Учение о соучастии по советскому уголовному праву [Фёдор Глебович Бурчак] (doc) читать онлайн

ФЁДОР ГЛЕБОВИЧ БУРЧАК.ВВЕДЕНИЕ
учение о соучастии по советскому уголовному праву.
киев 1969.



В монографии исследуются природа института соучастия
в советском праве, основания ответственности соучастников
преступления: рассматриваются субъективная и объективная
стороны соучастия и на этой основе проводится классифика-
ция соучастников преступления.

В книге освещаются вопросы ответственности соучастников
при законченном и незаконченном преступлении, при эксцессе
исполнения, добровольном отказе от доведения преступной
деятельности до конца, а также ряд других вопросов.

Теоретические проблемы соучастия рассматриваются на ос-
нове использования материалов судебной практики, уголовной
статистики и криминологических исследований.

Рассчитана на научных и практических работников в области
юриспруденции, на всех, кто интересуется проблемами совет-
ского уголовного права.

Ответственный редактор
кандидат юридических наук
И. П. ЛАНОВЕНКО

Киевская книжная фабрика № 1

>-69М

В современных условиях роль каждой отрасли права, право-
вого института, каждой нормы права определяется тем, насколь-
ко они содействуют созданию материально-технической базы
коммунизма, формированию коммунистических общественных от-
ношений, воспитанию нового человека.

Уголовное право, в отличие от других отраслей права, имеет
дело со специфической областью общественных отношений. Оно
призвано охранять советский общественный и государственный
строй, социалистическую систему хозяйства, социалистическую

собственность, личность, политические, трудовые, имущественные
и другие права граждан-весь социалистический правопорядок
от общественно опасных посягательств.

В Программе КПСС подчёркивается: <В обществе, строящем
коммунизм, не должно быть места правонарушениям и преступ-
ности> . Для ликвидации преступности первостепенное значение
имеет выявление причин, выяснение всех условий, при которых
совершаются преступления. Только исследовав каналы, питаю-
щие преступность, можно по-научному, с глубоким знанием дела
наметить широкую систему мероприятий по борьбе с этим со-
циальным злом

В постановлении ЦК КПСС <О мерах по дальнейшему раз-
витию общественных наук и повышению их роли в коммунисти-
ческом строительстве> в качестве одного из первоочередных на-
правлений в области правовых наук названа разработка мер по
предотвращению и ликвидации преступности и других правона-
рушений

Изучение преступности как социального явления показывает,
что в большинстве случаев наиболее опасные преступления
совершаются не в одиночку, а путем объединения усилий несколь-
ких лиц, сообща ставших на путь нарушения законаКримино-
_________ /

XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографи-
ческий отчет, т. 3. М., 1962, стр. 307.
" См.: <Коммунист>, 1963, № 16, стр. 32.
См.: <Коммунист>, 1967, № 13, стр. 3-13.

логическое обследование, проведенное в 1967 г. с участием авто-
ра этой работы, показало, что свыше 40Ї/д всех преступлений
совершаются двумя или большим количеством лиц.Удельный вес
преступлений, совершаемых в соучастии, намного повышается,
когда речь идёт об имущественных преступлениях. Так, при хи-
щении государственного и общественного имущества в "особо
крупных размерах он составляет 89,6%, при нарушении правил
о валютных операциях при отягчающих обстоятельствах -
84,4%, при разбойных нападениях-80,3%, при хищениях госу-
дарственного и общественного имущества путём грабежей -
70% и т.д.

Ещё выше стремление к объединению усилий при совершении
преступлений несовершеннолетними. Среди правонарушений,
учинённых лицами в возрасте до 18 лет, удельный вес преступле-
ний, совершенных сообща двумя или большим количеством лиц,
составляет 73,1%, а по имущественным преступлениям-бо-
лее 80-90%. (

Изучение 600 уголовных дел, по которым к уголовной ответ-
ственности привлекались несовершеннолетние, показало, что
75% всех преступлений было совершено ими в соучастии, в том
числе 24%-двумя лицами, 21,2-тремя, 12,7-четырьмя
и 17,1% -пятью и более лицами; 3/,6% всех преступлений бы-
ли совершены несовершеннолетними с участием взрослых и лиц,
достигших совершеннолетия.

Опросы несовершеннолетних, проведенные в колониях, где
они отбывали наказание, свидетельствуют, что еще нередки слу-
чаи, когда не все лица, участвовавшие вместе с ними в соверше-
нии преступлений, были привлечены к уголовной ответственнос-
ти. Особенно часто с такими явлениями в практике работы орга-
нов, ведущих борьбу с преступностью, можно столкнуться тогда,
когда имеет место соучастие с распределением функций между
лицами, совместно участвующими в совершении преступлений.
Ограничившись выявлением непосредственного исполнителя или
исполнителей, следственные, а за ними и судебные органы не
всегда уделяют должное внимание выявлению других участни-
ков преступления.

На необходимость тщательно выявлять всех участвующих
в преступлении неоднократно указывал Верховный Суд СССР.
Так, в постановлении от 14 мая 1962 г. <О задачах по устране-
нию недостатков и дальнейшему улучшению деятельности судов
по борьбе с преступностью> Пленум Верховного Суда СССР
специально подчеркнул, что в ряде случаев <не на должной
высоте остаётся качество судебного следствия, нередко при рас-
смотрении уголовных дел не выявляются все виновники совер-
шенного преступления> . На этот же недостаток Пленум Вер-

<Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1962, №3, стр. 22.

ховного Суда СССР обращал внимание судов и в постановлениях
от 18 марта 1963 г. <О строгом соблюдении законов при рас-
смотрении уголовных дел> и от 23 октября 1963 г. <Об усилении
деятельности судов по предупреждению хищений государствен-
ного и общественного имущества> В постановлении от 3 июня
1963 г. <О судебной практике по делам о преступлениях несовер-
шеннолетних> Пленум специально указал на обязанность судов
<тщательно выяснять, не было ли взрослых подстрекателей
и иных соучастников преступления, совершенного несовершенно-
летними> ".

В судебной практике встречаются также случаи неверной ква-
лификации действий соучастников, а иногда и факты, когда
к уголовной ответственности за соучастие привлекаются лица,
которые в действительности преступления не совершали

Вопрос об уголовной ответственности соучастников имеет
большое практическое значение. Правильное его решение, с од-
ной стороны, позволяет обезвредить всех тех, кто принимал
участие в совершении преступлений, а с другой - избежать не-
обоснованного привлечения к ответственности лиц, фактически
преступления не совершивших, но ошибочно рассматриваемых
как соучастники. Иными словами, правильное решение вопроса
об ответственности соучастников преступления содействует вы-
полнению общего требования советского уголовного и уголовно-
процессуального права: добиться того, чтобы ни один виновный
не ушёл от наказания и ни один невиновный не был привлечён
к ответственности и осужден.

Уголовная ответственность соучастников преступления - од-
на из наиболее сложных проблем в науке уголовного права. Здесь
тесно переплетаются вопросы общих оснований уголовной ответ-
ственности, вины, причинной связи и т. д. В сфере действия ин-
ститута соучастия в преступлении все эти вопросы приобретают
свою специфику и нуждаются в специальном рассмотрении.,

В уголовно-правовой литературе довоенного периода пробле-
ме уголовной ответственности соучастников преступления надле-
жащего внимания не уделялось. Кроме нескольких статей, по-
священных отдельным сторонам этой проблемы и соответству-

См.: <Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1963, №3, стр. 4.
" См.: <Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1963, №6, стр. 8.
" <Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1963, № 4, стр. 9.
См., например, <Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1960, № 3, стр.
35-36, а также статью <Строго блюсти законность в правосудии>.-<Бюлле-
тень Верховного Суда СССР>, 1963, № 1, стр. 5.

ЇСм.: Г. И. Волков. Соучастие в должностном преступлении.-Еже-
недельник советской юстиции>, 1923, №5; Н. Н. П а ше-Озерски и. К воп-
росу о соучастии в преступлении.--<Техника, экономика и право>, 1923, № 1;

ющих разделов учебников в самый канун войны была опублико-
вана лишь одна крупная работа проф. А. Н. Трайнина Ї.

Следует напомнить, что на разработке института соучастия
в значительной мере сказались воззрения А. Я. Вышинского.
Выдвинутая им теория соучастия содержала ряд ошибочных по-
ложений, не отвечающих принципам социалистического права; по
сути, она была направлена на расширение репрессий, оправдыва-
ла нарушения социалистической законности. Руководящее же по-
ложение, которое А. Я. Вышинский занимал в органах прокура-
туры и в научных учреждениях, ставило его в условиях того вре-
мени вне критики. И хотя большинство советских криминалистов
не разделяло точки зрения А. Я. Вышинского по вопросам со-
участия, она, тем не менее, давила тяжёлым грузом на советскую
юридическую науку и судебную практику.

Решения XX съезда Коммунистической партии Советского
Союза благотворно сказались на жизни советского общества, со-
здали необходимые предпосылки для подлинно научного твор-
чества, лишённого элементов начётничества и догматизма. В этих
условиях юридическая наука также получила все возможности
для глубокого изучения и обобщения практики, разработки под-
линно научных рекомендаций, направленных на разрешение
стоящих перед Советским государством задач.

Вышел ряд трудов, посвященных и вопросам соучастия. Так,
в 1958 г. вышла в свет работа М. А. Шнейдера ", в 1959 г.-
книга П. И. Гришаева и Г. А. Кригера , в 1960 г.- пер-
вый, а в 1962 г.-второй том работы М. И. Ковалева. Был

Н. Попов. Соучастие частных лиц в должностных преступлениях.- <Ежене-
дельник советской юстиции>, 1924, № 31; Г. Рогинский. Подстрекатель,
исполнитель, пособник (ст. 17 Уголовного кодекса).-<Рабочий суд>, 1926,
№5; М. Андреев. Подстрекательство как приготовление к преступлению.-
<Рабочий суд>, 1928, №21-22; А. Лаптев. Соучастие по советскому уго-
ловному праву. К разработке проекта Уголовного кодекса СССР.- <Совет-
ская юстиция>, 1938, №23-24; Б. С. Утевский. Соучастие в преступлении.
М" 1939; его же. Соучастие по проекту УК СССР.-Труды первой научной
сессии Всесоюзного института юридических наук. М" 1940; А. Н. Трайнин.
Соучастие и уголовная ответственность.- <Советское государство и право>,
1940, №1; его же. Специальные вопросы учения о соучастии.-Ученые за-
писки ВИЮН, вып. 1, 1940; его же. Понятие и виды соучастия.-<Советское
государство и право>, 1941, №4. См. также редакционные статьи, опублико-
ванные в журн. <Советская юстиция> № 15 за 1940 г., № 1 и 2 за 1941 г.

" См.: А. Н. Трайнин. Учение о соучастии. М., 1941.


" См.: М. А. Шнейдер. Соучастие в преступлении по советскому уго-
лобному праву. М., 1958.

" См.: П. И. Гришаев, Г. А. К риге р. Соучастие по уголовному
праву. М., 1959.

" См.: М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть первая. По-
нятие соучастия.-Ученые труды Свердловского юридического института,
т. 3. Свердловск, 1960; его же. Соучастие в преступлении. Часть вторая.
Виды соучастников и формы участия в преступной деятельности.- Ученые
труды Свердловского юридического института, т. V. Свердловск, 1962.

также опубликован ряд статей и брошюр по проблеме соуча-
стия .

Вопросы соучастия получили развитие и в других уголовно-
правовых работах: в учебниках, учебных пособиях, курсах, мо-
нографиях. ,
ц Интерес советских криминадисзЬв к проблеме соучастия впол-
не понятен. Во-первых, эта проблема действительно относится
к одной из сложнейших в общем учении о преступлении

См.: А. Н. Трайнин. Некоторые вопросы учения о соучастии.-
<Социалистическая законность>, 1957, №2; С. Бородин. Еще раз о со-
участии.- <Социалистическая законность>, 1957, № 12; Д.Островский. Со-
участие или прикосновенность.-<Советская юстиция>, 1957, № 3; И.П.Ма-
лахов. Вопросы учения о соучастии.-Труды ВПА, №17. М" 1957;
Т. Н. М еркуше в. Соучастие в преступлениях со специальным субъектом.-
Ученые записки Белорусского государственного университета, вып. 34. Минск,
1957; Г. Б. Виттенберг. О некоторых спорных вопросах учения о соучас-
тии.- Труды Иркутского института, т. 27, вып. 4, 1958; В. И. П инчу к. Не-
которые вопросы соучастия в связи с разработкой проектов уголовных зако-
нов.-В кн.: Вопросы кодификации советского права, вып. 2. Л., 1958;
А. Б. Сахаров. Некоторые вопросы соучастия и прикосновенности в связи
с кодификацией уголовного законодательства.- <Советское государство и
право>, 1958, №9; Ф. Г. Б урча к. Пщстави крим1нально1 в1дпов1дальност1
сшвучаснимв злочину.--<Радянське право>, 1958, №3; его же. До питания
про кримшальну В1дпов1дальн]сть шдмовника до злочину.- <Радянське пра-
во>, 1959, № 1; его же. ГОдмовництво як вид сшвучасп у злочиш.-<Ра-
дянське право>, 1962, №6; его же. Вопросы соучастия в преступлении по
новому Уголовному кодексу Украинской ССР.- В кн.: Некоторые вопросы
УГОЛОВНОГО законодательства Украинской ССР. К., 1962; его же. Соучастие
в преступлении по советскому праву. К., 1964; Г. Анашкин. Некоторые
формы соучастия и укрывательства, возникающие в судебной практике.-
<Советская юстиция>, 1960, ЯЇ 4; М. Д. Шаргородский. Некоторые во-
просы общего учения о соучастии.-<Правоведение>, 1960, №1; В. С. Про-
хоров. Вопросы теории соучастия в советской уголовно-правовой литера-
туре.- <Правоведение>, 1962, № 2, и др.

Еще в дореволюционной литературе Г. Е. Колоколов подчеркивал, что
<теория соучастия составляет венец общего учения о преступлении и спра-
ведливо считается труднейшим разделом уголовного права> (Г. Е. Коло-
колов. Уголовное право. Лекции. М., 1896, стр. 412). Однако в русской
юриспруденции проблема соучастия так и не была разрешена. Один из круп-
нейших дореволюционных криминалистов - Н. С. Таганцев писал, что
учение о соучастии находится в хаотическом состоянии. (См.: Н. С. Таган-
ц е в. Русское уголовное право, т. 1. СПб., 1902, стр. 735).

Не разрешена эта проблема и в современных капиталистических странах.
В буржуазной науке имеется целый ряд теорий, наиболее реакционные из
которых являются ничем не прикрытой попыткой оправдания террористиче-
ских мероприятий капиталистических государств. Эти теории получили свое
выражение в таких реакционных законах, как АПеп КеэгаНоп Ас1 1940 г.
в США, известный у нас под названием закона Смита (5тЯЬ5 Ас1), по кото-
рому в 1949 г. были осуждены руководители Коммунистической партии США
(выдержки из этого закона приведены в русском переводе книги известного
американского публициста Джорджа Мариона <Судилище на Фоли-Сквер>)
пресловутый 1пегпа1 5есип1у Ас1 1950 г., так называемый закон о внутренней
безопасности, известный под названием закона Маккарена-Вуда. Подобные
.аконы изданы и в ряде других стран.

во-вторых, она имеет огромное значение для практики, так как
от правильного её решения во многом зависит целенаправлен-
ность уголовного преследования, справедливость судебной
репрессии. Как отмечал А. А. Пионтковский, необоснованное
расширение понятия соучастия, дававшееся А. Я. Вышинским,
<было одним из тех положений, которые оправдывали грубые
нарушения социалистической законности> .

В большинстве работ о соучастии, вышедших в свет после XX
съезда КПСС, даётся критика порочных положений А. Я. Вышин-
ского делается значительный шаг вперёд в разработке этого
института в соответствии с общими достижениями советской нау-
ки уголовного права. Как указывалось, в теории соучастия полу-
чает преломление ряд вопросов общей части уголовного права,
таких как основания уголовной ответственности, вина, причинная
связь, индивидуализация наказания и т. д. Естественно, что
достижения советской науки уголовного права в решении этих
общих вопросов в той или иной мере сказались и сказываются на
решении проблемы соучастия.

Вместе с тем следует указать, что в решении ряда вопросов
института соучастия в теории советского уголовного права име-
ются существенные разногласия, сказывающиеся в отдельных

случаях на судебной практике. Такие разногласия существуют,
в частности, по вопросу об общем понятии соучастия, о природе-
этого института в социалистическом уголовном праве, о класси-
фикации форм соучастия и определении видов соучастников
о пределах уголовной ответственности при соучастии, об основа-
ниях уголовной ответственности соучастников, а также по ряду
других вопросов, подчинённых этим общим положениям.

Исследованию перечисленных вопросов учения о соучастии
как института общей части уголовного права и посвящена настоя-
щая работа.


Различия в буржуазных теориях соучастия и практике деятельности су-
дов капиталистических стран нашли отражение в докладах, сделанных на
VII Международном конгрессе по уголовному праву в Афинах в 1957 г.
(см.: А. е а\. 1.опеп1а11оп тойегпе йеэ поНопез йаи1еиг с1е 1т{гас1юп
е1 йе раг{1с1раНоп а ГшГгасИоп. VII Сопгёэ 1п1егпа{юпа1е с1е (1гЬН
рёпа1. Каррогэ Ргапа1э, 1957, р. 2; . V 041 п. Ьопеп1а{юп тонете
йез поНопеэ (Гаи1ечг (1е ПпГгасНоп е1 йе рагНсфаНоп а ГшасНоп.
Каррог15 Ргап<;а15, 1957, р. 20; У. О а На з. 01е тойегпе Епюип
с1ег ВеепИе ТгНегэсЬаН ипй ТеПпаЬте 1т 5{гаГгесЬ{. <ОеисЬе Вегае
гит VII 1п1егпаНопа1еп 51.га1гесЫ:81<)пге58 т АЬеп \от 26 5ер1ет-
Ьег Ыз 2 Ос1оЬег 1957. ВегИп, 1957, 8.3: Н. ОаЬв. 0{е тойегпе ЕпЬмс-
]ип йег Ве г1Не ТаегвсЬаН ипс1 ТеНпаЬте 1т 51га1гес111. <ОеивсЬе ВеНгае
гит VII 1п1егпаНопа1еп 51га1гесЬ151<опге55 ш А1Ьеп уот 26 5ер1етЬес 1)15
2 Ос1оЬег 1957. ВегИп, 1957, 8. 70. См. также некоторые другие доклады).

О работе VII Международного конгресса по уголовному праву см.:
П. И.Кудрявцев, А. А. П и онтковски и, М. С. Стро пвви ч.
VII Международный конгресс по уголовному праву в Афинах.- <Советское
государство и право>, 1958, № 4; М. С. С трогови ч. Международный кон-
гресс по уголовному праву.-<Вестник Академии наук СССР>, 1958, № 1.

Ї А. А. П и онтковски и. Учение о преступлении по советскому уго-
ловному праву. М., 1961, стр. 559.

" См. названные выше работы М. А. Шнейдера, П. И. Гришаева
и Г. А. Кригера, М. И. Ковалева, А. А. Пионтковского, См. также А. А. П к о-и т-
к о веки и, В. М. Чхиквадзе. Укрепление социалистической законности
и некоторые вопросы советского уголовного права.- <Советское государство
и право>, 1956, № 4; Укрепление социалистической законности и юридическая
наука.-<Коммунист>, 1956, №11; В.Николаев. Преодоление неправиль-
ных теорий в уголовном праве.-<Коммунист>, 1956, №14; В. Ф. Киричен-
к о. Некоторые проблемы советского уголовного права в свете решений
XXII съезда КПСС.-<Советское государство и право>, 1962, №7.

8


Глава)

ОЧЕРК РАЗВИТИЯ В СОВЕТСКОМ ПРАВЕ
ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ НОРМ
О СОУЧАСТИИ В ПРЕСТУПЛЕНИИ

Великая Октябрьская социалистическая революция уничто-
жила в России буржуазно-помещичью государственную машину.
Под руководством Коммунистической партии, направлявшей ре-
волюционную энергию и творческую самодеятельность масс, был
разрушен старый государственный аппарат - полицейский, чи-
новничий, военный, судейский - и вместо него создан новый ап-
парат пролетарского государства.

; Вместе с буржуазным государством было уничтожено и свя-
занное с ним буржуазное право, служившее защите интересов
помещиков и капиталистов.

В области правового строительства <Советской власти пред-
стояло не только отменить отдельные законы, проникнутые ду-
хом царской охранки и служившие верой и правдой феодально-
му дворянству, не провентилировать и только освежить их сооб-
разно нуждам и запросам буржуазной демократии, не кое-где
и кое-что починить, но разрушить все от века существующие ос-
новы буржуазного общества и на их развалинах создать новое
право, пролетарское коммунистическое право> .

Ликвидация капиталистического государства и права в Рос-
сии сопровождалась жесточайшей классовой борьбой. Свергнутые
эксплуататорские классы не желали добровольно уходить с ис-
торической сцены. Объединив все черные силы старого мира,
эти классы напрягали <отчаянные усилия для подрыва револю-
ции, которая должна обеспечить интересы рабочих, трудящихся
и эксплуатируемых масс>

Руководимый Коммунистической партией пролетариат моби-
лизовал все силы на борьбу с контрреволюцией и саботажем.
Одним из средств подавления контрреволюционной деятельности
была уголовная репрессия, осуществлявшаяся в первое время на
основе революционного правотворчества масс. Этот мощный

Д. И. Курский. Избранные статьи и речи. М., 1948, стр. 56.
" В. И. Л е нин. Поли. собр. соч., т. 35, стр. 156.

источник революционной энергии в области создания нового, про-
летарского права В. И. Ленин с гениальной прозорливостью
предвидел задолго до Великой Октябрьской социалистической
революции. Еще в 1906 г. в проекте резолюции к Объединитель-
ному съезду РСДРП он указывал, что <главной формой освобо-
дительного движения в настоящее время является не легальная
борьба на квази-конституционной почве, а непосредственно-рево-
люционное движение широких народных масс, ломающих поли-
цейско-крепостнические законы, творящих революционное право
и разрушающих насильственным путем органы угнетения наро-
да> В. И. Ленин неоднократно подчеркивал роль народа, ко-
торый в революции непосредственно выступает на сцену и сам
<чинит суд и расправу, применяет власть, творит новое револю-
ционное право> .

Жизнь блестяще подтвердила это ленинское предвидение. Ре-
волюционные массы, руководствуясь общими задачами борьбы
с контрреволюцией и другими опаснейшими преступлениями, ука-
заниями органов Советского государства, уже в первые дни после
победы Октября творили свой революционный суд. Обобщая
опыт революционного правотворчества и направляя энер-
гию масс в русло целеустремленной деятельности, Советская
власть издавала декреты, в которых, наряду с общеполитически-
ми установками, нередко содержались и уголовно-правовые
нормы.

, Первые декреты о суде, изданные в ноябре 1917 г. и марте
1918 г., разрешали судам пользоваться законами свергнутых
правительств в тех случаях, когда эти законы не были отменены
революцией и не противоречили революционной совести и рево-
люционному правосознанию. Однако уже <Декрет о суде № 3>,
изданный 20 июля 1918 г., и Положение о народном суде РСФСР
содержали прямое запрещение ссылок на законы свергнутых
правительств Это стало возможным потому, что революцион-
ный народ создавал свое пролетарское право.; В постановлении
Чрезвычайного VI Всероссийского съезда Советов от 8 ноября
1918 г. <О точном соблюдении законов> отмечалось, что <за год
революционной борьбы рабочий класс России выработал основы
законов Российской Социалистической Федеративной Советской
Республики, точное соблюдение которых необходимо для даль-
нейшего развития и укрепления власти рабочих и крестьян
в России>

В огне Октябрьской социалистической революции создавалось
новое уголовное право, выковывались нормы, направляющие

" В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 12, стр. 225.
Та м же, стр. 321.

Собрание узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правитель-
ств;) (далее: СУ РСФСР), 1918, № 85, ст. 889.
Ї СУ РСФСР, 1918, №90, ст. 908.

борьбу с контрреволюционным сопротивлением свергнутых клас-
сов. <Если раньше декрет разрешал вопрос просто,- говорил
нарком юстиции РСФСР Д. И. Курский на II Всероссийском
съезде работников юстиции в июле 1918 г.,-если он говорил
таким образом: применяйте старые уголовные законы, если они
не противоречат революционному правосознанию, то теперь пе-
ред нами стала определенная задача,- этого требовала жизнь,-
нормировать ряд явлений в области уголовного права, опреде-
лить и точно зафиксировать те явления, которые подтачивают и
могут свести на нет весь тот колоссальный сдвиг, который про-
извела пролетарская революция> ".

<Руководящие начала по уголовному праву РСФСР>, издан-
ные НКЮ РСФСР 12 декабря 1919 г" указывали, что опыт
борьбы приучает пролетариат <к мерам общим, приводит к си-
стеме, рождает новое право> право, отвечающее целям и зада-
чам нового общественного строя.



Организация врагами Советской власти контрреволюционных
заговоров, восстаний, мятежей, диверсионных и террористических
актов вызвала необходимость применения к ним самых суровых
мер. В связи с этим центральные органы Советской власти изда-
ют ряд декретов, направленных на борьбу с контрреволюционны-
ми преступлениями. В этих декретах постановления о соучастии
и соучастниках встречаются применительно к отдельным соста-
вам преступлений.

Еще 26 октября (8 ноября 1917 г.) Всероссийский съезд Сове-
тов известил об аресте министров Временного правительства
и предложил всем армейским организациям принять меры к арес-
ту Керенского, причем всякое пособничество Керенскому рас-
сматривалось как тяжкое государственное преступление

27 октября (9 ноября) Военно-революционный комитет обра-
тился ко всем фронтовым и тыловым армейским, корпусным, ди-
визионным и ротным комитетам и Советам рабочих, солдатских
и крестьянских депутатов с призывом арестовать Корнилова и
<всех изобличенных участников его заговора как врагов народа
и революции> Ї.

- В обращении СНК РСФСР <О борьбе с контрреволюционным
восстанием Каледина, Корнилова, Дутова, поддерживаемым
Центральной Радой>, изданном 26 ноября 1917 г., указывалось:

1-

" Д. И. Курский. Новое уголовное право.- <Пролетарская революция
и право>, 1919, № 2-4.
< СУ РСФСР, 1919, № 66, ст. 590.

Ї См.: Документы по истории гражданской войны в СССР. М., 1940,
стр. 20.

Ї Документы Великой пролетарской революции, т. 1. М., 1938, стр. 60.
(Курсив наш.-Ф. Б.).

<Революция в опасности, нужно народное дело довести до конца,
нужно смести прочь преступников, врагов народа, нужно, чтобы
контрреволюционные заговорщики, казачьи генералы и их кадет-
ские вдохновители почувствовали железную руку революционно-
го народа>. И далее: <Какое бы то ни было содействие
контрреволюционерам со стороны мятежного населения или же-
лезнодорожного персонала будет караться по всей тяжести рево-
люционных законов...Вос(?ы заговора объявляются вне закона>".

В изданном 28 ноября 1917 г. декрете СНК РСФСР <Об
аресте вождей гражданской войны против революции> отмеча-
лось, что <члены руководящих учреждений партии кадетов, как
партии врагов народа, подлежат аресту и преданию суду рево-
люционных трибуналов>. 30 ноября 1917 г. в обращении СНК
РСФСР <О подавлении контрреволюционного восстания буржуа-
зии, руководимого кадетской партией>, было сказано: <В полном
сознании огромной ответственности, которая ложится сейчас на
Советскую власть за судьбы народа и революции, Совет Народ-
ных Комиссаров объявляет кадетскую партию, как организацию
контрреволюционного мятежа, партией врагов народа> .

Необходимо отметить, что уже в тот период в документах на-
ходит отражение дифференциация отдельных соучастников. Кро-
ме упоминания непосредственных исполнителей преступлений,
в обращениях и декретах содержатся также указания на вождей
заговоров, подстрекателей, пособников и т. д. Например, в ин-
струкции НКЮ РСФСР от 19 декабря 1917 г. <О революционном
трибунале, его составе, делах, подлежащих его ведению, на-
лагаемых им наказаниях и о порядке ведения его заседаний>
указывалось, что <революционному трибуналу подлежат дела
о лицах: а) которые организуют восстание против власти Рабо-
че-Крестьянского Правительства, активно противодействуют
последнему... или призывают других лиц к противодействию или
неподчинению ему> ". Хотя законодатель терминологически
и различал отдельных соучастников, тем не менее никакого раз-
личия в их ответственности он не проводил. >

Применительно к конкретным преступлениям понятие соуча-
стия толковалось весьма широко. Оно охватывало не только все
виды соучастия в преступлении, но также и все виды прикосно-
венности. Так, в ст. 2 декрета СНК РСФСР <О взяточничестве>
от 8 мая 1918 г. устанавливалось, что такому же наказанию, как
виновные в принятии взяток, подвергаются лица: <а) виновные
в даче взятки и б) подстрекатели, пособники и все прикосновен-
ные к даче взятки служащие> .

1917, №4, ст. 53. (Курсив наш.-Ф. Б.).
1917, №5, ст. 70.

1917, № 4, ст. 64. (Курсив наш.- Ф. Б.).
1917, № 12, ст. 170. (Курсив наш.-Ф. 5.).
1918, №35, ст. 467. (Курсив наш-Ф. 5.).

" СУ РСФСР,
" СУ РСФСР,
> СУ РСФСР,
" су РСФСР,
" су РСФСР,

<"Декрет СНК РСФСР от 22 июня 1918 г. <О спекуляции>"
не ограничивался лишь указанием на равную с главными винов-
никами ответственность подстрекателей, пособников и прикосно-
венных к преступлению лиц, но давал также примерный пере-
чень деяний, рассматриваемых как соучастие в спекуляции, по-
зволяющий судить, насколько широко законодатель в тот период
очерчивал круг соучастников. >

Показательно, что хотя в указанный период постановления
о соучастии фигурировали в законе применительно к конкрет-
ным уголовным преступлениям, законодатель, тем не менее, рас-
шифровывал содержание отдельных форм соучастия. Это нужно
было потому, что советское уголовное право еще не имело норм
общей части; необходимость, с одной стороны, установить нака-
зуемость того или иного деяния и, с другой, определить, что по-
нимается под той или иной формой преступной деятельности,
диктовала именно такой путь.

Термин <соучастник> иногда применялся законодателем не
в качестве родового понятия, а как понятие, характеризующее
одну из форм участия в преступной деятельности, т. е. соиспол-
нительство. Так, постановление СНК РСФСР от 30 июля 1918 г.
<О набатном звоне> указывало: <Соучастники, пособники, под-
стрекатели (как-то: призывающие устно, письменно или печатно
к пользованию означенными в п. 1 способами возбуждения тре-
воги и т. п.) и вообще прикосновенные лица отвечают перед Ре-
волюционным трибуналом наравне с главными виновниками> ".

Как видно из текста, в этом постановлении делалась уже
попытка раскрыть содержание подстрекательства к преступле-
нию перечислением способов подстрекательства.

На равную ответственность отдельных соучастников указы-
вало также постановление СНК РСФСР <Об усилении уголовной
репрессии за перевозку помимо почтового ведомства писем, денег
и маловесных посылок> от 19 сентября 1918 г. <Пособники, со-
участники, подстрекатели и прикосновенные к ним лица,- сказа-
но в п. 2 этого постановления,-отвечают наравне с главным ви-
новником>

Интересы беспощадной борьбы с контрреволюционными орга-
низациями и заговорами нашли отражение и в уголовно-процес-
суальном законодательстве этого периода Так, согласно поста-
новлению Кассационного отдела ВЦИК от 6 октября 1918 г.
<О подсудности революционных трибуналов>, суду революцион-
ных трибуналов в первую очередь подлежали те, <кто организует
контрреволюционные выступления против Рабоче-Крестьянского
Правительства, участвуя в них непосредственно или в подгото-

16 СУ РСФСР, 1918, №54, ст. 605.
" СУ РСФСР, 1918, № 57, ст. 628.
18 СУ РСФСР, 1918, № 70, ст. 759.

вительной к ним стадии, или участвует во всевозможных:
контрреволюционных заговорах и организациях, ставивших своей
целью свержение Советского правительства, хотя бы в результате
его деятельности и не было контрреволюционного выступле-
ния>. В разделе этого постановления о саботаже указывалось,
что революционному трибуналу предаются те, <кто активно про-
тиводействует Рабоче-Крестьянскому Правительству или призы-
вает других противодействовать ему путем неисполнения декре-
тов и иных постановлений Советской власти - местной или цент-
ральной> Ї.

В период иностранной военной интервенции и гражданской
войны, когда <потребовалось напряжение всех сил народа, чтобы
отстоять завоевания Великого Октября, актуальное значение
приобрела борьба с дезертирством. В качестве одного из средств.
этой борьбы выступала уголовная репрессия. В декретах, направ-
ленных против дезертирства, впервые появляются специальные
постановления об ответственности укрывателей. Так, в постанов-
лении Совета рабочей и крестьянской обороны от 25 декаб-
ря 1918 г. устанавливалось наказание в виде принудительных
работ на срок до 5 лет для всех укрывателей дезертиров, предсе-
дателей домовых комитетов и хозяев квартир, в которых будут
обнаружены дезертиры ..

Декрет Совета рабочей и крестьянской обороны от 3 марта
1919 г. <О мерах борьбы с дезертирством> устанавливал, что <за:
укрывательство дезертира должностные лица, виновные в укры-
вательстве дезертиров, подвергаются заключению на срок до
5 лет, с обязательными принудительными работами или без та-
ковых> .

В постановлении Совета рабочей и крестьянской обороны от-
3 июня 1919 г. <О мерах по искоренению дезертирства> указыва-
лось, что меры наказания для дезертиров <могут применяться ре-
волюционными трибуналами, а где их нет - губернскими комис-
сиями по борьбе с дезертирством также к виновным в укрыва-
тельстве семьям дезертиров и вообще к укрывателям де-
зертиров> .

Советская власть вела беспощадную борьбу и с другими вра-
гами революции. 20 июня 1919 г. ВЦИК издал декрет <Об изъя-
тиях из общей подсудности в местностях, объявленных на воен
ном положении>. Этот декрет предусматривал 10 составов пре-
ступлений, по которым Всероссийской Чрезвычайной Комиссии
и губернским чрезвычайным комиссиям предоставлялось право

" Цит. по кн.: Сборник документов по истории уголовного законода-
тельства СССР и РСФСР. 1917-1952. М., 1953, стр. 35.
" Т а мж е, стр. 40. (Курсив наш.- Ф. Б.).
" СУ РСФСР, 1918, №99, ст. 1015.
" СУ РСФСР, 1919, №9. ст. 94.
СУ РСФСР, 1919, №25, ст. 287.

непосредственной расправы вплоть до расстрела . Четыре из
них предусматривали ответственность за соучастие в преступле-
нии в той или иной форме. В частности, предусматривалась от-

ветственность за: 1) принадлежность к контрреволюционной ор-
ганизации и участие в заговоре против Советской власти; 2) го-
сударственную измену, шпионаж, укрывательство изменников,
шпионов; 3) участие в контрреволюционных целях в поджогах
и взрывах; 4) бандитизм {участие в шайке, составившейся для
убийств, разбоя и грабежей, пособничество и укрывательство
такой шайки). Такое внимание к соучастникам преступления
вполне понятно. Соучастие в одном контрреволюционном пре-
ступлении нескольких лиц представляло собой более значитель-
ную опасность, чем контрреволюционное выступление одного
лица .


С октября 1917 по март 1918 г. Советская власть была уста-
новлена на Украине, в Белоруссии, Эстонии, в неоккупированной
немцами части Латвии, в Крыму, Молдавии, в г. Баку, в нацио-
чапнну пайонах Поволжья, в Туркестане, в большей части Ка-

нальных районах
захстана

захстана "".

Создаваемые на местах органы Советской власти использова-
ли законодательные акты Российской республики для проведения
в жизнь революционных преобразований.

1 Всеукраинский съезд Советов в резолюции <Об организации
власти на Украине> поручил Временному Центральному Испол-
нительному Комитету Украины <немедленно распространить на
территории Украинской Республики все декреты и распоряже-
ния Рабоче-Крестьянского Правительства Федерации, имеющие
_-" """" адрпятши значение> ". Как отмечает П. П. Ми-

власти на Украине>

общее для всей федерации значение>, л.ак итмсчч ч.. ч. ..-.,
хайленко, большинство законодательных актов Российской Феде-
рации было введено в действие еще до постановления 1 Все-
украинского съезда Советов непосредственной инициативой ре-
волюционных народных масс. В числе таких законодательных ак-
тов он называет декрет II Всероссийского съезда Советов <Об
отмене смертной казни>, постановление Народного комиссариата
внутренних дел от 28 октября 1917 г. <О рабочей милиции>, об-
ращение наркома почт и телеграфов от 9 ноября 1917 г. <О борь-

" СУ РСФСР, 1919, №27, ст. 301.

"" Особая опасность групповой контрреволюционной деятельности нашла
свое выражение и в других законодательных актах. Так, в постановлении
ВЦИК от 5 ноября 1919 р. <Об амнистии ко второй годовщине Октябрьской
революции> устанавливалось, что амнистия не распространяется на лиц,
<которые осуждены по обвинению в участии в заговоре против Советской
власти или в содействии партиям и группам, которые поставили себе целью
вооруженную борьбу против Советской власти> (СУ РСФСР, 1919, № 55).

См.: История Коммунистической партии Советского Союза. М., 1963,
стр. 262.
Съезды Советов в документах. 1917-1936, т. II. М., 1960. стр. 16.

бе с саботажем высших почтово-телеграфных чиновников>, обра-
щение Совета Народных Комиссаров РСФСР <О борьбе со спе-
куляцией> и др. .

Наряду с законодательными актами Российской Федерации,
на территории Украины действовали и законодательные акты
Украинского Советского правительства. Кроме уже цитирован-
ной выше резолюции 1 Всеукраинского съезда Советов <Об ор-
ганизации власти на Украине>, Народный секретариат внутрен-
них дел издал в декабре 1917 г. обращение о выполнении в
республике распоряжений только Советского правительства
Украины. 4 января 1918 г. Народный Секретариат Украины
после детального обсуждения принимает постановление <О вве-
дении народного суда>, которое по своему содержанию почти не
отличалось от <Декрета о суде № 1>. Однако в нем были учтены
специфические условия борьбы за Советскую власть на Украине,
/а также проявившиеся на практике за это время сильные и сла-

1бые стороны обнародованных ранее законодательных актов Рос-
\С\ сийской Федерации .

Период государственного и правового строительства на Ук-
" раине длился недолго. Уже в феврале 1918 г. начинается герман-

ская оккупация республики. Однако хозяйничанье германских
империалистов было непродолжительным. К осени 1918 г. Крас-
" ная Армия подготобилась к наступлению с целью освобождения
" Украины. 13 ноября 1918 г. ВЦИК принял резолюцию, в которой,
/ приветствуя население Украины, Белоруссии и всех республик
" и областей, находившихся под властью германского империализ-
мом а, призвал их к братскому союзу с рабочими и крестьянами
\ России и обещал им <полную, до конца идущую поддержку в их
борьбе за установление на их землях социалистической власти
рабочих и крестьян> .

20 ноября-1918 г. возобновило свою работу Советское прави-
тельство Украины. Оно издало Манифест Временного Рабоче-
Крестьянского Правительства Украины , в котором объявлялось
о низложении гетмана и его совета министров, об отмене всех
законов, приказов, договоров, постановлений и распоряжений
гетмана и его агентов, отобрании у капиталистов фабрик и за-
водов, о передаче всей земли крестьянам, о полной свободе для
трудящихся.



На Украине, как и в России, наибольшую опасность в тот пе-
риод представляли силы контрреволюции, которые стремились

" См.: П. П. М и хайленк о. Нариси з 1сторг

давства Укра1нсько1 РСР. К., 1959, стр. 82-83.
"" См.: <Вестник УССР> от 31 декабря 1917 г.
См.: П. П. Михайленко. Нариси з юторИ

давства УкрашськоТ РСР, стр. 72-73.
<Известия ВЦИК> от 14 ноября 1918 г.
Собрание узаконений и распоряжений рабоч

ства Украины (далее: СУ УССР), 1919, № 1, ст. 1.

2 9-679

законо-

законо-

ьявско раитель-
17




объепиниться со всеми, кто выступал против Советской власти,
организовать отдельные неустойчивые элементы, прибегая к под-
купу, спаиванию, уговорам, контрреволюционной агитации, раз-
жиганию национальной розни. Против контрреволюционных эле-
ментов и была направлена законодательная деятельность Рабо-
че-Крестьянского Правительства Украины.

В декрете <О спиртных напитках>, опубликованном 14 янва-
ря 1919 г., указывалось: <Если преступником перед революцией
является тот, кто пьянствует в это трудное время, когда все
должны быть настороже, когда все силы должны быть направ-
лены на борьбу с буржуазией, то явным контрреволюционером
является тот, кто организовывает пьянство> .

13 февраля 1919 г. СНК УССР издал декрет <О наказуемости
агитации, направленной к возбуждению национальной вражды>.
Декрет устанавливал, что <подлежат немедленному аресту и пре-
данию суду Революционного трибунала в качестве контрреволю-
ционеров все лица, виновные в ведении агитации, направленной
к возбуждению чувства национальной вражды> . Согласно
пункту 3 этого декрета, <за агитацию на фронте и в воинских
частях виновные подвергаются наказанию не менее 5 лет тюрем-
ного заключения или, по усмотрению суда, расстрелу; тому же
наказанию подлежит всякий, ведущий агитацию среди лиц, за-
нимающих по отношению к нему подчиненное служебное положе-
ние>. Пункт 4 названного декрета рассматривал как особо
тяжкое преступление, влекущее за собой расстрел, агитацию, со-
единенную с <прямым призывом к учинению насильственных дей-
ствий, если последние явились непосредственным результатом та-
кого призыва>.

19 февраля 1919 г.
дал декрет <О суде>,

Ф. Б.).

СУ УССР, 1919, № 2, ст. 18. (Курсив наш.-
СУ УССР, 1919, № 9, ст. 114. (Курсив наш.- Ф. Б.).
СУ УССР, 1919, № II, ст. 141. В Украинской Советской Армии особые
воинские трибуналы были учреждены декретом Временного Рабоче-Крестьян-
ского Правительства Украины в январе 1919 г. (СУ УССР, 1919, № 1, ст. 9).

о призыва>.

19 февраля 1919 г. Совет Народных Комиссаров Украины из-
дал декрет <О суде>, которым все существовавшие на террито-
рии республики судебные учреждения упразднялись и утвержда-
лось <Временное положение о Народных Судах и Революцион-
ных Трибуналах Украинской Социалистической Советской Рес-
публики>. Это положение устанавливало, что революционному
трибуналу подсудны <дела о контрреволюционных деяниях> .
Контрреволюционеры, осколки свергнутых классов чинили беше-
ное сопротивление Советской власти, организуя всевозможные
банды; для борьбы с последними Советская власть применяла
вооруженную силу.

Необходимо отметить, что хотя в ряде декретов и указыва-
лось на ответственность участников банд, заговоров, сопротивле-
ния и т. д., однако дифференциации отдельных участников не

было. Это объясняется тем, что в тот период борьба с бандами
велась, в основном, мерами военного подавления; уголовная ре-
прессиявыступала в качестве вспомогательного орудия. Однако
по мере очищения украинской земли от всякой нечисти роль
уголовной (судебной) репрессии по сравнению с прямым воен-
ным подавлением все более и более возрастала.

Усиление роли уголовной репрессии вызвало необходимость
более точного определения круга деяний, признаваемых преступ-
ными. Условия гражданской войны и военной интервенции вы-
двигали в качестве одной из первоочередных задач борьбу с ук-
лонением от призыва в армию и тыловое ополчение, борьбу с де-
зертирством. В приказе Народного комиссариата по военным
делам <О призыве на службу военнообязанных>, изданном в мар-
те 1919 г., указывалось, что <ответственность за несвоевременную
явку призываемых, кроме того, возложить не только на окруж-
ные, губернские, уездные и волостные Комиссариаты по военным
делам, но и на: а) глав семей, к которым принадлежат призывае-
мые; б) председателей Совдепов и Комитетов Бедноты, фабрич-
но-заводских и домовых комитетов, по месту работы и жительства
призываемых> .

Декрет СНК УССР <О призыве граждан в тыловое ополче-
ние> от 21 марта 1919 г. дает уже более четкую дифференциацию
соучастников, различая лиц, уклоняющихся от призыва, и лиц,
способствующих уклонению. По отношению к непосредственным
исполнителям преступления, т. е. лицам, виновным <в неявке по
призыву в тыловое ополчение, в явном сопротивлении этому при-
зыву или уклонении от такового>, применялось наказание в виде
лишения свободы на срок не ниже двух лет, соединенного с при-
нудительными работами и конфискацией всего имущества. Со-
гласно п. 9 этого декрета, <таковому же наказанию подлежит ви-
новный в содействии и склонении к невыполнению ополченских
обязанностей, в содействии побегу, в укрывательстве уклоняюще-
гося, а равно в несообщении властям об уклонении виновного> "".

Этот декрет уже перечисляет отдельные виды соучастников:
подстрекателей и пособников, хотя и не называет их так. Отдель-
но декрет указывает на укрывательство. Вместе с тем он при-
равнивает к соучастию и прикосновенность к преступлению
в форме недонесения. Таким образом, хотя этот декрет и прово-
дит дифференциацию в плане совершения тех или иных действий,
но в отношении ответственности он всех соучастников и даже
прикосновенных лиц уравнивает.

Ответственность укрывателей дезертиров нашла отражение
в постановлении Совета Рабоче-Крестьянской Обороны Украины
от 17 июня 1919 г. <О самостоятельных отлучках из частей>. Это

СУ УССР, 1919, №22, ст. 239.
" СУ УССР, 1919, № 32, ст. 344. (Курсив наш- Ф. Б.).

постановление устанавливало, что все укрыватели дезертиров,
председатели домовых комитетов и хозяева квартир, <в коих
будут обнаружены укрывающиеся>, привлекаются к принуди-
тельным работам на срок до 5 лет .

В 1919 г. на Украине орудовало много крупных контррево-
люционных банд, возглавляемых украинскими эсерами. Так, в
южной части Екатерннославской губернии действовал небезыз-
вестный Махно; в Киевской губернии свирепствовали бандиты
Зеленый, Ангел, Струк; в Подольской - Волынец, Тютюн-
ник и др. По далеко неполным данным, на Украине с 1 по 15 мая
1919 г. произошло 28, а с 1 по 19 июля - 207 кулацких и бан-
дитско-белогвардейских выступлений .

Само собою разумеется, что Советская власть не могла ми-
риться с этим. Против бандитов направлялись специальные воин-
ские части. Значительную роль в искоренении бандитизма
и контрреволюционных выступлений сыграли органы ВУЧК и уго-
ловная репрессия. Изданное в июне 1919 г. постановление ВУЦИК
<О Всеукраинской и местных Чрезвычайных Комиссиях> Ї уста-
навливало, что ВУЧК <является центральным органом, объеди-
няющим деятельность местных ЧК, планомерно проводящим
в жизнь непосредственную борьбу с контрреволюцией, шпионажем
и бандитизмом на всей территории Украинской Социалистичес-
кой Советской Республики>. Для выполнения этих задач <ЧК
[Предоставляются следующие права: а) принимать меры пресече-
ния и предупреждения в случае всякого рода контрреволюцион-
ных выступлений, погромов и черносотенных беспорядков, вплоть
до применения вооруженной силы>.

К этому же времени относится издание постановлений СН1\
УССР <Об объявлении вне закона Зеленого> и <Об объявле-
нии вне закона Соколовского, Гончара (Батрака) и Орловско-
го>. Эти постановления отмечали организаторскую деятель-
ность указанных лиц по созданию шаек <грабителей и насильни-
ков>, поднявших <мятеж против Рабоче-Крестьянской власти>

и нарушающих государственный порядок.

Задачи обороны республики от интервентов требовали моби-
лизации всех ее сил и ресурсов. В частности, необходимость
обеспечить армию оптическими приборами вызвала появление
приказа Совета Рабоче-Крестьянской Обороны <Об изъятии

См.: <Киевские известия> от 19 июня 1919 г.

См.: П. П. М и хайленк о. Нариси з юторп кримшального законо-
давства Укра1нсько1 РСР, стр. 228.

" См.: <Киевские известия> от 1 июня 1919 г. Еще в январе 1919 г. был
издан декрет Временного Рабоче-Крестьянского Правительства Украины <Об
организации Всеукраинской Чрезвычайной комиссии>. Этот декрет возлагал на
ВУЧК задачу <борьбы с контрреволюцией, спекуляцией, саботажем и пре-
ступлениями по должности> (СУ УССР, 1919, № 1, ст. 7).

< СУ УССР, 1919, № 34, ст. 381.

" СУ УССР, 1919, №35, ст. 405.

у всех граждан УССР войсковых оптических приборов русских
и иностранных образцов>. Невыполнение этого приказа влекло
за собой ответственность <по законам военно-революционного
времени>. Причем ответственность устанавливалась не только
для лиц, не выполняющих приказа о сдаче оптических приборов,
но также и лиц, способствующих сокрытию подлежащего сдаче
имущества . Как видим, и этот приказ устанавливал ответ-
ственность пособника, наряду с ответственностью исполнителя,
хотя также не пользовался этими терминами.

Впервые термины <пособник>, <соучастник> и <подстрека-
тель> встречаются в декрете СНК УССР от II июня 1919 г.
<Об ответственности лиц, виновных в перевозке помимо почтово-
го ведомства писем, денег и посылок> . Ст. 2 этого декрета
устанавливала, что <пособники, соучастники, подстрекатели
и прикосновенные лица отвечают наравне с главными винов-
никами>.

Как и в постановлении СНК РСФСР от 19 сентября 1918 г.,
термин <соучастник> здесь употребляется не как родовое поня-
тие, охватывающее всех лиц, участвующих в преступлении, а для
обозначения одного из видов соучастников - соисполнителя. Ни-
какого различия в ответственности не только непосредственного
исполнителя преступления и его соучастников, но и лиц, прикос-
новенных к этому преступлению, названные акты не проводят.

В период иностранной военной интервенции и гражданской
войны советское уголовное право обогатилось целым рядом но-
вых норм.- Подводя итог двухлетней работы НКЮ РСФСР,
Д. И. Курский указывал, что <в области материального права
за истекший период положено основание прочной юридической
надстройки пролетарского государства> .

На основе опыта работы судебно-трибунальских органов
вырабатывается и находит закрепление в законе целый ряд норм
общей части уголовного права. Эти нормы находили отражение
в различных декретах и постановлениях, формулировавших усло-
вия ответственности за те или иные действия, а иногда и в актах,
регламентировавших вопросы, не имевшие отношения к уголов-
ному праву. Не всегда эти нормы выражались в обобщенной и
юридически законченной форме. Однако это отнюдь не умаляет
их значения для развития советского уголовного права.

Анализ норм, содержащих постановления, устанавливавшие
ответственность отдельных соучастников, позволяет проследить,
как зарождался и оформлялся этот институт уголовного права.
Законодательные акты рассматриваемого периода одного за дру-
гим называли соучастников: исполнителей, пособников, подстре-
кателей, организаторов, укрывателей и недоносителей; в отдель-

" <Киевские известия> от 20 мая 1919 г.
" См.: <Киевские известия> от 21 июня 1919 г.
Д. И. Курский. Избранные статьи и речи, стр. 61.

ных актах законодатель делал даже попытку раскрыть понятие
конкретного вида соучастия. Интересы дальнейшего развития уго-
ловного права настоятельно требовали обобщения всех разроз-
ненных норм. Однако гражданская война и иностранная военная
интервенция мешали выполнить эту задачу в целом. Желая <по-
мочь органам советской юстиции выполнить свою историческую
миссию в области борьбы с классовыми противниками пролета-
риата>, НКЮ РСФСР 12 декабря 1919 г. издал <Руководящие
начала по уголовному праву РСФСР> . По существу, это была
первая попытка обобщить и систематизировать нормы общей
части советского уголовного права.

Вопросам соучастия посвящен разд. V <Руководящих начал>
(ст. 21-24). Ст. 21 указывает, что <за деяния, совершенные со-
обща группою лиц (шайкой, бандой, толпой), наказываются как
исполнители, так и подстрекатели и пособники. Меры наказания
определяются не степенью участия, а степенью опасности пре-
ступника и совершенного им деяния>.

Следует указать, что подобное определение соучастия, как
правильно отмечает проф. А. Н. Трайнин, ограничено в двух
направлениях. Во-первых, оно охватывает лишь соучастие в фор-
ме участия в организации, т. е. соучастие аш епепз, и участие
в толпе. Соучастие в собственном смысле этого слова остается,
по существу, за рамками данного определения. Во-вторых, оно
ограничивает критерий наказуемости соучастников. Это ограни-
чение критерия ответственности приводит фактически к отрица-
нию института соучастия в целом, так как игнорирование степе-
ни участия того или иного лица в преступлении и выдвижение
на первый план его общественной опасности делает ненужным
существование специального института.

Такое ограничение тем более непонятно, что <Руководящие
начала> противопоставляют степень участия в преступлении сте-
пени опасности преступника, в то время как в действительности
степень участия преступника в осуществлении преступного дея-
ния сплошь и рядом является существенным показателем его
опасности.

В остальных статьях <Руководящих начал> дается определе-
ние отдельных соучастников. Ст. 22 устанавливает, что <исполни-
телями считаются те, кто принимает участие в выполнении
преступного действия, в чем бы оно ни заключалось>. Ст. 23 указы-
вает: <Подстрекателями считаются лица, склоняющие к соверше-
нию преступления>. Характерным в этом определении является
пользование термином <склоняющие>, а не <склонившие>, как
в последующих законодательных актах. Следовательно, законо-
датель признавал наказуемым уже сам факт склонения того или

иного лица к преступлению, чем значительно расширял рамки
подстрекательства. Ст. 24 подробно определяет пособников пре-
ступления: <Пособниками считаются те, кто, не принимая не-
посредственного участия в выполнении преступного деяния, со-
действует выполнению его словом и делом, советами, указаниями,
устранением препятствий, сокрытием преступника или следов
преступления, или попустительством, т. е. непрепятствованием со-
вершению преступления>.

Как видим, укрывательство и попустительство рассматрива-
ются здесь в качестве формы пособничества совершению пре-
ступления. Однако поскольку <Руководящие начала> указывают
во всех случаях на содействие выполнению преступления, надо
полагать, что как пособничество рассматривается лишь заранее
обещанное укрывательство и попустительство.

Отметим, что <Руководящие начала> акцентируют внимание
на необходимости <при определении меры наказания> в каждом
конкретном случае различать, <совершено ли деяние группой,
шайкой, бандой или одним лицом> (ст. 12); тем самым подчерки-
вается большая общественная опасность деяний, совершенных
по соучастию.

<Руководящие начала по уголовному праву РСФСР> сыграли
чрезвычайно важную роль в развитии советского уголовного пра-
ва. На основании циркуляра Народного комиссариата юстиции
УССР от 4 августа 1920 г. они были без всяких изменений вве-
дены на территории Украинской ССР.

Заботясь о воспитании подрастающего поколения, СНК
РСФСР 4 марта 1920 г. издает декрет <О делах несовершенно-
летних, обвиняемых в общественно опасных действиях>, направ-
ленный на охрану несовершеннолетних от вовлечения в преступ-
ления. Ст. 5 этого декрета гласила: <При установлении преступ-
ного участия взрослых лиц в деле комиссия (ведающая делами
несовершеннолетних.- Ф. ?.) сообщает надлежащему судебному
или следственному органу об обнаруженных ею признаках пре-
ступного участия указанных лиц> .

Спустя некоторое время, Наркомпрос, Наркомздрав и Нар-
комюст РСФСР издают специальную инструкцию для созданных
в соответствии с указанным выше декретом комиссий по делам
несовершеннолетних. Ст. 14 инструкции устанавливала, что <ко-
миссия обязана привлекать к судебной ответственности взрослых
с немедленной передачей дел о них в народный суд:

а) за подстрекательство и склонение несовершеннолетних
II малолетних к совершению общественно опасных деяний;

б) за соучастие с ними в преступлении и за попустительство
такового;

СУ РСФСР, 1919, №66, ст. 590.
См.: А. Н. Т райни н. Учение о соучастии, стр. 48.

"> СУ УССР, 1920, № 22, ст. 438.
"> СУ РСФСР, 1920, № 13, ст. 83.

в) за склонение несовершеннолетних и малолетних к
туции и половым извращениям, за сводничество и т. п.> ""

После изгнания интервентов и белогвардейцев с советской
земли перед Коммунистической партией и советским народом
встала задача восстановления народного хозяйства, определения
путей дальнейшего движения к социализму.

Послевоенная разруха, голод привели к тому, что часть рабо-
чих, особенно связанных с деревней, поддалась влиянию мелко-
буржуазной стихии. В связи с этим возникла задача укрепления
трудовой дисциплины. 9 мая 1921 г. СНК РСФСР издал декрет
<О трудовом дезертирстве>, который устанавливал, что <борьба
с трудовым дезертирством и всеми видами укрывательства, по-
собничества, попустительства и подстрекательства к дезертирст-
ву возлагается на Центральную комиссию по борьбе с трудовым
дезертирством при Народном комиссариате труда и ее местные
органы при губернских и уездных отделах труда> .

О большом значении, какое Советское государство придавало
борьбе с трудовым дезертирством, свидетельствует хотя бы то,
что ответственности за уклонение от работы подлежали не толь-
ко непосредственно виновные в трудовом дезертирстве, но и их
соучастники и прикосновенные к их деяниям лица ,

Продолжалась начатая в период гражданской войны борьба
со взяточничеством, являвшимся тогда величайшим злом. 16 ав-
густа 1921 г. СНК РСФСР опубликовал декрет <О борьбе со
взяточничеством> . Касаясь ответственности соучастников взя-
точничества, этот декрет устанавливал, что <лишением свободы
с конфискацией имущества или без таковой> карается <посред-
ничество в совершении означенного в первом пункте преступле-
ния (взяточничества.-Ф. Б.), а равно укрывательство взяточ-
ников>.

ДОВЩИНЫ

С окончанием гражданской войны и переходом на мирную ра-
боту Советское правительство провело <в ознаменование 4-й го-
довщины власти трудящихся> широкую амнистию, которая не
- "------. итдг

4,111 ---,- - , ,

распространялась лишь на самые тягчайшие преступления, к
лу которых декрет ВЦИК от 4 ноября 1921 г., в частности,

- ---.,,," -.тгттта п мттпг

К ЧИС-
И, ОТ-
в белогвар-



Лу КОТОрЫХ Декрет ОЦГ11\ иг ч пипиуп ..
носил бандитские преступления, а также участие
дейских заговорах, шпионаже и открытых вооруженных выступ-
лениях , т. е. в основном на контрреволюционные преступления,.
совершенные по соучастию.

"Ї СУ РСФСР, 1920, № 68, ст. 308. (Курсив наш.- Ф. Б.).
" СУ РСФСР, 1921, № 46, ст. 227. (Курсив наш- Ф. Б.).
Ст. 4 декрета устанавливала: <Комиссиям по борьбе с трудовым дезер-
тирством предоставляется право расследования и направления по принадлеж-
ности дел о преступлениях и упущениях должностных лиц. способствующих
дезертирству, хотя и не являющихся прямым пособничеством, попуститель-
ством или укрывательством трудовых дезертиров>. (Курсив наш.- Ф. Б.)..
> СУ РСФСР, 1921, №60, ст. 421.
м СУ РСФСР, 1921, №75, ст. 614.

Дальнейшее развитие институт соучастия нашел в Уголовном
кодексе РСФСР 1922 г. Этот кодекс, <написанный марксистами
II продиктованный правосудием, которое творят рабочие и кре-
стьяне> , не являлся воспроизведением норм, изданных к тому
времени декретов или выводов судебной практики; не являлся он
и результатом их простой переработки, хотя, бесспорно, что как
уголовное законодательство, так и практика народных судов
и революционных трибуналов являлись его основным источ-
ником . По образному выражению Д. И. Курского, проект
УК РСФСР 1922 г. представлял собой <как бы кристаллизиро-
ванное правосознание работников, которые сейчас ведут дело
правосудия у нас в Советской республике> ".
24 мая 1922 г. третья сессия ВЦИК утвердила Уголовный ко-
декс РСФСР, который был введен в действие с 1 июня 1922 г.

Вопросам соучастия в Общей части УК РСФСР 1922 г. были
посвящены ст. 15 и 16. Ст. 15 устанавливала, что <за преступле-
ние наказываются как исполнители, так и подстрекатели и по-
собники. Мера наказания каждому из этих соучастников преступ-
ления определяется как степенью участия, так и степенью опас-
ности преступника и совершецрого им преступления>. Таким
образом, различалось три вида соучастников: исполнители, под-
стрекатели и пособники, причем на какое-либо отличие в уста-
новлении уголовной ответственности отдельных соучастников
кодекс не указывал./Мера наказания всем соучастникам опреде-
лялась, с одной стороны, степенью участия в совершении преступ-
ления, а с другой - опасностью преступника и совершенного им
преступления. Тем самым УК РСФСР не разрывал, а, наоборот,.
подчеркивал диалектическое единство внешней и внутренней сто-
роны преступления.

< Ст. 16 УК РСФСР 1922 г. давала определение отдельных
соучастников, которое, с незначительными отклонениями, вос-
производило формулировки <Руководящих начал>. В отличие от
<Руководящих начал>, по УК РСФСР 1922 г. подстрекателями
признавались лица, <склонившие к совершению преступления>.
Применение совершенной формы глагола <склонять> свидетельст-
вует об иной принципиальной позиции законодателя, считавшего
подстрекательство законченным лишь в том случае, если под-
стрекатель выполнил свою роль. При определении пособников УК
РСФСР, в отличие от <Руководящих начал>, исключил из их
числа попустителей.

Однако этими статьями Общей части не исчерпывались поста-
новления о соучастии. Значительное место ответственности

ЇЇ Д. И. Курский. Избранные статьи и речи, стр. 81.
См.: Н. Д. Дурманов. Первый советский Уголовный кодекс.-<Со-
КОе гпгугтяпткп и ппянпч,.> 107 МоЧ тп 94

т.. II. м. /рмаичв. перьыи синепии лилчиныи лид1
ветское государство и право>>, 1947, №9, стр. 29.
" Бюллетень III сессии ВЦИК XI созыва № 3 М., 1922, стр. 27.
СУ РСФСР, 1922, № 15, ст. 153.

соучастников отводится в Особенной части и, в первую очередь,
в гл. 1 - <Государственные преступления>.

В Общей части УК 1922 г. содержалось указание на три вида
соучастия: исполнение преступлений, подстрекательство и пособ-
ничество. В Особенной части кодекса в разделе <О контррево-
люционных преступлениях> делается упор и на организаторскую
деятельность и на участие во всякого рода контрреволюционных
организациях . Так, ст. 58 устанавливала наказуемость за ор-
ганизацию <в контрреволюционных целях вооруженных восста-
ний или вторжения на советскую территорию вооруженных от-
рядов или банд, а равно участие во всякой попытке в тех же це-
лях захватить власть в центре и на местах или насильственно
отторгнуть от РСФСР какую-либо часть ее территории или рас-
торгнуть заключенные ею договоры>.

Ответственность за участие во всяких контрреволюционных
организациях предусматривалась ст. 60--63 УК РСФСР. Ст. 65
УК устанавливала ответственностьрганызагорое и участников
диверсий; ст. 64 и 66- ответственйсть за участие в террористи-
ческих актах и шпионаже; ст. 68 специально предусматривала
ответственность укрывателей и пособников всевозможных контр-
революционных преступлений.

Особо следует остановиться на ст. 59 УК РСФСР, преду-
сматривавшей ответственность за <сношения с иностранными го-
сударствами или их отдельными представителями с целью скло-
нения их к вооруженному вмешательству в дела Республики,
объявлению ей войны или организации военной экспедиции, рав-
но как способствование иностранным государствам уже после
объявления им войны или посылки экспедиции, в чем бы это
способствование ни выразилось> Ї. В этой статье законодатель
устанавливает ответственность за подстрекательство 5Ш епеп
и пособничество вш епег1а, так как говорить об ответственности
иностранной державы, объявившей войну, по внутренним зако-
нам не приходится. Надо полагать, что именно поэтому законо-
датель употребляет особую, отличную от данной в Общей части,
терминологию.

В ст. 69, 70, 72 устанавливается ответственность за контрре-
волюционную агитацию и пропаганду и за изготовление, хране-
ние с целью распространения и распространение агитационной
литературы контрреволюционного характера.

Подробно регламентирует ответственность отдельных соучаст-
ников раздел <О преступлениях против порядка управления>.

Включение в Особенную часть статей, предусматривающих уголовную
ответственность отдельных соучастников, позволяло законодателю повышать
наказание для соучастников, деятельность которых признавалась более опас-
или, наоборот, смягчать наказание для тех, чья деятельность была ме-

ной,
нее опасной.
Курсив наш.- Ф. Б.

Предусматривалась ответственность участников массовых беспо-
рядков (ст. 75, 77), организаторов и участников банд (ст. 76).
Устанавливая ответственность за массовый отказ от внесения
налогов денежных или натуральных или от выполнения повин-
ностей (ст. 78), за <организованное по взаимному соглашению
сокрытие или неверное показание о количествах подлежащих
обложению или учету предметов и продуктов> (ст. 80), кодекс
проводил резкую грань в наказуемости, с одной стороны, под-
стрекателей, руководителей и организаторов и с другой - про-
чих участников. Наказание первых во всех случаях значительно
выше наказания прочих участников.

В этом же разделе четкое выражение получило положение
о повышенной общественной опасности преступлений, совершен-
ных по соучастию. В то время, как ч. 1 ст. 79 устанавливала,
что <неплатеж отдельными гражданами в срок или отказ от пла-
тежа налогов денежных или натуральных, от выполнения повин-
ностей или производства работ, имеющих общегосударственное
значение,- карается в первый раз административным взыска-
нием>, ст. 78 за это же деяние, совершенное при наличии массо-
вого отказа, устанавливала для участников наказание в виде
лишения свободы на срок не ниже 6 месяцев или имущественного
взыскания не ниже наложения в двойном размере тех же плате-
жей и повинностей, а для подстрекателей, руководителей и орга-
низаторов - наказание в виде лишения свободы на срок не ни-
же одного года с конфискацией всего или части имущества.

Аналогично-этому ст. 85 устанавливала значительно большее
наказание за подделку денежных знаков, государственных про-
центных бумаг и других знаков государственной оплаты, совер-
шенную по предварительному соглашению нескольких лиц.

Для характеристики отношения законодателя к установле-
нию наказания отдельным соучастникам следует обратить внима-
ние на ст. 82 УК, устанавливавшую, что <участники преступных
деяний, предусмотренных ст. ст. 75-78, вовлеченные в преступ-
ление по малосознательности и невежеству, не уличенные в со-
вершении тяжких деяний, ст. 75 предусмотренных, могут быть
постановлением суда приговариваемы к условному наказанию>.

Это положение является иллюстрацией позиции УК РСФСР
1922 г. в отношении дифференциации и индивидуализации нака-
зания соучастников.

УК РСФСР 1922 г. почти без всяких изменений был воспри-
нят во всех союзных республиках.

УК Украинской ССР был утвержден ВУЦИК 23 августа
1922 г. и введен в действие с 15 сентября того же года .

было включено 11 составов преступлений, отсутствовав-
См.: П. П. Михайленко. Уголовное право УССР не-
мирную работу по восстановлению народного хозяйства.

" В УК УССР
шпх в УК РСФСР.
рнода перехода на

По договору братских советских республик об образовании
Союза Советских Социалистических Республик к ведению СССР
в лице его верховных органов власти были отнесены <установле-
ние основ судоустройства и судопроизводства, а также граждан-
ского и уголовного законодательства>. Это положение было за-
креплено в п. <п> ст. 1 Конституции СССР, утвержденной II Все-
союзным съездом Советов 31 января 1924 г.

В соответствии с этим 31 октября 1924 г. Президиум ЦИК
СССР утвердил Основные начала уголовного законодательства
Союза ССР и союзных республик, а в 1926-1935 гг. были при-
няты новые уголовные кодексы союзных республик.

Основные начала 1924 г. вопросу соучастия в преступлении
посвящали лишь одну статью, в которой указывалось, что нака-
зание <применяется в отношении всех соучастников (подстрека-
телей, исполнителей, пособников) в зависимости как от степени
их социальной опасности, так и от степени участия в преступле-
нии>. Как видим, устанавливался только общий принцип ответ-
ственности при соучастии; не давалось ни определения самого
инриута соучастия, ни определения видов соучастников.

(ринятые в соответствии с Основными началами у; оловные
кодексы союзных республик также не содержали определения
поня1ИЯоу_час1ия.-В то же время они давали развернутое опре-
деление видов соучастников. /

Ст. 17 УК РСФСР, например, устанавливала, что наказание
подлежит применению <одинаково как в отношении лиц, совер-
шивших преступление,-исполнителей, так и их соучастников-
подстрекателей и пособников>. Как видим, УК РСФСР несколько
видоизменил формулировку Основных начал 1924 г., выделив
исполнителей из числа прочих соучастников.

УК УССР 1927 г. полностью воспроизвел формулировку Ос-
новных начал 1924 г., внеся в нее лишь некоторые чисто редак-
ционные изменения.

Различие в определении круга лиц, подлежащих ответствен-
ности при совместном совершении одного преступления, привело
и к другим различиям, в частности к тому, что УК РСФСР дал
определение только двух соучастников: подстрекателей и пособ-
17 \7гчп пптпоятрлрй исполнителей и пособ-

а УК УССР - подстрекателей, исполнителей и

ников,
ников.

