Во всем виновата водка (ЛП) [Фиона Коул] (fb2) читать онлайн

Каждый раз, когда видела отблеск в воде, я представляла себе такую же искру в глазах Остина, когда он смотрел на меня, находясь между моих бедер. Каждый плеск волны напоминал о том, как вчера она служила фоном нашим стонам удовольствия. Давление в груди усилилось от жгучих воспоминаний.

До этого у меня было много секса, с самыми разными партнерами, и я могла написать целую книгу по сексу с описанием мест и позиций. Но я никогда не испытывала такой интенсивности, как прошлой ночью. Никогда никто не смотрел на меня так, словно мог заглянуть в душу. Никогда никто не заставлял меня подчиняться своей воле. Никогда никто не заставлял меня отдавать контроль. Никогда никто не целовал меня так страстно, словно всю жизнь ждал этого момента.

Почему раньше я не испытывала ничего подобного?

Дело во мне? В Остине?

Или дело в нас? Было ли это чем-то, что создали мы ― чем-то, что могли создать только мы?

Я схватила свой кофе, изучая зеленую траву и белый декор, словно смогу найти ответы на то, что все это значит.

К сожалению, я не нашла ответы.

В течение следующего часа все больше и больше людей спускалось вниз. К счастью, никто не заметил меня снаружи. Мне нравилось сидеть и наблюдать за людьми вместо того, чтобы они постоянно наблюдали за мной. Мне нравилась репутация, которую я создала с помощью социальных сетей, но иногда хотела побыть одна.

Вспышка светлых волос привлекла мое внимание, и я увидела Обри, смеющуюся с группой друзей, которые, должно быть, остались здесь после вечеринки. Я невольно задалась вопросом, трахал ли Остин ее так же, как меня. Мою грудь словно пронзил острый нож, лишив меня дыхания, и я не могла назвать это никак иначе, чем ревностью.

Это чувство редко мучило меня. Я никогда не придавала этому значения, но боль лишала дыхания и впилась в меня прежде, чем я смогла ее остановить.

Нет.

Приложив больше сил, чем предполагала, я попыталась избавиться от боли, сдавившей грудь, но мне не удалось полностью избавиться от неё. В конце концов, я начала задаваться новыми вопросами, но один единственный продолжал долбить, словно дятел.

Почему я ревновала?

Мне хотелось сосредоточиться на ревности, а не на природе её происхождения.

Но вместо печальных дум я снова стала наблюдать за людьми. Я наблюдала, как они брали кофе и выпечку, запасаясь углеводами и светскими сплетнями, прежде чем вернуться к обычной жизни.

Я чуть не рассмеялась, когда подумала о том, что мы с Остином уезжаем, чтобы вернуться к нормальной жизни. Что, черт возьми, было нормой? Мы снова будем заниматься сексом? Мы снова станем друзьями? Притворимся, что ничего не произошло? У меня никогда не было столько вопросов без ответов, вернее у меня было слишком много вариантов создающих неразбериху вокруг меня, и я чувствовала себя так, словно стою в огромной пустыне без средств существования, совершенно не зная, в каком направлении двигаться.

Но тут он появился на лестнице, и вместо пустоты, в меня из ниоткуда врезались две силы ― говорящие в унисон.

Беги.

К нему.

Подальше от него.

В моей голове происходила борьба между двумя желаниями. Мое сердце переключилось в режим «борись или беги», готовое к любому из вариантов. Мои легкие сжались, и меня замутило, сердце забилось в бешеном ритме, когда воспоминания о прошедшей ночи нахлынули с новой силой.

Проглоти все до последней капли.

Раздвинь ноги.

Смотри.

Хорошая девочка.

Я была в ужасе, не зная, как поступить.

В конце концов, я сделала выбор в пользу него, мне следовало бы забеспокоиться. Я должна была бороться с этим. Вместо этого не могла отвести взгляд от его высокой фигуры, когда он остановился посреди комнаты, оглядываясь по сторонам в поисках меня.

Я успела сделать всего пару шагов, когда его взгляд, наконец, остановился на мне. Его плечи опустились, словно он задерживал дыхание, его насыщенные зеленые глаза все еще были наполнены напряжением ― он был так же неуверен в том, что произойдет дальше, как и я.

Возможно, мой разум и не знал, что будет дальше, но мое тело точно знало. Я подошла к нему, не обращая внимания на мужчину, который пытался заговорить с ним с тех пор, как Остин спустился, и обвила руками его шею, игриво поглаживая и нежно целуя его губы.

― Доброе утро, ― пробормотала я.

Кем, черт возьми, я была?

Это не имело значения. Мой мозг может устроить себе передышку, потому что его прекрасная, лучезарная улыбка стоила того.

― Понравилась ли вам, двум влюбленным голубкам, прошлая ночь?

Голос старика едва проникал в наш пузырь.

― Очень, ― ответил Остин, не отводя от меня взгляда.

― Юная любовь, ― рассмеявшись, пробормотал старик. ― Оставлю вас наедине. Нужно успеть позавтракать, пока все не съели.

― Да, мы сейчас придем, ― рассеянно сказала я.

Мое сердце билось так сильно, что я была уверена, что он сможет услышать его в тишине, образовавшейся между нами.

Один.

Два.

― Послушай, Рэй...

― Вы видели Рэйлинн Вос и ее мужа вчера вечером? ― Из-за угла донесся пронзительный голос.

― Кого? ― спросил другой голос.

― Дочь Кеннета Воса. Благослови его Господь, ― проворковала она. ― Он баллотируется в Сенат, а она выставляет себя полной дурой в социальных сетях.

Я оглянулась через плечо и отступила на шаг назад, чтобы посмотреть, кто говорит. Высокое растение закрывало почти весь обзор, но я смогла разглядеть, что это были те же девушки, с которыми раньше была Обри, но сейчас ее не было среди них. Они все выглядели одинаково, идеально причесанные, с фальшивыми, стервозными улыбками.

― О, да. Боже, ее муж такой сексуальный. Я бы отдала, по крайней мере, половину своего трастового фонда, чтобы трахнуть его.

Я снова переключила внимание на Остина и обнаружила, что на его лице застыла злобная гримаса. Когда его передернуло от их комментариев, я не смогла удержаться от легкого смешка.

― Он занимается рекламой в каком-то элитном холдинге. Бедный парень, вероятно, в конечном итоге начнёт всех надувать, потому что женат на такой дуре.

― Не волнуйся, он будет возвращаться домой, чтобы трахнуть ее. У нее больше опыта, чем у всех женщин вместе взятых на вчерашней вечеринке.

Взрыв смеха вырвался из-за угла и отдался у меня в груди. Жар превратился во что-то хрупкое ― не похожее на нежный цветок, скорее на бомбу. Женщины постоянно изрыгали мерзость в мой адрес, и, если честно, меня это никогда не беспокоило. Я знала себе цену, и их мнение ничего не меняло ― но, возможно, они могли изменить мнение Остина.

Я не могла не вспомнить о гневных словах, сказанных им в Вегасе. Он извинился, и я была уверена, что он не имел в виду то, что сказал, но они не просто так возникли в его голове, и слова этих девушек могли напомнить ему об этом.

Тепло, словно живя собственной жизнью, распространялось по моим щекам, венам.

― Полный бред, ― прорычал Остин.

Глубокий рокот его голоса заставил меня обратить на него внимание. Злобная гримаса переросла в апокалиптический масштаб, и одного взгляда было достаточно, чтобы мой гнев немного поутих. Он сделал два шага, обходя меня, прежде чем я схватила его за руку.

Остин посмотрел на мою руку и снова на меня, готовый вступить в бой... за меня. Этого было достаточно. Мне не нужно было, чтобы он защищал меня ― знания того, что он готов это сделает, было достаточно, чтобы их слова перестали иметь значение.

― Не беспокойся. Они просто сучки, которым не о чем больше поговорить.

― Но то, что они сказали, неправда.

― Да какая разница. Это ничего не меняет, и мне точно не нужно их одобрение. Я ох*енно крута.

Он изучал меня пару мгновений, прежде чем напряжение покинуло его тело, и он тихо рассмеялся. Покачал головой и обнял меня, как и много раз до этого.

И, как и раньше, я прижалась к нему, и обхватила руками его широкую спину. Только в этот раз все было по-другому. Было совсем не так, как раньше. На этот раз он нежно поцеловал меня в макушку. На этот раз мы крепко прижимались друг к другу. Руками я исследовала каждую мышцу его спины, пока он гладил мою, исследуя каждую впадинку и изгиб, вспоминая, каково это, когда мы были обнажены.

Я прижалась щекой к его груди, закрыла глаза и вдохнула лесной аромат. Это был тот же одеколон, который я подарила ему на наше первое совместное Рождество, но сейчас он действовал на мои рецепторы, напоминая о том, как он пахнет, смешиваясь с по́том и сексом.

Я была готова умолять его покончить с завтраком и вернуться наверх, когда мимо прошла группа людей и, поприветствовав нас, направилась на кухню. Отступив, я попыталась выкинуть эту мысль из головы, но не смогла, потому что, посмотрев в его зелёные глаза, увидела те же желание и потребность.

Мимо нас прошла ещё одна группа.

Снова приветствия.

Рассмеявшись, я покачала головой.

― Нам лучше перекусить, пока всё не съели.

― Да, ― согласился он, хотя и без особого энтузиазма. Мы дошли до входа в кухню, когда он добавил: ― Кое-кто измотал меня нахрен.

Как бы ни старалась, я не смогла скрыть появившуюся улыбку. С наигранным вздохом прижала руку к груди и изобразила свой лучший шокированный взгляд.

― Я бы никогда.

― Ммммм, ― промурлыкал он. ― Самое меньшее, что ты могла бы сделать, это накормить меня.

― Как скажешь, ― пошутила я в ответ.

Несмотря на предупреждения, стол по-прежнему был завален тарелками с разнообразными фруктами и сладостями. Увидев пирожные с джемом питахайи (прим. пер.: Питахайя (драконий фрукт) ― Плод из семейства кактусовых. Имеет ярко-розовую кожуру с крупными зелёными чешуйками, внутри которой содержится белая или алая мякоть с тёмными точками) я взяла два для Остина. Я насмехалась над ним из-за того, что он любит то, что не имеет вкуса, но он отпарировал, что я привнесла в его жизнь достаточно вкуса, чтобы компенсировать это.

Мы подошли к столу с едой, и он взял банан ― мой любимый фрукт.

Рядом с пирожными я поставила черничный йогурт, потому что знала, что он любит чернику.

Остин взял цельнозерновое печенье, положил его рядом с бананом, хотя терпеть не мог цельнозерновую муку.

Мы продвигались, продолжая выбирать любимые блюда друг друга. Дойдя до конца, мы поменялись тарелками, продолжая традицию, которую начали много лет назад в кафетерии колледжа.

У них был шведский стол, и мы разошлись в разные стороны. Я находила что-то, что нравилось ему, и не хотела, чтобы он это упустил, поэтому добавляла это в свою тарелку, и в итоге она оказалась наполненной его любимыми блюдами. Когда мы пересеклись, я видела, что он делал то же самое. Мы обменивались тарелками, словно это было совершенно нормально. Нова и Вера всегда смотрели на нас, как на сумасшедших, но мы лишь смеялись и не видели в этом ничего необычного. Мы просто... с лёгкостью разгадали друг друга.

Я не считала нашу связь аномальной, но после прошлой ночи все переосмыслила. Я воспринимала все по-другому, поэтому, когда посмотрела на свою тарелку и увидела булочку с корицей, которую обычно не брала, не могла не улыбнуться.

Мы заняли место за одним из круглых столов, общаясь с другими гостями, не особо вникая в суть. Все шло прекрасно, пока внимание не переключилось на нас.

― Знаешь, Рэйлинн, когда я услышал о твоей свадьбе в Вегасе, решил, что это рекламный трюк. Особенно для столь выдающегося человека, ― пошутил один из мужчин, который делал глупые комментарии в первый вечер, и бросил сочувствующий взгляд на Остина. ― Между нами, мужчинами, она заманила тебя в ловушку ради рекламы? Для столь юного возраста ты уже состоявшийся человек. Это повышает ее... ― его взгляд переместился на меня, вернее, на мою грудь, и вернулся к Остину, прежде чем закончить: ― личную репутацию.

То, что кто-то, вроде кучки бестолковых девиц, болтает всякую ерунду, было в порядке вещей, но то, что мужчина говорит подобную фигню прямо мне в лицо, словно я слишком тупая, чтобы заметить вопиющее оскорбление, выводило меня из себя.

Успокойся, Рэй. Успокойся.

Я сделала глубокий вдох, напомнив себе о папиной кампании и важных спонсорах, наблюдающих за нами.

Мужчина начал смеяться над собственной шуткой, пока к нему не присоединились другие. Чего бы я только не отдала, чтобы запихнуть этот шоколадный рулет в виде полумесяца в его морщинистую старую глотку.

Я пыталась придумать социально приемлемый ответ, когда сквозь смех прорезался глубокий голос Остина.

― Нет, ― холодно заявил он. Он подождал, пока все перестанут смеяться, подергивающийся мускул на его острой челюсти был единственным намеком на то, что он не так спокоен, как казался. Когда глаза этого придурка наконец встретились с глазами Остина, он продолжил: ― Она моя жена, потому что я мечтал об этом с тех пор, как впервые увидел ее. Мне повезло, что она появилась в моей жизни. Она утерла мне нос в колледже, став лучшей в нашем классе по маркетингу. На самом деле Рэй очень востребована в различных компаниях, которые ценят ее богатые знания и опыт на таком быстро меняющемся рынке цифровых технологий. К несчастью для них, она слишком занята, помогая кампании своего отца, замещая его в их семейной компании и помогая развивать их благотворительный фонд, чтобы заниматься чем-то ещё. ― Остин повернулся ко мне лицом, и я была слишком потрясена его речью, чтобы задаться вопросом, как выглядело со стороны, когда он взял меня за подбородок и провел большим пальцем по скуле. Словно я была чем-то ценным. ― Я счастливчик и благодарен, что она находит для меня время.

Наступила тишина, но я была слишком занята, наслаждаясь теплом его пальцев, чтобы обращать на это внимание. Я подалась навстречу его прикосновению, едва заметно поцеловав его ладонь в знак благодарности.

― Я понятия не имел.

Мужчина неловко попытался оправдаться.

Я повернулась к нему лицом, выдерживая его взгляд, наслаждаясь тем, как он колеблется. Слишком часто на подобных собраниях присутствовали представители разных поколений, которые отказывались признавать, что мы живем не в те времена, когда женщины были лишь трофейными женами, которые должны были готовить ужин к их приходу домой. У нас был разум и навыки, чтобы перестать быть лишь трофеем, и мы были достаточно уверены в себе, чтобы нас воспринимали, как равных. Только когда заговорил кто-то другой, я, наконец, сжалилась над этим мудаком и отвернулась.

― Мой маркетинговый подход немного застопорился. Прошла уже половина года, и мы не добиваемся такого же увеличения прибыли, как раньше. У тебя есть какие-нибудь предложения о том, на кого или на что мне следует обратить внимание?

Я замерла на мгновение ― мгновение, которое хотела запомнить навсегда. Я была душой любой компании, глупышкой, позволяющей думать, что меня волнуют только социальные сети и внешность. Я была больше этого, и обычно меня не волновало, видят люди это или нет, потому что знала, что это так. Но, возможно, после минувшего года, проведённого с Боди, возможно, потому что Остин был рядом, и, возможно, после прошлой ночи, я хотела, чтобы меня воспринимали как нечто большее. Не знаю, но то, что мужчины за столом, смеявшиеся надо мной несколько секунд назад, теперь наклонились ко мне, словно я собиралась раскрыть самый тайный секрет, заставило меня сесть ровнее.

― Зависит от обстоятельств, ― ответила я, вживаясь в новую для себя роль среди мужчин.

― Каких? ― наседал он.

― В каком состоянии находится ваша деятельность сейчас и насколько гибким вы готовы быть, чтобы адаптироваться к нестандартному подходу. Теперь дело не только в дизайне вашей рекламы. Вам нужно нечто большее, чем просто картинка, которая привлекает людей. Вам нужно изучить все варианты рекламы, от билбордов до поиска влиятельных людей, которые упомянут вас в TikTok. Вы должны узнать своего клиента.

― Мы знаем своих клиентов, ― возразил кто-то.

― Уверена, что это ваш общий рынок, но с помощью доступных технологий вы можете узнать его лучше ― тенденции покупок, поиска ― и применить это в своем деле более детально. Кроме того, сделайте свою рекламу более социальной. Благодаря доступности связи люди хотят чувствовать, что они единственные, для кого создается реклама.

― Это смешно, ― усмехнулся он. ― Мы не можем продавать каждому индивидуально.

― Конечно, нет, ― согласилась я. ― Но именно для этого и нужны оптимизация искусственного интеллекта, прогнозируемая аналитика и квантовые вычисления.

― Квантовое что? Ты понимаешь, о чем она говорит? ― спросил он Остина.

Я посмотрела на Остина, чтобы оценить его реакцию и увидела, что он откинулся на спинку стула с широкой улыбкой.

― Это твоя стезя, детка, ― сказал он, пожав плечами, прежде чем запихнуть половину пончика себе в рот.

Все за столом ждали, когда я заговорю. Мне было не свойственно подводить восторженную аудиторию, поэтому, не издеваясь и не оскорбляя, я начала показывать, как они все ошибались, считая меня глупой девчонкой.

Мне удалось отделаться от них спустя час без каких-либо обещаний быть доступной в будущем. Они были правы, что сомневались во мне. Может, я и умна, но мне все равно нравилось быть мелочной сучкой, когда это было возможно ― особенно с кучкой мужчин, которым нужен был другой человек, чтобы помочь им вытащить голову из задницы.

Я была измучена и практически спала во время поездки домой. Остин вел машину, ритмично постукивая по рулю под музыку, играющую по радио, а я смотрела в окно и прокручивала в голове слова, сказанные им.

Она моя жена, потому что я мечтал об этом с тех пор, как впервые увидел ее.

Мне повезло, что она появилась в моей жизни

Благодарен, что она находит для меня время.

― То, что ты им сказал, ты правда это имел в виду?

― Конечно, ― ответил он, не сбиваясь с ритма.

Когда я больше ничего не спросила, Остин посмотрел на меня и поморщился, прочитав на моем лице вопрос, который я не задавала.

Тогда почему в Вегасе ты сказал другое?

Как бы я ни хотела слепо принимать комплименты сейчас, его оскорбления в Вегасе оставили след, который невозможно игнорировать.

Он крепко сжал двумя руками руль и сделал глубокий вдох.

― Послушай, Рэй, я наговорил много херни, когда был зол ― кучу дерьма. Но то, что я сказал им о тебе, было стопроцентной правдой.

― Спасибо, ― тихо сказала я.

Костяшки его пальцев оставались белыми, и я знала, что он сказал далеко не все, поэтому выжидала.

― Я... я был очень вспыльчив в детстве.

Его слова потрясли меня. Из всего, что я надеялась услышать, это было последним. Вспыльчив? Прежде чем мой разум успел завести меня не в те дебри, он продолжил:

― Я не затевал драк. За исключением случая, когда школьный хулиган приставал к девочке из-за ее косичек. И когда в старших классах поймал парня, пытавшегося лапать пьяную девушку. Или в колледже, когда... ― Он нервно рассмеялся, взглянув в мою сторону. ― Я не особо помогаю себе.

Одна из его рук ослабила смертельную хватку на руле, и он провел ею по волосам.

Я чуть не рассмеялась вместе с ним, потому что, хотя он думал, что компрометирует себя, он только подтвердил, что я была права насчет него все это время ― мое чутье в отношении Остина Колдуэлла не было ошибочным, как в случае с Боди. Облегчение развеяло мою тревогу, и впервые с того утра в Вегасе я смогла вздохнуть спокойно.

― В любом случае, ― продолжал он, ― я был вспыльчив в выражениях. Я мог использовать чью-то самую большую личную проблему и превратить ее в оружие для самозащиты. Проблема заключалась в том, что я терял контроль и заходил слишком далеко. Я ненавидел это ― ненавидел себя каждый раз, когда делал это. Поэтому пытался управлять гневом и изучал способы его контроля. Я не хотел быть подобным человеком. И знаю, что это дерьмовое оправдание, но тем утром в Вегасе я был потрясен, и пусковой механизм, о котором я даже не подозревал, сработал, и я отреагировал. Это было дерьмово, и ты не заслуживала этого.

Его кадык дергался, когда он продолжал время от времени украдкой поглядывать на меня, чтобы оценить мою реакцию. Если бы он не был за рулем, я бы обняла его. Вместо этого я решила извиниться перед ним. Он не единственным, кто был неправ в то утро, и я, возможно, спровоцировала его.

― Мне тоже жаль. Я не должна была говорить все те ужасные вещи, которые так тебя разозлили.

Он вскинул голову, нахмурил брови, посмотрел на меня, затем на дорогу и снова на меня.

― Это не твоя вина, ― заявил он, его голос был тверд. ― Ты не отвечаешь за мои действия. Я отвечаю. Неважно, что ты делаешь, я отвечаю за свои поступки, и в тот момент я повел себя как мудак.

Огонь прожег путь от горла до самых глаз. Когда в последний раз меня не обвиняли? И только тогда я поняла, что за последний год Боди вылепил из меня человека, который постоянно извиняется.

Много раз мама говорила, что я не отвечаю за поступки других людей, что бы они ни говорили. Я знала это. Знала это. Но Боди самым тонким образом подтачивал эту уверенность, и я не замечала этого до сих пор ― пока Остин не напомнил, как все должно было быть. Пока он не напомнил мне, кем он был на самом деле.

― Рэйлинн, ― сказал он, когда я не ответила. ― В том, что произошло там, виноваты мы оба, но это не дает мне права терять самообладание. Это не дает мне права причинять тебе боль. Я не хочу причинять тебе боль.

― Знаю. ― И я знала. Знала Остина. Я знала его как свои пять пальцев, и восстановление уверенности в себе значило больше, чем его извинения. ― Спасибо, Остин.

Он нежно улыбнулся мне, а затем снова переключил свое внимание на дорогу.

Я изучала его строгий профиль и думала, что нам нужно поговорить о том, что делать дальше. Сейчас, в машине, было бы самое подходящее время. Но в этот момент другой разговор не имел значения. С меня свалился груз, о котором я и не подозревала. Я хотела насладиться охватившим меня облегчением, а не сталкиваться с неразрешенными проблемами.

Проблемы, которые могут все разрушить и завершить ужасным образом ― которые могут положить конец всему.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Остин

Рэй: Спасибо за выходные.

Я посмеялся над селфи, которое она, должно быть, сделала, когда я этого не заметил. Ее карие глаза были широко раскрыты, и в них явно светилось озорство, когда она поймала меня, пока я тряс головой на заднем плане. Когда я перестал разглядывать фотографию, в моей голове всплыл образ её прекрасной усмешки в тот момент. Она прислала это фото, чтобы смутить меня, но я не мог перестать разглядывать ее лицо с самой красивой улыбкой.

Вчера я высадил ее у квартиры после того, как мы ехали домой, устроив в машине караоке. Рэй пригласила меня войти, и мне было физически больно отказаться, но я это сделал. Должен был.

Рэй постоянно говорила о том, что не хочет, чтобы ее ограничивали, и после великолепно проведённых выходных последнее, чего я хотел, ― это испытывать судьбу. Мне нужно было показать, что она может жить своей жизнью и быть самой собой, оставаясь при этом моей женой. Я любил ее. Любил ее такой, какой она была, и не хотел ничего в ней менять.

Я хотел, чтобы она была той дикой и свободной девушкой, которую я встретил в колледже. Просто я хотел, чтобы она была дикой и свободной рядом со мной.

Поэтому отказался и отправился домой, чтобы маяться с синими шарами всю оставшуюся ночь. Даже дрочка в душе под образы, навсегда запечатлевшиеся в моем сознании, не помогла.

Я: Было весело.

Вместо того чтобы рассказывать ей, в каком восторге от прошедших выходных, я упростил задачу и добавил фотографию ― ту, которую сделал тайком, когда она спала с открытым ртом и, возможно, пускала слюни, если увеличить снимок.

Я: И этот снимок мне нравится больше. Достоин Instagram.

Рэй: ОМБ! Как тебе удалось его сделать?

Я: Тайком.

Рэй: Он ужасен.

Я: Не согласен. Мне нравится.

Я чуть было не пошутил по поводу того, что это напомнило мне о том, как широко она раскрывает рот в отношении других вещей, но, опять же, решил не усложнять ситуацию. Особенно по смс. Каким-то образом нам удалось избежать разговора по дороге домой, и теперь мы пребывали в подвешенном состоянии.

Рэй: К черту. Я выкладываю. Мы можем поступать, как Райан Рейнольдс и Блейк Лайвли, выкладывая неудачные фотографии друг друга.

Я: Удачи в получении моей фотографии. У меня нет неудачных.

Рэй: У меня глаза закатились.

Кстати, не обсуждать произошедшее между нами было легко, когда наша дружба снова протекала в шутливой манере. Просто теперь я знал, какова она на вкус и на ощупь. Дни спустя я все еще чувствовал вкус ее соков во рту и надеялся, что он никогда не исчезнет.

― Почему ты улыбаешься? ― спросил Кинг на следующий день.

Я перестал пялиться на скриншот, который только что прислала Рэй, с комментарием к ее посту в Instagram о том, что мы забавная пара.

― Я счастлив, ― легко ответил я.

― Я так понимаю, выходные прошли хорошо.

― Ага.

― И? Выкладывай, братан, ― потребовал Кинг.

Он написал мне в вечер нашего возвращения, но я ответил, что мы поговорим за обедом.

― Кто ты? Сплетник? Тебе нужно, чтобы я разлил чай?

Официант как раз принес нашу еду, Кинг все это время смотрел на меня, видимо, не оценив мой голос гламурной киски.

― Ха! Нет, ― сказал он, как только мы остались одни. ― Я просто хотел выяснить, не вышло ли все боком.

― Ага, ну конечно.

― Ладно. Итак, что там произошло?

Откусив от своего бургера, я выиграл себе немного времени, чем заслужил еще один понимающий взгляд Кинга. Мгновение я думал, не говорить ему ― оставить эти моменты при себе, но, честно говоря, кроме Рэй, у меня был только Кинг. Я не был близок со своим братом, и я был из тех парней, для которых качество в дружбе важнее количества.

И мой опыт оставил ощущение, что я должен ему все рассказать. Мне нужен был кто-то, кто выслушал бы меня. Я был чертовски уверен, что Рэй, вероятно, уже все выложила девочкам. Поэтому, как только проглотил, я все рассказал, как есть.

― Мы занимались сексом.

― Ну наконец-то, бл*дь.

Он хлопнул ладонью по столу, прежде чем вскинуть руки вверх, привлекая к себе немало пристальных взглядов.

― Чувак, ― отчитал я его.

Ему было все равно. Он прижал руку к груди и улыбнулся, как отец, гордящийся тем, что его сын потерял девственность или что-то в этом роде.

― Ну и все было так, как ты себе представлял? ― спросил он.

― Намного, бл*дь, лучше Она...

Я с трудом подбирал слова, чтобы описать нашу ночь.

― О, черт.

― Что?

Улыбка исчезла с лица Кинга.

― Ну ты и влип.

― Ты уже говорил мне об этом, ― невозмутимо ответил я.

― Нет, это была всего лишь моя шутка о том, что ты подкаблучник. Теперь ты по-настоящему влип.

― Не понял.

Он изучал меня, качая головой, так, словно я сказал ему, что мне осталось жить две недели, если не смогу добыть миллиард долларов, и он знал, что мне конец.

― Какого хрена, чувак? ― снова потребовал я.

― Она бросит тебя.

― Что? Нет.

― Да ладно, Остин. Вы хоть договорились быть вместе по-настоящему? Вы планировали совместное будущее в эти выходные? Она так же счастлива, как и ты, или она типичная Рэй и ищет выход из сложившейся ситуации?

― Я... я не знаю, в каких мы сейчас отношениях.

Его лицо исказилось.

― Как ты можешь не знать?

Я опустил взгляд на покрытую царапинами столешницу, приготовившись получить еще больше дерьма, чем раньше, и ища выход, прекрасно зная, что его нет.

― Мы не обсуждали это, ― пробормотал я.

― Что, прости?

Я закатил глаза, зная, что он меня услышал.

― Боже. ― Он откинулся на спинку стула. ― Серьезно?

― Послушай, до этого просто не дошло.

У него буквально отвисла челюсть, он продолжал на меня пялиться.

― Я знаю. Хорошо? Знаю, ― начал защищаться я. Мне не следовало разбалтывать ему все. Теперь я вынужден сидеть здесь под его скептическим взглядом и сталкиваться со всем, что идет вразрез с логикой. ― Я... я не знаю, что она думает, и я... я не хочу, чтобы произошедшее между нами было на один раз.

― Остин, Рэй не строит отношений.

Его смягченный тон заставил меня вздрогнуть. Такое ощущение, что он уже списал меня со счетов, даже не услышав подробностей.

― Ей не нравятся ограничения, ― поправил я. ― Я могу показать ей жизнь без границ. Я могу показать ей, каким хорошим может быть брак, в котором она не будет себя чувствовать, загнанной в ловушку.

― Братан, что ты делаешь? ― тихо спросил он.

― Пытаюсь.

― Пытаешься сделать так, чтобы тебе разбили сердце?

― Нет, конечно, нет. ― Я глубоко вздохнул и провел рукой по лбу, где начиналась пульсирующая головная боль. ― Знаю, сейчас это звучит неправдоподобно, но эти выходные были безумными. Все изменилось. Я увидел в ней ту сторону, о существовании которой она даже не подозревала.

― Что это значит?

― Она ревновала. Она увидела Обри и...

― Твоя бывшая невеста была там? ― Кинг покачал головой, словно пытаясь расставить все детали по местам. ― Что за хрень?

Я рассмеялся

― Да. Как я уже сказал, безумие.

― Ладно, начнем с самого начала.

К тому времени, когда я перешёл к нашим извинениям в машине по дороге домой, Кинг перешел с воды на пиво, и его брови практически слились с линией роста волос.

― Это полный п*здец, ― сказал он, осушая свой стакан.

― Знаю, ― рассмеялся я. ― Все не так просто, как раньше. Я показал часть себя, которой обычно не делился с ней, и она впустила меня. Что-то произошло в эти выходные. Что-то изменилось, и если у нас есть шанс все наладить, то это он.

― А если ты ошибаешься?

Всего четыре слова. Достаточно простой вопрос. Но я пока не хотел об этом думать.

― Тогда я разберусь с этим.

― Ты готов пожертвовать дружбой ради этого?

