Нерассказанные приключения. Истории Высокого народа (ЛП) [Лиза Смедман] (fb2) читать онлайн

Истории Высокого народа Лиза Смедман

Спонсор перевода VyachyNOS

Тебе, значит, проводник нужен, да? Ну, ежели ты в Аромикус собрался, то это буду не я. Что бы там ни болтали в городе, я сыт этим местом по горло. Да одного только запаха грибного вина…

Нет, погоди, эльф. Не торопись уходить. Я не сказал, что проводника вообще не будет. Ты пришёл к нужному человеку. Я знаю того, кто знает изгибы и закоулки Арамикоса, как тот бармен — свою таверну. И самое лучшее — она не возьмёт с тебя мешок монет, как типы из гильдии проводников — если те вообще согласятся. Нет, она ничего с тебя не возьмёт. Можно ли на неё положиться? Ну, выслушай мой рассказ и решай сам, хочешь ли ты, чтоб во время путешествия в Аромикус впереди шла Ворона. И я — тот, кто может рассказать тебе, как её найти.

Возьми мне кружечку эля и присаживайся за стол, и я расскажу тебе свою историю. Только не той ослиной мочи, которую люди пытаются выдать за пиво. И не этого переслащенного сидра, который вы, эльфы, так любите. Принеси мне дварфийского самманского эля, горького и тёмного.

Ах! Вот это напиток. Пища в бокале, как говорят.

Тебя заинтересовал мой вкус по части выпивки и моя густая рыжая борода. Вижу, ты заметил серебряные молоточки, вплетённые в неё, и мои железные наручи. Звезда над ними, сразу над запястьем, часть имени моего клана. Ты разговариваешь с Морндином, сыном… ну, сыном Морадина, можно сказать. Отец Дварфов перековал мою душу заново после того, как умер тот, кем я был в прошлой жизни. Он забрал мою дварфийскую душу и на сей раз облачил её в человеческую форму. Хотя, если тебе интересно моё мнение, Вергадайн тоже в этом замешан. Не просто так его зовут богом-обманщиком.

Так что в этой жизни я человек. Поэтому щитовые братья зовут меня Морндином. По сравнению с ними я высок, как гора.

Только не надо поднимать брови. То, что это странно, не значит, что это неправда. Отец Дварфов, наверное, решил, что я должен чему-то научиться в этой жизни — чему-то, что я могу узнать только в этом теле. А может быть, мне нужно совершить какое-то деяние. Что-то, для чего необходимо это высоченное, узкогрудое человеческое тело.

Я вижу эту улыбочку, которую ты пытаешься спрятать. Я знаю, что ты сейчас спросишь: как можно верить в такие глупости. Ты думаешь, не наложил ли кто на меня заклинание слабоумия или ещё что. Короткий ответ — нет. Для длинного ответа мне придётся задействовать вот эту булаву рядом у стены.

Мои родители — тоже люди — владеют лавкой с продуктами в Хаммергейте, внизу в Разломе. Они часто принимают в оплату разные вещи. Мне рассказывали, что за год-два до моего рождения старый длиннобород, из которого песок сыпался, сказал, что его приключенческие дни остались позади и спросил моего отца, не хочет ли тот купить эту булаву. Она выглядит весьма потрёпанной, не так ли — с этой чуть погнутой рукоятью и обломанным лепестком на бойке? Мой отец тоже так подумал. Он не захотел принимать её в обмен, но длиннобород сказал, что монеты утешат его в последние годы лучше любого оружия. Так что мой отец купил булаву, сунул её в кладовку и забыл.

Оказалось, что это магическое оружие, выкованное кланом Железной Звезды — лёгкое как пёрышко и способное на удар, призывающий гром Морадина, если знаешь нужное слово. Но я забегаю вперёд.

Несколько лет спустя, когда мне было семь, лавку попытался ограбить полуорк. Он угрожал зарезать мою мать и потребовал все монеты из ящика. Я был в кладовке и услышал суматоху. Булава оказалась под рукой. Я бросился в лавку, размахивая ей, как кулдъярх — на дварфийском это значит «берсерк». Говорят, я обращался с оружием так, как будто родился с ним в руках. И вот здесь мы переходим к части, которая заставит тебя поднять вторую бровь. Когда булава обрушилась на голову полуорка, я выкрикнул слово, заполнившее комнату волшебным, оглушительным громом. Его грохот расколол голову полуорка надвое.