Львов, 1956, стр. III-116; его же. Нариси з юторп кримша.чьного законо-
давства Укра1нсько1 РСР, стр. 422-426; Б. М. Баб! и. Украшська Радян-
ська держава. 1921-1925. К., 1961, стр. 369,

См.: Съезды Советов в документах. 1917-1936, т. III. М., 1960, стр. 43.
См.: Собрание законов и распоряжений Рабоче-Крестьянского Прави-
тельства СССР (далее: СЗ СССР), 1924, № 24, ст. 205.

И по УК РСФСР, и по УК УССР подстрекателями признава-
лись лица, склонившие к совершению преступления. Такое же
определение подстрекателей содержалось в уголовных кодексах
других союзных республик, за исключением УК БССР, призна-
вавшем подстрекателем лицо, склонявшее к совершению преступ-
ления. Употребление в УК БССР несовершенной формы глагола
значительно расширяло рамки понятия подстрекательства.

Исполнителями по УК УССР признавались лица, принимав-
шие <непосредственное участие в совершении преступления,
в чем бы оно ни заключалось>. Следует отметить, что хотя
УК РСФСР и уголовные кодексы некоторых других союзных
республик определения исполнителя не содержали, теория и су-
дебная практика в этих республиках вкладывали в понятие
нсполнительства такое же содержание.

В трактовке же понятия пособничества в уголовных кодексах
союзных республик четко обозначились две линии. Одна из
них - ей следовали уголовные кодексы большинства союзных
республик - сводилась к тому, что пособниками признавались
лица, <содействующие выполнению преступления советами, ука-
заниями, предоставлением средств и устранением препятствий
или же сокрытию преступника или следов преступления>. Из
этого определения вытекало, что пособниками считались как
лица, содействовавшие выполнению преступления, так и лица,
укрывавшие преступника или следы преступления уже после
совершения преступления. Другая же линия - ей следовали
уголовные кодексы Украинской, Грузинской и Узбекской ССР -
заключалась в том, что пособниками признавались лишь лица,
содействовавшие совершению преступления. Укрывательство же
преступника или следов преступления, если оно не содействова-
ло преступлению, рассматривалось как самостоятельное преступ-
ление и влекло наказание лишь в случаях, специально указан-
ных в кодексах.

Иными словами, принципиальное различие между указанны-

ми двумя группами уголовных кодексов заключалось в том, что
первая считала пособничеством как заранее обещанное, так и за-
ранее не обещанное укрывательство, вторая же к пособничеству
относила лишь заранее обещанное укрывательство. Заранее не
обещанное укрывательство рассматривалось кодексами этой
группы как с1е11с1ит аш епепа.

Помимо постановлений Общей части, регулирующих инсти-
тут соучастия и определяющих круг лиц, подлежащих уголов-
ной ответственности наряду с исполнителями преступлений, ряд
статей, предусматривающих ответственность за преступления, со-
вершенные сообща несколькими лицами, содержала также Осо-
бенная часть уголовных кодексов .

" Статьи Особенной части даются с учетом их последующего изменения.
29

Некоторые статьи Особенной части предусматривали уголов-
ную ответственность за преступления, совершенные сообща
несколькими лицами, действовавшими в качестве соисполните-
лей. Так, например, ст. 60 УК РСФСР устанавливала уголовную
ответственность за неплатеж в установленный срок налогов
и сборов по обязательному окладному страхованию, причем
ч. II указанной статьи специально касалась случаев, когда эти
действия совершались группой лиц. Ст. 60 УК РСФСР устанав-
ливала в ч. III уголовную ответственность за неуплату специаль-
ного военного налога группой лиц по предварительному согла-
шению. Аналогичные нормы содержались и в Особенной части
УК УССР. Так, ст. 57 УК УССР предусматривала ответствен-
ность за массовый, по предварительному сговору, отказ или
уклонение от уплаты налога или выполнения повинностей, от
учебных сборов, от допризывной подготовки, от поверочных сбо-
ров военнообязанных запаса, от опытных и поверочных мобили-
заций. Ст. 58 УКУССР в ч. II предусматривала в качествеотяг-
чающего обстоятельства при неисполнении в установленные
сроки обязательств по сдаче хлеба, картофеля и подсолнечника
сговор группы лиц. Ст. 59 УК УССР устанавливала ответствен-
ность за организованное по взаимному соглашению сокрытие
или неверное показание количества предметов, подлежащих об-
ложению или учету. В этой статье, кстати, проводилось разли-
чие в ответственности руководителей и организаторов, с одной
стороны, и прочих участников-с другой.

Различие в ответственности организаторов, руководителей
и прочих участников проводила также ст. 59 УК РСФСР, пре-
дусматривавшая ответственность за массовые беспорядки
(ст. 561<УК УССР).

Уголовные кодексы союзных республик в Особенной части
предусматривали также ответственность участников преступных
сообществ. Так, ст. 58 " УК РСФСР (ст. 54 ч УК УССР) уста-
навливала ответственность за организационную деятельность,
направленную на подготовку или совершение контрреволюцион-
ных преступлений, а также за участие в контрреволюционной
организации. Ст. 593 УК РСФСР (ст. 56" УК УССР) преду-
сматривала ответственность за организацию вооруженных банд
и участие в них.

Особенная час;ь уголовных кодексов содержала также нор-
мы, устанавливающие ответственность за специальные случаи
соучастия, в частности за подстрекательство несовершеннолет-
них или привлечение их к участию в совершении различных
преступлений (ст. 732 УК РСФСР, ст. 671 УК УССР), а также
за понуждение женщины к аборту (ст. 140а УК РСФСР;
ст. 1431 УК УССР). Часть II ст. 141 УК РСФСР (ч. 1
ст. 145 УК УССР) устанавливала ответственность за помощь или
подстрекательство к самоубийству несовершеннолетних или лиц,

заведомо неспособных понимать характер совершаемых ими
действий, т. е. ответственность подстрекателей и пособников за
действия, которые для их исполнителей вообще не являлись
наказуемыми.


Принятые в 1926-1935 годах уголовные кодексы союзных
республик выполнили свою историческую роль. Они содейство-
вали укреплению советского общественного и государственного
строя, социалистических общественных отношений. Вместе с тем
изменения, происшедшие в Советской стране, привели к тому,
что ряд норм как Общей, так и Особенной части уголовных
кодексов устарел.

Накопленный опыт борьбы с преступностью, задачи дальней-
шего укрепления социалистической законности и охраны прав
граждан поставили на повестку дня вопрос о разработке нового
уголовного законодательства.

25 декабря 1958 г. вторая сессия Верховного Совета СССР
пятого созыва приняла Основы уголовного законодательства
Союза ССР и союзных республик. В 1959-1961 гг. были при-
няты и в 1960-1962 гг. введены в действие уголовные кодексы
всех 15 союзных республик.

Основы уголовного законодательства и принятые на их базе
уголовные кодексы союзных республик явились новым шагом
в развитии советского уголовного права и в частности института
соучастия в преступлении. 1В них впервые в истории советского
уголовного права было дано законодательное определение поня-
тия соучастия как института Общей части. Основы, а вслед за
ними уголовные кодексы союзных республик включили в число
соучастников организаторов преступлений, дав четкое определе-
ние всем видам соучастников - исполнителям, организаторам,
подстрекателям и пособникам. Со всей определенностью Основы
и уголовные кодексы подчеркнули, что заранее не обещанное
укрывательство преступника, а равно орудий и средств совер-
шения преступления, следов преступления либо предметов, до-
бытых преступным путем, соучастия не образует. Такое укры-
вательство может лечь уголовную ответственность лишь в слу-
чаях, специально предусмотренных уголовным законодательст-
вом . И, наконец, Основы подчеркнули, что при определении
наказания каждому из соучастников суд должен учитывать сте-
пень и характер его участия в совершении преступления.

В Уголовном кодексе УССР уголовная ответственность за заранее не-
цанное укрывательство преступников и сокрытие преступлений
1 ст. 80 и 186. Эти статьи дают перечень преступлений, заране
ное укрывательство которых влечет за собой уголовное наказание.

__ V IV>."""""1 1>1 171,1 ули1иипслл и10С11ЙСПп10 Ли ДДйПСС НС-

обещанное укрывательство преступников и сокрытие преступлений предусмот-
рена ст. 80 и 186. Эти статьи дают перечень преступлений, заранее необещан-



Глава II
ПОНЯТИЕ СОУЧАСТИЯ В ПРЕСТУПЛЕНИИ

(Определение понятия соучастия, как и любого другого инсти-
тута уголовного права, важно не только с познавательной точки
зрения. Если оно правильно отражает наиболее общие и харак-
терные признаки конкретного уголовно-пцавового института, то
его Практическое значение неоспорим Такое определение позво-
ляет правильно ориентировать судебю практику, четко отгра-
-ничить уголовно наказуемые деяния от уголовно ненаказуемых
т. е. в конечном счете правильно определить направление кара-
тельной политики государства.

Нельзя вместе с тем забывать об относительности любого
определения. В зависимости от требований, предъявляемых к не-
му в каждом конкретном случае, его конструкция может быть
различной. Существуют краткие, т. е. наиболее общие определе-
ния, и развернутые определения, в которых входящие в них со-
ставные части детализируются, уточняются. Возможны и такие
определения, в которых, исходя из конкретных задач методиче-
ского или иного порядка, может быть раскрыта только одна из
составных частей, в то время как остальные части выражены
в наиболее общих чертах.

Определение того или иного предмета мсюкет и должно дать
описание лишь его <наиболее характерных отличительных приз-
наков> Попытка же <внести в общее понятие все частные приз-
наки единичных явлений>,-как подчёркивал В. И. Ленин,-
является бессмысленной. Он высмеивал попытки <как-нибудь
похитрее словесно состряпать <дефиниции>

Определение должно быть рациональным. Оно должно со-
держать краткий (и точный) перечень черт, отличающих опре-
деляемое понятие от других родственных понятий, и в то же вре-
мя верно раскрывать его существо Естественно, что это общее

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 635.
В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 5, стр. 142.
з В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 198.

требование всецело относится и к определению уголовно-пра-
вовых институтов. В полной мере такое требование относится
к определению понятия соучастия в преступлении по советскому
уголовному праву.

1. Объем понятия
соучастия в преступлении

Наряду с законодательным определением понятия соучастия,
содержащимся в Основах уголовного законодательства Сою-
за ССР и союзных республик и повторенном во всех республи-
канских кодексах, в советской уголовно-правовой литературе
встречается ряд определений соучастия, которые в большей или
меньшей мере отличаются как от законодательного определения,
так и друг от друга . Разнообразие определений, отличающихся
друг от друга степенью абстрагирования, само по себе возраже-
ний вызвать не может, если каждое из них будет содержать
указание на наиболее существенные признаки, образующие
в своем синтезе понятие соучастия.

Как уже подчеркивалось, советский законодатель впервые
дал определение соучастия в Основах 1958 г. Поэтому представ-
ляется целесообразным прежде всего выяснить, насколько ука-
занное определение отвечает требованиям, предъявляемым к об-
щим определениям, воплощает ли оно в наиболее общих чертах
сущность данного института, не дает ли оно повода к различ-
ному толкованию. Едва ли можно признать нормальным, когда
ссылкой на это законодательное определение пытаются обосно-
вать диаметрально противоположные взгляды на вопрос о воз-
можности или невозможности соучастия в неосторожных преступ-
лениях

Си., например: А. Н. Трайнин. Учение о соучастии, М" 1941, стр. 77;
е г о ж е. Общее учение о составе преступления. М" 1957, стр. 282-283;
И. П. Малахов. Некоторые вопросы учения о соучастии по советскому
уголовному праву.-Труды академии, в. 17. М" 1957, стр. 168- М. И. Кова-
л е в. Соучастие в преступлении. Понятие соучастия.- Свердловский юриди-
ческий институт. Ученые труды, т. 3, 1960, стр. 130.

М. Д. Шаргородский. например, ссылаясь на ст. 17 Основ уголовного
законодательства Союза ССР и союзный республик, полагает, <что спорность
этого вопроса в действующем праве... окончательно разрешена формулой
Основ> и что <действующее сейчас законодательство... совершенно правильно
решает вопрос о возможности соучастия в неосторожном преступлении>
(М. Д. Шаргородский. Некоторые вопросы общего учения о соучастии.-
<Правоведение>, 1960, №1, стр. 94). П:>И. Гришаев и Г. А. Кригер, критикуя
позицию М. Д. Шаргородского по врйросо возможности соучастия .в неосто-
рожных преступлениях, изложеннуй йм рецензии на книгу А. Н. Трайнина
<Учение о составе преступления> (<Советская книга>, 1947, № 5), так и в его
работе <Вопросы общей части уголовного права> (Л., 1955), пишут, что
<к тому же она (позиция Шаргородского.-Ф. Б.) противоречит законода-

3 9-679 ч1

Глава II
ПОНЯТИЕ СОУЧАСТИЯ В ПРЕСТУПЛЕНИИ



требование всецело относится и к определению уголовно-пра-
вовых институтов. В полной мере такое требование относится
к определению понятия соучастия в преступлении по советскому
уголовному праву.

Определение понятия соучастия, как и любого другого инсти-
тутя" уголовного права, важно не только с познавательной точки
зрения. Если оно правильно отражает наиболее общие и харак-
терные признаки конкретного уголовно-правового института, то
его~Т1рактйчёское значение неоспорим Такое определение позво-
ляет правильно ориентировать судебю практику, четко отгра-
-ничить уголовно наказуемые деяния от уголовно ненаказуемых
т. е. в конечном счете правильно определить направление кара-
тельной политики государства.

Нельзя вместе с тем забывать об относительности любого
определения. В зависимости от требований, предъявляемых к не-
му в каждом конкретном случае, его конструкция может быть
различной. Существуют краткие, т. е. наиболее общие определе-
ния, и развернутые определения, в которых входящие в них со-
ставные части детализируются, уточняются. Возможны и такие
определения, в которых, исходя из конкретных задач методиче-
ского или иного порядка, может быть раскрыта только одна из
составных частей, в то время как остальные части выражены
в наиболее общих чертах.

Определение того или иного предмета мстжет и должно дать
описание лишь его <наиболее характерных отличительных приз-
наков> Попытка же <внести в общее понятие все частные приз-
наки единичных явлений> - как подчёркивал В. И. Ленин,-
является бессмысленной. Он высмеивал попытки <как-нибудь
похитрее словесно состряпать <дефиниции>

Определение должно быть рациональным. Оно должно со-
держать краткий (и точный) перечень черт, отличающих опре-
деляемое понятие от других родственных понятий, и в то же вре-
мя верно раскрывать его существо> Естественно, что это общее

К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч.. т. 20, стр. 635.
В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 5, стр. 142.
з В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 198.

1. Объем понятия
соучастия в преступлении

Наряду с законодательным определениемпонятия соучастия,
содержащимся в Основах уголовного законодательства Сою-
за ССР и союзных республик и повторенном во всех республи-
канских кодексах, в советской уголовно-правовой литературе
встречается ряд определений соучастия, которые в большей или
меньшей мере отличаются как от законодательного определения,
так и друг от друга . Разнообразие определений, отличающихся
друг от друга степенью абстрагирования, само по себе возраже-
ний вызвать не может, если каждое из них будет содержать
указание на наиболее существенные признаки, образующие
в своем синтезе понятие соучастия.

Как уже подчеркивалось, советский законодатель впервые
дал определение соучастия в Основах 1958 г. Поэтому представ-
ляется целесообразным прежде всего выяснить, насколько ука-
занное определение отвечает требованиям, предъявляемым к об-
щим определениям, воплощает ли оно в наиболее общих чертах
сущность данного института, не дает ли оно повода к различ-
ному толкованию. Едва ли можно признать нормальным, когда
ссылкой на это законодательное определение пытаются обосно-
вать диаметрально противоположные взгляды на вопрос о воз-
можности или невозможности соучастия в неосторожных преступ-
лениях

Си., например: А. Н. Трайнин. Учение о соучастии, М., 1941, стр. 77;
его же. Общее учение о составе преступления. М., 1957, стр. 282-283;
И. П. Малахов. Некоторые вопросы учения о соучастии по советскому
уголовному праву.-Труды академии, в. 17. М" 1957, стр. 168- М. И. Кова-
лев. Соучастие в преступлении. Понятие соучастия.-Свердловский юриди-
ческий институт. Ученые труды, т. 3, 1960, стр. 130.

М. Д. Шаргородский. например, ссылаясь на ст. 17 Основ уголовного
законодательства Союза ССР и союзный республик, полагает, <что спорность
этого вопроса в действующем праве.., окончательно разрешена формулой
Основ> и что <действующее сейчас законодательство... совершенно правильно
решает вопрос о возможности соучастия в неосторожном преступлении>
(М. Д. Шаргородский. Некоторые вопросы общего учения о соучастии.-
<Правоведение>, 1960, №1, стр. 94). Г:"И. Гришаев и Г. А. Кригер, критикуя
позицию М. Д. Шаргородского по вогоозможности соучастия .в неосто-
рожных преступлениях, изложеннуй й>. рецензии на книгу А. Н. Трайнина
<Учение о составе преступления> (<Советская книга>, 1947, № 5), так и в его
работе <Вопросы общей части уголовного права> (Л., 1955), пишут, что
<к тому же она (позиция Шаргородского.-Ф. Б.) противоречит законода-

3 9-679



Однако прежде чем приступить к анализу законодательного-
определения соучастия, необходимо, на наш взгляд, сделать од-
но существенное уточнение, а именно, установить объем поня-
тия, охватываемого термином <соучастие>. Дело в том, что в со-
ветской уголовно-правовой литературе этот термин употребляет-
ся в двух смыслах. С одной стороны, им обозначают все случаи
совместного участия нескольких лиц в совершении одного пре-
ступления, а с другой - под ним понимают лишь ограниченный
круг такой совместной деятельности, когда между соучастника-
ми проведено распределение ролей.

В целях разграничения указанных аспектов употребления
термина <соучастие> применительно к этому второму, огра-
ниченному понятию соучастия, говорят о соучастии <в тесном>
<в узком> " смысле слова или, наоборот, о <сложном> со-
участии.

Само по себе употребление одного термина в двух различ-
ных смыслах - широком и узком - возражений вызвать не мо-
жет, если при этом не будет допущено смешения понятий. Ведь
соучастие в узком смысле слова является частным случаем бо-
лее широкого понятия соучастия. .Общим для_Э1Их__ат?К10в
понятия соучастия является то, что в обоих слаяхсовещеции
однога преступления принимает участие дваЗДй-большее число
лиц. Отличительным же признаком, соучастия в тесном смысле
слова является распределение функций между соучастниками,
неоднородность их деятёльнстсти. Именно применительно к этим
случаям законодать использует специальный юридико-техни-
еский приём: выделяет общую по своей природе для различных
преступлений деятельность организаторов, подстрекателей и по-
собников и вопрос об ответственности этих лиц регулирует в Об-
щей части уголовных кодексов.

Поэтому совершенно правильным, на наш взгляд, является
утверждение М. Д. Шаргородского, что <в тех случаях, когда
в действиях каждого из лиц, совершивших совместно преступле-
ние, имеется состав, предусмотренный статьей Особенной части,
для квалификации их деяний в институте соучастия нет надоб-

нести> . Однако, уточняя изложенное положение, проф. Шарго-
родскнй указывает, что вопрос о соучастии возникает лишь в тех
случаях, когда: а) преступное деяние, предусмотренное законом,
совершается совокупной деятельностью двух или нескольких
лиц; б) преступный результат причиняется их совокупной дея-
тельностью; в) общественная опасность и преступность винов-
ной деятельности субъекта (соучастника) определяется причин-
но связанной с ней преступной деятельностью другого лица
(исполнителя) Ї. Иными словами, действие института соучастия
как института Общей части автор распространяет не только на
случаи соучастия в тесном смысле этого слова, но и на случаи,
Згда каждое из совместно действующих лиц выполняет лишь
часть действий, образующих в своей совокупности деяние, запре-
щенное законом, или приходящее в своей совокупности к одному
преступному результатути случаи М. Д. Шаргородский объ-
единяет под названием совиновничества и противопоставляет их

соисполнительству (случаям, когда каждое из совместно дейст-
вующих лиц в полном объеме выполняет объективную сторону
состава преступления, предусмотренного в Особенной части уго-
ловного кодекса), при котором, с его точки зрения, вообще нет
соучастия ".

Конечно, в теоретическом плане противопоставление соиспол-
нительства совиновничеству возможно. В характере действую-
щих лиц, сообща совершающих преступление, как явствует из
приведенного выше определения совиновничества и соисполни-
тельства, имеются различия, позволяющие провести между ними
водораздел. Однако эти различия не учитываются законодате-
лем. Ни Основы, ни уголовные кодексы союзных республик ни-
каких постановлений о совиновничестве и соисполнительстве не
содержат, а судебная практика не проводит никакого различия
в их квалификации. Как при совиновничестве, так и при соиспол-
нительстве действия каждого из лиц, сообща совершивших пре-
ступление, квалифицируются только по статье Особенной части



тельному понятию соуча
тельства Союза (СР и >.
Г. А. К риге р. Счас

См.: А.А.Пи
стр. 550; М.-"И. Ков
стр. 204; Советское угол
3. С. Прохоров. Соучастие
ву. Автореферат кандидатской

" См.: Советское уголовно
1960, стр. 405. . ,."

" См.: П. И. Г ришае в, Г. А."К риге р. Соучастие по уголовному пра-
ву, стр. 54.

17 Основ уголовного законода-
1958 года> (П. И. Г р и ш а е в,
, аву. М., 1959, стр. 40).
чение о преступлении. М., 1961,
1 в преступлении. Часть вторая,
1сть общая. М., 1962, стр. 204;
[лении по советскому уголовному пра-
Л., 1962, стр. 8. л
,сть общая. Учебное пособие. Л.,

М. Д. Шаргородский. Некоторые вопросы общего учения о со-
участии-<Правоведение>, 1960, № 1, стр. 85. (Курсив наш-Ф. Б.).

Ї Следует отметить, что по терминологии Основ уголовного законодатель-
ства Союза ССР и союзных республик 1958 г. и уголовных кодексов союзньс
республик исполнитель, если он действует совместно с. другими лицами, так-
же является соучастником.

Заметим, кстати, что применение термина <совиновничеетво> к одной
из форм соучастия в широком смысле этого слова нам представляется неудач-
ным. Если исходить из общепризнанного в советской науке положения, что
Дя соучастия необходима общность умысла или в более широком смысле-
-иЇ"ь вины, то применение термина <совиновничеетво> к одной из форм
участия вряд ли оправдано. Лингвистически термин <совиновник> означает
Tый виновник>, т. е. виновный в чем-то наряду с кем-то другим. Но
дь это характерно не только Для одной из форм соучастия, а для всех

35

уголовного кодекса . Следует добавить, что судебная практика
оба эти случая совершения преступления называет одним тер-
мином: соисполнительство .

Исключая из института соучастия как института Общей части
соисполнительство, М. Д. Шаргородский, вместе с тем, относит
к этому институту преступную организацию , т. е. случай, когда
для квалификации действий участников этой организации также
нет надобности в ссылке наст. 17 Основ 1958 г. (ст. 19 УК УССР).

Распространяя действие института соучастия как института
Общей части на случаи совиновничества и соучастия особого
рода, проф. Шаргородский тем самым, по нашему мнению, всту-
пает в противоречие как с приведенным выше его же тезисом,
так и со своим исходным положением о том, что <необходимость
включения в уголовное законодательство норм, регулирующих
институт соучастия, определяется тем, что в объективной дейст-
вительности значительное число преступлений совершается не
одним, а несколькими лицами, и представляется необходимым
разрешить вопрос о наказуемости деяний, которые не преду-
смотрены. статьями Особенной части, но представляют общест-
венную опасность в связи с тем, что деяние лица, непосредствен-
но совершившего преступление, находится в причинной связи
с этими виновными действиями и предусматривается как нака-
зуемое статьями Общей и Особенной частей> .

Четкого различия между соучастием в узком и широком смыс-
ле не приводят и другие авторы. Так, например, М. И. Ковалев
в своем определении соучастия подчеркивает, что соучастие воз-
можно как с разделением ролей, так и без такового . Вместе

" Такая точка зрения является общепризнанной в советской уголовно-
правовой литературе. См.: Советское уголовное право. Общая часть. М.,
1954, стр. 226; Советское уголовное право. Часть общая. Л", 1960, стр. 407;
А. А. П и о нтковски и. Учение о преступлении, стр. 550; Уголовный ко-
декс РСФСР. Научно-практический комментарии, т. 1. Общая часть. Сверд-
ловск, 1961, стр. 92; М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вто-
рая. Свердловск, 1962, стр. 205; Советское уголовное право. Часть общая,
вып. II. Соучастие в преступлении. М" 1962, стр. 45,

См" например, Определение Судебной коллегии по уголовным делам
Верховного Суда СССР от 31 августа 1961 г. по делу Алиева Т. Р. и др.-
<Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1961. №5, стр. 23-24; Некоторые во-
просы судебной практики по делам об умышленном убийстве.- <Бюллетень
Верховного Суда СССР>, 1960, № 4, стр. 56-57.

В ином плане разграничивает понятия совиновничества и соисполнитель-
ства М. И. Ковалев. Под первым он понимает <одну из форм соучастия
в преступлении>, под вторым - <один из видов соучастников> (М. И. Кова-
лев. Соучастие в преступлении. Часть вторая, стр. 202).

См.: М. Д. Шаргородский. Некоторые вопросы общего учения
о соучастии.- <Правоведение>, 1960, № 1, стр. 97.
"Там же, стр. 84. (Курсив наш.- Ф. 5.).

Ї См.: М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть первая,
стр. 130.

с тем он всю свою работу строи" на концепции акцессорности
соучастия ", т. е. на теории, применимой лишь к одной из форм
соучастия,- к соучастию в тесном смысле слова.

Рассматривая вопрос о формах соучастия, проф. Ковалев
пишет: <Поскольку вот. 17 не говорится специально о формах
деятельности участников преступления, то, естественно, подра-
зумеваются все формы этого участия> . Это утверждение, по-
строенное на так называемом доказательстве от противного, по
нашему мнению, не учитывает того факта, что назначение
ст. 17 Основ и соответствующих ен статей, включенных в Общую
часть уголовных кодексов, заключается в том, чтобы урегули-
ровать вопрос об ответственности лиц, деятельность которых
не охватывается диспозициями статей Особенной части. Кроме
того, определение соучастия, содержащееся в ст. 17 Основ, нель-
зя отрывать от всего содержания этой статьи, не оставляющего
сомнений в том, что речь в ней ИД.ЕТ о соучастии в узком смысле
этого слова, о соучастии с распределением ролей между соучаст-
никами. ,

Таким образом, (при определекии_соучастия необходимо пре-
жде всего уточнить, ом~идет~речь: о соучастии как родовом
понятии, охватывающем все случаи совместного умышленного"
совершения двумя или более ликами одного преступленияили
о этогосдова, т. е. о соучастии с распределением ролей, собствен-
но и предполагающим наличие специальных законодательных
пЬстановлений. регулирующих ответственность диц, которые хотя
и не принимали участия в совершении действий, образующих
объективную сторону состава преступления, предусмотренного
ОсоСёННОи частью, но своей противоправной деятельностью оС>у-
СЛПНИН111ИХ гпврртпенир прргтупленид исполнителем. обстоя-
телвугио, что в ст. 17 ионов и в ссютве1?1вующих статьях уголов-
ных кодексов союзных республик соучастие в узкоыГСйысле это-
го слова определено настолько обще," что под_не10__,можно
подвеетй-тги1ГЕГС"формысоучастЩ,~еще не говорит о том, что за-
конодателыюдра-зумеватгвсеташ формы. Дело в том, что зако-
нодателю об этих фортгах-говорить и не нужно, так как ответ-
ственность лиц, совершивших преступление в качестве соиспол-
нителей, а также лиц, являющихся участниками преступной
организации, прямо определяется статьями Особенной части
уголовных кодексов союзных ресгублик, и поэтому специальных
законодательных формул в Общея части не требуется. Выражая
эту мысль словами проф. Шаргпродского, можно сказать, что

См.: М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть первая, стр. 98
и след.

М. И. Ковалев. Соучастие- в преступлении. Часть вторая,
стр. 202-203.

37

для регулирования ответственности указанных лиц <в институте
соучастия надобности нет> .

Из этого, однако, вовсе не следует, что, рассматривая харак-
терные черты института соучастия, нужно вообще оставить
в стороне те случаи, когда совместное совершение преступления
двумя или более лицами не подпадает под действие ст. 17 Ос-
нов. В объективной действительности такие случаи соучастия
связаны между собой множеством общих черт, и то обстоятельст-
во, что законодатель счел нужным одну группу этих случаев от-
нести к регулированию нормами Общей части, а другую группу
предусмотрел непосредственно в нормах Особенной части, еще
не означает, что в теоретическом плане эти вопросы не должны
рассматриваться вместе. Наоборот, их совместное рассмотрение
необходимо как в силу общности ряда объективных и субъектив-
ных моментов, так и в силу методической целесообразности. Как
раз совместное рассмотрение позволяет провести четкий водораз-
дел между различными формами соучастия, установить те отли-
чительные признаки, которые помогут практике в правильной
квалификации преступных деяний, совершенных сообща двумя
или более лицами. Комплексное рассмотрение должно способ-
ствовать разграничению форм соучастия, а не смешению соучас-
тия в широком смысле этого слова с соучастием в прямом, узком
смысле этого слова, с соучастием как институтом Общей части,
соучастием, для которого установлен <специальный порядок уго-
ловной ответственности> . Если четко придерживаться указан-
ного требования, то тогда можно, исходя из методических пред-
посылок, конструировать как определение соучастия вообще
(подчеркивая в нем различие форм) , так и определение соуча-
стия, являющегося институтом Общей части и призванного регу-
лировать ответственность особой группы лиц, а именно лиц,
которые физически не выполняли объективной стороны состава
преступления, предусмотренной в Особенной части.

2. Объективные признаки
соучастия в преступлении

Определение соучастия как института Общей части, данное
в ст. 17 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союз-

ом. Д. Ш а ргородски и. Некоторые вопросы общего учения о со-
участии.-<Правоведение>, 1960, № 1, стр. 85.
"" А. А. П и о нтковск и и. Учение о преступлении, стр. 550.
Такое общее определение и дано М. И. Ковалевым. <Соучастие
в преступлении по советскому уголовному праву,-пишет он.-есть умыш-
ленные, совместные действия вменяемых и действующих по собственной
воле лиц, представляющие собой совершение одного и того же умышленно-
го преступления, с разделением или без разделения ролей между участни-
ками> (М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть первая,
-тр. 130).

ных республик, воспроизведено в Общей части уголовных кодек-
сов всех союзных республик.

Соучастием, сказано в ст. 17 Основ, признается умышленное
совместное участие двух или более лиц в совершении преступ-
ления.

уГамим общим признаком соучастия как вытекает и из этимо-
логического толкования этого термина ,( является множествен-
ность субъектов при совершении одного ТТреступления. Однако
Такого оъектйвногорйзнГакакак участие нескольких (двух или
более) лиц в совршеии преступления, для определения соучас
тЦЯГНЕДостатоноГ Возможны случаи, когда действия нескольких
лтйЦ, в своей~йюкупности приводящие к одному преступному
результату, соучастия не образуют. Так, например, если А., наме-
реваясь ограбить Б., ударит его кирпичом по голове, но, услышав
шаги, сбежит, а проходивший мимо В. воспользуется беспа-
мятством Б. и обворует его, то признать А. и В. соучастниками
нельзя. Иными словаминожественнрть ип, твокупныедейст-
вия которых_приводят_к)]рюму 11реступному_,]эезультату. являясь
прйзнака_миоуча_с1ия,_в_тже_времяявлеся_и признаком иных
случаевстечения пдступниковледовательно,ля_01трёделения
соучастия необходимоустановить такой признак, который позво-
лилы отграничить соучастие от других случаев стечения дея-
тельности двух или более лиц в совершении одного преступления.
Таким признаком является совместность их действий.

/ Совместность - это момент не только или, вернее, не столько
ооъективный, сколько субъективный Со_вега_а_я_деступная дея-
тмьностълредполагаетналичие некоторой психической общно
сти, психической связи1ежду~совместно~цействующими лицами.
Установление минимального предела этоиГпсихическои общнос-
ти позволяет отграничить действия нескольких лиц при совер-
шении одного преступления, составляющие соучастие, от иных
случаев стечения преступников при совершении одного преступ-
ления К сожалению в советской юридической литературе
раскрытию содержания признака совместности, подчеркиванию
его субъективной направленности надлежащего внимания не
уделялось.) П. И. Гришаев и Г. А. Кригер справедливо указыва-
ют, что вопрос о понятии совместности в литературе освещен
<слабо, а в ряде случаев неверно> . Однако их собственный ана-
лиз этого понятия также грешит однобокостью. П. И. Гришаев
утверждает, что понятие совместности складывается из четы-

"" С. И. Ожегов определяет <соучастие> как совместное участие <в чем-
нибудь неблаговидном, в частности в преступлении. (См.: Словарь русского
языка. М., 1952, стр. 694).

" См.: Ф. Б урча к. ГИдставн кримшально? в{дпов1дальност1 сшвунас-
ипк1В злочину.- <Радянське право>. 1958, № 3, стр. 121.

П. И. Г р и ш а е в, Г. А. Кригер. Соучастие по уголовному праву,
стр. 17.

рех элементов: 1) <преступление совершается общими совмест-
ными усилиями нескольких лиц>; 2) <преступный результат
(последствие) будет для всех этих лиц общим, единым>;
3) <действие каждого участника является в конкретной обста-
новке данного преступления необходимым условием совершения
действий другими соучастниками>; 4) <преступный результат
или факт совершения преступления находится в причинной свя-
зи с действиями каждого из соучастников> . На наш взгляд,,
подобное расчленение признака совместности является несколь-
ко искусственным, так как оно, во-первых, представляет собой
своеобразное гипертрофирование этого понятия путем включе-
ния в него других объективных моментов , во-вторых (и это
главное), совершенно игнорирует психологическое, субъективное
содержание этого понятия ".

Как мы уже указывали, возможны случаи таких действий
нескольких лиц, когда преступление выполняется путем сложе-
ния усилий последних; когда наступает результат, к которому
каждый из них стремился порознь; когда деяние одного лица
обусловливает деяние другого и, наконец, когда деяние каждого
из них будет находиться в причинной связи с результатом, а со-
участия, тем не менее, не будет. И не будет потому, что действия
их будут не совместными, а разобщенными, поскольку каждый
из них будет действовать в отрыве от другого, хотя преступное
последствие и явится результатом сложения их действий, а зна
чит, эти действия будут причиной общего для них последствия

Из сказанного следует, что совместность, кроме объективных
моментов, предполагает,} как отмечалось, также наличие опре-
деленной психической общности Причем данный вопрос как раз
и возникает при соучастии в тесном смысле этого слова. Ведь
когда речь идет о соисполнительстве или о соучастии в форме

П. И. Г ришае в, Г. А. К риге р. Соучастие по уголовному праву,
стр. 17 и 18. Аналогично раскрывает содержание понятия совместности и
М. А. Шнейдер. (См.: Советское уголовное право. Часть общая, вып. II.
Соучастие в преступлении. М" 1962, стр. 8).

По сути, предлагаемое П. И. Гришаевым расчленение признака сов-
местности является не чем иным, как попыткой включить в это употреблен-
ное законодателем при определении соучастия слово все те объективные
признаки, которые образуют само понятие соучастия. Указанное деление,
на наш взгляд, ошибочно также в формально-логическом плане. В качестве
первого признака совместности П. И. Гришаев называет тот, что преступле-
ние совершается общими, совместными усилиями нескольких лиц. Но ведь
указанный признак, по существу, не является частью рассматриваемого
понятия. Он охватывает его полностью, целиком, причем определяет это по-
нятие через самое же себя. Иными словами, первый признак представляет
собой тавтологию определяемого понятия.

2" А. А. Пионтковский указывает, что нельзя согласиться с П. И. Гри-
шаевым и Г. А. Кригером, которые совместность понимают исключительно
в плоскости объективной. (См.: А. А. Пионтковский. Учение о пре-
ступлении, стр. 548).

преступной организации, констатация совместности, как правило
не представляет трудности. (Не представляет трудности конста-
тация совместности ?п. при соучастии в тесном смысле слова,
когда имеет место сговор между соучастниками. Значительно
сложнее обстоит дело, когда такой сговор отсутствуют. В таком
случае исследование вопроса о наличии или отсутствии психи-
ческой связи между несколькими субъектами, деяния которых
способствуют наступлению одного преступного результата, пере-
но?й1ся из внешней, объективной сферы в сферу внутреннюю,
в сферу исследования психических процессов, которые протекают
в сознании каждого из них. Конечно, и в этом случае исследова-
ние психической связи будет протекать не абстрактно, не отор-
ванно от самого действующего субъекта, а в неразрывной тесной
связи со всем его поведением. <По каким признакам судить
нам о реальных <помыслах и чувствах> реальных личностей?
Понятно, что такой признак может быть лишь один: действия
этих личностей...> )

Поведение каждого из лиц, причиняющих своей деятель-
ностью один результат, позволяет судить о связи, существующей
между ними. Вместе с тем следует учитывать и то обстоятель-
ство, что внешняя, зачастую однородная деятельность может сви-
детельствовать о совершенно различном психическом отношении
того или иного лица к определенному результату.)

На необходимость проводить различие между существом
деяния того или иного лица и его внешней формой неоднократ-
но. указывал В. И. Ленин. <Представьте себе,- писал он,- что
ваш автомобиль окружают бандиты и приставляют вам револь-
вер к виску. Представьте себе, что вы после этого отдаете бан-
дитам деньги и оружие, предоставляя им уехать на этом авто-
мобиле. В чем дело? Вы дали бандитам оружие и деньги. Это
факт. Представьте теперь себе, что другой гражданин дал
бандитам оружие и деньги, дабы участвовать в походжениях
этих бандитов против мирных граждан. В обоих случаях есть
соглашение. Записано оно или нет, сказано оно или нет, это не
существенно. Можно себе представить, что человек отдает мол-
ча свой револьвер, свое оружие и свои деньги. Ясно содержание
соглашения. Он говорит бандитам: <Я тебе дам револьвер, ору-
жие и деньги, ты мне дашь возможность уйти от приятной бли-
зости с тобой>; соглашение налицо. Точно также возможно, что
молчаливое соглашение заключается человеком, который дает
оружие и деньги бандитам для того, чтобы дать им возможность
грабить других, и который потом получает частицу добычи. Это
тоже молчаливое соглашение.

Я Вас спрашиваю, найдется ли такой грамотный человек, ко-
торый не сумел бы различить обоих соглашений. Вы скажете:

В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 1, стр. 423-424.

это наверно кретин, если действительно найдется такой человс,
который не способен различить то и другое соглашение...>

Таким образом, {анализ психической связи между нескольки-
ми сообща действующими лицами вполне возможен, хотя он
и представляет определенные трудности. Задача такого анализа
заключается не в абстрактном исследовании психической связи
между соучастниками, а в установлении той минимальной связи,
которая позволяет говорить о совместности. Критерием для вы-
явления этой минимальной связи,1на наш взглядявляется нали-
чие в поведении лица двух моментов: во-первых, стремления
достигнуть определенного результата, общего для всех действу-
ющих лиц, вопрос о совместных действиях которых подлежит
обсуждению, и, во-вторых, знания и учета деятельности других
лиц, стремящихся к этому общему для них результату Следова-
тельно, совместность действий нескольких лиц в совершении од-
ного преступления предполагает помимо чисто объективного мо-
мента - причинения результата их совокупными усилиями -
также и субъективный момент - знание о присоединившейся
деятельности других лиц и стремление достигнуть определенного
результата путем объединения усилий.

Здесь, однако, следует произвести уточнение Необходимо
установить, должно ли знание о присоединившейся деятельности
иных лиц быть у каждого из участников, причиняющих своими
совокупными усилиями преступный результат, или достаточно,
чтобы это знание было лишь у одного или у нескольких из участ-
ников.

{ Естественно, что сговор двух или большего числа лиц о со-
вершении преступления предрешает вопрос о знании ими друг
друга. Сложнее обстоит дело, когда прямой сговор отсутствует,
когда каждое из лиц, участвующих в совершении преступления,
должно строить свои выводы о предполагаемых деяниях другого
лица лишь на основании своих непосредственных наблюдений.
При соисполнительстве этот вопрос разрешается просто, незави-
симо от того, будет ли каждый из соисполнителей выполнять
объективную сторону конкретного состава преступления в пол-
ном объеме или только частичноДело в том, что деяния соис-
полнителей обычно протекают на глазах друг у друга и поэтому
каждому из соисполнителей легко судить о направленности дей-
ствий его соучастников. То обстоятельство, что при соисполни-
тельстве каждый из соисполнителей должен быть осведомлен
о преступной деятельности других лиц, участвующих совместно

В, И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 38, стр. 341-342. Аналогичную
мысль В. И. Ленин развивал в работе <Детская болезнь <левизны> в комму-
низме>. Он указывал на невозможность признать лицо, давшее бандитам
автомобиль, оружие, деньги, во всех случаях <соучастником бандитов (хотя
бандиты, сев в автомобиль, могли использовать его и оружие для новых
разбоев)>. (Полн. собр. соч., т. 41, стр. 19).

с ним в совершении преступления, неоднократно подчеркивал
Верховный Суд СССР эЇ.

Значительно сложнее разрешить этот вопрос при соучастии в
тесном смысле этого слова, когда деяния соучастников диффе-
ренцированны, и выполнение каждым из них определенной роли
допускает разрыв их деятельности во времени. Более того, сама
деятельность подстрекателя и пособника по своей природе может
быть настолько завуалированной, что не только посторонний
глаз, но и сам исполнитель не увидит в ней ничего преступного.)
По ряду преступлений подстрекатель, собственно, для того и при-
бегает к услугам исполнителя, что сам пытается остаться в тени,
незамеченным, и тем самым избежать ответственности) Как спра-
ведливо подчеркивает А. Н. Трайнин, <практике борьоы с кулац-
ким террором известны случаи, когда кулак, скрывая свою роль
подстрекателя, намеками и полунамеками склонял бедняка к со-
вершению террористического акта> . Случаи такого замаски-
рованного подстрекательства нередко встречаются и сейчас, осо-
бенно по делам о приписках. Некоторые <руководители>, кото-
рые намеками и полунамеками, а то и прямо толкнули своих
подчиненных на путь приписок и очковтирательства, в ряде слу-
чаев остались безнаказанными. Об этом неоднократно сообща-
лось в периодической прессе , это нашло отражение и в мате-
риалах судебной практики .

(То обстоятельство, что исполнитель не всегда сознает под-
стрекательскую или пособническую роль другого лица, еще не
говорит о том, что их действия были не совместными. Важно,
чтобы подстрекатель знал, что он склонил исполнителя к совер-
шению преступления, а пособник знал, что он помог исполните-
лю осуществить его преступный замысел. Именно эта осведом-
ленность подстрекателя и пособника о преступной деятельности

См., например. Определение Уголовно-судебной коллегии от 29 ян-
варя 1949 г. по делу Ефимова и Никандрова, опубликованное под таким
тезисом: <Соучастие в преступлении предполагает осведомленность каждого
из соучастников о преступных целях лиц, участвующих в совершении пре-
ступления>. (<Судебная практика Верховного Суда СССР>, 1949, № 3,
стр. 22). См. там же определение Военно-транспортной коллегии от )2 ян-
варя 1949 г. по делу Чупрова (стр. 21).
А. Н. Трайнин. Учение о соучастии, стр. 75.

"См., например, статью <Краденый успех>.-<Известия> от 19 декаб-
ря 1962 г.

См., например, постановление Пленума Верховного Суда РСФСР от
2 декабря 1961 г. <О судебной практике по делам о приписках и других
искажениях в государственной отчетности по выполнению планов>. (<Бюлле-
ень Верховного Суда РСФСР>, 1962, № 1, стр. 4); Определение Судебной
коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от 20 января 1962 г.
(<Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1962, № 2, стр. 32-33). См. также
статью члена Верховного Суда СССР И. Якименко <К итогам изучения су-
дебной практики по делам о приписках и других искажениях отчетности>.
(<Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1962, № 3, стр. 40-44).

исполнителя и своей роли в ней свидетельствует о совместности
их действий, а значит, позволяет говорить о соучастии. Наобо-
рот, отсутствие такой осведомленности у подстрекателя или по-

свое
по

А--7- -

собника исключает соучастие. )Данное положение нашло с
отражение и в судебной практике. Так, Судебная коллегия
уголовным делам Верховного Суда СССР в определении от
24 ноября 1951 г. по делу Нижегородцева указала, что хотя он
и заверил фиктивные справки, давшие возможность Астафьеву
совершить преступление, но он не знал о фиктивности этих спра-
вок и не знал о преступной деятельности Астафьева. В связи
с этим Нижегородцев не был признан соучастником преступле-
ния. Указанное определение Т)ыло опубликовано под таким тези-
сом: <Соучастие предполагает осведомленность соучастника о
преступном характере действий исполнителя, которому он оказы-
вает содействие> . Аналогично разрешен Верховным Судом
" " Позднякова
Ї, Сергеева

СССР вопрос по делам Тягунова , Бордунова , Позднякова

-- "" - "" ----- лп -"""""41

и Романюка , Дударова , Амеса , Султанова , Сергеева "
и по ряду других дел.

Незнание о присоединившейся деятельности другого лица
может быть не только у исполнителя по отношению к подстрека-
телю или к пособнику, но и в отношениях этих последних меж-
ду собой. Вполне возможны случаи, когда, например, А., под-
стрекнувший С. к убийству К., и В., добывший яд для этого
убийства, не будут осведомлены о совместности своих действий,
и, тем не менее, не перестанут быть соучастниками. Объединяю-
щим их моментом будет со стороны объективной-участие в од-
ном преступлении, со стороны субъективной - знание о деятель-
ности исполнителя, фигура которого их объединяет.)

Мыслимы и случаи иного рода. Например, И., будучи осве-
домлен, что Т. с целью совершения хищения произвел под склад
подкоп, воспользовался этим подкопом и совершил хищение.
В этом случае действия Т. объективно являются вспомогатель-
ными к действиям И. Иными словами, И. внешне выглядит как
исполнитель, а Т. как пособник, причем Т. не знает о присоеди-
нившейся деятельности И., в то время как И. знает о деятель-
ности Т. и пользуется ею. Возникает вопрос: можно ли говорить
в этом и подобных случаях о совместности действий и, следо-
вательно, о соучастии? Иначе: достаточно ли осведомленности
исполнителя о преступной деятельности пособника при незнании

<Судебная практика Верховного Суда СССР>, 1952, № 2, стр. 13-14.
См.: <Судебная практика Верховного Суда СССР>, 1952, № 4, стр. 13.
См. там же, стр. 6.

" См.: <Судебная практика Верховного Суда СССР>, 1954, № 1, стр.1.
См.: <Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1958, № 5, стр. 30-31.
См.: <Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1961, № 4, стр. 18.
" См.: <Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1963, № 2, стр. 31-32.
< См.: <Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1963, № 5, стр. 10-II,

последним, что его деятельность служит вспомогательным сред-
ством для деяния третьего лица?

На наш взгляд, ответ может быть лишь отрицательный. Со-
участия в данном случае не будет и не будет потому, что здесь
задумано совершение двух разных преступлений. Т., задумав-
ший преступление и рассчитывавший выполнить его собствен-
ными силами, не знал о действиях И. Эти действия по отноше-
нию к его деятельности являются случайными. Нормальное раз-
витие событий, как он их себе мыслил, прерывается вторжением
действий другого лица, выполняющего самостоятельное преступ-
ление. При таких условиях привлечение Т. к ответственности за
преступление, совершенное И., было бы абсурдом. Т. может
нести ответственность лишь за совершенное им, т. е. за покуше-
ние на задуманное им преступление.

Таким образом, осведомленности исполнителя о действиях
лица, объективно выступающего в качестве пособника, для при-
знания соучастия оказывается недостаточно. В отношении же
подстрекателя такой вопрос вообще поставлен быть не может,
так как подстрекательство мыслимо лишь по отношению к ка-
кому-либо субъекту и предполагает непосредственное (или да-
же посредственное - через третьих лиц) воздействие на него.

(Общий вывод можно сформулировать следующим образом:
соучастие - это совместная преступная деятельность двух или
большего числа лиц в совершении одного преступления, причем
совместность (в качестве минимума психической связи между
соучастниками) предполагает обязательное знание каждым из
, них о присоединившейся деятельности других лиц, а при диф-
ференцировании ролей соучастников - обязательное знание под-
-стрекателем и пособником о деятельности исполнителя

3. Субъективные признаки
соучастия в преступлении

Выше были рассмотрены объективные признаки соучастия и
характер связи, существующей между соучастниками, вне зави-
симости от определенного преступления. Однако определение

" В советской уголовно-правовой литературе нет единства взглядов по
этому вопросу. Одни авторы признают возможным соучастие при наличии
односторонней связи, т. е. в случае, когда подстрекатель и пособник знают
о преступной деятельности исполнителя. (См.: А. Н. Трайнин. Учение о
соучастии, стр. 75; В. Г. Смирнов. Понятие прикосновенности по советско-
му уголовному праву. Л., 1957, стр. 18; П. И. Гришаев, Г. А. К риге р.
Соучастие по уголовному праву, стр. 44). Другие авторы считают необхо-
димой для соучастия двухстороннюю связь. (См.: Э. Р а а л. Прикосновенность
к преступлению по советскому уголовному праву. Автореферат кандидатской
диссертации. Тарту, 1956, стр. 7; М. А. Шнейдер. Соучастие в преступ-
лении по советскому уголовному праву, стр. 27; его же. Соучастие в пре-

соучастия должно включать указание и на субъективную сто-
рону деятельности соучастников. Иными словамипредставляет-
ся важным установить со стороны субъективной не только зна-
ние и желание действовать сообща, но и психическое отношение
лица к совершаемому им и его соучастниками действию и к ре-
зультату последнего.

Вопрос о возможности соучастия в неосторожных преступ-
лениях, а также о неосторожном соучастии вызывал в прошлом

и вызывает в настоящее время много споров. )
.<" \В дореволюционной русской литературе мнения криминалн-
- стов по этому вопросу разделились. Н. С. Таганцев, например, ка-
тегорически отвергал возможность как неосторожного соучастия
в умышленном преступлении, так и умышленного соучастия в не-
осторожном преступленииЛОн подчёркивал неприменимость на-
чал соучастия <к случаям совместного учинения неосторож-
ности>. В соответствии со своей конструкцией, Н. С. Таганцев счи-
тал необходимым при соучастии установление общности вины.
Каждое отдельное лицо могло быть соучастником лишь в том
случае, если оно одновременно являлось виновником и совинов-
ником в вине других. Отсутствие этой общности в вине других
исключает соучастие. Поскольку при неосторожном совершении
преступлений общность в вине других отсутствует, то соучастие
невозможно .

Для конструирования понятия соучастия Н. С. Таганцев, та-
ким образом, прибегал к фикции, требуя, помимо установления
индивидуальной вины каждого из соучастников, ещё и сови-
новности в вине других.

Отрицали соучастие в неосторожных преступлениях и неосто-
рожное соучастие Э. Я. Немировский и А. Жиряев . <Утверж-
дая, что всякий вид участия и прикосновенности бывает .лишь
сознательный, заведомый, умышленный, - писал А. Жиряев, -
я этим самым отвергаю только мнение тех, которые допускают
возможность сделаться совиновником, подстрекателем, пособни-
ком - попустителем и т. д. вследствие преступной неосторож-
ности> .

ступлении. Советское уголовное право. Часть общая, 11-й выпуск, стр. II;
М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вторая, стр. 245;
А. А. П и онтковски и. Учение о преступлении, стр. 548).

" См.: Н. С. Таганцев. Лекции по русскому уголовному праву. Часть
общая, вып. II. СПб., 1888, стр. 870-871.

См.: Э. Я. Немировский. Основные начала уголовного права. Одес-
са, 1917, стр. 578 и след.; его же. Учебник уголовного права. Одесса, 1919,
стр. 196.

См.: А. Жиряев. О стечении нескольких преступников в одном и том
же преступлении. Дерпт, 1850, стр. 96.
Т а м же.



Противоположной точки зрения придерживались Г. Е. Коло-
колов и Н. Д. Сергеевский. Среднюю, эклектическую пози-
цию занимал С. П. Познышев, признававший в ограниченных
пределах неосторожное подстрекательство .

В советском уголовном праве подавляющее большинство
криминалистов считает, что соучастие возможно лишь в умыш-
ленных преступлениях . Некоторые же придерживаются взгля-
да, что соучастие мыслимо как в умышленных, так и в неосторож-
ных преступлениях . Правда, сторонники второй точки зрения
решают вопрос не одинаково.

В двадцатые годы возможность соучастия в неосторожном
преступлении отстаивали С. П. Познышев , Г. И. Волков ,

" См: Г. Е. Колоколов О соучастии в преступлении. М" 1881,
стр. 50-51, 118.

См.: Н. Д. С е ргеевски и. Русское уголовное право. Пособие к лек-
циям, ч. общая, изд. VI. СПб., 1905, стр. 300; его же. О значении причинной
связи в уголовном праве. Ярославль, 1880, стр. 81; его же. Общая часть
уголовного уложения по проекту редакционной комиссии.- <Журнал граж-
данского и уголовного права>, 1873, кн. X, стр. 140.

См.: С. П. Познышев. Основные начала уголовного права. СПб.,
1912, стр. 337.

См.: Уголовное право. Общая часть. М., 1948, стр. 409; Советское
уголовное право. Общая часть. М., 1959, стр. 228; В. Д. Менынагин,
3. А. Вышинская. Советское уголовное право. М., 1950, стр. 144;
Б. С. У тевски и. Уголовное право, изд. 2-е. Библиотека народного судьи.
М" 1950, стр. 63; А. А. Герцензон. Уголовное право. Часть общая. М"
1948, стр. 374; Н. Д. Дурманов. Вопросы соучастия в судебной практи-
ке Верховного Суда СССР.- <Социалистическая законность>, 1947, № 8;
А. А. П и онтковски и. (Советское уголовное право. М" 1928, стр. 252; е г о
ж е. Вопросы общей части уголовного права в практике судебно-прокурор-
ских органов. М" 1954, стр. 99; его же. Учение о преступлении по совет-
скому уголовному праву, стр. 546; А. Соловьев. Понятие соучастия по
советскому уголовному праву и практика Верховного Суда СССР.- <Со-
циалистическая законность>, 1954, № II; П. И. Гришаев, Г. А. К риге р.
Соучастие по уголовному праву, стр. 33; М. И. К овал ь. Соучастие в престу-
плении. Часть первая, стр. 114 и след.; Ф. Г. Б урча к. Вопросы соучастия
в преступлении по новому Уголовному кодексу Украинской ССР.-В кн.: Не-
которые вопросы уголовного законодательства Украинской ССР. К., 1962,
стр. 33; его же. Соучастие в преступлении по советскому уголовному
праву. К" 1964.

Ї См.: А. Н. Т райни н. Уголовное право. Часть общая. М" 1929, стр. 340
и след.; его же. Специальные вопросы учения о соучастии.- Ученые запис-
ки ВИЮН, вып. 1. М" 1940, стр. 27-34; его же. Учение о соучастии,
стр. 68, 109-118; его же. Некоторые вопросы учения о соучастии.-<Со-
циалистическая законность>, 1957, № 2, стр. 28; М. Ш а ргородски и.
Рецензия на книгу проф. А. Н. Трайнина <Учение о составе преступления>.-
<Советская книга>, 1947, № 5, стр. 72; его же. Вопросы Общей части уго-
ловного права. Л" 1955, стр. 143; его же. Некоторые вопросы общего уче-
ния о соучастии.-<Правоведение>, 1960, № 1, стр. 91-94; С. Н. Домахин.
Ответственность за преступления на автотранспорте. М" 1956, стр. 45-
46; И. Г. Филановский. Соучастие.-В кн.: Советское уголовное право.
Часть общая. Л" 1960, стр. 419-421.

См.: С. П. Познышев. Учебник уголовногоправа, т. 1. Общая
часть. М" 1923, стр. 147.
" См.: Г. И. Волков. Уголовное право. Харьков, 1926, стр. 27.

А. Н. Трайнин. В 1938 высказался за признание возмож-

-ности уголовной ответстверности за неосторожное подстрекатель-
ство А. Я. Вышинский. В своём докладе на первом Всесоюзном
совещании по вопросам рауки советского государства и права
он присоединился к точк зрения английского юриста Стифена
о том, что уголовную отретственность за подстрекательство к
преступлению лицо должно нести как в тех случаях, когда оно
знало, так и в тех случаях, когда оно должно было знать, что
преступление может быть) совершено . Высокое положение, ко-
торое А. Я. Вышинский занимал тогда в органах прокуратуры,
превращало его точку зрения в своеобразную директиву; на
практике это открывало возможность и оправдывало грубые на-
рушения социалистической законности.

Наиболее подробное обоснование положения о возможности
соучастия в неосторожных преступлениях получили в работах
А. Н. Трайнина. В монографии, специально посвященной соуча-
стию, он подчеркивал неправильность утверждения, что <соуча-
стие немыслимо в сочетании с неосторожной виной> . Правда,
А. Н. Трайнин признавал возможность такого соучастия лишь
при наличии одноименной формы вины на стороне каждого
из соучастников и отрицал возможность как неосторожного со-
участия в умышленном преступлении, так и, наоборот, умыш-
ленного соучастия в неосторожном преступлении. Следует при
этом отметить, что, обосновывая возможность ответственности
соучастников при совершении неосторожного преступления,
А. Н. Трайнин не всегда бывал последователен в своих выводах.

Для рассмотрения указанного вопроса проф. Трайнин пред-
лагал ри типовых случая; умышленное склонение к совершению

неосторожного преступления; неосторожное склонение или по-
мощь в совершении умышленного преступления и, наконец, не-
осторожное склонение или помощь при совершении неосторож-
ного преступления. Отрицая соучастие в первых двух случаях,
А. Н. Трайнин признавал его в третьем, пользуясь аргументами,
которые, если следовать первоначальной трактовке, даваемой им,
вообще исключают соучастие.

В первом из них автор исключает соучастие потому, что <во
всех тех случаях, когда непосредственно совершающее преступ-
ление лицо действует без умысла (душевнобольной, ребенок, здо-
ровый взрослый, действующий без умысла), а его действия на-
правляются умышленной деятельностью другого лица, имеется
посредственное причинение преступного результата>.
Во втором случае, по мнению А. Н. Трайнина, нет соучастия

" См.: А. Н. Трайнин. Уголовное право. Часть общая. М., 1929,
стр. 340.

" См.: А. Я. Вышинский. Вопросы теории государства и права. М.,
1949, стр. 120.
А. Н. Трайнин. Учение о соучастии, стр. 114.

потому, что <отсутствует существенный элемент, образующий со-
участие: знание подстрекателем и пособником о планах и дей-
ствиях исполнителя. Без этого знания нет соучастия>.

При рассмотрении третьего случая А. Н. Трайнин пользуется
примером, заимствованным из <Казуистики> Н. Д. Сергеевского.
Содержание его сводится к следующему: трое охотников - А., Б.
и В. - возвращались домой. Они увидели вдали крестьянина, ку-
рившего трубку. А. обратился к В. с предложением показать
свое искусство и попасть в трубку крестьянина. В. согласился,
но поставил условие, чтобы Б. подставил плечо под ружье. Б.
согласился. Последовал выстрел; пуля, однако, попала не в труб-
ку, а в голову, и крестьянин был убит. А. Н. Трайнин полагает,
что привлечение к ответственности указанных лиц возможно
лишь при признании соучастия в неосторожных преступлениях.
Следует отметить, что при конструировании соучастия в неосто-
рожных преступлениях, где на стороне каждого участника имеет-
ся неосторожная вина, А. Н. Трайнин вопроса о <знании под-
стрекателем и пособником о планах и действиях исполнителя>
не ставит. В этих случаях он констатирует соучастие лишь на
основе причинной связанности с результатом и виновного отно-
шения к нему.

Отрицая возможность привлечения к уголовной ответствен-
ности каждого из неосторожно действующих субъектов самосто-
ятельно, А. Н. Трайнин указывает: <По этой конструкции полу-
чается три убийства и один труп - арифметика необычайная
для судебной практики>. Однако об этой необычайной арифме-
тике А. Н. Трайнин забывает, когда отрицает умышленное под-
стрекательство к неосторожному убийству и предлагает каждого
из причастных к убийству лиц привлекать к уголовной ответ-
ственности самостоятельно; одного за умышленное убийство,
другого-за неосторожное ( при одном трупе!) Ї".

Точно так же непоследователен А. Н. Трайнин и в приводимом
им в подтверждение своей конструкции другом случае, заимство-
ванном из судебной практики. Речь идет об уголовной ответ-
ственности Р., пытавшегося скрыть следы неосторожного убий-
ства, совершенного шофером В. Шофер в этом случае дейст-
вовал неосторожно, а Р., выступавший в роли укрывателя,-
умышленно. Однако по конструкции, развитой выше проф. Трай-
ниным, соучастие при таком положении вообще должно быть
исключено.

" См.: А. Н. Трайнин. Специальные вопросы учения о соучастии.-
Ученые записки ВИЮН, вып. 1. М., 1940, стр. 29-30; его же. Учение о со-
участии, стр. III-113.

См.: А. Н. Т раин II н. Учение о соучастии, стр. 117.
Необходимо отметить, что А. Н. Трайнин заранее необещанное укры-
вательство относит не к соучастию, а к прикосновенности, следовательно,
этот пример вообще использован им неудачно.

4 9-679 49

Точку зрения А. Н. Трайнина, хотя и с определенными оговор-
ками, поддержал М. Д. Шаргородский. <По нашему мнению,-
пишет он,- точка зрения проф. Трайнина, что <соучастие имеет-
ся во всех случаях совместного совершения несколькими лицами
одного и того же неосторожного преступления>, с известными
дополнениями и исправлениями является более правильной и
лучше обосновывает конструирование ответственности в подоб-
ных случаях неосторожного причинения> ".

Излагая существо этих дополнений и исправлений, проф. Шар-
городский пишет: <Соучастие возможно, однако, только в отно-
шении тех неосторожных преступлений, где действие совершает-
ся умышленно, а результат наступает по неосторожности, так как
в этих случаях соучастник сознает характер деяния исполни-
теля> .

Уже после принятия Основ 1958 г. М. Д. Шаргородский вы-
ступил со статьей, в которой не только отстаивал свою прежнюю
позицию, но и обосновывал ее ссылкой на Основы. <Следует при-
знать,- писал он,- что спорность этого вопроса в действующем
праве, как мы полагаем, окончательно разрешена формулиров-
кой Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных
республик: <Соучастием признается умышленное совместное
участие двух или более лиц в совершении преступления> (ст. 17),
а преступление ведь может быть совершено как умышленно, так

и по неосторожности (ст. ст. 8 и 9 Основ) >".

Позицию проф. Шаргородского о возможности соучастия в
тех неосторожных преступлениях, где <действие совершается
умышленно, а результат наступает по неосторожности>, разде-
ляет И. Г. Филановский. <Соучастие невозможно в тех случаях,-
пишет он,- когда действие нескольких лиц является неосторож-
ным, и оно возможно, когда действия нескольких лиц умышленны,
а неосторожным является лишь результат> . Обосновывая
такую конструкцию соучастия в неосторожных преступлениях,
И. Г. Филановский отмечает: <Материальные преступления со-
стоят из деяния и результата, анализ субъективной стороны ко-
торых следует давать раздельно> . Точка зрения о необходи-
мости раздельного анализа психического отношения лица к
действию и его результату была развита еще в 1948 г. В. Ф. Ки-
риченко применительно к учению о необходимой обороне. По его

мнению, <логически допустимы четыре комбинации формы вины>:
1) неосторожное деяние с умышленным результатом, 2) неосто-
рожное деяние с неосторожным результатом, 3) умышленное
деяние с умышленным результатом, 4) умышленное деяние с не-
осторожным результатом .

Не оспаривая логической возможности по разному комбини-
ровать субъективное отношение лица к деянию и результату,
необходимо, вместе с тем, со всей определенностью подчеркнуть,
что законодатель говорит об умысле и неосторожности не приме-
нительно к деянию или его результату, а применительно к пре-
ступлению и, следовательно, употребляет термин <умысел> в его
специальном уголовно-правовом смысле. Как известно, ст. 8
Основ (ст. 8 УК УССР) признает преступление умышленным
в тех случаях, когда лицо, его совершившее, сознавало обще-
ственно опасный характер своего действия или бездействия, пред-
видело его общественно опасные последствия и желало или со-
знательно допускало наступление этих последствий. Таким
образом, законодатель термин <умысел> употребляет для харак-
теристики психического отношения субъекта к своему действию
и его результату в их диалектическом единстве.

Аналогично поступает законодатель при определении неосто-
рожности. Согласно ст. 9 Основ (ст. 9 У К УССР), преступление
будет неосторожным в тех случаях, когда лицо, его совершив-
шее, предвидело возможность общественно опасных, последствий
своего действия или бездействия, но легкомысленно рассчитывало
на их предотвращение, либо не предвидело возможности наступ-
ления таких последствий, хотя должно было и могло их предви-
деть.

Основным в размежевании умышленных и ттгпгтпрпжны
преступлений являртя птнптпрнир литт, тврршивтиих их. к по-
следствиям своих действий. Это нагляднее всего проявляется на
ТТыГр укйзянных ДВУХ форм вйНЫ--Косвенлпгг) умысла и про-
ступной самонадеянности. И в первом и во втором случаях_лицо
п"П11-т пбщггтпгппп ппчптпй

_т_1п(1111ртлрннп опасные 11ЦЦ1СЯС1иия. однако в первом случае
оно сознательно допускает наступление_этих последствие, во вто-

" См.: М. Шаргородский. Рецензия на книгу проф. А. Н. Трайни-
на <Учение о составе преступления>.-<Советская книга>, 1947, № 5, стр. 72;
его же. Вопросы Общей части уголовного права. Л., 1955, стр. 143.

" М. Шаргородский. Вопросы Общей части уголовного права
стр. 143.

Т а м же.

"М. Д. Шаргородский. Некоторые вопросы общего учения о со-
участии.- <Правоведение>, 1960, № 1, стр. 94.

> Советское уголовное право. Часть общая. Л" 1960, стр. 419-420.
Т а м же, стр. 419.

См.: В. Ф. Кириченко. Основные вопросы учения о необходимой
обороне в советском уголовном праве. М.- Л" 1948, стр. 76-77. На анало-
гичной позиции стоит И. И. Слуцкий. (См.: И. И. Слуцкий. Необходимая
оборона в советском уголовном праве.-Ученые записки Ленинградского уни-
верситета, 1951, № 129, стр. 225). Раздельный анализ психического отношения
к действиям и их последствиям проводят также некоторые авторы, занимаю-
щиеся вопросами Особенной части, в частности вопросами уголовной ответ-
ственности за автотранспортные преступления, преступления против личности
(тяжкие телесные повреждения, повлекшие смерть) и некоторые другие,
(См., например, С. А. Д о махи н. Ответственность за преступления на авто-
транспорте. М" 1956, стр. 45-46).



ром же - рассчитывает их избежать. Таким образом, исходя из
законодательного определения, об умышленном деянии речь мо-
жет идти лишь тогда, когда лицо имеет намерение совершить
преступление; о неосторожном - когда у лица такое намерение
отсутствует.

Из этого вовсе не следует, что деяние лица, совершившего
неостороди преступление, лишено признаков волевого осознан-
ного дейстя. Действуя по неосторожности, оно всегда понимает
характер своихДЕНствии (а в ряде случаев и их ооществедятю
"опасность), сознательно и волИМо довершает их. Однако такое
лицо никогда не стремится к общественно опасным последствиям
и даже в тех случаях, когда оно предвидит возможность наступ-
ления таких последствий, стремится их избежать. Как раз в рас-
чете на то, что удастся избежать общественно опасных послед-
ствий, лицо и совершает определенное действие.

Вместе с тем следует подчеркнуть, что сознательный и воле-
вой характер действий лица, совершившего неосторожное пре-
ступление, не даёт еще оснований говорить об умышленности
его деяний в уголовно-правовом смысле. Хотя лицо, совершив-
шее неосторожное преступление, действовало сознательно, хотя
оно хотело совершить определенное действие, однако это отнюдь
не значит, что оно действовало умышленно. В бытовом смысле
о сознательном и волевом действии, вероятно, можно сказать,
что оно совершено умышленно, но в уголовно-правовом - этого
сказать нельзя. В этом последнем смысле <умысел> - не просто
слово, в которое употребляющий его может вложить угодное ему
содержание, а термин, в который законодатель вложил опреде-
ленный смысл, и без ущерба для дела социалистической закон-
ности едва ли можно менять границы установленного законода-
телем понятия ".

Исходя из сказанного, вряд ли можно признать обоснованной
попытку раздельного анализа субъективной стороны примени-
тельно к действию и его результату. По нашему мнению, это про-
тиворечит содержанию терминов <умысел> и <неосторожность>,
определенному законодателем.

