Несломленная (СИ) [Злата Тур] (fb2) читать онлайн

Несломленная Злата Тур

Глава 1

     Муторно – промозглым весенним воскресным вечером в квартире Ярцева, нагло вырывая хозяина из благостного состояния, трепетно созданного коньяком и компьютерным покером, истерично заверещал звонок домофона. Кого принесла нелегкая?! - первая мысль, она же единственная. По доброй воле по такой погоде и в такое время приличные люди не шастают по чужим домам. Да и вообще, кто без звонка к кому-то сейчас идет? Точно - посланец нечистой силы - в аду-то мобильной связи нет! Чертыхаясь, он вытащил себя из мягких объятий кресла.

   -Кому не сидится дома? – не слишком любезно рявкнул в домофон.  

   - Феликс, открой, пожалуйста. Это Жанна.

    «Ярцев, по ходу ты перебрал с коньяком», - имя, засунутое им в далекую –предалекую задни…юю комнату  памяти,  резануло, как ножом. Но не острым, а тупым, разворачивающим душу на рваные клочки. Сердце бухнуло.

    Он завис. Несколько секунд  заторможенно, словно впав в анабиоз, смотрел на дверь, в которую бесцеремонно ломилось давно похороненное, но, как оказалось, не забытое прошлое. Наконец, вдохнув, как перед прыжком в воду он спросил:

      - Думаешь, это имя как «Сим-сим, откройся» работает?

      -Ну не через домофон же разговаривать?  Феликс, открой, пожалуйста. Позволь мне все объяснить.

     Сука!  Ярцеву казалось, что кнопка домофона для него превращается сейчас в ядерную. Нажмет – и разлетится его почти счастливая жизнь на миллиарды жалких ошметков. Конечно, он не тот слюнявый романтик, но береженого Бог бережет! Вдруг эти годы были лишь стойкой ремиссией? И получив грамм наркотика по имени Жанна, он сорвется? И опять будет ломка? Послать на хрен?! Инстинкт самосохранения подсказывал именно такое решение, но…

     То ли топкое болото одиночества, то ли коньяк, заранее выдавший индульгенцию Жанне, то ли любопытство, то ли уверенность в своем иммунитете к любви – но что-то заставило его принять решение.

   – Входи, - глухо сказал Феликс.

      Сняв легкий плащ, Жанна посмотрела на него своим обезоруживающим взглядом, подошла совсем близко и застыла, как зачарованная. Залюбовалась. Он очень сильно изменился. Худощавая юношеская фигура превратилась в манящую стать хищника. Футболка открывала крепкую шею и  мускулистые сильные руки с выступающими пружинными венами .

       Женщина затаила дыхание. Ее ноздри затрепетали в предвкушении. Она всегда питала слабость к мужским рукам – это как признак породы.  Аккуратная сильная кисть с длинными пальцами… Представив эту ладонь на своем теле, Жанна вынуждена была несколько раз моргнуть, чтоб стряхнуть наваждение. Широкая рельефная грудь, подтянутый живот… Научившись получать удовольствие от секса, она безошибочно определяла, на что можно рассчитывать в постели с мужчиной. Тем более потенциал этого мужчины она уже знала. От нынешнего Феликса, заматеревшего, уверенного в себе,  за версту несло опасностью и способностью прогибать.

      Черт! Как она захотела сейчас прогнуться! Его прежний дерзкий взгляд зеленых глаз становился телячим, когда она вертела им. Нынешний же насмешливо – изучающий заставлял ее подтянуть и без того плоский живот, слегка выпятить задницу и едва ли не замурлыкать. Вот это поворот! Задача в разы усложняется, но … Жанна почувствовала, что азарт овладевает ею, как изголодавшийся страстный любовник – грубо, без прелюдий, без пощады и отсрочек. Она словно превратилась в дикую пантеру, со сужеными зрачками,  с гибким черным телом, готовым к прыжку. Сердце забилось часто и гулко. И сыграть роль уже не представляло никакого труда.

   - Мне так много нужно тебе сказать…

  - Не перетрудишься?! – сарказм, прозвучавший в голосе мужчины, непроизвольно выдал градус не остывшей до конца боли. Словно давно потухший вулкан вдруг проснулся .

      - Не гони меня!  Я знаю, что виновата перед тобой, но у меня не было выбора. Прости! Мне нужна твоя помощь! – умоляющий взгляд бархатных карих глаз всегда действовал безотказно. Сработало и на этот раз. При всей своей наработанной  циничности, словно панцирь, наросшей на его некогда романтичной душе, Ярцев не мог оставить без помощи женщину. Хоть и  его бывшую.

    Жанна снова томно и почти скромно взмахнула ресницами,

     Она должна вернуть его расположение любой ценой! Она найдет нужные слова!   Однако, почувствовав запах спиртного, гостья облегченно выдохнула – слова не нужны – есть универсальный язык, более эффективный  в диалоге между мужчиной и женщиной. А им она уж владела в совершенстве.

   А Феликс ощутил слегка дурманящий запах духов. Какая –то феерическая смесь сладких цитрусовых с терпкими пряностями и свежестью зелени. Сладкая женщина. Сладкая. И падкая. На деньги. Стряхнув ностальгию, как упавшую с ветки мерзкую гусеницу, он снова невозмутимо уставился на нежданную гостью.

Глава 1.2

      - Мы не с того начали, - проговорила она, призывно заглядывая в глаза мужчине.

      Она интригующе провела кончиками пальцев по внутренней стороне его руки, задержавшись и поласкав нежную кожу на сгибе локтя, огладила предплечье. С удовольствием отметила, что от ее прикосновений там пробежали мурашки. Затем поднесла его кисть к губам, приникла к запястью и начала покрывать порхающими поцелуями его ладонь.  Ярцев замер. Растерявшись от неожиданной и такой пронзительной ласки, он оказался неподготовленным к дальнейшей атаке. А Жанна продолжила ее незамедлительно. Она обняла его шею руками и жадно поцеловала в губы. Опалив жарким дыханием шею, прикусила мочку уха, втянула ее в рот, поглаживая языком. Затем, стащив с него футболку, принялась ласкать его грудь, иногда отрываясь, чтобы кинуть на него свой трогательно –виноватый, но  переполненный страстью взгляд. И вот ее смелые руки уже скользнули вниз, безбоязненно вторгшись в зону ограниченного доступа, но, правда, пока только через ткань.

    Черт! Ум и тело Ярцева пошли вразрыв. Он хорошо  помнил, как сходил с ума от тоски, отчаяния, сколько боли пришлось затолкать в глубь души, чтобы снова научиться  жить, дышать и не думать б этой женщине.

     Но физиология, мать ее волшебницу, не хотела внимать протестам ума и сдавалась почти без сопротивления. Ведь однажды найдя код доступа к ней, Жанна с успехом его использовала и сейчас. К тому же за работой он просто похерил личную жизнь, и сейчас тело мстило самым что ни на есть подлым способом. В паху стремительно нарастала тяжесть, словно вся кровь хлынула туда, грозя разорвать его достоинство.

    Убедившись, что самая сокровенная часть тела нужного ей мужчины послушно поднялась поприветствовать ее, Жанна соблазнительно медленно сняла с себя платье. Облизнув губы, дразняще выпятила грудь и спустила сначала одну бретельку, затем вторую, заставив мужчину непроизвольно следить за ее движениями. По его учащенному дыханию, она поняла, что телом он ее уже простил и готов к моральному падению. Поэтому осталось только слегка подтолкнуть. Отшвырнув бюстгальтер и бесстыдно вышагнув из трусиков, она оставила на себе как символ похотливой страсти лишь порванные чулки. И не ошиблась. Феликс уловил тайный развратный  посыл, и судорожно сглотнул – Жанна умела даже недостатки превращать в фишки.

     Она по-прежнему была хороша. Стройная, без единой складочки фигура, гладкая чистая кожа и ее призывный взгляд способствовали окончательной капитуляции Феликса. Однако это был уже не тот романтичный юноша, который боялся причинить боль, боялся дать волю своей страсти, быть грубым. Время вылечило почти все, и он готов был показать, что прошлое осталось в прошлом. И что она для него значит не больше, чем девушка по вызову. Тут он, конечно, безбожно врал самому себе – эта женщина умела прочно зацепить за жабры крючком своей сексуальности, поэтому он сильно рисковал.

     Жанна, окрыленная первой победой, снова жадно потянулась к его губам, однако вместо того, чтоб ответить, Ярцев, схватив ее за плечи, резко развернул к себе спиной. Разбуженное либидо и желание отомстить, боролись в нем, словно гладиаторы, не на  жизнь, а на…право быть удовлетворенными. Раздираемый этими чувствами, он запустил руку в ее гладкие, ламинированные  волосы, черными змеями струившиеся по плечам, грубо оттянул на себя. Затем его ладонь спустилась на шею, погладив, прихватив пальцами «кошачье место», и заставила прогнуться Жанну. Теряя равновесие, она испуганно оперлась двумя руками о невысокий комодик, бывший свидетелем еще их романтической страсти.

   Ярцев, сцепив зубы, не знал, на что решиться. Мягкие спортивные штаны топорщились колом, выдавая с головой его предельную планку возбуждения.

     Осознавая, что его потряхивает от желания разрядиться и без прелюдий ворваться в нее, Ярцев все же заставил себя притормозить. Безупречной чуйкой он ощущал, что этот секс-батл будет не единственным, поэтому сейчас он должен ее заставить скулить от нетерпения, бесстыдно течь и извиваться в его руках. Должен, чтобы не превратиться в прежнего слюнявого щенка, готового носить тапочки в зубах.

     Оттянув штаны вниз, он провел напряженной плотью по ее складочкам и замер, подразнивая, у входа.  Одна рука неторопливо скользнула к ее груди, сжала ее и, захватив сосок, смяла до боли. Жанна коротко выдохнула – эта боль отозвалась мучительным тягучим спазмом внизу живота. Что и отметил удовлетворенно Феликс – вторая рука его уже дерзко скользила по увлажившейся промежности, поглаживая и распаляя ее чувствительные точки.  Женщина, пришедшая завоевать и покорить, выгнулась под ним тугим, натянутым луком, коротко всхлипнула и нетерпеливо заерзала под его пальцами. Еще немного. Он откинул ее волосы, обнажив шею, и впился в нежную кожу поцелуем хищника. Слегка куснув, прижал губами, оттянул, поласкав языком, и снова придавил зубами. Он наслаждался тем, что мог безнаказанно оставлять следы, причинять боль, быть грубым. Сейчас он мог делать с ней все.

       Огладил руками ее тонкую талию, прошелся по спине и смачно шлепнул ладонью по оттопыренной попке, ожидая возмущения. Вместо этого Жанна застонала и прогнулась еще больше, бесстыдно подставляясь его члену.

     Все. Можно. Он одним резким движением вошел в нее, заполнив всю. С размахом вколачиваясь в податливое, ждущее женское тело, Феликс, не осторожничал. Не боясь оставить синяки, он сжимал упругие ягодицы, вдавливался пахом в них.

      Получив власть над некогда любимой женщиной, он почувствовал облегчение. Как же все просто!  Ей нужна жесткая рука! Ей нужно хрипеть от страсти, извиваться, теряя контроль. Ну что ж, тогда он не против повторить!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ И чтобы окончательно заякорить, прижал ладонью низ ее живота, затем коснулся, словно невзначай набухшего бугорка и убрал руку. Жанна жалобно выдохнула:

     - Еще!

    Ярцев вернулся и довершил начатое: пара точных движений, и она застонала, низко, утробно, содрогаясь и словно пытаясь удержать его пальцы.

      Несколько толчков, и он тоже разрядился, излившись на покрасневшие ягодицы.

       Почувствовав, что Жанна едва держится на ногах, он взял ее на руки и понес в спальню, по пути захватив полотенце из ванной. Растерянная, оглушенная давно не испытываемым наслаждением, она покорно ждала, пока он сотрет с нее свои следы.

      А Феликс, несмотря на истерично воющую систему душевной безопасности, невольно залюбовался. Удовлетворенная женщина в порванных чулках, с распущенными волосами была так притягательна!

      Сейчас она была настоящая, без лжи и притворства. Она дышала сексом и наслаждением.

         Жанна не ожидала, что все получится именно так. Она собиралась еще раз использовать прием, позволивший ей когда-то завоевать строптивого, ершистого, тогда еще совсем молодого сыщика.

     Посмотреть на него потерянным взглядом, сочетающим страдание, безмолвный упрек и вселенское прощение. Нервно покусав губы, скорбно прошептать: « Как же ты жесток, Феликс. Ты делал мне больно! » И тут же бархат карих глаз покрыть глянцем слезинок.

     Но сейчас она не могла играть. Каждая ее клеточка словно пропиталась сывороткой правды.

Глава 1.3

      Не зря эзотерики утверждают, что в момент близости мужчину и женщину объединяет энергетическое поле, и аура одного и другого партнера сливается, образует единое целое.

      Внизу она еще трепетала, там чуть саднило от жесткого вторжения – казалось, что Феликс был еще в ней.  Если бы это продлилось немного дольше, она бы расплакалась.     

      Она и сейчас еле сдержала слезы – такого шквала эмоций она давно не испытывала. Обычно она в постели была ведущей, чутко улавливала желания партнера, подстраивалась. Была ласковой , страстной, нежной, агрессивной. Но для собственного удовлетворения ей нужно было, чтоб ее покоряли, подчиняли. И не по-игрушечному «ата-та, плохая девочка», а так как Феликс. По праву сильнейшего. По праву завоевателя. В низу живота снова вспорхнули бабочки. Еще не отойдя от звезд в голове, она готова была усесться на его бедра. Склоняясь над ним, поглаживать, целовать, поиграть с чувствительными сосками. Касаясь грудью его кожи, чувствовать, как в нем снова загорается желание. Она выдохнула.  

      Нужно немного протянуть время. Тяжело врать, понимая, что Ярцев может не поверить ни одному слову. Да это и не нужно, главное, чтоб сделал вид, что поверил.

     Она легко поднялась с кровати, тряхнула волосами и кошачьей походкой направилась в гостиную, где стоял «философский эликсир» . Нашла второй бокал и присела на край кровати.

      Янтарный миротворец налит в два бокала.

      - Я хочу выпить за тебя!

      - Нет уж, за себя я сам еще могу выпить. Давай просто выпьем.

    – Хочешь, я тебе массаж сделаю в благодарность за бесподобный секс. И ничего не говори сейчас, ладно?   

   - Подожди с массажем. Ты же не рассчитываешь, что я опять как честный человек предложу тебе руку и сердце?   Может, объяснишь, зачем пришла?

      - Сначала я хотела бы объяснить, почему ушла…

      - Слушай, давай не будем лезть в эту помойку! Меня тогда сильно тряхануло, и если бы не Сашка, меня бы давно пристрелили, как пса помойного. Так что для тебя я точно покойник.

      - Тогда я некрофил. Да и для покойника ты слишком сексуален, - попыталась придать разговору постельное направление Жанна. - Феликс, прости меня. Я тогда не могла с тобой поговорить, была юна и глупа. Когда ты был на дежурстве, я не пришла домой, тебе мама, наверно, об этом сказала. Я поздно возвращалась из института, и меня изнасиловали. Мне не хотелось жить. Я не знала, простишь ли ты меня, но боялась, что можешь наделать глупостей в поисках преступника. Я была раздавлена, уничтожена.  Я не смогла бы быть с тобой, потому что от этой грязи нельзя отмыться. В отчаянии я собралась утопиться. И сделала бы это! Уже перелезая через парапет, я почувствовала, что меня схватили чьи-то руки.

     - Ты куда собралась? 

       Безумно посмотрев на спасителя, я опустилась на корточки и зарыдала. Наша поруганная любовь, мое растоптанное женское достоинство, отсутствие малейшего представления о том, как ты отреагируешь на мою боль, лишали меня желания жить. Незнакомец был так искренен в своем стремлении помочь, что мне пришлось рассказать о своей беде. Он пригласил меня к себе, чтобы я успокоилась, налил коньяка и пообещал утром купить другую одежду взамен испорченной.

     - Прямо добрый самаритянин…, - скептически произнес Феликс.

       - Как ты можешь?! Я никому не рассказывала об этом! Эта боль до сих пор живет во мне..

        - А почему ты тогда все за меня решила?

       - Потому что спустя две недели я поняла, что беременна, и этот ребенок – результат изнасилования. Теперь ты понимаешь, что на обмане нельзя было строить нашу жизнь. Когда я приняла решение жить, вернее, существовать без тебя, мое сердце покрылось ледяной коркой. И она становилась все толще и толще с годами. В нем остался лишь крохотный пульсирующий уголок, в котором живут воспоминания о тебе.

       - А ребенок?

       - Я не могла оставить его.

      Феликс будто погрузился в состояние гипноза. Находясь в этой комнате здесь и сейчас, он в то же время реально был здесь, но не сейчас, а много лет назад. Он вспомнил с фотографической точностью время, предшествовавшее уходу Жанны. По утрам она была бледна, мало ела и ее иногда тошнило. На его обеспокоенные расспросы она отвечала, что это последствия сессии, слишком там все сложно. И это было примерно за два месяца до ее исчезновения, потом она снова стала сама собой. Значит, сейчас она опять врет.

      - Жанна, - слова давались Феликсу с трудом, - ты убила нашего ребенка.

        И помолчав, тихо выдавил из себя:

       - Моего ребенка…

     - Это не твой ребенок, - воскликнула она.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 2

      - Не ври мне, - устало произнес он. – Ты сделала аборт, чтобы попасть в сытую и спокойную жизнь. Жизнь ребенка и удовлетворение прихотей. Не находишь, неравноценный выбор?! Не поверю, что владелец заводов, газет, пароходов любит по ночам шастать по мостам и тащить к себе в дом суицидниц. Жан, я не требую от тебя объяснений. Я уже смирился с тем, что я один и что детей у меня не будет. Родители погибли, и страдать от того, что род Ярцевых прервался, не будут. Поэтому не надо мне тут устраивать театр одного актера. Я на тебя даже не злюсь. Каждый человек, приходящий в нашу жизнь и даже причиняющий боль, дает какой-то опыт. Я его получил. Благодарю. Итак, что тебе от меня нужно?

     Жанна планировала разыграть сцену с признанием в любви, со слезами раскаяния, но поняла, что на этого мужчину такой поводок не накинуть, одним щелчком перекусит. И это безумно щекотало нервы,  добавляло адреналин в кровь. Она хотела быть с ним! Поэтому сейчас только правду, ну или почти правду.

          - Мой муж недавно умер, оставив неплохое наследство. Но его дети от первого брака всегда меня недолюбливали. А теперь хотят лишить всего. И это несмотря на то, что я сидела почти неотлучно при этом старом маразматике, - последняя фраза вырвалась у Жанны непроизвольно, и она, прикусив язычок, умолкла.

    - Да не стесняйся, - рассмеялся Феликс. – Я научился не верить в чистую и светлую любовь, и ты, «учительница первая моя» преподала мне этот курс. Так что ты меня не шокируешь. Тебе нужна помощь, я сделаю все, что в моих силах. На каком основании они собираются это сделать? – Феликс не умел вынашивать мстительные планы, поэтому перед собой видел сейчас просто женщину, попавшую в неприятную историю. К тому же, похоже, он сам того не желая, уже получил от нее аванс. И как честный человек… он должен если не жениться, то хотя бы отработать…И Феликс недовольно поморщился, ругая себя за ..А собственно за что? За то, что, наконец, выдернет из души занозу?

      - Они наняли детектива еще задолго до смерти мужа, чтобы проследить за мной и доказать факт неверности. В этом случае по условиям брачного договора я лишаюсь права на наследство, - начала Жанна.

     - И ты была настолько неосмотрительна, что допустила эти факты?!

      - Ну, я же живой человек!

       - А почему не сделала меня фактом неверности? Сегодня, заметь, я и не спросил, замужем ты или нет. Мне все равно. Если сейчас у нас неплохо получилось повторить пройденный материал, то почему раньше ты обо мне не вспомнила?!

     - Феликс, ты совсем меня не знаешь. То, что между нами было для меня свято, и опустить это до уровня банальной интрижки я не собиралась.

     - Ну да, ну да! Помню про покрытое коркой льда сердце. Знаешь, благодаря тебе, я научился его не впутывать в интересы тела. Ладно, проехали с лирикой. И..?

     - И детектив решил поторговаться, отдать материалы тому, кто больше заплатит. И поверь, мне он выставил огромную сумму.

      Немного задумавшись, Феликс сказал:

- Я разберусь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 2.1

    Навигатор противно загундел: «До конца маршрута осталось триста метров». Ярцев достал сигареты и совсем не по-джентльменски, не спросив разрешения, закурил. С момента появления бывшей любви брошенная привычка вернулась бумерангом, заставляя накачивать легкие до предела и хоть как –то задурманить мозг, который предательски вставлял рекламные паузы в виде обнаженной Жанны в разодранных чулках даже в разгар совещания.

    Естественно, на кофе он не будет напрашиваться. Но от приглашения не откажется.

    Притормозив у подъезда, Феликс, как Капитан Очевидность, озвучил: «Приехали».

       Несколько мгновений Жанна сидела, не двигаясь, отчаянно надеясь, что желанный мужчина  сам пожелает проводить/попросить кофе/. То, что она хотела его, было неоспоримо. Но как же непривычно чувствовать себя на крючке! Он курил. Молча. Взглянул на часы. От  того, как он небрежно вкинул кисть, замерло дыхание.

      Все. Безмолвный поединок Жанна проиграла – она сходила с ума по этим рукам.

   -Ярцев, ты меня проведешь?

 - До кровати?

 - В прошлый раз мы до нее не дошли, - женщина облегченно вздохнула и положила ладонь на его колено, легонько пройдясь по внутренней стороне бедра.

    Феликс удовлетворенно сделал глубокую затяжку  - 1: 0.

   - Хорошо.

   Однако сейчас все началось еще дальше от кровати, чем в прошлый раз. Едва закрылась дверь лифта, как Феликс притянул ее к себе и впился поцелуем в губы так сильно, что они стукнулись зубами. Грубо задрав юбку, он прошелся рукой по бедру, огладил ягодицы, отодвинув трусики, скользнул пальцами по промежности и резко вошел внутрь. Вот они задвигались сильнее, жестче. Жанна всхлипнула от неожиданности и выгнулась от накатившего блаженства. Проделав еще несколько уверенных, подчиняющих движений, он снова вернулся к складочкам и крепко накрыв всей ладонью, вызвал настоящий взрыв. Жанна обмякла и бессильно прислонилась к стенке лифта, закрыв глаза.

    Безумие - от  страстного желания, затопившего разум, она и не заметила, что Феликс еще и не нажал номер этажа.

   - Мы  подниматься будем?-Жанна еле выговорила. Ярцев словно выпотрошил ее, как тушку. Оболочка здесь, а сознание где-то в другом месте. и возвращаться не хочет.

   - Будем, конечно!

    Одиннадцатый этаж. Опираясь на руку Феликса, она едва дошла до квартиры. В голове было пусто. Хотелось просто упасть и не двигаться, чтоб не расплескать это, почти ворованное, удовольствие. И она еще планировала его соблазнять! Только не сейчас! Пусть для собственного удовлетворения он еще возьмет ее, как куклу, податливую и покорную, сколько угодно раз. Но пока она просто растеклась в обессиливающем, размазывающем блаженстве.

      Феликс, конечно, же не преминул воспользоваться возможностью и получил свое сполна. Причем в комплектацию этого сполна уже входила полная капитуляция Жанны. Сейчас она подчинилась Феликсу, как хищник дрессировщику. Однако поворачиваться спиной к ней все же не стоило.

Глава 3 

      Незаметно встречи с  Жанной приобрели систематический характер. Два-три раза в неделю он приезжал к ней после работы. Получал свою положенную  порцию ласки, отдавал долг и уезжал, никогда не оставаясь на ночь. Жанна попыталась было надуть обиженно губы, но Феликс твердо сказал, что дома ждет Франт.

      И вроде все бы ничего, но душа была не на месте. Налаженная сексуальная жизнь не могла не радовать, но Феликс начинал чувствовать, что смирение и покорность Жанны – временное явление. А меряться хвостами он не собирался.

    И чтобы избавить его от внутренних терзаний, вмешалась Судьба.

       Ярцев, посвятив свою жизнь полицейской работе, все время разрывался между фанатичной любовью к делу и глухой ненавистью к формализму, бюрократизму, чинопочитанию, вынужденной необходимости выполнять самые, мягко скажем, непродуманные приказы начальства без всякой возможности как-то повлиять. Нельзя повлиять на саму систему.

       Он не боялся чинов и был неудобным. Но зато много раз вытаскивал отделение из задницы, решая нерешаемые задачи. Это и вынуждало начальство терпеть несносный характер владельца, ибо он был лучшим.

    Однако это самое начальство, наверно, долго и упорно упрашивало полицейскую Музу, чтоб та избавила от Ярцева. И одна история все-таки заставила Феликса распрощаться с привычной жизнью и со своим кабинетом.

      Расследуя громкое дело с похищением депутата Госдумы, Феликс не только успешно завершил его, но и выяснил, за что его похитили. Как бультерьер, он вцепился в ниточку и размотал такой клубок, который образно можно было сравнить с клубком змеиным. Оказалось, что этот депутат не только проворачивал крупные махинации под прикрытием благотворительности, но и с «группой единомышленников» из числа очень уважаемых лиц причастен был и к наркоторговле, и к торговле оружием. И в один прекрасный момент жадность его так обуяла, что он решил захватить жирный куш себе. Данный факт единомышленниками был расценен как не совместимый с жизнью бывшего «коллеги», и они собирались после выяснения места хранения незаконно присвоенного тихонько отправить его к праотцам. Чему Ярцев и помешал, а заодно и подвел под уголовные статьи выше упомянутых лиц.

        Естественно, не все они понесли заслуженное наказание, но трясло всех по 12-балльной шкале Рихтера. Феликсу недвусмысленно намекали, что расследование нужно остановить. Но славящийся редкой проницательностью и сообразительностью следователь на этот раз проявил удивительное тугодумие.

       Благополучно завершив это громкое дело, он должен был получить заслуженную награду. Но и оставить его безнаказанным победителем тоже было нельзя. В результате Ярцева повысили в звании и в должности. Но к хотя бы небольшому, но все-таки удовольствию «пострадавших», награждение представляло по сути ссылку в Тмутаракань - он чине подполковника возглавил РОВД маленького райцентра в Тверской области.

       Нельзя сказать, что такой карьерный рост сильно обрадовал Феликса, но определенный плюс был. Его непосредственный начальник теперь находился за много километров в областном центре. А это означало свободу.

        Из минусов, конечно же, скука и невозможность часто видеться с друзьями, по совместительству и коллегами, которые по сути заменяли ему семью.

        Да и расследовать хищения в особо глупых размерах, эквивалентных бутылке водки, тоже не слишком улыбалось. Вернее, даже не расследовать, а только контролировать процесс. Ведь по факту он был обречен на чиновничью деятельность. Но выбирать не приходилось. Подавать в отставку и бросить дело всей жизни он не собирался, а если встретится что-нибудь интересное, то и тряхнуть стариной ему никто не запретит. К тому же возвращение в Москву не так уж и невозможно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 3.1 

    Принимая дела у предшественника, он по ходу делал выводы. Предшественника  «ушли» без учета желания. Теперь будет лишний повод у нынешних коллег недолюбливать «новую метлу». (Хотя любили ли старую, вопрос еще тот! На столе Феликс заметил  «Историю гестапо» Жака Деларю. Остается надеяться, что эта книга не имела статуса должностных инструкций).

      А Ярцева и так хватит, за что не любить. Уже при первом беглом осмотре он увидел кучу недочетов.

       Собрав в кабинете подчиненных, он провел первую планерку, на которой недвусмысленно обозначил свою позицию, а именно, нетерпимость к разгильдяйству, халатности и моральной нечистоплотности. А на некоторых лицах уже явно читалась склонность к вышеупомянутым недостаткам, и хорошо, если взятки брали только борзыми щенками.    

       Наверняка процветало и кумовство, а чем иначе объяснить наличие в местной полиции людей, явно не соответствующих даже самым заниженным требованиям. Оно и понятно, в провинции, где царила безработица, для мужика стабильная зарплата – это предел мечтаний. Вот и пристраиваются сюда те, у кого только есть хоть какие-то захудалые родственные или иные связи. В общем, все, кому не лень. А вот что работать им было лень, заметно даже невооруженным глазом. И действительно, зачем напрягаться каждый день, если зарплату платят только раз в месяц?!

      «Мирные жители США находятся в опасности! Мэр города принял новый закон – больше нет никаких ограничений при приеме на службу в полицию. Вес, пол, рост и слабые умственные способности никому не помешают поступить в полицейскую академию». Иногда память Ярцева  делала «День открытых дверей» и вытаскивала из своей океанической глубины совершенно неожиданные вещи: цитаты, события, лица или как сейчас вступительный текст к «Полицейской академии». И надо сказать, не всегда это было кстати. Ибо всплывший каверзный афоризм во время проникновенной речи начальника мог подвести под монастырь.

      «Надо будет поднять по тревоге это сонное царство и заставить сдать нормативы. И дать еще пару поводов ненавидеть меня»,- подумал Ярцев.

        Тут же он увидел, кто его ненавидит уже сейчас, - его нынешний зам, Светцов. Ведь это он должен был стать начальником. Ну не повезло. И теперь из- под полуопущенных век на Феликса периодически вылетали враждебные молнии, которые при всем желании хозяин не мог скрыть. Картину «неприветливости» довершала наглухо закрытая поза – скрещенные руки и ноги. С этим нужно держать ухо востро, ибо с его подачи запросто может случиться какой- нибудь пердимонокль.

Глава 3.2   

    Освоившись на новом месте, разобрав бумаги, наведя порядок во всех отделах, Ярцев заскучал, мозг требовал работы. И он вызвал к себе Тимохина.

     -Сергей Антоныч, просвети меня насчет местных достопримечательностей в плане криминалитета, а заодно обсудим и текущие дела.

    Сергей, как зачарованный, смотрел на нового начальника. Наконец, он увидел вживую тот идеал, который ему являли фильмы и книги о сыщиках. Естественно, слава о способностях Ярцева прилетела раньше его самого.

      И сейчас молодой опер воочию мог наблюдать за действиями небожителя. Мгновенно схватывающий и структурирующий на лету информацию, Ярцев задавал столько вопросов, что порой ставил в тупик. Когда же он делал какие-нибудь выводы, собеседнику только оставалось удивляться, как можно было об этом не подумать и не догадаться самому - в его подаче все выглядело совершенно очевидно.

       В течение последнего времени участок преобразился. Скучающее выражение напрочь исчезло с лиц полицейских, будто по указу президента. Тоскливо зависшие мелкие преступления стали вдруг раскрываться чуть ли не сами собой.

     И Тимохин, который с благоговением взирал на Ярцева как на Гуру, заочно познакомил его со всеми потенциальными постояльцами КПЗ, а также их родственниками. Он рассказал также всю подноготную «отцов» города и озвучил имена местных знаменитостей.

       Не успели они договорить, как в дежурную часть поступило заявление от одного из «отцов» об ограблении. Из заявления следовало, что в отсутствие хозяев в дом пробрался неизвестный и, отключив камеры наблюдения, похитил драгоценности, денежные средства в рублях и долларах на общую сумму пять миллионов четыреста тысяч, хранящуюся дома по причине назначенной на завтра оплате свадебного торжества дочери и приобретению подарков. Пострадавший, Морковкин Петр Иванович, владелец нескольких пансионатов на Селигере, а также на Черном море, с супругой, дочерью и будущим зятем находились в указанное время в Москве.

       Ярцев испытывающе посмотрел на Сергея:

       - Ну-с, молодой человек, Ваши действия.

       - Поехать на место преступления, собрать улики, опросить возможных свидетелей, прежде всего соседей, - бойко отрапортовал Тимохин.

      - Все соседи сейчас на месте? Предлагаю разделиться, - в Ярцеве проснулся азарт ищейки, похороненный было под кипами бумаг.

      - Соседи. С одной стороны Жердев, владелец почти всех торговых точек города, он сейчас в одной из них. Дома может быть жена, домохозяйка. С другой – адвокат Сафронов, тот наверняка в Москве или Твери, у него слишком большая клиентура, поэтому дома бывает только на выходных. Жену, Марию Алексеевну, можно застать, она тоже домохозяйка. Дочь Алена на работе, она преподает в школе искусств. Об этой девушке нужно сказать особо. Она художница, устраивает благотворительные мероприятия и еще…

       Но Феликс, видя, как взгляд молодого сыщика сделался телячьим, не дал ему договорить, справедливо предполагая, что опрос Тимохиным этой свидетельницы не может быть объективным.

      - Ну поезжайте к домохозяйкам, экспертную группу в дом к Морковкину, а я побеседую с этой «особой» особой.

Глава 4    

        Открыв дверь, он понял, что Муза этой художницы наверняка прилетала на запах кофе. На столе стоял термос, содержимым которого девушка как раз и приманивала капризную вдохновительницу. Хотя, судя по запаху, он был обычным, растворимым, и Муза должна быть очень неприхотливой, чтобы на него соблазниться.

      -Алена Викторовна? – открыв двери, спросил он.

      -Да, я вас слушаю, - подняв голову, приветливо ответила она.

      . Наверно, таким и должен быть класс рисования. Все уютно, солнечно, детские рисунки на стенах, стеллаж с цветущими растениями, выставка поделок и свисающие с потолка разноцветные бумажные фигурки. Просто праздник какой-то! Была еще какая-то деталь, невидимая глазу и поэтому ускользавшая, но ощущавшаяся им на уровне «сыщицкой чуйки». Ярцев хотел было найти ее, но вид девушки отвлек совершенно от всяких раздумий.

       Девушка  была хороша.  Пепельно-русые густые волосы завязаны в какой-то небрежный узел, придававший ей вид растрепанного воробушка. Аккуратный носик, упрямо изогнутые пухлые губы и огромные на пол-лица зеленовато-серые глаза, которые…Нет, не может быть! Ярцев тряхнул головой, будто отгоняя наваждение.

     Она искренне улыбнулась, и взгляды их буквально переплелись. Ее взгляд, вначале выражавший доброжелательную приветливость, вдруг будто ушел внутрь, остановился. И хотя он находился достаточно далеко, мог поклясться, что зрачки ее расширились, будто она заметила привидение.

       Невероятно, но она покраснела, мило прикусила губку и явно растерялась. На ее выразительном лице сменилась целая гамма эмоций. Какая-то радость узнавания, чувство стыда за прошлые прегрешения, быстро сменившееся лукавством, озорство и совершенно непонятная затаенная боль.

     В свою очередь и Феликс чуть не задохнулся от нахлынувших воспоминаний. Фотографическая память выдала информацию, не подлежавшую сомнению: эта красавица, безусловно, была тем самым маленьким демоном в ангельском обличии, который просветил его насчет Барби и заставил выработать иммунитет на любовь к детям.

Ярцев вспомнил историю многолетней давности, которая впечаталась в мозг каленым железом.

         Когда он только начинал работать опером, ему пришлось спасать похищенную девочку. Он целые сутки вынужден был с ней общаться, умоляя ее вести себя тихо. Ведь как обычно, получив информацию, он ринулся проверять ее в одиночку, и потом обречен был сидеть, не высовываясь, в ожидании подкрепления.

       Так вот это маленькое порождение нечистой силы так его достало, что он грешным делом подумал о своем явно несвоевременном вмешательстве. Еще чуть-чуть и похитители, наверняка, сами предложили бы родителям денег, только бы ее забрали. Это было женское воплощение Кевина из «Один дома» с разрушительной силой, увеличенной втрое. Когда Ярцев через окно ворвался в квартиру, где ее держали, то очень сильно испугался за психическое состояние малышки, которая сидела привязанной к стулу и с заклеенным ртом. Осторожно, трясущимися руками, он развязал ее и начал было сюсюкать, чтобы успокоить, но сам был повергнут в состояние шока. В огромных, на пол-лица зелено-голубых глазищах не было ни малейшей тени страха. Она посмотрела на него с интересом ученого-энтомолога, как на интересный экземпляр бабочки, и приготовилась его препарировать..

      -Та-а-к, дядя! Я надеюсь, ты окажешься не таким слабаком, как эти,- и она кивнула на двух преступников, которых вырубил Ярцев. – Я только предложила им поиграть. Сначала в города, потом в корову, потом в прятки, потом в журналиста и попросила рассказать о своих детях, бабушках и дедушках, родителях. Ну, сначала я рассказала о себе, своих подругах, своих куклах. А когда мне это надоело, я вспомнила, как домработница смотрела передачу «Суд идет», и сказала, что сейчас я буду прокурором. Они почему-то обиделись, меня связали, и я поняла, что играть они не умеют. Давай тогда сначала. Я журналист…

     С суеверным страхом он хотел попятиться назад и трусливо сбежать, потому что события многолетней давности всплыли с четкостью вчерашних. Внутренне сжавшись, он ожидал, что сейчас этот ангелочек скажет:

     - Ну что, дядя, поиграем?

        Вместо этого она продолжала зачарованно смотреть на него, не в силах ни отвести взгляд, ни произнести хоть слово. Повисшая в воздухе звенящая тишина с каждой секундой так накаляла пространство, что казалось, любой звук взорвет воздух.

      Каждый понимал, что нужно как-то прервать молчание, но сделать этого не мог. Спас положение телефонный звонок, который заставил машину времени, на которой они оба унеслись в далекое прошлое, вернуть их в реальность.

    - Да мама, как всегда. В шесть часов. Все, целую.

      И отложив телефон и уже обретя дар речи, она сказала:

     -Здравствуйте, Феликс Андреевич! Присаживайтесь. - Она указала рукой на небольшой диванчик, стоявший у стены напротив ее стола

     Немой вопрос, застывший в глазах Ярцева, рассмешил девушку.

    -Нет- нет, Сережа мне не называл вашего имени, он сказал, что зайдет начальник выяснить, что мне известно об ограблении соседей. Просто у меня память на лица и события очень хорошая, поэтому я прекрасно помню, что именно вы спасли меня в детстве от бандитов и зовут вас Феликс Андреевич. Хотя вероятность нашей встречи, надо признать, была близка к нулю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Произнеся это, она снова густо покраснела от воспоминаний и добавила:

        -И судя по выражению вашего лица, надо понимать, что и вы меня узнали.

        Глупая улыбка непрошенно появилась на лице Ярцева, который не мог отрицать очевидного.

     - Да уж, вас трудно забыть, - со смехом сказал он. – Первое время вы мне чуть ли не в кошмарах снились. Я еще подумал о ваших родителях, что всем родителям детей аисты приносят, а им, бедным, точно Змей Горыныч подкинул.

    - Простите меня, пожалуйста, я, действительно, была несносным ребенком. И могла своими допросами лишить невозмутимости даже гранитный памятник, как обо мне говорили часто меняющиеся гувернантки.

      Напряжение, предшествовавшее этим взаимным признаниям, было настолько велико, что схлынув, в виде разрядки принесло безудержное веселье. Они хохотали так искренне, будто знакомы уже сто лет и были при этом лучшими друзьями.

     Удивительно, но Феликс не мог вспомнить, когда он смеялся последний раз так по-детски беззаботно.

    - Феликс Андреевич! Хотите кофе? Я вас плюшками угощу. Наша приходящая домработница такое чудо печет! У меня есть еще одна чашка.

    -  Премного благодарен, но вынужден отказаться. Я вообще человек абсолютно неприхотливый, но, как у любого старого зануды, есть пунктики.

    - Ничего вы не старый! – возразила девушка.

     -Старый-старый одинокий волк, который действительно не ест молоденьких девушек, потому что зубов нет. Нет, это шутка, зубы есть, просто не ест –вегетарианец, – смеясь ответил он девушке. И сам не зная, зачем, добавил, - и даже принципиально не заводит с ними романы.

   - А чем вам не угодили молоденькие девушки?

     - Я им не смогу угодить, со мной может быть опасно, трудно и вообще, я старый брюзга, - посерьезнев, ответил он.

     Решив уйти со скользкой почвы, Алена поспешила сменить тему разговора.

     - А что у вас за пунктик с кофе?- теперь уже Ярцеву вновь почудились интонации маленького бультерьера из детства Алены, который не выпустит добычу, пока не вытрясет всю информацию. Опять знакомое: «Поиграем?»    

Глава 4.1

     Кофе для него больше, чем напиток... На несколько мгновений на лице Феликса отразилась боль, но привычка держать эмоции под контролем снова взяла верх.

    - Во время войны моя бабушка, будучи в интересном положении, была эвакуирована в Казахстан. Без родственников, без знакомых – совершенно одна. И ее приютила там семья армян. Вернее, женская половина, бабушка, дочка и три внучки - мужчины были на фронте. И хотя им самим несладко жилось, они просто спасли бабушку и родившуюся маму. И поделились особым секретом приготовления кофе. Потом бабушка научила мою маму, а мама хотела научить мою будущую жену.

     Алена почувствовала, что мама уже никогда не сможет поделиться этим секретом.

     - Мне очень жаль, -тихо произнесла она. Феликс удивленно посмотрел на девушку – он не сказал, что мама погибла, а Алена все поняла и не задала лишних вопросов, ответы на которые до сих пор отзываются болью.

     - Вот с тех пор я пью кофе только в определенных местах, где делают этот волшебный напиток по своим рецептам.

      - А вы  не умеете готовить? – удивленно спросила девушка.

       - Ну, я конечно бы мог научиться, но тогда бы чашечка кофе стала просто частью завтрака или полдника. А здесь даже не ритуал, а священнодействие. Мне его готовила мама. С любовью. А любви к себе я точно не испытываю. Я же говорил вам про причуды старого зануды. Не обращайте внимания. Так что никоим образом я не хотелобидеть ваш кофейный фаст-фуд, простите великодушно.

     Алена была очень заинтригована. То, что нарисовалось давным –давно в ее детской головке, получало новые черты, будто в сказке на мертвом скелете фантазии стала нарастать плоть живого человека. Не любит себя…    

          Старый зануда. А ей никогда не нравились ровесники, наверно, потому что Ярцев виделся долгие годы мужским идеалом, который по определению должен быть старше, опытней.

      Интересная встреча у них получилась. И нахохотались, и взгрустнули. Но пора и подумать о том, ради чего пришел - опомнился Ярцев. Пришел –то по делу.

   - Алена Викторовна, давайте используем вашу феноменальную память для пользы расследования. Не видели ли вы чего-нибудь необычного на территории владений ваших соседей?

    - С большой долей уверенности я могу сказать, что видела подозрительного человека вчера вечером, практически на закате. Мне сделали беседку, из которой открывается прекрасный вид на Селигер, но это с одной стороны, а с трех других она увита розами, так что меня в ней практически не видно, зато я вижу все. Так вот, молодой мужчина лет тридцати сначала смотрел издалека, потом подошел поближе и прошелся вдоль забора, а у Морковкиных он довольно высокий.

     - А вы могли бы узнать этого человека?

      - Да вы и сами узнаете его, я нарисую портрет, и можете показывать его всем потенциальным свидетелям.

       Пока Феликс оглядывал мастерскую или вернее класс рисования, Алена быстрыми движениями карандаша отобразила на бумаге внешность предполагаемого преступника.

       И только Ярцев собрался подойти к ее столу за рисунком, она с хулиганским выражением на лице сделала из него самолетик и запустила точно в руки Феликсу, не давая ему приблизиться.

      - Ну, Алена Викторовна! Вы, кажется, не избавились от своих детских привычек шокировать людей, - шутливо пожурил он девушку.

       - Я больше не буду, - с притворным смирением, смешно сморщив носик, произнесла Алена. И с веселыми бесенятами в глазах добавила:

      - И меньше тоже.

        Прощаясь, уже в дверях Феликс сказал:

       - Вот уж, поистине пути Господни неисповедимы. Никак не мог ожидать, что кошмар моей молодости превратится в такую приятную встречу. Спасибо вам и до свидания.

     - До свидания,- эхом повторила Алена.

Глава 4.2                               

      Собрав оперативную группу, Ярцев внимательно выслушал все доклады.

      Начальник оперов Литовцев подвел итог:

     - Картина складывается следующая. Камеры слежения отключены. Сделал это профессионал. На месте преступления отпечатков пальцев не обнаружено. Сейф не взломан, открыли или родным ключом, что бросает тень на домочадцев или дубликатом, который опять же никто не мог сделать без их помощи. Следовательно, нужно рассмотреть всех и выяснить мотивы.

     - Что говорят соседи? – спросил Феликс.

      -Никто ничего не видел, очевидно, ограбление совершено ночью. Тем более если заходили со стороны озера. Так что пока нет ничего.

    Ярцев раздал отксерокопированный портрет предполагаемого преступника.

      - Задача номер один – найти его. Нужно выяснить контакты Морковкиных, кто был вхож в дом, что за люди они сами. Светлана – жена. Какие отношения с мужем, интересы, с кем общается. Сам Морковкин, дочь Изабелла, ее жених. Опросите ненавязчиво соседей, одноклассников будущих молодоженов. Андрей Иваныч, - обратился он к Литовцеву, - распределите обязанности. А я еще раз схожу к Сафроновой, они наверняка общаются с Изабеллой по-соседски, мне кажется, женский взгляд на проблему будет нелишним. Заодно и в администрацию загляну.

  Он тут же придал себе самый суровый вид, какой только может быть в арсенале начальника – нужно ж было реабилитироваться в глазах подчиненных!  И промах с невыясненными вопросами к свидетельнице представить в виде «так и было задумано».

     Ярцев пришел в ужас – любого из подчиненных просклонял бы в хвост и в гриву за такой косяк. Но…было слишком много эмоций…

       - Феликс Андреевич! Вы там поаккуратней с Аленой Викторовной, - с какой-то затаенной печалью сказал Тимохин.

      - А что, меня можно заподозрить в поедании молоденьких девушек? Или это мне предостережение, чтобы я не попал под чары и не потерял голову от юной красавицы? Успокойтесь. Я уже не в том возрасте.

       «О, юноша слюни роняет ...» - подумал Феликс.

      Хотя, от нее и правда, трудно не потерять голову, если душа ждет настоящего чувства. Но Слава Богу, у него Тройной иммунитет. Он не женится никогда, с молоденькими не встречается и ни в кого не влюбляется. Но общаться с ней как с человеком доставляет большое удовольствие, которых в жизни не так уж и много. Значит, не стоит себе в них отказывать. Он еще раз воскресил состояние безоблачного веселья, которое подарила ему Алена.

    - Сергей Антоныч, предупредите Алену Викторовну о моем визите, чтобы никуда не ушла. Я в течение часа подойду, - попросил он Тимохина.

     «Он что, ничего не понял?!» - ошеломленно подумал тот.

⃰   ⃰   ⃰

    - И снова я! Буду надоедать, приставать - поприветствовал Феликс девушку, пропуская выходящих из класса ребятишек.

    - Так уж и приставать?! - с усмешкой отозвалась из-за своего стола Алена.

      - Ну не так чтоб сильно - мне ж не положено по званию, но украсть у вас несколько драгоценных минут я должен.  А то я так торопился, что и половину вопросов забыл  - старость не в радость, - притворно сокрушенно  произнес он и кинул провоцирующий взгляд на девушку. Потом одернул себя - уж очень это походило на заигрывания.

     -Время - невосполнимый ресурс, поэтому я могу их вам подарить, чтобы вы не чувствовали себя неуютно,-  солнечно улыбнулась она.

       Вот поистине, если тучи можно разгнать иодистым серебром, то улыбкой Алены можно разогнать любую душевную непогоду. Феликс в ответ непроизвольно растянул рот до ушей.

       - Алена Викторовна, расскажите, пожалуйста, об Изабелле Морковкиной, о ее женихе, об их взаимоотношениях.

       - Не имею привычки отзываться о людях плохо, но одно сочетание имени и фамилии уже, по- моему, о многом говорит. Они ужасные снобы. Белла никогда не была мне подругой. Она, не подумайте про женскую зависть, безумно глупая и ограниченная девица, у которой два увлечения – еда и тряпки. Эдакая кустодиевская женщина в шмотках от Версаче. Учится она в Москве на какого-то менеджера, папа надеется со временем передать ей управление пансионатами. Познакомилась на вечеринке со студентом ее же вуза и, не откладывая дела в долгий ящик, решила женить на себе. Не представляю, чем она могла соблазнить такого избалованного женским вниманием молодого человека, скорей всего папиными миллионами. С  ее драгоценностями мужикам и водки не нужно, чтоб посчитать ее красавицей. А ее, подозреваю, просто привлекала возможность выйти замуж за профессорского сына и приблизиться к заветному высшему обществу. Ну и конечно, фамилия – Князев. Изабелла Князева всяко лучше, чем Бэлка Морковкина.

      - Да, под ваш язычок лучше не попадать,- задиристо улыбнулся Ярцев.

      - А вы предпочли бы, чтоб я нарисовала вам идиллию и ваше расследование пошло б поступью кривой козы? Я думала, следствие состоит из пазлов, которые вместе дают ясную картину. А если один пазл не из этой истории?! – с видом Шерлока Холмса рассудительно произнесла девушка.

 - Простите великодушно, не хотел вас обидеть, просто факт.

      - А я до сих пор не научилась давать обтекаемые формулировки. Вы правы. Я лучше просто промолчу.

     Феликс внутренне заулыбался. Он представил, сколько душевных сил нужно затратить ей, чтобы промолчать. С учетом того, что уже в детстве рот у нее не закрывался.

     - Исходя из сказанного, можно сделать вывод, любовь не является цементирующим составом этого союза? Так?! – спросил он.

   - Ну почему же?! Любовь к вещам, деньгам и вечеринкам их точно объединяет, триединство, - придав лицу показательно серьезное выражение, ответила Алена.

      - А я думал, что любовь состоит из трех других компонентов…, - и видя ее невысказанный вопрос, добавил:

      -Любви Души, Разума и Тела.

    - Так вы романтик? - удивленно спросила Алена.

      Ярцев поперхнулся. Договорился, дурак великовозрастный!

   -Боже упаси! Я старый скептик, а это так, из области общих знаний,- поспешно начал оправдываться Феликс. И тут же перевел разговор на начатую тему:

    - А если не будет одного компонента?

    -Могу поспорить, если не будет денег, то помолвку отменят.

    - Спасибо огромное, внутренний голос мне подсказывает, что ваша информация будет ключевой. И.. .очень приятно было с вами пообщаться.

- Взаимно, - взгляд девушки говорил о том, новая встреча будет ей так же приятна.

Глава 5

        Альберта Князева, потенциального зятя богача Морковкина, опросить не удалось. По причине того, что он просто исчез. Рыдающая невеста сообщила, что после того, как съездили в салон на примерку платья, жених вернулся в Росташков. Нужно было срочно посмотреть выставленный на продажу новый теплоход – папа решил им сделать такой подарок. И с тех пор от него нет известий.

