Дневник прожигателя жизни [А. Волоска] (fb2) читать онлайн

Посвящается закату эпохи жирных нулевых.

Все совпадения случайны.

I

Что вы подумаете, увидев поздно вечером молодого человека, бегущего по шоссе от толпы коротко постриженных отморозков? Скорее всего, первой вашей мыслью будет «Парень влип» или что-то вроде этого. Уверен, что девяносто девять процентов свидетелей этой ситуации даже не подумают вызвать милицию, а лишь глазами проводят эту стаю волков, бегущей за кроликом. И мимо проезжают машины, водителям которых нет до этого бедняги никакого дела. Он бежит с вытянутой к проезжей части рукой, но ни одна машина не останавливается.

«Парень влип», «Во, парень попал!», «Он не жилец» и тому подобные выражения — все, кто так думают, все ошибаются. Потому что не догнать им меня. Вы только посмотрите на них — не адаптированные к бегу легкие сдают, ноги скорость сбавляют с каждой секундой, темп сбивается. Куда им до меня? …

Бац! — справа от меня вдребезги разлетелась бутылка из-под пива.

… Для них, наверное, и километр пробежать уже непосильным трудом будет. А теперь посмотрите на меня. Да я рожден чтобы бегать! …

Бац! — еще одна бутылка, но теперь справа, своим грохотом дополнила ночные звуки. А было бы не очень приятно получить такой по голове.

… Подтянутый, атлетически сложенный, бежит как олимпиец, дышит ровно, нет даже намека на усталость — этой ночью шансов посадить первого попавшегося на инвалидное кресло у этих гопников нет. Ну, если такая неприязнь с кем-то и произойдет, то уж точно не со мной.

Оборачиваюсь на бегу и замечаю, что за мной уже никто и не гонится. Выдохлись парни. В другой жизни, может, и спасибо бы сказали, что я заставил немного встряхнуться их бесхребетным телам. И ведь именно что заставил. Если изначально у меня была перспектива получить пару-тройку раз по морде, и я отделался бы, возможно, лишь сломанным носом, то после того, как заставил их гнаться за мной, они, разъяренные, точно бы меня на тот свет отправили. И родители даже не смогли бы меня опознать после того, как они попрыгали бы на моей голове.

А я все еще бегу. Куда? — просто бегу. Мне нравится бегать. Имею ввиду, что нравится бегать физически. Я с девяти лет выходил на стадион каждое утро и лишь для удовольствия пробегал километр, в двенадцать поднял планку до трех километров, в тринадцать — до пяти, а с четырнадцати лет начал бегать по вечерам по десять километров и больше. Но это касается спорта, а вот беготня от самого себя, которая у меня продолжается уже больше года — я от нее устал. Люди постоянно бегут — за чем-то или от чего-то. За деньгами, славой, самоутверждением, от армии, ответственности, обязанностей, проблем… Когда-то тот человек, что раньше существовал в этом теле, жил спокойной размеренной жизнью, но в один день он умер, и в его теле родилась другая душа. Уже и не сосчитать, наверное, сколько личностей рождалось и умирало в этой телесной оболочке.

Мне это надоело. Хочу остановиться и принять все как есть. Нравиться — удерживать. Не нравится — бороться и изменить или жить с этим. Но не убегать.

Среди моих телефонных контактов есть подростки, у которых часы стоят пятьдесят тысяч долларов, которые просят отца купить новую машину только из-за того, что «сейчас в моде другие тачки», хотя нынешнюю купили лишь год назад. Я не раз занимался сексом с кукольными-ботексными-селиконовыми девушками, возраст которых и не отгадаешь — смело можно говорить «от восемнадцати до сорока», — в то время как их мужья зажигают с такими же куколками на яхтах в Средиземном море или Карибском бассейне. Мне много раз предлагали составить компанию на дорожку кокаина или закинуться таблетками. Меня угощали шампанским, бутылка которого стоит две моих зарплаты. Даже если сильно напрячь мозг и всю ночь считать, все равно не удастся с точностью до каждой вспомнить, сколько у меня было сексуальных связей в течение последнего года. Я ни разу не стоял в очереди в какой-либо клуб или бар и никогда не умолял фейсконтроль впустить меня — я проходил мимо них в сопровождении знакомых людей или я уже заранее знал человека, от которого и зависит, кого пропустят, а кто будет продолжать переминаться с ноги на ногу, желая присоединиться к вакханалии, царящей внутри. Я знаю поименно барменов почти во всех самых модных заведениях города. Знаменитые тусовщики, постоянно мелькающие на телеканалах и в желтой прессе здороваются со мной за руку…

Моя жизнь превратилась в сплошное веселье.

Стоп! Неправильно я начал. Это было уже и год назад, а начался водоворот событий, тянущих меня прямиком в пропасть, из которой уже не будет спасения, немногим раньше — в 2010 году.

Вам приходилось испытывать ощущение, когда все вокруг смолкает и замирает, вы видите лишь движение конкретного объекта, и каждая секунда для Вас растягивается десятикратно, и вам кажется, что время остановилось? Члены команды, болельщики, соперники — они не просто замерли и затихли — для меня они просто исчезли. В этот момент, когда кровь стынет в жилах, а в голове лишь мольба к Всевышнему с просьбой помочь, есть лишь этот баскетбольный мяч, который я бросил из-за трехочковой линии, и корзина, в которую — молюсь, что так и есть — этот мяч сейчас упадет. И сейчас, когда наша команда отстает на два очка, а судья просвистел окончание матча через секунду после моего броска, кажется, мяч летит вечность.

Игра проходит субботним утром на площадке школьного двора. Сейчас только начало мая и, не смотря, что сейчас еще одиннадцать часов, солнце уже начинает печь, что особенно чувствуется после двух таймов по двадцать минут. Я весь вспотел и мокрый насквозь стою в ожидании. Капли пота стекают на глаза, и движение мяча вижу уже расплывчато.

И до приближения мяча с корзиной в расстояние в миллиметр реальность возвращается. Унылые лица команды-соперников, восторженные крики болельщиков-учеников нашей школы, безумная радость на лицах нашей команды — все это говорит о том, что я все-таки забросил этот мяч, что я попал в цель. Вот она — победа! Команда нашей школы выиграла моим победным броском финал окружного чемпионата по баскетболу.

Да, это всего лишь окружной чемпионат, но мы, ученики выпускного класса, готовы разорваться от экстаза, будто чемпионат мира выиграли!

Чувствую ли я себя героем? Даже после того, как толпа в двадцать человек, которые именно таковым меня и считают, чуть не задавила меня от радости? — Нет.

Я, конечно, рад, что привел к победе свою команду, да еще и в моем последнем матче за школу, в которой отучился десять лет, но чувство обиды не дает моим эмоциям взорваться, и прыгать мне со всеми от счастья. Меня обнимают, хлопают по плечу, некоторые девчонки вешаются на шею и целуют, кто-то из соперников подходит и уважительно жмет руку со словами «хорошая была игра».

Сейчас в центре внимания я. Поздравления с победой и другие приятные слова не прекращали сыпаться в мой адрес даже после вручения кубка, ожидающего вместе с коллективным фото нашей команды места в стеклянном шкафу у школьного спортзала. Но мне все равно обидно.

Это сейчас я для всех суперзвезда. А не пройдет и получаса, как все вернется на свои места. Я опять стану простым семнадцатилетним парнем, у которого мало друзей, который получает признание лишь на баскетбольной площадке, у которого еще ни разу в жизни не было девушки (даже не целовался!!!), и которого все знают как скромного и малообщительного, но хорошего человека по имени Ники. Мне никто не будет через день в школе говорить «Отличная игра», девчонки не будут звать на свидание, учителя не скажут, что я гордость школы. Откуда я это знаю? Потому что я уже два года как ключевой игрок школьной команды и не раз вытягивал игру на своих плечах, и знаю, что это ни на что за пределами площадки не влияет, это не делает меня популярным. Это вам не «Холм одного дерева», где один бросок изменил положение главного героя в школьном обществе.

Конечно же, «Ники» мой школьный псевдоним. А настоящим именем Борис меня называют, наверное, лишь родители и другие родственники, а многие моего имени даже не знают. Я еще с шестого класса сильно увлекся творчеством музыканта Ника Кейва, да настолько сильно, что постоянно ходил в футболке с его именем, и все школьные принадлежности: рюкзак, пенал, тетрадки и многое другое — были исписаны его инициалами. Как-то даже мама сильно отругала за то, что на подошвах новых белых кроссовок начеркал ручкой его имя. И везде в интернете, где только можно, регистрировался под именем Ники. Ну и друзья подхватили и начали меня так называть, а потом и сам в реальной жизни начал так представляться. В девятом классе я понял, что от этого мне уже не избавиться, когда пошли отмечать день рождение одноклассника в боулинг, и именинник, диктуя оператору имена игроков, назвал всех по именам, а меня именно как Ники.

И сейчас, когда все вокруг полны радости, никто не предвещал той беды, которая произойдет вечером. А если кто рассказал бы мне, что за жизнь будет у меня следующие год-полтора, рассмеялся бы ему в лицо. Очень долго смеялся бы.

С площадки народ еще не разошелся, и кто-то из друзей зовет вечером отпраздновать победу. Да уж, таким людям только дай повод выпить. Я отказался, а вот на предложение ребят с соседского двора поиграть вечером у них в баскетбол ответил согласием.

Дома, как пришел, первым делом получил порцию поздравлений от мамы. Откуда она узнала о победе остается только гадать. Также она воспользовалась случаем и выразила свое недовольство тем, что я не связал свою жизнь с профессиональным баскетболом, чем упустил огромный шанс добиться чего-то в этой жизни. Она считает, что я выпустил мимо рук шанс играть в NBA и свалить из России. У нее мнение, что у этой страны будущего нет, и ни в коем случае нельзя оставаться в ней, а у меня, по ее личным прикидкам, были все перспективы сделать успешную спортивную карьеру.

Только перед обедом взял мобильный телефон и обнаружил два пропущенных вызова от отца. Хоть после звонков он и прислал сообщение с поздравлениями, я все равно решил перезвонить ему. Услышал тоже, что и прочитал в сообщении, после чего он начал спрашивать об учебе:

— К выпускным экзаменам готов?

— Пап, до них почти месяц еще, — ответил я умоляющим тоном. — Причем, по тем предметам, что я выбрал, я и так почти все знаю. Будет еще время подготовиться.

— Ты смотри, это очень важно… — начал он.

Я в пол-уха слушал его наставления и объяснения, что сейчас для меня очень серьезный период, что от этого ЕГЭ зависит мое дальнейшее обучение и вообще моя судьба. К сожалению, мне приходится все это выслушивать уже раз в сотый — с самого начала одиннадцатого класса для папы это любимая тема, в то время как мама вообще ни разу об учебе и слова не проронила.

Мой папа очень любит говорить о важности образования, но он, как и все вообще мои знакомые, даже не догадывается, куда я буду поступать. Скорее всего, это у него чувство, которое даже не на злость похоже, а больше на обиду, что его сын, по его мнению, никак не может определиться.

Еще год назад, да и раньше тоже такие темы поднимались, он спросил меня, кем я хочу стать, на что получил ответ «Не знаю». «Куда собираешься поступать?», «Кем видишь себя в жизни?», «Чем хочешь заниматься в будущем» — на все эти и подобные вопросы он получал всегда один и тот же ответ: «Не знаю».

И из-за моей неопределенности было папе и обидно. Ведь он сам человек с устоявшимися взглядами и устоями, у которого все до мелочей распланировано на несколько шагов вперед, а может и вообще до конца жизни. Закончив школу, приехал в Москву без гроша в кармане поступать в МГИМО, а сейчас работает в МИДе, занимает неплохую должность и не собирается на этом останавливаться. И у такого отца как мой, педанта во всем, растет такой сын, так еще и единственный ребенок в семье, который ничего не может сказать ни о своем будущем, ни о своих стремлениях. Пусть даже сын и учится хорошо, и спортом занимается, и просит работу на лето ему найти какую-нибудь, но все равно ему обидно, что его семнадцатилетний сын, еще, как он сам считает, в таком возрасте не готов к взрослой самостоятельной жизни.

Вообще, очень многое может об отце сказать то, что он часто высказывает одобрение в сторону английским манерам. Стоит только в фильме увидеть, как молодой парень обращается к папе «Сэр», так он начинает разглагольствовать о том, что, мол, вот оно — правильное воспитание. Но, не смотря на эти его убеждения, не могу сказать, что он очень уж строгий. Класса так с шестого он ни разу не смотрел мой дневник, ни разу не посещал родительские собрания (мама тоже на них не ходила — кроме собрания, на котором обсуждался последний звонок и выпускной), а если его по какой-либо причине вызывали в школу под предлогом «Ваш сын опять опоздал на первый урок» или «Ваш сын подрался с одноклассником», отвечал «Он Ваш ученик, Вы с ним и разбирайтесь». Папа лишь иногда спрашивает, все ли нормально с учебой, но уже давно не интересовался моими оценками. Папа считает, что школьная программа в нашей стране это абсурд. Ученик, целеустремленно идущий по жизни, сам должен выбирать, нужно ему изучать биологию и физику или же химию и геометрию. Когда он высказывал мне свое мнение по этому поводу, то было только одно пожелание: «Главное, учись так в школе, чтобы потом смог поступить в институт. И не забывай, что ты русский человек, значит, и родной язык должен знать — говорить и писать должен ты правильно». И еще он считает, что не знать английский язык в наше время просто неприлично. Сам он, помимо английского, знает в совершенстве еще и французский, а сейчас изучает итальянский, а в перспективе хочет выучить арабский. У меня хобби играть в баскетбол, а у него — изучать языки, и больше он ничем, кажется, не занимается. Дома он свободное время любит проводить за чтением. Причем, если это английская, американская или французская литература, то читает он ее только на языке оригинала. Также и с фильмами — предпочитает смотреть на языке оригинала.

Иногда мне кажется, что папа мой должен был родиться в Англии лет так сто пятьдесят назад. Представляю его английским лордом, который коротает вечера в своем поместье у камина в бархатном халате, с газетой в руках и трубкой у рта. Хотя нет, без трубки — курить он бросил в двадцать шесть лет, и до сих пор считает своей главной ошибкой поступок, когда в пятнадцать лет впервые закурил сигарету.

Ну а что можно сказать про маю маму? Она не работает с того времени, как папина зарплата смогла это позволить. Не пропускает ни одного светского мероприятия, приглашения на которые приносит отец, даже если он сам не может на них идти. А если через мужа не может достать приглашение на интересное ей мероприятие, то целый день будет обзванивать подруг, выискивая возможность попасть не него. Если она не занимается дома уборкой или готовкой, если она не в СПА, салоне красоты или фитнес-клубе, то будничные дни, пока муж не вернулся с работы, проводит в магазинах или у такой же как она неработающей соседки с первого этажа, болтая и распивая вино.

В моем воспитании мама не принимала раньше и не принимает сейчас никакого участия. По поводу моего будущего у нее лишь одно желание — чтобы я при первой возможности собрал вещи и уехал жить и работать заграницу. Мечта у нее тоже есть — чтобы ее муж получил работу заграницей. «С таким правительством у нашей страны нет будущего!» — любит говорить она каждый раз, когда только это бывает к месту.

Готовиться к ЕГЭ и заниматься вообще чем-нибудь мне абсолютно не хотелось. Так что время до вечерней игры просидел в социальных сетях и других интернет-сайтах, созданных как раз для убивания времени, под альбом «Nocturama» Ника Кейва.

Ближе к шести часам вечера взял баскетбольный мяч и, одетый в шорты и футболку, вышел из дома. Некоторые игроки-любители приходят на площадку в форме какой-нибудь команды NBA: Бостон Селтикс, Даллас Маверикс, Нью-Йорк Никс, Лос-Анджелес Лейкерс, Сан-Антонио Спёрс или какой-нибудь другой. Но лично я считаю по этому поводу, что надевать форму знаменитого клуба так еще и с фамилией именитого игрока имеют право лишь истинные мастера, а как хорошо я бы не играл, таковым себя не считаю. Так что, помимо школьных соревнований, где я отстаиваю честь школы в форме школьной баскетбольной команды, всегда выхожу на игру в непримечательном летнем спортивном костюме серого цвета.

Вот подошел бы ко мне кто-нибудь, когда я выходил из подъезда, и сказал, чем закончится эта игра для меня. Мне стоило бы сейчас остаться дома, разлечься на диване и смотреть «Доктора Хауса», попивая домашний лимонад собственного приготовления.

На площадке было всего четыре человека, которые играли в одно кольцо два на два, так что, пока остальной народ не подтянется, буду на другом кольце отрабатывать броски — здесь кольца чуть ниже стандартных, к которым я привык, лучше к ним пристреляться перед игрой. Некоторые игроки приходят сюда как раз из-за высоты колец — этой разницы в высоте им хватает, чтобы «закладывать» в кольцо. Но я, имея рост лишь метр семьдесят пять, и на этой площадке на такое не способен.

Спустя десять минут подошел один товарищ, и мы играли три на три, а уже через полчаса бегали по всему полю толпой в двенадцать человек в две команды. Когда подошли еще двое, разбились на три команды. Не было еще и семи вечера, как в каждой команде было по пять человек, и еще друзей игроков собралось человек двадцать, которые просто наблюдали, болтали и пили пиво.

А когда подъехал Антон на Хонде Цивик, которая досталась ему от отца, когда тот купил себе новую машину, игра пошла под музыку — Гуф и Баста отлично поднимали игровой настрой, хоть такой жанр музыки мне не совсем по душе.

Я знал почти всех игроков и около половины зрителей, одноклассники тоже были. Среди игроков в команде соперников был мальчик по имени Вася. На год старше меня, с меня ростом, короткостриженный, пара шрамов на лице, — под губой и на щеке, — поученных в драках. Футболка, спортивные штаны и баскетбольные кроссовки — я не видел его ни в какой другой одежде, разве что он куртку надевал осенью и зимой. Вася считал себя очень крутым парнем. Не раз приходилось видеть, как Вася сам нарывается на конфликты. Говорят, еще не было ни одной драки с его участием, где ни он был виновником. Да, драться он любил, но, не смотря на то, что сам он считал обратное, у него это не так хорошо выходило. Год занимался боксом, пару лет тхэквондо, полгода тайским боксом — где-то осесть ему не хватало дисциплины. Пару раз в месяц ходит в подвальную качалку, но сам говорит, что посещает ее чуть ли не каждый день. Наверное, с ним общались только из-за того, что он со многими вырос в одном дворе. Мало кто из общих знакомых не считал его придурком и деревенщиной. И нет вообще ни одного человека, кто еще с издевкой не отмечал, что с 2003 года он сменил несколько телефонов, но рингтон у него бессменный — мелодия из фильма «Бумер». Интересно еще знать, есть ли хоть один человек, кто сказал бы ему, что постоянно использовать в разговоре «братела», «кореш», «базар», «чикса», «бабло», «братва», «стрела» и другие знакомые ему слова из блатного жаргона актуально было лет десять назад.

Одни играют в баскетбол, другие тоже приятно проводят время, попивая пиво и куря сигареты (и не только сигареты), у всех позитивный настрой — для меня этот вечер был обыденным, я люблю проводить время именно таким образом. Разойдутся все часов в одиннадцать вечера, а завтра соберутся вновь — не на этой, так на другой площадке.

Непогода нам никогда страшна не была — зимой и в дождь без проблем играли в школьном спортзале.

Конфликты и даже драки, конечно, бывают у нас, как и у всех подростков, но чтобы вот так среди игроков да и во время игры это произошло — такое впервые.

Началось все с того, что Дима, среднего роста худощавый парень, находясь за спиной Васи, не давая ему пройти к кольцу, получил от Васи из-за спины локтем в челюсть — Васе надоело крутиться рядом с ним. Дима тут же свалился на асфальт и, поднося руку к челюсти, крикнул «Фол!», а когда встал, сказал еще, не подумав, «Ты чего делаешь, мудак!». Вася, радостный что, сразу как сшиб соперника, забросил мяч в корзину, улыбнулся и послал его на три буквы. Не знаю, о чем вообще думал Дима, ответив «Сам иди, гондон!». Само собой, Васе это не очень понравилось, и он попер на своего якобы обидчика. Пару-тройку раз они обменялись ругательствами и оскорблениями, а все вокруг при этом, молча наблюдали за этой сценой, ожидая, что они сейчас прекратят, и игра продолжится. Причем, Вася уже готов был прекратить словами «Заткни пасть, гнида» и даже сделал пару шагов к своей команде, но у Димы вырвалось «Дебил!». Зря Дима это сделал — он через секунду опять оказался на асфальте, получив от Васи с левой опять же в челюсть.

Дима, конечно, тот еще засранец, да и за языком не следит, но он был моим одноклассником, и, само собой, мне было его жалко. Особенно в тот момент, когда Вася пнул его ногой в живот, сказав при этом «Чтоб я от тебя, сука, больше и писка не слышал». Дима встал и собрался уже толи сказать Васе в ответ что-то, толи даже с кулаками полезть на него, но был отгорожен одним из ребят рукой, а я был рядом с Васей на случай, если тот он не сможет удержать себя в руках. А Дима и правда за языком не следит, несмотря на то, что слово «драться» для него было равным выражению «получить по морде». Однажды его парнишка один четырнадцатилетний не хило побил в школе, как раз за острый язык. И слова «Мудак тупорылый» Диме сейчас все-таки не нужно было говорить. Кто-то рядом сказал «Да молчи ты!»

Вася набросился на Диму как кот на голубя. Но он успел только двинуть ему ногой в грудь, как я схватил его за руку.

— Хорош! — я крепко сжал его левую руку чуть выше локтя.

— Не смей меня трогать.

Видимо, он сильно завелся и саданул что было сил с правой мне в грудь. Секунды на три я потерял дыхание. Вася мгновение смотрел на меня удивленно, видимо сам не ожидал от себя такого, но потом еще и толкнул меня. Да так, что я еще устоял на ногах.

Уже двое ребят ограждали жутко испуганного Диму от Васи, но защищать надо было уже не его — всей массой я толкнул Васю в ответ, и он не устоял на своих двоих и повалился.

Такого исхода событий, наверное, не ожидал никто. Все, включая меня, замерли в тишине и ждали, что будет дальше. Только из автомобиля Антона играло:

Искусно предан теми, кому верил,

Но по-прежнему предан тем, кто верит мне

Нельзя сказать, что я прям опытный боец, да и вообще всегда стараюсь словами решить любой конфликт, но драться приходилось ни раз, да и с любым сверстником могу посоревноваться в отжимании и подтягивании на брусьях.

И сейчас, не имея даже малейшего желания вступать в драку с Васей, стоял от него лежачего буквально в двух метров с опущенными руками, пытаясь дать этим понять, что не хочу продолжения.

Если говорить честно, я был напуган.

Вася, кратко выражаясь, гопник и пустоголовый дебил, и ожидать от него можно было чего угодно. И вот таких, когда они в ярости, я боюсь больше всего. Кто знает, может он нож достанет, или еще что-нибудь сотворит такое, что потом на больничной койке валяться полгода буду. Не хочу я с ним драться, хоть и понимаю, что шансы у нас практически равны, причем шансов на победу, по-моему, у меня больше.

Вася быстро встал и злобно, сжимая кулаки до покраснения, смотрел на меня.

Ко мне подошло двое друзей, один из которых положил руку мне на плечо и сказал:

— Все, парни, хорош. Успокоились и давайте дальше играть.

— Вась, успокойся! — крикнул кто-то из зрителей. — Ты по делу от Ники получил, а с Димона уже хватит на сегодня.

Кто-то еще что-то высказал по поводу того, что играть собрались, а не мордобой устраивать, но все остальные молчали — знали, что продолжению быть, и это не подлежит сомнению. Вася просто так это не оставит.

У Васи все пролетало мимо ушей. Сейчас он, словно бык, перед которым машут красной тряпкой, готов разнести меня на части по всему району. Для него это большой удар, что его свалили с ног у всех на глазах, а в ответ он ничего не сделал. Но он медлил. Видимо, раздумывал, стоит ли начинать. Полезть с кулаками на слабого парня или группой таких же отморозков, как и он сам, на нескольких ребят — это он и думать не станет — сразу полезет в драку, а вот разделаться со мной, по силе себе равным парнем, на это духу не хватало.

Попытавшись смягчить ситуацию, я сделал шаг вперед и в знак примирения протянул Васе руку, сказав «Не будем устраивать, ок? Забыли?».

— Убери от меня свои лапы, мудила, — прорычал он, отмахнувшись от моей руки и уходя в сторону.

Наверное, на этом и надо было закончить, но, уже отвернувшись от него на полкорпуса, у меня вырвалось:

— Это у тебя лапы, животное тупоголовое, — сказал я, почему-то еще и с усмешкой.

Тут Вася, не выдержав, резко обернулся и ринулся на меня. Сделал два быстрых больших шага в мою сторону, но Серый, крикнув «Успокойся!», схватил его обеими руками в районе груди. Из такой хватки Васе вырваться будет не так просто — Серега парень ростом метр девяносто и нехилого телосложения, весит он порядка ста килограмм.

— Думаешь это конец?! — начал орать Вася на всю округу. — Я это так не оставлю! Я тебя, гниду, отмудахаю так, что родители не узнают! Я тебя порву нах! Отпусти меня! — последнее было уже адресовано Сереге.

Вася изо всех сил пытался вырваться, и к Серому на подмогу подключился еще один парень со словами «Да успокойся же ты! Сколько можно?!». Поняв, что освободиться у него не получится, он ткнул рукой пальцем в мою сторону и продолжил орать в истерике:

— Ты не жилец! Я тебя найду! Голову, бля, оторву! Говно ты!

Жалкое зрелище, должен сказать. Из-за площадки женский голос начал орать что-то вроде «Вася, сам ты мудак! Успокойся наконец!». Но эффекта ноль.

— Давай, иди! — никак не мог он угомониться. — Все равно не скроешься! Сыкло!

Ну, уж нет! Я не собирался это так оставлять. Чтоб какой-то чмошник выставлял меня в свете, будто мне слабо с ним один на один? Повернулся лицом к нему и пошел в его направлении, попросив отпустить этого говнюка.

— Оно тебе надо? Забей, ща успокоится. — Сказал Серый.

— Да. Ты лучше пойди присядь, а мы его до дома лучше проводим и будем играть дальше.

— Нет, — возразил я, — отпустите его.

— Остынь!

— Отпусти его! — крикнул я. — Если этот мудак думает, что может меня говном поливать при всех, да еще я типа боюсь его, он ошибается! Отпусти, я ему мозги вправлю! — и обратил внимание, что сам ору во всю глотку.

Человек пять из окружающих начали снимать все происходящее на свои телефоны, предвкушая весело зрелище, а завтра все в школе будут говорить «Смотри, как Ники Васю отметелил» или, если мне не повезет «Зацени, как Вася его отмудохал».

У меня есть только один вариант ответа на вопрос, почему Серый и еще один парень отпустили этого морального урода. Как раз из-за того, что Вася — моральный урод! И он всех достал. Они отпустили Васю в надежде, что этому козлу сейчас достанется.

Кто-то из-за спины сказал «Ники, да забей ты. Нахуя оно тебе надо-то с ним связываться?».

Но если я и собираюсь «забить», то не на него, а его — не буду лишать окружающих удовольствия посмотреть, как этот дегенерат, который всех уже достал, получит то, что давно уже должен был получить.

Вася, получив свободу, сразу пошел на меня, пожимая кулаки.

— Ну че, бля? Урою ща! — проговорил он, подойдя ко мне уже ближе, чем на метр.

По движению его тела понял, что будет бить правой рукой, чего и ждал, но получил мощный удар ногой в район бедра. Жуткая боль сковала меня на пару секунд. Тут же, с лету, Вася ударил рукой в голову, но я смог лишь прикрыться руками, слегка склонившись, после чего он намеривался двинуть мне с левой ноги по голове, но удар пришелся в плечо, и, подпрыгнув, нанес мне ногой прямой удар в корпус. Хорошо, что я успел на несколько сантиметров отскочить назад, так что последний удар пришелся мне по животу не так сильно. После этого Вася на ходу сделал хук каждой рукой, но я молниеносно уклонился от них и отскочил на пару шагов в сторону, и теперь мы стояли друг напротив друга.

Кто-то из плотно окружающей нас толпы крикнул: «Давай, Вася, мочи его!». Не удивительно — болеть за сильную сторону всегда интересней. В тоже время женский голос просил: «Мальчики, остановите же это! Разнимите их». Но никто и не желал слушать ее. Хлеба и зрелищ — вот что нужно толпе.

Вася, не медля, набросился на меня с кулаками. Увернувшись от первого же его удара, двинул ему в висок. Он, схватив меня за футболку, ответил мне также в голову.

Такие времена, такие дела брат

Говорить как есть нужна смелость, а не талант

Мы обменивались ударами, иногда у каждого получалось изворачиваться, при этом Вася дважды пытался коленом попасть мне между ног, но неудачно. После моего хорошего удара ему в глаз, он все же не отпустил мою футболку, но на секунду застыл. Воспользовавшись этим, придвинулся к противнику вплотную и стукнул его лбом по носу. Он схватился за лицо, и получил прямой ногой по животу. На ногах устоял, но откинулся на пару шагов назад. Я бросился на него, а он на меня.

«Мочи!»

«Давай!»

«Дави его!»

Не ясно, кому были адресованы эти крики, но кроме них в ушах ничего не было.

Мы сцепились и начали стоя бороться. Сделал ему захват шеи. Вася произвел несколько ударов коленом по моему корпусу, но они казались какими-то слабыми. Под Васиным весом мы повалились на землю. Вася оказался сверху. Я прислонил ладонь к его лицу так, что нижняя ее часть упиралась ему в нос, отстраняя ее от себя, при этом я получил несколько ударов по лицу. Вася попытался отстранить мою руку, и в этот момент, что было сил, я выбросил кулак вперед в направлении его челюсти. Удар оказался очень сильным, и Вася привстал, после чего второй раз получил ногой в живот. Я вскочил и со всех сил ударил его левой рукой по голове. Почувствовав соленый вкус во рту, я сплюнул кровью и срубил его с ног ударом по голове с правой руки.

Добивать лежачеuj это не моя причуда. Я уже готов остановить бой. Но Васе, наверное, оказалось мало, и он, поднявшись, налетел на меня, тут же получив еще два удара по голове — сначала от моего кулака, потом от колена.

Ему этого оказалось достаточно.

С трудом поднявшись, он побрел в сторону. Через пять шагов, вытерев лицо футболкой, на которой сразу же оказалось огромное красное пятно, он обернулся ко мне:

— Тебе пиздец! — и пошел в сторону домов.

— Иди уже. — Махнул я ему в след рукой и по Васиному примеру провел футболкой по лицу.

Крови на лице было не так много, а вот отплеваться от нее никак не могу — с внутренней стороны щеку разодрал, да и нижнюю губу Вася мне разбил. Без зеркала больше повреждений оценить не могу.

Первым ко мне подошел Дима.

— Ты как? Нормально?

— Жить буду.

По-хорошему, я должен был послать его куда подальше. Всем моим ссадинам и слегка побитому лицу я должен быть благодарен, в том числе, и Диме. Если бы только он мог в нужный момент рот свой заткнуть и не открывать больше, то все было бы иначе.

Еще несколько человек подошли спросить о моем самочувствии, кто-то одобрил — «Правильно. Давно надо ему по башке надавать. Может, мозги на место встанут», «Классно ты его! Что заслужил, то и получил этот говнюк».

После пяти минут обсуждений прошедшей драки игра возобновилась, но не для меня, я расположился на газоне рядом.

Солнце уже опустилось, и стало по-весеннему прохладно. Несколько игроков ушли, «зрители» тоже начали расходиться. Антон тоже уехал. Через час тут уж точно никого не останется.

Мне семнадцать лет. Чуть более, чем месяц исполнится восемнадцать. Среди моих друзей, одноклассников и вообще ровесников есть наркоманы, алкоголики, панки, тусовщики, не заботящиеся ни о чем, компьютерные маньяки, которым кроме как играть в он-лайн игры ничего в жизни не надо, гламурные девчонки, у которых только одна цель в жизни — найти богатого жениха (причем, без разницы, какого возраста и чего он из себя представляет, а пока не нашли, готовы переспать с кем угодно за дорогие подарки), больные СПИДом, и еще многие другие личности, которые вообще не задумываются о будущем и которым даже все равно, если это будущее для них не настанет.

Я не курю. Алкоголь пью редко. Наркотики не употребляю ни в каком виде, и никогда не пробовал. Есть девушка, от которой без ума. «Мы можем быть только друзьями», — услышал я от нее, когда полгода назад признался ей в чувствах. Но ухаживать за ней не перестал — цветы, стихи, проводы до дома, походы в кино, — все как полагается. Оканчиваю школу без единой тройки в дипломе. Собираюсь поступать в МГИМО. Я не знаю, кем хочу вырасти, не вижу, кто я в будущем, но уверен, что будущее у меня могло быть очень хорошим. Жаль, что «могло быть», потому что тот парень, у которого могло быть будущее, который мог быть примерным студентом и иметь все прелести студенческой жизни, мог с помощью папы получить низкооплачиваемую, но перспективную работу и сделать отличную карьеру, мог быть хорошим другом, мог быть любимым человеком у девушки, которую он давно добивался и которая, может, поймет, что этот парень, который заботиться и пылинки сдувает, ничего другого не желая, именно тот, кто ей нужен — сегодня он умрет.

Рядом с площадкой припарковался черный полностью тонированный Мерседес. Я, наверное, еще под стол пешком ходил, когда он сошел с конвейера.

Из машины вышли пятеро парней лет на восемь-десять старше. Одеты они были для такой погоды теплее нужного — все в кожаных куртках, будто в одном магазине покупали. Да и парикмахер, видимо, один на всех — короткая стрижка — ежик. Трое совсем выпендрились, решив сейчас еще и солнечные очки надеть.

Одного из этих «братков» я узнал. Но когда вспомнил, кто это, пятерня была уже на площадке. Это был брат Васи по имени Валера, а «кореша» звали его Валеро. Понятно, откуда у Васи такие повадки и словарный запас — подражание старшему брату налицо.

У меня была возможность «сделать ноги», но, убежав, я бы не решил проблему. Если Вася хочет показать мне (да и другим тоже), что с ним связываться не стоит, то мое бегство ничего не изменило было. Ему без проблем узнать где я живу, не говоря уже о том, что Валеро с дружками может и после уроков у школы меня подкараулить.

Ходить в страхе, постоянно ожидая, что из-за угла на меня может напасть кучка отморозков, я не собираюсь.

А зря. Наверное, именно так и стоило бы сделать. Убежать сейчас, объяснить все родителям, попросить маму месяц отвозить меня в школу и забирать из нее, сдать ЕГЭ, а потом уговорить папу снимать мне квартиру на другом конце города — папа, уверен, не откажет. Прервать общение со всеми старыми друзьями и завести новых.

Я так не сделал.

— Это ты Ники? — Борзо спросил Валеро, подойдя именно ко мне.

— Да.

Только я ответил, как спустя долю секунды его кулак ударил мою голову.

А ведь я хотел объяснить ему, что лишь защищался, что Вася сам виноват, что с разбитым носом ушел отсюда, что все было «по понятиям» и «по чесноку».

Страшной силы удар должен был свалить меня с ног, но Валеро схватил меня за футболку в районе груди, не позволив этим мне упасть. Двинул для эффекта еще и под дых и потащил в сторону. Этим ударом Валеро выбил из меня силы разом, я мог лишь еле перебирать ногами, чтобы не волочиться по земле, как мешок с мусором. Остальные члены бригады подошли к нему.

Подбежали двое ребят, один из которых был Сергей. Серый успел лишь сказать «Парни, он…», как самым крупным мордоворотом был срублен на землю, а другой, что поменьше, прорычал «Только шелохнитесь!». Предупреждение было ни к чему — никто и не думал связываться со старшими «крутыми» парнями. Все замерли в тишине.

Поняв, что меня хотят затолкать в машину, я постарался вырваться, но, получив два мощных удара по голове, потерял сознание.

Прибой.

Лежу на пляже в чем мать родила. Вечер. Солнце уже село. Вода с каждой волной поступает, повышая свой уровень. Все лежаки пустые, кругом ни души. Я лежу. Хочу встать и пойти, но не могу даже шевельнуться.

Очередная волна накрыла меня уже по пояс. В панике что есть сил кричу, зову о помощи, но вдруг понимаю, что я, словно рыба, лишь открываю рот, а звуки оттуда не исходят.

Я просто в ужасе. Над водой осталась лишь голова. Напрягаю каждый мускул, хочу вскочить, но тело меня не слушается. Вода накрывает меня с головой, отходит, и я отплевываюсь, и тут же еще одна волна. Понимаю, что мне не хватает воздуха. Я задыхаюсь.

Вскакиваю.

Голова шумит так, будто она превратилась в аэродром, и тысяча самолетов одновременно садиться на посадку, а другая тысяча взлетает.

Открываю глаза. Толком разобрать ничего не могу. Все будто в тумане. Передо мной человек. Спустя десять секунд могу разобрать, что это стоит Вася. Стоит и ухмыляется. Пошевелиться не могу. Не могу даже понять, это силы бросили меня, или я связан. «Где я?», — мысленно спрашиваю я сам себя.

Не успел я ответить самому себе «Да хуй его знает», как Вася, все с той же усмешкой говорит мне «Ну чего? Оклемался?». Последнее, что я видел, перед тем как вырубиться от удара затылком о что-то очень твердое, это подошва Васиного ботинка.

Я сижу рядом с Надей у нее на кухне. Мы пьем чай. Как же сильно я ее люблю! Она берет меня за руку, отчего я чувствую себя самым счастливым человеком на земле. Ее золотистые волосы ниспадают на плечи. Она мило улыбается. А я ловлю себя на мысли, что смотрю на вырез в ее белой кофточке. Поднимаю взгляд на ее лицо.

В начале одиннадцатого класса мы начали тесно общаться. Особого повода не было, лишь сходили в кино на фильм, который оба хотели посмотреть. Она не отказывала мне погулять вечером, сходить в кафе, покататься на коньках зимой, приходила ко мне в гости, я заходил к ней «на чай». И вот однажды, у нее дома, мы сидели на диване и болтали ни о чем. Моя рука лежала на ее руке — это было самым интимным в наших чистых отношениях. Она мне очень нравилась. И главная причина моей тяги к ней — легкость в общении. Мне еще ни с кем из девушек не было так легко и комфортно в общении. Она очень красивая. Пришла к нам в девятом классе и сразу стала пользоваться популярностью у старшеклассников, и я понимал, что я уж точно не ее поля ягода. Но, сидя с ней на диване, сжимая ее руку, я дождался паузы в разговоре и сказал: «Я люблю тебя». Надю это слегка смутило. Даже меньше, чем я ожидал. Она опустила взгляд и ответила: «Я знала, что ты когда-нибудь скажешь это. Но давай не будем больше об этом, хорошо? Мы с тобой хорошие друзья, я даже могу назвать тебя лучшим своим другом, и будет лучше нам обоим, если так все и останется».

Сейчас, сидя напротив Нади у нее на кухне, слушаю от нее, как ей надоел ее одноклассник, который прохода не дает нигде. Уже не знает, куда от него деваться. Продолжает рассказывать, и с каждым словом я все больше убеждаюсь, что этот надоедливый одноклассник, это и есть я.

— Но как хорошо, что у меня есть ты, — говорит она. Встает, обходит стол в мою сторону и обнимает меня. Крепко-крепко сжимает.

Открываю один глаз, и несколько ребят, курящих в метре от меня, отвлеклась от своих разговоров. Один из них толкнул слегка Васю, обращая его внимание на мое пробуждение.

— Ну что, мразь, очнулась? — Вася присел надо мной. — Слушай меня сюда — смотри на меня, и запомни мое лицо. Я тот, кого тебе стоит бояться.

Он взял мою ладонь и просунул свои пальцы через мои. Максимально выгнул мой средний палец и резко дернул так, что тот хрустнул. Я лишь чувствовал, что что-то не так, но никакой боли почему-то не было.

— Ты понял меня, дерьмо? Пока это только палец.

У меня было сил лишь кивнуть, но он сломал мне и указательный палец.

Я опять отключился.

Пивной бар. Приглушенный свет. Я такие пивнушки видел только в кино. Сидим с Сергеем за деревянным столом.

— Они подняли тебя и положили в багажник. — Начал рассказывать он почему-то моим голосом, держа в руке кружку с пивом. — Швырнули туда и уехали. Я пробовал заступиться, но толку мало от этого вышло. Нас, ребят, было человек пятнадцать. Надо было налететь на них и отмудохать. Похоже, то, что они меня, самого здорового из всех, свалили, произвело на наших впечатление, и они тупо зассали ввязываться в драку. Они ведь старше нас. И крепкие. Но, не смотря на это, мы бы смогли их замесить, хоть и досталось бы нам тоже хорошо. Без проблем вытащили бы тебя, отбили, но, как уже сказал, наши оказались сыкунами.

Я хотел было поблагодарить его, что хоть он вмешался, но не мог рта открыть, словно он зашит был. А Серый одним глотком опустошил целую кружку. Ниоткуда на столе появилась еще кружка, и ее он также высушил. Одним глотком «убивал» кружку за кружкой, а я уже беситься начал, что не могу сказать ему «Спасибо». На глазах почему-то выступили слезы.

Опять очнулся оттого, что на лицо полили водой. На губах почувствовал солоноватый вкус — кровь, наверное, у меня по всему лицу.

— Вставай! — услышал я из ниоткуда. В глазах туман.

Собрал силы. Встал с трудом на обе ноги, но вытянуться не успел — получил толи рукой толи ногой удар в живот. Но, на удивление, устоял, не упал. Взгляд прояснился. Передо мной Вася. Но я все еще не могу понять, где же я. Даже не могу разобрать где-то на улице я или в каком-то помещении.

Вася схватил меня за шею и ударил в глаз. Сразу же ударил еще раз. Я начал задыхаться и вцепился в его руку, которая сжимала мне шею. После третьего удара я, обессиленный, упал на колени и теперь стоял на четвереньках перед ним. Сзади меня кто-то поднял. На Васю я смотрел сейчас только одним глазом — второй ничего не видел. С ужасом бросил взгляд на нечто у Васи в руках. Так и не понял, что это, но это приложилось по моей голове, и я рухнул на пол. Остатками сознания чувствовал, как насколько ног бьет меня. По голове, по почкам, по ребрам, по груди. Даже не могу сказать точно в какую часть тела, но нечто (скорее всего тот же инструмент, которым Вася двинул меня по голове) двинуло меня, после чего адская боль пронзила всего меня с головы до пят, и я в очередной рад отключился.

Мой друг Саша умер год назад в автокатастрофе. Это был самый позитивный человек, которого я только знал. Веселый и отзывчивый. Когда он появлялся среди людей, время шло в бешенном ритме. Где был он, там было движение. Девчонки сходили по нему с ума. Причем не только шестнадцатилетние и малолетки — в его послужном списке значилось немало девушек, которые были намного старше него. И никто не стыдился на следующий день, да и потом при возникновении каких-либо разговоров, признаться, что накануне они переспали с Сашей, не было видно ни капли смущения на их лицах. На моей памяти не было ни одной чумовой тусовки, в которой не был бы он замешан. Его любили буквально все! И не толькоза позитивный настрой — он ни разу в жизни не отказал в помощи. Я мог бы позвонить ему, сказать, что застрял на Аляске, будучи уверенным на все сто пятьдесят процентов, что он меня выручит. И не ошибется тот, кто скажет, что ему было под силу абсолютно все!

Но жизнь его оборвалась. Когда он с отцом ехал в машине, в них на перекрестке, желая проскочить, на скорости сто пятьдесят километров в час въехала «девятка». Не смотря на то, что удар пришелся на пассажирскую сторону (над Сашей целый день трудились медики, чтобы можно было в открытом гробу его хоронить), отец тоже умер. И виновник этой аварии также не выжил.

Мы идем вдвоем в… пустоте. Только это светлая пустота, а не мрак. Все мутно-белое кругом. Саша в белой рубашке и белых брюках. Он блондин и всегда ходил только в белой одежде. Как и всегда раньше, он улыбается. Никто ни разу в жизни не видел, чтобы он грустил. Саша рассказывает, как хорошо ему живется, у него все замечательно, он не унывает.

— А ты чем занимаешься? — спросил у меня он.

— Убиваю людей. — Почему-то так ответил я.

— Ладно, — он положил руку мне на плечо и улыбнулся во весь рот, — все будет хорошо. Выкарабкаешься.

Голубое небо. И ватные облака плывут по нему.

Я не чувствую своего тела. В голове шумит. Попытка пошевелить хоть чем-нибудь привела к волне резкой невыносимой боли, которая вмиг нахлынула.

Все те же облака. Не понял, отключался ли я от боли или я лишь моргнул. Но сейчас, собрав остатки разума воедино, становиться ясно, что шум в голове это шум проезжающих машин. А это значит, что я недалеко от дороги. Но я не в силах даже головой повернуть, чтобы осмотреться хоть как-то. От воспоминаний того, что произошло, — не знаю когда, — меня начало мутить. Перед глазами все поплыло.

Я с головой засыпан снегом. Я полностью голый. Мне чертовски холодно. Прокапываю руками путь наверх, но снег не кончается. Холод пронизывает до костей.

И опять небо и облака. Если я еще раз вырублюсь, то хочу уже навсегда. Боль и холод — больше я ничего не чувствую. И в ушах вместо шума машин только гул, как от самолетного двигателя. На глазах, видимо от чувства жалости к самому себе, выступили слезы.

Не знаю, сколько времени прошло. Не знаю, был я в чувствах или в беспамятстве. Но я ощутил, как что-то подняло меня. Спустя секунды понял, что это чьи-то руки. Три пары рук куда-то понесли меня. Положили на что-то. Я почувствовал жжение в правой руке и отключился.

Яркий белый свет режет глаза. Я умер? Всегда считал, что нет ни рая, ни ада, что после смерти душа отправляется в небытие. Или же человек, умирая, засыпает навечно, и продолжает жить во снах.

Где я, что я — сказать не могу, и слегка приоткрытыми глазами кроме яркого света ничего не вижу. Голова не поворачивается — сил нет даже на это.

Сознание постепенно начинает активизироваться, и первое, что я понял, это что я жив. Вторая мысль, которая меня посетила — я лежу в каком-то помещении.

Части разума постепенно собираются воедино. Спустя десяток секунд я могу хоть как-то размышлять.

Я жив, я где-то лежу, я голоден, меня тошнит, я без сил. Не могу пошевелить ни одной частью тела, будто мне во все внутренности залили чугун. У меня ничего не болит. Последнее навело мысль, что, может быть я все же мертв, но тут же пришла вторая версии — я в больнице.

И я хочу спать. С этой мыслью я уснул. За короткий промежуток времени я так часто это делаю, что возникает ощущение, что у меня под лопаткой находится кнопка «Вкл./Откл.» и некто ее постоянно нажимает.

Точно сон пересказать не могу, но там были мои родители.

Очнулся от чувства, что кто-то пальцами раздвигает мой правый глаз. Вот и фонарик появился, святящий в него. От этого света глаза захотелось закрыть, но пальцы не давали. Передо мной все плывет, и, склонившуюся надо мной голову разглядеть не могу, вижу только контуры.

— Скажи что-нибудь, — прозвучал голос издалека.

«Где я?», — прозвучало лишь в моей голове, но, в чем уверен точно, губами пошевелил, чтобы сказать это.

Через некоторое время услышал:

— Сейчас нельзя. Он даже говорить не может. — Пауза. — Не волнуйтесь, его состояние стабильное.

И я опять уснул.

Проснулся я как после хорошего сна с пятницы на субботу.

Понадобилось несколько секунд вспомнить, как я оказался в больнице. Я потянулся и с радостной мыслью отметил, что силы начали ко мне возвращаться. Хотя не настолько, чтобы мог мешки с поезда разгружать — чувствовал я себя уставшим и немощным, но это все же лучше, чем ничего.

Я лежал в одиночной палате, а слева от меня у стенки (как же я сразу его не заметил) на стуле сидел пожилой мужчина в белом халате, читал какой-то журнал. Он был крупного телосложения, с короткими седыми волосами, точнее с остатками седых волос — почти всю его голову занимала лысина, — и козьей бородкой. Он сильно напоминал мне Джима Хэкмена.

— Где я?

Только спросил, как обнаружил, что видеть могу только правым глазом.

— Что это?! — я в панике схватился за левый глаз. На нем была повязка. — Вы вырезали мне глаз?!

— Успокойся, — спокойно ответил он, медленно складывая журнал. — Глаз удалось спасти. Как ты уже, наверное, понял, ты в больнице. И ты в хороших руках.

Врач встал и подошел ко мне.

— Не волнуйся, через месяц, а может и раньше, выйдешь отсюда, как ни в чем не бывало. — На его лице появилась улыбка. — Повязку с глаза дня через три уже снимем.

Я постарался привстать, но тут же очень больно стрельнуло в левом боку. Меня скрючило. И еще обнаружил, что на правой руке загипсованы два пальца.

— Тебе лучше лежать в покое, — он проверил пульс на моей руке.

Рядом с койкой установлен огромный агрегат, на котором высвечена целая куча всяких разных показателей. Уверен, что и пульс там тоже показан. А его этот жест с проверкой пульса на руке это лишь показуха заботы обо мне.

— У тебя два ребра сломаны, — продолжил он. — И внутренности отбиты, особенно досталось почкам. Глаз спасли, но при первом осмотре врач сказал, что придется удалять. Ну, и по мелочи хватает: ушибы, пара гематом, синяки. Как ты, наверное, уже сам обнаружил, пальцы на правой руке сломаны. И еще сотрясение мозга. Хорошо, что обнаружили не поздно. Не знаю, сколько ты там провалялся, но еще несколько часов, и ты умер бы.

Я посмотрел на свою грудь и ужаснулся — она была вся красно-синего цвета.

— Спасибо Вам, доктор.

В ответ он лишь улыбнулся.

Несколько секунд подождал, а затем продолжил:

— Скажите, а это нормально, что я весь дрожу?

— Да. Скорее всего, это от голода.

Понимая, что он собирается уйти, я все же спросил его:

— А мои родители? Они знают, что я здесь? Они видели, что со мной?

— Конечно, они знают, — он придвинул стул к койке и сел на него. — И как узнали, что ты здесь, так сразу подсуетились, чтобы ты лежал в одиночной палате и за тобой был особый уход. Если честно, не люблю я весь этот блат. Я главврач этой больницы, и все пациенты для меня одинаковы — нет особенных у меня пациентов, — а тут звонят из министерства и указательным тоном говорят, что ты вот такой вот важнее остальных. Не знаю, кто твой отец, а может и мать, но они мне уже не нравиться. А как сестра доложила, что твое состояние нормализовалось, я пришел навестить тебя, и сидел, ждал, пока проснешься.

— Родители уже приходили?

— Да, они были вчера, но их даже в палату не пустили. Сидели у двери с полудня и ждали, когда же ты оклемаешься. Или хоть каких новостей. И даже, как узнали, что здоровью твоему уже ничего не грозит, все равно остались и сидели тут до позднего вечера.

Мой взгляд устремился в потолок. Я пытался представить себе картину, когда родителей известили, что произошло с их сыном.

— А тебе лучше сейчас отдыхать. Я пойду, позвоню твоему отцу. Уверен, они сейчас тут же примчат, и тебе уж точно будет не отдыха.

Главврач в очередной раз улыбнулся, посмотрел на меня взглядом «Все будет хорошо» и удалился из палаты.

С родителями мне встречаться совсем не хотелось. Во-первых, не хочу, чтобы они видели меня в таком состоянии, во-вторых, выслушивать какой я бедный и несчастный, желания также не было. Готов поспорить на сотню баксов, что в первую очередь мама скажет: «Бедный мой сыночек», и еще на сотню, что не пройдет и пяти секунд, как она разрыдается.

Интересно, не проболтались ли они кому из моих знакомых, где я нахожусь сейчас. То, что я в больнице, знает уже вся школа — папа, скорее всего, уже позвонил директору и объяснил, почему меня нет на уроках и не будет еще очень долго. Остается надеяться, что никто не знает, в какой именно больнице я сейчас нахожусь. Не хотелось бы, чтобы в палату ввалился весь класс с сумками фруктов и другой дряни, с которой принято наведываться к больным. Противно будет видеть все эти лица.

Как представил, что мне могут принести всякие ананасы, йогурты и многое другое, так желудок начало сводить. Я готов сейчас съесть слона и закусить его жирафом. Если родители приходили вчера, значит, я тут второй день, из чего делаю вывод — сегодня понедельник. Я не ел уже два дня.

На тумбочке рядом стояла большая бутылка минеральной воды. Медленно и аккуратно привстал и налил себе стакан. Выпил его залпом, а за ним и второй.

Начала болеть голова, и подташнивать. Дрожь никак не прекращалась. Через некоторое время стали болеть суставы. Левый бок со сломанными ребрами жгло так, будто его гладят утюгом.

Надеюсь, это от того, что я двигался, а не потому что действие обезболивающих препаратов проходит — даже представлять не хочу, что это такое терпеть боль от одного приема таблеток до следующего.

Не вижу рядом ни кнопки, ни даже колокольчика для вызова медсестры. Чтоб ее позвать, мне надо орать на всю больницу? Или как тут это принято? Да и главврач мог бы перед уходом сказать, что мне надо сделать, чтобы позвать кого-нибудь. Мне нужны таблетки от головной боли, укол обезволивающего, чтобы не так горели переломанные ребра, и чего-нибудь пожрать! И кому мне это говорить? Стоящему рядом стулу? Или медицинскому оборудованию?

А в какой я вообще больнице сейчас нахожусь? Если она платная, то папа немало денег потратил на это. Но он узнал о том, что я здесь, после того, как меня сюда положили. Значит, в городской больнице, а папины связи устроили все так, чтобы я тут провел время с наивысшим комфортом, насколько это здесь возможно.

Только сейчас я начал размышлять, что же произошло. Вася пожаловался брату на меня, и Валеро подтянул дружков. Меня бросили в машину и куда-то отвезли. Где-то меня избивали, а потом куда-то бросили. Кто-то обнаружил валяющееся тело и вызвал скорую. Может, еще и милицию в придачу. Слишком много неопределенностей: кто-то, где-то, куда-то — но ответы мне были сейчас не интересны.

А родители знают, что именно со мной произошло? А где сейчас Вася? Его уже трахают всей тюремной камерой? Его вообще посадили? Или сейчас этот ублюдок дома сидит и смотрит порнуху?

Что-нибудь вообще изменилось от того, что произошло два дня назад?

А друзья?

Друзья! Одно, блядь, название! Никто не предпринял что-либо, чтобы эти уроды не увезли меня! Что им мешало толпой вытащить меня из лап шакалов? Такие вот они друзья, значит.

Родители приехали через два часа, как главврач навестил меня.

Как я и предполагал, мама, войдя, сразу кинулась к койке и, стоя на коленях, обняла меня, произнеся «Бедный мой». И не отпускала. Плакать она не стала, так что вторые сто долларов я бы проиграл.

Папа деловито подошел и похлопал меня по ладони. Он молчал. А что он мог сказать? По его влажным глазам и так можно все понять. Похоже, он еле сдерживался, чтобы не начать лить слезы.

На плече почувствовал влагу — мама все же не удержалась.

Не знаю, что может быть хуже для родителей, чем видеть своего ребенка в поломанном состоянии. Наверное, только смерть этого ребенка.

Избитый сын лежит на больничной койке, а рядом с ним, сдерживаясь, чтобы не разрыдаться в голос, стоят его родители. Трогательная картина. Но меня больше волновало, что же находиться из еды в пакете, который держал в руках отец. А еще я хотел в туалет. Уже практически нестерпимо хотел в туалет.

— Как ты себя чувствуешь? — высморкавшись, спросила мама.

— Ничего, — сухо ответил я, — нормально.

Мама лишь жалостливо смотрела на меня и, не переставая, гладила мою голову. Папа тоже не знал, о чем говорить. Он еще раз дотронулся до моей руки и крепко сжал ее. В его глазах я прочитал «Держись!»

— Только вот, кажется, действие обезболивающих заканчивается. — Решил я прервать паузу. — Сломанные ребра нестерпимо уже горят, да и глаз разбитый тоже начитает побаливать. И хрен знает, как тут сестру позвать.

Папа ну очень строгим взглядом пронзил меня, но решил, сейчас не время учить меня, что я должен выбирать выражения, особенно, когда говорю в присутствии дамы.

— Да и поесть ни разу не приносили, а голодный как волк. И трясет меня — врач сказал, как раз от голода.

— Золотко, извини, — начала оправдываться мама, — это мы попросили ничего не давать тебе кушать, пока мы не приедем. Я хотела сама тебя накормить — а то неизвестно еще из каких продуктов тебе тут наготовят.

Она засуетилась, будто собирала все самое необходимое при объявлении воздушной атаки, только сейчас ей нужно было доставать вещи, а не убирать. Из пакета полезла куча всего. Как там столько уместилось — одному Богу известно. Какие-то булки, йогурты, кефир, яблоки, консервированный ананас и многое другое. Я сразу задумался, можно ли мне сейчас это все есть, и имеется ли какая-нибудь диета на мой случай, но желание что-нибудь проглотить затмило эти мысли.

— Только, — я замолчал и отвел взгляд, потом продолжил, — я хотел бы поесть в одиночестве.

— Хорошо-хорошо. — Протараторила мама и еще раз обняла меня. — Я так тебя люблю! Ты не представляешь, как я распереживалась!

— Мы оба переживали, — сказал отец. — Пока не сказали, что состояние твое улучшилось, не знали и что думать. А мама, — папа выдавил улыбку, — вчера сквозь медсестру ломилась, все хотела хоть увидеть тебя. Я уже подумал, что этой медсестре тоже палата понадобиться. Мать еле удержали.

— Все будет хорошо, любимый, не переживай, — все еще не отпуская меня, сказала мама.

Я путаю или до этого слышал, что это как раз не я тут переживаю? Или она так себя пытается успокоить? Я переживаю лишь о том, когда, наконец, я схожу в туалет и смогу наполнить пустой желудок.

— Что с тобой произошло? — все же решился спросить отец.

Что значит, что со мной произошло?! Я думал, что Вася, его брат и дружки уже в СИЗО и ждут приговора суда! Никто ничего не знает или это родителям только не сообщили?!

— Меня избили. Не видно, что ли? — грубо огрызнулся я.

Больше никто из родителей не поднимал этого вопроса.

Следующие полчаса прошли в атмосфере жалости и печали. «Я тебя люблю» и «Покоя мне не было» от мамы, «Мы все тебя любим» и «Не волнуйся, поправишься» от папы, «Ты не представляешь, как мы переживали» и «Поправляйся быстрее» от обоих звучали несколько раз. И всю эту картину дополнял взор на заплаканную, постоянно высмаркивающуюся, маму и отца, изо всех сил старающегося держаться духом, отталкивающего любые порывы показать, что он сейчас чувствует.

— Ты отдыхай, а мы обязательно заедем завтра, — мама поцеловала меня в щеку.

— Я к тебе утром заеду перед работой, хорошо? — спросил отец.

— Хорошо. Утром? А сейчас что? И сколько вообще времени?

Папа посмотрел на часы и ответил:

— Сейчас без четверти девять вечера.

— Понедельник?

— Понедельник, — кивнул он.

Отец еще раз сжал мою руку и — я был в шоке — нагнулся ко мне и тоже поцеловал.

— Совсем не хочется уходить, но тебе надо отдыхать. Там еще следователь ждет тебя…

— Какой следователь? — Моему удивлению не было предела.

— Сразу, как нам сообщили о случившимся, я незамедлительно побежал в отделение и написал заявление. Я еще среди ночи собирался сделать это, но думал, мало ли почему домой не вернулся. Может, ты у девушки или с друзьями загулял. Недоступность твоего телефона увеличила степень переживаний, но старался не поддаваться влиянию негативных мыслей.

Телефон! У меня был телефон. И где он сейчас? Я всегда оставлял его на газоне рядом с площадкой. Кто-то «подрезал», сдается мне. Причем, не маловероятно, что этот «кто-то» человек из своих.

— Главврач следующим же звонком, как позвонил мне, сообщил ему о том, что ты пришел в чувства и вроде как состояние твое стабильное. Хорошо, не забыли ему передать мою просьбу, чтобы первые, кто тебя навестит, были мы.

— Ясно. Пусть подождет пять минут — хочу хоть что-то в рот засунуть съедобное.

— Да. Хорошо. И, сынок, расскажи ему все, ничего не упусти. Я подключил знакомых, чтобы это дело было взято на особый контроль…

И тут я, блин, особенный. А чем хуже парень, которому вчера голову арматурой проломили, или девчонка, которую сегодня утром изнасиловали?

— … Надеюсь, следствие будет проведено оперативно, и эти животные получат, что заслуживают.

Тут папа впервые за весь разговор позволил себе хоть что-то сказать про людей, которые положили его сына на больничную койку, хотя мама за все время разговора несколько раз бросалась словами «уроды», «нелюди», «твари» и тому подобными.

Первым делом следователь пожал мне руку и представился:

— Виктор. Ты как?

— Вроде, о-кей. Ники, — сказал я, улыбнувшись.

Виктор представлял собой крепкого здорового мужика с короткой массивной шеей и огромной квадратной головой. Его мощным лбом, казалось, можно прошибать стены, а маленькие, глубоко посаженные глаза, буквально просверливали насквозь, говоря «ты со мной не шути и говори, пожалуйста, правду и только правду». А на его угрюмом лице, если постараться, можно сосчитать минимум сотню морщин.

Одет он был в светло-коричневый костюм, под которым, совсем не сочетаясь, была надета черная водолазка. Когда он сел на стул, придвинув его вплотную к койке, мне показалась, что пуговицы на пиджаке сейчас вылетят с треском от напора на них необъятного живота, приобретенного многолетним опытом написания отчетов и других бумажек.

— Борис, — настоятельно начал он, — давай договоримся сразу — без детского сада. Никаких «Ники» и прочей ерунды. У нас тут не песочница, в которой один хулиган отнял лопаточку у хорошего мальчика. У нас тут проблема, очень большая проблема.

Он прям мозг! Глаза (а точнее глаз) мне открыл на то, что произошло на самом деле! «Очень большая проблема», твою мать, у меня, а у не тебя, гниющего за писаниной ленивца, мечтающего о скорейшей пенсии, которому начальство, после звонка моего папы, дали пинка со словами «Иди, поработай!».

— Скажите, — я решил сразу спросить то, что меня интересовало сейчас больше всего, — были ли еще заявления? Еще кто-нибудь, помимо моего отца, заявлял в милицию?

— Нет. — Виктор покачал головой. — Я узнавал вчера и сегодня. Ни одного заявления, ни про похищение, ни про избиение молодого человека не поступало. Только одно было касаемо тебя в воскресенье утром с поста ДПС — о том, что недалеко от дороги, на внешней стороне МКАД, в двухстах метрах от пересечения с Киевским шоссе, обнаружено тело избитого молодого человека. Тебя.

А как они узнали, что это я? Жаль, что не озвучил этот вопрос — это так и останется для меня загадкой. А не спросил, потому что голова была занята одной мыслью: «Как же так?» Более десятка человек видели, что пятеро отморозков швыряет меня в багажник машины. И никто, не единая душа, не взяла тут же телефон, не позвонила в милицию, не сообщила о факте похищения с вероятностью предполагаемого убийства. Никто.

Виктор начал убеждать меня, что эти поддонки получат по заслугам, что закон восторжествует, что их засадят очень глубоко, чтобы они больше никого и пальцем не тронули. Он все продолжать разглагольствовать о необходимости постоянно чистить улицы от таких уродов. Но его слова звучали в голове лишь фоном моих мыслей. Испытывая полное безразличие к словам Виктора, я повернул голову в противоположную сторону.

Меня кинули. И это не тот случай, когда в подъезде пара гопников пару раз дает по роже и отбирает мобильный телефон. Это не девчонка, которая, все же, не приходит на свидание, а ты, как дурак, ждал ее два с половиной часа в назначенном месте с букетом из пяти роз. Это не родители, которые дарят тебе на день рождения настольную игру «Монополия», когда ты ждал от них роликовые коньки. Это не сосед, с которым с детского сада вместе, который уже как месяц не может вернуть тысячу рублей, хотя занимал на неделю. Это ведь друзья, которые, мало того, что не отбили, когда меня кидали в багажник, — а не надо быть семь пядей во лбу, чтобы понять, что меня не на пикник с собой берут, — так еще и не позвонили в милицию, сообщить о произошедшем.

Некоторые были одноклассниками, — с кем-то даже с первого класса учился, — с кем-то постоянно тусовались вместе, с половиной виделся почти каждый день на баскетбольной площадке, двое ребят вообще были вместе со мной в одной школьной команде. А Гоша? Да мы с пеленок близкие друзья! Вместе прошли и огонь, и воду. Можно каждого человека перечислить, кто был свидетелем того вечера, насколько они мне близки были, но, как оказалось, это все пустое для них — слово «дружба» для них ничего не значит. Для них это лишь набор букв, равный слову «общение».

Глаза стали влажными. По щеке одна за другой потекли слезы. На меня произвело впечатление взрыва атомной бомбы осознание того, что меня предали.

— Ты их разглядел? — донеслось до меня.

— Нет.

— У тебя есть подозрения, кто это мог быть?

— Какие подозрения?! — я злобно посмотрел на него. — Вы вообще собираетесь спросить, что со мной произошло?

Несколько секунд мы в тишине смотрели в глаза друг друга. Виктор сидел сейчас и думал: «Стоило начать с предложения «Расскажи мне все по порядку, дружище»», но прервал паузу другими словами:

— Ну, так ты расскажешь мне? — спросил он, будто извиняясь.

А я уже принял решение. Взвесил все «за» и «против». Может, я поступил неправильно. Может, кто-то даже еще пострадает от этих мудаков, но менять свое решение не собираюсь. Я не считаю, что люди, творящие зло, потом это зло получат вдвойне. Я не приверженец позиции, что некая всевышняя сила (если хотите, называйте ее Бог) потом расставит все по своим местам, и мы получим то, что заслужили своими поступками. Я не верил в карму.

В данный момент я не думал ни о возмездии, ни о необходимости торжества закона, ни о добре и зле, ни о том, правильно ли я сейчас поступлю — сейчас моя голова была занята только одной мыслью, что почти восемнадцать лет прожитой жизни, чем занимался, кто меня окружал, что я познал, — все это превратилось в Ничто!

Перед тем, как пришел следователь, я выпил банку йогурта и, корчась от боли, доковылял до туалета. Опустошив, готовый взорваться мочевой пузырь, я ополоснул лицо и посмотрелся в зеркало.

Главврач больницы, общаясь со мной, описал мои повреждения так, словно у меня было всего пара царапин.

Левый глаз перевязан. Лоб такой, будто меня лицом вниз по асфальту возили. Правая щека в два раза больше левой и вся сине-желтого цвета. На носу какой-то пластырь налеплен. Нижняя губа вся разодрана и в запекшейся крови. На подбородке большая красная ссадина. Не говорю уже о повреждениях ниже шеи — весь в бурых пятнах. Я был одной большой гематомой.

И в таком виде меня лицезрели родители. А могли бы и вообще больше не увидеть. Разве что, только на опознании тела и похоронах.

А никто из друзей и пальцем не пошевелил, чтобы я избежал такой участи.

— Я гулял вечером в районе, — устремив свой взор на лампу надо мной, начал я рассказывать свою версию происшедшего, а Виктор записывал все в маленький блокнот. — Надоело сидеть дома и, дождавшись, когда температура немного спадет, пошел прогуляться. Недалеко от отделения Сбербанка, когда я шел вдоль примыкающего к нему дома, с его задней стороны, почувствовал сильный удар по голове. Я вырубился.

— Где этот Сбербанк?

— В смысле?

— Его адрес.

— А я откуда знаю адрес? Посмотрите по карте его адрес. Ближайший к моему дому.

— Ладно, у отца твоего спрошу. Помнишь еще что-нибудь?

— Пару раз приходил в себя. В первый видел только ботинок, от удара которого я отключился. Во второй, как очнулся, меня тут же начали избивать, и я опять потерял сознание.

— Никого не разглядел?

— Нет, — ответил я после двухсекундной паузы. — Один стоял прямо передо мной, но все было расплывчато, и разобрать ничего не мог.

— Вообще ничего?

— Абсолютно. Мне надо какое-нибудь заявление написать?

— Нет. Твой папа уже написал заявление об избиении сына.

Виктор сидел рядом и молчал. На минуту он углубился в свои мысли, скрестив пальцы.

— Понимаешь, — прервал он тишину, — у меня очень большой опыт. Я понимаю, когда мне врут, а когда говорят правду. И сейчас мне кажется, что ты чего-то не договариваешь.

— Мне нечего больше сказать.

— Ты врать не умеешь. — Виктор все пытался меня разговорить.

— Повторить? Мне нечего больше сказать! — пытался я дать ему понять, что разговор окончен. — И мне безразлична Ваша способность вынюхивать правду и вранье.

— У меня нет никакой способности. Я всегда руководствуюсь фактами.

Виктор продолжал говорить ровно и спокойно. На мои хамство и наезды он никак не реагировал.

Только я раскрыл рот, спросить, что это за факты, как он сам заговорил об этом:

— Говоришь, пошел прогуляться? В баскетбольном костюме?

— Я…

— Ну, хотя это естественно, — даже не дал он мне высказаться, — любишь в баскетбол играть, костюм даже перед сном не снимаешь, наверное. А мячик под подушку кладешь? Думаю, вряд ли.

— Нет. — Я не знал, что еще сказать на это.

— Твоя мама сказала, что ты, как обычно, пошел играть, прихватив с собой мяч. Слабо мне вериться, дорогой ты мой, что каждый раз на прогулку ты его с собой таскаешь. — Он посмотрел на меня взглядом победителя.

— Я пошел на площадку рядом с домом, а там никого не было…

— Слушай, не делай из меня дурака, — он улыбнулся.

Уверен, Виктор сейчас прикладывает максимум усилий, чтоб не сорваться. Представляю, как подобный разговор проходит у него в кабинете. «Не имей мне мозги!», и молоток падает на запястье допрашиваемого, переламав там все кости.

— Что Вы хотите услышать? — сказал я, понимая, что глаза мои стали влажными.

«Почему я не говорю ему правду?», — спрашивал я сам себя.

«Потому что правда не изменит тебя и окружающий тебя мир!», — таков был ответ.

— Я хочу услышать, как все было на самом деле. — Уже со злостью в голосе говорил он. — Я не собираюсь играть в «вопрос-ответ», когда ты начнешь придумывать всякие отговорки, пока у меня не останется, в какую ложь еще ткнуть тебя. Я никогда не поверю, что ты пошел на площадку и, обнаружив ее пустой, развернулся и отправился домой. Твоя мать сказала, что ты накануне выиграл чемпионат округа. Такие как ты, которые играют каждый день в любое время года, знают столько мест, где можно поиграть, что и пальцев на руке не хватит. Не говори, что кроме той, что на школьном дворе, ты ни одной площадки не знаешь, где сверстники собираются поиграть.

— Я Вам все сказал! — крикнул я. Еще минута, и я разрыдаюсь.

— Слушай, если ты хочешь выгородить кого-то, то это зря. Смотри, что они с тобой сделали! Они тебя поломали, как деревянную игрушку! Этих тварей и людьми назвать нельзя! Когда тебя обнаружили, твое лицо было в засохшей моче!

Так вот что это было, когда я очнулся от воды и чувствовал соленый вкус на губах. Жесть! На меня нассали! Меня сейчас стошнит!

Мне стало очень плохо.

— Пожалуйста, уйдите, — я уже умолял.

— Да пойми ты меня! Ты боишься кого-то? Они сядут! Даже, если не знаешь, кто это, все равно скажи, как было на самом деле. Может, будет за что зацепиться, и мы найдем их! Твоя мама дала мне пару человек и их телефоны, с кем ты обычно играешь, но они говорят, что не выходили из дома в субботу. Директор дала телефоны других игроков школьной команды. Все они говорят, что знают, что тебя избили, но ничего толком сказать не могут, мямлят что-то бестолковое, только вот до одного никак не дозвонюсь — к телефону не подходит, а сам не перезванивает…

— Уходите, — остановил я его монолог, когда из глаз уже текли слезы.

«С кем обычно играешь…», «других игроков школьной команды…» — посыпались вопросы, но я и рта не раскрыл.

Похоже, Виктор понял, что сегодня уж он точно ничего не добьется от меня. Он опустил голову и медленно встал. Еще медленней он шел к двери. Может, ждал, что я его окликну словами «Я все вам расскажу!»? Он схватился за ручку, открыл дверь и повернулся ко мне.

— Ты подумай хорошенько, может, будет чего еще сказать. На днях еще зайду. Поправляйся, Боря.

— Ники.

Он вопросительно взглянул на меня.

— Борис умер. Меня зовут Ники.

Виктор посмотрел себе в ноги, постоял так пять секунд, лишь покачал головой и вышел.

И сразу же, — аллилуйя! — вошла медсестра, спросить все ли нормально, и как я себя чувствую. На мою просьбу дать какое-нибудь обезболивающее ответила, что то, что я принимаю, очень сильно и принимать его, чтоб печень не посадить, нужно строго по графику. Следующий прием только через полтора часа.

II

Палата, в которой мне придется провести около месяца, представляет собой комнату с одной койкой, причем комната не маленькая — видно, что рассчитана на двоих, а то и на троих человек, но стараниями моего папы она превратилась в одноместную палату. Уборная расположена в самой комнате — унитаз, раковина и душевая кабина. Как-то летом мы поехали с мамой на три недели в подмосковный дом отдыха. Так вот эта палата очень сильно напоминает мне номера в этом доме отдыха. Единственное, но существенное отличие — комната вся белая. Даже туалет-душевая выложена белой плиткой. Да и вместо мягкой приятной кровати спать сейчас приходиться на койке с тонким поролоновым матрасом. Рядом с койкой тумбочка. Еще есть стенной шкаф с проволочными вешалками-плечиками и стул.

Потом, как буду ходить нормально, без боли, да и как на людях смогу показаться без ужаса для них, схожу на экскурсию по больнице — осознаю, что давления этих четырех стен я долго не вынесу.

