Молодость lights, или Время молодых [Evgeniy Romanovich Plotnikoff] (fb2) читать онлайн

Evgeniy Plotnikoff Молодость lights, или Время молодых

Пролог

На этот рассказ меня вдохновило воспоминание моей бурной молодости, пролетевшей мимо, как снаряд танкового орудия. Пускай время это еще не скрылось за горизонтом старости и с моих любимых 2010-2011х годов прошло чуть больше десяти лет. Я все еще вспоминаю это время как лучший период своей жизни. Время безответственности, пьяных вечеров и больших компаний малолеток. Вечный кураж и жизнь одним днем – таким представлял мир пятнадцатилетний парень. Безответственное отношение к учебе, вместо этого – вечная ложь родителям, пиво на остановке с другом между уроками, и глаза, влюбленные в каждую красивую школьницу. Время первого разбитого сердца и унижений. Все это – молодость! Поддельная дружба с теми, с кем не хотелось дружить и два настоящих товарища, которые никогда не оставляли в беде. Все это – время молодых. В этой, не побоюсь сказать, короткой новелле, я описываю часть своей молодой жизни, что повлияла на мое становление, как личности.

Внимание дисклеймер: "Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет. Пожалуйста, обратитесь к врачу для получения помощи и борьбы с зависимостью".

Глава 1

Возле маленького дома, который я делил с сестрой и матерью, стояли оберегающие газовые трубы – сооружения кубической формы, походящие на забор. Мы часто сидели там с огромной компанией друзей, курили сигареты и распивали алкоголь. Но в этот вечер я был там с девушкой, с Валей и она не давалась, если не скажешь, что встречаешься с ней. Не знаю, почему я ей так этого и не сказал, ведь все понимают мальчишеский организм и осознают, как сильно этого хочется. Мы выходили покурить, так как она недалеко жила, и иногда я ее целовал. Также, как и в этот вечер – это происходило всегда одинаково: я писал ей в ВКонтакте или она мне. Чаще я, так как сигареты у меня не водились из-за плохого финансового состояния моей мамы. Я взял у нее сигарету, говорили о всякой ерунде, потом пару секунд смотрел на нее, не видя лица, и впивался в ее губы. Это была отработанная схема.

Тот вечер, как сейчас помню, был затуманен дымом. В нашей стране раннюю осень всегда сопровождает дым костров. В субботу мама уезжала к сестре, и чаще всего мой маленький дом превращался в зону отдыха всех вращающихся в кругу моей старшей сестры людей. В этот вечер, как ни странно, тусовки не было, а сестра с парнем уже спали. Я схватил Валю, и мы короткими перебежками в едком дыму крались от желтых труб ко мне домой. Я боялся надолго оторвать свои губы от ее. Потому что думал, что, если не воспроизводить слюнявых лобзаний на губах девушки, Валя передумает идти со мной. Вот поэтому мы шли короткими перебежками.

Дойдя до порога дома, я остановился и посмотрел на Валю. Я не видел ее лица, была ночь. Я схватил ее за руки и безрассудно и жестко потянул на себя, мы упали на пол моей прихожей, прямо там, где снимают обувь. Она была сверху, я целовал ее, трогал за грудь. Валя была младше меня на год, ей было четырнадцать, но бюст уже перевалил за горизонт плоскости и у нее была смелая полтарашка. Мы обнимались, лобзались, и я был готов прям там, на грязном полу, возле старых сандаль моей мамы, и я верил, что Валя тоже готова. Я полез рукой в ее штаны и услышал тихое и почти умоляющее: «Тём, давай позже, через время, не сегодня». Я перевалил ее под себя на грязный пол, как бы в наказание за отказ, и не задавал вопросов. Но был сильно расстроен. Мы еще какое-то время целовались, потом я проводил ее домой. На этот раз мы обошлись без коротких перебежек, я был зол и желал от нее избавиться. Тащил ее за руку сквозь дым к ее дому. Взял у нее сигарету и похромал на боковую. Я был перевозбужден. Каждый парень понимает, что, если у него обломался выхлоп – это очень плохое состояние.

В следующий раз с Валей мы встретились после того, как я пошел курить с ее подругой Галей. Позже, следующим днем, мы гуляли большой компанией, я вечно был пьяный. Нас было человек пятнадцать каждый вечер. Компания была разнообразная – были и ребята с девчатами постарше. Суть была в том, что народу было много. Со мной гуляли мои лучшие друзья Леха и Артур, последний встречался с Галей, с которой я, как и с Валей, ходил курить. Меня особо не волновало, что я хожу курить с девчонкой моего лучшего друга. На такие вещи в пятнадцать лет не обращаешь внимания. Мы ходили по улицам, курили, смеялись, издевались над кем-то, выпивали, били окна, ломали заборы. Сказать, что мы шкодничали – ничего не сказать, мы просто беспределили. В голове в пятнадцать лет вместо мозгов – керосин – взрывоопасная смесь, ядерная реакция, да все, что угодно, только не мозги.

В тот вечер, когда выпивка закончилась, я снова схватил Валю за руку и по-английски увел ее к речке. Было очень темно, я снова не видел ее лица. Я сразу повалил ее на холодную землю, и вписался в ее губы. Букашки, которые не сдохли от холода или не поныкались по норкам, жужжали в соседних кустах. Было видно небо, а от небольшого вечернего спада температуры, в воздухе стоял морозец, от этого звезды будто светили ярче. Я был пьян и не аккуратен, возможно резок и груб, но она поддавалась моим косолапым движениям.

Разжав кулак, я пустил холодную руку под ее кофту, но Валя только вздрогнула, не отдернув меня. Живот ее покрылся мурашками. Я пошел дальше, к ее груди. Согрев руки об ее вулканы, я переместил их к ягодицам, и пару раз стремительно сжал. Сразу после я решил перейти к сокровенному. Она остановила руку перед самым заходом, внутри я чувствовал жар. Если бы меня спросили, как, по-моему, выглядит жар, я бы ответил – как раскаленная асфальтовая дорога. Валя чуть ли не стоном спросила меня.

– Тём, мы встречаемся?

В голове промелькнула грубая злая мысль: «Кто ты такая, чтобы я с тобой встречался?» Я уже пользовался среди своих одногодок авторитетом на районе, потому что часто влезал в драки. Мне было западло встречаться с такой. Хотя она была хорошая, красивая, жгучая с рыжиной девушка, с розовыми пухлыми щечками и небольшими образованиями конопушек возле милых зеленых глаз, но я не считал ее хорошей парой мне. По моему мнению, хорошей партией была только та, в которую я мог влюбиться. Но пьяная мальчишеская голова – это пьяная мальчишеская голова. Мое пьяное сознание уговорило гопника, который отвечал за авторитет, что я согласен.

– Да, конечно, мы встречаемся, – сказал в спешке, возвращая свой язык ей в рот. Она целовала меня, и тихо, сквозь чавканье, произнесла уловку, на которую меня поймала.

– Завтра, когда будешь трезвый, ты мне скажешь то же самое. Тогда ты станешь моим первым парнем.

– Конечно, скажу, только давай сейчас. Я снова вписался в ее губы.

Она снова радовала меня, а потом сказала:

– Потерпи, что тебе один вечер.

Ладно, потерплю, а завтра займемся тем, чем я хочу заняться сейчас. Честно, в голове летала мысль укора в свою сторону. Я был недоволен в первую очередь собой. Обычно в такие моменты парни осознают, что они близки к желаемому и нужно чуть-чуть потерпеть. Пьяный я был с ними согласен, а трезвый почему-то нет – всю жизнь я хотел здесь и сейчас. Когда мы поднялись с земли возле речки, было уже поздно и мы пошли искать нашу компанию. Всю реку покрывал легкий туман, мы никого не нашли, ребята уже разошлись по домам. В воздухе все так же пахло гарью осенних костров, а ночами подмораживало. Я проводил Валю до дома и взял у нее сигарету. Обычное дело. Поцеловал ее, прикурил сигарету, и пошел, раздумывая.

Почти всю молодость я был в кого-то по уши влюблен. В основном мои влюбленности были неудачны, так как с ними я не мог себя вести так же отвратительно, как с обычными девчонками, вроде Вали, которые для меня были в роли развлечения и юношеских экспериментов. Но самое главное, что все, в кого я влюблялся, для кого-то из парней были такими же девчонками для развлечения, как для меня Валя. И у этих парней получалось с ними встречаться, потому что они не любили их, как я. Я же каждую свою влюбленность боготворил. Это было моей главной ошибкой.

На следующий день мы с парнями вышли на прогулку. На этот раз у нас были пацанские гуляния. Сегодня девчонки гуляли отдельно. Я был трезвый и недовольный, и не хотел, конечно же, случайно увидеть Валю, потому что перспектива стать ее парнем меня не воодушевляла, пускай она и приятно вознаграждалась. Тем более тогда я был бесповоротно влюблен в одну особу. И в мыслях я думал, если она узнает, что я встречаюсь с другой, она ни за что не будет со мной. Да, я был балваном, не понимающим девушек. Хотя думал совсем по-другому.

И вот я увидел Валю в компании девчонок. При свете дня целовать ее не хотелось, пускай она и была красивая, хотя тогда я этого не осознавал. В моей голове не было таких взрослых понятий о правильной красоте лица. Она с подругами шла нам на встречу и я не поздоровавшись с ней, прошел мимо. Гораздо позже я узнал, что Валя уже знала, что я не подойду трезвым, и тем более не скажу, что встречаюсь с ней. Еще я узнал, что она была готова со мной и не обманывала.

Мы еще пару раз выходили так курить с Валей, но позже она перестала соглашаться, так как утратила надежду на отношения со мной. Зато ее подруга Галя даже спустя пару лет ходила со мной курить. Мы делали все то же самое, что и с Валей – поцелуи и тисканье. В отличие от Вали, у Гали грудь была поменьше, даже несмотря на то, что она моя ровесница. А ее лицо хоть и было в целом симпатичным, но напоминало мне человека с хронической простудой – покраснения возле носа и впалые глаза на фоне черных мешков. Той правильной красотой она не обладала.

Так же была Настя – мы постоянно ходили по краю но никогда не доходили до сокровенного. По субботам она ночевала у меня дома, когда сестра таинственным способом пропадала, если не было тусовок, но ничего откровенного так и не произошло между нами. Правда я еще пару лет всем говорил, что мы спали вместе. Еще одна дурацкая черта характера – привлечение лживых фактов для укрепления моего авторитета. Да, я любил выдумывать.

В тот год я только переставал испытывать нежные чувства к девушке под именем Вика, в которую был бесповоротно влюблен. Честно, нравилась она мне из-за своей большой задницы, тогда я ночами не спал, воображая ее рядом. Я мечтал ходить с ней под ручку на районе, а перед сном воображал, как мы на крутой «BMW» подкатываем к магазинчику недалеко от моего дома, где собиралась шваль, которую я считал друзьями. Да, я угрохал кучу сил на эту бабенку, и в своем разуме сделал из нее идеал, хотя кроме большой красивой жопы у нее ничего не было – души так точно. Она выбрала парня на десять лет старше меня, позже они поженились.

Годом ранее я был по уши влюблен в подружку Вики, в Катю. В отличие от остальных подростковых влюбленностей это была достойная девушка. Такие, по иронии, выходят замуж за недостойных. За годы молодости я влюблялся в нее раза три, это, несомненно, рекорд. Даже сейчас, спустя года, я сожалею о том, что у меня не получилось завязать с ней отношений. Позже она вышла замуж за моего товарища и у них огромная куча детей. Мне ее по-настоящему жаль: ее муж бухает также, как я пил в молодости. Проблема в том, что молодость у него закончилась, а вот мозгов не появилось, тот же самый керосин.

В тот год в нашу школу перешла новая девчонка с именем Лена. Именно с этого момента я начну основное повествование.

Я нежно вытягивал последний дым из сигареты, стоял возле дома и смотрел на звезды. Странно, но меня всегда тянуло к небу, и ни один человек за всю жизнь не смог объяснить эту тягу к звездам, но одна девчонка все же попыталась. Я мечтал обо всем и ни о чем, смотрел и любовался. Я не мечтал о будущем, я сочинял мечты, как новые миры, как множество различных сценариев и необязательно своей жизни. Сегодня я мечтаю о девушке с конфетными губами, через пять минут – как я стариком мчусь на «Porshe» по калифорнийскому каньону, проходит мгновение и я сижу на уроке и все красивые девчонки класса целуют меня, и не только целуют. Потом еще мгновение и толпа орков бегут осаждать две крепости. Потом вспоминаю, не орки это были, а урукхаи – новая раса.