Как правильно отмечает проф. Гофман, <из всех советских
теоретических конструкций, касающихся форм вины, вытекает

" В интересной статье <О терминологии советского закона> Н. Н. Полян-
ский определяет <термин> как слово или состоящее из нескольких слов вы-
ражение, которому соответствует строго определенное понятие. Назначение
термина - ввести понятие в точно определенные границы, пределы. <Термины,
заимствованные из бытового языка,- пишет Н. Н. Полянский,- таят в себе
всегда некоторую опасность. В бытовом житейском языке они - не термины,
их содержание часто расплывчато, меняясь в зависимости от среды, где
они употребляются, и нередко употребляясь в разных смыслах в языке одно-
го и того же лица. Между тем в законе они должны получить строгую
определенность> (Н. Полянский. О терминологии советского закона.-
Проблемы социалистического права, сб. 5. М., 1938, стр. 130).

бесспорное правило: не деяние лица само по себе и не послед-
ствия сами по себе являются умышленными или неосторожными;
умышленным или неосторожным является преступление. Преступ-
ление объединяет деяние и его последствия так же неразрывно,
как неразрывно связаны причина с её следствием> .

Точка зрения М. Д. Шаргородского и И. Г. Филановского, как
указывалось, не получила поддержки в советской уголовно-пра-
вовой литературе. Не получила она отражения и в судебной
практике.(По ряду дел, рассмотренных Верховным Судом СССР,
со всей определенностью проходит линия отрицания возможнос-
ти соучастия в неосторожных преступлениях. Так, в Определении
Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР
10 мая 1950 г. по делу В. сказано, что <В. ...неправильно признан
пособником преступления Ш., так как никакого умышленного
содействия Ш. в грубом нарушении правил движения, повлекшем
несчастный случай, В. не оказывал> "". Это дело опубликовано
под следующим тезисом: <Соучастие в форме пособничества
предполагает умышленное способствование исполнителю преступ-
ления в осуществлении преступного намерения>.

Характерным является и дело А. и Н., осужденных 15 декабря
1960 г. судебной коллегией по уголовным делам областного суда
Тувинской автономной области. Они признаны виновными в том,
что, работая шоферами аэропорта в г. Кызыле, содействовали
осужденному по данному делу С. в нарушении правил движения
автотранспорта. Суд признал установленным, что 31 октября
1960 г. А. и Н. не работали, расхаживали по городу по своим де-
лам. К концу рабочего дня они встретили С. на автомашине.
По предложению А., С. вместе с ними поехал к столовой электро-
станции, где они распивали спиртные напитки. После этого они
вернулись в аэропорт, а спустя некоторое время опять поехали
на автомашине-бензовозе в столовую электростанции и снова
распивали спиртные напитки.

В нетрезвом состоянии С., А. и Н. отправились на автомаши-
не в центр города. По дороге они еще выпили вина и затем в со-
стоянии сильного опьянения разъезжали по улицам. Сидевший
за рулем С. вел машину с повышенной скоростью, выключал

С. М. Гофман. Про одне помилкове трактування умислу 1 необе-
?ежност1 в радянському кримтальному прав!.-<Питания теори 1 практики
радянського права>, вып. 4. Львов, 1958, стр. 94.

Критический разбор позиции М. Д. Шаргородского в этом вопросе
:м.: С. М. Гофман. Про одне помилкове трактування умислу 1 необереж-
1ост1 в радянському криминальному прав).- <Питания теорп 1 практики ра-
дянського права>, вып. 4; П. И. Гришаев, Г. А. К риге р. Соучастие по
уголовному праву; М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть пер-
вая; Д. А. П и о н тковски и. Учение о преступлении.

"Ї <Судебная практика Верховного Суда СССР>, 1950, ЯЇ 7, стр. 25.
См. также: <Судебная практика Верховного Суда СССР>, 1951, № II,
стр. II.

свет в нарушение правил, не снижал скорости на автобусных
остановках. В результате этого он наехал на людей, что повлекло
человеческие жертвы; увеличив скорость, он пытался скрыться.
Н. и А. торопили С. поскорее уехать с места происшествия. Когда
машина остановилась у радиоцентра аэропорта, А. тщательно
осмотрел ее, отыскивая следы наезда, а Н., обнаруживший, что
стекло одной из фар разбито, обещал С. дать свое стекло для
замены. После этого С. поехал в гараж, а Н. и А. пошли к свое-
му знакомому.

Суд пришел к выводу, что А. и Н. явились соучастниками пре-
ступления, совершенного С.: они втянули его в распитие спиртных
напитков, ездили с ним по городу, не приняли мерк пресечению
нарушения правил безопасности движения, а после наезда на
людей оказали С. содействие в сокрытии следов преступления.

Пленум Верховного Суда СССР в своем постановлении от
16 июня 1961 г. по делу А. и Н. указал, что <этот вывод нельзя
признать правильным. Пз материалов дела усматривается, что
А. и Н., хотя и являлись шоферами, но 31 октября 1960 г. не ра-
ботали, а разъезжали на автомашине, закрепленной за С" в ка-
честве пассажиров, поэтому они не могут нести ответственность
как работники автомобильного транспорта. Соучастие в виде
пособничества предполагает умышленное способствование испол-
нителю преступления в осуществлении им. преступного намерения.
Между тем по делу не установлено, что А. и Н. вместе с С. рас-
пивали спиртные напитки с целью совершения аварии с челове-
ческими жертвами> ". Пленум признал неправильным и вывод
суда о виновности А. и Н. в укрывательстве совершенного С.
преступления, поскольку ответственность за заранее не обещан-
ное укрывательство может наступить лишь в случаях, специаль-
но предусмотренных Особенной частью Уголовного кодекса. Ис-
ходя из этого, дело в отношении А. и Н. было прекращено за
отсутствием в их действиях состава преступления.

Мы остановились так подробно на этом деле потому, что Пле-
нум Верховного Суда СССР делает здесь вывод, прямо противо-
положный тому, к которому при почти аналогичной ситуации
пришел проф. Шаргородский ".

"" Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 16 июня 1961 г.
по делу А. и Н.-<Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1962, № 2, стр. 18.
(Курсив наш.-Ф. Б.).

" В обоснование вывода о возможности соучастия в неосторожных пре-
ступлениях М. Д. Шаргородский приводит такой пример: <Когда А" едущий
на легковой машине, уговаривает правящего машиной ее владельца Б. нару-
шить правила уличного движения и ехать со скоростью 100 км. в час, и по
этой причине машина наезжает на переходившую дорогу женщину, которая
затем умирает от последствий аварии, то Б. виновен в неосторожном убий-
стве, предусмотренном ст. 139 УК РСФСР; его вина выразилась в том, что
он умышленно нарушил правила уличного движения (сознательно их нару-
шил и желал этого) и неосторожно причинил смерть женщине (чего он
ие желал и не допускал, надеясь на свое умение править машиной и рас-

4

К такому же выводу пришел Пленум Верховного Суда СССР
и в постановлении от 30 ноября 1962 г. по делу К., осужденного
в качестве соучастника совершенного Г. нарушения правил без-
опасности движения автотранспорта, повлекшего смерть X. Пле-
нум признал, что К. не может нести ответственности <как со-

участник совершенного Г. нарушения правил безопасности дви-
жения автотранспорта, поскольку это преступление было совер-
шено по неосторожности> ". Это постановление Пленума опубли-
ковано под тезисом: <Соучастие в неосторожных преступлениях
невозможно>.

Верховный Суд СССР неоднократно подчеркивал, что для при-
31ГОНИЯ лица виновным в соучастии необходимо установить на-
личие умысла, направленного на содействие исполнителю пре-
ступлениячто пособником может быть признано только лицо,
<содействовавшее совершению преступления> "Ї, именно преступ-
ления; а не действия юридически безразличного.

Позиция Верховного Суда СССР в отношении невозможности
соучастия в неосторожных преступлениях касается не только слу-
чаев пособничества, но и подстрекательства. Эта мысль, в част-
ности, красной нитью прошла через постановление Пленума Вер-
ховного Суда СССР от 23 апреля 1940 г., опубликованное под
следующим тезисом: <Обвиняемый не может отвечать как со-
участник, если он подстрекал второго обвиняемого на совершение
действий, хотя и давших повод последнему совершить преступле-
ние, но не содержащих состава преступления> ". Этой линии
судебная практика придерживается и до настоящего времени.
Так, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 2 де-
кабря 1959 г. по делу П., в частности, подчеркивалось, что <дей-
ствия того или иного лица могут рассматриваться как подстрека-
тельство лишь в том случае, если доказано, что они совершены

считывая, что несчастного случая не будет). А. же не может отвечать по
ст. 139 УК, так как он своими действиями непосредственно смерти женщине
не причинил. Его вина такая же, как и вина Б.,- в нарушении правил улич-
ного движения. Не желая и не допуская смерти женщины, надеясь на уме-
ние Б. править машиной, он рассчитывал, что несчастного случая не будет,
т. е. и он виновен в неосторожности в отношении наступившей смерти
женщины. Объективная же сторона его действия заключается в подстрека-
тельстве Б.> (М. Шаргородский. Вопросы Общей части уголовного
права, стр. 143).

" Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 30 ноября 1962 г.
по делу К.- <Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1963, № 2, стр. 20. (Кур-
сив наш.- Ф. Б.).

" См.: Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 15 марта
1963 г. по делу С.- <Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1963, № 5,
стр. 10-II.

Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Су-
да СССР от 25 марта 1962 г. по делу Г.- <Бюллетень Верховного Суда
СССР>, 1962, № 4, стр. 37.

Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного
Суда СССР за 1940 г. М" 1941, стр. 82.

с прямым умыслом склонить другое лицо к совершению преступ-
ления>.

Таким образом, судебная практика твердо стоит на позиции,
(что подстрекательство и пособничество - действия умышленные.
А это означает, что точка зрения сторонников возможности со-
/ участия в неосторожных преступлениях не только противоречит
) четкой линии советской уголовно-правовой теории, но и не отве-
чает практике судебных органов) Попытку же аргументировать
возможность соучастия в неосторожных преступлениях ссылкой
на законодательное определение соучастия, даваемое в ст. 17
Основ, едва ли можно признать убедительной.

Из признания возможности соучастия лишь в умышленных
преступлениях исходит и уголовное право других социалистиче-
ских стран. Так, например, Уголовный кодекс Чехословацкой рес-
публики 1950 г., не давая общего определения соучастия, в 6,
посвященном совиновничеству, и в 7, посвященном подстрека-
тельству и пособничеству, подчеркивал умышленный характер
этих действий. В 6 сказано: <За предусмотренные законом по-
следствия, которые умышленно причинены совместными действия-
ми нескольких соучастников, каждый из соучастников отвечает,
как если бы эти последствия были причинены им самим> .
Смысл приведенной нормы не оставляет сомнений в том, что
Уголовный кодекс Чехословакии 1950 г. стоял именно на указан-
ной позиции. По существу, этой же позиции придерживается в
9 и 10 новый Уголовный кодекс Чехословацкой Социалистиче-
ской Республики, принятый в 1961 г., хотя текстуально эти па-
раграфы изложены иначе. УК Чехословакии 1950 г. говорил о со-
виновничестве, подстрекательстве и пособничестве. УК ЧССР
1961 г. говорит об исполнителе, соисполнителе и соучастнике пре-

ступления. Однако, давая определение соучастника, УК 1961 г.
подчеркивает, что им является тот, кто умышленно организовал,
склонил или оказал другому помощь в совершении преступления.

Положение о том, что соучастие в неосторожных преступле-
ниях невозможно, является бесспорным и для теории чехо-
словацкого уголовного права "". В монографии, посвященной со-
участию в преступлении по чехословацкому социалистическому
уголовному праву, проф. Солнарж , подробно анализируя этот
вопрос применительно к Уголовному кодексу Чехословакии

" Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 2 декабря 1959 г.
по делу П.-<Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1960, № 3. стр. 36.

"" Уголовный и уголовно-процессуальный кодекс Чехословацкой респуб-
ликиМ., 1951, стр. 25.

" См.: РапН5еI{ Р о 1 а с е к. Ротос па врасЬате Ьи}р02пеЬо гевпёЬо
сши. <Ь1(1оуё 5ои(1п1с1у1>. 1952, з1г. 206-212; СеэЬоэЬуепэЬё 1геа1п1 ргауо,
5уаге1< 1, оЬеспа 0351. ОгиЬё, саэеспе ргергасоуапё \ус1ап1. РгаЬа, 1969,
5г. 157-170.

"Ї См.: V 1 а (1 1 т 1 г 5 о 1 п а г. Гсаэепэ} V се51<051о\епв1<>т 5ос!а-
ИвсЬёт геэтгп ргауи. РгаЬа, 1959.

1950 г., приходит к выводу, что соучастие в неосторожном пре-
ступлении невозможно. Русский перевод этой книги под названи-
ем <Соучастие по уголовному праву Чехословацкой Социалисти-
ческой Республики>, вышедшей в 1962 г., содержит специальное
послесловие автора в связи с принятием Уголовного кодекса
ЧССР 1961 г., в котором он в свою общую позицию по указанному
вопросу никаких исправлений не вносит.


Следует отметить, что, отрицая возможность соучастия в не-
осторожных преступлениях, проф. В. Солнарж вместе с тем рас-
сматривает случай, в котором, с его точки зрения, можно ставить
вопрос об уголовной ответственности за вызванное или поддер-
жанное по неосторожности умышленное действие другого лица,
если по закону такое действие наказуемо и при совершении по
неосторожности. <Полагаем,- пишет автор,- что в таких слу-
чаях соучастник должен нести ответственность как непосред-
ственный исполнитель по неосторожности>. Какими-либо аргу-
ментами проф. Солнарж эту точку зрения не подкрепляет.

По нашему мнению, согласиться с такой конструкцией нельзя,
так как это было бы признанием неосторожного соучастия в
умышленном преступлении, соображения о невозможности кото-
рого приведены выше. Если же лицо, рассматриваемое проф. Сол-
наржем как неосторожный подстрекатель или неосторожный
пособник, выполнит неосторожные действия, которые прямо пре-
дусмотрены законом как неосторожное преступление, то в таком
случае вообще вопрос о соучастии стоять не может. Речь может
идти лишь о стечении преступников в посягательстве на один
объект, из которых один отвечает за умышленное преступление,
другой - за неосторожное.

Из признания возможности соучастия лишь в умышленных
преступлениях исходит уголовное законодательство Народной
Республики Болгарии. В ст. 20 Уголовного кодекса Болгарии
1968 г. прямо записано, что <соучастниками в совершении умыш-
ленного преступления являются исполнители, подстрекатели и по-
собники> . Это положение не вызывает сомнений и в теории бол-
гарского уголовного права . Уголовный кодекс Монгольской На-
родной Республики 1961 г. в ст. 13 определяет соучастие как
<умышленное совместное участие двух или более лиц в соверше-
нии преступления>. Эту же мысль проводил Уголовный кодекс
Венгерской Народной Республики 1950 г. и проводит новый Уго-

" Влади мир Солнарж. Соучастие по уголовному праву Чехосло-
вацкой Социалистической Республики. М., 1962. стр. 201.

Наказателен кодекс. София, 1968, стр. 12. Аналогичная норма содержа-
лась и в ст. 18 Уголовного кодекса Болгарии 1951 г. (См.: Уголовный и воен-
но-уголовный кодексы Народной Республики Болгарии. М.. 1951, стр. 6).
См.: Димитр Вапцаров. Някои въпроси на съучастието по
оългарското наказателно право.-<Правна мисьл>, 1962, №2, стр. 9; Войво-
Дов Иван. Въпроси на съучастието в проекта за нов наказателен кодекс
на НРБ.-<Социалистическо право>, 1964, № 4, стр. 24-28.



ловный кодекс 1961 г.; на ней твердо стоят также теория вен-
герского уголовного права и судебная практика. Так, например,
еще в 1952 г. Верховный Суд Венгерской Народной Республики
вынес постановление, в котором указывал, что <в преступлениях,
совершенных по неосторожности, исключается какая бы то ни

была форма соучастия> .

Таким образом,/точка зрения, что соучастие возможно лишь
в умышленных преступлениях, является господствующей не толь-
ко в советской уголовно-правовой теории и судебной практике, но
д в теории и в практике других социалистических стран.

4. Определение понятия
соучастия в преступлении

Изложенное выше позволяет установитьнаиболее существен-
ны элементеишонятия соучастия. К ним, по нашему мнению,
относятся:)а) участие двух или большего числа лиц в совершении
одного и того же преступления; б) совместность в осуществлении
преступных действий, предполагающая в качестве минимальной
психической связи между соучастниками знание подстрекателем
и пособником о деятельности исполнителя ; в) умысел всех со-
участников на совершение определенных действий и достижение
преступного результата. )~

Суммируя эти признаки, можно определить соучастие как
совместное участие двух или большего числа лиц в совершении
одного и того же умышленного преступления.

Это определение, выведенное из проанализированных выше
объективных и субъективных признаков соучастия как института
Общей части уголовного права, несколько отличается от законо-
дательного определения, данного в ст. 17 Основ.

Прежде всего, в нем отсутствует указание на умысел соучаст-
ников действовать совместно, так как,)по нашему мнению,(умысел
на совместность является элементом факультативным, который
может быть не у всех соучастников Как указывалось выше, воз-
можность положения, при котором исполнитель не знает о под-
стрекательской или пособнической роли того или иного лица,

признается рядом советских криминалистов. Другие же полага-

См.: Кас1аг М 1 Ь 1 о 5. ВйпШо\о, А11а1апов гёвг. Вис1аре51, 1955
еу1, 218 52; Вата Ре1ёг. А {611616115 е1ти1а52{а5а. о {и(1отапу1 Ког-
1опу>, 1955 ёу1, 12 эг.

<>Цит. по кн.: С. Г. Келина. Основные вопросы уголовного права
Венгерской Народной Республики, М" 1960, стр. 61.

Это положение не относится к организатору, поскольку его деятель-
ность, как правило, включает в себя и элементы, которые не оставляют у
исполнителя или исполнителей сомнений в его роли в совершении преступле-
ния (распределение ролей, непосредственное руководство на месте соверше-
ния преступления и т. д.).

ют, что соучастие при таких условиях невозможно. М. А. Шней-
дер, например, указывая, что на практике подобных дел нет,
считает, что <проблема <тайного> соучастия целиком искусствен-
на> ". Мы уже высказывали соображения по этому поводу. До-
бавим только, что отсутствие или малое количество подобных
примеров в судебной практике лишь подтверждает выдвинутое
нами общее положение, обоснованное ссылками на указания Пле-
нума Верховного Суда СССР. Ведь следственные и судебные
органы нередко ограничиваются привлечением к ответственности
непосредственных исполнителей, оставляя подстрекателей и по-
собников ненаказанными. И если соучастнику нередко удается
избежать ответственности при явном соучастии, то при <тайном>,
выражаясь словами М. А. Шнейдера, соучастии это случается
постоянно в силу отсутствия прямых улик, сложности, а часто
и действительной невозможности доказать такое соучастие.

В художественной литературе подобное завуалированное под-
стрекательство мастерски раскрыто Шекспиром. Едва ли нашел-
ся бы судья, который, установив все обстоятельства, сопутство-
вавшие убийству Дездемоны, не признал бы Яго подстрекателем
Отелло. Зная характер Отелло, его непримиримость, ревность
н т. д., Яго возбуждал у него соответствующие мотивы, которые
с неизбежностью привели к роковой развязке. Однако Яго нигде
прямо не говорил Отелло: .<Убей Дездемону!>, и Отелло, восхва-
лявший честность и неподкупность Яго, видел в нем правдолюб-
ца, а не сообщника, не подстрекателя к убийству. Кстати,
А. А. Пионтковский, признающий в общем, что <исполнитель
также сознает, что ему оказывается содействие в совершении
преступления или что его подстрекают совершить преступное дея-
ние> , переходя к анализу подстрекательства, указывает, что
оно <может быть осуществлено как в прямой, так и в завуалиро-
ванной форме> .(Завуалированная же форма "> является сред-
ством возбуждения в подстрекаемом мотивов, толкающих его
на совершение преступления, без прямого призыва к нему, без
разоблачения перед подстрекаемым преступного намерения под-
стрекателя.)

Следует, наконец, отметить, что даже авторы, считающие не-
обходимой взаимную осведомленность о совместной преступной
деятельности между исполнителем и иными соучастниками, при-
знают, что такой взаимной осведомленности может не быть у ор-
, ганизаторов, подстрекателей и пособников. А это означает, что
у лиц, выполняющих в преступлении указанные роли, может от-
сутствовать умысел на совместность их действий.

" Советское уголовное право. Часть общая, вып. II, М" 1962, стр. 18.
"" См.: Уильям Шекспир. Полное собрание сочинений в восьми, то-
ах. т. 6. М" 1960, стр. 366 и мед.

" А. А. Пионтковский. Учение о преступлении, стр. 556.
"Ї Там же, стр. 571.

Тот минимум психической связи, который, по нашему мнению,
необходим для соучастия, целиком укладывается в содержание
совместности, понимаемой не только в объективном, но и "в субъ-
ективном плане.

Вторым признаком предложенного нами определения соучас-
тия, отличающим его от законодательного, является отражение
в нем субъективного отношения соучастников к совместно совер-
шаемому преступлению. Указание на то, что соучастие представ-
ляет собой совместную деятельность двух или большегр числа
-лиц при совершении одного и того же умышленного преступле-
ния, исключает почву для конструкций неосторожного соучастия
или соучастия в неосторожных преступлениях, конструкций, ре-
шительно отвергаемых большинством советских криминалистов
и практикой работы судебных органов.)

(И, наконец, предлагаемое определение, в отличие от законо-
дательного, содержит указание на то, что соучастие представляет
собой совместную деятельность двух или более лиц при соверше-
нии одного и того же умышленного преступления. Это положение
считается бесспорным )и, как справедливо замечает М. И. Кова-
лев, должно получить закрепление в определении соучастия .

5. Форма соучастия

Разграничение соучастия в широком смысле, как родового по-
нятия, охватывающего все случаи.совместного участия двух или
большего числа лиц в совершении преступления, и соучастия в
узком смысле, как специального института Общей части, призван-
ного регулировать вопрос об уголовной ответственности тех лиц,
которые, совершая действия, прямо не предусмотренные статья-
ми Особенной части, вместе с тем обусловливают наступление
преступного результата, неразрывно связано с делением со-
участия на формы.

Всякое деление, как и особая его форма - классификация,
в конечном счете, является логической операцией, и, как таковая,
должна проводиться в соответствии с устанавливаемыми наукой
логики правилами. Только при этом условии классификация мо-

См.: М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть первая,
стр. 131-132. Автор приводит убедительные аргументы в пользу включения
в определение соучастия этого признака. И хотя он конструирует свое
определение соучастия в широком смысле, сказанное им полностью приме-
нимо и к определению соучастия в узком смысле, т. е. к соучастию как ин-
ституту Общей части уголовного права.

Вопрос о формах соучастия в настоящей работе рассматривается
лишь в плане классификации этого понятия в целях размежевания соучастия
как института Общей части уголовного права и иных случаев совместного
совершения умышленного преступления, входящих в понятие соучастия в
широком смысле этого слова.

>кет выполнить свою роль - помочь четко очертить объем рас-
сматриваемого понятия, охватывающего конкретное явление, и
тем самым полнее раскрыть его содержание, выраженное в об-
щих чертах в определении.

В теории советского уголовного права почти все криминалис-
ты, занимавшиеся проблемой соучастия, уделяли вопросам клас-
сификации соучастия много внимания, однако единства взглядов
в угрловно-правовой литературе по этому вопросу, к сожалению,
нет. Гак, например, автор первой советской монографии о соучас-
тии А. Н. Трайнин выделял следующие_три-фармы спучастия:
без предварительного соглашения (простое соучастие), с предва-
рительным соглашением и соучастие особого рода (преступную
организацию и преступное сообщество) . После издания указов
Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. <Об
уголовной ответственности за хищение государственного и об-
щественного имущества> и <Об усилении охраны личной соб-
ственности граждан> А. Н. Трайнин дополнил данную им класси-
фикацию форм соучастия четвертой формой - организованной
группой . В основу приведенной классификации проф. Трайни-
ным положены, как он пишет, <характер и степень субъективной
связанности соучастия> , а назначение таковой он усматривает
в установлении различной социальной опасности каждой из
форм соучастия.

По существу, на аналогичной позиции стоят П. И. Гришаев
II Г. А. Кригер. По их мнению, <классификация соучастия на фор-
мы имеет своей целью показать степень соорганизованности пре-
ступников и соразмерить опасность отдельных случаев совмест-
ной преступной деятельности в целом> . Материальным же
критерием (основанием) такой классификации они считают <сте-
пень согласованности действий соучастников> и обусловленную
этим <степень соорганизованности преступной группы> ".
0. И. Гщццаев и Г. А. Кригер, как и А. Н. Трайнин, называют
четыра_фармы соучастия: соуа?1И?_без_щ)ёДЕари1ЁЛЬного сгово-
р_соуаясце_11едвади16й[йморором, организованную груп-
пу и соучастие_особог0-р<)да-преступную организацию. Кро-
-ё того, они подразделяют соучастие "навиДыкладя в основу
этого_ деления <характер преступной деятелБйисти соуч5стни-
По этому критерию все случаи соучастия П. И. Гриша-

См.: А. Н. Трайнин. Учение о соучастии, стр. 79.
См.: А. Н. Трайнин. Некоторые вопросы учения о соучастии.-<Со-
циалистическая законность>, 1957, № 2, стр. 25,
А. Н. Трайнин. Учение о соучастии, стр. 79.

П. И. Гришаев, Г. А. Кригер. Соучастие по советскому уголов-
ному праву, стр. 53.
" Т а м же, стр. 51.

См.: П. И. Гришаев, Г. А. Кригер. Соучастие по советскому уго-
ловному праву, стр. 63.
"Ї Т а м же, стр. 53.

ев и Г. А. Кригер подразделяют на два вида: простое соучастие
(соисполнительство) и сложное соучастие (соучастие с распреде-
лением ролей)Ї.~у-. ~--

Приведения классификация форм соучастия едва ли может
быть признана приемлемой. И вовсе не потому, что в соучастии,
как едином родовом понятии, не могут быть выделены группы
случаев совместного участия двух или большего числа лиц в со-
вершении преступления без предварительного соглашения и с
предварительным соглашением, в форме организованной группы
или в форме преступного сообщества. Все эти подразделения,
бесспорно, имеют право на существование, но они не могут быть
членами единой классификации.; Одним из непременных условий
классификации, как и всякого деления, является общность и един-
ство основания, по которому деление производится. Именно это
единое для всех выделенных групп основание и отсутствует в
предложенной классификации. Если для первой и второй форм
соучастия, входящих в эту классификацию, общим основанием
деления является время соглашения (без предварительного со-
глашения и с предварительным соглашением), то третья и чет-
вертая формы выделены по совершенно иному признаку - по
степени соорганизованности соучастников, устойчивости субъек-
тивной связи между ними. Не выдержано в приведенной класси-
фикации и другое правило, согласно которому члены деления
должны взаимно исключать друг друга. Между тем у А. Н. Трай-
нина и Г. А. Кригера соучастие в форме организованной группы
и преступного сообщества поставлены в один ряд, как понятие
одного класса, с соучастием с предварительным соглашением,
разновидностями которого они являются.

Эту логическую неточность устраняет подразделение соучас-
тия, предложенное А. А. Пионтковским. По его классификации,
соучастие как родовое понятие подразделяется на соучастие без:
предварительного соглашения и соучастие с предварительным со-
глашением, которое, в свою очередь, может быть простым соуча-
стиемшиаевднйЬйтГруппой и преступной организацией или
"бандбИТакйй-ебразом, у проф. Пионтковского простое со-
учаТие, организованная группа и преступная организация высту-
пают уже как подразделения одной из двух основных форм со-
участия, а именно соучастия с предварительным соглашением.
В свою очередь, все эти формы соучастия, по А. А. Пионтковскому,
<могут иметь место не только при соучастии в тесном смысле
слова, но и при совиновничестве> .

Классификация А. А. Пионтковского в плане логическом -
безупречна. Однако признать ее основой для подразделения со-

ЇЇ См.: П. И. Г ришае в, Г. А. Кригер. Соучастие по советскому уго-
ловному праву, стр. 53-54.

Ї См.: А. А. Пионтковский. Учение о преступлении, стр. 56.3.
"" Тамже.

вместной преступнойдеятельности двух или большего числа лиц
также нельзя, поскольку ни время соглашения, ни степень устой-
чивости организационных связей между соучастниками не яв-
ляются теми критериями, по которым можно провести четкий
водораздел, имеющий существенное значение для практики. Бес-
спорно, такое деление имеет определенное значение для выяс-
нения объема понятия соучастия. Оно помогает с большей пол-
нотой охватить и определенным образом сгруппировать отдельные-
явления, образующие в своей совокупности родовое понятие со-
участия, но служить базой для деления соучастия на формы, по
нашему мнению, оно не может.

Почти аналогичное подразделение соучастия дает М. И. Кова-
лев. Подчеркивая, что соучастие <имеет внутреннюю и внешнюю-
стороны>, он считает нужным проводить классификацию <на осно-
ве этих различных сторон, образующих основу соучастия>. При
этом <ту классификацию, которая основана на внутренней связи
между участниками преступления>, М. И. Ковалев относит к ви-
дам соучастия, а классификацию, вытекающую <из учета различ-
ного характера деятельности отдельных соучастников преступле-
ния> - к формам. Исходя из этих критериев, М. И. Ковалев
различает два вида соучастия: соучастие без предварительного
соглашения и соучастие с предварительным соглашением. Этот
последний вид он считает нужным разделить еще на два вида:
простое соучастие с предварительным соглашением и соучастие
с предварительным соглашением, носящее характер преступной
организации .

Формами же соучастия, по М. И. Ковалеву, <должны считать-
ся два различных характера преступной деятельности: а) со-
виновничество и б) соучастие в тесном смысле слова> Ї

В уголовно-правовой литературе предлагаются и другие кри-
терии подразделения соучастия на формы. Так, В. Г. Смирнов
<в зависимости от характера субъективной связи между лицами
по поводу совершения преступления> выделяет три формы соучас-
тия: простое соучастие (или совиновничество), соучастие при на-
личии односторонней субъективной связи и соучастие при наличии
взаимного соглашения по поводу совершения преступления меж-
ду исполнителем преступления, с одной стороны, и соучастника-
ми преступления-с другой. И. П. Малахов в основу подраз-
деления соучастия на формы кладет названную в законе деятель-

" М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вторая,
стр. 199-200.

" Т а м же, стр. 200. В отличие от А. А. Пионтковского, М. И. Ковалев
не включает в свою классификацию в качестве самостоятельного члена орга-
низованную группу.
ЇЇ Т а м же.

" См.: В. Г. Смирнов. Понятие прикосновенности по советскому уго-
ловному праву. Л., 1957, стр. 8.

ность соучастников и, в соответствии с этим, формами соучастия
считает совиновничество, подстрекательство и пособничество .
М. Д. Шаргородский, как указывалось выше, выносит за преде-
лы института соучастия соисполнительство и формами соучастия
считает совиновничество, простое соучастие и преступную орга-
низацию . В. С. Прохоров полагает, что, <поскольку содержани-
ем соучастия является общественно опасная деятельность двух
или более лиц, формой соучастия может быть названа только
форма деятельности, а критерий разграничения соучастия на фор-
мы заключается в типовом различии характера совместной дея-
тельности соучастников> . В. С. Прохоров различает три формы
соучастия: соисполнение, соучастие в тесном смысле слова и пре-
ступную организацию "Ї.

Аналогичное деление соучастия, отличающееся от приведен-
ного только терминологией, предлагал и М. А. Шнейдер ". Одна-
ко <смысл и основания классификации форм соучастия>, по
М. А. Шнейдеру, <определяются их зависимостью от структуры
взаимоотношений соучастников и от условий, порядка и пределов
их ответственности с учетом степени и характера участия в со-
вершении преступления> "2.

Н. Д. Дурманов предлагает различать <две основные формы
соучастия>: соисполнительство и соучастие в тесном смысле сло-
ва . В рамках соисполнительства Н. Д. Дурманов выделяет ор-
ганизованную группу и преступное сообщество .

Изложенный выше перечень точек зрения по вопросу о том,
что считать критерием классификации соучастия и на какие фор-
мы его следует подразделять, можно было бы продолжить. Но
уже и сказанное со всей определенностью показывает, что мне-
ния советских криминалистов по названной проблеме весьма про-
тиворечивы.

Прежде чем изложить положительную конструкцию решения
вопроса о формах соучастия, необходимо четко определить, что
является объектом классификации и, исходя из этого, установить

Ї" См.: И. П. Малахов. Некоторые вопросы учения о соучастии по
советскому уголовному праву.- Труды академии, № 17, 1957, стр. 154.

См.: М. Д. Шаргородский. Некоторые вопросы общего учения
о соучастии.- <Правоведение>, 1960, № 1, стр. 97.

Ї" В. С. Прохоров. Соучастие в преступлении по советскому уголов-
яому праву. Автореферат кандидатской диссертации. Л., 1962, стр. 8.
"Ї См. там же.

" См.: Советское уголовное право. Часть общая, вып. II. М., 1962, стр. 24.
М. А. Шнейдер подразделяет соучастие на: простое соучастие (совиновня-
чество или соисполнительство), сложное соучастие (у В. С. Прохорова имену-
ется соучастием в тесном смысле слова) и преступное сообщество.
"Там же.

" См.: Советское уголовное право. Часть общая. М., 1962, стр. 204.
" См. там же, стр. 206.

тот признак, который позволит четко размежевать отдельные раз-
новидности соучастия как родового понятия, т. е. определить
основание деления.

Выше указывалось, что соучастие в качестве родового понятия
может быть определено как совместное участие двух или более
лиц в совершении преступления. Иными словами, соучастие -
это совместная общественно опасная деятельность, и, как тако-
вая, она может быть подразделена на формы.

Любая, в том числе и общественно опасная, совместная дея-
тельность может характеризоваться различными признаками.
По каждому из этих признаков (безразлично, относится ли он
к объективной или к субъективной сфере человеческого пове-
ления) можно провести, придерживаясь законов логики, более
или менее четкое деление. Возможно также подразделить и сов-
местную общественно опасную деятельность нескольких лиц, об-
разующую соучастие. Однако для того, чтобы деление являлось
классификацией по формам, необходимо в основание такого де-
ления положить наиболее существенный, коренной признак.

Изучение общественно опасной деятельности вообще и совме-
стной преступной деятельности, образующей соучастие, в
частности, является средством для решения главного вопроса
уголовного права - назначения справедливого наказания за со-
вершенное преступление. Назначение же наказания неразрывно
связано с вопросом о составе преступления, за который каждый
из соучастников несет уголовную ответственность. Из сказанного
вытекает, что наиболее общим признаком, по которому следует
проводить деление- соучастия на формы, является конструкция
состава преступления каждого из соучастников, предопределен-
ная законом.

И действительно, обращаясь к нормам Уголовного кодекса,
мы видим, что в одних случаях (при однотипной с исполнителем
индивидуально совершаемого преступления) деятельности со-
участников законодатель не считает нужным регулировать вопрос
об уголовной ответственности за нее иначе, чем эр предусмотре-
но для индивидуально действующего лица. В других - при рас-
пределении функций между соучастниками - законодатель вво-
дит особую конструкцию состава, создает специальный институт
Общей части уголовного права. В третьих - прямо в нормах Осо-
бенной части предусматривает ответственность за групповую
деятельность или деятельность в составе преступного сообщества,
т. е. предусматривает в Особенной части Уголовного кодекса спе-
циальный деликт.

Таким образом, фактически сам законодатель, конструируя
составы, по которым наступает ответственность соучастников,
проводит классификацию совместной общественно опасной дея-
тельности, образующей соучастие.

5 9-679 65

Исходя из изложенного, соучастие правильнее всего подраз-
делять на следующие три формы: соисполнительство, соучастие
в тесном смысле слова (с распределением ролей) и соучастие
особого рода, непосредственно предусмотренное в Особенной
части Уголовного кодекса. Такое деление полнее всего выражает
цели, стоящие перед уголовным законодательством, при опреде-
лении ответственности за соучастие в преступлении, и отвечает
конструкции составов преступления, даваемой законодателем.
В основу такого деления кладется один из наиболее существен-
ных признаков-конструкция состава.

В целях методических - углубленного изучения отдельных
форм соучастия и отдельных признаков этого института - могут
быть проведены, как указывалось выше, и другие подразделения
соучастия. Однако рассматривать элементы таких подразделений
как формы соучастия, на наш взгляд, нельзя, поскольку основное
подразделение уже дано законодателем.

Глава III

ОСНОВАНИЕ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
СОУЧАСТНИКОВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

1. Конструкция института соучастия. Его акцессорный
или самостоятельный характер

Вопрос об основаниях уголовной ответственности соучастни-
ков преступления неразрывно связан с общей конструкцией
института соучастия в преступлении в системе советского соци-
алистического права.

В теории уголовного права сложились две устоявшиеся кон-
струкции соучастия. Одна из них исходит из признания акцессор-
ного (несамостоятельного, придаточного) характера соучастия,
другая - рассматривает соучастие как самостоятельную форму
преступной деятельности. В пределах каждой из этих конструк-
ций существует целый ряд оттенков и течений.

М. И. Ковалев, уделивший большое внимание исследованию

вопроса об акцессорной природе соучастия, пишет: <Собственно
говоря, то, что мы называем акцессорной природой соучастия,
не составляет чего-то органически целостного. Буржуазной науке
известны многие виды акцессорности:

а) строгая акцессорность, когда все - и наказание и освобож-
дение от наказания - подчинено исполнителю преступления;

б) логическая акцессорность, которая предполагает, что на-
казание за соучастие должно быть определено лишь в пределах
санкции, установленной законом за главное деяние;

в) акцессорность по наказанию, то есть требование, чтобы сте-
пень наказуемости соучастников определялась по степени ответ-
ственности исполнителя;

г) акцессорность по степени завершенности деяния;
д) лимитированная акцессорность, сущность которой сводится
к тому, что наказуемость соучастия должна быть связана с совер-
шением противоправного деяния не более, чем при помощи какой-
либо формы вины, т. е. по сути дела допускается и неосторожное
соучастие> .

М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть первая, стр. 101-
102. Разграничению различных видов акцессорности в науке буржуазного
уголовного права много внимания уделял Майер. (См.: М. Е. Мауег. Оег а11-
ёетеше Те;1 йез йеисЬеп 5<гаГгесЫз. НекЬегд, 1915, 5. 391).

В буржуазном уголовном праве акцессорная теория стала
исходным принципом в конструировании института соучастия
классической школой уголовного права, выражавшей буржуазно-
демократические требования в борьбе с феодально-абсолютист-
ским произволом. В области уголовного законодательства эти
требования впервые нашли выражение в актах Французской рево-
люции, в частности во Французском уголовном кодексе 1791 г.,
а затем в Уголовном кодексе 1810 г.

Действовавшее до Французской буржуазной революции фео-
дальное законодательство трактовало соучастие настолько ши-
роко, что в число соучастников попадали все те, кто в какой-либо
степени был прикосновенен к преступлению - не воспрепятство-
вал ему, не донес о нем и т. д.

Уголовный кодекс 1791 г. значительно ограничил круг соучаст-
ников, отнеся к ним только подстрекателей и пособников, хотя
эти термины законодателем употреблены и не были. Следуя ак-
цессорной теории соучастия, этот кодекс устанавливал наказуе-
мость, например, подстрекателя лишь в том случае, когда пре-
ступление было совершено

Однако в своем чистом виде теория акцессорности не могла
устроить пришедшую к власти буржуазию. Уголовное законода-
тельство буржуазных стран лишь формально восприняло ее, огра-
ничив, по сути, этот принцип рядом отступлений, особенно в
области борьбы с так называемыми государственными преступ-
лениями, наиболее остро затрагивающими интересы господствую-
щего класса.

Основными выводами принципа акцессорности соучастия яв-
ляются, во-первых, то, что соучастник может нести ответствен-
ность за свои действия лишь при наличии наказуемого действия
исполнителя и может быть привлечен к ответственности, если к
ответственности привлечен и исполнитель; во-вторых, из принци-
па акцессорности вытекает правило, согласно которому наказуе-
мость соучастника определяется той статьей Уголовного кодекса,
которая предусматривает действия исполнителя.

Поскольку теория акцессорности в ее крайнем выражении
оставляла за пределами наказуемости ряд действий лиц, совер-
шивших преступление через другое лицо, которое не могло быть
субъектом преступления, она была дополнена учением о так на-
зываемом посредственном исполнении преступления.

Теория самостоятельной ответственности соучастников исхо-
дит из того, что каждый из них должен нести ответственность за
содеянное им. Так, например, подстрекатель должен нести ответ-

" Подробно об этом см.: А. А. Пионтковский. Учение о преступ-
лении, стр. 608.

См. вступительную статью проф. М. М. Исаева в кн.: Французский

Уголовный кодекс 1810 года. М., 1947, стр. 28.

ственность за подстрекательство независимо от последствий по-
следнего. Эта теория также имеет ряд оттенков.

В советской уголовно-правовой литературе на протяжении
многих лет считалось бесспорным, что социалистическому уголов-
ному праву органически чужда акцессорная теория соучастия.
Этот принцип рассматривался как буржуазный . В последнее
время, однако, появились работы, отстаивающие взгляд, что
принцип акцессорности соучастия присущ социалистическому
праву. В советской литературе с развернутым обоснованием этой
точки зрения выступил М. И. Ковалев. <Советское уголовное пра-
во,- пишет он,- стоит на признании логической акцессорности,
которая более всего соответствует подлинной природе соучастия
в преступлении. То обстоятельство, что принцип акцессорной
природы соучастия впервые выдвинут в буржуазной науке уго-
ловного права, ровным счетом ничего не может доказать>

Проф. Солнарж вопрос, о том, следует ли при конструировании
этого института исходить из признания его акцессорного харак-
тера или из признания соучастия как самостоятельной формы
преступного действия, считает основным вопросом института со-
участия. <Данный вопрос,- пишет он,- должен быть решен каж-
дой системой уголовного права> поэтому он полагает, что дан-
ным вопросом следует заниматься до рассмотрения конкретных
проблем. Отношение уголовного права к акцессорности или само-
стоятельности преступления соучастников проф. Солнарж счита-
ет <преюдициальным для решения ряда частных проблем в этой
области> ".

На основе анализа УК Чехословакии 1950 г. В. Солнарж при-
ходит к выводу, что <по чехословацкому уголовному праву под-
стрекательство и пособничество являются акцессорными> По
его мнению, из учения об акцессорной природе соучастия исходит
и советское право, поскольку господствующим в советской лите-
ратуре является взгляд, согласно которому <покушение на под-
стрекательство и покушение на пособничество рассматриваются
как приготовительные действия>

См., например, М. Д. Ш а ргородски и. Вопросы общей части уго-
ловного права. Л., 1955, стр. 135; его же. Некоторые вопросы общего
учения о соучастии.-<Правоведение>, 1960, № 1, стр. 87; П, И. Гришаев,
Г. А. К риге р. Соучастие по уголовному праву, стр. 172-173; Советское
уголовное право. Часть общая. М., 1962, стр. 215; Советское уголовное право.
Часть общая, вып. II. М., 1962, стр. 41-42; Предисловие М. А. Гельфера к кн.:
Владимир Солнарж. Соучастие по уголовному праву Чехословацкой
Социалистической Республики, стр. 13 и 14.

М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть первая, стр. 101.
Владимир Солнарж. Соучастие по уголовному праву Чехосло-
вацкой Социалистической Республики, стр. 69.
" Там же.
"Там же, стр. 74.
Там же, стр. 71.

Акцессорность проф. Солнарж определяет как <зависимость
соучастия, его наказуемости от преступления, с которым соучас-
тие связано>. Однако вслед за этим он пишет: <Следовательно,
как правило, соучастие связано с преступлением, совершенным
непосредственным исполнителем. Юридическим выражением этой
зависимости является квалификация действий соучастника на
основании того же постановления Особенной части, по которому
квалифицируются действия непосредственного исполнителя> Ї.

Аргументы проф. Солнаржа в подтверждение акцессорной
природы соучастия едва ли можно признать убедительными. Во-
первых, представить себе соучастие, которое даже в виде исклю-
чения не было бы связано с преступлением, совершенным не-
посредственным исполнителем, нельзя. Если такой связи не будет,
не будет и соучастия. Во-вторых, при соучастии далеко не всегда
квалификация действий соучастника проводится по той же статье
Особенной части, что и действий исполнителя.

С признанием акцессорной природы соучастия и у М. И. Ко-
валева и у В. Солнаржа связан один вывод: состав преступления
выполняется непосредственным исполнителем, остальными же
соучастниками <сам состав преступления не выполняется> ".
Правда, в пределах этого общего положения между М. И. Ко-
валевым и В. Солнаржем имеется различие. М. И. Ковалев счи-
тает, что в действиях соучастников - подстрекателей и пособни-
ков есть некий <общий состав преступления> 2, который конкре-
тизируется действиями исполнителей, причем этот общий состав
определяет их ответственность. Проф. Солнарж считает, что су-
ществует лишь общее учение о составе преступления, но не об-
щий состав; назначение института соучастия он усматривает

" Т а м же, стр. 73. (Курсив наш.- Ф. Б.). Проф. Солнарж, как и
М. И. Ковалев, считает, что взгляд на акцессорность как на специфический
принцип буржуазного права является не вполне точным. Во-первых, пото-
му, что буржуазия, которая в период империализма усиливает и расширяет
уголовную репрессию, не пощадила и принципа акцессорности соучастия,
ограничивая его или вовсе отбрасывая. Во-вторых, потому, что, согласно
взглядам некоторых представителей советской науки, принцип акцессорности
соучастия действует и в советском праве. (См. там же, стр. 29.)

Следует, однако, отметить, что в учебнике по Общей части чехосло-
вацкого уголовного права, подготовленном при участии и под редакцией
проф. Солнаржа, содержится иное утверждение: <В нашем социалистическом
уголовном праве, которое построено на материальном понятии преступления
(на принципе, что преступление является общественно опасным действием
или бездействием), принцип акцессорности не может иметь места. В период
строительства социализма соучастие обычно само по себе общественно опас-
но и в том случае, когда оно оказалось неудавшимся, и в случае, когда глав-
ное преступление не было совершено>. (СезЬооуепвЬё {ге51п1 ргауо, эуагеЬ 1.
ОЬеспа са5{. РгаЬа, 1959, 511". 261). В последнем издании этого учебника такое
утверждение отсутствует. (См.: Се51<о51оуеп51{ё 1ге5{т ргауо, вуагеЬ 1. ОЬеспа

са5{, РгаЬа, 1969, 5. 167-169).

"М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть первая, стр. III.
" Там же,стр.166-169.

г

в <расширении уголовной ответственности за пределы, установ-
ленные постановлениями Особенной части> . Подстрекательство
и пособничество, как не предусмотренные постановлениями Осо-
бенной части, лежат, по его мнению, за пределами состава.

Именно эти выводы сторонников акцессорной природы соучас-
тия и являются, по нашему мнению, неприемлемыми.

И в советском праве можно говорить об акцессорности соуча-
стия, если под ней понимать зависимость организатора, подстре-
кателя и пособника от степени осуществления исполнителем
преступного намерения, от достижения преступного результата .
Ведь нельзя, например, привлечь подстрекателя за подстрека-
тельство к законченному убийству, если исполнитель не пошел
далее наказуемого приготовления к нему или покушения на него.
В этом плане и организатор, и подстрекатель, и пособник зависят
от действий исполнителя, от фактически выполненного им, зави-
сят в части объема вменения. Но нельзя говорить об ответствен-
ности соучастника за действия исполнителя без того, чтобы не
вступить в противоречие с основными идеями социалистического
уголовного права и социалистического правосудия.

Основополагающим принципом советского уголовного права
является индивидуальная ответственность лица за совершение
деяния, содержащего состав преступления. Применительно к ин-
ституту соучастия это .означает, что основания ответственности
каждого из соучастников лежат не в действиях исполнителя, а в
действиях, совершенных им лично. Устанавливая в Общей части
уголовных кодексов наказуемость действий организаторов, под-
стрекателей -и пособников, законодатель тем самым, при наличии
определенных объективных и субъективных условий, приравни-
вает эти действия к действиям исполнителей, конструируя, таким
образом, особый состав организаторской деятельности, подстре-
кательства и пособничества к определенному преступлению.

Владимир Солнарж. Соучастие по уголовному праву Чехосло-
вацкой Социалистической Республики, стр. 43.

Это положение, по существу, не встречает возражений и у авторов, при-
держивающихся взгляда, что соучастники должны нести самостоятельную
ответственность за выполненный ими состав преступления. Так, М. Д. Шар-
городский пишет: <Если понимать под акцессорностью соучастия то положе-
ние. что действия соучастников (пособников и подстрекателей) находят свое
выражение в преступном деянии, предусмотренном нормой Особенной части,
лишь через волевое деяние исполнителя, то это положение не вызывает ни-
каких сомнений и вряд ли может быть оспорено>. (М. Д. Шаргоро д-
с к и и. Некоторые вопросы общего учения о соучастии.- <Правоведение>,
1960, № 1, стр. 62). А. А. Пионтковский, отмечая, что при соучастии в тесном
смысле слова отдельные соучастники, как правило, привлекаются к уголовной
ответственности по той же статье Уголовного кодекса, по которой привле-
кается исполнитель, с указанием на статью Общей части о соучастии, в под-
строчном примечании пишет: <В этом смысле, конечно, можно говорить о за-
висимости ответственности соучастников от преступления, совершенного
исполнителем, об акцессорном характере института соучастия>. (А. А. П и-
н тковски и. Учение о преступлении, стр. 569).

Признание самостоятельной ответственности соучастников
преступления позволяет не только остаться в лоне общих прин-
ципов советского уголовного права, но последовательно и логично
решить множество вопросов, для которых акцессорная теория
соучастия конструирует ряд исключений. Так, например, при на-
личии расхождений между содержанием умысла соучастников,
с одной стороны, и содержанием умысла исполнителя-с другой,
возможна их ответственность за разные составы одного и того же
преступления. Различная квалификация может иметь место
и тогда, когда исполнитель преступления обладает определенны-
ми личными свойствами, влияющими на ответственность, если эти
свойства не известны его соучастникам а также в силу некоторых
других обстоятельств.

Принцип самостоятельной ответственности соучастников дает
надлежащее обоснование ответственности соучастников при до-
бровольном отказе исполнителя от преступной деятельности; при
освобождении исполнителя от наказания, например, в силу поми-
лования. освобождения от уголовной ответственности с передачей
дела на рассмотрение товарищеского суда или в связи с переда-
чей его на поруки коллективу; при непривлечении исполнителя
к ответственности в силу тех или иных обстоятельств (умер, поль-
зовался дипломатическим иммунитетом и т.д.). И, наконец, этот
принцип объясняет уголовную ответственность подстрекателя при
безуспешности подстрекательства или пособника при безуспеш-
ности его деятельности.

2. Основания уголовной ответственности
в советском праве

Вопрос об уголовной ответственности соучастников неразрыв-
но связан с вопросом об основаниях индивидуальной ответствен-
ности. .В советском праве почти общепризнанным является поло-
жение, что при соучастии не изменяются общие основания уго-
ловной ответственности . Однако вопрос об общем основании
ответственности различные авторы решали по-разному. Господ-
ствующим в теории советского уголовного права является взгляд,
что единственное основание ответственности-состав престу-

См.: А. Н. Т райни н.. Учение о соучастии, стр. 65; Советское уго-
ловное право. Часть общая. М., 1952, стр. 291; Советское уголовное право.
Общая часть. М., 1959, стр. 229; А. А. П и онт к о веки и. Учение о пре-
ступлении, стр. 551; А. А. Герцензон. Уголовное право. Часть общая.
М., 1948, стр. 361; П. И. Гришаев, Г. А. К риге р. Соучастие по уголов-
ному праву, стр. 166; М. Д. Шаргородский. Некоторые вопросы обще-
го учения о соучастии.- <Правоведение>, 1960, № 1, стр. 90 и др.

См.: А. А. Пионтковский. Укрепление социалистической закон-
ности и основные вопросы учения о составе преступления.- <Советское го-
сударство и право>, 1954, №6; его же. Основания уголовной ответствен-

пления . Эту точку зрения разделяет и большинство кримина-
листов других социалистических стран ".

Впрочем, в советской уголовно-правовой литературе высказы-
вались и иные точки зрения. В вышедшей в свет в 1950 г. книге
<Вина в советском уголовном праве> Б. С. Утевский развивал
взгляд на вину, как на общее основание уголовной ответствен-
ности. Он исходил из того, что вина - это <совокупность обстоя-
тельств, заслуживающих, по убеждению советского суда, отри-
цательной (морально-политической) оценки от имени социалисти-
ческого государства и требующих уголовной ответственности
подсудимого> . По сути, автор рассматривал вину как оценочную

ности.-<Советское государство и право>, 1959, № II, стр. 48 и след.; его
ж с. Учение о преступлении, стр. 105 и след.; его ж е. О некоторых вопро-
сах советской правовой науки.-<Советское государство и право>, 1964,
№ 2, стр. 45; Я. М. Б райни н. Некоторые вопросы учения о составе пре-
ступления в советском уголовном праве.- Юридический сборник, № 4, К.,
1950; его же. К вопросу о составе преступления как основании уголовной
ответственности по советскому уголовному праву.-<Советское государство и
право>, 1954, № 7; его же. Уголовная ответственность и ее основание в со-
ветском уголовном праве. М., 1963, стр. 86-131; Н. С. Алексеев,
В. Г. Смирнов, М. Д. Шаргородский. Основание уголовной ответ-
ственности по советскому уголовному праву.- <Правоведение>, 1961, № 2.
стр. 75: В. Н. Кудрявцев. Состав преступления. М., 1957, стр. 14; его же.
Что такое преступление. М., 1959, стр. 24 и след.; Н.Д. Дурманов. Стадии
совершения преступления по советскому уголовному праву. М., 1955,
стр. 30; его же. Состав преступления.-В кн.: Советское уголовное Право-
Часть общая. М., 1962, стр. 88; А. И. Санталов. Состав преступления и не-
которые вопросы общей части уголовного права.- <Правоведение>, 1960, № 1,
стр. 98 и след. и ряд других авторов.

На признании состава преступления единственным основанием уголов-
ной ответственности стоял и А. Н. Трайнин (см.: А. Н. Т райни н. Общее
учение о составе преступления. М., 1957, стр. 4), хотя в первых двух
изданиях своей монографии он исходил из того, что основаниями уголовной-
ответственности являются вина и причинная связь. (См.: А. Н. Трайнин.
Учение о составе преступления. М., 1946, стр. 67; его же. Состав преступ-
ления по советскому уголовному праву. М" 1951, стр. 125).

По существу, из признания состава преступления основанием уголов-
ной ответственности исходит и А. А. Герцензон, хотя свою позицию термп-
нологически он излагает иначе. <Единственным основанием для уголовной
ответственности,- пишет он,- является совершение предусмотренного совет-
ским уголовным законом общественно опасного деяния> (А. А. Г е р ц е н-
з о н. Понятие преступления в советском уголовном праве. М., 1955, стр. 46-
47; См.: его же. Основные положения Уголовного кодекса РСФСР. М., 1960,
=тр. II).

" См" например, Р. Ро1асеЬ. 1<и1Ьоуа роЙ5(а(а 1ге51пёЬо сши ройГа
се51<)51о\еп51{ёЬо<гезпёЬоргауа.ВгаШ1ауа, 1957; .1. ЬеЬэсЬаз. 01е5сЬи1(Г
а1з 5иЬ)еН1уе 5еН йег уегЬгесЬепэсЬеп Нап(11ип , ВегНп, 1955; ЬеЬгЬисЬ (1еэ
ЗгаТгесЫз с1ег ВеисЬеп ОегпоЬгаИвсЬеп КериЬНЬ, АНететег Те!1, ВегНп,
1957; Иван Ненов. Престъпление и състав на престъплението.- <Известия-
на правния институт>, книга 1-2, София, 1955.

"Б. С. Утевский. Вина в советском уголовном праве. М., 1950,.
стр. 130. Эту же позицию автор защищал и в статье, напечатанной в ходе
дискуссии по вопросам вины, с тем только добавлением, что отрицательная
оценка судом действий подсудимого и его личности дается на основе оценки
соответствующих действий законом, происходит в рамках закона и в стро-

категорию. Аналогичную точку зрения отстаивала и Т. Л. Сергее-
ва в своей книге <Вопросы виновности и вины в практике Верхов-
ного Суда СССР по уголовным делам>, с той лишь разницей,
что в качестве общего основания ответственности она называла
виновность .

Оценочная концепция вины Б. С. Утевского и Т. Л. Сергеевой
не встретила, поддержки у советских криминалистов. В раз-
вернувшейся на страницах периодической печати дискуссии под-
черкивалось, что такое понимание вины подрывает основы со-
циалистической законности . В результате указанной дискуссии,
а также дискуссии по вопросам состава преступления, проведен-
ной в 1954-1955 гг. журналом <Советское государство и право>,
точка зрения на состав преступления как на единственное осно-
вание уголовной ответственнсти, казалось бы, в теоретическом
плдре не вызывала сомнений. ,

С принятием Основ уголовного законодательства Союза ССР
и союзных республик и на их базе новых уголовных кодексов
союзных республик этот вопрос мог бы считаться решенным и в
1 законодательном плане. Основы в ст. 3 установили, что <уголов-
ной ответственности и наказанию подлежит только лицо, виновное
У в совершении преступления, то есть умышленно или по неосто-
рожности совершившее предусмотренное уголовным законом об-
щественно опасное деяние>. Как видно из этого определения
уголовная ответственность и наказание могут наступить только/
т1ри условии совершения общественно опасного деяния, пред--

гом соответствии с ним. (См.: Б. С. Утевский. Вопросы вины в теории
уголовного права.-<Советское государство и право>, 1952, № 4, стр. 33).

См.: Т. Л. Сергеева. Вопросы виновности и вины в практике Вер-
ховного Суда СССР по уголовным делам. М" 1950; ее же. К вопросу

об индивидуализации уголовной ответственности.- <Советское государство и
право>, 1951, № 10, стр. 33-34; ее же. Основания уголовной ответственности
по советскому уголовному праву.- Ученые записки Всесоюзного научно-ис-
следовательского института советского законодательства. Выпуск 1(18), М"
1964, стр. 15.

"Ї См.: Б. С. Маньковский. Советская социалистическая законность
и понятие вины в уголовном праве.-<Социалистическая законность>, 1951,
.№ 5, стр. 11 и след.; его же. Вопросы вины в советском уголовном пра-
ве.-<Советское государство и право>, 1951, № 10, стр. 45 и след.; А. А. Пи-
о н тковски и. Против извращения понятия вины по социалистическому
праву.-<Социалистическая законность>, 1952, № 1, стр. 8 и след.; В. Г. Ма-
кашв и л и. Некоторые вопросы вины в советском уголовном законодатель-
стве.-<Советское государство и право>, 1952, № 1, стр. 39 и след.;
М. Н. Меркушев. Понятие вины в советском уголовном праве.-<Социа-
листическая законность>, 1952, № 5, стр. 24 и след.; См. также рецензии:
М. А. Шнейдера на книгу Б. С. Утевского <Вина в советском уголовном
:праве>.-<Социалистическая законность>, 1951, №2, стр. 81 и след.;
М. Н. Меркушева на ту же книгу.- <Советское государство и право>,
1951, № 7, стр. 74 и след.; М. Н. Меркушева на работу Т. Л. Сергеевой <Во-
просы виновности и вины в практике Верховного Суда СССР по уголовным
делам>.- <Советская книга>, 1951, № 10, стр. 75 и след.

усмотренного законом. Поскольку уголовный закон содержит опи-
сание признаков состава преступления, указание на у>, что
уголовная ответственность наступает лишь тогда, кога обще-
ственно опасное деяние предусмотрено законом, равнозначно
тому, что ответственность может наступить лишь тогда, когда
деяние соответствует признакам состава преступления.

Положение о том, что основанием ответственности является
состав преступления, содержится и в других статьях уголовных
и уголовно-процессуальных кодексов. Так, в ст. 18 УК УССР
(ст. 16 УК РСФСР) указано, что <лицо, добровольно отказавшее-
ся от доведения преступления до конца, подлежит уголовной
ответственности лишь в том случае, если фактически совершен-
ное им деяние содержит состав иного преступления> . Уголовно-
процессуальные кодексы всех союзных республик вслед за Осно-
вами уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных респуб-
лик закрепляют положение, в соответствии с которым уголовное
преследование не может быть возбуждено, а возбужденное под-
лежит прекращению во всякой стадии процесса, если в деянии
отсутствует состав преступления .

Однако уже после принятия Основ некоторыми криминалис-
тами была сделана попытка переоценить это устоявшееся в
теории, отраженное в законодательстве и неукоснительно прово-
димое в судебной практике последних лет положение. Так,.
Б. С. Никифорову январе ]9Ю_т_ря няучнпй (ии витп"н, по-
свя1ценлаи_н.авдм_зако1одатеьс1в.тверждал1что основанием
угплпинпптвр-тнрннпсти-вдяезццй-соав преступления, а ви-
новнос1ь_лица_в_савешенди--дреступления - 11г) его мнению.
~Гначение~ст~ТОснов заключается в том, что она кладет в основу
уголовной ответственности и применения наказания вину в со-
вершении преступления, а не состав преступления> . Признавая
за составом преступления роль необходимого основания уголов-
ной ответственности за оконченное престддание--СНикифоров
считает, что в ряде случаев возможна уголовная ответствен-
ность и без состава. По его_мнению<фсц)муда;_сйС1аЕ_др?Ступле-
ния является единет1енным"_осно>а41йем-гп.1рвтши-<эдч4<зд?1вр_н__
ности -"допускает различные -исюлковайия _и.," по .существу
"неточна._Если считать, что единственное основание - это необхо-
димое основание, формула неточна, потому что ни в предваритель-
ной преступной деятельности, ни в деятельности соучастника, как

Курсив наш.- Ф. Б.

"" См. п. 2 ст. 5 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР н
союзных республик 1958 года; п. 2 ст. 5 УПК УССР.

"" См.: Научная сессия ВИЮН, посвященная Основам законодательства
Союза ССР и союзных республик, принятым второй сессией Верховного
Совета СССР пятого созыва. М., 1959, стр. 10.

Б. С. Никифоров. Основы уголовного законодательства Союза
СР и союзных республик.- В кн.: Важный этап в развитии советского
права. Труды научной сессии ВИЮН. М., 1960, стр. 32.

правило, нет состава преступления, тогда как уголовную ответ-
ственность за эту деятельность они несут. Если считать, что
единственное основание - это достаточное основание уголовной
ответственности и наказания, формула неточна потому, что хотя
для применения наказания за оконченное преступление наличие
состава необходимо, применение конкретного, следовательно, ин-
дивидуализированного наказания непременно предполагает об-
основание этого наказания целым рядом обстоятельств, лежащих
за пределами состава преступления> .

Эту позицию Б. С. Никифорова поддержали в своих выступ-
лениях Т. Л. Сергеева , А. С. Шляпочников ", А. В. Кузнецов
и А. Б. Сахаров . С большой статьей в таком же духе выступил
Б. С. Утевский . Отдавая дань составу и указывая, что <нельзя
отрицать полезности введения в советскую науку уголовного
права понятия состава преступления... как обязательного условия
уголовной ответственности>, Б. С. Утевский вместе с тем пишет,
что <нельзя в то же зремя согласиться с гипертрофированием
роли состава преступления, с приданием ему преувеличенного,
не оправданного ни теорией, ни законодательством, ни судебной
практикой значения>. И далее: <Советское законодательство ни-
когда не содержало и не содержит каких-либо указаний на то,
что состав преступления - это единственное основание уголов-
ной ответственности>.

Не признавая за составом преступления качества единствен-
ного основания уголовной ответственности, одни из указанных
криминалистов предлагают таковым считать вину, другие - ви-
новность лица в совершении преступления. Б. С. Утевский же,
анализируя позиции других криминалистов, своего взгляда по
поводу того, что следует считать основанием ответственности, не
высказывает, заявляя лишь, что им нельзя считать состав пре-
ступления.

Чтобы можно было отвергнуть или принять точку зрения кри-
миналистов, выступающих против признания состава преступле-
ния единственным основанием уголовной ответственности, целе-

Важный этап в развитии советского права, стр. 143.
См. там же, стр. 32-33.

" См. там же, стр. 150-151. По мнению А. С. Шляпочникова, <для
уголовной ответственности и наказания имеет помимо состава преступления
также значение выяснение других обстоятельств дела, относящихся как к
самому преступлению, так и к личности виновного, хотя и лежащих за пре-
делами состава преступления, тем не менее весьма существенных для уста-
новления степени вины обвиняемого (подсудимого) и, следовательно, для ин-
дивидуализации ответственности и наказания, а в некоторых случаях для
исключения уголовной ответственности, несмотря на состав преступления,
формально имеющийся в действиях лица>.
См. там же, стр. 161.
См. там же, стр. 189.

ЇЇ См.: Б. С. Утевский. Новые методы борьбы с преступностью.-
<Правоведение>, 1961, № 2, стр. 63-72.
Т а м же, стр. 64.

сообразно прежде всего установить, о чем идет спор. Для этого,
как нам кажется, необходимо точно очертить объем и определить
содержание употребляемых понятий.

По словарю русского языка С. И. Ожегова под основанием
(применительно к специальному значению этого слова в науке)
понимают <существенный признак, по которому распределяются
явления, понятия>, а также <причину, достаточный повод, оправ-
дывающий что-нибудь> . Применительно к этому второму зна-
чению, под основанием ответственности в уголовном праве сле-
дует понимать достаточный повод для привлечения лица к
уголовной ответственности, для применения к нему определенных
мер государственного принуждения.

Когда мы указываем, что состав преступления является един-
ствен.ньм~енеанйем у-головной от.ЁТ?т_венн_ос1а,--->ю..аз.начет,
"~чТо он является не только достаточным поводом, но и поводом,
ез которого уголввн..!)тветстввннСЕть наступить не может. Без
этого основания привлечь к уголовной ответственности вообще
нельзя .

В рассмотрении нуждается и само понятие <состав преступле-
ния>. В русском языке под составом понимают совокупность
чего-нибудь, образующую единое целое . Как правильно отмеча-
ет А. И. Санталов, понятия <состав>, <составные части (призна-
ки, элементы)> не есть понятия, присущие только уголовному
праву. Ими пользуются всякий раз, когда возникает необходи-
мость в более подробном, детальном анализе отдельных явлений,
предметов, человеческих действий .
В этом смысле под составом преступления нужно понимать
1 совокупность всех признаков, которые в соответствии с волей за-
: конодателя являются достаточными для привлечения лица к уго-
ловной ответственности. Ст. 3 Основ называет эти признаки
в обобщенном виде: во-первых, совершение лицом общественно
опасного деяния, во-вторых, совершение этого деяния умышлен-
но или по неосторожности и, в-третьих, при условии, что это дея-
ние предусмотрено уголовным законом. Лишь при наличии
указанных признаков поведение лица может быть признано пре-
ступным, а их совокупность является достаточной для привлече-
ния его к уголовной ответственности. В плане же научного анали-
за признаки преступного деяния можно сгруппировать в зависи-
мости от того, какую сторону преступления они характеризуют.

С.И.Ожегов. Словарь русского языка. М.. 1952, стр. 414.
Н. С. Алексеев, В. Г. Смирнов и М. Д. Шаргородский пишут: <Под
основанием в науке понимается существенный признак, по которому опре-
деляются явления, понятия, причина, достаточный повод>.- Основание уго-
ловной ответственности по советскому уголовному праву.- <Правоведение>,
1961, № 2, стр. 77.

См.: С. И. Ожегов. Словарь русского языка, стр. 693.
См.: А. И. Санталов. Состав преступления и некоторые вопросы
общей части уголовного права.- <Правоведение>, 1960, Л> 1, стр. 99.


Такой анализ можно провести по признакам, относящимся к объ-
екту преступления; к лицу, совершившему преступление; к по-
ведению, внешним действиям преступника и, наконец, к внутрен-
ней, психической характеристике его действий. Сумму признаков,
относящихся к этим четырем сторонам, которые характеризуют
человеческое действие, указанных в законе применительно к от-
дельным видам преступлений и изложенных как в Общей, так и в
Особенной частях уголовных кодексов, и называют составом пре-
ступления. Поэтому вполне можно говорить, как это делает
А. А. Герцензон, о том, что основанием уголовной ответственности
является совершение предусмотренного уголовным законом об-
щественно опасного деяния , или что основанием ответствен-
ности является состав преступления. Между этими двумя поня-
тиями качественного различия нет.

На наш взгляд, необходимо проводить разграничение между
проблемой основания ответственности и проблемойиндивидуали-
зации наказания как конкретного вида уголовно-правовой ответ-
ственности. Поэтому, когда Б. С. Никифоров, Т. Л. Сергеева,
А. С. Шляпочников, А. Б. Сахаров и А. В. Кузнецов указывают,
что за пределами составь лежит ряд обстоятельств, которые суд
обязан учитывать для индивидуализации наказания, или что
окончательное решение вопроса об уголовной ответственности
и применении наказания зависит не только от учета фактических
обстоятельств, входящих в состав преступления,- с ними спорить
нельзя. Это, безусловно, так. Очерченный в законе состав пре-
ступления всегда абстрактен, так как закон рассчитан на неопре-
деленное количество случаев, жизненных ситуаций, сходных в.
общем (в том, что отражено в составе), но разнящихся бесчис-
ленным количеством присущих им, как и каждому конкретному
явлению, деталей, обстоятельств.

Преступление же - всегда конкретно. Одни и те же (с точки
зрения квалификации) преступления всегда отличаются множе-
ством обстоятельств, относящихся к личности виновного, причи-
нам, обстановке совершения преступления и т. д. Однако учет
этих обстоятельств, встречающихся в каждом деле, имеет важное
значение только для решения вопроса о целесообразности приме-
нения к данному лицу наказания, а в случае положительного
решения этого вопроса - для установления вида и размера нака-
зания, т. е. для его индивидуализации. К вопросу же об основа-
ниях уголовной ответственности эти обстоятельства касательства
не имеют.