Медсестра, которая ухаживает за мной, готов поспорить на мой завтрак (к которому я сегодня даже не притронулся — ну совсем не вызвала аппетита у меня эта геркулесовая каша) — это студентка старших курсов, оформленная здесь на практику. Стройная фигура, привлекательное лицо, с нежными руками — когда меняет бинты на глазу, одно ее прикосновение к голове вызывает легкую приятную дрожь. От ее волос, собранных в хвостик, приятно пахнет весенним лесом. Ее раскрывающиеся тоненькие ярко-накрашенные красной помадой губы лихорадочно будоражат мою фантазию. Но из них вылетает «готов?» или «завтрак», а не желаемое «Иди уже ко мне, дорогой». А что со мной происходит, когда она перевязывает мое тело! И при этой процедуре мой взор устремлен только в одну точку, от которой просто невозможно взгляд отвести, — на ее полного второго размера грудь в белом лифчике, которую она демонстрирует незастегиванием трех верхних пуговиц костюма. Уверен, она долгое время будет являться мне в эротических фантазиях. Может, попросить ее поиграть с моим младшим другом? Интересно, вот как бы она отреагировала на такую просьбу о помощи? Гляди, повезет — поймет, что правая рука-то с переломанными пальцами не в рабочем состоянии, а я как-никак молодой парень, усыхающий по сексуальной разрядке.

Пока еще даже имени ее не узнал, но, как вылечусь, стану красивым и прекрасным, обязательно познакомлюсь с ней. Хотя бы узнаю ее имя. И, если смелости хватит, спрошу «как дела?» или «как прошли выходные?», а если уж совсем страх потерять, то почему бы и не попросить придти ко мне вечером чаю попить, поболтать.

Папа приехал на следующий же день в первой половине дня. В дверях в палату он столкнулся с уходящей медсестрой, которая сделала мне укол обезболивающего. В отличие от вчерашнего дня сегодня папа был в халате.

— Как ты? — сухо спросил он, садясь на край моей кушетки. — Лучше?

— Даже не знаю. Вроде, хорошо.

Он взял меня за руку.

— Мама только к утру уснуть смогла. Плакала всю ночь. — И после паузы добавил. — Я, как сам понимаешь, тоже не о сне думал.

— Понимаю. На меня сейчас смотреть зрелище не из приятных.

— Да. — Он начал ладонью массировать свой лоб. — Мне сегодня следователь звонил.

— И чего этот Виктор хотел?

— Я думаю, ты знаешь. Он высказал мне свои впечатления о вчерашнем визите к тебе. Ничего не хочешь мне сказать об этом?

— Он считает, что я что-то умалчиваю? — виновато спросил я.

В ответ лишь кивок.

— Пап, — я сжал его руку, — поверь, я знаю, что делаю. Так нужно. Мне нужно.

— Надеюсь, — он слегка улыбнулся, — ты не собираешься в Бэтмена играть?

— Нет, пап. Я не собираюсь устраивать ни самосуд, ни чего-либо вообще предпринимать.

— А чего ты хочешь добиться, скрывая истину?

— Я хочу исчезнуть. — Увидев на лице отца непонимание и даже небольшую тревогу, что мной и ожидалось, но я продолжил. — Не хочу больше видеть, и чтобы меня видели, все люди, с которыми я был знаком. Кроме тебя и мамы, разумеется.

— А школа?

— Ну, мне все равно здесь валяться до ЕГЭ, а экзамены — уверен, ты придумаешь, как обойти эту систему, чтобы не со своим классом сдавать.

— Ясно.

— Кто-нибудь знает, что я здесь?

— Я никому не говорил. Директору по телефону только сказал, что ты в больнице, и минимум две недели тебя точно не будет. Не говорил ни что с тобой, ни в какой больнице. Но, учитывая, что Виктор и к ней наведывался, скорее всего, она уже все знает. И, кстати, желала тебе скорейшего выздоровления.

— Спасибо. — Сказал я, хотя мне было абсолютно все равно.

— Мама, вроде, тоже ничего не говорила. Но я передам ей твою просьбу, сразу, как выйду из палаты. И Виктору скажу. Но все равно хотелось бы знать, что у тебя на уме.

— Не беспокойся. Еще раз говорю, что я знаю, что делаю.

— Искренне хочется в это верить. Тебе нужно что-нибудь? Ты извини, что с пустыми руками. Перекусить мы тебе и так принесли вчера много всего — и половины, наверное, не съел. А из вещей, даже не знаю, что и нужно.

— Хорошо, что ты спросил. Записывай. — Я улыбнулся во весь рот, намекая, что список не будет коротким.

Отец достал свой телефон и взглядом дал понять, что готов записывать.

— Первое, что нужно, мои учебники, чтобы готовиться к экзаменам, и пару толстых тетрадей, и ручек штуки три. Мой iPod с зарядкой — где-то на столе у меня в комнате валяются. Книги привези: Артура Хейли, Ремарк, Набокова — его американский период не читал еще. Чака Паланика привези — обязательно «Невидимки» не забудь.

— Ты же говорил, что дважды уже читал.

— И в третий раз прочитаю. И Гришема — я у него только «Фирму» прочитать успел. Вроде, это все.

— Всегда приятно осознавать, что у сына неплохой литературный вкус. За некоторыми исключениями. Учитывая, что молодежь сейчас вообще практически ничего не читает. Это все? Может, тебе ноутбук привести? А телефон?

— Ноутбук мне совсем уж ни к чему. А телефон мне зачем?

— Хотя бы, что нам с мамой звонить тебе. Или сам, если что понадобиться, позвонишь.

— Что-нибудь дешевое купите тогда.

— Хорошо. Вечером заеду домой все соберу. Попрошу сейчас маму, чтобы из одежды тебе что-нибудь собрала.

— Спасибо.

— Слушай! — его осенило. — Тапочки, зубная щетка, дезодорант и еще что-нибудь из повседневной необходимости тоже ведь нужно!

— Ну, да. Как-то я не подумал.

— И мы с мамой вчера, когда сюда ехали, даже не подумали об этом. Привезем.

Мы посмотрели еще друг на друга несколько секунд, и он встал.

— Я поеду, мне на работу нужно. А вечером приедем с мамой. Привезу все, что просил.

— Буду ждать.

— Давай, сынок. Поправляйся скорее.

— Пап, — я очень сильно сжал его кисть, — спасибо тебе большое, что не лезешь с нотациями и не задаешь лишних вопросов.

— Ты уже взрослый. Сам про все расскажешь, как посчитаешь нужным.

Он потрепал мне волосы, встал и вышел. Как же сильно он хотел верить, что его сын уже и вправду взрослый и принимает верные решения.

Вечером папа приехал вместе с мамой. В руке у папы была сумка с вещами, которые я у него просил.

Первым делом, после ухода родителей, схватил одну из тетрадок и на обложке толстыми буквами написал «НИКИ».

Из дневника «НИКИ». 4 мая 2010 года.

Я лежу в больнице, в которой очнулся вчера. Меня зовут Ники. Мне 17 лет. Я в хлам избитый.

Бориса, на глазах у его друзей, один мудак и пятеро братков вывезли в багажнике и долго били. Лицо превратили в месиво. Сломали ребра. Даже на лицо нассали. Теперь Бориса больше нет. Он умер вместе с дружбой с людьми, с которыми он бок о бок прожил ни один год.

Но есть я, Ники, который собирается выйти из больницы, сдать экзамены в школе, поступить в институт. Не знаю, как мне жить, стараясь постоянно не попадаться на глаза моим знакомым, но я решил начать все по-новому, и от этого решения не отступлюсь.

Пока еще никак не могу оценить мое впечатление от проживания в больнице. Поначалу единственным развлечением дня было посещение моей палаты медсестрой. Сейчас у меня есть книги, игры в телефоне, и плеер с 64 Гб музыки. Обязательно надо будет попросить папу привести мне колонки для него.

Не могу объективно оценить сейчас свое душевное состояние, но одно могу сказать с уверенностью — у меня нет ни капли сожаления. Не знаю, откуда у меня это, но в какой-то степени испытываю даже немного радости. Будут новые друзья, будет новое окружение, будет новый я. Новый и совсем другой.

Следующие двадцать пять дней я провел, не выпуская из головы вопрос «Как же заключенные проводят в тюрьме по два года, по пять, по десять, по двадцать лет?». Серьезно — изоляция это страшная вещь. После пяти дней стало появляться ощущение, и с каждым днем оно становилось все сильнее и сильнее, что стены начинают сужаться.

Все время мне что-то кололи, давали пить таблетки, какие-то мази втирали — и все это делала почти всегда одна и та же медсестра. Я прозвал ее Мальвина (хотя сходства с подружкой Буратино нет никакого). Настоящего имени ее я не знал, и до конца моего пребывания в больнице так и не узнал, не смотря на все мое желание познакомиться с ней. Она лет на пять старше меня и сногсшибательная — у нее и без меня куча поклонников. А я-то ей к чему? Уверен, ей ежедневно поступает по двадцать предложений сходить на свидание, попить кофе, провести вечер, а, может, и руки и сердца от пациентов-извращенцев, которые, делая ей эти предложения, раздевают ее глазами и представляют, как во всяких немыслимых позах занимаются с ней сексом. И в два раза больше таких же предложений она получает от коллег, знакомых, сокурсников и случайных прохожих на улице. Так что, я лишний — это точно.

На пятый день пребывания, ни у кого ничего не спрашивая, не интересуясь о возможных последствиях поступка, вышел из палаты. Вальяжно прошелся по коридору, рассматривая таблички на палатах и кабинетах. Вызвал лифт, обратив внимание на табличку с цифрой «7» рядом (получается, я на седьмом этаже). Зайдя в кабину лифта, недолго думая, нажал кнопку первого этажа. Внизу будничная дневная суета. Посетители бегают со своими картами и направлениями на лечение, врачи носятся туда и обратно с видом, что каждая секунда замедления может стоить пациенту жизни.

По буклету, взятому мною на рецепции, — у девушек за стойкой был удивленный взгляд, увидев меня, — понял, что нахожусь я в больнице, в которой у моего папы страховка от работы. Я удивлен — сотрудников МИДа (и других сотрудников такого плана серьезных организаций) должны кормить хорошо. Не говорю, что еда не съедобная, но могло быть и лучше. Иногда приносят такое, что от одного вида аппетит пропадает. Наверное, из-за этого родители и привозят каждый день что-то съестное. Как-никак папа не последнюю должность занимает у себя — могли бы ему и посерьезней медицинские учреждения включить в страховой полис.

Перед стендом, где я изучал услуги, предоставляемыми клиникой (как они себя сами называли), убедил себя в одном — медицина это бизнес. И те, кто держат этот бизнес, желают нам не здоровья, а чтобы мы чаще болели, а их подчиненные врачи, видимо имея с этого свою долю, назначают как можно больше обследований, курсов лечений и тому подобного, многое из которого, уверен, этим пациентам и не нужно.

Не знаю, откуда она взялась — как из-под земли выросла, — но я услышал ее божественный голос.

— А ты что тут делаешь?! — грозно произнесла Мальвина.

— Ааа… хм…, — стоило, конечно, сказать «тебя жду», но не смог, — гуляю.

— Гуляет он! Тебе еще дня три строгого лежачего режима надо точно!

«С тобой бы я с удовольствие проводил время в лежачем режиме», — подумал я. В фильме «Достучаться до небес» один из главных героев (которого играл Тиль Швайгер) проводил время в больнице с таким настроем, который был сейчас у меня. Но у меня духу не хватит выставить это настроение на показ. Поэтому я, ничего не ответив, пошел к лифту и вернулся в палату.

Родители навещали меня каждый день без исключения. Приезжали вдвоем по вечерам. Бывало еще, папа заедет перед работой утром на пять минут, или мама могла заехать днем, но вечером обязательно приезжали вместе. С каждым днем мне становилось все лучше, и это отражалось на их настроении. Со временем я перестал их видеть подавленными и безрадостными, наоборот — много улыбались, шутили и рассказывали какие-нибудь смешные истории.

Но слова матери, которые она произнесла при очередном своем дневном визите, радости мне не доставили. Мне было абсолютно неприятно — даже противно — услышать, что некоторые мои одноклассники и другие «друзья» звонят домой, а один раз заходили и интересовались: одни спрашивали, куда я пропал, другие — как мое здоровье. «Куда я подевался», скорее всего, интересовались те, кто не учился со мной в школе и не знали о происшедшем, а про здоровье — одноклассники (директор видимо рассказала классному руководителю, а та — всему классу). Мама молодец — говорила, что со мной все нормально, а на их желание навестить отвечала, что я лежу в закрытой клинике, куда посещение разрешено только близким родственникам.

Не знаю, как бы я вел себя в подобной ситуации на месте родителей, но они меня, честное слово, заколебали. Каждый день одни и те же вопросы, темы разговоров практически не менялись, а больше всего что доставало — они звонили по два-три раза на дню и во время телефонных разговоров задавали все те же «Как ты себя чувствуешь?», «Все ли хорошо?» и «Нужно ли тебе чего привести завтра?». С каждым днем от этой заботы тошнило всебольше и больше в геометрической прогрессии.

Время тянулось катастрофически медленно. Я готовился к экзаменам, читал книги, слушал музыку и иногда записывал свои мысли в личный дневник. Если посмотреть, чем другие пациенты занимаются, то все банально: книги, ноутбуки, просмотр фильмов, телефоны — у них есть все необходимое, чтобы убить время, которое им тут назначили провести.

Не смотря на то, что каждое утро я уже ждал вечера, чтобы проснуться утром и опять ждать окончания дня — настольно невыносимым и долгим мне казалось время, проводимое здесь, — двадцать пятый день настал, как мне сейчас кажется, быстро. Еще неделю назад родители с радостью сказали мне, что, по словам главврача, ровно через семь дней меня можно забирать отсюда домой. По мне, так можно было вообще меня выписывать еще задолго до этого, но врачи, делая вид, что за моим выздоровлением необходимо беспрерывное наблюдение, старались как можно денег выкачать из страховой компании за мое пребывание здесь.

Складывая в сумку iPod и музыкальные колонки, я еще не подозревал, что в следующий раз, как включу дома Ника Кейва, тут же его выключу — его музыка, как ничто другое, с первых нот будет напоминать мне о времени, проведенном в этой больнице, и вообще о том, что со мной произошло.

Из дневника «НИКИ». 31 мая 2010 года.

Даже не знаю, где хуже — дома или в клинике. Решеток на окнах нет, да и строгих охранников с электрошоком у дери не видно, но все равно ощущение, что сидишь взаперти. Выписался два дня назад. Из дома ни разу не вышел, боясь увидеть кого-нибудь из старых знакомых. Да и к чему мне вообще куда-то выходить? Единственное для меня занятие сейчас — подготовка к ЕГЭ. Большое спасибо моему папе. Он устроил так, что сдавать экзамены буду не со своим классом, а с учениками другой школы. Не знаю, чего это ему стоило, но я безгранично благодарен ему за это. И еще благодарен ему за беговую дорожку, которая сейчас стоит в моей комнате. Это было одно из желаний, которое я высказал, находясь в больнице. Вторым желанием было, — но он его отклонил со словами «Нет. И это не обсуждается», — мой переезд в другой район. Ну и третье, о чем я попросил его, это найти мне хоть какую работу. Он сказал, что посмотрит, что с этим можно сделать.

Я в полном унынии. Хочется НЕ БЫТЬ.

Поиграть бы в баскетбол. Как поеду сдавать первый экзамен, посмотрю, что есть из площадок в том районе. Мне очень не хватает любимой игры. А еще не хватает общения. Хочу общаться, но кроме как с родителями, общаться не с кем. Через пару месяцев должен еще двоюродный брат приехать, но этого еще дождаться надо. Это папин племянник. Ему 25 лет. Работает в филиале крупной компании, а сейчас его с повышением переводят в Москву. Видел его всего трижды, и он очень мне нравится. Он может африканским аборигенам продать песок, а эскимосам — снег. Он просто ас в продажах. Его клиенты и слова не успевают вставить, как, сами того не понимая, подписывают с ним контракт на пару десятков миллионов. Уболтать он может любого. Жду не дождусь, когда он приедет. Во-первых, с ним безумно интересно, во-вторых — за счет компании он будет снимать квартиру, и в моих планах перебраться к нему жить. Тогда хоть смогу на улицу выходить без опасения, что столкнусь с кем-нибудь из прошлой жизни.

Вчера, впервые встав на беговую дорожку, включил Ника Кейва и Гриндерман, но не прошло и минуты, как сменил музыку.

Ник Кейв был основным автором саундтрека моей прошлой жизни, и я не могу оставаться спокойным, когда слушаю его.

Но ничего — у меня есть еще Reamonn, 30 seconds to mars, Mars Volta и другие интересные исполнители, которые я могу слушать беспрерывно.

Так что, пока Ник-дорогой мой-Кейв. Пока, до лучших времен.

Музыка для меня — это все. Без музыки я не могу. Если мне скажут, что на необитаемый остров я могу взять только одну вещь, я, не раздумывая, возьму свой iPod. Недавно на уроке биологии от скуки набросал на последней странице тетрадки текст, который очень удачно лег бы на хорошие минуса. И последней строчкой текста было: «И пока играет музыка в моем плеере, я буду жить».

Заметил, слишком много я пишу в свой дневник. Наверное, остальные люди все же меньше пишут. Причем, сейчас на бумагу мало кто выкладывает свои мысли — для этого в наше время все заводят «ЖЖ».

Только что сравнил себя с главным героем фильма «Дневник баскетболиста», Дмиммом Кэрролом, которого блистательно сыграл Леонардо ди Каприо. Не знаю, какой мотив заводить дневник был у Джимма, а у меня — убить время, я пишу от скуки.

Звонить некому, не с кем поболтать, не с кем пойти поиграть в баскетбол, не с кем переписываться в инете. Сначала думал даже из социальных сетей свой аккаунт удалить, но передумал. Интересно будет заглянуть туда через пять лет и посмотреть, что за все это время мне писали, так сказать, друзья.

Папа нашел мне работу. В крупную известную компанию. Экономист-ассистент департамент по развитию. Папин друг начальник этого департамента. Обязанность одна — выполнение всевозможных поручений сотрудников департамента. Эти поручения требуют минимум умственных способностей и максимальную расположенность к рутиной работе. Проще говоря, быть мальчиком на побегушках. Сканировать, заполнять бланки, делать звонки, заказывать авиабилеты и гостиницы для командировок и всякая остальная ерунда. Знаю, что и дня не продержусь на этом поприще.

Вернувшись с собеседования, сказал папе: «Позвони своему другу и скажи, что я у него работать не буду». Как только пришел на собеседование, сразу возникла неприязнь к возможной будущей работе. Человек пятьдесят сидят стол к столу, даже без перегородок, как в аквариуме. Ужас. Даже не аквариум, а муравейник. И выполнять поручения этого планктона? — нет уж, увольте.

— А кем же ты хочешь тогда работать? У тебя ни образования, ни опыта — поверь, большего ты и не получишь.

— Пап, я же не из-за денег на работу хочу устроиться, а чтобы чем-то себя занять. Побыть шестеренкой в корпоративной машине я еще успею, а сейчас хочу что-нибудь по душе найти. — Ответил я и пошел к себе в комнату.

Каждое празднование моего дня рождения наводит на меня грусть. В день моего рождения я не думаю о том, что я с возрастом приобретаю, а наоборот — думаю о том, что теряю, взрослея: беззаботность, отстраненность от жестоких реалий жизни, веселые школьные каникулы, безграничность детской фантазии, чистая детская влюбленность, — этот список ежегодных потерь можно продолжать долго.

Сегодня мне «стукнуло» восемнадцать. И в мыслях я уже попрощался с той жизнью, когда меня ничего не заботило и не беспокоило, когда все проблемы можно было свалить на плечи родителей. Все это кончилось. Теперь только я в ответе за то, что я делаю.

— Что тебе подарить на совершеннолетие? — недели две назад папа спросил меня.

Папа стоял в дверном проеме, а я сидел за компьютером спиной к нему.

— Ничего. — Не раздумывая, ответил я.

— Ну, Боря, есть же что-нибудь, чего тебе сильно хотелось бы?

— Ты знаешь, что мне хочется и незачем спрашивать. — Конечно, я намекал на желание убраться в другую часть города. — Прости, если ответ грубо прозвучал.

Меня раздражает папина манера влезать ко мне в душу и показывать, что не прочь изменить в лучшую сторону мою нынешнюю незавидную жизнь. И я знаю, что для этого он готов исполнить каждое мое «хочу», конечно, в пределах разумного. Самолет я бы от него не получил, а вот машину могу просить свободно — сто процентов купит. Думаю, это была бы какая-нибудь поддержанная недорогая иномарка. Да, папа купил бы, надеясь, что это принесет радости в мою жизнь, но не хочу обманывать его — ничего бы не изменилось. Я бы точно так же, как и сейчас, проклинал бы свою жизнь и так же сидел бы часами за компьютером в интернете или готовился бы к вступительным экзаменам.

Единственное, что могло бы меня утешить — это переезд в другой район или… смерть. Другого не хотелось.

— Подарок для тебя уже есть, — продолжил Папа, — но это из того, что тебе нужно, а не…

— Чего?! — Разгорячился я и развернулся лицом к отцу. — Прошу все-таки не решать за меня, что мне нужно, а что нет. Мне нужно лишь одно, и ты это знаешь — свалить отсюда. — Тему смерти я опустил. Мы это уже обсуждали, и папа надеяться, что после того разговора я об этом перестал думать. — Да! К черту из этого района! Как можно дальше отсюда!

— Всему свое время.

В то время как я еле сдерживал себя, чтобы не накричать на него, у папы ни одна нотка в голосе не изменилась.

— Какое время? По-твоему, оно еще не наступило? Да неужели ты не видишь, как я живу здесь? И можно ли вообще это затворничество от всего и от всех назвать жизнью?! — Слезы отчаяния накатились на глаза, и я развернулся к компьютеру.

— Ты же говорил, знаешь, что делаешь. Помнишь, тогда в больнице?

Мне пришлось лишь промолчать. Нечего было на это ему ответить. Я знаю, что делаю, но не ожидал, что это одиночество будет морально так тяжело выносить.

— Не унывай — все будет хорошо. — Сказал папа и ушел.

Не унывай — все будет хорошо.

Не унывай — все будет хорошо.

Не унывай — все будет хорошо.

Не унывай — все будет хорошо.

Не унывай — все будет хорошо.

Не унывай — все будет хорошо.

…все будет хорошо.

…все будет хорошо.

…все будет хорошо.

…все будет хорошо.

…все будет хорошо.

…все будет хорошо.

Последние слова папы, перед тем как он с внешней стороны закрыл дверь, миллион раз пронеслись у меня в голове.

А хорошо могло бы быть и сейчас. Если бы у меня сейчас в руке был пистолет, все было бы как нельзя лучше.

Интересно, какая была бы первая мысль у родителей, когда бы увидели они размазанные по стенам мозги своего сына?

Я открыл свой дневник и начал писать:

Когда на душе одиночество и пустота,

Когда ясный солнечный день — серость,

Когда уныние не проходит день ото дня,

Когда лирика и романтика — мерзость,

Когда этой точки не видно дна,

Когда от боли в груди хочется выть,

Когда все окружающее — ерунда,

Понимаешь, что больше нет смысла жить.

И вот настало мое совершеннолетие. Проснувшись, целый час валялся в кровати, уткнувшись в потолок, с ужасом представляя, как я иду в ванну умыться, и мама наскакивает на меня с радостным криком, обнимает, целует… Сколько можно?! Не хочу и не буду вставать с постели. Хотел было включить радио, но передумал — родители поняли бы, что я уже не сплю и через какое-то время вошли бы уже, будучи не в силах ждать, чтобы поздравить меня. Как обычно размышлял, что жизнь моя ничтожна, и не знаю, сколько бы еще пролежал лежать, если бы папа не постучал в дверь.

— Борис, просыпайся. Слышишь? Уже двадцать минут первого. Вставай.

Но эти слова пронеслись как-то мимо меня. Я даже не посмотрел в сторону двери. И не посмотрел я в ту сторону даже десять минут спустя, когда дверь открылась, и периферическим зрением я заметил недовольное лицо отца.

— Ты вставать собираешься? У нас не так много времени. Даю тебе пятнадцать минут, чтобы ты стоял у двери готовый к выходу.

— К выходу куда? — Хотел я спросить, но на пороге комнаты уже никого не было.

Если папа говорит «надо», значит надо. Надо собираться и надеяться, что мы не в ресторан собираемся идти, хотя для ресторана что-то время раннее. Разозлить моего папу сложно, но возможно, и делать этого не советую.

Беспроводные наушники — лучшее изобретение человека. Можно находиться в доме и заниматься чем угодно, и все под музыку, не мешая ни родителям, ни соседям. Пробуждался и чистил зубы я под «A beautiful lie» 30 seconds to mars, а одевался под их же «Hurricane».

Проходя мимо моей комнаты, мама лишь зашла чмокнуть в щечку и сказать «С Днем Рождения, дорогой». И все. Наверное, тоже поняла, что сегодня я ступил на следующую ступень взросления — хватит этих нежностей, обнимашек, глупых пожеланий и другого проявления родительской ласки, будто мне все еще восемь лет.

— Первый экзамен у тебя послезавтра, а до конца каникул осталось еще полтора месяца. Может, махнуть тебе в Египет, Турцию, Эмираты или еще куда-нибудь, Хорватию, например, или на Кипр? — спросил папа ведя меня в неизвестное пока что мне место.

— Нет, пап. Спасибо. Не стоит. И если мы сейчас с тобой идем в туристическое агентство, типа ты решил мне в виде подарка отдых на море организовать, то лучше прямо сейчас развернемся домой.

— Мы идем не в туристическое агентство, но об отдыхе ты подумай. До новогодних праздников никуда не съездишь. А может и вообще только в феврале в каникулы будет такая возможность.

Я не стал в ответ ничего комментировать.

Хорошо, что мы идем куда-то, а не на машине едем — значит, не так далеко. А папе только повод дай пешком лишний раз пройтись — никогда не откажется.

Если честно, мне уже надоело ощущать на себе это желание родителей улучшить мое жалкое существование. И сейчас, когда мы идем непонятно куда, папа в очередной раз завел эту пластинку, думая, что отдых на море пошел бы мне на пользу.

— Пап, у меня к тебе такой вопрос — а куда мы идем?

— Решить одну твою проблему.

— Мою проблему? — надеюсь, он не к психиатру меня ведет. — Мы идем смотреть квартиру для переезда?

А кто знает, что у папы в голове? Может, я угадал.

— Нет, сын. Другую проблему. И это, должен сказать, еще и моя проблема тоже.

— Блин, ты можешь….

На тебе подзатыльник!

— Не в деревне, следи за языком. Я тебе еще пару минут назад «типа» простил. Еще раз повторяю — у моего сына не должны быть такие слова в лексиконе.

— Прости. Но ты расскажи, куда это мы потащились в мой день рождения.

— Вот именно. Сегодня у тебя день рождения, и мы идем тебе за подарком.

— Ты же говорил о какой-то проблеме.

— Идти еще две минуты. Придем, узнаешь.

И через эти две минуты передо мной открылась дверь в Военкомат.

Впервые за несколько недель в моей жизни произошло что-то поистине значительное. У меня действительно поднялось настроение. Я лишь, где следовало, поставил свою подпись, и теперь, когда мы с папой шли домой, у меня в заднем кармане лежал военный билет. Для полного счастья осталось поступить в институт. Что будет для папы сюрпризом.

Еще летом перед одиннадцатым классом папа поинтересовался, в какой ВУЗ я собираюсь поступать и нет ли у меня желания пойти в МГИМО. Я знал, что в Институте международных отношений, если папа замолвит за меня словечко, мне не составит труда стать студентом. Не то, что я был горд, просто хотел показать родителям, что проживу в этом мире и без их помощи, что я уже самостоятелен и сам буду пробиваться через жизненные трудности, поэтому решил поступать в этот МГИМО своими силами. Раньше я еще и друзьям хотел показать, что в любой престижный ВУЗ на бесплатное отделение поступить можно без взяток и блата. Но сейчас это позерство перед кем-то меня уже не волнует.

Восемь утра. Через час ехать на работу. Все же двух дней мне хватило, чтобы возненавидеть ее, а два дня выходных показались мне отдыхом лучшим, чем две недели на курорте на море.

С успехом поступив в институт, на следующий же день после зачисления начал ездить по собеседованиям в поисках работы. Две недели я безуспешно пытался стать продавцом в магазине электроники, консультантом в салоне мобильных телефонов, ассистентом в продюсерском центре, торговым представителем. Я искал любую работу, которая не подразумевает просиживание штанов с понедельника по пятницу с девяти до шести. К отцу за помощью в поиске работы не обращался — он ясно дал мне понять, что эта идея ему не нравится. И вот только к концу июля нашел ее — долгожданную работу. Устроился уже было в элитный ресторан помощником повара, но в первый рабочий день, только успел зайти, мне выдали черную рубашку и известили, что я буду помощником бармена. Если не хочу — могу развернуться и уходить. Но я согласился. Конечно, натирать до блеска бокалы, нарезать фрукты, делать свежевыжатые соки, бегать постоянно на склад, следить за наличием всего необходимого в баре, протирать барную стойку, таскать с мойки мытую посуду — это не верх моих способностей, да и никаких других эмоций, кроме отвращения, эта работы у меня не вызывала, но все же это была работа, на которой я мог проводить время, надеюсь, что с пользой, а не убивать его, сидя дома или в офисе.

До того, как устроиться на работу, я только и занимался, что смотрел фильмы и сериалы, читал книги, бегал на беговой дорожке и эллипсоидном тренажере. Несколько раз сходил с родителями в ресторан, а больше не выходил из дома, кроме как в кинотеатр сходил однажды, но все же боязнь и нежелание встречи с кем-то из знакомых мне лиц заставляет сидеть меня в четырех стенах. В личном дневнике последняя запись датирована днем сдачи последнего ЕГЭ — настолько пустое уничтожение времени, что нет даже эмоций, которые можно было бы описать на бумаге.

Войдя на кухню, к моему удивлению обнаружил, что папа не спал — он сидел на кухне. Обычно он просыпается только в девять утра, если на работе нет срочных дел, но тогда его дома в такое время не бывает уже. У него иногда бывает бессонница, но в этом случае он целую ночь смотрит киноклассику, а сейчас телевизор выключен, и папа сидит перед пустой чашкой.

Не знаю, что у него стряслось, но этот момент был как нельзя кстати, чтобы известить его о том, что я поступил в МГИМО, а не в Плешку, как он с мамой думают.

— Доброе утро, — сказал я, включив чайник, который после нажатия на кнопку загорелся зеленым светом.

— Доброе. Чайник горячий — недавно кипел.

— Угу, — вырвалось у меня, и я заварил себе зеленый чай. — Недавно проснулся?

— Примерно час назад.

— Вид у тебя тревожный.

— Ты доволен своей работой?

— Если честно, нет. Но об этом мы уже два раза говорили, и я знаю, что ты хочешь, чтобы я ушел из этого ресторана, и, по-твоему, это чистой воды эксплуатация. Но я останусь там и не хочу возобновлять этот разговор.

— Я действительно не хочу, чтобы ты там работал. И нигде вообще. У тебя учеба должна быть на первом месте. — После некоторой паузы, поняв, что я ничего ему на это говорить не собираюсь, продолжил. — Но не из-за этого я плохо спал. Мне хотелось поговорить о своей работе.

— Только не говори, что тебя уволили — это невозможно.

— Это возможно, но у меня сейчас другое положение. Абсолютно противоположное. Мне предложили место в посольстве Франции.

— Неужели тебе нужен мой совет?! Соглашайся, не думая.

— В таких вещах я ни у кого не прошу совета, а все решаю сам. Но иногда мне нужно согласие семьи. Мама обеими руками «за».

— Я тоже не против. О чем речь вообще?!

— Все не так просто. Я уже сказал, что согласен занять место, но мне же придется уехать минимум на два года.

— И? — я не понимал, что его так беспокоит.

— Ты поедешь? — после минутной выдержки с надеждой на согласие спросил он.

Теперь понятно, что его мучило. Он и без моего ответа знал, что я откажусь. И, видно, мысль, что они оставят своего сына, по их мнению не готового к самостоятельной жизни совсем одного, не давала ему никакого покоя. Это можно понять. Уверен, всякому небезразлична жизнь своего ребенка, и оставлять его один на один с взрослой жизнью — не легкий поступок.

— Нет, — без промедления последовал мой ответ. И не разу за всю жизнь я не пожалел, что сказал это.

— Ты можешь там учиться. — Его тон выдавал уверенность в том, что я все равно откажусь, как бы он меня не уговаривал.

— Не тянет меня что-то к этим «лягушатникам», — с улыбкой сказал я.

— С сентября я уже начинаю работать там. У тебя еще есть время подумать.

— Нет, правда, мне и здесь неплохо.

— А вот мама готова уже сейчас собрать чемоданы. Она весь всегда хотела уехать из этой страны. Говорит, жаль, что только на два года.

На это у меня не нашлось чего сказать, и папа продолжил:

— На прошлой неделе в одну из ночей, когда никак не мог заснуть, я посмотрел два фильма. Первый о том, как молодая пара хочет уехать из Штатов в Гоа, а во втором один парень весь фильм только и хочет, что из Англии выехать куда-нибудь.

— Хорошо там, где нас нет. Не буду говорить, что в России все хорошо, но меня и здесь устраивает.

— Ладно. Тогда скажу маме, что ты остаешься.

— Да. И пусть она не лезет ко мне на счет этого. Будет как всегда: «Ну, может, все же поедешь? Может, передумаешь? Там будет лучше». Ну, и тому подобное. Скажи, что я не еду, и это окончательно решение.

— Скажу. Я пойду, прилягу. Может, еще получится на часик вздремнуть.

— Подожди. Я хотел сказать кое-что. — Не пойму почему, но как начал говорить, я почувствовал угрызение совести. — Я не поступил в ГУУ. И даже не пытался туда поступить.

— Я знаю, — спокойно ответил папа, — МГИМО тоже хороший выбор.

Несколько секунд я удивленно смотрел на его ухмыляющееся лицо, и мы синхронно засмеялись в голос.

— Откуда… как…, — начал бормотать я.

— Почти сразу, как ты подал туда документы, мне позвонил знакомый профессор поинтересоваться, не мой ли ты сын, или это лишь совпадение фамилии и отчества. Но не волнуйся, я не прикладывал ни малейших усилий для твоего поступления. Ты молодец, Боря. — Он встал, похлопал меня по плечу, а перед уходом сказал. — Спасибо, что у меня есть повод гордиться своим сыном.

Переполненный положительными эмоциями я решил до работы еще двадцать минут побегать.

Вчерашний день изменил все мое представление о работе бармена. Если раньше я думал, что, отработав на нынешнем месте, больше никогда не займусь чем-то подобным, что не хочу быть прислугой у богатых господ, то сейчас мое мнение об этой профессии совсем другое.

Наши работодатели платят нам смешные деньги, а вот гости взамен на хорошее настроение готовы давать гораздо больше. И помимо чаевых получаешь чувство удовлетворенности от работы, понимаешь, что не зря проснулся и в душном метро поехал на работу. С материальным вознаграждением от гостя получаешь еще и убежденность, что ты кому-то нужен. И я определенно знаю, что, как только уйду из этого ресторана, набравшись опыта, буду искать другое заведение, чтобы обязательно с контактной барной стойкой, в котором буду работать и дарить посетителям хорошее настроение.

До вчерашнего дня я был мальчиком на побегушках. Кроме как заварить чай или приготовить кофе, мне больше ничего не было дозволено из реальной работы бармена (хоть и выучил всю рецептуру коктейлей). Ну, иногда, в моменты большой загрузки гостей, я еще и наливал крепкие алкогольные напитки. Мне была ненавистна это работа, и я ждал с нетерпением окончания лета, чтобы придти к папе и сказать «Ты прав — учеба важнее». Он бы с радостью принял новость о прекращении моего, как он думает, рабства но придется лишить его такого удовольствия — его сын будет продолжать работать и, что главное, получать от работы удовольствия.

Вчера я взглянул на эту профессию по-другому. Точнее, мне ее показали с другой стороны.

В начале недели посетителей в ресторане не так много, а если сказать правильно, совсем мало — до вечера пара столов только занятых. Да еще и погода ветреная и пасмурная — вечером желающих поужинать на летней террасе, из-за которой и приходили почти все посетители в наш ресторан, было намного меньше обычного.

Работали бармен Сергей и помощник, то есть я. В середине дня к Сергею пришла его девушка, и они уже целый час стояли на лестнице служебного помещения. Как раз в это время все и произошло. В ресторан пришел один видный чиновник с женой заказывать банкет. Обсудив все с менеджером, гости ждали, пока он сидел в офисе и оформлял заявку на проведение мероприятия. Чтобы как-то скоротать время ожидания, эти двое направились ко мне. Так как барная стойка была не контактная, стульев за ней не было, и гостям пришлось стоять. Один из официантов, забеспокоившись о том, что я, возможно, не смогу качественно их обслужить, побежал за барменом и встрял в ссору Сергея со своей барышней. На предложение официанта, не хочет ли он вернуться за рабочее место, Сергей злобно послал его, сказав «Там есть Ник, он уже все умеет, он справиться», и продолжил выяснение отношений с девушкой.

— Добрый день, — сказал я своим гостям (надеюсь, что без видимой тревоги).

— Здравствуйте, — с улыбкой ответила женщина, положив сумочку на стойку.

— Добрый, — ответил мужчина.

— Выпьете что-нибудь? — спросил я, полный надежд, что они закажут минеральной воды, а я тогда спрошу «Какую предпочитаете, с газом или без?», на что мне ответят… Да, все равно, что они ответят. Я дам им воды, и на этом все пусть кончится.

— Да, выпьем. — «По ящику он выглядит совсем другим», — подумал я. — Сделай нам, пожалуйста, по «Маргарите».

— Мне клубничную. С ледяной горкой.

— Даме клубничную.

— И можно у Вас пепельницу попросить? — спросила она, доставая сигарету, и я поставил перед ней пепельницу и поднес к сигарете зажигалку. — Спасибо.

Теоретически я знал всю коктейльную карту, но на практике я в жизни не делал ни одного коктейля. Пытался собраться мыслями, но кроме как о том, как бы не облажаться, ни о чем думать не мог. Трясущимися руками приготовил бокалы. Теперь надо вспомнить, чего и сколько надо лить. «Соберись, тряпка» — приказывал я сам себе. Сначала надо сделать «Клубничную Маргариту», все же девушкам надо делать в первую очередь. В блендер засыпал льда, бросил клубники и влил нужные компоненты. «А руки-то трясутся. Соберись, я сказал!» Первые коктейль готов. Сказав «прошу», подал его девушке. Затем, я сделал второй.

Гости смаковали коктейли, а я, вспомнив правило, что если бармен стоит без работы, то или он лентяй или уже пьян (у бармена всегда есть работа), принялся натирать бокалы. «Бармен должен не только как робот выполнять заказы, а еще и быть хорошим собеседником», — как-то сказал мне директор, но сейчас эта пара обсуждала что-то между собой и лесть к ним с вопросами «ни о чем», чтобы найти тему для обсуждения, было бы лишним.

Менеджер принес копию заявки заказчикам, и перед уходом, когда гардеробщик помогал женщине одеться, мужчина с улыбкой, покручивая пустой бокал за ножку, сказал мне:

— Это, видимо, была очень вкусная «Маргарита». Очень редко моя жена не ворчит, что бармен безрукий осел — то алкоголь один, то водянистая, то сплошной лед, или еще что не так.

— Спасибо, — ответил я на это, — мне очень приятно это слышать.

— Думаю, ты много добьешься на этом поприще. Я даже уверен в этом. Главное, не опускай руки.

— Спасибо, — еще раз сказал я — больше ничего не нашел что ответить на это.

— Спасибо, до свидания, — сказала его жена, уходя.

— Счастливо. Удачи тебе, — он положил мне на стойку бумажку и пошел за женой.

Пятьдесят долларов. Он оставил мне пятьдесят долларов! Это четверть моей зарплаты! Это он не за выпивку заплатил, а именно так он оценил мою работу! Конечно же, я убрал банкноту в карман и ничего не сказал Сергею. Бармены давали мне всего десять процентов от суммы, что им дают официанты, и эти пятьдесят баксов я имею полное право оставить себе.

И даже если бы он оставил сто рублей — дело не в деньгах. Эти двое благодарны мне за то, что я сделал все красиво (во всех смыслах этого слова), сделал так, чтобы им было приятным ожидание менеджера.

На следующей неделе он снова пришел — отмечать день рождение супруги, — и все: менеджер, оба бармена и официанты — все, кто видел, рты раскрыли, когда он подошел к стойке, увидев меня, чтобы пожать руку и спросить, как у меня дела.

Прокручивая в голове все прелести работы бармена, я ехал в пивной ресторан, который находится недалеко от папиной работы. Папа позвонил мне и сказал, чтобы я подъезжал — у него есть ко мне разговор, который вечера не подождет. Как бы мне не хотелось выходить из дома, я поехал.

В этом месте я не в первый раз и сел за столик, за которым мы обычно сидим с папой. Ждать его пришлось пятнадцать минут.

— Что же ты мне не позвонил сказать, что ты уже приехал? — спросил он, присаживаясь.

— Когда ты позвонил и сказал, чтобы я сюда приезжал, думал, что ты уже здесь.

Мы заказали по кружке пива и тарелку немецких колбасок.

— Ни от каких дел не отвлек тебя, позвав сюда?

— Нет. Ты же знаешь, что мне только повод дай свалить куда-нибудь в выходной, — с лишней издевкой ответил я.

— Как раз об этом я и хочу с тобой поговорить.

— А я об этом не хочу.

— Ты меня не понял. Я не собираюсь упрекать тебя в том, что ты не общаешься со своими бывшими друзьями и избегаешь встречи с ними. Наоборот, хочу предложить один вариант.

— И что такого, что не могло дождаться твоего возвращения с работы?

— У тебя сейчас два дня выходных, которые ты проведешь не дома за телевизором и компьютером.

— И какими делами ты меня нагрузишь?

— В следующий четверг мы с мамой улетаем во Францию…

— Знаю.

— Не перебивай. Во-первых, я не люблю, когда меня перебивают, и, во-вторых, у меня сейчас мало времени. Так вот, мы улетаем, а тебе здесь на что-то надо будет жить. Само собой, твоей зарплаты тебе не хватит. Только не подумай, что мы от тебя отказываемся из-за того, что ты не согласился с нами лететь. Если откажешься от моего предложения, я буду высылать тебе деньги, но уверен, ты согласишься. — Он внимательно посмотрел на меня и продолжил. — Думаю, квартиры с четырьмя комнатами тебе будет многовато, согласен?

— Согласен.

— Я помозговал и подумал, что если нашу квартиру сдавать, а ты будешь снимать «однушку», денег тебе хватит, даже более чем.

Он был прав, что я не откажусь. Эта затея мне очень нравилась, и я дождаться не могу, когда съеду.

— Тут даже вопросов нет, — сказал я, — конечно, я согласен.

— Я так и думал. Поэтому нашел тех, кто ее снимет, а тебе остается только найти квартиру для съема и открыть счет в банке.

— Зачем мне счет в банке, — не понял я.

— Снимать у нас квартиру будет одно рекламное агентство для своих компьютерных дизайнеров, их трое. Платят хорошо. До следующего четверга они оплатят сразу до конца года, а до конца ноября — еще за полгода. И деньги поступят на твой счет. Знаю, что ты парень не дурак и сразу все тратить не будешь. И будет лучше, если деньги за твою съемную квартиру ты также оплатишь вперед за несколько месяцев, но не сразу — может, тебе там не понравиться, и ты снимешь другую. Если, не дай Бог, что случится, и тебе понадобятся еще деньги, я их тебе переведу. Так что завтра же иди в банк открывать себе счет. Лучше в тот же банк, что и у меня.

— Хорошо.

— И с сегодняшнего дня ищи квартиру. Вот визитка риелтора.

Отлично! Теперь мне не придется, возвращаясь поздно вечером с работы или направляясь по каким-нибудь делам, обходить места, где я мог бы встретить кого-нибудь из знакомых и проклинать эти «два через два» выходные, которые, как сказал папа, я просиживаю за компьютером и за телевизором, просматривая фильм за фильмом.

III

Из дневника «НИКИ». 31 августа 2010 года.

Я готов кричать и вопить от радости. Если бы умел, сделал бы сальто назад. И дело не в том, что уже второй день как живу отдельно от родителей самостоятельной жизнью. Эти мысли наоборот, к удивлению, наводят к грустным мыслям — родители завтра улетают во Францию, и я буду сильно по ним скучать, хотя и не признаюсь им в лицо, как мне будет их не хватать. Еще не хватало, чтоб они подумали, что я один не справлюсь.

Так вот, о моей радости. Вчера после смены бармен Сергей подходит ко мне и говорит: «Мы собираемся пива пойти попить. Ты как, с нами?».

То, что было дальше это не важно — посидели в парке бармены, официанты и некоторые повара, болтали до половины ночи, а официантка Таня предпринимала даже попытки пообщаться со мной, в ответ на что я только стеснительно мямлил, боясь показаться идиотом, хотя, уверен, именно таким я был в итоге в ее глазах. Важен сам факт того, что они меня позвали. До этого я молча выполнял свою работу и был отбит от коллектива, а сейчас выходит, что я для них не «тот, что посуду таскает», а член коллектива. Они считают меня своим!

Не так уж тут плохо. Восемь дней прошло с момента переезда, а адаптировался, будто месяц живу. Но жить одному оказалось не так просто, как думал. Конечно, хорошо, что тебя никто не контролирует и сам себе подчинен, но, все же, нужно еще и следить за хозяйством. Вчера я ездил на собеседование в один бар (сказали, что позвонят, но я знаю, что не дождусь от них звонка), так перед выходом обнаружил, что у меня нет ни одной пары чистых носок, и пришлось на босую ногу надеть кроссовки и идти в магазин за ними. А сегодня утром, когда уже загрузил грязным бельем стиральную машину, увидел, что нет еще и стирального порошка. Я еще ничего не стирал в этой квартире, поэтому и не покупал его. Так что первая сложность, когда начинаешь самостоятельную жизнь, это следить за тем, чтобы дома всегда были всякие мелочи — стиральный порошок, зубная паста, туалетная бумага, запасные лампочки, средство для мытья посуды, а также соль и сахар. А с питанием это вторая сложность — купить ее не проблема, но вот готовить научиться надо, так как знаю, что на сосисках, пельменях, пицце и другой еде быстрого приготовления долго не протяну.

Молодежи в районе много, и я даже выходил поиграть с ребятами в баскетбол. Правда, лишь один раз — спустя два дня после приезда, а после этого ни разу свои баскетбольные кроссовки не надел.

Моя карьера бармена идет в гору. Если еще меньше двух месяцев назад устраивался на свою первую работу помощником бармена, то с завтрашнего дня я полноценный бармен в одном из лучших баров столицы. Думал, собеседование пройдет неуспешно после слов бар-менеджера Александра «Опыт всего два месяца?» (а разве ты не посмотрел мое резюме, перед тем как позвать на собеседование?), но его впечатлило мое отличное знание технологии приготовления коктейлей. В итоге, я услышал: «Приходи завтра вечером к шести. Посмотрим, что умеешь».

На нынешней работе я с руководством еще пару недель назад договорился, что как нахожу новую работу, увольняюсь одним днем. Они, конечно же, не против — сейчас им больше нужен помощник бармена на полставки, а на такую работу найти им на это какого-нибудь студента не составит проблем.

В какой-то степени грустно бросать такой коллектив. Они были очень доброжелательны ко мне. Особенно со своим наставником Сергеем сблизился — он обучил меня всему необходимому, что обязательно пригодится мне в работе в дальнейшем (и не только, как работать руками, но и как общаться с клиентами). Хотя кого-то выделять было бы неправильным — я со всеми поддерживал хорошие рабочие отношения.

— Еще увидимся, друг. — Сказал Сергей на прощание и с улыбкой обнял меня. — Не забывай учителя.

— Конечно, увидимся.

На работе отношения строятся по обстоятельствам. У таких знакомств продолжение отношений маловероятно, как только эти обстоятельства меняются. Но время покажет, что будет дальше, и увижу ли я вообще кого из уже бывших коллег.

Наверное, будь я активным пользователем социальных сетей, я бы общался дальше с бывшими коллегами хотя бы онлайн. Но для чего? Если вне работы мы говорим в основном о работе, то о чем можно говорить, когда вы уже не коллеги? Мы будем добавлены в друзья один у другого, да и раз в год будем писать «С днем рождения!». Все. Мы сдружились из-за того, что нас столкнули обстоятельства, а не интересы и взгляды.

И пусть я ни разу не обмолвлюсь и словом ни с кем с этой работы до конца своей жизни, но буду вечно благодарен каждому из них за то, что я больше не застенчивый подросток, придерживающийся правила «Не говорит глупости тот, кто молчит», не теряющий дара речи при обращении к нему симпатичной девушки, а уверенный в себе полноценный член коллектива. Раньше стоило мне рот открыть, как парни надо мной начинали смеяться, а девушки скучали, но сейчас я способен провести с мужской частью своих знакомых интересную беседу (а не только говорить о спорте), а с женской — увлечь их разговором. Я попал в среду, где меня заставляли общаться, и где нельзя выставлять себя идиотом.

Однажды, после коллективного рабочего собрания, мы с Серегой сидели в баре. Было послеобеденное время, и мы позволили себе «пропустить по стаканчику». Ничто не предвещало беды, разговор зашел у нас о девушках. Не стал я скрывать от него своих комплексов и выложил как есть.

— Ты что? С дуба рухнул? Если ничего не поменяешь, то спасение у тебя одно — ждать, пока кто-нибудь сама в тебя влюбится и накрепко возьмет дело в свои руки. Как понимаешь, шансы на такое минимальны.

— Серег, ничего не могу с собой поделать. Я боюсь показаться придурком и теряюсь в мыслях, что же надо сказать…

— И тогда в ее глазах ты становишься еще большим придурком, чем ты боишься показаться ей. Главное, помни одно — попытавшись, ты ничего не теряешь. — Он огляделся на другие столики в баре. — Смотри, видишь ту в синей кофте, что в телефоне копается несколько минут?

— Ну?

— Что «Ну»? Подойди к ней!

— Вот так просто подойти? — растерялся я.

— А что? Время четыре часа дня. Девушка сидит в баре, растягивает на полчаса бокал вина и от скуки уже весь интернет прочесала через телефон. Сто процентов, что она время убивает. Иди! — Сергей стукнул меня по плечу.

Через минуту я уже вернулся.

— И что ты вернулся? — спросил Сергей.

— Она сказала, чтоб я за милю даже не приближался к ней.

— Ты сразу предложил ей поехать домой? — рассмеялся он.

— Нет. Я лишь предложил угостить ее чем-нибудь выпить.

— Сразу?

— Да.

— Я в шоке! Ха! Ну, ты и мудак! Правда! Как только захочешь посмотреть на мудака, взгляни в зеркало! — он закурил. — Пришла девушка от нечего делать время убить. Сидит, никого не трогает. Тут подкатывает не пойми чего за фрукт, который минимум полчаса торчит со своим другом в этом баре, и предлагает ей выпить. Прямо сходу. Как думаешь, какая первая мысль у нее пронеслась? Правильно: «Он долго искал жертву и вот он выбрал меня». В ночном клубе так, может, прокатило бы, а в этой ситуации — не правильный подход. — И после паузы, поняв, что мне нечего на это ответить, произнес. — Ладно, надо счет просить и по домам.

— Скажи, Серег, вот что делать? Приведи пример. Даже не в этой ситуации. А, к примеру, сижу дома и думаю поехать подцепить девушку.

— Эх. — Сергей на некоторое время задумался, отведя взгляд. — Смотри. Пятница, вечер. Попсовый недорогой ресторан или кафе. Настолько попсовый, что бронь они не принимают, и людям приходится минимум полчаса ждать столика. Приходишь туда с другом, заказываете стол на четверых. Дождавшись у барной стойки столика, садитесь за него. И очень важно — стол должен быть в курящем зале, так как вам нужны девахи из той породы, что не просто так пришли покушать, а те, кто разгоняется перед клубом. Подходите к хостесс и узнаете от нее — я за это даже денег никогда не давал — кто из девушек только пришел и ждет стол на двоих. А дальше просто — предлагаете девушкам к вам присоединиться, типа как вас должно было быть четверо, но двое вдруг не пришли, а вы такие любезные, что не хотите, чтобы такие милые девушки томились в ожидании. Потом все зависит только от вас и от умения садиться на уши.

У нас еще много было разговоров на тему пикапа, и два правила я уяснил четко: не молчать и не быть занудой.

«А если честно, не стоит вообще замарачиваться по поводу девчонок», — именно так я бы сказал Сергею, если бы наш разговор состоялся сейчас, спустя две недели, после второго же своего рабочего дня на новом месте. Тогда я прописал для себя еще одно правило: не получилось с одной — получится с другой. Ведь их, желающих лишь секса, а не долгих серьезных отношений, много вокруг, очень много.

Как бы я себя не готовил к новому коллективу и новой обстановке, все равно чувствую себя не в своей тарелке. Коллеги-бармены хоть и приняли меня дружелюбно, но к клиентам за барной стойкой пока не подпускали, и мне было поручено обслуживать заказы официантов. А официанты совсем не были рады появлению нового бармена — все ждали какой-либо ошибки с моей стороны, а это напрямую отразилось бы на их чаевых. Но, уверен, я справлюсь, и со временем стану для них «своим». Да и радует тот факт, что чаевые бара старший бармен разделил на всех поровну, что я воспринял как удовлетворенность им моей работой.

Второй рабочий день в баре, где доза пафоса и гламура на один квадратный метр многократно превышает всяческие допустимые нормы, нам — обслуживающему персоналу — «посчастливилось» трудиться на корпоративе известной айти компании, а слово «корпоратив» часто ассоциируется со словом «безвозмездно», так как многие заказчики «в штыки» воспринимают статью заказа «Обслуживание» размером в 10 % от счета, и клиентам руководство все равно не отказывает — им главное, чтобы предварительная сумма заказа не была ниже установленных рамок. Но мы, бармены, все равно не остались в накладе — как только заказчик привез свой алкоголь, мы тут же присвоили несколько бутылок для себя.

Практически сразу после окончания официальной части корпоратива, когда публика начала отплясывать под музыку известного диджея, который прилетел в Москву ради этого выступления из Лондона, ко мне за стаканом воды подошла PR-менеджер гуляющей компании. Потом еще раз подошла за водой. И еще несколько раз. Потом за зеленым чаем. (Только спустя где-то месяц я понял, что она закинулась амфетаминами или еще чем, что и вызывало непомерную жажду).

После разговоров о баре, музыке, ее работодателе и обмене именами (ее зовут Вика), я, наконец, спросил, почему она не пьет алкоголь.

Уйдя от ответа, она завернула разговор на тему хобби, перспектив, отдыхе и других вещах, помогающих поддерживать разговор «ни о чем».

— Хочешь, я останусь подождать, пока ты не закончишь работу? — спросила Вика, когда стало понятно, что примерно через полчаса мероприятие закончится. — Сходим куда-нибудь.

Я опешил. Само собой, я согласился и стал с нетерпением дожидаться окончания смены. Но чем невыносимей медленно двигалось время, тем страшнее становилось мне на душе. Какие у нее планы на меня? Что ей нужно? Чего она ждет? Как мне себя вести? Чем это закончится? Не оплошаю ли я?

Тысяча тысяч вопросов крутилось в моей голове, и появление каждого из них сколько подтверждало, столько же и преумножало неуверенность в себе.

Когда все уже разошлись, когда официанты готовили зал к следующей смене, когда свет был на полную включен, и было видно, в какую помойку превратился пафоснейший столичный бар, когда музыка уже выключилась и были слышны обсуждения официантами этого мероприятия — уроды заказчики, мудаки гости, сука начальница, — когда охрана попросил всех гостей покинуть заведение — мне пришлось минут пять уговаривать старшего охранника разрешить этой девушке остаться у стойки. Я сказал Вике, что через пять минут буду готов квыходу, и отправился в туалет — мне необходимо было побыть одному, собраться мыслями.

Первое, куда мы поехали, было круглосуточное модное кафе, где в пять утра никого не было, и мы были единственными гостями. Я что-то рассказывал ей, как почувствовал ее руку на своем бедре, а на мой удивленный взгляд она ответила ярким поцелуем. После двух двойных Лонг-Айленд и полчаса поцелуев мы отправились в бильярдную, где несколько ее коллег решили продолжить корпоратив.

Но в бильярдной мы пробыли еще меньше — минут через пятнадцать она пожаловалась, что ей скучно, и вообще — хотела бы побыть со мной вдвоем.

Конечно же, это забота мужчины, решать вопрос, куда вести девушку.

«Какой же он придурок! Я ясно дала ему понять, что у нас будет секс, что я не против секса, что я вообще хочу секса с ним! Сколько ему надо еще времени, чтобы он понял?! Я уже довольно сделала шагов со своей стороны, пора бы уже ему взять дело в свои руки!», — спорим, что именно такие мысли крутились в ее голове? Вот я сидел рядом и будто мысли читал. Я и так был скован в действиях и нерешительности, так еще информация, что она на четыре года меня старше, разнесло остатки моего мужества и уверенности в себе.

— Поехали. — Смущенно произнес я, взял ее за руку, поднял с дивана и повел к выходу.

Некоторое время назад один коллега дал мне визитку почасовой гостиницы, уверяя, что это лучшее место для секса на одну ночь, когда все остальные варианты стали не вариантами. С тех пор эта визитка лежала у меня в обложке паспорта, но я ее ни разу оттуда не вынимал. «Можно же было ее к себе домой отвести, там ведь нет никого», — сказал бы кто-нибудь. У меня была такая мысль, но именно понимание того, что это на одну ночь, искоренило во мне ее.

— А у тебя есть презервативы? — шепнула она мне в такси.

Она даже не спросила, куда я ее везу, но ей очень интересно в первую очередь безопасность секса.

К гадалке не ходи, чтобы с первой попытки узнать, что их при мне не было. Пришлось останавливаться у круглосуточного продуктового магазина.

— Ты трясешься как банный лист, неужели я такая страшная? — игриво спросила она в кровати, когда мы оба были уже голые.

— Не, — и после некоторой паузы добавил. — Но я боюсь. Главное, боюсь разочаровать тебя. Это у меня всего второй раз. — И начал я врать. — Встречался с девушкой два года, и после первого же раза мы разошлись — было не по себе узнать, что она уже не девственница, когда столько времени только этим и отговаривалась на любые мои попытки.

— Бедненький, — она погладила меня по голове, а второй рукой крепко схватило мое давно уже готовое к битве мужское достоинство.

— Уверен, я ей нужен был лишь…

— Успокойся. И помолчи. — Она приложила палец к моим губам и начала поцелуями опускать все ниже…

— Дай мне свой номер телефона. — Сказал я, когда машина уже остановилась у указанного места. Мне нужно было выходить, а Вике домой дальше ехать.

Я до последнего думал, надо ли мне просить ее номер и говорить на прощанье «Я тебе позвоню» (в то время как она понимает, что 99 парней из 100 не выполняет этого обещанья). Даже решил, что не стоит, но не удержался — что-то во мне кричало желанием встретиться с ней еще раз.

Она не отказала мне и продиктовала эти десять цифр.

Три дня хожу как зомби. Ем, сплю, работаю, общаюсь — все делаю на автомате. После ночи (а точнее — утра) с Викой прошло шесть дней. Я выжидал три дня, как принято считать правильным, — очень долгих три дня. А потом еще столько же набирался смелости.

Понимая, что не могу уже контролировать себя (думаю, в этот момент я понимал, что чувствуют наркоманы во время ломки) и ждать больше — уже и так три дня только с этой мыслью и провел — набрал ее номер.

Я готовил речь, которую должен был произнести ей, но как только она ответила на звонок, ком подошел к горлу, и я был не в состоянии произнести хоть что-то.

Как идиот пролепетал что-то невнятное, пригласил в итоге в кино сходить. Она согласилась. Мое тогдашнее настроение имело эффект водородной бомбы, но, как позже оказалось, взрыв оптимизма был напрасным.

Мы лишь посмотрели фильм, немного прогулялись, и она уехала, сказав напоследок: «Ты очень хороший мальчик». Я прекрасно понял подтекст ее слов. И опустошило меня не огорчение оттого, что ни то, что секса, а даже поцелуев не было. Сама мысль, что это был «секс на одну ночь», и большего с ней при всем желании у меня не будет, не могла не ударить по моей психике.

Но вчера вечером я обратился к психиатру, и она сказала, что я здоров, и переживать ни к чему. Психиатром я только что назвал девушку, с которой познакомился вчера в баре, куда я заглянул после рабочей смены. Она скучала у барной стойки, выпивала и курила. В одиночестве. Минут пятнадцать я молча попивал свой бурбон, а потом с барменом завел разговор о путешествиях, предугадывая, что ей эта тема тоже будет интересной. Оно так и оказалось — она втянулась в разговор.

Потом пригласил ее съездить покурить кальян, сказав, что знаю заведение, в котором делают самые лучшие кальяны в городе, а сам кальянный зал заставляет рот открыть от восхищения.

Расплатившись за кальян и две бутылки шампанского я понял, что денег у меня осталось лишь на такси туда(сам не знаю куда) — обратно(домой). А «туда» мы уж точно поедем — наши страстные поцелуи на диванах начались еще до опустошения второй бутылки игристого. Но пришлось еще сто рублей отвалить на проходной в ее общежитии, чтобы меня впустили.

Когда мы на веселее шли, шатаясь от стены к стене, по пути от лифта к комнате (я готов был уже в лифте оголиться и разорвать одежду на ней, после чего, словно животное, накинуться на нее), я поинтересовался о ее соседях. Не может же она одна жить?

— Мы тут вдвоем, но подруга свалила домой на пару дней, — ответила она, снимая туфли. — Иди сюда и оттрахай меня хорошенько. — Агрессивно игриво произнесла она и, схватив меня за задницу, не вынимая языка из моего рта, повела меня в сторону кровати.

И вот сейчас, вспоминая вчерашний день, я понял, что далеко не всем девушкам нужны серьезные отношения. Многим достаточного одноразового секса, который она и не вспомнит уже через пару дней, но «здесь и сейчас» ей нужен мужчина, который удовлетворит ее, хотя даже его имени она может не вспомнить и на следующий день.

Да, я все понял.

Много ли профессий, доставляющих удовольствие? Как начал прикидывать, так целый список получился, но вот, нарисовав в голове картину, когда представитель каждой из этих профессий — тренер по сноуборду, актер, телеведущий, обкатчик трассы картинга, балетный танцор, певец — в свой выходной день просыпается от звонка начальника, который умоляющим или смертельно строгим голосом просит подчиненного приехать на работу в течение двух часов… Вряд ли кто-нибудь из них реагирует также, как и я отреагировал на звонок бармена Александра: «Здорова, Ник. Извини что разбудил, но вчера Роман нажрался, а точнее — сегодня, четыре часа назад только уехал отсюда, обещавшись сменить меня утром, но, как и ожидалось, нихера он не приехал». — «То есть тебя надо сменить?» — «Да. Поработай сегодня, пожалуйста. Я никак не могу еще на одну смену остаться — я по воскресениям ребенка у бывшей жены забираю. А еще поспать хоть часов пять хотелось бы». — «Без проблем, Саш. Через час буду». И, в чувствах только положительных, через пятнадцать минут я уже вышел из дома.

Мне эта работа действительно нравится. Я даже не называю это работой — это веселье и тусовка. А самое забавное в этом деле это день выдачи заработной платы. Веселишься, наливаешь, да и сам тоже пьешь, получаешь чаевые, общаешься с интересными людьми, «зарабатываешь» левый кэш, проводишь время в мегапозитивной атмосфере, — и за это начальство тебе еще и платит!

Кроме того, не покидает ощущение, что я нужный обществу человек. Кому еще придут плакаться представители сильного пола? Девушки рыдают в жилетку своим подругам, а мужики не могут показать слабость перед товарищами — они лишь человеку, которого видят в первый и последний раз способны раскрыть чувства и показать свою слабую сторону. А кто как не бармен подходит на роль слушателя, который и нальет и выслушает без фраз «Хватит пороть пургу» и «Задолбал уже ныть»? Хотя, какой только чепухи не приходилось выслушивать!? И, да, почти все темы нытья относятся к неразделенной любви.

— Что мне делать? — С горя убитым видом, будто его семья разбилась в автокатастрофе, спрашивает один. — Я всегда относился к ней как к младшей сестре своего друга. А сейчас я увидел в ней сформировавшуюся привлекательную девушку, и никак не могу выкинуть ее из головы! Но она отбрасывает все мои знаки внимания, все мои ухаживания! А тут я узнал, что у нее есть парень — ему тридцать три, он старше меня на десять лет, а ее, получается, на пятнадцать! Куда мир катиться?! Нахера ей этот старпер?!

Или:

— Вот что за хуйня?! Я бегал за ней полгода. Дарил цветы, возил по ресторанам, и, как только мог, показывал ей, что я классный парень, что со мной она будет счастлива. Я боготворил ее! И представляешь — я снял на выходные дом отдыха с конными прогулками, и у нас там был секс. Уж думал: «Наконец-то!». Но не тут-то было! Я после секса с ней многократно больше стал ее любить, а она все равно отшивает меня и несет, как прежде, что мы лишь друзья! «А как же секс? — спрашиваю я. — Для тебя это ничего не значит?». И знаешь, что она мне отвечает? «Ты настолько меня достал, прям прохода не давал, что я поняла, что тебе лучше дать, чем объяснять, почему нет». Прикинь! Как они, бляди, так могут?! Лучше дать, чем объяснять, почему нет! Суки!

Из дневника «НИКИ». 3 октября 2010 года.

Вчера я работал в дневную смену, но один из ночных барменов приехал лишь в одиннадцать вечера, поэтому уехал с работы я лишь ближе к полуночи, а не в восемь, как должен был. Сергей, он же Гриня, — единственный из официантов, с кем я смог сдружиться за несколько дней работы здесь — предложил «куда-нибудь двинуть». Субботний вечер, а завтра выходной к тому же, поэтому я не отказался. И еще можно потом и с другими сотрудниками через Сергея дружественные отношения построить.

Выйдя со входа для служебного персонала, мы прошли мимо входа для гостей, где с важным видом молодой человек, исполняющий функцию фейс-контроля, решал, кому суждено попасть на вечеринку псевдопафоса и псевдогламура, а кто с уничтоженной отказом самооценкой поедет в другое заведение.

«Папа, пришли мне своего водителя, а то 300 тысяч, что ты мне дал, я уже все потратил», — произнес в телефон пошатывающийся нетрезвый (и не только от алкоголя) парень лет двадцати. Эта картина никак не выходит из моей головы и сейчас. Как так можно? Спустить триста тысяч за один вечер? Не знаю, сколько зарабатывает мой папа за месяц, но уж точно такую сумму на ночные прогулки он бы не дал мне.

Этот вечер оказался очень важным для меня. Не думал, что идти куда-нибудь с желанием оттянуться, может принести пользу.

В клубе, танцпол которого составляет менее 100 кв.м., и плотность людей на 1 кв.м. уж никак не меньше чем в вагоне метро в вечерний час-пик, стоимость коктейля Лонг-Айленд по сравнению с моей работой в три раза дороже с объемом на 50 % меньше, а затраты на обустройство туалетов равны затратам на интерьер моей съемной квартиры, Сергей встретил компанию знакомых, и мы присели за их столик.

Среди пяти его друзей, был некто, чье имя уже не помню, который на мои жалобы по поводу учебы в МГИМО, а точнее, что я там еще не был и как-то не горю желанием вообще учиться сейчас, — сказал очень интересную меня вещь:

— Забудь об этом теперь. У меня там есть завязки. На номер. Позвони ему в рабочее время. За шестьдесят косарей всего лишь он тебе всю сессию сделает — и можешь даже не появляться в своем МГИМО. И не думай, что это развод — Гриня очень близкий мне друг, мы с ним как братья. А его друг — мой друг.

Конечно, разговор был более исчерпывающим и продолжительным, нежели написанное выше, но суть такая — у меня в мобильном сейчас есть номер телефона человека, через которого я смогу сессию покупать, и в институт ходить и не нужно будет. И я вери хеппи этому. А папа ничего и не узнает. Надеюсь.

Что больше всего мне не нравится в этой съемной квартире — местоположение. Если, когда я жил с родителями, от метро до дома было всего три минуты ходьбы, то сейчас приходиться еще и на автобусе колесить. Мое недовольство вызвано не тем, что я время трачу — отсюда до нынешней работы дорога занимает даже меньше времени, чем от бывшего места жительства, — а дело в том, что я терпеть не могу эти турникеты в наземном общественном транспорте. «А маршрутки?», — спросите Вы — извольте, мне еще жизнь дорога, чтобы я садился в транспорт, которым управляет не пойми кто, не пойми откуда, да и с полной уверенностью, что везет не людей, а дрова или арбузы.

Так вот, вместо того чтобы сразу зайти в автобус и кому надо предъявить проездной, как это делали родители в моем детстве, приходиться стоять в длиннющей очереди под дождем. Я возвращаюсь с работы, как и многие другие, и, слава Богу, не в семь вечера, когда цепочка людей растягивается на двести метров, но и в девять она не такая маленькая.

Обессиленный от двухдневного бодрствования, стоя в очереди в ожидании автобуса, купил баночку энергетика — уже третью за сегодняшний день — и к подходу автобуса осушил ее. Урна на остановке была переполнена, поэтому я подошел к ней и поставил пустую банку рядом.

Разве я намусорил? По-моему, нет. Ведь я же не виноват, что урна не настолько вместительна. Но дяденька милиционер, находившийся не далее десяти метров, подумал иначе.

— А теперь подними и выкинь это куда следует, — грубо сказал он.

— Что? — спросил я, вытащив один наушник.

— Чего «что»?! Я сказал, подними и выкинь! — Неохватный жирдяй в сто пятьдесят килограмм грозным голосом показывал серьезность намерений следить не только за общественным порядком и соблюдением закона, но и за чистотой окружающего мира.

— Неужели я сделал что-то не так? — включил я дурака.

— Чего такого непонятного в моих словах? Поднял и выкинул! — по-собачьи рявкнул он.

— Ваша обязанность — следить за порядком, а я, кажется, ничего не нарушил.

— Ты еще будешь мне про мои обязанности рассказывать? — сделал он оскорбленное выражение лица.

— Нет. Вы их сами знаете. И зачем Вы себя утруждаете лишней работой? О таких вещах пусть «Гринпис» беспокоится.

— Не имей мне мозг. Я говорю, и ты должен это делать. Так ты поднимешь свой мусор или нет?!

— Нет, — без промедления ответил я.

— Тогда идем в отделение, — сказал он с чувством удовлетворенности, убеждающей меня в его желании лишь вывести меня на неповиновение его тупым указаниям.

— Пошли. Тогда, может, еще свидетелей возьмем для подтверждения дела? — Издевательски спросил я. — Если не ошибаюсь, двое понятых должно ведь присутствовать.

— Без них обойдемся. Никто обыскивать тебя не собирается. И я не собираюсь из-за таких придурков, как ты, еще и чернила тратить. Шагай.

Пошли мы не в отделение, а в стационарный пост милиции, которая находится рядом с метро. Там оказались еще двое относительно молодых парней. Да и того, что привел меня сюда, старым не назовешь.

— Добрый вечер, — сказал я, войдя, но они лишь непонимающе смотрели на меня и ничего не ответили.

— Чего встал?! — услышал я сзади и получил толчок в спину.

Я повернулся, чтобы сказать «А нельзя ли поаккуратнее?» и получил сильный удар кулаком в лицо. Такого хода событий я никак не ожидал. Посмотрел на капли крови на полу и провел языком по разбитой нижней губе.

— И чтобы такое дерьмо, как ты, еще указывало, как мне делать мои дела?! — рявкнул Жирдяй, который привел меня.

Молодой мент с лицом деревенского гопника (Деревенщина) схватил меня за плечи.

Деревенщина и Тупоголовый (отсутствие интеллекта у третьего было налицо) поняли в чем дело. Деревенщина держал меня спиной к себе, а Тупоголовый подошел ко мне и врезал в живот. От этого удара все мои внутренности поменялись местами. Затем, он ударил мне справа в глаз, после чего сразу же слева в голову. Второй отпустил меня, и я, еле дыша, упал.

«Милиция меня бережет», — пронеслось у меня в голове.

Что за херня происходит?! И это лишь за пустую банку? А ощущение такое, что я с чужой женой переспал и расплачиваюсь за это.

Тупоголовый приложился ногой по моей груди и приказным тоном сказал: «Вставай!». Поняв, что его слова сил мне не прибавят, он сам поднял меня. И тут же Деревенщина дал мне кулаком по носу и кинул меня на Жирдяя, который, в свою очередь, еще раз ударил меня в живот и коленом по лицу.

Я снова оказался на полу, и где-то около минуты мне пришлось терпеть удары их ног.

Так все и продолжалось. Меня поднимали, били, я валился, затем пинали и снова поднимали. И опять, и опять повторяли этот круг.

Без сил, без плеера, без телефона и без бумажника со словами «Думаю, это научит тебя уважать, кого следует» меня вышвырнули на улицу.

Несправедливо и жестоко со мной обошлись. Оставили бы денег на такси хотя бы, скоты.

Как-то дотащившись до ближайшего двора, я сел на скамейку.

До дома пешком идти минут сорок. На это сил у меня нет. Но добраться домой все же каким-то образом нужно. Телефона нет. Денег на такси тоже нет. Эти гребанные менты оставили меня поздно вечером избитого на улице с одним лишь паспортом в заднем кармане брюк, в котором кроме проездного и страхового полиса ничего не было. И ключи остались в кармане куртки.

«Карту от мобилы хотя бы оставьте», — попросил я, когда меня в очередной раз подняли и стали вытаскивать все из карманов. Но на эту просьбу ответом был удар коленом между ног. А ведь у меня все контакты и все номера телефонов были записаны только в телефоне.

Даже не имея денег, можно сказать водителю: «Я поднимусь в квартиру за деньгами», но сейчас это не самый подходящий вариант. Только взглянув на мое лицо, каждый «бомбила» откажется, во-первых, останавливаться, чтобы подкинуть меня до дома, а, во-вторых, не поверит, что я его не кину.

Кровь текла у меня из губ, из носа, со лба, из брови. Одним словом — отделали меня хорошенько. Как бы самому не испугаться, когда взгляну на себя в зеркало?

Поиск свидетелей, снятие побоев, заявление в УВД, требование суда и следствия, да и пусть правосудие восторжествует! — Нет! Правосудие не восторжествует, систему не изменить. Всем насрать: окружающим и знакомым. «Бедняга», — единственное, что пронесется в их эгоистичных мозгах.

Через каждые десять секунд я сплевывал кровью. И это заметила взрослая супружеская пара, подошедшая к подъезду.

— Могу я Вам чем-то помочь? — спросил бородатый мужчина пятидесяти лет.

— Витя, вызови «скорую», он весь в крови, — тревожно сказала его жена, держащая на поводке собаку, принявшуюся меня обнюхивать.

А у меня и вправду джинсы, об которые я руки вытирал, в крови, также куртка заляпана, и верхняя половина футболки кровью пропиталась.

— Не надо никакой «скорой», — попросил я.

