Миг страсти [Бьюла Астор] (fb2) читать онлайн

Бьюла Астор Миг страсти

1

Она вошла в кабинку и, прислонив к уху холодную, как кусок льда, телефонную трубку, стала быстро набирать номер.

– Алло, Хелен! Как хорошо, что я тебя застала. Как поживаешь? У меня тоже все отлично. Что случилось? Да ничего особенного… Все великолепно, вот только проблема с работой. Да-да, опять. Я тут совершенно ни при чем, так получилось… Послушай, Хелен, можно подъехать к тебе немного поболтать? А то на душе не то, что кошки, тигры скребут. Ах, занята… Ну да, я понимаю, понимаю. Нет-нет, я не обижаюсь. Ну, пока!

Опустив трубку на рычаг, девушка хотела было выйти из телефонной кабинки, но тут, словно вспомнив что-то, повернулась и стала вновь крутить пальцем диск.

– Привет, Бетти! Это Дженни. Как ты там?

– Отлично! Ник уже сделал мне предложение. Послушай, как хорошо, что ты позвонила. Продиктуй мне адрес, чтобы я могла прислать приглашение на нашу свадьбу.

– Видишь ли, в этом-то вся и загвоздка. Я не уверена, что смогу сохранить квартиру, аренда заканчивается через две недели, но аванс нужно вносить уже сейчас. А я… я только что потеряла работу, и с деньгами у меня проблема. Мне вообще ужасно не везет в последнее время. Послушай, давай увидимся хотя бы на полчаса, так давно не встречались…

На том конце провода воцарилось молчание. Но, затем, чуть растягивая слова, словно туго соображая, Бетти произнесла:

– Видишь ли, Дженни, ты знаешь, как я тебя люблю. Но невезение – заразная штука. Это как грипп. А у меня сейчас очень ответственный момент в жизни, понимаешь, я не могу рисковать. Но ты выберешься из своей ямы, я уверена! Звони, не пропадай…

В трубке раздались короткие гудки.

Так Дженнифер оказалась одна посреди улицы замерзающая и голодная. Да, сегодня судьба явно повернулась к ней спиной. Потерев руки, чтобы хоть немного согреть их, девушка решила, что нужно прекращать унижать себя. Главным на данный момент было ее будущее, которое она сама должна теперь возводить собственными руками. Для этого требовался четкий план. Но откуда было взять на все это силы? И, осознавая необходимость перемен, Дженни продолжала терзать душу черными мыслями о собственной несостоятельности. Ведь уже не в первый раз она теряла действительно хорошую работу. С предыдущей работой случилась вообще очень странная история. Дженни, наверное, никогда не сможет забыть тот сентябрьский день.

В то время Дженни Гоулсон работала в одной из фармацевтических фирм. Неожиданно пятьдесят человек, довольно долго прослуживших в этой организации, были уволены без каких-либо объяснений и зарплаты. Конечно, в этом списке Дженни оказалась на первом месте. Главный офис фирмы был закрыт. Вся документация подверглась тщательному досмотру. И после громкого судебного дела директора посадили в тюрьму. Что оставалось делать им, невинным сотрудникам фирмы? Многие оказались не у дел, а другие, меньшинство, с трудом устроились, кто куда через кадровые агентства.

Дженни тогда повезло, и она попала в компанию Сомерсет. Но сейчас она вновь стояла на улице и спрашивала себя, что еще, более отвратительное, может с ней произойти?

Пошел снег. Потеряв последнюю искорку надежды, Дженни взглянула на небо. Большие мягкие снежинки плавно ложились ей на лицо, таяли и, как слезы, капельками воды скатывались по щекам. Казалось, что вся природа сочувствует ей. Она всхлипнула, но надо было брать себя в руки. Бездействием делу не поможешь, подумала Дженни. Девушка посмотрела по сторонам, как будто решение ее проблемы могло находиться где-то поблизости. Но увидела лишь людей спешивших по своим делам. Скорее всего, народ возвращался на рабочие места после обеденного перерыва.

Дженни никогда раньше не чувствовала себя столь несчастной, однако попыталась позитивно посмотреть на ситуацию. Да, сегодня ее выгнали с работы. Но, с другой стороны, это означало, что она может спокойно поехать сейчас домой, выпить чашку горячего чая и не толкаться в набитом транспорте в час пик. Уже одно это было так замечательно! Вдруг прекрасная картина, нарисованная ее воображением, рассыпалась. Поехать домой… Дальнейшее существование милого, уютного дома, вернее небольшой квартирки-студии, так же как и всего остального зависело от ее финансовых возможностей. А денег у нее на данный момент не было.

А на улице как назло было действительно холодно. Лицо и руки Дженни буквально заледенели. Что же делать? – подумала она. У нее здесь ни семьи, ни друзей. Даже не у кого попросить денег взаймы, чтобы выплатить кредит. И не осталось никаких сбережений. Сегодня ей сообщили, что чек с последней зарплатой будет послан в кадровое агентство в качестве выплаты процента за оказанную ими услугу, то есть устройство Дженни на ту самую работу, с которой она только что распрощалась. Теперь только чудо сможет ей помочь.

Дженни снова взглянула на серое тяжелое небо. Никаких чудес. Только снег. Много снега… Девушка стиснула зубы и решила, что сама сотворит чудо для себя. Все же для начала, ей нужно было попасть на другой конец города, чтобы вновь встретиться с высокомерной мисс Нельсон. У Дженни мурашки выступили на теле от этой мысли. Мисс Нельсон была молода, надменна и остра на язык и занималась подбором персонала в кадровом агентстве. А заодно была владельцем данного агентства. Эта особа была крайне недружелюбна, но прекрасно знала свое дело и уже два раза за последний год находила для Дженни хорошую работу. Может быть, и в этот раз она хоть чем-то сможет помочь ей.

Что ж, подумала Дженни, у моего ангела-хранителя, тяжелый характер. Как-нибудь постараюсь с этим совладать.

Окоченевшая и расстроенная, она направилась к автобусной остановке, на которой толпились люди. Автобуса не было видно, следовательно, ждать придется долго. Удача в этот день блуждала где-то в неведомой дали, поэтому Дженни совершенно не удивилась, когда снег сменился ледяным дождем и поднялся сильный ветер. Она сильнее укуталась в свое пальтишко и продолжала ждать.

Чтобы как-то отвлечься, Дженни стала думать о приятном: о кисточках, красках, холстах… Всю жизнь ее привлекала живопись. Она мечтала окончить школу искусств, стать художницей и заниматься только этим любимым делом. Даже сейчас, когда мечта казалась несбыточной, Дженни хранила в своей маленькой квартирке старинный мольберт, приобретенный ею в антикварном магазине. Кто знает, не исключено, что она была рождена для того, чтобы писать, как Ван Гог или Моне. Хотя Дженни понимала, что не сможет заниматься этим, если у нее не будет крыши над головой и денег на еду.

Именно в этот момент у девушки забурчало в животе. Она ссутулилась и прижала ладонь к животу. Вдруг люди вокруг оживились и стали подходить к парапету. Дженни посмотрела на дорогу. Перегруженный автобус медленно двигался в сторону остановки. Воспринимая это, как благой знак, девушка вдруг подумала, что ее проблемы вот-вот разрешатся и выход из тяжелого положения будет найден. Пожалуй, отыщется новая работа, лучше прежней, может быть, даже в музее искусств. Ей удастся заработать денег на хорошие краски, и она сможет затем писать картины.

Дженни почему-то была уверена в том, что ее работы будут идти нарасхват. Финансовая независимость позволит ей сосредоточиться на творчестве, и успех подтолкнет к созданию новых картин. Так она сможет достигнуть всего, о чем когда-либо мечтала, и обеспечить своих родственников. Все это, не исключено, в ближайшем будущем станет реальностью, если… мисс Нельсон тут же не прогонит ее, не дав даже переступить порог своего офиса.

– Опять вы?!

Дженни судорожно сглотнула и почувствовала, как улыбка медленно сползает с лица. Она стояла в дверях элегантного и очень уютного кабинета мисс Нельсон, куда ее провела секретарь Тина. Собственно, как и все в этом офисе, Тина умела мгновенно внушить клиенту, что он не лучше дверного коврика. Дженни это знала еще по прошлым своим посещениям, но каждый раз получала порцию новых неприятных ощущений.

– Да, мэм, здравствуйте, – бодро произнесла Дженни, делая вид, что все в порядке.

Мисс Нельсон спокойно отложила личное дело, которое она читала, и сняла очки в тонкой золотой оправе. Ее короткие, стильно подстриженные рыжие волосы были слегка откинуты назад.

– Сколько раз я просила не называть меня мэм! Мы ровесницы.

Однако владелица агентства совсем не была похожа на двадцатипятилетнюю особу. Скорее, леди была носительницей совершенно абстрактного образа: женщины без возраста, семьи и каких-либо привязанностей. Дженни не могла представить себе мисс Нельсон, например, спешащей на свидание, или за приготовлением пищи, или пеленающей младенца. Странно и то, что у нее вообще могло быть имя, поскольку в офисе звучало только мисс Нельсон да мисс Нельсон…

– Да, мэм. Ой, прошу прощения! Вы же только что попросили меня не…

– Миссис Снейк с вашей прежней работы только что звонила мне, – сказала мисс Нельсон. Ее голубые глаза сверкали как осколки айсберга.

– Понятно. Тогда вы уже знаете, почему я здесь, – ответила Дженни. От страха сердце выпрыгивало у нее из груди.

– Конечно. Я предполагала, что вы появитесь здесь. Присаживайтесь, – сказала она, указывая на кресло напротив стола.

Дженни вошла и села. Она чувствовала себя очень скверно. Особенно, когда хозяйка агентства поднесла к губам чашку горячего кофе и сделала глоток. Как Дженни не хватало такого живительного тепла, чтобы согреть продрогшее тело! Бедняга хотела оторвать взгляд, но не могла, даже когда мисс Нельсон заметила это.

Она поставила чашку на стол.

– Полагаю, вы не отказались бы немного согреться. Правда, не уверена, остался ли у нас кофе. Но я могу попросить Тину. Она посмотрит…

– Нет, спасибо. Все в порядке, – ответила Дженни. Гордость не позволяла ей унижаться. – Чем действительно можно мне помочь, так это работой. Я бы хотела, чтобы вы подобрали что-нибудь и, пожалуйста, поскорее! – Дженни попыталась улыбнуться, но мышцы на лице онемели от холода и практически не двигались. Мисс Нельсон с укоризной посмотрела на нее. – Послушайте, что касается прежней работы, у меня и в мыслях не было чем-либо навредить мистеру Сомерсету, – начала тихо объяснять Дженни. – Это был всего лишь несчастный случай. Да и врач сказал, что рана неглубокая…

Мисс Нельсон слегка улыбнулась.

– Я уверена, что Сомерсет скоро выздоровеет, – сказала она, постукивая пальцами по бумагам, которые читала до того, как вошла Дженни. – К тому же это ваше личное дело. Но прежде чем говорить о дальнейшем, объясните мне, мисс Гоулсон, почему вы постоянно обращаетесь именно в это агентство.

Дженни так и подмывало ответить: «Потому что здесь работают отборные наглецы и пройдохи, милочка». Вместо этого она смущенно произнесла:

– Мне нравиться название фирмы: «Работа вашей мечты». И еще, потому что я знаю вас. А еще… – Дженни замолчала на секунду, посмотрела на пакет с вещами, вспомнила о своей семье и о том, как нужна им ее помощь. Да и вообще гордость в такой ситуации ни к чему. – Честно говоря, мне нужна работа, а больше идти некуда. Я должна платить за квартиру, что же касается последнего чека от компании Сомерсет, то он не покроет и половины суммы, которую требуется отдать вам. У меня нет другого выхода, кроме как вновь прибегнуть к вашим услугам.

Дженни подняла голову и встретила взгляд мисс Нельсон. Ей было трудно говорить, потому что комок подступил к горлу, и вот-вот полились бы слезы.

– Подождите, – произнесла неожиданно мягким голосом мисс Нельсон. – Кажется, у меня есть кое-что для вас. Может быть, это как раз работа вышей мечты.

Дженни не могла поверить собственным ушам. Неужели удача улыбнется ей?

– Это не связано с музеями? Тогда действительно может воплотиться моя мечта. Я вам когда-нибудь говорила, что пишу?

Мисс Нельсон от удивления подняла брови, которые были практически идеальной формы.

– Вы пишите? Рассказы? – Дженни нахмурилась.

– Нет, мосты. Рассказы сейчас все пишут. Стоп. Вы думаете, что я писательница? Да нет же, я пишу красками. Знаете, масляные краски… Ими пишут картины, которые висят в галереях. Я – художница.

– Ах, да, понимаю, – ответила мисс Нельсон. – Очень интересное увлечение. Но ваша будущая работа не связана с музеями или галереями. И все же я считаю, что это место как раз для вас. Скажу вам по секрету, ваш наниматель один из лучших клиентов нашей фирмы.

Дженни откинулась на спинку кресла. Она была ошарашена таким известием. Всем было известно, что мисс Нельсон недолюбливала ее.

– Один из лучших клиентов? Почему вы предлагаете мне столь элитное место?

Мисс Нельсон задумчиво коснулась подбородка, глаза ее сузились. Сейчас она походила на сиамскую кошку, готовящую ловушку для неосторожной мыши.

– По одной единственной причине: у вас на данный момент нет работы, а нашему клиенту срочно нужен человек, который бы мог немедленно приступить к исполнению возложенных на него обязанностей, – объяснила она. В ее глазах таилась искорка злобы. – Ему всегда кто-то нужен немедленно. Он думает, что достаточно щелкнуть пальцами, и все будет преподнесено на блюдечке с голубой каемочкой… – Мисс Нельсон одернула себя. – Давайте ближе к делу. У меня нет причин не рекомендовать вас на это место. Тем более я считаю, что в вас заложены все качества, которые наш клиент хочет видеть в женщине… Я имею в виду женщине-сотруднике. Вы прошли полную проверку в нашем агентстве. У меня есть полное право утверждать, что в вашем послужном списке отсутствуют черные пятна, вы абсолютно чисты.

Абсолютно чиста?! Наверное, это было самое хорошее, что когда-либо говорила и могла сказать Дженни несравненная мисс Нельсон.

– Спасибо.

Владелица агентства чуть улыбнулась и начала перекладывать бумаги на столе. Это продолжалось до тех пор, пока не нашлась нужная визитка.

– Вот она, – довольно сказала мисс Нельсон. Она немного наклонилась вперед и поставила локоть на фиолетовую папку. Между пальцев с проворством фокусника она крутила визитную карточку.

Но Дженни больше уже ничего не интересовало. Она прочитала название фирмы, в которой предстояло работать: «Золотой Феникс». Этим было сказано все. Стоит сделать шаг в нужном направлении, и все ее проблемы исчезнут как дурной сон. Дженни не знала, чем ей придется заниматься. Да и вообще этим не интересовалась. Ей нужна была любая работа. И как можно скорее.

– Я согласна.

Мисс Нельсон тихо хихикнула.

– Но вы даже не знаете, где это.

– Неважно, – резко ответила Дженни.

– Что ж, вам придется переехать.

– Да? Что вы имеете в виду? – озабоченно спросила девушка. – Перебраться в другой район или уехать за город?

– Нет, я говорю о том, что вам придется переехать в Калифорнию.

– В Калифорнию? – Такого Дженни не ожидала. Заранее переживая разлуку со своими любимыми мостами и улицами, которые только того и ждут, чтобы она их нарисовала, она тяжело вздохнула. Эти будущие картины – ее путь к успеху. Ей не просто бросить дорогие сердцу места. Она поспешно замотала головой. – Нет-нет, я не поеду ни в какую Калифорнию. Поищите, пожалуйста, что-нибудь еще в вашей картотеке… – Мисс Нельсон недовольно скривилась.

– Подождите, мисс Гоулсон. Похоже, вы не совсем правильно меня поняли. Для вас у меня, кроме этой работы, ничего больше нет. Почему вам не подходит мое предложение?

Мосты, чугунные витые решетки набережной, старые улочки… Она не может бросить все это! Дженни смотрела на мисс Нельсон. Для нее это была сущая пытка. Сердце разбивалось от одной только мысли, что придется расстаться с давней мечтой. Однако девушка прекрасно знала, что такой практичный человек, как мисс Нельсон, никогда не поймет ее терзаний и скорее всего решит, что Дженни – сумасшедшая. Надо вовсе ничего не соображать, чтобы в ее положении отказаться от единственной вакансии.

– И что меня ждет в этой Калифорнии?

– Значит, вы все-таки решили переехать. Понятно-понятно, подальше от меня, – сказала мисс Нельсон, довольно улыбаясь.

– Да, если эта работа стоит того. Насколько я вижу, именно так вы и считаете.

– Стоит. Работодатель предлагает высокое жалование, берет на себя расходы по медицинскому страхованию и даже выплачивает процент нашему агентству. Также он берется оплатить ваш перелет первым классом и возместить другие затраты, связанные с переездом. Со своей стороны могу гарантировать, что если вы согласитесь на эту работу, я сниму остаток вашего долга после вычета денег, присланных компанией Сомерсет.

– Вот это да! – воскликнула Дженни. Предложение прозвучало чертовски соблазнительно. – А что мне делать с квартирой? Две недели аренды уже были оплачены мной, правда, следующий взнос для меня сейчас проблематичен…

Мисс Нельсон пожала плечами.

– Боже мой, мисс Гоулсон! О чем вы говорите! Что такое две недели в доме без горячей воды и с железной дорогой под боком по сравнению с тем, что я вам сейчас предлагаю? Но если уж вы так щепетильны, то, насколько я понимаю, это не проблема для нашего клиента. Он вернет вам эти деньги. – Бизнес-леди пододвинулась ближе, готовясь отмести все остальные препятствия и решить любые проблемы, которые могли удержать Дженни от принятия ее предложения. – Что-нибудь еще мешает вам вылететь завтра?

Девушка от удивления и неожиданности открыла рот. Руки ее судорожно вцепились в подлокотники кресла.

– Завтра? Вы сказали завтра? Да вы шутите! Во-первых, на нас идет циклон. И, во-вторых, мне нужно сложить чемоданы. Мне необходимо…

Мисс Нельсон наклонилась еще ближе и посмотрела Дженни прямо в глаза.

– Что вам нужно сделать, так это поехать в Калифорнию, получить там великолепное место, зарабатывать деньги, о которых вы никогда не мечтали, и жить в роскоши. О Боже, какую ужасную вещь я вам предлагаю!

Дженни прищурилась.

– Так почему же вы сами не займете эту вакансию?

– Да потому, что не меня ищет Пит… – Мисс Нельсон покраснела, точнее, побагровела, четким глазом художника определила Дженни. Эта женщина действительно разозлилась и оскорбилась. – Я не ищу работу, мисс Гоулсон, поскольку являюсь владелицей этого агентства. И мне больше не хочется иметь ничего общего с Питом… – Она снова проговорилась. – Честно говоря, это не ваше дело.

– В общем, да, – спокойно ответила Дженни, разглядывая женщину напротив. – А сейчас мне бы не помешало узнать, – кто же такой Пит?

Скрестив руки, мисс Нельсон откинулась назад.

– Вы скоро об этом узнаете, если согласитесь.

– Соглашусь, но прежде скажите, в чем подвох? А он есть, я чувствую.

– О каком подвохе вы говорите? – обиделась мисс Нельсон. – Вам прямо в руки идет удача.

Голодная и уставшая Дженни не хотела больше играть в игру, правил которой не понимала. И поэтому стала говорить, что думала:

– Нет-нет, вы же сами сказали, что не хотели бы иметь ничего общего с этим Питом. Значит, он здорово вам насолил. У него что, жуткий характер? Конечно, есть какой-то подвох… Как и в прошлый раз, когда вы направили меня в фирму, директор которой был не чист на руку. А как только это выплыло наружу, вы отправили меня в другую компанию, где престарелый шеф не мог пропустить ни одной девушки без того, чтобы не облапить ее. А сейчас великолепная работа для меня нашлась… на другом конце страны. Ничего себе шуточки! Лучше бы вы мне сразу рассказали, что именно этот Пит делает. Может он наркотиками промышляет или в мафии состоит, или еще чего-нибудь и того хуже?..

Владелица агентства захихикала.

– Вряд ли я бы связалась с человеком, который имеет дело с наркотиками. – Она вдруг осеклась и пронзительно взглянула на Дженни.

Девушка вздохнула, поскольку знала, что выбирать ей не приходится.

– Так что за работа? Какие у меня обязанности?

Мисс Нельсон заулыбалась, почуяв победу. Она положила визитку на стол перед Дженни.

– Вы будете экономкой. – Дженни была в шоке. – Кем?

– Экономкой. Этот человек один из самых богатых в стране, мисс Гоулсон. Он миллионер.

Вся эта история показалась Дженни рождественской сказкой. Она никак не могла поверить в реалистичность того, что происходило с ней.

– Экономкой у миллионера? А зачем в таком случае ему нужны вы? Разве у него нет людей для того, чтобы подобрать достойный персонал?

Мисс Нельсон чуть свысока посмотрела на Дженни.

– Сотрудники моего агентства как раз и есть те люди, которые подбирают ему нужных работников. Я уже нашла экономок для его домов в Венеции и Париже, но его родовое гнездо находится в Калифорнии. Именно поэтому он использовал меня, точнее использует мое агентство для поисков подходящей кандидатуры.

Дженни подалась вперед. А что, если между мисс Нельсон и этим Питером что-то было, и та еле унесла ноги? – подумала она. Хотя на данный момент прозвучали слова, имевшие лично для нее куда большее значение, чем подробности чужой личной жизни.

– Вы не шутите? У него правда есть дома в Риме, Париже и Калифорнии? Вы уверены, что Питу никто не нужен для работы в его доме здесь, в Канзасе.

– Нет. Тут в его квартире живет старый друг семьи. Моему клиенту нужен человек в Калифорнии. Срочно. И, на вашем месте, я бы не стала называть его Питом.

Дженни закивала.

– Конечно! Но условие, касающееся моего мгновенного переезда, очень тяжело принять. Я имею в виду предстоящие сборы. Да еще надо найти компанию, которая не отменит полеты, несмотря на приближающийся циклон.

– Нет проблем. Я уполномочена разобраться со всеми деталями вашей поездки. Все, что вам нужно сделать, это выбрать одежду, которую вы хотите взять с собой, и сесть на самолет. Остальное будет отдано на хранение. Что скажете?

Мисс Нельсон посмотрела на свои часы, украшенные бриллиантами. Было такое ощущение, что срок предложения заканчивается в считанные секунды. Потом она снова устремила свой взгляд на Дженни в ожидании ответа.

Готовность и услужливость мисс Нельсон подкупала. Дженни оставалось приглушить свою гордость и немедленно согласиться. Ведь она не хотела остаться без крыши над головой и погрязнуть в долгах. Тем более отъезд еще не означал конец ее мечтам. Настоящий художник может писать везде. А она была настоящим художником.

Набравшись смелости, Дженни тихо сказала:

– Что-нибудь еще требуется взять с собой?

2

Неплохо, очень не плохо! – думала Дженни, греясь под теплым калифорнийским солнцем. Она стояла на вымощенной камнем аллее. Вокруг бурно росла тропическая зелень, которую ей раньше никогда в жизни не доводилось видеть. С левой стороны от нее находился очень милый бассейн, по форме напоминающий каплю. А прямо перед фасадом дома красовался великолепный фонтан в венецианском стиле, струи которого создавали нежную радугу. Все как будто приветствовало ее.

Дженни с восторгом оглядывала владения своего нового босса – мистера Питера Стивенсона. Одного из самых богатых людей страны, как сказала мисс Нельсон. Хотя сама Дженни никогда о таком не слышала. Но это совсем не удивляло ее, поскольку все детство и юность она провела в небольшом городке, вдали от шумных мегаполисов.

Вполне могло быть, что мистер Стивенсон из соображений безопасности не рекламировал свое богатство. Также он мог быть из тех, кто ориентируется на общепринятые ценности, и чьи доходы позволяют вносить огромные суммы на благотворительные проекты. Да и вообще, интуиция подсказывала Дженни, скорее всего ее новый работодатель – интеллигентный человек, с которым можно найти общий язык. Может у мисс Нельсон и были какие-то проблемы в личных взаимоотношениях с Питером Стивенсоном, однако Дженни собиралась строить отношения со своим начальником на взаимоуважении и понимании.

– Вот это да! – сказала она с восторгом громиле шоферу, который встречал ее в аэропорту. – Вы уверены, что мы приехали по правильному адресу? Мне казалось, что такие дома существуют только на страницах глянцевых журналов или в красивых голливудских фильмах.

– Да, мисс. Это тот самый адрес.

– Боже мой! Никогда бы не подумала, что мне доведется побывать в подобном месте. Кстати, как называется стиль, в котором сооружена эта вилла? Я раньше никогда не встречала ничего похожего.

– Северо-итальянский. Некоторые называют его средиземноморский.

– Северо-итальянский… Средиземноморский, – повторила Дженни с должным уважением, подходя к грандиозному строению с террасами и колоннадами. Сейчас девушка начала понимать, что дом был намного больше, чем она себе представляла. – Мне не верится, что это происходит наяву, – сказала она, поворачиваясь к шоферу.

Когда самолет приземлился в Калифорнии, он встретил ее в зале прибытия, держа над головой табличку в виде раскрытой ладони, где было написано ее имя. Молодой человек представился как Чарли, был очень внимателен ко всем ее пожеланиям и просьбам. До дома они ехали в длинном черном лимузине. И Дженнифер думала, что все это ей снится.

Теперь она стояла перед этим величественным зданием и не знала, как ей себя вести. Посему решила спросить первое, что пришло в голову:

– А где он сам? Мой новый босс? Я скоро с ним встречусь?

Дженни подумала о том, что было бы хорошо переодеться. Перед дорогой она надела шерстяную юбку, вязаный свитер, теплое пальто, так как там было довольно холодно. Прибыв сюда, она поняла, что сделала ошибку. Температура воздуха в Калифорнии была значительно выше, чем в ее родных краях. Пока они с Чарли добирались от аэропорта, она сняла с себя все, что позволяло приличие. И все же ей было жарковато.

Шофер поставил на землю ее багаж и стал искать что-то в кармане. По-видимому, ключ от входной двери.

– Да, вы сегодня его увидите. Мистер Стивенсон через несколько часов прибывает рейсом из Венеции. Мне приказано привезти вас домой, показать все и вернуться в аэропорт. Мистер Стивенсон проведет здесь этот день и половину следующего. На вторую половину дня у него запланирована поездка в Лондон.

Дженни была поражена.

– Неужели он все время проводит в поездках?! – Чарли улыбнулся. Ему наконец-то удалось найти ключ.

– Такой график помогает ему быть в форме. И содержать всю эту роскошь.

Чарли аккуратно вставил ключ в замочную скважину, повернул его и открыл дверь.

– Добро пожаловать домой, – сказал он радостно, пропуская Дженни вперед. Войдя, она услышала какой-то странный звук, похожий на сирену сигнализации. Дженни испуганно взглянула на Чарли. – Проходите, проходите. Я сейчас занесу ваш багаж и разберусь с системой охраны, – спокойно прокомментировал он. – У меня есть тридцать секунд, чтобы внести код, в ином случае система автоматически вызовет полицию.

– Понятно, – ответила Дженни и посторонилась. Подняв глаза и оглянувшись, она осознала, что очутилась в мире, о существовании которого и не подозревала. Ее поразил интерьер просторных помещений со сводчатыми потолками и величественными колоннами. Сквозь огромные окна лился солнечный свет, принося с собой голубые, зеленые и золотистые блики.

Дженни тихо бродила по дому, приходя в восторг от каждой мелочи, не говоря уж о мебели, люстрах и старинных гобеленах. Благоговея перед такой красотой, она еле дышала. Еще девушка боялась разрыдаться от счастья, потому что после вчерашнего промозглого утра, когда она в полной растерянности мерзла на улице, мечтая о чашке горячего кофе, этот мир показался ей раем на земле. Попасть сюда даже на день – это как хроническому неудачнику выиграть в лотерею первый приз. А ей предстояло проводить здесь все время. Конечно, работа есть работа. И неизвестно, какой груз обязанностей ляжет на ее плечи. Однако…

Вскоре Чарли напомнил ей о своем присутствии.

– Пойдемте, мисс Гоулсон, я покажу вашу комнату.

Дженни послушно последовала за ним. Они миновали строго, почти аскетично оформленную столовую, кухню, которой гордился бы любой профессиональный повар, и вошли в спальню, которая просто ошеломила Дженни. Несбыточная мечта ее жизни воплощалась сама собой, как по велению волшебной палочки. Перед ней стояла королевских размеров кровать, с периной и пуховым одеялом, по другую сторону от Дженни находился встроенный шкаф, который был больше, чем ее квартира-студия. Через открытую дверь, виднелась ванная комната, отделанная мрамором. Дженни повернулась к Чарли.

– Должно быть, вы шутите. Это, наверное, комната мистера Стивенсона, не так ли?

– Нет, – чуть улыбаясь, ответил Чарли. – Комната мистера Стивенсона находится на втором этаже.

Дженни опять посмотрела на него.

– Наверху, на втором этаже?

– Да, у него там и спальня, и офис, и кабинет, и библиотека, и комната для отдыха с домашним кинотеатром, и многое другое, – перечислял Чарли, загибая пальцы на руках.

– Надо же! Поразительно…

Дженни еще раз обвела взглядом свою комнату и повернулась к Чарли. Он все еще стоял в дверном проеме, облокотившись на косяк, и с интересом наблюдал за Дженни. Ей стало немного не по себе. Она почувствовала, как кровь прилила к лицу.

– Не могу в это поверить. Мне кажется, что это сон. Ущипните меня.

Чарли, смеясь, отступил от косяка.

– Привыкните. Неделя-другая и будете чувствовать себя, как дома, – сказал он и вдруг спохватился: – Если не возражаете, я сразу покажу вам систему охраны и электронного дворецкого.

Потребовалось несколько минут, чтобы смысл его слов дошел до сознания Дженни.

– Электронный дворецкий? Это робот?

– Да. Причем – единственный такой в мире. Это совершенная и надежная система, способная на множество самых разнообразных манипуляций. Здесь его основная задача – контролировать обстановку в доме. Кражи, пожары и наводнения у нас исключены. Робот воспринимает речь, и, более того, отвечает вам и иногда комментирует ваши действия. Я, например, с ним разговариваю, приказывая включить свет ну и так далее.

– О!

До этого Дженни была слишком увлечена разглядыванием дома, чтобы думать о том, с кем мог беседовать Чарли. Ей казалось, что он говорил с каким-то слугой, который просто не попался ей на глаза. Однако сейчас, когда она сосредоточилась, перспектива будущего общения с электронным дворецким испугала ее. Ведь ей не всегда удавалось сладить даже с электрооткрывалкой для консервных банок! Тем не менее Дженни последовала за Чарли в кухню.

– Это он? – боязливо спросила девушка, когда они остановились у плиты и, вслед за этим, послышался странный скрип.

Шофер вопросительно посмотрел на нее и рассмеялся.

– Да. Кстати, его зовут Рей. Хочу предупредить: не давайте ему дурить вас. Он весьма остроумен, и не упускает возможности пошутить. Это новейшая разработка в области искусственного интеллекта. Робот явно обладает характером, правда, довольно несносным.

С этими словами, Чарли остановился перед узкой белой дверью, врезанной в стену, и открыл ее. Дженни думала, что это дверь в кладовую, но ошиблась. За ней, на черной панели располагались лампочки, часть которых светилась зеленым светом, часть – белым и красным. Некоторые из них мигали. Опытной рукой Чарли стал нажимать на разные кнопки и рычажки.

Сердце Дженни колотилось. Она ожидала, что прямо посреди кухни появиться какая-нибудь ракета или боеголовка.

– А почему его назвали Рей? – спросила она, решив отвлечься от страшных мыслей.

– В память о Рее Блумфилде, близком друге мистера Стивенсона, который занимался искусственным интеллектом. Бедняга погиб в автокатастрофе четыре года назад, – ответил Чарли, вздыхая. Некоторое время он еще копался с пультом управления, а потом повернулся к Дженни. – Ну вот, готово. Все в доме реагирует на голос. Когда я представлю вас Рею, тот будет полностью подчиняться вам и выполнять все ваши приказы.

– Правда? А если я велю ему вымыть туалеты?

– Туалеты он мыть не будет. Это входит в обязанности Доры Смит, Рей лишь передаст ей ваше поручение. Кстати и вам тоже не придется заниматься тяжелой работой. Нужно лишь, чтобы вы убирали и стирали за собой, ну и содержали в чистоте кухню.

Дженни одобрительно кивнула и посмотрела на панель.

– А этот Рей все время будет за мной подсматривать? – шепотом поинтересовалась она, сама не понимая, почему вдруг понизила голос.

Чарли наклонился к ней.

– Да, будет. Поэтому и не пытайтесь красть серебро, – ответил он тоже шепотом. У Дженни от удивления распахнулись глаза. – Что вы, – смеясь, продолжал Чарли, – я ведь пошутил! Но в доме везде установлены камеры слежения, поэтому Рею пара пустяков определить, где вы в тот или иной момент находитесь. Он услышит и увидит вас, в каком бы отдаленном углу дома вы ни оказались. Но все это скорее предназначено для защиты как самого хозяина, так и обслуживающего персонала. Не волнуйтесь – скоро к этому привыкните.

Девушке такой контроль показался несколько унизительным. Она хотела было что-то возразить, однако Чарли заговорил с Реем, рассказывая ему о Дженни.

– Привет, крошка! – поздоровался Рей. – А что такая куколка, как ты, делает рядом с таким обалдуем, как Чарли? Подойди-ка сюда и я тебе покажу, каким должен быть настоящий мужчина.

Дженни от растерянности не могла сдвинуться с места. Чарли состроил страшную гримасу и скрестил руки на груди, наблюдая за реакцией девушки. Может быть, это тест? – мелькнуло у нее в голове. Или им нужно проверить, как я буду общаться с гостями? В конце концов, Дженни решила опираться на правила этикета.

– Ммм, здравствуйте, Рей! Очень рада познакомиться с вами. Спасибо за комплимент. Мне было приятно услышать, что меня считают… куколкой.

На мгновение повисла тишина. Рей ничего не отвечал. А потом вдруг обратился к Чарли. Дженни помнила каждую секунду этого разговора до мельчайших подробностей, могла даже в суде поклясться.

– Она что… девственница? – вымолвил Рей.

– Да что ты себе позволяешь! Как ты смеешь меня так называть! – выкрикнула Дженни вне себя от ярости. Потом она призадумалась, вспомнив, что быть девственницей совсем неплохо.

– Ух, какие мы! – ухмыльнулся Рей. – Только в следующий раз можно не кричать. Я пока что не глухой.

Чарли засмеялся и одобрительно хлопнул Дженни по плечу, правда так, что хрупкая девушка чуть не рухнула на месте.

– Давайте, мисс Гоулсон! Покажите ему, кто здесь командует. Иначе он так и будет издеваться.

