Мажор в наследство [Анна Яфор] (fb2) читать онлайн

Анна Яфор Мажор в наследство

Глава 1

Я замираю перед дверью в его спальню. Кроме нас в огромном доме — ни души. Ярославский-старший давно в офисе, домработница отправилась  за продуктами. Никто не должен помешать. Проблема в том, что сама не представляю, что делать дальше. Боюсь до дрожи в коленках.

Это только в кино все выглядит эффектно. Смотришь и восхищаешься: насколько красиво и умело ведут себя девушки в подобных ситуациях. Соблазнительные, сногсшибательные, умелые. Знают, что и когда сказать. И сделать. А я... я чувствую себя абсолютно неопытной.

Хотя ведь и есть такая. К двадцати трем годам научилась только целоваться. И то, спасибо Дэну. Если бы не он, я и на это вряд ли бы решилась.

Мне нравится просто находиться рядом с ним, таким красивым, статным, модным. Нравится слышать, как мы замечательно подходим друг другу. Я верю в это… с самого детства.

Говорят, первая любовь редко бывает счастливой, но мне повезло. Я влюбилась раз и навсегда. В тот самый день, когда отец привез меня в гости к своему партнеру по бизнесу и познакомил с его сыном. Ничего не помню с той встречи, ни разговоров, ни угощений. Только мальчика, увидев которого, потеряла голову. И поняла, что хочу быть рядом. На всю жизнь.

Я не ходила на свидания, как другие подруги. Зачем, если у меня был он? Мы встречались в доме его отца или в нашем с папой, ужинали в дорогих ресторанах, посещали самые интересные выставки и концерты, вместе учились у лучших репетиторов, а потом — в одном университете, хоть и на разных курсах. А теперь работали тоже вместе, в одной компании, под началом Ярославского-старшего. Это же так удобно! Идеальная пара — говорили о нас все близкие и друзья. И я тоже так считала.

Вернее, продолжаю считать. Мой Дэн — самый лучший. Мечтаю о том дне, когда мы, наконец, поженимся. Осталось совсем немного, и я стану самой счастливой женщиной в мире. И не только я. Этого очень ждут наши родители. И Даниил тоже. Наверное…

Я думала так до вчерашнего вечера, когда неожиданный разговор с подругой перевернул мой мир с ног на голову.

***

Мы сидим с Эльвирой в любимом кафе и обсуждаем мою предстоящую свадьбу. Все давно готово, платье заказано, гости приглашены, программа шикарная. Я сама себе завидую. Люблю его с каждым днем все сильней. И даже иногда пытаюсь представить… то, что будет потом. В нашу брачную ночь и после. Нежные, завораживающие ласки, пьянящие поцелуи, один на двоих вулкан страсти…

— С ума сойти, подруга, ты что, фильмов насмотрелась? — неожиданно фыркает Эля. — Ты еще постельное белье с розовыми единорогами прикупи. И пижаму с рюшечками. Такую: до ушей, чтобы ничего лишнего не выглядывало, — она задорно хохочет, а я теряюсь, не очень понимая, чем вызвана ее реакция. Ведь и в самом деле припасла для первой ночи потрясающий пижамный комплект. Нежно-розовый, из тончайшего шелка. И да, рюшечки на нем действительно есть, но что в этом смешного? Наоборот, очень красиво…

Подруга выслушивает мое признание и заливается громче.

— Не понадобится тебе эта красота, уж поверь! Или я совсем не знаю Дэна.

— А ты… знаешь? — мне не нравится, как звучат ее слова. Толком не понимаю, что именно задевает, но от радужного настроения как-то резко ничего не остается.

— Ну-у-у… не лично его, — отмахивается Эльвира. — Таких, как он, я имела в виду. Сонь, честное слово, ты как с другой планеты. Вообще не понимаю, как ты дожила до своих лет таким цветочком. И главное, Дэн-то куда смотрит? Почему до сих пор не затащил тебя в постель?

Щекам становится горячо — это совсем не те вещи, которые мне хочется обсуждать даже с близкими подругами. Я отвожу взгляд.

— Он просто настоящий мужчина. И понимает, как важно все сделать правильно. Это же отношения на всю жизнь, зачем торопиться?

— Ну, ясно, — хмыкает Эля. — Значит, будешь порядочной женой. А непорядочными, но о-о-очень захватывающими делами он займется с кем-то другим, — подруга замечает мое ошеломленное лицо и добавляет: — Сонька, ну, сама посуди. Он молодой здоровый мужик. Да у него от одного только взгляда на хорошенькую телку все встает! И это нормально. Просто мужской организм так работает, ничего не поделаешь.

— А как же я? — от волнения сохнут губы и очень сильно хочется плакать. Внезапно понимаю, что Эльвира права, только от этого не легче. Я-то на других даже не смотрю, как будто их вовсе нет.

— А что ты? — пожимает она  плечами. — Ты кто ему вообще? Ну да, вроде невеста. Так себе статус, если честно. Брак ведь родители состряпать решили. Это им выгодно вас поженить. Понятно, что Дэн против отца не попрет, не дурак, денег и поддержки лишиться. Но невеста — это еще не жена. Да и про жену я тебе сказала уже.

Подруга замолкает, задумываясь, а потом удовлетворенно кивает, будто соглашаясь с собственными измышлениями. — Тебя даже его девушкой назвать трудно, потому что не даешь. Так чего хочешь в ответ? Ну да, он платонически тебя любит. Наверное. А не платонически будет трахать любую другую, которая окажется более сговорчивой.

— Но это же ужасно! — я шмыгаю носом, потому что слезы, хоть еще и не льются рекой, но душат изнутри.

— Да очнись ты, Соня! — Элька сжимает мои плечи, слегка встряхивая. — Все мужики такие! И Дэн твой — не исключение. Как раз наоборот, уж он-то точно без секса не обойдется. Поэтому, если хочешь быть с ним, постарайся сделать ему хорошо. Во всех отношениях, понятно?

***

Вот я и стараюсь… Всю ночь не спала, размышляя, что именно скажу и как поведу себя, когда приду. Но все равно толком ничего не придумала. И книжки не помогли, и многочисленные ролики в сети, которые я успела пересмотреть. Колени сделались ватными, а сердце выскакивает из груди. В голове — ни одной здравой мысли. Я теряю чувство времени: если бы меня спросили, вряд ли бы смогла сказать, сколько нахожусь здесь, под дверью. Несколько минут или часов?

Наконец-то осмеливаюсь потянуть ручку. И перестаю дышать, когда взгляд упирается в огромную кровать, стоящую посреди комнаты. На ней поверх скомканных простыней возлежит Дэн. Абсолютно голый. И смотрит прямо на меня.

Глава 2

— Соня? — он удивляется, но всего на мгновенье. Будто в моем появлении в его спальне нет ничего необычного и мы практикуем такое каждое утро. Если бы меня застали без одежды — уже визжала бы от страха и, наверное, спряталась бы под кровать. А Дэн даже не пытается прикрыться. Наоборот, садится, распрямляясь, и улыбается какой-то незнакомой улыбкой. — Ты пришла пожелать мне доброго утра?

— Да… То есть нет… То есть… — лепечу ставшими непослушными губами. Надо отвернуться, а еще лучше — выйти, но я не могу. Не получается оторвать от него глаз.

Похоже, что он совсем недавно из душа, потому что на широченных плечах блестят капельки воды, а мокрые волосы зачесаны назад, делая его еще привлекательнее. Ни грамма жира на животе — идеальные рельефные кубики пресса. А ниже…

Меня обдает жаром, губы пересыхают, но взгляд словно магнитом тянет туда. К его бедрам. К тому, что находится между.

Конечно, мне приходилось видеть раньше мужской член. В Интернете. На картинках и в роликах, которые приличные девочки не смотрят. Я смотрела. Хотела как следует подготовиться к собственной семейной жизни и все досконально изучить. Но пошлые и грязные сцены не вызывали ничего, кроме отвращения.

А сейчас… сейчас со мной происходит что-то странное. Не только не противно — мне нравится то, что я вижу. Нравится он… весь. И эта огромная штука между ног, с проступающими венками и блестящей головкой.

— Почему ты… раздет? — мне стоит немыслимых усилий посмотреть ему в глаза. Наверное, я красная, как вареная креветка. И чувствую себя примерно так же: хочется скрутиться клубочком, прячась от пристального, горячего взгляда.

Даниил усмехается, играя бровями.

— Ну, вообще-то я так сплю. Удобно, ничего не мешает. А ты разве нет?

Я вспоминаю свою ночную сорочку с котятами, длинную, почти до пола, и, кажется, краснею еще больше. Что там Эля говорила про ненужность белья в брачную ночь? Выходит, она права была…

Мотаю головой, зачем-то оглядываясь на дверь, и вздрагиваю, когда Дэн спускает ноги  с кровати. Встает, позволяя снова рассматривать его во всей красе. Высокий, подтянутый. Я и раньше любовалась им в одежде, а теперь теряю дар речи. С жадностью рассматриваю рельефные мышцы на загорелом торсе, крепкие узкие бедра… И направленное на меня, чуть подрагивающее мужское достоинство. И без того внушительных размеров, оно, кажется, увеличивается прямо на глазах. Так что делается страшно: неужели ЭТО может поместиться в меня?

— Ну-ну, малышка, не надо дрожать. Я тебя не съем, — Дэн сверкает белозубой улыбкой. — Разве что покусаю немножко. Но уверен, тебе понравится. Ты же за этим пришла, правда?

В несколько шагов преодолевает расстояние между нами. Я испуганно моргаю и все-таки отступаю, тут же упираясь спиной в стену. А он смеется тихим гортанным смехом, и от этого смеха по телу расползаются мурашки, отзываясь странным жаром внизу живота.

— Сонечка, ну хватит бегать, — склоняется к моему лицу, обводя языком контур губ. Это так не похоже на все, что было раньше, ни на один из наших поцелуев. Я зависаю, замираю, смотрю в почерневшие глаза, видя в них свое собственное отражение. Тело словно вибрирует, реагируя на его близость. — Ты же уже давно не маленькая девочка. Пора играть во взрослые игры, тем более что сама этого хочешь. Ведь хочешь?

Я могу только кивнуть, слова куда-то делись, и  ничего произнести вслух не получается. Но ему и этого достаточно. Он снова усмехается и, опустив ладонь мне на затылок, резко притягивает к себе. Всовывает язык в рот, касаясь моего, облизывает, играет им. Оттягивает ворот блузки, припадая губами к ключице. И ниже, слишком быстро расправляясь с пуговицами — я даже вздохнуть не успеваю. Лишь замечаю краем глаза, как летит в сторону тонкая ткань.

Дэн осыпает поцелуями плечи, отодвигая бретельки бюстгальтера, спускает его вниз, высвобождая грудь. Я охаю, вскидывая руки в попытке прикрыться. Но… ничего не делаю. Не могу. Нет — не хочу, потому что в обращенном на меня взгляде столько огня, что и сама растекаюсь, как мороженое в жаркий день.

— Да ты просто красотка, детка, — плотоядно улыбается. Легонько царапает кожу над грудью, склоняется, задевая губами. Когда я вскрикиваю, снова смеется, втягивая вершинку в рот. Обводит языком, потом другую, а руки в это время расправляются с застежкой на юбке, стаскивая ее вниз по бедрам, вместе с колготками и трусиками.

Я оказываюсь перед ним голой. Совсем голой, впервые в жизни перед мужчиной! Так быстро, даже не успев ничего объяснить. Но надо ли что-то вообще говорить? Теперь, когда его губы теребят соски, заставляя меня выгибаться, а руки оглаживают бедра, мнут ягодицы, тискают, сжимают. И мне не только не стыдно, еще и нравится это все. Безумно нравится…

— Ты меня любишь? — именно сейчас так важно услышать ответ.

Дэн не медлит ни секунды.

— Что за вопросы, Сонечка? Конечно, люблю. Пойдем в кроватку, малышка, — не спрашивает — командует. И хотя последняя фраза звучит вроде бы нелепо и по-детски, это мне тоже нравится. Потому что я ощущаю себя совсем не ребенком, а взрослой, желанной женщиной.

Толкает на кровать, не оставляя шанса опомниться и передумать. Нависает сверху, коленом раздвигая мои ноги.

Я даже не представляла, что он настолько идеальный. Роскошный. Везде. Все прежние впечатления меркнут, а те, что приходят на смену, настолько острые и яркие, что им тесно в моем сердце. Они переполняют меня, кипят, растекаясь по венам огненной рекой желания. Каждое прикосновение — как удар тока. Дэн ласкает, мучает, обнимает, лижет — и этого всего так много и мало одновременно. Я снова покрываюсь мурашками и плавлюсь от незнакомого прежде жара. Хочу его так сильно…

Как же сладко: замирать в его объятьях, выгибаться навстречу жадным поцелуям, трепетать, когда сильные, умелые пальцы танцуют на моем теле. Касаются таких местах, где я сама-то не решалась трогать себя. Дразнят, провоцируют, заставляют хныкать и что-то бессвязно бормотать.

Он смотрит, как будто я — самое главное его сокровище, долгожданный, ни с чем не сравнимый подарок.

На висках Дэна проступают капельки пота, и это так сильно умиляет меня, что с трудом получается удержать слезы. Он на грани и тоже изнывает от желания, но сдерживается. Не хочет торопиться, чтобы не навредить мне. Чтобы сделать все идеально в мой первый раз. И это потрясающе. Тону в огненном омуте глаз — и люблю еще сильнее. Мой самый, самый лучший…

Тянусь к губам, снова встречаясь с жадным языком, ласкаю его своим, наслаждаясь вкусом. От его губ пахнет мятой и чем-то еще, теплым, родным, хоть я и не могу дать этому определение. Но бесстыдно облизываю его язык, повторяя то, что только что делал он.

Ему нравится, вижу это, ощущаю каждой клеточкой тела. Он кусает меня за ухо, трогает ушную раковинку, шепчет, какая я вкусная. И другие вещи, ужасно неприличные.  Но это — как отдельная, особенная ласка. От нее искрит в глазах и становится еще горячее между ног.

— Да-а-а, девочка… Я и не знал, что ты такая сладкая…

Нависает надо мной, сильнее раздвигая мои колени. И… резко толкается вперед.

Меня обжигает болью, слишком острой, кажется, что тело разорвали на части. Глаза слепит от слез. Не хочу продолжать, и сил терпеть совершенно нет. Я хриплю, дергаюсь, упираясь ладонями ему в плечи и пытаясь оттолкнуть. Но Дэн такой большой и сильный, он и не думает отпускать. Придавливает к постели, затыкает рот очередным поцелуем. Даже стонать не дает. Заводит мои руки над головой, жестко фиксируя. Я теперь — словно пленница, даже пошевелиться не могу, со всех сторон порабощенная мощным, сильным телом. Удерживая на месте, чуть приподнимает бедра, отстраняясь на мгновенье, а потом снова толкается вперед, погружаясь глубже.

Воздух застывает в легких. Я беззвучно плачу, уже не пытаясь вырваться, потому что каждое новое шевеление добавляет боли. А он замирает, останавливается, оставаясь внутри. Смотрит в мои затуманенные слезами глаза. Трется носом о нос, отпускает из плена рот, но лишь затем, чтобы губами собрать мокрые дорожки на висках.

— Потерпи, малышка… Еще немножечко — и станет легче.

Я не верю. Между ног жжет огнем, так больно не было никогда в жизни. Все, о чем могу думать: как бы вырваться, прекратить этот ужас, вытолкнуть из себя раскаленный стержень, продолжающий рвать на части.

Были бы свободны руки — вцепилась бы в волосы, исцарапала лицо, заставила понять, что чувствую на самом деле. Дэн будто слышит мои мысли — и освобождает запястья. Но я, вместо того, чтобы выполнить свои зверские намерения, неожиданно для самой себя обвиваю руками его шею. Глажу плечи, пробегаю дрожащими пальцами по бугрящимся мышцам на спине. И внезапно понимаю, что боли стало меньше. Терзающее давление сменяется чем-то иным.

Мне больше не хочется оттолкнуть. Наши тела так близко, что я ощущаю, как грохочет в груди его сердце. Чувствую обжигающее кожу на лице рваное дыхание. В глазах тоже пелена, но не от слез: он будто пьяный. Не перестает целовать меня. Лоб, веки, виски, нос, щеки, подбородок. Лижет шею, возвращается к губам, трогая то нежно, то жадно. И шепчет, словно в бреду, какая я потрясающая.

Снова двигается, теперь медленно и плавно, задевая какие-то незнакомые точки в моем теле. Там все еще ноет, но теперь терпеть уже не страшно. И, кажется, я даже не хочу, чтобы это заканчивалось.

Дэн хрипит что-то нечленораздельное. Приподнимается на локтях, толкаясь сильнее, увеличивает темп. Закидываю ноги ему на поясницу, теснее прижимая к себе, чтобы мгновенье спустя почувствовать, как его тело сотрясается в бешеном экстазе.

Глава 3

Я счастлива. Напрасно волновалась: все мои страхи оказались в общем-то беспочвенными. Конечно, никакого неба в алмазах не увидела, но ведь это только в книжках такое случается в первый раз. Мне все равно хорошо. Находиться так близко к нему, слушать, как бьется сердце, выравнивая свой бег, украдкой касаться губами солоноватой кожи. Чувствовать его запах, ставший настолько родным. Кажется, я и сама пахну им, и это осознание будоражит.  Хочется, чтобы время остановилось. Лежать бы вот так целый день, в теплом кольце сильных рук. Не думать больше ни о чем, забыть об окружающем мире.

— И почему мы не делали этого раньше? — прижимаюсь щекой к плечу любимого.

Дэн хмыкает, целуя меня в висок.

— Вкус к жизни проснулся? Наконец-то. Честно говоря, я уже начал думать, что с тобой что-то не так.

От его слов меня слегка коробит. Получается, нашими прежними отношениями была удовлетворена только я, а Даниил считал совсем иначе? Почему тогда ничего не сделал? Сегодня вон задуматься даже не позволил, засомневаться хотя бы чуть-чуть. И раньше бы наверно недолго сопротивлялась после таких вот поцелуев и ласк… Поднимаю на него глаза.

— Дань, но ты же не говорил об этом… Не спрашивал ничего, не пытался…

— Соблазнить тебя? –— перебивает он, приподнимая бровь. Так откровенно… Хочется спрятаться от его пронзительного взгляда, но после всего, что уже случилось, это как-то глупо. Вздыхаю:

— Ну да…

Он гладит подушечкой большого пальца мою щеку, обводит губы. Внутри снова что-то начинает покалывать. Хочется приоткрыть рот и втянуть его палец, исследовать языком, представляя, что это…

Вздрагиваю от накатившего возбуждения, вмиг тягучей тяжестью плеснувшей по телу. Утыкаюсь носом Дэну в грудь. Как же остро все ощущается рядом с ним, и мне пока так непросто справляться с волнением.

А Ярославский смеется, зарываясь лицом в мои волосы.

— Сонь, ты же ясно дала понять, что секс до свадьбы тебя не интересует. Я не хотел давить. Да и батя твой… — он касается немного шершавой ладонью моей спины.  Обрисовывает пальцами бугорки позвонков, поглаживает поясницу. Так приятно… — строго-настрого запретил обижать его девочку.

Я улыбаюсь: это так похоже на папу. Наверное, еще и выражения подобрал покрепче, чтобы мой жених точно не усомнился в приказе. И хотя после сегодняшнего утра абсолютно не верю, что у Дэна не нашлось бы аргументов разубедить меня, старательно гоню прочь пришедшие на память слова подруги. «Не с тобой, так с другой, не будет же он монахом ходить…» Не хочу думать об этом. Если что-то и было, то в прошлом. Теперь у нас все хорошо, а станет еще лучше, потому что больше я не собираюсь его отталкивать.

Наоборот даже, сейчас не отказалась бы от продолжения. Боль улеглась, оставляя лишь легкое саднение, но это как-то переживу. Особенно если Дэн будет так гладить и ласкать, как недавно. Хочу снова оказаться в плену его объятий, ощутить, как он наполняет меня, пьянеет, теряя голову от нашей близости…

Втягиваю резко нагревшийся воздух  и пытаюсь прижаться к парню теснее, но он неожиданно поднимается. Целует меня в висок и спрыгивает с кровати.

— Я в душ — и надо бежать.

Точно, как же я забыла? Нам ведь на работу пора. Уже почти девять, а пока доберемся, еще не меньше часа пройдет. Опаздывать совсем не хочется, хоть и работаю у будущего свекра, это совсем не повод расслабляться. Да, Михаил Валентинович не станет ругаться и укорять, но он надеется на нас, и подводить его нельзя.

— Совсем забыла о времени, прости. Я быстренько соберусь и поедем… — виновато улыбаюсь Дэну, тоже собираясь встать.

— Э-э-э… — он выглядит растерянным. — А… куда поедем?

Вопрос настолько неожиданный, что теперь теряюсь уже я. Или это шутка? У него просто хорошее настроение, вот он и решил меня разыграть. Улыбаюсь в ответ. — Куда же еще, кроме работы, нам ехать?

— Нам? — переспрашивает Дэн, и внезапно усмехается. — Нет, Сонечка, ты меня не так поняла. Поезжай в офис сама, а я… — замолкает, морща лоб. Будто слова подбирает, но зачем, я понять никак не могу. И потому еще больше изумляюсь следующей его фразе: — У меня сегодня другие планы. С парнями договорились съездить в одно место. Прикрой перед отцом, ладно? Не хочу, чтобы он потом кучу времени нудел.

Нет, точно шутит… Уставившись на него, я соскальзываю на пол, чуть качнувшись от внезапной слабости. Кажется, что мышцы вибрируют и дрожат. И Дэн это замечает. Подходит ближе, придерживая за плечи, усаживает обратно на кровать. Смеется.

— Это с непривычки, как после тренировки. Пройдет.

Я пропускаю сравнение секса со спортом мимо ушей. Как и не сразу обращаю внимания на тот факт, что сижу полностью обнаженной. Спохватываюсь и дергаю на себя покрывало, натягивая до самого подбородка. Ну и пусть успел рассмотреть меня раньше… все равно не могу так сразу… Да и уточнить должна, что он имеет в виду, а не краснеть, как матрешка.

— Куда съездить, Дань? У нас рабочий день скоро начнется.

— И что? — он пожимает плечами. — В компании десятки сотрудников, обойдутся сегодня без меня.

— У нас много дел… — мой голос почему-то сипит — выходит тихо-тихо.

— И ты со всем справишься, правда же? — Дэн склоняется ко мне, выдыхая прямо в рот. Почти целует, и я невольно тянусь к нему, желая снова ощутить вкус его губ. Взгляд парня вспыхивает довольством.

— Ты, оказывается, ненасытная девочка. Мне это нравится. Потом расскажу, как сильно. И покажу, — в самом деле целует, всасывает мои губы вместе с жадным стоном. Но тут же выпрямляется, отстраняясь. — Я правда должен уехать, Сонь. Ну, придумай что-нибудь.

— Да что же я придумаю? — при мысли, что придется кому-то врать, настроение портится. — Нас ведь с тобой обоих ждут на работе.

— Ой, да кто там ждет? — отмахивается он. — Батя разве что. Да и то, не потому что надо, а потому что поло-о-о-жено-о-о-о, — тянет нудным старушечьим тоном, видимо, копируя отца.

И я не выдерживаю, смеюсь. Ни капли не похоже, но очень забавно. Только проблему-то это ничуть не решает.

— Любимая, ну, пожалуйста, — Даниил снова накрывает мои губы своими. Нежно-нежно. Отрывается, осыпая поцелуя лицо. Перебирает пряди волос, гладит плечи. — Ты же мне поможешь?

Это неправильно, но я так сильно его люблю. Особенно теперь, когда он стал настолько близким. Самым близким на свете. Разве могу ему отказать?

Глава 4

— Так где, ты говоришь, Даниил? — под строгим взглядом моего шефа и будущего родственника я невольно ежусь.

Ненавижу лгать! Тем более, когда приходится обманывать дорогих для меня людей. Михаил Валентинович для меня как второй отец. Но если не сделаю этого, подведу Даню, а он рассчитывает на мою помощь. Ну что за ужасная дилемма!

— Плохо у тебя получается, — задумчиво проговаривает Ярославский, не отрывая взгляда от моего лица.

— Что... получается? Вернее, не получается? О чем вы? — лепечу, запинаясь в словах. Вроде бы совсем недавно пришла в офис, еще не успела ни к чему приступить. И тем более сделать плохо.

— Сочинять, Соня, — улыбается мужчина, но глаза остаются серьезными. — Охламона моего выгородить пытаешься? Он попросил, да? — и, не дожидаясь ответа, добавляет: — Только ведь не бывает лжи во спасение, девочка. Эти себе в оправдание придумали те, у кого не хватает мужества отвечать за свои поступки.

— Простите меня, Михаил Валентинович! — не стоило и надеяться, что меня не раскусят. Едва не плачу от стыда. Знала ведь, что не должна так делать! — Ему уехать пришлось … Но вы не переживайте, я и сама все успею, правда.

— Да я не о том переживаю, что не справишься, — хмыкает Ярославский. — Ты одна десятерых таких оболтусов, как мой сын, стоишь. Только, Соня, ты уверена, что он это оценит?

— Что оценит? — кажется, от волнения я стала хуже соображать, потому что совершенно не понимаю, на что намекает мужчина. Смотрю в его строгие, грустные глаза — и теряюсь еще больше.

Он вздыхает.

— Я часто думаю, почему ты терпишь моего сына. Другая бы на твоем месте сбежала бы давно. И ведь не притворяешься, он в самом деле дорог тебе.

— Я не терплю, — тут же возражаю. Мне не нравится, как это звучит. Да, Даниил иногда допускает ошибки, вот как сейчас, например, но кто из нас их не делает? И уж точно это не повод разрывать отношения. Отказываться от любимого просто потому, что он несовершенен, — как минимум, глупо. — Я его люблю.

Ярославский продолжает рассматривать меня. Неловко перед ним, чувствую вину за обман и за что, что не смогла уговорить Дэна отказаться от затеи прогулять работу. Так ведь и не сумела выспросить, куда именно он отправился. И почему это надо было делать в самый разгар рабочего дня.

— Знаю, что любишь, — кивает шеф. — Прости, наверное, это моя вина, что он такой. Избаловал. Позволял слишком многое — вот и результат. Не научился ни работать, как надо, ни с любимой женщиной себя вести.

Странный у нас какой-то разговор выходит. Никогда не видела Ярославского таким. Это же не первая выходка Даниила, они с отцом часто не могут найти общий язык. Что же сегодня изменилось? Меня не оставляет чувство, что мужчина что-то недоговаривает, но прочитать скрытое между срок не получается.

— Что вы такое говорите?! — даже сержусь немного. Невольно вспоминаю события прошедшего утра. Безумные и горячие ласки, сводящие с ума поцелуи. Я, кажется, до сих пор ощущаю их вкус на губах. А как трепетно Дэн обнимал меня… Да любая позавидует такому обращению! — Ваш сын замечательный. Мне с ним очень повезло!

— Мог бы поспорить, но вижу, это плохая идея, — уголки его губ снова приподнимаются в подобии улыбки. — Одно могу точно сказать: мне с тобой тоже повезло. Я могу быть спокоен за компанию.

По телу пробегают мурашки. Он что, на пенсию собрался? Так рано еще, ему только шестьдесят недавно исполнилось. Еще полон сил и энергии. Настоящий профессионал своего дела. И я очень рада работать у него: каждый день учит чему-то новому.

— Я вас не понимаю, Михаил Валентинович. Что-то случилось? — напрягаю память: вдруг остались какие-то нерешенные проблемы в офисе. Но ничего такого нет, последние месяцы, наоборот, компания уверенно движется в гору. Тогда в чем дело?

— Нет, ничего, — он улыбается, теперь уже открыто. Поднимается из-за стола, подходя ко мне и приобнимая за плечи. — Наговорил всяких глупостей, ты прости старика. Пойдем, выпьем кофе?

Я хмурюсь.

— Вы не старик, — не могу отделаться от ощущения, что что-то упускаю. Что-то очень важное. Надо обязательно расспросить папу вечером — вдруг что-то знает, ведь с Ярославским они лучшие друзья.

Мужчина усмехается.

— Опять не буду спорить. Не могу не признать, твои слова приятно слышать. Оставайся такой, какая ты сейчас, Сонечка. Подольше.

Глава 5

— Неожиданно, — отец останавливается у входа в кухню. — А ты почему сама кашеваришь, Сонь? Валентина где? Или случилось что?

Я разворачиваюсь к нему.

— Почему сразу случилось?  Валю я отпустила — решила сама приготовить ужин. Ты не рад?

Он внимательно рассматривает меня, будто выискивая где-то спрятанный подвох.

— Рад, конечно. Просто не думал застать тебя дома.

— Ты так говоришь, как будто мое пребывание дома — что-то из ряда вон выходящее.

Звучит в самом деле забавно: я не так уж часто отсутствую. Но отец не унимается.

— Где Даниил? Разве вы не ужинаете вместе?

Вообще-то я на это рассчитывала. Теперь, когда наши отношения перешли в другую фазу, казалось таким естественным провести вечер вдвоем. И не только вечер: хотела и предстоящую ночь провести рядом с ним.

Но такие вещи ведь не решаются в одиночку.

— Точно все хорошо? — снова приглядывается ко мне отец.

Вот ведь какой мнительный! Я улыбаюсь.

— Все отлично, пап.

Ну, почти. Если не брать во внимание странные речи моего шефа и то, что я целый день не могу дозвониться до Даниила. И сообщения мои так и висят непрочитанными. Телефон вне зоны доступа. Конечно, он и раньше мог исчезнуть на целый день, но хотя бы говорил, куда отправляется. Так, как сегодня, случилось впервые. И мне тем более странно, что он сорвался после нашего с ним волшебного утра.

Но понимаю, что нашлась какая-то причина уехать. И если Дэн занят чем-то важным, совершенно не хочется разрушать его планы. Я-то ведь и подождать могу.

Но при этом не могу не волноваться. Услышать бы, что все хорошо, и мне стало бы намного проще. А так приходится занимать себя чем-то, чтобы отвлечься от тревожных мыслей. Вот, ужин взялась готовить. Захотелось порадовать отца его любимым пловом. Посидим вдвоем, поговорим, возможно, смогу осторожно выспросить его про Ярославского. А там, глядишь, и Даня объявится. Ну должен же он вернуться ко мне! Сделает свои дела — и приедет.

— Что же, значит, сегодня мне выпал прекрасный шанс провести один из последних семейных вечеров с моей принцессой, — улыбается отец. — Выйдешь замуж, и мы уже не будем так часто видеться.

Смеюсь, качая головой.

— Вот что ты выдумываешь? От нас до Ярославских — полчаса езды. А ты говоришь так, словно я выхожу замуж и уезжаю в глухую сибирскую деревню. На самом-то деле почти ничего не изменится. Ну, кроме того, что перееду к мужу. Но мы все равно будем часто общаться. Да хоть каждый день!

Во взгляде отца сквозит снисходительная усмешка. Как будто я снова маленькая и не понимаю очевидных вещей. Даже немного обидно, что он так считает: ведь правда не собираюсь расставаться с ним надолго. У него же нет никого, кроме меня, знаю, как будет скучать.

— Какая же ты еще наивная, дочка, — он подходит, обнимая меня за плечи. Как в детстве, целует в макушку. — Давай помогу, не хочу бездельничать, когда ты трудишься. Повязывает себе на пояс полотенце вместо фартука, закатывает рукава. Не знаю, специально ли делает это или просто так выходит, но ему удивительным образом удается поднять мне настроение. И я в самом деле отвлекаюсь, перестаю дергаться из-за молчащего телефона. Да и разговор, что решаюсь завести о Данином отце, убеждает в том, что беспокоиться не о чем. Михаил Валентинович не собирается на пенсию, и проблем в компании, о которых нам не признаются, нет. Единственное, что может слегка тревожить Ярославского, — это не всегда правильное поведение сына. Но на это у меня есть свой собственный аргумент: а кто из нас совершенен? И потом, будь Дэн таким, я точно не захотела бы замуж. Мучилась бы комплексами, считая, что недостаточно хороша для него. А так нам хорошо вместе. Мы подходим друг другу, и сегодняшнее утро — лучшее тому доказательство.

После ужина, поднявшись к себе, начинаю все вспоминать. Суета дня позади, можно расслабиться и заново пережить каждую сладкую минуту. Правда, Дэн по-прежнему не объявился, но я очень стараюсь, чтобы волнение не прокралось в сердце вновь. Это точно не поможет и вряд ли будет созидать отношения.

Насыщенный событиями день и позднее время дают о себе знать. Я почти засыпаю, когда телефон внезапно оживает. Даниил говорит почему-то шепотом:

— Сонечка, открой дверь. Я под вашими воротами. Любуемся на героев)

Глава 6

На цыпочках спускаюсь по лестнице, стараясь двигаться неслышно. Папа спит довольно крепко, но все равно не хочется рисковать. Не зря же Дэн шептал, не хотел, видимо, чтобы кто-то другой, кроме меня, его услышал.

За пару минут, в течение которых добираюсь до ворот, успеваю передумать кучу всего. Картинки в голове — одна страшнее другой. А вдруг на него напали? Или кто-то преследует? А что, если ему грозит серьезная опасность? Что я тогда буду делать, к кому и куда бежать за помощью?

Вылетаю на улицу, в испуге оглядываясь по сторонам, — и тут же натыкаюсь на стоящего у машины парня. Он дожидается меня, облокотившись на капот, и выглядит вполне… целым. Одежда не порвана и, насколько могу разглядеть в неясном свете фонарей, не запачкана. С лицом тоже все в порядке. Ни синяков под глазами, ни разбитых губ, ни расквашенного носа. Ничего из того, что успела напридумывать.

Проглатываю вздох облегчения и, подойдя ближе, утыкаюсь лицом в грудь.

— Данечка, я так волновалась. Ты не отвечал на звонки, не знала, что и думать…

— Ну-у, малышка, — тянет он негромко, но уже не шепотом. — Ты чего? Что со мной могло случиться?

Я резко отстраняюсь, уставившись на его лицо. Только теперь ощущаю стойкий запах алкоголя. Дэн вроде бы довольно прочно стоит на ногах и пьяным не выглядит, но другой причины у подобного благоухания просто не может быть. Не купался же он в шампанском!

— Дань? — я еще раз оглядываю его с ног до головы. — Ты что, напился? — и, холодея от внезапного осознания, цепляюсь за его плечи, едва не начав трясти. — Ты в таком виде сам вел машину?

Он пытает сгрести меня в объятья.

— Ты же знаешь, какой у меня опыт. Да и выпили мы всего ничего.

Делает несколько шагов в сторону ворот. Все-таки его слегка пошатывает. Сумасшедший! Сердце едва не выпрыгивает от страха, когда представляю, что могло случиться.

— О чем ты только думал?! — не могу поверить, что все это происходит на самом деле.

— Ну, Сонечка, не нуди! — капризно тянет Дэн.  — Хоть ты не начинай! Я специально к тебе приехал, чтобы не выслушивать нравоучения от бати. Пустишь в кроватку?

Целый рой вопросов в голове. Где он был весь день и с кем? Как мог допустить такую опрометчивость? Ладно, выпил, но почему не вызвал такси? Зачем так сильно рисковать?

— Ты ненормальный, понимаешь это? А если бы с тобой что-то случилось? — сама пугаюсь еще сильнее, обхватываю его за пояс, прижимаясь к груди.

— Так ведь не случилось! — он смеется, целуя меня в волосы. Елозит руками по спине, плечам, то ли обнимая, то ли пытаясь опереться. — Сонь, пошли спать, а? Я устал, как собака. Давай ты завтра поворчишь, если тебе так хочется, а сейчас мы просто отдохнем. Старик твой, кстати, дома?

— Дома, конечно, — я поднимаю взгляд на темные окна в комнате отца. — Он спит уже.

— Фу-у-х, — выдыхает Дэн. — Тогда давай тихонечко, совершенно не хочется растревожить сон Андрея Сергеича.

Тут я с ним полностью согласна. Вряд ли папа сильно обрадуется, обнаружив в доме посреди ночи моего не слишком трезвого жениха. Но Дэна в любом случае никуда не отпущу. Хватит и того, что он уже успел натворить. Пусть выспится, а потом пообещает, что подобное происходит в последний раз.

— Идем, — тяну его за собой. Свет в прихожей не включаем: в родных стенах я все могу найти на ощупь. Да и надежнее так, меньше шансов разбудить отца. — Обувь только сними, лестница скрипит.

Даниил слушается, но, прикрыв ладонью рот, начинает тихо ржать.

— Чувствую себя шпионом на задании. Квест «Как не попасться грозному папе на глаза».

— Будет тебе квест, если он и правда проснется, — тоже тихонько бурчу в ответ. — Мало не покажется.

Добираемся до спальни и только там, плотно прикрыв дверь, я позволяю себе выдохнуть с облегчением. Включаю ночник и снова разглядываю Дэна, ощупываю плечи, грудь, чтобы наверняка убедиться, что с ним все в порядке. Глупый мальчишка, так небрежно относиться к собственной жизни!

— Да цел я, цел, заботливая моя! — отзывается в ответ на мои манипуляции. Зевает, отшвыривая рубашку в сторону. — Спать только хочу ужасно.

Я беззвучно ахаю, прижимая ладони к заполыхавшим щекам, когда он стягивает штаны вместе с трусами, оставаясь полностью голым. Падает на кровать, обнимая подушку.

— Дует у тебя тут, Сонечка, накрой меня чем-нибудь, — и пока я соображаю, как аккуратнее вытащить из-под него одеяло, отключается.

Глава 7

Я просыпаюсь от совершенно незнакомых ощущений. Моя просторная кровать как будто уменьшилась в размерах. И одеяло какое-то другое, намного тяжелее. Но при этом  мне очень тепло и комфортно. А еще я чувствую ЕГО запах. Родной, любимый, тот самый, что отпечатался на коже прошлым утром.

Все это слишком сладко, чтобы быть сном. Да и руки, обнимающие меня стальным кольцом, тоже очень реальны. Как и касающееся волос дыхание и… внушительная эрекция, упирающаяся в мое бедро.

Я открываю глаза, в изумлении обнаруживая, что Дэн еще спит. Глаза крепко закрыты, длинные ресницы чуть подрагивают, отбрасывая тени на лицо. Удивительно, сколько усилий приходится тратить нам, девушкам, чтобы добиться такой длины и густоты. А у него это — подарок природы. Как и точеные черты лица, и подтянутое, крепкое, без единого изъяна тело.

Откровенно любуюсь совершенной мужской красотой. Каждой черточкой. Наверное, впервые рассматриваю его так близко, когда не отвлекают ни разговоры, ни какие-то другие дела.

При мысли, что этот роскошный мужчина любит меня и скоро станет моим мужем, внутри все переворачивается. Медленно касаюсь растрепанных волос, наслаждаясь их упругой шелковистостью, дотрагиваюсь до залегшей между бровями морщинки. Хочется прижаться к ней губами, скользнуть ниже, к скулам, почувствовать, как колет нежную кожу отросшая за ночь щетина. Но я не решаюсь — боюсь разбудить.  Просто смотрю, не в силах сдержать улыбки от того, что он рядом,  и чувствую себя абсолютно счастливой.

Дэн вздыхает во сне и морщится сильнее. Словно что-то болит. И я сразу вспоминаю, как папа однажды после бурного застолья с друзьями мучился наутро от головной боли. И хотя мне самой состояние похмелья совсем незнакомо, сердце сжимается от жалости. Так не хочется, чтобы Дане было плохо.

Осторожно выбираюсь из его объятий и, убедившись, что не разбудила, отправляюсь вниз. В аптечке должно быть какое-то обезболивающее. Конечно, могу ошибаться, и таблетка не понадобится, но лучше предусмотреть все заранее.

— Ты сегодня рано, — слышится голос отца как раз в тот момент, когда я, найдя нужное лекарство, выуживаю из холодильника бутылку с соком. — Много работы?

Пожимаю плечами, стараясь вести себя как можно убедительнее.

— Не очень.  Просто выспалась уже. Но скоро поеду в офис, да, вчера не успела все закончить.

Папа понимающе кивает.

— Сделать тебе кофе?

В другой день обязательно бы согласилась, но не сейчас, когда нужно побыстрее вернуться наверх. Желательно до того, как Дэн проснется и оповестит о своем присутствии в нашем доме.

— Пока не хочу, спасибо. Выпью сок…

Воздух в груди резко кончается, когда вижу, что отец разворачивается к окну. Почему мне ночью не пришло в голову отогнать машину подальше от ворот или загнать в гараж? Ведь сейчас она вся на виду.

— Вот уж не думал, что Даниил умеет просыпаться в такую рань, — задумчиво проговаривает папа и снова смотрит на меня. — А когда он приехал? Я даже не слышал…

Встречается со мной глазами, и выражение его лица резко меняется. Конечно, глупо было надеяться, что смогу скрыть что-то от моего проницательного папочки.

— Соня, или он приехал не утром? Он что, здесь ночевал?!

Голос поднимается на октаву.

— Это то, что я думаю, дочь?

Мне становится весело: сейчас ведь на полном серьезе начнутся разговоры о моей поруганной чести.

— Я вообще-то давно совершеннолетняя, пап. И Даня — мой жених. Так что никакой вселенской катастрофы не произошло.

Отец, явно не ожидавший подобного заявления, какое-то время ошеломленно молчит, а потом горестно прикрывает лицо ладонями.

— Как хорошо, что твоя мать этого не видит. Такой позор! Она в твоем возрасте…

— Пап, ну прекрати причитать, — не выдерживаю я. — Мама в моем возрасте меня уже в детский сад водила. А поженились вы, дай-ка вспомнить, когда мне было два? Или три?