Как только я пришёл в себя от изумления, я задумался, как это вышло. Я немного знал дварфийски   й; в конце концов, я вырос на краю разлома, в лавке, обслуживающей дварфов. Оба моих человеческих родителя говорили на дварфийском, пускай и немного ломанном, и могли немного читать. Но это не объясняло, откуда я узнал слово, которое тогда выкрикнул. Это было не такое слово, про которое можно догадаться — как корл, рауг или рорн. Это…

Да, да, я расскажу про проводника через минуту. Просто тебе нужно знать эту часть, чтобы понять всё остальное.

Можно мне ещё самманского? Моя кружка опустела.

Ага. Так-то лучше.

Ты, очевидно, эльф из царств на поверхности, судя по этому длинному луку. Здесь, в Подразломье, от него будет мало толку. И от этого лесного плаща — тоже. Только не в Граклстахе, где здания серые и мрачные, как сами построившие их дергары. И во мшистых объятиях Аромикуса они тебе тоже не помогут. Грибы там чаще всего бело-серые, усеянные оранжевыми крапинками. Кстати, их тебе стоит беречься. Наступишь на один — и погибнешь медленной смертью от удушья. Споры забьют ноздри и пустят корни в лёгких. Стоит вдохнуть их хоть капельку — и лёгкие пострадают на всю жизнь. И, должен тебе сказать, человек, чьё тело взрывается изнутри от спор — жуткое зрелище.

Но Ворона не позволит тебе в них забрести.

Раз ты зашёл так глубоко, значит, хоть как-то с Подразломьем знаком. И вижу по этому защитному кольцу на пальце, что ты кое-что слышал о странном притяжении Аромикуса. Чем ближе подходишь к Аромикусу, тем ярче становятся эти кошмары. Даже с волшебной защитой они поглотят твой разум по ночам и заполнят его странными видениями днём, приказывая объединиться с… чем-то. Тем, что находится в центре этой штуки. Некоторые говорят, что это участок грибницы, пылающий Волшебной Чумой и нуждающийся в живом топливе для горения. Не знаю, правда ли это. Но знаю, что тебе надо беречься голхиррл’фаазт.

Вижу, ты нахмурился. Тебе интересно, почему я заговорил на дровском. Короткий ответ — вовсе нет. Это полностью злая раса, жестокая и развращённая — но слово из их языка лучше всего подходит в данном случае.

«Ловушка сновидений». Это точно про Аромикус.

Учитывая их страх перед Аромикусом, дроу обычно избегают его, как Волшебной Чумы. Потому-то мы и не ожидали…

Да-да, я приближаюсь к той части, где расскажу тебе про Ворону. Но сначала мне нужно подготовить сцену.

Я не спрашиваю, зачем тебе в Аромикус. Твои причины меня не касаются. А причина, по которой пошли туда мы со щитовыми братьями, прямо здесь, у меня в кармане.

Видел такую? Это каменная горлянка — крохотная, не больше ореха. Обычно они куда крупнее, размером с твою голову. Встряхиваешь их вот так… и пожалуйста. Видишь капающую воду? Потому-то горлянки так и ценятся. Потеряешься в лабиринте или завалит в пещере — или, скажем, заблудишься в одной из этих пустынь, которые есть у вас на поверхности — и у тебя будет достаточно воды, чтобы отыскать путь обратно.

Конечно, эта горлянка слишком маленькая, чтобы дорого стоить. За полдня нацедишь только напёрсток. Но идею ты уловил.

Что печально — это единственное, что я смог оттуда унести.

Мы отправились в Аромикус ради каменных горлянок. Участок Аромикуса отмер, и Гамлин с Фарриком — два дварфа, которые когда-то были моими щитовыми братьями — решили, что заработают себе состояние, прежде чем он отрастёт снова.

Это Гамлин знал, что там есть каменные горлянки. Он чувствует такие вещи. Понимаешь, он помечен Чумой. Забрёл в участок Волшебной Чумы несколько лет назад и вышел наружу с ногами, сверкающими синим огнём. Оказалось, что это настоящий подарок судьбы. Волшебный шрам укореняет его в земле — и укореняет глубоко. Чаще всего он просто позволяет ему твёрдо стоять на камне — пока Гамлин остаётся босым — и никто не может его столкнуть. Но говорят, что камень шепчет камню, раскрывая глубоко похороненные секреты.

