Тело для попаданцев (СИ) [Клара Эсла] (fb2) читать онлайн

Тело для попаданцев

Глава 1. Зеленые

Не было белого света в конце тоннеля. И самого тоннеля не было. Мир выключился — а потом снова включился, разом. И я увидела две зеленые рожи, нависающие надо мной. В буквальном смысле зеленые: одна светло-салатового оттенка, очень надменная; вторая, скорее, болотного. Даже вполне симпатичная, если бы не цвет.

— Мира вам, зелененькие человечки, — прощелкала я, не узнав собственного голоса — и закрыла глаза. Хорошая в этой клинике анестезия, веселая. Когда вырезали аппендицит, ничего подобного не было: начала считать на операционном столе, очнулась на койке в палате под голос нянечки: «Просыпайся, девонька! Проснулась? Ну, теперь можешь спать». А спать-то уже было больно…

— Очнулась! — прощелкал молодой мужской голос. Тембр приятный, хотя мне больше нравятся мелодичные языки. Подглядела немного сквозь ресницы: говорил болотный. Глаза цвета хаки блестят энтузиазмом, волосы топорщатся в художественном беспорядке. Он еще и провел по ним пятерней… нет, шестерней, окончательно растрепав.

— Отходим за купол, — скомандовал светло-салатовый. Ясно, кто главный на этой клумбе. Надменный тип выглядел старше, говорил сухо, смотрел с подозрением. Зелень волос отдавала немного в лимонный — наверно, местный блондин.

Оба сделали по три шага назад, салатово-лимонный исполнил шестипалой рукой какие-то пассы, и они замерли, глядя на меня в ожидании.

Ага, как же. Буду я их развлекать.

Кстати, а почему это я сижу? Как пациент, имею полное право лежать. Попробовала изменить положение тела, но почему-то не получилось. Под попой имелось что-то твердое, вроде табуретки — неудобное, даже без спинки. А где же специально оборудованная больничная койка, меняющая положение под пациента? Или я все еще на операционном столе? Там тем более сидеть не заставляют!

Табуретка мне не понравилась. В негодовании распахнула глаза:

— Что за порядки? Я предпочитаю лежачее положение!

Зеленые переглянулись.

— Хорошо, можешь лечь, — ответил салатовый, и я почувствовала, что тело способно двигаться. Только койки не появилось.

Я быстро поднялась на ноги — и зашаталась, едва не упав: в каждой ноге оказалось по две коленки, и сгибались они в абсолютно любом направлении. Как на этих шарнирах удерживать равновесие? Руки тоже не отставали: в каждой обнаружилось по два локтя, и были они… изумрудными! Очень красивый оттенок. Подойдет к волосам, они у меня темно-каштановые.

Стоять получалось плохо, возвращаться на табуретку не хотелось из принципа. Я с интересом огляделась вокруг. Похоже на лабораторию: неподалеку негромко жужжит выдолбленный из камня… мм, назовем его «аппарат», мигая встроенными кристаллами, будто разноцветными кнопками; вдоль стен протянулись полки с какими-то колбами и инструментами, а под ними ряд сундуков — древних, кованых! Окон нет, но освещение яркое — правда, ни одной лампы не вижу. Помещение просторное; в центре металлический стол: очень чистый, сверкает. За ним еще какое-то громоздкое приспособление… булькает. Самогон, что ли, гонят эти зелененькие друзья?

Вот — нашла то, что нужно: массивное кресло с мягкой обивкой! Стоит у стола из темного дерева, заваленного какими-то свитками. В это кресло еще бы подушечку, и буду счастлива! Торопясь очутиться в комфорте, я заковыляла на своих многоколенчатых ножках, готовых вывернуться или сложиться в любой момент, как сломанный зонтик — и вдруг словно наткнулась на стену из воздуха.

— Эй! Пропустите, имейте совесть!

Мне не ответили.

Я заколотила изумрудными кулаками по упругости пустоты. Лимонно -салатовый наблюдал со злорадством, болотный снова взъерошил свою шевелюру, глядя с явным азартом: а вдруг прорвусь?

Не прорвалась. Обойдя невидимую преграду по внутреннему периметру, я обнаружила, что словно замурована под колпаком. Тут меня разобрала настоящая злость: что за наглые галлюцинации — обездвиживают, запирают; скоро опыты надо мной начнут проводить?! Болотный еще и пометки какие-то успевает делать, выхватывая из рукава мерцающий свиток, проводя по нему ногтем и пряча обратно.

— Уберите немедленно эту клетку! — заорала я, пиная невидимый барьер пятками. Кстати, удобно, что коленки такие гибкие. И обувь на мне с каблуком, все ж оружие. А вот платьишко подвело: слишком узкое, кружевное, короткое. Все четыре коленки торчат. В такой одежде не повоюешь. Мне бы спортивный костюм…

Болотный застрочил ногтем в своем свитке, даже не успевая его убирать:

— Энергетический фон повышается, сила импульсов по шкале Трубла двадцать четыре груца…

— Хватит, — салатовый смотрел на меня с брезгливостью: — Присядьте, явившаяся. Побеседуем.

— Сначала верните свободу! — я от души шлепнула ладонью по невидимой пленке прямо напротив его физиономии, представляя, что это пощечина. Пленка внезапно ответила разрядом электричества. Я даже успела заметить размеры накрывшего меня купола, по которому пробежали лиловые всполохи. Прям уж, купол — колпачок!

Больно…

— Госпожа Шу, возьмите контроль, — холодно велел лимонно-салатовый. И тут мой рот сам собой произнес:

— Не могу, господин директор. У новой сущности лучше контакт с телом. Оно подчиняется ей.

Что это было? Кто за меня говорит? Язык мой — враг мой?!

«Успокойся, девочка, — зазвучал в голове женский голос. — Ничего плохого тебе не сделают. Присядь и ответь на вопросы директора, все попаданцы через это проходят».

«Кто вы? Где я? Какие еще попаданцы?! Вы меня слышите? Вы телепат?» — вопросы могли бы взорвать мою голову.

«Присядь», — ласково повторила женщина. И я вернулась на табуретку. Коленки коварно согнулись — верхние вбок, а вот нижним не повезло: вывернулись назад и ударились о ножки ненавистного мне сидения.

«Ох, я же в платье!» — подумала вяло — и сдвинула все коленки вперед, разместив рядышком, поприличнее. Левой рукой оперлась о верхние, правой принялась массировать нижние, чтоб не осталось синяков. Молодой болотный сдавленно хрюкнул, но под взглядом начальства смутился и сосредоточенно уставился в свой мерцающий свиток.

— Что ж, приступим. — Салатовый скрутил пальцы в какую-то зюзю и стал смотреть на меня сквозь нее. — Ваше имя, явившаяся?

— Диана. А ваше?

Сейчас скажет: «Здесь вопросы задаю я!» Не сказал; оглядел меня оценивающе и ответил без особых эмоций:

— Профессор Гран. Избранный.

Кем и куда он был избран, уточнить не успела, последовал новый вопрос:

— Род занятий?

— Студентка консерватории.

— Название мира?

— Планета Земля. Только не говорите, что мы находимся в летающей тарелке!

— Зачем бы я стал говорить вам такую глупость? — удивился профессор, он же Директор и Избранный. — Не отвлекайтесь. Род вашей магии?

Вот тут я зависла. И как бы ответить, чтоб не соврать?

— Женский?

А что, слово «магия» женского рода. По крайней мере, в моем языке. А в этом щёлканье, при посредстве которого мы здесь общаемся, у неодушевленных понятий, похоже, вообще рода нет. Но я не согласна считать магию чем-то неодушевленным!

— Поясните ответ, — потребовал профессор. Его болотный ассистент аж подался вперед от еле сдерживаемого любопытства.

С удовольствием! Я принялась излагать им свои соображения, и не останавливалась до тех пор, пока и без того салатовое лицо заносчивого профессора не позеленело еще сильней. «Зюзя», сложенная из шести пальцев, слегка задрожала:

— Я не позволю вам издеваться над нашим гостеприимством! — процедил салатовый. Вот видно же, что не просто профессор, а настоящий директор! — Разряд!

Болотный замешкался, но подчинился. Поверхность невидимого колпака вновь озарилась всполохами, пара зарядов отправилась точно в меня.

— Это что за гестапо?! — взвизгнула я, изрядно напуганная. — Нет у меня никакой магии, ни одного рода, вида, типа и даже жанра! Когда уже закончится операция? Есть у меня жалобы на анестезиолога, было реально больно!

— О какой операции вы говорите, мм… Диана?

— Как это о какой? Я попала в аварию, и теперь врачи штопают мое тело. Почему я должна вам это объяснять?

Зеленые переглянулись.

«Бедная девочка, — я снова услышала женщину в своей голове. — Теперь у тебя только одно тело — это. Ты такая же попаданка, как я».

— Попаданка? — повторила я вслух. — Да что это значит?

— Об этом потом, — оборвал меня резко директор. — Госпожа Шу вам все объяснит, не будем терять времени попусту. Итак, повторяю вопрос: какой магией вы владеете?

У меня началась истерика. Ответа «нет у меня никакой магии» зеленое чудище не принимало. На меня смотрели сквозь пальцы, окутывали дымом, поливали шипучей жидкостью. Уличить во лжи не удавалось, но и вытянуть «правду» — то бишь, какое-нибудь волшебство — профессор не мог. «Правильно, не признавайся!» — подзуживал голос в моей голове, почему-то переставший казаться заботливым. А потом салатовый потерял терпение:

— Тест на стихийную магию, подключай номер 8-1, — коротко скомандовал он болотному ассистенту. Тот тревожно нахмурился, но спорить не стал. Сердце сжалось недобрым предчувствием, и не зря: стенки защитного купола вдруг подернулись маревом, как бывает на сильной жаре — а потом появился огонь.

Языки пламени обступали со всех сторон, постепенно сжимая кольцо. Я заорала от ужаса.

— Защищайся! — велел директор. — Что у тебя есть? Магия воды? Земли? Воздухом тоже получится! Если огонь, направляй его встречным потоком. Ну же, действуй!

— Инквизиторы!! — вопила я, задыхаясь. — Чтоб вас заживо сожгли, садисты адовы! У вас что там, пожар в операционной? Проводка загорелась? Разбудите меня, а то ведь залечите до смерти!

Говорят, боль помогает проснуться. При анестезии это правило не должно действовать, она ведь и придумана для того, чтобы бороться с болью. «Я ничего не почувствую! — убеждала я себя в панике, глядя на стену огня. — А если почувствую — сразу проснусь, и все это исчезнет!» Но когда язык пламени все же коснулся моей изумрудной кожи, боль была нестерпимой — но вернуться в сознание (то есть, в нормальный человеческий мир) так и не помогла.

— Профессор Гран, сэр, эта девушка не владеет стихийной магией! — закричал сам собой мой рот.

И тогда огонь вдруг исчез. Меня окутало какой-то морозной субстанцией. Поврежденную кожу защипало, потом по телу пробежала волна теплого воздуха — и все закончилось. Боль ушла. Все четыре коленки дрожали; я обнаружила себя стоящей на табуретке, с поднятыми руками, которыми пыталась защитить голову. Платьишко, к счастью, уцелело, только покрылось копотью. Ассистент, чей цвет кожи сейчас оказался ближе к фисташковому, аккуратно сворачивал длинный шланг.

— Н-да, стихии вам неподвластны, — с сожалением констатировал его начальник. И начал скручивать пальцы в очередную фигуру.

— Отпустите, — мой голос дрожал. — Я ничего плохого не делала. Та авария просто случайность. Мотоциклист ведь жив? Правда? Я свернула с дороги, я помню… Я уверена, что не могла его сбить…

Слезы сами текли из глаз. Может быть, этот ад — наказание за случившееся на дороге? Машина вильнула, попав колесом в выбоину асфальта. Меня понесло на встречную полосу, и тут из-за поворота, прямо мне в лоб, вылетел ничего не подозревающий мотоциклист. Я не успела ни испугаться, ни о чем-то подумать: руки просто вывернули руль до упора, и меня понесло в кювет.

— Пожалуйста, скажите мне, что он жив…

Если нет — пусть зеленые черти так и жарят меня под своим электрическим колпаком до скончания времен. Не буду сопротивляться.

«Я уверена, что он жив, девочка, — женский голос в моей голове сейчас звучал очень мягко. — Это ты умерла. Не пугайся, у тебя есть шанс на новую жизнь. Только продолжай скрывать свою магию!»

Глава 2. Кто со мной в голове?

Расставшись с надеждой обнаружить во мне «стихийную магию», профессор не прекратил своих экспериментов. Он некультурно кричал, чего-то от меня требовал, продолжая гнуть зеленые пальцы, и придумывал все новые испытания. Уж не знаю, на что меня проверяли, от усталости совсем перестала соображать. Помню только, что в какой-то момент запыхавшийся ассистент приволок большущий сундук, и профессор повелительным жестом поднял из него нечто бурое и разлагающееся.

Трупный запах окутал меня тошнотворным дурманом, когда ассистент загнал эту нежить под невидимый купол. Кости рук с остатками тухлого мяса, на глазах пожираемого червями, потянулись ко мне. Заорав, я спрыгнула с табуретки и швырнула ее со всей силы в кошмарного монстра — жаль, что в бурого, а не в салатового, именующего себя «профессором».

После этого я потеряла сознание.

Первой мыслью, разгоняющей темноту, стало: как же приятно! Мягкость подушек, в которых полулежу. Теплый солнечный луч гладит кожу. Нежно пахнет цветами, и какая-то птица мелодично пощелкивает над головой. В чем подвох?

Распахнула глаза — и им не поверила: я устроилась в кресле-качалке на веранде, окруженной великолепием небывалого сада, и что-то вяжу. Небо желтое, солнце тусклое — сливается с небом. Девственно-белые травы оплетают чаши цветов, в них плещется то ли нектар, то ли яд, то ли дождевая вода. На мне пышное платье с длинной юбкой и кружевными воланами. На коленях корзинка с клубочками, в каждой руке по два тонких крючка: три пальца сжимают один, три пальца — другой (итого, пальцев все еще шесть, изумрудные). Вот и подвох: не может мне быть хорошо — я умерла! Сейчас явятся зеленые черти и снова станут меня пытать.

Не хочу ни на что смотреть.

Я зажмурилась.

— Не закрывай глаза, милая, неудобно вязать, — попросил женский голос в моей голове.

Ага, буду я заботится о вашем удобстве! Я в сердцах отшвырнула корзинку, клубки покатились по полу, спутываясь длинными нитями.

— Когда ты пребывала в отключке, было гораздо удобнее, — проворчал голос. — Жаль, что это тело слушается тебя. В каком теле ты жила в своем мире?

— Уж точно не в зеленом!

— Цвет не имеет значения, — рассудительно произнес голос.

— И коленок у меня было две, и они не складывались, куда захотят, будто сломанный зонтик!

— Да, коленок много, конечностей мало, — согласилась неведомая собеседница.

Я насторожилась:

— А сколько, по-твоему, должно быть конечностей?

— У меня было десять, — голос в моей голове зазвучал ностальгией.

— Где же еще шесть, профессор отрезал?

— Ты не понимаешь…

И голос начал рассказывать, спокойно, немного печально, а перед глазами всплывали картинки. И их воображала не я.

Звали ее Баба Шу. Было у нее триста внуков и более пяти тысяч правнуков. Скончалась она достойно, от старости — и внезапно обнаружила себя здесь, в этом теле, в лаборатории, под колпаком; обездвиженная так же, как я.

— Тебя тоже пытали огнем? — я невольно прониклась сочувствием.

— Нет, я сразу призналась, какой магией владела на родине, потому что тут она бесполезна. Это тело не способно производить паутину.

Я увидела чужой мир. Подземелье, освещенное светом голубоватых кристаллов, и воздушные кружева, его заполняющие. Они были повсюду: сплетались дорожками и ярусами, трепетали гардинами, заменяя стены жилищ, и окутывали острые сколы каменных сталактитов, чтобы никто не поранился. В кружевах качали детишек, выводили полезную для здоровья растительность и укрывали от взглядов сокровища. В кружева ловили и чужаков. Чтобы затем сожрать. Баба Шу была паучихой.

Конечностей у нее и впрямь было десять: часть с присосками, чтобы удерживаться на отвесных поверхностях, часть — для совершения различных действий, требующих точности и изящества. Как, например, плетение кружев. В случае опасности эти «руки» могли покрываться хитиновыми футлярами, твердыми и невероятно острыми — чтобы проткнуть, как пикой, врага.

Ну и таракан у меня в голове…

— Милая, я тебя слышу, — обиженно напомнила Баба Шу. — Кстати, подняла бы ты клубочки, пока ветер не погнал их дальше, тут бывают такие порывы…

— Извини, — я выполнила ее просьбу. Лучше жить в мире с внутренним голосом.

На поверхности Бабе Шу не нравилось: эта вечная смена погоды! То дождь, то туман, то несносный ветер… Приятным бывало лишь солнышко: нежаркое, неяркое, ласковое. Такое, как сейчас. Но в родных подземельях и без солнышка было прекрасно…

— Значит, мы — попаданки, — повторила я дурацкое слово, пытаясь свыкнуться с происходящим. — Но если ты тоже попала сюда из другого мира, где же настоящая хозяйка этого тела?

— Здесь, — ответила Баба Шу.

Я в недоумении огляделась. Видимо, следует «заглянуть в себя»?

— Что ты имеешь в виду?

Паучиха вздохнула:

— Хозяйку нашего тела зовут Эя, но она сейчас не откликнется.

Эя. Какое певучее имя в этом трещащем мире.

— После выброса магии Эя несколько дней обессилена, — продолжила паучиха. — Затем ее энергия начинает постепенно восстанавливаться. Кстати, кулон на шее — это амулет-стабилизатор, не вздумай его снимать! Профессор Гран старается сдерживать магию девушки, но, когда она все же накапливается, происходит очередной прорыв.

— И какая же у нее магия? — я зачарованно уставилась на свои изумрудные пальцы. Вот скручу фигу, как давеча мой мучитель, и посыплются с неба… нет, не лягушки; чего бы мне хотелось?

— Дар Эи — притягивать в свое тело обитателей иных миров. В момент их смерти, если он совпадает с выбросом ее энергии.

Стало жутко.

— И много нас тут таких собралось? Эй, народ! Выходите знакомиться!

Баба Шу рассмеялась. Смех паучихи звучал умиротворяюще, как и ее голос:

— В этом теле мы только втроем: ты, я и его хозяйка. Остальных давно поместили в кристаллы.

— В какие еще кристаллы?!

— В разные, по типу ведущей магии попаданца, — паучиха пожала плечами. Моими! Я так растерялась, что даже утратила контроль над движениями. Осторожнее надо бы с этой Бабой.

Паучиха продолжала рассказывать. Салатовый профессор и впрямь оказался умен: сумел создать маго-машину, извлекающую пришлые сознания из тела притянувшей их девушки. Всплески магии Эи происходят нечасто, примерно раз в месяц. На памяти Бабы Шу (то есть, пока паучиха живет в ее теле) успели явиться пятеро. Первый был агрессивным монстром без проблесков интеллекта: только и мог, что рычать и бросаться на невидимый купол, как только профессор слегка ослаблял заклинание обездвиживания. Второй оказался сильным огневиком: сумел подчинить себе пламя артефакта лаборатории, скрутил его в плеть и почти пробил защиту наведенного купола. Но самым опасным из всех был тот, что привык жить в газообразном состоянии. Даже тут он начал просачиваться прямо сквозь тело Эи, едва успели его заморозить.

— Ну, а сколько пришельцев было до моего появления, даже не знаю, — заключила Баба Шу и снова попробовала чем-нибудь шевельнуть, но в этот раз я оказалась более бдительной.

— Значит, меня превратят в кристалл? — только начала смиряться с существованием в теле зеленой иномирянки, как замаячили перспективы еще ужаснее.

— Твою магию пока не классифицировали. Будут разбираться.

— Но у меня и правда нет магии!

— Умница, девочка, не признавайся. Может, и пощадят.

Нет, не так я представляла себе реинкарнацию…

— А тебя почему оставили в теле Эи?

Интересно, я ведь пойму, если голос в моей голове будет врать?

— Я уже объясняла, — откликнулась паучиха. — Моя магия в этом теле не действует, и к тому же я сразу пошла на сотрудничество. Меня оставили заботиться о здоровье девушки. К сожалению, сама она этим не занимается. — Баба Шу помолчала и добавила главное: — В жизни Эи случилась трагедия, от которой она не может оправиться. Подробностей никто не рассказывает, но я чувствую, как бедняжка страдает. До того, как я здесь появилась, она несколько раз пыталась покончить с собой. Но профессор Гран не допустит гибели любимой племянницы!

Глава 3. Мне бы бежать…

Я медленно шла по тенистой дорожке сада. Точнее, пыталась идти: спотыкалась и дергалась, как марионеточный Буратино в азартных руках ребенка. Это что, вы бы видели мой спуск по ступеням веранды! Пот катился со лба. Прозрачный, противный — хоть что-то одинаково в наших мирах.

— Попробуй довериться телу! — ласково внушала Баба Шу. — Оно знает, как выполнять обычные действия, вроде ходьбы. Давай, я тебя повожу немного, позволишь?

— Спасибо, но я хотела бы разобраться сама.

Вот еще, добровольно отдать паучихе контроль над моими действиями! Скоро снова прибудут «исследователи» со своими садистскими опытами и маго-машинами, превращающими разумное существо в неподвижный кристалл. Если не успею отсюда бежать, надо хотя бы спрятаться. А потому укрепляем коленки и двигаемся, двигаемся; сад большой, надо как следует его осмотреть. Может, смогу закопаться под кочкой. Или влезу на дерево. Хорошо бы найти дупло… Нет, дупло обнаружат; нужно выдумать что-нибудь неожиданное.

Нельзя доверять паучихе, она с салатовым извергом сотрудничает. Сдаст меня, чтобы избавится от конкурентки в доставшемся теле, и будет спокойно вязать салфеточки, греясь на ласковом солнышке. Кстати, она меня сейчас слышит?

— Баба Шу, о чем думаешь?

— Вспоминаю себя в молодые годы. Тоже была упрямой.

— Хотела бы я на это взглянуть. Ваше подземелье меня впечатлило. Почему в этот раз не появляются образы? Да и голоса твоего не слышно...

— Так я думаю не для тебя, — проворчала Баба Шу. — Это личное. Ты тоже свои мысли по большей части скрываешь, не то я бы уже с ума сошла — слушать без перерыва чей-то гундеж.

А вот эта информация радует: можно все-таки строить планы. Итак, что же меня окружает?

Сад был красив, хотя выглядел непривычно. Белая «зелень» растений, белая листва на деревьях. Не особо в ней спрячешься. Зато цветы различались и красками, и поведением: некоторые раскрывались навстречу, едва не сияя улыбкой; другие, напротив, поспешно захлопывали свои чаши и уползали под листья, делая вид, что их тут и не было. Пышный куст в стороне от дорожки цвел всего одной «лилией», но до чего же прекрасной! Розоватые лепестки были такими нежными — почти эфемерными! — что сквозь них просвечивали желтые облака...

Куст почувствовал мое восхищение. «Лилия» развернулась на тонкой ветке и потянулась ко мне…

— Осторожно! — крикнула Баба Шу, но было поздно: смачный плевок полетел мне в лицо. От неожиданности я опешила. Хорошо хоть, цветок не доплюнул.

— Ложись! — паучиха забилась в моей голове, пытаясь заставить коленки согнуться, но я автоматически сопротивлялась — на борьбу с вертлявыми суставами были направлены все мои душевные силы последние пол часа, трудно сходу сменить установку!

И тут в меня полетели нежно-розовые лепестки. И вовсе не эфемерные — острые, будто дротики…

— А еще ядовитые!!! — Баба Шу, наконец, совершила рывок нашим телом, и оно плюхнулось на дорожку. Отважные лопухи, высаженные вдоль бордюра, сомкнули над головой стену щитов. Ближний склонился и прикрыл меня этакой белой больничной простынкой, а потом принялся поглаживать, словно жалеючи. Как трогательно. Лопух заурчал, и я увидела, что он высасывает из моих ран розоватые лепестки и стремительно их поглощает.

Он их жрет?! А мной на десерт не закусит?!

— Лежи уж теперь, — проворчала недовольная Баба Шу. — Подорожник — целебное растение. Повезло, что цветок ядоплюя недавно раскрылся, не успел набрать силу; легко отделались.

— Почему ты не предупредила об опасности?

— Предупреждала! А ты меня слушала?

— Надо было заранее объяснить, какие кусты обходить стороной!

— Будто я знаток местной флоры! Эя гулять не ходит, а мне тут бродить тоже неинтересно. Замечала кое-что, сидя на веранде, но записок натуралиста не вела, — паучиха обиделась.

— Госпожа Шу? Э… Диана? — где-то над лопухом удивленно прощелкал мужской голос. — Вам здесь удобно? Могу ли я чем-то помочь?

— Сгинь, чудовище! — рявкнула я, опознав болотного ассистента профессора.

Тот растерянно встрепал свою шевелюру. Объевшийся подорожник собрался вернуться в тенечек и тихонько вздремнуть в компании сотоварищей, но я вцепилась в него руками, притягивая обратно: хоть какая-то преграда между мной и болотным. Эх, не успела я ни сбежать, ни спрятаться… Почему лилия на него не нападает, снаряды закончились? Вот в кого стоило бы плюнуть!

— Диана, вижу, ваше сознание очнулось. Позвольте проводить вас на веранду, там гораздо комфортнее, — вежливо предложил мой недавний мучитель. Ага, сейчас!

— Будешь снова магии домогаться и нежить натравливать? Вот тебе!

Я сложила из пальцев волшебную «мудру», выкинув кверху сразу два средних — раз теперь их у меня шесть. Грубо, но как же я была зла!

Болотный с интересом уставился на выпростанную из-под лопуха руку:

— И что должно произойти в результате этого жеста? — уточнил он, подождав для порядка.

— Ты должен пойти далеко и надолго.

— Не действует здесь эта магия, — разочарованно протянул болотный.

— Жаль. У некоторых в моем мире срабатывало.

Я нырнула под лопух с головой, давая понять, что разговор окончен. Однако намеки в этом мире тоже не действовали, болотный и не подумал отстать. Наоборот: вздохнул — и вдруг растянулся рядом со мной на дорожке, заглядывая в щелочку под листом:

— Меня зовут Кир. Я работаю артефактором в лаборатории профессора Грана. И очень сожалею, что вам пришлось пройти через испытания, провоцирующие испуг попаданца и ответное использования магических сил.

Видный в щелочку глаз виновато моргнул. Вполне человеческий глаз, и выражение в нем… человечное. Передо мной извинились! Похоже, ассистент профессора и правда раскаивается. Помню, во время испытаний он переживал, даже цвет иногда менялся. Но это не помешало ему выполнять приказания шефа! Не могу я такого простить!

«Лапушка, — зашептал в голове голосок Бабы Шу, — может, вернемся в креслице? Ты не замечаешь, но у нас уже начинает сводить бедро!»

Так и знала, она мне в борьбе не союзница.

Раны от лепестков ядоплюя уже не болели, спасибо целебному лопуху-подорожнику, но поза и впрямь была неудачной: одна из коленок вывернулась градусов на 180. А вдруг сломается? Тогда о побеге придется забыть… Отпустив подорожник, радостно заспешивший к собратьям, я повернула коленку руками под менее опасным углом и перебралась-таки в сидячее положение. Ассистент профессора Грана с облегчением поднялся с пуза и устроился рядом, выложив на дорожке ровненький шестиугольник из ног. Такая вот асана.

— Диана, вы…

— Вы — это мы с бабой Шу? — перебила я.

— Нет, — сбился парень и привычно полез шестерней в шевелюру, — я хотел обратиться персонально.

— Тогда давай на ты, а то путаться буду.

Кир просиял. Не надумал бы чего лишнего. Глаза цвета хаки уставились на меня с незамутненным любопытством ученого. Наверно, с таким выражением препарируют лягушек и засекают по секундомеру, с какой скоростью сдохнет очередная лабораторная мышь.

Глава 4. Слушайте мой мир

Место, где я оказалась, называлось «Институтом Магических Исследований», и руководил им, понятное дело, профессор Гран. «Избранный» — это титул, дарованный императором вместе с должностью в Большой Пятерке (ближний круг, руководящий всеми аспектами жизни государства). Что-то вроде министра по науке и магии, насколько я поняла. Важная шишка, и очень самодовольная.

— Добавляй «сэр» в конце каждой фразы, и он будет к нам относиться помягче, — посоветовала Баба Шу.

Надо же, в каждом мире есть «сэры». На языке зеленых слово звучало иначе, я воспринимала его «перевод». Однако не всем понятиям находились аналоги: что такое «шкала Трубла» и сколько энергии в одном «груце», я не поняла бы при всем желании! Как и значения множества других терминов, которыми щедро осыпал меня Кир. И в своем-то мире не была сильна в физике, а уж тут…

С трудом прорвавшись через всяческие «корреляции», я все же разобралась, почему тело Эи лучше слушается меня, а не Бабу Шу, которая в нем уже обжилась: хоть и при различающемся количестве локтей и коленок, конечностей у меня в прежней жизни было четыре, а не десять, как у паука! Да и во всем остальном зеленое тело весьма походило на человеческое. Глаза побольше, вытянуты в длину — назовем это «миндалевидной формой». Смотреть ими было даже удобнее, больше угол обзора. Уши поменьше — но не торчком, не лопушком и не трубочкой, вполне аккуратные. Оставшись одна в своей комнате (кстати, очень уютная, без решеток на окнах), я обнаружила у себя тонкую талию и высокую девичью грудь. Изумрудную, чтоб ее… В зеркало посмотреть на «себя» не решилась.

По пути из сада к веранде я передала-таки управление телом Бабе Шу, выбор был невелик: либо унизительно спотыкаться, либо опереться о руку болотного Кира (да ни за что!). Предпочла довериться паучихе, она все же родная, в одной голове сидим… И каким удовольствием оказался обратный путь! Я будто плыла над дорожкой, покачиваясь на рессорах идеального экипажа — дополнительные суставы смягчали движения. Получалось так грациозно и плавно!

— А ты попробуй подергаться в паутине: либо запутаешься, либо порвешь, — усмехнулась в голове Баба Шу. — В моем мире приходится обучаться изяществу.

Что ж, и я научусь. Теперь поняла, к чему нужно стремиться.

Несколько следующих дней оказались спокойными: потерпев фиаско в «провоцировании» моей магии, лимонно-салатовый Гран на время исчез. Зато его ассистент так и крутился поблизости. И какой же заботливый, душа-парень! Понятно, решили поиграть в «доброго полицейского», раз «злому» не подфартило. Мне же лучше, долго придется стараться болотному: магии-то у меня нет!

— Такого не может быть, — щелкал Кир с фанатизмом ученого, называющего свою теорию «аксиомой». — Эя способна притянуть сквозь миры только существ с сильной магией. Другие не выдержат этот путь.

— Из каждого правила есть исключения, — парировала я. — И параллельные линии могут пересекаться!

— Да? — поразился болотный и уставился своими глазищами: — Расскажи.

И столь жадное любопытство во взгляде у парня, будто готов из собственного тела выпрыгнуть и к нам подселиться, четвертым!

Впрочем, мне как-то не верилось, что нас в теле трое. Присутствия Эи заметно не было. Баба Шу даже начала беспокоиться:

— Слишком долго молчит. Может быть, твоя личность ее подавляет?

А вот эта гипотеза мне не понравилась. Позволит ли господин Избранный подавлять собственную племянницу? Думаю, нет. Перекинут меня в неподвижный кристалл…

Тускло-желтое утро. Кир снова маячит на нашей веранде: принес свежевыжатый сок. Оставит без дела местных служанок, уволят бедняжек из-за него! Очень милые девушки. Если б не цвет… Как увижу зеленые лица — такая тоска разбирает!

— Кир, в вашем мире существуют цветные очки?

Глаза артефактора моментально зажглись азартом:

— А зачем нужны такие очки?

— Значит, не существуют, — я разочарованно отвернулась.

— Диана, ты объясни! Вдруг я смогу изготовить?

Ну, вот как ему объяснишь: «Не могу я смотреть на твою болотную рожу…»

«А ты, девонька, все же попробуй, — не стала молчать Баба Шу. — Мальчик готов для тебя постараться».

Ага, «мальчик». Хотя — пусть старается.

И я стала рассказывать, насколько чужим для меня выглядит новый мир. Желтое небо, зеленые люди… На собственные руки взглянуть не могу, плакать хочется!

— Какого же цвета должны быть руки?

Я огляделась — и ткнула пальцем в сторону сада.

— Ты хочешь быть похожей на траву? — поразился Кир. Уж кто бы говорил, от похожего на мох слышу… — А небо у вас голубое? Жуть какая!

— Это красиво, — обиделась я.

— Покажи, — решительно заявил Кир. — Обещаю, что сделаю нужные стекла, но я должен знать правильные цвета. Вдруг выйдет еще страшнее?

И он предложил мне отправиться в лабораторию. Удобно быть ассистентом директора, все оборудование доступно.

Очень не хотелось мне туда возвращаться…

— Диана, — глаза цвета хаки смотрели проникновенно, — клянусь, что не причиню тебе никакого вреда! Ты и в прошлый раз была в безопасности…

— Да?!

— Это всего лишь психологическое давление! Подумай, стал бы профессор Гран истязать родную племянницу?

— Ее сознание отключилось, она и не знает, что ее истязали! — тут меня поразила догадка: — А может быть, знает, и поэтому не возвращается в тело?

— Мы не монстры!

— С этим я бы поспорила. Знаешь, как было больно, когда вы меня жгли огнем?

Кир смутился:

— Да, профессор увлекся, следовало остановить стихийное тестирование раньше. — Он взглянул на меня с мольбой: — Диана, прости! И позволь сделать так, чтобы наш мир не казался тебе столь чудовищным. Так каким будет небо?

Не знаю, с чего я ему доверилась. Может, действовало на мозг настроение Бабы Шу? Отчего-то Кир был ей симпатичен. И вот он стоит возле «маго-машины», которую сам сконструировал, и излагает мне принципы ее действия. Плечи гордо расправлены, шестерня в волосах, верхняя коленка оттопырена в сторону. Ведь зацепится кто-нибудь, как пить дать…

Аппарат, в который мне предстояло забраться, мог слушать мысли и читать образы, проецируя их на экран. Оставалось… забраться.

— Ты можешь уйти, — Кир прочел мои мысли и без аппарата. Плечи парня поникли. Интересно, он может сложить бровки домиком?

Я обогнула его коленку и молча вскарабкалась в ложе. Вокруг замерцало и загудело; я почувствовала, как тело окутывает плотная желеобразная масса. А дышать я смогу?

Нахлынула паника. Мамочка!

Я увидела лицо мамы так ясно, будто она была рядом. Ласковая улыбка, обещающая, что все будет хорошо…

— И правда, какой необычный цвет! — вклинился голос Кира. Да чтоб его, такое воспоминание испортил!