— Соня, не дерзи! — восклицает отец, грозно уставившись на меня. — У нас все было по-другому. Я учился и работал, и должен был заработать денег, прежде чем заводить семью.

Ну да, только отсутствие средств не помешало вам завести ребенка, — улыбаюсь я собственным мыслям. Папа так трогательно переживает обо мне, хотя сам был таким же. И еще неизвестно, кто вел себя хуже: он или мой Даня. Вслух, конечно, ничего подобного не произношу, ни к чему дергать тигра за хвост, и так видно, что отец здорово разгорячился. Как бы давление не подскочило.

— Папочка, ну и у нас скоро будет семья, — подхожу к нему и обнимаю. — И потом, я же знаю, что Даниил тебе нравится.

— Подлиза! — продолжает он хмуриться, но, тем не менее, обнимает в ответ. — Дело не в том, нравится он мне или нет. Бесстыжие! Заниматься ЭТИМ в моем доме!

Закусив губу, чтобы не рассмеяться, я прячу лицо у него на груди.

— Пусть твой Ромео мне на глаза не попадается, — грозится папа. — По крайней мере, в ближайшие дни. Пока успокоюсь. И передай ему: если передумает жениться, лично голову оторву. И все остальное тоже.

Глава 8

Посмеиваясь над папиными угрозами, я возвращаюсь в спальню и захожу как раз в тот момент, когда спящий в моей постели парень открывает глаза. Тут же жмурится, углубляя морщинку между бровями, потом медленно обводит взглядом комнату и останавливается на мне.

— Доброе утро, — смотрю на него и не могу сдержать улыбки. Такой трогательно-смешной сейчас. Растрепанный, сонный, немного помятый. Но одновременно невероятно красивый. Самый эффектный из всех парней, что встречались в моей жизни.

— Не такое уж оно доброе, — хмурясь, отзывается Дэн. — Голова раскалывается.

Значит, угадала. Сажусь на краешек кровати, протягивая ему таблетку и сок. Ярославский вопросительно приподнимает бровь.

— Я что, разговаривал во сне? Ты как узнала, что мне нужно что-то выпить?

Пожимаю плечами: это совсем не трудно. Особенно когда любишь человека и хочешь, чтобы ему было хорошо. Уверена, ему тоже не сложно было бы догадаться о чем-то подобном в отношении меня.

— Просто подумала, что тебе может понадобиться. После вчерашнего.

— Какая ты у меня предусмотрительная… — он берет таблетку и почти залпом осушает стакан. Снова хмурится. — А вчера… как я себя вел?

— Нормально, — меня веселит его растерянность, но смеяться все же не решаюсь: не хочу обидеть. — Я бы сказала, что вполне прилично, если не думать о том, что уселся пьяный за руль.

— Ну, не пьяный, Сонечка.  Не очень трезвый.

— Все равно, — я забираюсь с ногами на кровать, обнимая его за плечи. — Дань, пообещай мне, что больше не будешь так делать. Пожалуйста! Это же опасно, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось!

— Трусишка, — он касается губами моего виска. — У меня все под контролем.

Если бы… О каком контроле может идти речь, если он сегодня уже не может вспомнить, что делал накануне?

— Пообещай, Дэн! — я не отстану, пока не услышу то, что нужно. В других вещах готова уступить, но не сейчас. Не в таком важном вопросе.

— Ладно-ладно, обещаю… — вздыхает. — Вот не жалеешь ты своего мужчину! — проговаривает укоризненно, поддевая пальцем бретельку моей сорочки и спуская ее с плеча. Гладит кожу, задевая ногтями, слегка царапает, и от этого по телу расходятся импульсы тока.  Вот как ему удается так сильно воздействовать на меня? Всего-то коснулся кончиками пальцев, а ужемозг как будто плавится, и ни о чем другом, кроме его близости, невозможно думать.

— Сонь, ты зачем это нацепила? — рука хозяйничает дальше, тянет ткань с другого плеча, поглаживает открывшиеся полушария груди. — Красавица… — обводит затвердевшие вершинки, и я непроизвольно сжимаю бедра. Закусываю губу, чтобы не застонать, потому что низ живота прошивает сладкая судорога. — Замерзла что ли?

Его голос становится ниже.

— Знаешь, что лучше всего помогает от похмелья?

— Я уже дала тебе таблетку, — бурчу в ответ, стараясь унять смятение.

— Секс с любимой женщиной, — смеется Дэн и смыкает пальцы на моем запястье.

Крепко — не вырваться. Правда, и желания вырываться у меня нет. Я соскучилась и переволновалась, а после его слов перед глазами все плывет в окаймлении розовых облаков. И я себе самой напоминаю сладкую вату, податливую и готовую прогнуться под любое его движение.

Смотрю на восставший член, увеличивающийся прямо на глазах, и медленно сглатываю. У него что, это постоянное состояние? Ведь ночью, во сне, было то же самое… Разве такое возможно?

Дэн не дает времени на размышления. Тянет к себе, укладывает рядом и захватывает в кольцо сильных рук. Губы жмутся к виску, оставляют дорожку из поцелуев  до самого уха, и он шепчет, покусывая мочку.

— У тебя там все зажило? Не болит?

В мозгах — такая же сладкая вата. Я почти ничего не соображаю. Мотаю головой, будто со стороны наблюдая, как он проворно стягивает с меня тоненькую рубашку. Слишком проворно для загибающегося совсем недавно от головной боли. Или Дэн прав, и секс в самом деле лучшее лекарство?

— Дань… — я делаю еще одну попытку поговорить, но он затыкает мне рот жадным, голодным поцелуем. Раздвигает губы языком, проникая внутрь, и все вопросы куда-то улетучиваются.

Глава 9

Я слышу его частое, громкое дыхание, ощущаю, как руки скользят по телу, задевая как-то сразу везде. Так вроде бы не может быть, но он умудряется перебирать волосы, тянуть пряди, гладить шею и плечи, дразнить умелыми пальцами ставшую неимоверно чувствительной грудь. Мнет и сжимает ягодицы, ласкает низ живота, как бы случайно проникая между ног. Язык хозяйничает во рту, сильнее разжигая желание.

Хотя можно ли сильнее? Я и так на пределе, не могу и не хочу ждать. Внутри все скручивается от предвкушения. Мне нужно ощутить его, всего, чувствовать, как он властвует, заполняя меня собой.

И я снова, как вчера утром, утрачиваю стыдливость. Ну могу сдержать срывающихся с губ нетерпеливых стонов, ерзаю и цепляюсь за его плечи, чтобы притянуть еще ближе к себе.

Он посмеивается, явно довольный такой моей реакцией. Запускает язык в ушную раковинку, кусает мочку, шепчет что-то ужасно пошлое, но тем самым еще больше распаляет. А потом резко, с размаха погружается в мое тело. Непроизвольно охаю, ожидая боли. Но ее нет. Вообще. Только тягучее, ноющее давление и желание, чтобы он не останавливался.

Толкается глубже, сначала медленно. Мучительно медленно. Так что я готова растечься сладкой пылающей лавой. Прямо здесь и сейчас сойти с ума от желания. Потом ненадолго отстраняется, но лишь затем, чтобы окинуть меня бесстыдным и горячим взглядом, раздвинуть шире мои колени и вновь ворваться внутрь, теперь уже не сдерживаясь. Рычит, ловя губами стоны и действуя все энергичнее. Удерживает руками лицо, заставляя смотреть ему в глаза.

И я улетаю. Теряюсь в ощущениях, окончательно перестаю соображать. Кажется, кричу, впиваясь ногтями в его спину, всхлипываю что-то невразумительное, что и сама не смогла бы воспроизвести. Шалею от ослепительных всполох, рассыпавшихся перед глазами.

А когда прихожу в себя, даже говорить получается не сразу. Все тело — будто не мое. Совершенно невесомое, и одновременно кажется, что я погрузилась в тягучий, ароматный бальзам. Он продолжает нежить кожу, вызывая совершенно невероятные, яркие и потрясающе вкусные ощущения.

‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Какая же ты охренительная, Сонечка… — Дэн убирает с моего лица влажную прядь волос. — Даже не помню, чтобы мне когда-нибудь было так хорошо.

Это так приятно слышать, что я старательно гоню прочь мысли о других женщинах, побывавших в его постели. Что же поделать, у каждого есть свое прошлое. И было бы глупо сейчас обижаться на то, что в его прошлом он проводил время с кем-то еще. Это же все равно не изменить. Куда лучше наслаждаться настоящим. И будущим. Ведь нас ждет впереди так много хорошего.

— Поедем на работу? — спрашиваю спустя время, когда переполняющий наши тела жар наконец-то слегка отступает, и дыхание выравнивается. Вставать не хочется, но после вчерашнего, когда Даниила целый день не было в офисе, провоцировать Ярославского-старшего точно не стоит.

— Батя сильно бушевал? — понимающе вздыхает Дэн, приподнимаясь на кровати.  — Я бы с таким удовольствием сегодня остался дома. Не вылезал бы с тобой из постели…

Склоняется к моим губам, и я возвращаю поцелуй. Но вставать все равно придется. И чем раньше, тем лучше, потому что иначе поддамся искушению и сама решу никуда не ехать.

— Данечка, давай не будет его нервировать лишний раз, он и так переживает.

— Не будем… Как будто есть выбор! Почему только он ни разу не спросил, сдалась мне эта компания или нет? Может, я хочу заниматься совсем другим?

Дэн поднимается, оглядывая комнату в поисках одежды.

— Чем другим? — я была бы не против. Поддержала бы его в любом начинании, но только не представляю, о чем речь.

— Да не знаю я! — отзывается он. — У меня же даже времени подумать нет! Все давно решено! — это звучит довольно резко, и если бы так со мной говорил кто-то другой, я могла бы даже обидеться. Но не на человека, который настолько дорог. И ведь знаю, что это не настоящая злость. Он просто поддался мимолетным эмоциям. Сама тоже чувствую досаду: надо работать вместо того, чтобы провести время вдвоем. Нормальное, совершенно объяснимое чувство. И оно скоро пройдет. Мы со всем справимся.

Глава 10

Михаил Валентинович с самого утра занят на какой-то встрече, потом сразу уезжает, я успеваю лишь поздороваться с ним в коридоре. В кабинет к сыну он не заходит, лишь кидает пристальный взгляд в сторону стеклянной стены, сразу за которой находится стол Дэна.

— Явился? — это не вопрос, скорее, констатация факта. В глазах мужчины снова плещется горечь, но он улыбается мне, хоть и через силу. — Спасибо, Сонечка, уверен, это не без твоего участия. Так бы и сегодня наверняка нашел бы себе другие, более интересные, чем работа, занятия.

— Ну что вы, я тут совершенно не причем. Даниил и сам все прекрасно понимает. И хочет поскорее освоиться в компании, стать для вас достойным помощником…

— Умеешь ты подбодрить, милая, — глаза шефа глаза немного теплеют. — Хорошо, что должен уехать сейчас, есть возможность на какое-то время поверить в твои красивые слова. И в то, что мой сын наконец-то решил одуматься. Не надо, не спорь, — жестом останавливает мою новую попытку возразить. — Поговорим позже, заедешь к нам на ужин?

— С радостью, — мы пока не обсуждали с Дэном наши планы на вечер, но раз он вчерашний день провел с друзьями, сегодня наверняка останется со мной. А потом я не откажусь задержаться.

— Вот и отлично, — кивает мне Ярославский и уходит, и теперь уже я улыбаюсь, чувствуя облегчение. Все-таки хорошо, что он сейчас занят. Мой будущий свекор бывает излишне строг и очень не любит, когда что-то не вписывается в его планы, но довольно быстро отходит. Никогда не сердится слишком долго. Сейчас отвлечется на работе, а к вечеру уже перестанет обижаться на сына за вчерашнее отсутствие.

Возвращаюсь в свой кабинет, невольно тормозя возле двери Дэна, но все равно не ожидаю, что она тут же приоткроется, и сильные руки втянут меня внутрь. Даниил опускает жалюзи, скрывая нас от посторонних взглядом. Стискивает в объятьях, зарываясь лицом в волосы.

— Ты испортишь мне прическу, — смеюсь, потому что тут же становится радостно. И немного щекотно: он трогает носом шею, дует на кожу, прекрасно зная, как я люблю такие вот моменты. Нежные и интимные, немного неуместные сейчас, но от того не менее притягательные.

— Ну и что? Мне больше нравится, когда у тебя волосы распущены, — опускается в кресло, затягивая меня к себе на колени. — Что там старик хотел? Опять ругался?

— Никакой он не старик, — меня всегда немного задевает, когда так кто-то называет родителей. Пусть даже их возраст в самом деле совсем не молодой, кажется, нельзя акцентировать на этом внимание. Наоборот, надо вести себя, будто они такие же, как прежде. В нашем детстве. Здоровые, полные сил и энергии. Ну а отец Дани и правда такой. Любому молодому фору даст.

— Так зачем он останавливал тебя? — Дэн не реагирует на мое заявление. Волнуется, и я его прекрасно понимаю. Сама, когда даже немного повздорю с папой, потом долго места себе не нахожу. Боюсь, что рассердила его слишком сильно, и он не захочет простить. А потом сама же смеюсь над собой. Разве такое вообще возможно? Чтобы отец не простил своего ребенка? Еще и единственного.

— Все хорошо, Данечка, — прижимаюсь своей щекой к его. — Сказал, что уезжает на важную встречу. И на ужин пригласил. Я согласилась. Правильно же сделала? У тебя нет никаких других планов?

— Да, ты умница, — он накрывает мои губы сладким поцелуем и тут же отстраняется. — Но сейчас мы же должны работать, правда? Беги к себе, малышка.

Шутливо сталкивает с колен, награждая увесистым шлепком. Не больно, это даже вызывает желание задержаться. И заняться совсем не рабочими делами. Но Дэн оказывается на этот раз куда сознательней. Обгоняет, с несколько напускной галантностью открывая дверь, и награждая пылким взглядом, пропускает в коридор. Вот умеет же и такой мелочью поднять настроение!

Глава 11

Больше мы с Дэном не видимся. Меня отвлекают поставщики, с которыми приходится провозиться несколько часов. Выпивая очередную чашку кофе вместо полноценного обеда его сразу после того, как я написала, что занята и не могу вырваться даже на полчаса. Поддержка любимого здорово помогает, но скучаю от этого не меньше. Жду не дождусь, когда настанет вечер, и можно будет забыть о делах. Просто побыть вдвоем. Потом поужинать с его отцом и снова остаться наедине, уже на целую ночь. Мечтаю, как прижмусь к его груди, крепко-крепко, расскажу обо всем, что чувствую. О том, что мне хочется…

— Софья Андреевна, так что выдумаете по поводу этих материалов? Цена ниже, а качество ничуть не уступает, — встречаю внимательный взгляд сидящего напротив мужчины и понимаю, что слишком увлеклась. Мечты — это хорошо, конечно, но сейчас я должна сделать свою работу. Михаил Валентинович на меня рассчитывает, и подвести никак нельзя. Приходиться спрыгнуть с розовых облаков и с головой окунуться в серую рутину. Я кидаю прощальный жалобный взгляд на сердечко и заставляю себя переключиться.

Встреча заканчивается без четверти семь. Прощаюсь с клиентами. Еще раз просматриваю подписанный договор и позволяю, наконец, выдохнуть с облегчением. Будет чем порадовать Ярославского за ужином: он надеялся на этот контракт. И даже задерживаться не пришлось. Остается только собраться — и можно бежать к Дэну.

Но в кабинете его почему-то не оказывается, а на лице секретарши, у которой я уточняю, куда он подевался, отражается откровенное изумление.

— Эм-м-м… Так Даниил Михайлович уехал, давно уже. Он разве не предупредил вас?

Я открываю рот, чтобы уточнить, куда именно уехал, но тут же осекаюсь, прикусывая губы. Эта секретарша Татьяна слишком болтлива, еще и может добавить красок. Не хочу давать поводов для разговоров среди коллег. У Дэна могли возникнуть какие-то неотложные обстоятельства, и он просто не успел написать. Но если я признаюсь, что не в курсе, кому-то в компании наверняка захочется обсудить недостаток доверительности между нами. Это совершенно ни к чему.

— Ах да, точно, — улыбаюсь девушке. — Устала на заседании — и совсем вылетело из головы. Спасибо, Таня.

Она растекается в улыбке, широкой, но не искренней, и я понимаю, что поступила абсолютно правильно. Мне слишком дороги наши с Даней отношения, чтобы делать их достоянием общественности.

Спускаюсь в машину и уже оттуда набираю его.

— Сонь, прости, не успел тебя предупредить. Мне уехать пришлось, — ну вот, значит, действительно угадала. Приключилось что-то важное. Но расслабиться не успеваю, потому что слышу следующие слова: — Темыч раскопал зачетный клуб, поехали его опробовать. Народу тут валом, хорошо, что успели занять столик.

Отодвигаю телефон от уха, растерянно рассматривая экран. Будто это может помочь лучше понять ситуацию. Но вижу лишь улыбающуюся аватарку Даниила — и никаких разъяснений. Как и от него самого.

— Ты уехал с работы почти в середине дня, чтобы… — горло першит от внезапной сухости, — чтобы поехать в новый клуб?

— Ну да, — он как будто не слышит напряжения в моем голосе. — Все разведаю, а потом съездим с тобой.

— А как же ужин? Твой папа ждет, я ему обещала, — это кажется самым весомым аргументом, на который он просто не может не отреагировать. Может быть, просто забыл. Тогда подожду, пока он доберется, и домой приедем вместе.  Но Дэн заявляет совсем другое:

— Так и поезжай, Сонечка, уверен, вы прекрасно проведете время. А хочешь, оставайся потом у нас, я буду совсем не против обнаружить тебя в своей постельке, когда вернусь.

Глаза почему-то начинают щипать. Нет, я не собираюсь плакать, но совсем не понимаю того, что происходит. Как он мог так поступить? Мы же договаривались… И что теперь объяснять его отцу? Почему я приехала одна?

Глава 12

Мои попытки переубедить парня ни к чему не приводят, и в итоге в дом к Ярославским я все-таки отправляюсь одна. Озадаченная, расстроенная и, к чему скрывать, даже обиженная. Вообще не понимаю Дэна. Будь он несмышленым мальчишкой-дошкольником, совсем не знакомым с понятием ответственности, еще куда бы ни шло. Но ведь все понимает прекрасно. Знает о переживаниях отца, но почему-то продолжает испытывать его нервы. И ладно бы вечером рванул в этот дурацкий клуб… Но променять работу на развлечение… Как?! Как так можно?!

Подъезжаю к их дому, но долго не решаюсь выйти из машины. Мне стыдно перед Михаилов Валентиновичем. В том, что случилось, есть и моя вина: должна была найти способ уговорить Даниила. Раз он меня не послушался, значит, была недостаточно убедительной. А может, все и того хуже: он вряд ли сбежал бы тусить с друзьями, если бы в наших с ним отношениях все было идеально. Значит, где-то я что-то упустила. Не смогла оказаться той самой идеальной женщиной, от которой просто невозможно оторваться.

Мне сейчас не на ужин хочется идти и не притворяться, что все в порядке, а уехать домой, зарыться под одеяло и дать волю слезам. Выреветься вдоволь, выпустить пар, а потом уже думать, что делать дальше. Как исправить свои ошибки и не повторять их в будущем. Но если сбегу сейчас, все будет еще хуже. Конфликт между Дэном и его отцом только усугубится, и наладить отношения станет еще сложнее.

Поэтому вздыхаю и выбираюсь из машины. Окна нижнего этажа дома залиты светом: Михаил Валентинович наверняка в гостиной и ждет нас. А значит, надо сделать этот вечер прекрасным. Ну, или хотя бы сносным…

Цепляю на лицо улыбку и, взбежав по лестнице, нажимаю на кнопку дверного звонка. Надо думать о хорошем. Например, вспоминать сладкие минуты вдвоем. Мечтать о нашей любви. О том, что совсем скоро мы поженимся. В конце концов, проблемы бывают у всех, главное, правильно на них реагировать!

Слышу торопливые шаги за дверью и набираю побольше воздуха, чтобы выдать заготовленные фразы. Но тут же осекаюсь, когда вижу бледное и явно напуганное лицо домработницы.

— Сонечка, как хорошо, что хоть вы приехали! Я уже не знала, что и делать… — она тяжело дышит, словно только что участвовала в забеге. И выглядит примерно так же: растрепанная, лицо раскраснелось. Впервые вижу Ирину в таком состоянии, эта женщина всегда казалась мне сдержанной и уравновешенной. Вообще не помню, чтобы хоть когда-то ее внешний вид находился в подобном беспорядке. Сердце екает от внезапно пробудившегося волнения.

— Что случилось? — я вхожу в дом и растерянно озираюсь по сторонам. Что-то не так. Непривычно. Не узнаю спокойную атмосферу уюта, которая почти всегда присутствует здесь.  Особенно, если дома Михаил Валентинович. И пахнет совсем не вкусным ужином. Я морщусь, потому что в носу начинает свербеть, но не могу понять, что это именно за запах.

— Не могу дозвониться до Даниила! — всплескивает руками женщина. — Целый час набираю его, все время вне зоны.

Вот это меня как раз совсем не удивляет, наверное, решил оторваться по полной, вот и отключил телефон. Но зачем он ей так срочно понадобился? Уж точно не отец наказал: Ярославский, как бы ни был недоволен поведением сына, вряд ли бы стал перекладывать обязанность найти Дэна на Ирину.

— Да, он занят… немного… Не может ответить пока, — стараюсь говорить как можно более спокойно, но выплескивающаяся из домработницы явная паника передается и мне. — А зачем вы его ищете?

— Так Михаил Валентинович же… — женщина внезапно начинает плакать, и у меня внутри как будто обрывается что-то. Нет, дело точно не в ужине, на который не явился непослушный сынок.

— Говорите, что! — делаю шаг к ней, едва не вцепляясь в плечи, чтобы как следует встряхнуть. Никакие нервы не выдержат вот такой излишне дозированной подачи информации.

— Плохо ему стало! — рыдает Ирина. — За столом сидел, я чай принесла, смотрю, а он лицом на стол опустился и не двигается… Я скорую вызвала и сразу Даниилу звонить, думала, успеет приехать быстро. Да какое там! Машина давно уехала, а он все недоступен.

Так вот, чем пахнет в доме… Лекарствами. Я меньше всего на свете ждала ощутить именно этот запах, вот и не узнала сразу. На мгновенье прикрываю глаза, собираясь с мыслями.

— Что сказал врач? — это намного важнее отсутствия Дэна. — Куда его повезли?

— В третью городскую… — она испуганно переводит на меня взгляд. — Не поняла я ничего, доктор наговорил столько всего. И выглядел таким суровым… Я звонить, да только…

— Ясно, — понимаю, что вряд ли добьюсь чего-то более внятного. Не хочу больше терять время на разговоры.  — Если Дэн появится раньше, чем до него дозвонюсь, скажите, что я поехала в больницу. Пусть наберет меня.

В дороге, правда, и сама пытаюсь связаться. Ставлю телефон на автодозвон в какой-то отчаянной надежде, что Даня что-то почувствует. Мне страшно, тревога внутри нарастает, как снежный ком. Царапает горло, мешая нормально дышать.

Уже на парковке перед больницей отправляю сообщение папе и прошу его приехать. Боюсь из-за волнения что-то сделать не так, упустить важное. У Михаила Валентиновича должно быть все самое лучшее. Лучший врач, лучшая палата, лучшие препараты. Пусть отец хотя бы будет рядом и все проконтролирует.

А в холле огромного здания ощущаю себя абсолютно беспомощной. Маленькой и глупой девчонкой, которая понятия не имеет, как вести себя в больницах. Куда идти, с кем говорить. Здесь слишком много людей, куча указателей,  но нет ни одного намека на то, что делать в моей ситуации.

Лишь потом рассматриваю в конце зала окно регистратуры. Бросаюсь туда, спотыкаясь на ровном месте и чуть не падая. Сердце выпрыгивает из груди. Дэн так и не перезвонил. И сколько папе потребуется времени, чтобы доехать?

Девушка за стойкой после моих слов что-то долго изучает в журнале. Потом поднимает глаза, но смотрит почему-то не на меня, а в сторону. А ее улыбка кажется кривой  и виноватой.

— Сейчас к вам подойдет доктор. О, а вот и он! — она даже с места приподнимается, окликая проходящего мужчину в белом халате. — Сергей Васильевич, тут родственники Ярославского подъехали.

Мне не нравится выражение лица этого доктора. Он приближается, и кажется, что прямо передо мной разверзается пропасть. Бездонный черный омут, от которого тянет смертельным холодом. Я снова хочу убежать, как можно дальше отсюда. Скрыться, спрятаться, ни о чем не слышать… Но одновременно понимаю, что не имею на это права. Да и не решит мой побег ничего.

— Давайте присядем, — врач указывает на кушетку  у стены, но я мотаю головой.

— Нет, не надо. Говорите, пожалуйста! Что с Михаилом Валентиновичем? Как он себя чувствует?

Голос мужчины становится глуше, и он, так же как совсем недавно медсестра, отводит взгляд.

— Боюсь, у меня для вас плохие новости…

Глава 13

— Папа, я не понимаю! Просто не понимаю, как такое могло случиться!

Кажется, я сплю и вижу дурной сон. И отчаянно хочу проснуться, спастись от этого кошмара. Даже временами щипаю сама себя за запястье, вот только боль ничего не меняет. Страшный сон не заканчивается, а то, что ноет и болит в груди, гораздо сильнее.

— Я же еще днем разговаривала с ним. Он прекрасно выглядел, вообще не был похож на больного человека. Совсем нисколечко, я бы заметила!

Смотрю на отца сквозь пелену слез, впиваюсь взглядом, надеясь услышать хоть какое-то объяснение. Мне это очень нужно сейчас!

— Так бывает, детка. Ты же слышала, что сказал врач. У Михаила была запущенная стадия. Неоперабельная.

— И никто ничего не знал?! Даже ты?! — я подскакиваю с дивана и начинаю мерить шагами комнату. Разве может человек болеть так, чтобы никто не заметил? Вообще никто! Неужели мы все были настолько слепы?

— Сонечка, он хотел, чтобы никто не знал. И все сделал для этого.

— Но почему?! — в который уже раз прокручиваю в голове нашу встречу. И сегодняшнюю, и в предыдущие дни. Вспоминаю то, как выглядел Михаил Валентинович, как говорил, перебираю засевшие в памяти фразы. Теперь его намеки воспринимаются совсем иначе, но разве я могла подумать о ТАКОМ? И да, в последнее время он немного похудел, но на вопросы об этом отшучивался, что просто решил привести себя в форму. Если бы я только знала!

Отец с горестным вздохом пожимает плечами.

— Думаю, не хотел нас волновать. Раз сделать ничего было нельзя, хотел дожить свои дни в привычной обстановке. Рядом с близкими людьми, а не на больничной койке. Я его понимаю…

Умолкает, отводя взгляд, но его мысли так очевидны сейчас. Корит себя за то, что недосмотрел. Не использовал хоть какой-нибудь шанс что-то изменить.

Папа как будто постарел на десяток лет за один вечер. Серое лицо, углубившиеся морщины — и удручающая, опустошающая тоска в глазах. Мне становится стыдно: требую от него объяснений, а ведь он и сам шокирован ничуть не меньше моего. Еще бы. Потерять лучшего друга, так нелепо, так быстро. Подхожу к нему, утыкаясь лицом в грудь.

— Безумно жаль… Я даже не осознавала, как сильно его люблю… до этого момента.

Отец стискивает меня в объятьях.

— Мы слишком часто что-то понимаем, лишь когда становится слишком поздно… — он, как маленькую, гладит по голове.

— Не представляю, как сказать об этом Дане. Он ведь ничего еще не знает, — внезапно осеняет меня. Мы вернулись в дом Ярославских уже больше часа назад, а его нет до сих пор. И захлебывающаяся от слез Ирина тоже так и не смогла до него дозвониться.

— Куда же подевался этот поганец?! — с возмущением восклицает папа. — Как можно в такой момент шляться непонятно где?!

— Не говори так! Он не виноват! — внутри все опять скручивается от боли, но теперь уже за Даниила. Бедный мой мальчик, как же он это перенесет?

— А ты еще пожалей его! Он ведь даже не попрощался с отцом!

— Я тоже не попрощалась, — стираю очередную дорожку слез, сорвавшуюся из глаз. — И ты. Никто не попрощался, пап… Если бы Даня был в курсе, что его отец болен, точно находился бы рядом. И сделал все, что мог!

— Ох, Сонечка, не знаю, что и думать, — горестно восклицает папа. — Мне то прибить хочется твоего Даню за его выходки, то сердце от жалости разрывается. Глупый мальчишка, он же однажды все поймет и не простит себе этого!  Да поздно будет локти кусать!

— Андрей Сергеевич, вот любите же вы свои крылатые словечки везде вставлять!  Хоть бери и учись! Я так не умею, у меня ночью язык вообще почти не шевелится.

Прозвучавший в гостиной ехидный смех воспринимается почти дико. Трудно представить что-то более неуместное сейчас. Вздрагиваю и подрываюсь навстречу Дэну. Ни я, ни отец не заметили, как он вошел. Вернулся, наконец. Только ни о какой радости по этому поводу не может быть и речи: мне страшно до жути от того, что предстоит ему рассказать.

— А по-моему, ты вполне красноречив, — хмурится отец, разглядывая парня. — Где тебя носило, Даниил? Пьяный опять. И на часы ты смотрел? Ночь давно…

— Не пьяный, а выпивший, — ухмыляется в ответ Дэн. — И на следующий ваш вопрос отвечу: да, смотрел на часы. И что? Я уже большой мальчик, не обязан ложиться спать в девять. А вот вас не ожидал здесь увидеть так поздно, — он поворачивается ко мне. — Соня, что ужин затянулся? И вы мне сегодня вместо бати решили нотации прочитать? — оглядывается по сторонам. — Где он, кстати? Отправился в кабинет за ремнем для непослушного сынка?

Отец что-то шипит сквозь зубы, но я умоляюще сжимаю его ладонь. Не время ссориться. И пусть Даня тысячу раз не прав, вразумлять его тоже не время. Потому что… потому что надо сказать совсем о другом. Вот только найти бы для этого силы…

Глава 14

— Соня, я не хочу сейчас разговаривать. Не готов, понимаешь? Мне надо побыть одному.

Дэн отключается прежде, чем успеваю ответить. Снова. В который уже раз за последние дни.

Я смотрю на потухший экран телефона, испытывая уже ставшую привычной боль в сердце. До слез жаль его. И нестерпимо тяжело, что ничего не могу изменить. Вообще ничего. Даниил игнорирует и меня, и папу. Даже с друзьями не общается. Заперся в доме и никуда не выходит.

Мы не виделись с самых похорон. Мне хочется быть рядом, поддержать,  помочь хоть чем-то, но  разве можно заставить человека общаться, если он против?

— Дай ему время, дочка, — убеждает папа. — Ему очень непросто сейчас. Многое надо переосмыслить. Он ведь не только отца лишился, вся жизнь переменилась. Не обижайся, наберись терпения.

Я не обижаюсь, но такое долгое уединение Дэна меня пугает. И ладно бы он напился, таким привычным способом попытался бы укрыться от случившегося. Но голос в телефонной трубке звучит твёрдо, он совершенно точно не пьяный, а значит, переживает куда сильнее, чем можно было бы себе представить.

— А если ему плохо? Если случится что-то? — не могу спокойно сидеть и ждать — сердце не на месте.

— Конечно,  плохо, Сонь, он отца потерял, — папа, в отличие от меня, не видит в поведении парня ничего ужасного. — И расстались они далеко не лучшим образом. Есть, о чем подумать. Это пройдёт. Может, повзрослеет, наконец.

— Как ты можешь  говорить такое? — возмущаюсь я. Мне кажется, отец мог бы проявить больше сочувствия. И уж точно не осуждать Дэна. Он ведь правда ничего знал…

— Ты слишком сильно носишься с ним, дочь. Не забывай, он взрослый мужчина — не малыш, которому нужно подтирать сопли. А ты пытаешься сделать именно это.

Обидно и тяжело такое слышать. Я уверена, что папа не прав. Какая разница, взрослый Дэн человек или нет, боль от этого не становится меньше. Даже наоборот, сейчас он как раз острее все воспринимает. А близкие люди для того и нужны, чтобы с ними можно было всем поделиться. Что же это за любовь иначе?

— Я готова подтирать сопли и делать что угодно другое, лишь бы ему стало легче, — заявляю безапелляционно. — Уверена, он бы поступил также, если бы помощь была нужна мне.

Осекаюсь, потому что тело прошивает нервной дрожью. Даже думать о таком не хочу. Как страшно, немыслимо терять любимых. Особенно вот так: навсегда, когда уже ничего не вернуть и  не исправить. Обнимаю отца, стараясь выровнять дыхание. Не хочу ссориться и что-то выяснять: подобные ошибки дорого стоят…

— Не переживай ты так, Сонечка, — папин тон становится спокойней и тише, видимо, он тоже понимает, что перегнул палку. — Справится твой Дэн. Вот завтра увидитесь у нотариуса, сама поймёшь, что все с ним в порядке. Ну, в относительном, насколько это вообще возможно в таких обстоятельствах.

Я киваю, действительно хорошо, что предстоит эта встреча. Иначе не знаю, как ещё добилась бы возможности поговорить. Правда, для меня остаётся загадкой приглашение нотариуса для меня и папы явиться на оглашение завещания. Ну ладно, отец, он был самым близким другом Ярославского, неудивительно,  что тот оставил ему что-то. Но я-то причём? Мне ничего не нужно, я счастлива уже от того, что мы с Даней поженимся. И вышла бы за него, даже будь он нищим. Михаил Валентинович это знал, тем более непонятно, зачем меня позвали. Но на мой вопрос папа только пожимает плечами.

— Понятия не имею, Сонь, — последнее время мне кажется, что я не знал очень многого из того, чем жил и о чем переживал Михаил. Завтра все прояснится.

Глава 15

— Как ты? — мне безумно хочется его обнять, губами стереть мрачную маску с лица,  разгладить морщинки. Но не решаюсь, потому что Дэн всем своим видом показывает: лучше не приближаться.

Наверно и правда не стоит сейчас давить, ведь и представить страшно, что он чувствует сейчас. Поэтому я лишь смотрю на любимого, впитываю каждую родную черточку, понимая, как сильно соскучилась за эти дни, но не позволяю себе большего.

— Нормально, — Дэн дергает плечом, будто отмахиваясь и показывая, что разговор ему неприятен. — Не понимаю только, зачем надо было сюда тащиться. Это же все формальность. Видеть никого не хочу…

И меня? Я не спрашиваю вслух, но невольно думаю об этом. Хоть и понимаю, что в такой ситуации подобные чувства совершенно естественны, все равно становится совсем тоскливо. Мне тоже кажется нелепым этот показательный визит к нотариусу. Зачем, если все и так ясно? У Ярославского не было других детей. С женой они давно расстались, и  родственников тоже нет. Даня — единственный наследник. И совсем не обязательно было приглашать всех сюда, вполне достаточно дождаться законом установленного времени. Не терзать душу лишний раз, напоминая об утрате.

— Хочешь, съездим куда-нибудь, когда все закончится? — я осторожно касаюсь его плеча. — Отдохнешь, отвлечешься… Если тебе тяжело разговаривать, можем молчать. Я ничего не стану обсуждать, просто буду рядом…

— Прости, Сонь, — он мажет по мне взглядом и тут же отводит глаза. Смотрит куда-то в сторону. — Но никого — это значит, никого. С удовольствием бы свалил сейчас на необитаемый остров.

Я заглушаю разрастающуюся в сердце боль. Нельзя обижаться. Это глупо, бессмысленно и точно не поможет нашим отношениям. И эгоисткой быть тоже нельзя. Мне сейчас не о себе нужно думать, не о том, что его слова ранят, а постараться вести себя так, чтобы все-таки помочь. И если ничего не могу сделать, хотя бы принять его решение. Показать, что поддерживаю даже таким образом.

— Ладно, как скажешь, — выдавливаю улыбку. Она абсолютна неискренна, но Дэн вряд ли это заметит: он слишком поглощен собственными мыслями.

Уже в кабинете нотариуса перехватываю внимательный взгляд отца: снова беспокоится обо мне. В ответ улыбнуться уже проще, его забота трогает до глубины души. Только я-то в порядке. Вот если бы он, как мужчина, попытался поговорить с Даниилом…

Не очень представляю, как правильно вести себя в таких ситуациях. Наверное, просто нужно ждать. Банальная поговорка о том, что время лечит, сейчас, как никогда, кстати. Боль не пройдет сразу, но рано или поздно наступит день, когда ему станет легче. Должно стать. А я буду ждать столько, сколько нужно.

Погруженная в эти размышления не сразу замечаю, как в кабинете что-то меняется. В воздухе виснет напряжение, такое отчетливое, что кажется, воздух густеет, становясь вязким и тяжелым. Давит на виски, стягивает грудь. Я снова ловлю на себе взгляд отца, теперь уже — шокированный. А Дэн… Дэн смотрит так, что определение этому взгляду у меня не находится.

— ЧТО. ВЫ. СКАЗАЛИ? — продолжая впиваться в меня глазами, он обращается к нотариусу. Чеканит слова, и от странных ноток в его голосе мне становится не по себе. — Это такая… шутка?

Что я пропустила? В подобных местах и обстоятельствах не шутят, но разве могло быть что-то неожиданное в формальном чтении завещания? Мы же все прекрасно знали его содержание…

— Никаких шуток, Даниил Михайлович, — невозмутимо отзывается нотариус. — Это воля вашего отца. Можно сказать, последняя, потому что изменения в завещание он внес как раз накануне…

Глава 16

— Да нет, это точно какая-то ошибка! — в разговор вступает мой папа. Его губы странно подрагивают, будто становятся непослушными. Я вижу проступившие на висках крохотные капельки пота. Он напряжен и испуган, вот только чем?

Оглядываю присутствующих, пытаясь понять хоть что-нибудь. Почему у них такие лица, словно опять кто-то умер?

— Никакой ошибки нет, Андрей Сергеевич, — кажется, юрист — единственный оставшийся спокойным человек из всех нас. Говорит сдержанно и размеренно. И выглядит так, словно все наши возмущения и недоумения предвидел наперед. — Я лично неоднократно уточнил волю Михаила Валентиновича. Все именно так, как вы услышали.

— Он что, рехнулся? — у Дэна срывается нервный смешок. — Точно выжил из ума перед смертью.

Лицо нотариуса суровеет.

— Держите себя в руках, Даниил Михайлович. Вы говорите о своем покойном отце. А он, уж будьте уверены, находился в здравом уме и трезвой памяти до последнего дня. Я могу это засвидетельствовать.

— Да ладно, и этот бред вы называете признаками здравого ума? — Даня смеется, но от его дерганного тона мне делается жутко. — Я же никогда не соглашусь! И буду оспаривать это псевдозавещание в суде!

— Ваше право, Даниил Михайлович, но уверяю, в таком случае вы заведомо обрекаете себя на проигрыш. Документ подлинный, и вы просто потеряете время. Лучше прислушаться к воле вашего отца.

— К чему прислушаться? — шепотом уточняю у папы. Стыдно признаваться, но, похоже, выхода у меня нет. — Я отвлеклась и прослушала то, о чем вы здесь говорили. Что случилось?

Хоть и стараюсь говорить как можно тише, надеясь получить разъяснения от отца, юрист Ярославского умудряется услышать. Улыбка на его лице делается шире.

— Ничего страшного, Софья Андреевна, все очень взволнованы, поэтому не удивительно, что вы могли прослушать. Я повторю.

Я обращаюсь в слух, на этот раз собираясь не пропустить ни слова. Но уже через несколько минут чувствую себя так, будто медленно схожу с ума. Теряю связь с действительностью, а то, что происходит, какой-то сюр. Потому что такого даже в фильмах не бывает. И уж точно не мог заявить человек, которого я считала мудрым и зравомыслящим. Особенно в отношении своего единственного ребенка.

Смотрю на нотариуса умоляющим взглядом. Он ведь разбирается во всех этих терминах и юридических нюансах. И наверняка может прояснить то, что не укладывается в моей голове.

— Я ничего не понимаю…

Мужчина смотрит на меня с теплой снисходительностью.

— Все имущество Ярославского Михаила  Валентиновича, включая активы компании, банковские счета, дом и автопарк, с сегодняшнего дня принадлежит вам. После заключения брака с Даниилом Михайловичем вы сможете определить сумму ежемесячного содержания для вашего мужа, которая будет переводиться ему в течение года со дня свадьбы. Разумеется, если за это время вы не разведетесь. По окончании обозначенного срока вы можете распоряжаться наследством, как сочтете нужным. Если же брак прервется раньше, имущество перейдет благотворительному фонду, с которым Михаил Валентинович сотрудничал в последние годы.

Кусаю щеку изнутри, изо всех сил щипаю кожу на ладони. Надо, надо, надо проснуться! Или это просто проверка? И мой свекор таким странным образом решил выяснить, не хочу ли я разжиться за счет его сына?

— А если я откажусь от наследства? — в глазах Дэна при этих словах вспыхивает огонек надежды. Но тут же гаснет, когда звучат ответные слова нотариуса:

— В этом случае имущество и активы будут переданы в благотворительный фонд незамедлительно.

Глава 17

— Дань, ну какая разница, что написано в завещании? Это же ничего не меняет! Мы все равно собирались пожениться.

Он смотрит так, будто у меня внезапно выросли рога.

— Ты серьезно, Сонь? Ничего не меняет, да? То есть абсолютно все равно, что родной отец оставил меня без штанов? Да вообще без всего! Ничего страшного, правда же?