Как бы то ни было, Гамлин уговорил своего брата Фаррика отправиться в Аромикус. Сказал ему, что вынесут оттуда каменных горлянок в несколько раз больше собственного веса и обеспечат себя на всю жизнь. Тут-то в замысле и появился я.

После того, как я отправился на север, разыскивая свой клан, я работал подмастерьем каменщика. Эти руки у меня от махания круглый день молотком. Я по-прежнему жил тогда на поверхности — копил на очки темновидения. Однажды, наблюдая как два летающих острова сталкиваются и разбрасывают за собой дождь барабанящих по земле осколков, я задумался над тем, почему отломанные куски теряют свою магию и падают, вместо того, чтобы оставаться в воздухе. Я подумал, а нет ли способа восстановить их магию.

Я подумал о земляном узле, рассказы о котором мне доводилось слыхать — когда ты ступаешь на него, он создаёт незримый парящий диск, который следует за тобой. Полезно, если нужно передвинуть большой груз. Проблема в том, что примерно через день магическая энергия угасает, так что пользы от этого узла немного, разве что если живёшь неподалёку.

Я знал, что узел не заставляет парить обычные камни, но задумался, что произойдёт, если я принесу туда отломанный кусок летающего острова. Это сработало — причём прекрасно. Обломок начал парить, как только я вошёл в узел — и продолжал парить больше месяца! Скорее всего, он до сих пор висит в воздухе где-то рядом с карьером.

Далее требовалось найти летающий остров из кремня, обсидиана или сланца — камней, из которых получатся хорошие тонкие листы. Тут мне потребовалась помощь начальника карьера. Как только мы нашли подходящий, я отколол большой кусок и закруглил углы, затем принёс его к узлу. Он полетел сам по себе, как те парящие диски, что так любят дроу. Но лучше, потому что мне не нужна была магия, чтобы им управлять. Простого толчка было…

Так и есть. Ты говоришь с парнем, который изобрёл парящие диски. Всю славу получил Риордин Хаммерфист — но всё, что он сделал, это помог мне найти подходящий летающий остров и предоставил рабочую силу для его обработки. Хаммерфист заявил, что всё это была его идея, но на самом деле всё придумал я, когда служил у него подмастерьем. И разве он меня за это наградил? Ха! Тогда, наверное, я бы сам угощал тебя выпивкой.

Так или иначе, парящие диски. Однажды Гамлин и Фаррик пришли к одному из карьеров моего мастера. Не для того, чтобы что-то купить — Фаррик всегда держал свой кошелёк закрытым, а кошелёк Гамлина чаще всего пустовал — а чтобы предложить Риордину сделку. Они сказали, что вернут ему треть прибыли, если он снарядит их экспедицию.

Риордин дал им от ворот поворот. Он даже смеялся над ними, когда братья сказали, что они из клана Железных Звёзд. Сказал, что они, наверное, призраки, ведь последние Железные Звёзды исчезли несколько веков назад.

Железные Звёзды. Тот клан, что выковал мою булаву.

Их встреча с Риордином проходила за закрытыми дверями — Фаррик и Гамлин хотели сохранить свои планы в тайне. Я вломился в комнату как раз чтобы услышать, как они называют свой клан и просят выделить парящие диски.

Эльф вроде тебя может хмуриться сколько угодно, но я увидел в этом руку Морадина. Фаррику, Гамлину и мне суждено было встретиться. И когда я предложил найти им несколько дисков, если они расскажут больше о своём клане, они ухватились за этот шанс.

Опять вздёрнутая бровь. Конечно, ты решил, что они солгали о Железных Звёздах, чтобы воспользоваться мной. Люди часто принимают меня за идиота, когда я рассказываю им о своей жизни, но я прекрасно знаю, когда кто-то пытается дёрнуть меня за бороду. И они не лгали — не совсем. Все дварфы принадлежат к какому-то клану, если проследить родословную до времён Бариндена.

В нашей истории важнее вот что: я потребовал треть доходов от их предприятия взамен на то, что «позаимствую» из карьера столько дисков, сколько смогу. И я настаивал на том, чтобы идти с ними.

Да-да, я уже подхожу к той части, где расскажу тебе про Ворону. Мы почти там, на самом деле. А тем временем не мог бы ты угостить меня ещё кружечкой? Истории так сильно сушат горло.