Она чуть успокоилась и посмотрела на Чарли, ища сторонника в его лице. Шофер и телохранитель мистера Стивенсона в свою очередь продолжал активно подбадривать ее разными жестами. Тогда Дженни смело подошла к панели.

– Ты можешь и не быть глухим, большой дядя, но если еще хоть раз посмеешь заговорить со мной в таком тоне, то запоешь, как соловей, которому наступили на яйца. – Закончив, Дженни обернулась. – Прошу прощения, Чарли. Надеюсь, больше такое не повторится.

– Не переживайте, мисс Гоулсон. Вы расставили все точки, – радостно ответил он.

– Да уж, она-то расставила, – вмешался Рей, – А тебе самому слабо?

Чарли разозлился, но вовремя взял себя в руки.

– Я же вам говорил, – обратился он к Дженнифер, – характер у него довольно противный.

После этого Чарли принялся объяснять девушке функции различных кнопок на панели управления. Но спустя пять минут все смешалось у нее в голове, и она не смогла ничего толком запомнить. Зато Чарли снабдил ее толстой распечаткой, в которой было все подробно расписано. Крепко прижимая к себе спасительную шпаргалку, Дженни подытожила:

– Таким образом, одна эта штука вмещает в себя и систему безопасности, которая сразу же соединяется с полицией, и центр управления хозяйственными службами. Например, вот эта кнопка контролирует обслуживание бассейна. Эта – уборку двора и сада. Эта – проверяет уровень кондиционирования помещений. Электронный дворецкий срабатывает на звук голоса. Раз в месяц приходит человек, который проверяет состояние электронной системы. Три раза в неделю приходит Дора Смит, чтобы убирать дом. И никаких поваров, пока мистер Стивенсон не решит остаться здесь надолго.

– Все правильно, – одобрил Чарли. Его небесно голубые глаза отражали искреннее восхищение.

– И еще одно, мистер Стивенсон никогда не живет в этом доме больше нескольких недель в году.

– Да, мэм. Он останавливается здесь только, когда прилетает в Калифорнию по делам.

Дженни кивнула.

– Теперь не могли бы вы, Чарли, объяснить мне, что я здесь делаю? Не поймите меня превратно. Я очень рада, даже счастлива оказаться здесь. Поместье великолепное, но за чем конкретно я должна здесь присматривать? На мой взгляд, в этом доме все отлажено, и моя помощь пока не требуется.

– Нет-нет, ваше присутствие здесь необходимо. Вы также нужны мистеру Стивенсону. Видите ли, он предпочитает, чтобы в его доме кто-то постоянно жил. Ему не нравится, когда его дома стоят холодные, темные и пустые. Он хочет, чтобы дом содержался в чистоте и порядке, чтобы к его приезду все приготавливалось, и чтобы его встречали.

Дженни призадумалась над словами Чарли.

– Вот это да! Звучит так, как будто… у мистера Стивенсона нет семьи. Ведь она есть у него?

Чарли молчал довольно долго. Дженни почувствовала, что спросила лишнее, и смутилась.

– Не переживайте. Все в порядке, – успокоил ее Чарли. – У мистера Стивенсона действительно нет семьи. Уже нет. Вы знаете, а я даже об этом никогда и не задумывался. Разве это именно так выглядит?

– Если задуматься над тем, что вы сейчас рассказали, Чарли, то это выглядит именно так, – ответила Дженнифер, пожимая плечами. – Но я не могу сказать ничего с уверенностью, ведь я его еще не видела. Просто, странно, что человек, владеющий таким поместьем, да и не одним, может быть одинок. Конечно, если он сам не выбрал этот путь.

Чарли прищурился.

– Надо же, а у вас голова, что надо. Хорошо работает, – одобрительно сказал он. Потом пристально осмотрел Дженни с ног до головы. – И потенциал отличный! – задумчиво добавил он. – Это прямо написано на вас. – Не давая ей и минуты для выяснения подлинного значения только что произнесенных слов, Чарли быстро перешел к делам: – Я забыл вам сказать, что в гараже стоит машина, которую вы можете использовать в любое время. Только не выезжайте за пределы штата.

Дженни слушала с широко раскрытыми глазами и никак не могла поверить в буквально свалившуюся ей на голову удачу.

– Не буду. А что за марка? «ролс-ройс»? – спросила она, представляя какой автомобиль могли предоставить ей в пользование.

Чарли засмеялся, но отрицать не стал.

– У вас также есть счет в банке, оформленный на ваше имя. Мисс Нельсон должна была взять у вас образец подписи. – Дженни кивнула, и Чарли продолжил: – Отлично. Ваша зарплата и деньги на содержание дома будут автоматически переводиться на этот счет каждый месяц. Кредитная карта и документ медицинского страхования также будут в вашем распоряжении.

Сейчас в голове у Дженни крутились мысли о том, как она сможет теперь помогать своей семье, и как будет распоряжаться всеми этими деньгами.

– Мистер Стивенсон очень щедр и доверчив. – На этот раз Чарли не засмеялся. Он был предельно серьезен.

– Нет, мистер Стивенсон отнюдь не доверчив. Вы были тщательно проверены в кадровом агентстве, а потом личной службой безопасности мистера Стивенсона.

Дженни нахмурилась, ощущая себя словно под гигантской лупой.

– Быстро, однако! Сутки назад я еще сама не знала об этой работе.

– Да, они действуют без проволочек. Но вы, к счастью, абсолютно чисты.

Дженни уставилась на него.

– Уже второй раз за последние сутки я слышу эту фразу, Чарли. Мне начинает казаться, что это изощренный способ показать мне, как я скучна или надоедлива.

Тот усмехнулся.

– Нет, мисс Гоулсон. И под пулей не скажешь, что стоящая передо мной девушка – зануда. К тому же, – продолжал он свои размышления, – мне кажется, что вы как раз тот человек, которого приказал найти босс. А может быть, даже именно та, которая ему нужна. Не могу представить себе, чтобы мисс Нельсон направила сюда, кого ни попадя. – Дженни хотела было уточнить, что Чарли имеет в виду, но не успела. – Мне кажется, вы найдете здесь достаточно всего, достойного вашей кисти.

Дженни остолбенела. Она никак не могла понять, откуда Чарли мог узнать о ее увлечении рисованием.

Чтобы Дженни не мучалась неизвестностью, Чарли решил все же раскрыть карты.

– Ваш чемоданчик с кистями и красками. Я его вносил в дом с остальным багажом. Так же, вы сказали, что ваш мольберт прибудет спустя несколько дней.

– Ах, да. Все верно, – облегченно вздохнув, ответила она. – Я совсем забыла. Ух! А то я начала думать, что служба безопасности даже эти подробности раскопала.

– Ну и это тоже, не сомневайтесь. Но вы также и не беспокойтесь особо по поводу проверки. Она обязательна для всех претендентов на работу в доме мистера Стивенсона. Он предпочитает знать, с кем предстоит иметь дело.

– По-моему, не только он один, – пробормотала Дженни, раздумывая над тем, во что могла втянуть ее мисс Нельсон на этот раз.

– Это что еще? – вырвалось у Питера Стивенсона.

Въехав в ворота и промчавшись по аллее, он глаз не мог отвести от своего светящегося окнами некогда полузаброшенного уединенного дома. Место, где находился дом мистера Стивенсона, было тихим и спокойным. Но сейчас он был окружен полицейскими машинами. Красно-синие мигалки ярко блестели в сгущавшейся темноте. Главные ворота были настежь распахнуты, а по двору ходили офицеры полиции. Сирены внутренней системы безопасности дома, располагавшиеся на крыше, периодически разрезали воздух пронзительным писком. Разозленные, но все же любопытные соседи, которых Питер вообще не знал, собрались у оград своих домов, наблюдая за происходящим.

– Кажется что-то не в порядке, мистер Стивенсон.

– Да уж! Припаркуйся здесь. Я сам разберусь, в чем дело.

– Слушаюсь, сэр. – Чарли вырулил на обочину, заглушил мотор, достал из кобуры автоматический револьвер и проверил патроны. – Я рядом, босс.

– Будь на чеку, но не держи эту штуку на виду, – закончив фразу, Питер быстрым шагом направился к дому. Он пересек лужайку и вышел на аллею, где его тут же остановил офицер. – Я – Стивенсон, владелец этого имения. Что здесь происходит? – спросил он, пытаясь разглядеть на значке имя офицера. – Что здесь происходит, офицер Тейлор?

Офицер подошел ближе, ему приходилось перекрикивать звук сирен.

– Мы не знаем, мистер Стивенсон. Пока не можем попасть в дом, чтобы проверить. Или просто, чтобы выключить сирены. Дом заперт крепче, чем пояс верности.

– О, черт! Я только что нанял новую экономку. Мисс Гоулсон должна быть в доме. Она в порядке?

Офицер Тейлор, крупный мужчина серьезной наружности, нахмурился.

– Должно быть, это и есть та самая свирепая молодая женщина, которая бьется в дверь?

– Понятия не имею, – сказал Питер и повернулся к Чарли. Тот закивал головой, пытаясь спрятать оружие. – Да, это она. Может быть, она дала неверную команду Рею, и тот запер дом.

– Рей? Это ваша электронная система безопасности?

– Да, именно так. Если вы позволите, я могу разрешить эту проблему. Робот ответит на мою команду.

– Очень надеюсь на это, мистер Стивенсон. А то к нампоступают многочисленные жалобы.

Питер чувствовал неодобрительные взгляды своих соседей, которые внимательно наблюдали за всем. Он подошел к входной двери. С той стороны слышались крики и стук. Питер помрачнел. Бедная женщина! Наверное, она до смерти напугана. Этот Рей, черт бы его побрал, может такое отмочить! Электронный дворецкий в последнее время стал слишком уж независим. Питер очень нежно относился к нему, но все же подобное поведение робота беспокоило хозяина. Не становится ли искусственный интеллект неуправляемым? Питер не знал, должен ли он восхищаться или опасаться в таком случае.

Тем не менее правда была такова, что непредсказуемое поведение Рея стоило Питеру двух экономок за последний год. Экономки уходили из-за таких вот номеров. С разумной точки зрения, Питер не должен был более допускать такого.

В то время как Чарли прикрывал мистера Стивенсона своим могучим телом, тот открыл с правой стороны от входной двери замаскированную панель и набрал ряд цифр. Чего он боялся больше всего, так это того, что ему придется отключить Рея однажды раз и навсегда.

– Вот и все, – сказал Питер, обращаясь к офицеру. – Робот должен открыть дверь.

И тут же, словно в подтверждение его слов, послышался звук открывающегося замка. Не прошло и секунды, как дверь распахнулась и из дома буквально вылетела стройная брюнетка. Она рассеянно оглядывалась по сторонам, в глазах ее горела злость. Вдруг она остановила внимание на Питере.

– Я лично убью вашего Рея. Надо же так издеваться надо мной! Вы слышите? Даже если это будет последнее, что я смогу сделать при жизни, все равно я своими руками под корень вырву все провода и раздеру каждый на мелкие кусочки. Вот увидите…

Ошарашенный, Питер не сводил с нее глаз. Вскоре, он перевел взгляд на Чарли, который расплылся в улыбке.

– Я же говорил вам, – сказал Чарли, – кому понравится подобное безобразие, босс. Познакомьтесь. Мистер Стивенсон, это ваша новая экономка – мисс Дженни Гоулсон.

Полиция уехала, соседи постепенно разошлись. Чарли, после того как тот привез из ресторана ужин на двоих, пораньше отпустили с работы. Это значило, что теперь Питер и мисс Гоулсон остались наедине друг с другом.

Дженни немного успокоилась, приняв душ и переодевшись в кремовое льняное платье, более подходящее для этого климата, чем плотные шерстяные вещи. Мистер Стивенсон, дождавшись пока девушка появится из своей комнаты, пригласил ее отведать блюда, доставленные шофером из ресторана «Глория». Он решил устроить ужин на свежем воздухе. Поначалу новоявленная экономка чувствовала себя очень скованно, но хорошая еда, вино и веселое настроение босса сделали свое дело, – она расслабилась.

Питер и Дженни сидели напротив друг друга за круглым столиком, застеленным белоснежной скатертью. Легкий ветерок доносил до него приятный запах ее духов. Дженни с первых минут показалась ему привлекательной, но совершенно непредсказуемой особой. Питеру не хотелось думать о том, что у новой экономки были какие-то тайные, опасные для него самого, далеко идущие намерения. Однако не мешало попристальней присмотреться к ней.

Не отличаясь бьющей в самое сердце, яркой красотой, из-за которой многие женщины сразу теряют голову, он очень осторожно вел себя с теми дамами, которые открыто льстили и грубо заигрывали с ним. Он отдавал себе отчет в том, что чаше всего леди теряли голову из-за его более чем солидных банковских счетов. Что и говорить, денежки манят… Но когда тебе одному приходится управлять огромным состоянием и непрестанно думать о том, как бы чего не проворонить, вложить средства туда, куда надо, и вовремя забрать из чреватых банкротством предприятий… В этом случае золотой ореол финансового всемогущества сразу тускнеет, а вместо него начинает стискивать голову тугой шлем насущных проблем.

Поскольку на Питере лежала ответственность за сохранность доставшегося ему по наследству огромного состояния, он всегда в отношениях с новыми людьми вел себя крайне осторожно. Вот и сейчас ему захотелось провести этот ужин в романтичной и спокойной атмосфере, поскольку он надеялся на то, что Дженни после бокала хорошего вина сбросит скованность первого дня знакомства, и они смогут поговорить по душам. Если же этого не произойдет или, того ужасней, Питер догадается о ее зловещем плане, то мисс Дженни Гоулсон будет уволена немедленно и без объяснений. Жестокий, но необходимый шаг. Ему жизненно важно знать, с кем он имеет дело и можно ли полностью доверять человеку, поселившемуся в его доме.

С виду Дженни была очень мила, а ее прошлое оказалось слишком чистым… Если она и охотилась за деньгами, то делала это очень тонко. Конечно, за один вечер умную и хитрую леди не разоблачить. Но Питер доверял интуиции и в случае предстоящей опасности надеялся получить хоть какой-то предупреждающий сигнал. Почувствовав неладное, он просто обязан будет отправить ее назад. К завтрашнему дню все должно быть улажено, чтобы со спокойной душой он смог надолго уехать в Лондон.

Нельзя сказать, что Питер был помешан на собственном богатстве. Просто многолетний опыт общения с женщинами, которые попадали к нему в дом на ту или иную должность и втирались в доверие, показал, как много значат деньги для большинства из них. После того как мистера Стивенсона несколько раз обманули, он стал жестче проводить отбор претенденток. А что ему еще оставалось? Быть добрым и щедрым дядей для каждой красотки, надумавшей опустошить его карман? Такая роль Питеру совсем не подходила. Поэтому он, несмотря на самые замечательные рекомендации агентств, предпочитал не полагаться на новую кандидатуру до тех пор, пока та не завоюет его доверие. Может быть, такое отношение к людям было не очень гуманным, но если Питер ошибался, то не боялся признаться в этом и приносил извинения.

В данном же случае у него были все основания не доверять мисс Гоулсон, поскольку он никак не мог понять, почему Линда прислала на место прошлой экономки не опытную пожилую матрону со стажем, а такую девушку, как Дженни. Бесспорно, она была умна и красива. Тем более стоило опасаться того, что мисс Нельсон поставила на него капкан, взяв Дженни в сообщники. Возможно, они вместе даже разработали план действий, чтобы потом поделить вырученные деньги.

Линда Нельсон до сих пор не могла простить Питеру того, что он в свое время порвал с ней. И, зная достаточно о его жизни и привычках, бывшая невеста легко могла подослать человека, который сделал бы его существование невыносимым. Да, конечно, на первый взгляд Дженни выглядела очаровательной, даже несколько наивной особой. Она сразу понравилась Питеру. Что, впрочем, еще раз подтверждало его опасения. Линда всегда была крайне хитра и с большим удовольствием ставила несостоявшемуся мужу подножки. Именно из-за ее жуткого характера и была разорвана их помолвка.

Но была ли сама мисс Гоулсон столь коварна? Или Питер просто заранее настроился против нее? Ответ на этот вопрос необходимо было найти, причем срочно.

К счастью для Дженни, хотя бы Чарли не сомневался в ее искренности. А этого старого лиса сложно было провести. Вообще-то, шофер и телохранитель мистера Стивенсона гораздо раньше раскрывал коварные замыслы особ прекрасного пола, чем его босс. Частенько сам Питер говорил, что громила Чарли в своей опеке напоминал ему, смешно сказать, заботливую хлопотливую нянюшку. Правда, его несколько удручал тот факт, что Чарли вбил себе в голову, будто шеф страдает от одиночества. Наверное, началось все это лет пять назад… Нет, он не будет вспоминать о тягостных для него моментах, а уж тем более подыскивать себе невесту из числа прислуги. Да и жениться ему сейчас нет никакой нужды.

Мисс Гоулсон задумчиво смотрела вдаль – туда, где на противоположном берегу залива мерцали в темноте огни города. При этом она, казалось, не обращала ни малейшего внимания на своего нового босса, хотя и сидела с ним за одним столом. Он мог спокойно подняться и уйти, а Дженни, наверное, этого и не заметила бы.

Питер поднял свой бокал вина и сделал маленький глоток. Странно, даже если он, как мужчина, и не произвел на свою новую экономку абсолютно никакого впечатления, то хотя бы ради приличия девушка могла бы выказывать свое доброе расположение хозяину дома, в котором ей предстояло теперь находиться. Конечно, она была с ним весьма откровенна, рассказывая о своем увлечении живописью. А о чем он думал, пока она говорила об этом? Питер думал о том, какая она хорошенькая. Ее красота не была откровенно соблазнительной, как у девиц с обложек журналов. Нет. Дженни, скорее, была похожа на самую обычную девушку, какие часто встречались на улице, в маленьких кафе или в офисах за секретарскими столами.

Ее точеная фигура не могла не приковывать мужского внимания. Но дело было не только в этом. Дженни обладала чем-то таким, что ему действительно нравилось и, даже вопреки его собственному желанию, притягивало к ней. Чем-то теплым, земным и настоящим, чего он не встречал за многие годы в других представительницах прекрасного пола. Похоже, Дженни действительно была самой обычной девушкой. Казалось бы, это проявлялось во всем: и в том, как она смеялась, и в манере разговора, и в каждом ее жесте. В ней все было так естественно и просто, но столь завораживающе, что Питер внезапно понял, насколько ему хочется, чтобы Дженни была тем самым подарком судьбы, на который он в глубине души так долго надеялся. После всех его бесконечных неудач с женщинами, он чувствовал, что действительно заслуживает этого.

И вдруг, словно притормозив себя, Питер начал искать причину подобных размышлений, которые пробивали опасную брешь в его неуязвимой броне. Что это? Ведь он только что чуть ли не клялся, что прислуга в романтическом смысле его не интересует, и посмеивался над потугами заботливого Чарли. И вдруг повело… Вино или постоянное беспокойство из-за неувязок в бизнесе стали тому причиной? Или… все же одиночество? Его столь очевидное даже для других одиночество.

Мистер Стивенсон немедля уверил себя в том, что совсем не одинок. Он – надежный хозяин собственной жизни. И ему никто не нужен. Чтобы убедиться в правильности данного вывода, Питер огляделся, как бы пытаясь увидеть свои владения глазами Дженни. Перед ним в лучах садовых фонарей расстилалась ухоженная лужайка, окаймленная величественными пальмами. По правую сторону широкая мраморная лестница плавно спускалась к лазурным водам бухты. Покачиваясь на темных волнах, вдали белела его стопятидесятиметровая яхта. Да, впечатляет. Даже очень.

Значит, и он должен впечатлять… Что ж, пора начинать игру. Он снова бросил взгляд на черноволосую девушку, которая все так же сидела, повернувшись к нему в профиль с безучастным выражением на лице. По сути, ловкий маневр. Или она такая независимая на самом деле? Черт побери! Он этого не знал.

– Все еще не можете акклиматизироваться, мисс Гоулсон? – спросил Питер. Дженни вздрогнула и посмотрела на него глазами испуганной лани. Господи, подумал он, получается, что она на самом деле забыла о его присутствии. – Я не хотел бы прерывать поток ваших мыслей, – быстро сказал он. – Однако я не привык, чтобы меня игнорировали, особенно в моем доме.

– Простите, ради Бога! Я не собиралась вас обижать, а тем более игнорировать. Просто, – она улыбнулась, – понимаете, вчера у нас в штате была метель, и я стояла на остановке автобуса, замерзая от холода. А теперь греюсь на солнышке в Калифорнии – правда, сейчас это уже не солнышко, а звезды, – и любуюсь вашей яхтой. Сегодня первый раз в жизни мне довелось попробовать блюдо из кальмаров. Так что акклиматизироваться в широком смысле этого понятия достаточно трудно, мистер Стивенсон, – усмехнувшись, произнесла Дженни. – И все благодаря вам.

Питер таял от ее улыбки. И это он, который привык быть холодным и расчетливым!

– В таком случае, давайте выпьем за столь сложный, но приятный процесс акклиматизации, мисс Гоулсон, – сказал он и поднял свой бокал.

– Совершенно верно, – воодушевлено прошептала девушка. Она сделала маленький глоточек и добавила чуть слышно: – Вы можете называть меня Дженни, если хотите.

Ну вот, началось, похолодел Питер. Он исподлобья, пристально посмотрел на девушку и поставил бокал на стол.

– Хорошо, я согласен.

Питер умышленно не предложил и ей называть его по имени. С одной стороны, никто из работавших у него в доме, включая Чарли, не позволял себе такой фамильярности. С другой – ему хотелось посмотреть, какой эффект подобная сдержанность произведет на его новую экономку. Как ни странно, но не произвела никакого. Игра принимала интересный оборот, и Питер повысил ставки.

– Как вам идет это имя, Дженни. Мило, очень мило.

Хотя слишком прозаично для такой девушки, подумал он. В то же время, к своему разочарованию, Питер был вынужден признаться себе, что ему действительно пришлось по душе ее имя. Нравилось произносить его, нравилось чувствовать его на губах. Дженни. Дженни Гоулсон. Как изысканный десерт. Удивительно!

– Спасибо, – удивленно промолвила она, продолжая очаровывать Питера своей нежной улыбкой, такой открытой и доверчивой.

Или ему это только казалось. Последовавшее молчание, нарушаемое только плеском волн вдали, затянулось. Единственное, к чему он всегда стремился, так это к тому, чтобы встретить по-настоящему искреннего человека, которому было бы совершенно наплевать на его деньги, и для которого был бы важен только он сам, Питер Стивенсон. Разве Дженни не могла вдруг оказаться тем самым человеком?

Именно в этот момент в ее темных глазах отразился свет садового фонаря, показавшийся ему светом звезд. У Питера перехватило дыхание. Неужели он уже оказался во власти ее чар. Так мгновенно? Но это же настоящее колдовство, пусть даже не преднамеренное.

– Знаете, мистер Стивенсон, мне очень приятно, что вам нравится мое имя. Хотя такому человеку, как вы, оно могло показаться слишком простым.

Питер был поражен. Ведь эта мысль только что промелькнула у него самого. Что это? Просчитанный ход или, прости Господи, ясновидение? Питер начинал серьезно сомневаться в том, сможет ли он докопаться до истины.

– Такому человеку, как я? Что вы имеете в виду? – вслух сказал он.

Дженни очень расстроилась.

– Я не имела в виду ничего неуважительного. – Мистер Стивенсон покачал головой.

– Уверен, что вы не имели в виду ничего подобного. Все в порядке. Мне действительно нравится ваше имя, – сказал он, умышленно заигрывая с ней. Питер надеялся, что еще чуть-чуть и хоть чем-то, но девушка выдаст себя. – Хотя бы мог предположить, что Дженни Гоулсон из штата Миннесота – блондинка с кожей цвета лебяжьего пуха.

– Мне многие это говорят. – Она опустила голову. Ее густые темные волосы волной упали на плечи. И Питеру вдруг захотелось коснуться их. Но, когда Дженни снова взглянула на него, резким движением отбросив непослушные пряди назад, ее босс уже снова спокойно потягивал замечательное вино. Отрешенное выражение его лица ничем не выдавало человека, внутри которого уже подавал признаки жизни долго дремавший вулкан чувств.

– Мои старики вообще были мастера придумывать имена детям, – добавила Дженни.

Питер кивнул, хотя нельзя сказать, что он действительно понимал, о чем говорила Дженни. Он был единственным ребенком в очень обеспеченной семье, делами которой ему пришлось заниматься задолго до того, как он унаследовал состояние после трагической и неожиданной смерти родителей в швейцарских Альпах пять лет назад. С тех пор Питер только работал, не жалея никого, а себя в первую очередь, чтобы увеличить это состояние. Богатство – единственная броня, которая может защитить от всех бед. По крайней мере, ему так казалось. Однако в последнее время эта мысль уже не утешала его, как раньше. Как могла бы утешить его собственная семья.

Семья… А для начала жена. Да, конечно, опять это было влияние Чарли. Питер с улыбкой вспомнил Рея. На него уж Питер мог рассчитывать, как ни на кого другого, в своей борьбе против алчных дам, как называл их сам Питер.

– Так сколько же детей в вашей семье, – продолжил он, чтобы не упустить ни одной детали в ее рассказе.

– Пятеро.

Он удивленно поднял брови.

– Надо же. В наше время это очень много.

– Это всегда много. Спросите у моей мамы. – Она улыбнулась. – Мои родственники живут в Миннесоте, – продолжала она. – Всю жизнь работали, не покладая рук. Но никто из нашей семьи никогда не мог похвастаться лишними деньгами. Однако даже в самые тяжелые времена любви у родителей хватало на всех.

Только не это! Слезоточивые истории о сладкой нищете не для него. Правдивая или нет, эта история не имела ничего общего с жизнью Питера. Но, собственно, почему они с Дженни должны иметь что-то общее? Мисс Гоулсон обязана раз и навсегда усвоить, что чужие проблемы его не касаются. Если честно, ему хватало и своих, причем с детства. Он порой с отвращением вспоминал дорогие интернаты, куда отправляли его родители, и те редкие визиты домой, которые не делали его жизнь приятней. Родители Питера всегда любили свое единственное чадо, но почему-то всегда держались на расстоянии от него. Все это прекрасно знала Линда Нельсон. Возможно, великолепная идея насчет того, чтобы бедняжка Дженни рассказала ему о своих злоключениях и тронула ими зачерствевшее мужское сердце, исходила именно от нее. Черт возьми! Все это смахивает на сюжет какого-нибудь сентиментального сериала для скучающих домохозяек.

– Наверное, твои родители чудесные люди. Как же зовут твоих братьев и сестер? – Ему так хотелось, чтобы Дженни не смогла назвать их имена без запинки. Однако у нее это получилось.

– Начнем с меня, я старшая. Потом мои сестры: Вера и Надежда. Эти имена – дань русским корням бабушки по материнской линии. Дед вывез ее из России, когда в должности коммивояжера был в тех далеких краях. Далее – мои братья: Мартин и Лютер.

Да, ответила без запинки. Хотя, если хорошенько подготовиться и иметь отличную память… Однако Питеру следовало достойно продолжать игру.

– Понимаю, сочетание этих имен звучит… несколько неестественно, – сказала Дженни с некоторой ехидцей.

Она что, проверяет его? Питер просто не мог этому поверить. Похоже, что девушка была гораздо хитрее, чем он мог ожидать. Прищурившись, он пристально посмотрел на нее.

– Похоже, что так, – согласился он. Однако, поймав ее взгляд, он тут же промолвил, удивив самого себя: – Впрочем, весьма возвышенно. Я уверен, что и вы сами вызываете у кого-то возвышенные чувства.

Но выражение ее лица после произнесенных им слов оставалось столь же робким и невинным.

– Нет, разве лишь у членов моей семьи. – И тут, не отводя глаз, Дженни вспыхнула и смущенно проговорила: – Мне бы очень хотелось, чтобы это было так. Не знаю, когда и кто это будет. А разве вам не хотелось бы… Разве это не самое лучшее, что может произойти в жизни человека? Ведь любовь – это прекрасно.

Наконец-то. Теперь они играли на равных. Она только что повысила ставки, причем – внезапно, так виртуозно способны поступать лишь женщины. Всю восторженность Питера как рукой сняло. С этого момента он знал всю игру на зубок… до конца, и отказывался менять правила под влиянием нахлынувших эмоций. Потому что они были в данном случае сродни лихорадке. А это просто опасно. Он поставил бокал на стол, точно зная, что будет делать дальше. Именно то, что Дженни Гоулсон хотела, чтобы он сделал.

И Питер поцеловал ее.

3

Дженни совершенно не представляла, что собирался предпринять мистер Стивенсон, когда он, такой представительный и элегантный, непринужденно поднялся со своего места и, обойдя вокруг стола, подошел к ней. Девушка думала, что босс решил подлить вина в ее бокал. Однако Дженни ошибалась. Питер, опершись о край стола левой рукой, а правой ухватившись за ручку ее кресла, не давая ей встать, стремительно приблизился к ней, и навис, словно скала над заливом. Дженни оторопела. Ее сердце зашлось, и кровь застучала в висках. Сейчас он меня поцелует, подумала она. Но зачем, так странно!

Его губы легко коснулись ее пухлого нежного рта…

Дженни попыталась вскочить и оттолкнуть Питера, изо всех сил упершись руками ему в грудь. А он, приподняв и поставив на ноги, все крепче прижимал ее к себе. Где-то в подсознании девушка отметила, что от него исходит одурманивающе-терпкий запах одеколона, а на его губах все еще держится вкус чудесного вина…

Внезапно Питер сам резко отстранился. Дженни, не ожидая этого, чуть не упала, и мужчине пришлось подхватить ее. Судя по выражению его лица, было ясно, что он уже сейчас жалеет о произошедшем. Дженни ощущала неловкость, ее застали врасплох. Ей трудно было понять, что теперь говорить, делать, куда смотреть… Ничего подобного раньше с ней не происходило. Нет, она не имела в виду сам поцелуй. Конечно, он был не первый в ее жизни. Просто Дженни прежде не видела, чтобы мужчина так откровенно раскаивался в том, что проявил свои чувства к понравившейся ему женщине.

– Простите, Дженни, – пробубнил Питер, отступив еще на шаг и пристально глядя ей в глаза. Его взгляд был далеко не дружелюбным, а слова прозвучали как хорошо отрепетированная театральная реплика. – Я не прав. И просто воспользовался своим положением.

Дженни сначала не могла вымолвить в ответ ни слова. В горле застрял комок. Она нервно сжимала и разжимала пальцы, прерывисто дыша и чувствуя странную пустоту в желудке. Наконец она пересилила себя:

– Мне не кажется, что вы воспользовались своим положением. Я хочу сказать… Мне было очень приятно… На самом деле! Я имею в виду поцелуй. Поэтому мне жаль, что вы чувствуете себя виноватым.

– Нет-нет. Я не имел никакого права. Вы, как моя служащая, достойны только уважения. Ваш круг обязанностей вовсе не включает в себя необходимость…

– Да, конечно, – прервала его Дженни. – Чарли меня уже проинструктировал насчет моих обязанностей. Все в порядке. Не волнуйтесь!

Все это начинало не на шутку сердить ее. Что за идиотская ситуация? О чем весь этот разговор? Может, босс разозлился на нее из-за того, что она ответила на его поцелуй? Неужели ему так не понравилось это? Или он ждал, что Дженни огреет его бутылкой по голове? Конечно, она прекрасно была осведомлена о своих правах и о защите в случае сексуальных домогательств. Но поцелуй Питера не имел ничего общего с подобной агрессией. Да и вообще все это совершенно не походило на то, как мистер Сомерсет приставал к ней, вечно пытаясь поймать как муху в свои липкие сети.

Дженни заставила себя взглянуть Питеру в глаза. Даже при свете ламп она увидела, какие они у него ясно-голубые. Совсем, как небо в Калифорнии. И волосы, такие же золотистые, как песок на берегу лагуны. Сразу видно, что он родом отсюда. Да, мистер Стивенсон принадлежал этому миру так же, как все вокруг принадлежало ему. Дженни подумала, что никогда не сможет стать частью этого мира. И принц только что понял, что поцеловал простую, но сметливую крестьянскую девушку, и она обязательно потребует от него что-то взамен. Горечь и разочарование, заставили Дженни выпалить то, что она совсем не собиралась говорить:

– Все в порядке, серьезно. Я не собираюсь жаловаться в полицию и не подам заявление об уходе, если вы, конечно, не будете настаивать.

Питер покачал головой.

– Нет-нет! Я не хочу, чтобы вы уходили. Но я прошу вас принять мои самые искренние извинения, Дженни.

Нет. Это становилось просто невыносимо.

– Может быть, довольно извинений, – резко оборвала его Дженни, вздернув подбородок и уперев руки в бока. – Я была бы вам очень благодарна, если бы наконец-то перестали извиняться. Поскольку это наводит меня на грустную мысль о том, что мой ответный поцелуй вас сильно разочаровал.

Дженни и сама не понимала, откуда взялась вся эта бравада. В конце концов этот человек был ее боссом, одним из самых богатых людей в Калифорнии, что означало – одним из самых влиятельных. Такой человек вполне мог позволить себе выбрать любую красавицу на свой вкус. Больше того, он…

Внезапно ее осенило. Так вот в чем дело! – подумала девушка. Несмотря на весь внешний лоск, Питер Стивенсон был просто неуверенным в себе мужчиной. Обыкновенным живым мужчиной, который хотел любить и быть любимым. Совсем, как она. Ну, конечно, за тем исключением, что Дженни была женщиной. Все случилось, как во сне: этот человек вдруг почувствовал, что ему обязательно нужно поцеловать ее. Что-то в ней так взволновало его, что Питер просто не мог удержаться.

Дженни вновь взглянула на Питера, но на этот раз другими глазами.

– Поцелуй не оставил вас равнодушным, правда? И как раз это не дает вам покоя. В этом все дело, так? Вы просто испугались, что я, зная, кто вы, буду требовать от вас что-то взамен? Не волнуйтесь мистер Стивенсон. Я люблю свою работу, мне она очень нужна, и я бы хотела ее сохранить. Обязанности свои я постараюсь выполнять как можно лучше. А вы в дальнейшем, если вас не затруднит, будьте любезны, держите свои эмоции в рамках, оговоренных контрактом. Со своей стороны я обязуюсь делать то же самое.

Дженни увидела, как зрачки небесно-голубых глаз мистера Стивенсона расширились. Определенно она застала его врасплох. Было ясно, что никто и никогда не разговаривал так с этим господином. Вполне вероятно, что он ее теперь непременно уволит. Ну что ж, не в первой, решила Дженни, хотя ее сердце замерло от страха. Неужели опять придется искать работу?

– С вашего позволения, я поднимусь к себе. Похоже, вино ударило мне в голову, – спокойно промолвил Питер.

Дженни застыла, словно пораженная молнией. О чем это он? Вино ударило в голову… Просто он боится признаться самому себе, что они нравятся друг другу уже с первой секунды знакомства. Конечно, для него согласиться с подобной ситуацией просто невозможно. Кто она? Всего лишь экономка… Господи, как унизительно. Ну что ж, ничего не поделаешь.

– Значит, я не уволена?

