целом этаже всего две квартиры. Совмещенная гостиная-столовая-кухня находилась справа от двери, и сразу было видно, сколько там диванов и столов, покруче любого ресторана, а сразу напротив двери располагалась какая-то мини-комната с аркой, прямо по центру которой находилась самая настоящая металлическая винтовая лестница. Оставалось загадкой, куда она вела, ведь этаж – последний; к сожалению, я не успела исследовать это помещение, потому что Денис, велев нам оставить в прихожей куртки и сумки, сразу проводил всех в гостиную.

Олеська уже была там – возле новорожденного. Вся «намарафеченная», как скажет Марина, светло-русые волосы начесаны не хуже Анджелы Дэвис, в ушах – крупные серьги. Оказывается, она напросилась прийти пораньше – помочь с готовкой; хотя изначально изыски кулинарии не предусматривались, это было видно по количеству пицц, чипсов и наборов с роллами и суши. Однако с ее легкой руки на том же столе, прямо между двумя огромными коробками с пиццами, появилась кастрюлька – тушеные овощи с мясом и грибами. Ай да Олеська! Посуда ожидала прихода гостей на отдельном столике, стояла стопкой, одинакового размера и формы, но разных цветов, видимо, такой оригинальный набор. Одна из тарелок была в руках у Алекса, и именно блюдо сокурсницы дымилось нынче в ней.

Народ, прибывший с нами, тут же налетел на еду, а Олеся, сидевшая так близко к Алексу, словно приклеенная, показала на нас рукой:

– Вот и Маринка с Каринкой! – и выразительно оглядела мой прикид. Уже рот открыла, чтобы что-то съязвить по поводу платья, дескать, правильно, что послушалась меня и переоделась, но не успела, слава богу, потому что Алекс при виде нас приподнялся и потянул через стол свою длинную белокожую руку.

– Очень рад, что вы пришли!

Он даже тарелку на время отставил. Мы пожали ему руку, поздоровавшись и поздравив с праздником, и сели напротив.

Алекс улыбался нам. И вроде бы даже игнорировал Олеську, которая уже чуть ли не ноги на него закидывала. Маринка тоже улыбалась, а я в ответ просто его рассматривала. Светлые ухоженные волосы зачесаны назад, голубые глаза, бордовая рубашка – три верхние пуговицы расстегнуты. Не парень, а картинка.

Короче, я сумела опустить глаза, лишь приложив к этому некоторые усилия. Как бы меня не спалили. Если что, сделаю вид, что смотрела ему за спину, там какое-то интересное панно темно-серого цвета с розово-белым оригинальным рисунком в азиатском стиле. Я успела разглядеть только цветущую сакуру, дольше смотреть не могу – заметят.

– Где эти кошелки? – спросила нас Олеся, подразумевая, видимо, Светку с Олькой. – Они собираются вообще приходить?

– Собирались, – кивнула Маринка. – Но вроде сперва хотели в салон.

– Дуры, – незлобиво бросила Олеся, – в салон записываться надо заранее!

– Так может, записались, – пожала плечами Марина и полезла пробовать суши.

Алекс, видать, заскучал от этих женских разговоров и обратился ко мне (наверно потому, что я единственная молчала):

– Тебе очень идет розовый цвет.

– Благодарю.

– «Благодарю»! – заржала Олеська надо мной. – Ты как толстовская барышня разговариваешь!

– Наверно, ты имеешь в виду тургеневскую? – поправил ее Алекс.

– Ой, да какая разница…

– Она завидует, не обращай внимания, – шепнула мне Маринка, но специально очень громко, чтобы они тоже слышали. – Тебе комплимент сделали, а ей нет.

Я благодарно посмотрела на подругу, а Олеська разразилась проклятиями, виртуозно совмещенными с отборным матом, а потом заявила:

– Если хотите знать, Алекс меня уже осыпал комплиментами с ног до головы, пока вас не было! Алекс, подтверди!

– Подтверждаю, – покорно произнес он, но без должного энтузиазма.

Олеську это не устроило, и она стала пихать его локтем в бок, заставляя повторить все, что он ей якобы говорил. Алекс не выдержал, сделал вид, что ему кто-то звонит с поздравлениями (а может, и правда, вдруг звук в телефоне был выключен?), и выбежал из помещения.

Олеся, кстати, довольно симпатичная девчонка, если рассматривать только черты лица. К лицу прилагались, кстати, густые светло-русые волосы (свои, не крашеные) и идеальная фигура с бюстом как минимум третьего, а то и четвертого размера (на мой взгляд, это чересчур, но парням, как говорят, нравятся «большие буфера»), однако разгульный образ жизни все-таки сказался на внешности, и Олеся к двадцати годам стала той, про которых говорят «потасканная, сразу видно». И вот реально видно! Не знаю как. Черты лица, повторюсь, нормальные, года три назад наверняка еще была писаной красавицей, но сейчас уже что-то не то. И взгляд потухший – какой-то прожженной бабы, а не молодой девушки, – и кожа лица немного пожухлая, а само оно будто припухшее. Я, может, не очень хорошо разбираюсь в жизни в силу возраста, но одно я знаю точно: парни вроде Алекса и Дениса с такими не связываются, они ими брезгуют.

Но девушки вроде Олеси этого никогда не понимают…

– Ну вот, напугали мне мальчика! – возмутилась она, делая нас с Маришкой виноватыми. – Из-за вас он сбежал! Пойду искать.

– Ага, прости, пожалуйста, Олеся, что сломали тебе личную жизнь, – с сарказмом ответила на это подружка.

– Катись! – крикнула та напоследок.

Диван напротив пустовал недолго, какие-то незнакомые парни быстро его заняли, потянувшись к Олеськиной стряпне.

Те, кто уже наелся, потихоньку перемещались в геймерскую. Это была отдельная комната (но не такая большая), вход в которую осуществлялся из гостиной. Когда мы, услышав громкие крики, зашли туда, выяснилось, что именно тут Алекс и прятался от Олеськи. Увидев нас, Алекс объявил турнир. Женщины выбирают игру. Я никогда не была любительницей игр, а Маринка считала себя геймером и выбрала гоночки. Алекс объявил, что с той, которая сможет его обогнать, он станцует.

– Ты считаешь, что это приз? – приподняв саркастически бровь, осведомилась я. Боже, какой позер… Неужели он правда считает, что каждая девушка просто мечтает танцевать с ним?

Но, едва представив себе это, я тут же ощутила, как что-то теплое разлилось в груди и опустилось к животу. Алекс будет меня обнимать… На глазах у всех… Эх, жаль, что я не выиграю!..

А он тем временем снизошел до ответа:

– Во-первых, все, кто со мной танцует, заряжается удачей на целые сутки. Это проверено уже неоднократно. А во-вторых… как часто ты танцуешь вальс?

– Вальс? – удивились все, кто слышал этот разговор. Геймерская понемногу наполнялась, и уже не хватало свободных кресел-груш и пуфиков.

– Ага. Меня бабушка учила. Знаменитой была светской львицей, ходила на все мероприятия, как вдова самого Всеволода Федорова.

– А кто это? – спросила Маринка.

– Погоди… – удивилась я. – Всеволод Федоров – твой дедушка?

– Ну, не совсем. Бабка выходила замуж трижды. Федоров – один из ее мужей, но именно он привел ее в высший свет, что потом помогло моему отцу построить бизнес…

– Кто такой Федоров? – спросила Светка. Я даже не заметила, когда они с Ольгой пришли.

Алекс хмыкнул, мол, ниже моего достоинства отвечать, а я просветила сокурсницу:

– Это известный советский режиссер, его иногда ставят наравне с Данелия, Гайдаем и Рязановым, просто он снимал не комедии, а триллеры, и фильмов у него очень немного.

– Зато какие! – поднял палец Алекс, чье довольное лицо говорило без слов: он рад, что я в курсе, кто такой его приемный дедушка. – Но вам, поколению Инстаграма и ТикТока этого не понять, конечно.

Светка надулась и вернулась в гостиную, а Маринка уселась возле Алекса и взяла в руки джойстик.

– Погнали, тряпка! Ща я тебя сделаю, черепашка!

– Черепахи, если их вынести под палящие лучи солнца, очень быстро бегают, знаешь ли… – споря, Алекс тоже взял джойстик и запустил игру.

– Не так быстро, как Феррари!

– Помнишь знаменитый софизм про Ахиллеса и черепаху? – решила я блеснуть эрудицией. – Ахиллес не сможет догнать черепаху, если делить расстояние между ними на точки.

Алекс хмыкнул, оценив мою образованность, и они начали соревноваться. Я стояла за их спинами, как и многие другие (кому пуфиков не досталось), и удивлялась, как можно на такой скорости вписаться в поворот.

Маринка почти обогнала его, но Алекс все-таки финишировал первым.

Потом попытались его обыграть и Олеська, и Олька, и даже Светка, вернувшаяся в геймерскую с огромным куском пиццы в руке еще на этапе гонок с Олесей.

– Э, в геймерской нельзя сорить! – возмутился Денис. Все это время он молча ходил по квартире и контролировал процесс веселья, отбирая у некоторых алкоголь. Он позволял нам выпить, но немного и сам решал, кому когда пора остановиться. Из-за этого многие парни поспешили покинуть праздник досрочно. Светка его проигнорировала, а сам Денис неожиданно увлекся гонкой и начал болеть за Олесю. Та, конечно, проиграла и в итоге удалилась из комнаты с Денисом, пытающимся ее утешить.

Так вот, когда девушки закончились (Света тоже проиграла), Алекс вопросительно глянул на меня.

– Я? – удивилась я. – Не, я не умею…

– Она ни во что никогда не играла, – пояснила Маринка, как мне показалось, с намеком на превосходство. Надеюсь, что у меня разыгралось воображение, потому что, вообще-то, свое время нужно тратить на учебу, а не на всякие дурацкие игры и «интернеты». Это мне так мама всегда говорит. «Невозможно достичь успеха, если постоянно сливать свое время в унитаз» – вот ее излюбленная фраза. Правда, мамочка редко получала зарплату хоть немного превышающую МРОТ, но она ссылалась как раз на свой техникум.

Алекс тем временем обдумывал мое положение. Наконец заявил:

– М-да, тогда это будет нечестно по отношению к тебе. Но мы решим этот вопрос. Садись, – он показал на место рядом. Я, пожав плечами, села, не понимая, чего он хочет от меня. – Бери джойстик, вот так… Вот эти кнопки – движение по карте. Вот эта – ускорение. Я буду тебя учить. А через полчаса сразимся.

– За полчаса научить нереально, – фыркнула Маринка, которая вроде бы не понимала, для чего это все затевается. Я тоже.

– Ну, если не выйдет, то победу отдадим тебе, ведь ты почти меня обогнала.

– Идет! – обрадовалась подружка.

Боже, неужели она так сильно хочет с ним потанцевать? Хотя… в него влюблена, наверно, каждая девочка с нашего курса, почему бы и Маринке не поддаться?

Про себя же я толком не могла сказать. Он выглядел как настоящий принц и вел себя иногда образцово, но периодически раздражали его снобистские и высокомерные выходки. Он как будто знал, что в него все влюблены поголовно и посмеивался над нами, наслаждался вниманием, а сам будто бы ни к кому ничего не испытывал в принципе, даже дружеских чувств. Впрочем, у меня сильно развитое воображение, может, мне так кажется…

Итак, обучение вышло интенсивным. Алекс сидел очень близко на этом узком диванчике перед экраном, часто брал джойстик из моих рук, касаясь ладонями то моих пальцев, то оголившихся ляжек. Надо было оставлять свое длинное серое платье, а это уж больно задирается…

Наконец хозяин квартиры решил, что мой звездный час пришел. Мы начали гонку. Алексу не повезло: он пару раз серьезно врезался, а на льду вообще закрутился и долго не мог выровнять автомобиль. В результате я финишировала первой.

– Вот так! – сказала я с превосходством. – Тише едешь – дальше будешь. Моя мама мне всегда это говорит!

– Но как это… – промямлила Маринка, а потом вдруг выбежала из комнаты. Что с ней?

Но я не успела поразмышлять над этим, потому что народ заскандировал:

– Вальс! Вальс!

– Подождите, – охладил Алекс их пыл, – мне надо прийти в себя, я тут потею три часа с вами, а трогать эти прекрасные руки потными ладонями себе не позволю, это моветон.

Алекс ушел – то ли в душ, то ли просто руки мыть, – а студенты захихикали.

– Ишь какие слова выдает! Моветон!

Я пошла искать Маринку и обнаружила ее на кухне, отделенной от столовой небольшой перегородкой и кухонноймебелью.

– С тобой все хорошо? – спросила я с тревогой.

– Конечно! А что не так? – доброжелательно ответила Маринка, и я успокоилась.

– Ничего, мне просто показалось… хм… А что ты ищешь? – поменяла я тему.

– Да вот… вино хочу открыть. Помоги.

Марина всучила мне бутылку из темного стекла с какой-то золотистой наклейкой, а сама пошла искать бокалы. Я не спец в таких вещах, но тем не менее чувствовалось, что вино весьма дорогое. Подруга отыскала хрустальную посуду и поставила на стол. Я держала бутылку, поставив ее рядом с бокалами, пока подруга орудовала штопором. Наконец пробка была вынута, я стала поднимать бутылку со столешницы, готовясь наливать ей в бокал, а Маринка потянулась через меня, чтобы швырнуть пробку в мусорку, и наклонила тем самым бутылку в мою сторону.

– Стой! Ты щас… – Я не успела договорить, потому что красное вино пролилось на мое светло-розовое платье, безнадежно его испортив.

– Ой, прости!

Маринка виновато заулыбалась и кинулась вытирать полотенцем плоды своей деятельности, только сильнее в итоге втирая напиток в ткань.

– Отстань, – я отстранилась.

– Ты чего? Я же не нарочно…

Не знаю, что это было. Интуиция? Ясновидение? Психология? Нейролингвистика? Но я читала по ее лицу. Огромными сияющими буквами на нем было выгравировано слово «СПЕЦИАЛЬНО». То ли по странной улыбочке, то ли по чересчур высоко, будто неискренне, поднятым бровям, то ли по фальшивой интонации, когда она говорила «не нарочно» – но я точно знала, что нарочно. И от этого было больнее. Плевать мне на вальс. И на Алекса тоже. А вот на Маринку – нет. Она моя подруга уже несколько лет. И я думала, что всегда могу на нее положиться. А оказалось, что нет. Оказалось, что у этой дружбы была цена. И цена этим отношениям – красивый богатый мальчик. Даже не сам мальчик, а просто танец с ним. Можно подумать, что если я ним повальсирую, то непременно выйду за него замуж. Можно подумать, что если бы я проиграла и с ним танцевала она, то именно она стала бы хозяйкой в этой гигантской квартире. Но Маринка то ли была глупа, чтобы это понять, то ли слишком зла, чтобы даже пытаться.

В результате я разревелась, но этого она не увидела: я, слава богу, успела уединиться. Приютом мне послужила та самая пустая комната с лестницей. Да, у нее не было двери, но я встала в дальнем углу и принялась смотреть в окно. Даже если кто-то заглянет и увидит меня здесь, то он не поймет, что я плачу, ведь стою спиной. Возникла мысль позвонить маме и пожаловаться на жизнь, а еще – вызвать такси, но для этого пришлось бы выйти в коридор, ведь куртка и сумка с телефоном оставались там. Как только мы пришли в квартиру, Денис сразу показал на стойку с кучей вешалок и предупредил, что у них очень жарко. Сумочка у меня через плечо, поэтому мне пришлось и ее снять, чтобы скинуть кожанку, и так, в общем-то, делали все. Только Маринка вот догадалась сунуть телефон в карман юбки, а я – нет. А теперь мне жуть как не хотелось выходить на люди. Хотя бы не прямо сейчас. Вот закончатся слезы, высохнет лицо, пропадут уродливые красные пятна, и тогда я смогу – уговаривала я себя, продолжая смотреть в окно.

И так я стояла достаточно долго. Или мне так просто показалось из-за испортившегося настроения. Да что там настроение – у меня рушилась жизнь…

– Это из-за подруги или из-за платья? – спросил кто-то сзади. По голосу я узнала Алекса и не стала оборачиваться.

– И то и другое, наверно, – тихо ответила я. По гнусавому голосу, к сожалению, было понятно, что я реву, но, судя по его вопросу, он это и так понял.

– Брось, пошли, научу вальс танцевать.

Алекс, как и любой, кажется, мужчина, абсолютно не разбирался в женских штучках: нарядах, красоте, комплексах и соперничестве.

– Я не появлюсь в таком виде при всех. И тем более не стану танцевать при всех, чтобы все только на эти пятна красные и смотрели.

– Ты же понимаешь, что она конкретно этого и добивалась?

Ну вот, стоит подумать о человеке плохо, как он поражает тебя какой-то необычной или мудрой мыслью или очень хорошей наблюдательностью.

Я кивнула.

– Значит, она победила, – ответила со вздохом. – Но это патовая ситуация, я ничего не могу исправить все равно.

– Ну хорошо, ты не хочешь возвращаться к ним, но и уходить не хочешь, иначе бы убежала…

– Я не могу выйти из комнаты, как ты не понимаешь?! – повысила я голос. – А куртка и сумка в прихожей. И дверь тоже там, прикинь!

– Что же ты намерена делать? – по-простецки спросил он с легким любопытством.

Я снова пожала плечами. Затем попросила:

– Дай мне какую-нибудь старую ненужную рубашку, я накину сверху. У меня короткая куртка, а вино залило весь подол…

– Предлагаю кое-что получше. Идем. Гулять – так гулять.

И Алекс поднялся по винтовой лестнице, после чего открыл люк, ведущий на крышу.

Слезы вмиг просохли. Я будто переместилась в сказку. Принц ведет меня на вершину башни, откуда лучше всего просматриваются его владения, вся красота природы той частицы мира, которой он обладает.

– На крышу? – уточнила я с испугом в голосе. Может, я не так поняла его?

– Да.

– А туда можно?

– Конечно, – хохотнул он. – У нас будет своя вечеринка. Только ты и я. И никто не будет смеяться и показывать пальцем.

– Отлично, – обрадовалась я решению и взлетела по лестнице так быстро, что едва не споткнулась.

– Осторожно, – вновь посмеялся он надо мной и взял за руку, дабы уберечь от падения.

Мы поднялись на крышу вместе. Со всех сторон сияли огни ночного города.

– Вау!

Я вдруг подумала, что лет двадцать назад, без всей этой неоновой красоты, вид с крыши так бы не поражал и не восхищал.

Но тут он сказал нечто страшное…

– Полетели?

На миг возникла пауза. Время будто остановилось. Я смотрела в его лицо, подсвеченное снизу люстрой помещения из-под люка и городскими фонарями с неоновыми вывесками. Он ведь не шутит…

– Куда? – ляпнула я глупость. Но что бы вы сказали на моем месте?

Ответ, как ни странно, имелся весьма четкий.

– Туда, – и он показал на крышу соседнего здания, того самого, мрачного, страшного и заброшенного.

Того, рядом с которым, мы, к сожалению, сейчас стояли.

– Не-не, – я сделала шаг назад и замахала руками. – Во-первых, мне не нравится тот дом. А во-вторых, я боюсь высоты.

Алекс же был до удивления настойчив. Интересно, почему? Он сделал шаг ко мне и вновь завладел моей рукой.

– Не бойся. Ты не успеешь ничего заметить, как мы уже окажемся на другой стороне.

– На другой стороне бытия? – съязвила я. – Я туда как-то не тороплюсь.

Парень хохотнул. Как только мы оказались наедине, его настроение почему-то стремительно росло вверх.

– Что ты такая пессимистка? Я же говорю, не бойся. Я с тобой.

Внезапно в моем сознании повторно всплыли все эти разговоры и сплетни о том, что Алекс – колдун и умеет левитировать. Почему-то именно сейчас, здесь, на крыше, видя его взгляд, горящий каким-то дьявольским огнем, и слыша его задорный смех, будто ему плевать на все условности и предосторожности, я начала этому верить.

Под ложечкой неприятно засосало. Я попыталась отойти назад, но то, что он держал меня за руку, сдерживало мое отступление.

– Пусти, – прошептала я.

– Нет, – с наглостью ответил Алекс, а дальше прозвучало роковое: – Держись крепче! – И он побежал вперед – к самому краю крыши.

Руку в плече пронзила боль, когда он дернул меня за собой, и ноги сами побежали за ним следом – иначе бы я просто упала лицом вниз.

– Нет! Не надо, Алекс! Прошу тебя! – кричала я на весь город, но никто не желал услышать и прийти мне на помощь.

Яркие огни оказались обманкой. Город спал…

Расстояние до края крыши неумолимо сокращалось. Через каких-то три секунды я уже воспарила над городом. Весь ужас состоял в том, что до соседней крыши было метров пятьдесят, и я понимала, что мы просто не сумеем на нее приземлиться, а значит, полетим вниз…

3

* * *

– Вы знакомы с Андреем Вяжским?

– Нет, – пожала я плечами.

Молодой опер, услышав мой ответ и на первый взгляд, казалось бы, удовлетворившись им, полез в свой телефон и поставил видео – это был кусок моей позавчерашней трансляции.

Экран поделен на три части. Две большие части занимают камеры, точнее то, что они снимают: меня и стол с раскладом. Маленькую часть я оставляю под чат, который вывожу на экран. Если кто-то будет скачивать видео, то чат он уже не прочитает, а так – запись всех сообщений остается на экране.

В той части видео, которое мне поставили, я гадала человеку с ником TorGromoverjez, который закинул мне пятьсот рублей. Расклад, если честно, меня сильно расстроил.

– Так «Тор» – это и есть ваш Андрей? Как он умер? Его убили?

– С чего вы взяли, что он умер? – молодой опер сделал стойку. Ему казалось, что он «подловил» свидетеля, которого теперь можно переводить в разряд подозреваемых. Как бы не так.

– Видите расклад? Многим, кто не знаком с Арканами Таро, кажется, что Смерть – самая страшная карта. Ею постоянно пугают во всяких фильмах про гадалок. Но Смерть крайне редко обозначает смерть в прямом смысле этого слова, то есть смерть физического тела. А вот то, что я вижу здесь, – кивнула я не экран его мобильного, – уже гораздо чаще предсказывает такие вещи. Десятка Мечей, Сила, Восьмерка Кубков, Мир перевернутый на итоге. Понимаете? – Он, конечно, не понимал. Я не стала ждать уточняющих вопросов и ответила сама: – Переход в другой мир! Десятка Мечей – это смерть в данном случае и, скорее всего, не естественная. Тем более раз вы ко мне пришли… – пожала я плечами, мол, немного дедукции и гадалке не помешает. – Сила и Восьмерка Кубков – уход, причем резкий, при поддержке каких-то серьезных обстоятельств – «Сил».

– А вы сказали ему об этом?

По отсутствующему выражению лица опера было ясно, что он не верит «во всю эту чепуху», как эзотерику и гадание называют обычно скептики.

– Вы же смотрели запись стрима, стало быть, знаете, что нет. О таких вещах как-то неудобно говорить. Тем более всегда есть вероятность, что человек свернет на другой путь и обойдется легким испугом. Допустим, авария произойдет у него прямо на глазах и, если бы он не отвлекся на пришедшее сообщение и не сбавил бы скорость почти до нуля, он бы успел в этой аварии «поучаствовать», – рассказала я то, чему свидетелем была сама. – В общем, я предостерегла его, сказала, чтобы он был осторожен. – Видя, что опер по-прежнему мне не верит, я добавила с хитрецой: – За пятьсот рублей – это максимум, на что он мог рассчитывать!

Опер выдал гнилую улыбочку, мол, все понятно с вами, мошенниками. Только деньги для вас имеют ценность. А я слегка кивнула. Пусть думает, как ему приятнее.

Хотя нет, пусть не думает… Ведь «приятнее» для него – посадить меня, представив следствию как соучастницу. Только зачем соучастнице так глупо подставляться в прямом эфире? Но на это его мозгов уже не хватит. Или он считает, что не хватает мозгов у меня. Мы же, блогеры, известные позеры. Убиваем людей в прямом эфире и совершаем прочие противоправные действия, заходя при этом в профиль со своего собственного IP, а не через какой-нибудь VPN, а потом удивляемся, что нас поймали. Действительно дебилы, чего уж… И я, видать, не исключение.

– Его зарезали в подъезде через час после вашего расклада, – снизошел-таки опер до пояснения.

– Десятка Мечей, – удовлетворенно закивала я.

– Прекратите! – фыркнул он, но быстро остыл. Видимо, вспомнил, что девяностые давно прошли, и сейчас никто не «прессует» подозреваемых после громких перестрелок в подворотнях.

Когда брезгливо-гневливое выражение покинуло его лицо, я с удивлением обнаружила, что опер довольно симпатичный. Темные волосы и светлые глаза – сочетание, достойное аристократов. Милые родинки, рассыпанные хаотично по лицу и даже угодившие на шею – дальше не видно, одежда мешает – вызывают материнский инстинкт. В ком-то веснушки будят желание защищать и оберегать, а во мне, значит, родинки. Но я быстро поборола все светлое, что родилось во мне от созерцания капитана полиции, ведь я знала, как никто другой, как обманчива бывает внешность.

– Значит, вы не знакомы с потерпевшим и не в курсе, кто мог желать ему смерти?

– Лично я – нет, но за пятьсот рублей могу сделать расклад.

Опер зло сплюнул прямо на ковер и покинул мою квартиру, попросив напоследок грозным тоном никуда не уезжать. Слава богу, ну и вали себе. Я как раз собиралась принять душ, а тут его черти принесли. Ну или кто там… Надо же, как оперативно сработали. Позавчера вечером зарезали дядьку, а сегодня, опять же вечером, они у меня дома. Неужели других подозреваемых нет? Причем в дверях ничего не сказал, только представился (Лисин? Лесин? Я уже и забыла) и попросил войти. После этого вместо кухни, куда обычно направляются гости, тем паче незваные, он зашел в мою спальню (какая наглость! хотя дверь была открыта все же), где я провожу трансляции (комната огромная и поделена на два сектора), внимательно все осмотрел, весь антураж, который ограничивался строго обзором камеры, даже черная стена (не краска, а просто натянутая на обои тряпка) закачивалась аккурат там, где начинался другой сектор (спальня), который не видят мои зрители, и только после этого начал задавать вопросы. Дядьку было жалко на самом деле (не мента, конечно, а убитого), но я ничего не могла для него сделать.

Ложась спать, я вытащила одну карту из колоды. Карта будущего дня. Я не всегда так делаю, полагая, что жизнь должна идти так, как она идет, но иногда интуитивно понимаю, что вот прямо сейчас мне нужна какая-то подсказка.

Выпала Луна. Карта-предостережение, означающая опасность и скрытых врагов. Хм, странно. Вроде ни с кем не конфликтую последнее время. Я отложила колоду и выключила звук в телефоне – всего за минуту, как выяснилось позже, до рокового сообщения, перевернувшего впоследствии всю мою жизнь.

Просыпалась я тяжело, за два-три этапа, как всегда бывает после долгой насыщенной трансляции. Я в принципе не самый общительный человек, и необходимость разговаривать, да еще и трактовать карты, забирает у меня много энергии. А некоторые ведьмы, кстати, считают, что Таро – энергетический вампир и берут такую вот плату за оказанные услуги. Что ж, пускай. Они ведь меня кормят. Подумаешь, посплю на пару часов дольше…

Так вот, я проснулась, потянулась к телефону, увидела время и легла снова спать, не заметив значок нового сообщения – я по утрам тугодум и до ужаса невнимательна. Выдернув себя из утренней дремы и в очередной раз поняв, что вставать нужно сразу, а не «когда-нибудь» потом, ибо с каждым разом в голове все больше тумана, а в теле все меньше бодрости, я снова потянулась к мобильному. Времени уже было заполдень, а значит, я проспала после первого просыпания около часа. Я отложила телефон с намерением вот прямо сейчас встать, только пусть глаза еще чуть-чуть отдохнут… И в конечном итоге поднялась уже в половине второго. У всех так происходят утренние просыпания или я какой-то особый подвид гомо сапиенс? А впрочем, у большинства людей по утрам какая-то официальная работа, где их ждут к конкретному времени, а значит, им тройные засыпания и просыпания – непозволительная роскошь и блажь.

Итак, умывшись и позавтракав, я наконец-то добралась до сообщения. Мозг еще недостаточно проснулся, чтобы четко осознать посыл. Однако мурашки уже побежали стройным муравьиным рядом по спине.

«Я знаю, что ты сделала. Я расскажу».

– Ну и рассказывай, – ответила я нарочито бодрым голосом, зевнув, и бросила телефон на кухне. Сегодня я собиралась смотреть новый сезон любимого сериала, так что мобильный мне не понадобится. И стримить, пожалуй, не буду. Надо отдохнуть от общения.

Через два часа, проголодавшись, я заказала пиццу. Молодой курьер, вручая большую коробку, из которой вырывались аппетитные запахи, кивнул куда-то вбок, где должна быть стена метров три длиной, и только потом дверь соседей.

– Вандалы малолетние. Вызовите участкового, у нас в доме тоже бегали, когда домофон не работал, так он быстро их нашел и за уши оттаскал.

Господи, я, видимо, до сих пор не проснулась… А люди ведь столько подвигов успевают совершить к четырем часам дня, как минимум, отработать почти целый день, выдержать совещание и выполнить пятьсот тысяч различных заданий от неугомонных начальников…

– Вы о чем? – решила я уточнить, тряся усиленно головой и понимая, что это упражнение никуда меня не приведет.

– Да вот же! – доставщик опять куда-то вбок показал, на сей раз рукой, и, пожелав мне приятного аппетита, отчалил.

Я же решила выйти на лестничную площадку.

Между мной и соседями во всю стену на светло-голубом фоне было выведено черным баллончиком: «Я расскажу!»

В этот момент я перестала быть оптимистом…

4

* * *

Одеяло я заметила не сразу. Сперва ощущение невесомости сменилось неприятной болью в ногах и почти сразу – в ладонях в результате падения вперед на руки, только потом я заметила, что лежу на чем-то мягком.

Алекс весело расхохотался. Его забавлял мой страх.

– Видишь, глупышка! Я все просчитал!

Ага, все просчитал, но не потрудился меня предупредить об этом. Ему хотелось, чтобы я успела сильно испугаться!

– Невозможно все просчитать, – стала я спорить от злости и попыталась выдернуть руку – и в полете, и сейчас после приземления он так и держал меня, словно боясь, что сбегу. Только куда? Почему-то я была уверена: выдерни я руку, когда мы находились в пространстве между двумя крышами, я бы разбилась насмерть.

Неужели я верю в то, что он умеет левитировать?

– Перестань дергаться. Что с тобой?

– Пусти!

Он все-таки отпустил. Я поднялась и подбежала к самому краю. Эта крыша была чуть ниже той, с которой мы прыгнули. И тем не менее! Расстояние огромное. Я не верю, что смогла бы сама…

– Решила самоубиться? – хмыкнул он, глядя на меня исподлобья, все еще лежа на темном одеяле. Наверняка специально подбирал такой цвет – чтобы не заметно было с другой крыши.

– Нет, проверяю кое-что…

– Что именно? – Я молчала. – Вернись ко мне. – Он похлопал по месту рядом.

– Да что с тобой?! – не выдержала я. – Почему ты так ведешь себя? Словно все в порядке! Словно ничего не произошло!

– Это ты почему так ведешь себя? Словно что-то не в порядке! Словно произошло что-то ужасное!

– Ты что, дразнишь меня?

Я демонстративно обошла одеяло, на котором он лежал, и стала исследовать крышу. Он быстро меня догнал – и снова взял за руку. Я опять же вырвалась.

– Да что с тобой! Ты же не ушиблась!

– Немного ушиблась. Но дело не в этом. Ты не мог этого знать наперед. Мы могли разбиться!

Он долго смотрел в мое лицо странным пристальным взглядом, будто пытаясь решить, доверить мне какую-то тайну или нет.

– Нет, не могли, – наконец сказал. – Так что перестань паниковать.

– Я не паникую! Но мне не нравится, что ты делаешь такие вещи без спроса!

– Без спроса – потому что это сюрприз. Когда сюрприз, об этом как бы не предупреждают заранее, если ты понимаешь, как сюрпризы работают… Но ладно, если тебе не понравился мой сюрприз, можем вернуться назад, – и он показал на соседнюю крышу, с которой мы прыгнули.

Мысль о том, чтобы снова полететь над городом, вызвала во мне неконтролируемый приступ тошноты.

– Нет! – наконец ответила я в резкой форме, справившись с позывами. – У меня акрофобия, ты что, еще не понял? Я боюсь высоты!

– Я знаю, что такое акрофобия, могла не пояснять, – грубо сказал Алекс, как будто я его задела подозрением в его невежестве. – Но другого выхода из этого здания все равно нет.

– Как это? – Я беспомощно огляделась. Яркие звезды, полная луна, фонари и неоновые огни города в совокупности давали отличный обзор. – Вон же выход!

Я направилась к центру крыши. Небольшое строение в три стены с люком – это ведь выход, правильно? Он должен привести меня на лестничную клетку верхнего этажа. Если он не заперт, конечно…

Люк был открыт. Слава богу!

– А, так ты хочешь поиграть? – прозвучало зловещее с крыши, которую я с радостью оставляла позади, ступив на шаткую железную лестницу. – Ну хорошо, давай поиграем. – А дальше… Дальше начался отсчет. – Десять…

– Ты с ума сошел? Что ты делаешь? – крикнула я, находясь на верхних ступеньках, но Алекс лишь продолжал считать в обратном порядке.

– Восемь… Семь…

И что-то подсказывало мне, что это не просто какая-то детская игра. За этим отсчетом кроилось что-то ужасное.

– Я не собираюсь играть с тобой в прятки, идиот! – разозлилась я, однако ярость моя довольно быстро преобразовалась в страх.

– Шесть…

«Бежать! Бежать от него!» – взрывом пронеслась в моей голове пугающая мысль. Интуиция или инстинкт самосохранения подсказывали мне, что, если он меня поймает, случится что-то плохое. Он явно неадекватен, за пару месяцев учебы такое можно и не раскусить. А вдруг он вообще на учете стоит в каком-нибудь психоневрологическом диспансере?

Я резко бросилась вперед к свободе – вниз по ступенькам, но лестница оказалась слишком неудобной для таких рывков, я споткнулась, и лишь перила удержали меня от падения, а ногу пронзила острая боль. Растяжение? Главное, чтобы не что-то похуже…

– Три… – доносился с крыши обратный отсчет. Он не шутит…

Я посмотрела вниз. На лестнице была темень, и сапожки с высокой шпилькой даже не посверкивали сотнями стразиков, как делали на улице или при искусственном освещении. Боже, как я их любила! Какими красивыми они мне казались. Но сейчас они мой враг. Я просто споткнусь еще раз, не успею схватиться за перила и сломаю себе шею, приземлившись на твердый цементный пол… Одним стремительным движением я расстегнула молнию на правом сапоге, сняла его. Пытаясь держать его в руках, я стала расстегивать второй сапог, но первый выпал и поскакал по ступенькам вниз, создавая много лишнего шума. Ясно. Я надеялась носить их в руках, но искать его в темноте на полу уже не буду – дорога каждая секунда. Я просто скинула левый сапог и продолжила спуск по лестнице в тот момент, когда сверху донеслось:

– Кто не спрятался, я не виноват!

Последние три цифры он произносил медленно, видимо, растягивая удовольствие, а может, это была изощренная пытка. Интонации законченного маньяка-садиста на это и указывали.

Я рванула вперед. Через метр от люка начиналась кромешная мгла. Я ударялась о стены, набивая болезненные синяки на плечах и руках, и пыталась найти лестницу. Вскоре раздался звук металла – преследователь ступил на верхнюю ступеньку железной лестницы, ведущей с крыши на этаж. Руки нащупали какой-то проем, и я нырнула туда, чтобы спрятаться. На лестнице он все равно очень быстро меня догонит, ведь я босиком. Вдруг там осколки разбитых бутылок или использованные шприцы, оставшиеся от нариков и бомжей, которые любят заселяться в пустующие здания? Нарвавшись на такие подарки стопой, обтянутой тонкими колготками, я непременно закричу, выдав свое местопребывание, а потом и вовсе буду хромать. Не говоря уже о том, чтобы подхватить какую-то заразу. Нет, это очень рискованно.

Продвигаясь на ощупь вперед, я увидела впереди окно. Я в чьей-то незаселенной квартире. Хорошо, что отсутствовали входная дверь и мебель. А то нарвешься на стул, он упадет – и пиши пропало. Найдя самый темный угол, куда не доходил слабый свет уличных фонарей и далеких звезд, я распласталась вдоль стены и замерла, забыв о том, чтобы дышать.

Алекс тем временем спустился с лестницы и достиг пола.

– Карина-а, – растягивая гласную, позвал он меня. – Тебе некуда бежать!

В следующий миг я услышала звук скрежетания, как если бы острием ножа провели по цементной стене. Нет, нет, не может быть… У него же не было с собой оружия. Или?.. Карман джинсов. А там – перочинный ножик. Господи, какой ужас… А у меня ни телефона, ни какого-нибудь приемлемого оружия. Сапоги со шпильками остались где-то возле лестницы. Даже ногтей длинных у меня нет. Да, имеются зубы. Но против ножа – пользы мало…

– Выходи, не бойся… – сказал он такой интонацией, после которой даже умственно неполноценный бы не вышел. Алекс и не старался теперь выглядеть адекватным. Он знал, что я в его лапах, что я никуда не денусь…

И снова лезвие заплясало по стене сплошную неровную, скорее всего, линию. И остановилось аккурат возле проема.

Проема, за которым находилась я…

– Карина-а…

Я сжала руками свои непослушные уста, чтобы они не могли меня выдать.

Он сделал шаг вперед, переступая порог заброшенной квартиры, и тусклый свет, льющийся из окна, нечетко высветил контуры его фигуры. Но этого было достаточно. В его руке, поймав слабый луч, сверкнуло короткое лезвие. Да, я была права, к сожалению. У Алекса есть оружие.

– Карина? – спросил он уже нормальной интонацией (как будто она могла меня обмануть!), подождал несколько секунд и, вздохнув, вышел в коридор.

Слыша удаляющиеся шаги, я не могла поверить своему везению. Я уже мысленно составляла завещание, сокрушаясь о том, что заверять его здесь некому, да и некогда. Хотя оставлять мне решительно нечего, разве что короткий норковый полушубок, который, впрочем, так и так отойдет маме. На счету тысяч двадцать – остались с летней подработки плюс стипендия. Но и это тоже достанется маме, пропивать теперь некому.

Так, стоп, хватит! Вот выберешься отсюда и купишь на эти деньги какой-нибудь подарок ей, маме это гораздо приятнее, чем получать наследство! Соберись, тряпка!

Что-то стукнуло в отдалении. Потом все затихло. Я отдышалась и сделала осторожный шаг вперед – к выходу на этаж. Вдруг он только сделал вид, что ушел, а сам затаился и ждет?

Я решила подождать еще и напрягла слух. На этаже никаких звуков – и по-моему, во всем здании. Видать, он подумал, что я сбежала, и кинулся в погоню. А фразочки про то, что отсюда нет иного выхода, просто страшилки, глупые попытки вернуть меня на крышу – в его смертельные объятия.

Я медленно пошла вперед, все еще стараясь не производить никакого шума. Возле порога замерла. Выглянула из проема. Темень – хоть глаз выколи. Если он там стоит, я его не замечу. Но ведь услышу его хищное дыхание?.. В тот же время мое он не услышал!

Мысленно призывая Высшие Силы себе на помощь, я вышла из квартиры на этаж и пошла вперед – как мне казалось, к лестнице. Да, в этом же направлении и скрылся этот сумасшедший, но он, скорее всего, знал это здание лучше меня, по всей видимости, бывал тут не раз, учитывая, как спокойно сюда прыгнул, следовательно, в поисках выхода нужно идти как раз за ним. Но так, чтобы он этого не понял. Он думает, что преследует меня, крадущуюся к выходу, а я тем временем буду идти за ним, вот так и найду подъездную дверь, все легко и просто.

Я мысленно хмыкнула над собой за слова «легко и просто», однако через несколько метров вышла-таки к лестнице, и дело и впрямь пошло быстрее. На лестничном пролете окна были узкими и длинными, почти во весь этаж, и света здесь, соответственно, было больше. Я могла разглядеть на ступеньках мусор и что-то, похожее на стекло, и тщательно сие переступала, поэтому умудрилась даже ни разу не поранить ноги. Наконец я оказалась на первом этаже. Итак, где же выход?

Лестница вывела снова в какой-то темный коридор, очевидно, в этом здании предусмотрена шахта лифта, которая и расположена ближе к выходу, а лестница – это так, запасной вариант, поэтому она выводит не к двери, а к длинному холлу с квартирами.

При мыслях о пустующей шахте по спине прогулялся мерзкий холодок. Не дай бог наступить туда… Да, я уже на первом этаже, но здесь наверняка предусмотрена подземная парковка, а лететь даже один этаж вниз и приземляться на твердый бетон мне ой как не хотелось.

Я шла вперед, держась руками за стену и продолжая прислушиваться. В какой-то момент мне почудился шорох за углом. Я уже достигла конца коридора и видела легкие, едва различимые тени впереди. Если имеется тень, значит, есть и свет, успокаивала я себя, начиная ускоряться, и вот тут что-то громыхнуло в том месте, куда я двигалась. Будто кто-то что-то уронил. Понятно, что это был не совсем грохот, какой произвела бы упавшая железка, а скорее шум от падающей пачки салфеток. Но в полнейшей тишине и этот шум произвел неизгладимое впечатление.

Алекс? Я думала, он давно ушел. Он же вроде бросился в погоню, нет? А что это тогда? Крысы? Возможно.

И я пошла дальше, ибо ничего другого мне просто не оставалось…

Я сделала еще несколько шагов и оказалась в большом холле, слегка освещаемом узким окошком сверху. Ага, это выход! Я бросилась вперед, забыв о конспирации, и предательские ступеньки, подвернувшиеся по пути, спрятавшиеся, как партизаны в темном лесу, заставили меня полететь носом вперед и приземлиться на живот. Хорошо, что я успела подставить руки, и лицо не пострадало. К сожалению, мое «Ах!» было слишком громким, чтобы надеяться, что меня никто не слышит. Да, Алекс уже должен был уйти, но кто-то ведь шумел тут поблизости?

Я поднялась и снова бросилась вперед. Наверняка тут только один короткий пролет ступенек. Иначе просто не бывает! Это же обычный подъезд! Точнее, таким планировался…

Я уперлась во что-то деревянное. Окно было сверху, прямо надо мной. Это явно дверь. И вот какой сюрприз меня поджидал. Дверь не открывалась. С моей стороны никаких замков и задвижек не было. Стало быть, дверь заперта снаружи! Что же мне теперь делать? Неужели это Алекс закрыл дверь? Он не подумал о том, что бросает меня на верную смерть – ведь здесь меня никто точно не найдет?.. А потом мне пришла в голову следующая мысль: он ведь посчитал, что я сбежала, вот и запер пустое здание. Но откуда у него ключи?