Премного благодарен.

Мы спустились в Подразломье — Гамлин, Фаррик и я — и направились к тому месту, где отмер Аромикус. Мы нашли шахту, которая всего несколько дней назад была доверху заполнена грибами. Скажу вам, шахта была глубокая, естественного происхождения — скорее всего, её давным-давно проточила вода. Там до сих пор текла струйка — просто из воздуха, сразу над тем местом, где шахта встречалась с тоннелем, по которому мы шли. Очевидно, то был портал на план воды, постепенно сжимавшийся на протяжении тысячелетий. Портал, который почти закрылся к тому времени, как мы его обнаружили.

Глядя на место, откуда текла вода, я увидел, как мелькнуло что-то чёрное. Я решил, что это одна из летучих мышей, которых мы побеспокоили ранее, по пути сюда. Только позже я понял, что это была Ворона.

От Аромикуса осталась влажная жижа на дне шахты. Зловонная грязь. Мы большую часть дня полушли-полускользили по ней, собирая каменные горлянки, которые Гамлин находил при помощи своего волшебного шрама.

Но прежде чем я расскажу о том, что произошло дальше, ты должен кое-что узнать о Фаррике и Гамлине. Они близнецы — среди дварфов такое часто случается после Благословления Грома. Но хотя Морадин и отлил их в одинаковую форму, они различаются, как поверхность отличается от Подразломья.

Они оба чернобородые, с густыми бровями. И оба отчаянно гордятся принадлежностью к нашему народу. Но Фаррик, дипломатично выражаясь, не очень следит за гигиеной. Тебе не захочется встать от него по ветру. Он всегда покрыт слоем пыли, даже когда не занимается шахтёрским делом, а его борода всегда заплелась в жуткий комок. Он говорит, что слишком занят, чтобы о ней заботиться. Что мужчина, который так усердно трудится, должен выглядеть соответствующе — грязь под ногтями и пятна пота. Но ему всё же стоит хоть изредка принимать ванну.

Гамлин — чистюля. Это он научил меня вот так заплетать бороду в косички — и привил вкус к более тонким сортам эля из дубовых бочек. Чаще всего в кошельке у него пусто, потому что когда у него есть деньги — он их тратит. Неважно, из клана вы или нет — если вы ему понравитесь, Гамлин всегда готов поставить вам кружку.

Но сначала я не шибко ему понравился. Как и Фаррику. Я это видел. Однако мои диски быстро это исправили.

Так что мы были на дне шахты, по лодыжки в гнилом грибке, полные ноздри вони, и всё равно ухмылялись — потому что каждый ушибленный палец на ноге был очередной добычей в этой, как оказалось, материнской жиле каменных горлянок. Я сумел притащить шесть дисков из карьера, и каждый был доверху полон горлянками.

Близнецы настаивали на том, чтобы собрать все горлянки до последней, пока диски не просели под их весом. Я думал, что это глупо и замедлит нас — но они были старателями, а я — простым подмастерьем, так что я сделал, как мне говорили.

Фаррик привязывал на место последнюю сетку, удерживающую горлянки, а Гамлин отправился внутрь разлома в стене, чтобы облегчиться после эля, который он пил во время экспедиции. Я наклонился, чтобы поднять горлянку, которую только что тебе показал. Я решил, что получив свою долю, оставлю её на память о нашей вылазке.

Я сунул её в карман, и тут возле уха свистнул арбалетный болт.

К своему стыду должен признать, что сначала подумал, что близнецы меня предали. Потом услышал, как тревожно вскрикнул Фаррик, и схватил его за руку. В него попал выстрел сверху. Хотя рана была не глубокая, немногим серьёзнее царапины, яд забрал его за несколько мгновений. Он скрючился, осел и рухнул спиной в грязь.

Я поднял взгляд и увидел одинокую дроу, левитирующую примерно в дюжине шагов наверху. Она нацелила на меня свой самострел на запястье. Я нырнул под каменный нарост и услышал, как в него ударил болт. Я пошарил в поисках булавы, молясь Морадину, чтобы прожить достаточно долго, чтобы ею воспользоваться.

Затем взорвалась световая горошина.