Еще как-то сдерживается, хотя я вижу, насколько тяжело ему это дается. Мышцы окаменели, дышит тяжело, слишком выразительно цедит слова. Чтобы не сказать лишнего.

Я, наверно, сказала бы. Если бы оказалась на его месте, точно вела бы себя иначе. Мне и сейчас-то все происходящее кажется дикостью, а если бы так поступил со мной родной отец…

Но вслух об этом говорить нельзя. Только усугублю ситуацию. Я ужасно боюсь с ним поссориться, боюсь, что Даниил разозлится еще и на меня. Повод-то есть. Вот зачем, зачем Михаил Валентинович так поступил? Неужели он не понимал, что его поступок нас не сблизит, не укрепит отношения, а как раз наоборот.

Чувствую себя воровкой, которая не просто ухватила чужое, но и позорно попалась.  И вернуть нет возможности. Я отказалась бы от дурацкого наследства в первую же минуту, как узнала о нем, да только Ярославский все сделал, чтобы этого не случилось. Почему, почему, ПОЧЕМУ?

Ответа нет. Ни у нас с Дэном, ни у моего отца. Лучший папин друг совершил что-то немыслимое, и я готова согласиться с тем, что болезнь серьезно повредила его рассудок. Ну а как иначе это объяснить? Что должно быть в голове у человека, чтобы откинуть подобный номер?

Хуже всего то, что свои размышления я даже высказать не могу. Дане и так плохо. Я поддержать его должна, а о какой тут поддержке может идти речь7 Ведь он наверняка смотрит на меня — и раз за разом переживает это унижение. Может, прав был папа и я зря пришла? Но ведь не выгоняет, даже как-то пытается говорить со мной. Любимый…

Сглатываю подступивший к горлу горький ком и подхожу ближе. Дэн сверлит меня мрачным взглядом и разве что не рычит. Страшно… И еще страшнее оставить его одного. Нет, конечно, он не маленький мальчик и вполне способен справиться с любой проблемой. Но это же так безумно тяжело делать в одиночку…

— Дань… — я поднимаюсь на носочки, обвивая руками его шею. Тянусь к губам. Он хмурится, снова смотря более чем красноречиво. Да, совсем не время. Но у меня нет никаких аргументов. И слов утешающих тоже нет. Зато я помню, как нам обоим было хорошо вдвоем. И что там он говорил? Секс — лучшее лекарство? Так почему бы не попробовать, терять-то все равно нечего… — Я соскучилась…

Он молчит, не сводя с меня глаз, но совершенно не заметно, что моя близость хоть сколько-нибудь его волнует. Да и я сама руководствуюсь совсем иными чувствами. Не физическим желанием — потребностью слиться с ним. Взять хоть капельку той боли, которую отчетливо вижу в потемневших глазах, в напряженном лице, в жестко сжатых губах. Тяну вверх ткань рубашки, вытаскивая ее из-за пояса. Опускаю ладони на обнажившуюся поясницу. Пальцы дрожат, и в животе все перекручивается. Кажется, что сейчас там не бабочки порхают, а топают неуклюжие носороги. Мне трудно дышать об беспомощности и волнения. Как должна вести себя женщина, если мужчина ее не хочет?

Глаза начинают предательски щипать, и я уже готова отстраниться и сбежать, но Дэн неожиданно резко выдыхает и стискивает руки на моей талии.

Глава 18

Его дыхание растекается по моим губам. Еще даже не поцелуй, но я уже предвкушаю это. И понимаю, что в отличие от меня самой, Дэн не смущается и не тормозит.

Лицо еще напряжено, его жесткость ощущается почти физически. Но вот он подается вперед, впечатывая меня в себя — и все меняется в одно мгновенье.

Взгляд затуманивается страстью, становится жарче и глубже. Руки проворно расстегивают пуговицы на блузке. Его пальцы задевают ключицы в мимолетной ласке, стягивают с плеч бретельки бюстгальтера.

Я всхлипываю и выгибаюсь — и раздирающее напряжение медленно отступает. Раз он не ругается, не гонит меня прочь, значит, не все еще потеряно.

И как же сладко это чувствовать… Мои собственные пальцы, в отличие от его, совершенно непослушные. Я тереблю застежку на джинсах, но никак не могу справиться. Задыхаясь от волнения, просто просовываю ладонь за пояс, прижимая к животу, и тут же ощущаю, как сокращаются мышцы. Даниил глухо рычит, толкаясь ближе ко мне. Отстраняется, но лишь затем, чтобы избавиться от одежды. Быстро, в какие-то доли секунды остается обнаженным.

Я снова перестаю дышать, бесстыдно любуясь им. Какой же он все-таки красивый! Рельефное тело, мощный, сильный. На подтянутом торсе напрягаются мышцы. Жесткая дорожка волос внизу живота притягивает взгляд. Заставляя смотреть еще ниже, на твердый, подрагивающий от желания член.

Как зачарованная, касаюсь кончиком пальца выступающих вен, прочерчиваю бархатистый узор. Хочется обвести каждую из них, погладить, попробовать… Что я почувствую, если трону языком? Сейчас этого почему-то очень хочется, губы сохнут от желания, и я уже представляю, как опускаюсь на колени…

— В другой раз поиграем, малышка, — выдыхает Дэн. — Не могу больше…

Он дергает вниз белье, высвобождая грудь. Сжимает пальцами набухшие соски, трет, оттягивает, лижет. Снова какие-то несколько секунд — и я уже готова поскуливать от нетерпения. Мне тоже мало, тоже нет никаких сил ждать. Немного стыдно, что так откровенно выдаю свои чувства, но если бы Дэн вздумал остановиться, вцепилась бы, не давая возможности это сделать. Только не теперь…

Ласки становятся резче и горячее, доводя до исступления. Он задирает юбку до талии, царапает кожу над краем чулок. Гладит оголенные бедра. Давит на ягодицы, приподнимая над полом и вынуждая обхватить его ногами. Впечатывает спиной в стену. Она холодная, и я невольно ежусь, выгибаясь. Но замерзнуть не успеваю — меня окатывает новая волна жара, когда Дэн поддевает полоску трусиков, сдвигая в сторону, и сразу входит. Вбивается на всю длину и тут же начинает двигаться, с каждым толчком погружаясь все глубже.

Тянет за волосы, заставляя запрокинуть голову, осыпая жадными поцелуями лицо и шею. Кусает, шарит руками по телу, продолжая насаживать на себя. Яростно, резко, не давая отдышаться. Безжалостно ворует мой воздух, вытягивает последние капли из легких, так что темнеет в глазах.

Я висну на нем, задыхаюсь, теряю последние остатки сил — и одновременно умоляю не останавливаться. Схожу с ума от бешеного ритма и переизбытка эмоций. Даже слов ужене помню, утопая в оглушительных вспышках.

Все происходит слишком быстро. В этот раз нет ни нежности, ни теплых, соблазняющих слов. Дэн таранит меня, действуя почти грубо. Но все равно умудряется найти нужную грань и не причинить боли. И ждет моего финала, почти моментально улетая следом. Я это понимаю уже позже, приходя в себя в постели, где непонятно как очутилась вместе с ним. Смотрю на расслабленное лицо парня, влажную кожу, растрепавшиеся волосы. Его глаза закрыты, а грудь все еще тяжело вздымается. Ему сейчас не до разговоров — я почему-то в этом совершенно уверенно. Но также уверена, что случившееся у нотариуса если и не забылось, то точно перестало так довлеть, как раньше.

Глава 19

Дэн

— Я вообще не понимаю, чего ты загоняешься. Это же только на год. Какие-то жалкие двенадцать месяцев, Дэн. И прожить их можно на полную катушку. Соня же в тебе души не чает.

У меня челюсти сводит от этого заявления. Хочется вмазать Костяну, да так, чтобы больше не вздумал нести что-то подобное. Посмотрел бы я на него на моем месте!

Наверное, выражение моего лица слишком красноречиво: друг вовремя спохватывается.

— Ладно, ладно, остынь, шучу же. А то уже огонь изрыгать готов. Что я такого сказал?

— Не понимаешь? — реально хочется «просветить» его. Аж руки чешутся.

— Дэн, выдохни, — на плечо опускается ладонь Ника. — Мы ж не ругаться собрались, а придумать, как тебе выйти из этой ситуации с наименьшими потерями. Костя не хотел ничего плохого.

— Как будто легче от этого! И так на душе паршиво, еще он со своими идиотскими советами.

— Ну, не такие уж они идиотские, — бурчит Костян. — Не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней. Вариантов у тебя все равно не много. А точнее, их попросту нет. Женись — и радуйся.

— Я сверну тебе шею и повыдергаю ноги, — мрачно обещаю другу. Сам прекрасно знаю, что нет вариантов, но слышать об этом не хочу. Как будто неозвученное вслух оставляет какие-то возможности для маневров.

Никита задумчиво разглядывает меня.

— У вас заявление в загсе лежит, ресторан заказан. Ты даже нас уже пригласил. Что изменилось-то?

— Да все изменилось! — срываюсь с места и начинаю выхаживать по комнате. Внутри все кипит. Снова. Кто бы мог подумать, что спустя всего несколько дней после похорон отца я буду не оплакивать его, а вспоминать самыми недобрыми словами, которые только знаю. За что он так со мной?! — Ненавижу, когда манипулируют! Особенно вот так, за спиной! Лишают возможности хоть что-то поменять!

— Поменять-то ты как раз можешь, — хмыкает Костя. — Раз так тебе неприятен этот брак, начни жизнь с чистого листа. Без папиных денег. И без Сони, разумеется. Хотя… — он мечтательно закатывает глаза. — Не понимаю я тебя. Она же красотка. Лапочка просто. И ты же говорил, что дала, наконец. Или разочаровала? — пошло лыбится. — Все было совсем скучно, да? В темноте и под одеялом? Даже рассмотреть себя как следует не разрешила? Тогда согласен, тяжело будет целый год продержаться. Но, в конце концов, всегда есть другие…

Я все-таки впечатываю кулак ему в физиономию.

— Рот закрыл. Она все-таки моя невеста.   Говори, да не заговаривайся.

— Ты совсем рехнулся? — он сплевывает кровь с разбитой губы и ошалело смотрит на меня. Но зря думаю, что полезет драться в ответ: в глазах только испуг и недоумение.

Зато Ник впивается в мои плечи с явным намерением удержать.

— Тормози, Дэн. Это же шутка была, ты что-то правда не в себе сегодня.

— Я в порядке, — цежу сквозь зубы, потирая ушибленные костяшки. — Но даже друзьям не позволю лезть в мою постель. И обсуждать мою женщину.

Отчетливо вижу перед собой широко раскрытые, затуманенные страстью глаза Сони. Припухший от поцелуев рот. Нежную кожу со следами моих губ и рук. Невеста оказалась совсем не тихой скромняшкой, а горячей и жадной до ласк девочкой. Скучно в постели с ней точно не будет. Если бы только мне никто не навязывал этот брак…

Но выхода и правда нет. Начинать все с нуля  я совершенно не готов…

Глава 20

— Тебя опять не было на работе… — я стараюсь, чтобы голос не звучал слишком укоризненно, но выходит откровенно плохо. Мне обидно, и это чувство сдерживать непросто. Почему он ведет себя как избалованный мальчишка? Зачем так меня подставляет перед коллегами? Да ладно меня, себя самого же дискредитирует.

— И что? — Дэн смотрит с явным вызовом в глазах. — Оштрафуешь? А может, уволишь за профнепригодность? Или вообще лишишь довольствия? А, Сонечка?

Злые, колючие слова так непохожи на те милые глупости, которые он шептал мне ночью. Кажется, передо мной сейчас вообще другой человек.

— Зачем ты так?

— Как так, Сонь? — во взгляде — ни капли тепла. — Ты кого сейчас включила, не пойму? Мою новую начальницу или строгую мамочку? Накажешь и поставишь в угол за плохое поведение? А чего, имеешь право, я же теперь полностью завишу от тебя!

— В наших отношениях ничего не поменялось… — ответить получается только шепотом: от обиды горло словно стянуло тугим обручем. — И в любом случае это не повод прогуливать работу.

— Да видеть я никого не хочу! — рычит Дэн. — Тошно, понимаешь? Не хочу, чтобы шептались за спиной, обсуждая это чертово завещание!

— Дань, ты о чем вообще? — теряюсь, потому что услышать такое заявление ожидала меньше всего на свете. — Никто ничего не знает, о каких обсуждениях может идти речь?

— Так уж и не знает? — хмыкает он. — Да у нас сплетни расползаются со скоростью света! Еще скажи, что ты ни с кем не поделилась такой распрекрасной новостью! О том, что компания теперь твоя, а я достался в качестве бонуса. Еще и наверно не самого приятного!

Мне впервые в жизни хочется ударить. Его, моего самого дорогого человека. Того, кого люблю так сильно. Размахнуться и залепить по щеке, чтобы стереть эту злую ухмылку и выбить из головы подобные глупости. Как ему такое вообще пришло в голову?!

— Нет, не поделилась, Даня. И не собираюсь. Это касается только нас с тобой, больше никого. Ну, еще папа знает, но он тоже ни с кем не станет ничего обсуждать.

Он сверлит меня тяжелым взглядом, который я не знаю, как истолковать. Верит или продолжает злиться?

— Я не виновата, в решении твоего отца. Дань, ты это знаешь лучше меня. Если бы могла, все переиграла, отказалась бы в первый же день. Мне все это не нужно. Ничего не нужно, кроме тебя.

Почему-то кажется, что такое признание должно возыметь результат. Ну ведь правда, он знает, как я к нему отношусь. И раз уж случилось то, что случилось, надо как-то жить с этим. Понимаю, что ему обидно, и поступок отца не укладывается в голове, но на планы-то наши это не должно влиять. Раз мы любим друг друга и хотим быть вместе…

Он как будто спохватывается. Смотрит на меня, часто моргая. Взгляд не смягчается, на становится теплее, но я все равно ощущаю какую-то перемену. Хотя бы гадости больше не говорит и не подозревает меня во всех смертных грехах. А потом Дэн неожиданно произносит:

— Мы не будем переносить свадьбу. Ребята сегодня спрашивали, говорили, что вроде бы не прилично так сразу после похорон. Но я сказал: все договоренности в силе. Ты же не против?

Я безумно хочу стать его женой. Но на свадьбу приглашена целая толпа народа, точно ли будет правильно устраивать праздник сейчас? Пусть никто не знает о подробностях завещания, но наверняка найдутся желающие обсудить, что мы не выждали хотя бы минимальных для приличия сроков. Найдут множество причин, объясняющих это: отсутствие совести, распущенность, даже беременность могут сюда приплести. Так себе перспектива, как будто нам без этого мало проблем! Собираюсь все это сказать. Уже даже рот открываю… но осекаюсь, напарываясь на пронзительный взгляд. Дэн для себя все уже решил и сейчас просто ждет, что я соглашусь. Ему почему-то это очень важно.

— Не против,  — я улыбаюсь любимому. В конце концов, какая разница, кто и что будет про нас говорить…

Глава 21

— Эх, Сонь, завидую я тебе! — Эля восхищенно оглядывает меня с ног до головы. — Такого жениха отхватила! А платье просто офигенная, ты в нем — настоящая принцесса.

На платье я и сама не могу налюбоваться. Редко что-то нравится так сильно.  Едва только увидела его, сразу поняла: мое. То самое. Хоть и перемерила и до, и после еще не меньше десятка, лучше все равно не нашла. Из какой-то невесомой, нежной ткани, пышное, воздушное. По лифу — тончайшее кружево. Так облегает фигуру, будто сшито специально, сидит просто потрясающе. Я никогда не питала особых иллюзий по поводу собственной внешности, но в этом платье действительно выгляжу шикарно. И знаю, что ЕМУ понравится. Обязательно. Столько раз уже предвкушала восторженный взгляд любимого, с трудом сдерживаясь, чтобы не похвастаться и не показаться раньше времени.

Кручусь перед зеркалом, и длинные юбки поднимаются красивой волной, покачиваясь в такт шагам. Я улыбаюсь своему отражению, а потом смотрю на подругу.

— Скажешь тоже: отхватила. Дэн же не товар в магазине, который можно удачно купить. Нам с ним обоим повезло встретить друг друга.

— Вот любишь ты придираться к словам, — фыркает Эльвира. — Суть-то от этого не меняется. Скажи лучше, что ты насчет девичника решила? Где мы его устоим?

Я пожимаю плечами. Вообще не вижу смысла во всех этих предсвадебных тусовках. Куда с большим удовольствием провела бы вечер с папой. И с Даней. Посидели бы спокойно втроем, помечтали бы о будущем. Но девчонки и слушать не захотели, когда только заикнулась об этом, заявили, что обидятся на меня навсегда, если лишу их долгожданного праздника. Да и Дэн что-то там планирует с друзьями.

— Пусть будет тот ресторан, который ты предлагала. Мне все равно.

— Ну как может быть все равно? — укоризненно качает головой Эля. — Не понимаю я тебя, подруга. Это же на всю жизнь должно запомниться.

— На всю жизнь свадьба должна запомниться, а не девичник, — со смехом возражаю я. Так жду этого дня. Сейчас, когда осталось меньше недели, чувства меня просто переполняют. Прокручиваю все в голове, представляю, планирую. Не могу дождаться. Хочется поскорее стать ЕГО во всех смыслах. Мне даже кажется, что  в последние дни Дэн успокоился, перестал переживать из-за завещания. Понял, наверное, что для нас это ничего не меняет. Жаль только, что нашу радость не сможет разделить его отец. Как же рано он ушел…

— Свадьба по любому запомнится, –— со знанием дела заявляет Эльвира. — Но от девичника у тебя откосить не получится, не надейся. Мы не позволим. Так что давай, переодевайся, и поедем в ресторан, договоримся окончательно. Парни-то наверно уже все решили.  Не знаешь, кстати, где они собираются?

— Коттедж какой-то сняли за городом, — когда мы говорили об этом с Даней, я не вдавалась в детали. — Природа, озеро, шашлыки.

— Девочки, — хихикает Эля.

— Какие девочки? — поворачиваюсь спиной к сотруднице салона, чтобы та расслабила шнуровку на корсете,  растерянно уставившись на подругу. — Это же мальчишник, там не будет девочек. Только самые близкие друзья.

— Обычные, по вызову, — фыркает Эльвира и смотрит так снисходительно, что мне становится не по себе. Чего я не знаю? — Сонь, ну не тупи. Надо же оторваться в последний раз.

Глава 22

Ни в какой ресторан с Элей я не еду. Даже думать об этом не могу после слов подруги. Меня не интересует собственная вечеринка. И раньше-то не волновала, а теперь и подавно все мысли сконцентрировались на том, где будет проводить так называемый мальчишник Дэн. И с кем.

Не верится, что его может заинтересовать такая грязь. Но ведь он там будет не один. А если не сможет все предугадать? Если попросту не знает, что запланировали друзья?

Я спешу к нему, тороплюсь так, что едва не пропускаю красный сигнал светофора. И лишь когда бью по тормозам, немного себя осаждаю. Нельзя так. Вот только аварии не хватает еще. Сбавляю скорость и пытаюсь успокоиться, только выходит не очень. Мне нужно почувствовать рядом любимого, оказаться в его объятьях, услышать, как он утешает. Убедиться в том, что сама себя накрутила и переживать не о чем.

Когда добираюсь до дома Ярославских, накатывает новая волна тревоги. И к Дэну я врываюсь, наверное, в таком виде, что и он слегка теряется.

— Что случилось? — отрывается от ноута и слегка отъезжает на кресле от стола. Как раз на достаточное расстояние, чтобы я могла забраться к нему на колени и прижаться щекой к плечу. Сразу становится легче, его теплое дыхание, касающееся моих волос, успокаивает. Я чувствую себя дома. — Сонь, вы же вроде собирались платье забирать. И еще куда-то потом, — поднимает за подбородок мое лицо, вопросительно заглядывая в глаза. — В салоне что-то не так?

С платьем как раз все в порядке. Я вспоминаю роскошную белоснежную феерию и не могу сдержать улыбки. Снова думаю о том, что ему обязательно понравится. И платье, и, главное, я в нем. Там умилительно, что он беспокоится. Прижимаюсь теснее, качая головой.

— Нет, дело не в этом. Я про другое хотела поговорить.

Очень волнуюсь, но и скрывать хоть что-то тоже неправильно. Мы должны быть честными друг с другом, только так можно построить настоящие отношения.

— Скажи… а на этом вашем мальчишнике… — у меня почему-то не сразу находятся слова озвучить то, что не дает покоя. Кажется, краснею, и хочется спрятать глаза от неловкости. Но не делаю этого, пересиливая себя, смотрю на Даниила. — Там правда будут… девицы по вызову?

Он замирает лишь на мгновенье, а потом неожиданно начинает смеяться.

— Тю, малышка, нашла из-за чего переживать. Это Эльвира тебе наплела? Вот она дурында! Выбрось из головы, вообще не парься!

Как бы я этого хотела! С надеждой смотрю на Дэна. Он взъерошивает мои волосы, прижимает теснее к себе. Пальцы спускаются по спине к пояснице, задирая край блузки и касаясь кожи. По телу моментом будто проходит разряд тока. Я резко выдыхаю, чувствуя, как отступает напряжение. Как же он хорошо знает, что именно мне нужно и когда…

— Правда, Дань? Не будет никого? — спрашиваю скорее по инерции, потому что мысли начинают путаться. Он разворачивает меня к себе лицом, начинает поглаживать бедра, обжигая прикосновениями даже сквозь ткань брюк.

— Сонечка, да не думай ты об этом… Давай займемся кое-чем более интересным… — горячий шепот обжигает виски. Я выгибаюсь навстречу умелым ласкам и действительно перестаю думать обо всем остальном. Кроме него. Кроме его сладкой, такой желанной близости, от которой захватывает дух.

Глава 23

Я все-таки соглашаюсь на эту дурацкую вечеринку. Сама не знаю, зачем. Подруги настаивают, и кажется неправильным обмануть их ожидания. Все-таки свадьба, и так принято. Папа уверяет, что я обязательно должна пойти. Да и Дэн уедет с друзьями, поэтому совместного вечера накануне свадьбы, как мне хотелось, все равно не получится.

Решаю, что пойду в ресторан ненадолго, посижу с девчонками самую капельку, а потом вернусь домой. Лучше там буду дожидаться любимого, тем более что он обещал сразу по возвращении заехать ко мне.

В этом ресторане мне не приходилось бывать раньше. Красиво и ярко, хотя я предпочитаю менее вычурные места. Но ужин замечательный, все вкусно и необычно. Наш столик в стороне от всех остальных, поэтому другие гости не досаждают своим вниманием. В принципе, довольно неплохо, а раз девочкам нравится, то и я не собираюсь высказывать недовольство.

— Сонь, а почему ты не пьешь? — Эля придвигает ко мне бокал с янтарной жидкостью. — Нет-нет, никаких возражений! — укоризненно машет мне наманикюренным пальчиком. — Это же коктейль, легкий совсем, от него просто нельзя отказываться. Особенно сегодня. Выпьешь — и сразу настроение улучшится. А то кислая такая, смотреть страшно. Попробуй хотя бы.

Мне не хочется ни коктейля, ни чего-то другого. Вообще не люблю алкоголь, пусть даже и легкий, я бы куда с большим удовольствием выпила фрэш. Но девчонки накидываются со всех сторон. Дуются, заявляют, что я порчу им вечер и нельзя быть такой скучной занудой. Может, они и правы. В конце концов, это всего лишь один бокал, я же не собираюсь напиваться.

Напиток оказывается на удивление вкусным. Что-то фруктовое и свежее, с едва ощутимым ароматом мяты и слабой горчинкой. И голова остается совершенно ясной, зря я переживала.

А настроение и правда улучшается. Нет, не от выпитого, наверно, я просто расслабляюсь, наконец, и перестаю укорять себя, что согласилась на вечер, которого не хотела. Даже позволяю утащить себя на танцпол, хотя до этого не собиралась танцевать.

И кажется, что сливаюсь с музыкой. Она живая и по-настоящему заводит. Зал утопает в разноцветных огнях, отовсюду слышатся голоса и смех. Не думала, что будет столько людей. Вообще считала, что подобные дискотеки в наше время уже не устраиваются, это своего рода пережиток прошлого. А сейчас самой смешно, когда понимаю, как сильно отстала от жизни.

Дане бы здесь наверняка понравилось, он любит шумные компании. Надо будет обязательно предложить ему сходить потом, после свадьбы. Вместе — и только мы вдвоем.

Мелодия меняется, становясь более протяжной, медленной, зал будто погружается в атмосферу романтики. Гирлянды огней играют оттенками, становясь более приглушенными и интимными. Как все-таки жаль, что Дэн сейчас далеко…

Закрываю глаза, покачиваясь в такт музыки. Представляю, что мы танцуем вместе, он обнимает меня своими сильными руками — и настроение взлетает еще больше. Я думаю о нем, о том, что совсем скоро мы будем вместе. Навсегда вместе.

Настолько погружаюсь в музыку и собственные мечты, что не сразу замечаю, как сзади кто-то подходит. Совсем близко, так что становится слышно дыхание. Тяжелое и неровное. Ноздрей касается терпкий запах незнакомого парфюма. А потом на мои плечи опускаются чьи-то ладони. Рывок — и я оказываюсь прижата к крепкому, прямо-таки каменному телу.

Глава 24

В первое мгновенье опешиваю  и теряюсь, не понимая, как такое могло случиться. Кто-то с кем-то перепутал меня? Не мудрено в толпе и полумраке.

Дергаюсь, пытаясь вырваться из хватких объятий, но стискивающие меня руки не отпускают. Наоборот, они сжимаются еще крепче. Опускаются на талию, почти впечатывая спиной в чужое тело. С размаху двигаю локтем, заезжая кому-то в бок. Делаю еще одну попытку вырваться. Обернуться хотя бы и рассмотреть, кто это такой наглый. Тоже не удается. Зато я ощущаю, как шеи касается горячее дыхание и слышу шепот, от которого внутренности скручиваются узлом страха.

— Ну-ну, крошка, давай, сопротивляйся, это меня заводит. Кстати, ты отлично танцуешь. Хочешь, отправимся в вип и продолжим там?

Вздрагиваю всем телом, чувствуя, как стучат зубы. Да что же это такое? Он лапает меня на глазах у десятков людей, а я словно парализованная. Ничего сделать не могу, и в горле пересохло, ни слова не выдавить.

Натыкаюсь взглядом на танцующую неподалеку Эльвиру. Подруга склоняет голову к плечу, разглядывая меня, и поднимает вверх большой палец. Вот же ненормальная, что тут может нравиться? Или она думает, что я специально?

От осознания этого в груди поднимается такая злость, что просто раздирает на части. Я дергаюсь, что есть силы, снова толкаю локтем, не особенно разбираясь, куда могу попасть. Балансируя на одной ноге, впечатываю каблук в лодыжку тискающего меня мужика. И когда он шипит, наконец-то разжимая руки, отпрыгиваю и разворачиваюсь. Стискивающий горло спазм тоже, кажется, проходит. Если этот тип еще только попробует приблизиться, заору. И плевать, что кругом люди.

Рассматриваю нахала, скрючившегося в шаге от меня. Он морщится, потирая ушибленную ногу, а потом поднимает сердитый взгляд.

— Вот уж не думал, что ты такая злыдня. На вид девочка-цветочек.

— А ты вообще не думал, когда руки распускал. Держал бы их при себе — целее бы был.

Теперь, когда он больше меня не держит и я совершенно свободна, чувствую, как страх постепенно отступает. Музыка продолжает греметь, все вокруг дрыгаются с разной степенью интенсивности и грации, не обращая на нас внимания. Но непохоже, чтобы наглец собирался и дальше ко мне приставать.

— Да что я сделал-то? — он медленно распрямляется, и теперь, чтобы смотреть ему в лицо, приходится задирать голову. Высокий, почти такой же, как Дэн. Плечи широченные, не удивительно, что я так долго не могла вырваться. Меня снова передергивает, теперь уже от отвращения. И зачем он только полез?

— Тебя не учили интересоваться желанием девушки, прежде чем приставать к ней?

Наверное, было бы правильней вообще не разговаривать с ним. Не тратить ни силы, ни нервы. Но сейчас, когда я почти успокоилась и понимаю, что мне вроде бы ничего не угрожает, хочется разобраться в происходящем. Потому что где-то глубоко внутри свербит странная мысль о том, что все случилось не просто так. Ну не первый же раз я в ресторане! И никогда за всю мою жизнь никому не приходило в голову на меня наброситься, вот так, с наглым нахрапом. Не из тех я девушек, кто будит у противоположного пола подобные желания. Вот если бы он к Эльвире пристал…

Осознание приходит моментальной вспышкой, и я перевожу взгляд на подругу. Она уже не танцует, стоит в сторонке с остальными девочками, укоризненно поглядывая на меня. И это становится последней каплей. Срываюсь с места, бросаясь к ним, хватаю Элю за руку повыше локтя и тащу за собой. Прочь из зала, туда, где потише. И где я смогу беспрепятственно придушить ее за такую выходку.

— Твоих рук дело, да? — набрасываюсь, едва мы оказываемся в коридоре. Здесь тихо и пусто, музыку хоть и слышно, но она не грохочет, перебивая все остальные звуки. — Эль, как ты могла?

— Ну ты и зануда, мать, — Тимофеева отпихивает от себя мои руки. — Весело же было, тебе самой нравилось танцевать. И смотрелись вы с Семой классно.

— Серьезно? — я прямо-таки бешусь от этих слов. Не могу поверить, что слышу их от подруги. Лучшей подруги. Мы же со школы вместе. Она знает меня, как облупленную, неужели могла подумать, что я впечатлюсь подобным розыгрышем? Еще и накануне свадьбы! Да мне и раньше-то ни один парень, кроме Даниила не нужен был, тем более сейчас.  — Классно смотрелись? А что в твоих планах было дальше, а, Эля? Визит в вип-зону? Веселый и ни к чему не обязывающий секс с человеком, которого я знать не знаю? Вы меня для этого вытащили на так называемый девичник?

— Ты чокнутая, — вздыхает Эльвира. — Вот правда, Сонь. Я же знаю, что ты и Дэнчика своего любимого мариновала несколько лет, не позволяя к себе притронуться. Конечно, никто не рассчитывал, что поведешься на случайный секс. Да и не планировалось этого. Танец — и все. А что здесь такого? Семен — эффектный парень, за ним другие девчонки толпами бегают. Я думала, тебе польстит его внимание…

— Да пусть другие девчонки хоть из трусов для него выпрыгивают, мне-то что? Мне не нужен ни твой Семен, ни Вася, ни Леша… Никто, понимаешь? У меня есть единственный мужчина, с которым я хочу танцевать. И делать все остальное, ясно тебе?

— Да ясно, ясно, угомонись уже, — подруга выставляет вперед ладони, словно обороняясь. — Шуток не понимаешь. Скучная ты, Сонька, совсем отрываться не умеешь. Не понимаю, как Дэн тебя терпит, у него-то взгляды на жизнь совсем другие.

Говорит — и осекается. Прикусывает губу, глаза расширяются в очевидном испуге. А у меня начинает что-то ныть в груди. И воздуха снова мало.

— Ка-а-а-кие другие?

— Я не то сказать хотела, Сонь, — она отмахивается. — Проехали. И это… извини, мы правда не думали, что ты так отреагируешь на невинную шутку.

— Невинную, если бы… — я до сих пор ощущаю на себе удушливый запах духов этого Семена. И внезапно понимаю, что надо уехать. Как можно скорее. Смыть все с себя, вместе с негативом. Может так получится поскорее забыть. — С девочками попрощайся от меня, не хочу возвращаться в зал.

Разворачиваюсь, уже собираясь уйти, но теперь уже Эля удерживает меня.

— Сонь, ну прекрати. Вечер только начался, давай не будем его портить. Пойдем обратно за стол. Не хочешь танцевать — не надо. Просто посидим, поболтаем. Обещаю, больше никаких сюрпризов!

Вечер уже испорчен. Я хочу домой, а еще больше — к Дэну. В его жаркие, умопомрачительные объятья. Хочу вдохнуть его запах, прижаться покрепче, без преград из одежды, лизнуть кожу, узнавая на губах ставший родным вкус. Прильнуть к груди, слыша, как бьется сердце. Да хотя бы просто позвонить и услышать его голос! Не в этом несмолкающем гаме, а там, где никто не помешает. Вдруг ему тоже плохо без меня… Тогда мы просто сбежим от всех и проведем вечер так, как хочется обоим.

— Эль, правда, сыта по горло. И танцами, и разговорами, и всем остальным, — вижу, как подруга кривится, но сейчас это уже не имеет значения. Верю, что она не хотела плохого, но о хорошем у нас, как оказалось, совсем разное представление.

Глава 25

Выбираюсь из такси, с наслаждением вдыхая прохладу вечера. У нашего дома всегда чистый воздух, а сейчас еще и небо над головой усеяно россыпью звезд. Невероятно красиво. В это время года редко бывает так ясно, и я стою, рассматривая переливающиеся где-то высоко-высоко огоньки.

Так и стояла бы здесь до самого возвращения Дэна, но моя одежда все же не предназначена для долгих прогулок. Постепенно чувствую, что начинаю замерзать. Подхожу ближе к дому, и, реагируя на мои шаги, во дворе загорается свет. И почти сразу же распахивается входная дверь: папа точно не пропустит такое. Я же не звонила, не предупреждала его о возвращении. Наверняка выскочил проверять, кто и зачем к нам забрался. Хорошо, если ружье с собой не захватил: стрелять по грабителям.

Смеюсь, рассматривая сосредоточенную озабоченность на его лице.

— Это я, пап, не пугайся.

Он сводит брови, и непонятно, каких чувств испытывает больше: недовольства или недоумения.

— Сонь, я думал, ты как минимум до утра не появишься. Что-то случилось?

— Ничего, — про инцидент с розыгрышем подруг и нахальным ухажером я рассказывать не собираюсь. — Надоело там торчать, захотела домой.

Отец торопливо спускается по ступенькам и, поравнявшись со мной, оглядывает со всех сторон. Прямо как в детстве, на предмет внешних повреждений, когда я зареванная приходила со школы, если умудрялась там вляпаться в какую-то неприятность. Внимательнее всего изучает лицо, несмотря на полумрак следы слез точно были бы заметны. Но я-то не плакала. Подаюсь вперед, обвивая руками его шею, и шепчу на ухо:

— Пап, я цела, меня никто не обидел и не расстроил. Просто не понравилось. Ну не мое это! Не люблю я подобные вечеринки. Решила себя не насиловать и уехать. Я же правильно поступила?

— Даже не знаю, дочка, — задумчиво выдает отец. — Ты — первая невеста, которая сбежала с собственного девичника. Я бы понял еще, если бы со свадьбы, передумать-то никогда не поздно, но чтобы тут…

— Ну, вот такая у тебя неправильная дочь, — прижимаюсь щекой к его щеке. — Мне гораздо приятнее побыть с тобой, чем зависать в ресторане с толпой чужих людей.

— Каких чужих, Сонечка? — улыбается папа. — Там же были твои подруги. Я надеялся, что вы хорошо проведете время, ты развлечешься. Даниил-то тоже с ребятами уехал.

— Зато ты дома, — мне теперь так хорошо и спокойно, что последние сомнения рассеиваются. В конце концов, время перед свадьбой я имею право провести так, как хочу. И никто не должен указывать мне, что делать. Даже лучшие подруги.

Отец хмыкает, тоже обнимая меня в ответ.

— Я-то дома, куда ж мне деваться, — подталкивает к двери. — Идем уже, а то продрогла совсем.

Чай из любимой кружки на родной кухне оказывается в сотню раз вкуснее того замысловатого коктейля, который мне подсунула Эльвира. Я делаю несколько глотков и, улыбнувшись папе, все-таки убегаю в ванную. Хоть случившееся в ресторане уже не тяготит, отмыться от чужих рук мне физически необходимо.

Полностью успокаиваюсь, только довольно долго простояв под душем. Хорошо, что некуда спешить. Щедро лью гель на губку, рассматривая, как из розоватой душистой массы появляются кружевные хлопья пены. Как потом они касаются кожи, убирая все другие запахи. И тот, чужой. Сейчас я чувствую, как вместе с любимым ароматом меня обволакивают покой и умиротворение. Все хорошо, все обошлось. И скоро будет еще лучше. Когда Даня вернется.

Из ванной я выбираюсь, завернувшись в полотенце. Одеваться не хочется, в облачении мягкой махры так уютно. А еще представляю, как он приедет и найдет меня вот такой. Почти обнаженной — достаточно лишь потянуть за краешек ткани. Так сильно хочу его… Снова почувствовать, как смыкаются губы на груди, как проворный и жадный язык ласкает затвердевшие вершинки. Как чуть шершавые, родные, любимые руки оглаживают кожу, задевая в самых интимных местах, дразнят, доводя до исступления. Хочу ощутить на себе его тяжесть… в себе… резкие, глубокие толчки, ослепнуть от пьяного дурмана в глазах…

Я завожусь от собственных мыслей, с трудом удерживаясь от того, чтобы не сдвинуть полотенце в сторону и самой не начать себя ласкать. Тело ноет от желания, но мне нужен именно Дэн. Хочу быть распущенной и открытой только с ним…

Набираю его номер, но он, конечно же, не отвечает. Предупреждал, что за городом может не быть связи. Что ж, это не страшно, ждать осталось совсем не долго. Я листаю ленту контакта, чтобы отвлечься и немного занять время. Натыкаюсь на свежую историю Эльки. Девчонки все же остались в ресторане и продолжают там зажигать. Отлично справились без меня. Подруга отплясывает с тем самым Семеном, позволяя ему трогать и обнимать себя. Оба выглядят такими довольными… Я ощущаю неимоверное облегчение. Как хорошо, что уехала оттуда. Пусть теперь делают, что хотят, но без меня.

Дальше попадается на глаза свежее видео Пашки Еремина. Как ни странно, он тоже танцует — вот же совпадение. Девушка незнакомая, слишком яркая и какая-то развязная, что ли. Никогда не видела с ним таких. Не выдерживаю — смеюсь, наблюдая, как они совершенно не попадают в такт. Это, правда, их совершенно не смущает, танец становится горячее и вскоре напоминает уже совсем другое действо — то, смотреть за которым у меня нет никакого желания. И я почти откладываю телефон, как вдруг на задворках сознания скребется мысль о том, что Пашка — один из тех парней, с кем уехал Даня.

Резко выдыхаю и впиваюсь глазами в экран. Увеличиваю громкость, сама не понимая, что собираюсь расслышать в повторяющихся словах песни.

А зацепившее меня видео сменяется еще более свежим. Партнерша Павла выворачивается из его объятий и начинает танцевать одна. Извивается, кружится, демонстрируя неожиданную гибкость. Я только теперь замечаю, какие длинные у нее ноги. Как мало на ней одежды. И становится еще меньше. При очередном аккорде девушка заводит руки за спину, задевая молнию черного лифа. Мгновенье спустя тряпица отлетает в сторону, а танцовщица остается обнаженной по пояс. Вскидывает руки, приподнимая волосы и демонстрируя идеальной формы грудь. Тонкие изящные пальцы скользят по телу вниз, поглаживают бедра и теребят подол до неприличия короткой юбки.

На губах девицы — торжествующая улыбка, ей определенно нравится то, что она делает. Фоном слышу мужское улюлюканье. И совершенно точно уверена, что в хоре восторженных голосов звучит и голос Дэна.

Глава 26

Дэн

— Как же клево быть свободным! — потягиваюсь, подставляя лицо солнечным лучам. Стою босиком на веранде коттеджа, который мы сняли с ребятами. Потрясное место. Никаких тебе вечно орущих сопливых малышей, путающихся под ногами и зовущих мамочку. Ни пытливых старушек, так и норовящих изучить всю твою подноготную, вплоть до расцветки трусов. Знаю, проходили. Такие бабульки часто сидят на лавочках во дворах и бдят за всем, что происходит вокруг. В прошлом году выбрались в пансионат в пригороде, так там таких было несколько в каждом корпусе. Умудрились изрядно подпортить нервы.

А тут — тишина. Раздолье. Ни одной лишней души. Под ногами поскрипывают деревянные половицы. Дом внутри тоже отделан деревом. Ерундовое в общем-то обстоятельство, и не думал, что это может влиять на настроение. Но здесь реально кайфово. Впервые за долгое время чувствую, что дышу полной грудью.

Даже голова не болит после выпитого накануне. Улыбаюсь растянувшимся рядом на лежаках друзьям.

— Спасибо, парни. Отличный подарок мне сделали, я почти смирился с необходимостью жениться.

Венька гогочет.

— Почти, но еще не до конца? Может, тогда повторим вчерашний вечер? Я же говорил, что девочки помогут расслабиться.

— Говорил, — воскрешаю в памяти образы горячих куколок, устроивших для нас вчера целое представление. Хоть и не планировал ничего такого заранее, но сюрприз вышел отменным. Иногда такие моменты действительно нужны, чтобы переключиться от удушающих тебя забот.

— Все для тебя, бро, — друг похлопывает меня по плечу. — Наслаждайся последними свободными деньками.

— Вот только соли на рану мне не надо! — морщусь. — Говорю же, нужная степень смирения  еще не достигнута. Поэтому не напоминай, не порть настроение.

— Ого, Дэн, — подает голос Костя. — Интересные разговорчики накануне свадьбы. Ты что, жениться передумал?

Ну почему всегда, когда просишь кого-то сменить тему, ее начинают развивать с особым рвением? Мне хочется выругаться.  Все же было так хорошо, так на тебе…

— Ничего я не передумал. Вернее, такая опция вообще не подключается! Я не могу выбрать, жениться или нет. Должен оттрубить целый год, от звонка до звонка. И даже УДО не предусмотрено.