Черт… Об этом надо было раньше подумать. Потому что я успела бы додуматься кое до чего и спрятаться. А теперь, молотя в закрытую дверь, я была как на ладони…

А подумать я должна была вот о чем: если дверь закрыта или там паче заколочена, то Алекс никак не мог выбраться. А значит, он все еще внутри, здесь, со мной…

В следующую секунду я услышала за спиной:

– Попалась!

5

* * *

– Ну что, Касси, мент этот отстал от тебя?

Мы общались с Лелькой по скайпу. До прямой трансляции еще сорок минут, и я была расслаблена: успею и поболтать, и в образ войти, и все нужные программы настроить.

– Отстал. Не видела и не слышала его уже несколько дней.

– Отлично. Убийцу-то поймали?

– Ты меня спрашиваешь? – хмыкнула я. – Так они мне и скажут.

– Но ведь отстали! – привела глупый аргумент приятельница.

– Значит, другие зацепки появились. Поняли, что я тут сбоку припека.

– Ну лады. Я тебе тут еще одного кента переправила. Записывай.

Я записала всю информацию, делая вид, что она мне очень необходима, и распрощалась с подружкой.

Выпив стакан воды, что я всегда делаю, когда предстоит долго разговаривать, я вышла в эфир. Мне сразу показалось, что что-то не так, как обычно, но с первых минут стрима на меня посыпались заказы погадать, и некогда было подумать и разобраться в себе. Наконец кто-то в чате написал: «А где Саныч?» И правда. Саныча сегодня не было. Хотя он был позавчера и снова пугал меня странными сообщениями и донатами. «Кровь на моих руках – пока что не твоя» и все в таком стиле. Вчера я не стримила. Куда же делся главный мой спонсор? Сошел с ума, а кто-то наконец это заметил и упек его в психушку?

Ладно, придет завтра, вот и спросим его, где был.

…Однако на следующий день трансляция сорвалась. Я готовилась к стриму, когда мне позвонил тот самый опер, что был у меня на днях, и велел приезжать по какому-то адресу. Впрочем, необходимая улица располагалась параллельно моей, так что я просто отложила стрим на два часа, понадеявшись, что успею. У всех подписчиков и случайных посетителей моей страницы должно было отобразиться измененное время.

Нужная улица оказалась невыносимо длинной, так что идти пришлось минут двадцать – двадцать пять, чтобы попасть во двор дома номер 76.

Итак, безрадостная девятиэтажка из серого кирпича приветствовала меня распахнутой дверью, придавленной для надежности каким-то булыжником, чтобы не закрылась на магнитный замок и чтобы мне не пришлось звонить в квартиру… а кстати, в какую? В названном адресе значился только номер дома, подъезд был один, но квартиру мне не назвали.

Миновав площадку с лифтом и попав на лестницу, я сразу поняла почему. Голоса доносились так четко, словно подниматься нужно максимум на третий этаж, а то и второй… Так оно и оказалось. Прямо на ступеньках, чуть ниже третьего этажа, лежал мужчина. С лестницы, где покоилось тело, в ближайшую квартиру сновали какие-то мужики, громко переговариваясь. Из обрывков фраз стало понятно: они расследуют смерть этого человека, которая, судя по огнестрельному ранению в грудь и голову, была насильственной. Если бы человек решил застрелиться, вряд ли бы стал палить себе в сердце, сразу бы начал с головы. И уж тем более не стал бы этого делать в подъезде. Слава богу, тело было прикрыто белой простыней и локализацию входных отверстий я поняла по небольшим кровавым пятнам.

– Вы кто? – строгим голосом осведомился какой-то мужчина средних лет, лысеющий и весьма подвижный, когда я подошла к порогу квартиры с открытой дверью.

– Я Кассандра, – замявшись на мгновение, ответила-таки я.

– Кто? – переспросил мужик с каким-то недоверием. Явно впервые слышит это имя.

– Петрович, это ко мне, пропусти! – крикнули из недр апартаментов. Голос моего опера. Я вспомнила, что зовут его Вячеслав, а фамилия вроде Лисин. Или все-таки Лесин? Что-то короткое и на «л».

Я зашла в квартиру, в длинном коридоре появился он, Лисин-Лесин, и махнул мне рукой.

– Здравствуйте еще раз, Вячеслав… э-э… Как вас по отчеству, я забыла?

– Просто Вячеслав, – буркнул он, не глядя на меня и возвращаясь в недра квартиры. Я пошла на голос.

На пороге большой комнаты он спросил, опять же не оборачиваясь, а глядя вперед и в сторону (я шла за ним и мне пока было не видно, что завладело его вниманием настолько, что он даже не потрудился смотреть на собеседника):

– Цвет волос сменили?

Удивившись любопытству опера (мне казалось, он вообще не замечает таких чисто «женских» штучек, как наряды, прически и цвет шевелюры), я все же ответила:

– Нет, парик сняла.

Мужики, стоящие возле двери шокированно воззрились на меня, не понимая, шучу я или говорю серьезно (вообще-то серьезно), а я зашла наконец в большое помещение и…

– Не знаю, видели ли вы когда-нибудь мертвых, приготовьтесь… – запоздало предупредил Вячеслав, эх, лучше бы раньше, но вместо этого он начал про волосы спрашивать!

…В кресле, откинувшись на спинку, сидел полноватый мужчина средних лет, простоватое лицо повернуто немного в сторону, глаза смотрят куда-то в угол комнаты, а во лбу зияет черная дыра… Щеки покрыты некрасивой зелено-сине-фиолетовой венозной веткой, которая стала проступать сквозь кожу из-за начавшегося процесса гниения. Мужчина одет в застиранный спортивный костюм, куртка полурасстегнута, под ней ничего нет, только волосатая грудь. На ногах черные резиновые шлепанцы. Да, я пыталась отвлечься от лица, поэтому стала разглядывать одежду и в целом позу, в которой оставили тело. Лишь бы не видеть этот странный взгляд человека, словно нашедшего лазейку в параллельный мир и удивившегося, что она, оказывается, все это время была в нижней части дверцы его платяного шкафа, а он и не знал…

Сглотнув, я напряженно спросила:

– Зачем вы позвали меня сюда?

Надеюсь, мой тон показал ему, насколько я недовольна происходящим. Лучше бы осталась дома, вела трансляцию и получала деньги за предсказание будущего и открытие тайн настоящего.

– А вы этого всего не заметили? – сказал что-то странное Вячеслав, а потом показал рукой на стену возле стола с монитором. – Вы до ужаса невнимательны…

Вторая фраза потонула в потоке хаоса, созданного моими собственными мыслями, потому что я успела проследить взглядом за направлением его руки и увидеть все то, что он мне показывал. Вся стена увешана моими снимками. Ну как моими… В образе Кассандры Князевой. Я сама таких фотографий не делаю и нигде не выкладываю, даже в качестве самопиара. Все это – скриншоты с моей вебки во время трансляций. Вся гамма эмоций, от ласковых и страстных улыбок до удивления, брезгливости и отвращения. Двадцать пять моих лиц, таких одинаковых, но при этом совершенно разных, смотрели на нас со стены убитого мужчины. Жутко было понимать, что, даже когда он мертв, я продолжаю ему подмигивать, смеяться вместе с ним или же над ним, разгадывать ребусы, бояться и ненавидеть. Мои клоны будто звали его за собой, в другой мир, где нас очень много, где мы способны обеспечить ему массу впечатлений одной своей мимикой, и он наконец сдался и отправился к нам, ухватившись за протянутую виртуальную руку…

– Я вижу, вы поражены. Что скажете?

Удивительный человек этот Лисин. Раз он понимает, что я поражена, может же понять, что не могу пока ввиду этого разговаривать?

И почему он так себя ведет, будто все вокруг его враги, но при этом все мы, вражины, ему еще и что-то должны? Или только со мной он такой? Что я ему такого сделала?

Однако всего через пару секунд мой рот открылся и реально что-то произнес:

– Сан Саныч…

– Так вы его знали? – спросил опер с такой интонацией, словно меня в чем-то подозревал и даже успел раскусить.

– Нет… Не в лицо, во всяком случае.

Он приподнял темно-русую и очень редкую, едва различимую на загорелой коже бровь. Потребовал:

– Поясните.

Ох, как он меня раздражал… Неужели непонятно? Или он о соцсетях и интернет-общении ничего не слышал? Максимум «Одноклассники» какие-нибудь. Где все люди с настоящими фотографиями, по крайне мере те, что у него там в друзьях, и он их всех в реальной жизни знает.

Я в паре слов рассказала, как смогла. Наверно, я путано изъяснялась, ведь не каждый день видишь такое: мертвый мужик напротив твоих изображений. Но вроде мент все понял верно, что и доказал резюмирующей мой рассказ фразой:

– Этот человек был вашим поклонником и безвозмездно перечислял деньги через специальную программу во время ваших трансляций, то есть выходов в прямой эфир, так? – Я кивнула. – И называл он себя «СанСаныч», в одно слово, и утверждал, что вашими снимками заклеены все стены его спальни? – Я снова кивнула. Вячеслав придирчиво осмотрелся. – Ну, здесь я вижу только одну стену с вашими фотографиями.

– Скриншотами.

– Без разницы.

– Вот именно, что без разницы! Он просто преувеличивал, все этим грешим! Но я уверена, что это именно он!

– Но почему?

Я вздохнула. Пришлось рассказать ему, что Саныч вел себя очень странно последние дни, весь чатик заметил. Судя по выражению лица моего визави, этот аргумент им вообще не принимался во внимание.

Наконец я воскликнула:

– Ну можно же выяснить, под каким ником он заходил на сайт трансляций!

Лисин быстро кивнул.

– Эксперты по информационным технологиям уже забрали его компьютер и все девайсы на исследование. Был ли этот человек «СанСанычем», или нет, мы узнаем очень скоро.

А чего тогда меня пытал, спрашивается? И тут до меня дошло.

– Погодите… А второй труп! Который в подъезде! – Я так волновалась из-за всего, что происходит, что сморозила глупость: – Или это не связано?

– Ну как же? Мы предполагаем, что это приятель убитого, настоящее имя которого, кстати, Федор Александрович Мазин, вам о чем-нибудь говорит? – Я покачала головой. В тот момент я даже не подумала о том, что он не Александр вовсе. Но интернет – он и есть интернет, чему, собственно, удивляться? – Вот, пока удалось установить, что убийца провел какое-то время здесь вместе с телом Мазина, пока к Мазину не пришел некто Сидоров, который, очевидно, забеспокоился, что Мазин не выходит на связь. Во всяком случае, с телефона Сидорова осуществлено много звонков на номер Мазина, все без ответа.

– Убийца, выходя из квартиры, столкнулся с Сидоровым? Не повезло парню, – нахмурилась я. – Приди он на пару минут позже…

Лисин покачал головой.

– Нет, положение тела говорит о том, что он как раз убегал от убийцы. То есть он зашел в дом, имея, по всей видимости, свои ключи. Вряд ли бы преступник открыл ему дверь. А может, дверь была не заперта. Увидев тело Мазина или постороннего в квартире, Сидоров бросился бежать, но убийца его настиг.

– Капитан Лисин, не слишком ли много рассказываешь… – насупился какой-то мужичок в летах, но вроде как в шутку, ибо чувствовалось, что и строгий тон, и официальное обращение «звание-фамилия» – не что иное, как притворство.

– Она ни при чем, – нахмурившись, ответил Лисин с таким недовольно-разочарованным лицом, что мне захотелось и плакать, и смеяться одновременно. Сдалась я ему! Прямо хочет чувак, чтобы я оказалась виновна, и бесится, что пазл с картинкой «убийца Кассандра Князева, магический блогер» не складывается. Серьезно, что такого я ему сделала?

– Спасибо, что не подозреваете, – язвительно улыбаясь, поблагодарила я.

– Постойте-ка, – вдруг вспомнил что-то капитан, – а в какой день, вы говорите, он начал странно себя вести? Ну, ваш этот поклонник… дунатер.

– Донатер Саныч? Хм, дайте вспомнить…

После того как я назвала дату, Лисин полез в свой блокнот что-то там сверять, затем резко потребовал:

– Мне нужна запись ваших последних трансляций! Надеюсь, они сохраняются?!

– Да, а в чем дело?

Но капитан не ответил: ему пришлось принять звонок. Оказалось, что спецы по электронике совершили первичный осмотр и в ответ на его запрос уже смогли дать ответ: именно с компьютера, изъятого из этой квартиры, заходили на сайт, где я веду трансляции, и именно под таким ником – «СанСаныч». Финансовая информация придет позже, но думаю, в нее попадут все переводы, которые он мне делал.

И только после общения с айтишниками Лисин сподобился удовлетворить мое любопытство.

– Дело в том, что по датам неотвеченных звонков, а также по состоянию тела, мы установили предварительно время смерти. Судебные медики скажут точнее, но, скорее всего, Мазин был убит еще семь дней назад. А значит, на последних двух трансляциях с вами общался его убийца.

6

* * *

– Попалась! – повторил он, и словно ураган достиг моего лица, хотя это было всего лишь его хищное дыхание.

Я попыталась вырваться, но этот маньяк припечатал меня к одной из прямоугольныхколонн, находящихся в холле неподалеку от входных дверей.

– Что ты делаешь?! Пусти меня! Псих!

– Ну-ну, ты переигрываешь… И перестань брыкаться, ты мне чуть в причинное место не попала!

И сами слова, и обиженный тон меня насторожили. Я даже сопротивляться перестала.

– Погоди, что значит «переигрываешь»?

– Ну, мы же повторяем сцену из «В темноте»! Фильма моего приемного деда!

– Триллер?! Ты мне триллер решил устроить?! Я напугалась до чертиков!

Темнота завибрировала непониманием. Размытое бледное пятно возле моих глаз, скорее всего, демонстрировало яркую мимику, только, к сожалению, отсутствие нормального освещения не позволяло это увидеть.

Наконец Алекс выразил свое удивление при помощи слов:

– Блин, я думал, тебе так нравится!

Он отстранился, достал зажигалку и покрутил колесико. Стало чуть-чуть светлее.

– Проклятье, я чуть не навернулся в этой темноте, пока тебя искал!

– Зачем ты гнался за мной?!

– Ну как же? Маньяк бежит по пятам, спасения нет, дом заколочен, мы совсем одни… А? Каково?

– Идиот!

– Ты разве не этого хотела?

– Нет!

– Ты же фанатка Федорова!

– И что?!

– Не верю! – Он снова прижал меня к колонне и полез под подол, при этом горящей зажигалкой едва не подпалил мне волосы.

Я оттолкнула его и засветила оплеуху.

– Ах ты… – Глаза полыхнули злобой, щеки надулись, будто сдерживая порыв отборного мата, но он сперва помолчал, а затем только соизволил сказать: – Ты хоть знаешь, какая между нами пропасть?

– Догадываюсь теперь, – с намеком ответила я. Только вряд ли он понял. Такие самодовольные индюки никогда не признают, что кто-то лучше, чище, порядочнее, правильнее. Они ставят себя выше других, ссылаясь на деньги, связи, звездных членов семьи и прочий материальный либо тщеславный хлам, а не моральные качества.

– Ты никто, чтобы бить меня. Любая душу продаст, чтобы быть на твоем месте. Даже твоя лучшая подружка.

– Вот и катись к ней! – со злостью ответила я, потому что он наступил на больную мозоль. Маринка и впрямь продала и меня, и нашу дружбу, как только Алекс замаячил на горизонте. И что-то мне подсказывало: так поступили бы очень многие, окажись они на ее месте. Самое страшное в этом не предательство само по себе, а тот факт, что я дружила все это время с глупой курицей, которая реально не понимала, что Алекс ничего этого не заслуживал.

– Ну и оставайся здесь, в темноте и одиночестве. Подумай над своим поведением.

С этими словами он вручил мне зажигалку в руки и побежал к лестнице.

Я какое-то время стояла в оцепенении. Руки и ноги не слушались, последние резервы организма ушли в головной мозг: я пыталась думать. Что только что произошло? Он, оказывается, меня разыгрывал? Устроил погоню «маньяка» за «жертвой»? Повторил сюжет фильма, который я даже не очень помню, потому что смотрела один раз в детстве. Да, я сказала ему, что люблю режиссера Федорова, но я имела в виду другой фильм. «В темноте» слишком чернушный для меня, после просмотра этого фильма меня пару дней мучили кошмары. Кино явно не для детей, и именно поэтому Федоров не так известен, как тот же Гайдай. «В темноте» не будешь смотреть на семейных праздниках под оливье и тортик.

Слыша шаги уже где-то очень высоко, а потом вдруг резкое матерное словечко (Алекс споткнулся, ибо по-джентльменски уступил даме единственную зажигалку), я поняла, что сглупила, ведь я просто умру здесь. Даже с источником света. У меня ни еды, ни воды, ни денег, ни телефона. Маринка вряд ли после нашей ссоры пойдет меня искать. Решит, что она победила, а униженная и оскорбленная соперница, вдоволь наревевшись в маленькой полупустой комнате, позорно сбежала домой. Остается уповать на маму, но искать она меня начнет при помощи звонков на телефон, которого у меня при себе нет. Заметит ли кто, что сумка одного из гостей осталась в прихожей, как и кожаная куртка? Только когда все уйдут. Хотя та же Маринка, одеваясь, должна будет ее заметить. Но, может, она решит, что я тусуюсь на крыше, что у нас там какой-нибудь бассейн под звездным небом, психанет от ревности и уйдет самая первая. Так, а остальные кто? Олеське уж точно я, простите, до фени, как и все остальные люди. Оля и Света? Да, они, возможно, заметят, что я пропала, а одежда осталась. Но так как мы пришли с Маринкой и именно она числится лучшей подружкой, вряд ли будут особенно меня искать. Вроде как ответственность всегда лежит на тех, кто тебя привел на вечеринку, с Маринки и спрос. И нашу ссору с разлитым вином они не видели, ведь я побоялась предстать в таком виде перед людьми. Вопрос: что им сказала Маринка? Наверно, сказала, что я ушла. Все ждали нашего вальса с Алексом. Вопрос теперь в том, что скажет сам Алекс…

И я рванула за ним. Все эти мысли, казалось бы, довольно быстро пронеслись в моей голове, однако Алекс, хорошо знакомый со зданием и имевший фору, ушел уже слишком далеко. Подсвечивая себе зажигалкой, я могла перемещаться с очень неплохой скоростью, но и это меня не спасло. Поднявшись на крышу, я увидела Алекса… уже с другой стороны. На крыше своей многоэтажки. Заметив меня, он зловеще помахал мне рукой. И… отправился к люку.

– Стой! – закричала я и стала размахивать руками, но ему, увы, было все равно. Люк закрылся.

А я осталась одна на крыше заброшенного здания с заблокированным входом. Отлично…

7

* * *

Я сидела и грызла карандаш, глядя на кнопку «Начать трансляцию». Вчера, вернувшись домой, я не смогла заставить себя кривляться перед камерой. Даже за деньги. Все-таки не умираю пока с голоду. Сегодня я вроде бы настроилась, указала время трансляции, подготовила обложку, описание, проставила все хештэги, короче, все как всегда… но запустить стрим не смогла. Перенесла на полчаса, чтобы подумать, понять, что меня тревожит, и разобраться с этим. И вот в этот смутный период меня поймал Лисин – по сотовому, конечно, – с сообщением, что со счета Мазина переводились деньги на счет компании, владеющей сайтом донатов, в том числе уже после его смерти, но так как фирма иностранная, она не предоставит информации, на какой аккаунт ушли в итоге его деньги. Но ответ на сей вопрос я уже благополучно знала, ведь именно мне и сам Мазин, и его убийца пересылали деньги, последний – с карточки убитого. Каков наглец! Меня даже затрясло.

Но нет, не злость… Что-то другое… Какое-то иное чувство меня гложет.

Страх. Вот оно. Допустим, у Мазина появился враг. Допустим, он решился на отчаянный шаг – посетить недруга и пристрелить его. Заодно и приятеля Мазина, который имел совесть прийти так не вовремя. Но зачем ты садишься смотреть мой стрим? Зачем ты донатишь мне? К чему эти странные сообщения?

И именно эти мысли приводили к неутешительному выводу. В подсознании он уже сформировался, вызывая сильную тревогу, оттого по телу пробегала дрожь: организм сработал быстрее сознания.

Вот он, вывод: Мазина убили, чтобы добраться до меня.

Да. Только так пазл сложился. Следовательно, тот, кто пишет мне на стенах подъезда, и тот, кто убивает моих топовых донатеров, а потом высылает деньги от их имени – одно и то же лицо. И это лицо отлично знает, где я живу.

Вот где самый ужас. Он следит за мной. Он всегда знает, где я. Выходит, я следующая?..

Стартовала трансляция. Она запустилась по таймеру, в таких случаях на главном экране появляется заранее подготовленная картинка и надпись «Ожидание стримера». Надо решаться…

Я поправила парик, настроила камеру и нажала на нужную кнопку.

– Приветствую вас, дорогие зрители! С вами первый магический видеоблогер Кассандра Князева!

Читая приятные и веселые сообщение в чатике, я немного успокоилась. Хорошо, когда есть люди, которые тебя во всем всегда поддерживают! Пусть даже виртуальные.

Поступил заказ на один расклад.

«Дорогая Кассандра, выйду ли я замуж в этом году?»

Я включила вторую камеру и взяла колоду в руки. Чатик в этот момент почему-то стал очень злым. Модератор зачем-то создал опрос по теме (я наделила его такими функциями, и этого человека, кстати, в реальной жизни никогда не видела, но мне это и не было нужно, со своими основными задачами – банить спамеров и матерщинников – он вполне справлялся), и голоса респондентов распределились следующим образом: аж 80% за то, что девочка, задавшая вопрос, никогда не выйдет замуж; 15% – выйдет, но не в этом году; оставшиеся 5% были подобрее и выбрали положительный ответ.

«Как ето никогда ни выйду?! ПАЧЕМУ НИКОГДАА?!» – девочка перешла в чат, увидев этот беспредел, и от нервного потрясения начала писать с ошибками.

– А я смотрю, у нас тут много развелось гадалок, а я-то считала себя неповторимой! – пошутила я, чтобы разрядить атмосферу.

«Ну так что там?» – терзали меня зрители в чате.

Триплет: Девять Пентаклей+Двойка Жезлов+Четверка Кубков

Итог: Девять Мечей.

Подумав, я достала доп на итоговую карту. Отшельник. Все ясно.

– У вас нет порчи на одиночество. Девятка Пентаклей – свободная, самодостаточная особа. Двойка Жезлов – ожидание. Исходя из контекста – принца на белом коне. По Четверке Кубков мы видим, что все кандидаты отсеиваются, недотягивают до идеала, который у вас в голове. По Девятке Мечей вы сами от этого сильно страдаете. Но даже в паре с Отшельником это не порча, не карма, а просто свои тараканы в голове. В ближайшем будущем я не вижу у вас даже отношений, не то что брака.

«А мне говорили, что Отшельник да еще и с мечами в паре это печать одиночества. Или венец безбрачия. Или как там это называется…»

Я вздохнула. И снова всех пугают мифическим «венцом безбрачия». Даже живущие гражданским браком с любимым мужчиной женщины умудряются у себя его находить. Они же не сходили в загс! Ну порча, не иначе! И вместо того чтобы радоваться своему счастью, которое есть далеко не у всех, терзают себя, свои нервы, своего избранника и всех подряд гадалок и ворожей, которых выискивают на сайтах и в газетах в разделе объявлений. Они не понимают, что безбрачие – устаревший термин и сейчас можно быть счастливым в личной жизни без печати в паспорте. Печать одиночества и крадник счастливой женской доли – совсем другая тема, но эту девушку она так же не касается.

– Поверьте мне, гадалке со стажем, я знаю значение всех этих карт. Данный Старший Аркан не означает наведенного магического негатива. Живите полной жизнью, и в какой-то момент, когда меньше всего будете ждать, ваше счастье к вам придет само.

Девушка успокоилась, поблагодарила меня и пошла «жить полной жизнью». Дальше общение потекло своим чередом, будто и не было простоя (если так можно назвать всего один день без стрима). Я рассказывала о картах, вспоминала какие-то непонятные на первый взгляд расклады, которые потом сбылись не так, как я думала. Например, оказалось, что Колесница – это не только иностранец, военный или человек, связанный с транспортом, но еще и инвалид, передвигающийся на кресле-коляске, то есть в своеобразной «колеснице». Карты умеют удивлять, и о таком значении я и не предполагала. И из-за этого трактовала расклад иначе.

«А какие карты указали бы на брак в ближайший год?» – поступил вопрос из чатика. Самое интересное, от того пользователя, который громче всех орал, что девочка, задонатившая мне пятьсот рублей, никогда не выйдет замуж.

И только я открыла рот, чтобы ответить на вопрос, как…

– СанСаныч оторвал от сердца три тысячи рублей. Сообщение: «Я, хоть и не гадалка, но знаю, что ты никогда не выйдешь замуж. Потому что не успеешь».

Механический женский голос едва не заставил меня по-волчьи завыть – еще в ту секунду, когда я услышала этот ник. Я уже поняла, что текст сообщения будет ужасен, и приготовилась ко всему. Угрозы смертью не произвели должного эффекта, на который этот человек рассчитывал. Просто потому что страшнее было то, что пишет мертвый человек. А что конкретно он пишет – это уже не так важно. Но убийца Мазина, по всей видимости, не знал, что я знаю. Или знал? Иначе зачем переходить к открытым угрозам? В прошлый раз он вел себя немного скромнее. Так, думай. Что это означает? Неужели он следил за домом? И соответственно видел, что меня вызвали. Но каким же психом нужно быть! Ты оставляешь после себя два трупа, которые очень быстро найдут, ибо один из них валяется на лестнице в подъезде, а дверь в квартиру, где другой, открыта, однако не бежишь куда глаза глядят, пока не арестовали, а садишься спокойно на лавку неподалеку и смотришь. Наблюдаешь. К тебе подходят оперативники с целью сбора информации у гуляющих соседей, и ты даже, возможно, что-то говоришь. Нет, никого не видел… А что случилось? Кого-то убили? Да вы что, какая жалость… Совсем люди с ума посходили – стреляют друг дружку. Неужели не могут жить в мире и согласии? И опер, с кривой ухмылкой делая для себя какие-то записи, уходит.

Я настолько явственно представила себе эту картинку, что у меня все похолодело внутри. Он продолжает сидеть. Видит машину следственной бригады. А потом видит меня. Я, быть может, прошла мимо него, сидящего на лавке с сигаретой в руках или пивасиком. А что если это молодая девушка с коляской? Только в коляске у нее не ребенок, а пистолет… Боже, какая глупость лезет в голову.

Я машинально читала чат, думая о своем. Мои постоянные зрители, знающие Саныча, сходили с ума.

«Что стряслось с Санычем?! Прививку от короны некачественную сделали?»

«Саныч, ты ли это?..»

«Заткнись уе*к мы сандрочку нашу в обиду не дадим!!!! понял педр*ло?»

Да, не все мои подписчики отличаются культурным развитием. Но одно приятно – они растопчут любого за меня.

Матерого киллера тоже?!

М-да, как только они узнают, с кем имеют дело, забудут, как меня зовут. Даже помогут ему со мной разделаться – в обмен на собственную безопасность. Своя рубашка ближе к телу. Эту истину я, к сожалению, уяснила уже давно.

Что же делать? Как реагировать?

– СанСаныч оторвал от сердца три тысячи рублей.

О боже, только не это! Надо отключить эту овцу, озвучивающую донаты! Но ведь возникнут вопросы… Люди хотят, чтобы их платное сообщение прозвучало в прямом эфире, для этого и донатят.

– Че примолкла, ясновидящая драная? – продолжала она тем временем. – Гадаешь, кто я? Или где мы встретимся? Ну, ждать осталось недолго!

Лисин! Нужно ему сообщить! Пусть отследят IP-адрес!

Я кинулась писать капитану сообщение. Не забыть бы вставить ссылку на трансляцию!

– Простите, ре… – Мне пришлось откашляться. Что же это со мной происходит… Надо держать себя в руках. Нельзя, чтобы эта сволочь поняла, что напугала меня до истерики. – Ребята, мне срочно нужно ответить на сообщение. А вы пока пообщайтесь с Санычем в чатике, похоже, он допился уже до белочки…

Вроде я звучала нормально, убедительно.

Я написала сообщение и подождала секунд десять. Ничего не произошло, видимо, интернет отключен в телефоне или у него нет звукового оповещения.

Я посмотрела на чат. Народ поделился на две категории: для одних все происходящее было в высшей степени забавно, это «сделало их день», как говорят в англоязычных странах (хотя наша молодежь тоже стала так выражаться); другие же насторожились и пребывали «в непонятках» (что-де стряслось с нашим милым Санычем?!); я не примыкала ни к первым, ни ко вторым, ибо все это не было смешным и никак не могло разбавить мои скучные, серые будни (которые, кстати, и так были максимально разноцветными последнее время), и при этом «что стряслось с Санычем» я к тому моменту благополучно знала.

– СанСаныч оторвал от сердца три тысячи рублей. – Нет, только не это! Ну что еще?! – У тебя шмара [цензура] осталось пять дней.

Да, женский голос так и озвучивал – «цензура». Слова и все их производные, которые я не хочу, чтобы звучали на стриме, я добавляла в так называемый «черный список» сама. На экран сообщение выводилось точно так же, со словом «цензура» в квадратных скобках. Но мне было не до того, чтобы гадать, какое именно слово механическая дамочка не пропустила в эфир.

У меня осталось пять дней.

Пять дней до чего?!

Чатик строил предположения. Первые веселились все сильнее, вторые перешли от непоняток к агрессии. СанСанычу каких только кар небесных не желали, его и проклинали (заодно досталось и всем его нерожденным детям), и обещали ноги переломать, встретив у подъезда. Я, к сожалению, не могла успокоить зрителей сообщением о том, что несчастный СанСаныч уже огреб, простите, все самое худшее, что только можно огрести в этом мире, то есть его попросту покинул. Хотя нет, это не худшее. Сдается мне, умереть можно куда менее безболезненным способом, чем всего-навсего при помощи пули, пущенной прямо в лоб.

Ладно, нужно выкручиваться. Нельзя терять лицо.

– Дорогие мои, – вновь натянула я на свою физиономию улыбку. – СанСаныч настолько древний, что только сегодня добрался до известной франшизы «Звонок». При этом у него уже старческий склероз, и он забыл, что девочка из телевизора целую неделю вообще-то своим жертвам давала!

Чатик зашелся в хохоте. «Рофлы» и «лолы» так и сыпались в каждой строчке. Слава богу, моя шутка примирила в итоге оба лагеря. Я не стала дожидаться нового доната, где киллер доходчиво объяснит мне, в чем разница между ним и выдуманным персонажем ужастиков, и быстренько закруглилась.

Только когда трансляция завершилась и компьютер выключился, я смогла снять с себя маску томно расслабленной видеоблогерши. Я рванула с себя парик и платье с такой ненавистью, что чудом не порвала. А реквизит ведь денег стоит!

Не одеваясь, я отправилась в душ. Терла себя мочалкой так ожесточенно, словно надеялась стереть незримую метку-печать преступника, по которой он меня нашел. Или это не тот, о ком я думаю? Что же я, магнит для маньяков?

Звонок в дверь прервал мои мысли. Я думала послать его к черту (мысленно, конечно) и продолжать свое важное дело, однако гость оказался слишком настойчив, чтобы его игнорировать.

«Лисин?» – предположила я.

Нужно вылезать. Возможно, у него для меня новости.

Заворачиваться пришлось в полотенце, поскольку я даже не догадалась прихватить с собой в ванную халат.

– Ой… Простите…

Сосед по лестничной клетке Степан Кузьмич, семидесяти пяти лет от роду, смотрел на меня во все глаза. Если бы не преклонные годы и врожденная смуглость, он бы, наверно, покраснел.

– Здравствуйте, Степан Кузьмич. Как здоровьице?

– Да помаленьку… Деточка, у тебя вон чего висит… – мотнул он головой в неопределяемом направлении. – Ты это… может, помощь нужна какая? Так я подсоблю! Только маякни!

– Маякнуть? – удивилась я. Чего он хочет от меня? За мной маньяки охотятся и зрителей моих убивают направо-налево, мне вообще не до твоих иносказаний…

– Ага.

Он опять кивнул в сторону моей открытой железной двери и ушел к себе в квартиру. Заинтригованная, я вышла на площадку. Взялась за дверь. Заметив на ней что-то белое, я почувствовала тошноту – еще до того, как прочитала текст. Вода с мокрых волос стекала по рукам и капала на голые ноги, а с них на босые ступни и на грязный, давно не мытый цементный пол. От него, кстати, должен был исходить холод, но я его не замечала, я все смотрела и смотрела на простенький лист бумаги, приклеенный к двери на обычный скотч.

«У тебя пять дней, чтобы собрать два лимона. Иначе все узнают, что ты сделала».

8

* * *

Зажигалка. У меня только она. Как я радовалась этому предмету! Единственное, что пока сдерживало мое желание поджечь деревянную дверь, это боязнь задохнуться или сгореть живьем. Я не знаю, из каких материалов построено здание и почему стройку остановили, вместо того чтобы заняться отделочными работами и сдать, наконец, жилье в пользование. Вдруг это как-то связано с тем, что его нельзя поджигать? Может, под фундаментом обнаружился какой-нибудь торфяник? В общем, оставлю этот план на самый крайний случай.

А сейчас я обходила все помещения первого этажа – из тех, что не имели дверей или не были заперты. И зажигалка служила отличным подспорьем. Думать о том, что она не вечна и бензин может вот-вот закончиться, не хотелось.

Я не знала, сколько прошло времени. К сожалению, никогда не носила часов. Как и браслетов – просто не люблю, когда у меня что-то на руке. Меня всегда веселили люди, которые, узнав, что не ношу часы, всегда спрашивают: «А как ты время узнаешь?» Ну ребята, из какого вы века? У всех же есть мобильные телефоны!

А вот теперь, кстати, мне совершенно не до смеха. Если бы я, как и все нормальные люди, носила часы, то знала бы, сколько я отсутствую, и могла бы предположить, как быстро меня начнут искать. Учитывая, что времени с момента прыжка Алекса на крышу своего дома прошло прилично, он ничего никому не рассказал. Или еще хуже: сочинил какую-нибудь легенду, почему меня нет и почему меня не стоит искать. Допустим, это розыгрыш такой. Обряд инициации, как в американских вузах. Или я сказала, что хочу побыть одна, стою на крыше и очень-очень прошу никого ко мне не подниматься. Ну окей, не хочет, бог с ней, пусть стоит там хоть до рассвета! Нам-то что!

Эх, мама… У нее ведь даже номера Маринки нет. Но надеюсь, когда она будет настойчиво звонить, хоть кто-то в квартире услышит.

Если Алекс не утопил в унитазе мой телефон…

А вообще, аккумулятор довольно старый, сотовый без подзарядки живет всего сутки. Наряжаясь дома для сей расчудесной вечеринки, я совсем про смартфон не думала, а заряжала его ночью, как и всегда. Встав в семь утра, выдернула провод. Что ж, будем примерно ориентироваться на это время. Итак, фонари. Я как раз вернулась в холл. Все открытые помещения я уже обследовала – впустую, к сожалению. Остались две запертые двери, одна из которых, скорее всего, ведет в подвал, а вот другая… даже и не знаю. Так вот, холл. Над дверью окно, как я уже говорила. А за окном все еще ночь. Фонари, во всяком случае, горят. На дворе октябрь. Светает часов в шесть. Тогда же должны и фонари выключить. К сожалению, могу ориентироваться теперь только так.

Я подошла к одной из дверей – к той, что выглядит более хлипкой. Ну что, погнали?

Сделав шаг назад, я вобрала побольше воздуха в грудь, согнула ногу в колене и резко обрушила удар на дверь. Она, к сожалению, не поддалась, зато заболела нога. Приплыли… От нового маньяка я уже не убегу.

Я похромала в сторону другой двери, она чуть дальше по коридору, за углом. Проверяю ее еще раз: да, она из металла, обитого дерматином, и да, тут нет никаких других щеколд или навесных замков, которые я могла просмотреть в прошлый раз. Она просто заперта на ключ. Замочная скважина ничем не забита, но вставлять в нее все равно нечего. Посмотреть в нее тоже не удалось: темнота. Наверняка вход в подвал. Но что такое тогда другая дверь, деревянная?

Я вернулась к той двери и… меня поджидал огромный сюрприз. Она была приоткрыта. Возможно, я все-таки сломала замок, не заметила этого, а дверь потом приоткрылась от сквозняка, когда я уже ушла? Да-да, утешай себя… Но тогда что? Алекс вернулся? Точно. Не мог же он меня оставить здесь умирать! Поглумился, разыграл, отомстил за то, что «не дала», ну и пришел, чтобы забрать меня. Перспектива левитировать несколько секунд над ночным городом уже не так сильно меня пугала, как мысль о том, что я останусь здесь навсегда, в этом темном, пустом, сыром заброшенном здании без еды и воды. Так что если сокурсник вновь возьмет меня за руку и поведет на край крыши – я позволю ему это.

– Алекс! – позвала я.

В ответ – тишина.

Я осторожно открыла дверь и, подсвечивая себе зажигалкой, вошла в помещение, которое оказалось небольшой подсобкой. Здесь был стол с выдвижными ящиками, на нем две железные кружки, рядом два табурета и какой-то хлам в углу. Видимо, тут отдыхали рабочие во время строительства.

Уже увереннее я прошла к столу и выдвинула по очереди все ящики. В одном из них обнаружилась отвертка. И все. Я двинулась дальше – к углу с какими-то вещами. Пустые коробки, куски пенопласта и какого-то резинового напольного покрытия (рубероид или что-то вроде того), открытые банки с засохшей краской на дне. Ладно, отвертка – так отвертка. Хоть что-то.

Я вернулась к входной двери. Где тут должен быть замок? Я щупала деревянную поверхность в поисках хоть чего-то, в чем можно поковырять отверткой, но не нашла. Как же так? Эту дверь же планировалось открывать! Или это временная дверь, пока нет железной? Но все равно же должен быть какой-то замок! Как-то ведь ее заперли!

Уже от отчаяния я начала бить острием отвертки в место соприкосновения наличника и двери, прекрасно понимая, что это мартышкин труд. Но если Алекс где-то рядом, пусть увидит, что я дошла до ручки, и поймет, что пора меня уже освобождать.

Тут что-то зашевелилось в дальнем углу холла. Перестав орудовать бесполезной отверткой, я медленно повернулась в ту сторону, выдвигая руку с зажигалкой вперед. Никого. Вроде бы. Вообще говоря, тот угол скрыт от моего взора очередной колонной. Продолжая туда смотреть и прислушиваться, я вскоре ощутила жуткий страх, который, возникнув где-то в районе солнечного сплетения, начал быстро распространяться по всему моему организму. В конце концов у меня просто затряслись руки, из-за чего пламя начало плясать на все лады, потому что я отчетливо увидела… ногу. И эта нога явно принадлежала какому-то человеку, который почему-то молча сидел в углу, судя по позе – на корточках. Остальное тело было спрятано за колонной, и мне казалось, что это не случайность. Он не хотел, чтобы я его видела раньше времени.

– Алекс? – спросила я дрожащим голосом. Нога пошевелилась, но ее обладатель мне ничего не ответил. – Прекрати меня пугать! Это уже не смешно! – со злостью крикнула я.

За колонной раздался хруст, а потом мерзкое чавканье. Этот человек что-то ел. И в этот момент я поняла, что это, увы, не Алекс…

9

* * *

Он снова был у меня дома. Вячеслав Лисин, отчества, увы, не помню. Повадился навещать, тоже мне… Будто я его сестра или мама.

На этот раз я пригласила его на кухню. Нечего захаживать к молодым незамужним барышням в спальню, когда для гостей предусмотрено совсем иное место.

– Новости у меня для вас удручающие, – изрек Вячеслав, как только я поставила чайник.

– Других и не предполагалось, – со вздохом заявила я, садясь на стул напротив него. – Сегодня картой дня выпала Девятка Мечей.

Лисин молча меня разглядывал, словно ждал пояснений, затем выпалил:

– Мне это вообще ни о чем не говорит! – Я лишь пожала плечами, мол, ваши проблемы, тогда он продолжил по теме: – К сожалению, невозможно отследить, куда приходят выплаты, эта информация зашифрована ради анонимности донатеров.

– Но вы же вычислили, что Саныч мне переводил деньги.

– Да, с его расчетного счета на адрес сайта добровольных пожертвований переводились регулярно небольшие суммы, но невозможно установить, кому именно. Вы называли суммы, которые получали от него, мы сопоставили, похоже, что платил он только вам. По датам платежей тоже все сходится. А вот в обратном порядке это сделать нельзя. Но не переживайте, в банк поступила информация о смерти клиента, средства заморожены до предъявления от нотариуса свидетельства о праве наследования. Больше он вам не сможет переводить деньги с карты Мазина.

– Ага, но он при этом сможет меня убить так же, как и Мазина.

– Не открывайте дверь никому.

– И вам? – съехидничала я.

Капитан как-то странно на меня посмотрел, будто с чувством юмора у него напряг, затем возразил назидательно:

– Мне – можно. И своим знакомым. А незнакомым нельзя.

Я помолчала. Как раз вскипел чайник, и я налила оперативнику кофе. Он поблагодарил, отпил глоток, сморщился как-то по-детски и потянулся к сахару.

– Что я могу сделать? Как я могу помочь его поймать?

– Вы хотите предложить мне сделать расклад на него? – пришла очередь капитана ехидничать.

Я пожала плечами.

– В принципе могу. Но вы же не сможете приобщить эту информацию к делу.

– Не смогу, – подтвердил мои опасения Лисин. – Но есть кое-что, что вы сможете сделать.

– Я вся внимание.

– Нужно выманить преступника на поле, на котором у нас имеется преимущество.

Я помолчала, раздумывая над словами.

– Вы метафорически говорите сейчас? – На одно поле с киллером я уж точно не выйду, не заставят!

– Чтобы написать вам в чат, – продолжил Лисин, проигнорировав мой вопрос (возможно, просто не знает, что такое «метафорически»), – он должен быть зарегистрирован на сайте, где вы ведете трансляции, я правильно понимаю?

– Да.

– Вот этот сайт и выведет нас к местоположению преступника, так как домен зарегистрирован в РФ.

– А как он зайдет от имени Саныча, если компьютер Саныча у вас? Ну то есть Мазина…

– Я понял, о чем вы. Но преступнику нравится играть с вами. Он представляется вашим поклонником, а потом пугает вас от его имени. Вот мы и сыграем на его любви к игре, выражусь так. – Ого. Капитан не наслышан о метафорах, зато умеет разговаривать каламбурами. – Запретите ему донатить вам через сторонний сайт. Это вынудит его прибежать к вам в чат. Если он взял с собой банковскую карту Мазина, кто знает, что он еще позаимствовал? Возможно, скопировал пароли от всех учетных записей. Это делается за пару минут через браузер. Мы уже знаем, что Мазин был неосторожен в таких делах, никогда не выходил из учеток и разрешал браузерам сохранять пароли.