Я надеялся, что Гамлин сможет застать дроу врасплох, набросившись сзади, когда она приземлится. В конце концов, она пока что его не видела. Но когда световая горошина взорвалась, я знал, что всё кончено. Гамлина полностью ослепит. Он будет слеп, как летучая мышь.

Оказалось, что это весьма уместное сравнение.

Каменный нарост блокировал прицел дроу; она не могла попасть в меня, не опустившись на пол. Тогда она бы оказалась в пределах досягаемости моей булавы, но проблема была в том, что я ничего не видел. Мои очки отказали, сбитые взрывом световой горошины, а если бы я их снял — то ничего не увидел бы в кромешном мраке. Может, я и дварф, но глаза у меня всё-таки человеческие, к сожалению.

Но сдаваться я не собирался. Как только я услышал, что она опустилась в грязь, я выскочил из-за укрытия. Я вслепую замахнулся булавой в направлении звука.

Я промахнулся.

Болт из её самострела попал мне в бедро.

Я пошатнулся, ногу охватила боль. Я ударился о стену, и очки слетели. Когда человеческое зрение ко мне вернулось, я увидел слабое синее мерцание волшебного шрама Гамлина; оно сверкало на его ногах, погружённых в грязь. Он стоял в дальнем конце шахты, широко раскрыв глаза. У меня на глазах по полу потекли полосы синего пламени, нащупывая место, где стояла дроу. Его свет коротко осветил силуэт большого круглого предмета на полу — каменной горлянки, которую мы как-то пропустили. Но тогда это было неважно.

Дроу заметила полосы синего пламени, когда Гамлин отвёл назад свою руку, готовясь бросить кинжал. Она резко развернулась и выстрелила. Болт вонзился в грудь Гамлину. Его кольчуга остановила снаряд, но кончик пробил кольца и вошёл достаточно глубоко, чтобы яд попал в кровь. Гамлин пошатнулся, моргнул — потом упал и больше не вставал.

Его синий огонь продержался ещё мгновение. Даже с моим слабым человеческим зрением тусклого мерцания хватило, чтобы показать мне, где стоит дроу. Я с криком швырнул булаву. Гром заполнил шахту, когда оружие ударило дроу по голове.

Она погибла мгновенно, череп раскололся, как пронзённый молнией камень.

Я почувствовал, что слабею. Я сумел развернуться достаточно, чтобы не рухнуть лицом в грязь. Я подумал, что дварфы не должны так умирать. Потом всё почернело.

Ворона? Да-да. Немного терпения. Она ещё сыграет свою роль в моей саге. Правда. Но как насчёт ещё кружечки эля…? Разве такой рассказ того не стоит?

Спасибо.

Мы остановились на том, что я умер от яда дроу. По крайней мере, этого стоило бы ожидать. Но дроу покрыла свои болты не смертельной дозой, а такой, которая только усыпляет жертв. Ей нужны были рабы, а не трупы.

Я проснулся рывком, закричав от боли — Гамлин перевязывал мою рану. Он сказал мне, что болт прошёл полностью через мышцы бедра. Я потерял кровь, но недостаточно, чтобы погибнуть.

Трудясь над моей ногой, Гамлин рассказал мне плохие новости. Пока мы валялись без сознания, Аромикус начал отрастать обратно. Верхний участок шахты был уже заполнен новой растительностью, которая начала смыкаться у верхушки. Нам нужно было поторапливаться, если мы хотели уйти. Даже с волшебными кольцами, которые защищали наш разум — купленными по большой цене вопреки возражениям Фаррика — я чувствовал щекотку Аромикуса, пытающегося пустить корни у меня в голове.

Тем временем Фаррик и сам был поблизости. Пока Гамлин занимался моей раной, Фаррик топал туда-сюда по грязи и кричал, что я в союзе с дроу, что я намеренно завёл его и брата в ловушку, чтобы забрать себе все горлянки. Я кричал в ответ, насколько позволяло моё ослабленное состояние. Если бы это было правдой, указал я, я бы помог ей добить братьев и не получил бы рану, которая едва не оставила меня на всю жизнь калекой.

Он завопил в ответ, что я глупый человечишка, который недооценил подельников. Что дроу всегда предают своих союзников, и им нельзя доверять. Я завопил, что я дварф. И так далее.