Маго-машина тихонько урчала; масса, прильнувшая к телу, не пыталась меня задушить. Я начала успокаиваться. Где-то внутри головы приговаривала Баба Шу:

— Все хорошо, милая, все хорошо…

Не хочу, чтобы на стенки «маго-машины» проецировали мою семью. Покажу Киру небо, как договаривались.

Перед глазами возникла картинка заката:

— Но оно желтое! — разочарованно воскликнул Кир.

— Подожди, я перепредставлю.

Вот: отличный июньский день, небо голубое-преголубое, листики вокруг свеженькие, сочно-зеленые… и расцветает сирень. Игорь отломил веточку:

— Это тебе.

— Эй! На таких, как ты, кустов не напасешься! Лучше ищи цветки с пятью лепестками, загадаем желания.

— А какое у тебя желание? — Игорь добродушно посмеивается. А зря: желание у меня одно — чтобы он меня полюбил; только этого никогда не будет. Он женат на чудесной девушке. И я делаю все, чтобы скрывать свои чувства.

— Разумеется, победить в конкурсе! Ищи, не отлынивай, мы же дуэт.

Сую ветку ему под нос.

Игорь — скрипка, я — фортепиано. Оба учимся в консерватории. В моей памяти зазвучала соната Шуберта. Сколько часов мы провели с этой музыкой…

Скрипка бежала вперед легко, но боялась сорваться. Фортепиано ее подхватывало. То отступало, тихонько любуясь; то подзадоривало, бросаясь наперегонки. Скрипка поет так красиво… Иногда она затихала, оглядываясь; но фортепиано никогда не бросало ее в одиночестве. Давало передохнуть, звонким переливом дарило улыбку — и бережно уносило вперед. Оно пело ей о любви — но так, чтобы слышали все голос скрипки…

У меня побежали слезы. Желеобразная масса их не впитывала, даже не давала скатиться. Слезы копились в глазах, как в двух небольших колодцах… Что же такое? Я никогда не плачу! Особенно, перед людьми. Или нелюдями…

«Как же это красиво и грустно», — произнес в голове голосок юной девушки. Эя?! Кто из нас сейчас плачет спрятанным в маго-машину телом?

Скрипка тревожно метнулась и стихла, фортепиано набрало силу: я заиграла Рахманинова. Слезы смыло могучей рекой. Вы хотели увидеть мой мир? Слушайте…

— Так вот она какая, твоя магия! — потрясенно выдохнул Кир.

Глава 5. Соображаем на троих

Ууу… У меня в голове депрессия. Тело меня не слушается: протекает слезами, как ржавая бочка в саду моей бабушки после дождя, и, как та бочка, совсем не желает двигаться. Зато Баба Шу довольна: снова сидим в качалке, четыре крючка так и мелькают над корзинкой с клубочками.

— Отдохни, моя милушка, — приговаривает Баба Шу. — Мы совсем потеряли твое сознание!

— Ууу… — это Эя. Зависла на одной ноте и сверлит мозг.

Что мы оплакиваем, так и не знаю: причинами своих завываний Эя не делится. Пытаюсь ее взбодрить:

— Слезами горю не поможешь! Это народная мудрость моего мира, думаю, во всех мирах применима. Давай-ка встряхнемся, устроим пробежку… Покажи мне ваш сад! Никогда такого не видела, знаешь, как интересно?

— У меня нет сил шевелиться, — умирающим голоском отвечает Эя. Ерунда, без нее это тело было готово бежать без оглядки хоть четверо суток подряд!

— Давай, хоть попробуем?

— Нет, — в голоске прорезается внезапная твердость. — Никуда я идти не могу. Ууу…

— Поспи, моя маленькая, — Баба Шу плавно подталкивает общей попой качалку, и мне лишь остается смотреть на осточертевшие кружева в проворных руках. Управление телом отныне будет делегировать Эя, и явно не мне. А как же побег?

Завывания все же стихают. Эя и правда уснула? Меня тоже тут укачает…

— Баба Шу, ты ведь знаешь, что нужно размяться. В здоровом теле здоровый дух!

— Сначала довяжем еще два волана.

С раздражением оглядываю надетое платье:

— Твои воланы скоро в кресле помещаться не будут! Утонем в них, как в пене морской. Первое платьишко было гораздо удобнее. Простенькое, легонькое, ни за что не зацепится…

— То, что ты видела в лаборатории, когда появилась? Это тряпка, которую не жалко испортить во время тестирований попаданца. Не капризничай, деточка, надо закончить работу.

И продолжает стучать своими крючками. Нашла себе «деточку», тиран паучачий…

— Баба Шу, сколько тебе лет?

— Три тысячи восемьдесят пять. Только не проси пересчитывать на ваше летоисчисление, — голос звучит насмешливо. В общем, много; но это и так было ясно.

Как же вернуть себе право двигаться? Не хочу существовать овощем на этой зеленой грядке!

Снова потекли слезы — Эя не спит. Ладно, если разговоры не действуют, попробую к ней обратиться без слов. Представила крышку старенького пианино, стоявшего в моей комнате. Только одна царапина на полировке, за столько лет! Не по моей вине, гость приложился на мамином дне рождения. Как же она расстроилась… Когда пианино мне только купили, мама каждый день протирала с него пыль влажной тряпочкой. Священнодействовала по-своему. В детстве мечтала стать музыкантом, но не сложилось…

Мысленно подняла крышку. Легонько погладила гладкие спинки клавиш — и заиграла Шопена, прелюдию. Чистую, как голосок Эи, светлую, но немного печальную. Баба Шу перестала вязать.

— Еще! — попросила Эя, когда отзвучала последняя нота. Я почувствовала, как в нашем теле колотится сердце. — Диана, как это прекрасно…

— Только не плачь. Сейчас я сыграю вальс, это танец. — Под колокольчики нежных триолей Шопена я впервые услышала ее смех.

Баба Шу отложила вязание и грациозно спорхнула с крыльца. Мое тело кружилось, то замирая на кончиках пальцев, почти в невесомости, в сговоре с ветром — то тихо скользя по дорожке пышного сада, что мог лишь присниться Шопену. Я поразилась:

— Пауки в вашем мире умеют танцевать вальс?

— Ах, это называется вааальс, — певуче повторила за мной Баба Шу. — Нет, не умеют. Играй, Диана, играй!

— Как чудесно! — звенел в голове голосок Эи. — Это…

Что-то вспомнив, она вдруг запнулась на полуслове. Тело замерло, руки бессильно упали.

— Танцуй, Баба Шу, танцуй! — я ударила по эмоциям Эи мазуркой. Этого показалось мало; тогда перекинулась на «Венгерские танцы» Брамса: — Баба Шу, добавь темперамента!

Потом мы отдувались, все трое в согласии, под каким-то лиловым кустом (хорошо, что он не плевался!) И вдруг обнаружили зрителя. Кир, смущенный, и оттого немного фисташковый, выбрался из подорожников:

— Я боялся отвлечь. Диана, ты такая красивая!

— Это Эя у нас красивая, — осадила я парня. — А танцует у нас Баба Шу.

— Ну, а ты им играешь волшебную музыку, — тут же нашелся Кир.

— Ты не мог ее слышать.

— Я чувствовал! Артефактор улавливает потоки магии, иначе как бы он с ними работал, замыкая в изделиях?

— Все понятно, шпионишь и нахально подлизываешься, — окатив парня презрительным взглядом, я отвернулась и пошла по дорожке. Надо же, тело слушается…

«Дали тебе пообщаться с мальчиком, — отозвалась Баба Шу. — Только, лапушка, если решишь продолжать в том же духе, я сама лучше с ним пообщаюсь».

«Баба Шу, имей совесть, у тебя сколько тысяч правнуков? — с возмущением фыркнула я. — Ему Эя понравилась!»

«Не хочу разговаривать с Киром! — испуганно пискнула Эя. — Диана, уж лучше ты».

Упс, нарисовалась проблема: как выстраивать отношения с окружающими, если в любую секунду твоим собственным ртом могут сказать то, с чем ты в жизни не согласишься? А вдруг Баба Шу полезет к кому-нибудь обниматься…

Паучиха хихикнула, но ответила с полной серьезностью:

«Диана, нашей Эе только шестнадцать! Не смущай девочку».

Ну и компания собралась… Я машинально потянулась сорвать с дерева яблоко.

— Осторожно! — вскричал Кир. Мигом присела, ища взглядом спасительные лопухи: к сожалению, мы отошли от них далеко. Из «яблочка», недовольно жужжа, потянулся рой насекомых с клювами, как у птиц.

«Зачем ты полезла в гнездо долбопчел? — ахнула Эя. — Их клювы способны пробить кору железного дуба, чтобы добыть нектар!»

«А если таким долбанут по темечку…» — продолжила я — и не стала додумывать. Страшно.

Кир деловито защелкал пальцами, меняя конфигурации в нервном ритме морзянки. Замыкает «потоки магии»? Тогда это неплохо, долбанутые… долбоносные?.. долбоносые пчелы снова скрылись в гнезде. Никогда больше не захочу яблок.

«Эя, безопаснее передать управление телом мне», — паучиха не упустила момента. Я возмутилась:

«Разумеется, безопаснее: ты бы этих пчел поймала и съела! Мой зеленый коготок, коготок, чудо-муху в мой роток поволок…»

«Фу…» — Эя всхлипнула, я почувствовала в животе тошноту.

Кир зачаровано наблюдал за мимикой нашего лица:

— Спорите?

— А ты нелезь не в свое тело! В смысле, дело, — поправилась я, видя, что парень опять зафисташковел.

Кир прокашлялся:

— Диана, вообще-то, я и правда по делу. Вот! — и он выудил из нагрудного кармана почти земные очки: два стекла, укрепленные на широком обруче.

— Кир! — я восторженно всплеснула руками. «Может, все же обнять?» — подколола меня Баба Шу. «Не надо!» — всполошилась Эя, и мой рот произнес:

— Благодарю вас, господин ассистент профессора. Это великое изобретение.

Кир озадаченно почесал шевелюру:

— Эя? Но нам бы проверить, как стекла сработают… Вы мне позволите пригласить ненадолго Диану?

«Он что, только со мной тут на ты?» — удивилась я.

— С удовольствием, господин ассистент, — церемонно ответила Эя, и все стали ждать, что теперь скажу я.

Обруч плотно обхватил голову.

— Подключаю артефакт к мозговым импульсам, — торжественно объявил Кир. Лишь бы только он в них не запутался.

Стекла вдруг вспыхнули — и мир заиграл новыми красками. Буквально. Зазеленела трава, заголубело небо…

— Ого, да ты бронзовый от загара!

— Это плохо? — напрягся Кир.

— Это красиво.

Он приосанился. Поддразнить?

— А вот по волосам ты абсолютный брюнет, — сокрушенно поцокала языком.

Лицо парня вытянулось. Я не выдержала и расхохоталась.

А глаза у него карие. С золотистыми лучиками.

Глава 6. В очках

Эю держали на стабилизаторах. Самый мощный из них — артефакт, висящий на шее в виде кулона: хитроумное сплетение трубочек, тянущих из девушки излишки магической энергии. Я его воздействия не ощущала, телу требовалась энергия биологическая, и на нее никто не покушался. Но что-то смущало: почему-то казалось, что «стабилизатор» только усиливает депрессию Эи.

— Не снимай! — девушка в ужасе перехватывает управление телом и цепляется за кулон, будто за спасательный круг. Вообще, когда «за рулем» она, постоянно его нащупывает, пробегая по трубочкам пальцами снова и снова.

Чаще Эя предпочитала отдавать управление физической жизнью нам с Бабой Шу, впадая в полудремотное состояние сознания. Паучиха довязала оба волана и заявила, что требуются еще, а я обошла-таки сад, не вляпавшись более в неприятности, но безопасного укрытия не отыскала. В мрачных предчувствиях ждала возвращения профессора Грана. Кир рассказал, что тот уехал ко двору императора: отчитаться по делам своего ведомства, обсудить доклады других членов Большой Пятерки, составить план развития государства на ближайшее полугодие и — самое сложное — получить на него высочайшую резолюцию. Хоть бы император уперся и не пожелал ничего одобрять…

Эя дядюшку уважала безмерно. Любила? Не думаю; но была ему благодарна за то, что с ней возится, несмотря на… А вот тут начинались рыдания, и мы с Бабой Шу подключали свои методы «стабилизации». Эя полюбила Шопена! Еще слушала Листа и Моцарта; топ-лист паучихи возглавлял Дебюсси. Как-то попробовала сыграть им Шостаковича. Баба Шу оживилась, Эя схватилась руками за голову, а потом за свой амулет. Вернулись к Шопену.

— Твоя магия лечит Эю, — удивлялся Кир. — Она стала спокойнее и общительнее, ее дядя будет доволен.

Но оставит ли он двух «нянек» в ее голове, вот вопрос...

— Это не магия, — в сотый раз возражала я. — А если и магия, то не моя, а Шопена.

Кир моих аргументов не слушал.

Музыка у щелкающих зеленых была, но представляли ее лишь ударные. Эя сумела сосредоточиться (впервые на памяти Бабы Шу!) и показать мне картинку какого-то шествия. В этом мире столько вариантов перкуссии… Ритмы сложные, а мелодии нет.

Очки я почти не снимала. Для паучихи из подземелий не было разницы, какие цвета видеть вокруг; Эю вид внешнего мир не волновал, она его не замечала. Артефакт часто «одалживал» Кир. Вот кто готов перекрасить не только небо и землю, но и сам воздух вокруг! Неиссякаемый энтузиазм ученого:

— Диана, тебе не надоели зеленые листья? Может, попробуем фиолетовые? Вернется профессор, попрошу разрешения оформить патент. Представляю, какой популярностью будут пользоваться эти очки! Пилотный экземпляр на аукционе за десятку тысяч уйдет.

Хм, да в нем и коммерческая жилка прослеживается.

— Диана…

— Простите, любезный, это госпожа Шу.

Смеется:

— Нет, точно Диана! Когда это ты, выражение лица меняется. Никогда не видел такой ни Эю, ни Бабу Шу. Госпожу Шу, — исправляется вежливо Кир, ведь паучиха все слышит.

— Убедил, это я. Полезли на крышу? Ты обещал.

Я надеюсь увидеть окрестности. «Институт магически исследований» располагается в личном имении профессора Грана, и, кроме Кира, научных сотрудников в нем не имеется, штат прислуги не в счет. Очень похоже на западню. Эя за пределы имения не рвется, а я хотела бы выйти — да только нельзя.

Крыша плоская и пустая, архитектурный минимализм. А вокруг простор! Сады, укрывающие еще пару имений; лес, а за ним, на пригорке, небольшой городишко. Далеко…

— Я приближу, — вызывается Кир и конструирует из пальцев рогатый узелок с дырочкой. — У профессора Грана талант к магии жестов, а мне приходится их запитывать из артефакта копирования. Хватит минуты на три. Смотри!

Гляжу в дырочку на городок, поворачивая руку Кира за запястье. Не проще было бы обзавестись подзорной трубой? Но я молчу, не то господин артефактор станет требовать объяснений ее устройства, а физику с оптикой я не учила. Неподвластная моему уму магия.

Городишко вполне земной. Дома ровные, крыши плоские, этажа два-три. А уж как там живут, под этими крышами, сквозь Кировы пальцы не разглядишь. Тем более, заряд магии в них закончился.

Лес хорош. Густой, и теперь для меня зеленый. Кто в нем водится, тоже не ясно. Кир говорит, опасностей много. Можно представить; я и в саду-то на них нарвалась. Ворота имения расположены с другой стороны, охраняются. Проще попробовать перелезть через забор, видела удобное место за безобидным кустом безбрежника. Жаль, о сигнализации Кира не спросишь, будет выглядеть подозрительно.

А над головой красота! Небо пронзительно-голубое, облака почти белые… Не дотянул Кир немного оттенок, остались слегка золотистыми. Но мне это даже нравится, поэтому ему не говорю.

Парень снова застыл в позе мыслителя, оттопырив коленку. Забавный. А загар ему очень идет... С ним я много смеюсь, даже странно. Баба Шу привечает Кира, охотно уступая мне управление телом на время его визитов. А у парня мечта: тоже хочет послушать Шопена. Но в маго-машину я не пойду, слишком личные вещи она «проецирует».

— Диана, тот человек со зкырпкой… — слово «скрипка» выходит у Кира с тем же успехом, что у меня его «трублы» и «груцы».

— А вот этого мы обсуждать не будем.

И нечего тут сопеть. Подсадили меня в чужую голову, но это не значит, что можно лезть в душу. Видно, что Кир обижается, но я непреклонна: никаких больше мыслетрансляций и мозговых импульсов:

— Ты артефактор, хочешь послушать музыку — поставь мне рояль в кустах.

— Почему в кустах? — тут же интересуется Кир. Что такое рояль, он видел. И как объяснить иномирцу идиоматическое выражение?

— Так говорят, когда персонажу истории вдруг невероятно везет, и его проблемы мгновенно решаются.

— Какая могучая магия! — восхищается Кир. Кто о чем, а этому лишь бы магию где-нибудь углядеть. В миндалевидных глазищах азарт, золотистые искорки так и сверкают: — Покажи мне еще раз тр-рояль. Я смогу его смастерить!

А вот схему рояля я бы запросто могла начертить, это не подзорная труба с оптикой. В голове всплывет картинка. Баба Шу задумчиво хмыкает: «Не так уж и сложно сплести эти струны…»

«Не будем подсказывать», — решаем мы дружно. Зачем лишать изобретателя радости открытий? Пусть гордится собою! Соорудит мне рояль — и до того полюбит Шопена… Эя идеи не понимает, а умудренная аж до пяти тысяч правнуков паучиха хитренько похихикивает.

Кир меня все-таки уговорил. Уверял клятвенно, что смогу контролировать содержание проекции и остановиться в любой момент. А мне так захотелось коснуться клавиш по-настоящему… Снова услышать музыку — и не только в своей голове. Покажу ему изнутри мое старенькое пианино, столько раз наблюдала, как мастер его настраивает. А то ведь соорудит какой-нибудь «тр-рояль», и еще неизвестно, что за звуки из него польются.

Баба Шу добродушно подтрунивала, пока я шагала за Киром к лаборатории.

С первого взгляда на помещение было заметно, что босс долго отсутствует. Металлический стол завален мензурками и уже не сияет девственной чистотой, посреди него — жбан с подозрительной жидкостью. Опустевшие колбы валяются под переставшим бурлить агрегатом, инструменты уложены кучкой в мягкое кресло с шикарной обивкой, придвинутое Киром поближе. И лишь сундуки, к моему облегчению, остались стоять рядком у стены: не забыть мне, кого поднимал из них добрый дядюшка Эи.

Кир деловито закопошился возле своей маго-машины. Руки с двойными локтями, извернувшись, ощупали ложе, ловко протиснулись под крышку какого-то бака:

— Маго-проводящей массы достаточно, — приговаривал Кир. — Аккумулятор заряжен. О, подожди минутку, нужно сменить кристалл, это носитель некротической магии. Я тут немного экспериментировал.

Он подковырнул матово-черную «лампочку», извлекая ее из гнезда.

— Кто же нам подойдет сегодня? — в глубокой задумчивости Кир потер кристалл о штаны и направился к двери в подсобку. Я последовала за ним.

Подсобка запиралась, как сейф: Кир использовал и амулет, и волшебное слово, и отпечаток носа. Когда дверь открылась, я увидела небольшую темную комнату. Абсолютно пустую, лишь в воздухе, в сплетении тонких нитей белого света, застыли кристаллы разных цветов и размеров.

— Клетка Парадея, — пояснил мимоходом Кир, быстро щелкая пальцами возле пустого отсека. Нити света на мгновение померкли, и он вложил туда принесенный кристалл.

Кир взъерошил свою шевелюру, обводя взглядом коллекцию:

— Вот, стихийник воды, будет легче создать отражение в проекции. Очень много энергии! — проведя манипуляции в другой части «клетки», он подбросил крупный кристалл на ладони.

Я стояла, хватая ртом воздух — было трудно дышать:

— Это и есть попаданцы? Те, которых вы извлекли из тела Эи?

— Правда, великолепны? — Кир подправил угловой луч, сделав его чуть ярче.

— Ты используешь их как… батарейки в своей маго-машине? Но ведь это живые личности!

— Диана, ну что ты, вы все уже умерли, — рассудительно возразил Кир. — Но ваша магия продолжает жить даже после физической смерти носителя. Это так интересно!

Миндалевидные глазищи глядят с незамутненной непосредственностью. Это не лучики, это радары… Сканируют меня на предмет маго-полезности.

— Вы маго-вымогатели… Зачем тебе строить рояль? Засунешь меня в кристалл и подсоединишь к музыкальной шкатулке. Не забудь оформить патент, прежде чем начинать трансляции, станешь самым богатым чудовищем в своем мире!

Сорвав с головы очки, я швырнула их ему под ноги. Разноцветные стекла брызнули, рассыпаясь по полу лаборатории.

Глава 7. Родственные узы

— Ууу… — это я. Эя топчется у окна своей комнаты и вслух приговаривает:

— Диана, не бойся, мой дядя хороший! Я попрошу его не прятать твое сознание в кристалл.

— Я почти поверила Киру… Он говорил, что я буду сама выбирать содержание проекций, уверял, что я в безопасности… Лежал со мной на дорожке у лопухов!

— Зачем верить мужчинам, если можно их просто использовать, — бурчала в голове Баба Шу. — Какие же вы еще маленькие!

Снова Эя:

— Я скажу дяде, что ты меня лечишь. Он так старается мне помочь, все виды магии перепробовал. А с тобой у меня словно душа проясняется! Он увидит, что мне стало лучше, и оставит тебя со мной.

— Он подарил мне синее небо… перекрасил свой мир, чтобы я его не боялась…

— Вот, деточка, правильно ведь ты начинала! — подхватывает по-своему Баба Шу. — А теперь чего воешь? Подумай, как намекнуть мальчику, чтобы продолжал тебя радовать.

— Он сказал, что я давно умерла! Он меня просто использует! — теперь я не вою, теперь я рычу.

— Диана, все будет хорошо! — и это говорит Эя?!

Паучиха что-то просчитывает:

— Зря ты подсказала мальчику идею шкатулки. Надо было держаться рояля. Мол, твоя магия действует, только когда ты находишься в теле и перебираешь конечностями, а через мозговые импульсы ее передать нельзя.

— Диана, твоя магия возвращает мне жизнь!

— Нет у меня никакой магии, сколько раз всем повторить?!

Паучиха и Эя обиженно замолкают. Слезы у меня не текут — тело контролирует Эя. Не вовремя она перестала рыдать, вот сейчас бы я отвела душу…

— Диана, мой дядя… — галдеж в голове заходит на новый круг. Повсюду мерещатся любопытные глаза цвета хаки.

Любящий дядя явился в имение тем же вечером. Помяни черта, и он появится… Услыхав новость от горничной, Эя сама поспешила к нему спуститься.

Лимонно-салатовый Избранный, отдыхая от государственных дел, вкушал нечто в интерьере старинной столовой в компании своего ассистента.

— Дядюшка! — звонко воскликнула Эя. — Как я рада вас видеть!

Профессор Гран настороженно замер, затем с нарочитой медлительностью отложил двузубую вилку:

— Госпожа Шу?

— Дядюшка, это я!

— Госпожа Диана. — Миндалевидные глаза неприязненно сузились.

— Профессор, это действительно Эя, — вмешался его ассистент.

— Да?

Гран порывисто вскочил с места и в мгновение ока очутился возле племянницы. Обнимет? Схватил ее за амулет:

— Эя, ты не носила стабилизатор? Неужели не понимаешь, как это опасно!

Мы с Бабой Шу почувствовали, как растерялась девушка:

— Но, дядюшка, я его не снимала…

— Не пытайся меня обманывать. Преступная безответственность!

Пока Эины ресницы пушисто моргали, слово снова взял Кир:

— Профессор, госпожа Эя не снимала стабилизатор. Можем вместе отследить магограмму. Я гарантирую, что нарушений режима не было.

Надзиратель двуличный. И цвет у него болотный. Как же я умудрилась так саму себя обмануть?!

Профессор свернул свои пальцы знакомым по первой встрече колечком и долго смотрел сквозь него на племянницу.

— Дядюшка… — жалобно пискнула Эя.

— Ты говоришь правду, — смягчился салатовый. И добавил себе под нос: — Если это, конечно, ты.

На пушистых ресницах Эи затрепетали слезинки. Вот теперь родственник должен ее опознать.

— Ты устала, — вынес вердикт профессор. — Время спать, возвращайся в комнату. Завтра мы проведем обследование, проверим, как продвигается наше лечение. — Он коснулся рукой лба племянницы: — Доброй ночи, дитя.

— Доброй ночи, дядюшка, — не то поклонилась, не то покачнулась Эя — и осталась на месте, куда-либо двигаться у нее не было сил.

«Девочки, дайте управление мне», — шепнула в голове Баба Шу. Я согласилась, Эе было уже все равно.

Пришаркивающей неровной походкой мы направились к выходу. Как интересно, так ходит Эя, витая в своих неизвестных нам мыслях. Но я-то уверена, что ведет нас сейчас Баба Шу! Отворив двери зала лишь со второй попытки, придерживать их за собой паучиха не стала. Покачавшись открытыми пару секунд, двери схлопнулись за нашей спиной. Еще некоторое время мы шаркали по коридору, а потом паучиха остановилась и к чему-то прислушалась.

— А теперь, мои милые, постарайтесь не вмешиваться, а то нас обнаружат.

И она заскользила стремительно и легко, рессоря пружинистыми коленками. Без единого звука — тише, чем тень.

— Эя! — зашептала я в голове. — Не теряй нас сознанием; сейчас что-то будет, и, думаю, интересное.

Слезинки уже слетели с пушистых ресниц и затерялись где-то в покинутом нами коридоре; мы же свернули на лестницу и поднялись этажом выше. А паучиха неплохо ориентируется в имении!

Баба Шу проскользнула в темную комнату, служащую неиссякаемым источником дохода для горничных. Тут были собраны железные статуи, дарованные на протяжении веков императорами представителям рода Гранов. В условиях этого мира железо окислялось стремительно, и статуи требовалось постоянно полировать, чтобы не заржавели. Только состоятельные члены общества могли позволить себе иметь изделия из железа, содержание их обходилось дорого. Как и милость императоров… Кир показывал мне этот Зал Славы. Добрый полицейский, чтоб ему самому заржаветь.

Ныкаться по углам Баба Шу не стала; продолжая прислушиваться к понятным только ей ощущениям, выбрала диспозицию прямо в центре. Пристроилась у ног качественно начищенного рыцаря и, к моему изумлению, подцепила ногтем нитку, крепящую к платью волан.

— Эя, лапушка, ты мне доверяешь? — голос в голове требовал отвечать честно.

— Да, — прошептала Эя.

— Тогда просто смотри.

Ловко управившись с ниточкой, Баба Шу открепила с волана одно кружевное плетение. Расстелила его на полу, придерживая левой рукой, правой взялась за амулет.

— Что ты делаешь?! — запаниковала Эя.

— Шшш, — откликнулась Баба Шу, и тут мы увидели, как пол под плетением вдруг обретает прозрачность — и послышались голоса:

— Она менталист! И она на тебя воздействует. Ты даже не замечаешь, как изменился! — профессор Гран прохаживался вдоль стола, грозя Киру двузубой вилкой.

— Но мои кольца защиты…

— Обошла она твои кольца! — салатовый Избранный раздраженно ткнул вилкой во что-то, лежащее на тарелке, присмотрелся — и бросил обратно: — Кухарку уволить. Совершенно не умеет готовить.

Свиток скользнул в руку Кира, он сделал пометку.

— И не вздумай мастерить этот тр… как его?

— Трояль.

— До чего дурацкое слово. Ее магия поработит весь наш мир!

— Профессор, — прокашлялся Кир уважительно, — возможно, вы преувеличиваете…

— Да ты только взгляни на Эю! Эта явленка начала подминать под себя действие стабилизатора. Я вложил в него все свое мастерство. И что? Еще несколько дней, и она его нейтрализует!

Кир поежился.

— Завтра утром проводим кристаллизацию. Часиков в девять.

— В девять у вас встреча с главой гильдии антикваров, — сверился Кир со свитком.

— Тогда в половине девятого! Никакого покоя…

Кир черкнул по свитку ногтем.

— Профессор, позвольте внести предложение? Если отставить Диану в теле, можно изучить ее магию, так сказать, в натуральном виде…

— Я запретил тебе строить трояль! — Гран стукнул кулаком по столешнице, тарелки испуганно звякнули, бокал опрокинулся на бок — и покатился, желая удрать. — Подавальщицу тоже увольте, не умеет надежно расставить посуду.

Избранный брезгливо поморщился.

— Может, эксперимент под защитным барьером? — тихо прошелестел Кир.

— Тебя тоже уволить? — салатовое лицо застыло гримасой. — Да она взяла тебя под контроль! Доставь Эю в лабораторию в семь утра, проведем процедуру до завтрака. И… минуточку, ты говорил, госпожа Шу ТАНЦЕВАЛА?

Профессор задумался.

— Рисковать мы не можем. Неизвестно, какие изменения магия одного иномирца могла внести в личность другого. Менталисты — худшие твари на свете. Подготовь два кристалла, госпожу паучиху пора отправлять на покой.

Глава 8. Побег

— Ну, девоньки, я бы предложила бежать.

Баба Шу, все так же бесшумно, доставила нас в спальню Эи, и теперь мы сидели на подоконнике, поджав ноги гармошкой и бесплодно уставившись в пахнущую садом темноту.

— Проголосовала бы «за» обеими руками, но они сейчас в твоем распоряжении, — откликнулась я. Баба Шу оглядела ладошки и с сожалением сложила их между коленками:

— Эя, солнышко, это твое тело и твоя жизнь. Тебе решать, как ими распоряжаться.

— Но я… лучше мне умереть! — Опять Эю накрыло. Дядюшка был бы доволен, все вернулось на круги своя.

Изумрудные пальцы ухватились за амулет — Баба Шу устранилась от управления, и теперь каждой клеточкой тела я чувствую только растерянность девушки. Н-да, какой тут побег…

— Диана, — всхлипнула в голове Эя, — дядя говорил о тебе ужасные вещи, но я знаю, что он ошибается. Ты ведь не собираешься порабощать наш мир?

— Никогда не испытывала жажды власти. И в своем-то мире избегала начальственных должностей, — я фыркнула, вспомнив, как отбивалась от назначения старостой группы.

— Дядя просто не слышал музыки и не понимает, что это такое…

— Наслушается, когда сделает из меня шкатулку.

Эя съежилась несчастным комочком:

— Быть кристаллом… Ужасно. Простите, что притянула вас в эту ловушку. Вы обе были ко мне так добры!

— Ты не виновата, малышка, — голос паучихи прозвучал ласково. Тело Эи дрожало:

— Я без вас не смогу! Не хочу! Когда вас заберут, я склонюсь над цветком ядоплюя, и…

— Есть другой вариант, — я поспешила прервать разворачивающуюся перед внутренним взором картинку.

— Сунуть голову в гнездо к долбопчелам? — побледнела Эя. — Нет, на это у меня не хватит решимости…

— Не расставаться! И не умирать, — закончила я свою мысль. — Ты ведь слышала предложение Бабы Шу? Бежим прочь из этой магодельни!

— Невозможно, — вот тут голос Эи зазвучал уверенно.

— Душенька, если ты примешь такое решение, все остальное я сделаю, — ненавязчиво заметила паучиха. Общими глазами мы все уставились на кружево платья.

— Баба Шу, кстати, ты не хотела бы что-нибудь нам объяснить? — поинтересовалась я.

— Это долго, я лучше бы показала. Эя, деточка, ты готова покинуть дом дядюшки?

— Да, — выдохнула Эя, и пальцы тут же перестали теребить амулет. Наши плечи расправились. Вперед, Баба Шу!

— Можно перелезть забор за кустом безбрежника, в левом дальнем углу, — внесла я свое предложение. Не зря же изучала окрестности.

— Видела я, куда ты смотрела, — снисходительно отозвалась паучиха. Она знала, что я ищу способ сбежать?! — Перелезть забор на получится. Ты забыла о защитном куполе.

Ох, ёшкина магия… И правда, забыла!

— Может, подкоп? — предложила я робко.

— Дианочка, не суетись. Пообещайте мне, милые: что бы ни происходило во время побега, вы не станете вмешиваться. Тело буду контролировать я.

— Да, Баба Шу, — хором отозвались мы с Эей.

И паучиха взялась за дело. Оказалось, невидимый купол полностью накрывает дом, сад, дорожку к воротам — словом, всю территорию имения Грана. Но у конструкции, которую надменный профессор считал абсолютно надежной, имелись и свои слабости: наиболее прочной она была в нижней части, у основания, но с высотой значительно истончалась.

— Откуда ты знаешь? — не сдержала я любопытства. — Купола же не видно!

— В этом мире я не способна плести паутину, но отлично чувствую, где и в каком количестве собрана магия. Мы уйдем по верху.

— Как?!

Для начала мы перемахнули через окно в сад. Было высоковато, но в обладании четырьмя коленками есть свои преимущества, они хорошо пружинят. Перед прыжком Баба Шу открепила от платья очередной кружавчик:

— Это магическое плетение, которое используют для отвода глаз. Надо только наполнить его энергией.

Она подержалась за амулет, и кружавчик вдруг стал растворяться в воздухе, увеличиваясь в размерах и окутывая нас легкой дымкой. Тело стало обретать прозрачность… Нет, не прозрачность: это же мимикрия! Тело просто подстроило цвет — сначала под интерьер Эиной комнаты, а затем под темноту сада и кирпичную кладку наружной стены. А неплохо подготовилась паучиха!

Плавно и медленно, чтобы маскировка успевала подстраиваться, мы пробирались к забору, не углубляясь в сад — мало ли, какие цветочки там распускаются по ночам. Не факт, что получилось бы дойти до безбрежника. Возле незримого купола Баба Шу замерла. Затем отцепила еще три плетения — на ногах и левой руке появились присоски, прямо по центру ступней и ладони (правой рукой паучиха продолжала периодически сжимать амулет, подкачивая энергию). В чистом восторге я наблюдала, как, миновав высоту забора, мое тело продолжает взбираться ввысь, будто по воздуху! Незримая стена купола тихо похлюпывала под присосками Бабы Шу.

Мы зависли в трех метрах над крышей. Ощупав что-то невидимое свободной рукой, Баба Шу удовлетворенно хмыкнула. Желтое небо в темноте казалось коричневым. «А когда-то оно было для меня голубым», — мелькнула тоскливая мысль, но я быстро ее прогнала. Яркая луна — куда больше, чем спутник Земли — выглянув из-за туч, посеребрила окрестности. Мое тело тоже засеребрилось стороной, обращенной к луне; противоположная так и осталась неопределенно-коричневой.

Баба Шу выдрала сразу половину волана. Вот права была паучиха, надо было усердней вязать, скоро без юбки останемся. Прислонила плетение к незримой преграде, резко подергала амулет. Кружева послушно расправились над головой лунным зонтиком. А потом вдруг словно слегка углубились во что-то, очертания узора стали четче на фоне мутного неба.