— Нужно срочно что-то сделать, — произнес мужчина. — Зайдем к нам домой, умоешься. И все же, скорую вызовем.

Все-таки не вывелись еще добрые люди в этом мире. А откуда им знать, что я ни какой-нибудь преступник и не получил от хозяина какой-нибудь квартиры за то, что влез к нему домой?

— Спасибо Вам, конечно, но мне бы только к себе добраться как-нибудь. У меня ни телефона, ни денег.

— Это далеко? — мужчина тут же достал телефон.

Я назвал улицу и дом.

— Совсем близко, — произнес он и назвал человеку на том конце связи улицу и дом, у которого я сейчас сидел на скамейке, попросив машину на ближайшее время.

Его жена дала мне пачку влажных салфеток, все пять штук из которой через полминуты уже валялись использованные у меня под ногами.

— Сейчас такси подъедет. Но будет лучше, если тебя отвезут в больницу.

— Может, завтра съезжу, а сейчас я хочу только домой, поспать. Спасибо Вам большое. Спасибо. — После этих слов на глаза начали наворачиваться слезы. Мне стало себя жалко.

Садясь в машину, я сказал, что премного благодарен и при первой же встрече верну все деньги, взяв у мужчины визитную карточку с номером контактного телефона.

В пути таксист спросил, что же такое со мной произошло, и я ответил, что кучка отморозков налетели, все отняли и кинули на улице на произвол судьбы. А когда он достал сигарету и прикурил, от табачного дыма мне стало еще хуже, если хуже вообще возможно.

— Можно Вас попросить не курить пока вы меня везете, пожалуйста.

— Будешь за рулем, будешь командовать.

— Ехать пять минуть, неужели не потерпите?

— Я у себя в машине, и буду курить, когда мне этого захочется. Так что прости, парниша, но потерпеть придется тебе.

Кажется, меня сейчас стошнит.

— У меня живот воротит, не могли бы остановить на пару минут?

— Через пару минут мы уже приедем. Тем более, за ожидание тоже трафик идет, а мужичок дал денег только на дорогу.

Ясно. Мужчина, посадив меня в машину, не накинул водителю — вот он и делать ничего лишнего не хочет, потому что сверху не получил. Пидор! А с тошнотой справляться становится очень тяжело. Еле доехал до дома, и тут же у подъезда меня вывернуло.

На следующий день, позвонив на работу и предупредив Алексея о моем отсутствии в течение недели («Меня какие-то гопники на районе избили. Думаю, с разбитым лицом мне не камильфо за стойкой стоять»), я посмотрелся в зеркало.

— Сосунки, — сказал я с улыбкой. — Полгода назад я выглядел куда хуже.

Следующие после побоев два дня и провалялся дома, не выходя на улицу. Питался я доставленной пиццей и японской едой из соседнего кафе. Новый телефон я себе уже заказал по интернету.

На третий день только сходил в салон сотовой связи своего оператора и восстановил SIM-карту, а еще закупился всякой еды в ближайшем супермаркете.

«Каждый мужчина обязан уметь хорошо готовить», — как-то сказал мой папа. Вот и будет еще, чем заняться до выхода на работу — буду учиться готовить.

Только я вставил SIM-карту в телефон, как он зазвонил.

— Привет! Как ты? — спросил мой начальник.

— Нормально, жаловаться не на что.

— Со вчерашнего дня звоню тебе каждый час. Не сможешь выйти сегодня? У нас банкет вечером на весь бар.

— Только сегодня карту восстановил. — «А ты уже подумал, что я отмазку придумал и в теплые края свалил?» — Ну, выйти-то я смогу, как скажешь, но боюсь, как только приеду, ты отправишь меня домой. На меня на улице косятся все. А как на мой фейс отреагируют гости? — наверное, им будет не очень приятно видеть такого персонажа на своем празднике.

— Да? — безнадежно спросил он. — Ну, ладно. Поправляйся.

И это все. И в последующие дни до выхода на работу ни разу никто не позвонил, не спросил о самочувствии. «Как дела?», «Нужна ли помощь?», «Ты ОК?» — не то, чтобы я ждал этого, но был бы не против обнаружить, что у окружающих меня людей осталась хотя бы капля сострадания. А на хрена? — Я им всего лишь коллега. Не друг, а коллега. Как с прошлой работы никто не общался между собой после увольнения, хотя на работе прям как лучшие друзья себя вели, так и на этой. Это коллектив, который сплочен лишь в стенах общего дела.

Из дневника «Ники». 8 ноября 2010 года.

Марафон.

Не спал трое суток. Только это не тот марафон, что у наркоманов, которые сидят на «скорости» (не подумайте, что я так сильно пал). Хотя причина долго не спать у нас одна — тусовки.

Еду в метро. Жуткое каматозное состояние. Работа — клуб — работа — клуб — работа, и только сейчас я еду домой, выпив под конец рабочего дня коктейль Б-52. За все трое суток я их выпил порядка двадцати.

На работе постоянно только и вижу, как люди за стойкой пьют, в других клубах и барах люди тоже либо под алкоголем, либо «под чем-нибудь». Правильно в фильме «На игле» герой Юэна Макгрегора сказал, что скоро люди перестанут делиться на мужчин и женщин — будут одни алкаши. И с каждым днем за все время этой непрерывной тусовки (мне и работа кажется тусовкой) я все больше убеждаюсь в этом.

Если бы мне год назад… да какой там год! — если бы мне полгода назад сказали, что я буду вот так проводить время, я бы не поверил. Не поверил бы, что такой закомплексованный и замкнутый человек, каким я был раньше вот так просто «подкатывает» к незнакомым девчонкам и вообще может заставить себя выйти на танцпол и «колбаситься» всю ночь. Полгода назад я бы сидел за барной стойкой, попивая пиво, и надеялся на то, чтобы сидящая рядом девушка не изъявила бы желание со мной познакомиться.

А с девушками найти общий язык оказалось легче, чем я думал. Да.

В первую ночь марафона я поехал в клуб с хостесом нашего бара, прекрасной девушкой Наташей. Но у Наташи на следующий день выходной в отличие от меня, так что ей потусить ночью не было чем-то проблематичным. Она нюхнула «скорости» и кроме зеленого чая ничего всю ночь не пила. Я к ней и так «подкатывал» на танцполе и этак, но результатов это не дало. А когда я поцеловал ее в шею, так она вообще меня оттолкнула, и я бросил эту затею, ведь в клубе и без нее полно симпатичных девчонок. Черт с ней!

Не помню, с чего началось «общение» с миниатюрной симпатичной брюнеткой, но после зажигательных танцев со мной и двух рюмок текилы она предложила «по быстрому сходить с ней в туалет», где мы занялись с ней сексом, и там я выяснил, что под ее длинной юбкой нет трусиков. После этого мы не обращали друг на друга внимания.

Шесть утра. Клуб закрывается. На работе надо быть через 2 часа. Машину поймать труда не составит — их у клуба десяток стоит. Сажаю к славянскому таксисту Наташу, и сам еду домой на метро с банкой энергетика. Не думал раньше, что по субботам в метро так много народа. И половина людей — молодежь с блюдцами вместо зрачков.

Супер!

Я отлично провел ночь!

В душ и назад на работу.

У меня должно быть поганое настроение и мысли «Черт! Работа! Ненавижу! Хочу спать, а не на работу!». Так нет! Я выхожу из душа и с отличным настроением еду работать, не подозревая, что ждет меня после. А ждет меня еще одна ночь без сна.

В прошлый раз перед клубом я поехал домой, чтобы переодеться, а сейчас сразу метнулся тусить. Девять вечера, а я уже пью. Дело в том, что за стойкой в баре двое парней предложили сыграть с ними в домино. Правила просты — выигравший покупает проигравшему коктейль Б-52. Проиграл я всего три раза, из которых третий — последняя партия, в которой пить надо не Б-52, а авторский коктейль бармена Алексея «Полет на луну». Парни поехали домой, а я на луну. Состав коктейля останется для меня загадкой, да это и не важно.

В одиннадцать ди-джей встал за пульт и понеслась!

Та же программа, что и прошлой ночью, но только без секса в туалете и пить я больше не мог.

Утром домой в душ и опять на работу.

Должен сказать, это были одни из лучших дней моей жизни. Я погулял по первому разряду!

Никогда не думал, что такое вообще может со мной произойти. Я считал, что со мной такое уж точно не случиться. Да, видимо, я застрял в те времена, когда слово «нравственность» хоть что-то значило. Есть у девушки муж — зачем еще что-то и на стороне иметь? Всегда считал гуляющих и женщин и парней людьми слабой воли с отсутствием моральной одухотворенности.

В восемь вечера четверга пришло сообщение на телефон. Суть содержания в том, что в закрытом клубе (если нет в списках, если ты не мелькаешь в телевизоре, то и стараться попасть нечего; хотя, мало кто пытается туда пробиться — о его существовании знают только «свои») через четыре часа начнется выступление известного (в Европе — не у нас) британского дуэта. Музыка этой парочки мне давно уже нравится (женский вокал полон драйва, а как зажигает барабанщик — это за гранью разумного), так что я сильно обрадовался, что мое имя оказалось в списках.

Заказал такси и перед поездкой опрокинул сто грамм ирландского виски со льдом.

Как и ожидал, клуб был совсем не большой — человек триста вместится на танцполе и столики с диванами человек на сорок. Но большая барная стойка. Я в клуб попал без проблем — достаточно было назвать фамилию товарища и свою.

С товарищем по имени Алексей я познакомился, что не удивительно, в одном из клубов. Я тогда успел познакомиться с тамошним фейсконтрольщиком, и когда я подходил к клубу, Алексей слегка подвыпивший спорил с ним: «Мои часы стоят больше, чем ты за год зарабатываешь! И ты не хочешь меня сюда пускать?», — Леха прислонил циферблат к лицу человека, который и решает, кого пустят внутрь, а кого нет. Но, поняв, что этот оскорбительный понт был чересчур, он готов был расплакаться: «Ну, дружище, прости, что я такой мудак! Ты здесь царь и Бог, а я хуйню вытворяю. Прости мудака!». «Парень раскаялся, а ты с ним так жестоко», — сказал я с усмешкой, поздоровавшись с фейсконтролем. «Видишь! — Леха обнял меня за плечи. — Друг твой дело говорит. Пропусти меня. Я милый и безобидный». При моем содействии все же, хоть и с неохотой, Алексея впустили. «Сейчас, и где бы нас с тобой судьба не столкнула, ты пьешь только за мой счет», — произнес он тоном наставника.

И этим вечером, на концерте британской группы, я, само собой, не планировал тратить денег кроме как на такси.

Леху я встретил за стойкой, общающегося с кукольной блондинкой. В ведре со льдом была открытая бутылка шампанского, и оба смаковали этот противный для меня напиток. Но на стойке стоял еще один бокал, наполовину отпитый. И вместе со мной к Алексею подошла еще одна девушка. Такая же сучка, и тоже заливалась смехом от Лехиных баек. Платье дорогого итальянского или французского дизайнера (обязательно, чтобы имя дизайнера было «кричащее»); прическа и мэйк-ап стоит не суть, что несколько сотен долларов, а главное, чтобы три часа жизни убить в салоне красоты; украшение и часы (что тоже играет роль только лишь красивого аксессуара) по стоимости превышают цену однокомнатной квартиры в Подмосковье. Алексей, причем, своим видом соответствует этим двум цыпочкам, и тут я нарисовался — все, что на мне сейчас надето, никак не превосходит в совокупности стоимости и одной пары обуви любой из этих тусовщиц. Мне реально стыдно даже телефон достать при них, любителях модного яблочного бренда (нецелесообразно барменам иметь дорогой телефон — мы можем его забыть на нетрезвую голову в такси, уронить в стакан с коктейлем, расплатиться с барменом, отдать гопникам, гуляя по ночным переулкам, и по другим схожим причинам, дающим понять, что беготня за модными и новейшими гаджетами для нас разорительна).

Но все это — телефон, шмотки, разбрасывание деньгами — никак не заставляет чувствовать себя не в своей тарелке. Не знаю, что у этих двух, но, по крайней мере, с Лехой у меня есть нечто очень важное общее — желание отрываться до потери пульса, жечь.

И в данном конкретном месте, такая же цель придти не красоваться перед окружающими, а именно весело провести время. Тут главное не понт типа «У меня Феррари припаркован у входа и на мне джинсы от модного японского дизайнера, а рубашка от Ковалли, и кеды «Порше» (еще я, дибил, нацепил в ночной клуб солнечные очки от Армани — да, как клоун, в темных очках в ночном клубе, но это же Армани)», а иметь позитивное настроение и умение делиться этим позитивом со всеми вокруг.

Так что я тут к месту, как устричный соус к жаренным на гриле тигровым креветкам. И Тая с Лерой (именно так зовут наших спутниц — ненатуральных блондинок)…

(Что я здесь?… Стоп! — Почему вообще меня сейчас беспокоит вопрос «Какого черта я тут делаю?». Ты, Ники, приехал сюда за веселым вечером, так получай его. Не ной! Окей, буду весело проводить время — я на это как раз и настроен, но что, блин, это за поганое чувство внутри? Что это за кошки внутри меня душ скребут? Почему камень на душе застрял и не дает покоя? Что это? Совесть? Вряд ли — я молодой и хочу гулять. Когда, если не сейчас? Поэтому не могу сказать, что я сейчас занимаюсь не тем, чем следовало. Текилу?).

Леша принял мое предложение и заказал у бармена для нас две рюмки текилы, а девушкам еще одну бутылку шампанского. К окончанию второй бутылки на сцену вышла выступать группа. К этому моменту я встретил две знакомые мне компании ребят и получил от каждой из них предложение присоединиться к их столику. Но зачем начинать вечер в новой компании, если можно продолжить в той, где мосты уже настроены? Условно, время поделило нас по парам: Леша с Лерой (к которой он изначально проявлял больше внимания), а я с Таей (назвать ее полным именем — Таисия — что-то совсем язык не поворачивался).

Тая принимала мои ухаживания, поддерживала любые темы разговоров, что я заводил с ней, давала понять, что ей со мной не скучно (несмотря, что я младше ее), позволяла обнимать ее за талию, а под конец концерта не влепила мне пощечину, когда я поцеловал ее, а наоборот — ответила на него даже страстней моих намерений. Конечно же, проводя с ней время, меня беспокоил факт наличия у нее обручального кольца, но когда моя левая рука впервые легла на ее талию, во-первых, она не отстранилась от нее и не дала никак понять, что я позволяю себе лишнего, и, во-вторых, никакой здоровый амбал не подлетел ко мне проломить мой череп. Не важно, какие у нее причины проводить сейчас со мной время, какие факторы позволяют ей себя так вести, будь это понимание того, что муж ей изменят (может, прямо сейчас под предлогом деловой встречи от в гостиничном номере жарит свою секретаршу или в специально для этих целей съемной квартире на пару с другом устраивает оргию с проститутками), но то, что у нее муж, которому она при бракосочетании давала клятву верности, не давало мне покоя. Не так сильно беспокоило (конечно же, из-за алкоголя), но все же — я тот, с кем жена изменяет мужу (и не надо говорить, что поцелуи и страстные обнимания это не измена — чтобы вы сказали, если бы ваш супруг (супруга) позволяли себе так себя вести, если он (она) позволяли себе засовывать свой язык в рот другого человека?).

По окончанию концерта Алексей позвал нас троих «продолжать банкет» к себе домой.

По-моему, это пик безнравственности. Однокомнатная съемная квартира (конечно же, в центре Москвы и, конечно же, оплачиваемая родителями Алексея), я занимаюсь на диване сексом с замужней женщиной, и в этой же комнате на кровати Алексей трахает Леру. Мы даже свет не стали выключать — якобы секс на глазах другой пары должен подлить масла в огонь страсти. После первого раза Леха предложил поменяться парами (в шутку ли?), но Тая сказала, что ей пора домой и вызвала себе такси.

Через двадцать минут я посадил ее в машину и сам спустя пять минут ожидания под холодным ветром поймал попутку до дома.

В такси, до того, как мне удалось все же заглушить внутренний голос (это, все же, совесть?), он успел немного высказаться.

«Посмотри на себя? Тебе не стыдно? Во что ты превратился! Когда в последний раз на беговую дорожку вставал? Спорим, ты и пяти километров сейчас не выдержишь с таким образом жизни? Встань на весы — да ты минимум три килограмма прибавил! А раньше строго следил за собой, старался всегда поддерживать себя в форме! Спорт и здоровое питание поменял на алкогольные тусовки (да ты перед тем как сегодня выйти из дома не смог не выпить!) и беспорядочный секс! Сколько это будет продолжаться? Кусок дерьма! Что сказал бы твой отец, если бы узнал хотя бы о сегодняшней ночи? «У меня все хорошо — не беспокойтесь за меня», — это единственное, что ты можешь сказать родителям, когда они звонят тебе, потому что больше и нечего тебе им рассказать, за что стыдно не было бы. Учебу покупаешь, жизнь прогуливаешь — слово «будущее» тебе говорит что-нибудь? Оно не намекает тебе, что пора голову на место поставить? «Прожигать жизнь» — а не боишься до пепла ее сжечь, что ничего от нее не останется? Парень, тебе не всегда будет восемнадцать».

К черту совесть! Живем один раз!

Из дневника «Ники». 22 ноября 2010 года.

Совсем не хочется вставать с кровати. Хочется позвонить в колокольчик и попросить дворецкого принести мне кофе в постель.

Позавчера, благоприятно отработав субботний день, отправился в клуб. Проплясав три часа, отправился к бару за очередной порцией коктейля. И тут я увидел рядом с собой ди-джея, под чью музыку я только что зажигал на танцполе. Я только похвалил словами типа «Ты классно играешь», как пошел разговор. Оказалось, что ходим в одни и те же заведения и есть несколько общих знакомых. Мы проболтали час, и он сказал: «Поехали со мной. У моей подруги день рождение — тут недалеко отмечает». Конечно же, я согласился.

Мы вместе отжигали на танцполе в баре. В этот вечер я чувствовал себя карликом — его подруга работает моделью, и ее гости, что не удивительно, почти все из той же сферы. Вокруг куча высоких девушек, которые зачем-то еще и в обуви на высоких каблуках ходят, и много смазливых мальчиков. Причем, мальчиков значительно меньше, чем девушек. Если честно, почти все девчонки выглядят как элитные проститутки, ночь с которыми мне будет стоит три месячной зарплаты, а парни — почти все как педики.

Думаю, не совру, сказав, что стоимость внешнего вида всех собравшихся (а друзей именинница собрала человек сорок), включая макияж и оплату стилистов, будет равна годовому бюджету маленькой африканской страны. У меня было ощущение, что девчонки, собираясь на это мероприятие, понимали, что им придется неслабо потрудиться, чтобы выделяться красотой среди себе подобных, а парням — выглядеть смазливей других мальчиков-моделей.

Я лишь попивал уже пятый или шестой за вечер стакан с ром-колой, как ко мне подошла одна из великанш и с невинным видом поцеловала меня. И тут ее язык уже у меня во рту. Я почувствовал, как начинаю возбуждаться. Но все закончилось лишь совместными танцами под «Just one last dance».

Еще один момент. Я захожу в туалет, делаю свое дело у писсуара и когда застегиваю джинсы, в мужской туалет заглядывает девушка. «Извини», — сказала она и сделала шаг назад за угол. Но тут же стремительно вернулась, толкнула меня в кабинку, заперла ее и присела передо мной.

Вся эта алковакханалия продолжалась для меня еще полтора часа. Я зигзагами добрался до дороги и сел в такси. По пути дважды просил водителя остановиться — меня тошнило. Вчера на работу пришел, кажется, все еще пьяный — четырех часов сна совсем не хватило для того, чтобы отрезветь. Мутило страшно. Но кружка пива привела в чувство. Хоть как-то отработал, и, вернувшись домой в девять вечера, свалился в кровать. И вот сейчас в десять утра я все это пишу, только проснувшись. Пора уже заканчивать напиваться, когда на следующий день надо идти на работу.

IV

Дата — конец ноября. День недели — где-то пара дней после выходных, может и больше пары дней, хотя не удивлюсь, если скажут, что пятница уже завтра.

Поэтому, на вопрос «когда?», подразумевающий мои будущие планы, я могу ответить двумя вариантами: «завтра» и «потом».

Я понимаю, что я не провожу время, а трачу его. Но я ничего не могу поделать — ни разу еще не смог перебороть себя и ответить отказом на предложение оттянуться. Если мне предложат прыгнуть с парашютом, сыграть в шахматы, погулять в парке, расписать пульку — я соглашусь, но почему-то кроме как «подтягивайся, потусим», никто ничего не предлагает.

Надо же о чем-то думать в процессе натирки бокалов, так почему же не о смысле жизни?

Меня ничто не связывает по рукам и ногам, нет обязанностей, нет ничего, что держало бы меня здесь, так какого черта я, понимающий, что надо что-то изменить в своей жизни, ничего не предпринимаю?! У меня все карты на руках, любой ход дозволен, на моей половине доски шестнадцать королев, а ощущение, что противник, все равно, сильнее меня.

С детства желаем свободы, независимости, а сейчас лично я хочу, чтобы кто-нибудь оказался рядом и ткнул пальцем — что конкретно мне надо делать, чтобы жизнь направилась в правильном направлении.

Из дневника «Ники». 4 декабря 2010 года

Вчера ходил с друзьями на новый фильм о Гарри Поттере. Прошлые фильмы не смотрел, но все равно решил сходить — делать особо-то и нечего было. После моей ночной смены утром в баре проводилась дегустация новых вин. Обязали явиться весь обслуживающий персонал. Соответственно, многие приехали в свой выходной день, и мало кто после дегустации решил поехать домой. У кого-то появилось предложение сходить в кино, и все, кто не желал возвращаться к домашним и личным делам, согласились.

Общий сюжет фильмов об очкастом волшебнике я знал, но все равно мало что понимал из происходящего на экране. Так еще и до этого я не спал полторы суток. Уснул я на фильме минут где-то через 20 после начала. Первый раз я проснулся от толчка локтем в ребра — Гриня просил не храпеть. Второй раз я проснулся, причем резко вскочил, от знакомой до боли музыки. Это был Ник Кейв, композиция «O Children». Очкарик со своей подружкой нелепо танцевали. Меня начала переполнять злоба. Я был просто в ярости. Будь у меня что под рукой, запустил бы этим в экран. Не знаю, как описать то, что со мной происходило. Я не мог себе места найти. Дикое количество адреналина закипало во мне. Хотелось встать и бежать. Хотелось крикнуть «Хватит!». Голос Кейва просто невыносим! Он будил во мне то, что казалось мне, уже умерло.

Я вышел из зала, хотя действие на экране сменилось, Ник уже не пел. Подошел к барной стойке кинотеатра и заказал текилу. Оказалось, что крепкого алкоголя у них нет. Ничего не стал заказывать, пошел на улицу, поймал такси и поехал домой.

Из дневника «Ники». 2 января 2011 года

Утро второго дня нового года. Не нравиться мне слово «новый». Всего лишь цифра изменилась — вот и все. Конечно же, очень многое поменялось в моей жизни с прошлого 1 января… Нет — вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Но это если сравнивать с годом назад. А если взять всего лишь месяц? Вообще ничего не поменялось. Ни моя жизнь, ни мой стандартный день. Какой-то День сурка, блин — один похож на другой. Даже новогодняя ночь — мы (бармены) работали в эту ночь, наливали всем гостям и про себя не забывали. Было весело, играл ди-джей, шоу-программа праздничная… Но по сути, только наличие придурка переодетого в деда мороза хоть как-то отличало эту ночь от всех других. Новогодняя ночь — типа как ночь чудес и исполнения желаний, но для меня это была очередная ночь с пятницы на субботу.

И самое ужасное не то, что не могу ничего изменить, а я даже не предполагаю, на что мне все это поменять, к чему стремиться, кем быть, чем заниматься.

Прошло почти четыре месяца с того момента, как я устроился работать в этот бар. В ту же минуту, как пришла мысль о том, что работать здесь надоело, я подошел к менеджеру и заявил, что отрабатываю до конца текущего месяца — две недели — и ухожу.

«Надоело» — не то слово. Главной причиной уходабыло осознание того, что смена места работы обязательно должно положительно изменить мой образ жизни.

— Алексей, не занят?

— Если не по пустякам болтать, то нет. — Он сидел с краю барной стойки и с умным видом (хотя сам по себе дурак дураком) изучал итоги инвентаризации.

— Не буду мямлить и ходить вокруг да около — я взвесил все «за» и «против» и решил уйти отсюда, отработав этот месяц.

— Хорошо. — Как ни в чем не бывало ответил он. — А если устранить эти «против»? Ты хороший работник, и мне хотелось бы, чтобы ты остался. Что у тебя за причины уходить?

«Ты — одна из причин свалить отсюда!», — хотелось мне сказать ему в этот момент. Действительно, менеджер из него никудышный. Напьется вечером в пятницу или в субботу и начинает на барменов кричать. Но эту причину, как и главную личную я говорить ему не буду, а по остальному накипевшему можно и высказаться.

— Первая причина — большие вычеты из зарплаты.

На самом деле, меня это ничуть не трогало. Все бармены знали, откуда у нас по бару такие минусы, что вычитались у каждого. Но все же бесило, что начальство этот беспорядок на тормозах спускает, и вот у каждого бармена стимул на карман как можно больше заработать — у всех ведь одинаково недостачу вычтут.

— Вторая причина — все-таки маленький оклад. Согласись, Алексей, во всех модных заведениях платят процентов на двадцать, а где и на тридцать больше..

— Ну, по этому поводу точно не ко мне. Уровень зарплаты не я устанавливаю.

«Устанавливаешь не ты, придурок, но ты хоть раз просил у руководства ее нам повысить?», — про себя ответил я.

— Но это только то, что касается денег. Для меня на работе самое главное это коллектив, потом только деньги, и только после этого условия работы. Условия здесь хорошие — жаловаться не на что, на счет денег мы поговорили, и коллектив замечательный. И только в этом месте я понял, что важен еще один элемент — отношения коллектива к работе.

— Это уж точно не от тебя должны поступать такие претензии.

— Ты не понял. Я говорю о том, не что гости жалуются на что-то, а про отношения между персоналом в рабочих моментах. Для твоих работников считается абсолютно нормальным опоздать на два часа или позвонить и сказать: «Я напился и никак не смогу выйти сегодня, а сменить никто не может, так что, прости, придется тебе еще смену отстоять».

— Согласен. Работают, как стадо, блин, баранов.

Вот двинуть тебе сейчас по физиономии. Нечего о них так говорить! Они все без исключения хорошие парни и отличные работники. Если нет у них такого качества, как дисциплина, нечего их с баранами сравнивать. Какой пастух, такое стадо.

— А за это никто не переплачивает. За отработанный день получу, а за то, что сверхурочно вкалываю — ни бонусов, ни премий. Так что, Алексей, я решил уходить.

— Ладно. Я до конца месяца никого нового искать не буду — если передумаешь, оставайся. А дальше, если замену тебе не найду, всегда можешь вернуться.

«Если я буду тунеядцем месяц скитаться, то о работе в этом месте подумаю в последнюю очередь, а за десять дней, что до конца января остались, уж точно не передумаю», — и это лишь мысли, которые я вслух не произнес. В этом моя беда — я никак не могу найти в себе смелости всегда говорить то, что думаю. А, может, это и хорошо — иногда у меня в голове такое, за что четвертовать не грех.

— Спасибо, конечно, но вряд ли останусь.

— Мало ли. Я сделал на тебя ставку и не проиграл. Меня смутило, что у тебя был небольшой опыт работы, чтобы я брал тебя сюда на работу — меньше, чем с годовым опытом я не беру барменов, но твое безупречное знание теории сказало мне: «Если этот парень за такой короткий срок знает об этой профессии уже так много, значит, ему нравиться это дело. Бери его!». Я послушал свой внутренний голос, а потом пару смен наблюдал за твоей работой — такой самоотдачи, трудолюбия и стремления постоянно развиваться нет ни у кого из твоих коллег. Подумай все же — мы все будем рады, если ты передумаешь.

— Приятно такое слышать.

Ужас как стыдно слышать приятные слова от человека, на которого я в мыслях только что ушат дерьма выплеснул.

Обведя в графике мой последний день, поставив рядом три восклицательных знака, я принялся работать дальше.

В пять часов вечера пришел бармен Александр (он не любил, когда к нему обращаются Саша или Саня — только Александр), который должен сменить меня только в восемь. Я сменил его утром, но он поехал не домой спать, а в какой-то клуб на конкурс барменов, в котором участвовал наш коллега. Провести двое суток без сна для него, да и для остальных барменов, не проблема.

Александр сидел за стойкой и рассказывал о конкурсе — как выступил пока неизвестно, результаты огласят завтра. Рассказал, как по-детски ошибались именитые бармены, которые были чемпионами два, три, четыре года назад. Говорил он очень интересно, а между делом позвонил кому-то, пригласил в наш бар.

— Когда мы пришли в этот клуб, стоял такой дубняк. Вместимость клуба три тысячи человек, а зрителей вместе с организаторами и участниками, которые в основном и являлись зрителями, набралось, дай Бог, две сотни. Хорошо еще бар работал — вискарь сходил у них со стойки только так.

— А как «флайристы» выступили.

— Я особо на них и не смотрел. И вообще не признаю их как барменов. Если я хочу посмотреть на жонглера, пойду в цирк, а за стойку в баре я хожу, чтобы выпить. В нашей профессии нужно, чтобы было вкусно и красиво.

И тут вошла та, которой звонил Александр. Уж кого, а ее я вообще никак не ожидал здесь увидеть.

Она тоже не ожидала. Уставилась на меня и улыбается. Я выбежал из-за стойки, а она на каблуках с распростертыми объятиями поскакала мне на встречу. Александр тоже был рад ее видеть и удивился, обнаружив, что эти объятия были подготовлены не для него.

Я с девушкой обнялся, поцеловался, а Александр сидел на стуле и лишь с улыбкой произнес: «Ну, ладно».

— А-а-а-а!!! Я очень рада тебя видеть! — сказала Мила. — Какими судьбами ты здесь оказался?

— У меня к тебе тот же вопрос. Только дай я за рабочее место встану.

По пути менеджер упрекнул меня, что я не сдерживаю эмоции, мол, директор с хозяевами за столом в зале, а я с посетительницами обнимаюсь. — Да, пошел он!

— Вы знакомы? — Александр затушил сигарету.

— Ты не представляешь! — возбужденно начала объяснять Мила. — Мы с Ники в одной школе учились только в параллельных классах.

— Ясно. Вот вы и встретились.

— Мы почти год не виделись! Дай я тебя еще раз поцелую! Давно ты здесь работаешь?

— С октября.

— Почему же мы раньше не виделись?

— Не сложилось, значит. А ты здесь часто появляешься?

— Захожу иногда.

— А с Александром откуда знакома?

— В одном институте учимся, — ответил Александр.

— Но познакомились мы на одной тусовке на квартире. — Мила обняла его. — А вообще, Сашенька, — только ей он позволял называть себя так, — мой бойфренд.

— Да, она моя девушка. Так что не забывай об этом, когда обнимаешь ее, кабелина.

Они поцеловались.

Ближе к вечеру посетителей в баре увеличилось, будто тут все медом намазано, вместе с этим у меня прибавилось работы. Чеки с заказами лезли один за другим, так что времени пообщаться со школьной подругой не было, но она и так не скучала, болтая со своим парнем.

Когда у меня появилась свободная минутка, Мила это заметила и спросила:

— А ты с кем общаешься из наших ребят с района?

— Ни с кем.

— То есть вообще ни с кем?

— Да. У меня и без этого друзей хватает. А как там они все?

— Не знаю. Я тоже ни с кем не общаюсь.

— Да ладно? А Катя, с которой вы все время вместе были?

— Мы на выпускном сильно поругались. Да и чем они все занимаются? Стоят около магазина по вечерам пиво пьют или у Вани в гараже. Я по ним и не скучаю.

— А чем занимаешься в свободное время?

— В будни из-за учебы свободного времени не так много, а на выходных я в клубах зависаю. Окончив школу, я начала бурную клубную жизнь.

— А сейчас ты надолго сюда?

— Скоро однокурсница приехать должна, я у нее конспектов пару стрельну и поеду домой. Поедем вместе, ты ведь в восемь заканчиваешь?

— Боюсь, нам не по пути. Я уже не там живу, где раньше.

— А где?

— Недалеко отсюда. Три станции на метро проехать.

— А с той квартирой что?

— Она сдается — родители на два года во Францию уехали.

— С девушкой живешь, наверное.

— Нет. В данный момент я одинок. Да и домой я прихожу лишь для того, чтобы переночевать.

В этот день недели у нас в баре проходит вечер французской музыки, и послушать французскую классику в исполнении трех милых девушек собираются каждый раз очень много желающих. Из-за чего Александр приступил к работе на час раньше, чтобы мне помочь, и я по той же причине в половине девятого, когда пришла Милкина подруга, еще не освободился.

— Привет, — Александр отложил шейкер и через стойку поцеловался с ней в щечку.

— Это Ники, — Мила взяла на себя обязательство познакомить нас. — А это Юля, моя однокурсница.

— Мне очень приятно, — произнесла она.

— А как мне приятно! — я улыбнулся ей, и Юля улыбнулась в ответ.

— Представляешь, мы учились в параллельных классах и здесь встретились!

— Москва тесный город, — сказала Юля. — Помнишь, как месяц назад мы пошли в клуб на день рожденье твоего друга ди-джея, и этот друг оказался моим бывшим молодым человеком, с которым я не общалась два месяца, как мы поругались?

— Это было вообще шоком для меня!

— Ник, ты не очень занят? — спросила Юля.

— Для тебя я свободен всегда! — ответил я улыбнувшись.

— Как я его обожаю! — Мила ехидно засмеялась.

— Сделаешь мне глинтвейн?

— Конечно!

— Юля, ты хочешь посидеть немного? — видимо, Мила этого не ожидала.

— Да, а ты собиралась уходить?

— У меня еще дома дела. И я не люблю сидеть здесь, когда Сашенька работает.

— Я, пожалуй, еще останусь ненадолго — не зря ведь целый час собиралась, — ангельски мило засмеялась она.

Юля получила свой глинтвейн, а Мила поцеловала нас троих в щеку и ушла.

Три девушки в белых платьях уже как пятнадцать минут играли. Одна на скрипке, вторая на виолончели и третья на синтезаторе. Посетители с удовольствием слушали прелестное исполнение музыки французских хитов (находились и люди, пытающиеся петь). В зале не осталось не одного свободного столика, и за барной стойкой все места тоже были заняты, одно из которых — Юлей.

А она ничего. Даже более чем ничего. Она даже очень симпатичная девушка. Высокая длинноволосая брюнетка с приятным лицом (я таких называю «милая»). Грудь, правда, маловата, но для меня это не так значимо.

— Ники, спасибо. — Произнесла она, отодвигая в мою сторону пустой стакан.

— Надеюсь, глинтвейн тебе понравился?

— Очень. Это был лучший глинтвейн в моей жизни!

— Какая грубая лесть, девушка, — засмеялся я..

— Какое грубое замечание! — ее улыбка озарила это прогнившее заведение.

— Сделать еще один или выпьешь что-нибудь другое?

— Нет. Я думаю перекусить. Посоветуй что-нибудь из вашего меню.

У меня всего две секунды. Две секунды решить, как действовать в такой ситуации. Всего два варианта. Первый: я советую что-то вроде салата с курицей или закуску из крабов, тогда она быстро перекусит, уйдет, а я закончу работу и поеду домой; в этом случае мы разъезжаемся в разные стороны и как-нибудь встретимся еще раз через неопределенное время. Второй вариант: надо что-нибудь предпринять, чтобы не просидеть в одиночестве вечер перед ноутбуком или не свалить в клуб (даже в среду есть, где оттянуться, но все эти клубы мне надоели).

— А ты любишь суши?

— Обожаю. У вас появилось японское меню?

— Нет. Но, знаешь, я с утра ничего не ел. Здесь редко хорошо кормят персонал, а сегодня даже вид на эту маринованную рыбу с рисом не вызвал аппетита. Сейчас я закончу, и мы может сходить куда-нибудь перекусить. Как тебе это?

— Очень заманчиво.

— Ну, согласна?

— Да.

— Пять секунд.

В кармане деньги и ключи от квартиры, в которую я сегодня Юлю вести даже не надеюсь, но нужно сделать первый шаг, чтобы это случилось и как можно скорее.

— Александр, как думаешь, справишься здесь дальше без меня?

— Запара кончилась, — он взглянул на Юлю, а потом на мое улыбающееся лицо, по которому не трудно мыло догадаться о моих намерениях, и сам улыбнулся. — Конечно. Тем более ты и так на полчаса задержался. Спасибо, что помог. Удачи.

— Она мне пригодиться.

Мы обменялись рукопожатиями, после чего я скинул фартук, сбегал в комнату для персонала переодеться и бегом вернулся к стойке. Юля уже взяла в гардеробе короткое черное пальто и ждала меня.

— Куда пойдем? — спросила она, когда мы вышли на улицу.

— Здесь недалеко одно неплохое место, только через мост пройти.

По вечерам, в любой день недели в этом японском кафе, куда мы направлялись, всегда полно народу, даже на улицу очередь ожидающих выходит. И я это знал.

Была замечательная погода. Снег еще кое-где лежал, но было довольно-таки тепло для конца января. И лучше пройтись прогуляться, чем сидеть сейчас кушать суши. Мы бы сейчас поели и разъехались по домам. Такой вариант меня ни сколько не устраивал. Мне нужно было время, чтобы заинтересовать ее в первый день нашего знакомства.

Мы задавали друг другу банальные вопросы, которые постоянно задают люди, только что познакомившись. Через двадцать минут я знал уже, где она живет и сколько у нее родных родственников и что сестра ее должна через два месяца родить, что учится вместе с Милой, что ей восемнадцать лет, нигде не работает, любит кататься на коньках и на велосипеде, не любит ходить по клубам, но Мила ее время от времени куда-нибудь вытаскивает с собой. И еще я узнал, где у нее дача, и это оказалось рядом с дачей моего бывшего одноклассника, куда я раньше часто ездил.

— Как тебе работается? Нравится?

— Поднадоело уже. Вот сегодня сказал, что отработаю до конца месяца и уйду.

— А что так?

— На самом деле, просто надоело.

— И куда уходишь?

— Не знаю. Но в тусовочном заведении работать не буду. Хочу в чем-то другом себя попробовать.

— Типа, не можешь найти свое? Тебе всего восемнадцать — есть время для поисков. А куда мы, собственно, идем?

— Какая разница куда? Просто идем. Мы сейчас в центре, и какое-нибудь приличное недорогое кафе, где можно суши поесть, должно встретиться на нашем пути.

А по пути нам встретилось не просто много, а очень много ресторанов и кафе, где мы могли бы перекусить блюдами японской кухни. Но мы не стали в эти места не оттого, что я придумывал всякие отговорки, чтобы продолжить нашу приятную прогулку — ведь я на самом деле был голоден, как и она, — а потому, что мне не хотелось есть сырую рыбу в заведении, названия которого я никогда не слышал. Как никак, я должен проявлять хоть немного заботы о своем здоровье.

Мы шли, не торопясь, обсуждая кино и музыку, очень много говорили о книгах, делились планами на ближайшее будущее. Я не люблю подобных обсуждений, так как мне всегда приходится врать — никаких планов у меня нет даже на завтрашний день. У меня есть график работы, а помимо этого меня ничто не останавливает заниматься тем, что хочется в настоящий момент.

Так, мило беседуя, мы дошли до Белорусского вокзала. Если честно, как только мы вышли на улицу Тверская, я подумал о японском ресторане, который недалеко отсюда. В него мы и пошли.

В ожидании заказа мы обсуждали заведения, где каждый из нас был когда-нибудь. Оказалось, что кроме кофеен и подобных недорогих японских ресторанов она нигде не была, поэтому я решил не называть рестораны высокого класса, в которых несколько раз был с родителями. Далее, поедая один за другим суши и роллы, запивая сливовым вином, Юля рассказывала мне о своих планах на отдых летом.

И вот сейчас я решил, что пора. Дождавшись, пока она закончит рассказывать о Египте, я спросил:

— Из-за чего ты рассталась с тем парнем, который ди-джей?

— Там была причина. А чего это ты спросил об этом?

— У меня в баре ты сказала, что вы поругались. — Я долил вино в бокалы. — Так что ставлю сто против одного, что это была его вина.

— С чего ты взял?

— Не верю, что ты можешь что-нибудь сделать такого, из-за чего следует рвать отношения с тобой.

— Мы знакомы всего два часа, а ты меня уже в святые записываешь.

— Скажи, что ты не ангел, и я тебе не поверю.

Юля лишь улыбнулась мне, сияя своими прекрасными глазами. Этот взгляд мне не забыть никогда, он будет преследовать меня в каждой моей жизни. Я утонул в этом глубоком взгляде, и даже не было желания спасаться. Если бы она только догадывалась, что твориться в моей голове сейчас… она может сказать, что завтра отправится на северный полюс, и я отправлюсь за ней. За ней я пойду куда угодно.

— За крылья, которые ты забыла дома, — произнес я, и мы стукнулись бокалами.

— За нимб, — она подумала пару секунд, — который висит на крючке для головных уборов.

Я был уверен, что ее смех только что озарил мою темную вселенную.

Пару часов назад я лишь думал, как бы затащить в постель эту девушку, а сейчас, эта же девушка сидит передо мной, и мне хочется быть с ней до конца своей жизни.

— Сейчас твой нынешний молодой человек, надеюсь, более разумный и не собирается ничего такого делать, из-за чего могут испортиться ваши отношения?

— У меня сейчас никого нет. Я наслаждаюсь свободой, — с воздушной легкостью ответила она. — А где твоя девушка пропадает, пока ты на работе?

— Нигде. Ее просто нет. Мы расстались неделю назад. — Соврал я.

Не мог же я сказать Юле правду, что в постоянной спутнице не нуждаюсь и обхожусь случайными связями?

— Обидно?

— Обидно, что я вообще повстречал эту девушку на своем жизненном пути, — продолжил я байку. — Мы встречались целый месяц, и все это время она как только могла тянула из меня деньги. Она повисла на моей шее и хорошо там устроилась.

— В чем же это выражалось?

— Сейчас расскажу. Поймешь все на примере последнего момента. Я, конечно, тоже получал, что мне от нее надо, и она умела доставить парню несравненное удовольствие, поэтому и не сразу все просек. В итоге, наступил момент, когда она зашла за все возможные границы. Я работал в ночную смену, и она приехала ко мне с подружкой. Они вдвоем хорошенько выпили и не за что не заплатили — я только от этого был шокирован, что она подружек на халяву поит, — так они еще поехали после этого ночевать ко мне домой, попросив у меня денег на такси. Через два дня после этого случая, я заявил ей, что мы тихо и мирно расходимся.

— Могу представить, как она говорит подружке: «Поехали тут в одно место, там мой парень работает, нажремся на халяву, а потом поедем к нему домой ночевать, да еще и на такси его разведем».

— Я тоже, как представлю эту картину, так сразу злость закипает во мне.

Хватит уже сказки рассказывать, пора сменить тему.

— Но посмотри на это с другой стороны, — сказала она. — Ты получил хороший жизненный опыт. Теперь, думаю, ты сразу увидишь, разводят тебя или нет.

— Согласен. Я рассказал тебе свою историю, а теперь твоя очередь. Из-за чего ты рассталась с ди-джеем?

— Не буду говорить. По крайней мере, сейчас. Может, расскажу как-нибудь потом.

— Хорошо. И ты прости, если я заставляю чувствовать тебя неудобно.

— Ничего.

— Просто я могу говорить на любые темы, только если это не храниться у меня в голове в папке «Совершенно секретно». Я могу говорить о работе, об учебе, о личной жизни и еще на пару сотен тем.

Конечно, могу! Никто и не спорит! Тем более, если говорить неправду.

— То есть, я могу тебя спросить что-нибудь, и ты будешь говорить об этом?

— Если кроме как меня это больше никого не касается, то да. Не люблю сплетничать. И о молекулярной физике и органической химии у нас тоже разговор не совсем удачным получится.

Моя шутка ей понравилась.

— Ясно.

— Так о чем из моей жизни тебе интересно?

— Мне много чего интересно, но спрашивать не буду. Я не могу так же откровенничать, как ты, поэтому выйдет, что я о тебе многое узнаю, а ты обо мне вообще почти ничего знать не будешь.

И тут мы начали говорить о школе. В основном говорила она, а я лишь слушал, одобряя что-нибудь, или говорил «и в моей школе без этого не обошлось», когда она что-нибудь критиковала. Одну нашу общую черту я нашел в этом разговоре — нам обоим нравилось в школе, но мы не видимся со своими одноклассниками и ни капельки не скучаем по тем временам, окончив ее.

Уже давно все съев, и допив вино, мы все еще сидели, с интересом общаясь друг с другом. Но все же произошло то, чего я так сильно боялся — Юля с ужасом (для меня) спросила:

— Попросим счет?

— Да, — с неохотой ответил я и попросил официантку рассчитать нас.

— Который сейчас час? — она спросила меня.

— Не знаю, — я показал ей голое запястье и посмотрел время на мобильном телефоне. — Без пяти час. И если уж я достал телефон, дай мне свой номер, если ты не против.

Она продиктовала номер, сказав, что я все равно при желании узнал бы его у Милы, даже если бы она и не хотела его мне давать.

— Я всегда считала, что часы необходимое дополнение в стиле мужчины.

— А я просто не слежу за временем, только если чтобы на работу не опоздать. Вообще не понимаю, как можно измерять время в секундах, минутах и остальных величинах. В сутках восемьдесят шесть тысяч четыреста секунд. Когда человек говорит «это случилось вчера», то имеет в виду, что «это» случилось в те восемьдесят шесть тысяч четыреста секунд. Но если, к примеру, я не спал одну или две ночи подряд, то «это случилось вчера» будет означать, что «это» случилось до того момента, когда я спал.

— Знаешь, я ожидала услышать от тебя банальное «Счастливые часов не наблюдают».

Я не знал, что ответить ей на это, и мою ситуацию разрешила официантка, положившая на стол папочку со счетом. И для меня было удивлением, что Юля полезла в сумку за кошельком. Я положил две банкноты по тысяче рублей и одну пятисотрублевую, давая ей понять, что от нее ничего не требуется. Официантка забрала деньги, а Юля дала мне зелененькую купюру с изображением памятника Ярославу Мудрому.

— Не нужно, — сказал я.

— Нет, все же возьми. Ты не обязан платить за меня.

— Юля, ну, что ты, в самом деле, я привел тебя сюда, и мне не сложно заплатить. Надеюсь это не история о бывшей девушке такую роль сыграла?

— Да, ты меня сюда привел, но в ином случае эти же деньги я потратила бы у тебя на работе. Говорю, возьми. Не позволю платить за себя человеку, с которым мы лишь поболтали, а сейчас разъедемся по домам.

— А есть вариант ехать не по домам?

— Нет. Мне завтра к двенадцати на учебу. — Тон ее голоса давал понять, что я слишком много хочу от нее в первую встречу.

— Все же разреши мне не брать эти деньги. Ты будешь первая, которой я позволю за себя заплатить. А так, если честно, ты уже первая, которая это сама предлагает.

— Возьми, или мы поссоримся, испортив этим замечательно проведенный вечер.

Мне неволей пришлось согласиться. Выйдя из ресторана, я предложил Юле еще немного прогуляться, на что она согласилась, ответив:

— С радостью. Какая чудесная, теплая ночь. Но недолго.

Мы бродили по улицам ночной Москвы еще час, и я понял, что пора закругляться — она еще в ресторане дала мне понять, что завтра ей утром на учебу ехать — и около дороги протянул руку, спросив Юлю, куда ей. Оказалось, со мной это абсолютно противоположные стороны.

Только пятый водитель оказался не южных кровей, которому я все же доверил отвести Юлю домой. Сказав ему «спасибо», сразу заплатил.

— Все же позволь мне оплатить такси. Как никак, если бы не я, ты бы поехала домой на метро.

— Хорошо, так и быть, — сказала она и улыбнулась.

Я открыл заднюю дверь, и Юля села в машину.

Как много я готов отдать, лишь бы она не уезжала, а осталась сейчас со мной, одному Богу известно!

Три дня. Потерпи три дня и звони ей. Раньше нельзя.

«Тебе письмо, придурок!», — разбудил меня голос из телефона, сообщавший, что мне пришло SMS. У меня не бывает крепкого сна, и я могу проснуться абсолютно от любого звука, кроме как от шума дождя или стука колес поезда — под этот шум мне наоборот лучше спиться.

А сколько сейчас времени? За окном светло и солнце во всю сияет.

Дотянулся до пульта музыкального центра и нажал на кнопку «Play». Armin van Buren, как никто другой, умеет выводить меня из сонного состояния.

Вернемся к сообщению. Оно от Юли! Не веря своим глазам, читал раз за разом слова «Сообщение от Юли», оставляя без ответа вопрос «Прочитать сейчас?».

Откуда она знает мой номер? Глупый вопрос. Конечно же, у Милы спросила, которая взяла его у моего коллеги Александра.

Собирался сам ждать три дня, а она тут же написала сразу на следующий день — видимо, Юля не из тех, кто придерживается идиотских правил, непонятно кем придуманных.

«Привет. Как дела? Чем занимаешься?».

Нажимаю на кнопку под словом «Ответить».

Так который сейчас час? 12:30.

И что ей ответить? Как есть, так и отвечу: «Только что проснулся. Чищу зубы. А ты на учебе?»

Выйдя из душа, посмотрел на телефон — сообщение от Юли: «Да, я учусь. Точнее, умираю со скуки на лекции по статистике».

Действуй. Включи сообразительность. Она могла кому угодно написать, но написала именно тебе, потратив время, выясняя мой номер телефона. Не лохонись.

Я посмотрел в окно и ответил: «Тебе не кажется, что в такой замечательный день после месяца мерзкой погоды, сидеть в институте это уголовно-наказуемое преступление?» Затем, сразу же послал еще одно сообщение: «Да, это намек».

Ну, давай же. Соглашайся.

«Намек на что? Чтобы встретиться? Хорошее предложение».

«Во сколько заканчиваешь учебу?».

«Если учиться сегодня преступление — после этой пары и заканчиваю. Встретишь меня у института?»

«Да. Собираюсь и еду».

Ответил и налил чаю. Позавтракаю и поеду. Даже не верится. Впервые девушка делает шаги навстречу быстрее, чем я. Начинается все хорошо, но есть вопрос: «Куда с ней идти?» И сразу возникает еще один более существенный вопрос: «А где она учится?!» Тоже мне «Собираюсь и еду», придурок. Пишу: «На какой станции метро у тебя институт?»

«На «Речном»».

«Может, лучше в центре встретимся, чтобы мне не мотаться через весь город?»

«Хорошо. На «Охотке» в центре зала через час».

«Ок».

Дорога займет не более двадцати пяти минут. Можно, не торопясь, спокойно позавтракать.

На «Охотке» в центре зала. Не самое лучшее место для встреч. Мало того здесь с утра до вечера большой поток людей, так еще на каждом квадратном метре по три человека кого-то ждут. По-моему, каждая вторая встреча в городе назначается именно здесь.

Юля опаздывала уже на десять минут, а я, прислонившись к колонне, наблюдал за серым потоком людей, которые, словно запрограммированные, целенаправленно идут к месту назначения. Кто-то едет на работу, кто-то с работы, кто-то с учебы, кто-то в торговый центр за шмотками, и всех их объединяет одно — мысль о том, что он лучше остальных и когда-нибудь будет ездить не на метро, а на машине. Это мысли неудачника.

И тут Она. Юля сразу увидела меня и шла мне на встречу. Ее лицо сияло среди толпы и было лишено тоски и заботы.

— Привет, — она поцеловала меня в щечку.

— Привет.

— Спасибо, что спас меня от невыносимой скуки сидеть на лекциях по «Статистике» и «Охране труда».

— Всегда пожалуйста. У тебя много свободного времени?

— Завалом! — радостно ответила она. — Но только не будем до поздней ночи гулять, хорошо? мне завтра к первой паре ехать и хотелось бы выспаться.

— До ночи у нас еще весь день и вечер впереди.

Это будет не «прогуляться пару часиков», а целый день вместе! Погода разгулялась, и нам тоже не помешало бы.

— И чем мы будем заниматься весь день?

— Не знаю, но, поверь мне, скучать я тебе не позволю.

— Для начала давай немного пройдемся, а то я себе все отсидела в институте и в метро.

Не умолкая не на секунду, мы дошли до Чистых прудов. Мы сидим на скамейке и едим мороженое, и я рассказываю ей, как хорошо вести самостоятельную, ни от кого и ни от чего независимую жизнь. Юля говорит, что завидует мне, что тоже хотела бы вырваться из-под крыла родителей. Болтовня об одном, о другом. Она сидит рядом, и мы просто дружески общаемся, а у меня в голове крутятся мечты о том, как мы будем встречаться, как я буду просыпаться утром, а Юля будет лежать рядом, как я буду ее любить…

Мечты. Но ведь я достоин этого. Я ведь стою не только того, чтобы на какой-нибудь тусовке познакомиться с девчонкой, соблазнить ее, а потом, когда решение принимает проспиртованный мозг, вести ее куда-либо заниматься сексом и среди ночи ловить ей такси, если, конечно, не у нее этим занимались. Или, даже никуда не уезжая, заниматься сексом прям в клубе, в туалете? Достоин ведь я других отношений? Сколько таких случаев было, а утром я просыпался и чувствовал себя ничтожеством. Поначалу такие отношения (точнее, отсутствие отношений) мне нравились, но после пары месяцев такой жизни уже стало от этого тошнить. Как-то раз в выходной на работе ночью во время дискотеки, одна тридцатилетняя женщина (в паспорт я ей не смотрел, это на вид ей был тридцатник) после двух коктейлей предложила вместе съездить куда-нибудь, когда я закончу работать, а я, зная, что она от меня хочет, сказал: «Зачем, куда-нибудь? Поехали сразу к тебе домой!» И через три часа мы кувыркались на ее кровати. Такое стало уже невыносимым! Хочется заниматься любовью, не думая о том, что этой девушке, которая отдается тебе, было бы абсолютно все равно, если бы на твоем месте был бы другой парень. Мне хочется одного — любить и быть любимым.

Проходя мимо кинотеатра, Юля взглянула на сегодняшний репертуар и обратилась ко мне:

— Ник, а давай сходим в кино?

— Юля, мы потеряем два часа драгоценного времени, пялясь будто загипнотизированные на какую-нибудь выдуманную историю, а завтра, проснувшись, вряд ли вспомним об этом фильме. Одно дело, валяться дома на диване и смотреть телевизор после тяжелого рабочего дня или в дождливую пасмурную погоду идти в кино, но сейчас…

— Пожалуйста, я так хочу посмотреть этот фильм. Я просто обожаю Стэтхема!

— Это еще и боевик?! Ну, если ты так хочешь, пойдем, посмотрим на лысяна.

Боевик! Она тащит меня смотреть боевик со Стэтхемом! А я, дурак, еще понадеялся, что это будет какая-нибудь мелодрама или глупая романтическая комедия.

Стоя в очереди в кассу, Юля сказала, что, мол, если я не хочу, мы можем не идти.

— Ну, нет уж! Собрались, значит идем. Я уже настроился на полтора часа надоедливого экшена в исполнении красавчика-атлета. И убери кошелек, — добавил я, когда мы подошли к кассе. Она хотела, возразить, но я приложил палец к ее губам. — И слушать ничего не хочу.

После очередного эпизода, где Стэтхем раскидал по углам десяток тупоголовых а-ля плохих парней, я сказал Юле, что мне нужно выйти и мигом вернусь. Само собой, она посчитала, что мне нужно в туалет, но я пошел на улицу.

Сидеть в кинотеатре — на самом деле трата времени, тем более для сближения отношений. И я начал действовать. На ум мне пришла идея, воплощение которой обязательно должно приятно удивить Юлю.

По пути сюда нам с Юлей встретился цветочный магазин, именно туда я и побежал. Возвращался я бегом с пятью белыми розами. Конечно же, ей понравиться этот букет, но понравиться ли ей то, что взмок? Спина у меня вся мокрая, и со лба пот водопадом льет. Меня нет уже семь минут, так что трата времени на то, чтобы заглянуть в туалет сполоснуть лицо, ситуацию не изменит.

Повторяя «извините, извините», прохожу к своему месту. Сажусь и со словами «Это тебе» вручаю Юле букет. Ее реакция — улыбка и «спасибо». Все. Вот он результат моих стараний.

А чего ты ожидал от нее? Неужели ты думал, что она посреди фильма вскачет, воскликнет «Как это мило! Спасибо тебе большое!», кинется тебе в объятия, и скажет: «Что мы тут зря тратим время, ведь у тебя свободная квартира? Поехали туда трахаться!» Сэр, должен заявить, что если Вы надеялись если не на выше сказанное, то, хотя бы, на то, что Юля из-за букета цветов сольется с Вами в крепком поцелуе, Вы полный идиот!

Но должна же она была показать, что ей это небезразлично? Или она думает, что стоит мне щелкнуть пальцами, и цветы вырастают из-под земли?

Просто сидеть и ждать, пока кончиться кино? Нет!

Чертовы подлокотники не поднимаются — это минус. Но на подлокотнике ее рука. И в тот момент, когда на экране на короткое время экшен перетекает в разговор, я кладу Юле на ладонь свою руку. При этом Юля кладет свою другую руку поверх моей и прислоняется головой к моему плечу. Жаль, что фильм кончался. Я готов просмотреть еще три раза эти приключения неубиваемого киллера, лишь быть рядом с ней. У меня уже куча планов в голове, как можно было бы сблизиться с Юлей в таком положении, но на экране, увы, уже пошли титры.

Из зала вышли уже почти все зрители, и только теперь Юля спросила:

— Пойдем?

Мне, как и ей, хотелось остаться, запереть эту чертову дверь и выключить свет. Спросите, откуда я знал, чего хотелось Юле этого же? — Чувствовал. Даже потому, как она произнесла это «Пойдем». Каждый звук ее вопроса пронизывался нежеланием делать неизбежное.

Конечно же, это лишь догадки.

— Пойдем, — ответил я и встал. — А куда? Чего тебе хочется сейчас после кино?

— Прогуляться. Ноги затекли сидеть.

Так сильно увлеклись обсуждением различных фильмов и актеров, что «пройдемся» превратилось в прогулку до Крымского моста. А там совсем близко и Парк культуры и отдыха им. Горького. Карусели не работают (еще бы, ведь только конец января), но гуляющим зимой выпадала возможность пострелять в тире, покидать мячиком по кеглям, и еще несколько способов получить какой-нибудь приз.

Нам навстречу шли двое мужчин и девушка с большим розовым медведем. Я тут же решил, что Юля ничем не хуже этой девушки, и повел ее к баскетбольным кольцам. Заплатил билет и только после этого заметил, что кольцо нестандартное и меньше нужного. За пятьдесят рублей дается лишь одна попытка. Для меня она была неудачной.

— Не расстраивайся, — утешала меня Юля. — Не получилось и не надо. Сдался мне этот медведь.

Юля говорила и говорила, а я рта не открыл. Не могу же я вот так вот упасть в ее глазах? Оглянулся, нашел альтернативу баскетболу и направился в сторону кассы.

— А сейчас во что играть будешь? — спросила она, когда я вернулся.

— Пойдем. С пустыми руками ты отсюда не уйдешь.

И мы пошли вдоль палаток с развлечениями. Основная масса народа толпиться возле водных пистолетов, кувалд и прочей дребедени.

Я отдал билет молодому человеку, который стоял рядом с палаткой для стрельбы из арбалета, а в качестве приза только белые медведи, хоть и тоже большие. Жаль, хотелось розового.

— А ты стрелять умеешь? — поинтересовалась Юля, когда я взял арбалет в руки.

— Прости, но медведь будет не розовый, а белый. — Вот что было ответом.

У арбалета толстая стрела, а «яблочко» у мишени очень маленькое. Тяжело попасть, не задев даже границы цели, а иначе приз не дадут — чего допустить я не мог. Уже секунд двадцать целюсь — хватит уже, а то Юля подумает, что я стрелять не умею.

Выстрел.

Точно в середину.

Получаем белого полуметрового медведя и уходим.

— Дай я тебя поцелую, герой!

И прикоснувшись губами к моей щеке, она спросила:

— Знаешь, как я его назову?

Это был риторический вопрос. Я прождал пару секунд, пока она сама на него ответит.

— Я назову его Ник. Медвежонок Ник! — Юля крепко прижала его к себе и продолжила. — Возвращаясь домой, я буду спрашивать, как у него прошел день, и, ложась в кровать, буду класть его рядом.

— Черт!

— Что случилось? — Юля остановилась и с ужасом посмотрела на меня.

— Этому медведю повезло больше, чем мне! — с улыбкой ответил я.

— Все равно, для меня — ты самый лучший медвежонок, — сказала Юля и обняла меня свободной рукой.

Так мы и шли, обнявшись. На душе — тишина и спокойствие. Со мной рядом идет девушка, которую я люблю. И это не пустые слова. В Юле я увидел человека, с которым хочется проводить по двадцать четыре часа в сутки. Уже темнеет, и сейчас мне хочется, чтобы этот вечер не кончался, потому что с этим вечером уйдет Юля, а вместе с ней надежда на жизнь без поисков своего настоящего «Я».

Каждый шаг, каждая секунда, каждый вдох — сейчас все это для меня нечто большее, чем раньше. Сейчас, когда я с Юлей, это доказывало мне, что я живу.

Мне очень хотелось развернуть ее, произнести заветное «Я люблю тебя!» и поцеловать. Но никак не решался на это. Не стоит торопить события. Если это должно произойти, то само произойдет без моих переживаний «А как это сделать?».

Юля…

Что я без нее? Мы знакомы менее двух дней, но я с полной уверенность скажу, что моя жизнь без нее остановится. Без этих чудесных глаз, без этой обворожительной улыбки я жить не смогу. Юля вторглась в мою жизнь именно тогда, когда мне это было необходимо, когда моя жизнь начинала становиться обыденной и однообразной…

Вчера, перед тем как пойти к начальнику поговорить об уходе, я зашел в туалет вымыть руки, а когда посмотрел в зеркало, спросил у отражения: «Ну, и кем ты стал? Чего ты добился? Твоя жизнь становиться однообразной и скучной. Скоро ты сольешься с серой массой людей и станешь одним из тех, кого обвиняешь в том, что они не могут решиться на несвойственные им поступки, способные разнообразить их незавидное существование».

С переезда на новую квартиру моя жизнь ограничивалась работой и всякого рода гулянками. Я с головой вошел в клубную жизнь. По началу это казалось прикольным и веселым, но, остановившись на мгновение и оглянувшись, понял, что выкинул четыре месяца жизни в никуда.

Знакомство с Юлей должно все изменить.

И она была со мной. Но это только сегодня она со мной. Не знаю, какие сейчас мысли вертятся у нее в голове, но я могу думать только об одном — как продлить этот замечательно проведенный день в месяцы, а лучше — в годы.

Юля прижалась ко мне сильней, и я чувствовал, что ей становиться холодно.

— Замерзла? — спросил я.

— Немного.

— По-моему, совсем не немного. Тебе надо согреться. Может, глинтвейн?

— Было бы очень кстати.

— Здесь неподалеку есть одно место. Пойдем.

Мы ускорили шаг.

Были места и ближе, где можно было бы попить глинтвейн, но я повел Юлю в один спокойный уютный бар, где в будни по вечерам немного посетителей, и куда в самый раз приходить с девушкой, посидеть на кожаном диване в нижнем зале, и атмосфера к этому располагала — играла легкая электронная музыка, свет приглушен.

Я зажег свечку на столе и заказал у официанта текилу и глинтвейн.

— Ты текилу будешь? — удивленно спросила у меня Юля.

— Да. Но только не подумай, что я алкоголик, — усмехнулся я.

— Тогда, — Юля обратилась к официанту, — две текилы. И салат «Цезарь».

— Ладно, — встрял я в их разговор, — текилу не надо. Принесите салат, пасту «Карбонара» и бутылочку «Вальполичело». Спасибо.

— Все же, — не успокаивалась Юля, — принесите две текилы.

Официант Роман удалился. Его я видел впервые, а вот менеджер Евгений (мы в одном клубе с ним познакомились) подошел поздороваться.

— Ты тоже любишь текилу? — спросил я ее.

— Никогда не пробовала. И если она тебе так нравиться, хочу узнать что это.

Когда я отходил в туалет, мне позвонил один знакомый Боря и предложил сгонять сейчас к Лёхе на дачу на день отметить его двадцатилетие. Что за Лёха я понятия не имел, но Боря сказал, что он нас с Лехой в каком-то баре, название которого слышу впервые, познакомил.

— А кто еще будет?

— Мы вдвоем поедем, но там уже четверо парней. Они все были тогда в баре, ты их знаешь.

— Заезжай за мной через два часа.

Я объяснил ему, куда ехать.

Никак не могу вспомнить, что это за Алексей такой, и его друзей тоже, да и сам бар.

Почему я сказал ему заезжать за мной? — Я знал, что и сегодня Юля поедет домой. А почему через два часа? — Еще часик мы посидим, я вызову такси, провожу ее и вернусь сюда пропустить парочку рюмок до приезда Бориса.

Так оно вышло.

Не помню, о чем мы разговаривали, распивая вино. Юля о чем-то говорила, а лишь пытался поддержать ее темы.

Садясь в такси, она, не поцеловав меня, просто сказала, что позвонит завтра.

Не знаю, что навело меня на такую мысль, но мне показалось, что надеяться на какие-нибудь отношения с ней бесполезно.

А про дачу можно рассказать в двух словах.

Когда заехал Борис на своей «девятке» было уже половина одиннадцатого. Последние километров пять мы с Борей ехали в густом тумане со скоростью десять километров в час. На этой даче было еще пятеро парней, которые к нашему приезду объелись глюциногенных грибов, а потом (и Боря вместе с ними) еще и накурились, а я тем временем одну за другой осушал бутылки с пивом.

У кого-то пришла идея растопить баню и приготовить шашлык. Баню чуть не сожгли, и эту идею пришлось оставить, а шашлык получился даже очень ничего.

Спать легли в пять утра, а проснулись в районе трех дня. Поели и в семь двинули назад в Москву.

Было банально, но весело.

А Юля, как я и ожидал, так за день не позвонила.

Празднование в одном из баров наступления двадцатилетия коллеги-бармена закончились ночевкой (а точнее отсыпанием — ночевкой никак не назовешь, так как приехали мы в восемь утра) у подруги девушки друга моего коллеги (прям мексиканский сериал) — у Даши.

Даша в баре сразу взяла меня в оборот, как только нас познакомили. Сама инициировала общение со мной на всякие темы, вытаскивала потанцевать, предлагала выпить.

«Мне грустно», — сказала она, положив голову мне на плечо. После этого разговоры были уже не о развлечениях, музыке, учебе и других темах «ни о чем», а стали более душевными, о личном. И в какой-то момент меня (уверен, что и ее тоже) стала окутывать атмосфера отстраненности от происходящего, будто мы не в баре, где все пьют, танцуют и веселятся, а сидим в тихом кафе и мило беседуем.

И вот под утро, когда большинство посетителей или свалило или в жутко пьяном состоянии продолжают еще больше напиваться, Даша попросила проводить ее домой. Ее бабушка почти круглый год проводит в загородном доме, поэтому Даша и переехала от родителей жить с бабушкой, понимая, что практически будет жить одна, не стесняясь приходить домой когда хочется, в состоянии в каком захочется, и никто не контролирует каждый шаг.

В машине Даша мигом уснула, прижавшись ко мне. А я ехал в раздумьях о том, что я сейчас еду с девушкой к ней домой, а меня даже нисколько не грызет совесть перед Юлей. Почему-то присутствует уверенность, что ничего не произойдет такого, из-за чего будет стыдно перед моей девушкой (забавно, что после двух свиданий я стал называть ее «моя девушка»).

Да, мы целовались, перед тем как уснуть, да и какпроснулись. Но я не воспринимаю это как измену — это лишь мимолетная интрижка, которой не стоит стыдиться, но и рассказывать об этом второй половинке тоже ни к чему. Наши поцелуи перед сном дошли до того, что мы, обнявшись, катались по кровати в одних трусах.

— У тебя есть девушка, да? — спросила Даша так, будто заранее знает, что ответ будет утвердительный, и она понимает, что я верен своей девушке.

— Да. И хоть я знаю тебя всего несколько часов, но с уверенностью скажу, что ты не тот человек, к которому можно отнестись как к забаве на оду ночь. — Прошептал я, будто оправдываясь.

И так, обнявшись, мы и уснули. А проснулись мы от звонка Дашиного телефона спустя шесть часов. Еще минут тридцать мы не вылезали из кровати — объятия и поцелуи продолжились, но уже с большей страстью. Мое бедро чувствовало насквозь намокшие ее трусики, да и сам я был в полной боевой готовности — я был как вулкан перед извержением, вот-вот взорвется. Но мне все же хватило самообладания, чтобы не заняться сейчас сексом, изменив этим Юле.

Выпив чаю, я оделся и со словами «Еще увидимся» вышел на улицу. Вслед она смотрела на меня взглядом девушки, понимающей, что если мы и увидимся, то случайно.

Не могу сказать, сколько именно, но два часа я точно бродил по незнакомому мне району.

Душу мою терзает беспокойство. И дело не в Юле — перед ней моя совесть чиста. Может, кто-то посчитает, что происходящее сегодня утром и после пробуждения это измена, но я так не считаю. Меня беспокоит непонятное чувство утраты. Будто я что-то обрел и тут же потерял. Когда она, прижавшись ко мне, спала в машине, я ощущал присутствие родного мне человека.

Когда задумался над тем, что пора бы уже и домой ехать, было уже темно. Вдруг с неба повалили огромные хлопья белого снега.

Я вытянул руку. Снежинки ложились мне на ладонь и тут же превращались в воду. Я поднял голову, и капельки начали течь одна за другой по лицу.

Мне не хотелось ехать на такси. Проходивший мимо пожилой мужчина сказал, что до ближайшего метро можно доехать на автобусе, но удобнее будет добраться до центра на электричке — станция в пяти минутах ходьбы. На платформе снегопад выглядел еще красивей под светом многочисленных фонарей. Я даже отвернулся в сторону уходящих вдаль железнодорожных путей, чтобы эту картину не портило присутствие людей, которых, как и подобает в выходные дни, было немного. Но «люди» это лишь слово. Мало кто из них, может называться «человек» — это лишь живые существа. В нашем мире очень сложно сохранять человеческие качества. А в Даше я эти чувства увидел сразу. Она выделялась среди того стада, которое присутствовало на вчерашней пьянке.

Я уже чувствовал, насколько сильно промокла моя куртка и джинсы. Мне хотелось, чтобы этот снег, прекрасный снег, растворил меня в своей красе. Чувство одиночества съедает меня изнутри. Когда-то я играл в снежки с друзьями, когда-то катался на лыжах и коньках с друзьями, когда-то играл в хоккей с друзьями. Когда-то у меня были друзья, которые составили бы мне сейчас компанию полюбоваться на красоту этого снега. Когда-то.

Хочется выть.

Даша могла бы быть моим хорошим другом, но мы сразу перешли ту грань, когда назад уже не вернуться. Она пошла в ванную умыться, и вышла в футболке. Сразу было видно, что под футболкой нет лифчика, но из-за ее длины не мог сразу определить, надето ли что ниже. Миг, и я стоял перед ней в одних трусах. Мы легли в кровать, она обняла меня, и как-то само получилось, что после короткого разговора о прошедшей ночи мы начали целоваться. В какой-то момент и футболки на ней не оказалось.

Возврата нет.

А снег идет. И смотря на великолепие этого природного явления, я думал о том, что как вообще при такой красоте, которая окружает нас, можно быть злыми, можно быть эгоистами, хамить друг другу, наплевательски относиться к чужим бедам, руководствоваться звериными инстинктами и быть двигаемыми всеобщим капитализмом, желанием урвать, реализовывать собственные интересы, забыв о морали и нравственности.

А если мыслить глобально? Как можно развязывать войны, вырубать леса, загрязнять воду, которую пьем, и воздух, которым дышим? Как можно без стеснения плевать на природу, когда она нам дала жизнь и позволяет вообще нам жить? Без людей, которые в большинстве своем не способны быть человеками, этому миру будет лучше.

— Я не хочу в золотую клетку. — Сонным голосом произнесла Даша, поглаживая мою грудь.

— А что для тебя это означает?

— Достичь финансовой независимости путем уничтожения собственной души. Не хочу стать очередным бездуховным существом, видящим перед собой лишь одну цель — больше денег, еще больше денег.

Я благодарен снегу, и нисколько не жалею, что мокну под ним. Зачем прятаться от него? Люди не способны хоть на минуту остановить движение своей рутиной жизни и оглядеться, чтобы увидеть, уловить, осмыслить красоту, которая есть вокруг. Они не способны переключиться от стремления «урвать», сделать свою жизнь лучше, не понимая, что эта лучшая жизнь лишь фальшивая картинка, до тошнотворного идеала откорректированная в фотошопе.

Утро. Очередное утро. Очередное начало очередного нового дня. В этот новый день умрут миллионы людей и еще больше родятся. Где-то обязательно идет война, и обязательно сойдет лавина или произойдет наводнение. Где-то обязательно упадет самолет, и произойдет митинг по защите сексуальных меньшинств. Обязательно кто-то сделает аборт, а кто-то отдаст часть своего капитала в благотворительный фонд борьбы со СПИДом. Где-то под бомбами гибнет мирное население, а где-то группа студентов стала почетными донорами. Где-то люди умирают от голода, а где-то другие люди выкидывают на помойку просроченные продукты. Где-то… кто-то…

Каждый день что-то обязательно происходит, и нынешний день ничем по сути не отличается от остальных.

Я был далек от всего и от всех. Мне абсолютно все равно где и кто что-то делает. Я поворачиваю голову и вижу рядом спящую Юлю. Сейчас я лежу рядом с человеком, которого люблю, а то, что твориться за стенами этого гостиничного номера, мне безразлично.

Жизнь и смерть. Этого не было в моем мире, который ограничивался несколькими кубометрами воздуха, стоившими мне полторы тысячи на ночь. Так же в моем мире не было и времени. Оно замерло, когда мы перешагнули порог этой комнаты и отдались любви.

Я встал и пошел в душ. Я смывал с себя вчерашний день и вчерашнюю ночь, и до сих пор ощущал на себе прикосновение Юлиных рук и тепло ее тела. Стоя под сильным напором воды, я думал лишь о том, что я счастлив. По-настоящему счастлив. Бесконечно счастлив. И я знал, что мысли об этом счастье будут мешать в первое время не только работать, но и жить. Ведь я не представляю себя без этой девушки.