Питер внимательно посмотрел ей в глаза и покачал головой.

– Нет. Вы не уволены. С какой стати, – медленно проговорил он. – Вы же ни в чем не виноваты. Это была не ваша оплошность.

Здорово, подумала Дженни и вздохнула с облегчением.

– Благодарю вас. Ммм… Спокойной ночи, мистер Стивенсон. Я уберу со стола и в кухне тоже.

Прибывая в легком замешательстве, он взглянул на стол: грязные тарелки, бокалы, остатки кальмара, салатов, недоеденного шоколадного мусса, бисквита с фруктами и взбитыми сливками, бутылка из-под вина… Через мгновение их взгляды встретились.

– Я помогу вам, – сказал Питер.

– Нет, – выпалила Дженни. На ее губах мелькнула смущенная улыбка. – Это моя работа.

Питер кивнул. Он никак не мог придти в себя, чувствуя, что угодил в собственную ловушку.

– Хорошо. Тогда спокойной ночи!

Дженни не двигалась. Словно гордая золушка, испачкавшаяся пеплом из камина принца, она не хотела, чтобы ее босс видел, как его новая работница прибиралась.

– Доброй ночи. Было приятно познакомиться.

– Взаимно, мисс Гоулсон, – пробубнил тот.

Спустя час Питер все еще лежал без сна на своей кровати, заложив руки за голову и размышляя о событиях минувшего дня. Свет был выключен, шторы раздвинуты и мягкий лунный свет заливал спальню. Все же, несмотря на столь любимую им атмосферу калифорнийского дома, он никак не мог расслабиться, пребывая в полном смятении. То ему казалось, что он был несправедлив с Дженни, подспудно оскорбляя ее своими излишними подозрениями и вынуждая тем самым отвечать за боль, которую ему когда-то причинила Линда. То вновь одергивал себя, убеждая не идти на поводу собственных страстей и не расслабляться. То он думал, что было бы очень здорово, если бы эта девушка оказалась сейчас здесь, с ним рядом…

Но, самое главное, все вопросы, над которыми он бился до ужина, так и остались без ответа. В ином случае, полагаясь на свою интуицию и опыт общения с людьми, которые так помогали ему в бизнесе, Питер давно бы разобрался в ситуации. В этот же раз ему не удавалось понять ровным счетом ничего. Измотав себя подобными размышлениями, он подумал, что просто смертельно устал быть постоянно настороже и никому не доверять. Нельзя же без конца рассчитывать все на три хода вперед. А не стоит ли ему забыть все свои страхи и начать жить, радуясь жизни?

Питер все еще чувствовал приятное прикосновение ее губ. К тому же он слышал шум, доносящийся из кухни, где Дженни все еще сражалась с занудой Реем. И это обстоятельство тоже не давало ему уснуть. Судя по рассерженному тону голоса мисс Гоулсон, та изо всех сил старалась навести порядок, но это у нее почему-то не получалось.

Вот и сейчас Питер отчетливо услышал ее слова:

– Рей, я сказала – включи свет. Свет в кухне, а не посудомойку. Включи, пожалуйста, освещение. Что? Мне уже не нужна по пятому разу эта машина, тарелки и так чистые. Выключи ее, и немедленно зажги лампу, я ничего не вижу…

Потом мистер Стивенсон услышал стук падающих предметов и весьма красноречивое высказывание в адрес электронного дворецкого. Будь не ладен этот Рей! – подумал он. Раздраженный подобным поведением своего робота, Питер, откинув простыню, сел на кровати, затем поднялся и прямо в шелковой пижаме направился к двери. Стоило ожидать, что Рей вот-вот выкинет очередной фокус. Этот тип мог, например, спустить воду в бассейне или включить общую сигнализацию. Или придумать что-нибудь еще более коварное.

А происходило все это безобразие скорее всего из-за того, что, прислушиваясь к разговору между Питером и Дженни во время ужина, Рей неправильно трактовал какие-то их слова и теперь считал Дженни нежеланной в этом доме. И сейчас он делал все возможное, чтобы заставить неугодную, по его мнению, экономку убраться отсюда как можно скорее. И винить его в этом было грешно, так уж он был запрограммирован.

Питер нашарил на стене выключатель и нажал на клавишу. Бесполезно. Рей опять вырубил свет во всем доме, но только свет, ведь электроприборы работали. Стивенсон чертыхнулся и подумал, что до отъезда в Лондон необходимо или отключить робота, или хотя бы перепрограммировать его. Иначе с ним невозможно будет сладить. Лунный свет заливал комнату, поэтому Питер без труда открыл дверь и стал быстро спускаться по винтовой лестнице. Нужно было спешить, чтобы спасти дом от последствий нешуточной битвы между мисс Гоулсон и Реем. Так же было совершенно ясно, что он совсем не прочь вновь хотя бы на минуту увидеть девушку.

Опять эти романтические бредни! – укорял себя мистер Стивенсон, неслышно ступая по ковровой дорожке. Нельзя столь быстро сдаваться. Понятно ведь, что Линда не могла без злого умысла послать своему бывшему жениху такую девушку, как Дженни. Великодушные порывы не в ее натуре, мисс Нельсон всегда была слишком ревнива и расчетлива.

Одолеваемый тревогой Питер ускорил шаги и буквально добежал до кухни.

– Рей, немедленно включи свет, – произнес он ровным повелительным тоном.

Свет зажегся.

– Спасибо. – В голосе Питера одновременно прозвучали нотки безнадежности и сарказма.

– Не стоит благодарности, мистер Стивенсон, – ответил Рей.

И ему показалось, что этот вежливый ответ прозвучал, как вызов.

Питер шагнул в кухню и… О, нет! Это раньше была здесь его кухня. То, что он увидел сейчас, больше смахивало на последствия пронесшегося торнадо. Мистер Стивенсон остолбенел. Но даже если бы он и смог пошевельнуться, то тут же испачкался бы или упал, поскольку весь пол был залит чем-то густым и липким. Взору хозяина дома открылась широкая панорама невиданного по своему размаху безобразия. Всегда сиявшее чистотой помещение с белоснежными шкафами и полками, на которых размещались начищенные кастрюли и сковородки, было покрыто какой-то немыслимо мерзкой жижей с остатками пищи. А новая симпатичная экономка вся с ног до головы была перепачкана вином, соусом и пищевыми отходами. Бедняжка стояла посреди этого кошмара, часто моргая и прерывисто дыша.

Питер в первую минуту был не в состоянии вымолвить ни слова. Он просто боялся расхохотаться. Молчание до неприличия затянулось. В конце концов он взял себя в руки и пристально посмотрел на панель управления.

– Что здесь происходит? – строго спросил он.

– Ничего особенного, – спокойно ответил ему Рей.

– Ничего особенного! – воскликнула Дженни. – У вас так принято называть весь этот бедлам? Да знаете ли вы, что Рей постоянно преследует меня? Спросите, спросите его, что это он здесь натворил.

– В чем дело, Рей?

– Вам лучше знать, мистер Стивенсон.

Питер вдруг почувствовал себя очень виноватым. Конечно же он догадывался, в чем было дело. Ведь это ему лично удалось создать и запрограммировать подобного хулигана-робота.

– Интересно, что этот гадкий электронный дворецкий имеет в виду? Посмотрите вокруг! Посмотрите на меня! Что за ужас? Перед тем как загрузить посудомоечную машину, я стала выкидывать остатки пищи в вакуумный мусоропровод, и именно в этот момент Рей включил его в обратный режим. Все это полетело на меня и на пол. Видите, как хороша ваша кухня теперь? Просто невероятно! – Дженни подошла к Питеру. Ее глаза искрились от гнева. – Не знаю, какой идиот разработал такую программу, но Рея совершенно точно нужно разобрать на запчасти.

Мистер Стивенсон был крайне удивлен.

– Это я, – промолвил он, нервно сглатывая. – Это я изобрел Рея.

– Вы? – ошарашенно пролепетала Дженни.

– Да, именно я.

– Вот оно что… – Девушка оборвала фразу, вглядываясь в лицо Питера. Наконец-то до нее дошел смысл его слов. – Да, конечно, – промолвила она, отступая на шаг. – Нет-нет, я не то имела в виду… Ведь надо обладать недюжинным умом, чтобы дойти до столь изощренного изобретения. Конечно, можно было догадаться сразу, – заключила Дженни, рассеянно потирая лоб.

– Совсем не обязательно, – ответил Питер.

– Простите меня за грубость. Я обозвала вас идиотом и теперь совсем не удивлюсь, если вы решите меня уволить.

Мистер Стивенсон как зачарованный наблюдал за Дженни. Вот это самокритичность! Уволить? – удивился он. Да ни за что на свете. На мгновение Питеру показалось, что он произнес это вслух. К тому же подобная мысль насторожила его. Дело плохо. Ему действительно нравится эта девушка. А значит, она сможет причинить ему боль… если, конечно, она не та праведница, за которую себя выдает.

С трудом сохраняя внешнее спокойствие, Питер скрестил руки на груди и окинул кухню оценивающим взглядом. Дженни тоже огляделась вокруг и вопросительно посмотрела на босса.

– Я не собираюсь вас увольнять, – твердо сказал он. И с улыбкой добавил: – По крайней мере, до тех пор, пока мы не наведем порядок в кухне.

На следующее утро Дженни все еще ждала своего приговора. Но ничего такого не произошло. Прошлой ночью они с мистером Стивенсоном очень долго возились в кухне. Потом ее босс провел воспитательную беседу с Реем. После чего они попрощались, и каждый направился в свою спальню. Сегодня же Питер собрал чемоданы и позавтракал вместе с ней и Чарли. Рано утром шофер привез свежий апельсиновый сок, круассаны и булочки на любой вкус.

Они сидели втроем на террасе, выходящей на лазурные воды залива. Дженни из вежливости осведомилась о цели поездки и о том, как долго она будет длиться. Оказалось, что мистер Стивенсон уезжал на полтора месяца и Чарли ехал с ним. Они позавтракали, потом Питер поднялся наверх за какими-то документами.

– Ну, как? Налаживаются отношения с боссом? – спросил тихо Чарли.

Дженни наклонилась к нему.

– Успешнее, чем с Реем, – прошептала она. – Робот меня ненавидит.

Чарли ухмыльнулся.

– Он всех ненавидит. Похоже у него там короткое замыкание. И вообще его надо отключить.

– Негодяй, я все слышу, – вмешался в их разговор Рей.

Дженни вздрогнула и быстро оглянулась по сторонам, ожидая увидеть робота если и не парящего над головой, то, по крайней мере, стоящего за спиной. Чарли понимающе улыбнулся ей. Хороший он парень, подумала Дженни. Совсем как брат, которому можно все рассказать.

– Он меня поцеловал, – внезапно выпалила она. Глаза Чарли расширились от удивления.

– Кто? Рей?

– Вы что, глупый? Мистер Стивенсон меня поцеловал, когда мы ужинали вместе.

Чарли посерьезнел.

– Вам, мисс, стоит немедленно уволиться.

– И я так подумала сначала, – вздохнула Дженни. – Хотя вовсе не потому, что мистер Стивенсон меня поцеловал. Ну… может быть, от части из-за этого. А в основном из-за того, что Рей включил в обратный режим вакуумный мусоропровод. Вообще-то, ты меня должен был предупредить, что такое может произойти. И сколько я не пыталась с ним договориться, у меня так ничего и не получилось. Его как заклинило. А после Рей…

– Постойте, постойте, – прервал ее Чарли. – Это все ерунда. Лучше скажите мне, с чего это вдруг мистер Стивенсон вздумал целовать вас?

Дженни пожала плечами.

– Вы у меня спрашиваете? Я-то откуда знаю! Все произошло так неожиданно… Вчера вечером, когда мы заканчивали ужинать, он вдруг поднялся, подошел ко мне и поцеловал.

– Ах, он… – Чарли в испуге закрыл рот рукой и пристально взглянул на Дженни. – А вы чего же?

– Как я чего? А вы сами-то как думаете? Что люди делают, когда их целуют? Мистер Стивенсон не похож на злодея, и мне ничего не оставалось, как ответить на его поцелуй. Потом он извинился. Мы очень мило побеседовали о том, что это всего лишь нелепая случайность, а вовсе не сексуальное домогательство.

По выражению лица Чарли было ясно, что он не поверил Дженни.

– Увольняйтесь. Если не хотите, конечно, чтобы события приняли нежелательный для вас оборот.

– Нет. Уверена, что босс сдержит свое слово.

– Я уважаю мистера Стивенсона, но в данном случае не думаю, что в его силах будет сдержать обещание, и…

– Всем нам известно, – вклинился Рей, – что Чарли думать не привык. Но сейчас тот самый редкий случай, когда он оказался прав. Не желаете ли просмотреть видеозапись, сделанную вчера вечером, которая продемонстрирует, что босс способен на самые низменные человеческие чувства? И одно из них – необходимость в сексуальном удовлетворении.

– В сексуальном удовлетворении? – вскричала Дженни, пылая от негодования и смущения. Через секунду она уже, вбежав в дом, стояла перед панелью Рея. – Ах ты, мешок металлолома! Что это ты называешь низменным? А подглядывать за другими, по-твоему, очень возвышенно? – Ей невыносимо было думать о том, что ее и мистера Стивенсона вчера записывали на видеопленку. Только сейчас она отчетливо вспомнила о том, что Чарли предупреждал ее, мол, во всем доме имеются видеокамеры, установленные в целях безопасности.

– Не беспокойтесь, мисс Дженни, – попытался ее успокоить Чарли. – Я не думаю, что Рей имеет что-то против вас лично…

– А я не сомневаюсь, что это именно так, – запальчиво воскликнула она в ответ на невинное замечание Чарли. – И вообще, это моя забота, как разобраться с этой чертовой машиной. Не зря мне довелось вырасти в семье с кучей братьев и сестер. Я сумею за себя постоять. – Чарли поспешно с ней согласился, и Дженни обратила весь свой гнев на Рея. – А ты, электронный нахал, выходи, где бы ни прятался!

– Вряд ли у меня это получиться, мисс Гоулсон. – Дженни не устраивал такой вариант.

– Так, значит, ты только болтать горазд?

– По всей видимости, нам с вами не удастся уладить этот момент в духе взаимопонимания.

– Ну все, хватит! – Дженни вскочила и решительным шагом направилась к злосчастной панели, которая мерцала в шкафу.

– Знаете, мисс Гоулсон, на вашем месте я бы там ничего не трогал, – предостерег ее Чарли.

В полном отчаянии Дженни обратилась к телохранителю босса, сильно размахивая при этом руками.

– Что же в таком случае вы предлагаете мне делать? Просто позволить этой машине делать все по-своему?

– Вероятнее всего, вы ошиблись адресом. При чем здесь Чарли? Ответ на ваш вопрос куда лучше знает мистер Стивенсон, – сказал Рей. – А я, между прочим, решил вступиться за вас. Хотя не для этого создан, у меня другие задачи. Жаль, что вы сами этого не заметили и не оценили. Я же видел, как он обращался с вами вчера. Хозяин так давил на вас, что у меня чуть все провода не сплавились. Судя по всему, мистер Стивенсон хотел, чтобы все получилось именно так, как он задумал. Вы согласны, мисс Гоулсон?

– Ах ты, черт, – воскликнул Чарли. – Я же знаю, для чего он все это делает! Просто совершенно забыл… Ну конечно!

Не обращая никакого внимания ни на слова своего единственного в этом доме покровителя, ни на объяснения самого Рея, Дженни, задыхаясь от гнева, приготовилась было выдернуть все провода. Но вдруг сзади ей на плечо опустилась тяжелая рука. Жуткий страх пронзил девушку. Неужели обладатель электронного голоса вдруг воплотился во вполне реальное существо? – подумала она. Действуя по чистому наитию, Дженни резко развернулась и сходу нанесла сильный удар прямо в челюсть… мистеру Питеру Стивенсону. Удар был так силен, что тот упал без чувств как подкошенный на пол кухни.

В полной тишине прозвучал голос Рея:

– О, это был профессиональный удар! Не вызвать ли мне полицию?

Чарли повернулся к пульту и быстро нажал на зеленую кнопку, переключив при этом какой-то рычаг.

Безумный страх овладел Дженни. Она опустилась на колени около сраженного босса.

– Принесите воды, скорей, – завопил Чарли. – Холодной воды, да положите лед в какую-нибудь тряпку.

Дженни бросилась к холодильнику и высыпала кубики льда в кухонное полотенце. Затем схватила бутылку с минералкой.

– Господи, Чарли, какой кошмар! Он жив? Боже мой, что я наделала! Он меня жутко напугал, я подумала, что это Рей. Опять все повторяется, совсем как с прошлой работой.

Чарли в это время подложил под голову мистеру Стивенсону гобеленовую подстилку с кухонного стула и с удивлением посмотрел на Дженни.

– Вы это о чем?

– Моя прошлая работа. Там со мной случилось почти то же самое.

Чарли нахмурился.

– Что и там вы отправили своего босса в нокаут?

– Если бы так, – со слезами в голосе воскликнула Дженни. – Но это был несчастный случай. Клянусь! Прямо как сейчас.

– Вот черт, – промолвил Чарли, как будто перед ним была не Дженни, а инопланетянка. – Вы зарезали своего босса? А мистер Стивенсон-то волновался, что вы просто… короче… ему это все наверняка не понравится.

– Я знаю! – в отчаянии воскликнула девушка. – Может, стоит вызвать скорую помощь?

Она, стоя на коленях, прикладывая лед к голове потерявшего сознание босса. И вдруг неожиданно для себя отметила, что Питер похож на спящего младенца: то же ангельское выражение лица, вот только назревающий синяк на подбородке не вписывался в образ. Боже мой, что же я наделала! – все не могла успокоиться Дженни. Эти глаза, которые так ее вчера ласкали, были сейчас закрыты. А руки, которые так нежно ее обнимали, безжизненно лежали на полу.

Дженни вопросительно взглянула на Чарли:

– Ну что вы стоите, вдруг у него сотрясение мозга? Звоните, вызывайте врачей.

– Помолчите. – Чарли был чем-то не на шутку озабочен. – Сейчас разберемся, он уже приходит в себя.

– Но вы же недоктор!

– А вы не профессиональный боксер и тем более не какая-нибудь там злоумышленница. Вам что, не терпится попасть за решетку? – Чарли оценивающе взглянул на нее.

– Вы говорите совершенно не о том. Мистер Стивенсон может погибнуть от кровоизлияния, ему нужна медицинская помощь. Где телефон?

– Да, похоже, он вам действительно нравится. Однако не надо вызывать скорую, я позвоню мистеру Райту, он хирург и живет по соседству. Надеюсь, Джон не откажется навестить нас.

Ответ Чарли несколько успокоил ее. Девушка услышала, как тот, выйдя в гостиную, быстро набрал номер и коротко побеседовал с Джоном Райтом.

– Парень нас выручит, – сказал он, вернувшись и с тревогой вглядываясь в лицо своего босса. Затем пощупал его пульс, сдвинул мокрое полотенце с подтаявшим льдом ближе к затылку и, склонившись над ним, стал делать искусственное дыхание.

Щеки Питера Стивенсона слегка порозовели, он едва слышно простонал.

– Видите, он уже приходит в себя.

– Я бы все же вызвала скорую. Машина набита техникой, а что сможет сделать один хирург? Не трепанацию же черепа среди кастрюль и сковородок, – вздохнула Дженни. – Мистер Стивенсон по-настоящему добрый и умный человек… и дружелюбный. Да, он мне действительно нравится, но, если все обойдется, то теперь он наверняка меня уволит. Я очень виновата, понимаю, но совсем не хочу, чтобы он меня выгонял. Глупо и эгоистично сейчас об этом говорить, однако тогда все мои планы пойдут прахом. И картины я писать не буду, и ни Парижа не увижу, ни Венеции. А моя семья окончательно убедится в том, что я ни на что не гожусь. Вот так всегда со мной что-то случается, когда счастье оказывается близко. Мне так понравилось здесь. И вы мне симпатичны, Чарли, и он тоже… очень. Господи, пусть увольняет, лишь бы только с ним не случилось ничего страшного!

– Увольняет? – Чарли задумчиво покачал головой. – Скорее всего после случившегося он сделает вас начальником своей охраны.

– Разве не вы занимаете эту должность? – Совершенно неожиданно зазвучал голос Рея:

– Был. Прошедшее время.

Не сговариваясь, Чарли и Дженни одновременно повернулись в сторону, где находилась панель управления роботом.

– Заткнись! – хором сказали оба.

В этот момент мистер Стивенсон пошевелился. Дженни и Чарли вздохнули с облегчением. Вдруг Чарли схватил девушку за руку.

– Послушайте, когда мистер Стивенсон окончательно придет в себя, ничего не говорите. Положитесь на меня. Он вас не уволит. Я не позволю ему этого сделать.

– Большое спасибо, Чарли, – вытерла слезы Дженни. – Я вам очень благодарна, но…

– Нет! – Чарли пристально взглянул на нее. Это заставило ее прислушаться к его словам. – Мисс Гоулсон, вы на самом деле такая честная и откровенная?

– Это плохо? К чему вы клоните?

– В общем, так. Положитесь на меня, и все будет в порядке. Я прошу вас только об одном, не увольняйтесь, что бы ни вытворял этот Рей.

Дженни нахмурилась.

– А Рей-то тут причем? Хорошо я обещаю, но не могли бы вы мне объяснить, в чем дело.

– Просто я вижу, что мистер Стивенсон и мисс Гоулсон – хорошая пара. Вы ему нужны. Проблема в том, что он богат, поэтому постоянно опасается, что женщин в первую очередь притягивают деньги, а не его личность. Из-за этого хозяин и одинок. Не хочу опережать события, но мне сдается, что именно такую как вы, он искал многие годы, только сам об этом не догадывался. Так что, я постараюсь все уладить. Положитесь в этом на меня, и обстоятельства сложатся самым лучшим образом для всех.

Совершенно ошеломленная, Дженни смотрела на Чарли, не зная, что и думать. Слезы бежали по ее щекам.

– Послушайте, это нехорошо. Человек лежит на полу, черт знает, в каком состоянии, а мы обсуждаем какую-то чушь! Я сама во всем виновата, и лишь молю Бога, чтобы он поправился… – В это время в открытую дверь торопливо вошел высокий незнакомый человек с кейсом в руках.

– Здравствуйте, мистер Райт! – кивнул ему Чарли.

Хирург без лишних расспросов наклонился над мистером Стивенсоном. В тот же миг тот открыл глаза и попытался приподняться на локтях.

– Не надо торопиться, – сказал Райт и стал осматривать своего пациента.

Дженни вышла в гостиную, ее всю трясло, а слезы градом катились по щекам. Боже, какая идиотка! – думала она и с ужасом представляла себе, что у мистера Стивенсона настолько серьезные повреждения, что его придется оперировать. И еще не известно, чем закончится вся эта история. Девушка уселась на диван и, скрючившись в углу, буквально застыла от страха, спрятав мокрое лицо в ладони. Ей показалось, что прошла вечность, пока кто-то легонько тронул ее за локоть. Она подняла взгляд. Рядом стоял живой и невредимый Питер Стивенсон.

4

Дженни совсем не хотела, чтобы он уезжал. Все было так просто. Она мечтала, чтобы Питер все время был рядом с ней, обнимал и целовал ее так, как он это делал недавним вечером. Она тоже целовала бы его в ответ… И страсть их не утихала бы никогда! После того как Чарли внедрил в ее сознание идею о том, что мисс Дженни Гоулсон и мистер Питер Стивенсон созданы друг для друга, она ничего с собой не могла поделать. Ее тело так жаждало прикосновения его рук и губ, что бедняга совершенно не могла спать. Дженни совсем нельзя было назвать легкодоступной девушкой. Но сейчас она точно знала, чего хотела. Однако… Питер уезжал.

Дженни стояла у открытых ворот и глядела вслед черному лимузину. Дорога была очень извилистой, поэтому машина ехала медленно, аккуратно огибая каждый поворот. Девушка даже слегка помахала рукой, несмотря на то, что тонированные стекла скрывали от ее взора сидевших в машине людей. Она не имела понятия, нашел ли ее прощальный жест соответствующий отзыв в душе того, кому предназначался, или же был воспринят, как должное. Но ей не хотелось думать об этом, Дженни просто махала рукой вслед тому, кто так тронул ее сердце.

Стоя у раскрытых ворот и еле сдерживаясь от слез, мисс Гоулсон пыталась найти плюсы в данной ситуации. С одной стороны, большим плюсом было то, что она еще не потеряла эту работу. С другой – мистер Стивенсон и Чарли надолго уехали в Лондон, и теперь она являлась единоличной хозяйкой в огромном доме. Значит, с этого момента она была официально принята на работу в качестве экономки к одному из богатейших, влиятельных и красивых людей в стране! И чего ради ее беспокоило, махал ли ей в ответ мистер Стивенсон? Это уже было не столь важно. Теперь она начинает новую жизнь, о которой раньше не могла и мечтать!

Хотя Дженни не должна обманывать себя. Горькая правда заключалась в том, что она, – особенно по ночам, когда уходили садовник, дворник и прислуга, – оставалась одна во всем имении, рядом не было ни души. Конечно, не считая идиотского Рея, который скорее всего с радостью будет поганить ей жизнь. Великолепно! Хотя с помощью объемной инструкции, которую вчера вручил ей Чарли, Дженни вполне сможет справиться с негодником роботом. К тому же у нее в стратегическом запасе имелся целый список телефонов с именами людей, к которым она могла обратиться в случае, если Рей натворит что-то ужасное. Значит, совсем не ответственность, которая тяжелым грузом ложилась на ее плечи, беспокоила Дженни.

Беспокоила… Нет, это чувство нельзя было назвать беспокойством. Разочарование… Наверное, да. Это было похоже на разочарование. Такое уже случалось с ней, например, когда Дженни в великолепный ясный день выходила с мольбертом на улицу, чтобы писать в течение всего дня… Вдруг солнце закрывали облака, собирались тучи, и приходилось уходить, бросая начатое и преждевременно возвращаясь домой.

Именно так себя и чувствовала она сейчас. Дженни никогда не принадлежала к классу богатых людей, которые жили в этом великолепном доме, и никогда не будет принадлежать. Все кругом чужое и не нужно никаких иллюзий. Зачем, чтобы постоянная боль мучила ее сердце? Нужно немедленно прекратить терзать себя.

Питер Стивенсон вовсе не эстрадная звезда, которая нуждается в поклонницах. Да и ей, Дженни, нужно совсем другое. Она приехала сюда, чтобы зарабатывать деньги и писать. Живопись – вот что являлось главной страстью в ее жизни.

И все же те чувства, что Дженни испытывала по отношению к Питеру Стивенсону, не давали ей покоя. Его лицо, голос, мускулистый торс запомнились ей так же, как и его поцелуй. Этот человек даже сейчас продолжал волновать ее, и это было самое приятное волнение, которое только может испытать женщина.

Однако не следовало забывать, что Питер Стивенсон являлся ее боссом. И был при этом очень богат. Такой человек запросто мог найти себе куда более достойную партию. Значит, все, что скромная экономка могла себе позволить по отношению к нему, это только уважение и теплое отношение. И ничего более. Дженни Гоулсон никогда не смогла бы стать ровней мистеру Стивенсону, поэтому ей нужно было поддерживать дистанцию.

Англия слишком далеко отсюда, почему-то грустно подумала Дженни, закрывая за собой ворота. Она повернулась и окинула взглядом просторы имения. Именно в этот момент ее как молнией поразило осознание того, что она находится здесь, в прекрасной Калифорнии. Что стоит посреди великолепной аллеи с жасминовыми деревьями в цвету, хотя на дворе зима. И теперь, когда мистер Стивенсон уехал, все эти просторы, яхта, дом, машина, бассейн – все это ее и для нее. Дженни потребовалось сильно напрячь воображение, чтобы представить, что все это великолепие она смогла бы когда-нибудь заработать своими картинами.

Мисс Гоулсон не хотелось идти в сумрак дома. Она по-прежнему стояла и оглядывалась по сторонам, ощущая на своей коже теплые лучи солнца, чувствуя запах океана, слушая далекие крики чаек. Теперь она была обеспеченной молодой особой, надо было лишь разумно использовать шанс, подаренный ей судьбой.

Дженни прекрасно понимала, что пытается обмануть себя. Ничего из того, что было перед ее глазами, не принадлежало ей. Голова твердила ей это без конца, а сердце отказывалось принимать и верить. Нет. Так больше нельзя, решила девушка. Она не могла позволить своим артистическим фантазиям затмевать ее сознание. Дженни снова обвела взглядом имение. Вся эта красота и роскошь, представавшие перед ней, для нее лично были лишь декорациями. А все происходящее – не более чем сказка, в которой все чудеса могли исчезнуть ровно в полночь.

В действительности, все, что окружало Дженни, принадлежало мистеру Стивенсону. А он, в свою очередь, дал Дженни понять, что она может быть уволена в любую минуту. Босс вскользь намекнул ей об этом еще раз, перед отъездом в аэропорт, несмотря на ее слезные извинения и заступничество Чарли. Так что теперь, соверши она еще одну ошибку, ноги ее в этом доме не будет. А это будет просто ужасно! В особенности эта перспектива была неприятна из-за того, что виновником всех промахов Дженни был Рей. А мистер Стивенсон, похоже, был на стороне дурацкого робота. Это открытие сразу стерло романтический образ добросердечного босса-красавца из ее воспаленного воображения. Забудь его и тот страстный поцелуй, приказала Дженни себе. Ты больше не играешь ни в какие игры. Игроки вышли из игры. Отлично, что он уехал.

Вдруг мисс Гоулсон почувствовала сильнейшее желание взять в руки кисть. Буря эмоций, бушевавшая в ее душе, требовала выражения. Именно такие моменты напоминали ей о причудах судьбы и изменчивости фортуны. И сейчас эту красоту и изменчивость мира, бушующие эмоции и трепет сердца – все это она захотела выразить в красках. Она решила срочно достать холст, краски и рисовать.

Воодушевленная, Дженни помчалась по аллее. Впервые в жизни ей представилась возможность взяться за любимое дело именно в тот момент, когда пришло вдохновение. И все это благодаря мистеру Стивенсону и мисс Нельсон. Теперь Дженни могла не тратить кучу времени и нервов на дорогу в часы пик. Ей не нужно было проводить долгие часы на скучной и неинтересной работе. А так же она была спасена от холодов Миннесоты. Никакие счета и задолженности не беспокоили теперь ее. Она могла рисовать в свое удовольствие, воплощать и совершенствовать свой талант, постепенно становясь настоящим художником, чьи картины впоследствии будут выставляться в лучших музеях и галереях мира.

Дженни стояла на террасе, радостно рисуя в свое удовольствие. Она никогда не тратила время на поиски лучшего угла падения света, более выгодного ракурса или фона. Она просто выбирала понравившееся ей место и начинала водить карандашом по бумаге или кистью по холсту. Стараясь найти свое место в этом мире, девушка пыталась прочувствовать его через краски и холст. Сегодня она рисовала дивно спокойный, словно покрытый расплавленным золотом залив… Но вдруг свалившаяся как коршун на голову мысль окатила ее ледяной волной. Боже мой, я же еще не сообщила своей семье о переезде! – с ужасом подумала Дженни.

А вдруг родители позвонили к ней на квартиру и узнали, что телефон отключен? Что если они набрали номер компании Сомерсет, где им сообщили о ее увольнении. Ни дома, ни работы… Где им было ее искать? И что бы она чувствовала в такой ситуации на месте своих родителей?

Дженни не могла допустить такого. Семья не должна знать о ее трудностях. Она так привыкла быть примером для своих младших братьев и сестер, что теперь оберегала их от любых дурных новостей. И в этот раз ей не стоило разочаровывать их. Более всего Дженни ненавидела доставлять своему семейству беспокойство. Поэтому она должна была немедленно позвонить домой.

Дженни отложила кисть и поспешила к телефону. Когда в последний раз она звонила домой? Кажется, месяц назад. Ничего себе!

Снимая телефонную трубку, она молила Бога, чтобы ее не встретили словами: где ты была, мы места себе не находили! Возможно, что ее родители никуда еще не звонили. Ощущая, как чувство вины начало сжимать ее сердце, Дженни глубоко вздохнула и прикрыла глаза.

Раздался лишь один гудок, и трубку тут же сняли. К телефону подошел отец.

– Привет, папочка. Это я, – торопливо сказала она, опасаясь, что волнение будет замечено.

– Ой, Дженни, дорогая. Привет! Мы с мамой как раз о тебе говорили. Ты в порядке?

– Да, все хорошо. Я просто… – Она посмотрела на часы. Было время обеда. Значит в Миннесоте на час меньше. Значит, братья и сестры должны быть в школе. Это объясняло, почему именно отец подошел к телефону. Хотя, подумала Дженни, что мог делать ее отец посреди рабочего дня дома? Девушка забеспокоилась и на мгновение забыла, зачем звонила домой. – Отец у вас все хорошо?

Последовавшее молчание несколько затянулось.

– Да, все нормально, – в конце концов ответил он. – Не беспокойся, дорогая. Все вернется на круги своя, если завод скоро откроется. Но ты не беспокойся. Ты и так нам очень помогаешь.

– О, папочка! – еле сдерживая слезы, проговорила Дженни. Она поняла, что его сократили. Бедный отец! Он так старался и так усердно работал всю жизнь… Дженни потерла лоб и постаралась придать бодрости своему голосу. – Мне так жаль. Не беспокойся, я вам помогу.

– Нет-нет, – ответил отец, медленно выговаривая слова. – Ты и так прислала достаточно денег на Рождество. Это моя обязанность смотреть за тем, чтобы здесь было все в порядке. Тем более я слышал в новостях, что в Миннесоте холодает. Тебе надо будет покупать хорошее теплое пальто. Ведь у тебя только легонькое…

– Папа, подожди. Ведь я звоню, чтобы сообщить – я больше не в Миннесоте.

– Как не в Миннесоте? А где же ты, черт возьми?

– Я в Калифорнии.

– В Калифорнии? Как? Дженни Гоулсон, немедленно рассказывай, что происходит с тобой?

– Ничего. Точнее все. Папа, я…

– Подожди минуточку, детка. Тут мама отнимает у меня трубку.

Дженни ждала, слушая, как на том конце отец объяснял ее матери, что их старшая дочь оказалась странным образом в Калифорнии. Потом он говорил, что не понимает, зачем дочь туда полетела. После мать забеспокоилась, не попала ли Дженни в какую-нибудь секту, из-за чего бросила работу и сбежала в другой штат. Девушка закатила глаза. Она не могла более выслушивать такие глупости, но ждала, несмотря на то, что звонок в другой штат стоил недешево.

Наконец мать, наверное, самый практичный человек в семье, взяла трубку.

– Дженни, дорогая, что ты делаешь в Калифорнии? Разве мне не хватает беспокойства с детьми здесь? Да и за отцом присматривать надо. Ты же знаешь, мы так до смерти можем перепугаться.

– Здравствуй, мама. Я не собиралась беспокоить или расстраивать вас. Но так получилось. Мне хочется помочь вам.