— Как все запущено… — Веня щурится, разглядывая мою мрачную физиономию. — Так может, поговорить с Соней? Ну, объясни ей все, как есть. Что не готов связывать себя узами брака. В конце концов, вы же можете пожениться фиктивно. Чтобы ты деньги не потерял. То есть будете считаться мужем и женой, только без всяких обязательств. А потом разведетесь и разбежитесь. Соня — умная девочка, должна все понять. Не может же она в самом деле претендовать на твое наследство!

Я словно внезапно прозреваю. И как только такая мысль мне самому не пришла в голову? Ведь это и правда выход. Отыграем свадьбу, а потом каждый будет жить своей жизнью. Если Соня захочет, пусть даже поселится у меня, благо, дом большой. Иногда можем скрашивать вечера друг друга. Если такие будут, конечно. В постели-то у нас все хорошо, как оказалось, а вот ко всему остальному я все-таки не готов. Но Венька правильно говорит: Сонечка умница и обязательно меня поймет.

День начинает играть еще более яркими красками, и мне впервые за долгое время не тяжело смотреть в будущее.

— Что бы я делал без вас, парни!

Они ржут в ответ.

— Загнулся бы, не иначе!

В этот момент вибрирует мой телефон, уведомляя о входящем сообщении. Смотрю на экран. Надо же, Соня, легка на помине. Надо договориться и заехать к ней, чтобы все обсудить.

Но стоит только развернуть текст — и чувствую, как переполняющая меня радость испаряется. Девается куда-то, будто воздух из надутого шарика, оставляя в руках лишь жалкую резиновую тряпицу, на которую и смотреть-то тошно. Как у ослика из полузабытого детского мультика.

«Я посмотрела видео с вашего так называемого мальчишника. Свадьбы не будет!»

Глава 27

Дэн

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не запустить телефон куда подальше. Какого хрена?! Кому пришло в голову сделать такую глупость?!

Парни, похоже, замечают, как резко меняется выражение моего лица.

— Дэн, что случилось? Какие-то проблемы?

Я медленно оглядываю каждого из них. Сразу свернуть шею или сначала попробовать разобраться, что за чушь и почему ударила в голову?

— Кто слил видео про вчерашний вечер?

Веня озадаченно таращится на меня.

— Какое видео, ты о чем?

— О том, чем мы тут занимались. И с кем, — давно меня так ничего не выводило из себя. Реально хочется кого-то придушить. Можно даже без разбора, виноват или нет.

— Делать что ли нечего? — приятель дергает плечом. Костя с Ильей тоже смотрят с недоумением.

— Ты перепутал что-то, до видео ли нам было вчера?

— Я. Хотел бы. Что-то. Перепутать, — шиплю в ответ. Мне в самом деле очень хотелось бы ошибиться  и не читать этого сообщения от навязанной мне невесты. — Только нет. Соня все видела. И теперь не хочет выходить замуж.

Веня со свистом выдыхает ругательство, а мне еще сильнее хочется все здесь разнести. Неужели до этого было мало проблем?

— Ребят, я просто историю залил. На память… — виновато мямлит Пашка. — Ну, не подумал, сорян, — он успевает увернуться от моего кулака и тут же делает умоляющую моську кота из Шрека. — Дэн, ну правда… Я не хотел ничего плохого. Кто же знал, что она увидит…

— Действительно, — ехидно и одновременно с возмущением произносит Веня. — И как она могла не увидеть, если история появляется в новостях у всех твоих друзей. Пашка, ну ты и придурок!

— Придурок, согласен… — тоскливо тянет Павел, избегая смотреть на меня. — Хочешь, я поговорю с Соней? Все ей объясню?

— Интересно, что ты собрался объяснять? Что это был не очень удачный монтаж? А на самом деле мы вчера звездным небом тут любовались? И никаких девушек с нами не было?

Пашка виновато скрипит зубами.

— И что же теперь делать?

— Отличный вопрос. Главное, очень своевременный. Нет бы тебе вчера об этом задуматься. Перед тем, как делать видео на память! — направляюсь в коттедж, на ходу застегивая рубашку. Дурацкая ситуация. И хуже всего то, что я в самом деле не представляю, как быть дальше.

***

За время дороги яснее не становится. Я только разражаюсь еще сильнее, на Пашку, на себя за то, что не предусмотрел такую банальную вещь. А ведь должен был. Видел прекрасно, как Еремин скачет вокруг танцовщиц с включенным телефоном. А про его страсть делиться всеми подробностями личной жизни в сети уже легенды слагают. И вот результат.

Несколько раз порываюсь написать Соне, набрать ее номер, но сам же себя и останавливаю. Такие вопросы только лично можно решать. Знать бы еще как…

У дома Авдеевых встречает будущий тесть. Вернее, тот, кто должен был им стать. Но на мрачном его лице как будто написаны все мысли. И все эпитеты, которыми он готов меня наградить.

— С утра руки чешутся тебе шею свернуть, — цедит, глядя исподлобья. — Зря ты явился. Лучше уйди, от греха подальше.

— Андрей Сергеевич, это просто недоразумение, клянусь!

— Рассмотрел я твое недоразумение, — мрачно кивает Авдеев. — Дочка на видео показала. Могу себе представить, как она впечатлилась, — он внезапно подскакивает с места, сжимая кулаки. — Даниил, вот скажи, ты совсем балбес?! Ну снимать-то зачем было? Погуляли, развлеклись — и забыли. А теперь что делать-то?

— Соня сильно расстроилась? — идиотский вопрос. Как будто может быть иначе. Но я, хоть и понимаю, все равно почему-то туплю. Патовая ситуация, к которой оказался совершенно не готов.

— А ты как думаешь?  — его ноздри раздуваются от гнева, а выражение лица делается совершенно свирепым. — Я сколько раз тебя предупреждал, парень, а? Говорил, чтобы ты не обижал мою девочку? Она же любит тебя, негодяй!

— Я тоже ее люблю, — сейчас эти слова даже не кажутся враньем. Я хорошо отношусь к Соне, наверное, насколько вообще способен на добрые чувства  к кому-то.  А то, что жениться не хотел, так это дело не в ней. У меня в принципе нет желания связываться с кем-то прочными узами. Рано еще впрягаться в такую кабалу, в моем-то возрасте! Но теперь, похоже, вариантов не остается. Венькино предложение про фиктивный брак уже не прокатит, обиженная Соня не пойдет на это.

— Любишь, как же… — бурчит ее отец. — Это ты от большой любви ночью с другими бабами развлекался?

— Не развлекался я с ними! — выдыхаю устало. Как же достало доказывать, что я не осел. — Парни их пригласили, со мной этот вопрос никто не согласовывал. Я ни к одной из них и пальцем не притронулся.

— Ты это Сонечке объясни, попробуй! Меня она не слушает. Иди, успокаивай ее, жених! С ночи рыдает, заперлась в своей комнате и отказывается выходить. Прямо сердце разрывается.

Еще и рыдает… Я мысленно закатываю глаза. Терпеть не могу женских слез. Отличный способ манипулирования, вот только на кого моя невеста пытается воздействовать, если закрылась от всех? Зрителей ведь нет, неужели и правда расстроилась до такой степени?

Поднимаюсь по лестнице, останавливаясь под дверью. В комнате тишина, если Соня и плачет, то делает это практически беззвучно. А может, уже успокоилась, и теперь мы сможем нормально поговорить?

Осторожно стучу, прислушиваясь, и почти сразу же до меня доносится резкое:

— Папа, я хочу побыть одна!

Голос натянутый, и в нем действительно отчетливо звучат слезы. Вот же спасибо, Пашка, удружил — так удружил. Ну ничего, будешь ты собираться жениться, я тоже найду способ впечатлить твою невесту.

— Сонечка, это я. Открой, пожалуйста.

Дверь распахивается моментально, словно Соня стояла прямо за ней и ждала моего появления. И быстрее, чем успеваю отреагировать, девушка вскидывает руку, залепляя мне звонкую пощечину.

Глава 28

Дэн

Даже не думал, что маленькая изящная ладошка может оказаться такой тяжелой. Щека тотчас загорается огнем, а из глаз, кажется, от удара вылетают искры.

Только и Соне самой больно ничуть не меньше. Она резко вздрагивает и начинает дуть на пальцы.

Выглядит сейчас такой маленькой. Как будто даже похудела со вчерашнего дня. Растрепанная, глаза распухшие. Неужели правда ревела беспрерывно все это время? Так же и заболеть недолго…

В груди неожиданно поднимается чувство вины. Пусть я ничего такого не сделал и не думал ей изменять, но мысль о том, что причинил боль, хоть и невольно, здорово напрягает. Мне становится жаль поникшую, измученную переживаниями девушку.

— Сонечка, милая, ну вот чего ты так расстроилась? Все ведь хорошо. Я люблю тебя.

— У тебя очень странная любовь! — она вскидывает на меня обиженный, злой взгляд. — Я не понимаю, как можно любить одну девушку, а лапать другую. Это подло, Дэн! Низко, мерзко!

— Да-да-да… — я потираю ушибленную щеку. — Именно так. Это было бы низко и мерзко, если бы я правда делал то, в чем ты меня обвиняешь. Только я никого не лапал! — ее глаза вспыхивают недоверием, поэтому стараюсь говорить еще более убедительно. — Соня, я тебе не изменял!

— Я. Все. Видела, — проговаривает она тихо и так отчетливо, словно сомневаясь, что иначе я не услышу. — Посмотрела до конца это отвратительное видел, чтобы удостовериться наверняка.

— Вот же нечего тебе делать! Зачем доводить саму себя? Да, ребята позвали девчонок. Да, они потанцевали немного. Но и все! Больше ничего не было! Клянусь тебе, я ни до одной из них пальцем недотронулся. А видео… — мысленно проклинаю Еремина, — это Пашка снял, чтобы было, что вспомнить.

— Ты сейчас серьезно? — с каким-то странным придыханием выдает Соня. И бледнеет. — Будет, о чем вспомнить? То есть это… — она тычет мне в нос экраном телефона, — то, что тебе хочется вспоминать?

— Малыш, ну не придирайся к словам, — чего она так взъелась-то на самом деле? Ведь не было ничего.

— То есть сидеть в компании голых девиц — это ничего страшного? — уточняет девушка. — А мне тоже так можно? Ты не будешь против, если я пойду в мужской стриптиз-клуб? И парочку танцоров приглашу к себе за столик? Только поговорить. Они не станут меня трогать, а я просто полюбуюсь. Накаченными мышцами, рельефными торсами, — на бледных щеках внезапно проступают красные пятна. — Возбужденными членами. Сравню, у кого из них он больше. Просто глазами, Дань. Можно?

Я застываю, ошарашенный тем, что слышу. Во-первых, не укладывается в голове, что моя тихая, скромная девочка, которая всего-то несколько дней назад была абсолютно невинной, произносит вслух такие вещи. Да, заливаясь румянцем, но все равно. Слишком смело, дерзко и так на нее не похоже. А во-вторых… Перед глазами натягивается пелена ярости, когда представляю, как чужие мужики пялятся на мою невесту. Щупают ее, пусть и только взглядами. И она видит эту реакцию, понимает, как сильно их заводит. А дальше… если ей понравится? Что тогда?

Соня пытливо всматривается в мое лицо, и неожиданно на ее собственном появляется торжествующая улыбка.

— Неприятно, да? Вот и мне неприятно, Даня! Противно, тошно! Ненавижу тебя! Скотина такая, как же ты мог!

Она вздрагивает всем телом, всхлипывает и снова начинает рыдать. Замахивается, ударяя с размаху локтями мне в грудь. Начинает молотить кулачками, не разбирая, куда попадает. На этот раз не больно, но так мерзко я не чувствовал себя ни разу в жизни. Снова готов придушить Пашку. И заодно всех остальных, за то, что вообще притащили этих девиц. Ну договаривались же провести время просто в мужской компании! И я тоже хорош. Надо было уехать сразу, как только они заявились. Скольких бы проблем избежал… Как будто обойтись не мог без этих голых красоток. Что я там не видел-то? Тем более, у меня есть Соня… Есть ли?

Стискиваю ее в объятьях, прижимая к себе. Собираю губами мокрые дорожки на щеках. Девушка начинает вырываться, снова пытается ударить меня. Несвязно бормочет какие-то грубости. И продолжает плакать навзрыд. Я обхватываю ладонями нежное личико и выдыхаю ей в рот:

— Малышка, тебе не идет так ругаться, — впиваюсь в соленые губы, настойчиво раздвигая их языком. И только тогда чувствую, что меня отпускает напряжение. Как бы она ни сопротивлялась, чувства ее никуда не делись. Иначе бы не реагировала так на мою близость. Не дрожала бы в моих руках. Не отвечала бы на поцелуй. Ощущаю робкое касание мягкого шелкового язычка — и окончательно слетаю с тормозов. Не отдам ее никому! И уйти не позволю, пусть даже не надеется!

Глава 29

Не могу поверить, что это все происходит не во сне. И не в моих воспаленных фантазиях. Что я в реальности позволяю себя обнимать, отзываюсь на поцелуи, еще и хочу продолжения. После того, что он сделал!

Ненавижу ведь, на самом деле ненавижу!

Меня не устроили его объяснения, конечно же, все это совершеннейшая чушь! И Дэн сам прекрасно понял, насколько глупо делать вид, будто не случилось ничего! Видела по глазам, как ему не понравилось мое сравнение. И хотя такая его реакция здорово польстила, это вовсе не значит, что я готова простить. Даже не собираюсь!

Только собственное тело меня предает. Постыдно отзывается на его ласки. И требует большего!

К моему стыду, я совсем не могу этого скрыть. Зачем-то позволяю ему подтолкнуть меня в комнату и захлопнуть за нами дверь. И начать ласкать еще яростнее, еще жарче. Поцелуи и горячее дыхание доводят до исступления. Дэн лапает мои ягодицы сквозь тонкие домашние шортики, гладит бедра. Запускает ладонь под резинку, добираясь до трусиков. А я там уже бесстыдно мокрая… Он это замечает, и в темном омуте пожирающих меня глаз вспыхивает торжество.

Пальцы поддевают кружево белья, гладят, дразнят, наполняя все тело пьянящим жаром. А потом он сдвигает трусики в сторону и скользит внутрь. Проводит сначала одним пальцем, потом двумя — и неожиданно насаживает меня на них, заставляя вскрикнуть. Не от боли, нет. Мне слишком хорошо и сладко сейчас. Непростительно хорошо. Я не должна этого чувствовать, не должна желать его так сильно. Надо оттолкнуть, прогнать, но ничего не выходит. Я просто не могу. Не теперь, когда его пальцы полируют меня изнутри, а вторая рука задирает футболку и накрывает грудь. Щекочет, сжимает, крутит соски.

А губы продолжают терзать рот, язык вбивается внутрь, повторяя безумный темп пальцев. Я делаю последнюю слабую попытку воспротивиться, упираюсь ему в плечи, но, помимо воли, руки взлетают, сплетаясь на шее. Зарываюсь в волосы и сама не замечаю, как начинаю постанывать. Уже не ругаться — просить. Чтобы не останавливался, не отпускал меня.

Дэн отстраняется, но лишь на мгновенье. Подхватывает, усаживая на стоящий у двери комод, и резким движением раздвигает в сторону колени. Снова дергает в сторону белье, и туда, где только что были его пальцы, приходят на смену губы. Чуткие, нежные, жадные. И если до этого я еще балансировала где-то на грани сознания, то теперь полностью утрачиваю связь с реальностью. Начинаю дрожать, изнемогая от странной, будоражащей смеси стыда и вожделения.

Его язык касается набухших складочек, обводит затвердевшую горошину. Дыхание отжигает кожу. Это что-то невероятное. Сумасшедшее. Дурманяще-сладкое. Волшебное…

Язык продолжает дразнить, а пальцы возвращаются внутрь, медленно растягивая и погружаясь все глубже. Я то плыву по волнам удовольствия, то погружаюсь в их пучину, всхлипываю, но уже не от отчаяния и тоски. Не могу сдерживать стонов. Запутываюсь пальцами в волосах Дэна, притягивая еще ближе к себе. Дыхания резко становится мало, и я уже не говорю, не зову — хриплю. Умоляю, сама не понимая, что именно мне нужно.

А он знает. Поднимает на меня черный, затуманенный страстью взгляд и вот так, удерживая зрительный контакт, скользит вверх по животу дорожкой из поцелуев. Кусает поочередно груди, приподнимает их ладонями, двигается выше, задевая языком чувствительную жилку на шее. И когда снова впивается мне в губы, я не выдерживаю. Помогаю избавиться от одежды, мечтая только о том, чтобы он как можно скорее оказался внутри. Наполнил меня до самого основания. И цепляюсь, крепко-крепко, впиваюсь в плечи, тяну его на себя, обнимая руками и ногами. Чтобы мы соприкасались везде. Как можно больше.

Он толкается глубже, заставляя тело вибрировать, посылает судороги в каждую клеточку. Двигается еще быстрее, не отрываясь от моего рта. Мнет грудь, вдавливает пальцы в кожу, вжимает меня в себя. Продолжает все это до тех пока, пока нас обоих не накрывает невероятное, нереальное наслаждение.

Глава 30

Открываю глаза, не сразу понимая, где нахожусь и что вообще приключилось со мной. Комната залита солнечным светом, а это значит, что день давно в разгаре. А я почему-то оказалась в постели.

Уже и не помню, когда в последний раз спала так долго. Разве что в школе. И ведь практически не пила накануне, тем более удивительно, что память так странно подшучивает надо мной.

А потом понимаю, что в кровати нахожусь не одна. И вспоминаю. И отвратительное видео, и собственную истерику, и раздирающую на части злость при появлении Дэна. И то, как перестала соображать в его объятьях. И злиться тоже перестала, и обижаться на него. У меня вообще не осталось никаких других чувств, кроме жгучей, совершенно неконтролируемой потребности быть рядом.

Наверное, это неправильно. Я с такой легкостью его простила. Повелась на не очень-то убедительные объяснения, что он совсем ни при чем. Будто не случилось ничего страшного.

Но ведь поверила ему, потому что этого очень хотелось. Потому что не представляю без него своей жизни. И, хоть и объявила об отмене свадьбы, мне даже при одной мысли о таком повороте событий становится тяжело дышать.

Выходит, я слабая? Завишу от него так сильно… Будь на моем месте кто-то другой, ни за что бы не посоветовала сдаваться и уступать. Но получается, мы умными можем быть, только когда это не касается нас лично.

Все понимаю головой, а сердце не соглашается. Я сама себя убеждаю, что Дэн изменится. Повзрослеет, остепенится после свадьбы. Не зря же говорят, что из таких вот раздолбаев и получаются самые надежные мужья. И, хотя у меня нет ни малейшего желания это проверять, иначе, похоже, не выйдет. Я уже не могу без него. Не хочу.

Переворачиваюсь на бок, так чтобы можно было беспрепятственно рассмотреть спящего парня. Меня посещает дежавю: это ведь уже было, совсем недавно. Вот так же я просыпалась и боялась пошевелиться, чтобы не потревожить его сон. И вот так же любовалась. Теперь, правда, сердце не заходится от счастья, мне скорее тоскливо, чем радостно, но это не отменяет того факта, что Даниил Ярославский — самый шикарный представитель мужской половины человечества. Несмотря на пережитые обиды и боль, мои чувства никуда не делись. Наоборот, стали еще острее, потому что я отчетливо поняла, что могу потерять его.

Будто почувствовав мой взгляд, Дэн вдыхает и открывает глаза. И тут же по его лицу растекается улыбка сытого, довольного кота.

— Сонечка… Доброе утро.

Я так и не успела взглянуть на часы, но уверена, что утро осталось далеко позади.

— Мне кажется, что скоро вечер.

— Неважно, — он вытаскивает руку из-под одеяла, притягивая меня к себе. — Главное, что добрый. И что мы вместе. Спасибо, что простила меня.

Выглядит счастливым и, в отличие от меня, абсолютно спокойным. Перебирает мои волосы, гладит спину, невесомыми поцелуями осыпает лицо. Он слишком хорошо изучил и прекрасно знает, как я на него реагирую. Не могу избавиться от чувства, что это умелая манипуляция, способ максимально закрепить полученный результат. Но я хочу попробовать. Дать нам еще один шанс. И убеждаю себя в том, что Даня тоже очень сильно в этом нуждается.

Глава 31

Проходит время — и эйфория спадает. Меня снова начинают одолевать сомнения. Нет, я не думаю, что Дэн солгал. Но ведь и я сама была в похожей ситуации. Сюрприз, который устроили девчонки, оказался ничуть не лучше приглашения на мальчишник стриптизерш. Но я не смогла там остаться, сбежала при первой же возможности. Потому что в моем понимании иначе нельзя.

А Дэн, хоть и не знал, ничего не сделал. Остался там. С друзьями. С этими девицами. Не счел нужным что-то поменять.

Вчера ночью, едва только увидела то дурацкое видео, успела поговорить с папой. Точнее, говорил он, а я рыдала, но суть-то не меняется.

— Сонечка, это же не измена. Такое часто бывает на мальчишниках, не стоит придавать особое значение. Я, конечно, не в восторге от твоего жениха, но вот в этой ситуации не могу его не поддержать. А ты слишком строга, придираешься к мелочам.

Я захлебывалась слезами и не могла возражать, а после и вовсе заперлась в своей комнате. Слова отца только добавили переживаний.

Помню маму, слишком хорошо помню, несмотря на то что ее давно нет с нами. И их отношения с папой тоже помню. Они казались мне идеальными. Мама доверяла ему безоговорочно, всегда находила оправдание и для задержек на работе, и для достаточно частых, иногда таких несвоевременных командировок.

Я впервые в жизни сомневаюсь в родном отце. Его мужская солидарность по отношению к поступку Дэна не может не наталкивать на определенные мысли. Если нормально накануне свадьбы любоваться на обнаженных женщин, может, допустимо и все остальное? Было допустимо для него, а теперь  поэтому он и для Даниила придумывает оправдания. Тогда что же будет дальше?

Эля сказала бы, что я загоняюсь. Наверное. И другие подруги, если бы решилась обсудить это с ними.

А сам Дэн и вовсе после нашего с ним разговора и близости решил, что все в порядке. Что можно просто заговорить меня, залюбить — и заставить позабыть обо всем.

А я не могу. Не получается. Обожаю его и безумно боюсь потерять, но кажется, перестала доверять. И понятия не имею, как быть с этой проблемой.

Мне не с кем поговорить. Оказывается, в моей жизни нет ни единого человека, с кем я могла бы сейчас поделиться сокровенным. Ни с отцом, ни с подругами, ни с любимым. Даже с ним. Безумный парадокс: я не представляю своего существования без него и одновременно не представляю, как оставаться рядом.

— О чем задумалась? — не замечаю, как Дэн входит в кабинет. Склоняется ко мне, целуя волосы, накрывает плечи ладонями, и я чувствую их тепло даже через одежду. — Долго тебе еще? Я подумал, может быть, сходим в ресторан? Поужинаем.

Вчера я обрадовалась бы этому предложению. Сегодня ищу в нем подвох. Это глупо: раз уж решила сохранить отношения, надо идти навстречу. И, наверное, стоило бы согласиться, тем более что такое случается нечасто. Понять… сама не знаю, что. С кем-то поговорить. Знать бы еще только, с кем…

— Давай не сегодня, Дань, — отклоняюсь назад, прижимаясь к парню спиной. С ним так хорошо… Я в его руках забываю обо всем, но получается, что сбегаю от самой себя. От того, что чувствую на самом деле. — Я хочу… навестить маму.

Говорю неожиданно для самой себя. Я не собиралась ехать на кладбище, но внезапно понимаю, что хочу именно этого.

Дэн хмурится, а у меня сжимается сердце. Если начнет отговаривать — станет еще больнее. И я не уверена, что сумею тогда со всем справиться. Но парень молчит. Задумчиво разглядывает меня, а потом кивает:

— Ладно, как хочешь. Тебя подвезти?

Качаю головой. Не в этот раз. Пусть сегодняшний вечер у нас пройдет вдали друг от друга. Заодно проверю, куда Дэн решит отправиться без меня.

Глава 32

Это место, как всегда, оказывается угрюмым и тихим. Солнце еще высоко, но сквозь густые кроны высоченных деревьев почти не проникает. И, естественно, не греет. Я ежусь, несмотря на теплый день, обхватываю себя руками, пытаясь согреться. Жаль, что не захватила кофту, сейчас бы она очень пригодилась. Вокруг — тоскливый полумрак, и он оказывается на удивление созвучен с тем, что я чувствую.

Взгляд машинально цепляется за надписи на могильных плитах. Сколько судеб закончили свой путь здесь. Таких разных. Счастливых, несчастных, обессиленных и полных надежд. Они все равно пришли к одному финалу. Это горько, безумно горько осознавать. Я никогда не была пессимисткой, но сейчас как-то особенно тяжело.

Иду медленно, словно оттягивая момент встречи. Он всегда слишком болезненный, хоть и неизбежный. И я так и не пережила боль до конца. Утверждение, что время лечит, в моем случае не сработало. Да и как бы это могло случиться, если речь идет о самом дорогом, самом близком человеке?

— Привет… мамочка… — опускаюсь на небольшую выкрашенную скамеечку за серебристой оградой. Но могиле свежие цветы, значит, отец был совсем недавно. Он приезжает гораздо чаще меня. Наводит порядок, а иногда просто сидит рядом. Подолгу. О чем-то говорит с ней.

Когда я узнала об этом, так растрогалась, подумав, что вот она — настоящая любовь. Та, что никуда не делась даже после смерти. А сейчас мне почему-то все видится совсем иначе. Что, если его просто не оставляет чувство вины?

Может, я преувеличиваю, и так считать неправильно. Но сейчас не получается иначе. Никак не могу понять папу, который с легкостью взялся оправдывать Дэна.

— Что бы ты сделала на моем месте? — поднимаю голову вверх, всматриваясь в проглядывающие сквозь деревья кусочки седых облаков. Интересно, она слышит меня? — Мне сейчас так нужен совет…

Начинаю рассказывать, сбиваясь и перескакивая с события на событие. Как-то сразу обо всем. О том, что люблю и всегда любила, сколько помню себя. О том, как сильно изменились наши отношения в последнее время. Как сладко находиться с ним рядом. Как это волшебно. О том, что всего через несколько дней наша свадьба… а я… я не знаю, как быть. Потому что в груди бьются два чувства, и мне никак не удается разобраться, как остановить эту борьбу.

Не замечаю, как начинаю плакать. Беззвучно, слезы просто стекают жгучими дорожками по щекам, застилают глаза и саднят в горле горьким комом. Мне так сильно не хватает мамы. Она помогла бы разобраться, я прислушалась бы к ее совету — и сразу стало бы легче. А сейчас… сейчас надо справляться самой. Одной.

И без того сумрачное место внезапно становится еще темнее — и я кривлю губы в улыбке. Конечно, только дождя и не хватало. Теперь, пока доберусь до машины, вымокнет не только лицо: зонтик-то я, разумеется, не взяла. И, как всегда, сработала негласное правило нашего города: когда выходишь из дома без зонта — быть дождю.

Он и вправду начинается: увесистые капли шлепают по земле, и монотонно-серый асфальт сразу темнеет. И одежда промокает слишком быстро, только уходит я не спешу: как ни странно, даже в таких совершенно некомфортных условиях мне становится легче. Будто мама в самом деле на мгновенье оказывается рядом. Неслышно подходит сзади, шепчет что-то утешительное, обнимает за плечи.

Понимаю, что все это — лишь мои выдумки. И не родной шепот слышу, а ветер шелестит за спиной, перебирая намокшие ветви деревьев. И не обнимет меня здесь никто… Но все равно не ухожу. Вслушиваюсь в какофонию звуков, окружающих меня со всех сторон.

А потом… потом на плечи и правда опускаются теплые ладони. И звучит голос. Не мамин, но тоже родной.

Глава 33

— Сонь, ну ты же промокла вся! Давай в машину скорее! — Дэн не спрашивает — командует. Сгребает меня в охапку и почти силой тащит за собой.

Правда, я не особенно сопротивляюсь. Чувствую себя эмоционально выжатой, да еще и замерзла.

— Ты как здесь очутился?

— В машине поговорим! — бурчит Ярославский, ускоряя шаг. Я не успеваю за ним, и тогда Дэн просто закидывает меня на плечо. Как мешок картошки. Это нисколечко не романтично, наоборот, почти грубо, но почему-то не обижает.  И хотя я ждала его появления меньше всего на свете, не могу не порадоваться. Ведь он не пошел снова с друзьями в какой-нибудь бар. Или не поехал домой, отдыхать после насыщенной ночи. А вместо этого отправился за мной.

Даже после того, как я сказала, что хочу побыть одна. Не послушался — и одновременно услышал мое сердце. Ведь на самом-то деле мне как раз хотелось, чтобы он был рядом. Хотелось его заботы и участия, теплых, нежных объятий. Конечно, сейчас нежностью и не пахнет, но он здесь, со мной. Словно почувствовал, как сильно нужен.

— Сонь, ты в своем уме? — Дэн заталкивает меня на заднее сиденье автомобиля и ныряет следом. Откуда-то выуживает шерстяной плед — я сроду не видела ничего подобного у него в машине! — и накидывает мне на плечи. — У нас свадьба на днях, а ты решила погулять под дождем? Хочешь простудиться?

Его голос звучит почти зло, но я неожиданно для самой себя начинаю улыбаться. Сквозь еще не высохшие слезы.

— Не вижу ничего смешного! — рычит парень, плотнее стягивая накрывающий меня плед.

В машине тепло, и я, несмотря на мокрую одежду, согреваюсь довольно быстро. А может, просто уходит сдавливающее сердце напряжение, и поэтому становится легче. В конце концов, мы все делаем ошибки. Вот и Дэн вчера накосячил, но ведь любовь для того и нужна, чтобы прощать  и покрывать. Иначе какой в ней смысл?

— Прости. Я так задумалась, что не заметила начало дождя, — тянусь к нему, опуская голову на плечо. Это кажется таким логичным. Ливень усиливается, грохочет по крыше машины, почти непроглядной завесой покрывает стекла. Небо совершенно заволокло, и весь окружающий мир становится мутно-серым. Но, как ни странно, эта мрачность не удручает. Я больше не одна. И от понимая того, что Даня появился в тот момент, когда мне было так плохо, хочется урчать от радости. С трудом сдерживаюсь, чтобы в самом деле так не поступить. Лишь прижимаюсь к нему теснее, трусь щекой о тоже чуть намокшую ткань свитера. И кажется, слышу сквозь одежду, как бьется сердце.

— Даже не знаю, что тебе на это сказать, — произносит он еще сердито, но раздражение в голосе все же ощутимо снижается. — Сонь, я вообще-то волновался. Ты так неожиданно уехала, еще и место выбрала такое… Ничего не хочешь мне объяснить?

Чуть отодвигаюсь, чтобы увидеть его лицо. Волновался? Я не ослышалась? Это до такой степени непривычно, что ненадолго теряю дар речи. А потом понимаю, что остатки обиды растаяли. Или их смыло этим самым дождем, что стучит сейчас за окном. Мама бы точно простила отца. И прощала множество раз за куда большие прегрешения, как я теперь понимаю. Может, это и есть ответ? И мне нужно было приехать сюда, чтобы понять: я могу упиваться своей болью и продолжать злиться на любимого человека, но только это не сделает нас ближе. Все лишь усугубится, а когда опомнюсь, наконец, может быть слишком поздно.

Он хочет объяснений? У меня вряд ли получится объяснить весь тот сумбур и смятение, что я пережила, и попытку найти нужные ответы за гранью реального мира. Но кое-что теперь рассказать готова.

— Хочу, — забираюсь к нему на колени и обхватываю руками лицо. Колючий. Не брился, наверное, со вчерашнего дня. Но как же приятно касаться его. Это больше, чем просто физическое желание, мы сейчас словно одни в целом мире. И нет людей ближе. — Дань, я люблю тебя.

Он хмурится.

— Тебе, чтобы в этом убедиться, надо было отправиться на кладбище и вымокнуть под дождем?

Я кусаю губы, пытаясь не засмеяться, но все равно не выдерживаю — фыркаю. Хорошо, что больше ничего не гнетет. Хорошо, что наши проблемы закончились. Мокрая одежда и пережитый холод — это такая ерунда!

— Я разговаривала с мамой, — прикладываю палец к его рту, удерживая изумленное возражение. — Знаю, это звучит странно… но я верю, что она слышит. Прости, что заставила тебя волноваться. Но я рада, что ты здесь. Это так много значит для меня.

Дэн насуплено вздыхает и зарывается лицом мне в волосы.

— Как все сложно у тебя, Сонечка. А ведь мы могли поужинать в шикарном ресторане и сейчас греться дома в постели. И вместо этого… — он замолкает, и  я заканчиваю за него:

— Вместо этого ты вынужден утешать и отогревать любимую женщину в машине?

Его руки забираются под плед, и объятья становятся крепче.

— Вот именно. Сам себя не узнаю.

Глава 34

Невеста накануне свадьбы не должна видеться с женихом. Это плохая примета. Девочки напоминают несколько раз, чтобы я случайно не забыла.

После случившегося в ресторане мне было поначалу тяжело с ними общаться. Особенно с Элей, которая и выдумала все то безумное развлечение. Но, с другой стороны, они же мои подруги. И хотели, как лучше, пусть и получилось наоборот. Но я не могу просто взять и рассориться со всеми сразу. Да и зачем? Ломать, как говорится, не строить. Я тоже не идеал, но они же терпят то, что им во мне не нравится. Так почему я не должна?

Они уговаривают встретиться, и мы собираемся в парке, в небольшом кафе. Долгие заседания не планирую: надо выспаться — ведь завтра такой грандиозный день. Самый главный день в моей жизни. С самого утра приедут парикмахер и визажист, но они предупредили, что если буду уставшей, не спасет никакая косметика. Поэтому, хоть и согласилась на встречу с девчонками, мы договорились, что это всего на часок. А потом домой — и отдыхать.

Я собираюсь быть бодрой, полной сил и совершенно неотразимой — для НЕГО. Думаю об этом — и рука сама тянется к телефону. Так хочется хотя бы позвонить, если нельзя увидеться. Прошел всего день с момента нашей последней встречи, а я уже соскучилась. Так сильно, что сердце свербит от нетерпения. Не представляю, как выдержу до завтра.

— Э, не-е-ет! — Эльвира фыркает и шутливо хлопает меня по руке. — Не вздумай! А то знаю я тебя, наверняка уже представляешь, как сбежишь от нас к нему. Никаких свиданий до свадьбы. Ты же не хочешь все испортить?

Честно говоря, в примеры я не верю. Это все какая-то дикость, придуманная теми, у кого что-то не срослось в личной жизни. Ведь так легко объяснить собственные проблемы неудачным стечением обстоятельств. Или тем, что не получилось прислушаться к вековой народной мудрости.

В действительности же причины сложностей в семьях, конечно, в другом. Отношения надо строить, а не полагаться на случай. Вот только объяснить это подругам у меня не выходит. Таня трясет головой, поддакивая Эльвире.

— Даже если это все неправда, рисковать не стоит! Поэтому сиди тут и думать забудь о своем принце. До завтра. Ты хоть и невеста, но пока еще свободная девушка. В любой момент можешь передумать.

— Да не могу я передумать! — смеюсь в ответ. — Я люблю его.

— Раз любишь — слушай, что тебе опытные подруги говорят, — нравоучительно заявляет Эля. — И не дури! Давай-ка лучше обсудим, все ли у тебя готово к свадьбе.

— Готово, — киваю я. — Платье забрала, в ресторан папа лично ездил вчера, чтобы все еще раз проверить. Осталось только дождаться…

— Не только! — останавливает меня Эльвира. Забирает из рук ложку, которой я ела мороженое. — Куда спешишь, простудиться что ли решила? Пусть подтает. Тебе сейчас надо себя беречь. Особенно горло.

— Почему особенно? — меня, конечно, трогает ее забота, но такая избирательность непонятна. Как будто, насморк или еще какая-нибудь болячка менее опасна перед свадьбой.

— Потому! — подруга смотрит так снисходительно, что становится не по себе. Что она вообще имеет в виду? — Ты же не собираешься в первую же ночь упустить шанс порадовать мужа?

Несмотря на прохладу вечера, мне делается жарко. Обсуждать первую брачную ночь я точно не готова. Но девчонок, кажется, мое желание беспокоит мало, потому что к Эльвире тотчас присоединяются остальные, наперебой начиная делиться со мной… такими советами, что уже мгновенье спустя не знаю, куда бы сбежать.

— И не надо краснеть, поздно уже! — внушает мне Элька. — Да и сложного тут нет ничего. Подходишь к любимому мужу, расстегиваешь ему штаны, и… — она неожиданно макает в мое действительно начавшее таять мороженое палец и начинает смачно обсасывать его. Еще и причмокивает от удовольствия.

А я нервно сглатываю — мне делается неловко. Очень. Разве можно обсуждать подобные вещи вот так открыто? Отодвигаю от подруги креманку, понимая, что доесть уже не смогу: незатейливый мастер-класс напрочь отбил аппетит.

— Ну, не усложняй все, Сонь! — Таня видит мою реакцию и закатывает глаза. — Мы же хотим, как лучше. Чтобы у тебя все получилось. И в брачную ночь, и вообще.

Да, я усложняю. Наверное. А у них, наоборот, все просто. Если можешь что-то взять — бери. Ни в чем себе не отказывай. Жизнь ведь для того и нужна, чтобы получать удовольствие.

Вот только я так не могу. Не умею. Да и не хочу. То, что происходит между двумя людьми, может быть любым. Ярким, откровенным, превосходящим все грани… Даже пошлым. Но это касается только их. Делиться с кем-то — гадко. И потом — однажды я уже их послушалась. Только вышло ничуть не «как лучше», едва не вляпалась в неприятности с тем противным типом из ресторана. Повторения точно не хочу. Поэтому разберусь сама и делать буду только то, к чему на самом деле готова.

— Сонечка… в этом нет ничего ужасного. Тебе самой понравится, если все сделать правильно. Пощупать, попробовать… — голос Лены звучит мягко, заискивающе. Похоже, она лучше других видит мою реакцию. Да и всегда умела подбирать слова. Но сейчас я и с ней не соглашаюсь. И договорить не даю, не собираюсь выслушивать, что и как именно я должна пробовать.

— Прекратите, ну! Или я просто уйду. Не хочу обсуждать Дэна и то, что происходит между нами. Или будет происходить…

Эля тут же надувает губы, но пожимает плечами, типа: делай, что хочешь. Хочу объяснить ей еще раз свою точку зрения, сказать о том, что все это слишком личное. Но не успеваю: мой телефон оживает, и на экране высвечивается конвертик от Даниила.

Конечно, я тут же разворачиваю сообщение.

«Сонечка, давай увидимся. Ты мне нужна».

Меня накрывает волной сумасшедшей нежности. Ну и пусть кто-то придумывает какие-то там приметы… Зачем я буду слушать эти глупости, если можно просто быть счастливой?

— Даже не думай, Сонь! — оказывается, Эльвира умудряется заглянуть мне через плечо и прочесть смс. — Напиши ему «нет». Потерпит, никуда не денется. До завтра всего несколько часов осталось.

Отмахиваюсь от нее и сажусь так, чтобы экран телефона не мог видеть никто, кроме меня. Хватит чужих советов! На самом деле пишу, только совсем не то, что она сказала. То, что отзывается в сердце и кажется сейчас самым правильным.

«Приезжай. Я буду дома через двадцать минут».

Глава 35

— Мы с тобой два ненормальных, — хихикаю, прижимаясь щекой к плечу Дэна. — Ночь перед свадьбой так не проводят. Я сейчас должна в одиночестве любоваться звездным небом и мечтать о том, чтобы поскорее наступило завтра. И ни в коем случае не звонить тебе.

— Ага, —  он прочерчивает дорожку вдоль позвоночника, вниз, к пояснице. Слегка царапает кожу, поглаживает — и я тут же вскрикиваю, когда щипает за ягодицы. Это неожиданно больно… и очень волнующе, потому что его рука не   останавливается, хозяйничает дальше, проникая между ног, где снова становится горячо и влажно. — Интересно, и кто это решил, что ты что-то кому-то должна? Почему не сделать то, что на самом деле хочется?

— Я и сделала, — ерзаю, стараясь притиснуться к нему всем телом. Как же безумно приятно ощущать его рядом. Вот так: без преград из одежды, чувствовать, как он реагирует на мою близость.

Такую реакцию не подделать, и сейчас это для меня важнее откровенных признаний в любви. Он наплевал на условности, бросил все и приехал ко мне. И хотя в мою комнату ему пришлось забираться через балкон, рискуя свалиться со второго этажа — чтобы не увидел папа — это будоражит еще сильнее. Я даже чувствую себя принцессой из сказки. Той самой, запертой в заколдованной башне, под стенами которой дежурит огнедышащий дракон. А потом является бесстрашный и прекрасный принц — и спасает меня.

Ну и что с того, что аналогии чересчур притянуты? Вряд ли можно считать настоящим драконом моих немного ненормальных подруг, старающихся соблюсти традиции, или консервативного папу. Но Даня — все равно принц. Мой самый драгоценный, самый любимый и, конечно, самый соблазнительный.

— Умница, — его губы что-то рисуют на моей шее. Что-то бесстыдное. Нежное. Это не прелюдия к сексу: мы едва-едва оторвались друг от друга. Это что-то большее. Не только тело: моя душа откликается сейчас на его присутствие. Вдыхаю яркий, мужской запах, наслаждаюсь тем, что пропиталась им с головы до ног. И уверена: Дэн чувствует то же самое, иначе бы просто не находился рядом. Какой же дурой я была, когда сомневалась в нем!

