Неприятность, случившаяся с господином М. во время партии оумбара [Филипп Андреевич Хорват] (fb2) читать онлайн

Предисловие: это внежанровый рассказ, относящийся к циклу «Выход мир». Действие происходит в возможном альтернативном будущем, которое вполне может и не случиться.

В тот момент, когда грянул взрыв, Мика не успевает сделать ни единого шага в сторону от двери. Той заветной двери, которая ведёт наружу, служит выходом из осточертевшей Лаборатории.

Его накрывает жаркой огненной волной, да так, что в мгновение плавятся ресницы, сгорают брови, волдырями лопается кожа на лице. Острая боль пронзает все внутренности, кажется, что это взрывается не дверь вовсе, а он, Мика, именно он распадается на множество мельчайших частичек, каждая из которых теперь ему уже не принадлежит.

Оумбара – это одна из настольных игр древних, в которую играли вдвоём. В коробочке было сто сорок живых, обездвиженных на время био-фигурок. Семьдесят белых и семьдесят чёрных.

Перед игрой третейский судья забирал из коробочки одну фигурку (любую), а оставшиеся расставлялись в случайном порядке на игровом поле.

На старте поединка каждый из участников выбирал свой цвет – белый или чёрный. Или же они бросали монетку для выяснения кому какой цвет достанется. После распределения цветов игра начиналась.

Мике было непонятно, что он тут делает. Темно. Вокруг темно, со всех сторон, хоть глаз выколи. Затем – внезапно светло. Тоже со всех сторон и тоже хоть глаз выколи. Куда он попал, что с ним произошло после ранения?

Мика пытается осмотреть себя, но не видит тела. Оно как будто растворяется то в темноте, то в бескрайнем свете. Получается что же, – действует только сознание Мики и его глаза, которые реагируют на свет и темноту. Но разве такое возможно?

Суть игры была в том, что каждый из соперников поочередно брал в руки любую био-фигурку своего цвета с поля и рассказывал какую-нибудь историю. Любую историю, которая могла бы быть интересна людям.

А собравшиеся эту историю обязаны были выслушать. И оценить. Как когда-то в гладиаторских поединках оценивали массовым одобрением (аплодисментами), либо же неодобрением (фырканьем, зафукиванием и опущенными большими пальцами вниз).

Мика абсолютно потерял счёт времени с момента своего первого пробуждения. В привычной ему системе координат всё было чётко: день-ночь. А тут что? Ты обитаешь поочередно в какой-то безумной каше чередующегося света и тьмы, и непонятно – спишь ли, бодрствуешь?

Временами Мика как будто действительно засыпает, но и тут нет определённости – а точно ли это? То есть, очень странно: ты пялишься, пялишься в темноту, потом – хоп – резкая смена декораций, и ты уже растворён в белизне. Но почему происходит смена света, засыпаешь ли ты в одном состоянии, просыпаясь в другом, или же оно само вокруг мгновенно всё изменяется – ну вот решительно всё это непонятно.

Все истории, конечно же, записывались специально приглашёнными писцами. В древности их, кажется, называли копирайтерами. Истории, – быстрая стенография, буква за буквой, слово за слово, – заносились на бумагу с диктофонов. Диктофон – это небольшой приборчик, который каким-то образом запоминал и воспроизводил все звуки. Так вот, диктофон был необходимым атрибутом при игре в оумбару.

После каждой партии издавалась книга со всеми рассказанными историями. Тираж, как правило, небольшой, – тысяч пять-шесть книжек одинакового формата распространялись по библиотекам. И лишь часть (не более тысячи) уходила на продажу в простые магазинчики.

За этими книжками устраивалась настоящая охота. Древние люди собирались в многокилометровые очереди, чтобы в день завоза оказаться первыми у заветной книжной полки. На самом деле, им не нужна была новая книга, – у них на покупку банально не было денег. Они стояли для того, чтобы их место перед самым завозом выкупали богачи.

О, какие устраивались аукционы по продаже священного места в очереди оумбара. Это были очень жёсткие и яростные торжища, с целым рядом принятых ритуалов. Древние кричали, ругались, пихали друг друга, даже нередко били (хоть это формально и было запрещено) самых несговорчивых… Называли цены всё выше и выше, аппетиты стоявшего в очереди всё росли и росли и, наконец, сломившись под грузом астрономических цен, он сдавался…

Мика устал, откровенно устал от происходившего (точнее, – от застывшей вокруг него резко сменяющейся бесконечности чёрно-белого ничего). Он пытается думать, хочет вспомнить, что было раньше, но уже как-то теряет и эту способность. Его постепенно накрывает безмерное отупение. В голове лишь мелькают мелкие всполохи чего-то, что с ним происходило когда-то, выплывают какие-то непонятные образы лиц и фигур, обнаружить связь с которыми у Мики нет никакой возможности…