Вот так и уголек возле фильтра, как урукхаи возле крепости, коснулся моих пальцев. Я отвлекся на боль, меня вытянуло из мечты, и я оказался снова тем бедным мальчиком, стоящим во дворе подле ветхого жилища. Я выбросил окурок и зашел в дом, в прихожей был включен свет. Разулся в том месте, где целовал Валю. Грязные полы больше не были грязными. Если бы Валя сейчас там лежала, я разулся бы на ее голове. Старые мамины сандалии стояли там же. Видно было, что мама заботливо помыла полы, но на сандалии сил у нее не осталось. Она почти всегда работала до изнеможения – это ее наказание, она была перфекционистом, не знала лени. Я же наоборот был перфекционист, но ленивый. Из-за этого часто я злился на все, меня раздражал беспорядок, но мне было лень его убрать. Я прошел на кухню, мать сидела на коленях, она молилась, как каждый вечер. Я нежно взглянул на нее и пошел спать. Завтра в школу.

Глава 2

– Новенькую видел на перемене между русским и историей, – сказал мой друг Руслан.

С Русланом в этот период жизни у нас было разнообразное общение: мы по очереди били друг другу морды. Но были времена, пускай и недолгие, когда мы считались друзьями. Честно вам скажу: считаю его тем еще чертилой. Если вы спросите его про меня, он ответит то же самое.

В это время Руслан только надрал мне зад, и честно чувствовал я себя психологически подавленным, так как он на это время стал Альфа-самцом в моем классе, пускай и победил он меня в не совсем честном бою. Я почему-то побаивался брать у него реванш, хотя на улице без проблем бил людям морды молотком.

– Нет, еще не видел, – быстро среагировав на вопрос, сказал я.

– Точнее там две новеньких. Говорят, сестры двоюродные. Одна прям красотка, – мечтательно и очень медленно протянул Руслан.

– А вторая?

– А вторая просто чудовище. Такой страхолюдины я еще не видел. Убожество редкое.

Когда он сказал про редкое убожество, я вгляделся в его лицо, оно напомнило крысиную мордочку. Его лицо часто напоминало морду крысы, но сказать ему об этом было рискованно. Мы стояли возле окна на втором этаже школы и намеревались идти курить во двор. В тот день я ее и увидел. Во дворе школы, где вся школота травит свое здоровье, стояла она. Новая тема для обсуждения. Карие глаза и черные, крашеные, как смола, волосы. Она уже обзавелась красавчиком парнем, который был гораздо круче меня. И на пару лет старше, он был ее одноклассником. В тот момент я понял, что такую как она мне точно не получится заполучить. Мы с Русланом стояли подле нее а она нас даже не замечала. На голову ниже меня, неуловимая, как ветер. Только мои глаза успели рассмотреть ее красоту, как она уже ушла под руку с парнем, оставив за собой шлейф сигаретного дыма, в вперемешку с парфюмом, который разрывал мне сердце.

Наш район это частный сектор провинциального городка в Тамбовской области. Второй по численности после Тамбова. Гордо носящий название Козлов. Город козлов, алкашей, и легкодоступных женщин. Доступных всем, кроме меня. Из всего населения небольшого городка с доброй сотней тысяч жителей я выбрал недоступную девушку. Я не мог представить, что буду стараться заполучить ее сердце. Она виделась мне как мираж, быстрый и недосягаемый.

Я жадно докурил сигарету и пошел домой, забив на урок истории. За мной тянулся сигаретный шлейф. Увы, духов у меня не было.

Неделю я не вспоминал о новенькой девчонке с именем Лена. Утром я ходил в школу, а вечером с парнями собирался у своего кореша в сарае, который мы обзывали баней, с телеком и диванами. Гораздо позже этот сарай стал наркопритоном. Я много пил для своего возраста, позже это сыграло со мной много злых шуток. Но пока пил, я был странно счастлив: каждый день этой молодости приносил удовольствия. Я старался жить одним днем, не думая о своем будущем.

На этой неделе я много раз целовал Валю, и уходя от нее, еще больше целовал Галю. Мы пили пиво и вино в бане у Эрика. Кидали ножи и топоры в дверь, дышали клеем и общались с девчонками в аське. Много пошлого писали всем подряд, особенно – одноклассницам. На уроках я чаще всего сидел с Лехой, периодически меняясь местами с Артуром, иногда сидел с Русланом. Когда я не сидел с друзьями, я старался сидеть с девчонками, которых можно потрогать за места их женской красоты.

Моя школьная подружка Ксюша, которую я считал хорошим другом женского пола, и чуть ли не сестрой, часто сидела со мной. И я не упускал моменты, когда она позволяла себя потрогать. Но все же она делала это не так часто, как другие с кем я сидел. В конце концов мы были хорошими друзьями и часто общались, но что еще лучше – мы понимали друг друга и все рассказывали. Подростки часто не слушают собеседника, когда общаются, а мы слушали. Она всегда знала, кто нравится мне, а я всегда знал по кому сохнет она.

В конце недели я узнал, что новенькая уже рассталась с парнем. И недолго длились эти отношения. Хотя в то время всегда считалось, что если пара продержалась целую неделю – это хороший результат.

С посещаемостью школьных уроков у меня всегда были проблемы. Я часто не приходил. Бедная мамаша не могла разбудить меня, чаще всего из за того, что накануне я пришел под утро в пьяном состоянии.

Сестра в тот момент почти не общалась со мной. Отец общался, но ему было пофиг на меня: раз в месяц алименты и пару недель в год у него в гостях, и пару разбитых носов за вызовы в школу и ужасные оценки. Что касалось уровня моего образования, то я не учился, от слова «совсем». Уроки для меня были двух типов: у учителя русского языка, строгого и справедливого, и единственного, кого я уважал, и все остальные, на которых я искал жертву среди горсти красивых одноклассниц, что были в моем распоряжении.

Я стоял в то утро возле школы, на мне красовалась новая сумка через плечо, которую мне купили не родители к школьному году. Вчера ночью мы с двумя головорезами, моими уличными корешами, Витей и Саньком, забивали парня молотками. Да, вы не ошиблись, именно забивали. Парень еле живой смог убежать от нас, но мы отняли у него сумку, в ней были права и немного денег. Бедный студент, его окровавленная голова до сих пор является мне, когда я вспоминаю о том случае. Мы часто творили беспредел с товарищами, это парни с суровым детством: одного постоянно бил отец, второго годами унижали в школе. Эти обстоятельства породили в парнях ужасную жестокость. Я не был таким, но все равно был с ними, потому что они были старше, и я считал, что это круто. Странное представление о крутости у провинциальной молодежи.

Мы не имели прямого воспитания родителей. Нас воспитывала улица, алкоголь, горький опыт, нищета, издевательства, разбитые сердца и пьяные старшие товарищи. Мне повезло, что мать с детства и лет до двенадцати таскала меня в протестантскую церковь и читала Библию. Это заложило в моем характере фундамент доброты и чувства справедливости. Но в основном я хотел казаться хуже, чем есть на самом деле. Это время дало оружие против моей трусости. Тогда я делал так: оскорбили – иди один на один, и плевать, что он старше. Как я боролся со страхом в то время удивляет меня сейчас. Были ситуации, в которых я мог умереть, но почему-то всегда было пофигу на это.

Когда ты взрослый, все наоборот – страхов меньше, потому что тебе все знакомо, и ты не боишься, потому что есть опыт. Но когда ты молодой, и твоему разуму всего 14-15 лет, и все случается в первый раз, ты только и делаешь, что борешься со страхом, потому что надо. Во взрослом возрасте ты откажешься от затеи, если она покажется тебе опасной. В молодости ты летишь на опасность, потому что надо, пускай и страшно.

Школьный день прошел ужасно. Директор заставил сидеть в холодном классе, отходить от перегара. Лену я не видел. Отец приехал и без слов сломал мне нос. Это ничего, вчера ночью я кого-то бил молотком по голове за красивую сумку через плечо. Побои от отца практически никогда не расстраивали меня.

Быстро наступил вечер, мы сидели в бане у нашего друга Эрика, который уже в то время имел наклонность к наркотикам. Мы планировали, как с наступлением зимы пойдем через речку – как встанет лед – грабить дачи. Мы уже пару раз ходили грабить их прошлой зимой, но, пожалуй, слишком поздно мы открыли для себя данный способ развлечения. В том году мы почти ничего не вытащили. Руслан только насрал на даче на ковер своего бывшего одноклассника из прошлой школы. Еще мы украли старый телевизор, как из фильма «Реквием по мечте». И Эрик чуть не провалился под лед по дороге обратно. Но в этом году у нас были грандиозные планы, я даже думал о нашей кучке беспризорников, как о реальной ОПГ. Пускай сейчас это смешно, но тогда я принимал это за реальность. Если сравнить мою школьную пору с любым из одноклассников, никто бы не смог предложить что-то круче, чем было у меня. Опять же – это странное представление о крутости.

Я почти уверен, что если бы я родился в другой семье, там, где детей воспитывают, мои понятия о крутости жизни были бы другими. Приоритеты отдавались бы учебе и самореализации. Многие мои одноклассники уже в пятнадцать лет знали, чего хотят от жизни. Я же знал, что хорошо бы нажраться вечером и потискать девчонку. Не помню, чтобы я серьезно задумывался о том, кем хотел бы стать, когда вырасту. Я, как и многие дети, давал детские ответы, в которые не вкладывал настоящие желания: космонавт, полицейский, военный и так далее. Но никем из них я стать не хотел. Я был рожден неудачниками, и я был неудачником – это была моя судьба.

Но это судьба взрослого, а рассказываю я о молодости. О тех временах, когда ты даже не задумываешься о том, что, кажется, ты фрик. Нет, конечно, я хотел быть богатым и успешным, когда вырасту, но я и пальцев не ударил, чтобы что-то сделать для этого. Купить биткоин, когда он стоил пять долларов, или инвестировать в другое. Я об этом знал уже тогда, но скорее всего я все пропил бы.

Идеальный возраст для того, чтобы идти против течения. Ты еще слишком мал для жизни, но также слишком мал для того, чтобы огромный поток воды нес тебя по пути, по которому тащит всех, кто от этой жизни хочет хоть что-то больше, чем нажраться и веселиться. Вот одна из причин, почему я называю это время своим любимым. Нас призывали к ответственности, а мы бежали от нее. Мы были слишком малы и никому не нужны, чтобы эту ответственность нам внушали решительней, как внушают ее во всех хороших семьях. Это любимое мной время, потому что я до сих пор люблю безответственность, только сейчас я уже большой и меня все же смывает тот поток воды, который смыл до меня многих. Я от жизни чего-то захотел, пускай это и произошло позже. Я привык думать о том времени как о крайне продолжительном детстве. Пускай и осталось меньше времени для появившихся целей. Молодость не загубила меня, молодость дала опыт, и если бы я не провел это время так, как провел его, вряд ли захотел бы стать тем, кем стараюсь стать сейчас. Так что я благодарен ей за все, что у меня было. За каждый поцелуй под тенью звезд, за каждую выкуренную сигарету, за каждую разбившую мое сердце любовь, за каждый литр дешевого алкоголя, за каждого друга, который был со мной. За те часы, что я мог провести на своем районе, который подарил мне столько веселья.

Вечера у Эрика в бане мы всегда проводили весело – почти всегда в этой конуре была выпивка, всегда можно было позвать девчонок. Но сегодня это был токсичный вечер. После обсуждения набегов за реку. Мы попали в руки самого молодежного средства прожигания времени. Это клей. Самый дешевый и доступный наркотик. Средство изменения сознания, с которого начинается моя наркотическая карьера. Мы витали в токсичных небесах, представляя, что мы умнее всех, и выше нас только Боги. Мы считали, что раздвигаем границы сознания, познаем дзен, входим в другую дверь. В комнате было человек пять: я, Эрик, Артур, Руслан, а пятого я не помню. Но помню, что он был первым, кого мама Эрика огрела по башке, когда зашла в баню. Обычно дверь закрывалась на ржавый как Валины волосы крючок. Но в этот раз ее забыли закрыть. Наверное, как раз тот пятый, потому что он сидел подле двери. По делом ему, будет знать, как двери не запирать.

Мама вошла и я помню тот пронзительный крик, который вытянул меня из лабиринта хаоса внутри моих мыслей. Я открыл глаза и увидел суматоху, все метались, словно фонарики в темноте. Крик эхом отражался внутри стенок моей черепной коробки и создавал эффект не постижимой тревоги. Я вскочил и разглядел как тот пятый сидел и держался за голову. Матушка Эрика с озлобленной физиономией выколачивала из сынка зарождающуюся в нем любовь к увеселительным средствам. Она так его лупила, что два прямых поставленных удара от моего бати, сломавшие мой нос, казались наградой свыше. Я стоял и смотрел на картину, которую не опишешь маслом. Как вдруг слева от меня в месте, где должно быть окно во двор, раздался звук разбившегося стекла. Я очень медленно повернулся, так как был не способен на быструю реакцию. И увидел, что в комнате нас осталось трое. Пятый парень лежал на полу, Артур ходил по комнате взад вперед, как ужаленный зубной болью человек. Я стоял на месте и наблюдал, как в коридоре у входа в сарай матушка забивает сына лучшими сериями молодого Тайсона. Через мгновения до меня дошло, что пропал Руслан. Парень не выдержал психологического накала, вперемешку с парами клея и вышел рыбкой в окно, дабы избежать насильственной участи. Я видел ни раз, как мастерски Руслан владеет техникой прыжка рыбкой. Он постоянно демонстрировал нам ее на уроках физической культуры. Абсолютно бесполезный навык – думал я ранее. Но теперь понял, что ошибался. Такую жизнь мы вели, что любые навыки были полезны. После звука разбившегося стекла и удаляющегося Руслана по грядкам огорода, разъяренная русская женщина, которая способна остановить коня на ходу, прекратила бить обмякшее стоя тело сына. Она отвлеклась, а я использовал момент. Схватил Артура и потащил его на выход. За сараем, который мы называли баней, были газовые трубы – по ним можно было вылезти со двора Эрика на улицу. Годами ранее мы так пробирались к нему, дабы не спалиться, когда его матушка не позволяла нам там собираться. Вообще его мама была доброй женщиной, правда, не совсем уравновешенной. Я не виню ее – такие дети, как мы, могли кого угодно разозлить.