Немного поворачиваюсь, так чтобы рассмотреть лицо.

— Завтра в это время мы уже будем женаты. Представляешь?

Он смеется, касаясь кончиком носа моей щеки.

— Завтра в это время мне не надо будет прятаться от твоего папочки, чтобы заняться сексом. Лазить в окна — тот еще квест. Мне осталось только серенаду спеть. Как Ромео.

— А ты умеешь? — я тоже начинаю смеяться. Оказывается, понятия не имею, есть ли у моего жениха хоть какие-то песенные способности. В музыкальной школе он точно не учился, но это ведь еще ничего не значит. А думала, что знаю о нем почти все…

— Умею, — сильнее веселится Дэн. — Но продемонстрирую лучше потом, после свадьбы. Если захочешь.

— Почему после? — мне тут же становится любопытно.

— Чтобы ты со страху не передумала выходить замуж, — он опрокидывает меня на спину, нависая сверху. — На самом деле я пою ужасно. В школе учительница даже просила меня на уроках просто открывать рот. Не издавать никаких звуков и не портить, так сказать, общую картину.

Это звучит по-прежнему весело и кажется, совсем не беспокоит его. Но я вдруг представляю маленького мальчика, которому взрослая и солидная тетенька дала подобное указание. Мне было бы больно и страшно обидно. А что чувствовал он? Не верю, что оставался таким же беззаботным, как сейчас.

— Не важно, умеешь ты петь или нет.  Ты для меня все равно самый лучший, — тянусь к его губам, обводя контур языком, и веселье в глазах парня тут же гаснет, оборачиваясь темным, жгучим желанием. Он раздвигает мои колени, устраиваясь между, и от тяжести его тела по моему растекается дурманящий жар. Я, кажется, поторопилась с выводами, что мы насытились друг другом.  Хочу его… ничуть не меньше, чем прежде. И сердце сладко замирает от осознания, что этот голод снедает нас обоих.

— Ты ошибаешься, но мне это нравится, — отзывается Дэн внезапно хриплым тоном. — Да, определенно нравится. Продолжай в том же духе, Сонечка.

Глава 36

— Доченька… — папа так часто моргает, глядя на меня, что становится даже как-то не по себе. Я никогда не видела его настолько взволнованным и восхищенным одновременно. Это не только приятно: мое собственное волнение тоже усиливается. Еще бы, ведь сегодня такой день. Я столько о нем мечтала, так сильно ждала. И вот он пришел…

Мне кажется, за спиной в буквальном смысле расправляются крылья, особенно когда замечаю папины глаза. Они отражают все лучше любого зеркала. Я чувствую себя принцессой, и внутри все просто подрагивает от предвкушения.

— Какая же ты красивая, моя девочка, — отец обходит меня со всех сторон и, кажется, почти не дышит при этом. — Жаль, что мама тебя не видит.

— Видит, — тихо отзываюсь я и на мгновенье прикрываю глаза, вслушиваясь, как ветер за открытым окном шелестит ветвями деревьев. Как будто кто-то шепчет что-то нежное, ободряющее. Пусть ее нет сейчас рядом с нами, все равно верю: она знает о том, что со мной происходит сейчас. И радуется… где-то там.

— Да, малышка, ты права, — глаза отца как-то подозрительно блестят. — Конечно, видит.

Его пальцы слегка подрагивают, когда он дотрагивается до прозрачного покрывала, лежащего на моих плечах. Фата — настоящее произведение искусства. Она окутывает меня невесомым облаком. На тончайшем полотне — кружевные узоры, будто изящная роспись инеем на зимних окнах. Но при этом я ощущаю не холод — волнующий, трепетный жар. И непонятно, он ли окрашивает щеки, или легкий макияж помогает скулам трогательно розоветь. Это я и не я одновременно. Стою на пороге совершенно новой жизни…

— Готова?  — у папы не только руки, но и голос дрожит. Но ничего, разве может быть иначе? Я всегда была его маленькой девочкой, только его. А сейчас все меняется. Могу представить, что творится сейчас в его голове. Но все будет хорошо, папочка… Я стану самой счастливой, и ты порадуешься, глядя на меня. Дэн же такой замечательный…

Мы спускаемся вниз по лестнице и медленно идем к двери, а затем — в сад. Вокруг — целое море цветов. И в вазонах, выставленных вдоль дорожек, и рассыпанных лепестками. Ветер играет ими, подкидывает от земли, кружит в воздухе,  и это удивительно красиво. Как будто сама природа дает салют в нашу честь.

Движемся к увитой нежными бутонами арке, и теперь приходит моя очередь затаить дыхание. От восхищения. Потому что там стоит самый прекрасный мужчина на свете.   Стоит в ожидании меня. Ему так идет этот темно-синий костюм, сидит просто идеально. Хоть сейчас — на обложку журнала. Подчеркивает цвет глаз, делая его еще выразительнее. Волосы зачесаны назад, отчего Дэн выглядит и строже, и старше… и еще более завораживающе. Как принц из сказки. Наверное, так и есть. Раз я принцесса, он — принц, и наша волшебная сказка впереди.

Я приближаюсь, и он перехватывает мою руку, как-то слишком поспешно. Этот жест как будто выдает нетерпение, и у меня на сердце становится тепло-тепло. Родной мой, любимый, он так же, как и я не может дождаться, пока все состоится. Так же мечтает о том, чтобы мы поскорее стали мужем и женой.

Зачарованная, тону в его глазах, полных огня и желания, и почти не слышу ничего происходящего. Лишь машинально отзываюсь на вопрос чопорной дамы, приглашенной для церемонии, прямо-таки залипнув на губах Дэна после того, как он быстро и уверенно произносит «да». А потом не выдерживаю — висну на его шее, стоит только моему теперь уже мужу сомкнуть руки на талии, притягивая меня к себе.

Мы целуемся, горячо, жарко, впервые в жизни вот так открыто, у всех на виду. И мне это нравится. Хочется закричать, завизжать от счастья, прижаться к Дэну еще крепче, ничуть не стесняясь окружающих. Заявить всему миру, а не только гостям, что теперь мы — одно целое. Навсегда.

— Мой муж… — когда нас все-таки вынуждают оторваться друг от друга, я продолжаю смотреть в любимые глаза. Любуюсь им. Если бы было можно, вообще бы предпочла сбежать отсюда, чтобы остаться вдвоем. Уверена, что и Дэн хочет того же самого. Но это будет неправильно по отношению к гостям. К папе, который так много сил и средств вложил в нашу свадьбу. — Пойдем праздновать?

Глава 37

Дэн

Праздновать? Я едва сдерживаюсь, чтобы не поморщиться. Она такая счастливая… аж до приторности. Кажется, будто увязаю в липком карамельном сиропе, куда вляпался по собственной дурости. Как же меня угораздило-то, а?

Понятно, что добровольно ни на что подобное я бы не подписался. Соня — красотка и влюблена в меня по уши, это правда. И да, у нас потрясающий секс, даже не припомню, чтобы кто-то еще с такой готовностью отдавался мне. Она готова на все, чтобы угодить, ублажить… но разве для этого обязательно жениться? Мы вполне могли бы просто спать вместе. Обоим хорошо — и никаких ненужных обязательств.

Чего же ей так хотелось замуж? Девчонка совсем, другие в этом возрасте мечтают только о том, как погулять. Добровольно расставаться со свободой точно не планируют. Я вот многим бы пожертвовал, чтобы не надевать на себя это ярмо. Да только кто меня спрашивает? Соня втемяшила себе в голову, что мы две половинки, которым обязательно надо быть вместе. И, самое ужасное, отец тоже зачем-то сильно возжелал сделать меня семейным человеком. Еще и такой дурацкий способ выбрал. В который раз задумываюсь  о том, что у него от болезни помутилось что-то в голове. Иначе случившееся не объяснить.

Но, как бы там ни было, выбора мне никто не оставил. Даже исполнив требование отца, я не решаю свои проблемы, а всего лишь оказываюсь обеспеченным зарплатой. Зарплатой, блин! Как же дико это звучит! Не только не могу бросить девушку, которую мне навязали, еще и завишу от нее целиком и полностью.

И после всего этого она предлагает праздновать. Интересно что? Документальное оформление моего рабства? Окончательное сжигание мостов? Нет, Сонечка, прости, но мне точно не до веселья сейчас. Понимаю, ты не виновата, но только от этого ничуть не легче. Терпеть не могу изображать то, чего нет и в помине. Улыбаться, принимать поздравления, выслушивать дурацкие наставления друзей и знакомых. Все эти свадебные прибамбасы видеть не хочу! Голуби, цветочки, сейчас еще «горько» кричать начнут. Я не против целоваться с тобой, малышка, но не на глазах у всех. Не под бурные аплодисменты. Тем более, что сейчас мне в самом деле горько, только это состояние вряд ли получилось бы вылечить даже хорошим сексом.

Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, и в них плещется такая откровенная радость, что становится не по себе. Не хочется ее обижать. Нам надо как-то продержаться ближайший год, чтобы выполнить условия завещания, но, честно говоря, я не знаю, с чего начать. Хреновый из меня муж. И Соня убедится в этом, очень скоро, не уверен, что долго смогу притворяться. Хочу жить, как раньше, отрываться с парнями, тусить там, где мне нравится. И, главное, не быть привязанным к одной-единственной девушке. Какой бы классной она ни была, не мое это!

— Эй, стой! — окликаю парнишку-официанта, снующего среди гостей с подносом в руках. Забираю бокал с шампанским, осушая его почти залпом. Сейчас бы не помешало что-то покрепче, но пока нельзя: надо изображать счастливого новобрачного. Обнимаю жену за талию, натягивая на лицо улыбку.

— Ты не проголодалась, милая? Хочешь что-то перекусить?

Соня не отрывает от меня восхищенного взгляда. Как олененок, которого приручили, и теперь он не хочет никуда уходить. Смотрит и смотрит. А я чувствую себя совершеннейшей скотиной, потому что больше всего на свете мечтаю сейчас оказаться где-то далеко отсюда. Так далеко, чтобы никто-никто не нашел. Особенно она, эта девочка с сияющими глазами, в отношения с которой я влип. Неужели нет никакого выхода? Или все-таки есть?

Глава 38

Целый калейдоскоп эмоций. Мне хочется летать. И кажется, могу это, достаточно лишь раскинуть руки — и ветер подхватит, унесет куда-то в заоблачные дали.

Сделала всего лишь глоток шампанского, но внутри бурлит невероятная радость, разливается по каждой клеточке сотней крошечных искрящих пузырьков. Как же я счастлива! Смотрю на статную фигуру мужчины рядом — и не могу сдержать улыбки. Так хочется рассказать ему об этом, признаться, передать свои чувства: словами, взглядом, прикосновениями. Всем…

А Дэн гораздо более сдержан. Он сейчас выглядит совсем взрослым, таким серьезным и еще более красивым, чем обычно. Мне так повезло…

— Доченька, я желаю тебе самого большого счастья! Вам, — поправляется папа, и я утопаю в его объятьях.

Музыканты меняют композицию, и в воздухе начинают звенеть нежные колокольчики. Я опускаю руки на папины плечи. Надо же, мы впервые танцуем вместе, даже не знала, что мой отец это умеет.

— Последний раз танцевал на собственной свадьбе. С твоей мамой, — его улыбка выглядит чуть грустной, но в глубине глаз все равно тепло. — Мы жили с ней очень счастливы, Сонечка. Надеюсь, что и у вас с Даниилом все будет хорошо.

— Обязательно будет, — я нисколько в этом не сомневаюсь. Когда два человека любят друг друга, они смогут преодолеть все на свете. Да и что нам преодолевать? Нет же никаких проблем. Ни с финансами, ни с работой, ни с домом: в семейном гнезде Ярославских хватит места и для нас, и для наших детей.

Глазам делается горячо, и взгляд туманится, когда представляю, как внутри меня растет крошечная жизнь. Частичка моего любимого, его маленькая копия. Я уже обожаю этого малыша, хотя он пока только в мечтах. Интересно, кто у нас родится первым, мальчик или девочка? И кого больше ждет Даня? Надо будет спросить у него, когда останемся вдвоем.

От этих мыслей уже щеки начинают полыхать. Сколько же всего нас ждет впереди! Любви, страсти, нежности, тихого семейного счастья для нас и наших детей…

Я улыбаюсь папе, подставляя щеку для поцелуя, когда танец заканчивается. И теперь мечтаю повторить его уже с мужем. Пусть такой волнующийромантический момент останется в нашей памяти навсегда.

Поблизости Дэна не оказывается, видимо, вернулся ненадолго в дом. Есть не хочется, но от чего-то освежающего я бы не отказалась. Поэтому использую момент, чтобы пройти к столу и взять стакан сока. Заодно и попробовать фрукты — папа расстарался, оформляя заказ, их здесь столько, что можно удовлетворить любой, даже самый взыскательный вкус.

А у меня он обычный, не собираюсь привередничать на собственной свадьбе. Пробую кусочки сочного манго, ощущая, как растекается во рту ароматная сладость — и не могу не улыбнуться. Чудесный праздник. Все просто идеально. Я думала, не бывает, чтобы сбылись сразу все мечты, но оказывается, такое очень даже возможно. И именно сейчас это происходит со мной. С нами.

Очень хочу поговорить с Дэном, порадоваться вместе с ним, но он почему-то задерживается. Я успеваю поболтать с подругами, потанцевать с троюродным дядей и с кем-то из партнеров Михаила Валентиновича. Полакомиться сладостями, которых здесь тоже в избытке. А Дани все нет.

В конце концов не выдерживаю, отправляясь за ним в дом. Если кто-то из гостей отвлек и задержал там, хочу быть рядом. Но спустя несколько минут с изумлением выясняю, что в доме его тоже нет. И не было.

Глава 39

Я возвращаюсь в сад в полнейшей растерянности. Ни одной внятной мысли.  Вообще никаких вариантов, куда и почему мог подеваться Дэн. Настроение,  что до этого искрило разноцветными красками, стремительно падает.

Понимаю, что у Даниила нашлась причина так поспешно отойти. Вернее, должна быть такая причина. Но он мог бы хотя бы предупредить меня! Просто сказать несколько слов, чтобы не волновалась. А так… так я просто ничегошеньки не понимаю…

Ко мне то и дело подходят люди, поздравляют, обнимают, говорят столько всего и сразу. И вот ведь странно: то, что несколько минут назад казалось правильным и таким уместным, теперь начинает раздражать. Я не хочу никого слышать. Не хочу улыбаться и изображать радость, потому что на самом деле ее уже и в помине нет. Не хочу больше танцевать, лакомиться изысканными блюдами и принимать подарки. Ничего не хочу! Только найти своего мужа. Убедиться, что у него все в порядке. У НАС все в порядке…

Хорошо, что папа увлечен разговором с кем-то из коллег и пока не заметил того, что случилось. Не хотелось бы его волновать. Но, кажется, вообще никто пока ничего не понял. Все продолжают праздновать, веселиться, пить, явно получая удовольствие от происходящего. И похоже, вообще не обращают внимания, что главный виновник торжества пропал.

Сную в толпе гостей с какой-то отчаянной надеждой, что Дэн вот-вот появится. Или просто сидит с кем-то, увлеченный разговором и скоро обязательно даст о себе знать. Но сама же с ужасом осознаю беспочвенность таких ожиданий. Разве можно на свадьбе не заметить жениха? Еще и такого, как Даниил Ярославский? Он и в обычные-то дни, попадая куда-то, сразу привлекает к себе внимание. А такой, как сегодня, и подавно. Самый яркий, статный, самый красивый мужчина из всех присутствующих. Был…

У меня сохнут губы, несмотря на помаду, и неприятно тянет в груди. Что все это значит? В голову лезут мысли, одна страшнее другой. А если случилось что-то ужасное? Вдруг Даня вляпался в какую-то неприятность, например, задолжал кому-то, и этот кто-то явился, чтобы взыскать долг? Именно сегодня. И, не получив желаемого, что-то сделал с моим мужем? Или его увезли с целью наживы? Ведь про подробности завещания почти никто не знает, для большинства Дэн — единственный наследник. Лакомый кусочек для всяких гадов, желающих поживиться за чужой счет, так сказать…

Если окажется, что его и правда похитили, что делать? Ждать официального требования выкупа? Обратиться в полицию? А если я ему только наврежу?

Пробираюсь поближе к Даниным друзьям. Делаю вид, что заинтересовалась фруктами за соседним столиком, но на самом деле пользуюсь возможностью что-то подслушать из их разговоров. Вдруг это какой-то очередной дурацкий розыгрыш. Ну, бывают же всякие шуточные похищения на свадьбах. Может, и здесь ребята придумали что-то подобное. Как со своим дурацким мальчишником. А Дэн просто был не в курсе, поэтому и не смог предупредить меня.

Но парни ведут себя, как ни в чем не бывало. Вообще не подозрительно. Болтают о какой-то ерунде, спокойно едят и выпивают. Костя замечает меня и на расстоянии салютует бокалом. Нисколько не меняется, не смущается, не выглядит растерянным или взволнованным. Конечно, я далеко не специалист в людской психологии и не умею читать тайные мысли по лицам, но все-такие не похоже, чтобы вынашивали какие-то коварные планы.

От этого становится еще тревожней. Да, в прошлый раз выходка с мальчишником оказалась безумно болезненной, но сейчас понимаю, что предпочла бы именно такой вариант. Пусть это будет просто розыгрыш. Да, глупый и неуместный, но только бы с Даней ничего не случилось в самом деле. Ничего плохого. Я этого просто не переживу!

Снова обхожу сад, заглядывая даже в самые укромные уголки. Не уверена, что Дэн на собственной свадьбе мог бы зачем-то заинтересоваться сторожкой садовника или гаражом, но проверить все равно должна. Убедиться, что там его нет.

От этого открытия, правда, становится только хуже. Я меньше и меньше рассчитываю, что все может разрешиться благополучно.

Снова возвращаюсь в дом, заглядываю каждую комнату. Нахожу в спальне телефон Дэна. Разряженный. И вроде бы ничего удивительного: свой-то я тоже оставила дома — зачем он на свадьбе, да и положить некуда. Но это ворует еще один кусочек надежды. Раз Даниил без сотового, полиция не сможет по нему ничего вычислить.

Внезапно понимаю, что всерьез уже раздумываю о том, чтобы обратиться в органы. Это ужасно, отвратительно, мой самый светлый день обретает такие краски, что не привиделось бы и в кошмарном сне. Ну, а что еще делать? Если моего мужа нигде нет, значит, придется искать дальше. Любыми способами, даже теми, которые мне совершенно не нравятся.

В совершенно растрепанных чувствах выхожу к гостям, не представляя, что делать дальше, и почти сразу же натыкаюсь на Эльвиру. У той в руках тарелка, полная пирожных. Не припоминаю, чтобы подруга когда-нибудь ела сразу столько сладостей. Лицо довольное донельзя, и это жутко диссонирует с моим собственным состоянием.

— О, Соня! — восклицает Эля, кидаясь навстречу. — Все просто отпад, вкусно невероятно. И красота такая вокруг, я уже целую кучу шикарных фоток сделала. А ты — умопомрачительно красивая невеста. Где, кстати, Дэн? Что-то давно не видела его.

Я не успела придумать объяснение отсутствию жениха на собственной свадьбе и просто теряюсь от ее вопроса. Стою, задыхаясь от собственной беспомощности. Не хочу жаловаться, точно не Эльвире, но в глазах неожиданно начинают закипать предательские слезы. Подруга замирает.

— Сбежал что ли? Тю, Сонечка, да не парься ты. Уже не страшно, ладно бы до свадьбы, а теперь-то какая разница? Погуляет — и вернется.

Что-то буквально обрывается внутри от ее слов. Я начинаю плакать, горячие дорожки обжигают щеки — и делается неважно, что это испортит макияж, что всего через несколько мгновений от красивой невесты ничего не останется. Какая разница, как я выгляжу, если его нет рядом?! Если он вообще непонятно где! И что значит такое странное Элькино заявление?

Девушка перестает улыбаться, видя мою реакцию.

— Сонечка, ну ты чего? Я ж пошутила. Ляпнула, не подумав, ну, прости! Никуда твой Дэн не денется.

— Уже делся… — не замечаю, что произношу это вслух. И не жду, что она ответит, отступаю обратно к дому, где поменьше людей и можно куда-то спрятаться от посторонних глаз.

Наверное, все-таки надо звонить в полицию…

Глава 40

— Слушай, ну не будем же мы в самом деле его искать!

Я затаиваю дыхание, не веря, что слышу это на самом деле. Полицейские здесь уже несколько часов, они успели опросить гостей, обойти дом и сад, да только ничего не изменилось. Дэн не появился, и никаких его следов нигде не обнаружилось. А сейчас эти люди в форме всерьез обсуждают возможность не выполнять свои прямые обязанности!

Уже стискиваю пальцами ручку двери, собираясь ворваться внутрь и сказать им все, что думаю о такой работе, но останавливаюсь в последний момент. Нервы на пределе, меня в буквальном смысле трясет, и слезы льются почти без остановки. Вот только совсем не хочется представать перед ними истеричкой.

Нет, дело вовсе не в том, что волнует чужое мнение обо мне.  Пусть думают, что хотят! Ни одна нормальная женщина не могла бы оставаться спокойной, если бы пропал ее любимый. Еще и на собственной свадьбе. С Даней что-то случилось, я это знаю точно, но чтобы найти его поскорее, должна держать себя в руках. Чтобы эти двое делали свою работу, а не утешали меня и, уж тем более, не подшучивали. Потому что и это уже было. Первое, что они заявили сразу после приезда: «Милочка, а вы уверены, что он не сбежал? Может, просто передумал жениться?»

Не передать, как омерзительно это звучит. Тем более, я знаю: Дэн не такой. Если бы хотел бросить меня, то ни за что не сделал бы это настолько подло. Нет, никогда! Мы бы поговорили обо всем, обсудили и нашли бы удобный для обоих выход. Но чтобы просто взять и исчезнуть?

Спасибо папе, он как-то умудряется разобраться с гостями. Нет сил выяснять, что именно он им сказал, но толпа в саду как-то незаметно рассосалась. За окнами совсем стемнело, и в доме остались только мы с ним, Эля, домработница и двое друзей Дэна. Они засели в гостиной, перебирая варианты, куда мог подеваться мой муж. А я решила в очередной раз поговорить со снующими по дому стражами правопорядка.

Делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь хоть немного успокоиться. Не то, чтобы это особенно помогло, но сейчас хотя бы смогу говорить, не всхлипывая навзрыд. Снова прислушиваюсь.

— Понятно же, что парень просто ударился в загул. Ты фотки его видел? Типичный мажор. Да у него таких невест в каждом районе города по десятку, а то и больше. Любая с радостью приютит. Ну нет оснований дело заводить! Давай хотя бы дождемся, пока пройдет трое суток, если не объявится…

Трое суток? Они сейчас серьезно?! Неужели действительно будут следовать  дурацким формальностям? Да за это время страшно представить, что может случиться! Если Даниила похитили, он вообще может не выжить, пока пройдет этот срок!

Меня снова накрывает волной ужаса, и слезы, чуть утихнув, начинают литься с новой силой. Какая уж тут сдержанность! Я дергаю ручку и в этот самый момент слышу второй голос. Мужчина говорит тише и строже, явно нравоучительным тоном. Старший по званию? Совсем в этом не разбираюсь, да и не было сил разглядывать.

— Отставить, Сазонов! Ты чего так свалить торопишься, дел невпроворот? Дома семеро на лавках ждут? Нет? Вот и работай, пока другого приказа не было. Беда у людей, как ты не понимаешь! И мы здесь затем, чтобы помочь.

— Да какая беда!  — возмущается первый. — Загулял пацан, как пить дать! Вот найдем, новоиспеченная женушка первой ему шею свернет!

— А это уже не наши проблемы, — хмыкает его начальник.  — Зацелует она его или прибьет. Лишь бы не насмерть и не с тяжкими телесными, а остальное нас не касается. Думай лучше, куда он запропаститься мог. Быстрее найдем, быстрее поедем домой.

Я стираю ладонями дорожки слез с лица. Плевать на все глупости, что болтают.  На испорченный вечер и нашу несостоявшуюся брачную ночь.  Лишь бы Дэн поскорей нашелся и все с ним было бы хорошо.

Глава 41

Но быстрее не выходит. Ночь кажется бесконечной. Та самая ночь, которую я мечтала провести в объятьях любимого мужа.

Вместо океана страсти меня затапливает волнами ужаса. Швыряет от одной крайности в другую. То представляю Дэна избитым, изувеченным какими-то отморозками, и от мелькающих перед глазами картинок в буквальном смысле начинает трясти.

То размышляю о том, что он и вправду мог бросить меня. Передумать. Да, мы поженились. Но что если спохватился и решил пойти на попятную? И найти его не получается как раз потому, что он не хочет быть найденным…

Молодой полицейский больше не глумится. Задавая очередные вопросы, смотрит с таким сочувствием, что хочется наговорить ему каких-то колкостей. Не надо меня жалеть! Не для того их сюда позвали! Пусть просто делают свою работу!

Уже почти на рассвете, когда небо за окном начинает проясняться, соображаю, что надо бы переодеться. Слишком нелепо, наверно, я смотрюсь в свадебном платье, теперь, когда о празднике не напоминает ничего. В груди жжет огнем, кожу на лице саднит от слез. Даже не верится, что еще несколько часов назад была так счастлива. Еще и думала, что это навсегда.

Поднимаюсь в спальню Дэна. Здесь нет моих вещей: еще не успели перевезти, как раз сегодня собирались поехать и все забрать. С каким-то остервенением стаскиваю наряд, который так и не сделал из меня принцессу, и вытаскиваю из шкафа первую попавшуюся Данину рубашку. Она мне очень большая, доходит почти до колен, и рукава смешно болтаются. Было бы смешно… в другое время. При других обстоятельствах. А сейчас я чувствую, как шелковистая ткань скользит по коже, и зажмуриваюсь, впитывая ЕГО запах. Рубашка пахнет ИМ. На мгновенье кажется, что у нас все хорошо, он рядом и вот-вот обнимет меня. Стиснет в своих крепких и таких желанных объятьях. Но я открываю глаза и понимаю, что совершенно одна. Из приоткрытого окна тянет утренней прохладой, и меня начинает морозить. Усталость, нервы — все дает о себе знать. Снова начинаю плакать, сворачиваясь на краю кровати и подтягивая колени к груди. Вырубиться бы сейчас и прийти в себя, когда это все закончится. Или не приходить…

Не сразу различаю осторожный стук в дверь. Не хочется открывать и видеть кого бы то ни было. Это точно не полицейские, они наверняка бы так не скреблись. Да и если бы кто-то другой пришел с хорошими новостями, тоже вел бы себя поактивней. И я не отзываюсь, продолжаю лежать, ожидая спасительного забвения. Но и стук не прекращается. Кто-то, хоть и тихо, но настойчиво жаждет пообщаться со мной.

Вскакиваю, стараясь погасить раздражение. Хоть бы сил хватило не наговорить лишнего! Как бы плохо мне ни было, нельзя выплескивать свое состояние на других. Они-то точно ни в чем не виноваты.

Но мой настрой мгновенно меняется, стоит только увидеть пришедшего. За дверью — Пашка Еремин. Наверное, единственный человек, с которым я и в нормальном-то настроении не стала бы общаться. После его идиотской выходки на мальчишнике вообще хотела не приглашать на свадьбу. Даня настоял. Я согласилась только ради него, чтобы не ссориться. Но обида и злость в адрес Еремина никуда не делась.

— Что тебе надо?

— Сонечка… — он мнется на пороге, виновато отводя взгляд. — Я знаю, ты еще с того дня на меня сердишься…

— Паш, просто уйди! — выдыхаю с отчаяньем. Не могу, не хочу его видеть. Не теперь. — Если ты решил извиниться или поговорить про мальчишник, то сейчас неподходящее время.

— Решил, да, — он вздыхает, но тут же вскидывает руку, останавливая поток возмущения, который собираюсь на него выплеснуть.  Понял, видимо, хотя я и не собиралась скрывать, что с трудом его выношу. — Но потом, попозже. Сейчас не за этим пришел.

— Зачем? Говори и убирайся! — выходит резко и грубо, но на другой тон у меня нет сил.

Еремин кивает.

— Я тут подумал… Здесь неподалеку, на заливе, есть старый вагончик. Мы с парнями арендовали его у одного деда. Так сказать, в общее пользование. Чтобы кому надо, тот и мог туда отправиться. Ну, побыть на природе, без шума и суеты. Перекантоваться, когда не хочется никого видеть.

Я замираю.

— Мы с парнями — это ты кого имеешь в виду? Дэн тоже участвовал в вашей складчине?

Паша снова виновато кивает.

— Ключи у него были, да. Я сразу не подумал, что надо там проверить. Мы давно туда не заглядывали, ни я, ни Костя, ни Илюха. Условия там все-таки не для отдыха, сама понимаешь. Но сейчас как-то пришло на ум… Хочешь, я сам схожу, посмотрю…

Он что-то мямлит насчет того, что Дэн это место никогда не любил и скорее всего там его тоже нет, но я цепляюсь за услышанное, как за соломинку. Хватаю парня за руку, будто он может сбежать и оставить меня ни с чем. Украсть последнюю надежду.

— Скорее идем туда! Прямо сейчас!

Глава 42

До залива минут двадцать пешком. Но я не помню, чтобы была там больше, чем пару раз. Довольно дикий, неухоженный берег, огромные валуны, по которым неудобно ходить. Всего в нескольких километрах — благоустроенный пляж, где уютно даже зимой. Там все приспособлено для отдыха, и большинство жителей коттеджного поселка, где находится дом Ярославских, да и другие горожане предпочитают именно его.

Зачем парням понадобилось арендовать старый и не очень чистый рыбацкий вагончик, ума не приложу. И, выбравшись из машины Павла, недоверчиво оглядываюсь. Ну не может быть, чтобы мой муж отправился в это неприглядное место!

Но угасшая надежда оживает с новой силой, когда вижу, что дверца шаткого, с облезлыми стенами строения, приоткрыта.

Ступни утопают в песке, бежать неудобно. Обуться мне пришлось тоже в шлепанцы Дэна, а они настолько велики, что то и дело грозят свалиться с ног.

Но я все равно добираюсь до домика быстрее Пашки. Словно подгоняет какая-то неведомая сила. Дыхание сбивается. Ведь там может быть мой Даня!

— Сонь, да погоди ты, ненормальная! — несется в спину запыхавшийся голос Еремина. Мы же ничего не знаем наверняка!

Как будто это может меня остановить! Как раз наоборот: хочу узнать правду скорее. Ведь любая правда, какой бы она ни оказалась, в любом случае лучше неизвестности.

Дергаю дряхлую дверь и врываюсь внутрь, тут же утопая в запахе пыли и сырости. Но сквозь него отчетливо пробивается другой: запах парфюма любимого парня. Родной. И такой бесконечно важный сейчас, ведь это значит…

Задыхаюсь от облегчения, сумасшедшей радости, всколыхнувшейся в груди и грозящей затопить с головой. Падаю на колени перед узким древним диванчиком у стены, когда вижу вытянувшегося на нем Даниила. Живого. И вроде бы невредимого. Преспокойно спящего в этом совершенно неожиданном месте… будто бы и не случилось ничего. Словно абсолютно нормально встречать первое утро семейной жизни вот так: непонятно где и непонятно почему.

Кипящая внутри радость сменяется другой бурей: меня слепит от смеси обиды и возмущения. Стискиваю дрожащие пальцы на его плече и начинаю трясти, что есть силы.

— Дэн, проснись! Проснись сейчас же!

Мне хочется большего. Ударить в грудь — и побольнее. Заставить его не только проснуться, но и сразу прочувствовать, какой кошмар я пережила. Расцарапать красивое безмятежное лицо. Сделать его хотя бы  чуть менее совершенным. Мое собственное распухло от слез, а он выглядит, как с картинки.

Что делает в этом месте, какая безумная причина побудила оставить меня в такой важный день и отправиться сюда?

Пушистые ресницы дрожат — и Дэн открывает глаза. Щурится, моргает, чуть растерянно оглядываясь по сторонам. А потом его взгляд фокусируется на моем лице — и на губах растекается улыбка.

— Сонечка… — поднимает руку и касается моего виска. Тянет прядь волос, накручивая на палец.  — Тебе идет моя рубашка. А что ты здесь делаешь?

Я даже немею от возмущения. Но лишь на несколько мгновений. А потом вспоминаю даже такие неприличные слова, которые никогда не слышала. С трудом сдерживаюсь, чтобы не выпалить их вслух.

— Что Я здесь делаю? А ты? Ты что здесь делаешь, Дэн?

Замечаю, что впиваюсь ногтями в его руку, лишь когда он морщится, недовольно косясь на мои пальцы.

— Сонь, больно же. Ты чего кипишь? Все же хорошо. Не случилось никакой трагедии. Мне просто надо было побыть одному.

Кажется, это происходит с кем-то другим. Не со мной. Не с нами. Не верю, что он может говорить такое всерьез.

— Просто побыть одному? В день свадьбы? В нашу брачную ночь? Дань, ты серьезно?! А зачем вообще надо было жениться, если тебе так быстро потребовалось одиночество?

— Ну-у-у, началось… — бурчит он, отодвигая мои руки и садясь на диване. — Соня, не заводись, а? Давай не будем ссориться с утра!

— Это я завожусь? Да ты просто скотина, Дэн! — все-таки не выдерживаю. — Как ты мог так со мной поступить? Я же думала, что с тобой какая-то беда! Мы всю ночь не спали, полицию вызвали! А ты просто захотел побыть один?! Предупредить не мог, что решил сбежать, чтобы я с ума не сходила?

— Да не сбегал я! — снова морщится он. — Зачем накручиваешь, что со мной могло случиться? Как маленькая, честное слово!

Это напоминает какой-то нелепый спектакль. Мой любимый мужчина не может быть настолько бесчувственным. Не может нести подобный бред. Не укладывается в голове, что он способен не понимать, что натворил.

Я снова начинаю плакать. Замахиваюсь, чтобы залепить пощечину, но рука лишь слабо мажет по щеке: сил нет. Дэн вздыхает и тянет меня к себе, так резво, что не успеваю воспротивиться. Сгребает в объятья.

— Сонечка, какая же ты дуреха! Нашла из-за чего переживать! Подумаешь, одна ночь — у нас с тобой вся жизнь впереди. Вот зачем ты все портишь?

И быстрее, чем я выплескиваю очередное возмущение, сминает губами мои. Целует жестко, почти яростно, стискивая плечи. Не вырваться. Задирает рубашку, бесцеремонно лапая бедра. Запускает пальцы под трусики, мнет ягодицы.

Сейчас невозможно придумать что-то более неуместное. Я не хочу его здесь, в этом жутком вагончике. Не теперь, когда от рыданий разъело губы и больно от его поцелуев. Он так сильно меня обидел, опозорил перед всеми. О какой близости может идти речь — мы еще никогда не были так далеки?!

Но тело бессовестно предает. Я дергаюсь в крепких руках, пытаясь освободиться, но Дэн пользуется этим, чтобы еще больше притиснуть к себе. Жмется пахом, давая ощутить свое возбуждение. Проникает пальцами между ног — и меня раздирает от этого невероятного клубка противоречий.

Я не должна реагировать на его ласки. Не должна испытывать желания. Не должна становиться такой бесстыдно влажной от действия умелых рук.

— Ненавижу! — хнычу ему в рот, пытаясь укусить и  хоть так отстраниться, но он лишь смеется, удобнее устраивая меня на своих бедрах. Приподнимает и подается навстречу, с размаху опуская на закаменевший член.

Тянет в стороны полы рубашки, обнажая грудь, и при следующем рывке смыкает губы вокруг соска. Перекатывает его во рту, бьет языком. Пальцы что-то выписывают на животе, гладят спину, шарят по всему телу, куда только могут дотянуться.

— Ты такая сексуальная, когда злишься, Сонечка… — он засасывает в рот другой сосок, одновременно толкаясь глубже — и я захлебываюсь наслаждением, током вспарывающим внутренности. Все еще хочу сделать больно, ударить, ущипнуть, но вместо этого зарываюсь в перепутанные после сна волосы. Тянусь к губам, снова впуская настойчивый язык, наглый, жадный. И снова плачу, теперь уже от удовольствия, какого-то неправильного, дикого, неуместного — но такого опьяняюще, нереально сладкого.

Дэн нагоняет меня почти сразу же, еще несколько раз толкается внутри — и падает на спину, увлекая за собой. Укладывает на грудь, не разжимая объятий.

— Малышка, я не хотел тебя обидеть. И чтобы ты волновалась, тоже не хотел. Мне было так хреново… Никак не могу оправиться от смерти папы… Мне так его не хватает, ты даже представить себе не можешь… Он ведь ждал нашей свадьбы, очень хотел, чтобы мы были вместе. А сейчас его нет… Это прямо душу выворачивает, как вспомню…

Кажется, или голос в самом деле дрожит? Я приподнимаюсь, опираясь на локоть, и заглядываю в глаза мужа. Не кажется… Они блестят, наполненные растаявшими льдинками. И мое сердце точно так же тает, когда вижу его боль. Это же невозможно подделать, так неужели я останусь черствой и глухой, когда любимому человеку нужны моя поддержка и понимание?

— Все будет хорошо, Данечка, — он снова целует, и я впитываю этот поцелуй. Утоляю жажду и чувствую, как внутри наконец-то становится тепло. Впервые со вчерашнего вечера. — Там Еремин ждет снаружи. У него машина. Поехали домой?

Глава 43

— Что, вот так просто взяла и простила? — в изумлении таращит на меня глаза подруга. — Сонь, так нельзя! Ты же его распустишь совсем. Он решит, что все позволено и ничего за это не будет.

Я морщусь.

— Говоришь, как о собаке. Эль, он мой муж, а не домашний пес, чтобы можно было его дрессировать. Позволять что-то или запрещать.

— Муж, ага, — мрачно фыркает Эльвира. — Тот самый, который груш объелся. Мужья так себя не ведут, тем более, в день свадьбы. Тебе самой-то не обидно? Вот что вы потом вспоминать будете, а? Как ты в слезах и с полицией всю ночь его искала? Сможешь об этом детям рассказать? Если они будут, конечно…

Последнюю фразу подруга произносит еле различимо, себе под нос. Видимо, соображая в последний момент, как сильно мне это не понравится. Но я слышу. И это задевает ничуть не меньше поступка Дэна. Устала придумывать объяснения для всех и каждого. И ладно бы речь шла об обычных гостях, которые не знают ни меня, ни Даниила. Но и мой отец, и вот, получается, лучшая подруга продолжают капать на мозги. Зачем? Я же понимаю, что Даня был не прав. И больно мне гораздо больше, чем они все вместе взятые могут себе представить. Какой смысл травить душу, добавляя переживаний? И так тяжело…

Да, мне до сих пор тяжело. Несмотря на сумасшедший, сладкий, дикий секс, который случился там, в домике на заливе. И потом дома, много-много раз. Да чего уж, мы почти сутки не выходили из спальни. Бегали по очереди на кухню, чтобы наскоро что-то перехватить, и опять возвращались в постель. И обоим было мало. Дэн не притворялся, не играл, я совершенно точно знаю, что ему было хорошо со мной. И сама влюблялась с каждой минутой, с каждым днем все сильнее, окончательно теряя голову.

Вот только поселившаяся где-то у самого сердца колючка обиды никак не хочет выкорчевываться. Не делась никуда ни от ласк его, ни от жадных поцелуев, ни от всех тех пошлых милых глупостей, который он шептал мне на ухо. И даже сейчас, спустя две недели, легче не становится.

Я улыбаюсь мужу по утрам, просыпаясь в его объятьях. Всем своим видом показываю, что счастлива. Именно это доказываю папе, который беспокоится и почти каждый день пытается встретиться, поговорить, что-то высмотреть помимо моих прямых слов.

Но счастлива ли на самом деле? Если бы можно было отмотать время назад и что-то изменить еще тогда, когда мои чувства к Дэну только просыпались, воспользовалась ли бы я таким шансом?

Совершенно точно, что семейную жизнь представляла иначе. А может, еще просто рано делать выводы? Ведь у всех пар после свадьбы начинается притирка, это нормально. Наверно. Во всяком случае, так многие говорят. А мы даже не ссоримся. Хотя… мы и не общаемся-то толком. На работе не до личных разговоров, дел невпроворот, и как только оказываемся в офисе, Дэн замыкается. Запирается в кабинете и что-то там делает целыми днями. И говорит об этом очень неохотно, а я стараюсь не давить. В конце концов, это его компания, что бы там ни написал в завещании Ярославский-старший. Она по праву принадлежит Даниилу, и пусть он строит все так, как считает нужным. А я помогу. Если потребуется, конечно…

После работы едем в ресторан или в какой-то клуб. Вдвоем или с его друзьями. Он больше не оставляет меня одну, не дает повода сомневаться или беспокоиться. Это же хорошо, надо радоваться, да? Как и засыпая в тепле его объятий — тоже радоваться.

Но внутри меня как будто поселился крошечный червячок сомнений, который гложет и гложет. Не дает расслабиться. Я самой себе не могу объяснить, в чем дело, но и насладиться долгожданным семейным покоем с любимым человеком никак не выходит. Жду… вот только чего? Что должно случиться, чтобы вернулась моя безмятежность? Чтобы я просто наслаждалась тем, что мы вместе, и не загонялась от самых разных мыслей, которые нагло лезут в голову.

Видимо, не только в голову. И на лице слишком отчетливо отражаются, потому что Эля качает головой и  тянет меня за руку, заставляя обратить на себя внимание.

