История ошибок [Алибек Канатович Шарипов] (fb2) читать постранично, страница - 36

как никак по образованию он был филолог), но все же отпор. Годами копившаяся злость подступала к горлу, готовая излиться вербальной желчью, матерной инвективой, которая изобличила бы ханжеское лицемерие отца. На минуту старший сын почувствовал себя Кафкой, но вспомнив, что у того так и не вышло одержать победу над батей, поморщился и отказался от подобной культурной параллели. За секунду до того как старший сын, Владимир Романьков, начал бы свой квазигамлетовский монолог, за окном послышался шум и замерцал белый свет, который почти сразу поглотил семейство Романьковых, в том числе и пресловутого старшего сына, так и не высказавшего вслух своей заветной и бессильной мечты, что надо было мутить в 90-х.

Е. безумно нервничал. В эту ночь ему предстояло лишиться девственности. Он судорожно дышал и трясущимися пальцами листал «Этюды о симметрии» Вигнера. Но автор основ теории симметрий в квантовой механике мало чем мог помочь юному шизоиду, который не имел совершенно никакого опыта в подобного рода делах.

О. тоже нервничала. Сегодня она позволит Е. сделать важный шаг в их отношениях. Она дала понять ему это во время беседы за чашкой кофе в столовой университета. Конечно, ее волнение не шло ни в какое сравнение с мандражом, охватившим Е. Все-таки у нее это был не первый раз.

Вечером они встретились.

Е. неловко болтал о Лакане, стараясь умными разговорами замаскировать свою неуверенность.

О. начала позевывать. Она не любила тянуть кота за яйца и поэтому сразу перешла к делу:

– У меня дома никого нет, – сообщила она Е. как раз в тот момент, когда он говорил про перверсивный субъект политики.

Е. сглотнул.

– Ну так как? – деловито осведомилась О.

Е. нервозно кивнул.

– Ну ты и невротик, – заразительно засмеялась она, и ее смех малость успокоил юного лакановца.

«Ну, с богом, точнее с богами», – подумал Е. и принялся расстегивать бретельки на бюстгальтере О.

Когда он все же справился с почти непосильной задачей, его взору предстали восхитительные перси третьего размера. Огромные розовато-коричневые соски призывно манили его. Е. потянулся губами к этим ассиметричным сфероидам, но в этот момент за окном раздался странный шум и внезапно вспыхнул белый свет, который поглотил нагие тела двух юных студентов, так и не ставших любовниками.

Гиренок торопился. На часах было 8.30. В 9 он должен был быть в главном корпусе, чтобы прочитать первую лекцию своего авторского курса негативной антропологии. Недавно он опубликовал книгу на базе своих исследований, которая называлась «Человек – это хрень». Теперь ему предстояло пройти апробацию своих идей.

Гиренок сел в автобус и в сильном волнении начал обдумывать, как лучше всего начать лекцию. Когда он перебирал в голове 4 вариант, визгнули тормоза и автобус остановился напротив здания университета.

В дверях его остановил охранник.

– В чем дело? – спросил Гиренок, – я очень спешу.

Охранник смотрел на него растерянными глазами и силился вымолвить что-то осмысленное, но вместо этого у него выходило какое-то полумычание.

Да уж, – подумал Гиренок, – и вправду, человек – это хрень.

В аудиторию набилось огромное количество народа. Они пыхтели и тихо стонали, варясь в месиве собственной телесности и несовершенства.

Гиренок критическим взглядом окинул аудиторию и попросил тишины.

– Попытка определить природу человека, – безо всякого приветствия начал он, – предпринималась различными мыслителями еще с давних времен. Но антропология, как специальная дисциплина о человеке, появилась лишь в начале 20 века.

– Это мы знаем, – пробубнил кто-то с последнего ряда.

Гиренок сделал вид, что не заметил.

– Но даже будучи выделенной из корпуса философского знания, антропология все равно осталась сегментированной. Иными словами, несмотря на необходимую целостность рассмотрения человека, антропология продолжала членить его, как и прежде, исследуя отдельные аспекты, на которых фокусировали свои внимание те или иные авторы.

– Бу-бу-бу, – донеслось с того же ряда.

Гиренок и глазом не повел.

– Наиболее показательными являются следующие концепты человека, – Гиренок развернулся к доске и принялся что-то писать, – Человек-кукла Платона, Человек-Пловец в лодке Декарта, Человек– Ночь Гегеля. Из современных можно привести Человека-Безумца Фуко, Человека-Симулякра Делеза и Человека-Роль Бодрийяра.

Аудитория немного оживилась. Кто-то даже достал тетрадь и начал конспектировать лекцию.

– Это общефилософские концепты человека, – продолжал Гиренок, – соответственно внутри самой антропологии, которая, как я уже сказал, является сегментированной, можно выделить Антропологию Нонсенса Шеллинга, Антропологию Действия Фихте, Антропологию Субъекта Фейербаха, Антропологию Символа Кассирера, Антропологию Другого Бубера, Антропологию Духовности Бердяева и Антропологию Души Франка.

Аудитория в тишине внимала откровениям Гиренка.

– Теперь я перейду непосредственно к изложению моей