Мы шальные, как пули, ползли по трубе и забыли про пятого. Мы почти доползли до конца, когда Эрик позвал нас обратно. Я ответил, так как Артур был не в состоянии отвечать, что на сегодня с нас хватит приключений. Мой вечер закончился скучно. У меня ужасно болел нос, а Артур был не тронут и не пострадал вообще, разве что психологически.

На следующее утро я увидел нашего дорогого друга в школе. Его крысиная мордочка была в порезах, но больше это было похоже на неудачное бритье бороды. Хотя какая борода в пятнадцать лет? Ему повезло сохранить лицо. Я думаю, ему помогла безупречная техника выполнения прыжка вперед с приземлением на руки – та самая рыбка. В этом он был хорош.

Мы обменялись дружескими объятиями. Руслан конечно же не признался, что испугался, он сказал, что его переклинило. Тут было бесполезно ставить под вопрос его теорию, так как я знаю, как может переклинить под токсичными веществами. Как то мой одноклассник Стасик пошел с нами дышать бензином на чердак одного из заброшенных домов на районе. Во время процедуры, подвергающей наш мозг выдавать проходы в другие реальности, Стасик аккуратно поднялся с бревна на котором сидел, иногда попукивая в такт своего сердце биения, и очень нежно полил рукав своей кофты бензином, напивая при этом мотив незнакомой мне песни. Затем достал пачку сигарет, купленную на столовые деньги в школе, это был легкий «next» – дешевая марка сигарет всех подростков неудачников. И в предвкушении будущего огня зажег зажигалку, прикурив сигарету. После пары плотных затяжек дыма, поджог свой сочно пропитанный бензином рукав. Мы отвлеклись от процедуры, но никто не встал, не понимая до конца глюк это или реальность. Как только Стасик почувствовал запах дыма от новой кофты, он заорал и принялся плясать по хрупкому полу чердака, размахивая рукой, разгоняя огненные вихри подле наших лиц. Это привело нас к тому, что ветхий пол чердака не выдержал плясок этого народного артиста. Пол обвалился и мы все кубарем полетели вниз. Стасик – единственный, кто приземлился на ноги. Руслан, как ни странно, летел все той же рыбкой. Я упал на голову, а Артур хлебнул бензина из банки и упал на жопу, не пролив ни капли. Самое интересно то, что он не прекратил вдыхать пары этой смеси. Он сидел как сидел, поменялась только декорация. Стасику удалось снять кофту и потушить огонь без видимого ущерба здоровью. Он даже не выронил сигарету из рта.

Закончив диалог с Русланом, я решил дойти до туалета. Так как первым уроком была алгебра, а учитель никаким авторитетом для меня не пользовался, я мог опоздать. Я шел по коридору школы и увидел Лену. Знаете, в таком возрасте, как бы ты ни провел токсично или пьяно вечер, утром ты выглядишь хорошо. Организм настолько быстро регенерируется, что не дает тебе выглядеть паршиво.

Я шел и не мог оторвать от нее взгляд. Она была как маркетинговый ход у больших компаний – привлекала внимания. Красота ее была смело подчеркнута косметикой, а стиль ее – черный. В этом плане мы были похожи: я всегда носил, ношу и буду носить в основном черные оттенки. Ее глаза встретились с моими. Пускай, я не был ярким красавцем в пятнадцать лет, но все же она по-особенному на меня посмотрела. И, в отличие от нашей первой встречи в курилке, она заметила меня. Я не мог оторвать от нее глаз. И в какой-то момент я понял, что это нагло так пристально смотреть на нее. Но она сама шла навстречу и смотрела на меня. Именно тогда я понял, что стоит бороться за ее расположение. Наши взгляды разошлись, только когда мы уже прошли бок о бок. Пройдя еще метров пять я оглянулся и увидел, что она смотрит мне в след. Я тогда не понял, что это означает зеленый свет. Но, придя домой вечером, добавил ее в друзья в ВКонтакте – это было началом.

Глава 3

Я написал ей «Привет». Что касалось переписки в интернете – я всегда был умельцем, так как не видел лица собеседника, а это многое для меня значило. Потому что, как вы помните, я хреново мог общаться с предметом моего обожания. И общение я им выдавал зажатое и скромное, что не очень положительно влияет на представительниц молодого поколения. Девчонки любят тех, кто их не любит. Но таким я был офлайн и трезвый. В интернете и пьяный я мог веселиться. И по отдельности тоже – в интернете и трезвый, и пьяный без интернета.

Также я имел способность выдавать не слабый рассудительный понос из слов. Особенно от этого страдала клавиатура моего компьютера. Ну и собеседница. Собственно, Лена ответила, мы разговорились, в чем по началу я сомневался. Она рассказала, что занималась легкой атлетикой. А я рассказал ей пару басен о том, какой я плохой мальчик, дабы доказать свою крутизну. На ее страничке была музыка, на которую она позже меня подсадила. Ничего особенного, какой-то русский рэпчик и попса в стиле Насти Коменской. Я не мог писать ей сочиненную мною дичь, которая покорила и взорвала умы малолеток. Эту ужасную пошлую наглую ложь. Ей я писал то правду о себе, то полуправду о своих гангстерских похождений. И пускай писанина эта была написана не очень качественно и на скорую руку. Я чувствовал, что она считает меня забавным. Весь вечер мы общались и я ловил кайф с каждого момента нашей переписки. Казалось, что мы одна душа в двух телах.

Очень скоро я перенял ее вкус на музыку. Все, что нравилось ей, в один вечер стало близко мне. И к концу вечера я пригласил ее погулять. Она согласилась, и мой мозг испытал неслабый приток адреналина, вперемешку с эндорфинами. Еще ни одна близкая моему сердцу девушка не соглашалась со мной на свидание так быстро. Поэтому я был в шоке. И через время застал себя за механическими действиями своих рук. Я жестко наминал лицо, с которого не сходила улыбка. Выдавил этими движениями пару прыщей. И мои ладони покрылись выделениями кожного жира. Мои серо-голубые очи смотрели на себя в зеркало и в них отражалось ночное небо. Чувство, что я испытывал, было подростковым счастьем, и я был сильно доволен собой.

Стоя у зеркала, я выругался в похвалу себе. Вернулся к компу, врубил музончик на ее странице и завалился на диван. Сочинил прозу о своей будущей любви в голове. Которую также быстро и забыл, когда поднялся с дивана. Улыбка все не покидала моего лица. Нет, конечно, я уже гулял с девушками, что нравились мне ранее: с Викой, у которой была шикарная задница, у меня почти получилось создать отношения, но там вмешался парень постарше. Мы с ней гуляли и я даже смешил ее пьяный, возле ее дома. По-моему до поцелуя дело не дошло, но позже она поняла, что зря со мной не связалась.

С Катей, подругой Вики, я гулял в основном в компании, но минутка милости между нами все же проскочила. Как-то после дискотеки в школе я провожал ее до дома. Как ни странно Вика на тот момент была с нами. И когда мы подошли к ее, дому Катя сама меня поцеловала. Я даже не лез к ней. Но каково было мое разочарование, когда следующим днем, она сказала, что не видит в нас пару. А тот поцелуй всего лишь пьяный эмоциональный выкидыш ее чувств, так как я слишком много за ней ухлестывал, чтобы это осталось без вознаграждения. Вот так по лепесточку в каждую влюбленность отрывались части моего молодого сердца. Это были происшествия четырнадцати и половины пятнадцати моих лет. А потом произошло знакомство с Леной. Утром школу я проспал. А я очень хотел там появляться, так как девушка, запрыгнувшая в мою жизнь так быстро, находилась там.

Я сидел на уроках и не переставал рассказывать о своем успехе подруге Ксюше. Постоянно пытался ускорить время дрыганьем ног под партой, чтобы пришла перемена. Я нервозно тряс ногами и рассказывал подробности своей переписки. Мне нравилось общаться с Ксюшей, но я был слишком взволнован и ошеломлен предвкушением встречи с темноволосой красавицей. И как только прозвучал гонг на перемену, я вылетел из кабинета, как Тайсон вырвал ухо Холлифилду. Понимаю, что это не лучшее описание момента, но скажу вам, что самое правдоподобное. На полной скорости я врезался в Лену. Наши кабинеты были соседними, такого я никак не ожидал. С ног я ее не сбил, но макияж попортил. Она ударилась красивым личиком в мою костлявую грудь. Больнее было мне, чем ей, мы примерно одинаково весили в то время. Но она так пахла, как в тот первый день, когда я ее увидел в курилке – за этот запах я был готов простить ей любую мою боль. И тут я уже находился в ожидании или пощечины или жесткой полемики с ее стороны. Но о

на сдержалась, хотя ее лицо выражало желание быстрого убийства. Жестко схватила меня за руку, и потащила подальше от кабинетов. Мы оказались у окна, у которого Руслан рассказывал мне про новеньких. И я, не контролируя речь, произнес то, о чем думал.

– А я так спешил тебя увидеть, что врезался в тебя. – Причем я произнес это также быстро, как и бежал, чтобы увидеть ее. Она посмотрела на меня с редким умилением, с которым на меня смотрели только в раннем детстве, когда я был еще мил собой, затем сказала:

– Ты симпатичнее, Тём, чем вчера. – Я смутился от ее слов, так как ничего не понял. Покрылся потом и ответил ей.

– Это все из-за того, что сегодня я не с бодуна.

Ее лицо немного покраснело. Было заметно, что она сдерживала улыбку, но упустила чуток, и улыбнулась на одну сторону. Мы немного покурили с ней в женском туалете, и договорились о том, что вечер мы проведем вместе. В школе делать мне больше было нечего и я пошел домой. На встречу по коридору школы шел Руслан, его лицо издалека выражало ухмылку, не зажившие ранки от стекла покрылись коркой. Подойдя ближе, мы недолго поговорили.

– Видел ты с новенькой говорил. Кадришься?

– Ну да, вот решил погулять с ней, – твердо ответил я. Лицо Руслана вытягивалось вперед, как бы предчувствуя скорое удивления.

– И что скажешь, она согласилась? – удивленно и с призрением спросил Руслан.

– А что тут такого? Красивая девушка не может пойти со мной гулять?

В этот момент я осознал, насколько мало я считаю его своим другом. И насколько много притворяюсь, общаясь с ним. Я явно боялся его после той драки, которая произошла, когда мне было тринадцать. Он что-то тявкнул в ответ настолько низкое, что в моей памяти это стоит под грифом «не открывать». И честно, я не помню слов, но помню чувства.

Я шел домой и чувствовал себя ослабленным, подавленным и оскорбленным. Я шел домой и вспоминал тот летний вечер два года назад и моменты нашей драки. По-моему, был август мы с Русланом в компании старших ребят рвали вкусную черешню – я наслаждался этим вечером. Я был в хорошем настроении и решил подшутить над Русланом, когда он стоял на краю забора и рвал эту красную как кровь спелую ягоду. Я легонько толкнул его, и он упал в палисадник в перепаханную мягкую землю. Упал он на ноги и ничего себе не повредил. На тот момент я его не боялся, да и другом не считал – он был парнем, который гулял со мной в одной компании. И недавно перешел в нашу школу. Как только он оказался в моем классе, я задал ему трепку на уроке истории, потому что он подрался с одним отличником. Я полез разнимать, и он на отмажь ударил меня кулаком в щеку. Удар предназначался не мне. Руслан знал, что я в этом классе Альфа, и не был готов к драке, когда я поменял настрой с миротворческого в боевой. И начал атаку. Он забился в угол кабинета и принимал удары моих ног. Меня оттащили и на этом история закончилась. А продолжилась она как раз в тот летний вечер. Я в шутку убежал от него, но когда мне надоело я прекратил. И тогда он полез бороться со мной. Я честно думал, что эта шутка и пытался поддаваться, чтобы угомонить его. Потому что серьезные уличные драки у меня начинались с удара кулаком в лицо. А я могу вам похвастаться, что у меня был врожденный талант махать руками в такт боя. За всю жизнь я простоял не мало спаррингов по боксу в перчатках и ни одного не проиграл. Так что удары руками были моей фишкой, но что касается смешанных единоборств, борьбы и ударами ног я был похуже, но все же выше уровня Руслана.

