Как Фатхи уберег мою память [Алла Доброхотова] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Алла Доброхотова Как Фатхи уберег мою память
Осень 1998 года в Нью-Йорке была на редкость теплой. Зима пришла в самом конце декабря. Совершенно незабываемым временем оказался тот ноябрь: именно тогда мы с моим другом Фатхи доказали, что современные психологи мало знают и что дружба может гораздо больше, чем коммерческая психотерапия. Той осенью у меня начались большие психологические проблемы, от которых частично пропала память, и нам с Фатхи удалось не только вернуть мою память, не прибегая к помощи профессионалов, но также вернуть мне состояние счастливой безмятежности, то есть совершить немыслимое. Мне совершенно необходимо поделиться этим с читателями. С Фатхи нас связывали интимные отношения. Араб и русская, мусульманин и православная – не сильно мы друг от друга отличались. Нас объединяли любовь к книгам, дорогим духам, эксклюзивной одежде, а также нам обоим нравились изысканные способы проведения свободного времени. А еще нашей страстью было плавание. Что мы в Нью-Йорке делали? А мы там прятались от бесконечных проблем «наших чертовых семей», как Фатхи часто повторял. Родственники Фатхи были неудачниками, точно так же, как и мои. Сравнивать наши семьи, точнее, те бесконечные проблемы, которые они вносили в нашу жизнь, было нашим любимейшим занятием. Иногда его рассказы превосходили мои, иногда наоборот. Мы оба бросили блестящую карьеру на родине, и оба надеялись на новую здесь, в Нью-Йорке, «когда придут документы». Иммиграционные документы. На самом деле, мы тогда почти любой разговор начинали со слов «когда придут документы». Ну, по поводу памяти. Та чудесная, теплая, сказочная осень все больше и больше наполнялась яркими красками, и по мере того, как сезон становился прекрасней, я, напротив, становилась мрачнее, печальней и все больше худела. Как-то раз на одном из бруклинских пляжей, сидя на кожаной куртке Фатхи стоимостью не менее $400, расстеленной на песке, мы курили сигареты и любовались морем. – Фатхи, – начала я разговор. Мы говорили на английском – неродном для нас обоих языке, но мы говорили очень выразительно. – А? – он вежливо повернулся ко мне и с улыбкой посмотрел прямо в лицо. Фатхи всегда был бесконечно вежлив. Его лицо, если описать его одним прилагательным, можно было описать так: «умное». – Что-то не так, Фатхи. Чем красивее становится все вокруг, тем тяжелее у меня на душе. Я не знаю, что случилось, Фатхи. – Может, сильно устала. – Может, но вряд ли. У нас с тобой тяжелая работа, но я работаю как лошадь с шестнадцати лет. (Тогда мне было 28, мы с Фатхи работали официантами в одном из маленьких ресторанов в Манхэттэне 6 вечеров в неделю). – М-м-м… Попробуй выудить что-нибудь милое из своей памяти. – В том-то и дело, Фатхи, что мне кажется, что раньше, до тебя, ничего хорошего не было, а теперь у меня хроническое переутомление, добавь к этому иммиграцию. – Знаю. Попытайся вспомнить что-нибудь хорошее. Ты должна, ты вспомнишь. Все могут. Я отрицательно покачала головой. – Ну ладно тогда. Пойдем сегодня вечером на дискотеку с Набилом. Набил был его другом, тоже из Туниса.
Мы пошли в одну из тех арабских дискотек, где полиция на входе проверяет каждого на наличие оружия. В переполненном зале почти не было женщин, а я была единственной не-арабкой. Тем вечером у меня появилось странное чувство, что я понимаю базовый арабский – сладкий язык, рожденный для поэзии, и только для поэзии. Летели дни такого прекрасного ноября. И с той же скоростью, с которой они летели, я очень быстро погружалась в депрессию. Во сне видела неприятные тоскливые пейзажи и первым делом каждое утро вытаскивала пачку сигарет из-под подушки, потом выкуривала две штуки. Когда под подушкой не оказывалось сигарет, я плакала. Чувство постоянного эмоционального измождения постоянно, повсюду стало нормой. Однажды Фатхи принес мне статью, в которой рассказывалось о том, как одна женщина забыла все о новой машине, «Тойоте», после небольшой аварии. Она думала, что приехала в своей старой машине – «Бьюике». Она помнила все о «Бьюике» и вообще ничего о «Тойоте» – результат сильного стресса. – Наш мозг работает, как электрическая цепочка, – объяснял мне Фатхи. – На самом деле, как сложная электрическая цепочка со множеством рычагов. Частично они могут отключиться. Так включи их опять! – Я много раз уже пыталась, Фатхи. Я помню Санкт-Петербург в начале девяностых, как закрывались фабрики и взрывались машины, тому подобные вещи. – А университет помнишь? Твои знания впечатляют. – Я помню, я там училась. Но это все, что я помню. – А свое детство помнишь? – Почти ничего не помню, Фатхи. – Да не может быть, красавица. Ты мне старые фотографии показывала. Все в порядке с тобой было. Похоже, у тебя что-то с памятью. После этого мы пошли в магазин духов и медленно, вдумчиво вдыхали там ароматы разных флакончиков, пытаясь вызвать положительные ассоциации. Затем отправились в музыкальный бутик и слушали там
Последние комментарии
4 часов 56 минут назад
5 часов 13 минут назад
5 часов 38 минут назад
6 часов 10 минут назад
7 часов 17 минут назад
8 часов 58 минут назад