– Я, к сожалению, не могу закрыть возможность донатить конкретно ему. По тем же причинам, что вы назвали. Сайт анонимный. Мне придется полностью отключать все донаты.

Вячеслав отпил два глотка, снова сморщился и отставил чашку.

– Я понимаю, это ваш хлеб, – сказал доверительно. – Поэтому не могу вас заставить. Помогать или не помогать следствию – решать вам.

С этими словами капитан поднялся. Умеет же манипулировать! И как я теперь откажу? Признаться, что я та еще корыстная мразь и на правосудие мне наплевать, лишь бы денег не лишаться? Так никто не сделает на моем месте. Да и у меня самой были причины поскорее отдать преступника в руки следствия. С другой стороны, как он себя поведет на допросе? Вдруг заговорит?..

Так, спокойно. Шантажист врет. Он ничего не знает. Просто пугает жертву, чтобы и бабла с нее срубить, и пулю в лоб засадить. Интересно, шантажировал ли он Мазина, перед тем как грохнуть?

Остается вопрос: зачем ему это? Ведь вселяясь в чужие квартиры, он и так распоряжается чужим имуществом. Наверно, он и впрямь псих. Ему просто нравится мучить и запугивать.

Пока я думала, Лисин сам дошел до прихожей, накинул куртку, которую держал все это время в руках и потянулся к замкам. Я вскочила на ноги и побежала его провожать.

– Допустим, я согласна. Что делать, когда он появится в чате? – спросила я, когда он уже переступил порог.

– Просто напишите мне, – ответил Лисин, оборачиваясь, и убойная доза удивления почудилось мне и в его тоне, и в выражении лица.

А ведь он реально считает меня корыстной мразью…

На следующий день мне снова пришлось провести трансляцию, хоть я и собиралась отдохнуть от этого парочку дней. Психологически тяжело улыбаться и строить из себя женщину-вамп, когда ты каждую секунду ждешь очередной угрозы от человека, про которого ты уже точно знаешь, что он способен на убийство. Про которого ты знаешь, что он охотится конкретно на тебя.

Я влезла в настройки доната и изменила минимальную сумму со ста рублей на десять тысяч. Вряд ли ему настолько сильно хочется мне угрожать. Тем более когда прямо здесь, в чате, есть бесплатная возможность это сделать.

Хотела уже запустить стрим, но тут догадалась посмотреть на себя в зеркало. Боже ты мой! Парик забыла!

Я сбегала в ванную, где его оставила, когда красилась; нахлобучив искусственные волосы, вернулась к камере, но тут заметила, что забыла подвязать кожаный пояс вокруг белого платья. Я редко встаю перед камерой (только чтобы показать идеальную фигуру и напроситься таким образом на новые донаты), и тем не менее сама буду неуверенно чувствовать себя, покуда образ не завершен.

Я намотала пояс перед зеркалом, села и наконец-то запустила стрим. В чатике тут же появились оскорбленные зрители. Оказывается, многие хотели задонатить еще до трансляции, чтобы их сообщения выскочили первыми, а я лишила их такой возможности, подняв стоимость голосового сообщения на небывалые высоты.

Я знала, что народ будет негодовать, посему придумала более или менее приемлемое объяснение:

– Ребята, на сайте донатов сбой, сегодня пришла рассылка. Не все донаты достигают своих адресатов. Вы же потом будете ругаться, что ваше сообщение не пустили в эфир. Поэтому я решила поступить именно так. Отключать донаты в принципе нельзя, функционал сайта этого не позволяет. Считайте, что я просто экономлю ваши деньги. Когда мне сообщат, что работа сайта налажена, я верну все как было.

Вроде бы мне поверили. Донатить на расклады с такими ценами никто не захотел, и мне пришлось провести ближайшие полтора часа, рассказывая о картах, снах, астрологии и хиромантии. Кроме Таро, я во всем была чайником, кофейником и прочим сервизом, но надо же как-то заполнять эфир! Мои постоянные зрители не понимали, что происходит и зачем я в принципе устраиваю трансляции в случае сбоя донатного сайта, но я, увы, не могла им объяснить.

Наконец произошло то, чего я так долго ждала.

– СанСаныч оторвал от сердца десять тысяч рублей. Сообщение: «Ты думала, меня это остановит?»

– Конечно! – мгновенно среагировала я. Предполагая, что преступник начнет с платного сообщения, я придумала себе заранее несколько вариантов ответов, которые подойдут к нескольким вариациям тех фразочек, которые я могу услышать. Реальный донат, кстати, повторял почти дословно один из моих вариантов. – Посмотрим, что в тебе победит: жадность или глупая уверенность в своей крутизне.

Чатику мой ответ понравился. Новоприбывшие, которые опоздали на начало стрима и в связи с этим не слышали моих объяснений о сбое, тут же сменили гнев на милость, поняв, что цены я задрала из-за последних дней террора от некогда милого донатера, а не по вине внезапно взыгравшей алчности.

«Точняк! – писали некоторые. – Ща проверим, как далеко спятивший Саныч зайдет».

«Ребзи, это давно уже не Саныч. Это рептилоид в него вселился! Инфа сотка!»

«Ну хоть Сандрочка денег с него поимеет, с этого х***са».

– Ребята, давайте будем добрее к топовому донатеру! – попросила я, конечно же, притворяясь. – И вообще, я против мата, вы же знаете. Я культурная девочка.

«Сорри!» – тут же исправился матюгнувшийся в чате зритель.

Я продолжала мило ворковать с чатиком, а сама выискивала нужное имя среди писавших. Интересно, когда он сдастся? Сколько у него денег? Он же не Крез, в самом деле, чтобы за каждую угрозу отдавать по десять тысяч. Банк заблокировал карточку Саныча, так что преступник платит или со своей настоящей, или со счета какой-то другой несчастной жертвы. Имя при этом он может писать любое.

Лжесаныч сломался всего лишь на одном (!) платном сообщении. Новое его послание отправилось прямиком в чат.

«Хотел я тебя заткнуть парой десятков тысяч, но решил, что ты этого не стоишь. Я лучше заткну тебя пулей, когда придет твой черед».

– О, ребятки! А Саныч-то скупердяй! – засмеялась я, прочитав данное пафосное сочинение. Надеюсь, что фальшь не слишком уж явственно сквозила в этом раскате хохота. Поджилки мои в реальности очень бурно среагировали на «заткну пулей», ибо я прекрасно знала, что это не бравада. Он действительно может это сделать.

«А король-то голый!» – поддакнул мне кто-то в чате. Я же, стараясь делать это незаметно, взяла телефон и стала под столешницей натыкивать Лисину сообщение. Пока зрители упражнялись в остроумии в моем чатике, никто не смотрел, думаю, конкретно на меня.

«Таких, как ты, не должно быть на земле», – появилось новое сообщение от якобы СанСаныча, которое я едва не проглядела, потому что, во-первых, смотрела в экран мобильного, а во-вторых, зрители были сегодня весьма активны, строчки в чате летели как бешеные, и нужный текст был уже наверху. Еще немного, и он бы просто исчез.

Лучше бы исчез…

«А ты че, чистильщиком себя мнишь?» – ответил ему кто-то умный из моего чата. Остальные разразились матерными сообщениями, которые я не буду тут приводить.

Но Псевдо-Саныч не затруднил себя дальнейшим общением. Просто исчез.

А страх, который он посеял в моей душе, увы, остался…

10

* * *

Каннибал? Местный сумасшедший? Голодный бомж? Вендиго?..

Я перечисляла все возможные варианты, слушая этот ужасный хруст и поглядывая с испугом на эту оттопыренную ногу. Какие есть еще фантастические твари, питающиеся человечинкой? Зомби? Вроде они едят только мозг, а он, как мне кажется, не хрустит при поедании.

Зато при напряжении, по-моему, хрустит только так. Во всяком случае что-то такое странное сейчас происходило в моей голове. Если и не хруст запеченных мозгов, то щелканье извилин уж точно.

Придется сделать несколько шагов вперед, поближе к этому существу, чтобы его разглядеть и понять, кто это. Хотя бы чтобы убедиться, что это не Алекс, спятивший окончательно. Или не стоит? Может, не трогать его, пока он (оно?) меня не трогает?

Но мои непослушные ноги уже делали медленные шаги вперед. Вытянутая рука заныла и стала неметь, но я не могла сейчас ее опустить: единственный источник света – зажигалка. И чем дальше она будет от моего тела, тем лучше, иначе увижу только свои ноги.

Человек (монстр?), сидящий в углу, бесшумно и словно нехотя пошевелился. Он будто давал понять, что видит меня, понимает мои манипуляции и молча предупреждает: не подходи. Но просто поверьте: я не могла стоять спиной к этому, продолжая ковырять отверткой дверь, и делать вид, что все нормально. Я не смогу сосредоточиться на процессе, когда знаю, что за спиной это. И это может прыгнуть на меня в любой момент и вцепиться зубами в шею.

– Эй, – шепнула я доброжелательно. Оно не должно чувствовать от меня угрозу и тогда оно не нападет, успокаивала я себя.

Нога снова пошевелилась, а вместе с ней и ее обладатель – он просто пересел чуть дальше, и я снова не могла его разглядеть. Проклятье… Будто нарочно. Я сделала еще шаг вперед – оно снова подвинулось. Или оно специально уводит меня куда-то? Но вроде бы в той стороне только угол холла, и больше ничего. Там нет никаких дверей, нет шахты лифта и нет лестницы. Что оно выкинет, когда я прижму его в углу? Неужели нападет? Может, не стоит тогда этого делать?

Я помедлила с новым шагом.

– Эй, послушай. Я не причиню тебе вреда. И надеюсь, ты тоже не причинишь. Я просто ищу выход. Ты же тоже хочешь уйти отсюда, верно?

Я зажмурилась, ожидая смешка Алекса. Сейчас он скажет, как здоровски меня разыграл, и передразнит меня.

Но существо молчало.

Тогда я сделала еще два шага. А что мне оставалось? Я должна знать, с кем меня свела судьба в этом запертом здании.

Мужик. Всего лишь мужик. Весь заросший: борода, усы, длинные волосы. Щека грязная. Одежда вроде бы тоже, но она темная, и света, даримого зажигалкой, не хватает, чтобы рассмотреть более тщательно.

Бомж. Просто бомж.

– Здрасьте, – уже громче сказала я, глядя ему в глаза максимально дружелюбным взором. И даже улыбнулась. Ведь не нападет? Во всяком случае, если он хотел напасть, давно бы это уже сделал.

Бородатый нехотя кивнул.

– Вы не подскажете, как выйти отсюда?

Бомж просто молча смотрел на меня, щурясь от света зажигалки. Он что, немой? Но ведь не глухой!

– Тут есть выход? – старательно проговаривая слова, задала я новый вопрос.

Помедлив, бомж кивнул. Ну слава богу.

– А где?

Вместо ответа мужик что-то сунул себе за спину. Боже, я ведь не заметила, что у него что-то было в руках! И теперь он это от меня прячет. Что же это? Надеюсь, не нож.

На всякий случай я сделала шаг назад.

И тут откуда ни возьмись пришло спасение. Сперва кто-то забарабанил в дверь. Затем раздался отдаленно знакомый голос:

– Карина, ты здесь?

Я бросилась к двери и только через две секунды поняла, кто пришел по мою душу – Денис, старший брат Алекса.

– Да, я здесь! Выпустите меня отсюда!

Я тоже застучала по двери – со своей стороны.

– Отлично! Карина, мне сказал брат, где тебя искать.

– Откройте дверь, пожалуйста! – закричала я, предполагая, что меня через дверь может быть плохо слышно. – У вас есть ключ?

– Ключ? – удивились по ту сторону. Затем пояснили: – Карина, понимаешь, тут такое дело… Дверь заколочена.

– Что?!

И действительно. С чего я взяла, что она просто заперта на ключ? Строительство заброшено. Тем более я даже замочную скважину нащупать не смогла.

– Да, тут пара деревянных перекладин прибита гвоздями к косяку.

– Вызовите кого-нибудь! Аварийную службу! Можно же что-то сделать! – взывала я. – У меня нет телефона!

– Я думаю, ночью никого не дозовешься. Аварийная служба предназначена для утечек газа, прорыва труб и так далее. В многоквартирных домах, подведомственных конкретной управляющей компании. А здесь – частные владения.

– Так найдите владельцев!

– Я не знаю, как это сделать. Здесь даже табличек никаких нет, чтобы можно было узнать, кому принадлежит дом. Проще это сделать самим.

– Каким образом?

– Я позвоню приятелям, мы вместе сможем гвоздодерами отодрать эти доски. На всякий случай еще захвачу топор, он дома у нас. Камер тут все равно нет, не докажут. Карина, ты слышишь меня?

– Да!

– Ты сможешь подождать?

Как будто мне что-то остается…

– Хорошо!

– Ты одна? Тебе не угрожает опасность? Я могу уйти?

Какой джентльмен! Жалко, что младшенького в этой семье воспитали не так!

Я обернулась и щелкнула колесиком: пока разговаривала с Денисом, свет мне был ни к чему. И в ужасе вздрогнула. Давешний бомж теперь стоял во всей красе перед колонной, всего в нескольких метрах от меня. Стоял и молча смотрел на дверь. Да, не на меня, а как будто мимо меня. Или сквозь меня. Боже, какой он странный…

– Карина? Ты слышишь меня? Все хорошо?

И как я отвечу? Сказать, что здесь какой-то подозрительный мужлан? Что я боюсь, что он на меня нападет? А что ты сделаешь с этим, Денис? Ты не успеешь меня спасти!

Чувство самосохранения подсказало мне не раздражать и не гневить бомжа. И не показывать, что я его боюсь.

Господи, чем же он все-таки хрустел в своем углу?..

– Да,Денис, я одна. Все хорошо. Можете идти.

– Отлично.

– И постарайтесь поскорее вернуться!! – закричала я, по максимуму напрягая свои голосовые связки.

Понял ли он, что это призыв о помощи?..

11

* * *

– Ну что там? – вместо приветствия я просто уселась напротив Лисина.

Капитан, против обыкновения, не приперся с новостями ко мне и даже сам никак себя не проявлял, пока я не позвонила с требованием объяснить, как движется расследование. Я ведь выманила поддельного СанСаныча в чат, я имею право знать, к чему это привело! Есть ли хоть какой-то толк от моих мучений? Я же лишаюсь заработка из-за этого. Вчера я снова проводила трансляцию и опять с выключенными донатами (то есть с завышенным минимумом, но это то же самое, что отключить их вовсе), однако никто от имени Саныча не появлялся. Короче, я позвонила сегодня с утра, и Вячеслав сказал, что очень занят, но на обед пойдет в местную дешевую забегаловку. И за новостями я могу отправиться именно туда в районе полудня.

И вот сейчас в начале первого я появилась в этой то ли столовой, то ли кафе самообслуживания, сразу заметила его за столиком в углу и пристроилась по соседству, ну в смысле села напротив, потому что столики здесь маленькие и стульев вокруг каждого только два. Вообще говоря, вся обстановка этой столовой навевала какую-то тоску и мысли о нищете, разрухе и Советском Союзе. Все кругом белое – и кафельный пол, и столики, и стулья, и передники у громоздких теток, обслуживающих клиентов за своими белыми стойками с вкраплениями светлого металла. Даже посуда, которую брали посетители, чтобы положить туда еды из общих тазиков, сияла белым цветом с синей каймой по краям. Я такие тарелки только в детстве видела.

Лисин не смог мне сразу ответить, поскольку с аппетитом поглощал какую-то лапшу (странно это делать в кафе; если уж экономит, не проще ли заварить на работе «Доширак»?), а я-то успела подумать, что здесь дают только пюрешку с котлеткой.

– У вас сегодня день рождения? – с сарказмом вопросила я, оглядывая его меню.

Капитан прожевал и только потом ответил:

– Нет, у меня в октябре, – и начал вытирать рот салфеткой.

Видя, что он готов общаться, я повторила свой первый вопрос.

– Кое-что есть. Удалось вычислить айпи-адрес, с которого вам писали в чате от имени СанСаныча.

– Отлично! – обрадовалась я. Но, как выяснилось моментом позже, зря.

– Квартиру сдают посуточно, прошло три дня, владельцы затруднились ответить, кто там был в понедельник. Вроде мужчина.

– Вроде?! За три дня забыли?!

– Сдают онлайн, никаких личных встреч и никаких документов.

– Не верю! Припугнули бы налоговой!

– Это не по моей части, – сморщился капитан. – Если свидетелей запугивать, они вообще разговаривать не станут.

– Но что же теперь делать?

Лисин пожал плечами.

– Камеры на подъезде есть, но записи затираются уже через двое суток. Выяснить, кто приходил, невозможно.

– Но я-то вам сразу писала! – возмутилась я нерасторопностью представителей правоохранительных органов.

– Слушайте, гражданка…

– Кассандра, – быстро подсказала я.

– Ну, как угодно, – сморщился Лисин, которому очень не нравилось называть меня так, но, будучи вежливым со свидетелями (слава богу, меня пока не переквалифицировали в другую категорию), он пока подчинялся моим желаниям. – Так вот, перестаньте смотреть всякие низкосортные сериальчики, которые вам пачками по «НТВ» и «5-му каналу» показывают. – Я пожала плечами: телевизор не смотрю уже лет десять, так что я не в курсе, по каким там каналам что показывают. – Не делаются такие дела за пару минут. И даже за пару часов.

– И даже за пару дней, – язвительно вставила я.

Лисин не смог сразу ответить, потому что вновь начал жевать, но его грозный взгляд говорил сам за себя; наконец, проглотив очередную порцию лапши, он сумел возмутиться вслух:

– Вы знаете, сколько у меня дел одновременно? А у коллег из айти отдела? Вот и подумайте. Вы не пуп земли. – И он сразу опрокинул полстакана ягодного морса. Ну хоть не водку… – Сделаем обход, поспрашиваем автовладельцев, – заговорил он другим тоном, смилостивившись, – может, у кого-то что-то попало на камеру видеорегистратора.

– Понятно, – вздохнула я. – А в квартире хоть что-то нашли? Или другие жильцы затоптали?

– На удивление, нет, не затоптал никто. Нам очень повезло. После этого клиента никто квартиру не снимал. Эксперты там работали полдня, но, насколько я знаю, ничего толком не нашли. Впрочем, я ушел раньше.

– Ага. А адресок мне можно получить?

– Какой? – моргнул он дважды.

– Господи-боже, адрес, где квартира эта сдается посуточно.

– А вам зачем, позвольте спросить? Самодеятельностью заниматься будете? Только следствию мешать…

Я перебила его, подняв руку.

– Я-то в этом дилетант, но найму частного сыщика. Это ведь не возбраняется законом? – Он помолчал. Стало быть, нет. – У вас полно дел, – продолжила я уверенно, подбодренная его молчанием (стало быть, нет аргументов против), – а он будет заниматься только одним. Делом, в смысле. Тем, за которое ему платят. А когда, то есть если, сыщик найдет убийцу, я вам сразу маякну. Вы задержите и получите майора. А я перестану волноваться за свою жизнь. И все останутся довольны.

Капитан, он же будущий майор, перестал сопротивляться сразу же.

– Улица Первомайорова, ой, – завертел он головой, – в смысле Первомайская, дом 8, квартира 6. Я вам сообщением скину, чтобы не запамятовали, и имя хозяйки тоже!

Вот так! Очевидно, я надавила на больную мозоль. Хотя Лисин выглядел не старше двадцати восьми-тридцати, и мне кажется, горевать о неполученных майорских звездах ему было еще рано.

Выходя из кафе, я широко улыбнулась. Конечно, я соврала о частном сыщике. Нет у меня лишних денег, и не предвидятся. Зато имеется лучшая подружка, которой, я думаю, тоже наскучили постоянные эзотерические практики и озабоченные приворотами-порчами-проклятиями-отворотами клиенты.

– Касси, ты че так рано? – возмутилась Лелька сонным голосом. – Я еще дрыхну!

– Была встреча с ментом, а у служивых обед уж больно рано, – ухмыляясь, ответила я. – Слушай, ты не хочешь прогуляться, как позавтракаешь и придешь в себя?

Лелька, как и я, была законченной совой, и я знала, что поднять ее и дать ей кофе с бутербродом еще не значит получить в итоге адекватного человека. Совам именно что нужно «приходить в себя» какое-то время после просыпания, и сей процесс иногда занимает несколько часов.

– Не знаю пока… – В уши мне раздался долгий тягучий зевок. – А куда надо идти?

Я назвала адрес и в двух словах объяснила, кого мы будем ловить.

– Че? Не поняла? – Кровать скрипнула. Лелька, видимо, села. – Ты этого маньяка решила сама ловить? Я – пас!

– Да погоди ты! Для тебя это безопасно. Скорее всего, мы никого не найдем. А если и найдем, я сразу сдам его ментам. Но если тебе нравится проводить время с полоумными женами депутатов… – вздохнула я.

– Ладно, погодь… Я окончательно проснусь и перезвоню.

Я усмехнулась и сбросила.

Леля перезвонила буквально через двадцать минут. Я еще даже до дома не успела дойти. (Погода была отличная, и в кафе на встречу с Лисиным я тоже шла пешком.)

– Ладно, сегодня у меня только один человек, и тот на семь вечера. А до этого времени я вся твоя.

Мы встретились через два часа у остановки трамвая.

– А далеко идти-то? – морщась, как от кислейшего лимона, спросила подружка. В отличие от меня, ходить пешком она не любила. Да и как тут любить, когда на тебе длинная, в пол, узкая юбка и босоножки на высоченном каблуке. В миру, так сказать, я одевалась более практично, но вот Леля, ой, простите, бабка Ефросинья предпочитала имидж не менять, так и ходила вся в черном и бесформенном, а свои густые светлые кучерявые волосы прятала обычно под цветастыми косынками. Только вот обувь она, конечно, дома такую не носила, предпочитая встречать клиентов в носках или вовсе босиком, однако ходить по улицам так не могла – больно, понимаете ли. Каблуки объясняла тоже не любовью к красоте и женственности, и не желанием казаться выше (Леля и так весьма высокая барышня), и не имиджем (ну, бабке Ефросинье, потомственной ведунье в шестом поколении, такая обужа «не к лицу» все равно), а практичностью – чтобы подолом асфальт не подметать.

– Здесь, во дворах, – расплывчато ответила я.

Когда мы прошли первый двор насквозь и попали наконец-то в нужный, Лелька полюбопытствовала:

– Как же ты умудрилась выудить из капитана эту информацию? Ритуал на подавление воли применила? Зомбирование? НЛП? Гипноз?

– Пообещала майорские звездочки.

Подружка звонко рассмеялась.

– Ну да, ну да… Современные менты сами неплохо НЛП владеют и энергетическими практиками. Да еще и бесами обложились в качестве защиты. Их не заколдуешь.

– Ты же не веришь в такие вещи? – не выдержала я.

– Ой, – отмахнулась бабка Ефросинья. – Я уже не знаю, чему верить. Уже пятая моя клиентка прибежала благодарить и в ножки кланялась. Я эти ритуалы на ходу сочиняю, уж что-что, а фантазии мне не занимать, как и способности к спонтанному рифмоплетству, так ведь подишь ты – помогает!

– Самовнушение, – предположила я. – Вот нужный дом, – показала рукой.

– Наконец-то, уже мозоль натерла, чувствую.

– А обратно-то как? – подколола я подружку. – Такси вызовешь?

– А что нет? Доходы позволяют хотя бы в одну сторону барыней прокатиться с ветерком. Вот сейчас ехала на тралике, так дядька своим перегаром так и вонял на меня. Навис надо мной так, что не встать и не пересесть. Так и ехала. Хоть порчу наводи на него, – хмыкнула она напоследок, когда я набрала в домофоне номер нужной квартиры.

– Лучше запойных бесов прогони с него!

– Э, нет, мне за это не заплатили! Такое только за хрустящие бумажки! А вот порчу могу и так, по доброте душевной!

Мы хихикнули, и наконец по ту сторону ответил усталый женский голос.

– Кто?

– Зинаида Григорьевна? Мы от капитана Лисина. Нужно еще парочку вопросов задать.

Дверь молча открылась. Я выяснила у Лисина, что с женщиной, сдающей квартиру, он общался сегодня утром именно по этому адресу. Зинаида Григорьевна – хозяйка – посетовала, что придется убираться тут целый день до самой ночи, потому что завтра ей на работу и ее никто не отпустит до конца недели, а работает она тоже допоздна. Что за работа такая, не ведаю, возможно, продавцом или кассиром – я знаю, что они обычно работают по целой неделе, а следующая неделя – выходная, возможно, у нее как раз такая работа. Но нам это только на руку. Не приходить же к человеку на работу и не заявляться же домой после тяжелого двенадцатичасового рабочего дня. Да и не факт, что Лисин выдал бы мне ее домашний адрес.

Мы поднялись на нужный этаж. Женщина, как и ожидалось, выглядела уставшей; короткая стрижка, седые виски, трапециевидное лицо; поверх одежды халат, запахнутый не до конца, рукава засучены, ладони мокрые, на полу ведро с грязной водой и тряпкой.

– Я все уже вашему следователю сказала, – недовольно буркнула женщина и начала демонстративно складывать какие-то вещи, чтобы показать, что нам тут не рады и незваным гостям стоит поскорее уйти.

Я не стала ее поправлять по поводу следователя (а может, ее и к следаку уже вызывали, кто знает), просто сообщила:

– Понимаете, тут поступила ориентировка на одного человека, и мы думаем, что это, возможно, он снимал у вас квартиру. Молодой человек, лет двадцать пять-тридцать, короткие темные волосы, носит толстовки, – активно принялась я фантазировать, выдавая, по сути, портрет почти любого случайного прохожего мужского пола.

– И кто же он? – заинтересовавшись моим рассказом, Зинаида даже вещи отложила в сторону и присела на краешек кровати. Мы же оставались стоять на пороге комнаты, так как войти нам пока никто не разрешал.

– Специализируется по квартирным кражам, – с уверенным видом выдала я. – Сперва снимает, осматривается, затем возвращается и ворует, что плохо лежит.

– Из квартир, которые сдаются?! – изумленным полушепотом произнесла мне Лелька прямо в ухо.

Девушкой она была умной, однако мне некогда сочинять более правдоподобные «ориентировки» (откуда я только слово-то такое выкопала). Хорошо хоть, хозяйка не потребовала с нас фоторобот.

– Ой, ну брать-то у меня нечего…

Мы осмотрелись, и с Лелиного лица выражение брезгливой досады так и не сходило за это время.

– Скорее всего, к вам он снова не явится, но все-таки уже много пострадавших, и если вы хоть что-то вспомните…

– Да что я вспомнить могу! – всплеснула дамочка руками. – Я же говорю, через интернет сдаю. Мне дочка помогает. Она выложила объявление на сайте, мне показала, как заходить туда. Там есть календарь, и отмечаешь забронированные дни. Когда клиент заселяется, он платит через сайт. Мне уже следователь этот… молоденький такой… не помню, как его, сказал, короче, что отследить нельзя, сайт зарубежный. Вот и все. Деньги мне пришли, ну как… депозит. Кажется, так это называется. Он как бы висит на сайте. То есть с него взяли, а мне пока не дали. Но мне показывается, что он заплатил. Я ключи оставляю в почтовом ящике на гвоздике.

– Подождите, – расстроилась я, кое-что поняв, – то есть вы его в лицо не видели вообще, даже по сканам документов?

– Нет, девочки, говорю же! Он на сайте авторизируется как-то, вроде они требуют паспортные данные, ну а мне какая разница, как он выглядит? Заплатил – получи ключи. И все.

– А потом как? – заинтересовалась Лелька.

– А потом он ключи так же оставляет в ящике. Сообщает мне, что съехал.

– То есть вы телефонами обменялись? – предположила Лелька, обрадовавшись.

Я опустила ее на землю, еще до того, как Зинаида сама успела ответить:

– Да через сайт они общаются!

– Да, – подтвердила мои слова хозяйка. – Девушки, что же у вас за органы такие? Я же говорила не по одному разу уже это! Разным людям!

– Простите, уточняем. У нас разные службы, мы приглядываем друг за другом, перепроверяем.

– Как это?

– Ну, есть МВД, есть Следком, а есть Прокуратура, понимаете?

Женщина хлопнула глазами, но спорить не стала. И слава богу.

Но Леля не отступала.

– Почти на каждом сайте есть функция видеозвонка! Даже если без вебки общались, по голосу хотя бы можете что-то сказать? Неужели только текстом? – не хотела подружка в это верить.

– Да не понимаю я в этих современных штучках! – взмолилась женщина и тут же кинулась к ведру с тряпкой. Практически уже прямым текстом нас выставляет из квартиры. – Может, и есть такая кнопка там, но мне дочка показала, как сообщения писать, я там и пишу!

– То есть это могла быть и женщина, – намекнула я Леле.

– Нет, точно не женщина! – вдруг поспорила с нами Зинаида Григорьевна.

– Это почему? Вы же голоса не слышали!

– Потому что такой срач, – широко провела хозяйка квартиры рукой, – может устроить только мужик!

– И не поспоришь, – хихикнула мне Лелька в ухо.

Только я хотела откланяться и уйти, как входная дверь приоткрылась сама (мы ее не запирали, а хозяйка была слишком занята), и в прихожую просачилась бойкая худющая старушка.

– Зинк, а Зинк, чей-то у тебя тут случилось-то? Мне соседка из двадцать пятой такого понарассказывала!

– Да не знаю, – отмахнулась та и вернулась к полам. Не поднимая головы и махая мокрой тряпкой по стертому старому ламинату, добавила: – Одни говорят, он убийца, другие пришли, сказали, что вор квартирный!

– Или воровка, – вставила Леля.

– Нет, это был мужик! – с уверенностью выдала старуха в ответ на Лелино замечание.

– Откуда вы знаете? – тут же взяла я стойку. – Вы его видели?

– Видела. Как раз в больницу собиралась. Я-то на обследование пришла, заведующая кардиологией моя знакомая, хорошая женщина Вера Пална, я у нее… – мы слушали еще минут пятнадцать про больницу, Веру Палну и сложный диагноз соседки Зинаиды Григорьевны, потом решились перебить.

– Вы говорили про мужчину, который тут квартиру снимал.

– Да! И вот когда меня положить решили, я говорю, Вер, я пойду тогда вещички соберу, халатик у меня и тапочки, специально приготовленные, ведь я через месяц все равно хотела лечь на полное обследование, ну и иду себе, поднимаюсь, а он дверь открывает Зинкину. А ему: «Ты кто?» Старая стала, забыла, что Зинка сдает теперь. Он так зыркнул на меня не по-доброму, ничего не сказал, но глаз у него задергался. А потом открыл дверь, нырнул и быстренько закрыл. А я кинулась Зинке звонить на сотовый. Но не ответила Зинка-то. Это потом я вспомнила, что квартирант ейный, наверно.

– Так я ж перезвонила тебе вечером! – напомнила «Зинка», которая уже и пол домыла, и тряпку высушила за время старухиного рассказа. – Ты ничего не сказала мне про мужика этого. А меня затаскали с ним уже! А я даже не знаю толком, мужик или баба! Смотрели видео с камеры нашей, сказали, уже нет той записи.

– С какой енто камеры?

– На подъезде.

– Так у нас камера есть? – удивилась бабка.

– Ну да! Собирали же еще деньги! Новую дверь поставили с домофоном и камерой. Вспоминаешь, баб Нюш?

– Ой, да… Я ж говорю, память уже не та. Я уже не молодая, девоньки. Забыла я тогда, зачем звонила тебе. И давай про огурцы спрашивать, как маринуешь их.

– Давайте вернемся к мужчине, – попросила я. – У нас ориентировка. Вдруг подходит? Внешность опишите.

– Так в маске он был этой… медицинской. Заразы боится всякой, ага. А я вот уже ничего не боюсь. Напридумывали вирусов, корону какую-то, еще микроны какие-то… – далее следовала тридцатиминутная лекция про коронавирус, подававшаяся под соусом конспирологических теорий.

– То есть лица вы не видели, – констатировала я с досадой.

– Нет, девоньки, не видела. Но глазки запомнила его. Когда задергался глаз, я вспомнила мужа своего покойного. Такие же голубые были. Как небеса!

– Какая поэтика, – шепнула мне Лелька, лыбясь во весь рот. А рот у нее, кстати, большой.

– А волосы?

– Темные. Редкое сочетание! Аристократ! Как мой покойный Аристарх Филиппович. Вы знаете, раньше нельзя было говорить о дворянском происхождении. Девочки, вы же учились, знаете да, про революцию? И вот…

Но мы не стали слушать. Коротко кивнули Зинаиде Григорьевне и оставили ее с пожилой словоохотливой соседкой наедине.

– Что думаешь дальше делать? – спросила меня Лелька на улице. Потом подпрыгнула, что на таких каблуках делать, думается мне, крайне неудобно, и добавила с восторгом: – Никогда не думала, что расследовать – это так интересно!

– Да, я заметила, с каким энтузиазмом ты подключилась и даже вопросы начала задавать. И спорить со свидетелями. Может, ты не тем делом занимаешься, а, бабка Ефросинья?

– Может, – взгрустнула сразу подружка. – Но за дилетантские расследования никто платить не будет, знаешь ли.

С этим невозможно было спорить.

– Значит, переведем в разряд хобби.

Я привела Лелю на остановку, думая, что по своей природной бережливости она предпочтет общественный транспорт, но девушка решила добираться домой с комфортом и вызвала такси.

– Как расследование дальше будешь проводить? – повторно спросила она, получив звонок с номером автомобиля.

Жаль, а я ведь так усиленно уводила ее в другую сторону. Хорошо хоть, сказала «будешь», а не «будем». А то я уж пожалела, что позвала ее с собой. Все-таки слишком глубоко в это расследование я подругу погружать не планировала, а то мало ли что всплывет.

– Расклад сделаю на Таро, – пожала я плечами.

Лелька хохотнула, думая, что я шучу, и запрыгнула в подъехавший к остановке автомобиль.

А я пошла домой пешком. Путь предстоял небыстрый, но мне нужно было проветрить свой несчастный мозг, который в последнее время что-то очень часто перетруждается.

Итак, две жертвы, обе (точнее, оба) – мои зрители. Да, я не могу считать Андрея как-там-его-фамилия случайной жертвой, потому что слишком уж мощное совпадение. Маньяк сделал свой ход еще тогда. Или тогда, когда убил Мазина и начал писать мне от его имени? Из сведений, которыми я располагаю, получается, что убийства произошли примерно в один день, и только судебные медики скажут, какое из них было первым. Точнее, они уже сказали, но Лисин меня не проинформировал о результатах вскрытия Мазина. Ладно, буду исходить из того, что Тора-Громовержца убили на день раньше, потому что «СанСаныч» начал меня запугивать только на следующий день.

Вообще, странно, что при таких раскладах меня еще ни разу не вызвали к следователю и (слава богу!) пока что не подозревают. Наверно, Вячеслав Лисин затрудняется с тем, чтобы приобщить мои расклады к делу. Или, может, он рассказал следователю про меня, а тот поднял его на смех. И я в итоге прохожу просто как информатор. Только вот мои фотографии на стены одной из жертв должны были уже перевести меня в иную категорию. С другой стороны, если у какого-то убиенного на стене висит Брэд Питт, звезду Голливуда не станут же подозревать в убийстве? И даже допрашивать. Кумир есть кумир. Соответственно, органы следствия могли думать именно так. Сейчас прославиться может любой, достаточно выложить какое-нибудь дурацкое видео в интернете, которое соберет миллионы просмотров. И да, оно не будет гениально смонтированным, с отличным сценарием и игрой актеров. Такие как раз здешним зрителям не зайдут. Людям нынче нужно «че попроще». У видео с названием «Грустая блондинка обнажила сиськи» будет просмотров и лайков на порядки больше, чем у «Самая напряженная шахматная партия за последние годы», ну, вы понимаете, о чем я… Я сама варюсь в этом. Я начинала с блогов-рецензий на произведения классиков – и никто это не читал. Затем я проводила разбор игр в шахматы, шашки, покер, мафию и прочие интеллектуальные игры – и никто это не смотрел. Затем я опустилась до гаданий в прямом эфире в образе сексапильной античной цыганки (это ж надо додуматься такое соединить) – и народ прибежал. И даже деньги за это дает. Фанбаза разрослась настолько быстро, что в ее рядах затесался и серийный маньяк. Чем я ему не угодила? И как он связан с… Нет, не хочется думать.

Что ж, если органы следствия относятся к данному делу несерьезно, тогда будем бороться своими методами. У маньяка есть пистолет, а у меня есть магия. Еще неизвестно, что окажется сильнее.

12

Шло время. Бомж в углу почти не подавал признаков жизни. Я сидела возле двери и ждала спасения. Где же Денис и его друзья? Даже если он не смог никому дозвониться в столь поздний час, отчего он не пришел спасать меня сам? Или заставил бы младшего брата помогать, ведь по его милости я здесь – с каким-то странным чуваком, постоянно чавкающим в углу за колонной. Что он может тут есть? Крыс? Других похищенных Алексом девушек? Когда обглодает их кости, примется за меня. Боже, лучше не думать…

Я встала, дабы размять затекшие ноги. Зажигалкой я уже давно не пользовалась. В последний раз я ее потрясла и почти ничего не услышала. Там явно осталось очень мало бензина, буквально одна капля. Нужно экономить. Вдруг придется поджигать дверь?

– Как бы самой не сгореть, – прошептала я себе в ответ.

– Хм? – донеслось из угла. Прозвучало это как вопрос. Блин, он реально немой. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Он ведь как-то попал сюда. Возможно, знает, где здесь еще один выход. Но не скажет, ибо не может. С другой стороны, если он сумасшедший (а нормальный, адекватный человек не будет тут сидеть в углу в рваных шортах), то он начнет бубнить какую-нибудь пугающую ересь, а мне и так нелегко. Главное, что пока ведет себя тихо. Не нападает.

Это пока у него еще осталось, что грызть…

Я вздохнула. Я пугаю сама себя. Надо прекращать. Нужно собраться и что-то делать. Денис точно уже не придет. Или придет, но с задержкой, поскольку у него явно какие-то проблемы. Ведь когда человек знает, что тут кто-то сидит взаперти и ждет помощи, он обязательно придет и сообщит, если что-то пошло не так. А он не пришел. Значит, с ним самим что-то случилось. Может, он так сильно торопился меня спасать, что упал по дороге и сломал ногу?

Ага, хватит уже мерить людей по себе. Это я бы торопилась спасать кого-то, кто попал в беду. Но не другие люди. Пора уже смириться с тем, что большая часть людей…

Я не успела додумать свою мысль, потому что произошло землетрясение. Пол и стены завибрировали, одновременно с этим раздался какой-то грохот. Что происходит?!

– М-м-м! – явно занервничали в углу.

Я щелкнула колесиком, чтобы посмотреть на бомжа. Он показывал на дверь, продолжая мычать. Дверь как дверь, никто ее до сих пор не открыл…

И тут я догадалась посмотреть повыше, в окно, и выключила пламя крышкой зажигалки.

Да, справа будто что-то сияет. Я что, уже до Нового года тут досиделась? Или это молния с громом? Но дождя нет, было бы слышно. Да и когда это от безобидной молнии стены дома тряслись?

В общем, я представила планировку и поняла, что всполохи идут со стороны новостройки, где живет Алекс. Включив зажигалку, чтобы не упасть, я побежала к лестнице. Бесконечные минуты я потратила на то, чтобы вновь оказаться на крыше. Я падала на лестнице прямо в осколки и шприцы, резала ладони, била коленки о ступеньки, поднималась и бежала дальше. Этажа с седьмого – не бежала, и даже не шла, а скорее ползла, потому что силы меня покидали с каждым часом. Видимо, адреналин в моем организме закончился, снизился до нуля и вырабатываться больше не мог.

Наконец я на крыше. Подойдя к краю, я закричала в бессильном отчаянии: весь пентхаус объят пламенем. По всей видимости, в квартире Алекса и Дениса произошел взрыв. Стекла выбиты. Горящая штора висит на окне, сложившись напополам – часть догорает в квартире, часть – уже снаружи. Если в квартире еще оставались люди, то было ясно: все они мертвы. Погоревав о друзьях и одногруппниках, я вдруг поняла одну еще более ужасающую вещь: спасать меня никто теперь не придет. Все, кто знал о моем местонахождении, умерли.

13

* * *

Сначала я сильно разозлилась, что кто-то посмел меня разбудить. Потом я вспомнила, что поставила на ночь авиарежим как раз для таких целей – чтобы мой сон никто не потревожил. Но будильник я вроде не ставила, так ведь? Почему тогда телефон издает позывные?

Поборов-таки лень и затуманивающую мозг дремоту, я повернулась на другой бок, протянула руку к сотовому и узнала, кто меня тревожит: расписание. На сегодня намечено одно важное дело.

– Как, уже две недели прошло? – спросила я саму себя и, поднявшись, отправилась в ванную.

За завтраком составляла список продуктов и других вещей, которые нужно купить. Как же не хочется ехать… Придется снова брать машину в аренду, потому что такси в таких ситуациях… короче, лишние глаза точно не нужны.

Я уже собралась, а потом подумала, что дело терпит, за пару часов ничего не случится. И позвонила Лисину.

– Ну что у вас? – не очень ласково отозвался он на мой звонок.

– Есть свидетель по делу.

– По какому?

– Господи, сколько у вас дел?!

– Много… – Вячеслав смачно зевнул. Я едва поборола желание повторить за ним. Он вроде должен быть уже на работе. Хотя стоп, сегодня же суббота! – Ну что там? Чего притихли?

Ах да, точно.

– По моему делу свидетель! Убивают моих зрителей и клиентов, вспоминаете? Это Кассандра Князева! Гадалка!

– Да понял я, понял… – Лисин еще раз зевнул. Донесся какой-то шорох и скрип. Возможно, он поднялся с кровати. А говорят, что у оперов нет времени на сон и отдых. Выходит, врут. – Ну и кто это?

Я рассказала про соседку.

– Где была, я не понял?

Господи, проснись ты уже…

– В больнице! Только вчера вернулась.

– А опознать-то она его сможет?

Я вздохнула.

– Нет, скорее всего. Маска была на лице, одежда свободная, капюшон…

– А чего же вы тогда звоните мне?

Вот те раз! Я еще и виновата!

– Зато теперь точно знаем, что это мужчина!

– Видели уже его – на скриншотах с камеры.

– С какой? Вы говорили, что запись затирается и что преступник на нее не попал!

– Получили запись с камеры видеорегистратора, – недовольно пояснил капитан. – В нужное время в подъезд входил человек. В маске и свободной одежде, как и сказала ваша свидетельница. Только там непонятно, мужик ли это, потому что издалека снято, могла быть и баба. Женщина, простите… – добавил он, покашляв. Ах, какой джентльмен!