― Я уже это сделал, ― честно ответил я. ― Я не могу... не могу быть просто друзьями. Я был на грани еще до того, как мы отправились к партнеру ее отца. Я изнемогал... видя ее с Боди. Вегас был последней каплей.

― Да, брак по пьяни располагает к этому, ― отшутился он.

Я отмахнулся от него в тот момент, когда завибрировал мой телефон. На экране высветилось ее имя, и испытываемый страх от предстоящего разговора улетучился.

Рэй: Хочешь зайти? Начинается «Холостяк».

Кинг увидел сообщение и покачал головой.

― Это что, какой-то секс-сигнал?

― Нет. Возможно? То есть, не знаю.

― Боже, ― простонал он, закатив глаза.

― Не имеет значения, каким будет сегодняшний вечер. Мне нужно, чтобы все изменилось. Мне нужно показать ей, что между нами может быть что-то другое. Я не собираюсь становиться парнем, который трахнет ее и позволит уйти.

― Значит, ты собираешься пойти к ней, но не будешь трахаться?

Я попытался представить, что не прикасаюсь к Рэй, находящейся рядом со мной, ― не овладеваю ею, чтобы попробовать еще раз, ― и возненавидел это. Но мне нужно было показать ей нас со всех сторон, какими могли бы быть наши отношения, поэтому стиснул зубы и, встретившись взглядом с Кингом, решительно кивнул.

― Ох, бл*дь, удачи, братан, ― засмеялся он.

― Все будет хорошо. Я годы проводил рядом с ней, не занимаясь сексом.

Он с сомнением хмыкнул, прежде чем стать серьезным.

― В конце концов, вам придется поговорить о том, что будет дальше.

― Знаю.

― Если ты пойдешь к ней, то, вероятно, ваш разговор состоится сегодня вечером.

Я сглотнул, пытаясь успокоиться.

― Да. Я знаю.

― А если все пойдет не так, как надо?

Сделав глубокий вдох, вспомнил о второй части нашей сделки.

― Несмотря ни на что, она должна поехать со мной к моей семье, и если все пойдет прахом, то я сделаю все возможное, чтобы все исправить. Я не сдамся без боя.

Кинг рассмеялся, зная, когда нужно прекратить давить. Он знал, каким упрямым ублюдком я могу быть. Поэтому покачал головой и улыбнулся.

― Удачи, чувак.

Она мне понадобится.

Я: Тогда до встречи.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Рэйлинн

― Ты... ты нарядилась? ― спросила Нова, придвигаясь ближе, чтобы изучить меня через экран компьютера.

― Я всегда нарядная, ― беспечно защищаюсь я.

Вера с сомнением посмотрела на меня из своего квадрата экрана.

― Не для эпизода «Холостяка».

― Сегодня все немного иначе. Я всегда прилагаю больше усилий, когда ко мне приходят гости.

Вера рассмеялась, заработав от меня свирепый взгляд.

― Не для Остина, ― заявила Нова.

― С каких пор я не наряжаюсь для него? ― рассмеялась я.

― Ты никогда не наряжалась для него, ― сказала Нова. ― Каждый раз, когда он приходит, ты выглядишь как бродяга.

Я закатила глаза, пытаясь вспомнить, что обычно ношу в его присутствии. Проблема заключалась в том, что обычно я не трахалась со своим лучшим другом и не думала о том, как выгляжу, находясь рядом с ним. Обычно это был бы очередной вечер понедельника, когда он приходил на ужин, как одна из моих подруг. После выходных я могла поклясться, что перестала воспринимать Остина, как одну из моих девочек.

Но я все еще не была готова признать, что, возможно... просто возможно, приложила немного больше усилий, готовясь к нашей встрече. Возможно.

Не думаю, что они позволят мне выйти сухой из воды.

― Один раз на твоих трениках была дырка, ― обвинила Вера.

― Они мои любимые и счастливые.

― У них была дыра на ягодице. И не маленькая, ― продолжала она.

― Боже, я думала, у Остина случится сердечный приступ, когда ты наклонилась, ― сказала Нова.

Обе женщины разразились смехом, пока я пыталась вспомнить о том, как Остин разглядывал меня.

― Что? ― спросила я, ничего не припомнив.

Конечно, может быть, он и разглядывал меня, но это не шло ни в какое сравнение с тем, как он смотрел в прошлые выходные. Я бы запомнила это. Черт, я была уверена, что не забуду ощущение его взгляда, сжигающего меня заживо, до конца жизни.

― Ах, да, ― задумчиво произнесла Нова. ― Тогда ты отрицала, что Остина к тебе влечёт.

Я готова была вступить в спор, чтобы оспорить их слова, но не смогла произнести ни слова, открывая и закрывая рот, словно рыба. Они годами твердили одно и то же, но я отмахивалась от этого. Мужчина отказался от возможности переспать со мной. Как, черт возьми, он мог хотеть меня, когда мог иметь?

Несмотря на то, что отрицать это было уже не так легко, когда Остин явно был более чем увлечен в эти выходные, я не хотела признавать очевидное, потому что не знала, что это значит. Так что мне ничего не оставалось, кроме как насмехаться, закатывать глаза и покачивать головой.

― О, так мы будем продолжать отрицать это? ― спросила Вера.

― Мне показалось, ты сказала, что она призналась, что он ей небезразличен, ― сказала Нова.

― Так и есть, ― защищалась Вера. ― Именно поэтому я и решила, что на ней сейчас топ.

― И макияж, ― добавила Нова.

Они разговаривали так, словно были единственными на связи.

― Эй, сучки, я прямо здесь, черт возьми.

― Ага, ― согласилась Вера. ― Итак, объясни, что происходит. Что изменилось, что заставило тебя вернуться к отрицанию? Что случилось?

― Я не... ― Мое слабое отрицание угасло, погрузив нас в тишину. Они продолжали выжидающе смотреть на меня, пока я больше не могла этого выносить. ― Что? ― огрызнулась я.

― Мы ждем продолжения, ― сказала Вера, взмахнув рукой, чтобы я продолжила.

― Продолжение чего?

Отрицай. Отрицай. Отрицай.

Нечего обсуждать.

Не в чем признаваться.

Не-а.

Отвожу глаза.

Они продолжают пялиться на меня. Нова начинает напевать песню «Jeopardy», а Вера откинулась в кресле, выжидая.

Сучки.

Лучшие сучки в мире и те, от кого, как известно, мне не стоило даже пытаться что-то скрывать. Я знала, что встретиться с ними лицом к лицу означало встретиться лицом к лицу с тем, что я пыталась скрыть в самых глубинах своего сознания, чтобы не видеть очевидного.

Я не хотела ни в чем признаваться.

Но чем больше они пялились, тем сильнее мне хотелось все выложить. Я боролась, как могла, но не смогла сдержаться.

― ЛАДНО! ― крикнула я. ― О, боже! Мы переспали, и это был лучший секс в моей жизни, ясно? ― Их глаза комично расширились от моего срыва, но я еще не закончила. Теперь, когда я начала, меня невозможно было заткнуть. ― И о, мой гребаный бог. У него такой огромный член, я и представить такого не могла. И его рот. Охереть. Он говорит самые непристойные вещи, словно обращается прямо к моей киске, прежде чем сделать с ней еще более неприличные вещи.

― Да, ― крикнул кто-то за кадром. ― Да, бл*дь! Говорил же тебе, черт возьми.

― Это Паркер? ― спросила я. ― Что, черт возьми, там происходит?

― Блин, ― прошипела Нова.

Затем я вижу, что она берет бумажник и достает оттуда купюру.

― Я же говорил, что они трахнутся, ― сказал Паркер, выхватывая у Новы сотню, прежде чем посмотреть на экран. ― Скажи Нико, что он может заплатить мне в следующий раз, когда мы увидимся.

― Вы что, бл*дь, издеваетесь? ― взвизгнула я. ― Еще одно пари?

Вера закатила глаза и преувеличенно вздохнула.

― Раньше ты была инициатором ставок.

― Когда?

― Как насчет того, сколько рюмок текилы потребуется Нове, чтобы станцевать на барной стойке?

― Не так уж и много, ― пробормотала я, тряхнув головой, чтобы сосредоточиться. ― Но это другое дело.

― Ох, да брось, ― воскликнула Вера. ― Это не так, и ты это знаешь. Ты просто надулась, потому что внезапно именно у тебя появились проблемы с парнем.

Я распалилась, как и на протяжении всего нашего разговора.

― Я Рэйлинн, мать ее, Вос. У меня нет проблем с парнями.

― И все же ты здесь, ― сказала Вера с излишним злорадством.

― Кстати, что дальше? ― спросила Нова. ― Вы теперь вместе?

Я фыркнула, просто чтобы усилить эффект отрицания.

― Нет.

― Эммм... ладно, ― медленно сказала она. ― И что дальше?

На этот раз я не смогла издать ни звука ― ни насмешки, ни фырканья, ни возгласа, потому что не это ли вопрос на миллион долларов. Я сглотнула, когда выражения их лиц изменились с ожидающих на знающие.

― Мы еще не говорили об этом, ― призналась я, поморщившись.

Две мои лучшие подруги ахнули в унисон, прижав руки к груди.

― Я потрясена, ― заявила Нова.

― Я тоже, ― добавила Вера нежным тоном. ― Никогда бы не подумала.

― Вы такие шутницы, бл*дь, ― отчеканила я.

― Да, мы уморительны, ― сказала Нова.

― И мы знаем тебя, ― объяснила Вера. ― Конечно, ты будешь избегать разговора с Остином о том, что у вас был секс, и о том, что делать дальше.

― Так почему вы спрашиваете?

― Мы не спрашивали, ― сказала Вера. ― Мы хотели знать, что ты собираешься делать.

― Что ты хочешь, чтобы произошло дальше? ― уточнила Нова. ― Ты собираешься дать шанс вашему браку?

― Нет. Нет, ― тут же возразила я. ― Я не хочу быть замужем. Я не могу.

― Или можешь, ― размышляла Нова.

― Я же говорила, что не собираюсь выходить замуж. Брак не для меня.

― Люди меняются, ― мягко сказала она.

― Не в этот раз! ― огрызнулась я. ― Я... я не могу. И понятия не имею, что будет дальше, и не знаю, как об этом говорить, и не хочу, потому что не знаю, как это выглядит, поэтому избегаю этого, словно маленькая сучка. Понятно? Я жалкий трус.

― Рэйлинн... ― тихо сказала Вера, но я не могла справиться с этим прямосейчас. Я не хотела справляться ни с чем из этого.

― Все, что мне известно, это то, что у меня был лучший секс в моей жизни с лучшим другом, и что я должна навестить его бабушку и дедушку в следующие выходные, так почему бы просто не насладиться временем, которое у нас есть, оставаясь женатыми. Какой смысл говорить об этом сейчас и планировать хреновые сценарии? Не хочу все усложнять. Особенно, если в этом нет необходимости.

― Хорошо, ― сказала Вера, сбивая меня с толку.

Я ожидала еще как минимум пятиминутной перебранки.

― Хорошо?

― Да, хорошо. Если тебя это устраивает, то все нормально, ― сказала Нова.

― Мы позволим тебе пока спрятать голову в песок, ― объяснила Вера. ― Но поскольку мы твои друзья, мы также хотим предупредить, что ты откладываешь то, с чем тебе придется столкнуться в какой-то момент, и чем дольше ты откладываешь, тем хуже будет.

― Это словно бомба замедленного действия, в конце концов, она все равно рванет, ― добавила Нова.

― Может и нет, ― с надеждой предложила я. ― Возможно, мы и думать забудем об этом, и все станет как прежде.

Их вымученные улыбки не вселили в меня надежды. Они могут позволить мне делать вид, что ничего не произошло, но не собирались притворяться, что верят в ту ложь, которую я сама себе внушаю.

― Слушайте, ― вздохнула я. ― Вы можете допросить меня позже. Остин будет здесь с минуты на минуту, и в данный момент у меня нет лучшего ответа.

Вера подняла руки в знак капитуляции.

― Мы назначим официальную дату для нового перекрестного допроса.

― Да, а пока что мы будем обсуждать в групповом чате, отправится ли Лейла сегодня домой, ― сказала Нова, возвращая разговор к более безопасным темам, таким как обсуждение телешоу в понедельник вечером.

Я ухватилась за безопасную тему, чтобы избежать серьезного разговора.

― Боже, я очень надеюсь на это. Думаю, она самая худшая за всю историю этого шоу.

― Домохозяйки самые бе-зум-ны-е, ― согласилась Вера, заставив нас рассмеяться. Когда мы успокоились, она улыбнулась мне. ― Ты сегодня выглядишь сногсшибательно.

― Знаю, ― сказал я, надув губы.

Вера закатила глаза, но рассмеялась.

― Передавай Остину привет.

― Одну минуточку, ― сказала Нова, прежде чем мы завершили беседу. Она наклонилась поближе к экрану и прошептала: ― Насколько у него большой?

― НОВА! ― закричал Паркер.

Она резко посмотрела в сторону.

― Мне просто любопытно. Черт. Ты же знаешь, что я хочу только тебя.

― Ух ты, ― воскликнула Вера. ― Паркер превратил тебя в шлюху. Раньше ты краснела при упоминании о пенисе.

― Моя малышка растет, ― сказала я, вытирая фальшивую слезу.

― Ей не обязательно знать размер чужого пениса, ― заявил Паркер.

― Конечно, нет, рок-звезда, ― успокоила его Нова, прежде чем снова повернуться к камере, и спросить одними губами, насколько большой?

Я развела руки в стороны, изучая их, а затем раздвинула их еще больше, разинув рот.

Мои девочки подняли большие пальцы вверх, а затем завершили разговор.

Понимая, что Остин может появиться с минуты на минуту, я побежала в ванную, чтобы освежить макияж. Я рассмеялась, взъерошив волосы. Девочки были правы ― как обычно. Возможно, я слишком старалась для Остина. Возможно, я выбрала топик с кружевом над декольте, потому что хотела, чтобы он снова пожирал меня глазами.

И что? Это не значит, что я хочу остаться в браке или что-то в этом роде.

Я посмотрела в темно-карие глаза в зеркале ― такие знакомые, но в то же время чужие, светящиеся возбуждением, которого я раньше не видела. Я старалась жить на полную катушку, не взирая на обстоятельства, но в последнее время делала именно то, в чем меня обвиняли ― зарывала голову в песок. Потому что, по правде говоря, знала, что исход игры, в которую играли мы с Остином, будет тяжелым. Я просто не знала, каким именно будет результат.

Что я точно знала, так это то, что не могу состоять в браке. Просто не могу.

И я знала, что не хочу потерять Остина как друга.

Знала, что нам придется притворяться женатыми еще как минимум неделю.

Знала, что хочу провести эту неделю, исследуя его тело, как свою личную игровую площадку.

Знала, что мне необходимо, чтобы он снова оказался внутри меня.

Знала, что мне нужно, чтобы он владел моим телом с той интенсивностью, которая подвластна только ему.

Я знала, что даже мысли об этом наполняют меня неведомым теплом, которого я не чувствовала раньше.

И я также осознавала, что не хочу знать, что это за тепло.

Так что, прежде чем я увижу то, от чего не смогу отказаться, я моргнула, отвернувшись.

И как раз в этот момент раздался стук в дверь.

Мое сердце затрепетало в бешеном темпе, стремясь к нему не меньше, чем мои ноги. Сделав глубокий вдох, я изо всех сил постаралась выглядеть отстраненной и открыла дверь.

― Привет, незнакомец.

― Экспресс доставка.

Его веселость при приветствии медленно испарялась, его взгляд переместился на полоску декольте, на обнаженную кожу между шнурками, удерживающими две стороны топа. Мои соски затвердели под его взглядом, и я прикусила губу, пытаясь сдержать улыбку, зная, что он видит, как реагирует на него мое тело.

Девочки могли быть правы во многом, но они ошибались в том, что я не замечала, как Остин смотрит на меня. Я не пропускала того, как он ласкает глазами моё тело. Его взгляд зажигал меня словно спичку.

Мне нужно было затащить его внутрь, чтобы он мог что-то с этим сделать.

― Ты зайдёшь или будешь наблюдать из коридора?

Он моргнул и покачал головой.

― Извини. Куда мне это положить?

― Туда, куда обычно кладёшь, ― рассмеялась я.

Мы с Остином провели множество вечеров за поеданием пиццы. Не было никаких причин, кроме, возможно, прилива крови к паху, чтобы он не знал, куда положить принесенную еду.

― Да, да. ― Он прошел мимо меня и направился на кухню.

Я не знала, чего ожидать от сегодняшнего вечера, но была готова ко всему. Мы будем целоваться? Мы не целовались с того самого утра, когда я подошла к нему, но мечтать не вредно. Мы будем вести себя нормально? А знаем ли мы, что такое норма? У меня были одни вопросы без ответов. Тем более что с той ночи он не дал мне ни единого намека на то, что у него на уме.

Черт, я попросила его подняться, когда мы подъехали к моему дому, но он отказался. Часть меня задавалась вопросом, только я надеялась на большее, даже не озвучивая это вслух. Я отбросила эту мысль, не обращая внимания на то, как у меня засосало под ложечкой.

Вместо этого решила вести себя как обычно. Как и всегда, когда мы проводили время вместе. Конечно. Проще простого.

― Ну, как дела на работе? ― спросила я, следуя за ним, и в тот же момент провалила свой план, начав пялиться на его задницу.

Остин положил пиццу на стол и взял с верхней полки бокал для вина.

― Хорошо. Завершаю проект.

Я достала из морозилки пивную кружку, которую хранила для него, и пиво из холодильника.

― Приложение «Фокус»?

Он достал открывалку и открыл бутылку вина и пива.

― Да. Оно довольно крутое. Они предлагают денежное вознаграждение за выполнение каждого задания.

Я налила пиво и вино, пока Остин доставал тарелки.

― О, это забавно. Какой дизайн они использовали?

Он положил на мою тарелку кусочек мясной и кусочек вегетарианской пиццы, а на свою навалил неприличное количество мясной пиццы.

― Довольно уникальный дизайн. Я получил определенную свободу творчества.

Я добавила еще один кусочек в его тарелку, потому что знала, что, в конце концов, он захочет еще. Так было всегда.

― Здорово. Держу пари, им понравилось. У тебя есть фотографии?

Оостин взял салфетки и тарелки и направился к дивану, а я взяла стаканы.

― Да. Давай устроимся поудобнее.

Он вытащил из кармана телефон, а затем плюхнулся на диван. Я села у подлокотника и вытянула ноги настолько, чтобы ступни упирались в его теплое бедро.

У меня буквально отвисла челюсть, когда он передал мне свой телефон.

― Вау, Остин. Это потрясающе.

Черно-белое сочетание геометрических фигур образовывало горный массив с названием компании, написанным белым шрифтом. Настоящее удовольствие получаешь, когда присматриваешься и видишь, что каждая фигура представляет собой изображение обычной повседневной задачи.

― Я подумал, что это отражает, как приложение позволяет сосредоточиться на общей картине, даже если все происходит в фоновом режиме. Это успокаивает.

― Идеальный дизайн.

Я вернула ему телефон, одарив его гордой улыбкой.

― Спасибо.

― Ты так мило краснеешь.

― Пофиг. Давай смотреть шоу цыпочек.

― Ой, да ладно. Тебе оно нравится.

Остин безразлично пожал плечами и запихнул в рот огромный кусок, но я все равно заметила, как от улыбки подергивается его щека.

Примерно половину шоу я наблюдала за ним, выискивая любой намек на что-то большее. А потом ругала себя за то, что больше секса, вероятно, не было лучшим решением для исправления нашей ситуации. Хотя, черт возьми, казалось, что это отличное решение. Потом я начала задаваться вопросом, как это может навредить, ведь мы уже спали вместе. Потом подумала, не было ли в его голове такого же беспорядка, как и в моей, или он был заинтересован в девушках из шоу, мечтая устроить с ними тет-а-тет. Эта мысль ― наряду с другими ― вызвала у меня тошноту.

― Можешь представить себя одной из этих участниц? ― спросил он, вырывая меня из вихря мыслей.

Я смотрела на девушек в сверкающих платьях, смешавшихся, словно брызги шампанского.

― Если бы я оказалась там, они, взглянув на меня, поняли, что перед ними победительница.

― Серьезно? ― проговорил он.

― О, да. Я потрясающая. Но они все уступят, потому что захотят быть моими подружками. За исключением Лейлы, ― усмехнулась я, глядя на длинноногую брюнетку с безумными глазами на экране. ― Она отстой. Никому не нужна фальшивая, стервозная подруга.

Он мудрено кивнул.

― Я бы оставил их всех ― в качестве гарема.

Я ударила его ногой, смеясь.

― Потаскушка.

Он засмеялся.

― Не-а. Я даритель.

― Что есть, то есть, ― сказала я, прежде чем подумать о последствиях.

Остин отпил напиток и закашлялся, выплеснув часть золотистой жидкости обратно в стакан.

В моей груди вспыхнула надежда. Может быть, Остин не так спокоен, как кажется. Как только он успокоился, я поднажала еще немного.

― А ты уверен, что можешь что-то подарить, ― сказала я, пристально глядя на его промежность.

― Рэйлинн... ― сказал он, его щеки стали румяными.

― О, смотри-ка, ― поддразнила я. ― Ты снова краснеешь, когда я флиртую с тобой?

Он вздохнул и потер лоб.

― Я имею в виду... Ты уже знаешь, как много я могу дать. ― Я выгнулась дугой, натягивая рубашку на груди и слегка проведя пальцем по линии декольте. Его глаза так сильно пылали, что я боялась, что моя рубашка разорвется.

Его челюсть сжалась, а мышцы напряглись под черной футболкой, туго обтягивающей его мускулистые руки. Я затаила дыхание, готовясь к атаке, предчувствуя, как его руки и рот поглощают меня.

Вот только... он так и не начал действовать.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Рэйлинн

В следующее мгновение Остин встал и ушел, оставив меня сидеть и смотреть на его удаляющуюся спину с отвисшей челюстью.

Какого черта?

Я моргнула, словно это могло вернуть меня к тому моменту, когда он сидел передо мной, пытаясь придать его реакции смысл.

Я ничего не поняла.

Тряхнув головой, отбросив замешательство, отправилась за ним. Меньше всего я ожидала увидеть его на кухне, схватившимся руками за стойку, с низко опущенной головой между сгорбленными плечами.

Мое сердце дрогнуло, устремляясь к другу, который выглядел страдающим. Я редко видела Остина таким расстроенным, и мне хотелось все исправить, хотя я не понимала, что произошло. Медленно приблизившись, протянула руку, чтобы осторожно коснуться его плеча. Его мышцы напряглись, но он не отстранился.

― Остин, с тобой всё в порядке?

― Знаешь, как мне было трудно, ― начал он, его голос был гортанным, ― не схватить тебя, как только ты открыла дверь? Не подхватить тебя и не прижать к стене. Не сорвать этот клочок ткани и не полакомиться твоими сиськами.

Его слова, словно электрические токи, пронзили мое тело, зажигая соски и киску еще до того, как мой мозг смог все осознать. У меня перехватило дыхание, когда он поднял голову и встретился со мной горящим взглядом.

― Черт возьми, Рэйлинн. Я весь эпизод представлял, как проталкиваю свой член между твоими сиськами ― сжимая каждую и обхватывая ими свой член, пока не кончу.

― Я... я не понимаю.

Слова вырывались между судорожными вдохами. Нарисованный им образ затуманил мой разум, сбив с толку. Почему он этого не сделал? Почему не взял меня?

Он посмотрел вниз на кухонную стойку.

― Я понятия не имею, что за хрень происходит между нами, Рэй. Я не знаю правил. Не знаю, что будет дальше, чего ты хочешь, или что это значит.

К намокшим трусам прибавилась паника.

Черт. Черт. Черт. Черт. Как ответить на это?

Делая все возможное, чтобы успокоиться, я обдумывала свои варианты. Может быть... Может быть, мне не нужно давать ему точный ответ. Возможно, незнание и есть ответ.

Приняв решение, я сократила расстояние и поднырнула под его руки, зажимая себя между стойкой и его большим телом, заставив его встретиться со мной взглядом.

― Я тоже не знаю. ― Я изучала изгиб его губ, линию челюсти и едва заметные морщинки вокруг глаз. Дрожащей рукой коснулась каждой черточки, связывая себя с ним. ― Но что я знаю точно, так это то, что мне необходимо, чтобы ты снова оказался внутри меня. Мне необходимо чувствовать тебя, ― призналась я. Я не могла смотреть ему в глаза ― не могла смотреть, как он отворачивается от меня. Поэтому вместо этого провела большим пальцем по его мягким губам и произнесла слово, которое мог заставить меня сказать только он. ― Пожалуйста.

Словно перерезав ножницами тонкий шнур вокруг контроля, он сорвался. Выпрямившись, обхватил мою челюсть, прижал к себе и поцеловал.

Но это был не просто поцелуй. Остин контролировал меня. Опустошал. Заявлял на меня права.

Меня должно было напугать то, насколько грубым он был. Тревогу вызывало то, как его большой палец впился мне в челюсть, заставляя открыть рот, но все, что мне нужно было сделать, это вдохнуть его знакомый запах и вспомнить, кто меня обнимал. Один вдох, и я расслабилась в его объятиях, отпустив себя настолько, что поняла, как мне это нравится.

Мне нравилось находиться в его объятиях.

Нравилась боль в челюсти.

Мне нравилось все происходящее.

Подобно дикарям, мы набросились друг на друга, голодные и отчаянные. Остин схватился за мой топ и грубо дергал, пока шнуровка не поддалась настолько, что обнажила мою грудь. Его рот спускался вниз по моей шеи до груди, прикусывая соски. В то же время наши руки лихорадочно двигались, избавляя от одежды друг друга.

Я освободила его член, готовая подрочить, упасть на колени и попробовать его на вкус, когда мир перевернулся.

Он рывком развернул меня, надавливая ладонью на спину до тех пор, пока моя грудь не прижалась к холодной стойке. Он удерживал меня в таком положении, стягивая мои брюки настолько, чтобы раздвинуть ноги.

― Остин, ― захныкала я.

Не знаю, о чем умоляла. Мне просто нужно было произнести его имя ― напоминание о том, что это он.

― Мне нужно больше места. Необходимо оказаться внутри тебя. Не двигайся, ― приказал он, проведя рукой по моей спине вниз, и схватил меня за бедро. Приподнял меня на цыпочки, удерживая на месте.

Толстая головка его члена, поглаживающая мой вход, была единственным предупреждением, прежде чем он проник внутрь. Я вскрикнула, прижавшись лбом к столешнице, когда мое тело самым восхитительным образом раскололось надвое.

Не было ни нежных ласк... ни сладкой разминки... ни непристойных слов, чтобы сделать меня еще более влажной.

Они были не нужны.

Звуки того, как он вгонял свой член в мою мокрую п*зду, смешивались с моими криками и его стонами. Резкий шлепок моей руки по стойке, прежде чем она сжалась в кулак, совпал со звуком удара его бедер о мою задницу.

Остин навис надо мной, загоняя в клетку ― но не для того, чтобы заманить в ловушку. Он сделал это, чтобы я не взлетела, когда он разобьет меня вдребезги. Я снова ударила ладонью по стойке, обезумев и потеряв над собой контроль. Животные звуки исходили от нас обоих.

Было больно, но очень, очень, очень хорошо.

Где-то между гортанными криками я умудрялась просить о большем. Он схватил меня за волосы и рывком дёрнул к своей груди. Потянувшись назад, я обхватила его за задницу и задвигала бедрами, чтобы принять больше. Губами он прижался к моей шее. Его пальцы скользнули между ног, поглаживая мой клитор. А затем он обхватил мои сиськи.

Все это ― наша совершенная симфония.

Всего этого слишком много, чтобы удержаться.

Словно нарастающий огонь, все началось у моих ног и поглотило меня в быстром порыве, лишая меня воздуха. Меня накрыло волной неземного удовольствия. Волна за волной поглощала меня, заглушая вибрации его удовольствия.

Его бедра дернулись еще несколько раз, прежде чем, наконец, замедлились, и мы оба вернулись в реальность. Мы оставались соединенными, переводя дыхание, пока он не выскользнул наружу ― вслед за ним последовал поток жидкости.

― Черт, ― прошипел Остин. ― Я забыл надеть презерватив. Черт, Рэй. Извини.

Липкая жидкость стекала между моих бедер, и все, чего я хотела, это провести пальцами по ней ― втереть ее внутрь, оставить навсегда.

― Я принимаю таблетки. И я чиста.

― Я тоже.

― О, ты тоже принимаешь таблетки. Приятно слышать, ― пошутила я.

Он укусил меня за ухо.

― Ты знаешь, что я имею в виду.

Остин резко шлепнул меня по заднице, а затем его рука переместилась. Я ахнула и дернулась, когда он прикоснулся к синяку, который оставил Боди, перед своим уходом.

― Я сделал тебе больно? ― спросил он, отстраняясь.

― Немного.

― Черт. Рэй... Бл*дь, ― зашипел он, отстраняясь, чтобы осмотреть мою спину. ― У тебя син...

Прежде чем он успел закончить эту мысль и слишком много надумать, я развернулась в его объятиях и посмотрела сквозь ресницы, теряясь в зеленых глубинах его глаз.

― Я не это имела в виду. Я хотела сказать, что было больно, когда ты быстро и без предупреждения толкнулся внутрь.

Его рот приоткрылся, на лице было написано извинение, но я прижала пальцы к его губам.

― Это была приятная боль, ― призналась я. ― Было очень приятно, когда ты растягивал меня слишком широко.

С рычанием он согнул колени и обхватил руками мои бедра, приподнимая меня, чтобы обхватить за талию.

― Хорошо. Теперь я как следует поцелую тебя.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Остин

Когда я говорил, что не собираюсь снова с ней трахаться, я это и имел в виду, но когда она открыла дверь в этом клочке, обтягивающем её тело, понял, что это проигранная битва. На протяжении всего шоу я прилагал неимоверные усилия, сопротивляясь, но когда Рэйлинн чего-то хотела, она это получала.

Не то чтобы ей потребовалось приложить слишком много усилий, чтобы я сдался.

И теперь, когда заполучил ее, я точно не собирался останавливаться, пока она не заставит меня.

К счастью, я знал ее квартиру, как свои пять пальцев, потому что весь путь до ее спальни я проделал, посасывая и покусывая каждый сантиметр кожи от сосков до шеи. Мои колени наткнулись на край кровати, и без предупреждения я бросил ее на матрас, чуть не упав на колени при виде подпрыгивающих полных грудей.

― Я мог бы жить между этих сисек, ― простонал я.

― Я была бы не против, если бы ты обосновался между моих бедер, ― возразила она, медленно перемещаясь на кровати.

Она и представить не может, как сильно я хотел принять ее предложение, как сильно хотел, чтобы эти слова были правдой, но я оставил все, как есть, и превратил все в игривое парирование.