— Ага, — произнесла в голове паучиха и осторожно надавила на зонтик. Раздался едва уловимый хруст, будто лопнуло тонкое стеклышко, и, крепко схваченный кружевом, в нашей руке оказался кусочек купола. Я в голове завопила от радости, Эя в восхищении охала. Кружево стало сжиматься в клубочек. Крошечный комочек, который можно без вреда и шума уронить на землю. А над нами появился выход!

— Ох, нет… — простонала вдруг в голове Баба Шу. — Вот зачем ты его приучила смотреть на небо?!

Под нами, из люка, на крышу неуклюже выбрался Кир. Печальный и одинокий. И возвел миндалевидные очи к луне. И именно в этот момент к ней прикоснулась косматая туча. Мазнула неровным краем — и отправилась дальше. Не знаю, как выглядела картинка со стороны Кира, но, видимо, он что-то заметил на мерцающем серебристом фоне светила: мимикрия несовершенна, паучихе следовало освоить прозрачность! Присев в боевую стойку, Кир выбросил руку вверх; с его пальцев сорвался луч света, рассеивая дымку заклятия отвода глаза. Баба Шу сорвала с груди рюшку и прицелилась в парня боевой магией, тот уже направлял на нас дуло какого-то артефакта.

— Не убивай его! — пискнула в голове Эя — и дернулась телом. Рука соскочила с присоски, и мы тут же повисли под куполом вниз головой.

— Это всего лишь парализатор! — закричала ей в голове Баба Шу.

«Вот и конец», — думала я, глядя на Кира. Буря в моей голове не нарушала безмолвия ночи. Юбка с воланами живописно повисла, обрамляя лицо абажуром и открывая взгляду небес стройный девичьи ноги.

И тут случилось невероятное. Кир опустил артефакт и выпрямился. Он что-то безмолвно шептал.

— Береги себя, — прочла я по губам.

— Вот тебе и рояль в кустах, — удивленно хмыкнула Баба Шу — и запустила-таки в парня заклятием.

— Зачем?! — воскликнула Эя.

— Чтобы в соучастии не обвинили, — ответила Баба Шу. — Скоро очухается.

Сильно качнувшись, она выполнила акробатический элемент, вернув телу исходное положение, и нырнула в прокружавленную дыру. Предпочтя маскировке скорость, просто села на попу и помчалась по наружному склону купола вниз, словно с горки. Ветер свистел в ушах. Юбка, конечно, отстала: скомкалась где-то в районе лопаток. Онемевший и обездвиженный Кир наблюдал, как над его головой по широкой дуге несется девица, сверкая изумрудными ножками и нижней частью спины в нежно-розовых трусиках.

— Баба Шу, так нельзя! — голосила донельзя смущенная Эя.

— Извини, не привыкла ходить на миссии в платьях, — покаянно отозвалась паучиха.

Глава 9. Кокон славы

Мы сидели на ветке какого-то дерева и переводили дух. Дерево было не самым высоким, ничем непримечательным, и располагалось всего метрах в ста от имения Грана, заслоненное от его обитателей лишь кронами пары соседей.

На мой взгляд, Баба Шу поступил странно: когда на глаза опустилась кружевная вуаль, и они вдруг обрели ночное зрение, а ноги скачками, достойными барса, понесли тело прочь от лаборатории, я в восторге решила, что так мы и доскачем до канадской границы. Ну, или какая тут граница имеется. Однако мы доскакали лишь до оврага, по дну которого журчал ручей, и прыгнули с обрыва… вверх. Баба Шу отцепила от юбки узорчик в виде спиральки, та стремительно распрямилась — и кончик наполненной магией нити накрепко прилепился к ветке над головой. А дальше я чувствовала себя, будто Маугли в руках бандерлогов: тело подбрасывало, качало, швыряло; нитка так и стреляла в деревья, переносила нас или куда-то подтягивала, а потом снова сворачивалась спиралью в ладонь Бабы Шу, прицеливаясь в следующую мишень. Мы с Эей дружно вопили от ужаса — к счастью, лишь в голове; Эе хватило самообладания не перехватывать управление телом, не то мы бы точно разбились.

— Я думала, мы пройдем по ручью, чтобы вода скрыла наши следы! — смогла я выдать связную мысль, когда мир перестал кружиться и земля нашла свое место где-то внизу. Кстати, белая зелень делает ночь в лесу гораздо менее темной.

— Вот пусть все так и думают, — отозвалась Баба Шу. — Пусть вызывают магов воды, ловят струи ручья по его течению, проверяют их память…

Ну и ну, в этом мире можно допросить ручей?!

— А воздух о нас не проболтается? Или деревья? Или, не знаю, — свет луны?

— Воздух очень подвижен, через час его память будет не прочитать — слишком далеко разлетятся частицы. А деревьев мы касались только нитью, но для того, чтобы обнаружить ее следы, надо очень хорошо знать, что именно ищешь. Свет луны? — Баба Шу ненадолго задумалась. — Ты уверена, что с ним можно общаться?

— О, поэты общаются.

— Хм, неприятный сюрприз. Эя, в вашем мире много поэтов?

— Ооо… — простонала в голове Эя, — ооо… как же мне все это понравилось!

— Эя, поэты.

— Да кто же их принимает всерьез! Баба Шу, а давай, еще полетаем?

— Не спеши, девочка, амулет почти разрядился. Думаешь, зачем мы сюда вернулись?

— А кстати, зачем? — отличный вопрос, я как раз собиралась его задать.

— Лес опасен, энергии в амулете надолго не хватит, а здесь что-то вроде буферной зоны: близость мощного купола, который накрывает имение, отпугивает самых опасных и умных тварей.

— А маленьких и глупеньких мы и сами пугнем, — развеселилась непривычно активная Эя.

— Верно, деточка, — настороженно согласилась с ней паучиха. Наши ладони внезапно захлопали:

— Как интересно! А мы будем охотиться? А может, устроим ловушку, чтобы напугать преследователей?

Кажется, на смену депрессии пришла эйфория. Очень невовремя, сейчас бы как раз посидеть тихонько, не шевелясь.

«Баба Шу, наша Эя бывает буйной?» — послала я мыслесигнал.

«Она вообще такой никогда не бывала», — озадаченно отозвалась паучиха.

— Вы что-то сказали? Я не расслышала. Ой, а давайте, поищем летучих ежей? Говорят, их иголки приносят счастье! — продолжала с энтузиазмом Эя.

— Может, и зря мы обосновались так близко к имению, — пробормотала паучиха задумчиво. — Здесь удачная точка для наблюдения за действиями противника, но если мы примемся искать летучих ежей…

Спираль вновь распрямилась, и укрепленная магией нить обвила наше тело, привязав его к стволу дерева.

— Это чтобы мы не упали, когда уснем, — ласково пояснила нам Баба Шу.

Эя немного надулась, но возражать не стала. Есть надежда, что эйфория не принесет разрушений и оставит иголки ежам. Я решила, что наступил подходящий момент кое-что прояснить:

— Баба Шу, а ведь ты говорила, что не владеешь магией.

— Я говорила, что это тело не способно производить магическую паутину, необходимую для плетения заклинаний, — поправила Баба Шу. — Видишь, как приходится исхитряться: сначала создать заготовки из негодного материала, потом отыскать резерв, чтобы напитать их магией… Кстати, душенька Эя, сняла бы ты амулет с шейки, чтобы не расходовать его энергию попусту, а то ведь мы даже с этой ветки без нити не спустимся.

Очень мудрое замечание. Кир подзаряжал артефакты каждый вечер, а как мы будем изворачиваться теперь? К моему удивлению, Эя послушалась и повесила амулет на ближайший сучок. Девочка меняется на глазах.

— Баба Шу, а в вашем мире все могут так же, как ты? — в голосе Эи звучало даже не любопытство: жажда чудесной сказки!

— Что ты, милушка. Закрывай глазки, я покажу.

И мы снова перенеслись в подземелья далекого мира. Только в этот раз паучиха нам стала рассказывать, кто и как в нем живет.

Неспроста обитателям кружевных городов пришлось спуститься под землю! На поверхности тоже жили разумные существа. Злейшие враги соплеменников Бабы Шу, больше всего напоминающие видом земных варанов. Это были сильные и беспощадные воины, обладающие боевой магией. В пасти каждого, под языком, пряталась смертоносная пружина, выстреливающая заклятием на расстояние до двадцати метров. Но вараны были способны лишь разрушать, в то время как пауки создавали из своей паутины любые объекты и невероятные по красоте и широте применения вещи.

Разумеется, между двумя непохожими, но по-своему мощными расами шла вековая война. Пауки употребляли в пищу мясо поверженных варанов (подземелья не баловали своих обитателей разнообразием флоры и фауны), а вараны похищали пауков и обращали их в рабство, удерживая в неволе и заставляя использовать магическую паутину в нуждах вараньего племени. И Баба Шу…

— Я была главой диверсионно-освободительного корпуса, — журчал мелодичный голос. — Конечно, уже в более зрелом возрасте; в юности меня привлекали одиночные миссии. Больше гибкости в действиях, есть свобода рискнуть. Когда отвечаешь за группу, приходится проявлять осторожность. А если контролируешь операции целого корпуса, это почти бюрократия, очень ее не люблю! Но — что поделать, способность производить магическую паутину с годами ослабевает, а к старости вовсе сходит на нет. Да только на покой меня не отпускали, так до последнего дня и занималась с молодежью разработкой операций по выведению с поверхности пленников.

— Вот это жизнь! — восхищенно охала Эя, слушая Бабу Шу. — А покажи еще раз момент, где ты оплела невидимой паутиной потолок генерального штаба варанов, а потом обрушила его на головы офицеров!

Паучиха показывала. Кружевные щиты, срезающие острие боевых заклинаний еще на подлете; обездвиживающие плетения, спутывающие огромных ящеров; прочные нити, приподнимающие тяжелые валуны, чтобы создать тайный ход в подземелье; липкая сеть — одно из наиболее жутких заклятий: в мгновение ока оплетает все тело противника и разрывает его на части… А я-то, наивная, повелась на стереотипы: милая бабушка в кресле-качалке, с клубочками и крючочками в руках!

— Баба Шу, а как же пять тысяч правнуков? — не удержалась я. — Разве при такой профессии это возможно?

— А что правнуки? Правнуков рожают внуки. Внуков рожают дети. Ну, а детей у меня было всего сорок шесть, только одна кладка. Я даже не видела, как они появились из яиц — произошло похищение целого отряда навесчиков мостов, пришлось поспешить, — паучиха с ностальгией вздохнула: — Славное было время, мои самые блестящие диверсионные операции!

— Тебя должны были чтить, как героя, — благоговейно сказала Эя.

— Да, похороны получились красивыми, — с гордостью согласилась Баба Шу. И мы увидели картинку. Паучиха и правда прощалась с жизнью в кругу семьи (где только правнуков более пяти тысяч). И в кругу друзей. И коллег. И учеников. И тысяч спасенных из рабства. И их благодарных семей и потомков. И… В общем, это был вовсе не круг: живая спираль, свивающаяся огромным цилиндром, который виток за витком поднимался к сводам пещеры. Баба Шу возлежала по центру, в кружевном гамаке. Ее много пожившее тело уже не имело сил шевелиться, но разум был ясен.

— Мы собрались проводить последнюю искру жизни нашей горячо почитаемой… — лились проникновенные речи. А я вдруг и впрямь ощутила, что такое «искра жизни». Она угасала.

— Пора, дорогие мои, — умиротворенно произнесла Баба Шу и закрыла глаза. И тогда вдруг огромный живой цилиндр пришел в движение, медленно закружился; и каждый явившийся отдать дань уважения бессменной главе диверсионно-освободительного корпуса протянул к ней свою паутину. Нити стали сплетаться в кокон, напоминающий формой гигантское яйцо. И оно становилось все больше, и больше. Баба Шу погружалась в покой…

— А потом я вдруг оказалась здесь.

Картинка оборвалась.

— Прости, — прошептала Эя.

— Ничего, милушка, кокон славы, воздвигнутый в моем мире, от перемещения моего сознания не рухнул.

Мне представилось, что паучиха сейчас хотела бы погладить девушку по голове, да только тело у нас было общим.

— А что же мы все обо мне? — встрепенулась вдруг Баба Шу. — Дианочка, дорогая! Я уверена, тебе тоже найдется, чем поделиться.

Глава 10. Пока что сидим

— Да вы все про меня знаете, — удивилась я. — Что же вам рассказать?

— Расскажи про любовь! — с жадностью воскликнула Эя. Я почувствовала, как наше сердце забилось чаще. Что за чертенок в ней пробудился? Была скромная девочка, а теперь такие вопросы. — Тот парень из твоего мира…

— Почему-то мне кажется, что тебе интереснее парень из этого мира, — поспешила я перебить. Не хочу заводить откровений об Игоре. — Эя, признайся: ты влюблена в Кира?

— Я? — поразилась Эя. — Он же старше меня лет на десять! Это тебе он нравится.

— Мне?! — я возмутилась: — А кто кричал из-под купола: «Не убивай его!» — и нас самих чуть не угробил? Уж точно не я.

— Если бы там появился охранник с ворот, я бы и его защищала. Никого не хочу убивать!

— Правильно, деточка, это плохая привычка, — поддакнула паучиха.

Вот вроде и верно сказала, а какой-то осадочек…

— Эя, не увиливай от вопроса: Кир.

— Да я его и не замечала до того, как ты появилась, — задумчиво произнесла Эя. — Я вообще раньше мало что замечала, будто и не жила. А сейчас вдруг все стало таким интересным! — она поболтала ногами в воздухе и неожиданно заключила: — Знаешь, я бы тоже в тебя влюбилась на месте Кира.

— Да кто там влюбился?! Ты будто не слышала: он сказал, что я давно умерла, и собирался меня засадить в кристалл, чтобы выцеживать музыку. Лучше бы просто убил!

— Дианочка, может, не такой он и монстр, как тебе представляется? — дипломатично заметила Баба Шу.

— Ха! Конечно.

— Ты бы подумала, — продолжала гнуть свою линию паучиха. — Мальчик определенно пытается стать для тебя роялем.

— Эээ?

А вот тут я зависла. Я сейчас не ослышалась?

— Точно, точно! — восторженно подхватила Эя: — Все, как ты говорила: проблемы разрешились неожиданно и чудесно, потому что Кир решил в нас не стрелять. Настоящий рояль в кустах, благородный и мужественный! Как же тебе повезло.

Неожиданное толкование моих объяснений.

— Если уж разбираться, то рояль у нас Баба Шу со своим боевым прошлым и волшебными кружевами, — попыталась я восстановить лингвистическую справедливость, но моя голова меня слушать не стала: большинством голосов роялем был признан Кир.

Надо бы завязывать с идиомами...

— Дианочка, не ворчи, — примирительно сказала Баба Шу. — Посмотрите-ка в сторону имения. Замечаете что-нибудь необычное?

Мы вгляделись сквозь белеющую листву в тихую темноту ночи.

— Нет, — сдалась я. — Вообще ничего необычного. Похоже, все спят.

— Вот именно! А где же погоня?

А ведь и правда…

— Может, Кир еще не очнулся, не успел поднять панику?

— Разумеется, мальчик очнулся! — уверенно отозвалась паучиха. — Обрати внимание на купол.

— Баба Шу, издеваешься? Он невидимый!

— Ах, конечно, ты не замечаешь. Тогда просто поверь: Кир уже зарастил дыру, через которую мы сбежали.

Интересная новость. Почему он решил нас не выдавать?

— Настоящий рояль, — многозначительно повторила Эя — и рассмеялась.

Вот и обрел Кир прозвище. Лучше б ежиков собирали, чем так беседовать, честное слово…

— Баба Шу, а куда мы двинемся утром? И, кстати: ты уверена, что на нас нет жучков?

Эя взвизгнула и задергалась, забыв, что привязана к стволу нитью. Опять я не то сказала.

— Я имею в виду, не смогут ли отследить наши перемещения по сигналам каких-нибудь прицепленных к нам артефактов? Например, Эиного стабилизатора?

— Хороший вопрос, — одобрила глава диверсионного корпуса и ошарашила заявлением: — Я не знаю. Кир пока ничего не делает, но над амулетом работал профессор. Мог что-то установить.

— И профессор скоро проснется. И обнаружит отсутствие иномирянок, которых хотел окристаллизовать перед завтраком. А не зря ли мы тут сидим?

— Не волнуйся, отсюда нам будет видно, как организуют погоню, — хладнокровно отозвалась бывшая диверсантка. — Сейчас амулет неактивен. Если почувствую, что его пробуждают, просто бросим туда, где уже пробегали. Преследователи решат, что мы избавились от амулета, едва выйдя за купол, и помчатся по следу дальше, к оврагу. Ну, а мы в это время направимся поверху в другую сторону. Но было бы гораздо полезнее амулет сохранить, да еще найти способ подзаряжать, когда исчерпаем всю заключенную в нем энергию, — паучиха вздохнула мечтательно.

У меня возникла дикая мысль:

— Баба Шу, ты ведь не думаешь пробраться обратно и укрыться в имении?

— Посмотрим, как развернется погоня, — уклончиво повторила паучиха.

— Я категорически против! Если уж удалось выбраться, надо бежать как можно дальше.

— Безопасность создается не расстоянием, — назидательно произнесла диверсантка.

— Ага, ты еще попроси Кира подзаряжать амулет.

— Я рассматривала эту идею.

— Что?!

И тут я заметила, что Эя нервно кусает нашу губу.

— Да вы с ума сошли. Назвали парня роялем в кустах и всерьез полагаете, что теперь он будет решать все проблемы?

— Диана, ты не понимаешь, — заговорила Эя. — Если стабилизатор разрядится…

— Да стабилизируем мы тебя и без амулетов, ты теперь не одна!

— С моей магией вы не справитесь, но я знаю, что делать, — с неожиданной твердостью произнесла девушка.

— Расскажи же нам, милая, — подобралась паучиха.

— Можно заряжать стабилизатор в доме моих родителей.

— У тебя есть родители? — не сдержала я удивления. Почему-то казалось, что дядюшка — единственный родственник, который о ней заботится. Может, я просто не поняла?

Наши ресницы дрогнули, но Эя нашла силы ответить:

— У меня нет родителей. Я их убила.

Глава 11. Попаданцы

— Моя магия начала просыпаться, когда мне было двенадцать.

Голос Эи звучал бесцветно. Я затаила все мысли, боясь неуклюжим вопросом прервать трудный для девушки рассказ.

—Институт изучения магии придумал создать мой папа, а дядя помог получить разрешение императора и стал принимать участие в исследованиях брата. Лабораторию оборудовали в нашем доме. Дядя перевез все к себе, когда… — Эя запнулась. — Два года назад.

— Расскажи нам, милая, кто прилетел к тебе первым из далеких миров?

Как Баба Шу владеет собой! После недавнего признания Эи мне сложновато называть ее «милой».

— О, это был Зиту Зур! — дыхание нашего тела стало легче, перекрывавший горло комок дал дорогу словам. — Он владел кулинарной магией. Но в его мире пища была другой, Зур называл ее «неорганической» и шутил, что не сможет еще раз прославиться своими рецептами. — Эя задумалась. — Наверно, я тогда не понимала, как он об этом жалеет, Зур всегда был таким веселым…

— Очень достойно — найти в себе силы шутить, вместо того чтобы мучиться сожалениями, — заметила паучиха. Эя улыбнулась воспоминаниям:

— Мы так много смеялись. Учителя даже стали выписывать мне замечания: Зур как скажет что-нибудь во время урока — а слышу-то его только я! А преподаватель, к примеру, в этот момент объясняет нам уложения торговых законов седьмого императора династии Брэм, и нужно сидеть с серьезным и почтительным видом. Я в свиток уткнусь и едва не подхрюкиваю, стараясь удержаться от смеха — но от этого только смешнее! Аж лицо голубело.

Эя перевела дух.

— Неужели Зур так и не смог удивить тебя каким-нибудь небывалым блюдом?

Глаза Эи хитро прищурились:

— Он придумал еще интереснее: научил менять вкус уже существующих блюд! Мы долго тренировались, я не понимала, как же провести его магию через свое тело. А потом вдруг раз — и подсластитель напитков принялся их кислить! Вы бы видели выражение лица дядюшки, он как раз заглянул к нам в гости, — смех порхнул звонкой искоркой в темную тишину леса — и мгновенно потух, сам себя испугавшись.

— Ужин тогда прервался. Папа вскочил — взбудораженный, воодушевленный, глаза так и сверкают! — и стал мне подсовывать все, что было в доме съедобного. Служанок совсем загонял, половину кладовки на стол к нам перетащили. Я как сделаю соленое горьким, а горькое сладким — есть становится невозможно, а папа радуется! — Эя всхлипнула. Счастливые моменты вспоминать бывает больнее всего. — А вот дядя, кажется, тогда испугался…

— Подумал, что ты хотела его отравить?

— Нет. Он говорил что-то о чужеродной магии, которая может найти где-то лазейку… — наш лоб наморщился.

— Тогда они и решили начать исследования?

— Нет. Или да? Не знаю, лаборатория появилась, когда с нами уже был Ярр.

— Еще один попаданец?

— Он был птицей! — Эя развела руками, словно чувствовала себя виноватой: — Его магия искрилась на кончиках перьев. Невероятно красиво, Ярр показывал мне в своих воспоминаниях! Но в нашем мире он лишился и магии, и своих крыльев. Это было так грустно. Даже Зур не мог его рассмешить.

— Надеюсь, ты не пыталась откуда-нибудь… мм, слететь?

— Папа работал над конструкцией крыльев, только без магии Ярра все «научные образцы» повисали на моих руках лишним грузом. Маги воздуха могли меня приподнять и недолго удерживать, но полететь по-настоящему я так и не смогла.

— Магия на кончиках перьев, — повторила паучиха и о чем-то задумалась.

— На домашнее обучение меня перевели, когда появился Док Элиас, — продолжила Эя. — Он был менталистом.

— О? И как, тебе удалось с ним поладить?

— Да, он был замечательным. Даже Ярр переставал клекотать в голове и прислушивался, когда Док принимался о чем-нибудь рассказывать.

— Подожди: вас было четверо, в теле двенадцатилетней девочки?! — все же не удержалась я от эмоций. — Да как же ты с эти справлялась?

— Мне тогда уже было четырнадцать, поначалу иномиряне реже притягивались, — отмахнулась Эя. Будто в четырнадцать иметь в своей голове толпу совершенно нормально! — Док говорил, у меня «идет процесс магического созревания». Они с папой рисовали какие-то диаграммы, выводили длинные формулы. Это казалось скучным. Когда Док и папа принимались о чем-нибудь спорить, мы с Зуром просто болтали вдвоем в голове. Или придумывали очередную каверзу, — Эя тихонько хихикнула.

— А как к менталисту отнесся твой дядюшка? — да, Баба Шу, мне хотелось задать тот же вопрос!

— Дядя Доку не доверял. Он вообще всегда ставит во главу угла осторожность. Папа говорил, что счастлив иметь такого партнера, иначе многие эксперименты могли бы привести к катастрофе.

Голос Эи уже не сбивался, произнося слово «папа», но сейчас ее руки снова зашарили на груди, машинально нащупывая амулет. Она вздрогнула, будто очнувшись от транса — амулет висел на сучке, в полуметре от нашего тела. Горло снова перехватило. Кажется, будем плакать.

— А как проявлялась магия Элиаса? — будто ни в чем не бывало, полюбопытствовала Баба Шу.

— Папа говорил, что это не совсем магия, — Эя вздохнула. Все-таки держится. Не представляю, как тяжело ей даются воспоминания. — В своем мире Док был ученым. Он обладал магической памятью, и еще какими-то связями… нервными?

— Нейронными?

— Наверно. У меня нет магической памяти. Док говорил, что эти связи требуется развивать, и даже пытался налаживать их между нами, в моей голове. Только Ярр не хотел ничего налаживать. А Зур, наоборот, очень следил за идеями Дока и всегда их поддерживал.

— Как интересно, — задумчиво произнесла паучиха.

— А я ведь на него обижалась, — неожиданно призналась девушка. — Док знал все на свете, а подсказывать мне не хотел! Я едва не завалила весенний экзамен. Так просила его помочь! А он — «без личных усилий невозможно развить сознание». И ничего не сказал. Разве друзья так поступают?

— Друзья — нет, а наставники только так и должны поступать, — отозвалась паучиха. Я промолчала. На месте Эи, наверно, тоже обиделась бы.

— На домашнем обучении настоял дядюшка. Он все время измерял мой магический фон и предупредил папу, что неизбежно случится новый прорыв между мирами. Я помню, как он говорил: «Что, если это произойдет за пределами лаборатории, и пострадают невинные люди? Неизвестно, какой монстр может внезапно овладеть сознанием твоей дочери! Ты готов рискнуть жизнью чужих детей?»

— Его опасения можно понять, — признала паучиха.

— Да, мама тоже с ним соглашалась. Она очень жалела, что я «лишаюсь общения со сверстниками», но, если честно, по школе я совсем не скучала, а голоса в голове казались куда интереснее прежних подружек. Папа любил побеседовать с ними о межмировых контактах, культурном обмене, маго-научном сотрудничестве… А мне просто нравилось разглядывать в своей голове чужие миры и переживать необыкновенные приключения.

— А потом явился кто-то еще? — паучиха спросила с абсолютным спокойствием, но почему-то мне стало страшно.

— Да… Но сначала Элиас с папой придумали, как извлекать из моей головы сознания. Это был научный прорыв! Папа с дядей сразу отправили запрос на патент в канцелярию императора!

— Кристаллы! — ахнула я. — Их изобрел попаданец?!

Эя обиделась:

— Док и папа работали вместе.

— Извини, не хотела преуменьшать заслуги твоего отца, — лучше мне все же молчать, паучиха ведет разговор деликатнее.

— Продолжай, дорогая, — подбодрила девушку Баба Шу. — Кто же покинул вас первым?

— Док. Он считал, что настоящий ученый должен брать риск на себя, проверяя свои гипотезы.

— Нравится мне этот Элиас! — уважительно отозвалась Баба Шу.

— Да, он не мог не нравиться, — вздохнула Эя. — Хотя… Думаю, дядюшка его все равно опасался.

— Как прошел эксперимент? — меня так захватила история неизвестного Дока, что хотелось поторопить рассказчицу. — Элиас стал кристаллом?

— Нет, его сознание напрямую перенесли в импанзе. Это зверек, довольно разумный.

— У него тоже четыре коленки? — мне представился местный вариант обезьянки.

— Нет, восемь, — удивилась вопросу Эя. — Но это неважно, речевой аппарат импанзе близок к нашему. Во всяком случае, спустя несколько дней стало возможно различать многие слова, которые произносил Док. Но у него лучше получалось писать, так что вся лаборатория оказалась завалена свитками.

— Ух ты… — выдохнула я потрясенно. Вот и альтернативное будущее: можно оказаться в теле мартышки. И играть на рояле… в кустах…

— Без Дока в голове сразу стало так пусто, — голос Эи грустнел. — А потом ушел Ярр. Мне казалось, что с ним поступили жестоко: переместили в тело домашней птицы, которая не способна летать, да еще заперли в клетку…

— Дядюшкина идея? — даже не сомневаюсь, что угадала.

— Папа сказал, это временно. Чтобы проверить, как поведет себя иномирная магия, когда Ярр обретет перья.

— Магия проявилась? — Баба Шу на секунду потеряла контроль над эмоциями.

— Не сразу. Но через неделю начали проскакивать первые искорки. Только Ярр оказался слишком прожорливым, ел все подряд, будто его не кормили. И однажды проглотил скорпи бона, заползшего в клетку…

— Ярр погиб?!

Эя всхлипнула:

— Мы с Зуром так плакали… Он ведь был нашим другом.

Паучиха мрачно молчала. Я нарушила паузу:

— А в кого превратился Зур?

— Он еще долго оставался со мной. Мне было как-то… страшно вдруг оказаться одной в голове. Мы ведь не знали, кто явится следующим.

Глава 12. Рассвет

Луна подбиралась все ближе к черте горизонта, медленно двигаясь по небосклону. А ведь притворялась стоящей на месте… Наверно, так же двигалась Баба Шу во время диверсионно-освободительных миссий в тылу врага. Чем ниже спускался серебряный диск луны, тем темнее казалось небо. Снежно-белое море листвы зарябило тенями, то пуская неяркие блики в трепете ветерка, то вдруг проявляя детали отдельных объектов внезапно застывшими контурами.

Рассвет приближался…

— Устала, малышка? — ласково произнесла паучиха.

— Я не малышка, — слабо запротестовала Эя. — И я не устала. Ну, если только немножко…

Мне очень хотелось спросить, что же случилось дальше, но паучиха молчала, и Эя молчала, и было как-то неловко нарушать тишину в голове.

Эя заговорила сама:

— Папа мечтал создавать тела, похожие на родные тела попаданцев. Но было неясно, из чего же их делать: миры так отличаются друг от друга… Не каждое сознание можно было перенести, например, в тело животного, как Элиаса и Ярра: двое следующих добровольцев погибли. Док считал, что в моем теле чужие сознания защищает от нарушений функционирования притянувшая их магия. Раз она смогла их притянуть, значит, и «нейронная связь» уже установилась. А с телами животных большинству иномирян эту связь не наладить, очень уж они разные. Тогда и возникла идея кристаллов. С ними устанавливать связи не требовалось.

— А почему вы не изготовили роботов? — удивилась я.

— Роботы? Что это?

— Ммм…

Вот опять не хватает знаний по физике. У нас на Земле уже и клонирование, и искусственный интеллект, и пылесосы самостоятельно по дому бегают, а я тут сижу в чужой голове и мечтаю о том, чтобы превратиться в мартышку. Подбирая слова, принялась описывать механизмы с мозгами, но тут Эя меня перебила:

— А, понимаю! Папа сделал для Зура тело из гибкого пластика. Туда поместили его кристалл. Только… это уже был не совсем Зур. Он перестал смеяться. И магия его не работала, хотя он по-прежнему любил возиться на кухне. Начнет резать овощи — и режет, режет… — Эя стала совсем несчастной. — Зря мы послушали Трандерскунцию, не стоило его отпускать из моей головы.

— Трандер… это еще кто такая?!

— Третья из попаданцев, которые появились в тот год. Очень умная. Обитательница планеты из жидкого радия, маг-иллюзионист. Так давила на мозг, у меня голова раскалывалась! Папа ее поскорей перекинул в кристалл, и ей очень понравилось. У нее получалось общаться при помощи голограмм, даже из тела кристалла. Представляете, как-то дядя вошел в кабинет, а там, в кресле, его двойник. Поднимает голову и кричит: вон отсюда, ничтожество, не мешай работать! Дядя так растерялся. Было очень смешно.

«Да только не дяде», — хотела я покачать головой, но тело сейчас подчинялось Эе.

— Трандерскунция говорила, что я уже взрослая девочка. Мне исполнялось пятнадцать, понимаете? Мол, неловко делить свое тело с мужчиной… Ну, в смысле… — Эя совсем смутилась.

— Мы понимаем, — успокоила девушку Баба Шу.

— Вот Зур и решился пойти в тело из пластика. Папа считал, что это научный прорыв, но я была с ним не согласна. Просила вернуть Зура ко мне, но все были против, особенно мама, она говорила: «Пора становиться хозяйкой в своей голове!» И все мечтала отыскать способ заблокировать мою магию. Но тут даже дядюшка ее не поддерживал. Они не понимали…

— Ты почувствовала себя одиноко?

— Меня будто лишили половинки души! — Эя дернулась так отчаянно. — Зур… он… я…

— Ты его полюбила.

— Он просто резал, и резал овощи…

Ох… Похоже, я понимаю, почему Эя решилась с нами бежать. Бедная девочка.

Лунный закат разлился над лесом бесформенной полосой серебра, которая лишь подчеркивала темноту неба. Где-то в этом серебристом сиянии растворила свои очертания луна. Спряталась. Крадется за горизонт под покровом наведенной иллюзии. Мне уже не хотелось, чтобы Эя продолжала рассказ, слушать ее было больно. Но девушка снова заговорила:

— В тот день все казалось обычным. Папа измерил потенциал моей магии и сказал, что до следующего прорыва остается недели две. Они с Доком придумали какую-то штуку и мечтали опробовать. Говорили, чтобы я не боялась встречать нового гостя, потому что в момент выплеска моей энергии смогут перенаправить ее часть по отводному каналу и распахнуть папино сознание, чтобы перевести попаданца из моей головы в его. Мама, конечно же, была против, поэтому детали эксперимента держали в секрете. Но чем чаще мне повторяли «не беспокоиться», тем больше я волновалась.

Голос Эи звучал все глуше.

— Милая, ты не обязана нам рассказывать, — мягко произнесла паучиха. Неужели ей тоже страшно?

— Я расскажу, — встрепенулась Эя. — Вы имеете право знать. В общем, мы сидели в саду и обедали. Втроем: папа, мама и я. Док не любил сидеть за столом, называл это тратой времени. Схватит что-нибудь в руку — и умчится в лабораторию, жуя на ходу. Зуру и Трандерскунции пища не требовалась. Помню, что голова начала кружиться, я даже сказала об этом папе. «Выпей свежего сока, — посоветовал он. — Это просто жара».

Руки Эи дрожали; она стиснула пальцы, переплетя их между собой. Ох, не хочу я больше ничего знать, мне достаточно…

— День и правда был жарким, — в голосе Эи почти не осталось жизни. — Я взяла со стола графин и направилась к клумбе, неприлично ведь наливать сок только себе. Чаши тюльпанов как раз наполнились. Я выбрала самый розовый, отогнула один лепесток… А дальше… Дальше я ничего не помню!

Наше тело сотрясалось в ознобе; нить Бабы Шу, которой паучиха нас привязала к стволу, глубоко впивалась в живот. Голова взорвалась пронзительной болью, перед глазами кружились разноцветные пятна. Красное… на белом… на белой траве… красное… «Это кровь!» — поняла я вдруг с ужасом. У зеленых — красная кровь. Совсем, как у нас. Она расплескалась по белому… далеко…

— Диана, играй! — рявкнул в голове голос Бабы Шу.

— Что?! Я не могу, тут…

— Диана, отставить истерику! Где твоя музыка? — первый раз в голосе Бабы Шу зазвучал металл. Да о чем она говорит, как же можно сейчас… хорошо. Я ее поняла. Надо представить рояль. Белые клавиши… а над ними черные, черные, ничего тут красного нет!

Та-да-да — БАМ! — бухнуло в голове симфонией Бетховена.

— Диана, ты что творишь?!

Та-да-да — БАМ! — отчаянно повторил рояль и заторопился, захлебываясь: та-да-да-да, та-да-да-да, та-да-да-дааааааа… — последнее «да» растянулось стоном.

— Где твой Шопен?! Зови Шопена!

— Шопен не потянет…

Я не могу играть!

Полоса лунного заката вдруг взорвалась, рассыпав серебро всполохами аврор, будто полярное сияние. Диск луны казался огромным, он уже придавил своим краем линию горизонта на западе. А с другой стороны, восточной — точно напротив! — широким потоком в небо полилось золото. Солнечный диск поднимался стремительно, и вот два гигантских светящихся глаза — серебряный и золотой — уставились друг на друга в упор с противоположных краев небосвода.