        - Объявляем в розыск!- скомандовал Ярцев после того, как выслушал все доклады.

        - Феликс Андреевич, мы можем облегчить задачу себе и узнать, что стоит искать: человека или тело. Принципиально разные концепции поиска, - робко сказал Тимохин.

   Только Феликс хотел ответить, как звякнуло сообщение WhatsApр. Машинально мазнув пальцем по экрану, он чуть не поперхнулся. Воровато оглянулся - не стоит ли кто за спиной?!  Сердце гулко стукнуло, он судорожно сглотнул и явно почувствовал шевеление в брюках. Ну, Жанна!   Эта развратница предстала в предельно пикантном ракурсе. Она стояла  спиной к камере на коленях с широко разведенными ногами, облокотившись на невысокий столик.  Из одежды на ней был один белый кружевной бюстгальтер, поэтому ее восхитительная накачанная задница была видна во всех подробностях - с аккуратной соблазнительной, даже слегка приоткрытой дырочкой. Он медленно выдохнул, постаравшись сделать так, чтоб этого никто не заметил.    

      - Перекур десять минут, - скомандовал он, нацепив самую непроницаемую, по его мнению, маску, вышел из кабинета, прихватив сигареты.

Жадно затянувшись, он снова открыл фотку. Эта безупречная попка просто провоцировала на «взятие».  И фотошоп так высветлил полосочку между ягодицами, что  там было все нежного светлого цвета, как и остальная кожа.

   Не успел он отойти от первого, следом дзынькнуло еще одно сообщение:    

  «Нравится, мой генерал?!»

  Феликс нервно сглотнул.

«Кто тебя фотографировал?»

«Мастер из салона»

«Надеюсь, не из автосалона?»

«Ярцев, ну ты как прапорщик. И все-таки, как тебе моя попа?»

 «Ей достанется за то, что отвлекла меня от работы»

«Ты не ответил»

«Ответил»

«Я отбелила анус».

Феликс едва не подавился сигаретным дымом.

«Что значит отбелила? Хлоркой или ванишем?»

«Ты одичал в своей глухомани! Это очень модная процедура. Попка красиво выглядит!»

«Приеду, оценю. Не отвлекай от работы»

Черт. Это не Жанна, а именно черт в юбке. Информация до сих пор не укладывалась в голове. Разыгрывает она его, что ли?! В какую больную голову придет такое?! Или с жиру бесятся люди?!

    Докурив, он подал знак остальным, пожелавшим тоже подымить, продолжить работу.

  -  Так что предлагал наш товарищ Тимохин? – продолжил Феликс с того места, на котором остановились. - Искать тело или человека. Это каким же образом можно узнать?!К бабке –ворожейке пойдете?!

    - Не к бабке, а к Алене Викторовне.  

   Ярцев начал потихоньку закипать. – Вы в своем уме, товарищ старший лейтенант?!

       - Феликс Андреевич! Действительно, Алена Викторовна нас выручала не раз, да к ней издалека люди едут, чтоб узнать о пропавших, - осторожно, опасаясь второй волны гнева начальника, вмешался рассудительный и основательный капитан Литовцев.

      Ярцев подозрительно посмотрел на них. Да, были в его жизни случаи, когда он разыгрывал начальников и коллег. Но это было очень редко… и очень давно. Сейчас, конечно, стыдно вспоминать…

        Может пресловутый эффект бумеранга сработал? И его невинные шутки к нему же и вернулись? Сидят и все с честными глазами смотрят  - поведется или нет?

       Два "развода" подряд – не перебор ли!

      Мысли его находились в полном раздрае. Настоящий когнитивный диссонанс.

        Наверно, пора на пенсию, думал Ярцев, вернувшись в свой кабинет. Или над ним сейчас подшутили, или Алена всех водит за нос. Хотя уже достаточно познакомившись с крутым нравом начальника, подчиненные не рискнули бы его разыгрывать. Ведь только анонимная проделка имеет шанс остаться безнаказанной. А тут они смотрели ему в лицо и несли эту ахинею. Значит, сами верят?!

       Где же его хваленое умение разбираться в людях? Он, читавший всех, как открытую книгу, не смог разобраться в молоденькой девчонке! Тот факт, что она пудрит всем мозги, вызвал в нем невероятную смесь горечи, досады и злости. И на нее и в большей степени на себя. Он не видел ее пару дней, но из головы она у него не выходила. Ее озорная улыбка, временами грустный взгляд, смех, как звон серебряных колокольчиков. Какой-то маленький оазис душевности среди пустыни лицемерия, меркантильности и прочих составляющих социума.

   Ярцев чувствовал себя обманутым. И каким-то задним умом понимая, что никаких моральных прав не имеет ее учить жизни, он уже выскакивал из управления, на бегу щелкая кнопкой сигнализации.

    Хотя чего конкретно он хотел достичь, сам еще и не понял. Расставить все точки над i? Или на правах старшего вразумить,  предостеречь?!

      -Алена Викторовна, как вам не стыдно! - без приветствия и приличествующей случаю доброжелательности накинулся он на девушку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

 Она, сидя за своим столом, удивленно подняла на него глаза и с возмутительным, с точки зрения Феликса, спокойствием ответила:

      - И я вас очень рада видеть, Феликс Андреевич!

       Но гнев Ярцева еще не излился, поэтому он продолжал изрыгать пламя, как огнедыщащий Дракон.

      - Когда вы были несносным ребенком, способным кого угодно довести до психушки, это можно было списать на издержки воспитания или, что вернее всего, на происки дьявола. Но сейчас, будучи взрослой девицей, я так понимаю, из хорошо обеспеченной семьи, вы занимаетесь самым гадким и презренным делом!

      - Вы что, обвиняете меня в занятии древнейшим ремеслом?! – от возмущения Алена начала хватать воздух, как выброшенная на берег рыба.

      Ярцев опешил:

    - Что вы конкретно имеете в виду? Проституцию или журналистику? И то, и то – древнейшая профессия!

Глава 5.1 

      -Это вы что имеете в виду, устраивая мне тут непонятно за что разнос! – гневно воскликнула Алена.

      - Я подразумевал то, что вы обманываете людей! Выдавая свои фантазии за информацию, жизненно важную для людей. Я так разочарован! Думал, что вы какой-то луч света в темном царстве, а вы не просто врушка, но еще и мошенница!

       До Алены, наконец, дошел смысл этих сумбурных обвинений. Ее гнев испарился, как мокрое пятно на солнце, уступив место бессильной горечи.

      - Присядьте, - бесцветным голосом произнесла она. – Хотя я и не обязана перед вами оправдываться, но мне не хочется, чтобы вы были дурного мнения обо мне. Вы, наверно, слышали, что у некоторых людей после пребывания в коме открываются какие-нибудь новые возможности. Я могу увидеть, жив человек или нет, по фотографии, по вещи, а если человек знаком мне, то и просто, визуально представив его. Кстати, денег за это я не беру. И еще я умею видеть ситуации с помощью карт Таро. Вселенная справедлива. Забирая что-то одно, она компенсирует это другим. Три года назад, когда мы еще жили в Москве, я попала в аварию, и вот с тех пор я не такая, как все. Шесть операций, последняя, сказали, успешная, но …я по-прежнему не такая, как все.

       Последние слова она произнесла совсем тихо, но слезы, подступившие к горлу, скрыть ей не удалось. С отчаянной решимостью она опустила руки, и ошеломленный Феликс увидел, что Алена выезжает из-за стола в инвалидном кресле.

      Феликс всегда считал, что присутствие духа никогда и ни при каких обстоятельствах не может покинуть его. Никогда не говори: «Никогда!»

      Сейчас он бессильно опустился на маленький диванчик, стоявший у стены. Большой начальник чувствовал себя раздавленным, опустошенным и безмерно виноватым, без малейшей возможности как-то загладить эту вину. С внутренним содроганием он вспомнил, как по-детски она пыталась защититься от своей боли, запустив в него самолетиком из портрета преступника, чтобы только он не подходил близко к ее столу и не понял ее положения. Только сейчас, как вспышка, высветилась деталь, которая не давала ему покоя. Издалека не было видно, что кресло необычное – стол закрывал его полностью, но ощущение чего-то, что было спрятано от поверхностного взора, все-таки было.

        Сердце его болезненно сжалось от нахлынувших чувств: сострадание, стыд за свою толстокожесть, и еще одно, которое он не сразу смог идентифицировать. Потом понял, что это была радость от осознания того, что Алена не обманщица. Действительно, люди, заглянувшие за край жизни, часто приобретают какие-то способности. Конечно, это редчайшие случаи. Но сейчас он не сомневался, что Алена– одна из этих людей.

        Эта девушка для него снова засияла, как некий эталон душевности, чистоты, человеческого обаяния. При такой красоте и лишиться возможности ходить! Феликс поразился еще раз силе духа, невероятному мужеству при такой хрупкости. Она не сдалась, не озлобилась, работает с детишками, пишет картины, еще помогает людям и…невероятно притягательно улыбается.

      Ругая себя последними словами, он с тоской посмотрел на Алену. Ну как исправить положение?! Они знакомы всего ничего, но Феликсу удивительным образом нужна была ее улыбка, ее искрящийся смех. Друзья, перед которыми можно было дать душе свободно дышать, не загоняя ее в рамки официальности, остались в Москве. Здесь же временами нападала тоска от дикого одиночества, от которой приходилось «лечиться» коньяком. А так хотелось простого человеческого общения, душевности…

     Он чуть ли не кожей почувствовал, какую боль причинил девушке. Боль, которую приносило ей каждое новое знакомство. Не было гарантии, что новый человек будет тактичен. В нашей стране люди любят поковыряться в чужой ране, начинают утрированно сочувствовать или что еще хуже расспрашивать. Но, похоже, в номинации «Мудак года» он одержал победу с невероятным отрывом от остальных гипотетических претендентов.

      - Ну, вы и так не такая как все, - едва найдя в себе силы, проговорил Ярцев. - Ради Бога, простите меня. Понимаете, я немного повернут на честности, и любой обман меня сильно коробит. А тут я уже надел на вас нимб душевной чистоты, и вдруг меня захлестывает мощнейшая волна обиды за то, что я обманулся в вас. Я не знаю, что на меня нашло, просто потерял контроль над собой. Как про женщин говорят: «Сама придумала, сама обиделась». Знаете, я сейчас только осознал, что смотрел на вас, как на сестренку, которой у меня никогда не было, но иметь страшно хотелось.

        Взгляд Алены потеплел, страдание понемногу разжимало свои тиски, и она с тихой улыбкой, будто не веря, переспросила:

     - Кого бы вам хотелось иметь?

     - Сестренку, - с облегчением выдохнул Феликс, увидев, что Алена уже не плачет.

Глава 5.2

  - Феликс Андреевич! Вам звонили. У вас же IV отрицательная?! Там дочка нашего консультанта на мотоцикле разбилась. Срочно кровь нужна.

        Его быстро переодели и провели в операционную для прямого переливания крови. Феликс посмотрел на лежащую на столе девушку.

     Удивительно, что лицо почти не пострадало. Сердце у него защемило. Такая, видать, дерзкая, самодостаточная, даже бескровные губы сохраняли свой упрямый изгиб. Скорей всего, ее не переспоришь. А сейчас беспомощная, совсем юная.

     Феликс умел хорошо читать по лицам, поэтому даже по выражению глаз медиков понимал, что девчонка в критическом состоянии.

        Он наблюдал, как кровь перетекает из его вены в девушку, и мысленно пытался с ней разговаривать. Он слышал, что людям, находящимся на грани между жизнью и смертью нужно, чтобы их на Земле что-то держало. Ярцев однозначно не верил в мистику. Но ему было очень страшно осознавать, что эта сорви-голова в женском обличье может умереть вот тут, рядом с ним, поэтому он, понимая всю иррациональность своих действий, пытался, как мог, поддержать.

      -Держись, сестренка! Прорвемся! Ты ж боец! Потерпи, сейчас получишь порцию ярцевской крови, со стола убежишь. – И его не волновало, что думали при этом врачи, может, и покрутили мысленно пальцем у виска. Феликсу было наплевать.

      А потом подумал с иронией, что ее кровь и так наполовину из адреналина состоит, а добавить еще его неохлажденной, вскипающей по малейшему поводу – вот уж поистине гремучая смесь получится. Он был уверен, что его отъезд в больницу наверняка сопровождался комментариями типа: «Чтоб побольше крови у него взяли, может, не будет сразу в голову ударять, а размеренно поступать начнет». Или и того хлеще: «Странно, обычно вампир из нас кровь пьет, а тут сдавать полетел». Что и говорить, его вспыльчивость и придирчивость была притчей во языцех. Он сам за собой это признавал, но поделать ничего не мог, потому что терпеть не мог тупости, безответственности и разгильдяйства. И был уверен, что мозги должны быть в базовой комплектации полицейского.

    Воспоминания об этом эпизоде пронеслись вихрем в мозгу Феликса

      С пересохшими от волнения губами Феликс произнес:

     - А еще он сказал: «Прорвемся!», «Ты же боец!» и вообще нес всякую ерунду.

      - А еще у него группа крови VI отрицательная, которая меня спасла..

      - А ваш отец сотрудничал с нашим отделом в качестве консультанта и фамилия у него Сафронов, как и у вас. Я и думать забыл об этом, и фамилия ни о чем не напомнила, думал однофамильцы.

     В кабинете повисла тишина. Они с таким изумлением смотрели друг на друга, будто долгие годы провели в одиночестве на необитаемом острове и сейчас, впервые увидев другого человека, не знают, что делать. Кинуться в объятия, дружественно потереться носами, как папуасы, или как сдержанные индейцы, приветственно поднять руку?!

      Алена снова заплакала: переполнявшие ее эмоции не могли найти другого выхода. Феликс медленно, будто ступая по тонкому льду, подошел к Алене, прижал к себе и стал успокаивающе гладить по голове.

     - Моим любимым шоколадом в детстве была «Аленка». Сейчас картинка кажется анахронизмом, но мама говорила, что раньше все так ходили девчонки, в таких платочках, особенно за пределами Москвы. Может на вкус шоколадка и не была лучше других, но я любил собирать обертки. У меня их была целая куча. Друзья не знали о моем увлечении, думали, я просто сладкоежка. А мне каждая шоколадка приносила радость от встречи. Я видел в ней образ сестренки. Сестренки – Аленки! И теперь моя детская мечта сидит здесь, очаровательно хлюпая носом. Алена Викторовна, вы готовы стать моей младшей сестрой? Цитирую Киплинга: «Мы с тобой одной крови». Ведь мы, правда, однокровные?

       Алена подняла заплаканные глаза и восхищенно кивнула. О таком она даже не мечтала.

Глава 5.3 

       Тимохин справедливо полагал, что шеф в рассерженном состоянии может наговорить гадостей. А Алена их не заслуживает. И вот, открыв дверь класса и увидев картину, не поддающуюся осмыслению, он хотел попятиться назад, чтобы на досуге найти какое-нибудь логическое объяснение. Однако девушка, заметив его, остановила. Все еще всхлипывая, она произнесла:

     - Сережа, помнишь, я тебе рассказывала, что человек, отдавший чуть ли не половину крови, вытащил меня из тоннеля своими словами, когда я уже уходила. Не поверишь – это Феликс Андреевич!

       Действительно, в это поверить трудно. В том, что начальник мог отдать не только кровь, но и саму жизнь за другого, Сергей не сомневался. Ярцев четко знал, что хорошо, что плохо, и как совершенный механизм принимал решения, исходя из этих понятий. Даже не включаясь эмоционально. Но чтобы рациональный железный Феликс, как его называли за глаза, сентиментально и ирррационально беседовал с находящейся в бессознательном состоянии девушкой – никогда. Все помнили, как он чехвостил подчиненных за постеры в кабинетах, за фотографии жен и детей на столах. Аж клочья летели!

      - Теперь я понимаю, почему у вас бардак везде! Вместо того, чтоб думать о деле, картинки рассматриваем и слюни пускаем! Превратили Отдел МВД в общежитие ткацкой фабрики! У полицейского должны быть чистые руки, и холодные голова и сердце. И мне плевать, что мой знаменитый тезка имел на этот счет другое мнение!

      Принять сторону Дзержинского и иметь другое мнение на этот счет никто не решился. Хотя каждый отметил несостыковочку: говоря о холодной голове и холодном сердце, Феликс явно упускал из виду свой взрывной характер. Да и Франта он частенько брал с собой на работу, когда тот просился – тоже сентименты. Вряд ли спаниэль выполнял служебные функции. Ну что ж, Великие часто прощают себе необъективность. «Что позволено Юпитеру, не позволено быку»….

     Убедившись, что Алене ничто не угрожает, Тимохин помчался в отделение, фигурально выражаясь, «неся в руках неразорвавшуюся мину».

      Действительно, новость была сногсшибательной. Алену знали все и любили. Она учила детишек, устраивала благотворительные мероприятия и немало помогала своими советами. И то, что Ярцев спас эту девушку, растопило лед в душах подчиненных. Бояться от этого его не стали меньше, просто по- человечески зауважали. Из «Вселенского зла», свалившегося на их голову, он превратился в канонный эталон начальника – «Суровый и справедливый». Они понимали, что суровым и справедливым он был и раньше, но не принимали этот факт в душе, предпочитая обижаться на его «бесчинства» и величать его то Змеем Горынычем, то Мистером Зло, то «Тем, того нельзя называть по имени». Теперь осталось одно прозвище – Железный Феликс. Портрет Ярцева обрел последние штрихи, и подчиненные сумели, наконец, составить объективное мнение о нем.

      А сам Ярцев, пережив эмоциональную бурю, решил вернуться к тому, с чего начался их весьма экспрессивный диалог, а также внести некоторые коррективы в их формат общения. Теперь совершенно очевидно было, что этот зареванный человечек есть его зона ответственности.

     -Сестренку на «Вы» не называют? – с улыбкой спросил он.

    -Я думаю, нет, - не совсем понимая ход мыслей Ярцева, ответила Алена.

    - Значит, нам нужно обращаться друг к другу на «ты», - вынес вердикт Феликс.

       Сердце девушки затрепыхалось, как пойманная птичка –ведь это позволяло сократить дистанцию между ними. Ей было бы приятно, если бы он говорил ей «ты», но к начальнику полиции она не готова была так обратиться. Отразившиеся на лице Алены сомнения Феликс расценил правильно, и поэтому решительно сказал:

     - И никаких начальников полиции! Для тебя я Феликс. Ну, на людях можешь, если захочется по имени - отчеству, хотя это не принципиально. Последовать твоему примеру никто не рискнет, поэтому я не боюсь уронить свой авторитет. Договорились? – и мальчишеские смешинки заплясали в его  глазах.

    -Договорились,- Алена робко улыбнулась.

   - Ну а теперь по-родственному помоги мне. В отделе мне сказали, что обращаются к тебе за помощью люди, чтоб узнать – живы их близкие или нет, да и сами наши доблестные полицейские вместо того, чтоб носом рыть, периодически пользуют бедную девушку.

     - Ну, так уж и пользуют, - смущенно ответила она.

   - А как это назвать?! Я, правда, честно, не понимаю, как такое может быть. Но знаю точно, что многие бизнесмены имеют собственных консультантов из сферы магии. И если им это помогает, то почему бы и не попробовать. Я принесу своим идею, а как они распорядятся – их дело. Для меня главное – результат. Я никогда бы не поверил, что смогу говорить о таких вещах, но сегодняшний день поставил на уши всю мою систему жизненных ориентиров. Кажется, я начинаю верить и в Бога, и в черта. Меня уже теперь точно, ничем нельзя удивить. Начинай вещать.

      Алена представила образ Альберта, с которым несколько раз общались по-соседски. Он был жив. Это она и сообщила Ярцеву.

    Затем достала карты Таро и, сделав расклад, сказала:

     - Вот смотри..те, - не решаясь с первого раза перейти на дружеский формат общения, произнесла Алена. – Восьмерка мечей говорит о несвободном положении, практически связанном. Это может быть ситуация, из которой у человека нет выхода, или конкретно о лишении возможности свободно передвигаться. И все это в окружении карт, символизирующих воду. Не хочу направлять Вас по ложному пути, но Альберт в скверном положении. И карта Дьявола свидетельствует о том, что попал он в него, поддавшись какому-то соблазну. Скорей всего это деньги.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 5.4

     Информация, полученная таким мистическим образом, очень хорошо вписывалась в версию самого Ярцева. Как уже выяснилось, профессорский сынок не унаследовал от отца стремления заниматься наукой, да и вообще, заниматься чем-нибудь. Поэтому Бэлла для него была спасительным кругом в океане тотального безденежья. Она оплачивала его расходы, получив взамен надежду на марш Мендельсона в их честь и красивую фамилию в придачу. Феликс считал, что попасть в пожизненную кабалу не входило в планы Альберта, поэтому он вполне мог возжелать прикарманить «свадебные» деньги. А поскольку Алена видела странного типа, значит, наверняка это был сообщник, которого тоже предстояло найти. Уравнение с двумя неизвестными.

       И если учесть информацию о том, что Альберт поехал в Росташков смотреть теплоход, то искать его нужно именно здесь. А следуя мистической подсказке нужно прочесать прибрежную полосу, особенно эллинги, владельцы которых находятся в отъезде.

     Все это Ярцев изложил операм, естественно умолчав о том, почему нужно обследовать эллинги.

      В этот же день московские оперативники прошерстили всех знакомых Князева и нашли и человека, портрет которого нарисовала Алена. Он категорически отрицал всякую причастность к какому-либо ограблению, предъявлял сомнительное алиби и о местонахождении Князева, знакомство с которым не отрицал, ничего якобы не знал.

     И никто не узнал бы об этом, пока вернувшиеся через год хозяева эллинга  не обнаружили бы разложившийся труп. К счастью для Альберта, подсказка Алены оказалась очень полезной. И к вечеру живой, не совсем невредимый и страшно напуганный отпрыск Князевского рода сидел в кабинете Ярцева. Дрожащим голосом рассказывал о первой в жизни криминальной идее, воплощение которой он доверил старому приятелю, Кравцову, работавшему в фирме по установке сигнализации. Альберт сделал дубликат ключей от сейфа и передал ему, чтоб тот в отсутствие хозяев отключил сигнализацию и достал деньги из сейфа. И вот тут все пошло не так. Увидев несметные, по его меркам сокровища, Кравцов решил оставить их себе. Наведя справки, кто из жителей Росташкова находится в длительном отсутствии, он без проблем вскрыл эллинг одного из них и пригласил Князева якобы для раздела неправедно нажитого богатства.

      Там он и планировал оставить несчастного подельника на мучительную гибель. Лишать его жизни самому Кравцову не хотелось – гуманист эдакий.

       Подельники получили приличный срок, так и не успев испытать удовольствий, на которые они рассчитывали. Изабелла, порыдав на груди предателя – жениха, получив от него заверения в своей невиновности, пообещала ждать его.

⃰   ⃰   ⃰

      Незатейливая детективная история положила начало искренней дружбе Алены и Феликса. Они нашли, наконец, приемлемое объяснение тому притяжению, которое возникло между ними с самой первой минуты. Феликс частенько забегал к Алене на работу, притаскивал ей шоколадки, конфеты.

       Потом вместе с Сергеем они приглашены были на день рождения Алены. И после этого Ярцев стал бывать у нее дома на правах друга. Хотя даже при родителях он называл девушку сестренкой.

     А бывая по служебным делам в Москве или Твери, находил магазины с эксклюзивными сувенирами ручной работы и непременно что-нибудь привозил ей. Сначала это были куклы и другие игрушки. Он изматывал продавцов расспросами, придирчиво рассматривая будущий подарок. И его счастью не было предела, когда очередной сюрприз вызывал у Алены радостную улыбку. Наверно, дом Сафроновых постепенно превратился бы в музей игрушек, если бы Мария Алексеевна не напомнила тактично, что Алене уже двадцать два года.

     Родители сначала настороженно относились к визитам начальника полиции, но видя, что отношения между ними самые трепетные и чистые, быстро успокоились. Тем более, часто с Ярцевым приходил и Сережка Тимохин, и теплая компания развлекалась по-детски, то в ассоциации играли, то в карты, то в шахматы.

‍​

‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌

‍

Глава 6

       Жанна отличалась всегда живостью ума и умением быстро ориентироваться в различных ситуациях. Сейчас она понимала, что с отъездом Феликса в глухомань что-то меняется в их отношениях. Хотя на уровне секса все по-прежнему великолепно. Изголодавшийся, жадный, агрессивный Феликс набрасывался на нее чуть ли не в прихожей. И хотя они не слишком много разговаривали по телефону, но смс-ками перебрасывались регулярно. Сейчас их стало меньше. И пару раз, приехав среди недели в Москву по делу, он не заезжал к ней. На ее звонки отвечал сухо и односложно. А когда она попыталась упрекнуть его в холодности, он ответил, что ничего ей не обещал. И как ответил! Низкий, густой, словно дорогой ликер, голос вызывал сладкие мурашки по телу, даже если звучали  гадости. Иначе и быть не может – он не тот восторженный щенок, который вилял хвостом, лишь только она почешет его за ушком.

     Теперь это зрелый мужчина, сильный, уверенный. Подполковник полиции. В кругах, где она вращалась, этот факт являлся скорее минусом, чем плюсом. Но Жанна всегда знала, как себя преподнести, поэтому такой любовник был, как прирученный тигр. На первый взгляд расслабленный, но видно было, как под шелковистой шкурой перекатываются стальные мускулы. Опасный, непредсказуемый. Экзотика. Она прилюдно называла его: «Мой генерал», не обращая внимания на то, что Феликс недовольно сдвигает брови.

       Иногда ей удавалось вытащить его на светскую тусовку, и тогда гордость переполняла ее. Дамы завидовали открыто. Ведь одного взгляда на Ярцева  было достаточно, чтобы понять: он настоящий мужчина. Не чета этим метросексуалам, которые без своих денег способны защитить только от мух, и то если те сами откинут лапки от смеха при виде таких защитников.

      Она была убеждена, что Феликс ее  по-своему любит – ведь первая любовь – самая сильная. Из-за нее он чуть не погиб. Такие чувства не проходят. Она верила, что его суровость по отношению к ней лишь показная. Сейчас он сильно изменился, на нем лежит груз большой ответственности. Она находила приемлемые объяснения или просто не хотела думать по- другому.

       Жанна по своей сути напоминала акулу. Ей чужды были стадные инстинкты, она всегда хотела выделяться из толпы, быть независимой. К тому же никогда не упускала возможностей, готова была «забрать свое, чье бы оно ни было». И всегда была в движении, в действии. Застой для нее был также гибелен, как и для зубастой морской хищницы.

     И Феликс был ей жизненно необходим. С ним она не могла расслабиться ни на минуту. Фитнес, йога, салоны, диета.  Она должна прикладывать массу усилий, чтобы удержать его. К тому же движение в ее возрасте – это залог здоровья и красоты. Тут получалась замкнутая цепь – ей нужен Феликс как стимул, чтобы быть молодой и красивой, а красота и молодость ей нужны, чтобы Феликс был с ней.

      Осознав, что может его потерять, Жанна всерьез обеспокоилась. Неужели он нашел там какую-нибудь румяную провинциалку, которая бегает к нему «на сеновал без кузнеца»?!

     Эта мысль сначала ужаснула ее, потом рассмешила. Влюбиться он не мог, в это Жанна с сожалением вынуждена была поверить. Нынешний Феликс закрыт для большой и чистой.  Просто секс? Так не родилась еще женщина, которая сможет так будить в нем зверя, как она. Об этом недвусмысленно говорили его вырывающиеся из-под жесткого контроля разума полукрики- полурыки. Да и капельки пота на его гладкой коже говорили о том, что в процесс он вовлечен вовсе не номинально. Как он прилетел после ее фотки?!

   Женщина довольно потянулась, смакуя каждую деталь той встречи…

Едва дождавшись пятницы, Феликс впрыгнул в свою тойоту, и еще с дороги прислал смс-ку: «Пусть твоя задница - альбинос готовится к худшему».

  Жанна довольно хмыкнула: «Ага, испугал кота сосиской » Ее невероятно заводила его нарочитая грубость. Она трепетала от этой изощренной пытки – постоянно балансировать на краю. Его бесцеремонная, хозяйская  манера брать ее, не выбирая места и способа, граничила с пещерной похотью дикаря. Но Феликс очень тонко чувствовал эту грань и никогда не переходил.  Он просто владел ею. И это было самое волшебное состояние, которое только можно представить. Поэтому она старалась каждый раз сделать какой-нибудь сюрприз, держа его либидо в постоянном режиме подогрева.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 6.1

          Едва Жанна открыла дверь, Феликс ввалился в прихожую и сгреб ее в охапку, смяв губы жадным поцелуем. Руки, проскользив по шелку нового, в японском стиле халата, огладили талию и по-хозяйски нырнули под него. Тонкое кружево трусиков одним движением стянуто с попы и уже валяется на полу.

       Легонько прикусив нежную кожу на шее, он жарко выдохнул:

     - Попалась, которая фотками голого зада бросалась?! Сейчас получишь!

     -Феликс, давай сегодня не здесь? – она с притворным испугом потупила глаза. – Я для тебя ужин приготовила и вообще, хочу, чтоб сегодняшний день был особым. – Прильнула к его губам, дразня языком.- Потерпи немного! Я очень переживаю за тебя. Ты там голодный, холодный. Я тебя называю – мой генерал, но ты самый настоящий самурай! Ты один. Ты бесстрашен. Ты – человек долга. И я хочу согреть тебя, быть твоей отрадой. Дарить тебе любовь. Позволь мне тебя раздеть, -  произнеся все это низким, сексуальным голосом, она предстала воплощением мягкой женственной покорности и сладострастия.

    И не дожидаясь согласия, начала расстегивать его рубаху. Только сейчас Феликс обратил внимание на ее волосы: они были собраны в пучок на макушке, скрепленный двумя палочками, как у гейш. Начало было многообещающим… Усмирив вспыхнувшее желание прогнуть пылкую любовницу, как обычно, не отходя от порога, он с удовольствием включился в игру. Ведь он был мужчиной, а любой представитель сильного пола, хоть и не признается в этом, любит тоже ушами. И сравнение с самураем ему польстило, потому что в общем-то соответствовало его состоянию духа. И ему было приятно, что Жанна это прочувствовала.

     - Ты устал с дороги, я смою с тебя пыль и все тревоги,- отбросив рубашку, она потянула за ремень. Освободив его от брюк, снова порхающими поцелуями покрыла его грудь, прижалась на несколько мгновений губами к соскам и увлекла его за собой в ванную. Скинув с себя халат, она тоже осталась обнаженной.

      Налив душистый гель на губку, женщина бережно намылила своего самурая, перемежая прикосновения губкой и руками. Оглаживая каждый мускул, она  не пропускала ни одного участка его тела.

     Смыв пену и аккуратно промокнув полотенцем кожу, она снова легонько поцеловала его и вполголоса промурлыкала, снова запахнувшись в халат:

     - Я хочу, чтоб ты забыл обо всем. Пойдем в спальню.

      Феликс осознавал, что все идет не по установленным им правилам, но портить подруге задуманное не хотел. Жанна явно готовила сюрприз. И это своеволие пришлось ей простить.

    В спальне перед кроватью лежала циновка, на полу стояла ваза с несколькими розовыми орхидеями, очевидно заменившими сакуру. Жанна зажгла свечи и включила тихую музыку.

    - Ложись на кровать. Я тебе задолжала массаж!

     Феликс с удовольствием растянулся, предоставив женщине свободу действий. И она, налив на руки масла, принялась разминать его задеревеневшие от усталости мышцы. Ну и кто скажет, что массаж – это не второй, после наполнения желудка, путь к сердцу мужчины! А для кого-то, может и первый.

     Ярцев не стал исключением: тело с благодарностью откликалось на каждое движение женских рук. Каждый мускул, каждая частичка кожи , казалось, говорили «спасибо». А Жанна сама испытывала невероятное чувство восторга от того, что ее тигр, ее самурай сейчас лежит расслабленный, почти ручной. Ее руки обласкали его от макушки до пяток, заставляя постанывать от волшебных прикосновений.

    Финальным аккордом она промассировала  стопы, накрыла его легкой махровой простыней и, оставив несколько нежных поцелуев на его плечах, промурлыкала:

    - Я сейчас принесу чай.

     Феликс довольно пробормотал, поймав ее руку

    - Ты лучшая гейша, которую я только встречал.

     - Ярцев! – на секунду выйдя из образа, недовольно фыркнула она. – Можно подумать, что ты еще где-то встречал хоть одну!

     - Не встречал, не злись, - он примирительно поцеловал ладошку, в ожидании продолжения.

     И оно оказалось достойным ожидания. Жанна принесла ему чай вширокой пиалке и подставила тарелку со сладостями.

    - А ты почему не пьешь? – Феликс вопросительно посмотрел на нее.

     - У меня насчет чая другие планы, - загадочно улыбнулась она в ответ.

     Пока Феликс наслаждался состоянием расслабленности, Жанна, как кошечка, терлась о его бедро, легонько лаская. Это не прошло незамеченным, и Ярцев почувствовал, как его интерес переходит от желудка к паху.

     Его достоинство, шевельнувшись, недвусмысленно показало степень этого интереса.

     И Жанна, вскинув на него соблазняющий, полный желания взгляд, налила из красивого фарфорового чайника и себе.

           - Интригуешь? – Феликс ожидающе улыбнулся.

       - Интригую, - Жанна прикоснулась губами к чашке, отпила немного. Затем приподняла крышку, прятавшую на небольшом блюде мороженое- эскимо. Слизнув верхний шоколадный слой, она взяла его в рот и медленно, посасывающими движениями проиллюстрировала то, что собиралась сделать с определенной частью своего мужчины.

    Феликс сглотнул непроизвольно встрявший комок в горле: Жанна это делала так эротично, что он уже готов был нарушить сценарий и заменить  эскимо собой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Однако его терпение недолго испытывалось. Сделав несколько глотков горячего чая, Жанна снова прижалась губами к мороженому. И сразу же оказалась между ног Феликса, проведя пальчиками по уже бодро приветствовавшему ее члену.

     Феликс вздрогнул: таких ощущений он точно не испытывал! Холодные губы скользили по всей длине,  а жаркий от горячего чая рот постепенно вбирал в себя его достоинство. Контраст горячего и холодного, упавший на предварительно разогретую сексуальной провокацией почву, взорвал мозг. Подразнивая языком, Жанна насаживалась так страстно, будто собиралась заглотить упругую, напряженную до предела плоть.

     Скользя по атласной кожице губами, она не забывала ласкать своего мужчину и руками, массируя, легонько сжимая, поглаживая.

      Феликс терпел, сколько мог, оставаясь в положении принимающей стороны, но поймав расфокусированный от страсти взгляд своей пылкой любовницы, сорвался. Еле сдерживаясь, чтоб не схватить за волосы, как бесчувственную куклу, он крепко зажал руками ее голову и сам толкнулся в горячий рот. От захлестнувшего желания хотелось яростно вбиваться в самую глотку, излиться туда, чувствовать, как ее губы прижимаются к самому основанию. Но это было бы слишком.

    Он отодвинул женщину, и привычно поставил ее в коленно – локтевую позу. Не дав себе возможности полюбоваться на высветленную попку, он провел ладонью между ног. Жанна и здесь была жаркой и ждущей. Вонзившись под самый корень, Феликс высвободил, наконец свою страсть: он вбивался так глубоко, как только возможно. Надавливая на копчик, заставлял еще больше прогибаться, меняя угол. Сквозь сжатые зубы вырывались короткие звучные выдохи, пока, наконец, он не выплеснулся, заполнив до отказа всю тесную и горячую девочку.

     Его желание было так велико, что удовлетворившись, превратило мужчину в расслабленное желе. Без сил он рухнул на кровать, увлекая за собой женщину, так его раззадорившую.

Глава 6.2

           Какого цвета ревность?

    Сладко потянувшись, как сытая кошка, Жанна еще несколько мгновений пребывала в расслабленной истоме. Однако беспокойство вновь высунуло свой нос, и она погрузилась в неприятные размышления. Мужики начинают искать замену той женщине, с которой скучно, пресно, некомфортно.

 Ну с ней –то он точно не скучал! Что тогда?

     Неизвестность сводила с ума, и она решила нанять частного детектива. Смех, да и только! Нанять сыщика, чтобы следить за сыщиком!

     Полученный отчет не только не пролил свет на ситуацию, а еще больше покрыл ее мраком.

      Свободное время объект проводил с молодой девушкой. Сафронова Алена Викторовна, 22 года. Единственная дочь успешного адвоката, художница, широко известная в узких пределах. Сразу два «нет». Будучи человеком разносторонним, Ярцев тем не менее не понимал современного искусства и довольно презрительно отзывался о его «творцах», особенно об экзальтированных художницах и поэтессах. Он считал, что кроме собственной мазни и странных виршей тех ничто не интересует.

      Второе – молодые девушки вопреки нынешним молчаливо поощряемым стереотипам были для него табу. Он считал, что спать с той, которая годится ему в дочери, по меньшей мере смешно, а по большей – кощунственно.

      Но когда она взглянула на предоставленные фото, то подумала, что вчерашняя веселая вечеринка дала побочный эффект в виде отсроченных галлюцинаций. Ее Ярцев в компании с калекой!!!

     Чувство брезгливости захлестнуло ее, и она отбросила фотографии. Что за гадость?! Первым порывом было позвонить детективу и потребовать провести нормальное расследование, а не подсовывать ей хоррор какой-то.   

      Гнев, отвращение, недоумение бушевали в ней, грозя вылить эту бурю в окружающий мир. Ее прагматичное отношение к жизни явно не справлялось с оценкой ситуации.

     Достав из бара виски, она плеснула в бокал расплавленный янтарь и, пренебрегая традиционным смакованием и любованием, залпом выпила.

      Желаемого эффекта не удалось достичь, но зато голова на несколько минут получила передышку.

     Потихоньку здравый смысл на задних лапках все-таки прокрался на свое законное место во взбудораженном мозге, и Жанна принялась рассуждать.

     Мужчина на снимках – несомненно Феликс. Не фотошоп. Его вихры невозможно аккуратно вырезать и потом вставить в другой фон. Его сильные руки она узнала бы и в полной темноте. Он что волонтером заделался? Может у них месячник шефства над инвалидами? Чушь собачья!

      Молоденькая глупышка была, конечно, хороша, но это не повод, чтобы он с ней проводил время. На следующем фото их уже трое, пикник на озере. С ними еще какой-то молодой человек, который по всем статьям проигрывал Феликсу. Ее Феликсу! Гнев опять поднял присмиревшую было голову. Как он смеет проводить время с какой-то калекой! Она опять гадливо отодвинула снимки.

      Но прятать голову в песок, как страус при виде опасности, Жанна не собиралась. Более тщательное рассматривание фотографий не принесло утешения, а наоборот заставило сердце болезненно сжаться.

      Феликс выглядел абсолютно, непозволительно, непростительно счастливым. Если бы не даты на снимках, она бы подумала, что они сделаны еще в пору его молодости. Его безумно красивая улыбка, очень редко баловавшая своими посещениями, сейчас будто приклеилась к нему.

     И самое досадное, что эта улыбка была вызвана именно общением с этой убогой.

      Есть ли у ревности цвет? Зависть бывает белая и черная. Тоска зеленая. Ревность, наверно, серая, цементная, потому что она делает серым все вокруг. Заставляет обесценивать собственные достижения и успехи сознанием того, что тебе, такой яркой и сияющей предпочли какую-то серую мышку.

       А еще говорят, что ревность жалит…Нет, она давит, как анаконда, не давая дышать, сжимает сердце.

       Нужно что-то делать! И хотя трем железо-бетонным причинам, исходя из которых у Жанны не было повода ревновать, противостояла всего лишь одна по-детски счастливая улыбка Феликса, она перевешивала все доводы разума.

      Хотелось немедленно набрать номер девицы и выплеснуть на нее всю ярость, чтобы навсегда отбить охоту даже смотреть в сторону Ее мужчины. Но усилием воли она подавила жгучее желание, ведь если Феликс узнает об этом, он ее не простит. Сцепив зубы, она решила отложить на некоторое время принятие решения и налила еще виски. И снова ожидаемое умиротворение, даже не приподняв шляпу, прошло мимо.

     Имитация невинной простоты всегда была главным козырем в ее арсенале укрощения строптивых. На контрасте с ее акульими повадками беззащитный взгляд сражал наповал.

     Похоже, опять пора стряхнуть пыль с этого оружия. И она перешла к решительным действиям.

     Добравшись к пяти часам в полицейское управление Росташкова, она потребовала доступ к Ярцеву. Дежурный сначала заартачился, мол, не положено. Но Жанна выразительно сверкнув глазами, растягивая слова, с угрозой произнесла:

     - Жене подполковника Ярцева не положено пройти к нему?!

      - Проходите, пожалуйста, - дежурный из двух зол выбрал меньшее – лучше пусть отчитает за то, что пропустил посторонних, чем за неуважение к личности жены начальника, а следовательно и самого начальника.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Гордо вскинув голову, самопровозглашенная жена прошествовала в кабинет.

      Появившись на пороге, Жанна застала Феликса врасплох.

Глава 6.3

      Ярцев отрешившись от дел перелистывал фотки на телефоне, останавливаясь на тех кадрах, где была Алена.

     Легче птички Жанна подлетела к нему и жарко поцеловала в шею, чуть прихватив кожу губами и лаская языком.

     - Что ты здесь делаешь? - оправившись от изумления, сдавленно спросил мужчина.

      -И это надо полагать, приветствие?! Я соскучилась, - и Жанна бросила в бой свой коронный взгляд.

     - Тебе не следовало приезжать. Я работаю и не могу тебе уделить время, -Феликс едва находил слова.

     Жанна чуть ли не физически ощутила, как невыносимо чешется язык сказать колкость насчет той, кому он уделяет свое время.

      - Ну, я хочу побыть с тобой, навести порядок в твоей холостяцкой берлоге, приготовить что-нибудь вкусненькое.

      - Жанна, ты забываешь, что прошло уже много лет с тех пор, как я сам организую свой быт. Слава Богу, есть приличные кафешки с почти домашней кухней, стиралка- автомат и приходящая женщина, чтобы разогнать пыль по углам. Да и с каких пор ты приобрела навыки ведения хозяйства?

      - Ты меня выгоняешь? – дрогнувшим голосом спросила она. – Заботиться о быте любимого мужчины –это врожденный рефлекс любой женщины.

      - Когда это ты стала причислять себя к категории – любые? Ты же единственная и неповторимая! – Тут Ярцев, будучи поборником честности, ни капли не солгал. Как никто другой, Жанна умела преподносить сюрпризы. Наверно поэтому он с ней и не разрывал отношения. Она была умна. Чертовски сексуальна и изобретательна.

      - Ну так я прощена? – шаловливая улыбка легонько заиграла на ее губах, а глаза засияли неподдельной радостью.

       Ярцев попал в щекотливую ситуацию. С одной стороны по умолчанию их отношения основывались на сексе и нечастых выходах в «свет» и никаких далеко идущих перспектив. Но с другой – это все же были отношения. И не разорвав их, он имел, получается, вполне определенные обязательства. Опять же исходя из понятия – честный человек.

      При других обстоятельствах он был бы, возможно, и рад ее приезду, но сейчас просто не знал, что ему делать.

     Все дело в Алене. Эта девушка вошла в его жизнь и раскрасила ее. Он научился улыбаться. Видеть ее, говорить с ней стало частью его самого. И несмотря на их совершенно платонические отношения, ему бы не хотелось, чтобы она узнала о Жанне. Его отношения с женщинами были тщательно избегаемой темой. До сих пор. Теперь нужно будет как-то объясняться. Надеяться, что Алена не узнает, просто глупо. Хотя никогда и ни одной женщине он ни в чем не отчитывался.

      В минуты смертельной опасности умея принимать моментальные и единственно правильные решения, сейчас он чувствовал себя как человек, пытающийся с завязанными глазами вдеть нитку в иголку.

     - Жанна, иди на улицу, мне нужно еще сделать пару звонков и я догоню тебя, – протянул ей брелок с сигнализацией и, сделав вид, что не понимает причины недовольного выражения на лице женщины, взялся за телефон.

     «Я ничего не знаю, я уверена в том, что являюсь единственной женщиной в его жизни», - как мантры, повторяла Жанна, чтобы случайно не выйти из роли инженю, и, нацепив на лицо победоносную улыбку, зашагала к выходу.

     - Алена, извини, я сегодня не смогу к тебе забежать, ко мне совершенно неожиданно нагрянули гости. Прости, пожалуйста.

    - Да, конечно…, - спокойно ответила девушка, однако сердце ее почему-то екнуло.

     Пройдя сквозь арку горящих любопытством глаз, Ярцев и его «жена» сели в автомобиль. Теперь новость о наличии супруги у Феликса Андреевича  еще долгое время будет занимать верхнюю строчку в рейтинге росташковских новостей.

     Дома Жанна первым делом поинтересовалась, из чего она может приготовить еду для любимого сыщика, чем немало удивила последнего.

     Феликс вспомнил их недолгое совместное проживание. Видя ее неуклюжие попытки сотворить что-нибудь съедобное, мама обычно просила ее полить цветы или вынести мусор, желая занять ее делом и не обижать. Повариха из Жанны была никудышняя.

     Сейчас же на столе стоял вполне пригодный к употреблению ужин, который при более близком знакомстве оказался довольно вкусным. Возможно, потому что шел в тандеме с коньяком.

    «Может, зря я держу такую большую дистанцию с ней, - сыто подумал Феликс.- Как же чертовски приятно, когда о тебе заботятся. Да и в постели она такая горячая штучка, что любой мужик бы ему позавидовал ».

     Понимая, что Тело периодически становится политическим отщепенцем, Разум и Душа поспешили напомнить, что после еды кровь приливает к желудку, мозг становится временно обесточенным и начинает лениво продуцировать такие потребительские мыслишки. И для наглядности подкинули изображение его облизывающегося тезки из рекламы кошачьего корма.

    Стряхнув наваждение, Феликс озвучил себе, что человек –это не только желудок и … Не успел он про себя произнести «что еще не только», как Жанна сама подсказала. Ее ладони уже ласкали кубики его пресса, с однозначно читаемым намерением спускаясь все ниже. И его на данный момент не желающее противиться ласкам «и не только» оказалось в приятном плену горячих рук и губ.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Воздержание не способствует моральной устойчивости, а приличное алкогольное возлияние довершает нравственное падение. И крепость под названием Ярцев очередной раз выбросила белый флаг. Ну, или это были его белые трусы?!

     После такого грехопадения мужья, кажется, говорят: «Милая, для меня это ничего не значит». Что это значило для Феликса? Как всегда Тело было в принципе довольно. Только сейчас Разум укоризненно помалкивал, а Душа обиженно насупилась, потому что прикипела совсем к другой женщине.

      Кульминацией акции осуждения явилось поведение Франта. Феликс только сейчас вспомнил, что пес, издалека увидевший, с кем возвращается Хозяин, даже не вышел поприветствовать, не говоря уже о традиционных тапочках. Так он высказал свое собачье: «Фи!»

Глава 7

     Редко улыбающийся, мужественный, подтянутый Ярцев с момента своего появления взбудоражил воображение всего женского населения Росташкова. Как только не пытались добиться его благосклонности!

      Но он, как матерый волк- одиночка, легко уходил от преследований и посмеивался над «кустарными» любовными капканами. Оставив все попытки заполучить столичного красавца, кумушки успокоились. А образовавшийся неожиданно тандем Ярцев - художница Сафронова с иногда появляющимся на багажнике Тимохиным окончательно убедил всех, что у начальника полиции не все дома. Добродетельность Алены, несмотря на чуть ли не врожденную потребность злословить, под сомнение никто из жителей не ставил. Поэтому покрутив пальцем у виска в адрес Феликса Андреевича, народ понял, что совершенно ничего не понял. И смирился.

                                             ******

     Мария Алексеевна вошла в комнату и, скорбно поджав губы, некоторое время посидела молча.

     - Алена, я с тобой хочу серьезно поговорить!- Такое начало, как всегда, не предвещало ничего хорошего. - Мне никогда не нравилось твое общение с начальником полиции. И вот, оказывается, не зря не нравилось. Ты в курсе, что он женат и его супруга приехала к нему?

     У Алены от этой новости заледенело сердце, а вместе с ним и руки, и взгляд. Хотя она понимала, что такой потрясающий мужчина не может быть совершенно одинок и что ей даже и мечтать не стоит о нем, но она хотела как можно дольше сохранить иллюзию возможности счастья. Теперь нет и иллюзии.

      Но она быстро взяла себя в руки. Несмотря на молодость, девушка научилась невозмутимо реагировать на самые неприятные известия, лицемерные сочувствия и бестактные вопросы, на которые щедра Земля русская.

    - Мама, ты же знаешь, мы с Феликсом Андреевичем просто друзья. Нам интересно вместе, мы говорим на одном языке. Так что его семейное положение этому никак помешать не может.

     -Как это не может? Что люди скажут?!

    - А что они сказали, когда увидели впервые нас вместе? Никто от разрыва сердца не умер. Все пережили. Переживут и это, - стараясь произнести это как можно более беспечно, ответила девушка.

      И странное дело. Она твердо знала, что никогда ей не суждено стать чем-то большим для Феликса, чем друг, но новость о жене буквально резанула сердце. Алена чувствовала себя так, будто ее предал любимый человек, будто он ей изменил, обманул.

      Разум и Душа оказались по разные стороны барьера. Разум говорил, что в их отношениях ничего не должно измениться, ведь они были чисто платоническими. Если он предпочитал ее общество какому-либо другому и не считал нужным прятаться по углам, приходил открыто, не под покровом ночи, значит, имея жену, в Алене не видел женщину.

      Но Душа бунтовала. Она кричала о том, что такая эмоциональная связь, которая была между ними, уже была изменой по отношению к жене. Он не должен был допускать этой близости. Алена лучилась от счастья, когда строгий, суровый Ярцев улыбался как мальчишка, дурачился с ней. Как же им было хорошо! Теперь ее не покидало чувство, что все это счастье оказалось краденым. А ей краденого не нужно! Значит прежнего не вернуть…

     Девушка горько разрыдалась. И чтобы совсем ее добить, к горечи потери присоединился стыд. Люди теперь точно начнут сплетничать о них. Решат, что между ними была позорная извращенная интрижка, если после приезда жены все отношения прекратились. Дорисуют в своих фантазиях, что та приходила, как водится в народе «волосья драть» сопернице. Фу, какая пошлость!

Как быть?