Мой взгляд пробежался по ее телу и остановился на ногах. Рэй опиралась на локти, ее топ был стянут с плеч, а брюки остались где-то на кухне. Она уперлась пятками в матрас, согнула колени и раздвинула бедра, открывая мне самый совершенный вид на ее мокрую и кремовую от моей спермы сердцевину.

― У меня нет слов, чтобы передать, как я кайфую, когда вижу, как моя сперма вытекает из твоей киски.

Она выгнула бедра дугой, покручивая ими из стороны в сторону, словно красным флагом перед быком, и, как она и предполагала, я бросился к ней. Я схватил ее за лодыжки, дёрнул к краю кровати, опустился на колени и раздвинул ее бедра. Она не жаловалась на мою грубость.

Мое сердце ухнуло вниз, когда она призналась, что я причинил ей боль, но затем сказала, что ей это очень нравится, и я понял, что Рэй создана для меня. Она сильная, упрямая и сопротивлялась мне, что делало ее покорность еще более сладкой.

Вцепившись в ее бедро чуть выше колена, я начал ласкать его языком, слегка покусывая, приближаясь к своему раю. Я практически достиг цели, когда рука в моих волосах остановила меня.

― Твоя сперма, ― объяснила она.

Я выглянул из-за ее холмика, встретив обеспокоенные глаза с дьявольским блеском своих, отдергивая её руку.

― Я знаю, и в сочетании с твоим вкусом это будет лучшее, что я когда-либо пробовал.

Удерживая ее взгляд, обвел языком ее отверстие, а затем провел языком вверх, чтобы проделать то же самое с ее клитором. Соль и мускус взорвались на моем языке, заставляя желать большего. Снова и снова я опускался ниже, и затем снова поднимался вверх, чтобы подразнить ее там, где она больше всего желала.

Румянец окрасил ее щеки до вершин грудей, вздымающихся при каждом отчаянном вздохе. Я не отводил взгляд, пока она, наконец, со стоном не откинула голову назад. Она уперлась пятками в матрас, прижавшись киской к моим губам.

Ее бедра двигались все быстрее и быстрее, крики становились громче, и как раз в тот момент, когда она была готова кончить, я просунул руки ей под бедра, сжал их, останавливая движения.

― Нет, ― воскликнула она. ― Пожалуйста. Еще.

― Я ещё не готов.

― Черт, Остин. Клянусь б...

Ее слова оборвались, когда я опустился ниже, чем раньше, скользнув между ягодицами. Ее мышцы напряглись, но она ничего не сказала, чтобы остановить меня, поэтому я сделал это снова, продвигаясь дальше. Я шире раздвинул ее бедра и обвел пальцами тугую дырочку.

Она вскрикнула и сильно дернулась с потрясенным лицом.

― Нравится?

― Я-я… ― запнулась она, ее румянец стал еще ярче.

― Оууу. ― Меня вдруг осенило. ― Неужели с Рэйлинн Вос, покорительницей мужчин, никто и никогда не играл подобным образом? ― спросил я, прежде чем снова опуститься ниже.

― Н-нет.

Словно дикий зверь, я оскалил зубы и зарычал. С таким же успехом я мог стоять над ней и бить себя в грудь. Осознание того, что я обнаружил частичку Рэй, на которую никто не претендовал, было сродни находке редчайшего драгоценного камня. Это пробудило во мне пещерного человека, отчаянно желавшего перекинуть ее через плечо и утащить, чтобы заявить права на свой приз.

Я ввел пальцы в ее киску, скручивая их, чтобы покрыть нашими соками, а затем вытащил их, чтобы поиграть с ее тугой попкой. Она напряглась, но я не торопился, кружа и надавливая с минимальными интервалами, пока она не начала снова толкаться мне навстречу, ища большего.

― Я собираюсь трахнуть тебя сюда, ― сказал я.

Рэй снова напряглась, и я застонал от того, как плотно она обхватила мой палец.

― Не сегодня, ― заверил я, заставив ее снова расслабиться. ― Мне нужно время, чтобы подготовить тебя к своему размеру, но это произойдет. ― Я провел языком по нашей смеси, проталкиваясь глубже. ― Настанет день, когда ты примешь мой толстый член в свою маленькую девственную попку, и тебе это понравится. ― Еще одно неторопливое лизание. ― Ты не захочешь, чтобы я уходил.

Ее хныканье подстегивало меня, и я использовал другую руку, чтобы поиграть с ее клитором, продолжая мучить ее языком и словами.

― Ты сможешь это сделать, Рэй? Сможешь принять меня?

― Да, ― прошипела она.

Я добавил еще один палец, надавливая сильнее.

― Будет трудно протиснуться внутрь. Ты такая маленькая здесь ― такая тесная.

― Я справлюсь.

― Сначала будет больно.

― Хорошо. Я все ещё хочу этого.

― Я тоже, детка. Я хочу быть единственным мужчиной, который трахнет тебя сюда. Хочу, чтобы эта пока принадлежала только мне.

― Я тоже, ― простонала она.

Еб*ть. Я чуть не кончил в тот же момент, когда она так легко согласилась.

― Скоро, ― пообещал я. ― А пока позволь мне полизать твою п*зду и поиграть.

Мой член пульсировал между ног, каждая пульсация напоминала о том, как сильно я хотел снова оказаться внутри нее. Отчаянно желая почувствовать ее тепло вокруг себя, стоя перед ней на коленях я работал обеими руками и ртом в тандеме, и довел ее до кричащего оргазма в рекордно короткое время.

Не успела она опомниться, как я забрался на кровать и толкнул её на спину. Обхватил свой член, нацелившись на ее вход, когда мир закружился.

С большей силой, чем я был готов, Рэй опрокинула меня на спину, чтобы она могла переползти через меня.

― Моя очередь.

Ее темные волосы разметались вокруг нее, как у львицы, и я с радостью уступил контроль ― по крайней мере, часть его.

― Умница, ― подбодрил я, схватив ее за бедра и приподняв настолько, чтобы мой член оказался у ее входа. ― Оседлай меня.

Она уперлась руками в мою грудь, впившись ногтями в грудные мышцы, открывая идеальный вид на ее тело.

― Проклятье, ― прохрипел я. ― Посмотри на себя, ты принимаешь меня, хотя такая набухшая и тугая.

Ее сиськи колыхались с напряженными сосками, а затем я наблюдал, как ее киска медленно продвигается вниз по моей длине с каждым движением бедер. Мне потребовалось приложить неимоверные усилия, чтобы не поторопить её.

― Ты такой большой, ― хныкала она.

― Скажи-ка, Рэй. Не слишком ли я велик для этой маленькой киски? ― бросил я вызов.

― Нет, ― выдохнула она. ― Боже, нет. В самый раз.

― Тогда покажи. Покажи насколько хорошо я подхожу.

― Помоги мне.

Мне не нужно было повторять дважды. Мои бедра взметнулись вверх одновременно с тем, как я заставил ее опуститься.

Ее крик отозвался в моей груди, вонзаясь в мое тело так же, как и ее ногти. Словно ей только и нужно было, чтобы я вошел в нее, и она оказалась сверху.

Она раскачивалась вперед-назад, затем немного приподнялась и закрутила бедрами. Ее грудь подпрыгивала при каждом движении, и я подумал, что мог бы умереть самым счастливым человеком ― с ее влажным жаром, погружающим меня в забытье, и ее обнаженным телом надо мной, словно богиня, стремящаяся к своему удовольствию.

Жар пробежал по позвоночнику до самых яиц, и я понял, что долго не продержусь. Особенно когда она потянулась назад и начала перекатывать их в своей маленькой руке.

― Твою мать, ― проворчал я.

Рэй улыбалась, как распутница, что только усиливало удовольствие. Отдавая столько же, сколько получал, я просунул большой палец между ее складок и потер клитор, пока она не сбилась с ритма и не кончила. Тугие пульсации ее п*зды потянули меня за ней.

Каждая клеточка моего тела взорвалась от эйфорического кайфа, и я не был уверен, что когда-нибудь смогу оправиться. Удовольствие все тянулось и тянулось, пока я, наконец, не пришёл в себя. В то же время Рэй рухнула на меня и перекатилась на бок.

Я двинулся, чтобы обнять ее, но в последнюю минуту остановился.

― Мне нужно привести себя в порядок.

Не открывая глаз, она указала на свою прикроватную тумбочку.

― У меня в ящике есть влажные салфетки.

― Всегда готова, ― пошутил я, делая все возможное, чтобы заглушить внутренний вопрос о том, почему ей нужно всегда быть готовой.

― Нет, ― сказала она сквозь зевок. ― Я не привожу сюда парней. Моя кровать ― мое святилище. Я держу салфетки на случай, если буду мастурбировать.

От ее признания у меня в горле застрял комок. У меня никогда не было проблем с сексуальностью Рэй. Конечно, бывали случаи, когда я ревновал, но она так открыто рассказывала о своей сексуальной жизни, что следовало смириться с этим ― это было ее частью. Думаю, я не ожидал обрести нечто подобное с ней ― это уникальный момент, созданный только для нас, что делало его еще более эмоциональным, ― но я не сказал этого вслух.

― На это зрелище я бы с удовольствием посмотрел, ― игриво сказал я.

Она одарила меня ленивой улыбкой, свернувшись у меня под боком, как только я снова устроился рядом с ней.

― С удовольствием покажу тебе это.

― Я припомню тебе это, ― пообещал я. Ее глаза снова закрылись, а дыхание выровнялось на грани сна. ― Хочешь привести себя в порядок?

― Нет. Я никогда никому не позволяла кончать в себя, и мне вроде как нравится ощущать твою сперму у себя между ног.

Ох*еть.

Если раньше я думал, что был счастлив, то это было ничто по сравнению с этим моментом. Черт, Рэй так устала, что я даже не был уверен, что она вспомнит об этом утром. Но мне было все равно. Я умру, помня её слова, прокручивающимися в моей голове. Сглотнув растущий ком в горле, откинул ее волосы со лба, чтобы посмотреть на нее, лежащую у меня на груди.

― Я с радостью добавлю еще, когда захочешь.

― Позже, ― пробормотала она. ― А сейчас нам нужно отдохнуть.

― Да, мэм.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Рэйлинн

― Почему я не знала, что ты вырос на скотоводческой ферме?

Остин рассмеялся с водительского сиденья, бросив на меня быстрый взгляд, который вызвал трепет в моей груди, который я пыталась игнорировать в течение последней недели.

Прошлая неделя была другой, но в то же время во многом такой же.

Мы по-прежнему переписывались, шутили и подтрунивали друг над другом. Он продолжал закатывать глаза каждый раз, когда я просила его сфотографироваться для социальных сетей. Я продолжала пытаться вытащить его из зоны комфорта и вытворять со мной разнообразные дикие штучки.

Только теперь мы делали все эти вещи между самым лучшим сексом в моей жизни. И в эти моменты именно он толкал меня на дикие поступки. Я все еще ждала, когда Остин выполнит свое обещание и трахнет меня в задницу. Каждый раз, когда мы соприкасались, я задерживала дыхание, ожидая, что он скажет, что время пришло. Я была удивлена тем, как сильно хотела этого, как никогда раньше. Но раньше я никому настолько не доверяла.

Я доверяла Остину, и это делало безумные вещи с интенсивностью нашего траха. Мы вели себя отчаянно, прикасаясь друг к другу при каждом удобном случае. И мне было интересно, как мы проведем эти выходные у его бабушки и дедушки.

― Ага. Ты забыла про яблоки.

― Остин ― сборщик яблок.

― И доярка.

― Неудивительно, что ты так хорошо управляешься с грудью, ― поддразнила я.

Его развратная улыбка посеяла хаос между моих ног. Так было всегда, и каждый раз меня поражало то, что Остин способен на такую улыбку.

На самом деле, за последние несколько часов я поняла, как мало о нем знаю. Как я могла так много пропустить? Несмотря на то, что мы извинились друг перед другом за сказанное в Вегасе тем утром, иногда это все равно всплывало в памяти. И иногда это заставляло меня сомневаться.

Возможно, за его словами крылась какая-то правда. Он назвал меня эгоисткой, и вот я здесь, со своим лучшим другом и не знала, что он вырос, собирая яблоки и доя коров.

― Какой у тебя любимый сорт яблока? ― спросила я, решив узнать все, что только можно.

― Гренни Смит или Макинтош.

― Омойбооооооог, ― простонала я. ― Гренни Смит ― очень вкусные. Особенно в сочетании с...

― Арахисовой пастой, ― закончил Остин.

― Точно.

― Дедушка влюбится в тебя.

― А кто бы не влюбился? ― Я откинула волосы и захлопала ресницами.

― Такая скромница, ― сказал он, смеясь.

― Ладно, значит, твои бабушка и дедушка вели хозяйство, бабушка училась в колледже и была бухгалтером?

― Ага. Дедушка говорит, что у нее хватило мозгов, чтобы их хозяйство не захирело.

― Большинство женщин такие, ― сказала я, подмигнув, прежде чем прокрутить в голове факты, которые мне следует знать. ― Мне известно основное. Ты был футбольной звездой в средней школе, работал в редакции ежегодника и был признан самым популярным. Подожди, ― выдохнула я. ― Ты был королем выпускного бала?

― Занял второе место.

Я снова ахнула, прижав руку к груди.

― Вот дураки.

― Знаю. Придурки.

― Итак, есть ли что-то еще, что я должна знать?

― Рэй, мы знакомы много лет. Все будет хорошо. Не переживай.

Ему легко говорить. Он знал обо мне все, потому что был бескорыстным другом, слушающим мои бесконечные рассказы, и уступал моим прихотям в отношении ухода за лицом и шоу, которые мне нравились.

― Кроме того, мы уже на месте.

Хруст шин по гравию вывел меня из состояния ненависти к себе и сомнений.

Я не совсем знала, чего ожидать. Большую часть жизни я прожила в городе и объездила весь мир, и о ферме знала в лучшем случае из фильмов.

Небольшой дом, представший передо мной, не разочаровал. Это был двухэтажный фермерский дом, полностью белый, с самым милым крыльцом и качелями. Он был потертым, но ухоженным и украшенным красивыми розовыми цветами в горшках. Чего я не видела в фильмах и не ожидала, так это холмов за домом с горами, возвышающимися вдали.

― Здесь прекрасно, ― вздохнула я.

― Это мой дом.

Остин припарковал машину, но никто из нас не сдвинулся с места. Мы сидели, рассматривая дом и землю вокруг.

― Это дом моих прапрапрадедушек, возможно, еще нескольких прапрапрадедушек. Долгие годы это была скотоводческая ферма, пока не появилась бабушка и не предложила выращивать яблоки.

― Умная женщина.

― Да, это держало их на плаву.

― Что ты имеешь в виду?

Он тяжело вздохнул.

― До недавнего времени я не был уверен, что им удастся сохранить ферму.

― Что? Почему?

― Несколько лет назад у дедушки были проблемы с сердцем, и им пришлось взять кредит, чтобы покрыть расходы. В то же время они увеличили кредит, чтобы покрыть ремонт. Они использовали дом в качестве залога, что совершенно нормально, но их кредит был перепродан кому-то, кто хотел завладеть землей для коммерческого использования и пытался избавиться от них.

― Почему ты не сказал мне? Я могла бы помочь. ― И снова чувство вины за то, что я не знала ― что он перенес стресс в одиночку, ― укололо мою совесть. Неужели я была настолько поглощена собой, что не заметила этого?

― Думаю, это просто никогда не всплывало. Но сейчас это не имеет значения, потому что кредит полностью погашен.

― Хорошо, но в следующий раз рассказывай мне все.

― Что бы ты сделала, Рэй?

― Я была бы рядом с тобой. Я твой друг.

Он повернулся ко мне впервые с тех пор, как мы припарковались, его глаза были одновременно яркими и темными. Я села прямее под его пристальным взглядом.

― Ты ― моя жена.

Остин был прав, но от этих слов у меня все равно сжалось в груди. Он произнес их с такой уверенностью и решимостью, что я чуть не кивнула, желая, чтобы это было правдой.

Но это было не так, то есть в данный момент это так, но не совсем. Мы женаты, но я была не совсем настоящей женой.

Я уже собиралась поправить его, когда хлопнула сетчатая дверь на крыльцо, привлекая мое внимание к дому. Пожилая пара стояла на крыльце, пока Остин не вышел из машины, а затем женщина быстро подошла к нему и заключила в объятия.

― Ох, я так рада тебя видеть, ― сказала она, обнимая его огромную фигуру.

― Я тоже рад тебя видеть, бабушка.

Наблюдая за тем, как большой, мощный Остин ― которого я слишком часто видела, пьющим пиво вверх тормашками, ― приседает и улыбается, словно маленький мальчик, этой женщине, у меня заслезились глаза.

Как только она отпустила его, то сразу повернулась ко мне с теплой улыбкой, которая бывает только у бабушек, обещающих печенье и нарушающих правила.

― Ты, должно быть, Рэйлинн.

― Можете называть меня Рэй, ― сказала я, улыбаясь в ответ.

― Приятно познакомиться. Я Этель, а тот асоциальный мужчина на крыльце ― Сильвестр.

― Я не асоциальный, просто позволяю тебе вдоволь наобниматься.

Я посмотрела на мужчину, такого же высокого, как Остин, улыбнулась ему и помахала рукой, прежде чем протянуть руку, чтобы поприветствовать Этель.

― Ну уж нет, ― сказала она, отпихивая мою руку. ― Мы семья, любящая обнимашки, и поскольку ты ― часть семьи, тебе не избежать объятий.

― Я не откажусь от объятий.

Я раскрыла руки и спрятала за ее спиной сожаление о том, что не являюсь настоящим членом их семьи.

Она отстранилась, но продолжала держать руки на моих плечах, разглядывая меня с ног до головы.

― Не знаю, как мой Остин нашел тебя, но он счастливчик, потому что у него очень красивая жена.

― О, спасибо.

Я опустила глаза, скрывая, насколько принужденной получилась моя улыбка. Отправиться с Остином в Хэмптон было проще простого. Мы лгали незнакомцам, превратив все в игру. Но здесь все было совсем по-другому. Мы лгали его семье, и я не понимала, насколько это вывернет меня наизнанку.

― Что ж, давай зайдем в дом и устроимся. Берни возьмет сумки, ― сказала она, беря меня под руку.

― Берни? ― спросила я, остановившись.

Она рассмеялась над моим замешательством.

― Я называю его так с детства. Это сокращение от его второго имени, Бернард.

Мои брови поднялись так высоко, что я подумала, они затеряются на линии роста волос, я изо всех сил пыталась сдержать смех. Мы как раз добрались до лестницы, мимо нас прошел его дедушка, я оглянулась и увидела, что Остин пристально смотрит в нашу сторону.

Я состроила ему гримасу, в которой легко читалось: что за херня, при этом произнося одними губами Бернард.

Он закрыл глаза и покачал головой, словно прося бога о терпении, потому что знал, что я ещё долго буду припоминать его второе имя.

Как только он открыл глаза, я послала ему воздушный поцелуй.

― Юная любовь, ― вздохнула его бабушка рядом со мной. ― Из-за нее разлука даже на мгновение кажется невозможной. Хотя я все еще целую Сильвестра при любой возможности.

― Потому что вы еще молоды и влюблены.

Она понимающе улыбнулась и похлопала меня по руке, когда мы переступили порог.

― Ты мне нравишься. Ты мне очень нравишься.

Немного поговорив, мужчины, в конце концов, принесли сумки. Я не совсем понимала, чем люди занимаются на ферме, ну, помимо самой фермы, поэтому мои ожидания от этой поездки были не очень высоки. Но я была приятно удивлена тем, как весело мы провели остаток вечера.

Этель обладала тонким саркастичным чувством юмора, от которого Сильвестр закатывал глаза. Я старалась называть Остина его вторым именем и присоединялась к шуткам Этель, как только представлялась возможность. Из нас получилась отличная команда.

После ужина мы сели вокруг стола и выпили по стаканчику, пока они показывали мне, как играть в Юкер (прим. пер.: Юкер ― популярная карточная игра, распространенная в Америке). Она казалась довольно медленной, но Остин сообщил мне, что они относятся к игре очень серьезно. Мы сыграли один раунд, я надрала ему задницу, после чего, к ужасу Остина, Этель достала детский альбом.

На каждой страницебыла своя история, которая заставляла меня смеяться, а Остина стонать от смущения.

― Могу поспорить, ты обожал ковбойские шляпы, Берни, ― прокомментировала я, когда рассматривала очередную фотографию, на которой он бежит через поливальную машину, прижимая к голове ковбойскую шляпу, чтобы та не слетела.

― Они хорошо на мне смотрелись. Мне приходилось их надевать.

― Ох, боже милостивый, ― воскликнула Этель. ― Как-то летом он носил только ковбойскую шляпу и сапоги. И только их.

― Надеюсь, когда он был маленьким, ― предположила я, смеясь.

― Хотелось бы, ― простонала она. ― Это было прямо перед поступлением в колледж.

― Бабушка!

Остин закричал так, словно был возмущён.

Я уставилась широко раскрытыми глазами на очень серьезную женщину передо мной. Я пыталась сформировать слова, но сбивалась каждый раз, когда представляла себе взрослого Остина, бегающего голым по дому, будучи взрослым.

― Я шучу, ― сказала Этель, со смехом похлопав меня по ноге.

― О, слава богу, ― вздохнула я.

― Ему было около трех или четырех лет, когда он прошел через эту фазу.

― Ух ты. Имею в виду, я за то, чтобы дать волю чувствам и не держать все в себе, но бегать по ферме в таком виде... ― Я покачала головой с притворной искренностью. ― Бедные люди.

― Им бы повезло, если бы они увидели все это, ― уверенно заявил Остин.

― О, боже, ― простонал Сильвестр, закатывая глаза.

― Интересно, от кого у него такая самоуверенность, ― спросила Этель, пристально глядя на Сильвестра.

Он поднял руки.

― Эй, я обычный, честный мужчина ― никогда не бываю слишком самоуверенным.

― Ой, да ладно, ― усмехнулась она.

― Эй, тебе повезло, ― заявил он. ― На днях Дженис смотрела на меня так, словно я вода в пустыне. Я ― ходовой товар.

― Мы женаты пятьдесят лет. Никто на тебя не смотрит, ― невозмутимо ответила Этель.

― Просто говорю... словно вода в пустыне.

Остин фыркнул, и, посмотрев на него, я увидела, как он наблюдает за препирательствами бабушки и дедушки. По каждому слову и действию было видно, как сильно они любят друг друга. И по каждому движению было видно, как Остин боготворит то, что у них есть.

― Ого, пятьдесят лет ― это очень долго, ― сказала я.

Я наблюдала, в какой любви живут мои родители, но совместная жизнь на протяжении пятидесяти лет для меня непостижима. Трудно поверить в существование такой любви, когда в раннем детстве познаешь такое количеством разрушений, которые происходят от любви.

― Но все же недостаточно, ― сказал Сильвестр Этель, положив руку на ее ногу, которую она крепко обхватила своей ладонью.

― Брак ― это обязательство, ― сказала Этель, глядя остекленевшими глазами между мной и Остином. ― Обязательство любить друг друга даже в трудные времена. Обязательство не сдаваться и бороться друг за друга, даже когда другой ведет себя так, словно не заслуживает этого.

― Я, конечно, не заслужил того, как за меня боролась твоя бабушка. ― Сильвестр улыбнулся нам. ― Уверен, что Остин никогда бы не женился на женщине, которая не будет бороться за него так же, как Этель боролась за меня, хотя уверен, что ему придется нелегко, ― сказал он со смехом.

Я попыталась рассмеяться вместе с ним, но комок застрял у меня в горле, и я изо всех сил старалась не издать ни звука.

― Знаю, нам не удалось познакомиться до вашей внезапной свадьбы, ― сказала Этель. ― Но даже за то короткое время, что я тебя знаю, вижу, какая ты замечательная женщина, и знаю, как Остин ценит брак.

― Он всегда утверждал, что женится только тогда, когда поймёт, что нашел ту единственную, с которой сможет провести всю жизнь, ― добавил Сильвестр.

Каждое слово пробивало дыру в пузыре отрицания, который я создала за последнюю неделю. Мы проводили каждую минуту, наслаждаясь друг другом, и я старалась не загадывать на будущее. Но когда передо мной находилась Этель со слезливой улыбкой, складывалось ощущение, что передо мной одновременно предстало прошлое, настоящее и будущее.

Я вспомнила слова Остина, сказанные утром в Вегасе, его панику, когда пришло сообщение от бабушки. Вспомнила его разочарование и страсть. Все начало складываться. В то утро я не понимала его, сейчас, когда увидела тех, кто его воспитал, все стало понятно.

Очень жаль, что от этого знания не стало легче.

― Фух, ― вздохнула Этель, вытирая глаза. ― Я, должно быть, устала. Я всегда становлюсь эмоциональной, когда устаю.

― И когда выпиваешь, ― пробормотал Сильвестр, за что получил шлепок по руке.

― Не думаю, что один бокал вина заставит меня плакать.

― Слава богу. А то ты бы плакала каждую ночь, ― пошутил он.

Она закатила глаза.

― Как я и сказала, люби их, даже когда они этого не заслуживают.

Каким-то образом мне удалось рассмеяться, несмотря на то, что чувство вины все туже и туже сжимало грудь.

― Ну, я оставлю вас двоих на ночь. Кофе будет готов утром, и я приготовлю завтрак.

― Вам нужна будет помощь? ― спросила я.

― Я не из тех женщин, которые отказываются от помощи, так что, если ты не против, я была бы рада. И после завтрака мы сможем заставить наших мужчин прибраться, ― пошутила она.

― Мне нравится ход ваших мыслей, ― сказала я, подмигнув.

Они попрощались и оставили нас с Остином наедине. Я изучала истертое дерево там, где оно не было прикрыто ковром. Все, что угодно, лишь бы не смотреть в глаза, которые, как я чувствовала, призывали меня поднять взгляд. Молчание тянулось так долго, что я подумала, может быть, Остин заснул. Но потом он прочистил горло, и я поняла, что он все еще ждет, когда я посмотрю на него.

― Рэй...

― Они потрясающие, ― начала я прежде, чем он успел что-либо сказать.

Каким бы ужасным ни было молчание, уверена, что, что бы он ни планировал сказать дальше, будет еще хуже.

― Да, они замечательные. Мне с ними повезло.

Наконец, взяв себя в руки, я перестала пялиться в пол, обнаружив, что даже при тусклом освещении гостиной его ярко-зеленые глаза смотрят прямо на меня.

― Ты не рассказывал, что тебя воспитывали они.

«Ты никогда не спрашивала», ― шептало мое подсознание, вбивая в голову, что я была дерьмовой подругой.

Остин тяжело выдохнул, раздувая щеки.

― Это довольно длинная история. Не знаю, с чего начать.

От него исходило напряжение, он провел рукой по волосам и отвернулся, избегая моего взгляда.

― Расскажи краткую версию, ― предложила я.

― Ну, я никогда не видел свою маму. Она ушла, как только я родился, отец умер, когда мне было тринадцать. Вот тогда-то бабушка и дедушка взяли на себя ответственность.

― Мне жаль.

Слова были бесполезны, но я не могла ничего выдавить из себя, кроме этого, потому что в груди слишком сильно ныло. Представление о том, как много потерял Остин, вызвало физическую боль, словно тиски вокруг сердца.

― Не стоит. Я имею в виду, посмотри на меня. Я вроде как классный, ― пошутил он.

Боже, благослови отношения, которые мы создали благодаря шуткам и подтруниванию над всем серьезным. Благодаря этому из любого конфликта или сложной темы мы легко находили выход. Почти из любой ситуации. Я не была уверена, как мы найдём выход из этого брака.

Но это были будущие проблемы, и теперь, когда Этель не было рядом, разрушая мое отрицание, я могла начать собирать все обратно. Начиная с того, чтобы ухватиться за оливковую ветвь, протянутую им.

― Думаю, ты не так уж плох.

― Не так уж плох? ― усмехнулся он. ― Ты не слышала историю о том, как я восемь месяцев был главным упаковщиком в местном продуктовом магазине?

― Круто было бы, если девять.

― А ты слышала про мои баскетбольные награды?

Я рассмеялась.

― Ты имеешь в виду ту, которую тебе вручили, потому что ты отстой?

― Эй, я был в команде, чтобы все остальные выглядели лучше.

― Ты такой благородный.

Остин пожал плечами.

― Как и сказал ранее, я классный.

― Хорошо. Думаю, с тобой все в порядке. ― Он поднял кулак вверх. ― А теперь отведи меня в постель. Я устала.

― С удовольствием.

Пока он находился в маленькой ванной в холле, я не спеша рассматривала каждую фотографию и плакат в его комнате. Каждая из них рассказывала о нем чуть больше. Каждая проливала свет на то, как мало я знала о нем.

Я успокаивала себя тем, что находила незначительные вещи, которые подтверждали, что я хотя бы кое-что о нем знаю. Плакат его любимой группы «Нирвана». Стены в комнате выкрашены в его любимый голубой цвет. Геометрическая форма, изображающая океан ― его любимое место отдыха.

Но все это было, в лучшем случае, для успокоения души. Я понятия не имела, что Остин был отличником, произносящим прощальную речь, или что он выиграл конкурс орфографии, или что он, судя по фото, прошел через ужасающую фазу ношения брюк, которые были настолько широкими, что выглядели так, будто в них размещался цирк.

Ладно, это мне можно было и не знать.

Как насчет того, насколько он ценит супружеские обязательства?

Я очень хотела отгородиться ото всего, но не могла, как бы ни старалась.

― Тебя что-то заинтересовало?

Я оторвалась от изучения его стола и чуть не захлебнулась слюной при виде его обнаженной груди. Напомнив себе, что его бабушка и дедушка находились прямо по коридору, я заставила себя оторвать взгляд от изучения каждого выступа его живота.

― Только твоя порноколлекция.

Остин рассмеялся, откидывая одеяло для нас обоих.

― Звездные войны? ― спросила я, изучая персонажей на постельном белье.

― О, да. Я очень хотел стать Ханом Соло (прим. пер.: Хан Соло (англ. Han Solo) ― один из главных героев киносаги «Звёздные войны»), когда вырасту.

Я рассмеялась, забираясь на кровать рядом с ним. Он выключил свет и улегся, прижавшись ко мне, поскольку наша кровать была меньше двуспальной. В темноте, со звуками улицы, проникающими через приоткрытое окно, я пыталась воспринять информацию, вихрем проносившуюся в моей голове, о мужчине рядом со мной.

Его дыхание выровнялось, и я решила, что Остин спит, пока он не провел своим мизинцем по моему. Я улыбнулась, ощутив этот контакт, и переместила свой палец, чтобы соединить наши пальцы. Благодаря простому прикосновению и теням вокруг нас, было легче быть серьезной ― легче говорить о своей вине.