Таким образом, на наш взгляд, необходимо четко разграничи-
вать два понятия - основание уголовной ответственности и осно-
вание индивидуализации наказания. Смешение этих понятии

См.: А. А. Герцензон. Об основах уголовного законодательства.
Союза ССР и союзных республик. М., 1959, стр. 21-22.

и этих проблем приводит к тому, что названные криминалисты
не признают за составом преступления качества единственного
основания уголовной ответственности.

3. Соучастие и общие основания
уголовной ответственности

(Признание, что состав преступления является единственным
основанием уголовной ответственности, означает универсальность
данного принципа. Из этого следует, что состав преступления вы-
ступает в качестве основания уголовной ответственности как при.
законченном преступлении, так и при незаконченном преступле-
нии и при соучастии.}

Противники концепции, рассматривающей состав преступле-
ния как основание ответственности, в качестве одного из аргумен-
тов ссылаются на то, что этот принцип не применим к случаям
соучастия в преступлении и незаконченной преступной деятель-
ности, где в <действиях виновного состав преступления отсут-
ствует> ". На этом основывал, как указывалось выше, свои рас-
суждения Б. С. Никифоров , подчеркивал это обстоятельство
и А. В. Кузнецов . Аналогичную позицию занимают и некото-
рые другие авторы .

Указанная точка зрения основана на том, что, как полагают
эти авторы, о составе преступления можно говорить только при-
менительно к нормам Особенной части уголовного кодекса.

Проблема эта, как нам кажется, упирается в более общий
вопрос-о соотношении статьи закона и нормы права, относя-
щийся к предмету общей теории права ". К сожалению, в лите-

"" Б. С. У тевски и. Новые методы борьбы с преступностью и некото-
рые вопросы уголовной ответственности.-<Правоведение>, 1961, № 2, стр. 63.
См.: Важный этап в развитии советского права, стр. 32.
См. там же, стр. 161.

" См., например, Н. В. Ляс с. К вопросу об основаниях уголовной
ответственности.- Вестник Ленинградского государственного университета,
1960, № 17, серия экономики, философии и права, вып. 3, стр. 133 и след.


" См.: Н.Г.Александров, Ф. И. Калиничев, Д. С. Карев,
А. Л. Недавний, В. А. Туманов, А. Ф. Щ ебано в. Основы теории
государства и права. М" 1963, стр. 421-423: П. Е. Недбайло. Советские
социалистические правовые нормы. Львов, 1959, стр. 59-60; его же. При-
менение советских правовых норм. М., 1960, стр. 67-69; Д. А. К еримо в.
Кодификация и законодательная техника. М" 1962, стр. 67-68. См. также
статьи Н. П. Томашевского <О структуре правовой нормы и классификации
ее элементов> и А. С. Пиголкина <Нормы советского социалистического пра-
ва и их структура>, опубликованные в сб. <Вопросы общей теории советского
права>, вышедшем в 1960 г. под редакцией проф. С. Н. Братуся. Заметим,
кстати, что во всех этих работах основное внимание уделяется структуре
правовой нормы (традиционной трехчленной или двухчленной -у Н. П. То-
машевского). Вопросы же соотношения правовой нормы и статьи закона рас-
сматриваются вскользь.

ратуре по вопросам теории государства и права этот общий для
ряда отраслей права вопрос разработан недостаточно ".

В общей теории права, в частности, подчеркивается, что пра-
вовая норма может быть изложена в статьях закона различными
способами, причем по своему построению статья закона может
и не совпадать с логической структурой правовой нормы .
В этой связи П. Е. Недбайло указывает, что несовпадение норм
права и их элементов со статьями закона диктуется жизнью,
удобствами законодательства и целенаправленностью норматив-
ных актов .

Применительно к уголовно-правовым нормам это означает,
что норма, определяющая состав того или иного преступления,
не обязательно должна текстуально совпадать со статьей Осо-
бенной части Уголовного кодекса. Как пишет Д. А. Керимов,
<статья правового акта выражает, формирует правовую норму,
но далеко не всегда структурно совпадает с ней. Одна и та же
норма права может быть изложена в различных (правильнее
было бы сказать <нескольких>.- Ф. Б.) статьях правового акта
или даже в разных правовых актах...> Даже в тех случаях,
когда речь идет о деяниях илдивидуально действующего лица,
квалифицируемых только по статье Особенной части Уголовного
кодекса, норма права, определяющая его состав преступления,
слагается из суммы признаков, указанных в этой статье Особен-
ной части, и признаков Общей части Уголовного кодекса. Так,
понятие преступления, в общих чертах определенное в ст. 7 Уго-
ловного кодекса УССР, распространяется на все конкретные
преступления. Или возьмем возраст, с которого наступает уго-
ловная ответственность. Ни в одной статье Особенной части
Уголовного кодекса законодатель специально этого вопроса не
регулирует. Правила ст. 10 УК УССР применимы к любому пре-
ступлению. Они определяют один из признаков, которым должен
обладать любой субъект преступления, а значит, входят в каче-
стве одного из элементов этой стороны состава преступления.

" См.: Ф. Г. Б урча к. К вопросу о соотношении общей теории права
и отраслевых дисциплин.- В кн.: Методические проблемы советской юри-
дической науки. К., 1965, стр. 71 и след.

" См.: Н, Г. Александров и др. Основы теории государства и пра-
ва, стр. 421.

См.: П. Е. Недбайло. Применение советских правовых норм,
стр. 67.

Д. А. Керимов. Кодификация и законодательная техника, стр. 67-
68. Заметим, что, по мнению Д. А. Керимова, целесообразно, <чтобы каждая
статья правового акта по возможности содержала в себе лишь одно правило
со всеми характеризующими его признаками>. Однако такого положе-
ния добиться нельзя, ибо в таком случае утрачивается всякий смысл в
кодификации, в создании кодексов, представляющих собой единый законо-
дательный акт, в котором все общие вопросы сгруппированы и изложены
отдельно (в виде Общей части кодекса) вместо того, чтобы фигурировать,
повторяясь в пределах одного кодекса множество раз, в каждой его статье.

Аналогично обстоит дело и с формами вины. Определяя, на-
пример, кражу или грабеж, законодатель не указывает, что это
умышленное преступление и не раскрывает содержания понятия
ула. Этот субъективнвгй признак, характеризующий психиче-
ск1отношение преступника к его действиям и их результату,
таНке определен в Общей части кодекса. А .это означает, что
(правовая норма, определяющая состав преступления индиви-
дуально действующего лица, должна синтезироваться из призна-
ков конкретной статьи Особенной части Уголовного кодекса, по
которой определяется объект посягательства и в диспозиции
которой содержится описание объективной стороны состава пре-
ступления, и признаков Общей части, характеризующих субъект
преступления и его субъективную сторону. Реже в статьях Осо-
бенной части кодекса указывается форма вины и еще реже-спе-
циальные признаки, относящиеся к субъекту преступления.

Изложение правил, связанных с субъектом преступления
и субъективной стороной, возможно в Общей части потому, что
они применимы к целому ряду преступлений. Признаки же объек-
тивной стороны и, в частности, характер преступного действия
и вызываемые им последствия, как правило, не типичны. Строгая
индивидуальность признаков объективной стороны в сочетании
с посягательством на определенный объект и при определенной
форме вины делает необходимым конструировать столько статей
Особенной части кодекса, сколько составов считает необходимым
предусмотреть законодатель. Однако сказанное выше относитель-
но индивидуальности объективной стороны касается только слу-
чаев, когда речь идет об индивидуально действующем лице или,
в случаях совершения преступления в соучастии,- об исполни-
тельской деятельности. Деятельность же остальных соучастников
(организаторов, подстрекателей, пособников) в широком плане
(т. е. в плане описания ее в абстрактной форме) однозначна для
всех преступлений. Действительно, одними и теми же средствами
(например, просьбой) подстрекатель может склонить лицо к кра-
же или к убийству, к должностному подлогу или к любому дру-
гому преступлению.

Поэтому вместо того, чтобы в каждой конкретной норме, опи-
сывая объективную сторону преступления, говорить не только об
исполнительской деятельности, но и о подстрекательстве, пособ-
ничестве, организаторской деятельности, законодатель говорит
о деятельности соучастников один раз. Конкретизация же общей
нормы происходит путем ее соединения с конкретной статьей
Особенной части.)

Иными словами, описывая в статьях Особенной части объек-
тивную сторону исполнительской деятельности, законодатель
объективную сторону деятельности организаторов, подстрекате-
лей и пособников выносит как бы за скобки и называет один раз
применительно ко всем умышленным преступлениям, указанным

6 9-679 81

в кодексе или даже в отдельных законах, действующих парал-
лельно с последним. Состав преступления каждого из соучастни-
ков слагается поэтому из признаков статьи Особенной части,
охватывающей преступление, в котором он соучаствовал, прид-
ков статьи о соучастии (в УК УССР - ст. 19) и признаков х
остальных статей Общей части Уголовного кодекса, образуюх
необходимые элементы каждого состава преступления (т. е. от-
носящихся к возрасту, вменяемости, форме вины и т. д.).
Г Ряд советских криминалистов, исходящих из принципа инди-
вйДуалБНОЙответственности соучастников и признающих, что
состав преступления является единственным основанием уголов-
ной ответственности, стоит на аналогичной позиции . Однако
в своих выводах эти криминалисты, к сожалению, не всегда после-
довательны. Так, А. А. Пионтковский, с одной стороны, утвержда-
ет, что подстрекателями и пособниками в отличие от исполнителя
<непосредственно состав определенного преступления не осуще-
ствляется> ", а с друго",- что <единственным основанием уго-
ловной ответственности по советскому уголовному праву является
установление в действиях виновного состава преступления> "
и распространяет это правило на соучастников. Примирить эти
взаимоисключающие друг друга положения трудно, если не счи-
тать, что в первом случае мысль изложена неточно. Действитель-
но, подстрекатели и пособники состава преступления, преду-
смотренного статьей Особенной части УК, не выполняют, но они
осуществляют свой собственный состав преступления - подстре-
кательства или пособничества к конкретному, предусмотренному
статьей Особенной части преступлению.

Аналогичную непоследовательность, но уже не укладываю-
щуюся в терминологическую небрежность, допускают П. И. Гри-
шаев и Г. А. Кригер. В одном месте своей монографии они ука-
зывают: <Значение института соучастия заключается в том, что
он обосновывает привлечение к ответственности не только лиц,,
которые непосредственно выполняют действия, образующие со-
став преступления, но и лиц, которые, хотя непосредственно
своими действиями не осуществляют состав преступления, однако

См.: Н. Д. Дурманов. Стадии совершения преступления по совет-
скому уголовному праву. М., 1955, стр. 30-31; П. И. Гришаев,
Г. А. Кригер. Соучастие по уголовному праву, стр. 168-169; М. Д. Шар-
городски и. Некоторые вопросы общего учения о соучастии.- <Правоведе-
ние>, 1960, № 1, стр. 88; А. И. Санталов. Состав преступления и некото-
рые вопросы общей части уголовного права.-<Правоведение>, 1960, № 1,
стр. 103; А. А. Пионтковский. Учение о преступлении, стр. 551;
Н. С. Алексее в, В. Г. Смирнов, М. Д. Ш а ргородски и. Осно-
вание уголовной ответственности по советскому праву.-<Правоведение>,
1961, №_2, стр. 79. См. также: Р. Ро1асе1с. 81ш{Ьуа роаа еэЬёЬ>
С1П11 а йсаэепэуо па 1ге1пот сте рос1Га сезЬозуепзЬёЬо гевпёЬо ргауа,
<Ргаууп оЬгог>, 1956, 5{г. 198.

"А. А. Пионтковский. Учение о преступлении, стр. 550.
" Там же, стр. 551.

являются организаторами, подстрекателями или пособниками
при совершении преступления> . А далее они говорят о наличии
состава преступления для каждого из соучастников Ї.

На двойственность в советских учебниках уголовного права
1948 и 1952 ггЛ, а также в работе П. И. Гришаева и Г. А. Кригера
обратил внимание В. Солнарж. Однако он сделал из нее невер-
ный вывод, указав, что <авторы учебников признают, что соуча-
стие в форме подстрекательства и пособничества выходит за рам-
ки состава преступления> .

(Признавая состав преступления единственным основанием от-
ветственности, в том числе и за организационную деятельность,
и за подстрекательство, и за пособничество, ряд авторов допуска-
ет другое(противоречие, когда предлагает устанавливать ответ-
ственность за неудавшееся подстрекательство и неудавшееся
пособничество как за приготовление к преступлению.)

4. Причинная связь и ее роль
в обосновании уголовной ответственности
соучастников преступления

Состав преступления каждого из соучастников - исполните-
лей, организаторов, подстрекателей и пособников - имеет свои
особенности, которые прежде всего проявляются в характере
их действий. Однако, привлекая организаторов, подстрекателей
и пособников за соучастие в законченном преступлении, выпол-
ненном руками исполнителя, мы вменяем им и определенный ре-
зультат. А значит, при характеристике объективной стороны в та-
ких случаях неизбежно возникает вопрос и о причинной связи.
Поскольку между преступной деятельностью соучастника и насту-
пившим результатом лежит сознательная и волевая деятельность
исполнителя, вопрос о причинной связи в сфере действия инсти-
тута соучастия приобретает свои особенности. Поэтому вопрос
о причинной связи применительно к институту соучастия нуждает-
ся в специальном рассмотрении. На данное обстоятельство ука-
зывают авторы, занимавшиеся вопросами как причинной связи,
так и соучастия .

"П. И. Гришаев, Г. А. Кригер. Соучастие по уголовному праву,
стр. 3. (Курсив наш.- Ф. Б.).
Ї См. там же, стр. 169.

Автором раздела о соучастии в этих учебниках является проф.
А. А. Пионтковский.

" Владимир Солнарж. Соучастие по уголовному праву Чехосло-
вацкой Социалистической Республики, стр. 36.

См.: Т. В, Церетели. Причинная связь в уголовном праве. М., 1963,
стр. 5, 341 и след.; А. Н. Трайнин. Учение о соучастии, стр. 53; М. И. Ко-
валев. Соучастие в преступлении. Часть первая, стр. 156-235.

Связь вопросов причинности и соучастия объясняется также
тем, что при совершении преступления объединенными усилиями
нескольких лиц наступивший преступный результат может обус-
ловливаться действиями каждого из соучастников в различной
степени. На это прямо указывает уголовный закон, устанавли-
вающий, что степень и характер участия каждого из соучастни-
ков в совершении преступления должны быть учтены судом при
назначении наказания (ст. 19 УК УССР).

Особенно большое значение вопрос о причинной связи имеет
при установлении ответственности подстрекателя, действия кото-
рого сводятся исключительно к воздействию на другое лицо, вы-
полняющее фактическую сторону задуманного подстрекателем
преступления. Через эту деятельность исполнителя деяние под-
стрекателя связывается причинной цепью с наступившим резуль-
татом.

Вопрос о причинной связи в уголовном праве привлекал вни-
мание многих советских и зарубежных криминалистов и доволь-
но широко освещен в литературе , однако до настоящего време-
ни он не нашел единообразного разрешения.

Исходным моментом для всех советских криминалистов явля-
ется признание того обстоятельства, что разрешение проблемы
причинности в уголовном праве мыслимо лишь на основе фило-

См.: А. Д. Дурманов. Общие основания учения о причинной связи
в уголовном праве.- В сб.: Вопросы уголовного права, вып. 1. М" 1945,
стр. 34-35; М. Д. Ш а ргородс к и и. Причинная связь в уголовном пра-
ве.-Ученые труды ВИЮН, вып. X. М" 1947, стр. 176-203; его же. Преступ-
ления против жизни и здоровья. М., 1948, стр. 106-142; его же. Некоторые
вопросы причинной связи в теории советского права.- <Советское государст-
во и право>, 1956, №7; А. А. Пионтковский. Проблема причинной
связи в праве.-Ученые записки ВИЮН и ВЮА. М" 1949, стр. 70-93; его
же. Учение о преступлении, стр. 182-242; Т. Л. Сергеева. Вопросы при-
чинной связи в судебной практике по уголовным делам Верховного Суда
СССР.-<Советское государство и право>, 1950, № 3, стр. 26-37; ее же.
Вопросы виновности и вины в практике Верховного Суда СССР по уголов-
ным делам. М.-Л" 1950, стр. 70-93; В. Н. Кудрявцев. К вопросу о при-
чинной связи в уголовном праве.-<Советское государство и право>, 1950,
№ 1, стр. 37-44; его же. Основные вопросы причинной связи в советском
уголовном праве. Автореферат кандидатской диссертации. М., 1952; его же.
Объективная сторона преступления. М., 1960, стр. 185-240; Т. В. Ц е рет е-
л и. Причинная связь в уголовном праве. Автореферат докторской диссерта-
ции. М,, 1949; ееже. Причинная связь в уголовном праве. Тбилиси, 1957;
е еж е. Причинная связь в уголовном праве. М" 1963; А. Н. Т райни н.
Вопрос о причинной связи в социалистическом уголовном праве.- <Советское
государство и право>, 1951, №5, стр. 24-33; его же. Состав преступления
по советскому уголовному праву, стр. 100-125; его же. Учение о соучастии,
стр. 53-58; М. И. Ковалев и П. Т. Васько в. Причинная связь в совет-
ском уголовном праве. М" 1958; И. С. С а мощенк о. К вопросу о причин-
ности в области юридической ответственности.- В сб.: Вопросы общей теории
советского права, под редакцией С. Н. Братуся. М" 1960; УоасЫт Кеп-
п еЬег . 01е оеЬуе 5еНе (1е5 УегЬгесЬепв, ВегНп, 1955; П. Г. Г инде в.
Причината връзка и вината в наказателного право в светлината на диалекти-
ческия материализм. София, 1961.

софского разрешения этого вопроса. Другими словами, наука
советского социалистического права и, в частности, права уго-
ловного при рассмотрении вопросов причинной связи исходит из
марксистско-ленинского учения о причинности.

Вместе с тем каждая отрасль знаний, сталкивающаяся с ка-
тегорией причинности, не ставит перед собой задачу исследова-
ния всего беспредельного множества причин, вызвавших наступ-
ление определенного результата, а выделяет в общей цепи лишь
интересующие ее обстоятельства, исследует то или иное явление
лишь с интересующей ее точки зрения. Стремление охватить все
причины, приведшие к наступлению определенного результата,
сделало бы науку <простой игрой> .

Советские криминалисты в своем построении причинности в
уголовном праве единодушно исходят из установленного класси-
ками марксизма-ленинизма положения, что причинность есть
частичка <объективно реальной связи> , что <...причина и след-
ствие суть представления, которые имеют значение, как таковые,
только в применении к данному отдельному случаю...>", что
<...человеческое понятие причины и следствия всегда несколько
упрощает объективную связь явлений природы, лишь приблизи-

тельно отражая ее, искусственно изолируя те или иные стороны
одного единого мирового процесса> .

Для советских криминалистов, таким образом, вопрос о при-
менимости к уголовному праву марксистско-ленинского учения
о причинности - об объективном существовании причинной свя-
зи и ее познаваемости - является вопросом решенным . Не вы-

К. Маркой Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 534.
В. И. Ленин. Полн. собр. соч" т. 29, стр. 144.
"К.Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 22.
" В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 160.

В буржуазном праве вопрос о причинности разрешался и разрешается,
исходя из идеалистических или вульгарно-материалистических философских
концепций. Однако некоторые криминалисты пытались отстаивать самостоя-
тельную уголовно-правовую теорию причинности, существующую наряду с об-
щефилософской. Так поступили, например, Н. Д. Сергеевский (см.:
Н. Д. Сергеевский. О значении причинной связи в уголовном праве.
Ярославль, 1880, стр. 45-46), Н. С. Таганцев (см.: Н. С. Т а ганце в. Русское
уголовное право, т. 1. СПб., 1902, стр. 670), Л. Б. Белогриц-Котляревский
(см.; Белогриц-Котляревский. Учебник русского уголовного права.
К" 1903, стр. 190) и некоторые другие. Аналогичную позицию занимают и
многие современные буржуазные криминалисты. Так, Р. Маурах, один из
сторонников получившей широкое распространение в ФРГ финальной теории
уголовного права, пишет: <Причинная связь в философском смысле не при-
годна для практических потребностей в уголовном праве, поскольку она в
своем исходном пункте не может ограничить причинный ряд, который един-
ственно и представляет интерес для уголовного права. Именно конкретную
волевую деятельность субъекта> (К. М аигас Ь. ОеисЬев 5{га{гесЫ. А11 е-
гпетег ТеП, КаНвгиЬе. 1954, 5. 152). По его мнению, финальное учение о дей-
ствии направлено против казуального понятия действия (1Ыс1" 5. 130). Глава
финалистов Г. Вельцель так определяет отношение этого направления к при-
чинности: <Финальная деятельность является деятельностью, сознательно на-


зывает у них сомнений и необходимость ограничения исследова-
ния причинной связи, изолирования отдельных сторон <единого
мирового процесса> с целью выделения тех моментов, которые
имеют существенное значение для уголовного права, в частнос-
ти, для выяснения вопроса о том, при каких условиях человече-
ское действие может быть признано причиной наступившего ре-
зультата.

Однако, несмотря на общность исходных позиций, среди со-
ветских криминалистов, да и криминалистов других социалисти-
ческих стран, нет единства в вопросе о том, как следует понимать
причинность в уголовном праве Ї.

Обилие концепций причинной связи и критериев ее разграни-
чения делает необходимым остановиться, хотя бы в самых об-
щих чертах, на этом вопросе, так как присоединение к той или
иной концепции неизбежно сказывается и на конструкции основа-
ний вменения и состава преступления соучастников ".

правленной на цель, в то время как чисто причинное событие направлено не на
цель, а на случайный результат>. (Н. АУ е 1 ге 1. Оаз ПепсЬе 81га1гесЫ.
ВегНп, 1958, 5. 28). На аналогичной позиции стоит и другой финалист-
Г. Майер. (См.: Н. Мауег. ЗаГгес. АНететег Те;1, 1953, 5. 133).

Следует отметить, что с успехами атомной физики, квантовой механики и
других естественных наук соеди буржуазных ученых в этих областях все
большее распространение .юлучает материалистическая теория причинности.
(См" например, Д. Бом. Квантовая теория. М., 1961, стр. 181 и след.)
В области же социологии вообще и юридических наук в частности возо-
бладают идеалистические или вульгарно-материалистические теории причин-
ности, Подробно о буржуазных теориях причинной связи см.: Т. В. Цере-
тели. Причинная связь в уголовном праве, стр. 72-129; А. А. Пионтков-
ский. Учение о преступлении, стр. 190-211.

М. И. Ковалев объясняет неудовлетворительное разрешение вопроса о
причинной связи в советском праве тем, что <многие советские юристы лишь
ссылаются на известные положения классиков марксизма-ленинизма, но не
дают себе труда сконструировать такую теорию причинности, которая бы це-
ликом и полностью базировалась на бессмертных философских творениях
Маркса, Энгельса, Ленина. Многие концепции, развиваемые советскими право-
ведами, несмотря на то, что их изложению предшествуют одни и те же
цитаты из трудов классиков марксизма-ленинизма, заканчиваются противопо-
ложными выводами>. (М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть
первая, стр. 178).

" Т. В. Церетели различает, в основном, две концепции в решении вопро-
са о причинной связи. Во-первых, теорию разграничения необходимых и слу-
чайных последствий деяния и, во-вторых,- теорию, придающую значение сте-
пени причинения. (См.: Т. В. Церетели. Причинная связь в уголовном пра-
ве, стр. 129-171). К сторонникам первой теории Т. В. Церетели относит из
криминалистов А. А. Пионтковского, М. Д. Шаргородского, Н. Д. Дурма-
нова, Т. Л. Сергееву, М. И. Ковалева, П. Т. Васькова, М. И. Якубовича,
В. Ф. Кириченко, а из цивилистов - Б. С. Антимонова, Л. А. Лунца,
Е. А, Флейшиц и Г. К. Матвеева; к сторонникам второй теории - А. Н. Трай-
нина.

П. Г. Семенов различает теории необходимого причинения и случайного
причинения. К сторонникам первой теории он относит А. А. Пионтковского,
М. Д. Шаргородского и Н. Д. Дурманова; второй - А. Н. Трайнина и
Т. В. Церетели. (См.: П. Г. Семенов. Проблема причинной связи в совет-

В советской литературе для разграничения причинных связей
выдвигаются критерии <создания реальной возможности наступ-
ления преступного результата> , <реальной возможности вмеша-
тельства> , <необходимости и претворения возможности в дей-
ствительность> , <объективной опасности> и т.п.

Проф. Пионтковский в 1948 г. писал: <Наступивший резуль-
тат является необходимым последствием совершенного действия,
когда уже в конкретных условиях его совершения имелась объек-
тивная реальная возможность его наступления, когда его наступ-
ление являлось закономерным. Наступивший результат будет
необходимым последствием совершенного действия в случаях,

ском праве.-Ученые записки ВИЮН, 1958, вып. 8, стр. 243). Себя П. Г. Се-
менов не причисляет ни к сторонникам одной, ни другой концепции.

М. И. Ковалев к сторонникам точки зрения, разделяемой П. Г. Семе-
новым, относит В. Н. Кудрявцева, В. Г. Смирнова и О. С. Иоффе. (См.:

М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть первая, стр. 179). Сам
М. И. Ковалев, как и П. Т. Васьков, стоит на позициях теории необходимого
причинения.

А. А. Пионтковский. Проблема причинной связи в уголовном пра-
ве.- Ученые записки ВИЮН и ВЮА, стр. 70-93; его же. Учение о пре-
ступлении. М., 1961, стр. 215 и след.

" Т. В. Церетели. Причинная связь в уголовном праве. Автореферат
докторской диссертации, стр. II. В работе 1957 г. Т. В. Церетели, по су-
ществу, отошла от своих прежних позиций и стала защищать тезис о том,
что причинная связь между действием лица и вменяемым ему последствием
наступит в тех случаях, когда это действие было <одним из необходимых
условий его возникновения>, с той оговоркой, что, <применяя принцип искус-
ственного изолирования, криминалист... не проникает в бесконечную цепь при-
чинных зависимостей, а прерывает свое исследование там, где общественно
опасное и виновное поведение уже не могут предполагаться>. (Т. В. Цере-
тели. Причинная связь в уголовном праве. Тбилиси, 1957, стр. 165). Эту
же мысл она проводит и в работе, изданной в 1963 г.

Т. Л. Сергеева. Вопросы виновности и вины в практике Верховно-
го Суда СССР по уголовным делам, стр. 90.

В. Н. Кудрявцев. Основные вопросы причинной связи в советском
уголовном праве. Автореферат кандидатской диссертации. М., 1952, стр. 15.
Интересно отметить, что если В. Н. Кудрявцев <решающим критерием для
разграничения причинных связей, влекущих и не влекущих уголовную ответ-
ственность>, считает объективную опасность, А. Н. Трайнин, наоборот, при-
чинную связь рассматривает как один из критериев, определяющих степень
общественной опасности преступника и преступления.

В своих последующих работах В. Н. Кудрявцев несколько изменил свою
позицию в отношении критерия причинной связи, полагая, что он должен
касаться <трех моментов: 1) характера действия, служащего причиной;
2) характера последствий; 3) степени протяженности связи между действия-
ми и последствиями>. (В. Н. Кудрявцев. Объективная сторона преступле-
ния. М" 1960, стр. 207). Действие, по В. Н. Кудрявцеву, должно быть
<объективно опасным в момент его совершения для охраняемого законом
объекта>, последствия - <должны быть однородными по своему характеру с
той опасностью, которой было чревато само действие>, и, наконец, про-
тяженность причинной связи очерчивается им в пределах <от создания ре-
альной возможности наступления вреда до ее претворения в действительность>.
(Там же,стр.207- 208).

когда... наступивший результат... внутренне присущ действиям
лица, совершенным в данных условиях, закономерно из них
вытекает.

Преступный результат является случайным последствием со-
вершенных действий, когда в конкретных условиях его соверше-
ния объективно не содержалось реальной возможности его на-
ступления, когда его наступление не являлось закономерным по-
следствием> . Таким образом, для установления необходимости
или случайности того или иного последствия по отношению к
определенному человеческому действию предлагается выяснить,
была ли в конкретных условиях его совершения <объективная
реальная возможность его наступления>. Если такая <реальная
возможность> была, последствие необходимо, если же не была -
последствие случайно.

Эту же мысль проф. Пионтковский проводит и в последую-
щих изданиях учебника по общей части уголовного права, а
также в своем курсе по общей части уголовного права. В послед-
ней работе, уточняя свою позицию по вопросу о критерии, кото-
рым надлежит руководствоваться при разрешении вопроса о при-
чинной связи, А. А. Пионтковский, в связи с замечаниями
Т. Л. Сергеевой, пишет: <Критерий реальной возможности вы-
двигался и выдвигается нами для раскрытия понятия необходи-
мости и, разумеется, не взамен установления необходимой связи
между явлениями, ибо нам прекрасно было известно, что воз-
можность не есть еще действительность> ".

Выдвинув в качестве критерия для разграничения необходи-
мых и случайных причинных связей <реальную возможность на-
ступления последствия>, А. А. Пионтковский не раскрывает ее
содержания, предоставляя, по-видимому, это судебной практике,

Возражая А. А. Пионтковскому, Т. В. Церетели выражает сом-
нение в возможности обосновать уголовную ответственность
только за те последствия, которые с внутренней необходимостью
вытекали из данного деяния.

Полагая, что теория <необходимого причинения> не согла-
суется с положениями диалектического материализма Т. В. Це-
ретели предлагает для определения причинной связи руководство-
ваться правилом соп(Шю 5ше яиа поп. <По нашему мнению,-
пишет она,- поступок лица должен быть признан условием на-
ступившего изменения во внешнем мире, когда при отсутствии
этого действия изменения не произошло бы> .

Следует отметить, что в прошлом Т. В. Церетели для выделе-
ния из общей массы причинных связей тех, которые являются
юридически значимыми, предлагала руководствоваться критери-
ем <реальной возможности человека вмешаться в объективных
ход событий>. Установление такой реальной возможности, по ее
мнению, должен был проводить суд. <Вопрос о том,- писала
она,- имело ли лицо реальную возможность оказать воздействие
на фактический ход событий, решается советским судьей на осно-
ве знаний условий данной конкретной обстановки и законов,
управляющих развитием данной закономерности>. Хотя в даль-
нейшем проф. Церетели полностью стала на позиции теории соп-
сННо 5?пе иа поп, она продолжает придерживаться мнения, что-
критерием для выделения юридически значимых причинных свя-
зей должно быть усмотрение суда. <Судья, исследующий вопрос
о причинной связи в аспекте уголовной ответственности, преры-
вает свое исследование там, где противоправное и виновное по-
ведение уже не могут предполагаться, то есть тогда, когда иссле-
дование дальнейших звеньев причинности не может представлять
интереса для практических целей уголовного права> ".

Это положение Т. В. Церетели, на наш взгляд, уязвимо, поми-
мо сказанного, в двух направлениях. Во-первых, она вводит
в объективный критерий ответственности, каковым является при-
чинная связь, субъективную категорию интереса и, во-вторых,
отступая от декларированного ею положения об универсальности-
марксистско-ленинского понимания причинной связи, создает
специальное уголовно-правовое понятие причинной связи, вводя-
в свою конструкцию юридические признаки.

М. И. Ковалев, соглашаясь с общей концепцией необходимого
причинения, подчеркивает, что следует различать два вида слу-
чайностей: случайность как форму проявления необходимости
и случайность как дополнение необходимости ". Первая случай-
ность, по существу, индивидуализирует события; вторая - воз-
никает на стыке двух самостоятельных рядов причинности и по-
этому основанием для вменения быть не может. На это же обра-
щает внимание и А. А. Пионтковский ".

В конечном итоге теория необходимого причинения сводится
к тому, что уголовная ответственность может наступать, как пра-
вило, при необходимом причинении. При случайном же причине-
нии ответственность может наступать лишь тогда, когда случай
является формой проявления необходимости. Объективно случай-

Уголовное право. Часть общая. М., 1948, стр. 304-305. (Курси>

наш.- Ф. Б.).

"А. А. Пионтковский. Учение о преступлении, стр. 236.
" См.: Т. В. Церетели. Причинная связь в уголовном праве. М.,

1963, стр. 138-139.

"Там же, стр. 179.

Т. В. Церетели. Причинная связь в уголовном праве. Автореферат
докторской диссертации. М., 1949, стр. II.

" Т. В. Церетели. Причинная связь в уголовном праве. М., 1963,
стр. 192-193.

См.: М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть первая,
стр. 204.

" См.: А. А. Пионтковский. Учение о преступлении, стр. 218.

ные последствия, хотя и связанные с поведением лица, но вы-
званные вмешательством посторонних сил и проявившиеся на
перекрещивании двух самостоятельных рядов причинности, осно-
ванием для вменения быть не могут.

Этот совершенно правильный вывод является вместе с тем
и наиболее общим. Представляется излишним отыскание спе-
циальных юридических критериев для разграничения причинных
связей, тем более, когда наполнение этих критериев конкретным
содержанием препоручается суду. Общее положение марксист-
ско-ленинской философии о необходимости проводить различие
между объективно необходимыми причинными связями, т. е. та-
кими, без которых данный результат не наступил бы, и объектив-
но случайными, т. е. несущественными для данного результата,
без которых он все равно наступил бы, вполне применимо и к уго-
ловному праву.

В противоположность этому взгляду в советской литературе
высказывается и иная точка зрения, выразителями которой явля-
ются А. Н. Трайнин " и В. Н. Кудрявцев . Они исходят из того
положения, что деление причинных связей на необходимые и слу-
чайные для права безразлично, так как любая причинная связь
действия с наступившим вредным последствием при наличии вины
<деятеля> ведет к уголовной ответственности. <Поэтому совер-
шенно ясно,- пишет А. Н. Трайнин,- что вполне мыслимыми ре-
альны ситуации, когда <необходимое> в философском смысле
причинение может составить <случай> (казус) в понимании уго-
ловного права и, наоборот, когда случайное в философском смыс-
ле не обоазует понятия случая в смысле уголовного права> ".

В подтверждение тезиса, что случайное в смысле материалис-
тической диалектики может вовсе не оказаться <случаем> в смыс-
ле уголовного права, А. Н. Трайнин приводит следующий пример:
<В глухом месте, где обычно нет движения транспорта, Иванов
нанес Петровой легкое телесное повреждение. Петрова упала.
Неожиданно появившаяся машина наехала на Петрову и зада-
вила ее. В этом примере случайное причинение и <случай> со-
впадают. Смерть причинена случайно, уголовная ответственность

" См.: А. Н. Трайнин. Вопрос о причинной связи в социалистическом
уголовном праве.-<Советское государство и право>, 1951, № 5, стр. 24 и
след.; его же. Состав преступления по советскому уголовному праву. М.,
1951, стр. 100 и след.

См.: В. Н. Кудрявцев. К вопросу о причинной связи в уголовном
праве.- <Советское государство и право>, 1950, № 1, стр. 37 и мед.; его же.
Основные вопросы причинной связи в советском уголовном праве. Авторе-
ферат кандидатской диссертации. М., 1952; его же. Объективная сторона
преступления. М" 1960.

А. Н. Трайнин. Состав преступления по советскому уголовному пра-
ву, стр. 103. Такую же мысль высказывает и В. Н. Кудрявцев: <...объективно
случайное причинение может и не исключать уголовную ответственность>.
(<Советское государство и право>, 1950, № 1, стр. 41).

за убийство не наступает. Достаточно, однако, видоизменить пси-
хическое отношение субъекта к наступившему результату - смер-
ти Петровой, чтобы соотношение случайного причинения и <слу-
чая> радикально изменилось. Действительно, если Иванов знал,
что по обычно пустынной улице должна в этот вечер проехать
машина, и поэтому намеренно оставил Петрову лежать на улице,
то при этом же объективном развитии событий нет <случая>,
а есть умышленное убийство Петровой> "".

Из этого примера А. Н. Трайнин делает вывод, что выход из
разрыва случайного причинения и. <случая> можно искать лишь
в утверждении, <что при знании Иванова о предстоящем появле-
нии машины причинение смерти Петровой перестанет быть слу-
чайным и становится <необходимым>. Но тогда создалось бы еще
более трудное положение: оказалось бы, что случайное причине-
ние превращается в необходимое в зависимости от субъективного
восприятия лица... и грань между случайным и необходимым при-
чинением определилась бы в зависимости от психического состоя-
ния субъекта> ".

Для того чтобы выяснить, насколько справедлива указанная
точка зрения и критика в адрес авторов, признающих, что уголов-
ная ответственность может быть лишь следствием необходимой
причинной связи между определенным человеческим действием
и наступившим результатом, следует обратиться к марксистско-
ленинскому учению о необходимости и случайности как формах
проявления всеобщей связи и взаимозависимости явлений в при-
роде и в обществе.

Диалектический материализм рассматривает необходимость
II случайность как категории объективные. Однако из этого вовсе
не следует, что необходимость и случайность - исключающие
друг друга проявления взаимозависимости.

<...Уже не могут больше внушать чрезмерное почтение,- пи-
сал Энгельс,- такие непреодолимые для старой, но все еще
весьма распространенной метафизики противоположности, как
противоположности... необходимости и случайности. Мы знаем,
что эти противоположности имеют лишь относительное значение:
...то, что утверждается как необходимое, слагается из чистых
случайностей, а то, что считается случайным, представляет собой
форму, за которой скрывается необходимость, и т. д.> "

В несколько иной форме эту же мысль Ф. Энгельс подчер-
кивал и в другом месте: <Но случайность-это только один

"" А. Н. Трайнин. Состав преступления по советскому уголовному
праву, стр. 103.

"" Н. А. Трайнин. Состав преступления по советскому уголовному
праву, стр. 104. Аналогичный вывод делает и В. Н. Кудрявцев, указывая, что
в этом случае <проблема причинности по сути дела была бы заменена пробле-
мой вины>. (<Советское государство и право>, 1950, № 1, стр. 41).
"К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 303.

полюс взаимозависимости, другой полюс которой называется не-
обходимостью> Ї.

Наиболее полное выражение указанные положения Ф. Энгель-
са нашли в <Диалектике природы>. В фрагменте <Случайность
и необходимость> он, критикуя взгляды идеалистов и механиче-
ских детерминистов на случайность и необходимость, писал:

<Естествознание предпочло просто игнорировать эти положе-
ния (положения диалектики по вопросу случайности и необходи-
мости.- Ф. Б.) как парадоксальную игру слов, как противореча-
щую себе самой бессмыслицу, закоснев теоретически, с одной
стороны, в скудоумии вольфовской метафизики, согласно кото-
рой нечто является либо случайным, либо необходимым, но не
тем и другим одновременно, а с другой стороны - в едва ли ме-
нее скудоумном механическом детерминизме, который на словах
отрицает случайность в общем, чтобы на деле признать ее в каж-
дом отдельном случае> .

Относительность различия случайного и необходимого подчер-
кивал и В. И. Ленин .

Вопрос о разграничении объективно случайного и объективно
необходимого и его значении для уголовного права может быть
правильно разрешен только на основе этих указаний классиков
марксизма-ленинизма.

Первый вывод из приведенных высказываний Ф. Энгельса со-
стоит в следующем: признав объективное существование необ-
ходимости и случайности, нельзя, однако, рассматривать и
необходимость и случайность как нечто раз навсегда данное, не-
изменное. Наоборот, одно и то же явление, один и тот же резуль-
тат, в зависимости от того, по отношению к какой цепи причин-
ности он рассматривается, может быть признан и необходимым
и случайным. Если приведенный А. Н. Трайниным пример рас-
смотреть под этим углом зрения, то можно сделать вывод, что
во втором случае, когда Иванов сшибает Петрову с ног и бросает
ее на мостовую, по которой, как ему известно, в этот вечер долж-
на проехать машина,- наступившее в результате его действия
последствие (смерть Петровой) будет объективнонеобходимым.

Однако это <превращение> случайности в необходимость про-
изойдет не <в зависимости от субъективного восприятия лица> ,
а в результате того, что это лицо свое действие как объективный
фактор приспосабливает к развитию определенной цепи причин-
ности, включает в эту цепь или, наоборот, приспосабливает внеш-
нюю цепь причинности к своему действию.

<Ї К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 174.
К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 535.
См.: В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 168.

"А. Н. Т райни н. Состав преступления по советскому уголовному
праву, стр. 104.

Естественно, что использование лицом развития определенной
цепи причинности для своих целей проходит под контролем со-
знания этого лица, в результате <... объективно-верного отраже-
ния в голове человека явлений и процессов природы> .

Отсюда следует и другой вывод: о необоснованности отрыва
субъективного от объективного, сознания человека от окружаю-
щего мира.

Мышление человека качественно отличается от мышления жи-
вотных тем, что оно способно проникать в сущность связей и вза-
имоотношений внешних явлений, познавать законы природы.
От того, что тот или иной результат произведен посторонними для
действующего лица силами, от того, что здесь пришли в сопри-
косновение два, казалось бы, независимих друг от друга ряда при-
чинности, один из которых направляется сознательной деятель-
ностью человека, еще не вытекает, что результат будет по отно-
шению к деятельности этого лица случайным.

Коль скоро то или иное лицо познало закономерность разви-
тия определенной внешней цепи причинности и использует ее как
условие для достижения определенной цели, результат будет вме-
нен лицу (при наличии вины) даже тогда, когда это лицо без-
действовало, т. е. не совершило вообще никакого действия. Это
будет, конечно, в том случае, когда на лице лежала обязанность
совершить определенное действие, препятствующее наступлению
результата.

То обстоятельство, что развитие каждого ряда причинности
может привести к определенному результату лишь при наличии
условий, факторов, благоприятствующих его наступлению, не-
однократно подчеркивали классики марксизма-ленинизма.

Ф. Энгельс, говоря о развитии мыслящих существ, указывал:

<В действительности же материя приходит к развитию мыслящих
существ в силу самой своей природы, а потому это с необходи-
мостью и происходит во всех тех случаях, когда имеются налицо
соответствующие условия (не обязательно везде и всегда одни
и те же) > .

Указания классиков марксизма-ленинизма имеют неоценимое
значение для правильного понимания причинной связи в совет-
ском уголовном праве. Действительно, какой бы самый простой
пример, связанный с деятельностью человека, мы ни взяли, всегда
в нем можно обнаружить целый ряд превходящих моментов,
условий, которые, наряду с действиями лица, способствовали
т1 обусловили наступление результата.

Однако, как правильно отмечает А. Н. Трайнин, <из всех яв-
лений и факторов, причиняющих результат, уголовный закон
искусственно изолирует лишь один - человеческое поведение

" В. И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 18, стр. 198.
К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 524.

(действие или бездействие), а из всех возможных последствий
этого фактора лишь одно - преступное наказуемое послед-
ствие> . Как раз в этом и сказывается одно из преломлений ле-
нинского принципа искусственного изолирования отдельных сто-
рон единого мирового процесса в области уголовного права.

Однако деятельность людей, их общественное поведение
не, монополия уголовного права. Наоборот, общественная дея-
тельность людей является предметом всех социальных наук,
каждая из которых рассматривает ее под определенным углом
зрения.

Перед наукой уголовного права стоит задача выделить из всех
человеческих действий те из них, которые составляют предмет
ее исследования, имеют специфические черты, отличающие их
от человеческих действий, интересующих другие общественные
науки. Специфика уголовного права проявляется в том, что из

всех человеческих действий оно выделяет общественно опасные
человеческие действуя, а из всех последствий - преступные нака-
зуемые последствия.

Выделение общественно опасного человеческого действия в
качестве предмета исследования уголовного права - это только
первый момент в решении вопроса о причинной связи. В практи-
ке можно встретить сколько угодно случаев, когда определенный
преступный результат причиняется общественно опасной деятель-
ностью нескольких лиц, которая в силу этого также становится
предметом исследования уголовного права. Такая деятельность
нескольких лиц может объективно необходимо привести к насту-
плению преступного результата, как это имеет место при со-
участии во всех его видах. Однако наступление преступного ре-
зультата по отношению к деятельности отдельных лиц может
быть и объективно случайным, как в некоторых случаях стечения
преступников в широком смысле слова ".

Но и в первом, и во втором случае возникает необходимость
выделить лицо или лиц, интенсивность действий которых в наи-
большей степени способствовала наступлению результата. В пер-
вом случае это важно потому, что необходимо выяснить степень
участия каждого из лиц, причинивших своей совокупной деятель-
ностью результат, и с учетом субъективной стороны индивидуали-
зировать каждому из них наказание. Во втором случае необхо-
димо выяснить лицо или лиц, причинивших своей деятельностью
результат, и определить лиц, деятельность которых по отношению
к результату была объективно случайной и, следовательно, нена-
казуемой.

А. Н. Т рай нин. Учение о соучастии, стр. 57.

" В этом случае лица, совершившие общественно опасные действия, по
отношению к деятельности которых наступивший результат тем не менее бу-
дет объективно случайным, несут ответственность лишь в пределах содеян-
ного ими.

? Говоря о причинной связи в уголовном праве, следует со всей
определенностью подчеркнуть, что его интересует лишь внешняя
причинная связь, берущая свое начало в действиях лица. Это об-
стоятельство, казалось, не вызывало никаких возражений в со-
ветской литературе. Однако авторы, выдвигающие причинную
связь в качестве общего основания уголовной ответственности,
сталкиваются с определенной трудностью: теория уголовного пра-
ва причинную связь считает элементом факультативным, установ-
ление которого необходимо лишь в так называемых материаль-
ных преступлениях, т. е. таких преступлениях, в состав которых,
кроме общественно опасного действия, в качестве обязательного
элемента включается и преступный результат. В преступлениях
же формальных, т. е. таких, где законодатель объявляет нака-
зуемым само действие (бездействие), совершение которого дает
законченный состав преступления, установления причинной связи
не требуется .

И вот для того чтобы вынести, однако, причинную связь за
скобки, выдвинуть ее в качестве общего основания уголовной
ответственности, эти авторы расширяют сферу применения такой
связи не только на связь между действием лица и наступившим
результатом, но и на связь сознания и воли лица с его действием.
Так, А. Н. Трайнин пишет: <Кажется бесспорным, что любое пре-
ступное действие и его результаты должны быть причинены
субъектом, должны явиться плодом его поведения; лишь лицо,
причинившее преступное действие и его результат, может нести
ответственность. Отсюда обоснован вывод, что причинение обра-
зует второе, объективное основание уголовной ответственнос-
ти> 8>.

Положение о том, что субъект причиняет действие, вызывает
серьезные возражения. Прежде всего возникает сомнение в воз-
можности установить причинную связь между сознанием и волей
лица, с одной стороны, и его действием,- с другой. В этом случае
действие отрывается от действующего субъекта и рассматри-
вается как результат его поведения. Говоря другими словами,.
поведение лица расчленяется на внутреннюю и внешнюю дея-
тельность.

<Для возможности привлечения лица к уголовной ответственности за
совершение так называемых материальных- преступлений,- пишет А. А. Пионт-
ковский,- необходимо установить наличие причинной связи между его дей-
ствием или бездействием и наступившим преступным результатом. При со-
вершении преступлений, в которых наказывается само действие или без-
действие виновного безотносительно к вызванным им последствиям (так
называемые формальные преступления), этот вопрос не возникает, так как
здесь само действие или бездействие лица уже дает состав оконченного пре-
ступления>. (Уголовное право. Общая часть, М., 1948, стр. 300). Аналогично
решают этот вопрос А. А. Герцензон (см.: А. А. Г ерцензо н. Уголовное
право. Часть общая, стр. 235), В. Д. Меньшагин и 3. А. Вышинская.
1См.: Советское уголовное право. М., 1950, стр. 101).
А. Н. Трайнин. Учение о соучастии, стр. 95.

Между тем для уголовного закона механизм психофизических

процессов, протекающих в человеческом организме в ходе форми-
рования его воли до совершения им конкретного действия, пред-
ставляется безразличным.

<Лишь постольку, поскольку я проявляю себя, поскольку я
вступаю в область действительности, я вступаю в сферу, под-
властную законодателю,- писал К. Маркс.- Помимо своих дей-
ствий я совершенно не существую для закона, совершенно не
являюсь его объектом> Ї.

Это же обстоятельство подчеркивал и В. И. Ленин: <По ка-
ким признакам судить нам о реальных <помыслах и чувствах>
реальных личностей? Понятно, что такой признак может быть
лишь один: действия этих личностей,- а так как речь идет только
об общественных <помыслах, и чувствах>, то следует добавить
еще: общественные действия чичностей, т. е. социальные фак-
ты> <1.

Исходя из этих указаний классиков марксизма-ленинизма,
необходимо признать попытку расчленения поведения лица не-

обоснованной .

Отсюда следует, что вопрос о причинной связи, как указыва-
лось выше, в уголовном праве возникает лишь тогда, когда на-
лицо общественно опасное действие и преступное последствие,
являющееся элементом состава конкретного преступления.

А. Н. Трайнин выдвигает против деления преступления на ма-
териальные и формальные и иное возражение. Суть этого возра-

"Ї К.Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1, стр. 14.
Ї В. И. Ленин. Поля. собр. соч., т. 1, стр. 423-424.
На необоснованность такого расчленения указывает Н, Д. Дурманов.
Он пишет: <Советская наука уголовного права дает возможность решить
проблему конкретного поступка человека в плоскости признания единства
внешней и внутренней стороны его деятельности.

Концепция психофизического единства отрицает причинную связь между
актом воли и действием или бездействием... С точки зрения теории психофи-
зического единства поступок не слагается из нескольких этажей (акт воли,
е осуществление) и не представляет собой механического движения (или
воздержания от движения), лишенного элементов сознания. В поступке че-
ловека сознание и соответствующее телодвижение с его последствиями пред-
ставляют собой единство (отнюдь не тождество, как у вульгарного материа-
лизма), выражающее единство материи и сознания> (Н. Д. Дурманов.
Понятие преступления, стр. 50).

Правильной точки зрения придерживался и С. П. Мокринский. <Мы не
расцениваем волевых актов,- писал он,- отдельно от актов физических (те-
лодвижений). Мы ----- -.. ..--..""" п "иот-ни присткия и поизнаем послед-
нее преступным, пс
Покушение и при:
№ 1 (25), стр. 74).

\!, -у. 11,.

Советская психология под действиями понимает <отдельные акты пове-
дения, которые исходят из определенных мотивов и направлены на опреде-
ленную цель>. (Б. М. Тепло в. Психология. М., 1950, стр. 156). От действия
в указанном смысле необходимо отличать рефлекторные, инстинктивные и
импульсные действия.

расцениваем волевых актов,-писал он,-шАслип и. и..." ..-..-- - ,
лодвижений). Мы сливаем их воедино в понятии действия и признаем послед-
нее преступным, поскольку оно общественно опасно...> (С. П. Мокринский.
Покушение и приготовление в советском праве.- <Советское право>, 1927,

жения сводится к тому, что безпоследственных преступлений нет,
<что последствиями должны быть признаны не только изменения,
происходящие в сфере внешней физической природы, но и факты,
относящиеся к сфере политической, психической, моральной> .
Последствия, по мнению проф. Трайнина, всегда существуют
и всегда реальны, хотя иногда не носят материального характера.

Можно не оспаривать того обстоятельства, что каждое пре-
ступление причиняет определенный результат как в сфере физи-
ческой, так и в сфере политической, психической, моральной.
Однако это отнюдь не является аргументом против деления пре-
ступлений на материальные и формальные. На наш взгляд, это
обстоятельство и не противоречит такому делению. Деление пре-
ступлений на материальные и формальные носит исключительно
технический характер. В нем выражается данная законодателем
конструкция составов. Если законодатель ввел в качестве необ-
ходимого элемента состава преступления определенный резуль-
тат, налицо состав материального преступления, если не ввел -
налицо состав формального преступления. Конечно, такое разде-
ление проводится законодателем не произвольно. Конструируя
тот или иной состав, он неизменно считается с принципом обще-
ственной опасности, положенным в основу классового отбора со-
ставов.

Решение вопроса о причинной связи по ряду дел не представ-
ляет, как правило, каких-либо трудностей. В обыденной жизни
связь между действиями того или иного лица и наступившим
результатом бывает настолько очевидной, что и при судебном
исследовании дела этот вопрос не вызывает каких-либо осложне-
ний. Однако в отдельных случаях причинная связь превращается
в камень преткновения при решении конкретных дел, причем не-
верно понятая связь между событиями порождает ошибки.

По одному из дел, рассмотренных народным судом Подоль-
ского района г. Киева, К. была вменена смерть Б., происшедшая
при следующих обстоятельствах. К. и Б., поссорившись, затеяли
на улице драку. Почувствовав, что перевес на стороне К., Б. пус-
тился наутек и, перебегая улицу, попал под колеса автомашины.
К. был предан суду по обвинению в неосторожном убийстве. До-
воды адвоката, утверждавшего, что К. может нести ответствен-

ность только за хулиганство и что причинной связи между его
действиями и наступившим результатом нет, были отвергнуты

А. Н. Трайнин. Учение о соучастии, стр. 194. Возражения против
этой конструкции см.: Я. М. Б райни н. Некоторые вопросы учения о со-
ставе преступления в советском уголовном праве.- Ученые записки КГУ,
т. IX, Юридический сборник, №4, К., 1950, стр. 63-66; его же. Уголовная
ответственность и ее основание в советском уголовном праве. М" 1963,
стр. 189-196.

7 9-679 97



судом, считавшим, что в данном случае вопрос может идти только"
о вине, а не о причинной связи. Ход мыслей суда понятен: если
бы К. не гнался за Б., тот не удирал бы и не попал бы под маши-
ну. На этом основании суд признал наличие причинной связи,
которой в действительности не было.

В приведенном случае мы как раз и столкнулись с пересече-
нием двух причинных рядов. Наступившие последствия не могли
быть вменены К., поскольку они не вытекали с необходимостью
из его действий. То обстоятельство, что в момент драки Б. бро-
сился бежать именно на мостовую и что в это время проезжала
автомашина, /1о отношению к действиям К. было случаем в объек-
тивном смысле. Естественно, что оно было случайным и в субъек-
тивном смысле, поскольку К. не мог предвидеть случайных по-.
следствий, наступивших от вклинения в его действия посторон-
него фактора.

Недоразумения и ошибки в судебной практике возникают
особенно часто по делам об авариях и несчастных случаях на
производстве, транспорте и т. д., поскольку здесь с оправданным
производственным риском иногда переплетается случайность, свя-
занная с недостатками в разработке новых конструкций, меха-
низмов и оборудования , а также по делам, в которых несчаст-
ный случай сопряжен с ненадлежащим выполнением отдельными
работниками своего профессионального долга.

Так, народный суд г. Алчевска Луганской области 14 октября
1961 г. осудил врача Ф. по ст. 167 УК. УССР. Ф. была признана
виновной в том, что, работая зав. терапевтическим отделением
медсанчасти треста <Алчевскстрой>, преступно халатно относи-
лась к исполнению своих служебных обязанностей. 16 июля
1961 г., узлав от медсестры Д. по телефону о поступлении в боль-
ницу А., Ф. без обследования больного назначила ему лечение
от острого гастрита, а после второго звонка медсестры назначила
введение платифиллина под кожу. 17 июля Ф. лично осмотрела А.
и пришла к выводу, что он страдает острым гастритом. Поскольку
к концу дня А. не стало лучше, Ф. решила устроить консилиум.
19 июля больного осмотрели врачи Н. и О. Н. подтвердила диаг-
ноз Ф., а О. пришла к выводу, что у А. острый ревматизм. По-
скольку состояние здоровья А. не улучшилось, ему 20 июня была
сделана операция, во время которой было установлено, что у него
заворот кишок. Ввиду того, что операция была сделана с опозда-
нием, А. скончался. Суд признал, что Ф., назначив лечение по
телефону, допустила халатность, результатом которой и была
смерть А. Луганский областной суд согласился с этим выводом.
Однако Верховный Суд Украинской ССР, рассматривая дело
в порядке надзора, прекратил его, так как признал, что между

См.: П. Л а новенк о. Кримшальна в1дпов1дальн1сть, за порушення-
правил техшки безпеки у промисловост!. К., 1961, стр. 72.

халатностью, допущенной Ф., и смертью А. нет причинной связи.
Свою позицию Верховный Суд УССР мотивировал так: <Как
видно из заключения судебно-медицинской экспертизы, смерть А.
наступила не потому, что Ф. сама лично не осмотрела больного
в день его поступления и по телефону назначила лечение, а по-
тому, что Ф., как и врачи Н. и О., допустила диагностическую
ошибку>. Результатом этой диагностической ошибки и явилась
смерть А.

Еще больше затруднений вопрос о причинной связи вызывает
в делах, где преступление совершено объединенными усилиями
нескольких лиц, выполнявших в нем разные функции.

Проще всего обстоит дело с пособником, оказывавшим своими
действиями ту или иную помощь исполнителю в совершении пре-
ступления. Его действия в соответствии с развитыми выше поло-
жениями о причинной связи создают условия, облегчающие дея-
ния исполнителя и приводящие вместе с действиями последнего
к одному последствию.

Однако подстрекатель и психический (интеллектуальный) по-
собник непосредственно действий, причиняющих результат или
содействующих причинению результата, не выполняют. Их дея-
ния сводятся к воздействию на исполнителя, на его психику.
В этом смысле установить причинную связанность их действий
с наступившим последствием значительно труднее. Ведь испол-
нитель не является простым орудием в руках интеллектуального
соучастника, которое может быть приравнено к силам неживой
природы или к действиям невменяемого лица. Исполнитель об-
ладает сознанием и волей, в соответствии с которыми он и опре-
деляет свое поведение. Следовательно, чтобы включиться в цепь
причинности, стать в определенное отношение к результату, дея-
тельность интеллектуального соучастника должна преломиться
через сознание исполнителя, стать мотивом его сознательной, во-
левой деятельности.

Возникает вопрос: существует ли вообще причинная связь
между действиями интеллектуального соучастника и наступив-
шим результатом? Этот вопрос, неразрешимый для буржуазных
юристов, исходящих из индетерминистических теорий, признаю-
щих абсолютную свободу воли и тем самым отрицающих всякую
причинную обусловленность человеческих поступков, не возни-
кает в теории советского уголовного права.

Прочно базируясь на философии диалектического материализ-
ма, советское уголовное право исходит из детерминированности
человеческих поступков, которая не исключает ни свободы дей-
ствий, ни ответственности за собственные поступки .

Архив Верховного Суда Украинской ССР, д. № 48-П-62.
См.: Б. С. М а ньковски и. Проблема ответственности в уголовном
праве. М.- Л., 1949, стр. 43-54.



В отличие от метафизического детерминизма, отрицающего
какую-либо возможность господства человека над окружающей
природой и подчиняющего его действия слепой необходимости,
диалектический материализм признает за человеком определен-
ную свободу, основанную на познании объективных законов и ис-
пользовании их для своих целей.

Отношение марксизма-ленинизма к свободе воли с предель-
ной ясностью изложено Энгельсом в <Анти-Дюринге>. <Не в во-
ображаемой независимости от законов природы заключается
свобода, а в познании этих законов и в основанной на этом зна-
нии возможности планомерно заставлять законы природы дей-
ствовать для определенных целей. Это относится как к законам
внешней природы, так и к законам, управляющим телесным и ду-
ховным бытием самого человека,- два класса законов, которые
мы можем отделять один от другого самое большее в нашем
представлении, отнюдь не в действительности. Свобода воли озна-
чает, следовательно, не что иное, как способность принимать
решение со знанием дела> .

Таким образом, деятельность человека обусловливается ок-
ружающей средой, детерминируется законами природы и обще-
ственного развития.

Однако обусловленность, детерминированность человеческих
поступков не превращается в фатализм. <Детерминизм,- говорил
В. И. Ленин,- не только не предполагает фатализма, а, напро-
тив, именно и дает почву для разумного действования> .

Следовательно, детерминизм в марксистско-ленинском пони-
мании вовсе не отрицает свободы человека руководить своими
поступками, принимать то или иное решение. Он подчеркивает
лишь, что решение это человек не может принимать и осуще-
ствлять произвольно, без учета окружающего мира, законов при-
роды и общественного развития.

<Идея детерминизма, устанавливая необходимость человече-
ских поступков, отвергая вздорную побасенку о свободе воли,-
учит В. И. Ленин,- нимало не уничтожает ни разума, ни совести
человека, ни оценки его действий. Совсем напротив, только при
детерминистическом взгляде и возможна строгая и правильная
оценка, а не сваливание чего угодно на свободную волю> .

Руководствуясь этими указаниями классиков марксизма-ле-
нинизма, советская наука уголовного права строит свое учение
об уголовной ответственности вообще и об уголовной ответствен-
ности соучастников, в частности.

Путем сознательной волевой деятельности человек может вли-
ять на окружающую среду, подчинить ее закономерности своим

целям. Однако воля человека определяется не из пустоты, а из
окружающей его среды. Содержание воли человек черпает из
окружающего мира. В противоположность чисто механической
или химической причинности окружающий мир определяет волю
человека не непосредственно, а проходит через сознание и пере-
рабатывается им. Между моментом восприятия и действием ле-
жит сложный психический процесс, выяснение существа которого
позволяет установить механизм воздействия интеллектуальных
соучастников на исполнителя.

Советская психология, основываясь на ленинской теории от-
ражения, устанавливает следующие этапы, предшествующие со-
знательному волевому действию: 1) возникновение у человека
определенной потребности; 2) осознание этой потребности и воз-
никновение желания; 3) борьба мотивов; 4) принятие решения
и, наконец, 5) выполнение этого решения ЇЇ.


Таким образом, принятию решения всегда предшествует борь-
ба мотивов, <борьба между сознанием долга, чувством долга
и какими-то противоречащими долгу побуждениями> Ї. От того,
каков исход этой борьбы, какие мотивы - положительные или
отрицательные-возьмут верх, и зависит принимаемое челове-
ком решение. Отсюда следует, что волевой акт человека - это
акт избирательный.

Выбор между мотивами как раз и является сознательным
опосредствованием полученных извне представлений и опреде-
ляет характер решения человека, формирование его воли. Од-
нако поскольку сама воля человека детерминируется окружаю-
щим миром, определяется той или иной ситуацией в виде мотивов
человеческого поведения, она не начинает собой нового самостоя-
тельного причинного ряда, зачеркивающего все существующее до
него, а продолжает уже начатый причинный ряд.

Отсюда ясно, что лица, создающие в других мотивы, обус-
ловливающие их волю, их решение и, наконец, их поведение, тем
самым причинно связаны с этим поведением, а через него и с по-
следствиями, явившимися результатом этого поведения.

С этой точки зрения подстрекатель является лицом, возбудив-
шим в другом лице мотивы, которые определили его решение
совершить преступление. Создавая определенные мотивы у ис-
полнителя, подстрекатель принимает самое деятельное участие
в формировании его умысла. В соответствии с изложенным выше,
он тем самым включается в общую цепь причинности, развивае-
мую далее исполнителем.

В отличие от подстрекателя интеллектуальный пособник, кото-
рому в совершении преступления, как правило, принадлежит

о" К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр.
В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 1, стр. 440.
""Там же, стр. 159.

ЇЇ См.: Б. Теплое. Психология, стр. 171; П. Шеверов. Психология.
М., 1946, стр. 175.
Ї Б. Тепло в. Психология, стр. 175.

более скромная роль, не создает у исполнителя решимости совер-
шить преступление. Его функция уже: он укрепляет возникшую
у исполнителя решимость совершить преступление, либо усиливая
мотивы, влекущие к нему, либо ослабляя противодействующие
ему мотивы. Тем самым интеллектуальный пособник облегчает
непосредственный переход от принятого решения к действию,
выражаясь другими словами, укрепляет волю исполнителя совер-
шить преступление. Отсюда вполне ясна причинная связь между
деятельностью интеллектуального пособника и действиями испол-
нителя, а следовательно, и его причинная связанность с наступив-
шим в результате этих действий последствием.

Глава IV

СУБЪЕКТИВНАЯ СТОРОНА
СОУЧАСТИЯ В ПРЕСТУПЛЕНИИ

. Субъективная сторона преступления
и соучастие. Содержание умысла
соучастников преступления

( Субъективная сторона состава преступления, выполненного
Б соучастии, неразрывно связана с самим понятием соучастия,
которое, как уже отмечалось, возможно лишь в умышленных
преступлениях.

) Законодательное определение умысла включает три призна-
ка: сознание лицом общественно опасного характера своего дей-
ствия или бездействия, предвидение его общественно опасных
последствий и, наконец, желание или сознательное допущение
этих последствий. Именно по последнему признаку - волевому
элементу умысла - и происходит его подразделение на прямой
н косвенный .

При прямом умысле лицо не только сознает общественно
опасный характер своего деяния и предвидит его общественно

В советской уголовно-правовой литературе высказывались взгляды, от-.
рицающие, с одной стороны, необходимость деления умысла на прямой и
косвенный и, с другой - самостоятельное существование таких форм вины, как
косвенный умысел и преступная самонадеянность, которые, по мысли сторон-
ников подобных взглядов, представляют единую форму вины - заведомвсть.

Суть первой точки зрения сводится к тому, что, поскольку разграничение
прямого и косвенного умысла основано исключительно на модификации эле-
ментов воли, а последняя, в конечном счете, включена в сознание, обуслов-
ливающее её, то и деление субъективной стороны преступлений по этому
основанию является нецелесообразным. Кроме того, само определение во-
левого элемента косвенного умысла как <сознательного допущения> не спо-
собно выражать содержания, вкладываемого в это понятие. (См.: В.Я.Лив-
шиц. К вопросу о понятии эвентуального умысла.- <Советское государство
и право>, 1947, №7).

Рассматривая слово <допускать> с этимологической точки зрения,
В. Я. Лившиц считает, что оно способно обозначать лишь бездействие, в то
время, как преступления, совершенные с косвенным умыслом, могут заклю-
чаться как в действии, так и в бездействии.

Сторонники второй точки зрения считают, что практически немыслимо
определить <неуловимую грань между сознательным допущением и легко-
мысленной надеждой на избежание результата, а поэтому и нецелесообразно
сохранять деление, не имеющее практической ценности>. (М. Н. Чельцов-

Бебуто в. Спорные вопросы учения о преступлении.- <Социалистическая
законность>, 1947, № 4).

Указанные конструкции, на наш взгляд, не учитывают основного момен-
та в установлении существующего деления вины-стремления законодателя

опасные последствия, но и желает наступления этих последст-
вий. При косвенном же умысле лицо, сознавая общественную
опасность своего деяния и его общественно опасные последст-
вия, прямо этих последствий не желает, хотя сознательно и до-
пускает их наступление/

1 Для анализа субъективной стороны преступления каждого из
соучастников этого общего подразделения оказывается недоста-
точно. Интеллектуальный и волевой элементы умысла требуют
дополнительной расшифровки и прежде всего установления то-
го, что должно охватываться сознанием действующего субъекта.)

Ст. 8 Основ, определяя интеллектуальный элемент умысла,
указывает на сознание общественно опасного характера дейст-
вия или бездействия и предвидение его общественно опасных
последствий. Другими словами, сознание действующего лица
должно охватывать общественную опасность, действие и его по-
следствие, а поскольку между действием и последствием должна
быть причинная связь,- то сознание преступника должно охва-
тывать и её.

В формальных преступлениях, где накагуемым является са-
мо действие, вопрос о последствии не возникает. Не возникает,
следовательно, и вопрос о причинной связи.

Представляется бесспорным, что и организатор преступле-
ния, и подстрекатель, и пособник должны сознавать обществен-

но опасный характер своих действий: они должны понимать, что
в результате их действий другое лицо совершит общественно
опасное деяние и этим деянием (в материальных преступлениях)
будет причинено общественно опасное последствие.

Вопрос о сознании соучастником общественной опасности
своего деяния тесно связан с вопросом о сознании его противо-
правности. В советской уголовно-правовой литературе выска-
зывались различные точки зрения о том, должно ли лицо, со-
вершающее умышленное преступление, всегда сознавать про-
тивоправность своих действий ". Большинство склоняется к

максимально индивидуализировать вину субъекта, а вместе с тем и наказание.
Авторы этих точек зрения стремятся к упрощению конструкций форм винов-
ности и, пожалуй, к облегчению их применения, но тем самым они сбрасывают
со счетов субъективные моменты. Во всем многообразии жизненных ситуаций
нет, да и не может быть, двух стереотипных положений, и поэтому установ-
ление законодателем такой конструкции форм вины, прк которой эти индиви-
дуальные моменты найдут максимальнбе выражение в законе, является наибо-
лее приемлемым.

В свое время в упрощении вины еще дальше шел Г. С. Фельдштейн, по-
лагавший, что в пределах сознаваемой вины нет прочных точек опоры для ее-
различения. (См.: Г. С. Фельдштейн. Психологические основы и юриди-
ческие конструкции форм виновности в уголовном праве. М., 1903).

" В первые годы Советской власти на сознание противоправности как
необходимого элемента умысла указывал М. М. Исаев. (См.: М. М. И с ае в. Об
умысле, неосторожности и сознании противоправности.-<Советское право>,

мнению, что противоправность является необходимым элементом
умысла

В условиях общенародного государства каждая правовая нор-
ма соответствует моральным воззрениям советских людей и по-
этому подстрекатель, толкающий то или иное лицо на соверше-
ние преступления, или пособник, оказывающий исполнителю
преступления помощь, всегда сознают аморальность своего по-
ступка, его антиобщественный характер. У каждого соучастни-
ка преступления есть реальная возможность понять противо-
правность своего поступка, поскольку общественная опасность
и противоправность действий исполнителя, как правило, осо-
знаётся им всегда.