— Сонь, ты похудела даже. Мы всего две недели не виделись, а кажется, несколько месяцев прошло — так ты изменилась. Одежда-то не падает еще? Скоро от любви ветром унесет…

— Ты зачем мне это говоришь? — сдержать накатившую злость почему-то не получается. Ну, правда, чего она добивается? Своих сомнений хватает, чтобы выслушивать еще и от нее подобное.

— Да потому что волнуюсь за тебя, дурочка, — вздыхает подруга. — Теперь еще больше, чем раньше. Не хочешь проверить своего благоверного?

— В каком смысле… проверить? — екает сердце. Если сейчас скажет, что Дэн меня обманывает, развернусь и уйду. И общаться с ней перестану, хватит уже вносить смуту в мою и без того запутанную жизнь.

— Да в прямом, — глаза Эльвиры неожиданно вспыхивают лукавством. — Чтобы не мучиться, размышляя, что же вас на самом деле связывает.

Я пытаюсь возразить, что ничего такого нет и в помине, но она отмахивается, не давая ничего сказать. И выдает, повергая меня в шок своим предложением:

— Заставь его поволноваться. Пусть подумает, что с тобой что-то случилось. Что ты заблудилась, пропала, похитили тебя, наконец! Поймет, что может потерять. Это хорошо ставит мозги на место, уж поверь. Сразу все станет ясно.

Глава 44

На какое-то время Элькина идея даже кажется разумной. У нас запланирован уикенд в коттедже за городом. Мы с Дэном и самые близкие друзья. Чудесный отдых на лоне природы. И так легко спрятаться в близлежащем лесу. Незаметно отойти от домика — и исчезнуть. Заставить мужа поволноваться.

Предвкушаю счастливое воссоединение. Он скоро найдет меня и унесет на руках в маленькую комнату. Зацелует, заласкает там. Вернет спокойствие уставшему сердцу. Мы обо всем поговорим, и я перестану переживать.

Но даже представить не могу, во что выльется моя попытка его проучить.

Отхожу совсем недалеко. Вся компания во дворе у мангала, я ориентируюсь на то, чтобы стал незаметным запах от огня. Сейчас белые ночи, да и лес совсем не глухой. Никакого риска заблудиться.

Рассматриваю травяной ковер по обе стороны тропинки. Здесь полно голубики, кое-где встречаются кустики лесной земляники. Крошечные ярко-красные капельки посреди густой зелени. Еще и такие сладкие! Собираю в ладонь и почти сразу же отправляю в рот, чувствуя, что брожу где-то по краешку сказки. А в сказках ведь все кончается хорошо…

Не замечаю, в какой момент лес становится гуще, продолжая любоваться живописными пейзажами. Пройду еще немного — и можно будет возвращаться.

Но тут за спиной раздается треск. Что-то ухает где-то совсем рядом. Или кто-то? Здесь ведь не должно быть никаких зверей. И птиц тоже, в окрестностях города давно не осталось живности: желающих отдохнуть на природе так много, что они попросту распугали всех. Но спустя мгновенье звук повторяется. У меня екает сердце. Открываю рот, чтобы закричать, позвать Дэна, но крик застывает на губах, так и не сорвавшись. Что там я думала про сказки? Они ведь и страшными тоже бывают…

Бросаюсь бежать. Вперед, по скрывающейся между деревьями тропке, не решаясь оглянуться. А вдруг увижу что-то такое, что окончательно выбьет почву из-под ног? Лучше уж так, не понимая до конца, что происходит. Подальше отсюда. Сверну где-нибудь и вернусь назад другой дорогой.

Меня хватает на несколько минут. Потом от быстрого бега в боку начинает противно колоть, воздуха не хватает и приходится остановиться. Я мокрая от пота, но при этому не могу справиться с дрожью. Не понимаю, от страха или холода: вроде бы только что было совсем тихо, а теперь неожиданно поднялся ветер. И как будто даже темнее стало. Высокое небо затянулось серой дымкой, а из густых крон деревьев, которыми совсем недавно любовалась, стекают вниз, в заросли травы, извилистые тени. Нагоняют еще больше страха своей шуршащей пляской. Если вообще можно бояться сильнее…

Что же я натворила? Зачем поддалась на уговоры подруги? Сейчас сидела бы рядом с любимым мужем, у теплого огня, ела шашлык. А вместо этого задыхаюсь от ужаса где-то в лесу.

Но за мной хотя бы никто не гонится. Я все же осмеливаюсь обернуться, и, ничего не обнаружив позади, выдыхаю с небольшим, но облегчением. Пережидаю несколько минут, прислушиваясь и озираясь по сторонам. Тихо. Только ветер шумит, трепля деревья и кусты, и они шелестят, будто смеясь над моей глупостью. Сама посмеюсь… потом. Когда вернусь домой. Вместе с Даней.

Хоть больше не слышно ни зверей, ни птиц, осторожно перебираюсь на соседнюю тропинку. Она проходит почти параллельно первой и, значит, по ней тоже можно добраться до коттеджа.

Только чем дольше иду, тем больше сгущается лес. Тем темнее становится. Конечно, это просто тучи, хотя в прогнозе вроде бы не было дождя. Но давно уже должен был появиться дом, а его все нет и нет. И никто не ищет, не зовет меня. Или я ушла настолько далеко, что просто не могут найти?

Запоздало понимаю, что можно позвонить или хотя бы включить навигатор, но тут меня ждет еще большее разочарование. Телефон разрядился. Совсем. Смотрю на черный мертвый экран, и сама не замечаю, как начинаю плакать. От усталости, от страха, от отчаянья. Что делать-то теперь?

А потом во времени как будто случается сбой. Я перестаю его различать. Сколько прошло: десять минут? Час? Два? Все сплетается в какой-то жуткий клубок переживаний, нервов. Мечусь из стороны в сторону, начинаю кричать, зовя на помощь, но мне даже эхо не отвечает. Лишь одиноко и уныло продолжает шуметь над головой ветер.

Глава 45

Где же Дэн? Он уже давно должен был заметить, что меня нет, а телефон вне зоны, и отправиться на поиски. Неужели я умудрилась уйти так далеко, что быстро найти не получается?

Мечусь от одной тропки к  другой, и кажется, что пробегаю одно и то же место уже не в первый раз. Вроде бы видела и этот дряхлый, покрытым мхом пень, и этот корявый ствол огромного дуба. А может, просто кажется, ведь сейчас ни о каком адекватном восприятии и речи не идет. Почти сорвала горло криком. Все безуспешно. Кругом по-прежнему — только мрачные деревья и цепкие заросли кустов.

А потом внезапно слышится шум автомобиля. Где-то совсем близко. Пробивается сквозь хрипение ветра и заставляет мое и без того бешено бьющееся сердце заколотиться еще сильнее. От облегчения.

Я бросаюсь туда, откуда доносится звук, и метров через сто вылетаю на довольно узкую грунтовую дорогу. Но дорогу! Настоящую! Она вся в буграх и рытвинах, как обычно и бывает в лесу. Ни один нормальный водитель по такой не поедет — пожалеет автомобиль. Но мне, кажется, повезло встретить ненормального. Вижу, как медленно приближается, поблескивая фарами, огромный черный внедорожник.

Слезы никак не останавливаются, но теперь уже я реву от счастья, что совсем скоро все закончится. Ведь владелец машины наверняка знает, как отсюда выбраться. Отчаянно машу руками и даже на месте подрыгиваю. Чтобы остановился наверняка. Но когда минуту спустя именно это и происходит, авто тормозит рядом со мной и открывается дверь, понимаю, что лучше бы не спешила навстречу. Лучше бы просидела в кустах и не попадалась на глаза… этому…

Он очень высокий. Не толстый, но кажется просто огромным. Широченные плечи, мощный торс, большие руки. Одну из них опустил на дверцу, и я зависаю, рассматривая эти прямо-таки медвежьи ладони. Короткий ежик волос, лицо тоже большое, массивный лоб, выразительный подбородок. Будто из камня вытесанное. И мастер-творец куда-то спешил, оттого и черты такие резкие, жесткие.  Смотришь на них — и в первое мгновенье делается жутко. Он — как бандит из девяностых. Тяжелый взгляд из-под кустистых бровей, на щеках — плотная щетина. Колючий наверняка. И внутри, и снаружи… Мамочки… Что за мысли лезут мне в голову?!

Я нервно сглатываю и втягиваю голову в плечи. Отступаю с дороги в густую траву. Она почти достигает колен, но этого все равно абсолютно недостаточно, чтобы спрятаться.

— Ну куда же ты? Сначала остановила, а теперь бежать? — незнакомец сверлит меня взглядом. Чуть улыбается, только от этого становится еще страшнее.

Я чувствую себя мышонком, загнанными в силки. Некуда деться. Он же догонит меня в два счета, если на самом деле попытаюсь сбежать.

— Простите… я обозналась… — лепечу что-то невнятное. — Приняла вашу машину… за другую. Вы можете ехать…

— А я подумал, тебя подвести нужно. Разве нет?

Отчаянно мотаю головой.

— Не-е-ет… я сама… спасибо.

— Уверена? — впервые в жизни вижу, чтобы улыбка была до такой степени пугающей. Если бы здесь снимали фильм про маньяка, он бы идеально подошел на главную роль. Смотрит — и цепенеешь. Понимаю собственную беспомощность, но даже не пытаюсь что-то сделать. Ни закричать, ни попытаться спрятаться. — До ближайшего населенного пункта — километров десять. Ты пешком только к утру доберешься.

Этого не может быть! Да, я довольно давно в лесу, но все равно не могла зайти так далеко.

Мужчина замечает мою реакцию и снова усмехается.

— Передумала проявлять самостоятельность? Мое предложение все еще в силе.

Папа с детства внушал, что разговаривать с незнакомцами нельзя. Особенно садиться к ним в машину. И этот огромный мужик смотрится по-настоящему жутко. Но я так устала… Безумно устала. Если бы он в самом деле был маньяком, разве тратил бы время на разговоры?

— Это… точно удобно? — на самом деле меня интересует совсем другое. Вот только такие вопросы не задают вслух. Да и кто бы подтвердил, что действительно может причинить мне вред?

В его глазах что-то неуловимо меняется. Он какое-то время молчит, рассматривая меня, а потом произносит в ответ, тише, чем говорил до этого, но кажется, что низкий голос царапает кожу.

— Конечно. Развлечься перед сном с соблазнительной крошкой — что может быть удобней? Я и не думал о такой удаче.

У меня будто дыхание выбивает из легких. Зубы противно клацают, а тело покрывается мурашками.

— Ты же девственница, надеюсь? — мужчина играет бровями, не сводя с меня взгляда. — Обожаю, как они пищат и сопротивляются. Это заводит.

— Не-е-е-т… — сиплю в ответ, задыхаясь от ужаса. Совсем не похоже, что он шутит. Вот ни капельки!

— Я замужем, — вскидываю руку, демонстрируя ему обручальное кольцо. — И мой муж меня ищет сейчас. Он где-то рядом.

Наверно. Должен быть рядом. Ведь прошло уже столько времени, Дэн просто не мог не заметить моего отсутствия. Да и другие ребята тоже. А значит, скоро будут здесь. Может быть, с минуты на минуту.

— Замужем? Это кардинально меняет дело, — хмыкает бугай. — В сексе с опытными замужними дамами есть свои неоспоримые преимущества. Они знают, чего хотят. И церемониться с ними не нужно, возни меньше. Одно сплошное удовольствие, — прищуривает глаза, окатывая меня взглядом с ног до головы. — Кто знает… Вдруг тебе понравится, и мы сделаем наши встречи… на регулярной основе, так сказать…

— Да никогда! — пытаюсь я выкрикнуть, но получается только жалкий писк. Мне так страшно, что в буквальном смысле подгибаются колени. Надо бы бежать, побыстрее и подальше от этого гада, но я шагу не могу ступить. Смотрю, как кролик на удава, не в силах сдвинуться с места и безропотно ожидая нападения.

— Сейчас по законам жанра откуда-то из-за кустов должен выпрыгнуть твой принц, И поразить меня в самое сердце за то, что осмелился даже просто глазеть на его сокровище. Только почему-то я его не вижу, — мужик демонстративно оглядывается. — Что-то он не торопится. Я уже вполне мог успеть не только изнасиловать, но и придушить тебя. И даже закопать вон под тем деревом. А его все нет и нет. Неужели совсем не беспокоится о любимой жене?

Глава 46

— В машину садись! — командует он в следующую минуту и быстрее, чем я успеваю отреагировать, шагает ко мне. Стаскивает с себя куртку, набрасывая на мои плечи.

Я машинально впиваюсь в ткань, натягивая ее по самое горло. Теплее не становится, меня продолжает колотить.

— Садись, я печку включу, — незнакомец не дожидается ответа, приподнимает за плечи и почти силой заталкивает в салон.

Хотя силы ему не требуются. Не могу сопротивляться, руки и ноги — будто ватные. Я самой себе напоминаю сломанную куклу, с которой можно сделать, что угодно.

Он садится на водительское сиденье, вытаскивает откуда-то снизу термос. Мгновенье спустя передо мной оказывается чашка с какой-то горячей жидкостью, пахнущей пряными травами.

— Пей, — мужик подсовывает емкость прямо к носу. Похоже, понимает, что в руки взять не могу: они дрожат. Покорно делаю судорожный глоток — и горло обжигает кипятком. Вкусно и больно.

— Вы всегда своих жертв сначала согреваете и отпаиваете? — сама не понимаю, что несу. Наверно, он  все же не бандит, иначе не стал бы церемониться со мной. Но так шутить все равно опасно. Зачем его провоцирую?

— Конечно, — на его темных от щетины скулах проступают желваки. — Женщина же вменяемой должна быть, перед тем как…

Может, я рано решила, что не маньяк? Мне тесно рядом с ним. Воздух как будто сгущается. Этот человек везде, и огромный салон кажется крошечным. А я — как мушка, которую можно раздавить одним движением пальца…

— Адрес говори! — бугай не спрашивает, продолжает командовать. — Хочу посмотреть на мудака, который позволяет жене шляться одной ночью по лесу.

Не знаю, правда ли мы проезжаем десять километров. Времени это занимает совсем немного, но я вряд ли способна адекватно оценивать ситуацию. Мужчина молчит, хмуро наблюдая за дорогой и больше не позволяя никаких двусмысленных шуточек. Даже не смотрит в мою сторону, будто в салоне один. А я осторожно, с опаской, то и дело кошусь на него.

Он пугает ничуть не меньше, чем прежде,  но не могу не думать о том, что такое нарочито вызывающее поведение, скорее всего, только маска. Знать бы еще, зачем. Совершенно непонятно, с какой целью человек пытается выглядеть и жестче, и наглее, чем есть.

Разглядываю твердый профиль, сурово сдвинутые брови, непокорный ежик волос. На загорелых руках проступают вены. Кожа наверняка шершавая на ощупь. Невольно вспоминаю ухоженные, почти музыкальные пальцы Дэна. Невероятный контраст. Да и не только в руках — они во всем абсолютно разные. Мой муж, несмотря на статность и высокий рост, рядом с этим медведем выглядел бы слишком утонченно. Как если бы пришлось сравнить принца и дровосека. Выбор очевиден, но почему-то это грубая сила невольно притягивает взгляд. Такие мужчины не забываются. У них, наверное, есть какой-то особый дар: впечатываться в сознание, оставаясь в памяти навсегда. Или не дар — наказание, которое ты несешь за что-то. В чем я провинилась, что он встретился на моем пути и до такой степенивзбудоражил? Или что должна понять?

Но машина останавливается, и, взглянув за окно, я узнаю наш коттедж. И резко становится не до рассуждений о происках судьбы. Торопливо выбираюсь из салона и бросаюсь к дому, на ходу замечая, что мангал уже не горит, даже дыма не осталось. И во дворе нет никого, зато сразу все окна приветливо светятся.

Что есть силы колочу в дверь. Меня снова накрывает паника: представляю, как сама сходила бы с ума, если бы Даня вот так пропал. Уже бы ноги сбила в кровь, бегая в поисках.

А дальше наступает шок. Потому что дверь открывает ни кто иной, как мой любимый муж. Тот самый, что должен находиться сейчас где-то в лесу.  Искать меня. Звонить в МЧС, командам поисковиков, или с кем там еще связываются в подобных ситуациях? Волноваться хотя бы… Уж точно не выглядеть таким спокойным.

— Соня?  — на его лице отчетливо проступает удивление. — Ты что, только вернулась? Малыш, ну зачем гулять так поздно? Ночь же почти…

Я даже не знаю, что ответить на это. Смотрю в глаза самого дорогого человека, с ужасом осознавая, что зря надеялась на его помощь. Зря ждала, умирая в лесу от страха. Он не мог меня найти… потому что даже не искал.

— Так вышло… Воздухом захотелось подышать… — словно кто-то другой произносит за меня.

Нелепое, глупейшее объяснение, но моего мужа оно вполне устраивает. Дэн кивает, хоть и несколько недоуменно, и отступает в сторону, пропуская меня в дом.

— А это кто? — переводит взгляд куда-то мне за спину, и я вспоминаю о доставившем меня домой медведе.

Медленно оборачиваюсь. Он все еще стоит там, у машины, сканируя нас обоих все тем же цепким взглядом. Можно не сомневаться: если и не услышал нашего с Даниилом разговора, выводы и так сделал. Все ведь слишком очевидно. Более чем.

— Знакомый, — поднимаю глаза на мужа. — Я забрела далеко, а он просто подвез.

Ну скажи ты хоть что-то! Испугайся за меня, возмутись, отругай за глупость! Не будь… таким… таким…

Дэн снова кивает: мое объяснение, похоже, его полностью удовлетворяет.

— Пойдем в дом, поздно уже. Спать пора, завтра возвращаться рано.

Я больше ничего не говорю, шагаю вслед за ним в прихожую и уже оттуда в последний раз смотрю на стоящего во дворе мужчину. Наши глаза встречаются на одно короткое мгновенье, потом он отворачивается и садится в автомобиль. И мгновенье спустя уезжает.

Глава 47

Несмотря на усталость, уснуть мне не удается. До самого утра лежу, уставившись в потолок, и думаю, думаю, думаю. Словно от того, что прокручу в сотый раз в голове пережитое, что-то может измениться.

Дэн отключается почти сразу, предварительно облапив меня. Сопит спокойно и сладко. Еще вчера я умилилась бы этому и прижалась бы к нему теснее. А сегодня едва сдерживаю вздох облегчения, что он не захотел большего. Не уверена, что смогла бы сдержаться и не высказать ему все, что накипело.

Может и стоило бы… Да только не готова я пока к разборкам. Не знаю, что сказать и как себя вести. Дело ведь не только в том, что он не отправился меня искать. И не в происшествии на свадьбе. Мы с ним, выходит, вообще слишком разные. К разному стремимся и разного хотим. Странно, что я раньше этого не понимала. Думала, что мне повезло обрести идеальные отношения. Найти идеального мужчину. Дэн и был таким… но только в какой-то параллельной для меня вселенной.

Уже когда в комнату пробиваются первые солнечные лучи, отключаюсь ненадолго, но почти сразу нас будит стук в дверь: ребята собираются уезжать.

Мы снова ведем себя, как ни в чем не бывало: я изо всех сил стараюсь поддерживать общую атмосферу веселья, чтобы не портить никому настроения, а Даниил, кажется, и правда прекрасно себя чувствует.

У машины меня окликает подруга, вызвавшаяся осмотреть дом перед тем, как запереть его.

— Сонь, это же твое? Ты вчера в ней вернулась…

В ее руках — куртка, та самая, что набросил мне на плечи незнакомец. Смотрю — и измучившие накануне переживания накатывают с новой силой. Я будто снова потерялась ночью в лесу и отчаянно нуждаюсь в помощи, вот только этого никто не видит и не слышит.

— Ты чего мрачная такая, Сонечка? — спрашивает муж после того, как мы отъезжаем. — Хорошо же отдохнули. И почему назад села? Или не выспалась, подремать хочешь? Ну ладно, успеешь, пока доберемся до города.

Он слегка убавляет громкость у музыки, а я с трудом сдерживаюсь, чтобы не скривиться. Надо же, какой заботливый! Не хочет, чтобы мне мешало. Зачем только задавать вопросы, если ответы его все равно не интересуют?

Делаю вид, что и правда собираюсь поспать, забиваюсь в угол сиденья, укутываясь в куртку, которую так и продолжаю держать в руках. И неожиданно чувствую во внутреннем кармане что-то плотное, похожее на маленький блокнот.

Паспорт. Это оказывает настолько неожиданно, что я едва сдерживаю вскрик. Но вовремя спохватываюсь: не хочу, чтобы Дэн что-то заметил. Мы поговорим с ним обо всем, но позже, когда буду к этому готова.

А пока осторожно раскрываю документ, стараюсь не выглядеть со стороны очень уж заинтересованной.

Говорят, фотографии в паспорте — самые неудачные. Их обычно особенно не любят и стараются не показывать без нужды. Но здесь, кажется, все как раз наоборот. Мужчина, что смотрит на меня с изображения, выглядит и моложе, и мягче того, кто напугал и озадачил вчера. Он почти красив, и я снова думаю о том, что его поведение было маской, натянутой специально, чтобы донести до меня что-то. Но что?

«Клим Аркадьевич Орлов. Дата рождения 16 мая 1980 года. Место рождения: Санкт-Петербург».

Вот, значит, как тебя зовут… Размышляю — и тут же краснею, укоряя себя за то, что в собственных мыслях обратилась к нему на «ты». В жизни бы не решилась, да и так нельзя. Неправильно. Между нами — больше 17 лет разницы в возрасте и еще целая куча других разниц. Во взглядах, в чувствах, в понимании тех или иных вещей. Он бы точно сейчас не мучался, как я, от всех этих нерешенных вопросов.

Почему-то очень хочется еще раз его увидеть. Нет, дело не в том, что мужчина произвел на меня какое-то особенное впечатление. То есть произвел, конечно, но я по-прежнему замужем и люблю мужа. Да, злюсь на Дэна безмерно, запуталась и не понимаю, как жить дальше, но это вовсе не значит, что мне нужен кто-то другой. Человек — нет, а вот совет… Совет я бы выслушала… Да и паспорт ведь нужно вернуть.

Глава 48

Уехать из дома без лишних расспросов оказывается несложно, как и в очередной раз убедиться, что мои передвижения Дэна мало волнуют. И не только передвижения. Кажется, вообще все, связанное со мной. Он лишь кивает в ответ на заявление, что я должна отъехать по делам. Как будто совсем не важно, что сегодня еще выходной день, и мы могли бы провести его вместе.

Выходит, не могли… И мой муж остается заниматься чем-то куда более значимым, чем я, а я… Я отправляюсь на встречу, от которой понятия не имею, чего ждать.

Вбиваю в навигатор указанный в паспорте адрес. Конечно, вовсе не обязательно незнакомец из леса должен жить там, где прописан, но вариантов-то у меня все равно нет. Не найду его там, может, хотя бы узнаю, куда еще податься.

Ехать приходится долго, почти на другой конец города. Никогда здесь не была. Название улицы и вовсе незнакомое. Мне неуютно и тревожно, и где-то в глубине свербит противная мыслишка, что я зря ищу приключения. Вон, решила погулять по лесу — и к чему это привело? А что может случиться сейчас, и вовсе не представляю. Меня словно раздирает на две половины. Одна настойчиво кричит, чтобы поскорее возвращалась домой и не вздумала с ним встречаться. Вторая… несет какую-то чушь. Что обязательно надо его увидеть. Как минимум, чтобы вернуть документ.

Останавливаю машину перед высоченным забором. За ним даже дома не видно, но те, что выстроены вокруг, наталкивают на определенные выводы. Этот медведь явно не из бедных. В том районе, где я выросла, да и там, где живем сейчас с Дэном, все выглядит намного проще. И хотя среди соседей немало обеспеченных людей, да и сама не знаю, что значит испытывать недостаток в средствах, так не чувствовала себя никогда. Словно я — пылинка на огромном поле. Того и гляди снесет ветром — и никто даже не заметит.

Он что, олигарх? Или все же бандит? Одно из двух, другие в подобных местах просто не обитают. Долго стою у калитки, не решаясь нажать на звонок. Хорошо бы мне открыл кто-то из охраны — не может быть, чтобы ее здесь не было! Тогда я просто верну куртку и уеду. А если нет? Если Орлов дома и узнает о моем приезде?  Страшно представить, какой будет его реакция…

Спустя минут пятнадцать бессмысленного топтания на месте все же решаюсь позвонить. Но едва поднимаю руку, чтобы дотронуться до кнопки, калитка открывается.

Это настолько неожиданно, что я чуть не отпрыгиваю. Но тут же осаживаю себя: нельзя так волноваться. Ничего не случилось ведь, тут наверняка везде понатыканы камеры, вот кто-то из охраны и увидел, что я торчу под воротами. В конце концов, стыдиться нечего, как и бояться. По делу приехала.

Но несмотря на эти попытки убедить саму себя, что все в порядке, волнение никуда не уходит. Я затаиваю дыхание и осторожно захожу во двор.

Большой, но это единственная характеристика, которая приходит на ум. Не просторный, не уютный. Вокруг нет ни цветов, ни клумб, никаких лавочек или хозяйственных построек. Только идеально ровный газон и вымощенные дорожки, пересекающие огромную территорию. Тянущиеся к такому же огромному дому.

Во дворе никого нет, и я иду именно туда: к ступеням и приоткрытой двери. Скрещиваю на груди руки, прижимая куртку к себе, будто укрыться пытаюсь. И это желание становится еще сильнее, когда вижу перед собой Клима Аркадьевича Орлова. Собственной персоной.

Тот же тяжелый, испытывающий взгляд. Будто в самую глубину сердца хочет пробраться. Поднаготную мою увидеть, мысли сокровенные. Я поднимаю куртку, выставляя ее вперед и прикрываясь, словно щитом.

— Вы у меня забыли… Ой… Здрасте…

Как маленькая. Даже о вежливости банальной забыла от волнения. Мне на переговорах в компании, где приходилось общаться с множеством людей, никогда так сложно не было, как сейчас с ним одним.

Орлов не смотрит на куртку — продолжает впиваться взглядом в мое лицо. И внезапно ухмыляется.

— Нет, не забыл. Просто облегчил тебе задачу.

Я снова, как тогда в лесу, чувствую полную свою беспомощность. Не представляю, что делать дальше. Что говорить, куда спрятать взгляд, чтобы так очевидно не бегал.

— Что вам от меня нужно?

— Мне? — мужчина вскидывает брови, изображая удивление. — Крошка, это же ты ко мне заявилась. Значит, нужно тебе.

Мотаю головой.

— Я просто куртку привезла. Там паспорт…

— Спасибо, — он забирает так же, не глядя. Отступает чуть в сторону, освобождая вход во дом. Смущая тем самым еще больше. — Проходи, раз приехала.

Не дожидаясь ответа, идет внутрь, и мне ничего не остается, как последовать за ним.

Я попадаю в большую гостиную и пока оглядываюсь, снова хочется сравнить хозяина дома с медведем. Или с охотником. Потому что вокруг все немного дико, пугающе — и завораживающе одновременно. Взгляд сразу цепляется за камин, огромный, во всю стену. Кажется, даже на расстоянии ощущаю тепло от пляшущих языков пламени. Массивное кресло рядом, перед ним на полу — тоже огромная шкура какого-то животного. Медведя? Прямо-таки картинка из фильма…

Дубовый стол с резными ножками, за которым может поместиться человек двадцать. Орлов любит гостей, или у него большая семья? Совсем не похоже, что последняя версия верная — дом как будто пропитан им одним.

Книги на стенке, но нет ни картин, ни фотографий. И, разумеется, никаких цветов. Все строго и сдержанно, по-мужски. Нет, женщина здесь точно не живет!

Запоздало понимаю, что с тех пор, как мы вошли, Клим не произнес ни слова. Стоит в метре от меня и смотрит в упор.

Вот и сдала себя с потрохами… Теперь-то очевидно, что куртка была предлогом, иначе я бы уже уехала, а не потащилась бы в дом и не стала бы таращиться по сторонам.

Наверное, если бы дьявол-искуситель имел человеческое обличье, он был бы именно таким. Тем, от кого при одном только взгляде на него перехватывает дыхание и делаются ватными колени. Не красивым, нет. Но только увидев однажды, ты уже не забудешь это лицо. Не забудешь леденящие мурашки, что расползаются по телу от ответного взгляда. Он смотрит так, словно знает о тебе все на свете. Самые порочные мысли читает, даже те, которые ты от себя пытаешься спрятать.

Не могу понять, каких чувств испытываю больше: страха или вожделения. Именно так: не желания даже, не восхищения перед очевидной мужской силой. Какую-то нездоровую потребность находиться здесь. Смотреть и смотреть в эти темные глаза, все больше погружаясь в омут… чего?

Что вообще происходит? Я же люблю Дэна. Неужели обида могла сыграть со мной такую злую шутку? И я пялюсь на чужого мужика вместо того, чтобы торопиться домой к мужу?

— Это не поможет, — черный взгляд пронизывает насквозь.

Неужели понял? Я не знаю, куда деться от стыда. И жалобно уточняю, пытаясь изобразить недоумение.

— О чем вы? Что не поможет?

— Брось, девочка, врать у тебя получается очень плохо, — хмыкает Клим. — Ты же хочешь подразнить его, заставить ревновать. Думаешь, если заберешься в чужую постель, он станет любить тебя сильнее?

— Я не… — слова застревают в горле. Да как он смеет?! — Вовсе не… не собиралась…

Улыбка мужчины делается какой-то хищной, больше напоминая оскал. Он никак не комментирует мое невнятное блеянье. Зато говорит совсем другое.

— Можешь остаться. Тебе понравится. Я же говорил, в таких запретных отношениях есть что-то особенное. Особенно вкусное, — и когда его взгляд становится развязно-грязным и весьма недвусмысленно шарит по моему телу, а я неизбежно заливаюсь краской, добавляет: — Правда, потом станет еще хуже. Так что вряд ли это выход. Если только не ставишь цель просто оторваться. Еще можно напиться, кстати. Тоже помогает отключиться ненадолго. Но последствия похуже, чем от секса. Хотя в твоем случае… еще вопрос, что будет хуже. Сожрешь же сама себя угрызениями совести. Налить тебе вина?

Подходит к бару, и я завороженно смотрю, как переливается в бокале рубиновая жидкость. Как поглаживают сильные пальцы хрустальную ножку. Это выглядит так… вызывающе. Эротично. И я знаю откуда-то это совершенно точно. Если сейчас скажу «да», до утра не вспомню о Дэне. Вообще не смогу думать ни о чем, кроме этого обольстителя, пожирающего меня своим взглядом. Только ведь он прав. Это спасет только на короткое время, а потом будет еще больнее. Еще тяжелее со всем справиться.

— И что же мне делать?

Он приподнимает бровь.

— Не заметил, когда успел повесить на калитку табличку «Психолог». С чего ты взяла, что у меня есть ответы на твои вопросы?

— Что бы вы сделали на моем месте? — я игнорирую его остроты. Почему-то хочу знать, что именно он думает. Услышать его совет. Если, конечно, все-таки уговорю этот совет дать.

— Я бы вообще не оказался на твоем месте, крошка. Любовь — это совсем другое. Не та душещипательная муть, которую ты напридумывала в своей хорошенькой головке.

— Вы просто не понимаете! — набираю побольше воздуха, потому что дышать резко становится тяжело. — Я не могу без него жить.

— Тогда тебе нужно лечиться от зависимости, Соня, — он внезапно становится серьезным, и я вздрагиваю — таким леденяще-жестким делается его взгляд. Хлещет, будто плетью. И не думала, что он запомнил мое имя. — Любовь обогащает. От нее расправляются крылья за спиной. А ты превратилась в жалкую тень себя самой. И мне вовсе не обязательно было знать тебя прежде, чтобы заметить это. Ты точно ЗА МУЖЕМ, детка? Или это он с твоей помощью решает свои проблемы?

Снова вздрагиваю, словно ощущая очередной удар. И неожиданно для самой себя начинаю рассказывать. Обо всем. Несмотря на слова Клима, что он не исповедник и не психолог, не могу удержаться. Изливаю то, что накопилось за все последние дни. А когда, наконец, замолкаю, тону в задумчивом, внимательном взгляде.

Только не надо меня жалеть! Пожалуйста… Я этого не вынесу…

— Вы же не думаете, что он женился из-за наследства? Мы все равно собирались быть вместе. Еще до завещания.

— Важнее, что думаешь ты сама, — отзывается Клим. — Думаешь, а не хочешь думать. Улавливаешь разницу?

Внутри, в самом сердце, пульсирует боль. В какой момент все сломалось? Я же была так счастлива… и Даня тоже. Мы ведь правда хотели пожениться. Стремились к этому с самого детства. Кажется… Или я принимала желаемое за действительное?

Забираю из рук мужчины бокал, залпом опрокидывая его в рот. Обжигающая резкость вышибает слезы, и я закашливаюсь. Плохая была идея! Говорят же: нельзя пить, если не умеешь. Делаю еще один глоток, пытаясь восстановить дыхание. Вытираю глаза.

— Я всю жизнь в это верила. Что мы созданы друг для друга. А вы сейчас пытаетесь меня разубедить.

— Даже еще не начинал. Разубеждать, — он снова хмыкает. — Ты же не дура. Умеешь выводы правильные делать. Если хочешь, конечно.

— Не хочу! — торопливо выпаливаю в ответ. Я в самом деле не хочу этих откровений. Слишком больно. Но запущенный снежный ком уже не остановить.

— Домашние тапочки — хорошая вещь, — неожиданно выдает Клим, заставляя меня растерянно вскинуть на него глаза. Это-то тут при чем? Он видит мое изумление и ухмыляется. — Они очень удобно греют ноги. Такие мягкие и уютные. А когда не нужны, можно просто отпихнуть в сторону. До следующего раза, когда снова станет холодно. Но это все равно только тапки. Под ногами. Не в руках даже. Не у груди. Ты уверена, что хочешь быть для своего мужа такими тапками?

Лучше бы он меня ударил… Хотя, наверно, именно это и происходит. Щеки горят, как от пощечины, а боль в груди делается нестерпимой. Он ведь прав… только что мне делать с этой правдой?

— И какой выход? — я боюсь услышать ответ. — Мне надо уйти от Дэна? Разорвать наши отношения?

— Не знаю, — Клим пожимает плечами. Отходит к окну, устремляя взгляд куда-то за него, вдаль. Стоит, широко расставив ноги и засунув руки в карманы. Отстраненный. Одинокий. Я внезапно думаю о том, есть ли в его жизни хоть кто-то близкий. Каково это: любить такого мужчину?

Он, не оборачиваясь, бросает через плечо:

— Тебе никто не даст ответа. Сама должна найти. Выздоравливай, Соня. Болезнь слишком затянулась.

Я кашляю, пытаясь прочистить саднящее горло.

— Выздоравливать — это уйти от него? — в глазах закипают слезы. Поверить не могу, что обсуждаю такое вслух.

— Ты меня слышишь вообще? — Клим отзывается неожиданно зло. — Я сказал, что твоя болезнь почти что превратилась в хроническую. А вот как ее лечить, никто не подскажет. Нет готовых решений. Найдешь, если захочешь. Только сама, без моей помощи. Да и без чьей-то еще.

Он берет со стола телефон.

— Сейчас вызову тебе такси.

— Зачем… такси? — шепотом уточняю, нарываясь на ледяной, колючий взгляд. Моя растерянность ему явно не по вкусу.

— Ты же выпила, забыла? Или хорошая девочка хочет разом нарушить все правила? Не стоит. Жизнь у тебя всего одна, не надо ею рисковать. Ни по какой причине. Ключи от машины оставь,  пригоню ее тебе завтра. А сейчас отвезти не могу: у меня  много работы.

«И так столько времени потратил на тебя», — повисает в воздухе недосказанное. Но я больше не спорю. Вытаскиваю из сумочки ключи, протягивая их мужчине. Отправляюсь ждать такси за ворота. И подумать заодно.

Глава 49

Таксисту я называю не домашний адрес. Не могу сейчас встречаться с Дэном. В голове полнейший сумбур, раз за разом прокручиваю то, что сказал Клим, все больше убеждаясь, что он прав. Как бы жутко это ни звучало.

Да, Даниил говорил мне о любви, много-много раз. Да, я ему верила. Потому что хотела верить. Потому что сама люблю, даже теперь, несмотря на обиду и бурлящую внутри боль. Вот только веры, кажется, уже не осталось. Ведь когда любишь, не может быть до такой степени наплевать… как ему…

Закусываю губу, чтобы не разреветься. Водитель и так то и дело косится на меня в зеркало, не хватало еще устроить истерику перед ним. Да и какой толку лить слезы, как будто это может хоть что-то изменить…

Я должна найти выход. Настоящий выход, правильный, ведь нужно как-то жить дальше. И завещание никто не отменял, если мы с Даней расстанемся, он все потеряет. А это же неправильно, нечестно по отношению к нему.

Но и продолжать вести себя, как ни в чем не бывало, тоже уже не смогу.

— Приехали! — только после заявления таксиста понимаю, что мы стоим на месте. Выдавливаю благодарность и выбираюсь из машины, останавливаясь перед входом в небольшую кофейню.

Правильно ли сделала, что приехала сюда? На что надеюсь вообще? В этом местечке подрабатывает после учебы Костя Соколов — единственный из друзей Дэна, с кем  у меня получается нормально общаться. Кто не раздражает, как Пашка, и не посмеивается надо мной, как другие. Но с чего я взяла, что добьюсь каких-то пояснений? Сегодня, может  быть, вообще не его смена…

Но нельзя торчать на улице бесконечно, и я все-таки захожу внутрь. И сразу же вижу Соколова, скучающего за барной стойкой в абсолютно пустом зале.

— О, Соня, а ты как здесь оказалась? — он, кажется, даже рад. Правда, непонятно, именно мне или просто человеку, заглянувшему в кафе и заставившего встрепенуться.

— Была неподалеку, захотелось выпить кофе, — усаживаюсь за ближайший столик и стараюсь выглядеть как можно спокойней. — Составишь компанию? Раз пока нет никого.

Костя пожимает плечами и спустя несколько минут садится напротив, пододвигая ко мне чашечку с кружевной пенкой. На ней нарисовано сердечко, которое чуть шевелится от движения. Раньше бы это умилило, а сейчас злит. Да так, что хочется опрокинуть капучино, уничтожить эту красоту в одно мгновенье. Не думать о том, что в моей ситуации она выглядит почти кощунством.

Но ничего такого я, разумеется, не делаю. Наоборот, беру чашку в руки, согревая об нее озябшие пальцы, и втягиваю губами это дурацкое сердце, стараясь как можно скорее избавиться от ненавистного рисунка.

— Ты куда вчера пропала, а? — неожиданно интересуется Соколов. — Я не успел спросить. Дэн не сказал ничего внятного, а тебя так долго не было… Даже подумал, не случилось ли чего…

— Да что со мной может случиться? — сейчас вчерашняя выходка кажется совершенной глупостью, а ведь я возлагала на нее такие надежды. — Просто прогулялась по лесу перед сном.

— Ясно… — Костя задумчиво рассматривает меня, а потом кивает. — Хорошо, что все хорошо. А то подумал… — замолкает, будто намеренно обрывая себя,  и я давлюсь горькой улыбкой. Выходит, правильно сделала, что приехала. Вот она, та самая ниточка, за которую можно дернуть.

— Да ладно, договаривай, — поднимаю на него глаза. — Дэн мне все рассказал, так что не стесняйся.

Запоздало думаю, что блефовать, наверное, надо уметь. А я никогда в жизни этого не делала. Но моя неумелая игра неожиданно срабатывает. Соколов выдыхает как будто с облегчением и выдает:

— Правда, рассказал? Ну молоток, хорошо, что не побоялся. Все-таки честнее так. Вы не чужие люди друг другу. Я ему говорил, чтобы объяснил тебе все, как есть.

По спине липкими змейками начинает струиться пот, а к горлу подкатывает тошнота. И я совсем не уверена, что смогу играть дальше. Хотя останавливаться нельзя. Не сейчас, когда нахожусь в одном шаге от откровения. Пусть и такого, которое мне наверняка не понравится.

— Он и объяснил, — делаю глоток кофе, но вкуса не чувствую. От сердечка ничего не остается — только клочья пены собираются по краешкам чашки, уже совсем не красивые, и глядя на них, думаю, как легко можно все испортить. За мгновенье. Вот только что перед тобой была идеальная картинка, а теперь смотришь — и видишь одни ошметки. С которыми уже ничегошеньки не сделать.

— Зря Михаил Валентинович с ним так, — продолжает разглагольствовать Соколов. — Заставлять жениться, чтобы не потерять наследство, — ну такое… Дурацкая идея. Не понимаю, что ему в голову стукнуло. Может, и правда из-за болезни начудил.

— Может… — эхом отзываюсь я. Заставили, значит. «Конечно, Сонечка, я люблю тебя… Особенно теперь, когда от этой любви зависит, смогу ли пользоваться папиными деньгами». Как будто на самом деле слышу слова мужа. Как ни странно, от них даже не больно. Меня накрывает какое-то отупение. И уже не трудно продолжать тянуть губы в улыбке от следующей Костиной фразы.

— Сонь, ну, в конце концов, хорошо, что ты все знаешь. Проживете как-нибудь этот год, получит Дэн свои деньги, а там решите, что дальше делать. Развестись-то вообще нетрудно, в наше время. Вы, главное, с детьми не спешите. Остальное — вообще фигня. Просто опыт. А любой опыт нам полезен, правда же? — он гогочет, впервые в жизни вызывая чувство отвращения.