И всё это постепенно тонет, погружается в вязкую, густую массу смены белого и тёмного. Мика понимал, что он умирает (или уже умер, как знать), что вскоре остатки сознания перестанут реагировать даже на эти перемены, что просто не останется никакого осознания Мики, да оно уже, собственно, само по себе рассасывается, расползается, расщепляется…

И тут внезапно он понимает, что на самом деле всё закончилось. Закончилась бесконечная череда белого и чёрного перед глазами, и теперь он наблюдает нечто совершенно другое…

Казалось бы, богачи могли нанять бугаёв с огромными кулачищами, даже с оружием, нанять и приказать им вышвырнуть человека из очереди. Удивительное дело, но вот этот простейший вариант как раз и не работал. Древние как будто подсознательно ощущали пиетет перед священным правом занять очередь на покупку книги оумбара совершенно любому человеку (и это называлось странным словом демократия). Изгнать его из толпы было решительно невозможно, – потому что он первым занял очередь, это его, человеческое, неотчуждаемое право быть первым хотя бы тут. Место будет его, пускай в кармане у человека и близко не оказывалось необходимой суммы денег на покупку книги. Так было заведено и отменить это не было ни у кого ни законной силы, ни даже желания.

Перед глазами Мики, – там, наверху, – проплывают стаи гигантских белесых рыб. Они шевелят полупрозрачными плавниками, пучат глаза одновременно вверх и вниз, беззвучно шлёпают мясисто-плотными губами. И плывут-плывут-плывут над Микой, задевая своими телами поднимающуюся зелень волнующихся стеблей.

Мика постепенно осознаёт новизну своих видений, к нему возвращается способность думать, размышлять, он начинает, наконец, задавать вопросы. «Что это? Откуда? Какие… рыбы? Почему рыбы? Я нахожусь под водой? Что вообще происходит?». Ответов пока что нет, но мир стремительно меняется.

Заинтригованный изменениями, Мика решается приподнять голову и видит своё тело. Впрочем… лучше бы он его не видел.

Можно сказать, что древние коллекционировали книги оумбара. Нет, сами по себе, в техническом плане, ничего интересного книги из себя не представляли. Это были самые наипростейшие бумажные издания, переплетённые в твёрдую белую обложку. Вместо интригующих названий, на обложке были начертаны обозначения – «Книга оумбара. Партия № 253, зима 2154 года», «Книга оумбара. Партия № 435, лето 2199 года», «Книга оумбара. Партия № 604, весна 2287 года», «Книга оумбара. Партия № 790, осень 2333 года» и т. д.

Да, игры были сезонными. К участию в поединке допускались только аристократы, сливки общества, и очередь оумбартов была расписана на многие годы. Всего четыре игры ежегодно, и такая длинная очередь, продвинуться в которой на халяву решительно невозможно. Этим очередь элитариев отличалась от очередей простого люда перед книжными магазинами, деньги тут не имели никакого значения, – решала сама возможность сыграть.

Потому что то, что он увидел, его не радует. Мика, кажется, уже больше не человек. Сложно сказать, что за метаморфозы произошли с его телом (и почему они вообще случились), но это было уже не человеческое тело.

Мика смотрит и беззвучно плачет от досады, от переполняющего чувства непонятности, необычности, страха. Его глазам открывается хаотичное переплетение множества чешуйчатых, тёмных конечностей, которые, вяло подрагивая, вырастают из склизкой массы никак не оформленного тулова. И Мике даже не хочется думать о том, как выглядит у него голова, – наверняка это что-то такое же омерзительное, неприятное, чуждое…

Всё, что остаётся Мике от прежнего Мики, заключено теперь только в сознании, в этих бескрайних потоках мыслей, воспоминаний из прошлого, каких-то отголосках чувств и той безграничной боли, которая стала жизнью, сущностью его бытия.

Целью игры был самый последний рассказ. Этот рассказ всегда один, поскольку на поле оставалось нечётное количество фигур, – в конечном итоге одна из них (белая или чёрная) указывала на то, что наступает звёздный час главной истории.

Главные истории, как, впрочем, и любые другие, соперники готовили заранее. Её отличие от прочих было в том, что она должна превосходить все остальные. По многим параметрам –необычность идеи, острота сюжета, неожиданные повороты конфликта или действий, что-то ещё, что должно повергать слушателей в священный трепет…

На самом деле всё было просто. Если последняя история оказывалась какой-нибудь скучной банальностью, серым, убогим пересказом пошлого анекдота, дурацкой сентиментальной повествушкой или, чего доброго, – изложением на свой лад глупости из бульварной прессы, то рассказчика ждала незавидная судьба. Тогда слушатели, шипя, фыркая, издавая гул недовольства, проворачивали свои большие пальцы вниз, и стража уводила неудачливого фантазёра в камеру. Теперь его ждала скорая смерть.