Юля спала ко мне спиной, свернувшись калачиком, словно котенок, и темные волосы волной расплылись по подушке и простыни. Пододеяльник — в номере было жутко душно, поэтому мы обошлись без одеял — прикрывал ее нагое тело лишь до бедер, придавая моему ненасытному взору ее прекрасные стройные ноги.

Смотря на это чудесное создание, даже и думать не хочется, что когда-нибудь она от меня уйдет. А ведь это, если посмотреть правде в глаза, обязательно произойдет. Не можем же мы вечно быть друг с другом. Юля не вытерпит моего образа жизни и уйдет. И положит конец нашим отношениям именно она, а не я. Почему? — встает вопрос. Ответ: я никогда не смогу бросить ее, даже если очень этого захочется, и это алое пятно на белоснежной простыни навсегда останется в моей памяти. Юля доверила мне самое дорогое, и я просто не в праве уйти. Мы знаком совсем не много — почти две недели, а она доверила мне самое ценное, что у нее было.

Я склонился над ней и тихо-тихо, шепотом, боясь потревожить ее сон, произнес: «Я люблю тебя» и нежно прикоснулся губами к ее затылку.

Что еще мне нужно в жизни? Я и мечтать не мог, что когда-нибудь проснусь рядом с такой девушкой.

Юля — в этом имени для меня все. Вся моя жизнь теперь ничего не значит без нее.

Этой ночью умер человек. И через мгновение его тело возродилось с более чистой душой. Это обновленная душа не думает о том, что за безнравственный человек раньше владел этим телом. Да это теперь и не важно.

Юля повернулась на другой бок и приоткрыла глаза.

— Давно проснулся? — она потянулась на кровати.

— Не знаю, спал ли я вообще.

— Иди ко мне, — она протянула ко мне обе руки. Ее еще не до конца пробудившееся лицо буквально сияло, — и обними меня так крепко, чтобы я перестала сомневаться, что это не сон.

Три фразы. И все. А к чему лишние слова?

Я обнял ее, и мы поцеловались. Ее нога легла мне на талию, и она прижала меня к себе.

В ласках, бесконечных поцелуях и непрерывных признаниях в любви пролетело время до часу дня, когда настал момент освобождать номер.

Оба счастливые, держась за руки, мы спустились по лестнице с пятого этажа, затормозив на пролете между третьим и вторым, чтобы слиться в поцелуе.

— Ты сегодня пропустила учебу, — сказал я, когда мы вышли из гостиницы.

— Ну и что? Если люди только и будут думать, что им надо куда-то успеть и чего-то не пропустить, они в итоге обнаружат, что, не смотря на то, что они везде преуспели, они упустили моменты, когда могли быть счастливыми.

А она права. Январь подходит к концу, а вместе с ним и моя работа на нынешнем месте. И если бы я ранее все же согласился взять на себя все смены Александра за две недели, пока он в отпуске в Египте, как он мне и предлагал (и я почти согласился на это), я бы заработал на треть больше, чем обычно и не беспокоился бы о деньгах вообще, пока буду искать новое место работы. Но в погоне за деньгами я бы пропустил эту ночь. Деньги — ничто, в сравнении с чувством, когда ты любишь, и ты любим такой девушкой как Юля.

На половине пути к метро Юля дернула меня за руку:

— Стой. Не будем откладывать на потом этот разговор. Надо поговорить об этом сейчас.

— Ты о чем? — можно было, конечно, подумать и догадаться, что она имеет ввиду, но сейчас моя голова была занята мыслями, что пройдет еще несколько минут, и мы сядем в разные поезда, и на этом сказка кончится.

— Давай прямо сейчас договоримся о следующей встрече и пообещаем, что не при каких обстоятельствах никто из нас ее не отложит.

— А почему бы нам вообще не расставаться сегодня?

— Тебе же сегодня работать вечером.

— Я позвоню и найду и замену. Скажу, якобы заболел.

— Ты и вправду заболел, — засмеялась она, — на голову.

— Ты права. Я смотрю на тебя сейчас и понимаю, что разум мой катиться в пропасть.

— Прекрати. Наши чувства не должны мешать твоей работе…

— Тогда встретимся завтра утром! — не дал я завершиться Юлиным мыслям.

— Утром ты поедешь домой и выспишься после ночной смены, а потом пойдешь опять на работу.

— Черт! Да, судя по твоим словам, я увижу тебя только через два дня! — мне это казалось кошмаром.

— Вот и договорились. Встретимся через два дня. — И Юля крепко поцеловала меня.

Потом мы беспрерывно целовались на эскалаторе, а, спустившись, все по той же причине Юля уехала лишь на третьем поезде.

Два дня. Два дня только и делать, что прогонять в голове кадр за кадром прошедшую ночь.

«Ты умеешь делать массаж?», — спросила Юля после того, как мы легли в кровать и укрылись пододеяльником.

«Нет», — ответил я и вспомнил, что она мне рассказывала во время нашей прошлой встречи, что иногда ходит к одному своему другу-гею, посмотреть вместе какой-нибудь фильм, и каждый раз этот гей делает Юле массаж.

«Жаль, — и добавила после недолгой паузы. — А еще мне нравиться, когда мне спинку гладят».

Я просунул руку ей под футболку и начал гладить ей спину.

«Хочешь, я сниму футболку? Наверное, тебе так будет удобнее». И не дождавшись моего ответа, она сделала это. Теперь мы оба лежим в одних трусах. И лишь от одной мысли, что я с Юлей в одной кровати, и кроме трусов на нас ничего нет, я возбудился как мартовский кот.

«Станция «Октябрьская». Уважаемые пассажиры, при выходе…» Это не моя станция, но выйду здесь и пройдусь до дома пешком.

Я поцеловал Юлю в плечо, потом еще раз и еще раз. Я придвинулся ближе и приподнялся, чтобы поцеловать ее чуть ниже шеи, при этом моя правая рука продолжала гладить ее нежную спину. Я целовал Юлю в шею, затем в ухо…

И тут произошло самое неожиданное для меня — Юля перевернулась с живота на спину и лежала с закрытыми глазами.

Главное сейчас — не сделать ничего лишнего. Не наломать дров. А то, сделай я любое запретное движение, как Юля вскочит, оденется и попросит вызвать ей домой такси, и тогда она уедет. Этого нельзя было допустить. Она должна оставаться со мной.

Мои губы прикоснулись к ее лбу, щеке, глазу, ненадолго задержались на шее, а затем прошептали «Прости».

«За что?», — не открывая глаз, еле слышно спросила она.

«За это!», — ответил я и поцеловал еще не успевшие закрыться Юлины губы.

Юля обхватила меня за шею и ответила жарким поцелуем.

«Я люблю тебя», — прошептал я.

«Я знаю. Я тоже тебя люблю».

И спустя несколько минут «Я» и «Она» превратились в «Нас»

На работу я приехал на час раньше.

— Рановато ты сегодня, бармен Сергей тряс шейкером.

— Начальство здесь? — я пожал ему руку.

— Нет.

— А кто менеджер сегодня?

— Маша.

— Отлично. Тогда сделай мне водку с энергетиком.

— Похмелье? — улыбнувшись, спросил Сергей, придвигая мне стакан с коктейлем.

— Нет. Так, личное.

И пил я не от мыслей, что мне два дня жить без Юли (сейчас для меня это большой срок), а просто хочется на радостях напиться.

— До сих пор с девушкой не помирился?

— А мы были в ссоре?

— Помнишь, ты рассказывал, что она обиделась из-за того, что на дачу уехал, даже не пригласив ее с собой?

— Аааа! Да это было фигня. ПМС. Сейчас я полон оптимизма, так что налей себе и давай выпьем за девушек, за любовь, и за секс.

— Так тебе перепало вчера! Или сегодня?

— Иди к черту, не твое дело. — Весело ответил я, мы стукнулись стаканами и выпили.

Так, последний рабочий день прошел успешно — напились мы на славу. Наверное, никогда так персонал нашего (для меня уже бывшего) бара не гуляет, как на проводах сотрудника. Причем, официанты приходят и уходят, никто не замечает особо изменений в их составе, а вот бармены — это другое дело. Не только персонал, но и постоянные клиенты, которые обращаются уже по имени и называют тебя «друг», пьют за успех на новой работе.

Утро первого безработного дня. Да уж, что-то не удалось мне найти работу, пока отрабатывал до февраля. Кошмар — что-то огорчает мысль, что не надо сегодня или завтра вставать за барную стойку и работать шейкером и блендером. Ищу работу. Должность «Герой шейкера и блендера». Но всем работодателям плевать на слово «Герой» — если раньше всех их смущал маленький опыт работы, то сейчас факт частой смены работы. Согласен, что два места сменить за такой короткий промежуток времени это недостаток, но неужели мои аргументы смен работы и к тому же рекомендательное письмо с последнего это ничего не означает? Для кретина, который собеседовал меня сейчас это все пустой звук. Видимо, для их пафосного ресторана это реальный минус. И сейчас еду на собеседование в еще один ресторан. Да, именно ресторан. Юля сказала, что ей было бы приятней, если я буду работать в каком-нибудь ресторане без ночных смен. Учитывая, что вместе мы еще не живем, догадка на этот счет у меня всего одна — она ревнует от мысли, что я в центре внимания в шумном веселом заведении, где после окончания смены девчонки, которым не удалось подцепить кого-нибудь, ждут, что хотя бы бармен удовлетворит их сексуальные желания. А что поделать? Это издержки профессии. Но Юля, даже будучи уверена, что я останусь ей верным, не хочет терпеть эти издержки. Так что мне остается только лишь согласиться терпеть издержки отношений и прогнуться под ее желания. В первый раз. Вот оно — у меня есть девушка. Помимо плюсов, есть еще и минусы. Так как для меня это первые серьезные отношения, остается лишь догадываться, какие еще минусы в этом есть. Ну, секс только с одной — этот минус мне тоже знаком, но это для кого-то другого такое минус, а мне это только плюс — это счастье быть с девушкой, которую любишь и, не обращая внимания на остальных, желать только ее. Ее одну. После этого собеседования мы с ней встретимся в метро и поедем к мне домой.

— Страсти и любви мало для серьезных отношений. — Говорил мне папа. — Страсть проходит. Три месяца, полгода, год — ну никак не больше года и страсти уже не будет. А любовь она останется, но кроме этого чувства, которое находится на вершине пирамиды отношений, нужны еще те кирпичики, которые составляют основу. И если нет одного нужного кирпичика — даже одного маленького, — пирамида может рухнуть и, несмотря на любовь, отношения терпят крах.

— Верность? — Спросил тогда я.

— Это само собой. Это один самых больших кирпичей, но любой из двух способен без особых усилий его вытащить и, опять же, отношениям конец. Если только оба не преодолеют внутренние терзания и не поставят его на место, но после этого уже кирпич не будет таким крепким, как раньше, а пирамида такой прочной. Есть еще такие важные для фундамента кирпичи, как «Терпение», «Уважение» и «Взаимность». То, что говорят разведенные про кризисы — год, три года, пять лет — это об этом. В их отношениях не было одного некоторых или всех этих элементов.

— Да, но есть такие, как вы с мамой. И я хочу только такие отношения.

— Не думай, что у нас все всегда гладко. Были и до сих пор бывают разногласия и трудности, но без этого никак. Отношения, тем более супружеские — это не подарок судьбы. Помимо праздника души и чувств, это еще ответственность. Причем, тяжелая. Отношения — это столкновение двух личностей, характеров. Не бывает одинаковых людей. Для этого и нужно терпение. Приходится терпеть недостатки своего спутника жизни. Нет идеальных людей — недостатки есть у всех. И если не воспринимать его таким, как он есть, то остается лишь переделывать его под себя или терпеть. Переделывать под себя — пустое и безрезультатное дело, так как никто не меняется. У тебя на глазах это будет один человек, а без тебя — такой, какой он был прежде, до жизни с тобой. И тот, кто перестроился, в конечном счете устанет не быть собой всегда, и когда он в один момент не наденет маску, тут счастливой сказке приходит конец. У нас с твоей мамой чуть не произошел разрыв из-за неуважения. Оно очень важно. Всегда следует уважать взгляды, чувства и намерения другого человека. Если это разнится со своими чувствами и желаниями, кто-то один должен отступить. Не прогнуться, а именно отступить — взвесить приоритеты и понять, что более существенно, и что имеет более весомые аргументы.

— Мало похоже на сказку. А что у вас с мамой произошло?

— Да, это совсем не сказка. Это совместная жизнь. А как кончается страсть, начинается быт со всеми вытекающими последствиями. Тут многие и расстаются, так как кроме страсти их ничего не связывало. А у нас с мамой были разногласия по поводу покупки квартиры — она хотела центр города, а я настаивал на спальном районе. В итоге, после многочисленных скандалов и ее криков «Тебе плевать на мои желания!» и «Найду того, кто захочет жить там же, где и я!», она поняла, что мои аргументы в пользу жизни ребенка — свежий воздух, доступность школы и многое другое — намного существеннее ее аргумента «Там жизнь кипит!».

— А взаимность? — Спросил я, желая скорого окончания разговора.

— У пары должны быть взаимные планы, стремления и отношения к жизни. Какие бы не были чувства, как бы характерами люди не походили друг другу, у них нет совместного будущего, если бы они не стремились к какой-нибудь одной точке. Глобальные планы, представления о будущей жизни — что у них будет потом — это так же важно, как и наличие любви.

Мой папа всегда был эталоном мужчины для меня. И этот разговор об отношениях я прогонял в голове, когда я после слов «Выходите на работу послезавтра. И возьмите с собой вот эти документы» ехал на встречу с Юлей.

Думаю, у меня не было шанса не пройти собеседование — у этого забавного парня Константина (менеджера ресторана) не было иного выхода. Недорогой ресторан в непроходимом месте без контактной барной стойки — ни один уважающий свое мастерство бармен не пойдет на такую работу. Самое оно для студентов — никаких перспектив для развития навыков, денег платят не совсем мало (но в клубах и барах на махинациях с кассой можно и больше заработать), профессиональной ресторанной карьеры в таком заведении тоже не построишь — в общем, только для временной работы подходит. Именно поэтому я это заведение и выбрал — с такой текучкой кадров, какая бывает в подобных местах, я через год уже на должность менеджера буду стараться претендовать. А расположен ресторан в жилом доме, а это значит, что к полуночи он точно будет закрываться, и Юля не будет гадать: правда ли на работе я задерживаюсь или с какими девчонками где-нибудь ошиваюсь.

В жизни каждого человека обязательно происходит случай, когда он находится в каком-либо месте один на один со своим сексуальным партнером, и они оба уже доведены до той стадии возбуждения, что остается лишь начать сам акт любви, и в этот самый момент возникает некоторая преграда для соития в виде кого-либо и в виде непредвиденного события.

Один товарищ рассказывал мне как-то случай из жизни, когда он занимается сексом (а происходило это так, что занятием любовью не назовешь) со своей девушкой у нее дома на полу. Так вот во время оральных ласк к ним в комнату без стука решил заглянуть ее старший брат, который заехал без предупреждения навестить младшую сестренку. «Моя восемнадцатилетняя сестра уже повзрослела», — наверное он тогда подумал. Хотя, это все же не совсем то, о чем описано выше, но все же… А если приводить линейный пример с возможным случаем «облома», когда еще ничего не началось, то это можно привести один момент из жизни официантки, с которой я работаю. Ее заарканил один гость нашего бара, который решил повеселиться в выходную ночь. Они во всю целовались и ласкались в коморке под лестницей, назначением которой был барный склад. И в тот момент, когда она была уже с оголенным верхом и вся текла от возбуждения, а парень уже надел презерватив, на склад заглянул бармен Серега чтобы взять несколько бутылок рома. Облом для обоих — они мигом оделись, и продолжения не последовало. Не станет же Серега протискиваться через официантку и трахающего ее парня или же ждать, пока они закончат. Подобных примеров может привести, думаю, каждый. И я не исключение.

Когда мы с Юлей проснулись, умылись и позавтракали, она начала нагло приставать ко мне. После получасовой прелюдии она с диким возбуждением произнесла: «Трахни меня наконец! Войди в меня!». И вот я лежу на кровати, надеваю презерватив, с нетерпением ожидая, что она сядет на него, мы оба слышим звонок в дверь. И еще три частых звонка. Мы оба замерли.

— Не подходи, — сказала Юля тоном, означающим «Только попробуй ослушаться».

Но позвонили еще два раза, и я все же стал, натянул шорты и пошел к двери.

В глазок я увидел — и не поверил своим глазам — двоюродного брата Пашу. Все же он приехал.

— Здорова! — воскликнул он, бросая на пол рюкзак на пол.

— Привет. — Ответил я.

Мы обнялись. Он должен был приехать еще в августе, но его переезд в Москву постоянно откладывался. И вот, только в феврале он явился. Если он сам этого не сделал, то хоть папа мог бы предупредить о приезде племянника.

— Дядя Коля сказал, что это не проблема, что я поживу у тебя два-три дня, — сказал он разуваясь.

— Не вопрос. Но что же ты не предупредил?

— Сюрпрайс! — в ответ воскликнул он и опять обнял меня.

Из комнаты вышла Юля. Она был лишь в моей футболке, которая еле прикрывала ей трусы. Могла бы одеться и поскромнее, зная, что кто-то пришел.

— А это что за чудо у тебя дома? Я не помешал? — улыбаясь во все свои тридцать два, произнес Паша.

Паша, если кратко его описать, был метр восемьдесят ростом, со смазливым лицом, прекрасного атлетического телосложения. Сам он считал, что пользуется успехом у девушек только благодаря своей прическе а-ля Роберт Патиссон.

— Мы только проснулись, — ответил я. — Знакомься, это Юля — моя девушка. Юля, это мой двоюродный брат Паша.

— Приятно познакомиться с Вами, Юля. — Не прекращая улыбаться, сказал брат. — Как же такая красота сошлась с моим бестолковым братом, открой мне секрет?

— Пошел ты, — со смехом и обидой одновременно сказа я и пихнул брата локтем в бок.

— И мне приятно.

Когда Юля произнесла последнее, она заплетала волосы в хвостик, из-за чего ее заведение рук за голову выставило на показ не только ее голубые трусики, но и голый живот. Я злобно посмотрел на нее, а во взгляде уловил намек на то, что она это сделала специально.

— Мне съемную квартиру только к понедельнику сделают, так что придется тебе, братуха, потесниться. — Начал говорить он, уже зайдя в комнату. — И, чур, не пукать!

— Надо что-то предпринять, — тихо сказала Юля.

— Да.

— Есть какие-нибудь идеи?

— Нет. Так что будем делать?

— Ты ждешь пока я скажу «Ты же мужчина, придумай что-нибудь!», что ли?

— Нет, но ты можешь сказать «Ты же бармен, придумай что-нибудь!». Он же все равно не будет тут сидеть весь день. Может, разложиться и свалит.

— Ха! Придумал! — с издевкой произнесла она. — Мне через час в институт ехать, забыл?

— Забыл.

Ответив ей, я посмотрел в ее глаза. И к ее удивлению, я схватил ее за руку и потащил в ванную. Из-за шума воды, надеюсь, Паша не просек, чем мы занимались.

Облом был, но у меня была возможность все же свершить желаемое. Мне повезло — не у всех и не всегда есть возможность заняться сексом, после того как непредвиденные обстоятельства не дали сделать этого.

— Я провожу тебя, — сказал я без раздумий, когда Юля начала собираться уезжать.

— Ты в своем уме, дорогой? К тебе брат приехал, вы не виделись давно, а сваливаешь. Это некрасиво. Побудь с ним, своди куда-нибудь.

Я не стал возражать и, поцеловав Юлю на прощание, закрыл за ней дверь. Перед этим мы сказали друг другу «Я люблю тебя».

— Ну, ты даешь! — засмеялся Паша, выходя из комнаты.

— Чего?

— Не хило ты ее драл в ванной. Мне, наверное, и беруши не помогли бы, чтобы не слышать ее стонов. Ты уже совсем взрослый, я смотрю. — Он потрепал меня по волосам. — Предохраняешься хоть? Тебе папа читал рассказывал о безопасном сексе?

— Только не надо пошлить, прошу тебя.

— Ну, чем займемся? — произнеся это, брат взял мою шею в захват.

— Не знаю даже, — ответил я, с трудом высвободившись.

— «Не знаю»? Боря, ты в своем уме? Сегодня же суббота! У нас целый арсенал всевозможных развлечений.

— Ну, я особо не думал об этом, но пить много я не буду точно — мне на работу завтра.

— На работу? Завтра воскресение.

— Ага. Так смена выпадает.

— Ты работаешь в воскресенье? Ты что, дурак?

— Говорю же, так смена так выпадает. Ничего не поделать.

— А герла твоя куда отчалила? Скажи ей, чтоб брала подругу и посидим где-нибудь вчетвером.

— Она учиться поехала, а вечером едет к тете на день рождение.

— Слушай, вы идеально подходите друг другу. Вы два раба. Работать по воскресениям и учиться по субботам — самые неблагодарные занятия, что только можно придумать.

— Так, я схожу в магазин, куплю перекусить что-нибудь, пока ты будешь думать, как бы еще стебануть меня.

— А я тебе говорил уже, что в понедельник вечером вероятно съеду?

— Неа.

— Так вот, слушай, до понедельника, пока я не переберусь на корпоративную хату, забудь про «перекусить что-нибудь» — мы ща нормально пожрем. Сходи пива тока купи, а еду я закажу.

— Слушаюсь, командир. Только вот твое «до понедельника» не катит — я завтра и послезавтра работать буду.

— Иди уже, харе болтать, — сказал Паша, набирая номер телефона одного из ресторанов.

А, может, он и не еду заказывал, а девочек. Не удивлюсь, если так. Он может даже заказать девочек так, чтобы они с пиццей приехали. От него можно ожидать чего угодно.

— Паша! — крикнул я с порога, вернувшись с шестью бутылками пива. — Представляешь, какой-то урод выгуливал свою псину, и она нагадила прям на асфальте, а я, заболтавшись по телефону, не увидел и влетел в это дерьмо.

— Да ладно? — Паша вскочил с дивана, где он валялся, играя на планшете. — Это к деньгам! Даже не разувайся!

Спустя полминуты Паша стоял в коридоре одетый с двумя бутылками пива: «Это на дорогу», — сказал он, показывая на бутылки.

— А куда мы едем? — спросил я в тот момент, когда мы уже голосовали у дороги.

— Играть.

— Паша, ты не обижайся, но у нас почти по всей стране азартные игры в запрете.

— Ха! Места знать надо.

Трехкомнатная квартира в центре (!) Москвы была переоборудована под игральный зал. Что-то Паша сказал охраннику, что-то мужчине кавказской внешности, который в итоге обменял Пашины деньги на какую-то пластиковую карточку. Это карточку Паша всунул в один из автоматов.

— Откуда ты узнал про это место?

Паша сидел на табуретке, а я стоял рядом, облокотившись на автомат. Я наблюдал, как Паша одним нажатием на кнопку сливал двадцать пять рублей. В минуту он делал три нажатия. Выходит семьдесят пять рублей в минуту. За полчаса большее двух тысяч потратить можно.

— Коллега показал, когда с ним приезжали в Москву летом.

— Так ты был тут летом? А чего не объявился у нас?

— Я всего на два дня по работе приезжал. А тратить вечер в гостях у вас это тупо.

— Согласен.

Не прошло и пятнадцати минут, как Паша пошел еще за одной карточной.

— Первая тысяча потрачена. Пошла вторая.

— А тебе денег не жалко?

— Жалко. Но я могу вовремя остановиться, поверь мне.

— Все так говорят. Знаешь, сколько людей сошло с ума от таких автоматов.

— От автоматов с ума не сходят. Люди сходят с ума по трем причинам: жажда власти…

— Конечно же, денег всем хочется.

— Нет, Боря. Не жажда денег, а именно власти, как это случилось, например с Наполеоном. Уверен, он был очень умным человеком, но стремление стать властелином мира вскружило ему голову, особенно, когда план его начал осуществляться. Говорил Отто фон Бисмарк, что совершит огромную ошибку та страна, которая надумает развязать войну с Россией, а Бонапарт не послушал этих слов.

— Извини меня, конечно, но когда Бисмарк говорил эти слова, Наполеона уже и в живых не было, да и говорил он это исключительно про Пруссию, что, не смотря на собственное могущество, на Россию войной идти не стоит.

— Так ты ботаник, я смотрю? — Похоже, тот факт, что я в чем-то разбираюсь лучше него, оказался для него немного оскорбительным, но после недолгого молчания он продолжил разговор. — Второе — одиночество. Очень тяжело сохранить разум, будучи в изоляции от мира и общества. Общение — одна из природных потребностей, без которой человек перестает быть человеком. Здесь яркий пример — Гитлер. Он ведь в тюрьме написал «Майн Камп». — Паша выждал несколько секунд, ожидая моих возражений, но у меня не было никакого желания поднимать сейчас тему жизни Гитлера и идеологии фашизма. — И третий повод сойти с ума — противоположный пол. В особенности это проявляется у мужчин, у женщин — значительно реже. Намного чаще мужчина сводит счеты с жизнью, если его бросила жена, с которой они прожили много лет, чем женщина, когда ее бросает муж.

— У женщин не так сильно развито самолюбие. Когда от мужчины уходят — не обязательно даже жена, а пусть даже девушка, с которой он встречается лишь пару месяцев, или любовница — он начинает ощущать себя ничтожеством.

— Ага. — Он показал на игровой автомат. — Нажми разок.

Я посмотрел на экран и увидел, что в поле «Остаток» указано «25». Паша и вторую тысячу рублей просадил в этом автомате. Как Паша и просил, я нажал на кнопку. Выпала комбинация символов, которая для меня уж вообще ничего не значила, но на экране все замигало и появилась надпись «Win» и число «200».

— Оооо! Давай еще разок, братуха.

После второго нажатия экран опять замигал, весь зашелся фейверками.

— Еееееееееее. Молодца, братуха! Четыре штуки! Красава! Что же я, дурак, сразу не дал тебе играть? В дерьмо ведь ты вляпался! — он стукнул меня кулаком по плечу.

Я нажал еще раз, но безрезультатно, потянулся нажать еще, но Паша остановил мою руку.

— Достаточно. — Впервые, как я его увидел сегодня, в его взгляде проглядывалась серьезность, и было понятно, что возражать ему не стоит. — Пошли, лучше, куда-нибудь похаваем.

Две тысячи Паша дал мне, а на другие две мы сходили в гриль-бар поели. Он посчитал, что выигрыш надо делить пополам, а по счету за еду и выпивку платить должен только он как жест заботы старшего брата о младшем.

Его философия по поводу азарта меня заинтересовала. Нельзя играть лишь от скуки; обязательно верить во всевозможные знаки и приметы; после крупного выигрыша сделать только один ход и, если он неудачный, вставать и уходить; перед игрой сразу определить сумму, которую можешь себе позволить проиграть; если до последней ставки дошел без единой победы, то дай сделать последнюю ставку кому-то другому.

Около десяти часов вечера Паша оделся и, предупредив, что даже приблизительно сказать не может, во сколько вернется, ушел. Дубликат ключей от квартиры мы ему уже сделали, так что мне все равно, где он вообще будет ночевать. По крайней мере, я так думал, что все равно. Я даже не предполагал, насколько безответственным Паша может быть.

Только я пришел на работу к восьми утра, как у кассы завибрировал мой телефон с надписью «Паша» на экране.

— Привет. Только говори быстро, я на работе.

— Здаров. — По голосу было понятно, что он не трезв, а точнее — вдрызг пьян.

— Ну, говори же.

Не то, что у меня было много дел или меня тяготило сожительство с братом, но я еще не выпил утреннего кофе и хотелось поболтать с барменом, которого сменяю сейчас, поэтому показывал свою ложную раздраженность.

— Ты где? — вдруг спросил он.

— Говорю же, на работе.

— Открой мне дверь, я ключи просрал.

— Ты меня не понял? Я на работе, и мне некогда даже разговаривать с тобой, не говоря уже о том, что домой ехать.

— Значит так, — убитым голосом продолжал он, — бросай все свои дела и приезжай, я спать хочу.

— Ааа… Ну, если так, то жди, через десять минут буду, брат. — И после некоторой паузы продолжил. — Надеюсь, ты понял мой сарказм?

— Бляяя, мне херово!

— Мне некогда больше разговаривать, пока. Часов в девять буду.

Первые пару его звонков, которые произошли в течение двадцати минут после нашего разговора, я сбрасывал, а потом и вовсе даже не подходил к телефону. Как итог, четырнадцать пропущенных вызовов от Паши до двенадцати дня. Потом вызовы прекратились. Уже вечером за бутылкой пива он рассказал, что сначала прошелся по трем кинотеатрам, чтобы поспать на сеансе, но ни в один его не впустила охрана по понятным причинам, и потом уже он отправился в почасовую гостиницу. А вот чем он занимался ночью, я даже спрашивать не стал — на работе хватает историй о пьяных гулянках.

Вот так сюрприз. Суббота, час дня. В ресторане всего два столика занято, но скоро он будет полон родителей с детьми — семьи, где взрослым лень готовить на дому, любят приходить к нам в выходной день на обед. Еще и телефон будет надрываться от заказов на доставку — есть те, кому и из дома выйти нет желания, и таких не мало.

И тут, во время этого затишья перед бурей ко мне в ресторан зашла Юля.

— Привет.

— Приветик. — Она присела на принесенный официантом высокий стул. Хоть стойка и не предполагает наличие за ней гостей, но для очень этого желающих три стула припрятаны в гардеробе. — Сделаешь мне что-нибудь вкусненького-горяченького? Привет, Клара.

Мимо нас прошла менеджер ресторана. С Кларой комфортно работалось, в том числе, и из-за того, что она была нисколько не против подобных визитов. Ей двадцать один год, а она уже менеджер в ресторане! Еще до двадцати пяти и директором стать может. Тогда можно считать, что карьера удалась. Она молодец! Хочу пойти по ее стопам. И в управлении персоналом хочу быть на нее похожим. Она требовательна, очень даже требовательна, и строгая, но ее все уважают, и никто за ее спиной ничего плохого о ней не говорит. Такого отношения со стороны подчиненных, некоторые из которых даже старше ее, надо заслужить. А вот второй менеджер — Константин — заносчивый неприятный тип. Считает себя самой важной персоной в этом заведении. Даже при директрисе позволяет себе высокомерие. Отношение к подчиненным как к муравьям, которые ничего не умеют, ничего не могут. Штрафует всех по любому незначительному поводу. Но у меня нет презрения к нему — мне его жалко. Он, видимо, в свои двадцать семь пытается своим поведением компенсировать неудавшуюся карьеру. Я еще молод так судить, но, по-моему, в таком возрасте человек способен достичь гораздо больше, чем торчать на должности менеджера в таком заведении, как этот ресторан.

— Держи. — Я протянул ей горячий коктейль из свежевыжатого апельсинового сока, текилы, мяты и специй. — А чего не позвонила, не предупредила, что придешь?

— Ты бы сказал тогда, что не стоит приходить. — «О Боже! Ее игривая улыбка сбивает меня с ног!». — Он алкогольный? Фу, Ник, сейчас только час дня!

— Прости, не спросил.

— Ладно уж, налей просто зеленого чая.

— Ооооо-кей. Извини еще раз. Так ты намеренно приехала или мило где-то была?

— Намерено. У меня есть одна идея. — Юля так посмотрела, что по взгляду стало все понятно.

— Если, — говорить шепотом необходимости не было — рядом не было никого, — ты сейчас пойдешь в туалет — в первую кабинку, — я через минуту зайду к тебе спросить «как дела».

— Нет, извращенец! — Юля рассмеялась. — Совсем другая идея.

Пусть это только будет не «Давай начнем жить вместе». Павел хоть и должен на днях съехать (что-то затянулось у брательника «на пару дней»), но все равно я как-то не готов еще к таким действиям. Я, конечно, люблю ее и представляю нашу дальнейшую совместную жизнь, но уже сейчас съезжаться — нет. Может, через какое время — три-четыре месяца, — но никак не прямо сейчас ставить ее зубную щетку рядом с моей.

Я поставил перед ней чайник чая и принялся до блеска натирать бокалы.

— И что за идея? — я старался скрыть свое волнение.

— Хочу устроить завтра воскресный семейный обед. Я, ты, мои родители.

— А…. — Я просто не знал, как реагировать. Какие слова не обидят ее, но дадут понять, что от этой идеи я не в восторге?

— Не висни только, пожалуйста. Не волнуйся — с мамой и папой я поговорила. Они только рады будут. Только прошу, не раскрой наш с тобой секрет, что уже… ну… в общем, ты понял.

— А это наш секрет? — своей улыбкой я старался дать ей понять, что ничуть не боюсь признаться ее родителям во всех своих прегрешениях, которые я совершил с их дочерью.

— Да, секрет. Пусть еще несколько месяцев побудет секретом. Не хочу ранить свою маму новостью, что ее любимая и единственная дочка уже не маленькая девочка.

— Хорошо. Пусть будет секретом.

— И славно. Спасибо за чай. Я побежала — еще с подружками должна встретиться. На фотовыставку на «Октябре» хотят затащить.

— Удачно сходить. Но…

— Что? — Видно было, что мое «Но» ее удивило.

— Мы ничего не обсудили. Ты так преподнесла это, что я уже согласился завтра ехать трапезничать с твоими родоками.

— А у тебя есть выбор? Ники, я хочу это сделать. Я хочу познакомить тебя со своими родителями. Даже если тебе это будет в тягость просидеть пару часов за одним столом с людьми, благодаря которым я на свет появилась, пожалуйста, переосиль себя и приезжай завтра ко мне.

— Ну ладно. Пусть будет по-твоему. — «Да как, черт возьми, у нее получается еще и меня виноватым чувствовать? Как, блин, она это делает? Я должен буду завтра торчать за одним столом в кругу ее семьи, провести два наискучнейших часа, быть расстрелянным из пулемета вопросами, чувствовать себя музейным экспонатом, которого со всех сторон рассматривают и оценивают, а она еще и выставляет меня виноватой стороной только из-за того, что я всего лишь высказал недоумение по поводу того, что она все решила за двоих и поставила меня перед фактом. Так и подкаблучником стать — вопрос лишь времени».

— Спасибо. — Произнесла она тоном человека, который недоволен тем, что ее решения ставятся под сомнения. «Привыкай, парень. Это называется тон покорного мужа».

— Ну, а что с моей идеей? — кивком головы я указал на дверь туалета, стараясь разрядить прощание.

Юля рассмеялась и перед уходом произнесла:

— До завтра, зая.

Ну, я же просил не разговаривать со мной так — с применением уменьшительно-ласкательных, на людях!

Только Юля вышла, как подбежали двое официантов. Один — Борис — встал за стойкой, а второй — Андрей — подошел близко мне.

— Уй-ой-ееей! — Начал вокруг меня крутиться Андрей. Он делал вид, что ласкал мое тело руками и а-ля женской манерой в голосе и движениях продолжил издеваться. — Зая, кто эта девчонка? Я буду скоро ревновать!

— Да. — Боря пытался накрутить короткие волосы на палец. Он решил копировать жестикуляцию Юли также говорил голосов тупой блондинки. — Зая, тебе нас не хватает, что ты решил по другим девочкам начать гулять?

— Парни, давайте закроем эту тему.

— Киса, — Андрей обратился к Боре, (и оба старались походить манерой общения и жестикуляцией на гомосексуалистов) — наша зая чем-то недовольна.

— Да, воробушек мой, давай отведем его в туалет и там его трахнем. Ему нужна разрядка. Что скажешь, зая.

— Да идите вы лесом!

— Ой. Зая совсем не в духе! Держите его семеро, а то он тут начнет бар громить!

В том же духе продолжалось еще минут десять, пока не пришли гости. А потом еще и еще — день обещался быть жарким!

Из дневника «Ники». 11 февраля 2011 года

Можно ли меня назвать подкаблучником? Каким-то магическим образом Юля взяла надо мной верх. Ее слово для меня закон. Мое мнение она выслушает, и если это лишь желание без каких-либо объективных аргументов, оно ничто по сравнению с ее позицией. Правильно ли это? Должно ли быть так, когда люди любят друг друга? Сейчас я влюблен и безусловно следую ее слову. В какой-то степени обидно, но что я могу поделать? Поговорить с ней об этом?

Сейчас я на работе, хотя должен быть у нее дома обедать с ее предками. Так сложились звезды на небе, что мой сменщик заболел, и мне пришлось и сегодня выйти на работу. Рад я этому? Еще как! Несмотря на телефонный скандал (типа это я поспособствовал сегодняшней работе, чтобы не встречаться с ее родителями), я все равно рад, что не участвую в двойном допросе на ее кухне. «Кем работаешь?», «Чем занимаешься?», «Где учишься?», «А ты пойдешь служить?» — и другие подобныевопросы, которые могут в той или иной степени помочь ее маме с папой оценить подхожу ли я ее дочери. «Он отличный парень, дочка!» или «Этот тип тебя не достоин! Ты заслуживаешь лучшего!» — одна из этих фраз по-любому прозвучала бы после моего ухода.

Согласен, ей было неудобно объяснять родителям, что я все обломал. Но, надеюсь, она поймет, что моя работа это не офисное рабство с 9 до 6, что работа в ресторане — не только этом, а любом заведении — обязывает приступить к работе по первому же зову. Конечно, я не буду говорить Юле, что этот драйв меня только увлекает. Мне эта работа нравится, и я свободный человек.

Останусь ли я свободным с Юлей? Как дать ей понять, что я не могу жить в рамках? Да, должны быть рамки — быть ей верным, не пить каждый день и т. д., но свобода действий в том, что касается работы и других увлечений мне нужна. Можно ли вообще иметь с кем-то серьезные отношения и оставаться при этом свободным?

Павел съехал из моей квартиры в корпоративную, но все равно я был первым, кого он звал меня куда-нибудь, когда его душа призывает к свершениям сумасшедших поступков. В этот раз оказалось без порыва к приключениям, и он предложил мне покататься на картинге. Откатавшись полчаса, мы пошли в паб.

Брат сидит передо мной и рассказывает, как сходил на концерт Евгения Маргулиса. Очень долго он мне это рассказывал. Я съел салат и сэндвич, пока слушал его. И еще две кружки пива выпил. Я ни одного слова не проронил во время его болтовни. Первое, что я сказал после его длиннющего монолога «А кто такой вообще этот Маргулис? Ты так говоришь, будто он суперзвезда». После этих слов Паша чуть со стула не свалился. «Ты не знаешь кто такой Евгений Маргулис? Рок-музыкант, участник группы «Машина Времени»! И ты его не знаешь?!!!». Кажется, в его глазах я стал врагом номер один, да и в его списке друзей, с кем можно было бы прервать общения, наверное, тоже на первое место попал.

Да, я не знаю, кто такой Евгений Маргулис, зато я знаю кто такие Tiesto, Paul Oakenfold, Arty и Sander van Dorn.

Из дневника «Ники». 14 февраля 2011 года

Только что выясняли отношение с Юлей. Это была не ссора, не истерика — просто у нас возникло недопонимание по одному вопросу. А именно — День святого Валентина. На ее смс с поздравлением я ответил «Что за праздник?», а ответив «Это не для меня — у меня каждый день — день влюбленных» на ее «Сегодня наш день! 14 февраля! День влюбленных!» она тут же позвонила выяснить, не собираюсь ли я вернуться с работы с цветами и надо ли ей готовить романтический ужин. И говорила она это не таким уж добрым голосом. Я высказал ее позицию, что День святого Валентина это лишь повод.

Повод для ни на что не способных говорить приятные слова любимому человеку, делать подарки, которые типа как показывают проявление любви, повод дарить цветы. Этот день для тех, кому надо напоминать о том, что любимому человеку надо уделять внимание, надо говорить «Я люблю тебя», повод устроить романтически вечер. Зачем тратить силы на романтику, если нет повода?

Мне жалко тех людей, у которых конфетно-цветочный период закончился и вся романтика сводиться к празднованию этого дня. Надо лишь один день попариться, а потом на год забыть об этом соплежуйстве.

Этот день для тех, кто не способен без повода — просто так — сделать своей половинке что-то приятное, потому что он дорог, а не потому что, блядь, сегодня День святого Валентина.

Мне противно даже работать в этот день, а если бы не работал, то все равно не зашел бы ни в одно кафе или ресторан — всюду показуха и лицемерие. Все для того, чтобы намалеванная чика потом перед одинокими подругами хвасталась, куда ее на ужин сводил любимый (не сводил на ужин? — получи по роже сковородкой, а про секс вообще на неделю забудь). Хотя, почему потом хвастаться? — Она весь вечер будет фоткать каждую мелочь и тут же постить это в социалках, а потом, пока чувак будет уплетать стейк или лазанью, надеясь после вечера хотя бы на миньет (не говоря уже о своих изощренных фантазиях — почему бы и нет, учитывая, что он устроил ей романтик, да и телка бухнула), она будет листать все социалки и оценивать, у кого ресторан шикарней, букет больше, подарок дороже или парень красивее.

Особенно в этот день умиляет обмен подарками: «дорогой, я тебя люблю, с праздником тебя, на тебе новые носки и трусы» — «дорогая, я тебя тоже люблю, на новый айфон».

Еще одно, бля, восьмое марта, только пошлее.

И обратите внимание на пары, в отношениях которых еще не было секса — он будет из кожи вон лесть, чтобы дело дошло до перепихона, не подозревая, что это ему светит по определению (она специально тянула месяц до этой даты, а начти они встречаться в июле, то дала бы через неделю-две уже), но голова ее сейчас занята лишь тем, чтобы сделать этот день мега-романтичным, чтобы их первый секс запомнился на всю жизнь.

И когда я Юле высказал свою позицию — не так красочно, конечно, как написал, — она приняла ее. Не согласилась с ней, но приняла. И мне это чертовски понравилось. Я считаю, что в отношениях должно быть так — надо принимать позицию партнера, если вы с ней не согласны, а аргументов против, по сути, нет.

— Мне надоели уже все твои проститутки! — Юлин крик сотрясал стеклопакеты. Она вскочила так, что ноутбук на наших ногах отлетел в другой конец комнаты.

— Почему ты их так называешь? — я старался быть максимально уравновешенным.

— Потому что они проститутки! — крикнула она, оттолкнув мое намерение обнять ее.

— Я ведь ничего не говорю о твоем общении с парнями.

— Я общаюсь с нормальными ребятами, а у тебя одни лишь проститутки!

Шикарная логика, ничего не скажешь.

В субботний день мы с Юлей лишь смотрели «Общество мертвых поэтов» (был в шоке, узнав, что она не видела этот фильм, и я решил пересмотреть его с ней), полуразлегшись на диване (я был в трусах, а она в трусах и моей футболке — она всегда надевает мою футболку после секса), когда одна знакомая девушка позвонила и позвала вечером в модный клуб на выступление известного европейского диджея — сказала, что проблем со входом не будет. Я даже сказал, что буду не один — с девушкой, — на что звонившая ответила согласием. Все — на этом разговор был закончен. Но только я положил телефон и нажал на лежащему у нас на коленях ноутбуке воспроизведение продолжения фильма, тут Юля вскипела за секунду. «Кто это?», «Зачем звонила?», «Почему именно тебе позвонила?» — этот гестаповский допрос, казалось, был бескрайним. Тут я не выдержал и сказал: «Ну, хватит, почему ты ревнуешь?». И понеслось сравнение всех без исключения моих знакомых девчонок с проститутками.

— Да что такого в том, что меня проинформировали о возможности прохода на выступление?

— В том, что она хочет видеть там именно тебя! — Юля крикнула это, завязывая резинкой волосы.

— Блин, но я же сказал, что буду с девушкой. Кажется, это должно остановить ее любые желания и намерения на мой счет.

— Таких блядей ничто не останавливает!

— Ну, зая, ну что ты так? — спокойствия во мне осталось совсем мало.

Наверное, все же, зря я ей рассказал о «моей жизни до нее». Типа раньше был таким плохим — пил, тусовался, света белого не видел, трахал все, что движется. А тут появилась у меня она и изменила мою несчастную жизнь к лучшему. Вот она и думает, что я спал с каждой, с кем вообще познакомился до того, как у меня появилась она.

— Скажи, — сказала она уже более спокойно, — ты ее трахал?

— Нет! — Она мои мысли что ли читает? Хотя ответ чистая правда.

— Врешь! — Этот крик чуть было не оглушил меня.

— Перестань уже орать! Не вру я. Не стал бы я тебе врать. Ни у одной, с кем я спал, — «Ну, почти ни одной», — нет моего номера телефона.

— Я хотел бы?

— Что?! — Бля, и как отвечать на этот вопрос? Что-то меня коллеги бармены не всему научили.

— Ты хотел бы ее трахнуть?

— Ну что за вопросы? Давай без детского сада!

— Она симпатичная?

— Ну, — замешкался я — а если все же пойдем вечером? Тогда надо правду говорить. — Уродиной ее не назовешь.

— Ага! — чувствуется голос победителя. Она ткнула мне пальцем в лицо, изобразив на лице ненависть и отвращение. — Значит, хотел бы! Ну и дуй к ней! К своей проститутке. — Она повернулась ко мне спиной, сняла футболку и начала надевать бюстгальтер. — Как, говоришь, ее зовут?

— Вика. — Устало произнес я, не понимая, толи начать уговаривать остаться, толи отпустить — может, дома остынет быстрее.

— А на работе, поди, Анжела! Пятьдесят долларов в час — большего точно за нее не дать. — Изобразила смех сквозь слезы. — Сука! Ненавижу!

На ней были уже и джинсы с кофтой, как я решил попытаться пока еще словами остановить ее.

— Юль, давай спокойно поговорим. Сядем и поговорим.

— Не о чем нам с тобой разговаривать, кабелина!

Треснуть ей что ли? Может, перестанет орать?

— Юля…

— Отъебись! Все вы, парни, одинаковые, за любой юбкой побежите. Главное, чтобы сиськи и жопа была…

Тут она прошла мимо меня к выходу из комнаты, и я схватил ее в крепкие объятия.

— Золотко, не кипятись. Давай поговорим.

— Отпусти меня!

Она начала вырываться, но я, не смотря на ее поколачивания, царапания, даже укус в плечо, не ослабил хватки. Попятился к дивану и опрокинул ее, навалившись сверху, все еще сжимая свою любимую девушку. Юля продолжала брыкаться, покрывать меня всеми возможными словами, но я и не думал отпускать ее. И тут я начал ее нежно тихонько целовать и говорить шепотом ласковые слова.

— Я люблю тебя. — Поцелуй в шею.

— Сук своих люби!

— Мне никто кроме тебя не нужен. — Поцелуй в шею.

— Отпусти!

— Ты моя счастье! Ты моя жизнь! — Поцелуй в щеку.

— Да замолчи! Заткнись уже!

— Самая лучшая на свете. — Другая щека.

— И слушать не хочу!

— Хорошая. Такая хорошая, что и злиться не могу рядом с тобой.

Ее старания потеряли силу, и Юля уже не с таким усердием продолжала попытки выбраться.

— Никого нет у меня, кроме тебя. Ты одна на всем свете — больше никого! — Лоб.

Спустя три минуты я поцеловал ее в губы. Безответно. Сразу же еще пару раз, и Юля, отведя взгляд, делая вид, что делает то вынуждено, ответила на поцелуй.

Мы, продолжая в обнимку валяться на диване, все же обсудили тему ее ревности. Хоть она и поняла (Поняла ли?), что была не права, но на выступление диджея решили не идти (не надо строить догадки, чтобы понять, чье это было решение). Потом был примирительный секс и продолжение просмотра фильма.

Я, конечно, понимал, что когда-нибудь ссора произойдет на какой-нибудь почве — не может же постоянно такое быть, что пара живет в мире и согласии. Но чтобы так, из ревности по необъективным причинам — это чересчур! Хотел бы я знать, как часто она собирается такое устраивать.

— Милый, где ты был всю ночь? И что у тебя с телефоном? — Именно это, а не «Люблю тебя» или «Я успела соскучиться» я услышал, как приехал утром к Юле домой. Скоро ей ехать на учебу, и у нас всего два часа на завтрак и любовь.

— Решил прогуляться, но что-то прогулка затянулась. А телефон сел — негде было зарядить. — Она взяла у меня куртку. В глазах читалось то ли недоверие (мало ли у телки какой был?), то ли недовольство (а с какого хера я вообще решил гулять?). — У Лехи был. Я тебе как-то рассказывал про него. Помнишь? Который Алеша Пати.

— Ты много о ком рассказывал. Будешь завтракать?

— Конечно.

Пришлось своей девушке рассказать, где я пропадал. Само собой я рассказал Юле далеко не все из прошедшей ночи.

Среда одиннадцать вечера. Заканчиваю свою работу. Юля собиралась остаться у родителей, а я заеду к ней утром.

Но необъяснимая сила тянула мои мысли не в сторону дома — я переодевался, и разум отгонял мои мысли о дома. Почему-то совсем не хотелось ехать в эту квартиру, которую я начал даже называть домом.

Но, похоже, — не стоит врать самому себе, — дело в том, что сейчас у меня возникла возможность побыть одному. Делать, что захочу, говорить, что захочу, и не думать, что скажет на это Юля. Она, конечно, не тиран, не держит меня на коротком поводке, но в отношениях, думаю, без этого никак — приходится подстраиваться друг под друга. Реальный я и я с Юлей — два почти одинаковых человека, но второму приходится программировать себя каждый раз, когда он видит или слышит свою девушку. Это плохо? Ну, если верить Лермонтову, мы все ходим в масках.

Кто знает, чем веселым можно заняться в среду? Бары и клубы как вариант для приятного времяпрепровождения, где можно встретить старых знакомых или завести новые, может быть даже и девочку какую снять (только как предположение — желания самого нет). Но не хочется мне сейчас тратить время зря на поиски интересного общения, так что остается воспользоваться телефонной книжкой. «Алеша Пати» — первый подходящий контакт, да и вообще идеальный вариант. Остальных можно не смотреть.

На мое сообщение «Только скажи, где ты, я скоро буду. Если дома торчишь, давай выберемся на какую-нибудь тусу» тут же пришел ответ «Есть кое что поинтересней тусы. Подваливай к моему дому. Буду ждать у подъезда».

Когда я подъехал на такси к его дому, Леха стоял у своего подъезда и курил. Время было без пятнадцати минут полночь.

— Не знал, что ты куришь. — Сказал я с легким укором при рукопожатии.

— Это я так — лишь балуюсь. Хотя сегодня в отрыве — уже полпачки скурил.

— Так что ты хотел предложить?

Алексей посмотрел на меня с ухмылкой, затягиваясь, и вопросительным взглядом, означающим «Готов рискнуть? Так давай нарвемся на приключения», смотрел на меня несколько секунд. Потом кивком головы поманил меня за дом, где была неохраняемая парковка.

Вот тут началось такое, что первым моим желанием было наделать в штаны от сногсшибательного удивления, а вторым — рвать ноги отсюда, да подальше.

Павел подошел к одной из машин — Кадиллак Си-Ти-эС красного цвета — и чем-то вскрыл дверь. Сигнализация орала секунд тридцать, пока Леха не сдернул что-то из-под бардачка и не вздернул какие-то провода.

— Блядь, Леха, ты что вытворяешь? — Я стоял рядом с открытой передней дверью и орал на сидящего на водительском месте Алексея.

— Не ори — только внимание к нам привлекаешь. Ты садишься? — он настроил сидение, руль и зеркала заднего вида.

— Ты в воем уме? Мне стоит свалить отсюда сейчас же. Еще не хватало за угон срок получить.

— Брось. — Он улыбался во все тридцать два. — Если бы хотел свалить, если бы тебя не привлекала эта ситуация, если бы ты не хотел сейчас сесть в эту машину рядом со мной, то еще минуту назад — сразу, как увидел, что я собираюсь сделать — гнал бы в сторону дороги, что пятки бы только сверкали. — Он достал зубами сигарету из пачки и закурил. — Прыгай дружище.

— Окей. — С сердитым видом я обошел спереди машину и сел на место рядом с водителем. — Но вот еще — если нас остановят, скажу, что вообще не в курсе, что это за машина. Я подъехал, а ты уже был в этом Кадиллаке.

— Не ссать! — произнес Леха, аккуратно выехал с парковки на проезжую часть, а как выехал со двора на шоссе, вдавил педаль газа в пол так, что меня вдавило в кресло. Ниже ста километров он сбрасывал скорость только перед светофорами.

— Чего ты так мчишь! Нас в раз остановят! Первый же пост!

— Не неси херни, все окэ!

Минут пять я усмирял свой пыл, приходил в себя, сводил свой уровень гнева к нулю.

Почему же я на самом деле сел в машину? Что же я не убежал? Это адреналин отключает возможность трезво мыслить? Нездоровый азарт?

— Давно этим промышляешь?

— Чем? — Алексей «включил дурака».

— Тачки угоняешь.

— Кто сказал, что я угоняю? Лишь на время взял. Ща покатаемся и верну.

— В смысле? Так — побаловаться решил?

— Нет. Я же сказал — покататься. Кататься, понимаешь? Своей такчки нет, а хочется иногда погонять. Если предков попрошу машину мне купить, они же дерьмо подсунут. Больше, чем за лям, точно не выпрошу ничего, а хочется вот такого! Знаешь сколько в ней лошадок? 311! Двигатель три и шесть! За шесть секунд до сотки разгоняется!

— Это я уже ощутил. Смотрю, ты разбираешься в машинах. Прям 311 лошадиных сил. Не «больше трехсот» сказал, а именно «триста одиннадцать». А других двигателей у этих машин нет, что с ходу определил?

— Да ничего я не разбираюсь в машинах, брось. Это Колян сам мне сказал.

— Какой Колян?

— Николай, сосед мой. Его квартира напротив моей. Хозяин машины.

— Стой, ты у своего соседа тачку спер! Капец! Он шумит что ли по ночам, что ты такое устраиваешь от мести?

— Ты затрахал! Ничего я не угонял! Говорю же — взял покататься. Он позавчера уехал в отпуск на две недели, просил меня присмотреть за машиной. Ну, понимаешь, смотреть по утрам хотя бы, на месте ли, не поцарапал ли кто. Боится, что, так как не охраняется стоянка, так спереть могут, или дура какая-нибудь будет рядом парковаться и притрется.

— Супер легенда. Я бы даже поверил в нее, но вот то, как ты лихо ее вскрыл и отключил сигнализацию. И завел как-то ее без ключа.

— Скажи, ты дурак? Конечно, я не смог бы это сделать, если бы в первый раз было. Тренировались с друзьями еще в старших классах на разбитых и брошенных тачках вскрывать их и заводить — там всего два проводка контакт дают для зажигания, — а про сигналку отдельная история. — Мы свернули на МКАД. — У одного товарища глюк какой-то был с машиной — с замка снимает, а когда заводит, машина все равно орет. А дело на даче. Так он звонит в сервис, ему «Приезжайте». «Не буду я ехать с такой машиной, меня каждый гаец будет тормозить», — отвечает он. Ну, ему мастер рассказал в подробностях, где сигналка установлена и как она отключается. Все оказалось настолько просто. И оказывает, что всем машинам штатно ставят под бардачок.

— И что скажешь соседу?

— Ничего не скажу. Покатаюсь и на место поставлю. Приведу в порядок, будто не было ничего. Если он пробег не запоминал, то и не заподозрит ничего.

— И часто ты так покатушки себе устраиваешь?

— Один-два раза в полгода. Не всегда имеешь информацию, что кто-то на несколько дней оставил левую тачку. Но не всегда приходится вот таким путем — у меня друг в сервисе. Ему бывает пригоняют что-нибудь по страховке починить, а это несколько дней машина до ремонта стоять будет. Вот мы с ним и каемся. В последний раз на «селике» гоняли с помятой дверью.

— Да уж, — я смотрел, как мы пролетали мимо деревьев, домов и торговых центров, — весело ты время проводишь.

— Для меня это интересней, чем в клубе бухать. — Он прикурил. — Если честно, достало меня по клубам тусить. Хотя, с другой стороны, а как еще время убивать?

— Слушай, я тебя даже в телефоне записал с приставкой «Пати». Мне казалось, ты живешь в клубах.

— Это еще не означает, что я всегда получаю там удовольствие. Я хожу, в основном, на хорошую музыку, то есть на конкретных исполнителей или конкретных диджеев. А иногда хожу, чтобы телочку цепануть для перепихона. Вот и все. А посмотри, что вообще в клубах твориться — народу похер, что за диджей играет. Цель — нажраться, и, если повезет, трахнуть кого-нибудь. Это одни. А другие ходят, чтобы показать, какие они все из себя такие клевые. Ходят, выделываются, красуются. Тошнит от таких больше, чем от первых.

— Когда я работал в баре…

— Ты посмотри вообще на этих людей: будущие экономисты, финансисты, юристы, архитекторы, манагеры — все как один будущие алкоголики и наркоманы. Сигареты и бухло — еще не самое страшное. Куча моих друзей — а когда-то, каюсь, и я с ними — нюхают и жрут всякую дрянь для большего кайфа. — В его голосе с каждой фразой увеличивалась доля злобы. Мне было, что сказать, но решил дать ему выговариваться — все равно скорее всего опять перебьет, и слушать не станет. — Я хожу приятно убить время. Для чистого удовольствия. А они ходят, потому что им, блядь, скучно! Захочу я жену — и где мне ее искать, чтобы дети были здоровы? Не говори про фитнес-клубы — я столько знаю телок, которые в выходные бухают и вмазываются, а потом в будни на беговых дорожках потеют. И миф, что типа согнать, что набрала в выходные. Ни хера! Важен сам факт: «У меня абонемент в фитнес». А еще можно инструктора подцепить симпотного и накаченного. Вот скажи, Ник, ты учишься?

— Да, первый курс.

— А зачем?

— Как зачем? Будущее еще никто не отменял. — «Кого я обманываю?»

— О! Молодец. Я тоже учусь — на четвертом. И, между прочим, не поверишь, пока тяну на красный диплом. Не говори ничего, я знаю — в твоих глазах и глазах остальных, кто видит меня вне учебы, я самый раздолбайный мажор на свете. Но это лишь вторая жизнь. Я, признаюсь, ботан. Но бот я только в дверях института и дома, когда к сессии готовлюсь. Между прочим, я все зачеты и экзамены сам сдавал — ничего не покупал. Я думаю о том, что меня ждет через пару лет. Да, родители хорошо меня устроили — оплачивали мне репетиторов для поступления, год уже квартиру снимают для меня, денег дают, запрещая мне работать до пятого курса — да и то на пятом пойду к папе в контору типа как на практику. А посмотри на остальных, чью жизнь тоже родители устроили? Они на наркотики и шлюх спускают все! Сессии у них куплены — им в жопу не сдалось время тратить на учебу («Не стану я тебе, Леша, про себя ничего говорить»). А как за мозги придется взяться, так обнаружиться, что там все извилины в коксе, спидах и шампанском. Бесит! А ты молодец — работаешь, учишься, сам квартиру себе оплачиваешь. Пусть, родители еще помогают, но все равно — ты больше приспособлен к самостоятельной жизни, чем все эти мудаки, которые и штаны свои постирать не смогут. Вот я сам умею готовить — и не пельмени варить, а вкусно готовить, стирать научился после трех испорченных свитеров, глажу. Мне и телка по сути не нужна. А если секса захочется, так, поверь, я с этой целью выйду из дома и один туда не вернусь.

— Верю.

— Хаааа. Конечно. Ты же со мной тогда тех двух телочек склеил.

— Лучше не вспоминай. До сих пор стыдно. Моя была замужем.

— Да ладно тебе. Муж ее, скорее всего, где-нибудь в Майами трех шлюх шарил тогда. Или еще где, но я уверен, что без проституток такие мужья не отдыхают и в командировки не ездят.

— Я рад, что мне удалось сменить тему, которая тебя не так сильно заводит.

— Малыш, это ты меня заводишь. — Произнес Леха и погладил меня тыльной стороной ладони по щеке.

— Э, бля! — отмахнулся я.

— Перестань, ты что против? У тебя не было секса с парнем?

— Да ну тебя, блядь. Не смешно!

— Как не смешно? Видел бы ты свое выражение! Обоссаться!

Мне было совсем не до смеха от таких шуток. Я прощелкал радиостанции на магнитоле, но ничего нормального не нашел. Полез в бардачок в писках хороших дисков. Но увидел я там такое, что лучше бы мне не видеть.

Я надел перчатку и вытащил оттуда пистолет.

— Лех, глянь-ка.

Он резко перестроился в крайний правый ряд, остановился и включил стоп-сигналы.

— Дай.

Со знанием дела, он вытащил обойму и рассмотрел оружие.

— Травматика. Макаров. — Он нацелил его на меня и нажал на курок. — Бум!

— Мудак! — я чуть не обмочился. — Идиот! Ты совсем охуел! А если бы выстрели!

— Расслабься, он на предохранителе.

— Блядь! А если замкнуло!

— Что? Что замкнуло? Ты парень, ваще не сечешь.

— Ты меня понял.

— Да, понял я тебя. Расслабься, говорю. Он даже заряжен не был. Поехали — постреляем.

Леха свернул на первую же развязку и съехал на трассу в сторону области. Ехали мы еще километров тридцать до одной проселочной дороги, с которой потом свернули вообще в какую-то глушь.

— Здесь, я думаю, точно безопасно для таких дел. — Он полез в багажник и достал оттуда пустую канистру. Потом сел в машину и направил свет на дерево. — Тут десять патронов. Я первый.

Алексей пристроил канистру между стволом дерева и веткой так, что канистра была практически на уровне головы. Сделал десять шагов и выстрелил. Канистра слетела.

— А стрелять где научился? Угоняешь тачки, стреляешь.

— Вы с друзьями что, не хотели стать бригадой? Хотя, я только в твоем возрасте и научился стрелять.

Все пять выстрелов попали в цель.

— На. — Он протянул мне пистолет.

— Не, я пас.

— Перестань. Целишься и стреляешь. Все просто. Попробуй.

Я сделал первый выстрел, но канистра не шелохнулась.

— Высоко поднял.

Прицелился и нажал курок. Все же попал.

— Видишь, это не так сложно. С такого-то расстояния.

Еще три раза я попал, а последний промазал — решил выстрелить с взмаха.

— Перед кем выделываешься, школьник? — Леха смеялся. — Брюс Уиллис недоделанный. Поехали. Спать пора.

— Ага. Пора. Два часа ночи. Высади меня где-нибудь в Москве, в центре.

— Я тебя прям к дому подвезу. Дарёгю пакажищь? — он изобразил кавказского бомбилу.

Мы отъехали от «стрельбища». Я еще раз взвесил в руке «Макарыч», стер с него наши отпечатки футболкой и убрал в бардачок.

— Никогда не хотел вставить такой в рот?

— Че? Блядь, Леха, я сказал, что такие шутки не по мне!

— Я не об этом. — Он смотрел на мои удивленные глаза, пока до меня не дошло.

— Вышибить мозги, имеешь ввиду? Нееет.

— А мне казалось, все подростки через это проходят.

— Наличие подобных мыслей еще не означает, что пистолет при этом пошел бы в ход.

— Лично я понимаю сейчас, что я бы им воспользовался в одно время. Я пытался покончить с собой.

— Если бы хотел, то покончил. А это все так — попытка привлечь к себе внимание. У меня когда-то были такие мысли, конечно, но до дела так и не дошло.

Из дневника «НИКИ». 8 июня 2010 года.

Сколько еще мысли о самоубийстве будут душить меня? И как глупо считать этот поступок легкомысленным, да и вообще низким, но в то же время чуть ли не мечтать об этом. Покончить с собой — лишь способ уйти от проблем. Но я не хочу уходить от них в никуда. Я хочу решить их, но вот решение что-то в голову не приходит.

Осознавать себя не на своем месте достало.

Я получил богатый жизненный урок.

Пора уже вставить в рот кусок холодного металла,

И набраться смелости спустить курок.

Надоело бесцельное существование терпеть,

Надоело быть счастливым только во сне.

На картину жизни можно и приятно смотреть,

Не то, что на мои мозги на стене.

Раньше мог писать стихи только той одной, в которую был безумно и безответно влюблен, но это были все сопливые стишки о сильной любви, превозносящие Надю до не небес. Но это был не я — это какой-то наивный недоумок, зацикленный на идиотской цели, идущий к ней, как лошадь в шорах, не имеющая возможности осмотреться по сторонам и увидеть, как много всего вокруг, ради чего стоит тратить время, а не на это тупое соплежуйство.

Какая тема лучше подходит для стихов: любовь или самоубийство? Жизнь или смерть? Черное или белое? Не, стоп, хватит загоняться по фигне. Пишу это лишь потому, что само в голову лезет, и почему-то прям в голове эти мысли рождаются в стихах. Вот еще одно:

Сквозь плотную тьму я хотел к счастью пробраться.

Семимильными шагами бесцельно бродил, и вот оно —

Выход оказался рядом, лишь смелости набраться:

Сделать пару шагов вперед и выйти в окно.

— Нет, Ник, я реально хотел покинуть этот мир. Сожрал снотворного немерено, а очнулся палате в дурке.

— Несчастная любовь.

— Не. Одиннадцатый класс заканчивал. Психолог, к которому потом родители заставляли ходить какое-то время, определил, что это страх перед экзаменами. Типа я волнуюсь.

— А это так и было?

— Практически. Только я не волновался, а до усрачки боялся, что папа мне голову открутит, если на юрфак МГУ не поступлю.

— А за снотворное он тебе не открутил? По головке погладил?

— Не то, что рад был, но ругаться сильно не стал. Поговорили по душам, и он заставил ходить к мозгоправу. Еще через какое-то время начал загоняться раздумьями о смысле жизни, но до того, что она бессмысленна не дошел. Начитался всякой философии и понял одно — все эти умы настолько друг другу противоречивы, что не стоит в их трудах искать на что-то ответы.

— Философы, блин. Я Ницше прочитал, так мне сразу захотелось из окна вылететь. Такой депресняк нагоняет. Смысл жизни в том, чтобы жить, а не загоняться.

— И передать ее другим.

— Что?

— Жить и передавать жизнь другим. Заводить детей. Я для себя это так понял. Смысл моей жизни в том, чтобы жить так, что перед смертью не будет жаль за потраченное время, и подарить жизнь другим — детям.

— Не лишено смысла, что ты говоришь.

— У тебя есть девушка?

— Да.

— У вас все серьезно?

— Как сказать, серьезно. Пока еще даже не живем вместе, но я понимаю, что эти чувства можно смело назвать любовью, а не влюбленностью и, надеюсь, у нас это перерастет во что-то большее.

— Чего? Ты про свадьбу что ли? Парень, тебе восемнадцать, забудь нах о свадьбе! Даже не думай! Разведешься через год, как поймешь, что не нагулялся, что все еще хочешь свободы.

— Поверь, я достаточно погулял.

— Брось, ты мне недавно говорил, что только несколько месяцев назад девственность потерял, а уже говоришь о «нагулялся». А ей сколько?

— Семнадцать.

— Вот-вот. Думаешь, ей не захочется со временем чего-то большего? Свадьба! Снимите эти розовые очки. Вы и больше года вместе не протяните. У тебя эйфория от первых в твоей жизни чистых чувств, а у нее… Да для нее ты вообще всего лишь член.

— Иди на хер!

— Без обид, Ник. Я на полном серьезе. У вас эти уси-пуси закончатся и на этом прекратятся ваши отношения. Их убьет быт. И дело будет не в том, что в быту не сойдетесь характерами, а в том, что оба поймете, что еще не готовы к этому, что вам это скучно, что оба еще не готовы остепениться, сказать себе «стоп» и перестать брать от жизни все. Вы еще молоды, так пользуйтесь этим, а не тратьте время на неосуществимые грезы.

Не было никакого желания вести этот разговор, и я сменил тему:

— Прикольный трек играет.

— Ага. Он есть у меня есть в плей-листе. Найди меня ВКонтакте.

— Меня нет ВКонтакте. И ни в одной социальной сети.

— Да хорош?! Я не знаю ни одного, кто не тратил бы минимум час свой жизни на просмотр ленты новостей.

— Мне на это срать. Важно, что лично у меня в жизни происходит.

— Там никто не пишет, что у них происходит. По крайней мере, мои новости забиты всякой херней: дегенераты, которые и двух слов связать не могут постят а-ля философские изречения, а всякие дуры, что и двух яиц не сварят — типа вкусные рецепты, но, блядь с такими картинками, что аппетит пропадает напрочь.

— Да уж. Видимо, народ настолько подсел на это, стал так от этого зависеть, что когда нет в социалках ничего интересного, начинают заниматься всякой ерундой вместо того, чтобы выйти из дома и нормально жить.

— Хотя знаешь, вспомнил. Два года назад один мой знакомый взорвал мозг своих фолловеров твитом «Приглашаю всех на свои похороны» перед тем, как сделать шаг из своей квартиры на двенадцатом этаже.

Потом оказалось, что недалеко от парковки есть камера, мимо которой мы проезжали. А хозяин машины, конечно же, обнаружил, что машину его кто-то брал во временное пользование — даже без опустошенного магазина пистолета это было понятно. И на видео очень отчетливо было видно лицо водителя. Родители Алексея с трудом уладили это дело с потерпевшим и следователем. Было бы проще, если бы сосед не обращался в полицию до того, как Лехе предъявил об угоне, но дело обернулось так, как обернулось. Из-за этого родители решили пока прекратить снимать сыну квартиру и забрали его себе.

У меня есть три тысячи причин ненавидеть этот мир. И есть всего одна (но какая!), чтобы любить свою жизнь. Только то, что такая девушка как Юля является частью моей жизни, уже делает меня счастливым. Лишь мысли о ней дают повод радоваться очередному наступившему дню. Мы вместе всего больше месяца, а кажется, что я всю свою жизнь был с ней. А почему «кажется»? Я правда всю жизнь с ней — она у меня началась-то только тогда, когда я ее встретил.

Только вот, что за херня периодически происходит в наших — если посмотреть со стороны, то нельзя не сказать, что идеальных — отношениях? Ночью вернулись из клуба (причем, по ее инициативе пошли гулять — Юля сама сказала, что хочет танцев и веселья и попросила сводить ее куда-нибудь), а у Юли какое-то настроение совсем не хорошее было. Видно, что из-за чего-то злиться на меня, а вот что такого я сделал или не сделал, но должен был, — совсем не ясно. Какая муха ее укусила? Почему он так охладела ко мне? Эти и подобные вопросы я не только себе задавал, но и ей тоже, но ответ был всегда одинаков: «Все нормально». Последний раз я спросил ее, когда уже легли в кровать. Она пожелала мне спокойной ночи и отвернулась к стенке. И тут я (какой черт меня дернул, и что вообще потянуло меня за язык?) заговорил:

— Зая, я не смогу так уснуть, оставаясь в неведении о причинах твоего расстройства. Почему ты не хочешь говорить мне?

— Все хорошо. Давай спать. — Ответила она мне таким тоном, словно я фашист, допрашивающий ее о расположении союзных войск.

— Ну, я же не дурак, вижу, что что-то не так. Давай не будем играть в эту игру.

— Никто не играет. Сказала тебе — спи. — Грубость ее голоса зашкаливала.

— Нет, играешь. Причем, бессмысленно, так как в этой игре победителей нет. Только время зря потратим. Я хочу засыпать с уверенностью, что все действительно хорошо.

Я попытался добавить своим словам нотки обиды, но это никак ее не проняло. Видимо, она была полностью уверено, что сейчас жертва она, а не я. Но только жертва чего?

И вот тут я пожалел, что не слушал ее и не лег спать, а затеял это обсуждение чего-то, не пойми чего.

— Ну, дорогая, пожалуйста, скажи, что не так. Что плохого случилось?

Тут она повернулась ко мне, и я впервые увидел в ее глазах ненависть, которая была направлена конкретно в мою сторону. Рядом со мной оказалась не та нежная, хрупкая девушка, чьи поцелуи и прикосновения возвышают меня до небес. Эта была — без преувеличения — Цзян Цин (четвертая жена Мао Цзедуна — по моему мнению, самая коварная женщина в истории). Причем, я был не в роли ее мужа, а одним из миллионов уничтоженных по ее желанию личностей.

— Да все, блядь, заебись! — Крикнула она. — Просто круто!

— Юля, пожалуйста, не кричи.

— А как мне реагировать еще, когда ты повез меня в клуб и оставил там одну?

— Я же был там с тобой…

— Ты был с друзьями. Прям, блядь, звезда! Такой важный был, самодовольный! Все тебя знают, все рады видеть! А я так — лишь приложение к твоей тусовке. Тошно!

— Ты что такое говоришь? Ты моя девушка, а не приложение. Я тебя со всеми познакомил…

— Ага, со смыслом «смотрите, какую телочку я трахаю!». Ненавижу тебя!

— А я тебя, дорогая, люблю.

— Заткнись! И не называй меня так больше. Вот ту проститутку называй дорогая.

(«Хай, дарлинг!» — Лена подошла ко мне и, улыбаясь, чмокнула меня в щеку).

— Ты про Лену? Она просто моя знакомая.

А что я мог сделать изначально, чтобы избежать этого конфликта? Повести ее в незнакомый мне клуб, куда не факт, что пройти удалось бы? Где я никого не знаю, и хрен знает, чем там заниматься, учитывая, что в последнее время мне больше нравиться общаться с людьми, чем отрываться на танцполе?

— Она шлюха, которая отсасывает всем подряд в туалетах. «Дарлинг» — фу, бля! Только для меня ты «дарлинг», и все должны это понимать, а если какая сука этого не понимает, ты должен им об этом сказать.

— Что, я должен был сделать? — мне это начало реально злить. — Сказать «Заткнись и не называй меня так больше» и отстраниться от ее ничего не означающего чмоканья?

— Именно так! Ты мой парень, а не общественное достояние! И все должны знать это!

Я понял, что спорить с ней и переубеждать ее ни к чему. По крайней мере, не сейчас, когда она таком расположении духа. Но в другой ситуации, когда все хорошо, я и не захочу поднимать такие темы для разговора — ни к чему лишний раз настроение портить.

— Ладно, зай, я все понял. На будущее учту.

— Будь любезен. Спокойной ночи. — Юля, как и несколько минут назад отвернулась к стенке.

Еще несколько минут наш разговор и его предпосылки крутились у меня в голове, и я уснул.

На следующее утро я проснулся намеренно раньше нее. Бесшумно оделся и вышел на улицу. Круглосуточная цветочная лавка в пятнадцати минутах ходьбы. Надеюсь, успею вернуться, пока она не проснутся.

Повезло — она еще спала. Заварил кофе. Поставил цветы (девять белоснежных роз) в вазу и отнес в комнату. А рядом с букетом поставил открытку со словами «Сегодня для меня праздник. Я целый месяц уже с тобой — самой лучшей девушкой на земле. Люблю тебя».