Наверное, больше я не приду в это кафе. И кофе не захочу пить еще очень долго. Опыт, ну, конечно. Как там говорят? «Мы становимся крепче там, где ломаемся»? Вот у меня и будет теперь возможность это проверить…

Глава 50

Следующее утро

Дэн врывается в кабинет, почти с размаха распахивая дверь, и свирепо сверкает глазами на старшего менеджера.

— Оставьте нас!

Наверное, впервые в жизни командует в собственной компании, раньше ему такое вообще в голову не приходило. Это удивляет так сильно, что я даже забываю возмутиться: вообще-то у меня был важный разговор с этим самым менеджером. Рабочий, а не семейные разборки, с которыми явился мой муж.

— Сонь, ты где была, а? — он едва дожидается, пока закрывается дверь и мы с ним остаемся вдвоем. — Всю ночь. Я телефон оборвал.

— Зачем?

Смотрю не на него — на разложенные на столе документы. Так проще. Есть маленький шанс не выдать того, что кипит у меня внутри. Не раскваситься перед ним.

— Как это зачем?! — Дэн повышает голос. — Ты трубку не брала. Домой не приехала. И что за тип пригнал твою машину с утра?

Пригнал, значит. Спасибо, Клим Аркадьевич. Надо будет потом обязательно сказать спасибо. Хотя как я это сделаю, если у меня нет его телефона?

Глаза так и не поднимаю, перекладываю бумаги с места на место.

— Телефон я отключила, — сразу, как только написала папе. — А типа этого ты должен был в коттедже видеть. Он провожал меня позавчера.

— Почему у него оказалась твоя машина? И почему ты отключила телефон? ДОМА ПОЧЕМУ НЕ НОЧЕВАЛА?!

— Не слишком ли много «почему», Дэн? — мне все-таки приходится взглянуть на него. Не получается иначе. Нет, я не хочу увидеть реакцию, просто не выходит оставаться совершенно отстраненной. — Тебе какая вообще разница, где и с кем я ночевала?

Он как был с приоткрытым ртом, так и зависает. Озадаченный и изумленный. Брови взлетают вверх, а в синеве глаз плещется такая растерянность, что мне даже становится его жаль. На одно короткое мгновенье. А потом снова накатывает боль. Та самая, что не давала спать всю ночь, по капле вытягивая из меня силы. Та, что изрезала внутренности осколками разбитых надежд. Что стоит по сравнению с этим его непонимание?

— Ты чего? Как это, какая мне разница? — наконец, выдает муж уже гораздо тише. Словно сам прислушивается к своим словам.

— Так, — я пожимаю плечами. — Не понимаю, зачем ты вдруг озаботился моим местонахождением.

Он снова долго молчит, изучая меня немигающим и явно шокированным взглядом. А потом осторожно уточняет:

— Что происходит, Соня?

— Да ничего не происходит, Дань, — оглядываю его с ног до головы. Такой красивый. Самый невероятный мужчина на свете. До сих пор мурашки по коже, и низ живота сразу скручивает сладкой тяжестью. Только какой в этом смысл теперь? — Я просто перестала верить в Деда Мороза. Такое иногда случается, когда девочка взрослеет. Это не страшно — просто неизбежно. Грустно немного, конечно, но что ж поделать…

— Какой на хрен Дед Мороз?! — он снова начинает злиться. — Ты что за бред несешь?!

— Обычный. В красном тулупе. Он еще желания исполняет… хороших девочек.  Я, наверное, оказалась плохой.

— Сонь… — Дэн смотрит на меня с откровенным испугом. — Ты себя нормально чувствуешь?

— Погано чувствую, но голова в порядке, если ты об этом, — у меня даже получается улыбнуться. — Сказки кончились, Новый Год отменяется. Не будет никаких подарков. Убирайся из моей жизни, ты не настоящий Дед Мороз!

Его глаза делаются не просто большими — какими-то квадратными. В них прямо-таки читается стойкое желание отправить меня к врачу. Причем немедленно. Глупый, неужели он не знает, что сердечную боль не вылечит ни один врач? Хотя откуда ему знать… Чтобы сердце болело, его иметь надо.

— Я сняла квартиру, — снова опускаю глаза к бумагам. — Вещи попозже заберу. Когда буду готова за ними заехать.

— Ничего не понимаю… — Дэн откашливается. — Зачем квартиру? Ты что… — в его голосе появляются какие-то незнакомые интонации, — решила бросить меня?

— Ну вот, а говоришь, не понимаешь, — мне и зеркало не нужно, чтобы знать, насколько кривой выходит улыбка.

— Что случилось?! — вот теперь он в самом деле напуган, и боль внутри становится острее. Намного-намного острее. Потому что дело вовсе не во мне. Ему не меня страшно потерять,  а папины деньги. Какой же дурой я была, когда считала иначе!

— Просто не хочу больше быть твоей женой. Мне не понравилось,  Дэн.  И да… — какой смысл его мучить? Все равно же не испытает и половины того, что чувствую я. — Можешь не переживать. Пока не закончится этот год, не буду подавать на развод. Ты получишь свои деньги, все, до копейки. Только сделай одолжение… — сглатываю саднящий горло ком, — постарайся как можно реже попадаться мне на глаза. Это слишком тяжело.

Глава 51

Месяц спустя

Дэн

— Дэн, ты зануда! Даже не знал, что можешь быть таким скучным! — бубнит Пашка, забирая себе мой бокал.

Как будто напиться — это выход. Проходил — знаю. Не помогает ни хрена.

Надрался еще в первый день. Сначала праздновал внезапно привалившее счастье, а потом пытался залить столь же внезапно появившуюся дыру внутри.

Это казалось идеальным решением — то, что придумала Соня. Остаться формально женатыми, но при этом каждому жить своей жизнью. Без обязательств, без потребности играть навязанные роли.

Вот только обретя желанную свободу, я почему-то ей не радуюсь.

Эйфория взмахивает пышным хвостом, но растворяется слишком быстро, так и не успев как следует расцвести. Даже до утра не дотягивает. Просыпаюсь не с легкостью, а с душащим противным чувством гадливости, будто ночью умудрился вляпаться в какую-то грязь. Хочется отмыться, соскрести ее с себя, но сколько бы не стоял под душем, это не помогает.

Радость сменяется злостью: как она могла меня бросить? МЕНЯ?! Такого же не было никогда в жизни. Ни одна женщина не уходила первой. Наоборот, расставания все боялись. А Соня, моя тихая, скромная, по уши влюбленная жена, выходит, не боится.

Даже  решил поначалу, что это такой изощренный способ манипулировать мной. Сделать вид, что мы расстаемся, чтобы добиться чего-то своего. Плохо понимал, чего именно Соня может хотеть — у нас же нормально все!, — но других объяснений не находил. И ждал со дня на день, когда всплывет что-то неожиданное.

Вот только время идет, утекают день за днем, а моя супруга и не думает что-то менять. Наоборот, кажется, она всерьез решила общаться как можно меньше.

Разумеется, мы видимся на работе, но даже с администратором на ресепшн я общаюсь чаще, чем с собственной женой. Соня  старается вообще со мной не пересекаться. Не смотрит в мою сторону на совещаниях, не задает вопросов, не интересуется вообще ничем. Будто нас ничто не связывает. Зато исправно переводит деньги. Каждую неделю. Каждую гребаную неделю, почти минута в минуту! Как будто это единственное, что имеет значение!

А я вообще-то взрослый мужик и в состоянии сам себя обеспечить! Без этих ее подачек!

Теперь выходка отца кажется еще более отвратительной. Может, он специально хотел унизить меня, сделав зависимым от женщины? Что ж, тогда ему это вполне удалось.

Оказывается, чувствовать себя брошенным очень мерзко. Особенно, когда на лице жены при мимолетной встрече я не вижу ни тени переживаний. В ее глазах больше не вспыхивает та любовь, которая была столь очевидна. Соня мне не рада, и это почему-то ужасно задевает! И алкоголь тоже не помогает — омерзительное ощущение никуда не уходит. Как и дурацкие поездки по клубам и барам, которые регулярно предпринимают парни, чтобы расшевелить меня. Ничего не помогает!

— Еще скажи, что ты соскучился, — задумчиво проговаривает Костя, разглядывая меня. — Выглядишь именно так. Тоскующий Ромео.

— Ерунду не мели! — хмуро отзываюсь, не глядя на друга. Делать мне нечего — скучать. Злит просто вся эта ситуация. Соня слишком много берет на себя. Думает, вот так можно взять и избавиться от меня?

— Ты разве не этого хотел? — поднимает бровь Никита. — Никаких обязательств, никаких чувств. Просто секс. Или тебе как раз секса и не хватает? Так вопрос решаемый, сейчас устроим.

Он ржет и поднимается, качнувшись от количества выпитого. Куда-то уходит, а спустя несколько минут возвращается. Не один — с эффектной фигуристой блондинкой. Девушка, в отличие от него, трезва. И хороша собой. Очень хороша.

— Говорят, здесь кто-то заскучал? Конечно, меня же не было рядом, — пухлые губы соблазнительно улыбаются, заранее разрешая все на свете. — Идем?

Она стреляет глазами наверх, туда, где расположена вип-зона. И снова смотрит призывно-горячим взглядом. Чуть приоткрывает рот, увлажняя губы кончиком языка. Наманикюренные пальчики демонстративно поглаживают обнаженные плечи.

Вижу краешек кружева, подрагивающий на пышной груди при каждом вздохе. Понимаю: достаточно сделать всего шаг. Потом даже напрягаться не придется. Она со всем справится сама. Сама разденется, сама найдет множество изощренных способов меня ублажить. Справится наверняка. Я за этот месяц почти превратился в монаха, и сейчас тело настойчиво и возмущенно требует своего. И очень хочется плюнуть на все, что не дает покоя, и оторваться с этой красоткой.

Соня сама виновата. Это ее решение. Не хочет быть рядом — не надо. Я же не должен хранить верность человеку, которому не нужен. Все так просто. Так доступно. Протяни руку — и наслаждайся. Предстоящая ночь точно не будет скучной и унылой. И тоскующим Ромео меня больше никто не назовет.

— Ну что, мой хороший, идем? — снова улыбается блондинка.

Глава 52

Изящные пальцы скользят по моей руке вверх, к плечу. Влажные губы приоткрыты, глаза блестят. Ее как будто совсем не смущает то, что кругом люди. Всем своим видом показывает, что готова к продолжению. Прямо здесь и сейчас.

Раньше бы даже не задумался, что ответить на такое приглашение. Красотка обещает жаркую ночь. Длинную и сладкую. Так просто. Так близко.

Но с изумлением понимаю, что не хочу ее. Как не хочу напиваться в поисках желанного забвения. Не хочу терять ясности мыслей. Непонятно зачем, но мне нужно остаться трезвым. Свободным и от алкоголя, и от всех этих доступных девиц. С ними и делать-то ничего не надо — удовольствие обеспечено одним лишь участием. Но мне не нужно ТАКОЕ удовольствие.

Мне нужна моя робкая, скромная Соня. Ее неумелые, но такие искренние ласки. Пьяный восторг в глазах, которых она испытывает рядом со мной.

Испытывала… Разве что зубами не скрежещу от досады. Я же уверен был, что эта девочка никуда от меня не денется. Будет любить всю жизнь. Смотреть восхищенными глазами, готовая на все.

Тело ноет от неудовлетворенного желания, но я не хочу насыщаться с этой красивой куклой, которая умеет хорошо играть, но на самом деле лично до меня ей нет никакого дела.

— Увидимся, парни, — киваю друзьям, высвобождая руку из захвата цепких пальцев. — Я домой.

Даже смешно становится от их оторопелых лиц. Неужели не сомневались, что отправлюсь кувыркаться с этой блондиночкой? Она тоже в изумлении вскидывает брови.

— Хочешь, чтобы мы поехали к тебе?

Улыбаюсь, качая головой. Сумбур внутри постепенно отступает, и теперь совершенно очевидно, что поступаю правильно.

— Да, я хочу домой. Но один. Извини.

Она растерянно хлопает глазами. Ресницы настолько длинные, что кажутся искусственными. Или такие и есть? Ну, точно кукла.

— Я тебе не нравлюсь?

— Нравишься, — пожимаю плечами. — Но для постели этого маловато.

Мне не хватит для секса одной только симпатии. Хочу большего. Нежного трепета от моих прикосновений. Волнующего смущения. Доверчивости, которую невозможно сыграть. Я хочу СОНЮ.

Это откровение грохочет в голове, бьет по вискам, шокируя своей простотой. Все действительно слишком просто. Вот он — тот ответ, который я не мог найти целый месяц. То самое решение, без которого не получалось успокоиться.

Заполучить Сонин адрес оказывается совсем не просто. Ее отец не слишком расположен со мной общаться. Даже слушать не хочет — едва удается убедить его не бросать сразу трубку.

— Расскажи-ка мне, Даниил, почему я должен тебе помогать? — хмуро интересуется тесть. — Моя дочь превратилась в тень себя самой. Ты ее сломал. Испортил жизнь единственному человеку, который был готов терпеть твои выходки. Она только работает, ничего не хочет. Домой возвращаться отказывается. Уже и не помню, когда улыбалась последний раз.

Мне трудно что-то возразить, хоть я и не видел Соню расстроенной. Когда мы встречались на работе, она была сосредоточенной и холодной. Не выглядела так, будто ей плохо. Или я не туда смотрел?

— Андрей Сергеевич, ну пожалуйста! Мне нужно с ней поговорить.

— И снова разбередить все раны? Я и на брак ваш согласился только потому, что Соня уверяла, будто жить без тебя не может. Но как чувствовал, что ничего хорошего не выйдет из этой затеи. А сейчас ты чего хочешь? Чтобы я добровольно согласился добавить моей девочке страданий? Назови хоть одну причину, по которой я должен позволить снова портить ей жизнь?

— Я не собираюсь ничего портить! — почему-то выходит не очень уверенно, а Авдеев только скептически хмыкает в ответ.

— Ты же не умеешь по-другому, мальчик. Твой отец умирал в боли и тоске от того, каким никчемным существом ты вырос. Себя во всем винил. Да, возможно, он позволял тебе слишком много. Избаловал. Но я — не он, Даниил. Решай сам свои проблемы, а дочку мою в покое оставь. Ты и мизинца ее не стоишь!

Отключает телефон, оставляя меня в буквальном смысле с открытым ртом. Не ожидал услышать ничего подобного. Не подозревал, что он такого обо мне мнения. То, что сказал об отце… Неужели тот и правда так сильно горевал? Я ведь уверен был, что все нормально. А Соня? Она в самом деле переживает? Значит, ей не все равно?

Телефон пиликает, уведомляя о входящем сообщении. И я, даже не видя Авдеева, чувствую его злость, которым пропитано каждое слово.

«Еще раз ее обидишь — пеняй на себя. Меня не остановит даже память о твоем отце». И адрес…

Оказывается, Соня живет совсем близко. Но эта новость, как и предстоящая встреча, только будоражит. Не радует. Я впервые в жизни не чувствую уверенности. Что, если она не захочет меня видеть? Ведь смогла же держаться в стороне целый месяц, никак не показывая, что нуждается во мне. Хорошо сыграла, или я правда больше ей не нужен? И что делать тогда?

Дома ее не оказывается, и от этого настроение портится еще больше. На часах почти одиннадцать, где можно быть в такое время? И с кем?

Никогда не думал, что способен ревновать. И кого — Соню! Совсем недавно такое и представить не мог. Но сейчас внутри что-то противно свербит, и  я чувствую совсем незнакомую боль. И страх. Сижу  в машине под подъездом, сам не понимая, чего жду.

А потом вижу, как въезжает во двор огромный черный внедорожник. Смутно знакомый. Совершенно точно где-то видел его, но пока копаюсь в памяти, двери открываются и из авто выходит моя жена. А следом — тот самый бугай, с которым мы встречались около месяца назад.

Глава 53

За два часа до этого

Снова задерживаюсь на работе, в который уже раз за этот месяц. Так проще. Дела отвлекают, помогают занять мятущиеся мысли.

Глупо было рассчитывать, что сердце сразу перестанет болеть. Я скучаю по Даниилу, и это чувство даже не думает куда-то деваться.

Но чем больше проходит времени, тем сильнее удостоверяюсь, что поступила правильно. Если бы Дэн хотел что-то вернуть или исправить, нашёл бы способ. Хотя бы попытался поговорить со мной.

А он ведет себя так, словно и не волнует его ничего. Словно рад происходящему. И раз не нуждается во мне, разве имею право навязывать себя?

Я научилась справляться с эмоциями. Жить с пониманием, что наши отношения закончились. Но оказываюсь совершенно одна. Не только вдали от Дэна — у меня не получается даже с папой нормально пообщаться. Он неожиданно не одобряет моего решения. Говорит, что надо было или разорвать с мужем окончательно, не оставляя никаких лазеек для исполнения завещания, или не усложнять никому жизнь. И это воспринимается очень болезненно: то, что папа так считает. Моя обида на Даню — для него словно блажь.

Не узнаю отца. Он же всегда был на моей стороне. А сейчас то и дело укоряет. Называет меня и недостаточно терпеливой, и излишне резкой, и категоричной. Даже после того, как я честно рассказала ему обо всем.

А подруги и вовсе оказываются на стороне Дэна. Эльвира заявляет,  что я заелась и хочу слишком многого. Вместо того, чтобы просто наслаждаться браком с шикарным парнем. Ну, подумаешь, недостаточно крепко любит! У некоторых вообще мужья гуляют — и ничего!

Я так не могу. Не могу принять подобную точку зрения, не в состоянии согласиться ни с подругой, ни с папой. Мне не нужны полутона. Если Дэн не может быть только моим, если не в состоянии ответить на чувства, к чему мучить друг друга? Кому нужна эта лицемерная игра?

Вот и сижу на работе допоздна. Загрузила себя делами, и ни о чем другом стараюсь не думать. Особенно ни о ком. До съемной квартиры добираться недолго, спешить некуда. Там никто не ждет. Может, мне котенка завести?

В голове сразу почему-то возникает совсем другая ассоциация, и я со вздохом опускаю голову. Жаль, что наш короткий брак не привел ни к каким последствиям. Если бы забеременела, сейчас все было бы намного проще. Не пришлось бы мучиться от одиночества и тоски. Мне было бы, о ком заботиться и кого любить. И этот кто-то по-настоящему бы нуждался во мне, не то, что Дэн.

Но что толку мечтать о несбывшемся? Орлов сказал правду: я больна. Но не хочу, чтобы так было и дальше. Должен же существовать какой-то способ избавиться от этой зависимости?

Правда, найти этот способ пока не получается. И спроситьнекого. Я игнорирую приглашение девчонок отправиться в клуб: никогда в жизни не напивалась — и сейчас тем более не собираюсь. Как и отрываться с кем-то другим. Вариант «клин клином» — точно не для меня.

Читаю очередное сообщение от папы. Он жутко переживает, но продолжает стоять на своем. И зовет домой. А это… еще сложнее. Дом ведь не место. Вообще не важно, где жить, главное — с кем. Кто будет с тобой рядом. Обнимать ночами, просыпаться, улыбаться. В чьи глаза ты хочешь смотреть день за днем. С кем согласна состариться. Вряд ли кто-то другой годится на эту роль, кроме Даниила. А он сам подходит меньше всего на свете. Поэтому мне проще оставаться одной, во всяком случае, пока. Пока не научусь жить, не вздрагивая при каждом пиликанье телефона, с надеждой, что это он.

«Я заеду завтра, пап, обещаю. Или послезавтра. Сегодня много работы, устала». Так себе объяснение, отец, конечно, не поверит. Но с этим разберусь… как-нибудь потом. Сейчас важнее пережить еще один одинокий вечер. Не утонуть в слезах и не сойти с ума от тоски.

Выхожу из офиса точно последней, охранник даже  смотрит на меня с некоторым испугом.

— Софья Андреевна, у вас все в порядке? Так поздно уже.

До порядка в моей жизни — как до Австралии. Или еще дальше, но ему я об этом говорить, естественно, не собираюсь. Выдавливаю дежурную улыбку и выхожу на улицу. Сердце привычно екает: вижу вдалеке знакомую фигуру. Но тут же понимаю, что мне опять показалось. Да и с чего бы Дэну в такое время находиться у офиса? Наверняка давно уже отрывается с друзьями, празднует в очередной раз наступившую свободу.

— Трудоголизм ничуть не лучше несчастной любви, — раздается совсем рядом, и я едва не подпрыгиваю от неожиданности, когда вижу в метре от себя Клима Орлова. Он смотрит меня без тени улыбки и добавляет: — А лечится еще сложнее.

Глава 54

— Что вы здесь делаете?! — рассчитывать на то, что во многомиллионном городе он совершенно случайно оказался поблизости моего офиса, не приходится. Я не настолько наивна. Подобных совпадений не бывает, а значит, Клим приехал специально. Но неужели ко мне?

— Вариант, что я просто захотел тебя увидеть, не рассматривается? — уголками губ усмехается Орлов. Как у него это получается? Вроде бы улыбается, а глаза остаются такими же непроницаемыми. Пугающе холодными.

Я качаю головой.

— Ни за что в это не поверю! С чего бы вам хотеть меня видеть?

— Ты торопишься с выводами, девочка, и в этом твоя беда, — сообщает он. — И судишь слишком однобоко. Люди могут хотеть видеть друг друга не только потому, что сгорают от страсти. Есть десятки других причин.

Я растерянно замираю, шокированная его словами. А ведь правда. Ничего другого мне и в голову не пришло. Первая мысль была о том, что он все же решил закрутить со мной роман. Или коротко развлечься, так, как часто любят делать мужчины: без далеко идущих планов. Наверно потому его появление и потрясло: ведь в прошлый раз показалось, что никакого интереса я не вызвала. Скорее, наоборот.

Клим сверкает ровными, белоснежными зубами. Хмыкает.

— Как тебя вообще угораздило замуж-то выйти? Девчонка совсем. Глупая, наивная.

— Мы расстались… — зачем-то признаюсь, опуская глаза, чтобы скрыть внезапно обострившуюся боль внутри. — Я сделала так, как вы и сказали.

— Серьезно? — что-то смущает в его тоне, приходится снова посмотреть, и я натыкаюсь на откровенное удивление. — И когда это я говорил тебе такое?

— Ну как же… — теперь уже я теряюсь. — Вы сказали, что я больна… этими отношениями. И надо все закончить, чтобы поправиться.

Он издает какое-то неопределенный звук.

— Надо же… А я думал, в испорченный телефон играют только в детском саду. Хотя, похоже, ты совсем недавно оттуда.

— Вы приехали, чтобы наговорить мне гадостей? — понимаю все меньше и потому начинаю злиться. Что ему нужно? Я же совершенно точно помню его слова! Это оскорбительное сравнение с домашними тапками. И все остальное тоже…

— Нет, я заехал, чтобы пригласить тебя на ужин. Или ты собиралась в очередной раз его пропустить?

— Откуда вы… — ведь ни одной живой душе не говорила, что аппетита в последнее время и правда нет. Ни подругам, ни папе. Да если бы они и знали, точно не стали бы делиться этой информацией с незнакомым мужиком!

Клим смотрит на меня, как на неразумного ребенка. Снисходительно, с легкой улыбкой, в которой смешались осуждение и жалость.

— Ты в зеркало давно смотрелась? Ветром не уносит еще?

— У меня просто много работы…

Он снова хмыкает.

— Сама-то себе веришь? Ладно, садись в машину, разберемся по дороге. Я, в отличие от тебя, не собираюсь опаздывать на собственный ужин.

Почему-то и в голову не приходит возразить — послушно забираюсь на пассажирское сиденье. Не знаю, почему этот человек так влияет на меня. Рядом с ним страшно, но одновременно понимаю, что ничего плохого он не сделает. А еще после общения с ним как будто проясняется в голове. Может, это и привлекает? Я не решилась бы пойти к психологу со своими проблемами и болью, но поделиться все равно хочется. Услышать совет и найти какой-то выход. Потому что прошел уже целый месяц, а чувства к Дэну нисколечко не ослабели.

Глава 55

— Аллергии у тебя ни на что нет? — интересуется Орлов уже в машине. — Или каких-то особенных предпочтений?

Это вроде бы забота, но у меня моментально возникает совершенно неприглядная ассоциация. Будто я на приеме у врача, которые дотошно выспрашивает о моем состоянии. Интересуется реакцией на лекарства. Он бы еще спросил, когда у меня начались месячные, или с какой периодичностью хожу в туалет. Хотя я ведь хотела помощи и именно от него. Чего же тогда возмущаюсь? Зато это — лучшее доказательство, что никаких романтических поползновений с его стороны нет и быть не может.

Голос мужчины звучит ровно, лишенный каких-либо эмоций. Впрочем, как всегда. Вижу этого человека третий раз в жизни, и третий раз мне кажется, что вывести его из себя невозможно.

Но при этом Клим вовсе не напоминает бездушную машину. Он просто держит под контролем все эмоции, не позволяя себе ничего лишнего. Что бы ни бурлило внутри, внешне совершенно бесстрастен.  Мне бы научиться реагировать вот так…

— Не можешь вспомнить? — хмыкает он, и я понимаю, что мое молчание затянулось.

Пожимаю плечами.

— Даня любит итальянскую кухню.

— Надо же, — выразительно хмурится Орлов. — Нужно будет заехать к врачу. Что-то меня совсем память подводит. Даже не помню, когда интересовался вкусами твоего муженька.

Его саркастическое замечание звучит почти обидно, но удивительно уже то, что мужчина в принципе об этом подумал. С Даниилом мы десятки раз были в ресторанах, но место выбирал всегда он. И никогда не спрашивал ни про аллергию, ни про какие-то предпочтения. А мне и в голову не приходило возмутиться по этому поводу или хоть как-то озадачиться. Воспринимала все, как само собой разумеющееся.

— Лучше поздно, чем никогда, — произносит мужчина, не глядя на меня. Но я знаю абсолютно точно, что он все-все заметил. И мои горестно опущенные губы, и закипевшие слезы в глазах. Может, даже мысли прочитал, похоже, у него это отлично получается.

— О чем вы? — я зачем-то продолжаю старательно делать вид, что не понимаю. Разумеется, безуспешно. И голос неестественно дрожит, и тон совсем не убедительный.

Клим снисходительно улыбается.

— Соня, вранье — вообще плохая штука. А когда еще и не умеешь это делать, лучше не начинать. Притворяться у тебя не получается.

— Ладно, — я неожиданно для себя самой вскипаю. — Тогда и вы скажите мне правду! Зачем приехали? Что вам нужно от меня? Ни за что не поверю, что не  с кем провести вечер в ресторане!

— Я этого и не говорил, — уголки его губ дергаются в подобии улыбки.

— Но вы и не говорили, почему выбрали меня. Или это просто жалость? Тогда тем более не стоит тратить время! — повышаю голос почти до крика. Это неправильно, но сдерживаться невыносимо тяжело. Да, мне нужно выговориться. Поделиться с кем-то тем, что наболело. Но с чего я взяла, что этим кем-то станет практически чужой для меня человек? Все-таки всхлипываю.

— Почему, когда ты больше всего нуждаешься в поддержке самых близких людей, они тебе отказывают? Почему предают в самый сложным момент?

Меня душат слезы, и нет сил это скрыть. Размазываю бегущие по щекам дорожки и впиваюсь глазами в Орлова. Как вышло, что сейчас рядом — только этот, совершенно чужой мне человек? Не любимый муж, не папа… Почему их нет со мной?!

— Знаешь, что написано в Библии? — Климу, как всегда, удается выбить у меня остатки почвы из-под ног. Нашел время говорить о великом… Но когда слышу следующие его слова, останавливается дыхание. — «Проклят человек, который надеется на человека и плоть делает своею опорою»*.

* Книга пророка Иеремии 17:5.

— Ты достаточно взрослая и сильная, чтобы справиться со своими проблемами самостоятельно. Конечно, если захочешь.

— Нет, — я мотаю головой. — Не могу. У меня ничего не получается. Вот я сделала, как вы сказали, ушла от мужа, но все равно люблю его. И…

— Так. Еще раз, — перебивает Орлов. — Не приписывай мне того, чего не было, девочка. Знак равно между «выздороветь» и «уйти от мужа» я не ставил.

— Но как же… — мне становится страшно. Если я неправильно его поняла, то и поступила тоже, значит, неверно. И могла не расставаться с Дэном?

Клим тормозит у какого-то ресторана. Мельком скольжу затуманенными от слез глазами по незнакомой вывеске и снова поворачиваюсь к нему.

— Любовь не измеряется близостью к тому, кого ты любишь, Соня. Можно находиться от родного человека за тысячи километров — и все равно будешь чувствовать, что с ним происходит. А можно спать в одной постели и при этом не иметь ничего общего. Твой случай, да? — он не ждет ответа, просто констатирует факт. — Если ты не можешь жить без кого-то, подумай, точно ли тебе нужна такая жизнь? И нет, я опять не имею в виду, что надо умереть или расстаться. Речь о приоритетах —  и только. От любви крылья за спиной расправляются. А если ты летишь носом в грязь, значит, называется это как-то иначе. Не обязательно все доламываться, достаточно просто найти себя посреди руин.

Глава 56

Перелистываю страницу за страницей, не в силах выбрать хоть что-то. Аппетита нет, и яркие, красивые изображения блюд меня совсем не привлекают. В этом ресторане ни разу не была — уже хорошо. Обойдемся без ненужных воспоминаний.

А Орлов, кажется, все понимает. Сам-то он давно уже сделал выбор, отложил свое меню и теперь смотрит на меня. Не улыбается напрямую, но я чувствую затаенную в глубине глаз насмешку.

Становится неловко. Не похоже, чтобы мужчина куда-то спешил, но и вряд ли он рассчитывал кучу времени потратить на то, чтобы наблюдать за моими капризами. Я вздыхаю и снова утыкаюсь в папку, собираясь ткнуть в первое попавшееся блюдо. Но Клим неожиданно хмыкает и выдает:

— Думай сейчас не о том, что тебя в бараний рог скручивает от тоски и одиночества, а о том, что написано на этой странице. Чего тебе хочется?

Я равнодушно мажу взглядом по картинкам в меню.

— Ничего.

— Так. Дубль два, — невозмутимо отзывается Орлов. — Из всего того, что не хочется, чего хочется больше? — Он подсовывает папку почти мне под нос. — Внимательно смотри. Помнишь, да? Думать надо не о том, сколько дней у тебя не было секса и насколько ты несчастна,  а какое на вкус, ну, к примеру, вот это чахохбили. Или можешь выбрать что-то другое.

Чувствую себя так, словно наклонилась над кастрюлей с кипятком: лицо обдает почти нестерпимым жаром. Я и с Дэном-то толком не научилась говорить о таких вещах, а с чужим мужиком — и подавно. Конечно, он не собирается обсуждать подробности моей интимной жизни, но даже упоминание о таком жутко смущает. Тем более, что Клим прав. Я думаю именно об этом. Соскучилась до безумия, мне даже физически не хватает Даниила. И вряд ли кто-то другой на свете способен что-то  исправить.

— Пусть будет чахохбили, — выдавливаю улыбку. — Тем более, что я его все равно никогда не пробовала.

— Уже что-то, — мужчина улыбается на этот раз открыто. — Не все потеряно, значит, — он поднимает руку, подзывая официанта.

***

Ужин проходит на удивление спокойно. Мы почти не разговариваем, а еда неожиданно оказывается вкусной, хотя я была уверена, что не смогу проглотить ни кусочка. Но переживать в присутствии Орлова сложнее, он как будто заранее знает все, что я могу почувствовать. И удерживает от этого даже без слов, одним только строгим, проницательным взглядом. Или мне просто как раз и нужна была вот такая встряска.

В любом случае, я благодарна Климу за этот вечер. Что вытащил из рутины, заставив хоть как-то переключиться. Да и не донимал особенно. Могу совершенно точно сказать, что хорошо провела время. Настолько, насколько это в принципе возможно сейчас, в моем положении.

К сложной теме мужчина возвращается, лишь когда останавливает машину у моего дома.

— Боль до конца не уйдет, Соня. Во всяком случае, не сразу. Ты просто научишься с ней жить и не сходить при этом с ума.

— Зачем вы это делаете? — уточняю шепотом. — Зачем я вам?

— Мне? — Орлов приподнимает бровь. — Абсолютно незачем. Ты нужна своему мажорчику, только он пока этого не понял.

Внутри что-то противно скребет. Мотаю головой.

— Не нужна я ему.

— Да ну? — хмыкаем Клим. — Тогда что он делает здесь? Это же твой подъезд? Может быть, конечно, просто мимо проходил, когда шел за хлебом, но вряд ли. Да и сомневаюсь, что он в принципе знает, где какие-то магазины находятся.

Я моментально теряю дар речи. Выбираюсь из машины, растерянно глядя на переминающегося с ноги на ногу Даниила. Что он здесь забыл? Адрес откуда узнал? Просила же папу не говорить…

— Соня, ты на часы смотрела? — Дэн возмущенно сверкает глазами. — Уже почти ночь, а ты где-то…

Шляешься — повисает в воздухе непроизнесенное. Он вовремя останавливается. К счастью. Если бы сказал вслух, не знаю, смогла ли бы сдержаться, чтобы не наговорить в ответ гадостей. Неужели действительно считает, что имеет право предъявлять мне претензии? Мы ведь расстались, несмотря на то, что формально брак продолжает существовать.

Все равно хочется ответить что-то резкое, но пока я подбираю слова, встревает Клим.

— Так бывает, мальчик. Когда долго не интересуешься собственной женой, это может начать делать кто-то другой.

— Другой — это ты что ли? — не помню, чтобы когда-то видела Дэна таким злым. На скулах желваки, ноздри раздуваются от ярости. Сжал кулаки и вот-вот набросится на Орлова.

Неужели и правда ревнует? Поверить не могу. Так этого хотела, а сейчас не чувствую ничего, кроме досады. Где же он раньше-то был? Целый месяц. За это время я не то что изменить ему могла, но и вообще полностью перекроить жизнь. Влюбиться, уехать на другой край света. Забеременеть. А он появляется, как ни в чем ни бывало, еще и изображает возмущение.

— Что ли, — от голоса Орлова разит таким холодом, что я вздрагиваю. Не представляю, как он поведет себя дальше. На что вообще способен. Придумал же этот странный ужин, чтобы я что-то поняла. И сейчас, похоже, преследует ту же цель.

Клим нарочито медленно склоняется ко мне. Задевает сухими, теплыми губами висок.

— Сама справишься? Или остаться с тобой? — его шепот различаю лишь я, а со стороны нетрудно представить, как это выглядит: будто он меня целует. Успеваю лишь качнуть головой, как Дэн тут же оказывается рядом.

— Отвали от моей жены!

От ледяной ухмылки Орлова становится по-настоящему страшно. Хочу что-то объяснить, остановить назревающие разборки, но не успеваю. Клим вскидывает руку и резким, выверенным ударом врезается Дэну в лицо.

— Давно пора подпортить твою смазливую физиономию. Чтобы нечем было соблазнять наивных дурочек.

Я на мгновенье будто дышать перестаю. Цепенею, не зная, что делать дальше. Броситься к мужу, согнувшемуся от удара, или удерживать Орлова, если тот вздумает продолжать. Но Клим лишь брезгливо морщится, отряхивая пальцы. Отворачивается, направляясь к машине и бросает мне напоследок короткое:

— Ты не за него держись, Соня. Себя не потеряй.

Глава 57

Кидаюсь к Дэну — просто не могу поступить иначе. Тем более что он так и сидит на корточках, прикрывая лицо. Орлов не боксер, конечно, но кулак у него довольно внушительных размеров. Да и удар вышел не слабым. Даниил аж закачался, хорошо, что на ногах устоял.

— Дай посмотрю, — опускаюсь рядом с мужем, касаясь его ладони.

Он как-то слишком покорно убирает руку от лица — и я с трудом сдерживаю вскрик. Все еще хуже, чем думала. Как можно было умудриться так заехать-то? Губы и нос разбиты в кровь, а глаз распух и покраснел.

— Нормально все, Сонь, — Дэн силится улыбнуться, видя мое перепуганное лицо. — Не бойся. Мне даже не больно почти.

— Ага, вижу я, как тебе не больно! — у меня от волнения разве что зубы не стучат. И руки ощутимо дрожат, когда вытаскиваю салфетку и пытаюсь промокнуть кровь. — Пойдем ко мне, дома обработаю, как следует. И холод надо приложить.

— Малыш, да я в порядке! — снова возражает он, но поднимается вслед за мной и направляется к подъезду.

Вот только двигается как-то подозрительно неровно. Мне становится по-настоящему страшно.

— Голова не кружится? Может, к врачу?

Даниил опять старается улыбнуться, и кровь из разбитых губ течет сильнее.

— Так приятно, что ты за меня переживаешь. Надо было получить по морде, чтобы добиться твоего внимания.

— Ты дурак что ли?! — не могу сдержать возмущения. — Нашел, чему радоваться! Это же может быть сотрясение!

Едва дожидаюсь, пока поднимется лифт. Руки трясутся так, что не выходит сразу попасть ключом в замочную скважину. А когда, наконец, это удается, почти вваливаюсь в квартиру.

Не разуваясь, тяну Дэна за собой в кухню. В холодильнике, к счастью, оказывается лед. Но хоть и прикладываю, уже слишком поздно: глаз успел прилично распухнуть и заплыть. Жуткое зрелище… И прежде случалось, когда я видела Даню после драки… но так кошмарно он не выглядел ни разу.

Сержусь, хлопая его по руке, когда он опять улыбается разбитыми губами.

— Прекрати сейчас же! Еще хуже делаешь…

Жаль, что машина осталась у офиса, я все же предпочла бы показать его врачу.

— Сильно больно? — прикладываю мокрое полотенце к раздувающейся на глазах переносице.

Он накрывает теплыми ладонями мои.

— Сонечка, успокойся. Со мной все в порядке. Заживет. Не до свадьбы, правда, но она мне и не нужна. Ты же вернешься?

Похоже, Орлов приложил все-таки очень сильно. И повреждения не только снаружи. Иначе как объяснить такую несусветную глупость? Нашел время задавать подобные вопросы!

— Давай не сейчас, — вообще не могу думать ни о чем, кроме его разбитого лица. И тревога не отпускает.

— Сонь, что у тебя с этим типом? — не дождавшись ответа на один вопрос, Дэн выдает следующий. Такой же неуместный.

Качаю головой, смотря на него с осуждением. Глупый, глупый мальчишка. Разве сейчас до ревности?

— Пойдем, приляжешь, — собираюсь пойти в комнату, но Даня перехватывает мое запястье, удерживая на месте.

— У тебя с ним что-то есть?

Просто поверить не могу. Собственная разукрашенная и распухшая физиономия беспокоит его гораздо меньше всей этой ерунды. Что вообще происходит? Он никогда себя так не вел. Неужели и правда ревнует?

— Дань, ты не о том думаешь. Пойдем в комнату, тебе нужно лечь.

Его пальцы на моей руке сжимаются еще крепче.

— А я ни о чем другом думать не могу! Какого хрена он ошивается вокруг тебя? Почему вы приехали вместе? Где твоя машина? Если бы я не пришел, вы бы сейчас…

Осекается на середине фразы, стремительно отводя взгляд. Снова злится. Даже наверняка ругается про себя. Бред какой-то, честное слово… Инстинкт собственника проснулся что ли? Мое — никому не дам?

Раньше бы порадовалась, а сейчас обидно. Почему он только теперь обеспокоился, что мне может кто-то понравиться?

— Просто знакомый, — опускаюсь на соседний стул, устало откладывая перепачканное полотенце. Кровь остановилась, наконец. — Только тебя это не касается, мы же расстались, забыл?

— Сонь… — Даниил склоняется подозрительно близко. Неужели целоваться собрался? Сейчас? Разбитыми губами? Ну, точно дурак, совсем не думает о себе! — Не хочу с тобой расставаться. Я соскучился, малыш. Безумно соскучился. И люблю тебя.

Я так сильно нуждалась в этих словах. Весь месяц. Вчера. Ждала, представляла, что он придет и скажет что-то подобное. Утишит кипящую в сердце боль и поможет понять, что не все потеряно. Что у нас еще есть шанс…

А сейчас слушаю его — и не верю. В сердце ничего не откликается в ответ на это признание.

— Думал, что смогу обойтись без тебя. Что это лучшее решение — расстаться. Что вдали друг от друга нам станет проще. Удобней. Я действительно этого хотел! А когда получил… — его голос неожиданно срывается, — Сонечка, у меня сердце не на месте. Будто кусок от него отодрали. Болит и болит. Без тебя все не так. Неправильно. Пусто и темно. Ты нужна мне… Малышка, возвращайся, пожалуйста.

Сколько настойчивости и красноречия... И не вспомнить, когда его признания были хотя бы вполовину такими же пылкими. Да только какой в этом смысл сейчас? Я все для себя решила…

— Уходи.

Он резко вскидывает голову, глядя на меня, и на лице отчетливо проступает выражение растерянности.

— В смысле? Ты мне прилечь предлагала…

— Больше не предлагаю, — я отворачиваюсь, а потом и вовсе отхожу к окну, чтобы не смотреть на мужа. — Ты же уверил, что у тебя все в порядке. Вот и отправляйся домой. Один, Дэн.

Кажется, даже спиной, физически ощущаю, что он собирается возражать.

— Уходи, пожалуйста! Я тебе не верю.

Глава 58

Поверить не могу, что все происходит на самом деле. Что услышал это от Сони. Что моя скромная и по уши влюбленная девочка могла вот так меня отшить: даже не особо раздумывая. Словно это было само собой разумеющимся.

Выходит, этот месяц только усугубил все. Она не соскучилась. Не захотела вернуться. И, что самое ужасное, похоже, нашла себе кого-то другого.