. Если же лицо не сознает, что оно склоняет другое лицо к
совершению общественно опасного и противоправного деяния
или оказывает помощь таковому, то о соучастии говорить не
приходится, так как отсутствие сознания этих обстоятельств ис-
ключает умькдбез которого соучастие невозможно.

Однако соучастник преступления должен сознавать не толь-
ко общественную опасность и противоправность своего дей-
ствия, но и его основные свойства, понимать, что именно его
действие вызвало решимость или оказало помощь исполнителю
в совершении конкретного, запрещенного законом деяния. В тех
случаях, когда состав преступления, выполняемый исполните-
лем, включает также определенные последствия, соучастник дол-
жен сознавать и эти последствия.

Из сказанного выше вытекает, что соучастники должны не
только сознавать свойства своей деятельности, но и деятельно-
сти исполнителя, которая рассматривается ими как конечный
результат их совместных усилий. Поскольку же результат дей-
ствий исполнителя выражается в причинении последствий, к

1925, №5, стр. 47 и след.; его же. Основные начала уголовного законода-
тельства СССР и союзных республик, стр. 40-46).

Иначе подходил к этому вопросу А. Н. Трайнин, полагавший, что созна-
ние противоправности в понятие умысла не входит. (См.: А. Н. Трайнин.
Уголовное право. Часть общая. М" 1929, стр. 268). Этой точки зрения при-
держиваются некоторые криминалисты и в настоящее время. (См.: Советское
уголовное право. Часть общая. Л" 1960, стр. 317).

См.: Б. С. Маньковский. Проблема ответственности в уголовном
праве. М" 1949, стр. 107-III; Б. С. Утевски и. Вина в советском уголовном
праве, стр. 211-234; А. А. Герцензон. Уголовное право. Часть общая,
стр. 331-333; В. Макашвили. Вина и сознание противоправности. Мето-
дические материалы ВЮЗИ, № 2, М., 1948; В. Ф. Кириченко. Значение
ошибки по советскому уголовному праву. М., 1952, стр. 31; А. А. Пионт-
к о веки и. Учение о преступлении, стр. 350-357.

На таких же позициях стоит ряд криминалистов других социалистических
стран. (См., например, Ф. Полячек. Состав преступления по чехословац-
кому уголовному праву. М" 1960, стр. 240; Л. Шуберт. Об общественной
опасности преступного деяния. М" 1960, стр. 12-13). Иначе решает этот
вопрос И. Лекшас. (См.: Ион Лекшас. Вина как субъективная сторона
преступного деяния. М" 1958, стр. 57-58).

достижению которых соучастники стремились, последние созна-
ют, хотя и в общих чертах, причинную связь между своими дей-
ствиями и этими последствиями.

Мы говорим <в общих чертах> потому, что и организатор, и
подстрекатель, возбудившие решимость в другом лице совер-
шить преступление, т. е. выполнить фактическую сторону соста-
ва преступления, предусмотренного статьей Особенной части,
и пособник, оказавший такому лицу необходимую помощь, не всег-
да могут предвидеть, как будет развиваться деятельность испол-
нителя. Точнее: соучастники не всегда могут предвидеть, какой
способ действий изберет исполнитель. Так, например, подстрекая
к убийству, подстрекатель может и не знать, как склоненное
им к убийству лицо выполнит состав: задушит, застрелит или
отравит свою жертву.Яание подстрекателя может ограни-
читься лишь сознанием того, что.в результате деятельности лица,
которое он подстрекнул к совершению преступления, наступит
желаемое им последствие. . .- .

Поэтому организатором преступления или подстрекателем к
неу должно быть признано лицо, склонившее другое лицо не
только к исполнению преступления, но и к подстрекательству
или пособничеству. Несущественным является также и то обсто-
ятельство, знал или не знал, сознавал или не сознавал органи-
затор или подстрекатель, к какой функциональной роли опреде-
ляет он лицо\

Для иллюстрации этого положения воспользуемся следую-
щим примером. Сергеев подстрекает Григорьева к убийству
Семенова. Но Григорьев, который в результате этого подстрека-
тельства решил убить Семенова, подговорил Дрожкина совер-
шить это убийство. Последний и убил Семенова. Григорьев -
подстрекатель к убийству. Каково же положение Сергеева -
лица, давшего толчок к развитию клубка последовавших за
этим событий? Ясно, что Сергеев от ответственности, освобожден
быть не может и, исходя из характера его деяний, должен рас-
сматриваться как подстрекатель к преступлению, совершенному
Дрожкиным. Положение не изменится, если Сергеев с самого

начала подстрекал Григорьева склонить Дрожкина к убийству
Семенова.

Аналогично решается вопрос и тогда, когда налицо подстре-
кательство к пособничеству.

Здесь можно возразить, что подстрекательство к пособниче-
ству заключается в склонении лица к совершению второстепен-
ных действий, не входящих в фактическую сторону состава пре-
ступления, предусмотренного статьями Особенной части. Однако
это возражение представляется несущественным: как при подстре-
кательстве к исполнению, так и при подстрекательстве к пособ-
ничеству подстрекатель склоняет другое лицо к совершению пре-
ступления. Если можно так выразиться, он создаёт преступника,

независимо от того, к какой функциональной роли в едином со-
участии его определяет.

Советское уголовное законодательство всегда исходило из
принципа равной уголовной ответственности соучастников и ни-
когда не содержало каких-либо обязательных правил, устанав-
ливающих смягчение наказания для отдельных соучастников.
Наказание каждому из соучастников определяется в зависи-
мости от степени и характера его участия в совершении преступ-
ления. /

Конечно, при прочих равных условиях, роль пособника пред-
ставляется менее важной, чем роль иных соучастников. Однако
градуировать степень ответственности каждого из соучастников
не представляется возможным. Всё определяется фактическими
обстоятельствами каждого конкретного дела .

Случаи, когда между исполнителем, с одной стороны, и ор-
ганизатором, подстрекателем или пособником, с другой, стоит
ещё одно лицо, выполняющее подстрекательские или пособни-
ческие функции, охватываются понятием сложного или посред-
ственного соучастия

Рассматривая вопросы сложного соучастия, А. Н. Трайнин
говорит лишь о подстрекательстве к пособничеству и о пособни-

честве к подстрекательству. Нам представляется, что это поня-
тие более широкое. Помимо названных проф. Трайниным двух
случаев, оно может также заключаться в подстрекательстве к
организационным действиям или пособничестве им, в подстре-
кательстве к подстрекательству, пособничестве пособничеству и,
наконец, в организационных действиях, при которых отдельные
соучастники определяются к функциональной роли подстрека-
телей или пособников.

Воспользуемся таким примером. С. обратился к Г. (шоферу,
с которым он раньше работал) с предложением перевезти за
вознаграждение, как он выразился, <левый товар>. Г. согласил-
ся, но затем передумал; чтобы не подводить С., Г. уговорил сво-
его знакомого шофера А. осуществить перевозку <левого това-
ра>, что тот и сделал, соблазнившись обещанным вознагражде-
нием.
В этом деле А. выступал как пособник группы расхитителей

Иную точку зрения отстаивал Э. Я- Немировский. Руководствуясь до-
революционным русским законодательством, устанавливавшим обязательное
снижение наказания для пособников, он писал: <Склонение к пособничеству
следует рассматривать как психическое пособничество, а не подстрекательство,
а иначе оно влекло бы наказание большее, чем самое пособничество, ибо под-
стрекательство карается наравне с исполнением>. (Э. Я. Немировский.
Учебник уголовного права. Общая часть. Одесса, 1919, стр. 203). В подобной
трактовке сказывались, с одной стороны, казуистичность дореволюционного
законодательства и, с другой стороны, формальный подход к рассмотрению
существа подстрекательства.
См.: А. Н. Тр айнин. Учение о соучастии, стр. 123-124.

социалистической собственности, Г.- был подстрекателем к по-
собничеству, а С.- подстрекателем к подстрекательству.

Мы уже подчёркивали, что соучастник не всегда может пол-
ностью сознавать способ действий исполнителя. Его сознанием
может не охватываться и ряд других моментов, относящихся к
объективной стороне, как-то: место, время и средства (орудия)
совершения преступления. Соучастник в убийстве может, напри-
мер, не знать, в каком конкретно месте убийство произойдет, в
какое время - днем, вечером или ночью; он может не знать, ка-
ким орудием воспользуется исполнитель-топором, ножом, ги-
рей, камнем и т. д. Ведь действия соучастников, как правило,
предшествуют преступлению, а поэтому они не всегда могут
сознавать деятельность исполнителя в деталях, поскольку она
может быть облегчена или затруднена развитием других рядов
причинности.

Однако здесь же следует подчеркнуть, что в тех случаях, ко-
гда один из перечисленных моментов входит в состав преступ-
ления исполнителя в качестве обязательного, соучастник, что-
бы быть соучастником именно этого преступления, должен обя-
зательно сознавать эти моменты. Например, признать то или
иное лицо подстрекателем к морадёрству можно только тогда,
когда оно сознавало, что склонило другое лицо к похищению ве-
щей, находящихся при убитых или раненых на поле сражения

(ст. 260 УК УССР).

/ Мы начали с вопроса о том, в какой мере умыслом соучаст-
ника охватывается объективная сторона деяния исполнителя, по
той причине, что как раз по этой стороне проходит различиев
деятельности исполнителя и остальных соучастников. Однако их
умысел должен охватывать и ряд других факторов, в частностт,
таких, которые относятся к объекту преступления, к его субъег
ту- исполнителю преступления, а также к субъективной сто-
роне его деятельности.

Объект преступления является общим как для исполнителя,
так и для других соучастников. Соучастие, как указывалось вы-
ше, это совместное участие двух или большего числа лиц в од-
ном и том же преступлении. Следовательно, сознание лица,
склоняющего другое лицо к совершению преступления или ока-
зывающего ему помощь в его совершении, должно охватывать
объект преступления. Поскольку преступление всегда конкретно,
объект преступления для исполнителя и других соучастников
всегда должен быть общим. Когда речь идет о разных конкрет-
ных объектах, имеются в виду и разные преступления, а следо-
вательно, не может быть соучастия.

Однако применительно к соучастию вопрос об объекте пре-
ступления нуждается в большей конкретизации, чем в случаях,
когда речь идет о преступлении, совершенном индивидуально
действующим лицом. Дело в том, что под объектом конкретного

преступления обычно понимают видовой объект. Таким видо-
вым объектом, например, при убийстве является жизнь челове-
ка. Но видовой объект охватывает жизнь человека вообще, точ-
нее-любого человека.}

При соучастии такой конкретизации мало. Объект преступле-
ния, совершенного в соучастии, должен совпадать для всех со-
участников не только по виду, но и быть для них индивидуаль-
но определенным. Поэтому, когда Иванов, например, подстре-
кает Петрова к убийству Сидорова, а Петров решает убить
Сергеева и убивает его - соучастия не будет. Точно также лицо
не может быть признано подстрекателем к преступлению, если
оно призывает к совершению преступлений вообще или даже
преступлений определенного рода - убийств, краж, государст-
венных преступлений и т. д. Подстрекательство без надлежащей
степени конкретизации объекта преступления может повлечь
уголовную ответственность только как с1е11с1:игп аш епепа, т. е.
как преступление особого рода, специально предусмотренное в
статьях Особенной части уголовных кодексов. Так, ст. 7 Закона
СССР об уголовной ответственности за государственные пре-
ступления и соответствующие ей статьи уголовных кодексов
союзных республик (в УК УССР - ст. 63) устанавливают ответ-
ственность за агитацию и пропаганду в целях совершения особо
опасных государственных преступлений; ст. 208 УК УССР и ана-
логичные статьи уголовных кодексов других союзных республик
предусматривают ответственность за вовлечение несовершенно-
летних в преступную деятельность, и т. д.

В тех случаях, когда законодатель не устанавливает уголов-
ной ответственности за неконкретизированное подстрекательст-
во или неконкретизированное пособничество, они являются нена-
казуемыми. Как правильно указывает В. Солнарж, <неконкрети-
зированное подстрекательство или поддержка не являются
настолько общественно опасными, чтобы их можно было рассмат-
ривать как форму того преступления, которое они должны были
вызвать или совершению которого они должны были помочь>

В преступлениях, совершенных индивидуально действующим
лицом, вопрос о субъекте преступления возникает в тех случа-
ях, когда это лицо привлекается к ответственности и следствен-
ные, а за ними судебные органы выясняют, может ли это кон-
кретное лицо быть субъектом вменяемого ему преступления.
1 В преступлениях, совершенных в соучастии, вопрос о субъек-
те преступления приобретает свою специфику. Дело в том, что
подстрекатель, склоняя то или иное лицо к совершению преступ-
ления, и пособник, оказывая ему помощь, должны сознавать ос-
новные признаки, характеризующие исполнителя как субъекта

"Владимир Солнарж. Соучастие по уголовному праву Чехосло-
вацкой Социалистической Республики, стр. 188.

преступления, предусмотренного конкретной статьей Особенной
части Уголовного кодекса Так, подстрекая конкретное лицо
к получению взятки, подстрекатель должен сознавать, что он
имеет дело с должностным лицом, которое может, в силу своего
служебного положения, выполнить в интересах лица, дающего
взятку, определенное действие, или. наоборот, воздержаться от
такового. Подстрекая кого-либо к дезертирству или оказывая по-
мощь дезертиру, лицо должно сознавать, что оно имеет дело
с военнослужащим, а не со штатским лицом.

Конечно, далеко не всегда требуется личное знание подстре-
кателем и пособником исполнителя или личный контакт между
ними. Сказанное выше о минимуме субъективной связи при со-
участии, заключающейся в знании подстрекателем или пособни-
ком о действиях исполнителя, относится к деяниям, а не к испол-
нителю. Поэтому, если кто-либо публично пообещает вознаграж-
дение тому, кто убьет его врага, а кто-то из слышавших этот
призыв совершит убийство, то лицо, призывавшее к убийству,.
должно нести ответственность как подстрекатель, хотя оно и не
знало, кто конкретно явится исполнителем его <поручения>.

Точно так же, если лицо, услышавшее от кого-либо о непри-
язни Иванова к Петрову и желающее смерти Петрова, направило
Иванову анонимное письмо с призывом убить Петрова или па-
кет с ядом для совершения такого убийства, то и оно должно
рассматриваться как подстрекатель к убийству или пособник
ему, хотя бы оно лично и не знало Иванова.

{Этиаучаи неконкретизированного в отношении субъекта
подстрекательства или пособничества и случаи <заочного> под-
стрекательства или пособничества не опровергают общего поло-
жения: сознание соучастника должно охватывать основные свой-
ства, относящиеся к личности исполнителя как субъекту кон-
кретного преступления.

Однако здесь возникает трудность. Когда то или иное лицо
склоняет лицо, не достигшее возраста, необходимого для наступ-
ления уголовной ответственности, или невменяемое лицо к со-
вершению действий, запрещенных Уголовным кодексом, или ока-
зывает им помощь, оно рассматривается не как подстрекатель.
или пособник, а как посредственный причинитель (исполнитель)
преступления. Поскольку невменяемое лицо или лицо, не достиг-
шее определенного возраста, не могут быть субъектом преступ-
ления, нет и соучастия, так как отсутствует его необходимыи-
признак-участие двух или более лиц в совершении преступле-
ния. А как быть в том случае, когда подстрекатель не знает, что
склоненное им к совершению преступления лицо не может быть.
субъектом преступления в силу своего малолетства или невме-
няемости?

К сожалению, этот вопрос, имеющий важное значение для
практики, не получил достаточного освещения в советской уго-

ловно-правовой литературе. А. А. Пионтковский, например, огра-
ничивается лишь общим указанием на то, что <подстрекатель.
или пособник душевнобольного или малолетнего, совершившего-
общественно опасное деяние, а также лица, действовавшего в за-
блуждении, отвечает не за подстрекательство или пособничество
в преступлении, а за само преступление вследствие того, что-
исполнитель является лишь орудием совершения этого деяния в.
руках других лиц> ". А как рассматривать подстрекателя или
пособника, которые умышленно склоняют или оказывают по-
мощь лицу в совершении общественно опасного деяния, не зная
о том, что это лицо малолетнее или душевнобольное,- об этом
проф. Пионтковский не говорит. Аналогично поступают И. Г. Фи-
лановский и Н. Д. Дурманов В монографии, специально по-
священной соучастию, П. И. Гришаев и Г. А. Кригер вообще
не касаются этого вопроса Ї.

В советской уголовно-правовой литературе на этом вопросе
останавливается М. И. Ковалев, а из криминалистов зарубеж-
ных социалистических стран - В. Солнарж. М. И. Ковалев пи-
шет: <Когда соучастники не знают о том, что исполнитель, со-
вершающий преступление, представляет собой невменяемое или
несовершеннолетнее лицо, которое в силу этого не может нести
ответственности..., нет и не может быть посредственного причине-
ния в той же мере, как и не может быть соучастия в преступле-
нии> ". В этих случаях <речь может идти лишь о покушении на
преступление, именно о покушении с негодными средствами, ког-
да субъект ошибочно полагал, что эти средства являются год-
ными>

В. Солнарж высказывает сомнение в правильности позиции
М. И. Ковалева. В подстрочном примечании он указывает: <По
его (М. И. Ковалева.- Ф. Б.) мнению, советское уголовное пра-
во покоится на принципе акцессорности. Сомнительно, однако,.
что <подстрекатель> в этом случае был бы виновен в покушении
на само преступление; здесь скорее речь должна идти о приго-
товительных действиях> Излагая этот вопрос с позиции
чехословацкого права, В. Солнарж предлагает случаи бессо-
знательного использования лица, не подлежащего уголовной
ответственности, рассматривать как <покушение на соучастие,

" А. А. Пионтковский. Учение о преступлении, стр. 550.
Си.: Советское уголовное право. Часть общая, Л., 1960, стр. 413.
См.: Советское уголовное право. Часть общая. М" 19621 стр. 203.
Ї См.: П. И. Гришаев, Г. А, Кригер. Соучастие по уголовному

праву, стр. 118-165.

" М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть, первая, стр. 262.
Т а м же. (Курсив наш.- Ф. Б).

Владимир Солнарж. Соучастие по уголодному праву Чехосло-
вацкой Социалистической Республики, стр. 85.

Ш

поскольку преступление непосредственным исполнителем не было
совершено> .

Предложенные М. II. Ковалевым и В. Солнаржем конструк-
ции ответственности лица, склонившего к совершению общест-
венно опасных действий малолетнее или невменяемое лицо и не
знавшего об этом их состоянии, хотя и содержат, на наш взгляд,
рациональное зерно, в чистом виде приняты быть не могут.

Рекомендуя рассматривать действия таких лиц как покуше-
ние на преступление с негодными средствами, М. И. Ковалев,
видимо, исходит из того, что лицо, которое подстрекатель стре-
мится использовать в качестве исполнителя, является не более,
как средством совершения преступления, средством достижения
результата. Не говоря уже о том, что такую позицию М. И. Ко-
валева трудно согласовать с его исходным положением об ак-
цессорной природе соучастия, предлагаемая им конструкция, на
наш взгляд, сомнительна и в другом плане.

Как известно, в теории советского уголовного права о по-
кушении с негодными средствами речь идет тогда, когда сред-
ства эти оказались непригодными для достижения результата,
к которому стремилось лицо, ставшее на путь преступлений .
В рассматриваемых же проф. Ковалевым случаях подстрекатель
воспользовался для достижения результата малолетним или ду-
шевнобольным, ошибочно полагая, что он склонил к преступле-
нию вменяемое лицо. Если рассматривать душевнобольное или
малолетнее лицо как средство для осуществления преступного
намерения исполнителя (применительно к посредственному При-
чинению-это правильно), то во всяком случае нельзя говфить
о том, что это средство негодное. Когда душевнобольной, оши-
бочно принимаемый подстрекателем за вменяемое лицо, или
малолетний причиняют общественно опасное последствие, они
оказываются вполне <годными> в плане реализации намерения
подстрекателя.

О <негодности> можно говорить лишь тогда, когда мы рас-
сматриваем душевнобольного или малолетнего как субъекта

Владимир С олнар ж. Соучастие по уголовному праву Чехосло-
вацкой Социалистической Республики, сер. 85. Заметим, что в другом месте
(стр. 59-60) В. Солнарж термин <покушение на соучастие> относил только
к тем случаям, когда, во-первых, имел место эксцесс исполнителя и, во-вторых,
подстрекателю не удалось возбудить у лица решимость совершить преступле-
ние. Полагая, что в случае <бессознательного> использования лица, не подле-
жащего уголовной ответственности, для совершения преступления также имеет
место покушение на соучастие, В. Солнарж тем самым расширяет установлен-
ный им же перечень таких случаев.

" См.: В. Ф. Кириченко. Значение ошибки по советскому уголовному
праву. М., 1952, стр. 52-56. В. Ф. Кириченко, в частности, пишет, что в тех
случаях, когда <несмотря на усилия субъекта, преступный результат не может
быть достигнут вследствие порочности избранных средств>, преступная дея-
тельность носит название <покушения с негодными средствами>.

преступления или возможного соучастия. Действительно, для та-
кой цели они не годны. Но это не подпадает под понятие <не-
годного средства>

Не точна и предлагаемая В. Солнаржем конструкция <по-
кушение на соучастие>. Соучастие - понятие родовое, и поэтому
покушаться на соучастие вообще нельзя. Можно покушаться
лишь на соучастие в определенном преступлении, еще точнее -
на подстрекательство к определенному преступлению, пособни-
чество ему или на организационную деятельность при соверше-
нии определенного преступления.

Как отмечалось выше, лицо, склоняющее другое лицо к совер-
шению преступления и не знающее о том, что другое лицо невме-
няемое или малолетнее, ошибается в субъекте. Оно ошибочно
полагает, что действует совместно с другим лицом, фактически
же оно действует индивидуально, используя в своих целях не-
вменяемое или малолетнее лицо. Следовательно, налицо ошибка.
В этом М. И. Ковалев прав. Но природа этой ошибки, как было
показано выше, вскрыта им неверно.

Ошибка в субъекте исполнителя исключает соучастие, по-
скольку, что бы ни думал о нем подстрекатель или пособник,
невменяемое или малолетнее лицо ни при каких условиях субъ-
ектом преступления быть не может. Это бесспорно.

Не приходится возражать и против того, что такой неудав-
шийся подстрекатель или пособник не может быть и посредствен-
ным причинителем, поскольку умысел посредственного причини-
теля всегда направлен на то, чтобы воспользоваться малолетним
или невменяемым лицом как своеобразным орудием ".

Но как же тогда привлекать такое лицо к ответственности?
По нашему мнению, ответственность неудавшегося подстрека-
теля или пособника должна определяться их умыслом. Умысел
их был направлен на то, чтобы быть подстрекателем или пособ-
ником, но по не зависящим от них причинам это не произошло:
лицо, которое они подстрекали или которому оказывали помощь,
оказалось неспособным ко вменению. Такой неудавшийся под-
стрекатель или пособник должен привлекаться к ответствен-
ности за покушение на подстрекательство на преступление или
за покушение на пособничество преступлению.

Ї Рассматривая вопрос об ошибке в связи с другими вопросами Общей
части, В. Ф. Кириченко выделяет в своей монографии специальный параграф
<Ошибка и соучастие>. Однако поднятых выше вопросов он в нем не касается.
(См.: В. Ф. Кириченко. Значение ошибки по советскому уголовному праву.
стр. 92-93).

" В дореволюционном русском праве господствующим был взгляд, что
для посредственного причинения вовсе не требуется, чтобы лицо, склоняющее
невменяемое или малолетнее лицо к совершению общественно опасного
деяния, знало об этом обстоятельстве. Так, Н. С. Таганцев указывал, что
лицо будет посредственным виновником и в том случае, когда <оно ошибочно
предполагало, что возбужденное им и содействующее ему лицо дееспособно>.
(Н. С. Таганцев. Русское уголовное право, т. 1. СПб., 1902, стр. 738).

8 9-679 113

Иное решение вопроса, на наш взгляд, будет противоречить.
общей конструкции ответственности по советскому праву при
ошибке субъекта в отношении того или иного элемента состава
преступления. Так, например, если лицо проникло на склад:
с целью похитить государственное имущество, но ошибочно по-
хитило личные вещи, принадлежавшие кладовщику и оставлен-
ные им в ночь похищения на складе, то ответственность будет
определяться умыслом этого лица. Оно будет привлечено к от-
ветственности за покушение на кражу государственного иму-
щества. Ошибка в объекте исключает возможность привлекать.
к ответственности за кражу личного имущества.

Почему же должен иначе решаться вопрос при ошибке в.
субъекте преступления? Именно потому, что лицо ошиблось,
полагая, что оно выступает в роли подстрекателя или пособника,
его и можно привлекать за покушение на то, в отношении чего>
у него был умысел.



Соучастие возможно только в умышленных преступлениях.
Организатор, подстрекатель и пособник должны сознавать, что>
исполнитель преступления действует умышленно. Если же лицо
использует неосторожность другого лица или его ошибку, исклю-
чающую вину, и умышленно толкает его на причинение об-
щественно опасных последствий, то, в соответствии с указанны-
ми выше положениями, оно должно нести ответственность как
посредственный виновник.

К сожалению, в судебной практике нередко встречаются слу-
чаи, когда к уголовной ответственности привлекаются" лица, не
сознававшие преступного характера своих действий, однако лов-
ко использованные другими лицами, ставшими на путь преступ-
лений. Это особенно часто встречается в делах о хищении со-
циалистической собственности и в делах о приписках и преступ-
ном обмане государства.

Для иллюстрации развитых выше положений воспользуемся
случаем из судебной практики. А. был признан виновным в том,
что он, работая продавцом, вошел в преступную связь с заведую-
щим магазином Ц. и работниками райпромкомбината В. и Б.
и по сговору с последними занимался хищением керогазов,
изготовленных в Ленинском райпромкомбинсте г. Днепропетров-
ска, а затем реализовал их через магазин, в котором он ра-
ботал. Всего, как указано в приговоре, А. похитил 250 керогазов
на сумму 13 000 руб. (в старых деньгах).

По протесту заместителя Генерального Прокурора СССРСу-
дебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР
отменила приговор в отношении А. и дело о нем прекратила за
отсутствием достаточных доказательств, виновнасти а хищении
керогазов.

Основанием для осуждения А. послужило то обстоятельство,
что он действительно несколько раз по поручению заведующего
магазином Ц. и по оформленным лично Ц. документам получал
в Ленинском райпромкомбинате керогазы и расписывался в их
получении. Поскольку эти керогазы в дальнейшем оприходованы
не были, А. был признан виновным в их хищении.

В своем определении от 22 апреля 1961 г. Судебная коллегия
по уголовным делам Верховного Суда СССР указала, в част-
ности, что <вывод суда о виновности А. нельзя признать обо-
снованным. По делу установлено, что А. работал в магазине № 1
рядовым, не материально ответственным продавцом и к оформле-
нию документов на товары, поступавшие в магазин для реали-
зации, никакого отношения не имел> . Действия А, не знавшего
о том, что он получает похищенные керогазы, использовал Ц.,
который и должен быть признан непосредственным виновником
хищения.

К. Е. и К. В. в числе прочих были осуждены Донецким об-
ластным судом за соучастие в хищениях в ОРСе треста <Совет-
ский уголь>. Вина К. Е. и К. В. заключалась в том, что они,
работая: одна - заместителем главного бухгалтера, а другая -
бухгалтером мясной группы, преступно-небрежно относились
к своим обязанностям и не осуществляли надлежащего контро-
ля за своевременной отчетностью со стороны 3.; последний
использовал это для хищений. Однако суд признал их виновны-
ми в соучастии в хищении. В связи с этим Судебная коллегия по
уголовным делам Верховного суда УССР, рассмотрев дело в кас-
сационном порядке, указала, что <суд не привел в приговоре
доказательств, которые свидетельствовали бы о том, что К. Е. и
К. В. находились в преступной связи с 3., знали, что он зани-
мается хищениями продовольственных товаров и умышленно
скрывали бы эти хищения по бухгалтерскому учету, а также по-
лучали за это от 3. вознаграждение. Отсутствуют также доказа-
тельства и в материалах дела> . Исходя из этого, Судебная
коллегия по уголовным делам Верховного Суда УССР признала
обвинение К. Е. и К. В. в соучастии в хищениях необоснованным.

Нередки случаи, когда по делам о приписках суды осуждают
второстепенных лиц, действовавших по прямому указанию вы-
шестоящих работников и не сознававших, что они совершают
приписки. В цитированной уже статье члена Верховного Суда
СССР И. Д. Якименко <К итогам изучения судебной практики
по делам о приписках и других искажениях отчетности> ука-
зывается, в частности, что <суды не должны допускать осуждения

<Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1961, №4, стр. 18.
" Архив Верховного суда УССР. Дело № 1019-К-61. (Курсив
наш.- Ф. Б.).

второстепенных лиц, которые в силу своего служебного подчинён-
ного положения хотя и выполнили незаконное распоряжение
организатора преступления, но личной заинтересованности
и умысла на обман государства не имели> 2Ї.

Для того чтобы подстрекатель или пособник выступали в
этом качестве, они должны сознавать, что исполнитель действу-
ет умышленно. В противном случае они превращаются в по-
средственных виновников.

2. Соучастие и косвенный умысел

В содержание умысла соучастника преступления кроме ин-
теллектуального элемента входит и волевой элемент, определя-
емый желанием или сознательным допущением наступления
определенных общественно опасных последствий. По этому во-
левому элементу происходит, как указывалось, разграничение
умысла на прямой и косвенный (эвентуальный).

В сфере института соучастия вопрос о характере умышлен-
ной вины нуждается в двояком уточнении. С одной стороны,
необходимо установить, возможно ли соучастие в преступлении,
совершаемом исполнителем с косвенным умыслом, с другой -
возможны ли подстрекательство и пособничество с косвенным
умыслом?

В дореволюционной русской литературе вопрос о характере
умышленной вины при соучастии решался различными крими-
налистами по-разному. Так, А. Жиряев полагал, что подстрека-
тельство мыслимо лишь при наличии прямого умысла подстре-
кателя . Напротив, Н. С. Таганцев придерживался того взгля-
да, что <умысел подстрекателя может быть как прямой, так
и не прямой, преступное безразличие>. Аналогичной точки зре-
ния придерживался Л. С. Белогриц-Котляревский ", а из более
старых авторов - А. Лохвицкий .

Нет единого мнения по этому вопросу и в уголовно-правовой
литературе современных буржуазных государств.

В англо-американской доктрине, допускающей и неосторож-
ное соучастие, вопрос о разграничении фрм умышленной вины
подстрекателя и пособника вообще не ст явится. Английская тео-

" <Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1962, №3, стр. 43. (Курсив
наш.- Ф. Б.).

При организационной деятельности такой вопрос не возникает, так как
представить себе организатора преступления, не стремящегося к какой-либо
четко определенной преступной цели, нельзя.

См.: А. Жиряев. О стечении нескольких преступников в одном и
том же преступлении, стр. 86.

См.: Н. С. Таганцев. Лекции по русскому уголовному праву. Часть
общая, вып. II. СПб., 1888, стр. 904.

См.: ,Белогри ц-К отляр евский. Учебник русского уголовного
права. К., 1904, стр. 214.
См.: А. Лохвицкий. Курс русского уголовного права. 1871, стр. 140.



рия исходит из классификации всех преступлений по трем груп-
пам: геааоп (государственная измена), ?е1опу (фелония) и гта-
с1етеапог (мисдиминор). При этом, с одной стороны, считается,
что даже наиболее легкая степень вины в государственной изме-
не все же настолько велика, что бесполезно проводить различие
между нею и еще более тяжелыми степенями вины. С другой сто-
роны, никакая деятельность, связанная с совершением только
1ТП5(Зетеапог, не считается достаточно тяжелой, чтобы оправдать
проведение формального разграничения между нею и другими
менее важными формами участия в совершении преступления.
Поэтому разграничение между соучастниками проводится только
применительно к одной из групп преступления - 1е1опу. Для
этой группы английская доктрина различает четыре вида участия
в преступлении: 1) в качестве исполнителя первой степени,
2) в качестве исполнителя второй степени, 3) в качестве со-
участника до события преступления и 4) в качестве соучастника
после события преступления. Подстрекатели (а1с1 апс1 аЬе), как
правило, относятся ко второму и третьему виду участников, од-
нако при определенных условиях могут быть и соучастниками
первой степени .

Отсутствие кодификации и четко сформулированных общих
принципов, а также необычайная казуистичность статутного пра-
ва превращают английское уголовное право и в частности инсти-
тут соучастия в необычайно удобное орудие в руках господст-
вующего класса для упрочения своего господства. Еще Ф. Эн-
гельс, касаясь конструирования законов о так называемых
политических преступлениях, писал, что <английские каратель-
ные законы против политических преступников редактированы
почти точно в тех же выражениях, как прусские; особенно <воз-
буждение к недовольству> (ехсШп (115соп1еп1) и <возмутитель-
ные> <мятежные речи> (эесНоп 1апиае) имеются в той же
неопределенной редакции, которая оставляет судье столько
простора> ".

В полной мере этой неопределенности в формулировании по-
ложений об уголовной ответственности за соучастие следует
и американское право . Общие положения, содержащиеся
в американском законодательстве, сводятся к тому, что подстре-
катель и пособник приравниваются к исполнителю. По Уголов-
ному кодексу штата Нью-Йорк соучастниками считаются лица,

См.: К. Кении. Основы уголовного права. М., 1948, стр. 91-98;
Эдуард Дженкс. Английское право. М., 1947, стр. 145-149; Грюнхут.
Английское уголовное право.-В кн.: Современное зарубежное уголовное пра-
во, т. 3. М., 1961, стр. 266-267; 01апу111е Ь. АУ!111ат5. Сптша1 1.
ТЬе Сепега] Раг1. Ьопйоп, 1953, р. 175; Н. Н. Полянский. Уголовное
право и уголовный суд в Англии. М., 1969, стр. 90-91.
К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. II, стр. 387.
См.: Ко11ш М. Рег1ип5. Спт1па1 Ьа, ВгооМт, 1957,
Р. 555-595.

117



<которые после совершения преступления дают приют преступ-
нику, укрывают его или оказывают ему содействие с целью по-
мочь ему избежать задержания, суда, осуждения или наказания,
зная или имея разумные основания полагать, что лицо, которому
они дают приют и т. д., подлежит аресту, арестовано, обвинено
или осуждено или что это лицо совершило тяжкое преступление>.
Из этой формулировки следует, что соучастниками признаются
как лица, действия которых не находились в причинной связи
с совершенным исполнителем преступлением, так и лица, дейст-
вовавшие неосторожно. При формулировании же отдельных за-
конов, устанавливающих ответственность за подстрекательство,
законодатель настолько широко очерчивает это понятие, что под
него американский суд (как это сделал судья Медина в процес-
се над лидерами Коммунистической партии США) может под-
вести любое неугодное ему инакомыслящее лицо. Не случайно
проф. 3. Чефи, характеризуя ст. 2 закона Смита, по которому
осуждались лидеры Коммунистической партии США, пишет:
<Формулировка закона о подстрекательстве к мятежу подобна
надписи на мече. Был бы меч, а прочее не суть важно! Дайте
такой меч в руки нашим правителям, и тогда что бы на нем
ни было написано, они изрубят в капусту тех, кто им неугоден,
кто говорит или пишет такие вещи, которые они считают не-
позволительной критикой своей политики> ". Комментируя эту
фразу, Д. Марион от себя добавляет: <Когда меч закона о под-
стрекательстве занесен, произволу нет удержу. Посмотрите, как
лихо он расправился со всеми принципами правосудия в про-
цессе коммунистов!>

Среди криминалистов других капиталистических стран воз-
можность даже неосторожного подстрекательства отстаивает
датский ученый Франц Маркус .

Из признания только умышленного подстрекательства исхо-
дят японский профессор Кинсаку Сайто , греческий ученый Ге-
оргиос А. Мангакис , австрийский профессор Фридрих Нова-
ковский и др.

Криминалисты ФРГ, придерживающиеся так называемой фи-
нальной теории действия, не высказывают четко своего

Цит. по кн.: Джордж Марион. Судилище на Фоли-Сивер. М.,
1950, стр. 171.
Т а м же.

" См.: Франц Маркус. Уголовное право Дании.- В кн.: Современное
зарубежное уголовное право, т. 1, М., 1957, стр. 143.

См.: Кинсаку Сайто. Японское уголовное право-В кн.: Совре-
менное зарубежное уголовное право, т. 1, стр. 369.

См.: Георгиос А. Мангакис. Греческое уголовное право. Общая
часть.-В кн.: Современное зарубежное уголовное право, т. 3. М" 1961,
стр. 428.

См.: Фридрих Новаковский. Австрийское уголовное право.-
В кн.: Современное зарубежное уголовное право, т. 3, стр. 627.

отношения к рассматриваемой проблеме. Так, Р. Маурах, с од-
ной стороны, считает, что для подстрекательства основным яв-
ляется направление злой воли подстрекателя, имеющего целью
навязать ее исполнителю, а с другой-что <признак финальности
определяет также неосторожность> лица . По определению ос-
новоположника этой теории Ганса Вельцеля, финальность дейст-
вия состоит в том, что субъект мысленно предвосхищает резуль-
тат своего действия, в силу чего оно оказывается сверхдетерми-
рованным . В неосторожных же преступлениях он усматривает
потенциальную финальность, которая является основанием для
вменения ".

В советской уголовно-правовой литературе единства взглядов
по указанным вопросам нет. Авторы, признающие возможность
соучастия в неосторожных преступлениях, тем самым признают
и возможность соучастия как в преступлениях, совершенных
с косвенным умыслом, так и соучастия с косвенным умыслом.
Но и среди криминалистов, связывающих соучастие только
с умышленной виной, в этом вопросе нет единодушия. Так,
П. И. Гришаев и Г. А. Кригер , А. А. Пионтковский ,
М. А. Шнейдер "Ї, Н. Д, Дурманов признают возможность
подстрекательства как с прямым, так и с косвенным умыслом.
М. И. Ковалев, наоборот, считает, что подстрекательство воз-
можно только с прямым умыслом, так как <доказать косвенный
умысел в действиях подстрекателя на основе объективных фак-
тов невозможно> . Исходя из этого, М. И. Ковалев считает, что

См.: К. МаигасЬ. ОеисЬеэ 1.га1тесЫ:, АНетейпег ТеП, 5.508

См.: Н. е1ге1. Оаз (1еисЬе 81га{гесЫ, Вег1т, 1956, 5. 29-31:
его же. Ит (Не Япа1е Напс11и 51еЬге, ТйЬшеп, 1949, 5. 7.

" См.: Н. \?е1ге1. VI> (Не 1ша1е НапсНиеЬге, . 18. Общую критику
финальной теории действия см. в рецензии Н. В. Лясс на книгу Вельцеля
<Актуальные проблемы уголовного права в свете финальной теории дей-
ствия>,-<Правоведение>, 1958, № 4; см. также Л. Лекшас. Вина как
субъективная сторона преступного деяния. М., 1958, стр. 36-42; Б. С. Мань-
к о веки и. Реакционная неокантианская теория <финального уголовного
права>.- <Советское государство и право>, 1959, № 4; М. Д. Ш аргоро д-
ски и. Современное буржуазное уголовное законодательство и право. М., 1961,
стр. 37-50; Н. С. Алексеев. Западногерманское <учение об ошибке в за-
прете>.-<Правоведение>, 1962, № 1; Н. В. Лясс. Нормативная теория в со-
временном буржуазном уголовном праве, М" 1963, стр. 34-50. Критику поло-
жений финалистов по вопросам соучастия см.: М. И. Ковалев. Соучастие
преступлении. Часть первая, стр. 137-144.

См.: П. И. Гришаев, Г. А. Кригер. Соучастие по уголовному
праву, стр. 146.

См.: А. А. П и о и т к о веки и. Учение о преступлении, стр. 573.
Ї См.: Советское уголовное право. Часть общая, 11-й выпуск. Соучастие
я преступлении, стр. 32: М. А. Шнейдер. Соучастие в преступлении по со-
ветскому уголовному праву, стр. 47-48.

" См.: Советское уголовное право. Часть общая, М" 1962, стр. 211.
"М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вторая, стр. 88.

<признание возможности подстрекательства с косвенным умыс-
лом поставило бы судебную практику в крайне затруднительное
положение, ибо необходимую четкость и достоверность отноше-
ниям между подстрекателем и подстрекнутым придает только
прямой умысел на преступление> ".

В. Солнарж высказывается за то, что умысел подстрекатели
может быть как прямым, так и косвенным .

Следует отметить, что большинство указанных авторов рас-
сматривает проблему соучастия с косвенным умыслом в целом,
не выделяя поставленных выше двух вопросов. Пожалуй, един-
ственным автором, который в полном объеме ставит этот вопрос,
является, на наш взгляд, М. И. Ковалев. Однако с предлагаемым
им решением согласиться трудно.

М. И. Ковалев пишет: <Косвенный умысел на стороне соучаст-
ников возможен лишь в одном единственном случае, а именно:
когда имеется материальное преступление, слагающееся из пре-
ступных нарушений и преступных последствий. По отношению
к участию в самих преступных действиях возможен только
прямой умысел, косвенный же допустим лишь по отношению
к возможному результату деятельности исполнителя преступ-
ления> .

Такой подход едва ли можно признать правильным, посколь-
ку он основан на расчленении вины лица по отношению к дейст-
вию и его результату. Выше мы уже приводили аргументы
в обоснование недопустимости подобного расчленения. Здесь
добавим только, что в материальных преступлениях различие
между прямым и косвенным умыслом проводится как раз по
волевому отношению лица к последствию своих действий при
одном и том же отношении к самому действцю. Такое расчлене-
ние неправомерно, так как для каждого конфетного преступле-
ния возможна лишь единая форма вины.

Вопрос о характере умышленной вины исполнителя преступ-
ления, совершаемого в соучастии, и о характере умысла под-
стрекателя и пособника нужно решать, исходя из общего>
понимания института соучастия. Выше уже подчеркивалось, что
соучастников объединяет общность цели, их намерений. Такая
общность возможна только в преступлениях, совершаемых с пря-
мым умыслом. Из этого следует, что и соучастие возможно толь-
ко в преступлениях, совершаемых с прямым умыслом. Действи-
тельно, о какой общей цели может идти речь в тех случаях,
когда совместно действующие лица не желают определенного>
результата, хотя сознательно и допускают возможность его на-
ступления?

" М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вторая, стр. 88.

" См.: Владимир Солнарж. Соучастие по уголовному праву Чехо-
словацкой Социалистической Республики, стр. 187.
" М. И. Ковалев, Соучастие в преступлении. Часть первая, стр. 281-

Поэтому соучастие возможно в тех формальных преступле-
ниях, где исполнитель совершает действие с прямым умыслом,.
и в тех материальных преступлениях, где по отношению к об-
щественно опасному последствию у него также будет прямой
умысел. Никакого расчленения умысла на прямой (по отноше-
нию к действию) и косвенный (по отношению к результату)
в материальных преступлениях быть не может, ибо как раз
в сумме такое преступление и считается совершенным с косвен-
ным умыслом.

Однако такой ответ не исчерпывает всего вопроса. Теория
и практика советского уголовного права знают случаи, когда
одним действием лица выполняется два или более преступлений.
Речь идет о так называемой идеальной совокупности.

Так, например, поджигая ночью дом с целью получения стра-
хового возмещения, собственник этого дома может безразлично>
относиться к проживающим у него квартирантам. Он прямо не
желает их смерти, но сознательно допускает возможность ее
наступления. По отношению к поджогу дома у него будет, та-
ким образом, прямой умысел, а по отношению к смерти сгорев-
шего квартиранта или квартирантов - косвенный.

Вполне естественно, что если такой поджог был осуществлен
собственником по подстрекательству или при помощи другого
лица и подстрекатель или пособник сознавали, что в доме живут
квартиранты и что, поскольку поджог будет осуществлен ночью,
они могут погибнуть в огне, то и им- подстрекателю и пособ-
нику - должны быть вменены эти последствия.

Таким образом, подстрекатель не может подстрекать, а по-
собник не может оказывать помощь в совершении материально-
го преступления, в котором по отношению к результату у испол-
нителя был косвенный умысел. Однако они могут подстрекать
и оказывать содействие такому материальному преступлению,
в котором к основному результату, охватываемому намерением
исполнителя, у его соучастников был прямой умысел, а по от-
ношению к возможным побочным результатам - косвенный. Точ-
но так же соучастие возможно в тех формальных преступле-
ниях, где по отношению к основному общественно опасному
действию у исполнителя был прямой умысел, а по отношению

См.: Н. Ф. Я ш и нов а. Вопросы назначения наказания при совокуп-
ности преступлений по советскому уголовному праву. Автореферат канди-
датской диссертации. Харьков, 1951; Н. Загородников. Назначение на-
казаний при совокупности преступлений.- <Социалистическая законность>,
1952, №6; И. И. Карпе ц. Назначение наказания по советскому уголовному
праву. Автореферат кандидатской диссертации. Л" 1954; А. А. Пионтков-
с к и и. Вопросы общей части уголовного права в практике судебно-проку-
рорских органов. М., 1954; его же. Учение о преступлении; А. М. Яковлев,
Совокупность преступлений по советскому уголовному праву. М., 1956;
Н. А. Стругно в. Назначение наказаний по совокулаости преступлений. М.,.
1957; Н. Ф. Кузнецова. Значение преступных последствий. М., 1958.

~к возможным общественно опасным последствиям формального
преступления - косвенный умысел "".

В качестве примера можно привести дело, рассмотренное од-
им из судов г. Киева. Фабула его такова: встретив на улице
двух подростков - Л. и С., К. предложил им за вознаграждение
разбить окна. Показав подросткам окна, которые они должны

были разбить, он ушел за угол дома. Л. и С. одновременно бро-
сили по кирпичу в указанные окна н убежали. Один из брошен-
ных ими кирпичей попал в спину гр. Ф., пришедшей в гости к хо-
зяйке квартиры.

Как выяснилось, К., желая отомстить своей жене, с которой
он рассорился, решил выбить у нее окна, однако он не хотел

наносить кому-либо телесные повреждения, хотя и допускал
возможность, что брошенный в окно кирпич может попасть в ко-
го-либо из лиц, находящихся в комнате. Другими словами, в от-
ношении нанесения телесных повреждений гр-ке Ф. у К. был
косвенный умысел.

Руководствуясь ответом на первый из поставленных нами
вопросов, можно выяснить и второй вопрос, а именно: возмож-
но ли соучастие с косвенным умыслом? ~-

КаIГбБло~пейвваIШ_йЬШелIщевьнюяняющее в преступлении
функции подстрекателя, дает первоначальный толчок к развитию
цепи причинности. Его действие выступает, следовательно, в ка-
честве первопричины, ближайшим следствием которой является
решимость подстрекаемого выполнить действие, к которому егб
склонил подстрекатель. Однако трудно себе представить, чтоб"3
подстрекатель тратил усилия лишь на то, чтобы породить у под-
стрекаемого определенные психологические сдвиги - мотивы

к действию и желание его совершить. Подстрекатель всегда стре-
мится (без этого подстрекательство немыслимо), чтобы исполни-
тель или пособник совершили определенное деяние. Поскольку
в формальных преступлениях деяние исполнителя образует
объективную сторону законченного состава преступления, то
применительно к этим преступлениям подстрекательство может
быть совершено только с прямым умыслом.

" Следует, однако, оговориться, что под возможными общественно опас-
ными последствиями, образующими идеальную совокупность, мы понимаем
такие последствия, которые не охватываются уголовно-правовой нормой, пре-
дусматривающей ответственность за основное преступление.

Как правильно отмечает В. Н. Кудрявцев, почти каждое преступление
вызывает несколько вредных последствий, причиняет ущерб нескольким об-
щественным отношениям, охраняемым уголовным законом. Законодатель,
конструируя уголовно-правовую норму, как правило, предусматривает воз-
можность наступления таких дополнительных последствий (например, нанесе-
ние легких телесных повреждений тому или иному лицу при хулиганстве).
Следовательно, при наступлении дополнительных последствий, охватываемых
одной уголовно-правовой нормой, идеальной совокупности не будет. (См.:
В. Н. Кудрявцев. Объективная сторона преступления. М., 1960, стр. 138).

Как правило, и в материальных преступлениях подстрекатель
желает совершения подстрекаемым общественно опасных дейст-
вий и, сверх того, наступления определенного общественно опас-
ного последствия. Но ведь сама деятельность подстрекателя
объясняется определенными мотивами. Толкая исполнителя на
совершение материального преступления, подстрекатель в ряде
случаев видит в исходе дела свой интерес. Именно этот своеко-
рыстный интерес и заставляет его прививать исполнителю опре-
деленное намерение.

Поясним это на примере. Т., возвратившись в Киев из высыл-
ки, вновь стала вести паразитический образ жизни, нигде не рабо-
тала, занималась на рынках города спекуляцией дрожжами.
Встретив однажды своего знакомого Л., работавшего на Киев-
ском дрожжевом заводе, Т. стала просить его добыть дрожжи,
обещая хорошо заплатить. После некоторых колебаний Л. по-
обещал дать дрожжевого теста и оберточную бумагу, сказав,
чтобы Т. в 7 часов вечера подошла к определенному месту за-
бора, ограждающего территорию завода. В назначенное вре-
мя Л. передал Т. похищенные им 15 кг дрожжевого теста .
В этом деле Л. выступал как исполнитель хищения, Т.- как под-
стрекатель к хищению, причем интересу Т. соответствовало не
само деяние Л., а его результат.

Иногда суды не учитывают этого и подстрекательские дей-
ствия лиц, связанные с удовлетворением ими своих интересов
в преступлении, ошибочно квалифицируют как приобретение
имущества, заведомо добытого преступным путем. На это обстоя-
тельство неоднократно обращал внимание Верховный Суд СССР.
Прямое указание на такой недостаток в деятельности судов со-
держится, в частности, в постановлении Пленума Верховного
Суда СССР от 31 марта 1962 г. <О судебной практике по делам
о хищениях государственного и общественного имущества> .

Однако в отдельных, сравнительно редких случаях подстре-
катель видит свой интерес только в том, чтобы исполнитель
совершил общественно опасное деяние-, к общественно опас-
ным же последствиям он относитсябезразлично. Обычно в та-
ких случаях подстрекателем чаще всего движет не корыстный
мотив, а, например, стремление прибрать к своим рукам испол-
нителя, обрести над ним власть, получить возможность для шан-
тажа, скомпрометировать исполнителя и изобличить его перед
органами власти и т. д. Конечно, склоняя исполнителя к дейст-
вию, подстрекатель не может раскрывать перед ним своих истин-
ных мотивов; наоборот, он вынужден убеждать исполнителя
в возможности достижения определенного результата, к которо-

См.: Архив народного суда Шевченковского района г. Киева за 1962 г.
См.: Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР. 1924-
\ 1ЧВ4 пп 244 952

См.: Сборник постановлений
1963. М" 1964, стр. 244, 252

му тот стремится и в котором видит свой интерес. Тем не менее
ситуация подобного рода возможна, и в этом случае, следова-
тельно, придется признать возможность подстрекательства к ма-
териальному преступлению с косвенным умыслом.

Применительно к пособничеству возможны йе только случаи,
аналогичные описанным выше в отношении подстрекателей, но
и случаи, связанные с идеальной совокупнострю преступлений.
В отличие от подстрекателя пособник выполняет определенные
действия, которые сами по себе могут быть преступными. Ины-
ми словами, в действиях пособника может содержаться само-
стоятельный состав преступления и одновременно состав пособ-
ничества в отношении других преступлений.

Такая идеальная совокупность встречается, в частности,
в деяниях должностных лиц - работников торговли, передаю-
щих за вознаграждение спекулянтам товары повышенного спро-
са. Вполне возможно положение, когда у работника торговли по
отношению к действиям спекулянтов будет не прямой, а косвен-
ный умысел. Передавая спекулянту товары повышенного спроса
за вознаграждение, должностное лицо безразлично к тому, что
далее будут делать с этим товаром - свою долю преступной
добычи оно уже получило. Тем не менее такое должностное лицо
подлежит ответственности не только за злоупотребление служеб-
ным положением, но и за спекуляцию. На этс) прямо указано
в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 20 сентяб-
ря 1946 г.: <Действия должностных лиц, виновных в продаже
товаров для спекуляции, должны квалифицироваться по сово-
купности как злоупотребление служебным положением и со-
участие в спекуляции> Ї.

Следует отметить, что по подобным делам спекулянты долж-
ны, в свою очередь, привлекаться к уголовной ответственности
за подстрекательство к злоупотреблению служебным положе-
нием.

3. Мотив и цель при соучастии. Ответственность
за провокацию преступления

Субъективная сторона состава преступления, как известно,
помимо вины, одной из форм которой является умысел, включа-
ет также мотив и цель. Они относятся к факультативным эле-
ментам состава. В тех случаях, когда несколько соучастников
привлекаются к ответственности по какой-либс) статье, преду-

ЇЇ Сборник постановлений Пленума Верховного Суда. СССР. 1924-1963,
стр. 299. Подробно по этому вопросу см.: В. В. С таш и с. Об ответственности
должностных лиц за спекуляцию по советскому уголовному праву.- Ученью
записки Харьковского юридического института, вып. девятый. Харьков, 1957,
стр. 13-23; Г. Б. Виттенберг. Ответственность за спекуляцию. М., 1962,
стр. 74-76.

сматривающей в качестве необходимого элемента состава пре-
ступления определенный мотив или определенную цель,- нали-
чие такого мотива или цели у каждого соучастника обязатель-
но. При отсутствии определенного мотива или цели у какого-либо
соучастника его ответственность по статье, в которой мотив и
цель указаны, исключается; он может быть привлечен к ответ-
ственности за смежный состав того же преступления, но без ука-
занного мотива или цели.

Когда мотив или цель не являются элементами состава, они
могут быть самыми различными у каждого из соучастников. Так,
подстрекатель или организатор могут преследовать цель мести,
а пособник и непосредственный исполнитель, действующие за
вознаграждение,- корыстную цель и т. д.

Хотя мотив и цель не являются обязательными элементами
состава, выявление их, тем не менее, играет существенную роль
в установлении степени вины лица, привлеченного к ответствен-
ности, его общественной опасности, а следовательно, и размера
наказания.

Говоря о том, что цель, преследуемая исполнителем при совер-
шении преступления, и мотив, определивший его к преступной
деятельности, могут быть отличными от целей и мотивов соучаст-
ников, необходимо, хотя бы кратко, остановиться на традицион-
ном для буржуазного права вопросе об ответственности агента-
провокатора.

Агентом-провокатором в буржуазной литературе называют
ицо, которое провоцирует другое лицо или лиц на совершение
преступления с целью их последующего изобличения. Как ука-
зывает И. Я. Хейфиц, <историческое свое название агент-прово-
катор получил от того, что впервые появился на сцену как агент
полиции с подстрекательскими обязанностями по службе> .

Буржуазные криминалисты середины прошлого столетия гово-
рили открыто о том, что целью провокатора является сфабрико-
вать преступление и тем самым подвести под наказание лицо,
поддавшееся провокации. Так, Гепп указывал, что провокаторы -
это тайные агенты полиции, субъекты, деятельность которых на-
правлена к тому, чтобы нежелательных правительству индивиду-
умов, от которых оно хочет отделаться, побудить к изменниче-
ским или бунтовщическим деяниям и, когда эта цель достигнута,
выдать этих лиц, чтобы подвергнуть их тяжкому наказанию .

Вначале провокация применялась в так называемых полити-
ческих преступлениях, а затем стала применяться и в отношении
общеуголовных преступлений.

Использование провокаторов - характерная особенность лю-
бого эксплуататорского государства, в первую очередь, капита-

" И. Я. Хейфиц. Подстрекательство к преступлению. М., 1914, стр. 114.
См.: Нерр. АгсЫу йе5 Кптта1гесЬ, 1848, 5. 360.

125

диетического. Охраняя интересы незначительного меньшинства -
горстки эксплуататоров, капиталистическое государство стремит-
ся свою расправу с инакомыслящими облечь в тогу законности.
С этой целью, оно, пользуясь услугами провокаторов, толкает
таких лиц на совершение действий, преступных с точки зрения,
буржуазного законодательства.

Естественно, что при этом эксплуататорское государство ста-
рается обеспечить безнаказанность своих агентов. Даже на-
ходятся криминалисты, которые создают специальные теории,
обосновывающие юридическую безответственность агентов-про-
вокаторов. Так, немецкий криминалист Колер, заявляя, что <со-
временное общество не может обойтись без сыщиков и агентов-
провокаторов> , на этом основании проповедует их безнаказан-
ность. По существу, по этому же пути следуют современные за-
падногерманские криминалисты. Так, Р. Маурах, касаясь вопро-
са об ответственности агента-провокатора, пишет: <Поскольку
здесь преступление не может быть доведено до конца, так как
агент-провокатор вызывает со стороны подстрекнутого лишь по-
кушение на преступление, на совершение которого сам умысла
не имеет, то он и не может нести за это ответственности>.

Аналогичной точки зрения придерживается и официальная
американская юриспруденция, широко пользующаяся услугами
агентов-провокаторов. Об этом красноречиво рассказывает
Джордж Марион. Анализируя состав свидетелей на процессе
руководителей Коммунистической партии США в 1949 г., он ука-
зывает, что <семеро из тринадцати - махровые провокаторы...
Чтобы придать их показаниям особый вес, обвинение даже хвас-
тает тем, что они были умышленно <засланы> в коммунисти-
ческую партию> . <Провокация,- пишет Марион в другом
месте,- вовсе не является лишь плодом соблазна или благопри-
ятных возможностей - ей способствует вся система доносов.
Доносчик - это провокатор; он толкает свою жертву на преступ-
ление.., чтобы отдать ее в руки полиции> .

Система провокаций прим няется не только в политических
делах, но и широко используьгся в общеуголовных делах. Ма-
рион приводит высказывание Эрнеста Д. Гопкинса в его книге
<Наши блюстители беззакония>, который полагает, что <для
борьбы с нарушениями законов о роскоши (с проституцией, азарт-
ными играми, торговлей наркотиками.- Ф. Б.) доносчик, прово-
катор, по-видимому, действительно необходим> .

Цит. по кн.: И. Я. Хейфиц. Подстрекательство к преступлению,
стр. 127.

К.МаигасЬ, ОеисЬеэ 51га1гесЬ1. АИететег Те11. Каг15гиЬе, 1954,
5.551.

"Джордж Марион. Судилище на Фоли-Сивер, стр. 121. (Курена
наш.- Ф. Б.).

Там же, стр. 148.

"Там же, стр. 147.

Нередко агенты полиции провоцируют преступление лишь для.
того, чтобы затем сорвать с жертвы через всевозможных стряп-
чих-посредников куш пожирнее .

Эта провокаторская деятельность не только не осуждается
официальными властями, но, наоборот, всячески поощряется.
Провокаторы, выступающие в качестве свидетелей по политиче-
ским делам, нередко рекламируются как <сверхпатриоты> и т. д.

Тем не менее большинство буржуазных криминалистов не от-
рицает того, что объективно агент-провокатор выступает в роли.
подстрекателя - он склоняет свою жертву к совершению пре-
ступления. Иными словами, он фабрикует и преступника, и
преступление. Попытки же выгородить такого провокатора от
ответственности обычно строятся на противопоставлении его дея-
тельности деятельности подстрекателя к преступлению. Как пра-
вило, подчеркивают, что, во-первых,, провокатор не стремится
к окончанию преступления; он рассчитывает прервать преступ-
ную деятельность своей жертвы, доведя о ней до сведения поли-
ции. Во-вторых, указывают, что целью провокатора является
изобличение <потенциального> преступника, т. е. подчеркивают
общественно-полезную цель его деятельности.

Однако даже авторы, идущие этим путем, вынуждены призна-
вать, что в тех случаях, когда склоняемое провокатором лицо
доведет до конца свою преступную деятельность и преступное
последствие наступит, освободить провокатора от ответственнос-
ти нельзя . Уместно добавить, что и этот вывод относится к слу-
чаям, когда в качестве провокаторов выступают частные лица,.
преследующие цель подвести то или иное лицо под наказание
в своих личных видах. В тех же случаях, когда профессиональ-
ному полицейскому провокатору удается подбить то или иное
лицо на совершение действий, дающих возможность полиции из
политических соображений начать против этого лица преследо-
вание, провокатор, как правило, всегда остается безнаказанным.



В советском праве вопросы, волнующие буржуазных юристов,
не возникают. Советские государственные органы, призванные
вести борьбу с преступностью, строят свою работу на совершен-
но иных принципах. В условиях морально-политического един-

" О деятельности провокаторов, адвокатов-посредников, поручителей,.
лжесвидетелей и прочих лиц, связанных со всевозможными махинациями во-
круг <правосудия>, см.: Коллисон. Неправосудные суды. М" 1961.

Об этом пишет Дж. Марион. См. также: X. М.а т у со у. Лжесвиде-
тель. М" 1956. Матусоу, профессиональный лжесвидетель по ряду полити-
ческих процессов, выступал на процессе лидеров Коммунистической партии
США 1952-1953 гг. Позднее, в 1954 г., он приступил к написанию назван-
ной книги, которая, по условиям договора, заключенного с издателями, долж-
на была <исправить зло, причиненное отдельным гражданам> (стр. 17).
"> См.: К. МаигасЬ. ОеисЬеэ 5{га{гесМ. АНетешег ТеП. 8.551-552.

ства народа в Стране Советов нет и не может быть групп,
заинтересованных в искусственном создании преступлений с це-
лью их последующего разоблачения. Наоборот, общественность,
карательные органы Советского государства занимаются, преж-
де всего, предупреждением преступлений, профилактикой. Поэто-
му ни о какой защите должностных лиц, искусственно спрово-
цировавших совершение преступления, речи быть не может.
И должностное лицо, и частное лицо, склонившие другое лицо
к совершению преступления, с точки зрения советского права
должны рассматриваться как подстрекатели, со всеми вытекаю-
щими отсюда последствиями. Такой вывод следует из общих
принципов советского уголовного законодательства, в частности
из постановлений о соучастии.

Как указывалось выше, мотивы, которыми подстрекатель и
исполнитель руководствуются, могут быть самыми различными.
Однако независимо от мотивов провокация преступления состав-
ляет уголовно-наказуемое действие, так как самый способ изо-
бличения, заключающийся в подстрекательстве к совершению
преступления, является общественно опасным и должен влечь
уголовную ответственности. В соответствии с этим, ответствен-
ность за провокацию преступления должна определяться по пра-
вилам ст. 17 Основ и соответствующих статей уголовных кодек-
сов союзных республик как за подстрекательство к совершению
преступления. В случаях, когда мотивы, побудившие лицо при-
бегнуть к провокации преступления, не были связаны с корыст-
ными или иными личными видами, может лишь стоять вопрос об
уменьшении степени ответственности и в соответствии с этим
уменьшении наказания ".

Этой линии советская судебная практика неизменно придер-
живается в тех редких случаях, когда ей приходится сталкивать-
ся с провокацией преступлений.

В качестве примера можно привести дело Г. Обстоятельства
этого дела таковы, будучи членом колхоза имени Политотдела
и зная о том, что с \олхоного поля неизвестными лицами про-
изводится хищение кукурузы, Г. пришел к бараку кирпичного за-
вода, где проживали Г-ко, П. и С., и предложил им купить куку-
рузу. Последние согласились на это. Затем с купленной
кукурузой они были самим же Г. задержаны и переданы органам
расследования.

Рассмотрев это дело в порядке надзора. Судебная коллегия
по уголовным делам Верховного Суда СССР указала не непра-
вильную квалификацию действий Г., осужденного за ложный

донос по ч. 2 ст. 95 УК РСФСР, и дала подробное толкование
вопросов уголовной ответственности провокатора. <Лицо, спро-
воцировавшее другое лицо на совершение преступления, хотя бы
с целью последующего изобличения, должно отвечать как за
подстрекательство к преступлению> .

Следует отметить, что в отдельных случаях законодатель счи-
тает провокацию преступления настолько опасной, что выделяет
ее в самостоятельное преступление. Такой состав преступления
провокации взятки предусмотрен, в частности, Уголовным кодек-
сом УССР 1960 г. В ст. 171 сказано, что провокация взятки есть

заведомое создание должностным лицом обстановки и условий,
вызывающих предложение или получение взятки, в целях после-
дующего изобличения давшего или получившего взятку.

Новые уголовные кодексы других союзных республик сейчас
такого рода состава не содержат . Поэтому во всех союзных
республиках, кроме УССР, для привлечения к ответственности
лица, провоцирующего получение или дачу взятки, необходимо
руководствоваться общими правилами ответственности за под-
стрекательство к этим преступлениям.


" Судебная практика Верховного Суда СССР, 1946, вып. VI (XXX). М.,
1948. стр. II-14.

В ранее действовавших уголовных кодексах союзных республик такой
состав преступления был предусмотрен. В частности, в УК РСФСР 1926 г. от-
ветственность за провокацию взятки предусматривалась ст. 119.

" См.: А. Н. Трайнин. Учение о соучастии, стр. 103; М. Д.
родский. Вопросы общей части уголовного права, стр. 149; П.
ш а е в, Г. А. К риге р. Соучастие по уголовному праву, стр.
М. И. Ковалев. Соучастие преступлении. Часть первая, стр.
А. А. П и о н т к о вс к и и. Ученье о преступлении, стр. 573-574.

Ш арго-
И. Гри-
148-149;
283-285;

9 9-679

Глава V

ОБЪЕКТИВНАЯ СТОРОНА
СОУЧАСТИЯ В ПРЕСТУПЛЕНИИ. ВИДЫ СОУЧАСТНИКОВ

1. Понятие объективной стороны
соучастия в преступлении.
Классификация соучастников
и ее основание

В социалистической науке уголовного права, как указывалось,
имеются различные мнения о конструкции института соучастия
в преступлении. Одни считают, что <основной причиной того. что
законодатель специально регламентирует ответственность соу-
частников в Общей части УК, является то, что соучастники (под-
стрекатель пособник) сами не причиняют преступного результа-
та и не выполняют действий, образующих объективную сторону
преступления, которое вменяется им в вину> . Это обстоятель-
ство и является причиной того, что законодатель должен фикси-
ровать в своих постановлениях особенности ответственности за
соучастие. Другие полагают, что <определение институтов под-
стрекательства и пособничества в Общей части Уголовного ко-
декса вызвано в первую очередь стремлением к экономии законо-
дательной техники, так как благодаря этому отпадает
необходимость специально упоминать в каждой диспозиции Осо-
бенной части о их наказуемости> ".

В соответствии с развитыми выше положениями о назначении
и роли института соучастия, мы придерживаемся второй точки
зрения, хотя и не согласны с проф. Солнаржем в приписывании
институту соучастия акцессорной природы. По нашему мнению,
приведенное выше высказывание В. Солнаржа о назначении
постановлений о подстрекательстве и пособничестве как раз и
является той гирей на ше весов, которая перевешивает в сторо-
ну самостоятельной ответственности соучастников преступления.
Вместо того, чтобы в каждой статье Особенной части Уголов-
ного кодекса давать описание объективной стороны состава пре-

М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вторая, стр. 53.
Владимир Солнар ж. Соучастие по уголовному праву Чехосло-
вацкой Социалистической Республики, стр. 125. См. также: М. Д. Ш арг о-
родский. Некоторые вопросы общего учения о соучастии.-<Правоведе-
ние>, 1960, № 1, стр. 84-85.

уления не только исполнителя, но и других соучастников, за-
донрдатель использует технический приём так называемого
ридесения за скобки. Поскольку преступная деятельность лиц,
отррые не выполняют действий, образующих объективную сто-
ронУ конкретного состава преступления, предусмотренного в
Особенной части, по своей природе однородна, законодатель
читает возможным сказать о ней лишь один раз - в Общей
иас-ги Уголовного кодекса, тем самым соотнеся её со всеми со-
дами преступлений, указанными в Особенной части и содержа-
щими описание объективной стороны действий исполнителя.

Такой вывод можно сделать из законодательного определе-
ния соучастников преступления и данного в норме Общей части
описания их деятельности. Содержание ст. 17 Основ и соот-
ветствующих ей статей уголовных кодексов союзных республик
не оставляет сомнения в том, что в качестве критерия для раз-
граничения отдельных соучастников законодатель использует
характер действий каждого из соучастников, его функциональ-
ци роль в совместно совершаемом преступном деянии. Та-
1 образом, объективная сторона действий лиц, совместно со-
вершающих преступление, является основой подразделения со-
участия на виды.

1 В советской уголовно-правовой литературе общепризнано,
что. разграничение соучастников возможно лишь по объективной
роди, выполняемой ими в преступлении. Этой же точки зрения
придерживаются законодательство и наука других социалисти-
ческих государств .}

Следует, однако, отметить, что помимо законодательного под-
разделения соучастников в советской науке уголовного права

См.: А. Н. Т райни н. Учение о соучастии, стр. 104; П. И. Г ришае в,
г "V. К риге р. Соучастие по уголовному праву, стр. 124; А.Д.Пионт-
(з с кий. Учение о преступлении, стр. 567; М. И. Ковалев. Соучастие в
притуплении. Часть вторая, стр. 12.

См.: Оаэ 81га?гесМ йег ОеисЬе ОетосгаэсЬе КериЫЯс. ВегПп, 1956,
192; СезЬооуепвЬё 1гев1п1 ргауо, куагеЬ 1, оЬеспа 0351. РгаЬа, 1969,
г. 163-165.

В буржуазной науке уголовного права вопрос о критериях разграничения
(ддльных видов соучастников до настоящего времени единообразного раз-
решения не получил.