Это Гамлин сказал нам заткнуться — мы тратили драгоценное время. Я посмотрел туда, куда он показывал. Над нами некоторые нити грибка разрослись толщиной с мою руку. Одна выпустила головку со спорами. Когда Фаррик тоже устремил свой взгляд наверх, головка потемнела с белой до оранжевой, а потом лопнула, выпустив крохотное облачко спор. Каждый из нас задерживал дыхание как можно дольше, но в конце концов нам пришлось сделать вдох. Когда споры достигли нас, они уже разлетелись достаточно широко. Но всё равно в воздухе чувствовался привкус, похожий на синий сыр. Некоторые споры пустили корни. Я до сих пор чувствую оставшиеся от них шрамы, каждый раз, когда вдыхаю слишком глубоко, несмотря на все выпитые целебные настои. Я начну задыхаться, как старик, если когда-нибудь снова отправлюсь в Аромикус. Как я и сказал, когда начинал эту историю, одного запаха грибов…

Ну ладно, ладно. Не будь таким нетерпеливым. Позволь мне закончить.

Мы торчали на дне шахты, и грибница быстро отрастала. В зарослях наверху ещё оставалась прореха, но протискиваться через неё пришлось бы с трудом. Хуже всего, нам пришлось бы бросить диски с горлянками. Прямо перед нами было целое состояние, собранное в кучу — но забрать его с собой было нельзя.

Я глазам поверить не мог — на дне заросшей грибами шахты находилось всё моё будущее. Я не мог вернуться подмастерьем в карьер — только вернув туда позаимствованные диски. Конечно, это было бы неважно, если бы я разбогател. Я бы за них заплатил — вдвое дороже. Но теперь меня заклеймят вором.

Этого было достаточно, чтобы разрыдался даже самый стойкий из дварфов.

Пока Фаррик жаловался, а я пытался вбить в него немного здравого смысла, Гамлин обыскал тело дроу, пытаясь понять, какие из безделушек позволяли ей левитировать. Он нашёл один из этих медальонов, которые так любят дроу, но не смог заставить его сработать. Ничего удивительного; даже знай он их язык, он не знал командного слова. А Аромикус тем временем продолжал расти. К тому времени, как Фаррик замолчал, прореха наверху стала ещё уже. Нам пришлось бы прорубаться.

Но я сказал братьям, что есть одно утешение. Они смогут вынести несколько горлянок, если опустошат свои ранцы. Достаточно, чтобы покрыть стоимость защитных колец и целебных настоев, приобретённых Фарриком для нашей экспедиции, плюс небольшая прибыль для каждого из нас. Хватит на еду и эль на пару месяцев, пока мы решим, что делать дальше.

Фаррик спросил, что тогда понесу я. Я указал на то, что мне и без тяжёлого ранца сложно будет подниматься. Моя раненая нога всё усложняла. На самом деле, она уже онемела. Если они хотят уменьшить мою долю, меня это устраивает, сказал я.

Фаррик был готов согласиться, но Гамлин покачал головой и сказал, что нам лучше поторопиться, иначе никто из нас не вернётся вообще.

Братья принялись за работу, опустошая свои ранцы и наполняя их каменными горлянками. Тем временем, я пошарил вокруг в поисках каменной горлянки, которую заметил в свете синего пламени Гамлина — той, которую мы пропустили. Решил, что могу добавить её к остальным. Однажды, если нам повезёт, Аромикус может опять отмереть. Тогда мы вернёмся и заберём нашу награду.

Моя рука задела что-то твёрдое. Я почувствовал отверстия на гладкой, округлой поверхности. Она легче, чем должна быть, подумал я и достал её из грязи. Она казалась тонкой и полой. В следующее мгновение я увидел почему. Я нашёл не горлянку, а череп. Скользкая плесень шлёпнулась из глазницы на мою руку и потекла вниз. Челюсть висела на ниточке.

Я едва не выронил череп от отвращения. Потом присмотрелся поближе. У черепа был толстый лоб, широкие скулы и квадратные очертания.

Он — или она — принадлежал к народу дварфов. Кто бы это ни был, он умер уже довольно давно — на костях не осталось даже клочка бороды или кожи.

Если мы не поторопимся, то закончим точно так же.

Я положил череп на вершину одной из куч с горлянками, пока Гамлин и Фаррик пытались зашнуровать свои ранцы. Они покосились на него, но ничего не сказали. Были слишком заняты, сопели под весом своего груза. Мне стало интересно, смогут ли они подняться.