Небо будто взбесилось. На него было больно смотреть. Яркие всполохи кидались навстречу друг другу — чтобы мгновенно сгореть. Лунный диск потерял опору, начав проседать; золотой солнечный, наоборот, почти смог оторваться от горизонта. И тут оба выстрелили напрямую, друг в друга, впиваясь в противника остриями лучей. Золотые и серебряные струны соединили на миг два светила. Напряжение зашкаливало. Эта энергия могла бы смести мир с орбиты… И вдруг все погасло. Разом. Глаза будто ослепли, а когда проморгались — луны уже не было. Небо скучно желтело. И желтое солнце вплывало в него мутноватым пятном.

Глава 13. Назначенный час приближается

— Может, натянем сеточку?

Голос Бабы Шу звучал буднично.

— Зачем? — не поняла я. Паучиха вздохнула мечтательно:

— Поймаем птичку себе на завтрак…

Есть и правда хотелось, живот подтвердил этот факт голодным урчанием.

— А костер разведем прямо на дереве? — уточнила я.

— Зачем? — не поняла уже паучиха.

— Жарить птичку, не есть же ее сырой!

— Птичку жалко, — вмешалась Эя. — Мы могли бы собрать на поляне семейку грибов, чтобы они принесли нам ягод.

— Эээ… хитрая схема. А просто грибы съесть нельзя?

— Диана, да кто же ест грибы, они разумны и живут по законам! Наша империя старается наладить с Грибницей симбиоз.

Чувствую, останемся мы без завтрака.

Как и профессор Гран: скоро он проснется и обнаружит наше отсутствие…

Я размышляла о том, что теперь и не знаю, как относится к профессору. Да и к себе в качестве попаданки. То, что рассказала нам Эя… Да, Баба Шу все же заставила ее досказать, а меня — дослушать. Недаром паучиха столько лет руководила освободительными миссиями: вытащила наши сознания из паники, провела «спасательную операцию», вскрыв психологическую травму Эи и дав выход ее боли через слова — и правда, прооперировала. Наверно, реабилитацию бывших рабов ей тоже доводилось курировать.

Память девушки зацепила лишь ту картинку, которая так меня напугала. Остальное ей рассказал дядюшка, позже. Он входил в дом брата как раз в тот момент, когда случилась трагедия. Магия Эи пробудилась двумя неделями раньше, чем ожидалось, и ее всплеск привлек в этот раз настоящего монстра. Менталиста, мгновенно подчинившего сознание девушки. Попаданец схватил в руки первое, что ему подвернулось: аппарат для обрезки деревьев в саду, работающий на магии воздуха. Тонкую, спрессованную струю обычно направляли на высокие кроны, чтобы отсечь засохшие ветки или придать дереву задуманную форму. Но менталист, подчинивший сознание Эи, направил воздушное лезвие на ее родителей.

К счастью, он не заметил приближения дяди, и тот атаковал чудовище со спины, оглушив и парализовав заклятиями. Тело Эи подняли в лабораторию, и сознание попаданца оперативно переместили в кристалл, который тут же развеяли в пыль. Девушка долго не приходила в себя. Дядя перевез осиротевшую племянницу в собственное имение, обеспечив ей лучший уход, какой только можно было представить. Целители опасались, что ее сознание повреждено чужеродным вмешательством, но главной причиной, мешающей Эе вернуться к жизни, было горе утраты и изводящее душу чувство вины.

Указ императора пришел незамедлительно: сознания всех попаданцев требовалось изолировать в непроницаемом для магии кристаллохранилище; предоставлять им какие-либо тела категорически воспрещалось. Включая тело несчастной девушки, которая, вопреки собственной воле, с той поры начала их притягивать чаще и чаще. Ответственность за защиту мира от попаданцев возлагалась на профессора Грана. Ему же было поручено разработать систему изучения иномирной магии — разумеется, при полном соблюдении условий предыдущего пункта. Главное — безопасность.

Профессор смиренно принял на плечи тяжелую ношу. В лаборатории появился молодой ассистент Кир. Док Элиас, Зиту Зур и Трандерскунция заняли свои ячейки в клетке Парадея, куда с тех пор помещались все притянутые Эей попаданцы. Недавнее исключение для Бабы Шу было сделано по настоянию целителей: горе девушки лишало ее сил, полностью блокируя все попытки написать ее магией жизни.

— Удивительно, что мы до сих пор на свободе, — пробормотала в голове паучиха. — И — кстати, милая: сейчас ты полна жизненных сил!

Эя всхлипнула еще горше:

— Это неправильно, я не должна жить после того, что совершила…

— Ты — жертва, малышка. А преступник давно наказан. Подумай, хотели бы папа с мамой видеть тебя счастливой? Или они бы сказали, что нужно тебя казнить?

Баба Шу говорила, и говорила, мелодично и рассудительно, как-то строго и ласково одновременно. И я чувствовала, как сознание девушки освобождается от тяжелого груза вины. Ну, а я в это время просто тихонько трогала клавиши, не сильна я в словах.

— Если вас у меня заберут, я не выдержу, — грустно сказала Эя. — Но теперь вы поймете, что надолго сбежать от надзора дяди я не имею права. Скоро снова появится кто-нибудь… — она беспомощно посмотрела на почти что разряженный амулет.

— Лапушка, удалось ли мне тебя убедить, что я чувствую проявления магии и с большой точностью определяю ее количество? — задала вопрос Баба Шу.

— О, ты великолепна! — откликнулась Эя.

— В таком случае, ты поверишь, что за ночь, проведенную без амулета, твой магический фон не повысился?

— Но… это странно. — Эя растеряно помолчала. — И это временно.

— Возможно. Подвергать риску тебя, а заодно целый мир мы не станем, так что я вижу сейчас три варианта решения: новая лаборатория, старая лаборатория — или вернуться к профессору Грану. Еще успеем до назначенного времени, он даже не станет тебя ругать за побег, потому что ни о чем не узнает.

— Старая лаборатория — это в доме родителей Эи? — уточнила я диспозицию. — Разве ее не вывезли?

— Дядя забрал большую часть оборудования, но аккумуляторы магической энергии обустраиваются стационарно. Скважина, проложенная магами земли к грунтовым водам, несущим эманации жизни; менгир-накопитель энергии солнца; ветряная мельница…

— Мельница? — удивилась я. — Вы мололи муку?

— Мы мололи воздух, очищая и концентрируя магические частицы, — терпеливо объяснила мне Эя. — Все это продолжает функционировать, даже если имение заброшено. А главное, папа оборудовал в лаборатории комнату, делающую появление пришельцев безопасным: ее стены не пропускают магию.

— Как дядюшкин купол, внутри которого оказалась я? — тут же вспомнились испытания, которые мне устроил профессор, и настойчивый голос: «Признавайся, какой магией ты владеешь?»

— Не хочу возвращаться к дядюшке, — прошептала Эя. — Не сейчас. Мне с вами так хорошо… До нового всплеска еще три недели. Может быть… мы могли бы…

— Провести их вместе? — закончила за нее Баба Шу. — Диана, я думаю, ты не против?

— Конечно, я за!

Три недели почти человеческой жизни. Нет, не так: еще три недели с Эей и Бабой Шу. А потом… А потом я сама заставлю Эю вернуться к профессору, не хотела бы я оказать в теле с неуправляемым монстром и смотреть, как мои руки убивают невинных.

— Тогда вариантов осталось два, — подвела итог паучиха. — Мальчик зачем-то решил создать видимость, будто мы не покидали имения. Если нас примутся разыскивать там, можно будет спокойно направиться к старому дому Эи. Ну, а если погоня все же бросится по оставленным нами следам к оврагу, и маги начнут обыскивать лес, а потом и окрестности, самым удобным будет вернуться туда, где нас точно не станут искать.

— Обратно, — кивнула я, признав, наконец, правоту диверсантки.

— В любом случае, у нас будет крыша над головой и множество необходимых ресурсов.

В животе опять заурчало.

— А все-таки, стоило бы поймать птичку, — мечтательно протянула Баба Шу.

Мы продолжали сидеть на дереве, приглядывая за имением. После буйства рассвета мир вокруг выглядел тускло. Я с подозрением посматривала на желтое небо. Интересно, какие у них тут закаты? Почему я еще их не видела?

А бывает ли в этом мире радуга?

Вообще, с удовольствием бы осталась в лесу, но без магии Бабы Шу долго мы не продержимся. Найдем способ заражать амулет, а потом… может, еще прогуляемся. За три-то недели.

Я вздохнула: да когда же проснется профессор? Плохо переношу ожидание. Надо брать пример с Бабы Шу: спокойна, как… паучиха.

Паучиха она и есть. Привыкла сидеть в засадах.

— Баба Шу, а время ты тоже чувствуешь? Не подскажешь, который час?

— Ччч, — отозвалась паучиха, и мы уставились на ворота имения. Они медленно отворялись. — Кажется, началось. Что-то рано, по моим ощущениям, и шести еще нет. Процедуру назначали на семь.

Из ворот появилась… я бы сказала, стеклянная банка на двух тоненьких ножках, перевернутая кверху донышком. Крышка, опирающаяся на ножки, выглядела вполне металлической, но прозрачные стенки вряд ли сделали из стекла: скорее, так выглядело защитное поле, слегка мерцающее при попадании в пятна света и кажущееся плотнее в тени. В банке сидел профессор: попу умостил на подушечке, верхние коленки приткнул друг к другу — и обложился ногами с обеих сторон, благо гибкость суставов позволяла такую конфигурацию. Банка уверенно перебирала конечностями, чем-то напоминая страуса.

Профессор быстро преодолел отрезок дороги, ведущей к воротам, и, достигнув развилки, свернул в сторону городка, который я видела с крыши. Ворота спокойно закрылись.

— Интересно, — глубокомысленно выдала Баба Шу. — Твой дядюшка любит прогуляться до завтрака?

— Нет, он любит поспать, — с недоумением ответила Эя. — Не представляю, куда он мог бы сейчас направиться.

— А погони за нами все еще нет, — заметила я.

— Ждем.

Опять ждать… Скорей бы хоть что-нибудь определилось!

Ворота опять дрогнули и пришли в движение. Ну? Наконец-то погоня? Я бы даже обрадовалась!

Это средство передвижения больше походило на плоский ящик, в каких у нас на базаре выкладывают черешню. Ножек было четыре — покороче, потолще, куда основательнее. Грузовик, не иначе! И сидел в нем Кир.

Ассистент профессора также проследовал до развилки, но свернул в противоположную городку сторону. Мы бы переглянулись, если бы не сидели в одной голове:

— И что теперь делать? Ждать, когда они вернутся?

— Знать бы, какую игру ведет мальчик, — задумчиво произнесла паучиха.

Ни у кого из троих не возникло ни единой идеи, объясняющей, куда его понесло. Вот ведь… рояль.

Глава 14. Экзотическое путешествие

— Баба Шу, а ты можешь изменить нашу внешность?

— Я некрасивая? — расстроилась Эя.

— Ты выглядишь невероятно! — поспешила я заверить девушку, и ничуть не покривила душой: любой землянин со мной согласился бы. — Но, если бы мы изменили твое лицо и фигуру, тебя бы никто не сумел узнать. Можно было бы даже в городок на холме прогуляться!

— Нечего нам там делать, — пресекла Баба Шу мои туристические порывы. И что занудствовать — три недели отпуска между смертью и смертью, почему бы не провести их с драйвом, путешествуя по интересным местам?

— А я соскучилась по Сираниуму, так давно там не была, — ностальгически вздохнула Эя. — Побродить по улочкам, заглянуть на базарчик…

— Из маскировочных заклинаний у меня только мимикрия. Цвет можем менять, сколько угодно, но черты лица и фигуру — простите, девочки, не получится, — отозвалась Баба Шу.

Я представила, как иду по базару, переливаясь всеми цветами разложенных на прилавках товаров. Жуть. Ладно, лес тут тоже красивый. Одни грибы чего стоят!

— Эя, а ты можешь мне объяснить: как грибы собирают ягоды?

— Разумеется, в шляпку, как же еще? — удивилась вопросу Эя.

Да, действительно.

— И с ними можно поговорить? Раз они здесь разумные.

— Диана, у грибов нет речевого аппарата! — растолковывает мне, как младенцу. — Они впитывают интересные для них мысли, а взамен могут наслать магические видения.

О, этак и наши могут. Не знала, что это магия.

Мы неспеша продвигались по веткам деревьев, очень напоминающих дубы. Баба Шу экономила энергию амулета и использовала свою нить только в крайних случаях. Акробатическая ловкость наших движений нас поражала: Эя даже предположить не могла, что ее тело на такое способно. Управление было единодушно передано паучихе, и мы с Эей просто болтали, как две пассажирки возле окна.

Направлялись мы к старому дому девушки. Привыкшая к засадам паучиха предпочла бы так и вести наблюдение из укрытия, но большинством голосов в голове мы взбунтовались: слишком уж скучно, наблюдать нечего! Тревога не поднималась, погоня не начиналась, профессор и Кир не возвращались, а в животе урчало сильней и сильней. Я предлагала оторвать очередную оборочку и соорудить из нее ковер-самолет, но паучиха разочаровала: мол, не владею магией воздуха, это вараны бывали стихийниками. Вот и пришлось — ножками да ручками, по сучкам да по веточкам. Благо, погоня не подгоняла.

Амулет паучиха на шею надевать запретила, скрутила для него отдельный кружевной мешочек, с магоизоляцией. Чтобы заряд на Эю не тратился.

Поначалу я все ждала встречи с неведомыми опасностями, вроде притаившихся на ветвях барсов, иномирных питонов, хищных драконов и недоброжелательных птиц, но первыми встретились нам…

— Что это за мелодичные колокольчики? Будто тысяча маленьких молоточков устроила переливистый перезвон…

— Долбопчелы! — ахнула Эя. — Баба Шу, левее бери, левее!

Пришлось сделать изрядный крюк. Впрочем, заблудиться мы не боялись: Баба Шу чувствовала направление так, будто карту в голове вырисовывает. Я даже осматривалась мысленно. Но картинка не появилась.

Голод нам удалось слегка утолить с помощью муравьев. Нет, мы их не ели, просто обсасывали. Выпивали сладкий нектар, который они волокли в муравейник. В общем, выражение «с помощью» муравьев те бы оспорили — никакая это не помощь, чистое ограбление. Но, справедливости ради: по сравнению с местными елками мы оказались добрейшими существами! Елки здесь были хищниками. Ловили в смолу насекомых и даже небольших птиц, а затем, обездвиженных, пронзали своими иголками.

— А мы-то их наряжаем… Песенки им поем… — потрясенно бормотала я, наблюдая превращение перепелки в мишень для дротиков.

— Задабриваете? — понимающе откликнулась Эя. Паучиха скрутила новый мешочек и набрала смолы про запас.

Для нас елки опасности не представляли, крупновата добыча, облысеешь, пока нашпигуешь иголками; но другое дерево едва не погубило. Интуиция или опыт? — Баба Шу оказалась на высоте, не сверзившись на острые корни: в самый последний момент она оборвала свой прыжок, кувырнувшись в воздухе и запустив страховочную магическую нить в направлении ветки, от которой только что оттолкнулась. Мы повисли, качаясь маятником — и обнаружили, что впереди поджидало дерево-мираж. Наше тело свободно проходило сквозь его мнимый ствол, ни один иллюзорный листочек не дрогнул. И только корни внизу скрипели зубами…

— Ой, как-то мне… Может, спустимся? Я, вообще, высоты боюсь, — призналась я искренне.

— Только сейчас об этом вспомнила? — усмехнулись в моей голове. И тело взобралось еще выше.

Почему они мне не верят? Некоторое время я пыталась напугать Эю видом с балкона на двенадцатом этаже. Моя детская фобия! Как я боялась приезжать в гости к бабушке после того, как однажды свесилась посмотреть, прилетели ли птички клевать пирожок с капустой (ненавижу капусту!), который я скинула им вместо того, чтобы съесть.

Эе вид с балкона понравился: автострада и труба теплостанции! В ее мире такого нет.

— Дупло, — прервала наш внутренний диалог паучиха. — Проверим, какие припасы в нем хранят?

Эя внимательно присмотрелась:

— Нет здесь припасов. Это белки-шутяги. Они любят глупые розыгрыши и открывают порталы в самые неожиданные места.

— Порталы?! — загорелась я. — А если воспользоваться? Ни одна погоня нас не найдет!

— Диана, мы направляемся в лабораторию, — строго напомнила Баба Шу.

— У нас еще три недели до всплеска с притягиванием попаданца!

— А зарядить амулет? Магической энергии почти не осталось.

— Ты и без магии ниндзя, — отмахнулась я. — Двачеловекапаук.

Эя моему авантюрному настроению не поддалась:

— Некоторые порталы шутяг ведут прямо в мир сов. Вот представь: вокруг совы, совы, шуршат крыльями и загадывают друг другу загадки, чтобы прокачать мудрость — и тут в финальном раунде, где задают вопрос на миллион, выскакивает белка-шутяга и спрашивает: «Какого зайчика догнать можно, а поймать нельзя?» И у сов сразу головы на триста шестьдесят градусов выворачиваются, потому что они солнца никогда не видели — где уж там солнечных зайчиков представить! В общем, довели шутяги сов до полной ненависти ко всем, кто в их мир заглядывает. Так что лучше туда не соваться, сразу приветствуют на уничтожение.

Мир сов. Я бы сказала, что это «мир снов», если б моя нынешняя реальность не выглядела настоящим ночным кошмаром.

— Пометим местонахождение портала как запасной вариант, — хозяйственно произнесла паучиха, поймала жучка и поставила его возле дупла, облепив тонкой ниточкой. Вот, о том я только что с собой и говорила!

— Не слишком жестоко? — озаботилась я, представив себя на месте невезучего насекомого.

— Он в анабиозе, — отмахнулась от эмпатических переживаний Баба Шу.

До имения родителей Эи мы добрались часа через три, братья Граны проживали не так далеко друг от друга. Я волновалась: как девушка перенесет возвращение на место трагедии? Мне и самой-то было жутко.

— У нас проблема, — сказала вдруг паучиха. Вот! Она тоже боится не выдержать! — Вокруг имения вырубка. По верху мы не пройдем. Придется спускаться на землю, но это значит, что мы оставим следы.

Ах, другая проблема… Даже хорошо, что она появилась: есть, на чем сосредоточиться:

— А мы можем изменить запах следов? И вид?

— Ты могла бы стать диверсанткой, — одобрительно кивнула Баба Шу. — Кого будем ловить?

— Эээ… а зачем кого-то ловить? Только не говори, что хочешь надеть кого-нибудь на ноги!

— В вашем мире надевают кого-то на целое тело и называют «шубами», — фыркнула паучиха. — Я же видела твои воспоминания!

— Мы не будем никого никуда надевать, — поспешно вмешалась Эя. — Можно, наши следы будут пахнуть цветами?

— Обуемся в лепестки роз? — я обрадовалась. Паучиха, наоборот, рассердилась:

— Девочки, вы не годитесь в разведку! Вот представьте: с чего вдруг следы на поляне должны пахнуть розами, если розы не ходят?!

— В этом мире ходят грибы… Когда собирают ягоды…

— Диана, грибы не ходят за ягодами, — добросовестно поправила Эя. — Они их просто зовут.

Ох, не могу больше. Если трехчасовая экскурсия выносит меня из мозга, трехнедельного путешествия не переживу. Права Баба Шу, надо спрятаться в уголочке и тихонько вязать кружавчики.

Магические.

— Баба Шу, а твоя нить не могла бы нас катапультировать?

— Это как? — заинтересовалась паучиха.

— Выберем гибкое деревце — и как оттянемся…

В общем, пришлось нарисовать конструкцию. Но идея сработала. Мы взгромоздились на нечто вроде осинки, Баба Шу стрельнула нитью в могучий дуб и принялась скручивать ее в плотный клубочек. Осинка, дрожа, наклонялась все ниже — в противоположную от имения сторону; и вот напряжение нити и деревца достигло предела.

— Пли! — скомандовала паучиха и резко обесточила магическую липучку. Деревце выпрямилось со свистом — и мы полетели…

Баба Шу, будто кошка, вытянула вперед все конечности, приготовив липучки для встречи с защитным куполом. Кружевные плетения не подвели: смачный шмяк — и мы застыли, будто бы в воздухе, прочно приклеившись к невидимой преграде. Мимикрия подкрашивала тело в оттенки белого — территория заброшенного имения заросла сорняками.

Баба Шу засеменила руками-ногами, спеша спуститься к воротам. Охраны здесь не было. Эя приняла управление телом и сунула нос в небольшую щелочку, чтобы снять его отпечаток. До чего же удачно, что мы им никуда не впечатались ранее… Секунды тревожно застучали в висках. Ничего не получится…

Эя с облегчением вздохнула и извлекла нос из захвата идентификатора. Сбоку от массивных ворот отворилась калитка.

Глава 15. Да когда же мы поедим?!

Мы застыли: никто из троих не брал на себя ответственность, чтобы сделать шаг внутрь.

— Давай, девонька, это ты здесь хозяйка, — подбодрила Эю паучиха.

— Баба Шу, лучше ты, у тебя здорово получается…

— Я отвечала за безопасность нашего тела на пути следования по территории потенциального врага. Цель достигнута, миссия выполнена: здесь твой запах скрывать не нужно, все вокруг им пропитано, — суховато отрапортовала паучиха. Эя беспомощно съежилась:

— Диана! Может быть, ты?

Я покачала головой (и она покачалась, Эя всучила-таки мне управление телом!):

— Баба Шу права, ты должна сделать этот шаг сама. Не бойся, мы же с тобой.

— Похоже, калитка сейчас закроется, — заметила паучиха. Эя всхлипнула — и шагнула вперед.

Мы оказались на парадном дворе, к сожалению, утратившем всю парадность. Сорняки недовольно ворчали: кто-то прятался, остальные готовились дорого продать свою жизнь. Подорожники оживились и стали принюхиваться: нельзя ли нас от чего-нибудь полечить? Белые бабочки вспорхнули потревоженными хлопьями снега. С отчаянной решимостью Эя пересекла двор и поднялась по ступеням крыльца, обрамленного витыми колоннами портика. Еще одно касание носом — и мы вошли в дом.

Было просторно и гулко.

Эя шла крадучись, невольно копируя походку Бабы Шу. Нарушать тишину казалось кощунством.

— Хорошо бы сразу пройти на кухню, — буднично произнесла в голове паучиха. — Здесь еще сохранилось что-то съедобное?

Эя вздрогнула. Момент утратил мистическую величественность.

— Да, конечно. Синтезируем питательные вещества на кухонном комбайне. Свежих продуктов, конечно, сюда давно не завозят…

— Синтезированные нам идеально подходят, — бодро отозвалась Баба Шу, не дав мыслям девушки свернуть в переживания.

Перестав красться, Эя свернула в боковой коридор и быстро прошла в светлое помещение с панорамным окном и непривычным моему взгляду оборудованием. Я осознала, что в имении дядюшки Грана ни разу не бывала на кухне, работу по дому выполняла прислуга.

«Холодильник? — глада я, оглядывая шкаф с массивными стенками. — О, это раковина. А вон то, наверно, аналог плиты?»

«Кухонный комбайн» оказался чем-то вроде массивной печной трубы, уходящей в пол — в погреба, пояснила мне Эя. Пульт управления на его стенке светился, источники магической энергии действительно продолжали функционировать и в отсутствие хозяев. Рядом стояла изящная стойка с посудой: разных размеров тарелки, расписные блюда и салатницы, чашки для горячих напитков, бокалы для холодных…

— Думаю, ничего страшного, если мы начнем с углеводов? — говорила Эя, идя через кухню к комбайну. — Белки синтезировать дольше, ими займемся потом.

— Стой, — насторожилась вдруг паучиха. — Я чувствую магию.

— Правильно, на ней ведь комбайн и работает, — Эя беспечно продолжала движение.

— Управление мне! Здесь что-то не так!

Надо было нам поработать над реакцией Эи, не умеет она выполнять приказы, не думая… Кружево нашего платья внезапно покрылось клейкой силиконовой массой. Воздух возле комбайна слегка задрожал — и из невидимости выступил Кир:

— Не ошибся в предположениях, вам необходим стационарный источник энергии. Все же хватило жестокости привести Эю сюда!

— Господин рояль? — слабо пискнула девушка. — То есть, здравствуйте, господин ассистент профессора.

— Госпожа Шу, не пытайтесь более притворяться. Вам удалость провести всех, даже скрыть от нас магию, но больше я на ваши фокусы не поддамся.

— Но это я, Эя! — запротестовала девушка. Глаза Кира презрительно сузились:

— Вы сейчас на нее вообще не похожи. Расслабились за стенами лаборатории?

— Господин Кир!

— Я хотел бы поговорить с Дианой. Диана, я знаю: ты сильнее, чем паучиха!

— Зачем тебе со мной говорить, если я уже мертвая, — все-таки я не удержалась от шпильки.

— Слава богу, ты здесь! — Кир чуть-чуть просветлел. — Ну, прости, не умею я выбирать слова! Не хотел тебя обидеть. Диана, поверь, кристаллизация не так уж страшна, я все время совершенствую маго-машину: ты могла бы возвращаться в свой мир, в собственные воспоминания; мы бы постоянно общались…

— Не хочу я жить воспоминаниями! Даже хуже — показами воспоминаний! Неужели ты не понимаешь, как дико это звучит?!

— Диана, указ императора…

— Кир, скажи: почему ты нас отпустил во время побега?

— Не хотел стрелять на поражение, — вздохнул парень. — И не знал, какие разрушения может произвести магия госпожи Шу, если мы вступим в бой.

— Не хотел рисковать?

Он кивнул.

— А теперь подготовился и лишил нас магических плетений.

— Здорово силикон подошел, правда? — оживился господин артефактор. — Я сначала хотел использовать разъедающую кислоту, но это было бы больно…

— Спасибо тебе за заботу!

Парень сник.

— Диана, ты просто не знаешь. Скажи, что сейчас с Эей? Она без сознания?

— Ты только что с ней разговаривал.

— Такого не может быть. Эя никогда не пришла бы сюда по своей воле. Этот дом… Диана, это место трагедии!

Я кивнула:

— Здесь погибли родители Эи.

Глаза Кира расширились:

— Ты все знаешь… Как же я в тебе ошибался! Господин профессор предупреждал… Менталистка… Подчинила сознание Эи и притащила сюда…

Рука парня начала подниматься.

«Баба Шу!» — вскричала я мысленно.

Диверсантка сработала четко, безо всяких плетений магии: увесистая салатница в форме цветка ядоплюя прилетела артефактору точно в лоб. Кир покачнулся, выронил свой магический арсенал — и рухнул на него сверху.

— Веревка найдется? — поинтересовалась паучиха у Эи.

— Конечно, — отозвалась девушка.

Вскоре Кир был упакован в лучших традициях мира кружев. Баба Шу даже бантик ему повязала, врайоне пупка.

— Ну, теперь можно и поговорить, — удовлетворенно произнесла паучиха.

Глава 16. Переговоры

— Какая гадость, — Баба Шу с отвращением разглядывала влипшие в силикон кружева.

— Еще и потеть начинаем, — поддакнула я.

— Предлагаю снять и утилизировать.

Паучиха сейчас мне напоминала творца, чей шедевр неудачно воплотили кинематографисты: вроде узор прослеживается, но впечатление иное, и основная идея произведения утеряна.

— Господин Кир очнется — а мы без платья? — засмущалась Эя.

— А мы его еще раз салатницей приласкаем. А лучше на голову господину ее наденем, прямо сейчас, и будем ходить по дому, в чем вздумается, — я мстительно покрутила в руках увесистый цветок небьющейся посудины, прикидывая, поместится ли в нее голова болотного чудища.

— Диана, почему ты так злишься на Кира? Мальчик вел себя смело и благородно, — огорошила меня Баба Шу.

— Что?!

И эти слова прозвучали в моей голове?!

— Не горячись, попробуй представить историю с его точки зрения. После трагедии в семье Эи все знают, что инопланетные монстры смертельно опасны. В особенности те, что владеют ментальной магией. Сознание Эи уже подчиняли. Ее опекают и берегут; защита мира от попаданцев — дело государственной важности. И вдруг выясняется, что одна иномирянка тайком подготовила плетения боевой магии, а другая — опять подчинила сознание Эи…

— Я никого не подчиняла!

— Но ты ведь сама понимаешь, что с твоим появлением Эя полностью изменилась. И без нас она никогда не сбежала бы, и, тем более, не вернулась бы в этот дом!

— Это правда, — вздохнула Эя.

— И что делает мальчик? — голос паучихи зазвучал патетически. — Он проявляет завидное хладнокровие и великое милосердие в бою, не желая навредить Эе или подставить кого-либо под разрушительные заклятия монстра. Затем он, не вызывая подмогу, проводит блестящий анализ ситуации и оперативно готовит ловушку, которая срабатывает! Кир боится, что мы уничтожили сознание Эи, но при этом упорно надеется на твою невиновность и дает шанс ее доказать. Диана, мальчик дважды мог нас убить, но вместо этого УГОВАРИВАЛ тебя вернуться и обещал сделать все, что в его силах, чтобы скрасить твое существование в мире, где не он принимает законы! Я, конечно же, монстр; но Кир хотел верить — вопреки мнению начальства! — что ты — обманутый ангел, которого, как и Эю, надо спасти…

— Да он герой! — я с неприязнью взглянула на Кира, повязанного бантиком.

— Да, он герой, — не приняла моего сарказма паучиха. — Но идея с салатницей была неплоха: давайте закроем ему обзор и снимем-таки это платье.

— Мы так не поступим с героем, — решительно заявила Эя. Впечатлила ее адвокатская речь Бабы Шу. Наши руки перестали мне подчиняться и поставили салатницу на место. А жаль.

— Что ж, придется потеть, — философски изрекла паучиха.

И тут Кир заворочался.

— Никуда не годится, — расстроилась Баба Шу. — Мы опять не успели перекусить! Эя, милочка, запускай синтезатор, у нас скоро от голода коленки начнут дрожать.

— Четыре дрожащих коленки — это слишком, — подхватила я. — Не волнуйся, герой нам простит нарушение этикета, если будем с ним разговаривать с набитым ртом.

Ну, хоть в этом пункте Эя была с нами согласна. Кухонный комбайн заурчал, живот радостно отозвался в тон. Кир в углу застонал и открыл глаза.

— Господин Кир, я вам очень признательна за желание защитить, хотя метод был выбран не самый удачный, — церемонно начала Эя. — Чашечку чая? Тарелочку углеводов?

— Не откажусь, — мигом сориентировался парень, извиваясь в попытках освободиться.

«Эя, мы не будем его развязывать, хватит тут церемонии разводить!» — возмутилась я.

— Ммм, — заморгала Эя. — Тогда я поищу трубочку.

Долюбезничалась. Теперь это чудище с рук поить придется.

Из комбайна полилось что-то похожее на манную кашу.

— Можно изготовить аналог масла, но это займет еще минуть десять, — это она уже нам с Бабой Шу, хотя также вслух. — В саду растет медоносный плющ, его листья добавили бы аромата. То есть, я думаю, что он все еще там растет… — Эя поежилась.

«Не волнуйся, девочка, блюдо выглядит великолепно, — успокоила ее паучиха. — Давай просто его съедим».

— Хорошо, Баба Шу, — с облегчением согласилась Эя и направилась к буфету за ложкой. Кир следил за ней недоверчивым взглядом:

— Госпожа Эя? Это, действительно, вы?

— Я же вам говорила, господин ассистент.

— Но как это возможно? Вы такая активная, бодрая, и выражение лица совершенно другое. Эя, вы сняли амулет, и без стабилизатора вас распирает магическая энергия! Понимаете, чем это грозит? Всплеск может случиться в любой момент! — он сильнее задергался в путах.

«Объясни ему, что магический фон в твоем теле, напротив, понизился», — подсказала в голове паучиха.

— Баба Шу, давай, ты объяснишь.

— Здравствуйте, господин Кир, — поклонилась слегка паучиха, получив доступ к телу.

— Вы! — в глазах Кира зажглась чистая ненависть. — Коварная симулянтка, террористка и похитительница девиц! Вас нужно отдать под трибунал!

«А ты говорила, благородный и милосердный», — зашипела я в голове.

«Я бы тоже так рассуждала на его месте», — отозвалась Баба Шу и методично заработала ложкой. Наконец-то едим, даже не верится!

— Строго говоря, я никого не обманывала, утверждая, что не обладаю магией в этом мире. У меня и сейчас ее нет, — паучиха остановила возражения Кира: — Не будем спорить о формулировках! Есть дело важнее. Я понимаю, почему вы боитесь всплеска магии Эи, но позвольте заверить, что магический фон девушки в данный момент имеет самые низкие показатели за все время моего пребывания с ней.

— Врешь, паучиха!

Ого, он даже на «вы» перестал обращаться!

«Баба Шу, дай, я выскажу ему все, что думаю!»

«Не спеши, Дианочка», — паучиха тщательно облизала ложку и с сожалением отодвинула пустую тарелку. Эх, а я даже не обратила внимания, какой на вкус была синтезированная «манная каша».

— Господин артефактор, предлагаю вам лично замерить магический фон.

— Хорошо. Развяжите меня, — потребовал Кир. Ишь, какой прыткий! — Я проведу экспресс-анализ в портативной лаборатории. Как куратор Эи, всегда держу ее при себе.

— Где она? Я выполню нужные действия.

— Никогда не доверю оборудование обманщице! — вспылил ассистент профессора.

«Эя, детка, твоя очередь», — позвала в голове Баба Шу.

— А мне, господин Кир? — неуверенно предложила девушка. Надо же, как по-разному звучит один и тот же голос. Все от интонаций зависит. — Это ведь важно — измерить. Я боюсь всплеска.

Кир заскрипел зубами.

— Хорошо, — сдался он, что-то быстро обдумав. — Можете залезть рукой в мой карман.

— Что? — растерялась девушка. «Баба Шу, пусть лучше Диана!»

— Не хочу я его трогать! — ой, прозвучало вслух, Эя уже всучила мне управление.

Кир смутился:

— А меня и не надо трогать, только жилетку.

— Хочешь сказать, в ней припрятана лаборатория? — недоверчиво хмыкнула я. — Карманчик пространственный?

— Как это — пространственный? — тут же выделил интересное Кир. Неисправимая любознательность.

— Тебе лучше знать. Если у вас белки в дуплах открывают порталы…

— Кто тебе рассказал?! — вскинулся Кир, прожигая меня страшным взглядом. Я растерялась:

— Мы видели.

— Ты шарила по моим карманам?! Это секретная разработка!

Я не выдержала:

— Эя, с меня достаточно, разговаривай с ним сама!

— Господин Кир, мы не шарили по вашим карманам, — потрясенно захлопала ресничками Эя, по щеке покатилась слезинка.

Вот. Пусть только попробует на нас кричать!