В дореволюционной русской литературе преобладали взгляды сторон-
ников объективного критерия в делении соучастников. (См.: Н. С. Таган-
ц е в. Русское уголовное право. Часть общая, СПб., 1902, стр. 757;
н, 3.. Сергеевский. Русское уголовное право. Пособие к лекциям. Часть
общая, изд. VI. СПб., 1905, стр. 297). На Западе в настоящее время все более
широкое распространение получают субъективные теории деления соучастни-
ков. в основе которых лежит отношение соучастников к совершаемому ими
действию. Разбор объективных и субъективных теорий см.: К. МаигасЬ.
е1115с1е5 51га1гесЫ, АИететег Те11, Каг15гиЬе, 1954. . 495-510, 523-528.

нередко параллельно даётся и деление, проводимое по иному,
также объективному, основанию, данному в законе, а именно: по
степени участия каждого из них в совершении преступления.
Проф. Пионтковский по этому критерию подразделяет соучастни-
ков на главных и второстепенных. Однако надлежащей четкости
в определении критерия такого деления у А. А. Пионтковско-
го нет. С одной стороны, он пишет, что при соучастии в тесном
смысле слова, как и при любом соучастии нескольких лиц в со-
вершении преступления, <обычно оказывается, что степень вины
каждого из этих лиц неодинакова. Данное различие советский
закон связывает не с какими-либо чисто внешними, формальными
признаками (например, принимало ли данное лицо участие в
непосредственном совершении преступления или нет), а с вы-
яснением роли этого лица в совершении преступления (главной,
определяющей или вспомогательной, второстепенной)>. Из этой
цитаты вытекает, что в качестве критерия для разграничения
главных и второстепенных виновников А. А. Пионтковский берет
степень вины.

В другом же месте проф. Пионтковский, указывая, что орга-
низаторы ряда преступлений обычно не принимают непосред-
ственного участия в выполнении тех действий, которые принад-
лежат к составу преступления, пишет: <Тем не менее именно они
являются главными виновниками совершенного деяния. Наш за-
ког пооводит различие между исполнителями, организаторами,
подстрекателями и пособниками по той объективной роли, кото-
рую они играют в совершении преступления. Этот же критерий
берется судом и для различия между отдельными пособниками,
подстрекателями, организаторами и исполнителями преступле-
ния...> Здесь в основу классификации соучастников, их подраз-
деления на главных и второстепенных автор кладет объективный
критерий.

В принципе/деление соучастников на главных и второстепен-
ных1вызывать возражений не может. Такое делениеолжно дать
ответ о действительной роли соучастника в преступлении и тем
самым помочь суду выполнить его обязанность по индивидуали-
зации наказания отдельным соучастникам. Этот вывод следует из
ст. 17 Основ, устанавливающей, что <степень и характер участия
каждого из соучастников в совершении преступления должны
быть учтены судом при назначении наказания>. При этом харак-
тер участия определяет функциональную роль соучастника пре-
ступления, а степень участия-интенсивность его действий по
выполнению своей роли в совершении преступления. 1

(_Из сказанного вытекает, что при одной и той же функцио-
нальной роли лица возможна разная степень его участия в совер-
шении преступления. Так, можно себе представить пособника
при убийстве, чья роль свелась только к тому, что он посовето-
вал, когда и где лучше подкараулить- жертву, и пособника, ко-
торый, помимо указанного, по просьбе исполнителя добыл для
него орудия убийства, транспортные средства для быстрого
отъезда с места преступления, помог скрыть следы преступления
и т. д. Функциональная роль пособника в обоих случаях одина-
кова, степень же участия - различна. Как бы интенсивна ни была
деятельность пособника, но, если он не был инициатором преступ-
ления. не составлял детального плана убийства, не руководил во

ления, не

Сп>1Л, п ,---___ _

всем действиями исполнителя, признать его организатором пре-
ступления нельзя.)

Только в действиях, точнее-в характере действий следует
искать различие между отдельными соучастниками. В связи с
этим едва ли можно согласиться с предлагаемым М. И. Ковале-
вым двойным основанием для классификации соучастников пре-
ступления. Поскольку фигура организатора преступления <отли-
чается от других соучастников наивысшей степенью участия в
выполнении преступного деяния, независимо от формальной роли
в выполнении состава преступления>, проф. Ковалев полагает,
что <критерием в разграничении организатора от других соучаст-
ников является степень участия в преступлении, характер же
участия в этом плане имеет только второстепенное, подчиненное
значение>. Основанием же для разграничения исполнителей,
подстрекателей и пособников М. И. Ковалев считает <характер
участия в преступлении>.

Предлагаемая М. И. Ковалевым конструкция для классифи-
кации соучастников вызывает возражение по ряду соображений.
Прежде всего, она не вытекает непосредственно из закона. Мы
уже указывали, что в ст. 17 Основ и соответствующих статьях
уголовных кодексов союзных республик разграничение между
отдельными соучастниками проведено по одному основанию -
характеру их действий, поскольку законодатель, употребляя гла-
голы <организовал>, <руководил>, <склонил>, <содействовал>,
дает описание именно действий соучастников. Что же касается
<степени участия>, то она, как показано выше, может отличать
не только интенсивность действий организатора в числе других
соучастников, но и интенсивность действий отдельных соучаст-
ников, выполняющих в совместно совершаемом преступлении
одноименные функции. Как неодинакова степень участия несколь-
ких лиц, действующих в качестве соисполнителей, так может

Ї А. А. Пионтковский. Учение о преступлении, стр. 566. (Курсив
наш.- Ф. Б.).
Ї Т а м же, стр. 567. (Курсив наш.- Ф. Б.).

" М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вторая, стр. 12-
13. (Курсив наш.- Ф. Б.).

быть различной и степень участия в преступлении организато-
ров, подстрекателей, пособников.

Представляется неприемлемой и сама конструкция двойного
основания классификации соучастников. Поскольку в логическом
плане одновременную классификацию по двум основаниям про-
вести невозможно, М. И. Ковалев проводит ее в два этапа. По
его мнению, необходимо всех соучастников разделить сначала
на организаторов и неорганизаторов, а затем уже вторую под-
группу подразделять на исполнителей, подстрекателей и пособ-
ников. Только так можно понять его утверждение о том, что
организатор отличается от других соучастников наивысшей
степенью участия в совершении преступления, <независимо от
формальной роли> в выполнении состава преступления.

Как указывалось, назначение статьи Общей части, определяю-
щей деятельность каждого из соучастников, в том и заключает-
ся, чтобы дать описание объективной стороны действий каждого
из них и тем самым сформулировать составы организационной
деятельности в совершении преступления, подстрекательства и
пособничества определенному преступлению В этом плане пра-
вильным представляется вывод А. А. Пионтковского о том, что
степень участия дает возможность отделять главных участников
преступления от второстепенных. Однако в данном случае речь
идет не о видах соучастников, а о степени их участия в преступ-
лении, о степени их вины.

\ Гойоря о видах соучастников преступления, необходимо оста-
новиться на одном качестве, которым в конкретных преступле-
ниях могут обладать различные по своей функциональной роли
соучастники, а именно на инициативе в совершении преступле-
ния. Носителями этого качества, т. е. инициаторами преступле-
ния могут быть все соучастники, исключая пособника. Так, в пре-
ступлениях, в которых круг соучастников исчерпывается испол-
нителем и пособником, несомненно, инициатором преступления
будет исполнитель. В преступлениях, в которых действует и под-
стрекатель, инициатором всегда является он. Что же касается
организатора преступления, то инициатива в совершении преступ-
ления может исходить как от него, так и от других соучастни-
ков-подстрекателей, исполнителей. В этом случае функция
организатора,) как будет показано ниже, {может исчерпываться
тем, что он осуществляет на месте преступления руководство
преступной деятельностью остальных соучастников.

Вместе с тем следует со всей определенностью подчеркнуть,
что инициатор преступления может быть только один. Трудно

Ї Неточность конструкции М. И. Ковалева приводит его к ошибочному
выводу о том, что для квалификации действий организатора преступления
надобности в ссылке на ст. 17 Основ нет. (См.: М. И. Ковалев. Соучастие
з преступлении. Часть вторая, стр. 133).

представить себе положение, при котором идея совершить пре-
ступление одновременно возникла бы сразу у двух лиц, а тем
более ситуацию, при которой оба одновременно высказали эту
идею. Другое дело, что высказанная мысль о совершении пре-
ступления может попасть на благоприятную почву и найти в лице
других соучастников ревностных ее исполнителей. Если учесть,
что более 40% всех преступлений и до 80-90% имущественных
преступлений совершается двумя или большим количеством лиц,
то станет ясной необходимость выявления во всех случаях ини-
циатора преступления. Как раз это качество соучастника в соче-
тании с объемом совершенных им конкретных действий, направ-
ленных на претворение возникшего у него замысла в жизнь, и
дает основание судить о степени его участия в преступлении.
В сочетании с характером действия степень участия в претворе-
нии преступного замысла в жизнь является объективным крите-
рием, позволяющим суду индивидуализировать и дозировать на-
казание каждому из лиц, совместно совершивших преступление.

Таким образом, только в характере участия в преступлении,
т. е. во внешней роли, выполняемой каждым из соучастников
в едином преступление, можно искать отличие исполнителей,
организаторов, подстрекателей и пособников, а следовательно,
и составов преступлений, конкретно вменяемых им в вину.)

2. Исполнитель преступления

Исполнителем, сказано вот. 17 Основ и соответствующих
ей статьях уголовных кодексов союзных республик, признается
лицо, непосредственно совершившее преступление. ""При этом
речь идет о преступлении, состав которого очерчен конкретной
статьей Особенной части Уголовного кодекса. Следовательно,
исполнителем является лицо, совершившее фактически то дея-
ние, которое образует состав конкретного преступления, преду-
смотренный той или иной статьей Особенной части.

ИсполЬитель преступления - понятие соотносительное. Оно
мыслимо только в соучастии, т. е. в тех случаях, когда наряду
с исполнителем действуют и другие лица, выполняющие иную
функциональную роль - организаторов, подстрекателей и по-
собников.Если преступление совершается одним лицом, вопрос
о его роли и функциях не возникает. В таких случаях речь идет
просто о субъекте преступления, т. е. о лице, совершившем
общественно опасное и противоправное деяние и виновно при-
чинившем вредные последствия.

В преступлениях, совершаемых в соучастии, объективную
сторону преступления, предусмотренную конкретной статьей
Особенной части, может выполнять не одно, а несколько лиц.
В этих случаях речь идет о соисполнителях преступления.

135

. Таким образомисполнитель - это лицо, полностью или час-
тично выполняющее объективную сторону состава преступления,
предусмотренного в статье Особенной части Уголовного кодекса.
Поэтому исполнителем при изнасиловании, например, будет не
только тот, кто непосредственно совершил насильственный поло-
вой акт, но и тот, кто держал жертву, или тот, кто угрожал ей
ножом При убийстве исполнителем будет не только лицо или
лица, действия которых непосредственно причинили смерть, но
и те, кто умышленно участвовал в самом, процессе исполнения
преступления своими действиями, направленными на достиже-
ние указанной цели Ї. цитированном выше /постановлении
Пленума Верховного Суда СССР приводится рассмотренное
Минским областным судом дело по обвинению М. П. и других
в умышленном убийстве К. Суд установил, что М. П" М. Л.,
Н. И. и Н. В., догнав К. (подравшегося до этого с сестрой двух
из них), стали наносить ему удары: один - молотком, другой -
камнем, третий - кастетом, четвертый - ножом. От полученных
повреждений К. скончался. По заключению судебно-медицин-
ской экспертизы потерпевшему было нанесено различными пред-
метами множество ударов в голову. Часть ударов вызвала пе-
реломы костей черепа, кровоизлияние и повреждение вещества
мозга. Одно из повреждений, нанесенное в область затылочной
кости, явилось смертельным. Суд установил, что это поврежде-
ние ударом молотка нанес М. П. Исходя из этого, М. П. был
признан исполнителем убийства, а остальные подсудимые-по-
собниками.

Верховный Суд СССР признал такую квалификацию непра-
вильной, указав, что все обвиняемые должны рассматриваться
как исполнители, поскольку они участвовали в самом процессе
исполнения преступления. Это указание Пленума Верховного
Суда является чрезвычайно важным для разграничения испол-
нительской деятельности и деятельности организатора, подстре-

кателя и пособника. В основу такого разграничения, как ука-
зывалось выше, кладется объективный критерий: участвовало

\ или не участвовало лицо в самом процессе исполнения ".

Ї См.: Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924__
1963, стр. 279.

Ї См.: <Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1960, № 4, стр. 51.
" В буржуазном уголовном праве все большее распространение получает
субъективный критерий разграничения исполнителей, с одной стороны, и иных
соучастников - с другой. Так, французские криминалисты Я. Герцог и
В. Маркс в докладе на VII Международном конгрессе уголовного права в
Афинах указывали, что <в плане реальности человеческой и общественной
главное действие не может быть оценено исключительно с точки зрения фун-
кций, которые формируют сам этот акт. Воля второстепенного участника
может быть настолько активной в осуществлении преступного акта, что
может явиться самой главной в формировании ответственности за соучастие.
Некоторые субъекты могут быть более значительными по сравнению с оцен-
кой их поведения, которая обнаружилась в образе их действий>. И далее,

Р.сли чягть лип. сообща совершивших преступление, в не-
посредственном выполнении объективной стороны состава пре-
ступления участиЛе принимала, то эти лица НИ При каких усло-
виях-исполшггелями (или соиспоЛНЬтелями) преступления при-
знаны ?ыть~нмгу1;И наоборот, если в совершаемом-пре-
ступЛении лица-обща выполняли функции, скажем, либо
организатора, либо подстрекателя, либо пособника, а затем,
кроме этого, приняли участие в самом процессе выполнения
объективной стороны преступления, предусмотренного статьей
Особенной части, то они должны быть признаны исполнителя-
ми преступленияЛИными словами, исполнительская деятельность
поглощает всякую иную деятельность соучастника преступления
Это, однако, не означает, что организаторская или, скажем, под-
стрекательская роль конкретного лица, которое совместно с дру-
гими лицами приняло участие в непосредственном выполнении
преступления, не должна приниматься во внимание. Наоборот,
такая роль конкретного соисполнителя повышает степень его

ссылаясь на <недавнюю эволюцию французской судебной практики> в этом
вопросе, Я. Герцог и В. Маркс указывают, что такое разграничение <не яв-
ляется целиком новым, а представляется обновленным, ибо в первую оче-
редь учитываются психологические факторы>. (Ое 1а раг{1с1ра11оп а ГшГгасюп
геаНеэ Ьитатез е1 11010115 гкИдиез, раг 1- В. Н е г 20 е1 V. М а г х.
аррогэ Ргапа15, 1957, р. 67. Курсив наш.-Ф. Б.).

Гейдельбергский профессор В. Галес указывает на преобладающее в по-
следнее время деление соучастников по субъективным основаниям. <Отрица-
ние объективного различия между исполнительством и соучастием, проводи-
мое субъективной теорией, приводит к тому, что различие между разными
формами соучастия должно рассматриваться исключительно в психическом
аспекте. Исполнителем она считает того, кто является <ашпшв аисопз>, со-
участником - того, кто создал условие для достижения преступного резуль-
тата, действуя при этом как <ашпшэ 50011>. Или: исполнитель - тот, кто
желал деяния как собственного, соучастник-тот, кто хотел его как чужого>.
(УУ1)Ье1т О а На з. П1е тойете Еп1с1<1ип бег ВепГГе ТгНегэсйаП: ип<1
ТеПпаЬте пп 51га?гесЬ1.- "ОеизсЬе Вегае гит VII ш1егпа11опа1еп 5{га?гесЬ(:5-
копгев ш А1Ьеп уот 26 8ер1етЬег Ыэ 2 ОЫоЬег 1957", ВегНп, 1957, 3. 5).
Подчеркнув, что различие между исполнителем и соучастником согласно
субъективной теории может иметь три направления: различие в умысле, в мо-
тиве или в намерении, В. Галес указывает, что Верховный суд ФРГ проводит
различие по мотивам. Тот, кто действовал в своем интересе,- исполнитель,
в чужом-подстрекатель (1Ьк1., 5. 8). Сам В. Галес, являющийся привер-
- женцем финалистов, предлагает проводить различие между исполнителем и
соучастником на основе <финальности> действия (1Ьк1., 5. 9).

Субъективные концепции разграничения соучастников получили отраже-
ние и в резолюции, принятой VII Международным конгрессом уголовного
права. В частности, определение исполнителя, данное в этой резолюции, мо-
жет охватывать не только лиц, непосредственно совершивших преступление,
предусмотренное конкретной статьей Особенной части кодекса, но и других
соучастников. Как отмечает А. А. Пионтковский, принимавший участие в ра-
боте этого конгресса в составе советской делегации, эта <резолюция считает
исполнителем преступления лицо, которое поступает как <хозяин действия>,
а поэтому и является главным действующим лицом... Конгресс дал скорее
определение главного виновника, чем исполнителя преступления>.
(А. А. Пионтковский. Учение о соучастии, стр. 569).

участия в преступлении, делает его главным, по сравнению с ос-
тальными лицами, виновником преступления, и должна учиты-
ваться судом при определении степени вины и наказания. )

Выяснение индивидуальной роли каждого из соучастников
в полном объеме является безусловно важным для выполнения
требования закона о строгой индивидуализации наказания
в соответствии со степенью их вины.

Обращая внимание на это обстоятельство, Пленум Верховно-
го Суда СССР в постановлении <О судебной практике по де-
лам об умышленном убийстве> подчеркнул, что <в судебной
практике встречаются также ошибки по делам об убийствах,
по которым привлекается группа лиц. Эти ошибки часто заклю-
чаются в том, что недостаточно выясняются роль и характер
действий каждого из подсудимых> На это обстоятельство
указывается и в других постановлениях Пленума и определе-
ниях Судебной коллегии по уголовным делам Верховного
Суда СССР.

Но и в случаях, когда организатор, подстрекатель или пособ-
ник ограничивают свою роль выполнением исключительно орга-
низаторских, подстрекательских или пособнических функций и не-
посредственного участия в самом совершении преступления не
принимают, в судебной практике встречается довольно много
ошибок. В цитированном выше постановлении Пленума Верхов-
ного Суда СССР указывается, что <при рассмотрении дел об
умышленном убийстве, по которым привлекаются несколько лиц,
суды должны исследовать роль и степень участия в преступлении
каждого из привлеченных к ответственности. В частности, суды
должны устранить встречающиеся еще в судебной практике
ошибки, когда действия подстрекателей и пособников квалифи-
цируются как действия исполнителей преступления> .

В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 31 ию-
ля 1962 г. <О судебной практике по делам о заранее не обещан-
ном укрывательстве преступлений, приобретении и сбыте заведо-
мо похищенного имущества> подчеркивается, что <действия
организаторов, подстрекателей и пособников иногда ошибочно
квалифицируются не как соучастие, например, в хищении, а
лишь как заранее не обещанное укрывательство либо приобре-
тение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным пу-
тем> , т. е. как исполнение другого преступления, а не как орга-

Верховного Суда СССР>, 1960, № 4, стр. 48. (Курсив

<Бюллетень
наш.- Ф. Б.).



наш.- V. 1}.).

"Там же, стр. 51. (Курсив наш.-Ф. Б.). См. там же редакционную Д
статью <Некоторые вопросы судебной практики по делам об умышленном
убийстве>, я
<Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1962, № 5, стр. 17.

низация, подстрекательство или пособничество преступлению,
совершенному исполнителем.

(Ошибки в деятельности судебных органов как раз являются
следствием недостаточно четкого разграничения деятельности
исполнителя, с одной стороны, и иных соучастников - с другой.
Выяснение в конкретном деле характера действий каждого из
соучастников преступления является непременным условием не
только правильной квалификации их действий, но и индивидуа-
лизации наказания. )

Поскольку исполнитель (соисполнитель) преступления - это
лицо, осуществляющее своими руками объективную сторону со-
става преступления, предусмотренного конкретной статьей Осо-
бенной части, он, для того чтобы быть привлеченным к ответст-
венности по этой статье, должен отвечать определенным требова-
ниям, предъявляемым к другим элементам состава, в частности,
к субъекту преступления. Речь прежде всего идет о преступле-
ниях со специальным субъектом-должностных, воинских или,
скажем, о таких преступлениях, как выпуск недоброкачествен-
ной, нестандартной или некомплектной продукции; привлечение
заведомо невиновного к уголовной ответственности; вынесение
заведомо неправосудного приговора, решения, определения и по-
становления; заведомо незаконный арест или задержание; нео-
казание помощи при столкновении судов или несообщение наз-
вания судна; нарушение правил безопасности движения и экс-
плуатацииавтомототранспорта или городского электротранспор-
та; ряд других преступлений, субъект которых должен обладать
специальными признаками,- быть следователем, судьей, работ-
ником милиции, капитаном судна и т. д.

(Если лицо, привлекаемое к ответственности по одному из со-
ставов преступления, требующих специального субъекта, не об-
ладает признаками, делающими его таковым, то оно даже
при совершении конкретных действий, входящих в объективную
сторону состава, быть исполнителем такого преступления не
может.)

А как быть в тех случаях, когда лицо, причинившее общест-
венно опасные последствия, не только(не обладает особыми ка-
чествами, делающими его специальным субъектом) но(и не имеет
ни одного из качеств, необходимых для субъекта любого пре-
ступления (не достигло возраста, с которого наступает ответ-
ственность за данное преступление; в силу пороков сознания или
воли является вообще невменяемым) _Если такое дицоЛпричи-
няет общественно опасные последствия индивидуально, без по-
мощи других лиц, решение вопроса никаких затруднений не вы-
зывает. Такое лицо не может быть субъектом преступления, а
следовательно, в его действиях нет состава преступления. Из
этого следут, что оно к уголовной ответственности не привле-
кается.

В тех случаях, когда за спиной такого лица, а также лиц
действующих невиновно или по неосторожности стоят другие ли-
ца, сознательно стремящиеся к достижению общественно опас-
ного последствия посредством использования ненаказуемой дея-
тельности этих лиц, их деятельность за бортом уголовной репрес-
сии оставаться не может.

В теории уголовного права и в судебной практике посред-
ственные причинители рассматриваются как исполнители пре-
ступления.

Таким образом, исполнителем преступления признается не
только лицо, непосредственно выполняющее объективную сторо-
ну состава преступления, предусмотренного конкретной статьей
Особенной части Уголовного кодекса, но и лицо, причиняющее
общественно опасные последствия через посредство лиц, которые
либо не могут быть субъектами преступления, либо действуют
невиновно или по неосторожности.)

Объективная деятельность посредственного причинителя чаще
всего связана со склонением лиц, неспособных ко вменению или
действующих невиновно, к совершению определённых действий,
приводящих к наступлению общественно опасных последствий.
Внешне такая деятельность напоминает подстрекательство к
преступлению. Поэтому, а также в целях чёткого разграничения
посредственного причинителя и подстрекателя рассмотрение воп-
роса о посредственном причинении будет дано дальше, после
выяснения характера и сущности действий подстрекателя.

3. Организатор преступления

(Организатор-это наиболее опасная фигура соучастника.
Ранее действовавшее законодательство определения понятия ор-
ганизатора преступления не содержало. Практика борьбы с пре-
ступностью, однако, показала, что среди соучастников встречают-
ся лица, которые выходят за рамки узкой функциональной дея-
тельности других соучастников и нередко сосредоточивают в
своих руках всё руководство совершением преступления. При-
знав деятельность таких лиц, в соответствии с её действительной
сущностью, наиболее опасной, судебная практика пошла по пути
квалификации действий организаторов к непосредственных
(причём наиболее опасных) исполнителей, Даже в том случае,
когда они непосредственного участия в совершении преступления
не принимали. Такую позицию, например, занял Пленум Верхов-
ного Суда СССР в постановлении от 6 января 1942 г. по делу Б.

В этом постановлении, в частности, указывалось, что <роль орга-
низатора преступления выходит за пределы соучастия в формах,
указанных в ст. 17 УК РСФСР и в соответствующих статьях У К
других союзных республик, т. е. в форме подстрекательства или

пособничества, так как действия организатора не ограничиваются
только подстрекательством или совершением подсобных дей-
ствий, лишь содействующих выполнению преступления либо его
сокрытию, но выражаются в самой организации преступле-
ния...>

Накопленный опыт позволил в новом общесоюзном и рес-
публиканском законодательстве дать определение этого наиболее
опасного из соучастников.

Организатором, сказано в ст. 17 Основ уголовного законода-
тельства Союза ССР и союзных республик, признаётся лицо,
организовавшее совершение преступления или руководившее его
совершением

Признавая такое определение организатора недостаточно пол-
ным. Г. А. Кригер предлагает следующую формулировку: <Орга-
низаторами являются лица, которые создают преступное сооб-
щество или шайку либо руководят их деятельностью, а также
лица, которые руководят подготовкой или совершением отдель-
ных преступлений> ". С этим определением едва ли можно со-
гласиться. Мы уже указывали, что назначение ст. 17 Основ и соот-
ветствующих ей статей УК союзных республик заключается в
том, чтобы урегулировать вопрос об уголовной ответственности
лиц, действия которых непосредственно статьей Особенной части
уголовных кодексов не охватываются. Действия же организато-
ров преступных сообществ являются одним из видов деятельнос-
ти, рассматриваемой как преступление непосредственно в статьях
Особенной части уголовных кодексов. Поэтому в статье, опреде-
ляющей ответственность соучастников, о них говорить нет надоб-
ности. К тому же предложенное определение страдает ещё од-
ним недостатком. Во второй его части, где речь идёт об органи-
зации отдельных преступлений (вне преступного сообщества),
Г. А. Кригер называет только руководство подготовкой или со-
вершением преступления, т. е. сужает понятие организатора пре-
ступления по сравнению с законодательным определением и по
сравнению с объективной сущностью его деяний.

Нельзя признать удачным и определение организатора кон-
кретного преступления, даваемое М. И. Ковалевым. Такими ор-
ганизаторами он считает лиц, которые:

<а) организуют преступление, то есть не только склоняют
другое лицо к преступлению, но и сами участвуют в его совер-

Ї Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного
Суда Союза ССР за 1942 г. М., 1947, стр. 32.

"Ї В советской уголовно-правовой литературе организатор преступления
определялся по-разному. Многие авторы вопрос об организаторе связывали
лишь с совершением преступления в составе преступного сообщества и ор-
ганизованной группы.

" П. И. Гришаев, Г. А. Кригер. Соучастие по уголовному праву,
стр. 13!.



шении в качестве непосредственных исполнителей, наряду с лица-
ми, втянутыми ими в преступление;

б) руководят непосредственным совершением преступления
в качестве главарей, руководителей, распорядителей преступной
деятельности, независимо от того, участвуют они при этом в фи-
зическом выполнении состава преступления или совершают толь-
ко действия, которые способствуют успеху преступной деятель-
ности физических исполнителей преступления> .

Если вторая часть определения М. И. Ковалева возражении
не вызывает, то с первой нельзя согласиться. В ней, по существу,
речь идёт о подстрекателе, принявшем сверх того и непосред-
ственное участие в исполнении преступления.

Не приходится спорить, что) в тех случаях, когда организатор
выступает в качестве инициатора преступления, когда он вовле-
кает в преступную деятельность других лиц, он действует и как
подстрекатель. Нередко такой подстрекатель, найдя соучастников

и привив им умысел, принимает затем непосредственное участие
в выполнении объективной стороны задуманного им преступле-
ния. Как мы уже указывали, он в этом случае будет привлекать-
ся к ответственности как исполнитель, а его подстрекательская
деятельность должна быть учтена судом при определении меры
наказания. Тем не менее от этого он не становится организатором,
хотя его деятельность, безусловно, более общественно опасна
и по сравнению с деятельностью просто подстрекателя и просто
исполнителя. {Для того чтобы явиться организатором, лицо долж-
но не только возбудить в другом лице решимость совершить пре-
ступление, не только принять непосредственное участие в его
осуществлении, но сделать и нечто большее, 0но1должно, как
говорит закон, организовать совершение преступления, т. е. раз-
работать его план, распределить роли между соучастниками или
даже точно в деталях определить роль одного исполнителя. Ины-
ми словами, оно должно не только привить исполнителю наме-
рение совершить преступление, но и продумать за него, препод-
нести ему готовый план действий. При этом возможно, что сам
организатор и не примет участия в осуществлении исполнитель-
ских функций.

(.Для иллюстрации этого положения воспользуемся примером
из судебной практики. К. купила у С. половину домостроения. По
условиям договора она в момент его подписания передала С.
часть обусловленной суммы, а остальную часть обязалась выпла-
тить на протяжении года. Вселившись в дом, К., однако, стала
изыскивать способы, как избежать оплаты долга. Она стала
уговаривать Л., находившегося с ней в интимной связи, убить
С. Подпаивая Л" когда он приходил к ней в гости, К. неизменно

"М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вторая, стр. 125.

заводила разговор об этом. Для того чтобы убедить Л. в том, что
ему бояться нечего, К. развила перед ним в деталях продуманный
план. У С. всегда имелся табак-самосад, который он хранил на
полках в чулане. В этом же чулане находились и его столярные
принадлежности, в том числе и топор. С., человек аккуратный и
педантичный, всегда всё хранил на одном и том же месте. По
плану К., Л. должен был зайти к С. за табаком, а когда послед-
ний отправится в чулан, последовать за ним и, выждав, пока тот
повернётся к полке, взять стоящий тут же топор, сзади нанести
удар и после этого рассыпать табак из банки вокруг себя и у
выхода до общей дороги с тем, чтобы собаки не взяли след.
То, что следы Л. ведут к дому, говорила К., ни у кого подозрения
вызвать не может, так как все знают, что он у неё бывает. Уго-
воры и детализация плана со стороны К. продолжались более
двух месяцев, пока Л., наконец, не сдался и не совершил орга-
низованное К. убийство. С полным основанием, по нашему мне-
нию, суд, рассматривавший это дело, признал К. организатором
убийства, а Л. его исполнителем.

В приведенном примере К. непосредственного участия в со-
вершении преступления не принимала, но от этого её роль не пе-
рестала быть организаторской ".

На наш взгляд, (признаком, отличающим организатора от
подстрекателя, в тех случаях, когда и один, и другой являются
инициаторами преступления, служит не то, что организатор и сам
участвует в исполнении преступления, а подстрекатель этого не
делает. Отличие заключается в том, что подстрекатель ограни-
чивается лишь склонением к совершению преступления, т. е.
видит свою деятельность законченной, когда он породил у испол-
нителя умысел и решимость выполнить задуманное им преступ-
ление. Организатор же этим не ограничивается. Он разраба-
тывает план, преподносит его исполнителю (или исполнителям)
и, таким образом, не только порождает намерение и решимость
совершить преступление, но и уверенность в необходимости дей-
ствовать по разработанному им плану. )

Хотя указанное различие и проходит в объективной сфере,
оно тем не менее позволяет судить и о степени напряжённости
преступной воли организатора, и о степени его (повышенной
по сравнению с другими соучастниками) умышленной вины.
(Отсутствие в теории чёткого определения критериев разгра-
ничения деятельности подстрекателя и организатора иногда на
практике приводит к тому, что суды искусственно повышают
ответственность подстрекателя, рассматривая его как организато-
ра преступления.) Киевский областной суд, например, рассмотрел

" В этом случае действие организатора подлежит квалификации по ст. 19
У К УССР (ст. 17 УК РСФСР) и соответствующей статье Особенной части,
уголовную ответственность за убийство """ "тагияю-

предусматривающеи
щих обстоятельствах.

при отягчаю-
143

дело Б. и других, привлечённых к ответственности по обвинению
в убийстве Д. Б. был признан организатором убийства. Однако
Верховный суд Украинской ССР, рассмотрев это дело в касса-
ционном порядке, признал, что <суд в некоторой мере искус-
ственно усилил ответственность Б., без достаточных оснований
признав его организатором убийства>. В деле отсутствуют какие-
либо доказательства, которые указывали бы, что Ос., Од. и Т.,
осуждённые вместе с Б., явились на место происшествия после
прекращения драки, в которой участвовал Б" по специальному
его призыву или даже по его инициативе. Наоборот, установлено,
что осужденные Ос., Од. и Т., узнав от К. о драке Б. с Д., сами
явились на место происшествия с намерением отомстить за из-
биение Б. <При таких обстоятельствах,-указывается в Опреде-
лении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда
УССР,- усматривать в действиях Б. элемент организации рас-
правы над Д. и признавать его организатором убийства у суда
не было никаких оснований>.

То обстоятельство, что с приходом Ос., Од. и Т. у Б. возникло
намерение отомстить Д., для чего он попросил их <подрезать> Д.
и передал для этой цели нож, свидетельствует, что он является
подстрекателем к убийству "Ї.

Смешение понятий подстрекательства и организационной дея-
тельности имеет, на наш взгляд, место в той позиции, которую
занял Верховный Суд СССР по делам о приписках и искажениях
отчётности. Если обратиться, например, к статье члена Верхов-
ного Суда СССР И. Д. Якименко <К итогам изучения судебной
практики о приписках и других искажениях отчётности> , то
в ней, по существу, отстаивается тезис: всякое вышестоящее
должностное лицо, отдавшее приказ, давшее указание или посо-
ветовавшее подчинённому произвести приписку, должно быть
признано организатором преступления. Автор приводит такой
пример: Ш" работая заведующим овцеводческой фермой колхо-
за имени Калинина, купил по указанию председателя колхоза А.
902 кг шерсти и включил их в отчётность колхоза по настригу
шерсти, за что был предан суду. А. же, являющийся, по мнению
И. Д. Якименко, организатором приписки, к ответственности при-
влечён не был. Что А. должен был нести ответственность, спорить
не приходится. Но действительно ли как организатор преступле-
ния?

Из примеров, приведенных И. Д. Якименко, да и из других
дел о приписках, опубликованных в <Бюллетене Верховного Су-
да СССР>, следует, что в ряде случаев инициаторы приписок
избежали ответственности. На скамье подсудимых оказались

2Ї См.: Архив Верховного суда УССР, № 05-116к-62.

" Эта статья является результатом обобщения судебной практики по
данной категории дел. См.: <Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1962, № 3,
тр. 20.

второстепенные виновники. Но можно ли только на том осно-
вании, что эти лица явились инициаторами приписок считать их
организаторами преступления? Ведь инициатором преступления
в равной мере может быть и подстрекатель преступления. Поэто-
му для того чтобы объявить то или иное должностное лицо орга-
низатором приписок, мало установить, что оно отдало приказ или
дало указание подчинённому произвести приписку. При этих
УСЛОВИЯХ такое должностное лицо должно рассматриваться толь-
ко как подстрекатель к припискам. Для того чтобы признать дол-
жностное лицо организатором приписок, надо установить, что
это лицо организовало приписки или руководило ими. В первом
случае надо установить, например, что должностное лицо про-
думало систему приписок, дало указание о проведении их ряду
лиц и т. д.; во втором-что оно руководило всем ходом припи-
сок. Конечно, председатель райисполкома, давший указание не-
скольким председателям колхозов скупать масло и сдавать его
в счёт выполнения плана поставок молока, а директору молоко-
завода -принимать это масло, должен быть признан организато-
ром приписок. Но вряд ли можно признать организатором при-
писок председателя колхоза, давшего единичное указание бри-
гадиру скупить шерсть и сдать её в счёт поставок.

Следует отметить, что ни в статье И. Д. Якименко, ни в
постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР от 2 декаб-
ря 1961 г. <О судебной практике по делам о приписках и дру-
гих искажениях в государственной отчётности по выполнению
планов> даже не ставится вопрос о возможности совершения
этого преступления путём подстрекательства, что, по нашему
мнению, неправильно.

Говоря об ответственности организаторов преступлений, нель-
зя не остановиться на квалификации их действий. Дело в том,
что некоторые криминалисты полагают, что действия организа-
торов надлежит квалифицировать только по статье Особенной
части, как и действия исполнителей. Такой точки зрения при-
держивается, в частности. М. И. Ковалев . Придерживался её
и И. Г. Филановский.

Это, по нашему мнению, неправильно. Указанная точка зре-
ния является данью судебной практике прошлых лет, когда ссыл-
ка на статью Общей части при привлечении к уголовной ответ-
ственности организатора преступления была невозможна, так
как в Общей части об организаторах речь не шла. Вполне зако-
номерно поэтому, что их ответственность определялась только
статьей Особенной части Уголовного кодекса. Иное дело сейчас,

"" См.: М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вторая,
стр. 132.

См.: Советское уголовное право. Часть общая. Л" 1960, стр. 410. Впо-
следствии И. Г. Филановский от этой точки зрения отказался. (См. Уголов-
ный кодекс РСФСР. Комментарий. Л" 1962, стр. 51).

10 9-С79 145

когда в Общей части есть специальная статья, определяющая
уголовную ответственность организаторов преступления.

Сторонники квалификации действий организатора без ссылки
на ст. 17 Основ обычно утверждают, что он всегда принимает
непосредственное участие в совершении преступления и потому
ссылаться на статью Общей части не следует. Это не совсем так.
Когда подстрекатель или пособник (помимо своей подстрека-

тельской или пособнической роли) принимают также непосред-
ственное участие в совершении преступления, их деятельность
квалифицируется без ссылки на статью Общей части, так как
считается, что исполнительская деятельность подстрекателя или
пособника поглощает их иную деятельность. Точно так же об-
стоит дело и с организатором преступления. В тех случаях,
когда он выполняет совместно с другими лицами объективную
сторону состава преступления, предусмотренного статьей Особен-
ной части Уголовного кодекса, ссылаться при квалификации его
действий на статью Общей части нет надобности. В этом случае
его организаторская деятельность будет отягчающим обстоятель-
ством при определении наказания. Она будет определять степень
и характер его участия в совершении преступления. В тех же
случаях, когда организатор не принимает непосредственного уча-
стия в совершении объективной стороны преступления, преду-
смотренного конкретной статьей Особенной части, квалифициро-
вать его действия без ссылки на статью Общей части, опреде-
ляющую состав преступления соучастников, нельзя.

4. Подстрекатель к преступлению

В соответствии со ст. 17 Основ уголовного законодательства
Союза ССР и союзных республик, подстрекателем признаётся
лицо, склонившее кого-либо к совершению преступления. Это
определение воспринято уголовными кодексами всех союзных
республик.

(Внешняя, объективная сторона деятельности подстрекателя
заключается в склонении того или иного лица к совершению
преступления, в возбуждении у него решимости совершить пре-
ступление ".

Недостаточно чёткое уяснение этого вопроса нередко приво-
дит к ошибкам на практике. Так, например, П. была осуждена
за подстрекательство своего сына к убийству невестки. Объектив-
ным основанием к признанию П. подстрекательницей к убийству
явилось то обстоятельство, что П., имея тяжелый характер, вся-
чески третировала невестку и постоянно жаловалась на неё сыну,
который не раз избивал жену. Дело это прошло ряд инстанций

" См.: А. А. Пионтковский. Учение о преступлении, стр. 571.

и только Пленум Верховного Суда СССР, рассмотревший его
по протесту Генерального Прокурора СССР, пришёл к выводу,
что. <как видно из показаний свидетелей, конкретных фактов
подстрекательства со стороны П. им не было известно, и они,
заявляя о том, что П-н. убил жену по наущению матери, выска-
зывали лишь предположение> .

Ошибка в этом деле заключалась прежде всего в неверной
оценке характера действий П., безосновательно расцененных
судом как подстрекательство. )

Действующее законодательство, давая определение подстре-
кателе, не содержит каких-либо указаний на средства и формы,
с помощью которых подстрекательство осуществляется. Это и
понятно: в законе немыслимо предусмотреть все средства, кото-
рыми подстрекатель может воспользоваться для создания мо-
тивов, обусловливающих поведение подстрекаемого .

Поэтому вопросу о средствах (способах) и формах подстре-
кательства следовало бы уделить больше внимания в теории ".
Между тем учебники по общей части уголовного права этому во-
просу уделяют всего несколько строк . Так же поступает

<Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1960, № 3, стр. 35.
Уложение о наказаниях 1845 г. (в ст. 13) содержало перечень средств
подстрекательства: просьбы, убеждения, подкуп, обещание выгод, обольщение,
обманы, принуждения и угрозы. Однако этот перечень не являлся исчерпы-
вающим. В Особенной части Уложения имелось также указание на подстре-
кательство путем злоупотребления властью, приказа. Судебная практика
дореволюционной России рассматривала этот перечень как примерный.
(См.: Н. С. Т а ганце в. Лекции по русскому уголовному праву. Часть общая,
вып. II, СПб., 1888, стр. 912-914; И. Я. Хейфец. Подстрекательство к пре-
ступлению, стр. 40). Уголовное уложение 1903 г. отказалось от всякого
перечня.

В современном буржуазном праве перечень средств подстрекательства
даёт Французский уголовный кодекс 1810 г., устанавливающий в ст. 60, что
подстрекательство может быть произведено подарками, обещаниями, угроза-
ми, злоупотреблением властью или влиянием, преступными кознями или
ухищрениями. (См.: Французский уголовный кодекс 1810 г. Перевод под
редакцией М. И. Исаева. М., 1947, стр. 114).

Необходимо отметить, что в терминологии по этим вопросам встре-
чается большой разнобой: одни и те же понятия обозначаются разными тер-
минами и, наоборот, одни и те же термины используются для обозначения
разных понятий.

Так, просьбу, убеждение, подкуп и т. д. А. А. Пнонтковский называет
средствами подстрекательства; А. Н. Трайнин-способами подстрекатель-
ства; А. А. Герцензон-формами подстрекательства, а П. И. Гришаев и
Г. А. Кригер - методами и средствами подстрекательства.

Естественно, что разнобой в терминологии затрудняет рассмотрение во-
проса о средствах и формах подстрекательства. В дальнейшем, как и
прежде, под средствами подстрекательства мы будем понимать приемы, ко-
торыми пользуется подстрекатель для воздействия на психику подстрекаемо-
го, а под формой подстрекательства - внешнее выявление избранных под-
стрекателем средств. Термин <способ> может применяться для выражения
средств подстрекательства в их динамике.

См.: Советское уголовное право. Общая часть. М" 1959, стр. 236; Со-
ветское уголовное право. Часть общая. Л., 1960, стр. 410.

10 147

и проф. Пионтковский . Не рассматривают, хотя бы схемати-
чески, средств, с помощью которых действует подстрекатель,
и авторы специальной монографии . Сославшись на А. Жиряева,
который считал ненужным давать законодательный перечень ме-
тодов и средств подстрекательства, П. И. Гришаев и Г. А. Кригер
ограничиваются лишь повторением перечня, который содержится
в учебниках, оставляя средства подстрекательства без всякогэ
анализа. По нашему мнению, такое безразличное отношение к
средствам, которыми пользуется подстрекатель, является не-
оправданным.

Поскольку в законодательстве содержится лишь общая фор-
мула подстрекательства, теория советского уголовного права
должна дать практике не только установку, кого рассматривать
как подстрекателя, но и показать конкретные средства, с по-
мощью которых подстрекательство осуществляется. Понятно, что
перечень и анализ средств не могут быть исчерпывающими.
Нельзя также провести научную классификацию этих средств,
поскольку средство, которое в одних условиях и по отношению к
одному лицу может оказаться вполне достаточным для скло-
нения его к преступлению, в иных условиях и по отношению
к другому лицу окажется безрезультатным./Как правильно
отмечает проф. Ковалев, <для того, чтобы принудить человека
помимо его воли к совершению каких-либо нежелательных дей-
ствий, порой употребляются весьма жестокие средства, но они
разбиваются, натыкаясь на стойкость и несокрушимую волю че-
ловека.

Однако иногда бывает и так, что незначительный жест, едва
заметное движение глаз, вскользь брошенное слово являются
достаточными, чтобы человек согласился на самый серьёзный по
своим последствиям поступок> .

Судить о действенности тех или иных средств, употребленных
подстрекателем, можно только на основе анализа всех фактиче-

ских обстоятельств конкретного дела, а также отношений, суще-
ствовавших между подстрекателем и подстрекаемым. Установить
же какое-либо соотношение этих средств, провести их классифи-
кацию в абстрактном плане невозможно. Существенно не то,

См.: А. А. Пионтковский. Учение о преступлении, стр. 571.
См.: П И. Гришаев, Г. А. К риге р. Соучастие по уголовному
праву, стр. 146. См. также Владимир Со л нар ж. Соучастие по уголов-
ному праву Чехословацкой Социалистической Республики, стр. 125.
М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вторая, стр. 60.
" Дореволюционное русское право вопросу о средствах подстрекатель-
ства и их классификации уделяло много внимания, поскольку само законо-
дательство содержало перечень таких средств. Поэтому не всякое возбуж-
дение другого к преступлению считалось подстрекательством, а только воз-
буждение с помощью определенных средств. На это указывал, в частности.
Н. С. Таганцев. (См.: Н. С. Таганцев. Русское уголовное право, т. 1,
СПб., 1902, стр. 773). Он подчеркивал невозможность заранее градуировать

какие средства употреблял подстрекатель, а то, насколько эти
средства оказались эффективными, какоР их результат.

Однако для того чтобы в конкретном деле установить нали-
чие подстрекателя, чтобы правильно оценить характер взаимо-
отношений тех или иных лиц, необходимо с наибольшей полно-
той знать возможные, уже встречавшиеся в судебной практике,
средства подстрекательства, а также формы воздействия одного
человека на другого. Это знание в какой-то мере заменяет лич-
ный опыт и помогает в конкретной ситуации распознавать того,
кто действий, образующих объективную сторону состава преступ-
ления, предусмотренного в статьях Особенной части Уголовного
кодекса, не совершал, но тем не менее является <родоначальни-
ком> преступления и в соответствии с законом должен за свою
подстрекательскую деятельность понести наказание.

(В советской юридической литературе наиболее полный пере-
чень возможных средств подстрекательства даёт М. И. Ковалев .
Он называет подкуп, просьбу, поручение, убеждение и уго-
воры, приказ, физическое насилие и обман .) Поскольку в аб-
страктном плане дать оценку каждому из средств подстрека-
тельства невозможно, их можно рассматривать в любом порядке.
Но если принять все прочие условия равными, вероятно, наи-
более сильным средством воздействия на> психику подстрекаемо-
го следует признать принуждение и угрвзый большинстве слу-
чаев эти средства могут вызвать в психике нестойких людей
мотивы, которые скорее всего толкнут их на совершение преступ-
нестойким характером, эгоистических или

людей

ления

степень воздействия на исполнителя тех или инв1х средств подстрекательства.
йто же признавали и другие дореволюционные криминалисты. В. Д. Спасо-
вич, например, считал, что перечисление средств подстрекательства вообще
ни к чему, так как, во-первых, нет возможности определить все формы нрав-
ственного влияния одного лица на другое, а, во-вторых, характер формы
нисколько не способствует определению относительной преступности
подстрекателя, ибо главное не в том, какое средство он употребил, а в том,
удачно ли он воздействовал на пробуждение в другом лице мотивов к
преступлению. (См.: В. Спасович, Учебник уголовного права, т. 1, СПб.,
1863, стр. 173).

"" М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вторая, стр. 74
и след.

" Уже упомянутый И. Я. Хейфец, автор единственной в дореволюцион-
ной русской литературе монографии о подстрекательстве, рассматривает сле-
дующие средства подстрекательства: подарки обещания, угрозы, злоупо-
требление влиянием или властью, обман и преступные ухищрения, убежде-
ния, просьбы, советы и некоторые другие. (См.: И. Я. Хейфец. Подстрека-
тельство к преступлению, стр. 35-39.) С. Шайкевич в статье, посвященной
подстрекателям в преступлении, писал: <Самые убедительные формы под-
стрекательства суть следующие: принуждение, приказание, завлечение, пре-
поручение, совет, просьба, убеждение, обещание и подача вознаграждения,
возбуждение в другом ошибки и воспользование уже существующей>. (См.:
С. Шайкевич. О подстрекателях.- <Журнал министерства юстиции>,
1865, т. XXVI, кн. II (ноябрь), стр. 222).

149

трусливых принуждение физическое или психическое (угроза)
могут вызвать намерение причинить вред иным правоохраняемым
интересам для спасения своих.

Правда, мыслима ситуация, при которой угроза или открытое
насилие лишают человека возможности выбора. Он идёт на со-
вершение какого-либо общественно опасного деяния для того,
чтобы спасти иное правоохраняемое благо, например свою
жизнь. В этом случае должны применяться правила о крайней
необходимости с освобождением этого лица от уголовной ответ-
ственности.

Однако со всей определённостьюследует подчеркнуть, что ос-
вобождение от ответственности лица,) которое совершило в ре-
зультате угрозы или насилия то или иное общественно опасное
деяние, не распространяется на подстрекателя. Лишив подстре-
каемое лицо возможности выбора, подстрекатель тем самым
превращается в посредственного исполнителя преступления.}

Если вопрос о физическом насилии сравнительно прост (на-
пример, вор-рецидивист побоями заставляет подростков воро-
вать), то вопрос о психическом насилии (угрозе) требует неко-
торого уточнения. Для того чтобы лучше уяснить себе, в чём
может заключаться такое психическое насилие, обратимся к при-
меру. К. был привлечён к ответственности за выдачу Ц. фиктив-
ной справки о трудовом стаже, которую последний намеревался
предъявить для оформления пенсии. В процессе расследования
и судебного рассмотрения дела было установлено, что К. эту
справку выдал после неоднократных требований Ц., угрожавше-
го сообщить по месту работы К- о его прошлой судимости, ко-
торую он скрыл.

Под влиянием этих угроз К., работавший заместителем ди-
ректора торговой базы, выдал Ц. требуемую им справку. И хотя
К. был признан виновным и осужден, Ц., повинный в подстрека-
тельстве, не был привлечён к уголовной ответственности .

Средством подстрекательства может быть и любая другая
угроза, например угроза прервать дружеские или брачные отно-
шения, отказаться от продолжения интимной связи и т. д.

Эффективным средством подстрекательства является и при-
каз. Однако это средство может быть использовано только в
отношении лиц, подчинённых по службе. Говоря о приказе, сле-
дует сделать одну оговорку. Приказ приказу - рознь. Есть при-
казы строго обязательные, т. е. такие, от исполнения которых
подчинённый не может уклонишься, и приказы, отдавая которые

Дело по обвинению Ц. в приготовлении к хищению путем мошенниче-

ства было прекращено, так как с момента получения справки прошло семь
месяцев, а Ц. так и не представил ее для оформления пенсии и заявил, что
не собирался представлять. На этом основании К. не предъявлялось обви-
нение в пособничестве Ц. в совершенных им приготовительных действиях,
направленных на хищение государственных средств путем мошенничества.

начальник просто использует свой авторитет старшего по службе.
В исполнении второго вида приказов подчинённый волен выби-
рать желаемую линию поведения .

В тех случаях, когда приказ носит строго обязательный ха-
рактер, подчинённый, выступающий в роли исполнителя преступ-
ного приказа, как правило, от ответственности освобождается.
Лицо же, отдавшее преступный приказ, подлежит ответствен-
ности как посредственный причинитель. Если приказ не носит
строго обязательного характера, лицо, исполнившее этот приказ,
отвечает как исполнитель преступления, а отдавшее - как под-
стрекатель.

В последнее время судами было рассмотрено довольно боль-
шое количество дел, где как средство подстрекательства к пре-
ступлению выступал приказ. Мы имеем в виду дела о приписках
в государственной отчётности . Как показала практика, на
скамье подсудимых, как правило, оказывались лишь непосред-
ственные исполнители, а их руководители, отдавшие преступные
приказы о приписках и толкнувшие своих подчинённых на этот
путь или даже организовавшие такие приписки, в ряде случаев
избегали уголовной ответственности.

Так, П. был предан суду за то, что он, будучи председателем
колхоза, систематически злоупотреблял служебным положением
и занимался очковтирательством и приписками, давая ложные
сведения о выполнении артелью государственных планов по-
ставки. Он обвинялся, в частности, в том, что в 1959-1960 гг.
скупал в магазинах района сливочное масло, а у отдельных
граждан --мясо, яйца, шерсть, крупный рогатый скот и затем
сдавал всё это в счёт выполнения государственного плана. В све-
дениях, направленных в статистическое управление, он вместо
350 га кукурузы показал 480 га.

По первой инстанции дело П. рассматривала Судебная колле-
гия по уголовным делам Верховного Суда Азербайджан-
ской ССР, которая приговором от 30 сентября 1961 г. признала
его виновным в указанных действиях и приговорила по

Различие в характере приказов проводилось в дореволюционном рус-
ском праве. Так, А. Жиряев отмечал, что там, <где слепое повиновение со-
ставляет законную обязанность, там приказывающий не есть подстрекатель,
повинующийся не есть физический виновник, ибо подстрекательство в юри-
дическом смысле предполагает свободное отношение между двумя лицами,
при коем действие одного содержит не безусловное принуждение, но лишь по-
буждение для другого>. (А. Жиряев. О стечении нескольких преступников
в одном и том же преступлении, стр. 63).

Такое различие признается и в современной буржуазной литературе. В слу-
чае строго обязательного приказа (у1т аЬэо1и1ит) лицо, отдавшее такой при-
каз, рассматривается как посредственный причинитель. (См,: К. М аигас Ь.
ОеисЬе 81га{гесЫ, АНетешег ТеП, 1954, . 548).

" В 1962 г., например, только в колхозах и совхозах Запорожской обла-
сти Украинской ССР имело место 116 случаев приписок и искажений в го-
сударственной отчетности,

151

ч. 1 ст. 167 и ст. 172 УК Азербайджанской ССР к освобождению
от занимаемой должности. Генеральный Прокурор СССР принёс
протест на мягкость меры наказания.

Судебная коллегия Верховного Суда СССР, рассмотрев это
дело по протесту Генерального Прокурора, в своем определении
от 20 января 1962 г. отметила: <Факты очковтирательства, при-
писок в отчётности и представления умышленно искажённых от-
чётных данных о выполнении планов сдачи сельскохозяйственной
продукции действительно имелись, чего не отрицал и сам П.
Однако органы следствия и суд, признав виновным в этом пре-
ступлении П., не проверили и не выяснили обстоятельств и при-
чин, побудивших его совершить эти действия. П. как на предва-
рительном следствии, так и в суде, не отрицая указанных выше
фактов, показал, что злоупотребления и приписки им производи-
лись с ведома и по прямому указанию отдельных руководите-
лей района, причём подобные действия практиковались и в дру-
гих колхозах также по требованию тех же руководителей> .

Признав, что органы следствия, а затем и суд оставили без
проверки объяснения П. и, более того, даже не допросили тех
лиц, которые, по его словам, побудили его совершить указанные
незаконные действия. Судебная коллегия по уголовным делам
Верховного Суда СССР приговор в отношении П. отменила и
дело о нём направила на новое расследование.

Аналогичные обстоятельства были установлены Судебной кол-
легией по уголовным делам Верховного Суда СССР и по делу
Л., В. и других .

Л" В., Г. и Ш. были привлечены к уголовной ответственности
и осуждены Судебной коллегией Верховного Суда Туркмен-
ской ССР в числе прочего и за приписки. В приговоре суд ука-
зал, что приписки производились по инициативе Г.-начальника
строительно-монтажного управления, дело о котором выделено
в отдельное производство. В отдельное производство были выде-
лены и материалы о начальнике производственно-технического
отдела этого управления Д., также причастного к припискам.

Как указала Судебная коллегия по уголовным делам Верхов-
ного Суда СССР, в дальнейшем выяснилось, что материалы в от-
ношении Г. и Д. <фактически выделены не были, и они к ответ-
ственности не привлечены>.

Лениногорским городским народным судом Татарской АССР
14 августа 1961 г. был осужден Г., технорук Лениногорского
маслозавода. Как указано в приговоре, в марте 1961 г. Г. припи-
сал в отчётные данные о поступлении от колхозов 49 475 кг мо-
лока. В суде обвиняемый пояснил, что совершить приписку его

38 <Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1962, № 2, стр. 32-33. (Курсив
наш.-Ф. Б.).
См.: <Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1963, № 1, стр. 27-28.

152



вынудил председатель райисполкома С., стремившийся таким
путём скрыть истинное положение с заготовкой молока в районе.
После настойчивых требований Г. С. был допрошен, но крайне
поверхностно; очная ставка между Г. и С. проведена не была;
в судебное заседание С. вызван не был, по существу истина по
этому делу не установлена .

Ряд примеров подобного рода содержится и в упоминавшейся
статье члена Верховного Суда СССР И. Д. Лкимено

Наиболее распространенным пороком судебного следст-
вия,-пишет автор,- является плохое исследование дела в ча-
сти выявления степени виновности обвиняемых и особенно в
установлении подлинной роли обвиняемого в содеянном>. И да-
лее <Примеров, свидетельствующих о том, что некоторые орга-
ны предварительного следствия и суды не выясняют всех обстоя-
тельств дела, нередко привлекают к уголовной ответственности
и осуждают второстепенных виновников, немало. Этот вывод под-
тверждается и широким распространением по делам о приписках
практики необоснованного отказа органов предварительного
следствия в привлечении к уголовной ответственности и истин-
ных организаторов приписок, а также незаконной практикой
выделения материалов в отношении таких лиц в отдельное про-
изводство> .

Из признания, что принуждение, угроза и приказ относитель-
но наиболее эффективные средства подстрекательства, нельзя
сделать вывод, что они наиболее распространены. Часто под-
стрекатель использует и менее эффективные средства, которые
проще и легче применить; к тому же эти средства нередко поз-
воляют оставаться незаметным и тем самым избежать ответ-
ственности. К ним, в частности, относятся убеждение, просьба..)

" См.: <Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1962, № 3, стр. 42.
" <Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1962, № 3, стр. 41. (Курсив
наш.- Ф. Б.).

" <Бюллетень рерховного Суда СССР>, 1962, № 3, стр. 42. (Курсив
наш.-Ф. Б.). Эти вопросы получили отражение и в постановлении Пленума
Верховного Суда РСФСР от 2 декабря 1961 г. <О судебной практике по де-
лам о приписках в государственной отчетности по выполнению планов>.
В постановлении, в частности, указывалось: <Обратить внимание судов, что
при рассмотрении дел, по которым привлекаются к ответственности несколь-
ко должностных лиц за умышленное совместное участие в приписках в го-
сударственной отчетности, суды должны тщательно исследовать роль в пре-
ступлении каждого из соучастников, выявлять организаторов преступлений,
вовлекших в совершение этих преступлений других лиц, подчиненных или
подконтрольных им по работе, и учитывать при назначении наказания сте-
пень и характер участия каждого из соучастников в совершении преступле-
ния>. (<Бюллетень Верховного Суда РСФСР>, 1962, № 1, стр. 6).

Необходимо отметить, что в судебной практике наметилась тенденция
почти всякого инициатора обмана государства и приписок объявлять орга-
низатором. Между тем, чтобы быть организатором, надо помимо инициативы
и привития умысла другим лицам совершить и иные действия. Просто ини-
циатор - это скорее подстрекатель.

Убеждение заключается в сообщении подстрекателем испол-
нителю или пособнику таких обстоятельств, которые могут
стать мотивами их деяний. Однако убеждение - процесс дли-
тельный, требующий общения между подстрекателем и подстре-
каемым. Во время этого общения подстрекатель стремится не
только вызвать мотивы, которые содействовали бы принятию
исполнителем решения, но и, наоборот, ослабить, нейтрализо-
вать, уничтожить мотивы, которые удерживают лицо от приня-
тия желательного для подстрекателя решения.

Характерной чертой убеждения как средства подстрекатель-
ства является то обстоятельство, что подстрекатель внешне не
имеет своего интереса в преступлении. Бездействуя на волю
исполнителя, он стремится убедить его в целесообразности и не-
обходимости тех или иных деяний, в том, что совершение их
соответствует его(исполнителя) интересу. В этом как раз и
заключается психологическая действенность убеждения, его
отличительная особенность. Соответствует ли это действитель-
ности или подстрекатель имеет в преступлении свой интерес -
это не существенно.

Дел, в которых убеждение выступает в качестве средства
подстрекательства,- немного. Любопытный пример такого со-
участия приводит М. И. Ковалев.

Один из народных судов г. Свердловска осудил Ш. по ст. 17
и 136 п. <а> УК РСФСР, признав её виновной в том, что она
<методично и систематически> внушала своей дочери К. мысль
о необходимости убить своего мужа, который вёл себя недостой-
но. 10 февраля 1958 г. муж К., возвратившить домой, учинил
драку с тёщей, поссорился с женой и лег спать. Тогда Ш. вновь
напомнила К. о необходимости убить мужа. После этого К. взя-
ла из-под матраца заранее заготовленный топор и нанесла им
несколько ударов по голове спящего мужа.

Как правильно отмечает М. И. Ковалев, в приведенном
примере уговоры носили ярко выраженный характер систе-
матической психологической обработки исполнителя. К. долго
колебалась, не решаясь совершить убийство даже после приго-
товления орудия преступления, и только после очередного увеще-
вания со стороны матери осуществила намеченное преступ-
ление .

Непосредственно к убеждению примыкает совет, поскольку
и в нём подстрекатель внещне не выражает своего интереса
в совершении преступления. Однако, в отличие от убеждения,
совет, как правило, представляет собой единовременный акт
подстрекателя.

"См.: М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вторая,
стр. 80.

Уголовные кодексы союзных республик вслед за Основами
уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик
называют совет одним из способов пособничества преступлению,
причём он выступает как средство, к помощи которого прибегает
интеллектуальный пособник. Однако из этого вовсе не ддует,
что совет не может быть средством подстрекательства. <рТличие)
подстрекателя_от интеллектуального пособника/как будет пока-
зано ниже зависит не От характера использованных средств,
а от хазакэгГмотибов.лорождаемыхТгкгйу исполнителя Елй.
подстрекатель порождает у подстрекаемого намерен_ие__овер-
шить преступление, то интеллектуальный _пособник_хишь.укред--
яет уже~ТТмёйЩееся намерение, порождает дополнительные
моти5ы1ЛиоДит- новые аргументы в пользу совершения-пр-.
ступления_Поэтому~для~гого~~чтоы установить, имело ли место
подстрек.ательство лй интеллектуальное пособничество, необхо-
димо_знать~к1_чёму привел совет: к укреплеЯтои корректировке
намерения, кото_рое уже было, или ксозднию такого намерений

Б. систематически опаздывал на работу, нарушал производ-
ственную дисциплину, был груб, невыдержан в общении с ра-
бочими. Начальник цеха С. постоянно его критиковал, писал
рапорты. Однажды, когда Б. явился в цех в нетрезвом виде,
С. отстранил его от работы. Выйдя с территории завода, Б.
отправился в закусочную, где встретил Н., который раньше ра
ботал на том же заводе. Выпив с ним бутылку водки, Б. начал
жаловаться Н. на придирки со стороны С. Н. сказал: <А ты
отколоти его хорошенько - поумнеет>. Время приближалось
к концу смены и Б., выйдя с Н. на улицу и распрощавшись с ним,
отправился опять к заводу. Дождавшись С., Б. окликнул его и
вступил с ним в объяснения, а когда тот заявил, что не хочет
с ним, пьяным, разговаривать,-набросился на С. и зверски
избил его.

Н. здесь выступал в роли подстрекателя, а средством под-
стрекательства явился совет. Б. был недоволен С., обижен на
него, но намерения бить у него не было. Мысль о том, чтобы
избить С.. подал Н.; под влиянием его слов у Б. возник такой
умысел. Следовательно, в этом конкретном деле совет выступал
в качестве средства подстрекательства .
В отличие от убеждений и советов как средств подстрека-

Многие криминалисты оспаривали положение, что совет может быть
средством подстрекательства. Так, А. Жиряев писал: <Совет, сам по себе,
если под ним не скрывается какой-нибудь другой замаскированный способ
подстрекательства, как-то: уговоры, обольщения и т. п., указывает лишь на
намерение содействовать чужому преступлению, следовательно, на одно толь-
ко интеллектуальное пособничество>. (А. Жиряев. О стечении нескольких
преступников в одном и том же преступлении, стр. 64). Выше мы показали
несостоятельность попытки провести разграничение между подстрекателями
и интеллектуальными пособниками только по характеру употребляемых ими
средств.

тельства просьба в своей основе имеет интерес подстрекателя.
С помощью просьбы подстрекатель стремится склонить испол-
нителя к совершению действий, представляющих интерес для
него или для третьих лиц. Однако психологическая действен-
ность этого средства подстрекательства в значительной мере
зависит от характера отношений между подстрекателем и под-
стрекаемым

Так, если то или иное лицо обратится к конкретному долж-
ностному лицу с просьбой выдать фиктивную справку о работе,
необходимую для поступления в вуз, то это должностное лицо,
безусловно, откажет. Но если с такой же просьбой к должност-
ному лицу обратится его добрый знакомый или лицо, с которым
оно связано какими-либо служебными или личными узами,-
результат не всегда будет отрицательный. Об этом красноречи-
во свидетельствует хроника уголовных дел.

Не только при должностном подлоге, но и при таком тяж-
ком преступлении, как убийство, просьбы, при наличии соответ-
ствующих отношений, может оказаться вполне достаточно, что-
бы склонить исполнителя к действию. Так, Судебной коллегией
по уголовным делам Верховного Суда Армянской ССР А. была
осуждена за подстрекательство Н. к убийству А. А. - брата
её мужа. А" муж которой отбывал наказание в исправительно-
трудовой колонии, вступила в сожительство с Н. Об этом
узнал А. А. и сообщил своему брату. В связи с этим А. попро-
сила своего сожителя Н. убить А. А., что тот и сделал . То,
что просьбы оказалось достаточно для убийства, объясняется
в первую очередь характером отношений между Н. и А. Интим-
ная связь, а затем причина, побудившая А. просить Н. распра-
виться с А. А., были как раз той почвой, на которой просьба
явилась действенным средством подстрекательства.

Для решения на практике вопроса о том, могла ли быть
в конкретном деле просьба средством подстрекательства, не-
обходимо выяснить весь комплекс отношений между исполни-
телем преступления и лицом, подозреваемым в подстрекатель-
стве;-й1лько на этой основе делать выводы.

Непосредственно к просьбе примыкает и такое средство под-
стрекательства, как уговоры, являющиеся, по существу, разно-
видностью просьбы; разница/лишь заключается в том, что они
повторяются неоднократно. Это как бы просьба, растянутая во
времени.

.Уговоры напоминают убеждение, которое также имеет боль-
шую или меньшую протяжённость во времени. Но в отличие от
убеждения, где подстрекатель апеллирует, в основном, к ра-
зуму подстрекаемого, старается его убедить, уговоры рассчита-
ны на чувства подстрекаемого. Уговаривающий, неоднократно


См.: <Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1961, № 1, стр. 16-17.
156

повторяя просьбы, старается упросить подстрекаемого. Убеждая,
подстрекатель на первый план выдвигает интересы подстрекае-
мого, уговаривая - не скрывает и своей личной заинтересован-
ности в исходе дела.

(Среди других наиболее распространённых средств подстрека-
тельства следует назвать обещание вознаграждения или дачу
его (подкуп), обещание выгоды от совершения преступления,
порождение у другого лица заблуждения (обман) или использо-
вание существующей ошибки и др. Чаще всего обещанием
вознаграждения или выгоды от совершения преступления поль-
зуются преступные элементы, ставшие на путь расхищения со-
циалистической собственности, на путь спекуляции. С помощью
подкупа или обещания доли в преступной добыче они стремят-
ся, с одной стороны, втянуть в орбиту своей преступной деятель-
ности иных лиц, и с другой - обеспечить безнаказанность своих
деяний

"В тех случаях, когда подкуп осуществляется в отношении
должностных лиц, он приобретает форму взятки.

При привлечении к ответственности взяткодателей следствен-
ные и судебные органы часто ограничиваются лишь выяснением
вопроса о даче - получении взятки и <нередко проходят мимо
таких не менее опасных преступлений, как хищение народного
добра, иапиопрсдпршшмигсльшал-деяздышгь, спекуляция,
приписки и обман государства. В результате этого раскры-
ваются не все преступления и выявляются не все участвующие
в их совершении лица, в связи с чем опасные преступники не-
редко остаются безнаказанными> . )

Как известно, взятка даётся должностному лицу за выпол-
нение или невыполнение им определённых действий по службе
в интересах лица, давшего взятку. Действие (или бездействие),
за совершение которого должностное лицо получает взятку,
может быть правомерным, т. е. таким, которое должностное лицо
обязано было выполнить и без взятки, и неправомерным. В свою
очередь, неправомерное действие может быть уголовно наказуе-
мым и уголовно ненаказуемым.

В тех случаях, когда взяточник совершает правомерное дей-
ствие или даже неправомерное, но уголовно ненаказуемое дей-
ствие. он несёт ответственность за получение взятки. Лицо, дав-
шее взятку, отвечает также только за это преступление. Однако
в случаях, когда лицо, получившее взятку, совершает неправо-
мерное уголовно наказуемое действие в интересах лица, давше-
го взятку, ответственность взяточника должна наступать не
только за получение взятки, но и по совокупности за состав

" Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 31 июля 1962 г.
<О судебной практике по делам о взяточничестве>.-<Бюллетень Верховно-
го суда СССР>, 1962, № 5, стр. 8.

преступления, который содержит совершенное им действие. Как
правило, это злоупотребление властью или служебным поло-
жением (например, незаконный отпуск фондовых материалов
частным лицам или незаконное предоставление квартиры лицу,
не состоящему на квартирном учёте), служебный подлог (на-
пример, выдача фиктивной справки) или иное преступление по
службе.

Верховный Суд СССР в цитированном выше постановлении
привёл в качестве примера дело старшего приёмщика льноза-
вода Л., признанного виновным в том, что за взятки он прини-
мал от колхоза имени Калинина некондиционный лён первым
сортом. Народный суд Угличского района Ярославской области
осудил его только за взятки и, как и органы следствия, прошёл
мимо преступных действий, связанных с обманом государства.