Родной дом кажется непривычно огромным и пустым. Было время, когда я мечтал, что стану здесь хозяином. Смогу распоряжаться всем, что владел отец, и не выслушивать от него бесконечные нотации и советы. Ни по поводу бизнеса, ни по поводу личной жизни. Сейчас это время наступило, наконец, но ожидаемой радости нет и в помине. И я, кажется, впервые понимаю нелепое выражение о том, что на душе кошки скребутся. Потому что они и правда скребутся, рвут меня когтями, и противная липкая боль тянется змеей по телу, не позволяя расслабиться.

Вот ведь как бывает, мечты сбылись, да только какой в этом смысл? Я хотел быть свободным и самостоятельным, и про навязанный брак забыть, как про страшный сон. Но все, что имею, отдал бы сейчас, чтобы находиться совсем в другом месте. С девчонкой, которая заявила, что больше не хочет видеть меня. Стиснул бы ее в объятьях, зацеловал до беспамятства и не выпускал бы из рук. До самого утра и вообще никогда.

Что за напасть-то такая? Мало ли женщин на свете? Никогда не испытывал в них недостатка и, уж тем более, не представлял, что способен тосковать по одной-единственной. По ее теплому, полному любви взгляду, по медовому запаху волос, по тому, как смешно она утыкается мне в грудь губами, одновременно смущаясь и соблазняя. Настоящий анекдот, над которым бы раньше с радостью посмеялся: влюблен в собственную жену и не знаю, как ее вернуть. Но на самом деле это совершенно не смешно.

Ужасно, просто нестерпимо не хватает отца. Он бы нашел решение. С его-то опытом и умением общаться с людьми точно смог бы подсказать, как вести себя с Соней. Как исправить все те ошибки, которые успел натворить. Я ведь вроде бы понял все и даже ей сказал об этом… но ничего не изменилось. Она не прониклась… и по-прежнему не хочет меня видеть.

А мужик, с которым приехала? Даже если все так, как сказала Сонечка, и они просто знакомые, разве есть хоть какая-то гарантия, что эта ситуация завтра не изменится? Моя жена — красавица, и он будет просто идиотом, если не захочет ее себе. Могу найти его и набить морду. Даже ребят взять в помощь. Но все те мерзкие кошки, дерущие изнутри, нашептывают, что тут не сработают подобные методы. Превратиться в неандертальца — не выход, как бы сильно этого ни хотелось. А где выход, я не знаю. Не вижу, хоть тресни!

Голова разболелась сильнее, но подниматься в спальню не хочу. Сейчас особенно. Ведь надеялся, что сегодня вернусь туда вместе с Соней. Там так много всего напоминает о ней, что ложиться одному просто тошно. Да и какая разница, где я буду спать, если все равно один в целом доме. Заваливаюсь на диване в гостиной, но сон, как назло, не идет. Роем вьются мысли, одна поганее другой, стучат в виски, обостряя состояние почти до тошноты. И звонок в дверь слышу не сразу, он доносится откуда-то издалека, и хочется прогнать этот навязчивый звук, избавиться от него, вообще перестать реагировать и чувствовать хоть ненадолго. Но трель не прекращается, и выругавшись под нос, я все-таки встаю. Понятия не имею, кого могло принести в такое время, но совершенно точно не ожидаю увидеть перед собой юриста отца. Мужчина мнется, явно замечая мое недовольство, и изумляет еще больше, заявляя:

— Даниил Михайлович, прошу прощения за поздний визит, но это важно. У меня для вас письмо.

Смотрю на лист бумаги, исписанный знакомым почерком. Кажется, что даже вижу лицо отца. То, как он задумчиво хмурится, подбирая нужные слова. Листок до сих пор пахнет его одеколоном…

Сколько времени ушло на это письмо? Бумага слегка помята: отец вертел его в руках, размышлял, откладывал, снова начинал писать.

Внезапно понимаю, что это единственное послание от него. Написанное специально для меня. В телефоне остались сообщения, которые рука так и не поднялась удалить, но это — совсем другое. Такого не может быть, конечно, но не отпускает ощущение, что лист до сих пор хранит тепло его рук.

А может, я просто истосковался по близким людям. По нему — человеку, любившему меня без всяких условий. Прощающему все закидоны на протяжении многих лет. Решающему мои проблемы и всегда готовому пойти навстречу.

Каким придурком я был, что не понимал этого! Сколько мерзости перебрал в голове после объявления о наследстве… Сколько гадостей вылил на отца, и вслух, и в сердце... Из-за каких-то долбанных денег!

Как только могло прийти в голову, что он своим решением хотел кинуть меня? Унизить? Он, у которого во всем свете не было никого роднее?

Отчего-то дрожат руки… И как-то странно щипят глаза, хотя я и думать забыл, что такое слезы. Не плакал, наверное, с самого детства. Даже на похоронах… Но сейчас перечитываю раз за разом то, что уже успел уже выучить наизусть, и отчаянно хочется разреветься. Уткнуться носом в теплое папино плечо, как когда-то, и выплеснуть всю боль, что дерет изнутри. Да только нет такой возможности…

Представляю, сын, как разозлил тебя своим завещанием. Возможно, ты даже возненавидел меня за него. Потому что ждал совсем другого. Но поверь, я не мог поступить иначе. Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь это понять.

Я хорошо знаю тебя, Даня. Лучше, чем кто бы то ни было на этой земле. И то, что жениться на Соне на самом деле ты не хотел, тоже мне прекрасно известно. Вы знакомы с детства, и когда мы договаривались с ее отцом о вашем браке, я наивно считал, что ты повзрослеешь и осознаешь, какое сокровище тебе досталось.

Таких девушек больше нет, Дэн. Во всяком случае, нет тех, кто захотел бы пройти по жизни рядом с тобой. Не из-за твоих денег, не за какие-то достоинства, а просто потому, что любит тебя. Несмотря на твои гулянки, нанесенные обиды и откровенное равнодушие.

Да, сынок, это я тоже видел. Как небрежно ты относился к вашим с ней отношениям, со стороны это было хорошо заметно. Как и то, что она всякий раз прощала тебя. И все равно хотела быть рядом, хоть ты этого, честно признаюсь, совсем не заслуживал.

Мальчик мой, ты никогда не любил нотаций, но сейчас я не могу не сказать. Беспечная жизнь однажды закончится. К сожалению, ничего вечного нет, а моменты счастья вообще слишком хрупки и кратки. Вот только понимаем мы это иногда, когда становится слишком поздно.

Не хочу, чтобы ты опоздал. Мне очень непросто далось такое решение, Даниил, но я готов остаться в твоем представлении жестоким самодуром, лишь бы у тебя все сложилось хорошо.

Не хочу, чтобы ты потерял Соню. Не хочу, чтобы упустил ее по собственной глупости. Такие женщины любят всего один раз в жизни, но если уходят, то уходят навсегда. Пусть этого не случится с тобой.

Завещание удержит тебя рядом с ней. Да, я решил сыграть на твоих привычках к комфорту и роскошной жизни, от которых ты не захочешь отказываться. Я фактически вынудил вас пожениться, но очень надеюсь, что за этот год ты поймешь, какой подарок в лице Сонечки преподнесла тебе судьба. И сможешь полюбить. Всем сердцем желаю этого, мой родной.

Прощения не прошу. Если все сложится так, как я задумал, ты сам простишь меня. Если же нет… что же, я хотя бы попытался. Подумай обо всем как следует, сын. И будь счастлив.

Твой отец.

Глава 59

Я слабая. Должна бы злиться на Дэна, а вместо этого жалею его. И себя корю за то, что отпустила.

Нет, дело не в том, что готова простить и забыть все, что случилось. Но ведь ему плохо. Физически плохо. Орлов приложил конкретно, и остается только надеяться, что обошлось без сотрясения. Но садиться за руль точно не стоило.

Надо было оставить его у себя, дать выспаться хотя бы, а потом уже отправлять домой. А сейчас он там один, а я схожу с ума от волнения.

Как доехал? И доехал ли? А что, если стало хуже? И вдруг он отпустил домработницу, а еды нет? И сил купить тоже нет?

Спорю с собственным внутренним голосом, который утверждает, что Даниил — взрослый человек и способен сам о себе позаботиться. Должен быть способен. А если нет, то пока научиться.

Да только не работают эти аргументы. Я любила его. Всю жизнь, сколько себя помню. И, к чему скрывать, люблю до сих пор. Несмотря ни на что. И не волноваться не могу.

Промаявшись пару часов без сна, не выдерживаю и пишу сообщение.

«Ты порядке? Нормально добрался?»

Оно висит непрочитанным, минуту, другую, и чем больше проходит времени, тем сильнее я завожусь. Успеваю накрутить себя до трясущихся рук и рвущегося из груди сердца. Решаю позвонить, потому что оставаться в неведении слишком тяжело. Но лишь когда набираю номер, рассматриваю время на экране телефона.

Половина четвертого. Нормальные люди давно спят. Должны спать. Особенно после того, как им знатно заехали по физиономии: как раз положено находиться в покое. Может, и Даня видит уже десятый сон, а я извожусь совершенно напрасно?

Уже собираюсь тронуть кнопку отбоя, но как раз в этот момент гудки затихают, и я слышу родной голос.

— Соня? Что-то случилось?

Родной — и чужой одновременно. Какой-то незнакомый. Непривычный. И дело не в усталости, хотя и она слышится очень отчетливо. Есть что-то еще. Я понимаю, что Даниил никогда раньше не разговаривал со мной ТАК. А вот как «так» — понять не могу.

— Не случилось, нет… — и свой-то голос узнаю с трудом, потому что он как-то странно хрипит. — Я просто хотела узнать, как ты себя чувствуешь. Прости, разбудила, наверно.

Можно ведь заботиться и волноваться друг о друге просто так. Даже после расставания. Пусть отношения в прошлом, но это совсем не отменяет необходимости оставаться людьми. Запоздало осознаю, что мой звонок Дэн может истолковать совершенно неправильно. Решит, что соскучилась и ищу повод поговорить.

Я действительно соскучилась, да только это ничего не меняет. И признаваться ему не собираюсь. И если он только решит возомнить…

— Я не спал, — мой вопрос почему-то совсем его не воодушевляет.

Вслушиваюсь в непонятные интонации, и чувство, что происходит что-то плохое, делается острее.

— Голова болит? Тебе все-таки надо показаться врачу.

Стараюсь говорить спокойно. Очень стараюсь. Но только не получается. Вру и ему, и себе. И это еще хуже, потому что можно обмануть весь мир, но сам ты все равно будешь знать правду. Сейчас эта правда выворачивает внутренности, хлещет по оголенным нервам, причиняя такую боль, что впору взвыть и начать лезть на стенки.

Орлов был прав: Дэн для меня — как наркотик. Болезненная, злая зависимость, от которой невозможно избавиться. И самое ужасное то, что я не хочу избавляться, как бы сильно не убеждала и себя, и других в обратном.

Не могу без него — и с ним тоже не могу. Потому что не верю. Жуткий парадокс, и непонятно, что со всем этим делать дальше. Как жить…

— Твой ухажер въехал мне совершенно правильно, — попытка пошутить не удается: слова Дэна звучат с надрывом и очень болезненно. Зря я позвонила. Теперь буду жалеть его еще больше.

— Он не ухажер, я же сказала. Просто знакомый… — и сейчас здорово осудил бы меня, узнав, чем я занимаюсь. Грустно усмехаюсь собственным мыслям и пытаюсь попрощаться: — Раз у тебя все нормально, тогда спокойной ночи.

Сердце снова подскакивает до горла и замирает в тоскливом ожидании. Пусть он скажет что-то такое, что заставит меня передумать! Признается в любви. Заговорит о том, что все осознал. Попросит прощения. Предложит начать все сначала. Я поупираюсь, конечно… но хочу этого так сильно! Просто до безумия.

— Спокойной ночи, Соня, — словно откуда-то издалека доносится усталый голос, и Дэн первым отключает телефон.

Глава 60

Приезжаю на работу вовремя, но совершенно разбитой. Будто и не спала вовсе. Хотя, конечно, жалких пары часов, на которые мне удалось отключиться, и не могло хватить для полноценного отдыха. Особенно вкупе со всей той кашей, что бурлит в голове.

Едва открыла глаза, сразу же захотелось снова связаться с Даней. Сама не знаю, как только удержалась. Похоже, что чувства собственной гордости я напрочь лишена, во всяком случае, узнать о состоянии мужа для меня важнее, чем что бы то ни было другое.

Здорово успела накрутить, представляя, какие страсти могли случиться с ним за ночь. Ведь если что-то в самом деле произойдет, никогда себя не прощу. И плевать, что и кто скажет по этому поводу.

— Даниил Михайлович у себя? — спрашиваю секретаршу в тщетной надежде на положительный ответ. Машины Дэна у офиса нет, да он и в обычные-то дни почти никогда не приезжал вовремя. Вряд ли после вчерашних событий вообще появится. И это ужасно, ведь если я не увижу его, буду мучиться еще сильнее.

Татьяна тянет губы в неестественной улыбке и мотает головой. Нетрудно представить, какие мысли сейчас ее одолевают: все на лице написано. Хороша у нас семейка, если я, едва появившись на работе, интересуюсь местонахождением собственного мужа. Ну и пусть думает, что хочет, не собираюсь ни перед кем оправдываться.

Больше не тратя время на разговоры, прошу сделать кофе. Дома уже успела выпить, вот только он совсем не подействовал — работать в таком состоянии будет непросто. Не особенно рассчитываю на эффект, но попробовать стоит. Может, хоть до обеда сохраню мало-мальски ясную голову.

Однако, стоит мне зайти в кабинет, как в одно мгновенье усталость испаряется. Даже волнение как будто утихает, когда вижу собственный стол. Вернее то, что на нем находится.

Огромная корзина с цветами. Нежные, бледно-кремовые лепестки роз кажутся шелковыми. Они слегка подрагивают от ветерка из приоткрытого окна, словно рассказывая мне что-то. Что-то невероятное. Волшебное.

Я никогда в жизни не видела такой красоты. Вроде бы обычные цветы, просто розы, и удивляться тут совершенно нечему. Но тонкий аромат кружит голову, и дышать получается через раз. Они такие свежие, будто собраны всего несколько минут назад. Даже кажется, что кое-где на лепестках блестят капельки росы. Или это слезы, подступившие слишком близко, застилают глаза.

Цветы в офисе в общем-то не редкость: их присылают партнеры, особенно накануне или после удачных сделок. Но таких не было ни разу. И я совершенно точно знаю, что это букет ни от коллег, и совсем не в качестве делового комплимента. Сердце заходится с каком-то сумасшедшем ритме, и меня переполняет восторг. Детский, немного нелепый, так что хочется даже тихонечко завизжать. Сдерживаюсь, но не могу отказать себе в удовольствии опустить лицо в эту благоухающую красоту и втянуть волшебный аромат. Прикоснуться губами к бутонам. Если он дарит мне ТАКИЕ цветы, это ведь что-то значит, правда? Что-то очень хорошее… И, наверное, я все же поторопилась поставить крест на наших отношениях.

За спиной хлопает дверь. Оборачиваюсь, с трудом удержавшись, чтобы не броситься на шею вошедшему мужчине. На Дэне темные очки, и я понимаю, что под ними он скрывает не слишком привлекательные следы удара Орлова. Но разве это имеет хоть какое-то значение? Он все равно для меня самый лучший. Самый красивый. Самый…

— Зашел поздороваться… — слегка виновато объясняет он свое появление. И поворачивается к столу. — А… это от кого?

Внутри что-то обрывается. Сейчас лето, но кажется, что я, не удержав равновесия, с размаху приземляюсь пятой точкой на лед. Ударяюсь так больно, что искры летят из глаз.

И с чего только решила, что Дэн станет дарить мне цветы? Такое случалось, конечно, но по каким-то особенным причинам. На день рожденья, на 8 марта, на свадьбу. Так принято между женихом и невестой и, разумеется, Даниил следовал этим негласно установленным правилам. Но чтобы без повода… подобного я вспомнить не могла.

Слезы умиления, которые еще не успели высохнуть на глазах, сменяются другими. Меня душит обида. Давит горло противным комом, обжигает щеки солеными дорожками. Моргаю и делаю глубокий вдох, чтобы не выдать своего состояния. Ни к чему Дэну видеть, как сильно я разочарована.

Дергаю плечами, стараясь выглядеть как можно более отвлеченной.

— Подарок… от партнеров. Ничего особенного.

Даниил морщит лоб и как-то задумчиво кивает. Сейчас я бы не отказалась взглянуть ему в глаза. Понять, что чувствует, потому что кажется, он мне не верит. Выглядит… как будто напряженно.

Молчит, но во всем его облике ощущается волнение. Неужели озадачился личностью дарителя? Я, как и вчера вечером, думаю об этом, просто констатируя факт. Возможная ревность мужа не радует. В самом деле, какой в ней смысл? Когда у людей в отношениях все хорошо, ревность не нужна. Никто не может посягнуть на внимание и чувства, если сердце занято одним-единственным.

— У тебя все нормально? Голова в порядке? — больше не смотрю ни на мужа, ни на букет. Видеть мужчину почти физически больно, а цветы уже не доставляют никакого удовольствия. Скорее, даже раздражают, напоминая о моей наивности.

Надо будет попросить Татьяну вынести их куда-то… с глаз долой.

— Нормально, — снова кивает Дэн. — Сонь… я спросить хотел…

Он обрывает фразу, так и не договорив. Какой все-таки сегодня странный день! Сначала так обмануться с подарком, а теперь еще и обнаружить, что Даниил может быть таким неуверенным в себе. Что вообще происходит?

— Спрашивай, — говорить тяжело. Я предпочла бы остаться одна и тихонько, без свидетелей, оплакать собственную глупость. Но не могу же просто выставить его из кабинета!

— Ты сказала, что я ненастоящий Дед Мороз, — неожиданно выдает Дэн, изумляя меня еще больше. — Почему именно такое сравнение?

— Потому что на Новый год ждут подарков. Чудес. Рассчитывают, что все изменится волшебным образом и сбудется самое главное желание…

Вспоминаю детство. Как тогда все было легко и понятно… Я действительно верила в чудеса. Каждый год рассказывала о своих чаяньях Деду Морозу, изливая на бумаге все, чего мне хотелось. И ведь мои мечты сбывались, пусть за волшебником стоял всего лишь отец! Даже когда узнала об этом, ощущение сказки никуда не делось. А сейчас этого ощущения больше и в помине нет…

— А какое у тебя самое главное желание? — не отстает Даниил.

— Неважно, — на мгновенье поворачиваюсь к нему, забывая, что не могу посмотреть в глаза. — Оно все равно никогда не исполнится.

— Сонь… — голос мужчины становится глуше. — Ну все-таки.

— Все-таки? — кусаю губы, чтобы не разреветься. — Я мечтала быть самой лучшей для тебя. Самой необходимой. Хотела, чтобы ты был счастлив… рядом со мной. А цветы эти… — смотрю на букет почти с отвращением, — думала, что от тебя. Что ты решил подарить их… в знак наших чувств.

Это ужасно унизительно — признаваться в подобном. Хочется провалиться прямо сквозь блестящий паркет и оказаться как можно дальше отсюда. Щеки горят и кажется, что я сама себя ненавижу. Но останавливаться уже поздно, раз начала.

— Только чувств нет, а значит, и подарков никаких не надо. Ни цветов, ни признаний.

Слезы подступают слишком близко, грозя вырваться истерикой, и я торопливо отхожу к окну, отворачиваясь от мужа.

— Уходи, Даниил. Мне тяжело видеть тебя и говорить. Да и смысла в этом нет никакого.

Слышу за спиной шаги и на мгновенье затаиваю дыхание. Если бы только он подошел и обнял… Но ничего не происходит — шаги удаляются. А потом раздается хлопок закрывшейся двери.

Глава 61

После ухода Дэна я устало опускаюсь за стол. Смотрю на разложенные передо мной бумаги, да только ни сосредоточиться на работе, ни даже подумать о ней не получается. Думаю о муже, а еще об этом дурацком букете, добавившего мне проблем.

На самом деле понимаю, что цветы здесь совсем ни при чем. У нас и без них-то с Даней все было ужасно, но хочется найти хоть какого-нибудь крайнего. Как будто от этого может стать легче.

Догадаться о личности дарителя теперь, когда я убедилась, что это не Даниил, несложно. Деловые партнеры обычно оставляют благодарственные записки, да и не шикуют они так. Ведь розы стоят целую кучу денег.

Вздохнув, вытаскиваю телефон и набираю номер Клима.

— Зачем вы это сделали?! — вопрос звучит слишком резко, я даже не подозревала, что так сильно волнуюсь. Голос дрожит, и, будь мужчина где-то поблизости, точно бы опустила корзину ему на голову.

— И тебе хорошего дня, — хмыкает в трубку Орлов. Отпираться, разумеется, ему и в голову не приходит. — Никогда не думал, чтобы подарить женщине цветы, нужен какой-то особый повод. Или твой мажор совсем не способен на красивые поступки?

Теперь преподнесенный букет злит меня еще больше.

— Так вы специально? Хотели показать свое превосходство? То, как сильно отличаетесь от моего мужа?

— Делать мне нечего, — смеется мужчина. — Соня, не разочаровывай меня. Не верю, что такая глупость тебе могла прийтив голову.

— Вы сами сказали…

— Я всего лишь сказал, что для подарка не нужен повод. Не додумывай того, чего и в помине нет. И сейчас, и вообще.

— Все равно не понимаю… Зачем делать такие дорогие подарки? Да хоть бы и не дорогие, любые, зачем? Чего вы добиваетесь? Почему…

— Вообще-то я уже ответил, — останавливает поток моих излияний Орлов. — Но если тебе так хочется выцепить причину, ладно. Давай представим, что все именно так, как тебе кажется. Я решил спровоцировать твоего мужа… на что? Ревность, страсть? Побудить его достать для тебя луну с неба?

— Перестаньте, — я готова разреветься. — Это все бесполезно. Тем более, мы расстались.

— Милая глупая девочка, — произносит Орлов почти ласково. — Люди расстаются не так. Дверь за человеком закрыть нетрудно, но из сердца-то твоего он никуда не делся. Да и сам не планирует деваться, если я правильно вчера понял.

Молчу, понимая все меньше. Какой же он странный, этот Орлов! Ведет себя странно, говорит, запутывая меня все больше и больше. При первой нашей встрече показалось, что он как раз-таки советует бросить Дэна. Но, как только я это сделала, оказалось, что мужчина имел в виду совсем другое.

И вообще, почему я прислушиваюсь к нему? Зачем интересуюсь его мнением? Почему мы вообще встретились? Мне ни с одним человеком не было так трудно общаться. Но и никто другой так не встряхивал, как он. Как бы я хотела, чтобы он разложил все по полочкам! Да только Клим ведь не скажет, не даст получить желаемое так просто.

— Я не знаю, что делать дальше… — выдаю шепотом, но в тишине кабинета он почти звенит, так что мурашки бегут по телу.

— Все ты знаешь, — откликается мужчина. — И всегда знала. Выводы только правильные сделай.

Легко сказать «Сделай правильные выводы». Я и хотела бы, да только не происходят такие вещи по щелчку пальцев. Чем больше думаю, тем сильнее запутываюсь.

Наверно, было бы куда проще вообще не выходить замуж за Дэна. Не мечтать о совместном с ним счастье, не строить планов, которым не суждено сбыться. Да только разве это возможно? Я ведь не выбирала свою судьбу. И любимого человека тоже не выбирала.

Любовь вообще случается с нами слишком неожиданно, не спрашивая согласия. Вот и я была обречена практически с первого дня, как только увидела его. Нет, это не безнадежность, не рок. Это то единственное возможно, что могло произойти со мной.

Прижимаю ладони к лицу, стараясь унять волнение. По-прежнему хочется плакать, но я понимаю, что потом попросту не смогу выйти из кабинета. Не хочу лишних разговоров, а после слез мое лицо будет выглядеть более чем красноречиво. Михаил Валентинович вряд ли порадовался бы такой замене для себя. Он доверил мне компанию, а значит, рассчитывал, что я справлюсь. И о деле буду думать больше, чем о собственных сопливых переживаниях. А значит, я просто не имею права раскисать. Во всяком случае, не сейчас. Не здесь. Вот дома, без лишних глаз и ушей можно рыдать, сколько угодно.

Хотя… вряд ли бы ему понравилось и это. Я внезапно думаю о еще одной, очень важной вещи. Он же не только бизнес мне доверил. Еще и своего сына. А Дэн, распущенный и непутевый мальчишка, был для Ярославского самым близким и дорогим на свете человеком. Несмотря ни на что.

Кажется, что в кабинет внезапно проник холодный ветер — я ежусь, обхватывая себя руками.  Потому что только теперь понимаю, чем было вызвано странное решение мужчины, ставшего для меня чем-то вроде второго отца. Он не просто так оставил подобное завещание. Вовсе не потому, что боялся за компанию. За сына своего боялся. И надеялся, что таким образом я его не брошу.

Что же, не зря я всегда считала Михаила Валентиновича мудрым стратегом. Он выбрал хоть и запрещенный, но безотказный прием.

Но ведь я-то уже успела действительно поставить крест на наших с Дэном отношениях. Раз не нужна ему, какой смысл оставаться вместе? Но тогда… тогда получается, что план Ярославского-старшего не сработает. Если мы все равно разведемся, пусть и спустя год, выходит, зря он затеял всю эту авантюру.

Я совершенно одна в кабинете, но отчетливо представляю, что сказали бы отец или подруги, если бы находились здесь. Будто в самом деле веду с ними диалог. И слышу насмешливые и укоризненные слова о том, что сейчас надо не о Данииле думать и не ему стараться угодить, а позаботиться о самой себе. Что неправильно оставаться с мужчиной из жалости. Если он не любит, вряд ли это когда-нибудь изменится. Ждать точно не стоит, как и приносить себя в жертву.

Но ведь любовь и есть жертва. Легко любить, когда все хорошо. Когда ты не сомневаешься во взаимности. Когда жизнь сплетена из сладких розовых ниток, и узор не перестает радовать тебя день ото дня.

Только… так ведь не бывает. Моя слабость, о которой я сокрушалась прошлой ночью, не в том, что я не могу не волноваться за мужа. Слабостью будет, если отступлюсь сейчас. Сдамся. Ведь тогда я предам не только поверившего в меня человека, но и саму себя. Потому что Клим сказал очень правильно: Дэн никуда не делся из моего сердца. И вряд ли денется.

Глава 62

Мне все-таки приходится работать. Стиснуть зубы, не в буквальном смысле, конечно, но постараться максимально отрешиться от гнетущих переживаний и сосредоточиться на делах. Ведь их никто не отменял, и я по-прежнему отвечаю за все основные вопросы в компании. Ничего нельзя упустить, а с тем сумбуром, что творится  у меня в голове, очень легко допустить ошибку. И кто знает, удастся ли потом все исправить.

Стоит только выйти из кабинета, тут же сталкиваюсь с досадным недоразумением. Секретарша, завидев меня, торопится сообщить, что Даниил Михайлович отбыл в неизвестном направлении.

В этом ее заявлении столько злорадства, что я даже застываю в недоумении на какое-то время. Поверить не могу, что мне не кажется. Что человек, столько времени проработавший рядом, которому я доверяла, а прежде доверял Ярославский, позволяет себе подобные номера. Знала, что она может болтать с подругами, когда никто не слышит, но таких открытых уколов прежде не поступало.

Приглядываюсь к ней повнимательней. Есть что-то, чего я не знаю? Ее ведь не должно касаться поведение начальства, а обсуждать его она и вовсе не имеет права. Но только ли она одна? Сколько таких разговоров звучит за моей спиной? Кто еще обсуждает, что происходит в моем кабинете и в моей семье?

Происходящее мне жутко не нравится. Я могу обижаться на Дэна, злиться на него и даже не желать видеть, но не позволю вот так говорить про него гадости. Особенно той, кто работает в компании его отца. В его компании, фактически. Ведь несмотря на завещание Михаила Валентиновича, фирма — все равно наследство Дани. И однажды он поймет, насколько это большая ценность. Не в финансовом смысле только — это фундамент для будущего. Та основа, на которой смело можно строить, не боясь завтрашнего дня.

— А что, Даниил Михайлович должен был отчитаться лично вам о своих планах? — укоризненно смотрю на Таню. Я всегда ценила ее труд и совершенно не хочу разочаровываться. И так хватает проблем и боли. Но если она не поймет…

Кажется, понимает. Потому что глаза делаются огромными и испуганными, а от слащавой улыбки не остается и следа.

— Простите, Софья Андреевна, я ничего такого не имела в виду… Просто думала, вы захотите знать, где ваш муж…

Еще не легче! Отличную репутацию обрела я среди сотрудников, нечего сказать! Хотя, похоже, сама виновата. Ведь столько раз спрашивала, на месте ли он. Даже сегодня утром. Вот и дала повод считать, что можно дискутировать по этому поводу.

— Я оценила ваше рвение, Татьяна, — изо всех сил стараюсь не выдать раздражение. Покажу сейчас, что меня переполняют эмоции, — она наверняка тут же раструбит об этом всему офису. Только хуже будет. — Но давайте вы займетесь своими прямыми обязанностями. Отслеживание перемещений моего мужа к ним не относится, ведь так?

Секретарша поспешно кивает и даже не пытается скрыть своего волнения. Значит, действительно понимает, что перегнула палку. Что ж, одной проблемой меньше.

Я прохожу в переговорную, где совсем скоро должна начаться встреча с поставщиками, но пока жду их, задумываюсь о другой, более важной проблеме. Куда в самом деле посреди рабочего дня мог отправиться мой муж?

Наверное, стоит позвонить ему и спросить об этом напрямую, да только я не решаюсь. Слишком некрасиво мы расстались, слишком о многом успела сказать. Дала понять, что чувствую и насколько мне больно. Унижаться и дальше, выдавая свое волнение, я просто не могу.

То, что Дэн не горит желанием работать в собственной компании, давно ясно. Мой отец утверждает, что он в принципе не любитель трудиться, но вот с этим я как раз не хочу и не готова согласиться. Любой человек будет вкалывать, еще и с удовольствием, когда осознает, насколько для него это значимо. Даниил пока не осознал. Да и наверно трудно ценить то, что само свалилось тебе в руки.

Компания Ярославских существует давно, и именно отец Дэна вложил в нее массу сил. Всю свою жизнь, можно сказать. Потому и дорожил ею настолько и мечтал, что сын продолжит его дело. А Даня пришел на все готовое, и его открытия еще впереди.

Снова думаю о том, что мою точку зрения не поддержали бы ни отец, ни подруги. Наверняка сказали бы, что муж — бездельник и транжира, привыкший жить за чужой счет. Но так ли правильно осуждать человека за образ жизни, который ему навязали с самого детства? Михаил Валентинович пылинки сдувал со своего мальчика. Вот и досдувался… Глупо сейчас корить Даниила за то, что он не научился тем предметам, которые ему не преподавали…

Интересно, что по поводу этого сказал бы Орлов? Мне очень хочется узнать, но одновременно понимаю, что ни за что не спрошу. Клим — умный мужик, и его мнение важно для меня, но сейчас пора соображать собственной головой. Потому что никто и никогда не примет за меня решение. А если примет, оно априори окажется неверным. Сама должна понять и выбрать. И жить дальше со своим выбором.

Звоню поочередно приятелям Дэна: Никите, Павлу, Косте. Придумываю какой-то ерундовый повод, чтобы поговорить с ними и осторожно прощупать почву, но довольно быстро убеждаюсь, что ни с одним из них Дани нет. И не было уже довольно давно.

Получается, свои походы по барам он прекратил. Порадоваться бы… но я оказываюсь в еще большем недоумении. Тогда совсем непонятно, где он проводит время и куда подевался сейчас. Не в одиночку же развлекается или утешается…

От пришедшего в голову совершенно нерадостного предположения мне резко становится не по себе. А что, если у Дэна… кто-то появился?

Всегда же вилась вокруг целая куча девчонок, недостатка в их внимании у него никогда не было. А если еще и заподозрили, что у нас с ним проблемы в отношениях, тут и вовсе могли включить зеленый свет.

Беру дрожащими пальцами телефон, борясь с мучительным желанием все-таки позвонить. Пусть скажет что-то утешительное. Разубедит меня. Заставит поверить, что я напрасно схожу с ума.

Но, с другой стороны, даже если дозвонюсь, не буду же спрашивать об этом. И догадаться вряд ли получится. Только еще больше сама себя накручу.

И… он не мог бы пойти к другой женщине после того, как объяснялся мне в любви. Пусть я его и прогнала. Ведь не мог бы?

Отвлекаюсь на переговоры, заталкиваю свои переживания поглубже и стараюсь думать только о делах. А встреча, как назло, затягивается. Мы переходим от одного вопроса к другому, работая продуктивно, как никогда. И все это я время практикую использование актерских способностей. Притворяюсь, что у меня все прекрасно и ничего, кроме работы, вообще не интересует.

— Может быть, продолжим наше общение в более неформальной обстановке? — настолько озабочена необходимостью держать лицо, что не сразу улавливаю смысл обращенного ко мне предложения. Альберт Логинович хорош как деловой партнер, и мы работаем вместе не первый месяц, но никак иначе я его не воспринимаю. И не собираюсь.

— Вы же любите итальянскую кухню? Я недавно обнаружил чудесный ресторан. Прямо-таки маленький кусочек Италии. Вам обязательно понравится.

Это вряд ли. Итальянскую кухню предпочитает мой муж, а я тут же вспоминаю недавний разговор с Орловым и его саркастическое замечание по этому поводу. Хотя Клим именно задавал вопрос, интересуясь моими вкусами. Этот — не спрашивает: подробно и вдохновенно начинает рассказывать о том, как чудесно мы проведем время. И смотрит совсем не по-деловому… Я не то чтобы большой специалист по мужским взглядам, но определить откровенное вожделение в свой адрес вполне способна.

— Так мы договорились? Едем? — Альберт уже готов прямо сейчас подняться и отправиться исполнять собственное желание. А я делаю глубокий вдох, чтобы слегка прийти в себя и удержаться от возмущения. Скорее всего, напрасно — после моего ответа уже будет неважно, сдерживаюсь я или нет, потому что он не захочет больше со мной работать.

— Я люблю и итальянскую… и любую другую кухню… — как-то в один момент все встает на свои места. — Но только когда ужинаю со своим мужем.

Я люблю Дэна. И это, кажется, не зависит ни от его отношения, ни от поступков. Могу никогда к нему не вернуться, но это не значит, что готова встречаться с кем-то другим. Пусть даже речь идет о всего лишь ужине в ресторане, не говоря уже о чем-то большем.

Мужчина напротив хмурится, явно не ожидая такого ответа. Его взгляд становится более жестким, и я с некоторой тоской смотрю на только что подписанные бумаги. Жаль терять партнера, но платить за взаимодействие с ним самой собой не собираюсь.

Логинович замечает мою реакцию и смеется слегка нервным, неестественным смехом.

— Бросьте, Софья Андреевна, я же не дурак. Совместная деятельность выгодна нам обоим, и я не буду это менять только потому, что вы оказались слишком верной женой. Хотя признаюсь: удивлен. Не ожидал.

— Почему? — не могу удержаться, чтобы не уточнить. — Не думала, что произвожу впечатление доступной женщины.

Артур усмехается уже мягче.

— Не доступной. Вы не производите впечатление счастливой женщины. Вот я и подумал… — он сам себя обрывает. — Впрочем, неважно. Давайте закончим этот разговор, пока ни вы, ни я не сказали лишнего.

Оказывается, я погорячилась с выводами относительно него — не такой уж он гад. Значит, можно попытаться выдохнуть и наконец-то отправиться домой. Хоть и без ужина: готовить нет ни сил, ни желания, а в ресторан я точно не поеду.

Мой телефон продолжает молчать — от Даниила не поступает ни слова. А я все чего-то жду. Отчаянно хочется его увидеть. Не представляю, о чем говорить, не представляю даже приблизительно, как можно что-то исправить, да и можно ли вообще, но очень этого хочу. Просто безумно. Вот только сделать первый шаг… не уверена, что готова к этому.

В голове снова — целый рой мыслей, и волнение в очередной раз захлестывает. Но стоит только заехать во двор, как я тотчас забываю абсолютно обо всем.

Глава 63

Посреди двора стоит елка. Обычная мохнатая красавица высотой в несколько метров, украшенная к новому году. Ничего в общем-то удивительного, если забыть о том факте, что сейчас самый разгар лета.

Дерево окружает пищащая восторженная малышня, да и взрослых людей здесь немало — уж слишком удивительным оказывается происходящее.

Выхожу из машины и сразу ощущаю свежий аромат хвои. Он разлит в воздухе, навевая романтическое праздничное настроение. Несмотря на совершеннейшую нелепость происходящего, не могу не любоваться величественной лесной красавицей.

Может, здесь кино снимают? Какую-нибудь сказку про чудо в середине лета? И когда только успели все установить? Ведь с утра, когда я уезжала, еще и в помине ничего не было.

Оглядываюсь по сторонам в поисках съемочной группы, но никого похожего не вижу. Только зрители, каждый из которых стремится подойти к елке поближе. Потрогать пушистые ветки, искрящие на солнце игрушки, будто желая убедиться, что это красота настоящая, а не привиделась им.

А потом за спиной раздается восхищенный гул. Дети счастливо визжат, тут же отвлекаясь от невероятного зрелища, и у меня как-то странно начинает колотиться сердце. Словно в предвкушении чего-то.

Яркое летнее солнце слепит глаза, неожиданно вышибая слезы, а колени становятся ватными, когда я вижу передо собой… Деда Мороза.

Ему не идет этот костюм. Бархатная шуба выбрана не очень по размеру, потому натянулась по плечам, и длина короче, чем надо. Да и джинсы с кроссовками мало вписываются в образ. А теплая шапка вместе с солнечными очками и вовсе смотрятся нелепо.

Окружающую толпу, правда, все это нисколько не смущает. Дети обступают Деда Мороза, трогают его, дергают за руки и полы одежды. Стараются дотянуться до пузатого атласного мешка, видимо, в ожидании возможных подарков.

А у меня перехватывает дыхание, потому что даже не видя его глаз, и так прекрасно понимаю, куда он смотрит.

— А кто такая Соня? — раздается откуда-то со стороны тонкий детский голосок. — Здесь про нее написано!

Вздрагиваю и оборачиваюсь, замечая рассматривающую елочную игрушку девочку. Она крутит в руках блестящий шарик, не снимая с ветки, и читает звонко и выразительно, словно стихотворение на школьном празднике.

— Со-ня — са-мая кра-си-вая!

Меня словно током прошибает, и глаза застилают слезы, особенно когда стоящий рядом с девочкой мальчишка тянется к следующему шарику.

— Соня — лучшая в мире.

Бабулька в цветастом платке, кажется, из соседнего подъезда, семенит ближе к дереву и смешно чмокает губами, проговаривая вслух надпись на еще одном шаре:

— Соня — самая нежная.

Кто-то смеется, но у меня сил не хватает даже на слабую улыбку. Слезы жгут щеки, а губы дрожат в беспомощной попытке произнести хоть что-нибудь.

— Соня — самая чуткая и внимательная.

На елке — не меньше сотни шаров. Он что, умудрился написать на каждом? Как ему это вообще пришло в голову?!

— Самая сладкая…

— Самая добрая…

— Самая драгоценная…

— Самая ласковая…

— Самая нужная…

— Самая желанная…

— Самая…

Многочисленные голоса звучат со всех сторон, звенят в воздухе, словно десятки крошечных колокольчиков  на внезапно выросшем сказочном дереве.

— Самая любимая… — хриплый взволнованный шепот опускается на висок, и меня окутывает знакомый аромат парфюма. Сильные руки смыкаются на талии. Лица я не вижу из-за хлынувшего из глаз потока слез. Только чувствую и, оказавшись в объятьях, начинаю дрожать.

— Самая, самая, самая любимая. Малышка, я жить без тебя не могу…

Кто-то начинает хлопать, и окружающий мир взрывается грохотом аплодисментов.

— Вернись ко мне, пожалуйста! — теплые губы собирают соленые капли на моих щеках. — Сонечка, прости меня! Я, наверное, настоящим Дедом Морозом стать все-таки не смогу, но очень хочу, чтобы ты была счастлива. Со мной. Все для этого сделаю!

Всхлипываю, повисая на его плечах.

— Ты зачем этот цирк устроил? Сумасшедший… Как только додумался?

— Мне нужна моя жена!

Вокруг — десятки людей. И все до единого смотрят на нас, отвлекшись даже от роскошной елки. Еще бы, не каждый день увидишь посреди лета Деда Мороза. В солнечных очках, под которым все равно отчетливо просматривается фингал. Перед странной, рыдающей девушкой. На коленях.

Он действительно опускается на землю, на колени передо мной. Вытаскивает из кармана бархатную коробочку такого же цвета, как его шуба.

— Дай мне еще один шанс, Сонечка! Будешь моей женой?

Я рыдаю уже в голос, но даже сквозь слезы не могу не видеть золотой ободок кольца и искрящийся огромный камень.

— Дань, ты точно сумасшедший! Я же и так твоя жена…

— То было не по-настоящему. А сейчас… сейчас я хочу начать все сначала.

— Соня, соглашайтесь! — восклицает какая-то девушка за спиной. — Потому что, если вы откажетесь, я заберу его себе. Всю жизнь мечтала, чтобы мне кто-то сказал хоть что-нибудь подобное.

— Ну уж нет, — впервые с того момента, как вышла из машины, становится весело. Заберет она его, как же. Можно подумать, я отдам! Стаскиваю с его головы шапку, зарываясь в копну волос. Мой избалованный, взбалмошный, невероятный мальчишка. Самый любимый. Мой единственный, несмотря ни на что. — Мне его в наследство оставили. Так что это только мой Дед Мороз. Хоть и ненастоящий.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63