Кир стушевался, потом распереживался, и вскоре мы уже были в курсе его последних открытий, которые он даже патентовать не стал, чтобы не обнародовать. Гениально и просто: Кир подкупил одну из шутяг, чтобы она методом долгих рандомных попыток открыла мини-портал из дупла прямо в его нагрудный карман. После чего безумный ученый залил портал экспериментальным стабилизатором и замуровал вход в дупло со стороны дерева, чтобы никто в него не проник.

— Подозреваю, шутягу замуровали там же, чтоб не болтала.

Черт, опять получилось вслух. Эя, я ведь отдавала управление тебе! «В карман к нему не полезу, разбирайся ты», — упрямо отозвалась девушка в голове.

— Шутяга столько с меня получила, что отправилась в путешествие на другой материк, — обиделся на мои инсинуации Кир. — В тропический лес, изучать Знойных Лемуров.

— Ёшкин кот…

— Что?

— Да так, тоже интересный зверь. Многие изучают. Ладно, где твой карман?

Кир выпятил обвязанную веревками грудь. Присев рядом, я расправила складки его жилетки и просунула руку…

— ААА!

Кисть руки вдруг исчезла!

В панике, я отскочила назад. Уф, конечность цела, все шасть пальцев на месте. «Дианочка, это просто портал», — зажурчал в голове успокаивающий голос паучихи. Ага. Просто портал. Кир смотрел с интересом: рискну ли вернуться?

Я решительно сунула руку обратно:

— Ну, и где тут аппаратура? Похоже, дупло ограбили.

— Не дергайся, я сейчас призову чемодан, — проворчал Кир. — Постарайся крепко схватить за ручку.

Вероятно, он отправил какой-то магический импульс — руку вдруг дернуло тяжестью; охнув, я повалилась Киру на грудь. Эя в голове захихикала, паучиха тактично смолчала. Проклиная шутяг и, в особенности, артефакторов, я извлекла из пустоты продолговатый ящик невзрачного вида.

— Может, все-таки освободите мне руки? — предложил Кир, глядя, как я пыхчу над замком.

— Ощути себя терпеливым преподавателем и объясняй необразованной попаданке, что и как измерять, — неприязненно отозвалась я.

Глава 17. Открытие

— Невероятно, — ошарашенно повторил Кир. Представляю, как ему хочется встрепать свою шевелюру. А ручки-то связаны!

Выполняя инструкции артефактора, я несколько раз провела исследования и количества, и качества магической энергии Эи. Результат выходил неизменным: 0,3 груца, посторонних примесей не имеется.

— Ниже единицы по шкале Трубла бывало только в первый день после выброса энергии, при условии фильтрации магии притянутого в тело Эи попаданца! Или при немедленном удалении попаданца в кристалл. Сейчас даже при непрерывном использовании стабилизатора должно было накопиться не менее пятидесяти груц, а уж без амулета… Покажите его, — потребовал Кир.

Хмыкнув, я двумя пальцами, с видом брезгливым, потянула с пояса обсиликоненный Киром мешочек и покачала перед его носом:

— Подозреваю, твоя мерзкая клейкая масса не только испортила кружева Бабы Шу, но и забила все трубочки стабилизатора. Поковырять кухонным ножиком, чтобы ты мог их разглядеть?

— Диана, не вздумай! — встревожился Кир. — Ты даже не представляешь ценность этого артефакта. — Он помолчал, а потом неуверенно предложил: — Я мог бы нейтрализовать силикон.

— Только на стабилизаторе? — насмешливо уточнила я. — Спасибо, но мы и без твоего бесценного артефакта чувствуем себя вполне гармонично. А заряжать остатками его магической энергии нам теперь нечего.

Кир закусил губу:

— Я хочу разобраться. Послушайте… — он глубоко вдохнул, как перед прыжком с обрыва в холодную воду: — Я вам верю: вы не вредили Эе и не планируете разрушать мир. Готов вернуть вам магические плетения.

«Умница, девочка, — промурлыкала в голове паучиха. — Дожимай».

Я кивнула:

— Возвращай, мы не против.

— Освободи мои руки, магия развеивания нейтрализующей массы завязана на последовательность жестов. Ее создавал профессор Гран еще до моего появления в лаборатории.

Я вспомнила мудры, которые крутил из салатовых пальцев господин Избранный.

— Не годится. Нам сейчас магичить не к спеху. Платьице ты испортил, но мы можем просто снять эту гадость и задрапироваться в обычную шторку. А потом уютно устроиться в кресле и навязать кружев больше, чем было. Освободить тебе руки, чтобы ты вытащил из своего дупла какой-нибудь магический шокер или амулет вызова группы захвата? Ха! Не надейся.

Кир возмутился:

— А разобраться в научной проблеме?

— И создать нам еще больше проблем?

Парень снова подергался в безуспешной попытке почесать шевелюру:

— Может, и вы, в свою очередь, могли бы поверить, что я не желаю вам зла?

— Ага, причинишь добро с самыми светлыми чувствами. Меня тут уже убеждали, что ты герой.

— Да?

Вот клянусь: лежа и связанный, он приосанился и стал выше ростом!

— Диана, — торжественно произнес Кир. — Обещаю, что не сделаю ничего против вашей воли.

О как! «Какой же он милый», — разомлела в голове Эя.

«В вашем мире срабатывает магическое испепеление клятвопреступников?» — деловито осведомилась Баба Шу.

Отличный вопрос! Я тут же озвучила его Киру. Парень закашлялся:

— О… Уф. Да. Не испепеление, а разжижение мозга. Но это только в зале Верховного суда во дворце императора. Вы хотели бы отправиться туда?

Патовая ситуация.

«Что будем делать?» — спросила я своих соголовниц.

«Предлагаю рискнуть», — ответила бывшая диверсантка.

«Я ему верю. Кир тебя любит!» — пылко воскликнула Эя. Я закатила глаза: и охота же ей выдумывать глупости!

«Хорошо. Баба Шу, тогда развязывай ты, только приготовь сковородку».

«Зачем?» — удивилась Эя. До чего же наивная!

«Сковородка — лучший друг женщины, — назидательно пояснила я. — Можно проложить путь к сердцу мужчины через его желудок, а можно шарахнуть по лбу, что в данный момент актуальнее».

В голове повисла тишина. Осмысливают.

Освобождение Кира прошло без эксцессов и без применения сковородки. Я наслаждалась радостью тела: истину говорят, одежда должна быть из натуральных материалов! Баба Шу разглаживала оборочки, проводя ревизию своего арсенала. Кир, схватив амулет, крутил его над чемоданом-лабораторией, чем-то посыпая и вглядываясь с помощью увеличителя.

— Господин Кир, — вежливо начала паучиха, — нас волнует вопрос: почему господин Профессор покинул имение в столь ранний час? И каковы его планы относительно назначенной кристаллизации?

Молодец, Баба Шу! Не успела я об этом спросить. Кир замер над артефактом:

— Я боялся, что в случае официальной облавы вас с Дианой объявят преступницами, подлежащими немедленному уничтожению. Ваши сознания развеяли бы.

— Несомненно, — понимающе кивнула Баба Шу.

— Ну… я и решил потянуть время, чтобы вернуть вас по-тихому, скрыв побег. Я обманул профессора Грана, — трагически признал главный помощник Избранного.

С искренним восхищением я слушала историю, которую рассказывал Кир. Креативный парень! Как ассистент профессора, он имел доступ ко всем его деловым контактам, а часто сам же их и создавал. Воспользовавшись знанием черного рынка артефакторики, Кир пустил чрезвычайно секретный слух о свежей археологической находке, направив его по цепочке к поставщику, с которым имел дело профессор. А потом связался по голосовому каналу с секретарем главы гильдии антикваров, вытащив того из постели, и стал невразумительно мямлить, пытаясь перенести назначенную на девять утра встречу шефов на послезавтра.

Разумеется, секретарь не поверил надуманным отговоркам со «случайными» оговорками и тут же бросился выяснять по сходным каналам, что же могло случиться. А Кир, дождавшись пробуждения профессора, попросил внеплановую аудиенцию и доложил, что началась гонка за обладание артефактом, из-за которой глава антикваров отказался от назначенной заранее встречи.

Гран связался с поставщиком, но тот лишь отнекивался, называя информацию о появлении древнего сокровища непроверенным слухом, что лишь уверило подозрительного профессора в начале большой игры.

Бессменный глава гильдии антикваров мчался к поставщику, стремясь опередить Грана.

Гран, поручив ассистенту самостоятельно провести кристаллизацию попаданок, тоже мчался к поставщику, стремясь опередить главу антикваров.

А проживал поставщик на расстоянии десяти часов быстрого хода магомобиля, в городе, где, по распущенным Киром слухам, и был обнаружен клад.

«Вот интриган!» — поразилась я.

— Не представляю, какой артефакт мог с такой скоростью, среди ночи, взбаламутить спокойствие китов антикварного мира, — выразила удивление Баба Шу.

— Кольцо императрицы Бертруды, — скромно потупился Кир.

«Ого!» — воскликнула в голове Эя.

— Простите, боюсь, мы с Дианой не знаем реликвий этого мира.

— Можно, я расскажу! — не выдержав, затараторила Эя, и тело, выхваченное из-под контроля Бабы Шу, в энтузиазме запрыгало на табуретке. «Если произнесу слово «тревога», без размышлений передаешь управление мне», — строго велела в голове паучиха. «Да, Баба Шу!» — отозвалась Эя и принялась с увлечением излагать легенду об основании империи.

Пятьсот лет назад королевством Дарбдрум правил великий Пергл Солнечный. Вел он политику агрессивную, завоевывая соседние государства, и, наконец, объявил себя Императором. И остался на материке последний кусок, еще им не проглоченный: королевство Теркстрок, под рукой принцессы Бертруды — юной, но гордой, недавно оплакавшей кончину отца, сложившего голову в сражениях с Дарбдрумом.

И было бы опытному полководцу не так уж и сложно отвоевать у принцессы ее государство, но очень уж не хотелось его окончательно разрушать: красивое! Гораздо мудрее жениться. Но разве гордая принцесса согласится выйти замуж за виновника гибели ее отца?

Выход нашелся! Главный маг преподнес Императору удивительное кольцо: стоило его повернуть три раза на своем собственном пальце, и женщина, на которую этот палец укажет, целые сутки не имела воли ни в чем перечить владельцу могущественного артефакта! Через 24 часа он мог указать на другую женщину, или подчинять ту же самую на протяжении целой жизни — главное, вовремя покрутить связавшее их колечко.

Великий Пергл Солнечный призвал принцессу Бертруду провести переговоры о перемирии. А кольцо превратило их в свадебную церемонию. Королевство Теркстрок, последний ополот свободы, оказалось присоединено к Империи.

А через месяц после подписания всех государственных договоров Пергл Солнечный внезапно и скоропостижно скончался. Подавился вишневой косточкой. Так нелепо для полководца. Императрица Бертруда, безутешно горюя, перенесла столицу империи в родной город Тарва, колыбель Теркстрока — чтобы стены замка в Дарбдруме не напоминали ей каждый день об ужасной гибели мужа. И вскоре венчалась с сиятельным Розербрундом, наследником древней теркстрокской фамилии.

— В общем, историки шутят, что не Теркстрок был включен в состав Империи, а Империя оказалась присоединенной к Теркстроку, — заключила свой рассказ Эя.

«А кольцо?» — очень меня взволновал этот вопрос: ну и артефакты используются в этом мире!

— Кольцо перешло во распоряжение императрицы, но она не могла подчинять с его помощью женщин. Или мужчин. А потом оно куда-то пропало. Да, господин Кир? — неуверенно переспросила Эя.

— Верно, госпожа Эя, — подтвердил артефактор. — Считается, что императрица уничтожила артефакт, чтобы больше никогда не попасть в подчинение. Но есть мнение, что кольцо было спрятано. А наиболее радикально настроенные исследователи утверждают, что кольцо являлось фамильной реликвией самой принцессы Бертруды и было специально преподнесено через третьих людей императору Перглу, подсказав идею жениться.

«Убийство вишневой косточкой виновного в смерти отца — и процветание родного государства во главе огромной империи под рукой любимого мужа. Изящно придумано», — одобрила паучиха.

«Эя, у Кира ведь нет такого кольца на самом деле?» — почему-то хотелось в этом увериться. Хотя, в лаборатории и похуже приспособления можно найти.

Девушка озвучила мой вопрос.

— Разумеется, нет, — отвечал артефактор, — но его не прекращают искать веками. Профессор не мог игнорировать слух о подобной находке.

«Эя, спроси: Кир хотел бы иметь такое кольцо?»

— Сама спрашивай, — ответила Эя, и управление телом опять перешло ко мне.

— О чем вы? — Кир смотрел с любопытством.

— Э… Что-нибудь выяснил по поводу стабилизатора? — я ткнула пальцем в амулет, который парень по-прежнему вертел над своей магокоробкой. Удивительно, что его вообще получилось отвлечь от исследований.

Кир встрепенулся, сдул насыпанный ранее порошок и уставился пристальным взором на трубочки:

— Как интересно… Я бы сказал, что здесь поменяны полюса.

Ага, объяснил.

— Северный оказался на юге?

Кир улыбнулся, но тут же стал очень серьезным:

— Амулет должен подавлять магию Эи и подпитывать ее жизненную энергию. Но вместо этого…

— Он стимулировал ее магию, загоняя в депрессию и лишая желания жить?!

Глава 18. Кому это выгодно?

— Дядя хороший, — шептала Эя. Наше тело дрожало, по щекам лились слезы. — Он меня защищает. Создал лабораторию. Меня должны были бы запереть в императорские подвалы для опасных маго мутантов. Он меня лечит.

«Ага, лечит. До суицида чуть не довел!» — возмущалась я в голове.

— Нет, Диана, не говори так. Дядя целое состояние тратит на магов жизни, он добился у Императора разрешения оставить со мной Бабу Шу, чтобы та не дала мне покончить с собой…

«И Император удовлетворил просьбу профессора нарушить высочайший указ, — задумалась паучиха. — Значит, это императору выгодно».

«Разумеется, выгодно! — подхватила я. — Эя для них, как курочка, несущая золотые яйца: притягивает попаданцев с уникальной для этого мира магией, тех обращают в кристаллы, и господин Избранный начинает прикидывать, как их магию поставить на службу государству!»

— Нет, Диана, Император великодушен, он не мог приказать такое!

— При чем здесь Император? — Кир беспомощно силился понять наш разговор в голове. Он же слышит только то, что произносит вслух Эя, у которой сейчас в подчинении тело! — Госпожа Эя, не плачьте, я уверен, что это недоразумение. Портативная лаборатория слишком примитивна, нужно рассмотреть схемы на более мощном голографическом увеличителе…

«Император великодушен?! — не слушала я научного лепета Кира. — Они стимулируют выплески твоей магии, чтобы ты поставляла все больше и больше иномирян, расходного материала для их артефактов! Когда-то ты притягивала не более троих за год, а теперь они появляются каждый месяц!»

«Вполне вероятно, что главную выгоду получит не Император, а сам профессор, — высказала предположение паучиха. — Шанс стать самым могущественным человеком в государстве: даже императору будет нечего противопоставить, если в руках Грана окажется уникальный вид магии, которого в этом мире еще не бывало».

«Государственный переворот?!» — ахнула я.

— Замолчите! — отчаянно взвыла Эя.

— Да что они говорят? — не находил себе места Кир.

— Мой дядя никогда не совершит подлость!

«Уже совершает! Подавляет твою личность, сводит с ума, чтобы ты не сопротивлялась появлениям пришельцев. Ты для него инкубатор!»

— Ааа! — сжав голову руками, Эя забилась в истерике. Кир кинулся к ней:

— Госпожа Эя! Эя! Да что вы с ней сделали?! — наплевав на приличия, он схватил наше тело в охапку и прижал к себе: — Тихо, тихо, все будет хорошо, я обещаю…

Теплая рука гладила по голове. Эя спряталась на груди у парня и замерла в обретенном убежище. Что же я натворила… Воительница, отстояла свою точку зрения.

«Это было жестоко», — сконфуженно произнесла Баба Шу. Тоже переживает. Как я жалела, что не сдержала слова!

«Эя, прости, не хотела я тебя ранить. Так злилась на ситуацию, что потеряла контроль над эмоциями».

— Ты сказала, что думаешь, — отозвалась Эя из-под руки Кира.

— Стоп, — решительно заявил парень. — Или мы будем всё обсуждать сообща, или придется пересмотреть вопрос о взаимном доверии. Послушайте, я продумывал вариант телепатического звукотранслятора на основе частичных функций магомашины… — парень сбился, оборвав заумные объяснения: — В общем, хотел сконструировать артефакт, который позволит вам троим вести разговор вслух, вне зависимости от того, кому в этот момент подчиняется тело.

Он переложил нашу голову на другое плечо и полез в свой волшебный карман:

— Вот, — на его ладони ярко вспыхнули три маленьких красных камушка.

«Это не попаданцы?» — напряглась я. Будто услышав мысль безо всякого звукотранслятора, Кир пояснил:

— Это крупномистические рубины, их добывают в Самоцветных горах. Обладают повышенной проводимостью ментальных импульсов. Я уже обработал их в магомашине, осталось только соединить чем-нибудь вроде обруча, прилегающего к голове. Не успел подобрать схему крепления, которая позволит рубинам оставаться в контакте с единым источником импульсов, избегая при этом слияния ваших телепатических каналов.

Вот это он завернул. Мне ничего не понятно, но Баба Шу моментально ухватила идею:

«Эя, девочка, я могла бы помочь с артефактом. Хочешь?»

— Я ничего не хочу, — всхлипнула Эя.

Парень смутился:

— Ох… Простите, госпожа Эя; получается, я заставлю вас дать попаданкам свободу слова…

— Кир, я не вам говорила! — она затрясла головой: — Вы абсолютно правы; пожалуйста, сделайте так, чтобы всем было друг друга слышно.

В объятиях Кира вдруг обнаружила себя Баба Шу, которой Эя перекинула управление телом.

— Господин ассистент, — паучиха аккуратно высвободилась из-под руки парня. — Полагаю, в арсенале диверсионно-освободительного корпуса моего мира имеется подходящее магическое плетение. Оно не давало возможности переговариваться, но связывало членов группы во время миссии, позволяя отслеживать местонахождение друг друга. Объединим наши знания?

К чести Кира, он не кинулся выяснять, что это за «диверсионно-освободительный корпус». Доверие — значит, доверие. Паучиха извлекла из оборки припрятанные крючочки, и они стремительно замелькали в воздухе, перекраивая одну из кружевных заготовок под поставленную задачу. Нити накрепко оплели блестящие камушки, и вскоре в наших руках оказалась изящная лента, которую Баба Шу обвязала вокруг головы.

— Нам бы зеркальце, — сказала я. Вслух! И губы при этом не шевелились!

— Получилось! — пришел в восторг Кир — и тут же сурово насупился: — А теперь признавайтесь, чем вы так довели Эю.

Мы с Бабой Шу замялись: девушка едва смогла успокоиться, а нам предлагают опять ее мучить?

— Я сама расскажу, — неожиданно произнесла Эя. И пересказала наш спор, во всех тяжелых подробностях. Даже назвала себя «инкубатором», приведя в негодование Кира:

— Не верю, не верю! — бегал взад-вперед парень, вороша свои волосы так, что я всерьез стала ждать, когда полетят выдранные клочья. — Профессор амбициозен, но это же преступление! Я, должно быть, ошибся в анализе, нужно перепроверить расчеты. — Он внезапно остановился: — Здесь есть стационарный голограф?

— У папы было самое лучшее оборудование, — ответила Эя.

— Пойдемте в лабораторию! — вскричал Кир и куда-то помчался, не подумав, что находится в чужом доме.

— Господин Кир, нам в другое крыло, — позвала Эя. Парень сконфузился и немного умерил прыть:

— Прошу извинить, госпожа Эя. Буду счастлив последовать за вами.

И мы двинулись с кухни в глубину особняка.

— Профессор, возможно, и сам не знает, что амулет не в порядке, — бормотал на ходу Кир. — Может быть, механическое повреждение? Попавшая песчинка… Удар, от силы которого сместились микросхемы… Невозможно! Но самочувствие Эи… Показатели магического фона… Это все невозможно!

Эя остановилась у прозрачных дверей лаборатории. Я чувствовала, как снова колотится ее сердце. Сколько времени она провела здесь с отцом? Со своими друзьями-попаданцами, Зуром? Какие воспоминания вызывает в ней это место?

— Наконец-то! — Кир рванулся вперед — и был чувствительно остановлен защитным барьером: — Упс… У меня здесь нет допуска.

Вздохнув, Эя набрала код из двенадцати фигур, произнесла заклинание-ключ и, конечно, коснулась очередного индикатора носом.

— Вон он! — вскричал радостно Кир. — Голографический увеличитель с высокочастотным проектором!

Парень кинулся в угол комнаты, и вскоре уже сновал между трубочками трехмерной проекции амулета размером в полтора его роста, складывая пальцы решеточкой и разглядывая сквозь них перекрестки изломов.

Мы с Бабой Шу притихли, давая Эе побыть наедине со своими мыслями. Девушка бродила по лаборатории, то горестно вздыхая, то поглаживая знакомые ей предметы и радуясь им, как родным. Было заметно, что большую часть оборудования вынесли. Пустые крепления, торчащие из стены; круглый подиум, на котором ничего не стоит. Ни единой колбы, ни одного свитка; угрюмый стол с опустевшими ящиками, пыльные полки. Ничего не жужжит и не плещется, только Кир что-то бормочет под нос внутри своей голограммы.

Возле книжного шкафа Эя всплакнула. Пустота. Одинокая статуэтка, изображающая незнакомого мне зверька. Даже ему, неживому, здесь неуютно… Эя погладила малыша по холке, потом спрятала себе за пояс и двинулась дальше. Остановилась левее шкафа. Положила одну руку на стену и легонько ударила по ней три раза мизинцем другой.

Кусок стены сдвинулся в сторону, и перед нами открылась просторная ниша. Полностью забитая свитками.

— Надо же, — удивилась Эя. — Записей Дока дядюшка не нашел?

Глава 19. Испытание на лояльность

— Что за хлам? — с ошарашенным видом Кир копался в обнаруженном тайнике. — Такую бумагу дают малышам, чтобы они ее рвали, мяли и покрывали каракулями. Свитки даже не сворачиваются обратно, в них ни капли магии! Видимо, поэтому их не заметили, когда все вывозили из лаборатории.

— Сознание Дока находилось в теле импанзе, речь получалась невнятной, и часто он предпочитал писать, — пояснила Киру Эя то, что мы с Бабой Шу уже знали. — Док сгребал сюда все подряд: и научные дневники, и обрывки разговоров, которые казались ему примечательными. Или просто под руку попадались, — добавила Эя смущенно, разглядывая клочок с надписью «ты кретин».

— Неформальные отношения с шефом, — хмыкнула паучиха.

— Папа с Доком часто ругались и спорили, а потом вместе мчались проверять очередную гипотезу, и даже поесть забывали.

— «В теле Зура не хватает карбидов. Настаиваю опробовать муассанит», — прочитал Кир и схватил следующий лист: — «Хромовая кислота (H2CrO4) Хроматы затормаживают эмоции Зура? Составить список основных минералогических классов родной планеты явленца по предоставленным кулинарным рецептам».

— Они старались Зуру помочь, — прошептала Эя и тоже потянулась за свитком: — «Я оболью Трандерскунцию кипятком, иллюзия самки гиббона — это слишком!»

Я едва удержалась, чтобы не захихикать.

— Какая интересная формула, — завис Кир над очередным листочком. — Никогда такого не видел.

Он залез в нишу по пояс, нетерпеливо вороша рассыпающиеся бумаги:

— Не то, все не то… Эя, вы позволите мне упорядочить этот архив?

— Окажите любезность, господин Кир, — церемонно ответила девушка, пряча в рукав очередной листочек с накарябанным словом «болван».

— Видимо, это надолго, — смиренно констатировала паучиха.

— Кир, с амулетом-то что? — попыталась я вернуть парня к насущному.

Кир оглянулся, неприязненно оглядел голограмму:

— Механических повреждений в нем нет. И цепочка соединений выглядит правильной. Ощущение, что потоки энергии просто перенаправили вспять, но пока не понимаю, как именно это сделали. О, до чего неожиданный вариант трансмутации! — глаза парня расширились, уткнувшись в очередной свиток, выуженный из кипы. — Преобразовать гидроксиды в галогениды, обработав стихию воды рунами выявления неверности?!

— Потерян для общества, — поставила я диагноз и предложила: — Давайте поставим амулет Эи на подзарядку. Куда бы ни направлялись неведомые «потоки», как батарейка для магии Бабы Шу он был очень неплох.

— Я знаю, как это сделать, — вызвалась Эя. Кир, погрузившийся в записи Дока, перестал реагировать на внешние раздражители вроде чьих-либо слов.

Мы успели приготовить себе чашечку местного кофе, даже со сливками, и удобно расположились на пустующем подиуме, обтекающем все изгибы фигуры. Погруженный в мир гения Дока, Кир решил применить навыки ассистента, и теперь раскладывал бумажки по стопкам, согласно собственной классификации. Одни документы он бережно расправлял, цепляя друг к другу скрепками, другие небрежно отшвыривал в растущую кучку с презрительным наименованием «Прочее». Я подняла листок, отлетевший нам под ноги: «Настаиваю, что пальцев на хвосте должно быть не менее трех». Ага. Лучше не буду читать.

Работал Кир увлеченно. Я невольно залюбовалась. Люблю умных мужчин. Как он шевелит бровями… Интересно, а телепатический микрофон, который мы приспособили на голову, может транслировать музыку?

Что бы ему поиграть? Может, Баха, для стройности мыслей? Шопен сейчас не годится, будет только сбивать порывами тонких мечтаний. О, попробуем Моцарта, вот где в равных пропорциях «алгебра», «гармония» и своевольное вдохновение.

Эя обрадовалась, как ребенок:

«Диана, а танцевать будем? Или хочешь прилечь? Кому передать управление телом, тебе или бабе Шу?»

«Тише, егоза, не отвлекай Диночку, — заворчала для порядка паучиха, тоже предвкушая концерт. — Видишь, она подбирает магию. Заиграет — и Кир любой артефакт соберет».

Переоценивают в этом мире действие музыки. Хотя — может, в нашем к ней просто привыкли? Я взяла первые ноты. Кир вздрогнул и выронил свиток:

— Диана…

Транслятор работает! Отбросив сомнения, я стала играть. Кир смотрел на меня с… вот как описать застывшее на его лице выражение? Благоговение? Восторг? Лучше без высокопарности: в обалдении. Наиболее точное слово, да простит меня Моцарт за низкий слог. Это было приятно. Я добавила проникновенности…

Вдруг ухо Кира задергалось. Я даже сбилась от неожиданности, а Кир побледнел: болотного цвета лицо будто окуталось легким туманом. Ухо задергалось резче.

— Это профессор, — с ужасом произнес Кир. — Вызывает на связь.

«Вот и настал момент истины, — произнесла в голове Баба Шу. — Сейчас мы узнаем, чью сторону примет мальчик».

«Может, дадим ему по башке превентивно? Жаль, сковородку с кухни не взяли», — заволновалась я (хорошо, что магический микрофон не транслирует все наши разговоры насильно).

«Больше веры, Диана. Обретать союзников интереснее, чем калечить врагов».

Согласна. Главное, не запутаться, кто есть кто.

Ухо Кира продолжало рывки, и уже немного опухло.

— Я включу громкую связь, — нервно сглотнув, сообщил парень. И прижал свое ухо ладонью: — Господин профессор?

— Почему ты не отвечаешь, бездельник? Я пятнадцать секунд потерял!

Слова Избранного доносились из противоположного уха Кира, которое стало мелко вибрировать. Вот как здесь действует «громкая связь». Наши мобильные телефоны удобнее…

— Простите, профессор. Боялся расплескать очищающий эфир — протирал магомашину.

Врет и не краснеет. Хотя, как бы он покраснел…

Голос Грана дрожал от азарта: глава гильдии антикваров нанял каких-то бродяг, чтобы те задержали профессора на подступах к городу («О!» — вытаращил глаза Кир), но кто вздумал тягаться с Избранным! Гран испепелил их стихийной магией за нападение на члена Большой Пятерки («Ого», — оценила паучиха) и связался с начальником местной стражи, требуя арестовать антиквара за организацию нападения. К сожалению, вояка попался ему несговорчивый («Ой», — пискнула Эя, услышав характеристику, в которой я поняла лишь предлоги «из» и «на», умеет профессор давать определения!) и отказался арестовывать антиквара без протокола допроса нанятых исполнителей («Не столица», — плевался Гран, и мне так и казалось, что из бедного Кирова уха сейчас вылетят брызги слюны). В общем, ждут некроманта.

— Раньше завтрашнего утра не вернусь, — с раздражением заключил профессор.

«Уф», — вдохнула я с облегчением — но оказалось, что поспешила:

— Как прошла кристаллизация? — осведомился профессор, заметно расслабившийся после того, как выплеснул Киру в ухо весь накопившийся негатив.

— Ни единого затруднения с кристаллизацией не возникло, — не моргнув глазом, отрапортовал Кир.

— Как Эя?

— Прекрасно, — Кир покосился в нашу сторону. — Плачет.

— Хорошо, — откликнулся добрый дядюшка. — Это значит, что ее сознание очистилось от посторонних воздействий. Приготовь успокоительную эссенцию, пусть поспит подольше.

— Обязательно приготовлю, — заверил профессора Кир, преданно тараща глаза. Будто Гран мог это увидеть, беседуя с ним через ухо…

Разговор завершился. В комнате повисла неловкая пауза.

«Девочки, я бы его расцеловала», — сообщила нам паучиха. Эя закашлялась. А я вдруг задумалась: как это было бы — поцеловать Кира?

Глава 20. Преступление

После ночи, проведенной на древе в наблюдениях за имением Грана, в безопасности лаборатории нас разморило.

«В безопасности лаборатории»? Никогда не думала, что такое скажу. Но рядом с Киром, увлеченно листающим свитки, я вдруг и правда почувствовала долгожданный покой и уверенность, что уж этот-то человек… ЧЕЛОВЕК, вот как я начала его называть?! В общем, Кир во всем разберется, выдумает что-нибудь гениальное, и все будет хорошо.

Эя прилегла на подиуме, подстраивающемся под тело удобнее водяного матраса. Паучиха по-военному объявила отбой, и в голове установилась благостная тишина. Тихое бормотание Кира, сопровождаемое шуршанием листов, убаюкивало. Некоторое время мы наблюдали за ним сквозь ресницы. «Можно вечно смотреть, как горит в камине огонь, бежит куда-то вода, и ерошит свои волосы Кир…» С этой странной мыслью я и уснула.

Пробуждение было приятным: Кир принес чашечку кофе. Тело, по хитрому умолчанию — а если точнее, сговору — тут же отдали мне, и я сладко потягивалась, не желая слишком быстро отпускать сон. Что-то там было хорошее, о камине… Я взглянула на Кира — и ленивая нега мигом исчезла: глаза цвета хаки были очень серьезными, а черты лица заострились, будто парень за это время прожил несколько лет.

— Рассказывай, — попросила я.

Он замялся:

— У меня пока больше гипотез, чем доказанных заключений…

— Пожалуйста, просто поделись с нами всем, что узнал.

Найденный в нише архив оказался бесценен. Из научных разработок самыми невероятными оказались расчеты по уплотнению фантомов: папа Эи с учеными-попаданцами искал способ материализации иллюзий Трандерскунции, надеясь таким образом воссоздать тела иномирян.

— Судя по записям, материализация неодушевленных предметов уже удавалась, уплотненным фантомам не хватало только стабильности, — Кир улыбнулся как-то очень печально.

— Твой карман! — озарило меня. — Ты сумел сделать стабильным портал шутяг. Я угадала, у тебя есть недостающий ингредиент?

Кир посмотрел на меня с уважением:

— Диана, ты уверена, что не занималась наукой? Да, если бы мы с той командой объединили свои открытия, могло бы сработать. Создать фантомные тела для попаданцев, а затем перенести в них сознания. Гениальная задумка.

— Надо рассказать дядюшке! — радостно воскликнула Эя — и замолчала.

— Тела для иномирян в настоящее время создавать противозаконно, — вступила в разговор Баба Шу. — Но мне кажется, это не единственное, что вас тревожит, господин артефактор.

Кир помрачнел еще больше, глядя на приведенный в порядок архив с каким-то отчаянием:

— В нише хранились не только научные изыскания, но и реплики Дока в беседах с друзьями, — он замолчал, погрузившись в тяжелые мысли.

— Сейчас принесу салатницу, — не выдержала я.

— Зачем? — встрепенулся парень.

— Будешь так тормозить — стукну, чтобы придать ускорения. Говори уже, не томи душу!

Кир невольно почесал лоб и решился:

— Док был уверен, что отравление Ярра не являлось случайностью. Попаданца убили из-за того, что на кончиках перьев тела домашней птицы, в которое перенесли его сознание, начала проявляться иномирная магия. И это не все, что я должен сказать! — оборвал он рвущиеся из нас вопросы.

Не давая опомниться от шока, Кир принялся рассказывать, что обнаружил среди бумаг Дока схему стабилизатора Эи, и разрабатывал артефакт вовсе не дядюшка, а все та же команда ее отца:

— Я нашел клапан, обращающий поток энергии вспять. В схеме Дока такого не было. По первоначальной задумке артефакт должен был тормозить проявления магии Эи, укрепляя влияние ее личности на процесс. Призыв попаданца стал бы полностью подконтролен Эе. Док продумывал ветки развития навыка, открывающиеся при этом условии: полная блокировка призыва, отсроченная блокировка с возможностью переговорить с кандидатом в «буферной зоне» и решить, притягивать его сознание в этот мир или нет… К сожалению, все это осталось только теорией. Встроенный клапан заставляет артефакт действовать наоборот: личность Эи полностью подавляется, магия призыва попаданцев многократно усиливается и становится бесконтрольной. Профессор Гран, Избранный, изобрел не артефакт: он нашел способ встроить в него реверсивный клапан, и теперь это можно считать доказанным.

Гад салатовый! Как бы хотелось расквасить его высокомерную рожу!

— Но и это еще не все, — с жутковатым спокойствием произнесла паучиха — не спрашивая, а утверждая. Кир обреченно кивнул и положил перед нами листок с торопливо бегущими, корявыми буквами:

«ВЫПЛЕСКА МАГИИ БЫТЬ НЕ МОГЛО»

Далее шел столбик цифр. Без пояснений.

— Что это значит? — я замерла, чувствуя, что уже знаю ответ.

— Думаю, это последнее, что успел написать Док, прежде чем был схвачен и развоплощен. Он не имел возможности спрятать в тайник официальный график наблюдений за колебаниями магического фона Эи, я уверен, что измерение показателей контролировал Гран.

— Да, это так, — подтвердила растерянно девушка.

— Эти цифры… — Кир вздохнул: — Если считать, что это копия данных графика, можно с уверенностью утверждать, что в день страшной трагедии выплеска магии Эи произойти не могло — а значит, никакого попаданца не было.

— Но как же… — голос Эи дрожал.

— Милая, монстр, убивший твоих родителей, а перед этим и Ярра, родился в этом мире, — сбесконечной печалью произнесла паучиха.

