В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
парой стульев, матрас, все необходимое для покраски обнаженных стен. Аня настояла на умиротворяющем светло-медовом цвете.
О сразу приступил к покраске, но. Было уже поздно. Мед так и не лег на все решетки камеры заключенного. Глаза остро печалила наполовину покрашенная стена, у которой лежал матрас. Нежно-желтый цвет крался уверенным мазками, пока резко не падал в бледно-серый оттенок выцветшей части стены.
Но как безобразна ни была бы комната, О нра. ненавидел ее. Промокшая невыносимой отчужденностью. Сухая, как срок в колонии. Она еще, бывало, вызывала покой. Казалась уютной. Ее размер – единственный плюс. Не страшно сидеть в тесноте. Хотя как сказать? Было не страшно до недавнего. За окном еще более жуткие вещи. А это единственный дом. Другого нет. Дом не выбирают. Никто не выбирает ничего.
Пальцы по-прежнему стучали по тетрадке. Не зная, с чего начать, О начал:
Я не сумасшедший. Я уверен. Это бред. Это чушь полная. Но я не могу все игнорировать. Это ни к чему хорошему не приводит. Вообще ни к чему не приводит. Ни к чему. Все становится только хуже и хуже с каждым разом. Сначала я думал, мне кажется. Потом делал вид, что мне кажется. Теперь мне не кажется. Что-то происходит. Если можно было бы хоть с кем-то поговорить, стало бы проще. Но с кем? Аня?
На этом слове О повисает в печальной невесомости. Слезы уже накрапывают. Но он резко останавливает их сжатым указательным пальцем. Нет. Не с кем. О вычеркивает слово.
Его сердце еще смотрит на имя, хоть ручка и перерезала воспоминание пополам. Нет. Пунктира недостаточно. Он замалевывает его, чтобы даже очертания не расстраивали глаза. Сквозь – дальше.
Нет. Не с кем. Хорошо, что можно говорить хотя бы с собой. Перед собой ты ни в чем не виноват. Только если не совесть… Совесть. А может, ты виноват всегда только перед собой? Неважно. Что мне известно? Нужно наконец собраться и разобраться в этом! Если ты сам себе не поможешь, – никто не поможет.
О подчеркивает и выделяет это предложение.
Нужно помнить, что чем больше ждешь, тем меньше остается ждать. Так говорят. Но куда еще, если вся жизнь – одно огромное ожидание? Я пробовал. Оно не уходит. И, видимо, никогда не уйдет. Людям проще, когда они разговаривают. Это точно. Ужас в том, что никто неспособен понять никого. Это невозможно. Если бы я сказать про это. Кому интересно? Покачали бы головой. Это полная чушь. О чем говорить? Никто не спросит. Никто не увидит во мне перемены, потому что никто меня не видит. Я свободен в комнате метр на метр, пока не наступает ночь. Мне тяжело, я. На самом деле я хочу, чтобы меня видели. Ну вот, так и знал, что не смогу написать об этом. К чему все эти сопли? Страница уже закончена, но ни слова о том, зачем она была написана. Это удивительно, я боюсь признаться не только другому, но и самому себе. В чем мне признаваться? Что я слышу что-то за стеной? Много кто что слышит. Но не такое. Это не просто звук. Кажется, что звук только часть чего-то целого, чего-то большого. Деталь. Это не звук. Звуки не могут быть такими жуткими и невыносимыми. Стены, потолок, чувства, этот скрежет и то, что происходит – все это части единого. Почему это так сложно писать? Почему? Как об этом разговаривать? Я пытался рассказать об этом уборщику. Его совет – психиатр. Больше мы не общались. Где достать на это деньги? Заключить контракт, найти щедрого клиента. Тогда можно будет об этом подумать. Если пойти с этим в государственную клинику, мне поставят диагноз. Как тогда работать? Забавно, я думаю, люди вроде меня умирают не из-за старости, а из-за отсутствия денег. А что еще? Позвать батюшку? Чтобы он тут все освятил? Ну и хрень. Чушь. И все равно нужны деньги. И все же я не сплю. Не знаю, что хуже: умереть или не спать. Почему оно просто не убьет меня? Тогда высплюсь. Адекватен ли я? Я никогда бы не поверил, что сходить с ума это так страшно. Это ужасно. Кажется, вот-вот, еще чуть-чуть и все. И ты будешь страдать еще больше, но уже ничего не сможешь с этим сделать. Будет уже поздно и никакого контроля. Сходить с ума очень больно. И все, что происходило, можно было бы объяснить галлюцинациями, но записка. Говорят, если чувствуешь, что сходишь с ума, значит, не сходишь. Что тогда с запиской? Она ведь настоящая? А еще говорят, если тебе кажется, значит, не кажется. Я трогаю ее, держу в руках, чувствую. Если я сейчас уйду, а затем вернусь, бумажка останется лежать здесь, на этом столе, где я ее оставил. Кто ее написал? Кто?
Вдруг О понял, что делать. Он дернул листок за шиворот и пригвоздил его пальцем возле тетрадки. Почерк. Мой или нет? О пропахал взглядом почти каждое слово на тех страницах, что успел написать. Нет. Не мой. Если так, то все остальное тоже может быть правдой. Нужно идти на работу, иначе босс будет в ярости.
День. Душный душ. Дождь так и не пошел. Только черно-синие синяки-тучи, недвижимо сидящие на небесном потолке. Как будто кто-то дал небу в рожу. Но ни одной капли. Ни одной лужи. Воздух задыхается. Тучи не выпускают жар наружу из засаленного помещения города.
В газовой камере: птицы и люди.
Последние комментарии
8 часов 12 минут назад
8 часов 29 минут назад
8 часов 54 минут назад
9 часов 25 минут назад
10 часов 32 минут назад
12 часов 13 минут назад