Может, это наивно, но увидев цветы и прочитав открытку, Юля так посмотрела на меня, что во взгляде этом читалось вся та нежность и чистота, которую она ко мне испытывает. И она поняла, что я испытываю тоже самое. Я это увидел во взгляде. Я увидел еще, что она, как и я думает, что наши мелкие ссоры и разногласия, это лишь пустая трата времени. Это ничто по сравнению с той силой, которая держит нас вместе. Она обняла меня и шепотом произнесла «Мне так сильно с тобой повезло. Я тебя очень сильно люблю».

И вот после этого у нас целый месяц не было никаких стычек, ссор, обид — ничего, что могло испортить любому из нас настроение. Я считал это идеальными отношениями. Если что не так, один из нас брал на себя вину и извинялся перед другим, а другой понимал, что по сути ничего страшного не произошло и ни к чему устраивать сцен. Или оба понимали, что нет виноватого в том, что произошло что-то нехорошее — просто так сложились обстоятельства.

Мы любили друг друга. Мы безоговорочно доверяли друг другу.

Из дневника «Ники». 14 марта 2011 года.

Я считаю себя романтичной личностью. Причем, чересчур. То есть настолько, насколько не способен ни один из моих знакомых. Дарить цветы без причины, устраивать без повода дома романтический ужин, без предупреждения могу встретить после учебы с каким-нибудь приятным сюрпризом (например, плюшевой игрушкой), отвести ее кататься на лошадях (не говоря, куда едем) и во время прогулки из динамиков конюшни начнет играть Snow patrol «Chasing cars» (очень значимая для нас песня). Да и многие другие поступки я совершал по порыву сердца, по порыву чувств к ней.

А в прошедшие выходные ездили с Юлей на дачу к ее друзьям. Вчера вернулись. И вот мое официальное заявление — это был АД! Отдых прошел хорошо, но Юля… Это не просто были натянутые два дня для нас. Она произнесла фразу, которой втоптала меня в грязь.

Мы вышли из метро на станции, мимо которой ее друг проезжает по пути на дачу. Он остановился на белоснежном «Аккорде» (сам его купил в свои восемнадцать? — Зачем спрашиваю, если и так знаю ответ, что это или тачка родителей, или они ем ее купили. И ничего удивительно — знаю не мало клабберов его возраста, которые на «порше» гоняют) и мы садимся. Но — как машина подъехала к нам, и Юля сказала, что это он, я открыл заднюю дверь и сел. Юля обошла машину и села рядом. Все — апокалипсис начался. «А дверь мог мне открыть?». Не зная, что ответить, я решил промолчать, и тут она выдает: «От тебя не дождешься ни заботы, ни романтики».

После этой фразы аж круги поплыли перед глазами. Обида? — возможно да.

Пиздец! И я больше не слушал ее упреканий и наездов. Мир для меня в тот момент ограничивался лишь моим телом — все остальное для меня не существовало. Как она могла мне сказать такое. Ух! Сейчас пишу это со смешанным чувством унижения и агрессии. От меня не дождешься романтики? Дорогуша, спроси своих подруг, получают ли они хотя бы половину той романтики, что я дарю тебе!

От бывшего коллеги с прошлого места работы пришло СМС с информацией, что сегодня у них ожидается чумовое выступление певицы, чей голос звучит почти во всех известных танцевальных треках последнего времени. Конечно, армию диджеев, кто использует ее вокал, она не привезет с собой, но ажиотаж все равно обеспечен.

Тут же звоню Юле, предлагаю сразу там встретиться.

— Мне завтра в институт, а ты езжай, если хочешь.

Вот он момент истины. Кто я в наших отношениях? Приложение к ее жизни или имею, все же, хоть какую самостоятельность? Осталось во мне хоть сколько-нибудь самоуважения? Конечно, я хочу ехать. Конечно, она не хочет, чтобы я ехал, хоть и слова говорят обратное. Типа я должен сам догадаться, что это неправильно тусить в одиночку, когда «ты не свободен». Нет — я свободен. У меня серьезные отношения с человеком, которого люблю, но я свободен в праве выбора. К черту — я решил, что поеду. И я известил ее об этом. В мягкой форме, конечно. Мы поболтали еще пять минут и, обменявшись «Я люблю тебя», закончили разговор.

О да, я доволен собой! Впервые за все время, что мы знакомы, я не загонял себя рассуждениями «А как к этому отнесется Юля?». Пора уже включить режим «мужчина с яйцами» и сделать, как я хочу, хоть и знаю, что она будет накручивать себе на ум, что я туда поехал с целью нажраться и трахнуть пару телок (или шлюх — как их Юля называет).

Только я зашел в бар, как почувствовал, что я тут главная звезда, а не та телка, которая скоро начнет петь и ради которой сюда вообще все пришли. Многие закричали, завизжали, увидев, как я зашел. Все — персонал и постоянные посетители — были рады меня видеть — парни со мной братались и обнимались, девчонки целовали в щеку, бармены после того, как я поздоровался с ними нашим корпоративным рукопожатием, всучили мне пол-литровый стакан с коктейлем. Эйфория, блин. Круто! Вот это я понимаю здоровая рабочая атмосфера, а не то унылое говно, которое витает в воздухе у меня в итальянском ресторане.

Когда я общался за барной стойкой с одним из завсегдаев этого бара, невесомая рука с нежностью легла мне на плечо, и милый женский шепот влетел в мое ухо: "Приветик". Это было так… волнующе, что у меня дрожь прошла по телу. Я обернулся и увидел Дашу. Ту Дашу, что будто нимфа увлекла меня за собой, и с которой я некогда провел замечательную ночь (уточняю — без секса), мысли о которой при появлении стараюсь тут же отгонять от себя.

— Привет. — Ответил я, понимая, что рад ее видеть. — Какими судьбами? Выпьешь?

— Махито. Собственно, я тут по той же причине, что и ты. Пришла на концерт.

Я сделал бармену заказ — двойной "Джек" со льдом и Махито — и вернулся к разговору с Дашей (моего прошлого собеседника и след простыл). Этих пятнадцати секунд перерыва общения с ней хватило для принятия решения, что общение с ней можно продолжить, а не со словами "приятно было видеть" находить повод улизнуть в поисках других знакомых, с которыми было бы не скучно провести этот вечер.

И одной из причин побыть с Дашей было то, что она одна из немногих девушек среди присутствующих, кто не уткнулся в свой смартфон и не делает снимки коктейлей, которые заказывают, людей, с которыми общаются, свои утиные губки, и не выкладывают потом это в "социалки", хвастаясь определением местоположения "Бар …, адрес …". Всеэти окружающие "чики" не могут и на секунду оторваться от он-лайн общения. Пришли две, стоят, потягивают Маргариту и елозят пальцем по экрану телефона. Нахера тогда искать спутников для похода по злачным заведениям, если все равно, по сути, время проводишь с телефоном?

Надеюсь, Даша не догадывалась, что, хоть и отвечаю на ее вопросы, поддерживаю разговор, проявляю интерес к общению, все мои мысли были заняты прошлой нашей встречей. В голове картинки-воспоминания крутились одна за другой.

И спасибо Даше большое, что она, во-первых, в отличает от меня, об этом не вспоминает (по крайней мере, не говорит об этом), и, во-вторых, ничего не спрашивает о Юле. Я не имею на Дашу никаких планов, не лелею надежду, что у нас с ней может что-то повториться, и я не хочу отталкивать ее от себя словами "У нас с Юлей хорошо, я ее люблю, она самый лучший человек на свете". Плакаться на редкие проблемы в наших отношениях я не собираюсь (а у кого их не бывает?) — это касается только меня и Юли, говорить в лоб Даше, что моя нынешняя девушка намного лучше нее, да и всех вместе взятых, кто тут есть в баре, было бы не очень культурно, наверное, с моей стороны.

Мы продолжали общаться, даже когда исполнительница, ради которой мы приехали в этот бар, вышла на небольшую сцену. Мне общение с Дашей было важнее и приятней, чем зажигательные хиты, которые до эйфории взрывали танцпол.

— Хорошо, что встретила тебя здесь. — Сказала Даша уже через час после окончания концерта.

— Мне тоже приятно было. Даже не заметил, как время пролетело.

— Приятно, как в прошлый раз? — спросила она с легким смущением.

Четыре стакана коктейля разбудило в ней желание говорить на эту тему или она и без того собиралась это сделать, но не знала, с какой стороны подойти? Ну, черт возьми, что за херня! Почему я лишь рад, что для нее это не "Было и забыли", а что-то да значит? Это говорит мне "Я клевый, и она хочет продолжения", хотя должны быть эмоции вроде "Убери свои намерения в жопу, шлюха — я не свободен!"

Задав этот вопрос, она ни разу не посмотрела на меня, пока не услышала ответ. Она устремила взгляд в пол и ждала ответа. А что я мог сказать?

— Даш, ты же знаешь, что нет. Не так приятно как в прошлый раз. Давай сядем за столик?

Ничего не сказав, она взяла сумочку и пошла в сторону свободного стола. Я схватил свой стакан с виски и ее коктейль, проронив со вздохом:

— Бля, что делать то?

Я сел к Даше за стол и, чтобы не нагнетать обстановку неловкой паузы, сам начал разговор:

— Для тебя это что-то значило?

— Знаешь? — она выдержала паузы в задумчивости. — До сегодняшнего вечера думала, что ничего. Правда, я о том вечере думала лишь как о приятно проведенном времени.

— Ну, а что сейчас?

— Подожди, сначала скажи о себе — я еще у стойки первая спросила тебя.

— И я ответил, что мне тогда было приятней, чем сегодня. Ты знаешь, что я имею ввиду.

— Но прошлую нашу встречу ты воспринимаешь как мимолетное увлечение, о котором можно забыть?

— Я хотел бы, чтобы так было. Но не выходит. Эти воспоминания периодически всплывают, и как могу, стараюсь как можно быстрее их заглушить. Мне не стыдно за них, они не давят на меня, когда я со своей девушкой, но что-то грызет меня изнутри, когда начинаю думать о том, как мы… поцелуи, кувыркания в кровати… Не могу передать словами, но ты понимаешь.

— Понимаю. А вот я не стараюсь это забыть, и мне всегда приятно об этом вспоминать. Мне понравилось с тобой время проводить. — Она положила свою ладонь на мою.

— Даша, и мне было приятно. И сейчас мне приятно, но ты же понимаешь, что я не смогу ради тебя уйти от Юли. Я правда ее люблю. Очень сильно люблю. — Надоело уже врать самому себе. — Раньше я думал, что если есть кто-то родной, без которого и жизни своей не представляешь, то никто и не нужен больше. А с тобой. Меня почему-то тянет к тебе. И даже это прикосновение, — я кивнул на ее руку, — сейчас я убеждаюсь, что мне этого не хватало и сильно хотелось сразу, как увидел тебя сегодня.

Она молча поглаживала мою руку. В ее взгляде я видел смятение. Видел, что она хочет что-то сказать, но не решается. Но хочет это сказать.

— У меня есть парень. Да, Ники, у меня есть парень, но сейчас я рядом с тобой и испытываю тоже самое — меня к тебе влечен непонятной силой. Мне сейчас хочется быть с тобой. И не хочу, чтобы ты думал, что я намерена увести тебя от твоей девушки.

— Парень? Что это за парень, который так спокойно отпускает свою девушку одну в бар на ночь?

— Ему не нравиться такие шумные места — видимо, после тридцати хочет проводить время в более тихих местах. Тем более, что ему еще и семье надо время уделять — у него жена и двое детей.

— Так ты еще и с женатиком связалась! На хера тебе это?

— Мне не нужно никаких серьезных отношений. Мне нужен лишь отличный секс, ему тоже — наши потребности сходятся. Еще я не парюсь на счет оплаты съемной квартиры — он мне ее снимает — и, хоть я сама ничего не прошу, он дарит мне хорошие подарки. Я довольна такими отношениями. И хоть он и ревнивый до жути, но без проблем отпускает развеяться, потому что доверяет. — И после некоторой паузы. — А доверяет, потому что знает, что я его боюсь.

— Он страшный? — Я улыбнулся, с намерением показать, что "боюсь" лишь преувеличение.

— Ну, как тебе сказать? Если он узнает, что мы с тобой тут сидим выпиваем, он убьет сначала тебя, а потом меня. — Произнесла так спокойно, будто говорим о дате выхода нового смартфона.

— У него есть пистолет?

— Нет.

— Он такой здоровый и накаченный?

— Не сказала бы. Но, поверь, он безбашенный. Реально убьет.

— Чем же он тебя привлек? Сколько ему?

— Тридцать три. Ну как чем? Каких парней любят девушки? Чтобы…

— Богатых? — с ходу выдал я, не веря, что и Даша из тех девушек, которые ведуться на бабло.

— Нет. Девушки любят уверенных в себе сильных мужчин. Сильных — не чтобы железо тягал, а сильных духом и волей. Решительных. Умных. И вот он такой. Да, — Даша начала оправдываться, — он хорошо зарабатывает, но я начала с ним встречаться еще до того, как узнала, что он заместитель генерального директора в крупной ай-ти компании и гоняет на спортивной «Бэхе». И, несмотря на то, что разница у нас четырнадцать лет, мне с ним интересно. И ему со мной.

— Знаешь, я уверен, что он не хилый парень и может уделать меня, но ему придется сильно постараться — просто так я не сдамся. — Я улыбался во весь рот, давая понять, что ее парень это не причина мне отказываться от времени с ней. — Тем более, что есть ради чего — одним щелчком пальцев я не откажусь от времени с тобой, я еще поборюсь, и мало ему не покажется.

— Ой, Ники, ты прям рыцарь. — Она захихикала.

— Тем более, у меня есть огромное преимущество перед ним. — Я ждал вопроса «Какое?», но, не услышав его, продолжил. — Мне нечего терять. У меня нет ни прошлого, ни будущего, я ни к чему не привязан, меня ничто не удерживает он смены жизни, быта, работы, места жительства, у меня нет ни перед кем обязанности или ответственности, а у него, — могу судить даже на основании того немногого, что ты мне о нем рассказала сейчас, — целый букет, начиная семьей и заканчивая отличной работой. Так что, мне нечего терять, и я готов побороться с ним за право пусть и редкого, но все же общения с тобой.

— Ты и в правду, словно герой в сияющих доспехах в одиночку готовой дать отпор армии врага! За тебя! — Она подняла бокал и мы «чокнулись».

— А ты каждого так предупреждаешь о своем парне, чтобы были готовы к отворачиванию головы?

— А мне некому такое говорить — я ему не изменяю и не злоупотребляю одинокими гулянками.

— Да? Мне льстит, что передо мной ты не удержалась и отошла от принципов. — "Может, не стоило так говорить?".

— Дурак. — Даша засмеялась в голос и швырнула в меня скомканной салфеткой. — Да, Ники, только тебя я осмелилась подвергнуть риску быть закопанным заживо.

— Есть такая плохая примета — ехать ночью в лес… в багажнике. — Произнес я и вспомнил, что мне уже приходилось проходись через это.

— Вот-вот — доиграемся, и нас ждет это.

Из дневника «Ники». 20 ноября 2010 года.

Вчера — в пятницу — поехал после работы в бар к знакомому своему бармену. После его смены он позвал составить ему компанию, и мы пошли в клуб. Сейчас полдень субботы, и я проснулся с чувством благодарности всевышнему, что еще жив. И дело не в возможном отказе печени. Вчера у меня был реальный шанс отправиться на тот свет. В клубе я приметил одну симпатичную деваху. Я был у барной стойки, потягивал свой коктейль, а она танцевала. Виски с колой ударили мне по мозгам и разум затмила похоть. Меня очень завлекало, как эта девушка вызывающе танцует. И в один момент он заметила, что мой пристальный взгляд. Она продолжала танцевать и иногда играючи поглядывать на меня. Я, конечно же, принял это как приглашение и потянулся к ней. Мы танцевали вместе какое-то время, но… Стоило мне положить руки на ее поясницу и прижаться к ней, как через несколько секунд крепкая хватка потянула меня от объекта моего желания. Первое, что я увидел, это бицепс, обтянутый в черную футболку, он впечатлял своими размерами. Второе, что я увидел — обладателя этого бицепса, чье выражение лица напрямую говорило об отсутствии интеллекта. Кратко (причем, без употребления ненормативной лексики) это гора мускулов весом килограмм так сто десять доходчиво объяснила мне, что лучше бы я держался подальше от этой девушки.

Ну а куда деваться, если алкоголь не позволяет рассуждать мне логически, да и вообще разумно. Ну, я ему и ответил, что он лишь хотел подарить столь прекрасной девушке приятное времяпрепровождение, если больше никто этого дать ей не может.

Само собой, мои слова были восприняты как наезд, и я тут же получил удар с правой в голову. Сознание я не потерял, но было такое ощущение, что напился я вдрызг, и тело меня не слушалось — мои ноги еле ковыляли по земле, когда этот перекаченный ублюдок, захватив рукой мою шею, потащил меня на улицу. «Другу надо освежиться — перебрал мальца», — сказал он на выходе охранником.

Я был в тоненькой рубашке, и тут же холодный воздух начал отрезвлять мой разум. Моя душа ушла в пятки, когда заметил, что еще трое таких же накаченных тел вышли из клуба и пошли в нашу сторону. Парень девушки, с которой я намеревался изначально не только потанцевать, а даже и переспать, прислонил меня к багажнику джипа, двинул мне в живот (со стороны, наверное, казалось, что не сильно, но от такого удара все мои внутренности перемешались) и словами «Не рыпайся даже, если не хочешь еще больше влипнуть» пихнул пеня в открытый багажник, завязал мне рот и руки.

Хорошо, что перед этими событиями я выпил два полулитровых стакана, иначе бы совсем запаниковал. А так спокойно ехал и думал: «Все. Пиздец. Мне конец». Стало совсем уж тревожно, когда я увидел (а из багажника джипа такая возможность есть), с обеих сторон дороги снежные деревья. Ехать ночью в лес… в багажнике — плохая примета. На полном серьезе — я уже попрощался с жизнью, готовый рыть себе яму и быть застреленным.

Но все мои опасения прошли, как только меня вытащили из машины и молча оставили одного — они сели обратно в машину и, сказал лишь «больше так не делай», взяли да и уехали.

Избавиться от веревок оказалось не так сложно. А вот идти до трасы из леса ночью в холод да в одной рубашонке было тяжко. Впервые я пожалел, что у меня не смартфон, а простенький кнопочный аппарат — даже карту не откроешь, чтобы понять, как добираться до дома, да и вообще где я нахожусь в такую темень. Ну что — добрался до трассы, поймал машину и поехал домой (куртку ща поеду забирать из клуба). Оказалось, я был на севере Подмосковья.

Вот и поездочка ночная.

Но я усвоил урок — за поступки стоит отвечать и надо думать перед тем, как рот раскрываешь. И еще — узнавать изначально у девушек, а не одни ли они в этом увеселительном заведении.

Мы вышли из бара в половине четвертого ночи. На улице было мерзко и сыро. Снег вперемешку с дождем сыпал с неба. Но, не смотря на эту отвратительную погоду, ни я, ни Даша не спешили садиться в машину и разъезжаться. Причем, инициатива шла, к моему удивлению, от нее.

— Ты не против немного пройтись? — спросила она.

Я предложил ей руку, и это было ответом согласия на ее предложение.

— Даша, скажи, вот ты счастлива? Вообще, ты можешь назвать себя по жизни счастливым человеком?

— Конечно! Что за дурацкий вопрос?

— А вот я не понимаю. Вроде у меня все хорошо. Часто в последнее время я ощущаю себя самым счастливым человеком на земле. Но все же — иногда бывают такие моменты, когда я думаю, что все хреново, и лично я вообще недостоин быть счастливым.

— Ха! Ник, ты чего? — Даша улыбалась, словно забавную шутку только что услышала. — Ты иногда такие вещи говоришь. Что значит «недостоин»? Знаешь такое выражение — «Каждый кузнец своего счастья»? Это ведь так. Нет такого — достоин или недостоин. Хочешь быть счастливым — будь им. Счастлив человек или нет, это зависит от его отношения к жизни. Обернись — жизнь это не плохая погода и проблемы на работе. Жизнь — это свет, это возможности, это радость!

— Мне был так с позитивом смотреть на все вокруг. — Вздохнул я.

— А это просто! Ники, все в твоих руках! Не нравиться работа — смени на ту, где ты будешь получать удовольствие от результата своих трудов. Гнетет финансовое положение — стремись к большему, но не забывай, что ты человек и у тебя есть душа, которую не стоит продавать ни на какие деньги. Проблемы с девушкой — если любите друг друга, дай ей понять, что ревность, ссоры о том, кто будет мыть посуду, или почему ты не опустил сидение унитаза, это все лишь отнимает драгоценное время, что вы должны дарить другу, а не лишать.

— Даш.

Она ждала, что я продолжу, но я намеренно ждал, что она что-нибудь скажет.

— Что, Ник?

— Ты клеевая.

Мы шли, держась за руки, и мне было реально спокойно и комфортно от присутствия Даши.

— Эх, Ник, ты тоже.

— Я не хочу отпускать тебя. — И как произнес, сжал ее руку сильнее.

— И я тебя. И если честно, меня это немного пугает.

Я не успел ничего толком сообразить, обдумать свои намерения, как моя рука, высвободилась, обняла ее талию и притянула Дашу ко мне, и я сам повернулся к ней. Не понимая, что я делаю, я впился ей в губы. И она ответила мне тем же.

— Мы дураки. — Произнесла она, перевела дыхания и примкнула к моим губам.

— Сумасшедшие. — Сказал я и принялся целовать ее шею.

Мы целовались некоторое время под покровом ночи, но тут Даша немного отстранилась и произнесла:

— Поймай мне машину.

— Хорошо. — Я подошел ближе к дороге и поднял руку. — Не против, если я провожу тебя?

— Ну, ты совсем уж глупенький — я других вариантов и не рассматривала.

В машине мы уже так лезли друг на друга, что мой агрегат готов был уже вылететь из штанов, разорвав к чертям ширинку. А в лифте мы, уже ничего не стесняясь, блуждали руками по телу друг друга. Даша при этом залезла ко мне в джинсы и прошептала похотливо на ухо: «Я хочу его».

Не трудно догадаться, что как только мы перешагнули через порог, мы молниеносно разделись, чуть ли не разорвав одежду, и занялись горячим сексом.

Когда наши (точнее — мои) силы были на исходе, Даша предложила мне уехать. Не то, что кому-то будет утром стыдно перед другим или перед самим собой, не то, что кто-то на трезвую голову посчитает это ошибкой, а мы оба понимали, что не стоит нам все же просыпаться вместе.

Вот так вот я и изменил Юле…

Из дневника «Ники». 25 марта 2011 года.

Я изменил Юле. Это пиздец. Лучше бы я умер сейчас. Пусть мой дом взорвется. Пусть меня собьет машина, как я выйду из дома. Пусть меня пырнут ножом проходящие мимо отморозки, когда я буду идти до метро. Пусть меня скинут на рельсы метро, чтобы я даже не доехал на встречу с Юлей.

Промолчать равно обмануть?

Зарыть это в самых дальних и темных уголках памяти под тонной грязи и никогда не возвращаться к этому событию?

Врать самому себе, что ничего не произошло? Врать, что ты верен любимому человеку? Смотреть ей в глаза и говорить "Ты моя жизнь", понимая, что обманул ее, предал ее доверие?

Или упасть на колени и, склонив голову, промычать, я животное, что поддался соблазну и не смог остановить приливы желания?

Что мне сделать? Как мне поступить?

Мы ведь родственные души, и мы должны на все сто процентов быть открытыми друг другу.

Менее, чем через час я увижу ее. Она обнимет меня, поцелует, произнесет "Я люблю тебя"….

Вот дерьмо! Даже сейчас всего лишь представляю себе встречу с Юлей и уже готов застрелиться.

Обратиться к помощи зала? Спросить у какой-нибудь девушки в этом вагоне метро, как мне стоит поступить? Что им, женщинам, хочется в таких ситуациях? Оставаться в неведении или узнать правду?

Наверное, мне бы сказали, что следует прислушаться к внутреннему голосу или к совести.

Но проблема в том, что внутренний голос призывает меня молчать (но как?! мне ведь жить потом с этим!), а совесть молчит. И это проблема. Мне совестно, конечно, но, если быть честным, то не за ночь с Дашей. Меня грызет совесть за то, что мне ни капельки не стыдно за свой поступок. Мне стыдно, что я изменил своему любимому человеку, а мне, блядь, не стыдно! Как так может быть? почему, я не терзаюсь вопросами "Какого хера я так поступил? Почему не удержался от соблазна? Какого черта не мог держать в штанах свою игрушку?". Почему я не имею желания прыгнуть на рельсы под поезд исполнить роль Анны Карениной? Почему мне не хочется перемотать свою жизнь во вчерашний день и все изменить? Почему я думаю о том, что если пережить это заново, то я не стал бы ничего менять и все равно стал бы заниматься любовью с Дашей?

Я ведь Юлю люблю и хочу быть с ней. Так почему мои мысли нацелены только лишь на чувство вины?

Да, черт возьми, мне не стыдно за свой проступок! Я чудовище!

Поэтому я должен поступить сейчас правильно.

Юля заслуживает большего, чем отношений с таким бездушным дерьмом как я.

Я отправил ей сообщение: "Встретимся у тебя дома". Должны были пересечься в метро после, как она закончит учиться, и пойти к ней, но я решил, что будет лучше, если встреча произойдет у нее, что бы я в итоге не решил, какой бы путь в итоге я не выбрал — жить во лжи или раскрыть свои карты, но причинив при этом боль.

Спустя сорок минут я ехал в метро уже в другую сторону, и на моей ошпаренной щеке красовался след от четырех пальцев.

Да, я выбрал правду.

Пусть она и горькая, но правда.

Эмоционально я был готов к такому исходу событий. Конечно, надеялся, что Юля простит меня. Поймет, что, если уж я не утаил от нее такой низкий с моей стороны поступок, то всегда честен с ней, и что после такого я навсегда останусь верен ей. В это сложно поверить. Как можно доверять мне, если в ее глазах я кабель, побежавший за первой же сучкой, поманившей меня.

Горечь утраты любимого человека еще не наступила. Пока еще не впал в то состояние, когда готов с разбегу раскроить себе череп о стену. Пока еще для меня это лишь событие — контрольная точка, — после которой я в очередной раз умру, и моем теле родиться другой человек. Наверное, для меня эмоции ничего не значат. У меня сформировался к ним иммунитет. Мой опыт отворачиваться от всего, что мне так дорого и не привыкать ни к чему, что может вызвать к себе эмоциональную зависимость, дает мне понять, что жизнь не закончиться, что время, которое я провел с Юлей, это лишь очередной этап моего существования.

Прогулка вечером при знакомстве. — Рюмка темного рома.

Наш первый секс. — Еще одна. Да, и не забудь закусить апельсином с корицей.

Юля сама бросила меня, и мне стоит перевернуть эту страницу моей жизни, и начать ее с новой главы, нового листа. С кем не заводил разговор на эту тему, так все как один сказали: «Ты — идиот! Нельзя было ни в чем признаваться».

«Ни в коем случае нельзя было говорить, что ты ей изменил. Запомни на будущее — что не произошло бы, ты являешься примером верности. Только застукать во время секса — это единственное, от чего нельзя отвертеться. И застукать должна девушка или жена. Говорит, что ей сказали, как выдели тебя с кем-то? Отвечай, что они врут. Предоставляют фото или видео? Говори, что монтаж или человек похож, но это не ты. Сама тебя увидела в парке на скамеечке с молоденькой спутницей? Это деловая встреча. Ты верен только одной единственной и не изменяешь ей» — «Но меня совесть съедала. Она мучила меня. Это было очень тяжелым бременем для меня» — «И теперь это бремя на ней. Признание в измене это не жест преданности. Представляешь, как ей больно от такой новости? Теперь это будет ее бремя. Ты эгоист».

Думаю, этот мужчина в баре в чем-то прав. Мне стало легче от признания, но для Юли это было ударом в спину, неописуемым шоком. Но в то же время, я не считаю, что поступил неправильно. Кто знает, как у нее сложиться — без меня у нее есть все шансы провести жизнь с верным человеком, который не будет ходить налево, а станет ценить каждую секунду того времени, когда он сможет говорить: «Я самый счастливый человек на свете, потому что у меня есть Она».

Спустя два дня, после того, как Юля влепила мне пощёчину и сквозь слезы произнесла «исчезни из моей жизни», я могу логично рассмотреть произошедшую ситуацию. Я изменил — переспал с другой девушкой. Я не сожалею, что поступил так — это лучше, чем жалеть об упущенной возможности. Мне восемнадцать лет, и кто знает, сколько девушек еще у меня будет. Хотел ли я жениться на Юле? Она мне очень нравилась, я любил ее, с радостью проводил с ней время, но надо быть наивным идиотом думать, что это были отношения навечно. Когда-нибудь мы все равно разошлись бы. Да, это было бы мирно, без криков и с итоговым результатом в виде сильной дружбы. Но я сделал, что сделал, и уже ничего не изменить. Я не собираюсь думать, что правильно, а что нет. Это моя жизнь, и никто не вправе судить мои поступки. Да, это эгоистично, но жизнь у меня одна.

Не надо тратить понапрасну то время, которое отведено на получение радости. Проживать день за днем, не видя разницы текущего дня от прошедшего — увольте, это не для меня. Терпеть что-то надоевшее и приевшееся — совсем не подходит.

Если я говорю, что не жалею о своем поступке, это не означает, что разрыв с Юлей на меня никак не повлиял. Я до сих пор испытываю чувство утраты, будто я стал потерянной половиной чем-то целого. Мне ее безумно не хватает. И тоска нагоняет от всего окружающего, что напоминает о ней. Поэтому первым делом поеду сейчас и уволюсь. Новая жизнь — новая работа. Ну, прям сейчас я на работу не поеду — сейчас без двадцати полночь, а это самое время, чтобы утопить себя в алкоголе с головы до ног. И несмотря на то, что сегодня воскресение, я знаю места, где можно весело это осуществить.

Я устал от пьяных веселящихся рож. Устал от шума толпы, желающей скрыть за пьянками и весельями свои проблемы. Прийти в клуб или бар, чтобы показать насколько ты крут, когда в повседневной жизни ты ничего собой не представляешь. Каждый хочет казаться твоим другом, каждый готов продать свое «Я» и одновременно быть как все и круче всех. Это вакханалия бесконечна и затягивает она так, что вырваться практически невозможно. Один раз, попав на этот праздник жизни, уже тяжело не поддаться соблазну и не присоединиться еще раз к этой моральной оргии, где души гниют быстрее, чем опавшие листья. «Так я хочу жить всегда», — думает каждый «счастливчик», переживший свою первую ночь. Атмосфера лжи, окутавшая каждого, заставляет жить лишь мечтой скорого приближения выходных, а самые отчаянные умудряются найти способ продолжения в промежутке с понедельника по четверг оттянуться на полную катушку. С пятницы по воскресенье — нацепить маску веселья и окунуться с головой в мир фальши. Есть те, кто в шесть утра жаждет продолжения банкета и мчит на after-party. А я устал от грохота колонок, заливающихся алкоголем и торчащих наркотой личностей. От смазливых девок, стреляющих глазами по целям. От молодых парней и похотливых извращенцев, ищущих легкую наживу. Наркотики, секс, алкоголь и громкая музыка — я устал от этих составляющих веселой жизни. У них нет никакой цели в жизни, кроме как безудержно веселиться. Они не понимают никаких законов, весь их свод правил имел лишь один пункт — следовать моде.

Один придурок подходит ко мне и голосом, полным эйфории, орет в ухо «Здорово, дружище! Как дела?». Мне плевать, как его дела и, уверен, ему тоже это безразлично. Нас познакомили на прошлой неделе, и сейчас этому парню, которого вижу второй раз в жизни, я готов свой лонг-айленд на голову вылить — я его ненавижу как часть этой ненавистной мне толпы. И себя я ненавижу по той же причине.

Надо сваливать. Опять увольняться с работы. Хорошо, что испытательный срок еще идет, и не надо будет отрабатывать две недели. Билет в один конец подальше от всего этого дерьма, что я сейчас наблюдаю собственными глазами. Напиться в хлам и сваливать. Проснусь завтра и на вокзал за билетами.

Наконец приехал Алеша Пати. Я позвал его полтора часа назад. Не знаю, что за дела у него были, что он только сейчас приехал в бар, куда ему из дома добираться полчаса пешком, не говоря уже, что он точно приехал на такси.

С появлением Леши у меня открылось второе дыхание, и я начал накачиваться горящими напитками с удвоенной силой. Даже спустя долгое время события того времени вспоминаются с трудом. Что-то Леша поведал, что-то и сам эпизодами в голове восстановилось. Но стоит отметить, что на некоторое время меня повело на поэзию, и, облокотившись на барную стойку, с трудом попадая по нужным клавишам телефона, я накатал сообщение и, не задумываясь, отправил его. А кому отправил, узнал только на следующее утро.

Докуривая последнюю сигарету,

Пытаясь осмыслить свое окружение,

Понимаю, что ошибся, выбрав не ту монету.

Что все мои старания, это как в ад погружение.

Не нужно никому романтики.

Не стоит душу в поступки вкладывать.

Это прошлого века обертка и фантики.

В наше время это никого не может радовать.

Нет больше смысла бытия,

Есть только повседневности серость.

Смело скажу, что ты была не права:

Жизнь — это ненависть, уныние и мерзость!

Грохот перфоратора разбудил меня. Сон алкоголика краток — именно это подтверждали настенные часы. Четыре часа сна после такой пьянки — это чересчур мало. Надо бы еще хоть на пару часов вздремнуть. Не знаю, как остальные, но я после такого количества алкоголя, если хоть раз проснусь, то не смогу больше спать.

Я лежал в кровати и проклинал соседских рабочих, вчерашние текилу, виской и самого себя. Живот так сильно мутило, что хотелось вставить туда трубку. которая выкачает из меня всю ту дрянь, из-за которой мне сейчас так плохо. Хочется спать и блевать. А еще дикий голод. Но я понимаю, что стоит мне хоть что-то проглотить, как это полезет обратно.

Собрал воедино остатки сил и заставил себя встать с кровати. Шаркая, еле передвигая тяжеленные ноги, я побрел в ванную. Казалось, к ногам привязаны чугунные гири, голова залита свинцом, а плечи настолько были обессилены, будто я три захода по двадцать раз подтягивался на турнике. В ванной я включил прохладный душ и подставил голову под приятную струю воды. Меня тут же пробрала дрожь. Чуть посвежевшая голова понимала, что в организме еще океан алкоголя, да и вообще я все еще пьян. Надо поспать. Но так не хочется убирать голову из-под приятного потока воды. А надо — я слышал звон телефона из комнаты. Бля, надо тащиться за ним. Аналогичным способом я добрался обратно до комнаты. Как же мне плохо! Я плюхнулся на кровать, не посмотрев от кого исходит вызов.

— Прииииивет! — голос Леши Пати.

— Хай. — Мне было лень даже говорить.

— Как ты?

— Норм. А с херали это у тебя такой голос бодрый.

— Наверное, потому что меня не выводили из бара двое до такси.

— Поздравляю. Значит, тебе сейчас лучше, чем мне. — У меня был такой голос, что со стороны можно подумать, что я сейчас усну. — Мой желудок готов взорваться и в тоже время просит его накормить, голова трещит от каждого звука, а тело обессилено — словно мы вчера не бухали, а марафоны бегали.

— Прикольно тебе сейчас, наверное.

— Иди в жопу!

— Хоть помнишь, как ты вел себя вчера?

— Дай отгадаю. Безобразно.

— В точку. Ты ваще капец. Болтать со мной у барной стойки и в это же время хватать за жопу девушку, к которой ты стоял спиной. А приставать с вопросом "Пойдемте потрахаемся"? Мне реально было стыдно с тобой рядом находиться. Я извинялся за тебя перед всеми. В том числе перед двумя парнями, которые тебе хотели рожу расквасить.

— Зря. Хоть я ничего не помню сейчас о вчерашнем, но что-то мне подсказывает, что такого исхода событий я и хотел…. Бля, ну и хренового же мне сейчас!

— Хоть я и не часто вижу тебя, но в таком состоянии ты мне еще на глаза не попадался. Хоть помнишь, что еще и курил вчера по пьяни?

После его слов я уже не ковылял до ванной, а бежал как спринтер — рвотные позывы творят с людьми чудеса. Да уж, стоило только вспомнить, представить, как я затягиваюсь сигаретой, как все внутренности выворачивать начинает.

«Так ты еще и курил вчера!» — пронеслось у меня в голове.

Мне стало еще хуже, вспомнив только на секунду, как я курил, и тут же еще раз склонился над унитазом, издавая звуки рожающей бегемотихи. Я прочищал желудок, положив все еще включенный телефон рядом с собой на полу. Леша напомнил — пусть теперь слушает

Поговорив с Лешей, вспомнил, что вчера писал кому-то. Полез копаться в телефоне. Это как же надо было напиться, чтобы еще и Даше писать? На нетрезвую голову накатал сообщение и отправил его Даше. Не о Юле я думал вчера, заметьте. Блядь! Я конченный мудак!

На работе каждый коллега — с кем я был в хороших рабочих отношениях и не очень — посчитал своим долгом спросить о причине увольнения. И всем я повторял одно и тоже (надо было на диктофон записать и проигрывать каждый раз), что эта работа не оправдала моих ожиданий. И никто этому не удивлялся — это место не рай для бармена и в финансовом плане и в части удовольствия от работы.

Но вот официанту Андрею, с которым я более дружественно сблизился, я рассказал всю правду. И он, имеющий прекрасную жену и ребенка начал мне промывать мозги о важности серьезных отношений.

— К черту! Я еще долгое время не собираюсь заводить каких-либо серьезных отношений. Буду ловить кайф от одинокой разгульной жизни, удовлетворяя сексуальные желания случайными связями.

— А как же это бесценное чувство, когда просыпаешься и видишь рядом этого дорогого тебе человека? И осознаешь каждый раз, что хочешь каждый раз встречать утро именно вот так — в объятиях любимого тебе человека. Я по-настоящему чувствую себя счастливым человеком именно в такие моменты. Лично я без этого не смогу. А чувство одиночество по вечерам перед сном, когда кажется, что ты один в этом сером мире и хочется, чтобы кто-нибудь приласкал тебя, позаботился о тебе, подарил заботу и любовь? Да, у тебя может быть иного баб, каждый раз новая, разнообразие и тому подобные прелести жизни одинокого мужика. Но, поверь, я ничего не променяю на то чувство, которое получаю, когда возвращаюсь домой с пониманием, что меня там ждут и мне рады.

— Тоска от одиночества лечиться прекрасным лекарством — алкоголем. Именно так я и планирую поступать. Подумал о Юле, подумал о себе, как о самом одиноком и никому не нужном человеке на свете и влил себя пару сотен грамм вискарика. Такие проблемы решаемы, друг мой.

Следующую свою смену — последнюю, после которой я поехал на вокзал и сел в свой поезд («Москва, когда-нибудь я вернусь»), прошла спокойно — желающих пожелать мне удачи в будущей жизни или хотя бы просто попрощаться со слова, что приятно было со мной работать, оказалось намного меньше, чем вчера любопытствующих о причине моего ухода. Им бы в каком-нибудь баре или клубе поработать, чтобы почувствовать печенью, что такое проводы бармена.

Перед тем как я вытащил из телефона сим-карту, прозвучало «Тебе сообщение, придурок». Увидев, что это Даша, я замешкался, читать СМС или нет. Но любопытство взяло вверх, и я открыл сообщение: «Ты будешь счастливым. Когда-нибудь обязательно будешь. Ты этого заслуживаешь». На глаза навернулись слезы, и влажными глазами я проводил перрон Ленинградского вокзала.

V

Современную жизнь 99 % людей в развитой и не очень стране можно назвать одним словом — потребительство. На улице на каждом шагу, по телевизору, в интернете, в журналах и газетах — везде реклама чего-либо, соблазнительно манящая тебе бежать в магазин и покупать. Покупать и покупать. Или не бежать, а давиться злобой, что ты не можешь себе этого позволить. Лично я не понимаю тех, кто считает свою жизнь никчемной оттого, что они не могут позволить себе жизнь на уровень выше той, что у них есть. Нет — я не призываю довольствоваться тем, что имеешь. Нужно стремиться к лучшему и что-то делать, чтобы жизнь стала лучше, но угнетать самого себя из-за того, что не можешь позволить себе Мерседес, дорогой виски, шикарные рестораны и одеваться по последней моде в дорогих бутиках, это ведет к деградации себя как личности, и, следовательно, собственной жизни. Также, я не понимаю тех, кто видит идеальное существование в ежегодном четырехнедельном оплачиваемом отпуске, на который приходиться откладывать по полгода значительную часть дохода, перспективной работе, которая якобы приносит удовольствие и хорошую индексируемую зарплату, постоянном обновлении бытовой и компьютерной техники и различных гаджетов, проведении выходных на даче, периодических ужинах в кафе и ресторанах, пьянках с друзьями по выходным… и всех других атрибутах так называемой американской мечты — это не жизнь, а рутинное существование с мнимыми элементами разнообразия.

Я не стремлюсь к уровню жизни, позволяющему пользоваться услугами и товарами класса «люкс». Не стремлюсь к богатству и роскоши, у меня нет желания отдыхать на Мальдивах и гонять и S-классе. Нас всюду окружает реклама дорогих часов, автомобилей, элитного алкоголя, пафосных ресторанов и клубов, фешенебельных курортов и всяких других товаров, заклейменная привлекательным слоганом и шикарным визуальным материалом. Я не являюсь лишь частью серой массы, именуемой себя «средний класс», убежденной, что смысл жизни заключается в безупречной кредитной истории и оплачиваемой медицинской страховке. Да, я не могу себе позволить большую часть того, что мне впаривает реклама из журнала «Esquaer» и другого глянца, но это не значит, что жизнь моя ничего не стоит. Главное, чтобы мои потребности удовлетворялись путем труда за любимым делом. И я не готов устраивать бартер «заработок» на «моральное опустошение», и, надеюсь, никогда не придется зарабатывать деньги трудом, который не вызывает у меня интереса. Я чрезмерно благодарен своему возрасту и обстоятельствам, позволяющим мне избежать пятидневной офисной тоски с девяти до шести.

Этим рассуждением самим с собой я увлекся во время чаепития в вагоне-плацкарте поезда Москва-Питер. Должен сказать, поездки в поездах всегда нагоняли на меня тоску, хотя до этого ездил только один раз — в восьмом классе наша классная руководительница вывозила нас на весенние каникулы, опять же, в Питер. Та поездка — самое яркое воспоминание школьных лет. Это единственное из той далекой жизни, о чем я могу думать без отвращения. Было очень весело. Мы так провели время, так все сплотились, как никогда ранее, и всем казалось, что мы всегда будем вместе. В баре дешевой гостиницы на окраине города, в которой мы остановились, мы за четыре дня выпили все пиво, которое только было у них в наличии. А накануне отъезда была небольшая перепалка с местными ребятами — больших усилий стоило нам избежать конфликта с толпой молодежи нашего возраста количеством раза в четыре преобладающего. И много всего другого произошло интересного за те четыре дня. В то время, я ощущал себя в кругу друзей в полном понимании этого слова. Каждый из них был человеком, который мог поддержать меня в трудную минуту, головой об стену расшибиться, чтобы помочь, выслушать наболевшее и отнестись к моим словам, как к собственной проблеме, сказав в итоге «Я сделаю все, что смогу, чтобы твоя проблема разрешилась» или «Прости, что не могу ничем помочь». Да, когда-то у меня были такие друзья.

С каждым стуком колес возникает ощущение, что не только я физически изменяю свое местонахождение, но и сама моя жизнь меняется — прошлое по крупицам распадается во время всего следования, а освободившееся место заполняет вакуум, готовый принять новые события, нового Я. Особенно это тягостно в свете последних событий прошлой жизни, которой я был доволен как никогда, которую я жалею, что потерял, от которой получал удовольствие каждый день и каждую ночь, которую я хотел бы вернуть, но не суждено.

В кармане билет только в один конец. Не знаю, когда вернусь обратно. Вернусь, уверен, но даже какие-то временные рамки пребывания в Питере обозначить сейчас даже не пытаюсь. Может, год, а может и месяц только. Я воспринимаю это как отпуск за свой счет с целью отдохнуть от города Москва.

Мои опасения по поводу безопасности поездки оказались напрасными. Опасения были вызваны в первую очередь завтрашней выездной игрой футбольного клуба «ЦСКА» с «Зенитом» — не хотелось бы мне ехать в одном вагоне с армейскими болельщиками. А вот к самой завтрашней игре я подготовился — в рюкзаке помимо прочего лежит шарф «ФК Зенит». В вагоне, пропахшем мочой и плесенью, большую часть попутчиков составляют пожилые женщины, которые практически сразу после отъезда поезда разложили спальные места, возмущаясь, обсудили между собой рост цен на постельное белье, продолжили ценами и качеством продуктов в магазинах, а закончилось все поливанием помоями нашего правительства. Напротив моего бокового места расположились две пары молодых ребят моего возраста. Видимо, это студенты, решившие провести выходные в северной столице. А по соседству с ними двое мужиков, типичные представители рабочего класса — сразу видно, что на жизнь зарабатывают руками, — распивают бутылку водки. Надеюсь, они не разбудят меня своим пением, например, чего-нибудь из творчества Высоцкого. А по левую сторону от студентов молодой парень, лет семнадцати, смущаясь, рассказывает девушке и ее парню где-то двадцатипятилетнего возраста (которые, как оказалось, едут отмечать пятилетие знакомства в город-виновник их встречи), как познакомился с девушкой в интернете и вот он едет к ней. Лучшего примера, что гормоны берут верх над разумом не придумать.

После неудачной попытки познакомиться с двумя девушками, столкнувшись с ними по пути в туалет («Добрый вечер! Я, наверное, не первый, кто говорит, что вы самые красивые девушки в этом вагоне. Уверен, что и во всем поезде даже». «Придурок», — сказала одна и прошла мимо, вторая, промолчав, пошла за ней.), я лег спать. И перед тем как уснуть, предположил, что, встретив я их в баре или клубе, у меня было бы намного больше шансов провести этот вечер минимум за приятным общением с двумя красивыми девушками.

Из дневника «Ники». 31 марта 2011 года.

А как хорошо все начиналось! Не успел оглянуться, как с головой окунулся в атмосферу безудержного праздника. Алкоголь, бессонные ночи, безразборный секс, транс и дехно, драм-н-бейс и хаус, встреча нового дня в неизвестной ранее квартире с безымянной девушкой рядом в кровати, знакомства с единомышленниками, VIP-зоны дорогих клубов, бриллианты на шеях гламурных красоток и кокаин на стеклянных столах, состояние эйфории от наличия собственного места в этом не имеющем времени мире.

Все равно чего-то не хватало. Встретив Юлю, я понял, что не хватало светлых чистых чувств, которых была лишена моя жизнь. Мне надоело быть бездушным существом, я хотел понимания, что внутри меня еще есть что-то свойственное человеку. Я полюбил ее. И потерял ее. Сам обрубил концы лодки, которая держала меня на берегу морали и человечности. Но я не хочу возвращаться к той вакханалии, от которой ушел к Юле. Поэтому и купил билет в Питер, и сейчас мой поезд приближается к Московскому вокзалу.

И опять сначала. Опять с чистого листа.

В 5.25 утра по Московскому вокзалу разнесся голос диспетчера, информирующий о прибытии поезда «Москва — Санкт-Петербург».

В плеере заиграла Mika «Kick ass» — в самую точку! Самый правильный саундтрек начала новой жизни!

Расстояние порядка семисот километров. Одно гражданство, один язык, одна страна, но разница чувствуется. В Москве все куда-то спешат, все хотят успеть сделать что-то, да и вообще ощущение, что у нас в столице люди спешат умереть. Сейчас я стою на площади Московского вокзала и вижу, несмотря на то, что я в центре города, только спокойствие и ноль суеты. Нет желания поскорее прожить свою жизнь у здешних людей — оккупации во Вторую мировую им хватило на двадцать поколений вперед, чтобы уметь осознавать прелесть каждой прожитой минуты. Здесь люди наслаждаются жизнью, а в Москве они только к шестидесяти годам понимают, что всю жизнь потратили в погоне за несбывшимися мечтами, а ведь стоит лишь хоть раз остановиться и обернуться вокруг, как понимаешь, что ВСЁ проходит мимо тебя.

«Город на костях» встретил меня дружелюбно. Мои худшие опасения в жизнь не воплотились. На вокзале ко мне никто не подошел и не попросил вывернуть карманы, а в первом же переулке меня не отвели в сторону и не оставили в одних трусах. А самое страшное — местные футбольные фанаты — я вообще не принимал их как угрозу, ведь я сам расхаживаю по городу в «розе» «Зенита». Хотя, надо отметить, что у возможностей у местной «шпаны» для всяческих грабежей и разбойных нападений предостаточно. В «криминальной столице» есть где развернуться представителям подобного рода «заработка». Причем и в центре полно мест, где, если стукнут по голове, найдут дня через три.

Невский проспект — центр «северной столицы», и эта улица по достоинству является главной в городе. И есть еще некоторые из улиц, прилегающих к Невскому, находясь на которых еще как-то осознаешь, что находишься в центре Санкт-Петербурга. Ну, а весь остальной город? От Невского стоит минут пять на машине проехать, как попадаешь в такие места, которые нельзя сравнить даже со спальными районами Москвы — самое что ни есть ближайшее Подмосковье с соответствующими «пятиэтажками» и двадцатилетней давности детскими площадками. Шел я по улице Мойка и из любопытства свернул во двор — ощущение, что вся красота Санкт-Петербурга лишь картинка для завлечения туристов, хотя по достопримечательностям Питер может поспорить не то что с Москвой, а даже, например, со Стокгольмом.

После шестичасовой прогулки, сидя на лавочке перед Казанским собором,вдруг понимаю, что мне надо искать, во-первых, жилье, и, во-вторых, работу.

С первой задачей справился быстро — в двадцати минутах ходьбы от Невского проспекта наткнулся на общежитие гостиничного типа. Девятьсот рублей сутки. На первое время сойдет, пока не найду квартиру. Для девятисот рублей в сутки номер даже очень хорош: кровать, шкаф, письменный стол с лампой, тумбочка, даже сушка для белья и телевизор. И большое окно выходит на Петропавловскую крепость. Жаль, что ванная с туалетом и кухня общие с соседским двухместным номером.

Прогуливаясь по городу (точнее сказать, все по тому же Невскому проспекту), за четыре часа я заполнил анкету по устройству на работу в девяти ресторанах. В трех мне сказали, что на стажировку могу выходить уже завтра. Не знаю почему, но меня что-то отталкивало от работы в этих заведениях, так и хотелось сказать менеджеру: «Простите, но вряд ли я приду завтра, потому что…», а почему и самому себе ответа не могу дать. Хоть и не сказал такого, но все равно не приду. И по пути в общежитие, я зашел в ресторан рядом с Марсовым полем. Спросил, нет ли у них вакансии бармена, и тут же ко мне подошел бар-менеджер. После десятиминутного собеседования он сказал:

— Если тебя все устраивает, завтра ждем к одиннадцати утра.

— Без проблем. В какой одежде приходить?

— Бери с собой черные туфли и брюки, а рубашку здесь выдадут. Завтра будет бармен Сергей, он все покажет. Надеюсь, что через две смены уже один работать будешь.

— Тогда до завтра.

Я пожал руку Алексею и отправился в магазин одежды.

(в очередной раз у меня начальник Алексей, а наставник Сергей — зато имена новые запоминать не нужно).

Вот именно в таком заведении я и хочу работать. В ресторане такого же уровня, где средний счет на человека равен третьей части моей будущей зарплаты, и началась моя карьера бармена осенью. А клубы, демократические рестораны и «тусовочные кафе» — это не мое.

Задача номер два решена — работа есть. Хотелось бы еще вместо комнаты в общежитии квартиру снимать, но это лишь вопрос времени.

Если Вы не видели этот город во время домашней игры Зенита, Вы не видели его вообще. Это как не посмотреть Петергоф.

Весь город переливается бело-синими цветами. Все жители города становятся одной семьей перед матчем. Даже гаишники — они никак не реагируют на выходки фанатов, колонной автомобилей движущихся к стадиону, размахивая флагами из всех окон машины. А пешеходы тем временем скандируют "Зенит — чемпионон" и различные фанатские речевки. И все с ног до головы в фанатской атрибутике — шляпы, футболки, шарфы, флаги.

Это время всеобщей эйфории. Это время, когда идущий рядом человек, которого видишь впервые, становится для тебя братом. И я рад, что являюсь частью этой мозаики, которая собранная воедино показывает лишь доброту и единство. У этих людей нет негатива, нет неприязни — это не те пьяные гопники, выкрикивающие оскорбительные крики в адрес команды противников, которых себе представляет девяносто процентов людей, когда разговор заходит о болезни футболом. Это не хулиганы, а действительно фанаты — они болеют за свой любимый клуб всей душей.

Но не буду я отвлекаться на это городское гулянье — мне надо идти квартиру смотреть. За два часа нашел в интернете четыре неплохих варианта, и вот иду смотреть второй из них. Первая квартира оказалась в реальности совсем не тем, что было видно на фото, а в доме с грязнущим подъездом, да и в самой квартире, где мебель старше меня и санузел воняет тухлятиной, жить я не хочу.

Хозяина второй квартиры я прождал сорок минут (именно хозяина, а не риелтора — хватает способов избежать тратить лишние деньги). Но оказалось, что зря — такая относительно небольшая цена обусловлена желанием владельца получить сразу плату за год. Он сваливает жить за границу и хочет получить деньги вперед. "Однушка" хоть и хорошая, но я не уверен, что пробуду в этом городе и полгода. Может, да, а, может, и нет. До третьей квартиры идти полчаса пешком, и я, уже немного расстроившись, направился в ее сторону.

А от третьей квартиры направился уже в общежитие — квартира чистая, удобное расположение — до работы двадцать минут всего, — милая хозяйка. Послезавтра въезжаю уже на новое место. Так что не к чему тратить время на осмотр четвертой квартиры.

Но я не мог без приключений дойти до общежития. У моего зада есть склонность искать неприятности — ну не живется ему спокойно. Шел я по безлюдному переулку, как со стороны в паре десятков метров встретились мне человек десять ребят — все в шарфах ЦСКА. А свой "зенитный" я, конечно же, не снял (а зачем, если в Санкт-Петербурге?). Заметил я их только тогда, как один из них окликнул меня "Парень, стой!", давая тоном понять, что лучше мне его не слушаться. "Неужели, опять?" — пронеслась мысль в моей голове, и мои ноги понесли меня прочь от этих гопников.

Бегу. На улице уже относительно темно. Серость на небе и грязь под ногами — вчера прошел дождь. Справа сплошной бетонный высокий забор с колючей проволокой. Слева — жилые дома и дворы. Интуиция подсказывает, что надо продолжать вдоль забора — скоро должна быть какая-нибудь автомобильная дорога и много людей, а по людным местам бегать по Питеру в шарфах ЦСКА не очень адекватное решение. Гопники в своем большинстве отстают, но пара типов уверенно держит ритм — видимо, есть еще спортсмены среди фанатов спорта. Любопытно, насколько их сил хватит. Я-то уж точно не поддамся на оклики "Стой, мудила!". Если меня лишат рюкзака и всего его содержимого, я точно пропал. Там все — от документов и ключей от номера до кошелька и проездного на метро, не считая книги, запасных футболки и джинсовых штанов; хорошо еще, что мобильник в кармане, но, уверен, мне карманы тоже почистят.

Забор заворачивает направо на девяносто градусов, а через десять метров обратно под тем же углом. С другой стороны пешеходной дорожки старый жилой дом и детская площадка. Огибаю острый угол забора. поворачию еще раз и… подскальзываюсь и падаю, ударяясь об асфальт коленом. Встаю и пытаюсь бежать, но острая боль в коленной чашечке опять валит меня с ног, встаю на руки, собираясь, забыв о боли в ноге, рвануть с низкого старта, как получаю ногой по ребрам. Первый подоспевший двинул меня с ходу по ребрам как по футбольному мячу. Я валюсь на бок и стараюсь встать, но тут же получаю прямой удар ботингом по уху, словно этот парень давит надоедливого жука, а не мою голову. Поспевает второй. Осознавая, что сейчас налетит вся шайка, меня сковывает паника. До того, как второй нанес мне, лежащему в грязи, два резких удара ногой, я крикнул во все горло "ПОМОГИТЕ!!!" в надежде, что хоть кто-то из этого жилого дома высунется в окно и пригрозит, что вызвал полицию (которая к своему приезду обнаружит уже мой труп). За призыв о помощи я был наказан ударом кулаком по лицу. Еще раз постарался вскочить и побежать, но меня успели схватить сзади за куртку и бросить на землю. Эти двое успели еще несколько раз попинать, стараясь попадать по голове, при этом почему-то называя меня бомжом, как я услышал звуки приближающихся ног.

Жаль заканчивать жизнь вот так вот…

Из-за того, что я прикрывал голову руками, не увидел, что ноги приближались не с одной стороны, а с двух. Обратил внимание лишь тогда, когда услышал "Эй, Кони, сюда давайте?!".

Желающих попинать меня прибежало еще семь человек, а им на встречу налетело также около человек десяти фанатов "Зенита". Ребята пили пиво на детской площадке, и один из них решил отойти посмотреть, что кто там зовет о помощи. Будучи жителем Санкт-Петербурга и болея за родной футбольный клуб, он не мог себе позволить оставить родственную душу (увидел мой шарф) погибать под ногами своих соперников. Он стрелой вернулся к своим со словами "Там "москали" нашего мочат!", и все сорвались меня спасать. Только вот их было всего шестеро, а не десяток, как я изначально предположил, но эффект неожиданности дал свой результат — двое, что пинали меня, тут же были обезврежены ударами в голову.

Ощущая соленый (какой знакомый!) вкус крови во рту из разбитой губы, я (толь из-за страха, толь сильный удар ногой по голове оглушил меня) все еще лежал, прикрывая голову, и мог лишь слышать звуки ударов голых рук одних футбольных фанатов по своим противникам. Скоро эти звуки перешли в сплошной звон в ушах. Я понял, что начинаю терять сознание — все же сильный удар пришелся ногой по моей голове.

Мысли вернулись на место после того, как меня аккуратно потрясли за лопатку со словами: "Эй, друг, ты живой? Вставай, а то ща менты приедут". Я послушался и встал. Перед глазами все плывет — цвета различаю, а образы не четкие. Сделал пару шагов, и больная нога подкосилась. Меня поддержали за руку.

— Не, друг, — слышал я, — так не пойдет. Сиди тут, а мы ща скорую вызовем.

— Не надо. Я нормально. Это лишь нога — больно упал на нее. Отойдет.

Меня отвели к скамейке у подъезда.

— Курить будешь? — Предложил уже другой голос. Передо мной возникла пачка сигарет.

— Не курю. — На костяжках руки, протянувшей мне сигареты, я увидел кровь.

— Точно нормально?

— Да. Спасибо вам, парни. Я уж начал с жизнь прощаться.

И тут я смог посмотреть на своих спасителей. Хоть они и одержали победу в этой драке, но им тоже не слабо досталось — у кого фингал, кто с разбитым носом, кто руки к губе прижимает, стараясь кровь остановить. Досталось им всем — ссадины, синяки, разбитые руки. Одному и бровь рассекли, а на другой стороне лица красный отпечаток ботинка.

— Простите, что вам так из-за меня… — Мне было реально стыдно, что им так не слабо надавали.

— Да что ты? Не бросать же своих на поле боя.

К моему удивлению, все были в хорошем положении духа и даже в настроении шутить. Они со смехом начали воспроизводить прошедшую драку.

— Парни, — сказал один, — я его на такси пойду посажу и вернусь.

Я встал — нога проходила, но все тело выше пояса ныло тупой болью.

— Как тебя зовут, дружище? — спросил парень, когда мы уже к дороге подошли.

— Ники.

— Костя. — Мы пожали друг другу руки. — Куда машину ловить?

— На Кронверкский.

— Прикольно тебе, почти в центре живешь. — Остановилась машина, но Костя не смог договориться с водителем. — Ники, запиши мой номер на всякий случай.

Случай позвонить выдался скоро. Отработав две смены, я переехал на съемную квартиру. За половину дня одиночества в четырех стенах я готов был помереть с тоски. Посмотрел кино, полазил в интернете — и чем еще заняться? Беговой дорожки в этой квартире нет, пойти на улицу бегать или даже просто погулять совсем не вариант — там дождь льет, не думая даже прекращаться. Я позвонил Косте и предложил ему отметить мое новоселье. Первое его удивление было, когда он услышал адрес — оказалось, что от его дома до меня ехать всего десять минут на автобусе. Второе его удивление было, когда он вошел ко мне с бутылкой рома, а кроме меня никого в квартире не обнаружил.

— Эй, дружище, я думал, у тебя тут вечеринка века. — Костя был удивлен и разочарован одновременно.

— А мне некого больше звать.

— В плане?

— Не просто так же ты бутылку принес. Пошли — выпьем, и я тебе расскажу историю.

Я рассказал Косте все на чистоту. Доверчивость к людям мне не свойственна, но почему-то казалось, что могу спокойно рассказать Косте обо всем, начиная с отношений с Юлей и заканчивая нашим с ним знакомством.

— И, Кость, пожалуйста, не говори никому, о чем сейчас рассказал тебе.

— Само собой. У меня цивилизованные друзья, но и среди них есть те, кто ненавидит твой город и всех там проживающих. Типа — «И так с жиру беситесь, а все равно вся страна вас кормит». Что-то вроде такого. — Мы опрокинули еще по рюмке, закусив апельсином. — Да уж. Обдумывать решения, как я понимаю, это не твой конек.

— Да, не мой.

— А вот наивность это твое. Подумать, что роза «Зенита» тебя спасет от гопников. Гопникам плевать за какой футбольный клуб ты болеешь. Им вообще плевать на футбол. Ничего бы не изменилось, если бы ты с голой шеей ходил.

— Изменилось. — Я «обновил» рюмки, и поднял свою. — Мы бы не познакомились. За тебя.

В ресторанах работают очень интересные люди. С этими ребятами можно весело провести время. Осенью мы три раза выезжали за город на шашлыки, зимой часто после смены с официантами и барменами ехали в ночной клуб, как-то утром после работы (мне пришлось тогда работать сутки) я отправился с двумя официантками (они тоже после суток) в кино, также ходили коллективом играть в боулинг. Как-то раз бармен и двое официантов, напившись в одном клубе коктейля Б-52, поехали на выходные в Тулу, а, вернувшись, сразу с поезда отправились на работу. Одна официантка, найдя себе замену, ни о чем не думая, уехала с постоянными посетителями на неделю на юг. Все пытаются разнообразить свою жизнь. Все жгли, брали максимум от выходного дня. Но так было в Москве. В Питере же все как-то по-другому. Или здесь во всех заведениях трудятся скучные люди, или же я попал в такое тяжелое на подъем место. Кроме как попить пива по дороге до метро они не на что не способны. Даже на работе как-то не весело. Все унылые и вялые. А ведь в этом городе ночная жизнь кипит пожестче, чем в Москве. Сколько бы я не предлагал после работы сходить куда-нибудь, все ссылаются на усталость. Сегодня все отказались от моего предложения пойти поиграть на бильярде. Одно дело, когда у тебя семья — ничего удивительного, что вместо того, чтобы тусить ты отправляешься домой к мужу или жене. Но я не понимаю остальных — не обремененных семейными узами или серьезными отношениями. Завтра у нашей смены выходной, а все разъезжаются по домам. И я тоже поехал домой — одному не охота было искать веселья.

Сейчас половина первого ночи. Самое время лечь спать. И чем мне заняться завтра? Дома сидеть я, конечно же, не собираюсь. Но на улице дождь льет уже несколько дней, и никаких мыслей в голове по поводу завтрашнего дня нет. Прислушаюсь к поговорке, что утро вечера мудренее и лягу спать, как бы мне этого не хотелось.

Я успел лишь раздеться и почистить зубы, как Костик позвонил в домофон. Само собой, я его впустил.

— Здорова, — сказал я ему, когда он вошел в квартиру.

— Здоровее бывали, — ответил он и пожал мне руку.

— Каким чудом тебя ко мне занесло?

— Бессонница.

— Не так уж много времени, чтобы жаловаться на отсутствие сна. Ты вообще пробовал унуть? В кровать-то хоть ложился?

— Согласен, но я не спал прошлую ночь и эту, похоже, опять же спать не буду. Даже не хочется.

— Бывает.

— Ну, вот я и решил до тебя пройтись.

— Тебе на автобусе до меня доехать удобно, а ты пешком поперся. Минут сорок шел, да?

— Час. Я не спешил никуда. Тупо прогуливался по набережной, любовался ночным городом.

— На улице ведь мерзко, а с Невы еще и ветер в придачу.

— Да ладно уж. Для меня вообще нет плохой погоды. Пойдем на балкон, я подымлю.

Он рассказывал мне об учебе, о том, что брат через два месяца из армии вернется, о том, что с тех пор, как месяц назад его бросила девушка, у него не было секса. «У меня две недели, с того момента, как сюда приехал», — подумал я поддержать эту тему, но решал все же не развивать тему «про девушек». Еще он говорил, что хочет свалить из этой страны. И тут я не стал говорить ему, что у меня была подобная возможность, но отказался.

— Как-то тоскливо на душе, — говорил Костя. — Просто не знаю, чем занять себя. Моя жизнь ограничивается учебой и футбольными матчами. Летом можно хотя бы мяч погонять, а зимой на коньках покататься. А сейчас что делать? Работу что ли найти?

— Поверь мне, от этого веселее не становится.

— Тут рядом место одно есть. Пойдем, пиво попьем.

Пепельницы у меня ни на балконе, ни вообще дома нет, и Костя скинул бычок на землю. А живу я, к слову, на втором этаже. Костя сделал это как раз в тот момент, когда у соседнего подъезда из машины выходил какой-то мужик.

— Какого хрена вы мусорите?!

— Слышь ты, — крикнул ему в ответ мой друг. — От твоей тачки вреда больше, чем от этого окурка. Это завтра дворник уберет, а этими выхлопными газами мы все травимся. Так что отвали!

Восемнадцатилетний парнишка, который ничего из себя с виду не представляет, угрожает взрослому мужику, который одним разом его пришибет. Выглядит смешно, но этот здоровяк, ничего не ответив, зашел в свой подъезд.

— Так, как насчет предложения пива попить? — Костя обернулся ко мне.

— Почему бы и нет? Только финансов у меня не много, — соврал я.

— Мы всего лишь по кружке пива выпьем и все.

А на самом деле, почему бы и нет? Причин отказываться я не видел. Спать все равно не хочется.

Долго другу ждать не пришлось — собрался я быстро, как в армии. Денег взял всего лишь двести рублей, чтобы если не одной, так двумя кружками пива все обошлось.

До спортивного бара идти оказалось всего три минуты. Костя поздоровался с менеджером, с одной официанткой, еще каким-то двум парням за столиком махнул, пожал руку бармену Паше и познакомил меня с ним.

— Главное, — сказал мне Костя по пути в бар, — не говори о Москве и не дай Бог тебе даже заикнуться, что ты «москаль».

— У меня на работе об этом знает лишь менеджер. Ну, еще и бухгалтерия.

Из-за стола уходила компания ребят, один из которых подошел поздороваться к Косте.

— Это Игорек, — пояснил он мне. — Сын хозяина этого кабака. Ему всего шестнадцать, да и друзья у него не старше. Могу представить, что будет, если торговая инспекция сюда заявится. Пришьют продажу алкоголя несовершеннолетним.

— Да уж. Но мы ведь не трепаться сюда пришли, — намекнул я.

— Правильная мысль. Паша, налей нам по кружке «Невского», пусть кто-нибудь из официанток нам отнесет. Мы за тот столик сядем.

Мы сели.

Пиво сразу принесли, и Костя сказал на это официантке, с которой, войдя, здоровался, «Спасибо, Юля».

Юля. Интересно, как она сейчас. Вспоминает ли она меня? Думает ли она, как и я, что было бы лучше, если бы мы не расставались? Мне ее так не хватает.

— Что ж, — произнес я. — За Юлю.

Мы стукнулись кружками.

— Костя, вот ты учишься, если это можно так назвать, на лингвиста и учиться еще четыре с лишним года. А есть у тебя какие-нибудь планы, чем ты будешь заниматься дальше?

— Никаких. Об этом я тебе и говорил. И это наводит такую тоску…

— А, по-моему, ничего плохого в этом нет. Зачем что-то планировать. Нужно жить и не упускать своего момента. Я, например, вообще не задумываюсь о завтрашнем дне. Чего уж говорить, что будет через пять лет? А тоска это плохо. Одно дело сидеть дома и думать, что жизнь твоя никчемна, и совсем другое — приятно проводить свободное время. Если бы у тебя были какие-нибудь дела, а ты сидел со мной и пил пиво, тогда это было бы пустой тратой времени, а сейчас чем другим можно заняться? Ты просто меняешь сон на посиделку в баре.

— Ты меня не понял. Весь вечер после учебы я просидел в интернете, а ведь мог бы начать работать в какой-нибудь канторе, чтобы уже начать прогладывать дорогу к будущему.

— Брось. Тебе, как и мне, всего восемнадцать, а ты об этом думаешь. Жить надо в удовольствие, пока не поздно. Главное, не переборщить с этим, а то напортачишь еще чего, тогда дорога к будущему будем закрыто наглухо.

— Наркоманом я становиться не собираюсь и учебу бросать тоже.

— Вот и хорошо. Живи и радуйся. Делай, что душе угодно и не ограничивай себя в желаниях, которые могут позволить твои возможности. Мне захотелось сменить работу, я это сделал. Я захотел уехать в Питер, я это сделал. Если я завтра проснусь и захочу прыгнуть с парашютом, я и это сделаю.

— Безбашенный ты придурок, — добродушно засмеялся Костя.

— Башки у меня нет — согласен, но все же не придурок. На мой взгляд придурки те, кто на свой же вопрос «А смогу ли я?» отвечают «Не уверен, поэтому пытаться не буду». А я отвечаю: «Не знаю, смогу ли, но обязательно надо попробовать».

— Слава Богу, у тебя не возникало желания ограбить банк. Могу поспорить, ты бы пошел на это, — еще раз засмеялся Костя.

— Нет. Единственное, что может меня остановить — желание всегда быть свободным. Поэтому я никогда не делал ничего подобного. Если я что-то делаю, это касается только меня. Никогда не буду ставить на кон других людей и их собственность. Я никогда никого и ни чего не ограблю, ни кого не убью, и никогда не сделаю ничего такого, из-за чего мои родители могут разочароваться мною.

— Это правильно. Так и надо.

Он одобрил мои слова, но я готов был услышать, что глупо ради удовлетворения своих желаний жертвовать своим здоровьем или даже жизнью. А зачем тогда жить, если не для того, чтобы брать от нее все?

Мы допили одну кружку пива и заказали еще по одной.

Дальше пошла больная для нас обоих тема — о девушках. Даже небольшое количество алкоголя развязывает язык даже о том, о чем недавно только совсем не хотелось говорить. Девушки всегда радуют нас и украшают нашу жизнь, но сейчас мы говорили об этом без всякой радости. Ведь нет ничего хуже, чем ощущение того, что ты один. Приятнее ведь знать, что тебя кто-то ждет, что есть тот человек, который всегда будет рад тебя видеть, который разделит с тобой радость и который взбодрит тебя, когда ты в печали. И я, и Костя были лишены этого.

— А из-за чего она ушла от тебя?

— Она поставила меня перед выбором: или футбол или она.

— И ты, как настоящий мужчина выбрал первое, — усмехнулся я.

— Не в этом дело. Меня огорчило то, что она не может воспринять меня таким, какой я есть. Одно дело, если бы я смотрел футбол по ящику, когда она приходила ко мне домой или если бы я постоянно говорил с ней о футболе, но это же было не так. Я мало того не заикался с ней о своих увлечениях, я даже «розу» не надевал, когда ходил с ней гулять. И она еще меня перед таким выбором ставит.

— Но не просто так же она это сделала?

— У нее родители уезжали на все выходные, а у «Зенита» в пятницу игра. Она сказала мне, что если я пойду на матч, она бросит меня. Разразился скандал, и на этом все закончилось. Конечно же, я пытался восстановить отношения, но она говорила, что не хочет знать меня, если для меня есть что-то важнее, чем проводить время с ней. Такая вот байда.

— Странно. Обычно, расходятся из-за измены Его или Ее.

— Брось ты. Какие измены? Не в том возрасте еще. Вот мой брат старший только после пяти лет женатой жизни гулять начал. Типа как для разнообразия. А если есть любимая молодая девушка, да и сам ты молод, в вас огонь горит, что насытиться не можете друг другом, зачем при этом на стороне кого-то трахать?

И, правда, зачем?

— И ты не изменял ей? Даже не хотелось что ли?

— Вот поверь, даже на секунду желания не возникало. Ну, было, конечно, что видишь клевую чику на улице, в метро, в баре или еще где, и возникает секундная мысль «Я бы ей вдул». А что поделать? — Мы же мужчины. Но думать, это не означает безбашенно желать, что теряешь способность быть разумным существом. — «Эх, знал бы ты, Костя…» — А если признаться, она первая у меня была.

— Да ладно! — опешил я. — Не верю.

— Ну, формально был до нее секс, но не полноценный. Вот как бы выразиться? Ладно, скажу в лоб — я ни с кем до нее не мог кончить. Три телки у меня было до нее, и шлюх как-то раз снимали с друзьями, но все равно никак. Мог, как отбойный молоток несколько часов работать, доводить девушек до оргазмов, но сам при этом оставался неудовлетворенным.

Спустя несколько минут мы попросили счет и расплатились, и когда официантка Юля (какое все-таки восхитительное имя, как же много оно для меня значит! Вот стоило только выпить, как сразу накатили воспоминания) несла сдачу, в бар ввалилась компания парней и девчонок. Одного из них я знал — он был с Костей при нашем знакомстве. Кажется, его зовут Паша.

— Здорова, теска! — весело сказал Паша, и он с барменом обменялись рукопожатиями, щелкнув пальцами, затем стукнулись кулаками. Он заметил нас и радостно вскрикнул. — И вы тут, парни! Как хорошо, что мы забрели сюда!

Остальных человек десять я видел впервые. Костя тоже знал не всех, он жал им руки и некоторым называл свое имя, и те также представлялись.

— А это, — Паша решил представить меня всем, — наш хороший друг Ники.

Я обменялся со всеми рукопожатиями, и каждый назвал себя. А имена девушек Паша сам назвал, рассказывая им, как он с Костей и Малым вытащили меня из той передряги. Само собой разумеется, немного все приукрасив.

Парни уже сдвинули три стола, заказали у официантки водки, «Мартини» для девчонок, апельсинового сока и перекусить.

— А кто башляет? — спросил Костик у Паши.