― Прости, что была не лучшим другом.

― Что ты имеешь в виду? Ты отличный друг.

В горле образовался комок, и я с трудом сглотнула его.

― Я не знала о тебе ничего подобного.

― Рэй...

Каким-то образом ему удавалось успокаивать меня, только произнеся мое имя. Так было всегда.

― Возможно, ты был прав, назвав меня эгоисткой, потому что я не знала, что тебе нравятся «Звездные войны» или... ― Я замолчала, не готовая признаться, что не знала о его брачных убеждениях. Вместо этого я сказала: ― Или что ты был чемпионом по правописанию?

Остин рассмеялся и перекатился на бок, чтобы встретиться со мной взглядом.

― Рэй, тебе известно, кто я. Возможно, ты не знаешь всего о моем прошлом и о том, как грамотно я умел писать в восьмилетнем возрасте, ― пошутил он. ― Но ты знаешь меня как личность. Ты делаешь меня счастливым. Ты заставляешь меня смеяться больше, чем любой другой. Ты добрая и ходишь на художественные выставки, хотя считаешь их пафосными... но все равно ходишь ради меня.

Каждый комплимент, сказанный им, согревал меня, каким-то образом ослабляя напряжение и создавая новое. Его слова облегчали комок в моем горле, одновременно формируя другой. Слезинка скатилась по моему виску, и я быстро смахнула ее. Мне повезло, что Остин Колдуэлл стал моим другом. И я отчаянно надеюсь, что не потеряю его из-за того, что не знала многого о нем.

― Ты отличная подруга, Рэйлинн Вос. И, честно говоря, чертовски хорошая жена.

Слова были легкими... шутливыми, но из-за них я была на взводе и стала более эмоциональной. И, несмотря на всю легкость высказываний, его слова, в то же время, были побуждающими. Я могла оттолкнуть его. Могла воспользоваться шансом и наконец-то начать разговор, которого мы избегали, но пока не могла.

Я не могла отмахнуться от его последнего комментария. Что-то было в его тоне. Находясь в этой крошечной кровати, в темноте, в маленьком скрипучем доме на севере штата Нью-Йорк с семьей, переполненной любовью, я могла признать, что мне не хотелось просить его не называть меня женой.

И в то же время я не могла смириться с этим, поэтому решила подстроиться под его игривый тон.

― Знаю. Я охреневаю от этой истории с женой. Я могла бы завести блог.

― Или написать книгу, ― выпалил он в ответ, не упуская ни секунды.

― Она бы стала бестселлером в считанные дни.

― Она была бы гениальной.

― Я бы назвала ее «Фартовый Остин».

Остин засмеялся, а затем перекатился на меня сверху.

Я глубоко вдохнула, потрясенная быстрым движением, и тут же возбудилась от его веса, вдавливающего меня в кровать. Я обхватила его бока и погладила напряженные мышцы. Когда он не пошевелился и ничего не сказал, я подняла голову и даже в темноте уловила серьезный блеск в его глазах.

― Да, ― тихо признался он. ― Мне очень повезло. Я никогда не пожалею о том дне, когда ты подошла и предложила потрахаться.

Я рассмеялась, не в силах сдержаться.

― До сих пор не могу поверить, что ты отказался.

― Это было довольно трудно, но ожидание того стоило.

Остин пошевелился, и я затаила дыхание, когда его член прижался к моему влагалищу.

― Правда? ― спросила я, раздвигая ноги вокруг него.

Он сильнее прижался к моей киске.

― Ты знаешь, что это так.

― Хммм... Возможно, и не знаю. Может, тебе стоит доказать свои слова.

С помощью рук и рта, поскольку кровать была скрипучей, а стены тонкими, он начал делать именно это.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Остин

― Значит, это лучший бар фермерских городков на севере штата Нью-Йорк?

― Не буду утверждать, что мы представляем весь север штата, но это определенно один из лучших баров.

Рэй бросила на меня самый сомневающийся взгляд и рассмеялась, и я не мог не присоединиться к ней. Я смотрел на старое кирпичное здание с неоновой вывеской, утверждавшей, что это лучший в городе бар, и представлял, как он выглядит в ее глазах. Рэй присутствовала на открытиях самых высококлассных баров в Нью-Йорке.

Она слегка поморщилась, очень медленно заглянула внутрь, осматривая деревянный интерьер через открытую дверь. Я бы моментально свалил отсюда, если бы не знал, что она переходила из одного захудалого студенческого бара в другой. Черт, когда она звонила, чтобы я забрал ее, то в некоторые бары мне не хотелось идти.

Нет, я знал Рэйлинн достаточно хорошо, чтобы понять, что она не будет скрывать свои мысли, но я также знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что ей плевать на окружение. Мне это нравилось. Девушка, которая считала, что для нее главное ― внешность, никогда не позволяла внешности помешать ей открыть для себя что-то новое.

Боже, я любил ее.

― Не понимаю, почему твои бабушка и дедушка не захотели поехать с нами, ― пошутила она.

― Думаю, мы измотали их на ярмарке.

Мы поужинали и провели последние несколько часов на окружной ярмарке, которую я с нетерпением ждал в детстве. Я не ходил туда уже много лет, с возрастом я потерял к ней интерес, но, наблюдая за тем, как Рэй впервые побывала на ней, я словно вернулся в детство. Она хотела посетить каждый аттракцион и поиграть в каждую игру. Она смеялась и съела больше ярмарочной еды, чем я думал, сможет физически в ней поместиться.

Я ожидал, что она грохнется в любой момент, но когда предложил отправиться в бар, она с огромным энтузиазмом согласилась.

― Блин, они меня измотали.

― Да, ты выглядишь очень усталой, ― невозмутимо ответил я, наблюдая, как Рэй переминается с ноги на ногу.

― Что? Мне нравится эта песня, ― объяснила она. ― Кроме того, мне нужно избавиться от полученных сегодня калорий. Я сожгу их танцами. А в барах разрешают танцевать?

― Боже милостивый, помилуй мою душу.

Она рассмеялась и потянула меня к двери.

Старый бар выглядел точно так же, как и тогда, когда я пробирался туда подростком. Черт, да он, наверное, выглядел так же, когда его только построили в семидесятых ― обшитые деревянными панелями стены и потертые красные кожаные сиденья. На сцене группа играла кавер-версию песни в стиле кантри, а пары танцевали на потертом деревянном полу.

Как только мы заняли места в баре, Рэй достала телефон и сбросила входящий звонок, закатив глаза. Она делала это уже в семнадцатый раз за день.

― Два пива, пожалуйста, ― заказала она, прежде чем я успел спросить, что она будет пить. ― Я думала заказать водку, но мне кажется, что в этом месте пьют пиво.

― Определенно пивное заведение, ― согласился я.

― Ну что, мы встретим здесь кого-нибудь из бывших подружек? ― спросила она, сделав глоток.

Я засмеялся, покачав головой.

― Возможно, парочку школьных подруг, но сейчас они все в основном замужем.

― Уже?

Рэй рассмеялась, а затем ее лицо исказилось, словно она пососала лимон.

― Не у всех аллергия на идею брака.

― Тем не менее... нам чуть больше двадцати.

― Здесь довольно часто люди женятся к этому времени. Обычно они знают друг друга всю жизнь или большую ее часть.

― Ты этого хотел? ― серьезно спросила она.

― Не могу сказать, что не хотел этого, мне просто хотелось большего. Большего, чем ферма, маленький городок, и всегда иметь ограниченный круг знакомых. Не хочу хвастаться, но я был очень умным.

Я пожал плечами, ковыряя этикетку на бутылке своего пива, вспоминая чувство вины, которое испытывал, учась последние несколько лет в школе, потому что знал, что не хочу оставаться. Черт, первый год в колледже чувство вины поглощало меня. Только когда встретил Рэй, я понял, что нахожусь именно там, где должен. В первый раз, когда она взяла меня в одно из своих безумных приключений, я понял, что это жизнь, которую я хотел. Покинуть свой маленький городок ― это был способ жить с волнением, о котором я мечтал, ― с женщиной, о которой мечтал.

― Ну, мы учились в университете Пенсильвании.

― Совершенно верно. И я любил искусство. Не похоже, что здесь есть процветающий бизнес, соответствующий моим целям.

― И у тебя это замечательно получается. Было бы позорно скрывать свой талант от всего мира.

― Моя бабушка тоже так говорила. Но я же не Нова, продающая свои работы в галереях.

― Да, но ты все равно делишься своими работами. И кто знает, возможно, однажды ты станешь настолько популярен, что тебя пригласят вести шоу.

― Может быть, ― уклончиво согласился я. ― Не уверен, что хотел бы показывать всем подряд свои работы.

― Ну, ты можешь показать их мне в любое время, когда пожелаешь, ― провозгласила она с улыбкой.

В этом вся Рэй ― всегда поддерживает меня. Она была одной из первых в колледже, кто подтолкнул меня участвовать в конкурсах и выставлять свои работы вне моей маркетинговой программы. Она верила в меня так сильно, что это прижилось, и, в конце концов, я и сам в себя поверил.

Она осушила остатки пива как раз в тот момент, когда ее телефон завибрировал на барной стойке. Я боролся с желанием наклониться и посмотреть, кто это, когда она перевернула телефон, закатила глаза и отключила звук.

― Он часто срабатывает. Может, стоит ответить?

― Не-а. Ты же знаешь Нью-Йорк ― город, который никогда не спит. Поэтому я всегда получаю уведомления за полночь.

― Да, ― с сомнением сказал я.

Но Рэй проигнорировала мое недоверие с преувеличенной улыбкой и перешла к другой теме.

― Итак, из-за воспитания в маленьком городке ты в конечном итоге обручился с Обри?

Я рассмеялся, перебирая в памяти все причины, по которым решил сделать предложение Обри в то время.

― Думаю, это сыграло свою роль. Как я уже говорил ранее, мой брат женился, и, возможно, это подтолкнуло меня к мысли о браке.

― Что еще? ― спросила она.

― Думаю, окончание колледжа и твое отсутствие оставили меня в подвешенном состоянии ― немного потерянным. Когда я увидел Джонатана на выпускном, он выглядел счастливым со своей женой, и я снова погрузился во что-то знакомое.

― Мне жаль, что меня не было рядом, ― тихо сказала она.

― Мы пытались общаться. Но нахождение в разных странах и неопределённость после окончания колледжа мешали поддерживать связь.

― Ты прав. Если тебе станет легче, мне тоже изо дня в день было тяжело без тебя. Мы провели вместе столько времени в колледже, что мне казалось, будто мне не хватает конечности, ― пошутила она.

― Ага, я определённо чувствую себя лучше, ― злорадствовал я.

― Всегда пожалуйста, ― сказала она напыщенно. ― Итак, думаю, главный вопрос в том, почему ты не женился на ней?

Я тяжело вздохнул.

― Это была довольно спонтанная помолвка. На самом деле, она вроде как попросила меня.

― Что? Как нетрадиционно с ее стороны, ― насмешливо вздохнула она, насмехаясь над моими традиционными взглядами.

― И в итоге, ― продолжил я, закатив глаза, ― она просто предложила, что-то типа «почему бы и нет», и в тот момент у меня не было веской причины, чтобы отказать.

― Это было в середине секса? ― предположила она с улыбкой.

― Не совсем.

― Тогда постсексуальный кайф.

― Боже, Рэй.

― Я угадала.

― Возможно.

― Хорошо. Отлично. Сосредоточься. ― Она указала пальцами на свои прищуренные глаза, а затем снова на меня. ― Итак, почему ты не довел дело до конца?

― Потому что, хоть это и было спонтанно, но когда пришло время что-то планировать, все стало казаться неправильным. Когда настало время покупать кольцо, я не смог. Я не знал, с чего начать, и понял, что не знаю ее достаточно хорошо, чтобы определиться, какое кольцо она хотела. Все было неправильно.

Я опустил ту часть, где просматривал кольца и думал только о том, какое понравится Рэй, и что оно должно быть такое же уникальное, как она сама. Я не стал рассказывать, что когда представлял себе жену, это была не Обри.

― Я понял, что вернусь в этот город и в свое прошлое, и вспомнил о своем обещании не делать этого. Я не хотел быть похожим на свою семью, а жениться на женщине, у которой даже не знал размер кольца, было слишком похоже на то, как всю нашу жизнь поступал мой отец.

― Что он делал? ― спросила она.

Я провел рукой по лицу, вспоминая жизнь до того, как переехал к бабушке и дедушке.

― Он был донжуаном, который женился на ком попало.

― Ну, хорошо не серийным убийцей, ― пошутила Рэй, немного ослабив мое напряжение.

― Точно. Он женился и разводился семь раз.

― Боже.

― Да. В нашем доме было много мачех. Хорошие и плохие. Некоторые были отстойными. Плохие ― потому что, ну, они были плохими. Хорошие ― потому что мы знали, что, в конце концов, ими воспользуются, и это тоже было отстойно.

― Это ужасно, Остин.

Рэй повернулась на своем табурете лицом ко мне и втиснула свои ноги между моими, обхватывая своими руками мои.

― Наблюдая за тем, как мой брат начинает поступать так же, как он, и, наблюдая за отношениями бабушки и дедушки, я понял, каким должен быть брак, и что женюсь, если у меня будут серьезные намерения. Если только найду свою единственную.

― А потом вмешалась я.

Ее улыбка выглядела болезненной. Рэй попыталась отдернуть свои руки из моих, но я крепко сжал их.

― Я не вижу в этом ничего плохого.

Я был абсолютно серьезен, но произнес эти слова легкомысленно.

Ее глаза метнулись к моим. Я знал, что она видит в них правду, но ухватилась за мой игривый тон. Мы переступали черту, идя навстречу последствиям, но всегда шли на попятную, прежде чем нам приходилось говорить о них.

― Это плохо, что я злюсь и ревную, что пропустила такую важную часть твоей жизни, которая, очевидно, имела для тебя большое значение? ― спросила она, после моего признания.

― Мне нравится, когда ты ревнуешь, ― позлорадствовал я.

Рэй закатила глаза.

― Ты знаешь, о чем я. Мы вместе прошли почти через весь колледж ― взлеты и падения, и сопутствующие приключения.

― Большинством из них руководила ты, ― проворчал я.

― Не стоит благодарить за это.

― Я до сих пор не оправился от прыжка с парашютом.

― Тебе понравилось.

― Мне нравилось, когда все заканчивалось, ― тут же ответил я.

― Если тебе так все не нравилось, почему ты ходил?

Я изучал ее. Ее острые скулы, смягченные полными губами. Глубокие карие глаза, которые сияли даже в темноте. В них всегда, почти в любой ситуации, была искра возбуждения. Это был зов моей Сирены.

― А как иначе? Ты делаешь так, что даже самые страшные переживания стоят того. Поэтому я всегда следую за тобой.

Ее улыбка была неспешной и восхитительной. Я хотел попробовать на вкус каждый новый изгиб и линию, по мере их появления, зная, что я ― причина, по которой они появились.

― Итак, раз уж мы заговорили о бывших... тебе, кажется, лучше без Боди.

― Что ты имеешь в виду?

В последний месяц ее улыбки стали проще, даже несмотря на ситуацию со свадьбой в Вегасе.

― Ты кажешься... больше собой. Более живой. Чем дольше ты была с ним, тем тише становилась. Когда я был с тобой, я старался разглядеть твою необузданную сторону, но иногда ее было трудно обнаружить.

Рэй смотрела, не моргая, мышцы на ее челюсти напряглись, и у меня свело живот от ее взгляда. Я хотел щёлкнуть пальцами, чтобы вывести ее из задумчивости, или заключить ее в объятия и убедиться, что с ней все в порядке. Но она моргнула, и эмоции исчезли.

Рэй отвернулась, взмахнув рукой.

― Знаешь? Мне лучше без него. Отношения высасывали из меня душу, ― простонала она. ― Я терпела все это, потому что отношения хорошо выглядели для кампании, но ты прав, я стала другой, и больше не стоило притворяться.

Что-то в ее словах было не так, но я не знал, что именно. Она говорила о разрыве и о своих отношениях в целом. Обычно она отмахивалась от любых разговоров о Боди, так что я воспользовался этим, чтобы получить ответы на вопросы о том, что изменило её, когда она была с ним.

― Как он это воспринял?

― Никто не воспринимает хорошо то, что не может получить меня.

Я фыркнул, но продолжил допрос:

― Серьезно. У меня насчёт него были плохие предчувствия. Не думаю, что он спокойно воспринял то, что ты его бросила. Мне кажется, он мог сделать...

― Не-а. ― Она отмахнулась от моих слов. ― Я доходчиво объяснила ему, что между нами все кончено. Никаких сомнений.

В этот момент ее телефон снова завибрировал на стойке, но на этот раз Рэй выключила его. Я собирался надавить на нее, когда бармен спросил, не хотим ли мы еще выпить.

― Как насчет коктейля с водкой, ― предложила она, шевеля бровями и глядя на меня.

― Не уверен. Посмотри, к чему это привело в прошлый раз.

Она усмехнулась.

― Что еще может случиться? Проснешься в Вегасе женатым на своей лучшей подруге?

Бармен рассмеялся.

― Это было бы адское утро, но уверен, что такое бывает только в кино.

― Ты удивишься, ― сказал я.

― Ну, к счастью, у нас здесь нет часовен. Так что вы в безопасности.

― Видишь... ― Рэй приподнялась на своем стуле, игриво улыбаясь. ― Мы в полной безопасности.

― Ладно, ― простонал я, понимая, что остановить ее невозможно.

А если вы не можете остановить Рэйлинн Вос, вы присоединяетесь к ней. Что я обычно и делал, с радостью. Даже если жаловался всю дорогу. На самом деле я ворчал только потому, что она старалась, чтобы мне все понравилось, и мне втайне нравилось, как она закатывала глаза.

Три напитка спустя, мы сплясали для TikTok и сделали много фотографий для Instagram.

― О, боже! ― завизжала Рэй. ― Обожаю эту песню.

Группа закончила выступление, и теперь ди-джей играл музыку с тяжелым, пульсирующим ритмом.

Рэй соскользнула с табурета и покачивала бедрами в такт страстной мелодии. Ее глаза с отяжелевшими веками встретились с моими и послали электрические импульсы в мою грудь. Сердце заколотилось, разливая тепло по венам. Она положила обе руки на мои колени, широко раздвинув их, чтобы освободить себе место, и медленно опустилась на колени, идеально приблизив свое лицо к моему увеличивающемуся члену, а затем снова поднялась.

Ее руки скользнули вверх по моей груди и вокруг шеи, глубокий вырез ее рубашки распахнулся, и если постараться, то я мог бы увидеть её соски. Руки чесались от желания оттянуть вырез вниз и насладиться видом. Но вместо того чтобы публично оголять ее, я обхватил ее бедра и притянул к себе, позволяя ей почувствовать то, что она сделала со мной.

Ее губы приоткрылись в слабом вздохе, и я воспользовался этим, наклонившись, чтобы втянуть ее пухлую нижнюю губу между зубами. Ее ответный всхлип заставил меня вздрогнуть. Прежде чем я смог углубить поцелуй, Рэйлинн повернулась ко мне спиной и прижалась своим телом к моему.

Она откинула голову к моему плечу, подарив мне ох*ительный танец на коленях, мечта любого мужчины. Я откинул ее волосы назад, обнажив шею, и поцеловал нежную плоть, прежде чем прикоснуться к ее уху.

― Знаешь, однажды в колледже я чуть не сдался.

Ее бедра дрогнули, но быстро восстановили свой ритм.

― Правда?

― Да, ― признался я, проводя языком по раковине ее уха. ― В тот день ты подтолкнула меня к участию в художественном конкурсе, и мы пошли на вечеринку, чтобы отпраздновать это. Ты танцевала точно так же, пытаясь меня завести.

― И у меня получилось? ― спросила она, затаив дыхание.

― О, да. Ты была такой чертовски сексуальной, и все, что я хотел сделать, это нагнуть тебя прямо там и трахнуть на глазах у всех, чтобы они знали, что я могу.

― Остин...

― Ты всегда заводишь меня. Я всегда возбужден, когда нахожусь рядом с тобой.

Она прислонила голову к моему плечу, приблизив свой рот к моему.

― Пойдем.

Мои мышцы напряглись, я готов был сорваться с места, но именно в этот момент наше бегство прервал голос, которого я не ожидал услышать.

― Братишка. Похоже, ты сорвал куш.

― Бл*дь ― пробормотал я, прижимая Рэй к себе. ― Привет, Джонатан.

Он положил руку мне на плечи, жестом показывая бармену налить ему выпить. С бокалом в руке он снова повернулся к Рэй, разглядывая ее с ног до головы, как очередное блюдо.

― Привет, секси.

Интересно, что она видела, когда смотрела на нас, находящихся плечом к плечу. Мы выглядели словно копии нашего отца. Черт, каким-то образом, с разницей в три года, мы выглядели как близнецы. Джонатан не был таким громоздким, как я, но к этому привели годы жизни ленивого засранца, который слишком много пил. Генетика. Но помимо этого, у нас были одинаковые светлые волосы, твердая челюсть и зеленые глаза. Его глаза потускнели от дерьмовых решений.

Знаю, что, если бы посмотрел на нас со стороны, я бы увидел, кем мог стать, если бы не старался быть не похожим на нашего отца.

― Это Рэйлинн, ― сказал я, едва сдерживая желание ударить его.

― Его жена, ― добавила Рэй, ошеломив меня и отвлекая от всевозможных мысленных образов того, как я вырываю ему глаза. Она плотнее прижалась к моему боку, хотя бы немного ослабив напряжение.

― Жена? ― спросил Джонатан с ехидной ухмылкой. ― Ого, я думал, тебе будет пятьдесят к тому времени, когда ты, наконец, найдешь ту самую киску. Не то чтобы я мог тебя винить. Она выглядит... задорно.

― Фу, ― пробормотала Рэй, не пытаясь скрыть отвращение на своем лице.

Часть меня начала беспокоиться, что Рэй может вмазать ему раньше меня.

― Кстати, о женах, как поживает Коринн? ― спросил я, напоминая ему о причинах, по которым он не должен приударять за другими женщинами.

Он хмыкнул.

― Дома. Наверняка ищет, за что бы еще на меня поворчать.

― Почему-то мне кажется, что ей не нужно слишком усердно искать, ― сказала Рэй самым притворно милым тоном.

― Она постоянно ноет, ― ответил Джонатан, совершенно не заметив оскорбления.

― Возможно, стоило взять ее с собой? Уверена, что ночь вне дома была бы веселой, ― предположила Рэй с улыбкой, которая больше походила на гримасу.

Джонатан откинул голову назад и рассмеялся.

― Да, точно. Она постоянно обламывает меня. ― Он осушил свое пиво в два глотка. ― Итак, Рэй. Как ты познакомилась с моим младшим братом?

― В колледже, ― ответил я.

― Да, она выглядит стильной штучкой. Неудивительно, что ты женился на ней. Ты всегда думал, что лучше этого города.

― Иногда люди хотят разных вещей, ― защищая меня, сказала Рэй. ― В этом нет ничего плохого.

Не то чтобы Джонатана это волновало, потому что высокая, худощавая блондинка с сиськами, натягивающими до предела пуговицы на рубашке, и достаточным количеством макияжа, скрывающего возраст, прошла мимо и села на другом конце бара, привлекая к себе его внимание.

― Да, понимаю. Я люблю разнообразие, ― рассеянно согласился он. ― Что ж, было приятно познакомиться с тобой, Рейчел.

― Рэй, ― поправила она.

― Круто. ― Он хлопнул рукой меня по спине. ― Рад был встречи, братан. Отлично поболтали, но мне нужно кое-что... разнообразить, ― объяснил он, смеясь над собственной шуткой.

― А как же твоя жена? ― с отвращением спросила Рэй.

Джонатан едва удостоил ее взглядом, закатив глаза.

― Мы, вероятно, разведемся. Сейчас нужно смотреть в будущее.

― Прям как папаша, ― пробормотал я.

На этот раз Джонатан остановился и хмуро посмотрел на меня.

― Знаешь, я бы спросил, как долго ты еще пробудешь в городе, может, захочешь встретиться за обедом, но мне не до твоего осуждающего бреда.

Ударив меня по спине, сильнее, чем в первый раз, он направился к блондинке.

― Он кажется... милым, ― сказала Рэй, изо всех сил стараясь сделать фальшивый комплимент.

Я посмотрел на нее, приподняв бровь.

― Он придурок.

― И к тому же изменщик. ― Рэй поморщилась, глядя через бар на то, как он обхаживает блондинку. ― Это мерзко.

Я сжал пульсирующие виски и провел ладонью по лицу.

― Извини, он немного испортил атмосферу.

Рэй грустно улыбнулась.

― Хочешь отправиться домой?

Я испытывал физическую боль от того, как заканчивался наш вечер, но не мог больше находиться в баре рядом с братом, снова наблюдая поведение, которое ненавидел.

― Да, ― вздохнул я. ― Ты не против?

Рэйлинн переплела свои пальцы с моими, ослепительно улыбаясь.

― Я последую за тобой куда угодно, Остин Колдуэлл.

Я хотел заставить ее поклясться на мизинцах, как в детстве, что так будет всегда. Мне отчаянно хотелось, чтобы это было правдой, и именно в те моменты, когда она говорила подобные вещи, мой мозг задавался вопросами, которые я вынужден был сдерживать, чтобы не нафантазировать лишнего.

У нас есть совместное будущее?

Каким-то образом мне удалось запихнуть это в себя и вывести нас на улицу.

Мы добрались до машины, я копался в кармане в поисках ключей, когда две маленькие руки обхватили меня за бицепсы и развернули. Я был так потрясен, что охотно отступил, споткнувшись, когда она ступила в мое личное пространство.

― Рэй...

Я задохнулся, когда она прижала свои бедра к моим и скользнула рукой вверх по моему телу, чтобы ущипнуть мой сосок.

― Для информации, никто не сможет испортить мою атмосферу. Никогда.

Ее глаза потемнели и отяжелели, когда другой рукой она начала гладить внутреннюю сторону моего бедра, медленно скользя вверх, туда, где я становился тверже с каждой секундой.

Прежде чем она смогла дотянуться до моего члена, я пришёл в себя и закружил нас, прижав ее к машине. Она задыхалась, и я впился в ее открытый рот, проталкивая язык внутрь, сплетая наши языки. В мгновение ока тяжесть, давившая мне на грудь от встречи с братом, исчезла. Рэй делала жизнь лучше, как всегда.

― Черт, Рэй. Я... ― Я не договорил, быстро поменяв ход своих мыслей. ― Мне необходимо оказаться внутри тебя.

Потому что знал, что, если скажу то, что на самом деле хотел сказать, я сделаю из нее лгунью. Я не мог признаться, как сильно ее люблю, и не испортить атмосферу.

Возможно, когда-нибудь, но не сейчас. И пока в моем сознании формировались образы того дня, я быстро отпер машину и усадил нас на заднее сиденье. Все мысли о прошлом улетучились, оставив место только для того, чтобы потерять себя в настоящем и представить, как создать идеальное будущее ― с ней.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Остин

На следующий день мы попрощались с бабушкой и дедушкой. Когда они попросили Рэй поскорее вернуться, она говорила так убедительно, что я поверил ей.

Я так сильно этого хотел, что всю поездку на машине обратно в город перебирал варианты, как это осуществить. Наши выходные закончились ― сделки осуществлены. У нас больше не было причин притворяться женатыми, и я боялся, что мы вернемся к тому, что было, когда мы проснулись в Вегасе. Я хотел быть женатым на женщине моей мечты, а Рэй мечтала начать обзванивать своих адвокатов, чтобы побыстрее развестись.

Я перебирал в голове все возможные идеи, но так и не пришел к четкому плану.

Не помогло и то, что мы всю дорогу разговаривали. Не то чтобы я возражал. За эти годы я научился наслаждаться каждым мгновением с Рэй ― жить ради этого мгновения. Я пообещал себе, что разработаю план, когда вернусь домой после того, как заряжусь каждой улыбкой и смехом которые смогу получить от нее.

― Не могу поверить, что ты проснулся под своим грузовиком, и он был припаркован в поле. Как он туда попал? ― спросила она, смеясь.

Я припарковался рядом с ее домом и одарил ее своей лучшей невинной улыбкой.

― Без понятия. Но, что мне известно точно, так это то, что я был настолько пьян, что не мог оказаться в машине.

― Но почему ты оказался под ней?

― Я хотел обезопасить себя. Если бы меня искали, то начали бы со спальни или кабины.

― Понятно, ― медленно произнесла Рэй, все еще смеясь.

― Слушай, в маленьком городке приходится проявлять изобретательность в поисках развлечений. Чаще всего это включало алкоголь и сомнительное утро после него.

Она покачала головой, отстегивая ремень безопасности.

― Знаешь, я вполне могу представить тебя в той жизни. И тогда становится понятнее, почему ты всегда был так хорош в играх с выпивкой в колледже.

Я дую на ногти, прежде чем отполировать их о рубашку.

― Пожизненный чемпион по пивному понгу.

Рэй нахмурилась, разглядывая меня.

― В то же время все было не совсем так, как я ожидала.

― А чего ты ожидала?

― Не знаю. ― Она пожала плечами. ― Наверное, иногда у меня довольно узкий мыслительный процесс. Я познакомилась с тобой в колледже и видела тебя только в Нью-Йорке, так что предполагала, что там тебе и место.

― Это понятно. Легко представить себе людей в такой обстановке, когда живешь здесь всю жизнь.

― Ну, не всю жизнь.

Ее признание было похоже на бросок шарика в колеса моего разума, остановившего плавное движение чего-то, с чем я не был знаком.

― Вы жили в другом месте?

― Да, ― ответила она, махнув рукой, словно отгоняя назойливую муху. ― Некоторое время мы жили за городом, в захудалом пригороде.

― Когда?

― Задолго до того, как мама вышла замуж за Кеннета.

Бип. Бип. Бип

Потрясение за потрясением.

― Что? Кеннет не твой отец?

― Ха! Хотелось бы, ― усмехается она. ― Вообще, да, он мой отец. Он удочерил меня после того, как они поженились.

― Какого хрена я этого не знал?

Неужели именно так она себя чувствовала, когда приехала наферму? Я представил себе свое лицо сейчас, и не мог припомнить, чтобы она когда-нибудь смотрела на меня выпученными глазами и с отпавшей челюстью.

Сначала Рэй наслаждалась моим потрясением, но что-то изменилось, и она отвела взгляд, сосредоточившись на сцепленных на коленях руках. Опущенная голова и ссутуленные плечи настолько контрастировали с той смелой женщиной, которую знал, что я понял, ― это часть ее личности, которая ответит на все вопросы, на которые я так и не смог получить ответы.