– Улетев в Калифорнию? – Она оторвалась на минуточку, чтобы попросить отца помешать фасоль на сковородке. – У нас фасоль на ужин. Как я хочу, чтобы ты была здесь с нами. Мы все так скучаем по тебе.

У Дженни появилась грустная улыбка на лице.

– Я тоже скучаю, мам. Но послушай, я скоро смогу серьезно помочь вам.

– Хотелось бы. Подожди, я говорила тебе, что Мартин во время экскурсии упал с велосипеда и разбил локоть. Ты знаешь, что у нас нет школьной страховки, а доктора такие дорогие, поэтому твоя сестра сама ухаживает за его рукой. Она научилась этому на уроках первой помощи. Чему только не учат в школе. Сейчас я молю Бога, чтобы в семье никто серьезно не заболел. У нас сплошные долги. Да и дом мы можем потерять. Я просто не знаю…

– Мама, повтори, что ты сказала? – резко оборвала ее Дженни. – Мы что, действительно можем потерять дом? – Повисла тишина. У Дженни от страха заболел желудок. – Скажи честно, когда закрылся завод?

– Около трех месяцев тому назад. Мы не хотели причинять тебе беспокойство, детка. Ты бы все равно не смогла ничего изменить.

У Дженни в горле застрял комок, и она с трудом перевела дыхание. Ее семью вот-вот выкинут из дома, на мороз, в то время как она спокойно занимается живописью в солнечной Калифорнии и живет в роскоши. Ее словно осенило, она точно поняла, что ей надо срочно сделать. Наверное, это было не совсем хорошо, но у нее не было выбора.

– Мама, послушай меня. У меня есть возможность вам помочь. Я сейчас богата. Действительно богата, мама.

– Ты… богата? – Мать Дженни позвала к телефону ее отца. – Фрэд, иди сюда. Я думаю, что у девочки температура.

Потом она вновь услышала ее голос.

– Ты меня очень беспокоишь, дочка. В чем дело?

– Все в порядке, мам. У меня нет температуры. Я просто…

– Что ты просто? Три недели назад у тебя не было лишнего цента за душой, а сейчас вдруг богата. Что произошло? Ты уехала в Калифорнию и вышла замуж за какого-то богача?

У Дженни от удивления распахнулись глаза. Это было просто замечательно, чудесная подсказка! Зная своих родителей и их принципы, она понимала, что те никогда не примут чужие деньги, которые она им могла предложить, даже ради спасения дома. Но если это средства ее мужа, тогда совсем другое дело.

– Да, ты угадала. Я убежала в Калифорнию и вышла замуж за очень состоятельного человека. Вообще-то, не совсем так. Мы сначала поженились, а потом я переехала сюда.

Мать Дженни торжествующе воскликнула. Тут же к ней присоединился отец. Девушка знала, что они радуются не столько тому, что она вышла замуж за богача, сколько тому, что она вообще нашла себе мужа. Ее, если честно, всегда удивляло глубокое убеждение ее родителей в том, что женщине для счастья необходим мужчина. Дженни семейные радости вполне заменило бы творчество. Тем более что ей на то время еще не довелось встретиться с тем, с кем она была бы настолько счастлива, что решилась бы выйти за него замуж… За исключением Питера Стивенсона, который только что лишил ее покоя.

Чтобы не ранить их гордость, подумала она, наверное, стоило сказать, что эти деньги муж дает им взаймы.

Ее муж… Дженни почувствовала себя очень виноватой, словно мистер Стивенсон мог услышать ее в этот момент. Он на самом деле ей улыбался с полки книжного шкафа, где стояла его фотография в рамке. Улыбался, принимая награду от президента Соединенных Штатов.

– Прости меня, – одними губами беззвучно произнесла Дженни.

Вдруг она поняла, что ее мать все еще что-то говорит.

– Ты меня слышишь, малышка? Я тебя спрашиваю, где вы познакомились.

Дженни заморгала, пытаясь придумать ответ.

– На выставке картин, когда я жила в Миннесоте. – Бедняжка увязала все глубже, по самую шею, в эту придуманную историю. – Ему понравились мои картины. Мы разговорились. И слово за слово…

– Что-то мне это не нравится.

– Я совсем не то имела в виду, мама.

– Ты можешь мне все честно рассказать, я же твоя мать. Ты в положении?

– Мама, ради Бога. Мы просто познакомились с мистером Стивенсоном…

– Ты называешь своего мужа мистер Стивенсон?

Дженни не знала, что и сказать дальше.

– Он очень… странный, как все богатые люди.

– Похоже, твой муж в возрасте.

– Нет. Ему тридцать четыре года.

– Это неплохо. А в какой церкви вы венчались?

– В небольшой церкви, в Лас-Вегасе. – Дженни и самой понравилась эта идея. – Мы полетели туда, чтобы пожениться. И только сегодня вернулись в Калифорнию. Поэтому я и звоню вам сейчас.

– Дженни Гоулсон, нет, погоди… Ведь теперь у тебя другая фамилия? Как и у твоего мужа, забыла, как ты сказала?

Это уже совсем не понравилось ей. А что если ее мама надумает поговорить со своим новоиспеченным зятем?

– Его зовут Питер Стивенсон, – сдерживаясь, ответила Дженни. – Но я сохранила и свою девичью фамилию, так что теперь у меня двойная фамилия. Я не захотела взять только фамилию мужа, потому что на работе меня все знают, как Дженни Гоулсон.

– На работе? На какой работе?

Этот вопрос напомнил Дженни о том, что ее родители все, что касается творчества, пропускают мимо ушей, хотя раньше они всегда поддерживали свою старшую дочь в ее увлечении живописью. Однако она также знала, что отец с мамой страшно боялись за нее, поскольку такая работа денег не приносит. Несмотря на то, что первые шаги в рисовании помогли Дженни полностью украсить дом ее родителей, они все же уговорили ее получить сертификат секретаря. Но сейчас, когда она напридумывала столько всего, образ удачливой художницы хуже сделать не мог.

– Ну, как на какой работе? Это мое авторское имя, мама. Картины. Ты забыла? Я же пишу, и скоро несколько моих работ будут выставлены в галерее. Кажется, некоторые важные персоны в этом бизнесе заинтересовались моими пейзажами.

– Да, что ты! Теперь моя девочка будет известной художницей?! Вот здорово! – Тут она обратилась к отцу Дженни, рассказывая, каких успехов добилась их дочь. Но было слышно, как тот лишь что-то недоверчиво пробурчал в ответ.

Да, вероятнее всего, отец будет не единственным человеком, который так отреагирует на происходящее. Если мистер Стивенсон узнает об этой придуманной истории, то вряд ли все обойдется одним ворчливым брюзжанием. Скорее, он голову ей открутит и будет прав.

Оставшаяся часть дня, начавшегося с ее «замужества» и «превращения в известного художника», была довольно насыщена. Как потом выяснилось, времени на свободный полет фантазии у Дженни совсем не осталось. После того как она сложила мольберт, краски и кисти, мисс Гоулсон пришлось убраться в своей комнате и внимательно изучить те бумаги, которые ей оставил Чарли. Там же, в папке, находилась ее кредитная карта. Все, что требовалось от Дженни, это подписать ее, так как та уже была активизирована. Девушка позвонила в банк и… остолбенела от удивления, услышав ту сумму, которая находилась в ее распоряжении.

– Это на месяц или на год? – спросила мисс Гоулсон, стараясь не выдать своей неуверенности.

– Конечно на месяц, – вежливо ответили на другом конце провода.

– Ах да, конечно. Я именно так и подумала, – сказала Дженни. Потом она осведомилась, где расположен банк. Оказалось, что ехать до него всего десять минут.

Дженни взглянула на ключи от машины. Этого просто не могло быть! На брелке красовался символ ягуара. Нет, подумала она, наверное, это шутка. Но, заглянув в гараж, тут же увидела золотистый ягуар. И, как ни странно, ключи подошли к замку.

С этого момента ей показалось, что дела действительно стали налаживаться. Теперь она неслась на ягуаре по великолепному шоссе. Душу согревал заполненный бланк денежного перевода, указанная на нем сумма казалась просто нереальной. Не удержавшись, Дженни подписала от руки: «Заплатите все долги и приезжайте повидать меня». Если честно, она не думала, что родители примут приглашение. Но это было бы очень здорово, поскольку она очень скучала по семье.

Интересно, как все будет, если они все-таки наведаются сюда? Не сболтнут ли лишнего прислуга и садовник? Чарли сказал, что экономке позволено приглашать гостей во время отсутствия мистера Стивенсона. Уезжая, босс предупредил, что его не будет дома около шести недель. А если родители приедут навестить ее, то вряд ли задержатся больше, чем на неделю. Но что если они все же пересекутся? Дженни не давало покоя какое-то странное предчувствие. Вот уж мистер Стивенсон удивится, узнав, что нанял себе жену.

Да, ситуация обещала быть интересной. Ну что ж, если такое произойдет, то Дженни придется тут же умереть от стыда и горя.

Ориентируясь по карте, которую предусмотрительный Чарли положил в ее папку с бумагами, Дженни без труда нашла почту. Через пару минут обещанные деньги, а также ее записочка были отправлены родителям.

Они очень неохотно согласились принять деньги, особенно такую крупную сумму, которую назвала Дженни. Однако ей пришлось им внушить, что беспокоиться не о чем, так как это деньги с ее личного счета, и она вольна распоряжаться ими по своему желанию, а больше всего сейчас ей хочется помочь родителям. Тем не менее они не соглашались принять эту помощь, пока Дженни не пошла на то, что родители возьмут крупную сумму в долг.

Девушка улыбнулась, вспоминая разговор. Ей было известно, что при других обстоятельствах они ни за что не согласилась бы на помощь. Но она прекрасно была осведомлена о маленьких доходах ее родителей, которые просто не позволят им вернуть эти деньги назад. Дженни вздохнула, думая о том, как гордость влияет на людей и их поступки.

По дороге домой, она чувствовала себя королевой. Проезжая мимо чудесно подстриженных газонов, сказочных клумб, величественных пальм, площадки для игры в гольф, живописного пруда с фонтаном в центре размышляла о том, что всю эту красоту действительно стоит отобразить. Она петляла по извилистым улицам, выставлявшим напоказ роскошь дворцов и автомобилей. И наконец свернула на свою улицу, улыбаясь и что-то мурлыча себе под нос.

Моя улица, нежно подумала Дженни. Так здорово звучит. Вот за поворотом показался ее дом. Мой дом, повторила она. Что может быть лучше?

И вдруг именно в этот момент ее прекрасный день перестал быть прекрасным. Дженни резко ударила по тормозам. Она не могла поверить своим глазам! Ее сон превращался в кошмар. Стоя вот так, посреди дороги, с утопленной педалью газа, девушка пыталась придти в себя. Сердце бешено колотилось, ладони вспотели… и ей было от чего волноваться. Ее «муж» вернулся домой. Все, теперь ей не жить!

5

Спустя несколько мгновений Дженни влетела в гараж и припарковала ягуар. Не помня себя от страха и паники, она побежала к дому, даже не заметив Чарли, который, отъезжая по гравийной дорожке, помахал ей в знак приветствия. Войдя в дом, девушка пулей понеслась на второй этаж. Дубовый паркет в коридоре сильно скользил, и она чуть было не упала. Промчавшись мимо комнаты с домашним кинотеатром, великолепно оборудованного спортзала и кабинета, Дженни влетела в спальню мистера Стивенсона и… замерла в оцепенении.

От роскоши, представшей перед ней, у нее перехватило дыхание. Роскошная высокая кровать с балдахином, антикварная мебель, гобелены, зеркала, напольные вазы, огромные окна, выходившие к заливу… Единственное, чего не хватало в этой комнате – это мальчика пажа с опахалом из перьев в руках. Такие обычно обмахивают шейхов.

Дженни в растерянности стала наблюдать за мистером Питером Стивенсоном, хотя конечно же должна была постучать и спросить разрешение, прежде чем входить в апартаменты. Ее босс стоял около большого стенного шкафа, который, как показалось Дженни, был больше гостиной в доме ее родителей. Сердце девушки продолжало бешено колотиться. Она не могла отвести глаз от Питера. Даже через одежду прорисовывались линии его сильного, мускулистого тела. Дженни вздохнула и попыталась вспомнить, зачем она сюда пришла. Ах, да! Она хотела сказать: «Здравствуйте, мистер Стивенсон. Добро пожаловать домой. А теперь, побыстрее проваливайте отсюда, пока всем нам не стало тошно от моих безумных идей».

Дженни заморгала, понимая, что хозяин дома и не подозревает о ее присутствии. Значит, она не могла бы и дальше стоять в дверях его спальни. Но Питер вдруг начал раздеваться, и девушка смущенно переступила с ноги на ногу. Ей очень хотелось уйти. Но раз уж она оказалась здесь, ей следовало поприветствовать своего босса.

– Мистер Стивенсон, здравствуйте. Ммм… А что вы здесь делаете? – спросила она улыбаясь.

Босс развернулся, и теперь Дженни могла видеть, как он медленно развязывал шелковый галстук, который увидела на нем сегодня утром. Его взгляд медленно скользнул по ее фигуре. Судя по всему, ему очень понравилось то, что предстало перед его глазами. Это было более чем очевидно. Дженни чуть покраснела, вспомнив об их недавнем поцелуе. Но ее воспоминания были прерваны:

– Вообще то, я здесь живу, Дженни. Помните? – И любопытная экономка не смогла удержаться от комментария.

– Ну да. Вы же все делаете по высшему стандарту. И наверняка вы лучший в своем деле, независимо от того, чем занимаетесь. – Она заметила, что Питер был удивлен, если не обижен. – О, простите меня! Я не хотела вас обидеть. Просто… Я имела в виду, вы так молоды, а зарабатываете так много денег. Но, если вы занимаетесь чем-то, из-за чего вам придется убить меня, то лучше не говорите мне о вашей работе. Я очень верю в спасительную силу неведения.

Мистер Стивенсон оценивающе взглянул на нее.

– Я банкир, работающий на международном рынке. Создание роботов – мое хобби. Я, вообще-то, предполагал, что Линда вам рассказала об этом.

Дженни задумалась. Так-так… Мистер Стивенсон предпочитает называть мисс Нельсон по имени. Значит, она была права. Между ним и жеманной владелицей агентства что-то есть или было когда-то. И, похоже; он не хочет об этом вспоминать. Дженни постаралась быть столь же серьезной, как и ее босс.

– Отлично, – энергично кивнула она в ответ. – К сожалению, мисс Нельсон мне действительно ничего не рассказала. Она скорее всего решила, что это меня не касается. – Тут Дженни решила сменить тему. – А что случилось с Лондоном, мистер Стивенсон?

Питер пожал плечами.

– Ничего. Он стоит там же, где и всегда. Просто мои планы несколько изменились. Мне сообщили, что политические неурядицы в Великобритании затрудняют ход переговоров, поэтому деловые встречи пока отложены.

Продолжая объяснять суть своей работы и значение лондонских встреч, Питер Стивенсон снял галстук, небрежно кинул его на огромную постель, а затем медленно стал вытаскивать рубашку из брюк. Дженни, наблюдая за этим, понимала, что босс рассказывает ей то, что в принципе совершенно ее не касается. Но она не смела прервать его. Питер же внимательно смотрел на девушку, будто пытаясь догадаться, что та выкинет дальше. Эта очаровательная леди всё еще была для него загадкой, и он знал, что пока не может предсказать ни одного ее следующего шага.

– Скажите мне, Дженни, – обратился он к ней, – разве есть хоть одна серьезная причина, по которой я не могу в изменившихся обстоятельствах находиться сейчас здесь?

Мисс Гоулсон вспомнила об огромной сумме, только что тайком снятой со счета, предназначенного на расходы по дому. И о записке, отправленной родителям вместе с деньгами. Да уж! Она чувствовала себя виноватой перед мистером Стивенсоном, но не должна была показывать этого.

– Нет. Конечно же нет! – быстро проговорила она, пожимая плечами. – Я просто… подумала, что вам не мешало бы позвонить и предупредить меня, раз уж вы решили вернуться, чтобы я подготовила все к вашему приезду.

– Это верно. Нужно было позвонить и предупредить. Но ведь я уехал только сегодня утром. Вряд ли вам потребовалось бы много времени на подготовку и уборку. Тем не менее я действительно звонил из аэропорта и оставил вам сообщение. Поскольку вас не было дома, вы его, конечно, не получили.

Дженни потерла лоб.

– Да. Это послужит мне уроком.

Мистер Стивенсон мог бы смягчиться и ответить, что она вольна приходить и уходить, когда сочтет нужным. Однако он продолжал пристально смотреть на нее, делая вид, будто поверил, что его внезапное возвращение нарушило хозяйственные планы неопытной экономки.

Если бы все было так просто!.. Но мисс Гоулсон необдуманными и несвоевременными поступками вновь превратила свое существование в кошмар. Как теперь выкручиваться из создавшегося положения? Где брать деньги на ежедневные траты? Каковы шансы, что родители приедут навестить ее? Очень жаль, что она не могла позвонить им и предупредить, чтобы они не обращали внимания на ее записку. Какое объяснение Дженни могла предоставить им? Сказать, что она или ее муж не хотят их видеть здесь? Или честно рассказать им, что пришлось от отчаяния придумать всю эту историю про замужество? Но Дженни не могла так поступить со своими родителями… Да и с самой собой. Но тут спасительная мысль посетила растерявшуюся девушку:

– Как долго вы планируете в этот раз пробыть здесь, мистер Стивенсон? День? Ночь? Вы, наверное, даже распаковывать чемоданы не будете?

– Я рассчитываю задержаться здесь на какое-то время. Так что чемоданы распаковывать все же придется, – ответил он с некоторым упрямством в голосе.

– Понятно, – кивнула она, слегка улыбнувшись, хотя ее сердце ушло в пятки. – Значит, задержитесь… Надолго ли?

К счастью, Питер перестал раздеваться. Сейчас он уже босыми ногами стоял на роскошном персидском ковре. На нем были лишь брюки и расстегнутая рубашка. Он провел рукой по волосам песочного цвета. Как он красив, вновь подумала Дженни, из последних сил стараясь выглядеть спокойной, чтобы ее босс ничего не заподозрил.

– А где же вы были целый день, Дженни? Знакомились с окрестностями?

Надо же, а это красиво звучит: «знакомилась с окрестностями», оценила девушка и сбивчиво ответила:

– Да, в Калифорнии все так красиво. Особенно, если ехать по побережью. А совсем недалеко отсюда столько магазинов! – Дженни почувствовала необходимость что-то добавить: – Я просто захотела немного отдохнуть от Рея.

Улыбка, появившаяся на губах Питера, заставила Дженни напрячься.

– Он себя плохо вел?

– Нет. Все было великолепно. Мы начинаем уживаться друг с другом, – громко и отчетливо произнесла она.

С этого момента разговор почему-то не клеился. Казалось, что даже воздух в комнате стал нагреваться. Если, конечно, это не были проделки Рея. Хотя не исключено, что пребывание Дженни и Питера в одной комнате, точнее спальне, вызывало волну тропической жары, которая стремительно распространялась по всему помещению. Мисс Гоулсон уже хотела, но не знала, как бы ей поблагопристойнее уйти. А Питер Стивенсон ее об этом не просил. Минуты тянулись как часы.

В конце концов Дженни заговорила, поднимая очень неприятную для них обоих тему.

– Ммм, как ваш подбородок? Создается ощущение, что болит.

Мистер Стивенсон поднес руку к лицу и потер то место, куда его сегодня с утра с размаху Ударила мисс Гоулсон.

– Болит. У вас хороший удар справа. – Чувство вины снова нахлынуло на нее.

– Знаю. Не зря же я жила в семье с кучей детей. Надо было уметь постоять не только за себя, но и за них тоже. Тем не менее хочу еще раз извиниться. Я не собиралась делать вам ничего плохого. Глупо, но показалось, что вы – Рей, как бы смешно это ни звучало.

– Я помню. Вы это мне уже говорили. И, пожалуйста, не беспокойтесь.

– Что ж. Вы очень добры ко мне. Наверняка первое, что вам пришло в голову, это немедленно уволить меня. Я очень удивлена, приятно удивлена, что вы не сделали этого.

Его голубые глаза впились в глаза Дженни. Обстановка накалялась.

– Да, не уволил. Если бы на вашем месте был кто-нибудь другой, я бы сделал это немедленно. И к тому же наложил бы еще и штрафные санкции.

– Да? – у Дженни пересохло во рту. – А почему… почему со мной по-другому?

Тянулись долгие мгновения. Питер разглядывал ее.

– Я не знаю, – резко ответил он. – С той самой минуты я спрашивал себя об этом и… не находил ответа. Довольны?

– Ммм, даже не знаю. Я привыкла отвечать за свои поступки. – На некоторое время в комнате повисла тишина. – Что ж, я, пожалуй… – начала было Дженни.

– А почему бы вам… – одновременно с ней сказал Питер.

– Простите, что вы сказали?

– Нет-нет. Сначала вы.

– Я просто… – Дженни неуклюже стала показывать на открытою дверь в коридор, показывая, что хотела уйти.

– Ах, да. Хорошо. Конечно, идите, – усмехнулся Питер. – Да, идите. А я… – Он также стал делать сумбурные жесты в направлении шкафа, показывая, что хотел переодеться.

Дженни прекрасно поняла его, но по-прежнему стояла на месте. Она, собственно, так же, как и Питер Стивенсон, не знала, куда деваться от смущения.

– Ладно, – произнесла она наконец-то довольно громко. – Тогда я спущусь вниз, чтобы вы могли… – Девушка намекнула, что мистер Стивенсон может и дальше беспрепятственно менять брюки на шорты и так далее в том же духе. – Я буду внизу, а если у вас возникнет во мне нужда… – Неожиданно Дженни услышала свои слова со стороны, и поняла, что сказала что-то не то. – Я имела в виду, если я вам понадоблюсь, то позовите.

Да. Это прозвучало еще хуже.

Если она мне понадобится, повторил про себя Питер. Он натянул шорты цвета хаки и потянулся за белой летней рубашкой. Ему нелегко было смириться с тем, что присутствие Дженни в его спальне так сильно на него повлияло. Волна приятного тепла прокатилась по всему телу. Ее густые волосы ниспадали на округлые плечи, а темные глаза были широко распахнуты. Изящные руки, стройные ноги, тонкая талия… Все эти женские прелести не выходили из головы. Питер видел все так, будто Дженни продолжала стоять перед ним, как и минуту назад, в тех же коротких шортах и футболке. Как бы великолепно смотрелась она на палубе его яхты, качающейся на морских волнах. А еще лучше было бы оказаться с ней в постели. Еще минуту-другую Питер фантазировал, а потом резко отбросил подобные мысли. Он вспомнил, как Дженни покраснела, произнося последние слова. А после этих слов она и вовсе убежала, будто Питер собрался гнаться за нею.

Конечно, он не гнался. А может быть, как раз и стоило, подумал он. Ведь ему чертовски этого хотелось. Ладно уж, пора отбросить всякую чушь в сторону. Ну и погнался бы, подумаешь, Казанова выискался. Ну, поймал бы, а дальше? Ему самому это надо? Дело в том, что Питер все еще не решил для себя, может ли он доверять Дженни. А если даже и может, то еще вопрос – как бы она сама отреагировала на его энергичное ухаживание. Возможно, просто бы собралась и уехала. А это ему надо?

Сейчас мисс Гоулсон была внизу. Возможно, закрылась в своей комнате. Питер посерьезнел и в очередной раз напомнил себе, что мисс Дженни Гоулсон его экономка. И никаких отношений, кроме деловых, между ними быть не должно. Таковы правила. Именно этим они и были хороши, поскольку все шло своим чередом, и на этом держался порядок в доме.

Да, он понял, что Дженни находится внизу не только из-за некой незримой связи, возникшей между ними, но и по самым очевидным банальным признакам – ее крикам. Девушка опять ругалась с Реем. Питер застегнул пуговицы на рубашке и постарался настроиться на то, чтобы призвать к порядку своего электронного дворецкого. Надо сказать, тот мгновенно отреагировал на мысли своего создателя, включив на максимальную громкость соло итальянского тенора. Пронзительный звук вибрировал через все встроенные динамики стереосистемы, и у Питера словно ватой заложило уши. Он затряс головой, пытаясь избавиться от неприятных ощущений и спасти свои барабанные перепонки.

Решительным шагом мистер Стивенсон направился к панели управления и стал торопливо нажимать на кнопку понижения громкости. Он держал кнопку до тех пор, пока мощный голос тенора не превратился в комариный писк.

– Немедленно прекрати безобразничать, Рей, – грозно приказал Питер.

Он чуть-чуть подождал, но никакой реакции со стороны электронного подчиненного не последовало. Несмотря на весь беспорядок и шум, ему было приятно осознавать, что Дженни находилась где-то поблизости.

Ну и что из того, что важные лондонские встречи вовсе не были отложены по причине политических неурядиц. Да, он сам отменил их ради того, чтобы побыть дома вместе с Дженни. Ему чертовски хотелось находиться рядом с ней, но больше всего Питер стремился как можно скорее узнать всю правду о мисс Дженни Гоулсон. А еще он давно мечтал при первой же возможности задержаться в Калифорнии и наконец-то по-человечески отдохнуть. Мистер Стивенсон пожаловался Чарли, что очень устал. Так что встречи могут и подождать. Но Чарли был просто невыносим, ухмыляясь и подтрунивая над ним всю дорогу от аэропорта до дома.

Питер опять поднялся к себе наверх. Что с ним происходит? Он резко отвернулся от огромного зеркала и потер подбородок. Если бы он рассмотрел свое отражение в зеркале, то ему бы оно совсем не понравилось. Зеркало показало бы одинокого мужчину, ведущего себя подобно влюбленному подростку. Похоже, ему было уже плевать даже на то, что Дженни может оказаться самой бессердечной охотницей за его состоянием. Ну и что, если это и так? Он страстно хотел ее!

Почему Дженни так действовала на него? Он чувствовал странное беспокойство внутри, все как будто переворачивалось в душе. Питер вспомнил об экономках, которые работали в других его домах. Конечно, пожилая госпожа Картер из поместья в Канзасе, отпадала сразу. Но вот молоденькие домоправительницы, заправляющие его роскошными виллами в Венеции и Париже, совсем другое дело. Питер задумался, вспоминая свои поездки туда. Безусловно, было приятно встречаться с ними, выслушивать их отчеты о положении дел, принимать их профессиональную ненавязчивую заботу и только!

Питер окинул взглядом все, что его окружало. Со всех сторон веяло роскошью, богатством и утонченностью. И первый раз в жизни, он вдруг понял, что всего этого ему уже не достаточно. Вещи, ухоженные парки и даже миллионы более не вдохновляли Питера на одинокое существование и на скудную компанию электронного дворецкого.

Питер задумчиво потер лоб. Что происходило? Что? У него была полная событий жизнь, друзья и женщина, с которой он проводил время. И опять напрашивался тот же самый вывод: среди них не было Дженни Гоулсон, той единственной, с которой, если отбросить все нелепые подозрения, он чувствовал себя совершенно свободно и спокойно, как будто знал ее всю свою жизнь. Никогда раньше Питер не испытывал такого чувства ни к кому, даже к Линде Нельсон, с которой они действительно были знакомы с детства. И ведь он чуть было неженился на ней. Слава Богу, что в последний момент осознал, что для Линды важнее всего были его деньги. Она любила состояние Питера куда больше, чем его самого.

Какой ужасный разрыв. До сих пор Питер слышит слова Линды, что она никогда в жизни не простит его за то, что он так опозорил ее, отменив свадьбу перед самым венчанием. И чтобы смягчить ситуацию, Питер пообещал бывшей невесте пользоваться услугами ее кадрового агентства и хорошо платить за работу. И тут Линда вдруг присылает Дженни.

Нет-нет, теперь он уверен, что мисс Нельсон и эта девушка не связаны никаким коварным планом. Питер был готов поклясться, что Линда решила отомстить более тонко, рекомендовав ему на должность экономки совершенно неподготовленного человека. Ведь она прекрасно знала, что бывший возлюбленный буквально впадает в бешенство, когда ему приходится иметь дело с профанами. Именно поэтому она послала Дженни. Невероятно. Все было так просто.

Дженни действительно совершенно не могла справиться с техникой, которой был напичкан буквально весь дом, не могла толком составить план работы на день, на неделю, на месяц… Вместо этого она начинала делать работу горничной, хватаясь то за тряпку, то за пылесос. Да, у нее были свои плюсы, но это в сторону.

Кроме того, Дженни чуть было не заставила его, Питера Стивенсона, отключить Рея. Ударила его в челюсть. А он стоит сейчас в своей спальне и смеется над всеми этими происшествиями, которые в принципе должен был классифицировать, как оскорбления. Дженни уже должна была быть уволена. Но она все еще находилась в его доме. Почему?

Ответ был прост. Вспоминая все произошедшее, Питер понял, что уважал Дженни, поскольку, несмотря на все бои с Реем, последнему не удалось выгнать ее из дома. Питеру нравилась Дженни, потому что она была достойным противником электронного дворецкого. А значит и создателя Рея тоже. Интересное заключение, подумал мужчина, потирая свой разбитый подбородок. И довольно волнующее, судя по реакции его тела на возможную близость с Дженни. Интересно, как отреагирует Линда, если он пошлет ей открытку с благодарностью, усмехнулся про себя Питер. Ведь мисс Гоулсон была для него настоящей находкой.

Он еле сдержался, чтобы не рассмеяться во весь голос, представляя себе выражение лица спесивой владелицы агентства. Можно было быть уверенным на все сто процентов, что Линда уже потирает руки в нетерпеливом ожидании его возмущенного звонка. Он же, в свою очередь, не чувствовал ненависти по отношению к ней. Бедняжка ничего не могла поделать со своим кошмарным характером. Впрочем, так же, как и Питер не мог справиться с тем влечением, которое он испытывал к Дженни.

Вдруг он задумался над тем, что надо быть более обходительным с девушкой. Ведь Дженни даже не подозревала о том, как плохо он прежде думал о ней. Но не извиняться же ему в столь пикантной ситуации.

По телу Питера разлилась приятная нега. Ему совершенно не хотелось спускаться вниз, где продолжалась битва между Дженни и Реем. Желая продлить прекрасное мгновение редкого согласия с самим собой, Питер подошел к балконной двери и распахнул ее. Легкий теплый ветерок с океана наполнил комнату свежестью и запахами цветов. Завороженный красками, которые оставляло на всем заходящее солнце, он вышел на балкон и посмотрел на залив, игравший всеми цветами радуги, как будто в воде находились миллионы драгоценных камней. Потом перевел взгляд на сад. И словно первый раз в жизни до глубины души прочувствовал безмятежность и красоту природы в этот час.

Через мгновение, какое-то движение внизу привлекло внимание Питера. Его сердце взволнованно забилось. Там внизу, на гравийной дорожке показалась Дженни. Она приблизилась к фонтану и подняла лицо навстречу водяной пыли, которая в лучах заходящего солнца казалась золотисто-розовой. Девушка присела на парапет фонтана и, слегка наклонившись, тронула пальцами воду. Все это походило на магический ритуал. Нимфа прощалась с дневным светилом и была готова встретить таинственную ночь с ее загадочными шорохами, звездами и царицей ночи – луной. Каждое движение девушки было столь грациозным и мягким, как будто это были элементы изысканного танца. Питер, завороженный удивительной сценой, не мог сдвинуться с места. Она была великолепна. Глоток свежего воздуха в этом однообразном мире.

Без предупреждения, как будто почувствовав на себе взгляд Питера, Дженни подняла голову и посмотрела на балкон. Питер прирос к полу. Через секунду их глаза встретились. Дженни поднялась и пошла в дом. И ему стало жаль, что своим неосторожным любопытством он нарушил это волшебство.

Да, не было сомнений, она рождала в нем новые чувства. У него как будто вырастали крылья. Питеру казалось, что он смог бы спрыгнуть с балкона туда, вниз, где только что находилась девушка, схватить ее на руки и не отпускать никогда. Создавалось ощущение, что они с Дженни попали в какое-то место, где их тела, а может быть, и души без их ведома уже общались между собой. Это было странно. Даже пугающе, особенно для человека, который не испытывал ничего подобного никогда раньше.

Питер не хотел двигаться и говорить, боясь нарушить эту связь. Дверь в спальню была приоткрыта, и он увидел, как в ее темнеющем проеме возникла легкая фигурка Дженни в светло-сиреневом батистовом платье. Она хотела что-то сказать, но в это время неожиданно раздался долгий настойчивый звонок в дверь.

– Что это? – с легкой дрожью в голосе спросила Дженни.

Питер не винил Дженни за подобную реакцию, которая могла показаться не подобающей. Ведь экономка должна открывать дверь, а не беседовать с хозяином, когда кто-то звонит в дверь.

– Я думаю, это просто звонок в дверь. Но не могу поклясться, поскольку столь настойчивого дребезжания я никогда до этого не слышал, – признался он. – А вы кого-нибудь ждете? – спросил Питер, желая подразнить Дженни.

Ждет ли она кого-нибудь? Холодный пот выступил у нее на лбу. Она почувствовала, как утопает в море лжи и вины. Дженни так и стояла, смотря на мистера Стивенсона широко раскрытыми глазами. Разум подсказывал ей, что этого просто не может быть. Нет-нет, это не могли быть ее родители. Она всего лишь несколько часов назад оставила на почте перевод и записку. Скорее всего они даже не успели дойти до адресата. Поэтому это не могли быть ее родители. В конце концов Дженни смогла взять себя в руки.

– Я? Жду? Конечно же нет, – имитируя удивление, ответила она. – Я никого не знаю здесь. За исключением вас и Чарли. – Дженни ухватилась за эту идею. – Это должно быть Чарли, он принес нам ужин.

В ответ мистер Стивенсон покачал головой.

– Нет. Я сказал, чтобы он не беспокоился об ужине. И отправил его домой.

– Тогда понятия не имею, кто это может быть, – ответила мисс Гоулсон, разводя руками.

– Зато я знаю, – послышался электронный голос Рея. – Спросите меня.

– Хорошо, Рей, – ответил ему мистер Стивенсон, продолжая наблюдать за Дженни. – Кто там?

– Почтальон.

Почтальон… Дженни с облегчением вздохнула. Слава Богу, подумала она, успокаивая колотящееся сердце.

– А что он принес? – продолжал расспросы мистер Стивенсон.

– Не он, – поправил Рей. – Она, мистер Стивенсон. Если быть еще точнее, то два раза она. У двери стоят две женщины. Они принесли какую-то прямоугольную посылку, помещенную в большую картонную коробку и, похоже, довольно тяжелую. Открыть им дверь? Мне кажется, что почтальоны, как люди довольно неуравновешенные, будут скоро опять звонить в дверь.

Снова раздался настойчивый звонок.

– Так что же? – проявил себя Рей.

– Сообщи им, что я сейчас спущусь, – приказал мистер Стивенсон дворецкому.

– Как пожелаете, – ответил тот. Питер Стивенсон посмотрел на Дженни.

– Не могли бы вы Дженни открыть дверь? А я как раз подойду. Даже несмотря на то, что я никого не жду.

– Да, конечно.