– Ясно. Но сами же говорите, что издалека. А она его видела вблизи! Может, пообщаетесь с ней?

– Ну хорошо. Я к ней заеду на днях, возьму показания. – Надо же, какой добрый! Учитывая, что это его, вообще-то, работа. – В какой квартире она живет, говорите?

Я нахмурилась.

– Не знаю. Вроде она не говорила. Но хозяйка квартиры, где снимал преступник, знает ее. Бабой Нюшей ее называла.

– Баба Нюша, блин… – сплюнул, судя по звукам, рассерженный капитан. – Ладно, найдем, всего доброго. – И отключился.

Прихватив список покупок, я поехала в салон аренды автомобилей, взяла самую дешевую машину напрокат и отправилась по некоему делу, попутно заехав в магазин. Увиденное меня несколько напрягло, и я переставила расписание телефона, чтобы звонил не раз в две недели, а каждые десять дней.

Сдав автомобиль, я села в подъезжающую маршрутку и уже семь минут спустя заняла выжидательный пост напротив дома Зинаиды Григорьевны – точнее, дома, где она сдает квартиру. Наивно было надеяться, что она найдет что-то подозрительное при уборке, да еще и поделится этим со мной на следующий день, а не позвонит сразу тому же Лисину или следователю. Но мне нужно было чем-то себя занять, а расследований я раньше никаких не вела. Почти…

– Привет. Ты чего здесь?

Голос был незнаком. Хотя… Я подняла глаза. Лысина, пивное брюшко и жидкие усики сбивали с толку. В лице было что-то уловимо знакомое, но щеки убеждали, что вряд ли это тот, о ком я думаю. Тот был худым, с вытянутым лицом и растительность имел только на задней части головы, причем довольно густую.

– Вижу, не узнала. Располнел, оплыл, полысел и усы отрастил. Но это все еще я!

– Крокодил? – Неужели это он? Как можно так измениться за несколько лет? – Ой, в смысле – Генка?

Он заржал.

– Он самый! – Светло-голубые глаза смотрели на меня каким-то неприятным масляным взглядом. Раньше такого внимания я от него не получала. – Ты, кстати, тоже изменилась.

И тут я вспомнила, что я в образе. Да, без парика, но боевой макияж нанести успела: всегда так делаю, когда еду туда. Да и одежда не подкачала: мини-юбка, колготки-сеточка, высокие лакированные сапоги, блузка с вырезом.

– Серьезно? – невинно поинтересовалась я.

– Ага. Секси такая стала! В вузе особо не выделялась.

– Ой, это было так давно, – сморщилась я, потому что об институте уж точно не хотела вспоминать.

– Давненько тебя не видел. Говорили, что ты уехала.

– Да, пожила в другом городе какое-то время, – не стала я скрывать. – Но вернулась.

– Ну, это же хорошо! Надо отметить твое возвращение.

– Ой, ну это ты опоздал, – засмеялась я. – Год прошел как минимум.

– Но я-то не знал! Слушай, а ты теперь звезда, да? – И он хитро прищурился. Дескать, ну-ка, как ты ответишь на это? Считаешь ли сама это известностью?

– Звезда интернета, ты хочешь сказать? – хмыкнула я самокритично. – Это развлечение.

– А работаешь где?

– Там же, – уклончиво ответила я. Пусть и думает, что это. Там же – в интернете, то есть с «развлечением» я наврала или просто удачно совместила, или там же – где раньше, еще давным-давно, в прошлой жизни, трудилась с девяти до пяти по будням. А что? Я не обязана ничего о себе рассказывать. Кто вообще это придумал, что посторонние люди, с которыми ты когда-то давно учился вместе или работал, имеют право задавать тебе такие вопросы? – А ты? – перевела я на него тему, чтобы больше не лез.

– А я в бизнес пошел.

Ну-ну, то-то брюхом обзавелся. Бизнесмены хреновы. Поди, пешком впервые за последние лет пять куда-то отправился? А вместо спортзала смотришь вечерами тупые сериалы? Или порнушку, если жены нет?

– А что за бизнес? – услышала я себя со стороны. И вроде бы даже заинтересованность сквозила в моем голосе. Умею ведь притворяться, когда надо! Хотя сейчас как бы и не надо совсем. Плевать на него. У меня тут миссия.

Вспомнив о деле, я стала поглядывать на нужный подъезд, а Генка, присев рядом на лавочку, заливался соловьем:

– Еще пять или шесть лет назад я начал задумываться над своим делом, но мне нужна была идея, которой бы я загорелся! И вот кореш мой… А я… Колян… И мы с ним… Колян то, Колян се… – Да, он, разумеется, не так говорил, но передаю, как я слышала. Точнее, я практически и не услышала ничего из его монолога, потому что, во-первых, следила за подъездом, а во-вторых, думала о своем.

Таинственный мужчина, которому я чем-то не угодила. Мужчина, который знает (во всяком случае, кичится тем, что знает) мой секрет. Мужчина, который убивает моих поклонников, чтобы насолить мне или запугать. Кто ты? Знаю ли я тебя?

Я достала телефон и прямо посреди бахвальского монолога бывшего сокурсника стала писать Лисину сообщение с просьбой скинуть мне или кусок того видео, где преступник засветился на камере, или хотя бы скриншот. Лисин задал кучу вопросов. Зачем мне это? Я кого-то вспомнила? У меня есть подозреваемые? Я не поверила ему, когда он сказал, что на записи никого невозможно узнать? Я считаю его некомпетентным или продажным? Ну, последнее я выдумала, конечно, но его недовольство и эти самые мысли так и сквозили в каждом сообщении. Слава богу, хоть в принципе общается со мной. Итак, путем долгих усилий, убеждений и уговоров я получила-таки заветный скриншот. М-да, капитан прав. Если не иметь показаний старушки, можно даже предположить, что это женщина. Средний рост (высокий – для женщины), свободная одежда, капюшон ветровки, маска на лице, перчатки на руках, хоть и лето (впрочем, довольно прохладное).

– И вот теперь я – владелец сети спортбаров! – подытожил Генка. Ну и слава богу. На фига только, спрашивается, такая долгая прелюдия? По последней фразе стало ясно, чем он занимается, и правильно я поступила, что все остальное прослушала.

– Молодец! – похвалила я бывшего знакомого. «Хм, бывают ли знакомые бывшими?» – пустилась я в филологические изыскания. Бывают бывшие друзья – если с ними уже не дружишь. Бывают бывшие бойфренды – если с ними уже не встречаешься. Бывают даже бывшие родственники – разумеется, не кровные. Если кто-то с кем-то развелся. А бывают ли бывшие знакомые? Оксюморон? В случае большинства людей – да, но не в моем. Если это человек из прошлой жизни, значит, бывший знакомый, по-моему, так.

Я поднялась с лавочки с намерением уйти и даже открыла рот, дабы попрощаться с Генкой, но тут нужная дверь открылась, и на улице показалась давешняя старушка. Баба Нюша – кажется, ее так зовут. Для больницы поздновато; наверно, в магазин. Но мне без разницы.

Я тут же ломанулась к ней. И даже не сразу заметила, что Генка отправился со мной. Только когда старуха смерила кого-то справа от меня неприязненно-оценочным и даже каким-то подозрительным взглядом, я поняла, что подошла к ней не одна.

– Добрый день. Помните меня?

– А то нет! – фыркнула бабка.

М-да, не так я начала разговор. Теперь она думает, что я подозреваю у нее склероз и таким образом намекаю на ее старость. Расследования – явно не мое. Надо учиться общаться не только с озабоченными мужиками на прямых трансляциях.

– С вами капитан Лисин уже связывался? Вы не составляли фоторобот?

Гена с удивлением на меня уставился, а затем с напряженным интересом перевел глаза на старушку. Он явно не понимал, что происходит, но жаждал обо всем этом узнать.

– Никакие капитаны ко мне не приходили! Деточка, я нужна еще для чего-то или я пойду? Мне на почту надо.

Странная женщина. Пожилые обычно любят разговаривать, даже с незнакомцами.

– А мы вас проводим, заодно и поговорим.

Я сделала шаг в сторону, но бабка меня обрубила:

– Я в состоянии еще сама ходить, под ручки меня держать не надо!

Ну вот. Закономерное развитие беседы, которую я сразу начала не так. Хотя с ее стороны это необоснованная грубость, я вроде как представитель органов правопорядка.

– Хорошо, а Зинаида Григорьевна у себя? Она на звонки не отвечает, – наврала я.

– Нету ее здесь. Она вчерась еще убрала все и уехала к себе за город.

Вот оно что, она живет за городом, наверно, в частном секторе. Добираться будет неудобно, но если придется, то…

Баба Нюша прервала мои мысли, вдруг рявкнув на Генку:

– А ты хто такой?

На «хто» Генадий не знал, что ответить, и перевел на меня беспомощный взор.

– Это мой помощник.

– Ну и пущай он с дороги сойдет, а то пройтить не могу! Кабанище!

– Ба… – начал Генка, но заглох и посторонился. А говорят, что бизнесмены наглые, а этот вон как старших уважает. Даже на «кабанище» не стал отвечать.

Баба Нюша бодренько почапала по асфальту, но я не отставала, ибо других источников информации на данный момент у меня не было.

– Не подскажете, не находила она что-нибудь странное в квартире?

– Странное? Какое енто странное найти нужно? – или мне показалось, или в тоне старухи появилось здоровое любопытство. Это мне и было нужно. Не мытьем, так катаньем.

– Она же при вас убиралась дальше, верно? Когда мы ушли. Она бы обязательно вам сказала и показала, найди она что-то подозрительное, так?

– Ну наверно. Только ни черта она не нашла. Только грязь.

– Значит, уходил он не в спешке, – вздохнула я удрученно, продолжая идти сбоку от бабули. Генка отстал – скорее всего, умышленно.

– Как это не в спешке? – поспорила со мной старуха. – Кто ж столько грязи оставляет после себя? И мусора.

– А что в мусоре было?

Бабка странно на меня посмотрела, даже остановилась для этого, забыв, что торопится.

– Девушка, в мусоре – мусор, как не понять?

– Может, окурки? – предположила я. – Тогда будем знать, что преступник курит. Фантики?

– Тогда будем знать, что преступник ест конфеты, – съехидничала старая, но тем самым выдала себя. Баба Нюша не так проста, как кажется на первый взгляд!

– А вот если, – не стала я выговаривать пожилой даме за дерзость, а просто попыталась донести свою мысль, – нашли бы коробку от пиццы, предположим, а там лейбл фирмы, сайт и телефон. Один звонок – и нам дают имя курьера, который приходил к убийце. И перед курьером он мог и не прятаться. Ведь человек в маске, открывающий дверь собственной квартиры, вызовет много подозрений.

– Убийце? – Черт, старая не только не тупая склеротичка, но еще и не глухая. – Но ведь вы сказали, что он квартирный вор.

– Да, но он уже успел кое-кого грохнуть! – назло парировала я и вернулась к Генке.

Блин, все впустую. О чем я только думала? Следственная бригада наверняка очень тщательно поработала в этой квартире. Все, что могло пролить свет на личность убийцы, уже взяли для анализа. Лисин прав в своем возмущении. Я почему-то считаю всех полицейских и следаков неимоверно некомпетентными, а себя самой умной и самой хитрой.

Но тут Генка показал жестом на бабку, к которой я стояла спиной. Я повернулась и увидела, что старая подзывает меня рукой. Ага, с места она не сдвинется, конечно, ведь это я молодая и должна перед ней скакать туда-сюда. Ну, делать нечего. Я вернулась к старухе.

– Были упаковки в мусоре, – поделилась она. – От орешков каких-то. Арахис и еще что-то. Какие еще есть?

– Кешью, фундук…

– Вот да, что-то такое… А кого он убил-то? А Зинку-то не прибьет?

Со зловещей улыбкой я ответила:

– Все может быть, будьте очень осторожны… – и наконец покинула ее общество.

– Слушай, а че происходит-то? Че это за бабка? – Когда мы двинулись вдоль по тротуару, пристал Генка. Я отмахнулась: не до этого. Не хочу рассказывать, да и, наверно, не могу. Тайна следствия и все такое. Тогда он предложил: – Слышь, пойдем в кафешку посидим. Так давно не виделись! – Когда я с удивлением на него посмотрела, Гена быстро добавил: – Я заплачу!

Ну да, как будто именно это меня останавливало. На самом деле, мне было странно, что бывший сокурсник меня куда-то зовет. Зачем? Молодость повспоминать? Да я вроде и так молодая. А про вуз разговаривать мне совсем не хочется. В то же время любопытство брало вверх, и я согласилась.

Кафе в столь ранний час было пустым, но скоро, думается мне, офисные работники набегут на бизнес-ланч. А пока мы заняли столик в углу возле окна.

Генка заказал нам шашлык, что для полудня, по моему мнению, было довольно тяжелой пищей, но делать нечего, тем более я обычно руководствовалась принципом: дареному коню в зубы не смотрят. Отпустив официанта, Крокодил кинулся в воспоминания вузовской жизни. Впрочем, неприятные темы старательно обходил, зато мусолил почти каждого препода и практически каждый экзамен. Напомнил мне про мою превосходную защиту и полученный красный диплом. Я же самокритично развела руками, мол, видишь, образование и интеллект не главное, я теперь стример. Все вопросы о том, как я жила эти годы, я тщательно игнорировала. Генка понял это очень быстро, и, когда нам принесли шашлык, он уже вовсю говорил о себе. Оказывается, он успел жениться и развестись.

Где-то через час я сильно заскучала. Вот почему вечера встреч одноклассников, одногруппников, да и вообще различные сборища недалеких людей мне неинтересны. Да, зрители в чате тоже иногда пишут откровенную ерунду, но они хотя бы – моя аудитория, которая делает мне популярность и, соответственно, прибавляет доход. В нынешние времена контент считается качественным, когда у него много лайков, просмотров, зрителей онлайн, комментариев, отзывов и так далее, а реальная начинка никому не нужна и не интересна. Люди пусты внутри. У них нет своего мнения, своих вкусов, своего собственного мировоззрения. Мозгов, как правило, тоже нет. Они могут только повторять за всеми, не понимая, что те, за кем они повторяют, тоже за кем-то повторяют. В итоге к тысяче подписчиков очень быстро прибавится еще тысяча, а к миллиону второй миллион прибавится еще быстрее. Это работает по следующему принципу: собрал ведь человек вокруг себя столько поклонников, значит, он что-то собой представляет! И им на ум не приходит, что нет, не представляет. А к единицам или десяткам подписчиков обычным способом (т.е. делать прекрасный контент и просто ждать справедливой оценки) никто никогда не придет. Только за деньги или за рекомендации уже раскрученных звезд, которые тоже можно получить только за деньги, потому что раскрученным плевать на тебя,даже если ты гений. Наоборот, гения не будут продвигать даже за деньги, ибо конкуренция. Или потому что «не формат». Стыдно такое рекламировать, ведь «никто не поймет». Поэтому с нетленками проще никуда не соваться вообще – и нервы целы, и время, и деньги. А вот с ширпотребом (к примеру, расклады на Таро в прямом эфире) можно и пробиться, если повезет.

Так думала я еще год назад, и вот за эти долгие месяцы сумела-таки собрать возле себя людей, которые меня худо-бедно обеспечивают. Но тоже приходилось везде себя пиарить, на всех более-менее подходящих сайтах, форумах и группах в соцсетях писать про Кассандру Князеву. Я пару раз была забанена за спам и саморекламу. Но меня это не останавливало. Я знала, что это мой единственный путь. Другие каналы на данном видеохостинге, к которым я обращалась за помощью, меня игнорировали. Девушки-стримеры видели красивую, соблазнительную конкурентку, которая перетянет всех их зрителей, ведь сами они ничем не блистали, ни внешностью, ни юмором, ни разносторонним развитием и хорошим образованием, при которых ты неизменно будешь интересным собеседником. Мужчины-стримеры испугались образа ведьмы. Мужской пол любит повторять, что все бабы ведьмы, однако когда видят перед сбой реальную колдунью, почему-то тушуются. Ведь одно дело, когда ведьма – твоя жена, которая единственное что делает «ведьмовское» – это пилит тебя с утра до вечера, что слишком мало зарабатываешь, а совсем другое – когда вот эта разряженная дамочка сейчас побежит делать куклу вуду с твоими волосами и вырезанным из фотографии лицом и начнет тыкать в нее иголки, а то и вовсе закопает на кладбище. Бред? Бред. И мужики никогда не признаются, что не стали со мной общаться именно по этой причине. Но я-то знаю. Мне сказали карты.

Избавившись от Генки, я пошла домой пешком. Он покричал напоследок что-то про вызов такси (и знаменитое «я заплачу» там тоже фигурировало), но я гордо отказалась. Достаточно того, что он заплатил за шашлык, салат и чай.

По дороге я натыкивала сообщение Лисину и так увлеклась этим, что врезалась в каких-то прохожих. Просто я почему-то решила, что он сразу поедет к этой бабке, как только услышит о ней, но самоотверженность представителей правоохранительных органов я сильно преувеличила. Капитан ответил, что «как-нибудь на днях соберется», а сейчас, мол, дел невпроворот. И пригрозил добавить меня в черный список, если я продолжу настаивать. Ну, бог с тобой, мое дело маленькое – сообщить.

Выйдя из лифта на своей площадке, я сперва вздрогнула с испуга, потом отдышалась, поняв, что это всего лишь сосед Степан Кузьмич, устроившийся почему-то возле моей двери на табурете.

– Вы опять вернулись к своей вредной привычке? – тоном воспитательницы спросила я, изгибая недовольно бровь.

– Что? А, нет!

Я осмотрела пространство вокруг табурета. Действительно ни пепельницы, ни пачки сигарет. Раньше сосед курил, но потом бросил, когда я стала жаловаться, что чувствую табачный дым и в подъезде, и через стенку, а сам он пережил инфаркт (впрочем, второе сыграло, думаю, большую роль, чем первое). Я порадовалась. Однако где-то неделю назад, выйдя на балкон, я снова почувствовала запах. Сосед уже спрятался в своей квартире, но на его балконе, который прилегает к моему, я усмотрела пепельницу с окурками. И вот теперь он тут на табурете! Ну не просто же так!

– А почему вы тогда сидите здесь? – не стала я ходить вокруг да около. Ну реально, я даже дверь свою не открою, чтобы войти. Расселся, понимаешь.

– Дочка, ты чего не подумай, но бабка твоя, Софья, была мне очень дорога!

– Это хорошо, – осторожно прокомментировала я. Чего он хочет?

– Мы с ней сызмальства дружили! – И тут он хитро прищурился, мол, понимай как хочешь глагол «дружили». Я сморщилась, ибо представлять такое не хотела. – Вот с такого! – зачем-то показал он на уровень табурета, с которого так и не потрудился подняться.

А мне в итоге пришлось встать рядом с ним, домой ведь все равно не попаду.

– И? – поторопила я, уже не стараясь казаться вежливой и уважающей старость.

– Мне работнички из ЖКО напели, что они тут уже угрозы замалевали, – кивнул Степан Кузьмич на закрашенную часть стены. – Я-то думал, матерное слово было! Ну, как обычно у нас! А тут… Да еще и записка эта… Короче… вот.

Что – вот?!

– Вы охраняете меня, что ли? – наконец догадалась я.

– А то! Ты ж девка одна, без мужика живешь, брата нету, бати тоже, и я вот подумал, что как бы обязан!

Я рассмеялась.

– Спасибо, Степан Кузьмич, – поклонилась я слегка, чтобы не обижать человека. Все-таки мой смех он мог расценить как угодно. – Но защищать меня должны соответствующие органы. К таковым я как раз и обратилась, так что все пучком!

Он посмотрел на меня, будто пытаясь понять, не обманываю ли я его из природной скромности, чтобы, так сказать, не эксплуатировать, но поверил в итоге, поднялся и табурет прихватил.

– Но ежели что… – с намеком сказал, открывая дверь в свою квартиру.

– Я обязательно к вам постучусь! – пообещала я, счастливо улыбаясь. Пусть человек порадуется. Он хороший, а мне не жалко.

Через два часа я подготовила трансляцию. На обложке губы уточкой, в руке хрустальный шар (отфотошопленный, конечно, у меня его нет), глубокое декольте. Вот он, первый магический видеоблогер. Да, дорогие мои, он выглядит именно так, старые бабки-цыганки уже не в моде, только гламурные загорелые брюнетки, только хардкор, как говорится.

Вначале все было как всегда. Саныча стали потихоньку забывать, что еще раз напомнило мне, как зыбка популярность в интернете: сегодня ты на коне, а завтра ты уже никто. Топового донатера, слетевшего с катушек (по версии большинства), забыли за два стрима, в течение которых он не появлялся. Меня саму забудут в течение месяца, если я тоже больше не появлюсь. За этот год возникло много новых стримерш, почти с точностью копирующих и мою внешность, и мою манеру вести трансляции. Растет смена, так сказать. К сожалению, законодательство не позволяет их никак прижучить за плагиат.

«Добрый день! – появилось в чате сообщение от неизвестного, чей ник я видела впервые – Zlata_lol. – Я – начинающая гадалка, и я ваш преданный зритель вот уже на протяжении шести месяцев. Просто не решалась зарегистрироваться и написать вам».

Ну вот, что и требовалось доказать! Появилась еще одна. Но эта хотя бы молча мои наработки не ворует, а честно пишет мне сначала.

– Добрый день, Злата Лол. Приветствую коллегу, так сказать.

«Ой, громко сказано, я пока не веду прием. Но уже написала объявление в соцсетях в соответствующих группах. У меня бабушка всегда хорошо гадала, говорила, что у нас в роду цыгане были. Она даже по руке могла. Я вот по руке не могу, но учусь на рунах и картах».

– Вы на игральных или Таро? Или Ленорман?

«На классике, как и вы».

Классикой считается колода Райдера-Уайта. Разработанная в 1910 году Артуром Эдвардом Уайтом и нарисованная художницей Памелой Колман-Смит. Райдер был первым издателем этой колоды, поэтому она получила такое название, и с тех пор всем новичкам советуют начинать свой путь в магию именно с нее.

– Отлично, – кивнула я, мол, одобряю выбор.

«Я надеялась, вы мне подскажете что-нибудь. Поможете советом».

Что ж. Мне в свое время никто абсолютно не помог. Когда я стучалась ко всем подряд стримерам, как я уже говорила, меня или игнорировали, или грубо посылали, что вообще довольно странно, ведь я обращалась ко всем предельно вежливо (можно сделать неутешительный вывод о том, насколько высоко культурное развитие популярных людей на таких площадках как Ютуб, Трово, Твич и иже с ними). Но я такой человек, что именно мой негативный опыт заставляет меня помогать другим, ведь я знаю не понаслышке, как тяжело пробиться новичку.

– Вы хотите, чтобы я вам дала рекомендацию? Я в принципе могу, но своей репутацией дорожу, поэтому я сначала проверю ваши знания. А то вдруг вы вместо того чтобы помогать людям, только хуже им сделаете.

«Пусть донатами просит помочь!» – возмутились некоторые мои преданные поклонники, которые понимали, что я здесь исключительно ради денег.

«Мне очень приятно знать, что у вас такие моральные принципы. Нет, я бы не посмела просить рекомендации. Просто хотела разобраться в азах, так скажем. С чего мне начать?»

– С покупки колоды карт и с теории. Но это вы, скорее всего, уже прошли. Давайте так. Сделайте расклад на меня. Какой у меня был сегодня день?

«Ой, я так еще не делала. Только подружкам гадала, которые напротив сидели. Они сами карты вытягивали!»

– Нет, так не должно быть, – строго заявила я. – Карты должны трогать только вы. Берете колоду и прикладываете к экрану. К тому месту, где моя вебка. И делаете расклад, как будто я с вами рядом сижу.

«Хорошо, я попробую».

Злата вернулась ко мне через десять минут. За это время я успела уже сделать один платный расклад. Никаких проблем и тем паче магического негатива на клиенте не было, поэтому закончили мы быстро.

«У меня выпала Девятка Мечей на вас. Это состояние ужаса, паники. Возможно, вы не спите ночами. Рыцарь Мечей и Рыцарь Жезлов. Очень активные карты. По-моему, вам что-то угрожает. По итогу Повешенный. А допом к нему Дьявол. По-моему, это порча, ведь так? Я за вас боюсь!»

Я улыбнулась. Как милая она, эта девочка. Хотя, может статься, что и не девочка.

– Не надо бояться, Дьявол заточен в клетке, он ничего мне не сделает. Повешенный – это урок. Крест, который я несу. В остальном многое верно.

Чатик заволновался. Карты выпали плохие. Неужели у меня неприятности? Я постаралась успокоить чат. Я, конечно, не желала о себе ничего рассказывать. Но и девочке наврать я не могла, она должна верить в себя, она стоит на пороге магии, я не могу захлопнуть эту дверь перед ее носом.

– У вас в принципе неплохо получается, – похвалила я ее. – Злата, да? Или это просто ник?

«Да, Злата – мое настоящее имя».

– Хорошо. Вот вам первый совет – «Злата Лол» – худшее имя для бренда в магии, которое я только могла бы себе вообразить.

Чат взорвался. «Лолы» и «Рофлы» так и сыпались на нас со Златой.

«Поняла», – хмуро ответила она. Да, именно хмуро, даже смайлик такой добавила – с грустной рожицей. Так что это не мои выдумки. Ее я, понятное дело, не видела.

– Злата – это что-то уж больно славянское. Если бы вы практиковали язычество, вам бы подошло. Не хотите пойти в этом направлении? Делать славянские ритуалы за деньги, например.

«НЕТ! Только карты меня интересуют в этой жизни!»

Я против воли хихикнула. Она совсем как я.

– Ну хорошо, я подумаю, как вам можно помочь. Другой псевдоним – это прям точно. И соцсети сейчас ни о чем. Нужно стримить.

«Ой, я не смогу! Вы такая красивая! А я нет!»

Ну, захвалила прямо…

– Вы же гадалка, а не модель. Вам нужен образ. Попробуйте разные варианты. Увидите, что вам идет, а что нет.

«И голос у меня писклявый!»

Да что ж такое! Самооценка у девочки никуда!

«Сейчас она скажет, что ей восемьдесят, а ты все «девочка да девочка», – измывался мой внутренний голос.

Ну что ж, это тоже можно использовать! Бабка, что одной ногой в могиле, начинает познавать все прелести стриминга на Твич, мне кажется, это порвет интернет.

– Злотый, – вдруг выдала я. – У вас есть польские корни? Но даже если нет, мы их придумаем. Будете стримить с мужским войс-модулятором. Это такая программа, которая голос изменяет, если вы не в курсе. И без вебки. От лица мужчины. Вы только подумайте: парень-поляк, гадающий на картах исключительно женщинам! Каково, а? – Я аж облизалась на собственную идею. Люди в чатике обозвали меня сексисткой, а сама Злата призадумалась. – Нет, а вы думаете, кто наша основная аудитория? Вы же видели все мои стримы. – Я обращалась скорее к завсегдатаям, а не Злате, но и она посмела сказать, что является моей поклонницей вот уже полгода. Если не наврала, конечно. – Только двое или трое мужчин обращались ко мне за последний месяц. Или даже за два. А всего их наберется чуть больше десяти. Не велика потеря. Потом выйдешь на другой уровень, – перешла я а «ты», так как уже расслабилась, – и можешь «снизойти» до мужчин. Тем самым всплеск заказов будет еще больше. Смотрела серию Сауф Парка «Картманлэнд»? Картман купил Парк развлечений для себя и никого туда не пускал. А потом открыл ворота – но не для всех. Пускал только пять-десять человек в день. Ты помнишь, какая там очередь образовалась? Запретный плод сладок, это знают все. Но мы уже сильно забегаем вперед, – поспешила я добавить, видя, что девочка совсем притихла. Переваривает. – Ты для начала подготовь почву. Имя для канала, обложку красивую, поле «о себе» надо заполнить обязательно. Составь список групп в соцсетях, где будешь себя пиарить. Страницу в соцетях тоже нужно будет завести новую, под мужской профиль. Если не нравится Злотый, можешь взять Златан, это мужской вариант имени Злата. Поищи еще программу на голос. Когда сделаешь, свяжись со мной, я тебя дальше проинструктирую. Расскажу про эту платформу, все подводные камни, про программы, какие удобнее и как их лучше настраивать.

«Огромное спасибо!» – наконец-то появилось долгожданное сообщения от Zlata_lol.

Ну вот, сделала доброе дело. Надеюсь, оно мне зачтется.

Злата ушла, во всяком случае, больше не писала. Пошла выполнять домашнюю работу, наверно. Я сделала еще несколько платных раскладов и уже подумывала откланяться (время приближалось к полуночи), как появился новый донат.

– Карина оторвал от сердца тысячу рублей. Текст сообщения: «ПОМОГИТЕ!»

Я подняла глаза, так как в этот момент поправляла сандалии, начавшие мне натирать одним из ремешков. Перечитала сообщение, чтобы проверить, не послышалось ли мне.

– Чем тебе помочь, ласточка моя? – спросила я с ухмылкой.

Да, дурачки, шутники и откровенные психи частенько появлялись на моих стримах, но, как я уже говорила, никто не будет так много донатить, просто чтобы кого-то разыграть, или оскорбить, или продвигать свои странные идеи о рептилоидах. Такие всегда или писали бесплатно в чат, или платили минимально допустимую сумму за донат – сто рублей. Какой-то богатей решил меня разыграть? У меня и без него полно веселья в жизни.

Через несколько секунд появилось второе сообщение от Карины, из-за которого ухмылка моя довольно быстро слетела с размалеванного лица, а само лицо приобрело такое выражение, что вряд ли бы кто-то теперь мог посчитать меня красавицей.

«Помогите, я застряла в запертом здании! Тут странное существо! Что мне делать?! Связь плохо работает! Я смогла с крыши написать только вам! Меня зовут Карина! Расскажите всем!»

Паника стала подниматься откуда-то из солнечного сплетения и очень быстро достигла моих связок. Этот сон мне так часто снится… Но я не хочу его больше видеть!

– Нет! – закричала я и выключила трансляцию.

14

Я стояла на крыше заброшки и смотрела на огонь, поглотивший апартаменты, в которых всего несколько часов назад была и я. Это могла быть я – объятая пламенем, медленно превращающаяся в прах. Я читала, что тела в крематориях горят около часа. Наверно, этот пожар потушат быстрее. Наверно, останки будут пригодны к опознаванию, как минимум по ДНК, в отличие от того же праха, ДНК из которого уже не вычленишь. Почему я об этом думала? Потому что, замерев в шоке от происходящего на долгое время, а затем поскорбев из-за смерти всех, кто был на вечеринке, я наконец-то поняла, что я-то жива. И мне очень не хотелось, чтобы чьи-то фрагменты тела приняли за мои.

Мне вдруг пришли в голову картинки того, как моей маме выдают обгоревшие части рук и ног, которые она хоронит в закрытом гробу, а потом через год ставит памятник с моей фотографией и датой смерти, а я все еще буду стоять на этой чертовой крыше…

Нет, конечно, это все бред больного человека. У меня ото всего происходящего просто поехала крыша. Или из-за стресса, страха и начавшегося обезвоживания у меня затуманился рассудок. Ведь гораздо раньше, чем через год, меня не станет. Я тут загнусь максимум за неделю.

И тут меня осенило. Наконец-то странный морок сошел с моей головы. Спасатели! Кто-то же видел пожар? Слышал взрыв? Сейчас кто-то сюда приедет. И спасет меня!

Надежда придала мне сил. Я так и стояла на краю крыши, вглядываясь в сумрак жестокого, эгоистичного города в ожидании сирен. Мне даже не хотелось сидеть или лежать. Напротив, я готова была прыгать, махать руками и спасать свою жизнь.

Наконец на улицах раздался вой сирен. Я видела, как пожарные подъехали на огромной красной машине. Я видела зевак на улицах. А может, это были жители данного дома. Я стала кричать и махать руками – согласно своему плану. Но самое ужасное вот в чем: меня никто не слышал. И не видел.

Жива ли я сама?..

15

* * *

– Приезжайте. – Вот так. Коротко и ясно.

– Могу я спросить хотя бы: куда? – язвительно молвила я в ответ, глядя на часы. Половина десятого. Рано. Я сегодня планировала отсыпаться. Вчерашний стрим сильно выбил меня из колеи.

Тяжкий вздох, сопряженный с раздражением и досадой. Как будто я виновата в том, что не умею читать мысли! Мне что, расклад делать? Слишком долго придется пытать карты, чтобы они мне дали конкретный адрес с улицей и домом.

– К соседке этой, про которую вы мне сказали. – Он выделил особенной интонацией местоимение «вы». Как будто я – это какое-то вселенское зло.

Что ж, когда меня атакуют, я набрасываюсь в ответ. Когда возле тебя всю жизнь нет никого, кто бы тебя защищал, ты учишься защищать себя самостоятельно.

– А, то есть вы сподобились-таки пообщаться с единственным свидетелем, которого я вообще-то вам нашла!

– Нет, – ответила загадочно капитан. – Не пообщались, увы.

– Она снова в больницу легла? – понадеялась я, ощутив неприятный холодок внутри. Вряд ли Вячеслав Лисин вызвал бы меня по адресу, где проживает баба Нюша, не застав ее дома. Все гораздо хуже, чем я думаю.

– Не легла. И уже не ляжет. Понятно вам? Быстро сюда, я договорился, вас пропустят. Только вы это… Хм…

– Трупы я уже видела, – напомнила я. – Можете не предупреждать. Захвачу нашатырь на всякий случай, чего уж там.

– Захватите-захватите, – поддержал мою мысль Лисин, причем абсолютно серьезно. – Таких трупов вы еще не видели, я вас уверяю.

Избавившись от капитана, я быстро умылась, позавтракала и оделась. На макияж уже не оставалось времени, как и на парик. Ничего, рыжий цвет мне к лицу, как часто говорит Лелька.

Я открыла дверь, вышла на лестничную клетку и не сразу заметила пакет. Сначала закрыла все замки, а вот когда повернулась, увидела что-то черное. Свет у нас в парадном не ахти, слава богу, что я не наступила на это и не споткнулась. Это был прочный мусорный пакет, в которое было завернуто что-то круглое.

Я включила в телефоне фонарик, присела возле пакета и стала его развязывать.

Зря…

16

* * *

Как долго ты можешь не ломаться, когда последняя надежда ускользает? Во всех фильмах, что я смотрела, в том числе в фильмах Федорова, последний выживший персонаж в итоге умудряется ухватить удачу за хвост и повернуть обстоятельства в свою пользу – именно в те моменты, когда кажется, что все для него закончилось. Почему-то, услышав сирены, увидев людей на улицах, я подумала, что я – тот самый последний герой. Final girl, как говорят в Голливуде. Когда спасения ждать абсолютно неоткуда и в связи с этим хэппи-энд не предполагается, оно внезапно приходит. В виде случайных людей, которые оказывают герою помощь, или же сам персонаж сумел применить смекалку или сноровку и что-то соорудил, что помогает ему выбраться из его тяжелой ситуации – это не столь важно. Главное, что он выживает в конце. И я почему-то верила, что это – сирены и зеваки – конец моего фильма. Долгожданный хэппи-энд. Герой преисполнился и спасся. Но нет. Все было впустую. Последний шанс мною упущен. Из-за бушующего пламени, сирен (время от времени подъезжали кареты скорой помощи), беспрестанно работающих сигнализаций припаркованных у дома автомобилей и прочего шума меня попросту никто не слышал. Лица при исполнении были заняты своей работой, а зеваки на улице – разговорами с теми, кто рядом, на земле, и тех, кто орет откуда-то сверху, с крыши двенадцатиэтажного здания, просто не существовало в их измерении.

Мысль о том, что я сама угодила в другое измерение, с тех самых пор, как я поняла, что меня не слышат, не покидала мой мозг ни на минуту.

Все, я сломалась, я сдаюсь. Я легла на то самое покрывало, принесенное Алексом, и разревелась. Все кончено. Я умру здесь. И это справедливо. Я должна была умереть с теми, кто взорван в том пентхаусе.

Потом до меня дошло: если я плачу, то я жива. Я не верю в плачущих призраков. Да, есть такой персонаж Плакса Миртл из «Гарри Поттера», но давайте будем честны: если ты умер, то перед тобой стоят другие задачи. Смысл горевать по ушедшей жизни? Тебе открывается вся правда о мироздании, объясняется, зачем ты пришел. Выполнил ты задачу или нет, ты все равно куда-то движешься. Возможно, к тебе подходит ангел-хранитель и ведет тебя за ручку на прекрасное небо, где все хорошо, где ты будешь счастлив. Да, наивно, но это именно то, во что я верю. А в рыдающего духа – нет. Не верю в такое посмертие.

Значит, я жива, меня просто не слышат по объективным физическим причинам. Возможные варианты спасения в данном случае: а) сделать все-таки так, чтобы услышали, то есть быть громче; б) подождать, когда остальные звуки стихнут и попробовать еще; на фоне общей тишины мой крик станет выразительнее (однако останутся ли те, кому этот крик предназначается?); в) привлекать внимание другим способом.

Я критически себя осмотрела. Что во мне может привлечь всеобщее внимание? Если я только подожгу сама себя, используя зажигалку, но что-то мне не очень хочется… Что еще? Кинуть в них чем-то? Самое очевидное решение, но кидаться мне положительно нечем. Зажигалка мне дорога. К тому же, если в зевак что-то прилетит, или же на крышу пожарки или кареты скорой помощи, то себя обозначить все равно как-то придется. Они могут подумать, что это летит из обгоревшей квартиры или с крыши того здания. Кто-то ведь элементарно в момент взрыва мог находиться наверху. Да, траектория полета должна будет указать, что летит сбоку и откуда-то сверху, а не с того здания, перед которым они стоят. Но не факт, что все там такие умные и по физике пятерку имеют. Короче, зажигалка нужна, чтобы давать сигнал светом. А вот что кинуть в них? Сбегать вниз за отверткой? Слишком мелко. И ею можно попасть кому-то в голову и пробить ее. Табурет принести? Вообще опасно. Если только прицельно кинуть в крышу пожарки, но я так не смогу. Велик риск кого-то случайно убить. Что же делать?

«Сапоги!» – наконец-то пришло мне в голову. Они так и валялись где-то под лестницей. Их только нужно найти.

Я поторопилась к люку. Подсвечивая себе зажигалкой, начала спускаться на этаж. Ну, где же они?

Я помнила, что один из них кубарем полетел с лестницы, а второй я оставила где-то на ступеньке. Но Алекс, спускаясь следом за мной, наверняка их тоже скинул, возможно, даже случайно: ступеньки довольно узкие. В общем, на самой лестнице ничего не было.

Я ступила на этаж, посветила вокруг себя возле лестницы. Куда они могли запропаститься? Вот будет номер, если Алекс взял их себе на память!

Я стала исследовать сантиметр за сантиметром, и где-то через минуту погасло пламя зажигалки. Только не это! Я потрясла ее. Как будто бы в ней ничего нет…

– Ты нужна мне сейчас! – крикнула я. – Давай же!

Я трясла ее и чиркала – вновь и вновь – и наконец спасительный огонек появился снова. Я поняла, что у меня осталось очень мало времени.

Сделав еще шаг, я поймала какой-то блеск сбоку. Что это? А, точно! Это стразы! Они отразили свет зажигалки!

Схватив свой сапог, который отыскался аж в пяти метрах от лестницы, я взлетела наверх так быстро, как могла.

Подбежав к краю крыши, я замахнулась. Расстояние приличное. Строящийся дом, почти уже ставший моим склепом, был огорожен забором – таким же, как и комплекс новостроек по соседству. Но мы же смогли с Алексом преодолеть это расстояние? Сможет и сапог.

«У обуви отсутствуют сверхъестественные способности к левитации, в отличие от моего драгоценного сокурсника», – подумала я пессимистично и заставила себя отойти от крыши. Нужно швырнуть его с разбега. Давай, ты сможешь!

Я готова была бежать, но тут мой блуждающий взгляд решил зацепиться за край крыши… и не смог. Черная кровля сливалась с ночной пустотой вокруг. Я просто не знаю, где затормозить. Свалиться с крыши, когда замаячила возможность спастись – самое глупое, что я могла сейчас сделать.

Плюнув на свой план, я вернулась на край, замахнулась сапогом и со всей силы кинула во двор, метясь в пространство между машинами и людьми.

Хруст веток поблизости. Отдаленные голоса людей. Звуки пожара, который никак не могли потушить. Почему ничего не изменилось?..

Погодите. Хруст веток?

Я пригляделась: одна из веток ближайшего дуба пошатывается. Я чиркнула зажигалкой, чтобы проверить догадку, но она была бесполезна. Выполнив свою последнюю задачу по поиску сапога, поддавшись моим мольбам, она наконец-то скончалась. Однако в свете фар проезжающей мимо машины проявился знакомый блеск – стразики на моем сапоге. Он точно угодил между двух широких веток дерева и застрял там, похоже, надолго.

Нет, нет, ну почему так всегда… Почему я такая неудачница?!

Тяжелый, корябающий горло крик попытался вырваться наружу, но не смог: то ли из-за стресса, то ли из-за жажды, то ли из-за холода у меня полностью пропал голос. Все попытки заорать или хотя бы поговорить шепотом заканчивались лютой болью. Пламенем зажигалки я тоже не привлеку к себе внимание. Размахнувшись, я швырнула и ее и услышала звон металла: я попала в забор.

Все кончено.

Я упала на колени и зарыдала.

17

* * *

Два мертвых выцветших глаза смотрели на меня укоризненно. Я была той, что предупредила ее о смерти – шутя, а оказалось все всерьез. Покойница была уверена, что я накаркала и корила меня в этом.

– Если вам неприятно, можете не смотреть, – напомнил Лисин с некоторой долей недовольного удивления в голосе, видимо, сраженный моим поведением.

Я понимаю, что любая другая барышня на моем месте обязательно бы отвернулась, когда при ней стали бы снова разворачивать пакет с отрубленной головой, но я была загипнотизирована ею. Я – кролик, а баба Нюша – мой удав.

– Ее в квартире расчленили? – услышала я себя будто со стороны. Нереальность происходящего только усиливалась час от часа.

– Да, – нахмурился капитан и уточнил: – Только голова отделена, туловище цело. Обнаружили в ванне.

Как будто меня должна утешить мысль, что поглумились только над головой, а вот руки-ноги на месте. Но я кивнула. Сарказм сейчас ни к чему. Я должна радоваться, что меня ни в чем не подозревают, а то вряд ли бы делились такими подробностями. Да, мне подбросили голову, но в теории я могла и сама это сделать, ведь так?

– А камер нет на подъезде? – спросил какой-то деятельный мужик, фотографируя голову.

– Нет, – ответил за меня Лисин.

– Соседи есть у вас? – задали мне новый вопрос.

– Да, Степан Кузьмич, – кивнула я на нужную дверь. – А там, – показала на третью, – раньше сдавали, сейчас никто не живет.

– Ясно-понятно, – пробубнил мужик и отправился звонить моему соседу.