Как-то они справились, потея от напряжения. Мне пришлось тяжелее. Даже без ранца весь подъём я провёл со стиснутыми от боли в ноге зубами, пытаясь не потерять сознание.

На вершине нам пришлось прорезать себе путь наружу. Будучи без ранца, который мог бы меня задержать, я перевалил за край первым, протиснувшись через грибную паутину. Я окинул взглядом коридор, который вёл наружу — и увидел, что он целиком заткнут грибами. Мы попали в ловушку!

Я начал кричать об этом Гамлину и Фаррику, но тут произошло нечто странное. Грибок, который закупорил коридор, задрожал и неожиданно умер, оставляя прореху.

В неё шагнула дроу. Чёрнокожая, с тонким лицом, она уставилась на меня со всей свирепостью Владыки Глубин, готового вынести свой вердикт.

Я с трудом поднялся на ноги, второй раз за день уверившись, что сейчас погибну. Булава висела на поясе; для подъёма мне требовались обе руки. Я никак не мог развязать узел вовремя.

Однако вместо того, чтоб напасть, дроу поманила меня вперёд. Так что, хоть я и испугался, я сделал шаг назад, едва не рухнув обратно.

Я слышал, как позади меня пилят грибок Гамлин и Фаррик. Казалось, им важнее было выбраться наружу вместе с грузом, чем поспешить мне на помощь. А может быть, они ещё не заметили дроу.

Я увидел, что у неё нет оружия, нет доспехов. И она по-прежнему не попыталась меня атаковать. Да и выглядела не так, как дроу. Женщины-дроу высокие, но эта казалась как будто вытянутой, со странными суставами. Её белые волосы торчали на голове, как старое сено, но больше всего меня беспокоили её руки. Они были совершенно неправильными; только три пальца, крайние два больше похожи на крюки, средний прямой, и все — увенчаны когтями.

Неожиданно я понял, кто она такая. Вовсе не дроу. Душа, похищенная в момент смерти, днями или годами — или веками — сохранявшая тепло в холодных объятиях Бейна, и породившая новую форму, совершенно не похожую на то тело, в котором обитала ранее.

Она кивнула, как будто услышала мои мысли.

— Поможешь мне, Даффид? Похоронишь хотя бы частицу меня?

Я спросил, откуда она знает моё имя. Я оставил его, когда покинул Разлом. Его не знали даже Гамлин и Фаррик.

Она коснулась когтем груди.

— Железная Звезда, — прошептала она. Потом указала на меня. — Железная Звезда.

Я задрожал, когда осознал, что нам суждено было встретиться. Как и я, она была… перекована. Но не Морадином. Вместо этого её облачили в форму народа, который любой дварф атакует, едва завидев.

Бейн пошутил над ней более жестоко, чем Вергадайн надо мной.

— Поможешь мне? — повторила она.

Я облизал губы. Помочь ей — означало спуститься обратно в шахту. Если бы на дне лежало тело Гамлина или Фаррика, я не медлил бы ни секунды. Но она была мне чужой.

Я смотрел на ревенанта, думая, какой женщиной она была при жизни. Оплакивала ли её родня, или она была изгоем без клана? Честной или обманщицей? Потом я понял, что могу задать такие же вопросы о себе.

Неважно, какой она была. Дварфы своих не бросают.

— Ты заслуживаешь лучшего, — сказал я. — Я позабочусь, чтобы ты это получила. Клянусь бородой Морадина, я позабочусь, чтобы твой череп как следует похоронили.

Её рот растянулся в тонкой улыбке. Она повернулась и нажала на участок стены. Распахнулась скрытая дверь. За ней была лестница, ведущая наверх. Оттуда хлынул сладкий воздух. Очевидно, это был путь обратно на поверхность. Мы пропустили его.

Я спросил, собирается ли она вывести нас.

Она покачала головой.

— Я не могу упокоиться, пока не будут найдены все мои оставшиеся кости, — сказала она мне. — Когда Дельзун пал, орки разбросали их повсюду — последнее оскорбление моего народа. Но однажды я их найду.

— Дельзун! — недоверчиво повторил я. — Но это было… сколько ты уже ищешь?

— Слишком долго, - устало сказала она. — И всё же — недостаточно долго. В теле дварфа так много костей…

Её слова превратились во вздох.