    «Уйти нельзя остаться!» Боже, где же поставить запятую, чтобы принять единственно правильное решение?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7.1

     Женщина - акула праздновала победу. Ее план полностью осуществился.

     Но торжество было преждевременным. Наутро Феликс, твердо глядя ей в глаза, сказал:

    - Жанна, постарайся меня понять. Я тебе сегодня уделю время, покажу местные красоты. Но завтра тебе лучше уехать.  По умолчанию, наши отношения построены на суверенности. Мы встречаемся, проводим вместе время. Я тебе верен. Все по-честному. Но сейчас ты захватываешь мою территорию. А мы так не договаривались. И не думаю, что со временем между нами может что-то измениться. Романтик во мне умер, но его убеждения остались. Я считаю, что семья – это надежный тыл, там нет предательства, там можно повернуться спиной, зная, что никто не нанесет удар. Наше прошлое показало, что это не для меня. Я жил один, живу и сейчас. И думаю, что так будет и дальше.

     - Ты хочешь сказать, что я не могу пожить с тобой?

       - Жаннин, это была чисто твоя инициатива. И вот лишнее подтверждение тому, что инициатива наказуема.

      - Феликс, мне казалось, что тебе хорошо со мной…

       - Так же, как и много лет назад, мое тело реагирует на тебя положительно. Но это не повод, чтобы жить под одной крышей.

      Жанна попыталась снова включить свое обаяние на полную мощность. Но от пережитого огорчения, наверно, сели батарейки, и поэтому мило прикушенная губка, трогательный взгляд снизу вверх, сопровождаемый взмахом ресниц, не произвели ожидаемого эффекта.

     «Ну, это мы еще посмотрим! После моего приезда наверняка эта жалкая калечка видеться с Феликсом не захочет .Ведь, судя по всему, она интересна ему с духовной точки зрения. Эдакий нежный цветочек, который уверен, что встречаться с женатым мужчиной – это верх неприличия для приличных барышень. А Ярцев оправдываться не будет. И вот тогда, в минуту душевной печали, Вы, Феликс Андреевич,может и передумаете....

                                             **********

     Не видя Феликса два дня, Алена грустила.

   Сидя в своей беседке, она бездумно водила карандашом по бумаге, выводя замысловатые фигурки, то и дело смахивая набегавшие слезинки.

      В таком растрепанном состоянии души Феликс и застал ее.

   - Эй, что случилось со стойким оловянным солдатиком? Кто посмел обидеть?

     И как ни в чем не бывало, прижал ее голову к себе, нежно гладя по волосам. От такой предельно допустимой между ними ласки девушка зарыдала.

    Взяв ее лицо в свои руки, он серьезно посмотрел на нее и звонко чмокнул в зареванный носик. От неожиданности Алена опешила и, перестав рыдать, изумленно уставилась на Феликса.

    -В чем дело? – спросил он.

   - Ты не должен приходить ко мне.

   - С чего такая суровость? У вас что, карантин?

   - Ну ты же женат? Зачем нужны сплетни?

   - Сплетни- неотъемлемая часть досуга обывателей. И ты хочешь лишить честных граждан духовной пищи?! Очень негуманно с твоей стороны. А кто-то еще мне рассказывал о своих благотворительных планах, - пытался в шутку перевести предстоящий разговор.

- Я серьезно.

- Ага, значит, первые полосы росташковских газет уже осветили мою личную жизнь. Алена, мы с тобой друзья. И поверь мне, на этот факт ничто не может повлиять. Людей, близких по духу не так просто найти, а так, чтобы и по духу, и по крови, и по.. уму, - после секундной заминки договорил он.- Мы обходили тему моей личной жизни. Может, ты там думаешь, что я дамский угодник, но это не так. У меня нет ни перед кем обязательств. Ко мне приезжала женщина, единственная, на ком я собирался жениться в пору зеленой молодости. Потом она ушла, а через несколько лет появилась с просьбой помочь, и мы периодически стали встречаться, как взрослые люди  без всяких претензий друг к другу. И не более того.

    Последние слова вызвали недоверчивую улыбку у девушки.

- То есть у вас только… секс? – спросив это, она помимо воли покраснела .

-Я не хотел бы обсуждать с тобой эту тему, - и слегка потешившись над ее смущением, серьезно добавил, - я ее никогда вообще не обсуждаю.

       Мужской эгоизм правил бал. По ему самому совсем не понятной причине Феликс в душе ликовал, видя как Алена расстроилась из-за наличия у него жены. Нет, его радовала не причиненная девушке боль; он был счастлив, что занимает в ее сердце какую-то часть. У него есть прописка в ее душе! Непонятно, какая его часть испытывала эти эмоции, но разум говорил: «Ярцев, ну ты и гад вообще-то!»

- Ну что, давай сыграем в шахматы?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7.2

    В жизни Алены и Феликса будто бы ничего не изменилось. Однако Жанна все равно не находила себе места. Она чувствовала, что ее мужчина приезжает к ней скорей по привычке. Не так давно она верила, что ей удалось вернуть его любовь, но неуловимые нотки отчуждения все отчетливее проскальзывали между ними.

     Выждав некоторое время, Жанна снова снарядила «расследовательскую» экспедицию.

    И открывая новый пакет с фотоотчетом, она словно царица из «Сказки о мертвой царевне» готовилась задать вопрос: «Я ль для Феликса милее, всех румяней и белее?» И отчетик ей в ответ: «Ты прекрасна, спору нет. Но Алена все ж милее, все ж румяней и белее». На фотографиях снова Феликс был с Аленой. Реакция у Жанны была примерно такой же, как и у сказочной царицы. Утонченная, воспитанная женщина поспешно ретировалась, уступив место разъяренной фурии.

    Она швырнула фотографии, выругалась, как портовый грузчик, и заметалась по квартире в бессильной ярости. Затем схватила телефон, и, не помня себя от злости, набрала номер Алены.

    - Милочка! А тебе не говорили, что с чужими мужчинами развлекаться недостойно?! Ах да, я забыла, тебе же собственный не светит. Я слышала, что калеки изо всех сил цепляются за жизнь. И те, кто не может ходить ногами, загребают руками все, что плохо лежит. Феликс мой! Я люблю его всю жизнь. А ты, жалкое подобие человека, что ты можешь дать ему?! Да он с тобой возится, как с экзотической зверюшкой. А наскучишь – сдаст на опыты. И он любит только меня! И в постели это постоянно доказывает. Жаль, что тебе не суждено узнать, какое это счастье - быть любимой таким мужчиной! Так что если у тебя вместе с ногами не атрофировалось чувство собственного достоинства, оставь Феликса в покое и перестань быть посмешищем!

     Алена вздрогнула, будто ее ударили огненным хлыстом. Казалось, что рассекли кожу, мышцы, кости и оставили на сердце зияющую рану. На несколько секунд она потеряла способность не только мыслить, но и дышать.

      -Что, Алена, молчишь? У тебя не хватило мозгов даже задуматься, как жалко ты выглядишь? Ты нагло вымогаешь у него внимание, а он не может отказать убогой, как не смог бросить на дороге эту рыжую противную псину.

     Алена перевела дух. Она уже готова была согласиться с разгневанной соперницей, но упоминание о Франте ее остановило. Феликс искренне привязан к собаке, а значит и к ней испытывает не жалость, как к калеке, а что-то другое. И в ее положении на большее, чем это что-то другое, она и не рассчитывала. Так что все в порядке.

     - Добрый день! Вы действительно считали, что я как-то до сих пор не заметила, что инвалид, и решили сообщить мне новость?! Смешно. Я об этом знаю. Но, Слава Богу, не на голову инвалид. Вы на всех женщин, с которыми контактирует Феликс, набрасываетесь? Он в магазине что-то покупает, стрижется у парикмахера, официантки в кафе его обслуживают. Они тоже в зоне риска? Я хоть и не обязана перед вами отчитываться, но мне вас жаль, поэтому могу успокоить.

     Мы с Феликсом просто друзья. Хотя, похоже, наша дружба для него ценнее, чем эпизодический секс с Вами. Вы знаете мой номер телефона, знаете мое имя, а я о вас знаю только то, что Феликс иногда, как здоровый мужчина, удовлетворяет с какой-то женщиной свои физиологические потребности, использует как спермоприемник. Так что вопрос - кто более жалок – очень спорный. Желаю всего доброго.

     Получив такую отповедь, Жанна с ужасом поняла, что никогда в жизни ее так не унижали. Она почувствовала себя каким-то дождевым червяком, размазанным по асфальту колесами автомобиля. И кто ее размазал? Девчонка из колхоза, да еще и в инвалидном кресле!

     Скрипя зубами от ярости, она дрожащими руками никак не могла прикурить сигарету, плеснула виски мимо бокала. «Еще никто не оставался безнаказанным, обидев меня! Я ее уничтожу! Клянусь!»‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7.3

   Алена долго сидела, не шевелясь. Ощущение гадливости не покидало ее. Несмотря на то, что она отбрила любовницу Феликса, червячок сомнения грыз ее душу. Она боялась, что их необычные отношения внезапно закончатся, и наступит пустота. Тянущая, выматывающая, засасывающая, как болото. Та пустота, в которой она очутилась после аварии.

     Но вспомнив об этом, она воспряла духом. Выбралась тогда, смогла реализоваться, выберется и теперь. И в конце концов – глупо раскрывать зонтик, когда дождя еще и нет. А пока у нее есть возможность общаться с самым замечательным мужчиной. Быть его светом в окошке, как он, шутя, говорил, узнавать его. И история с Франтом заинтересовала ее, а значит она ее узнает. И как только Ярцев появился у нее на пороге, она приступила к допросу с пристрастием.

   - Феликс, а откуда  у тебя Франт взялся? – словно мимоходом, наливая ему чай, спросила Алена.

   Мужчина немного замешкался с ответом, так как не готов был надевать на себя рыцарские доспехи и поражать воображение юной девы своим благородством.

    - Подарок, - коротко ответил он, опустив глаза в чашку.

    - Подарок Вселенной? – пристально глядя ему в глаза, Алена дала понять, что соскочить с темы не удастся.

  - А почему ты вдруг об этом спросила?

- А почему ты отвечаешь вопросом на вопрос?- девушка уже догадалась об истинной причине, но ей хотелось знать все.

 - Возьму тебя дознавателем к себе, будешь раскалывать тех, кто в несознанку уходит, - улыбнулся Ярцев.  

Глава 8

       Общение Алены и Феликса принимало уже характер некой зависимости. Они должны были обязательно рассказать друг другу о том, как прошел день, поделиться мыслями, Феликс как-то незаметно стал делиться с Аленой своими рабочими вопросами.  Между ними образовалась невидимая ментальная связь, которая позволяла получить ответ даже на незаданный вопрос. И к тому же Алена действовала на него, как сильнейшее успокоительное. На работе он старался себя держать в руках, но раздражение все равно накапливалось. И только выговорившись, он чувствовал полнейший покой. И дело было не только в том, что девушка его внимательно слушала, она одним своим видом, одним взглядом своих бездонных голубых глаз вселяла в него чувство безграничного счастья. Ее мягкий грудной голос способен был растопить любую ледяную глыбу в его душе. Алена стала для него Ангелом-хранителем душевного равновесия. Казалось, что они на самом деле породнились.

        Но однажды случилось непредвиденное. Уже неделю август словно забыл, что он лето, и совсем не баловал теплом.

    С утра ничто не предвещало бури. Однако ближе к обеду небо заволокло тучами, и стал накрапывать мелкий, противный дождик. Затем налетел сильный ветер, и не оставалось сомнений, что сейчас грянет буря.

    Феликс встал, захлопнул окно и подумал, что в такую непогоду не хотелось бы оказаться на улице. И словно в  ответ на его мысли с неба полились потоки воды, подсвечиваемые, как в адском фонтане, голубыми молниями.

     Ярцев поежился, достал сигарету и только собрался прикурить, как засветился экран мобильника.

     - Да, Аленка, - беспечно начал он, думая, что его подруга сейчас скажет, что боится грозы или еще какую-нибудь девчачью милоту, и улыбнулся.

Но улыбка сползла с лица, словно смытая дождем, и он, на ходу вытаскивая ключи от машины, рванул из кабинета.

     Алена просила о помощи.

     Как лось от охотников, вломился он в калитку дома Сафроновых и помчался по дорожке, ведущей к «розовой» беседке. Сердце сдавило от жалости, когда он увидел Алену.   

      Как только начал накрапывать дождь, она собралась в дом, но неожиданно колесо коляски въехало в зазор между плиткой и бордюром и намертво там застряло.

     Вымокшая до нитки, трясущаяся от холода и страха, она плакала от бессилия.

   - Фе..фе…фе..ликс! Я так испугалась!- всхлипывая, бормотала она, обнимая его за шею, когда он подхватил ее на руки и побежал в дом.

    - Ну куда смотрят родители! Нельзя ни на минуту оставить одну, куда-нибудь вляпаешься! – назидательно бубнил он.- Только что переболела, а тут вымокла вся, как цыпленок.

   Усадив ее на кровать, он, не раздумывая, снял с нее водолазку, расстегнул бюстгальтер и откинул его. Прикрыв плечи и спину девушки одеялом, одним движением стащил с нее брюки вместе с трусиками.

      Режим «спасать» включался в Ярцеве автоматически, поэтому он не сразу заметил застывший от потрясения взгляд Алены.

     - Ты что сделал? - оправившись от шока, прошептала девушка, стягивая на груди одеяло.

      Феликс словно очнулся и непонимающе посмотрел на Алену.

    - Раздел, чтоб ты не заболела! А что? – тут только до него дошло, что обеспокоенный ее здоровьем, он вообще выключил мозги. Он поступил с ней… А как он поступил? Он растерянно потер лоб.

   - Сейчас фен принесу и полотенце.

     Чуть ли не бегом направился он в ванную, лихорадочно пытаясь дать оценку произошедшему. Несомненно, помимо функции спасателя в нем включился и обычный самец, который успел «сфотографировать» и красивую маленькую грудь, и нежную кожу, и даже маленький треугольничек в низу живота.

   Ярцев боялся дышать. Шквал эмоций захлестнул его, и потрясенный, он сам теперь не знал, как быть. Несомненно, нужно миссию выполнить до конца, а затем уже думать о случившемся.

    - Уходи, Феликс, - опустив глаза, проговорила девушка. Но он уже взял себя в руки и принялся разруливать ситуацию.

   - Я сейчас высушу твои волосы, а ты сиди и не трепыхайся. И что  на меня так смотришь?! Мы с тобой друзья? А друзья должны помогать друг другу. Ты разве не сняла бы с меня штаны, если б меня ранили и срочно нужно было бы перевязать, иначе умру от кровопотери? Ну-ка, подруга моя?

    -Сняла бы,- растерянно ответила Алена. – Но ты не должен был, ты понимаешь, что мы не можем больше видеться.  Уходи. – От стыда она не могла поднять глаз.     

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 8.1 

   - Феликс. Ты что, не понимаешь? Друзья голыми не предстают друг перед другом!

    - Очень даже предстают, - Феликс показной бравадой пытался сгладить неловкость, но теперь сам ни в чем не был уверен.

     - Уходи, пожалуйста, дальше я сама справлюсь, - глухо, словно через силу выталкивая слова, попросила Алена. На самом деле она еле сдерживала слезы и не хотела, чтоб Феликс их видел.

     - Хорошо, но ты звони.

    По привычке чмокнув ее в макушку, Ярцев с тяжелым сердцем, удалился.

    А Алена разрешила себе, наконец, выплеснуть всю свою боль. Зебры живут с зебрами, львы со львами, зайцы с зайцами. И невозможно представить, чтобы занимались любовью слон и белка, газель и лев. Это природа. Так и люди. Здоровые со здоровыми. А больные как в зоопарке, где на них смотрят со стороны, как на диковинку. С той разницей, что при виде таких, как она, не умиляются, а виновато отводят взгляд, будто боятся заразиться несчастьем. Иллюзия любви разбилась, словно мощный грузовик въехал в хрустальный замок. Нужно поставить точку, по-прежнему быть не может.      И собрав волю в кулак, она написала смс-ку:

    «Феликс, не нужно затягивать агонию отношений. Мне нужно заново учиться жить без тебя»,-  и с закаменевшим от страдания лицом нажала "отправить".

    Придя домой, Ярцев достал привычный свой пятизвездочный антидепрессант и погрузил бессмысленный взгляд в переливающуюся янтарную квинтэссенцию жизненной правды. Так перефразировал он «In vino veritas» Плиния Старшего и популяризированное Блоком. А что ему оставалось, кроме философствования?! Вся его устоявшаяся жизнь, до зубовного скрежета скучная, одинокая, но привычная и стабильная, летела со страшной силой под откос. Он вдруг сегодня ясно осознал, что ему жизненно необходима эта девушка. Причем не как друг, собеседник, советчик, а как женщина. И тут же эта женщина дает от ворот поворот.  То, что они называли дружбой, имело более глубокие корни. Но не нужно быть Гигантом мысли, чтобы понимать, что Алена - это особая девушка. И не потому, что не может ходить. Дело в другом. Она словно из другого измерения. Чистая, открытая, искренняя. Та, которая не предаст и не продаст. Не Барби. Он уже и не мечтал встретить такую. И вот Судьба сделала ему подарок, а он, как Иван –царевич ( хотя какой на фиг Иван –царевич, настоящий Иван –дурак) сжег лягушачью кожу, разрушив хрупкое счастье.

     Не имея физического контакта, они были близки. Слово, которое много лет назад он запретил себе произносить – было слово Любовь. Болезнь, наваждение – но у него были все симптомы. Латентный период кончился.

    Ведь только любовью можно было объяснить происходящее с ним. Не верящий ни в Бога, ни в черта, с Аленой он стал другим, поверил в Судьбу, в Провидение. Ведь ничто иное, как вмешательство Высших сил, могло подстроить столь невероятные обстоятельства знакомства. Вытащить из беды ребенка и потом, спустя много лет, встретить. Бред! Ну ладно один раз! А разве спасая отчаянную байкершу, думал он, что когда-нибудь встретится с ней? Разве могут быть люди друг другу ближе, чем они? У них не просто кровь одной группы, у них одна и та же кровь, его кровь растворилась в ней. Они же понимают друг друга с полуслова, полувзгляда. Она подарила ему невероятное ощущение счастья. Словно он скитался где-то по чужим казенным углам и вот нежданно-негаданно обрел дом. Дом для души.       

 Глава 8.2

     Ему теперь предстояло добиться прощения Алены, в противном случае, они будут несчастны вдвоем. Вернее, несчастны оба, но по одиночке. И зная потаенные стороны ее характера, которые в этом воплощении Алены почти не проявлялись, он подозревал, что тот маленький демон, который ему чуть ли не в кошмарах снился, и безбашенная мотоциклистка  по-прежнему сидят где-то глубоко в ней. А это значит, что предстоит выполнить трудную задачу.

     На звонки Алена не отвечала. Но то, что не занесла в черный список, уже давало определенную надежду. Она слишком гордая и…Господи, какая же глупенькая. Она вбила себе в голову, что ее никто не может полюбить, что ее могут только жалеть, а жалости она совершенно не переносила. Закрылась в своей раковине, как улитка, и не достучишься. Ее телефон выдавал длинные гудки и затем включающийся автоответчик все время, как Кролик из сказки о Винни Пухе, отвечал: «Никого нет дома».

       Феликс послал ей смс-ку: «Аленка, прости меня. Давай поговорим». Ответа не последовало, но крепость сразу и не должна сдаваться. Терпение, только терпение.

        И вот на телефоне мелькнуло долгожданное сообщение: «Феликс, приходи скорей. Я жду тебя!»

     Отдав Литовцеву указания, он сел в машину и помчался, как на крыльях, к дому Алены.

        Взлетев на крыльцо и открыв дверь, Феликс радовался тому, что наконец-то его душевный покой и тепло вернутся на место. Ему до ломоты не хватало ее теплого смеха, лукавого взгляда, ее молчаливого выслушивания. Ему не хватало той невинной ласки, допустимой между ними.

     Едва переступив порог гостиной, он получил сокрушительный удар каким-то тяжелым предметом по голове. Последней мыслью, успевшей зацепиться за края сознания, была цитата из «Ералаша»: «Вот это сходил за хлебушком»

      Незнакомец перетащил сыщика в гостиную, вытащил его пистолет, положил на журнальный столик и усадил у стены напротив дивана, на котором сидела Алена со связанными руками и заклеенным ртом.

      - Ну вот, сестрица, теперь полный комплект. Видишь, как все чудесно сложилось. Весь этот сраный городишко видел, что неделю вы не общались, и это был нонсенс. Все сделали правильный вывод, что вы поругались. Потом он приехал, вы еще раз поругались, а он в гневе застрелил тебя, а когда понял, что натворил, застрелил себя. Отелло отдыхает. Занавес.

       Посмотрев на Алену, он усмехнулся, увидев плескавшийся в ее глазах ужас.

     - Тебе наверно интересно, что тут происходит?

       Она обреченно кивнула головой и протянула руки с мольбой развязать.

      - Да, конечно, развяжу, ведь в состоянии аффекта любимую не связывают.

        Он освободил руки Алены, убрал липкую ленту с ее рта.

        Ужас, овладевший девушкой, отступил недалеко, ровно настолько, чтобы могла включиться логика. И она с ненавистью спросила:

      - А как объяснить, что бесчувственный мужчина, у которого пробита голова, смог меня застрелить?

       -А, спасибо, об этом я не подумал. Да, он хотел тебя изнасиловать, а ты его этой статуэткой приложила. А он в гневе и застрелил. Сейчас можешь и покричать, если хочешь. Уже можно. Я только одну вещь сделаю.

       И наклонился, чтобы вытащить телефон из кармана Феликса.

       В голове у Алены билась, как пойманная птица о прутья клетки, одна мысль: «Этот сумасшедший сейчас убьет Феликса». Конечно, вместе они быть не могут и никогда не будут, но она слишком любит его. И сейчас любимому угрожает смертельная опасность, а он беззащитен. И кроме нее, спасти его некому. О том, что смерть уже и на нее имеет конкретные планы, она даже не думала.

      Алена с содроганием и невероятной четкостью уже представила все, что случится через несколько мгновений: этот псих берет пистолет и стреляет в беспомощного Феликса, на груди которого расплывается алое пятно. И его серые глаза никогда не сверкнут веселыми чертятами, его сильные красивые руки не будут держать оружие или гладить женское тело. И плевать, что это будет другая женщина, если он ее будет любить, значит, она достойна этого. Он должен жить!!! Феликс, родной, ну, пожалуйста, очнись. Как же я люблю тебя!!!

     Но удар, видимо был достаточно сильным, потому что Феликс не подавал признаков жизни.

      Господи, сейчас он повернется к столу и все! Нужно любой ценой помешать ему! Сердце, кажется, забыло о своей функции, мозг словно удалил способность мыслить. Она вся сжалась и будто превратилась в некое программируемое существо, которое получило жесткий приказ – опередить врага и взять пистолет. Какая-то неведомая сила подняла ее с дивана и заставила встать на ноги.   

      Теряя равновесие, шатаясь, как пьяная, Алена сделала спасительных три шага и схватила лежавшее на столе оружие.

     Преступник, обернувшись на шум, сначала растерялся, а потом, увидев, что Алена еле стоит на ногах, зловеще рассмеялся.

    - Ой, вот и чудо случилось – калечка исцелилась! Положи пистолет, детка, это не игрушка. Не думаешь же ты, что можешь меня испугать?!

    - А я и не собираюсь пугать тебя, жалкий ублюдок! Я просто пристрелю тебя, как бешеного пса, если вздумаешь пошевелиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В голосе Алены было столько решимости, что преступник немного растерялся. Но все что, он знал об этой девице, говорило в пользу того, что она не выстрелит. Она добра, занимается благотворительностью, любит детишек…И он двинулся к ней.

   Мгновенно щелкнув предохранителем, Алена выстрелила прямо ему под ноги, выбив фонтан щепок из паркета.

Глава 8.3 

       Звук выстрела заставил помутненное сознание Феликса вернуться к хозяину. Перед глазами все плыло, поэтому, увидев Алену, стоящую с пистолетом в руках, он подумал, что у него галлюцинации.

     - Следующий выстрел по яйцам. И поверь, я не промахнусь. А теперь с телефона Феликса набирай: «Тимохин» и говори, чтоб срочно ехал сюда с опергруппой и доктором.

       «К зрительным прибавились слуховые, - с тоской подумал Ярцев. - Что же с Аленой на самом деле?» Тревога разрывала мозг, однако пошевелиться и что-либо предпринять он еще не мог.

     Незадачливому преступнику ничего не оставалось, как выполнить требования бывшей жертвы - к тюрьме ему было не привыкать, а вот остаться без детородных органов не прельщало.

       Ворвавшись в дом, полицейские скрутили негодяя. Убедившись, что он более не опасен, Алена пошатнулась и, если бы не подоспевший Сергей, упала бы на пол. Пережитое напряжение полностью лишило ее сил, и она потеряла сознание.

      Приехавший доктор не знал, кому первому оказывать помощь, поэтому он рекрутировал Тимохина и велел ему позаботиться об Алене: побрызгать водой, потереть уши и аккуратно дать понюхать ватку с нашатырем. Состояние Феликса требовало более тщательного осмотра. Кожа головы была рассечена, но кость, к счастью, оказалась целой. Обработав рану, эскулап потребовал доставить его в больницу, чтобы наложить швы.

        Однако Ярцев, слегка придя в себя, решительно воспротивился этому. Тревога за Алену сжала сердце стальными тисками. С трудом справляясь с тошнотой, пошатываясь, он подошел к дивану, на котором лежала девушка, присел на краешек, со страхом всматриваясь в бледное личико. Алена понемногу начала приходить в себя.

     - Аленка, родная моя!

        Феликс взял руки девушки в свои, начал растирать тоненькие пальчики, бормоча под нос какие-то милые глупости. Видя, что шеф явно не в себе, Тимохин тактично отошел на безопасное расстояние.

     - У меня, кажется, зрительные и слуховые галлюцинации – я видел Алену с пистолетом, стоящую на ногах. Что здесь было?- спросил Феликс, обернувшись к Сергею.

       Не успевший переварить увиденное, Тимохин ответил:

      -Алена стояла на ногах и держала на мушке преступника! Это было на самом деле, хотя я тоже не поверил своим глазам!

     - Ну, если ты своим здоровым не поверил, то мне с больной головой тогда простительно.

     Алена открыла глаза и увидела склонившегося над ней Феликса. Она улыбнулась и погладила его по щеке.

    -Все хорошо. Ты живой!

     -Аленка, понимаешь, ты встала! Ты научишься заново ходить!

      Сердце Феликса готово было выпрыгнуть из груди от счастья. Он осторожно, будто боясь, что она рассыплется, притянул ее к себе. Бережно обнял и спросил:

    - Ты никогда не перестанешь меня удивлять? Откуда в тебе Рэмбо проснулся?

      Алена сама еще не могла справиться с пережитым потрясением.

     - Когда со мной случилось несчастье, я не стала впадать в истерику, потому что понимала: это закономерный результат. Познакомилась с крутой компанией. Трудно об этом вспоминать. Много там в моей голове было намешано. Одно скажу: я хотела испытать себя, узнать, на что способна, не трусиха ли я. И выбрала вот такой способ. Помню, что заявила, если родители меня не поддержат, я уйду из дома и буду жить в гараже. Они надеялись, что мне быстро надоест, потому что духовные ценности у меня и моих рокеров были совершенно разные. Пить, курить и ругаться матом меня не прельщало. Я понимала, что все это не мое, но упрямство не позволяло быстро сдаться. Я научилась ездить на мотоцикле, но, к сожалению, чувство самосохранения было еще не знакомо. Молодым всегда кажется, что именно с ними ничего не может произойти. Так и я думала, что беда может случиться с кем угодно, но только не со мной. Какая самонадеянность! Судьба преподала мне такой урок. И если бы не ты…Сейчас я поумнела, знаю цену жизни.

       Я благодарна родителям, они ничем не попрекнули меня, делали все, что в их силах. Мы из Москвы переехали сюда, потому что с седьмого этажа спускаться было проблематично. А здесь был дом, доставшийся от бабушки, его перестроили, и сейчас он такой вот. И еще мама надеялась на чудо. Ведь операции ничего не изменили, а святой Нил Столобенский славится исцелением людей с заболеваниями опорно- двигательного аппарата. Здесь, на Селигере, находится пустынь с мощами этого святого. Мама сначала на каждую службу возила меня. Потом смирилась…

      Зато все мои капризы, неуступчивость, взбалмошность улетучились. Правда, я подозреваю, что у меня появился другой рычаг воздействия, - тут она, смутившись, мило покраснела. – Я просто интересуюсь чем-то, и они удовлетворяют мой интерес и никогда ни в чем не отказывают. Ну я же не прошу ничего?

     Феликс ничуть не удивился. Не родился тот человек, который сможет отказать, глядя в эти бездонные, ангельски невинные глаза! И тут Алена явно переоценила изменения, произошедшие с ней. Упрямый, озорной и уж точно непредсказуемый человечек совершенно никуда не делся.

       - И папа научил меня обращаться с пистолетом, когда я просто спросила, для чего нужен предохранитель, - Алена сообщила об этом так легко и естественно, будто попросила родителя купить ей шоколадку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Потому что он справедливо рассудил, что если безобразие неизбежно, то лучше его возглавить и взять под контроль. Иначе б ты сама взяла оружие и ещё что-нибудь натворила. Хорошо, что ты не поинтересовалась, как управлять ракетно-зенитным комплексом, а то, боюсь, тебе бы тоже эту установку на дом привезли! – разламывающая голову острая боль не мешела Феликсу подтрунивать над своей спасительницей, потому что радость от примирения служила лучшим обезболивающим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 8.4

      - Ну хватит меня дразнить, - притворно надула губки Алена. – Зато умение обращаться с оружием пригодилось. Иначе мы бы с тобой уже и не дышали. Он собирался застрелить меня, а потом тебя. И списать все на тривиальную сцену ревности. Так что встала я только благодаря тебе. Ты меня спасаешь. Знаешь, мне в пору сделать татуировку «Феликс», чтобы все знали, кому я обязана жизнью и любовью к жизни.

    - Ни в коем случае! Я терпеть не могу татуированных девушек. Ты же знаешь мою работу, сколько мне пришлось общаться носителями куполов на спине! Так что у меня любая татуировка вызывает ассоциации только с представителями определенных категорий граждан. И у меня никогда не было девушки с татуировкой. Кстати, у женщин есть другой, весьма приятный, способ отблагодарить, от которого я не отказался бы, как получивший травмы, - по-кошачьи потянувшись и блаженно зажмурившись, произнес Феликс.

     - Феликс Андреевич!!!! Как вам не стыдно опускаться до пошлости!- Алена зарделась и смущенно стукнула кулачком по груди Феликса. Но по счастливо вспыхнувшим искоркам в глазах мужчина понял, что они мыслят об одном и том же.

       - Помилуйте, Алена Викторовна! Что ж я пошлого сказал?! А вы вообще, что подумали? – Феликс на свою мужскую натуру, с ее ярко выраженными желаниями, надел маску невинной овечки.

     Алена захлопала глазами, открыла рот, чтобы что-то ответить и не нашлась. Стало понятно, что этот лукавый Змей Искуситель имел в виду не то, о чем она подумала. Едва придя в себя от такого коварства, она все же не смогла удержаться, чтоб не полюбопытствовать:

    - Ну и чем же вас обычно благодарят женщины? – к растерянности уже присоединились нотки сарказма и обиды.

    – Я имел в виду убрать дом,приготовить вкусный обед.

      Девушка еще больше покраснела и надула губки.

      Феликс отыгрался немного за свое предыдущее поражение и теперь, как сытый кот, получал удовольствие. Так смешно было наблюдать, как Алена попалась в простейший капкан пикаперства.

       Конечно, он никогда не планировал применять на ней приемы соблазнения, но тут не удержался. Она так забавна в своей растерянности! А может, сказалось перенесенное потрясение, и захотелось как –то снять напряжение.

     Он мягко притянул ее к себе, поймал губами выбившийся из хвоста локон и мило поцеловал в ушко. а затем перешел на губы, не задумавшись- можно ли?

           - Прости меня. Ты меня так рассмешила и озадачила одновременно своим предложением сделать татуировку, что я не мог не пошутить.

     Алена, еще некоторое время пыталась справиться с захлестнувшими эмоциями, и поэтому ничего не говорила.

     А Феликс, посмеявшись, задумался о серьезном. О том, благодаря чему все это случилось.

        «Аленка, любимая, ты простила меня? Я, правда, дурак. Но если бы ты знала, как много я тебе хочу сказать. С момента нашей ссоры ничего не изменилось. Я по-прежнему схожу с ума от твоей красоты. Восхищаюсь твоим умом, талантом. Преклоняюсь перед твоим мужеством. Я, может, самонадеянный, но я же видел, что тебе со мной приятно находиться. Я чувствовал, как дрогнули твои губы, когда я тебя сейчас поцеловал, как учащенно забилось твое сердце. Скажи, что я не нафантазировал себе»,- эти мысли теснились в голове Феликса. Однако высказать их вслух он не решался.

     То, что произошло сегодня, говорило о неизбежных изменениях в их отношениях. И какими они будут, Феликс боялся даже думать. Очередной раз жизнь разворачивала его на 180 градусов, и нужно было к этому снова адаптироваться. Он привык считать Алену своей. Сначала сестренкой, духовная близость с которой согревала его одиночество, расцвечивая его яркими красками. Потом он понял, что платонические отношения уже поддерживать долго не удастся, поскольку его влекло к ней с юношеской страстью. Нет, не совсем так. Сила притяжения, действительно, равнялась энергии молодости, но была гораздо глубже. Ведь в молодости часто за любовь принимают безумную игру гормонов, и объектом страсти легко может стать случайный человек, который использует тебя как стартовую площадку. Так было с Жанной.

       К Алене он прикипел душой. Услужливая память выдала цитату Паоло Коэльо: «Можно полюбить душу, не зная тела, а потом сойти с ума, прикасаясь к телу любимой души…» И хотя он совсем не жаловал их автора, никакие другие слова не отразили бы точнее его состояние. Он сходил с ума от желания прикоснуться к телу любимой души, ласкать его, чувствовать, как оно полыхает ответной страстью, отзывается каждой клеточкой на его ласки, изгибается в сладкой истоме. Но мог ли он на это надеяться?! Сейчас говорить об этом он просто боялся.

‍​

‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌

‍

Глава 8.5

⃰

⃰

      Ярцев все-таки получил сотрясение мозга и по настоянию врачей должен был провести в постели две недели, но больше недели выдержать ему не удалось. На работе он появился в темных очках, скрывавших черные круги под глазами - неизбежное последствие подобной травмы. Он рассудил, что лучше в помещении выглядеть загадочным Джеймсом Бондом, чем напоминать героя мультика «Кунг – фу Панда».

     Историю странного нападения раскрыли и без него. Федорцов Степан Иванович, неоднократно судимый, освободился из мест лишения свободы пару месяцев назад. Проживал в Росташкове вместе с матерью, Лидией Петровной, на работу устраиваться не торопился, досуг проводил за распитием спиртных напитков в компании таких же не отягощенных ответственностью за кого-либо товарищей.

      На вопрос, чем ему не угодили Алена Сафронова и Феликс Андреевич, этот заядлый поклонник тюремной романтики разразился настоящей истерикой. Оказалось, что им руководила благородная месть. Эдакий Зорро из зоны. Ярцева ненавидел за то, что тот засадил его за решетку восемь лет назад, тем самым нарушив далеко идущие планы покорения столицы.

     А Алена и вовсе являлась его кровным врагом, отнявшим счастливое детство и юность.

      Его мать работала в доме Сафроновых приходящей два- три раза в неделю домработницей. И по стечению обстоятельств была еще и одноклассницей успешного адвоката. Выросший без отца, Федорцов, крайне болезненно относился к этому факту и постоянно приставал к матери с расспросами. И однажды, чтобы отвязаться от сына, она сказала, что его отец– одноклассник, соблазнивший ее на выпускном вечере, и показала фото в школьном альбоме.   

     Ей стыдно было признаться, что она не помнит, с кем была в ту ночь. Потому что, встречая традиционный рассвет, они достаточно интенсивно согревались спиртным. А Виктор Сафронов ей всегда нравился, но внимания на нее не обращал, и даже будучи хорошо навеселе, вряд ли соблазнился бы ее нетрезвым телом.

     И какую же бурю ненависти всколыхнуло в благородном бастарде, коим себя считал Федорцов, известие, что человек, которого он обвинял во всех своих бедах, живет в одном с ним городе, а мать ему еще и прислуживает! Эта буря окончательно превратилась в смертельный торнадо, когда он увидел вместе дочку Сафронова Алену и Ярцева.

      Как и многие неудачники, Федорцов предпочитал видеть своим главным врагом окружающий мир: государство, абстрактный народ и конкретных людей, обвиняя всех в спланированном злом умысле собственно против него. Ему было невдомек, что окружающему миру на него абсолютно плевать и что кроме себя самого винить некого, что его поломанная жизнь - это результат его образа мыслей и действий.

      Но, к сожалению, гораздо легче сидеть в дерьме, надев на себя венец страдальца, чем предприняь реальные действия, чтобы выбраться оттуда.

      Поэтому услышав от матери, что странная парочка – калека и начальник полиции - рассорилась, а Сафроновы – старшие уехали на целый день, Федорцов сгенерировал этот дьявольский план с далеко идущей перспективой. Самая главная цель – уничтожить врагов. А при хорошем раскладе потом можно и объявиться в качестве несправедливо забытого сына и надеяться на папашино раскаяние и материальное вознаграждение за голодное детство и профуканную юность. А если папенька вдруг преставится неожиданно, в чем ему можно и помочь, – то и на наследство.

Глава 9

    Ярцев подумал о превратностях судьбы. Запланированное злодейское убийство обернулось началом волшебного выздоровления Алены. А он благодарил Судьбу за то, что получил по голове. Ведь Алена встала только потому, что он был беспомощен и не мог их защитить.

      Сделав те спасительных три шага, она убедилась, что сможет ходить. И теперь день за днем количество шагов постепенно увеличивалось. Феликс старался как можно чаще бывать с ней, чтобы поддерживать и подбадривать. И хотя она сильно уставала, но упорно стремилась как можно быстрее стать самостоятельной, как бы стараясь наверстать упущенное за время трагичной обездвиженности.

      Молодой организм брал свое, и через некоторое время Алена уже стала выходить одна из дома, не боясь потерять равновесие и упасть посреди дороги.

      Но вопреки логичному развитию чувств этой пары ее выздоровление принесло неожиданные результаты.

     Феликс по-прежнему опекал ее, как маленькую, «выгуливал». Отношения формально были такими же, что и раньше, но невысказанные слова разъедали их, как кислота. Феликс отчаянно боялся, что в новой жизни Алены ему не найдется места. Всплыли его, забытые было, установки насчет разницы в возрасте и приоритета холостяцкой жизни, запрет на любовь и страх предательства.

     А Алена в силу сформировавшегося ранее убеждения в том, что обречена на одиночество, решила, что нежный порыв Феликса был какой-то минутной слабостью. И раз он сейчас ничего не говорит, не настаивает на выяснении отношений, значит она себе все напридумывала.

      Отчуждение нарастало, каждый понимал, что общаться в прежнем формате невозможно. Не понимая, как выйти из этого положения, они стали придумывать самые нелепые отговорки, только бы реже встречаться. И с горечью осознавать, что эти отмазки приносят некую болезненную радость. Радость как от отсроченной казни – каждый боялся услышать: «Давай останемся друзьями!»

     Так дальше продолжаться не могло. И когда Алене поступило несколько заказов из Москвы, она с радостью их приняла. Действительно, нужно было взять тайм-аут. Проверить жизнеспособность афоризма про разлуку, которая раздувает сильную любовь, а гасит слабую. Избито, банально, но вот соответствует же моменту! Нужно решить, кто они друг для друга. Разобраться в отношениях. Либо начать строить их с того момента, на котором они закончились, либо совсем с нуля, либо …

    Третий вариант рассматривать совсем не хотелось.

    С институтским приятелем Алена сняла помещение под мастерскую и погрузилась в работу. Неожиданно для себя она стала модным художником.

           Она знала, что в глубине души каждому мужчине хочется, чтобы его избранница выделялась из толпы. Женщина - своеобразная визитная карточка мужчины. Поэтому женятся на моделях, хвастливо сообщая знакомым: «Моя жена. Мисс Жмеринка 2015».

     И хотя Алена была лишена тщеславия, статус модной художницы она рассматривала как часть приданого. Чтобы он мог ею гордиться. Если вдруг когда-нибудь ее одинокий волк захочет сделать своей волчицей, чтобы быть с ней всю жизнь. Если… Вдруг… Захочет…

     Заказы шли один за одним, она уставала, но сократить поток не желала, потому что тогда неизбежно наступало время раздумий. Феликс занимал ее мысли, чувства, и разлука ничего не могла с этим поделать. Она по-прежнему любила его, и наверно, даже еще сильней.

    Алена знала некоторых тараканов Феликса чуть ли не в лицо. Один из них – убежденность в том, что не свяжет себя отношениями с молодой девушкой. И ей нужно было доказать, что она не хуже взрослой, опытной женщины может заботиться о нем, что она будет самой верной и преданной женой. Даже если не женой, просто будет его Женщиной.

    И в качестве первого шага она решила любимому сделать адресный, ценный для него подарок – записалась на курсы по приготовлению кофе, открытые одной немолодой колоритной армянкой. Подогреваемая желанием удивить Феликса, девушка научилась различать сорта кофе, познакомилась с премудростями приготовления и сама влюбилась в это чудо.

      В кухне она создала храм Кофе - особое место, предназначенное для священнодействия. Отдельную полку занимали несколько медных и латунных турочек, искусно изукращенных витиеватой резьбой. Особое место выделено для чашечек. Одна - для себя и три кофейных пары разного размера -  от крохотных до средних – для них двоих. Целая полка была уставлена красивыми керамическими баночками с различными сортами кофе. Даже на кухонных полотенцах были изображены овальные коричневые зернышки и дымящиеся чашки. Венцом этого гурманского рая были три кофемолки – одна электрическая и две ручные.

     Алена ловила себя на мысли, что каждый раз, готовя этот ароматный  напиток, будто разговаривает с Феликсом. Потом поняла, что этот кофейный иконостас заменяет ей портреты любимого мужчины, которые она даже не решалась нарисовать, не то, что увешать ими квартиру.

       Ведь войдя к ней, он и так сразу увидит, что дорог ей, что она хочет сделать ему приятное, хочет заботиться о нем. И вспомнит, что его мама все-таки хотела, чтоб будущая жена продолжила семейную традицию. А вот увидев свои портреты, здраво рассудит, что у барышни не все дома, и просто испугается такого фанатизма.

      Алена с нетерпением ожидала очередного приезда Феликса. Она пригласит его домой и докажет, что умеет готовить кофе лучше, чем в тех кофейнях, которые он посещал. Как он удивится! И возможно, будет тронут. Она порхала от счастья, предвкушая реакцию Феликса.

 Как хорошо получать подарки! Но еще большее удовольствие испытываешь, когда другому даришь радость. Особенно, когда этот другой – единственный мужчина, который тебе нужен.

     Можешь не говорить высокопарных слов – с любовью выбранный подарок скажет сам за себя. И не всегда самый лучший - это самый дорогой. Самый лучший – это тот, в который вложена частичка души, частичка любви. И собственно подарок – это и есть один из языков любви.

Глава 9.1

       Когда Алена решила уехать в Москву, чтобы открыть художественную мастерскую, Феликс даже вздохнул с облегчением.

     Все снова становилось на свои места. Он одинокий волк, и «случившееся» с ним счастье только подтвердило это, как исключение подтверждает правило.

      Вновь его единственным задушевным собеседником стал коньяк. С Аленой они регулярно перезванивались, потому как не ссорились. И каждый разговор оставлял маленький незримый шрам на душе, нежная структура которой все больше и больше замещалась соединительной тканью, рубцевалась, лишая ее возможности полноценно дышать и жить.

     На выходных он вырывался в Москву, заходил к Алене в мастерскую, любовался ее картинами. И сославшись на занятость, быстренько ретировался, чтобы не дать себе шанса сдвинуть с мертвой точки их отношения. Боялся выглядеть глупо, намекнув на его не совсем платонические, вернее совсем не платонические помыслы.

     Когда он заставал ее врасплох, сосредоточенно созерцающей очередную свою работу, он боялся дышать – любовался, как самой лучшей картиной в мире. В ее волосы, кое-как собранные на затылке, он мысленно запускал руки, стаскивал резинки- заколки, перебирая шелковые тяжелые пряди. Ловил губами один из вырвавшихся на волю завитков, спускался на шею, смело целовал ее ушко, опаляя его своим жадным дыханием. Притягивал к себе, и медленно, с ее молчаливого согласия стаскивал с точеного плечика лямки рабочего комбинезона, стаскивал его…

     От этих мыслей становилось жарко, сердце начинало отстукивать болезненный ритм, и, чтобы не выдать себя, он засовывал руки в карманы брюк и нарочито небрежно приближался к девушке.

     - Привет, Тюбик мой зеленоглазый, - вспоминая художника из «Незнайки», шутливо приветствовал он и с деланной непринужденностью чмокал Алену в макушку.

     - Феликс! – радостный взор с ноткой грустинки выворачивал душу мужчины наизнанку.

      Короткий обмен новостями. И как всегда, неустрашимый сыщик поспешно-трусливо сбегал, оставляя Алену в тяжелых раздумьях.

      Однажды она не выдержала и пригласила его домой, чтобы, наконец, продемонстрировать свой еще один талант.

      Войдя на кухню, Ярцев не мог сдержать восхищенный возглас. То, о чем он с грустью ей рассказывал при первой встрече, воплотилось здесь. Она научилась варить изумительный кофе и не просто варить! Алена создала настоящий кофейный оазис, в котором можно погрузиться в приятную расслабленность, сказать, чтоб весь мир подождал, и с упоением наслаждаться этим эликсиром философствования.

       Феликс с волнением заметил, что ее руки, наливая ему этот чудесный напиток, подрагивали, а во взгляде сквозила грусть. Как хотелось отставить в сторону эту чашечку, взять ее ладошки, поцеловать каждый пальчик, увидеть в глазах растерянность и надежду на продолжение, отдаться на волю чувств, насладиться ее губами, ласкать ее тело…

      Но Феликс боялся еще раз получить резкую отповедь, ведь обстоятельства  кардинально изменились. И как быть с этой новой Аленой, он не знал. Полагая, что о своем неравнодушии он уже дал понять, значит, если он нужен этой молодой красавице, то она об этом скажет.

       Может он в чем-то и ошибался, но самолюбие не позволяло признать этот факт. Феликс вообще считал, что самолюбие – это как вторичный половой признак мужчины. И та его Алена, с которой они были душевно близки, должна этот факт понять и принять, как особую породу тараканов, живущих в его голове. Если этого не происходит, значит, он себе нафантазировал или это уже не его Алена.

     Умом он понимал, что любовь – только одна из сторон жизни, и она не должна заслонять все остальное, но к нему она пришла настолько неожиданно, коварно прикрывшись маской дружбы и привязанности, что просто не дала ему шанса как-то защититься.

       Принужденно перебрасываясь дежурными фразами, они напряженно смотрели друг на друга и вели безмолвный мучительный диалог. «Ты скучаешь?» «А ты?» «Мне плохо без тебя» «Ну так скажи об этом!» Но вслух они произносили совсем другое.

      Ведь Алена тоже помнила, что прогнала Феликса, не отвечала на звонки. Сейчас, глядя на его сильные красивые руки, с тоской думала о том блаженстве, которое они могли дарить. И тут же тревожная мысль заставляла сердце покрываться ледяной корочкой страха: «Ласкают ли они кого-нибудь сейчас? Наверно, да. Он же взрослый здоровый мужчина. Но спросить об этом не представлялось возможным – его отношения женщинами – с самого начала стало табу в их разговорах.

       Эти редкие встречи с одной стороны выматывали, лишали значительной части душевных сил, с другой стороны поддерживали иллюзию близости, по взволнованным взглядам помогали удостовериться, что занимают важное место в душе другого.

Глава 10

       Однако, навещая Алену, Феликс не обходил стороной и Жанну. Можно, конечно, его осуждать: «Как так? Понял уже, что любит другую!»

    Но, как это часто бывает, мужчины умеют разделять плотские наслаждения и духовную привязанность. Да и кому не льстило бы такое внимание, которое дарила Жанна?! Чтобы разорвать отношения, тоже нужно немалое мужество. Особенно, когда партнера не в чем особо упрекнуть. А припоминать старое, как в анекдоте про деда и бабку – просто смешно.

        Феликс простил предательство Жанны (в определенных рамках) и выстроил удобные для себя отношения. Принимал любовь ее (или страсть), отдавал долг и не сходил с ума в ожидании следующей встречи. Была еще одна причина, по которой он не бросал свою искушенную любовницу. Он опасался, что изголодавшееся по ласке тело может заставить его наброситься на Алену. И его мятущаяся душа умолкала - ведь трудно сказать, чем таков порыв закончится…

     Неизвестно, сколько бы это продолжалось, но однажды….

      - Феликс, во сколько тебя ждать?- решила уточнить предупрежденная еще накануне о приезде любимого в Москву Жанна.

     - К вечеру, если накормишь, буду благодарен.

     - И накормлю, и баньку истоплю, и спать уложу. И даже более – у меня сюрприз для тебя, - ласково промурлыкала довольная женщина.

      - Опять что-то отбелила? – усмехнувшись, спросил Феликс.

      - Увидишь. Уверена, ты такого еще не видел и не пробовал!

       - Ну, я много чего не пробовал. Например, суп из ласточкиных гнезд или стейк из японского быка, который получал массаж, пил пиво и слушал классику.

     - Ярцев! Если бы я тебя так хорошо не знала, подумала бы, что ты только о чревоугодии и думаешь. Кстати, я этих деликатесов тоже не ела. Уверена, от моего сюрприза ты о еде забудешь.

      -Заинтриговала, - Феликс улыбнулся. Определенно, с Жанной не соскучишься. Задаст загадку, и волей неволей о ней будешь думать.

      Переступив порог квартиры своей подруги, Ярцев с наслаждением втянул носом воздух – из кухни веяло божественным ароматом.

      - Мммм, как я голоден, - обнимая женщину за талию, выдохнул он ей в шею. – искусительница моя.

     - И какой голод ты предпочитаешь утолить первым? – забираясь ласковым пальчиком в расстегнутый ворот рубахи, спросила она.

      - Если скажу, что желудок, ты обидишься, если – тело – обидишься, что на самом интересном месте у меня в животе «Танец с саблями» заиграет. Решай сама.