Аналогичным образом взяткодатель должен нести ответ-
ственность не только за дачу взятки, но и за подстрекательство
к должностному преступлению, совершенному взяточником.

В связи со взяточничеством возникает ещё один интересный
вопрос, имеющий отношение к соучастию. Как известно, закон
выделяет посредничество во взяточничестве в самостоятельный
состав. Однако из этого вовсе не следует, что лицо, привлекае-
мое как посредник в даче-получении взятки, не может выступать
как соучастник-организатор взяток или подстрекатель к ним.
Здесь существенное значение имеет то обстоятельство, ограни-
чились ли действия лица, выступающего в роли посредника,
только помощью взяткодателю или взяткополучателю или он
играл более активную роль: склонил лицо к даче взятки или
получению её, организовал получение взятки и т. д.

На это указал Верховный Суд СССР. <Некоторые суды,-
сказано в постановлении Пленума от 31 июля 1962 г.,-непра-
вильно полагают, что поскольку посредничество во взяточни-
честве законом выделено в самостоятельный состав преступле-
ния, то тем самым исключается возможность ответственности
посредников за соучастие в получении или даче взяток. Между
тем посредники нередко являются организаторами этих преступ-
лений либо подстрекателями к ним> ".
Прямой подкуп исполнителя для совершения какого-либо
преступления (например, убийства) в интересах подстрекателя
в советской судебной практике встречается крайне редко .

Бюллетень Верховного Суда СССР>, 1962, № 5, стр. 9.
В капиталистических странах подкуп наемных убийц и насильников -
обычное явление. В США, например, до последнего времени действовала
<Акционерная компания убийц>, поставляющая убийц по цене от 500 долла-
ров и более (за ликвидацию рядовых граждан) до 20 тыс. долларов и бо-
лее (за устранение политических деятелей). См.: С. Остроумов, С. Пан-
ченко. Преступность-тень капитализма.-<Коммунист>, 1962, № 12,
стр. 107. См. также: Б. С. Никифоров. Организованная преступность в
США на службе монополий. М., 1954.

Примером такого подстрекательства может быть дело М-ко.
В Ленинский райотдел милиции г. Донецка обратился М. с за-
явлением, что М-ко подстрекал его на убийство С. Во время
расследования и судебного разбирательства было установлено,
что М-ко, поссорившись со своим тестем С., угрожал ему убий-
ством. Желая привести свою угрозу в исполнение, он предло-
жил М. за плату (200 руб. деньгами, пальто и швейную маши-
ну) убить С. Чтобы дать М. возможность узнать С" М-ко при-
нёс ему фотографию своего тестя, вырезанную из семейной
фотографии. Хотя М-ко и был осужден по ст. 100 УК УССР за
угрозу убийством, совершенные им действия составляют типич-
ное неудавшееся подстрекательство к убийству. О таком же не-
удавшемся подстрекательстве сообщила газета <Ки1вська зоря>
в заметке <Щедра незнайомка>.
Подстрекатель может воздействовать не только путём непо-
средственной передачи лицу тех или иных материальных цен-
ностей, но и путём обещания определённой материальной выго-
ды от совершения преступления (например, кражи, разбойного
нападения).

В декабре 1961 г. Одесский областной суд рассмотрел дело
В. и других, обвинявшихся в совершении разбойных нападе-
ний, грабежах, кражах, вымогательстве и пр. Среди многих
эпизодов дела был и такой: X., встретив В. и Р., рассказал им,
что у его знакомого К. есть более 100 тыс. руб. Он сказал также,
где живёт его знакомый, из кого состоит его семья и т. д.
После этого В. и Р. совершили на квартиру К. разбойное на-
падение, во время которого причинили тяжкое телесное по-
вреждение жене К. и выкрали облигаций 3%-ного займа на
4 тыс. рублей и несколько ценных отрезов. Совершенно ясно,
что в этом эпизоде дела X. выступал как подстрекатель. Средст-
вом подстрекательства было обещание выгоды от совершенного
преступления. Суд тк и квалифицировал его действия - по
ст. 19-142 ч. 3 УК УСС-Р._..._____

Как указывалось средством подстрекательства может быть
также использование ошибки лица по поводу определённых
обстоятельств с тем, чтобы направить его деятельность на со-
вершение преступления, или обман лица в отношении опреде-
лённых обстоятельств с той же целью. Например, возбуждение
необоснованной ревности при определённых обстоятельствах мо-
жет быть действенным средством подстрекательства на убий-
ство.}

Здесь следует особо подчеркнуть, что если обман касается
не мотивов, определяющих формирование умысла исполнителя.
а относится к элементам, образующим состав преступления, то

См.: Архив Верховного суда Украинской ССР, д. ЛЇ 05-91к-62.

такой обман выходит за рамки подстрекательства и превра-
щает подстрекателя в посредственного причинителя.

Этого различия между характером обстоятельств, по поводу
которых подстрекатель вводит в заблуждение исполнителя, не
проводит А. А. Пионтковский. Он указывает, что <не может
рассматриваться как подстрекательство и сознательное введе-
ние другого лица в заблуждение, чтобы использовать его
ошибку, добиться осуществления преступления руками этого
лица> Ї. Это положение, безусловно, правильно, если иметь в
виду обман по поводу тех или иных обстоятельств, образующих
элементы состава преступления, но оно неточно, когда речь
идёт об обмане по поводу обстоятельств, которые не являются
элементами состава преступления, но могут стать действенным
мотивом в определении линии поведения подстрекаемого.

Нередко подстрекатель, склоняя то или иное лицо к совер-
шению преступления, использует различные средства, пока не
найдёт <ахиллесову пяту> подстрекаемого. Возможны случаи ис-
пользования в качестве средств подстрекательства таких высо-
ких чувств, как любовь, дружба, привязанность и т. д. В приве-
денном выше деле В. и других, рассмотренном Одесским област-
ным судом, был такой эпизод. В. узнал от находившейся с ним
в интимной связи С" что у её отца есть большая сумма денег.
Он предложил ей украсть эти деньги. Чтобы склонить С. пойти
на это, В. пообещал жениться на ней, а также (если денег
окажется достаточно) купить ей автомашину. Как видим, в ка-
честве средств подстрекательства В. использовал привязанность
к нему С. и её желание иметь машину.

В 1956 г. один из народных судов Шевченковского района
г. Киева рассмотрел дело X., Ж., Н. и С., Обвинявшихся в хи-
щениях личного имущества граждан. Инициатором преступле-
ний, совершенных этой группой, была двадцатидвухлетняя X.
Ж. и Н. (оба моложе X.) были влюблены в неё, а она дарила
им свою благосклонность. Толкая Ж. и Н. на совершение краж
и на разбойное нападение, X. использовала и привязанность Ж
и Н. к ней, и их самолюбие, и стремление перещеголять друг
друга, и иные способы воздействия.

К комбинации различных средств воздействия на психику
исполнителя и прибегает чаще всего подстрекатель.

Возможны случаи, когда подстрекатель, стремясь остаться
в стороне, прибегает, как указывалось выше, к замаскирован-
ному подстрекательству. /Он тогда использует такие слова,
которые сами по себе признать призывом к совершению преступ-
ления нельзя. Более того, он может даже предостерегать от со-
вершения преступления или вообще от определённых действий,

но делать это так, что тот, к кому обращаются, наоборот,
убеждается в целесообразности совершения определённых дей-
ствий.

Установление способа подстрекательства имеет большое
практическое значение, так как на основе этого легко выяснить
мотивы, толкнувшие подстрекаемого к совершению преступле-
ния. Знание же мотивов человеческого поведения позволяет
установить степень вины конкретного лица и тем самым инди-
видуализировать наказание. Особенно это важно в делах, где
состав преступления включает в качестве необходимого элемен-
та субъективной стороны мотив преступления. Установив сред-
ства подстрекательства, т. е. факторы, толкнувшие лицо на со-
вершение преступления, можно безошибочно установить и мотив
преступления и, следовательно, правильно его квалифицировать.

Если средства, используемые подстрекателем для возбужде-
ния в другом лице решимости совершить преступление, могут
быть самыми разнообразными, то формы, в которые он обле-
кает свою деятельность,- ограничены. Они ограничены, прежде
всего, способом общения людей друг с другом, способом пере-
дачи своих мыслей одним лицом другому.

Специфически человеческим средством общения является
слово (речь), смысловое содержание которого определяется всей
практической и познавательной деятельностью человека.

Длительный процесс развития, связанный с формированием
отвлечённого мышления и речи, привёл к тому, что в мозгу че-
ловека сложилась и оформилась специфическая человеческая
корковая сигнальная система, названная великим русским фи-
зиологом И. П. Павловым второй сигнальной системой. Эта
система позволила человеку отражать действительность с по-
мощью слова, языка, речи, познавать действительность не только
в процессе её непосредственного восприятия, в акте живого со-
зерцания, но и опосредствованно, в процессе общения, отвлечён-
ного словесного мышления

Вторая сигнальная система возникла на основе первой сиг-
нальной системы. Вместе с тем она действует совместно, в
неразрывном единстве с ней. Обе системы представляют собой
физиологический механизм отражения объективного мира.
<Остаётся маловероятным,-говорил И. П. Павлов,-чтобы во
второй сигнальной системе были особые законы нервной деятель-
ности. Разница сводится к тому, что реакции в первой сигналь-
ной системе относятся к конкретным явлениям, а вторая сигналь-
ная система реагирует на обобщение их> .

ЇЇ А. А. Пионтковский. Учение о преступлении, стр. 572.

" См.: Г. К. Гуртовой и А. Г. С пирки н. Вопросы психофизио-
логии и ленинская теория отражения.- В сб.: Философские записки института
философии АН СССР, т. V. Вопросы психологии. М.- Л" 1950, стр. 30.
Павловские среды, т. 1, стр. 335.

Ч -679 "

В другом месте И. П. Павлов писал: <Если наши ощущения
и представления, относящиеся к окружающему миру, есть для
нас первые сигналы действительности, конкретные сигналы, то
речь... есть вторые сигналы, сигналы сигналов. Они представ-
ляют собой отвлечение от действительности и допускают обоб-
щение, что и составляет наше лишнее, специально человеческое
высшее мышление...>

Учение И. П. Павлова о двух сигнальных системах состав-
ляет естественнонаучную (физиологическую) основу марксистско-
ленинской теории познания. Оно раскрывает сущность слова как
важнейшего средства опосредствованного отражения действи-
тельности.

Человек использует слово двояко: в устной речи и на письме.
В первом случае он воздействует словом на слух тех, к кому он
обращается; во втором - на их зрение. В слове скрыт свой
обобщённый смысл, вызывающий у людей определённые пред-
ставления, суждения, умозаключения как необходимые ступени
в познании окружающего мира. Подчёркивая познавательную
роль слова, В. И. Ленин писал: <Всякое слово (речь) уже
обобщает. Чувства показывают реальность; мысль и слово -
общее> .

Как раз этим мощным средством - словом - и пользуется
подстрекатель. С помощью устной речи или письма он воздей-
ствует на психику, сознание подстрекаемого, пытается вызвать
у него определённые представления или внушить ему опреде-
лённые суждения, которые могли бы стать мотивами его об-
щественно опасных деяний. В ряде случаев подстрекатель вво-
дит в сознание подстрекаемого в концентрированном виде
какую-то сумму мотивов, определяющих его дальнейшее пове-
дение.

Любое средство, используемое подстрекателем,- угроза, со-
вет, просьба, убеждение и т. д.- облекается, как правило, в
словесную форму. Однако иногда он может обходиться и без
слов, заменяя их жестом, способным выразить и передать его
мысль подстрекаемому. Жесты, называемые в теории уголов-
ного права конклюдентными действиями, чаще всего встречают-
ся в случаях подстрекательства непосредственно на месте со-
вершения преступления, когда определённость ситуации при-
даёт жесту необходимую выразительность, делает его однознач-
ным. В такой ситуации жест подстрекателя становится понят-
ным исполнителю. Поясним это на примере.

И. П.Павлов. Полное собрание трудов, т. III. М" 1949, стр. 430.
В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 29, стр. 246.

В дореволюционной русской литературе в ряде источников для ха-
рактеристики конклюдентных действий приводился такой пример: Секст, сын
Торквиния Гордого, захватил г. Габию и пленил его жителей. Не зная, как



Между 3. и Р. возникла драка. Когда драка закончилась
и Р., на стороне которого был перевес, повернулся, чтобы уйти,
0" стоявший в стороне, указал 3. на камень и сделал жест, изо-
бражавший удар по голове. 3. схватил камень и, нагнав Р., на-
нёс ему удар по голове, причинив тяжкие телесные повреждения.
В этом примере О., выступавший в роли подстрекателя, не ска-
зал ни одного слова, но свою мысль, совет он выразил жестом,
не оставлявшим сомнений в его значении.

По существу, указанными тремя формами и исчерпывается
возможность воздействия подстрекателя на то или иное лицо
с целью вызвать у него решимость совершить преступление.

К подстрекательству непосредственно примыкает посред-
ственное причинение.

Если отграничение одного вида соучастника от другого,
в основном, проводится по той объективной роли, которую он вы-
полняет в сообща совершаемом преступлении, то отграничение
подстрекательства от посредственного причинения проводится,
как правило, по субъективной стороне.

Как указывалось выше, /для того чтобы признать лицо по-
средственным виновником преступления, надо установить, что
оно сознавало, что лицо, руками которого оно намеревается со-
вершить преступление, является малолетним, невменяемым, дей-
ствует невиновно или по неосторожности. Отсутствие такого со-
знания, ошибочное представление о лице, склоняемом к преступ-
лению, как о таком, которое может соучаствовать, в то время
как, в силу названных выше качеств субъекта или его субъек-
тивного отношения к совершаемому действию, оно соучастни-
ком быть не может, исключает посредственное причинение.
В таком случае речь может идти только о покушении на подстре-
кательство. )

В практической деятельности следственных и судебных ор-
ганов вопрос о посредственном причинении часто разрешается
весьма просто. Если лицо, использующее малолетнего, не достиг-
шего по общему правилу 16 лет (а по отдельным преступле-
ниям, перечисленным в ст. 10 Основ уголовного законодатель-
ства Союза ССР и союзных республик и соответствующих
статьях республиканских уголовных кодексов-14 лет), знало

поступить с пленными, он послал раба к своему отцу за советом. Раб
передал Торквинию Гордому вопрос Секста, но тот, ничего не ответив, стал
ходить по саду и сшибать тростью маковые головки, возвышавшиеся над
другими. Раб рассказал о виденном Сексту и тот приказал казнить наиболее
именитых и влиятельных пленных. (См. например, И. Я. Х ейфе ц. Подстре-
кательство к преступлению, стр. 37).

о его возрасте, то квалификация действий этого лица как по-
средственного причинителя сомнений не вызывает. Если же
это лицо утверждает, что оно не знало о возрасте подростка, то
правильную квалификацию действий взрослого помогает опреде-
лить анализ всей суммы взаимоотношений между взрослым
и црдростком.

Возвратившись из заключения, К. поселился у своей матери
в деревне. Высмотрев, что в здании сельпо на втором этаже
имеется форточка, которая часто не запирается, он подговорил
сына односельчанки 13-летнего С. забраться через эту форточку
в магазин и совершить кражу; он пообещал дать ему за это
денег на велосипед.

Кража была произведена и действия К., когда он предстал
перед судом, совершенно правильно были квалифицированы как
посредственное причинение. )

Аналогично обстоит дело и в том случае, когда лицо созна-
тельно использует душевнобольного. Интересный пример посред-
ственного причинения через душевнобольного приводит В. А. Вла-
димиров.

М., укравший в колхозе три мешка пшеницы, был разобла-
чен бригадиром полеводческой бригады К. Затаив против К.
зло, М. искал способ ему отомстить. После того, как однажды
К., встретив М" намекнул, что он знает о том, что тот зани-
мается самогоноварением, у М. возникла мысль сжечь дом К.,
использовав для этого дурачка П., пасшего деревенский скот
и поочерёдно столовавшегося у колхозников. Когда П. обедал
у М" последний завёл с ним разговор о том, что К. хочет сжить
его, П., со света за то, что он <сглазил> несколько коров и они
перестали давать молоко. Такие разговоры М. вёл с П. в тече-
ние всех ней, пока тот у него столовался. П. поверил тому,
о чём говорил М., и стал спрашивать его, что ему делать.
М. посоветовал сжечь дом К. и дал ему бутылку керосина и
спички. П. совершил поджог. На другой день он рассказал стар-
шему пастуху, что теперь бригадир будет знать, как его трогать,
и добавил, что М. дал ему добрый совет.

Квалификация действий лица, втянувшего малолетнего в совершение
прйстплрния как посредственного виновника не исключает его ответствен-

ности по совокупности за вовлечение несовершеннолетнего в преступную
деятельность по ст. 208 УК УССР и соответствующим статьям уголовных
кодексов других союзных республик.

Иной. точки зрения придерживаются А. А. Пионтковский, В. Д. Мень-
шагин, В. М. Чхиквадзе (См.: Курс советского уголовного права. Особенная
часть, кн. 2. 1959. стр. 529), а также М. И. Ковалев. (См.: Соучастие в пре-
ступлении. Часть вторая, стр. 20). По их мнению, в подобных случаях воз-
никает коллизия общего и специального составов и поэтому надлежит при-
менять статью, которая в конкретном случае охватывает более опасное пре-
ступление.

Подвергнутый судебно-психиатрической экспертизе, П. был
признан имбецилом и поэтому невменяемым. М" отлично
знавший, что П. является дурачком, был осужден как посред-
ственный исполнитель преступления.

Таким образом, существенным для осуждения лица за по-
средственное виновничество в случае использования малолет-
него или невменяемого является установление факта, что это
лицо знало о том, что у непосредственного причинителя отсутст-
вуют качества субъекта преступления и желало совершить
преступление его руками.}

При подстрекательстве же лицо, склоняя другое лицо к со-
вершению преступления, сознает, что ему необходимо так воздей-
ствовать на это лицо, чтобы у него возникло намерение совер-
шить преступление.

Подстрекатель действует совместно с исполнителем. Посред-
ственный же причинитель использует для совершения преступле-
ния физические усилия другого лица, но, по существу, действует
в одиночку.

Подстрекательство, как указывалось, является преступлением,
которое иногда даже более общественно опасно, чем само испол-
нение. Но использование в преступных целях малолетних или
душевнобольных ещё более общественно опасно. При подстре-
кательстве средствам, употребляемым подстрекателем, противо-
стоит сознание и воля лица, на которое он воздействует. Поэтому
подстрекательство нередко остаётся безрезультатным. Воздей-
ствие же на малолетнего и душевнобольного, в силу пороков их
сознания и .воли, значительно облегчается. По сути, действиям
такого <подстрекателя> ничто не противостоит.)

Возможны случаи посредственного причинения и при условии,
что и лицо, склоняющее к совершению определённых действий,
и лицо, выполняющее эти действия, достигли определённого воз-
раста и в смысле статьи 12 УК УССР и аналогичных статей
уголовных кодексов других союзных республик является вменяе-
мым. Это прежде всего такие ситуации, когда лицо использует
невиновные действия другого лица для достижения своих пре-
ступных целей, т. е" когда на стороне лица, объективно высту-
пающего в роли исполнителя, будет случай (сааиа) в его спе-
циально уголовно-правовом смысле.

Глубокая степень слабоумия, близкая к идиотизму.
См.: В А. Владимиров. Преступление совершено соучастниками.
М., 161, стр. 53-54.

Большинство советских криминалистов рассматривает случай как по-
нятие, противоположное виновности. (См.: А. А. Пионтковский. Уголов-
ное право. Общая часть, стр. 348; его же. Учение о преступлении, стр. 392-
395; А. А. Герцензон. Уголовное право. Часть общая, стр. 340;
А. Н. Т райни н. Учение о соучастии, стр. 60; В. Д. М еньшаги н,
3. А. Вышинская. Советское уголовное право. М., 1950, стр. 113-114;

При са5изе лицо не должно и не может предвидеть послед-
ствий своих действий , и поэтому его уголовная ответственность
исключается.

Б. С. Утевский. Вина в советском уголовном праве, стр. 315-316; Совет-
ское уголовное право. Часть общая, стр. 154-155).

Часть криминалистов считает, что <понятие случая в уголовном праве
есть общее понятие диалектического материализма, и из него надо исхо-
дить>. (М. Д. Шаргородский. Причинная связь в уголовном праве.-
Ученые труды ВИЮН, т. X. М.. 1947, стр 195. См.: его же. Преступления
против жизни и здоровья. М" 1948, стр. 139).

Последняя точка зрения нам представляется неверной. В философии слу-
чай-понятие объективное и противопоставляется необходимости; в праве слу-
чай - понятие субъективное и противопоставляется вине.

Я. М. Брайнин пытается примирить эти противоположные точки зрения.
Отмечая, что все авторы (к сторонникам второй точки зрения он относит,
на наш взгляд, ошибочно, и Д. А. Пионтковского) понимают случайность
как объективную категорию и что между ними имеется разногласие по во-
просу о соотношении случая в философском и юридическом смысле, он
пишет: <На наш взгляд, непроходимой грани между этими двумя понятиями
нет, так как <случай> в юридическом понимании выражает субъективное
восприятие случайности как объективной категории>. (Я. М. Брайнин.
Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве,
стр. 215). С таким утверждением вряд ли можно согласиться, так как слу-
чайным в субъективном смысле может быть и необходимое в смысле фило-
софском. (См.: А. А. Пионтковский. Учение о преступлении, стр. 240).

Савив как понятие, противоположное вине, вплотную примыкает к
преступной небрежности.

В советской уголовно-правовой литературе вопрос о критериях разграниче-
ния преступной небрежности и случая вызывал споры.

Одни авторы предлагали пользоваться для этого объективным критерием,
т. е. исходить из того, должно или не должно было лицо предвидеть послед-
ствия своих действий. (См.: В. Макашвили и Т. Церетели. О неосто-
рожности по советскому уголовному праву.- <Проблемы социалистического
права>, 1939, № 4-5, стр. 101-107; Э. Я. Немировский. Советское уго-
ловное право. 1924, стр. 84; А. Н. Т райни н. Уголовное право. Общая часть,
стр. 275, и другие).

Другие же авторы являлись сторонниками субъективного критерия.
Этой точки зрения придерживались, в частности, А. А. Пионтковский (Уго-
ловное право. Общая часть, 1948, стр. 346); А. А. Герцензон (Уголовное право.
Часть общая, стр. 340); Т. Л. Сергеева (К вопросу об определении пре-
ступной небрежности.- <Советское государство и право>, 1947, № 4, стр. 18);
Б. С. Утевский (Вина в советском уголовном праве, стр. 288-296, 311-
316) и другие.

Сторонники объективного критерия обычно ссылались на закон и, в част-
ности, на соответствующие статьи старых уголовных кодексов, где указыва-
лось, что ответственность за неосторожность в форме небрежности наступает
тогда, когда лицо, совершившее уголовно-наказуемое деяние, не предвидело
последствий своих действий, хотя и должно было их предвидеть. Толкуя
слово <должно> этимологически, они усматривали в нем ту объективную ме-
ру, которая должна применяться к каждому лицу.

В настоящее время спор вокруг этого вопроса отпал в связи с изданием
Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик и но-
вых республиканских уголовных кодексов. Ст. 9 Основ устанавливает, что
преступление признается совершенным по неосторожности (преступно-небреж-
но), если лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных
последствий, хотя должно было и могло их предвидеть. Таким образом,

(Когда -о.

-
-- - .ол

я Т. нй -леаих
п знала о ложном шу няпоавлялась 1- и-> "пртуп-
?ом,что эта телеграф С "держат состава преступ

. . слу.е, -а

критерия для того, что-
чаконодатель считает иTрепТо"брежнЇ- Часть общая>


з-ие советские цивилиТнТ

- "

лишь пользуется ею. Но эта ошибка может быть вызвана и спе-
циальными усилиями посредственного причинителя.

Приведенные случаи посредственного причинения не исчер-
пывают всей проблемы. Дело в том, что Посредственное причине-
ние возможно и в других случаях, в частности тогда, когда скло-
няющее к совершению преступления лицо прибегает к крайним
средствам, например к психическому или физическому насилию,
не оставляющему у склоняемого свободы выбора. При этом,
естественно, должны применяться правила о крайней необходи-
мости. Если под влиянием физического или психического при-
нуждения лицо причиняет вред каким-либо правоохраняемы
благам, но вред меньший, чем угрожал ему, то уголовная ответ-
ственность такого лица отпадает. Единственным виновником -
посредственным причинителем - является лицо, оказавшее фи-
зическое или психическое насилие. )

(Аналогично вопрос решается в тех случаях, когда с целью
принуждения лица к совершению определённых преступных дей-
ствий используется приказак указывалось выше при анализе
объективной стороны подстрекательства, освобождение посред-
ственного причинителя от ответственности возможно лишь там,
где приказ являлся строго обязательным.

Последние два случая посредственного причинения отличают-
ся от предыдущих тем, что в них разграничение между под-
стрекательством и посредственным причинением проводится не
по субъективной, а по объективной стороне. Однако и в этих
случаях употребленные посредственным причинителем средства
являються лишь способом давления на волю непосредственного
причинителя.

( Из сказанного следует сделать вывод, что о подстрекатель-
стве речь может идти лишь тогда, когда лицо, непосредственно
совершающее общественно опасное действие (в формальных
преступлениях) или причиняющее общественно опасные послед-
ствия (в материальных преступлениях), действует сознательно и
водимо. В тех же случаях, когда эта двойная обусловленность
его действий нарушена, и они представляют собой лиши резуль-
тат порочной воли или заблуждений интеллекта непосредственно-
го причинителя, налицо посредственное причиненн

(/Таким образом, посредственное причинение представляет со-
бой своеобразное выполнение объективной стороны состава пре-
ступления через действия другого лица, используемого как ин-
струмент осуществления преступных намерений посредственного
причинителя.)

Следует добавить, что посредственное причинение возможно
не во всех случаях. Оно, безусловно, невозможно, если лицо,
толкающее другое лицо на совершение преступных действий, са-
мо не может быть субъектом данного преступления. Нельзя, на-
пример, признать женщину посредственным причинителем изна-

168

силования. Точно так же не может быть посредственным причи-
нителем должностного преступления недолжностное лицо или
воинского преступления - невоеннослужащий. Как правильно
отмечает М. И. Ковалев, <отсутствие посредственного причинения
в таких случаях объясняется невосполнимым дефектом в элемен-
тах, характеризующих один из главных признаков состава -
субъекта преступления. При этом, поскольку эти элементы, в
противоположность обычным составам преступления, носят не-
общий, а личный характер, они не могут быть перенесены на
другое лицо> .

5. Пособник преступления

(По своей объективной роли в преступлении, совершаемом
сообща двумя или большим количеством лиц, пособник, за ред-
ким исключением, всегда менее опасная фигура, чем другие
соучастники.)В самом деле, инициатива совершения преступления
принадлежит не ему, он не руководит преступной деятельностью
других лиц, не выполняет объективной стороны состава преступ-
ления, предусмотренной статьями Особенной части. Пособник
лишь содействует исполнителю преступления в осуществлении
его преступного намерения, не выполняя при этом действий, вхо-
дящих в объективную сторону состава преступления исполните-
ля. Однако и в этих пределах диапазон действий пособников
весьма широк: от сообщения исполнителю сведений о составе
семьи предполагаемой жертвы ограбления и до предоставления
орудий для убийства.

(Пособничество-самый распространённый вид соучастияЕс-
ли внимательно проанализировать дела, где в совершении преступ-
ления принимали участие два или большее число лиц, то обна-
ружится, что большинство соучастников действуют как пособни-
ки. Дело, однако, в том, что в делах о преступлениях против
социалистической собственности и в делах о преступлениях про-
тив личной собственности граждан такие пособники рассматри-
ваются как участники группы, действовавшей по предваритель-
ному соглашению. В других преступлениях, где закон не
предусматривает специальных, квалифицированных по признаку
группы составов, действия пособника нередко включают и такие
элементы, которые входят в круг объективной стороны состава
преступления исполнителя. Ясно, что в этом случае его пособии-
ческая деятельность поглощается исполнительской и по уголов-
ному делу он проходит уже в качестве соисполнителя.

Изучение психологических аспектов деятельности нескольких
лиц, совместными усилиями совершающих заранее обдуманное

М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вторая, стр. 17.



преступление, показывает, что каждое из них стремится взвалить
-на свои плечи меньшую часть преступной работы, ограничить
свою роль возможно меньшими пределами. Поэтому многие
соучастники преступлений первоначально выполняют пособ-
нические функции и лишь затем, на каком-то этапе совершают
действия, образующие объективную сторону состава испол-
нителя.

Ст. 17 Основ и уголовные кодексы союзных республик опре-
деляют пособника как <лицо, содействовавшее совершению пре-
ступления советами, указаниями, предоставлением средств или
устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее
скрыть преступника, орудия и средства преступления либо пред-
меты, добытые преступным путём>.
/"Как видимв уголовном законе,)хотя и в обобщённой форме,
дан перечень способов и средств пособничества. Все они по
своим объективным свойствам могут быть разделены на два ви-
да. Первый из них - это физическое содействие, пособничество
""Исполнителю в реализации его преступного намерения, т. е. со-
вершение действий, которые помогают исполнителю выполнить
объективную сторону состава преступления. Здесь и едостав_
ление средствдля осуществления преступного замысла, и стра-
нение препятствий, мешающих исполнителю выполнить действия,
ю<разующие объективную сторону состава, и создание необхо-
димых условии, обеспечивающих совершение преступленияОд-"
найо в чём бы ни заключались действия пособника, они не
должны входить в объективную сторону состава преступления,
предусмотренного статьями Особенной части Уголовного кодек-
са, ибо если пособник простираетсвои действия так далеко, что
оказывает содействие исполнителю в выполнении объективной
стороны преступления, то он, как указывалось выше, перестаёт
быть пособником и превращается в соисполнителя этого пре-
.ступления.

( Второй вид - это интеллектуальное пособничество. Оно за-
ключается в укреплении решимости исполнителя совершить пре-
ступление, в конкретизации его умысла. Средствами такого по-
собничества являются советы, указания, а также заранее данное
обещана-екрыть преступника, орудия и средства совершения
преступления, следы преступления и предметы, добытые преступ-
ным путём.

Хотя в законе средством содействия совершению преступле-
ния названо лишь заранее обещанное укрывательство, теория
и практика с полным основанием относят к содействию соверше-
нию преступления также заранее обещанные недоносительство и
попустительство)

Давая исполнителю обещание скрыть преступление, не сооб-
щать о нём органам власти или не препятствовать его соверше-

нию, пособник тем самым укрепляет решимость исполнителя к
действию, способствует становлению его умысла. ~

Для понимания сущности пособничества, его объективной
, роли в совершении преступления важное значение имеет вопрос
1 причинной связи. Дело в том, что пособник может содействовать
преступлению лишь в том случае, если его деяния хронологически
предшествовали или происходили одновременно с действиями
исполнителя. Если же действия пособника относятся ко времени,
когда деяние исполнителя было завершено, т. е. не находятся с
этим деянием в причинной связи, то они не могут быть признаны
пособничеством. Поэтому укрывательство преступления, происхо-
дящее уже после того, когда преступление совершено, не может
быть признано пособничеством.

Новое советское уголовное законодательство незыблемо стоит
на этой позиции. И Основы, и уголовные кодексы всех союзных
республик укрывательство преступления (если такое укрыва-
тельство не было заранее обещано исполнителю и тем самым не
включалось им в общий план совершаемого преступления) рас-
сматривают не как соучастие в преступлении, а как прикосновен-
ность.

Иначе решали этот вопрос уголовные кодексы большинства
союзных республик, принятые в двадцатые годы. Только три из
них-УК Узбекской ССР 1926 г., УК Украинской ССР 1927 г.
и УК Грузинской ССР 1928 г.- рассматривали заранее не обе-
щанное укрывательство как прикосновенность к преступлению.
Остальные же относили его к пособничеству, тем самым отвер-
гая принцип причинной связи при конструировании ответствен-
ности соучастников преступления.

Не было единства и в теории советского уголовного права.
Большинство советских криминалистов солидаризировалось с по-
зицией, отражённой в уголовных кодексах Грузинской, Украин-
ской и Узбекской республик. Однако эта точка зрения оспарива-
лась некоторыми криминалистами. Так, А. Я. Вышинский, раз
делявший английскую доктрину соучастия, высказывал сомнение
в правильности трактовки соучастия как деятельности, находя-
щейся в причинной связи с учинённым исполнителем преступ-
ным результатом. <Для понятия соучастия,-писал он,-необхо-
димо наличие не причинной связи, а связи вообще данного лица
с совершенным преступлением> . Рассматривая позицию на-
званных выше уголовных кодеов, относящих к соучастию лишь
заранее обещанное укрывательство, А. Я. Вышинский замечает,
что это едва ли правильно. <Обещание,- пишет он,- не является
обязательным условием для признания укрывательства пособ-

А. Я. Вышинский. Вопросы теории государства и права. М., 1949,
стр. 118. (Курсив наш,- Ф. Б.).


ничеством> . На аналогичной позиции стояли также Р. А. Хру-
линский-Бурбо , М. Н. Меркушев , П. Г. Мишунин " и неко-
торые другие.

После принятия в 1959 г. Основ уголовного законодательства
этот вопрос нашёл единообразное разрешение в уголовных ко-
дексах всех союзных республик. Однако в судебной практике
всё ещё встречаются случаи, когда суды заранее не обещанное
укрывательство квалифицируют как соучастие. Поэтому подчёр-
кивание того обстоятельства, что пособничество возможно лишь
до завершения преступных действий исполнителя, имеет важное
значение для обеспечения социалистической законности при рас-
смотрении этой категории дел.

В связи с этим возникает вопрос: что считать окончанием
действий исполнителя? На первый взгляд этот вопрос труд-
ностей не вызывает. Однако при анализе конкретных дел при-
ходится сталкиваться с различными обстоятельствами, которые-
в большей или меньшей степени влияют на конечный вывод.
Поэтому представляется полезным остановиться на данном вогт-
росе более подробно.

Законодатель конструирует составы преступлений по-разному.
В одних случаях фактическое окончание преступления совпа-
дает с выполнением исполнителем его состава, в других - не
совпадает. Так, например, состав преступления, предусмотренный
ст. 142 УК УССР (ст. 146 УК РСФСР), очерчен таким образом,
что разбой считается законченным с момента нападения, соеди-
нённого с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпев-
шего, или с угрозой такого насилия. Однако при разбое нападение
не самоцель. Оно является средством реализации основной цели
преступника - завладения личным имуществом потерпевшего.

А. Я. Вышинский. Вопросы теории государства и права. М., 1949,
стр. 118. (Курсив наш.-Ф. б.).

См.: Р. А. Хрулинский-Бурбо. Против института прикосновен-
ности в теории советского уголовного права.- Ученые записки Саратовского
юридического института имени Д. И. Курского, вып. III. Саратов, 1952,
стр. 168.

См.: М. Меркушев. Ответственность за укрывательство.-<Социа-
листическая законность>, 1955, № 1, стр. 19-24.

" См.: П. Мишунин. Институт прикосновенности к преступлению в со-
ветском уголовном праве.-<Социалистическая законность>, 1956, № II,
стр. 7-16.

Аналогично решается вопрос и в уголовном законодательстве ряда
других социалистических стран. Уголовные кодексы Чехословакии, Венгрии,
Румынии в качестве необходимого элемента пособничества включают при-
чинную связь. Исключение составляет Монгольская Народная Республика,
где к пособничеству относится и заранее не обещанное укрывательство. Сле-
дует отметить, что VII Международный конгресс уголовного права, состоя-
вшийся в сентябре-октябре 1957 г. в Афинах, рекомендовал считать соучас-
тием лишь действия, совершенные до начала преступной деятельности или в.
момент ее продолжения.

Практически завладение происходит тогда, когда нападение уже
закончено, т. е. когда состав преступления, предусмотренный за-
коном, выполнен. Таким образом, окончание состава преступле-

-ния здесь не совпадает с окончанием самого преступления.

До какого же момента возможно. ока.з.а1Ш?-пом<щи-И1:чални
телюГ до момента окончания состава преступления или же до
момента фактического окончания преступления? Нам представ-
ляется нелогичным относить к числу пособников только лиц,
оказавших содействие исполнителю до момента окончания состава
преступления, а тех, кто оказал ему содействие в момент факти-
ческого совершения преступления, рассматривать только как
прикосновенных к преступлению лиц. Правы те авторы, которые
считают, что участие в преступлении возможно до фактического
окончания преступления, даже если бы участвующий включился
в преступную деятельность уже после того, как развитие пре-
ступления достигло момента, с которым закон связывает оконча-
ние состава преступления .

Это особенно ясно видно на примере так называемых длящих-
ся преступлений, таких как, скажем, дезертирство или незакон-
ное лишение свободы. Состав преступления дезертирства
считается законченным с момента оставления военнослужащим
расположения воинской части или места службы с целью укло-
ниться от её дальнейшего несения. Однако противоправное со-
стояние, созданное дезертиром, продолжается. Поэтому всякое

оказание ему помощи в этот период также должно рассматри-
ваться как пособничество. При незаконном лишении свободы со-
став преступления считается законченным с момента незаконного
лишения свободы того или иного лица. Означает ли это, что если
кто-либо поможет исполнителю данного преступления продлить
лишение личной свободы потерпевшего, то его действия нельзя
рассматривать как пособничество? Думается, что к такому выво-
ду вряд ли кто-либо придёт.

В полной мере сказанное выше относится и к так называе-
мым продолжаемым преступлениям "".

Таким образом, в тех преступлениях, окончание которых не
совпадает с моментом выполнения предусмотренного законом
состава преступления, пособничество возможно и после оконча-
ния состава преступления, но, во всяком случае, до завершения

преступления.

Физическое пособничество, как указывалось выше, может за-
ключаться: а) в предоставлении средств для осуществления
преступного замысла; б) в устранении препятствий, мешающих

См.- М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вторая,
стр. 116-118.

"" См.: Н. Д. Дурманов. Стадии совершения преступления по совет-
скому уголовному праву.

выполнению исполнителем объективной стороны состава преступ-
ления; в) в создании условий, обеспечивающих совершение пре-
ступления.

" "Под предоставлением средств обычно понимают предоставле-

ние пособником в распоряжение исполнителя предметов ма-
териального мира, которые должны обеспечить реализацию его
преступного намерения. [Такими предметами могут быть отмыч-
ки, оружие, транспортные средства, горючие материалы и т. д.
Исчерпать этот перечень не представляется возможные Более
того, невозможно привязать отдельные средства, предоставленные
пособниками, и к определённому преступлению. Например, ключ
(отмычка) может являться средством проникновения в квартиру
или в учреждение для кражи, для убийства, в целях шпиона-
жа и т. д. Точно так же оружие может быть средством убийства,
разбойного нападения, бандитизма, оказания психического наси-
лия при изнасиловании и т. п. Поэтому, говоря о предоставлении
средств, следует иметь в виду, что в качестве таковых могут
выступать самые различные предметы материального мира, если
они оказывают исполнителю помощь в выполнении объективной
стовары. состава преступления.

/Действия пособника, направленные на устранение препят-
ствий, мешающих исполнителю совершить преступление, сводят-
ся к совершению каких-либо деяний, способных устранить ту или
иную помеху на пути исполнителяТак, пособник может отвлечь
внимание лиц, призванных охранять государственное или об-
щественное имущество, отключить водопроводную сеть с целью
оказания содействия поджигателю, перерезать токопитающие
; провода с тем, чтобы исполнитель под покровом темноты мог
проникнуть в помещение, отключить телефон и тд_
Одним из народных судов г. Киева рассматривалось дело, в
котором помощь пособника сводилась к тому, что в строго обус-
ловленное время он позвонил по телефону охраннику одного из
учреждений и сообщил, что его (охранника) жена попала под
машину и хочет перед смертью с ним проститься. Охранник, жив-
ший в трёх кварталах от места работы, запер дверь и, бросив
все, побежал домой. Пятнадцати минут, в течение которых он
отсутствовал, оказалось достаточно для того, чтобы сейф учреж-
дения был очищен. Позвонив по телефону и вызвав охранника,
пособник устранил препятствие, которое мешало преступникам
совершить кражу.

Создание условий, обеспечивающих исполнителю возмож-
ность совершить преступление, является, по существу, раз-
новидностью предыдущего вида физического пособничества,
ноели так можно выразиться, с положительным знаком.

ГУстранение препятствий предполагает такое изменение окру-
жаюй№>-дейсто1н:слБЯсТи, когда из неё изымаются те или иные
элементы, мешающие исполнителю выполнить его намерение

174

Создание условий, наоборот, предполагает пополнение окру-
жающей действительности чем-то таким, что, не будучи сред-
ством, непосредственно употребленным исполнителем для дости-
жения своей цели, тем не менее окажет ему помощь в выполне-
нии объективной стороны состава преступлениПак, например,
в целях заглушения криков потерпевшей при изнасиловании один
из присутствовавших в соседней комнате молодых людей (сам не
принимавший никакого участия в насилии) на полную мощность-
включил магнитофон, в звуках которого потонули крики жертвы.

Созданием условий следует считать и стояние пособника на
страже с тем, чтобы обеспечить исполнителю возможность бес-
препяиетвенно осуществлять своё намерение

ГЧГотличие от физического пособничества, изменяющего внеш)
ний мир или создающего необходимую обстановку для соверше-
ния преступления, интеллектуальное пособничество заключается
в психическом воздействии на сознание и волю исполнителя:
целью такого пособничества является укрепление решимости
исполнителя на совершение преступления.

Средствами интеллектуального пособничества, как устанав-
ливает закон, могут быть советы, указания, а также обещания
скрыть следы, орудия преступления или самого преступника.
К интеллектуальному пособничеству, -к уунияч"" ""ПР,
следует отнести и заранее обещанные попустительство и недо-
носительство,

Отметимто совет и указание как средство пособничества
встречаются в судебной практике крайне редко. Лицо, дающее
совет или указание о том, как совершить преступление, обычно-
является инициатором преступления и совершенно справедливо
рассматривается судебной практикой как подстрекатель или ор-
ганизатор преступления./Однако ееяя совет и указание даются
лицу, у которого, как известно даюшему совет или указание,
уже есть намерение совершить преступление, если эти совет или
указание преследуют цельлишь укрепить такое намерение, то
лицо, дающее совет, должно рассматриваться как пособник.
Иными словами, совет и указание являются средством пособни-
чества, если они направлены на укрепление возникшей помимо
пособника инициативы совершить преступление.

Заранее обещанные укрывательство, недоносительство и по-
пустительство являются средствами интеллектуального пособ-
ничества потому, что пособник, давая обещание, тем самым ук-
репляет инициативу исполнителя совершить преступление. При
таком обещании в расчёт исполнителя вводится дополнительный
фактор, способный склонить его к преступной деятельности -
надежда на то, что его укроют, о нём не донесут, ему не будут
препятствовать

Поэтому для привлечения интеллектуального пособника, воз-
действовавшего на исполнителя заранее данным обещанием

175-

>,

скрыть преступление, не сообщать о нём органам власти или не
препятствовать его совершению, не обязательно устанавливать,

С выполнил ли он это обещание. Свою роль в совершаемом в со-
участии преступлении он уже выполнил - укрепил решимость
исполнителя к действию.

Г~Г55оря об объективная сторона пособничества, следует под-
черкнуть, что она/может заключаться как в активных действиях,
так и в бездействии. Однако вменить лицу в вину его бездействие
можно лишь при условии, что обязанность действовать была воз-
ложена на него законом. Для того чтобы рассматривать бездейст-
вие лица как пособничество, одной моральной обязанности дейст-
вовать недостаточно .)

(Как и всякое соучастие, действия пособника должны быть
умышленными. Оказывая помощь лицу, готовящемуся совершить
преступление, пособник не только должен сознавать преступность
действий исполнителя, но и сознавать, что он связан с действия-
ми последнего. Иными словами, его предвидение должно охва-
тывать объективную сторону действий исполнителя и причинную
связь между преступлением, совершаемым исполнителем, и его,
пособника, действиями

Совокупность нЗзвЯных объективных и субъективных призна-
ков образует тот состав преступления, за который пособник и
привлекается к уголовной ответственности.

"" Н. Д. Дурманов полагает, что к пособничеству могут быть отнесены
и такие случаи бездействия, когда лицо должно было в силу моральной
обязанности не допускать совершения конкретного преступления. (См.:
Н. Д. Дурманов. Вопросы соучастия в судебной практике Верховного
Суда СССР.-<Социалистическая законность>, 1947, № 8, стр. 17-18). Кри-
тику этого положения см.: П. И. Г ришае в, Г. А. К риге р. Соучастие
в преступлении по уголовному праву, стр. 162.

Глава VI

ПРЕДЕЛЫ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
СОУЧАСТНИКОВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

1. Уголовная ответственность соучастников преступления
при законченном и незаконченном преступлении

Советское социалистическое уголовное право с первых дней
своего существования неуклонно проводило принцип индиви-
дуальной ответственности каждого из соучастников. Устанав-
ливая, что ответственность подстрекателя и пособника наступает
за то же преступление, что и ответственность исполнителя, со-
ветское уголовное право вместе с тем отвергает всевозможные
абстрактные конструкции, проводящие относительную ответ-
ственность отдельных соучастников .

Буржуазное уголовное право претерпело определенную эволюцию в во-
просе об уголовной ответственности отдельных соучастников. Пытаясь уста-
новить отвегственность каждого из соучастников на основе формально-логи-
ческого разграничения их функций, исходя из чисто внешних признаков
и игнорируя индивидуальные моменты, буржуазная наука не выработала еди-
ного принципа ответственности соучастников. Это получило отражение в за-
конодательстве. В разрешении буржуазным законодательством вопроса об
уголовной ответственности отдельных соучастников можно отметить три на-
правления. Французский уголовный кодекс 1810 г. в ст. 59 устанавливает:
<Соучастники (согпрИсеэ) преступления или проступка подлежат тому же
наказанию, что и виновники (аи1еигэ) этого преступления или проступка, за
исключением случаев, предусмотренных ст. ст. 63, 100, 102, 107, 108, 114, 116,
и др. Сойе рёпаЬ (Французский уголовный кодекс 1810 г., стр. 114).

Американское право четкого разграничения между соучастниками не про-
водит. Например, Уголовный кодекс штата Нью-Йорк устанавливает: <Лицо,
участвующее в совершении преступления, независимо от того, совершает ли
оно непосредственно действия, коими выполняется состав преступления, или
оказывает пособничество совершению преступления, или подстрекает к его со-
вершению, и независимо от того, присутствует ли оно или отсутствует при
совершении преступления, а также лицо, которое прямо или косвенно советует
или приказывает совершить преступление или склоняет другое лицо к совер-
шению преступления, признается исполнителем преступления>. В соответствии
с этим провозглашается равная ответственность соучастников.

Дореволюционное русское законодательство дифференцировало ответ-
ственность соучастников. Так, Уголовное уложение 1903 г. устанавливало:
<Соучастники тяжкого преступления или преступления подлежат наказанию,
в законе за учиненное преступное деяние положенному, но для пособника,

12 9-679 177

Руководящие начала по уголовному праву РСФСР устанав-
ливали, что мера наказания каждому из соучастников опре-
деляется не степенью участия, а степенью опасности преступника
и совершенного им деяния (ст. 21). Такое противопоставление
степени участия в преступлении того или иного лица степени-
опасности его и опасности совершенного им деяния едва ли мож-
но признать правильным. Чаще всего степень участия в преступ-
лении определяет степень общественной опасности конкретного
лица.

Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. устранил это противоречие,
указав в ст. 15, что <мера наказания каждому из этих соучастни-
ков преступления (т. е. исполнителей, подстрекателей и пособни-
ков.- Ф. Б.) определяется как степенью участия, так и степенью-
опасности преступника и совершенного им преступления> ".

В целях дальнейшего совершенствования советского уголов-
но-правового законодательства Основные начала уголовного за-
конодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г. уста-
новили в ст. 12, что <меры социальной защиты применяются
в отношении всех соучастников (подстрекателей, исполнителей,
пособников) в зависимости как от степени их социальной опас-
ности, так и от степени участия в преступлении>. Таким-обра-
зом, общесоюзный законодатель указал лищь на двакритеия-
определения относительной ответственности соучастников, а /
именно: на степень участия в преступлении и степень опасности

конкретного соучастника. Однако некоторые уголовные кодексы
союзных~рес1Туб7ПП?~йГедуя У К РСФСР 1922 г., установили еще
и третий признак - степень опасности совершенного преступле-
ния. Такой линии, в частности, придерживались УК РСФСР
1926 г., УК Узбекской ССР 1926 г., УК Туркменской ССР 1928 г.
и УК Таджикской ССР 1935 г. УК УССР 1927 г. и уголовные
кодексы некоторых других союзных республик следовали Основ-
ным началам 1924 г.

Введение третьего признака в статью, регламентирующую от-
ветственность соучастников, было излишним; степень опасности
каждого преступления, как правильно отмечал А. Н. Трайнин,
в полной мере была учтена уже законодателем при определении
наказания за отдельные преступления . Однако другое возра-
жение против этого признака, выдвинутое проф. Трайниным,

коего помощь была несущественна, наказание снижается>. Уложение 1885 г.
регламентировало этот вопрос еще более казуистично, понижая наказание на
степени для второстепенных виновников. Подробно об этот см.: Э. Я. Неми-
ровский. Учебник уголовного права. Часть общая. Одесса, 1919,
стр. 207-211.

ст. 23 УК Дании

Новейшие буржуазные кодексы устанавливают факультативное снижение
наказания пособнику. См. ст. 25 УК Швейцарии 1938 г. 1
1930 г. (действует с 1933 г.).

" СУ РСФСР, 1922, № 15, ст. 153. (Курсив наш.- Ф. Б.)
з СЗ СССР, 1924, № 24, ст. 205. (Курсив наш- Ф. Б.).
См.: А. Н. Трайнин. Учение о соучастии, стр. 15й.

представляется спорным. Из того, что все соучастники отвечают
за одно и то же преступление, А. Н. Трайнин делал вывод, <что
степень опасности совершенного преступления всегда одинаковая
для всех соучастников>. Но ведь сам проф. Трайнин признавал,
что ответственность за одно и то же преступление еще не озна-
чает ответственности по одной статье. Одному преступлению
в кодексе может быть посвящено несколько статей. Деление од-
ного преступления на несколько различных составов производит-
ся в зависимости от различных объективных и субъективных
элементов, в совокупности определяющих степень общественной
опасности преступления. Так, корыстное убийство является более
общественно опасным, чем простое убийство. Вместе с тем, как
отмечалось выше, субъективные и объективные элементы в дея-
ниях отдельных соучастников не всегда совпадают. Если опреде-
ленный мотив, цель, способ действия и т. д. являются необходи-
мым элементом конкретного состава преступления, а в преступле-
нии одного из соучастников этот необходимый фактор отсутствует,
такой соучастник может нести ответственность за иной состав
того же преступления, в который отсутствующий в его действиях г
элемент не входит.

Отсюда следует, что соучастники в одном преступлении мо-
гут нести ответственность за составы различной общественно ч
опасности. Поскольку же общественная опасность конкретного
состава преступления определяется статьей, по которой соучаст- Д
ник привлекается к ответственности, введение третьего критерия
для установления ответственности соучастников в статью о со-
участии представляется излишним.

По существу, излишним было и указание в статье о соуча-
стии на то, что наказание соучастнику определяется с учетом
его общественной опасности. Ст. 30 Основных начал обязывала
суд при определении меры наказания учитывать степень и харак-
тер опасности преступника и совершенного им преступления.
Положения этой статьи вошли во все республиканские кодексы.
В УК УССР они закреплены в ст. 42. Поэтому повторять
в статье о соучастии общее требование ст. 30 Основных начал не
было никакой надобности, так как суд обязан был учитывать
степень опасности каждого соучастника уже в силу общих поло-
жений советского законодательства.

Следовательно, совершенно правильно Основы уголовного
законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г.,
а вслед за ними и уголовные кодексы союзных республик, говоря
о соучастии, ограничились лишь общим указанием на то, что
<степень и характер участия должны быть учтены судом при
назначении наказания>

Ї А. Н. Трайнин. Учение о соучастии, стр. 150.

Иную точку зрения в этом вопросе отстаивает Г. А. Кригер, полагающий,
что позиция Уголовного кодекса РСФСР 1926 г. была правильной. (См.
П. И. Г ришае в, Г. А. Кригер. Соучастие по уголовному праву, стр. 185).

Каждый соучастник привлекается к уголовной ответствен-
ности потому, что он совершил преступление. Назначая ему на-
казание, суд должен руководствоваться общими принципами
советского законодательства. Эти принципы изложены в ст. 32
Основ и соответствующих ей статьях уголовных кодексов союз-
ных республик. В частности, в этой статье устанавливается, что
суд при назначении наказания учитывает характер и степень
общественной опасности совершенного преступления, личность
виновного и обстоятельства дела, смягчающие и отягчающие от-
ветственность.

; Если характер и степень общественной опасности совершен-
ного преступления для всех соучастников одинаковы (в случае
квалификации их действий по одной и той же статье Особенной
части Уголовного кодекса), то степень общественной опасности
каждого соучастника может быть различной. Она зависит от
целого ряда объективных и субъективных обстоятельств и прояв-
ляется в степени и характере участия в совершении преступления.

Следует подчеркнуть, что Основы, а вслед за ними и уголов-
ные кодексы говорят не только о ступени участия в преступле-
нии, но и о его характере. Указание в законе на характер участия
в совершении преступления, т. е. на функциональную роль, ко-
торую при совершении преступления выполнял соучастник, весь-
ма важно. Прежнее законодательство такого указания не содер-
жало и поэтому на практике и в теории нередко смешивали
функциональную роль соучастника со степенью его участия в пре-
ступлении. <Степень участия,- указывает М. И. Ковалев,- это
степень интенсивности и эффективности деятельности соучастни-
ков как в осуществлении преступного действия, так и в достиже-
нии преступного результата. Она определяется не только харак-
тером деятельности субъекта (т. е. его функциональной ролью
в едином соучастии.- Ф. Б.), но и степенью приложения его уси-
лий в осуществлении преступного намерения> ".

Действительно,) мало установить, что лицо при совершении
конкретного преступления выполняло функцию подстрекателя.
Надо определить степень интенсивности его действий, напряжен-
ности его преступной воли, направленной на склонение испол-
нителя к преступлению. Эти два обстоятельства - степень и ха-
рактер участия в преступлении - в своей совокупности позволяют
установить степень общественной опасности лиц, соучаствующих
в совершении конкретного преступления.

Общественная опасность соучастников преступления должна
определяться не только по внешним признакам, но и с учетом их
личных качеств. Можно себе представить случай, когда подстре-
катель, принимающий, казалось бы, самое незначительное уча-
стие в совершении преступления, является душой дела. Так, опыт-
ный преступник, подстрекающий новичка совершить преступление,

" М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть первая, стр. 154.

несомненно,

как бы незначительна ни была его внешняя роль,
во много раз опаснее этого новичка.

Но индивидуализация ответственности соучастников по сте-
пени их участия в преступлении и общественной опасности не
предполагает их изолирования от деяний исполнителя. Поскольку
деятельность исполнителя является плодом усилий всех соучаст-
ников, результатом их действий, они с ней теснейшим образом
связаны Эта связь дополняется тем, что объективная сторона со-
става преступления, задуманного ор1 а11Изатоота~йЛй~По,дсТр6Ка~
телем, выполняется лицом, которому "они привили преступный
умысел. Вместе с тем причинная связь инициатора преступления
(организатора, подстрекателя) с вызванной им деятельностью
исполнителя продолжается до результата этой деятельности,
являющегося последствием в уголовно-правовом смысле.

Из сказанного следует, что в действиях соучастника состав
законченного преступления будет иметь место при выполнении
исполнителем объективной стороны конкретного состава пре-
ступления. В случаях, когда преступление является материаль-
ным, необходимо, чтобы в результате деятельности исполнителя
наступили предусмотренные законом последствия; в случаях же,
когда преступление является формальным, необходимо, чтобы
исполнитель совершил действие, запрещенное законом.

В этом и только в этом смысле организатор, подстрекатель
и пособник следует судьбе исполнителя: наличие законченного
состава преступления в действиях исполнителя определяет
сос1ав--законченлого преступления в их действиях, что, в свою
очередь, влечет ответственность исполнителя за законченное пре-
ступление и его соучастников за организационную деятельность,
за подстрекательство или за пособничество законченному преступ-
лению. Отсюда следует, что когда по тем или иным причинам ис-
полнитель не довел своих деяний до конца и ответственность его
наступает лишь за покушение на преступление или за приго-
товление к преступлению, его судьбе следуют и остальные со-
участники: они несут ответственность за организацию покушения
или приготовления пр.еступления, за подстрекательство к покуше-
нию или приготовлению к преступлению и, наконец, за пособни-
чество покушению или приготовлению к преступлению. )

Иными словами, деятельность исполнителя, продолжающая
причинный ряд, начатый соучастниками, определяет объем вме-
нения им того результата, который охватывался их умыслом.
В тех случаях, когда исполнитель остановился на определенной
стадии развития преступления-на покушении или на приготов-
лении,-отсутствующий результат вменить соучастникам нель-
зя. Они могут нести ответственность лишь в соответствии с тем,
что сделал исполнитель.) Если акцессорность соучастия понимать
именно в таком смысле, то против этого, как подчеркивалось вы-
ше, спорить не приходится.

181

каТТФикация Действий организатора-подстре

7 > -Т " "
" "Ртуплении, доведен Ї" " "Реступ-

УК" ьньГсоучТт -
>, УССР (ст 17 У 1эг<-пT"в определяетря

Особенной части, охвать " твуйсть
Делах умысла соучастник "Реступление, которое (ве
ении исполните на "нитель"Прп:

"У"ав преступления т " "Р" "Риготовлении
леляться ст. 19 и 17 УК УС7 Участников будет опое
/ ьейОсоен РСФСР) :
/ акая квалификация лейгтт

ется логически безупречнои соучастников преступления
РУРе возражений Те тской уголовно-пвов

--- -

Тй юридичк
в

головного

части советского олово Р- В учебнике
"ль совершил не," Указывает: <Ес
"а преступление или приго преступление, а покушений

ся на квалифкацидеТствий "ояельс
-иа-

"Р--

авторы.

и неко-
такая

ной практике такая

УмаВерховногоСуда- > постановлении
"Р по делам о взоччи " <О судебн
чаях, когда лицо подстоев Указывается, что <в сТу

Деньги или иные ценно кодателя, получает о

ЦУ в качестве взятки, но Фактически" " ному
-ние в отношении Лп.

ВУ, 0490"-

Даче взятки, сле-
Г. А. К риге р. Соучастие по

9Сог - -иепо уголовному пра-

УзрТя"нТа"ь общая, м 1962 с.р 2,6 .
совершения ппрт УРЇв высказывал и пянр> " -" ЭТУ же

, "
Р19б1,стр.87-Г Р- Уо-практиский комментарий

182

дует квалифицировать как подстрекательство к даче взятки,
а в отношении взяткодателей-как покушение на дачу взятки> ".
Подобная квалификация едва ли правильна.
Как известно, взятка может быть дана только должностному

лицу и до момента получения им денег или иных ценностей вопрос
о законченном преступлении стоять не может. Это признано, по
существу, и Пленумом Верховного Суда СССР, предложившим
квалифицировать действия взяткодателя как покушение на дачу
взятки. Но ведь подстрекатель склонил взяткодателя к соверше-
нию именно этого преступления: он заранее знал, что взятка

должностному лицу передана не будет и что со стороны испол-
нителя дело далее покушения на дачу взятки не пойдет. Поэтому,
даже не определяя квалификацию действий подстрекателя тем,
что фактически было содеяно исполнителем, его нельзя признать
ответственным за подстрекательство к даче взятки еще и потому,
что он с самого начала умыслил склонить исполнителя только
к покушению на дачу взятки.

Следует отметить, что ссылка на ст. 17 УК УССР (ст. 15
УК РСФСР и аналогичные статьи уголовных кодексов других
союзных республик) при квалификации действий соучастников
в тех случаях, когда преступная деятельность исполнителя до
конца доведена не была, имеет еще и то значение, что сразу под-
черкивается, что преступный результат не наступил. А это озна-
чает, что и по отношению к соучастникам суд, руководствуясь
ст. 17 УК УССР, должен будет при назначении наказания учиты-
вать степень осуществления общего для всех соучастников пре-
ступного намерения.

2. Уголовная ответственность соучастников
при неудавшихся организационной деятельности,
подстрекательстве и пособничестве

Неудавшимися организационную деятельность, подстрека-
,тельствой пособничество_называют тогда, когда они остались
безрезультатными: предполагаемый исполнитель либо вовсе не
совершал и не собирался совершать преступных действий, либо
хотя и собирался их совершить, но затем передумал и не совер-
шил. В обоих этих случаях предполагаемый исполнитель ника-
ких наказуемых действий не выполнял и, следовательно, не
может быть привлечён к ответственности. Однако деятельность
соучастников здесь не ограничилась лишь обнаружением умыс-

" Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР. 1924-1963.
М., 1964, стр. 262. (Курсив наш.-Ф. Б.). Аналогичное положение содержа-
лось и в ранее изданном руководящем указании Пленума Верховного Суда
СССР от 24 июня 1949 г. по этой категории дел. (См.: Сборник действующих
постановлений Пленума Верховного Суда СССР. 1924-1957 гг. М., 1958,
-стр. 25).

ла, т. е. ненаказуемой стадией развития преступной деятель-
ности. Они выполнили ряд действий, направленных на склоне-
ние лица к преступлению или оказание ему помощи. В част-
ности, подстрекатель и организатор, когда они выступали как
инициаторы преступления, пытались создать в сознании испол-
нителя мотивы, которые могли бы его к этой деятельности
определить. Что их деятельность не достигла желанных ре-
зультатов, это от подстрекателя и организатора не зависит.
Они сделали все, что считали нужным, и если, тем не менее,
не склонили избранное ими лицо к совершению преступления,
то по не зависящим от них причинам.

Примером неудавшегося подстрекательства может быть
дело С. Встретив на привокзальной площади г. Киева двух
учащихся технического училища -Т. и О., она попросила по-
казать ей город, а затем предложила убить ее бывшего мужа.
Т. и О. в тот же вечер рассказали об этом директору училища.
На следующий день С. была задержана в момент, когда она
передавала Т. и О. финский нож и аккредитив на 150 руб.
Несмотря на обещание вознаграждения, С. не удалось скло-
нить Т. и О. к совершению преступления. Подстрекательство ока-
залось неудачным. Означает ли это, что неудавшееся подстре-
кательство со стороны С. должно остаться безнаказанным?
Думается, что нет.

Деятельность подстрекателя, даже если она оказалась без-
успешной, в ряде случаев представляет собой серьёзную обще-
ственную опасность. Окажись склоняемое им лицо менее устой-
чивым, не действуй факторы, помешавшие подстрекаемому при-
нять решение, к которому его пытался склонить подстрекатель,
или факторы, отвратившие его от принятого под воздействием
подстрекателя решения, и преступление, возможно, было бы
совершено. Из этого вытекает, что подобная деятельность под-
стрекателя не может остаться безнаказанной. Возникает вопрос:
за что должен нести ответственность подстрекатель, если дея-
тельность подстрекаемого не перешла границы можду ненака-
зуемым и наказуемым?

-- Советское уголовное законодательство не содержит норм,
регулирующих ответственность лиц при неудавшихся организа-
ционной деятельности, подстрекательстве или пособничестве

" См.: <Кшвська зоря> от 9 мая 1963 г.

" Ошибочным поэтому, применительно к советскому законодательству,
является утверждение М. А. Гельфера, что <в случае неудавшегося подстре-
кательства и пособничества законодательство СССР и некоторых других
социалистических государств рассматривает этих лиц не как подстрекателей
или пособников, не как соучастников преступления, а устанавливает в этих.
случаях ответственность за приготовление к преступлению>. (М. А. Г е ль-
ф е р. Предисловие к русскому переводу книги Владимира Солнаржа <Соуча-
стие по уголовному праву Чехословацкой Социалистической Республики>,.
стр. 13-14. Курсив наш.- Ф. Б.).

184

Этот вопрос регулируется теорией советского уголовного права
и судебной практикой.

Общепризнанным является взгляд, что случаи неудавшегося
подстрекательства или пособничества не могут рассматриваться
по правилам соучастия, поскольку в них отсутствует количест- ,\
венный признак, необходимый для соучастия. <Если в действиях
исполнителя,- пишет проф. А. А. Пионтковский,- не заключа-
лось состава преступления или если он не совершил никаких
действий, то вся деятельность подстрекателя не может обсуж-
даться по правилам о соучастии> . Далее А. А. Пионтковский
отмечает, что неудавшееся подстрекательство всегда можно рас-
сматривать как <создание условий для совершения преступле-
ния>, т. е. как <приготовление к преступлению> . "~~

Взгляд на неудавшееся подстрекательство как на приготов-
ление к преступлению нашёл своё обоснование ещё в 1928 г.
в статье М. Андреева, опубликованной в журнале <Рабочий
суд>

Правда, у сторонников этого взгляда имеются некоторые
нюансы в трактовке подстрекательства как приготовления к пре-
ступлению. Так, А. Н. Трайнин различал, например, случаи не-
удавшегося подстрекательства или пособничества и случаи, когда
подстрекатель или пособник свою роль выполнил, но исполнитель.
преступления не совершил. Проф. Трайнин отрицает соучастие,
если <подстрекатель пытался склонить исполнителя к преступ-
лению.., но окончить подстрекательства не смог> ". Он считает,
что такое неоконченное подстрекательство или пособничество
должно квалифицироваться как приготовление к тому преступле-
нию, к которому подстрекал или которому оказывал помощь
соучастник . Случай же, когда подстрекатель или пособник
свою роль выполнил, но исполнитель по разным причинам (пе- (
редумал в последний момент, испугался и т. д.) преступления
не совершил, проф. Трайнин оценивает иначе. <Соучастие,-
писал он,- не меняет оснований ответственности. Соучастие ;
поэтому не амнистирует и не может амнистировать преступника
на том основании, что он действовал не один, а совместно
с другими лицами, из которых один (исполнитель) преступления
не совершил. Отсюда совершенно ясно, что подстрекатель или
пособник отвечает за те конкретные действия, которые каждый
из них совершил. Это значит, что подстрекатель к убийству
и пособник к убийству отвечает по ст. ст. 17 и 136 УК РСФСР,
т. е. за подстрекательство и пособничество к убийству> ". Раз-

Уголовное право. Общая часть. М., 1948, стр. 417.
т > -. >, -.

Т а м же.

См. М. Андреев. Подстрекательство как приготовление к преступ-
лению.-<Рабочий суд>, 1928, № 21-22, стр. 1573-1574.
" А. Н. Трайнин. Учение о соучастии, стр. 124.
"См. там же, стр. 127.
"Там же, стр. 125.

185

граничение между случаями неудавшегося подстрекательства
или пособничества, с одной стороны, и случаями подстрекатель-
ства или пособничества, когда предполагаемый исполнитель
сначала согласился совершить преступление, а затем отказался
от своего намерения, едва ли может быть признано убеди-
тельным.

Во-первых, такое разграничение противоречит общей позиции
А. Н. Трайнина, развитой в цитированной работе и заключаю-
щейся в том, что когда в совершении преступления участвует
только одно лицо, о соучастии не может быть речи. То обстоя-
тельство, что во втором случае, рассматриваемом А. Н. Трай-
линым, предполагаемый исполнитель сначала согласился совер-
шить преступление, а затем в силу различных причин отказался

от своего намерения, ничего не изменяет. Первоначальное со-
гласие предполагаемого исполнителя есть ничем иным, как
обнаружением умысла, т. е. ненаказуемой стадией в разви-
тии преступной деятельности лица. Поэтому рассматривать такое
лицо как второго субъекта, совместно с подстрекателем или по-
собником совершающего преступление,- нельзя.

Такое разграничение приводит и к другому, на наш взгляд,
неприемлемому выводу. Рассматривая вопрос об ответствен-
ности подстрекателя и пособника в тех случаях, когда испол-
нитель совершил покушение на преступление (убийство),
проф. Трайнин приходит к выводу, что действия подстрекателя
и пособника необходимо квалифицировать по ст. 17-19 и
136 (137) УК РСФСР, т. е. как соучастие в покушении на
убийство . В случаях же, когда исполнитель вообще не совер-
шил наказуемого действия, а только обнаружил свой умысел
(от которого, кстати сказать, затем отказался), А. Н. Трайнин
предлагает действия такого неудавшегося подстрекателя или по-
собника квалифицировать по ст. 17-136 (137) УК РСФСР,
т. е. как соучастие в законченном убийстве.

Разграничение случаев, когдаподстрекатель пытался скло-
нить то или иное лицо к совершению преступления, но не скло-
нил, и случаев, когда подстрекатель свою роль выполнил,
но исполнитель по разным причинам преступления не совершил,
на наш взгляд, выходит за рамки уголовного права, поскольку
эти случаи отражают лишь процесс, происходящий в сознании
подстрекаемого лица. Мы уже указывали на то, что принятие
всякого решения, в том числе и решения совершить преступление,
сопровождается борьбой мотивов, взвешиванием всех <за>

-и <против>. От того, что в начале сумма мотивов за совершение
преступления была больше суммы мотивов против него, лицо
яе может стать соучастником. Испуг или другие причины, на

См.: А. Н. Трайнин. Учение о соучастии,стр. 124.
21 См. там ж р гтп 1ЯЯ

" См. там же, стр. 125.

которые указывает в своей классификации проф. Трайнин и ко-
торые привели к изменению решения предполагаемого испол-
нителя, как раз и являются результатом изменения соотношения
различных мотивов.