Глава 21. Обратно

Как удобно иметь четыре коленки и четыре локтя, если прячешься в сундуке! Я восхищалась возможностями нашего изумрудного тела. Тем удивительнее было ворчание Бабы Шу:

— Девоньки, с завтрашнего утра начинаем делать зарядку! Гибкость отвратительная, растяжки нет. Эя, солнышко, чем ты занималась все эти годы?

— Баба Шу, имей снисходительность, Эя не готовилась в диверсантки, — возразила я паучихе. — Да в моем мире только циркач сумел бы так упаковаться!

— Ерунда, здесь еще и на Кира хватило бы места. Только уверена, что у него с гибкостью еще хуже.

Представилось, как мы с Киром прижимаемся друг к другу в тесноте сундука. Покраснела бы, если бы не была изумрудной.

Магомобиль Кира плавно покачивался, семеня четырьмя лапками по лесной дороге. Утром мы напряжено следили за ним с высоты дерева, сейчас добровольно залезли в багажное отделение и захлопнули над головой крышку, чтобы вернуться туда, откуда совершили побег. Не поверила бы, что сама буду на этом настаивать!

Эя больше не плакала, перестала быть беззащитным ребенком, утопающим в горе и чувстве вины. Сейчас она горела желанием докопаться до правды и отомстить. О, я разделяла ее чувства! Повезло, что в нашей голове, параллельно со жгучей яростью, сохранялось хладнокровие Бабы Шу.

Мы спешили в имение Грана, чтобы найти свидетелей преступления — или узнать, что жертв было больше, чем думали. В лаборатории, когда мы пытались осмыслить открытия Кира, тот задал вопрос:

— Эя, как выглядит Трандерскунция? Не понимаю: среди попаданцев, чьи сознания содержатся в клетке Парадея, мне не встречалось магов-иллюзионистов.

Эя подробно описала кристалл Трандерскунции: самый крупный из всех — 15 см в диаметре; и очень тяжелый, более 3 кг. Идеально-ровные грани в форме гексагонов, скрытые плотной, клубящейся дымкой невзрачного, серого цвета. Ее Трнадерскунция использовала при создании иллюзии, тогда «дымка» обретала и форму, и краски.

— Нет такого кристалла в хранилище, — с убежденностью сказал Кир. — Да и Дока я там не встречал. Уверен, что мы бы разговорились, попади его сознание в маго-машину.

— А Зур? — с замиранием сердца спросила Эя.

— Ты помнишь, в какой кристалл переносили его сознание, прежде чем поместить в тело из пластика?

Конечно же, Эя помнила. И меня не удивило очередное заявление Кира:

— Такого в лаборатории нет.

Тогда Эю и охватила ярость:

— Я убью его! Это дядя во всем виноват! — кричала девушка и рвалась куда-то бежать. — Он заставил меня верить, что я совершила убийство — хорошо, вот теперь я его совершу!

Кир удерживал Эю за плечи, позволяя ей себя колотить крепко стиснутыми кулачками.

— Прекрати истерику, в таком состоянии уничтожена будешь ты, — с непривычной резкостью прикрикнула на девушку Баба Шу.

И Эя взяла себя в руки. Взрослая. Решительная. Готовая идти до конца.

Теперь мы возвращались в имение Грана, чтобы проверить личное хранилище Избранного. Кир был уверен: если кристаллы попаданцев не уничтожили, они могут быть только там. Единственное место, куда господин профессор не дал доступа своему ассистенту. Молодой артефактор собирался взломать запечатанную магией дверцу.

— Не боишься? — спросила я Кира.

— Боюсь, — честно признался парень. — Но не отступлю.

Время до возвращения профессора у нас еще было: в далеком Ландеркерме, куда Кир направил погоню за мифическим древним сокровищем, разворачивалось настоящее безумство. Судмедэксперт-некромант умудрился-таки поднять одного из испепеленных Граном бродяг для допроса, и следствие заключило, что имело место случайное нападение в целях наживы, к которому глава гильдии антикваров не имел ни малейшего отношения.

— Это рядовой исполнитель, он просто не знает заказчика! — возмущался Избранный. — Если бы вы допросили главаря шайки, раскрутили бы всю цепочку.

Разумеется, главарь пострадал больше всех, тут и некромант был бессилен.

— Не стоило испепелять людей, господин Избранный, — нахально заявил начальник стражи города Ландеркерма и… выдвинул официальные обвинения Грану в превышении полномочий и мер самообороны! Немыслимо.

— Я узнаю, сколько заплатил ему антиквар, — шипел Гран в бедное Кирово ухо на очередном сеансе связи. — Будет гнить в тюремных подвалах, проклиная тот день, когда перешел мне дорогу.

Профессор был в чем-то прав: не посмел бы глава стражи второразрядного города выступать против Избранного, не имея за спиной сильной поддержки. Гран поднял секретарей и агентов, велев срочно выяснить, чего он не знает об антикваре. А антиквар… подал апелляцию в канцелярию императора, обвиняя Избранного в клевете, шантаже, произволе и оскорблении личности! Присовокупив к документу копию обвинительного акта, составленного начальником стражи.

В Ландеркерм мчались вызванные с обеих сторон адвокаты. Торговец, к которому спешили наперегонки два высокородных и слишком опасных клиента, счел разумным запереть свою лавку и пуститься в бега. Его конкуренты уверились, что кольцо Императрицы Бертруды и впрямь было найдено, и пустились по следу торговца. А Гран лихорадочно перебирал имена врагов, гадая, уж не решился ли кто-нибудь скинуть его с поста Избранного. Киру было велено навести идеальный порядок в отчетности по делам лаборатории, если вдруг в «Институт Магических Исследований» нагрянет внеплановая комиссия.

— Немедленно этим займусь! — заверил профессора Кир. И ничуть не покривил душой: мы уже стояли возле магомобиля, собираясь отправиться в лабораторию Грана и как следует покопаться в его делах.

— Что за комиссия? — поинтересовалась я, когда ухо Кира перестало вибрировать. — Не стоит ли нам постараться, чтобы она поскорее приехала?

— Сначала выясним, что ей предъявить, и как это сделать, чтобы не пострадать самим.

Кир закинул в багажник найденный в доме сундук: мы решили, что будет проще вернуться в имение Грана, укрывшись в магомобиле, чем карабкаться снова на вершину защитного купола и промагичивать в нем отверстие. Не станут охранники на воротах проверять груз, который везет господин ассистент профессора. Я невольно залюбовалась решимостью на лице Кира. Привычно всклокоченные волосы сейчас хотелось назвать не «нелепыми», а «непокорными». Он был… красив.

Кир заметил, что я на него смотрю, и смутился. Надо ж было так пялиться на парня, зря мне отдали управление телом. Я отвернулась в досаде.

— Диана, — раздался неуверенный голос. — Могу ли я тебя попросить…

— О чем?

— Вот.

Кир протягивал мне очки. «Пилотный экземпляр», который планировал выставить на аукционе — взамен тех, что я разбила:

— Не хочу вызывать в тебе отвращение. Согласишься ли ты их снова надеть?

Глаза цвета хаки. В них мелькали золотистые лучики. Болотного цвета загар. Кто сказал, что он хуже, чем «бронзовый»? Я улыбнулась:

— Кир, убери очки. Мне нравится видеть тебя таким, какой ты есть.

Глава 22. Тайная комната

На воротах все прошло гладко: стражники поприветствовали господина Ассистента Профессора, магомобиль бодро скакнул на территорию имения и посеменил в стойло, в предвкушении энергетической подпитки.

— Сейчас, малыш, закину тебе в бак чего-нибудь вкусненького, — слушала я, сидя в сундуке, воркование Кира. — Молодчина, хорошо потрудился. Ножки стали крепче на 0,5 броулей! Будем чаще выбираться в лес, развивать твою мощность.

Кир одобрительно похлопал магомобиль по железному боку, а тот заурчал в ответ.

«Эта колымага — разумное существо?!» — я едва сдержалась, чтобы не выразить свое удивление вслух. Нельзя нарушать конспирацию, мы все еще прячемся.

«Скажешь тоже, разумное, — засмеялась в голове Эя. — Просто мальчики любят играть с машинками».

Кир сунул в бак магомобиля губчатый брикет, пропитанный энергией роста бамбука, затем перекинул тяжелый сундук на воздушную подушку и погнал его перед собой прямиком в лабораторию. Я решила, что потом непременно расспрошу его об особенностях местной «магомобильной» промышленности, очень она необычная.

Наконец, движение прекратилось. Воздушная подушка утратила плотность, и сундук плюхнулся на пол лаборатории. К счастью, Кир его придержал. Откинул крышку и помог выбраться из заточения.

Мы с Эей застонали на два голоса: тело затекло, поясницу ломило, едва удалось распрямить сложенные под немыслимыми углами конечности. Лишь Баба Шу промолчала, привыкла стоически переносить неудобства.

— Можно? — Кир сложил крайние пары пальцев крестиками, а среднюю колечком, и тихонько в это колечко подул. Легкий ветерок приятно защекотал тело. Оборочки на платье встрепенулись и расправились.

«Пылинки сдувает, такой заботливый!» — умилилась в голове Эя — и церемонно поблагодарила «господина артефактора» вслух. Кир поклонился, слегка посмурнев. Может, ждал, что отвечу я? Внезапно подумалось, что Кир никогда не сможет меня поцеловать, ведь получится, что он целовал Эю. Все слишком запутано. Вот с кого из нас он сдувает пылинки? И насколько это, как бы сказать… официально-нейтральное действие? Мне оно показалось довольно интимным…

Боже, о чем я думаю! Неужели я хотела бы его поцелуя?!

— Как мы откроем дядюшкин сейф? — вернул меня к реальности голос Эи. Девушка жаждала немедленных действий. Кир тут же взъерошил свою шевелюру:

— Слепок замочной скважины я сделаю, с дубликатом отпирающего артефакта проблем не возникнет. Кодовую фразу подберем по остаточной ауре, профессор часто пользуется хранилищем, она должна была накопиться. Сложнее всего с отпечатком носа.

— Поймаем профессора и отрежем? — предположила я.

— Ой, — пискнула Эя. Не такая она грозная, как пыталась казаться.

— Приложить носом труп — неплохая идея, — рассудительно произнесла Баба Шу. — Но проще поступить по-другому.

И она с большим знанием дела поведала, что хранилище Грана — это вовсе не шкафчик, а целая комната, шириной 1,5 метра и длиной во всю стену кабинета профессора.

— Откуда вы знаете? — Кир смотрел с недоверием. — Профессор при мне открывал дверцу, за ней места не больше, чем в холодильнике.

— Обманка. Внутри есть вторая панель, открывающая доступ в тайную комнату. Неужели вы думаете, что я, готовясь скрываться, не составила детализированный план вражеской территории? Сканирование — один из важнейших навыков диверсанта, я провела его по всему имению задолго до прибытия в тело Дианы.

— А я и не подозревал, — сокрушенно покачал головой Кир. — Меня надо уволить за некомпетентность.

— Уйдешь по собственному желанию, — утешила я парня.

План паучихи состоял в том, чтобы не рваться в тайник через защищенные двери, а обойти его «с тыла» и проделать отверстие в стене. С помощью того же магического плетения, которое она использовала, чтобы «прокружавить» дырку в защитном куполе во время побега. Паучиха заверила, что ни один материал против ее плетения не устроит.

— «С тыла» — это, видимо, из библиотеки? — уточнил Кир.

— Верно, господин артефактор.

— Так чего же мы ждем! — Кир в энтузиазме вскочил и бросился к выходу из лаборатории, Эя поспешила за ним.

— Стойте! — крикнула Баба Шу, но Кир уже распахнул двери и выскочил в коридор.

— Господин ассистент профессора! — послышался приближающийся девичий голос. — Я вас искала. Целый день не видела госпожу Эю, уж не случилось ли с ней чего?

«Управление мне!» — скомандовала в голове Баба Шу, и Эя мгновенно ей подчинилась. Наше тело тут же ссутулилось, скукожилось и пошаркало в коридор, понуро опустив голову.

Перед Киром стояла одна из горничных, приставленных Граном ухаживать за племянницей. Баба Шу замерла в дверях, словно так и не собралась с силами, чтобы перешагнуть порог. Прислонилась к косяку, не поднимая взора от пола. И — вишенкой на торте! — выцедила из левого глаза слезинку, которая послушно побежала по щечке.

«Фу, — протянула в голове Эя. — Неужели я вела себя так? Какой кошмар!»

Кир оценил актерский талант боевой диверсантки (думаю, это одна из составляющих мимикрии), просиял, затем тут же нахмурился, закашлялся (вот ему бы над актерским мастерством поработать!) и, наконец, подобрал ответ:

— Не волнуйся, Клерма, утром я провел сложную операцию по двойному извлечению чуждых сознаний из тела юной госпожи, и ей требовались восстановительные процедуры. Эя находилась в лаборатории.

— Без присмотра, так долго? — ахнула Клерма. — Ведь вы уезжали, господин ассистент профессора!

«Что-то не нравится мне эта служанка, — проворчала я в голове. — Не шпионит ли она для Грана?»

Кир сурово возвысил голос:

— Не считаешь ли ты, Клерма, что я должен тебе отчитываться в научной работе?

О, как он умеет! Горничная сразу сдалась, смущенно присев в реверансе:

— Что вы, господин ассистент профессора, простите глупую девушку. Просто я волновалась, потому что очень люблю госпожу.

Баба Шу испустила душераздирающий вздох, полный вселенской печали, и выкатила из глаза вторую слезинку.

Клерма окинула ее пытливым взглядом из-под ресниц, а я укрепилась в мысли, что перед нами соглядатай профессора. Кир величественно отмахнулся:

— Прощаю. Но больше не забывай о субординации. Можешь следовать по своим делам. Сейчас твои услуги госпоже не нужны, я с ней еще не закончил.

Я была неправа, Кир — актерище. Клерма послушно засеменила прочь, а мы направились в библиотеку. Паучиха невозмутимо шаркала пятками и покачивалась на ходу от слабости.

В библиотеке она шаркать перестала, деловито прошла в крайнюю секцию слева и замерла, прислушиваясь к чему-то одной ей известным способом.

— Силовые линии проходят здесь и вот тут, чувствую ток магической энергии. Вероятно, сигнализация. Но мы сумеем пройти, ее не задев.

Паучиха аккуратно отделила от платья оборку, приложила к стене и взялась за амулет, вновь висящий на шее: Кир в него вставил какой-то «изолятор», прерывающий «цепь», и мощный артефакт перестал воздействовать на Эю, превратившись в банальный накопитель энергии.

Плетение врезалось в стену. Паучиха довольно хмыкнула и потянула его на себя, открывая в стене оконце:

— Утилизировать изъятый материал не будем, лучше замаскируем проход.

Первым в дыру протиснулся Кир, и тут же зажег какой-то летающий артефакт, заливая ближайшие метры пространства неярким голубоватым светом. Удобно иметь в кармане дупло, столько полезных вещей с собой! Кир галантно протянул руку, собираясь помочь Бабе Шу, но паучиха лишь весело фыркнула и в одно движение оказалась стоящей с ним рядом. После чего притянула оплетенный магическим кружевом кусок стены и ровненько вставила его на место.

— Гениально! — с искренним восторгом оценил Кир и магию, и акробатику.

Мы принялись озираться вокруг. Узкое помещение тянулось в длину метров на десять. Пятно света держалось над нами, дальние края комнаты размывались в полутьме. Повсюду громоздились какие-то предметы.

— Ой, это же папин Шляпп! — перехватив управление телом, Эя схватила в руки что-то вроде цилиндра. «Достанет из него кролика», — подумалось мне, но все оказалось гораздо серьезнее: «Шляпп» был прибором, перемещающим сознание попаданца из кристалла в новое тело. Док, Зур, Ярр — все прошли через этот Шляпп.

— Запрещенная техника, профессор уверял, что она была утилизирована! — в глазах Кира разгоралось безумство ученого. Выхватив у Эи цилиндр, он прижал его к сердцу. Боюсь, теперь не отпустит. — Смотрите, а это кристаллизатор сознания, прототип моей маго-машины! Когда меня пригласили работать в Институте Магических Исследований, профессор передал мне часть схемы для доработки. Никогда не видел подобного аппарата вживую!

— А меня интересуют те стопки банкнот, — Баба Шу обратила наше внимание на одну из полок. — И — я правильно понимаю, что это золото?

Желтенькие брусочки призывно мерцали в полумраке таинственной комнаты. Вот вам и Избранный, член Ближнего Круга! Знает ли император о богатствах своего доверенного министра?

Озвучить мысль я не успела. Дальний конец помещения, куда почти не достигал голубоватый свет артефакта, вдруг подернулся дымкой. Секунду спустя, протянув вперед руки, из нее к нам шагнула…

— Эя?! — хором воскликнули мы, не веря глазам.

Глава 23. Старый друг

Эя, шагнувшая из темноты, была очень юной. Не девушка, а подросток, я бы дала ей не больше четырнадцати. Никаких кружевных воланов — легкий сарафан на бретельках, струящийся по изумрудному телу; волосы собраны в длинную косу и закреплены белоснежной заколкой-бабочкой; но самое примечательное — улыбка: такая искренняя и счастливая, что невольно захотелось тоже начать улыбаться. Эя-новенькая тянула к нам руки, будто хотела обнять.

— Трандерскунция! — воскликнула «наша» Эя и бросилась к ней. Наше тело проскочило сквозь тело «новенькой» (я от неожиданности завизжала) — и вот уже в наших ладошках клубится серой дымкой тяжелый кристалл. «Три килограмма», — вспомнила я с уважением. Так вот ты какая, маг-иллюзионист!

— Как я соскучилась, — говорила Эя кристаллу. Иллюзия двойника развеялась, а наше тело окутало розовое облачко в форме сердечка. Девушка засмеялась: — Да, я тоже тебя люблю!

— Потрясающе, — выдохнул рядом Кир, продолжая тискать в руках цилиндр. То есть, Шляпп. От сердечка отделилась тонкая ленточка и изогнулась над головой парня знаком вопроса.

— Это мой друг, господин асси… — Эя запнулась и продолжила по-другому: — Господин Кир, артефактор.

Сердечко заклубилось, мутнея и меняя свои очертания, потянулось в сторону Кира, собираясь над его головой в виде острой сосульки ядовито-оранжевого оттенка. Будто нацелилось пробить ему темечко.

— Эй, прекрати эти фокусы! — возмутилась я. — Кир нас спасает, не надо ему угрожать. Лучше б профессора прибила. Или ты с ним заодно?

Сосулька вспыхнула ярко-алым, взвихрилась, отстала от Кира — и вместо нее перед нашим носом повис большущий, жирный вопрос.

— Диана, иллюзии не могут воздействовать физически, — укоризненно произнесла Эя. — Для Трандерскунции это способ общения.

Вопрос настойчиво замигал, сигнализируя, что ответ еще не получен.

— Милая, расскажи о нас своей старой подруге, — доброжелательным тоном внесла предложение Баба Шу.

Удерживать три килограмма в ладошках не так уж и просто. Эя вернула кристалл на подставку, с которой взяла, и начала говорить. Магия иллюзионистки оказалась очень эффектной: пока двушка рассказывала обо всем, что происходило со времени страшной трагедии, нам довелось пережить в тесноте тайной кладовки и грозу со швырянием молний, и восторженные фейерверки салютов, и водопад сердечек, внезапно обрушившийся на Кира, и даже попытку явить монструозного вида рояль (получилось вообще не похоже). Чрезвычайно эмоциональная попаданка! Я не раз порадовалась, что ее иллюзии не имеют физического воздействия. А вот звуки ей стоило бы освоить, неудобно беседовать одними картинками.

Кристаллы с сознаниями Дока и Зура находились на той же полке. Гран совершенно не опасался магии трех ветеранов из числа попаданцев: ни идеальная память и интеллект Дока, ни кулинарные фокусы Зура, ни даже иллюзии Трандерскунции не могли причинить ему никакого вреда, пока те пребывали в подобном виде. Гран даже не стал заключать их кристаллы в сетку Парадея — подобрал подставки в стиле наградных кубков, хранящихся в Зале Славы, будто желая сказать: это мои трофеи. Мерзавец. Небось, приходил в свою тайную кладовку и любовался.

Но какое же счастье, что он их не распылил! Мы этого очень боялись.

— Госпожа Трандерсунция, позвольте вопрос, — Кир слегка поклонился дымящемуся кристаллу. — Это тяжелая тема, но что вы могли бы сказать о том, как погибли родители Эи?

На минуту нас окутал туман, такой плотный, что даже стоящего рядом Кира стало не разглядеть. Ответ «ничего»? Нет, ошиблась: туман рассеялся, каморка преобразилась, и мы вдруг увидели перед собой большое окно.

— Папин кабинет, — узнала помещение Эя. — Трандерскунция показывает свои воспоминания.

За окном белел сад. С того места, где находился кристалл иллюзионистки, было видно часть клумбы с тюльпанами, в чашах цветов плескался нектар. Я вспомнила, эти тюльпаны были в видении Эи. Сюда девушка шла, чтобы наполнить графин. Стало страшно. Я почувствовала, как Кир крепко сжал нашу руку:

— Что бы мы ни увидели, это в прошлом, — твердо произнес парень. — Все будет хорошо, я обещаю.

Я невольно прижалась к нему, Эе было не до контроля над телом.

Клумбу с тюльпанами живописно окружала живая изгородь высотой человеку по пояс. Залюбовалась бы, но за изящным сплетением веток, сияющих капельками мелких золотистых бутонов, пригнувшись и напружинившись, скрючился…

— Дядюшка? — ахнула Эя. — Но он говорил, что услышал шум, когда приближался к веранде… Поспешил на помощь…

— Вероятно, профессор приблизился к вашей веранде чуть раньше, чем звучало в его рассказах, — отозвалась Баба Шу.

Гран заплел очень сложную фигуру из пальцев обеих рук и что-то шептал сквозь нее. Жилы на шее вздулись от напряжения. Вдруг профессор резко разомкнул пальцы — и бросился вперед, прыжком хищника перелетая живую изгородь. И исчезая из кадра — с места, где находился кристалл Трандерскунции, происходящего далее не было видно. А считывать картинку сквозь стены маг-иллюзионист не могла!

— Убийца, — зарычал Кир. — Клянусь, он будет наказан!

— К сожалению, у нас до сих пор не имеется доказательств, которые были бы приняты официальным судом, — заметила Баба Шу.

— Значит, казним его сами, — нежный голосок Эи сейчас звучал безжизненно и пугающе.

— Или все-таки найдем доказательства, — я перевела взгляд на дядюшкины «трофеи». — Кир, ты говорил, что маго-машина позволяет общаться с сознаниями попаданцев, которые заключены в кристалл?

— Пойдемте в лабораторию, — решительно заявил Кир. — Пора познакомиться с Доком Элиасом и Зиту Зуром.

Путь обратно прошел без эксцессов. Окружавленный кусок стены, пропустив нас, идеально занял свое место; в коридоре никто не бросался навстречу и не приставал с расспросами. Баба Шу убедительно шаркала, не смотря на отсутствие зрителей: конспирация превыше всего. Кир упрятал в дупле попаданцев, бережно укутав кристаллы куском бархатистой ткани, хранившейся там же. Идеальный карман!

Маго-машина тихонько урчала, готовясь к работе.

— С кого начнем? — спросил Кир, проверяя настройки. — Док или Зур?

Я почувствовала, как волнуется Эя. Кровь прилила к щекам, сердце заторопилось:

— Зур, — произнесла девушка.

Кир уже опустил руку в карман, призывая нужный кристалл, когда щелкнул замок, открывая дверь лаборатории.

На пороге, в состоянии холодного бешенства, замер профессор Гран.

Глава 24. Вот и поговорили

Скорость реакции боевой диверсантки вызывает у меня восхищение: дверь не успела до конца распахнуться, а наше тело уже скукожилось и понурилось, взгляд помутнел и застыл. Гран застал в комнате погруженную в депрессию Эю — и чрезвычайно удивленного Кира:

— Господин профессор? Но как…

— Это ты! — взревел Гран — и запустил в ассистента скрученной в плеть магией воздуха. Невидимая удавка обвилась вокруг Кировой шеи, миндалевидные глаза парня расширились в ужасе, он захрипел.

— Дядюшка, — ломким Эиным голоском произнесла Баба Шу. И отрешенно присела в почтительном реверансе. Гран скользнул по ней исполненным омерзения взглядом и сосредоточил внимание на Кире:

— Признавайся, кому ты продался. Канцлер или Глава Обороны?

— Гг-хх… — выдавил, задыхаясь, Кир. Болотного цвета лицо стремительно наливалось коричневым.

Избранный чуть ослабил удавку:

— Сколько времени ты сливал информацию? Или тебя изначально заслали за мной шпионить?

— Г-ха, кху… — Кира закашлялся, спеша отдышаться. Невидимая плеть профессора удерживала парня на месте, тот лишь тщетно царапал воздух. — Не понимаю, о чем вы…

— Зато я все понял! Думал, я не узнаю, что ты еще ночью выходил на связь с антикварами? Щенок! Дождался, пока я уеду, и помчался на встречу с торговцем! Все гадают, куда это почтеннейший делся из Ландеркерма, а он уже сбыл кольцо с помощью моего собственного ассистента и мчится к границе, спеша укрыть сорванный куш!

Глаза Кира вытаращились еще больше:

— Но я не встречался с торговцем…

— Тебя не было в имении целый день! — обвиняюще вскричал Гран. — Не рассчитывал, что мне об этом доложат? Натравили на меня бандитов, адвокатов и тупоголовых стражников и надеялись, что я погрязну в разборках? Ха! Признавайся, кто твой покровитель?

— Господин Избранный, клянусь, вы ошибаетесь… — Гран вздернул Кира на воздух, и парень опять захрипел, отчаянно дергаясь и извиваясь в затягивающейся все туже удавке.

— Где кольцо Императрицы Бертруды?! — рявкнул Гран. — Не хочешь признаться во всем по-хорошему, придется задействовать маго-машину и покопаться в твоих мозгах.

Он дернул плеть, отправляя тело пленника в полет к маго-машине, шагнул было следом — и внезапно обмяк: Баба Шу, тихой сапой прошаркав за спину грозному Избранному, запустила в него оглушающим плетением.

Кир рухнул на пол. Удавка, лишившись подпитки магией воздуха, мгновенно истаяла.

— Что вы так долго, — просипел Кир, растирая шею.

— Не могла же я рвать оборки на глазах у изумленного дядюшки, — резонно возразила паучиха. — Ну и историю вы замутили, господин артефактор! Не придется ли нам теперь ждать визита Канцлера, Главы Обороны и прочих заинтересованных лиц?

— Дикость какая, — ужаснулся Кир. — Я и подумать не мог, что все так обернется.

Он с опаской оглядел неподвижное тело профессора:

— Не понимаю, каким образом Гран сумел здесь оказаться. До Ландеркерма ехать и ехать, я не ожидал увидеть профессора раньше завтрашнего утра!

— Давайте его обыщем? — предложила я.

— Правильная идея, — согласилась паучиха и, ничуть не смущаясь, принялась обшаривать Избранного: — У него тут тоже все в дуплах?

Кир смутился:

— Я пока не делился технологией телепортического кармана. При регистрации патентов директор Института Исследований забирает 90% будущей прибыли. Но даже не в этом дело, хотелось сохранить себе личное пространство. Поселившись в имении, я вынужден все держать на виду…

— Не оправдывайтесь, господин Кир, — утешила парня Эя. — Вы в своем праве.

— Ну-ка, что тут у нас? — Баба Шу задрала рукав Грана, открывая взглядам широкий наруч, обхватывающий предплечье. Кожа отличной выделки, суровая простота узоров, единственное украшение — некрупный кристалл. К сожалению, треснувший. Реакция Кира была неожиданной:

— Невозможно! — вскричал парень и бросился к Грану, ощупывая кристалл чуткими пальцами артефактора: — Это же… это измена!

— О чем ты? — удивилась я.

— Как бы вам объяснить… Суть нашей работы — выявить магию попаданцев и научиться ее использовать на благо короны. Не всегда это возможно, но иногда получаются уникальные вещи, аналогов которым нет в нашем мире. Например, кристалл в этом наруче обладает магией телепортации. Не такой, как у белок-шутяг: те отрывают временные порталы, в которые можно пройти или переместить какие-либо предметы; здесь же речь идет о личной телепортации в любое место, которое видел прежде. Существует лишь два ограничения: по расстоянию и по времени подзарядки кристалла энергией, его мощности не хватило бы переместиться, к примеру, отсюда прямиком в Ландеркерм. Думаю, профессору понадобилось две… даже три промежуточные остановки. Но он так спешил, что не стал дожидаться естественного восстановления энергии кристалла. Перекачал ее из резервного накопителя, скорее всего, даже не стационарного. И структура кристалла не выдержала напряжения!

— Попаданец погиб? — ахнула Эя.

Кир кивнул. Некоторое время мы потрясенно разглядывали чье-то расколотое сознание.

— Почему ты сказал, что это измена? — спросила я наконец.

Кир поежился:

— Мы работаем на Императора. Артефакты с уникальными свойствами передаются в его сокровищницу. Ни профессор, ни я не имеем права оставлять их для личного пользования. Другое дело — что-то распространенное, вроде стихийной магии, или слабенькой некромантии. В этих случаях император, ознакомившись с артефактом, подписывает указ, позволяющий его использование в деятельности института. Все кристаллы лаборатории учтены и описаны, им присвоены номера и артикулы…

Понятно. У меня есть артикул. Состою на учете у императора. Какая честь.

— Я лично составлял техническое описание к артефакту телепортации, — продолжал Кир. — Он существует в единственном экземпляре, и у меня есть лишь одно объяснение тому, что уникальный предмет остался у Грана: Избранный его утаил.

— Интересно, — значительно протянула паучиха. — Стоит обдумать, как мы можем это использовать. Но сейчас предлагаю не терять времени и узнать у профессора, как на самом деле погибли родители нашей дорогой девочки.

— Дядюшка ни в чем не признается, — испуганно возразила Эя.

— Смотря как спрашивать, — хмыкнула паучиха. — Чем он только что собирался заняться с Киром: задействовать маго-машину и покопаться в его мозгах?

Повисло молчание.

— Правильно. Так мы с ним и поступим, — с мрачной решимостью сказал Кир.

Он потащил профессора за ноги к маго-машине. Избранный оказался весьма упитанным. Я кинулась помогать: Эя будто оцепенела, не справляясь с волнением, и в отсутствие контроля хозяйки управление телом автоматически перешло мне. Когда мы, пыхтя, поднимали тушку профессора, чтобы поместить ее в ложе машины, тот внезапно очнулся и предпринял попытку взбрыкнуть. Не получилось: кружевная сеть Бабы Шу продолжала его обездвиживать. Избранный завопил… но до нас донеслось лишь глухое мычание. Кир опустил прозрачную крышку машины и вытер вспотевший лоб:

— Сейчас изменю настройки.

Он пощелкал какими-то рычажками, и я увидела со стороны, как пространство под крышкой заполняется желеобразной массой, скрывая фигуру профессора. Помню, какая меня охватила паника, когда лежала на его месте! Пусть господин Избранный прочувствует на собственной шкуре все, что делал с другими.

Кир подключил экран:

— Включим принудительное сканирование по запросу через ключевые слова, — бормотал под нос парень.

— Отойди, — вдруг велела мне Баба Шу.

— Почему? — не поняла я.

«Отвернись, не нужно нашей девочке видеть, как убивали ее родителей, — произнесла в голове паучиха. — Кир потом перескажет все, что нам следует знать».

Мне вспомнились красные капли на белой траве и тот ужас, который я ощущала, погрузившись в видения Эи. Паучиха права, это слишком жестокое зрелище.

— Отключи звук! — успела я крикнуть Киру, сожалея о том, что нельзя сбежать в коридор. К счастью, парень послушался, мы не слышали криков агонии. Но спустя несколько долгих, напряженных минут раздалось рычание Кира:

— Мерзавец! — вскричал парень.

А потом вдруг гудение маго-машины оборвалось. Наступила звенящая тишина.

Я настороженно обернулась. Экран для проекции мыслей погас. Желеобразная масса под крышкой продолжала скрывать тело Грана. Кир был бледен, руки парня дрожали:

— Я убил Избранного, — потрясенно произнес он, не отрывая глаз от панели машины, в которую было вставлено два кристалла — заготовленные накануне для нас с Бабой Шу. Левый ярко светился, будто его раскалили в огне. — Я перенес сознание Грана в кристалл. В машине лежит опустевшее тело.

Глава 25. Шляпп

— Я не сдержался. То, что сделал профессор, настолько чудовищно, я не мог оставаться простым наблюдателем, мне хотелось его остановить! — Кир схватился руками за голову. — Теперь я тоже преступник…

— Господин артефактор, включите обратно машину, — произнесла Баба Шу.

— Кир, за нападение на Избранного вас казнят! — ахнула Эя, возвращаясь сознанием в тело и стискивая руки у сердца в смеси ужаса и восхищения.

Парень распрямил плечи, в нем появилась суровая гордость:

— Пусть! Гран получил по заслугам, и я взойду на эшафот с мыслью о том, что свершилось возмездие.

— Какое еще убийство?! — я с возмущением ткнула пальцем в мутно-желтый кристалл: — Вон он, господин Избранный, так и светится. Да тебя наградить должны, когда этого маньяка допросят.

— Лишь Император имеет право…

— ТИХО! — рявкнула Баба Шу. — Слушай команду: немедленно включить маго-машину и проверить состояние тела!

Кир крякнул, подавившись шекспировским монологом, готовым сорваться с уст, и послушно защелкал переключателями. Маго-машина опять загудела, желеобразная масса под крышкой слегка замерцала, по экрану побежали какие-то цифры и графики:

— Надо же, биологическое тело продолжает существование даже в отсутствие сознания, — пораженно вперился в экран Кир. — Госпожа Шу, примите мое восхищение! Сейчас повысим насыщение кислородом. Вот я болван, еще немного — и тело задохнулось бы в отключенной машине, в условиях герметичности ложа…

— Дядюшка жив? — перебила напряженная Эя.

— Он, как бы это определить, перешел в иное состояние, — обтекаемо сформулировал Кир.

— А что же ты паниковал? — я, признаться, запуталась.

Кир взъерошил свою шевелюру, обескураженный не меньше нашего:

— Понимаете, прежде мы кристаллизировали лишь сознания попаданцев, убирая чужеродное из тела Эи. Но еще никогда мы не оставляли чье-либо тело без, так сказать, хозяина. Я и не думал, что оно окажется жизнеспособно в результате такой процедуры! — парень вскочил и в возбуждении закружил по лаборатории: — Надо проверить, как оно себя поведет. Вероятно, остались рефлексы, инстинкты… Какой шанс исследовать бессознательное! Почему мы прежде до этого не додумались?

— Научный прорыв, — усмехнулась я, глядя, как разгораются азартом глаза прирожденного исследователя.