    - Хорошо, давай сначала салатик и чай с бутербродами, потом сюрприз, а потом мясо. Идет?

      Заморив червячка, Феликс направился в ванную. Чтобы не переполнять собой его личное пространство, Жанна решила не навязывать свою помощь. Она просто стояла рядом в полураспахнутом шелковом халатике практически на голое тело (если не считать черные чулки и ажурный пояс к ним) и любовалась своим мужчиной. И как только он выключил воду, она подошла вплотную и начала аккуратно промакивать его кожу мягким пушистым полотенцем. Ее лицо находилось на уровне живота Феликса, и, вытирая его ягодицы, она наклонялась и будто невзначай касалась обнаженной грудью его достоинства. Ярцеву приходилось приложить немало усилий, чтобы не обхватить ладонями ее голову и не нагнуть к самому сокровенному, уже готовому к жаркой встрече. Но он терпел, предвкушая сюрприз.

      - Идем за мной, мой самурай, - скинув халатик, поманила она. Заинтригованный Феликс сглотнул слюну. Вид безупречной попы и тонкой талии, перетянутой черным кружевом, чулки, подчеркивающие стройность ног и искушенность хозяйки вызывали дикое желание.

     Но на пороге он впал в ступор.

    - У тебя что, дети завелись? –недоуменно уставился он на закрепленные в дверном проеме странные качели – со спинкой, откинутой под сорок пять градусов.

      - На таких качелях как раз детей и заводят. Я имела в виду суть процесса, детей, конечно, делают в миссионерской позе на супружеской кровати. Это же устройство для наслаждения, для страсти, для того, чтоб ты, мой мужчина, мог позволить себе намного больше. Это секс – качели. Видишь, здесь красная кожа, вот тут крепления для фиксации. Все это придает небывалую остроту близости, - провела ликбез Жанна.

     И она ловко забралась на сиденье, соблазнительно закусив губку, изогнувшись, откинулась на спинку и красиво развела ноги в стороны в ожидании горячего продолжения.

     Несомненно, картина была возбуждающей. Но вопреки ожиданиям, вызвала обратный эффект. Жанна постоянно разжигала в нем дикую похоть, была как пряность. И сейчас Феликс почувствовал, что от переизбытка этой остроты получил, образно говоря, язву. Если в душе пусто, то уже неважно, какого цвета кружевное белье на партнерше.

       Притянув женщину за талию, он снял ее с новомодного девайса.

      - Жанн, я не могу. От слова совсем. Давай будем честными по отношению друг к другу. Постарайся меня понять. Я не могу построить с тобой серьезные отношения. И не думаю, что со временем между нами что-то изменится. Не хочу отнимать твое время. Ты еще можешь выйти замуж.

      - Ты хочешь сказать, что между нами все кончено?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ - Между нами и так сейчас ничего нет, кроме редких встреч для секса.

.       - Феликс, мне казалось, что тебе хорошо со мной…

       - Я считаю, что мне не за что перед тобой извиняться, но все равно прости. Если нужна будет моя помощь, обращайся.

      - Это потому что ты влюблен? – глядя в упор, спросила Жанна. Хотя ответ уже был ей известен."

   Феликс отвел взгляд, помолчал, соображая, какой выбрать ответ, чтоб он был менее болезненным.

      - Я влюблен, но твое самолюбие будет удовлетворено. Близости у нас нет. И не знаю, будет ли.

Глава 10.1

       - И это повод, чтоб порвать со мной? Ярцев, ты скотина! Понятно же, что с кем-то будешь трахаться, такой агрегат простоя не любит. И значит, кто угодно, но не я?! И это за все, что я для тебя сделала?! Ты неблагодарная сволочь! На молоденьких потянуло? Что ж ты не отказывался от меня, когда она была калекой? Тогда ты был благородным старшим другом, а сейчас уже и в койку затащить можно. А я считаю, если любил бы, то и тогда мог жениться. Так нет! Калеки никому не нужны! – Жанна чувствовала, что ее несло со страшной силой, выплескивались все невысказанные обиды, чушь летела с языка, но ничего поделать с собой не могла.

    - Ты всерьез думаешь, что от этих слов у меня член встанет? Жанна, я извинился, по-честному сказал, что не могу, как раньще. Хочешь истерить – пожалуйста. Но без меня.

    Ярцев, понимая, что причинил боль женщине, которая его любит и расстался с ней довольно грубо, сейчас тоже не мог найти каких-то утихомиривающих бурю слов. «Сволочь» и «скотина» его не задели особо. Просто его правильную натуру кололо чувство собственной несовершенности. Сказать женщине, что не хочет ее в тот момент, когда она уже раздвинула ноги, было по меньшей мере некрасиво. А по факту, как-то по-козлиному… К тому же слова об Алене заставили сердце сжаться в скорбный комочек. А если и Алена так думает? И на его ухаживания ответит «Где ты раньше был?» И эти мысли заставляли совесть бензопилой пилить его душу. Тем не менее, не видя достойного входа из этой ситуации, он оделся и ушел. Чем и спровоцировал дальнейшие события.

                                                  *****

     - Алена?

      - Да, я слушаю.

       - У меня есть разговор к вам. Поверьте, это очень важно. Речь идет о Феликсе. Давайте встретимся.

       Сердце Алены замерло в тревоге, потом учащенно забилось. Она узнала этот голос, отчетливо вспомнила, сколько гадостей было сказано, но зла не держала. Женщина была в гневе, ведь она ревновала, думала, что Феликс ее променял на «убогую». Сейчас она, должно быть, успокоилась, потому что с той поры прошло много времени. Да и злиться у нее особых поводов нет, так как нет пары - Алена и Феликс. Они по-прежнему держат друг друга даже не во френд-зоне, а просто не теряя из виду, но и не приближаясь.

      Но о чем она хочет поговорить? Все, что касается Феликса, для Алены было первостепенно.

      -Давайте встретимся. Когда и где?

      -  Предлагаю в «Шоколаднице» возле вашего дома в семь вечера.

       -Да, вполне подходит, - Алена удивилась, что Жанна даже выяснила, где она живет. Хотя если она знала ее телефон, как зовут, то это вполне логично.

        Предстоящий разговор Алену очень сильно тревожил, и она с волнением ждала встречи.

        Жанна появилась ровно в семь, выглядела безупречно и излучала собой полнейшее благодушие.

        - Здравствуйте, Алена. Вы наверно, удивились моему звонку?

      - Ну не без этого. Что случилось?

     - Для начала я хотела бы извиниться перед вами за свое недостойное поведение. Поверьте, мне было очень больно. Ведь я любила Феликса много лет, а потом поняла, что теряю его. Тогда меня захлестывали эмоции, у нас был пик отношений, и вдруг я узнаю, что я не одна у него…И я несла такое, что мне до сих пор ужасно стыдно. Просто как бес вселился. Сейчас мы окончательно расстались. И довольно некрасиво. Я сама виновата в нашем разрыве и не держу зла ни на него, ни на вас.

     - Давайте оставим это в прошлом. Я на вас не сержусь, - перебила Алена.

      -Спасибо. Теперь я понимаю Феликса. Вы великодушны и добры. Умны и красивы. С вами он будет счастлив.

     - К сожалению, он в этом не уверен. Мы просто друзья.

     - Поверьте моей интуиции и моему опыту, он как маленький ребенок упрямится. Вбил себе в голову запреты на счастье и упивается своим одиночеством. Но я хочу вам помочь.

     - Жанна, извините, но мне не слишком понятны ваши мотивы.

      - Они просты. Я Феликсу тогда не поверила, что можно испытывать желание быть рядом с человеком и не иметь с ним интимных отношений. Простите еще раз, но в голове у меня не укладывалось, как можно встречаться с калекой, даже с очень красивой. И только гораздо позже я поняла, как важны именно духовные связи. Очень важно быть вместе родственным душам. У нас был прекрасный секс, но, к сожалению, больше ничего. Результат – несчастливы все. Сейчас я хотела бы быть ему просто таким другом, о котором помнят, поздравляют с праздниками. А уж если приглашают на пикники – это вообще предел мечтаний. Мне больно от того, что наши отношения с Феликсом резко закончились, а не перешли, как это логично бывает, разряд дружеских или хотя бы приятельских. Он до сих пор плохо обо мне думает. И мне нужно загладить свою вину перед вами, а Феликса отблагодарить за все хорошее, что у нас было.

    Хочу сделать ему подарок на День рождения. Он давно мечтал побродить по развалинам Карфагена, но все не удавалось. В одном из лучших отелей Туниса «Green Palm» я забронировала два соседних номера. Из тех, что отделены дверью, которую по желанию постояльцы могут открыть. Один его, один ваш. С моей стороны это может показаться мазохизмом, но я хочу помирить вас. Он вас любит, Алена. Я хочу, чтобы Феликс был счастлив…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Глаза Жанны стали влажными, и дрогнувшим голосом она продолжила:

     - Я беру на себя основную часть дела, а вам остается только открыть эту дверь.

      И осторожно взяв Алену за руку, добавила:

      - Алена, вот сейчас, как никогда, Судьба только в ваших руках. Не упускайте свой шанс. Решайтесь. Иначе Феликс будет годами ходить вокруг вас, не решаясь приблизиться. Поверьте, я его знаю. Он очень упрямый.

     Алена и не знала, что сказать. Эта перспектива казалась просто сказочной. Провести с Феликсом три дня и, наконец, расставить все точки над i в их отношениях. Так продолжаться больше не может. Она прекрасно понимала Жанну. С Феликсом просто общаться – уже счастье, а уж если быть с ним в отношениях - это неземное счастье. И после такого неземного счастья оказаться вообще забытой, наверно, очень тяжело. Она сама бы сделала что угодно, только бы иногда видеться с ним, поговорить, коснуться его руки.

    - А Феликс согласится от вас принять такой подарок? А если он не захочет?

    - Ну, тогда я оставлю вам одну путевку в качестве компенсации за моральный ущерб, полетите одна, отдохнете. Но это в самом крайнем случае. Я уверена, что он согласится. Я же его хорошо знаю и смогу убедить. Он тоже чувствует, что не совсем красиво поступил со мной, и согласится, чтоб наладить хоть и худой, но мир. Накануне вылета, вам позвоню, и мы встретимся. Только, пожалуйста, никому не говорите, что путевкой я вас обеспечила, а то вдруг родители позвонят Феликсу, и весь сюрприз пойдет насмарку.

    - Спасибо, только свою путевку я оплачу сама, - Алена не привыкла быть нахлебницей.

     - Нет, Алена! Я надеюсь, что эта путевка станет для вас свадебным подарком. Тем более, иначе я не знаю, как мне вернуть свое чувство собственного достоинства после того звонка. Так что это для меня не менее важно, чем для вас. Если вы не согласитесь, то до конца дней я буду себя чувствовать злобной, мерзкой дрянью. А с этим, поверьте, очень нелегко жить.

Глава 10.2

     Что такое муки совести, Алена знала не понаслышке. Ей до сих пор иногда было стыдно смотреть в глаза родителям за свое рокерство. И искренне посочувствовав Жанне, она сказала:

      - Хорошо.

      Через неделю Жанна позвонила.

     - Алена, извините за неудобство, но я совсем расклеилась, давление скачет, знаете ли, годы здоровья не прибавляют. Можете зайти ко мне?

     - Да, конечно, мне не трудно.

       Дверь в квартиру Жанны была открыта, а она сама с полотенцем на голове лежала на диване.

       - Добрый день! Вот на столе путевки, одна ваша, другая Феликса. Я же вам говорила, он согласился. Он не может держать зла долго, я прощена. Алена, у меня давление упало, голова кружится, не могу встать. Вы не сделаете нам кофе? Ради Бога, простите. Но я совсем одна, у меня нет детей, не близких и помочь мне некому. - Жанна выглядела такой несчастной, что у Алены дрогнуло сердце.

     - Конечно, о чем речь! Сейчас волосы соберу в хвост, а то мешают.

      И достав из сумки расческу, причесала свои локоны и стянула резинкой. Она уже направлялась в кухню, как на пороге ее остановил голос Жанны.

    - О, черт, только не это !

     - Что случилось?

       - Вчера сломалась зарядка для телефона, собиралась сегодня купить, а вы видите, в каком я состоянии с вечера, не смогла никуда выйти. И теперь он совсем разрядился. А мне нужно лекарства заказать с доставкой.

   …- Ну, позвоните с моего, в чем проблема?! – Алена всегда готова была помочь.

     - Вы меня сегодня просто спасаете. Там на кухне найдете сами все?

     - Конечно  !- девушка достала телефон и отдала его.

       Сделав две чашки кофе, Алена уже собралась нести их в зал, как вдруг услышала вскрик и глухой, тяжелый стук падающего тела. Алена поспешила на помощь и застала Жанну, сидящую на полу, с ободранной в кровь рукой.

     Женщина бессильно прислонилась к дивану и тихонько всхлипывала.

     - Алена, я вам куплю новый, какую захотите модель. Пожалуйста, не сердитесь на меня. Я позвонила в аптеку, потом хотела дотянуться до столика, чтобы положить телефон, голова закружилась, и я упала на аквариум. А телефон выскользнул из руки и упал туда. Простите меня, я просто развалиной себя чувствую. Если даже удастся починить ваш телефон, я все равно куплю вам новый. Только не гневайтесь на меня, мне так плохо. Вы не представляете, что такое одиночество. Если я умру, никто и не заметит.

      - Алена, вы ангел. Я не знаю, как вас отблагодарить еще. Еще раз Бога ради за телефон простите.

     Алене ее было жаль. Совершенно одна, и с Феликсом даже не общается. А ведь она его любит. Да, если его полюбишь, то это навсегда... И она ответила успокаивающе:

     - Ну, значит, так нужно было, я все равно собиралась новый покупать.

      - Сейчас лекарства привезут, я чуть-чуть приду в себя, и мы сходим в салон - вам телефон, мне зарядку. Нужно еще Феликсу путевку передать, опять же телефон нужен, чтоб заказать курьерскую доставку. Вы родителям уже сообщили, что улетаете?

     - Да, они рады, я ведь последнее время веду затворнический образ жизни. Новых картин не пишу, совершенно нет вдохновения. К родителям редко езжу.

                                                         *****

        В аэропортуЭнфида Алену должен встречать сотрудник отеля с табличкой «Green Palm». Этот отель за небольшую доплату предоставлял своим гостям индивидуальный трансфер.

      Выйдя из здания аэровокзала, Алена быстро нашла нужного человека.

    - Пойдемте, пойдемте, - лицо встречающего лучилось масляной улыбкой.- Меня зовут Саид,- на довольно сносном русском обратился он к Алене.

    Отель для встречи своей гостьи выделил черный мерседес. В предвкушении встречи с Феликсом, Алена не могла спокойно усидеть. Она думала, как много времени они, как два полных идиота, держали друг друга на расстоянии, изматывая себя, придумывая какие-то нелепые доводы, чтобы только не объясняться. Дурацкое самолюбие, безмерно раздутое, отдаляло их все дальше и дальше.

     И Алена дала волю своим загнанным в потемки души мыслям. Она вспомнила те немногочисленные трепетные ласки, которые Феликс позволял себе в рамках дружбы. Поцелуй в носик, прикосновения к руке, поглаживания волос, за которыми, она могла поклясться, следовало легчайшее касание губ. И еще был «взрослый», страстный поцелуй, от которого закружилась голова и перехватило дыхание.

    Конечно, она сама откроет эту дверь и вернет ему долг за него. И даже если он опять начнет нести бред насчет разницы в возрасте и опасной работы, она обхватит руками его стройную талию, заберется под рубаху и скажет, что никуда не отпустит. И он не сможет удержаться, чтоб не поцеловать ее в макушку и…

Глава 11

      Утонув полностью в своих мечтаниях, она не заметила, как проехали Хаммамет и выехали из города.

      Машина остановилась перед большим забором, за которым скрывался особняк, и это совершенно не походило на отель.

    - Куда это мы приехали? – удивленно спросила Алена.

     - Ваш номер еще не готов, поэтому, чтобы не сидеть в холле, вы можете отдохнуть от перелета в предоставленной комнате здесь. Вы наша особая гостья.

      От этих слов Алена похолодела. У нее обычный тур выходного дня в хорошем дорогом отеле. Но никогда и никому не предоставляли комнату отдыха в загородном особняке. И она никакая не особая гостья.

      - Отвезите меня немедленно в отель, я подожду в холле, как и все,- дрогнувшим от страха голосом произнесла она.

    - Боюсь, что это невозможно. Мне были даны именно такие распоряжения. Пройдемте.

     - Я никуда не пойду. Я не собираюсь заходить неизвестно куда. Или вы меня отвезете куда нужно, или я сама доберусь. Слава Богу, страна цивилизованная и такси можно найти. В новый телефон Алена предусмотрительно забила номера такси, полиции, спасательных служб.

     Но не успела она достать его, как из отворившихся ворот выскочили два крепких потомка берберов. Один вытащил ее из машины и, как куль, перекинув через плечо, понес к дому, второй захватил вещи.

     Алена брыкалась, кричала, колотила кулаками по спине, но ее телодвижения производили на мужчин не больше впечатления, чем жужжание мухи на слона.

      Ее запихнули в комнату и заперли на ключ. Алене показалось, что из каждого угла выползает какое-то чудовище, у которого есть конкретное название. И все они явно говорили о том, что ситуация, в которую она попала, самая плачевная. Похищение с целью выкупа. Работорговля. О разновидностях этого монстра она даже думать боялась.

     А что, если она села не в тот автомобиль и на ее месте должна находиться другая? Может, произошла ошибка и все разъяснится?

    Феликс скоро прилетит, но он и понятия не имеет, что она должна быть за соседней дверью. Значит, совершенно не обеспокоится. Родителям она обещала вечером позвонить. Значит, сейчас о ней совсем никто не волнуется.

    Алена начала стучать в дверь, кричать, но, похоже, обитателей этого капкана ее действия ничуть не трогали. Девушка, истратив все силы на войну с дверью, бессильно опустилась на пол и зарыдала.

    Время тянулось невозможно медленно. Неизвестность липкой паутиной опутывала сердце, разум, заставляя присутствие духа и способность рассуждать потихоньку уступать место панике.

     Собрав свои нервы в кулак, она начала обследовать комнату. В ней имелась еще одна дверь, за которой оказался санузел. Окна выходили во двор, ограниченный высоким забором, но не открывались.

    Пока она дергала окна, неожиданно на пороге комнаты оказался большой поднос с едой.

      - Стойте, вернитесь, выпустите меня отсюда! – снова она принялась кричать, и снова не последовало никакой реакции. Тогда она окинула взором комнату еще раз, уже в поисках предмета, которым можно было бы разбить стекло. Самым тяжелым казался поднос. Освободив его от тарелок, она принялась колотить им по пластику. Но очевидно, в богатых домах, каким несомненно и являлся этот, ставший ее тюрьмой, окна делают из более прочного материала. Все ее усилия не принесли ни малейшего результата.

      Какая-то мышеловка. Зачем она здесь?! Солнце стало садиться. Надежды на то, что это недоразумение, становилось все меньше. Интересно, а если в отель не доехал человек, забронировавший номер, менеджеры как-то должны реагировать? Хотя бы в полицию сообщить или в турагенство?!

    Стемнело совсем, но к Алене так никто с объяснениями и не поспешил. Измученная переживаниями, она забылась тяжелым сном, свернувшись калачиком в большом кресле.

     Прошел еще один день в неизвестности. Два раза на мгновение дверь приоткрывалась, чтобы задвинуть поднос с едой, и Алена даже не успевала заметить, кто это делал, не то, чтобы вступить с неуловимым «официантом» в какие-то переговоры.

     Возможно для того, чтобы ее полностью деморализовать, то, что она не съела, никто не забирал. Казалось, еда поступает в комнату автоматически и она одна в этом доме.

    Вот так люди, наверно, и сходят с ума. Но Алена гнала эти мысли прочь. Она вспомнила, как ее в детстве похитили, но тогда ей было совсем не страшно, и она от души потерроризировала своих тюремщиков. И тогда ее искали, она была в России, и ее нашел Феликс. Каким героем он ей казался. Разбив окно, он застал врасплох бандитов и обезвредил их.

      При мыслях о Феликсе, слезы снова полились из глаз. Как она его любит! И вдруг мысль, словно шаровая молния, взорвалась в мозгу. Его любит не только она! Жанна под видом раскаяния просто – напросто отправила ее в ловушку, из которой нет выхода. Она избавилась от соперницы. И Феликса здесь нет и близко. Она видела путевку на его имя, но от нее можно оказаться, это раз, а во – вторых , деньги – небольшая потеря по сравнению с удовольствием от осознания того, что никто не будет мешать ей быть с Феликсом. Но это же чудовищно!

‍​

‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌

‍

Глава 11.1

    Чудовищно, но вполне реально. Сколько Феликс рассказывал о преступлениях, совершенных на почве ревности. Обливания кислотой, покушения на убийство, убийства. И она, подруга полицейского, дочь адвоката заглотила такую идиотскую наживку! Говорят же, не нужно мерить людей своими мерками. Лучше быть подозрительной, но в безопасности, чем думать о людях хорошо, но попасть в беду.

     Никто не будет требовать выкупа. С предельной ясностью она осознала дальнейшие перспективы. Но что бы ни случилось дальше, сохранять хладнокровие нужно до последнего. Из любого положения есть выход. Правда, он не всегда нравится. Но он есть.

      Наутро в комнату без стука вошел Саид. Его по-прежнему масляная улыбка совершенно не вязалась с жестким выражением глаз.

     Алена однако успела морально собраться и обрушилась на него с гневной речью.

     - Как вы смеете меня здесь держать?! Вы хотите пожизненного заключения?(Тут Алена не была уверена, какое наказание предусмотрено за такие преступления) Вы не знаете , с кем связались! Мой жених начальник полиции, и половина полицейских Москвы – его друзья. А мой отец – известный адвокат. Вы даже не представляете, что они с вами сделают! Немедленно отвезите меня в аэропорт. Верните мои вещи и будем считать, что это была злая шутка.

    - Я впечатлен. Но вы же понимаете, что мне что-то может грозить, если вас найдут. А вас не найдут. К тому же это частные владения, вторгаться в которые никто не посмеет.

     - Меня будут искать, - последние слова Саида заметно поубавили гнев Алены, сменив его на отчаяние.

     - Поверьте, здесь вас искать никто не будет. Максимум, куда могут привести ваши следы – это до выхода из аэропорта. Ну, сели в автомобиль. Кстати, у него были фальшивые номера. Может у вас здесь была назначена встреча с кавалером. Давайте смотреть правде в глаза. Вашим родителям была отправлена смс-ка, в которой вы написали, что все в полнейшем порядке, вам все нравится и вы отдыхаете. А жених и вовсе думает, что вы выходите замуж. Это сообщение тоже он получил с вашего телефона.

       Алена очень испугалась, потому что почувствовала, будто ноги ее снова теряют способность ходить. Страх расползался по всему телу какой –то анестезирующей субстанцией, которая лишала возможности двигаться.

     - Продолжать еще называть причины, которые должны вас убедить принять свое положение как есть?

     - Какое положение?- помертвевшим голосом, предчувствуя, что дальше подтвердятся ее худшие опасения, спросила Алена.

    - Ну вот, наконец-то конструктивный разговор. Положение наложницы одного очень богатого и влиятельного господина. Одного из тех, от чьего мнения зависит порой судьба страны. Так что это великая честь. У наложницы положение незавидное, не всех господин обеспечивает достаточными средствами к дальнейшей безбедной жизни. Самое разумное – это постараться покорить его сердце, тогда у Вас есть шанс стать его законной женой, защищенной и обеспеченной на всю жизнь. Но это возможно, если только будете искусной в постели, покорной и ласковой.

    -Я не буду ничьей наложницей!- чуть не теряя от страха сознание, воскликнула девушка.- Никогда! Я лучше умру!

      До чего ж маленькой и глупой показалась себе Алена. Вот почему утонул ее телефон в аквариуме. Это Жанна отправила Феликсу сообщение о ее замужестве, прекрасно зная его реакцию. Узнав, что она выходит замуж, он просто замкнется, ему будет больно, но искать ее он не будет. Самое большее позвонит, чтобы пожелать счастья. А телефон абонента выключен. Жанна вынудила ее взять новый телефон с новой симкой, убедив, что им с Феликсом во время выяснения отношений мешать никто не должен.

      Она все рассчитала, все учла. Любовь – невероятное чувство, волшебное состояние, воспеваемое поэтами на протяжении тысячелетий. Но и оно же делает человека совершенно безмозглым.

     А Жанна убила двух зайцев. Соперницу убрала и показала Феликсу, что уходить - это свойство женской натуры. Что любовь – это некое помрачение, которое проходит, а в жизни рядом должен быть человек, который понимает и принимает. И таким человеком будет она. Жанна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 11.2

      Вынырнув из омута тяжелых мыслей, Алена поняла, что ее тюремщик все еще что-то говорит и переспросила:

      - Что вы сказали?

     - Алена Викторовна! Я говорю, не надейтесь. За вас заплатили очень дорого, поэтому умереть вам никто не даст, пока, скажем так, вы не окупитесь. Станете покладистой, у вас все будет хорошо. Драгоценности, прислуга, лучшие SPA, свои апартаменты. А если заупрямитесь, вас перепродадут в бордель. Подумайте над этим. И когда господин захочет осмотреть свою покупку, вы должны иметь товарный вид. Иначе, вы знаете. .Побудете здесь еще некоторое время, поразмыслите. Да, еще мы живем в прекрасной стране, где древние традиции сочетаются с передовыми технологиями и новейшими достижениями в области науки. Есть препараты, которые сделают вас безвольной, другие могут стереть память. Но это на крайний случай. Хозяину резиновая кукла не нужна.

    С этими словами Саид удалился, а Алена тихонько опустилась на пол. Она была настолько потрясена, что даже не могла плакать.

     .Скоро приедет полюбоваться своей покупкой «влиятельный и важный господин», который по факту являлся владельцем Алены. И как следствие она находилась в его полном распоряжении.

      От этой мысли кровь стыла в венах, мозг отказывался принимать такую информацию. Ее превратили в предмет купли- продажи. Она вещь! Она вспомнила сюрреалистический рассказ о человеке, превратившемся в червяка. Как его родные и близкие не узнавали его и брезгливо отворачивались. И в таком же сюрреализме очутилась она. Она в полной власти этих страшных людей. И несомненно, они сделают с ней все, что захотят. И даже если ей каким-то чудом удастся сбежать отсюда, то все отвернутся от нее, как от того червяка.

       «Этого не может быть!» - кричала душа. На что Разум отвечал: «Посмотри вокруг, если из окна увидишь высотки Москвы или Селигер, значит, все тебе приснилось, если нет – вывод очевиден!»

     Но Алена знала, что увидит за окном. Высокий забор и абсолютно пустой двор.

     Заинтригованный отчетом своего «представителя по особым поручениям» о приобретении русской девственницы «важный господин» приехал раньше, чем собирался. Войдя в комнату, он увидел девушку, забравшуюся с ногами в кресло. На стук двери она даже не пошевелилась.

  - Ну, здравствуй, красавица, - обратился тот самый «очень влиятельный господин» на французском, не удосуживаясь спросить, знает ли девушка этот язык. Да его этот вопрос вообще и не волновал. Не для разговоров он сюда явился. Алена хотела прикинуться непонимающей, но нужно было выяснить все его намерения и попробовать договориться.

    -Тебя мама родила или художник нарисовал? – будто на базаре покупая лошадь, одобрительно зацокал языком рабовладелец.- Встань,- за бархатом голоса отчетливо читалась привычка повелевать.

    Алена решила не злить его, поднялась с кресла и серьезно посмотрела ему прямо в глаза .

     - Как я могу к Вам обращаться?- спросила она.

      - Никак. Ты должна ждать, пока я разрешу тебе говорить. Тогда будешь называть меня «Мой господин». На первый раз я тебя прощаю, - голос зазвучал приглушенно, «хозяин» был поглощен разглядыванием покупки. – Разденься!

       Алена вспыхнула, хотела устроить скандал, и высказать все, что она думает о «господине», но вовремя прикусила язык : «Восток – дело тонкое» и поостереглась. Ведь ей нужно отсюда выбраться живой и невредимой.

      - Я понимаю, что вы заплатили деньги за меня, но, минуточку, совсем не мне, поэтому логично считать своей вещью того, кто получил деньги. Вы же цивилизованный человек! Как вы можете опускаться до уровня средневекового тирана?! Я прошу вас, отпустите меня! Если бы вы купили лошадь, а она при транспортировке умерла, вам бы пришлось смириться! Ну, считайте меня лошадью, которая не вынесла дороги!

      Названный «средневековым тираном» мужчина удивленно посмотрел на нее. И Алена, разгоряченная этой тирадой, с ужасом поняла, что его интерес вызван вовсе не пламенной речью, а скорей самим фактом. Она в его глазах выглядела говорящей обезьянкой, которая еще не понимает, что попала в клетку.

      - Вы меня что, не слышите? ! – самообладание покидало девушку, и в голосе уже зазвучало отчаяние.

      -Замолчи женщина! – предупреждающе он поднял руку, словно заботясь о том, чтоб она не нарушила границы дозволенного.  - Я приказал раздеться!

    - Ни.. за.. что! – Алена хотела произнести эти  слова громко и с вызовом, однако во рту от страха пересохло, и она едва прошептала, словно выковыривая из горла внезапно ставшие колючими слова. – Вы не посмеете!

     От взгляда его угольно - черных глаз исходила смертельная опасность. Нос с горбинкой усиливал убежденность в этом. Узкая полоска рта выдавала в нем человека жестокого и решительного. И даже аккуратная современная бородка не уравновешивала образ. В целом он был похож на зверя. Поджарый, высокого роста, он излучал бешеную энергию. Двигался, как барс, мягко и неслышно, не давая противнику раньше времени себя заметить. Но сейчас этот барс был благодушен.

      Радуясь удачному приобретению и не придавая никакого значения акции протеста, которую пыталась устроить новая игрушка, он довольно произнес:      

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ - Какие у тебя роскошные волосы! Они будут прекрасно смотреться на моей подушке!

      Подойдя вплотную к Алене, он залюбовался ими, погладил, поднял толстую прядь на ладони, как бы взвешивая, и вдруг одним движением  намотал ее себе на руку, плотно обхватив ладонью затылок девушки. Лишив пленницу возможности двигать головой, он впился в мягкие пухлые губы, властно раскрывая их, терзая и пытаясь языком прорваться через ее отчаянно сжатые зубы. На поцелуй это мало походило – это было завоевание, стремление оставить метку боли, чтоб каждое последующее слово этой болью и отзывалось.

       Поцелуй страсти, наверно, тоже может быть болезненным, если двое забывают о себе, стремясь познать друг друга до мельчайшей клеточки. Может быть требовательным, подчиняющим, но этому поцелую хочется отдаться без остатка, распадаясь на миллионы атомов. Девушка вспомнила  жаркий поцелуй любимого. Подумала, что это придаст  ей силы, и попыталась кулачками упереться в грудь агрессора. Однако с таким успехом она могла бы и локомотив толкать.

   Жестко потянув за волосы, он вынудил ее отклониться назад, молниеносно, как железными тисками, зажал бедра девушки своими ногами, вжимаясь пахом в нее. Второй рукой он рванул ворот футболки и, сдернув бретельку бюстгальтера, обнажил грудь. Накрыв ладонью, он жадно сжал ее, помял , наслаждаясь восхитительной упругостью. Шелк кожи взбудоражил его охотничий азарт. Захватив нежный сосок, он сдавил его, скрутил пальцами. Девушка вскрикнула от боли. Этого было достаточно, чтоб язык завоевателя ворвался в ее рот, хозяйничая, утверждая свою власть.

    Мужчина тяжело дышал, казалось, из его груди вот-вот вырвется звериный рык, с которым он растерзает свою добычу и оставит здесь на ковре, растоптанную и покоренную.

     Неожиданно он почувствовал во рту соленый привкус. Что, он неожиданно укусил ее? До крови не собирался зацеловывать эту русскую красавицу… Он посмотрел в ее глаза и увидел, как из них одна за одной вытекают крупные, словно капли горного хрусталя, слезы. А взгляд выражал такую горючую смесь страдания и отвращения, что желание довести дело до логического конца совершенно пропало.

       Отпустив девушку, он хрипло сказал:

    - Ты меня огорчила. Я не насильник с большой дороги, а уважаемый человек. И не нужно смотреть на меня с такой ненавистью. Нравится тебе или нет, но ты моя собственность. Просто прими это как факт. Даже не надейся сбежать отсюда, подкупить кого-то. До посольства ты не доберешься. Мои люди тебя найдут быстрее.

      Алена в смятении пыталась прикрыться, соединить края разорванной футболки.

     - Можешь не прикрываться, что нужно, я увидел. Ты мне желанна. Да, и в следующий раз трюк со слезами не пройдет. Я азартен, и если чего-то хочу, я это получаю. И кстати, у меня много прекрасных лошадей, лучших в стране, и есть те, которые являются лучшими в мире. Объезживаю их я сам. Так что норовистые лошадки во мне только будят страсть.

Глава 11.3

      «Ты мне желанна» - эти слова не выходили у Алены из головы. - Так все же можно исправить! Сделаю так, чтобы не была желанной!».

      Когда пришел Саид поинтересоваться, что нужно дорогой гостье, как он со скрытой издевкой называл Алену, она сказала, что соскучилась по жевательной резинке и ей нужны и морозная свежесть, и арбуз, и вишня, и яблоко.

      Невообразимо легко заполучив такую красавицу, этот «приспешник дьявола» очень обрадовался. Весьма хорошие деньги пришли к нему сами и хозяину угодил. Однако сейчас он уже не был так оптимистично настроен, подозревая, что с этой русской придется хлебнуть немало неприятностей. Вспомнилась поговорка «Во всякой красоте есть изъян». Вот ведь красавица, а строптивая, глаз да глаз нужен.

         После того, как Алена заявила, что лучше умрет, чем будет жить в гареме, из комнаты убрали все, что могло бы причинить вред. И даже еду ей подавали в пластиковых тарелках и с такими же приборами.

    Поэтому ее совершенно невинная просьба принести жвачку, была встречена с опаской. А вдруг она захочет наглотаться этой резины и умереть от заворота кишок?!

    - Имей в виду, что если вздумаешь их все проглотить, умереть тебе никто не даст. У нас медицина хорошо развита. Операцию быстро сделают. Так что на всякий случай я буду заходить через каждый час, и будешь мне отдавать то, что от них останется.

      Алена изобразила на лице крайнюю степень покладистости и приняла условия Саида.

.     Получив желаемое, она запихнула целую пачку в рот и принялась старательно разжевывать резинку до образования мягкой липучей массы. Затем, отделяя небольшие кусочки, начала их тщательно втирать в волосы. Когда и морозная свежесть, и дыня, и вишня, и яблоко оказались пережеванными, голова ее по устрашающему эффекту могла соперничать с головой Медузы Горгоны, у которой вместо волос вставали в стойку змеи.

     Зайдя через час, Саид проклял тот день, когда впервые стал на преступный путь. Красавица превратилась в чудовище. Со жвачкой не сможет справиться ни один парикмахер. Только состригать! И что дальше?! В гареме никогда не было стриженых наложниц. Хозяин велит его выпороть, и это еще малое наказание за такую непростительную глупость. Но кто мог подумать, что девушка, имеющая такие роскошные волосы, решится их уничтожить.

      О, Аллах! Почему ее не перекупил кто-то другой?! Что теперь делать с этой сумасшедшей? Остричь и доложить Хозяину, или доложить и ждать указаний. Но тот нахватался европейских привычек и считает, что не нужен работник, который не умеет принимать самостоятельные решения. А если это решение не понравится хозяину, значит, сотрудник не умеет принимать правильные решения. И опять –таки, зачем он тогда нужен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 12

    Терзания Саида разрешились сами собой: хозяин решил нанести еще один незапланированный визит. Мысли об этой недотроге не давали ему спокойно спать. Он почувствовал в ней дух непокорности, мятежности. И это безумно будоражило, заставляло раздуваться ноздри, как у хищного зверя при виде крови.

     Он уважал свою мать, ценил первую жену, с которой связал себя узами брака еще в молодости. Она родила ему двух сыновей. Остальные женщины были его любимыми игрушками, необходимым атрибутом успешного, богатого человека. Попадая разными путями к нему, они быстро адаптировались, и даже самые дерзкие, посидев в одиночестве и взаперти дня три – четыре, принимали реальность и вливались в его женский муравейник. А там уж все наперебой стремились услужить ему. Конечно, приятно.

      Но эта девушка – что-то особое. За неделю заточения она не смирилась, хотя ей не оставили ни малейшей надежды. Ей сказали, что родственники убеждены, что она останется в Тунисе из-за предложенного выгодного контракта. Эту новость Саид и сообщил ей вчера. А она только сверкнула глазищами и все.

     Нужно потихоньку строптивицу приручать, как дикое животное, чтобы она привыкала к его присутствию, осознала, наконец, что другого варианта, кроме его постели нет.

      Насиловать ее в прямом смысле слова он не собирался, это недостойно мужчины. Для него было важно, чтобы в ее глазах, пусть и прикрытая покровом негодования или бешенства сверкала страсть. И пусть она хоть тысячу раз говорит: «Нет!», главное, чтобы тело сказало «Да!» Уж признаки желания близости он безошибочно определил бы. Иначе он мог засомневаться в своей способности разжигать огонь любви в женщинах. И вообще – насильники – это те, которые хватают в темных переулках и бесчестят женщин. А он, может, женится на ней.

    Сейчас он опять будет ласкать ее, целовать, провоцировать на появление пусть и негативных эмоций, а уж эти эмоции постепенно направятся в нужное русло. Страсть заразительна. А он страстно желает ее! Значит...

     Улыбаясь собственным мыслям, он распахнул дверь и чуть не закрыл ее обратно, подумав, что приснился дурной сон.

     Вчерашняя красавица выглядела как оживший кошмар. Ее прекрасные волосы, ассоциировавшиеся у него с роскошной гривой породистой лошади, теперь представляли собой жуткие, топорщащиеся лохмы. Не веря своим глазам, он подошел к девушке и брезгливо прикоснулся к ее шевелюре. Чудесные локоны были намертво склеены. И мысли о том, как сладостно было бы зарыться лицом в шелк ее волос, перебирать одну за другой упругие пряди, можно было выбросить из головы.

     В гневе он позвал Саида и потребовал объяснений, которых тот по понятным причинам дать не мог.

    - Раньше я приказал бы тебя выпороть за порчу имущества. Но мы живем в цивилизованном мире, поэтому я налагаю на тебя штраф – в размере двух месячных зарплат.

     Алена внутренне сжалась. Судя по тому, что Саид понесет наказание за несохранение имущества, даже по неосторожности, то ей будет вменено в вину конкретное умышленное причинение вреда. И нужно быть готовой ко всему. Но судя по брезгливому выражению на лице мужчины, сегодня он не будет домогаться ее.

     -Ты испортила дорогую мне вещь. Я не оставлю этот проступок безнаказанным.

    - Вы не имеете права называть мои волосы своей вещью. Почему вы не хотите отпустить меня? Я живая женщина, самодостаточная, личность, в конце концов, а вы хотите сделать из меня секс - игрушку? Я люблю жизнь! Настоящую, а не вашу эту – рахат- лукум – пахлава – халва! Я не буду жить в клетке! И я люблю другого мужчину, и так будет всегда! И даже если вы силой возьмете меня, я буду думать только о нем! – Алена уже не сдерживалась. Она кричала, в гневе сжав кулаки, и слезы ручьем лились из ее глаз.

        Не нужно было владеть искусством чтения мыслей, чтобы по сузившимся глазам Махмуда и раздувающимся ноздрям не понять: он взбешен.

      - Остригите ее наголо, - сухо бросив Саиду и резко развернувшись, он собирался удалиться. И вдруг остановился. Торжествующая улыбка, больше похожая на оскал, появилась на его лице.

     - А ты говорила, что тебе не по нраву жизнь восточной женщины! – вкрадчиво произнес он. - Сама себе противоречишь. Не будешь же ходить лысая?!Теперь ты добровольно будешь вынуждена надеть хиджаб. С тобой пообщаешься и Хайяма переплюнешь. Послушай, как звучит: вынужденная добровольность!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 12.1 

    Алена пришла в смятение. Она испортила волосы. Но после того, как отстригут слипшиеся пряди, должно остаться достаточно волос для короткого ежика. Становиться лысой она не собиралась. Зато он к ней пока не прикоснется, а с другой стороны, действительно, косынку или платок ей не дадут. И она сама сделала шаг к имиджу обитательницы гарема. Хотя прикрывать бритую голову нужно на улице, а выпускать ее никто не собирается, значит, пусть Саид любуется ее бледным черепом. А она как-нибудь переживет. И эта временная победа снова дала возможность воспрять духом.

     Однако следующий день уготовил ее стойкости новое испытание.

     Вместе с Махмудом появилась целая делегация: два дюжих молодца из личной гвардии этого правителя и два типа, не похожих на порядочных мусульман – бритые и татуированные.

     «Гвардейцы» усадили Алену на стул, крепко привязав ее, чтобы не дергалась. Один из бритых достал машинку для стрижки волос. Девушка от страха затаила дыхание. Ее ребяческий протест сейчас получит жесткий ответ.

       Самое обидное - за Махмудом осталось последнее слово. И по злорадной улыбке было видно, что этот факт его сильно радует. Он поистине хороший игрок. Вчерашнее поражение обернулось сегодняшней победой.

     С каким-то садистским удовольствием он следил за тем, как тяжелые спутанные волны, скользнув по плечам, падали, устилая пол роскошным живым ковром. Не захотела добровольно раздеться перед ним, так этот вариант наготы оказался куда более возбуждающим. Теперь она выглядит такой беззащитной! И если бы не вторая часть запланированного воспитательного процесса, с каким наслаждением он сейчас овладел бы ею! Как ему хотелось сжимать в объятиях ее гибкое тело, ощущать его теплоту и мягкую податливость, которая сквозила даже сквозь броню ее сопротивления. Она создана для любви! И она будет дарить ему сладостные ночи! Он сумеет укротить эту норовистую лошадку.

     -А теперь обещанное наказание, - произнес он.

     Слуги внесли топчан и грубо швырнули на него девушку лицом вниз. И снова привязали.

     Алена подумала, что сейчас ее безжалостно какими-нибудь плетями выпорют до крови или до потери сознания. Читала она про нравы в гаремах. Но она не сдастся. Если нужно доказать свою решимость, она это сделает, больше ничего этому тирану не скажет.

     Второй бритоголовый обнажил ее спину и на половину стащил шорты. Алена сжалась в ожидании боли.

     - Ты думаешь, что тебя подвергнут средневековому наказанию?- смеясь, спросил Махмуд, будто прочитав ее мысли. – Нет, все более цивилизованно, но пострадать тебе придется. Все мои лошади и женщины имеют на себе мой знак – у лошадей – клеймо, у женщин – татуировка. Но тебе она сделана будет на самом болезненном месте, на пояснице, и без малейшей анестезии. Это твоя расплата за своеволие. Урок, который ты, надеюсь, усвоишь.

      Наказание, действительно было изощренным, заставляющим страдать и тело, и душу. С одной стороны – вполне современная процедура, с другой – адская боль, с каждым уколом иглы взрывающая мозг и разлетающаяся миллионами мельчайших осколков в разных частях тела.

       Но самое нестерпимое – это нравственные страдания. Это неслыханное унижение, которому ее подвергли, призвано было сломить остатки сопротивления, показать, что ее воля и желания вообще не принимаются в расчет. Их просто ни для кого не существует. С ней обращаются, как с бессловесным скотом, и ставят на нее хозяйское клеймо! И с этим она ничего поделать не может!

     Слезы боли и негодования уже готовы были прорваться сквозь кордоны ее выдержки, но мысль о том, что он посчитает их признаком поражения, сдерживала их, как прочная плотина. Она в бессильной ярости кусала губы и до боли впивалась ногтями в ладони, что не могло укрыться от взгляда ее инквизитора и не доставить ему радость.

     - Ну, вот и все. Если у тебя были сомнения насчет твоего будущего, они должны исчезнуть. Ты моя вещь! – после того, как закончена была последняя линия, сказал Махмуд. - Неделю я тебя не буду посещать. Не хочу обнимать женщину, которая стонет от боли. А когда все заживет, мы продолжим с этого места.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 12.2

     После их ухода Алена свернулась калачиком в кресле и заплакала. Она не могла поверить. Неужели нет выхода? Выход есть всегда. Правда, не всегда он может понравиться, снова повторила она. Понемногу липкий страх безысходности начал опутывать все ее сознание. Она не хотела умирать. Но и жить резиновой куклой тоже не сможет. Не сможет терпеть домогательства ненавистного мужчины. Никогда не будет с ним мила и ласкова. И что? Тогда ее продадут по дешевке в публичный дом? Как товар с уценкой?!

    Алена теперь рыдала в голос, горько и безутешно, потому что, содрогнувшись, вспомнила, как чужие руки нагло и цинично шарили по ней, причиняли боль и диктовали свою волю.

     И с тоской вспомнила руки Феликса, сильные, надежные, нежные и страстные. Они были невероятно, по-мужски красивы. Аккуратная, идеально пропорциональная ладонь с длинными аристократичными пальцами. На тыльной стороне едва заметный узор из вен, каждую из которых хотелось обласкать. Всякий раз, когда он клал ей руки на плечи, хотелось склонить голову и щекой потереться о них, коснуться губами, замереть. Но она не решалась этого сделать, это было недопустимо.

       Тот день, когда он ее поцеловал, уже давно был ею занесен в Красную книгу памяти самых счастливых моментов. До сих пор от воспоминаний сердце замирает и под ложечкой образуется томительная пустота. Закрыв глаза, она будто наяву почувствовала его жаркие прикосновения, вызвавшие всплеск чувственности, словно вновь ощутила горячую пульсацию в той ее потаенной части, которая хотела познать только одного мужчину, ее Феликса. И волна нежности снова захлестнула ее.

        Как она мечтала, чтобы его руки постепенно узнавали каждый уголок ее тела, ласкали и баловали, согревали теплом любви и обжигали огнем желания. И теперь этого ничего не будет.

       Перенесенные испытания лишили ее последних сил, и она, все еще рефлекторно продолжая всхлипывать, тревожно задремала. Измученное сознание протянуло ей ниточку надежды. Она увидела Феликса. Он гладил ее по волосам, (во сне они у нее были), прижимал к себе, совсем как год назад, и повторял, как мантру: « Аленка, любимая, держись! Несмотря ни на что! Ради нас, ради нашей любви! Я найду тебя, только дождись!»

     Вздрогнув, она проснулась. Едва дыша, Алена поднесла руки к голове, но вместо волос там была только гладкая кожа. Но сон был настолько отчетливым, будто Феликс и впрямь был с ней рядом!

     Теперь она была уверена, что Феликс знает о ее похищении, ищет ее. Но сможет ли найти в чужой стране?

.      Что делать? Смириться с ролью наложницы и выиграть время? И тогда она, возможно, сумеет выбраться отсюда. Но мечты о любви, о Феликсе можно будет похоронить. Как и ее саму. Она понимала умом, что люди справляются и не с такими травмами. Многие выживали в нечеловеческих условиях концлагерей, и другие девушки проходили сквозь круги ада сексуального рабства не только в гареме с одним хозяином, но и в борделях. И возвращались к жизни.

       Но сколько разводов произошло после того, как женщина подверглась изнасилованию! Психотерапевт может ее вылечить, а у мужчины горький осадок остается, умом все понимая и принимая, подсознательно он воспринимает ее грязной.

      Она представила отрешенный взгляд Феликса, его добела сжатые пальцы. Возможно, он и не оттолкнет ее. Но пока она не избавится от этой татуировки, она не сможет раздеться перед ним, не сможет позволить ласкать себя. Да и все равно останется шрам, на который неизбежно будет натыкаться его страстная рука. И как верно рассчитал этот изверг, шрам будет и на теле, и на душе. И Феликс будет несчастлив. Или все-таки можно удалять лазером и от него шрам не останется?

      Да, выжить она может, но без него ей жить не хотелось. Ее нерастраченная любовь, вся ее нежность пеплом сожженной любви осядет на сердце. И оно постепенно станет биться тише и тише, пока не затихнет совсем.

      Вдруг пришло озарение. Она не будет есть, превратится в анорексичку, которая может вызвать желание только у маньяка. Отсрочит еще на какое-то время домогательства. (Надежда, эта фольклорная сестра Любви давала ей шанс). Может ей тогда удастся выбраться?

    Осуществить план уже было несложно. От стресса совсем не хотелось есть, и воды с одним апельсином или парой персиков в день было достаточно для поддержания слабо тлеющего уголька жизни.

      А чтобы раньше времени ее не заподозрили в желании уморить себя голодом, тарелки она очищала, спуская все в унитаз. И по-прежнему невидимые официанты забирали их пустыми.

Глава 13 

       Феликс давно не видел Алену. Он радовался большому объему работы, который позволял оправдать свое бездействие. Причем он осознавал, что просто позорное бездействие. Сколько раз он собирался набрать ее номер, чтобы услышать ее родной голос, перекинуться парой ничего не значащих слов и снова продолжать терзать себя.

     В его душе жила надежда на то, что Алена имеет к нему какие-то чувства, но собственные страхи были сильней. Алена нуждалась в нем, пока не могла ходить. Что он может ей теперь предложить? Свою трепетную любовь и стабильную зарплату? Можно, конечно, податься в частные сыщики. Ну, а как быть с возрастом? Он же моложе не станет. А вокруг нее вьются сейчас богатые ценители искусства, которые хотят заполучить не только ее картины, но и ее саму.

     Из состояния морального самоистязания его вывел звук пожаловавшей к нему смс-ки. Сердце дрогнуло. Алена. Ну, вот и все! Логичное завершение всех его душевных метаний. « Я поняла, что будущего у нас нет. Выхожу замуж. Спасибо, что поддержал, когда мне было трудно»

     Вот. Все его представления о жизни оказались верными, фантазии развеялись. Любовь и семья не для него. А молодые должны выходить замуж за молодых.

      Все логично. Ожидаемо, но до чего ж больно. Будто душа – это отдельный орган человеческого тела. И сейчас его без наркоза и даже без хирургических инструментов просто вырвали и трепещущего в агонии выбросили в мусорное ведро, оставив обездушенное тело истекать кровью.

    Глядя на посеревшее лицо хозяина, на его сжатые кулаки с побелевшими костяшками, на помертвевший взгляд, Франт жалобно заскулил и на брюхе подполз к нему. Его сильный, уверенный в себе хозяин сейчас своим видом просто испугал его. Франт даже не решился лизнуть его руку и только тихонько сочувственно заскулил. Что же случилось?