\ Из сказанного следует вывод, что неудавшиеся организацией-
ная деятельность, подстрекательство или пособничество будут
иметь место во всех случаях, когда предполагаемый исполни-
тель никаких преступных действий не совершил.

Хотя в теории советского уголовного права взгляд на неудав-
шееся подстрекательство и неудавшееся пособничество как на
приготовление к преступлению является почти единодушным ,
судебная практика в этом вопросе допускает колебания . Мы
уже приводили случай, когда суд неудавшееся подстрекательство
к убийству квалифицировал как угрозу убийством. В целях
устранения разнобоя в судебной практике, на наш взгляд, це-
лесообразно ввести в уголовные кодексы союзных республик
специальную норму, регулирующую ответственность за неудав-
шиеся организационную деятельность, подстрекательство и по-
собничество. и

Следует ли рассматривать неудавшееся соучастие как при-
готовление к преступлению или искать другие пути?
Выше уже подчёркивалось, что господствующим является

Исключение составляет А. И. Санталов, считающий, что единственно
правильным будет <назвать покушение тем, чем оно есть на самом деле -
покушением на соучастие, а поскольку оно признается в конкретном случае
общественно опасным и заслуживает наказания, то квалифицировать его
по ст. 19-17 и соответствующей статье уголовного закона. Эта квалифика-
дия и правильней и понятней, она основана не на фикциях, а на существе
совершенного общественно опасного деяния>. (А. И. Санталов. Состав
преступления и некоторые вопросы общей части уголовного права.-<Право-
ведение>, 1960, № 1, стр. 104).

См.: Н. Д. Дурманов. Стадии совершения преступления по совет-
скому уголовному праву, стр. 74-76.

Этим путем пошло уголовное законодательство ряда социалистических
стран. Так, Уголовный кодекс Чехословацкой Социалистической Республики
1961 г. в 7 устанавливает: <Общественно опасные действия, которые заклю-
чаются в организации преступления, в приискании или приспособлении средств
или орудий к его совершению, в создании преступного сообщества или скопи-

ща. в подстрекательстве к совершению преступления, в пособничестве его
совершению либо в ином умышленном создании условий для его совершения,
являются приготовлением к преступлению, при условии, если не имело места
покушение или оконченное преступление>, (Курсив наш.- Ф. Б.).

Аналогично решает вопрос и Уголовный кодекс Народной Республики
Болгарии 1968 г. В ч. 1 ст. 17 сказано: Приготовлением является подготовка
средств, подыскание соучастников и вообще создание условий для совершения
умышленного преступления до начала его исполнения>. (Курсив наш.- Ф. Б.).
Уголовный кодекс Венгерской Народной Республики рассматривает
как приготовление действия тех, кто <...способствует совершению преступле-
ния, склоняя к его совершению другое лицо, призывает предпринять его со-
вершение, либо договаривается с кем-либо с целью совместного совершения
преступления>. (Курсив наш.- Ф. Б.).

386

взгляд, согласно которому советскому уголовному праву чужд
принцип акцессорности. Между тем, как указывают сторонники
акцессорной природы соучастия, установление ответственности
за неудавшееся подстрекательство и неудавшееся пособничество
как за приготовление к преступлению является косвенным при-
знанием принципа акцессорности. Так, проф. Ковалев пишет:
<Неудавшееся подстрекательство и пособничество в принципе
рассматриваются ею (судебной практикой.- Ф. Б.) не как со-
участие, а по правилам о стадиях развития умышленного
преступления. Правильность именно такого решения не оспа-
ривается и теорией советского уголовного права, хотя теоре-
тики не говорят о том, что это ксираз и есть акцессорность
соучастия> .

Это же обстоятельство подчёркивает и В. Солнарж. <Господ-
ствующий в советской литературе взгляд,- пишет он,- согласно
которому покушение на подстрекательство и покушение на по-
собничество рассматриваются как приготовительные действия
и как таковые преследуются, исходит, на наш взгляд, из учения
об акцессорной природе соучастия> .

Несмотря на этот упрек в непоследовательности сторонни-
кам самостоятельной ответственности соучастников, с трактов-
кой покушения на подстрекательство и пособничество как при-
готовления к преступлению можно было бы согласиться, если
бы она во всех случаях отвечала задачам борьбы с преступ-
ностью.

Между тем мыслимы случаи, когда такая квалификация не-
удавшихся организации преступления, подстрекательства к нему
или пособничества, на наш взгляд, оказывается невозможной
без того, чтобы не вступить в противоречие с общими принци-
пами советского права. Речь идёт о преступлениях, субъект
которых должен обладать специальными признаками.

В теории советского уголовного права и в судебной практи-
ке не оспаривается положение, что исполнителями преступлений
со специальным субъектом могут быть лишь лица, обладающие
специальными качествами. Это положение применительно к од-
ной из групп преступлений со специальным субъектом - к пре-
ступлениям воинским - нашло закрепление как в общесоюзном,
так и в республиканском законодательстве. В ст. 231 Уголовно-
го кодекса Украинской ССР, вслед за Законом об уголовной
ответственности за воинские преступления, подчёркивается, что
воинскими преступлениями признаются преступления против
установленного порядка несения воинской службы, совершенные

М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть первая, стр. 100.
(Курсив наш.-Ф. Б.). См. также: М. И. Ковалев. Соучастие в преступле-
нии. Часть вторая, стр. 183.

Владимир Солнарж. Соучастие по уголовному праву Чехосло-
вацкой Социалистической Республики, стр. 71.

военнослужащими, а также военнообязанными во время про-
хождения ими учебных сборов. По статьям главы о воинских
преступлениях несут ответственность также лица офицерского,
сержантского и рядового состава органов государственной без-
опасности и лица, в отношении которых имеется специальное
указание в законодательстве Союза ССР. Остальные же лица
исполнителями воинских преступлений быть не могут, но они
могут~ёыть соучастниками этихлреступлнииВ~тои_же ст7"23Т
указано, что соучастие в воинских преступлениях лиц, не упо-
мянутБПс в ней, влечёт ответственность по статьям этой главы. Та-
ким образом, лица;не указаннне~]в~сТ7ТГ~УК"УССР, могут
быть организаторами воинских преступлений, подстрекателями
к ним или пособниками, но они не могут быть исполнителями
ртих преступлений.

Аналогично обстоит дело и с должностными преступлениями,
также требующими специального субъекта. Ст. 164 УК УССР
специально определяет понятие должностного преступления
и должностного лица.

Что же касается иных преступлений, исполнителями которых
могут быть лишь лица, обладающие специальными признаками,
то эти признаки либо прямо указаны в статьях Особенной части
Уголовного кодекса, формулирующих составы соответствующих
преступлений, либо подразумеваются в них.

В советском уголовном праве общепризнанным является
и положение, что при приготовлении к преступлению и покуше-
нии на него субъект должен обладать всеми качествами, ко-
торые необходимы субъекту оконченного преступления. Этой
точки зрения придерживаются как авторы, отрицающие сущест-
вование самостоятельных составов приготовления к какому-
либо преступлению и покушения на него , так и авторы, счи-
тающие, что такие составы существуют, поскольку признаки
состава указываются не только в Особенной части Уголовного
кодекса, но и в его Общей части, в частности в постановлениях
о приготовлении.

См" например, ст. 147 УК УССР, устанавливающую ответственность
за выпуск недоброкачественной промышленной продукции.

См. ст. 155 УК УССР, устанавливающую ответственность за обмери-
вание, обвешивание, превышение установленных розничных цен или иное
обворовывание покупателей в торговых предприятиях или предприятиях об-
щественного питания.

См.: А. Н. Трайнин. Состав преступления по советскому уголовному

праву, стр. 309; его же. Общее учение о составе преступления, стр. 301;
Н. В. Л я с с. Стадии преступной деятельности по советскому уголовному
праву. Автореферат кандидатской диссертации, Л., 1952, стр. II; Н. Ф. Куз-
нецова. Ответственность за приготовление к преступлению и покушение на
преступление по советскому уголовному праву. М., 1958, стр. 48-49.

См.: Н. Д. Дурманов. Стадии совершения преступления по совет-
скому уголовному праву, стр. 28-32; А. А. П и онтковски и. Учение о пре-
ступлении, стр. 492-193.

Среди первой группы авторов этот взгляд наиболее четко
выразила Н. Ф. Кузнецова, подчеркнувшая, что <субъект при-
готовления к преступлению должен обладать всеми без исклю-
чения качествами, какие требуются для субъекта оконченного
преступления> .

У сторонников второй точки зрения вывод вытекает из кон-
струкции составов приготовления и покушения, слагающихся
из признаков конкретной статьи Особенной части Уголовного
кодекса, требующей специального субъекта, и признаков ст. 15
Основ уголовного законодательства и соответствующих ей ста-
тей уголовных кодексов союзных республик. Так как в конкрет-
ной статье Особенной части Уголовного кодекса указано или
подразумевается в качестве субъекта преступления лицо, обла-
дающее определёнными признаками, то и субъект приготовления
или покушения на это преступление должен обладать теми же-
признаками.

Из сказанного следует, что лицо, не обладающее такими при-
знаками, ни исполнителем преступления со специальным субъек-
том, ни лицом, готовящимся к его совершения или покушаю-
щимся на него, быть не может.

Следовательно, в преступлениях со специальным субъектом
действия неудавшихся организатора, подстрекателя и пособни-
ка невозможно квалифицировать как приготовление к преступ-

лению. Обратное привело бы, на наш взгляд, к неприемлемым
выводам: пришлось бы признать, что невоеннослужащий может
быть привлечён к уголовной ответственности за приготовление
к дезертирству, иностранец или лицо без гражданства - за при-
готовление к измене Родине, недолжностное лицо-за приго-
товление к взятке, не работник прилавка - за приготовление
к обмериванию и обвешиванию покупателей и т. д.

Сторонники квалификации неудавшихся ортанизационнойт
деятельности, подстрекательства и пособничества как приго-
товления к преступлению применительно к преступлениям со
специальным субъектом идут различным путем. Один из них,
В. Д. МеньШагин, предлагает при неудавшемся подстрекатель-
стве частных лиц к совершению воинского преступления при-
влекать их к ответственности за приготовление к воинскому
преступлению . Другие же предлагают неудавшихся подстре-
кателей и пособников к преступлению со специальным субъектом
вообще освобождать от ответственности. Так, М. И. Ковалев
пишет: <Исполнителем преступления со специальным субъектом

Н. Ф. Кузнецова. Ответственность за приготовление к преступле-
нию и покушение на преступление по советскому уголовному праву, стр. 49.
См.: В. Д. Менылагин. К вопросу о соучастии в стадиях разви-
тия преступлений по советскому уголовному праву.-Труды ВЮА, вып. III,
1943, стр. 81. На этой же точке зрения, по существу, стоит и проф. Пионтков-
ский. (См.: А, А. П и онтковски и. Учение о преступлении, стр. 574).

не может быть лицо, не обладающее качествами, которыми
закон наделил этого специального субъекта. Следовательно, при
неудавшихся подстрекательстве и пособничестве в подобных
случаях соучастники не могут отвечать за приготовление к пре-
ступлению> .

Эта точка зрения, на наш взгляд, является более последо-
вательной, так как она не приводит к упомянутому противоре-
чию. Вместе с тем едва ли она может быть принята, посколь-
ку за бортом уголовного преследования оставляются не только
малозначительные случаи, но иногда и случаи, требующие
уголовно-правового реагирования. Действительно, можно ли
оставить ненаказуемым действие лица, не являющегося со-
ветским гражданином и подстрекающего гражданина СССР
к измене Родине? Или возьмём случай, приведенный в поста-
новлении Пленума Верховного Суда СССР от 31 июня 1962 г.
К., ранее судимый за хищения, без определённых занятий, по-
знакомился с Б.- начальником жилищного управления испол-
кома Сухумского городского Совета депутатов трудящихся -
и предложил ему брать взятки за изменение очерёдности и за
предоставление квартир. Действия К. были квалифицированы
следственными органами и Верховным Судом Абхазской АССР
как посредничество во взяточничестве. Пленум Верховного Су-
да СССР указал, что действия К. следовало рассматривать как
соучастие в получении взяток.

Представим себе теперь, что начальник горжилуправления
не поддался бы уговорам со стороны К. Означает ли это, что К.,
действия которого от этого не утратили бы общественной
опасности, должен быть освобожден от уголовной ответствен-
ности? Конечно, нет. Выходом из тупика, по нашему мнению,
является отказ от фикции и квалификация действий неудавших-
ся организатора, подстрекателя или пособника как покушения
на организацию преступления, покушения на подстрекательство
к преступлению и покушения на пособничество ему. В самом
деле, если исходить из того, что организационная деятельность,
подстрекательство и пособничество конкретному преступлению,
предусмотренному той или иной статьей Особенной части, пред-

ам. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вторая, стр. 184.
Предлагаемая А. И. Санталовым квалификация действий неудавшегося
подстрекателя (пособника) как покушения на соучастие не точна. Соучас-
тие-институт уголовного права; это родовое понятие, охватывающее раз-
личную по своей сущности (и по форме) деятельность организаторов, под-
стрекателей, пособников и, наконец, самого исполнителя, действующего на-
ряду с ними. Поэтому покушаться на соучастие нельзя. Можно покушаться
лишь на достижение определенного результата, к которому должно привести
определенное поведение соучастника - его организационная деятельность,
подстрекательство с его стороны или пособничество. Эта деятельность соуча-
стника, не приведшая к конкретному преступному поведению исполнителя,
и образует покушение.

ставляет собой преступление, имеющее свой состав, слагаемый из
признаков этой статьи Особенной части и ст. 19 У К УССР, то
следует признать возможным и покушение на это преступление.
Именно такой вывод вытекает из принципа самостоятельной
ответственности соучастников и точно раскрывает существо кон-
кретного общественно опасного поведения лица.

Против такой квалификации обычно высказывается два воз-
ражения. Первое возражение - сложность квалификации, её
двухэтажность. Почему же невозможна квалификация по ст. 17-
19 УК УССР, точно раскрывающая сущность совершенного
лицом деяния - например покушения на подстрекательство,
и возможна квалификация по ст. 19-17 УК УССР-подстрека-
тельства к покушению? Ссылка на сложность-не основание для
отказа от квалификации, точно и четко определяющей соответ-
ствие совершенного лицом деяния законодательной норме.

Второе возражение сводится к тому, что привлечение не-
удавшегося подстрекателя или пособника за покушение на под-
стрекательство к определённому преступлению или пособни-
чество ему усиливает уголовную ответственность, поскольку
покушение наказуемо всегда, в то время как приготовление вле-
чёт за собой наказание лишь в исключительных случаях. Это
возражение нам также кажется не убедительным.

Во-первых, оно, как и первое возражение, не касается су-
щества вопроса - соответствия квалификации конкретной реаль-
ности,- а пытается найти аргументы в общих принципах и по-
ложениях уголовного права.

Во-вторых, оно неточно по сути. Как известно, ст. 17 УК
УССР не проводит различия в принципах наказуемости за
приготовление и за покушение на преступление. И за одно и за
второе деяние наказание назначается по закону, предусматри-
вающему ответственность за законченное преступление.


Иными словами, советское уголовное законодательство не
проводит принципа обязательного смягчения наказания при
покушении и приготовлении. Нашему уголовному праву присущ
принцип факультативного смягчения наказания. Назначая на-
казание, суд учитывает характер и степень общественной опас-
ности действий, совершенных виновным, степень осуществления
преступного намерения и причины, в силу которых преступление
не было доведено до конца.

Как общее правило, общественная опасность покушения,
а тем более приготовления, меньшая, чем оконченного преступле-
ния. Как подчёркивает В. Н. Кудрявцев, общественная опас-
ность преступного действия или бездействия выражает реаль-

См.: Н, Д. Дурманов. Стадия совершения преступления по совет-
скому уголовному праву, стр. 175.

ную возможность причинения вреда охраняемым законом об-
щественным отношениям . Вполне естественно, что чем отда-
леннее от последствия конкретный поступок человека, чем
в меньшей степени он может обусловить наступление вредного
последствия, тем меньшая степень его общественной опасности.
В этом плане приготовительные действия, лежащие значитель-
но дальше от последствия, чем действия по осуществлению
объективной стороны состава, образующие покушение, всегда
менее общественно опасны, а иногда, в зависимости от их ха-
рактера, могут быть и вообще не опасными.
( Однако суд, определяя наказание за приготовление или за по-
кушение, исходит не из формального отнесения действий лица
к одной из этих стадий преступной деятельности. Он учитывает
и характер действий, и степень их общественной опасности,
и степень осуществления преступного деяния, и причины, в силу
которых преступление не было доведено до конца. Только диалек-
тический учёт всех этих обстоятельств даёт возможность суду
решить вопрос о целесообразности или нецелесообразности при-
?ния к лицу наказания, о его виде, размере и т. д.
Применительно к ответственности за неудавшиеся организа"
цию преступления, подстрекательство к нему или пособничество
следует учесть, что такие действия всегда дальше от конечного
результата законченного преступления, чем даже приготовитель-
ные действия исполнителя. Поэтому в каждом конкретном слу-
чае суд с учётом всех названных обстоятельств может признать
покушение на .подстрекательство или пособничество настолько
малозначительным, что освободит лицо, виновное в нём, от на-}
казания. О

Опасение, что изменение в таких случаях квалификации со-
участников преступления с приготовления к преступлению на
покушение на организацию преступления, подстрекательство
или пособничество автоматически будто бы вызовет усиление
репрессии, едва ли может быть признано оправданным. Так
как деятельность соучастников всегда дальше от конечного ре-
зультата, чем деятельность исполнителей, можно стать на путь
ненаказуемости приготовительных действий к организационной
деятельности, подстрекательству и пособничеству. Однако в тех
случаях, когда организатор, подстрекатель или пособник пе-
решли к выполнению объективной стороны своего преступления,
считать их деятельность ненаказуемой, на наш взгляд, нельзя.
Применительно к подстрекателю (а в ряде случаев-и орга-
низатору) это означает, что он, стремясь воздействовать на
психику другого лица с целью побуждения его к совершению
преступления, тем самым становится причиной преступности.
Не сумев склонить одно лицо к совершению преступления, он

См.: В. Н. Кудрявцев. Объективная сторона преступления, стр. 99.
13 9-679 1эз

попытается найти менее гойкое лицо и его руками выполнить
свой преступный замыселПоэтому даже в случае неудавшегося
подстрекательства целесообразно привлекать лицо, виновное в
нём, к уголовной ответственности с тем, чтобы нейтрализовать
его вредное воздействие на других лиц. Дело здесь не в тяжести
наказания, а в чётком проведении принципа: организация пре-
ступления, подстрекательство к преступлению и пособничество
ему-суть преступления, и покушение на них наказуемо.

Таким образом, единственно правильной квалификацией дей-
"ствий неудавшихся организатора, подстрекателя или пособника
будет квалификация по ст. 17-19 У К УССР, т. е. как покуше-
ния на организационную деятельность, подстрекательство или
пособничество. В этой квалификации найдёт чёткое юридическое
выражение характер совершенных лицом действий, она пол-
ностью будет отвечать принципу самостоятельной ответствен-
ности соучастников, из которого исходит автор настоящей

\ работы.

В целях единообразного проведения такой квалификации
в практической деятельности следственных и судебных органов
и ликвидации еще встречающегося иногда разнобоя целесообраз-
но закрепить этот принцип в законе, указав в нём, что поло-
жения о наказуемости покушения распространяются и на дея-

1 тельность организаторов, подстрекателей и пособников.

3. Уголовная ответственность
организаторов, подстрекателей и пособников
при их последующем добровольном отказе
от соучастия в преступлении

- Установив, что отказ исполнителя от совершения преступ-
ления исключает его ответственность, но не исключает ответ-
ственности соучастников, необходимо рассмотреть и такой
{вопрос: как влияет на ответственность организатора, подстрека-
Уеля и- пособника их последующий добровольный отказ от со-
участия?

Общесоюзное уголовное законодательство и уголовное
законодательство союзных республик (за исключением Грузин-
\ ской ССР) вопроса о добровольном отказе соучастников-орга-
) низаторов, подстрекателей и пособников - специально не регу-
( пирует. гОбщие положения о добровольном отказе, установлен-
ные в ст. 18 УК УССР и соответствующих ей статьях уголовных
кодексов других союзных республик, сводятся к следующему:
лицо, добровольно отказавшееся от доведения преступления до
конца, подлежит уголовной ответственности лишь в том случае,
если фактически совершенное им деяние содержит состав ино-
го преступления.

, Указанные правила претерпевают определённые изменения
по отношению к организатору, подстрекателю и пособнику.
Объясняется это, в первую очередь, характером их деятельности.

Подстрекатель, в отличие от физического виновника, не со-
вершает действий, образующих изменения во внешнем мире и
непосредственно обусловливающих наступление вредных послед-
ствий. Он склоняет к этой деятельности другое лицо. Его же,
подстрекателя, деятельность ограничивается лишь направлением
сознания исполнителя на совершение преступления, созданием в
нём преступной решимости. Такие действия подстрекателя обра-
зуют объективную сторону состава подстрекательства к тому пре-
ступлению, которое совершено исполнителем.

Аналогично обстоит дело и с организатором преступления.
Выше уже отмечалось, что организатор в случаях, когда он яв-
ляется инициатором преступления, фактически выполняет фун-
кцию подстрекателя и сверх того организует своих соучастни-
ков, направляя их преступную деятельность на реализацию его,
организатора, планов. Таким образом, как и подстрекатель, он
может в преступлении никаких физических действий не совер-
шать. Его деятельность сосредоточивается на направление ис-
полнителей (а иногда и пособников) к совершению преступления.
Он как бы интеллектуально возглавляет преступление, руководит
действиями физических исполнителей преступления.

Существенное различие между деятельностью исполнителя,
с одной стороны, подстрекателя и организатора, с другой, объя-
сняется тем, что исполнитель совершает определённые действия,
производящие изменения во внешнем мире, подстрекатель (а в
ряде случаев и организатор) совершает действия, производящие
изменения в психике исполнителя.

Различие объектов, на которые исполнитель и подстрекатель
воздействуют, определяет и дальнейшее развитие причинной свя-
зи между их действиями и последствиями.

Объектом воздействия исполнителя, как и индивидуально дей-
ствующего преступника, как правило, являются предметы не-
живой природы (револьвер, нож, камень, отмычка и т. д.), ко-
торыми он пользуется как орудиями совершения преступления.
Правда, в отдельных случаях объектом воздействия исполнителя,
его своеобразными орудиями могут быть животные или невме-
няемые лица. В этом смысле деятельностью лица, взорвавшего
плотину и позволившего тем самым воде затопить поля, и дея-
тельность лица, спустившего с цепи дикое животное или побудив-
шего невменяемого стрелять в толпу из револьвера, мало чем
отличается.

Общим для всех этих случаев является то, что до момен-
та перехода к исполнению, до того, когда преступник пустит
в ход своё орудие (безразлично какое), он в состоянии отказать-
ся от совершения преступления. Ведь действие избранных им

орудий до того, как он их пустит в ход, зависит от него и направ-
ляется им.

Иное дело подстрекатель. Объектом приложения его усилий,
воздействия с его стороны является сознательная личность ис-
полнителя. Возбудив в последнем мотивы, обусловившие его
решимость совершить преступление, подстрекатель в дальней-
шем теряет, как правило, контроль над деятельностью исполните-
ля, который действует самостоятельно, поступая в соответствии с
принятым им решением. Причём начало преступных действий ис-
полнителя, выполнение объективной стороны состава преступле-
ния происходит, как правило, без всякого участия подстрекателя.

Отсюда следует, что в тех случаях, когда подстрекатель или
организатор возбудили в ком-либо решимость совершить пре-
ступление, но в дальнейшем отказались от своей подстрекатель-
ской или организаторской деятельности, одного этого пассивного
отказа для предотвращения преступления недостаточно. Отказав-
шись от своей подстрекательской деятельности после того, как
акт подстрекательства совершен, но исполнитель действий, на-
правленных на осуществление объективной стороны состава пре-
ступления, ещё не выполнил, подстрекатель обязан принять меры
к предотвращению преступной деятельности исполнителя или, во
всяком случае, к недопущению наступления вредных последствий.
Другими словами, подстрекатель свой отказ от подстрекательст-
ва должен выразить в активных действиях, направленных на
предотвращение преступления.

Как подчёркивает проф. Ковалев, теоретическое основание, по
которому лицо, добровольно отказавшееся от продолжения пре-
ступления, освобождается от ответственности, состоит в том, что
при добровольном отказе отсутствует не только общественная
опасность лица, но и общественная опасность деяния .

Добровольный отказ исполнителя или индивидуально дей-
ствующего преступника означает его отказ от прежнего намере-
ния совершить преступление, <отпадение умысла на совершение
преступления> . В этом и проявляется устранение общественной
опасности лица. Для индивидуально действующего лица или для
лица, выполняющего в соучастии функции исполнителя, добро-
вольный отказ означает также перерыв причинной связи: прекра-
щенное действие не может вызвать наступления вредных по-
следствий, не может причинить ущерб правоохраняемым инте-
ресам.

Иное дело подстрекательство или организационная деятель-
ность. Добровольный отказ подстрекателя после совершения
акта подстрекательства означает отпадение общественной опас-

См.: М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вторая,
стр. 185.


Н. Д. Дурманов. Стадии совершения преступления по советскому
уголовному праву, стр. 189.



ности самого подстрекателя или организатора, но отнюдь не оз-
начает, что совершенные ими до этого действия перестали быть
общественно опасными. Как раз эти действия подстрекателя или
организатора положили начало причинному ряду, который в
дальнейшем развивается помимо их воли и вмешательства. По-
этому, чтобы устранить общественную опасность совершенных
прежде действий, подстрекатель и организатор должны активно
вмешаться в развитие причинной связи, прервать её и тем самым
нейтрализовать общественную опасность своего деяния .

Практическая деятельность подстрекателя, отказавшегося от
подстрекательства и стремящегося предотвратить преступление,
может быть самой различной. Наиболее простым средством
является воздействие подстрекателя на исполнителя, если так
можно выразиться, в обратном направлении. Иными словами, за-
дача подстрекателя сводится к созданию в сознании исполнителя
контрмотивов, которые должны уничтожить его решимость со-
вершить преступление. В ряде случаев это для подстрекателя
наиболее простое средство уничтожения результатов своей преж-
ней деятельности. Однако такое средство не всегда может дать
благоприятный результат. Успех действий подстрекателя в зна-
чительной мере зависит от мотивов, которые он возбудил в
подстрекаемом, а также от индивидуальных личных черт послед-
него. Так, если мотивом, побудившим исполнителя принять под
воздействием подстрекателя решение совершить преступление,
послужило обещание вознаграждения, то стоит только подстре-
кателю сообщить, что он отказывается дать такое вознаграж-
дение, чтобы добиться желаемого результата.

Наоборот, в случаях, когда подстрекатель, чтобы склонить
исполнителя к преступлению, возбудил в нём какие-либо личные
мотивы (месть, ревность и т. д.), последующая попытка нейтра-
лизовать эти мотивы может остаться безрезультатной.

Естественно, когда подстрекателю удалось уничтожить в
сознании исполнителя вызванные им мотивы, он тем самым пре-
рывает причинную связь, которая должна была привести к

На необходимость добровольного отказа подстрекателя от совершения
преступления только путём активных действий указывает большинство совет-
ских криминалистов.

Следует, однако, отметить, что почти все авторы, касавшиеся этого во-
проса, ограничиваются общим выводом о необходимости активных действий
подстрекателя. Аргументация же этого положения некоторыми из них не рас-
крывает характера причинной связи при соучастии, чго, .ак нам кажется,
должно быть исходным пунктом при решении вопроса о добровольном отка-
зе организатора, подстрекателя и пособника от своих действий. П. И. Гришаев,
например, необходимость активных действий подстрекателей при доброволь-
ном отказе обосновывает только тем, что они вносят свой вклад в планируемое
преступление путем активных действий. <Отсюда следует, что и изъять этот
вклад из планируемого преступления они могут также только путем активных
действий...> (П. И. Гришаев, Г. А. К риге р. Соучастие по уголовному
праву, стр. 252).

наступлению вредных последствий. Поскольку этими своими
действиями подстрекатель предотвращает возможность наступ-
ления преступного результата, он должен остаться безнака-
занным.

Иначе обстоит вопрос тогда, когда подстрекатель употре-
бил все усилия для уничтожения в исполнителе вызванной им
преступной решимости, но исполнитель от совершения преступ-
ления не отказался. Другими словами, подстрекателю не удалось
уничтожить вызванный его предыдущей деятельностью резуль-
тат. На наш взгляд, если подстрекатель, констатировав безре-
зультатность своей попытки отговорить исполнителя от соверше-
ния преступления, никаких других мер к предотвращению пре-
ступного результата не примет, оставить его безнаказанным
нельзя, поскольку причинная обусловленность действиями под-
стрекателя наступившего преступного результата не отпала.

В дореволюционной русской уголовно-правовой литературе
высказывался противоположный взгляд. Н. С. Таганцев писал:
<Если возбуждена была стихийная сила, то бесплодные стара-
ния предотвратить результат не уничтожили бы причинной сья-
зи; но здесь возбуждено лицо, действующее сознательно и вкла-
дывающее в преступление свою волю. Ввиду этого настойчивые
и энергичные убеждения подстрекателя о необходимости по ка-
ким бы то ни было основаниям отказаться от преступления, ста-
рания его предупредить посягательство парализуют всякое
влияние прежнего подговора, делают единственным виновником
учинённого самого исполнителя> . Аналогичной позиции при-
держивался также И. Я. Хейфец .

Изложенная точка зрения представляется неверной; она
основана на смешении причинности и виновности. Причинность-
категория объективная и, следовательно, существует вне зависи-
мости от последующей деятельности лица. Интенсивность дей-
ствий подстрекателя, направленных на предотвращение преступ-
ления, позволяет судить о степени его вины, его общественной
опасности и, следовательно, о размере его наказания.

В отдельных случаях последующая деятельность подстрека-
теля может полностью уничтожить его вину и привести к осво-
бождению от наказания. Однако для этого он должен не только
<настойчиво и энергично> убеждать исполнителя не совершать
преступления, но и принять все другие зависящие от него меры
к предотвращению преступных действий последнего, к недопуще-
нию наступления вредных последствий. Меры эти самые разнооб-
разные: подстрекатель может предупредить лицо, против которо-
го готовится посягательство, физически помешать исполнителю
выполнить свой замысел, сообщить о готовящемся преступлении
компетентным органам власти и т. д.

ЇН. С. Таганцев. Русское уголовное право, т. 1, стр. 798.
" См.: И. Я. Хейфец. Подстрекательство к преступлению, стр. 72.

Если, несмотря на все предпринятые подстрекателем меры,
исполнитель все же совершит преступление, суд, в зависимости от
конкретных обстоятельств дела, может смягчить ему наказание,
а в отдельных случаях и полностью освободить от такового.

В этом плане справедливой представляется точка зрения
М. И. Ковалева, возражающего против категоричности, с кото-
рой большинство криминалистов утверждает, что если деятель-
ность соучастника <не увенчалась успехом и исполнитель всё же
совершил преступление, соучастник от уголовной ответственности
не освобождается, однако его попытка добровольного отказа рас-
сматривается как смягчающее обстоятельство> . Однако с аргу-
ментами, приводимыми проф. Ковалевым против такого взгляда,
по нашему мнению, согласиться нельзя. М. И. Ковалев полагает,
что когда подстрекатель предпринял все возможные меры, чтобы
предотвратить последствия своего подстрекательства, но испол-
нитель преступление всё же совершил, <рушится та причинная
связь, которая является необходимым элементом соучастия, ис-

полнитель превращается в лицо, действующее в одиночку, в
субъекта, противопоставляющего свою волю воле других со-
участников, и это обстоятельство должно служить достаточным
основанием для освобождения их от ответственности> .

Как уже подчёркивалось, действия подстрекателя являются
причиной возникновения умысла исполнителя. Если у исполните-
ля умысел на преступление возник-налицо объективное по-
следствие подстрекательства, которое нельзя уничтожить никаки-
ми последующими действиями. Реальная причинная связь между
двумя явлениями - подстрекательскими действиями одного лица
и возникновением умысла у другого-никакими последующими
действиями подстрекателя нарушена быть не может.

Совершение подстрекателем действий, направленных на ней-
трализацию своей предыдущей деятельности, имеет другое зна-
чение: оно свидетельствует об изменении его психического отно-
шения к прежним действиям и к результату, который ещё не
наступил. Поэтому, если подстрекатель после акта подстрека-
тельства добровольно, по собственному почину предпримет все
возможные меры к тому, чтобы нейтрализовать своё подстрека-
тельство и предотвратить преступление,- это будет свидетель-
ством уменьшения степени его вины и при определённых усло-
виях может сделать её простительной.

Освобождение от наказания (а не от ответственности вообще)
будет, следовательно, основано на субъективных, а не объектив-
ных факторах.

" П. И. Г ришае в, Г. А. К риге р. Соучастие по уголовному праву,
стр. 253. Аналогичного взгляда придерживаются Н. Д. Дурманов и некоторые
другие авторы.
" М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вторая, стр. 191.

Сказанное выше о добровольном отказе подстрекателя от под-
стрекательских действий в полной мере относится и к доброволь-
ному отказу организатора преступления. Практические действия
организатора преступления по нейтрализации своих предыдущих
преступных деяний должны в тех случаях, когда он выступал
как инициатор преступления, привести к устранению намерения
организованных им лиц совершать преступления. В этом плане
совершаемые им конкретные действия аналогичны тем, которые
совершает подстрекатель, отказавшись от дальнейшей преступной
деятельности.

В тех же случаях, когда организатор выполняет функцию
руководителя преступления, он должен прервать этот процесс, не
дать наступить общественно опасному последствию.

К действиям организатора и подстрекателя по добровольному
отказу от преступления в значительной мере приближается дея-
тельность интеллектуального пособника. Последний хотя и не по-
рождает у исполнителя намерения совершить преступление, од-
нако он укрепляет его преступную решимость, нейтрализует мо-
тивы, которые удерживали его от совершения общественно
опасного действия. Поэтому интеллектуальный пособник так-
же должен нейтрализовать результат своих усилий по укреп-
лению умысла исполнителя, убедить его отказаться от своих на-
мерений, а если это невозможно - пресечь его преступную
деятельность.

Несколько иначе обстоит дело с физическим пособником. Он

"совершает определённые действия, не входящие в объективную
сторону состава преступления, предусмотренного статьями Осо-
бенной части Уголовного кодекса, но содействующие исполните-
лю. Такой физический пособник также должен нейтрализовать
свою предшествующую деятельность. Так, если его помощь ис-
полнителю заключалась в предоставлении средств, он должен
эти средства у него изъять. Если же его помощь заключалась
в устранении препятствий, он обязан эти препятствия восстано-
вить, доведя об этом до сведения исполнителя. И, наконец, если
он обещал исполнителю помощь после окончания преступления,
он должен аннулировать своё ранее данное обещание. Подобные
активные действия физического пособника, если они совершены
до того, как исполнитель приступил к совершению объективной
стороны состава преступления, полностью нейтрализуют пред-
шествующую деятельность пособника, устраняют причинную
связь между предшествующей деятельностью последнего и дей-
, ствиями исполнителя преступления.

- Необходимо остановиться и на ситуациях, когда совершенные
соучастниками действия, от которых они впоследствии отказы-
ваются, сами по себе являются преступными. Мы уже говорили,
что действующее законодательство в отдельных случаях рассмат-

ривает организационную деятельность, подстрекательство и по-
собничество не как вид соучастия, а как самостоятельное
преступление. Таковыми, например, являются организационная
деятельность, направленная на совершение особо опасных го-
сударственных преступлений (ст. 64 УК УССР); организация
вооружённых банд (ст. 69 УК УССР); организация преступных
групп в местах лишения свободы (ст. 69 УК УССР); органи-
зация массовых беспорядков (ст. 71 УК УССР); организация
групповых действий, нарушающих общественный порядок
(ст. 1873 ук УССР).Самостоятельный вид преступления приме-
нительно к пособничеству составляет посредничество во взя-
точничестве (ст. 169 УК УССР). Особенно много в уголовных
кодексах составов, рассматривающих подстрекательство к пре-
ступлению как самостоятельный деликт. Такова антисоветская
агитация и пропаганда, направленная на совершение особо опас-
ных государственных преступлений (ст. 62 УК УССР); пропаган-
да войны (ст. 63 УК УССР); пропаганда и агитация с целью
вызвать расовую или национальную вражду или рознь (ст. 66
УК УССР); подкуп свидетеля, потерпевшего или эксперта с целью
дачи ими ложных показаний или ложного заключения (ст. 180
УК УССР); вовлечение несовершеннолетних в преступную дея-
тельность (ст. 208 УК УССР); организация и руководство груп-
пой, деятельность которой, проводимая под предлогом пропове-
дывания религиозных вероучений, сопряжена с причинением
вреда здоровью граждан, половой распущенностью или иными
посягательствами на личность и права граждан, а также побуж-
дение граждан к отказу от общественной деятельности или ис-
полнения гражданских обязанностей (ст. 209 УК УССР). В уго-
ловных кодексах других союзных республик предусмотрены и
иные самостоятельные деликты такого рода.Так, в Уголовном
кодексе Таджикской ССР установлена ответственность как за
йеНсигп ш епепа за подстрекательство к выдаче замуж не-
совершеннолетней.

В случае, когда подстрекательство, скажем, отдельного лица
к совершению конкретного преступления будет связано с совер-
шением одного из указанных действий, то, если бы даже в
последующем такой подстрекатель от своего первоначального
замысла отступил и отговорил исполнителя от конкретного
преступления, его ответственность за фактически совершенные
действия не исключается.

Так, например, лицо, подстрекавшее несовершеннолетнего к
конкретному преступлению, а затем отступившее от своего пер-
воначального замысла и отговорившее несовершеннолетнего от
его совершения, освобождается от уголовной ответственности
за это подстрекательство, но не освобождается от уголовной
ответственности по ст. 208 УК УССР и соответствующим статьям

14 9-679 201

уголовных кодексов других союзных республик за вовлечение не-
совершеннолетних в преступную деятельность ".
[- Как подчёркивалось выше, уголовные кодексы союзных рес-
публик вопрос о добровольном отказе регулируют лишь в общей
форме. Исключение составляет Уголовный кодекс Грузин-
ской ССР, специально регламентирующий вопрос о добровольном
отказе применительно к деятельности организаторов преступ-
ления, подстрекателей и пособников. В ч. 2 ст. 18 этого кодекса
указывается, что правило об освобождении от ответственности
лиц, добровольно отказавшихся от совершения преступления,
<распространяется и на организаторов, подстрекателей и пособ-
ников, которые добровольно приняли меры к предотвращению
преступления, если при этом преступление не было доведено до
конца>.

; Законодательное регулирование вопроса о добровольном от-
казе соучастников преступления представляется правильным, так
как специфика преступной деятельности этих лиц определяет и
особые формы отказа.

Таким путём, по существу, идёт и уголовное законодатель-
ство других социалистических стран. Так, в Уголовном кодексе
Чехословацкой Республики 1950 г. специально устанавливалось,
что <подстрекатели и пособники не подлежат наказанию, если
добровольно воспрепятствовали совершению преступного деяния
лицом, которое они подстрекали или которому оказывали по-
мощь>. Уголовный кодекс Чехословацкой Социалистической Рес-
публики 1961 г. формулирует этот вопрос в более общей форме:
<Наказуемость приготовительных действий отпадает, если лицо
добровольно:

а) откажется от дальнейших действий, направленных на со-
вершение преступления, и устранит опасность, которая в ре-
зультате предпринятых действий была создана для охраняемых
настоящим кодексом интересов, или

Ь) сообщит о подготовке к преступлению в то время, когда
ещё можно было устранить возникшую в результате предприня-
тых приготовительных действий опасность для охраняемых на-
стоящим кодексом интересов. Сообщение должно быть сделано
в органы прокуратуры или безопасности. Военнослужащий может
сделать сообщение командиру или начальнику>.

Как видно из цитированного текста, приведенная норма охва-
тывает как деятельность исполнителя, так и деятельность иных
соучастников. Она отражает требование законодателя, обра-
щенное к соучастнику,- устранить опасность, возникшую в ре-
зультате предпринятых действий, или сообщить о подготовке к
преступлению в то время, когда опасность начатых преступных
действий ещё можно было устранить.

В ст. 22 Уголовного кодекса Народной Республики Болгарии
также подчёркивается не только необходимость отказа подстре-
кателя и пособника от дальнейшего участия в преступлении, но
и обращенное к нему требование воспрепятствовать совершению
преступления. <Подстрекатель и пособник,- сказано в ней,- не
подлежит наказанию, если по собственному побуждению отка-
жутся от дальнейшего участия в преступлении и воспрепят-
ствуют окончанию преступления или предотвратят наступление
вредных последствий> ".

В силу развитых выше положений представляется целесооб-
разным предусмотреть в уголовных кодексах всех Советских
союзных республик норму, аналогичную предусмотренным в УК
Грузинской ССР и в уголовных кодексах ряда социалистических
стран. На наш взгляд, эту норму можно было бы изложить в
такой редакции <Лицо, добровольно отказавшееся от доведения
преступления до конца, подлежит уголовной ответственности
лишь в том случае, если фактически совершенное им деяние
содержит состав иного преступления.

Эта норма распространяется на организаторов, подстрекате-
лей и пособников, если они по собственному побуждению отка-
жутся от дальнейшего участия в преступлении и предотвратят
преступные действия исполнителя или наступление вредных по-
следствий>.

4. Ответственность соучастников преступления
при эксцессе исполнителя

Соучастников,) как подчёркивалосьвыше, объединяет общ-
ность преступного намерения, стремление к единому преступному
результату. Реализация же этого общего для всех соучастников
намерения, претворение его в жизнь, причинение общественно
опасного последствия осуществляется руками исполнителя.

При оценке действий взрослых, подстрекающих несовершенно-
летних к совершению конкретного преступления, суды довольно часто ква-
лифицируют действия таких подстрекателей либо только по ст. 19 УК УССР
и соответствующей статье Особенной части УК, либо только по ст. 208
УК УССР, забывая о том, что здесь имеет место идеальная совокупность.

" Следует отметить, что в отличие от УК Чехословацкой Республики
1950 г. УК ЧССР 1961 г. рассматривает сам факт подстрекательства к пре-
ступлению (при отсутствии действий исполнителя, направленных на его осу-
ществление) как приготовление к преступлению.

<Ї В отличие от терминологии Основ и уголовных кодексов союзных рес-
публик, относящих к числу соучастников и исполнителей, УК ЧССР 1961 г.
термин <соучастники> распространяет только на организаторов, подстрекате-
лей и пособников.

" Указанная статья отсылает к ст. 19 этого же кодекса, предусматриваю-
щей, что если <...деяние, в котором нашли свое выражение приготовление
или покушение, содержит признаки другого преступления, лицо отвечает за
это преступление>.

Однако исполнитель - лицо, действующее сознательно и сво-
бодно. Как бы детально ни был разработан план совершения
преступления, как бы подробно ни изложили организатор или
подстрекатель существо своего замысла, как тщательно ни вы-
полнил бы пособник свою часть преступной работы, исполнитель
всегда вносит в осуществление этого замысла свои коррективы.
Эти коррективы могут объясняться привычками, характером, тем-
пераментом, душевным состоянием исполнителя и т. д. Но они
могут быть связаны и с изменением обстановки, в которой ис-
полнителю приходится действовать, с комплексом внешних фак-
торов, содействующих или препятствующих совершению пре-
ступления. Нередко исполнителю под влиянием внешних факторов
приходится отклоняться от первоначальных намерений, а иногда
и совершать действия, не охватываемые умыслом соучастников.
Такое отклонение возможно либо в результате ошибки исполни-
теля, либо контролируется его сознанием и волей, т. е. является
умышленным. Во втором случае имеет место так называемый
эксцесс исполнителя

Эксцессом обычно называют крайнее проявление чего-ли-
бо . В уголовном праве под эксцессом исполнителя понимают
совершение им того, что не охватывается предвидением отдельно-
го Соучастника"T. Действующее советское уголовное законода-

, тельство иирм, регулирующих ответственность подстрекателя и
1 пособника при эксцессе исполнителя, не содержит. Поэтому
определение как понятия эксцесса исполнителя, так и круга
/случаев, охватываемых этим понятием, дается в теории уголовно-
. го права.

" Естественно, что ответственность соучастников при эксцессе
исполнителя во многом зависит от позиции, которую те или иные
авторы занимают по проблеме соучастия в целом. Сторонни-
ки возможности неосторожного соучастия суживают понятие
эксцесса исполнителя, поскольку они отстаивают ответствен-
ность соучастников за такие последствия действий исполнителей,
которые не предвиделись не только ими, но и самим исполните-
лем . Наоборот, сторонники соглашения как необходимого при-
знака соучастия, по существу, расширяют сферу эксцесса испол-
нителя, поскольку каждое отступление исполнителя от соглаше-
ния надлежит, по их мнению, рассматривать как эксцесс.

Приведенное выше определение эксцесса исполнителя, по
существу, характеризует это явление лишь в общих чертах.

См.: Ожегов. Словарь русского языка, стр. 839.
См.: Уголовное право. Общая часть. М" 1948, стр. 422,
ЇЇ Как правильно указывает М. А, Шнейдер, это обстоятельство лишний
раз Свидетельствует о несостоятельности взгляда о возможности соучастия в
неосторожных преступлениях. С этих позиций М. А. Шнейдер критикует и
Конструкцию М. Д. Шаргородского. (См.: М. А. Шнейдер. Соучастие в
преступлении по советскому уголовному праву, стр. 83).

Между тем, рассматривая вопрос об уголовной ответственности
организаторов, подстрекателей и пособников при эксцессе испол-
нителя, необходимо, с одной стороны, определить круг случаев,
охватываемых понятием эксцесса исполнителя, а, с другой, уста-
новить, в каких случаях эта отклонившаяся от замысла соучаст-
ников преступная деятельность исполнителя влияет на их ответ-
ственность.

На наш взгляд, прежде всего целесообразно установить, в
какой области происходят отклонения деятельности исполнителя
от того, к чему он был определен соучастниками, и тем самым
попытаться более четко очертить круг случаев, подлежащих рас-
смотрению.

Из общего определения соучастия и развитых выше положе-
ний следует, что эти отклонения возможны лишь в сфере объек-
тивной. Иными словами, отклонение деятельности исполнителя
от того, к чему его склонили организатор или подстрекатель,
либо чему оказывал содействие пособник, возможно лишь в части
объекта или объективной стороны состава преступления.
Проф. Трайнин определяет понятие эксцесса следующим образом:
<Эксцесс исполнителя охватывает случаи, когда исполнитель со-
вершает такие преступные действия, или таким способом, или в
таком объёме, которых не предусматривали подстрекатель и по-
собник> .

Эта формула, во-первых, несколько неполна, так как в ней
не упоминается о возможности отклонения деятельности исполни-
теля на иной, не охватываемый умыслом соучастников объект,
и, во-вторых, недостаточно точна в определении признаков
объективной стороны, учет которых соучастниками всегда су-
щественен.


По-иному определяет эксцесс исполнителя проф. Ковалев:
<При эксцессе исполнителя интеллектуальный и волевой моменты
умысла соучастников характеризуются отсутствием сознания под-
стрекателем и пособником того, что исполнитель задумал вы-
йти за пределы совместной преступной деятельности или совер-
шить иное, более квалифицированное преступление, чем то, на ко-
торое они его уполномачивали, и отсутствием желания этого> .
Своей формулой М. И. Ковалев подчеркивает, что при эксцессе
исполнителя отсутствует причинная связь между действиями со-
участников и совершенным исполнителем преступлением, а также
их вина, а это и является основанием для освобождения их от
ответственности за фактически выполненное исполнителем. Од-
нако и определение проф. Ковалева не раскрывает до конца кру-
га явлений, охватываемых данным понятием. Поскольку зако-

" А. Н. Трайнин. Учение о соучастии, стр. 154. ,
"М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть первая, стр. 287
Это же определение М. И. Ковалев повторяет и во второй части своей
работы.
205

нодательство не регулирует вопроса об эксцессе исполнителя,
представляется целесообразным разрешить этот вопрос с исчер-
пывающей полнотой в теории права не только в плане обосно-
вания освобождения организаторов, подстрекателей и пособни-
ков от ответственности за эксцесс исполнителя, но и в смысле
четкого выяснения обстоятельств, при которых этот эксцесс воз-
можен. Только этим, на наш взгляд, и можно облегчить решение
в следственной и судебной практике вопроса об ответственности
соучастников при эксцессе исполнителя.
Первым шагом в разрешении указанной задачи является

?. / четкая классификация случаев, охватываемых понятием эксцес-
. са.В зависимости от того, в каком направлении деятель-
ность исполнителя отклоняете от замысла соучастников, все
эксцессы можно разделить на две группы - на количественные
и качественные.

/"К.оличественный эксцесс охватывает случаи, когда исполни-
мтесь совершает преступление, однородное по своей природе с
( тем, которое он должен был совершить по замыслу соучастни-
1 ков. Примером такого эксцесса являются случаи, когда исполни-
\ тель совершает действия, к которым его склонил организатор или
подстрекатель, но выполняет их с большим усердием и поэтому
причиняет более опасные последствия. Так, если А. подстрекает
Б. к избиению В., а Б., вооружившись Кастетом, причиняет Б.
тяжкие телесные повреждения или убивает его, то эти послед-
ствия не могут быть вменены в вину А. Здесь налицо количе-
ственный эксцесс исполнителя, поскольку действия, к которым
УА. подстрекал Б., и действия, совершенные Б.,- одного рода.
Эту линию неизменно проводят судебные органы. Пригово-
( ром Липецкого областного суда Г. и 3. были осуждены по со-
вокупности преступлений, предусмотренных ст. 210, ч. 2 ст. 206,
ст. 17 и п. <б> ст. 102 УК РСФСР. Они были признаны виновны-
ми в организации преступной группы, состоящей главным обра-
зом из несовершеннолетних. Участники этой группы учинили
хулиганские действия, убили шестнадцатилетнего Д. и нанесли
телесные повреждения Т. и Б. Обстоятельства дела таковы. Груп-
па лиц, в том числе и осуждённые, не хотели, чтобы в клуб
опытной сельскохозяйственной станции приходили их сверстники
из города. С этой целью они договорились избить городских ре-
бят, приходивших в клуб. Г., 3., К., И., Ч., Б. и другие, вооружив-
шись палками и металлическими прутьями, разделились на две
группы, одну из которых возглавил 3., а другую Г. В группу, воз-
главляемую Г., входили И., Ч., Б., К. и несовершеннолетние,
причём И. взял в доме Ч. маленький топорик; в группу 3. вхо-
дили только несовершеннолетние, не привлечённые к ответствен-
ности.

Группа Г. встретила Д. и Т., напала на них и стала изби-
вать. Т. были нанесены лёгкие телесные повреждения, а Д. от по-
лученных повреждений скончался на месте происшествия. Груп-
па же 3. встретила Б., которого 3. ударил палкой по голове, но
тот вырвался от хулиганов и скрылся.

Установлено, что Д. убили И. и Ч. Что же касается Г. и 3.,
то они непосредственного участия в убийстве Д. не принимали.

Рассмотрев дело по протесту заместителя председателя Вер-
ховного суда РСФСР, Президиум Верховного суда РСФСР отме-
тил, что Г. и 3. подстрекали избить ребят, ходивших в клуб, что
они явились организаторами учинения хулиганских действий.
Сговор указанной группы был направлен на избиение потерпев-
ших, на нанесение им побоев. Вместе с тем в деле отсутствуют
какие-либо данные о том, что Г. и 3. видели в руках И. топорик,
которым было совершено убийство.

Исходя из этого, Президиум Верховного суда РСФСР ука-
зал, что осуждённые И. и Ч., осуществив убийство, вышли за
пределы общего замысла и совершили самостоятельное, более
тяжёлое преступление, за которое Г. и 3. ответственности нести
не могут. Поэтому дело в отношении их по обвинению по ст.17
и п. <б> ст. 102 производством было прекращено .

Другимпримером количественного эксцесса являются слу""~\
чаи, когда, скажем, подстрекатель склоняет исполнителя к краже,
а тот совершает грабёж.(Здесь ответственность подстрекателя
также(будет определяться его умыслом.) О

По существу, количественным эксцессом будет и случай совер-
шения исполнителем преступления, причиняющего ущерб двум
объектам, в то время как умысел соучастников был направлен
на причинение ущерба лишь одному из них. Классическим при-
мером стало уже неоднократно упоминавшееся в литературе дело
Шатохиной, подстрекнувшей Денесюка на совершение кражи
у Куриновой. Денесюк же с группой других лиц совершил раз-

бойное нападение

- См.: Сборник постановлений Пленума, Президиума и определений Су-
дебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР, 1961-1963.
М., 1964, стр. 98-100.

Постановление Президиума Верховного суда РСФСР опубликовано в
Сборнике под тремя тезисами, два из которых относятся к понятию эксцесса.
<При эксцессе исполнителя,- сказано в первом из них,- соучастники отве-
чают только за те преступления, на совершение которых они давали свое
согласие и которые охватывались их предвидением>. Второй тезис таков:
<За эксцесс исполнителя несет ответственность только сам исполнитель>.
(Курсив наш. -Ф. Б.).

См.: <Судебная практика Верховного Суда СССР>, 1948, № 2, стр. 20.
См. также Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного
суда РСФСР по делу С.- Сборник постановлений Президиума и определений
Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР, 1957-1959.
М., 1960, стр. 30-31.

Все случаи количественного эксцесса исполнителя объеди-
нены тем, что в них исполнитель совершает преступление, одно-
родное с тем, к которому его подстрекали или которому оказы-
вали содействие его соучастники; преступление, посягающее на
тот же объект. Исполнитель лишь выходит за пределы действий,
входящих в состав преступления, охватываемый умыслом со-
участников и совершает более опасное или, наоборот, менее опас-
ное посягательство. В случаях количественного эксцесса действие,
совершенное исполнителем, находится, таким образом, в причин-
ной связи с действиями организатора, подстрекателя и пособника,
поскольку именноони дают толчок или оказывают содействие
этому действию.

- Иначе обстоит дело при качественном эксцессе. С этим ви-
дом эксцесса мы сталкиваемся тогда, когда исполнитель совер-
шает действия, не однородные с теми, к которым его склонили
или которым оказывали содействие его соучастники, пося-
гает на иной объект. Так, например, А. подстрекает Б. к кра-
же. Б. же, забравшись в квартиру и застав там хозяйку, совер-
шает изнасилование. Указанные преступления - кража и изнаси-
лование - лежат в разных плоскостях и ни в какой мере не свя-
заны между собой. Намерение исполнителя совершить изнаси-
лование в приведенном примере возникло самостоятельно, оно
не находится в причинной связи с действиями лица, подстрекав-
шего его к краже или оказавшего ему содействие.

На практике такой качественный эксцесс нередко сопутствует
совершению исполнителем действий, к которым его подстрека-
ли. В подобных случаях вопрос о квалификации, как правило,
затруднений не вызывает. Организатор, подстрекатель и пособ-
ник несут ответственность за соучастие в том преступлении, ко-
торое совершил исполнитель по их указанию или при их помо-
щи, а этот последний, сверх того, отвечает и за другое преступ-
ление, составляющее его эксцесс.
- Сложнее обстоит дело в тех случаях, когда исполнитель дей-
ствий, к которым его склонили или которым доказывали по-
мощь его соучастники, не доводит до конца или вообще не
совершает, а совершает лишь действия, не охватываемые умыс-
лом соучастников и образующие его эксцесс.

Сторонники акцессорной природы соучастия при качествен-
ном эксцессе вообще исключают соучастие. Так, М. И. Ковалев
пишет, что <в этом случае абсолютная несоизмеримость преступ-
лений прерывает какую-либо причинную связь между действия-
ми соучастников и действиями исполнителя>. Он полагает, что
<в данном случае соучастники не подлежат ответственности за
соучастие в преступлении>, а <должны отвечать по правилам:
о стадиях развития умышленного преступления> , т. е. так, как

М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вторая, стр. 179.

если бы речь шла о неудавшихся организационной деятельности,.
подстрекательстве и пособничестве.

Выше высказывались соображения по поводу такой квали-
фикации действий неудавшихся соучастников. Применительно>
же к вопросу об эксцессе исполнителя, на наш взгляд, необхо-
димо ещё одно уточнение. -

В случае, когда исполнитель не доводит до конца начатых
по наущению организатора или подстрекателя действий, дейст-
вия таких организатора или подстрекателя следует квалифици-
ровать как организацию покушения или подстрекательство
к покушению на преступление, к которому они склонили исполни-
теля и к осуществлению которого этот последний приступил.
В случае же, когда исполнитель совершил иное, не охватывае-
мое умыслом организатора или подстрекателя преступление,.
их действия надлежит квалифицировать как покушение на орга-
низационную деятельность или на подстрекательство, посколь-
ку исполнитель никаких действий по претворению в жизнь на-
мерений соучастников не совершил. ,-

Таким образом,(эксцессом исполнителя называются случаи.
когда он: а) посягает не на тот объект, который охватывался
умыслом организатора, подстрекателя или пособника; б) со-(
вершает не те действия, к которым его склоняли организатор
подстрекатель или которым содействовал пособник. -

Поэтому под понятие эксцесса не подпадают случаи, когда
в силу иного развития причинной связи наступает не тот пре-
ступный результат, к которому стремились соучастники. Так,
если подстрекатель склонил исполнителя причинить кому-либо
телесные повреждения, но потерпевший от полученных по-
вреждений скончался, то последствие должно быть вменено
в вину не только непосредственному исполнителю, но и под-
стрекателю.)

5. Влияние

на ответственность соучастников преступления
объективных и субъективных обстоятельств,
относящихся к личности исполнителя

Совместная преступная деятельность не означает равной от-
ветственности соучастников, а предполагает максимальную ин-
дивидуализацию наказания.

Как подчёркивалось выше, индивидуализация наказания
соучастников проводится с учётом <степени и характера опас-
ности преступника и совершенного им преступления> (ст. 42"
УК УССР), а также <степени и характера участия в совершении
преступления> (ст. 19 УК УССР). Эти общие требования зако-
на с учётом обстоятельств, отягчающих и смягчающих общест-

венную опасность деяния, дают прочную базу для справедли-
вого наказания, максимальной его индивидуализации.

Вместе с тем при соучастии неизбежно возникает вопрос
о том, в какой мере различные объективные и субъективные
отягчающие и смягчающие обстоятельства, имеющиеся на сто-
роне одного соучастника, влияют на ответственность других
соучастников.

/ Действующее советское уголовное законодательство норм,
( регулирующих вопрос о значении объективных и субъективных
обстоятельств, относящихся к одним соучастникам, для ответ-
ственности других, не содержит; этот вопрос предоставляется
для разрешения науке и практике. В теории советского права
1/ он нередко решается по-разному.

Так, А. А. Пионтковский считает, что все <объективные об-
сгоятБьсгбаоноеящйеся к условиям совершения исполните-
лем преступления, которые делают его более опасным или менее
опасным, подлежат вменению в уголовную ответственность всем
остальным соучастникам, конечно, при условии, что эти обстоя-
тельства охватывались их предвидением как элементы прямого
или эвентуального умысла> .

Что касается обстоятельств, относящихся к личности самого

исполнителя, то вопрос о вменении их в уголовную ответствен-
ность соучастникам, до мнению А. А. Пионтковского, должен
решаться не всегда одинаково. <В тех случаях, когда обстоя-
тельства, относящиеся к личности исполнителя, всё же харак-
теризуют большую или меньшую степень социальной опасности
совершенного ими преступления, они подлежат вменению в уго-
ловную ответственность и остальным соучастникам, поскольку
они охватывались их предвидением>. Обстоятельства же, ко-
торые <характеризуют лишь исключительно повышенную сте-
пень социальной опасности данного конкретного преступника,
не могут быть вменены в уголовную ответственность остальным
соучастникам> Ї

Иначе рассуждает А. Н. Трайнин: <Идёт ли речь об объек-
тивных обстоятельствах (хищение в крупных размерах) или об
обстоятельствах субъективных (повышенная ответственность
военнослужащего),-ответ один: если соучастник сознавал отяг-
чающий элемент состава, он отвечает, если не сознавал - не
отвечает> .

М. И. Ковалев, касаясь вопроса о влиянии объективных и
личных обстоятельств одних соучастников на ответственность
других, исходит из того, что: <а) соучастники несут ответствен-
ность за преступное деяние, поэтому все элементы, характери-
зующие состав этого деяния, могут быть вменены в вину любому
соучастнику, притом независимо от их характера; б) соучастни-
ки могут нести ответственность только за обстоятельства, свя-
занные с составом выполненного деяния, но не с личностью
исполнителя, поэтому все объективные отягчающие или смягчаю-
щие ответственность обстоятельства распространяются на всех
соучастников, а личные обстоятельства должны относиться толь-
ко к их носителю> .

Разнообразие взглядов на роль и значение объективных
и субъективных обстоятельств, относящихся к одним соучаст-
никам, породило на практике различные подходы к решению
вопросов ответственности других соучастников. Пожалуй, нет
другого такого вопроса, который судебными органами при оди-
наковой ситуации решался бы столь различно, как вопрос о на-
значении наказания.

В силу этого представляется желательным, чтобы вопрос
о влиянии объективных и субъективных обстоятельств на ответ-
ственность соучастников нашёл законодательное разрешение
в уголовных кодексах союзных республик. Это способствовало
бы установлению единства в карательной политике и укрепле-
нию принципа законности в индивидуализации и правильной
дозировке наказания ".

При конструировании такой нормы в Общей части уголов-
ных кодексов следовало бы, на наш взгляд, руководствоваться
следующим:

1. Соучастникам могут быть вменены в вину все охватывае-
мые их сознанием объективные обстоятельства, относящиеся к
выполненному исполнителем составу преступления.

2. Соучастникам могут быть вменены в вину охватываемые
их сознанием обстоятельства, относящиеся к личности испол-
нителя и влияющие на квалификацию его преступления в сто-
рону усиления ответственности.

3. На соучастников не распространяются обстоятельства,
относящиеся к личности исполнителя и влияющие на квали-
фикацию его преступления Б сторону смягчения ответствен-
"ости.

ЇЇ Подробно о различных группах отягчающих и смягчающих обстоя-
тельств, относящихся к объекту и объективным свойствам, к субъекту и
субъективным свойствам преступного посягательства, см.: И. И. Карпе ц.
Отягчающие и смягчающие обстоятельства в уголовном праве. М., 1959.
Ї>" А. А. Пионтковский. Учение о преступлении, стр. 583.
Т амж е.
А. Н. Трайнин. Общее учение о составе преступления, стр. 268.

М. И. Ковалев. Соучастие в преступлении. Часть вторая, стр. 160.
В содержательной книге И. И. Карпеца <Индивидуализация наказания>
(М., 1961) эти вопросы освещения не получили. Посвятив специальный пара-
граф соучастию и индивидуализации наказания, автор ограничился лишь
рассмотрением вопросов об общих принципах индивидуализации наказания от-
дельным соучастникам и определением относительной степени их общественной
""асности.

4. На соучастников не распространяются обстоятельства, от-
носящиеся только к личности данного конкретного исполнителя
и влияющие на вид и размер его наказания.

Практически это означает, что при изменении квалификации
преступления исполнителя в зависимости от характера объектив-
ной или субъективной стороны, а также субъекта должна ме-
няться и квалификация действий соучастников. Так, наступле-
ние смерти в результате причинения тяжких телесных по-
вреждений будет влечь квалификацию действий соучастников
по ст. 19 и ч. 3 ст. 101 УК УССР, а не по ст. 19 и ч. 2 ст. 101.
Когда исполнитель привлекается к ответственности за крупное
хищение государственного имущества путём кражи, его соучаст-
ники должны нести ответственность за соучастие в такой краже.
- К обстоятельствам, характеризующим субъективную сторону
и влияющим на квалификацию действий соучастников, отно-
сятся особые мотивы, специальная цель и т. д. Когда подстре-
катель склоняет исполнителя к совершению убийства из ко-
рысти, то если бы сам он действовал и из других побуждений
(например, из ревности), квалификация его действий будет
1 определяться действиями исполнителя.
\,- Как известно, в уголовных кодексах союзных республик ряд
преступлений квалифицируется по признаку повторности. Если
соучастнику известно, что исполнитель уже совершал подобное
преступление, то и его ответственность будет наступать за
соучастие в повторной краже.

В тех случаях, когда законом установлен привилегирован-
ный состав преступления (например, в УК УССР таким соста-
вом является убийство матерью своего новорожденного ребён-
ка), смягчение ответственности непосредственного исполнителя
по этому составу не распространяется на соучастника, который
должен нести отбетственность за обычный состав преступления.

Обстоятельства, относящиеся исключительно к личности дан-
ного конкретного исполнителя (например, малолетство или при-
знание по суду особо опасным рецидивистом), на ответствен-
ность соучастника не влияют.

Указанные в законе отягчающие (и смягчающие) обстоятель-
ства (ст. 38,39 Основ) могут вменяться в вину не только исполни-
телю, но при осведомлённости о них также и его соучастникам.

Рассмотрение вопросов, связанных с понятием соучастия,
его сущности в советском уголовном праве, а также проблем от-
ветственности отдельных соучастников преступления позво-
ляет прийти к выводу, что советский законодатель и практика
следственных и судебных органов по применению законодатель-
ных норм в целом исходят из принципа индивидуальной ответ-
ственности каждого соучастника за виновно совершенные им
уголовно-наказуемые деяния. Назначение ст. 17 Основ и со-
ответствующих ей статей уголовных кодексов союзных респуб-
лик в том и заключается, чтобы урегулировать вопрос об ответ-
ственности лиц, деятельность которых не охватывается диспо-
зициями конкретных статей Особенной части. Содержание же
этой статьи со всей очевидностью подтверждает, что ее поло-
жения касаются лишь части случаев совместного совершения--
двумя или большим количеством лиц умышленного преступле-
ния, той части, когда их действия лишены однородности, вы-
ходят за рамки объективной стороны преступлений, предусмот-
ренных в Особенной части уголовных кодексов, и вместе с тем
с точки зрения законодателя представляют общественную опас-
ность и не могут оставаться безнаказанными. Таким образом,
институт соучастия как институт общей части уголовного права
призван регулировать вопрос об уголовной ответственности
соучастников при распределении между ними ролей.

В случаях, когда деятельность каждого из соучастников
охватывается непосредственно диспозициями статей Особенной

части,- в специальном институте соучастия как институте
Общей части надобности нет. Вот почему попытки модернизи-
ровать данное законодателем определение соучастия, с тем,
чтобы оно охватывало все случаи совместного совершения
умышленных преступлений двумя или большим количеством лиЦ,
на наш взгляд, являются несостоятельными.

Однако это не означает, что законодательные нормы Общей
части достаточно полно регулируют ответственность соучастников

при распределении между ними ролей. Поэтому автор счел
целесообразным (1е 1ее Гегепйа сделать предложения о допол-
нении норм Общей части положениями, призванными более
четко определить сам институт соучастия и законодательно урегу-
лировать вопрос об ответственности отдельных соучастников,
а также предложения по вопросам, связанным с оценкой и ква-
лификацией действий соучастников на практике.

Формулируя предложения по указанным вопросам, мы стре-
мились способствовать решению основной задачи в области
борьбы с преступностью-искоренению причин, порождающих
это отрицательное явление в жизни советского общества,
а также задачи обеспечения социалистической законности при
осуществлении уголовного правосудия..

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение ........................
Глава 1. Очерк развития в советском праве законодательных норм
о соучастии в преступлении .............

Глава II. Понятие соучастия в преступлении .........

1. Объем понятия соучастия в преступлении . . .
2. Объективные признаки соучастия в преступлении

"З. Субъективные признаки соучастия в преступлении
4. Определение понятия соучастия в преступлении
5. Формы соучастия ...........

Глава III. Основание уголовной ответственности соучастников преступ-
ления .....................
1. Конструкция института соучастия. Его акцессорный или са-
мостоятельный характер ..............
Оснпвяния угплпянпй птветеннпгти н гпнртгкпм прявр

3

10

32

33-
38
45
58
60

67

67
7

,3 Соучастие и общие основания уголовной ответственности"Г
.Причинная связь и ее роль в обосновании уголовной ответ-
ственности соучастников преступления .........83

Глава IV. Субъективная сторона соучастия в преступлении .....
у 1. Субъективная сторона преступления и соучастие. Содержание
умысла соучастников преступления ..........
--2. Соучастие и косвенный умысел ...........
у}. Мотив и цель при соучастии. Ответственность за провокацию
преступления ..................

соучастия в преступлении. Виды

Глава V. Объективная сторона
соучастников. . . .

1. Понятие объективной стороны


103
116

124

соучастия в преступлении.

Классификация соучастников и ее основание ...... 130

2. Исполнитель преступления ............. 135-..

3. Организатор преступления ............. 140
4. Подстрекатель к преступлению
) 5. Пособник преступления . , .

146
169

Глава VI. Пределы ответственности соучастников преступления
1. Уголовная ответственность соучастников преступления при
законченном и незаконченном преступлении ......

177
177

2. Уголовная ответственность соучастников при неудавшихся /
организационной деятельности, подстрекательстве и пособии- \
честве .....................183

3. Уголовная ответственность организаторов, подстрекателей
и пособников при их последующем добровольном отказе от
соучастия в преступлении ............. _194
(74. Ответственность соучастников преступления при эксцессе
исполнителя ................... 203

5. Влияние на ответственность соучастников преступления объ-
ективных и субъективных обстоятельств, относящихся к лич-
ности исполнителя ................ 209