Мисс Гоулсон быстро направилась к входной двери. По дороге она размышляла, что такое, упакованное в большую, прямоугольную коробку, могли доставить эти почтальоны. Если мистер Стивенсон никого не ждал, значит, она…

Боже мой, чуть было не вскрикнула Дженни. Мои картины!

Сейчас она вспомнила. Ей пришлось отправить картины почтой. Как она могла забыть о своих драгоценных работах? В предвкушении радости, она прошла кухню, повернула за угол, пересекла утопающую в сумерках столовую и вошла в холл как раз в тот момент, когда мистер Стивенсон спускался по винтовой лестнице. Он оказался как раз за ее спиной.

Дженни усмехнулась, поймав себя на мысли, что прямой греческий нос, высокие скулы делали неотразимым ее босса. А глубоко посажанные голубые глаза, четко очерченные губы добавляли сексуальности его образу.

– Я знаю, что принесли почтальоны, – взволнованно сказала она. – Это мои картины.

Питер нахмурился, пытаясь дотянуться до дверной ручки. Они оказались так близки… Еще чуть-чуть и между ними совсем не будет расстояния.

– Ваши картины? Не понимаю, что вы имеете в виду?

Ощущая его близость, сердце Дженни выпрыгивало из груди.

– Мои картины, те которые я написала до приезда сюда.

Питер, похоже, совсем забыл, что собирался открывать дверь.

– Которые вы написали? Вы – художница?

– Ну, скажем, не того уровня, как те, чьи шедевры висят у вас в доме. И все же я надеюсь однажды стать достойным соперником для них.

Питер отпустил дверную ручку, которую все это время держал. Наверное, его крайне удивило услышанное.

– Без шуток? – Питер чуть развернулся в сторону Дженни, готовясь к интересной беседе. – Это здорово, Дженни! Я и подумать не мог, что когда-нибудь мне встретится на жизненном пути такая красивая и всесторонне развитая девушка.

– Я бы не назвала себя всесторонне развитой, – смутилась она. – Хотя…

– Простите, – прервал их Рей. Судя по голосу, он был явно утомлен. – Могу я прервать вашу милую беседу, чтобы узнать, откроет ли наконец кто-нибудь дверь?

6

Питер медленно передвигался по комнате, разглядывая картины Дженни, которые та неспешно расставила вдоль стен. Она внимательно следила за мистером Стивенсоном, пытаясь не пропустить ни одного движения, которое могло бы выдать его истинную реакцию. Начинающая художница томилась в ожидании его оценки.

Питер же, наоборот, изо всех сил старался, чтобы выражение его лица было нейтральным, но это было тяжело. Больше всего на свете он хотел бы сейчас изменить ход событий и оказаться в Лондоне.

Катрины были ужасными. И это не зависело ни от темы, ни от изображаемых предметов. Все в них было одинаково нелепо. Даже если бы Дженни перевернула их, то вряд ли Питер смог определить это. Нечаянно их взгляды встретились. Именно этого несчастный мистер Стивенсон старался избежать.

– Ну, что вы скажете? – гордо произнесла Дженни. – Я сразу же, как только увидела полотна, висящие в вашем доме, поняла, что у вас отличный вкус и хороший глаз. И, не волнуйтесь, прекрасно знаю, что мне далеко до Пикассо и Рембрандта. Но есть ли у меня хоть какая-то перспектива? Что вы видите в моих работах? Что чувствуете?

В действительности же у Питера от просмотра этой мазни начала жутко болеть голова, и создалось ощущение, как будто он проснулся в состоянии тяжелого похмелья. Жирные, нелепые мазки, налепленные на каждом холсте, резали глаз. Даже Рей молчал. Электронный дворецкий, должно быть, просто отключил сам себя. Чертов трус, подумал Питер. И не только о Рее. С этой мыслью в затуманенной голове он пересилил себя и посмотрел на свою экономку.

– Дженни, я думаю…

– Подождите, – прервала его девушка. Ее живые глаза смотрели прямо в глубину его души. В них были слезы.

Неужели Питер слишком долго тянул, прежде чем сказать свое слово?

– Я просто хотела сказать вам кое-что до того, как вы выскажете свое мнение. Ладно?

Какое облегчение испытал Питер, осознавая, что у него в запасе есть хоть какое-то время перед объявлением страшного приговора.

– Да, конечно, Дженни, – ответил он.

– Спасибо, – как будто с облегчением произнесла Дженни. Она посмотрела на картину, стоявшую ближе всего к ней, протянула руку и очень аккуратно, любя прикоснулась к ней. Потом перевела взгляд на Питера. – Знаете, что у вас есть талант зарабатывать деньги?

Такое начало было очень неожиданным. Питер никогда не думал о своих успехах в бизнесе как о таланте. Но для того, чтобы не прерывать речь Дженни, он согласился с этим предположением.

– Отлично, – продолжала она. – Я считаю, что каждый человек рождается на свет с каким-то даром. Этот дар остается с нами в течение всей жизни и поддерживает надежду в каждом из нас. Вот, например, ваш дар. Он особенный. Вы как никто другой умеете преумножать богатство. И это хорошо. Очень хорошо, потому что такой талант приносит пользу всему миру. Но, с другой стороны, я не могу утверждать, что вы также хорошо можете делать другие вещи. Просто потому, что в вас живет гений преумножения богатства. Вы такой, какой вы есть.

Питеру становилось не по себе.

– Дженни, я не знаю, к чему вы клоните, но…

– Мистер Стивенсон, пожалуйста, не перебивайте меня, – попросила Дженни, выставляя вперед руку, как будто пытаясь удержать его от какого-то неверного действия. – Дайте мне закончить. Видите ли, я ничего не могу делать хорошо. Как вы уже успели понять, мне лишь удается все переворачивать с ног на голову. Я попадаю во всякие нелепые ситуации и калечу других людей. Например, как вас утром. Хочу сказать, что… Я даже не могу выйти из дома, чтобы не оказаться потом совершенно не в том месте, куда до этого собиралась. И не могу справиться с дворецким, который лишь груда металлолома и проводов.

– Не будьте так строги к себе. Рей и меня пытался воспитывать.

Дженни улыбнулась, но в этой улыбке было какое-то недоверие.

– Может быть. Но к чему я веду… – Она протянула руку в сторону картин, указывая на них. – Вот то, что я делаю успешно. Я могу рисовать. Даже если меня отовсюду уволят, даже если я потеряю и эту работу, а это однажды произойдет, – ничего страшного… Точнее, это будет страшно. Но что касается моих работ, вынуждена предупредить: мне не нравится, когда люди поверхностно относятся к творчеству, когда, не потрудившись вникнуть в суть дела, выносят скоропалительные оценки.

– Я совсем так не считаю, – взорвался Питер. Он сам удивился тому, насколько рассердился из-за того, что Дженни намеренно себя унижала, тут же ожесточенно обороняясь.

Мисс Гоулсон снова улыбнулась.

– Вы просто стараетесь быть обходительным, чтобы не обидеть меня.

– Нет, это совсем не так. – Никто еще не говорил о Питере Стивенсоне, что тот старается быть обходительным, чтобы не обидеть кого-то.

Она нахмурилась.

– А я считаю, что вы очень милы и обходительны.

Мистер Стивенсон отвернулся. Он не хотел больше видеть ни Дженни, ни ее картин, ни проявлять лживую снисходительность в оценке явно бездарных работ. Что-то сжалось у него в груди. Он посмотрел в окно. Небо уже поменяло оттенки красного и розового на серые и черные тона. Почему это должно было случиться именно сейчас, когда он только почувствовал радость и подъем от одного присутствия Дженни? Зачем появились здесь эти никому не нужные иллюстрации творческой беспомощности и неоправданной веры в собственную гениальность?

– Тем не менее, – произнесла Дженни, вновь привлекая внимание Питера, – желание рисовать, заставляет меня идти вперед и не падать духом. Это было основной причиной, почему я согласилась работать у вас. Здесь у меня будет возможность совершенствовать свое мастерство. Может быть, когда-то я смогу жить за счет продажи картин. И стану столь же известной, как и вы.

Питер вглядывался в самые темные и самые искренние глаза, какие ему когда-либо приходилось видеть в жизни. Тишина встала между ними. Питер молчал, но не отводил глаз.

– Это все, – неожиданно сказала Дженни, резко встряхнув волосами. – Я просто подумала, что вам нужно знать о моих амбициях и о стремлении воплотить мечту в жизнь. – Она натянуто улыбнулась. Ее глаза умоляли Питера быть нежным. – Так что вы думаете о моих картинах?

Мистер Стивенсон взглянул на Дженни и увидел, как та скрестила руки на груди. Он прекрасно разбирался в языке тела. Это было немаловажно в его работе. В этот момент он сразу узнал эту довольно распространенную защитную позу. В ту же самую секунду прежде незнакомые чувства пронзили Питера: сострадание, желание защитить, нежность, страх задеть и унизить чувства другого человека. Черт побери, ругнулся про себя он. Никогда раньше ему и в голову не приходило открывать перед кем бы то ни было ворота собственной души. Телячьим нежностям не было места в его жизни и тем более в работе.

Каждый день Питер вел бескровные бои не на жизнь, а на смерть. Он боролся с числами и людьми, которые знали правила этой жестокой игры не хуже него. Но Дженни Гоулсон была совсем другой. Она была настоящей… Невинной. Питер обвел ее взглядом. Внезапно его сердце радостно забилось, и он понял, что улыбается.

– Мне очень нравятся ваши картины, Дженни, – услышал он свой голос.

– Вы обманываете меня, – просто сказала Дженни. Раненная в самое сердце, она начала быстро собирать холсты и картон, беспощадно бросая их друг на друга. Затем пыталась запихнуть их обратно в коробку. – Вас ведь тошнит от них.

– Нет. Это не так! – изо всех сил запротестовал Питер. Неожиданно для самого себя он попытался выхватить у Дженни из рук картину с изображением какого-то моста, похожего на изогнутую в судороге гигантскую рыбину. Несмотря на все усилия Дженни запихнуть этот труд к остальным в коробку, Питеру удалось победить в этой схватке. – Вот посмотрите. – Он поднял картину до уровня ее глаз. – Очень красиво. Даже вызывающе.

Дженни в удивлении подняла брови.

– В каком смысле? – скрещивая на груди руки, спросила она.

Питер Стивенсон опустил холст.

– Что «в каком смысле»?

Дженни показала на картину, которую он держал в руках.

– Вы сказали, что она вызывающая. Вот я и спрашиваю, что вы подразумевали.

Питер еще раз взглянул на странное произведение, потом на Дженни. У него было такое выражение лица, как будто вся его жизнь зависела от правильного ответа на вопрос: «Квадратный корень из 757281».

– Кстати, вы держите ее вверх ногами. – Питер быстро перевернул ее.

– Я держал ее так, чтобы лучше разглядеть отдельные детали.

– Тогда поверните ее еще раз, – вздыхая, произнесла Дженни. – Вы по-прежнему держите ее неправильно.

Питер повернул картину еще раз.

– Ага. Вот так. Теперь я вижу. Она прекрасна. Мне очень нравится. Правда.

Дженни ничего не ответила.

Очень аккуратно, как будто это было венецианское стекло, Питер Стивенсон положил картину на стол и повернулся к своей экономке. Он провел рукой по волосам цвета песка.

– Вы в первый раз показываете свои работы постороннему человеку?

Совершенно расстроенная, Дженни лишь кивнула.

– Да, – после некоторой паузы смогла выговорить она. – До этого мои работы видели только члены семьи. А кто может верить отзывам близких людей? Для них все будет отлично.

Питер кивнул.

– Я не знал. Но сейчас вы чувствуете то, через что каждый молодой художник должен обязательно пройти.

Дженни посмотрела на него. Ее большие темные глаза светились от радости.

– Вы назвали меня художником? В первый раз в жизни меня назвали художником! Вы действительно думаете, что я одна из тех, оторванных от реальной жизни, сумасшедших…

– Да, правда. – Питер был так же взволнован, как и она. – Вообще-то, я не считаю вас сумасшедшей, но вы поняли, что я имел в виду.

Дженни внимательно смотрела на мистера Стивенсона. Помимо того, что он был чертовски красив, он казался искренним. Но это еще больше терзало девушку, потому что она все же обиделась на него. Наверное, Питер был прав, утверждая, что ей суждено пройти этот этап, как и всем другим молодым художникам. Дженни очень нуждалась в его поддержке. Она хотела верить ему. Показ картин был равносилен для нее демонстрации самых потаенных уголков души. Девушка очень беспокоилась, поскольку боялась оказаться никчемной даже в этом деле. Тогда бы у нее не осталось мечты, ради которой стоило жить.

Вдруг она осознала, что мистер Стивенсон все это время наблюдал за ней.

– С вами все в порядке, Дженни? – тревожно спросил он. – Вы выглядите очень измученной.

– Нет-нет. Все хорошо, – пробормотала она, пытаясь улыбнуться. – Я думаю, это все первый показ. Ведь именно так вы говорили, да?

Питер улыбнулся.

– Именно. У всех людей разные вкусы и многим не нравится даже столь известная вещь, как Мона Лиза. Искусство – это царство вкуса. Собственно, кто я такой, чтобы рассказывать вам об этом? Ведь художник здесь один.

Дженни не могла поверить ему.

– Может быть.

– Хорошо, вы по-прежнему хотите убедиться в том, что я говорю правду? Тогда оглянитесь вокруг, Дженни. Все, что вы видите в этом доме, говорит о моем вкусе. Что вы думаете об этом?

Внезапно Дженни бросило в жар, как будто она должна была сдать самый важный экзамен. У нее задрожал подбородок, но она попыталась взять себя в руки. Внимательно оглядев то, что было в поле ее зрения, она пожала плечами.

– Что я думаю? Мне кажется, что здесь хорошо. – Мистер Стивенсон усмехнулся.

– Ну что вы, Дженни. Не хвалите меня так сильно.

– Нет, правда. Мне нравиться интерьер. Он превосходен. Практически каждая вещь на месте и сочетается с другой. Очень точно, в стиле и со вкусом.

– Нет, вы обманываете меня. Вас тошнит от этого, – спокойно произнес Питер.

Чуть растерявшись, Дженни замотала головой, начиная протестовать. Но вскоре она поняла замысел мистера Стивенсона.

– Я раскусила вас! Мне действительно нравится ваш дом: оформление, мебель… Все. Однако если бы вы были не уверены в своем вкусе, то не поверили бы даже самым искренним отзывам. Правильно?

Питер Стивенсон засмеялся.

– Правильно! И не важно, сколько людей расхваливали бы мой выбор, я бы все равно им не верил. Даже если бы я стал знаменитым, то продолжал бояться каждого нового мнения.

В тот момент Дженни действительно пришлось бороться со слезами, которые так и норовили хлынуть ручьями из глаз. Мистер Стивенсон был так мил и внимателен к ней.

– Вот это да! А я и не думала, что вы всерьез увлекаетесь искусством.

– Увлекаюсь, но довольно недолго, – ответил он, пожимая плечами.

В конце концов Дженни сдалась.

– Вы очень добры ко мне, мистер Стивенсон.

– Не говорите мне так много комплиментов, я же могу расслабиться в такой обстановке, а это может в итоге привести к банкротству. – Его глаза заблестели как вода под ласковым солнцем Калифорнии. – Почему вы не зовете меня Питер?

Дженни заморгала от удивления.

– Потому что Чарли запретил.

– О, нет! – застонал Питер. – Вы неправильно меня поняли. Я не спрашиваю, почему вы не называете меня по имени. Я догадываюсь, почему вы этого не делаете. Просто прошу вас в дальнейшем называть меня Питер.

Дженни замотала головой.

– Не могу. Если Чарли узнает…

– Послушайте, я ваш босс, а не Чарли.

– Я знаю, но… – Дженни быстро огляделась по сторонам, потом подошла ближе к Питеру и прошептала: – Чарли носит с собой пистолет. Вы знали об этом? Он прячет его под пиджаком в такой штуке, как полицейские. Мне не хотелось бы злить его.

Наступила тишина. Их взгляды встретились. Мистер Стивенсон потер лоб.

– Я знаю, что Чарли носит пистолет, – сказал он. – Это положено ему по должности, поскольку он мой водитель и одновременно телохранитель. Но его совершенно не касается ни то, как вы будете называть меня, ни то, какие отношения у нас будут складываться в дальнейшем.

Дженни судорожно сглотнула.

– Понятно. – Собрав всю свою смелость, она решила попробовать. – Питер… – И остановилась в ожидании, но ничего не произошло. Здорово! – Питер, – вновь повторила она. Опять ничего страшного не случилось. – Питер!

Он поднял руки.

– Отлично. Кажется, вы свыклись с моим именем. А теперь давайте чего-нибудь выпьем и посмотрим, что у нас на ужин. После, с вашего разрешения, я бы хотел повесить некоторые ваши картины.

– Зачем?

– Хочу, чтобы завтра Чарли увидел их. Ну, чтобы вы услышали его мнение.

Страх, порожденный неуверенностью в себе, обуял Дженни. Похоже, все ее чувства и волнения отразились у нее на лице, поскольку ее босс выставил вперед руку, как бы приостанавливая ее протест.

– Подождите, – произнес он. – Не стоит этого бояться. Чем больше различных отзывов вы услышите, тем скорее вы привыкните к этому. И не важно, будут они приятными или нет.

Дженни начала пятиться назад.

– Я не хочу больше слышать ничьего мнения… Питер. Я не готова. Тем более слышать мнение Чарли. Мои работы могут не понравиться ему, и он просто пристрелит меня.

– Ну, что вы, Дженни! – с воодушевлением произнес Питер. – Вы же в действительности так не думаете, правда? Ведь Чарли безобиден, как плюшевый медвежонок. Он не сможет сделать вам ничего плохого.

Питер приблизился к Дженни. Ее сердце яростно забилось. Он был так близко, что девушка могла разглядеть длину его ресниц. Как он был красив! У нее стали подгибаться колени, а в горле пересохло. Казалось, Питер не замечал ее волнения. Он медленно облокотился на стол и показал в сторону ее картин.

– Дженни, пожалуй, этого количества картин достаточно для целой выставки.

Сердце доморощенной художницы ушло в пятки. Она отступила еще на шаг, проскользнула мимо Питера и быстро стала прятать оставшиеся картины в коробку.

– Нет-нет. Ни в коем случае! Никаких выставок. К тому же количество не гарантирует качество. Мне было довольно тяжело показать их вам, а вы говорите о какой-то там выставке. Мне становится плохо от одной только мысли об этом. А другим может стать еще хуже при виде моих работ.

Прошло два дня. Питер не мог объяснить даже самому себе, почему он так настаивал на выставке Дженни.

– Вот это да, босс! Отличный удар, – сказал Чарли. Он часто сопровождал Питера в гольф-клуб и прекрасно знал, как играет его босс.

– Спасибо, – ответил Питер, наблюдая сквозь солнечные очки за траекторией полета мяча. Потом он отдал Чарли свою клюшку и направился к дорожке.

– Здорово, босс, что вы решили отдохнуть некоторое время. Вы даже стали играть лучше. – Чарли был искренне рад за него.

– Спасибо, – снова повторил Питер. Он не спеша направился по дорожке к следующей лунке, но вдруг остановился и понял, что без конца думает о Дженни. Ему было интересно, чем она занималась в то время, пока он размахивал здесь клюшкой. В последнее несколько дней Питера преследовало ощущение, что Дженни избегает его. Наверное, ему не следовало так сближаться с ней. По сути дела, он должен был бы радоваться, что сама девушка старается поддерживать исключительно деловые отношения, но этого ему было уже недостаточно.

Питер не верил, что двое могут жить в одном доме и почти не встречаться. Даже в таком большом доме, как его.

– Вы в порядке, босс?

Еще мгновение Питер соображал, что произошло. Чарли шел рядом с ним, но выражение его лица выдавало беспокойство. Телохранитель ждал ответа.

– Да, я в порядке, спасибо.

– И это все, что вы можете сказать? Спасибо?

– А в чем дело?

– Просто за последний час, вы отвечаете на все мои вопросы только «спасибо». Вы опять думаете о ней?

Питер почувствовал, как к щекам приливает кровь. Он постарался совладать с собой и принял безучастное выражение лица.

– О ком, Чарли? – спросил он, прикидываясь, что ничего не понимает.

Парень сначала уставился на своего подопечного, а потом усмехнулся:

– Ну, как хотите. Дело хозяйское.

Питер взглянул на шофера-телохранителя.

– Нет, Чарли, я не думаю о ней.

– Как скажете, босс, – простодушно хмыкнул тот.

Питер посмотрел направо, туда, где его взгляд мог отдохнуть после напряженной игры. Он окинул взглядом статные пальмы, ласковые воды залива, теплый песок пляжа и повернулся к Чарли.

– Ты же знаешь, что она художница?

– Да, – кивнул Чарли. – Как ее картины? Питер замотал головой.

– Ужасные!

– Это плохо.

– Скажу честно, я довольно глупо себя вел, пытаясь уговорить ее устроить выставку.

Несколько минут они шли молча, глядя только вперед.

– Зачем? – прорезал тишину голос Чарли.

– Не знаю, – попытался отговориться Питер. – Наверное, черт за язык потянул.

– Это ж когда вас черт за язык потянул?

– Да и еще я попросил ее называть меня по имени. Но ничего общего с кроватью это не имеет.

Чарли не смог сдержать своего удивления. Он насупился и уставился вдаль. Долго тянулись эти напряженные минуты. Питер прекрасно знал, что именно так все и будет. И догадывался, о чем думает Чарли. Ведь этот парень был рядом с ним уже десять лет, поддерживал его после смерти родителей, был готов своим телом закрыть босса от пули. И вот теперь, что он получил взамен? Какая-то девчонка, которая всего-то несколько дней как работала в доме, уже получила право называть босса по имени. Одно дело, когда никто из служащих компании Стивенсона не имеет такой привилегии. И совсем другое, когда у одного она есть. Питер знал, что нарушил это железное правило.

Некоторое время спустя Чарли заговорил.

– Должно быть, и впрямь, черт за язык потянул.

Питер старался смотреть в другую сторону.

– Похоже, именно так, – выговорил он через некоторое время. – Я принял твою точку зрения. Может быть, Чарли, я был не прав. Но я сам буду расхлебывать кашу, которую заварил. И уверен, что мисс Гоулсон заставит меня платить за это доверие. Поверь мне.

Чарли посмотрел на босса. Его взгляд был тяжелым и проницательным. Очевидно, он пытался отключиться от своих эмоций.

– Да? Она вам нравится? Вы готовы принять то, что я говорил вам? Мисс Гоулсон не такая, как те, прошлые. Она не похожа и на мисс Нельсон, которая была слишком уж пристрастна к вашим деньгам.

Не было смысла отрицать это. К тому же, Питеру хотелось с кем-то поговорить.

– Ладно. Верю тебе, – вздыхая, произнес он. – Ты был прав. И… мне она нравится. Я сказал это. Ты счастлив?

Чарли засмеялся.

– Да. А вы? – Питер нахмурился.

– Нет. Она избегает меня с тех самых пор, как я заговорил про выставку. Черт, я не видел ее уже два дня. И даже когда мы ужинали вместе в последний раз, атмосфера была напряженной.

– Что ж, этого следовало ожидать. Наверняка то, что происходит между вами и Дженни, объясняет, почему вы дали миссис Санчес и уборщице выходной на целую неделю. Вы хотите быть с мисс Дженни наедине.

Питер почувствовал, что краснеет.

– Может быть и так, – выдавил он из себя. Чарли в ответ лишь усмехнулся, что совершенно точно значило: да, конечно.

После этого оба шли молча. Но к тому времени, как они добрели до следующей лунки, Питер принял решение. Чарли подал мистеру Стивенсону клюшку.

– Спасибо, – сказал он.

– Пожалуйста, – ответил Чарли.

Питер Стивенсон поймал взгляд своего телохранителя. Все вернулось на круги своя. Чарли смотрел на Питера, как на босса, пряча обиду. Тот вздохнул. Разрешать Чарли обращаться к нему по имени было сейчас нелепо, да и позорно. Он подошел к мячу и начал целиться.

– Я знаю, что нужно сделать, – сказал он перед ударом.

– С мячом?

– Нет, с Дженни.

– Да? Что же?

Перед тем, как ответить, Питер проследил за кривой, которую описал в воздухе мяч.

– Чертовски хороший удар, босс!

– Благодарю, – буркнул Питер, поворачиваясь к Чарли. – Я буду играть по ее же правилам. Буду держать дистанцию и отправлюсь по делам. Потом посмотрим, что получится.

Чарли кивнул.

– Таким образом, вы хотите дать ей возможность сделать следующий шаг?

На этот раз кивать настала очередь Питера.

– Именно. Я дам ей возможность поохотиться за мной.

– До тех пор, пока вы ее не поймаете, или как?

Питер усмехнулся.

– Будоражит кровь, правда?

– Наверное, – пожимая массивными плечами, ответил Чарли. – Надеюсь, вы умеете быстро бегать, босс.

7

Зазвонил телефон. Дженни, рисовавшая на террасе, быстро вытерла руки о кусок фланели и потянулась к аппарату, который стоял на подоконнике неподалеку от нее.

– Владение мистера Стивенсона. С вами говорит Дженни Гоулсон, экономка мистера Стивенсона. Здравствуйте.

– Здравствуйте, мисс Дженни. Вас беспокоит охранник. Меня зовут Джордж Лифер. Я в курсе того, что у мистера Стивенсона новая экономка. Очень рад с вами познакомиться. Вы не могли бы мне сказать, ожидает ли посетителей миссис Стивенсон?

Миссис Стивенсон? Дженни похолодела. Питер женат! Нет, такого не может быть. Дженни быстро прокрутила в памяти все факты из жизни своего босса. Благодаря болтовне Чарли, она знала многое. Питер был единственным ребенком в семье. Не женат. Родители погибли.

– Кто? – переспросила Дженни Лифера после долгой паузы. – Я боюсь, что не знаю никакой миссис Стивенсон. Кто ее спрашивает?

– Видите ли, я именно так и думал. Нет никакой миссис Стивенсон. Но, разве я могу знать такие подробности? Я ведь только сегодня вышел на работу после недельного отпуска. А вы знаете, как быстро меняется все вокруг. Конечно, это меня не касается. Но тем не менее какая-то пожилая пара настаивает, что миссис Стивенсон – их дочь, и что она пригласила их погостить. Кажется, они не врут, но никогда нельзя сказать наверняка.

Неожиданно Дженни поняла, зачем богатые люди ограждают свои владения и нанимают телохранителей. Это просто ужасно, когда каждый норовит сунуть нос в твою жизнь.

– Да, Лифер. Всегда лучше все тщательно проверять, – ответила Дженни охраннику.

– Подождите минутку, мэм. Старик подзывает меня, похоже, хочет что-то сказать. Я подойду к нему. – Наверное, Джордж Лифер открыл дверь своей будки, поскольку теперь Дженни могла слышать на заднем фоне странные звуки и обрывок фразы охранника. – Простите, сэр? Что вы сказали? Гоулсон? Да, много людей носят такую фамилию…

Услышав это, Дженни нахмурилась. Гоулсон, задумалась она. Это же ее фамилия. Тогда все ясно! Холодный пот выступил у нее на лбу. Она ведь была миссис Стивенсон для своих родителей, которые, Боже праведный, все же приехали навестить ее, поскольку ей самой пришло в голову пригласить их в гости. Дженни как-то сразу ослабела. Оперевшись на стол, она снова поднесла к уху трубку.

– Джордж! Алло? Вы слышите меня? – кричала Дженни, пытаясь привлечь внимание охранника.

– Да-да, – вскоре ответил он. – Вы что-то говорили?

– Да, Джордж. Впустите этих людей. Я знаю их. Все в порядке.

– Подождите. Я плохо вас слышу. – Через некоторое время связь наладилась. – Вот так-то лучше, – радостно проговорил Лифер. – Что вы мне сказали?

Дженни положила руку на сердце. Оно так сильно билось, что было готово в любую секунду выпрыгнуть из груди. Боже, что она будет делать теперь?

– Я сказала, что знаю этих людей. Впустите их, – повторила Дженни.

– Правда? Но они не числятся в сегодняшнем списке гостей. Не знаю, объяснил ли вам кто-нибудь здешние правила, но если вы ждете гостей, то обязательно должны сообщить об этом и…

– …И назвать их имена, – закончила Дженни. – Да, я все это знаю. Но, видите ли, даже зная, что они должны приехать, я не могла сообщить вам точной даты. – Девушка потерла лоб. Могло ли быть еще хуже, подумала она. Джордж, вы, конечно, будете смеяться, но вот вся правда. Эти люди – мои родители, и они думают… что я миссис Стивенсон.

Лифер молчал, что было не удивительно. Дженни снова заговорила.

– Это длинная история. Просто впустите их и объясните, как добраться до виллы, хорошо?

Охранник все еще молча сопел в трубку. Очевидно, он почувствовал, что дело не чисто.

– Ну, я не знаю, – наконец-то вымолвил он. – Все это очень странно.

– Понимаю. Не каждый день такое случается. – Похоже, правда не действовала, и Дженни решила импровизировать. – На самом деле у мистера Стивенсона сегодня день рождения. А эти люди были приглашены для развлекательного шоу. Ну, вы знаете, в них выступают клоуны, звери…

– Эти люди одеты совсем не как клоуны. Скорее, как самые обыкновенные туристы. Но вы же сказали, что они ваши родители.

Черт бы тебя побрал, Джордж, подумала про себя Дженни.

– Да, это всего лишь часть представления. Эти люди должны выглядеть, как обыкновенные туристы, и играть роль моих родителей. – Дженни уже становилось плохо от этой лжи. – Ради Бога, впустите их. Пожалуйста! Я прослежу, чтобы вам достался кусок праздничного пирога и хорошая новогодняя надбавка, ладно? – Повисла долгая тишина.

– Но ведь Рождество было в прошлом месяце.

– Да, точно! – Дженни опять потерла лоб. Она пыталась сообразить, сколько времени нужно для того, чтобы сыграть партию в гольф. Очень вероятно, что мистер Стивенсон и Чарли вернутся в тот самый момент, когда к дому подъедут ее родители. Успеет ли она выпроводить их в отель? Нет, так не пойдет, подумала Дженни. Ее родители считали, что она замужем за мистером Стивенсоном. Почему же она не может оставить их переночевать в одной из… пяти спален? Или же в домике для гостей?

– Алло? – раздалось в трубке.

Дженни подпрыгнула от неожиданности, но потом вспомнила, что еще не закончила говорить по телефону.

– Послушайте, Лифер. Я вам расскажу сейчас всю правду. Эти люди действительно мои родители. Сегодня не день рождения мистера Стивенсона. И нет никакого пирога. И…

– …И никакой надбавки, так?

– Так. Простите.

– Ничего страшного. Просто объясните мне одну вещь. Почему они думают, что вы миссис Стивенсон?

– Потому что… я им так сказала, Джордж. Я просто хотела, чтобы они гордились мной. Понимаете? Но я поступила очень плохо, солгав им, ведь так?

– Да нет. Ну, может быть, и да. Но я сделал еще хуже. Мои родители думают, что их сын – детектив полиции в главном департаменте Калифорнии.

– Тогда вы понимаете, как я себя сейчас чувствую, правда?

– Да. Думаю, что так. Давайте я помогу вам? – После этого Дженни услышала, как охранник громко и гордо произнес: – Да, миссис Стивенсон. Я сейчас же впущу ваших родителей. Они подъедут к дому через несколько минут.

Несмотря на передрягу, в которую она попала, Дженни улыбнулась.

– Алло, Джордж, спасибо! Вы – хороший человек.

– Спасибо вам на добром слове. Берегите себя, мэм. И удачи вам… Ой!

Услышав это, Дженни почувствовала, что все у нее перевернулось внутри.

– Что случилось, Джордж?

– Мэм, скажите, а у мистера Стивенсона по-прежнему есть золотой ягуар и громила-телохранитель по имени Чарли?

Дженни попыталась проглотить комок, который встал у нее в горле.

– Да, – с трудом ответила она.

– Тогда догадайтесь, кто только что поехал прямо вслед за вашими родителями.

Дженни с трудом дышала.

– Кошмар!

– Почти, – ответил охранник. – Но тем не менее удачи!

– Спасибо, – пробормотала Дженни и положила трубку. Она не могла сдвинуться с места. Страх просто парализовал ее. Мне конец, подумала девушка. И, чуть расслабившись, посмотрела вокруг себя, размышляя, когда ей лучше начинать собирать сумки. Сейчас или потом?

– Как мне кажется…

Дженни подскочила от страха и схватилась за сердце. Это был Рей.

– …есть две возможности, – продолжал он. – Ты слушаешь меня, Дженни?!

– Да, – ответила она, уставившись на микрофон, как будто это и было телесное воплощение Рея. – Но я не понимаю, почему я это делаю.

– Потому что у тебя нет другого выхода.

– Ты что, еще и телефонные звонки прослушиваешь?

– Совершенно верно. Теперь, как мне кажется, у тебя есть следующие варианты. Первый: сказать правду, собраться и уйти. Второй: притворяться и ждать.

– О! Огромное спасибо. Как будто я без тебя этого не знала. Твоя информация крайне полезна.

– Во всяком случае, я тебе высказал свою точку зрения, – словно защищаясь, обиженно сказал Рей. – Я могу быть полезен… если захочу.

Дженни подняла голову и прищурилась, наблюдая за камерой слежения, находившейся под потолком.

– Как ты можешь быть полезен? И с какой стати ты вдруг будешь мне помогать? Подожди-ка, тебя перепрограммировали что ли?

– Может быть. Ну ладно, да. И теперь ты мне нравишься.

– Не ври, – простонала Дженни.

– Правда, правда. Теперь моя программа утверждает, что ты мне нравишься. В моих интересах помочь тебе, поскольку ты нравишься мистеру Стивенсону. И это не зависит ни от какой программы.

– Правда? – легкая дрожь пробежала по телу Дженни. Потом она вспомнила, что Питер был создателем Рея. Она подозревала, что босс питает к ней теплые чувства, но все же ей было крайне приятно услышать эту весть от кого-то другого. Даже если это был и зануда Рей.

– Да, правда. И это очень заметно, потому что он, как и я, вообще не любит никого. За исключением Чарли. Что еще раз показывает, насколько странным стал вкус мистера Стивенсона. И все же, давай откинем все личное и остановимся на том, что я лучше всех смогу тебе помочь, просто потому, что я ориентируюсь в ситуации.

Это было именно так.

Дженни еще не успела договориться о плане действий со своим новым помощником, как раздался звонок в дверь… громкий и зловещий. Казалось, что звук эхом раскатился по всему дому, прямо как в фильмах Хичкока. Дженни окаменела от ужаса.

– Дорогой, ты уже дома! Как я соскучилась! Как гольф? О, Боже мой, кого я вижу? Мама, папа! Вы так хорошо выглядите. Проходите, проходите все. Дорогой, ты представил себя и Чарли моим родителям? Я так взволнована. О, подождите. Я все поняла. Ах ты, шутник! Мне удалось раскусить тебя. Это ты все подстроил, правда? Ты выслал билеты моим родителям, чтобы сделать мне сюрприз. Ведь так?