— Якудза. Кто же еще?

Мне не составило труда определить, что Якудза — парень восточной внешности (к черту политкорректность — узкоглазый). Если верить Косте, у Якудзы по имени Саша отец занимается не совсем легальным бизнесом и очень серьезный человек. Сына своего он деньгами не обделяет. За свою внешность Якудза не раз встревал во всякие неприятности, но имея черный пояс по каким-то там единоборствам, всегда выходил из них живым, но не всегда невредимым. Когда на него наехали трое бритоголовых, ему здорово досталось, но эти отморозки получили не меньше.

— Хорошо еще, — сказал мне Костя, направляясь к столу, — что Паша не представил тебя как друга из Москвы. Чего стоишь, — махнул он мне, — присаживайся.

Я выпил две рюмки водки и искал повода свалить. Не думаю, что если Паша все-таки заикнется о моем родном городе, без приключений это «сходим, выпьем по кружке пива» не обойдется.

Вскоре один из парней заказал всем абсента, сказав, что они обязательно должны это попробовать. Абсент подали с лимоном, и я прокомментировал, что он лучше пойдет не с кислым, а, наоборот, с чем-нибудь сладким, и что его хорошо бы пить со жженым сахаром. На это замечание никто не отреагировал. Никому этот абсент не понравился, и все парни продолжили пить водку и болтать, как ни странно, о футболе, а девчонки, попивая «Мартини» с соком разговаривали о своем, о женском.

Худощавый парень листал коктейльное меню в поисках чего-то нового, как он сказал, экзотического. И тут Костик подсказал ему, что среди нас есть бармен Ники, который поможет ему определиться.

— Ты бармен, правда? Скажи, что можно выпить такого неповторимого?

— Есть до хрена всякого интересного. Смотря, какого результата ты хочешь.

— Пошли лучше за стойку, там и посоветуешь мне, чем лучше набраться.

— Пойдем.

Мы пошли, и за нами последовала девушка, которая сказала «Майкл, я с вами» парню, представившемуся мне как Миша.

— Майкл, ты пил когда-нибудь «Б52»?

— Нет, а что это?

— Сейчас увидишь, — сказал я и обратился к девушке. — Составите нам компанию?

— С удовольствием.

— Тогда, Паша, сделай на три «бешечки».

Бармен Паша заказ выполнил быстро.

Мы выпили, и я спросил:

— Еще по одной?

— Да, — в один голос ответили Майкл и Аня.

Повторили.

— Это, наверное, твой любимый коктейль?

— Да, но вообще я из коктейлей люблю только этот и виски с колой. Когда еще был помощником бармена, всего перепробовал по несколько раз и сейчас как-то на это не тянет. Я больше в чистом виде люблю. Например, текилу.

К нам подсел еще один парень, и Аня под предлогом, что Витя обязательно должен это попробовать, попросила сделать всем по «Б52».

Витя оказался надоедливым малым. Выпив коктейль, он начал болтать, как хорошо, наверное, работать барменом, когда весь алкоголь под рукой — пей не хочу. Трещал, не умолкая, и о том, что, зная целую кучу коктейлей, во всяких забегаловках можно трескать что-нибудь поинтереснее водки и пива.

Выпив еще по одному Б52, Витя попросил меня посоветовать ему какой-нибудь другой клевый коктейль.

— Паша, а сделай ему «Барабан».

— Сделаю, если скажешь, как.

— В рокс наливаешь самбуку, а в коньячную рюмку наливаешь абсент и поджигаешь, вертишь и выливаешь в самбуку. Бьешь об стойку, как «Текила бум», и Витя это пьет.

Бармен сделал все как надо со словами «Неужели пить больше нечего, чем все подряд мешать?», а Витя, выпив и просидев еще две минуты, сел за отдельный столик и уснул.

— А ты знаешь свое дело, — смеясь, сказала Аня.

— Не раз приходилось применять, чтобы избавиться от дотошливых гостей у себя за стойкой.

— «Барабан» пить нет желания, но давай уже что-нибудь другое, — сказал Майкл.

— По текиле?

— Это та же водка, не хочу, — начала отказывать Аня.

— Это не тоже самое. Если пить грамотно, как положено, с солью и лаймом, тебе понравиться.

— Нет. Я не буду.

— Тогда самбуку.

— А что это?

— Ликер. Тебе понравиться.

— Вот это давай.

— Две самбуки и мне текилу, — сказал я Паше.

— А почему ты не с нами? — спросил Майкл.

— Как-то перепил ее, что теперь даже запах не очень переношу.

Пришлось соврать. А то странно, что я рекомендую напиток и скажу, что не люблю его.

Им самбука очень понравилось.

Я встал, сказав, что надо отлучиться. И Аня с Мишей, сказали, что им тоже не помешало бы.

Стоя над писсуаром и делая свое маленькое дело, я четко осознавал, что достаточно наглотался алкоголя и с удовольствием сел бы рядом с Витей, но все же вернулся к стойке и продолжи пить текилу в компании веселой очаровательной девушки и веселого парня, который, вернувшись из туалета, с улыбкой сказал бармену: «А почему не налито. Здесь не наливают белобрысым?» Это он про себя — Миша блондин.

Не помню, сколько еще выпил, не помню, как ушел из бара, не помню, как добрался домой. Но отчетливо помню, как, сполоснув дома в ванной лицо, меня стошнило в раковину.

Вертолеты. Вертолеты. Вертолеты. Вертолеты. Вертолеты. Вертолеты. Вертолеты. Вертолеты. Вертолеты. Вертолеты. Вертолеты. Вертолеты. Вертолеты. Вертолеты.

Голова трещит! И во рту будто мухи насрали!

Что там Костик сказал вчера? Пойдем, выпьем по кружке пива? Не думаю, чтобы от одной-двух кружек пива должна так голова болеть.

Последнее, что я помню, как Витя сел за стол после «Барабана» и уснул. Так, потом еще вспоминаю, как Майкл и какая-то девушка пили, послушавшись моего совета, самбуку. Как же ее звали? Черт! Не помню. А я пил текилу. Картина начинает проясняться, это хорошо.

Для начала нужно все же заглушить сушняк.

В холодильнике у меня всегда есть компот из каких-нибудь ягод, но я предпочел кефир. После трех глотков тошнота подошла к горлу, и я побежал в туалет. Тут же вспомнил, что еще среди так сказать сна я бежал в туалет по этой же причине.

Выпив, по меньшей мере, пол-литра клюквенного компота, направился в туалет, взглянув перед этим на часы — двенадцать дня. Я никогда не мог нормально спать, если переборщу с выпивкой.

В животе все поменялось местами и с этим надо что-нибудь делать. Взглянув на холодные котлеты и гречку, меня передернуло.

Так, продолжаем восстанавливать сегодняшнюю ночь.

До дома я добрался на своих двоих, но почему-то бегом, если это можно так назвать. Никогда не видел, как пьяные бегают. Наверно, это смешно.

А как же я ушел из бара? Пьяный Костя подходит ко мне… да. Я беру с вешалки куртку (которую я и не надел, а бежал, держа, ее в руке), и Костя, такой же пьяный, как и я, подходит ко мне и спрашивает, собрался ли я уходить. Я отвечаю, что да, и мы обнялись на прощание. А остальные? Я с ними попрощался? Только с Майклом, который сказал, что я мегапарень, и попрощался с Аней.

Аня! Вот как ее зовут!

Ууууууууууууу! Как жарко она меня в губы поцеловала, когда я уходил! Вот что делает с людьми алкоголь, а в особенности с девушками. Пьяная девушка абсолютно не следит за поступками, она делает все, что только взбредет ей в голову.

Все (надеюсь, что все) я вспомнил. Это, конечно же, хорошо, но нужно еще что-нибудь сделать с тем, что твориться у меня в животе.

Не долго думая, я пошел на улицу.

Возникает ощущение, что в этом городе никто не пьет. Только в третьем кафе, в которое я зашел, в меню оказался куриный суп. Но я попросил приготовить лишь бульон без мяса. Принесли суповую чашку, и, оценив ее размеры и поняв, что мне этого не хватит, сразу попросил еще одну.

«Тебе письмо, придурок». Это Костик.

«Как голова?» и три смеющихся рожицы.

«Гудит, но это не сравниться с Ядерной войной, которая твориться у меня в животе».

Сейчас два часа дня. Интересно, насколько позже после меня они разошлись по домам?

«Приезжай ко мне», — пишу я ему.

«Через двадцать минут буду».

«Только я не дома. Я в кафе «…….» Знаешь, где это?»

Видимо, знает. Не ответив на мое последнее SMS, через пятнадцать минут он, сияя улыбкой, вошел в кафе, заказал «то же, что и у него», сел передо мной и сказал:

— Рассказывай.

— Это ты рассказывай. Я нажрался и пошел домой. Вы еще долго там сидели?

— Не помню. Половина из нас пошли не по своим домам, — он засмеялся.

Оказывается, после того, как я уехал, он, еще трое парней (среди которых был Витя) и две девчонки поехали к какому-то Гоше (не помню такого), у которого не было никого дома, и они впятером (Витя, как не странно, сразу отрубился на диване) высушили бутылку дорогого коньяка из шкафа гошиного папы. И только потом все разъехались по домам.

— Помнишь, там девушка Даша была?

— Смутно.

Какой там смутно?! Конечно же, я помню этого крокодила!

— Она только час назад от меня уехала, — он улыбался. — Я оттрахал ее так, что резина горела!

— Ты смог в таком состоянии?

— Я могу всегда! — гордо воскликнул он.

И откуда у него столько позитива в такое утро (в два часа дня)? Я все еще в разбитом состоянии похлебываю свой бульон.

— Представляешь, Ник, эта потаскуха говорит мне: «Можно мне остаться у тебя на денек?»

— Видимо ей понравилось! — засмеялся я.

— Еще бы! Но посмотрел на нее трезвым взглядом и вообще удивился, что повез ее к себе домой. Сказал ей, что родители в любой момент вернуться, хотя на самом деле вернуться они только завтра вечером.

— Ну, ты молодец. Ты правильно понял мой совет, не упускать нужный момент.

Мы оба засмеялись.

— Да уж. Я сегодня даже проснулся от звука, как ее тошнит в туалете, и после этого говорит, что можно ли ей у меня остаться! «Пошла вон!», — надо было крикнуть.

— Но это же прогресс!

— Ник, ты о чем?

— Ты исцелился! Ты ведь пересек финишную прямую.

— Ах, ты об этом! — Костя начал давиться смехом. — Тут не поспоришь! Причем, даже не задумывался об этом ни ночью, ни сегодня утром, пока ты не сказал. Да, с ней я смог кончить!

— А как Аня?

И с чего это я ее вспомнил?

— А что Аня? Аня срулила минут через пять, как ты ушел.

Весело, ничего не скажешь. Мог бы и я тоже и не один сегодня проснуться, если бы смекалку проявил.

За все время работы этого ресторана, приютившего мои навыки смешивания напитков, не было случая, чтобы кто-то захотел присесть за барную стойку. Это все же не бар, а такой вот совсем не дешевенький ресторан высокой кухни. Но это случилось и, как назло, в мою смену.

Подошел ко мне мужчина лет сорока пяти — сразу было видно по его помятой роже, что вчера он на грудь принял не так уж и мало, — и попросил стул. Суббота, час дня — у нас в ресторане, час как открывшему свои двери, ни души. И тут приходит этот еще не протрезвевший гусь с желанием сесть у меня за стойкой. Черт возьми! Во всей округе — в центре Питера — немало круглосуточных баров, где можно посадить свою жопу перед барменом и поплакаться ему о своей нелегкой жизни: уволили с работы, ушла жена, подцепил заразу от шлюхи, сын признался о нетрадиционной сексуальной ориентации, разбил машину, сгорела дача — чего только нам не приходится выслушивать! А здесь, где за ужин на двоих посетители оставляют минимум половину моей месячной зарплаты, не то, что никто не ждет потрепанных пятничной тяжелой ночью случайных гостей в потертых джинсах, поношенных ботинках и мятой рубашке, так еще и лично мне ни к чему время тратить на соплежуйство очередного неудачника. (Да — я сегодня утром не в духе). Готовить бар к субботней лавине гостей — работа не на пять минут. Только натереть до блеска все бокалы, чтобы завсегдаи в дорогих костюмах в сопровождении разряженных в элегантные платья «от-кутюр» спутниц чувствовали в каждой мельчайшей детали шик и блеск заведения, где они решали провести вечер. Изъянов быть не должно, ведь они приходят, чтобы стать подходящим дополнением к этой идеальной во всем картине — от наглаженных салфеток на столах и аромата в туалетной комнате, до идеальных причесок официантов и кристально чистых без отпечатков пальцев бокалов, из которых гости пьют дорогущее вино.

— Добрый день. — Произнес Гусь.

— Добрый. — Тут я понял, что мне не отвертеться. Тяжело стараться не выдать и намека недовольства тем фактом, что он выбрал сегодня это место провести время и меня в качестве собеседника. У меня, блин, даже кассового аппарата нет пробить его заказ! — Что предпочитаете? Утренний кофе?

— Пожалуйста, карту вин. Я хочу изучить сначала, что может предложить ваш ресторан.

О да! Кто бы сомневался, что Вы предпочтете. Какой на хер кофе, если душа требует опохмела? А от Вашей псевдоинтеллигентной манеры разговаривать прям тошнит! «РэсторАААн» — вот к чему говорить так? Почему нельзя просто подойти ко мне со словами «Парниш, плескани-ка водочки», выпить рюмку-две, заплатить, охренев при этом от нашего ценника, и свалить туда, откуда пришел. Карту вин, блин, ему еще подавай!

Официант Михаил выполнил его просьбу. Но как он подал меню напитков, Гусь попросил его остаться. После пятиминутного изучения перечня вин, которые имеются в нашем ресторане (в это время лицо Миши выдавало вопрос «Что за хрен с горы спустился в наши края?»), Гусь произнес свой заказ, от которого и у меня и у официанта чуть челюсть не отвисла — он попросил самое дорогое шампанское, которое у нас было.

Реально — я чуть не упал. Это шампанское за семьсот долларов у нас берут не больше двух бутылок в месяц, а тут этот непонятный тип заказывает его. Умыл так умыл! Но, оправившись от шока, мой мозг загрузился беспокойством. А что если Гусь свалит? Клиент фактически мой, но заказ висит на Мише. А что если оставит хорошие чаевые, я или Миша должен их получить? В общем, ничего хорошего этот клиент не предвещал. Еще тревожней стало, как в подсобке один официант высказал мнение, что эта театральная постановка может быть инициирована проверяющими органами. Но это беспокойство быстро улетучилось само собой.

— Миша, — Густь ткнул официанта в бейджик, — что для самое важное в этой жизни? Ради чего ты проживаешь день за днем?

Конечно же, ни я ни Миша не были готовы к такому вопросу. Прямо в лоб — без прелюдий. Этот вопрос — первое, что сказал Гусь, заказав шампанское. Да и к чему такие разговоры в субботнее утро?

— Миша, — Гусь прервал од его мыслей, — не задумывайся, отвечай сразу. Что тобою движет день ото дня?

— Заработать денег. — Сомневаясь в правильном ответе, сказал Миша.

— Деньги? Я продал за них свою душу. Все силы вкладывал в карьеру, убивал время за монитором, с понедельника по пятницу просиживая штаны за работой, результат которой мало кому был нужен. — Менеджер отозвал Михаила к себе, и у Гуся остался в качестве собеседника лишь я. — А ведь у меня были мечты! Но я говорил себе: "Подожди, подождет. Создай себя, а потом и развлекайся". У тебя есть мечты?

— Может, это плохо, но никаких мечтаний я не питаю. Нет ни мечты, ни цели на будущее. Я живу сегодняшним днем — это мое кредо. — Сказал как есть. И наплевать, что он подумает о моем изречении. Он меня бесит даже тем, что намеренно завел эту тему, чтобы ему самому о ней высказаться.

— А я не буду говорить тебе правильно это или нет. Не мне судить. — К моему удивлению, он не стал меня критиковать. — И посылай всех, кто начнет говорить тебе, что не правильно так — без целей и без мечтаний. И вообще — не позволяй никому говорить как правильно и как не правильно жить. Не их дело. Ты строишь свою жизнь, и ты ее живешь. И я живу так, как сам себя слепил. И вот слепил я себя таким, что в свои сорок два зарабатываю столько, что могу себе позволить все, что душа пожелает. Конечно, без стометровой яхты и личного самолета, но и без этого всякого добра у меня хватает чем себя побаловать. И тут я, имеющий большие возможности, в один момент понимаю — "А что дальше? Хорошо, молодец, достиг, получил… а дальше что делать будешь?". Знаешь, как паршиво, когда не к чему стремиться? Рестораны, поездки в Вегас, Сан-Тропе, жена, дети, любовница, дом в Испании, дом в Италии. Ребенок вот зимой ездил на Бали — за мой счет снял там гигантский дом и увез туда пятнадцать друзей. — «А дом в Испании или Италии не канает, чтоб днюху отметить?» — Ты знаешь, сколько он тратит моих денег за выходную ночь? Лучше тебе и не знать — но много! — «Поверьте, знаю. Я столько с такими, как Ваш сын времени провел по обе стороны стойки» — Я зарабатываю и трачу. И ничем больше не занимаюсь. А раньше — раньше у меня были мечты. Я хотел быть диджеем. Хотел научиться играть на гитаре и петь у костра любимые песни к кругу друзей. Я мечтал быть мотогонщиком. Я хотел написать книгу. Хотел выучить французский и писать жене на нем стихи. Хотел отправиться в путешествие по горам Индии на пару месяцев. Как-то думал поставить театральное шоу и исполнить там главную роль. Да много чего я хотел, но все задвигал в долгий ящик — "Успеется. Потом. Главное — карьера". И что, блядь? — Его спокойствие в секунду улетучилось, и на него нахлынула агрессия — он резко поставил на стойку пустой фужер с шампанским, что у того отломилась ножка. — Я продал мечты за корпоративные стандарты!

— Пожалуйста, спокойней.

— Аааа… — Он отмахнулся от меня. Достал пачку банкнот и швырнул передо мной пятисотрублевую купюру.

— Не стоит. Но, пожалуйста, будьте осторожней в следующий раз.

— Нет, бери. Это тебе за беспокойство.

Одна бутылка шампанского успела дать гостю в голову, и он заказ еще одну. Я начал беспокоиться — по опыту знаю, самые страшные клиенты те, которые в жизни тише травы, а под алкоголем начинают буянить.

— И, дружище, если тебе что-то хочется сделать — делай. Не говори "Сделаю через месяц". Просто делай.

— Я так и живу. Если хочу, это и делаю. Если надоест эта работа, займусь чем-нибудь другим.

— Но как же ты живешь без мечтаний? Неужели нет какого-то представления о себе в будущем, каким бы ты хотел быть?

— Неа. Но точно — работа в офисе не для меня. Мне нежен драйв. Только такое занятие может быть мне интересным, что будет вытягивать из меня энергию, и она же будет меня питать через положительные эмоции. Своеобразный круговорот энергии.

— Это не лишено смысла, дружище. За тебя.

Гусь поднял бокал. Потом еще один и еще один. До десяти вечера он выпил три бутылки шампанского и ничего даже не съел. На пару часов к нему пришел вечером какой-то знакомый, но в итоге оставил его сидеть одного за барной стойкой. Понимая, что силы на исходе, он попросил меня вызвать ему такси. Расплачивался он платиновой карточкой, и не просто платиновой, а самой крутойкартой VISA, и оставил он мне в виде чаевых банкноту в сто долларов.

Вот мужик живет — у него все есть, он имеет все, о чем другие только мечтают. Его жизнь другим кажется сказкой. Но мне его откровенно жалко. Да и сам себя он жалеет. У него есть деньги. И всего-то. Но больше у него ничего нет. И он понимает, что в погоне за золотыми горами он потратил светлые годы. Он смотрел на меня с завистью, что у меня еще все впереди. "У тебя вся жизнь впереди — не просри ее. Сорок два — кто-то скажет не так много. Но достаточно, чтобы не делать что-то, что когда-то хотелось, но в силу возраста не можешь".

Из дневника «Ники». 16 апреля 2011 года.

Главный герой Трейнспоттинга призывал нас выбирать жизнь со всеми ее атрибутами типа микроволновой печи, нового костюма из дорогого материала, семьи и стоматологической страховки. Он призывал нас выбрать будущее. Но я выбрал «сегодня». Кто-то сказал, что стоит проживать каждый день так, будто он последний, но предполагая, что завтра все же настанет. Но мне насрать на завтра. На мечты и на планы. Я живу одним днем. Я выбрал слоган "Жечь по жизни". Плевать, если завтрашнего дня не настанет — я живу этот день здесь и сейчас. Будущее и прошлое — ничто, кроме воспоминаний и надежд (надежд — часто неисполняемых и тупых).

Я не готов уничтожать себя и выделенное мне время восьмичасовым гниением за компьютером. Я не готов выслушивать самодовольного ублюдка-начальника ради высокой зарплаты, которая позволит мне купить дорогую машину и сходить в шикарный ресторан. Мной не движет желание одеваться в люксовые бренды, чтобы выставить себя на показ: "Смотрите, какой я крутой! Смотрите, чего я добился и что я могу себе позволить". Это всего лишь тряпки, черт возьми!

Прожигать свою жизнь — вот путь, по которому я иду. На смертном одре я хочу понять, что прожил так, что с радостью готов ее повторить, а не считать, сколько бабла я выкинул на дорогие тачки, яхты, особняки, часы и шмотки, которые с собой в могилу не забрать.

Костик ждал меня уже пятнадцать минут, когда я спускался на лифте с двумя бутылками виски. Сколько я не отговаривался, все равно не удалось убедить Костю в том, что мне не очень удобно идти на день рождение к какому-то парню, которого я и в глаза не видел. К тому же еще Костя ответил отрицательно на мой вопрос о том, знаю ли я кого-нибудь из приглашенных гостей. Я понимаю, что Костя очень добрый человек и позвал меня скорее из чувства жалости, чтобы я дома не сидел. Эх, не нужно было мне жаловаться, что не знаю чем заняться по выходным.

До квартиры именинника доехали быстро. Оказалось, что мы приехали последними из приглашенных — человек десять пили и веселились на кухне с большим балконом, который выделен под курилку, а музыкальный центр на обеденном столе орал на полную громкость. Помимо музыкального центра на столе были разложены разнообразные закуски (понял, что тут утолить голод мне не предвидеться) и несколько бутылок с алкоголем.

После стандартной процедуры знакомства с каждым присутствующим, я взял стакан рома с колой и присоединился к разговору обсуждению Кости с каким-то еще парнем (пока с другими знакомился, его имя уже забыл) о музыке. А музыкальное предпочтение у собравшихся неплохое — в основном музыкальный центр играл брит-рок. Oasis, Radihead, Muse и другие группы исполняли свои хиты под подпевание пришедшей на день рождение молодежи.

Когда я подошел к столу за очередной порцией коктейля, ко мне подошел непонятный парень, который, видимо, был самым пьяным существом в этой квартире.

— Мне сказали, что ты бармен, — сказал он, пошатываясь, — так изобрази что-нибудь.

— Отвали, — ответил я и ушел.

Людям нашего возраста уже не о чем поговорить между собой. Нет никаких клубов по интересам, как во времена молодости наших родителей. Сейчас молодежи надо только одно — закинуться колесами или понюхать кокса и… Вау! Тусить! А в остальное время сидеть до одурения в социальных сетях.

Работая барменом в клубе, я ночи напролет наблюдал за полной деградацией молодежи. И понял, что на этой деградации можно неплохо заработать. А на этой вечеринке мне никто платить не собирается, так что, пошел бы этот парнишка куда подальше со своим «Изобрази что-нибудь».

Дискомфорт — именно это слово идеально описывает мое душевное состояние. Всякая попытка заговорить с кем-либо заканчивалась неудачей. Когда в одном месте не так мало людей и абсолютно все друг друга знают, не так легко слиться с ними в единое веселье.

Чуть позже полуночи раздался звонок в дверь.

— Кого там еще занесло? — злобно бросил именинник и, снизив практически до минимума громкость музыки, вышел.

Все полушепотом начали обсуждать законодательство, регулирующее уровень звука в ночное время, потом начали рассказывать случаи из жизни, когда приходилось сталкиваться по разные стороны спора с соседями из-за шума.

— Что-то он долго там. — Обронил я спустя десять минут.

Но на мои слова никто не обратил внимания. И практически сразу после них в комнату зашел, а точнее — влетел Костя, схватил со стола две бутылки виски, которые я принес с собой, и также молча выбежал.

— Вопрос решен! — воскликнул именинник, вернувшись.

— Что произошло? — спросила какая-то девушка.

— Ничего криминального. Соседи вызвали ментов, вот они и приехали.

— Блин, уроды соседи. — Сказал Костя. — Пришли бы сами, попросили вести себя потише, договорились бы с ними, а они… Сложно, что ли самим сказать?

— Аааа, не прокатило бы. — Именинник засмеялся. — В прошлые выходные, когда мы — шесть человек — из клуба домой притащились, так с утра такое устроили, что весь дом на уши подняли. Я, в мясо ужратый, начинаю качать права, что в такое время закон не запрещает шуметь, и мне плевать на их проблемы. Одна женщина заворчала: «Вызову милицию, и будешь им рассказывать, какое право ты имеешь мешать нам спать в выходные. «Я сам из милиции!», — ответил ей я тогда и закрыл дверь.

По кухне прокатилась волна смеха.

— И сейчас эти приперлись. И первое, что они сказали после официального представления: «Почему шумим, коллега?». Вы прикиньте, они поверили соседям!

Еще одна волна смеха. Хозяин квартиры сделал музыку погромче, но не так сильно, как было до приезда милиции, и продолжил:

— Я сказал, что в прошлый раз это не я, а мой друг выходил, что, мол, он и правда из ваших. Выслушал я в итоге от них нравоучения и предупреждение получил, что в следующий раз, дословно, прикроют наше пати и отвезут всех нас в отделение для составления протокола. Вот так вот. Так что, ребята, постарайтесь даже на балконе не шуметь.

Неожиданно у меня зазвонил телефон. Кокой-то непонятный номер. Не то, чтобы неизвестный мне номер, а вообще высветился хаотичный набор цифр. Вышел из кухни и закрыл за собой дверь.

Видимо, это алкоголь не дал зеленого света на работу моего логического мышления и я сразу не догадался, кто это мог звонить. После моего «Алло» в трубке прозвучал папин голос.

— Привет, пап. Подожди полминуты, я найду, где тут потише.

В коридоре музыка играла не многим слабее, чем на кухне. Открыл дверь в ближайшую комнату, но даже свет включать не стал — сразу увидел в темноте на кровати силуэт пары, занимающейся сексом.

Рядом дверь в соседнюю комнату.

Свет включать необходимости не было — он и так был включен. Как только я открыл дверь, предо мной предстала следующая картина: девушка стояла на кровати на четвереньках в чем мать родила, а сзади ее трахал один из парней. Руки парня были у девушки на талии, и я обратил внимание, что на безымянном пальце правой руки у него было обручальное кольцо, а у девушки пальцы без колец. Я бы сразу закрыл дверь и не мешал бы им, но меня охватил пятисекундный ступор — игривый взгляд девушки и ее слово, адресованное мне, «присоединяйся». Коля улыбнулся и поднял брови, будто говоря этим: «Чего ждешь? Давай к нам!». У меня на мгновение вылетело из головы, что «на проводе» меня ждал папа.

Аллилуйя! Третья — последняя — комната не была занята, никто в ней не занимался сексом.

«Как дела?», «Что в Санкт-Петербурге?», «Когда вернешься?», «Подумай об учебе» — после пятиминутной болтовни с отцом и критике в мой адрес, я вернулся на кухню.

— И тут он заявляет, — рассказывал байку один из гостей, — я бы на тебе женился. Не хило, да? При мне говорить моей девушке, потанцевав с ней, что женился бы на ней. Причем, это отведя ее после танца к нашему столу. Охереть! Сижу я, значит, среди коллег-друзей, которые это тоже слышали. Да уже на следующий день после корпоратива об этом вся работа говорить будет! Мне хватило минуты, чтобы закипеть от собственных мыслей, несмотря на слова Надюхи, что он лишь потанцевал, а после сказал только как комплимент и ничего такого серьезного он не имел ввиду.

— Ты его на работе потом не убил? — спросил кто-то.

— Зачем ждать понедельника? — усмехнулся рассказчик. — Я попросил Надю закрыть варежку и даже не думать вставать с места, пока я не вернусь. Подошел к этому Казанове, попросил его выйти со мной, подышать свежим воздухом. Мудила встал, элегантно вытер рот салфеткой и с безразличным видом, будто ничего не произошло, сказал, что ему не нужны проблемы, и как и мне, он подумал, не нужны. Меня адски бесило каждое произнесенное слово, которое он высокомерно цедил сквозь зубы. Ну и после слов «не парься, и иди, откуда пришел» и похлопывания по моему плечу, он получил в эти самые зубы. Я ему два раза успел двинуть по харе, пока меня не оттащили от него, а как схватили за руки сзади, я так ему с ноги засандалил, что он половину жрачки со стола скинул, когда налетел на него.

Надо отсюда уже валить. Или настроения для веселья нет, или это, что называется «не моя компания». В любом случае, чувствую себя «не в своей тарелке».

— Все же, ты мудак! — пронеслось справа от меня.

Я повернулся на пол-оборота и увидел перед собой того парня, что просил меня «изобразить что-нибудь». Он уже был ну совсем пьян, еле стоял на ногах.

— Пойдем, — сказал я ему на ухо, — выйдем, а то тут слишком шумно объяснять тебе, кто из нас мудак.

Я шел в пустую комнату, а этот козлина плелся за мной. Я закрыл за нами дверь. Изо стены доносились характерные для секса шлепки и частое «О, да!» полное наслаждения.

— Слушай, — начал я спокойно, чтобы он утром понимал, что сам виноват.

— Ты реально мудак.

Не знаю, пошел он в мою сторону, чтобы обняться, или чтобы лучше видеть, а может просто это он лишь пошатнулся по пьяни, но я сделал лишь два удара — в голову и в живот — после чего его, согнутого, схватил за шкирку и, подтолкнув в спину, приложил его лицом об стену.

На меня рухнуло килограмм семьдесят человеческого дерьма. Он вырубился, и я еле удерживал его за подмышки, смотря на его окровавленную физиономию. Подтащил его к кровати и бросил половину его тела на нее. Затем переложил туда же ноги. Хм, лучше переверну на живот, чтобы случайный посетитель комнаты не ужаснулся от вида его разбитой рожи.

Я не стал даже идти на кухню ни с кем прощаться, а сразу пошел одеваться. Меня пронзила дрожь, когда, в то время как я зашнуровывал ботинки, в ту самую комнату решили заглянуть две девушки с коктейлями.

— А, все нормально, он уже спит. — Сказала одна и закрыла дверь.

— Да, ему надо проспаться. — Произнес я на это и, уходя, добавил. — Пока.

Часто ли Вас посещает желание умереть? Вот лежите Вы в горячей ванной и тут откуда не возьмись возникает тяга схватить бритву и перерезать себе вены. Ужасно, что толком даже не можете сформулировать причину такого желания. А что хуже — не перестаете думать об этом и через день, через два дня. Почему у Вас вообще возникли мысли наложить на себя руки? Что плохого в Вашей жизни? Достали на работе, домашние хлопоты, перестали получать кайф от каждого прожитого дня, не хватает денег, близкие друзья добились большего, чем ты, хоть и не меньше их такого заслуживаешь… Сами того не осознавая вгоняете себя в повседневную депрессию, отгораживаясь все больше от окружающего мира. Такого светлого и прекрасного, полного свежести жизни. Жизнь и правда хороша, не смотря на все то дерьмо, на которое приходится наступать.

И я это понимаю — у меня именно такое отношение к жизни. Для меня каждый новый день это открытие. Я словно раз за разом вхожу в новую дверь, даже не представляя, что за ней.

ТАК БЛЯДЬ ПОЧЕМУ СЕЙЧАС Я ЛЕЖУ В ГОРЯЧЕЙ ВАННОЙ И ПРЯМ ГОРЮ ЖЕЛАНИЕМ ПЕРЕРЕЗАТЬ ЗАПЯСТЬЯ И ПОЛОЖИТЬ КОНЕЦ ВСЕМУ ЧТО БЫЛО И НЕ ДАТЬ НАДЕЖДЫ НА СУЩЕСТВОВАНИЕ ВСЕМУ ЧТО МЕНЯ ЖДЕТ???!!!

И я реально хочу сделать это. Хочу, чтобы меня не было. Кто я? Лишь песчинка в этом мире. Если я уйду, ничто вокруг не измениться. Все так и будет дальше идти своим чередом. Никому не станет не лучше не хуже. Родители погорюют чуть и дальше будут, как и раньше жить без меня, забот не зная. Ничто не измениться ни для кого. Я не значу ничего для этого мира.

Что это такое, что я вдруг не хочу, чтобы завтрашний день настал? Надоело бегство от самого себя? Надоело одиночество? А не стоит ли задуматься, что одно является результатом другого? Если бы ты хоть на секунду задумался, то понял, что вокруг тебя есть люди, которым можно открыться, которым можно доверять. Но нет — твоя душа и чувства на замке, намного проще надеть маску и быть таким, каким тебя хотят видеть. А кого ты обманываешь? — Причина в том, что ты попросту боишься, что в очередной раз получишь удар ножом в спину. А ты задумывался хоть раз, что каждый раз, когда ты вот так просто (как сам ты это называешь) начинаешь жизнь заново, ты эгоистично обрубаешь нити, связывающие тебя с людьми, которым за такой короткий промежуток времени успел стать небезразличным человеком?

Ты сам виноват во всех причинах, на которые жалуешься. Пора уже перестать во всем винить то событие, которое — посмотри правде в глаза — только сделало тебя лучше. Нечего во всех окружающих тебя людях видеть тех, кому не стоит доверять. Поверь, тебе нужны друзья.

И хватит уже быть таким жалким — вылезай из ванной, выходи на улицу и вдохни свежий аромат своей бессмысленной, но такой отвязной жизни.

Мы сидели на лавочке у Невы. К удивлению, дождя сегодня не наблюдалось — на небе вообще ни облачка, — и было относительно тепло — не тридцатиградусная жара, но не приходилось все же ежиться от ледяного ветра. Солнце заходит за горизонт. Вечер пятницы, но нам с Костей совсем не хотелось встречать уикенд очередной пьянкой в каком-нибудь баре или клубе.

— Паршиво, да?

Костя прервал многоминутное молчание. А, и правда, на душе как-то паршиво. Не ясно, откуда этот упадок настроения, но не хотелось ничего. Вообще ничего — даже разговаривать. И у Кости было тоже самое — я это понял сразу, как он пришел ко мне и предложил прогуляться. В его глазах читалось отречение от мира. Может, он хотел дружеской поддержки, но нашел лишь собрата по отчаянию.

Он взял камешек из под ног и запустил его в реку.

— К чертям, блядь, Ник все это.

— Что все?

— Жизнь такая, что… Да хер знает, как это сказать. Знаешь, ощущение, будто на месте стою.

— Да уж. Самое отвратительное в такой ситуации, что даже невозможно объяснить, чем вызвано такое состояние. Что меня так терзает внутри? Почему не могу с открытой душей и улыбкой на лице смотреть на этот мир сегодня, как это делаю обычно в каждый день?

— Нет же. Все просто понять. Я уже сказал. Я топчусь на одном месте. Никакого развития. Кем я был допустим три года назад? Смотри — погода меняется к лучшему, а мы нет. Мы все такое же дерьмо, как и были. Мы все еще люди. Все еще готовы глотку грызть друг другу за что-то материальное. А ведь кругом мир такой… такой… прекрасный что ли. — Косте было неловко произносить это слово. "Прекрасный мир" — как-то не по-пацански звучит. Если бы он призвал своих друзей посмотреть вокруг и увидеть насколько красивым может быть все окружающее, они бы не поняли его.

С самого начала нашей сегодняшней встречи, даже то время, что мы шли сюда пешком, мы лишь оброняли простые выражения, и оба сразу поняли друг друга, что никто из нас не горит желанием вести динамичную беседу.

Нам обоим было дерьмово и хреново до такой степени, что могли с разбегу прыгнуть реку. Причем, не надо было бы даже мне предлагать это Косте — я понимал, что он тут же устремится за мной.

Что это такое, когда одна прогнившая душа на расстоянии чует другую такую же, прогнившую, родственную? Им не надо даже спрашивать "Как твои дела?" — одного лишь взгляда было достаточно, чтобы мы оба поняли, что каждый из нас в таком же душевном расстройстве, что и другой.

— Тебе хотелось когда-нибудь чего-нибудь сильно-сильно, что только к этому и мог стремиться? — Услышал я после долгого молчания.

— Конечно.

— А сейчас? Что ты хочешь получить? — Костя полминуты ждал результата генерации моих мыслей, но понял, что это бессмысленно. — Вот отстой, да? Нечего не хочется. Нет ничего, чего бы тебе хотелось получить, добиться.

— Согласен. — Мне больше не чего было сказать на это. На правду.

— А знаешь, иногда у меня возникают стремления — дожить до двадцати семи.

— Это разве цель? Это и без твоих стараний произойдет.

— Ну, было бы обидно помирать раньше.

— А позже не обидно?

— Нет, главное — двадцать семь.

— А что ты на нем зациклился, на этом возрасте? Шестьдесят пять или семьдесят восемь тоже вроде не плохо так звучит.

— "Клуб 27" — если умрешь в возрасте двадцати семи, у тебя будет незначительная, но хоть какая общая черта с такими великими людьми, как Кобейн, Джоплин, Хендрикс, Моррисон.

— Костя, давай закрывать эту тему. Я могу думать, что жизнь бывает дерьмовой штукой, что порой хочется повеситься или прыгнуть с небоскреба, но не настолько, чтобы целеустремленно отправляться на тот свет. Желание это одно, но давай не будем переходить к действиям.

Мы наблюдали, как солнце окончательно пряталось за горизонт. И было ощущение, что с его последними лучами гаснут надежды и мечты. Что вся жизнь тонет во мраке.

— Нужно лекарство от этой депресухи. — Костя закурил.

— Ну, я знаю два таких лекарства. Одно лишь временно дает забыться, а второе — откладывает проблему в темный угол чулана, и ты не обращаешь внимания на его существование.

— Кокс и телки?

— Почти так. — Я засмеялся. — Правда, я хотел сказать алкоголь и любовь.

— Я был близок к ответу. — Костя впервые улыбнулся за сегодняшний вечер, но тут же улыбка стерлась с его лица. — Сегодня наткнулся на одну ее давнюю открытку — «С тем кого любишь, не расстаешься, даже когда вы не вместе, потому что он всегда в твоем сердце». Блядь. Не так уж мало времени прошло, а я все еще временами в тоску впадаю от воспоминаний.

— От этого никуда не деться — не изобрели еще ту игрушку из «Людей в черном». От воспоминаний нельзя убежать, их нельзя стереть, но со временем они будут все в меньшей степени терзать тебя. Я тебе уже рассказывал: не просто так я из Москвы сюда приехал. Я перебрался из-за расставания с девушкой. Купил билет в одну сторону и, бросив все, приехал сюда. Легче мне от этого? Ни капли! Но я верю, что клин клином вышибают, так что стоит нам обоим подумать над поиском спутницы.

— Серьезные отношения? Ник, я не собираюсь заводить никаких отношений ни с какой бабой. Трах — не больше, чего мне надо в данный момент от девушек. Вылезла из постели — и до свидания. Никаких чувств, никакой привязанности. Какое-то время лишь так. Одно лишь удовлетворение животных потребностей. А потом, через некоторое время, буду уже смотреть на девушек больше, чем просто на партнера по сексу. Но не сейчас.

— Твой выбор.

— Ты что? Решил из огня да в пламя?

— Почему бы нет? К чему время-то терять?

— И с собой в Москву повезешь?

— Как получится. Может, наоборот, я тут останусь.

— Ну, понятно все с тобой.

— Костя, ты так говоришь, будто я из ума выжил.

— Не мне судить. А у тебя уже есть кто на примете?

— В смысле?

— Да вот, Ник, о тебе тут Аня интересовалась. Хотела, чтобы я как-нибудь выведал, нет ли у тебя девушки. Само собой, просила, чтобы ты не узнал, что это ее просьба.

— Она меня видела всего один раз, да и то пьяного.

— Сказала, ты интересный.

— Да я даже не помню, о чем мы могли общаться. — Возмущался я.

— Ник, если она тебе не симпатична, так и скажи.

— Нет-нет. Она мне очень понравилась. Просто ума не приложу, чем я смог ее так заинтересовать.

— Наверное, что уснул в женском туалете тогда в баре.

Вот что странно. Наше с Костей настроение при встрече было на минус десятом этаже. И только разговор о девушках смог нас как-то взбодрить. До конца нашей встрече мы больше не унывали и не заводили темы о смерти, смысле жизни и нашем месте в мире. Когда мы разошлись по домам, было уже за полночь.

— Спасибо тебе, Ники. Хотелось побыть с кем-нибудь, а сегодня тяжело было бы найти трезвого товарища.

Утро понедельника мы с Костей решили провести в американском кафе на Фонтанке. Еще вчера вечером, когда я заканчивал свою вторую смену, он позвонил с предложением позавтракать.

Погода, несомненно, налаживается — уже четвертый день в безоблачном небе солнце светит над городом. Пусть я незначительно опоздаю к назначенному времени, но мне очень хотелось пройти необходимые для этого полчаса пешком.

Уплетая бейглы, мы рассуждали о стоимости открытия подобного заведения в Москве и его возможной доходности.

— Ник, ты говорил, у тебя состоятельные родители. Почему бы тебе не заняться уже своим бизнесом?

— Опыта нет еще, чтобы свое что-то начинать. А тратить отцовские деньги раз за разом на каждую неудавшуюся затею мне не очень хочется.

— Неужели нужен богатый опыт для подобного заведения? Я же не говорю тебе: «Открывай второй «Онегин».

— Ты не знаешь моего отца. Он и через пять и через семь лет скажет, что я еще молод для такой ответственности, как свой бизнес. Единственное, на что мне можно надеяться — на неплохо оплачиваемую работу офисного раба; самому расти в ресторанной сфере; самому без помощи предков начать что-то свое. Всего три варианта. И как ты понимаешь, помощи я получу только в первом варианте, который и рассматривать не хочу. Не собираюсь я сидеть перед монитором пять дней в неделю от звонка до звонка. Не мое это. А для остальных двух вариантов — мое время еще придет.

— Да уж, — Костя растянулся на всей спинке дивана и в очередной раз взглянул на часы, — сейчас ждешь своего времени, а потом с ужасом поймешь, что это «свое время» ты просрал.

— Надо еще подождать. Время еще не пришло.

— Ник, нет такого «мое время не пришло». Твое время сейчас. Ты живешь здесь и сейчас — это и есть твое время. Взять и сделать. И не стоит придумывать отмазки, почему ты сидишь с опущенными руками и играешь по чужим правилам, когда надо придумывать свои. — Костя опять посмотрел на часы.

— Что ты все на часы посматриваешь каждые три минуты? Спешишь куда?

— Нет. Жду. Еще товарищ один должен подойти.

Не прошло и пяти минут с этой реплики, как Костя встал и сказал «Привет» человеку, который стоял за моей спиной. Я тоже поднялся, собирался обменяться рукопожатием, но, обернувшись, увидел, что «товарищ» Кости это девушка. И это была Аня.

— Привет. — Не скрывая удивления, произнес я.

— Привет. — Она улыбнулась и села на диван рядом с Костей. Ее милая улыбка не сходила с ее лица. Она смотрела на меня и улыбалась. — Как дела?

«Какие привлекательные губы. Такие правильные. Что значит «правильные»? Бывают «неправильные?! Хватит думать о ее губах и о том, как ты их целуешь, она тебе вопрос задала! А что ответить?»

— Нормально. — «Молодец! Не супер — мог бы и другое что-нибудь придумать, но сойдет. Теперь ты спроси ее о чем-нибудь. И хватит пялиться на ее губы!». — А ты как поживаешь?

— Тоже хорошо. У меня окно после первой пары, и Костя предложил мне составить вам компанию.

— Кушать будешь? — не дождавшись ответа, я дал сигнал официанту принести нам меню.

Вот Костян! Вот жулик! Товарищ к нему должен прийти, видите ли! У него Аня интересуется мной, я свою симпатию к Ане ему высказал — Костя сложил эти два плюс два и устроил нам свидание. Остается только вопрос — знает ли Аня то, что знаю я? В курсе ли она, что Костя проболтался мне о ней?

В основном разговор шел между Аней и Костей, а я лишь временами отвечал на какие-нибудь вопросы в мой адрес. И тут Костя, подлец (по-доброму), исполнил такое, чего я от него никак не ожидал. У него зазвонил телефон:

— Алло. Привет мама… Да… Могу… Скоро буду мам. — Он убрал телефон и положил на стол купюру. — Извините ребят, к сожалению, непредвиденные срочные дела заставляют меня покинуть вас.

Мы с ним попрощались, и я тут же отправил ему смс: «Сводник херов!)))». «Удачи, дружище!», — пришло в ответ.

— Ну, рассказывай, Ник, как ты докатился до такой жизни, что проводишь время с Костей и другими ребятами этой компании? — Аня все еще улыбалась, и только поэтому я понял, что вопрос не был упреком, а лишь поводом для общения, одной из возможностей узнать меня получше.

— А что, они такие плохие?

— Не то, чтобы плохие. Какие-то они никакие. Только с Костей и Женькой («А это кто? Я с ним знаком?») можно общаться нормально, а у остальных одно на уме. — И тут впервые улыбка исчезла с ее лица. — Точнее два: футбол и пиво. Они очень дружные ребята, их там человек десять основная компания — не считая их девушек и подружек, а они, скажу тебе, вообще отдельная тема: девушка должна быть девушкой с соответствующим поведением, а не вести себя, как «парень с района», если ты понимаешь, о чем я.

— Понимаю, но они…

— Об учебе не думают, о будущем своем вообще не заботятся. Что из них вырастет? Кем станут? Девчонки кассирами в магазине, а парни грузчиками и водителями.

— Ань, их средний возраст двадцать лет максимум, надо… — Но в очередной раз я не успел закончить мысль, что поведение человека в коллективе еще ничего не говорит о его будущем. Он может хорошо учиться днем, а вечером обсуждать футбол с друзьями за бутылкой пива. Хобби его такое. Кто-то любит театр, а кто-то — футбол.

— Ник, они зациклены на «да, классно мы с мясными мочились» или «как думаешь, а мы выиграем следующий матч?».

— Почему ты так критично к этому…

— А еще есть «может, тренера пора бы уже поменять?»

— Ань! — чуть крикнул я на нее, и только после этого она обратила внимание, что реально хочется что-то сказать ей. — Что они тебе такого сделали? Когда ты пришла первый раз с нами, вроде неплохо со всеми общалась.

— Ну, я с половиной из них в одной школе училась. И знаешь, они ни капли не повзрослели класса так с седьмого.

— Ладно, ты спросила, как я с ними познакомился. — Я выдержал небольшую паузу. — Они мне жизнь спасли.

— О как!

— Да, представляешь? Эти ребята, кого ты с явными гопниками ровняешь, спасли мою жизнь, когда я не смог оторваться от кучки московских фанатов.

— Они неплохие ребята, Ник. Друг за друга горой. И очень добрые. Единственное, что вызывает у них агрессию — болельщики других футбольных команд, проигранная игра и москали. — И тут ее тон резко сменился на грубый. — Но посмотри — каждые выходные обязательно надо бухать, по вечерам редко бывает, что они не пьют пиво. У них одно и то же изо дня в день. Единственное, могут в футбол сходить поиграть в выходной день при хорошей погоде, но после этого надо обязательно опять пиво пить. Им предложить в парке прогуляться, так они на тебя как на сумасшедшую посмотрят, разве что это не выезд загород на шашлыки и опять же без алкоголя в жутких количествах это не обойдется — они ящик водки точно с собой возьмут.

— Для меня они те, кто спас мне жизнь. — Я сказал это спокойным тоном, стараясь дать понять, что эту тему я хотел бы закончить.

Понимаю, что она не хочет, чтобы я был подобным им. Это, видимо, у всех девушек материнский инстинкт — стараться огородить небезразличного человека от плохой компании, что он не превращался в таких же «хулиганов» и «будущих преступников». Хм, а с чего это я взял, что я ей небезразличен?

— Почему бы вместо того, чтобы пить пиво во дворе на скамеечке, не ходить в фитнес-клуб или хотя бы в местную качалку? Чем вечерняя пробежка хуже бутылки пива?

«Эх, Аня, да у меня и в Москве не было из «новых» знакомых, кто хоть как-то спортом занимался. Бухать, тусить, закидываться, трахаться — вот все прелести жизни».

— Совсем, смотрю, для тебя это больная тема.

— Просто обидно. — Устало сказала Аня. — И еще мне не хотелось бы, чтобы ты подумал «Какие крутые у меня новые друзья! Надо бы почаще с ними общаться!».

— Не волнуйся за меня. — Я улыбнулся в надежде, что это немного смягчит заданный ею тон разговора. — Я кроме как с Костей мало с кем общаюсь.

— Женю если не знаешь, обязательно познакомься с ним. Он хоть и редко бывает с ними — не настолько увлечен футболом, — но появляется в компании. Очень интересный человек с большим жизненным опытом.

— Обязательно.

Только через пару недель я узнал от Кости, что еще тогда в бар, где я и увидел впервые Аню, он привел меня из-за нее. За полгода до этого она порвала после двухлетних отношений с молодым человеком, который был на семь лет старше ее. Аня очень ревнивый человек, и через день, как ее парень вернулся из командировки из Москвы, она полезла в его телефон и увидела там снимок, где его коллега пьяный и довольный и красный как рак сидит в обнимку с какой-то голой девицей (к гадалке не ходи — проститутка). Он начал сыпать оправданиями, что это контрагенты повели в баню отметить заключение контракта и в виде презента вызвали девушку, но сам он типа святой — не пользовался. А фото сам коллега и попросил сделать — он не женат, свободен от отношений, и скрывать нечего. Конечно же, Аня не поверила, что он был не трезв и не воспользовался таким шансом нахаляву засадить бабе, которая на все готова. Еще дней десять они пожили вместе, но знание того, что в одной бане были и ее парень и какая-то шлюха, не давали ей покоя — они постоянно скандалили по мелочам, даже по самым незначительным, и постоянно вспоминала в ссорах ему эту «сисястую блондинку-проститутку». А на вопрос «Что мне оставалось делать? Не мог же я, как появилась баба, собраться и уйти — партнеры бы не поняли» ответила: «Именно так! Встать и уйти! И на хуй этих партнеров и такую работу!». В итоге она съехала. Какое-то время она сторонилась любых связей с мужским полом — даже ходили слухи, что у нее был сексуальный опыт с девушками — а потом начала терроризировать подруг и друзей (в том числе и Костю) просьбами познакомить ее с хорошим парнем. На пару десятков свиданий ходила, но каждый раз с разным ухажером. «Пафосный», «Гопник», «Тормоз», «Вообще мудак», «Неадекват полный», «Скучный», «Молчаливый», «Не думаю, что верный» — второй раз с кем-то встречаться, кого ей «сватали», она не желала. «Всех нормальных парней уже разобрали. Так и помру одинокой», — сказала она Косте накануне нашей встречи. «Ну, почему же? Вот я, например, только освободился?» — пошутил он в ответ. «Дурак, — засмеялась Аня. — Мы с тобой хорошие друзья». «А что? Это может что-то испортить? Если ты не уверена во мне, как в мужчине, можем сейчас пойти ко мне и устроить тест-драйв», — он улыбался, и пытался дать понять, что не шутит. «Костя, не шути так». «А я не шучу. Уверен, у тебя давно не было секса. Устроим чисто дружеский перепихон и забудем. Хотя нет — я такое, уверен, точно не смогу забыть». «Перестань!» — Аня была сама серьезность, и Костя решил, что она точно не согласиться на секс с ним (столько лет близкие друзья все же, они знают друг о друге самое сокровенное, но это никак не сближает настоящих друзей в интимном плане, если они разного пола), и пора умерить свой напор. И тут Костя вспомнил обо мне: «Слушай, у меня друг новый появился. Одинокий. Хороший парень («Спасибо, Костя, за такое мнение обо мне после столь короткого общения»). Давай, завтра вечером познакомлю тебя с ним?».

Вот она была настоящая причина вести меня в бар той ночью. Я благодарен тебе за это, дружище.

Наше общение с Аней в кафе перешло в область чтения книг, учебы, потом — моей работы. А когда она начала расспрашивать про мою учебу, я уклонялся от вопросов об учебном заведении как мог, но в итоге решил выложить все карты и признался, что я из Москвы и учусь в МГИМО. Сначала ее это насторожило, и я начал безостановочно рассказывать все, кроме моих отношений с Юлей. Я нарисовал ей в воображении человека, который устал от столичной суеты и бросился бега от самого себя — настолько я был себе противен (что правда).

— И вот я вышел из поезда в вашем городе в надежде стать человеком, если ты меня понимаешь. Воспитать себя заново. Тут же культурная столица, не так ли?

— Да уж, культура тут так и прет изо всех дыр. — Ответила она с сарказмом. — А кто еще знает, что ты москаль?

— Костя. Ну и мой начальник. И хотелось бы, чтоб этим и ограничилось.

— Еще бы. Даже если ребята воспримут это адекватно, все равно на какой-нибудь пьянке могут вспомнить и рожу начистить.

— А ты как? — Меня это больше всего волновало. — Я не стал для тебя из-за этого врагом народа?

— Умоляю. Конечно, нет. Если мне Москва не нравится, это не означает, что мне не нравятся проживающие там люди. Надменных мудаков и у нас хватает. Это стереотип, что вас — москвичей — нигде не любят. Не любят Москву.

— Не втыкаю. Люди нормальные, город, говоришь, тоже нормальный, а Москва плохая? Это как? Слово не понравилось?

— Тут… ну, пойми — Москва это как живой организм, который хочет много есть и ничего не давать в общий котел. И он еще всех к себе тянет, будто медом намазано. Благополучие Москвы растет пропорционально упадку регионов. Для нас Москва это не город и его люди, это слово, под которым подразумевается все плохое, что есть в нашей стране. Что-то происходит плохое — виновата Москва. Не люди в нем, не здания, а некая сила, которая является синонимом коррупции, социального неравенства, произвола силовиков, оттока капитала из страны, маленьких зарплат, роста мигрантов, кавказского беспредела и тэдэ и тэпэ.

— Ясно. Как мы относимся к слову «Кремль».

— Наверное. А когда наши выпивают рюмку-другую, они начинают не любить не только слово, но и все, что с ним связано. Тебя в том числе.

Полтора часа в итоге так и проболтали. А пролетело время как десять минут.

— Может, прогуляемся? Надо пользоваться моментом, пока погода хорошая. — Предложил я, чувствуя некое дежавю.

«Эх, Ники! Пользовался бы ты другим моментом — еще ни с кем мне не хотелось увидеться второй раз, с кем встречалась в последние хрен знает сколько месяцев».

Стоило нам рассчитаться за завтрак (да — время обеда, но у меня был завтрак) и взять свои вещи, как за окном кафе мы увидели начало дождя.

— Блиииин. — Произнес я, глядя на эту картину.

— Да ладно. Лишь капает. — Услышал я в ответ.

Но вышли мы из кафе и прошли буквально сто метров, как начался тропический ливень. Мы тут же встали под большой козырек входа в какой-то банк, но побыть наедине нам не удалось — как дождь усилился, все вокруг помчались под ближайшее укрытие, и сразу козырек набился проходившими мимо людьми, которых и зонты не спасали от такого дождя.

Кто знает, сколько нам пришлось бы так стоять и тупо ждать, наблюдая, как природа в мгновение ока перевернула планы сотен людей и продолжает заставлять их чувствовать себя ничтожными перед ее силой. Аня осилила пять минут утраты своего драгоценного времени и произнесла:

— Пойдем?

— Куда?!

И она вышла из-под навеса.

— Перестань, Ники! Посмотри! — Она вознесла руки к небу и запрокинула голову. Звуки приземления огромных капель были очень шумными, так что ей приходилось кричать, чтобы я услышал. — Это же круто! Все лишь шаг ведь сделать же. Давай! Почувствуй себя свободным.

Наверное, я должен быть посчитать ее сумасшедшей. Наверное, я должен был стоять в стороне, защищенным от этой неожиданной природной напасти, краснея от стыда, что эта девушка тут со мной. Наверное, это должно было быть наше последнее общение.

Но я сделал пару шагов и оказался в метре от нее. Мы стояли друг напротив друга. Я тут же насквозь промок. Стекающий со лба водопад заставляет щуриться, чтобы хоть что-то перед собой видеть, а видел я перед собой абсолютное счастье. Серая масса людей с угрюмыми лицами, спрятавшаяся кто где от непогоды, слилась с окружающей серостью, которую они только и видят. А Аня… Аня была живой! Она даже в проливном дожде, под которым дышать тяжело, не то что разговаривать, видит оптимизм и шанс проявить себя. Нет — выбежать сейчас под дождь с ее стороны это не показуха, выпендреж или желание выделиться. Это необдуманное исполнение желаний. "Захотел — тут же сделал" — и мне нравиться это ее правило. Несколько минут назад напротив меня в кафе сидела "мисс серьезность 2011", а сейчас я вижу маленького ребенка, которому насрать на окружающее мнение, положить болт на правила поведения, не хочется даже и заморачиваться о последствиях реализации желания.

Только сейчас я понял, смотря на то, как она, смеясь, убирает со лба прилипшие локоны волос, а ее глаза смотрят на меня, что она такая и есть, когда я в такого человека лишь играю. А как же я хочу научиться так же смотреть на мир!

Она взяла меня за руку, и мы быстрым шагом направились в непонятном мне направлении, но это меня уже не волновало.

Попытки усыпить чувства потерпели крах. Придание себя забвению оказалось неудачным. Бег от самого себя оказался бегом по кругу. Бежал от большой любви, а сейчас под этим проливным дождем перед тобой девушка и понимаешь, что начинаешь влюбляться в нее.

Из огня да в полымя.

"Оправиться от расставания с Юлей, сменить обстановку, попробовать заново", — не эти ли слова ты себе говорил, собирая рюкзак перед поездом из Москвы? Подопытный хомяк не станет трогать еду, которая шарахнула его током. "Какого черта лезть в это пекло еще раз? Слабо ошпарился что ли в прошлый раз? Не хватило?" — наверное, это пронеслось в моей голове, но как-то мимолетно, что я и не заметил. Здравый смысл ушел в небытие.

Я похож на мотылька, который летит на свет и в итоге сгорит ударом об лампочку. И не понимаю, что это манящее — эта влюбленность — погубит меня.

Я был в шоке, увидев Костю у меня за барной стойкой. Отошел на склад за напитками, вернулся — а тут он сидит в костюмчике и галстуке и улыбается во все свои тридцать два.

— Здорова, дружище!

— Ну, здравствуй. — Отсутствие какого-то позитива в моем голосе вызвано в первую очередь опасением выговора менеджера в мою сторону типа «Это твоя работа, а не место для встреч с друзьями». Это во время работы в баре ко мне могли придти любые друзья, а тут все же серьезное заведение. Спасибо Косте, что хоть прилично выглядит. — А что это ты такой нарядный? Прям школьник-выпускник.

— Мама водила к себе в контору на собеседование. Хочет, чтобы я у нее стажером работал.

— Сочувствую. Будешь что-нибудь?

— Да. Пепельницу. И сделай кофе, если не трудно.

— Сделаю. А ты какими судьбами вообще?

— Так маман у меня тут рядом работает. Ща посижу с тобой, а потом и она зайдет сюда на обед. — Он, затягиваясь, подозрительно посмотрел на меня и спросил. — Как с Аней погуляли?

— Да ты вообще урод!

— Ебушки-воробушки? Как мы заговорили! А я думал, ты мне спасибо скажешь!

— Спасибо, конечно. Но, к чему был этот театр с исчезновением?

— Ты мне лучше расскажи, хорошо ли погуляли. Дождь вам не помешал?

— Погуляли хорошо. А дождь… — Я на пару секунд уплыл разумом во вчерашний день. — Знаешь, нисколько не помешал. Промокли — и хер с этим. Под этим дождем прогулялись и по домам. Аня на учебу не вернулась — насквозь промокла. Такие до нитки вымокшие и спустились в метро. Блин, она смеялась не переставая. И вообще она какой-то волшебный человек. — Чтобы создать какую-то видимость работы, я принялся за натирку бокалов. — Умная, обаятельная, общительная, любознательная, начитанная. Не говоря уже, что очень красивая и милая. Она…

— Дружище! — Костя в голос засмеялся. — Да ты никак влюбился в нее!

— По уши, Костян. На полном серьезе. Она мне в душу запала и из головы никак не выходит — мысли только о ней. Это капец!

— Э, братуха. Не думал, что так все обернется. Ты в нее втюрился, а она, может еще и отошьет тебя. Аня очень насторожено в плане сближения отношений. Как бы ты не горевал потом.

— Вчерашний день…

— Это ничего не означает. Вы тупо хорошо провели день. Это еще не значит, что она тоже в тебя влюбилась и сейчас точно так же, как ты мне сейчас, говорит такие же слова своей какой-нибудь полоумной однокурснице. Ты слишком влюбчив, а не факт, что и она такая же.

— По вчерашнему нашему общению было понятно, что я ей интересен. А остальное зависит только от меня. Главное не лохануться сейчас.

Да, уж. «Главное не лохануться». А какого черта ей предлагать после своей второй рабочей смены ночную прогулку со словами «Очень хочу тебя увидеть»? Кажется, это и называется «лохануться». Нельзя быть таким поспешным.

В Вашей голове когда-нибудь взрывалась термоядерная бомба? Если Вы выигрывали в лотерее миллион долларов, если Вы слышали от любимой женщины слова «Ты будешь папой» или от любимого мужчины «Будь моей женой», если Вы стояли на пьедестале, получая Олимпийское золото, если Вам просто так дарили Бентли — уверен, ответите, что да — испытывали такое. Но не думаю, что Вам приходилось чувствовать нечто подобное дважды за короткий промежуток времени в несколько месяцев.

Сейчас, находясь у себя дома в поисках места, на котором сможет спокойно усидеть моя задница, а не мотать меня от стены к стене, я испытываю последствия взрыва, которое не то что перевернуло все вверх дном в моем сознании, а разнесли к чертям те не прогнившие и не проспиртованные остатки моего мозга, которые еще вчера хоть как-то были способны здраво рассуждать. Теперь я могу смело вычеркнуть из своего резюме характеристику «аналитический склад ума», потому что не то, что анализировать не могу, так еще и ума по факту нет.

Как же тянется время! Еще полтора часа до выхода из дома, а я уже час склоняюсь без дела. Сколько времени влюбленные люди тратят впустую на ожидания? Это потраченное напрасно время, которое и занять нечем — ум больше не может быть ничем занят, кроме как мыслями о Ней.

И почему же Аня отказалась забить на учебу сегодня? Не говоря уже о том, что вчера на мое предложение погулять после моей работы, она ответила «Ты с ума сошел? Мне учиться завтра! Какой гулять по ночам?!» После прогулки под дождем я выждал лишь день — больше не стерпел, — а вчера позвонил, но она предложила мне итоге все же дождаться сегодняшнего дня.

Кто-то скажет, что я чересчур влюбчив. Но как можно не полюбить такого человека, как Аня? Да, с момента расставания с Юлей времени не так много прошло, чтобы можно было так легкопереключится на другую, но и по отношению к Юле, и к Ане могу сказать точно, что эти чувства — любовь. Я просрал отношения с одним любимым мне человеком, и еще раз не собираюсь наступать на те же грабли. У нас с Аней еще ничего толком не началось — все только на стадии моей влюбленности, — и сейчас только от меня зависит, буду ли я также же как сейчас слоняться по квартире, не в силах унять свои мысли и найти себе хоть какое занятие в ожидании встречи с Аней, или я буду иметь рядом с собой человека, с которым сердце замирает.

И, наконец, время настало. Причем, осилил ожидание времени, чтобы ехать к ней на метро, а не идти пешком — погода все же не располагает к пешим прогулкам.

Спустя некоторое время, как я подошел к ее университету, на телефоне заиграла мелодия Эннио Мариконе из фильма «Профессионал» (именно она играла в моей голове, когда я стоял с Аней под дождем, поэтому и поставил этот мотив на ее звонок).

Очень был рад я ее предложению перекусить — очередные романтические прогулки под дождем могут как-нибудь срубить нас в постель с температурой на неделю-две, а так как постели у нас будут разные, меня это ни в коей мере не устраивает.

Пообедали мы в кафе рядом с университетом. Мне стоило больших усилий сидеть напротив Ани и не показывать свою слабость по отношению к ней. Каждый раз, когда она клала руку на столик, мне хотелось положить на нее свою. Хотелось чувствовать ее. Лишь прикоснуться. Но я понимал, что нельзя вот так идти в атаку, пока нет уверенности в ее аналогичном ответном шаге. Я не хочу показаться навязчивым или чрезмерно настойчивым. Не хочу отпугнуть ее своим напором. Девушкам приятен процесс ухаживаний, им нужно понимать, что их добиваются, поэтому не стоит показывать Ане, что я хочу выиграть джек-пот, не прилагая к этому должных усилий.

Я был ошарашен, когда Аня достала сигарету и прикурила.

— Ты куришь? — я постарался это сказать как можно спокойно.

— Изредка. Очень редко. Накатывает порой желание, и я не пытаюсь себя остановить.

— Ясно.

— Ты не подумай. Я не из тех, кто курит и говорит «В любой момент могу бросить». Я без проблем могу не курить. Уже лет пять так — периодически позволяю выкурить сигаретку. Пара сигарет в неделю, думаю, меня не убьет. Надеюсь, ты не против.

— Совсем нет. Сигаретный дым мне безразличен — я же бармен, не привыкать. А если ты о моем отношении к твоему курению — твой выбор. Кто я такой, чтобы критиковать это.

— Ну и умничка. Только не говори никому. Костя и Женя знают — а остальным ни к чему. Но даже с ними не говори на эту тему, пожалуйста.

— Окей.

Дождь прекратился к тому времени, когда мы вышли из кафе, и Аня, к моем удивлению, сказала: «Мне скоро надо быть дома. Давай, пройдемся немного, а потом ты меня проводишь до дома».

«Бляяяяяяя», — пронеслось в моей голове, но вслух я произнес лишь согласие. Надо — значит, надо. И мое сожаление о том, что два дня ожидания прошли ради лишь пары часов общения, никому не интересно и не важно.

Да кого я обманываю? Я чувствую себя подавленным. Что за нах?! Я реально охеревал от желания встретиться с ней. Я еле дожил до этого времени. А тут: «Мне скоро домой». Дорогуша, а ты не случаем не обнаглела? Нельзя так ноги вытирать о чувства. Я хочу быть с тобой сейчас и не отпускать домой до ночи. Хочу обнять тебя и быть с тобой. А ты «Мне надо домой». Зашебись! Лучше бы я был бесчувственным конченным поддонком, чем стараться произвести впечатление. Я человек, а не плюшевая игрушка, которую подержали в руках и положили обратно на полку. Я живой! Этот звонок с предложением погулять, это сообщения «Как дела? Я приятно провел время вчера с тобой, хотел бы повторить». Это ничего не значит что ли? Почему нельзя было сразу сказать: «Парень, ты мне не интересен, гуляй лесом!», и не стал бы я так париться — напился бы и забил. К чему было назначать встречу на сегодня со словами «С радостью встречусь», а потом «Мне домой надо». Что за игры?! Я готов добиваться тебя, но то, что происходит сейчас — кидалово и издевательство.

И все время вплоть до ее дома я пытался скрыть недовольство и размышления о том, что мне совсем не нравится ее это отношение ко мне, вместо того, чтобы получать удовольствие от общения с ней.

Прогулка-метро-проулка, и мы у ее дома. Теперь я знаю, где она живет. Что же, Аня, спасибо — это лишь дополнительный козырь мне в рукав, чтобы устроить тебе приятный сюрприз.

— А, может, зайдешь? — предложила она.

На секунду я подумал, что «зайдешь» было лишь предлогом, что заняться со мной сексом. Но радость тут же испарилась:

— Чаю попьем, с родителями познакомлю. Только я представлю тебя им как однокурсника.

— А они не должны быть на работе? — идиотский вопрос, который я тут же выдал вместо того, чтобы сказать «С удовольствием».

— Мама у меня не работает, а у папы свободный график — дома работает, а если считает нужным едет в офис. Или к заказчикам едет — он партнер в небольшой консалтинговой компании.

Аня жила на третьем этаже, но в лифте нажала кнопку верхнего этажа. Мы поднялись по лестнице еще один полет и вышли на чердак. Это еще раз возбудило во мне надежду на секс.

— Слушай, есть одна тема, на которую нельзя разговаривать с моим отцом — религия. Только если он сам ее не начнет. А начнет — веди себя максимально сдержано.

— Понятно. А мама?

— Мама еще больше повернута на вере, чем папа, хоть никогда не обсуждает эту тему. Так что, имея их взгляды на всю эту чепуху, не удивляйся домашней обстановке и атмосфере, которая там царит. Лично мне, если честно, совсем не комфортно там находится.

— Чепуху? А ты не верующая?

— Видишь? — она достала из-под блузки крестик. — Но я не придаю этому такое огромное значение. Меня крестили, как и многих, в младенчестве, и я верю в Бога. Но нет такой маниакальности, как у предков.

Крестили Аню в детстве, не спросив у нее согласия на это. Вообще не понимаю такого. А если человек вырастает атеистом? Почему нельзя дождаться, когда его разумного решения?

— А ты крещенный?

— Нет. Как и папа. А мама у меня крещенная. Принять крещение никогда не поздно, вот и оставили выбор за мной. Если просветлюсь и захочу, в любой момент могу это сделать. Считаю, что процедура не должна быть принужденной. Каждый сам должен к этому придти.

— А в Бога ты веришь?

— В Бога верю. А вот в религию — нет. Считаю, что религия — самая страшная ошибка человечества.

— Почему? — Она повернулась ко мне спиной, сняла блузку и надела лифчик и футболку, которая смотрится более скромно.

— С самого появления религия несла с собой смерть. От нее потеряла жизни больше людей, чем от Второй мировой войны. Неверующих сжигали на костре во имя веры. Во имя веры всякие короли устраивали крестовые походы и рубили головы так называемым неверным. Во время каждой войны по обе линии фронта церковнослужители благословляли воинов на бой со словами: «Господь с вами!» Ну а что вообще происходило с того момента, как христианство перестало быть верой бедных и униженных? Это смахивало на геноцид. Лично для меня нет разницы между религией и фанатизмом. Я, в принципе, против любой формы насилия, а религия ничего другого людям не принесла. А сейчас вообще религия превратилась в бизнес. У попов тачки не хуже, чем у топ-менеджеров нефтяных компаний. Между религией и бизнесом разница такая же, как между культурой и маркетингом — то есть никакой.

— Это твои убеждения и не буду с тобой спорить. У каждого есть право на собственное мнение. Главное, с моими родителями не говори на эту тему, хорошо. И, пожалуйста, старайся терпеть, когда папа будет промывать тебе мозги и убеждать как можно скорее покреститься. Типа быть поближе к Богу и иметь Ангела-хранителя. Хорошо?

— Смотрю, ты сильно переживаешь на этот счет. Но не волнуйся — все будет отлично. Твои родители не скажут потом, что тебе надо как можно скорее прерывать любое общение со мной, ибо я исчадье ада.

— Ну и умничка.

Аня, не стесняясь меня, переодела бриджи с низкой талией на обычные джинсы. После нашего разговора о ее родителях, ей не нужно было объяснять мне, зачем она переодевается в более скромную одежду. Готов поспорить, они убеждены, что их дочь даже не целовалась ни с кем. Хотя, тогда вопрос, как она скрывала прошлые длительные отношения?

В квартире Ани меня больше удивило количество не икон (а их было предостаточно), а старинных настенных часов — в каждой комнате трехкомнатной квартиры их было по четыре, плюс двое в коридоре. И самые большие висели в зале. Оказалось, ее папа — Александр Федорович — их коллекционирует. Причем, почему то только голландские и датой производства раньше двадцатого века, и чтобы их корпус не был отреставрирован. Стоило мне озвучить внимание на часах, как пришлось полчаса выслушивать его монолог об этом странном хобби. Должен отметить, что скучно при этом не было — даже очень познавательно и интересно.

Хоть меня и звали на чашечку чая, но пришел я на полноценный обед. Оказалось, Аня должна была придти домой к особому поводу — сегодняшний день был датой крещения Аниной матери — Екатерины Петровны.

Я про себя тысячу раз повторил имя и отчество родителей Ани, чтобы ни в коем случае не ошибиться.

Было масса вопросов ко мне по поводу моей учебы, работы, родителей, увлечений и всей моей жизни чуть ли не с момента рождения. От этого создавалось впечатление, что во мне видят не просто однокурсника дочери, а потенциального мужа. И, судя по выражению лица Ани, каждым ответом я набирал лишь плюсы. Словом, я держался молодцом. Приходилось что-то умалчивать и немного привирать, но это было необходимо — я не мог первую очередь подвести Аню.

Если подвести итог знакомства с Екатериной Петровной и Александром Федоровичем, то в какой-то степени я завидую Ане. Пусть она сколько хочет рассказывает, что ей неудобно перед друзьями за родителей, за их маниакальность в части религиозных взглядов и правил, но мне иногда так хочется, чтобы моя семья была такой же сплоченной, имела какие-то традиции, как у них считать семенным праздником даже дату крещения.

На следующий день Аня проснулась с температурой. Я хотел проведать ее (конечно же, не без цветов), но она почему-то строго запретила это делать. Так что следующий день встречи с Аней придется ждать еще три дня.

Костя звонил мне каждый день, а после моей второй смены заявился ко мне на работу со словами «Хватит уже. Меня задолбала твоя депрессия. Завтра тебе на работу не надо — пошли кутить».

НИКИ ТЫ ГОВНО!!!

Включи свой мозг, придурок! Найди этот сраный рубильник и вруби его! Заставь свои шарики шевелиться!

Хуже детоубийц только лицемеры, и ты именно такой. Твое самое любимое занятие — критиковать окружающих: их образ жизни, времяпрепровождение, их отношения с близкими, их тусовки, работу, показуху, зависимость от окружающего мнения, ценностях, незнание человечности и морали…

Этот список можно перечислять еще долго, но у всего есть одна общая черта: ты это ненавидишь, но сам все это в себя включаешь. Ты поливаешь грязью людей, хотя стоит лишь взглянуть в зеркало, как сразу увидишь того, кто еще больше остальных заслуживает этого дерьма в свой адрес.