      Когда Жанна бросила его, он не мог в это поверить. Искал ее, чтобы убедиться, что это шутка. Оказалось, не шутка. Тогда он был молод, и человеческие взаимоотношения, как и люди вообще виделись ему сквозь его пресловутые розовые очки. Сейчас он знал людей, знал, как в жизни все неоднозначно, изменчиво. И то, что было у них с Аленой, лишний раз это подтверждает. Его по-прежнему тянуло к ней, но уже по-другому, не трепетно и нежно, как раньше, а совсем не целомудренно, страстно. Но теперь она в нем не нуждается.

      Кому он нужен? Франту? Друзьям?

      Останется в памяти чудесное время, когда он был счастлив. Аленка, спасибо тебе за это. Ну, поспешил он родиться на четырнадцать лет раньше. Никто не виноват.

      Он набрал смс-ку «Будь счастлива! Нужна будет помощь, обращайся» и отправил. Затем швырнул телефон в угол и достал коньяк и сигареты.  

Глава 13.1

      Курил он редко, а сейчас хотелось чуть ли не дурью какой-нибудь себя накачать до состояния тушеного баклажана. Весь день и ночь он не находил себе места, метался по квартире, забывался на короткое время тяжелым сном, опять просыпался.

     Утром он сел на кровати и со всей отчетливостью понял: жизнь стала бессмысленна. Совершенно пуста. И самое главное, во всем он сам виноват. Подсознательно боялся, что Алене он не пара, и Вселенная это услышала и нашла ей пару. А он остался со своими страхами.

    - Франт, гулять.

      Настойчиво позвонив в дверь квартиры Жанны, Феликс еще не понял, как он оказался у ее порога и чего хочет. Эта женщина, конечно, могла расслабить его тело, удовлетворить естественные потребности. Но на данный момент это казалось кощунственным. Кровоточащую душу пытаться излечить через воздействие на орган, который иногда эту самую душу и предавал?!

    Просто пришел. Выпить коньяка или бренди. Помолчать. Увидеть человека, который когда-то был близок. Которого он оттолкнул. Который его предал. Черт!!!!! Зачем он здесь?!

      Увидев Феликса, Жанна засветилась от счастья. Она потянулась к нему губами, но, видя явную нерасположенность к телячьм нежностям, ограничилась поцелуем в щеку.

      - Как я рада тебя видеть! Что у тебя случилось? Ты сам не свой. Проходи, проходи!

      - Ерунда! Все нормально, просто лишнего выпил, и сейчас как-то не очень бодро себя чувствую.

     Феликс обессилено сел на диван, привалившись к спинке. Зато Франт, нарушая все нормы приличного поведения в гостях, заметался, как будто у него на загривке сидела бешеная кошка. Он покрутился в прихожей, помчался на кухню, обнюхал, яростно лая, все углы, затем ворвался в зал. Злобно рыча на Жанну, он продолжал обследовать все закоулки

    - Феликс, ты делал своему псу прививки от бешенства?! Ты видишь, он сошел с ума! Я тебе говорила, что с улицы ты заразу принес!

    «За заразу мы еще поквитаемся, Круэлла! Не до тебя сейчас!» - подумал Франт и, наконец, нашел источник его смятения. Он ринулся к изящному старинному комоду, лег на брюхо и начал когтями царапать пол, просовывая морду и пытаясь что-то достать оттуда.

      - Уйми свою собаку, она мне испортит весь паркет, - завизжала Жанна.- Я же просила тебя не приходить с ней!

       - Ну, раз нам здесь не рады, тогда мы пойдем.

       - Идите!

       Феликс не то что бы расстроился(после известия о замужестве Алены его уже вообще ничто не могло расстроить), просто сильно удивился такому приему. В другое время он бы задумался, но сейчас мозг в изнеможении отказывался напрягаться, полагая, что хуже уже быть не может и поэтому просто проигнорировал информацию.

    - Пойдем, Франт! – скомандовал Ярцев.

     Но пес только взглянул на него и продолжил с новой силой атаку на антиквариат.

     - У тебя что, там мышь живет?!

    - Никто у меня там не живет! - зло ответила Жанна. Она внутренне напряглась, ожидая неприятного сюрприза. Феликс уже стоял на пороге, но Франт упорно не хотел уходить. Он отчаянно лаял, привлекая внимание хозяина.

    - Извини, но кажется, эту мышь мне придется усыновить. Иначе Франт не пойдет домой. – С этими словами Феликс стал на четвереньки и заглянул в узкое пространство между полом и комодом. Там, куда не могли дотянуться лапы спаниеля, что-то поблескивало. Взяв на кухне веник, он вытащил на свет золотую сережку.

Глава 13.2

    - Ой, а я давно ее потеряла, - с этими словами Жанна хотела схватить украшение, но Феликс отвел руку.

      Едва взглянув на сережку, Ярцев подумал, что вчера явно переборщил с коньячнойанестезией. Этого не может быть!

    - Зачем к тебе приходила Алена?

    - Что ты выдумываешь! С чего бы ей приходить ко мне?!

    - Значит, ты украла у нее сережку? - саркастично спросил Феликс.

       - Это моя сережка. Дешевка, поэтому и валяется, где попало.

      - Ж а- н- на! – угрожающе по слогам произнес Феликс. -.Во-первых, я знаю эту сережку, мы ее вместе к ювелиру носили, чтобы починить, она часто выскакивала из уха. А во-вторых, Франт нашел ее по запаху Алены. Что ..Здесь.. Произошло? И не вздумай лгать мне. Ты же знаешь, я ложь, как рентгеном высвечиваю.

      Жанна это знала. Постаралась расслабиться. И логично рассуждая, что лучше покаяться в малом преступлении, чем отвечать за большое, она начала говорить то, что соответствовало действительности.

     - Однажды я позвонила ей, чтобы извиниться за свое безобразное поведение, и она меня простила. Феликс, она замечательная девушка, тебе очень повезло с ней, - взволнованно заговорила она.

      - Стоп, а что за безобразное поведение, о котором я не знаю?! Твой приезд был вполне приличен.

     -  По телефону я наговорила ей кучу невообразимых гадостей. Это было после того, как ты меня заставил уехать. Феликс, пойми меня! Мне было невыносимо больно. И прости меня за это. – Голос женщины уже был ровным и спокойным., ведь она говорила правду. - Потом мы изредка перезванивались. Ты этого можешь не понять, но нас объединила любовь к тебе. Любовь, которая ни одной из нас не принесла счастья.

      Услышав это, Ярцев чуть не поплыл. «Так может, еще не все потеряно?! Она же не написала: «Я вышла замуж», а только «Выхожу». На лице его отразилась такая радость, что Жанна уже полностью успокоилась.

   - А с чего ты взяла, что Алена меня любит?

     - Я это знаю.

       Видя подобревшее лицо хозяина и поняв, что мысли его потекли в сторону от тревожного факта, Франт тихонько прижал зубами его лодыжку, будто напоминая, что историю появления сережки в квартире они так еще и не выяснили.

    «Поистине любовь опасная штука. Были мозги дотошного сыщика, а при упоминании о любимой девушке превратились в сладкое суфле!» - подумал пес.

     - Допустим, перезванивались. Говорю: «Допустим!». А что она делала у тебя дома?

     - Феликс, я периодически сваливаюсь с жуткими головными болями. И тогда я становлюсь совершенно беспомощной. Мне понадобились таблетки, а пойти в аптеку я просто не могла. Друзей по тусовкам такой просьбой не побеспокоишь, сам знаешь, не поймут. Получается, единственный человек, который способен на сострадание – это Алена.

      -То есть ты хочешь сказать, что здесь имеет место новая серия из «Тимура и его команды»? Юная тимуровка помогает больной старушке?

     Почва снова закачалась под ногами у Жанны, но она ответила довольно уверенно:

   - Ты знаешь, как Алена добра! – опять Жанна говорила истинную правду.

     - Да, я это знаю, но знаю и то, что она приходила не за этим. Ты мне врешь. И за кого Алена выходит замуж? Раз вы так близко общались, то она не могла не сообщить, что ты остаешься единственной претенденткой на меня.

    - Об этом мы не говорили. Она помогла мне и все.

    - Жанна, ты мне врешь, но если это что-то серьезное, лучше скажи сейчас.

     - Я очень устала, - тяжело вздохнув, произнесла она. – твоя подозрительность меня оскорбляет. Конечно, я это заслужила…

      В ее голосе появились слезы.

     - Я предупредил, - с этими словами Ярцев с Франтом удалились. Сыщику нужно было поставить на место свои заметно съехавшие набекрень мозги и подумать, что это все могло бы значить.

Глава 14 

       Его окрылили слова Жанны о том, что Алена его любит. Не в ее интересах было бы это говорить, ведь таким образом она лишает себя последней надежды.

       «Телефон абонента выключен или находится вне зоны сети» - упрямо доносилось из трубки.

       Феликс помчался в салон Алены. Владелец антикварной лавочки, находящейся по соседству, сказал, что уже как с месяц Алену не видел. Дома ее тоже не оказалось. Уехала к родителям? Их беспокоить не хотелось, Виктор Иванович перенес инфаркт не так давно, поэтому он попросил Сергея аккуратно выяснить, как обстоят дела.

   А со слов Марии Алексеевны они обстояли так:  Алена улетела в Тунис и нашла там подработку. Пишет смс-ки.

    От полученной информации Феликс словно постарел лет на сто. Он почувствовал себя таким немощным, что казалось, даже мыслительный процесс лишал последних сил. Алена попала в какую-то беду– это совершенно очевидно. И если бы не его ярцевское (а это практически ослиное) упрямство, Алена была бы с ним. Ну что стоило просто поговорить, сказать о своих чувствах, узнать, что она думает?

        Он снова помчался к Жанне. На его звонок не было никакой реакции. Он позвонил еще раз с тем же результатом. Тогда он набрал ее номер на телефоне.

      - Да, Феликс, что случилось? – недовольным голосом произнесла она.

      - Открой дверь!

       - Я не дома.

     -Жанна, я позвоню в дежурку и скажу, поступил сигнал от соседей, что в квартире кого-то убивают. И твою дверь просто вынесут.

     - Входи.

      Феликс наметанным глазом заметил, что Жанна собирала чемодан. Из шкафа торчал не успевший спрятаться кусок платья. Ящик, в котором хранились драгоценности, не полностью задвинут, а роскошное покрывало не висит вертикально, а словно прикрывает предмет под кроватью, похожий на чемодан.

     Крепко взяв несостоявшуюся беглянку за руку, он тихо, но так что у Жанны мороз по коже побежал, произнес:

    - Рассказывай!

     Глаза Феликса превратились в сталь, и Жанне ничего не оставалось, как покаяться. Она, правда, пыталась разыграть сцену из «Трех мушкетеров», в которой Миледи кричит о том, что «не виноватая она», но Ярцев еще сильнее сжал ее руку.

    - Феликс, от ревности я потеряла голову. Я отправила ее в Тунис, чтобы там она устроила свою судьбу.

      - Еще одно слово в сторону от темы и я тебя ударю. И мой кодекс чести меня оправдает. Поверь, я никогда никого не подставлял, не подтасовывал факты, чем нажил массу врагов, но для тебя я сделаю исключение. Если ты сейчас же не расскажешь всей правды, я засажу тебя за решетку за торговлю наркотиками в особо крупных размерах. Статья 228.1 УК РФ. От пятнадцати до двадцати лет лишения свободы. Ты знаешь, возможность и очень сильное желание у меня есть. На шантажиста, по-моему, тогда подействовало. А если с Аленой что-нибудь случится, я тебя убью. И не вздумай уехать из страны. Я передам ориентировки в аэропорты и на вокзалы.

      И Жанне ничего не оставалось, как рассказать все. Влюбленный в нее Ярцев был благороден и романтичен, Ярцев, влюбленный в Алену, был непримирим и безжалостен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

 Глава 14.1     

        Вытряхнув из бывшей любовницы все, что было можно, Феликс позвонил Рогозину, с помощью которого нашли последнее звено в преступной цепочке. Сын солнечного Узбекистана Рашид Улугбеков больше известный как Бай, на которого выходили работорговцы, когда он размещал объявления о продаже молодых телочек в интернете на страничке по животноводству. Виртуальные продажи.

     Заикаясь от страха, он проблеял:

– На меня вышел некий Саид, я послал ему фото, получил деньги от фирмы, зарегистрированной в оффшоре, и договорились об условиях передачи товара и все. Больше я о нем не знаю ничего.

     Перетрусивший делец дрожал, как осиновый лист. Очевидно было, что он выдал все, что знал. На изучение всей его бухгалтерии потребовалась бы уйма времени. А его –то как раз и не было. Поэтому Феликс придумал другой план.

Перед вылетом в Тунис Феликс забронировал на месяц квартиру в Хаммамете. В отеле селиться нельзя, так как штаб там не сделаешь. Чем меньше людей его видит, тем лучше. Нельзя привлекать внимание, поэтому надеяться можно только на свои силы.

    Во-первых, официальное заявление о пропаже он подать не может, он ей не родственник, во-вторых, влиятельный и богатый человек везде может иметь своих людей. И не успеет Феликс задать пару вопросов, как Алену упрячут так, что и концов не найдешь.

    Одному тоже тяжело, значит, нужен помощник. Рогозин, конечно, может бросить все и прилететь, но он понадобится в Москве, чтобы руководить процессом сбора информации.

       Тимохин, молодой, совсем не похожий на сыщика, румяный, добродушный парень как нельзя лучше сойдет для роли беспардонного любопытного туриста. Пару недель в счет отпуска на ярцевском «ол-инклюзиве» скорей всего не будут для него в тягость. И Ярцев послал приглашение в приключение, заодно попросив забежать перед вылетом по одному адресу в Москве.

       Нужен был еще один человек. Милый старичок, владелец нескольких дорогих клиник, который не раз заявлял о своем желании вернуть долг Ярцеву. И хотя Феликсу всегда претило с кого бы то ни было требовать долги, в сложившейся ситуации помочь мог только он. Возможно, были и другие возможности спасти Алену, типа вооруженного захвата страны и экспроприации гаремов или организации пролетарской революции, опять же с роспуском гаремов, но в них виделись сыщику некоторые изъяны.

        Ицхака Моисеевича с женой и дочерью похитили бандиты с целью негуманного отнятия у него сети клиник. А Феликс спас их.

         За единоличное задержание опасных преступников и спасение людей Ярцев был награжден Орденом Мужества и пожизненной благодарностью Когенмана, который не забывал напоминать, что в любое время дня и ночи готов прийти на помощь.

     - Ицхак Моисеевич! Ярцев беспокоит. Извините ради Бога, но как говорят, если бы не крайняя нужда, я бы вас не потревожил.

    - Феликс Андреевич! Вы же знаете, все, что угодно для вас сделаю. Я не могу выполнить только одно.

      Ярцев удивился. В клятве старого еврея появился новый пункт? Интересно!

     -И на что же я не могу рассчитывать?

     - Сын мой! Я сделаю все, о чем бы вы не попросили. Единственное, в чем я откажу, это в руке моей Софочки.

      - Ицхак Моисеевич! За что такая немилость?- Феликса разбирал смех. В голосе Когенмана чувствовался явный подвох. - Чем же я хуже еврейских мальчиков?

     - В том-то и дело, что вы лучше всех еврейских мальчиков, надеюсь, кроме вас это никто не услышит, поэтому я не желаю вам несчастья.

     Звук был отличный, и Ярцев услышал, как обожаемая дочка Когенмана, несравненная Софочка, с характерной интонацией одесских евреев спросила:

     -Папа, я извиняюсь, как это прикажете понимать?!

      - Софочка, золотце мое. Я просто сказал Феликсу Андреевичу, что не бывать ему моим зятем. При всем уважении.

     - Папа, а шо вы у меня не поинтересовались на этот счет? Может-таки я и не против?! Вы что же это мое шчастье рушите прямо своими руками?!

    - Я знаю, что ты не против. Но деточка, съешь кого-нибудь другого.

      Феликса позабавила их перепалка.

     Софа была хорошо образованной, эрудированной девушкой, с нестандартным мышлением и неуемной энергией, с живым чувством юмора, острым языком и совершенной невосприимчивостью к чужому мнению. Но с учетом того, что была барышней не бедной, то подозревала, что все женихи ценят ее прежде всего за две квартиры, машины и три папиных клиники.

      А ей хотелось светлой и чистой любви, что было весьма странно при генетически обусловленном еврейском прагматизме.

      - Ицхак Моисеевич! Я в Тунисе, и мне жизненно необходима помощь специалиста вашего профиля и желательно уровня для увеличения шансов на успех. Вы могли бы кого-нибудь командировать ко мне? Я, разумеется, оплачу все расходы.

      - Феликс Андреевич! Вы намеренно хотели обидеть старика или по глупости вышло? А что было бы, если бы вы, увидев Руфину в беде, командировали просто кого-нибудь вашего профиля? Сколько лет бы уже вся наша семья на дне какого-нибудь водоема покоилась? Я прилечу сам.

       - Папа, шо это значит?! Как я вас отпущу?! Я тоже с вами полечу. Давно хотела в Тунис.

 И отобрав у отца трубку, сказала Ярцеву:

      - И не надо благодарности.

        Несмотря на переживании по поводу Алены, общение с его «второй» семьей доставило удовольствие. Какие же они замечательные!

      - Поблагодарю потом, - ответил Ярцев, справедливо полагая, что женщина в их команде, да тем более такая пробивная, как Софа, возможно, будет еще одним козырем в этой игре.

Глава 14.2

       В последних сборах Софа забыла, что не успела оформить кое-какие бумаги. Она ехала и размышляла о превратностях судьбы. Только она размечталась, что марш Мендельсона уже скоро исполнят в ее честь, как все закончилось. Виталик никогда не нравился папе, он говорил, что это просто поц, которому важны деньги больше, чем женитьба. Но Софе перечить он не хотел. Если она считает, что хочет замуж, значит, так тому быть.

     И вот на одной вечеринке она застукала своего Виталика в тот момент, когда он целовался с какой-то крашеной мартышкой. Он пытался что-то объяснить, но Софа действовала под влиянием минуты. Залепила ему пощечину и уехала. Дома, остыв и поразмыслив, пришла к выводу, что мужчину нельзя оставлять одного и заниматься своими делами, что эта рыжая сама на него вешалась, что супружество – это нелегкий труд.

      И Софа уже готова была простить «легкую шалость», но Виталик посчитал себя обиженным и не спешил просить прощения. Поэтому увидев его возле киоска на другой стороне улицы, девушка кое-как припарковала машину - развернуться здесь ей бы не удалось – и ринулась в подземный переход. Ей нужно было с ним поговорить во что бы то ни стало и расставить точки над i

      Она уже собралась на крейсерской скорости под землей проскочить на другую сторону улицы, как кто-то резко дернул ее за ногу. Она едва не упала, и тут только поняла, что это каблук ее туфельки прочно застрял в водосточной решетке. Пытаясь сохранить баланс, она опустила вторую ногу и снова угодила в капкан.

     Спустившиеся в переход, очевидно, покрышевать нищего, два здоровых лба начали зубоскалить. С трудом удерживая равновесие, она чуть не плакала от досады и унижения.

   - Мужики называется, только и способны, что ржать, как кони! Нашли веселье! Нет бы, девушке помочь! - гневно отчитала весельчаков Софа. Она хотела уже вынуть ноги из туфель и попытаться освободить каблуки, но тогда пришлось бы стоять босиком на заплеванном, мокром и грязном бетоне. Как можно было оказаться в такой глупой ситуации!

    - Девушка! Держитесь за меня. Сейчас я вам помогу. Приподнимите ногу.

      Софа обрадовалась нежданной помощи. Она схватилась за плечи присевшего на корточки парня. Сейчас положение было не менее комичным, чем минутой ранее, но проблема решалась на глазах. Лбы сконфуженно примолкли, поняв как просто стать рыцарем, спасающим даму, получить благодарность и подняться в собственных глазах, даже зауважать себя. Достаточно просто кому-то помочь!

      Молодой человек вытащил один каблук, затем второй, и освобожденная Софа, наконец, взглянула на своего спасителя. Обыкновенный молодой человек с добрыми голубыми глазами, взгляд которых говорил о нравственной чистоте и порядочности хозяина. Одного из немногих, кого называют настоящими мужчинами. Не Виталиками, которые вешают на уши килограммами макаронные изделия, заставляют ревновать, обманывают. А этот парень именно настоящий, она была уверена.

       Смущенно поблагодарив спасителя, Софа совершенно забыла, куда шла. И как глупа сразу ей показалась идея реанимирования бьющихся в смертельной агонии отношений с Виталиком! Как нелепо бы она сейчас выглядела, пытаясь вернуть изменника, не застрянь каблук в решетке!

      Получается, голубоглазый парень спас ее дважды. Как ей хотелось, чтобы он задержался, поговорить с ним…Но, скромно улыбнувшись в ответ на ее благодарность, он заспешил по своим делам.

Глава 15

      Разработанный план спасения Алены включал в себя несколько этапов.

      Сначала нужно было раздобыть сведения о всех богатеях, имевших гаремы. Затем отобрать тех, кто замечен был в каких-нибудь противоправных деяниях, кому нарушать законы не мешало чувство совести.

     Эту информацию ему передали уже ребята из Интерпола, с которыми ему не раз пришлось работать вместе. Дополнил Стасик Сажин, знаменитый хакер, который взломал базу ФСБ, и только своеобразное взятие на поруки Рогозиным помогло ему избежать жестокой расправы.

      Затем предстояла рутинная работа. Нужно было установить контакты с людьми каждого из списка подозреваемых, выяснить, не у их ли хозяина находится похищенная девушка.

      Само собой разумеется, что такую информацию, учитывая менталитет жителей Востока, в здравом уме и трезвой памяти никто не выдаст, даже при угрозе самого грубого физического воздействия.

     Вот на этом этапе и необходима была помощь чудесного старичка. Ицхак Моисеевич был владельцем не простых клиник. Его заведения занимались, и весьма успешно, лечением алкоголиков и наркоманов, используя как новейшие медицинские технологии, так и силу внушения, то есть гипноз. И в этом деле Когенману не было равных. Его услугами пользовались даже спецслужбы в особо сложных случаях. И что было очень важно, он одно время практиковал во Франции.

          А без знания французского, который был вторым языком в Тунисе, (если только не владеешь особым «тунисским» арабским) «языка» не достать. Вернее, достать несложно, а разговорить будет невозможно. Да и обставить этот диалог нужно так, чтобы никто о нем не вспомнил и не поднял шума.

⃰   ⃰   ⃰

     Ярцев поручил Сергею встретить Когенмана с дочерью в аэропорту. А у того второй день не выходила из головы девушка, которую он освободил из подземного капкана.

      Он всегда побаивался таких. Яркая, громкая, с выдающимися формами. Просто ураган в юбке, способный подчинить себе все и вся. Но увидев, как этот ураган попал в переделку, Сергей понял, что часто эта показная бравурность лишь прикрывает беззащитное сердце. И как ему захотелось приласкать, наговорить нежных слов, чтобы еще раз увидеть то смущение и растерянность, с которыми она благодарила за освобождение. Но возвращаясь к тому, с чего начал свои размышления Сергей, нужно сказать: он побаивался таких.

       Долго стоять в аэропорту с табличкой «Когенман» Сергею не пришлось. Но, наверно, лучше было бы ему постоять дольше, чтобы утомиться от ожидания и не так остро среагировать на появление тех, кого нужно было встретить. Он потерял дар речи.

      - Молодой человек! Если в этом аэропорту есть другие Когенманы, а мы вам чем-то не нравимся, то мы-таки можем ехать к Феликсу Андреевичу на такси,- вывел его из явного замешательства Ицхак Моисеевич.

    - Нет, что вы, извините, задумался. Другие Когенманы мне не нужны.

      И про себя добавил: «Девушка точно другая не нужна». Невероятно, но это была та самая яркая красотка, о которой он все время думал. И которая была потрясена не меньше Сергея столь неожиданной встречей. В Москве встретить второй раз в жизни человека маловероятно, на курортах Туниса– невозможно, а оказаться в Тунисе и в близком знакомстве с Ярцевым – вообще фантастично.

     По искреннему изумлению в глазах молодых людей Ицхак Моисеевич понял, что какой-то важный момент в жизни дочери он пропустил, поэтому поспешил прояснить для себя ситуацию:

      - Есть какая-то важная причина, по которой молодой человек нам не представится?

      - Сергей, на данный момент доверенное лицо Феликса Андреевича.

       - София, но все зовут меня Софа, - протянув руку, произнесла девушка.

       - Так вы –таки были незнакомы? А то я подумал, что один из вас задолжал другому крупную сумму денег и скрылся, - в свойственной ему манере подытожил результат встречи Когенман. - Тогда я не вижу поводов, чтобы уже не поехать к Ярцеву.

⃰   ⃰   ⃰

      Изначально Софа не представляла, какую роль она будет играть в расследовании. Возможно, Феликс планировал поручить ей дело хозяйственное, организовать быт. Но увидев Сергея, она решительно заявила о своем вхождении в состав оперативной группы. Причем заняла в ней центральное место.

      Надев ультракороткие шорты и откровенную майку, напялив очки и рыжий парик, она легким движением руки (иногда хватало и движения бедра) она останавливала машины, выезжавшие из домов, помеченных в «списке Ярцева». Задав невинный вопрос и лишив водителя возможности соображать видом роскошного бюста, она пшикала баллончиком ему в лицо и передавала тепленького в руки мужчин.

       Тимохин быстренько садился за руль, и они отправлялись в укромное место. Там пленником занимался Когенман. Введя его в транс, Ицхак Моисеевич выяснял, не появлялась ли в последнее время у хозяина девушка с фотографии, что он знает о других владельцах гаремов, и напоследок давал установку все забыть. Затем использованного «языка» возвращали на его путь следования, чтобы ничто не заставило задуматься, где он пробыл пару часов.

     Если появлялась из ворот женщина, ей также заговаривала зубы Софа, представляясь туристкой, а мужчины грузили в машину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 15.1

     Время уходило, в списке, переданном Ярцеву, оставалось два имени. Но почему –то прислуга из нужных домов не выходила и не выезжала по одиночке.

      И тогда Софа решила показать, наконец, что может не только сразить внешним видом, но и провернуть хитроумный план.

       Переодетый в национальную одежду арабов и загримированный как для съемок в Голливуде, Тимохин сидел за рулем арендованного «мерседеса». Софа в хиджабе нажала на кнопку звонка. Вышедший охранник невежливо поинтересовался, что ей нужно.

      На что Софа ответила, как положено женщине, привыкшей властвовать.

      - Это тебе что нужно будет делать, когда хозяин выгонит тебя в три шеи. Почему я должна стоять у ворот и как нищенка, ждать, пока ленивые бездельники соизволят открыть! Или рассказать господину Махмуду, как исполняются его приказы?!

     - Мы не получали никакого приказа, - явно смутившись под натиском разгневанной фурии, ответил охранник.

     - Неудивительно, вчера господин оправил с курьером пакет с инструкциями. Наверно, вы спали, когда он приехал, а тот подождал- подождал и уехал. Как я теперь буду справляться с поручением господина?! Вот олухи!

      И оттеснив мощным бюстом растерявшегося секьюрити, прошла на территорию.

       - Господин хочет устроить большой праздник, и часть этого праздника – конкурс «Самая - самая». Мне нужны все девушки, но только по одной, я должна снять мерки. И записать, у кого самый большой бюст, у кого самая тонкая талия, маленькая ножка, ушки и так далее. В общем, чтобы каждая оказалась победительницей в какой-нибудь номинации. Что ты вытаращил глаза, остолоп! Ты хоть грамотный?! А то я слова употребляю, которые тебе кажутся ругательствами.

     Снова придавив своим авторитетом стражей, Софа принялась за дело. Измеряя девушек, она ненавязчиво интересовалась их жизнью, все ли девушки господина живут в этом доме, нет ли еще «филиалов » гарема.

     И ей удалось узнать, что будущие наложницы сначала попадают в «приемник - распределитель». И если они охотно принимают правила, то переселяются сюда. В этом огромном владении у каждой есть своя комната, возможность заниматься чем угодно, иметь хобби - вязать, шить, рисовать. Единственная обязанность – ухаживать за собой, чтобы нравиться хозяину. И если девушка всегда его радует, то через несколько лет он может ее выдать замуж за обеспеченного человека. Или она может стать женой самого господина, каждая наивно надеется на это.

     И тут же рассказали, что есть такие, которые не понимают, какая удача им выпала, тогда они живут в отдельном владении на выезде из города, пока не научатся себя правильно вести.

     Внутренне ликуя, что удалось раздобыть стоящую информацию, Софа, обругав еще раз напоследок охранников, величественно удалилась.

Глава 16

       Не находя себе места от тревоги за Алену, Ярцев тем не менее ловил себя на странных мыслях, от которых самому становилось страшно. Причем за себя и свою адекватность. В том, что его любимая попала в гарем, он находил плюс: она снова будет в нем нуждаться. Как тогда, когда не могла ходить. Ее нужно будет охранять, «оттаивать». Стресс, перенесенный ею, отдалит ее от мира, и тогда она будет принадлежать только ему. Он перестанет бояться, что она его бросит. И тут же, содрогнувшись от собственных рассуждений, испугался: в своем ли он уме?! Если бы какой-нибудь «друг» ему такое сказал, он, даже на секунду не засомневавшись, просто рефлекторно дал бы в морду. Но себе дать в морду трудно.

        Он никогда не позволит себе ни словом, ни намеком упомянуть о том, что с ней случилось. Приложит все усилия, чтобы Алена забыла произошедшее, будет оберегать ее и сделает все, чтобы она была счастлива. Потому что они предназначены друг другу, и беда у них одна.

      В то же время его мужская, собственническая часть бунтовала. Кровь ударяла в голову при мысли о том, что ее могут там насиловать. Страдает не только она, его мужское достоинство, его честь растоптаны, раздавлены. И все потому, что не сказал вовремя нужные слова, носился со своим самолюбием, как дурак с писаной торбой.

      Бессознательно он сжимал и разжимал кулаки, еле сдерживаясь, чтоб не расколотить их в хлам о стену. Так невыносимо было чувствовать свое бессилие. И опять, как после гибели родителей, в душе появился новый «подселенец»- чувство вины за Алену.

      Дурак, как есть дурак! Взрослый, опытный мужчина повел себя как прыщавый юноша – девственник, стыдящийся получить отказ. Нет бы, выяснить все, поговорить открыто. Сказать о своей любви. И даже если она в чем-то сомневалась, нужно было завоевать ее заново. Ведь не бывает случайностей, не бывает таких перехлестов судеб. И плевать на разницу в возрасте, которой он попытался прикрыться, чтобы сбежать от счастья в привычные серые будни.

       Вчерашний материалист и закоренелый циник сегодня благодаря чуду под названием Любовь верил в Высшие силы, Провидение. Как матерый следователь он не признавал совпадений, находя в каждой случайности логику и нить к разгадке, как влюбленный мужчина в случайности видел подтверждение воли Судьбы!

     Пытаясь разобраться в своих мыслях, он все глубже увязал в ненависти к себе. «Гениальный сыщик», альфа-самец, гроза преступного мира внутри себя видел настоящую помойку из страхов, комплексов и сомнений. С этим, наверно, пора к доктору. Но чтобы подполковник полиции пользовался услугами психотерапевта?! Да никогда! Тем более, что работе его тараканы никак не мешали. Даже наоборот.

     Судьба, лишив его близких людей, теперь его хранила. Наверно, решив хоть как-то оправдать его имя: Феликс – счастливый. Он выпутывался из таких переделок, что других бы на его месте уже давно похоронили. Там, где кто-то мог отступить, он шел напролом, потому что мог позволить себе рисковать, отвечал только сам за себя. У него не было семьи, не было уязвимых мест. Теперь он любит, а любящее сердце уязвимо.

      Пока в его жизни не было Алены, он жил в автоматическом режиме. Радость он получал от успешно завершенного дела. С друзьями в редкие спокойные дни играли в покер, потягивали коньяк, ездили в баню, на рыбалку. Правда, на рыбалке по большей части делали то же самое – потягивали коньяк, играли в покер. Ну и следили за удочками. Иногда устраивали пикники с приглашением дам. В общем, жизнь шла своим чередом. Без душевной боли и терзаний.

     Теперь эти терзания захлестывали, заставляли чувствовать не просто неуверенность, а страх. Он не смог защитить тех, кого любил, и не смог защититься от предательства той, которую когда-то любил. Сейчас он буквально умирал от страха за любимую девушку. Она сильная, своим мужеством и стойкостью она его поразила с момента знакомства. Но здесь у нее нет поддержки. Она должна быть в отчаянии, ведь глупышка наверняка думает, что та смс-ка о ее замужестве закрыла его сердце, что родители спокойны и никто о ней не беспокоится.

       А что, если она не выдержит этого испытания? От этой мысли холод просочился во все части тела. Как же дать знать ей, что он ее ищет, любит и не оставит в беде? Ему нужно только время. Он близко, и она должна это почувствовать. 

     Сохранилась ли та ментальная связь, которая была между ними? Связь крови, души и разума? Услышала же она его, когда лежала без сознания на операционном столе?! А ведь тогда они не знали друг о друге.

    «Аленка, любимая, держись. Несмотря ни на что! Ради нас, ради нашей любви! Я найду тебя».

     И тут же опять в голове пронеслись черные мысли. Как наказать преступников, посягнувших на их любовь?! Пистолет у него был, но тогда тюрьмы местной не миновать. И кто в таком случае защитит Алену? Он тут же горько усмехнулся, опять насыпав соли на свои душевные раны – защитил он ее от похищения?

     Подать заявление в полицию? Но не факт, что его будут рассматривать. Зная в целом отношение в стране к изнасилованиям, которые замалчиваются или, что еще хуже, считаются виной самой жертвы, Феликс тоже отверг этот вариант. Да и где гарантия, что полиция не сообщит об их местонахождении человеку, похитившему Алену. А тот не использует местный криминалитет, чтоб отвезти его в пустыню и закопать в песок, как черепашьи яйца. И тогда бедной девочке точно не выбраться.

    И кипя от гнева и злости, он все же должен был признать, что самый безопасный и единственно возможный вариант выбраться из страны – это по-тихому получить в консульстве разрешение на выезд, потому как паспорта при Алене точно не будет, и так же по-тихому улететь.

 Мысль о том, что он может не найти свою любимую, в голову ему даже и не приходила. Если его добровольные помощники не смогут дальше оказывать содействие, тогда он по песчинке просеет эту страну, но отыщет ее. В этом он не сомневался.

Глава 16.1 

       Доблестно добытая Софой информация давала очень большую надежду на то, что именно в этих владениях держат Алену.

       «Передержка», куда попадали изначально пленницы, представляла собой настоящую цитадель. Огромный, выложенный из камней, забор, из-за которого даже не видно двухэтажного дома, являлся серьезной преградой. Ворота и калитка открываются автоматически из дома, поэтому охранники к ним и не подходят. Так что самый примитивный прием – стукнуть по башке – к ним не применишь. На виду у всех перелезать через забор – вторжение в частную собственность и здравствуй тунисская тюрьма. Единственный и уже оправдавший себя способ – это крупнокалиберная зенитная установка по имени Софа. Только теперь в прикиде честного тунисца рядом с ней будет Ярцев, умеющий поговорить «за жизнь» даже с теми, кто к этому не расположен.

     Софа в хиджабе начала колотить в калитку, привлекая к себе внимание, а Ярцев сидел в машине. Но как только показался охранник, Феликс пулей подскочил к нему и скрутил в два счета. Молниеносно во двор втянулись и Тимохин с Когенманом, второго защитника крепости тоже успокоили. Осталось при выходе им накостылять за удержание пленницы, или(об этом Ярцев не хотел думать) принести свои извинения и быстренько скрыться, если Алены тут не окажется.

      Не дожидаясь, пока Ицхак Моисеевич развяжет языки охранникам, Феликс ринулся в комнаты, осматривая одну за другой. Они были пусты. Отчаяние уже готово было схватить его за горло, потому что осталась только одна. С замирающим от волнения сердцем он открыл дверь. Однако и там Алены, как он до последней секунды надеялся, не было.

      В кресле, свернувшегося клубочком, как бездомный котенок, он увидел какого-то стриженого под ноль подростка, который даже не обернулся на звук открываемой двери. « Вообще-то содомия в этих странах наказуема. Где же Алена?! Здесь только этот «крепыш бухенвальдский», - с безысходностью подумал он.- Опять мимо. А время уходит. Значит, нужно рыть дальше. А что же делать с этим бедолагой?! Судя по виду, он здесь не по своей воле. Не бросать же в беде?! Отвезем в посольство или в полицию подкинем, а там пусть думают».

     - Эй, подкидыш! Ты отсюда выбраться хочешь? – негромко, опасаясь испугать несчастного человечка, обратил на себя внимание Феликс. И тут же осекся. Медленно подросток поднял голову и посмотрел на него глазами Алены, полными отчаяния и боли. Сердце подпрыгнуло вверх от радости и тут же рванулось вниз, сжавшись от переживаний за любимую девушку. Он кинулся к ней, не веря своим глазам, опустился на колени, судорожно обхватил ее ноги и с тревогой спросил:

      - Девочка моя! Что с тобой случилось?

      Алена, уже потерявшая счет часам и дням, даже не могла обрадоваться. Она решила, что от голода у нее начались галлюцинации. Поэтому только протянула робко руку и потрогала его голову, опасаясь, что от прикосновения он исчезнет. Но он не исчез, а наоборот взял ее на руки, внутренне содрогаясь от страха. «Что же с ней тут сделали?!» Хотя ее измученное личико, огромные глаза с синими кругами под ними и особенно полное отсутствие волос и без слов красноречиво говорили, что произошло что-то ужасное.

      Алена прижалась к нему и тихонько, все еще не веря в происходящее, прошептала: «Ты меня нашел. Забери меня отсюда!» И столько страдания прозвучало в этих словах, что мужественный сыщик, много повидавший на своем веку, почувствовал, как к горлу предательски подступил горячий ком.

      «Это из-за меня! Как же загладить эту вину?!» - мысли вихрем проносились в его голове. Поглаживая еле наметившуюся щетинку, робко показавшуюся на месте роскошной гривы, Феликс понял, что значат слова «Болит сердце за кого-то». Оно сжималось и не давало полностью выдохнуть, как будто костлявая рука смерти зажала его в кулак и периодически вонзала в него острые когти.

     - Девочка моя! Что бы здесь ни случилось, клянусь, я никогда не задам тебе ни одного вопроса. Мы забудем это, как страшный сон. Ты должна знать одно – я люблю тебя и никогда не оставлю. Слышишь меня?!

      Алена хотела успокоить любимого, сказать, что самого ужасного не случилось и она сможет все пережить. Она только успела прошептать : «Да», как силы оставили ее. Сознание не справилось с потрясением и временно покинуло.

      Феликс, неся невесомую ношу, поспешил покинуть эту резиденцию.

Глава 16.2

       Приехав на квартиру, он лихорадочно стал соображать, как вернуть этому изможденному котенку прежний цветущий вид, или хотя бы просто здоровый. Алена была настолько исхудавшей, что казалось, косточки просвечивали сквозь кожу. Ее руки, доверчиво обвивавшие его шею, казались прозрачными. Феликс боялся даже прикасаться к ней, опасаясь, что может что-нибудь повредить.

      Он знал, чем опасно сознательное голодание – у человека вырабатывается отвращение к пище, нарушается вся жизнедеятельность организма. А доктора, их умного, знающего ответы на все вопросы Пирогова, здесь нет. Конечно, в скайпе он проконсультирует, но показывать пациентку Феликс опасался.

        Отсутствие доктора с лихвой окупилось присутствием Софы. Увидев, кого он принес в дом, девушка всплеснула руками и запричитала:

       - Феликс Андреевич, сукин вы сын! До чего ж довела девушку любовь к вам! Я сильно сомневаюсь, что изначально она была таким заморышем, когда только повстречалась с вами.

       - Софа, мне самому страшно, давай думать, как ее оживлять.

    - Как! Диетическое питание и маленькими порциями, - Софа все взяла в свои руки. Купленные йогурты, творожок она по ложечке запихивала в Алену, приговаривая:

       - За маму, за папу! За Софу. Это я. Я буду твоей подругой, потому что тебе нужны друзья. Что ж ты глупышка, ни с кем не посоветовалась?! Полетела в пасть к дьяволу! За безответственного мальчика Феликса. Он исправится.

      Алена, немного пришедшая в себя, благодарно улыбалась. Действительно, ей не с кем было даже поделиться. Ни радостью, ни горестью. А Софа была такой чудесной! Она бросила все свои дела, чтобы помочь Феликсу. От нее веяло неуемной энергией, и в тоже время она вселяла спокойствие. Хотя тут Алена улыбнулась. Пресловутая еврейская практичность – и здесь нашла подтверждение. Абсолютно бескорыстный порыв принес великолепный бонус – она познакомилась с Сергеем. И теперь оба счастливы.

      Алена была рада за Сергея. Он долго вздыхал по ней, но всегда понимал, что ничего между ними не будет. А Софа взяла его в оборот. И по всему видно, что если эта девушка решила кого-то сделать счастливым, ничто его уже не спасет.

      Феликс все время сидел рядом, наблюдая как за священнодействием, за процессом кормления. Он хотел было взять это в свои руки, но Софа решительно воспротивилась.

      - Феликс Андреевич! Вы сроду ни за кем не ухаживали. Этого бедного цыпленка нужно с материнской заботой откармливать.

      Феликс попытался возразить:

    - Софа, ты забыла, что у меня есть пес, которого, кстати, я раненого подобрал и выходил.

     - Ой, я вас умоляю! Айболит в погонах! Эта бедная собака, наверно, еще и вам еду готовит, только никому не жалуется. И не сравнивайте псину и живую бедную девочку. Тут ласка нужна, умение убеждать.

      И Феликс смирился, все равно недоумевая, почему это он не сможет позаботиться должным образом.

      А пожилой еврей прекрасно понимал яростное нежелание дочери выпускать бразды правления этой маленькой компанией из своих рук. Нет, она, несомненно, была искренней в своем порыве позаботиться о девушке. Но больше всего она хотела произвести впечатление на Сергея, показать, какая она хорошая и заботливая хозяйка. Поэтому, засобиравшись в Москву, Когенман оставлял дочь до полного завершения дела, официально на случай, вдруг в посольстве потребуются свидетели, подтверждающие личность Алены, а неофициально – для устройства ее личной жизни.

      И прощаясь, наедине сказал Ярцеву совершенно серьезно:

    - Ну вот, Феликс Андреевич! Я вознес было хвалу небесам за то, что мне удалось, наконец, отблагодарить вас за спасение, так сказать вернуть долг. Но, видно, вам суждено быть пожизненным моим кредитором.

     -Что вы, Ицхак Моисеевич! За что это вы снова в должники записались?! – изумленно спросил Ярцев.

    - Как за что? За шчастье моей драгоценной дочери. Таки если бы не ваша просьба, моя девочка и не пересеклась бы с этим прекрасным молодым человеком. Ведь больше никому не под силу выдержать этот торнадо в юбке. Вы же меня понимаете?!

      Ярцев его прекрасно понимал.

    На прощание они крепко обнялись. Софа с Сергеем поехали провожать Когенмана в аэропорт, а Феликс, наконец, получил возможность побыть наедине с любимой девушкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

 Усадив девушку себе на колени, он тихонько поцеловал ее макушку, глаза, на мгновение нежно приник к ее губам, опасаясь, что она сейчас испуганно отпрянет. Но Алена доверчиво уткнулась в его шею, легонько поцеловав ее в ответ на ласки. В кольце его надежных, сильных рук она таяла от счастья, доставшегося такой высокой ценой. Не случись эта беда, они до сих пор бы сдержанно говорили друг другу банальности, умирая от желания броситься в объятия, зацеловать любимые губы.

      - Я хочу на свежий воздух. Хочу на море.

     Алене не терпелось пожаловаться Феликсу, что ее даже во двор не выпускали, рассказать, как ей было плохо, страшно, как ради него она сопротивлялась. Как ей приснился сон, в котором любимый говорил с ней, дал немного сил.

      Но она хорошо помнила, что он поклялся ни словом, ни намеком не вспоминать о том, что произошло. Он, наверно, думает, что ее там истязали, и не хочет травмировать воспоминаниями. Она и сама бы хотела забыть.    

      Вспомнив чужие жадные губы и безжалостные, с черными волосами, руки на своей груди, она невольно вздрогнула.

      Феликс встревоженно посмотрел на нее:

      - Что случилось?

      - Ничего. Все в порядке, - ответила девушка, нежно погладив его по щеке.

       Но мужчину не отпускало чувство щемящей тревоги. Он еще крепче прижал к себе своего милого хрупкого цыпленка. Никогда он не испытывал такого панического страха потери. Сейчас этот страх просто захлестывал его. Вот это одна из граней любви. Страх потерять. А учитывая, что Феликс и так фактически еще не мог назвать Алену своей, то это состояние только усиливалось.

      - Пока мы не получили разрешение на выезд, я боюсь тебя за порог пускать. Тем более, прости, но внешность у тебя сейчас очень приметная. Вечером наденешь маскарадный костюм Софы, в котором она способна была конкурировать с Матой Хари, и посидишь на балконе. А завтра купим очки, косынку и поедем купаться.  Я вообще всего теперь боюсь.  Алена, хоть это и не лучший момент, но я боюсь, чтоб с тобой еще какая беда не приключилась. И я во всем виноват. Мы должны пожениться. И чем раньше, тем лучше.

     Алена застыла. Губы ее почти по-детски скривились, и едва удерживая слезы, она выдохнула:

     - Ах вот как! Так вы, Феликс Андреевич, собираетесь жениться из-за чувства вины?!

    Ее огромные, переполненные горькой обидой глаза вывернули душу Ярцева наизнанку.

    Как рыба, выброшенная на берег, он хватал ртом воздух и от потрясения не мог вымолвить ни слова.

    Девушка заерзала, собираясь высвободиться из его объятий, но тут Феликс, не включая мозг( как мог, тот уже навредил своей рациональностью) дал волю чувствам. Он приник к ее губам так страстно,  как одинокий путник, умирающий от жажды и палящего солнца, приникает к роднику. Он пьет и не может оторваться. Он еще не верит, что спасен, что эту сладкую прохладу никто у него не отнимет. Он Благодарит небеса за это счастье, и сделав первые утоляющие глотки, начинает смаковать, наслаждаться. Так и Феликс, завладев губами любимой, осязал их нежною податливость, мягкость и покорность. Этот поцелуй понятней всяких слов  давал ответы на все вопросы,  этот безмолвный диалогутверждал торжество любви. Любви, от которой в теле полыхает огонь, когда каждая клеточка готова взорваться от наслаждения.

       Пытавшаяся было вырваться, Алена обмякла, обвила нежно руками шею своего мужчины и полностью отдалась в его власть.

     На мгновение оторвавшись от губ, задыхаясь от настигшего сумасшествия, Феликс вопросительно взглянул в потемневшие глаза Алены, чтобы удостовериться, что это не мираж.

    "Да", - увидел он в них. То, о чем он грезил, потом не смел мечтать, сейчас стало реальным. Снова приникнув к губам девушки, он нежно провел ладонью по шее, огладил плечо, и с замирающим сердцем охватил маленькую упругую грудь, очертил набухший сосок. Алена выгнулась от медленно растекающегося по телу наслаждения и едва слышно простонала.

    От этого звука Феликс уже готов был, как неандерталец, схватить свою добычу и утащить в пещеру, то есть на кровать, но скрежет открываемого замка заставил его, как школьника, отдернуть руку, поправить маечку на любимой и усмиряя рвущееся на клочки дыхание, оторваться от ее губ.

  Сергей и Софа, слишком хорошо воспитанные, чтобы не ляпнуть банальное: "А чо это вы тут делаете?" перекинулись понимающими взглядами.

   Ярцев,  заметно раздосадованный, надел личину строгого главнокомандующего и суровым тоном, чтоб кто чего не подумал, отчеканил.

   - Молодые люди! Мы приглашаем вас на свадьбу, которая состоится тридцатого июня.

 Не только Софа с Сергееем, но и Алена с изумлением уставились на Феликса. Немой вопрос выглядел как "Вроде ничто не предвещало"...

И Ярцев поспешил внести ясность.

 - Я безумно люблю Алену. Раз она полетела на встречу ко мне, значит, и она меня любит. У Рогозина все схвачено в ЗАГСе, поэтому с датой проблем не будет. Месяц на подготовку. Платье, ресторан, птички, цветочки и прочая девчачья радость.

   Алена, покоренная поцелуем, уже отошла от своей обиды и сделала алаверды.

  - Спасибо, Феликс Андреевич, что поставили в известность. Во-первых, кроме экстравагантной стрижки, лечебного голодания и татуировки, со мной ничего страшного не произошло. Я залепила волосы жвачкой, чтоб предотвратить домогательства. И отказалась от пищи по этой же причине, - и Алена, задрав маечку, с вызовом продемонстрировала печать дьявола. - Получила наказание. Так что я вам не безропотный цыпленок, который сдастся без боя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ И Алена воинственно задрала подбородок.

   - И командовать будете у себя в отделении. А со мной нужно советоваться. О какой свадьбе через месяц выговорите, если мне не за что даже фату будет прицепить? Скотчем, что ль ее к лысой голове приматывать?

    Ярцев совершенно расплавился от радости и растерялся от неожиданности, поэтому  и смог только и выговорить:

    -  Ну, амазонка!

 И поднявшись с ней на руках, закрыв от свидетелей своей широкой спиной, предупредил следующую обвинительную речь жарким поцелуем.

Глава 17.1

     На следующий день, получив для Алены разрешение на выезд, они вчетвером отправились на море. Конец мая еще не предоставлял всех прелестей курортного сезона, но море хорошо в любое время года. Оно как живой организм своей величественностью, одним своим видом снимает тревоги и печали, а тем, кто рискнет искупаться в еще не прогревшейся воде – подарит огромный заряд бодрости.

       Бодрости и энергии как раз Алене катастрофически не хватало, поэтому она решительно полезла в воду. Естественно, оберегая ее, за ней последовал Феликс. Сергей, не желая показаться в глазах Софы слабаком, тоже изъявил желание купаться. Софа, очень любившая себя, никогда бы не стала подвергать свое холеное тело неприятному воздействию. Но, видя, как ее компания с визгом и смехом барахтаются в волнах, решила не отставать.

      Потом они долго стучали зубами, согреваясь в лучах солнышка и объятиях обретенных в этой солнечной стране половинок.

     Софа с Сергеем отправились бродить по побережью, а Феликс, притянув к себе Алену обрадовался еще одной возможности побыть с ней наедине.