Поддаваясь ему, чтобы закончить этот цирк и приняться за поедания черешни, я выскользнул из его захвата и то ли сам потерял равновесие, то ли он опрокинул меня. Я упал на колени, и когда уже хотел встать, я не мог и подумать, что для него этот поединок – не шутка. Он прямо с ноги, как в футболе, ударил мне в лицо. Тут уже удивился я. Этот сценарий отсутствовал в моей голове. За то меня посетили резкие залпы салюта от удара ноги этого парня. Самое интересное то, что эта драка, о которой я и не подозревал до удара ногой, происходила почти возле дома Вики, у которой была прелестная задница. Но на тот момент мне нравилась ее подруга, Катя.

Чувства мои были разрозненны: во-первых, проиграть драку Руслану не входило в мои планы. Во-вторых, я считал себя рыбкой по крупнее и мои все драки в основном были с ребятами постарше. Я щемил одноклассников, но драки за интерес всегда были со старшими парнями, так как одногодки ничего не могли мне противопоставить. А тут конец моему авторитету, ущерб страшный. А вот Руслан наоборот поднялся сразу на высокую ступень. Тот вечер несомненно был лучшим в его молодости. У меня был разбит нос, но такие ущербные увечья не должны останавливать таких амбициозных ребят, как я. Но почему-то тогда я остановился. После этой драки моя жизнь изменилась: я не хотел оправдываться перед людьми, мол я поддавался, и я не оправдывался. Руслан до начала учебного года рассказал всем о своей великой победе. Но не это было страшно. Мы гуляли с парнями старше нас года на три. И они всегда издавались над Русланом. Я же пришел в их компанию недавно и то, что я часто дрался, создавало мне авторитет в их глазах. А тут я проиграл парню, над которым они постоянно шутят и глумятся, и бьют на постоянной основе. Собственно никто из них меня не бил. Скорее всего драка со мной ни к чему хорошему никого из них не привела бы – все это понимали. Но это был год издевательства над моей личностью, а дети могут быть очень жестокими, особенно с поддержкой компании. Время шло и получилось так, что авторитет на улице я потерял. Издевательства терпел, обманывал сам себя. В классе все еще были слишком слабы для меня, тут я чувствовал себя хорошо. Руслан в школе не издевался и не обзывался на меня потому, что тут его никто не мог поддержать в его стремлении. Зато на улице он при каждом удобном случае выдавал партию гнойной гадости в мою сторону. Я все терпел его. Прошел год издевательств, унижения, и моей терпимости. Как-то драки на улице и множество конфликтов со всеми мастями нашего района подняли мою личность на новый уровень и весь второй год после драки с Русланом мой авторитет рос. Но психологическая травма к Руслану у меня осталась, а тот год унижений втоптал ее в подкорки мозга, и как бы я не настраивал себя на то, что нужно набить ему морду, я не мог на это решиться.

Рассуждения об этом закончились как только я подошел к порогу дома. Я вспомнил как на этом месте я стоял с Валей и не видел ее лица в темноте ночи. Мне стало забавно и в дом я зашел уже с настроением, которое поможет мне ни один раз рассмешить Лену этим вечером. Описывая вам весь бардак моей молодости я стараюсь максимально откровенно и честно описать не только саму историю, но и свои мысли, чувства и мотивы. Это сделать сложнее, так как я признаюсь в своих не лучших и грязных поступках, но что более важно – я признаюсь в том, что терпел унижения и отвержение, а для меня это тяжело и больно.

Первый раз мое сердце разбил отец, а далеко не дама, мне было около пяти лет. Тогда я начал плакать по ночам и бояться темноты. Кажется, Фредерик Бегбедер сказал, что у каждого писателя должно разбиться сердце, и чем раньше, тем лучше, иначе это шарлатанство.

Вот я стоял дома, готовился к свиданию с Леной и думал о том, какого мне было бы, если бы отец не ушел от нас. Тогда я был слишком маленьким, чтобы остановить его, но слишком разумным, чтобы прочувствовать всю боль. Я начал мочить кровать по ночам и продолжал ее мочить до девяти или даже десяти лет. Я не мог тогда понять физические это отклонения или психологические. Но у меня было довольно много двоюродных братьев младше меня, и они не писались ночью. Так что это создавало во мне чувство того, что я сломан. Также я был больным ребенком и много раз болел пневмонией, а болезнь, что осталась со мной на всю жизнь – это частые и беспричинные кровотечения из носа. Так что да, я был множество раз отстранен и сломлен. Чувствовалсебя не таким как все и от этого было тяжело.

Под грустные мысли незаметно подошел вечер. Сначала я пошел к Эрику в баню, узнать, как у него дела и стрельнуть сигарету. Почти всегда в бане кто-то да сидел и можно было найти сигареты. Заходя в баню с улицы, я заметил, что окно, в которое Руслан прыгнул рыбкой, было затянуто целлофановой пленкой. Оказавшись внутри, в нос ударил резкий запах табачного дыма. А так как я последний раз курил в школе с Леной, мне стало плоховато, закружилась голова. На диване, напротив двери, сидел Эрик с сигаретой во рту. Подле него по правую руку сидела Валя, с которой я выходил ранее курить. На соседнем диване сидел мой друг Леха, и Галя – подруга Вали. В углу в кресле сидел Артур. Я всем пожал руки и по очереди выводил всех на улицу один на один стреляя сигареты. Так, чтобы настрелять по максимуму и не спалиться. Потому что на прогулке с Леной не хотелось выглядеть нищебродом. Я взял со стола, где стоял телевизор, гордо украденный нами на дачах через реку, пустую пачку сигарет. Рассказал всем быструю версию собственной похвалы по поводу свидания с Леной. И выйдя на улицу положил настрелянные сигареты в пустую пачку из-под «LD». Сегодня мне повезло: у всех посетителей этой блат-хаты были сигареты. Я у каждого взял по две штуки и у меня было пол пачки. Правда все курили разные сигареты и у меня было четыре штуки синего «Winston», две штуки «Viceroy» две штуки «Next» и две штуки красной золотой «Явы» – ее курили родители Эрика и почти всегда в бане был этот вид сигарет в свободном доступе. Сигареты были разные и мне не хотелось, чтобы Лена поняла, что это не мои сигареты. Тогда я нашел пустую пачку из под «Winston», и положил туда четыре сигареты «Winston». Приняв решение, что буду давать их Лене, а сам курить все те, что подешевле.

Я подходил к ее дому, солнце уже уходило с неба, оставляя этот день в прошлом. Я простоял около десяти минут, прежде чем решился постучать в окно ее дома. Было страшно, так как я был абсолютно трезвый. Зеленая калитка забора отварилась и в наступающие сумерки шагнула темнота. Лена как всегда была во всем черном, но этот цвет не уменьшал ее блеска в моих глазах. Я помнил всю свою историю жизни, все многочисленные косяки здоровья, особенно психологического. Я боялся, что она узнает об этих вещах. О том, что меня унижали еще год назад. О том, что я мочился в штаны с пяти до десяти лет. О том, что я считаю себя неполноценным. О том, что меня побил Руслан два года назад и о том, что сделало с моими чувствами это поражение. О том, что мое сердце было разбито множество раз. И что я был ужасно бедным, а моя мама прихожанка протестантской церкви. А их в то время провинциальные умы, незнающие истории, называли сектантами. И еще множество разных вещей в моей голове, о которых я думал, если она узнает, она порвет со мной, не начав отношений, а я сгорю со стыда.

Я не подвижно стоял, смотрел и думал об этом всем. А должен был думать только о ее красоте. Она подошла близко и взяла меня за руку. Я почувствовал все те же духи. Мы молчали какое-то время и каждую минуту этого молчания я признавал, что я ошибка. Но диалог все же начался, пускай и с монолога Лены. Она сказала, что ВКонтакте я был смелее. Меня это задело, но я не обиделся, я опять расстроился. Мы шли по улицам нашего района, ночь надвигаясь наблюдала за нашим маршрутом. Мы навернули пару кругов и оказались возле моего дома. Она попросила зайти в туалет, я согласился, но предупредил о том, что у нас только уличный. Это никак не удивило ее. Я подождал ее возле порога, где как-то стоял ночью с Валей. И именно в этом же месте при той же темноте Лена подошла ко мне и обняла за талию. Я посмотрел на нее и разглядел в этой абсолютной темноте каждую нотку ее лица. Эти темные карие глаза, эти выщипанные в тонкую линию брови. Эти маленькие губы с парой суховатых трещин, замаскированные слишком вульгарным красным оттенком. В этот вечер у меня не хватило смелости прикоснуться к ним. Но хватило смелости описать ей их красоту. Мы стояли слишком близко, чтобы не почувствовать, пускай и через легкий осенний наряд, тепло наших тел. Мы стояли так возле порога моего дома и я не отрывал от нее жадных глаз. Молчали, потом, придя в себя, я решил отвести ее домой, всю дорогу она улыбалась. Тогда я спросил ее: «В чем причина улыбки?». Она тихо, не без икринки подхалимства, сказала мне на ухо, при этом подтянув меня маленькими ручонками к себе.

– Причина в тебе.

Я засмущался и перетянул улыбку с ее лица на свое. Я молчал, а она продолжила.

– Ты сегодня молчаливый, но заставляешь меня улыбаться. Ты не сказав ни слова веселишь меня. И я не ожидала от тебя поведения джентльмена.

Я легонько дрожал, мне было приятно слышать ее слова. Они опровергали мои страхи.

– Ты очень красивая, Лен, и если честно, то мне кажется, что я не видел красивее. И, пожалуйста, согласись еще на прогулку со мной. Обещаю, я буду больше тебя веселить словами в следующую встречу.

– Слушай, Тём. Лена достала пачку сигарет и закурила. Сделала пару легких вдохов дыма, не вынимая сигарету из рта.

– Только потому, что ты меня заинтриговал тем, что будешь веселить меня словами, я соглашаюсь еще раз встретиться с тобой. – Сказав это, она сделала пару затяжек дыма и выбросила полсигареты во тьму ночи. Я за вечер так и не закурил. Она взяла мою руку, пожелала спокойной ночи и зашла во двор дома. Я еще какое-то время стоял, не подвижно смотря в звездное небо. И моментами поглядывал, как окурок Лениной сигареты медленно тлеет в осеней траве. Наконец-то я решил закурить. Но спичек у меня не оказалось. Тогда я поднял сигарету Лены, прикурил и разглядел на ее фильтре следы ее губ – те самые две трещинки на красном контуре. Пускай это шизоидное, но я поцеловал ее. От сигареты слабо пахло ее духами. Вы удивитесь, что делают люди, когда думают, что их никто не видит. Я затушил Ленину сигарету и положил ее в свою полупустую пачку «LD».

Глава 4

В романе Эрнеста Хемингуэя «Прощай оружие» он утверждает о том, что все мыслящие люди до одного являются атеистами. Я с удовольствием признал бы его правоту, если бы примером обратного не стала моя мать. Она не только была яркой фанатичной приверженкой веры в Иисуса Христа, она также была по-своему мудра и могла мыслить, как лучшие умы. Иначе как бы вы объяснили то, что она одна прокормила три рта на зарплату в три тысячи рублей в горькие для России нулевые. А мы в это время с сестрой делали все, чтобы свести ее скорее в могилу. Скорее всего все, кто знал меня тогда из людей взрослых, считали мою мать плохой воспитательницей своих детей, так как по детям можно было определить насколько она справляется с бременем материнства. Но в оправдание ей я могу сказать, что все ее дети не стали алкашами и не погибли от наркотиков, пускай и долго пробирались сквозь тернии к звездам, но это не так важно. Важно то, что несмотря на все, что мы ей сделали, она не повернулась к своей вере спиной и не утеряла надежду в нас даже когда мы сами ее не видели. Я подходил к дому, когда увидел мать, стоящую во дворе с поднятым к небу лицом. Она молилась и молитва эта была как ежедневная и главная молитва за души ее заблудших детей. Она увидела меня и улыбнулась.

–Ты сегодня прям сияешь, Артём.

– Да, мам. Сегодня я первый раз хоть немного почувствовал себя на своем месте.

Я подошел к ней и обнял за плечи.

– Я рада, что ты счастлив! Посмотри на небо.

Я посмотрел на небо и достал пачку сигарет. Мама заметила.

– Артём, не кури при мне.

– А то, что я буду курить, когда ты не видишь, тебе все равно?

– Ты сообразительный, плохо, что не учишься.

Я смотрел на небо и убрал пачку обратно в карман.

– А откуда у тебя деньги на сигареты? Опять украл у меня? Тём, у нас и так нет денег, а ты еще берешь у меня.

Я разозлился на нее, но промолчал.

– Артём, ты опять придя со школы разбросал свои вещи.