— Именно! Сейчас я уберу проводниковую массу, и посмотрим, как поведет себя тело. Догадается ли оно выбраться из машины? О, может быть, оно начнет на нас охотиться? Профессору было сегодня не до сидения в ресторанах, индикаторы показывают, что шкала насыщения ушла в отрицательные значения. Как интересно…

— Кир, опомнись! Ты серьезно намерен сейчас поиграться с зомби?

— Диана, но это не зомби, это невиданная прежде форма без-разумного существа высшей нервно-биологической организации…

— Стоп, — решительно пресекла восторженный лепет ученого Баба Шу. –Сначала решение насущных проблем. Господин Кир, прошу вас временно умерить свои притязания: то на эшафот собрались, то научную революцию затеваете…

— Простите, — смутился Кир, приходя в себя и старательно морща лоб. — Как-то все слишком запуталось.

— В нашей ситуации было бы слишком расточительно пустить это тело на опыты, — продолжила паучиха. — Предлагаю дать ему хозяина. Господин артефактор, вы сумеете сообразить, как работает найденный в тайнике профессора Шляпп? Я правильно поняла, что этот прибор переносит сознание из кристалла в тело?

— Эээ… — захлопал глазами Кир. — Да, это гениальное изобретение, я постараюсь с ним разобраться. Вы предлагаете вернуть сознание в тело?!

— Нет! — запаниковала Эя. — Нельзя возвращать дядюшку, он всех нас погубит!

— Баба Шу говорит не о дядюшке, — усмехнулась я, уловив, наконец, идею. Расцеловала бы паучиху, если б та не сидела в моей голове. — У нас есть идеальное тело для Дока! И давайте-ка поспешим с воплощением, пока оно не протухло.

Возражения последовали лишь по поводу слова «протухло» — мол, это не труп, а вполне живая материя. Воодушевившийся Кир хотел тут же помчаться за Шляппом, но Баба Шу его притормозила: мол, не сумеет он самостоятельно передвинуть оплетенный заклинанием кусок стены, надо идти вместе. Кир нетерпеливо подскакивал на ходу, но паучиха с невозмутимостью шаркала, изображая депрессию и упадок сил в «общедоступной локации», как она назвала коридор. К счастью, препятствий на пути не возникло, любопытные горничные с появлением в имении разъяренного Грана благоразумно попрятались по углам. Кир водрузил Шляпп на блистающий чистотой стол лаборатории и натянул на глаза окуляры:

— Гениально! — повторял парень, внимательно ощупывая цилиндрообразную конструкцию. — Надо покрутить схемы на стационарном голографе…

— Думаешь, Шляпп сломался? — я с интересом заглядывала через плечо Кира.

— Нет, аппарат в рабочем состоянии, я опять слишком увлекся. Просто…

Он вдруг улыбнулся как-то по-детски:

— Страшно. Вдруг испорчу такой шедевр? Но на его исследование может уйти много дней, мне даже теоретические предпосылки пока не совсем понятны…

— Док тебе все объяснит, он обожает учить! — вмешалась Эя. — Ой… Господин артефактор, простите мою невежливость.

— Господа подельнички, учитывая все пережитое вместе: может, уже отбросите эту словесную шелуху и начнете общаться нормально? — предложила я.

Кир засмеялся:

— Буду счастлив сменить официальный формат. Госпожа Эя, госпожа Шу?

— Голубчик, бери скорей эту шляпу и пойдем воплощать Дока, — отозвалась паучиха. Эя хихикнула:

— Не бойся, Кир! Папин артефакт не подведет.

Желеобразная масса растворилась за пару минут, не оставив по себе и следа, даже одежда профессора выглядела чистой. Крышка маго-машины медленно поднялась. Я волновалась: сейчас это «без-разумное» тело как прыгнет, как клацнет зубами, поняв, что пришло время ужина… Обошлось. Тело просто лежало, уставившись в потолок пустыми глазами. Так странно: ни одной эмоции на лице. Даже куклы имеют какое-то выражение и характер! Кир нервно сглотнул:

— Может, его связать? Мало ли, какие взыграют рефлексы. У нас пока нет статистики реагирования…

— Эя, пустишь меня на минутку? — Баба Шу получила контроль и активировала уже накинутое ранее на Грана обездвиживающее плетение. Кир кивнул с благодарностью и попробовал пристроить Шляпп на голову подопытного:

— Надо бы его усадить.

Мы немного повозились, устраивая бывшего дядюшку в ложе маго-машины и подпирая его под спину сундучком с алхимическими пробирками, чтоб никуда не заваливался. Кир подключил к Шляппу переносной накопитель энергии и, волнуясь, вставил в разъем артефакта кристалл с сознанием Дока. Мне передалось напряжение парня:

— Может, для начала попробовать с кристаллом самого Грана? Если что-то пойдет не так, милого дядюшку будет не жалко, — предложила я.

— Не хочу его видеть! — взмолилась Эя.

— Все будет хорошо, — решительно заявил Кир и натянул Шляпп на голову профессора.

Некоторое время ничего не происходило. А потом вдруг глаза неподвижного тела стали быстро меняться, отражая поток перебивающих друг друга эмоций: боль, страх, паника, изумление, осмысление… узнавание… радость!

Баба Шу аккуратно «обесточила» часть удерживающего тело парализующего плетения. И тут лицо Грана, которое мы привыкли видеть надменным и жестким, расплылось в широкой, счастливой улыбке:

— Эя, как же ты подросла! — произнес Элиас Док.

Глава 26. Военный совет

— Первый раз в жизни меня обнимает дядюшка. И это не дядюшка, — Эя шмыгнула носом, совсем не заботясь о том, чтобы прикрыть «манерами» бушующие эмоции. Да и было бы, от кого прикрываться! Удивительная подобралась компания: двое из присутствующих сидят в ее голове, еще двое (Док Элиас и Трандерскунция, которую Кир с осторожностью и почтением извлек из дупла) там пребывали до этого, а сам артефактор настолько привык отслеживать состояние девушки, что знает о ней едва ли не больше, чем о себе.

То, что перед нами не дядюшка, становилось ясным с первого взгляда: тело прежнее, но выражение лица, манера держаться, речь — все изменилось! Твердо сжатые губы теперь улыбались, пристальный взгляд обрел творческую рассеянность, даже мимические морщины сменили рисунок: хмурая вертикальная складка на лбу разгладилась, брови взметнулись вверх, изогнувшись в изумлении и любопытстве, и новые складки гармошкой собрались над ними, теперь уже горизонтально. Корпулентный профессор, привыкший демонстрировать величавое достоинство Избранного, сейчас двигался порывисто и очень резво, то и дело вскакивая с места, чтобы пробежаться по лаборатории, оживленно жестикулируя — а потом внезапно застыть, не окончив движения, в причудливой позе, будто парализованный разрядом вспыхнувшей мысли.

«Импанзе», — поделилась я впечатлениями в своей голове.

«Проблема», — отозвалась Баба Шу.

«Военный совет», организованный безотлагательно, проходил бурно — слишком креативные личности собрались, генерировали идеи в избытке. Если бы не паучиха, привыкшая руководить целым корпусом оперативников, никакого плана мы бы так и не выработали. Баба Шу смогла структурировать темы. Из них базовая: как поступить с Граном?

Вернуть преступника в тело и отдать под суд Императора? Мы знаем, что он совершил жестокое и продуманное убийство, но сможем ли это доказать? Есть свидетельство Трандерскунции, а также научные выкладки Дока по графикам колебаний магии Эи, только кто им поверит, попаданцы находятся вне закона. Император с удовольствием использует магию иномирян, но не намерен давать им слово, ему удобнее немые кристаллы, безответные и беспомощные. Главный наш козырь — картина событий, извлеченная из памяти Грана и зафиксированная маго-машиной. Но сразу возникнет вопрос: как ее получили? Путем насилия, совершенного над Избранным! Если Император согласится передать Грана в руки Ищущих Правду (что вовсе не факт, слишком много государственных тайн хранится в его сознании), те, покопавшись в мозгах профессора даже без маго-машины, подтвердят обвинение. Но это не спасет Кира, который пытал члена Большой Пятерки, и уничтожит нас с Бабой Шу, ведь дознаватели увидят в воспоминаниях Грана, как попаданка, захватившая разум Эи, атаковала его магическим заклятием, оглушив и парализовав. Нас с боевой паучихой кристаллизуют и распылят, Кира казнят, а Эю снова превратят в инкубатор, поставляющий ко двору иноземную магию.

Как ни странно, эффективнее было бы обвинить Грана не в убийстве, а в расхищении Императорского имущества. Чрезвычайно секретного истратегически важного. Утаил он не только амулет личной телепортации, в тайнике профессора Кир нашел и другие артефакты, построенные на уникальных умениях попаданцев и заряженные кристаллами. К их созданию Кир приложил руку; на каждый составил когда-то спецификацию и написал инструкцию по пользованию. Избранный лично докладывал Императору о результатах работы Института Магических Исследований и доставлял ему уникальные артефакты. Как выяснилось, не все.

Измена. Вот как назвали бы действия Грана, если бы Кир о них доложил. И убийцу родителей Эи непременно казнили бы, пусть и за другое преступление. Но что стало бы со всеми нами? Кир представлял это четко: лабораторию переместят в подвалы императорского дворца, Эю запрут до конца ее дней, а над бывшим ассистентом профессора поставят очередного Избранного — Канцлера, или Главу Обороны — и маговыжималка продолжит работу под ужесточенным контролем. Нет, справедливости в официальных инстанциях добиваться не стоит. Будем действовать сами. Наш суд, в составе шести представителей разных миров, постановил единогласно: оставить преступника заключенным в кристалл без возможности освобождения. Получите, господин Избранный — за что боролись, на то и напоролись.

Определившись с судьбой сознания Грана, стали думать, как быть с его телом. Оставить в нем Дока? Паучиха была категорически против: любой, знавший профессора, сразу сообразит, что дело нечисто. Актерским талантом гениальный иномирный ученый не обладал.

— Баба Шу, а давай, мы с Дианой будем сами изображать депрессию, а ты подселишься к Доку и поможешь ему притвориться дядюшкой? — внесла предложение Эя.

— Нарядим профессора в платье? Не хотелось бы мне остаться без магии, — скептически отозвалась паучиха.

Точку в обсуждении быстро поставил Док, заявив, что тело Эи выдерживает одновременное присутствие нескольких попаданцев лишь за счет магии девушки, которая их в него притянула. Попытки старой команды, возглавляемой отцом Эи, перенести сознания иномирян в существующие биологические тела (проводились эксперименты с животными) заканчивались катастрофой, выжить сумели лишь Ярр и Док. Потому Зур и согласился опробовать тело из пластика. Помимо исключительной памяти, свойство мощного интеллекта Дока — создавать нейронные связи. Он сумел встроиться в импанзе, справился и сейчас, с телом Грана, хотя боль пришлось пережить сильнейшую, пока отлаживался первичный контакт. Добавить еще одного попаданца? К сожалению, не получится.

Трандерскунция мигнула анимационной картинкой, где в тело Грана добавлялось сознание хозяина. Док при этом оставался большим и сильным, а профессор — маленьким, жалким и порабощенным.

— Подчинить личность Грана и воспользоваться его навыками и информацией? — задумался Док.

— Не получится, — возразил уже Кир. — Тело будет повиноваться хозяину, в подчиненном положении окажется попаданец.

Эя и мы с Бабой Шу поддержали его теорию.

— Что же делать? — расстроилась Эя. — Скоро дядюшку хватятся, и нас сразу разоблачат.

— Бежать, — предложила я. — А чтобы нас не искали, инсценировать всеобщую гибель. Мы могли бы взорвать лабораторию?

Кир посмотрел на меня с уважением:

— Непременно взорвем. Не хочу оставлять свою маго-машину кому бы то ни было. Но некроманты сразу поймут, что в пожаре никто не погиб.

— Надо оставить за собой трупы, — буднично произнесла паучиха. Док содрогнулся:

— Не хотелось бы отступать от этических ценностей и поступать негуманно. К тому же, некроманты сумеют определить личности усопших…

— Наши трупы, — перебила его Баба Шу.

Глаза двух ученых одинаково округлились, я буквально почувствовала напряжение мысли:

— Вы хотите рискнуть и попробовать захватить чужие тела? — заговорил Док. — Если предварительно кристаллизовать их хозяев, шансов на нейронную синхронизацию будет больше, но я уже объяснял возникающие проблемы. По моим оценкам, у нас только 5-10% успеха. И, опять же, с точки зрения этики, присвоение чужих тел при насильственном изъятии врожденного сознания…

— Чужие тела не нужны! — в благоговейном восторге озарения перебил его Кир. — Мы нашли ваш архив в старой лаборатории, я читал материалы об экспериментах по уплотнению иллюзий...

Трандерскунция одарила парня очередным сердечком и замигала, сигнализируя о повышенной степени внимания. На лице Кира заиграла шальная улыбка:

— Проблема была в краткосрочности существования иллюзорных тел. Но ее возможно решить. Я создал рецепт стабилизатора. Более того, у меня сохранился запас, который я изготовил для подстраховки шутяго-портала и пока не использовал. Мы создадим любые тела, какие только придумаем!

— А нейронные связи? — ввернула я умный термин, любуясь одухотворенным лицом парня.

— Если Зура удалось переместить в тело из пластика, значит, этот вопрос решен? — Кир посмотрел на Дока. Тот в азарте подпрыгнул, упитанная тушка профессора Грана смешно заметалась по комнате, снова заставив вспомнить об импанзе:

— Чего же мы ждем, коллега?!

Глава 27. О носках и цветах

Мы с Киром чинно восседали на резных стульях за огромным, антикварного вида столом посредине пустынного обеденного зала. Честно скажу, на кухоньке в доме родителей Эи было гораздо уютнее. Десятки свечей освещали тяжелую роскошь убранства, заставляя трепетать наши тени. Имение Грана подавляло, внушая мысли о собственном ничтожестве. Так же, как делал его хозяин (пока не оказался обращенным в кристалл).

Баба Шу уныло поковыряла салатик и отложила приборы, так и не прикоснувшись к сочной, прожаренной отбивной. В животе разочарованно заурчало.

— Может, хоть половинку съедим? — не выдержала Эя. Я была с ней абсолютно согласна: отбивная смотрелась восхитительно, а накопившийся голод лишь усиливал желание впиться в нее зубами.

— Милая, у человека в депрессии не может быть аппетита, — возразила паучиха. Не повезло же нам заиметь в голове диверсантку-перфекционистку, помешанную на конспирации!

Кир сочувственно крякнул и, немного поколебавшись, отодвинул свою тарелку. Решил проявить солидарность, глядя на наши страдания? Так мило…

Меня вдруг осенило:

— Подождите, слуги шпионили за Эей по поручению Грана, потому что профессор боялся полностью полагаться на слова своего ассистента, так?

— Увы, — вздохнул Кир.

— Но сейчас слуги думают, что хозяин имения здесь. А значит, все изменения в состоянии Эи происходят под его личным контролем! Может, он опробовал на племяннице чудо-настойку, повысившую ее аппетит, не слугам судить. Понимаете, нам больше не нужно бояться дядюшкиных шпионов! И незачем изображать депрессию и упадок сил.

Перехватив у паучихи управление телом, я с торжествующим видом воткнула вилку в кусок отбивной. Диверсантка задумчиво хмыкнула, но спорить не стала. Нож вспорол хрустящую корочку, умопомрачительно-ароматный сок потек на тарелку…

— О, да! — простонала Эя, наслаждаясь, наконец-то, настоящей едой.

Дока за столом с нами не было. Мы решили, что ему лучше не покидать пределов лаборатории, слишком уж отличался новый «профессор» от прежнего образца. Во избежание недоумения среди персонала, вызвали «на ковер» управляющего имением. Баба Шу провела подготовительную работу, профессионально доведя добродушного Дока до состояния бешенства, и тот сумел так рявкнуть на бедолагу, обвинив в нерадивости, нерасторопности и других служебных грехах, что несчастный лишь изогнулся в поклоне, не смея поднять глаз от пола и заученно бормоча «виноват, господин», да «будет исполнено, господин». Очень удобный формат отношений с подчиненными для всяческих попаданцев-самозванцев! В итоге Док объявил, что любой, кто отважится отрывать его от трудов в ближайшее время, будет наказан, уволен и, возможно, казнен, а текущие вопросы следует решать через его ассистента. Кушанья наш лже-профессор велел подвозить на отдельном сервировочном столике с регулятором температуры и тихонько оставлять у дверей лаборатории, не смея даже стучаться, чтобы не отрывать его от важных научных забот. Когда управляющий, почтительно пятясь, скрылся из виду, Док хлопнул себя по ляшкам и захохотал:

— Видали? Он мне поверил! Тысячу лун ему на макушку, он и правда решил, что я — Гран!

Да, это был настоящий триумф безоглядной наглости креативной натуры экспериментатора и педагогического таланта опытной диверсантки. Я улыбнулась, вспоминая, как Док носился по лаборатории, не в силах угомониться после своего выступления, а Кир отечески похлопывал его по плечу

По могучему плечу Грана….

Неделя. Так мы определили для себя «срок безопасности», в течение которого нужно подготовить исход. Воплотить тела, переместить в них сознания и сжечь за собой все мосты. Всего лишь неделя до броска в неизвестность. А пока…

Пока стоит ценить редкие минуты покоя. Такие, как тихий ужин с Киром, среди теплого мерцания свечей.

Свечи отражаются в миндалевидных глазах, смешиваясь с золотистыми лучиками. Удивительно и красиво. Я смотрела бы в его глаза вечность…

— Диана, — неожиданно севшим голосом произнес Кир.

Я вздрогнула. Вот позорище, разве можно так пялиться на парня? Снова заработала ножом и вилкой, пряча смущение и недовольство собой. Кир же повел себя странно. Скинул с правой ноги башмак. Стянул полосатый носок. Аккуратно сложил треугольничком. И протянул его мне на ладошке, смиренно склонив лохматую голову.

— Э — гхе, гхе… — пока подбирала отпавшую челюсть, кусок отбивной застрял поперек горла, и я опасно закашлялась.

Кир подскочил в тревоге, но я уже отдышалась. И вилку отложила в сторонку, на всякий случай. Парень с облегчением улыбнулся — и снова сунул к моему носу носок, держа его трепетно, будто сокровище. На мое счастье, довольно свежий. Без запаха.

— Примешь? — с замиранием сердца произнес Кир.

— А зачем? — настороженно поинтересовалась я.

Лицо парня вытянулось в растерянности.

— Диана, Кир пытается за тобой ухаживать! — вмешалась, не выдержав, Эя.

— А носки тут при чем?! — возмутилась я.

— Ты не знаешь? Два носка составляют пару! Когда мужчина отдает один из них женщине, каждый принимает на себя обязательство хранить часть этой пары.

— Очень символично, — фыркнула я. — А новые носки не смотрелись бы романтичнее ношеных?

— Снимая носок с ноги, мужчина отрывает его от тела, — патетически заявила Эя.

Я поморщилась, невольно подумалось: это как же надо затаскать свои носки, чтобы пришлось «отрывать» их от тела…

— И что, мужчина потом так и ходит — на одну ногу босой? — заинтересовалась местными традициями Баба Шу. — А если пятку сотрет?

— Он демонстрирует этим поступком, что готов жертвовать личным комфортом ради отношений, — проворчал Кир, комкая в кулаке злополучный носок.

Я вдруг почувствовала, что начинаю краснеть. То есть, видимо, «изумрудить» — сердце заколотилось, кровь прилила к щекам… Вся эта чушь о носках означает, что Кир… пытался за мной ухаживать? Он говорил сейчас об… отношениях?! Уже скоро у меня будет личное тело. Я стану человеком, и… То есть, не человеком, но…

Ух. Это что, предложение? Но я ведь еще не…

Разве делают предложение НОСКОМ?!

Нет, о чем я; «ухаживать» — это не предложение, то есть — предложение, но еще не такое… ужас, я совершенно запуталась!

А Кир расстроился. Мнет в руках свой носок и не знает, куда его деть. Но ведь я не хотела его обидеть!

До чего дурацкий обычай — совать девушке в нос носки. Сказал бы просто: лю…

А может, я неправильно поняла? Одно дело — стянуть в пятки носок, и совершенно другое — заговорить о любви… И что мне теперь со всем этим делать?

«Признайся ему в своих чувствах», — вклинился в мои размышления голосок Эи. Я возмутилась:

— Эя! Это личные мысли. Ну-ка, прочь из моей головы!

— Это не твоя голова, — запальчиво возразила Эя.

Черт, и ведь не поспоришь.

— Девочки, не ругайтесь, — Баба Шу, как всегда, с миротворческой миссией. Нам бы сюда психиатра… Кир уставился на меня (на меня?), напряженно моргая. Пытается угадать, о чем речь. Эя опять не сдержалась:

— Кир, не бойся, Диана тебя очень…

— Эя!

— Что «Эя»? — передразнила меня (моим собственным ртом!) юная вредина.

— Эя, что? — встрепенулся Кир.

— Все, с меня хватит. Давай сюда свой носок, — я решительно протянула руку. Кир с сомнением покосился на зажатый в кулаке полосатый комочек и… не отдал! Да что происходит?!

— Диана, а как в вашем мире ухаживают мужчины? — бархатным голосом произнес Кир. Вот его куда понесло. Достойный вопрос. Я задумалась:

— Ну, к примеру, они дарят цветы.

Перед глазами внезапно возникла ветка сирени, которую хотел сломать Игорь. Как давно это было. Давно и неправда, он за мной не ухаживал, преподнес свои носки другой, на которой женился — все разом....

— Цветы? — поразилась Эя. — Но они же умрут! Какая жестокость.

— Бессмысленная жестокость, — поддержала ее Баба Шу. Мне стало обидно:

— А у вас как ухаживают?

— Расставляют брачные сети и ждут, кто в них попадется, — с плотоядной мечтательностью произнесла паучиха. — Но занимаются этим женщины. Мужчины делают вид, что хотят брачных сетей избежать, хотя это, конечно, неправда.

Кир содрогнулся:

— Мне больше нравится идея с цветами. Правда, они довольно опасны, когда защищаются.

Неужто притащит какой-нибудь ядоплюй? Язык мой — враг мой!

— Не надо цветов, никогда не любила эту традицию, — поспешила я заверить парня. Тот растерялся:

— А что же ты любишь?

— Ммм… — что там в списке земных ухаживаний? Бриллианты? Билеты в кино? Ресторан? Прогулка вдвоем под луной?

— А я знаю! — хихикнула Эя. — Диана любит мороженое.

— Моим ртом выдаешь мои же секреты? — с напускной суровостью возмутилась я.

— В твоем мире все это знали, — смутилась Эя. Даже не возразила, что рот-то ее.

— А в этом — нет.

— Что такое мороженое? — почему-то шепотом спросил Кир.

— Жутко холодная еда, — так же шепотом принялась объяснять Эя. Будто когда они шепчутся, я их не слышу.

Кир задумчиво сунул носок в дупло и извлек оттуда свисток. Я с интересом прослушала тонкую трель. К чему бы это?

— Ой, — пискнула Эя, привлекая внимание к тарелке. Одинокий кусочек, оставшийся от отбивной и забытый за разговором, на глазах покрывался корочкой льда.

— Что это?! — пораженно спросила я.

— Мороженое? — заботливо предположил Кир.

Глава 28. Тело

В торжественной тишине мы разглядывали тело девушки лет двадцати пяти, симпатичное и безмозглое, целомудренно облаченное в нежно-розовый сарафан.

— Хороша, — молвил Док.

— Только розовый ей не идет, — задумчиво отметила Эя.

Трандерскунция пыхнула в потолок ядовито-оранжевым облачком, выражая свое возмущение: облик девушки создавала она.

В целом, я была с Эей согласна, на теле оттенка лайма розовый сарафан смотрелся ужасно. Да и фасон следовало бы изменить. Но разве это сейчас имеет значение? Посредине лаборатории, на низенькой табуретке, сидела ожившая, материализованная иллюзия!

— Нужно взять кровь на анализ, — оторвался от созерцания Кир и деловито закопошился в коробке.

Да, в жилах девушки, бывшей пару минут назад лишь бесплотным видением, струилась настоящая кровь. Что сказать, потрудилась команда гениев. Начинали они с табуреток, их теперь вдоль стены выстроилась целая дюжина. Трандерсунция воспроизвела образец, Док применил технику уплотнения иллюзий, Кир щедро осыпал конструкцию стабилизирующим порошком, а мы с Эей взгромоздились на нее сверху и от души потоптались, даже попрыгали, передавая друг другу управление телом. Слишком уж трудно было поверить, что табуретка, возникшая из ничего, действительно существует.

Трандерскунция разразилась праздничным фейерверком, после чего чрезвычайно довольные гении засели обдумывать следующие шаги. А минут через двадцать крепкая табуретка вдруг в момент истончилась — и рухнула с треском, не выдержав веса холеного тела профессора. Док пребольно ударился копчиком и с упреком воззрился на Кира:

— Так и знал, что твоя стабилизирующая эссенция — пустое бахвальство!

Кир до того расстроился, что даже не подумал ему возражать. Пришлось вступиться за парня: мы-то видели, как надежно работает его дуплокарман! Кир вцепился в свою шевелюру и в отчаянии бормотал:

— Все пропало, все пропало! Порошок воздействует лишь на поверхностный слой. Для удержания магического портала этого было достаточно, но объемные предметы стабилизировать не получается. Мы не можем создать новые тела. План сорвался, нас скоро казнят… Бегите, друзья, я попробую запутать погоню, когда обнаружат отсутствие Грана!

Ситуацию спасла Баба Шу. Осмотрела внимательно щепки, оставшиеся от табуретки. Попросила у Кира пол ложечки порошка, размешала его в водичке, готовя эссенцию; замочила клубочек в растворе и принялась вязать новую сеточку. Спицы быстро мелькали в руках, гипнотически действуя на окружающих: отчего-то все успокоились и уселись ждать, что получится.

— Пробуем еще раз, — скомандовала Баба Шу, закрепляя последний узелок и обрывая мокрую ниточку.

Пропитанные эссенцией магические плетения мигом проникли вглубь новой иллюзии, фиксируя структуру воспроизведенной материи. Идея сработала великолепно! Получившуюся табуретку ломали, пилили, ошкуривали и сколачивали наоборот, пытаясь собрать из нее скворечник, но даже мельчайшие опилки не думали исчезать.

— Это триумф, — объявил громогласно Элиас Док, потирая все еще ноющий копчик, и предложил перенести эксперименты на кроликов.

Раздобыть зверушек оказалось легко (очередной поклон паучихе, наплела по саду ловушек). И тут мы осознали масштаб гениальности Трендерскунции. Ее магия создавала не внешний облик: по лаборатории забегали полноценные клоны кроликов!

Док азартно вскрывал тушки, приговаривая в волнении:

— Сердечко на месте. И селезеночка. О, взгляните, коллеги: содержимое желудка копии этого кролика полностью идентично оригиналу!

Кир смотрел. Нас с Эей тошнило.

Сознание у воплощенных иллюзий отсутствовало. Но без дела они не сидели: жрали даже больше, чем настоящие кролики. И жрали, и жрали, не отвлекаясь!

— Инстинкты, — уважительно говорил Док. — Если ничто их не сдерживает, инстинкты разрастаются до размеров стихийного бедствия.

— Вот бы скрестить материализованные иллюзии и проверить, как будет развиваться потомство, — принялся мечтать Кир. — Вдруг в последующих поколениях начнет зарождаться сознание?

— Гениальная мысль, коллега! Может, нам удалось бы познать главную тайну бытия, запротоколировав процесс зарождения души?

Док в восторге взмахнул окровавленным скальпелем. И тут его ухо задергалось. В лаборатории мгновенно наступила тишина, только пара уцелевших в исследованиях кроликов продолжила хрустеть морковкой.

— Грана вызывают на связь, — прошептал Док, тараща глаза.

— Не отвечай, — испуганно велел Кир.

Док попробовал зажать ухо ладонью.

— Только не трогай!

Док поспешно отдернул руку:

— Что будем делать?

— Может, отстанут?

— А если нет? Ух! — последний рывок оказался болезненным, но на этом издевательства прекратились. Док с облегчением выдохнул.

— И кто же отважился дергать за ухо Избранного? — выразила общую мысль Баба Шу.

— Тот, кто имеет на это право, — мрачно констатировал Кир.

— Император?

— Нет, он до такого не снизойдет. Но кто-нибудь, действующий по его поручению…

— Значит, времени не осталось. Забудьте о кроликах. Пора перемещаться в тела, — приняла на себя командование паучиха.

Ученые переглянулись:

— Но мы еще не накопили статистику, — слабо запротестовал Док. — Коэффициент стабильности… Пилотный экземпляр нового образца…

— Просто сделай мне тело, — прервала его Баба Шу.

И вот это тело сидит перед нами. В розовом сарафане. Симпатичное и безмозглое… но это я уже говорила. Глаза в обрамлении пушистых ресниц бессмысленно пялятся в стену. От уголка рта потянулась по подбородку прозрачная слюнка.

— Почему она не шевелится? У нее нет инстинктов? — напряженно спросила Эя.

— Нужно обследовать, — глубокомысленно заявил Док.

— Убери-ка свой скальпель, — строго шикнула на него Баба Шу.

— А вот и пробирочка! — бодро объявил Кир и шагнул к неподвижному телу, собираясь взять кровь на анализ.

Лаймовокожая девушка вдруг вскинула голову и уставилась на него своими глазищами. Зрачки расширились, ноздри затрепетали, дыхание участилось, заставляя вздыматься скрытую сарафаном грудь.

— Ой, — пискнула Эя. — У нее проснулся инстинкт! Этого… скрещивания!

— Размножения, — любезно поправил Док, с интересом придвигаясь поближе.

Девушка медленно облизнулась и приподнялась с табуретки.

— А может, и утоления голода, — добросовестно прокомментировал Док.

Кир отскочил, роняя пробирку:

— Держите ее!

В девушку полетело парализующее плетение, наша опытная диверсантка никогда не теряла бдительности.

— Спасибо, — пропыхтел Кир, утирая вспотевший лоб. — Ужас-то какой.

Я была с ним согласна:

— Баба Шу, ты действительно хочешь переместиться в эту девицу? Может, придумаем другой план?

— Не глупи, милая, не стану я кидаться на твоего парня, — отмахнулась снисходительно паучиха.

— Анализ все же следует провести, — начал Док, но его снова грубо прервали. Очень грубо: он взвыл от боли, ухо принялось распухать на глазах.

— Не отвечай! — в панике закричал Кир. — Пусть думают, что Гран сейчас спит.

— Поспишь тут! — заорал в ответ Док. — Может, сказать, что я в душе?

— А какая им разница, моешься ты или нет?

— Проклятье! Чтоб у вашего императора уши поотвалились, и у его прислужников тоже!

— Если эти слова услышат, тебя сразу повесят.

— Нас и так всех повесят! Только, может, не сразу, сначала помучают… Уф. Кажется, отпустило, — Док без сил рухнул на пол, привалившись к стене, и ткнул пальцем в спелёнатую заклятьем девицу: — Думаю, можно обойтись без анализа крови. Очень хорошее тело. Здоровое, бодрое, так и зовет в себя подселиться.

Кир недоуменно нахмурился:

— Док, ты хочешь стать девушкой?

— Коллега, это такие условности!

«БОМ!» — прилетело лже-Грану. Даже мы услыхали, как зазвенело у него голове.

— Телепатическая правительственная депеша, — ахнул Кир. — Высшая степень приоритета и конфиденциальности.

— И что говорят? — мрачно осведомилась паучиха.

Док ошалело потряс головой:

— Грану велено немедленно явиться пред высочайшие очи с кольцом императрицы Бертруды. Для сопровождения выслан военный отряд.

Глава 29. Исход

— Кир, голубчик, ну и кашу ты заварил с этим выдуманным кольцом, — уважительно протянула Баба Шу.

— Что значит — «выдуманным»? — насторожился Док. Кир виновато пожал плечами:

— Скорее не «выдуманным», а легендарным. Принято считать, что оно существует...

— Так у нас его нет?! Почему же пришел вызов во дворец?

— Я пустил слух о том, что кольцо обнаружили, чтобы отвлечь Грана, когда тот решил окристаллизовать Диану и Бабу Шу. Показалось, это хороший повод выманить профессора из имения и отправить подальше. Не ожидал, что пустые слухи вызовут такой ажиотаж, а сильные мира сего ринутся сводить счеты друг с другом.

— Эффект обрушения лавины, — простонал Док. — И теперь у нас совершенно не остается времени.

Он вдруг вскочил и забегал по комнате:

— Не отдавайте меня дознавателям императора, вытащите из этого тела! Пересадите в кролика, я проживу жизнь недолгую, но счастливую, посвятив ее размножению… ай! — строительная кувалда прилетела со стороны Трандерскунции и стукнула его по лбу. К счастью, эта иллюзия не была материальна, голову не пробила, но истерику прервала.

— Зачем тебе кролики, если у нас есть тело? — я кивнула в сторону снова пустившей слюнку девицы. Док горестно отмахнулся:

— Не проверенное? Не изученное? Это еще не тело, а опытный образец. Ни один ученый не рискнет воспользоваться изобретением на стадии предварительных экспериментов.

— Я рискну, — возразила паучиха. — Кир, включай маго-машину.

Кир схватился за голову:

— Но Док прав, это слишком опасно. Если что-то пойдет не так, мы не успеем вернуть твое сознание обратно: военный отряд войдет в наши ворота в любую минуту…

— Вот и хватит болтать, бежать надо.

— Мы останемся без оборудования, и…

Я решила вмешаться:

— А зачем нам прямо сейчас помещать кого-то в эту недоисследованную девицу? Спрячем Дока в кристалл и оставим дознавателям императора пустое тело Грана, пусть выясняют у безмозглого зомби, где находится мифическое кольцо Бертруды. Долго провозятся. А тем временем мы с Киром затеряемся на просторах этого мира, унеся в его дивном кармане всех попаданцев; оборудуем где-нибудь в тиши и покое новую лабораторию и без спешки займемся созданием тел.

Кир взглянул на меня с грустной нежностью:

— Замечательный план. Только нам не дадут уйти. Мало того, что мы напали на Избранного: магия Эи слишком ценна для императора, а я слишком многое знаю о секретном проекте по использованию попаданцев. На охоту за нами обратят всю мощь государства. Потому-то мы и хотели «оставить за собой трупы» — сделать вид, что нас больше не существует. Но теперь…

— Мы все еще можем исчезнуть, если вы прекратите терять драгоценное время, — прервала его Баба Шу. — Я сожгу ваши трупы и вынесу ваши сознания, проскользнув под носом у любого отряда.

— Или просто умрешь, когда иллюзорное тело начнет расползаться, — мрачно возразил Док.

— Эссенция Кира и мои магические плетения. Я могу обновлять их, поддерживая материализацию тела. И для вас тела соберу, когда организую убежище.

— Как? Мы работали вчетвером!

— Трандерскунция и сейчас живет в виде кристалла, она будет со мной. Порошок Кира развести не сложно. Остается лишь технология уплотнения иллюзий. — Баба Шу посмотрела Доку в глаза: — Запиши все инструкции. Так, чтобы мы с Трандерсунцией могли их понять.