     Трепетно, словно боясь, что она исчезнет, Феликс обнимал Алену. Как много месяцев назад, думая, что делает это незаметно, целовал ее макушку и не мог поверить, что, наконец, произошло то, чего он ждал так долго. Он вчера сказал ей о своей любви, поцеловал, и она не отстранилась, не взбрыкнула, как норовистая лошадка. Может потому что лишилась своего роскошного хвоста…(Сердце Феликса опять сдавила ноющая жалость при воспоминании о шелковистых волосах любимой, которые он мечтал перебирать, гладить, запускать в них руки и наслаждаться их восхитительной тяжестью). Но тут же эта жалость таяла от сознания того, что его малышке не пришлось испытать самого страшного.

      - Аленка, нам нужно много чего обсудить. Давай подумаем, как объяснить родителям твой необычный вид, иначе они поймут, что это все из-за меня и откажут мне от дома.

      - Ну, это не из-за тебя, а из-за Жанны,- мягко возразила девушка. Подняв глаза, она увидела, как заходили желваки на лице Феликса, как глаза мгновенно приобрели стальной оттенок, а рука, обнимавшая ее за талию, нервно вздрогнула.

     - Я ее уничтожу !- глухо сказал он, вкладывая в слова всю силу ненависти.

      Алена потянулась к его губам и подарила невесомый, как взмах крыла бабочки, поцелуй, и немного помолчав, сказала:

     - Не трогай ее! Мне ее жаль. Она просто несчастная женщина, которая не имеет жизненного ориентира, вот и творит, сама не ведая что, – и тихо добавила, - это очень больно – потерять тебя.

     Вся злость, только что полыхавшая в глазах Феликса исчезла, будто порыв ветра разогнал тучи, обнажив ясное небо. Он умиленно посмотрел на этого доброго ангела, который совсем не умеет строить планы мести и не хочет умножать зло. Но согласиться с ней сразу не мог.

     - Она прекрасно знала, что творила. Это был поистине дьявольский план, и она заслуживает наказания, - слова мужчины прозвучали достаточно жестко.

     - Не нужно. Я уверена, что она сама себя накажет. А у тебя руки будут чистыми, - возразила Алена. - Знаешь, мне очень нравится афоризм Конфуция "Сиди спокойно на берегу реки, и мимо проплывёт труп твоего врага" . Если человек множит зло, рано или поздно оно разорвет его. Или он сам попадет в ловушку.

    - Ты мой Конфуций в юбке..

      Прижав голову девушки к себе, Феликс опять подумал о счастье, которое ему подарила судьба. Теперь он ее ни за что не отпустит.  И Феликс, чтобы закрепить завоеванные позиции, совершенно не стесняясь редких загорающих пляжников, поцеловал ее совсем не по-братски, а так что обоим не хватило дыхания, пульс участился до невозможности, а в глазах заискрились звезды.

‍​

‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌

‍

Глава 18

    Алена мучилась угрызениями совести.

     Сейчас ей предстояло солгать родителям. Она знала о понятии «ложь во благо», но все равно, даже самая маленькая ложь, за которой может последовать разоблачение, была ей противна, так как лишала внутренней гармонии, состояния дзен, как говорят буддисты.

     Но она должна изложить достоверную версию ее худобы и отсутствия волос, иначе мама просто получит сердечный приступ, а папа и вправду обвинит Феликса. Потому что вмиг сопоставит одновременное ее отсутствие и отпуск Ярцева.

      Поэтому решив выбрать малое зло, она прямо из аэропорта, пока Феликс ободряюще держал ее за талию и заговорщически улыбался, позвонила маме.

      - Мама, я прилетела. Скоро буду дома. Только это…, - немного запнувшись, она продолжила. – Я расписывала дворец, и по неосторожности рабочий пролил с лесов на меня ведро краски. – Чувствуя, что сейчас голос начнет предательски дрожать, набрав в грудь воздуха, она резко выпалила. – Отмыться не удалось, и теперь я почти совсем без волос. И да, я немного отравилась этой краской, поэтому плохо ела, плюс жара. Так что я недалеко по параметрам от Твигги. А так все замечательно! Тунис великолепен! И я представлю вам будущего зятя.

      Алена услышала сдавленный вскрик, представила округлившиеся от ужаса глаза Марии Алексеевны и, чтобы закончить этот мучительный диалог, она скороговоркой произнесла:

     - Все мамочка, целую, люблю, к вечеру буду, - и, отсоединившись, выдохнула, - Фух, все. Я наполовину маленькая врушка.

      Феликс усмехнулся:

      - Вот Алена, я предупреждал, что со мной опасно. Видишь, уже и плохому научилась.

      Но в Алену словно вселился маленький озорной бесенок, поэтому она ответила лукаво:

    - Надеюсь, это не все, чему ты можешь научить?

     Феликс расплылся  в счастливой улыбке, и прижав свое сокровище к груди, прошептал жарко:

     - Еще многому научу обязательно!

    Он скользнул горячими губами по ушку, прикусил мочку, потянул на себя, словно смакуя. От жаркй ласки Алена почувствовала, что начинает плавиться, как шоколад на солнце. Безграничное счастье затопило ее. И она, вернув поцелуй, спросила:

      - У нас много -премного будет таких поцелуев?

      - И не только! - от многообещающего "И не только" у девушки закружилось голова. Алена выдохнула, и прижалась еще теснее к любимому мужчине...

Глава 19 Новое   

      Выслушав отчет Литовцева о прошедших неделях, Ярцев остался доволен. Картина складывалась достаточно благоприятная. В его отсутствие сыскное дело не покрылось паутиной и пылью, а функционировало достаточно хорошо. «Что значит отлаженный механизм!» - удовлетворенно подумал он. За последние полгода Росташковский РОВД вышел на первое место по раскрываемости преступлений и другим важным показателям. И благодаря этому факту Ярцева ждали в Москве на конференции с докладом.

       Поскольку дорога предстояла неблизкая, то выезжать нужно было очень рано. Поэтому Феликс так удивился, увидев на трассе полицейский уазик и машину ДПС. Что могло случиться, о чем ему бы не доложили? ДПС- ник махнул волшебной палочкой, и Ярцев остановил машину и вышел.

     - Что тут у вас случилось? – задал он вопрос.

     Ответ оказался более чем неожиданным. Его в бок ткнули электрошокером и потащили в уазик.

      Пытавшийся защитить хозяина Франт получил пулю. От боли он почти потерял сознание, но успел увидеть, что Феликса Андреевича перетащили от его «Лексуса» в полицейский уазик, который направился обратно в сторону города, а машина хозяина – в сторону Москвы.

        Немного придя в себя, пес первым делом подумал, что его любимый хозяин попал в серьезную переделку, радужных перспектив выхода из которой не предвиделось. И если он сейчас не доберется к «своим», хозяину не поздоровится.

      Стоп! А кто свои?! К кому он может обратиться со своим собачьим делом?! Сережа, который приносил вкусняшки из зоомагазина? Так он на учебе, у него сессия еще две недели. Кроме него никто не сообразит. Одна надежда на Алену Викторовну. К ней нужно доползти любой ценой.

      Пошатываясь, роняя капли крови, полицейский пес упрямо брел к городу.

      К дому Алены Викторовны нужно было добраться, минуя центральную улицу, т.е не привлекая излишнего внимания. Еле дотащившись до места назначения, Франт понял, что дорога сюда была только половиной задачи. Как попасть внутрь? Кругом забор! Собрав последние силы, он поплелся вдоль него в поисках какой-нибудь лазейки. Со стороны Селигера ограждение было сетчатым, сквозь него можно было видеть часть двора, но пролезть все равно не представлялось возможным.

       И вдруг, о чудо, он увидел Марью Алексеевну, которая вышла за зеленью на свои грядки.

       Франт призывно заскулил, залаял, местами срываясь на отчаянный вой.

        «Марья Алексеевна, миленькая, я же не бродяга, ну пожалуйста, посмотри на меня!»

      - А ну пошел, отсюда!

     Франт заскулил еще жалобней, но доброты на лице мамы Алены Викторовны он не увидел. А силы были на исходе. Вдруг на него свалилась безмятежно до того дремавшая на заборе хозяйская любимица, которая всегда его негостеприимно встречала. И хотя он, представитель аристократического семейства, по идейным соображениям никогда не гонялся за кошками, сейчас не мог не использовать этот шанс.

       Мертвой хваткой вцепился он ей в холку, и кошка, отчаянно пытаясь вырваться, включила свою сирену. Теперь Мария Алексеевна уже не могла проигнорировать инцидент, и, бросив сорванную петрушку, рванулась спасать свое сокровище.

      Только она выбежала за калитку, силы оставили спаниеля, а он оставил кошку, которая безумно кинулась на руки хозяйке.

     - Господи, да это же Феликса Андреевича пес! Франт!? – узнав, наконец, собаку, запричитала она и заполошенно побежала за Аленой.

     - Франтик, милый, что с тобой?! Где хозяин? - сердце Алены забилось в тревоге. - Мама, срочно вези беднягу в ветеринарку, а я в полицию. С Феликсом беда!

      Она вызвала такси и отправила мать, с бережно завернутым в полотенце спаниелем, в собачью лечебницу.

       Телефон Феликса не отвечал, хотя гудки шли. Не помня себя от волнения, Алена побежала в отдел и потребовала от дежурного организовать поиски Ярцева, который наверняка попал в беду.

       Дежурный ответил, что начальник ранним утром уехал в Москву.

      - Нет, он не уехал в Москву, он в беде, я это точно знаю, - голос Алены сорвался на крик.

      - Что за шум, а драки нету?! - с барственной ленивостью спросил подошедший зам Ярцева, Скворцов. Алене он всегда казался каким-то скользким, но сейчас было не до личной неприязни.

      - Феликс Андреевич попал в беду! Телефон не отвечает, а во Франта стреляли! Вы понимаете, что пес без хозяина и шагу не сделает, значит, Ярцев был с ним, а сейчас его нет. – Алена уже не могла сдерживать слезы.

     - Ну - ну, голубушка, Алена Викторовна, зачем же так расстраиваться! Франт, очевидно, убежал и нарвался на каких-нибудь догхантеров.

     От неожиданности Алена перестала плакать.

     - Да вы сами верите в то, что сказали? Франт – не дворняга, которая бегает сама по себе! Во-первых, повторюсь, один он никогда никуда не побежит, во – вторых, догхантеры не стреляют, а отравляют собак, и в-третьих, на нем дорогой ошейник, значит, стреляли, заведомо зная, что от хозяина можно ждать неприятностей, в-четвертых, значит, не местные, потому что местные все его знают, - горячо воскликнула она. И еще раз упрямо повторила:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- И без Феликса все равно он ни шагу не сделает.

    - Ну, значит сделал! А Феликс Андреевич в Москве, он мне звонил, сейчас, наверно, на совещании, поэтому и трубку не берет.

     Не зная, что и думать, Алена в растерянности побрела домой. Но каждый сделанный шаг отдавался гулким ударом в сердце: «Не –верь- не – верь- не -верь».

      Феликс жив, она в этом уверена, но что с ним? Она опять попыталась дозвониться. Результат был тем же.

      Не прошло и получаса после возвращения из полиции, как на телефоне Алены высветилось сообщение от Феликса: «Все в порядке, я занят». А тут приехала и мама с Франтом.

      - Ничего страшного, доктор вынул пулю, и я заставила его отправить ее на экспертизу. Франтик крови потерял много, а так ничего важного не задето.

       - Мама! Ну, ты у меня и детектив! А я, честно говоря, даже и не подумала об экспертизе! А как тебе удалось! Это же собака!

      - А я неофициально. Ты забыла, что эксперт у нас Павел Петрович, старый друг папы. Потом присоединим к делу.

     Мария Алексеевна еще в ветлечебнице купила «Royal Canin» и сейчас наполнила доверху миску собачьей радостью. Но пес, вопреки ожиданиям, даже не притронулся к лакомству. Хотя на отсутствие аппетита он никогда не жаловался. Мог по случаю забыть свои аристократические манеры и утащить, находясь в доме Сафроновых в гостях, у зазевавшейся кошки кусок отварной курицы.

       Вместо этого он жалобно скулил и, ковыляя на трех лапах, тянул Алену из дома. Она не знала, что и думать. Все было не так. Не мог Франт уйти от Феликса. Это раз. Догхантеры в их тихом уголке?! И еще один факт, ускользавший от разума. Алена села на диван и закрыв глаза, пыталась остановить хаотично снующие мысли. Что же было не так?!

       Ну, конечно, смс-ка!

      Как она сразу не сообразила?! Она вспомнила, как с ее номера и совершенно без ее участия было отправлено сообщение Феликсу, которое должно было раз и навсегда заставить его забыть о ее существовании. И сейчас с какой стати Феликс написал: «Все в порядке», если она не спрашивала: « Что с тобой»?! Он говорил, что едет в Москву, значит, был уверен, что повода волноваться у нее нет. К тому же она никогда не звонила ему в рабочее время. Следовательно, это он должен был спросить: «Что у тебя случилось?»

     Не понимая, что делать дальше, она снова побежала в полицию. Нужно позвонить в Москву, узнать, приехал Ярцев на конференцию или нет.

     Дежурный отлучился, и она, не сильно беспокоясь о нарушении установленного порядка посещения присутственных мест, метнулась к кабинету зама. Уже хотела влететь в приоткрытую дверь, как замерла, услышав, что Скворцов с кем-то беседует.

     - Да, Федора Кузьмича мне. Скворцов беспокоит. Организуйте, пожалуйста, пару цистерн с раствором. Только так, знаете, мимо кассы. Пока дело не сделается, афишировать не хочется. Вам только по секрету. Тесть решил бизнесом заняться, выкупил старую овощебазу. А там полы нужно залить в некоторых помещениях. Созвонимся, я на машине покажу, куда подвезти. Там просто со шланга в вентиляционные окна залить, а потом рабочие стяжку сделают. Все. Ладненько. Договорились. Ага. Хорошо. Под вечер.

      Не зная, что делать с полученной информацией, Алена поспешила покинуть здание, безотчетно полагая, что это имеет какое-то отношение к Феликсу.

      Дома ее с нетерпением ждал Франт. Бросившись в ноги, он снова начал тащить ее на улицу.

     - Мама, я на Кличен, нервы успокоить нужно.

       Алена заскочила на кухню, потому что подумала: на всякий случай можно и еды прихватить. Из холодильника достала кусок сыра, копченой колбасы и маленькую бутылочку минералки. Оглядела все вокруг и решила добавить к этому набору юного туриста еще и нож. Да, кусочек хлеба тоже не будет лишним. И еще спички, мало ли. Сборы заняли буквально пять минут, и Алена последовала за Франтом.

      Они довольно быстро двигались в сторону выезда из города. Попадавшиеся местами капли крови говорили о том, что они на правильном пути. Временами Алена брала на руки обессиленного пса, который, хотя и испытывал нравственные страдания от того, что Дама несет его на руках, понимал, что в нынешнем положении было не до соблюдения политесу. Он только изредка виновато поглядывал на Алену и робко старался лизнуть ее руки.

      На пересечении трассы с заброшенной проселочной дорогой Франт озлобленно тявкнул и начал требовать, чтоб его спустили с рук. Алена увидела большое пятно крови, а пес потащил ее в сторону Селигера.

     Алена, несмотря на довольно теплый день, похолодела. Там, действительно, находилась заброшенная овощебаза. И Франт тащил ее туда. Там Феликс!

      Здание было забытым абсолютно всеми. Даже вездесущие мальчишки ничего таинственного уже не видели в его подвалах. Тем более ходили слухи, что это место облюбовали змеи. Так что тишина, царившая вокруг, нарушалась только пением птиц и стрекотанием кузнечиков в траве.

      С колотящимся сердцем Алена размышляла, как лучше попасть внутрь, и как не лишиться сознания, если вдруг увидит клубок гадов. Франт стал обходить здание по периметру, обнюхивая. Алена за ним. Возле входа, закрытого на большой замок, Франт в тревоге поднял нос кверху и тревожно залаял. Но тишину ничто не нарушило больше. Тут силы его окончательно оставили, и он, улегшись возле двери, жалобно завыл.

Понимая, что с замком не справиться, Алена заметалась в поисках другого входа. Со стороны озера она обнаружила те самые вентиляционные окна, о которых говорил Скворцов. Они находились на уровне земли, поэтому девушке приходилось становиться на четвереньки, пытаясь рассмотреть, можно ли в них пролезть и что там за помещения. И вдруг она услышала слабый стон.

     - Феликс! - крикнула она, одновременно боясь и надеясь услышать его ответ. Ответом послужило какое-то невразумительное мычание. Тогда Алена просунулась в это отверстие и увидела лежащего на бетонном полу любимого мужчину. Руки были в наручниках, ноги связаны, а во рту кляп. Он пошевелился. Значит живой. Что делать? Солнце прошло половину своего дневного маршрута и теперь стало клониться к западу. И если она правильно все поняла, то еще немного и изуверский план Скворцова реализуется на ее глазах.

       Хотя, что значит «если»! Она все правильно поняла. Только одно помещение потребуется залить цементом, чтоб навеки похоронить придирчивого начальника полиции. Больше не раздумывая, Алена повернулась задом, и, удерживаясь руками за раму, спустила ноги вниз. До пола еще около полутора метров, но девушка бесстрашно разжала пальцы. Приземлилась она не очень удачно, чувствительно ударившись коленкой.

      И не обращая внимания на боль, она бросилась к лежащему Феликсу. Освободив рот от кляпа, девушка опустилась на колени перед ним и начала целовать глаза, виски, губы.

      - Ты живой! Живой!

      - Ну, если вы, Алена Викторовна, меня не сможете избавить от пут, то это состояние более чем временно. Если есть, чем освободить, то я буду очень признателен, в противном случае мы немедленно должны покинуть это здание. – За шутливо-строгим тоном читалась такая тревога за нее, что девушка расплакалась.

      - У меня есть нож! - всхлипывая, размазывая слезы по щекам, но, тем не менее, гордо ответила она.

     Растирая его затекшие, сбитые в кровь при падении руки, покрывая их горячими поцелуями, Алена с невероятной остротой поняла, что без этого мужчины ее жизнь невозможна. Выдержанный, как индеец, невероятно проницательный и такой же нелогично упрямый, мужественный и временами такой нежный, ироничный и обидчивый. Самый невероятный. Противоречивый.

      Мужчина, который перевернул ее жизнь. Любовь к нему помогла преодолеть недуг, превратила ее из учительницы рисования в талантливую художницу. Раньше ее картины были технически безупречны, но в них не было света, души, того, что отличает искусство от ремесла. Потому что не было света любви в ее душе.

      Феликс тихонько высвободил руки, кровообращение в которых уже восстановилось, и трепетно прижал к груди свою спасительницу, целуя ее волосы.

      Если нужно было бы найти вдохновляющий образ нежности для картины или музыкального произведения, лучшую модель подобрать было бы трудно. В это мгновение, казалось, две фигуры укрыты незримым покрывалом, источающим сияние любви.

       Возвращая в реальность влюбленных, на улице тявкнул Франт.

     - Давай выбираться, мой Бонд в юбке, - поцеловав мокрые глаза Алены, скомандовал Феликс.

     На их счастье, в углу были сложены деревянные поддоны, которые при наличии определенной сноровки можно было использовать как подобие лестницы.

    – Алена, сможешь удержать эту конструкцию, чтобы она не отъехала от стены? Я стану на нее и надеюсь, что дотянусь до окна, а потом вытащу тебя.

      Приближающаяся опасность заставляла действовать, не раздумывая. И вскоре они выбрались из бетонной ловушки и отойдя на безопасное расстояние, смогли обсудить сложившуюся ситуацию.

     - «Так вот он и умрет – один на белом свете, – ни крова над бесприютной головой, ни дружеской, участливой руки, которая утерла бы предсмертный пот с его холодеющего лба, ни любящего лица, которое с жалостью склонилось бы над ним в последний час», - счастливо улыбаясь, процитировал Феликс. А я уже примерял к себе эти слова Тома Сойера

     Он никак не мог поверить, что это Алена нашла и вытащила его из прескверной передряги.

     Выслушав ее рассказ о бетономешалке, призванной силами ада похоронить Великого сыщика, Ярцев нахмурился.

    - Алена, ты должна вернуться домой, а я куда-нибудь спрячусь. Они меня сбросили под окно, поэтому если туда не засовываться, то тела видно не должно быть. Тем более они уверены, что упаковали меня как положено, еще и швырнули бесчувственного головой вниз, так что по идее я уже и так труп – стукнуться башкой о бетонный пол - нешуточное дело.

      Слушая Феликса, Алена замирала от страха.

     - А как же ты не сломал себе шею?

     - От шокера я отключился на некоторое время, но быстро пришел в себя. Решил не подавать виду, потому что противостоять им в связанном состоянии не мог. А узнать что-либо полезное не помешало бы. Спасибо им, хоть руки в браслеты спереди одели. Я их и выставил, чтобы смягчить удар при падении. Если бы сзади зацепили, то ваша помощь мне бы уже не понадобилась. Понимаешь, я воскреснуть не могу сейчас, пока не пойму расклад сил. Идите с Франтом домой, а я где-нибудь на острове спрячусь.

      - Я тебя не оставлю, - решительно заявила Алена. - Тем более я боюсь.

 - Да, я не подумал. Если ты будешь идти отсюда, могут тебя увидеть, и чтобы не было лишнего шума, что-нибудь сделают. Неизвестно, что за армия выступила против меня. Скворцова ты уже взбудоражила. Телефон с собой? Позвони маме, скажи, что все в прядке, ночуешь у подружки. Да и Франта пусть приютит, с него хватит приключений. Ему нужно набраться сил.

     - Ты забыл, что у меня нет подруг.

     У Алены имелся свой вариант. Она часто проводила мастер-классы в социальном оздоровительном центре «Заря», иногда оставалась там, подменяя вожатых. Так что версии вполне приемлемая. Даже если кто-то начнет интересоваться, Мария Алексеевна, не умевшая врать, будет совершенно искренна.

     - Мама, я побуду в «Заре», у них тут организатор заболел, нужно выручить. Феликс в Москве, так что все хорошо. И смотри там за калиткой, я Франта с собой не взяла, встреть его, пожалуйста. Ему покой нужен.

     - Алена, дай мне телефон, нужно позвонить Рогозину, пусть пошерстит моих давних подупечных. (Ярцев так называл преступников, которых упек за решетку). Наверняка кто-то из них Скворцову аккомпанировал. Или наоборот, дирижировал. Нужно только доказательную базу собрать.

      Но не успел Феликс набрать нужный номер, как симпатичненький аппарат, жалобно пиликнув, оставил их без связи с цивилизованным миром.

      - Вот черт, как не вовремя! - с досадой ругнулся Феликс. – Дело тормозится.

      - Феликс, а как Скворцов на такое мог решиться?! Это же невероятно! Как в плохом боевике про ментов, где главному герою нельзя никому доверять.

     - Алена Викторовна! Который раз убеждаюсь, что жизнь покруче боевиков будет. Я с первых минут почувствовал, что в одном здании нам будет тесно. Он уже, образно выражаясь, выбирал в салоне для себя новое кресло в кабинет начальника, а тут такое золото свалилось, как я, отодвинув сладкие мечты о заветном портфеле. И второе, я сказал, чтоб он писал рапорт. Его племянник ограбил старушку, имело место и причинение побоев средней тяжести. А потом оказывается, что у этого тюленя Гнездилова материалы изъяли и дело замяли. Но один он все равно не решился бы меня убить. Давай-ка уходить отсюда побыстрей. Ночь переждем, а перед рассветом проберемся ко мне. Не боишься?!

     Вместо ответа Алена обняла его за шею и, глядя в глаза, твердо ответила:

    - Нет, мой генерал!

     - Черт, а все-таки очень хочется посмотреть, как меня будут хоронить, - задумчиво протянул Феликс.

      - Знаешь, давай лучше отойдем отсюда подальше, а когда все разрешится,  проведаем могилку, - озабоченно сказала Алена, вызвав у Феликса приступ смеха.

     - Алена Викторовна! Я всегда считал вас такой возвышенной барышней, а вы, оказывается, и черным юмором не гнушаетесь.

      - Феликс Андреевич! Это результат общения с вами, - старательно пряча улыбку, парировала девушка.

      - Я думаю, нужно попасть на остров, и желательно не на самый ближний к нам. А то вдруг заглянут в подвал, а меня там нет, огорчатся, начнут искать. А поиски на островах привлекут нежелательное внимание, поэтому, я думаю, там безопасней для нас. И придется нам с тобой какие-нибудь корешки собирать и всякую ботву жевать. А собаку этим не накормишь, - последнюю фразу он демонстративно адресовал Франту.

      Франт, поняв, что сейчас окончательно решается его дальнейшее местопребывание, настороженно поднял ухо.

      - Франт, иди к Алене домой, Мария Алексеевна тебя встретит,- ласково потрепав любимца, сказал Ярцев.

       Пес хотел было запротестовать, но с Хозяином пререкаться не посмел. И со скорбным видом, оглядываясь в надежде, что тот передумает, поковылял к городу.

Глава 20 Новое

      На берегу они нашли лодку, привязанную цепью. Очередной раз поблагодарив Алену за ножик, который она прихватила, Феликс открыл замок, удерживавший посудину около берега.

      - Алена, к своему стыду я не знаю, умеешь ли ты плавать…, - озадаченно произнес Феликс.

      - А ты что, досье на меня собираешь?

       - Нет, но вдруг это потенциальный «Титаник», и хотелось бы знать заранее, к чему быть готовым.

       - Я раньше плавала так, будто у меня не конечности, а хвост рыбий с плавниками, - Алена поспешила его успокоить. – А после аварии я уже боялась в воду окунаться. Да и не с кем – папу неудобно просить, а мама не смогла бы. Сейчас и проверим – не разучилась ли.

    - Ну, если один раз научился плавать, то уже невозможно разучиться, равно как и езде на велосипеде. Ты только не думай об этом. Если что – плыви, как рыбка или Русалочка. Я рядом.

     - Знаешь, а я себя с Русалочкой часто сравнивала. Она, как и я, не могла ходить и была очень несчастна. Она всем сердцем полюбила Принца, но не могла об этом сказать. И у него, как у тебя, тоже была другая, - у Алены невольно вырвались эти слова, и она теперь не знала, как выйти из неловкого положения. Она еще не хотела говорить о своей любви, пока отношения с Феликсом не станут более определенными, устоявшимися.

      - Если я правильно понял – ты меня любишь? – Феликс не поверил своим ушам.

      - Можно было, конечно, в более торжественной обстановке сообщить об этом. Но, по-моему, в романах так мужчины признаются в любви. Сама формулировка какая-то дурацкая. Признаться можно в чем-то постыдном, в преступлении, признаться в содеянном. Вот мне интересно, с чьего легкого пера этот литературный штамп обогатил лексикон всех влюбленных? – Алена пыталась перевести разговор из личного пространства в абстрактное философствование, то есть попросту заговаривала Феликсу зубы, чтобы отвлечь от темы.

      Но не тут-то было! Феликс слишком долго ждал возможности услышать от Алены эти слова, после которых назад возврата уже не будет. Он пару секунд потер глаза, будто отгоняя что-то мешающее видеть. Затем взял одной рукой обе ее ладошки и нежно, буквально по сантиметру, стал покрывать их поцелуями, а второй притянул девушку к себе за талию.

    - Я знаю, ты Алена – премудрая, но давай софистику оставим на потом. Я хочу услышать всего лишь три слова в любой последовательности: «Я тебя люблю!» - и Феликс требовательно посмотрел ей в глаза.

     Набрав в легкие воздуха, как перед прыжком в воду, Алена четко, чуть ли не по слогам, произнесла:

     - Я люблю тебя. Я тебя люблю. Люблю тебя я. Люблю я тебя. Тебя я люблю. С тех пор, как моя детская фантазия нарисовалась на пороге моего кабинета, я поняла, что мне больше никто не нужен. С самой первой минуты, как только взглянула в твои глаза. - Алена, наконец, высказала все то, что долгие месяцы жило в ее душе, то разгораясь в пламени надежды, то засыпаясь пеплом, как потухающий вулкан. Она так долго сомневалась, что когда-нибудь скажет эти слова. Сейчас хотелось их кричать, чтобы все слышали, как она счастлива.

       - То есть ты тогда уже любила меня? - изумленно спросил он. – А я думал, ты ко мне как к старшему брату относишься, считаешь своим другом. И я так боялся, что мои невинные ласки покажутся тебе домогательствами. До того момента, как я вконец потерял голову от прикосновений к тебе, я жил иллюзиями, что мы друзья, что между нами только духовная близость. Я был уверен, что физическая близость это просто потребность тела. Как пить, есть, дышать, гулять, спортом заниматься. Без чего-то дольше можем обходиться, без чего-то меньше. Без Жанны я мог обходиться сколько угодно, как верблюд в пустыне без еды и пищи.

        А когда я стащил с тебя мокрую одежду, все во мне просто перевернулось, я сорвался и дал волю своим желаниям. Я понял, что без тепла твоего тела, без губ и рук твоих, я обречен на ломку, которая сродни наркоманской.

      Алене казалось, что душа от счастья улетает куда-то далеко и высоко. Ее любимый сыщик, такой сдержанный и не растрачивающий слов, говорит о своих чувствах! И причем не в двух словах!

     - Мы, кажется, собирались спрятаться..,- счастливо улыбаясь, произнесла Алена и, потянулась к его губам. Нежно их коснувшись, заставила мужчину вздрогнуть и отпустить ее руки.

      Словно стряхивая наваждение, он чуть охрипшим голосом спросил:

     - Ты запомнила, на чем мы остановились? Если ты сейчас от меня не сбежишь, то за свое благоразумие я не ручаюсь.

     Алена не стала говорить, что давно ждала момента, когда этот эталон выдержки потеряет благоразумие. Она лишь лукаво улыбнулась. Месяцы отчуждения, редкие встречи, вымученные разговоры ни о чем – неужели все это позади?!

⃰⃰   ⃰   ⃰

       В кустах они нашли припрятанное весло и, не дожидаясь прибытия похоронной бетономешалки, поспешили попасть в более безопасное место.

      Преодолев большую половину расстояния между «материком» и спасительным островом, плавсредство вдруг начало подавать явные признаки «недомогания». Вода, ранее плескавшаяся на дне в безопасном количестве, вдруг стала прибывать, будто водная стихия решила испытать их на прочность. Алена принялась вычерпывать воду кружкой, валявшейся на корме, но ее усилия не могли тягаться со скоростью приближения катастрофы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍   «Ну вот, очередное подтверждение тому, что мысли материальны, подумала она. - Частенько человек что-нибудь в шутку озвучит, и оно, как самосбывающееся пророчество не замедлит воплотиться в жизнь! Посмеялись про «Титаник», называется!» Не зря говорят: «Думайте, прежде чем подумать!»

      Берег приближался, но надежды на то, что лодка к нему причалит, становилось все меньше. Капитан тонущего корабля принял решение сохранить личный состав в лице любимой девушки, а так же хоть чуть-чуть продлить пребывание несчастной посудины на этом свете.

     - Алена, сможешь с одной рукой доплыть, чтоб рюкзачок не замочить? Мы уже рядышком, аккуратненько спускайся за борт, чтобы наша шхуна не перевернулась. Неизвестно, какая здесь глубина. А я попробую подогнать ее как можно ближе к берегу.

     - Я надеюсь, как настоящий капитан, ты не собираешься затонуть вместе с с кораблем?! – за шуткой в голосе Алены проглядывало явное беспокойство.

      - Нет, я предпринимаю меры по сохранению этого «Титаника». В обратный путь не на плоту же нам отправляться?

      Феликс помог Алене выкарабкаться из лодки, затем сам спустился за борт и, уцепившись за корму, стал подталкивать утлое суденышко к берегу.

     Алена, выбравшись на сушу, с волнением следила за ним. Конечно, он сильный и мужественный, но утром получил по голове, потом ударился при падении…Вдруг какие внутренние повреждения?!

      Бросив рюкзак, она вошла в воду, насколько позволяла глубина, и как только лодка, буксируемая Феликсом, оказалась в зоне досягаемости, Алена ухватилась за нее. Вдвоем они вытащили прохудившуюся посудину и перевернули, чтобы она высохла. Ведь только после этого можно будет уже решать, как ее вернуть в строй.

      Справившись с нелегкой задачей, потерпевшие кораблекрушение в изнеможении растянулись на берегу. Отдышавшись, Феликс повернулся на бок и притянул за талию девушку к себе.

     - Вот мы и на необитаемом острове! Робинзонада начинается. Вы, Алена Викторовна, готовы стать моей Пятницей? – нежно погладив любимую по лицу, с веселыми искорками в глазах, спросил Феликс.

     «Конечно, готова! И не только Пятницей, но и Субботой, и Средой, и всеми остальными днями недели!» - очень хотелось девушке озвучить именно такие слова. Но этот ответ недвусмысленно показал бы Феликсу, что она собирается проводить с ним все время и жаждет выйти за него замуж. Хочет, конечно, хочет! Но нельзя ставить телегу впереди лошади, и говорить: «Да!» пока тебе ничего не предложили. Мужчина, и только мужчина должен делать предложение, иначе потом всю жизнь он будет жить с чувством, что его вынудили жениться. Поэтому она подавила в себе желание как-то притянуть это событие и, состроив уморительную рожицу, притворно осуждающим тоном сказала:

        - Стесняюсь заметить, что Пятница был мужчиной! Опять переходим на братские отношения?! А мне твои поцелуи доставляют намного большее удовольствие, чем мужественное рукопожатие, до которого ты планируешь сейчас свести наше общение…

      Каждое слово Алены, свидетельствующее о ее чувствах к нему, прорастало в его душе, которую он не раз сравнивал с выжженной пустыней, маленьким нежным росточком. И Феликс, не веря самому себе, представлял, какой оазис зазеленеет, когда их отношения укрепятся и они поженятся.

      - Ну, уж нет! И не надейтесь, - хотел он продолжить разговор в заданном ею шутливом тоне, но неожиданный спазм перехватил горло от мысли, что здесь они наконец-то вдвоем. И нужно быть последним идиотом, чтобы не закрепить связью тел, как говорят в новостях, «достигнутые в ходе мирных переговоров соглашения».

     Феликс счастливо улыбнулся и, склонившись над ней, поцеловал так жарко и страстно, что оба перестали чувствовать усталость, мокрую одежду, твердую землю.

      Остров был явно периодически обитаем. Пройдя вглубь около километра, они набрели на внутреннее озеро с чистейшей водой. Недалеко от берега нашелся и шалаш.

      Солнце еще грело немного, но высушить одежду уже явно было не способно. Да и ветерок был достаточно прохладным.

     - Алена, мы с тобой как взрослые знакомы уже один год, два месяца два дня и…,- выполнив несложные вычисления в уме, добавил, - и 5часов. Мы достаточно много времени проводили вместе, разговаривали о чем угодно, но только не о самом главном.

     «Многообещающее начало», - подумала девушка, а вслух произнесла:

     - Вот это точность!

     - Не перебивай, пожалуйста. Я тебя сразу предупреждал, что быть со мной опасно. И ты в этом убедилась уже. Я не хотел подвергать тебя малейшему риску. Но даже это не спасло тебя. В мокрой одежде мы не можем находиться, нужно снять ее и развести костер. И мне будет очень тяжело удержаться, - последние слова уже были сказаны приглушенным от волнения голосом.- Чтобы..,- слова, которые могли бы передать все то, что творилось в его душе, вылетели из головы. Судорожно сглотнув подступивший к горлу ком, он попытался оформить мысль.

      Во взгляде Алены читались и любопытство, и вопрос, и самое неприкрытое лукавство.

     Но Феликс сделал вид, что он суровый мужчина, которому подобает говорить: «Я все сказал». И оставил фразу открытой.

     Быстренько набрав хвороста, он развел огонь и снял с себя мокрую одежду, оставив трусы, как пояс целомудрия.

Когда-то он услышал фразу: «С чужой женщиной легко и свободно, а с любимой трудно». Действительно, ему сейчас было очень трудно. Как юноша, боящийся первой близости, он надеялся, что Алена оставит на себе часть белья и это отсрочит момент принятия решения, своего рода точки невозврата.

      Но Алена, понимая, что сейчас последует очередная серия мыльной оперы «Почему мы не можем быть вместе» сняла с себя все, с легким вызовом глядя на этого невозможного мужчину, который так боится быть счастливым. И шагнула к нему.

     - Феликс Андреевич! Я замерзла. Согрейте меня!

       Отступать было некуда. Сам себе не веря, Феликс понял, что его, казавшиеся несбыточными мечты о взаимной любви станут реальностью. Боясь спугнуть эту трепетную реальность, он прижал Алену к своей груди. Нежно и осторожно гладил ее спину, целовал волосы, затем приник к ее губам. Сначала легонько, трепетно, затем полностью захватив их в свою власть. Его язык исследовал новые территории, пробуждая в девушке острую необходимость поддержать этот диалог. Она страстно ответила на поцелуй. И то, что называют химией чувств, всколыхнуло все в этот момент.

      Каждый чувствовал, что голова кружилась, и в ней словно миллионы маленьких звездочек устраивали яркий хоровод, а по их телам синхронно проносились волны желания. Одна согрела жаром грудь, заставив сердце биться в учащенном ритме. Вторая захлестнула область солнечного сплетения, создав ощущение свободного падения с невероятной высоты. Третья затопила все тело и проникла в глубину мужского и женского начала, вызвав томительный спазм, который словно выключил окружающую действительность и оставил только жгучее желание принадлежать друг другу.

      Не имея больше выдержки противостоять этой первозданной силе, Феликс подхватил на руки Алену и, как драгоценную добычу, занес в шалаш. Осторожно положив ее на свежесорванную траву, он, делая последние попытки контролировать ситуацию, внимательно посмотрел в любимые глаза и спросил:

     - Ты не боишься? – и в ожидании ответа провел дорожку обжигающих поцелуев от маленького ушка до ключицы. Вместо слов Алена обняла руками шею Феликса и прильнула губами к его губам. Она словно пробовала их на вкус. Знакомилась. Приникая и отстраняясь. В этом поцелуе заключена была вся ее нерастраченная женская нежность, вся любовь, так долго скрываемая ото всех и бережно хранимая в тайниках души. Затем она обвила руками его талию, погладила спину и, спустившись ниже, легонько коснулась бедер, как бы притягивая к себе.Этот недвусмысленный намек на готовность к близости вызвал у Феликса такой мучительно – сладкий спазм, словно вся кровь прилила в область паха.

      Более сильного желания обладать женщиной Феликсу еще не приходилось испытывать. Раньше он не придавал значения фразе «одно целое», а сейчас до боли, до дрожи хотелось слиться с любимой женщиной, познавать ее с каждым движением своих бедер все глубже и глубже.

     Не в силах больше сдерживаться, он вошел в нее, краем сознания отметив, что Алена вскрикнула, как от боли, и немного сжалась. «Неужели ей до сих пор больно?» Мысль о том, что ей пришлось пережить, обожгла сердце. Может быть это, а может напряжение, вызванное длительным ожиданием желанного момента, было настолько велико, что опытный, безупречно владевший техникой секса Феликс неожиданно для самого себя финишировал. В недоумении он не сразу сообразил, как это могло произойти.

      - Алена, прости, но я так долго хотел тебя, что организм побоялся, что ты исчезнешь, и решил не растягивать удовольствие, - совершенно сконфуженно произнес Феликс, уткнувшись лицом в шею девушки.

     Такого позора с ним не случалось и в юности, поэтому от расстройства он сначала даже забыл, о чем нужно было побеспокоиться в первую очередь. Потом опомнился и, нежно целуя пульсирующую жилку на шее любимой, спросил:

       - Мы с тобой так давно знакомы, но как друзья. А как мужчина и женщина – вот только сейчас. И я, несмотря на непростительное фиаско, безумно счастлив. Теперь нас уже ничто не разлучит. Но хотелось бы знать, с какой скоростью будут развиваться наши отношения. Каковы сегодня шансы увеличить число моих близких людей?

      Алена еще чувствовала своего любимого мужчину в себе, чувствовала его губы на своей коже и не хотела ни о чем думать. Поэтому она сначала не поняла, о чем он говорит, и с недоумением уставилась на Феликса.

       Сколько же им предстоит познавать друг друга! Сколько находить оборотов, словечек для названия всего того, что с ними происходит. И сейчас с восторгом поняла, что Феликс уже начал создавать их собственный словарь. «Увеличить число моих близких людей!» Ну, здорово же!

       - Не в этот раз. У меня от стресса организм все перепутал, поэтому скоро должны быть… , - в сгущающихся сумерках не видно было, как Алена густо покраснела, - девичьи проблемы.

      Феликс умилился: «Вот ведь, сущий ребенок, смущается от таких простых вещей!», а вслух сказал:

      - Пойду, смою свой позор в холодной воде.

     - Ну, никакой не позор, просто я не ожидала, что это будет так быстро. Раз твой организм решил поторопиться, значит так нужно.

      Уже вставая, Феликс поцеловал ее в губы и, получив нежный ответ, отправился охладиться.

      Девушка была рада, что Феликс перешел эту черту, которая как государственная граница, строго отделяла дружбу, духовную близость и отношения между мужчиной и женщиной.

Она просто хотела быть с ним, называть его про себя: «Мой мужчина». Хотя Алена не имела собственного опыта общения с противоположным полом, но рассудительности и женской мудрости ей было не занимать. Обо всем она имела собственное мнение. И категорически не разделяла позицию  тех девушек, которые, едва познакомившись с мужчиной, уже начинают выбирать фасон свадебного платья и имена будущим детям, даже не задумываясь, что бедняга хочет просто приятно провести время. Конечно, Феликс не просто проводил с ней время, в этом она была уверена.

      И она понимала, что ее мужчина не такой как все. Что для него важно личное жизненное пространство. Не женившись в молодости, он стал одиноким волком. И захочет ли поменять этот статус? А торопить или намекать на узаконивание отношений – это значит потерять его, потому что все решения он принимает сам.

        Феликс, словно дельфин, нырнул в темную толщу воды, отфыркиваясь, нарезал круги и получал от этого невероятное удовольствие. Фантастическим образом мокрый холод вернул ему пошатнувшуюся было уверенность в себе.   

         Наверняка, с каждым из мужчин хотя бы раз в жизни приключался такой конфуз. И тут дальнейшая любовная карьера, безусловно, зависела от тактичности женщины. Спасибо Алене. Она восприняла это как по-настоящему любящая женщина – ни единой интонацией не показав своего недовольства. Вернее не так. Она была искренней, и недовольства никакого не было. Она была счастлива от самого факта – они теперь близки и у них будет несчетное количество страстных ночей. И в том, что они будут, он ни капельки не сомневался.

      Выйдя на берег, он встряхнулся и подумал, что так бы сделал Франт. И от этого ему стало весело. Просто по-мальчишески весело.

     Сегодняшний день принес неслабые переживания, такой маятник полярных эмоций - его пытались убить и они с Аленой стали близки. Но то, что на него покушались, отступило куда-то далеко, казалось, что вовсе и не с ним случилось, потому что все мысли были об Алене.

     У Феликса вновь загорелись глаза, и он максимально бесшумно, как научила его оперативная работа, направился к их хижине. Кровь будто бежала марафон по километрам артерий, капилляров, возвращалась к сердцу, и снова делала круг за кругом, даря состояние безудержного драйва.

      Он чувствовал себя героем любимых в детстве романов, вернее всеми сразу: и Робинзоном, и Большим Змеем, и Кожаным Чулком. Спрятавшись за дерево, он залюбовался своей скво. Она колдовала у костра, меняя положение их одежды на импровизированной сушилке. Зачарованно обводя жадным взглядом совершенные изгибы ее тела, он перебирал все поэтичные имена, которыми наделяли индейцы своих женщин. Больше всего ей подошло бы одно – Быстрая Лань. Трепетная, нежная и непредсказуемая.

      Тоненькая фигурка, окутанная сгущающейся темнотой, приковывала взгляд, заставляла неровно биться сердце. Несколько минут назад он держал ее, обнаженную, доверчиво ждущую, в своих объятиях. Впервые с того момента, как понял, что дружба ушла по-английски, даже не предупредив, просто уступив место страсти. Дыхание участилось, и Феликс осознал, что не может сейчас думать ни о чем, кроме…И даже о этом он думать не мог, потому что мысли не хотели оформляться в предложения. Тело вновь ощутило непреодолимое желание каждой своей клеточкой чувствовать любимую девушку. Словно вторя его мыслям, неожиданно вспомнились слова Станиславского о том, что любить - это хотеть касаться.

       Как настоящий индеец, неслышно вырос он у нее за спиной. Их разделяли буквально миллиметры. Алена легонько вскрикнула от неожиданности и тут же оказалась в кольце его рук. Мокрый, холодный, покрывшийся гусиной кожей, Феликс не смог сдержать приступ озорства и прижался всем телом к разгоряченной жаром костра девушке. Она не взвизгнула, не оттолкнула, а повернулась к нему лицом. Губами она согревала его шею, горячие руки нежно оглаживали спину. Алена дарила ему свое тепло.

      Почувствовав, что мурашки постепенно исчезают с любимого тела, она сказала:

     - Давай употребим в пищу то, что послали Духи леса, пока какие-нибудь надрессированные ирокезами ежики не утащили, - и она кивнула в сторону импровизированного стола, на котором красовались бутерброды.

     Феликс суеверно подумал, что такого счастья не бывает. Она угадала, о чем он думает, невероятным образом настроилась на его волну. И …она читала Фенимора Купера! Наверно, не хватит и жизни, чтобы узнать до конца эту девушку!

       Они столько времени знакомы, о стольком переговорили, могли легко за другого закончить фразу, чуть ли не мысли прочитать, но, несмотря на это, неизменно всплывали белые пятна. И как же здорово, что она его постоянно удивляет!

     Нежно поцеловав ее в губы, он слегка отстранился и испытывающе посмотрел ей в глаза. Его до краев переполняла радость. Детские и подростковые фантазии словно выросли вместе с ним и теперь представляли собой симбиоз волшебного мира приключений и самой настоящей реальности. Он, живущий в рациональном, меркантильном 21 веке, с головой окунулся в романтику.

    - Как зовут эту жрицу, которой повинуются Духи? Могу ли и я ей служить?

     Алена на мгновение замерла. Невозможно! Взрослый, сдержанный, почти суровый Феликс поддержал ее игру! И в его глазах сверкал такой азарт, что не было сомнений – они чувствовали одно и то же.

      - Если хочешь мне служить, смелый воин, то отгадай мое имя. Это будет твоим испытанием.

- Больше всего тебе подойдет Быстрая Лань.

       И, немного выйдя из образа, жарко захватил губами мочку ее уха и прошептал:

      - Потому что ты все время от меня ускользаешь.

      Алена схитрила, дав возможность своему герою самоутвердиться. Решив, что это имя ей нравится, и раз она сама еще другого не придумала, сказала:

      - Ты угадал!

      - Значит, мне положена награда, - мурлыкающим голосом резюмировал храбрый воин.

       - Скажи прежде, как тебя называют твои соплеменники.

       - Большой Змей. Так что с наградой? – Феликс потерся носом о шею девушки и, не утерпев, легонько прикусил кожу. И будто извиняясь за хулиганство, тут же поласкал губами.

        Алена снова почувствовала томительную пустоту под ложечкой.

      - Быстрая Лань помнит о награде, но прежде надень набедренную повязку, которую по моей просьбе высушили Духи Огня, - мягко убрав его руки, Алена подала альтернативное изделие, созданное турецкими текстильщиками.

       Тишина, ночь, огонь, дикая природа – этого в избытке хватило, чтобы они почувствовали себя единственными людьми на Земле. Счастливыми без изъяна, без малейшего «но».

      Немногие пары имеют в дневнике своей истории такие впечатляющие моменты. Моменты истины. Безмолвный диалог глаз, рук, губ, тел – и ничего больше. Ни каменных стен, ни разборок соседей, ни шума машин, ни «пора спать – завтра на работу». Минуты, позволяющие с болезненной остротой счастья почувствовать, что главный человек в его жизни рядом, что это не сон и они обо всем договорились.

     С наслаждением пожевав бутерброды, они переглянулись. Заснуть здесь не удалось бы. Во-первых, эмоции переполняли их, во-вторых, было довольно прохладно, а в –третьих, нужно было соображать, как выбираться с этого райского острова.

     Подумав, что означенный круг вопросов нужно решать в порядке очередности, Феликс обнял Алену и вопросительно посмотрел ей в глаза. Мелькнет ли в них игривая просьба: «Согрейте меня!» И чтобы она появилась, нескромно начал гладить изгибы любимого тела. Глядя на ее полуопущенные в предвкушении ресницы, он раскрыл жадным поцелуем ее ждущий рот. Завладел им. Сильно, жестко. Не давая ни малейшего шанса вырваться. О, черт, опять химия! Он терял голову от ее вкуса. Свежая, сладковатая. Хотелось вобрать в себя всю. Вонзаясь языком внутрь, он чувствовал жаркий ответ, и это означало полное совпадение – всеми атомами и молекулами, всеми частичками. Словно по оголенным проводам по телу пронеслись выбиваюшие хриплое дыхание искры желания.

     Едва не зарычав, он прошелся поцелуями по животу и, задыхаясь от вожделения, сжал аккуратную, манящую грудь. Словно пытаясь сдержать напор, замер. Хотелось взять ее сразу же. Но нельзя…Один раз уже промахнулся…

   Он отстранился, потемневшим взглядом провел дорожку от ее глаз до обнаженной груди и рвано выдохнул:

     - Аленка, ты меня с ума сводишь…

   Разгорающийся огонь уже плескался в ее расширившихся зрачках, выдавая желание бесстыдно отдать себя на волю покорившего ее мужчины.

    Он снова поцеловал ее в губы, скользнул на шею, захватывая кожу и вызывая короткие всхлипы. Добравшись до груди, дразня, остановился и несколько раз прошелся вокруг соска, не касаясь ареолы. Алена выгнулась, бессознательно напрашиваясь на более горячую ласку. Уловив ее движение, Феликс захватил нежную кожу и втянул, едва удерживаясь, чтоб не припечатать зубами метку «моё», заставив вскрикнуть от пронзительного наслаждения.

   Ее приоткрытые, пересохшие от страсти губы сводили с ума. От желания сводило челюсти, а член, казалось, готов был лопнуть, если только не вломится в горячее лоно. Призвав на помощь всю свою выдержку, он прошелся рукой по нежным и уже увлажнившимся складочкам. Несколько умелых движений пальцами и девушка в предэкстазе выгнулась, как натянутый лук, готовый вот- вот сорваться.