Она отвернулась от неба и взглянула мне в глаза.

– Тём, ты знаешь, что неряшливость – признак распада личности.

– Мам, а ты знаешь, что абсолютный порядок – признак шизофрении? Что лучше?

Она глубоко вздохнула. И снова посмотрела в небо.

– Лучше, если бы ты иногда меня слушался.

Мама любила договорить и уйти, так она сейчас и сделала. Я проводил ее взглядом и достал заюзанную пачку «Winston». Потом положил ее обратно в карман, потому что решил, что такие сигареты стоит курить в школе, дабы хоть немного показать то, что я не нищий, и пускай сигареты стреляные, главное, они у меня есть. Я закурил красную Яву. В том возрасте красная Ява хорошо шла в дополнение к бутылке водки. А так слишком уж была крепка. Пару жирных, жадных тяг ударили по легким и мозгам. В атмосферу вырвался дым, густым сгустком как выстрел из древних корабельных пушек. Что я могу сказать о своей матери, покуривая стреляные сигареты во дворе ее дома. Я признаюсь – иногда стыдился ее. Нет, не потому что не любил ее, а потому что всю жизнь больше всех любил себя. Свое положение в молокососном обществе – мне было важно, что подумают люди. И пускай они думают, что я пью вино и веду распутный образ жизни, и еще я плохой сын, вор и драчун. Но если они думают, что моя мать сектантка или бедная – это для меня имело значение. Не знаю, почему моя семья была такой. Наверно нам просто не повезло и даже сейчас, когда я взрослый пишу эти строки, на моих глазах накатываются не слабые слезы.

Моя мать была особенной, я ее считал такой. Я все дрался и боролся за ее непогрешимость и всегда придерживался позиции, что о чужих родителей нельзя говорить плохо. Я все боялся, что ее кто-то обидит, сделает ей больно, оскорбит. А единственный, кто по-настоящему делал ей больно – это я сам. Тот, который причинял ей ежедневную боль с самого рождения до лет, когда я только начал взрослеть, года в двадцать три. И она, несмотря на все мои поступки и происшествия – даже удар в ее лицо по пьяни – продолжала молить Бога за мою грязную душу. Эта глава в начале несомненно посвящается моей матери – той женщине, которая видела меня всякого и не отвернулась.

Что сказать об отце, я не назову его плохим. Он был человеком, который жил так, как считал правильным. В ситуациях, угрожающих моей свободе, он всегда помогал вытащить мою задницу. И у него хорошо получалось, так как он работал ментом. Я очень много раз нарушал закон, и батя тут как тут оказывался рядом, чтобы помочь. И мы неплохо ладили, потому что у нас был один характер на двоих. Он тоже рано потерял отца. И скорее всего, я бы ничего не поменял в своей жизни, если бы мне сказали, что у меня есть шанс прожить ее заново. Потому что все-таки все это нелегкое дерьмо помогло мне начать писать. И родители часто извинялись передо мной, что все так хреново произошло. Но они не знают, что я осознал то, что так все и должно было быть, и я принял свою судьбу. Правда не в том возрасте, о котором повествует эта книга.

Я выдохнул последний дым из легких, пару раз кашлянул. На перекрестке стояла сестра с парнем. Наш дом находился на углу двух улиц. Очень плохое расположение для старого деревянного дома: ветер дул из всех щелей, но хорошо обозревались сразу две улицы. Сестра стояла на перекрестке и болтала о чем-то со своим возлюбленным. Я эту парочку не очень жаловал. Ее паренек по пьяни частенько прикладывал мою сестренку по голове. Да, она не была подарком, кого хочешь взбесит. Но у меня был пунктик – бить можно всех, кроме женщин, пускай они и не правы. Хотя пару раз за жизнь я все же не сдержался от порыва ударить представительниц женского пола. Я к сестре испытывал переменные чувства. Она была для меня то нормальной, то ужасной. А с ее паренем мы позже подружились, он был лет на десять меня старше. И как-то даже набил мне морду, когда я спасал сестру от него, но это было уже не в пределах времени действия книги.

Я зашел домой, пожелал матери спокойной ночи и лег спать. Завтра я должен был встретиться со своим уличным другом Витей. Мы договорились попить пивка. Об этом человеке и о его похождениях можно целую книгу написать. Вырос он там же, где и я. Его отец был прораб и семья его не испытывала кризиса денежной тяжбы. У него была мать и сестра. Но это не давало его семье статус полноценной. Мне вообще казалось, что после девяностых в провинциальных семьях куда-то потерялось то понятие семьи, что было раньше. Его папаша лупил его каждый день. Суровое воспитание не сделало его темперамент ангельским, и не принесло в его жизнь ничего хорошего. Он обожал жестокость, и вруна больше, чем он, я за всю жизнь не видел. Он отлично дрался, не занимаясь никаким спортом в жизни. Свободное от учебы время он проводил помогая отцу на стройке. И часто сидел дома из-за оценок в школе. Батя был сущим извергом, и все его наказания делали из Вити изверга куда более серьезного, чем его отец. Он был на пару лет старше меня, ровесником Лены. Спустя года я могу сказать, что он был мне другом, потом врагом, потом опять другом и врагом в одном лице. Но сейчас я понимаю, что мне жалко его. Он с отцом в семье считал себя сиротой.

Наши отношения на тот год были потрясающими: мы вместе избивали людей, отбирали телефоны – так у меня появился мобильник. Но так же мы много пили и ходили по городским клубам, в которых нас многие знали, как ребят, которые всегда готовы схлестнуться. Однажды перед этим мы вышли из родного района вверх в город. Городок наш стоял на холме и в древности тут обитали горные козлы, а в настоящее время просто козлы. От этого и название города. Так вот мы неслабо так напились и решили пошалить – испробовать новую купленную мной бейсбольную биту. Ну как мной – больше одним парнишкой, мажором, ворующим деньги у родителей. Он даже парням Лехе и Артуру по скутеру купил чуть позже. Ну вот шли мы по ночному городу, у Вити в руках была бита. Помню дул южный ветер, в нашем городе осень становится намного теплее, когда в наши края заходит этот нежный вихрь. Я как всегда обратил внимания на яркие звезды, ветер разогнал все облака, небо было потрясающим. Витя заметил этого парня, шедшего, виляя жопой посередине дороги. Благо, не было машин, так бы сбили пьяного бедолагу. С нами был еще Санек – три богатыря на одного пьяного парнишку. Витя сказал мне, чтобы я обошел его сбоку и ударил. Я так и поступил, пускай на секунду и занервничал. Парень вдруг начал смещаться к обочине, и получилось так, что я обходил его со спины слева. Левая моя рука была далеко неударной, но у меня было преимущество того, что я действовал из подтяжка. Ускорив ход и нагоняя парня, я также заметил, что Саша прибавил ходу, Витя прыгнул в кусты рядом с тротуаром и передвигался сквозь листву в покрывале ночи. Я шагнул за левое плече парнишки и он удивленно посмотрел мне в глаза, наверное думая, что я догнал его стрельнуть сигарету. Но я ударил его левым хуком прямо в нос и тут же справа, догоняя нас, Санек дал ему тот же хук, только в висок. Парень упал, из кустов вырвался Витя с битой, как рыцарь судного дня, и три раза ударил парня изо всех сил. Первый удар пришелся в солнечное сплетение. Пацан резко сгруппировался, закрыв грудь ногами, а руками голову. Остальные два удара пришлись по рукам и ногам парнишки. Я обыскал карманы этого бедолаги и нашел телефон и пачку сигарет, в солиде было спрятано двести деревянных рублей. Мы с Саньком двинулись прочь, а Витя напоследок саданул парня битой прям по пальцам рук, которые закрывали бедную голову. Парнишка взвизгнул, а я, щурясь от этого визга, отдалялся все дальше по дороге в тень. Я посмотрел на телефон в своих руках – это был мой новенький «NOKIA N73». Не такая молодая модель на тот момент, но не особо и старая. Идеальная для мажористого подростка, скажу я вам, и как тут не задумываться о криминале, когда у тебя только и получается, что делать плохие дела. На тот вечер приключения закончились.

Я проснулся утром и посмотрел на часы того самого телефона, было около восьми, пора идти в школу. Школьные часы невыносимо тянулись, от этого я сходил с ума. Хорошо была Ксюша, и почему-то ее ноги сегодня давались для нежного поглаживания во время урока. Я рассказывал ей про вчерашний день, про Лену и свидание. А тем временем массировал ей ляжки почти у самого их основания. Когда она услышала об Лене, она не удивилась. Она выждала какое-то время и убрала мои руки со своих ног. Видимо ей было неприятно такое обращение. То, что я тронул ее, говоря о другой. Я уверен был, что Ксюше я нравился только как друг. Тем более она была влюблена в одного из моих многочисленных товарищей, под именем Володя, который еще год тому назад издевался надо мной, как и сейчас издевался Руслан. Я любил Вову, не поймите меня неправильно, мы жили на одной улице. Но как-то он обзывался на меня и через какое-то время я не выдержал и врезал ему. Тогда понял, что этот товарищ неспособен на драку. Он ничего не ответил, только возмутился: «Тём, ты что?» А что тут возмущаться, я не пойму, когда ты заслужил трепки. Всегда меня напрягали люди, которые много говорили, но когда я вызывал их драться, они почему-то не оправдывали резкости своих словесных убеждений. И еще пытались обвинить меня в вспыльчивости на друзей. Хорошо, я вспыльчивый, но никто не помнит, сколько я терплю перед тем, как сорваться. На самом деле могу признаться вам: в драках со знакомыми я часто поддавался, чтобы удержать дружбу. Но речь не обо мне. Володя по отношению к Ксюше быстро остыл, когда добился своего. Он на районе был тем еще ловеласом. Он по моему даже встречался и с Катей и с Викой.

Когда Ксюша убрала руку, я посмотрел в ее лицо и сказал ей, что я по-дружески люблю ее, и что наше общение для меня настолько ценно, что бесценно. Она улыбнулась, но руки на ноги вернуть не позволила. Зато позволила списать домашку по русскому. В этот год в школе я писал сочинения на международный конкурс, на который меня записал мой любимый и единственный уважаемый учитель. Конкурс я выиграл и дома лежит грамота, но честно, я не помню, чтобы я писал это сочинение. Ксюша как раз про это и решила меня спросить.

– Как ты умудрился написать сочинение?

– Я вот и не помню.

– Блин, я видела, как ты пишешь, это ужасно. Одни ошибки.

– Да, наверное, Геннадий Иванович сам все написал.

Это сочинение много лет тревожило меня и не давало покоя. Я не мог вспомнить, чтобы я писал его, но помню, как дома на компьютере печатал его с листка бумаги.

– Да, Ксюш, это точно Геннадий Иванович. – Задумавшись, подтвердил я.

– Я не пойму, почему он тебя выбрал, ты даже в школу не ходишь почти.

– Я думал мы друзья? Ты должна быть рада за мои успехи.

– Да я рада, – с искринкой в глазах сказала Ксюша. Прозвенел звонок и я дождался, пока моя подруга встанет, и залепил ладонью по ее шикарной попке. Блин, жалею об этом, лучше бы просто потрогал. Она не на шутку взбесилась, правда я уже выбежал. На перемене я не смог найти Лену и отправился домой – сегодня встреча с Виктором. Его отец наконец-то отпустил его из дома. Он был наказан неделю.

Глава 5

Вечером мы сидели у Эрика в бане втроем: я, Витя и Эрик. Через целлофан на окне было слышно быстрое приближение дождя. У нас был ящик просроченного пива и две бутылки водки.

– Да, до меня тут слух дошел. – По голосу Вити никогда не было понятно, что он имеет в виду.

– Что за слух? – Спросил я.

– Говорят, ты девушкой обзавелся. Меня это удивило, так как я в курсе всех твоих старых похождений.

Я наливал разливал водку в стопки и пиво в пластиковые стаканы.

– Да есть новенькая, получилось за ней приударить, я доволен, – Витя хитро на меня смотрел, а потом я подал ему рюмку, а за ней стакан просрочки. Мы втроем стукнулись рюмками и выпили все это дело. Разговор перехватил Эрик. Рассказал, как мы с ним неделю назад ходили рвать дикую зелёнку в город и как идиоты с мешками, набитыми травой, шастали по центру, так как там между гаражами разрослась эта дрянь. Витя спросил у меня.

– Варить собираетесь?

– Да, брат, надо. Эрик хочет попробовать.

– Да ну нафиг, лучше курнуть, чем этот бычий кайф.

– Я согласен, но я еще и сам не пробовал, так что будем варить, пока не засохла.

Мы стукнулись еще, а потом еще по одной. И Витя тут разошелся.

– А че, когда можно будет с твоей познакомится?

Я боялся этого вопроса.

– Если бы друзьям в наше время можно было доверять, я бы хоть завтра тебя с ней познакомил. Но зная тебя… Я покачал головой и хотел продолжить, Витя меня перебил.

