Газда [Александр Евгениевич Владыкин] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (40) »
– На вашего Змея нет управы. Ваш Змей моего мальчика побил.
Мама терпеливо выслушивала жалобы соседей. Не знаю, может в душе, она гордилась мной, надо отдать должное, мама никогда не жаловалась никому, даже отчиму. А я терпел, потому, что хотел быть сильным. И с этим третьекурсником получилось не так, как ему нравилось. Я его не бил, я защищался (может быть защита была за пределами нормы, но четвёртый курс ему уже не грозит. Он забыл, он всё забыл; из-за этого гада я боялся во двор выйти, он ждал меня у булочной и отнимал деньги, а я не знал, как отчитаться перед матерью, и скрывал то, что целый день провёл голодным из-за этого Мишки, которого боялась вся детвора). Так я получил свой первый и последний срок. Спасибо тренеру, что не рассказал, про мои спортивные достижения. Со сроком, нормальная жизнь для меня закончилась. Срок был условным, а экзамен за десятый класс пришлось сдавать в конце лета, «почти экстерном». Так, что у меня не было ни последнего звонка, не выпускного вечера. В армию тоже не взяли – еврей, да ещё со сроком, хотя по состоянию здоровья я был готов к любым войскам. Мне почему-то хотелось в пограничники, или в спортивную роту. Там – на медицинской комиссии я и познакомился с Ванькой. Его тоже забраковали. Он был самым низкорослым из призывников – метр с кепкой. Ванька ко мне первым подошёл:
– Ты, что, тоже чукча?
– С чего ты взял?
– А, я думал, что только чукчей в армию не берут?
– Я еврей.
– А евреи, это кто такие?
Мне впервые в жизни встретился человек, который ничего не знал о существовании евреев. Я промолчал. Но этот Ванька был, как банный лист, он специально в Одессу прилетел, чтобы его в армию забрали. Но опять облом.
– Если бы я был такой длинный, как ты, то давно бы был в войсках, а из-за моего роста мне с армией, и с девушками, не везёт.
Он меня и потянул к военкому. У каждого, свои проблемы: в Одессе, в моём кругу, служба в армии не приветствовалась, наоборот, пытались её избежать, пройти заочно. Но в семье сложилось такое положение: сестра сразу в две школы пошла, в обычную и музыкальную, а мать ещё на пол ставки. Здоровье у матери стало сдавать, и всё бы ничего, но я случайно подслушал её разговор с подругой: она жаловалась, что Боня вырос, а талантов никаких нет, может быть, если бы не погиб отец на съёмках, всё было бы иначе? Из разговора я впервые услышал про то, что у меня был отец и ещё жива его мать (то есть моя бабушка), которая нас не признаёт, и, косвенно, обвиняет мою маму в гибели своего сына. Мама жаловалась, что ей тяжело прокормить подросшее семейство. Бабушка жила в Москве. Ну, это потом. Я её всё же увидел, совсем при других обстоятельствах и совсем не в Москве.
Военком листал наши дела, сверялся в заключениях медицинской комиссии. Потом меня просил подождать за дверью, о чём они говорили с Ванькой, для меня в тот миг являлось секретом. Ванька уже в армии признался, что военком подговорил его к подлогу и поспособствовал замене утерянных документов, с единственным исправлением – везде, в графе национальность было – русский. Ванька вылетел, как на крыльях. Со мной тоже был не долгий разговор.
– Впервые вижу еврея, который рвётся в армию!
Военком, оказывается, был знаком с моим отцом, кое где надавил, кое кого, просто поблагодарил, и через два дня мы с Ваньком были на опорном пункте. Нас призвали в «дикую дивизию» – в стройбат. Здесь мне понадобилось умение драться, приходилось стоять за себя и за «малыша», как прозвали Ваньку в подразделении. Я был Шпалой. Войска, хоть не железнодорожные, но этих шпал я натаскался за год – на пол союза хватит. Четыре шпалы красовались на моих погонах, по две на каждом. Говорят, армия научит, армия воспитает… не верьте, армия может сделать вас только хуже, тупее и опасней. Я перестал чувствовать жалость к сослуживцам, вообще, ко всем людям, я, как зверь, требовал только исполнения приказа своими подчинёнными. Я знал, что «Шпалу» не любили в подразделении, один Ванька считал меня своим другом. Мой простодушный и бесхитростный чукча. Ванька даже в армии скрывал национальность и никто, кроме меня не знал, где он родился и при каких обстоятельствах попал в армию. Мы погибли через полгода, не дожив до дембеля, на крыше атомного реактора в Чернобыле. Больше Ваньку я никогда не видел, не знаю даже, где похоронен. Это был первый и единственный друг за всю мою первую беспутную жизнь. В новых документах я взял его фамилию и отчество, оставив себе только своё имя. Мне посоветовала это моя покойная бабушка, невольно принявшая участие в моей дальнейшей
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (40) »
Последние комментарии
15 часов 54 минут назад
16 часов 13 минут назад
16 часов 21 минут назад
16 часов 23 минут назад
16 часов 26 минут назад
16 часов 43 минут назад