– Ну, хоть кому-то что-то ясно, – тихо молвила я и поймала недовольный взгляд Вячеслава, который остался стоять со мной.

– Не открывает, – сообщил мужчина. – Он дома?

Я пожала плечами.

– Обычно дома, но мог на дачу поехать.

– Ясно-понятно.

– Можете зайти в квартиру, – милостиво разрешила я.

Лисин воспользовался моим предложением, а второй мужик отправился на обход. Ну, флаг ему в руки. Будний день, рабочее время.

– Ну что же вы не говорите мне, – едко заметил Лисин, когда я ставила возле него кружку с горячим чаем, – что я не успел. Вы, мол, предупреждали, и все такое.

Он смотрел на меня с вызовом, и даже многочисленные родинки на лице как будто стали ярче и выразительнее. Или он просто побледнел.

– Вы же ясно дали понять, что у вас много дел, – не стала я нарываться на конфликт. Не до того мне сейчас.

– Да, – протянул он грустно и подул на чай. Стало понятно, что его гложет чувство вины. Он уже подготовил себе оборонительную речь, предполагая, что я на него нападу, обвиняя в нерасторопности и прочих грехах, а я, однако, пошла по иному пути. И теперь он стал корить сам себя.

Я подумала над тем, как одинаково устроены люди. Когда нас начинают ругать, мы сразу встаем в позу, защищаем себя, а то и нападаем в ответ. У нас тут же образуется куча аргументов, нас оправдывающих, и другая куча обвинительных – в сторону посмевших нас критиковать. Дескать, это не я дурак, а твои лыжи не едут. Но стоит другим нас утешить, весь груз вины мы тут же взваливаем сами на свои плечи, как сейчас делает – я уверена – Лисин. «Мои лыжи не исправны, вон Машка тоже с ними не совладала, не переживай». – «Да нет, я должен был… У меня же такой опыт ходить на лыжах!» Ну, короче, вы поняли, о чем я.

– А теперь еще раз повторите, пожалуйста, что она вам сказала, – потребовал он, сделав два глотка. – Конкретно, по слогам.

Я повторила, как запомнила.

– Вы уверены? Но это же очень мало!

Я пожала плечами.

– Кто-то еще был свидетелем этого разговора?

Я подумала-подумала и решила сдать Лельку. Все-таки Зинаида Григорьевна тоже была «свидетелем этого разговора», как выражается капитан. И если к ней обратятся с тем же вопросом, нам обеим не поздоровится. Выйдет, что я специально ее покрываю.

– Хозяйка квартиры, откуда писал убийца Мазина, и моя подруга Лелька.

– Лелька?

– Ага. Бабушка Ефросинья, точнее. Она тоже оказывает услуги магического характера.

– Бабушка?! – у капитана в голове никак не складывались «Лелька» и «бабушка».

– Ну да. Она думала сперва назваться матушкой Ефросиньей, но тогда за сеанс приходилось бы меньше ценник назначать. А бабушка – круче, другая ступень иерархии, понимаете?

Выражение лица Лисина говорило о том, что ни фига, простите, он не понимает. Пришлось уточнить:

– Ну то есть опыта у нее больше, потому что она уже бабушка! Многим, стало быть, помогла уже за свою долгую жизнь и много повидала на своем веку!

– А сколько ей?

– Двадцать семь.

У капитана отвалилась челюсть. Я думала, он сейчас спросит: «А почему бабушка?!», и мне придется, забыв о своем обещании отказаться от сарказма, насочинять ему историю об очень ранней беременности Лельки и еще более ранней беременности ее ребенка, но он, слава богу, с этой темой отстал.

– В общем, так, – выпив чай, сообщил капитан, – из города никуда не уезжайте, с вами будет беседовать следователь. Или повесткой вызовет, или я позвоню и скажу, куда и когда приходить. Он вами уже давно интересуется, а тут… такое, – подобрал-таки слово Лисин.

– «Такое» – слишком слабо для отрубленный головы малознакомой старухи у меня под дверью.

– Ну, извиняйте, я не филолог!

На пороге мы столкнулись со вторым оперативником, который сообщил, что из открывших дверь никто, как водится, ничего не видел и не слышал. Остальных нет дома или просто не открывают. Мы еще раз позвонили в дверь моему соседу по лестничной клетке, а я постучала даже и позвала громко, чтобы он знал, кто к нему пришел, но по ту сторону никаких шагов или иного шума мы не услышали.

Я позвонила Лельке, чтобы поделиться новостями, заодно и предупредить, что к ней могут нагрянуть служители правопорядка с проверкой моих слов, но она всего через пару реплик меня перебила:

– Некогда мне, Сандрочка! У меня личная жизнь бурлит!

– Личная жизнь? – удивилась я, потому что нам обеим странно не везло в этой области. – С кем? Откуда взялся?

– Некогда! Потом, все потом! – и она отключилась.

Голос был радостный, так что я вздохнула с облечением. Хоть у одной из нас все хорошо.

До вечера меня никто не тревожил. Я хотела запустить стрим, но быстро передумала: картинка отрубленной головы так и стояла перед глазами, и я поняла, что работать не смогу. В любом раскладе я буду неизменно видеть жестокую преждевременную смерть (да, бабка Нюша была старенькой, но ко мне-то обращаются, в основном, молодые), а мнительных людей очень много.

Я залегла на диван с каким-то сериалом. Первая серия, на удивление, понравилась (обычно меня редко что способно увлечь), и я сразу же приступила ко второй, и вот тут меня застал капитан. Можно сказать, настиг врасплох. Я ведь расслабилась уже и практически забыла обо всем, что происходит.

– На Зимину напали, – без предисловий сообщил Вячеслав.

– На кого? – Я не сразу вспомнила, что это фамилия Зинаиды Григорьевны. – А, я поняла, кто это! Она жива?

– Да, все хорошо.

– Кто это сделал? Его поймали?

– Нет, он ударил ее по голове сзади и убежал.

– Какая глупость, – подивилась я преступнику. – Даже не убедился, что укокошил свою жертву.

На том конце помолчали в недоумении. Затем капитан вспомнил, что я – та еще циничная мразь, зацикленная только на славе и деньгах, и на других людей мне начхать, поэтому специально для меня спокойным тоном пояснил:

– Она сказала, что в подворотне в этот момент появились прохожие, поэтому он не стал ее добивать.

– Что ж она по подворотням бегает?

Лисин набрал в рот побольше воздуха и выпустил с шумом. Даже не потрудился отодвинуться от смартфона.

– Короче, – чуть успокоившись, ответил он, – я не обязан перед вами прыгать и все вам рассказывать. – Но все-таки рассказал: – Она сокращала дорогу, возвращаясь домой с работы, ясно это вам?!

– Мне не нравится ваш тон. Почему вы такой злой сегодня?

– Да потому что я звоню вам, чтобы вас предупредить! А вы тут… – он запнулся. Профессионализм возобладал, и капитан закончил свою мысль: – Короче, есть предположение, что убийца избавляется от всех, кто видел его в том подъезде и кому могли описать его внешность. Видимо, он считает, что бабка перед смертью рассказала о нем Зиминой. А может, он ее успел допросить. И это уже плохо. Ведь тогда он знает и о вас, соображаете?

– Ага. Спасибо, что поделились информацией.

– Пожалуйста! – гаркнул капитан и бросил трубку.

Нет, еще и орет на меня. Никто не заставлял его звонить.

Я наконец-то отжала паузу и продолжила смотреть вторую серию, но здесь меня торкнуло. Лелька! Она ведь тоже общалась со старушкой. Наверно, именно ее подразумевал Лисин, говоря во множественном числе – «о вас». Ведь обо мне преступник знает и так. В то же время убийца не в курсе, что я хоть что-то знаю о нем самом. Но это не важно, я и так погрязла в этом деле по самое не балуй, а вот Лельку следует предупредить.

Я набрала подружку снова, но на сей раз она не потрудилась ответить. Да еще и после этого отключила телефон, теперь даже гудки не шли, а вежливая тетенька говорила что-то о вызываемом абоненте и зоне действия сети. Пришлось выключать компьютер, одеваться и ехать к подружке.

18

* * *

Я проснулась от холода. К сожалению, в спасительном забытьи я пробыла недолго. Пламя в квартире уже сбили, но она продолжала тлеть. И все еще по ней ходили люди, теперь уже в полицейской форме, и все так же под окнами стояли спецтехника и кучка зевак, львиную долю которых представляли, я думаю, разбуженные жильцы этого дома. В окнах другого дома этого комплекса то и дело включался свет, и выглядывали люди, мучаясь одновременно бессонницей и любопытством. Но и они не замечали хрупкую истощенную девушку в ярко-розовом платье на крыше близрасположенной заброшки. Я для всех невидимка. Я еще жива, но для всех уже мертва. Возможно, мой паспорт внутри сумки остался цел и невредим. И я стану мертвой уже официально. А перед этим они позвонят моей маме. А может, уже звонят… Вот в эту самую минуту…

Нет!

Страх за маму и ее больное сердце придал мне сил для борьбы. Второй сапог! Где-то там, внизу, на темных этажах и лестницах, среди использованных шприцов, разбитых бутылок и зловеще молчаливых бомжей, поедающих от голода то ли крыс, то ли что-то похуже, притаилось мое спасение. Я вдруг вспомнила весьма и весьма отчетливо, как Алекс, удалившись из квартиры, где я пряталась, через несколько шагов что-то бросил на пол. Я четко слышала этот хлопок. Но я тогда подумала, что он просто задел что-то ногой. А теперь я вдруг ясно поняла: он взял мой сапог на этаже под железной лестницей, ходил с ним, а затем его бросил. Это ведь была игра для него, и он думал, что и для меня тоже, поэтому решил взять мою собственность, чтобы мы ее не потеряли. И поэтому свой первый сапог я обнаружила чуть дальше, чем он должен был лежать. Алекс взял мою обувь, чтобы мне ее отдать! Чтобы я не ходила босиком по этому стремному зданию! Джентльмен, что тут скажешь! А потом ему наскучило, и он их бросил. Почему в разных местах – другой вопрос. Возможно, или он, или я сама задели один из сапогов ногой в темноте, и он отлетел в сторону. Но искать его примерно нужно там же, где и первый. Есть, конечно, вероятность, что один из сапог сам выскользнул у него из рук и он не стал его искать, а потом только додумался бросить второй, но в этом случае мой последний шанс на спасение может быть где угодно, и об этом думать не хочется.

Преодолев странное бессилие, охватившее мое тело, я поднялась на ноги и поплелась к люку снова. Слишком поздно я вспомнила, что теперь у меня нет работающей зажигалки, а значит, я погружаюсь в полноценный мрак.

Итак, нужно настроиться! Дыши глубже, наберись энергии! Время поджимает, нельзя быть размазней!

Посыл сработал, у меня открылось второе дыхание. Но это вышло мне боком. Мне надо было аккуратно ощупывать стопой каждую ступеньку, а я ринулась вниз, переживая, что люди в любой момент могут разойтись, и из-за этого споткнулась на самом верху лестницы и полетела головой вперед, проехавшись правой рукой и боком туловища о нижнюю часть железных ступенек. Хорошо хоть, головой не ударилась – прикрыла ее ладонью.

Я попыталась встать и вскрикнула от боли. Руку саднило, по ребрам будто катком проехались. Надеюсь, я ничего себе не сломала… Но делать нечего, приходится выпрямляться и, держась за стену, идти в то место, где я нашла сапог. Вот он – проем отсутствующих дверей той квартиры, где я пряталась от Алекса. Уличные фонари дают немного света, поэтому его видно. Сапог я нашла дальше – это точно. Только вот насколько дальше?

Я сделала еще несколько осторожных шагов и присела, чтобы начать ощупывать пол. Руки собирали грязь и пыль, иногда натыкались на какие-то фантики и целлофан, но только не на то, что надо. Я начала вставать и ударилась головой. Отлично, так увлеклась поисками, что не заметила, как достигла стены. Хоть вообще не распрямляйся. Искать все равно приходится на ощупь. Эх, Алекс… Не мог ты мне оставить зажигалку поновее? Или на днях заправленную? А лучше свечи, которые я бы этим предметом зажгла. Жаль, что ты не романтичный парень и ужин при свечах – это не твое.

Я стала ходить наугад – просто в надежде, что задену ногой свой собственный сапог или наступлю прямо на него. Выбирать место, куда поставить босую стопу (эластичные колготки уже, я уверена, порвались в пяти местах и их можно не считать), было некогда, поэтому иногда я вскрикивала от резкой острой боли в ноге (даже думать не хочу, на что именно я умудрялась напороться в этом пристанище извращенцев, наркоманов и бомжей). Таким образом я достигла лестницы и начала спускаться. Левая рука беспомощно махала в воздухе в поисках перил, но даже при наличии небольшого узкого оконца я не могла их отыскать – ни глазами, ни на ощупь. А когда моя ладонь скользнула наконец по чему-то деревянному кончиками пальцев, я оступилась и снова упала с лестницы. Здесь расстояние до площадки было не таким большим, я проехала всего лишь три-четыре ступеньки, однако тормозила руками, которые угодили в какие-то осколки. Я взвыла от боли и почувствовала, как сквозь пальцы потекло что-то теплое: видимо, это была моя кровь.

Заплакав от беспомощности, я продолжала ранеными руками искать сапог. Или хоть что-то, пригодное для броска с крыши в людей, стоящих на земле. Каждое шевеление пальцев давалось мне с трудом. Слезы стекали по лицу обильным потоком, и единственное, что могло меня приободрить – это мысли о том, что обычно в таком состоянии зрение ухудшается и глаза щиплет от боли, из-за чего их приходится часто закрывать, но сейчас, в полнейшей мгле, слезы не играли абсолютно никакой роли. Даже моральное угнетение я не могу им приписать, ведь я и так уже была на самом дне. Так, наверно, чувствует себя камушек, брошенный игривым ребенком в колодец. Смотрит он, несчастный, наверх и понимает, что никогда не всплывет: не позволят законы физики. Так он и останется погребенным в этой мутной жиже. Только камушку максимальный вред от этого – покроется тиной. Он не умрет. В отличие от меня…

Как только я подумала о смерти, мои саднящие пальцы, мокрые и липкие от крови, будто наперекор моим мыслям, нащупали что-то гладкое с маленькими острыми выступами. Неужели это стразы на лакированной коже? Не веря своему счастью, я вела ладони дальше по предмету, повторяя его форму, и дошла до каблука, представляющего собой острую изящную шпильку. Я поднялась с третьей попытки – ноги не держали, и сильно болели колени, которые тяжело было разогнуть, – и поднесла сапог к окну. Стразики ответили на это слабым блеском. На солнце они, конечно, ведут себя иначе: ярко и игриво. Но мне и этого было достаточно, чтобы узнать свой сапог. Вспоминая этот момент, я неизменно думаю о том, что разум уже начал помаленьку меня покидать. Ну какая мне, скажите, разница свой сапог кидать или чужой, оставленный здесь кем-то другим, приведенным, возможно, тоже против своей воли? В процессе поисков я уже забыла о цели самих поисков. Просто из-за всей этой возни с окном я потеряла драгоценные секунды. Дело в том, что, как только я кивнула себе, поняв, что это конкретно мой сапог, кто-то сзади схватил меня за руку.

– А! – заорала я испуга и попыталась вырваться. Меня не пускали. – Алекс? – в надежде спросила я. Почему-то в тот момент он казался мне лучшим вариантом… Хотя как сказать почему-то? Ведь вход по-прежнему заблокирован. Здесь только я и то странное существо. Полубомж-полузомби. А Алекс, как выяснилось, умеет летать, и он реально мог вернуться за мной. Только вот я не учла в своих чаяниях, чтоАлекс-то, наверно, погиб при взрыве, как и все остальные…

– М-м! – ответил кто-то сзади, кто не хотел меня пускать.

Резко пахнуло гнилью и чем-то еще, что я не могла идентифицировать, но воняло так, что у меня тут же возник приступ тошноты. По всей видимости, существо открыло рот, и «аромат» идет оттуда. Оно явно доело уже свою крысу, или что это было, и принялось теперь за меня…

Я взвизгнула еще раз от этих мыслей, взяла сапог поудобнее и наугад стала бить бомжа в лицо острием каблука, надеясь угодить в глаз. Не знаю, попала или нет, но хватка ослабла, и я сумела вырваться.

«Бежать! Бежать!» – неистово билось у меня в голове, словно рой некстати разбуженных ос, которые в попытке найти и наказать обидчика, разгромившего их улей, носились туда-сюда, резко меняя направление.

Не знаю, как я добралась до железной лестницы… Не знаю, как умудрилась ни разу больше не упасть… Страх за свою жизнь, вставший остро как никогда, давал мне сил и ориентировал в пространстве чуть ли не мистическим образом. Я даже не ударилась о лестницу, а просто взлетела сразу на первую ступеньку, ухватившись за перила, как будто знала, где она. Может, не только у Алекса есть экстраординарные способности? Или это все же обыкновенные инстинкты, которые есть у каждого, вели меня?.. Так или иначе, но очень скоро я добралась до края крыши со вторым – последним! – сапогом в руке, понимая, что обратно уже не вернусь. Как хотите, я лучше умру здесь, чем стану ужином для персонажа из «У холмов есть глаза» или «Поворот не туда».

Зевак оставалось все меньше. Спецтехники тоже. В последнюю пожарку залезали люди в форме. У меня секунд пять. И теперь это точно мой последний шанс.

Я отошла от края. Нужен разгон. Стало светать, и я уже видела край крыши и очертания темного покрывала. Надеюсь, это поможет мне не упасть. Я разбежалась и швырнула сапог так далеко, как смогла.

Он ударился о лобовое стекло пожарной машины.

Пожарные вышли. Люди на улице посмотрели наверх. По траектории было понятно, что это не из сгоревшей квартиры, и вообще не из этого дома.

Я запрыгала, стоя на краю, и замахала руками.

– Помогите!!! Я здесь!!! – кричала я изо всех сил, радуясь, что ко мне вернулся голос. Наверно, стоит благодарить голодного полузомби.

– Там кто-то есть! – показали на меня люди внизу.

Пожарные посмотрели на меня и побежали к заброшке.

Я спасена!

От этих мыслей голова закружилась, и я потеряла сознание.

19

* * *

По дороге зазвонил телефон. Мелодия звонка у меня стоит на всех одинаковая, поэтому я сперва обрадовалась, решив, что это Лелька одумалась и перезванивает, однако это оказался Генка. На кой леший я ему понадобилась? Я сбросила звонок без зазрений совести.

Троллейбус высадил меня в сотне метров от Лелькиного дома. На железной двери подъезда и на всякий случай на окне с внутренней стороны (вдруг с двери сорвут) висело объявление: «Ясновидящая и целительница в 5-м поколении бабка Ефросинья примет вас по записи по этому телефону (далее шел номер). При экстренных случаях допускается звонить в дверь – первый этаж, квартира направо». Странное дополнение, учитывая, что по окну квартиру достаточно легко вычислить. Но Лелька знала, с каким контингентом придется иметь дело, поэтому старалась разжевывать по максимуму.

Код от двери я знала, поэтому беспрепятственно проникла в подъезд и принялась названивать в нужные апартаменты.

Никто не отвечал.

Я не сдавалась. Затем и вовсе полезла под коврик возле двери: помнится, одно время знахарка Ефросинья имела неосторожную привычку прятать там запасной ключ. Как она поясняла: «А вдруг нормальные гости придут, а меня нет? Что же их в подъезде морозить? Вот тебя, например!» Я возражала: «Дай тогда мне ключ, буду носить на своей связке, но не держи ты, ради бога, здесь его!» Увещеваниям подружка наконец-то вняла, и ключ из-под коврика испарился, однако мне так и не достался. Куда он делся – тайна за семью замками. Но я понадеялась, что ключ она убрала временно, чтобы меня успокоить, а сама потом молчком вернула на прежнее место, поэтому все дальше и дальше просовывала руку, а затем и вовсе перевернула коврик. За этим неблагопристойным занятием меня и застигла соседка из квартиры напротив.

– Уехала она! – гаркнула бабища под два метра ростом. Лелька ее терпеть не могла. Я тоже.

– Уехала? А куда, не подскажете?

– Откуда ж мне знать?! – уперло чучело руки в бока, мол, что я, шпионить за ней буду? А затем тут же поведала: – С хахалем упорхнула. Сумку спортивную к нему в багажник засовывала. На дачу, я думаю.

– На свою дачу или на его дачу?

– На свою дачу!

– С чего вы взяли? – подивилась я, хоть и данной информации обрадовалась. Где дача у единственной подруги, я знала, а вот фазенду неизвестного мужика поди сыщи.

– Она объясняла ему что-то про газовый баллон! И говорила, что гараж у нее в доме есть, машину не придется во дворе на улице оставлять!

Вот ведь любопытная баба! Весь разговор подслушала, а потом делает вид, что она знать ничего не знает! Но мне эта ее неприятная черта только на руку.

– Спасибо!

Итак, дача. Общественным транспортом туда добраться можно только с пересадками, придется вызывать такси. Эх, жалко денег… Но подружку жальче. Ее нужно предупредить. Преступник избавляется от всех свидетелей и даже от тех, с кем эти свидетели говорили.

А еще меня давно уже настораживает осведомленность маньяка. Да, он смотрит все мои трансляции, но и этого недостаточно. К примеру, для того чтобы выйти на бабку Нюшу – точно. Он как будто получает информацию еще и из других источников. И вот у моей подруги, вечно одинокой, появляется откуда ни возьмись какой-то «хахаль». Подозрительно? Еще бы. Возможно, мне так кажется, поскольку я его никогда не видела. Все неизвестное пугает, это закон жизни.

– Вот и познакомлюсь, – хмыкнула я вслух, набирая службу такси.

Но здесь вышел облом. Вечер пятницы – таких желающих отдохнуть на природе было пруд пруди, и мне велели ждать. Если б мне сказали точно, что машины не будет до поздней ночи, я бы не ждала. Но мне пообещали прислать машину через двадцать минут, и я решила, что время терпит. Уж больно не люблю общественный транспорт, а тем более электрички. Я устроилась на лавочке во дворе и стала ждать. Однако прошло уже полчаса, а машина все не ехала, и мне никто не перезванивал. Когда я связалась с оператором, передо мной извинились, сказали, что я первая в очереди (ну, это как водится…) и попросили еще немного подождать. И я ждала. Затем плюнула и позвонила в другую службу. Но и там велели ждать, потому что внезапно наступил вечер, и количество желающих отдыхать в домике в деревне росло уже не по часам, а по минутам.

Я решила позвонить Генке. На этот раз он не ответил. Чертыхнувшись, я отправилась на станцию в надежде успеть на электричку, которые ходят пару раз в день в нужном мне направлении. По пути успела проверить расписание в интернете. К сожалению, до ближайшего рейса целый час. Я решила потратить время с пользой и погуляла на местном рынке. И даже почти купила себе сланцы, вспомнив, что, когда гостила у Лельки на даче, мне не в чем было выходить во двор и приходилось постоянно зашнуровывать кроссовки, что крайне неудобно. Однако потом до меня дошло, что гостить, возможно, уже не у кого, и я отошла от лотка.

– Хватит себя отвлекать и хватит себя успокаивать. Лельке действительно грозит опасность!

И только когда я влезла в битком набитую электричку, из-за чего пришлось стоять в тамбуре, мне перезвонил Геннадий.

– Видел твой звонок, прости, был на совещании!

Я с трудом его слышала, поэтому прокричала, что напишу, сбросила и перевела общение в мессенджер. Генка сразу проникся, понял, что от него требуется, и предложил мне сойти на ближайшей остановке. А там он меня заберет.

Короче, очень много времени было потрачено впустую. Ну что ж, я – законченная неудачница, я давно это знала, еще со школьной скамьи. В итоге, когда Генка подъехал, на окрестности опустились тяжелые сумерки.

– Я что-то не понял, это та самая бабка окочурилась, которую мы видели тогда? – уточнил бывший однокурсник по пути.

– Да! И Лелька, и я в опасности. Но это как считает полиция, – добавила я скромно, понимая, что моя фраза звучит пафосно для человека, который не в курсе ситуации. О том, что всех убивает мой чокнутый поклонник, не пропускающий почти ни одной мой трансляции, я, конечно, умолчала. А также о шантаже, и о неких своих подозрениях тоже не стала говорить.

– Полиции нужно верить! Я готов тебя охранять! Всегда! – выдал Генка и по-дурацки гыгыкнул.

Шуточки ему… Свалился на мою голову как майский снегопад – внезапный и неприятный. И посадкам каюк. Однако в данную минуту он мне все-таки помогает (непонятно правда зачем), поэтому дам ему шанс.

– Вот эта дорога, за указателем, – махнула я рукой, и мы свернули на проселочную. – Третий ряд, вон тот дом… Все, тормози. – Я отстегнула ремень безопасности. – Жди здесь!

– Еще скажи ‘I’ll be back’ как Терминатор! – хохотнул мой сегодняшний шофер, затем наткнулся на мой гневный взор и затих. – Ты это… – когда я уже вышла из машины и стала закрывать дверь, остановил он меня. – Короче, если что… свисти!

– Свистеть? – удивилась я. А как же достижения науки и техники? Или Генка думает, что маньяк отберет у меня телефон, как только я зайду в дом? Хм, в принципе, такое возможно. Но я не стала расстраивать Крокодила информацией о том, что вообще-то не умею свистеть. Придется мне подавать сигнал бедствия как-то иначе, если будет в том необходимость.

Я подошла к калитке и позвонила. Подождала. Никто не пошел открывать. Впрочем, звонок у нее барахлил. Я помню, что подружка хотела заменить его на новый. Успела ли? Эх, придется лезть…

Забор, на самом деле, невысокий, и в одном месте – в задней части двора, что соседствует с незаселенным полем – представляет собой обыкновенный деревянный частокол. Там тоже была калитка, но щеколда настолько намертво вставлена в петлю, что проще перелезть. Лелька этой дверью никогда не пользуется, дерево разбухло, отсырело, перекосилось или что там происходит с этим капризным материалом, в общем, как-то раз она забыла ключи от главной калитки, и мы с ней перелезали именно здесь, оттого я быстро сообразила, как попасть на участок – на память никогда не жаловалась. Хотя некоторые моменты биографии сильно хочется забыть…

Итак, легкое движение руки, ой, простите, ноги – и я на участке у подружки.

– Лелька? – почему-то позвала я ее шепотом. Из дома, конечно, не услышит. Не сидит же она в кустах сирени или шиповника в ожидании незваных гостей!

Я пошла к дому. Свет горел почти во всех окнах первого этажа. Второй же был темен как ночь. Или все спят, что вряд ли, учитывая обычный распорядок дня Лели – она, как и я, сова – или все веселье пока происходит внизу.

Чувствуя себя неимоверно глупо, я подкралась к зданию и заглянула в окно большой гостиной. Вот сейчас окажется, что у Лельки с ее новым мужчиной лямур-тужур в самом разгаре, а я все испорчу… Да еще и себе сломаю и сон, и дружбу, и жизнь, если что-то случайно увижу эдакое, из-за чего не смогу смотреть Лельке в глаза. Но делать нечего, подруга в опасности. Короче, сперва интеллигентно зажмурившись, я заставила себя открыть пошире очи и все внимательно рассмотреть. В гостиной никого не было. На первый взгляд… Однако, когда я стала разглядывать диван возле журнального столика, на котором все было уютно и романтично: розочка в хрустальной мини-вазе, полупустая бутылка вина, два фужера и фрукты с коробкой конфет, – то заметила, что из-за дивана торчат… ноги. А возле них на белом пушистом ковре – большое красное пятно.

Все кончено. Я опоздала. Лелька мертва.

Только не это! Я отвернулась от окна. Глаза защипало. Бедная Лелька… Но вдруг она еще жива, только ранена? Я приподнялась на цыпочках и толкнула створку окна. Ничего не произошло. Окно закрыто. Я побежала вокруг дома, пригибаясь, чтобы меня не было видно, вздумай преступник выглянуть во двор, достигла входной двери, дернула наудачу – заперта. Блин, блин, что ж такое… Понятно, что в реальном мире все всегда закрывают двери и окна, это нормально, это наша безопасность, но мы учимся, к сожалению, по голливудским фильмам, и там постоянно что-то да открыто… Да, потому что так выгодно сценаристу, а не персонажу.

И тут я вспомнила. Гараж! Ворота поднимаются по кнопке. Когда уходят из дома, то дверь, ведущую в гараж, запирают тоже, как и главный вход. Но когда Лелька приезжала на машине, которую вот уже полгода как продала, она ставила ее в гараж, закрывала ворота, а дверь, ведущую в дом, не запирала. Опущенные ворота и закрытый главный вход создают иллюзию защищенности, да еще и калитка заперта, а двор просматривается целиком в большие окна, так как нет каких-то деревьев, разросшихся кустарников и других построек, только небольшой китайский садик.

Я нажала на кнопку, пытаясь вспомнить, шумят ли ворота при открытии. Оказалось, что да, и еще как. Преступник знает, что кто-то пришел. Я ворвалась в гараж, быстро схватила с полки какую-то железяку (гаечный ключ? Я не сильна в этом) и встала спиной к стене возле двери. Сначала ничего не происходило. Я даже успела дернуть ручку, и тут выяснилось, что я просчиталась: эта дверь тоже заперта. Лелька стала более осторожной: ключ от квартиры из-под коврика пропал, все двери в особняк теперь запираются… Однако это ее не уберегло. Потому что не двери несут в себе опасность, а люди. И если ты сам открываешь замки для опасного человека, то какая разница, насколько каждый из этих замков хорош и крепок?

Наконец я услышала шаги. Дверь открылась, и в проеме показался какой-то мужик. В гараже было темно, и только из коридора падал слабый свет. Я резко отстранилась от двери, когда он сделал шаг вперед, и ударила его по голове, оказавшись у него за спиной. Мужик крякнул и пошатнулся, но не упал. Зато мне хватило времени влететь в дом и запереть дверь, ведущую в гараж. После этого я ринулась в гостиную. Однако там меня поджидал сюрприз. Лелька стояла посреди комнаты, держа бокал вина в руке. Выглядела живой и здоровой.

– Сандра?! Что ты тут делаешь? – удивилась она и чуть не уронила бокал. А то бы к пятну на некогда красивой белой шкуре прибавилось бы еще одно. Такого же цвета. Кстати… Вот я дура!

– Так это было разлитое вино?! – догадалась я и показала на пятно возле дивана, так поразившее меня через окно.

Лелька проследила за моим пальцем.

– Ну да… А что?

– А ты почему лежала там?! – показала я снова на диван.

Она что-то собиралась ответить, но в этот момент кто-то затарабанил в дверь, ведущую из дома в гараж. Лелька, глянув на меня, пошла на звук, и вскоре в гостиной появился давешний мужик в сопровождении моей подруги. Он потирал затылок и встал в нерешительности на пороге комнаты, увидев меня.

– Так что ты говорила? – переспросила тем временем Лелька.

По всей видимости, если бы мы мило тут не беседовали с хозяйкой дома, мужик бы мне вломил за нападение. А сейчас он не знал, что делать.

– Я спрашиваю: почему ты валялась?

– Когда?! – удивилась Лелька. – Я нигде не валялась, что ты несешь вообще? Ты как сюда попала?

– На машине, – ответила я машинально. – С Генкой.

– С каким Генкой? Что происходит?

– Она ударила меня! – решил пожаловаться мужлан.

– Касси, ты в своем уме? Что с тобой стряслось?

– О боже, какая я тупая! – возмутилась я на себя и схватилась за голову. – То есть он не нападал на тебя, да? – указала на мужика.

– Это ты на меня напала! – возмутился мужик. – Ты кто вообще такая?

Здесь Лелька спохватилась:

– Ах, да, простите… Кирилл, это Кассандра, можно Сандра. Сандра, это Кирилл.

– Очень рада, – я подарила мужику милую улыбку, но он, увы, не растаял.

– Сандра, блин… – фыркнув, мужик уселся на диван.

– А, точно! – вспомнила наконец подружка, оглядев и сам диван, и пятно на ковре возле оного. – Я пролила вино, а когда вытирала, потеряла браслет. И вот искала его на полу. Наверно, именно в этот момент ты, хм, подсматривала…

– Я не подсматривала! – закричала я в возмущении. – Я тебя спасала, дуреха! Ты почему на звонки не отвечаешь?

– Знаете, девушка… – Кирилл принципиально не хотел назвать меня по имени. – Бывают такие моменты, когда не до звонков…

– Не может быть таких моментов, – поспорила я, – когда маньяк гуляет на свободе и охотится на нас!

– Какой маньяк? – удивился Кирилл.

– Почему на нас? – спросила Лелька.

Я в паре слов объяснила ситуацию.

– Бедная старая кошелка, как ее жаль! – искренне заявила Лелька и помянула бабу Нюшу глотком вина.

– Ладно, я все понял. – Мужлан (он же не называет меня Кассандрой, вот и я его Кириллом не буду) сменил гнев на милость и, потирая бритый затылок, продолжил говорить: – Девушка спасала подругу, это можно понять. Хорошие у тебя защитники, ничего не скажешь! Нормально так она меня приложила!

– Дай посмотрю, – кинулась к возлюбленному Лелька.

– Окей, я вижу, я тут лишняя, – замямлила я, плавно двигаясь к выходу. – Вы, короче, это… Поосторожнее, вот.

– Да, мы предохраняемся, спасибо, мама! – разозлилась Лелька.

– Я не про это, господи! Этот чувак реально опасен, ты слышала историю или я с Кириллом разговаривала, а не с тобой? Он Зинаиду Григорьевну огрел по башке!

– Примерно как ты сейчас Кирилла, да?

Я вздохнула и, извинившись перед Лелькиным бойфрендом, покинула сей гостеприимный дом.

– Ну как? – спросил Генка, когда я устроилась по соседству в его джипе.

Сперва я порадовалась, что не взяла его с собой, потому что ситуация вышла бы еще более неудобная, но затем я подумала, что будь я мужиком, я бы пошла следом и все-таки проконтролировала, чтобы с дамой сердца ничего не случилось. Да, он мне не предлагал ничего такого, но он же привез меня сюда, а я рассказала о потенциальной опасности. Мельчает мужик, короче.

– Нормально, она жива, – лаконично ответила я. – Можем ехать.

– Окей! – Через пару минут он спросил: – Не хочешь есть? Может, поужинаем?

– Не могу, у меня через полчаса трансляция.

– Что? А это… интернет твой.

– Ну да, мой интернет. Тот самый, где мои зрители.

– А могу я посмотреть? Что ты делаешь в этой своей трансляции? Это как вирусные ролики, что ли?

– Ага, типа того. На картах гадаю людям за деньги. Набери в поиске «Кассандра Князева – первый магический видеоблогер». Найдешь меня.

– Чего?! Ты серьезно? – Генка весело хмыкнул.

– Да. Тебе записать?

– Не-а. Я запомнил.

Через двадцать минут мы были у дома. Генка потянулся меня целовать, и я ловко подставила ему щеку. Еще не хватало пускать его сладострастный язык в свой пуританский рот.

– Ты это… Звони, если что!

– Ага. – Хотела я добавить «ты тоже» из вежливости, но не стала. Лучше пусть не звонит.

Дома я хотела реально запустить трансляцию, но потом передумала. Я ее даже не вносила в расписание, поэтому зрители не будут чувствовать себя обманутыми. Вместо этого я проверила почту. Иногда преданные фанаты что-то писали. На этот раз сообщение было от Златы. Она успела сделать сайт на бесплатной площадке и группу в соцсетях и скинула мне ссылки, чтобы я оценила. На фото появился какой-то красавчик, видимо, взятый из интернета. Надо бы ее предупредить, что из-за этого можно сильно налететь. Лучше пусть вообще без фотографии. Или какую-то часть лица – мужественный подбородок с припухлыми капризными губами, ямочкой и трехдневной щетиной привлекут куда больше внимания, чем целиковый снимок с чьим-то лицом, который можно пробить в любом поисковике на совпадения. А кстати… Я ведь тоже так могу сделать. Все равно у меня вечер свободный. Работать планирую только завтра.

Ну вот, пожалуйста. За десять секунд я узнала, чье лицо использовала в оформлении Злата. Это модель нижнего белья, ирландец. Да, он известен, скорее всего, только в Ирландии, но ведь кто угодно может сделать такой же запрос по изображению, как я сейчас. Да и дизайн у нее девочковый, все розово-сиреневое. Да, основная аудитория – женщины, как я уже говорила, но не будет ни один мужик делать себе такой сайт. Это не укладывается в легенду.

Я написала ей сообщение, объяснив, что нужно убрать чужое фото и переделать дизайн, выбрав сине-фиолетовую цветовую гамму. Эти цвета издревле считаются магическими. Девочка мне ничего не ответила, видимо, занята. Но мне, в общем-то, все равно, я могла и не помогать ей, своих дел хватает.

Кстати, насчет своих дел. Нужно вычислить этого шутника, пока он не разделался со мной или пока он на меня не донес. Вообще, странно это все. Периодически мне в голову приходит мысль, что их двое. Если человек убивает твоих клиентов и побрасывает тебе головы свидетелей, а в сообщениях желает скорейшей смерти, то это маньяк. Он играет с тобой, запугивает, а потом убьет. Если человек тебя шантажирует и требует деньги, то это преступник иного рода. Вымогатель, который каким-то образом узнал какой-то секрет и хочет за счет этого устроить себе безбедное существование. И он не станет тебя убивать, иначе с кого он денежки выбивать станет? Не сходится. Если это два человека, то мне нужно вычислить шантажиста как можно скорее и ни за что не выдавать его полиции. А вот маньяка пусть ловят, и лучше бы побыстрее.

С этими мыслями я встала с кровати и вышла на площадку. Сосед обещал меня охранять, наверняка он видел того, кто здесь шастает. Правда, угрожающих записок мне больше не приносили и стены тоже не уродовали, но кто знает… Может, шантажист пришел, когда тут была голова, испугался и убежал? И Кузьмич его видел? Почему бы и нет.

Я надавила на кнопку звонка. Но сосед, увы, еще не вернулся домой.

Приняв душ и поставив на телефоне авиарежим, я легла спать.

20

Я стояла внизу и смотрела на выбитые окна пентхауса. Оказывается, было всего лишь восемь утра, а по ощущениям прошли минимум сутки. Я уже дала показания. На меня смотрели весьма странно, когда я рассказывала, как мы с хозяином взорванной квартиры полетели над городом и приземлились на крыше соседнего заброшенного здания, однако факты – вещь неумолимая, и с тем, что дверь была заколочена, а я находилась на крыше, они ничего не могли сделать. Бомж где-то спрятался, его так и не нашли. Особо, думаю, не искали. Мне вроде и поверили (во всяком случае, по части вечеринки и Алекса), но вопрос о моей вменяемости после всего случившегося поднимался не раз, так что, сдается мне, они решили, что бомж-каннибал мне почудился.

– Как он попал в здание? Почему он до сих не умер? Как он выживал там? – задавали полицейские свои странные вопросы подозрительным тоном. Ну откуда же я знаю? Эти вопросы легитимные, я понимаю, но, может, у него была своя лазейка? Я ведь не могла, имея всего лишь зажигалку, полноценно осмотреть все здание. А они в теории могли, но не хотели. В общем, когда мне в очередной раз предложили пройти обследование, я сделала вид, что так и поступлю, после чего попросила телефон. Но позвонила, конечно, не по 03, а маме. И вот сейчас я стояла и ждала, когда она меня заберет, понимая, что совсем скоро попаду в выпуск новостей. Уехать домой, кстати, хотелось до приезда телевизионщиков, но это уж кто первый успеет, как говорится. Про взрыв, кстати, мне отказались отвечать. Сказали коротко: работают эксперты. Подозревают взрыв бытового газа. Бред, мне кажется. В такой крутой, богатой квартире люди обычно следят за такими вещами. Впрочем, я в этом плохо разбираюсь.

Что-то привлекло мое внимание впереди, под окнами первого этажа. Я подошла поближе. Бордовая сумка, почти целая, только ремешок оторван. Явно Светкина. Она любительница ставить сумки на подоконник. Была… Боже, придется теперь к этому привыкать. Почти половина моих сокурсников – мертвецы. И Маринка тоже… Господи, Маринка… Может, она ушла сразу после нашей ссоры?

Поднимая сумку с земли, я плакала. Жаль, что у меня нет телефона. Позвонив маме, я тут же его отдала полицейскому, с которым общалась. Я ведь даже наизусть знаю ее номер, наряду с маминым. Только два телефона в моей памяти – не потому что самые легкие, а потому что самые важные. Надо же, какими стали люди с приходом эры гаджетов. Телефон помнит сотни номеров, а человек максимум способен запомнить два. Но просить сотовый у зевак мне не хотелось. Подожду, когда приедет мама. Проблема в том, что если Маринка так и не вернулась домой… Короче, не хочу быть тем, кто сообщит ее родителям страшную новость. Хотя… Можно и не сообщать. Телефон ее родителей я уж точно не вспомню, не факт даже, что он у меня был записан, а мама едет на такси и заезжать по разным адресам, скорее всего, не захочет. Если Маринка не ответит или ее телефон окажется отключен, все равно придется навестить ее семью, но уже завтра, когда профессионалы, так скажем, сообщат эту новость. Они это делают сотню раз в месяц, им привычно.

Пока я думала о подружке (наверно, надо сказать «бывшей», учитывая, как мы пообщались в последний раз), руки машинально расстегивали сумку. Ничего страшного, что я ее взяла. Отдам родителям. А то тут недобрые люди могут подобрать и присвоить. Или дворники выбросят. Лучше пусть уйдет семье.

На этих мыслях мои пальцы, обработанные зеленкой, нащупали плотную картонную упаковку. Таро!

Я достала карты. Как говорила Светка? Задать вопрос и вытащить? Но что спросить? Наверно, то, что меня сейчас больше всего волнует.

Как я теперь буду жить? Что мне теперь со всем этим делать? Я понимаю, что я уже не та девочка, что приехала на вечеринку к мальчику, который ей нравится. Я уже совсем другой человек. Но кто я теперь?

Наверно, для карт слишком сумбурно. Я должна была задать один-единственный вопрос, а я все смешала в кучу. Однако пальцы все равно потянулись к колоде и вытащили одну карту наугад.

«Маг».

21

* * *

– Итак, гражданка Князько…

– Князева, – робко кашлянув, поправила я следователя. – Кассандра Князева, если можно.

– Нельзя, – строго ответил следак по фамилии Белоконь, который, по всей видимости, страдал не только от лишнего веса, но и от собственного рода деятельности. Весь его вид говорил о том, как он ненавидит свою работу. Или конкретно меня? А еще он ненавидел собственные густые кучерявые коричневые волосы, иначе для чего их постоянно приглаживал? Кстати, тщетно, как только руки опускались на столешницу, новые пряди снова немного вздыбливались, а иные – падали на лоб. – Свои никнеймы оставляйте за дверью. Или для капитана Лисина. Он мне уже объяснил ваши заморочки. Но у меня тут документы вообще-то! – потряс он бумагами перед моим лицом, чтобы я, так сказать, прониклась серьезностью данной ситуации. – Вы по паспорту Карина… хм… Яковлевна, – зачитал он из ксерокопии, подзабыв мое имя, – Князько. Вот так и представляйтесь впредь. Итак, вы обнаружили тело гражданки Анны Павловны Рязанцевой…

– Не тело, – перебила я, поняв, что он говорит о бабе Нюше. – Голову. Только голову.