– В смысле? Ты думаешь, я способен увести подругу у близкого? Да никогда, особенно у тебя! – Я оставил его высказывание без ответа.

– Ладно, пацаны, пойду я.

– Куда? Мы только начали.

– Да, но мне сегодня еще с Леной нужно встретится.

– А, ну тогда иди! – сказал Эрик.

– Давай выпьем и пойдешь, – подтвердил Виктор.

Мы выпили еще пару рюмок, я залпом оглушил всю полулитровую кружку просрочки. Взял со стола красной Явы пару сигарет и вышел на улицу. Немного моросило, я обожал ходить в дождь пьяный по району. Было снова темно, и я уже заметил тенденцию своих выходов на улицу и свиданий с девушками в темноте.

Через минут пятнадцать дошел до дома Лены, закурил вторую. По пьяни дымил, как паровоз. Не раздумывая, постучал, пьяный – всегда смелый. Она вышла и как-то так сразу получилось, что я ее поцеловал. Я даже не разглядел, во что она была одета. Просто вписался в ее губы, как в родные. Они были нежные, и я чувствовал те две трещинки своими губами, что оставили след на ее сигарете прошлым вечером. Она не дернулась, и в этот момент, хоть я и был пьяный, я понял, что теперь эта девушка со мной. Мне не нужно было говорить, что я встречаюсь с ней, чтобы она поняла это. Она знала. Когда я оторвался от нее, я посмотрел ей в лицо, оно было видно мне только наполовину. И эта половина была мокрая от дождя. Тогда я думал, что ночи стали темнее, и облака заслоняют лунный свет. Но дело было в другом.

Мы шли по улице и я трепался обо всем. У меня случился тот самый словарный понос. Она только и делала, что смеялась. Мы мокли под дождем, но нам было все равно. Потому что мы мокли под ним вместе. Я очень много целовал ее в тот вечер. Мы бродили под звездами и я ощущал себя среди них. Мои чувства к Лене были на октаву выше, чем к предыдущим возлюбленным. Мы гуляли, я остановился и снова поцеловать ее.

– Я очень рад, что мы наши общий язык.

– Я тоже, Тём.

Вы бы знали, как нежно она это произнесла. Я ловил каждую букву.

– Я не знаю, стоит ли говорить тебе, что ты красивая. Не будет ли это заезженной фразой? Дело в том, что я с ума схожу по тебе.

– Ты мне тоже нравишься, Тём.

– Я такие глупости делал вчера, когда ты ушла. Я твою сигарету поднял. – Я видел только половину улыбки Лены.

– Да, а я в окно смотрела, как ты ее поднимал. Так что я тоже делаю глупости, получается.

– Да, но не такие, как я?

– А какие ты делаешь?

– Ну я напился сегодня, чтобы было легче веселить тебя.

– Ерунда, ты всегда можешь веселить меня, даже когда молчишь.

Она взяла меня обеими руками и притянула к себе. Потом этими же руками обхватила мое лицо. И это было приятнее, чем когда я схватил свое лицо дома и начал мять его от волнения. Она жарко поцеловала меня.

Дождь на улице усилился, мы не заметили, как ушли из района и стояли в чистом поле на выезде. Она прижималась ко мне, и я чувствовал, как мы испаряем влагу в одежде. Мы целовались под дождем, пока наши губы не сошли с ума и не обессилили. Мы пошли обратно, я проводил ее до дома. Странно, но я все еще видел только половину ее лица.

За этот вечер мы стали очень близки. Кажется, даже поставили ВКонтакте семейное положение «влюблены». Да, такие глупости в молодости – важный момент. И я чувствовал себя влюбленным и безумно счастливым. В молодости больше всего можно урвать этих чувств, и я урвал. В школе утром я не объявился, мы с Эриком Хайзенбергом в посадках в кастрюльке варили одну дрянь. Когда я стал постарше, я разъезжал по нашей родине и почти везде это пойло называли по-разному. У нас, в Тамбовской области, его называли просто, дрянь.

У нас уже горел костёр. Описание рецепта я пропускаю по соображениям совести и переношу вас на пару тройку часов вперед.

Вечером в бане собрались дегустаторы: мы с Эриком двинули по стаканчику граммов по 20, кроме нас двоих никто больше не решился. С нами сидел Руслан и Артур с Лехой. Прошло минут десять, нас вообще не плавило. Мы решили, что сварили беспонт. Двинули еще по стаканчику, граммов по 40, и подождали еще пять минут, покурили и я решили хрен с ней, и двинул еще граммов по сто с лишком, но уже без Эрика. Еще покурили и я понял, что последние два стаканчика были лишние. Крыло меня как собаку плешивую. Я просто умирал и возрождался вновь, как феникс. Это состояние было безумным. Сушняк был такой, будто бы экскаватор набрал песка с грязного пляжа и выгрузил мне в рот. Вода не помогала. Я слышал нужно выпить водки, чтобы стало легче, но это было невозможно. Компьютерная игра вперемешку с книгами Кинга – и то это слабое сравнение. Если бы было можно, я бы сохранился, прежде чем пить это. Кто-то говорил, что хватает и двадцати граммов. Понимаете, о чем я? Я курил сигареты, потому что внушил себе, что отпустит. Но я жестоко себе врал: держало так, словно отец держит своего ребенка, который хочет выпрыгнуть в окно небоскреба. Я словно сгонял в преисподнюю и обратно. Меня разрывало от ощущения, что этот приход останется со мной навсегда. Это был передоз, и почему я не догадался блевануть.

Я сидел часов шесть в бане и жестко залипал. Руслан, козлина, проверял – прет меня или нет. Издевался надо мной и обзывался. Я понимал, что меня оскорбляют и очень больно, но как же это было неважно. В такие моменты ты готов мать родную продать, чтобы отпустило. Я не выдержал и пошел домой. По дороге мне казалось, что я задыхаюсь, что мой язык распух на весь рот. А по черепной коробке внутри гоняет метеорит по кругу. Это было ужасное ощущение, что мозг во время полета метеорита пытается от него отмахнуться и переливается в противоположную сторону.

Я пришел домой и полчаса или час молился Богу, чтобы меня отпустило. Но на такие ситуации мы сами себя обрекаем, так что нужно терпеть. Мать испугалась и вызвала мне скорую. Когда зашла на кухню и увидела, что я прикладываю к шее единственную ногу замороженной курицы. На тот момент я думал, что это облегчит мне жизнь. В такие моменты забываешь обо всем, я даже об Лене не вспомнил ни разу. Скорая приехала, а у меня появился новый глюк. Я вытащил из рта свой язык и он свисал на щеке как у усталой собаки. Я думал, что ему просто нет места во рту. Скорая везла меня в больницу, а я сидел словно в мультфильме. По приезду я напугал старшую сестру детского отделения, когда предстал пред ней с языком на бок.

По соседству лежал одноклассник, он был слабого телосложения, но всегда выпендривался. Неделю назад, когда он вызвал один на один того самого отличника, с которым дрался Руслан, когда я разнимал их, он дал мне в щеку. Отличник нахлестал парню, его звали Данил и он попал в больницу с сотрясением мозга. Но отличник на этом не успокоился и помимо того, что отправил парня в больницу, решил написать на него заявление в полицию. Вы не поверите, как я был удивлен. Как все в школе были удивлены. Отразил нападение и пошел в контрнаступления. Но хорошо все-таки, что наша ментовка не настолько безумная. Они не поддержали затею отличника. И вот мы лежим с Данилой на соседних койках, меня прет, а он мне рассказывает, что врачи сказали, что привезли сумасшедшего. Позже меня привязали к кровати.

Глава 6

Мне сделали укол и ночью наконец-то отпустило. Я посчитал, пускай, все мои умственные способности были разбросаны, как детские игрушки по комнате. В этом состоянии я провел двенадцать часов, и кто знает, сколько еще бы провел, если бы не два укола от врача – их я тоже успел посчитать, очень больно было жопе.

Вы не поверите, но через год, следующей осенью, я снова повторил эксперимент с молоком. Снова перло, только вот уже шесть часов, но также дико. И снова молитвы Богу, правда уже без больницы. Молодой мозг – сплошной керосин. После этой передозировки у меня еще пару тройку лет было отвращение к канабинойдам. Но через силу я курил зелёнку с друзьями. Я провалялся в палате четыре дня, и Лена так ко мне и не дошла. Перед самой выпиской батя привез мне банку куриного бульона, я разбил ее, спускаясь по лестнице в больнице. Спасибо отцу – на учет в наркологию меня не поставили. А надо было, я думаю, что слишком по-взрослому найти смысл жизни на дне бутылки и в пипетке с гидропоникой. Тебе всего пятнадцать лет, а живешь ты так оторвано, будто бы не потеряв ничего, уже все похерил. Батя отвез меня на район в родной дом, и даже не заметил отсутствия банки с бульоном. Он мало что замечал и насчет своих детей, если ему об этом не говорили посторонние люди.

Знаете, родители Бальзака хотели, чтобы он стал юристом. Мои родители хотели, чтобы я не позорил их прилюдно – это было самое большое их требование ко мне, да и вообще планка моей жизни. Я не виню родителей, просто пытаюсь рассказать правду глазами себя пятнадцатилетнего. Может я и сам занизил планку требований от меня, хотя бы потому, что в школе я точно так сделал. Но родители и родственники это другое. По хорошему, к подростку взрослые так и относятся, будто бы он незначительный прыщ на спине. Будто ему нечего сказать и он ничего не знает, и не может знать, так как у него нет опыта. С одной стороны – да, нет зрелости, взглядов и постоянных убеждений. Но продавщица в магазинчике на районе не согласилась бы с моим отцом, если бы увидела, как он относится ко мне, когда я пытаюсь поделиться тем, что часто считаю правильным в жизни и мире в целом. Она постоянно говорила моей сестре: «Твой брат умен и мудр не по годам». Не знаю, можно считать ее мнение объективным или нет, так как она явно была не лишена теплых чувств ко мне. Я не был ярким красавчиком в те года, и кажется, мог привлечь ее внимание только остроумием.

После выписки я хотел увидеться с Леной, но так получилось, что я не смог ей дозвониться. Что насчет обиды за то, что она не посетила больницу – я не обижался открыто, на душе была боль. Я так относился к Лене, что готов был простить, даже если бы она стрельнула в голову моей матери.

После больницы батя был добр ко мне, хотя мужиком злым его не назовешь. Он дал мне рублей пятьсот, на тот момент это было порядочно, чтобы жестко нажраться. Так я и поступил: пришел к Эрику в баню со своими сигаретами. Такое редко случалось и все, кто там был, отомстили мне за мои дни табачной нищеты. Хорошо, что я купил две пачки, тогда «Winston» стоил тридцать один рубль и это не особо ударило по моему капиталу. В бане сидели Галя и Валя, Эрик и Артур. Все сильно поменялось, пока я был в больнице и Валя стала встречаться с Артуром, а Галя с Эриком, и они собирались оставаться тут с ночевкой. Суть в том, что я тоже хотел остаться с ночевкой, и уже купил шесть литров пива. Тогда каждые три литра стоили по семьдесят восемь рублей. Также я купил бутылочку дешевого вина рублей за сто и пузырек водки ноль семь, у меня даже осталось на две полтарашки дешевого лимонада, на запивку. Суть в том, что я был пятым лишним, так как парни были с девчонками. И точно бы выпроводили меня на улицу, если бы я как обычно пришел ни с чем, но так как я был с вином и сигаретами, я быстро отыскал путь к их гостеприимству.

У Эрика на столе возле телека из «Реквием по мечте» стояли две бутылки паленого блек лейбла, но они никак на начинали его пить, так как не было запивки, а он был слишком трезв для того, чтобы пробираться домой за компотом. Мы загудели, и все было бы ничего, но Эрик достал эти хреновы мускатные орехи. Знаете, я только что вышел из больницы, но по настрою я был готов вернуться туда на доп. лечение. Мне не слабо испортило настроение смс на телефон, это был Витя. Он написал, что встретился с моей подружкой. Из его рта постоянно пахло сарказмом, так что даже сейчас я представлял, как он это ехидно произносит. Я не стал отвечать, так как денег на телефоне у меня оставалось только на один звонок, и я хотел их потратить на Лену. Я взял горсть орехов и пластмассовый стакан. Смело налил виски, от этого палева запотел пластик и покрылся радужными оттенками, будто масло в воде. Я взял еще один стакан и налил туда газировки. Быстро закинул виски и туда же горсть орехов, залив все газировкой, еще не проглотив до конца воду, закурил сигарету и раскинулся в кресле. Эрик очень страшно посмотрел на меня.

– Блин, Тёма, ты опять передознишь. – И я передознул. В больницу я не попал, но за вечер мне стало стыдно. Выпив половину алкоголя все решили лечь спать. Я не придерживался этого мнения. Но свет потух, и я слышал звуки поцелуев. Приход потихоньку стучался в ворота моего разума, но алкоголь боролся с этой силой. Но я понимал, что он скоро перестанет бороться и объединится с ним за одно. А вместе они порвут рамки дозволенного. Не успел я об этом подумать, как все началось.