     Тепло рук Феликса, его уже неконтролируемое желание, индикатору которого было явно тесно в пределах набедренной повязки, пробудили в девушке невиданное доселе чувство – осознание себя безоговорочно любимой и желанной. И в благодарность за это чудесное ощущение она решила и Феликсу подарить такое же волшебство.

     Как настоящая жрица, ведомая первозданным знанием и женской интуицией, она уверенно поцеловала его шею, прошлась губами по груди. Руки ее нежно и страстно огладили талию, пальчиками прошлись по позвоночнику и вернулись к животу, интригующе остановившись перед единственной преградой.

    У Феликса перехватило дыхание, в томительном предвкушении он напрягся. Безумно ему хотелось тут же опрокинуть ее на траву и завладеть, стремясь познать как можно глубже. Но на земле наверняка есть и шишки, и хвоя, и веточки, которые могут поранить нежную кожу. Поэтому он лег на спину и бережно усадил Алену сверху.

      От тесного соприкосновения мужского и женского начала она почувствовала острое, неизведанное ранее желание слиться с любимым. Феликс приподнял ее бедра и заставил скользнуть по себе. Алена задохнулась от наслаждения, горячей волной захлестнувшей ее. Еще раз сильные, знающие любимые руки приподняли ее вверх, и девушка опустилась, уже чувствуя горячее присутствие своего мужчины в себе.

Феликс подбадривающе держал за талию, помогая раскрыться ее женственности и придавая уверенности в том, что она все делает правильно.

     И Алена, следуя его мягким подсказкам, превратилась в амазонку. Смелую, раскованную, уверенную в своей красоте и стремящуюся доставить радость своему избраннику.

     Покров темноты, отсветы костра, дурманящий запах сосен и еще не отступившая опасность придавали их близости небывалую остроту. Казалось, весь мир перестал существовать и нет больше ничего, кроме любимого лица и страстного, познающего движения тел…

      Потом они долго лежали, обменивались легкими поцелуями и нежными поглаживаниями, будто боясь выпустить из объятий друг друга.

     - Большой Змей, не пора ли починить нашу пирогу? – первой, с сожалением, прервала блаженство момента Алена. Хотя на самом деле ее больше волновало то, что ее мужественный воин лежит на холодной траве, возможно еще и на колючках.

     - Пора! А что там Духи Огня говорят о нашей одежде? - Феликс с восторгом продолжал их начатую игру.

      - Духи благосклонны к нам, но костюм тебе, я думаю, придется покупать новый! Ни одна химчистка и ни одна модистка не вернут ему приличный вид. Нам домой нужно добраться желательно еще до рассвета, чтоб случайные прохожие не приняли за бомжей.

     Их пирога почти просохла, и при свете тлеющей головешки им удалось найти предательские дыры. Кое-как законопатив их растопленной сосновой смолой, придавив сверху мхом, они оставили свое суденышко на волю Духов Озера.

     Вернувшись к костру, они еще немного посидели. То, что случилось этой ночью, не повторится никогда, и они, не сговариваясь и не обсуждая, хотели каждой клеточкой запомнить все, что произошло. Все слова, все поцелуи, все движения рук. Запомнить эти невозможно прекрасные минуты близости. 

Глава 21 Новое

     К радости и удивлению путешественников, суденышко каким-то невероятным образом продержалось до самого берега, пропустив незначительное количество воды.

     - Ну, что? Пойдем, посмотрим, как выглядела бы моя могилка?

     - Перестань, если бы ты знал, как я испугалась, когда поняла, что этот упырь хочет сделать, - от воспоминаний Алена вздрогнула.

     Они прошли к овощебазе, откуда вчера выкарабкивались с таким трудом и риском. Несомненно, Скворцов воплотил бы свой план, если бы Феликс находился в этой бетонной ловушке. Трава вокруг была измята колесами тяжелых бетономешалок, а застывшие лужицы цемента недвусмысленно говорили о том, что эти адские машины изрыгнули все свое содержимое внутрь.

     - Да, грустно, - сказал Феликс.

     - Что грустно, что я тебя отсюда достала? – Алена удивленно посмотрела на него.

    - Нет, грустно оттого, что нет предела человеческой подлости и злобности, - ответил Феликс.

     - К сожалению, мир несовершенен, и всякое бывает. Главное, чтобы тебя окружали те люди, с которыми тебе бы не приходилось об этом вспоминать, - Алена нежно погладила его по щеке.

     На востоке начинало светлеть, поэтому они заторопились. Примерно час уверенной ходьбы отделял их от безопасности.

    Окончившаяся робинзонада напоминала о себе дикой усталостью, голодом и дымом костра, пропитавшим одежду и волосы. Поэтому добравшись к дому Феликса, они первым делом вымылись, едва удержавшись, чтобы снова не начать «согревать» друг друга.

      Но теперь уже нужно было думать о деле.

      - Ален, сделай что-нибудь поесть. В холодильнике должны быть какие-то продукты. И фаст-фуд кофе. Это я для таких форс-мажорных случаев держу. Сейчас еще надо Рогозина успокоить, а то он наверно, уже всю Москву - реку каким-нибудь сачком перемерял.

      Старый телефон, валявшийся в ящике стола, выручил. Едва подключив его к зарядке, Феликс набрал номер. Он ясно представлял, что друг сидит в это время в своем накуренном кабинете и наливается под завязку крепким кофе.

     - Саня, меня хотели тут тайком захоронить, как ядерные отходы, но я не дался. Не мог позволить, чтобы другу не дали возможность сказать проникновенную речь на могилке.

     - Жив, чертяка!!! – выдохнул Рогозин. – Мой золотой! Когда тебя пригласили на сцену для доклада, а тебя в зале не оказалось, я труханул конкретно. Телефон не отвечает. Позвонил в вашу дежурку, позвали зама, сказал – вечером должен был уехать. Какой-то мутный он. Тут я рванул на поиски. Я, конечно, не верил, что с тобой могло что-то случиться, ты же под крылышком у Судьбы!

      Феликс вклинился в бурный поток радости, исторгаемой другом.

      - Мою Судьбу зовут Алена, - и сам удивился, как в одной фразе отразилось два факта. И понимая, что другу сейчас не до лирики и его любовных переживаний он не поймет, пояснил:

     - Алена спасла меня, - и рассказал вкратце об их приключениях.

       Рогозин, считавший, что уже не способен чему – либо удивляться, был потрясен. Им случалось попадать во всякие переделки, но выручали они друг друга, коллеги, даже случайные прохожие, бывало, давали ценные сведения. Но у Ярцева нечто особенное. Тридцать семь лет, почти как Илья Муромец, лежал на печи, не зная любви, а тут такие повороты, что кажется и романистам такое не придумать. Невероятно!

     - Надо что-нибудь сделать, - вывел друга из состояния прострации Феликс.

      - Обижаешь! Я, между прочим, твою машину нашел, даже не успели на запчасти разобрать. Мой неофициально оформленный сотрудник донес, что пригнали «Лексус». Он пробил номер и решил, что мне будет интересно. Нашли липовых ДПС-ников, они вывели на Еремина, который по твоему депутатскому делу сел. Его, оказывается, по УДО уже выпустили в связи с плохим состоянием здоровья и примернейшим поведением. И он, подумал, что «дым Отечества» не настолько сладок и приятен, чтобы не отомстить. Его уже под белы рученьки к нам доставили, только хотел начать с ним трогательную беседу, кого он замотивировал себе в помощники. А тут и так все ясно. Так уже, представь, мне звонили, давили, прямо громы небесные обещали.

     - А ты что? - Феликс счастлив был от того, что друг его чуть ли не за сутки раскрутил дело о покушении. Что значит профи! Как по волшебству, к нему вся информация слеталась.

    - А я сказал, что если бы угрозы более изысканно звучали, я бы прислушался. Так что, Скворцова интеллигентно берем или ОМОН присылать?

     - Да присылай! Я хоть отдохну немного, а то нервные сутки выдались, глаз не сомкнули.

     - Что-то мне подсказывает, на острове ты про Скворцова и думать забыл, - Рогозин немного отошел от переживаний и теперь не упустил возможности позубоскалить.

    - Надо же, какой перед нами проницательный человек! – парировал Ярцев.

       - Ну, надеюсь, наконец – то, у тебя появится статус «в отношениях». Поздравляю. – Несмотря на подкалывания, Рогозин на самом деле переживал за друга. Какое бы удовольствие ты не получал от работы, от мужской компании, все равно нужен надежный тыл. Нужна женщина, к которой не страшно повернуться спиной. Которая будет верить тебе, даже если весь мир ополчится. Совсем недавно он понял, насколько счастлив – ведь у него такая женщина есть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍   Много лет он Светлану воспринимал как нечто само собой разумеющееся. То, что всегда рядом с ним. И когда она заболела, он так переволновался, что до сих пор пылинки готов сдувать с нее.

      А Феликс всегда был одинок. И никакие задушевные беседы, позитивные примеры на него не действовали. Как и в работе, в плане личной жизни это был Железный Феликс. И вот теперь, кажется, с появлением Алены ярцевские установки: не любить, не жениться, с молодыми не встречаться рассыпались в пух и прах. Однако подтрунивать над этим Рогозин не собирался, суеверно боясь сглазить.

Глава Ревность

        Выйдя из кафе, где он обычно обедал, Феликс увидел открывшийся цветочный киоск. Оттуда выходил парень с большим букетом претенциозных голубых роз. Тут только Феликс осознал, что ни разу не дарил Алене цветы.

      А какие она любит? До сих пор он и не удосужился узнать. Ну и ухажер! – обругал себя Феликс. Он принялся лихорадочно соображать. Какие цветы она рисовала? Какие цвета выбирает для картин? Если его душа настолько зачерствела, что не может уловить ее предпочтения, то тогда нужно использовать хотя бы свою логику. Хоть это-то ему еще не отказывало. Алена расписывала детский дом – яркие подсолнухи и солнце. На пикнике она из одуванчиков плела венок и восхищалась, говорила, что это маленькие солнышки, у них дома видел целую клумбу желтых тюльпанов. И сейчас окинув взором этот розово - тюльпаново - орхидейный вернисаж, он точно определил, какой букет ее обрадует. Или же ему пора на пенсию.

       Расплатившись, он вышел, сопровождаемый любопытно –завистливым взором продавщицы. После отъезда Алены в Москву вместе они нигде не появлялись. Теперь будет тема для дискуссии в эфире росташковскому бабьему радио.

      Пользуясь давно пожалованным ему правом приходить в дом Сафроновых без приглашения, Феликс толкнул калитку. Алену он застал в гостиной с книжкой в руках.

       Она подняла голову, услышав шаги, и комната озарилась светом самой радостной улыбки. Как она соскучилась! А вот букет в руках Ярцева озадачил – со времени их знакомства ассоциация «Феликс – цветы» никогда бы не пришла в ее голову.

      Поднявшись навстречу, Алена, чтобы скрыть некоторое замешательство, копируя манеру Софы, произнесла:

     - А за что это цветы? Я ж еще - таки живая?!

       Безмятежно улыбнувшись, Феликс вручил ей большой букет солнечно- желтых хризантем, с острыми, как лучики, лепестками и вопросительно посмотрел в ожидании реакции.

       - Как ты угадал, что это мои любимые? Обычно девушки опасаются желтого цвета, считают его цветом разлуки, - нежно проводя пальчиком по лепесткам, сказала Алена.

       - Потому и угадал, что девушка у меня необычная. Надеюсь, теперь у меня уже есть основания говорить: «Девушка у меня»? То есть моя девушка? – испытующе заглянул Феликс в любимые глаза.

     Непонятным образом они слегка изменили цвет, стали чуть темнее, и в них мужчина разглядел отголоски того слова, которое он впервые услышал на острове, слова «Люблю», что в нынешней ситуации было равнозначно «Да».

      Он обнял ее, вдыхая родной запах ее отрастающего ежика, наслаждаясь изгибами ее тела.

     - Алена, - легонько кусая за ушко доверчиво прильнувшую к нему девушку, прошептал Феликс. – Мне очень стыдно, что я с тобой поступаю, как пикапер какой-то. Я хотел бы исправиться.

 (Пикаперы — это мужчины, знакомящиеся с целью интимных отношений без обязательств, после чего чувства партнера их мало интересуют. Принципиальное отличие от простых любителей женщин – они не тратят денег на ухаживания)

      - Ты о чем? - слегка отстранившись и удивленно подняв брови, спросила она.

      - В каждых отношениях должен быть конфетно-букетный период, а мы его пропустили, вернее я. Это некрасиво с моей стороны. Ведь я просто отвез тебя на дикий остров, затащил в вигвам и завладел, как добычей, - последние слова в нем самом пробудили острые воспоминания, дыхание участилось, и Феликс почувствовал, что еще немного и ему так захочется повторения того, что было в шалаше, что сдержаться он будет не в силах. Пока эти мысли вихрем пронеслись в голове, его руки уже жарко прошлись по спине Алены, скользнули ниже талии и, задержавшись там, мягко притянули ее к себе, давая почувствовать его горячее желание превратить этот диван или круглый старинный стол в самый что ни на есть дикий остров.

     - Ну, прежде чем ты меня затащил, я тебя из подвала вытащила. Это в обычных отношениях разве бывает? К тому же, ты за мной и так ухаживал, сколько игрушек мне переносил, шоколадок…Так что конфетный точно был, - возразила она, потихоньку загораясь от его нескромных телодвижений и блеска надеющихся на продолжение глаз.

      - Мне тогда и в голову не приходило, что я ухаживаю, я баловал тебя, как ребенка. А мне хочется, чтоб ты себя почувствовала женщиной. Желанной женщиной.

      Спазм перехватил горло, и, сглотнув, он тихо добавил:

     - Прямо сейчас.

     - Мама дома, - Феликсу явно послышалось сожаление в голосе Алены.

       Неизвестно, скольких баранов пришлось бы пересчитать Феликсу, чтобы успокоиться и отдышаться, если бы не телефонный звонок, настойчиво

позвавший его на работу и разом отодвинувший воплощение «дикого острова» на неопределенное время и место.

     - Тогда как стемнеет, приходи на сеновал, - промурлыкал Феликс хитовую фразу из «Формулы любви», с упоением целуя нежную шею любимой. – Только, чур, без кузнеца.

      - У меня нет кузнеца, и …я подумаю, - глядя в смеющиеся и одновременно жадно ждущие ответа глаза Феликса, произнесла девушка.

     Чтобы не заставлять страдать в томлении тела, на прощанье они, не сговариваясь, поцеловали друг друга нежно и почти целомудренно.

     - В субботу мы едем в Москву и идем в ресторан, - обернувшись уже на пороге, поставил перед фактом Ярцев, пользуясь подтвержденным Аленой правом называть ее своей девушкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

    ⃰   ⃰

     С утра доставив любимую в ее квартиру, Феликс отправился по делам. Освободившись к вечеру, он едва успел заскочить к себе домой, оставить Франта, насыпав ему еды, и переодеться, чтобы к восьми часам заехать за Аленой.

      Из ее подъезда вышло какое-то неземное создание, может не космического, ну не российского производства точно. Стройность точеной, почти аскетической фигурки девушки подчеркивало маленькое черное платье, с вырезом «лодочка», который элегантно открывал беззащитно торчащие ключицы. Шею украшало ожерелье из крупного жемчуга, двойная нить из жемчужин помельче обвивала тонкое запястье.

     Длинные ноги смотрелись изумительно в черных туфлях на высоких каблуках. Серебристый клатч, или как там называют эти кошельки – косметички идеально гармонировал с украшениями. Короткие волосы представляли собой небрежный ежик, какой-то естественный и в то же время похожий на результат труда искусного куафера.

      Наверняка, сейчас подъедет лимузин и увезет ее на какой-нибудь закрытый прием где-нибудь в посольстве.

      Он погрузился в размышления, которые его самого сильно удивляли по причине однозначной влюбленности в Алену. Это ее он считал эталоном женственности и красоты, но видно мужская натура неисправима и, действительно, открывать рот при виде женской юбки – это в крови. «Но зато какой юбки!» - жалобно подало голос в свое оправдание Тело.

     Все эти мысли лихорадочно пронеслись у него в голове, не успев причинить вреда его репутации, потому что эта красавица направлялась к его машине.

     «Я что, похож на таксиста?» - изумленно подумал Феликс.

    «Нет, ты похож на идиота! - ответил ему внутренний голос, он же голос Разума. – Дверь открой, пока девушка не передумала!»

      Ярцев еле успел выскочить из машины, чтобы открыть пассажирскую дверь, пока Алена не заподозрила его в мысленной измене с самой собой.

     Чмокнув его в щечку, девушка от души рассмеялась – почти все только что мелькнувшие в голове ее спутника мысли не успели стереть следы своего виртуального преступления с его лица.

     Феликс никак не мог совладать с собой.

      - Ален, я покурю, можно? – полувопросительно, полуутвердительно произнес он и, выйдя из машины, отошел к стоящей возле лавочки урне. Чем несказанно удивил девушку. Курящим она его не видела. Знала, что в бардачке валяется пачка сигарет, но считала это частью джентльменского набора. Иногда, правда и ревновала, ведь в этот набор и презервативы могли входить. Но естественно, она никогда не позволяла себе примитивного бабского любопытства.

     А Феликс продолжил собирать свои мысли в кучу, тщетно пытаясь найти себе оправдание. Что собственно удивительного, в том, что он не узнал Алену в парадном виде? В школе искусств она была в футболке и джинсах, на прогулках так же. Дома – шорты и майка. В мастерской, куда он иногда заглядывал – вообще в комбинезоне с разноцветными пятнами от красок, о который она могла и кисточку вытереть. На ее лице никогда не было и тени косметики, и редкие поцелуи, которые все хранились в его памяти, никогда не омрачались противным скользким цветным вазелином помады.

    Нельзя было сказать, что Гадкий утенок превратился в Прекрасного лебедя. Алена и так была красива, а сейчас выглядела действительно сногсшибательно. Настоящая принцесса, которую и в лохмотьях можно без труда узнать, а уж в бальном платье она просто восхитительна.

       - Алена, ты, надеюсь, не будешь так каждый день ходить? - наконец, справившись с захватившими его эмоциями, спросил Феликс.

       Она озадаченно и даже немного обиженно посмотрела на него.

       - Тебе не нравится, как я выгляжу?

     « Очень нравится, но я боюсь тебя такую. Я тебя ….ревную к самому себе. Ты другая. И я никак не могу это осмыслить», - хотел сказать Феликс, но это было бы признаком его малодушия, и поэтому вслух он сказал:

       - Нравишься, но мне кажется, что это не ты.

      А про себя опять подумал: «Да, господин Ярцев, кто бы раньше сказал, что тебе, делая даме комплимент, придется лезть за словом в карман. Да и то достать оттуда невесть что. Ничего что ли достойного не осталось?»

     Немного насупившись, он вел машину, представляя, как на нее сейчас будут пялиться все представители мужского пола в радиусе километра.

      Однако он не представлял полного масштаба катастрофы. Когда они вошли, все обернулись. Дамы разглядывали откровенно оценивающе и завистливо, мужчины – восхищенно. И Ярцеву, с его навыком моментальной оценки ситуации, пришлось изведать всю полноту обжигающего чувства под названием Ревность. Надо сказать, что это было с ним впервые. Он даже и не представлял, что такой демон, оказывается, живет в тайниках его души.

      Ему казалось, что взгляды, направленные на его спутницу, бесцеремонно раздевают ее. И ему хотелось, буквально набросить на нее покрывало, а еще лучше унести отсюда подальше.

    Едва они сделали заказ, как к их столику направился щеголевато одетый, поджарый, сразу показавшийся Феликсу нагловатым тип. Подойдя, он обратился к Алене:

     - Рardonnez-moi?

      - Оui, - не моргнув глазом, спокойно ответила Алена.

- Vous Français? - с нескрываемым восхищением, но на взгляд Ярцева, с наглым вожделением, спросил тип.

       - Non. Je suis une muscovite, - с легкой улыбкой возразила девушка.

       - Permettez-moi de vous inviter à danser? – спросил кавалер, выразительно взглянув на Феликса.

       - Si mon Cavalier ne sera pas contre, - ответила Алена и обратилась к своему мужчине, - ты не будешь против, если я потанцую с этим господином?

      Не желая выставлять себя на посмешище, высказав, что он думает на самом деле, он излишне вежливо улыбнулся, едва не скрипнув зубами при этом, и произнес великосветским тоном:

     - Разумеется, дорогая. Иди, потанцуй.

      Алене показалось, что она услышала ревнивые нотки в голосе любимого мужчины и послала ему самую очаровательную и искреннюю улыбку.

     А Ярцев сам себе напоминал скороварку – снаружи только тонкая струйка пара, а внутри все бешено клокочет. И этот процесс жестко сдерживается завинчивающейся крышкой. К сожалению, у него не было такой крышки, и он еле сдерживался, чтобы не дать по морде. Хотя учитывая, что этот наглец - француз, уместно было бы вызвать его на дуэль. Он бесил его неимоверно.

         С одной стороны, по нынешним меркам необязательно спрашивать у спутника дамы разрешения пригласить ее. С другой стороны, если спутник намного старше и может быть отцом девушки, то тогда спрашивать нужно. И кто перед ним? Знающий правила этикета приличный человек, который, несмотря на разницу в возрасте, не посчитал его отцом. Или наглец, который по старинке считает, что спрашивать надо и просто пренебрег этикетом. Запутавшись в рассуждениях, он еще больше разозлился.

      К его терзаниям добавилось осознание того, что Алена не просто великолепно выглядит, но еще и говорит по-французски. И ему было стыдно, что, проведя с ней столько времени, он об этом не знал. От переживаний безумно захотелось курить. Но уйти из зала и оставить Алену наедине с чужим мужчиной он не мог.

      Во время их танца он не сводил глаз с Алены и ее кавалера. Взгляд Феликса, казалось, мог прожечь дырку в спине девушки, настолько бдительно он следил за рукой этого лягушатника, лежавшей на талии девушки. Не дай Бог, она сдвинется хоть на сантиметр ниже!

      Он с таким напряжением ждал окончания танца, что разболелась голова. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, а сжатые кулаки побелели.

      Выдохнул Феликс только тогда, когда французишка проквакал то, что он и без перевода знал: «Мерси» .

     По учащенному дыханию и вздувшейся жилке на виске любимого Алена поняла, что что-то не так.

     - Ты в порядке? – встревоженно спросила она.

    - Я и не знал, что ты по-французски говоришь, - не желая открыть причину своего возбужденного состояния, он попытался сделать акцент на другом.

     - Интересно, а о чем ты подумал, когда я тебе говорила, что училась в спецшколе? Или ты решил, что это заведение для малолетних преступников?!

     Едва не лопнувший от ревности, теперь он еще испытал муки совести. Ведь правда, говорила. А он, не иначе, как ее грудью любовался, если пропустил мимо ушей.

     Да, сложно быть влюбленным, ведь реагируешь на каждую мелочь, переживаешь. И из состояния душевного равновесия может вывести любое событие, которому раньше бы не придал никакого значения. И сейчас он огорчился из-за своей душевной неповоротливости. Но портить вечер девушке он не хотел, поэтому ответил почти миролюбиво:

    - Извини, голова разболелась.

      Хотя проблема сегодняшнего вечера могла повториться, поэтому он, правильно рассчитав свои силы, решил, что не может подвергнуть себя такому испытанию вторично.

     - Только давай договоримся. Ты танцуешь только со мной. Или я тебе успел надоесть уже?! – в последних словах уже неприкрыто прозвучали интонации Отелло.

     - Ты ревнуешь? - удивленно-радостным голосом спросила Алена. В ее животе запорхали бабочки. Ее суровый сыщик, который лишнего слова не скажет, ревнует! Расстроенный вид, нервно пульсирующая жилка на виске и учащенное дыхание довершали картину. И хотя в ее планы не входило злить своего мужчину, на душе все равно было очень тепло.

     Вместо очевидного ответа он взял ее ладошку и поднес к губам. Медленно, растягивая удовольствие, поцеловал и задержал в своих руках.

     И следующий претендент на танец получил резкий ответ:

     - Эта девушка танцует только со мной, - с этими словами Феликс встал и, протянув Алене руку, закружил ее.

      И по тому, как он уверенно вел ее в танце, с какой любовью на нее смотрел, окружающие сделали вывод, что эту девушку приглашать будет небезопасно.

  - Простите

  -Да?

-Вы француженка?

-Нет, я москвичка.

-Разрешите пригласить Вас на танец.

-Если мой кавалер не будет против

Глава Софа рулит

        Алена сладко потянулась и направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок и начать радовать собой мир. И первым в списке как обычно стоял Феликс. Она всегда звонила ему, чтобы сказать: «Доброе утро, любимый!».  Сам он не хотел будить ее, потому что творческая натура могла проснуться с легкостью как в шесть часов, так и в одиннадцать, поэтому терпеливо ждал ее теплого приветствия. И только с этой минуты утро, действительно, становилось добрым. Словно в довольно темный из-за мощных елей за окном кабинет врывался радостный солнечный лучик.

      Алена выдавила из тюбика пасту и начала чистить зубы, однако с первых секунд почувствовала какой-то дискомфорт. Дурнота подступила к горлу, в глазах потемнело и она, опираясь о стену, еле добралась до унитаза. Сама потом удивилась, как смогла удержаться, чтобы ее не стошнило прямо на пол. Постепенно дышать стало легче, сердце восстановило свой ритм, но дикая слабость не проходила. Взглянув на себя в зеркало, Алена ужаснулась. Отражение совсем не походило на солнечного зайчика, как частенько называл ее Феликс. На нее смотрела испуганная, бледная тень с темными кругами под глазами.

     Ей приходилось терпеть боль, она знала, как ломаются кости, рвутся мышцы, как тяжело переносить восстановление после операций. Вспомнила, как недавно пронзала все тело раскаленными брызгами игла татуировщика.   

       Но желудок у нее всегда был как у аллигатора, химический комбинат, который мог бы и железо переварить. И поэтому странный приступ для нее был так неожиданно мучителен. Она просто не знала, что с этим делать. Начала вспоминать, что ела накануне.

    - Софа, меня тошнит, как при морской болезни. Хотя я, правда, и не знаю, как она выглядит. Меня ни разу в жизни не тошнило, - страдальческим голосом пожаловалась в трубку телефона Алена новой, но которую, кажется, знала всю жизнь, подруге. – Я ела все нормальное. Сейчас слабость такая, что по стеночке хожу.

      - Алена, рыба моя! Когда Руфина Марковна последний раз испытывала морскую болезнь, родилась я. Так что не вспоминай, что ты ела, а лучше скажи мне, когда ты критические дни имела.

     - Неужели ты думаешь…

      - Да не думаю я, пойди, купи тест в аптеке,

      - Софа, я не могу, мне стыдно, - чуть не плача, возразила Алена. – Я.. я ..по- другому воспитана. Я даже не знаю, как маме сказать. Она уверена, что я не позволю близкие отношения с мужчиной до брака. А я бы и не позволила ни с кем больше. Просто Феликс... Я знаю, что он – единственный мужчина, который мне нужен. Нас судьба связала таким узлом, что, кажется, мы мысли можем читать друг друга. Много всего между нами было. И ссорились. А потом он получил сотрясение мозга, мы отдалились, и я попала в гарем. И все из-за того, что не могли поговорить по-человечески. Все хвостами пытались меряться. Сонечка, ну просто как два школьника! Мы должны быть вместе. Но с мамой я об этом не могу говорить, она не поймет.

      - Ой, не делай мне больную голову, пусть Феликс скажет, он взрослый, -Софа вообще не могла понять, в чем причина паники Алены.

      - А ему я еще больше боюсь сказать, чем маме, - девушка не могла справиться с потоком нахлынувших на нее переживаний и уже начала всхлипывать. – Я знаю, он любит меня. Хотя я слышала это от него только один раз. Это как в «Здравствуйте, я Ваша тетя!»: «Донна Роза! Я старый солдат и не знаю слов любви!» Но он и, правда, не такой, как все. Хочет ли он детей, хочет ли жениться вообще? Вдруг он посчитает это давлением с моей стороны. Я не знаю, что делать. Понимаешь, это все неправильно. Сначала мужчины женятся, и таким образом подтверждают, что готовы нести ответственность за семью, за появление детей. А Феликс …У него работа на первом месте. И он говорил, что семья делает полицейского уязвимым. Давно, правда, говорил.

      - В общем, ты боишься, что этот со всех сторон достойный - таки мужчина не пройдет тест на беременность?! - в голосе Софы прозвучала искренняя озадаченность.

      - Соня, я не знаю, - и Алена в голос зарыдала.

      - Так, отставить сырость разводить, твой любимый Феликс – порядочный человек! - с максимальной степенью убежденности скомандовала Софа.

     - А я не хочу, чтоб он женился на мне из-за порядочности, я хочу, чтобы он сам предложил, потому что хотел бы быть со мной всегда. И опять же, я даже не знаю, как об этом сказать. Во всех фильмах самая ужасная сцена начинается словами: «Нам надо поговорить!»

     - Давай решать вопросы по мере поступления. Сейчас привезу тебе пару тестов, чтоб наверняка знать, неженка ты моя, - на раз решила первую проблему Софа. И через час уже стояла на пороге московской квартиры Алены.

       - Сонечка! Ты самая лучшая! - бросилась на шею подруге Алена. - У меня никогда не было человека, с которым я могла бы поговорить о своих девичьих делах. Мне неинтересны были клубы, мальчишки. Я с детства знала, что буду любить только Феликса, поэтому с другими девчонками обсуждать было нечего, меня бы засмеяли.

     - Ой, я тебя умоляю. Я тоже с юных лет любила Феликса и была уверена, что выйду замуж только за него!

     И видя распахнутые от удивления на пол-лица глаза Алены, Софа рассмеялась.

    - Да успокойся ты, как бы ни был он хорош, у меня хватило ума осознать, что вместе мы не можем быть. Он личность,свободная и независимая. А в нас, еврейских девочек, с пеленок вкладывают мысль, что женщина руководит мужчиной, даже если этот мужчина руководит империей. И я успокоилась. Я знаю, что он тебя спасал два раза. Так он и меня, и родителей тоже избавил от смерти, вызволив из лап бандитов. Он такой смелый, безбашенный. Папа с мамой его обожают.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Новые подробности из жизни Феликса теплой волной прошлись по телу Алены, ей стало так приятно, что хотелось опять заплакать, теперь уже от восторга. И еще не узнав результаты теста, по своей обострившейся сентиментальности она поняла, что в ней уже есть другая жизнь. В ней растет сын, как две капли похожий на любимого. Упрямый, неугомонный, с непослушными вихрами и отцовской умопомрачительной улыбкой, которой он будет согревать всех. Гораздо чаще, чем это делает папа.

      - Ну, ты долго тут будешь волновать публику? Когда крестины праздновать будем?

      - Вопрос в том, что Феликс не крещеный. Он прожженный материалист, не верящий ни в Бога, ни в черта.

    - От только давай не будем портить очередность проблем. Иди уже, а?! Смотри на тест: две красных полоски – и будь уверена, ты будешь мамой, - начала подгонять Софа подругу.

       Через несколько минут Алена появилась на кухне, где уже вскипал чайник, делались бутерброды и металась в нетерпеливом ожидании Софа.

       - Ну что? - затаив дыхание, спросила она. Хотя и так было все понятно. Только будущая мама может одновременно так светиться от радости и пребывать в растерянности от удивления.

       - У меня будет Андрей Феликсович!

       - А что, сейчас тесты уже пол ребенка определяют и метрику выдают? И вместо красных полосок ты синие увидела?

       - Нет, я просто знаю, - кротко улыбнувшись, сказала Алена.

       Софа такую новость спокойно не смогла перенести и принялась тискать подругу в объятиях.

       - Как здорово, как здорово! - не уставала она повторять. – Аленка, какая ты счастливая! Я так люблю тебя. Знаешь, если бы не твоя беспросветная глупость, я бы тоже не была так счастлива.

      - Как моя глупость могла-таки сделать твое шчастье? - обиженно передразнила Алена еврейскую манеру подруги выделиться из толпы.

      - Как – как? Если бы тебя не понесло в Тунис, и Феликс не кинулся бы тебя искать, я бы не познакомилась с Сережей, - при упоминании о своем молодом человеке этот генерал в юбке фантастическим образом превращался в кроткую и милую кошечку. - Представляешь, он – таки меня спас, как Рыцарь!

      И Софа рассказала о своей первой встрече с Рыцарем.

      - Это я, Софа Когенман, которая бульдозер может силой взгляда остановить, застряла в этой гадской решетке! Стою, беспомощная, как Дюймовочка, и не могу ничего сделать! А они ржут, как кони…

      Несмотря на все переживания, Алена от души расхохоталась. Потому что из всех сказочных персонажей Дюймовочка меньше всех могла ассоциироваться с рослой, статной, громкоголосой командиршей Софой.

Глава "Он не хочет жениться"!

      Конечно, очень хорошо по утрам слышать ее голос. Но намного больше ему хотелось просыпаться в одной кровати, поцеловать в висок, в макушку, в плечико, постаравшись не разбудить. Любить ее не урывками, не тайком, а столько, сколько будет сил, до изнеможения. Пока что он чувствовал себя, как половозрелый юнец, постоянно жаждущий близости. Ее тело манило, нестерпимое желание его гладить, целовать ни на минуту не покидало его. Хотя б на месяц закрыться от всего мира и не вылезать из кровати!

        Оставив Франта Тимохину для служебных надобностей, как тот изволил выразиться, Феликс на выходные вырвался в Москву. Очень хотелось к Алене. Ведь та ночь на острове была единственной, когда они безраздельно принадлежали друг другу. Конечно, она украдкой, стесняясь, как школьница пару раз прибегала к нему в Росташкове, и после жаркой, сумасшедшей близости убегала домой. А он оставался один в пустом доме, не имея возможности держать в объятиях свое сокровище, нежно целовать отрастающие кудряшки, просто любоваться, даже не претендуя на повторение,

     - Аленка, я подъезжаю к Москве. Я могу сразу к тебе приехать и остаться? Или мы еще недостаточно знакомы для этого? – полушутливо, полусерьезно спросил он. – В статусе пары они находились сравнительно недавно, и поэтому трепетно относились к новым шагам, которые делали в направлении друг к другу. Проводить ночи вместе - так хотелось это сделать само собой разумеющимся обычаем.

      - Приезжай, я буду ждать тебя. Что тебе приготовить? – Девушка замерла от счастья. Поставить еду на стол, смотреть, как любимый ест, затем подойти и обнять его сзади, поцеловать в шею. Дальше Алена не успела домечтать, потому что Феликс попросил приготовить самых простых «столовских» котлет из супермаркета и пюрешку со сметаной. Умилившись неприхотливости своего мужчины, она побежала в магазин за этими самыми «столовскими».

       Феликс позвонил в домофон, очередной раз задумавшись, как много еще между ними барьеров и условностей. А хочется душевного покоя, который дает только уверенность, что любимая всегда будет рядом, что все препятствия устранены и больше никто и ничто не может им помешать быть вместе.

     Алена встретила его в нежно-голубом халатике, оттенявшем цвет ее глаз. Из кухни доносился запах позднего ужина, запах заботы о нем и ожидания. Он уже представил, как она смотрит на него, с аппетитом волка поглощающего пюрешку с котлетами. А потом подходит и обнимает его сзади. Теперь уже Ярцеву домечтать не удалось, потому что любимая обняла его раньше, чем шло у него по плану – сразу на пороге.

         «Да не так я и есть хочу, чтобы позволить прекрасному моменту ускользнуть», - подумал он, стаскивая куртку, лихорадочно скидывая туфли и легко подхватывая девушку на руки. Не давая ей возможности запротестовать и вспомнить, что он просил ужин, Феликс захватил ее губы жарким поцелуем и понес в спальню.

      - Феликс, ты же голоден! - на мгновение высвободившись, пыталась образумить она усталого и с утра не видавшего маковой росинки во рту мужчину.

       - Голоден, как мартовский кот. И желудок – совсем не тот орган, который хочет получить удовлетворение в первую очередь. Я так соскучился! Я безумно хочу тебя.

     Бережно положив Алену на кровать, он развязал пояс ее халатика и залюбовался. Спустив бретельку, освободил одну грудь и приник нежным поцелуем к ней, захватывая кожу и подразнивая языком. Охватив рукой совершенную упругую полусферу, он явственно ощутил, как все его существо нетерпеливо требует снять с любимой мешающие кружевные вещички и беспрепятственно ласкать ее, заставлять вздрагивать, изгибаться в истоме и ободряюще впиваться ноготками в его спину, требуя продолжения.

     Торопливо сняв с себя одежду, он почувствовал непреодолимое желание тут же войти в нее, жарко принуждая подчиниться и сладостным стоном ответить на его вторжение. Но Феликс понимал, что ей нужно немного больше времени, чтобы быть готовой принять его. Усилием воли он подавил этот порыв, закрыв глаза и усмиряя бешеный ритм сердца.

     Покрыв поцелуями все тело, он вернулся к ее полуоткрытым губам и, оправдывая ее ожидание, жадно завладел ими. Этот поцелуй был настолько страстным, что, казалось, являл собой вершину наслаждения, волны которого уже сотрясали их разгоряченные тела.

      Одним толчком он вошел в лоно любимой. На миг замер. Но почти животное желание вырывалось из- под контроля, разжигая в девушке желание двигаться в унисон до самого пика.

     Немного восстановив дыхание, Феликс благодарно поцеловал доверчиво лежащее под ним сокровище, ласково погладил по отрастающим волосам. Он был счастлив. Прожив чуть не полжизни, он только теперь осознал, что такое настоящая близость, близость двух любящих людей. Это не то дежурное соитие, которое позволяло организму размеренно следовать своим физиологическим ритмам, после которого вскакиваешь, будто освободившись от груза, и продолжаешь заниматься рутинными делами.

      С любимой – каждый миг осознан, дарит неземное блаженство. Им невозможно насытиться.

⃰⃰   ⃰   ⃰

      Солнышко осветило комнату, нежным лучом пощекотав влюбленных. И этого мимолетного прикосновения хватило, чтобы они проснулись и, еще не открывая глаз, потянулись друг к другу. Феликс приподнялся на локте, любуясь маленькой проказницей, которая старательно зажмуривала глаза, но подставляла для поцелуя румяную ото сна щечку. Легонько скользнув губами по бархатной коже, мужчина прильнул к губам любимой, свободной рукой поглаживая шею, плечико и намереваясь спуститься ниже, недвусмысленно напоминая о жаркой ночи.

Однако вместо того, чтобы отозваться на его ласки, Алена распахнула глаза. И в них вместо страсти плескался страх, отчаяние и какая-то боль.

     Зажав ладошкой рот, она бросилась в ванную. Феликс тоже испуганно подскочил на кровати, прислушиваясь к звукам льющейся воды. Тревога липкими щупальцами сдавила сердце.

       Подойдя к двери, он взволнованно спросил:

      - Аленка, все в порядке? Тебе плохо? Что нужно сделать?

В ответ послышался слабый стон и еле слышный ответ:

     - Я сейчас, уже все хорошо.

      Но это « сейчас» затянулось чуть ли не на полчаса. Феликс не раз подходил к ванной, прислушиваясь – есть ли движение за звуками воды.

      Алена вышла в полотенце, с мокрым ежиком на голове и страдальческим выражением на лице. Обессиленно она легла на кровать, трогательно уткнувшись в подмышку любимому. Ее сердечко никак не могло восстановить здоровый ритм и, как пойманная птичка, билось под ладонью Феликса.

      В голове его пронеслось несчитанное количество мыслей, которые никак не могли сложиться в целостную картину. Постепенно этот бешеный калейдоскоп стал замедлять свое вращение и единственный оставшийся ответ заставил теперь уже его сердце мучительно забиться, пропуская удары.

     Он сел на кровати и усадил Алену к себе на колени. Глядя в ее глаза, глухо спросил:

      - Алена, ты беременна?!

       На это девушка только и смогла, что тихо и неуверенно произнести:

       - Да.

          Во взгляде ее открыто читалось смятение, растерянность, любовь. И что особенно его поразило – ожидание ответа. Несомненно, тунисское заточение не прошло без последствий.

    Чтобы Алена в его глазах не увидела боль, захлестнувшую его душу, Феликс крепко прижал ее к груди, давая себе время справиться с потрясением. Через несколько мгновений это уже снова был Ярцев, сильный и уверенный в себе.

     Притворно сурово, следовательским голосом он спросил:

     - И долго вы, барышня, собираетесь так сидеть?

       Алена, побледнев, испуганно ответила:

     - А что я должна делать?

    - Первое, не отвечать вопросом на вопрос, когда старшие спрашивают, и второе – быстро приводить себя в порядок.

     - Зачем? – девушка все больше и больше терялась.

       - А вы, моя милая, в ЗАГС в полотенце пойдете? И кстати, вы, будущая мадам Ярцева, свадьбу хотите? Со всеми этими дурацкими шариками, голубями, посыпаниями лепестками и прочей лабудой? Или вам больше по душе тихая роспись, без свидетелей и завистников?

     Судя по тому, как Феликс пренебрежительно отозвался о, в общем-то, милых свадебных ритуалах, каждый из которых можно заменить другим, он не хотел свадьбу в принципе. Не хотел видеть ее в белом платье, с цветами. Не хотел, чтобы все радовались, поздравляли. А самое главное – чтобы эти самые главные слова сказаны были в торжественной обстановке, чтобы запомнились. И как детям показывать семейный альбом, где нет свадьбы родителей?! Ведь неизбежно прозвучит вопрос – а вы женились?!

       Все это не могло никак уложиться в голове. Да и сама нестандартная форма предложения руки и сердца лишь укрепила ростки сомнений относительно реакции Феликса на вынужденную женитьбу. «Он не хотел жениться!» - эта мысль обожгла душу, заставив почувствовать себя какой-то грязной вымогательницей, на которой женятся только из чувства долга и которая недостойна быть законной супругой.

     Отдаваясь телом и душой, она всецело доверяла этому лучшему из мужчин, серьезному и правильному, взрослому и …единственному. Она была уверена, что они посланы Небесами друг другу. Любовь к нему вернула ей возможность ходить, не позволила сломаться в гареме. А что дала ему ее любовь? А нужна ли она ему? Может, его и устраивали редкие встречи, как в свое время с Жанной. А как же все невысказанные слова, которые готовы были сорваться с губ, но в последний миг застревали? Она же их чувствовала! Нельзя по-другому истолковать влюбленный взгляд, дрожание рук, те звезды в глазах, которые вспыхивали от их поцелуя.

      Губы от обиды предательски задрожали, и не в силах больше сдерживать горечь, переполнявшую ее, Алена беззвучно заплакала. Так, как умела только она и только в минуты тяжелейших переживаний – из распахнутых глаз просто катились слезы.

     Феликс, увидев, что Алена плачет, содрогнулся от жалости и стыда за свою суровость. Бедная девочка! Сколько же на ее долю выпало испытаний! И даже самое потрясающее чувство делает ее несчастной!

     - Я люблю тебя, - поцеловав в мокрый, зареванный носик, сказал он. – Все будет хорошо. Я тебе обещаю, - и он еще нежнее прижал к себе, целуя висок, ушко.

       В его словах была искренность. «Любит, - облегченно вздохнула она. – Значит, мне суждено любить вот такого – неромантичного, сурового и желанного. Все остальное – неважно. Он такой, он честно предупреждал, что с ним непросто». Но другой ей ненужен.

     И теперь она уже заплакала, как обычная женщина, с тяжкими всхлипываниями, вздохами. Воплощенная трогательность и беззащитность – оружие стопроцентного поражения даже самого черствого сердца. И Ярцев очередной раз почувствовал себя толстокожим бегемотом, приносящим любимой девушке страдания.

 Немного успокоив Алену, Феликс понял, что он сам не менее остро нуждается в успокоении. И дать его под силу было только его старому другу, Рогозину.

     - Алена, пару часов с ЗАГСом потерпим, у меня есть кое-какие дела, к обеду я буду, если ты не против моего присутствия.

    «Ну, просто невозможный! Сказал, что в ЗАГС идем, а теперь спрашивает, можно ли приехать», - девушка снова огорчилась.

Глава Любить – значит верить

        - Саня, можешь приехать? Срочно выпить нужно, - не сообщая темы под «выпить», пригласил друга Феликс к себе на квартиру.

      Рогозин понимал, что не ради распития коньяка звонил Ярцев. Что-то случилось. В их многолетней дружбе было золотое правило – не задавать лишних вопросов. В начале знакомства Рогозину (а у него всегда намного больше имелось проблем) было неудобно дергать друга, поэтому он пытался пространно объяснять, что и как случилось. И Феликс дал четко понять, если другу нужна помощь, значит приезжать нужно по-любому, и оправдываться нечего.

     Приехав к Ярцеву, Сан Саныч застал последнего в самых растрепанных чувствах.

      - Мне нужно жениться, - мрачно проговорил Феликс.

      - Что? – искренне удивился друг. – И ты с таким похоронным выражением лица об этом говоришь?! Какая муха тебя укусила? Ты же на Алену не надышишься и тут вдруг такой настрой! Ты не болен?! - изумление Рогозина не знало границ.

     - Сань, уймись! Сейчас поймешь. Я люблю Алену. Она вся моя жизнь, моя Судьба. Я за нее умру, не задумываясь. Но она беременна.

      Едва переварив предыдущую информацию, Рогозин явно не был готов к осмыслению этой. Последние слова друга настолько его ошарашили, что он несколько мгновений чувствовал себя как в Зазеркалье, в котором все становится с ног на голову и белое представляется черным, а черное белым. Он подозрительно посмотрел на Ярцева, туго соображая – кто из них двоих не в адеквате.

     - Ты с ума сошел, что ли? Так ты тут всем коньяк разливать на радостях должен!

     - Ты не понимаешь! Это не мой ребенок! Ты же знаешь, что с ней случилось. Когда, по –твоему, женщина узнает, что беременна?

      - Ну, у кого как.., - задумчиво протянул Рогозин. – Через месяц, через полтора, в крайнем случае, через пару месяцев

      - Вот. Она как раз была там, - отрешенно сказал Феликс.- А с ней мы близки стали три недели назад. И один раз только я не сумел сдержаться. Но она сказала, что якобы безопасно.

      - Ну и что?

      - Саня, понимаешь, она мне не говорила, пока я сам не увидел, что ее тошнит. И она призналась, что беременна, при этом так смущалась, чуть не извинялась. Понимаешь, как звучит слово – призналась?! И огромные глазищи, полные страха и надежды. Мне чуть плохо не стало, хотя сам знаешь: я не кисейная барышня. Привык всякое видеть. Но такая она беззащитная, трогательная…

     - И что из этого? Она ж девчонка! Сама испугалась, - пытался Рогозин разогнать тучи и сам понимал несостоятельность своих доводов. В действительности Алена не была овечкой. Она самодостаточная, уверенная в себе девушка. Модный художник. В прошлом, до того как встала на ноги, даже экстрасенс. С чего бы ей смущаться?!

     - Если бы это был мой ребенок, она бы на шею кинулась и гордо об этом заявила, - продолжал терзаться Феликс. - Конечно, я сказал, что мы женимся. Я люблю ее. И она же два раза мне жизнь спасала.

      - Э, ну я тебе тоже жизнь спасал, ты ж на мне не женился из чувства долга?! – за Рогозиным водился грешок – в самый проникновенный момент хрустальную вазу мечты разжаловать до ранга железного корыта.

     - Вот сейчас мне точно не до смеха, - даже и не подумал улыбнуться Феликс. - Я поклялся себе и ей, что никогда, ни словом, ни мыслью не напомню о том, что случилось. Понимаешь, я страшно виноват перед ней. Она, как мотылек на огонь, полетела ко мне. Чертов дурак! Не уберег. Даже если небо на землю рухнет, и я ее разлюблю, я все равно не посмотрю на другую женщину. Надо будет, и хрен на узел завяжу, но не причиню ей боли. Но как быть с ребенком?! Представляешь, он же черный будет! Эти гены сильней, чем наши. Поэтому я и хочу в лохмотья напиться.

       - Ну вот, язык мой – враг мой! Ты ж называл ее шоколадкой Аленкой?! А кого шоколадка может родить?! Накаркал сам.

      - Да иди ты к черту! - беззлобно отмахнулся Феликс. - Тут о другом нужно думать. В Росташкове жить будет невозможно, мне –то и намека никто не посмеет сделать, Алена сильная, достойно ответит, но переживать будет, а ребенок, и я уверен, что будет мальчик, будет страдать. Есть же доброхоты, которые захотят сказать правду. Меня ссыльная жизнь вполне устраивала, но сейчас нужно переезжать в Москву. Здесь все всем по фигу. Если сможешь устроить мне перевод обратно, буду безмерно признателен. Нет, так подам рапорт и открою частное детективное агентство.

      - Ага, я уже представляю объявления: «Опытный сыщик стопроцентно выяснит, с чего это ваш муж стал такой счастливый», - не преминул посыпать перцем свежую идею Сан Саныч.

      Но Феликсу было не до смеха, он потерял контроль над своей четко отлаженной жизнью, как парусник во время шторма, еще тогда, когда безнадежно влюбился. А новость о ребенке совсем выбила из колеи, поэтому всегда непроницаемого, временами вспыльчивого, непредсказуемого, но всегда уверенного Ярцева теперь можно было сравнить с утлым суденышком, брошенным на волю волн без руля и ветрил.

     Рогозин не знал, что и думать. Видеть друга в таком состоянии больно. Он никогда не выглядел таким потерянным. Убитым горем, мечущим громы и молнии, уставшим до смерти, раздосадованным – каким угодно, но только не таким. Он человек действия. А здесь действие есть, но сколько терзаний!!!! И нужно как-то внести как-то упорядоченность в его противоречивые мысли.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Проблема была, отрицать очевидное глупо. Хотя он всегда считал, что отношения должны быть прозрачными, не должно быть «слепых» зон, невысказанных слов. Алене нужна поддержка, а Феликсу – любовь к ребенку.

      Если он начнет отстраняться от малыша, Алена сразу почувствует это и будет страдать, а то и уйдет. А у Феликса с молодости, кстати, с ее же легкой руки, выработалось стойкое предубеждение против детей. Он бы и родного ребенка рассматривал как пушкинскую «неведому зверушку», а здесь заведомо чужой, да еще и явно не славянской «расцветки».

      - Велик, я тебе не говорил, но у меня проблема будет еще глобальней. Когда Светка выхаживала меня, от перенапряжения, от стресса у нее был выкидыш. А в больнице ей что-то неудачно сделали, теперь она не может иметь детей. Понимаешь, это из-за меня. И видеть, как она страдает, с тоской смотрит на малышей, мне невыносимо. Я хочу усыновить ребенка. Тоже не знаю, как смогу полюбить его. Так что тебе проще – твой черноглазик – часть любимой женщины, как ее руки, губы, пальчики, ушки. И ты будешь любить его так же, как любишь маму. Жизнь продолжается. Вы любите друг друга и должны быть счастливы. Несмотря ни на что!