– Только голову, – эхом повторил он, что-то записывая или исправляя. Неужели пишет про голову?..

– При каких обстоятельствах вы познакомились? – Я рассказала. – То есть вы пришли к Зинаиде… хм, Григорьевне… А откуда вы ее знаете?

Черт, придется сдавать капитана.

– В ее квартире поселился маньяк, который меня преследует странными сообщениями и убивает моих фанатов! Конечно, я пришла посмотреть. То есть мы пришли…

– Мы пришли… А откуда вы знаете про квартиру?

М-да, не удалось заговорить следователю зубы. Действительно пришлось рассказать про Лисина.

– Лисин-Лисин, моя головная боль… – пробормотал Белоконь, однако повел себя так, словно он об этом уже знал. Ну и отлично. – А с кем, вы говорите, вы пришли к гражданке Зиминой?

– К кому? А, к Зинаиде Григорьевне? С подругой Лелькой.

– Это снова никнейм? – возмутился следак.

– Нет, никнейм у нее «бабушка Ефросинья».

Учитывая, что следователь впал в еще больший ступор, чем Лисин, я рассказала в подробностях, чем Лелька занимается.

– Хорошо, а настоящее имя у нее есть?

– Ольга Валерьевна Рыбникова.

– Отлично. – Следователь снова что-то записал. – У нас есть сведения, что вам угрожали. Почему не заявили?

– Что заявлять? Что какой-то дурачок нахулиганил и что-то на стене в подъезде написал? Или что мне в интернете на прямых трансляциях гадости пишут? Думаете, полиция бы среагировала на такое заявление?

Внимательные серые глазки-пуговки уперлись в меня с немым укором. Он как будто что-то знал…

– Гражданка Князько, вы что-то от меня скрываете?

Ну вот, пожалуйста. Как он это понял? В мафию я бы точно не села с ним играть. То ли дело Лисин. Да, недолюбливает меня по какой-то причине, но при этом считает циничной корыстной дурочкой и, возможно, аферисткой. Хотя аферисты – полноценные, имеется в виду, не такие, как я – обычно наделены немалым интеллектом. Но я ведь на картах гадаю онлайн, чего с меня взять? Как цыганка на вокзале. Дай ручку, погадаю! Кручу-верчу, запутать хочу, а еще золотишко твое прихвачу. Как-то так. Поэтому умной Лисин меня точно не считает.

– Нет, не обманываю. В моем положении выгодно сотрудничать со следствием. Опасаюсь, что я следующая, видите ли.

Белоконь внимательно на меня посмотрел – еще раз. В этот раз, по-моему, еще внимательнее. Но ничего не сказал. Наверно, поверил.

– Так, ваши показания по Мазину у меня есть. По Вяжскому тоже. И теперь по Рязанцевой есть. Можете пока идти.

Я, хоть и вздохнула с облегчением, но слово «пока» не оценить не могла. Явный намек на то, чтобы я не покидала город и была готова явиться снова по первому зову. Возможно с тем, чтобы подписать признательные показания. Не нравится мне этот следователь. Но другого, увы, не дадут. Нужно поскорее разобраться со своими проблемами, пока это все не выплыло наружу.

Поднявшись к себе на этаж, я позвонила Степану Кузьмичу, но тот снова не открыл. Дурдом. Тогда я спустилась на третий к соседке Зое Михайловне, позвонила теперь ей. Она открыла довольно быстро – пышная высокая бабища в цветастом халате. Том же самом, что был и год назад, когда я вернулась в город. Она ходит в нем каждый день и вроде бы даже не стирает.

– Тебе чего? – Как и любая быдло-баба, она вежлива только с мужиками, да и то лишь до той поры, пока они ее не пошлют прямым текстом. Кузьмич – интеллигентный мужик, хоть и заливает за воротник, поэтому Зое еще ни разу не признался, что она его не интересует как женщина.

– У вас нет телефона Степана Кузьмича?

– Откуда ж он может у меня быть?!

– Когда я затопила вас, а он вам с ремонтом помогал, я думала, что вы могли обменяться. Видите ли, он пропал. Уже неделю его не слышно и не видно.

Бабища прониклась проблемой, возможно, ее подкупило то, что я признала свою вину (хотя у меня трубу прорвало, и я никак не могла на это повлиять), а может, она реально на что-то рассчитывала с Кузьмичом, короче, номер она отыскала подозрительно быстро (явно же гадина помнила, что он у нее есть, еще когда рычала мне свое презрительное «Откуда…»). Я позвонила ему, поднимаясь к себе на этаж, он, однако не ответил. Но при этом из его квартиры донеслись какие-то звуки. Подождите… Нет, не может быть!

Я встала под дверью Кузьмича и еще раз его набрала. Точно! Оттуда играет Сороковая симфония! Я скинула звонок, и мелодия стихла. Куда он мог уехать без телефона?! У него старый кнопочный телефон, который неделю вполне может держать заряд. Хотя он мог как раз поставить телефон заряжаться и поэтому его забыть, если лежал где-то не на видном месте. И что мне теперь делать? Вызывать слесарей из ЖЭКа, объяснять ситуацию, ломать дверь? Или участковому звонить? Или Лисину? Ну да, хороша я буду, если Кузьмич реально на даче сажает какую-нибудь картошку, телефон забыл случайно, но не стал за ним возвращаться. А с кем ему общаться? Со злыдней Зойкой? Родни у него никакой нет.

Я зашла к себе в квартиру. Балконы у нас совмещены, разделяются только перегородкой. Балансировать на высоте двенадцати метров, конечно, не хотелось, но делать нечего, придется лезть. В данном случае это все-таки относительно безопасно: если и свалюсь, то, скорее всего, или на собственный балкон, или на балкон соседа. Нужно очень постараться, чтобы упасть отсюда на землю.

«А то ты не знаешь, какая ты везучая», – подумала я и все-таки полезла. Так, правую ногу наверх… Хотя нет, так я отклоняюсь в сторону улицы, и реально возрастает шанс упасть на проезжую часть. Я вернула правую ногу в исходное положение. Лучше начать с левой. К сожалению, я ударилась о кирпичную стену головой, но зато не свалилась. Все, десять секунд, и я уже в чужой квартире. Точнее, немного вне ее… Как теперь попасть внутрь? Не стану же я разбивать балконную дверь или окно!

Я подошла к двери и… очумела. Дверь была прикрыта, но пластиковая ручка не опущена с той стороны. Это видно через стеклянные вставки. Я толкнула дверь, и она подалась внутрь квартиры. Почему, уезжая на дачу на довольно длительный срок, Степан Кузьмич не запер балкон? Он воров не боится? Да, мы высоко живем, но все-таки… На внешнем подоконнике стояла пепельница, полная окурков, и лежала дешевая зажигалка. Кузьмич часто выходит покурить на балкон, поэтому дверь не всегда запирает. Но это когда он дома. А сейчас почему?

Терзаемая недобрыми предчувствиями, я стала продвигаться внутрь комнаты.

– Кузьмич? Кузьмич, это соседка! – кричала я. – У тебя балкон открыт!

В комнате никого не было, и я вышла в коридор. Неприятный запах доносится из-за приоткрытой двери ванной. Только не это… На улице стоит жара, и он мог уже… Нет, лучше не думать. Мало ли, что там воняет. Может, это от других соседей?

Утешая себя таким образом, я медленно продвигалась к ванной комнате. Только вот других соседей у нас нет. Пустующая квартира вообще-то с моей стороны, а ванная Кузьмича упирается во внешнюю стену здания. Если только это воняет у жителей сверху или снизу, но крайне сомнительно, учитывая хорошую тепло- и звукоизоляцию. А стало быть, и запахи не так хорошо просачиваются, как в других домах, панельных хрущевках, например.

Я включила свет в ванной и потянула на себя дверь.

Он был там.

Я приложила руки к лицу и завизжала.

22

* * *

Я все еще ждала маму. Когда из подъезда в очередной раз вынесли мешок с чьими-то останками, непригодными к опознанию, я решила уйти как можно дальше и вышла на дорогу. Мама в любом случае мимо меня не проедет.

Я не сразу поняла, что здесь не одна. Под деревьями у дороги тоже кто-то стоял – вдали от суматохи, но при этом так, чтобы было видно происходящее.

– Каринка? – Этот кто-то, как выяснилось, тоже меня заметил и вышел под свет фонаря.

– Оля? – удивилась я. Я даже забыла, что подруг она просит звать себя Лелькой. Почему-то я всегда меньше общалась с ней, чем со Светкой и уж тем более с Маринкой.

– Боже, я думала, ты тоже мертва! – Лелька бросилась ко мне с распростертыми объятиями.

– Я думала так же про тебя! Что случилось, когда мы ушли? Расскажи!

– Не знаю. Маринка вдруг заревела, когда выяснилось, что вы с Алексом на крышу поднялись. Потом Алекс вернулся и сказал, что ты просила тебя не тревожить, потом сама спустишься. Мол, подружки поругались, бывает. Посидят по разным углам – и помирятся. Ну, мы и отпустили ситуацию. Пытались Маринку отвлечь. Потом я пошла за сигаретами. Мне Алекс сказал, что у них тут недалеко круглосуточный ларек. И даже денег дал, прикинь? Я пошла, а когда вернулась… Вот. А ты как здесь оказалась? Ты разве ушла? Я видела твою куртку, когда уходила. Еще подумала, как ей не холодно так долго на крыше сидеть.

– Это долгая история… – вздохнула я, не собираясь ничего рассказывать, а затем вдруг взяла и… рассказала. Попутно матерясь, икая, всхлипывая и размазывая слезы по щекам. Сказать, что Лелька осталась под впечатлением, это не сказать ничего.

– Знаешь, – вдруг произнесла она, – нельзя так говорить, но… поделом ему!

– А остальным?!

– Ну да… У меня телефон с собой был, ты прикинь, каково мне было всем звонить? У меня есть телефон и родителей Светкиных, и сестры Витькиной! Вот жду, когда они приедут…

– А ты сама? Твои предки где?

– А я живу вон там, – неопределенно махнула Лелька рукой. – Пришла домой, мои спят, не стала их будить. Жалко их.

Я кивнула, хотя не поняла, к чему это относилось. Жалко родителей или жалко тех, кто умер при взрыве?

– А что произошло? Кто-нибудь говорит хоть что-то?

– Официальная версия – взрыв бытового газа. Но слухи ходят среди людей. Жильцы-то не простые. У Алекса батя какие-то делишки темные проворачивал с чинушами местными. Они под него законы писали. А кому-то это не понравилось. То ли не поделился с кем-то, то ли конкурентов выбесил.

– Погоди, но его ведь дома не было! – удивилась я.

– М-да, но, может, не знали? Или предупреждение.

– Ничего себе предупреждение! Сыновей убить! Вместе со всеми сокурсниками!

– Значит, месть. Хотя… – Лелька вздохнула и наклонилась ко мне, будто решаясь доверить какую-то тайну. Ее светло-янтарные глаза вспыхнули и стали походить на два золотистых полнолуния. – Дениски-то не было в квартире, когда я уходила. Да и Алекс как-то подозрительно меня спровадил. Как будто ему ко времени надо было, чтобы меня не было в квартире. Понимаешь?

– Нет, – честно ответила я. У меня и так слишком трудный день. Я полетала над городом, я порезала себе наркоманскими шприцами и алкашными бутылками все руки и ноги, я почти была съедена местным полоумным немым зомби-бомжом, я почти свалилась с крыши, пытаясь спасти свою шкуру и смирилась уже с тем, что умру от голода и жажды. Ах, да, я еще и потеряла сегодня лучшую подругу. Причем дважды. Сперва в переносном смысле, а потом в прямом. И теперь уже никогда с ней не помирюсь. Поэтому прости, Лелька, но придется тебе популярно объяснить мне, что ты имела в виду, мой мозг отказывается работать.

– Тел они недосчитались. Я сказала, сколько было человек, когда покинула апартаменты. По фрагментам они составили десять тел, четыре мужских и шесть женских. Только вот парней было пятеро, когда я ушла. А если бы Денис вернулся, то шестеро. А девочек как раз было шесть.

– Подожди… Ты хочешь сказать, что братья знали, что будет взрыв?! И специально заманили всех сегодня на вечеринку, чтобы для всех умереть? Ведь при таком взрыве не всегда находят и сопоставляют точно останки!

– На это, думаю, и был расчет… – с грустью в голосе ответила Оля и нервно поправила непослушные светлые кучеряшки. Ветер их трепал уже давно, но только сейчас для нее это стало иметь значение, раньше она и не замечала. – Теперь, когда ты рассказала мне все, что там произошло… Он ведь реально псих! И реально мог такое сделать.

– Кошмар! Нужно рассказать! – Я дернулась в сторону полицейских машин, но Ольга меня остановила.

– Не пори горячку. Нужно все продумать. Может, у нас шок и мы просто сходим с ума. Знаешь, когда очень больно думать о тех, кто погиб, ты начинаешь забивать себе голову всякими глупостями, конспирологическими теориями и так далее. Это чистая психология. А во-вторых, даже если это и так, ты же понимаешь, что они нас специально оставили в живых. Тебя перекинули на другую крышу, откуда нет выхода, а меня соблазнили дешевыми сигаретами. Якобы в ларьке акция и ночью в полцены продают! А я повелась на это! И, конечно, никакой акции там нет. Да и в принципе ничего нет.

– Ларька нет?

– Нет, ларек-то есть, только он закрыт, понимаешь? Он просто выманил меня из дома.

– Но при этом взорвал себя…

– Вот-вот. Я не верю в это. Но давай оставим свои сомнения при себе. Если эти психи оставили нас жить, то это неспроста, им точно что-то от нас надо. Если мы признаем, что обязаны им жизнью, вдруг они придут забирать с нас этот долг?

Я обернулась на здание с догоревшей квартирой, и мне стало не по себе. И вряд ли усилившийся под утро ветер в этом виноват. Человек, который способен на такое… Специально пригласить кучу народа на вечеринку, чтобы взорвать квартиру и увеличить тем самым число жертв и запутать следствие… Короче, я реально не хочу думать о том, зачем он меня спас, в этом Лелька права.

– Это же Светкина сумка! – заметила-таки Ольга аксессуар в моей руке.

– Что? – потому что сама я уже об этом забыла. – Ах, да, я хотела отдать родителям.

– Я отнесу, давай. – Лелька протянула руку.

Отдавая ей сумку покойницы, я почему-то внутренне порадовалась, что успела убрать колоду карт Таро в широкий карман платья.

23

* * *

– Что с вами не так?! – возмущался Лисин. – Вы зарубки на мече ставите, что ли?

Со мной действительно что-то не так, ведь при слове «меч» я думаю сперва о картах Таро (Мечи – одна из мастей), а затем уже о средневековом оружии. Профессиональная деформация, видимо, так и проявляется – сбивает напрочь ассоциативный ряд. Если я вижу какие-то предметы на перекрестках, я тоже сперва подозреваю черномагические обряды и стараюсь не переступать даже через них, не то что брать в руки, а уже потом приходят мысли, что кто-то просто что-то случайно выронил, переходя через дорогу.

– За что ты так с ней? – заступился за меня другой оперативник. – Не она же убивает.

– А это следствие установит, она или не она. – Светлые глаза капитана сверкали, как водная гладь под триллионом солнечных бликов. – А то что-то подозрительно часто она тела находит.

– Я нашла только полтора тела на сегодняшний день, – напомнила я капитану, наконец очухавшись и сумев таким образом за себя постоять. – Голова не считается полноценным трупом, учитывая, что этот труп нашли вы сами. Безголовый то есть.

– Да, но голову-то вам подбросили… И все убитые – ваши клиенты и почитатели.

– Сосед не клиент.

– Но сосед! Вы что, думаете, что это совпадение?

– Я не знаю, – честно ответила я.

Я уже отказывалась что-то понимать и даже попытки бросила.

– А я вам отвечу. Когда голова была подброшена, сосед ваш был уже мертв.

– Это точно?

– Точно.

– Точнее, – влез второй опер, – после вскрытия скажут. Но пролежал он в воде довольно долго, это факт неоспоримый.

– А мы можем наконец уйти отсюда?

Меня от запаха уже начинало подташнивать. Я ждала их на лестничной клетке. Наверно, час, а то и больше. Почему-то боялась возвращаться в свою квартиру. Мне казалось, что вернись я к себе, покину вахту, и труп скоммуниздят. И я потом ничего не докажу. Глупо,конечно. Хотели бы убрать тело, уже бы убрали. Но я не могла уже нормально соображать. А теперь мы двадцать минут как минимум торчим в квартире Степана Кузьмича. Дверь в ванную постоянно открывается нараспашку, и я вижу его снова и снова… Стараюсь не смотреть, но не получается. Мы с Лисиным сидим на кухне, она напротив двери в ванную. Как я ни просила закрывать дверь, меня никто не слушал. Им нужно было фотографировать, проводить свои экспертизы, снимать отпечатки и так далее. И не только там. Они это делали во всей квартире. Хождение не прекращалось ни на минуту.

– А что такое?

Я пожаловалась на запах и тошноту. Поклялась, что еще немного – и меня вырвет. А это подпортит им, так сказать, улики. Новая ДНК в деле.

Довод убедил Лисина, и мы продолжили общение в моей квартире. Но перед этим случилась еще одна странная вещь. Когда Вячеслав уже вышел на лестничную клетку, меня остановил другой опер – тот, которого Лисин называл Петровичем, усатый дядька средних лет, – и поведал мне «страшную тайну» заботливым, отеческим тоном.

– Девочка, ты не обращай внимания на него, – кивок в сторону приоткрытой двери, за коей скрылся Лисин. – У него мать пострадала от, хм, гадалок разных. – Хорошо, что додумался не назвать меня аферисткой.

Я просто кивнула и вышла на площадку, пока Лисин не заметил моего отсутствия. Словоохотливость второго оперативника помогла мне понимать своего нынешнего визави куда лучше, включая всю его агрессию в мой адрес и постоянные подозрения в корыстолюбии. Однако эта тема меня занимала сейчас куда меньше, чем труп соседа.

Я поставила чайник, но чувствовала, что ни пить, ни есть не смогу еще долго.

– Знаете, что я думаю? – начал говорить тем временем Вячеслав, без спроса усевшийся за стол. Впрочем, в моей квартире он уже успел освоиться. – Сосед ваш мешал преступнику до вас добраться. Возможно, часто сновал туда-сюда. Или курить выходил на площадку. Или в окна смотрел, бдел, так сказать. Я видел пепельницу на балконе.

– Он вызвался меня охранять! – дошло до меня.

– Не понял?

А я поняла. И заревела. Ведь выходило, что Степан Кузьмич умер из-за меня. Капитан прав. Он помешал преступнику.

Я рассказала в двух словах, как застала соседа на лестничной клетке на табурете.

– Хм… А вы говорите, что не поклонник ваш. Или он такой добрый, что всех подряд защищает? Альтруистов я по жизни мало видел, я вам так скажу.

– Не мой он поклонник. А моей бабушки. Это ее квартира. Они всю жизнь были соседями. Ну и… какие-то шуры-муры, похоже, были. Но бабушка особо не распространялась. Говорила, что друзья детства.

– Друзья, – фыркнул Лисин, но не стал копать дальше. Понимал, что мне будет неприятно говорить о возможной неверности моей бабушки моему дедушке. Хотя Лисин не из того сорта людей, которые пекутся о чужих чувствах. Наверно, причины заботливости Кузьмича не были так уж сильно важны для следствия, как сам факт того, что этой заботой он кому-то помешал.

Мы немного посидели в тишине. Затем капитан задал еще парочку скучных вопросов, видимо, для протокола. Хотя подписывать мне пока никто ничего не давал. А потом ему позвонили. И… началось самое интересное.

– Собирайтесь, – бросил мне капитан, поднимаясь. Затем оглядел мой внешний вид. – Вы можете и в таком виде поехать, я думаю. Но если вы быстро оденетесь, я могу подождать.

Я сперва опустила глаза на свой прикид (обычное хлопковое домашнее платье, правда, пару маленьких пятен я уже успела на него поставить) и только потом догадалась спросить:

– А зачем мне с вами ехать? К следаку, что ли?

– Нет. Новое убийство. Район не мой, но знакомый позвонил. Знает, что я вожу дружбу с ведьмой, – в этом месте капитан как-то странно хмыкнул, и только по этой причине я поняла, что он имеет в виду меня, – а им как раз нужен консультант по этому профилю.

– По какому профилю? Я ничего не понимаю. Им погадать нужно, кто преступник, что ли? Ну, это они «Битвы экстрасенсов» насмотрелись. В реальности невозможно по картам установить убийцу.

Лисин смотрел на меня со снисхождением и чуть ли не с жалостью, как будто я, являясь первоклашкой, пыталась решить пример для учеников десятого класса.

Наконец решил прояснить для меня ситуацию:

– Убита ведьма.

24

* * *

Я сидела на парах в аудитории второго этажа и смотрела в окно. Препод открыл аудиторию, впустил несколько человек и тут же ушел к методистам по каким-то своим вопросам. Обычно нас много. Но не сегодня…

Прошло два дня с того рокового вечера. Вчера было воскресенье, никто не учился, а сегодня у нас по расписанию целых три пары. Не знаю, как я высижу… Мама отговаривала меня идти. Обещала справку выправить у знакомой санитарки из психушки. Мол, у меня стресс. А что я с такой справкой могу потом на работу никогда не устроиться, это ее не волнует. Но я не могу – просто не могу! – сидеть дома. Лелька – моя отдушина. То, что она сказала… У меня ее слова никак не шли из головы. Играя в конспирологические теории, мы как бы отвлекались от мыслей о тех, кого уже нет. Светин труп опознали. И Маринкин. И нам приходилось как-то мириться с тем, что теперь нас двое, а не четверо. А еще – узнавать друг друга заново. Как я уже говорила, как-то так сложилось, что Оля больше дружила со Светой, я – с Мариной, и между собой мы практически не общались. Я даже об Олеське знала больше. Кстати, Олеська выжила. Выяснилось, что, когда я ушла с Алексом на крышу, она внаглую пристала к Денису, а тот ее послал (по другой версии, она ему сперва «дала», а уж потом он ее послал, дескать, получил все, что хотел – но этот вариант активно распространяли парни нашего вуза). Короче, она разозлилась и покинула вечеринку, прихватив бутылку какого-то дорогого коньяка из запаса их родителей. Типа отомстила. И это спасло ей жизнь. Затем вернулся Алекс и отослал Лельку за сигаретами. С тех пор Лелька не курит. Во всяком случае вчера, когда мы созванивались, она сказала, что ее воротит от сигарет. Сегодня она обещала явиться, и я пришла только ради нее. Но что-то ее не видно. Как и Олеси. А я – вот она. Сижу. Преподы в курсе, что произошло, но не знаю, хватит ли им такта не вызывать меня к доске. В голове туман и будто какая-то мясорубка. Только начинаю думать, как все мысли перемалываются в фарш.

– Ты как?

Я даже не сразу поняла, что говорят мне. Только через несколько секунд повернула голову от окна в сторону человека, стоящего возле моей парты.

Это был Генка Крупов по кличке Крокодил. На тусовке его не было. Во-первых, он не любитель гулянок, во-вторых, его никто не приглашал (возможно, по этой самой причине).

– Я слышал, что случилось. Не думал, что ты придешь сегодня.

– Я тоже.

Он коротко хмыкнул и присел рядом.

– Ничего, если я с тобой посижу?

Я только хотела сказать, что он может сидеть, потому что место забронировано для Ольги, которая, видимо, уже не придет, как тут она и явилась. Вся в черном, будто у нее траур. Хотя, наверно, так и было. Но все-таки родителям сложнее. Возможно, и мне стоило надеть черное – хотя бы по Маринке – но как-то было совсем не до этого. Добраться бы до института и не грохнуться в обморок по дороге – вот главная цель, которая стояла передо мной этим утром. Напялила я первое, что под руку попалось.

– Тут… Леля, – скомкано ответила я, но Генка, как ни странно, понял и вернулся на свое место.

А Ольга, увидев меня у окна, поспешила.

– Привет. Думала, ты на другом ряду сидишь.

Людей было слишком мало, чтобы не найти меня за первые две секунды. Видимо, у Лельки тоже в голове и перед глазами туман.

– Я решила сесть, где вы обычно сидели… – Я хотела добавить «со Светкой», но не стала.

Мы все еще не могли понять, кто мы друг для друга. Я ли ее Светка, или она теперь моя Маринка? Судя по тому, куда я села, и тому, что лежит сейчас в моей сумке, пристроенной на подоконник, верен первый вариант. Я уже не Карина. Карина умерла еще там, на крыше заброшенного недостроенного здания. Но и Светкой я себя не чувствую. Нужно выбрать себе какое-то другое имя, пожалуй.

Я снова уставилась за окно, с трудом передвигая головой, и видок имела, скорее всего, такой, как будто жить мне оставалось одну минуту и я не хотела, чтобы унылая обстановка аудитории оказалась последним, что я буду созерцать в своей жизни.

Вид за окном тоже не радовал богатой природой, но прямо от входа начинался небольшой сквер с высокими красивыми кленами, чья листва, словно приманивая художников, преобразилась к концу октября с однотипно зеленой до разноцветной желто-багряной. Все лучше, чем парты, облезло-голубые стены и старая доска. У нас почти во всех аудиториях висели архаичные меловые доски, только в больших аудиториях первого этажа современные магнитные с маркерами.

– На похороны пойдешь? – отвлекла меня Лелька, когда я стала разглядывать человека, будто нарочно прячущегося в тени ближайшего клена. Само по себе наличие людей в сквере в сухую солнечную погоду было вполне естественным, но что-то зловещее кроилось в поведении мужчины, который, натянув капюшон молодежного худи и напялив солнцезащитные очки, стоял близко к стволу между ветками с поднятой головой. Казалось, будто он смотрит в окна нашей аудитории. Может, встречает кого-то? Явно не меня.

Тут я вспомнила, что Оля задала вопрос.

– Да, – с грустью ответила я. – Конечно.

Лелька вздохнула. Я хотела спросить, пойдет ли она, иначе зачем спрашивала, но тут вернулся преподаватель.

– Записываем новую тему.

Пока пожилой профессор что-то писал мелом на плохо вымытой доске (видимо, название темы), я снова повернулась к окну… и завизжала на всю аудиторию.

– Что такое? – услышала я голос преподавателя, вначале недовольный, но в последнем слоге приобретающий нотки сочувствия, будто он вспомнил, что браниться на меня сегодня нельзя.

– Ты чего? – трясла меня Лелька, я ощущала ее руки на своем плече, но не могла повернуться и удовлетворить всеобщее любопытство.

Дело в том, что мужчина вышел из укрытия и посмотрел прямо на меня, задрав на лоб очки.

На левой щеке у него был крупный ожог, который безжизненными струпьями слезал с лица. Кожа бледная, губы синюшные, вокруг ввалившихся глаз – черные мешки, как у трупа, но черты лица по-прежнему узнаваемы.

Это был Алекс.

25

* * *

Я не понимала, зачем он взял меня с собой. Его пояснение совсем не облегчило мне задачу. Всю дорогу до нужного дома я молчала и пыталась разобраться, что происходит. В какой момент я стала консультантом органов следствия? Им, кстати, платят вообще? А то, может, сменить сферу деятельности? Хотя нет. Ничего не сравнится с общением со зрителями в режиме онлайн. Ты что-то говоришь или делаешь, и на тебя сразу реагируют. Иногда негативно (ну, люди – они такие, всегда найдут, к чему придраться), но чаще все же позитивно, ведь основная масса тех, кто пишет в чат и донатят, это уже твои состоявшиеся поклонники, и они простят тебе все. Или почти все.

Но сегодня на один день я каким-то образом стала консультантом. Ну и ладно. Потом будет о чем со зрителями пообщаться. Не сразу, конечно, ведь преступник еще не пойман, и он отслеживает все мои стримы, а давать ему хоть какую-то информацию по моим перемещениям и отношениям с полицией и следственным комитетом – не лучшая идея. Но когда-нибудь потом это станет отличной историей.

Короче, я входила в квартиру, терзаемая смутными раздумьями о причинах нахождения здесь и неприятным смятением от того, что не знала, как себя вести, однако довольно быстро поняла, зачем меня пригласили на огонек.

Стены небольшой комнаты содержали странные картины, панно и вышивки. Все имело отношение к магии. Даже непонятный на первый взгляд знак (для обывателя, разумеется), состоящий из восьми лепестков, вышитый крестиком синими и красными нитками – это был священный камень Алатырь, который знающие (или ведающие) вышивают для встречи со своей второй половинкой. На столике возле двери стояли свечи в обычных глиняных подсвечниках, образуя круг. Внутри этого круга – колода Таро и какие-то записи. А на полу лежало тело. Задушенное. Полноватая девушка, но не толстая, длинные спутанные русые волосы. Совсем не образ ведьмы. Но раз меня позвали и поскольку в комнате полно специфической атрибутики, а других трупов что-то не видно, делаю вывод, что это она и есть.

– Вот, – к нам с Лисиным подошел какой-то человек в защитной полиэтиленовой спецформе и дал капитану лист бумаги – скорее всего, вытащенный из той самой стопки внутри круга из свечей, во всяком случае, почерк и цвет чернил были теми же.

Меня попросили надеть перчатки, после чего исписанная крупным почерком бумажка перекочевала ко мне.

Всего три строчки:

«1) что буд зав – Шут+3Ж+Сила(Повеш)=10М

2) как изб – 9Ж+4М+Умер-ть=Шут

3) кто – РМ(Справ)+7Ж+8Ж=Дьяв»

– Понимаешь что-нибудь в этой чертовщине? – спросил Вячеслав.

– Безусловно.

Эксперт, передавший листок, и еще какой-то мужик в штатском подошли к нам и внимательно на меня уставились, бросив свои занятия. Похоже, последние записи умершей «ведьмы» их очень волновали.

– Это расклады на картах Таро. Обычные триплеты с итоговой картой. Тексты слева – это вопросы. Девушка боялась, что забудет, и хотела, возможно, потом проанализировать их или куда-то записать на будущее. Я тоже так делаю, – скромно добавила я, увидев удивленные взгляды. – Понимаете, каждая колода индивидуальна и значения тоже приобретают свой оттенок. К примеру, у кого-то Колесница стандартно означает что-то плохое. Кто-то привязался, кого нужно отцепить. Неупокоенный дух, к примеру. – В этот момент две пары глаз с недовольством уставились на Лисина, мол, кого ты привел. А я почувствовала нечто сродни удовлетворению победившего. Я не напрашивалась в эту компанию. Получайте, что заказывали. – Но у меня, допустим, эта карта всегда говорит о позитивных переменах. С другой стороны, Повешенный. У кого-то означает – урок. У кого-то – магию и не всегда направленную во зло. О̀дин, провисев девять дней на Иггдрасиле вниз головой, получил в награду руны, вот карта Повешенный соотносится с этим мифом.

– Где повисел, простите?

– Иггдрасиль – это Мировое Древо. Ясень. Не важно, – отмахнулась я. – Короче, каждый практик, купив новую колоду, скорее всего, станет записывать расклады, чтобы потом сопоставить с реально наступившими событиями и проанализировать, как каждая карта этой конкретно колоды ведет себя в его конкретно руках. Потому что и колода та же самая в руках другого человека поведет себя иначе.

– Они живые! – крякнул мужик в толстовке. Ну типа пошутил. – Ну а че?

– Именно! – обрадовалась я (точнее, сделала вид), что мою мысль поняли. Короче, притворилась, что не заметила сарказма. – Это как питомец, который к вам ластится, а вашего гостя укусил за ногу ни с того ни с сего – не понравился. Только за картами стоят великие Силы и сравнивать с домашними животными, конечно, не пристало. Это я специально упрощаю, чтобы доступнее объяснить.

– Для нас, для тупых, – гыгыкнул мужлан.

– Ага, – не стала я спорить, а сама подумала, что пора уже переходить от гаданий к порчам. Отличный кандидат на роль подопытного кролика.

Помощь пришла откуда, как говорится, не ждали.

– Ты попросил нас приехать, вообще-то, – заступился за меня капитан.

– Ну а че? Я ж слушаю, слушаю! – тут же пошел мужик на попятный, но якобы незаметно подмигнул остальным.

– Так вот, – продолжила я с умным видом, – тот, кто это писал, задал картам три вопроса.

– Почему только три? – влез он опять.

– Гриш, – осадил его снова Лисин.

Но я ответила.

– Новичкам не советуют задавать больше трех вопросов в день. Карты выкачивают много энергии, это раз. Так легко запутаться, карты после нескольких вопросов могут начать врать, чтобы их оставили в покое, а тем более если задавать одни и те же или похожие вопросы по несколько раз.

– Ну да, они ж живые! – вспомнил Гриша. Нет, ну руки чешутся реально сделать куклу вуду. Знать бы еще, как именно их лепят – или мотают, – это не мой профиль, к сожалению. А картами вреда не нанесешь.

– Короче, – снова влез Вячеслав, – расшифровать можешь? Никто не заставляет, – тут же добавил он, видимо, понимая, что помогать после такого радушного приема у меня желание пропало.

Неожиданно для них обоих я ответила:

– Легко! – И снова посмотрела на листок. – Первый вопрос. Что ждет меня завтра? Шут, Тройка Жезлов, Сила, доп – Повешенный, Десятка Мечей на итоге.

– Дайте угадаю: смертушка? – Гриша не унимался и даже на труп не забыл выразительно показать головой.

– Именно, – не стала я спорить. – Шут означает, скорее всего, неправильные действия жертвы. На карте Три Жезла человек стоит перед дорогой. Эта карта иногда читается как «порог». Я думаю, ей позвонили в дверь, и она открыла. И это была ее ошибка, о чем ее карты и предупреждали. Далее к ней применили Силу, а точнее удушение – Повешенный, и в результате смерть.

– То есть здесь Повешенный не означает урок, – доказал Григорий, что слушал, – и как его… этого… Велеса.

Я сморщилась. Слушать слушал, но не до конца.

– Одина. Да, здесь уточнение, каким именно образом наступила смерть.

– Дальше можешь посмотреть? – попросил Лисин, который, видимо, был должен этому мужику, раз так за него впрягался.

– Жертва поняла, что расклад очень плохой. Она спросила дальше «Как этого избежать?». Но и здесь по итогу Шут. Получается, что можно было и не открывать дверь, о чем говорят Девятка Жезлов и Четверка Мечей, это карты закрытий и изоляции. То есть забаррикадироваться, прикинуться, что тебя нет дома, никуда не выходить. Однако эти меры недостаточные, об этом говорит карта Умеренность. И Шут на итоге, думаю, означает, что делай что-то или не делай – итог один. Просто отсрочить неизбежное.

– А последний вопрос? – полюбопытствовал, как ни странно, эксперт. Или кто он там. Короче, мужчина в спецкостюме.

– Вы и сами видите, тут написано – «Кто?». Наверно, имелось в виду, «Кто придет меня убивать?». И тут мне уже надо подумать… Карты непростые. И как они читаются конкретно у этого практика на этой конкретно колоде, я пока не понимаю.

– Тут Дьявол на итоге, – заметил Лисин. – Верно? Что это значит?

– Ну не дьявола в прямом смысле. Карта Дьявол падает на людей, в которых живут бесы. Алкоголики, наркоманы, бандиты и так далее.

– Описание ни о чем, учитывая, что мы и так убийцу ищем.

– Именно. Поэтому я и говорю, что нужно с этим посидеть. Ответ кроется в триплете. Но по первой паре – Рыцарь Мечей и Справедливость – хочется сказать, что это какое-то наказание.

– Наказание? – хмыкнул Вячеслав. – У нас объявился охотник на ведьм? Инквизитор?

– Давно по… – начал Гриша, но тут его взгляд наткнулся на меня, и он закрыл рот. Этим спас себя от порчи, если честно, потому что если бы он закончил фразу… Короче, прости, бабуля, но такой же доброй, как ты, я быть не могу. Твоя доброта передалась исключительно по ветке твоей дочери, моей тети, к моей двоюродной сестре, которая пустила меня жить в свою квартиру почти бесплатно. А вот через сына-алкаша ко мне перепала худшая частичка твоей ДНК, увы…

Мы уже собирались уходить, когда кто-то, рывшийся в шкафу убитой, стоящем в углу, громко сказал:

– Нашел наконец документы! Городец Злата Вильгельмовна! Еле выговоришь!

Мое сердце упало. Я с трудом поборола желание посмотреть под ноги, потому что было четкое ощущение, что оно теперь находится где-то там, на полу, а не в грудной клетке, и переспросила:

– Злата?

– Ты ее знаешь? – спросил Лисин, даже не понимая, как глупо это звучит, ведь я видела ее труп на полу. В то же время в наш век информационных технологий, как я уже говорила, можно знать человека десятилетиями и ни разу не видеть в лицо. Наверно, он имел в виду именно это, ведь так в итоге и произошло. То есть я не знала ее, конечно, десятилетиями. Я даже не могла быть уверенной, что та Злата и эта – одно и то же лицо. Но столько совпадений уже случилось, что я просто не могла не связать одно с другим. Я чувствовала кожей, если хотите, или селезенкой, или чем там еще чувствуют – она та самая начинающая колдунья, которой я посоветовала вести прием от имени мужчины. Все сошлось. Она ведь мне так и не ответила. А должна была. Это я знаменитость – для нее, во всяком случае. Это я могу ей дать поддержку, пиар, рекламу – как хотите называйте. Могу вывести ее на арену. Могу дать ей зрителей. И я давала ей бесплатные советы, которые она впитывала в себя, как сухая губка, помещенная в заполненную водой раковину. Она реально была заинтересована в общении. Она просто НЕ МОГЛА не ответить. Почему я еще тогда не насторожилась? Зная, что есть маньяк, который рьяно отслеживает всех людей в моем окружении, всех зрителей, донатеров и простых граждан, обратившихся за помощью. Даже тех, кто просто поговорил со мной. Никто не уходит незамеченным. И тут вдруг – две Златы. Популярное же имя, что такого? Ну да, верим, верим…

– Да, я ее знаю, – внезапно ответила я с полной уверенностью, понимая, что новых проблем теперь не оберешься.

И снова здравствуйте, товарищ следователь Белоконь… Давненько мы не виделись…

26

* * *

– Где ты его видела? – вопрошала Лелька, как только мы оказались в сквере. Но я не могла ее порадовать точным ответом. Из окна – совсем другая перспектива. Даже высчитав окна нашей аудитории, я не могла найти дерево. В то же время – какая разница? Этот клен или другой – все равно никого здесь нет.

– Я схожу с ума… – вздохнула я, боясь смотреть на подругу. Маме реально придется обращаться за справкой, только на этот раз – за настоящей.

– Ну почему же… – внезапно ответила подруга, что придало мне сил. Я смогла поднять на нее глаза. – Ну смотри, – принялась она объяснять. – Мы же подумали, что они выжили, так? Почему бы ему и не оказаться здесь.

– Но зачем меня пугать?

– Может, он не собирался тебя пугать? Просто вынюхивал. Кто что знает, кто что видел, что мы рассказали, о чем умолчали… Вуз наш – сборище ядовитых змей, сама знаешь. Слухи распространяются со скоростью света. Вот он и гуляет здесь, замаскировавшись, и подслушивает.

– И подглядывает, – добавила я, подняв взор на окно аудитории.

– Может, он просто хотел тебя еще раз увидеть? Когда ты… – Лелька запнулась. – Ладно, не важно. Поехали домой.

Она сделала шаг вперед, но я ее остановила.

– Когда ты – что? Что ты хотела сказать?

Лелька закатила глаза и фыркнула.

– Я хотела сказать «когда ты любишь», забей… Погнали. На лекции я больше не вернусь. И тебе, как я вижу, не до учебы вовсе.

– Кто любит?! Кого?! Ты с ума сошла?! Что ты несешь?! – Я чувствовала, как паника поднимается где-то внутри, да такими темпами, что скоро она меня разорвет на части. Как извержение вулкана – никто из живых существ не в силах остановить этот смертоносный поток горячей лавы. Но отчего у меня такие чувства?..

– Еще минуту назад, – хмыкнула подружка, – ты говорила, что это ты спятила!

– Почему ты так сказала? – потребовала я объяснений. Она не уйдет от ответа, как бы ни пыталась.

Лелька еще раз вздохнула. Потом медленно поплелась в сторону станции метро. Я не отставала.

– Ты же понимаешь, что он специально проиграл тебе?

– Что? – Событиям было два дня, но я уже успела все позабыть. Они покрылись слоем липкой грязи и вязкого, таинственного тумана. Так плотно, что тяжело подобраться. Наверно, это такая защитная реакция – отгораживаться от некомфортных воспоминаний. Но я не психолог, чтобы это утверждать. – Ты про гонки? – наконец-то я сумела разогнать этот туман и отмыть грязь. Тот злополучный вечер, со всеми его моментами, как приятными, так и ужасными, начал возвращаться ко мне.

– Конечно! Ну ты сама подумай! Ты никогда ни во что не играла. А Маринка – геймер тот еще. Была… – быстро добавила Лелька с грустью.

– Но он же тренировал меня… – отбивалась я скорее от безысходности. Я уже тогда понимала, что Ольга права.

– Ага, тренировал! Пять минут! Ты понимаешь, что нельзя так быстро научиться ничему? И ты его обогнала! Это было так видно, что он специально врезается во все подряд и кружится на льду… Вот она и психанула.

Последнее предложение оказалось настолько неожиданным для меня, что я резко встала, не в силах дальше идти. Хотя переход на станцию был уже в трех шагах. Я поняла в тот момент значение выражения «обухом по голове».

– Ты про Маринку?!

– Да! Что кричишь? Неужели не поняла?

– Нет! Я думала, я просто выиграла! Честно!

– Ох… – Лелька еще раз закатила глаза, но потом смирилась с тем, что теперь у нее вот такая подруга – вместо тех двух нормальных, – и погладила меня по плечу, словно заботливая мать или старшая сестра. – Он хотел, чтобы ты выиграла. Он хотел с тобой танцевать, понимаешь? Маринка просекла это. Поэтому вы с ней поругались. Ну или что там между вами произошло… Короче, я это все к тому веду, что и демон может влюбиться.

Я криво ухмыльнулась, не веря ее словам, затем почему-то процитировала:

– «Я бич рабов моих земных, / Я царь познанья и свободы, / Я враг небес, Я зло природы / И видишь – я у ног твоих!»

– Это из «Демона»? – Лелька воззрилась на меня с недоумением, за которым, как мне показалось, прятался страх.

– Да. Слушай, мне нужно в одно место, я доберусь на автобусе.