Сначала я прилег рядом с Валей и Артуром и в темноте, пока они целовались, трогал ее за задницу. Позже они меня спалили, и не из-за того, что кто-то наткнулся на мою руку, а из-за того, что я все, о чем думал, проговаривал в слух. Сначала все поржали, потом все поняли, что им не удастся спокойно со мной находиться в одном помещении. Поэтому, воспользовавшись хорошей погодой, мы пошли на островок. Это был реальный остров посередине речки, площадью четырех футбольных полей. Каждые сто пятьдесят метров мы останавливались, чтобы выпить, и мне удалось сделать то, о чем я так громко рассуждал у себя в мыслях. Я всех напоил, стало очень весело. Мы шли по лесу на островке и по очереди пугали друг друга, выпрыгивая затаившись из-за деревьев. Сначала мне это показалось забавным, пока я не стал испытывать побочные эффекты передозировки орехами. Мы орали и истерично смеялись. Эрик выпрыгнул из-за деревьев прям на меня один раз, потом второй, я очень смеялся, а потом из-за деревьев на меня выпрыгнул уже не Эрик. Слов не подберешь, чтобы хоть как-то описать то, что я испытал. Я испугался, но будто бы смог мысленно передать страх Гале. И она побежала прочь по тропинке к речке. Я решил еще раз передать свой страх, но уже Вале, и снова получилось, и уже Валя бежала вслед за Галей. На самом деле в этот момент их напугал затаившийся Артур. Какой он проказник, этот Артур! Но это так совпало с моим внушением страха, что я поверил. А за деревом все стоял тот выпрыгнувший на меня цветок розы с зубами и улыбался, смеясь над моими друзьями. Позже земля под ногами стала расшатываться, как волны воды. И я будто бы шел по воде то приседая, то подпрыгивая. Я знал, что Эрик тоже принял орехов, правда граммов шесть. И он все не затыкался и говорил о какой-то пижаме его сестры, в которую он насрал в детстве. Я же шел и боролся с сушняком: он будто вытеснял всю воду из моего организма, а мое горло было пересохшим колодцем.

Дойдя наконец-то до речки, до места назначения, я увидел, что на деревянной лавочке, возле деревянного стола, сидят четверо: Галя, Валя, Артур, Эрик. Стойте-ка, я же только что шел и говорил с Эриком. Я обернулся и посмотрел в сторону где, по моему мнению, должен был стоять Эрик и говорить про обосранную пижаму сестры. «Какие же противные разговоры он ведет» – подумал я, о таком мог бы и молчать. На месте моего друга стоял цветок розы и улыбался мне. Я уже чуть больше испугался и повернулся рассказать о нем ребятам. Я посмотрел на лавочку, и там некого не было. Мои глаза налились ужасом и слезами. И тут этот тихий голос, с того места, где должен был стоять Эрик.

– А твоих друзей тут нет.

Я повернулся обратно на голос, а розовый цветок все так же стоял и улыбался.

– Где же они? – спросил я так же тихо, как говорил цветок.

– Они в бане. Ты не помнишь?

– Нет, не помню, – трясущимся голосом сказал я.

– Они выгнали тебя, когда ты стал щупать Валин зад.

– Ой-ой.

Я говорил и вздыхал так, будто у меня был приступ инфаркта. Я снова огляделся и доказал себе, что я реально один. В ужасе и быстрыми шагами, иногда переходя на бег, я шел обратно. Темнота в этом лесу была такая, будто бы меня завернули в черный шерстяной носок, перед этим выколов мне глаза. Она обволакивала, и затылок моей головы потихоньку пронизывал страх. Я бежал и оборачивался каждые пять метров. Цветок всегда бежал за мной, улыбаясь. Потом я увидел, как все ребята бегут за мной. Потом, как они бегут за мной на громадных тараканах. Потом снова остался один цветок и я почти выбежал из леса к огромному уличному фонарю. Я закурил сигарету, сердце колотилось бешено. Я увидел, что из моего кармана выпирает бутылка водки. Я решил выпить, сбить сушняк, пускай меня даже стошнит. Я выпил, меня не стошнило. Сделал пару вдохов сигареты и закрыл глаза, розовый цветок все так же стоял у меня перед глазами.

Я открыл глаза и не увидел уличного фонаря, я огляделся, почувствовал, что я сижу. Нащупал перед собой стол, услышал звук реки. Глаза адаптировались к темноте. Я сидел в лесу, в точке, куда мы шли с воображаемыми ребятами и откуда я только что убежал. Я был в еще большем ужасе, передо мной стоял пузырь водки и полбутылки запивки той самой газировки. Я был в шоке. Я выпил еще водки, покурил, закрыл глаза, чтобы увидеть не меняется ли реальность. Может я вообще сижу в бане? Оказалось, нет. Сейчас была реальность, я сидел один посреди леса в четыре часа ночи. Орешки я закинул в шесть вечера, меня колбасило девять часов. Хлеще молочище, да и вообще всего, что я когда-либо пробовал.

Больше этих мускатных маленьких чудовищ я не ел, но даже спустя пару лет после инцидента я иногда видел этот цветок розы. Я догадывался, что мой мозг не слабо так пострадал: сначала передоз молоком, потом передоз орехами, и все это в короткий срок. Но со временем я все-таки отошел от легкодоступных наркотиков. Правда, через пару недель после орехов я спокойно шел с друзьями по улице, когда это началось. Меня абсолютно не заслужено снова накрыло. Я очень испугался, пускай приход и был пару минут. Тогда я первый раз понял, что мой мозг имеет свойства играться со мной. Минут через пять я выбрался из леса к огромному фонарю и выпил остаток водки. Закурил сигарету и удивился, что может проецировать мой разум в порыве наркотического опьянения. Он полностью воссоздал улицу и этот фонарь, а еще друзей и их поведение. И даже эту историю Эрика с обосранной пижамой сестры.

Я задумался еще тогда, стоя у фонаря, закуривая сигарету. Не моя ли эта история на самом деле? Нет, ничего такого я не делал, ну или не помнил. Тогда пришло осознание своей испорченности – почему мозг выдал мне такой глюк, ужасный и мерзкий? Как он вообще такое мог придумать? Домой я пришел в шесть часов утра, мама уже не спала. Я помню, как спрашивал у нее, не срал ли я в чью-либо пижаму. Она ответила, что только в свою. Это означало, что мой мозг все-таки выдумал это.

Хотелось спать, но я пошел в школу, и директор снова запер меня одного в холодном кабинете. Отца он не стал вызывать, потому что видел, как мой батя поставлено бьет двойку. Поэтому, немного придя в себя, меня отпустили и я пошел на уроки. Мне было очень плохо, потолки ходили волнами. Меня даже трясло моментами, как алконафта подзаборного. Я держался одной рукой за свою ляжку, другой за Ксюшину. Вы спросите почему я в таком состоянии не остался дома. Потому что я страстно желал увидеть свою Лену. И я дождался. Вся школа была оповещена, что я снова пришел на занятия в не подобающем виде. И Лена сама ко мне пришла. Она явно злилась на меня, но я тогда замечал только красоту черных глаз. Мы недолго разговаривали и я попросил ее о встрече, она любезно и очень податливо согласилась, поцеловав меня прям у всех на виду. Я не удивился и попросил ее о том, чтобы она дала мне телефон на урок, послушать музыку. Она согласилась, а я дал ей свой.

Прозвенел звонок, я бежал за пустую парту, отсев от Ксюши. Открыл ее ВК и стал листать переписки. Нужно было не так много времени, чтобы увидеть сообщения от этого козла, моего друга. Он в переписке только и делал, что осыпал ее комплементами и уговаривал ее быть с ним. Мое сердце дрожало сильнее, чем вчера ночью в лесу. Мне снова казалось, что я задыхаюсь от инсульта. Ксюша то и дело поглядывала на меня с соседней парты. Потом, наклонившись в мою сторону, шепотом спросила все ли со мной хорошо. Я кивнул и положил голову на парту. Я не был удивлен поступком Вити. Но мне все равно было больно. Казалось, я сам себя предал. В этой переписке я не нашел, чтобы она отвечала ему взаимностью – это меня порадовало, но не утешило. Я думал, как так все быстро могло измениться за четыре дня в больнице. Пока я думал, ко мне подсел Артур и спросил, куда я вчера так внезапно ушел. Я ему сказал, что меня они и выгнали, и я отправился на островок.

Он сказал, что никто меня не выгонял, я просто встал, взял пузырь с водкой, запивку и вышел. Какой же этот цветок все-таки лжец зубастый. Издевался надо мной всю ночь, еще и с друзьями поссорить меня хотел ложью. Я вышел из класса, не сказав никому ни слова, мне нужно было поспать, и я собирался домой. До конца урока было минут пять, я подождал Лену возле ее кабинета, и когда она вышла, я сразу же протянул ей телефон. Она улыбнулась мне и отдала мне мой.

– У тебя много моей музыки на телефоне, – игриво сказала она.

– Да, а у тебя много моего друга. – Конечно же я не произнес это в слух и не сказал, что читал переписку. За такой поступок мне было стыдно перед собой.

– Лен, я пойду домой и посплю, вечером увидимся.

– Да, еще кое-что. Извини, что я не зашла в больницу. Мы уехали с родителями из города и только вчера приехали. И я думала, что ты дольше там пробудешь, и я успею к тебе. Пока она говорила, я увидел маленькое лицо цветка розы в отражении в окне. Я проморгался и оно исчезло. Пошатнувшись, я торопясь поцеловал Лену в щеку, и побежал по коридору в столовую попить воды и умыть лицо. Дальше шесть часов сна, как врач прописал. Я абсолютно не выспался, но попытку поставил в зачет. Ночью отыграюсь и наконец-то высплюсь. Мой туалет был прост: душ под раковиной и новые трусы. Ну и дезодорант сестрички.

Я вышел из дома, из кармана достал мятую пачку «Winston». Закурил, выбрал походку на вечер и отправился к дому Лены, немного раскидывая руки по сторонам, мне казалась эта походка блатной. Пройдя так метров сто, походку походу пришлось сменить, так как эта уступала в скорости моей обычной походке. В такой манере я двигался куда быстрее и уже скоро стучал в окно моей принцессе. Она вышла, и обняла меня. Сказала, что сегодня мы пойдем во что-то вроде той бани, что была у моего друга Эрика, только эта была ее подружки, место для тусовок. Я знал эту компанию, там были ребята старше меня года на три, но я всех считал лохами, хренов лицемер. Хотя они все реально были друзьями, и никто не писал девушкам своих товарищей. И вообще такие понятия как «лох», и подобные молодежные высказывания размываются со временем, все это фигня, все мы люди. Но суть в том, что мы с Леной затусили в компании этих людей и мне было с ними весело. Никаких экспериментов с наркотиками, только водка. Баня эта была двухкомнатная и я с Леной уединился в одной из комнаток. Я ее безумно хотел, но блин, я был влюблен в нее и спешить сней было бы неправильно с моей стороны. Мы много целовались и я трогал ее тело через одежду. Я до последнего считал себя романтичным джентльменом с девушками, которые мне нравятся. Но, увы, это не относилось к девушкам из кругов, в которых я вращался. Всем до единой нужно было другое обращение. Лена научила меня целоваться на новом уровне – таких сказочных завихрений языком я еще не видел прежде.

Я нежно убирал волосы с ее лица, двигая губами по ее шее. Для меня вечер в этой чужой бане стал почти идеальным. Но вот вопрос был в другом: стал ли этот вечер ценен для Лены, так же, как для меня?

Уходя из гостей, пока Лена прощалась с подругой, я настрелял сигарет себе на будущее. Тёма просто не может посещать бани без того, чтобы не оставить обитателей без убытков табачных изделий. Мы шли по улице и Лене было беспричинно грустно. Не хватало только осадков с неба да и из глаз тоже. Мы почти молча дошли до ее дома. Ночь была прекрасна, я взглянул на лицо Лены и был поражен. Его не было видно, я не мог разглядеть ни одной черты ее лица. На первом свидании я видел его как днем, на втором половину, а сейчас я его не видел, как до нее не видел Валино. Я не мог понять, что это могло значить. Тогда я поцеловал ее и почувствовал, как она улыбнулась. Мы попрощались, и не произошло ничего особенного, волшебство пропало. Странно, вечер был прекрасен, почему же я чувствовал пустоту? Парадокс за парадоксом.

Глава 7

Я шел домой и вспоминал, как целовал Галю, когда она встречалась с Артуром. Да, этот поступок был низким, я это понимал. Но Артур никогда не любил Галю, встречался с ней только ради юношеских экспериментов. Мне стало противно от себя и меня стошнило. Понятно, что это было вызвано большим количеством водки во мне. Но я решил думать, что это произошло, потому что я гадок, много лгу, даже друзьям. Витя не имеет права писать моей девушке, вообще, как он посмел.