Затаив дыхание, я ждал, что она ответит, быстро перебирая вопросы, которые хотел задать. Что-то побуждало меня копнуть глубже ― разгадать загадку, потому что, возможно, тогда у меня будут ответы, необходимые для того, чтобы получить будущее о котором мечтаю. Это звучало безумно, но я должен был следовать своей интуиции.

― Это не то, о чем я обычно говорю, ― наконец ответила она.

Пытаясь сдержать свой порыв, я тихо спросил:

― Сколько тебе было лет, когда они поженились?

― Двенадцать. Тогда же он меня и удочерил. Но мы переехали в город, когда мне было семь лет, после того, как мама окончательно ушла от отца. Слава богу, ― сказала она, смотря наверх, словно обращаясь к всевышнему. ― Я ненавидела его и хотела, чтобы она ушла раньше.

Ее слова прозвучали так, словно признание вырвалось непроизвольно.

Неприкрытая честность ударила меня, словно таран, лишая воздуха.

― Рэй... ― с трудом выдавил я.

Словно осознав ситуацию, она напряглась, закрыла глаза и сделала глубокий вдох, выдыхая напряжение из тела. Она снова закрылась, и смелая женщина, которую я знал, предстала передо мной.

― Послушай, в этом нет ничего особенного, ― сказала она, пытаясь отмахнуться от сказанного. ― Хорошо?

Ничего хорошего. Я не мог перестать представлять ее ребенком, живущим жизнью, которая заставляет так ненавидеть мужчину. Эти два понятия не смешивались. Мою грудь сковало напряжение, сдавливая легкие, мне хотелось вернуться в прошлое, чтобы спасти маленькую девочку.

Я молчал, и Рэй, наконец, перевела взгляд на меня.

― Пожалуйста, ― произнесла она.

Мне нравилось, когда она умоляла.

Пожалуйста, еще. Пожалуйста, трахни меня. Пожалуйста, не останавливайся. Пожалуйста, попробуй меня. Пожалуйста, поцелуй меня.

Но не сейчас. Это была мольба, которую я не хотел бы слышать снова. Мольба о том, чтобы я не заставлял ее смотреть в лицо прошлому, которое она хотела забыть.

Я мог бы дать ей это. Может быть, вместо того, чтобы добиваться большего, чтобы найти недостающий фрагмент головоломки, я мог бы напомнить ей, что могу быть тем, что ей нужно и когда ей это нужно. Я мог бы показать ей, что жизнь со мной ― это не ограничение ее свободы. Я мог показать ей, что жизнь со мной ― это не то, что она представляла, когда думала о браке.

Сжав челюсть, сделал глубокий вдох и долго моргал, отгоняя потрясение и пытаясь снова стать игривым мужчиной, в котором она нуждалась.

― Я пока забуду об этом, ― тихо сказал я. ― Но только потому, что мне нужно подготовиться к сегодняшнему вечеру. Но позже... ― Я оглядел ее с ног до головы. ― У меня есть способы добывать информацию, мисс Вос.

Ее глаза загорелись игривым вызовом.

― Посмотрим.

Я бросил на нее последний изучающий взгляд, а затем сменил тему.

― Спасибо за выходные.

― Конечно, ― легко согласилась она, следуя моему примеру. ― Мы с Этель теперь лучшие подружки. И я всегда рядом, если тебе что-то понадобится, все что угодно.

― Что угодно? ― спросил я, медленно поднимая бровь.

― Что угодно.

― Хммм...

Я поджал губы и попытался вспомнить все идеи, которые могли прийти мне в голову ранее по дороге, чтобы убедить ее не бежать к адвокату. Мы провели вместе две недели, будучи супружеской парой, но на самом деле это было то же самое, что провести две недели с подругой.

С которой я теперь трахаюсь.

Но в остальном это было то же самое, и, возможно, именно это ей нужно было увидеть, пока мы были дома, в нашем городе. Нашему браку не хватало повседневности. Черт, даже ту неделю между выходными мы были в ее квартире и трахались, как кролики.

Это была не та жизнь, которой жила Рэй. Рэй выходила из дома так же часто, как и оставалась дома, и мне нужно было показать ей другую сторону ― показать ей всю прелесть жизни со мной, в качестве ее мужа.

― Как насчет того, чтобы пойти со мной куда-нибудь?

― Ооооо. Ты имеешь в виду свидание?

― Да. Свидание.

― В общем, то, чем мы постоянно занимаемся, ― пошутила она, схватив свою сумочку, собираясь выйти из машины.

Она была права. До Боди я был ее спутником почти на всех мероприятиях. Мы ходили на ужины, в бары и в различные заведения. Но она упустила одну важную деталь, которая в корне меняла все.

― Только сейчас ты моя жена.

Мои слова повисли между нами, и я ждал ее реакции.

Как и ожидалось, Рэй закатила глаза и открыла дверь.

Неожиданно ей пришлось прикусить губу, чтобы сдержать улыбку, и отвернуться, чтобы скрыть румянец. Она пыталась скрыть, что это слово произвело на нее впечатление. Хотя я не планировал подталкивать ее к признанию своего прошлого, у меня не было никаких сомнений в том, что, в конце концов, я заставлю ее признать то, насколько ей нравится быть моей женой.

Она наклонилась, чтобы заглянуть в машину, как только швейцар взял ее сумки.

― Пришли мне детали, и я буду там.

― Не могу дождаться ужина с женой, ― сказал я, чтобы посмотреть, как она снова краснеет.

Я не отъезжал до тех пор, пока она не зашла в здание. Планы, которые я с трудом создавал во время поездки, теперь складывались идеально. Я пригласил ее на романтическое свидание. Угощу ее вином и ужином. А в конце вечера все ей изложу ― идеальная хронология. Я не собираюсь торопить ее ― только попрошу дать мне шанс.

Я должен хотя бы попытаться.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Рэйлинн

― Черт, ― прошипела я.

Truth Hurts (прим. пер.: Truth Hurts ― Правда причиняет боль, песня, исполненная американской певицей и рэппером Лиззо) зазвучала, поразив меня так сильно, что я дернулась, размазывая тушь по своим идеально подведенным бровям. Я уставилась на раздражающее пятно, потому что потратила много времени, чтобы получить две одинаковые брови.

Лиззо снова начала петь, и я перевела взгляд на телефон, едва не раскрошив зубы в пыль, когда увидела на экране имя Боди.

― Ублюдок, ― прорычала я.

Он писал мне почти каждый чертов день с тех пор, как я вернулась из Вегаса. А когда появились наши совместные с Остином фотографии из Хэмптона, количество его сообщений увеличилось с одного-двух легко игнорируемых комментариев до десяти смс и телефонных звонков.

Из-за испорченного макияжа и гнева, который копился всю неделю, мне надоело притворяться, что все хорошо. Я рассталась с ним гораздо раньше, чем в тот день, когда окончательно вышвырнула его задницу на обочину, но он не понял моего послания.

Настало время окончательно убедить его.

― Если ты не перестанешь мне названивать, я оторву тебе яйца и отдам их самому грязному бомжу с наибольшим количеством венерических заболеваний.

― Рэйлинн... детка. Я скучал по твоему голосу.

Я фыркнула, едва сдерживая смех над его вежливым приветствием, которое прозвучало так, словно он говорил сквозь стиснутые зубы.

― Что тебе нужно, Боди? ― спросила я самым скучающим тоном, на который была способна.

― Я скучал по тебе.

Мое лицо скривилось от безмолвного «фу». Я посмотрела на экран телефона, желая убедиться, что звонил Боди.

― Может, поужинаем? ― предложил он, когда я не ответила.

― Черта с два.

― Ну же, ― уговаривал он, снова, как мне показалось, сквозь стиснутые зубы.

― Можем поужинать в кругу твоей семьи, чтобы мы могли поговорить на нейтральной территории.

Нет, это определенно был Боди ― человек, преуменьшающий каждую вспышку гнева. Тот факт, что он назвал ужин с моей семьёй нейтральной территорией, дал мне понять, что ничего не изменилось ― не то чтобы я думала, что он изменится. Не могу сосчитать, сколько раз он шлепал меня по бедру под столом или слишком сильно сжимал мою руку, потому что я не вступалась за него так, как, по его мнению, должна была, или шутила о наших отношениях, что ему не казалось смешным. Или те времена, когда он был так зол на отсутствие у меня выраженной преданности, что даже не мог дождаться, пока мы вернемся домой, и в итоге загонял меня в угол в фойе, прежде чем мы уходили.

С Боди нигде нельзя чувствовать себя в безопасности.

У меня заныло в груди, потому что, оглядываясь назад, я видела все слишком ясно. Видела его лёгкие шлепки по ноге, щипки за руку и запугивание. Все это было настолько незначительно, что я не сразу обратила на это внимание, пока не стало слишком поздно ― пока все его действия медленно разрушали мою сущность и меняли меня. Мне было так стыдно, что я допустила подобную ситуацию, что у меня не хватило смелости попросить о помощи.

Жестокое обращение Боди было похоже на прохудившуюся крышу ― иногда ты не понимал, насколько все плохо, пока потолок не обрушивался на тебя.

― Знаешь, ― продолжил он. ― Я так и не смог закончить изложение своих целей твоему отцу.

Словно по щелчку пальца, все встало на свои места и обрело смысл.

― Оооо, я поняла, ― медленно сказала я. ― Ты не скучаешь по мне. Тебе просто нужна аудиенция у моего отца.

Он что-то пробормотал, прежде чем заявить:

― Нет. Я просто думаю о его будущем и о том, что могу сделать, чтобы помочь после того гребаного фиаско, которое ты устроила.

Первый признак того, что Боди вышел из себя: ругань.

Обычно в этот момент я отступала, делая все возможное, чтобы не злить его еще больше.

Но я больше не позволяла настроениям Боди диктовать мои действия, и после месяца отсутствия контроля с его стороны моя уверенность возросла, и я хотела доказать это.

Я хотела, чтобы он корчился, зная, что больше не имеет надо мной власти.

― Фиаско? Ты имеешь в виду брак с моим лучшим другом после того, как вышвырнула твою задницу? ― спросила я, мой тон пронизан сарказмом.

― Я имел в виду брак по пьяни в Вегасе, подобно шлюхе самого низшего класса.

Второй признак: переход на личности.

― Ох, Боди, ― засмеялась я. ― Не стоит беспокоиться об этом. Разве ты не видел статьи о Хэмптоне? Люди восхищаются нашей парой. Им нравится наша история. ― Мой фальшиво-веселый тон стал язвительным. ― Так что можешь идти на хрен, потому что ты и твои дерьмовые предложения никому не нужны. Видимо, ты не понял, что я с тобой закончила. Это означает, что нужно двигаться дальше и перестать звонить, словно отчаявшийся кусок дерьма.

― Рэйлинн.

Третий признак: звуки, похожие на рык животных, предупреждающие о надвигающемся взрыве.

Закрыв глаза, я могла бы ясно представить его со стиснутой челюстью и сжатыми кулаками. Вена на его лбу пульсирует, а глаза потемнели.

Дрожь пробежала по коже, прежде чем я постаралась взять себя в руки. К черту его и страх, который он внушал мне. Сделав глубокий вдох, я закрыла глаза и представила себе другую картину. Остин смотрит на меня, как на сумасшедшую, за то, что я извинилась, за то, что разозлила его. Остин, говорящий мне, что жестокое обращение ― не моя вина. Другие выбирают, как им себя вести ― не я.

― Иди на х*й, Боди, и научись управлять гневом.

― Я бы не был так зол, если бы ты не была такой сукой, ― наконец огрызнулся он. ― Ты, черт возьми, моя должница.

Я его должница? Я повторила его слова, пытаясь понять их смысл, но это разозлило меня еще больше. Я его должница? Он отнял у меня год. Забрал часть меня, от которой я обещала никогда не отказываться. Я ничего ему не должна.

― Что? ― спросила я медленно.

― Ты, бл*дь, в долгу передо мной за то, что я встречался с твоей высокомерной задницей и имел дело с твоими надоедливыми друзьями. Благодаря мне ты хорошо выглядела на мероприятиях, а не как отчаянная шлюха, раздвигающая ноги для любого тупого еб*ря, который подвернется. Так что мы еще не закончили.

Его слова разбились о кирпичную стену моей ярости. Я не собираюсь тратить свое время на то, чтобы отвечать на его хилые оскорбления. Вместо этого я прояснила одну вещь.

― Я ни хрена тебе не должна.

― Ты должна организовать мне чертову встречу со своим отцом, ― кричал он, полностью охваченный гневом. ― Я, твою мать, заслужил ее, и ты организуешь ее для меня, потому что, клянусь гребаным богом, Рэйлинн, я приду и, бл*дь, выбью ее из тебя силой, если придется. Я выломаю твою чертову дв...

― Прощай, Боди.

Я не собиралась выслушивать его тираду. Вместо этого нажала на красный кружок и положила телефон обратно на стойку.

Я не стала заострять внимание на том, как дрожит моя рука, и отбросила желание побежать и проверить замки.

Я не была напугана. Боди не имел надо мной власти.

Кроме того, я всегда запирала двери.

Я встретилась взглядом с темными глазами, обрамленными дымчатым макияжем в зеркале и вздернула подбородок.

― Я плохая сучка (прим. пер.: Плохая сучка (Bad bitch) ― Плохая, солидная девчонка с чувством собственного достоинства), ― сказала я своему отражению, добавив ухмылку для пущей убедительности. ― Плохая сучка с испорченными бровями.

Я быстро закончила макияж и побежала к своему шкафу. Я представляла каждый наряд с точки зрения Остина, пытаясь выбрать что-то особенное. Мы ходили на бесчисленные ужины, и я никогда не беспокоилась о том, как выгляжу, находясь рядом с ним. Обычно я беспокоилась о том, как буду выглядеть, если меня сфотографируют, но никогда не беспокоилась насчёт Остина.

Сколько бы я ни пыталась убедить себя в том, что это был обычный совместный ужин, но все было по-другому, и я не могла понять почему. Я зажмурила глаза и заткнула уши, напевая «ла-ла-ла-ла-ла», когда ответ оказывался слишком очевидным. Я была счастлива в нашем пузыре, и мне не хотелось, чтобы что-то его разрушило. Поэтому, вместо того чтобы слишком глубоко копаться в причине тепла, распространяющегося в моей груди, я объяснила разницу тем, что знала, что к концу вечера мы вернемся к нему или ко мне.

В этом был смысл. Секс всегда делал меня счастливой. Особенно секс с Остином.

Я разложила два наряда на кровати и отошла, чтобы сделать снимок, и отправила его девочкам, чтобы узнать их мнение.

Нова: Часть меня хочет сказать: красное платье, потому что чеееееерт!

Нова: Но выбери юбку и топ.

Вера: Согласна.

Вера: Красный цвет говорит, что на самом деле мы не ужинаем. Мы выпиваем, а потом возвращаемся ко мне.

Нова: Юбка длиной до икр, топ с открытыми плечами и туфли на каблуках говорят о том, что я собираюсь мучить тебя на протяжении всего ужина.

Вера: Обожаю подобные пытки. Это сводит Нико с ума

Я: Дикари!!!

Я: Мне нравится.

Вера: Так у вас свидание?

Я: Типа того... но не совсем. Я имею в виду, мы столько раз ходили вместе на ужин.

Нова: Это настоящее свидание.

Вера: Определенно.

Их уверенность в том, что это свидание, а не очередная трапеза, вызвала у меня раздражение, и я поспешила их разубедить. Словно если заставлю их поверить, это поможет снять напряжение и нервозность, как будто я была каким-то подростком, ждущим, когда мой парень заедет за мной перед выпускным.

Я: Ничего особенного.

Они не позволят мне выйти сухой из воды.

Сучки.

Нова: За исключением того, что у тебя свидание.

Вера: С мужем.

Нова: Потому что ты его жена.

И вот, все написано черным по белому, и это невозможно игнорировать.

― Только сейчас ты моя жена.

Воспоминание о его прощальных словах послало дрожь по позвоночнику и вниз, между ног. Я сжала ноги, пытаясь унять возбуждение, сделала глубокий вздох, закрыла глаза и вспомнила пылающий огонь в его глазах, когда он это сказал.

Нет. Я прервала бурный поток своих мыслей. Сосредоточься на сексе. Вот что меня взволновало. Вот что вызывало дискомфорт между ног.

Я:

Я: Что? Вы опять поспорили и хотите, чтобы я в чем-то призналась?

Вера: Нет.

Нова: По крайней мере, это не пари на свидание.

Я: Сучки.

Вера:

Нова:

Вера: Итак, что это значит? Что будет дальше? После свидания?

Я: Секс.

Нова: А потом…

А что потом? Ещё больше секса.

По крайней мере, я надеялась на это. Не знаю. У нас больше не было причин продолжать разыгрывать из себя молодожёнов. Мы провели выходные с семьей, и теперь все вернулось на круги своя. Больше не нужно было изображать близость, чтобы быть вместе, ― никакого оправдания, чтобы продолжать спать вместе. Я могла получить развод, и мы могли снова стать друзьями. Легко и просто.

Вот только острая боль в груди не была лёгкой и простой. Она была настолько интенсивной, что я не могла сделать глубокий вдох.

Я: Не знаю.

Вера: Ты не думала о том, чтобы дать шанс вашему браку?

Дать шанс...

Я закрыла глаза и представила это. Представила его в своем доме ― нашем доме. Представила его в своей постели. Представила, как хожу на мероприятия и представляю его как своего мужа.

Мой телефон пиликнул другим рингтоном, отличным от того, который я установила на сообщения от девочек.

Боди.

Я сделала то, что должна была сделать с самого первого дня, заблокировала его номер и удалила сообщения, не читая их, прежде чем вернуться в групповой чат. Моя грудь сжалась сильнее, а пальцы зависли над кнопками, я не знала, что сказать.

Вздохнув, я отключила звук и отложила телефон в сторону. Позже я поплачусь за это, но я просто... не могу.

Я не хотела обсуждать это снова и снова. Не хотела, чтобы они говорили мне, что я ошибаюсь или совершаю ошибку, потому что чувство, терзающее мою грудь, было слишком сильным, чтобы его игнорировать. Они пытались убедить меня, что это любовь, но я знала себя ― я знала, что не смогу оставаться женой Остина.

В конце концов, я бы все испортила, и это погубило бы нас. Черт, достаточно было посмотреть на то, что я позволила сделать Боди. Если я останусь женой Остина, кто знал, что я позволю ему сделать? Кто знал, кем я стану? Слишком велика вероятность того, что я стану той, кого возненавижу, и, в конце концов, стану обвинять его в этом.

Нет. Я не могла так рисковать.

Если у нас с Остином был хоть какой-то шанс добиться успеха, мы должны были быть друзьями, и ничего больше.

Как бы сильно я не могла им насытиться ― как бы ни грелась в его удовольствии, ― я знала, что лучше порвать с ним сейчас, чем превращать все это во что-то уродливое.

Я прижала ладонь к груди из-за усиливающейся боли, словно тупой нож скручивал и натягивал мою кожу. Ни одно из решений ― остаться или уйти ― не казалось правильным. И в том, и в другом случае у меня замирало сердце.

Отбросив все это, я схватила телефон и отправила сообщение своему адвокату, попросив его подготовить документы как можно скорее ― сегодня вечером. Мне нужно было принять решение до вечера. Мне нужно было принять решение до того, как кто-то еще попытается отговорить меня. Я знала, что так будет лучше всего.

Надеюсь, он согласится.

Ему придётся это сделать.

Я заставлю его понять... завтра.

Потому что сегодня я планировала создать незабываемую ночь, прежде чем мы снова станем просто друзьями.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Остин

Мое сердце и так работало в сверхурочном темпе, но когда Рэй сидела за столом и трахала меня глазами на протяжении всего ужина, сердцебиение увеличилось в три раза. Я был удивлен, что вообще мог думать, когда вся кровь прилила к моему члену.

Я весь день был на нервах. Руки вспотели и покалывали. Я не мог сделать вздох полной грудью, а сердце накручивало обороты, словно гонщик. Я так нервничал, что пару раз думал, что у меня сердечный приступ, а не волнение.

Однако когда Рэй вышла из своего многоквартирного дома, ее волосы мягко развевались на ветру по обнаженным плечам, на стройных ножках самые сексуальные черные туфли на шпильках, ― надеюсь, что позже они будут впиваться в мою спину. Я не был уверен, что не умер и не попал в рай.

Мое тело словно разделилось на две части, и каждая боролась за то, какая эмоция будет преобладать. Под столом я мог думать только об этих чертовых туфлях на шпильках и о том, как бы побыстрее забраться ей под юбку. Над столом мои руки дрожали, а сердце бешено колотилось от волнения.

Мое сознание находилось в замешательстве оттого, что этот романтический ресторан с мерцающими свечами, тихо звучащим джазом и великолепной едой был тем местом, куда бы я повел Рэй, если бы делал ей предложение. Что, по сути, так и есть.

Я собирался попросить ее остаться со мной. Я хотел попросить ее не торопиться и дать нашему браку шанс ― дать мне шанс.

Однако из-за того, как она обхватывала губами каждый чертов кусочек, мое внимание все время переключалось ниже стола, и я возвращался к своим мыслям только тогда, когда видел ее улыбку. Рэй была непредсказуемая словно маятник, и я не мог сосредоточиться и начать разговор.

― Я могу умереть от потери крови, Рэйлинн.

Она наклонила голову, словно не понимая, что я имею в виду, и провела пальцем по тарелке с остаткам пасты Альфредо. Но мы оба понимали, что она знает, что делает, потому что в следующий момент Рэй поднесла тот же палец к своим пухлым губам, чтобы слизать с него соус.

― Вся кровь приливает к моему члену, ― все равно объяснил я.

― Бедный малыш, ― проворковала она, притворно надув губки. ― Хочешь, я поцелую его, чтобы стало лучше?

Я чуть не застонал, представив, как она скользит под стол, чтобы отсосать мне под прикрытием скатерти. Часть меня хотела подтолкнуть ее, чтобы посмотреть, осмелится ли она на это, но затем вспомнил, кто она, и не сомневался, что Рэйлинн с удовольствием примет вызов. Вместо этого я перешел тонкую грань своего контроля и решил поиграть с ней. Возможно, она могла соблазнить меня одним лишь взглядом, но я знал, как сильно Рэй любит, когда я говорю непристойности.

― Я бы не хотел ничего больше, чем наблюдать за тем, как эти пухлые губки поглощают всю мою длину, но за это нас могут выгнать.

Румянец окрасил ее щеки под потемневшими глазами.

― Это бы стоило того.

― Ради шанса преодолеть твое сопротивление и войти тебе в глотку? Определенно.

Ее грудь поднималась и опускалась быстрее, ее декольте давило на границы черного топа, и я знал, что мне удалось хоть немного приблизить её к тому состоянию, в котором прибывал сам. Но затем она переместилась, откинувшись на спинку стула, и медленно провела пальцем по изогнутой линии топа от одного плеча к другому, по пути поглаживая изгиб каждой груди.

И что мне на это сказать?

Бл*дь, мне не терпелось сорвать с нее этот клочок одежды и всосать ее соски, превращая их в тугие розовые бутоны.

Дерьмо. Сосредоточься.

Я прочистил горло, с трудом подбирая слова.

― Но сначала я хотел поговорить о...

Я заткнулся, когда что-то скользнуло мимо моего колена и приземлилось на бедро.

― О чем же? ― спросила она с притворной невинностью.

― Еб*ть, Рэй, ― прохрипел я.

Ее нога коснулась моих яиц, и я чуть сразу не кончил.

― Да, ― сказала она, ее улыбка стала еще шире. ― Не могу дождаться возвращения домой, чтобы ты мог сделать именно это ― выеб*ть Рэй.

Я сжал кулаки поверх столешницы, чтобы не схватить ее за ногу и не надавить сильнее на свой пах. Если бы кто-нибудь посмотрел в нашу сторону, то наверняка решил бы, что что-то произошло. Не потому, что Рэй проявляла какие-либо признаки беспокойства. Нет, если это вообще возможно, ее улыбка становилась все шире и шире, она сидела, расслабившись, потягивая коктейль с водкой. Тем временем я пристально смотрел на нее, мое лицо было суровым и сосредоточенным, я пытался не опозориться у всех на глазах.

― Десерт?

Мы оба моргнули, прервав соревнование взглядов, но не потрудились посмотреть на официанта, который ждал нашего ответа.

― Нет, ― сказали мы в унисон.

― Спасибо, ― добавила Рэй.

Как только официант отошел, я схватил ее за ногу и притянул на себя, заставив ее соскользнуть на пару сантиметров вниз по стулу. Ее злорадная улыбка исчезла, она задохнулась, пытаясь схватиться за ручки стула, чтобы удержаться.

Нах*й.

Теперь настала моя очередь злорадствовать и контролировать ситуацию. Я придвинулся к ней и позволил ей прочесть в моих глазах обещание каждой непристойной вещи, которую планировал сделать с ней сегодня вечером.

Мы поговорим завтра, а сегодня? Сегодня я покажу ей другую сторону себя. Ту, которую в основном скрывал от неё, потому что мы никогда не переходили границу дружбы, а когда переходили, я боялся надавить слишком сильно.

Большую часть нашей дружбы Рэй пыталась раскрепостить меня ― она всегда была инициатором захватывающих приключений. Я знал, что она боялась остепениться, потому что считала, что это ей быстро наскучит. Она утверждала, что в жизни слишком много событий, которые она может пропустить из-за того, что слишком привязана к одному месту и одному человеку.

Сегодня вечером я покажу ей, что могу быть таким же необузданным, как она, что со мной ей не будет скучно, и жизнь всегда будет захватывающей. Сегодня вечером я выложу ей все ― все свои потаенные желания.

Я не делился этой стороной себя с другими женщинами, но точно знал, что Рэй была достаточно выносливой, чтобы разделять мои желания. В те несколько раз, когда я подталкивал ее и позволял себе быть собой, она словно расцветала под моим контролем.

Я не мог дождаться того, когда увижу, что она сделает, когда я покажу ей свое истинное лицо.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Рэйлинн

― Остин, я сейчас упаду.

Я попыталась придать голосу обиженный тон, но вместо этого получился нуждающийся выдох.

Губы, на которые я пялилась большую часть вечера, изогнулись, в его зеленых глазах сверкнуло что-то властное. Что-то, что я замечала лишь мельком в течение последнего месяца, но теперь это пылало в его взгляде, и мне хотелось броситься навстречу этому сиянию.

― Хорошо. Тогда ты встанешь на колени. Именно так, как я мечтал.

Я чуть не распласталась на полу прямо там, в луже ноющей потребности, в последний момент едва устояв. Прищурившись, отдернула ногу. Вернее попыталась, но Остин притянул меня обратно и рассмеялся.

― Обожаю наблюдать за тем, как ты пытаешься сделать вид, что не хочешь того, о чем я говорю. За гордостью ты пытаешься скрыть бушующие в тебе желания.

― Думаешь, что хорошо меня знаешь, ― бросила я вызов, цепляясь изо всех сил за эту битву воль.

Весь вечер я была победителем, пока внезапно не проиграла. Я была на гребне волны, пока он не превратился в большого, плохого, сексуального зверя.

― О, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Я вижу тебя насквозь, Рэйлинн Вос.

Мои соски напряглись, посылая разряд электричества прямо в киску, сотрясая сердце по пути. Чаще всего Остин не старался сразу меня возбудить. Меня сводило с ума то, как он умело возбуждал и заставлял трепетать моё сердце.

Именно поэтому я считала, что нам лучше прекратить все это.

Но не сейчас. После сегодняшней ночи.

Я сильнее надавила ногой на его пах, вернув себе немного контроля, когда он дернулся на стуле

― Думаю, нам пора вернуться ко мне.

― Я тоже так думаю. Только вот сегодня мы едем ко мне.

Квартира Остина была милой ― чистой, современной и идеально подходила ему. Обычно мы тусовались у меня, потому что моя квартира находилась в фешенебельном районе, и из окон открывался прекрасный вид. Но я не собиралась возражать. Черт, мы могли бы забронировать номер в отеле дальше по улице, и я была бы счастлива. Если он разденется и окажется внутри меня, я буду счастлива любому раскладу. Поэтому, не возражая, вложила свою руку в его и последовала за ним к выходу, изо всех сил стараясь казаться спокойной, хотя на самом деле была готова повалить его прямо здесь.

Я думала, что и раньше испытывала нужду, но все это меркло по сравнению с отчаянием, которое клокотало во мне от желания добраться до Остина. К тому времени, когда мы подошли к машине, я уже была готова оседлать его, как свою любимую лошадь. Я практически вибрировала позади него, пока он не спеша отпирал квартиру.

Замок щелкнул, и прежде чем я успела броситься внутрь, он повернулся, прижав меня к двери тяжестью своего возбужденного тела. Остин исследовал глазами мое лицо, шею, плечи, грудь и, наконец, посмотрел мне в глаза.

― Ты доверяешь мне?

Этот вопрос послужил предупреждающим знаком, но я быстро отбросила сомнения, желая как можно быстрее попасть внутрь, поэтому как можно легкомысленней ответила:

― Да, Аладдин, я доверяю тебе (прим. пер.: Диалог Алладина и Жасмин перед полётом на ковре-самолёте).

Его губы изогнулись в улыбке, но глаза оставались серьезными.

― Рэйлинн?

― Конечно, я доверяю тебе.

Я была настолько занята, рассматривая его лицо, что не заметила, как он опустил руку и сильно ущипнул мой сосок.

― Хорошая девочка. А теперь следуй за мной.

Я ахнула, но выгнулась навстречу его пальцам, отчаянно желая жгучей боли перед согревающим наслаждением. Я следовала за ним мимо кожаного дивана в гостиной, мимо кухни, которую видела много раз, до его спальни.

Идеально. Именно там, где я и хотела находиться.

Уставившись на его широкую спину, обтянутую рубашкой, я сделала шаг, затем еще один.

― Остановись.

Я тут же повиновалась. Его слова резкие, словно удар хлыста, сами по себе жалящие и дарящие тепло. Я встала по стойке смирно, но быстро расслабилась от любопытства, желая узнать, сколько еще я смогу выдержать, прежде чем воспламенюсь.

― Я хочу, чтобы ты подошла к моей стороне кровати, встала на колени и достала коробку, лежащую под ней. Положи ее на кровать и открой.

Мое сердце гулко стучало от неизвестности и волнения, в ушах шумело. Я снова двинулась вперёд, не в силах определить, отчего мое дыхание стало таким быстрым и прерывистым.

― Собираешься признаться, что ты серийный убийца? ― подразнила я.

Решив нарушить правила, я провела пальцами по его спине, направляясь к кровати. Он заворчал из-за проявленного мною непослушания, но то, как из-за легкого прикосновения сократились его мышцы, стоило того.

― Не совсем.