– Ах, вот кто они такие. Я совершенно точно не…

– О, милый не будь таким скромным. Вы с Чарли поехали в аэропорт, чтобы забрать их, угадала? Вот, где вы пропадали весь день, да?

– Нет. Я играл в гольф. Что здесь происходит?

– Дорогой, давай сначала устроим маму и папу, а потом поговорим обо всем. Как ты думаешь, в какую спальню мы можем их поселить? Или в домике для гостей им будет лучше?

– Могу я предложить?

Мама Дженни подпрыгнула от неожиданности.

– Кто это сказал?

– Не волнуйся, мама. Это электронный дворецкий. Что-то вроде говорящего робота. Его изобрел Питер. Видишь, какой умный у меня муж!

– Муж? Какой муж?

– О, Питер, какой ты смешной. Давайте я отвечу Рею, – обращаясь ко всем, сказала Дженни. – Рей, что ты хотел сказать?

– Я хотел предложить спальню в западном крыле, миссис Стивенсон…

– Нет, никакой…

– Не сейчас, Питер. Это уже не смешно. Папа, мама, правда, он милый? Как вы хорошо выглядите! Как здорово увидеть вас! Вы привезли ребят?

– Нет. Они остались дома. Тетя Синди осталась присмотреть за ними. Сейчас экзамены в школе, помнишь? А где этот Рей?

– Он нигде, папа. И в то же время как бы везде. Это гениальная система внутренней связи. Правда, Рей?

– Да, миссис Стивенсон.

– Ладно, черт бы вас побрал, в последний раз…

– Может быть, мистер Стивенсон, – вклинился Рей, – вы хотите поговорить с миссис Стивенсон наедине? Я буду очень рад, не без помощи Чарли, показать мистеру и миссис Гоулсон их комнату. Чарли, ты не будешь против?

– Рей, ты что, совсем из ума выжил?

– Нет, Чарли. А ты? Наверное, опять развлекался, делая себе трепанацию черепа,а?

– Что ты сказал? Маленький…

– Все, хватит! – Похоже, Питер достаточно всего услышал. Он резко схватил Дженни за руку, холодно улыбнувшись. – Могу я с тобой поговорить наедине? Миссис Стивенсон, не так ли?

– Конечно, дорогой, – пролепетала Дженни. – Но мне так не хочется быть невежливой по отношению к родителям.

– Я уверен, что Чарли и Рей смогут помочь им и покажут комнату. Как ты думаешь? – произнес Питер сквозь стиснутые зубы, что ясно давало понять, в каком он был настроении.

Дженни, зажатая мертвой хваткой, смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Конечно, дорогой. Как скажешь, – проговорила она. – Чарли, будь добр, проводи моих маму с отцом.

Питер наблюдал за тем, как Чарли отдал ей честь.

– Все, что прикажете… миссис Стивенсон. – Телохранитель посмотрел на Питера и пожал плечами, показывая, что сам ничего не понимает. После чего повернулся к пожилой паре, которая все это время ошарашенно оглядывалась вокруг себя. – Прошу за мной, мистер и миссис Гоулсон. В Западное крыло.

– А ты большой парень, Чарли! – сказал отец Дженни, направляясь вслед за ним.

Как только вся компания проследовала через холл, к спальням для гостей, Питер все внимание перенес на Дженни.

Она невесело улыбнулась.

– Я постараюсь все объяснить.

– Как ни странно я об этом догадывался.

– Короче, это мои родители, и они думают, что мы женаты.

Питер резко отпустил ее руку, как будто мисс Гоулсон была заражена страшным вирусом, который мог мгновенно передаться ему самому.

– Это ничего не объясняет, Дженни. Попробуй еще раз. Но начни с того момента, почему даже Рей называет тебя миссис Стивенсон.

– И Чарли тоже, – добавила она. Против этого Питер ничего не мог сказать.

– Да, я слышал. Но сейчас к делу. Ты думаешь, что ты миссис Стивенсон, потому что…

– Потому что мои родители так думают, – пробормотала она.

– Понятно, – ответил Питер, хотя ничего ему не было понятно. Он скрестил руки на груди. – Ладно, а почему они думают, что ты миссис Стивенсон?

– Потому что я им сказала об этом. – Питер кивнул.

– Хорошо. А ты им это сказала, потому что…

– Потому что моего отца уволили с работы. – Хмурясь, босс внимательно посмотрел на Дженни.

– Что ж, мне очень жаль. Но как это связано с женитьбой? Понимаешь, Дженни, я не улавливаю никакой логики в твоих отрывочных объяснениях. Ты должна помочь мне.

– Что ж, – произнесла Дженни, убирая за ухо прядь вьющихся волос, – вы будете смеяться.

– Разве?

– Совершенно точно. Но я должна признаться, что вы могли избежать всего этого, уехав в Лондон, собственно, как и собирались.

Питер попытался понять сказанное.

– Значит, во всем этом моя вина? – Дженни кивнула.

– В какой-то степени. Поскольку, если бы вы уехали, то мне не пришлось бы объяснять моим родителям, что моя история была выдумкой. Однако вы не уехали, и сейчас я должна рассказать им всю правду, чем очень их расстрою. Понимаете? – Дженни пристально посмотрела на него, ожидая чего-то. Только Питер не мог понять, чего же она ждала. – И не просите меня рассказывать о деньгах, потому что мы окончательно запутаемся, – пробормотала Дженни.

У Питера начала болеть голова. Он потер виски и лоб.

– А наше правительство, случаем, о тебе не знает? Отдел, разрабатывающий технологии психологических войн мог бы тобою очень заинтересоваться. Ты была бы настоящей находкой для них.

Дженни хлопнула его по руке.

– Хватит шутить. Я же серьезно. Что мы будем делать?

Удивление Питера росло вместе с возмущением.

– Мы? Ты хочешь знать, что мы будем делать со всем этим?

Дженни от волнения начала грызть ноготь большого пальца. Отвечая на вопрос Питера, она яростно закивала головой.

Это сразило его наповал. Как она могла выглядеть столь восхитительно даже в такой ситуации?! Не говоря уже об остальном, что заставляло его танцевать, как щенка-марионетку, которого за ниточки дергала какая-то там Дженни. Все же Питер старался сохранять свое недовольное выражение лица.

– Не знаю. Я до сих пор не понимаю, что здесь происходит.

В конце концов она отпустила палец, который так долго терзала, и глубоко вздохнула, готовясь к длинной речи.

– Ладно. Вот в чем дело. Моего отца некоторое время назад уволили с работы. Родители мне ничего не говорили. Сейчас они могут потерять дом. Им нужны деньги. Они очень гордые и не хотят просто так принимать помощь. Благодаря вам, у меня на счету вдруг оказались огромные деньги, отпущенные на расходы по дому… Но я их постепенно верну из своего жалования. Конечно, если вы и дальше мне будете платить. Вот так, я просто хотела помочь родителям. Но могла их уговорить взять деньги лишь на том условии, что, сбежав из Миннесоты, вышла за вас замуж. С тех пор я для моих родителей замужняя дама и популярная художница, чья выставка скоро откроется здесь, в Калифорнии. И у нас есть свободные деньги, которые я сочла нужным отдать им. А потом я так обрадовалась всему, что пригласила их навестить нас. Но, клянусь, что не верила в их приезд.

Питер смотрел на Дженни не сводя глаз. Часто люди так глядят на обломки, оставшиеся после автокатастрофы. Это ужасно, но завораживает так, что никто не может глаз отвезти.

– Хорошо хотя бы то, – продолжала Дженни, – что они не привезли с собой моих сестер и братьев. – Девушка улыбнулась. Для Питера эта улыбка была как благословение. – Тем не менее, не волнуйтесь, мои родители не задержаться надолго. Им нужно возвращаться к детям. И тетя Синди… Она действительно добрая душа, но бедняга должна принимать лекарства, от которых ее постоянно мутит. Поэтому тетя их не пьет, когда находится с другими людьми.

Питер не мог ничего сказать. Поскольку он не знал, что это значило. Да и не хотел знать.

Вдруг Дженни быстро заговорила. Ее как будто прорвало.

– Послушайте, мистер Стивенсон, я все объясню родителям, мы соберемся и уедем. Простите меня! Мне не следовало так себя вести. Вы были очень милы и обходительны со мной, а я вот как вам отплатила. Я соврала всем, даже бедному Джорджу Лиферу, который думает, что у вас сегодня день рождения. Простите меня, мистер Стивенсон…

– Подожди минуточку. Кто такой Лифер? – Это было все, что мог спросить Питер.

– А… Лифер. Это же ваш охранник. Он был в недельном отпуске и сегодня первый день вышел на службу. И вот, бедняга, попал в такую историю.

Питер чуть отступил назад и оперся на стену. Владея этим домом уже три года, он ничего не знал о людях, работавших здесь, в его владении. А Дженни уже успела узнать.

– Мистер Стивенсон, с вами все в порядке? Вам принести воды? Вы хотите присесть?

Питер поморгал и в конце концов смог сфокусироваться на Дженни. К своему ужасу он начинал понимать, что ему нравилось в этой девушке буквально все. Даже ее нелепые объяснения. Он уже подозревал, что она и есть тот самый единственный человек на свете, который сможет спасти его от самого себя. И от страшного превращения в своего отца – холодного, отстраненного человека. На этом же почти подсознательном уровне, Питер понимал, что должен сделать все возможное для удержания Дженни. Она не должна уйти, независимо от того, чем это все обернется для него самого.

Питер, все еще не понимая даже десятой части того, что происходило у него под носом, помотал головой, словно пытаясь избавиться от навязчивых мыслей.

– Я в порядке. Что мне действительно необходимо, так это сказать тебе, что, несмотря на всю чертовщину, творящуюся в моем доме, я буду с тобой в одной команде. И мне не терпится увидеть, что же будет дальше.

Дженни наградила его долгим взглядом.

– Хорошо, – сказала она немного скованно, что отражало ее общее состояние. – И что мы будем делать?

В это самое мгновение, Питер принял другое решение.

– Быстро в мою спальню. Пойдем со мной. Там находится вещь, которую только я могу дать тебе.

Дженни попятилась, чувствуя себя обиженной.

– Мистер Стивенсон! Я не думаю…

– Для тебя, дорогая, я – Питер, – сказал он, хватая Дженни за талию и увлекая за собой.

8

Кольцо! Большое, тяжелое обручальное кольцо с бриллиантами. Как минимум восьми каратов весом. Надо же! Вот, оказывается, что он имел в виду. Дженни вздохнула.

Она подумала о том, что никогда еще не видела столь красивых вещей. Точнее, не держала их в руках. И теперь ей понадобится шкатулка для хранения этих драгоценностей. Дженни наблюдала за тем, как Питер открывал потайной сейф, спрятанный под ковром в его огромном стенном шкафу. Оттуда он достал свадебный набор своей матери и маленькую коробочку. Дженни никогда не предполагала, что существуют такие потайные места. Наверное, потому что у нее никогда не было вещей, которые могли бы украсть. Наконец, Питер надел ей на палец великолепное кольцо.

Пока Питер закрывал сейф и возвращал все в исходное положение, Дженни разглядывала драгоценность. Она старалась не показывать, в какой восторг ее привела эта вещица, поскольку понимала, что его дали ей всего лишь поносить на несколько дней.

– Смотри. Оно подходит. Как будто сделано специально для меня, – произнесла Дженни. Она взглянула на Питера и была очень удивлена, заметив необычное выражение его лица. Девушка замерла. – Ты действительно хочешь, чтобы я это носила? В смысле, это ведь кольцо твоей матери. Я могу сказать родителям, что мы…

– Нет. Я хочу, чтобы оно было у тебя. Пока…

Дженни кивнула, не зная, куда отвести смущенный взгляд. Создавалось ощущение, что они были уже очень давно знакомы, и от этого ей было как-то неловко. Она одновременно чувствовала и тепло, и некоторую отстраненность. Интересно, подумала девушка, а что сейчас чувствует он сам?

– Хорошо, – наконец согласилась она. – А ты? Ты будешь носить обручальное кольцо?

– Нет. Мой отец никогда его не надевал, – в конце концов ответил Питер.

– В первый раз слышу, чтобы женатый мужчина не носил кольцо. Ладно, пусть будет так. – На самом деле это не понравилось Дженни. Ей показался несправедливым тот факт, что один из супругов игнорирует символ взаимной любви и брака. Но еще до того, как она окончательно разобралась в своих мыслях, Дженни услышала свой же голос: – Я бы предпочла, чтобы мой муж все же был с обручальным кольцом.

Питер провел рукой по волосам и внимательно посмотрел на мисс Гоулсон.

– Дженни, послушай, я не имею ничего против того, чтобы носить обручальное кольцо. Я лишь пытаюсь сказать, что у меня его нет, поскольку мой отец никогда его не имел. Если бы у меня здесь вместе с кольцом матери было кольцо отца, я непременно бы его надел.

– Понятно, – задумчиво ответила Дженни. Сейчас она чувствовала себя лучше, поскольку ее сомнения были развеяны. – Простите, мистер Стивенсон.

Питер усмехнулся.

– Похоже, тебе все-таки придется привыкнуть называть меня Питер. Ведь мы женаты.

– Ой, правда, – опомнилась Дженни. – Питер, Питер, Питер, – повторила она, чтобы привыкнуть к имени своего новоявленного мужа. – Послушай, ммм… Питер, ты действительно очень добр по отношению ко мне. Спасибо, что помогаешь выбраться из этой ситуации. В моих глазах это делает тебя особенным. Вот только меня мучает один вопрос. Зачем ты делаешь все это? Ты толком даже не знаешь меня. И мою семью. Никто бы не осудил тебя, если бы ты выставил нас вон.

– Может быть, – сказал Питер, пожимая плечами. – Но у меня есть на то свои причины.

– Ну, тогда это серьезные причины. Большинство парней сбежали бы, лишь услышав слово «женитьба».

– Подожди, кто тебе сказал, что я отличаюсь от них? Ведь мы же только играем счастливую семейную пару. И это всего на несколько дней. Я прекрасно помню, что ты работаешь у меня, а я – твой босс. Значит, никаких отношений между нами быть не может, так?

– Да, так. Конечно, – быстро согласилась Дженни. Она должна была показать Питеру, что готова с такой же легкостью, как и он, прекратить этот спектакль. И все же, где-то в глубине души, Дженни стало обидно. Неужели так ужасно быть ее мужем? – Нельзя, чтобы люди узнали о нашем фиктивном браке. Ведь слухи сразу же разлетятся, и вы почувствуете себя неловко из-за того, что женились на служанке.

Питер посмотрел на Дженни, как будто она его только что сильно обидела. Ну, ладно, подумал он. Теперь, вдобавок ко всему, она обвиняет меня в снобизме.

– Послушай, Дженни, – сказал Питер, нежно дотрагиваясь пальцами до ее лица, – это была твоя идея, а не моя. А сейчас, похоже, что ты не довольна происходящим куда больше, чем я сам.

Мисс Гоулсон сделала над собой усилие и улыбнулась.

– А разве тебе от этого не легче?

– Если честно, то нет.

Внезапно Дженни почувствовала себя совершенно беспомощной, и страх обуял ее. Все это переставало быть просто игрой, и уже не было так весело. Эта ситуация пробуждала какие-то скрытые чувства, которые лучше было бы не тревожить. Брак – слишком интимное и священное событие, чтобы играть в него. Что или кто надоумил ее придумать такую историю? И как она теперь будет из нее выбираться?

Конечно, все можно было решить очень просто. Нужно было всего лишь рассказать правду родителям, собрать вещи и уехать вместе с ними. Но, стоило Дженни представить, как будут огорчены ее старики, как она сразу же почувствовала себя последней гадиной. Да, я гадина, осудила себя она. Но нельзя больше никого втягивать в эту грязь. Таким образом, все разрешилось само собой.

– Ладно, Питер, – начала Дженни, снимая с пальца обручальное кольцо. – Все это очень плохо. Вот, возьми кольцо. Получается, что мы гадко шутим над моими отцом и мамой и над чувствами твоих родителей, которые они испытывали друг к другу. Я не…

– Молчи, – остановил ее Питер, беря ее руку в свои. – Что ты делаешь?

Его прикосновение было нежным, но сильным. Странно, но их поза в данной ситуации выглядела, как пародия на молодоженов, дающих обет вечной верности друг другу. Дженни подождала секунду, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

– Не удерживай меня. Мне следует немедленно спуститься вниз и рассказать родителям всю правду. Я отвратительна даже самой себе.

– Нет, все не так. Послушай меня, Дженни. Ты не можешь рассказать им об этом.

– Почему? Если я этого не сделаю, нам придется врать и дальше. И все будет только больше запутываться.

– Понимаю. Но если ты расскажешь им все сейчас, то мы все окажемся лгунами в их глазах. А мы заслуживаем лучшего. И твои родители тоже. Подумай о них.

– Я уже подумала. – Дженни была очень растеряна. – О, Питер, мне самой трудно представить, сколько же я наврала им, – пробормотала девушка, выдергивая свои ладони.

Питер снова взял Дженни за руки, заставляя ее смотреть ему прямо в глаза.

– Да, ты много чего натворила. А сейчас хочешь бросить все вот так, с плеча разрубая узел? Струсила, да?

Угрызения совести и чувство вины неожиданно переросли в злость.

– Я не трушу и никогда не трусила, – резко ответила Дженни.

– Хорошо, – воодушевлено произнес Питер, – именно это я и хотел услышать. Значит, мы придерживаемся твоей истории. А потом, когда твои родители вернутся домой, ты им скажешь… Ммм… мы им скажем…

– Мы им снова соврем? – перехватила Дженни. – Объясним, что наш брак не удался, что попробовали, и у нас ничего не получилось, а сейчас мы разводимся, так? Отлично. Тогда я буду разведенной лгуньей. Такой же неудачницей, которая ни на работе, ни в браке не может продержаться больше двух месяцев. Скорее всего я провалюсь и как художница.

Питер отпустил ее.

– Мне кажется, ты накручиваешь саму себя.

– Может быть, – быстро ответила Дженни, скрещивая руки на груди. – Но это же правда!

– Я так не думаю. Во-первых, я тебе уже сказал, что мне нравятся твои картины. Во-вторых, ты не потеряешь эту работу. И, в-третьих, ты не можешь получить развод, потому что ты не была замужем.

– Наверное, ты прав, – вздохнула Дженни. – Но я по-прежнему не понимаю, почему ты так стремишься помочь мне. Кажется, это не в твоем стиле.

Питер пожал плечами.

– Может быть, из-за этого я тебе и помогаю. Поскольку не часто могу помочь кому-то. А мне это нужно, Дженни.

Она удивленно уставилась на него, чувствуя какую-то глубокую связь, внезапно возникшую между ними, которой секунду назад еще не было.

– Ладно, – согласилась она, – придется вести игру дальше.

Радость осветила лицо Питера.

– Тем лучше для тебя. И для нас. – Хитрая улыбка появилась на его губах. – Так, что же мы будем делать дальше, милая?

У Дженни чуть не выскочило сердце. Ей в голову пришла чертовски хорошая мысль о том, что они могли бы делать дальше. Она включала ее, его и роскошную кровать. Однако Дженни не осмелилась бы предложить нечто подобное сейчас. Тем более что ее родители были внизу. Скорее всего ее мама очень волновалась сейчас, гадая, куда же пропала ее дочка. Несмотря на то, что они находились в одном доме, мать Дженни не могла не беспокоиться.

– Я думаю, нам стоит спуститься вниз, чтобы ты смог поближе познакомиться с моими родителями.

– Ах, да. Теща и тесть. Как смешно это звучит! Подожди, сначала ты должна рассказать мне кое-какие подробности нашей женитьбы. Например, как мы встретились, где и когда поженились.

Дженни хватилась за голову.

– Боже мой, я забыла! Я все забыла. А ведь рассказывала им об этом по телефону. – Дженни, покусывая ноготь, стала судорожно вспоминать. – Что я им тогда наплела? Подожди-ка… ага, вспомнила! Мы поженились в Лас-Вегасе. А когда, не помню. Сейчас, надо посчитать. – Она прокрутила назад события последней недели. – Так, Миннесота, компания Сомерсет, потеряла работу, шел снег… Так-так. Кажется, пятнадцатое число. Значит, шестнадцатого прилетела сюда. Сегодня девятнадцатое. А ведь нам нужно было время для венчания, медового месяца и возвращения сюда. Таким образом, мы поженились до пятнадцатого.

– Не забудь – один в уме.

Дженни нахмурилась.

– Что?

– Такое ощущение, что ты решаешь тяжелую математическую задачу.

– Именно так и есть. Это новый раздел математики. Романтический. – Дженни скопировала его растерянное выражение лица. – Так, – заключила она, – получается десятое число.

– Хорошо. Значит, десятое. И Лас-Вегас, так? – сейчас Питер выглядел очень довольным. Казалось, что ему очень понравились выдумки Дженни.

Она пожала плечами.

– Да. Это было наиболее… – Она еле удержалась, чтобы не сказать «романтично».

Наверное, Питер этого не заметил.

– Так, Вегас, – проговаривал он в слух. – Классический сюжет. Я целовал невесту?

– Что? А, невесту? Да, я думаю да. В смысле, конечно целовал.

Ее щеки вспыхнули. Дженни попыталась отвернуться, чтобы не показать своего смущения.

– Может, мы пойдем?

– Ладно. Но если ты придумала для нас медовый месяц, который был восхитительным для обоих, то расскажи мне, где мы его провели.

Дженни не хотела признаваться самой себе в том, что фраза Питера ее очень смутила.

– Я не знаю, – сказала она, глядя Питеру прямо в глаза. – Ты выбираешь.

– Правда? Вот здорово! – Он был очень польщен, что тоже мог поучаствовать в этой выдумке. Прошло несколько минут. – Придумал: Африка. В это время там прекрасная погода.

– Не пойдет. – Дженни не могла поверить этому. – Питер, я ничего не знаю об этом континенте. Что будет, если мои родители начнут расспрашивать меня?

– Не переживай, – успокоил ее он, взял за руку и повел через спальню к открытой двери. – Я просто скажу им, что большую часть времени мы провели в постели.

Теперь уже все сидели за массивным столом в огромной, очень официально оформленной столовой комнате. За ужином присутствовали Дженни, Питер, Мэри Гоулсон, Фрэд Гоулсон, Чарли, который был крайне удивлен этому приглашению, но не собирался такое пропускать, и Рей.

Теперь Дженни поняла, почему Питер держал миссис Санчес на полной ставке при условии, что она работала только на него. Чарли позвонил и попросил ее немедленно явиться и приготовить сказочный ужин.

Около восьми вечера все сели за стол. Отец Дженни удивился столь позднему ужину, поскольку ложиться спать на полный желудок очень вредно. Однако все с большим удовольствием приступили к трапезе. Ужин на самом деле был сказочным. Миссис Санчес приготовила нежнейшее морское ассорти, к которому в качестве гарнира подавался легкий салат, украшенный листьями винограда. Далее следовала чудесно приготовленная спаржа под фирменным соусом миссис Санчес. Этот великолепный ужин завершал кофе с пирогом из королевского лайма.

После ужина все переместились в гостиную и, потягивая вино, стали разговаривать о том, о сем. Тут, неожиданно, может быть, под воздействием вина, выступил Чарли.

– Знаете, когда я впервые увидел эту парочку, я сразу же понял, что они словно созданы друг для друга.

– Правда? – удивленно спросил Питер.

– Да, правда, – подтвердила развеселившаяся Дженни. Питер посмотрел на нее. – Не сомневайся, – повторила она, – и я тоже.

– И ты так подумала? – переспросил Питер. Обстановка стала накаляться. Дженни перевела взгляд с Питера на родителей, потом обратно.

– Конечно, я так подумала, милый. Поэтому мы и поженились. Помнишь?

– Бывает же так, Фрэд, – заговорила мать Дженни. – Наша девочка нашла любовь с первого взгляда.

– Не совсем с первого взгляда, мама, – поправила ее Дженни.

– Нет? – удивился отец. – Тогда, как же вы ребята познакомились?

Это был конец. Все замерли в ожидании. Дженни смотрела широко раскрытыми глазами на своего простодушного отца. Боже мой, думала она, ведь именно это мы забыли обсудить с Питером. Она прикрыла рот рукой, пытаясь сосредоточиться и вспомнить, что она говорила родителям по телефону. А может, не говорила? Дженни не могла вспомнить, как ни старалась. Очевидно, ее родители тоже ничего не запомнили, иначе, зачем им было спрашивать.

– А я рассказывал вам о нашем медовом месяце в Африке? – разрезал тишину голос Питера. Дженни взглянула на него, всем сердцем источая любовь и благодарность за спасение.

– Да, кажется, рассказывали. Египет. Пирамиды. Махаоны.

– Фараоны, миссис Гоулсон.

– Ах да, точно. Далековато это отсюда. Там, наверное, очень жарко.

– В это время нет. Пока мы отдыхали, погода была великолепной, – продолжал Питер, занимая внимание родителей Дженни.

– Да, Питер, вы нам рассказывали об Африке, – неожиданно вступил в разговор мистер Гоулсон. Он сидел в мягком, широком кресле с подлокотниками, и наблюдал за дочерью. – А я даже не знал, что у тебя есть паспорт, дочка.

Тут Дженни на помощь пришел Чарли.

– Она получила паспорт, когда устраивалась на работу. Этот документ требуется в разных организациях.

Сейчас Дженни посылала Чарли самый теплый взгляд, благодаря его за помощь. Чарли подмигнул ей и сделал глоток вина. Она потянулась за своим бокалом.

– Дочка, а почему ты не отвечаешь на папин вопрос? – заговорила миссис Гоулсон. – Расскажи нам, наконец, как вы познакомились с твоим молодым супругом.

Дженни сделала большой глоток вина. За последний год она совсем забыла, насколько ее мать ценила всякие подробности.

И снова Дженни была спасена. На этот раз Реем. В его памяти хранились все телефонные разговоры за последнее время. Он их просмотрел и нашел нужную информацию.

– Мистер Стивенсон, разрешите? – Родители Дженни замерли.

– Пожалуйста, Рей, – ответил Питер. Благодаря его выдержке, никто и догадаться не мог, какое облегчение он испытал, услышав электронного дворецкого.

– Спасибо, сэр. Три дня тому назад, в час тридцать по полудню, миссис Стивенсон разговаривала со своими родителями по телефону. Она рассказала им очаровательную романтическую историю вашего знакомства. Вы познакомились на выставке современного искусства. Вас привлекли работы тогда еще мисс Дженни Гоулсон, и вы разговорились. Так, вы начали общаться, и благодаря закону всемирного притяжения противоположностей сейчас мы видим два любящих сердца, соединенных вместе узами Гименея. Так что перед нами яркий пример того, как искусство сплачивает и объединяет…

– Спасибо, Рей, – прервал его Питер. – Не переигрывай, – добавил он шепотом.

– Как скажете, мистер Стивенсон, – последовал учтивый ответ Рея. – Я создан для того, чтобы служить вам, сэр.

– Ой, эта история напомнила мне о твоей выставке, дорогая, – заговорила миссис Гоулсон. – Чуть не забыла! Ведь именно из-за этого мы приехали сюда. Когда я развешивала твои картины по всему дому, то совсем не предполагала, что однажды ты станешь известной художницей. Правда, Фрэд? – Фрэд Гоулсон успел кивнуть До того, как Мэри Гоулсон продолжила. – Теперь скажи нам, дорогая, когда она состоится? На этой неделе, правда? Ведь мы должны возвращаться к детям. Они так боятся, что тетя Синди начнет принимать лекарство, от которого ей становится плохо.

На этой неделе, повторила про себя Дженни, но это не возможно. Сегодня среда, посчитала она, до конца недели никак не успеть. Вдруг девушка поняла, что не может больше пускать ситуацию на самотек. Это выходило за все рамки. Она посмотрела на своих родителей. Они были простыми и очень добрыми людьми, и действительно, заслуживали лучшей дочери, нежели Дженни. У нее поперек горла встал комок. Она медленно поднялась с кресла, поставила бокал и оглядела всех по очереди. Потом, собрав все силы в кулак, начала тихо говорить.

– Я не могу сделать этого. Мне казалось, что смогу, но все оказалось не так. Мама, на самом деле нет никакой выставки…

– Нет, есть, – поднимаясь, сказал Питер. Он сделал шаг вперед. – Мы совсем забыли, дорогая. Она состоится в эти выходные. Помнишь? В той маленькой галерее, что находится недалеко отсюда. – Мистер Стивенсон повернулся к Дженни. – Милая, не принимай так близко к сердцу эту выставку. Ты слишком много нервничаешь.

Дженни пристально посмотрела на своего мужа.

– Мне все это не нравится.

Небесно голубые глаза Питера еще какое-то время не отпускали взгляд девушки.

– Не переживай. Тебе понравится. – Питер быстро повернулся к Чарли. – Как называется та галерея, которая находится недалеко отсюда?

Телохранитель замер, не успев поднести бокал с вином к губам. Не двигаясь, он обвел взглядом комнату, ища поддержки. Однако все молчали.

– Ах да, та галерея! Та, которую мы так любим?

– Может быть, – снова вклинился Рей, – Галерея современных искусств?

– Да, именно, – прошипел Чарли.

Мистер и миссис Гоулсон замерли в ожидании. Дженни была в ужасе. Самым страшным для нее на тот момент было то, что Рей мог придумать это название. А что, если подобной галереи вообще не существовало?

Как будто почувствовав переживания Дженни, Питер наклонился к ней.

– Ты же помнишь об этом, дорогая? Мой друг – владелец этой галереи. Он звонил тебе на днях, чтобы договориться о времени открытия выставки. Кажется, вы сошлись на двух часах дня в воскресенье, правильно?

Значит, эта галерея действительно существовала. К тому же Питер знал ее владельца. И скорее всего он действительно устроит выставку. Дженни почувствовала, что ей становится плохо. В эти выходные мир ужаснется. Подобного показа не было в истории мирового искусства. У Дженни застучало в висках. Она ощутила сильную слабость, в глазах все поплыло.

– О, нет! Кажется, я…

9

Дженни открыла глаза и попыталась повернуться на бок, но оказалось, что сил у нее совсем не было.

– Слава Богу, она приходит в себя. Не пытайся сесть, детка, – услышала она голос матери. – Не торопись, тебе лучше полежать. А вы, мужчины, – обратилась мать еще к кому-то, – оставьте нас. Я хочу поговорить с дочерью.

Тут Дженни начала понимать, что ее кто-то гладил по руке. Мама? – подумала Дженни. Однако сейчас ее больше волновало место, где она находилась. Очертания становились четче, но все было как будто в тумане и совсем незнакомо. Дженни сжала руку, поглаживающую ее.

– Мама? Где я? Что случилось?

– Не волнуйся, девочка. Все хорошо, я с тобой. Мы сейчас в твоей спальне. Питер принес тебя сюда. С тобой все в порядке. Ты просто упала в обморок. Помнишь?

Дженни все еще пыталась понять, что с ней произошло. Постепенно она начала вспоминать. Выставка в эти выходные… Они сначала ужинали, потом гостиная, вдруг слабость и… Теперь она была… Дженни оглянулась по сторонам. Да была не в своей спальне, а лежала на кровати Питера. Это объясняло, почему ей поначалу показалось все незнакомым. Да, Дженни лежала на той самой огромной роскошной кровати, рядом с ней сидела ее мать и утешала, что все в порядке. Нет, все было совсем не в порядке.

Сильное желание очистить совесть перед семьей нахлынуло на Дженни. С помощью матери она приподнялась.

– Мама, должна кое-что тебе сказать.

– Нет, дорогая, Питер нам все уже рассказал. – Дженни оторопело уставилась на свою мать.

Во рту у нее пересохло, чувствовала она себя отвратительно. Значит, теперь она навсегда потеряла уважение семьи?

– Он вам рассказал? Все?

Миссис Гоулсон кивнула, нежно улыбаясь. Она протянула руку, чтобы погладить Дженни по щеке. Ничто не могло так успокоить ее, как нежные материнские руки.

– Да, детка. Он нам все рассказал. Я не могла поверить, что ты так беспокоилась из-за нашей с отцом реакции на эти новости. Ты же знаешь, как мы тебя любим и как мы счастливы за тебя.

Это насторожило Дженни.

– Вы счастливы?

– Конечно, милая. Иначе быть не может. Конечно, в первую секунду, когда Питер рассказал нам, мы были в состоянии шока.

Какой позор, врать своим родителям, подумала Дженни. Она не могла смотреть матери в глаза и опустила взгляд на свои руки, лежавшие поверх пледа.

– Прости меня, мама. Мне так стыдно.

– Нет, дорогая. Тебе нечего стыдиться. Это же не конец света, – успокаивала ее мать. – Сейчас совершенно другое время, и мы с отцом понимаем это. Ты можешь представить, как твой отец был расстроен. Но я сказала, что ему следует повнимательнее оглядеться вокруг и порадоваться за тебя, поскольку теперь ты будешь самой прекрасной домохозяйкой в самом замечательном доме. А остальное теперь не важно.

Дженни опять насторожилась. Неужели ее мать говорила, что ложь Дженни не имела никакого значения только лишь потому, что все закончилось хорошо? Такого быть не могло. По крайней мере, с ее принципиальной матерью. Что-то здесь было не так.

– Мама, а что именно рассказал вам Питер? – спросила Дженни, чуть краснея от смущения.

– Как что? Он рассказал о том, что мы будем бабушкой и дедушкой.

– Как бабушкой и дедушкой? Кто?

– Как кто? Я и твой отец. А я ему сказала, что нам как раз пора обзаводиться внуками. И нам совсем не важно, в какой этап свадебных ухаживаний и приготовлений был зачат ребенок. Мы его будем любить независимо ни от чего. Для нас важно, что ты вышла замуж по любви и за очень хорошего человека. Мы рады за тебя, Дженни.

– Мама, посмотри на меня, – сказала Дженни, сжимая руки матери. – Какой ребенок? Ты о чем говоришь?

Миссис Гоулсон перепугалась. Ее глаза широко распахнулись от удивления.

– Что с тобой, милая? Ты, наверное, ударилась головой, когда упала в обморок. Надо бы тебя отвезти в больницу на обследование.

– Мама, успокойся. Я не ударялась головой. По крайней мере, мне так кажется. – Дженни остановилась на минутку, чтобы точно вспомнить, как все было. – Нет, головой я точно не ударялась. Но я не могу понять… Мама, о каком ребенке ты говоришь?

– О твоем ребенке, дорогая. Точнее, о твоем и Питера.

У Дженни похолодело в груди. Она не могла поверить своим ушам.

– Мой Бог, – пробормотала она, отпуская руки матери. Дженни убрала за уши волосы, дотронулась до лба, похлопала себя по щекам. Потом снова взяла руку матери. – Мама, Питер сказал вам, что мы поженились в Лас-Вегасе, потому что я беременна?

– Дорогая, не расстраивайся так сильно. Питер такой хороший молодой человек. Он объяснил, что ты хотела подождать какое-то время, прежде чем сообщать нам, поскольку хотела преподнести сюрприз. Но что ему оставалось еще делать, когда ты вдруг упала в обморок, а мы так сильно забеспокоились? Пришлось рассказать нам правду.