— Ха! — подбоченился Док, собираясь излить свое мнение о самонадеянных дилетантах, но Трандерскунция вспыхнула красным — и перед его носом снова зависла кувалда. Док в изумлении обернулся: — Хочешь сказать, ты одобряешь этот дичайший план?

Трандерскунция мигнула зеленым, и на потолке появились яркие буквы: «ДА!» Док обвел нас задумчивым взглядом:

— Вы так верите в паучиху из чуждого мира, что готовы полностью на нее положиться?

— Мы с Эей видели ее «Кокон Славы», — ответила я. — Не представляешь, скольких она спасла.

— Все получится! — звонко произнесла Эя. Кир тряхнул головой:

— Рискнем.

Док обреченно махнул рукой:

— Ну, и ладно. Другого-то плана все равно нет. Был кристаллом — и буду кристаллом. Шу, если тебе доведется помирать в здравой памяти и при трезвом рассудке, закинь наши камушки туда, где никто не сможет до них добраться. Очень не хочется угодить к императорским вивисекторам.

Выхватив из стола заготовку под свиток, он принялся быстро писать инструкцию.

И вот мы снова лежим в маго-машине, а желеобразная масса облепляет тело со всех сторон. Чувствую, как волнуется Эя. Баба Шу сосредоточена. Так много сказала бы им обеим… но мы не устраиваем сентиментальных прощаний.

— До встречи, девоньки, — говорит Баба Шу.

И тут голова начинает кружиться. Эя все-таки не выдерживает, я слышу ее отчаянный крик:

— Баба Шу!

Нет ответа. Паучиха исчезла. Мы в голове вдвоем.

— Не плачь, — утешаю я Эю. — Сейчас мы ее увидим. С ней все будет в порядке.

До чего медленно растворяется эта гадкая масса… Когда, наконец, отъезжает крышка, мы с Эей садимся так резко, что темнеет в глазах. Приходится ухватиться за бортик, чтобы не вывалиться на пол. Туман перед глазами рассеивается, и мы видим, как Кир осторожно снимает Шляпп с головы воплощенной девицы. Пока мы ждали освобождения от облепившего тело желе, он успел провести пересадку сознания! Док замер рядом, Трандерскунция нервно мерцает, меняя цвета. Мы выбираемся из маго-машины и приближаемся к ним:

— Баба Шу? — робко зовет Эя, заглядывая Киру через плечо.

— Ну, какая же я теперь «Баба»? Просто Шу!

Из-под пушистых ресниц на нас смотрят смеющиеся глаза.

Эя с визгом бросается ей на шею. МЫ бросаемся: я хохочу и тоже визжу от восторга, пока наши руки обнимают — подругу? Сестру?

— Девочки, девочки! — призывает к порядку Шу, старательно пряча улыбку. — У нас много работы. Соберите кристаллы всех попаданцев, надо упаковать их для долгой дороги.

Кир сует нам в руки небольшой сундучок и бежит отключать от питания клетку Парадея:

— Прокладывайте между кристаллами свитки, чтобы не терлись друг о друга. Надо избегать механических повреждений сознания, — объясняет он нам на ходу. Вид у парня слегка ошалевший. Хорошо, что командует Баба… нет, уже «просто Шу»:

— Закончил? — она забирает у Дока инструкцию. — Хорошо. Ложись первым в маго-машину, освободим тело Грана. Кир, показывай, как управлять этой техникой, твое сознание мне придется кристаллизовать самостоятельно.

Лицо парня вытягивается: и действительно, под конец останется только Шу. Надо срочно ее обучать.

Эя прижимается к Доку, обхватывая дядюшкино тело руками:

— Док, это страшно — превращаться в кристалл? Кристалл что-нибудь чувствует?

Тот треплет нас по голове:

— Нет, малышка. Сознание замыкается в воспоминаниях. Я знаю лишь одну попаданку, которая умудряется сохранять связь с внешним миром. — Трандерскунция тихонько касается его лба тонким лучиком, словно поглаживая.

Кир подтверждает:

— А с помощью маго-машины воспоминания можно направлять, выбирая среди них нужные. Чтобы пользоваться чужой магией, мы так и делали: находили в память попаданца момент, когда его сила проявлялась ярче всего, и зацикливали на нем сознание при помещении в артефакт. Потом оставалось лишь стимулировать активность кристалла включением, и скопившаяся энергия бесконечно повторяющегося воспоминания выплескивалась в наш мир.

— Жестоко, — вздыхаю я.

— Да, теперь понимаю. Простите, что не задумался раньше.

Док решает рассеять сгустившуюся мрачность:

— Все не так плохо. В артефакты нас не закуют, так что выбирайте себе приятные воспоминания, когда будете уходить. — Он подмигнул: — Эя, крошка, я собираюсь думать о тебе, так что не надо реветь. Не хочу бесконечно смотреть, как ты хлюпаешь носом.

Эя смеется. И вот дежавю: тело Грана скрывается в маго-машине. Док кивает нам на прощание и закрывает глаза.

Маго-машина урчит, наполняясь.

— Смотреть некогда, — Шу тихонько толкает нас в бок. И мы с Эей бежим подбирать ларец, чтобы упаковать Трандерскунцию. Три килограмма, ей требуется собственный «люкс». Так же, отдельно от прочих, мы укладываем и дядюшку. Неприметная с виду шкатулка изнутри выложена темным бархатом, желтоватый кристалл зловеще поблескивает, отражая гранями свет...

— Девочки, давайте меняться одеждой, — отвлекает нас Шу. — Мне понадобятся мои магические плетения.

Эя морщит наш нос: до чего же не нравится ей розовый сарафанчик от Трандерскунции!

— Скорее, — торопит бывшая паучиха.

Укрывшись от Кира в кладовке, мы переодеваемся. Кружева здорово смотрятся на новой фигуре Шу. Ну, а розовый сарафанчик пусть сгорит синим пламенем на нашем трупе.

Маго-машина завершает сеанс. Эя греет в ладошке кристалл с сознанием Дока. Мы сворачиваем из свитка красивый конвертик и подписываем: Элиас Док. И укладываем в сундуке рядом с конвертиком Зура.

Обездвиженное магией тело профессора размещается на полу. Тут ему и ждать общей кремации.

— Артефакты! — кричит взъерошенный Кир. — Шу, они тебе пригодятся!

Он кидается сметать с полок дорогие сердцу изделия, но Шу останавливает:

— Нельзя забирать все, будет выглядеть подозрительно.

Артефактор скрипит зубами, но понимает, что диверсантка права.

Мужская жилетка поверх кружевного платья смотрится нелепо. Шу вооружается скальпелем, вырезает кусок такни с карманом по центру и привязывает его к юбке, укрывая оборкой. Кир учит ее призывать из дупла предметы и масштабировать вход в портал:

— Слишком сильно его не расширишь, маго-машину, к примеру, взять с собой не получится. А вот Шляпп пройдет без проблем. С ним ты сможешь потом пересадить сознания в тела.

Шу кивает, аккуратно укладывает в карман упакованные нами кристаллы. Сундучок, ларец, бархатная шкатулка… Еще один ларчик пока что пуст, в нем три отделения: для меня, Эи и Кира.

— По артефактам. Невидимость?

— Уже в кармане, — рапортует Кир.

— Что-нибудь из стихии огня для мгновенного разжигания пожара?

— Держи, — он выуживает с полки необходимое.

— Золото! — напоминаю я. — Нужно сбегать к тайнику Грана.

— Обязательно, — соглашается Шу.

Кир выглядывает в коридор и машет рукой: дорога свободна. Мы бессовестно грабим Избранного, сгребая в дупло золотые брусочки и стопки банкнот. Кир находит три артефакта со встроенными кристаллами попаданцев, которые Гран не сдал императору:

— Освободим вас, — клянется парень. Такой решительный и отважный. Не удержавшись, быстро касаюсь губами его щеки. Глаза Кира распахиваются, он удерживает меня за плечи…

— Время, — напоминает нам Шу.

И мы мчимся обратно, в лабораторию.

Я не хочу прощаться… Мне страшно! Вдруг мы прощаемся навсегда?

Кир помогает забраться в маго-машину. Наклоняется ближе… и я вижу, как дергается его ухо.

— Слушаю, — хрипло говорит Кир и включает «громкую связь».

— Господин ассистент, извините за беспокойство, — раздается голос управляющего имением. — Тут явилось подразделение доблестных воинов во главе с господином генералом Кондю. Просят незамедлительно пригласить господина профессора.

«Не успели!» — ахает в голове Эя.

Не успели. Не успели. Мысль забилась в висках, голова начинает болеть.

— Пригласите господина генерала в золотую гостиную, предложите лучшего вина, — распоряжается Кир с неожиданным хладнокровием. — Накормите почтенных воинов со всем радушием, нам предстоит долгий путь к столице. Господин Избранный спешит завершить алхимический процесс так, чтобы не нанести непоправимого ущерба заказу Императора. Принесите генералу Кондю его искренние сожаления за небольшую задержку, мы спустимся через двадцать минут.

Завершив сеанс связи, Кир улыбается:

— Я выиграл время. У нас все получится.

Я порываюсь вскочить:

— А если генерал не послушает и захочет подняться в лабораторию? Бежим сейчас, в этих телах!

— Генерал не посмеет испортить заказ Императора. Не волнуйся.

— Кир, я тебя не оставлю!

— Люблю тебя, — выдыхает Кир.

Крышка маго-машины захлопнулась.

Глава 30. Кристалл

— Ты сегодня такой рассеянный.

— Извини. — Игорь откладывает в сторону скрипку. — Ты права, не могу ни о чем думать. — На его лицо наползает шальная улыбка: — Дианка, ты не представляешь. У нас будет ребенок!

Он хватает меня в охапку и кружит по аудитории. Шарахает боком об угол стола, не замечает, как морщусь от боли…

— Пусти, сумасшедший! — грохот опрокинутого стула почему-то приводит его в восторг, Игорь хохочет. А у меня наливается новый синяк, на голени.

— Ты слышишь, ребенок! Маринка сказала сегодня утром.

— Поздравляю. Так рада за вас! — я потираю синяк, стараясь не злиться: это мой друг, и он счастлив. Я должна радоваться! Я должна…

«У нас будет ребенок». Все отдала бы за то, чтобы сказать ему эту фразу. Но ребенок будет не «у нас», а у них. С Маринкой, женой. Все правильно. И я улыбаюсь, и слушаю Игоря, и честно ему говорю, что он станет самым лучшим отцом… Я его утешаю, когда ошалелый восторг вдруг сменяется паникой, и он начинает метаться по аудитории, повторяя, как заведенный: «Господи, у нас будет ребенок…» — и вдруг вопит в небеса — то есть, в потолок из гипсокартона: «Ну, почему сейчас?!»

Я глажу его по плечу и закрываю футляр со скрипкой, чтобы случайно не повредил инструмент. И мы, сидя рядом, находим в его телефоне фотки младенцев. Карапузы с толстыми щечками и взглядом, от которого не уйдешь — нацеленным прямиком в сердце. Игорь умиляется и начинает пускать пузыри: «У меня будет сын… Или дочка? Дин, ты как думаешь?»

И дочка, и сын… Дай вам, Господи, полную горницу. Тебе и Маринке. А мне думать об этом нельзя.

Руки сжимают руль. Я лечу по шоссе. Рада, я за них очень рада… Слезы застилают глаза. Зло смаргиваю, чтобы видеть дорогу.

Почему я не способна просто радоваться чужому счастью? Игорь его заслуживает! И Маринка. Они — чудесная пара, и теперь станут родителями. А я — гадкий, завистливый человек. Нет, нельзя себе позволять такие эмоции. Игорь будет носить на руках своего малыша и рассказывать мне, как тот растет, тыча в нос фотографии в телефоне. Как он спал, что он ел, не болел ли животик… Как сказал ему первый раз «папа». А я буду охать и умиляться — и радоваться, черт побери!

Педаль вжимается в пол. Я не чувствую ног. Я вообще ничего не чувствую.

Не хочу больше чувствовать. Я устала.

Машина виляет — колесо угодило в выбоину асфальта. Вылетаю на встречку. Надо выровняться… не успеваю: из-за поворота, сквозь туман моих слез, мчится мотоциклист. Беспечный и ни в чем не виновный. «Выровняться не получилось», — думаю со странным спокойствием, а руки сами выкручивают руль до упора.

Я лечу…

В темноту.

И все становится правильным. Больше не больно. Просто темно. Так спокойно. Не нужно ни шевелиться, ни куда-то спешить. Не нужно стараться победить в конкурсе. Доказать кому-то, будто чего-то стою. Кому? Игорю? Доказать… что достойна находиться с ним рядом, аккомпанируя скрипачу, «подающему большие надежды»? У меня нет надежды! Не мне он их «подает». Потому что честный, чудесный и верен жене, а теперь у них будет ребенок. И нельзя мне находиться с ним рядом.

В темноте хорошо. Лучше останусь с ней. Тут безопасно.

Растягиваю пустую картинку вокруг себя. Так выглядит вечность? Благословенная темнота, сотри все мои чувства. От них только боль.

В голове становится пусто. Покой.

— А небо у вас голубое? — вдруг раздается голос. — Жуть какая.

— Это красиво! — возмущаюсь я — и выныриваю из темноты.

Кир стоит, оттопырив коленку, и глядит на меня с любопытством. А в глазах его пляшут лучики.

— Тебе не надоели зеленые листья? Может, попробуем фиолетовые?

«А давай», — хочу согласиться, но не получается: в день, который проходит перед глазами, я ни с чем не соглашалась. Только спорила. Кир глядит на часы и заявляет, что пора принимать таблетку.

«Подожди!» — я пытаюсь заговорить, но не слышу своего голоса. Картинка не подчиняется, я могу лишь смотреть — и слушать, что говорила тогда. Будто видеозапись показывают. И я знаю, что Кир уйдет после того, как я проглочу таблетку.

«Не оставляй меня в темноте!»

Она уже не кажется благословенной. Я хочу схватить его за руку… но картинка прокручивается, и Кир исчезает из кадра, спеша по делам.

А «на повтор» поставить возможно? Концентрирую волю, вытягивая силы из… пустоты.

Кир возвращается в любимую позу, коленка топорщится вбок:

— Тебе не надоели зеленые листья? Может, попробуем фиолетовые?

Душа плавится нежностью. Душа — это где? Душа — это я. Я — это что? Я — пустота в пустоте. Только теперь я — нежность… Хватит ли меня, чтобы заполнить нежностью всю пустоту? Глупый вопрос. Пустоту не заполнишь, это ведь пустота!

Спешу листать воспоминания, пока они подчиняются. Чувствую, как силы уходят, пустота растворяет волю. Не могу управлять собой в пустоте. Но откуда-то знаю: еще можно выбрать картинку, которая растянется вокруг меня в вечность. И уже не согласна видеть одну темноту.

Глаза с золотистыми лучиками на болотного цвета лице. Кир протягивает в ладошке полосатый носок, сложенный треугольничком:

— Примешь?

«Конечно», — хочу сказать я — и снова не получается. Почему, почему я тогда не схватила его носок, не натянула на свою ногу? Бьюсь, тянусь к нему изо всех сил — но уже не могу коснуться…

— Как в вашем мире ухаживают мужчины? — смотрит настороженно Кир. И в глазах цвета хаки прячется боль. Вспоминает «человека со скырпкой»?

Нет мужчин в моем мире — кроме тебя! Я пытаюсь прорваться сквозь пустоту, но она держит крепко.

Все уйдет в пустоту. Все в ней растворится. Так спокойно без чувств. Но я не согласна без них остаться!

Игорь раскрывает футляр, достает из него свою скрипку… Нет, почему ты здесь? Не мешай!

Прости, Игорь. Я так долго мучилась от неразделенной любви — и не знала, что тебя не любила.

Я мчусь по шоссе — скорей, скорей! К Киру.

Поворот руля. Темнота.

Пожалуйста, покажи мне его.

— Диана, ты такая красивая! — Кир выбирается из лопухов.

— Это Эя у нас красивая, — ворчу я недовольно. — А танцует у нас Баба Шу.

Изменить бы хоть интонацию! Пусть слова останутся теми же; я скажу их иначе, и он все поймет.

— Ну, а ты им играешь волшебную музыку, — выдает свою реплику Кир. Не позволено мне, пустоте, изменить ход беседы.

Музыка! Ну, конечно; Кир не зря называл ее магией. Музыка мне поможет, она — концентрация чувств! С ней я сумею прорваться и сказать ему то, что должна.

Картинка меняется. Кир склонился над свитками, разбирая записи Дока. Хмурит брови, бормочет себе под нос… На моей голове ободок мыслетранслятора. Сердце колотится. Опускаю руки на клавиши — я их тогда представляла, вызвав… из пустоты! И они звучали!

Я заиграла Моцарта. Кир выронил свиток:

— Диана… — смотрит с восторгом и благоговением.

Кир, ты почувствовал? Прости глупую иномирянку, называвшую тебя монстром. Если бы в этих «видеозаписях» была функция «редактирование»…

Кира дергает за ухо Гран. Со стоном сминаю картинку. Почему я тогда не шагнула вперед, не прижалась к любимому, прячась у него на груди? Замерла бы на бесконечность в этом мгновении, единственно важном во всей вселенной, и никогда не было бы вокруг пустоты.

Нет в моей памяти такого мгновения. Не случилось. Я его упустила, и уже не могу вернуть.

— Какое у тебя желание? — посмеивается Игорь, ломая сирень.

— Разумеется, победить в конкурсе, — рассудительно отвечает мой голос.

Нет, не мой! Это уже не я!

«Кир!» — хочу закричать, позвать — не выходит ни звука.

Кир…

— Вот зачем ты его приучила смотреть на небо? — упрекает меня Баба Шу. Мы зависли под куполом, над самой крышей. Кир внизу, выглядит таким одиноким… Он поднимает глаза, миг — и они с паучихой нацелили артефакты с боевыми заклятиями…

— Не убивай его! — кричит Эя.

Почему это кричала не я?

— Береги себя, — шепчет Кир, опуская оружие.

А это он говорил мне.

«Береги себя, — молюсь я посреди пустоты. — Господи, помоги ему!»

Вдруг кто-нибудь все же услышит?

— Не хочу вызывать у тебя отвращение, — Кир понуро протягивает очки взамен тех, что я в гневе расколотила. Я кричала тогда: «Чудовище!» Кир, ты лучший на свете. Самый добрый и благородный, самый умный, и такой храбрый. Почему же я не успела тебе это сказать?

— Убери очки. Мне нравится видеть тебя таким, какой ты есть.

Как мало сказано. Я была жадной. Все держала в себе. А теперь уже не исправить, мои крики осыпаются в пустоту. Глаза, полные золотистых лучиков, смотрят с «записи» с грустной нежностью:

— Нам не дадут уйти.

Хочется зарычать от отчаяния, разъяриться, биться о… пустоту. Кир улыбается мне по-детски, теребя в руках Шляпп:

— Страшно…

Страшно? Спотыкаюсь о воспоминание: разве он в таком признавался? Напряженным усилием откатываю «запись» немного назад. Вот мы:

— Думаешь, Шляпп сломался? — я заглядываю Киру через плечо.

— Нет, аппарат в рабочем состоянии. Просто… Страшно. Вдруг испорчу такой шедевр?

Сердце сжимает щемящее чувство. Хочется плакать. Но не получается — я ведь тогда не заплакала. Силы заканчиваются, пустота поглощает. Док сказал нам, прощаясь: «Выбирайте себе приятные воспоминания, когда будете уходить». Я почти не способна что-либо выбирать. Знаю только одно: эту вечность среди пустоты я хотела бы смотреть на Кира.

Спешу. Нужно выбрать лучшее воспоминание. Вот: кладовка; решительный и отважный, Кир клянется, сжимая в руках артефакты с кристаллами попаданцев:

— Освободим вас.

Я касаюсь губами его щеки.

Глаза цвета хаки распахиваются, Кир удерживает меня за плечи…

Замри, пустота! Больше мне ничего не нужно. Не отпускай меня, Кир, пожалуйста…

Он подводит меня к маго-машине, помогает в нее забраться:

— Я выиграл время. У нас все получится.

Меня накрывает паника: нет, Кир, я знаю, что ты сейчас сделаешь! Я должна остаться с тобой. Умоляю, не опускай крышку!

— Бежим сейчас, в этих телах! — торопится в воспоминаниях мой голос.

Он не собирается меня слушать. А я опять говорю не то, что должна. «Люблю тебя!» — хочу закричать, но голос в прОклятой пустоте не слушается. Нет в «видеозаписях» этого крика. Почему?! Почему я за все это время, пока была в теле, не сказала самого важного?!

— Люблю тебя, — выдыхает Кир.

Крышка маго-машины захлопывается. Нет, пожалуйста, дайте мне шанс! Отмотайте назад!

Кир снова склоняется над маго-машиной:

— Люблю тебя, — шепчут губы, которые так хочу целовать. Машина деловито жужжит. Крышка отсекает меня от Кира, оставляя наедине с темнотой. Вязкая масса заливает лицо. «Люблю тебя!» — он должен это услышать! Назад, пустота, дай мне пару минут!

— Люблю тебя, — шепчет надо мной Кир, опуская крышку маго-машины.

Люблю тебя…

Люблю тебя…

Эпилог

— Тебе не холодно?

Он заботливо укутывает мои плечи накидкой.

— Мне хорошо…

Так хорошо, что растянула бы этот момент в бесконечности.

До восхода луны далеко, солнце тихо спускается к морю, слегка покраснев от смущения: скинув одежки из облаков, решило купаться, нагое. Ненадолго зависло над самой водой, в последних сомнениях — и, отринув их, с головой погрузилось в волны. Облака вспыхнули, зардевшись — да что же оно там творит, отчего они так пылают? Подхватились — и тоже легли на воду. Стыдливо скрывают безобразия своего подопечного от чужих, любопытных взглядов.

— Смеешься? — Кир отвел с лица мои волосы, заглядывая в глаза.

— Солнце такое забавное.

— Правда? — он с подозрением уставился на горизонт. — Но его уже нет.

— Солнце всегда есть.

Я завозилась, устраиваясь в его руках поуютнее. Кир хмыкнул, набрал горсть песка и аккуратно насыпал мне на коленку. А потом тихонько подул. По телу побежали мурашки, волной нежности перехватило дыхание. «Пылинки сдувает», — вспомнился голосок Эи. Ох, какое чувствительное место — коленка! А у меня их четыре…

— Пойдем в воду? — шепнул на ухо Кир.

— В ней солнце…

— Оно нас не заметит.

В шоколадных глазах пляшут лучики. Лучики — это не цвет, это состояние души. Вспомнилось, как увидела эти глаза впервые:

— Диана! Диана, очнись! — звали меня откуда-то из-за пределов моей бесконечности.

Лицо незнакомца. Кожа оливкового оттенка, глаза карие, почти черные. А в них…

— Люблю тебя, — смогла, наконец, сказать. И меня, наконец, услышали.

Трандерскунция постаралась, тело Киру досталось брутальное:

— Как я тебе? –демонстрировал он крепкий торс и широкие плечи.

Тело брутальное — а стоит опять, оттопырив коленку. Такой родной. И волосы порывается ворошить по привычке, хотя теперь они острижены коротко, ежиком. Тут Трандерскунция не угадала. Ничего, отрастут.

Баба Шу, диверсантка-освободительница в новом теле и кружевном платье с укрытым в оборках дуплом, провела миссию идеально. Выбралась из окружения, нашла временное убежище, с помощью Трандерскунции и записанных Доком инструкций создала себе документы (мы не успели об этом подумать в горячке побега), вдумчиво изучила возможности нового мира, которые ей внезапно открылись, посчитала извлеченные из тайника Грана деньги и слитки — и прикупила нам островок в архипелаге независимой морской республики, без сожалений покинув границы Империи. Нежный песок, старинное имение в тени плодоносящих пальм, причал для связи с цивилизацией и полное отсутствие местных жителей. В этом раю развернется коммуна воплощенных в тела попаданцев.

Жутковато.

Но Баба Шу чувствует себя окрыленной. Если это подходящее выражение, когда речь идет о паучихе.

Наверно, она соскучилась по руководству большими сообществами… существ.

— Кир, может, немного отложим поездку на материк?

— Почему?

— Ну, здесь так много работы… Имение еще не готово. Надо подновить крышу, и стены бы перекрасить. И окна помыть — их тут столько, что недели не хватит.

Кир виновато нахмурился:

— Я найду способ переложить бытовую магию на язык схем, подходящих плетениям Шу. Обещаю, окна мыть вручную не придется.

— Да я не против поработать руками, жила же в мире без магии. Поверь, это не главное.

С магией возникли проблемы: новые тела оказались к ней неспособны. Ни Кир, ни Баба Шу больше не чувствовали магических потоков. На плетениях паучихи это не отразилось, их и раньше приходилось наполнять из сторонних накопителей. А вот Кир создавать новые артефакты теперь не мог. Но эти переживания перекрывала огромная радость: исчезла магия Эи! А значит, ей не грозит притянуть в свое тело очередного иномирянина. Поток попаданцев закончился.

Осталось — всего лишь — разобраться с теми, кто уже здесь.

Кир сжал мои руки, согревая своими:

— Диана, что тебя беспокоит? Боишься, что на материке нас кто-нибудь вычислит? Враги далеко.

— Меня больше пугают те, кого мы заранее считаем друзьями.

Те, кому мы решили создать тела. Ради кого собираемся с Киром отправиться на материк, чтобы пополнить запасы порошка для приготовления стабилизирующей эссенции. Баба Шу с Трандерскунцией воплотили в первую очередь Кира и Дока — ученых. Потом появились мы с Эей. Забавно, выглядим в новых телах, как три сестры: старшая — Шу, младшая — Эя. И я, где-то посерединке. Друг на друга похожи, только оттенки зеленого чуть различаются. Ну, и возраст немного. Мелочи. Целые сутки Эя страдала, придумывая облик для Зура. Каким он хотел бы быть? Ведь не спросишь!

— Милая, не думаю, что у Зура есть какие-либо предпочтения относительно новой внешности, — обняла ее Шу. — Вспомни, ты говорила, в его мире даже пища была неорганической. Как же должны отличаться от нас те существа!

— Что же делать? — совсем растерялась Эя.

— Зур будет счастлив знать, что его облик нравится тебе, и примет все, что ты выберешь.

Не возьмусь описывать их встречу, это было слишком трогательным и слишком личным. В тот момент я представляла, как зазвучит на острове марш Мендельсона.

А потом мы вдруг растерялись: кого воплощать следующим? На всех эссенции не хватало. Брать кристаллы в случайном порядке? А потом доказывать тем, кто окажется в числе последних, что в задержке с их воплощением не было ничего личного? Нет, уж лучше как следует подготовиться, и «оживить» всех попаданцев одновременно.

— Не всех, — мрачно вздохнула Шу. И на чистом девичьем лице вдруг мелькнула благородная ярость вождя: — Как насчет тех, что находятся в руках императора? Тех, чью уникальность он использует ради своего могущества? Тех, кого по его приказу превратили в магические батарейки, в артефакты, чью память замкнули на каком-нибудь из самых жутких моментов потерянной жизни — и заставляют переживать его снова и снова, равнодушно пользуясь энергией этих страданий?

— Мы освободим их! — вскричал Док. И Кир вскричал. И Эя с Зуром. И я тоже очень воодушевленно шумела. Глава диверсионно-освободительного корпуса с оплетенной кружевом паутины планеты осталась довольна. И начала поглядывать в сторону еще не воплощенных кристаллов, как на ждущих мобилизации солдат.

Вот тогда мне и стало жутковато.

По песку вдоль кромки воды, уворачиваясь от жадных язычков волн, пробежал крабик. Взглянул на нас с Киром — и прибавил скорости.

— Кир, как думаешь, смогут жить счастливой коммуной на острове два десятка существ из очень разных миров?

С разной моралью. Разным жизненным опытом. Существа, которых выдернули из родного мира насильно и долго держали в плену, за существ не считая…

— Мы попробуем, — Кир обнял меня крепче.

— А если кому-то не понравится тело, которое мы для него создадим?

Кир задумался:

— Надо восстановить маго-машину, чтобы иметь возможность изымать сознания повторно. Пока у нас есть только Шляпп, который сознания подсаживает. — Он оживился: — Представляешь, как будет здорово: помещаем попаданца в «черновик», выслушиваем его пожелания, и потом создаем ему идеальное тело, тело мечты!

— А через пару недель он решит, что хотел бы сменить цвет глаз, или рост, или вовсе — жить женщиной, а не мужчиной. А вдруг в своем мире он был гермафродитом?

— Э… — растерялся Кир.

— А если кто-то захочет выглядеть так же, как на родной планете? Наводним этот мир небывалыми чудищами?

— Но это опасно, — сник Кир. — Их заметят, начнется охота… Нет, воссоздавать прежний облик мы не позволим.

— И нас проклянут.

— Мы все объясним. Поймут и привыкнут.

— А как только привыкнут, начнут выискивать в своих «идеальных» телах недостатки. И требовать их замены. И всю жизнь ты будешь носиться по свету, собирая ингредиенты для стабилизирующего порошка, чтобы получить лишь очередные требования и претензии.

— Родная, ты преувеличиваешь, — Кир тревожно нахмурился — и вдруг отстранился, требовательно заглядывая мне в глаза: — Тебе не нравится это тело?

— Нравится. Потому что мне подарил его ты, и я чувствую нашу любовь каждой клеточкой. Но у других подобных эмоций не будет.

— У них будут вечная молодость и вечная жизнь. Этого мало?

— Может, этого слишком много? Тебе не страшно? Вспомни, с каким нетерпением Шу ждет воплощения попаданцев, чтобы собрать боевой отряд. Инопланетные диверсанты, запросто меняющие тела. Способные принять любой облик. Вооруженные магией, незнакомой этому миру, и оттого еще более опасной…

— Магия в этих телах не работает.

— Баба Шу нашла способ адаптировать свои умения. И Трандерскунция. А интеллект Дока, с его научными знаниями и абсолютной памятью, поопаснее любой магии. Мы сейчас и представить не можем, кто войдет в отряд неуловимых, идеально замаскированных боевиков и отправится во дворец императора, мечтая отомстить этому миру за все, что пришлось здесь пережить.

— Попаданцы захватят наш мир, — будто в трансе, произнес Кир. — Я слышал эти слова. И сам их произносил. Зачем ты снова их говоришь?

Круг замкнулся. Перед глазами возникла шкатулка — желтоватое мерцание кристалла среди черного бархата. Профессор. Дядюшка. Избранный. Властолюбивый и жадный подлец, пожелавший разжиться могуществом за чужой счет.

Братоубийца.

Поначалу он убеждал брата, что его эксперименты опасны. Хотел защитить родной мир. Но разве ученых останавливает потенциальная опасность великих открытий? Слова не подействовали.

Самым честным в той ситуации было бы убить Эю...

По спине побежал холодок.

Император решил поступить мудрее: использовать великие возможности на благо своего государства. Могу ли я его осуждать? Могу. Но я его понимаю.

Они в чем-то правы — и император, и его Избранный.

Я всхлипнула:

— Будем верить в лучшее в людях?

И в не людях.

Только что они посчитают лучшим?

Больше всего я боюсь за Кира. Он работал помощником Грана, создавал артефакты, в которые оказались заключены попаданцы. Исследовал их в своей маго-машине, ставил эксперименты. Сколько из тех, кого мы возродим к жизни, захочет отомстить лично ему? Или Эе — девочке, которая их сюда притянула. Для многих ли будет иметь значение, что ее и саму использовали?

— Будем верить в лучшее в людях, — эхом отозвался Кир.

Два десятка существ, обладавших когда-то магией. Будут ли они благодарны за тела, в которых та отсутствует, или обвинят создателей в умысле? Кому-то повезет приспособиться, как паучихе и Трандерскунции; кто-то, как Док или Зур, сможет заменить магию знаниями и опытом. Но найдутся и те, что станут завидовать подобным «счастливчикам». И возненавидят «спасителей».

Начнется борьба за лидерство. За установление законов нашей «коммуны».

Чудо-остров, чудо-остров, жить на нем легко и просто…

Вот замечательный вариант: всех спасти — и сбежать поскорее, пока не убили. Вдвоем с Киром. И Эе с Зуром шепнуть, чтоб бежали. В другую сторону.

Или лучше — «оградить этот мир от желающих ему отомстить попаданцев»? Хорошо звучит, благородно. А главное, делать ничего не придется, лишь запереть сундучок с кристаллами.

Кир лег на песок, глядя на звезды. Много их понасыпалось на небо, пока мы сидели на берегу.

— Помнишь слова Бабы Шу? — произнес он задумчиво. — Мы не знаем, кто явится из кристаллов и как станет жить — так же, как родители не могут предугадать, кто вырастет из ребенка, которого они привели в мир. Но разве кто-нибудь скажет, что не нужно рожать детей?

— Плохое сравнение, детей воспитывают.

Кир фыркнул:

— Только не Шу. Как она говорила — пять тысяч правнуков?

— И всего сорок восемь детей, одна кладка. Даже не видела, как из яиц появились, потому что была на миссии, — развеселилась я. — Да, ей такое сравнение подходит.

Кир сказал — то ли мне, то ли звездам:

— Мы не можем оставить попаданцев в кристаллах.

Я согласно кивнула:

— Поедем на материк, наберем ингредиентов для стабилизирующей эссенции и создадим всем тела. И будем стараться, чтобы наша «коммуна» сделала мир лучше.

— Все получится, — шепнул Кир, поворачиваясь и целуя меня в висок. — Подаришь мне немного магии?

В его глазах заискрились лучики. Я улыбнулась:

— Конечно.

Кир помог мне подняться и повел к кустам. Местные рододендроны пахли умопомрачительно. Он отвел рукой ветку:

— Осторожно, не поцарапайся.

Вверх вела узкая лесенка. Я поднялась на подиум и откинула крышку рояля. Чем порадовать сегодня любимого? Кир замер рядом в торжественном предвкушении, оттопырив коленку. Волна счастья снова окатила материализованное из иллюзии сердце.

Аккуратно округлив четыре локтя, я подогнула лишние, шестые мизинцы и заиграла Шопена.

Оглавление

Глава 1. Зеленые

Глава 2. Кто со мной в голове?

Глава 3. Мне бы бежать…

Глава 4. Слушайте мой мир

Глава 5. Соображаем на троих

Глава 6. В очках

Глава 7. Родственные узы

Глава 8. Побег

Глава 9. Кокон славы

Глава 10. Пока что сидим

Глава 11. Попаданцы

Глава 12. Рассвет

Глава 13. Назначенный час приближается

Глава 14. Экзотическое путешествие

Глава 15. Да когда же мы поедим?!

Глава 16. Переговоры

Глава 17. Открытие

Глава 18. Кому это выгодно?

Глава 19. Испытание на лояльность

Глава 20. Преступление

Глава 21. Обратно

Глава 22. Тайная комната

Глава 23. Старый друг

Глава 24. Вот и поговорили

Глава 25. Шляпп

Глава 26. Военный совет

Глава 27. О носках и цветах

Глава 28. Тело

Глава 29. Исход

Глава 30. Кристалл

Эпилог