– Ну, как знаешь…

На самом деле мне надо было сделать пересадку, но так, чтобы она об этом не знала, поэтому я погуляла несколько минут, чтобы ближайший поезд уже уехал, а затем спустилась в подземку.

Через полчаса я стояла возле той самой заброшки.

Наверно, я мазохист. Еще час назад я почти ничего не помнила. А теперь весь тот ужас, что я испытала за одну коротенькую ночь, предстал передо мной во всей красе. Что я здесь ищу? Зачем приехала? Я не знала…

И тут… Я даже рот открыла. Забор, огораживающий заброшку, был поломан в нескольких местах, и в одну из таких дыр вылез давешний бомж, атаковавший меня в здании. Я впервые видела его при свете дня, но я отчетливо понимала – это он.

– Стой! – гаркнула я ему, удивляясь сама себе: никогда не была достаточно смелой для такого поступка. Еще недавно я улепетывала от него со всех ног, наступая на осколки и падая лицом в использованные шприцы. А теперь я повелеваю ему остановиться одной лишь силой своего голоса.

Настал его черед улепетывать… В буквальном смысле. Он обернулся, увидел меня и дал деру. Что это было? Он тоже меня узнал? Почему побежал? Разглядел при солнечном свете, что я рыжая, и решил, что ведьма? Кто его знает, что у него в голове.

Я бросилась вдогонку. Мы бежали дворами, помойками и свалками. У бомжа было преимущество – этот район принадлежит ему, это целиком его епархия, а я здесь – новичок. Короче, он все-таки удрал, однако в процессе забега на длинные дистанции кое-чего не заметил: у него из кармана, очевидно дырявого, выпал какой-то металлический предмет. Я, пока бежала, следила за ним беспрестанно, боясь упустить из виду, поэтому момент падения углядела и запомнила место, куда угодил предмет. Уже через несколько секунд я подбирала с асфальта ключ. Несомненно, именно он выпал из кармана бомжа, никаких других вещей, кроме многочисленной листвы и редких фантиков, тут не было. Что открывает этот ключ? Не мудрствуя лукаво, я вернулась к заброшке, пролезла через дыру в заборе и подошла к крыльцу. Дверь так и оставалась открытой, снятые доски валялись рядом. Я зашла в здание. Я реально сумасшедшая… После всего, что было! Вдруг здесь еще один каннибал?

Но я упорно шла вперед, удивляясь, как все преобразуется при свете дня. Тот же холл, и тем не менее – другой, совсем другой… Ничего страшного больше в обстановке не было.

Повинуясь безотчетному порыву, я отправилась сразу к двери в подвал, хотя на тот момент даже не могла ручаться, куда она ведет. Та самая металлическая дверь, с которой я тогда сразу поняла, что не стоит связываться. И вот сейчас я протянула руку с ключом к замочной скважине – он подошел! Я открыла дверь и увидела добротную лестницу, ведущую вниз. Да, это реально оказался подвал, моя интуиция (или логика?) меня в тот раз не подвела. Я спустилась вниз. Окна узкие и довольно высоко, но если постараться, в одно из них можно пролезть. Я огляделась. Под одним из окон, приоткрытых, кстати, стоял стол, а на нем – табурет. Я даже моргнула два раза, решив сперва, что это галлюцинация. Вот как бомж попадал в здание! И у него был ключ от подвала! В теории, я могла выбраться на свободу с минимальными потерями! Только стоило подождать, когда бомж откроет нужную дверь… Решив проверить свои догадки, я взгромоздилась на стол, следом за тем – на табурет, и после этого довольно легко просочилась в окно. Из здания реально был выход! Мне не нужно было умирать в нем! И не нужно было бросаться сапогами!

И эта новая информация, с одной стороны, что-то проясняла, а с другой – запутывала еще сильнее…

27

* * *

Очень быстро эксперты подтвердили, что именно эта девушка (которой, как оказалось, аж тридцать пять лет) писала мне под ником Zlata_lol. Странно, я представляла ее совсем иначе. Хрупкой девчонкой с двумя рыжими косичками и веснушками. Возможно, потому, что я видела в ней молодую себя. То есть моложе, я хотела сказать, я и сейчас молода. Просто столько воды уже утекло с тех пор, когда я была просто рыжеволосой девчонкой, в меру осторожной, в меру наивной и безумно порядочной, что теперь, вспоминая это время, хочется говорить: «когда я была молода». Хотя с момента начала разительных перемен в моей жизни, повлиявших на мою личность, прошло лет семь, не больше.

И тут я вспомнила этот страшный донат, повергший меня в шок, вернувший меня в кошмар, из которого, как мне тогда казалось, я никогда не выберусь. «Помогите мне! Меня зовут Карина. Я застряла на крыше заброшенного здания…» Он знает! Это не случайный маньяк, который наткнулся на трансляцию симпатичной ведьмы и теперь решил ее преследовать. Все эти «я знаю, что ты сделала» – не обычные пугалки и не развод на деньги. Он реально знаком со мной – или лично, или через других. Потому что знает, кто я, и знает, с чего все началось.

Когда я собиралась к следователю, позвонил телефон. Я бросила взгляд на часы – вроде не опаздываю – и с удивлением потянулась к сотовому, гадая, кому я понадобилась. Оказалось, что это Лелька.

– Ты на даче еще? – спросила я по возможности миролюбиво. Расстались мы не очень и с тех пор не созванивались.

– Я вернулась давно, опять собираюсь уезжать. Я вот что думаю… Была у следака пару дней назад по поводу той бабки, короче, поняла, что все очень фигово. За тобой реально гоняется какой-то маньячелло. Я вот что… – Лелька запнулась, а потом заговорила вновь, понизив голос: – Я ключ снова буду оставлять под ковриком. Если тебе надо будет спрятаться…

– Нет, – перебила я. – Плохая затея. Я приду, а маньяк уже ждет меня в твоей квартире. И выпрыгнет из-за занавески, когда я меньше всего буду этого ждать.

– Ты шутишь, что ли? – Лелька, видать, оценила финт с занавеской.

– Нет, даже не думала.

Подружка вздохнула.

– Хорошо, я останусь в городе и буду тебя ждать.

– Чтобы и тебя грохнули? – хмыкнула я.

– Вместе отбиваться от маньяка значительно легче! – оптимистично заявила она. – Ты придешь? Можешь приехать прямо сейчас.

– А твоему мачо я не помешаю?

– Нет, у него какие-то дела в другом городе, его пару дней не будет.

– Ладно, я сейчас все равно к следователю, – я сверилась с часами, – уже почти опаздываю…

– А тебя что, по этой бабке еще не вызывали?!

– Нет, это уже другой труп… – Я в двух словах передала.

– Ой! – вдруг сказала Лелька. – Это ж в центре? Слушай, заберешь посылку мою?

Я впала в кратковременный ступор, потому что беседа со следователем у меня никак не сочеталась с какими-то там заказами и посылками, затем решила быть паинькой:

– Хорошо, говори, что и где забрать.

– Пришлю сообщение! Люблю тебя! Все равно же ко мне поедешь оттуда!

Я еще не определилась, куда я поеду, однако все уже, по-моему, решили за меня. Я быстро попихала в объемную дамскую сумку какие-то вещи и побежала на остановку.

Белоконь встретил меня еще менее любезно. Слава богу, он понял к тому моменту, что убивать собственных зрителей у меня нет никакого мотива, однако усиленно делал вид, что все эти жертвы – исключительно моя вина. Я повторила все то, что говорила уже Лисину: как мы познакомились со Златой, что она мне говорила и в какой момент перестала выходить на связь. Расклады Таро, сделанные жертвой прямо перед кончиной, почему-то так и не всплыли. Видимо, оперативники решили пока придержать всю эту эзотерику, все равно ее к делу не пришьешь.

Далее шло очень много вопросов относительно моего соседа. Почему-то следователь никак не желал связывать маньяка, убивающего исключительно моих поклонников, зрителей и донатеров, с пожилым дядькой, живущим за соседней дверью. По сути его вопросов я сделала вывод, что здесь меня как раз таки немного подозревают. Спрашивали о конфликтах, взаимоотношениях и так далее. По всей видимости, убийство жильцов многоквартирных домов их соседями встречается гораздо чаще, чем я думала. Кого-то не устраивает громкая музыка и вечеринки, кого-то – орущий младенец, а кого-то – возможность взлететь на воздух из-за чьего-то старческого маразма. Поняв это, я усиленно убеждала следователя, что Кузьмич был в здравом уме и ни с кем не ругался в подъезде, а меня даже планировал защищать от маньяка. За что, возможно, был убит (да, так и сказала, а то жди от них, чтобы сами догадались о мотивах). Наконец меня отпустили. Правда, напоследок следователь, которого (я запомнила-таки) звали Федором Евгеньевичем, решил вдруг уточнить:

– Простите, а вы из кого города прибыли к нам?

Я назвала город и быстро добавила:

– Я родилась и выросла здесь.

– Ну да, ну да… Я в тот раз все думал, что что-то знакомое в этом городе. И только сейчас вспомнил. Это же там секта «Полет Колибри» действовала? Как раз год-полтора назад, когда вы там жили?

Нервная дрожь пробежала по моим рукам и ногам.

– Да, но она вроде прекратила свою деятельность, насколько я слышала. Но вам виднее, конечно, я такими вещами не интересуюсь особо.

Белоконь как-то странно на меня посмотрел, затем разрешил идти. Я вышла из комнаты не негнущихся ногах. В коридоре заметила дверь туалета и не преминула воспользоваться. Там умылась и пришла в себя.

Выйдя из здания следственного комитета, я перешла через дорогу и свернула в какую-то подворотню в поисках загадочного дома под номером 44в, откуда мне нужно было забрать Лелькину посылку, предъявив QR-код. Возле дороги стоял 44, затем шли 44а и 44б, а вот загадочного дома с буквой «в» не было видно. Я догадалась открыть еще раз сообщение, присланное Лелькой. Да, вот название организации. Не самая известная фирма, из-за чего пункты выдачи попадаются не так часто, как тот же «Озон» или «Вайлдберриз». Но все-таки это не бывший зэк сапожник или алкаш-электронщик, принимающий в своей заваленной барахлом халупе или снимающий уголок в подвале. Должна быть какая-то вывеска!

Наконец обнаружилась табличка. Логотип фирмы выполнен в серых тонах, из-за чего она сливалась с цветом здания. И кто-то ведь платил этим горе-пиарщикам, дизайнерам и бренд-мейкерам!

Я зашла, предъявила QR-код, милая девушка сходила на склад и вынесла мне квадратную коробку размером тридцать на тридцать. Взяв ее в руки, я заметила, что она испачкана чем-то красным.

– Девушка, что это?

Менеджер посмотрела с удивлением, и раскаяние пятью секундами позже растеклось по ее белому личику с правильными чертами.

– Ой, простите, наверно, что-то пролилось на складе… Мне так неловко! Будете писать претензию?

Нет, конечно, не буду, ведь посылка не моя, и не мне решать, что с ней делать. Но если Лелька собиралась ее кому-то дарить, эту коробку, не вскрывая, то выйдет неловко. Я просто покачала головой и пошла к выходу. Над дверью звякнул колокольчик, почему-то привлекая к себе внимание и навязывая какое-то тревожное состояние. Его же вроде тут не было, когда я заходила? А впрочем, я была так увлечена своими мыслями, что попросту не заметила. Однако тот факт, что заметила сейчас, вызвал смутную тревогу. Меня очень редко посещают предчувствия. Но всегда в таких ситуациях обращаешь внимание на какие-то несуразные мелочи, которые внезапно оказываются у тебя на пути, предстают перед твоим взором или залетают в уши. Я тряхнула головой, понимая, что на меня так действует вся эта история с маньяком, и еще немного – и я просто сойду с ума. Для начала нужно успокоиться. Лелька права. Мне надо пожить у нее. Вдвоем веселее. Обойдутся без меня подписчики как-нибудь. В крайнем случае можно будет стримить от нее. Бабушка Ефросинья не совсем отсталый человек и продуктами информационных технологий обеспечена по самое не хочу.

– Все хорошо? – спросила девушка сзади, потому что я стояла перед приоткрытой дверью уже довольно долго.

Я не стала отвечать, просто пошла вперед, глядя под ноги (здесь были неудобные железные ступеньки), и только после этого подняла голову и посмотрела на стену напротив.

Баллончиком-распылителем было выведено «Менты тебя не спасут, КАРИНА».

Карина… Он будто издевался! И ведь специально оставил имя, чтобы я не прошла мимо, думая, что это не по мою душу. Все-таки район не мой, я тут бываю крайне редко. Но написал при этом не «Кассандра».

Внезапно что-то кольнуло меня в сердце. Возможно, у меня инфаркт? К сожалению, как и большинство молодых, я не знаю, как его распознать и чем эти боли отличаются от, к примеру, межреберной невралгии. Однако я смотрела теперь на коробку с каким-то очень нехорошим предчувствием. Красная жидкость, едва застывшая, на светло-коричневом картоне теперь казалась зловещей. Менеджер в пункте выдачи доставок пролила что-то на коробку, но даже не заметила этого? Может, потому, что кровавые пятна уже были на ней?

Чувствуя себя не очень хорошо, я присела, ставя коробку прямо перед собой на асфальт, и полезла в сумку. В косметичке были маникюрные ножницы. Я достала их и порезала скотч. Действуя будто робот, я, не отрывая взора от коробки, приподняла верхний край и вынула тонкий защитный слой поролона.

На меня смотрела отрубленная голова… Лельки.

Мир завертелся вокруг меня, и я потеряла сознание.

Я пришла в себя в карете скорой помощи. Оказалось, что девушка видела через стеклянное окошко в двери, как я упала, и сразу позвонила по 03. Я потребовала остановить транспорт и высадить меня, но фельдшеры посчитали, что я сильно ударилась головой при падении, и не стали слушать. Зато там мне объяснили, что то, что я приняла за настоящую голову, было всего лишь игрушкой из резины. На вопрос, отчего эта голова так сильно напоминает мою подругу, мне ответить не смогли. Но вряд бы они стали обманывать, значит, Лелька жива, и все это – какое-то странное недоразумение. Уже в больнице, после того как мне измерили давление и взяли кровь на анализ, я смогла позвонить Лисину и объяснить ситуацию. Он заехал за мной, мы вернулись к пункту выдачи, и что вы думаете? Нет, надпись не исчезла. Для меня это тоже было сюрпризом, времени прошло достаточно, чтобы ее закрасить. Зато мне не пришлось краснеть и оправдываться.

– Кто знал, что вы будете здесь проходить?

Я пожала плечами.

– Только Лелька. Я забирала ее посылку.

Я поискала глазами посылку, открытую прямо здесь, и не нашла. Ни коробку, ни голову. В ответ на мою жалобу, что нас с Лелькой обокрали, Лисин предложил зайти в пункт выдачи.

Девушка засуетилась, как только увидела нас, словно только и делала, что ждала, когда мы придем. Оказалось, что это она забрала коробку с головой, понимая, что или я сама вернусь сюда за посылкой, или отправлю кого-то. А оставлять на улице побоялась. Итак, момент истины. Я открыла коробку и достала голову. Действительно резиновая. И все еще напоминает Лельку.

– Я что, схожу с ума?

– А вы не знали, что в ней, да? – сочувствующе скривив физиономию, спросила девушка. Она решила, что это вид игрушки меня так напугал, что я лишилась чувств прямо на месте. Ей и на ум не могло прийти, что все куда сложнее.

– Позвоните своей подруге, – потребовал Лисин.

– Я написала ей сообщение еще в больнице, когда мне давление мерили. – Я вспомнила, как ругалась дородная очкастая тетенька, увидев во второй руке телефон (первая была обмотана ремнем тонометра), и сморщилась. Оказывается, при измерении артериального давления нельзя ничего делать и даже разговаривать! Ну откуда мне было это знать? – Спросила, все ли в порядке. Она очень быстро ответила.

– Позвоните, – требовательно повторил просьбу капитан.

Я послушно набрала Лельку, не понимая все же, зачем ему это. Когда мы уже выяснили, что голова ненастоящая, странно думать, что за Лельку отвечает ее убийца. В то же время мы уже знали, что убийца – любитель расчленять тела, точнее – отрезать головы. Да еще и надпись эта дурацкая. Не мудрено, что я подумала тогда то, что подумала…

– Ты где? – первое, что я услышала в трубке.

– Я в пункте выдачи. Дорогая, скажи, пожалуйста, что за шуточки?! Почему в коробке твоя окровавленная голова?

– А, ты открыла? – удивилась подружка и продолжила современно нормальным тоном: – Прости, не думала, что ты откроешь, иначе бы предупредила. Я на вечеринку заказала ее. Кирюша придумал, тема вечеринки – страшилки!

Капитан стоял рядом и все слышал. Жестом показал мне сбросить. Затем обратился к менеджеру пункта выдачи.

– Камера на входе работает? – Девушка неуверенно кивнула. – Нужны записи. Прямо сейчас.

– А что случилось-то? – Она явно не понимала сути происходящего. – Девушка же пришла в себя! Посылку я не повредила!

– Надпись на стене напротив входа, – кивнула я в том направлении, пожалев ошарашенную блондинку. Пусть поймет наконец, в чем дело. – Нужно узнать, кто ее оставил.

Она стала кому-то звонить. Выяснилось, что офис в этом здании они открыли два дня назад и камеру еще не успели подключить. Мы переглянулись с Вячеславом. Преступник снова оказался на шаг впереди.

– А в какой момент сделали надпись? – вдруг спросила блондинка по имени Анна (бейджика не было, но мы спросили сами). – Или вы именно это пытаетесь установить?

– А что? – насторожился Лисин.

– Просто с утра, когда я пришла на работу, ее еще не было, это точно.

– А в котором часу этобыло?

– Я прихожу к девяти.

Вячеслав выразительно уставился на меня, мол, твое время рассказывать.

– Было около одиннадцати.

– Сейчас, погодите! – Аня влезла в компьютер. Я оплачивала картой, у нее отразилось время. – В 11:17 прошла оплата. Вы знаете, где-то за пять минут до вашего прихода какой-то человек в свободной черной одежде пару раз прошел мимо двери. Я видела его в квадратик. – Мы синхронно обернулись с Лисиным, чтобы понять, какой квадрат она имеет в виду. Да, дверь имела окошко из стекла размером примерно сорок на сорок. – Я еще подумала, – продолжила Анна, – что он ходит туда-сюда? Нас часто не находят, даже получив подробные дирекшенс с отметкой на карте. И я подумала, вдруг это наш новый айтишник, который должен был прийти сегодня оформляться, не может найти наш офис. Но в этот момент он сам позвонил и сказал, что заболел. То есть это был не он, понимаете?

Мы кивнули. Чего же тут не понять?

– Это точно был мужчина? – отчего-то спросил Лисин.

Девушка задумалась.

– А вы знаете, нет, не точно. Могла быть высокая женщина. За одеждой и кепкой в капюшоне вообще не разглядишь, кто там.

Когда мы вышли на улицу, я позволила себе возмутиться:

– Что это за намеки? Вы реально подозреваете мою подругу?

– Видите ли, Кассандра, – начал говорить Лисин совершенно спокойно, с чувством собственной правоты, – есть кое-что, чего вы не знаете. За вами пускали наружку. Сегодня, когда вы вышли от следователя, ее распорядились снять. Но тем не менее за эти дни выяснилось, что никто посторонний за вами не таскается.

– И что?

– А то, что преступник слишком много деталей знает о вашей жизни и вашем распорядке дня.

– То есть это кто-то из моего окружения? – прозвучало это без должной доли удивления, ведь я сама недавно думала о том же самом.

– Именно. И опять же, только ваша подруга знала, что вы сегодня будете здесь.

– А кто ходил за мной? – Я не могла себе простить, что несколько дней за мной следили, а я даже не заметила.

– Иногда я, – честно сообщил Лисин, – иногда другие ребята. А вы что, опять подозреваете нас в некомпетентности? – Светлые глаза полыхнули огненным льдом. Да, холод обжигает, это известно всем, не вижу тут оксюморона.

– Нет, – коротко ответила я и отправилась к Лельке.

Я сидела в такси и водитель уже сворачивал к ней во двор, когда подружка мне позвонила.

– Касси, ты где? Что у тебя там происходит?

– Я уже подъезжаю, через три минуты буду у тебя и все расскажу.

– Да? – подружка, казалось, расстроилась. – Дело в том, что я не дома. Но скоро буду. Я ключ для тебя под ковриком оставила, так что располагайся!

– Хорошо, – пожала я плечами и полезла в кошелек, чтобы расплатиться.

Ключ был на месте, дверь открылась без проблем.

О том, что это логово ведьмы, кричал каждый элемент этой квартиры, начиная еще с прихожей (конечно, ведь гостей в комнату иначе не проведешь). Везде какие-то шаманские бубны и маски на стенах, кости, расставленные по полкам вместо сувениров, везде синий, фиолетовый и черный цвета. Даже в комнате стояли на разных полках две вазы, одна синяя с фиалками, а другая – фиолетовая с васильками, что не могло не вызвать у меня усмешку. Это новое приобретение, я раньше тут искусственных цветов не видела. Хотя поклясться не могу, мы обычно общаемся на кухне – единственном более-менее адекватно обставленном помещении, потому что клиенты его не видят. Но и здесь все шкафчики были серыми и сиреневыми. Такое ощущение, что здесь тоже все было раньше черно-фиолетовое, но в какой-то момент мебель и стены кто-то взял да хорошенько отмыл, и теперь – гамма та же, а цвета посветлели.

Я включила электрический чайник из сиреневого стекла и встала возле окна, призадумавшись. Как я уже упоминала, я пришла к тому же выводу, что и Лисин. Преступник слишком много обо мне знает, и капитан даже не догадывается, как много. В то же время, если он проявит интерес, то тоже это выяснит, хотя бы ситуацию, с которой начался хаос в моей жизни, ведь тогда, семь лет назад, я подписывала протокол. Как и Лелька. Я отвернулась к стене. Между холодильником (серым) и мойкой со шкафчиком висит фотография «бабушки Ефросиньи». Я хихикнула, понимая теперь, почему клиенты сюда не приводятся. Копна длинных светлых кучерявых волос, вызывающая поза, мини-бикини страстного красного цвета, бушующие волны океана и соблазнительно мягкий и теплый песочек. Фото делала, кстати, я. У нас проблемы с личной жизнью, как я уже говорила, и отдыхать мы обычно ездим вместе. Иногда – Лелька одна. Я же стараюсь экономить. И тут появляется какой-то Мистер Икс. По паспорту Кирилл – отчество и фамилию не знаю. И после этого или одновременно с этим меня начинают преследовать, а моих зрителей убивать. Да еще и голову он, оказывается, придумал подружке «отрезать» якобы ради вечеринки, когда всего лишь несколько дней назад некто отрезал голову единственной свидетельнице и подбросил ее мне. Неужели совпадение? А может, тонкая угроза? Надо спросить, когда они познакомились и при каких обстоятельствах.

Когда я вернулась глазами к окну, заметила странную картину: Лелька торопливо шла к подъезду, а за ней вышагивал… Генка! Хватал за руку, а Лелька отпихивала и будто бы наскоро с ним прощалась. Во всяком случае, эти махи рукой я со своего места расценивала как: «всё», «пока-пока», «иди уже»… Что-то вроде того. Что происходит?.. Лелька вдруг, словно почуяв на себе мой взгляд, резко повернула голову к окну; я тут же спряталась за шторой, но не факт, что она меня не заметила. Когда дверь открылась, я кинулась наливать себе чай, стоя спиной к окну, дескать, я так и стояла все это время. Чайник очень удачно к этому моменту вскипел.

– Ну, рассказывай! – налив себе растворимый кофе, начала подружка.

Я поведала ей о событиях сегодняшнего дня, не опуская даже предостережение Лисина.

– Что? Наружка? Да врут они, – с легкостью отмахнулась Лелька. – Ну, походил кто-то два часа, а потом пошел к подружке или бухать. А то и другими делами заниматься. Думаешь, твое дело у них в приоритете? Но начальству отчитались, что не упускали тебя из виду.

Объяснение хозяйки квартиры было логичным. И все-таки что-то смущало.

– Расскажи, как ты познакомилась со своим кавалером.

– Кириллом? – удивилась Лелька, будто их у нее было пруд пруди. – А что?

– Просто интересно.

Подруга была, к сожалению, очень умна.

– Не думаешь же ты… – начала она грозно, я тут же перебила:

– Нет! Пока нет… Просто расскажи, и все! Надо время убить.

Ольга Валерьевна вздохнула и начала рассказывать. Выяснилось, что она недавно зарегистрировалась на сайте знакомств. Долгое время переписывалась с разными кавалерами, наконец решилась на личную встречу. У нее, как это принято называть, «завышенные требования», поэтому она несильно хотела идти именно с этим кандидатом на свидание и не очень-то расстроилась, когда он не явился. На самом деле, всегда, когда я слышу от удачливых в личной жизни людей, что у кого-то, видите ли, «завышенные требования», меня это чрезвычайно злит. Удачливые в плане личного счастья – это обычно те, кого именуют «среднестатистическими», им и невдомек, что тем, кто получше (выражусь так), их мужчины, к примеру, не подошли бы. Просто потому что они такие же «среднестатистические». Лелька и красивая, и фигуру прекрасную имеет, и собеседник интересный, и обеспечивает себя (опустим, конечно, способ заработка, да и не в нем дело), и довольно умна. И я слышала, как она точь-в-точь такие же вещи говорит про меня. В России мужчин для таких, как мы, не создают. Или создают, но крайне редко, и их очень быстро разбирают. Так вот, из десяти кандидатов, слетевшихся на мою подружку, как осы на сочный арбуз, она выбрала самого «не тошнотного», как выразилась сама. Когда она уже была на месте (в какой-то кафешке), он написал, что задерживается на работе – внеплановое совещание. «Не судьба», подумала Лелька, сообщила ему, что ждать не намерена, и тем не менее с места не сдвинулась и заказала себе кусочек торта. Предположу даже, что с ним она время провела гораздо лучше, чем провела бы с кандидатом с сайта, явись тот на встречу. И вот тогда к ней и подсел Кирилл. Вначале просто предложил заплатить за торт. Сказал, что терпеть не может, когда женщина платит за себя в кафе и ресторанах, даже если ест одна. Между нами – не верю я, что он всем подряд еду оплачивает, так никакой зарплаты не хватит, просто ему девушка понравилась, и такой вот у него подкат. На тот момент он волосы еще не брил и выглядел гораздо симпатичнее, заявила Лелька. Я, честно сказать, черты лица Кирилла не запомнила – в тот день мои мысли и глаза занимали другие вещи, к примеру, кроваво-красное пятно на ковре и рассерженная физиономия подружки.

– И вот он предложил мне поесть более плотно, он-де оплатит все. А я возмутилась, что я, мол, по его разумению, тортик заказала с чаем, потому что не могу позволить себе больше ничего? Просто я сама превосходно готовлю, и у меня дома даже плов и салат и свиных ушей имеется. А тут планировалась встреча, но человек не пришел. Кирюша подивился, что это за салат из свиных ушей? Ну и… – Лелька вздохнула и немного зарделась. Удивительно! Женщина почти тридцати лет, которая беззастенчиво обманывает людей каждый день, выдумывая ритуалы «на ходу», вдруг краснеет, вспоминая, как первого встречного привела домой. Впрочем, для нее (и для меня, кстати, тоже) это весьма нестандартное поведение.

– И вы переспали, – закончила я за нее, чтобы подружка не мучилась.

– Нет, сначала он поел!

Я засмеялась.

– А потом…

– Нет! Не поверишь, но потом у него случился анафилактический шок. Я едва не угробила человека! Оказалось, что аллергия. Вызвала скорую. Но он прошипеть успел, что не доедут, достал из кармана адреналиновый шприц-ручку и велел мне втыкать. И отключился. Ты прикинь, какая встряска для меня!

– Ну да. На первом свидании и убила, и откачала…

– Это даже не свидание было! Это… не знаю, как это назвать. Наверно, мне все-таки взгрустнулось, оттого что кавалер не явился на запланированную встречу. Возможно, я стала сомневаться в себе и своей привлекательности…

– Если, – обернулась я на стену, – эту фотку ты вывешивала на сайт, то сомневаться абсолютно не в чем! При любой возможности нормальный мужик сорвался бы с работы. Тут два варианта: или он реально не мог уйти, или… – я развела руками.

– Дегенерат.

– Я хотела сказать «ненормальный», но твой вариант не хуже.

– Так или иначе, я почему-то привела первого встречного домой.

– Значит, он повел себя правильно, – успокоила я подружку, а сама подумала: почему он так себя повел? Не было ли у него конкретных целей, преступных, например, а не просто – закадрить печальную женщину, которую оставили одну в кафе?

– В общем, как ты выразилась, я его и угробила почти, и спасла. Но скорую все-таки вызвала. Его забрали, а на следующий день он явился с цветами. Вот так у нас и началось…

– А когда это было?

– Недели три назад, – пожала она плечами, – может, больше.

По времени все сходится.

– И это он придумал эту странную вечеринку, для которой тебе понадобилась собственная отрубленная голова?

– Да, но не он просил тебя забирать посылку! А я! Это все моя лень!

– Хорошо.

Мы молча допили свои напитки, и я стала смотреть в окно.

– Ты же не думаешь, что это Кирилл делает? – набросилась на меня Лелька после минуты молчания.

– А что мне еще остается думать?

– Тогда вспомни хотя бы о том, какое описание дала та полоумная бабка! Голубые глаза. А у Кирилла карие. Вспоминаешь?

Черт… В момент нашей стычки я даже не подумала посмотреть ему в глаза. Хотя в тот момент я уже знала эту единственную примету, и бойфренда Лелькиного уже подозревала. Но, как я и сказала – не до этого мне было тогда.

– Во-первых, существуют цветные линзы. Во-вторых, сама говоришь, полоумная. А ваше знакомство немного странное, согласись.

– Так! Все! Не хочу ничего об этом слышать!

Таким вот образом я выгнала хозяйку квартиры из собственной кухни. Сидя на неудобном узком стуле с бледно-серой кожаной обивкой, я подумала о том, что сегодня она пришла почему-то с Генкой, которого по какой-то причине в квартиру не пустила. У Генки глаза как раз голубые…

До одиннадцати вечера у знахарки Ефросиньи шел прием страждущих. Я тихонечко сидела в кухне и иногда подавала гостям и самой «бабушке» чай. Собираясь к следователю, карты я, естественно, взяла с собой, так как планировала поехать сразу к подруге, поэтому, уединившись, я сделала расклад. Вопрос был задан простой: «Кто это делает?» Да, знаю, картам нужна конкретика, но они ко мне привыкли. Самый первый свой вопрос я задавала, нарушая все нормы и правила, абсолютно чужой колоде, даже не почистив ее предварительно от ауры умершей хозяйки – ни солью, ни пламенем свечи, как делают обычно. Однако они все равно мне ответили. Вот и сейчас я надеялась, что Таро прочитают с подкорки все детали. Кто убивает моих зрителей, донатеров, поклонников, учеников, соседей и кто меня шантажирует (если это тот же самый человек)? Примерно такие мысли бороздили просторы моего сознания.

Триплет: Справедливость+Семерка Мечей+Дьявол

Итог: Рыцарь Мечей

И снова одни и те же карты! И как тут не поверишь, что Таро реально пытаются что-то сказать, за ними реально есть какая-то неведомая сила, обладающая Знанием. Но сейчас не об этом. Семь Мечей – хитрый, изворотливый человек. Завистливый – иногда, зависит от контекста. Если на «подружек» падает, то точно… Что еще могу сказать по этой карте? Хм…

– Сандра! – позвали меня из гостиной.

Я собрала карты и двинулась на зов. Лелька уже скинула черный платок с головы и бесформенное пончо, оставшись в тонкой майке и легкомысленных шортиках.

– Последняя клиентка ушла только что, я буду ложиться спать, у меня завтра запись с утра к зубному.

Я скривилась.

– Магическими методами исцелиться не пробовала?

– Ха-ха, ценю твой сарказм. – Лелька стала заплетать косу из своих тяжелых, кучерявых, непослушных локонов. Она всегда это делала перед тем, как лечь спать. Иначе с утра их не расчешешь. – Жаль, после обеда не было записи, не люблю рано вставать, но делать нечего!

– К другому не захотела дантисту?

– Нет, ты же знаешь, я хожу только к Динарочке! Ладно, если надо что-то, то буди, но лучше – не буди!

Я засмеялась.

– Не переживай. Белье найду сама. Остальное с собой.

Оля легла спать в отдельной спальне, а я заняла в проходной комнате диван, на котором еще недавно жаловалась на жизнь бабушке Ефросинье очередная доверчивая тетенька. Я бы заявила, что диван был еще теплый для красного словца, но никогда не умела лгать. Точнее, научилась, конечно, но никогда не любила, так что не буду преувеличивать: по дивану нельзя было сказать, сколько клиентов через него прошли и как давно ушли, он выглядел довольно неплохо.

Лежа в темноте и глядя в потолок, я пыталась воскресить в памяти расклад, сделанный Златой накануне смерти.

РМ(Справ)+7Ж+8Ж=Дьяв

Рыцарь Мечей уже второй раз идет в раскладе со Справедливостью, она же Правосудие (второе название карты, точнее, просто другой перевод). Рыцарь может быть как указанием на самого человека – молодой (иначе бы упал Королем) и темноволосый. Или это указание на знак Зодиака. Мечи отвечают за воздушную стихию. Или на характер – напористый, наглый, активный, свирепый, сообразительный. Или это вообще не о человеке. Просто какие-то активные действия, которые несут для меня, вопрошающего, большой вред. Но в паре со Справедливостью – это или справедливое наказание, или карма, или зло, причиненное самой себе. Но я сама точно никого не убиваю, если только у меня не диссоциативное расстройство личности и во мне не живут два разных человека. И снова Дьявол. Но это мы уже проходили, нормальные, адекватные люди такое не вытворяют. У Златы тут в довесок Семерка Жезлов (раздражительность, готовность к бою) и Восьмерка Жезлов (быстрая смена событий, иногда – влияние Высших Сил на исход какого-то дела). В моем случае человек затаился, решил взять меня хитростью. В ее случае – напором. Он как будто сильно торопился. Но почему? Ее нужно было убить непременно к какой-то дате? Зачем? В любом случае Семерка Мечей – повод насторожиться. Человек умеет притворяться, это факт. Скрывать такого Дьявола внутри и выпускать лишь время от времени – так сумеет далеко не каждый. Он силен как физически, так и морально. И очень-очень опасен.

Я покосилась на дверь в комнату Лельки, едва различимый в потемках белый прямоугольник. Нет, я схожу с ума…

Я думала, что не смогу уснуть, но в какой-то момент открыла глаза – и уже был день. А Лельки в квартире нет.

– Видишь, она тебя не задушила ночью подушкой, хотя могла! – корила я себя, идя в ванную.

Звонок в дверь раздался, когда я шла с чашкой в гостиную, чтобы выпить чаю со всеми удобствами. Я его, разумеется, проигнорировала, решив, что это какой-то неугомонный страдающий клиент, но он не унимался и продолжал звонить, а я тем временем заметила горящий зеленый светодиод телефона. Оказалось, что мне прислали сообщение. Незнакомый номер. Всего два слова, разделенные запятой.

«Открой, сука».

Отлично… Я решила набрать Лисина, но быстро отложила телефон. Маньяк-шантажист до этого себя так не вел. Может, это все-таки не он?

И тут новое сообщение.

«Твое время пришло».

У меня похолодела спина, будто кто-то, дурачась, приложил к ней глыбу льда. Уберите, мне некомфортно, не хочу обжечься. Я ведь все еще помню, что холод обжигает…

Я потрясла головой, чтобы сбросить этот странный туман-морок, окутавший мой мозг. Почему я так себя веду? Почему так странно думаю? Это страх? Или что-то другое? Может, Лелька что-то подсыпала в чай с жасмином, зная, что я его люблю и, скорее всего, выпью за завтраком? Мне шлют угрожающие сообщения и названивают в дверь. Надо что-то делать.

Я резко встала и вышла в прихожую. Там уже тихонько, на цыпочках подкралась к двери и посмотрела в глазок.

Генка, будь он не ладен! Но… постойте… Это ведь не он мне пишет эти сообщения? Почему не со своего номера? Почему таким тоном, будто я по меньшей мере убила его маму? В то же время – кто еще? Ведь именно он стоит под дверью!

Пока я думала, Генка зачем-то наклонился, пропав из поля зрения. Я услышала какое-то шуршание через дверь.

Телефон все еще был у меня в руке. Пришло новое сообщение. «Попалась, сука! Ключ под ковриком!»

Сердце упало. Я резко бросилась обратно в комнату, схватила сумку и ринулась к окну. Слыша, как поворачивается ключ в замке, я открыла створку и полезла на улицу. Как же хорошо, что на окнах нет решеток!

Окно гостиной выходило во двор, как и окно кухни, и прямо возле подъездной двери я узрела припаркованный Генкин джип. Он догонит меня очень быстро.

Я метнулась к гаражам и замерла в проходе, а затем прижалась спиной к кирпичной кладке. Надеюсь, что здесь он не догадается меня искать.

Колотящееся в груди сердце мешало думать. Трясущейся рукой я достала телефон, чтобы убедиться: новое сообщение. Кошка так просто не отпустит свою мышку. Эх, Крокодил, Крокодил… Что такого я тебе сделала?

«От меня не убежишь. Только продлеваешь свою агонию».

Я вспомнила, как подходила к бабе Нюше вместе с Генкой, как она смотрела на него, хмурясь, будто он показался ей знакомым. Даже спросила меня, кто это со мной. А он после этого ее грохнул… Побоялся, что окончательно вспомнит. Только вот почему он был с Лелькой? Откуда знает про ключ под ковриком? Неужели она ему помогает? В вузе они не очень-то дружили. Мне даже казалось, что между ними какая-то завуалированная неприязнь, понять природу которой мне было не суждено.

Присев прямо на землю и потерев лицо, я поняла, какая я дура. Откуда ключ мог взяться под ковриком? Я зашла, ключ, естественно, внесла в квартиру, не оставлять же мне его в замке снаружи. А Ольга открыла дверь своими ключами, этот – запасной. То есть она заперла меня в квартире и для преступника оставила еще и ключ снаружи, чтобы я точно никуда не делась. Прав был Лисин. Преступник слишком много знает обо мне, о моих действиях, планах, расписании. Генка знать не мог. У него был информатор. Но почему? Мы ведь были подругами! Столько всего пережили вместе!

Надо предупредить Зинаиду Григорьевну. Я поищу фотографии с выпуска, покажу ей, чтобы она знала, кого нужно опасаться. Где-то внутри запищала разумная мысль «в полицию позвони!», но я ее замуровала, лишив тем самым голоса. Чтобы Лисин мне сказал, что он, дескать, предупреждал относительно Лельки, а я не послушалась, да еще и отправилась к ней жить!

«Следователь!» – следующая мысль. Точно, где-то был его номер. Лучше ему скажу. Я пролистала всю записную книжку телефона, но заветный номер не был найден. Я проверила и на «Ф», подразумевая Федора Евгеньевича, и на «Б». Может, он не давал его? Глупо, наверно, для следователя раскидываться своим личным телефоном. Надо позвонить на их горячую линию. Но для начала я решила все-таки связаться с Зиминой и предупредить женщину. Оказалось, что она все еще в больнице. Хотя, возможно, она там уже по своим вопросам, я не стала уточнять.

– Что же вы не скажете этому молоденькому, как его… Пусть арестует его!

– Обязательно, – пообещала я. – Вы главное берегите себя. Я вам фото сброшу в мессенджер.

– У меня нет этого, я же говорю, я темная в этом плане.

– Ну как же? WhatsApp, Viber…

– Ах, это! Это есть у меня!

Я вздохнула. Ладно, одна проблема решена.

– Меня дочь всюду возит теперь, я одна из дома не хожу, – продолжала Зимина. – Вот мне надо сейчас заниматься похоронами бабы Нюши, она одна совсем осталась, больше некому, но я боюсь, дочь велела оставаться в больнице, а сама не хочет. Я вам как раз сама звонить хотела… А потом решила, что неудобно… Там ритуальная служба просила одежду привезти им и фотографии, чтобы можно было хоть немного в порядок лицо привести, понимаете, да…

– Неужели ее в открытом гробу хоронить будут?! – ужаснулась я, вспомнив голову.

– Ну не знаю, я пока думаю… Вообще отговаривали, но ведь не по-христиански это как-то! Они еще про кремацию говорят, но так я вообще не хочу. Баба Нюша в душе добрая была, просто с годами озлобилась, а так хорошая…

Я не смогла уловить связь между кремацией и хорошим человеком, но вдруг одна идея стукнула мне в голову:

– Давайте я схожу за платьем и фотографиями. А вы мне ключи дайте.

– Я именно об этом хотела вас просить, но постеснялась… У вас же служба.

– Ничего страшного.

– Деточка, ключи от моей квартиры в ящике почтовом, я новых постояльцев не заселяла пока, не до этого, а у меня в квартире на гвоздике в прихожей уже связку найдешь от бабы-Нюшиной халупы, она надо мной живет, так же по середине квартира…

– Поняла.

Я вызвала такси на другую улицу к торговому центру, шла туда дворами, крадучись, оглядываясь по сторонам, никого похожего на Генку не встретила. На такси добралась до дома бабы Нюши и уже через пару минут входила в ее квартиру. Сразу стало понятно, отчего Зимина называла квартиру Рязанцевой «халупой». Все выглядело грустно и печально еще с самой прихожей. Допотопные оленьи рога над давно не мытым зеркалом, которое шаталось от малейшего прикосновения (я случайно задела его, и оно едва не упало). Стертый линолеум, оборванные внизу обои. Ощущение, что раньше здесь жил кот, но сейчас никакой живности не наблюдалось. Баба Нюша была совсем одна. Грустью, тоской и какой-то безысходностью пропитано все пространство, каждый сантиметр. «Твое будущее», – шепнул кто-то внутри моей черепной коробки. Спасибо, ты такой остряк!

Я зашла в комнату и отправилась было к старому советскому полированному гардеробу, чтобы поискать там приличное платье, но задержалась возле стены над комодом, завешанной кучей черно-белых фотографий. Почему-то хотелось доказать самой себе, что баба Нюша не всегда была одинока, кто-то в ее жизни был, любил ее, жалел и, возможно, баловал.

На одном из снимков рядом с ней (невзирая на то, что здесь хозяйке было лет тридцать, она была узнаваема) стоял высокий, статный, широкоплечий красавец. Потом я вспомнила, что сама она была маленького роста, возможно, это оптическая иллюзия, и у мужчины средний рост. Вот он же один на другой фотографии, эта уже цветная, и на ней он старше. Видимо, это и есть Аристарх Филиппович – муж покойной.