      В словах Рогозина как всегда была стопроцентная логика, которая действовала намного эффективней всяких слезливых: «Держись, братуха!» и тому подобное.

    - Знаешь, я, наверно, опять ее обидел. Я так расстроился, что просто не совладал с собой. С моей подачи мы решили просто расписаться, без свадьбы. Чувствую себя жлобом каким-то, зажавшим торжество. Что ж она не заслужила этот единственный и неповторимый в жизни праздник? Белое платье? Всю ту ерунду, о которой мечтают девчонки с детства? Теперь я понимаю, что это было. Неосознанно я дал понять, что отсутствие свадьбы – это наказание за ее беременность. И опять отравил ее самое счастливое состояние. Хотя скорей всего, она и сама не рада. Я чувствую себя толстокожим неандертальцем, грубым и не способным понять чувства любимой женщины. Или нет, знаешь, эдакий фольклорный «старый муж, грозный муж». Узнал о грехопадении молодой жены и решил помиловать, не дать покрыть ее позором. Барская снисходительность. Сань, неужели я такое дерьмо?!

   - Ну не дерьмо, конечно, но жлоб точно! Девчонке свадьба – как тебе работа. Это просто должно быть. Единственный способ загладить твою медвежью утонченность – сделать сюрприз. Правда, платье и туфли сюрпризом не подберешь, ты не Фея из «Золушки», чтоб взмахом палочки наряд нищенки превратить в наряд принцессы. Ну, давай думать.

      Хорошо, когда на свете есть друзья. Затопившая его было беспросветная тоска рассеялась, оставив после себя только маленькие клочки уже ничего не значащих сомнений. И с утра вынужденная женитьба, наконец, стала желанным событием, которое навсегда соединит его с любимой. И не нужно будет бояться, что она исчезнет из его жизни. И вся его суровая, неухоженная, как дикая тайга, жизнь обретет, наконец, смысл.

⃰  ⃰   ⃰

     Недолго посовещавшись, будущие супруги решили, что до свадьбы Алена продолжает жить в своей московской квартире, прежде всего, чтобы не пришлось объяснять родителям причины скоропалительного замужества. А Феликс - пока в Росташкове и одновременно устраивает дела по переводу в Москву. А на выходные он приезжает к ней. Так у них будет больше возможности побыть вдвоем. Ведь находясь в родительском доме, Алена все равно не сможет ночевать у него. А Феликс уже не хотел быть ограниченным в правах на любимую. Пусть два дня в неделю – но целиком, безраздельно.

     Потягиваясь, радуясь, что можно просто поваляться в обнимку со своей девочкой, Феликс пребывал в расслабленном, благостном состоянии. Однако его безжалостно вытащил из нирваны телефонный звонок. Он вышел на кухню, намереваясь заодно и чайник поставить.

    Алена проснулась, когда Феликс осторожно вытаскивал из-под нее руку. Уткнувшись носом в подушку, где только что лежала его голова, она на несколько мгновений затаила дыхание, вдыхала родной запах и хотела плакать от счастья. Затем обняла ее, словно живое существо и от переполнявшей душу нежности, поцеловала. Будто подушка могла передать Феликсу свои ощущения…

     Потом решила, что пора и вставать, потому что побаловать любимого чашечкой кофе было для нее одной из радостей жизни.

      Открывая дверь, ведущую в кухню, она услышала обрывок разговора, от которого она чуть не сползла по стеночке от страха:

       - Да не могу я сейчас говорить, мы ж договаривались, что ты не звонишь в выходные.

      Произнося последние слова, он с ужасом увидел белое, как мел, лицо Алены и ее сиюминутную готовность потерять сознание.

    Невысказанный вопрос, казалось, раскалил воздух кухни, как тепловая пушка. Было нечем дышать, а руки вдруг стали лишними - Феликс почему-то не знал, куда их деть. От волнения пересохло горло, и он только и смог хрипло сказать:

      - Алена, это не то, о чем ты подумала.

       - А о чем я должна подумать? - дрожащим голосом спросила она, глаза предательски стали влажными, и только последние остатки воли сдерживали ее от судорожного всхлипывания и слезоизвержения.

       Выдохнув, Феликс подошел к ней и крепко обнял одной рукой, нежно гладя другой по голове.

     - Правильно, ни о чем. Ты мне веришь? – задав этот вопрос, Феликс внутренне сжался. От ее ответа зависела вся их жизнь. У него было стойкое убеждение, по живучести которое можно приравнять к неистребимой породе тараканов в голове, что любовь подразумевает безграничное доверие. И если мужчина сказал, что ему нужно верить, значит, его женщина должна верить. Иначе это не любовь. Это убеждение подкреплялось еще одним постулатом – мужчина не должен оправдываться, это унизительно. Если виноват – постарайся исправить свою оплошность, а если не виноват, тогда тем более нечего доказывать правоту.

Это были его «пунктики», сложившиеся годами, и он не готов был от них отказаться, ибо они были частью его личности. И он отчаянно надеялся, что Алена принимает его всего, целиком и любит таким, как есть.

    Для Алены эти секунды тоже были моментом истины. Как в любой женской головке услышанное могло трактоваться однозначно – ему звонит другая женщина. Требовать объяснений – значит унизить любимого подозрением. Он сказал, что услышанный обрывок ничего не значит. Кому верить – генетически обусловленной женской подозрительности и ревности, которые приводят к скандалам, битью посуды, а то и лица, или единственному мужчине, горячо любимому, несмотря на все «Не», которые стояли между ними?

     Она посмотрела на Феликса и увидела в его глазах тревогу, надежду, любовь. Лжи в них не было.

    - Верю, - сказала она, и выдохнули оба, прильнув друг к другу. Первый скандал еще не начавшейся семейной жизни был предотвращен, а сам инцидент очередной раз заставил их замереть от счастья. Эта грань счастья называлась доверие, взаимопонимание и взаимопринятие. Без которых невозможны сюрпризы. А как раз о сюрпризе Феликс и не хотел рассказывать Алене и просил главного устроителя этого сюрприза Рогозина не звонить в то время, когда Алена может услышать разговор.

Глава Как там наш черноглазик?

     Феликс который день не находил себе места. Дата росписи приближалась, родители были уже в курсе всего. Он приезжает к Алене уже на правах будущего мужа, не спрашивая разрешения. Они спят в одной кровати, но какая-то невидимая стена не позволяет сказать: «Спасибо, Вселенная, я счастлив!»

     Их жизнь приняла размеренный ход, Алена старается сделать ему приятное. Готовит вкусности. Но…

     Не будучи сильно большим экспертом именно в отношениях, Ярцев позвонил другу, ибо душевные терзания уже превысили предельно допустимый уровень.

    - Саня, я не знаю, что делать, - сокрушенно произнес он. – Понимаешь, Аленка ведет себя не так, как положено беременным. У нас отношения, как не у практически супругов в ожидании потомства, а как у помолвленных в 19 веке.

    - Вы что, не спите? – для Рогозина после работы вопрос интимных отношений занимал почетное второе место. И лучшего специалиста в разрешении межполовых проблем просто не было.

    - Ну как тебе сказать…, - нерешительно протянул Феликс. – Я опасаюсь к ней прикасаться, словно боюсь что-то сломать. А она ведет себя так скромно, что у меня сердце разрывается. Первый раз на острове, она сама разделась, была более смелой, а сейчас как не мужняя жена, а школьница какая-то. И я вижу, что она не получает удовольствия.

     - Э, брат, так это ты сам не дорабатываешь, - гыгыкнул Рогозин.

     - Я ее ласкаю, а она не воспринимает. Мне кажется, она думает, что мне это не доставляет удовольствия и что я это делаю, потому что так положено. Подается мне навстречу, давая понять, что готова к близости. Однако ни вскрика, ни стона, только легонько поглаживает меня, целует, но как-то по-братски. Знаешь, как английская леди выполняет супружеский долг. Я с ума схожу.

      И самое главное, она ведет себя не так, как положено беременным. Я хоть и не большой специалист, но знаю, что у них в это время гормоны бушуют, и женщины в положении просто непредсказуемы. Хотят чего-то нереального, капризничают, закатывают истерики, в конце концов. Смотрел, как в «StendUpе » Cтаровойтов рассказывал? «В доме появился пузатый генерал. Хочет жена в четыре утра есть обои, значит, ты идешь и приносишь ей обои. И это не обсуждается». Я готов к этому, понимаешь, я хочу выполнять ее капризы. А она – НИЧЕГО. Я спрашиваю: «Аленка, ты чего – нибудь хочешь? Что купить?» А она опять – Ничего. Только смотрит взглядом больного котенка. Тихая какая-то. У меня такое ощущение, что она испытывает вину и хочет уйти от меня.

     - Так. Отставить панику. Я спрошу у Светки, чего беременным не хватает, она ж медик все-таки.

       Через пару часов Рогозин, как ослик, нагруженный поклажей, нарисовался на пороге квартиры Ярцева.

      - Эй, молодожены, принимайте гуманитарную помощь.

      И, как волшебная скатерть самобранка, веселенькая клеенка на кухонном столе начала покрываться самыми несочетаемыми продуктами.

     - Вот, моя кудесница передала огурцы – банка соленых, банка маринованных, помидоры такие же. Сама закатывала. Капуста квашеная из магазина, ананас, мандарины, яблоки, селедка, вобла сушеная, морепродукты, пакет семечек тыквенных, творог, кусок буженины, шоколадка. А то твой благоверный сказал, что ты ничего не ешь! Ишь, чего удумала, моего крестника голодом морить!

         Рогозину в отношениях в противоположным полом была свойственна изрядная доля бесцеремонности, если не сказать нахальства, позволявшая ему безнаказанно не только обнимать незнакомых женщин, но и в губы поцеловать. И что самое интересное, такие вольности в его исполнении выглядели настолько естественно и как само собой разумеющиеся, что он еще ни разу не получил по физиономии. Его брутальность в сочетании с наглостью и сумасшедшей энергетикой делали его любимцем женщин.

      И сейчас, ничтоже сумняшеся, он задрал футболку Алены и, наклонившись, звонко чмокнул ее в еще не наметившийся животик.

     - Как тут мой черноглазик поживает?! - бурно поприветствовал он маленького, скрытого в теле Алены, человечка.

      Она от неожиданности ойкнула, потом рассмеялась, а затем изумленно уставилась на Рогозина.

     - А почему черноглазик? – недоуменно хлопая глазами, с улыбкой спросила она.

      Ярцев, размахнувшись, отвесил другу звонкого «леща». Тот хоть и попытался выставить блок, но Феликс на доли секунды опередил его. Поняв, что ситуация приняла нежелательный оборот, Рогозин схватил самый большой кухонный нож, сунул его в руки Алене и положив голову на стол, покаянно сказал:

     - Ну, отруби мне башку, только не обижайся, пожалуйста.

       Шутовство Рогозина немного смягчило остроту момента, но Алена продолжала смотреть на него взглядом, в котором недоумение постепенно сменялось страхом.

       - В конце концов, что мы как маленькие?! Давайте называть вещи своими именами. Ты мама черненького ребенка, Феликс – папа, я крестный отец. И что в этом страшного, в конце концов, не негр же! Да и негритенка любили бы. Светка велела не говорить, но она там пинеток, шапочек навязала уже нашему маленькому. Прямо нашли проблему! У нас со Светкой никаких нет, рады были б и черненькому.

       Алена побледнела и, чтобы совсем не лишиться сил, присела на стул.

      - А в кого бы ему быть черненьким?! – немного совладав с собой, медленно, словно расставляя по полочкам слова, она задала вопрос, - Феликс, у тебя, что ли в роду были прецеденты?! У меня нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍   Она пристально посмотрела на Феликса, который не знал, куда девать глаза. Встав со стула, она повернулась к мужчинам спиной и, набравшись решимости, подняла край футболки и сдернула пластырь. Они увидели овал, с надписью по – арабски внутри, замысловато украшенный лепестками и продолговатыми завитушками. По долгу службы повидавшие всякого, приучившиеся смотреть на преступления как на работу, суровые полицейские потеряли дар речи. Как два соляных столба, застыли друзья, безотчетно понимая, что сейчас услышат что-то страшное, к чему их логичные умы не были готовы.

      - Я знала, что Феликс ненавидит татуировки на теле женщин, и поэтому боялась ее показать, тем более это была не моя причуда, а признак насилия. Думала как-то ее свести, но тут неожиданно все так изменилось из-за беременности. Этим Махмуд хотел показать, что я его вещь..

      Он так восхищался моими волосами, и мне пришлось их испортить. Я залепила все локоны жвачкой, чтобы к ним противно было прикоснуться. Хотела доказать, что никогда не соглашусь жить в гареме. В наказание он велел остричь меня наголо и сделать татуировку. Без анестезии и на самом болезненном месте. А потом я отказалась от еды.

     Алене все трудней было сохранять выдержку. Все то, что ее мучило, жгло вспышками воспоминаний, стремилось выплеснуться, как раскаленная лава из присыпанного пеплом забвения жерла вулкана. Чувствуя, что эмоции вот-вот захлестнут ее и она разрыдается, Алена до боли закусила губу.

       - Я хотела, чтобы он не хотел меня. Я ждала неизвестно чего, надеялась, что Феликс меня найдет. Или уже не надеялась…Но в гареме я бы не жила, это точно.

       Немного помолчав, чтобы собраться с силами, она тихо добавила, глядя на Рогозина:

      - И первый и единственный мой мужчина – это Феликс. И первая близость была с ним на острове. Я думала, что он понял это.

    Последние слова дались ей с большим трудом, голос дрожал, а из глаз тихо, одна за одной, закапали крупные слезинки.

        От потрясения в горле пересохло, в висках застучало, и Феликс готов был провалиться сквозь землю, рассыпаться в прах, испариться, только бы избавиться от осознания собственного ничтожества. Его девочка, этот беззащитный отчаянный воробышек готов был пожертвовать жизнью, чтобы отстоять свою честь, свое женское достоинство. А он, упертый осел, натянул на себя по самые уши нимб благодетеля, отпустившего все ее грехи, и не удосужился выслушать то, что его девушка иногда порывалась сама рассказать.

       И самое страшное, что на острове, услышав ее вскрик, даже не подумал, что его желанная, его любимая Аленка сумела сберечь себя для него. Он с ужасом почувствовал себя каменным фаллосом, который ритуально-бездушно лишал целомудренности девушек в некоторых племенах. Самый сокровенный, сакральный момент в ее жизни он превратил в бытовое «погреться».

     Таких событий, которые впечатываются на всю жизнь в память сердца, души, разума, очень немного. Первый поцелуй, первая близость, свадьба, рождение ребенка. А он даже не поблагодарил свою девочку! Не сказал ей нежных слов!

      Он безбожно лажал в отношениях с Аленой, он постоянно все портил. Жгучий стыд, казалось, облил чуть ли не кипящей смолой душу при воспоминании о его реакции на беременность.

    Все самое нежное, трепетное, чего заслуживала Алена, он изгадил. А потом еще удивлялся, почему она выглядит такой растерянной.

     Идиот!!! Как у нее хватает душевных сил выдерживать все это и каждый день прощать его. Плакать он не умел, но горячий ком из раскаяния и боли уже подкатил к горлу, намертво сдавив его, лишив возможности что- либо сказать в свое оправдание.

      Потрясенный услышанным, Рогозин залепил ответного «леща» другу. Тот даже и не пытался защититься. Он готов был попросить еще парочку увесистых затрещин, чтобы физическое воздействие хоть как –то сняло с души сцементировавшийся камень из стыда, душевных терзаний и угрызений совести.

     Тут только до сознания Алены достучалась мысль, объяснявшая их странные отношения. Она похолодела. Слезы мгновенно высохли. Их место занял холодный гнев, который полыхал в ее голубых глазах, как огни Святого Эльма. Как всегда, во взрывоопасной ситуации, она обращалась к Феликсу на «Вы» и по имени –отчеству.

     Чеканя каждый слог, хлестко, твердо глядя в глаза своему мужчине, она стальным голосом произнесла:

     - Феликс Андреевич! И вы могли подумать, что я согласилась бы выйти за вас замуж, будучи беременной от другого?! Так вот вы какого мнения обо мне?! Я не уверена, что даже смогла быть бы с вами, если бы тому человеку удалось овладеть мной. И хоть в этом не было бы моей вины, я чувствовала себя грязной. И расценивала бы как измену.

      Каждое слово, будто огненная пощечина, заставляло Феликса все более и более осознавать, что его самокопание, эмоциональная толстокожесть чуть не привели их отношения к окончательному краху. Почему рядом с Аленой он постоянно совершает какие-то глупости, которые потом оборачиваются бедой?! Неужели недостаточно любви, чтобы отбросить все заморочки, повыгонять всех тараканов и, наконец, научиться открыто говорить о своих страхах, мыслях?

     Рогозин первый пришел в себя.

     - Ну, господа Ярцевы! С вами, ей Богу, не соскучишься! – только и мог, выдохнув, ошарашено воскликнуть он. Понимая, что Феликс облажался по полной программе, и ему стоило бы еще надавать по башке, но время было для этого неподходящее. Другу срочно нужна была помощь. Иначе Алена раскрутит до предела маховик справедливых обвинений и еще чего доброго бросит этого засранца!

- Алена, а почему ж ты тогда себя ведешь, как нашкодивший щенок?! Да ты, как генерал, должна здесь ходить и приказы раздавать, чтоб этому подлецу на белый свет взглянуть было некогда. Ты на него не обижайся, но, правда, он из-за своих проблем с математикой и из-за твоего неуверенного вида решил, что ребенок – черноглазик. И он бы все равно его любил. Как и тебя. Кстати, я тоже готов идти рекрутом под твое начало, можешь командовать мною сколько угодно. Мы со Светкой решили взять готового. Поэтому, сама понимаешь, шансов пережить беременность у меня нет. А так хочется потрогать животик! Почувствовать, как выпирают ножки, как он ворочается!

     Брутальный здоровяк Рогозин выглядел сейчас невероятно, по-детски растроганным, таким сентиментальным, что Алена поневоле умилилась.

     Гнев ее, как шаровая молния, наэлектризовавший пространство, от простых слов будущего крестного их малыша стал потихоньку улетучиваться, не принеся разрушительных последствий. Рогозин в работе был профи, а в жизни – весельчак, балагур, видавший виды бабник, в силу чего на жизнь смотрел, не заморачиваясь в философствования. Это позволяло ему сложные жизненные перипетии, как в математической формуле, приводить к одному знаменателю и делать предельно простыми.

      Так и сейчас запутавшимся в недомолвках, в возведенных пирамидах домыслов влюбленным он четко и понятно расписал роли, показал, что их проблема просто надумана. И Алена осознав, что Феликс не обязан был читать ее мысли, реагировать на ее терзания, поняла, что они правда, как два идиота, опять усложнили себе жизнь.

     - Я боялась, что вынудила Феликса на себе жениться неожиданной беременностью, боялась, что это не входило в его планы. И татуировку скрыла от него, потому что он терпеть не может татуировок. Я обманывала его. И чувствовала себя, правда, вдвойне виноватой. Мне так плохо было.

     Опять эмоциональная буря очередным порывом снесла все преграды, и Алена почувствовала, что губы ее задрожали, слезы сначала по одной, затем уже дружным хороводом полились из глаз. Она по-девчоночьи всхлипывала, вытирая кулачками мокрые щеки. Чувство облегчения от свалившегося груза недопонимания и обид, неумения разговаривать о проблемах и как следствие этого недоверие друг к другу – все это, соединившись в гремучую смесь, теперь вытекало бурным потоком слез. Она плакала, как маленькая, и ей безумно хотелось уткнуться в мужскую грудь, почувствовать крепкие, защищающие объятия. И она в растерянности не знала, к кому прислониться. Рогозин был как скала безмятежности, и ему она была безмерно благодарна. Какой же он замечательный! Если бы не его вмешательство, неизвестно, чем все могло бы закончиться. А Феликс…Его она любила и хотела оказаться в его руках, впервые за долгое время без страха, без обиды, без малейшей тревоги.

     И друзья, словно прочитав ее мысли, правильно отреагировали: Феликс обнял Алену, а Сан Саныч – их двоих.

Глава Сказка для любимой

      Назначенный день росписи приближался, и Алене было немного грустно. Она хотела бы про себя вести отсчет до дня свадьбы, но …Успокаивало главное, то что в ее жизни будет – это любовь, семья, ребенок. Ну не видать ей белого платья, фаты, поздравлений…Зато появится новый паспорт с новой фамилией, фамилией мужа. Она получит право произносить это волшебное слово – муж. И будет от любимого слышать: «Жена». Эти аргументы перевешивали все остальное, в конце концов, у них и так все не как у всех.

     Феликсу ожидание тоже не давало спокойно жить. Накануне знаменательного дня Феликс проснулся ни свет ни заря. Он заметно нервничал, даже исподтишка доставал сигареты и ходил курить на балкон.

     Алена немного заволновалась. Что это с ним? Мысли хотели было принять оттенки подозрительности, но не в ту голову они пытались пробраться: она научилась ставить прочные барьеры негативу.

     В девять утра Феликс скомандовал:

    - Собирайся, любовь моя! Нас позвали на пикник по случаюпомолвки очень влиятельного человека, моего должника. И отказаться мы не можем.

     - Ну, ты хоть бы предупредил, - растерянно протянула Алена.

    - А что тебя смущает? Надеть можешь что угодно, все равно снимать, - сказал он и тут же прикусил язык. - Там чудесное озеро, будем купаться, - бодро добавил он.

        За рулем Феликс тоже был необычайно серьезен, сосредоточен. Алена вопросительно посматривала на него, но он периодически отвечал ободряющей улыбкой, давая понять, что все в порядке.

     Подъехав к месту назначения, они увидели ограду, украшенную гирляндами гелевых ярких шаров. Едва ступив на дорожку, ведущую внутрь двора, они чуть не ахнули от удивления. Обыкновенный небольшой частный пансионат стараниями театральных декораторов был превращен в настоящий замок, со шпилями и флюгерами. Особенно выделялась угловая часть дома, которая представляла собой башню с балконом.

      Алена никогда не понимала, как люди могут чему-то и кому-то завидовать. У каждого своя жизнь, свои пути достижения целей. Ведь зачастую то, что мы видим – только красивая обертка, за которой скрывается совсем не то, что на виду. А многие вещи при ближайшем рассмотрении оказываются и вовсе не такими привлекательными. Например, многие завидуют бизнесменам, не задумываясь, сколько энергии и нервов вкладывают они в свое дело, чем рискуют, чем жертвуют.

     Но сейчас ей стало грустно. Как бы ей хотелось свою помолвку, которой у нее вообще не было, провести в такой обстановке! Но если быть объективной, то обстановка для помолвки была слишком роскошна – этот антураж сделал бы любую свадьбу незабываемой. Даже для самых взыскательных молодоженов.

      К ним подошел распорядитель с бейджиком «Константин» и пригласил Алену пройти внутрь здания, чтобы познакомиться с виновниками торжества.

     - Алена, ты иди, я сейчас подойду, - Феликс ободряюще улыбнулся.

      Девушка пошла вслед за Константином, они поднялись на второй этаж и остановились перед комнатой. Распорядитель безупречно галантно открыл перед ней дверь, пропуская вперед, и сразу захлопнул, закрыв на ключ.

      Алена похолодела от страха – похищениями она была сыта по горло. Но здесь же Феликс, значит, ничего плохого случиться не может! Господи, а вдруг это ловушка?! Вдруг его уже опять кинули в какой-то подвал?! Не зная, что и думать, она еще раз безуспешно дернула дверь. Слезы отчаяния уже готовы были политься горячим потоком, но тут она с удивлением заметила, что дверь на балкон открыта. Второй этаж – нужно будет, она сорвет штору и по ней выберется отсюда.

     Но рвать шторы не пришлось. С улицы донеслись звуки серенады, и Алена с облегчением услышала родной голос.

     - Алена! Выходи!

      Девушка вышла на балкон и чуть не лишилась чувств от счастья. По приставной лестнице к ней на балкон поднимался Феликс. Он был в новом костюме. Одной рукой он держался за лестницу, а другой крепко сжимал букет белых роз. Не веря своим глазам, Алена тихонько ойкнула.

      Легко перемахнув через ограждение балкона, он опустился на одно колено и, протягивая ей цветы, произнес:

     - Алена! Будь моей женой! И пусть все присутствующие будут свидетелями этого момента.

    Практически лишившись дара речи, Алена только сейчас заметила, что площадка под балконом заполнена нарядно одетыми людьми.

      Минутой ранее расплывавшаяся картина мира представляла собой просто яркую пелену. Сейчас способность различать предметы постепенно возвращалась к ней, и она увидела, что ей машут руками родители, Рогозин с женой, Когенманы-старшие, Сергей с Софой, другие сослуживцы Феликса, которых она знала.

     Алена вспомнила американский фильм «Без чувств», в котором у главного героя поочередно отказывал какой –либо орган восприятия. Только что она ничего не могла видеть, как сейчас поняла, что не в силах вымолвить ни одного слова.

      Собравшиеся внизу наперебой начали кричать: «Скажи: «Да!».

      От счастья наворачивались на глаза слезы. Она чувствовала себя как сказке. Просто не могла поверить, что такое бывает у кого-нибудь в реальной жизни, а не в фильмах. А уж то, что это может случиться с ней, она и мечтать не могла. Ее суровый, ненавидящий всякие слюнявые прелести, сыщик стоит перед ней на одном колене. Она взяла букет, и растроганно, еле слышно сказала: «Да!» Феликс обнял ее и поцеловал в макушку. Алена, растерявшись от счастья, подняла на него глаза – чтобы справиться с таким потрясением, ей нужен был его крепкий, горячий ободряющий поцелуй.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Правильно истолковав этот взгляд, Феликс заговорщически приложил палец к ее губам и сказал тихо:

     - Гости ждут другого поцелуя, поэтому моей Рапунцель пора переодеться.

      - Почему Рапунцель?! Обычно о Золушке говорят, когда принц появляется, - потрясенно спросила Алена, не веря, что ее любимый несентиментальный Ярцев угадал ее детскую мечту и чудесным образом воплотил в жизнь обожаемую сказку.

      - Потому что у тебя было много иллюстраций нарисовано именно к этой сказке, я забил в Яндекс – сказка –башня- длинные волосы -принцесса, и та же Википедия выдала мне готовый результат. Мужская логика. Теперь я тебя покину, пойду развлекать гостей. Жениху не положено видеть, как невеста собирается.

      - У нас же завтра…роспись, - нерешительно протянула она, - и переодеваться мне, если ты заметил, выезжая из дома, не во что, - обида опять подняла голову. Теперь она будет посмешищем!

      Феликс, увидев, что обескураженная происходящим Алена готова уже заплакать, утащил ее в комнату, и поцеловал в нос.

      - Роспись перенесли, я забыл тебе сказать. Мы женимся сегодня. И ты уже согласилась. А роскошное платье для бала тебе подарит крестная, – и лукаво улыбаясь, добавил: - Будущая крестная нашего ребенка.

       Дверь отворилась, Феликс вышел, а в комнату вошли Софа и Светлана Рогозина, которые несли воздушно –белое платье, и девушка-стилист с профессиональным чемоданчиком. За ними смущающийся, восторженно рассматривающий обстановку малыш, лет четырех, который нес белые туфельки.

      - Это невозможно! – Алену накрыла очередная волна восторга. - Это мне?

      - Ну а кому же еще? – чуть ли не хором ответили женщины.

      - А как платье подобрали? Вдруг не подойдет? – испугалась Алена.

       - Подойдет, можешь быть уверена. Мерки твои по талии, бюст. Специально без рукавов сделали, чтоб не промахнуться, - отчиталась Софа.

      - А как вы размер груди угадали? – изумленно спросила Алена.

      Софа достала из сумочки любимый бюстгальтер Алены.

     - Извини, не успели Феликсу вернуть.

     - А я-то думаю, куда он подевался…- изумленно проговорила новоиспеченная невеста. – А кто это мне туфли принес? – к Алене потихоньку, будто стыдясь своего дезертирства, возвращалось чувство реальности.

       Светлана, скромно улыбнувшись, удовлетворила ее любопытство.

      - Это Алеша, мы с ним дружим, и иногда берем его на выходные к себе в гости.

      Алена не могла скрыть восторг – свадебный наряд сидел идеально. Она восхищенно посмотрела на себя в зеркало и чуть опять не расплакалась – от переполнявшего ее счастья.

      Дальше последовал традиционный выкуп невесты – веселая полоса препятствия для жениха и самый торжественный момент.

     По дорожке, огибая стилизованный замок, вся праздничная толпа вышла к озеру, в которое чуть ли не до середины уходил своеобразный пирс, только оснащенный перилами. Сегодня он превращен был в красную дорожку для новобрачных, которая заканчивалась круглой площадкой с цветочной аркой.

    Это было так восхитительно, что присутствующие притихли и в восторге прошествовали, без тени иронии можно сказать, к алтарю.

   Регистратор, немолодая, но очень приятная женщина, несмотря на необычность бракосочетания от традиционной для таких случаев речи не отступала.

     - Семья - это союз любящих людей и союз добровольный. И прежде чем зарегистрировать ваш брак я обязана спросить вас является ли ваше желание вступить в брак искренним, свободным и хорошо обдуманным.

   - Прошу ответить Вас, Алена.. .

   - Да! – все еще боясь поверить в происходящее, с замирающим от счастья сердцем произнесла Алена

    - Вас, Феликс…

    - Да! – его ответ прозвучал как слова присяги – громко, четко и с невероятной гордостью, несмотря на то, что в голове его проносились ураганы самобичевательных мыслей. «И я хотел лишить этой радости, этого невероятного торжества свою любимую девочку?» Чего греха таить, он сам был на седьмом небе от счастья. В его жизни не так уж и много было праздников. Душа, приученная к аскетизму, сейчас ликовала и готова была воспарить. Это, действительно, - самый лучший день жизни! И Феликс с нетерпением ждал слов, официально разрешающих подарить Алене тот поцелуй, которого она ждала на балконе.

     - Учитывая ваше обоюдное согласие, которое вы выразили в присутствии свидетелей, родителей, близких и друзей, ваш брак регистрируется. И я прошу вас подойти к столу и подписями скрепить ваш семейный союз.

        По очереди они расписались, глядя друг на друга сияющими глазами.

      - Уважаемые новобрачные, с полным соответствием с Российским законодательством ваш брак зарегистрирован. И я торжественно объявляю вас мужем и женой! Поздравьте друг друга супружеским поцелуем.

      В их отношениях было не так много поцелуев, впереди их будет несчитанное количество, но этот они запомнят на всю жизнь

      Феликс, увидев в глазах любимой тот же огонь, который полыхал в нем самом, прильнул к ее губам долгим и совсем не целомудренным поцелуем. Что не без некоторой доли зависти не преминули отметить гости.

Сотрудница ЗАГСа расчувствовалась вместе с ними – уж очень необычной была эта брачующаяся пара. У них все через край – любовь, эмоции. Немного подождав, она решила продолжить.

    - Издавна существует традиция, в знак любви и верности новобрачные обмениваются кольцами. Я предлагаю и вам обменяться кольцами.

   - Кольца! – эхом повторили гости и расступились, образуя коридор, по которому уже шествовал, осознавая невероятную важность своей персоны и возложенной на него миссии Франт. Он нес в зубах прелестную белую атласную корзиночку, украшенную кружевом и лентами, на дне которой находилась такая же атласная подушечка с кольцами из белого золота.

      Эта картина была до того трогательной, что большинство дам не смогли сдержать слез восторга, а суровые мужчины, которым не положено проявлять сентиментальность, начали покашливать, справляясь в першением в горле.

      - Обоюдное желание молодых носить общую фамилию Ярцевы узаконено. А теперь, уважаемые супруги, разрешите вручить вам ваш первый семейный документ - свидетельство о заключении вашего брака. Я вручаю его вам, Феликс как мужу и главе семьи. Поздравляю.

Глава Справедливость торжествует

    Феликс с Аленой собрались на день рождения Алешки, мальчишки, которого взяли из детдома Рогозины. И поскольку у малыша своих друзей еще не было, приучать его к семейным праздникам приходилось в кругу друзей родителей. Ярцевы потратили полдня на выбор подарков, и теперь Феликс, как навьюченный ослик, нес кучу пакетов и огромного медведя.

     Загрузившись в такси, потому как Феликс по такому поводу решительно не мог не выпить коньяка, они отправились на улицу 1905 года.

    Навигатор показал, что перед въездом во двор пробка. Оказалось, что вход перегородила большая фура, очевидно принимавшаяся в себя вещи переезжавших или наоборот исторгавшая их из себя.

    - Ну, мы же не будем ждать, пока они переедут, - нетерпеливо сказала Алена,- тут двести метров, и так дойдем.

     Правда, на улице было сыро и промозгло, быстро темнело - ноябрь хозяйничал вовсю. Но ждать, действительно, не имело смысла. Забрав свою поклажу, они выкарабкались из автомобиля и пошли к дому. По пути им пришлось обогнуть черный вход «Пятерочки», который вместе с какими-то контейнерами явно не служил украшением ландшафта.

     Вдруг впереди послышались крики. В сумерках было видно, что трое подростков напали на женщину. Феликс, поставив красивые новенькие пакетики прямо на тротуар, сунув в руки Алене медведя, побежал на выручку. Алена, как настоящий полицейский, громко закричала: «Стой, стрелять буду», тем самым, чуть не обезоружив своего мужчину. От смеха он едва не пропустил удар бутылкой. Выставив блок и скрутив руки нападавшего за спину, другому он заехал в челюсть, а третьего, собиравшегося улизнуть, заставил притормозить резкой подножкой.

     В кармане у него всегда можно было найти наручники. Как других – четки, этот «аксессуар» его успокаивал, когда он хотел вспылить. Потрогав холодную гладкую сталь, он сам становился как буддист, уравновешенным и умиротворенным. Ну и в таких ситуациях они тоже выручали.

    Посадив медведя на коробки, сложенные возле выхода, Алена поспешила протянуть руку женщине.

     Однако Феликс, уловив движение любимой, затолкал троицу в угол между контейнерами и укоризненно сказал:

     - Ну, куда ты? Спасатель ты мой!

      Отодвинув Алену и привычным движением погладив ее округлившийся животик, он помог подняться пострадавшей.

    - Вы в порядке? – задал он дежурный вопрос, одновременно доставая телефон и набирая Рогозина.

    - Сань, выйди и орлам своим позвони, тут у тебя безобразие «на раёне» творится.

     - Тетенька меня защищала, а они ее бить начали, - вдруг раздался мальчишеский голос, судя по которому можно было сделать вывод, что хозяин напуган, но держится. Правда, на ногах он не держался, а только поднимался. Видно, его сразу же свалили на землю. – Они хотели телефон забрать, но я не дал, мне его дедушка купил.

     - Будем писать заявление? – спросил Ярцев и осекся. В свете загорающихся фонарей в фирменной одежде кассира «Пятерочки» он с изумлением узнал Жанну. – Ты?

    - Я, - отводя глаза, с некоторым вызовом произнесла женщина. - Не нужно заявления, глупые они, мозги промойте для профилактики.

     Рогозин и «дежурка» появились почти одновременно. Хулиганов отправили в обезьянник до выяснения личностей и дальнейшего разбирательства.

      Феликс никак не мог прийти в себя.

      - Жанна, а что ты здесь делаешь?! У тебя же диплом лингвиста, - ошеломленно спросил он.

      - Я вышла замуж и бросила институт, - Жанна с горькой усмешкой подумала: «Никогда не говори никогда!»

     Еще в прошлой жизни, будучи сытой, скучающей посетительницей светских вечеринок, она взбесилась, услышав дерзкий, как ей показалось, ответ Алены на свои ядовитые обвинения. Тогда она опрометчиво решила, что это самое большое унижение, которое можно придумать. Однако как она ошибалась! То, что происходило сейчас, было похоже на дурной сон.

     Собрав остатки воли, Жанна, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло, обратилась к мальчишке:

   - А ты не бойся. Я думаю, дяденьки поговорят с ними и они больше не посмеют сюда сунуться.

     На что он храбро воскликнул:

     - А я и не боюсь. Можно я к вам приду? Помогу чем-нибудь.

     И словно забыв о стоящих рядом свидетелях ее позора, ее краха, она потрепала его по голове и сказала:

      - Приходи.

      - Спасибо, что помогли, - не в силах взглянуть на спасителей, она прошла в подсобку.

      Прикрыв за собой дверь, Жанна закусила губы, чтобы просто, по-бабьи не завыть в голос. Всхлипывания помимо воли вырывались из ее груди, и слезы, обжигая щеки, потекли из глаз. Она совершенно не чувствовала боли от ссадин, потому что душа болела так, будто ее облили кипятком и сверху посыпали солью.

     В первый раз за прошедшие полгода она позволила себе реветь, но даже если бы и не позволила, вынести такую муку было выше ее сил.

     Это ее Феликс должен был заботливо гладить по круглому животику. Это она сейчас должна была носить фамилию Ярцева и быть женой подполковника!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

  Жанна хотела уже по привычке предъявить претензии к Судьбе, несправедливо с ней обошедшейся. Но голос Объективности, который в ней помимо воли поселился во время недолгого пребывания в монастыре, сразу же указал на неправомерность исков.

     Жанна после смерти матери осталась одна на белом свете в однокомнатной квартире. Чтобы иметь возможность учиться в институте, она сдала комнату двум работающим женщинам, а сама ютилась на кухне. Правда, чаще всего пропадая у подружек, у одногруппников в общежитии. Ее живой ум, привлекательная внешность ей представлялись неким бриллиантом, требующим достойной оправы. Злость разбирала при виде сытых, обеспеченных барышень, которые имели все благодаря родителям – красивую дорогую одежду, развлечения и главное – беззаботное существование. Жанна поклялась сама себе, что вырвется из нищеты и свысока будет смотреть на этих высокомерных гусынь.

      А пока, чтобы не выпадать из обоймы, она стала экспертом появившихся сэконд-хендов, откапывая там совершенно эксклюзивные вещи. Они и позволяли ей поддерживать легенду о родителях, работающих за границей. Золотые украшения ей дарили периодически менявшиеся взрослые любовники.

    Феликс перевернул ее мир с ног на голову. Она влюбилась, как кошка, забыв на время о своих амбициях. Любыми путями она хотела заполучить этого будущего сыщика.

     Счастью не было предела, когда Феликс предложил руку, сердце и прописку в московской квартире. Но со временем детские обиды, которые переросли в желание стать лучше всех, стали царапать коготками ее, было успокоенную любовью, душу.

      И в голове включился счетчик. «Хочешь быть женой генерала, выходи замуж за лейтенанта». Все это да…. Но такому лейтенанту, как Ярцев, никогда не дослужиться до генерала – уж очень он принципиален и прямолинеен, как канцелярские принадлежности.

    Квартиры отдельной не видать, как собственных ушей. А любовным «мур-муром» сыт не будешь. Поэтому, когда на одной из выставок она познакомилась с меценатом Романовым, она сразу поняла, что это ее билет в достойную жизнь. И тут очень некстати пришлась беременность. Феликс настолько одержим был ею, что близость случалась в самых непредусмотренных для этого местах и предугадать все нюансы у Жанны не получалось.

     Естественно, она не могла сразу же уложить Романова в постель, чтобы предъявить ему уже существующую беременность. Богатыми глупые люди обычно не становятся. Сколотив состояние, мужчина умеет все просчитывать моментально, поэтому здесь нужна была тонкая игра.

     И Жанна, избавившись от ребенка, раскинула сети своего обаяния. Она заполучила пропуск в вожделенную сытую жизнь, потеряв возможность иметь детей.

     Тогда ее особо это не беспокоило, она никогда не разделяла всеобщее умиление крикливыми и сопливыми существами. И только сейчас жало зависти вонзилось в ее душу при виде счастливой Алены. От злости скрипнув зубами, она подумала опять, как в детстве, о том, что Судьба несправедлива по отношению к ней. Опять сжались кулаки от мысли: «Почему кому-то все достается, а ей ничего?!»

     Но полученный опыт снова заговорил в ней голосом Разума. «А сколько страданий пришлось Алене пережить, причем и по твоей вине, прежде чем стать счастливой?!»

     Недолгое пребывание в монастыре пробудило в ней те черты, которые она c юных лет старательно запихивала в тайники души, чтобы не мешали добиваться поставленных целей.

     Она начала задумываться о том, что в жизни все не так, как она себе представляла. Счастье не зависит от размера кошелька, статуса и количества лайков в инстаграмме. В погоне за призрачным престижем, она потеряла способность радоваться просто от того, что живет.

       В монастыре ей неоднократно назначалась в качестве послушания работа в доме престарелых. Поначалу волосы шевелились при виде безысходности молчаливого ожидания безрадостного конца. Люди тупо ждали смерти как избавления. Беседуя с ними, помогая совершать простейшие действия, Жанна, никогда не интересовавшаяся проблемами других, услышала много жизненных историй, которые брали за душу. У многих обитателей этого своеобразного чистилища были родственники, которые иногда отделывались от угрызений совести кульком апельсинов и конфет. Но эти подачки не могли стереть печать отверженности и ненужности на лицах стариков.

    Были, правда, и такие, которые не поддавались унынию, активно участвовали в редких праздниках, песнями типа «Врагу не сдается наш гордый «Варяг!», прогоняя хандру. Одна старушка заставила Жанну чуть ли прослезиться. Она открыла ей такой простой закон жизни, о существовании которого прожженная эгоистка даже и не подозревала.

     - Я проснулась утром. Холодно, на улице мелкая противная морось. Но у меня есть зонтик, и я могу своими ногами пойти погулять под дождем. И могу своими глазами его видеть. А сколько людей лишены такой возможности?

     Эту старушку она не раз вспоминала, когда отчаяние накатывало, как цунами, фактически не давая шансов выбраться и сохранить душевное равновесие. А после преступления, совершенного ею по отношению к Алене, эти приступы появлялись постоянно.

       Первая волна, которая, казалось, должна была ее совсем уничтожить, разметала ее жизнь в клочья. Это было осознание того, что давний, проверенный партнер, уважаемый седовласый адвокат, ее «кинул».

     Наведя справки о Ярцеве и Алене, с некоторым облегчением узнав, что с ненавистной соперницей все относительно благополучно, Жанна решила, что теперь можно возвращаться к привычной жизни. Хотя необходимость внесения корректив в образ мыслей уже была ясна.

Жанна позвонила Меренцеву:

    - Алексей Фролович, добрый день! Ну все, кажется буря миновала. Ярцев нашел девушку, и вроде с ней все в порядке. Уже месяц, как они прилетели, а меня еще в кутузку никто не посадил. Теперь можно выходить из подполья. Я завтра встречаюсь с риэлтором, буду рассматривать варианты, а вы, пожалуйста, уладьте все формальности, - весело зачирикала она.

    - Жанночка, боюсь нужно немного повременить. Возникли непредвиденные трудности – фондом заинтересовалась прокуратура. Потерпи немного, - вкладывая в свою речь максимальную долю убедительности, ответил адвокат.

      Жанна не нашлась, что сказать. Неслабая тень сомнения накрыла ее безоблачное настроение, и она только и смогла вымолвить:

    - Что же теперь делать?

Ответ Меренцева не блистал оригинальностью и не вселял никакой радости:

    - Ждать.

      Жанна некоторое время пыталась вытрясти из адвоката правду и свои деньги, но безуспешно. Узнать, действительно ли арестованы средства, как утверждал ее уже теперь бывший деловой партнер, возможности не было. И единственный человек, который ей мог бы помочь, был Ярцев. И по иронии Судьбы от него единственного из всех живущих на Земле людей меньше всего можно было ожидать помощи.

     Въевшийся ей в память тревожный сон про акулу получил свою разгадку – она осталась без зубов, то есть практически без средств к существованию и без жилья. Хорошо хоть деньги с карты не отдала, ума хватило. С трудом, продав драгоценности, удалось наскрести на крохотную комнатушку в коммуналке.

      Последние полгода жизни пронеслись в ее памяти, как разрушительный торнадо, вывернув душу наизнанку, исторгнув из нее горькие слезы.

      Она снова вышла на улицу – в предыдущий раз ей так и не удалось получить удовольствие от сигареты – и прикурила. Нервные затяжки перемежались всхлипываниями, принося потихоньку успокоение.

     - Девушка, я могу вам помочь? – услышала она приятный спокойный голос. Вынырнув из омута страдания, она уставилась на говорившего.

     Врач скорой помощи возвращался с чемоданчиком с вызова пешком, так как и его машина не смогла подъехать к подъезду из-за грузовика.

     - Такая красивая барышня не должна плакать, - и заметив в свете включившегося фонаря кровь, сочащуюся из ссадины, обеспокоенно сказал, - пойдемте в машину, я окажу вам помощь. Вас могут отпустить? Мы и домой вас доставим, на сегодня пока вызовов нет, - слова мужчины, сочувственные интонации, с которыми он говорил, вызвали у Жанны чуть ли не истерику. С ней так давно не говорил!

       - Могут, - давясь слезами, проговорила она. – Я быстро, – и побежала отпрашиваться.

     Обрабатывая ссадины, добрый доктор, покачивая головой, пошутил:

       - Как же это вас угораздило? В какой-то акции протеста участвовали?

        В душе Жанны колыхнулся ветерок надежды. Акция. У нее в голове родился рекламный проект, который давал возможность поучаствовать в конкурсе. А там появится перспектива стать менеджером и …карьерный рост может быть ограничен только собственными ограниченными умственными способностями.

     «У акулы зубы имеют свойство вырастать!» - окрылено подумала Жанна и сквозь слезы благодарно улыбнулась своему чудесному доктору. Симпатичному доктору.

Глава Франт-педагог

Феликс на некоторое время впал в крайнюю задумчивость, если не сказать в ступор. Он никогда не считал, что работа дворника или кассира в «Пятерочке» является чем-то зазорным. У каждого свой путь, свои жизненные приоритеты и, в конце концов, собственно своя жизнь. Но Жанна… Его всегда коробило, как она пренебрежительно относилась к обслуживающему персоналу. Могла из вредности закатить скандал официантам, и честно говоря, ему в этот момент было чрезвычайно стыдно за нее. Только что мило беседующая светская утонченная дама превращалась в спесивую барыньку. Она не признавала того, что любое недовольство качеством услуги можно высказать спокойным тоном, не привлекая внимания окружающих. Нет, ей нужно было показать себя. И ведь совсем не с лучшей стороны.

        Алена шла рядом и тоже не знала что сказать. Она видела, что Феликс чрезвычайно озадачен и не хотела прерывать его раздумья.

     - Алена, я просто удивляюсь, откуда в тебе столько мудрости? Ты у меня прямо Соломон в юбке, - словно подкрепляя свою мысль, он неловко поцеловал жену в губы, едва удерживая громоздкие подарки.

     Алена удивленно вскинула брови:

    - А что у нас объявлен конкурс на самый необычный комплимент жене? - иронично спросила она.

     - Нет, я совершенно серьезно. Помнишь, ты убедила меня не сдавать Жанну органам правосудия? Теперь моя совесть чиста, я не опустился до ее уровня, получается, не стал мстить. А ты ведь сказала, что она сама себя накажет. Ты не представляешь, какое для нее наказание оказаться в форменной одежде кассира! Она же всех людей, которые работают в сфере обслуживания, считает быдлом! Я не хочу даже знать, как она дошла до этого. Хотя мальчишку защитила. Видать, что-то в ней человеческое проросло сквозь асфальт эгоизма.

     Взволнованные инцидентом, они и не заметили, как оказались на пороге рогозинской квартиры. Сам он, еще не вернулся - уехав с «дежуркой», по каким-то еще делам зацепился в отделе.

     Удивления сегодняшнего дня не закончились. Их на пороге встретил Алешка и бойко поприветствовал их.

     - Дядя Феликс! Тетя Алена! – радости малыша не было пределов, особенно когда он увидел огромного Потапыча и кучу других подарков, - Спасибо!

      Алена с Феликсом дружно переглянулись – они не видели его с тех пор как вернулись из свадебного путешествия. И он тогда совсем не разговаривал. А теперь! Алеша, как маленький хозяин, пригласил гостей в зал.

    Навстречу им на брюхе с блаженным выражением на морде полз Франт. Потом он перевернулся на спину и изо всех сил задрыгал лапами, радостно повизгивая. Феликс наклонился, чтобы почесать брюшко, но пес предпочел долгожданной ласке возможность размашисто облизать своего любимого и единственного Хозяина. Свою жизнь у Рогозиных он рассматривал как длительную командировку.

     - Фу, обслюнявил, - вытирая лицо, засмеялся Феликс.

      Когда чета Ярцевых вернулась из свадебного путешествия и собиралась забрать Франта домой, Алеша начал так горько плакать, что даже ледяное сердце растаяло бы от жалости. Но у молодоженов сердца и так были живыми и отзывчивыми, поэтому Феликс Андреевич серьезно посмотрел на пса и спросил:

      - Ну что брат? Продолжишь свою службу в этом доме?

       Франт понял всю ответственность момента. Конечно, заставить остаться его никто не мог. Это был чисто акт доброй воли. Но у Хозяина есть Алена Викторовна. Хоть тапочки она ему носить не будет, но заботиться и любить – без сомнения. А этот немного диковатый, но замечательный малыш еще никак не может, как и он сам в свое время, поверить, что черная полоса в жизни закончилась. Поэтому, когда душа Алешки стремится к объятиям, негативный опыт не позволяет ему приблизиться ни к Светлане, ни к Сан Санычу. А его, Франта, тискать можно сколько угодно. С ним можно спать и не вздрагивать в темноте.

     И на вопрос Хозяина он сказал свое уверенное, продиктованное чувством ответственности за того, кого приручил, утвердительное:

    - Гав!

     Что в переводе на человеческий означало «Служу России!».

    И сейчас Светлана, счастливо глядя на гостей, рассказала, что первое время Алешка дичился, даже есть садился только тогда, когда Франт прыгал на соседний стул. Потом стал с ним беседовать и вот недавно начал разговаривать и с ними, обнимать и позволять себя целовать на ночь.

     - Так что нашему миленькому Франту нужно открывать школу собак - педагогов.

    Ярцевы умиленно переглянулись.

   - Точно! – в один голос воскликнули они и переглянулись. - Франт Гиацинтович Ярцев, и объявление: «Ф.Г.Ярцев обучит вашего щенка премудростям педагогики»

      - Главное, чтобы не перепутали с конторой «Детективное агентство Ярцев и К », - зайдя в квартиру подвел итог Рогозин, который не упускал возможности сказать свое веское слово.

        И вся компания дружно рассмеялась.

Конец

Оглавление

Несломленная Злата Тур