Волосы на затылке встали дыбом, когда я встретилась с ним взглядом, опускаясь на ворсистый ковер, покрывающий пол из темного дерева. Все в нем говорило о контроле, но что-то приглушало зелень в его глазах, которую я видела раньше. Что-то похожее на нерешительность.

Выдержав его взгляд, я подняла тяжелую коробку на кровать, встала на ноги и заколебалась. На мгновение я задумалась, может, стоит засунуть эту коробку туда, где я ее нашла, и потребовать, чтобы он меня трахнул.

Бах.

Бах.

Бах.

Билось ли когда-нибудь мое сердце так сильно? Я когда-нибудь находилась в подобной ситуации, когда передо мной разыгрывалась такого рода неопределенность? Он всегда жаловался на то, что я заставляю его прыгать вместе со мной с парашютом, но это? Прыжки с парашютом и близко не стояли с этим.

― Открой.

― А что, если я не хочу?

― Неужели Рэйлинн Вос испугалась маленькой коробочки?

― Мало вероятно, ― усмехнулась я. ― Может, я просто не хочу играть в твои игры?

Его улыбка была медленной и совсем не милой.

― Ох, Рэй. Думаю, хочешь.

― Почему ты так думаешь?

― Потому что ты потратила столько времени, подшучивая над тем, как я краснею, когда ты флиртуешь со мной, ― будто бы я не смогу справиться с тобой.

Сильнее. Быстрее. Может быть, именно так ощущается сердечный приступ? Если да, то я не против, потому что могу умереть счастливой, наблюдая, как Остин крадётся ко мне, словно животное.

― Или, возможно, я возбудилась от того, что представляла, как ты пытаешься управлять мной.

Перчатка брошена. Когда он начал приближаться, в его глазах я увидела вызов. Не отводя от него взгляда, я открыла коробку, закатила глаза, а затем посмотрела вниз.

Из всего, что я ожидала, синий стек с шариком на плоском основании был последней вещью, которую я ожидала увидеть. Он лежал сверху остальных предметов.

Черные кожаные манжеты.

Крошечные зажимы. Я не знала точно, что это такое, но мои соски напряглись еще сильнее, только от представления, как их зажимают между металлом.

Небольшой брусок.

Верёвка.

Флоггер, я узнала его название из порнофильма, который смотрела однажды.

И еще несколько игрушек, которым я не могу дать название.

― Ты спрашивала, почему мы расстались с моей бывшей. Мы были несовместимы. Не только в сексе. Я не нуждаюсь в таком сексе постоянно, но иногда хочу чего-то подобного, а она не могла справиться с моими желаниями.

За время своей речи он как-то незаметно пробрался мне за спину.

Нежные пальцы откинули мои волосы назад, и легкий поцелуй коснулся моей шеи.

― Но вот ты, Рэйлинн, справишься со всем. Ты самая сильная женщина, которую я знаю. И я хочу тебя. ― Я подалась навстречу его прикосновениям, выгибая шею, предоставляя ему лучший доступ. ― Ты же знаешь, что я хочу тебя любым возможным способом, но, может, ты попробуешь сделать это со мной?

― Все что пожелаешь.

Я прошептала ответ прежде, чем успела подумать о чем-либо еще ― о каких-либо последствиях.

В мгновение ока Остин обхватил рукой мою шею сзади и толкнул меня на кровать, отпихнув коробку с игрушками в сторону как раз перед тем, как моя грудь ударилась о матрас. Шелк юбки скользнул по бедрам, но я едва почувствовала это. Все мои чувства были сосредоточены на пальцах, впивающихся в мою шею.

На этот раз резкий укол боли не сменился чувственным жаром.

На этот раз мое сердце не билось от волнения.

На этот раз, когда я захныкала, это было не от удовольствия.

На этот раз я не видела Остина. Сквозь зажмуренные глаза я видела Боди. Все, что я чувствовала, ― это тот же парализующий страх, когда он выходил из себя.

― Остин, ― закричала я, со всей силы отталкивая его. ― Нет.

В отличие от Боди, рука, удерживающая меня на месте, тут же разжалась.

Я развернулась на спину, и не смогла поднять глаза. Стыд и смущение, каких никогда не испытывала раньше, нахлынули на меня, мурашки побежали по коже.

― Бл*дь, Рэй. Мне очень жаль. Я должен был объяснить подробнее. Бл*дь. Бл*дь. Не могу...

― Нет, все в порядке. ― Я подняла голову и встретилась с добродушными глазами моего лучшего друга, и все на самом деле было в порядке. Сердцебиение замедлилось, и напряжение, слишком сильно сковавшее меня, ослабло. Остин и раньше был груб со мной во время секса, но я всегда знала, что это он. ― Все в порядке. Прости, что испугалась.

Я сказала, что доверяю ему, и я доверяла. Я просто не была готова к тому ущербу, который нанес Боди, вторгшись в наш момент. Это выводило меня из себя, но я не позволю ему разрушить все остальное ― особенно нашу последнюю ночь с Остином. Отбросив смущение и разочарование в сторону, я сделала успокаивающий вдох и сократила расстояние между нами. Удерживая его взгляд, теряясь в зелёном мшистом лесу, я взяла его руку и прижала к своему животу, скользя ею по груди и шее.

― Мне просто нужно тебя видеть.

― Рэй... ― Он колебался, его пальцы поглаживали чувствительную кожу, посылая мурашки по моей коже. ― Мы не обязаны этого делать.

― Я хочу, ― прошептала я, сжимая его руку своей. ― Я хочу, чтобы ты трахнул меня, Остин. Хочу поиграть с тобой. Хочу, чтобы ты поиграл со мной. Хочу, чтобы было больно, потому что у тебя это получается так чертовски хорошо. ― Когда он все еще колебался, я сделала единственное, что могло подействовать на него. Я умоляла. ― Пожалуйста.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Рэйлинн

В мгновение ока его рука снова сжалась. Но на этот раз я была рядом с ним и нигде больше. На этот раз я захныкала из-за хватки на моем горле, контролирующей пульсирующий жар, разливающийся по моим венам. На этот раз давление ослабло, и жаркая влага заскользила от моего живота к киске.

В любых отношениях именно я была инициатором и жаждала приключений, но то, что кто-то другой ― Остин ― взял на себя инициативу, заставило меня отчаянно желать следовать за ним.

― Все, что пожелаю? ― тихо спросил он.

― Все, что пожелаешь.

Я схватила его за запястье, крепко держа, пока он наклонялся ко мне, вдыхая мой запах. Я закрыла глаза, наклоняя голову в сторону, чтобы он коснулся носом моей кожи. Предоставляя ему доступ к своей шее, ко всему.

― А если я скажу, что хочу обладать твоей маленькой тугой девственной попкой? Ты позволишь мне?

Я застонала. Как я могла не стонать? Его слова были не просто словами. Они словно живые существа, забравшиеся в мои самые темные фантазии и управляя мной. Они обвились вокруг моей потребности и не желали отпускать.

― Да, ― едва слышно прошептала я.

У меня было много секса, миллион разных способов, но я никому не позволяла трахать свою задницу. Я всегда считала, что сначала нужно установить определенный уровень доверия, но у меня никогда не было настолько длительных отношений, чтобы сделать это. Когда зубы Остина царапали мою кожу, я не могла представить, кому бы доверяла больше.

Его рука сжалась на долю секунды вокруг моей шеи, а затем разжалась.

― Раздевайся, ― приказал он, отступая назад.

Я хотела привычно воспротивиться его приказу, как поступала с другими партнерами. Однако мне не хотелось портить нашу ночь. Вместо этого я подняла подбородок, изо всех сил стараясь смотреть на него сверху вниз, несмотря на то, что была почти на тридцать сантиметров ниже, и сделала то, что он приказал. Остин стоял в стороне и смотрел, как я снимаю с себя каждый предмет одежды, его взгляд ласкал мою кожу интенсивнее, чем снимаемая мною ткань. Я была очень чувствительна, а мы еще даже не начали.

― Ложись на кровать и откинься на подушки.

― Да, сэр, ― сказала я, с готовностью подчиняться.

Как только я расположилась в своей лучшей позе модели Playboy, он подошел ближе. С каждым шагом мое дыхание становилось все более поверхностным от предвкушения. Он ничего не говорил, не давал никаких намеков на то, что будет дальше, и мне хотелось закричать от напряжения, распирающего меня изнутри. Как все могло стать еще более напряженным? Как мне удалось выжить?

Наклонившись, Остин протянул руку мимо моей головы, чтобы вытащить два ремня с каждой стороны.

― Ты пользуешься ими настолько часто, что они всегда под рукой? ― спросила я, ненавидя даже мысль о другой женщине в его постели.

Как бы я ни старалась скрыть укол ревности, я поняла, что мне это не удалось, его губы дернулись, когда он обернул мягкий ремешок на липучке вокруг каждого моего запястья.

― До сегодняшнего вечера я их не вынимал, ― наконец ответил он, убедившись, что я надёжно закреплена. ― Бл*дь, ты сногсшибательна.

Гордость от его признания, от его обжигающего взгляда и комплимента переполняла меня. Тело вышло из-под контроля. Слишком напряженное и насыщенное. Каждая эмоция давила и притягивала меня, пока мой разум изо всех сил старался переварить происходящее.

― Может, покажешь, каким сногсшибательным можешь быть ты, ― предложила я.

Остин тихо и негромко хмыкнул, похоже, что он собирался отказать. Но, видимо, пришел ктому же выводу, что и я, и вместо этого начал раздеваться. Спасибо.

Каждый мускул, который он обнажал, подталкивал меня все ближе к грани безумия. Я сжала ноги вместе, отчаянно пытаясь добиться хоть какого-то трения. Когда я, наконец, нашла идеальный угол, он раздвинул мои колени и пролез между ними.

― Я так, бл*дь, не думаю.

― Тогда трахни меня, ― выдохнула я.

― О, я трахну тебя, ― пообещал он, проводя ладонью по моей влажной киске. ― Только не сейчас. ― У меня отвисла челюсть, я хотела возразить, но он отвлек меня, обхватив рукой свой толстый член и начал поглаживать себя. ― Сначала я хочу пометить твою шелковистую кожу своей спермой. Затем хочу доводить тебя до края снова и снова, пока буду подготавливать твою маленькую девственную попку.

С каждым словом он ускорял движение руки, лаская себя все сильнее, выглядя так, словно вот-вот потеряет контроль. А я лежала, раскинувшись, готовая потерять контроль вместе с ним.

― Ты сможешь взять меня? Я смогу поместиться в твоей крошечной девственной дырочке?

― Да, ― выдохнула я. ― Остин, пожалуйста.

Мой клитор пульсировал, а он ещё не прикасался ко мне. Его рука обхватила мое бедро, широко раздвигая его, такое ощущение, что это единственное, что удерживало его от падения. Он приподнялся на колени, между моих ног, и поглаживал свой член в сильном темпе, обхватывая головку, чтобы собрать вытекающий предэякулят.

― Не волнуйся, милая Рэй. В конце концов, я войду в тебя. Мне не терпится увидеть, как твоя маленькая дырочка растягивается вокруг меня, как ты морщишься от боли, но все равно принимаешь меня. Не могу дождаться, когда возьму твою сексуальную задницу в каждую руку по половинке и раздвину их, чтобы посмотреть, как выглядит мой член, трахающий тебя.

Я собиралась кончить от одних его слов. Эта перспектива пугала и завораживала меня. Как он мог так сильно контролировать мое тело? Я потянула свои путы, желая прикоснуться к себе, чтобы восстановить контроль, но я едва могла двигаться. Мои руки не опускались ниже головы.

― Не двигайся, ― простонал он. ― Ляг на спину. Я собираюсь кончить на тебя.

Он отпустил мое бедро, наклонился вперед, упираясь рукой в кровать, продолжая быстро и сильно поглаживать свою длину. Его веки опустились, отяжелевшие от удовольствия. Его губы приоткрылись, и мне захотелось, чтобы он был немного ближе, чтобы я могла попробовать их на вкус. Но если бы он был еще ближе, я бы не увидела густые, кремовые нити спермы, тянущиеся по моему животу и груди. Я бы пропустила зрелище того, как он выдавливает последние капли из щели и растирает их вверх и вниз по моей киске.

― О, боже, ― захныкала я, когда Остин коснулся моего клитора и задержался у отверстия, продолжая кончать. ― Остин, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты был внутри меня. Трахни меня.

Он выдохнул, словно все это время задерживал дыхание, и с тихим смешком откинулся на пятки.

― О, Рэй. Мы только начинаем.

Я едва успела рыкнуть от разочарования, прежде чем рык перешел во вздох удовольствия. Остин опустился на мое тело и засосал сосок между губами, перекатывая другой между пальцами. Он играл то с одним то с другим, словно изголодавшийся мужчина, не заботясь о сперме, которую размазывал по нашим телам.

― Я должна бы сказать тебе подождать, пока мы не сотрем с меня твою сперму, но это слишком приятно, чтобы беспокоиться об этом.

― Мы уже выяснили, что я не возражаю против своей спермы, когда слизываю ее с тебя.

― Тогда, по крайней мере, ты мог бы поделиться, ― поддразнила я.

Его губы расплылись в самой дьявольской улыбке.

― С удовольствием.

Он собрал языком струйку с изгиба моей груди и приблизился к моим губам. Встретив его на полпути, я выгнулась дугой и всосала соленую жидкость с его языка. Он позволил мне развлекаться, сосать и играть, как пожелаю, представляя, что это его член, но, в конце концов, Остин взял верх, целуя меня, словно дикарь. Я прижалась к нему, отдаваясь так же страстно, как и получая, теряя себя в этом моменте.

Пока резкая боль вокруг соска не вернул меня к реальности.

― Какого хрена? ― захныкала я.

Пока Остин не сводил с меня глаз, я опустила взгляд и обнаружила маленький зажим, закреплённый на моем соске. Прежде чем я успела это осознать, еще один болезненный щипок пронзил другой сосок.

― Твою мать.

― Какая же ты сквернословка, ― усмехнулся он.

― Да, давай посмотрим, насколько хорошо ты справишься с двумя маленькими зажимами, сжимающими твои соски, когда ты меньше всего этого ожидаешь, ― процедила я сквозь стиснутые зубы.

― Что? Тебе не нравится? ― спросил он, продвигаясь вниз по моему телу.

Остин навис над набухшими кончиками и нежно подул, прежде чем провести языком по одному из них.

― О, боже, ― воскликнула я. ― Это... это...

― Интенсивно? Идеально? Болезненно? Непристойно?

― Это... да.

― Не благодари.

― Не стоит быть настолько са... самоуверенным.

Слова едва вырывались между вздохами. Каждое ощущение было новым и захватывающим. Боль перешла в сочащуюся теплоту, следуя по тому же пути, по которому его язык скользил по моему телу. Первый взмах его языка по клитору отправил меня прямиком в бездну и обратно, я никогда не испытывала такого наслаждения. Когда у тебя зажимы на сосках, связанные руки и самый сексуальный мужчина в мире, творящий магию между твоих бедер.

Я впилась зубами в нижнюю губу, отчаянно пытаясь сдержать дальнейшие мольбы. Я должна испытывать стыд. Так бы и было, если бы это не было так чертовски приятно. А когда толстый палец погрузился на мгновение в мою киску и выскользнул наружу и опустился к моей заднице, я слетела с катушек. Мое тело вибрировало, словно одно большое нервное окончание, стимулированное до предела.

Одной рукой Остин широко раздвинул мое бедро, прильнув ртом к моему клитору, одним движением пальца скользнул глубоко внутрь попки.

― Бл*дь, Остин. Да.

Он засмеялся, что только усилило ощущения. В следующее мгновение к первому пальцу присоединился второй. Было больно, но я уже не могла отличить боль от удовольствия. Я была настолько поглощена эйфорией, что не обратила внимания на шорох. Не обратила внимания до тех пор, пока что-то, помимо его пальцев ― что-то более твердое и большое, ― не надавило на мое отверстие.

Я приподнялась, чтобы посмотреть, что это, но увидела только его макушку.

― Остин, ― прохрипела я.

Часть меня хотела просто лежать и позволить ему делать все, что угодно, но мне хотелось запомнить каждую секунду. Я хотела видеть все происходящее.

Он поднял голову, проведя языком по своим влажным губам, и встретил мой взгляд. Видя мою потребность, он отодвинулся настолько, чтобы я могла видеть гладкий, но широкий фаллоимитатор, прижимающийся к моей заднице.

― Я очень большой, детка. Мне нужно, чтобы ты расслабилась, чтобы я мог подготовить тебя.

Я кивнула, но не сдвинулась с места. Я хотела смотреть. Перестроившись так, чтобы у меня было достаточно места для обзора, он начал двигать игрушкой внутри меня. Она растягивала меня, жгла, но я знала, что это не сравнится с тем, какую боль и дискомфорт буду ощущать, когда Остин окажется внутри меня. Он толкал и тянул, медленно погружая его глубже после каждого прохода.

― Хорошая девочка, ― промурлыкал он, когда она вошла так глубоко, как только могла. ― Теперь ложись на спину.

На этот раз он не оставил мне выбора. Приложив руку к моей груди, он щелкнул по одному из моих сосков, посылая резкий разряд прямо в киску. Когда она крепко сжалась, еще один толчок исходил из моей дырочки, туго натянутой вокруг анальной пробки. Все это заставляло мой клитор пульсировать от потребности. И когда он, наконец, наклонился, лизнув от основания пробки до клитора, я взорвалась. Я пыталась сдерживать крики, цепляться за реальность, но он снял зажим и стал сосать сильнее. Потом другой.

Мой мир взорвался и рухнул одновременно, пока я не потеряла представление о том, кто я вообще такая. Я извивалась в клубке удовольствия, широко раскинув руки, чтобы он мог делать все, что захочет.

Я не успела сориентироваться, как пробка сдвинулась. Я едва успела взять себя в руки, чтобы посмотреть, как он медленно вынимает пробку из моей задницы. Это было своеобразной прелюдией: наблюдать, как он выдавливает смазку на свой член и втирает ее. Когда Остин сдвинулся и встал впритык к моему отверстию, я постаралась сосредоточиться, не желая упустить ни секунды, когда он медленно и кропотливо вводил себя внутрь.

Как только я начинала хныкать, он отстранялся только для того, чтобы снова войти, на этот раз глубже.

― Ты очень хорошо справляешься, детка. Расслабься и толкайся мне навстречу. ― Я сделала, как он велел, и мы оба застонали, когда его толстая головка вошла глубже. ― Да, бл*дь. Впусти меня. Впусти меня в свою тугую дырочку.

Он вошел в меня, не торопясь, но сильно толкаясь.

― Да, Рэй. Ты такая чертовски сексуальная, ― хрюкнул он. ― Возьми меня всего.

― Пожалуйста. Да.

Когда его яйца прижались к моей попке, он провел большим пальцем по моей щели, обводя ее сверху.

― Ты не представляешь, что со мной происходит, когда я вижу твою набухшую, влажную, розовую киску над тем местом, где твоя маленькая попка растягивается вокруг моего толстого члена. ― Он выходит и еще более интенсивно погружается внутрь. ― Ты не представляешь, что я испытываю, зная, что я единственный мужчина, который может быть внутри твоей задницы ― зная, какая ты тугая. Знать, что ты моя. ― На этот раз быстрый толчок. ― Вся моя.

В тот момент я хотела, чтобы это было так. Я хотела упасть к его ногам и никогда не уходить. Я была зависима. Но, как наркоман, я знала, что должна остановиться. Я знала, что лучше для нас обоих все закончить сегодня. Я знала, что хорошо, что я решила все закончить до того, как он сможет уговорить меня остаться.

Раньше я была уверена в своем решении, но сейчас смотрела на него и слышала, как он называет меня своей. И эта идея уже не казалась мне такой правильной.

― Остин, ― едва слышно прошептала я.

Я больше не хотела ни о чем думать. Я хотела этого. Хотела сейчас. Хотела его. Хотела нас.

― Шшш, детка. Я позабочусь о тебе.

Единственным предупреждением для меня был гул вибрации, прежде чем что-то прижалось к моему клитору. Я дико закричала и навалилась на большой палец, вдавливая его в свою киску, пока его рука безжалостно прижимала вибратор к моему сверхчувствительному клитору. Он вводил и выводил свой член, и я вышла из-под контроля, крича от бесконечного удовольствия.

― Эта киска принадлежит мне, ― прорычал он, когда я лежала обессиленная и потная. ― Я хочу трахать тебя всеми существующими игрушками... заполнить каждую твою дырочку... и я никогда не буду делиться тобой. Это тело принадлежит только мне. Ты. Принадлежишь. Мне. ― Он выделил каждое слово толчком в меня. ― А теперь кончай.

― Я не могу, ― захныкала я. ― Я больше не могу.

Остин наклонился вниз, держа вибратор между нашими бедрами, и обхватил мою челюсть, посасывая распухшую нижнюю губу.

― Ты будешь кончать столько раз, сколько я тебе скажу. Мне нравится чувствовать, как твоя маленькая девственная дырочка сжимает меня, требуя ещё.

Когда он снова присосался к моей нижней губе, я высунула язык навстречу его языку, словно животное, отчаянно жаждущее ощутить его вкус.

― Пожалуйста. Пожалуйста.

― Пожалуйста, что?

― Не знаю, ― хныкала я.

Остин тихо рассмеялся, прижавшись к моей влажной шее, и слизывал языком бисеринки пота.

― Бедная, милая Рэй. Умоляет о пощаде.

― Нет, ― запротестовала я, потянув за свои путы. ― Позволь мне. Я хочу тебя. ― Теперь я знала, чего хочу. ― Позволь мне прикоснуться к тебе.

Его покачивающиеся бедра на мгновение замерли, он изучал меня, и прямо в тот момент я отбросила все в сторону, позволяя ему заглянуть внутрь меня. Неважно, что будет завтра, я хотела этого ― сейчас.

В мгновение ока Остин начал действовать, сорвав с меня ремни и отбросив игрушку в сторону. Я обхватила руками его широкую спину и прижала к себе. Он откинул мои влажные от пота волосы со лба, чтобы ничто не мешало ему наблюдать за мной. Его глаза не отрывались от меня, впитывая каждую мою реакцию на его тело, которое так основательно захватило мое.

Мои руки зарылись в его волосы, царапали его спину, надеясь, что я оставила след не только на завтра. Его руки прошлись по моей груди, играя с нежными сосками, прежде чем проскользнуть между нашими бедрами и скользить взад-вперед по намокшему клитору.

― Кончи со мной, детка. Еще раз. Ты можешь сделать это. Дай мне почувствовать тебя.

Я кивнула, прижавшись лбом к его лбу, прижимаясь к нему и сдаваясь. Он сильнее вжался в меня и так же крепко обнял, и мы создали свою собственную симфонию, когда соединились. Это был хаос и красота одновременно. Все кружилось вокруг нас, и мы все крепче прижимались друг к другу.

Спускаясь с небес на землю, мы прижались друг к другу, дыша одним воздухом. Он выскользнул из меня, и в тот же момент я захотела, чтобы он вернулся. Я боялась, что всегда буду хотеть, чтобы он возвращался.

― Рэй...

― Шшш. ― Все было слишком необузданным, и я понятия не имела, что он скажет, но я знала, что не переживу этого. ― Просто побудь со мной, ― умоляла я.

Его глаза на мгновение вспыхнули нерешительностью, а затем смягчились. Используя выпавший шанс, я наклонилась и поцеловала его нежно, медленно. Я наслаждалась каждым изгибом и вкусом, не торопясь, чтобы запомнить все.

Когда Остин отстранился, он дал мне то же обещание, которое я дала ему, когда мы начали.

― Все, что пожелаешь.

В этом был весь Остин. Всегда готов дать мне все, что я пожелаю.

Надеюсь, он скажет то же самое завтра, когда я официально завершу наш брак.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Остин

Когда на следующее утро я перевернулся и увидел, что Рэй растянулась рядом со мной, ее длинные темные волосы разметались по моим белым подушкам, простыня едва прикрывала ее полные сиськи, я понял, что у нас все получится. Мы можем сделать наш брак настоящим. Черт, я с улыбкой вспоминал, как далеко мы продвинулись с тех пор, как проснулись в таком же положении в Вегасе.

Я с первой встречи знал, что люблю Рэй, но прошлая ночь подтвердила это. Отступать некуда. Чувствуя, как ее тело реагирует на меня, видя, как ее глаза загораются страстью, я знал, что она тоже это чувствует. Возможно, она не готова говорить об этом, но она рядом, и если мы смогли так далеко продвинуться всего за пару месяцев, то это был лишь вопрос времени, когда она признает, насколько мы подходим друг другу.

Прошлая ночь стала нашей брачной ночью, которую мы заслужили, а сегодня будет первый день нашей совместной жизни в качестве мужа и жены. Больше никаких отрицаний, никаких оглядок на других людей. Мы будем строить свой брак совместными усилиями.

Но сначала мне нужно разбудить ее.

Поддавшись сладкому искушению, я оттянул простыню вниз настолько, чтобы обнажить ее розовый сосок. Мой рот наполнился слюной, когда я увидел, как он затвердел в прохладном утреннем воздухе, и я не стал сдерживаться. Наклонившись, провел языком по бутону, а затем втянул его между губами. Когда Рэй со стоном проснулась, я сжал зубы вокруг соска, нежно покусывая его.

― Остин, ― захныкала она, ее голос был сексуальным и хрипловатым. ― Пожалуйста.

― Пожалуйста, что? Скажи, Рэй.

Мне нравилось слушать ее мольбы.

― Пожалуйста, трахни меня.

Подняв руку, покрутил другой сосок, в последний раз лизнув ее грудь.

― Я бы с радостью, но сначала мне нужно принять душ. Кто-то не позволил мне покинуть кровать прошлой ночью.

Она застонала, прежде чем хлопнуть меня по плечу.

― Тогда перестань, черт возьми, дразнить меня.

Я рассмеялся, глядя, как Рэй прикрывает простыней грудь. Ее попытка сверкнуть глазами только усилила ее сексуальность. Большинство мужчин съежились бы под таким пристальным взглядом властной женщины, но это только заставило меня полюбить ее еще больше. Я бы хотел, чтобы каждое утро было таким. Игривое, сексуальное и совершенное.

― Не издевайся после того, как лишил меня своего члена. Прошло целых шесть часов с тех пор, как ты был во мне, и сейчас тебе хватает наглости заставлять меня мокнуть понапрасну.

― О, ты намокла, да? ― спросил я, просунув руку под простыню.

― Не смей, черт возьми, ― пригрозила она, убирая мою руку со своего бедра. ― Иди в душ. Я хочу как можно скорее оказаться на твоем члене, пока не кончу.

― А я хочу, чтобы ты оказалась на моем лице.

― Это тоже неплохо.

Я чуть снова не рассмеялся над ее царственным заявлением и поджатыми губами.

― Хорошо. Позволь мне принять душ, и я скоро вернусь.

Я наклонился, чтобы поцеловать ее, а когда отстранился, она, словно привязанная невидимой нитью, последовала за мной. Это было сложно, но я не позволил ей прикоснуться ко мне. Я хотел дразнить ее каждую секунду. Я надеялся, что, если оставлю ее изнывающей от желания, она присоединится ко мне в душе. Я был уверен, что Рэй придет. Особенно после того, как она простонала, что моя тугая задница восхитительна, чтобы сопротивляться, когда я голый вошел в ванную.

Но она не пришла.

Когда я вышел, то обнаружил, что Рэйлинн прислонилась к изголовью кровати, обложенная подушками, простыня натянута на грудь, она уткнулась в свой телефон и пьет кофе. Как только заметила, что я вошел, отложила телефон и улыбнулась.

И снова я был поражен тем, насколько все идеально складывается. Идеальное сочетание моей лучшей подруги, игривой и веселой, и в то же время соблазнительной женщины, наблюдающей за мной с жаром и потребностью. В этом сочетании я видел желание, любовь, но игнорировал это, боясь принять желаемое за действительное, мне следовало дождаться, когда она сама все поймёт.

― Я принесла тебе кофе. Я добавила много сахара и отвратительные сливки со вкусом сникердудла, которые ты любишь, ― усмехнулась она. ― Как такому большому и мужественному человеку, может нравиться такой сладкий напиток?

Я отбросил полотенце и забрался в постель рядом с ней, повторяя ее позу, и взял кофе, который она приготовила для меня. Приподняв бровь, я посмотрел на ее чашку.

― Как такой девушке, как ты, может нравиться черный кофе?

― Черный, как моя душа, ― сказала она, приподняв брови.

― Ха. Ха, ― передразнил я, закатывая глаза. ― Видишь ли, я пью кофе по жизненной необходимости, поэтому добавляю в него неприличное количество сахара. Никто не пьет черный кофе, потому что он ему нравится.

― Не знаю. Я всегда пью такой кофе. ― Она опустила взгляд на чашку, нахмурившись, изучая черную жидкость. ― Возможно, это связано с тем, что мама упоминала, что мой отец любил кофе с сахаром, а я никогда не хотела иметь с ним ничего общего, поэтому ничего не добавляла. Упрямство заставило меня пить чёрный кофе.

― Звучит как очень веская причина, ― с сарказмом согласился я.

Рэй рассмеялась, пожала плечами, но ничего не добавила. Увидев возможность узнать Рэй получше, я ухватился за нее и осторожно прощупал почву.

― Ты никогда не говоришь о своем отце.

― Говорить особо не о чем.

― Я бы мог задать миллион вопросов по этому поводу.

― Миллион? ― спросила она с преувеличенным шоком.

Я рассмеялся над драматизмом, прозвучавшем в ее голосе, мне нравилось все в этом моменте. Бесспорно, я безумно хотел каждую секунду находиться в ней, но именно подобные разговоры сделали нас нами. Такие моменты заставили меня поверить, что мы сможем стать мужем и женой. Утренние разговоры, обнаженные в постели с кофе и узнавание друг друга с игривым подшучиванием.

― К примеру, я знаю, что твой отец не твой биологический отец, но я понятия не имею, как он и твоя мама познакомились.

Рэй улыбнулась, но улыбка не достигла глаз, она отвернулась. Пока она изучала кофе в своей кружке, я изучал ее, затаив дыхание, безмолвно призывая ее открыться. Рэй рассказывала мне многое ― к сожалению, больше, чем я хотел знать. Например, подробности о месячных или о том, как проходят свидания, но она не говорила о том, что касалось ее прошлого.

Может быть, теперь, когда она узнала мое прошлое, и перед нами открылось будущее, ей будет достаточно комфортно, чтобы рассказать мне.

― На самом деле в их истории нет ничего романтического, ― пробормотала она, пожимая плечами. ― Они познакомились в женском приюте, где были волонтерами. Папа был волонтером, потому что там жила его бабушка, когда ей нужна была помощь. А мама старалась уделять время им после того, как мы встали на ноги, потому что они приютили нас, когда нам некуда было идти после того, как мама, наконец, ушла от моего жестокого отца.