Что-то привлекло мое внимание, я начала вглядываться в это незнакомое, казалось бы, лицо. А потом я посмотрела конкретно на верхнюю его часть, и моя челюсть медленно стала опускаться. Почему-то в таких случаях принято говорить, что «челюсть отвалилась», но в реальности ее движение медленное, как будто она думает, «отваливаться» ей или подождать, вдруг это все-таки ерунда, не стоящая внимания. Но в моем случае это все-таки была не ерунда. Реально ведь похож!

В этот момент зазвонил телефон, и я очень боялась смотреть на экран, потому что если бы это был… Но нет, это звонила Лелька. Особо не раздумывая, я ответила на звонок.

– Ты где?! Что случилось? Генка сказал, что ты вылезла в окно, это правда?!

– Да. Зачем ты оставила для него ключ? Почему ты вообще с ним общаешься за моей спиной?

– Ой, да господи, он прилепился как банный лист! Втюрился он в тебя еще в вузе, только не говори, что не замечала этого!

– Не замечала…

– Ну да, о чем это я, ты странная была тогда, и мы почти не дружили из-за этого, пока… Ладно, извини, – очухалась подружка, когда было уже поздно, – не понимаю, что нашло на меня…

– Странная, значит. Ясно, спасибо. И тебе, несчастной, пришлось со мной общаться, потому что я тебе Светку заменила.

– Ну прекрати! – повысила она голос. Хотя кричать, по-моему, должна была я. – Ты была не то что странная, но вся в себе, короче…

– Отшельник, – кивнула я.

– Что? Ах, ну да… Ту карту я помню, которую Светка вытащила.

– Это я вытащила.

– Не важно. Забудь, короче, окей?

– Так что там с Генкой?

– А, – вернулась Лелька к предмету разговора, о котором она, по-моему, совсем забыла, – короче, просил свести вас. Дурачок, не понимает, что происходит. То ты звонишь ему под предлогом меня спасать от маньяка, то кидаешь, звонки сбрасываешь, ужинать отказываешься. Короче, парень потерял рассудок. Обратился ко мне за помощью.

– И ты, добрая душа, не нашла ничего лучше, чем свести нас в твоем уютном гнездышке.

– Ну да!

– Ольга Валерьевна, скажите, пожалуйста, у вас реально был дантист на сегодня назначен?

– Нет!

– Спасибо за честность.

– Слушай, я-то нашла свое счастье, поэтому теперь готова помогать в его нахождении другим. Смекаешь? Зачем мне надо, чтобы ты мне завидовала? А то еще мужика моего увести захочешь. Слишком много вопросов про него задаешь. А так сама будешь пристроена!

– Ты понимаешь-то сама, что ты несешь?!

– Нет! Но я выпила, мне можно!

– Слушай, счастливая, насчет твоего избранника, ты с ним сейчас?

– Нет, я же говорила, он уехал. Но сказал, что, возможно…

– Ясно, – перебила я. – Скажи, где ты. Это важно.

– Дома!

– Никуда не выходи, ни с кем не говори, никому не открывай дверь. Только мне.

– И Кирюше не открывать? Он сказал, что, может, раньше освободится!

– Леля! – закричала я, чтобы до нее дошло. – Это не шутки! Никому не открывай! Кстати, – вспомнила я еще одну примету преступника, тоже названную бабой Нюшей, – как ты салат из ушей делаешь? Что в нем? Перечисли.

– Что? Ты реально сумасшедшая! – взвыла подружка. – Ты только что предостерегала меня от смерти и теперь спрашиваешь рецепт салата?!

Да, Ольга. В который раз думаю о том, как же вам не повезло с новой подругой. Досталась неадекватная взамен двух нормальных, вот и мучаетесь с ней всю жизнь, так?

Но ответила я спокойно:

– Не рецепт. Просто ингредиенты перечисли.

– Господи, уши свиные, морковь, капуста, огурец! Все!

– А заправка? Майонез?

– Заправку сама делаю. Кунжутное масло с измельченным арахисом.

– Понятно, так я и думала. Все, будь на месте. Я еду! – А сама подумала: арахис! Самый распространенный пищевой аллерген.

Я позвонила Зинаиде Григорьевне, предупредила ее, заодно извинилась, что не смогу выполнить просьбу, потом заперла все двери и вызвала такси. По дороге к Лелькиному дому снова зазвонил телефон. На сей раз это был будильник-напоминание. Сегодня нужно съездить туда. Оказывается, уже прошло десять дней с последней поездки. Я уже поняла, что откладывать такие вещи нельзя, результат промедления может быть крайне плачевным.

– У меня поменялись планы, вот новый адрес…

Шофер затормозил возле моего дома через пятнадцать минут. Я попросила подождать, но он сказал, что они так не работают, и нужно снова вызвать через оператора. Дурдом… Поднявшись к себе, я быстро подготовила канистру с водой, покидала еды в рюкзак и снова вызвала такси.

Когда пришел номер машины, я спустилась и постояла возле автомобиля, ожидая, что водитель выйдет и откроет мне багажник. Очевидно, он посчитал, что с баклажкой воды и рюкзаком я вполне умещаюсь в салон, и не вышел. Ну ладно, чаевых не дождешься.

Я поздоровалась и назвала населенный пункт. Водитель, нацепивший медицинскую маску, молча тронулся в путь. Надеюсь, меня не заставит маску надеть, я в них не могу нормально дышать, и вроде бы все ограничения давно сняли.

Мы ехали долго, деревня находилась в соседнем регионе. Я удивилась, что Лелька меня ни разу не потревожила, а ведь я обещала, что сразу после разговора приеду к ней, в общем, я решила позвонить ей сама с сообщением, что задержусь. Телефон оказался отключен, что для Лельки вообще не характерно. Она спокойно раздает свой номер и всегда готова к новым клиентам.

Я напряженно вглядывалась в затылок впередисидящего, обтянутый темной кепкой. Кто в головном уборе в машине сидит? Я бы сразу насторожилась, если бы не номер, отправленный мне службой такси. Я еще раз открыла СМС-ку. Неужели поддельная? Где тогда настоящая? Нет, я зря психую. Подумаешь, неразговорчивый водитель!

– Если вы маску надели из-за меня, то разрешаю снять, – хмыкнула я, чтобы разрядить атмосферу. Хотя на самом деле – чтобы услышать его голос и убедиться, что я развела паранойю на ровном месте.

Но водитель просто покачал головой – и все. Паника снова ко мне вернулась, заставляя сердце биться чаще, а легкие – вздыматься не до конца. Что делать? Кому звонить? Он же услышит. Выпрыгнуть из машины? Я посмотрела по сторонам – деревья мелькали за стеклами автомобиля так, будто скорость выше ста километров в час. Прыгать сразу расхотелось. Я включила GPS и открыла карту. Мы двигались в верном направлении. Если это тот, о ком я подумала, зачем ему везти меня по названному адресу? Он мог придушить меня в любой подворотне. Ладно, в деревне он вынужденно скинет скорость, тогда, если что, смогу выпрыгнуть.

Успокоив себя, я еще раз набрала Лельку. Вдруг у нее просто разрядился телефон и вот как раз в данную минуту она ставит его на подзарядку? Но, увы, опять это дурацкое сообщение: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Я поймала взгляд водителя в зеркало, и все сразу стало ясно. К сожалению, все мои худшие опасения подтвердились. Водитель засланный. Две родинки возле правого глаза – точь-в-точь как у мужа покойной бабы Нюши. Вот что ее так поразило, вот почему она сразу подумала о муже, а не из-за цвета глаз. Хотя в плохом освещении подъезда и серо-голубые глаза Лисина могли показаться небесно-лазурными.

– Куда едем, капитан? – бодренько спросила я. Пора прекращать этот фарс. – Отделение в другой стороне.

Одним движением, не сбавляя скорость, он обернулся, протянув руку назад, и меня что-то шандарахнуло, а затем я тут же отключилась. За секунду до потери сознания я заметила в его руке что-то черное. По-видимому, электрошокер…

Я очнулась в каком-то подвале. Самое интересное, что я была здесь не одна. К соседнему стулу была привязана Лелька.

– Оля, я же просила никому не открывать!

– Но это же мент! Он сказал, что что-то случилось с Кирюшей!

– Боже, Лелька, ты такая глупая… – А потом я поняла, что глупая – я, ведь я ей так и не сказала, кого нужно во всем винить и от кого бежать без оглядки. Просто я была уверена, что, получив эту информацию по телефону, она не поверит. Да и некогда было все объяснять. Я хотела уже на месте, тет-а-тет, рассказать о результатах своего расследования. И вообще, это она во всем виновата. Напустила на меня этого Генку, а так мы были бы вместе, когда позвонила Зимина (если бы она решилась все же попросить), и мы вдвоем бы с Лелей отправились в квартиру к Рязанцевой и увидели бы снимок одновременно.

Подружка обиделась на глупую и взяла паузу. Затем привела отличный контраргумент:

– Хорошо, а ты как тогда оказалась здесь, ежели такая умная и поняла, что за убийствами стоит капитан?

– Он прикинулся водителем такси… – сморщилась я.

– И ты не узнала его?

– Нет, он молчал, а на лице была маска. Ты же видела…

– Нет, не видела, ко мне он нормальный приходил!

Остается лишь догадываться, как он везде успел – и Лельку похитил, и меня. Впрочем, я не знаю, как давно я в отключке. В то же время, судя по тому, что Лелькин телефон был недоступен, он принялся вначале за нее.

– Лель, ты знаешь, где мы? Хоть примерно.

– Нет, мы с ним ехали куда-то, он сказал, что к Кириллу, а потом удар – и я ничего не помню.

– Ясно. – Схема похожая, очевидно, с ней он тоже использовал электрошокер. – А он задавал какие-то вопросы? Что ему нужно-то? Денег требовал?

– Что? Какие вопросы, о чем ты? Он же маньяк!

– Он, как маньяк, своих жертв расстреливал обычно, в крайнем случае бил по голове или душил. Но никого не похищал до нас. Ему явно что-то нужно. Он не шантажировал тебя?

– Что?! Нет!

Лелька явно понимала еще меньше, чем я, поэтому все сильнее раздражалась от моих вопросов. Не буду ее больше терзать, лучше осмотрюсь.

Я повертела головой во все стороны, жалея, что я не сова. К сожалению, помещение было очень темным, только под потолком парочка маленьких узких окошек, которые давали очень мало света. Можно было разглядеть лишь балки с подпорками, коробки по углам и лестницу наверх. А еще, к сожалению, вдоль стены стоял верстак с различными инструментами.

Лелька проследила за моим взглядом.

– Ты думаешь, нас будут пытать?!

– Очень может быть.

– Но почему?! Я ничего не сделала! И я ничего не знаю!

– Я тоже…

Тут из дома стал доноситься какой-то шум: скрипнула дверь, появились шаги, что-то с грохотом опустилось на пол.

– Это он? – с ужасом спросила Лелька. – Еще кого-то приволок?

– Ага, твоего Кирилла…

– Дура!

– Скорее там угли в мешке и жидкость для розжига. Сожжет нас живьем, как ведьм в Средневековье.

– Прекрати!!

Наш спор пришлось и в самом деле прекратить, потому что очам нашим предстал Вячеслав Лисин, включивший в подвале лампочку. В руках он держал мой расстегнутый рюкзак. Баклажка с водой, по всей видимости, осталась на полу, и это именно она произвела шум.

– Хорошо, можете взять это печенье, спасибо, что спросили, – ответила я на невысказанный вопрос.

Он криво ухмыльнулся, откинул рюкзак в сторону, в результате чего из него выпала пара упаковок, затем близко подошел к нам.

– Где он?

Такого мы, конечно, не ожидали и поэтому мигом повернули головы друг к другу, чтобы обменяться взглядами.

– Хватит перемигиваться. Где он?!

– Кто? – осмелилась я спросить.

Лисин ударил меня по лицу. Довольно больно, надо сказать, я даже застонала.

– Где он, в последний раз спрашиваю?!

– Да кто, кто?! – завопила Лелька, потеряв контроль над собой. – Вы скажите, кто вам нужен! Если Кирилл, то при чем тут Сандра, она его знать не знает, отпустите ее!

– Да какой на хрен Кирилл?! И это не Сандра, это Карина, сменой имен меня не обманешь.

– Я никого не обманывала, – заступилась я за себя, не боясь нового удара. Если вещи пострашнее пощечин. – Я даже документы не меняла. Просто не хочу, чтобы меня называли Кариной, вот и все.

– Вот и все, – передразнил он. – А почему? – Я молчала. – Из-за него, да?

Будто бы онемев, я смотрела в его лицо. Милые некогда коричневые родинки в данную минуту были черными, словно копоть и сажа от угольков из адского пламени. Он не из тех, кто варится в горящем котле подземелья. Он из тех, кто разжигает под ними костры и орудует вилами. Поэтому он не сгорел, а просто чуть-чуть испачкался. Я словно перенеслась на семь лет назад. Даже если он так и не произнесет нужного имени, я все равно знаю, о ком он говорит. Ведь они так похожи! Сами не горят, не взрываются – их ничто не берет, – но мучают меня. Кидают меня в адский котел снова и снова.

– Вижу, что из-за него. Приручил тебя, да? Сделал тебя исчадьем ада? Так освободись. Расскажи мне все. А я помогу. Только через искупление откроется путь на небеса и разверзнутся врата рая.

– Вы псих, что ли? – не выдержала снова Лелька. – Вы поэтому всех убивали? Через мучения в рай их посылали? Так мне туда не надо!

– А тебя и не возьмут, – резко ответил ей капитан. – Вам, ведьмам, путь туда заказан.

– Чего же ты хочешь?! – Ольга тоже перешла на «ты».

– Его! – Лисин одним движением достал из кармана фотографию. – Мне нужен он!

И сунул нам обеим под нос, сначала одной, затем другой, чтобы могли рассмотреть. Светлые волосы, крашеные, прямой нос, капризно припухлые губы, подбородок с ямочкой.

– Ах! – Лелька, похоже, его узнала. – Это же… это…

– Ну да, ну да. А ты не знала, что он жив?

– Алекс…

– Алексей Белогвардейцев, совершенно верно. Якобы погибший при взрыве семь лет назад.

– А зачем он тебе? – полюбопытствовала я.

– А я скажу. Полтора года назад в другом регионе была организована секта «Полет Колибри». Учитель – вот он, на фото. Похож, не правда ли? Заманивал несчастных девочек в свою секту обещаниями научить летать. Заманчиво, правда? Уж не знаю, что он им говорил, какие фокусы Копперфильда демонстрировал, но девочки поверили. Угадаете, какой результат? Ну, одна из вас в курсе. Семнадцать суицидов. Девочки прыгали – кто в окно, кто с балкона, кто с крыши. Были уверены, что научились левитировать. Оставляли записки соответствующего содержания. Хотите, я вам зачитаю?

– Нет, – поспешно ответила Лелька.

Я молчала.

– А я все равно зачитаю. – Он открыл файл на своем телефоне. – «Мой принц научил меня всему. Сегодня я достигла десятой ступени. Она последняя. Для закрепления я должна полететь». Написала четырнадцатилетняя Лера, сразу после чего вышла в окно. Как вам, а?

– Подонок, – прошептала Лелька.

– Плохо слышно, ведьмочка, повтори. Подонок, ты сказала? Ну и ну. Не ожидал такой оценки о той, кто водит за нос людей каждый день.

– Я же не убиваю их! Они добровольно мне деньги несут. Хотят люди верить во всякую чушь – пусть верят!

– Ну так и ваш Алекс никого не убивал.

– Это не то же самое! Так нельзя! Он им что-то подмешивал! Они были под гипнозом! Это убийство! Ты же мент, ну так расследуй!

– Ну я и расследую!! – заорал Лисин, психанув. И у него сразу же задергался глаз. А я вспомнила слова бабки Нюши. Когда он шел на преступление, то не мог не волноваться, даже будучи отпетым мерзавцем. Это в любом случае стресс. И в такие моменты, оказывается, у него случается нервный тик. – После того как получил официальный ответ, что сестра ваша, мол, была нестабильна и справку имела, – продолжал тем временем Лисин рассказывать свою историю. – Суицид, дело закрыто. Организация «Полет Колибри» замазана очень хорошо. Он всех подводил под нервный срыв или сразу брал девочек со справками. Чтобы за плечами уже была неудачная попытка. Понятно?

– Какая в этом выгода? У детей же нет ничего, что с них взять?

– Не знаю, у подружки своей спросишь.

– Что?!

Лисин достал еще одну фотографию. Точнее, это была та же самая, просто необрезанная. Общий план. Шезлонги в загородном клубе. Крашеный блондин сидит за столиком с коктейлем. А я – через два пустых шезлонга от него.

Лелька медленно перевела выпученные глаза на меня. В них застыл немой вопрос.

– Да, я же уезжала. Это загородный клуб неподалеку от города, где я жила.

– Алекс…

– Нет. Просто похожий. Алекс мертв, ты же знаешь.

– Но ты здесь…

– Это совпадение, Оля!

– Ты же видела его после взрыва…

– Да, и он походил на зомби, а во всю щеку был шрам. А ты взгляни на этого! Холеный. И без рубцов, шрамов и ожогов.

– С такими деньгами, – встрял в наш спор капитан, – можно и пластику сделать. Хотя и шрам во всю щеку – это мог быть маскарад, чтобы вас попугать, а? Не приходило вам в голову?

– Зачем? – спросила Лелька.

– А я не знаю, это вы с ним дружили и именно вас он уберег от гибели в том здании. Я все выяснил. Я получил копию дела. Я пообщался со свидетелями. Провел собственное расследование. Сперва тел недосчитались, но кто-то заплатил, и они вдруг появились. Денис и Алексей Белогвардейцевы признаны умершими. В чем я лично очень сомневаюсь. Я следил за вами обеими. Но больше меня привлекала вот эта дамочка, – взмах руки в моем направлении, – которая жила в том же городе, где процветала секта учителей по левитации. У Учителя, называвшего себя Колибри, была помощница. Точно известно, что женщина. Но описания расходятся, увы, дамочка умеет менять внешность. Парики, боевая раскраска на физиономии – и ты другой человек, да, блогерша? Вы же, бабы, это умеете. А сами девушки мертвы, их уже не спросишь.

– Сандра…

– Это не я!

– Но на фото – ты…

– И что?! Это случайность! Мы же не рядом сидим, видишь?

Лелька замолчала. Она, к сожалению, не верила в случайности. Как и капитан Лисин. И если с подружкой можно было договориться, то с этим, увы, не получится. А объяснить это всё я, увы, не смогу. Даже пытаться не стоит.

Лелька тем временем спросила Лисина:

– А зачем ты убивал всех ее зрителей? И прочих людей? Если нужна была конкретно она!

Вячеслав фыркнул недовольно, из-за того что его действия посмели критиковать.

– А на что они? Зрители и тем паче спонсоры поддерживают это мракобесие. Когда Лерки не стало, мать побежала по всяким бабкам-теткам-гадалкам-экстрасенсам-медиумам. Хотела узнать, каково там доченьке. Суицидникам же дорога в рай заказана. Но ее дочь ведь обманули. Вдруг послабление? Как молиться за нее? Ну и все такое прочее. Надеялась, что ей расскажут. Позволят связаться с миром мертвых и получить все ответы, если повезет – напрямую от неприкаянной души. Все деньги из дома этим шарлатанам вынесла, совсем скатушек съехала. Так что не придуривайтесь, вы обе виноваты. Все вы виноваты. Без таких, как вы, мир станет чище. Только вот уверенности у меня не было. С вами спаслась еще одна деваха. Олеся Бурова. Я и за ней наблюдал. Девка стала валютной шлюхой. А потом и салон открыла. Для таких же шлюх. Якобы массажный салон, ага, знаем мы такие, наши стригут с этих салонов только так и прикрывают их за бабло. Видать, в тираж вышла и сама уже услуги не оказывает, спрос упал. – Мы с Лелькой это все уже благополучно знали, поэтому не комментировали и шок от этой информации, само собой, никакой не испытали. Ну разве что еще тогда, когда услышали об этом впервые. – Поэтому я начал шантажировать твою драгоценную Сандрочку, – выделил он имя. – У меня есть возможности отследить финансовую активность. Думаю, если сучка эта продажная побежит деньги снимать со счетов, то все, виновна. Поймать и наказать. Но она не побежала. Что, не поверила, что я что-то знаю, да?

– Я не поняла вообще, чего от меня требовалось, – ответила я спокойно. – Подумала, это чей-то розыгрыш. А уж когда трупы посыпались, стало ясно, что это долбанутый псих. А псих может что угодно написать, поди разбери, что у сумасшедшего в голове.

Я думала, опять ударит, но он лишь скупо покивал, криво ухмыляясь. И тут я вспомнила, что он говорил о дне своего рождения. В октябре! Число я не знаю, но, скорее всего, он Весы. Знак Воздуха. Вот он – Рыцарь Мечей. Мечи отвечают за воздушную стихию. И Справедливость! Другое название – Правосудие (Justice по-английски). Карта ведь отвечает еще и за людей, работающих в судебно-правоохранительной системе, просто так она отыгрывается значительно реже. Если ты видишь Старший Аркан, то в самую последнюю очередь будешь думать, что это сигнификатор какого-то конкретного человека. Даже Дьявол – обычно совокупность всех грехов, изъянов и слабостей человеческих, а не конкретный дьявол во плоти. Впрочем, сейчас я, по-моему, такого и наблюдала перед собой.

– Здорово я тебя провел, да? – заметил он мой изучающий взгляд.

– Да нет, не совсем. – Увидев, что взгляд Лисина изменился, я пояснила: – Родинки.

– Что – родинки?

– Родинки возле правого глаза. Как и у покойного Аристарха Филипповича.

– А-а, – протянула Лелька понимающе. – Вот оно что!

– Что вы несете обе?! – запсиховал Вячеслав. Наверняка в тот момент он вспоминал, как удачно пудрил мне мозги, спрашивая, что означает Дьявол в раскладе и каковы отношения моего соседа, которого он грохнул, чтобы не мешался под ногами, с моей бабкой. А еще как он пытался убедить меня, что за всем стоит моя подружка Ольга, и видел, что я начинаю действительно сомневаться… А тут я утверждаю, что все поняла еще раньше, что разгадала, кто он.

Я думала, продолжать ли глумиться над ним (это все-таки чревато), или снизить градус общения, но тут у Лисина зазвонил телефон.

– Да, Петрович… В смысле где? Я на задании… Что? Куда? Я на слежке, – понизив голос, добавил капитан. Ага-ага, на слежке. Сложно ведь наблюдать за привязанными к стулу людьми, которые никуда не денутся, даже если очень сильно этого захотят. – Что?! – резко крикнул он, и мы с Лелькой вздрогнули. Взор, которым меня одарили, не сулил ничего хорошего – ни в этой жизни, ни в следующей.

Повесив трубку, Лисин завопил:

– Ты на кой черт сказала Зиминой, что я опасен и что это я ее ударил?!

– На тот черт, что ты опасен и именно ты ее ударил. Или я что-то не так поняла? – невинно захлопала я ресницами. – У тебя есть сообщник, да?

– О, капитан, – подхватила Лелька, – у вас, похоже, осталось очень мало времени. Даже до недалеких ваших сотрудников, которые почему-то ни разу вас на экспертизу вменяемости не отправили, скоро все дойдет. Отпустили нас и валите из страны, еще успеете…

– Слышь, бабка Ефросинья, – обратил свой гнев Лисин теперь на мою подружку, – ты меня не зли, а то так разукрашу, что своему статусу начнешь соответствовать. «Много повидала на своем веку», – припомнил он мои слова, – и все такое. Только даже дедки уже на тебя не посмотрят, смекаешь?

– А на что мне дедки, у них ничего уже не работает!

– Ле… – я не успела ее предостеречь, и следующий кулак прилетел ей в скулу, а не мне. Ну, что поделать. Надо чувствовать, когда пора остановиться. Я вот тоже один раз себя не уберегла. И, думаю, не последний. Вопрос, как быстро ждать подмогу? С одной стороны, полицейские не поверили в виновность коллеги и предупредили его, и это вроде плохо. С другой, он знает уже сейчас, что может запахнуть жареным, и, возможно, это как-то подстегнет его сбежать? Только вот Лелька зря считает, что перед тем как «свалить из страны», он так просто возьмет и отпустит нас, будто ничего и не было. Так что лучше бы его все-таки не предупреждали, а по-тихому отследили перемещения по GPS, GSM или чем там пользуются современные служители порядка в поисках…

Ну вот, зря я расслабилась и об IT задумалась: Лисин подошел ко мне и приставил лезвие ножа до ужаса близко к моему глазу. Лучше бы ударил…

– Последний раз спрашиваю, дорогая ведьмочка. Где он?

Ну, вот что мне делать?..

– Зря ты не веришь, я же говорю: он мертв. – Я заметила, как напряглись мышцы руки, и поняла, что сейчас произойдет что-то очень плохое для моего здоровья и внешности, посему быстро заговорила: – Только он не тогда умер, когда все думают, а значительно позже… Но мертв.

– Ага, становится интересно. Ты знала?

– Что? – удивилась я и подняла на него глаза. Оказалось, он спрашивал Лельку.

Подруга была так напугана, что только и смогла молча покачать головой. Не знаю, что сильнее ее поразило: тот факт, что я едва не осталась без глаза (а значит, враг свирепее, чем мы думали изначально), или мой ответ.

– Рассказывай! – он дернул меня за волосы. – Все тянуть из тебя надо?!

– Пока ты тянешь только волосы…

Ну вот, напросилась. Ударил снова. Теперь по голове, из-за чего у меня в ушах появился какой-то странный звон, а комнату заволокло туманом. Видимо, удар как-то и на зрение повлиял. Но думать над этим некогда. Нужно выдать ему правдоподобную историю. Глаз не выколол – и то ладно. Авось нас успеют спасти до того, как я стану инвалидом.

Он снова приложил к моему лицу нож, и я заговорила.

– Алекс сам на меня вышел, когда я уехала в другой город.

– М-да? А почему именно в этот город?

Но меня так просто не сбить.

– Ты неправильно понял. Это не я приехала в тот город, где буйствовала секта. Это ко мне приехал Белогвардейцев, а уже на месте создал секту.

– И ты ему помогала…

– Нет! Клянусь, это не я! Я бы не стала заниматься такими ужасными вещами!

– Ага, а то, что ты творишь сейчас – разве не ужасные вещи? Твой портрет нарисовался очень быстро, скажу я тебе. Мерзкая циничная тварь, которая разводит на бабло людей в интернете. Кого-то сиськами и мордашкой, а кого-то – верой в эзотерику и жаждой узнать будущее.

– Я же не убивала никого! – повторила почти точь-в-точь Ольгин аргумент. – Неужели ты не понимаешь, что развести кого-то на пятьсот рублей, а именно столько стоит расклад, это одно, а заставить несчастных девочек выпрыгивать из окна – это вообще другое! Я не способна на это!!

– Пятьсот рублей, говоришь, ага, – задумчиво молвил наш похититель и даже потер затылок, мол, думаю над этим. – А как же жена бывшего депутата Леонтьева, которую ты заставила опрыскать мочой бездомных животных свою одежду и ходить в ней неделю, не снимая и не принимая душ? С которой ты взяла, кстати, далеко не пятьсот рублей. Ты что, еще не поняла? Я слежу за вами обеими довольно давно. Слишком давно, чтобы можно было не понять, что вы такое…

– Ну так грохни нас, если понял, какие мы! – встряла Лелька. Лучше бы молчала, ей-богу, чем такое говорить… – Че ты тянешь кота за яйца?

– Ой, как грубо, матушка Ефросинья, или как там… Бабушка. Для бабушки вообще непотребщина, ведь бабушка – это другой уровень, так? Я бы грохнул вас, – другим тоном, более серьезным, заговорил он, – легко и просто, но мне нужны не вы. Мне нужен ваш духовный наставник. Убью я двух корыстных куриц, а дальше придут такие же. Нет, рыба гниет с головы. Убивал я только для того, чтобы вас напрячь, чтобы вы выдали себя – это во-первых, и чтобы поняли, что шутки со мной плохи – это во-вторых. Я и так уже много времени на вас угробил. Вы прекрасно знаете, как далеко я могу зайти, однако до сих пор не ответили на мой вопрос. Ну не курицы ли вы тупые?..

– Алекс мертв, – повторила я, – я видела его смерть своими собственными глазами! Ну подумай же ты, если все так хорошо и легко, если у нас секта и прихожане на потоке, и менты у нас прикормленные, ну зачем же мне возвращаться сюда и кривляться на камеру за тысячу рублей в час? Я бы осталась с ним там!

Лисин нахмурился. Наверняка он уже думал об этом, и у него есть какой-то аргумент. Но мне нужно услышать этот аргумент, чтобы его разбить. Иначе я очень быстро проиграю в споре, ежели не понимаю, что в голове у оппонента, а это чревато серьезными последствиями. Капитан, невзирая на подчас неадекватное поведение, все-таки человек логического склада ума, как мне видится.

Но вместо того чтобы оспаривать мои доводы, он поднял канистру воды с пола и задал новый вопрос:

– Кому ты это везла?

Блин, что ж такое…

– Себе.

– Да? – Судя по интонации, он явно не поверил.

– Видишь ли, у меня есть тут домик на курьих ножках, оставила соседка. Помнишь, где квартиры то сдают, то не сдают? Вот хозяйка этой квартиры была бабушкиной подругой. Я за ней ухаживала, когда она болела перед смертью, и она мне домик сей оставила. Дочь ее, которая квартиру теперь сдает, пыталась это оспорить, но не смогла. Ну и плюнула, потому что дом сам видишь где. Ну то есть… – я осмотрелась. – Я не знаю, где мы сейчас, но ты помнишь, какой адрес я называла. Деревня далеко от всех благ цивилизаций, так что даже земля дешевая, а дом вообще доброго слова не стоит, ни газа, ни канализации, только электричество и водопровод. Вот я и хотела заныкаться на пару деньков, потому что прятаться у Лельки уже не могла. Ты, видишь ли, сумел посеять зерно сомнения… Да еще этот Генка…

– Кто?

– Да ухажер мой незадачливый… Не важно. Короче, я решила отсидеться в деревне. Это все можно проверить. Тем более тебе, как менту. И что бабка завещание оставила, и что есть у меня бывший сокурсник Геннадий Крупов, который постоянно названивает. Возьми распечатку звонков, ну и… – Я пожала плечами.

– Это все, конечно, очень хорошо, только твои… – далее шло весьма некультурное слово, обозначающее тех, с кем я якобы состою в интимной связи, – меня слабо интересуют, а твое имущество я проверил, никаких домиков в деревне за тобой не числится. Ты, по-моему, так и не поняла, что врать мне нельзя…

Лезвие ножа опять приблизилось к лицу на опасное расстояние…

– Я не оформила его, ты в курсе вообще, сколько в нашей стране платят за эту бумажку драную с печатями, что ты наследник? У меня нет пока таких денег. Но я успела подать заявление до истечения полугода со дня смерти старушки, так что можешь поинтересоваться в конторе нотариуса. Могу дать адрес.

Лезвие завибрировало. Капитан раздумывал. Для вранья слишком быстро отвечаю и вроде бы все складно говорю. Но он ведь знает, знает, что это не так, точнее – чувствует. Такие звери, как он, многое воспринимают чутьем, доверяют своим инстинктам. Давай же, молилась я про себя, смени точку сборки с чутья на левое полушарие. Сопоставь все факты. Пазл должен сойтись на том, что Алекс мертв, а я просто решила сбежать.

– Если не ты помогала ему вербовать девушек, то кто?

– Мне откуда знать?!

– Ну все, надоело…

Он сжал ладонью нож и замахнулся.

– Наталья Красько!! – заорала я. – Ее зовут Наталья Красько. Насколько я знаю, после смерти Алекса она переехала в Сочи.

На миг я подумала, что время остановилось. Я, словно Пайпер из «Зачарованных», заморозила его. А что? Она ведь тоже была ведьмой, только на Таро не гадала, но какая разница? Способности проявляются по-разному.

Лелька сидит зажмурившись. Лисин смотрит прямо на меня немигающим взором. В отведенной в замахе руке острый ножик, лезвие поймало блик от лампочки Ильича под потолком. Никто не шевелится, лишь моя грудь вздымается быстро-быстро. И тишина…

И тут странные метаморфозы начали происходить с лицом зверя. Узкая полоска губ, сведенных холодом отстраненности, стала преображаться в жадный оскал довольного хищника. Не улыбка, не ухмылка, а что-то иное. Просто издевка губами – вот что.

Нож медленно опустился.

– Ну наконец-то! Я-то уж думал, не дождусь вразумительных ответов. Значит, не ты все-таки детишек соблазняла пряниками полета и райскими кущами?

– Нет, не я, – спокойно ответила я.

– А что так? Не позволил тебе Алекс к девочкам приближаться?

– Я социофоб. Умею только кривляться на камеру. А при живом общении теряюсь. Тем более с людьми женского пола.

– Вот оно что… Ну ладно.

Алекс, подхватив баклажку с водой, ушел наверх.

Я громко выпустила воздух из легких, словно он был тяжкой ношей для меня и я счастлива была от него освободиться. Хотя, сказать по правде, дышать – просто дышать – уже кажется прекрасным в такие моменты.

Лелька молчала. Почему-то это стало напрягать.

– Лелька, как ты?

Тишина.

Я всматривалась в ее лицо. Глаза уже открыты, смотрят в одну точку. Не на меня.

– Лелька!

– Что это было сейчас, Карина?

Карина, значит… Ну все, я попала. Если Лисин меня не прибьет, то это сделает она.

Капитан, однако, довольно быстро вернулся. И опять с канистрой. Но на сей раз в ней была не вода.

– Нет-нет… – тихо залепетала Лелька, самым большим страхом которой было сгореть заживо. Пирофобией она обзавелась примерно семь лет назад. Когда вернулась из ларька и застала… ну, вы знаете, короче, какую картину она застала. Это-то понятно, но люди в квартире все-таки ничего не почувствовали, потому что умерли от взрыва. Мгновенная смерть. Нам, похоже, будет гораздо хуже…

– Помнишь франшизу «Пункт назначения»? – с грустной усмешкой спросила я. – Мы должны были умереть при том взрыве…

– Заткнись! – фыркнула она и, по-моему, сразу же потеряла сознание. Во всяком случае, когда Лисин начал брызгать на нее жидкостью из красной канистры, никак не реагировала. Голова завалена набок, глаза закрыты. Что ж, я ей даже немного завидую…

После нее капитан принялся за меня.

– Слава, тебе не нужно этого делать…

– Вот ты как запела, – заржал этот полоумный. – Слава! Скажи еще: Славочка, мой зайчик… Ну давай, давай, умоляй меня!

– Не дождешься… Но мог бы просто застрелить, как всех остальных.

– А все остальные не были ведьмами, чтобы их сжигать живьем.

– А Злата?

– А что Злата? Это все твое влияние. Я успел ее отправить к праотцам, пока она еще не начала заниматься этой непристойной деятельностью. Ей повезло, что я добрался до нее раньше, чем ты. Твои слова – яд. Ты ее медленно отравляла. Заставляла отказаться от себя и принять обличье мужчины. На Западе подглядела, да? Не удивлюсь, если следующему несчастному ты велишь стать бесполым существом. Оно. Чтобы еще больше клиентов пришло – просто из интереса.

– Хм, неплохая задумка. Лисин, давай вместе бизнесом займемся, а? Я смотрю, ты блещешь идеями. Мне нужны такие люди. – Это, конечно, был сарказм, но он, похоже, не понял.

– Нет, мне ничего от тебя не нужно. Я знал, что ты и меня начнешь соблазнять, дьявольское ты отродье. Но у меня имеется противоядие. Если бы твоя сестричка умерла от таких, как ты, а твоя мамка спятила окончательно и тебе пришлось бы ее госпитализировать, у тебя бы тоже был иммунитет.

Я хотела возразить, но в эту секунду мне в лицо прилетела струйка бензина, и пришлось спешно закрывать рот, чтобы не наглотаться. Хотя что это меняет? Как меня это спасет? Бензин снаружи, бензин внутри – все равно смерть.

Лисин начал поливать пол, а я в очередной раз спешно осматривалась и тщетно дергала кистями рук за спинкой стула – капитан умел вязать узлы, к сожалению.

И тут откуда-то с улицы донесся вой сирен.

– Что за…

Вячеслав в раздражении шмякнул канистру об пол и ушел из подвала наверх. Я поднялась вместе со стулом и попыталась сделать пару шагов. Крайне неудобный способ передвижения, скажу я вам. Я подошла к Лельке со спины, повернулась, нащупала пальцами веревку и попыталась развязать. Ее узел поддался легче. Возможно, тут Лисин схалтурил, а может, дело в том, что развязывать других со связанными руками значительно легче, чем себя. В общем, через минуту я ее освободила.

– Лелька! – толкнула я ее в бок. Не время терять сознание, когда и ее, и моя жизни в ее руках.

Но она не желала покидать пограничье, где все было так спокойно и умиротворенно. И мне пришлось зацепить стопой ножку стула и дернуть, переворачивая его. Лелька свалилась на пол и тут же пришла в себя.

– Черт… Мы умерли?

– Нет еще! Быстрее! Развяжи меня!

Лелька кинулась к веревке за моей спиной, но в этот момент мы услышали шаги возле двери в подвал. Все кончено…

Дверь открылась, и в подвале появились какие-то люди в форме. Обежав все пространство, они развязали меня и вывели нас на воздух. На улице в машине с наручниками за спиной сидел Лисин. Возле самой машины курил мужик в штатском. Я его узнала. Это был Петрович. Тот самый, что предупреждал меня. Только я не вняла…

Через пять минут, испив сладкого чая из термоса, предоставленного Петровичем, мы готовы были рассказывать. В доме в это время трудились эксперты, а мы стояли на улице возле его машины. Конечно, момент про Наталью и секту мы обе, не сговариваясь, опустили. Лисин якобы интересовался нашим бывшим сокурсником, погибшим при взрыве, и почему-то считал, что мы должны знать, где он находится. Да еще и фотографию какую-то совал, где я и незнакомый мужик, только отдаленно напоминавший погибшего сокурсника. Учитывая, сколько лет прошло, неизвестно, как бы он выглядел, дожив до наших дней. Но он ведь не дожил… Петрович кивал. Складывалось ощущение, что он знает больше нашего. Уточнять и переспрашивать мы не могли. Мы ведь дурочки, которые вообще не поняли происходящего.

– Не переживайте, он больше вам ничего не сделает, – среагировал Петрович на Лелькины пугливые взгляды, то и дело бросаемые на вторую машину, где сидел Лисин в наручниках.

– У него должен быть пистолет. Вы обыскали его?

Петрович нахмурился, будто раздумывая, выдать нам некую информацию или нет, наконец заговорил:

– Из вещдоков пропал пистолет с патронами, мы сверили количество выстрелов – все патроны выпущены. Оружие он, скорее всего, выбросил. Поэтому остальных душил.

– Совсем он из ума выжил, – подивилась я, – на работе у всех под носом воровать.

– Не у всех, отдел вещдоков у нас в другом здании, там его подруга работает, ему выдавала все, что он просил, даже без нужных подписей. Когда следователю позвонила свидетельница, Лисин уже был в разработке у другой службы, как выяснилось.

Что ж, я ведь представилась Зиминой той, кто следит за полицией, надзорным, так сказать, органом. Вот я и помогла этому органу, почти не соврала, получается.

– А что с медкомиссией? – возмутилась Лелька. – Он же явный псих! Говорил нам, что очищает мир от таких, как мы!

Я отвернулась, чтобы не выдать себя. В такие моменты явно чувствовалась фальшь, Лисин – не такой уж фанатик, каким хотел казаться. А вот в те моменты, когда он говорил, что пытался так запугать нас, заставить шевелиться, выдать себя, снять деньги для «шантажиста», – уже ощущалась правда. Он и чаи у меня на кухне распивал, чтобы стать доверенным лицом. Вот она – Семерка Мечей. Изворотливый, хитрый, лживый человек. Наверно, я должна была покаяться и признаться, что я – член секты, или даже помощник организатора (не знаю, в какой список он меня в итоге занес), и из-за этого мне якобы кто-то мстит. Но Лелька может верить, во что хочет.

– Ну, комиссия… – явно смутился Петрович. – А то вы не знаете, как это делается…

Нет, мы не знали, но спрашивать не стали.

Когда с домом закончили, нас предложили отвезти в отделение. Но я, кивнув взгляд на канистру с водой, отказалась и подписала протокол прямо на месте.

– У меня тут знакомые живут, я у них останусь, – соврала я, поняв, что Лисин привез нас в нужную мне деревню. Просто нашел пустой дом и, пользуясь своими навыками, совершил незаконное проникновение в частную собственность – если говорить юридическим языком.

Лелька отвела меня в сторонку под предлогом «уговорить».

– Это правда?

– Что? – строго спросила я. Неужели она сейчас спросит…

Да. Спросила:

– Ты правда помогала затягивать девочек в секту, чтобы они суициднулись?

Раньше, чем я успела сообразить, моя рука засветила подружке пощечину.

Мы обе были в шоке, потому что никогда раньше не дрались. Лелька смотрела на меня с обидой и потирала ушибленную часть лица.

– Это за то, что смогла допустить мысль, что я способна на такое, – пояснила я, а то, судя по обиженному выражению, она вообще не поняла за что. – В данный момент наша дружба закончилась, Ольга Валерьевна. Это понятно?

– Девочки, что там у вас?

Хоть мы и спрятались в ветвях черемухи, но кто-то из стражей порядка, похоже, наблюдал конфликт целиком.

Лелька молча вернулась в машину. Они с Петровичем уехали. Другая машина с закованным в наручники Лисиным стала дожидаться владельцев дома и представителей службы такси, у которых он угнал транспортное средство. Как выяснилось, водителя, подъехавшего к моему дому, он нейтрализовал все тем же шокером и складировал беднягу в кустах. Но мне уже было не до этого. Мой мозг занимали совершенно другие мысли.

Прошло уже слишком много времени. Мне надо успеть туда.

Я схватила баклажку воды, нашла свой рюкзак и молча ушла с территории. Меня никто не остановил.

Я шла километров пять, абсолютно не чувствуя усталости. Придя на опушку леса, я стала отсчитывать шаги. На тридцать пятом остановилась. Ага, вот он – лист ДСП. Я сдвинула его в сторону, под ним оказалась гигантская яма. А возле ближайшего дерева – веревка. Привязав к ней канистру, я стала опускать баклажку в яму. С каждым разом у меня это выходило быстрее. Опыт важнее теории, я давно это поняла. Поэтому я могла уже не смотреть ни на веревку, ни на дерево, контролируя, чтобы узел не развязался раньше времени, как было в самый первый раз. Теперь я просто смотрела вниз – на самое дно глубокой ямы.

Оттуда на меня глянули два сердито сверкающих глаза. Одного дьявола я сдала в руки правосудия, а вот другого посадила сама.

Глядя в глаза человеку, измучавшемуся жаждой до явных признаков – сухих, потрескавшихся губ, налета на языке и темных кругов под глазами, – я громко произнесла:

– Ну что, нравится? Прямо как в фильмах Федорова, не так ли?

2023

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27