– Правду? – повторила Дженни. Она отпустила руку матери и стала двигаться к краю громадной кровати. – Я покажу ему. Долго будет помнить!

Девушка решительно поднялась с кровати.

– Стой Дженни, – сказала мать, преграждая ей дорогу. – Не забывай, что ты в положении. Тебе нельзя нервничать.

– С твоей легкой руки, Питер, моя мать теперь думает, что я в положении. Что прикажешь теперь с этим делать?

Мистер Стивенсон наблюдал за Дженни, которая нервно расхаживала взад и вперед по его спальне. Боже, как она была красива! И в какую же передрягу попал он сам!

– Я знаю, что они думают. А что мне оставалось делать? – сказал он, складывая руки на груди.

Дженни резко остановилась и повернулась к Питеру. В легком серебристом платье она стояла спиной к открытой балконной двери, сквозь которую лился яркий лунный свет. Мужчине был виден каждый изгиб ее тела, потому что платье становилось совершенно прозрачным. Он был зачарован и с трудом мог вслушиваться в ее слова.

– Именно так она и сказала. Что, мол, ему еще оставалось делать? А придумать что-то вроде пищевого отравления было, конечно, сложно?

Питер покачал головой.

– И обидеть миссис Санчес? Нет, не думаю, что это хорошая идея. Ты знаешь, как сложно найти хорошего шеф-повара?

Дженни смотрела на Питера, как будто он говорил на непонятном ей языке.

– Нет, Питер, не знаю. У нас дома шеф-поваром всегда была мама. Понимаешь, я выросла в бедной, но честной семье.

– Ох-ох-ох! Не надо разыгрывать передо мной роль бедной, но честной девочки. Быть богатым – это не преступление. И я не виноват в том, что твоя семья не богата. И знаешь, не тебе здесь ругаться надо! Этот провал начинался не с моей лжи.

– Так. Значит, теперь ты считаешь это провалом. Это не честно с твоей стороны. А ведь совсем недавно, когда мы беседовали с глазу на глаз, ты так не считал.

– Ладно. Значит, мы оба солгали. Чья ложь лучше: твоя или моя?

Дженни посмотрела на него.

– Что хуже? Что лучше? Мне сейчас без разницы. Ведь это я, – Дженни ткнула указательным пальцем себе в грудь, – я должна буду ни много, ни мало через восемь месяцев родить для тех прекрасных людей, которые сейчас спят в одной из твоих комнат, ребенка.

Питер выдохнул, выпуская свою злость. Ему так хотелось дотронуться до Дженни, но он не осмеливался.

– Послушай, ты преувеличиваешь. Все не так уж плохо, – сказал он.

Ее глаза распахнулись от удивления и злости.

– Все не так плохо? – Дженни снова начала ходить по комнате. – Я не могу поверить, – бормотала она, входя в ванную. Эхом ее голос отражался от кафельных стен. – Объясни мне… – На секунду воцарилось молчание. – Питер, ты где?

Вздыхая, он пошел за ней в ванную комнату, опустил крышку унитаза и сел на нее.

– Я здесь. Можешь продолжать. Что ты хотела сказать?

Дженни стояла прямо перед ним.

– Мне непонятно, что теперь говорить родителям об их внуке, когда буду сообщать им, что мы разводимся. Ведь мы именно так решили закончить эту историю, правда?

Питер потер подбородок. Дженни была права. Он посмотрел ей в глаза.

– Теперь я тебя понимаю, – извиняющимся тоном произнес он. – Всему, кроме ребенка, можно было найти объяснение. И замять эту историю.

– Вот именно. – Взгляды их встретились. Потом Дженни примостилась на краю ванны, немного наклонилась и закрыла лицо руками. – Что мне делать, Питер? Понятно, что может произойти с ребенком, но я не хочу проводить через этот кошмар своих родителей. – Она неожиданно подняла голову. – Мои старики считают этого ребенка моим высшим достижением в жизни. А он еще пока даже не существует. Я должна рассказать им правду. Немедленно!

Питер поднялся, подошел к Дженни и присел рядом с ней на корточки.

– Дай им поспать, – нежно сказал он, ласково поглаживая ее по коленям. – Они утомились. У них был тяжелый день. – Питер усмехнулся. – Все же знакомство с зятем – занятие не из легких.

Дженни закатила глаза.

– Послушай, – продолжил Питер, – давай оставим пока все, как есть. Утро вечера мудренее. А завтра решим, что делать, хорошо?

Дженни кивнула.

– Ладно, ты прав. Они устали, и надо дать им выспаться. Но я не думаю, что к утру я изменю свою точку зрения. Питер, я должна сказать им. Жестоко уверять их в том, что скоро они станут бабушкой и дедушкой.

– Знаю. Но ты можешь подождать хотя бы до того момента, когда мы вернемся после прогулки на яхте? Я им обещал, что мы обязательно навестим океан.

– Да? Когда ты успел? – удивилась Дженни.

– Повел осматривать яхту твоего отца, когда вы с мамой здесь разговаривали. Его нужно было как-то отвлечь.

Дженни улыбнулась.

– Спасибо. Это очень мило с твоей стороны.

– Я же просил тебя не засыпать меня комплиментами, – ухмыляясь, сказал Питер.

Дженни еще больше расчувствовалась.

– Ладно. Я сделаю, как ты хочешь, раз уж ты ввязался в такие неприятности из-за меня.

– Это отнюдь не неприятности. Просто я надеялся, что ты составишь нам компанию.

– Хорошо, – вздыхая, сказала Дженни. – Но потом я им все расскажу.

– Ладно. И я тебе забыл сказать, что придется подождать еще немного. Твои родители хотели в пятницу пройтись по магазинам и кое-что купить для твоих братьев и сестер. Я не хочу лишать их такой возможности.

– Ладно, тогда после магазинов.

– Вернее после того, как в субботу мы сыграем с твоим отцом партию в гольф, правда?

Дженни замахала головой.

– Но тогда ждать придется слишком долго! Вряд ли я смогу все это время играть роль будущей мамы. Кроме того, после стольких дней лжи и притворства, правда будет слишком горькой для них.

Питер молчал, продолжая ласково смотреть на Дженни. У него на губах играла легкая улыбка.

– Ладно, – наконец сдалась она. – После ужина в субботу. Или на следующее утро. Но не позже. – Дженни вопросительно посмотрела на своего «мужа».

Питер был очень доволен выигранным временем и старался, чтобы Дженни не вспоминала о своей выставке, которая была назначена на воскресенье.

– Думаю, это самое хорошее время, – улыбаясь, произнес он. – Воскресенье. – Он поднялся, протягивая Дженни руку. – Пойдем. Ты, должно быть, тоже устала. Почему бы нам ни поспать?

Дженни позволила Питеру помочь ей подняться. Он взял ее за руку, которая казалась такой маленькой и хрупкой. Сейчас она выглядела переутомленной, что еще больше заводило Питера.

– Ты прав, – медленно произнесла девушка, – я действительно устала. Ведь теперь это неотъемлемая часть моего положения – быстро уставать, – поддразнила она его.

– Тебе виднее, – пожимая плечами, ответил Питер. – Я не часто общался с беременными женщинами.

Питер знал, что внешне выглядит совершенно спокойным и непоколебимым, в то время как внутри у него бушевало пламя. А может быть, впервые в жизни Питер соединял осколки своей души. Больше всего остального его сейчас беспокоило состояние Дженни. Женитьба и ребенок были всего лишь выдумкой. Но мистер Стивенсон вдруг почувствовал, что внезапно ему захотелось воплотить все это в жизнь.

Он остановился, повернулся к Дженни и заглянул в ее темные глаза. Казалось, она тоже понимала, что в эти мгновения происходило что-то особенное. Питер должен был понять наконец, влюбился ли он в Дженни, или был просто очарован иллюзией возможного семейного счастья. Он вспомнил других женщин, с которыми встречался до этого. Если бы хоть одна из них сообщила ему, что ждет ребенка, то его реакцию с трудом можно было бы назвать радостной. Однако с Дженни все было иначе. Питер чувствовал себя окрыленным, играл гостеприимного хозяина, планировал выходные для совершенно незнакомых людей. Не говоря уже о выставке для своей «жены».

Питер тихо засмеялся. Сукин ты сын, подумал он о себе.

– Что такое? Почему ты смеешься?

– Да, так. Я просто поражаюсь…

– Тому, как далеко мы зашли?

– Да, – ухмыляясь, ответил он. Глаза Дженни расширились от ужаса.

– Питер, я не убрала мой холст и краски с террасы.

– Как же ты меня напугала, – с облегчением произнес он. – Я подумал, что-то случилось.

– Случилось! Моя картина! – Питер погладил ее по плечам.

– Все в порядке. Еще днем я попросил Чарли все убрать оттуда.

Дженни приникла к Питеру. Ее голова лежала теперь у него на груди. Как же ликовало его сердце!

– О, нет, – воскликнула Дженни, поднимая голову. – В смысле, спасибо. Но все равно, она испорчена, поскольку все это время простояла на солнце. А была самой лучшей из всего, что я написала за последнее время. Как тебе самому она показалась?

Питер постарался изобразить на лице довольно учтивое выражение. Конечно, в действительности ни одна из работ Дженни ему не нравилась, но он не мог признаться ей в этом. За последнее время его сердце слишком размякло и подобрело. Питер не мог обидеть девушку. Бедная, думал он, ведь на самом деле она не может ничего делать хорошо.

– По моему, хорошо, – тем не менее с чувством произнес Питер. – Мне она понравилась. Может, ты найдешь время, чтобы закончить ее до воскресенья?

Дженни сразу же погрустнела. Питер готов был вырвать себе язык. Как он мог такое ляпнуть?!

– О, нет! Моя выставка. – Она отступила назад и повернулась к нему спиной. – Что мы будем делать?

Питер посмотрел на ее плечи, темные волосы, волнами спускавшиеся по спине, нежную кожу. Его неудержимо влекло к Дженни, теперь невозможно было это отрицать.

– Я все устрою, – стремительно выпалил он. – Эрик – мой должник. Он все сделает в лучшем виде. – Мисс Гоулсон повернулась к нему лицом. Искорки надежды, сверкавшие в ее глазах, воодушевили Питера. – Мы сможем сделать это, дорогая. Однако нет смысла устраивать показ твоих картин, если ты собираешься рассказать правду своим родителям.

Дженни сжала его руку.

– Ты прав. Я не смогу признаться им во всем сейчас. О, Питер, как все ужасно! Я запуталась в собственной лжи. Всего лишь хотела помочь родителям, а теперь вот, что получилось. – У Дженни задрожал подбородок. И она быстро заморгала.

Неужели она сдерживает слезы, подумал Питер. Он был уверен, что потеряет дар речи, если Дженни заплачет.

– Послушай, мне сейчас больше всего нужна твоя помощь. Мои родители так гордятся мной и выглядят такими счастливыми. Это единственное, чего я когда-либо желала в жизни. И это их первая поездка, на которую они решились за долгие годы. Я просто не могу испортить все, рассказав им правду, ведь так?

– Да, так, – неожиданно вырвалось у Питера. И он действительно имел это в виду.

Дженни отпустила его руку, отступила на шаг назад и начала кусать ноготь большого пальца.

– Но в то же время если я им не скажу правду, то буду вынуждена притворяться, будто беременна. И мы будем вынуждены устраивать выставку. – Ее глаза расширились от ужаса. – Кто придет на нее? Никто! Это ужасно! Я сказала маме и папе, что некоторые критики интересуются моими работами. А на вставке не окажется ни души. Как это будет выглядеть? Я не вынесу такого позора.

Питер провел рукой по волосам. Больше всего ему сейчас хотелось обнять Дженни и не отпускать.

– Не волнуйся, в галерее будет достаточно людей. Обещаю. Стоит мне позвонить моим друзьям и знакомым, они обязательно придут и даже купят твоикартины.

Теперь, похоже, Дженни испугалась еще сильнее.

– Питер, не надо! Это нечестно. Достаточно будет, если они заскочат на минутку и с умными лицами осмотрят хотя бы часть моих работ. Пожалуйста, не проси их покупать что-либо. Неужели ты не понимаешь, что нет ничего более унизительного, чем такого рода благотворительность. Люди должны покупать лишь то, что им пришлось по душе. Это очень важно для меня. Понимаешь?

Питер кивнул, зная наперед, что никто из посторонних людей никогда в жизни не купит ни одну из ее работ. Ведь они не любят ее саму так, как он. Питер улыбнулся. У него на сердце стало теплее.

– Хорошо, Дженни. Я понял. И попрошу миссис Санчес прийти на выставку с парочкой огромных кухонных ножей. Нападение на шедевры, как тебе? Тогда и посмотрим, как пойдет продажа. А?

– Великолепно, – ответила Дженни, протягивая руку и поглаживая Питера по щеке. Она не ожидала этого от самой себя. У него же было ощущение, что на мгновение его сердце просто остановилось. – Спасибо тебе, Питер, за доброе отношение к моим родителям. И за помощь. Ты очень хороший… Просто замечательный человек. Знаешь об этом?

– Конечно же, знает, – вклинился Рей. – Ведь именно он программировал меня.

– Заткнись, Рей, – приказал Питер, наблюдая за смущенной Дженни.

– Просто хотел помочь.

– Не надо. Мне не нужна помощь.

– Посмотрим.

В эту секунду тихо заиграла романтичная музыка. Свет стал более приглушенным. Питер посмотрел на Дженни, на ее нежное прекрасное лицо.

– Я убью его, – произнес он медленно. Подождав чуть-чуть, Питер пытался настроиться на серьезный лад. – На чем мы остановились?

– Я говорила тебе, какой ты замечательный.

– Да. – Питер не мог больше ничего с собой поделать. Страсть, сжигавшая его изнутри, вышла из-под контроля. Он хотел эту девушку больше, чем кого-либо за всю свою жизнь. – Дженни, я…

– О Боже! Да поцелуй же ты ее. Ты хочешь ее, она хочет тебя. Давайте ребята, не тяните резину. Здесь дела надо делать.

– Заткнись, Рей, – крикнул Питер, притягивая к себе Дженни. Ее рука коснулась его груди. Мужчина нежно обнял ее за талию. Сейчас он видел только ее чарующие, глубокие глаза, припухшие губы, округлый подбородок. Почему бы им ни встречать каждое новое утро рядом друг с другом? – Дженни, мне нужно знать… как же это сказать? Одним словом, признайся, какие чувства ты испытываешь ко мне… Только честно! Как женщина к мужчине. Как если бы мы действительно встретились на той выставке.

Выражение лица Дженни выдавало сильное волнение, похоже, Питер застал ее врасплох. Она внимательно посмотрела на него и как-то неуверенно улыбнулась. От отчаяния сердце мужчины забилось еще сильнее, казалось, что оно вот-вот разорвется на части. Ему необходимо было успокоиться. Питер приготовился услышать мнение Дженни о нем прежде всего, как о ее начальнике. Или того хуже, как о друге, что означало бы конец для любых интимных отношений.

– Хорошо. Я попробую, – мягко выговорила она. – Если я действительно встретила бы тебя на той выставке, как в моей выдуманной истории, – Дженни покраснела, – я… я бы влюбилась в тебя, Питер Стивенсон.

Он облегчено вздохнул. Радость охватила его душу и тело.

– Слава Богу! Это все, что мне хотелось услышать. В таком случае ты уволена.

10

Дженни в ужасе отшатнулась о Питера. Спотыкаясь, она сделала несколько шагов назад.

– Я уволена? – наконец, выдавила из себя она. – Должна признаться, Питер, что немного тебя не понимаю. Уволена? Ты не ошибся?

– Нет, – радостно ответил он. – Ты действительно уволена. Прямо сейчас. С этого самого момента ты больше не работаешь на меня. Я никогда не был так счастлив, как сейчас, Дженни!

Смущение охватило ее.

– А я бы могла быть куда счастливее. Почему уволена? Что я такого натворила? – Прошедшая неделя пробежала у нее перед глазами. – Ладно. Можно назвать много причин, но все же…

– Да, хотя это никак не связано с твоими служебными промахами. Я никогда не говорил ничего подобного ни одной живой душе. И подозреваю, что влюбился в тебя, Дженни.

У нее подкосились ноги. Для одного дня это было уже слишком.

– Ты что, увольняешь каждую экономку только из-за того, что в нее влюбляешься? – смогла выговорить наконец она. – Если все это началось в тот момент, когда ты попросил называть тебя по имени, я легко могу снова вернуться к мистеру Стивенсону и обращаться на «вы». Но я не хочу терять работу.

Питер погладил ее по плечу.

– Нет. Все совсем не так. Ты меня неправильно поняла.

Но Дженни не отступала.

– Зато у тебя все так, как тебе хочется, Питер… Мистер Стивенсон… Сэр. Мгновение назад мы были маленькой счастливой семьей, хотя и не настоящей. Планировали великолепные выходные для моих родителей и даже выставку моих картин. Но вдруг…бамс! И я уволена!

Питер ухмыльнулся.

– Очень логично, не правда ли?

Если бы у Дженни в руках оказался какой-нибудь предмет, то она запустила бы им в своего коварного собеседника.

– Мне так не кажется. Я думаю, нам надо начать все сначала. Будьте так любезны, мистер Стивенсон!

Питер, довольный и совершенно расслабленный, сложил руки на груди.

– Хорошо, начнем. Мы испытываем довольно сильные чувства по отношению друг к другу, так?

Дженни смотрела куда угодно, лишь бы не встречаться с его взглядом. Она была в полной растерянности.

– Ладно. Ты прав, – пробормотала она, по-прежнему отводя глаза.

– Спасибо. Мне очень приятно. И все же, – продолжал он, – если мы хотим попробовать начать какие-то отношения, то ты должна быть в равной с моей позиции, а не числиться экономкой в одном из моих владений.

Дженни услышала его слова, но их значение было для нее столь же понятным, как если бы Питер заговорил на арабском языке.

– Подожди, я что-то не улавливаю, – сказала Дженни, пытаясь собраться с мыслями. – Ты хочешь сказать, что увольняешь меня для того, чтобы мы каким-то странным образом оказались в равном положении? Наверное, это возможно только в твоем сказочном мире.

– Почему? – удивленно и смущенно произнес Питер.

– Потому что. Оглянись, Питер! Ты разве не понимаешь, что я из другого мира?! Когда ты уволишь меня, то лишь усугубишь мое положение. Я стану безработной, больше это ничего не изменит. Finita la comedia. И уже будут не нужны ни яхта, ни магазины, ни выставка. Мне казалось, что мы делаем все это для моих родителей, а, когда они уедут, все вернется на свои места и…

Голос Дженни становился все тише и тише. Потом она совсем замолчала, осознав, что ее сценарий был столь же нереален, как и сценарий Питера. Как она сможет объяснить своим родителям, почему продолжает жить в доме Питера после их развода? Вдобавок, ей придется по-прежнему лгать им, расписывая несуществующие творческие успехи. А уж о беременности и подумать страшно! Скорее всего родители захотят поддержать ее в нелегкое для каждой женщины время и посмотреть на ребенка. Несомненно, они захотят увидеть своего внука или внучку, подумала Дженни.

– Нет. Это не сработает, – сказала она вслух. Питер с пониманием и нежностью смотрел на Дженни.

– Нет, сработает. Послушай меня. Я уже давно пытаюсь тебе сказать, что все у нас получится. Потому, что ложь может обернуться правдой.

Все замерло у нее внутри.

– Как так?

– Дженни, – улыбаясь, произнес Питер, – какие чувства ты испытываешь ко мне?

Она обвела Питера взглядом, наслаждаясь его шелковистыми волосами цвета морского песка, прогретого летним солнцем, его красивым, мужественным лицом и крепким, таким соблазнительным телом. Дженни думала о том, как же нравился ей этот мужчина, какое восхищение вызывает он у нее, как начинает биться ее сердце от одного его взгляда…

– Нет, нет и нет! – произнесла она твердо. – Я на это не попадусь. Ведь ты просто нашел способ меня уволить… – С этими словами, Дженни направилась к кровати и села на ее край.

– Какая же ты смешная, – улыбаясь, сказал Питер.

– Спасибо за откровенность, – ответила Дженни, наблюдая за тем, как он подошел к кровати и присел у ее подножия. Питер стал нежно поглаживать ей колени, так же как он делал это несколько минут назад в ванной. Девушка не хотела признаваться, но у нее перехватывало дыхание. Какими приятными были прикосновения этого человека, и как ее будоражила его близость! Всей душой она желала, чтобы его слова были правдой. Дженни мечтала, чтобы у них все получилось.

– Послушай, я люблю тебя! И не хочу, чтобы ты продолжала работать на меня, в то время как будешь разбираться со своими чувствами. Очень важно, чтобы ты приняла свое решение, будучи со мной наравне, а не находясь в положении моей работницы или должницы.

Наконец-то Дженни начала понимать Питера. Он признался ей в любви. Она закрыла лицо руками, боясь, что разрыдается.

– Я не могу, Питер. Я никогда не буду с тобой наравне. Никогда. Это невозможно!

В следующую секунду Дженни почувствовала, что Питер отводит ее руки от лица. В его глазах, голубых как небо, отражалась нежность и трепет, идущие от самого сердца.

– Почему, Дженни? – Почему? Она опустила голову.

– Потому что ты известен. У тебя есть все: статус, власть, деньги…

– Дорогая, посмотри на меня, – настойчиво произнес Питер. – Деньги здесь совершенно не причем. Меня глубоко обижает то, что ты возводишь китайскую стену там, где ее быть совсем не должно. Да, я добился определенных успехов в этой жизни, но разве плохо, что мужчина в состоянии предоставить комфортные условия для существования близких ему людей?

Сердце Дженни разрывалось на части. Разве он не видел этого?

– А если бы все оказалось наоборот? Если бы все финансы и власть сосредоточились бы у меня, что тогда? Ты бы мог сказать, что мы равны и наш брак гармоничен? Уверена, тебе нелегко было бы смотреть людям в глаза.

Питер вздохнул. Воцарилась тишина.

Дженни ненавидела себя за то, что пришлось высказывать все эти неприятные вещи. Ей стало очень грустно и больно.

– Вот так, – заключила она. Питер все еще не поднимал глаз. У Дженни пересохло во рту, и ей было тяжело глотать. – Так что, сам видишь: деньги здесь очень даже причем. И социальный статус. Я не хочу обижать тебя, просто… дело в том, что у меня нет ничего из того, что я могла бы противопоставить твоему успеху. Но я верю, мое увлечение живописью однажды принесет мне и богатство, и вес в обществе. А до тех пор между нами не будет ничего. И ты не сможешь создать атмосферу равенства, просто уволив меня.

Питер посмотрел на Дженни, но в его глазах не было грусти, а только напор и решимость.

– Я выслушал то, что ты хотела мне сказать. И согласен с тобой. Ты действительно говорила о важных вещах. Но самое важное для меня это… Дженни, ты сможешь полюбить меня?

– Да, – вырвалось у нее, прежде чем она смогла прикусить язык. – По-видимому… – Несмотря на то, что сердце ее ликовало, ей не становилось легче. Их союз оставался не более чем иллюзией.

В эту же секунду Питер, как рыцарь, преклоняющийся перед своей дамой, опустил голову ей на руки.

– Спасибо, – произнес он. Через некоторое время, он вскинул лицо, заглядывая Дженни в глаза. – Ты мне веришь?

– Да, верю, – сказала она. Ей показалось, что Питер обдумывал какой-то план.

– Отлично! – Он сжал ее руки. – Тогда я попрошу тебя кое-что сделать для меня.

Дженни так и знала, что этим все закончиться.

– Что? – спросила она.

– Я прошу тебя предоставить мне те четыре или пять дней, которые ты даешь своим родителям. И я хочу, чтобы в это время ты чувствовала себя наравне со мной во всех смыслах этого слова. Думай, что ты известная художница с деньгами и весом в обществе. Представь, что наши отношения настоящие, а не выдуманные. Веди себя так, как будто вся наша мистификация стала реальностью. А потом посмотрим, сможешь ли ты поверить в наш успех. Ты сможешь сделать это, Дженни?

Она согласилась, сама не зная почему. Ведь то, что предлагал ей этот мужчина, было просто сказкой. От такого невозможно отказаться. Стоило только представить Дженни Гоулсон себя в роли жены Питера Стивенсона, как сладкая истома разлилась по всему ее телу. Подумать только, они будут жить в одном доме, одной жизнью, одними мечтами и… спать в одной постели!

Дженни никогда бы не поверила, что такое возможно. Ведь она так долго существовала в жестоком мире, где каждый борется за свой кусок хлеба и крышу над головой.

– Если честно, я не знаю, смогу ли поверить во все это, – сказала она. – Но постараюсь.

Питер облегчено вздохнул.

– Спасибо. Это все, о чем я прошу тебя, – с улыбкой произнес он.

– Хорошо. Тогда я тоже спрошу у тебя кое о чем.

– О чем угодно, – нежно поглаживая ее руки, вымолвил Питер.

Дженни глубоко вдохнула, набираясь смелости.

– Когда мои родители уедут и я… точнее, ты не захочешь, чтобы я оставалась твоей женой, ты меня уволишь?

Питер мягко засмеялся.

– Нет, Дженни. Если к концу пребывания твоих родителей ты не захочешь остаться моей женой, то я тебя не уволю. И мы вместе придумаем какую-нибудь подходящую для твоих родителей развязку.

Она выдохнула с облегчением. Теперь были решены почти все вопросы. Кроме одного. Она оглянулась по сторонам.

– Питер, где же я буду спать, пока мои родители здесь?

Мисс Гоулсон знала, что ответ ей очень понравится. И теперь она лежала в тонкой ночной рубашке спиной к Питеру, который крепко обнимал ее за талию, и не могла заснуть. Нет, уже не впервые ей доводилось спать с мужчиной. Но это была первая ночь, когда она спала в одной кровати со своим мужем. Ситуация была странной, потому что они еще не были женаты и даже еще не занимались любовью. Однако при всем при этом Дженни считалась беременной.

Подобная история вряд ли встречалась хотя бы в одном романе за все время существования художественной литературы. Мисс Гоулсон всегда удивлялась, где только писатели берут сюжеты для своих книг.

Именно в эту секунду Дженни почувствовала, что Питер начал ворочаться. Рука, которой он обнимал ее, еще сильнее прижалась к ее телу. Чтобы не разбудить его, девушка замерла, уткнувшись лицом в подушку. Надо сказать, что она несколько расстроилась из-за того, что лежащий рядом мужчина умудрился так быстро заснуть. Возможно, он даже забыл о том, кто же именно находился рядом с ним в постели. Но вдруг он что-то невнятно и беспокойно пробормотал во сне.

– Питер, это я, Дженни. Ничего не случилось, все в порядке. – Она удивилась сама себе. С чего это вдруг ей пришло в голову его успокаивать.

– А, Дженни. Боже мой!

По активности за ее спиной, девушка поняла, что Питер пытался отодвинуться от нее, судорожно соображая, какого черта делала экономка в одной ночной рубашке у него в постели.

Сделав глубокий вдох и собирая остатки смелости, Дженни повернулась к нему лицом. Питер, приподнявшись на локте, мучительно вспоминал, что же произошло прошлой ночью. В мягком свете зарождающегося утра, он выглядел еще более привлекательно, чем при свете звезд. А я сама, наверное, смотрюсь просто ужасно, подумала Дженни.

– Привет, – сказала она, неуклюже убирая с лица волосы. Дженни попыталась улыбнуться, но не получалось. Она попробовала еще раз, заставляя мышцы лица подчиниться ей. – Доброе утро! Смотрите-ка, это мы… В кровати! Вместе! Удивительно, правда?

Как будто он сам этого не видит, одернула себя Дженни.

– Что-то здесь становится жарковато, или мне только кажется? – пролепетала она. Дженни была уверена, что если Питер не произнесет сейчас хоть слово, а ее тело не перестанет возбуждаться от эротических мыслей, то и дело врывающихся в сознание, то кровать, на которой они лежали, просто воспламенится. Она не могла ничего с собой поделать. – Когда нам нужно быть на яхте? – спросила она, отчаянно борясь со своими чувствами.

Питер непонимающе смотрел на нее.

– Яхта?

– Мы же сегодня отправляемся на морскую прогулку, так ведь?

Питер кивнул:

– Да, точно. А погода позволяет?

Погода, подумала Дженни, единственное, что не поддается контролю.

– А какая она должна быть?

– Ну… чтобы был спокойный океан, чистое небо, не слишком сильный ветер. И день чтобы стоял теплый.

– Понятно. Звучит очень заманчиво. И все это довольно реально здесь, в Калифорнии, даже в январе.

– Это правда.

Внезапно, между ними проскочила искра страсти. Питер прильнул к Дженни, захватывая ее в свои объятия и покрывая поцелуями ее лицо, шею, плечи. Она приподнялась. Их губы и тела слились в едином порыве. Они не замечали, как были сброшены одежда и покрывала. Теперь они ласкали друг друга, упиваясь свободой и наслаждением. Их изголодавшиеся по любви тела извивались. Этот танец был изощренным, поцелуи – глубокими, объятия – страстными. Его горячие ладони нежно касались ее груди, соски напрягались и словно маленькие бутоны тянулись навстречу его губам. Дженни чувствовала, что ее тело, как хорошо слаженный оркестр, улавливает настрой, передаваемый ее возлюбленным. А тот подобно великолепному дирижеру руководил ею, призывая к вершинам гармонии и блаженства. Их соитие было естественным и прекрасным, и с первых секунд было понятно, что мудрая природа создала этого мужчину и эту женщину именно друг для друга. Прикосновения, вздохи, стоны… И так три незабываемых, сладострастных раза.

Потом, когда уже не оставалось сил и перед глазами все кружилось, кто-то из них сказал, что надо было вставать. Так они пошли в душ, где их снова настиг ураган желания.

Как ни странно, еще не было девяти. И оставалось достаточно времени и для кофе, и для яхты.

Прогулка на яхте была сказочной и полной приятных впечатлений. Родители Дженни не могли отвести глаз от прекрасных видов. А сама она могла смотреть только на красавца-капитана, который тайком посылал ей воздушные поцелуи.

В пятницу, когда все вместе они бродили по магазинам, Питер стремился купить любую вещь, которую родители Дженни посмотрели или примерили. Ее сестры и братья были бы изумлены тем, какие вещи щедро выбирал для них мистер Стивенсон. На семейство Гоулсон была потрачена приличная сумма денег. И, разумеется, на Дженни тоже. Каждое платье, пара обуви, солнечные очки, блузки, платки и драгоценности, которые она брала в руки или которыми восхищалась, становились немедленно ее собственностью. Ей было так неловко… особенно, когда Питер норовил войти вместе с ней в примерочную кабинку.

Реальность напомнила о себе, лишь когда Питер попросил Дженни помочь ему выбрать обручальное кольцо в одном из многочисленных ювелирных магазинов. Дженни притихла, ее глаза умоляли его не делать этого. И мужчина так же беззвучно согласился.

Дженни считала, что они потратили уже достаточно денег и подняли уровень продаж практически во всех магазинах в округе. Однако она никак не могла остановить неуемную миссис Мэри Гоулсон, которая заходила совершенно во все магазины, где рассказывала об их с Питером женитьбе и о выставке картин своей дочери, приглашая всех посетить ее. Продавцы были просто очарованы. Конечно, ни из одного магазина, они не выходили без покупок.

К вечеру субботы, когда семя Гоулсон и семья Стивенсон возвращались после роскошного ужина в ресторане Куинз, они знали все магазины, рестораны и достопримечательности в округе. У всех было прекрасное настроение. К этому времени они уже побывали на различных выставках, на джазовом фестивале и на винной дегустации. После чего Дженни и Питер были названы самыми гостеприимными хозяевами, с которыми им когда-либо доводилось общаться.

В тот субботний вечер, когда Дженни уже готовилась ко сну, она вдруг подумала, что все это время они с Питером не отходили друг от друга. Они смеялись, занимались любовью, им было легко вместе. Создавалось ощущение, как будто они были знакомы целую вечность.

Дженни тихо засмеялась, вспоминая, как прошлым вечером они с Питером тайком забрались в ее спальню, чтобы перенести к нему в спальню ее одежду и туалетные принадлежности. Наверное, они оба были похожи на малых детей, которые в Рождественскую ночь рыщут по дому в поисках спрятанных подарков. Однако молодая женщина по-прежнему чувствовала, что они играют в красивую жизнь, которую она не могла назвать настоящей. И, хотя она еще никогда не ощущала себя такой счастливой, грусть не покидала ее.

Известно, что всему хорошему когда-нибудь приходит конец. Для нее он наступал завтра, в воскресение. Одна лишь мысль о предстоящей выставке приводила ее в состояние шока. Питер, как и обещал, договорился обо всем со своим другом, владельцем галереи. Но для Дженни все это было довольно странно. Так называемый муж с помощью Чарли отвез картины в галерею, а потом заверил ее, что у мистера Киббела не было к ней никаких вопросов и просьб.

Размышляя над событиями, Дженни почувствовала, что волнение внутри нее нарастало. Как ни отказывалась она от мыслей, высвечивавших действительную причину ее переживаний, правда все-таки проявила себя. Она боялась, что в понедельник, когда должны будут отправляться домой ее родители, ей придется уехать вместе с ними. Конечно же Питер не станет ее увольнять и тем более выгонять, но…

Он говорил, что Дженни может продолжать сколько угодно жить в его доме, если к отъезду ее родителей, они не примут окончательного решения. Точнее, не примет Дженни. Но она не могла остаться. Ко всему прочему ей тяжело было бы долгими днями и ночами бродить одной по огромному дому, вспоминая, как они с Питером занимались любовью и наслаждались присутствием друг друга. О каком браке вообще можно думать, в то время как мужа неделями, а то и месяцами не будет дома. Нет, это было бы ужасно!

Оглянувшись, она увидела, что Питер выходит из ванной. Его лицо засветилось от радости, когда он увидел Дженни. Но потом, заглянув ей в глаза, Питер замер и его улыбка погасла. Ее возлюбленный все понял. Молодой женщине захотелось убить себя за это, она почувствовала, что все внутри у нее заледенело. Было ясно, что она любит Питера Стивенсона. Да и он, судя по его глазам, тоже любил ее.

11

Той ночью Питер с особой бережностью обнимал ее, ласкал каждый дюйм ее прекрасного тела, вдыхая ее запах, дурманящий своей сладостью.

Дженни полностью отдалась ему, желая, чтобы волшебная ночь не кончалась. Когда их страстное желание было утолено, Питер лег рядом, крепко прижавшись и обхватив за талию ее хрупкую фигурку. Он старался не думать о предстоящей разлуке и не сдаваться.

Да, Дженни уже приняла окончательное решение и сказала ему об этом, хотя могла и не говорить. Все было написано у нее на лице. А когда они предавались ласкам, она призналась, что любит его. Сам же Питер чувствовал, что одной его любви недостаточно, чтобы заполнить пустоту, скрывавшуюся где-то в глубине ее души. Что это было? Желание найти себя? Дженни сказала, что боится потерять себя рядом с ним. Хотя Питер давно чувствовал, что стал частью нее.