НИКИ ТЫ ГОВНО!!!

Если не можешь контролировать свои желания под алкоголем, тогда и не пей. Что это такое? — Пошел с приятелем после клуба в стрип-бар, где местные бабы развели вас на секс. Прямо как дети! Не в состоянии держать своего дружка на привязи? Да ты ведь Ане изменил! Ой, не надо только, что оральный секс это не измена. Изменил! И пусть даже ты предохранялся! И пусть даже ваши с Аней отношения не дошли до интимной близости — отношения между вами есть, есть чувства! Даже хоть ты и не уверен, что с ее стороны они есть. И это у других нет морали? Не смеши! Ты такой же, как и все остальные!

НИКИ ТЫ ГОВНО!!!

Перестань думать, что ты не такой как все! Ты — часть толпы, которая говорит, что они не такие как все. И знаешь, что отделяет твою толпу от другой? Ничего! — Потому что нет других! Есть только такие, как и ты — лицемеры, лишенные чувства достоинства. Конечно, можно сослаться на "поколение такое". Вы поколение людей, которые разрушат этот мир. И хватит тешить себя иллюзией, что если бы было побольше таких, как ты, то мир стал бы лучше. Он не изменился бы не на капельку, потому что таких как ты полно — на каждом шагу встречаются. И есть даже лучше — которые не отворачиваются от себя и признаются во всех своих качествах. Они хотя бы не лицемеры. Они не врут хотя бы сами себе.

НИКИ ТЫ ГОВНО!!!

Как так можно — пойти с другом попить пива, а в итоге отдать месячную зарплату (повезло тебе, что хоть чаевые есть) в трусы бабам в стриптиз-баре и оральный секс от стриптизерши? Ты безумец! Да и товарища своего подбил… Ой-ой-ой, что ты говоришь? Пять стаканов двойного виски всему виной? Ну все — это, конечно же, оправдание. Ты ведь был под алкоголем — такому есть прощение, да… НЕ НЕСИ ЧУШЬ! Ты изменил своей девушке, ты лицемер, ты бесхребетная слабовольная сволочь, ты животное, которым движут лишь инстинкты. Ты не достоин критиковать окружающих тебя людей и считать себя выше их.

НИКИ ТЫ ГОВНО!!!

Подумай на секунду, что сказал бы твой папа, если про последние шесть месяцев твоей жизни снять документальный фильм. Поверь, он не будет гордиться тобой. А что ты считал своей жизненной целью? — "Всегда буду стремиться к тому, чтобы родители гордились мной!". Извини, друг, но своим поведением ты делаешь три шага назад ежедневно, а за последней своей выходной на километр от этой цели удалился.

НИКИ ТЫ ГОВНО!!!

Субботний вечер Костя и все остальные ребята решили встретить в немецком пивном ресторане. «А там посмотрим — как дело пойдет. Может, продолжим где-нибудь, где есть движуха», — сказал он. Компания была настроена на отрыв на всю катушку. «Как дело пойдет» на моей практике всегда заканчивалось в лучшем случае завтраком в семь утра в какой-нибудь ближайшей к клубу кафешке, а в худшем — обнаружением себя с головной болью и сушняком в непонятной квартире с непонятной телкой, волосы которой разят куревом, а изо рта у нее несет перегаром, и на коврике рядом с кроватью (если посчастливится уснуть в кровати) дрыхнет вчерашний собутыльник с изрисованной черным фломастером рожей. Завтра у меня выходной, и я на все готов, лишь бы не оказаться в другом городе.

Рад был, что Костя позвал меня, но было все же обидно, что это сделала не Аня. Помимо их двоих было еще восемь человек, включая Женю, и из нас одиннадцати было лишь три девушки. От этого меня захлестнула ревность — хоть один из этих пятерых (Костю и Женю я не считаю) уж точно в голове вынашивает планы, как затащить этой ночью Аню в постель. Напоить и трахнуть. Пусть и не в постели даже, а в туалете ночного клуба. Мудаки! Ненавижу их всех! Мы все сидели и весело общались, но я мог лишь думать об Ане и гадать о ее планах. Я уже считаю ее своей девушкой, хотя после знакомства с ее родителями у нас ничего не было кроме периодического общения по телефону, а прошло целых пять дней с того момента.

Костя разболтался Ане о нашем похождении в стриптиз-клуб? Или кому-то, и сплетни долетели до Ани? Наверное, из-за этого она отменила назначенную встречу на следующий день после моей работы. А сейчас вообще на меня внимания не обращает. Или я ей просто не интересен? Может, она увидела во мне лишь друга, а я себе воздушных замков понастроил в отношении превращения «Я и Она» в «Мы»? У нее нет парня сейчас, а природные инстинкты никто не отменял — может, она сегодня собралась искать одноразового страстного секса с каким-нибудь мачо? Зря я Женю не включил в список потенциальных партнеров Ани — с его атлетической фигурой не сравниться никто другой из нашей компании. Херь какая-то! Может, стоит сослаться на дела или усталость и после пивнушки вернуться домой? Что хуже — сидеть дома изводить себя догадками или видеть ее и пытаться потушить в себе огонь ревности? Бля, как же тяжело!!!

Пришло время просить счет, и началось обсуждение, где же начать субботнюю ночь. Когда я буду открывать свой собственный бар, назову его «Куда-нибудь» — это самый популярный вариант при обсуждении места дислокации. Прозвучало несколько вариантов, но не было того, чем довольны были бы абсолютно все, а дружбе этих ребят я могу лишь позавидовать — у них нет голосования или компромисса, только стопроцентное согласие. Но со словами от Нины «Мне Боря написал, что без проблем проведет нас и депозит за столик для нас будет всего шесть тысяч» прозвучало название заведения, в котором еще никто из присутствующих не был. Тут же все полезли в телефоны изучать цены на алкоголь этого места и отзывы на него. Всех устроило, и мы на трех такси направились туда.

Происходящее в клубе описанию никак не подлежит. Ясно помню слова «Всем еще по двойному». Не понятно только, почему нельзя было сразу взять каждому по бутылке? Столько пили, но при этом умудрились еще не так уж мало времени проводить на танцполе. К Ане я специально не проявлял повышенного внимания, хотя и не было толком возможности — вокруг нее постоянно крутились двое-трое парней. А на танцполе еще не свои пытались клеиться, но Женя, как только видел ее незаинтересованность в очередном петухе, тут же отстранял его. Но это не было похоже на старания кавалера или ухаживания — выглядело как чистой воды забота о друге. И каждый раз, когда он влезал между Аней и каким-нибудь парнем, показывая «Эта девушка тут со мной» (иногда Жене приходилось действовать слегка агрессивно), я думал, что драка не за горами. Но обошлось все же без насилия, ведь мало кто желал бы ввязаться в драку с Женьком — почти все в клубе по сравнению с ним были дохляками. Женя в ту ночь сказал мне одну интересную фразу:

— Всем этим дрищам с такой же охотой в спортзале бы зависать, а не в клубе. Капец, они еще назвали себя хипстерами и ни капельники не стыдятся своей педиковатости.

Проснулся я с ужасно больной головой. Прошедшая ночь не прошла зря — она научила меня, что лучше с колой ничего не смешивать. Первые пару секунд после пробуждения зародили в моей все еще пьяной голове мысль «Я не дома, но комната знакомая. Где же я?». Осмотревшись, я постарался своей опухшей головой понять, каким это образом я оказался дома у Ани. С ней в одной кровати. В одних лишь трусах. И она рядом все еще спит. Никак мой не пробудившийся разум не мог построить логический путь от последнего воспоминания, когда я отплясывал, проливая виски мимо рта, до момента, как ложился спать к Ане в кровать. Поскорей бы она проснулась, а то не терпится услышать захватывающую историю о своем поведении.

Шаги за дверью дают понять, что дома мы не одни, но в туалет хочется — сил нет терпеть.

А где, блин, моя одежда?

Отстой — и телефон сел. И у Ани тоже. Сколько времени?

В жопу все — не из окна же лить?

Я собрался духом и вышел из комнаты. По пути к туалету никого не встретил — тут мне везет. Но как закончил с делами в нем, встретил у двери Анниного отца (как же, блин, его зовут?) с полотенцем в руках, которое он мне тут же протянул:

— Это если в душ соберешься идти. — Серьезным тоном, но без какого-либо упрека, произнес он.

— Большое спасибо. — Со смущением оттого, что я в одних трусах ответил я.

— Боря, — не успел закрыть дверь, как он обратился ко мне, — твою одежду постирали, она сейчас сушиться. А то насквозь она пропахла табаком. В ванной халат висит, можешь взять его.

— Еще раз спасибо.

Да, душ мне не помешает. Контрастный бодрящий душ.

— Боря? — послышалось с кухни.

Ну что, блядь, ему надо? Прицепился тут.

— Да?

— Приходи, хоть чаю попьем, пока Аня спит.

Этого мне еще не хватало. Веселуха вообще. Но отказываться как-то не совсем удобно. Но мне бы тишины и спокойствия, а не гестаповских расспросов сейчас.

— Тебе чай или кофе? Или, может, пива? — он уже достал холодную бутылку.

— Если Вы не против, и если не посчитаете меня алкоголиком, от пива я не откажусь.

— Да перестань. Я ведь тоже молодым был и тоже позволял себе изредка гульнуть.

«Знал бы ты, насколько изредка я себе это позволяю, охуел бы». Но тут охуел я — посмотрел на часы и увидел, что уже два часа дня.

О, вспомнил! Аллилуйя!

— Спасибо, Александр Федорович.

Он мне нравится. Вот, реально нравится. Предложил пива, не парил мозг по поводу того, что его дочь со мной напилась. Вообще не лез с расспросами, кто я для Ани. Не старался расспросами понять, хороший ли я парень и вообще, что из себя представляю. Наш разговор был на уровне двух студентов, которые только познакомились в первый учебный день — ни о чем, но каждому хотелось быть интересным для собеседника. И из этого общения я узнал, что мы с Аней завалились домой в шесть утра — оба в хлам пьяные, но как-то идти мы могли. Аня была чуть трезва и могла раздеться сама, а меня она раздевала и укладывала на пару с отцом, так как я плюхнулся в одежде на кровать и отключился.

От Ани я потом узнал, что я предложил ей поехать ко мне, но она таксисту назвала все же свой адрес, а в машине я сразу уснул, но два раза просыпался, что вывести из организма лишний алкоголь — таксист еле успевал притормозить, чтобы я сделал это хотя бы на тротуар.

— И я даже не приставал к тебе?

— Нет.

— Странно. А говорят еще, что трезвый думает, то он пьяный делает.

В ответ на это Аня лишь мило улыбнулась мне, показав, что мое изречение о желании приставать к ней ни разу не обидно.

Из дневника «Ники». 28 апреля 2011 года.

Вот так оно и получается. Думаешь, что упал до самых низов, винишь себя во всех смертных грехах, ненавидишь себя настолько, что в зеркало смотреть противно, но вдруг по-другому смотришь на окружающее и происходящее, что, вроде, все кажется не таким уж и плохим. Костя сказал мне, что мое состояние, когда я позволяю себе поведение, которое в других осуждаю, а потом занимаюсь самобичеванием, говорит лишь о наличии у меня совести. «А это уже хорошо, что у тебя есть совесть. Это вообще редкость, что человеку становится стыдно за свои поступки. Делают, что хотят, и насрать. А если ты поддаешься своим желанием, но потом перед самим собой тебе становится стыдно — поверь, ты не потерян. Только вот не стоит это ставить себе как оправдание. Типа «Я гад, но мне же стыдно за это, значит, я хороший», — вот как такие мысли пойдут, так и считай, что все пропало. А сейчас, Ник, живи себе дальше. И еще — подумай. Может, тебе стоит пересмотреть свои жизненные принципы. Возможно ведь такое, что много из того, что ты совершаешь, а потом просыпаешься с чувством ненависти, это не так уж плохо? Подумай над этим».

Сейчас я с Аней. Я чувствую, как мой мир светлеет. У нас с ней лишь взаимная симпатия, но серьезные отношения — это лишь вопрос времени. Стараюсь как можно меньше думать о моем отъезде в Москву — это ведь тоже вопрос лишь времени. Не хочу в очередной раз бросать прошлое. Не хочу начинать новую жизнь в очередной раз. Хочу продолжать жить, получая удовольствие от прожитого дня, а не проживать день на всю катушку с мыслями «Зато будет, что вспомнить». Хватит уже прожигать жизненный путь — надо его строить, развиваясь. Пора уже быть личностью, а не просто человеком.

Мне с Аней приходилось просыпаться вместе после ночной гулянки.

Было, что она звала меня к себе домой со словами «Родители загородом в гостях, приходи на чай», и я мчался во весь опор и обнаруживал у нее дома еще и подругу, которая приехала с ночевкой, а потом, как садился в такси, чтобы ехать домой, она писала «Извини, что не оставила ночевать — подруга дома».

Было, что она просила поздно ночью проводить ее до дома, но у подъезда говорила «Пока. Спасибо, что проводил».

Было, что она просила составить компанию на вечер, а потом отменяла по причине «Нет настроения, хочу побыть одна».

Было, что она после кафе вечером предлагала проводить ее и остаться, пока не приедет такси, а как я соглашался, спрашивала «А ты не будешь ко мне приставать», на что я честно отвечал: «Ты симпатичная девушка, и мы будем с тобой наедине. Что ты ожидаешь услышать? Я не хочу врать — буду». «Тогда не надо».

Было, что она звонила мне по пути домой с приглашением придти в гости, но тут же звучал вопрос: «Не будешь руки распускать?». «Аня, я ничего не могу обещать», — звучало от меня в ответ. Но уже около десяти вечера она еще раз предложила приехать, а после некоторых моих отговорок (я реально не понимаю, как можно находиться с ней в одной комнате и гасить в себе желание!) в итоге сказала: «Я тебя уговаривать что ли должна?». Уговаривать не надо — конечно же, я мигом примчался к ней на такси. Мы выпили бутылку вина. Потом вторую. Было уже час ночи (а мне утром на работу), и я ждал такси. Не знаю, как так получилось, но в процессе разговора с ней, я обнял ее и поцеловал. Я чувствовал, что это был не ответный страстный поцелуй, что она это делала лишь для того, чтобы не портить ситуацию, и она понимала, что это недолго — еще минут десять, и приедет такси и увезет меня. С ее стороны это был поцелуй из необходимости, она меня не хотела.

К чему же тогда были эти звонки и смски? И дня не было, чтобы она мне не позвонила вечером, писала мне каждый день. И тут, когда все было идеально, чтобы мы сблизились с ней, она не сделала шага вперед и показала, что развития отношений или не будет или еще рано.

И весь следующий день после этого писала мне. И второй мой рабочий день писала мне. Позавчера вечером предложила встретиться — погуляли, попили кофе, и на этом все. А вчерашний день был переломный, и я теперь не знаю, как все наладить. Я лишь не хотел показываться ей навязчивым, не хотел, чтобы она понимала, что я в какой-то степени завишу от нее. Мы переписывались, и тут она написала: «Я соскучилась». К чему это все? Я несколько раз, Аня, видел в твоем поведение намеки даже на секс. Сама просишь проводить, приглашаешь приехать попить вина, но все это лишь для трепа. А тут ты соскучилась. Я не стал ничего тебе отвечать — лишь спустя минут десять спросил о завтрашних планах. И по дальнейшим сообщениям и вечернему звонку я чувствовал некоторый холод с твоей стороны. И сегодня — короткие сообщения в ответ на мои, никакого намека, что есть желание видеться со мной после твоей встречи с подругами, хоть мы и договорились об этом вчера. Я как мог пытался дать понять, что очень хочу увидеться, но ты придала слишком много значения вчерашнему отсутствию моего сообщения «Я тоже скучаю» в своем телефоне. А зря. Не забыла тот поцелуй? — Поверь, он был совсем не из-за выпитого вина, меня и на трезвую голову тянуло к тебе. Ну что же — посмотрим, что будет сегодня вечером, время покажет.

Мы с Женьком спрятались на последнем этаже дома. Мы вбежали в открытую дверь подъезда, пытаясь скрыться от полицейских. Я пробежал к лестнице, но Женя дернул меня сзади и толкнул в открывшиеся двери лифта.

Минут двадцать назад перед этим мы все — человек двадцать парней и девчонок — сидели на площадке (я сразу сюда приехал, как получил сообщение от Кости, что Аня тут с ними сидит). И мы увидели, что со стороны дороги в нашу сторону по моей оценке пятнадцать парней в спортивных костюмах. Лично я сначала подумал, что это еще какие-то знакомые, но наши все ребята сразу замолчали, а все, кто сидел, встали. И Женька, не медля, сказал: «Девочки, будет лучше, если вы исчезните без лишних вопросов и прямо сейчас. Быстро».

— Парни, что забыли здесь? — сказал Женя, пока компания незнакомых была в нескольких метрах от нас.

— Угандошить вас, мудилы! — и они тут же кинулись на нас.

Меня тут же снесли с ног ударом по голове, и несколько секунд я не мог прийти в себя — в голове гудит, силы разом покинули. Валяюсь и смотрю на этот хаос, который твориться вокруг меня. Я попытался подняться, но кого-то повалили на меня, и я опять оказался на земле. Мне больно наступили на бедро, и эта боль отзывалась при попытке встать на ноги. Все же я встал. Я должен был кому-нибудь врезать, но творилось что-то совсем беспредельное — понадобилось несколько секунд, чтобы мои глаза привыкли к этим быстроменяющимся картинкам и разделить эту толпу на «своих» и «чужих». Эти мгновения стоили мне мощного удара в грудную клетку, а следом за ним — в челюсть. Противник размахнулся для следующего удара, но я прыгнул на него, и мы оба свалились на землю. Я успел нанести ему лишь два удара по лицу, как получил ногой в ухо и свалился.

«Все, парни, хорош!» — краем глаза я увидел вскочившего Костю. Все его лицо было залито кровью. И тут я понял, что кричал он, и что бой идет не в нашу пользу. Мне стало реально страшно.

Надо мной появились двое и начали пинать меня. Я свернулся и как мог прикрывал голову и почки.

«Сваливаем!» — закричал панический голос. Сначала я подумал, что кричал кто-то из наших, но вдруг меня перестали бить. Я хотел уже было оглядеться, начал осторожно подниматься, как кто-то схватил под руку, и голос Женька произнес: «Дружище, давай реще, надо гнать отсюда». Секундный взгляд на площадку заметил обильные капли крови на земле.

Я бежал за Женькой. Понял, что все разбежались в разные стороны, и нас было лишь двое. Мне без труда было бы ускориться и обогнать его, но решил, что надежней будет его оставить в проводниках.

За своей спиной, со стороны места недавней драки, послышалась полицейская сирена.

— Фух, — вырвалось у меня, когда мы вышли из лифта на девятый этаж.

— Да уж. Ты как, живой? — он закурил.

— Вроде норм. — Ответил я. Хоть и голова гудела, будто я только проснулся после жуткой пьянки.

Женя взял меня за подбородок и осмотрел лицо.

— Ничего, до свадьбы заживет.

— А ты как? — спросил я, смотря на синяки у него на лице.

— Херня, бывало и хуже. — И он тут же сплюнул кровью.

— Кто это такие?

— Вообще без понятия. Но кто-то из наших точно должен знать — они целенаправленно шли к нам и были сразу готовы к драке. Они знали, что мы там и кто мы такие.

— Хорошо, что кто-то полицию вызвал. — На эту реплику Женька ничего говорить не стал. — Может, пойдем уже?

— Нет, лучше отсидеться. Там сейчас всех молодых в округе тормозят. Подождем минут тридцать и пойдем.

— Налетели, начали мочить и быстро повалили. Еще и ментов слышно не было, а они дернули.

— Кто-то из наших пырнул одного из них ножом. Вот они и дали деру.

— Наверное, стоит сменить место и не торчать больше на этой площадке.

— Нет уж.

— Они же вернуться.

— Да, и мы будем к этому готовы.

Чтобы скоротать время или из-за попавшегося для этого случая, Женек начал разговор об Ане. Из того, как он о ней говорил, у меня сложилось впечатление, что Женя и сам не против бы встречаться с ней, но, видимо, с этим как-то не срослось. И в итоге я получил пачку наставлений, что если только попробую ее как-то обидеть, то мне мало не покажется. У него к Ане чисто братские чувства, Женя оберегает ее как младшую сестру и в обиду никому не даст. (Получается, Аня не скрыла от «старшего брата» наши зарождавшиеся отношения и все ему рассказала).

И Женя начал расспрашивать меня, чтобы узнать, что я за человек. Кончено, не все я ему рассказал, но дал понять, что я — главное — ответственный и самостоятельный человек, столкнувшийся со всеми ужасами жизни, но продолжающий стоять на ногах. Но вместо слов уважения в мой адрес, я получил другое. Совсем не ожидал от Женька такой реакции:

Он схватил меня за грудки и со всех сил приложил к стене. Я еле касался мысками до пола.

— Ты думаешь, что знаешь, что такое отчаяние? Ты понятия об этом не имеешь! Считаешь себя таким вот бедненьким мальчиком, которого родители оставили одного, и теперь тебе нужно все делать самому. Говоришь «Отдан на растерзание всем ужасам жизни», и хочешь еще, чтобы тебя жалели, ждешь, что собеседник, выслушав твою историю, еще и пожалеет тебя. Ты ни хуя не знаешь об ужасах этой сраной жизни! Посмотри на себя со стороны! Ты просто жалок! Ты вырос среди детей, которые и сейчас, взрослые парни, живут на всем готовом, и родители с них пылинки сдувают. Вот у них и получай нужную тебе порцию сострадая и сочувствия!

Ярость в нем уже дошла до точки кипения. Он уже дважды двинул все мое тело о стену. Сам того не замечая, он заплевал мне половину лица. Готов поспорить, он в таком состоянии, что может в любую секунду потерять контроль над собой и размазать меня по всей стене.

— Ты, молокосос, — продолжил он, — обеспечен родителями жильем и образованием. А это уже очень многое. Мне в четырнадцать лет пришлось идти работать, потому что моей матери, растившей троих детей, не хватало зарплаты нас даже прокормить! Не говоря уже, про одежду и развлечения. Ты не знаешь, что такое считать каждую копейку, чтобы твои младшие братья не подохли с голоду! Ты понятия не имеешь, что такое безвыходная ситуация и ложиться спать полностью эмоционально опустошенным с желанием не проснуться, но не имеешь право умирать — чувство ответственности гораздо выше собственных желаний. В то время, когда твой папа исполнял каждое твое «Хочу!», я надрывал спину погрузкой стройматериалов, а потом еще домой бежал проверять домашние уроки моих младших, а маме приходилось брать подработки на выходные. Лето ты отдыхал с родителями на море, а я искал любую возможность хоть как-то подработать, чтобы было на что купить одежды к началу сезона! Ты — говно! Именно говно, если с такой жизнью как у тебя, ты еще на нее жалуешься!

Он уже просто орал на меня, а глаза были все в слезах. Еще немного и он расплачется. Держал он меня уже слабо. Точнее, его руки просто лежали на моей груди. Голова у него опущена. Я отошел в сторону. Постоял радом, думая, что могу я сказать ему. Молча простояв минуту, ожидая, что он хоть посмотрит на меня, решил, что будет лучше мне вот так уйти, оставив его одного.

Я валялся перед ноутбуком и смотрел сериал про больного раком учителя химии, решившего начать варить метамфитамин, когда Аня позвонила мне. Она предложила мне приехать к ней. Любой на моем месте послал бы ее к черту после того, как она столько раз меня кидала с сексом, когда я был по ее вине к этому на тысячу процентов готов.

Дело в том, что вчера было тоже самое. Она точно так же предложила мне приехать, и я согласился. Само собой, я наделся на нечто интимное, чем поцелуи в прошлый раз. Но эти надежды разбились, когда я обнял Аню и после нескольких минут поцелуев попытался снять с нее футболку. «Ники, не будет у нас секса. Ты мне нравишься, я в последнее время скучаю по тебе. Когда ты рядом, мне хочется обнять тебя, хочется, чтобы ты целовал меня, но вот даже сейчас — я понимаю, что должна хотеть секса, но я его не хочу. Вот не хочу и все. И ты не причем — это со мной что-то не так». Ну и зачем так? Зачем эти подбадривания «это со мной что-то не так»? Есть куча вариантов, что не так, и ты не можешь мне ее сказать? Бля, да я взрослый парень, могу понять. Так и скажи «Ты меня не возбуждаешь», «Ты хороший парень, но не лезешь в мое представление о настоящем мужчине», «Я чувствую твоего возбужденного дружка в штанах, и не думаю, что такой размер доставит мне удовольствие», «Ты рожей не вышел», «Маленький ты еще — мне нравятся взрослые опытные мужчины» и так далее — хоть одно из этого произнеси, я пойму.

Но, не смотря на вчерашнее, я все равно вызвал такси и поехал к Ане. Любому рассказать, что она меня физически заводит, а потом дает от ворот поворот, и сейчас я по первому же зову мчусь к ней, так мне каждый скажет: «Парень, ты мудак!».

На предложение выпить вина отказался сразу — я не собирался пить. Не хотел, чтобы потом были разговоры «Ну, выпили, ну, что-то было».

Конечно, я не мог долго держаться и очень скоро Аня была уже в моих объятиях. Некоторое время мы стояли так и общались. Я старался поцеловать ее, но она все время игриво уклонялась и не давала мне этого сделать. В один момент я все же получил ответный поцелуй, и Аня предложила пойти в комнату: «Хочу обнимажек в кровати». Под предлогом «Мне жарко», я скинул футболку на пол, и совсем некстати у нее начал звонить телефон.

— Это папа, я должна ответить.

Аня вышла из комнаты на кухню, а когда вернулась, включила телевизор и, облокотившись на спинку кровати, начала переключать каналы. Тут я совсем упал в осадок. Что дерьмо? Телевизор? Я же рядом! Я лучше телевизора!

— О, Ники, Хью Грант! Обожаю его.

— Это «9 месяцев». — Ответил я. — Отстойный ремейк хорошего французского фильма.

— Давай посмотрим.

— Аня, я знаю занятия поинтересней, чем смотреть это кино. — Сказал я и залез ей под футболку.

— Ники, ну давай посмотри кино.

Ок. Пусть смотрит. Но пусть даже не надеяться, что я прекращу свои порывы. Иногда Аня все же отвлекалась от просмотра на мои поцелуи, а неожиданно еще в раз выдала:

— Ты сможешь остаться у меня на ночь?

— Да. — Ответил я, сказав при этом самому себе «Чувак, а нахера тебе это?».

— В ванной белое полотенце для тебя. А на полке под зеркалом возьми новую зубную щетку.

Я мигом улетел принимать душ, а когда вернулся Аня поцеловала меня и сама направилась умываться. Эти пять минут ожидания ее, которые я в одних трусах провел в кровати, показались мне ужасно долгими. «Сейчас будет секс!», — с радостью подумал я. Аня вошла в комнату в одной лишь ночнухке и нырнула ко мне под одеяло. Несколько минут, которые показались мне вечностью, она не давала даже целовать себя, ссылаясь на просмотр якобы интересного фильма.

— Ники, дорогой, держи себя в руках.

«Ты совсем охренела! Сколько можно доводить меня до максимальной точки кипения, а потом вот так в наглую кидать», — эта фраза прозвучала у меня в голове, и мне пришлось приложить немаленькие усилия, чтобы она не слетела у меня с языка.

Оказалось, она лишь дразнила меня. Кино закончилось, и Аня сама потянулась ко мне с объятиями. Я не домогался и не настаивал — она лишь спросила «У тебя есть чем предохраниться?».

— А вот здесь должны пойти титры. — Сказал я, лежа на Ане.

— Что?

— Так хорошо, что мой фильм должен закончиться именно на этом моменте. Это самый блестящий хеппи-энд для моей жизни, который можно только придумать.

Утром ей нужно было в институт. Я проводил ее до метро и побрел к себе с чувством опустошения и непонятной вины.

Когда проснулись, мы позволили еще двадцать минут проваляться в кровати, я спросил Аню, почему она начала проявлять ко мне симпатию с первого же дня знакомства.

— Почему ты? После нашего знакомства, которое Костя устроил, у меня не появилась мысль «Ну что за тип? Нормальные парни перевелись что ли?»

— Так это и Костя устроил? — я с максимальной достоверностью изобразил удивление.

И Аня рассказала мне, как просила Костю познакомить ее с кем-нибудь из друзей.

От этого у меня, наверное, и было чувство вины. Аня считала меня нормальным парнем, а я убежден, что я дерьмо, и когда-нибудь она сама это узнает.

У тебя есть одна минута. Ровно одна минута, чтобы стать лучше. Одна минута, чтобы продолжить свое развитие. Одна минута, чтобы сделать этот мир еще лучше. Одна минута, чтобы сделать шаг, который отобразит твое стремление на созидание чего-то светлого, нужного этого миру.

Бам! Минута кончилась — ты ее просрал! Выкинул в помойное ведро! Смыл ее в унитаз! Пошла новая минута. Ты все еще сидишь и ничего не делаешь. Это последняя минута твоей жизни — создай что-нибудь, что будет оставить после себя. Оставь свой след в истории. Не знаешь, что надо делать?

Пока ты думал — Бам! — прошла вторая минута. Ты чувствуешь время? Это твоя жизнь бесцельно проходит. Она кончается. А ты сидишь и нхера не делаешь. Говоришь, у тебя все еще впереди? Пойди, скажи это умирающему от рака. Давай, скажи ему: «Я напрасно прожигаю свою жизнь, но не горюю, ведь я еще молод, у меня есть вся жизнь есть успеть что-то сделать».

Уже три минуты прошло. Это три минуты, которые тебе были даны, чтобы вести полноценную жизнь, а ты их бездарно провел. Надо вдыхать жизнь полной грудью, а ты превращаешься в овощ. Теперь оглянись — ты так вот провел не только эти три минуты, а последний год своей жизни. Да уж, гордиться тебе нечем. Ты думал, что наконец-то почувствовал вкус настоящей жизни, а на самом деле лишь понял, что такое бесцельное существование.

Встань, включи режим «драйв» и мчись к тем достижениям, после которых ты сможешь гордиться собой. Перестань быть эгоистом — внеси свой вклад в окружающий мир и перестань делать все только для себя. Потрать остатки своей жизни так, чтобы кто-то сказал потом: «Как хорошо, что был Ники. Нам так повезло, что этот парень был с нами». Даже, если это скажет лишь один человек, если жизнь хоть одного человека благодаря тебе станет лучше, это уже будет означать, что ты не просто так шагал по этой планете.

Ты можешь быть личностью или оставаться никем — это твой выбор. Но помни, что твои руки могут делать что-то еще, кроме смешивания коктейлей, а мозги — кроме запоминания методов соблазнения девушек.

Посмотри, например, на Тимати. Сколько грязи на него выливают, да и сам ты терпеть его не можешь. Но его пропаганда здорового образа жизни, его участие в благотворительности — это уже стоит уважения. Не важно, кто его фанаты, но хотя бы до них он доносит идею, что этот мир может быть лучше, и он не сидит, сложа руки при этом. А ты сидишь и ноешь, и ничего при этом не делаешь.

В ожидании встречи с Аней, чтобы избавиться от негативных мыслей о моем месте в этом мире, я взял ручку и бумагу и начал писать.

Ты живешь своей жизнью и не представляешь даже, как все мое внутреннее Я рвется к тебе — оно призывает меня забыть обо всех нормах и о морали, броситься к тебе, крепко обнять тебя и поцеловать твои губы.

Мне ужасно не хватает тебя. Прикосновения твоих рук, твои поцелуи, твоя нежность… — мне это нужно как топливо для кровообращения, как вдохновение жить.

Стоя на краю пропасти, ненавидя все свое существование в корне, ты как мерцающий огонек в темном туннеле, призывающий к борьбе за лучшее существование.

Тайфун бессвязных мыслей как помеха к действиям, которые можно расклеить ярлыками «надо», «правильно», «лучше». Ну и пусть так. Лучше, это когда комфортно и желаемо. К черту все банальные представления о «правильно/неправильно»! Можно додумывать причины моего желания находится рядом с тобой, предсказывать будущее меня и тебя и последствия нашего общения, но я хочу лишь получать радость от нашего общения и дарить тебе не меньше от того, что я получаю от тебя.

Ты подарила мне счастье! Приняла таким, какой я сейчас есть, не пытаясь что-то во мне изменить и исправить, со всем локомотивом моих недостатков.

Ты возродила во мне давно угасшее понимание того, что я живой! И я открыт ко всем радостям мира, а сейчас самая большая для меня радость это находится в твоих руках.

Не подумай, что я не имею ни стыда, ни совести. Я испытываю чувство огромнейшей вины, т. к. знаю, что у этого есть срок годности. Ну, так давай в этот срок получать все возможное!

Я скучаю и бьюсь головойоб стену. Я скучаю и разбиваю руки в кровь. Я скучаю и понимаю, что нахожусь не на своем месте, и ненавижу себя за бессилие это изменить.

Хочется реветь от воспоминаний тех мгновений, что я провел с тобой. Это были действительно счастливые для меня мгновения.

Сейчас на грани катастрофы саморазрушения, мне хочется быть с тобой. Пока у меня осталось чувство собственного достоинства, мужество, остатки оптимизма и силы духа, я хочу быть с тобой. Пока я не утонул в пучине депрессии и не уничтожил свой индивидуализм, я хочу быть с тобой.

Мой мир рушиться как карточный домик, так почему бы не идти ва-банк? Если все терять, то можно и делать все. Поэтому и пишу тебе это, хоть и осознавая, что после этого прочтения ты уничтожишь все наши с тобой связи, что это может лишь уничтожить наше общение.

Это мои мысли, и мне хочется, чтобы ты знала, что происходит в моей голове, потому что я благодарен тебе за свет, за радость, за твою улыбку, за теплоту, и за очень многое… и хочу, чтобы ты это знала. Спасибо тебе.

… Раньше я думал, что такие, как ты, приносящие добро в этот мир и стремящиеся сделать его лучше; которым больно от окружающей безнравственности и вселенского эгоизма, бывают только в книгах…

14 мая 2011 года.

«Когда-нибудь она прочитает его», — сказал я, заклеивая конверт.

Но моего терпения не хватило, и я вручил его ей уже при встрече в ответ на ее «Как же сильно я соскучилась!».

Вообще, в отношениях лучше не врать друг другу. Лучше недоговорить что-то, чем соврать, и когда-нибудь эта ложь откроется. А мне пришлось это сделать с Аней в самом начале — на второй же день, когда наше общение развилось до уровня постоянного секса. Она начала (и зачем девушки заводят подобные разговоры) расспрашивать меня о моей бывшей девушке.

— А почему расстались?

— Это была ее инициатива.

(— Каждый имеет право на ошибку…

— Иди в жопу!

— Неужели, было бы лучше, если б я скрыл это?

— Лучше, если бы ты не делал этого, идиот! — От ее крика, кажется, штукатурка с потолка сейчас начнет сыпаться.

— Прости! Пожалуйста, прости!

Я взял ее за руку, но она тут же отдернула ее.

— Не хочу тебя видеть.

— Дорогая…

— Пошел вон!)

Да уж. Правду рассказывать ни к чему. Пришлось изворачиваться:

— Я же был барменом — тусовка была моей работой, а к моменту знакомства с ней, это стало уже моей жизнью. Ну и она постоянно ревновала к каждой знакомой мне девице. Любое проявление внимания ко мне со стороны противоположного пола вызывал у нее приступы ревности: звонок "Как дела?", позвали на пати, узнали в баре — не важно. Скандал на почве ревности обеспечен. Ну, из-за ревности и расстались. — Это же не вранье? Я говорю правду, пусть не всю, но это же правда. Из-за ревности же я с Юлей расстался. — Я получил, мне казалось, все, что только хотел. Достиг, чего хотел достичь. Закрытые тусовки с шампанским за полтора куска залени за бутылку и модельными девушками. Дорогие двухэтажные квартиры, загородные замки с холлом размером с футбольное поле. Настоящий тигр как интерьер пати — не удивление. Всюду чистейший кокаин на стеклянных столах и экстази в конфетных вазах — совсем нормальное дело. Девушка со стеклянными глазами и внешностью, что Ева Мендес позавидует, ведет тебя в спальню, ванную или пусть даже кладовку — повседневность. Если за мной заезжают на машине, то она стоит не дешевле ста тысяч долларов. И, имея такой образ жизни, у меня начались отношения с девушкой. Ясное дело, что во многом я отказал себе, как начал с ней встречаться, но этого, оказалось, было мало. Единственное, что могло спасти, это уволиться и сменить сферу деятельности. Но как я мог? — Быть барменом это было не работа, это часть моей жизни. — Что-то я загнул. А Аня не испугается сейчас таких моих откровений и не подумает «Ну и тип мне попался!». Надо выкручиваться. — Только потом я понял, чего мне это стоило, и после этого, я уже начал в этом видеть лишь способ заработать на первых двух-трех курсах института, пока не пойду в какую-нибудь крупную компанию трудиться мелкой офисной крысой.

— Не обязательно же офисной крысой. Организатором праздников, например, можно стать. Вариантов много заработать на желании других тасоваться.

Люди постоянно задаются тремя вопросами. Я полностью уверен, что абсолютно каждый из нас временами задает их себе или обсуждает это с другими. Что такое любовь? Есть ли Бог? В чем смысл жизни?

Любовь — это лишь шесть букв. Не более того. Л-Ю-Б-О-В-Ь. Сами по себе в отдельности эти буквы ничего не значат. У них есть порядковый номер в алфавите, но никакого смысла в них по отдельности нет, да и в самом слове, если воспринимать его всего лишь как набор букв, тоже ничего. Напишите его на бумаге — это единственное, когда Вы можете увидеть Любовь. И какие ассоциации возникают в голове, когда смотрите на это слово, только что написанное вами? Горечь? Счастье? Тоску? Обиду? Радость? Или возникает желание забраться на девятиэтажку и сигануть с нее? А, может, хотите сейчас бежать что есть сил к этому человеку, о котором думать перестать не можете? Сколько же людей погибло, но еще больше получили жизнь благодаря этим шести буквам! О них писали поэты, пели менестрели! На что только не способен человек ради этих шести букв! Я не знаю другого примера, когда шесть простых букв вместе составляют ТАКОЕ, ради чего люди порой горы сворачивают. Это шесть букв, за которыми таится безумие. Это словно пасть голодного льва, который подкрадывается незаметно и сжирает тебя в секунду! Это истинное безумие, потому что ты уже не в силах совладать с собой и не даешь отчет своим поступкам — в данный момент последствия тебя не интересуют. Счастлив тот, кто не испытывал этого чувства, и мне жаль того, кто ни разу не сходил с ума от любви.

Если Вы ведете беседу с атеистом о Всевышнем, разговор будет коротким: «Его никогда не видели», «Это научно не доказано», «Его точно нет — посмотри, что происходит с этим миром» — атеист приведет любые аргументы, которые нельзя отрицать, ибо они имеют почву. А верующий человек будет доказывать часами, что ОН есть, он в каждом и вокруг нас. Я вообще не склонен обсуждать подобные темы — меня реально не интересует, существует ли ОН. Меня много раз склоняли к подобному разговору, и почти всегда я был собеседником облит грязью — верующие воспринимают чуть ли ни как личное оскорбление мое мнение о существовании Бога и религии в целом. Я не атеист. Я верю в некую силу, а вот что это — сам объяснить не могу. Сила, которая что-то предопределяет? Нет — я уверен, что человек сам способен управлять своей судьбой. Но в то же время считаю, что ничего не происходит в мире просто так. Мое мнение, что это некая Сила, которая не управляет всем в этом мире, а наравне с людьми, другими живыми организмами и природой влияет на все окружающее. Это Сила, которая установила Правила. И эти Правила учеными определены как законы физики. Земля вертится — это установила Сила.

Это лишь мое представление о том, что именуется Бог. А по поводу религии — несколько веков назад меня бы сожгли на костре за такие слова, но скажу все же, что религия — самая крупная ошибка человечества. Я не знаю ничего другого, что принесло бы больше бед, чем вероисповедание. Лично я не вижу разницы между религией и сектой.

А смысл жизни, скажу коротко, в том, чтобы Жить. И жить так, чтобы в миг перед самой смертью не было чувства, что жизнь прожита зря. А вот если Вы только и делаете, что спрашивается себя «А в чем смысл жизни?», то уж точно многое теряете. И не надо его искать — он вокруг нас. Сейчас мой смысл жизни сузился до рамок одно имени — «Аня».

Все общение с Аней превратилось в сплошной секс. Это затянуло нас, как водоворот. Дойти с ней до дома, попить чаю — все это лишь прелюдия. Любая наша встреча все равно вела к сексу. Даже, когда я встретил ее после занятий, а она сказала, что вот так спонтанно у нее еще пара сейчас будет, она провела меня через охрану в здание и мы поднялись на самый верхний этаж. «На этом этаже последний раз женщина появлялась, когда еще наши предки на мамонтов охотились» — после этих слов она завела меня в женский туалет, где мы занялись горячим сексом.

А что было, когда нам нечем было предохраняться, но мы все же решились! До сих пор вспоминаю это со смехом.

— А что если я забеременею?

— Если будет мальчик, назовем Алексеем, а если девочка — Юля (даже тут на уровне подсознания первым женским именем выплыло именно Юля!).

— Чего? — через ее улыбку был виден испуг.

— Ты же не будешь делать аборт.

— Конечно, нет!

— Ну, так все. Чего еще это обсуждать? Конечно, если тебе не приятны имена Алексей и Юля, мы можем это обсудить.

Она не забеременела — когда у нее начались месячные раньше срока на день, мы вздохнули с облегчением, хотя в другой ситуации начали бы убиваться с горя.

А все без Ани — тусовки, пьянки, работа, одинокое просиживание дома — это был не я, это все лишь убивание времени в ожидании очередной встречи с Аней. Так прошел почти месяц. Месяц жизни, когда я видел лишь свет.

Но что-то вдруг ударило мне в голову, и я подумал «А когда ты в Москву вернешься?». Не знаю, почему я вообще задался этим вопросом. Я был же счастлив, разве нет? Замечательная девушка, много новых хороших знакомых завел, на работу не жалуюсь — но все равно эта мысль о возвращении стала появляться все чаще и чаще. Разумеется, я ни с кем — даже с Костей, с которым думал, могу обо всем поговорить — этот разговор не понимал.

Со временем вопрос о моем возвращении решился сам собой. Еще до того, как у меня завязались тесные отношения с Аней, мы с коллегой спонтанно решили оттянуться. После одной из смены мы до половины второго ночи проводили инвентаризацию бара и, конечно же, накатили во время этого дела. А по окончанию Дима просто сказал: «Может, нам рвануть в бар?». Я согласился тут же — завтра выходной, так что ничего меня не останавливало. Димон позвонил друзьям и сказал, что знает, где этой ночью весело. Так я познакомился с компанией ребят, которые ничего в своей жизни не знали, кроме как ежедневный отрыв на всю катушку. После этого я еще несколько раз зависал с ними, когда скучал по столичным тусовкам (и поверьте, жечь умеют не только в Москве). Кстати, стоит отметить, что один из ребят (некий Денис) учился с Аней в институте — это выяснилось, когда нас обоих позвали на одну вечеринку. И иногда я даже задавался вопросом, не узнала ли Аня, что еще до отношений с ней я пытался подкатывать свои шары к паре девчонок из этой компании (конечно, я в такие моменты был не совсем трезвый). А если и узнала, то спасибо ей, что ее не волнует моя жизнь до того, как она в ней в ней заняла столь важное место.

Тогда после работы Димон повез меня к своим друзьям в караоке. Это было нечто. Музыка и микрофон в этом никогда не знавшем нравственности и приличия заведении были лишь поводом для приезжающих сюда людей насладиться происходящей вакханалией. Дорогое шампанское и виски официанты еле успевали приносить от бара к столикам. С нами за соседним столом никого не стесняясь парень педиковатого вида нюхает кокаин. И стоит отметить, что помимо столов в зале были еще и ложи со слегка прозрачными шторами, а в одной из этих лож отдыхали двое мужчин «плюс шестьдесят» в сопровождении пары высоких первоклассных моделей, годящихся им во внучки. Мужики были визуально противные — хоть и одетые в костюмы с иголочки, рубашки у них с запонками, золотые часы стоимостью однокомнатной квартиры — но как этим бабам не противно быть в компании этих жирных с сальными шеями и грязными волосами мужланами? В какой-то момент в этот караоке-бар пришел некто, вызвавший своим появлением бурю аплодисментов. Девушка за нашим столом по имени Наташа, которая весь вечер флиртовала со мной, но наладить более тесный контакт мне не позволила, просветила меня, поведав, что этот парень (фамилию забыл сразу) это солист какой-то попсовой группы третьего эшелона.

Когда я уже прилично залился виски, обнаружил, что в той самой ложе одна из девиц склонилась у одного из стариканов к низу живота, и ее голова делает не тривиальные движения. Тот парень, что недавно нюхал кокаин подошел сзади к одной из девушек за своим столом, поцеловал ее в губы и пошел куда-то. Другая девушка за этим же столом начала наезжать на поцелованную: «Какого хера ты целуешься с моим парнем, шлюха!». Парни за столом еле удержали ее не лесть в драку — все обошлось лишь оскорблениями. Второй жирдяй тем временем вместе с свободной девицей направились в мужской туалет. И только после того, как они оттуда вышли, я решился сходить по естественным причинам туда же.

В туалете было душно и воняло потом, а со стороны одной из кабинок на весь туалет разносились женские стоны наслаждения. Были видны лишь ботинки и окончание брюк, но они были один в один как у кокаинового парня с соседнего стола. Что же. Парень отжигает — пришел с одной девушкой, целуется с другой, а трахает третью.

Я понял, что нахожусь в аду — тут нет ни единого намека на то, что мы люди, а не животные. И я понял, что мне нравиться находиться тут.

Так вернемся к теме возвращения в Москву. В один момент я все же поднял ее в разговоре с Аней. И все так завернулось, что все мои слова, почему то были восприняты как «Когда-нибудь я уеду, и это будет концом наших отношений». Бред! Может, у нее ПМС, что она так отреагировала, но я лишь хотел именно с ней это обсудить. Хотел поговорить с ней на тему «А что будет, если…?». Но она восприняла эта, как восприняла.

А упоминание моего коллеги Димы, нашего с Аней общего знакомого Дениса и всей этой тусовки была к тому, что я хоть и мало времени проводил в этой компании, но в один момент вторжение этих людей все изменило.

Сквозь шум музыки Noize MC с его диска «Последний альбом» мне все же удалось расслышать звон домофона. В моей голове пронеслась мысль с сожалением, что не удастся мне сейчас побегать на элипсойде, чем как раз собирался заняться. Не удастся, потому что звонит, скорее всего, не почтальон, которого надо впустить и не кто-либо из жильцов, что ключ от домофона забыл, а кто-нибудь из знакомых, кто знает, что сегодня у меня выходной и хочет вытащить меня в этот пятничный вечер из квартиры. Конечно же, я бы с большим удовольствием провел бы время с Аней, но она два дня не подходит к телефону — все еще, значит, обижается на тот разговор о Москве.

Меня всегда удивляло, почему перед приездом ко мне нельзя сначала созвониться, договориться. В половине случаев эти Питерские «друзья» наведываются без приглашения и предупреждения. Я нажал на кнопку домофона и сказал «Да», на что мне ответили протяжным «Аалльоооо».

Я впустил.

Это Наташа (та, что как-то в караоке всю ночь играла со мной)! А я тут в одних трусах хожу! Хм…. а, может, так и оставить? Хотя не стоит, она однажды отказала, сейчас тоже отшутиться, да, может, еще и оскорбит: «Мне нравятся взрослые мальчики», — как она однажды на пьянке Дениса при всех отшила.

Со спартанской скоростью я оделся, и когда они вошли ко мне, я был уже готов к выходу (хоть и даже не знаю, куда они собрались меня потащить).

Они — это Наташа и Леля (позже узнал, что настоящее ее имя Лейла). Наташа была в своем обычном образе: длинные крашенные в темно-коричневый цвет волосы распущены, на загорелом в солярии лице ярко-накрашенные глаза, а стройную фигуру облегает короткое коктейльное черное платье. Леля, ее подруга, которую я видел впервые, была в красных джинсах с заниженной талией, из которых была видна татуировка на уровне копчика (какой-то непонятный кельтский узор), в расстегнутой серой меховой короткой куртке (потом она с понтом будет говорить девчонкам «Это норка») и в солнечных очках на пол-лица. Леля чавкала жвачкой и постоянно поправляла пергидрольные волосы, собранные в пучок — когда это делала (поправляла волосы, а не чавкала), ее куртка раскрывалась, и был виден ее белый топ, вызывающе подчеркивающий хороший третий размер груди. Они идеально НЕ подходили друг другу — одна будто собралась на светское мероприятие, а другая — на деревенскую RnB-вечеринку. Наташа спросила «Ты готов?», и я ответил «Как видишь, да». Леля оценила мой внешний вид — лакированные остроносые туфли, потертые джинсы и черная рубашка — и сказала «Тогда пошли». Напоследок я брызнулся духами и вышел за ними. А куда это «Тогда пошли»? — мне не интересно. Главное, я уверен, скучно не будет. А повезет, и Аня тоже будет там, куда мы собрались.

Мы сели в Хендай Акцент темно-зеленого цвета. Леля пояснила, что это машина ее брата, которую пришлось взять по причине сдачи в автосервис на ремонт ее Mini. По дороге Наташа рассказа мне причину поломки ее автомобиля. Если коротко — никто, видимо, не предупредил Лелю, что после кокса и бутылки шампанского не так безопасно садиться за руль, как кажется, а особенно, если ездить сто двадцать километров в час в таком состоянии. Ее папаша не мало денег отвалил, чтобы анализ на содержание алкоголя и наркотических средств в крови был отрицательным. «Блин, — подумал я, — куча народа гибнет на дорогах каждый день по глупости, а у этой дуры и царапины не было».

— Я сегодня лишь второй день в своей СРАНОЙ жизни езжу на механике. — Сказала Леля, выезжая с заносом со двора на шоссе.

Предупреждение инстинкта самозащиты придумать повод и тут же вылезти из машины я проигнорировал, но сразу после ее слов схватился за ремень безопасности и пристегнулся. И мой мозг подал мне сигналы к бегству не только оттого, что она второй день садиться за руль автомобиля с механической коробкой передач, а сам факт того, что она до этого ездила на "автомате" говорит о том, что она уж точно (хотя, а кто сомневался?) водительское удостоверение не ценой своих нервов и времени получила, а тем же способом, что и я военный билет.

Надо было ответить на ее высказывание о механической коробке передач: "А я впервые в своей сраной жизни пристегиваюсь, сидя сзади".

"Сраная жизнь" — удивительно услышать такое от человека, незнающего, что такое проблемы среднего класса, да и вообще настоящие проблемы, а не "Он мне уже второй день не звонит", "Мне нечего надеть" (когда полный гардероб одежды стоимостью годового бюджета африканской страны), "У меня ноготь сломался", "В кино не на что пойти" и так далее в том же духе. Что она сказала бы, если бы столкнулась с по-настоящему сраной жизнью?

Твой взгляд, твой смех,

Который так мне нужен.

То счастье и успех,

Ведь он вполне заслужен.

Я знаю, я буду лететь безумной вспышкой.

Я буду, для тебя всегда твоей малышкой!

А что еще можно было ждать, когда она нажала на кнопку воспроизведения на магнитоле? Спасла меня Наташа, нажав на переключение трека и заиграла неизвестная мне песня Эминема. Если я не ошибаюсь, в основе этого трека лежит «What Is Love» от Haddaway.

Мне позвонили, сказали, куда нужно подъехать, я поймал такси и поехал — это идеальный сценарий моего прибытия на любую вечеринку. А приезжать таким способом как сейчас, это полный экстрим даже для меня и еще в придачу зря убитые нервы. Как приедем, надо будет глянуть в зеркало — не появились ли у меня пара седых волос.

Наверное, это знак протеста молодых нарушать правила, в том числе и правила дорожного движения. Хорошо хоть, на красный свет останавливалась (после чего к тому же пару раз «глохла»), что навело на мысль, что кроме как сигналов светофора, она больше ничего из ПДД не знает: не уступать при выезде на главную дорогу, перестраиваться без сигнала, обгон справа, поворачивать направо с левой полосы и, само собой, нарушение скоростного режима — это только то, что я — не имеющий водительских прав, ни разу не садившийся за руль, о ПДД знающий абсолютный минимум, — углядел.

Первым делом, как вошли в двухэтажную квартиру на Невском (виновник торжества уговорил друга провести здесь свою вечеринку — в его собственной «двушке» для гулянья такого масштаба будет тесновато), Леля с недовольством сказала громче нужного: «Жду не дождусь, когда заберу из ремонта свою тачку — на этом корыте уже не могу ездить». Подтекст сказанного: «Я Вас сразу предупредила, что приехала на машине, на которой мне стыдно не то, что ездить, а даже рядом с ней стоять — так что не чмырите меня, когда увидите, на чем я приперлась». На тут же появившийся вопрос «А ты за рулем? Пить не будешь что ли?» ответила: «Антибиотики пью, так что без алкоголя сегодня». Но я был уверен, ей будет чем «накидаться» и без алкоголя.

К нашему приезду в квартире было уже человек двадцать точно. Все общались по два-три человека, почти у каждого бокал с напитком в руке. Внешний вид каждого можно было охарактеризовать одним словом — «псевдогламур». Свет был чуть приглушен. В большом зале высотой в два этажа, где кроме кожаных диванов и кресел, пятидесятидюймового плазменного телевизора и высоких колонок от домашнего кинотеатра, из которых фоном играло какое-то радио, стояли два фуршетных стола с напитками и закусками. У каждой группы бокалов лежали маленькие бумажки с названием содержимого, а за ними выставлены необходимые бутылки с алкоголем, соками и газированной водой. Преобладающее место на столе занимали ром с колой и шампанское (а его зачем подписывать?). Еще в зале сиротливо стоял диджейский пульт с минимальным набором техники для светомузыки.

Блуждая по — не совру — гигантской квартире в надежде увидеть Аню, встретил Дениса, направляющемуся в основной зал.

— Ты Аню тут не видел? — Спросил я, пожав его руку.

— Ее тут нет. Походу не позвали. — Ответил он и взял с фуршетного стола два бокала рома с колой, один из которых протянул мне.

— Открой мне секрет, в честь чего это пати? — задал я еще один вопрос, пригубив коктейль.

Очень громко заиграла музыка, начавшись с “Lift me up” Moby, — за пульт встал какой-то тип в коротких дредах и хоккейной футболке, — так что Дену пришлось кричать, чтобы я услышал:

— Серегу провожаем в Америку. На пять лет едет туда учиться. — И добавил, поняв, что за вопрос выдало выражение моего лица. — Ты его вряд ли знаешь. Я сам лишь раз с ним виделся на одной бухаловке. Он хотел закатить такое, чтобы, типа, всем надолго запомнилось.

— Если не ошибаюсь, — мне пришлось кричать ему прямо в ухо, — всем насрать и через неделю никто и не вспомнить — дай лишь повод гульнуть на халяву, вот и пришли.

— Точняк! — засмеялся он. — А ты, я видел, с Лелей приехал. Ее позвали и просили еще пару людей прихватить. Не думал, что вы знакомы.

— Не, — покачал я головой, — она Наташу позвала, а Наташа меня.

— Наташка здесь? Пойду, найду ее. Извини меня, брат. — Он хлопнул меня по плечу и ушел.

Не в первый раз оказываюсь на подобном мероприятии, где я почти никого не знаю, но только сейчас почему-то мне было совсем некомфортно.

Сзади мне на плечи с визгом кто-то налетел. Бокал еле удержал в руках, чтобы не пролить на ковер стоимостью, наверное, в мою зарплату за пять лет.

— Здорова! — крикнул Костик и обнял меня.

— Привет. Рад тебя видеть. — Это было правдой. Я всегда рад видеть его.

Увидев, что я не с пустыми руками стою, он и себя взял коктейль и крикнул сквозь музыку:

— Пошли на балкон — я покурю, да и поболтаем в тишине.

Слово «балкон» для меня — часть квартиры, вынесенная на улицу, площадью метр на два. В этой квартире балкон был никак не меньше моей восьмиметровой кухни. А обставлен он был так, что тут можно было поистине жить.

К моему удивлению, балкон был безлюден.

— Странно, — сказал я, — обычно курилка самое многолюдное место на таких сборищах.

— А тут холодно. — Балкон был застеклен, но все раздвигающиеся окна были сняты — если чему-нибудь и лететь с восьмого этажа, так пусть окна целы останутся. — Да и этот дебил разрешил курить в отцовском кабинете, как девчонки начали жаловаться, что здесь они мерзнут, а им лень каждый раз куртку надевать.

— Костя, ты об Ане не слышал ничего?

— Нет. А что такое?

— Поссорились мы.

— Бывает. Чего натворил? — полюбопытствовал он, усаживаясь на кожаный диван и жестом предлагая мне сесть.

— Переехать ко мне хотела, а я посчитал это лишним — с этого и начали. А мои слова, что все равно рано или поздно в Москву придется вернуться, восприняла как «Я лишь нашел, кого трахать здесь, чтобы не дрочить вечерами, пока я Питере».

— А когда планируешь уехать?

— Не знаю пока точно, но скоро — мне еще в универе надо появиться в мае, сессию пробить. Да и чувство у меня, что переполнен я впечатлениями от этого города… что домой пора. И ты вообще услышал, что я про Аню сейчас, а не про возвращение в Москву?

— Не знаю даже, что тебе сказать на это. Ты же в Москве все равно тем же и занимался, чем здесь.

— По сути да. Но за эти месяцы никак не избавлюсь от мысли, что я в гостях.

— Ясное дело. Где бы ты не находился, где бы хорошо не было, а дом все равно один. — Выждав минутную паузу, Костя продолжил с улыбкой. — Только не обвиняй меня в голубизне, но я буду по тебе скучать, брат.

— Я тоже. У меня в Москве нет ни одно такого близкого человека как ты.

— А у меня больше нет ни одно знакомого москвича, к кому я бы так хорошо относился, как к тебе, кого мог бы назвать братом. — Он крепко пожал мою року у обнял ее второй рукой.

Открылась дверь балкона, и под крики гостей и под громкость музыки — боюсь даже предположить во сколько децибел — заливаясь слезами от смеха, вошли две девушки с треугольными бокалами с мартини.

— А с Аней все у тебя будет в порядке, не сомневайся. — Костя решил не продолжать тему о моем московском происхождении.

Девушки расположились на диване напротив. Понять, о чем они разговаривают, было невозможно — они говорили и смеялись одновременно.

Дверь открылась еще раз, и вошла Наташа.

— Вот ты где. Я тебя потеряла уже. — Она чокнулась с нами стаканами, и я осушил свой стакан. — Ты Лелю не видел? Ее тоже не могу найти.

— Нет. Она…

«Нет» ей было достаточно, и Наташа вышла. Мы тоже встали. Собираясь за ней.

— А ты и с Лейлой знаком? — спросил Костя.

— К сожалению, да. Мне сегодня посчастливилось быть ее пассажиром. — Засмеялся я.

— Ты поаккуратнее так. Мой тебе совет — не делай так больше. Она в день минимум дорожку кокса «убивает». Не факт, что она не принимала ничего до того, как за руль сесть.

Костя затесался в толпе, а я направился к столу за выпивкой.

Не успел я взять бокал, как подошел Денис с какой-то девушкой и крикнул, чтобы и я и его спутница слышали:

— А сейчас наш супер-бармен сделает что-нибудь улетное! Давай, Ники, сваргань нам по «бешечке»!

— Не из чего делать, — указал я на напитки.

Но это его не останавливало, даже на лице показалась какая-то обида:

— Ну, тогда что-нибудь. Эй. Или ты только соки разливать умеешь? — и оба закатились смехом.

— Позови еще семь человек, — ответил я на обиду.

Я почти вплотную друг к другу поставил в ряд десять широких бокалов и наполнил их вишневым соком. На пересечения каждых поставил пустую рюмку, и еще одну поставил рядом.

Дождавшись, когда рядом будет девять человек, наполнил каждую рюмку темным ромом и с криком «Понеслась!» поставил одинокую рюмку на край первого стакана и опрокинул. Сработал «эффект домино» — опрокинутая рюмка перед тем как упасть на дно стакана с соком ронял следующую. Представление вызвало бурные эмоции у окружающих и шквал аплодисментов. Считаю, что этим я оплатил свое пребывание на вечеринке.

— Да не стойте же, — с улыбкой крикнул я, — пейте.

Все девять человек и я с ними взяли по стакану и — некоторые с опаской, особенно девушки, — залпом выпили.

— Я думала, этот стакан внутри мне по зубам двинет. — Радостно сказала одна из девушек.

— Нет. Он прилипает ко дну. И из-под него струей вытекает то, что там было налито. — Ответил я. — Это физика.

К столу с любопытством подошли еще люди, и мне какое-то время пришлось поработать барменом. Делал всевозможные коктейли, для которых были ингредиенты. Вот она причина, по которой я сам не афиширую свои умения. Но, в тоже время, я был в центре внимания, был всеми любим и уважаем, и мне это нравилось. Каждый находящийся здесь горел желанием выпить со мной, и я им не отказывал. Если сначала девчонки даже не смотрели на меня, то сейчас они улыбались мне, разговаривали со мной, делали мне комплименты, а некоторые — сразу видно, кто еще не нашел себе пары — будто поедали меня глазами.

Заиграла «Black Black Heart» — первый «медляк» с начала вечеринки. Все тут же разбились по парам. Одна пара до смешного неумело с серьезным видом профессионалов танцевала… хм… у их танцев и стиля нет — никчемная помесь медленного вальса и танго. Ужас, смотреть даже невозможно.

На мое плечо легла женская руга. Обернувшись, увидел Лелю.

— Пригласишь меня? — с игривым лицом (а точнее, тем, что не было спрятано за огромными очками) спросила она.

Только я положил руки ей на талию, как она сразу же прижалась ко мне. Прошептала мне на ухо слова «Я обожаю эту песню» так, что у меня приятно прошла дрожь по всему телу. Мой пульс участился. Сердцебиение ускорилась и, готов поспорить, она чувствовала своими грудями каждый его стук. Я танцую с ней в обнимку и ловлю себя на мысли, что не отказался бы, чтобы сейчас мы были обнаженные, что хочу чувствовать ее тело своим телом. Одним словом — она возбудила во мне желание, я хочу ее.

— Спасибо. — Произнес я, с нежеланием освобождаясь от ее объятий, как только закончилась песня.

Она приблизилась ко мне и вновь прислонилась губами к моему уху. Я понял, что начинаю возбуждаться, и это может быть заметным.

— А не хочешь чего-нибудь поинтересней вместо бухла? У меня есть чего понюхать.

— Посмею отказаться.

Постарался, чтобы произнесенное прозвучало как извинение и, в то же время, внесло ясность, что я не приверженец такого рода удовольствий.

Заиграл ремикс на «London bridge» Ферджи, и по всей квартире пронесся радостный истеричный крик. Я лишь повернул голову к танцующей молодежи, которая за секунду весь заполнила весь зал, а обернувшись с удивлением и ужасом не обнаружил рядом Лели.

Не в силах выкинуть ее из головы, направился к столику, за которым с шумом толпы футбольных фанатов Костя пил текилу в компании еще двух ребят. Костю не нужно было ни о чем просить — только я подошел, как у меня в одной руке оказалась наполненная рюмка, а в другой — долька лайма. «За вас!», — крикнул я и, чокнувшись с ними, выпил и резко, с грохотом, поставил рюмку на стол. Заедать лаймом не стал — бросил его на дно рюмки.

— Все окей? — спросил Костя.

— Да. Хотя точно не знаю даже.

— Расслабься, парень! И получай удовольствие! — Он хлопнул меня по плечу и сунул мне еще текилы.

Взяв в руки рюмку, я молча ее тут же осушил, вернул Косте и пошел в ванную. Он так и стоял удивленный с пустой рюмкой и долькой лайма, предназначенной мне на закуску.

Хоть на первом этаже были и ванная и туалет, я направился на второй, где они совмещены с огромнейшей спальней. Хозяин квартиры строго попросил всех использовать эту комнату исключительно в целях прохода в туалет, иначе закроет все веселье и всех выгонит. Я бы удивлен обнаружить, что это требование выполняется — если зайти в эту комнату и не скажешь, что во всей остальной квартире проходит «вечеринка века» (как ее назвал Сергей, который уезжает учиться в Америку).

Я заперся в ванной комнате, прикидывая, сколько людей могло бы кататься тут на велосипеде, если убрать унитаз, биде и саму гигантскую круглую ванную, в которой могла бы понежиться сборная страны по футболу, включая тренерский штаб.

Ополоснул лицо холодной водой и посмотрелся в зеркало. «Ничтожество», — Пронеслось в голове.

Ты ничтожество. И все, кто здесь сейчас, не лучше тебя. Топить свою жизнь в алкоголе, наркоте и безделье — все, что вы можете. Учеба, работа, хобби, спорт — все меркнет перед желанием оторваться, не думая о завтрашнем дне. Учеба? — деньги родителей решат любую проблему в любом крутом ВУЗе, так что диплом обеспечен, будешь ты день и ночь сидеть за конспектами или гулять на полную катушку. Работа? — не смешите! Еще молоды, чтобы работать, а как окончим институт, предки устроят на нормальное место. Хобби? — клаббинг — вот мое увлечение. Спорт? — кто больше выпьет шампанского за ночь и снюхает дорожек кокаина.

«Because we… are… your friends… you'll… never be alone again… well come on» — доносится хоровое подпевание неизвестному мне треку.

Тусить. — В этом смысл их жизни. Какие у них разговоры? По понедельникам почти все: с кем, в каком клубе и как было весело проводить выходные. Четверг и пятница о том, куда планируют сходить в выходные. Вторник и среда — время для всего остального трепа, а чтобы не было скучно, этот треп устраивается в пафосном баре или у кого-нибудь дома, но чаще в баре. А еще можно в кинотеатр сходить для разнообразия.

И ты один из них? Также не можешь ответить на вопрос, чем прошедшая неделя отличалась от предыдущей? Что нового произошло в твоей жизни? — перешел с блондинок на брюнеток, пьешь ром с колой вместо шампанского и открыл для себя пару классных баров, куда можно вечером завалиться побухать?

Сейчас какой-нибудь студент, который не в силах избавиться от страха провалить сессию, сидит на горой учебников и день и ночь учит все, чтобы перейти на следующий курс и быть еще ближе к заветной мечте — к диплому. Ты и ногтя ломанного этого парниши не стоишь!

Что сказал бы твой отец, посмотрев на то, как ты относишься к своей жизни словно к листам отрывного календаря — сорвал, смял и в ведро? Твоя жизнь точно так же день за днем оказывается на помойке. Отец бы отрекся от тебя, не желая иметь ничего общего с таким ребенком. Ему было бы стыдно, что он вырастил не воспитанного, интеллигентного, постоянно движущегося к своей цели сына, а бездушного, прожигающего свою жизнь отморозка. Такого же отморозка, как те, что сейчас курят гашишь на кухне, трахаются в спальнях и где вообще только можно, тысячной купюрой, свернутой в трубочку, нюхают кокаин со стеклянного столика, напиваются дорогим алкоголем. Посмотри на себя! Ты ничем не лучше этого сброда. Твой кулак сейчас готов разбить в дребезги это зеркало, чтобы не видеть себя самого — он уже красный от напряжения, — но ты этого не делаешь, потому что ничего не измениться, по эту сторону зеркала будет продолжать стоять этот жалкий человечешка.

Хочется позвонить кому-нибудь, позвать на помощь. Хочется, чтобы кто-то появился и спас тебя, твою душу, пока она еще не сгнила. Но не нет никого! Спасти тебя может лишь тот, на кого ты сейчас смотришь! Это единственный человек, на которого ты можешь рассчитывать.

Твоя жизнь в твоих руках, но руки твои опущены и разжаты — ты упустил ее, и она без контроля творит то, что хотя в данную секунду твои инстинкты. Животные инстинкты. Ты животное! Обезьяна, вырвавшаяся из клетки в джунгли, объедающаяся бананами, не думая, что завтра — уже завтра — на пальмах может уже ничего и не быть. А как самому добывать пропитание, ты и не думаешь. Тебя не интересует, что произойдет потом. Здесь и сейчас — остальное скучно.

Есть ли у такого как ты вообще право на существование? Мужчина, отец троих детей, возвращающийся с работы, может сегодня погибнуть в автокатастрофе в своем кредитном Форд Фокусе, столкнувшись «лоб в лоб» с BMW 7 с отморозком за рулем, нанюхавшимся на этой вечеринке кокаином.

Таких как ты надо стрелять, как бешеных собак. Ты вообще не достоин того, чтобы жить. Уйди с глаз моих. Тошно смотреть на тебя.

Встретить в этой квартире кого-то более-менее трезвого было уже невозможно. Некоторые девчонки пили шампанское прямо из горла бутылки. Всегда нужно смотреть под ноги — то тут, то там встречались пятна пролитого алкоголя.

Костя танцевал с какой-то девицей, прижимаясь к ней сзади. Одна его рука легла на ее грудь — по ее выражению лица было видно, что она не против вольности его поведения. Костя был уже совсем «хороший». Но я и сам был, наверное, не лучше.

Налил в первую же попавшуюся рюмку (кажется, из нее пили и до меня, но чистую тут искать это проигрышное дело) еще текилы и выпил. Вошел в толпу танцующих и влился во всеохватывающую атмосферу веселья.

Спустя пару треков под мою рубашку залезла пара нежных рук. Они «гуляли» там до конца трека, пока я не обернулся.

Когда я понял, что это Леля, ее язык был уже у меня во рту. Теперь она была без очков. Страстно целуясь, мы отстранились от «танцпола», и я прижал ее к стене. Пару минут спустя, мы уже целовались на лестнице, а потом на ходу в коридоре второго этажа. Она грубо схватила меня между ног — и нечего было проверять, я был готов к бою уже с первых секунд поцелуя. Леля дернула первую попавшуюся дверь — заперто. Мы стремительно направились во вторую комнату — дверь поддалась. Менее минуты целовались стоя так страстно, что готовы были съесть друг друга, потом она начала расстегивать пуговицы моей рубашки (спасибо ей, что не сорвала в спешке), но, расстегнув всего три, стянула ее мне через голову и толкнула меня на кровать. Сама же сняла топ — под ним был белый лифчик. Я расстегнул ремень, джинсы же стянула с меня она и кинула их рядом со мной у подушки. Мои трусы были перекинуты ею через плечо в другой конец комнаты.

Из заднего кармана она достала презерватив и, порвав упаковку, надела его мне ртом. После непродолжительных оральных ласк она сняла с себя штаны вместе с трусами (или же трусов не было на ней вообще) и села на меня. Начала сначала медленно двигаться, а как сняла лифчик и распустила волосы, очень-очень быстро стала скакать на мне, разрывая раскаленный воздух комнаты своими криками.

Пару раз кто-то думал войти в комнату (мы так торопились, что не подумали запереть дверь), но оба раза слышалось «Ой!», и дверь закрывалась.

Прям в ухо заиграл Эннио Мариконе. Я взял телефон, чтобы скинуть звонок, но неожиданно Леля возбужденно сказала: «Я хочу, чтобы ты ответил. Я хочу, чтобы ты разговаривал, когда я трахаю тебя».

Я послушался ее прихоти:

— Алло. — Пытаясь скрыть прерывистое дыхание, сказал я.

— Привет. Ники, я не хочу все это обсуждать по телефону — приезжай ко мне сейчас. — Протараторила Аня.

— Я сейчас не могу.

Леля даже и не думала убавить громкость своих криков.

— А ты где? — у нее в голосе уже подозрение.

— Мы Сергея провожаем в армию. — Ответил я, свободной рукой лаская грудь партнерши.

Я пытался говорить короткими фразами, чтобы не выдать, чем сейчас занимаюсь. Но Леля, видимо нарочно начала еще громче стонать.

— А чем ты там занимаешься? Ты с кем? — в ее голосе была уже злоба.

— Я… я сейчас… — «Со мной», — склонившись ко мне тихо сказала на ухо Лейла. Я понял, что скоро кончу. — Я на седьмом небе.

После этой фразы я отключил телефон и положил его на кровать.

Я стал двигаться в ритм партнерше, схватив ее за ягодицы. Ее стоны участились.

Мы кончили одновременно.

С утра по радио крутили A-HA “Summer moved on”. Прекраснейший голос вокалиста не давал унывать, в то время как за окном дождь и слякоть и люди с зонтами серой массой ходят туда-сюда. Но не непогода была причиной моего подавленного настроения. Сейчас мне хотелось, как говориться, напиться и забыться. И даже солнце и пение птиц не взбодрили бы меня.

Что-то я сделал неправильно. Ком подошел к горлу, и я побежал в туалет. Меня выворачивало наизнанку, и через жуткую боль я изрыгал чем-то непонятным желтого цвета.

Что же я натворил! Встретил ту, с которой, как мне кажется, я был счастлив, которую смог полюбить, которая позволила мне забыть о той единственной…

Fuck!!! Этого не должно было произойти! Все было так хорошо, что я даже мечтать не мог! Да как я вообще посмел посмотреть на другую, когда у меня была Аня?! Сейчас я чувствую себя ничтожеством!

Я думал, что Аня — моя вторая половина, но оказалось, что не половина, а весь мир — без нее у меня в нутрии пустота.

Надо…

Блин, вообще ни о чем думать не могу, кроме как о том, что я полнейший дебил. Что происходит со мной? Что это за маленький беспощадный зверек сидит у меня в голове и не позволяет разуму включаться в нужные моменты? Что за вирус уничтожил мою честь и совесть?

Было бы на чем, я бы повесился. Был бы пистолет, я бы застрелился.

Больше так не могу.

Сегодня ночью я умру, а проснется завтра другой человек. Так что у меня всего день, чтобы уйти без каких-либо обязательств.

И что ты получил? Ты сейчас имеешь ровно то, от чего ты убегал. Вспомни, что говорил перед тем, как сесть на поезд в Питер. Новой жизни у тебя не получилось — все тоже самое. Но нет твоей вины в этом — Ты сам по себе такой и не думай даже, что можешь измениться. Твоя постоянная смена личности превратила тебя в то, кто ты есть сейчас — безрассудный, безнравственный, не думающий о последствиях, живущий по правилу "Захотел — сделал". Но, опят же, ты не виноват — время сейчас такое. Тебе восемнадцать всего лишь. Успеешь еще о будущем подумать. Живи сейчас для себя. Живи в этом мире, где мораль продажна, нравственность — миф. Мир такой вокруг тебя и ты адаптировался в нем, чтобы не быть белой вороной. Не убегай от себя, а наоборот — живи таким, какой ты есть. Живи в этом мире — у тебя это хорошо получается. Не строй иллюзий, что сменив свое окружение, место жительства, работу, ты изменишь себя. Нет. Ты лишь сможешь стать другим на людях, но никак — в душе. Но, должен признаться, душа твоя прогнила. Ты ее продал, обменял на алкоголь и потаскух. Ты ничем не лучше этого отвратительного мира, который разлагается из-за наличия в нем таких личностей, как ты. Но ты в нем все же есть, так что не упускай ни одной возможности Жить. Не стоит жить так, чтобы потом жалеть. Лучше жалеть о сделанном, чем упустить возможность. Лови все плюсы молодости — второй такой не будет.