Смерть, впрочем, для Мики была вряд ли бы избавлением. Он, кажется, понял, что её и не существует на самом деле. Там, за гранью, всех ожидает та череда бесконечного мерцания, смены темноты и света, за которым рано или поздно следует перерождение в нечто ужасное. Это для тех, кто «не успел» забыть своей сущности из прошлой жизни. Для тех же, кто погружается в бессмыслицу полного и бесповоротного забытья, наверное, и существует возможность очередного воплощения в человеке.

Но теперь уж чего жалеть? Мика грустно следит за передвигающимися высоко над ним белесыми рыбами, думает о том, как хорошо было жить в далёком прошлом, в котором он вместе с друзьями исследовал миры закупоренных в Лаборатории зон. И даже кровавые, жестокие бои с врагами казались всего лишь милым, приятным сердцу развлечением…

Забывшись в теплоте и уюте ностальгических воспоминаний, Мика даже не сразу замечает, как к нему подползает что-то огромное, кошмарно-пупырчатое, блукающее по сторонам тремя яйцеобразными бесцветными глазищами… Мика кричит от страха.

Удачные же главные истории, те, которые награждались долгими, продолжительными аплодисментами и возгласами одобрения со стороны слушателей, расшифровывались копирайтерами с диктофона и записывались вручную в особую книгу – Мегаоумбара. Это была тайная книга, которая хранилась за семью замками в дальнем помещении главного оумбария. Доступа к ней у простых древних (даже элитариев) не было, её мог читать только Архонт.

Однако, как тут же он понимает, – кричать бесполезно. Просто потому, что он не может сделать этого. Дело в том, что (и Мика только сейчас ощущает это) у той животной сущности, внутри которой обитает его сознание, просто-напросто нет рта. Невозможно словами передать тот холод ужаса, сковывающий внутренности в момент осознания невозможности говорить.

Мика «кричит», вибрирует от громогласного ора, но только внутри себя. Его разрывает желание издать хоть малейший звук, простенький звучок, хотя бы намёк на писк, на шёпот… Однако нет, ему нечем. И уже давно отползло куда-то в сторону непонятное чудовище, а Мика силится разинуть подобие несуществующего рта, хоть как-то проявить себя звуком, – всё напрасно.

Партия № 814 для господина М. была неудачной. Дело в том, что в силу скудости своей фантазии он так и не смог придумать хорошей главной истории, которая могла бы вознести его на пьедестал победителя. Он и большую-то часть из ста сорока перезаказал подпольной гильдии «чёрных копирайтеров» (а их услуги были вне закона, деятельность этих криэйторов вообще строго запрещена). Но стоимость главной истории он просто-напросто не потянул.

Зато глазомер у господина М. отличнейший. И он в момент, как только расставили все био-фигурки на игровой доске, определил, что в итоге завершать партию придётся ему…

Умирать господину М. совсем не хотелось, поэтому пришлось пойти на небольшую хитрость.

Мика плачет, опять же – без слёз, слёзные железы для его сущности предусмотрены тоже не были. И как передать это чувство плача, когда ни голоса, ни слёз, ничего ровным счётом у тебя нет? Только ощущение абсолютного и безотчётного горя, накопившегося внутри и никак не желающего выплёскиваться вовне. Оно разрывает, подтачивает, угнетает страшной неизбывностью…

Внезапно Мика замечает, как стайка проплывающих в вышине белесых рыбин метнулась в разные стороны. Поднимающиеся снизу водоросли дрогнули, и в просвет между ними просовывается гигантская пятерня человеческой руки. Двигается она вполне целенаправленно к Мике, и это отзывается внутри него новой волной дикого, пронзительного страха.

Рука действительно ухватывает склизкое, бесформенное Микино тельце, плотно сжимает всеми пальцами и тянет туда, к себе, наверх.

Небольшая хитрость господина М. заключалась в том, чтобы незаметно от слушающих и третейского судьи стянуть одну из био-фигурок с доски. Спрятать её куда-нибудь или просто выкинуть украдкой. Только куда? Да вот хотя бы в этот вделанный в пол атриума широкий аквариум с воздухоплавающими рыбинами, там как раз водоросли, в их гуще никто, наверное, и не заметит проклятой био-фигурки.

Господин М., конечно же, понимал: скорее всего, третейский судья таки подсчитывает выставляемые с доски фигурки. И он был бы крайне удивлен, обнаружив, что в этой партии их оказалось всего сто тридцать восемь. Да даже если бы и прошляпил, то уж наверняка строгость подсчёта была бы компенсирована при переписывании историй копирайтерами… Но как же, чёрт возьми, не взять и не попробовать, не рискнуть, была-не была, в конце концов, один раз живём…

И вот в момент, когда его соперник начинает рассказ про какого-то дурацкого Мику, раненного в сражении за выход из какой-то лаборатории, господин М. решается. Только к концу рассказа соперника, становится понятно, что нет, его финт был абсолютно безуспешным.

С торжественной улыбкой победителя в этой странной, незаконченной партии оумбара № 814, соперник господина М. извлёк из аквариума био-фигурку, а выхватившая из-за поясов импульсивные дубинки стража метнулась в сторону неудачливого афериста.