Я закурил, вытирая рукавом куртки блювоту с лица. Это была Ява в мягкой пачке, ничего противнее я не курил. А нет, балканская звезда – вот что противно. Кстати, у меня она тоже была, я стрельнул ее у парня в бане, его звали Вадим, он жил от меня через улицу. Я запомнил его потому, что мы дружили в детстве. Года четыре назад я был очень худой, но смелый, и мы с ним подрались, правда я был пьян в доску и он наколотил мне по морде так, что мое лицо было похоже на мятую сливу. Подговорил меня с ним драться как раз Витя. Мы поспорили на ящик пивка, что я подерусь с Вадимом и не испугаюсь. Ящик пивка Витя мне так и не отдал, за то я не испугался. А еще мне было одиннадцать, я очень много пил уже в таком возрасте. Страшно вспоминать, в тот год мне как раз впервые понравилась Катя.

Я шел по улице Лены и жадно тянул Яву, которая вообще не тянулась. Честно, я уже был в состоянии, близком ко сну, но пошел не домой, а к Эрику. По пути встретился мой друг Леха и сказал, что у Эрика никого нет и мне лучше идти домой. Я так и поступил, но метров через пятьдесят у меня отказали ноги и Лехе пришлось тащить меня до дома. Он был настоящим другом, за всю жизнь он ни разу меня не оставил в плохом состоянии. Он был тем другом, что за тебя могут прыгнуть под пулю. Пулями можно было назвать мой ежедневный алкоголизм до невменяемости. Но он реально был незаменимым винтиком моей молодости, как и я его. Как-то мы с ним украли полтонны железа за ночь и все голыми руками, пускай нас спалили и пришлось все вернуть. Но с ним всегда было весело и из всех друзей юности этот человек навсегда останется на непогрешимом пьедестале моей братской любви к нему.

Следующее, что я помнил, это уже утро. Мама как обычно полевала меня из кружки холодной водой. Я так злился и орал на нее, что невозможно было находиться рядом со мной. Еще сестра любила включать металл с утра пораньше. Все это не давало мне шанса для сна. Приходилось вставать и идти в школу. Бодуна у меня не было, но запашок присутствовал. На пороге школы стоял директор, я понимал, что сразу привлеку внимания. Поэтому подождал, пока он свалит. Я стоял на углу улицы, откуда открывался прекрасный вид на крыльцо школы. Сегодня я не опаздывал, что являлось чудом по сути. Поэтому мог увидеть, как в школу стекаются толпами гномистые детишки. Их была тьма, и смешное подобие формы на них, по ней сразу можно определить финансовое состояние родителей. Ну или отношение к ребенку, потому что я некоторых знал, так как видел на районе и понимал, что форма у них не очень, но отец богат, значит ему насрать на ребенка. Это было неважно, да и не мое дело. Мое дело было пойти в школу и не спалиться, что я вчера пил. Так я и сделал: пробрался в школу, не надел сменку, так как у меня ее не было и отправился на уроки.

Первые два урока были скучны, как моя жизнь через десять лет. Потом была физика, вела ее добродушная бывшая классуха моей старшей сестры. Мы сидели с Лехой, он рассказывал Артуру, как нес меня вчера вечером до дома. И тут я услышал, как скребутся ножки парт о полы кабинета. Потом крики и быстрый стук ботинок в одном месте за моей спиной. Я обернулся, стояла толпа людей, весь класс поднялся на ноги. Я увидел Ксюшу, ее лицо было в слезах, на шее красные следы от рук. Я подбежал и спросил, что с ней. Она ничего не могла ответить, явно перенеся шок. Стасик, огненный рукав, сказал мне, что это Руслан.

Я увидел, как тот злой и тоже красный садится за свою парту. Учитель сказала ему зачем он так, он послал ее. Я подошел к нему и спросил зачем он так. Я на тот момент забыл, вообще, что у нас с ним было прошлое. Он ответил что то в таком роде:

– Тебя это не должно заботить, – только матом и в грубейшей форме. Я понимал, что уже не контролирую то, что растет внутри меня. Я такое раньше чувствовал, но это было тяжело пробудить во мне. Я сказал:

– А, значит меня это не должно волновать? – Сам того не ожидая выпустил два прямых удара в его голову. Я был на идеальной дистанции для своей любимой двойки, бил ее всегда четко в цель, также, как мой батя, с хорошей скоростью. Он выдержал удары, пошел мне в ноги, я ударил его локтем по затылку и мы вцепились друг в друга. Было заметно мое физическое преимущество, поддабриваемое холодной силой моего гнева. Я бил его, нас растаскивали, а я продолжал бить его. Он пытался меня перебороть, как в прошлый раз, но сегодня я не поддавался. Я не дал ему не шанса на победу. Позже меня втроем все-таки оторвали от него. Я понимал, что в таком состоянии я любому надеру задницу. Когда нас растащили, пришли другие учителя, и повели нас к моему любимому учителю русского языка. Как вы помните, он был справедлив. Мы по очереди зашли в кабинет и физичка объявила ему, что мы устроили, и дополнила, что звуки таких ударов никогда раньше не слышала. Геннадий Иванович сразу сказал вызвать родителей обоих учеников. Тогда в кабинет ворвалась Ксюша с ходатайством в мою защиту.

– Артём не виноват, Геннадий Иванович, он заступался за меня.

– Это правда? – Учитель посмотрел на меня, я кивнул.

– Тогда вы свободны. А вас, Руслан, я попрошу остаться. –

Я вышел из кабинета, Ксюша меня обняла, так крепко, крепче, чем десять минут назад обнимал Руслан. И тут я понял, что если бы эта была другая одноклассница, я бы вряд ли проявил такое рыцарство. Когда она обнимала меня, я понял, что эти объятия мне куда милее, чем чьи-либо другие. Я так хорошо знал их обладательницу. Но это же Ксюша, мой друг. Да, друг и другом она должна остаться.

Я стоял у школы, когда Лена вышла из здания, чтобы направиться домой. Она узнала о моей драке с Русланом и явно приревновала. Она так быстро убежала, а на все мои крики ей вслед не обращала внимания. Придя домой, я написал в ВКонтакте, объяснился, что эта драка ничего не значит, и я заступился за друга. Понятно дело, я соврал, но ей об этом незачем знать. Она сказала, что все хорошо, но я уже понимал, что ничего хорошего больше не будет. В этот день, когда я позвал ее гулять, она сказала, что будет сидеть дома, а сама отправилась гулять с подругой. Как я позже узнал, она снова встретилась с Витей. Что повлияло на ее выбор, неужели эта драка? В ВКонтакте до этого я сказал. что люблю ее. А она сказала, что любит меня. Получается лгала, да и я, получается, лгал. Девушки такое чувствуют. Но когда от меня что-то или кто-то уходит без моего желания я не хочу этого терять. Я внушил себе любовь к ней – я помню это. Я отправился искать ее. Немного времени мне понадобилось, чтобы найти. Она сидела в той же бане, где мы были вчера. Увидев меня, она взяла подругу за руку и они собрались уходить, я остановил.

– Лен, подожди, прошу. Что случилось?

– Ничего, Атрём, все хорошо. Я пошла домой.

Она обошла меня, я двинулся вслед ее запаху. Потом, я сам не помню, что произошло, но она кинулась бежать от меня вдоль улицы, а ее подруга держала меня за руки. Я видел, как черные волосы исчезают на горизонте. И как первые успешные отношения закончились вместе с тем, как черные волосы пропали с поля моего зрения.

Я все еще чувствовал запах духов. Я освободился от оков ее подруги и пошел к Эрику. Мне хотелось напиться, то ли от горя, то ли от непонимания того, что произошло. Вот вчера вечером я был счастлив, пускай и чувствовал, что подкрадывается боль. Как быстро это произошло – раз и все. Ее больше нет, только пустота. Неужели на нее подействовало так то, что я подрался из-за другой девушки – я не понимал. Придя к Эрику я нажрался, там был паленый виски. И много компота. Еще красная золотая Ява, которая была куда лучше, да и привычней, чем вчерашняя отрава. Мне позвонил Витя, сказал, что нужно встретиться. Мы встретились недалеко от дома Эрика и он сходу, не здороваясь, дал мне в зубы правым прямым ударом. Я ничего не понял, был не в состоянии понять. Я хорошо держал удар, но не мог ударить в ответ. Я не сказал бы, что боялся. Просто я был подавлен и пьян, и драться у меня не было желания. Знаете, я из тех людей, которым иногда бывает просто лень что-то делать, сейчас было то же самое.

Мой язык заплетался, я говорил ему, что он козлина, не должен был делать такое. Я будто не обращал внимания на удары. Я уже понимал, что он бьет меня за Лену. Последнее, что он сказал: «Больше не бегай за ней». С этого я понял, что они общались, и она ему все рассказывала. Я не могу вспомнить, что я ответил ему. Но я понял, что Лена искала предлог, чтобы уйти от меня к Вите. Вчера она была печальная после свидания потому, что ей было жалко меня. Потому, что я был добрым и хорошим с ней. Но таким, от которых уходят. Ее нельзя винить, я был слишком неопытен, не слишком красив, младше на два года, не такой авторитетный. С массой подводных камней, может старомоден в том, что не пошел до конца на третьем свидании, очень уступчивый, податливый, жалкий, в конце концов. С добрым сердцем, пускай и дурак. Можно пользоваться, но как надоест, выкинуть не затруднит.

Тем более я очень много пил для своего возраста, очень много. Чарльз Буковски без конца гордился говном, что преподнесла на блюде ему судьба, всем гнилым опытом американского рабочего класса. У нас же, в России, этим может похвастать уже подросток, у которого один родитель за мать и вся улица за отца, а главный воспитатель – алкоголь. Я не хочу хвастаться, но я очень много пил. Тогда я не понимал, как это плохо. Для меня это было в порядке вещей: пить больше, чем взрослые мужики. От такого человека почему бы и не уйти. Вот она и ушла, выбрала более интересный вариант.

Получилось так, что девушка, которая мне нравится, впервые ответила взаимностью. Я думал, что это что-то особенное, потому что у меня такое случилось впервые. Сердце мое разбилось, не успев склеиться от предыдущих ран.

Я стоял на улице и держался за забор. Состояние потихоньку приходило к отрезвлению. Витя ушел, я помню, как стрельнул у него сигарету. Я не успел вкусить доброй любви, как у меня ее забрали, да еще и друг, я его считал чуть ли не братом. Очень сплачивает, когда прошибаешь кому-то голову молотком вместе. Я возвышенно думал о нем. А он ушел, забрал мою любовь и нашу дружбу. Для него она ничего не стоила, он легко забрал ее, хотя знал, как больно будет мне.

Зазвонил телефон, я взял трубку, это была Ксюша. Попросила встретиться, сказала, что мы давно не гуляли. Уже темнело и причем быстро, я еле шел по дороге. Я ей рассказал все, что произошло со мной, она снова обняла меня. Я взглянул на ее лицо. Я сотню раз видел лицо этой девушки глубокой ночью. Она понимала меня лучше, чем кого-либо, а я понимал ее лучше, чем кто-либо.

Я еще много раз вступался за Ксюшу, но она так и не догадалась, что я любил ее больше, чем друга. Я терпел всех ее парней, давал советы, лишающие меня собственного счастья. Я не сказал ей о своей любви, потому что понял, к чему приведет моя любовь. Я много пил, много дрался, с годами становился еще более зависимым от алкоголя. Но всегда, даже в самые плохие времена, когда мне нужна была любовь, я не говорил ей о своих чувствах, потому что я боялся сломать ей жизнь. А когда я уже не мог терпеть, спустя много лет дружбы, и чуть ли не сорвался, чтобы сказать, что писал ей стихи, что она снится мне, что я помню ее объятия, что я люблю ее, люблю запах ее волос, помню ее рост. Что даже в густой темноте я вижу ее лицо. У нее уже был ребенок и муж, и дабы не портить ей жизнь, я поссорился с ней и уехал из города. И вот уже много лет мы не общаемся, я больше не пью и жизнь моя превратилась в простую и обычную. Ксюше я так и не скажу, что люблю ее, она будет думать, что я просто одноклассник, который вступался за нее и иногда лапал за задницу в школе. Мы стали старше и наши пути разошлись. Потому что это было время молодых, а мы уже давно выросли.

P.S

Мы стояли на улице с Ксюшей и смотрели в небо, я достал из кармана пачку, что носил с собой, это была мятая грязная уже пачка «LD», что я взял со стола Эрика в тот вечер перед свиданием с Леной. Открыл ее, достал сигарету, что была внутри с отпечатками губной помады, разглядел две трещинки от губ ее обладательницы. Еще раз вдохнул запах, что бродил по ее покрытию, и выкинул в траву, где ей было самое место. Взял сигарету у Ксюши, я прикурил и спросил:

– Как ты думаешь, почему меня тянет к звездам?

Она посмотрела на меня, улыбаясь, еле сдерживая слезы.

– Потому что ты неземной…

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7