Хлоп: Удар в сплетение, выбивающий воздух из груди.

Бах: Я мысленно шлепнулся на задницу.

Каждый из них воздействовал на мое тело так сильно, что мне пришлось переместиться на кровати, чтобы напомнить себе, что это не настоящие удары.

Я должен был догадаться, но как я мог? Рэй отвлекала своей открытой честностью, но при этом никогда не выдавала ничего слишком личного. Никто не избегал своего прошлого так тщательно, если в нем есть что-то хорошее.

― Рэй...

Я с трудом подбирал слова, прекрасно понимая, что ей не нужна жалость или сочувствие, но не мог притвориться, что меня это не трогает.

Она махнула рукой.

― Ничего особенного.

― Нет, это не так. ― В обычной ситуации я бы позволил ей отмахнуться, но сейчас она была моей женой. Не Рэй ― моя лучшая подруга, которую я люблю много лет, а моя жена. Я хотел узнать ее со всех сторон, и мне нужно было, чтобы она знала, что может быть уязвимой со мной, и я не буду считать ее слабой. ― Должно быть, это было тяжело пережить. Эта ситуация делает твою силу еще более удивительной.

Наконец, удача оказалась на моей стороне, Рэйлинн повернулась и улыбнулась.

― Это было трудно, ― призналась она, с достоинством принимая мое сочувствие.

Я подумал, что на этом разговор закончится, но, сделав глубокий вдох, она шокировала меня, продолжив:

― Я не очень много помню с тех пор, как была маленькой. По большей части, воспоминания ― словно вспышки. Помню, как однажды, войдя в дом, увидела, что он прижимает маму к кровати, а когда мы попытались убежать, он прижал нас к двери и не отпускал, пока она не пообещала остаться. Когда он вышел из себя и ударил меня учебником по руке, она, наконец, решила, что с нее хватит. Думаю, когда пытаешься объяснить семилетнему ребенку, что у него сломана рука из-за учебника, все становится на свои места, ― попыталась пошутить она.

Но я не мог даже притворно рассмеяться. Из моих легких словно вышибло весь кислород. Мое сердце колотилось, пытаясь компенсировать недостаток кислорода.

― Господи, Рэй. Я очень сожалею.

Я с трудом выдавил из себя эти слова. Если бы она быстро не покачала головой и не приподняла обнаженное плечо в попытке пожать плечами, я бы подумал, что она меня не услышала. Черт, я едва слышал себя из-за пульсирующего прилива крови, затмевающего все, кроме нее и ее признания. Я снова задался вопросом, почему не знал этого? Почему позволял ей столько раз уходить от ответа? Если бы я только знал.

Если бы я знал что? Что бы это изменило?

Щёлк.

Знание этой информации изменило все. Всё встало на свои места, заполнив важнейший пробел в понимании Рэй. Она говорила о том, что хочет быть свободной, но, возможно, она на самом деле не хотела быть свободной. Возможно, она сдерживалась, потому что боялась ― потому что не хотела повторить то, через что прошла ее мама.

Все это время я пытался убедить ее в обратном. Я показывал ей, что мы можем быть необузданными и свободными вместе, но, возможно, мне нужно было показать ей, насколько безопасно ей будет со мной.

Все это приобрело гораздо больший смысл.

То, как она избегала чего-то серьезного, даже не попытавшись.

То, как испугалась меня и обвинила в том, что я был тем, кем не был, когда вышел из себя в Вегасе.

То, как запаниковала прошлой ночью, когда я прижал ее к кровати.

Черт. Я поморщился, испугавшись, что облажался, а она только и ждала момента сказать мне об этом.

― Из-за... ― начал я, боясь спросить, но нуждаясь в этом. ― Поэтому ты оттолкнула меня прошлой ночью? Из-за своего отца?

― Хах, ― разразилась она свирепым, словно у бешеной собаки, смехом. ― Нет, за это можно благодарить Боди.

Вы когда-нибудь катались на одном из этих гигантских кораблей-качалок, которые раскачиваются взад-вперед на маятнике, заставляя ваш желудок опускаться и снова подниматься к горлу? Эмоции, вызванные этим разговором, напомнили мне об этом аттракционе.

Кроме того, аттракцион еще и вращался.

И дергался.

И переворачивался вверх тормашками.

И находился в огне, в то же время окунаясь в арктический холод.

Пока его било током.

― Что? ― прошептал я.

― Оу, я имела в виду... ― заикаясь начала Рэй. ― Ничего важного.

Тьма охватила мое зрение, и я изо всех сил пытался дышать.

Ее глаза расширились от правды, написанной на ее лице. Осознав, в чем она призналась, ее прекрасные карие глаза затуманились, как это было в течение последнего года, когда она встречалась с Боди. Я не мог понять, что ее мучило, но теперь видел это ясно как день ― стыд. Словно хорошо отлаженный механизм, она моргала, пытаясь опустить ту самую стену, за которой пряталась каждый раз, когда я слишком пристально смотрел на нее.

Только не в этот раз.

Черт. Нет.

На этот раз я не собирался отступать.

― Все время. Весь этот год. Я, бл*дь, видел это. Наблюдал, как это происходило, и позволил этому случиться.

Я едва прошептал эти слова, но правда царапнула мне горло, словно я кричал.

― Нет, Остин, ― отрицала она, яростно качая головой. ― Ты не позволял. Ты не знал.

― Да, ― сказал я громче, все это бурлило, ища выход. Очевидные признаки обрушились на меня. Тело ломило от осознания того, что происходило весь последний год. Нуждаясь в движении, я поставил кружку на прикроватную тумбочку, не обращая внимания на расплескавшийся кофе. Откинул одеяло и встал, вышагивая, не обращая внимания на свою наготу. ― Я все это замечал. Я, бл*дь, видел, Рэй. Я все видел и позволил этому случиться, потому что не удосужился поверить своим ощущениям. ― Я запустил пальцы в волосы и потянул. Что угодно, лишь бы ослабить давление. ― Все потому, что мне было невыносимо смотреть на тебя с кем-то другим. Все потому, что я просто, бл*дь, не мог пересилить свои чувства и упустил из виду очевидное.

Рэй отставила свою кружку в сторону более аккуратно, чем я, и встала на колени посреди кровати, прижимая простыню к груди.

― Остин, я мастер маскировки, ясно? ― Когда я попытался возразить, она покачала головой. ― Вся эта ситуация имела медленное развитие, и он не избивал меня или что-то в этом роде.

Я резко остановился и уставился на нее. Мои ноздри раздувались, как у быка, готового к атаке.

― Не смей отмахиваться от этого, словно от пустяка, ― пригрозил я.

― Нет. Просто это было не так, как с моим отцом. Боди был просто грубым и напористым.

С рычанием я вернулся к вышагиванию и вырыванию прядей из черепа.

― Синяки. Я, бл*дь, видел эти гребаные синяки. И просто проигнорировал их.

― Остин... ― позвала Рэй, но я едва расслышал ее слова за своей яростью. Ярость на Боди. Ярость на себя. ― Остин! ― Ее голос ломался от мольбы, чтобы я услышал ее.

Но все, что я мог себе представить, это тот же звук, слетающий с ее прекрасных губ, когда она оставалась наедине с Боди и умоляла его остановиться.

Я сорвался с места, приняв решение. Подошел к комоду и вытащил брюки, чуть не порвав их в спешке.

― Черт возьми, Остин, ― крикнула она, но я был слишком сосредоточен, чтобы слушать ее.

― Я убью его нахрен.

― Что? ― прокричала она.

― Я поеду к нему прямо сейчас и убью нахрен.

― Подожди. Нет. Остановись. Остин, мы расстались. Я знаю, ты злишься, но я справилась с этим, хорошо? ― объяснила она, словно это могло меня успокоить. ― Мне не нужно, чтобы ты это делал. Я не хочу, чтобы ты это делал.

― Да, это хреново, Рэйлинн. Но я твой муж. ― Каждое заявление я сопровождал ударом в грудь. ― Ты моя жена, моя, а я защищаю то, что принадлежит мне.

Я ждал, что она согласится, скажет, что понимает. Вместо этого, словно в замедленной съемке, ее тело непроизвольно выгнулось. Сев на пятки, она опустила глаза, и предупреждение иного рода пробило пузырь ярости в моей груди.

― Но я не твоя жена, ― тихо заявила она. ― Не совсем.

Я попятился, ударившись задницей о край комода, желая не слышать этого. Хотелось бы отмотать назад и больше никогда этого не слышать.

Внутренний аттракцион больше не раскачивался. Он находился в прямом свободном падении.

― Нет, ― взмолился я, едва сумев вымолвить отрицание.

― Остин, все это было недоразумением ― замечательной случайностью, но... ― Рэйлинн уставилась на простыни, которые мы скомкали прошлой ночью. ― Это было недоразумением, и мы знали, что, в конце концов, должны исправить его. Это случайность, которая так и не сделала нас мужем и женой.

Каждое слово грозило поставить меня на колени. Я вцепился в край деревянного комода, словно это была моя последняя надежда на здравомыслие.

― Нет, ― пробормотал я. Она подняла глаза, и я увидел, что каждая унция печали и горя, бурлящая в моих венах, отразилась в ее глазах. ― Нет! ― Я выпрямился, готовый к бою. ― Это все чушь, и ты это знаешь. Я понял, Рэй. Теперь понимаю. Ты боишься, но это мы ― это я. Мы справимся со всеми трудностями. У нас все получится.

― Нет. Все складывалось хорошо только из-за того, что мы притворялись.

― Я не притворялся. И ты тоже, ― заявил я. Возможно, если скажу это достаточно твердо, я смогу заставить ее поверить. ― Я видел, насколько это реально, каждым взглядом и каждым прикосновением. Я знаю, что ты чувствуешь это. Позволь этому случиться, Рэй. Господи, ― я раскинул руки в стороны, умоляя, ― дай нам шанс.

Рэй покачала головой еще до того, как я закончил.

― Я не могу. Я не... ― Ее слова оборвались, словно она даже не могла их произнести. ― Я не та девушка, Остин. Я не та жена, которую ты ждал. Было приятно притворяться такой девушкой на какое-то время, но я должна быть честной ради нашего общего блага. Я не могу быть ею вечно. Это не я.

― Рэйлинн, просто...

Подняв руку, она нанесла последний удар. На какое-то мгновение мне показалось, что она на грани срыва, но ей удалось снова собраться с силами, подняв подбородок самым царственным образом.

― Я подала на развод. Вчера, перед ужином.

Это не был удар под дых, выбивающий из меня весь дух. Нет, это было подобно товарному поезду. Рэй голыми руками вырвала сердце из моей груди. И вот я снова вцепился в комод для поддержки. Я едва успел оклематься от предыдущего потрясения, чтобы бороться за нее, и она снова сбила меня с ног.

И все это время я сражался в проигранной битве. Рэй не дала мне шанса.

― А как же вчерашний вечер? Почему ты пошла на свидание, если все уже решила? Почему ты трахалась со мной?

Ее рот открывался и закрывался, словно у рыбы, вытащенной из воды. Мне до боли хотелось прийти ей на помощь, но я заслуживал правды.

― Потому что я эгоистка и хотела провести с тобой еще одну ночь.

― Значит, ты так решила. Что хочет Рэй, то Рэй и получает. Верно?

― Остин, пожалуйста. Я...

― Нет. ― Когда в моей груди не осталось ничего, кроме зияющей дыры, разочарование и поражение прокрались внутрь, занимая свободное пространство. ― Как раньше ― как всегда. Ты решаешь, что лучше для тебя, не думая обо мне.

― Это не так, ― взмолилась она, ее глаза наполнялись слезами. ― Я не хочу продолжать притворяться и ждать, пока все развалится, потому что так и будет. Я знаю, что так и будет. Так всегда бывает. Я хочу покончить с этим сейчас и сохранить нашу дружбу, пока не стало слишком поздно и эмоции не разорвали нас на части.

Мне хотелось подойти к ней и вытереть ее слезы. Рэй редко плакала, поэтому, когда она плакала, это уничтожало меня. Проблема была в том, что я уже был уничтожен. Я стоял там, израненный, и мне больше нечего было дать.

Как долго еще я смогу бороться за нее?

Я изучал пол, не в силах смотреть, как она страдает от созданной ею печали. Я искал, что сказать, но на ум приходили только воспоминание о том, как все началось. Я вспомнил разговор с Кингом. Вспомнил, как был уверен, что это то, что нужно ― что я смогу убедить ее стать моей.

И если бы мне не удалось, я бы ушел.

Я не хотел уходить.

Но я не хотел продолжать борьбу.

Я не хотел прилагать столько усилий, чтобы заставить ее остаться и полюбить меня ― даже не смотря на то, что моей любви достаточно для нас обоих.

Хуже того, мы не были друзьями. Больше нет. Не после того, что было между нами. Не после того, как я познал, как приятно называть ее своей. Осознание навалилось сверху, словно груз, и я ненавидел этот груз ― ненавидел ее за то, что она взвалила его на меня. Я ненавидел ее за то, что она дала мне надежду только для того, чтобы лишить меня всего этого ― всего. Рэй была умной женщиной. Она должна была понимать, что мы не сможем вернуться к былым отношениям, но она все равно настаивала на этом.

Это было слишком, и я чертовски устал.

― Остин...

Проглотив боль, застрявшую у меня в горле, я заставил себя встретить ее умоляющий взгляд.

― Я хочу, чтобы к моему возвращению тебя здесь не было.

― Что? Остин, нет. Пожалуйста.

Я проигнорировал ее, натянул рубашку и, спотыкаясь, направился к двери.

― Проклятье, Остин, нет. Это не то, чего я хотела, ― плакала она.

Я обернулся, в последний раз взглянув на нее. Она стояла на коленях на моей кровати, освещенная утренним солнцем, все еще прекрасная, несмотря на боль. Это потрясло меня.

― До сих пор ты принимала решения, и я соглашался с каждым из них. Теперь ты выполнишь мое желание.

― Черт. Я...

Вернувшись к своей старой тактике, я стал мудаком, чтобы сохранить последнюю частичку себя.

― Перестань, черт возьми, болтать и убирайся.

Не потрудившись оглянуться, я захлопнул дверь спальни и бросился бежать, напоминая себе, что возвращаться не за чем, несмотря на то, что мое тело болело от необходимости вернуться.

Мое сердце умоляло, чтобы я вернулся к ней.

Мне пришлось напомнить, что она не хочет нас, и от этого становилось еще больнее.

К сожалению, я не был уверен, что это когда-нибудь изменится.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Рэйлинн

Каким-то образом я оказалась на заднем сиденье такси. Не знаю, как мне это удалось. Последние тридцать минут прошли в тумане слез, шока и такой невероятной боли, что я не знала, как, черт возьми, устоять на ногах. Внутри все болело. Мышцы напрягались при каждом движении. Ноги сопротивлялись каждому шагу от квартиры Остина. Мое сердце было разбито и валялось на полу его спальни.

Самое страшное... я собственноручно вырвала его и оставила там.

Моя голова ударялась о стекло, отзываясь такой же повторяющейся пульсацией в черепе. Я ненавидела свой мозг. Это он во всем виноват. В то время как все остальные части меня бунтовали, он стоял на своем. Мой разум твердил, что я должна придерживаться плана. Никакого брака. Никакой влюбленности. Никогда. Никогда. Тем временем все остальное бушевало, разрушая опору прочности, пока не осталось ничего, кроме руин.

― Бл*дь, ― прошептала я, снова ударяясь головой.

― Мы на месте, ― объявил водитель.

Я посмотрела на изогнутую подъездную дорожку и величественные парадные двери загородного дома. Пентхаус Веры был ближе. Мне следовало отправиться к ней, отплатив им тем же за все случаи, когда они появлялись с разбитым сердцем и в слезах на моем пороге.

И все же, каким-то образом, я стояла у входной двери дома моей семьи. Дома, который называю домом с двенадцати лет. Я подняла кулак, но остановила его в паре сантиметрах от двери, колеблясь.

Я могла бы вернуться в город. Могла пойти к подругам, рыдать, есть мороженое и угрожать убить того, кто причинил нам боль.

Но у меня были вопросы. Вопросы, на которые мог ответить только один конкретный человек.

Сегодня утром во мне что-то оборвалось. Я ни с кем не говорила о своем отце. Я избегала этой темы, заставив себя поверить, что раз это в прошлом, и я не могу ничего изменить, то и думать об этом не нужно. Я верила, что это не может причинить мне боль. Вместо этого решила отбросить все сомнения и быть сильной одинокой женщиной.

На неизведанной территории признаний и откровений я болтала без умолку, случайно проговорившись и о Боди.

Вспышка сочувствия-жалости, прежде чем он успел ее скрыть, все еще оставляла меня в ужасе. Я чувствовала себя слабой и глупой. А когда жалость Остина переросла в ярость супергероя, я запаниковала, скатившись в яму, из которой, была уверена, мне никогда не выбраться. Мысль о том, что он может столкнуться с Боди, что люди узнают об этом и разнесут по всем новостным ресурсам, вызывала тошноту. Мне и так было плохо из-за того, что я жила с чувством стыда за то, что позволила себе дойти до подобного, когда клялась этого не делать, но чтобы еще и все остальные знали?

Я запаниковала, изрыгая слова, которые всегда говорила ― те, которые делали меня, мной, но на этот раз они казались неправильными ― чужими. На этот раз они заставили меня усомниться в своих основах. На этот раз они оставили меня в одиночестве, наблюдающей, как Остин оставляет меня.

И вот теперь я стояла перед дверью маминого дома, без сердца и слишком гордая, не в силах постучать.

Что, если ответы, которые я получу, усугубят ситуацию? Что, если я открою ящик Пандоры?

Что, если ты всегда будешь чувствовать эту пустоту?

Прошептал внутренний голос, заглушая все остальное.

― Я Рэйлинн Вос, ― пробормотала я сквозь слезы, которые продолжала сдерживать. ― Я, мать вашу, не убегаю.

Придерживаясь своего решения, я постучала в дверь. Со щелчком замка слезы навернулись на глаза. Когда дверь широко распахнулась, открывая взору маму, я проиграла битву, и они хлынули наружу.

― Мама, ― воскликнула я, прежде чем броситься в ее объятия, как в детстве.

Она крепко обняла меня и позволила мне обливать ее слезами, поглаживая меня по спине вверх и вниз, покачивая нас из стороны в сторону.

― Я рядом. Шшш. Шшш.

Как только слезы прекратились, посыпались вопросы.

― Почему ты вышла за него замуж?

― За Кеннета? ― удивленно спросила мама. ― Почему ты...

― Почему ты оставалась с ним так долго? ― У меня не было сил остановиться и объяснить поток вопросов. ― Почему, когда он причинил нам столько боли? Он всегда был таким? Он изменился со временем? Ты видела, как это происходит?

На смену растерянности пришло осознание, за которым последовало принятие, словно она ждала этих вопросов.

― Рэйлинн, не думал, что мы должны были... ― приветствие папы оборвалось, когда я посмотрела на него слезящимися, потрясенными глазами. В его глазах, за стеклами очков, я увидела заботливого отца, который любил меня с первого дня, и, увидев меня в таком состоянии, он превратился в мужчину, готового к битве. ― Кого я должен грохнуть?

― Кеннет, ― беззлобно отругала его мама.

― Боди? ― спросил он, не обращая внимания на выговор. ― Я, бл*дь, размажу по полу этот кусок дерьма.

Еще больше слез хлынуло из глаз из-за реакции папы, он словно рыцарь в сияющих доспехах. Не в силах вымолвить и слова, я покачала головой.

Пытаясь понять, что происходит, он еще больше нахмурился. Затем пришло осознание.

― Черт. Остина? ― Разочарование промелькнуло, прежде чем он снова посуровел. ― Ну, тогда он может размазать меня по полу, но я постараюсь нанести ему достаточное количество ударов, чтобы донести до него свою точку зрения.

Я засмеялась сквозь слезы, когда наблюдала, как мой папа пытается боксировать, словно собирался прямо здесь запрыгнуть на ринг. Резко остановившись, он расслабился и грустно улыбнулся.

― Прости, малышка. Ты, э-э, не хочешь выпить и поговорить об этом?

Нам спапой всегда удавалось пошутить, чтобы снять напряжение в любой ситуации, но он по-прежнему с трудом справлялся со всеми «девчачьими делами», как он это называл. Но он старался, и я любила его за это.

― Все в порядке, Кеннет. Я справлюсь с этим. Мы будем наверху.

После недолгого колебания он кивнул.

― Хорошо. Но дай мне знать, когда понадобится надрать задницу.

― Спасибо, пап, но единственная задница, которую сейчас нужно надрать, ― это моя.

Я быстро поцеловала его в щеку, а затем последовала за мамой наверх, в свою комнату.

― Присаживайся, ― предложила мама, как только мы вошли в комнату.

Я хотела запротестовать, думая, что мне нужно шевелиться, но на меня навалились последние несколько часов, и я забралась на гору подушек цвета натурального камня на моей белоснежной кровати.

― Что ты делаешь? ― спросила я, когда мама подошла к шкафу вместо того, чтобы сесть рядом со мной. Она встала на колени и отпихнула одежду в сторону. ― Мам?

― Ищу выпивку, ― ответила она, как будто это должно было иметь для меня смысл.

― В моем шкафу?

Она со вздохом откинулась на пятки, бросив на меня взгляд, который говорил: Не осуждай меня.

― Иногда мне нравится приходить сюда, чтобы расслабиться и побыть одной.

― Но у тебя ведь есть гостиная.

― Да, но никому не приходит в голову искать меня здесь.

Я рассмеялась над ее коварной улыбкой, наблюдая, как она снова нырнула в шкаф.

― Так или иначе, еще слишком рано для вина.

― Безусловно, ― усмехнулась она, прежде чем развернуться, сжимая в руках стеклянную бутылку, наполненную прозрачной жидкостью. ― У меня есть водка.

― Ха-ха. Именно из-за нее я оказалась в этом положении.

― Эй, не сваливай все на водку, ― пошутила мама, присоединяясь ко мне на кровати. ― Если не хочешь, можешь не пить, но если мы будем говорить о твоем отце, мне нужно выпить.

Она достала стаканы из прикроватной тумбочки, и это было так абсурдно, что я решила, почему бы не присоединиться к безумию.

― К черту. Я выпью.

― Умничка.

Мама наполнила два бокала и передала один мне. Мы чокнулись и опрокинули их в себя. Я попыталась вернуть ей свой бокал, но она снова наполнила его.

― Это для смакования, ― объяснила она. Отложив бутылку в сторону, мама откинулась назад и тяжело вздохнула. ― Итак, что ты хочешь знать?

― Все.

― Рэй, мы это уже обсуждали, ― медленно сказала она. ― Дети рождаются, когда мужчина и женщина...

― Мама! Фу.

Я толкнула ее плечом и рассмеялась. В водовороте боли, занимающей так много места внутри меня, я обнаружила крошечный кусочек благодарности. Как же мне повезло, что у меня были родители, которые точно знали, что нужно делать, чтобы рассмешить меня даже в самые тяжелые времена.

Наш смех затих, и мы сделали по глотку из наших стаканов, а затем снова уставились в потолок, каждая погруженная в свои мысли. Она готовится к моим вопросам, а я пытаюсь понять, с чего начать.

― Как это произошло? ― наконец спросила я, откидывая голову на подушку, чтобы изучить ее профиль.

― Что именно?

― Как получилось, что ты ― такая сильная женщина ― оказалась замужем за таким мужчиной, как он?

Задумавшись, она сжала губы.

― Он не всегда был таким.

― Знаю. Ты говорила это раньше, но что это значит? Ты никогда не говоришь больше, и я не понимаю. Он внезапно изменился? Как я могу доверять ком-то, если постоянно боюсь, что, в конечном итоге, он станет таким же, как мой биологический отец? Как я... как я могу любить кого-то? ― тихо закончила я.

Я не осознавала, что хотела задать этот вопрос, пока он не прозвучал.

Мама посмотрела на меня своими темно-карими глазами, в их глубинах плескались озабоченность и понимание.

― Ох, Рэйлинн. Прости, что не говорила об этом раньше. Я хотела уберечь тебя, ведь ты уже пережила многое. Я не хотела, чтобы ты боялась строить отношения с мужчинами.

― Я не бо...

Ложь вертелась на кончике моего языка. Я почти сказала это, но передо мной была мама, и мне нужно быть откровенной, если хочу исправить ситуацию, в которой оказалась. Поэтому вместо того, чтобы что-то сказать, я просто пожала плечами.

― Я не всегда была такой сильной, ― грустно объяснила она, убирая прядь волос с моего плеча. ― Я встретила твоего отца, когда до окончания учёбы в колледже оставалось несколько месяцев. Он был статным и привлекательным, он очаровывал с первого взгляда. Я была воспитана весьма скромно и очень быстро увлеклась им. Настолько сильно, что не замечала никаких признаков того, что под поверхностью скрывается что-то более темное. Когда он вышел из себя из-за того, что какой-то парень слишком долго смотрел на меня? Я думала, что это романтично, потому что он ревновал и очень хотел меня. Когда он не хотел, чтобы я шла домой, чтобы я могла остаться с ним? Это было романтично, потому что он ни на секунду не мог оторваться от меня. Когда терял самообладание? Он объяснял это тем, что я заставила его почувствовать такую страсть, какой он никогда не испытывал раньше. Я стала особенной, тогда как раньше была обыкновенной.

― Ты никогда не была обыкновенной, ― вклинилась я.

Я не могла представить себе энергичную, сильную женщину, которая научила меня всему, иначе как маяком надежды и любви.

― Спасибо. ― Мама улыбнулась, сделала паузу, чтобы еще раз глубоко вздохнуть. ― Это было не всегда так, но признаки были всегда. Я игнорировала их, потому что чем ближе окончание колледжа, тем ближе возвращение в ограничения родного города, а я этого не хотела. К тому времени, когда знаки стали слишком очевидными, чтобы их игнорировать, у меня появилась ты, и мне нужно было как-то все уладить. Моя мать умерла за пару лет до этого, и мне некуда было идти. Он все контролировал, и я решила, что, если смогу выждать время, то смогу успокоить его, и, в конце концов, все наладится. Потом он причинил тебе боль, и это стало спусковым крючком.

Мама отвернулась, а затем снова посмотрела на меня слезящимися глазами. Ненавидя её слезы, я протянула между нами руку и крепко сжала ее ладонь.

― Прости, Рэйлинн. Я должна была быть сильнее. Должна была уйти при первых признаках. Я сожалею, что не ушла раньше. Сожалею, что не обратила внимания на признаки. Я о многом жалею, но не могу жалеть о том, что это случилось, потому что он подарил мне тебя, а ты стоишь всего.

― Мама. ― Слезы жгли мне глаза, и прикосновения к ее ладони было недостаточно. Перекатившись на бок, я обхватила ее руками и прижалась головой к ее плечу, как в детстве. ― Тебе не нужно извиняться. Ты сделала все, что могла, и посмотри на нас сейчас. Две сучки, плачущие в особняке, пьющие высококлассную водку, которую ты припрятала в шкафу.

Как и предполагалось, мы обе рассмеялась сквозь слезы, вытирая их, как мы всегда делали.

― Это... Остин причинил тебе боль?

Вот так просто испарилась передышка, которую предоставил смех. Теперь была ее очередь задавать вопросы, а моя ― отвечать.

― Нет. ― Я перекатилась на спину. ― Не физически. Вообще-то, совсем нет, ― призналась я с грустным смешком. ― Это я во всем виновата. Я причиняю боль нам обоим.

― Рэй...

― Я... я всегда говорила, что не выйду замуж. Даже будучи девочкой. Я использовала это словно мантру, чтобы выстроить свой характер, и со временем это стало моим жизненным кредо. Я не задавалась этим вопросом. Я была такой, какой есть.

― До него.

― До него, ― согласилась я. ― Пока он не заставил меня почувствовать, что неправильно ― не быть с ним. До тех пор, пока говорить ему снова и снова, что я не хочу быть его женой, не стало казаться... неправильным. Все время, пока я заполняла бумаги для нашего развода, меня трясло. Я предполагала, что это потому, что я нервничала из-за того, что могу потерять его дружбу, но мне казалось, что я должна заставить себя сделать это. Словно мое тело пыталось сказать мне, как это неправильно, но мой разум был слишком упрям, чтобы услышать. Я была слишком сосредоточена на своих убеждениях.

― И что теперь?

― А теперь я потеряла его.

― Ты любишь его?

― Я всегда любила его.

― Рэй, ― укорила она мой простой ответ. ― Ты любишь его?

Я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на глухих ударах в груди. Я слушала, как бесполезный орган прогоняет импульс за импульсом боли по моим венам. Я ненавидела это. Но должна была быть честна насчет того, почему было так больно.

― Да, ― прошептала я.

― Ты хочешь быть его женой?

Я съежилась от этого слова. Мой разум затуманился, в то время как сердце заколотилось с удвоенной силой.

― Ладно, к этому мы еще вернемся, ― сказала мама, видя все по моему лицу. ― Как думаешь, он бы смог причинить тебе боль?

Я не колебалась.

― Нет. Даже в момент оправданного гнева на других людей он всегда оставался спокойным. Правда он много болтает, когда зол.

Когда мама ничего не ответила, я взглянула на неё краем глаза, и увидела взгляд, который она усовершенствовала специально для меня.

― Я знаю кое-кого еще, кто тоже болтлив.

― Чушь, ― отмахнулась я.

― Пффф.

Я слышала этот звук столько раз, что мне не нужно было смотреть, чтобы понять, что за этим последует закатывание глаз.

― Так что не отвечай, хочешь ли ты быть его женой, ― сказала она, продолжая. ― Иногда решение принимается не из-за того, чего ты хочешь. А из-за того, без чего ты не можешь жить. Легко уйти от чего-то, когда тебя окружают боль и смятение.

― Что, если не будет ничего хорошего? ― спросила я.

― Редко какое решение может быть только хорошим или только плохим. Поэтому, вместо того чтобы сейчас сосредоточиться на боли и делать все, что нужно, чтобы уйти от нее, спроси себя, сможешь ли ты жить без разговоров с ним по телефону. Сможешь ли ты прожить без совместных просмотров «Холостяка»? Сможешь ли ты прожить без совместного поедания мороженного? Сможешь ли ты прожить без танцев с ним? Сможешь ли ты жить, не держа его за руку? Сможешь ли ты жить без поцелуев с ним, без того, что больше никогда не проснёшься рядом с ним?

― Нет.

Слово вырвалось на вдохе, правда была слишком велика, чтобы ее сдерживать.

― И что ты собираешься с этим делать?

― Что мне делать?