Надо выполнить сегодня несколько манипуляций.

Первое. Уволиться с работы. Я должен буду отработать еще две недели, а зарплата за прошлый месяц уже через четыре дня. За этот месяц я уже отработал шесть смен, а это чуть больше трети зарплаты. Ну, что же — обменяю отработанные смены за этот месяц на неотработанные две недели. Надеюсь, бар-менеджер Алексей не будет против такого рода ухода и выплатит мне сегодня зарплату за прошлый месяц. А то, что шесть дней работал за «спасибо», меня не волнует сейчас.

Второе. Но выполнить нужно в первую очередь — сейчас одеться и купить билет в Москву. Засиделся ты что-то в этом городе. Два месяца. Хватит. Пора домой.

Третье. Прислать Ане букет цветов с прощальной открыткой. Это сделать надо сразу после покупки билета.

Четвертое. Квартира! Черт, у меня она оплачена до конца этого месяца, да еще и залог на месяц вперед! С этим я разберусь сейчас. Нахожу в мобильном телефон хозяйки.

— Алло, — опять я слышу этот неприятный голос.

— Здравствуйте, Маргарита Ивановна. Я звоню по очень серьезному вопросу….

И пошли всякие объяснения. Спор. Уже на повышенных тонах! Вижу себя состороны — переполненный злобой, быстро шагая по коридору от входной двери до кухни и обратно, чуть не матерюсь в телефон.

Я проиграл. От этой стервозной маразматички, по которой катафалк плачет, проще будет снега летом выпросить, чем денег. Ну и пошла она! Она еще пожалеет, что не вернула мне задаток. За этот месяц, а его даже половина не прошла, оплачено, да еще у этой стервы задаток за последний месяц, который я внес при въезде.

… И она пожалела. Спустя неделю, как я съехал, она сдала эту квартиру трем иногородним девушкам-студенткам, которые в первый же вечер позвонили и пожаловались, что в темноте на стенах и мебели видны надписи «Долгих лет тебе жизни», «Храни тебя Господь», «Счастья Вам и здоровья» и в том же духе. Это Костик (пришлось ему соврать, что лишь квартиру меняю) идею подсказал и достал такую краску. Все оказалось проще не бывает — он знал магазин, где продается гель для волос, который при дневном или электрическом освещении бесцветный, а в темноте светиться голубым. Супер! Думаю, Маргарита-чтоб-ее-катком-переехали-Ивановна оценит наше художество.

Завтракать и на вокзал… хотя, нет — на работу, а не на вокзал. Все же я надеюсь на чудо, и не будет проблем с увольнением. Оно ведь иногда случается в нашей жизни.

Устроившись на своем месте в вагоне, первым делом отправил Костику СМС: «Привет. Извини, что не попрощался. Я возвращаюсь в Москву. Передай Ане «Прости» от меня. Что я сожалею, что так поступил, но время нельзя вернуть назад, что я поступил как последняя тварь и, понимая, что все разрушил, хочу лишь, чтобы она меня простила за то, как я поступил с ней. Пока, брат. Я буду скучать по тебе. Спасибо за все».

Долго думал, писать ли Ане, а когда решился, пальцы сами сводили мои слова в стихи:

Когда уже весь мир пошел на тебя войной,

Когда нет надежды и нет пути назад,

Каждый твой день наполнен тоской.

Вдруг ты на ней задерживаешь свой взгляд.

Вокруг нее все утонуло в эгоизме и злобе.

Она — единый оплот счастья и любви.

Ей не по вкусу тяга к материальному — она хочет лишь свободы.

Но ты потерял тот единый шанс, а другого и не проси.

Сразу после получения уведомления о получении адресатами сообщения, телефон зазвенел. На экране «Костян». Я сбросил вызов, вынул SIM-карту и выкинул ее в окно, после чего вставил SIM-карту, которой пользовался в Москве. Не прошло и минуты, как начали приходить СМС от различных контактов и сообщения о непринятых звонках. Как только вибрации телефона от поступления СМС закончились, я зашел в настройки сообщений и выбрал «Удалить все» — это не мне писали и звонили, а тому, кто два месяца назад уехал безвозвратно.

Надо поспать. А завтра новый Я приедет в Москву.

VI

Я прорываю дорогу в свое будущее стремительным темпом, семимильными шагами мерю свою жизнь — а в итоге пустота. Что у меня есть? Что я в этом мире? "Деградация" — мое любимое слово. О, да — я очень люблю критиковать всех вокруг. "Деградация, деградация, деградация", — как зануда произношу я на каждом углу, смотря на нынешнюю молодежь. Могу еще добавить что-то вроде «И за этими людьми будущее мира?» или, глядя на девушек в клубах: «Им же еще детей рожать!». Но посмотрите на меня: постоянные пьянки, безразборный секс, секс со случайными девицами в туалетах ночных клубов и барах, секс с замужними девушками, измены своим девушкам, которым говорил "Я люблю тебя". А что было со мной год назад? "Сейчас я крут" — думаю я про себя, оборачиваясь на свою жизнь до окончания школы. Но это лишь моя личная оценка самого себя. Попробуй посмотреть на себя сегодняшнего с другой стороны. Например, глазами родителей. Ты считаешь, что был неудачником, полным лузером, а сейчас ты весь такой клевый парень. Но для родителей ты раньше был примерным сыном, имеющим большой потенциал и широкие возможности для успешного будущего, а сейчас ты для них — тусовщик и алкоголик, тративший свое драгоценное время лишь на развлечения. Достаточно оценить развитие тебя как личности. Его — развития — тупо нет, а наоборот — ты забыл о морали, чести, совести, принципах, уважении, достоинстве. Это деградация, парень. И знаешь — мне кажется, что на подобную тему ты уже проводил самоанализ. Ты уже признавал, что этим образом жизни только деградируешь. Ты не умеешь ни на собственных ошибках учиться, ни руководствоваться собственными выводами. Ники, признай, ты конченный мудак!

Первые два дня после Питера я безвылазно сидел дома. Чем я занимался? — Ничем! Абсолютно ничем. Смотрел сериалы, слушал музыку, залипал в потолок, думал жизни. На третий день это безделье мне надоело, а чтобы не слоняться по городу просто так, я перебрал гардероб и составил список необходимых покупок для летнего сезона.

Я прекрасно провел этот третий день в Москве. Честно признаться, город я знаю плохо. Например, когда мне говорят про Новодевичий монастырь, мне не стыдно признаться, что ни разу за свою жизнь я там не был, но мне сразу вспоминаются Лужники — как я отрывался на восьмичасовом шоу голландского диджея Armin van Buuren. А еще неподалеку от монастыря есть пафосное кафе с одной из самых больших в городе барных стоек (или с самой большой), где прошло немало веселых вечеринок, на которых я заарканил ни одну гламурную красотку.

Эта пешая прогулка на день освежила мои мозги. В полдень я приехал в центр, а в восемь вечера мне хотелось подняться к небу и орать, как прекрасна все же жизнь. А ведь еще вчера я лежал в кровати, и в голове не было мыслей, кроме как вставить дуло в рот и спустить курок — я уже на это был готов, убиваясь от понимания бесцельного моего существования.

Нельзя же, так просто взять и закончить на этом день — мне хотелось продолжить его максимально возможно. Такси, которое привезло меня домой с кучей сумок (результатами моего шопинга), все еще ждало меня внизу у подъезда. Мне надо обратно в центр — туда, где жизнь кипит.

Проводя параллели тусовок Москвы и Северной столицы, не могу четко сформулировать различия, но они есть. Нет, в Питере нетрезвая молодежь не рассуждает о культуре и искусстве — они так же пьют, веселятся, употребляют наркотики и занимаются сексом. Но там люди сами по себе другие. Они не пытаются показаться беззаботными и не проматывают выходные, будто ими только и живут. Для Москвы ночь пятницы сравнима новогодней — ее ведь так долго ждали, это время, когда можно выпить под приятную музыку и забыть обо всех проблемах и заботах. Наверное, в Москве сложилась такая картина из-за приезжих, которых ослепили огни столицы и каждый выходной день это повод выйти в свет. Но стоит им выпить, как сельское происхождение просыпается — если уж пить, так пить. Те, кто в Москве провел хотя бы пару лет уже так себя не ведут, а в клубах-то отрываются в основном студенты, которые только приехали в этот город. И музыка этим людям не важна — тут мало кто ходит на музыку, она ушла на второй план. «Людей посмотреть, да себя показать» — только что показывать, если ничего толком из себя не представляешь? Наверное, не совсем понятно, но, надеюсь, хоть какую ясность в различия клубного отдыха двух городов мне удалось описать. Или лучше так: «Жечь! Бухать! В отрыв! Столица гуляет!» — это Москва. А Питер: «Ди-джей супер! Атмосфера отпад! Тусим!». А на приезжих я зря грех повесил — сам же такой, для которого главное отрыв, а остальное вторично.

На четвертый день в Москве меня навестил двоюродный брат Паша. Он лишь заглянул ненадолго проведать меня — как раз выдалась возможность поблагодарить его, что не проболтался моим родителям о моем исчезновении в Питер (я же им сказал, что на каникулы туда поехал и на выходные иногда приезжал).

— Как тебе северные девушки?

— Если тебя интересует, был ли у меня там секс, то да — был.

— Молодец, братишка, время зря не терял там! Всех перетрахал? Только, надеюсь, не оставил за собой потомства?

— Паша, перестань. У меня там была замечательная девушка. И больше я об этом говорить не хочу.

— «Была» — значит, расстались.

— Ну, да. — И из-за мыслей об Ане я загрустил. Паша заметил это.

— Не переживай. Мал ты еще, чтобы на одной останавливаться. А я тут, кстати, наоборот — обзавелся так сказать постоянными отношениями. И скажу, что завидовать нечего.

— Жениться собираешься?

— Нееееет! Упаси! Но переделывать уже пытается. И почему они не могут принять мужиков такими, какие они есть. Если уже выбрала меня, зачем ей во мне что-то менять. Это не покупка машины — сейчас возьму в такой комплектации, а апгрейд потом сделаю. Я такой, какой есть.

— А что ей в тебе не нравится?

— Говорит, что я неуравновешенный и наркоман.

— Наркоман?

— Из-за сигарет, прикинь?! Типа я не могу сдерживать эмоции? Сейчас я лишь матом ругнуться могу от избытка чувств, а вот знала бы она меня раньше, когда я по малейшему поводу в каком-нибудь баре рожу ублюдка мог расквасить кружкой пива только из-за того, что мне не понравился его взгляд, или когда я из-за расставания с очередной бабцой в петлю лез. Я иногда курю сигареты, и она называет меня наркоманом. Вот лет пять назад называла бы меня так, когда я распробовал все, что только можно, разве что героин не колол. Так что, не грусти и радуйся свободе.

— Но плюсов в такой жизни все же больше, чем минусов.

— Согласен. Но эти плюсы ты сейчас пока особо не оценишь. Да и минусы такие тебе совсем ни к чему.

Перед уходом Паша узнал, что я еще даже не начал искать работу. Он покопался в визитнице и протянул мне одну карточку:

— Мы недавно у них корпоратив проводили. А это директор банкетной службы. Позвони — может, есть у него вакансии.

И вакансия для меня нашлась — через два дня я стал банкетным барменом.

О да, вот оно! Пятница! Редкая пятница, когда я не работаю. И я не собираюсь торчать в это время дома и залипать в ноутбук. Ведь город только просыпается! Офисные рабы, измученные пятидневной рабочей неделей. Измученные клабберы, считающие часы до наступления этого вечера. Измученные бомбилы, живущие лишь этими двумя ночами. Измученные работники баров и клубов, ожидающие хороших чаевых. Измученные студентки, жаждущие показать подругам свой новый наряд. Измученные одинокие девушки, вышедшие на охоту за прекрасным принцем на белом Бэнтли (молодой принц или старый — сегодня это не имеет значения).

Все ждут пятницы. И я ждал эту пятницу — реально надоело работать на этих банкетах каждую выходную ночь. Я тоже человек, я тоже хочу движухи и отжига. Да, я могу получить это в любой день — знаю, где можно оттянуться хоть в понедельник. Но это не тот масштаб. Хочется выйти на улицу и не оказаться на пустынной дороге, где перекати-поле только для полного антуража не хватает, а быть в центре всеобщей эйфории, где каждый метается из одного клуба в другой, чтобы успеть послушать каждого знакомого ди-джея, побрататься с каждым знакомым таким же тусовщиком.

Через силу дождавшись десяти вечера, я поехал на Болотную набережную. Сначала перекусил в хорошо знакомом мне кафе, а потом пошел в один пафосный клуб, в котором никогда не был еще. Неделю назад познакомился на работе с одним парнем (он был среди гостей мероприятия, а я как обычно работал), для которого я оказался единственным интересным собеседником. И в итоге у меня оказался его телефон, и он по моему звонку внесет меня в список приглашенных, что никакой фейс-контроль не прицепиться.

Что я делаю в клубе, где не знаю никого? — Иду сразу к барной стойке и заказываю виски со льдом (ну и цены же у них!). За стойкой тут же познакомился с взрослым мужчиной лет тридцати (если присмотреться, на его безымянном пальце можно увидеть след от обручального кольца). О чем могут говорить двое мужчин со стаканами виски в клубе? Уже точно не о машинах, футболе и политике. Сергей практически сразу завел разговор о девчонках. Кивал на одну, вторую, третью. Обсуждал каждую из них, оценивал, анализировал возможности съема. И тут он выдал (кричал мне прям в ухо из-за громкой музыки): «Жена уехала с ребенком отдыхать на неделю, возвращается послезавтра. Надо присунуть кому-нибудь!».

Не теряясь, я выцепил взглядом двух «жертв» за стойкой в десяти шагах от нас.

— Че такие кислые? — С улыбкой во все тридцать два зуба крикнул я. — Выпейте со мной.

— Текилу. — Крикнула кудрявая блондинка.

Это было для меня сигналом «Ты нам тоже нравишься», и я заказал у бармена три текилы.

— Давай еще одну. — Заказал у бармена из-за моей спины Сергей.

А он молодец, не замешкался.

С этими девушками мы пробыли полчаса. Сергею не нравилось, что они какие-то «не живые». Ему хотелось заводных — так, по его мнению, у нас больше шансов на секс. И он нашел таких.

Перспектива секса это, конечно, хорошо, но мне хотелось танцевать. Сергей и девушки то составляли мне компанию на танцполе, то возвращались к стойке. Девушки (их имена вылетели у меня из головы сразу, как они представились) приехали в Москву учиться, они вдвоем снимают одну квартиру — это просто прекрасный вариант и охоту можно уже прекращать. Но через некоторое время мне было уже на них троих откровенно наплевать — я вовсю зажигал с мега-сексапильной блондинкой. В один момент Сергей отвлек меня от танцев, проинформировав, что они собрались в какой-то бар покурить кальян. Я даже не стал адрес записывать — честно сказал, что шансов мало, что я подъеду к ним. И его это ничуть не расстроило. Наверное, даже наоборот — мы оба знали, что эти две не откажутся и от секса втроем.

— Поехали отсюда. — Неожиданно я услышал от своей блондинки.

— Куда?

— Например, к тебе домой.

И тут я встал, будто музыка перестала играть, взял блондинку за руку (надо бы, все же, еще раз спросить ее имя) и повел к выходу.

Такси (лишь в четвертую машину сели. До этого про три подъехавших машины она говорила: «Я в это говно не сяду»). Ночная Москва. Я всеми своими клетками чувствую ее желание. Она горит желанием затащить меня в постель, на стол, стиральную машину — она готова уже где угодно.

— Давай заедем к моему знакомому. Мне надо заправиться.

— Денег дать? — «Ну, неужели я повелся на этот классический развод на бабло?»

— Перестань, глупенький.

Она назвала таксисту адрес, а пока я ее ждал, оставалось лишь гадать, за экстази она пошла или еще за чем? И лишь дома я узнал, что это кокаин — она (да как же ее зовут?) высыпала содержимое пакетика на зеркальце и втянула через сторублевую купюра сначала одной ноздрей, а потом второй.

У Вас было такое? Вы торчите в десять утра у себя в квартире за ноутбуком (причем, в неглиже), а из вашего же туалета выходит ну суууупер как телка! В отличие от меня, она не совсем нагишом — на ней была моя белая рубашка. У меня куча футболок, толстовок, но всего одна рубашка — и вот именно это она решила достать из гардероба. Без вранья скажу, что она самая прекрасная, сексуальная, ненасытная и извращенная девушка, с которой я только занимался сексом. Четыре раза за шесть часов — извините, но это мой рекорд и по количеству и по времени. Мы вытворяли такое (точнее, она со мной вытворяла), что раньше я видел только в порно, и всегда думал, что именно только порно-актрисы и шлюхи согласятся на такое, а тут девушка из клуба так еще и по совей инициативе!

— Вообще, мне надо бы собираться. — Она повернулась ко мне спиной, и когда она задрала руки, чтобы завязать волосы в хвостик, рубашка приподнялась, оголив ее чудесную попку. Но никакого желания у меня от этого вида не проснулось — я был выжат как лимон.

— А не хочешь позавтракать? Я могу заказать домой. Не хочешь суши, например?

— Не стоит. Я поеду — спать уже хочется. Закажи мне машину. Но только нормальное что-нибудь.

— Можешь у меня поспать.

— К чему это? Мы провели отличную ночь. Давай только это и останется у нас, когда мы будем вспоминать друг о друге.

— Хорошо, но скажи еще раз. — Попросил я ее самодовольным тоном.

— Моему парню сорок два, — (ей двадцать два и зовут ее Алина), — и у него есть купэ-кабриолет Ролс-Ройс.

Мне вводит в экстаз мысль о том, что такая вот девушка, у которой парень с баблом, что куры не клюют, повелась на такого простого парня как я.

Сейчас ее мужик в командировке в Германии. И, если верить ее словам, он совсем не против таких ее гулянок. Он и сам гуляет от нее — с парнями. Вообще, она для него как прикрытие. Изредка у них бывает секс, но в основном он предпочитает мальчиков. Коллеги, деловые партнеры, семья — все знают, что у него наикрасивейшая девушка, а ему самому на нее наплевать. Если смотреть правде в глаза, он купил ее, как игрушку напоказ. И у меня с этой игрушкой был самый лучший секс в моей жизни!

Все встало на свои места. Я продолжаю прожигать свою жизнь по полной программе — работаю барменом, занимаюсь сексом со случайными девчонками, бухаю как черт и зависаю в клубах и барах при каждом удобном случае.

И не только в барах и клубах приходится пить — двоюродный брат может придти и в будний вечер с бутылкой чего-нибудь сорокаградусного.

Однажды, распивая с ним ром, он затеял разговор о Боге. Он, видите ли прозрел и уверовал в высшие силы, которые еще не забыли о нашей планете.

— Как-то много случайностей, братишка. Неделю назад от меня ушел очень хороший клиент, так на следующий же день ко мне обратился более крупный, а вот если бы тот не ушел, то я этому должен был бы отказать — возникал конфликт интересов. А сегодня я так сильно напортачил на работе, что уж точно должны были уволить. Я все ждал вызова к начальству, как по компании прошла новость, что моего начальника поймали на откатах, и от него избавились одним днем. И все это лишь два примера, которые произошли за такой короткий промежуток времени. А ели посмотреть, то не так уж и мало таких совпадений происходит со мной.

— Именно что — совпадений.

— Нет уж. Не может быть такого, чтобы каждый мой неверный шаг или каждое невезение оборачивалось удачей. Это Божий умысел — ни что иное.

— Паш, ты перегибаешь. Просто тебе фартит.

— Почему ты не веришь?

— Во что? В ангела-хранителя?

— Да! Именно!

— Умоляю. Перестань. Ты просто пьян.

— Да, по теории вероятностей, исход таких событий маловероятен, но это произошло. Просто тебе повезло, что так сложились обстоятельства. Нет никакого ангела. Бог тут не при чем. Есть лишь череда событий, которые привели к такому результату — вот и все. Нечего говорить, то тебе удача идет в руки, потому что так Богу хочется. А если, наоборот, что-то не получается, это типа «Бог не дал» или «Бог посчитал тебя недостойным»? Или что ты еще придумаешь в оправдание — «Бог вернет утерю в двукратном размере»?

— Почему ты так категоричен?

— Потому что нечего ссылать все удачи и неудачи на «На то воля Божья». Это идиотизм. Не Бог творит этот мир и нашу жизнь, а мы сами виновны в том, что происходит.

— Ты веришь хоть во что-нибудь? — уже не совсем трезвый брат положил руку на мое плечо.

— Верю. Но ни в Бога и Дьявола, и ни в возможность падения ста миллионов долларов с неба, ни в вечное счастье и ни в мир во всем мире, и ни в полное выздоровление наркомана, и ни в благоразумие отца, который бросает пить ради своей семьи.

— Ты что несешь…

— Я верю в то, что завтра пойду на работу, что мои родители во Франции, что за эту ночь кто-нибудь разобьется в автомобиле, что кто-то выиграет дом на побережье в лотерею, что соседская дочка скоро выйдет замуж…

— Боря, ты поверхностен!

— Нет, я лишь реалист. Я смотрю на факты. Я верю лишь в «Получилось» и «Не получилось». И никакие высшие силы тут не при чем.

Хотите провести незабываемую идеальную вечеринку? Вот Вам сценарий.

Вам необходимо знать друга, который знает друга богатенького мажора, что в свои двадцать один год катается на «Панамере» с личным водителем. (Папаша знает, как его отпрыск увлекается алкоголем — а, может, и о порошках и таблетках тоже в курсе — вот и не хочет оставаться без наследника, который уже пару раз разъезжал по ночному городу в не совсем алкогольном и наркотически трезвом состоянии). Этот мажор должен арендовать ресторан в центре города и отвалить за это целый «лям», чтобы его компания в четырнадцать человек могла в полнейшем комфорте орать в караоке, и чтобы никто случайный не испортил весь праздник. Конечно, это стоит того, чтобы отвалить миллион рублей заведению, которое, по моим прикидкам, даже и две трети этой суммы не делает за вечер.

Сначала собралось их четырнадцать человек. Позже подъехали мы с другом. Спустя час в ресторане уже более тридцати человек плясали под r’n’b, и у каждого красовалась с бутылкой шампанского в руке.

Потом мы толпой поехали в загородный дом (на две тысячи квадратных метров), где были килограммы наркотиков, десятки литров алкоголя и дюжина девушек без комплексов.

Но через два дня я вызвал такси и свалил с этого праздника жизни. И не по тому, что нужно было придти в себя до рабочего дня, а мне быстро наскучило бухать и заниматься диким сексом. Когда тебя окружает только то, что тебе и хочется, быстро пропадает желание этого хотеть. Дай ребенку целый холодильник мороженого, он на третий-четвертый день будет проходить мимо этого холодильника, даже не заглядывая в него.

Мне захотелось разнообразия. Надоело, глядя самому себе в лицо врать, что тот стиль жизни, что я веду, не самый благоприятный для себя нынешнего и для моего будущего, я принял сове «Я» таким, какое оно есть. Пусть моя жизнь и является лишь одним беспредельным загулом, мне пришла в голову мысль, что нужно хоть что-то в ней нового. Отжига, но другого. И я подумал, что музыкальный фестиваль это хороший способ реализовать желаемое.

5 июля у моей мамы День рождения. Папин был в феврале во время сессии, и он не стал даже просить меня приехать — учеба ведь важнее (сессия у меня заранее была куплена, но не мог же я об этом так напрямую заявить родителям). А вот на моем приезде во Францию на мамино сорокалетие папа настаивал сильно.

На работе летний сезон время бездельное — банкетов практически нет, только если свадьбы особо богатые личности играют, так что получить неоплачиваемый отпуск на неделю (со среды по среду) не было проблемой. Причем, добрый менеджер Максим, узнав о моих планах, отпустил на два дня раньше — с понедельника я был свободным от работы человеком.

А в планах у меня было не только двухдневная поездка в Париж, но и посещение рок-фестиваля в Бельгии. На одном музыкальном форуме в интернете узнал о его существовании и, ознакомившись с выступающими там группами, тут же попросил папу поменять мне самолет. Было заявлено немало моих любимых групп — Coldplay, The Hives, Underworld, Kasabian и других, так что варианта «не ехать» не было.

Сначала отец не очень радостно отнесся к моему желанию отправиться на рок-фестиваль (по его мнению, суть таких мероприятий это пьянки, драки и проблемы с местной полицией), но после моего «нас едет двенадцать человек», он успокоился и даже обрадовался. Сам факт того, что у меня есть друзья, рушил его представление обо мне, как о социальной одиночке. Конечно, я не стал говорить, что всех двенадцать человек я не видел ни разу в жизни, и все они лишь посетители интернет-форума. Но я считаю, что если у людей одинаковые музыкальные вкусы, то и схожее отношение к жизни (как же я заблуждался!).

То, что у всех, кроме меня, в начале июня были уже и визы в Бельгию, и билеты на фестиваль куплены, меня не тревожило. Визу мне папа сделает, а билет, думаю, будет не сложно купить у входа на фестиваль (так и оказалось, причем взял у компании соотечественников по номиналу — у них было два лишних билета).

В аэропорте Брюсселя я приземлился 29-го июня и сразу направился на поезде к фестивалю — жить придется в палаточном лагере. Мужская часть компании с форума (семь человек) оказались какими нудными и мне неинтересными. А вот девочки были красивые. Но их красота не остановила меня, когда после часа общения с компанией, у которой я покупал билеты, мне было предложено поменять стояночное место — у них было веселее и очень здорово (да, именно это повлияло, а не то, что они сумели пронести каким-то образом две бутылки рома). Позже случайно оказалось так, что две девчонки из первой компании в первый же день оказались с нами. Спать они планировали у своих софорумчан, но одна проснулась в моей палатке (комментарии тут излишни).

Как я и ожидал, это был отжиг. Настолько позитивный и дикий, что описывать эти дни нет смысла — все надо видеть своими глазами, это надо пережить, чтобы понять, насколько крутое время это было.

А в Париже я как мог скрывал свою апатию — время на фестивале можно считать одними из лучших дней моей жизни, и у меня порой слезы на глаза наворачивались от понимания, что все это закончилось. Хочется пережить это снова, а потом еще раз за разом. Там я был бы рад устроить себе День сурка.

Маме я подарил футболку «The best mama it universe». Но ее радость (искренняя радость от моего приезда даже, а не от подарка) никак не могла поднять мое настроение.

Мы сидели с папиными коллегами и их женами в дорогущем рыбном ресторане в центре Парижа, а я все представлял, что нажму сейчас какую-нибудь кнопку и перемещусь на пять дней назад. Мне как никогда была необходима машина времени. Эта скучная посиделка закончилась как раз тогда, когда я был уже готов умереть с тоски — моя жизнь реально была на волоске.

Только мне показалось, что пытка закончилась, так палач-время сдал пост следующему палачу — наставлениям моего отца. В машине он начал говорить, что устроить меня на стажировку в хорошую компанию все еще можно, и мне стоит над этим задуматься. После этих слов я отключил звук своего слухового аппарата и вернулся к воспоминаниям о прошедшем фестивале, на автоматизме в нужный момент отвечая «Да», «Хорошо», «Может быть».

Последний раз меня убеждал в необходимости сменить взгляд на построение карьеры мой брат Паша. И это было дней десять назад.

— Слушай, Борь, ты гуляешь, работа у тебя веселая, ну и все такое, а с перспективами у тебя как?

Паша, двоюродный брат, предложил покушать вместе пиццу, и, услышав мое одобрение, уже через час стоял у меня на пороге с коробкой пиццы. Он полусидя разлегся на сложенном диване, держа в руке кусок пиццы. А я ковырялся в его планшетнике с мыслями «а не купить ли мне такой же».

— Ну, если мне ресторанный бизнес не наскучит, то годам к двадцати пяти хочу стать уже директором ресторана.

— Ты ведь понимаешь, что одного желания стать им, этого мало?

— Ну почему же? Возьми, к примеру, Нойза — он ничем другим кроме музыки не хотел заниматься, и смотри, чего достиг.

— Был я, кстати, на его концерте весной, пока ты в Питере оттягивался…

— И как?

— Концерт нормально, и сам он зажигает со стопроцентной отдачей залу, но вот контингент… Быдло в большинстве своем, если одним словом.

— Да? А я собираюсь идти в сентябре.

— Сходи, посмотришь, оттянешься. Наверное, это я стар уже для таких вещей, а вот тебе, может, придется по вкусу — твоих сверстников там основная масса. А с институтом у тебя как?

— Паша, — посмотрел я на него не очень добрым взглядом и таким же злобным голосом продолжил, — скажи честно, а ты этот разговор не с подачи моего папы начинаешь? А то вот сижу и думаю, что-то знакомое раздражение от общения, так это мне разговоры с папой напоминает.

— Нет, Боря. Дядя Коля тут совсем не при чем. Я для себя хочу понять, понимаешь ли ты, что ждет тебя в будущем?

— И что ждет, прорицатель ты наш?

— Смена твоего отношения к окружающему, вот что. В твоем возрасте я представлял себе идеальное будущее в поддержанной иномарке и съемной «двушке», а теперь — новенький Астон Мартин, хата в Лондоне и яхта на причале в Сан-Тропе.

— Ну и замахнулся ты.

— И правильно, что замахнулся. Не стремиться из-за неуверенности в себе, из-за мыслей, что это может навсегда остаться мечтами — признание пред самим собой, что ты никчемен. Сколько зарабатывает директор ресторана? Сотку в месяц? Полторы? А что потом? Только если свой ресторан. А знаешь, что девять из десяти заведений закрывается менее, чем через год? Когда мне было восемнадцать, я пошел работать торговым представителем. Причем, на такую работу я пошел только из-за возможности совмещать работу с учебой. Сегодня торгпред у нас восемнадцать тысяч получает плюс бонусы — тридцатка в месяц, это максимум. А сейчас у меня, после недавнего повышения, в подчинении восемь человек, у каждого из этих восьми в среднем десять подчиненных, а тех — еще где-то по двадцать торгпредов. То есть, фактически, у меня более полутора тысяч человек в подчинении.

А теперь вот я сидел на заднем сидении проезжающего по центру Парижа автомобиля и вместо того, чтобы наслаждаться красками города любви, выслушивал своего отца, который считал, что ему, конечно же, лучше знать, как мне стоит построить свою жизнь. Мою жизнь! Почему он считает, что имеет право выбирать мое будущее? И так было всегда. Сейчас я осознаю, что на самом деле меня всегда раздражало это поведение отца. Но почему то именно сейчас он не являлся для меня авторитетом — я считаю, что я вправе сделать шаг в сторону, если считаю это правильным, а не беспрекословно следовать маршруту, которой он мне начертил. Моя жизнь была бы тоской и сплошным сводом правил, а не ярким большим воспоминанием, если бы я делал только то, чего ждет от меня отец.

Хочу в Москву. Хочу быть собой, а не играть роль примерного сына.

Хотите провести незабываемую вечеринку? Вот Вам сценарий.

Вам необходимо знать друга, который знает друга богатенького мажора, что в свои двадцать один год катается на «Панамере» с личным водителем. (Папаша же знает, как его отпрыск увлекается алкоголем — а, может, и о порошках и таблетках тоже в курсе — вот и не хочет оставаться без наследника, который уже пару раз разъезжал по ночному городу в не совсем алкогольном и наркотически трезвом состоянии). Этот мажор должен арендовать ресторан в центре города и отвалить за это целый «лям», чтобы его компания в четырнадцать человек могла в полнейшем комфорте орать в караоке, и чтобы никто случайный не испортил весь праздник. Конечно, это стоит того, чтобы отвалить миллион рублей заведению, которое, по моим прикидкам, даже и две трети этой суммы не делает за вечер.

Сначала собралось их четырнадцать человек. Позже подъехали мы с другом. Спустя час в ресторане уже более тридцати человек плясали под RnB с бутылкой шампанского каждый.

Потом поехали в загородный дом, в котором площадь холла превышает площадь четырехкомнатной квартиры моих родителей.

Первоначально предполагалось, что это будет вечеринка в стиле «Гангстеры и девушки легкого поведения», но быстро перешло в «Упоротые и пьяные». Дошло до того, что принадлежность к сильному и слабому полу отличалось «кто трахает» и «кого трахают». Можно было заниматься сексом с кем угодно — не откажут. Любой алкоголь в неиссякаемом количестве — пей, что нравится. Но алкоголь был не так интересен — наркотиков тоже было вдоволь и в большом ассортименте. Музыка — из мощнейших колонок играло все от транса до российского хип-хопа. Парни хотят быть один круче другого, а девушки — чем больше ведешь себя как шлюха, тем лучше.

Спал я (если это можно назвать сном) на диване в одной из многочисленных комнат. На другом диване в этой же комнате как-то смогли уместить пара ребят. До двери было не более пяти метров, но мне виделось это как все пятьдесят. Квадратная голова готова была взорваться от каждого моего шага. Открыл и дверь и увидел на пороге в полном отрубе девушку с голым верхом. Я собрал все мои силы, поднял ее и отнес на диван, с которого только что встал, и накрыл девушку пледом.

Во что превратился холл — не описать. Всюду пустые бутылки, липкие пятна пролитого алкоголя, несколько лифчиков (ах да — проходил конкурс на самую красивую грудь), опрокинутый аэрохоккей, который больше служил не по назначению, а столиком, с которого нюхали дорожки. Но ни одного человека. А я дал, что весь пол будет увален телами участников вчерашней вакханалии.

Ванную комнату со здоровой джакузи в центре я нашел. И помимо джакузи там была еще и душевая кабина, в которой я мог на пару минут подставит голову под холодную струю воды.

Вышел на улицу подышать свежим воздухом и увидел в беседке курящего парня с чашкой в руке. Решил присоединиться к нему. В беседке лучше, чем под жарким солнцем.

— Кофе? — решил я с этого начать разговор.

— Ага. Даже не представляешь, каких усилий мне стоило разобраться в работе местной кофеварки. Там столько кнопок, что ее можно с ошибки превратить в трансформера, который как телик Шефа в Саус-парке, пойдет убивать все живое.

— Поздравляю, что удалось.

— Выспался?

— Конечно, нет.

— Такая же фигня, но надо мне возвращаться в город. Кофе допью и поеду.

— Меня добросишь?

— Не вопрос.

И после пятнадцати минут общения этот парень, который вчера убивал свой организм кокаином, сел за руль белоснежного Мерседеса С-класса в комплектации AMG (и это не была одна из самых дешевых машин у дома — хватало там и Мерседесов, и Бендли, и Порше, и Инфинити, и других машин, которые я еще не знаю когда смогу себе позволить купить даже в кредит), и мы с ветерком поехали в сторону Москвы.

В очередной раз мой брат Паша решил промыть мне мозги по поводу моего будущего. Ставлю один к десяти, что это с подачи моего отца. Паша опять поднял тему, что он в компании не последний человек и в его подчинении находится «целая армия».

— Ого! Можешь революцию устроить!

— Без шуток, Боря. — Он с дивана бросал мячик об стену. — Я серьезно говорю. С учетом годовых бонусов у меня доход три с половиной миллиона. Не хило? Можно ли столько получать будучи директором ресторана?

— А ты что, мне советуешь к себе в контору идти работать?

— Не. Тебе в таких местах нечего делать. Я лишь хочу, чтобы ты задумался о перспективах и решил, что нужно сделать для достижения желаемого. И не думай стандартно: «Работать, работать и работать» или «Чем больше заработаю для компании, тем быстрее я буду расти». Это гон. Если бы я так работал, то в главный офис холдинга не перебрался бы при всем желании. Я был одним из полутора тысяч зомбированных дегенератов — почему я, а не они? Надо уяснить, что работают все, и этим не выделишься.

— И как же тебя заметили на фоне остальных.

— Это оказалось несложно — получил расположение ключевых клиентов всякими разными способами, и мое имя стало звучать при их разговоре с руководством компании, а второе — хорошие отношения с непосредственным начальником. Когда эти отношения перерастут в дружеские, то на вопрос руководства к нему о том, кто из его подразделения может занять ту или иную должность, он будет рекомендовать тебя. И не из-за того, что я такой классный работник, а потому что он знает меня лично и очень хорошо знает, что даст ему уверенности, что я его доверие не подведу. Попить пиво в пятницу, сгонять на рыбалку, покататься на велосипедах — все что угодно может стать пропуском наверх.

— И? я все равно не понимаю, к чему это ты? Ты не советуешь мне идти работать в твою компанию и ей подобные, а зачем тогда говорить, как достичь вершины?

— Блиииииин! Ну, ты тормоз! Тот подход, что я тебе сейчас рассказал, он относится ко всему вокруг! Если хочешь чего-то добиться, то войди в круг доверенных лиц, от кого зависит нужный тебе результат.

— Ясно. Надо стать таким, о ком говорят «он в любую дырку без вазелина залезет».

— Да. Что-то типа того. Я к чему тебе все это говорю — вот я, будучи полным раздолбаем и бесполезным типом, ни о чем, кроме гулянок и думать не мог, даже на второй год в девятом классе оставался, добился того, что имею в свои двадцать пять. А вот приходится мне видеть своих одноклассников и других друзей, которые примерно учились, и одна мысль у них была: «Мое усердие воздастся по совести», и сейчас имеют они полтинник в месяц зарплату и жизнь офисного планктона. Не хочу видеть твое гниение, поэтому и учу тебя, брата, пока тебе еще только восемнадцать.

— Девятнадцать.

— Что?

— Мне сегодня стукнуло девятнадцать. Когда ты позвонил, я думал, что услышу поздравления. — Я придал голосу фальшивую жалость.

— Ах, ты, засранец! — он кинул мячик в стенку так, что он отлетел мне прямо в голову. — Это надо отметить!

Вот тема разговора и поменялась. Потусить для Паши все же более интересное занятие, чем читать мне нотации.

Отмечать мое день рождение он потащил меня в один из лучших клубов города. Услышав мое нежелание звать кого-то из моих знакомых, он позвал коллег, которые ответили согласием на предложение повеселиться субботней ночью: троих парней и двух девушек.

Еще раз убедился, что проводить время с людьми, которые старше меня, мне более приятно и комфортно. И сейчас компания собралась очень хорошая — все со мной общались как со старым знакомым, а тосты они говорили в честь моего праздника такие, будто я их лучший друг. Спасибо Паше, он воистину устроил мне праздник.

Одна из коллег брата, Лиза, сама проявляла инициативу потанцевать со мной. Стоило мне первый раз выйти на танцпол, как она тут же встала и пошла за мной. Уверен, я очень глупо выглядел, танцуя с ней — мое дергание вообще танцем назвать нельзя, а в паре с красивой девушкой под «Alore on dance»… думаю, если бы это заснял кто-нибудь и выложил в сети, то за день видео набрало бы миллион просмотров, все кидали бы друзьям ссылку со словами «Зацени, ржач полный!». Но Лизу вообще не волновало мое умение танцевать. Мы все пили текилу за столом, и ди-джей поставил один из хитов — Лиза схватила меня за руку (а после первого танца она садилось за столом только рядом со мной) и повела танцевать. Где-то на третьей композиции она пересекла мое интимное личное пространство, и танцевали мы отныне только прижавшись телами. Всякий раз, когда она прислонялась своим прекрасным задом, обтянутым в черные брюки, к моим джинсам в районе паха, всякий раз, когда она эротично взмахивала своими длинными черными волосами, всякий раз, когда она складывала губки бантиком и смотрела на меня взглядом голодного котенка, играя ресницами, всякий раз, когда… Чего перечислять? — Постоянно! Постоянно, как только я уловил ее интерес ко мне, в голове проносилась мысль «Я бы ей вдул». Но — это было ужасно — она ушла от моей попытки поцеловать ее. И тут я понял, что совершил ужаснейшую ошибку, что поторопил события.

Около трех часов ночи я увидел, как Паша и другие двое парней (двое, потому что третий, белобрысый Максим, напился до такого состояния, что у нас вызвало сомнение возможность самостоятельно передвигаться) расплачиваются за наш столик.

— Сколько я тебе должен? — спросил я брата, когда мы вышли из клуба.

— Расслабься! — он обнял меня за плечо. — У тебя день рождение. Считай, что эта ночь это наш подарок тебе.

— Спасибо.

Мы перешли трамвайные пути, и кто-то обнаружил, что Макса с нами нет. Обернувшись, мы увидели его, стоявшего прямо на путях, со спущенными штанами. И тут он начал справлять нужду. Гром нашего смеха прокатывался по ночной тишине до тех пор, пока мы не услышали звон, доносившегося от едущего трамвая.

— Что он тут делает в такое время? — сказал кто-то рядом со мной.

— Эй, Макс, давай уже заканчивай ссать!

— Иди сюда!

— Бля, Максим, двигай сюда свою задницу!

— Какого хера он не останавливается. — Сказала Лиза. — Водитель слепой что ли?

Трамваю до Макса оставалось десять метров. От нас до него около двадцати. И Паша сорвался с места. Он молниеносно добежал до своего друга и, словно противника в американском футболе, снес его, застегивающего ширинку, с путей как раз в тот момент, когда трамваю оставалось меньше метра.

— Поймайте ему такси, — сказал Паша.

Неожиданно для всех Паша развернулся и что было сил двинул Максу, которого только подняли на ноги, в голову. Пришлось его еще раз поднимать. Никто Пашу обвинять в его поступке не стал — и вообще что-то ему говорить. Макса уложили на скамейку, и девушки пошли на дорогу голосовать. Через пару минут они подошли к нам.

— Поднимайте его. Триста рублей и кто-то должен поехать с ним — водитель отказывается вести его в таком состоянии одного.

— Макс, поднимайся. — Произнес один парень. — Эй, Паш, я отвезу его и сразу позвоню тебе узнать, где вы. Подскачу.

— Оке.

Спустя две минуты безрезультатных стараний разбудить пьяного Максима, мы подняли его и потащили к машине.

— Да я с вами, пидарами, даже один член сосать не стану. — Вырвалось изо рта Макса.

Зря он это сказал — все мы четверо закатились в истерике и, лишившись из-за этого сил, выпустили его из рук.

Вдоволь насмеявшись, мы все же уложили Максима в машину, и Пашин друг повез его домой.

— Ну, он дает! — сказала Лиза, до конца так и не отсмеявшись.

— Слушай, Паш. По словам этого — забыл, как его зовут — что Максима повез, я понял, что по домам мы еще не собираемся.

— Давид его зовут. Конечно, не собираемся, — рассмеялся он, — еще вся ночь впереди.

Сказав это, он протянул руку и тут же остановилась машина.

— Так, — скомандовал он, договорившись с водителем, — вы четверо назад. Худые — вместитесь.

Пунктом назначения оказался стриптиз-бар в одной из столичных гостиниц.

Думаю, у каждого мужчины возникает желание заняться любовью с двумя девушками сразу. Если честно, то я, видимо, воспитан отцом настолько консервативно, что такие вещи считал неприемлемым. До этой ночи.

Сидящая рядом со мной Лиза никак не могла отвести взгляда от белокурой девушки, вытворяющей у шеста такое, что невольно задумываешься о существовании границ пластичности человеческого тела. Оставшись в одних лишь стрингах, эта стриптизерша (похоже, что они сразу видят, у кого из зрителей больший интерес к их выступлению) спустилась к нашему дивану и, бросив «Позвольте» начала танцевать прямо на Лизе. От такой картины я потерял рассудок. А может, оттого, что официант унес вторую пустую бутылку виски с нашего стола. Полтора литра на семерых после того, что в клубе выпили — не сказать, что мало.

— Как тебя зовут? — спросила Лиза у девушки, как та закончила свой танец.

— Аня.

— Спасибо, Аня. — И Лиза сунула ей в трусы купюру.

Следующие выступающие девушки мне были не так интересны. Не потому что они были хуже Ани, а потому что, танцуя с посетителем-девушкой, они производят больший эффект, чем у шеста или даже теряясь своей грудью по моему лицу.

Исчезнувшая куда-то Лиза, вернулась и сейчас сидела слегка нервная и больше обычного налегала на алкоголь. Но стоило вновь Ане оказаться у шеста, как Лиза встряхнула головой и невооруженным взглядом стал заметен огонь в ее глазах, да и вся она просто святилась от наслаждения. Неожиданно к Ане присоединилась еще одна танцовщица и скоро они обе танцевали на нас. Конечно же, мне досталась другая, смугленькая, а не Аня. Мыс Лизой время от времени переглядывались, и я никак не мог понять, что за сигналы она посылает мне глазами.

— Пойдем! — сказала мне Лиза после выступления девушек. — Я заказала нам приват.

Она схватила меня за руку и вывела из бара.

— Слушай, я думаю, вряд ли комната для привата находится за пределами бара. — Сказал я, волнуясь, когда Лиза тащила меня за рукав не пойму куда.

— Ты сняла номер? — не скрывая удивления спросил я, когда Лиза открывала дверь электронным ключом.

— Нет, малыш. — Она улыбнулась. — Я лишь за косарь получила доступ на два часа.

Как только вошли, Лиза накинулась на меня. От необъяснимого волнения я стоял как истукан, и Лизе пришлось раздевать меня самой. Спустя минуту мы оба были в одних трусах, и тут неожиданно в дверь постучали. Настолько неожиданно, что я реально испугался. Даже не спросив «Кто там?», Лиза открыла дверь и, подойдя ко мне, спихнула меня на кровать. Из-за ее спины показалась стриптизерша Аня.

Это было лучшее День рождение в моей жизни и лучший секс! Каждый мужчина мечтает о девушке, которая обладает умением садиться на шпагат. И каждый мечтает о сексе сразу с двумя девушками. Я собрал комбо и получил все в одну ночь!

Хоть насколько открыл глаза и посмотрел на часы на стене — девять утра. Потом бросил взгляд на звонивший телефон на тумбочке. На часы — «Кому, блядь, надо так рано завонить?» — и на звонивший телефон.

Вчера на работе банкет был до двух часов ночи (крупный банк отмечал десятилетие), потом два часа ушло на приведение банкетного зала в девственный вид, будто тут и не было никакого варварского нашествия офисного планктона, который заливался халявным дешевым виски и шампанским — словно это были подачки от Богов, с видом снобов смаковавших дорогой коньяк в отведенной для них зоне и наблюдавшими за низменными радостями своих рабов. А рабы зря время не тратили — бухали как последний раз в жизни. Одни просто пили, другие прикладывали все усилия залезть под юбку своей нетрезвой коллеге, на чью задницу они пять дней в неделю пялятся, пуская слюни, а третьи — самые ушлые — пользуются моментом и лижут жопы своим начальникам при каждом возникшем случае, чтобы приблизить себя на мнимую возможность и продвижению по карьерной лестнице. До шести утра мы с коллегами сидели в сквере неподалеку от работы и пили унесенный с собой алкоголь (само собой, заказчики увозят его с собой обратно, но не будем же мы отдавать им все — мы же не дураки и о себе любимых заботимся). Домой я вернулся к семи часам и сразу свалился в кровать.

Телефон звонить перестал. Я уже было начал проваливаться в сон, но упертый абонент повторил попытку поговорить со мной, и со стороны тумбочки опять начала доноситься музыка (если «дабстеп» можно назвать музыкой). «Вашу ж мать!» — вслух вырвалось у меня, и я так редко вскочил с кровати, что прихватило в пояснице — спорт же я забросил и мое физическое состояние оставляет желать лучшего. Я даже не посмотрел на экран телефона, кто в такую рань (да-да, с моим образом жизни это рань) тревожит мой сон.

— Да! — грубо ответил я на звонок, пытаясь с максимальной точностью вложить свое мнение о звонившем в эти две буквы.

— Доброе утро, сынок. — Невозмутимым тоном ответил папа. Но одно лишь то, что он назвал меня «сынок» означало для меня, что он в корне недоволен моим неджентльменским «да».

Ну, этого еще не хватало! Когда я, проснувшись после всего двух часов сна, все еще пьяный получаю перспективу общения «по душам» с отцом, тут же в секунду трезвею, и мозг мой включается в работу на все сто процентов. «Общение по душам» для моего отца равно «Ща буду промывать тебе мозги». Это как в детстве, когда кто-то из родителей (а того хуже, если оба) говорят «Надо серьезно поговорить с тобой», и ты уже понимаешь, что тебе сейчас всыпят по первое число.

— Доброе утро, отец. Извини — об угол кровати двинулся, пока на телефон из ванной бежал.

— Понятно. А мы думали, ты спишь, поэтому не походишь.

— Еще раз извини — не слышал в ванной первого звонка. А проснулся давно — уже побегать успел.

— Молодец. А то, когда приезжал к нам, видно было, что спорт у тебя ушел на второй план. Как твои дела? Как на работе?

— Хорошо все, спасибо. А вы с мамой? Как во Франции?

— Тоже хорошо. У меня отпуск сейчас. Мама твоя хотела увести меня в Испанию или в Италию, но я твердо дал ей понять, что мы едем в Москву.

— Да? Круто! Буду рад. Когда прилетаете?

— Уже. Сейчас на такси к Москве подъезжаем, через полчаса будем у тебя. Оставим вещи и поедем с тобой покушаем.

Что?!!! Через полчаса?! Мне казалось, что небо падает на землю. Точнее, мне хотелось бы этого. Лучше конец света, чем мой папа, который увидит, в каком состоянии квартира, в которой я живу.

— Пап, давай позже — мне нужно по одному делу съездить. Давай часа через три.

— По работе или учебе?

— Нет, личное, там…

— Значит, ты сейчас позвонишь куда нужно и перенесешь дела, а мы будем через полчаса. До встречи. — После этих слов папа разъединился.

— Бля-бля-бля! Думай, Ники, — говорил я сам себе, — что делать. Быстро думай!

А думать было нечего. У меня было очень мало времени, и я со скоростью метеорита летал по квартире, чтобы успеть хотя бы создать видимость моей опрятности.

Сон как рукой сняло тут же. Вообще, я никогда не думал, что если постараться, за полчаса можно сделать больше, чем армия гастробайтеров. Главное, чтобы был мотив.

Родители лишь сбросили в коридоре сумки, мы сели в такси и поехали в ресторан. Я хоть и изобразил сожаление, что они не хотят останавливаться у меня, а снимут гостиницу, но на самом деле был только рад этому и внутри себя я согласен со словами мамы «Не будем мы тебя напрягать своим присутствием. Тем более, мы в отпуске, а на отдыхе я хочу, чтобы горничные и повара все делали за меня — и неважно в Испании я отдыхаю или в Москве». Да уж, маме совсем не по нраву папина идея провести свой отпуск дома, а не на море.

Если в такси говорила в основном мама — хотела показать мне свое недовольство от перспективы потратить неделю впустую, то в ресторане говорил папа и говорил он не много. И это «много» относилось лишь ко мне. Он раскритиковал в пух и прах мой стиль жизни. Можно лишь догадываться, что за разговор пошел бы сейчас, если он знал бы хоть десятую часть того, что я вытворял за последний год. И вообще его разговор был для меня сюрпризом. Я был удивлен, потому что меньше двух месяцев назад он и плохого слова не проронил в мой адрес, а тут говорит обо мне, будто я сторчавшийся наркоман, продавший все, что только мог, рыскающий по подъездам в поисках дозы. Ну, о наркотиках он, на самом деле ничего не говорил, но я понимал, что я в его глазах упал также, как если бы он узнал, что я сижу на героине. И самое интересное, что все его нападки на меня вызваны лишь тем, что я за год так и не сменил профессию. «Лучше бы ты вообще не работал, если не хочешь начинать карьеру в достойной компании, чем быть мальчиком на побегушках», — после этих слов он попросил его извинить и направился в сторону туалетной комнаты.

— Мам, что за муха его укусила?

— Боря, вот, пожалуйста, не вдавайся в подробности. Пусть выговориться и заткнется.

— Спасибо, что ты хоть на моей стороне.

— Ну, в какой-то степени это я виновата, что он в таком положении духа. Во-первых, я ему весь полет нервы трепала, что вместо того, чтобы неделю кайфовать в Сан-Себастьяне, а во-вторых, я увидела как-то в Инстаграме фотки твоего брата Паши и еще в Париже, решила этим отговорить твоего отца — типа зачем мешать тебе жить полной жизнью, лучше отдохнем вдвоем на море, но он как упертый баран, честное слово. Так что прости меня, что запалила тебя ему. Снимки тебя пьяного в обнимку со стриптизершами ему не очень понравились.

— Это ты меня прости, что тебе пришлось видеть все это.

— Сынок, я все понимаю. Мало того, что ты уже не маленький ребенок, так это все же твое день рождение было. Я только рада, что погуляли хорошо. И Паше спасибо сказать надо было за это, а не наезжать на него — отец твой Паше звонил устраивал вынос такой вынос мозга, что я была уверена, будь это реальная встреча, отец бы ему точно по шее надавал.

— Ты главное, мам, не беспокойся за меня — я не пустился во все тяжкие.

Но тут вернулся папа. Сначала он заворчал, почему все еще не принесли заказ, а потом продолжил «лечить» меня. Я пытался поступить, как делаю с надоедливыми телками — представляю, что у меня слуховой аппарат, и я выключаю звук. Но в этой ситуации такой метод не помог.

— Давайте спокойно поедим? — сказала мама, когда наконец-то принесли еду.

На пару минут папа замолчал, но потом его опять понесло на тему, что я должен думать о будущем, что я именно его сын, а не какого-то пропойцы, которому плевать на судьбу своих детей, и что, в конце концов, я только позорю его.

«Блядь, интересно, перед кем я тебя позорю?».

— Все, хватит! — рявкнула мама. — Ты долго будешь продолжать ворчать как старый хер?

— Тебе что, все равно во что превращается наш сын? — он с презрением ткнул вилкой в мою сторону

И тут я впервые в жизни (мне до сих пор стыдно за свой поступок) позволил себе говорить с отцом неуважительным тоном. Не знаю, что на меня нашло… точнее, причина ясна, почему я это сделал, но удивляюсь, как я так набрался смелости, что так отключило папин авторитет в моей голове, и я взорвался:

— А во что я превращаюсь? Я не могу пожить нормальной жизнью подростка? Да, я могу уходить в отрыв на двое суток, да — работа у меня не престижная, но она все же приносит мне удовольствие, а что еще нужно брать от жизни, кроме удовольствия? Если я прихожу домой нетрезвый под утро с непонятной телкой, это еще не означает, что я жрал самогон в подъезде с местными алкашами, снял дешевую шлюху и подцепил от нее триппер, сифилис и еще целый букет болезней. Если я за ночь объездил три-четыре клуба, это еще не означает, что я до передоза накачиваюсь скоростью или постоянно слоняюсь с коксом под носом. За что тебе стыдно за меня? Чем ты недоволен? Что я еще не вошел в совет директоров какого-нибудь банка? Протри глаза — мне всего девятнадцать! Я что бросил учебу, продал квартиру и прогулял все? Или меня в криминальной хронике показывают? В конце концов, отец, почему я не могу распоряжаться своим свободным временем и ловить кайф от жизни? Я работал всю ночь, а потом мы бухали до утра с коллегами. Я поспал всего ничего, и тут вы приперлись неожиданно, как снег летом. Но это не помешало мне чуть протерев глаза ехать на это гребанное застолье. И, блин, не молчи, заткни уже меня, не выбешивай своим молчанием и спокойствием, четр возьми! Давай, говори, продолжай рассказывать, что сын твой говно!

Но папа молчал, и в его глазах я читал полное непонимание, а мама тем временем пребывала в глубоком шоке.

— Да ладно вам! Хоть раз в жизни я могу сказать родителям, что пора бы уже ослабить повадок, и что меня уже реально бесит жизнь по вашему сценарию. Я пишу свою жизнь! Нужен будет совет или помощь — обращусь. Но не стоит в мою душу лесть и говорить, что вы лучше меня знаете, что мне стоит делать или не стоит. И пусть даже лучше знаете, но наступлю на грабли, получу по голове, поднимусь и пойду дальше!

— Ты доволен? — спокойно спросила мама, повернувшись к отцу.

— Он весь в тебя. — Тихо ответил отец, смотря в тарелку.

— Прости меня, папа, что я вспылил. Я люблю тебя, но мне действительно осточертело, что для вас я все еще двенадцатилетний пацан. Поверь, я знаю, что жизнь это чудесное место, раскрашенное всеми цветами радуги, а гнилое болото, пропитанное эгоизмом и животными инстинктами. Я знаю, что правила игры таковы, что если не ты, то тебя. Знаю, что стоит только оступиться или не оглядеться, как волки разорвут на части. Но вам ничего с этим не поделать, вы не можете ни оберегать меня от окружающего дерьма, ни как-то подготовить меня.

Есть в такой обстановке могла только мама. Она с аппетитом поедала свой салат из травы и смотрела то на меня, то на маму, словно перед ее глазами разворачивался бой гладиатором в Колизее, и она ждала, кто же сделает следующий удар.

— Я знаю, что мне надо было не так грубо все это говорить, но, пап, ты сам вынудил меня. Прости еще раз. — На самом деле, мне было ни капельки не стыдно, но воздух надо было остудить.

— Ты еще будешь что-нибудь заказывать?

И это все, что он может сказать???!!! После всего того, что я наговорил? А как же «Ты мне больше не сын» и все в том же духе?

— Нет.

— Официант, принесите счет, пожалуйста.

Хоть мама все еще ела, я встал.

— Пожалуй, этот завтрак, ну или обед, закончен. Звоните, если что.

Я поцеловал в щеку маму и пошел к выходу. Она предложила заказать мне такси домой, но я отказался сославшись на пробки, и что мне своим ходом отсюда домой ехать удобно. Но я не собирался домой. Мне нужно было срочно принять пару стопок бурбона для успокоения души. А из ресторана я вышел с улыбкой во все лицо — я был очень рад тому, что во мне откопалось немного смелости показать отцу, что для меня вокруг него планета не вертится, что я могу сказать слово и не потерплю такого отношения к себе.

Со временем чувства стыда пришло ко мне, но я уговаривал себя не звонить отцу. Через пару дней мама звонила, хотела прогуляться со мной, пока папа был на какой-то деловой встрече, но я был на работе. Она сказала, что папа зла на меня не держит — понимает, что переборщил с критикой в мой адрес, но, видимо, гордость не позволяет позвонить самому. Я тоже не собирался этого делать — так и сказал ей, что не чувствую себя виноватым, что его отпуск начался с такой минорной ноты.

Еще раз мама звонила в день отлета, но в этот момент я был с девушкой и понимал, что один я спать не лягу, так что сослался на дела и не поехал их провожать. Блин, я до сих пор корю себя за это, что поменял бабу на родителей, понимая, что мало того, что несколько месяцев не увижу их, так еще и просрал момент примирения с отцом. И, возможно, до моей поездки к ним в новогодние праздники, он, как и я, ощущал, что какое-то насекомое поселилось внутри и периодически грызет совесть.

После пол-литра «Легендарио» на двоих мы с братом решили продолжить субботний вечер. Точнее, решил он, а мое нытье а-ля «устал, я, пожалуй, дома останусь» Паша пропустил мимо ушей. Он сделал несколько звонков и прикинул, что лучше нам присоединиться к той компании его друзей, которая зависала в караоке-баре. Там я здорово накачался бурбоном. Да так, что все время в караоке мне вспоминается как час-полтора, но мы выехали в бар в половину одиннадцатого, а когда выходили из него, было уже светло — четыре часа утра было минимум.

В караоке все начиналось с иностранных песен — один только Пашин друг Илья с безбашенным исполнением «Du Hust» буквально взорвал весь зал. Еще помню, как один из посетителей исполнил 2Pac «Changes» (причем, по памяти, вообще не смотря на монитор!) — ему все аплодировали стоя, выкрикивая восхищения и одобрения. А одна девица пела песни Марай Кэри и Уитни Хьюстон ничем не хуже оригинала. И Паша тоже неплохо исполнял Scorpions, Nickelback, Oasis и других популярных зарубежных исполнителей. Конечно же, я ни разу микрофона в руки не взял после такого. Но весь этот песенный конкурс «Я тут король караоке» заканчивался равномерно употреблению алкоголю — чем больше народ пил, тем круче менялся репертуар. В итоге, все свелось к исполнению древних отечественных хитов, под которые в свое время отплясывали на дискотеках еще наши мамы.

В какой-то момент я начал нудить Паше «Поехали домой», «Все, я поехал», «Я в говно — мне надо бы уже двигать отсюда» и тому подобное. И каждый раз в ответ слышал от него одно и то же: «Скоро поедем». Ныть я перестал после того, как меня вывернуло в туалете, и я решил, что это меня немного отрезвило.

Не знаю, как так получилось, но вышел я из бара с наполовину полной бутылкой шампанского в руке. Вроде, кто-то из Пашиных друзей при уходе нагло ее взял с какого-то стола, воспользовавшись моментом, что за столом никого не было.

Тот из нас, кто не пил алкоголь, был на машине (а какие еще могут быть причины не пить в баре?!). Если воспоминания всего происходящего в баре туманны, то поездка домой почему-то мне запомнилась очень хорошо.

Черная Ауди «шестая» мчит по пустынной утренней Кремлевской набережной. Все окна и люк открыты. Динамики почти на полной громкости рвутся от драм-н-бэйс мотивов Pendulum. Я по пояс вылез из люка и из горла пью шампанское. Попадающиеся местами компании парней и девчонок машут нам и восторженно кричат. Но мне на них плевать. И я слышу не жесткую долбежку, играющую в машине — я кайфую, и в моей голове играет Прелюдия номер 2 Иоганна Баха. Мое тело куда-то везут, но моя душа отреклась от всего земного — она где-то в вакууме, недосягаемом людскому и материальному. И я был счастливым. Не ясно почему, по неясной мне причине в тот конкретный момент я чувствовал себя абсолютно счастливым. На тот момент.

— С этим пора заканчивать. Пора уже прекращать с такой жизнью. С этими пьянками, гулянками и пустой тратой жизни. — Сразу сказал я Паше на следующий день за завтраком.

В моей комнате на столе валялся листок бумаги, который я исписал в обеденный перерыв на работе.

В дневник.

Три дня назад я говорил Паше: «Пора заканчивать». Да, трепаться я горазд. А вот сделать… Я похож на курильщика со стажем, который частенько говорит сам себе: «Надо бросать курить». Но почему-то слово «надо» никак не выполняется.

Вчера рабочий день был коротким — надо было лишь подготовить зал к сегодняшнему банкету. Управились за три часа и были все свободны. Коллега Борис (важно указать его возраст — ему 19) предложил мне посидеть в кафе. «Почему нет?» — сказал я и согласился. И в кафе мы познакомились с двумя симпатичными девчонками. Мы с Борей сидели за столиком на четверых, а они зашли попить кофе в тот момент, когда в зале для курящих не было свободных мест. Они увидели нас и мило попросились к нам. А у нас не было причин им отказать. Время в кафе мы провели проводили без алкоголя — только кофе.

Так получилось, что после кафе мы пошли вчетвером погулять по центру города. Так получилось, что в магазине мы купили пару бутылок вина, которые распили в скверике. Так получилось, что Борис с одной из девчонок уже целовался на лавке. Так получилось, что Борис предложил продолжить вечер на его квартире (типа у него дома есть что выпить), а девчонки, не раздумываясь, согласились. Так получилось, что мы узнали, что им всего 14 и 15 лет. Так получилось, что у Бориса дома после распития бутылки шампанского, мы вчетвером оказались в одной кровати. Так получилось, что эти малолетки были не против группового секса. Так получилось, что моя рука оказалась между ног одной из них.

И тут у меня словно мозги отрезвели и встали на место. «Что я делаю? Ники, ты в своем уме?». Я выскочил из кровати, тут же оделся и пулей вылетел оттуда. На вопрос Бори «Ты что?», я ничего отвечать не стал. Двадцать минут я ловил такси, а как мне это удалось, назвал водителю адрес не дома, а одного бара — очень уж хотелось напиться еще больше. Выложил знакомому бармену всю эту историю, а он мне в ответ: «Ну и дурак. Чего уехал-то. Они же сами хотели, чтоб их трахнули». И мне стало невыносимо тошно только от рожи этого бармена. Я вышел на улицу и поймал машину — только в этот раз до дома.

Сегодня Боря писал днем, что я крайне ступил, что ему досталось две сочных девочки, и он с ними всю ночь зажигал. Но на это сообщение мне и отвечать было нечего. Представляю, как бы сильно я себя ненавидел, если бы пошел на это. Все же, пора заканчивать с такими гулянками — пора уже становиться человеком.

Собери свою волю в кулак и разбей созданный тобою же образ самого себя. Пересиль через себя. Устрой соревнование с самим собой — ты сейчас и ты, который может быть завтра. Кто сильней? Покажи, что ты на что-то способен. Развивайся. Не позволяй завтрашнему себе сломаться. Ложась спать, построй образ себя завтрашнего, а в наступивший день прилагай всевозможные усилия добиться этого образа — преодолевай препятствия, разбивай стены на своем пути, шаг за шагом сквозь все трудности ломай слово «Не могу». Потому что можешь! Только ты можешь — за тебя никто этого не сделает! Поднимайся с этого дна и срочно!

«Жизнь нужно прожигать», — пришел ты к выводу год назад? Жить нужно проживать! Развивайся. Вылезай из этого болота.

Я лежал на кровати со слепым взором в потолок. Моя душа кричала..

Что со мной?

Опять недоволен образом жизни? — А чего ты хотел? Ты сам к этому пришел!

Черт!

Да, у меня нет Ferrari. Да, я не одеваюсь в “Armani” и “Calvin Clain”. Да, я не спускаю за выходные десять тысяч баксов… А мне этого не надо. Я просто хочу свободы. А разве ее у меня нет? Так чем же я не доволен? Что мне не хватает?

Что? Прости, я не расслышал, повтори. Ах, на люстре повеситься… Ну, давай. Флаг тебе в руки. Давай, давай. Слабо? Так и незачем об этом думать. Тем более, это не выход из ситуации, а лишь покажет твою слабость перед давлением этого мира.

И успокойся — завтра проснешься, и все будет по-другому. Выглянешь в окно и скажешь: «Здравствуй, Новый день. Это я. И я здесь, чтобы жить».

Знаешь, в чем твое беспокойство? Нет, не в отсутствии настоящей любви. Все дело в неопределенности. Ты никогда не знаешь, что будет с тобой завтра, и чего тебе ждать от самого себя. Но разве не в этом счастье? Если бы ты знал все наперед, то было бы скучно. Так что многие могут тебе позавидовать.

Успокойся же, наконец! Сколько можно?! Да, когда видишь, что твориться вокруг, настроение портиться, согласен. Но это уже проблема других, а не твоя.

Хочется, чтобы рядом был человек, который утешит и приласкает? Зная, что с ориентацией у тебя все в порядке, могу догадаться, что тебе не хватает девушки. И что ты сидишь тогда? Сегодня выходной — есть целая куча мест, где можно какую-нибудь герлу подцепить. Ты не секс имеешь ввиду? Хм, если я не путаю, сейчас середина лета, а не весна. С чего это у тебя тогда такие мысли?

Ты уж определись, что тебя беспокоит — то, что твориться вокруг или отсутствия любви в твоей жизни. Да и кто сказал, что у тебя ее нет? Твоя личная жизнь бьет ключом! Аааа, любовь… Сколько раз ты влюблялся, говоря, что это и есть настоящая любовь и что без этой девушки ты своей жизни не видишь, а потом, проснувшись с этой девушкой рядом понимал, что это был всего лишь секс и ни о каких возвышенных чувствах и говорить нечего?

А что вообще такое любовь? Можно долго размышлять на данный вопрос, как и на другие, которые в данный момент крутятся в твоей голове.

В чем смысл жизни?

Когда наступит мир во всем мире?

Есть ли Бог на этом свете?

Сколько бы ты не размышлял, ответа ни на один из этих вопросов ты не получишь. Единственное, чего ты добьешься, так это плохого настроения от невозможности поиска правильного пути к ответу. Ты уже думал об этом, помнишь?

Что есть любовь? Это шесть букв. Л-Ю-Б-О-В-Ь. И все. Шесть букв, за которыми храниться безумие.

В чем смысл жизни? Не забивай этим голову. Усвой главное для себя — люди живут для того, чтобы спать, жрать и заниматься сексом. А все, что каждый человек делает, это стремится к тому, чтобы спать в более мягкой кровати и более спокойным сном, кушать более вкусную пищу и заниматься сексом с более прекрасной девушкой. О последнем — когда ты полюбишь, то сойдешь с ума, и будешь заниматься сексом только с одной девушкой — с женой.

Когда наступит мир во всем мире? Это тебя должно волновать меньше всего — ты до этого не доживешь.

Есть ли Бог на этом свете? А какая разница, есть Он или нет? Если предъявят неопровержимые доказательства о его существовании или обратное, тебе жить станет легче?

Не забивай голову подобными вопросами и живи себе дальше!

Нужно освежиться. Я надел давно не ношенные спортивный костюм и кроссовки для бега. Вышел на улицу и побежал, куда глаза глядят. Правда, через сорок минут я начал задыхаться, и перед глазами все поплыло, что было сигналом для возвращения домой. Да уж, для меня это просто позор. Как и вся моя жизнь просто позор. Никаких больше пьянок и гулянок.

Так и прошел месяц. Ни капли алкоголя. А веселиться можно и трезвым, если компания правильная. Шашлыки с коллегами в парке с бадминтоном и волейболом. Релакс с кальяном в обществе приятной девушки в любимом ресторане. Баскетбол на площадке рядом с домом. Кататься на роликах в Парке Горького. И других способов хватает, как можно развлечься, не отравляя свой организм.

Спустя неделю, как завязал с алкоголем, по привычке сказал «Да», когда меня спросили коллеги, иду ли я с ними в бар. Это было отвратительно. Я час простоял у барной стойки, наблюдая, как народ вливает в себя всевозможное пойло в немереных количествах, ужасно танцует под почему-то отвратительную мне музыку, делает вид, что жизнь их беззаботна и красочна, хотя они живут только этими вечерами пятницы и субботы. Мне их жалко — они, как и я ранее, не могут проснуться и видеть более широко все прелести жизни человека. А как ко мне начала приставать пьяная девушка, теревшись о меня своей грудью, я вызвал такси и уехал. Все, на этом пора ставить точку.

Я начал гордиться собой, когда смог пробежать десять километров, не испытывая отдышки и усталости. А еще купил абонемент в фитнес-клуб в десяти минутах ходьбы от дома и пакет индивидуальных занятий с тренером. И после первой тренировки я понял, что начался новый этап. Жизнь можно дальше прожигать, но как человек, а не бесхребетное существо без силы воли, без цели и стремления каждый день быть лучше, чем в предыдущий.

— Тебе еще не надоело наливайкой работать? — первое, что я услышал от брата в телефон после моего ответа на звонок.

— Привет. А что? Есть заманчивая альтернатива?

— Приезжай веером после работы в кафе на смоленку, расскажу.

В компании, где Паша работает, намечается корпоративная вечеринка и, не знаю как, он пробил организацию этого мероприятия, предполагая, даже меня не спросив, что я все устрою.

— Организуешь нам банкет. Все должно быть на высшем уровне, хоть это и небольшое мероприятие для партнеров.

— А ты уверен, что я справлюсь? Потому что вот я сомневаюсь в своих силах.

— В своих силах никогда не нужно сомневаться. И, уверен, у тебя есть к кому обратиться с вопросами. Есть целый месяц на подготовку: жрачка, бухло, обслуживание, оформление, персонал, развлекательная часть. Завтра же начинай заниматься этим.

— Бюджет?

— Подготовь коммерческое предложение и, если не будет астрономической сумы, его утвердят. Не забудь еще включить десять процентов за организацию. Пять процентов оставь себе…

— Пять процентов! Если за лям все сделать, то это… Боже мой! Это пятьдесят тысяч. — Не поверил я своим подсчетам.

— Ага, — улыбнулся Паша. — И, думаю, там бюджет можно и три ляма запустить. Другие пять процентов отдам ребятам, которые будут бюджет согласовывать и которые уже согласились это поручить моим людям.

— А сам ты что имеешь?

— Эээй! Как же братская любовь?! — весело спросил он.

— Да ладно тебе. Рассказывай как есть.

— Ты проведешь это мероприятие как представитель конторы, которую мы с другом откроем на следующей неделе. После этого пати у нас будет уже портфолио. А дальше круче! И круче не только для меня и кореша, а еще и для тебя. Мы свою работу бросать не собираемся, так что основная работа по организации вечеринок будет лежать на тебе. Потом еще и свадьбами будем заниматься и вообще всем, чем можно. В следующем году летом теплоход можно арендовать для вечеринок на Москве-реке… В общем, идей куча. И ты нам нужен.

— Уговаривать меня не надо.

И, переполненный эмоциями, я успел на наверное последний поезд метро.

Вот такая вот интересная у меня жизнь. И если разобраться в каждом, если каждый взглянет в свое прошлое, то обнаружиться, что не обязательно читать Джека Лондона или Марка Твена, чтобы в своем воображении переживать то, что и литературные герои (читать, конечно, надо — надеюсь, что смысл моих слов ясен). Наша жизнь не менее увлекательна. Главное, не ограничивать себя тем, что есть. Если душе хочется нечто большего, а Вы сидите без дела дома, то должен сказать, Вы многое теряете. Жизнь продолжается, и нужно пользоваться каждой минутой, которую, она Вам дает.

Чувствуй боль и страх, падай в грязь и опускайся до самых низов общества, люби и будь любимым, будь счастлив и придавайся неизмеримому горю, разбивай в кровь кулаки и отдавайся телом и душой любовным ласкам, страдай и мучайся, будь свободным и пресмыкайся, добивайся поставленной цели и кричи от отчаяния… Все это будет подсказывать тебе, что ты живешь.

На телефон пришло SMS. Нажал на кнопку «Прочитать», но на бегу разобрать ничего не могу. Бритоголовые, какое-то время назад бросающие в меня бутылки, уже давно меня не преследуют. Интересно, а сколько я вот так попросту бегу? Остановился и увидел, что номер не знакомый. Хм. Кто это мог мне написать в полвторого ночи?

«Приветик! Не забыл еще меня? как поживаешь? Юля».

Я вспомнил все, что у нас с ней было и прошло. И это было самыми лучшими мгновениями моей жизни. Если появился шанс это вернуть — я его не упущу.

Сегодня ночью, ложась спать, умрет человек. А утром, когда его тело проснется, в нем возродиться душа, которая любит и хочет быть любимой.

Оглавление

I

II

III

IV

V

VI