Никогда прежде ему и в голову не приходило, что положение и статус могут помещать семейному счастью. Раньше женщины вешались к Питеру на шею. А теперь та, которую он желал, уходила от него. Он старался, но не мог понять, чего так искала Дженни. Для него она была самым нужным человеком на свете и самым преуспевающим из всех, кого он когда-либо встречал. Питер не знал никого, кто мог бы, как Дженни, предавать людям уверенности в себе и подвигать их на новые свершения. И это было очень важно для него.

Мистер Стивенсон понимал, что такие люди, как эта прекрасная женщина, теряются в повседневной рутине. Они не могут тягаться с сильными мира сего, но все же пытаются отвоевать свое право на счастливую жизнь. А он сам? Что он сделал, чтобы стать тем, кем стал? Ведь все было предрешено. Питер родился в богатой семье, его карьера была поднесена ему на блюдечке с золотой каемочкой. У него не было другого выбора, кроме как стать Питером Стивенсоном. Он завидовал Дженни, внутренне она была куда свободнее и раскованнее его. А она хотела лишь одного – попробовать стать такой, как он, Питер Стивенсон.

Ну ни ирония ли судьбы! Питер приподнялся и увидел, что Дженни спит. Он лежал, прижимаясь к ней, укутывая в своих объятиях. Да, характера ей было не занимать. Невозможно было не восхищаться ее непреклонным желанием найти свою дорогу. Она смело шла в неизвестность, хотя у нее не было никакой страховки. Интересно, как бы сложилась его жизнь, если бы он родился в простой семье. При этой мысли, он усмехнулся. Скорее всего, стал бы тем же, кем был на данный момент. Ему нравилось то, чем он занимался. По крайней мере до того, как познакомился с Дженни Гоулсон.

Сейчас она полностью поглотила его. Он не обращал внимания на деловые встречи, телефонные звонки, телеграммы. И все это из-за любви, которой суждено было зародиться так стремительно и проникнуть так глубоко в его душу, что расскажи об этом кто другой, он бы не поверил. Питер тихонько засмеялся.

Она была такой смешной. Особенно, когда боролась с Реем, который полюбил ее всем своим электронным сердцем, конечно, после некоторых изменений в его программе. А Чарли? Сейчас этот громила был готов снести голову любому, кто не так посмотрит на Дженни. Питер нежно поцеловал ее. Она что-то промурлыкала во сне и прижалась к нему.

Как мог Питер отпустить эту женщину, подаренную ему самой судьбой? Что ему останется, когда Дженни уедет? Он резко выдохнул, борясь с соблазном выкупить все ее картины, чтобы она чувствовала себя состоявшейся художницей. И, возможно, тогда Дженни бы осталась. Эта мысль не давала Питеру покоя. Однако он понимал, что не мог так поступить с любимой женщиной. Она бы не простила его, если б узнала об этом.

Теперь Питер мог только обдумывать их прощание. И готовить себя, Чарли и Рея к жуткому ощущению пустоты, которое останется после ее ухода.

– О, мой Бог! Я так и знала, никто не придет. Мне так стыдно. Я сейчас умру.

– Ты не умрешь.

– Нет, умру. Посмотри на моих родителей. Они так гордятся мною. А на выставке ни души. – Дженни схватила Питера за руку. – Чья была идея устроить эту дурацкую выставку?

– Кажется, твоя. Я просто все организовал. – Дженни скривила лицо.

– Отличное ты выбрал время, чтобы слушать меня. Только посмотри по сторонам. Все стены увешаны этими ужасными холстами. Фу! Единственная радость, что мистер Киббел нашел для них красивые рамы.

Питер вздохнул.

– Дженни, успокойся, твои картины никакие не ужасные. Они… очень славные.

Мисс Гоулсон возмутилась:

– Они славные? Какая похвала! На кону стоит репутация мистера Киббела, да и моя тоже, а ты говоришь, что они славные. Наверное, он был бы счастлив услышать такое.

– Дженни, может быть, ты наконец перестанешь заниматься самобичеванием? Ничего плохого пока не происходит. На выставке никого нет только потому, что официально она открывается в два часа дня. А сейчас без десяти два. Так что успокойся, выпей чего-нибудь, – посоветовал Питер, вручая ей бокал шампанского.

Она залпом осушила его, также как и два предыдущих, о которых Питер не знал. Хорошо, что ее не видели сейчас родители, ведь будущим матерям нельзя употреблять спиртное. Дженни взглянула на своего покровителя, и сердце ее растаяло.

– Питер, бедный, ты выглядишь таким уставшим. Наверное, плохо спал? – Она чувствовала себя очень виноватой, поскольку знала, что была причиной его бессонницы.

Он был замечательным человеком, поэтому просто, пожал плечами и улыбнулся.

– Я в порядке. А ты как себя чувствуешь? Это ведь твой день, которого ты так ждала.

– Да. Я очень ждала его. И хочу сказать, что невероятно рада. – Однако, на самом деле, все было совсем не так. Предстоящая разлука отняла ее силы и погасила способность радоваться чему-либо. Дженни еще крепче сжала руку Питера. – Давай отменим выставку. Мне нечем дышать из-за этого чертового платья. Оно такое узкое, ненавижу его. Питер, пожалуйста, поедем домой! Мне плохо.

– Нет, Дженни, тебе не плохо. Если ты хочешь домой, уточни, в какой дом ты предпочитаешь вернуться? Я с радостью отвезу тебя, если ты скажешь адрес. Я просто не знаю, что именно ты называешь своим домом.

Эти слова были для Дженни как пощечина.

– Прости, Питер! Я веду себя, словно маленький ребенок. Ты так много сделал для меня. Я тебе очень благодарна.

– Пока, благодарна, – ответил он, освобождая из ее ладоней свою руку. – Прости. Меня зовет мистер Киббел. – С этими словами он отошел, оставив ее одну.

Дженни посмотрела ему в след. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой. Ее глаза наполнились слезами. Чтобы не заплакать ей пришлось поднять голову и часто заморгать. Как она мечтала, чтобы все это оказалось странным сном.

Тут ей на плечо положил руку отец. Дженни обернулась.

– Как ты, милая? – Мистер Гоулсон был гладко выбрит и изысканно одет. Новый костюм и галстук очень шли ему. – Подумать только, твоя выставка, дочка, – гордо произнес он. Да, отец действительно гордился ею. Ведь именно этого Дженни так добивалась всю свою сознательную жизнь.

Дженни с трудом выдавила из себя улыбку.

– Да, папа. Я так волнуюсь. А что будет, если никто не придет?

– Не переживай, дорогая. Сюда придет много людей, чтобы полюбоваться твоими работами. Ты представь, твоя мать снова рассказывает Чарли о том, что она давно знала о твоем таланте и верила в него. Эта выставка лишь начало твоего пути, а его самым важным этапом, я надеюсь, будет рождение малыша, которого ты носишь.

Дженни почувствовала себя страшной лгуньей. Ощущение вины сдавливало ее сердце.

– Папа, ты же знаешь, я всегда мечтала о том, чтобы вы мной гордились. И делала все для этого. Мне хотелось прославить фамилию Гоулсон.

Реакция отца удивила Дженни до глубины души.

– Боже, дорогая, – начал он, – если бы я только знал, что ты так переживаешь из-за этого. Нам не надо никакой славы. Мы с мамой всегда гордились тобой и будем гордиться, даже если ни один человек не переступит порог этой выставки. Просто будь собой, этого вполне достаточно. Ты особенный и очень хороший человек. Мы любим тебя, дорогая.

Дженни поняла, что не сможет удержаться и заплачет. К горлу подкатил комок, и все как-то затуманилось. Первый раз в жизни отец сказал, что он ее любит. Она не могла произнести ни слова. Счастье переполняло ее.

– Прошу внимания, – громко произнес мистер Киббел, хлопая в ладоши, чтобы все повернулись к нему. – Надеюсь, все на месте? – Он обвел взглядом помещение. – Отлично. Сейчас почти два часа, так что мы скоро начнем. А где моя прекрасная художница? Вот ты где, Дженни. Подойди ко мне, дорогая.

Сделав глубокий вдох, мисс Гоулсон усилием воли заставила двигаться свои онемевшие ноги. Медленно она подошла к маленькому полному человеку в элегантном костюме.

– Сегодня, – начал мистер Киббел, обращаясь к присутствующим в зале, – я имею честь открыть дорогу этой молодой, но очень талантливой художнице. Я предрекаю, что она приобретет широкую известность, и ее имя войдет в историю искусств. Тогда-то я и вспомню о заслуженных процентах, забыв при этом, что привел эту звезду ко мне мой старый друг – Питер Стивенсон.

Дженни увидела, что Питер помахал в ответ на слова мистера Киббела. Она улыбнулась ему, однако он наградил ее холодным взглядом. Дженни стала кусать нижнюю губу. Больше всего на свете сейчас ей хотелось подбежать к нему и просить, чтобы он навсегда забыл ее слова. Ее сердце было разбито.

– Вдохните поглубже, – продолжал мистер Киббел, показывая своему служащему, что пора открыть двери, – и… вперед к успеху!

И это действительно был успех. Ошеломительный успех! Питер никогда не видел ничего подобного. Люди покупали все, что попадалось им на глаза. Было даже несколько схваток между покупателями, которым нравились одни и те же картины. Даже был устроен импровизированный аукцион. Два часа спустя практически на каждой картине висел значок «Продано». Мать Дженни была в гуще событий, рассказывая толпе людей биографию своей старшей дочери. В это время отец Дженни брал заказы на будущие работы художницы, рассказывая, что у них весь дом завешан холстами Дженни.

Невероятно, но на улице все еще стояла длинная очередь людей, которые хотели попасть внутрь и посмотреть, из-за чего стоял такой шум-гам. На обочине были припаркованы две машины ведущих телекомпаний, и скорее всего в новостях шла прямая трансляция с места событий. Журналисты из трех различных газет пытались ухватить Дженни, чтобы взять у нее интервью. Питер не был сильно удивлен тем, что происходило. Мистер Киббел был прекрасным организатором. Он знал, как, когда и где давать рекламу. Тем более половина жителей города были его должниками. Киббел был щедрым и добрым человеком, но всегда при этом получал то, что хотел.

Сначала Питер держался рядом с Дженни, помогая отвечать на вопросы публики. Однако потом поклонники таланта окружили ее таким плотным кольцом, что он не смог туда пробраться. Поэтому сейчас мистер Стивенсон стоял в стороне и наблюдал за происходящим. Бедняжка, наверное, она совершенно вымоталась, подумал он. Вскоре Питер уже был зажат толпой в угол. Никто и не вспоминал о нем. А он не мог поверить, что этот день когда-нибудь закончится. Чарли стоял радом. Выражение его лица было крайне озадаченным.

– Босс, похоже, мы кого-то недооценили?

– Да, Чарли. Ты же видишь, у нее большой успех.

– Значит, она действительно хороший художник, а?

Питер кивнул.

– Похоже, что так. Если, конечно, все эти люди не страдают плохим вкусом или не на наркотиках.

– А что, такое может быть?

– Ты о наркотиках?

– Нет, о плохом вкусе.

– Вряд ли. Народ посещает выставки, имеет возможность сравнивать одно с другим. Теперь мне кажется, что лично мой вкус подходит только для оформления туалета, – заключил Питер, потягивая шампанское.

– Честно говоря, босс, – продолжил Чарли, наклоняясь к Питеру, – я был с вами солидарен. Ее картины показались мне ужасными.

– Тем не менее здесь мы в меньшинстве. Если честно, то я был готов скупить все ее работы или уговорить знакомых, чтобы они их приобрели. Я был готов пойти на все, лишь бы спасти Дженни от унижения.

– Но вы не сделали этого, правда? – настороженно спросил Чарли.

– Нет. Это не подстроено. И вряд ли, черт возьми, на всем белом свете у меня найдется столько знакомых. Это, Чарли, честно заработанный успех.

– Я рад, босс, – с облегчением произнес Чарли. – Ваше сердце подсказывало правильное направление, но я рад, что вам не пришлось прикладывать руку ко всему этому. Мисс Дженни умна и очень скоро догадалась бы о ваших проделках. А потом бы возненавидела вас за ненужное вмешательство.

– Согласен, – вздохнул Питер.

Мистер Стивенсон и Чарли еще некоторое время молча наблюдали за происходящим в зале.

Стоило Питеру поставить пустой бокал из-под шампанского на столик, как телохранитель с отчаянием в голосе спросил:

– Босс, вы же не дадите ей уйти?

Питеру пришлось отвернуться, чтобы не показать Чарли, как он разволновался.

– Чарли, я не знаю, как ее удержать, – произнес он, стараясь говорить ровно. – Я сделал все, что мог. Но она по-прежнему проявляет полную независимость.

– Да, но это было до выставки. Теперь с ней известность и, естественно, вот-вот потекут денежки. Вполне возможно, что она уже передумала.

Но Питер только вздохнул.

– Забудь, Чарли. Все закончилось. Мы с ней уже попрощались. Я предложил ей остаться, но она не хочет. Утверждает, что должна уехать.

Чарли нахмурился, пытаясь разобраться в ситуации.

– Она объяснила толком почему?

– Я для нее человек из другого мира, – покачал головой Питер. – Может быть, она просто не испытывает ко мне таких сильных чувств, как я к ней?

– Нет, испытывает. И все-таки, вы ее отпустите? – Чарли укоряюще взглянул на босса.

– А что ты хочешь, чтобы я сделал? Ударил ее ледышкой по голове и утащил к себе в пещеру?

– Да, здесь как раз недалеко находится завод по производству холодильников…

Питер усмехнулся.

Но тут Чарли окончательно удивил его, схватив за руку.

– Послушайте, босс, я говорю серьезно. Эта женщина вас любит, и вы любите ее. Много ли раз за всю вашу жизнь вы с уверенностью могли сказать это?

Питер разозлился.

– Чарли, ты перегибаешь палку.

– Возможно. Тогда увольте меня. Но сначала я все вам выскажу. Как мужчина мужчине. В любой момент вы можете уйти, если не захотите слушать. – Он отпустил Питера и скрестил руки на груди.

Тот едва сдерживался, чтобы не выйти из себя.

– Ну, давай, Чарли. Скажи, что ты думаешь.

– Хорошо. Прежде всего, ответьте, вы что, совсем с ума спятили? Почему стоите здесь, в углу, вместо того, чтобы пойти и сказать ей, как вы ее любите. Босс, посмотрите на себя. Вам тридцать пять лет. Вы на вершине мирового бизнеса. А в личной жизни у вас полный крах. Вам посчастливилось найти свою единственную любовь… и что вы делаете? Бездействуете и беспомощно собираете осколки собственного сердца. Боритесь за нее, черт бы вас побрал! Потому что без нее ваша жизнь превратится в дерьмо. И я лучше многих знаю, каково это.

Их взгляды встретились. Никто и никогда не смел так резко разговаривать с Питером Стивенсоном, и от неожиданности тот не мог вымолвить ни слова. Но вскоре раздражение и обида прошли. Во-первых, потому что Питер говорил себе это же самое несколько мгновений тому назад. Чарли всего лишь повторил то, что Стивенсон уже и так знал. Во-вторых, Чарли лучше других знал, во что может превратиться жизнь Питера, если он потеряет Дженни. Пять лет назад сам Чарли расстался со своей женой из-за того, что не боролся за нее так, как следовало бы. Сильвия ушла, а он до сих пор продолжал тоской и унынием расплачиваться за глупую ошибку. Сначала она заново вышла замуж, потом развелась и вернулась в Калифорнию. И все это время Чарли снова и снова пытается завоевать любовь ее и их маленького сына.

До того как Питер успел что-либо сказать, Чарли снова заговорил, но уже совсем по-другому.

– Правда в том, босс, что нам обоим следует пересмотреть свои взгляды и привычки. Мы стали слишком старыми для всяких игр и тратим золотые часы нашей жизни, катаясь по свету, потому что нас никто не ждет дома. Я не говорил бы ничего подобного, если бы не был уверен, что Дженни – ваша вторая половина. Вы должны схватить любовь и не отпускать ее. Иначе все остальное потеряет свой смысл. Вы знаете, о чем я говорю, правда?

Питер внимательно посмотрел на Чарли и медленно кивнул.

– Да, знаю. Когда ты успел стать таким мудрым?

– Я же окончил общеобразовательную школу, забыли? – улыбаясь, произнес он. – Ну так что, я уволен?

– Нет, черт подери. Я бы куда с большей пользой уволил самого себя. Как можно быть таким идиотом! Может, мне следовало закончить именно твою школу, а? – Питер взял руку Чарли и крепко пожал ее. – Спасибо. Ты, наверное, мой самый лучший друг.

– Не пытайтесь сделать из меня девчонку, босс. А то я…

– Зови меня Питер. – Чарли покачал головой.

– Нет, босс. Я не могу. Вы – мой начальник, и все должно остаться на своих местах. Все равно, спасибо, что предложили.

Неожиданно, ощущая прилив тепла и уверенности, Питер поймал взгляд Дженни. Улыбаясь, он махнул ей и повернулся к Чарли.

– Прости, но мне нужно идти. Я нашел ее.

– Нет, не вы – шутливо произнес Чарли. – Ее нашла мисс Нельсон. Но это уже другая история. И все же, как вы ее заставили так поработать?

– Не знаю. Думаю, она пыталась мне отомстить, прислав Дженни. Она считала, что это будет та самая подложенная свинья, которая порядочно подпортит мне жизнь.

– Что ж, пожалуй, Линда промахнулась.

– Если все получится, – смеясь, сказал Питер, – напомни мне, чтобы я пригласил Линду на свадьбу. – Он направился к Дженни, но, сделав пару шагов, остановился. – Кстати, если уж мы заговорили о прекрасной половине человечества. Как там у тебя идут дела с Сильвией? Как сын? У вас есть шанс снова стать семьей?

– Может быть, – пожал плечами Чарли. – Все пока в процессе. К тому же Тони идет в школу.

– Вот это да! Парень уже подрос. Мы стареем, Чарли.

– С каждой минутой, так что идите и завоевывайте миссис Стивенсон. Вы меня слышите?

На лице Питера промелькнула тень сомнения.

– Это сумасшествие какое-то, – сказал он, поворачиваясь к Чарли. – У меня никогда не было проблем в сердечных делах. Но в случае с этой женщиной, я дрожу как осиновый лист. И даже не знаю, как начать.

– Просто, скажите, что любите ее.

– Уже говорил. Много раз. Я даже предложил ей в течение этих двух дней подумать, чем она хочет заниматься. Но она сообщила мне вчера ночью, что решила уйти. И я не знаю, как остановить ее.

– А может, ее совсем не нужно останавливать? То было вчера, а это сегодня. Все меняется и мнения людей тоже. Если бы я был на вашем месте, то подошел бы к ней и показал, что мои намерения не изменились. А завтра дал бы ей уйти, если она по-прежнему будет настаивать.

Питер нахмурился.

– Черт побери! Именно на такой козе можно подъехать ко мне самому. И меня это бесит.

– Она не уйдет, босс.

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю это наверняка. Ей совершенно не хочется уходить. Все, что ей надо, это чтобы вы уговорили ее остаться.

– Тогда, я ее уговорю.

– Нет, не надо. Это должна быть ее идея. Дженни должна отбросить все причины и остаться лишь из-за одной.

– Какой же?

– Из-за любви к вам.

– Я не уверен, Чарли. Такой подход слишком рискованный.

– Простите, но разве не так вы заработали свое состояние? Железные нервы, использование всех возможностей и риск.

– Ладно, ладно. Уговорил. Так что мне делать?

– Ничего. Пусть она думает, что вы ее не удерживаете. Это похоже на то, когда ребенок хочет убежать из дома, а его мать помогает собрать ему вещи в дорогу. Мама-то знает, что ребенок не хочет никуда уходить. Просто, она ждет нужной реакции. Вы должны сделать так, чтобы Дженни подумала, будто идея остаться принадлежала исключительно ей одной.

– Это же безумие!

– Да. Именно поэтому такой подход может сработать.

12

– Вот и все, – наигранно радостным голосом сказала Дженни, стоя посреди своей спальни. – Мои вещи были разбросаны по двум комнатам, пока родители были здесь. – Она посмотрела на Питера, который стоял в дверном проеме, изо всех сил пытаясь сдержаться и не останавливать Дженни. Что с ним такое, удивлялась она. Неужели он уже не испытывал прежних чувств?

– Да, неудобно, но теперь уже все собрано, – сказал он, медленно разворачиваясь. – Я скажу Чарли, чтобы он подогнал лимузин.

Ее сердце сжалось.

– Питер, подожди минуточку.

– Да, Дженни, – мрачно произнес он.

– Я… хотела поблагодарить тебя за все, что ты сделал. – Потом она почувствовала на пальце обручальное кольцо его матери. – Ах да, чуть не забыла. Вот, держи, – сказала она, протягивая кольцо.

Питер подошел, взял кольцо и сунул его в карман брюк.

– Спасибо. Я все же пойду потороплю Чарли.

– Подожди, Питер. Я еще не закончила.

– Прости. Я тебя слушаю. – Он оперся на дверной косяк.

Вглядываясь в его красивое лицо, Дженни боялась разрыдаться. Ее любимый был сейчас таким отстраненным. Она не знала, что делать. Хотя больше всего на свете хотела сказать, что любит его и мечтает остаться с ним навсегда. Но как можно было решиться на это, ведьПитер вел себя так, будто они были совершенно чужими людьми.

– Я хотела сказать, что мне жаль. Жаль, что у нас ничего не получилось.

– Да, мне тоже. Но значит, так нужно – спокойно произнес Питер, опять собираясь уходить. – Если ты готова, то я могу…

– Прекрати, пожалуйста! – вскрикнула Дженни, бросая на кровать свой кошелек. – Перестань.

– Что перестать?

– Перестань вести себя так, как будто тебе не терпится выпихнуть меня отсюда.

– Но ведь это не у меня собраны сумки, – с усмешкой, ответил Питер.

Это оспорить было нелегко. Именно сейчас, отбросив все условности, ей нужно было сказать, что все изменилось, она никуда не поедет, поскольку не может без него жить. Но после того как сдержанно вел он себя прошлым вечером, после того, как ни разу не притронулся к ней, хотя они по-прежнему спали вместе, Дженни, просто, не могла ничего предпринять. Может быть, она не знала, каков он на самом деле? Может, прошлые несколько дней были новым развлечением для него? Ей не хотелось верить в это, но сомнения противным холодком уже закрались в ее сердце.

– Ты собиралась сказать мне еще что-то?

– Нет. В смысле, да. Просто еще не закончила благодарить тебя.

– Я весь внимание.

– Ммм, я хотела сказать тебе большое спасибо за все, что ты сделал для моих родителей. Это было очень мило с твоей стороны.

– Мне тоже было приятно. Они милые люди, и мне очень понравились. Жаль, что им пришлось так быстро уехать.

– Да, но я увижу их сегодня вечером.

– Они будут удивлены, увидев тебя на пороге.

– Да, знаю. Это будет неприятный момент. Все же я предпочту рассказать им всю правду при личной встрече.

– Что ж, не завидую тебе. Но это очень смелый поступок с твоей стороны. Ты думаешь побыть с ними какое-то время, пока страсти не улягутся?

Я не хочу никуда уезжать. Хочу остаться здесь, кричала про себя Дженни.

– Да, – вслух сказала она. – Думаю, это необходимо. И спасибо, что предоставил мне свой личный самолет с пилотом. Я никогда еще не летала на частном самолете.

– Это последнее, что могу сделать для тебя, – пожимая плечами, ответил Питер.

– Спасибо за предоставленную мне работу, – пытаясь улыбнуться, продолжала Дженни. – Она была самой лучшей из всех моих прежних. Конечно, не считая творческой работы.

– Всегда пожалуйста.

Дженни была готова заплакать. Он действительно со спокойной душой отпускал ее.

– Ах да! Я еще хотела сказать спасибо за такую чудесную выставку, которую ты организовал для меня. Все прошло великолепно. Я была очень удивлена.

– Правда? А я никогда не сомневался в твоем таланте. Что касается выставки, то я лишь позвонил Киббелу, а он сделал все остальное. Так что, благодари его.

– Уже поблагодарила. Знаешь, он дал мне свою визитку, чтобы договариваться в дальнейшем о последующих выставках. И обещал созвониться с другими галереями, чтобы рассказать обо мне. Он сказал, что я могу очень неплохо заработать на этом деле.

– Здорово! Я рад за тебя, Дженни. Теперь ты состоятельная дама. Как тебе новые ощущения?

– Вообще-то, нет никаких новых ощущений. Хотя мне повезло, я заработала немного денег себе на жизнь и могу теперь со спокойным сердцем заниматься любимым делом.

– Да, это очень важно для тебя. Я знаю. – Именно в этот момент Дженни поняла, что Питер по-прежнему любит ее, но жертвует своим чувством ради ее свободы. Может, если она протянет разговор достаточно долго, то он сдастся или… она сможет найти подходящие слова.

– Да, важно. Теперь я могу тратить все свое время на занятие живописью. Мистер Киббел даже обещал найти мне агентов по продаже картин. Я так благодарна ему за это. Так что все должно пойти хорошо.

– Отлично. Это все, чего я хотел, Дженни… чтобы ты была счастлива. Ведь ты счастлива?

Дженни чувствовала, что ее сердце вот-вот вырвется из груди.

– Счастлива?! – недоуменно произнесла она.

– Это больше похоже на вопрос, нежели на утверждение.

– Ой, нет. В смысле, да, я счастлива.

– Хорошо. Возможно, отъезд сделает тебя еще счастливее, – выдержав паузу, произнес Питер и пристально посмотрел на Дженни. Ей показалось, что от его следующего слова зависит вся ее дальнейшая жизнь. Она чувствовала, что вот-вот любимый попросит ее остаться. – Тогда, пойдем. Я позову Чарли… Дженни, что с тобой?

– Нет, нет. Ничего, – пролепетала она сквозь слезы отчаяния и начала быстро собирать свои сумки. Боль, разрывавшая ее сердце, теперь перерастала в злость. – Встретимся у двери.

– Нет. Думаю нам лучше попрощаться сейчас. Я не поеду с тобой в аэропорт.

Дженни чуть не упала от неожиданности. Ее глаза были широко распахнуты. – Как?

– В этом нет никакой необходимости. Ты так не думаешь?

Злость разбушевалась в ней.

– Конечно, Чарли вполне справится один.

– Именно так я и думал, – вздыхая, произнес Питер. Он скрестил руки на груди и посмотрел на Дженни. – У меня здесь полно работы. Я не притрагивался к документам целую неделю. Пора с ними разобраться. Тем более мне тоже надо собираться.

– Куда ты летишь?

– В Венецию. Ты когда-нибудь была в Венеции, Дженни?

– Италия? Нет, я никогда не была в Венеции.

– А тебе бы очень понравилось там. Это красивый город.

– Я знаю. Может быть, я попаду туда однажды.

– Надеюсь.

– Я постараюсь.

– Хорошо. Ты в порядке, Дженни? Мне показалось, ты выглядишь такой… я не знаю… расстроенной, что ли?

– Нет, все хорошо.

– Тогда пора. – Питер подошел к Дженни и спешно обнял ее. – Я очень рад, что ты была здесь. Хорошо, что смогла достичь такого успеха. Знаю, как много это значит для тебя. Наверное, больше, чем все остальное.

– Нет-нет, – воскликнула Дженни в панике. – Есть кое-что поважнее…

Но Питер уже ушел. Он не слышал ее последних слов и даже не помог отнести вниз сумки. Дженни стояла посреди комнаты, уставившись туда, где еще секунду назад находился Питер. Казалось, она не могла заставить себя сдвинуться с места и пойти. Она нахмурилась. Может, ей трудно было уехать из-за того, что на самом деле она должна была остаться и бороться за свою любовь? Ведь Питер пользовался ее же приемами. Он предоставлял ей возможность почувствовать, каково жить без любви, в то время как она была дарована судьбой и так безрассудно упущена.

Тут Дженни услышала голос Чарли. Странно, но он говорил необычно громко.

– Босс, простите. Что-то случилось с лимузином. Он не заводится.

У Дженни перехватило дыхание. Если лимузин не заводится, значит, она никуда не поедет. Надежда вернулась к ней.

– Возьми ягуар, – мрачно предложил Питер, убивая искры возникшей было надежды.

– Что? – изумленно выговорил Чарли. – Но я думал…

– Я тебе уже сказал: возьми ягуар!

На секунду голоса пропали, но вскоре Дженни опять услышала Чарли.

– Босс, мы не можем уехать. Все двери заперты. Это опять проказник Рей.

Дженни улыбнулась, теребя пальцами нижнюю губу. Электронный дворецкий, попортивший ей столько нервов, тоже не хотел, чтобы она уезжала.

– Открой двери, Рей.

– Но, мистер Стивенсон, – раздался голос Рея, – я думал мы…

– Перестань. Открой двери немедленно.

– Как прикажете, сэр.

Дженни не могла поверить своим ушам. Секунду назад обстоятельства поворачивались так, что она могла остаться. А теперь все рушилось. В дверях появился Чарли. Он был не менее расстроен, чем она.

– Мисс Гоулсон, вы готовы?

– Да, – кивнула она. – Только помоги мне, пожалуйста, с сумками.

– Обязательно. – Чарли быстро подхватил их и снова повернулся к Дженни. – Послушайте, я думал все это закончится иначе.

– Я тоже, – ответила расстроенная женщина, пожимая плечами. – Наверное, звезды распорядились именно так.

Губы Чарли были крепко сжаты. Он отошел в сторону, показывая Дженни, чтобы она проходила вперед.

– На самом деле с лимузином все в порядке, мы поедем на нем.

– А, понятно, – сказала она, раскрыв планы Чарли. – Хотел выиграть время. Спасибо.

– Пожалуйста, – пробурчал Чарли. Казалось, он был очень зол.

Дженни повернулась к нему.

– Ты сам в порядке, Чарли?

– Да, в норме. Но я знаю, кто, скажем так, немного не в себе.

Она ничего не ответила, хотя была убеждена, что Чарли имел в виду Питера. Подходя к входной двери, Дженни помедлила, оглядываясь по сторонам. Питера нигде не было.

– Увидимся, Рей, – со слезами на глазах попрощалась мисс Гоулсон.

– Увидимся, миссис Стивенсон… точнее, мисс Гоулсон. Вы самая хорошая из всех живых существ, которых я встречал.

Дженни усмехнулась, пытаясь скрыть слезы.

– Спасибо, Рей! А ты самый хороший электронный дворецкий.

С этими словами Дженни покинула поместье мистера Стивенсона. Сидя в лимузине, она с надеждой смотрела в заднее стекло, пытаясь отыскать глазами фигуру Питера Стивенсона. На мгновение ей показалось, что тот стоит у окна гостиной, и Дженни помахала ему рукой, зная, что сквозь тонированные стекла не будет ничего видно. Пока они не свернули за угол, она с трепетом ждала, что Питер выбежит вслед за ними, и не даст ей уехать. Однако он даже не вышел.

Когда Чарли вернулся из аэропорта, Питер сидел в музыкальной комнате, слушая знаменитых теноров. Все его сумки были собраны, и он только ждал возвращения Чарли.

Раздался стук входной двери, потом громкие шаги и через секунду Чарли стоял рядом с ним.

– Что, черт возьми, здесь происходит, босс? Мне думалось, что у нас есть план, и вы будете следовать ему. Но, похоже, вы ни черта ему не следовали. Она уехала!

– Ты уверен? – довольно улыбаясь, произнес Питер.

– Я довез ее до аэропорта и посадил в самолет. Я своими собственными глазами видел, как самолет взлетел.

– Отлично, – потягиваясь, сказал Питер. – Что-то не так? – спросил он, замечая укоряющий взгляд Чарли.

Вдруг Чарли сел в кресло, обхватив голову руками.

– Боже, я ничего не понимаю. – Он взглянул на босса. – Я думал, вы любите ее.

– Люблю.

– И она вас тоже любит.

– Любит.

– Она не хотела уезжать.

– И это я знаю. Но она так этого и не сказала, правда?

– Наверное, не сказала. Я не подслушивал.

– Если бы подслушивал, то понял бы, что гордость не давала ей открыть свои чувства.

– Значит, вы ее любите, но дали уехать из-за того, что у нее есть гордость?

– Можешь и так это понимать.

– Но это же не правильно, босс! Как же наш план?

– Вообще-то, это был твой план. Я просто с ним согласился, потому что он мог хорошо сработать. Однако я не рискнул так много ставить на одну удачу…

– Но, босс, она действительно улетела.

– Именно так. – Чарли был ошеломлен.

– Что вы такое говорите?

– Я говорю, что знаю, как она меня любит. Я говорю, что сейчас не имело смысла бороться за эту любовь. Мы с ней разного поля ягоды, Чарли. И здесь все, как в бизнесе. Надо уметь рисковать.

– Я ничего не понимаю, – взорвался Чарли. – Вы же проиграли, босс!

– Не спеши с выводами, Чарли, – улыбаясь, сказал Питер. – Как и в бизнесе, я рискую, но всегда подстраховываюсь. – Он не мог удержаться и радостно засмеялся.

– Да вы с ума сошли, босс! – воскликнул он. – О чем вы говорите?

Питер показал, чтобы Чарли следовал за ним.

– Пойдем. Я уже собрался.

– А куда мы едем?

– Не мы, а я… Я лечу в Венецию. И хочу, чтобы ты отвез меня в аэропорт. А потом, пожалуйста, присмотри за домом. Было бы неплохо, если бы ты какое-то время пожил здесь со своей женой и сыном. Вам надо побыть вместе.

Чарли остолбенел.

– Вы не шутите, босс? К тому же Сильвия мне не жена.

– Ну, может быть, скоро опять станет ею, если… Как ты вчера сказал: мы стареем. Пора серьезно обустраивать жизнь.

– Да. Но, босс, как же вы? Вы же остались один!

– Нет, Чарли. Я лечу в Венецию.

– Но ваш самолет еще не успеет вернуться, значит, вам придется покупать билет? Ваш самолет находиться сейчас по дороге в Миннесоту, а вы хотите лететь в Венецию. Ведь Дженни улетела в Миннесоту?

– Нет! – радостно прокурлыкал Питер. – Она летит в Венецию. Пойдем. Надо поторопиться. Джером уже украл ее и дает круги, чтобы мой рейс приземлился чуть раньше.

– Она убьет вас, босс!

– Может быть. Но ты бы на это поспорил?

– Нет! – радостно сказал Чарли.

Однако, как ведается, последнее слово взял Рей. Перед тем как мистер Стивенсон и Чарли покинули дом, он поставил прекрасную мелодию. Как ни странно, никто не был против, поскольку настроение было превосходное.

Итальянский аэропорт встретил его дождем и теплым ветром. Но, спустившись на землю, Питер даже не стал раскрывать зонт, а сразу кинулся к цветочному магазинчику. Он скупил все розы, какие только были там. Продавщица просияла от радости и пожелала ему счастья и благоденствия. И когда он увидел свой самолет, бегущий по посадочной полосе, то попросил служащих, чтобы те все ступеньки трапа выложили цветами…

Питер с Дженни стояли, крепко обнявшись, и слезы радости бежали по их щекам.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12