Вопрос вертелся в моем мозгу, пытаясь обрести форму, пытаясь найти ответ. Прежде чем я успела углубиться в этот процесс, дверь распахнулась.

Испугавшись, я прижала руку к груди и, оглянувшись, увидела своих лучших подруг, стоящих у изножья кровати. Обе во все глаза смотрели на нас. Они выглядели по-разному, но каким-то образом мы нашли друг друга и полюбили так сильно, что они приехали сюда без моего звонка.

― Девчонки, не могу поверить, что вы здесь, ― сказала я, расплакавшись.

― Пропустить возможность вернуть тебе должок, чтобы поддержать тебя после впервые разбитого сердца? ― спросила Вера.

― Ты имеешь в виду, осуждать ее за сердечные страдания, как она осуждала нас? ― пошутила Нова.

― И это тоже. Мы всегда отдаем долги.

Я издала смешок сквозь слезы.

― Пока мы шли сюда, я написала твоему папе, чтобы он позвонил им, ― объяснила мама и подняла свою рюмку. ― Водки?

Брови Новы поднялись до линии волос.

― Ну, по крайней мере, мы знаем, откуда у нее любовь к водке.

― Справедливо. ― Мама захлопала ресницами, мы сели ровнее, чтобы освободить место на кровати для девочек. ― Ну что, хотите?

― Насколько все плохо? ― спросила Вера.

Моя мама с шипением втянула воздух сквозь зубы и поморщилась.

― Тяжелое утро.

― Тогда не откажусь, ― ответила Нова, пожав плечами.

Мы с Верой переглянулись с расширенными глазами.

― Ого, Паркер оказывает на тебя плохое влияние. Раньше ты колебалась не меньше секунды, прежде чем выпить. Тем более до полудня.

― Скорее, вся группа плохо на меня влияет, ― объяснила она, принимая напиток.

― Еще бы. ― Я подождала, пока она начнет делать глоток, прежде чем спросить: ― В последнее время были какие-нибудь пятиходовки.

Как и ожидалось, она подавилась напитком. Мы с Верой разразились смехом.

― Это подло, ― проворчала Нова.

― Ну же, Шаловливая Нова. Выкладывай все подробности, ― уговаривала я. Она посмотрела на меня невеселым взглядом, что только заставило меня улыбнуться еще сильнее. ― Все еще моя милая Нова.

― Ладно, ― вмешалась Вера. ― Не пытайся перевести стрелки на нас. Выкладывай.

Я переводила взгляд с одной на другую в поисках выхода. Не найдя такового, тяжело вздохнула и сдалась, перебирая в уме все варианты. Я решила не вмешивать Боди в это уравнение, потому что у нас и так было на чем сосредоточиться.

И я не была готова признаться в том, что произошло, никому. И меньше всего маме. Я просто... не могла.

К тому времени, как я добралась до конца, три пары немигающих глаз наблюдали за моей реакцией.

― Что ж... ― сказала Вера.

― До того, как вы пришли, она собиралась рассказать мне, что собирается с этим делать, ― объяснила мама.

― И? ― спросила Нова.

― Не знаю.

― Нет, знаешь, ― заверила меня мама. ― Ты умная женщина. А теперь закрой глаза и доверься своей интуиции. Не разуму, а интуиции.

Как бы ни было неловко закрывать глаза, пока три человека смотрят на меня, я сделала то, что она сказала. Я подумала обо всем, без чего не хотела бы жить. Моя дружба с Остином промелькнула перед закрытыми веками, словно на экране. Я вспоминала каждый раз, когда он был рядом со мной. Вспомнила все случаи, когда он заступался за меня. Вспомнила все моменты, когда мы смеялись. Вспомнила каждый раз, когда он был готов отправиться со мной в любое приключение.

Я вспомнила, как он целовал меня, как держал за руку. Вспомнила, как смотрел на меня, словно ничего больше не существовало. Вспомнила, как он занимался со мной любовью.

― Я хочу его, ― призналась я, открыв глаза. Я не хотела признаваться в этом вслух, но не было никакой возможности удержать это в себе. ― Я хочу его так сильно, что мне больно. И я не могу не иметь всего этого.

― Тогда ты знаешь ответ и можешь называть брак с ним как угодно. Ты можешь быть его женой, его женщиной или даже его супругой.

― Мам, ― рассмеялась я.

― Его партнером, ― добавила Вера.

― Его uxor, ― добавила Нова.

― Что такое, черт возьми, uxor? (прим. пер.: uxor (лат.) ― жена, супруга) ― спросила я, совершенно сбитая с толку.

Но она не успела ответить, потому что они продолжали:

― Его дама, ― пролепетала Вера.

― Его вторая половинка, ― воскликнула Нова.

― Скорее, его лучшая половинка, ― пошутила я.

― Как хочешь, так и называй, ― вклинилась мама, пока мы не потеряли контроль над собой. ― Просто сделай это с ним.

Это. Что это было для нас? На начальном этапе я предполагала, что стану его женой, но все пошло не по плану. Это слово не подходило для описания того, что между нами было, когда у нас было гораздо больше.

― Его друг, ― тихо сказала я, добавляя в список свои варианты. ― Его любовь.

Три руки оказались на мне ― на руке, колене и плече. Все они поддерживали меня.

― Ты знаешь, что делать, ― подбодрила мама.

― Я должна пойти к нему.

― Да, ― согласилась Вера. ― Но, может, сначала умоешься? У тебя тушь размазалась... ― Она делает паузу, указывая на мое лицо. ― Везде.

― И еще по одной рюмочке, ― сказала мама.

― Вперед, вперед, ― закричали мы в унисон.

Если у нас с Остином ничего не получится, ― мысль об этом создавала в моем груди огромную воронку, которая могла поглотить меня целиком, ― глядя на этих женщин, я знала, что со мной все будет в порядке.

Я хотела быть не просто в порядке. Я хотела быть всем тем, о чем они говорили, и даже больше. Я хотела быть всем для Остина и хотела, чтобы он был моим.

Но сначала выпьем.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Остин

― Что ж, мне следовало взять с собой мороженое и диск Тейлор Свифт или что? ― спросил Кинг, оглядывая меня с ног до головы.

― Отъ*бись, ― пробормотал я, нахмурившись, и вернулся на свое место на диване.

Он мог чувствовать себя как дома, у меня не было настроения принимать гостей. Я хотел сидеть на этой подушке, пока она не поглотит меня в небытие.

― Спасибо за предложение, но я откажусь. ― Он закрыл за собой дверь и пошел следом, опустившись на другую сторону дивана. ― Кроме того, вы с Рэй занимаетесь этим, как кролики. Здесь не осталось места, не помеченного трахом.

― Теперь уже нет.

― Охххх. Хандра, отказ от работы и нежелание отвечать на звонки теперь имеют больше смысла.

Я не потрудился ответить, вместо этого свирепо посмотрел на него, схватил с пола пиво и открыл крышку.

― Ты такой раздражительный, ― пошутил он.

― Если ты и дальше собираешься издеваться надо мной, то убирайся на хрен.

― Не-а, думаю, я останусь.

― Если ты собираешься сказать «я тебе говорил», то убирайся на хрен.

― Да ладно, Остин. Я должен сказать хотя бы один раз, я же говорил.

На этот раз я оскалился, глядя на него. Он поднял руки в знак капитуляции и откинулся на спинку кресла, не подавая вида, что собирается куда-то идти. Я хотел потребовать, чтобы он ушел и позволил мне погрязнуть в страданиях в одиночестве, но я чертовски устал. Все болело, хотя я не делал ничего, только вернулся в свою пустую квартиру и сел на диван.

Я не мог заставить себя вернуться в спальню. Не мог вернуться туда, где все разрушилось. Воспоминание о ее слезах навсегда запечатлелось в моих глазах и преследовало, даже несмотря на то, что я пытался избежать спальни, засыпая на диване. Куда бы я ни пошел, ее сообщение о том, что она уже подала на развод, преследовало меня, словно тень, и я боялся, что никогда от этого не избавлюсь.

Каждый стук в дверь, каждый писк входящего электронного письма приводил меня в состояние нервозности, и каждый раз я задавался вопросом, ― это доставили документы на развод... предположение, лишавшее меня жизненных сил. Часть меня хотела покончить с этим, избавить себя от страданий, покончить со сложившейся ситуацией. Возможно, быстрый разрыв позволит мне исцелиться.

Я сомневался в этом, но это была единственная надежда, которая у меня была.

― Ладно, брат. Поговори со мной.

― Не о чем говорить, ― ответил я, опрокинув в себя половину напитка.

― Сказал человек, сжимающий пиво так, будто оно последнее в его жизни, несмотря на то, что рядом с ним стоит ящик, и он пялится на пустой экран телевизора.

Его представление, подчеркивающее мое одиночество, было подобно гвоздю на меловой доске, заставляя меня признаться самому себе ― признать все, но единственное, чего я хотел в данный момент, это спрятаться.

― Какого хрена, Кинг? ― огрызнулся я, грохнув бутылкой по журнальному столику, таким образом выплескивая весь поток эмоций на единственную доступную цель. ― Что ты хочешь от меня услышать? Что я облажался? Что ты был прав? Что Рэй не хотела выходить замуж, и теперь я, черт побери, остался у разбитого корыта? А? Хочешь услышать, что ты был прав, когда сказал, что она меня уничтожит? Потому что так и есть. Я, бл*дь, уничтожен.

Моя грудь вздымалась, словно я пробежал марафон, а Кинг сидел и пялился на меня во все глаза. Я ждал, что он накинется на меня, закричит в ответ и пошлет меня к черту за неуместный гнев. Но он этого не сделал. Он оставался спокойным, несмотря на вырвавшийся из меня словесный понос, и отсутствие реакции с его стороны лишало меня остатка сил.

Я опустил голову на руки и сжал в кулак волосы, пытаясь хоть как-то унять головную боль, которая началась сразу после ухода Рэй.

― Как бы то ни было, мне очень жаль, ― наконец-то сказал он.

― Мне тоже.

― Хочешь рассказать, что случилось?

― Не особо.

― Может, угостишь меня пивом и расскажешь?

Я выпрямился и свирепо посмотрел на него, но схватил пиво и передал ему. Каждый из нас сделал по глотку, а потом я все выложил. Все, кроме той части, которая касалась ее прошлого и Боди. Я знал, как сильно Рэй не хотела, чтобы кто-нибудь знал, через что она прошла. Хотя я хотел, чтобы она прокричала об этом всему миру, очернила его имя и дала всем знать, что она преодолела все, но это не мой выбор.

Хотя я все еще планировал навестить Боди и дать ему попробовать его собственное лекарство и не только. Может, у нее и не было планов уничтожить его, но у меня, черт возьми, были.

К тому времени, как я закончил рассказывать о том, как выбежал из дома, потребовав, чтобы она ушла, Кинг допил пиво и покачал головой.

― Черт, Остин. Мне жаль. Как бы то ни было, я не хотел быть правым.

― Ага. Я тоже не хотел, чтобы ты был прав.

У него хватило приличия поморщиться.

― И что теперь?

На этот вопрос трудно ответить, вернее невозможно.

Теперь я сидел здесь и безумно ненавидел себя. Теперь я вынужден был жить до конца жизни с сожалением. Теперь я думал, сколько пива нужно выпить, чтобы хоть немного унять боль. Не то чтобы говорил все это, не желая обнажать свежие раны своей души.

― Сегодня еб*чий понедельник, и я буду смотреть «Холостяка» один, потому что не могу пойти к ней, как обычно. Я тот парень, который смотрит «Холостяка» один, потому что благодаря этому могу хоть как-то чувствовать связь с ней.

― Ты можешь не смотреть его, ― тихо предложил Кинг. ― Я имею в виду, телевизор выключен. Почему бы не оставить все как есть?

Я уставился на него так, словно его предложение было величайшим оскорблением.

― Или нет.

― Не в этом дело, ― объяснил я. ― Я хочу посмотреть его с ней. Хочу пойти к ней домой, поесть пиццы, выпить пива и посмеяться над всеми. Хочу смотреть, как она смеется, а потом отвести ее в постель. Я хочу вернуть свою подругу. Я хочу свою жену.

Мне нужна была каждая ее частичка. Именно так я попал в эту переделку. Моя жадность взяла верх, и я хотел все больше и больше, хотя знал, что Рэйлинн, возможно, не сможет признаться, что хочет того же. Я продолжал настаивать, и теперь остался ни с чем.

― Вы могли бы... быть друзьями? ― предложил Кинг, но было очевидно, что даже он не верил, что подобное возможно.

― Как, бл*дь, я смогу все исправить?

― Я не... я не знаю.

― Я так и думал. И все это возвращает меня к плану, который я считал отличным перед тем, как мы отправились к бабушке и дедушке. Я сказал, что отступлю, если ничего не получится.

― Ага...

― Но проблема в том, что я не хочу отступать. Я словно замер после штурма, рассматриваю варианты, и ни один мне не нравится. Я ненавижу это. Проблема в том, что я был тупицей, думая, что лучше быть без нее, чем снова стать ее другом. Я был так зол до этого, хотел засунуть все это подальше и сделать так, чтобы это не было правдой. Теперь мне грустно, и я ненавижу это.

― Тогда снова стань ее другом, ― предложил он, словно это было так просто.

― Как?

― Стань таким, каким был до Вегаса.

Я рассмеялся.

― Не уверен, что знаю, как, черт возьми, это сделать.

― Я, конечно, тоже не знаю, но все, что ты можешь сделать, это попробовать. Все, что ты можешь сделать, это отправиться к ней и сделать все возможное, чтобы оставить все позади. Ты не можешь продолжать цепляться за последние несколько месяцев, надеясь, что все вернется. Ты должен пойти и попытаться возродить вашу дружбу.

― Да, ― согласился я, но в моих словах не было убежденности.

Я знал, что Кинг прав, но от этого было не легче. Однако альтернатива была еще сложнее. Моя грудь ныла от боли, пронзающей каждый орган, но, по крайней мере, одна маленькая часть вокруг моего сердца избежала уколов, крепко цепляясь за идею увидеть ее.

― Итак, ты собираешься пойти и попробовать? Сегодня вечер «Холостяка».

Я закрыл глаза и представил, как появляюсь у нее на пороге с пиццей и ее любимым вином. Представил, как она надела очередной крошечный топ и обтягивающие джинсы.

Я представил, как бросаю все, чтобы заключить ее в объятия, но она отстраняется, прежде чем я успеваю подойти слишком близко. Что, если она не хочет, чтобы я был рядом. Что, если она решила, что не хочет быть друзьями после того, как я выгнал ее?

Сомнения терзали меня, навалились так сильно, что я не мог пошевелиться.

― Пока нет, ― ответил я, как цыпленок. ― Завтра я составлю план получше. Может быть, лишний день пространства пойдет на пользу.

― Как скажешь, чувак. В любом случае, я не буду смотреть «Холостяка» с тобой.

Я искоса посмотрел на него, включил телевизор и запустил шоу.

С каждым его ворчанием и вопросом о конкурсантах я все больше скучал по Рэй, обретая душевное спокойствие, зная, что сделал правильный выбор.

Как я уже говорил, до того, как все произошло. Я бы предпочел дружбу, чем вообще ничего. И завтра я скажу ей об этом.

Если она позволит.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Рэйлинн

После того как мы выпили более чем следовало, и ночи, проведенной за сном, я, наконец, добралась до дома. Если потороплюсь, то смогу принять душ и подготовиться к ужину в любимом ресторане Остина и сделать ему сюрприз. По крайней мере, я могу заказать пинту мороженого и принести ему.

― Тебе не нужно ничего приносить, кроме себя, ― пробормотала я, открывая дверь.

Но я хотела. Просто чтобы показать, что я приложила к этому дополнительные усилия. Сегодня вечер «Холостяка», и невозможно придумать лучшего времени, чтобы появиться у его порога так, словно все было нормально. Может быть, мне удастся сбить его с толку настолько, что смогу быстро рассказать все, что у меня на душе. И если в итоге он захлопнет дверь перед моим носом, ему, по крайней мере, придется думать обо мне, пока он ест все, что я для него принесла. Я приму любую возможную победу.

Я была настолько поглощена планированием, что не заметила ничего необычного, когда открыла свою дверь. Я не заметила мужчину ожидающего меня. Прежде чем я успела среагировать, он схватил меня за запястье и рывком втащил внутрь, прижав спиной к двери, чтобы закрыть ее. Я подняла голову и встретилась с холодными голубыми глазами.

― Боди.

Я попыталась с презрением произнести его имя, но из-за потрясения у меня получился лишь едва слышный писк.

Его губы скривились в усмешке, окатившей меня, словно ведро ледяной воды, с головы до ног. Я в ужасе наблюдала, как он выхватил ключи из моей ослабшей руки и вставил их в верхний замок у моей головы, заперев нас внутри, а затем швырнул их через всю комнату. Меня затошнило, когда я увидела, как они исчезают под диваном.

Он засмеялся.

― Не волнуйся, Рэйлинн. Они тебе не понадобятся. Здесь только ты и я, до тех пор, пока мне не надоест.

Зловоние перегара обожгло мои ноздри, и я отпрянула назад, ударившись головой о дверь. Я не собиралась показывать свой страх, вместо этого вздернула подбородок в знак протеста. Его глаза всегда казались мне безжизненными, но с темными кругами и налитыми кровью роговицами они выглядели еще более призрачными.

Я попыталась вырваться из захвата между ним и дверью, но не успела далеко уйти, он грубо прижал меня обратно, навалившись на меня своим весом и обхватывая рукой мое горло.

― Ты не отвечаешь на мои звонки, поэтому я здесь, и ты, бл*дь, выслушаешь все, что я скажу.

― Иди на х*й, Боди.

Он болезненно сжал руку вокруг моей шеи, обнажая зубы, словно животное. Я смотрела на него, не в силах вспомнить, почему он казался мне привлекательным. Когда мы впервые встретились, его щеки не были покрыты щетиной.

― Может быть, позже я позволю тебе воспользоваться моим членом. Возможно. Я знаю, что ты была с этим низкосортным ублюдком, Остином, и неизвестно, с каким еще сбродом ты трахалась.

― Я скорее зашью себе влагалище, чем снова займусь с тобой сексом.

― Не волнуйся, я трахну твой мерзкий рот.

Я словно собака Павлова, автоматически реагирующая на страх после месяцев тренировок. Но мне нужно вспомнить время, проведенное с Остином, и то, как он заново воссоздал меня. Мне нужно вспомнить женщину, которой я была до Боди ― ту, которая никого не боялась. Я скопировала его и обнажила зубы, давая ему понять, что он не единственный зверь в комнате. Даже если это была ложная бравада в отчаянной попытке скрыть дрожь, сотрясающую меня изнутри.

― Ты, долбаная шлюха, стоила мне работы.

― Ты потерял работу, потому что давал обещания, которые не смог выполнить.

Я чуть не добавила, что меня он потерял по этой же причине, потому что обещал, что наши отношения будут взаимовыгодными и сопровождаться оргазмами, но я промолчала, чтобы выйти из этой ситуации невредимой.

― Если бы ты поддерживала своего парня и замолвила словечко перед папой, ничего бы этого не случилось. Итак, вот что будет дальше. Мы снова сойдемся, поженимся. Твоему папе придется помочь зятю.

― Ха, ― выкрикнула я. ― Ни за что на свете.

― Черт побери, ― закричал он, заставив меня вздрогнуть, когда поднял кулак и ударил им по двери в нескольких сантиметрах от моей головы.

Я отвернулась, прижимаясь щекой к двери, пытаясь избежать неприятного запаха из его рта. Словно маятник, его поведение смягчилось вместе с голосом, но это только усилило мой страх.

Мои мышцы напряглись, я вся сжалась, пытаясь избежать его руки, скользящей по моей шее, груди, изгибающейся вокруг бедра, чтобы схватить меня за задницу.

― А может, мне трахать тебя до тех пор, пока ты не забеременеешь. Тогда у тебя не останется выбора.

От одного упоминания о сексе с ним ― о том, что я могу родить ребенка от него, ― у меня начиналось головокружение. Паника сдавила мою грудь, подкралась к горлу. Мне нужно выбраться отсюда. Мне нужно... Черт. Я едва могла сосредоточиться.

Краем глаза я заметила, что моя сумочка валяется на полу в нескольких сантиметрах от меня. Если я смогу вырваться, схватить ее и убежать, то смогу позвать на помощь. Сделав несколько глубоких вдохов, я вспомнила уроки самообороны в колледже, и начала действовать.

Подняв голову, я пробормотала:

― Иди на х*й, Боди.

Я врезалась лбом в его лицо, ударила коленом по яйцам, схватила его за запястье и с силой дернула, чтобы поставить его на колени, а потом побежала.

Я схватила сумочку и тут же повернулась, чтобы свалить отсюда, но вспомнила о ключах, валяющихся под диваном.

― Бл*дь, ― прошипела я.

Я перебирала в уме места, где можно спрятаться, чтобы хватило времени позвать на помощь.

Достав телефон из сумочки, нажала на кнопки, чтобы позвать на помощь, я не знала, кому набрала, пока на экране не появилось имя Остина. Меня охватило облегчение, за которым последовал ужас. Что, если он не возьмет трубку?

Один гудок.

Поскольку Боди все еще сжимал свой пах, я крепко сжала телефон и попыталась найти выход.

Второй гудок.

Я сосредоточилась на двери своей спальни и разработала план. Я запру ее, а затем запру дверь в ванную, прежде чем забаррикадироваться в шкафу. Надеюсь, трех дверей будет достаточно.

Третий гудок.

Остин, возьми трубку.

Четвертый гу...

Не успел завершиться четвертый гудок, как рука обхватила мою лодыжку и рывком дернула. Я ударилась о пол, и каждая точка соприкосновения тела с поверхность отдалась глухой вибрацией в моих костях. Основная тяжесть удара пришлась на руки, я вскрикнула, боль пронзила меня от запястья вверх по руке.

Пальцы впились в мои ноги, я начала извиваться, пытаясь освободиться, но это было бесполезно. Падение дезориентировало меня, комната кружилась, я задумалась, не ударилась ли головой. Я больше не слышала гудков.

Я больше не слышала гудков.

Я постаралась не обращать внимания на Боди, прижавшего меня к полу, сосредоточившись на поисках своего телефона. Я увидела его менее чем в паре сантиметров от себя ― все еще на связи.

― Остин, ― закричала я.

― Рэй?

Его голос был едва слышен, но он взял трубку. К сожалению, он привлек внимание и Боди. Я потянулась к телефону, но он сделал выпад, опередив меня.

― Ты, долбаная сука, ― прорычал он.

Прежде чем он успел завершить вызов, я выкрикнула самую важную информацию, надеясь, что Остин поймет.

― Боди. Моя квартира. Помоги. Полиция. Он спятил.

― Отличная попытка, Рэйлинн, но здесь только ты и я. Придурок Остин не придет на помощь. Если он появится, ты будешь хорошей девочкой и скажешь ему, что покончила с ним и теперь ты со мной. Иначе я убью тебя нах*й. Я убью всю твою чертову семью.

― Ты слишком слаб, Боди. Даже моя бабушка могла бы отбиться от тебя.

Шлепок его ладони по лицу я почувствовала раньше, чем боль. За год, что я провела с ним, он ни разу по-настоящему не ударил меня. Меня никогда не били по лицу. Из-за того, как у меня потемнело в глазах, и боль вспыхнула на щеке, прожигая путь сквозь череп, я не хотела, чтобы это повторилось.

Но мне нужно было дать Остину достаточно времени, чтобы добраться сюда.

― Как думаешь, что произойдет, Боди? У тебя не всегда будет возможность поймать важного клиента. Если бы тебе удалось заманить моего отца в руки захудалых юристов, на которых ты работал, тебе не дали бы с ним работать. Каждый раз тебе бы пришлось приводить новых клиентов.

― Так и есть, ― заявил он. ― Но как только я заполучу твоего отца, они все приползут ко мне. Мне нужен только твой отец.

― А если никто не приползет?

― Тогда ты поможешь мне получить больше. Ты можешь использовать свои сиськи, чтобы завлечь их. Я могу выставлять тебя напоказ и, возможно, даже позволю им немного поиграть с тобой в качестве бонуса за сотрудничество.

Мой желудок свело судорогой, и я приготовилась к извержению рвоты. Это было слишком.

Я не могла больше ни секунды выдержать его вес. Несмотря на то, что знала, что у меня не получилось потянуть время, чтобы Остин добрался сюда, я сдалась, извергая слова вместо рвоты.

― Я лучше сдохну нахрен, ты, дрянной кусок дерьма.

― Тупая сука.

Он немного переместился, чтобы получить преимущество для следующего удара. Когда он сдвинулся, у меня образовалась возможность, чтобы воспользоваться шансом на свободу. Я оттолкнула его и вскочила на ноги, готовясь к побегу.

Вот только я едва успела сделать пару шагов, как он снова схватил меня за лодыжку. На этот раз он отправил меня в полет головой вперед на угол столика.

Перед самым ударом я надеялась, что девочки расскажут Остину, как сильно я его люблю.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Остин

Остин.

Боди.

Моя квартира.

Помоги.

Последние слова, которые она сказала мне, повторялись снова и снова. Они смешивались с гудками различных аппаратов, пока я не подумал, что сойду с ума. Если бы они не были единственным, что давало мне знать, что любовь всей моей жизни ― моя лучшая подруга ― в порядке, я бы разбил их все, чтобы насладиться хотя бы минутой тишины.

Я наклонился вперед, опираясь локтями на край кровати, зарылся пальцами в волосы, вспоминая леденящую панику, прокатившуюся по моим венам, когда я ответил на ее звонок. Увидев ее имя на экране, я не знал, чего ожидать. Черт, я почти не ответил, испугавшись, что она звонит, чтобы отчитать меня, так как у нее не было шанса, когда я выгнал ее. Я ждал, пока звонок не перешел на голосовую почту, затаив дыхание, готовясь к неизбежному, но к ее пронзительным крикам о помощи я не был готов. Кинг недавно ушел, и я, к счастью, перестал пить. Однако, даже трезвый, я знал, что у меня нет ни единого шанса успеть к ней вовремя. Ругательство Боди было последним, что я услышал перед тем, как линия оборвалась, и тишина заставила меня действовать.

Как бы сильно мне ни хотелось быть тем, кто вышибет дверь и выбьет из него дух, я не мог рисковать и набрал девять-один-один, молясь о чуде.

― Остин?

Тихий звук ее голоса, произносящий мое имя, так сильно потряс меня, что я испугался, что оно разорвется на куски. Разжав пальцы на своих волосах, я посмотрел в потрясающие карие глаза Рэйлинн, благодарный за возможность увидеть их снова.

Когда я ворвался в ее квартиру, обнаружив, что ее бездыханное тело грузят на носилки, время остановилось, наполняясь каждым воспоминанием и каждой мечтой, которые я никогда не смогу пережить с ней снова. Начиная с того момента, когда впервые встретился с ней взглядом в другом конце комнаты в переполненном студенческом корпусе.

― Тебя не было здесь раньше, ― пробормотала она, сонным голосом.

Она моргнула, ее мягкие губы надулись. Рэйлинн умела притворно дуться, как профессиональная актриса, но в данный момент она не притворялась.

Словно моё отсутствие на самом деле причиняло ей боль.

Словно я не был самым огромным мудаком в мире и не вышвырнул ее из своей жизни.

Может, у нее была амнезия, и мне забыли сказать об этом.

Не знаю, но я не хотел напоминать ей, каким придурком был. Зная, что не заслуживаю этого, я ухватился за ее искренность и виновато улыбнулся.

― Прости, что меня здесь не было. Мне пришлось встретиться с полицией.

Когда я, наконец, добрался до квартиры Рэй, полиция уже выломала дверь и задержала Боди. Что, наверное, было хорошо, потому что я был готов избить его с первого дня нашей встречи. Всю дорогу я представлял себе ― в мельчайших подробностях ― все способы, которыми хотел бы превратить его в кровавое месиво. Потом я вошел в дом, увидел разбросанные по полу украшения, кровь на ковре и ее бессознательное тело, и ничто из того, что я себе представлял, даже близко не подходило к тому, как мне хотелось избить его, чтобы он молил о смерти.

Ослепляющая ярость охватила меня, затуманивая зрение, и я бросился на него. Три офицера, такие же крупные, как я, сдерживали меня, но я все еще пытался добраться до него. Он выглядел дерьмово, сидел и плакал в помятом и рваном костюме. Я хотел разорвать его на части. Хотел медленно сломать каждую кость в его теле. Только когда медик спросила меня, известно ли мне что-нибудь о Рэй, я, наконец, прекратил борьбу.

― Я её муж.

Женщина моргнула, посмотрела на Боди, а затем снова на меня, вероятно, представляя себе какую-то драму из мыльной оперы, прежде чем спросить, не хочу ли я поехать в больницу со своей женой.

― Да, ― ответил я без колебаний. Затем последовал за ними к выходу, сделав пару шагов, я снова повернулся к Боди. ― Ей богу, если ты еще хоть раз подумаешь о ней, я найду способ отправить тебя в самую страшную адскую дыру в тюрьме, а потом найду там самого злобного ублюдка и заставлю его надирать тебе задницу каждый чертов день, пока ты не пожелаешь умереть. Понял?

Я не стал дожидаться ответа от этой сопливой дряни. Я был нужен Рэй. Я был нужен ей и раньше, но меня не было рядом из-за гордости. Но теперь я не оставлю ее.

Нежное прикосновение ладони к моей руке вернуло меня в настоящее. Я смотрел, как ее тонкие, изящные пальцы переплетаются с моими грубыми, большими, и думал, не привиделось ли мне это. Я ожидал, что она поблагодарит меня за то, что я навестил ее, но затем попросит меня уйти. Я заслуживал того, чтобы она повторила мне мои слова, сказанные тем утром, и попросила меня уйти. Я планировал умолять ее простить меня, но Рэй вцепилась в мою руку так, словно я был ей нужен.

― Я был здесь, когда тебя привезли, а потом меня вызвали.

― Да, мне сказали об этом. Просто я рада, что ты сейчас здесь, ― призналась она.

Как, черт возьми, я мог думать, что смогу никогда больше не встречаться с ней? Как, черт возьми, мог думать о жизни без ее дружбы? Как, черт возьми, мне удалось стать таким везунчиком, что она позволила мне быть рядом с ней после всего, что сказал? Как, черт возьми, мне выпал второй шанс, чтобы все исправить?

Я осмотрел Рэйлинн, напоминая себе, что с ней все в порядке ― или настолько, насколько это возможно с переломанными ребрами, сотрясением мозга и несколькими шишками и синяками. Темная ссадина на губе была единственным напоминанием этого кошмара. Я ненавидел эту ссадину. Ненавидел видеть ее на ней. Но она перестала существовать, когда ее губы сложились в самую красивую улыбку, которая до боли сжимала мое сердце.