Позади я услышал триумфальный крик. Я повернулся и увидел, что Гамлин и Фаррик наконец-то прорубились через заросли. Если они увидят, как я говорю с дроу, Фаррик снова начнёт меня подозревать. Но мне нужно было узнать ещё кое-что.

Ворона исчезла. Дыра, проделанная ею в зарослях грибов, уже зарастала.

Гамлин и Фаррик перевалили через край со своими ранцами и в отчаянии завопили, когда увидели перекрытый коридор. Я показал им лестницу наверх и сказал, что это наш путь наружу. Они так обрадовались, что даже не спросили, откуда я знаю. Затем я сказал им, что мне нужно сделать: достать череп, отнести его к священнику и провести погребальные обряды.

Они подумали, что я шучу. Гамлин даже расхохотался. Но потом они поняли, что я серьёзно.

Гамлин сказал, что у нас нет времени. Фаррик сказал, что мёртвый дварф был не из его клана. Когда я заявил, что череп принадлежит Железной Звезде и что это — наш долг, он покосился на Гамлина. Оба закатили глаза.

Они повернулись к лестнице, как будто разговаривать было больше не о чем.

Ладно, сказал я им. Пускай идут, но я возвращаюсь за черепом. Догоню их позже и тогда заберу свою долю.

По твоему виду вижу, что ты догадался, что было дальше. Я больше не видел никого из них. Ни во время этого долгого, болезненного подъёма на поверхность, ни в городке, откуда мы отправлялись. Я ждал там почти месяц, но они так и не пришли.

Может быть однажды я снова их повстречаю, но если нет — ничего страшного. Понимаешь, вот чему Морадин хочет научить меня в этой жизни — тщательнее выбирать щитовых братьев. Или что-то в таком духе.

Ну что ж. Да вы только посмотрите! Мой бокал опять опустел. Не мог бы ты… ?

Нет? Ничего страшного. Моя история закончилась.

Я знаю, о чём ты думаешь. Прямо сейчас тебе интересно, зачем я рассказал о целом состоянии в каменных горлянках, которые просто лежат там — приходи и бери. Короткий ответ: это уже неважно. Гамлин и Фаррик скорее всего попытаются за ними вернуться — если уже не попытались, что может объяснить их отсутствие. Без помощи Вороны это невозможно.

На каждом шагу, что я делал по этим ступеням к поверхности, Аромикус следовал за мной. Когда я достиг вершины, лестница была плотно закупорена. Любой, кто найдёт её сейчас, на каждом шагу будет натыкаться на облачка спор.

Конечно, ревенанта они не побеспокоят. И конечно, у Вороны есть какой-то способ заставить Аромикус отмереть. Так или иначе, там ты её и найдёшь. Если пообещаешь принести её кости дварфийскому жрецу и позаботиться, чтобы ей воздались последние почести — а может быть, это его кости; мне ни разу не представилось шанса спросить — Ворона проведёт тебя куда нужно.

И всё, чего я прошу — если найдёшь Ворону, замолви за меня словечко. Передай, что я упокоил её череп, и жрец сказал над погребальным костром все нужные слова. Попроси её, ради меня, не захватит ли она для меня горлянку-другую из того тайника взамен на то, что я пошлю к ней кого-то ещё, кто поможет.

Что-что? Ворона? О, я просто её так назвал. Эти скрюченные, чёрные пальцы с их когтями, напомнили мне про ворон. Я не знаю, как её зовут — звали — по-настоящему. Бьюсь об заклад, она и сама не знает. Ревенанты все такие, видите ли. Плохо помнят свои прошлые жизни. Как я.

Вижу, ты встаёшь. Уже уходишь? Так скоро? Вопросов больше нет?

Ага, понимаю. Ты решил, что я выдумал эту историю, чтобы получить пинту-другую выпивки.

Вовсе нет, мой добрый эльф. Вовсе нет. Каждое сказанное мною слово — правда.

Я не дёргаю тебя за бороду — впрочем, у тебя её всё равно нет. Всё, что я рассказал — чистая правда. Если нужен проводник, который знает каждый камень в Аромикусе, найди кости Вороны. Помоги ей, и она поможет тебе — и, может быть, мне тоже.

Главное, помни об одном. Не позволяй её внешности тебя обмануть. Кем бы она ни казалась, она дварфийка.

Прямо как я.