Пластилин без ГМО [Таша Дубровская] (fb2) читать онлайн

Таша Дубровская Пластилин без ГМО

– Витька, ну же, о чём я думаю? – смеялась Лида, бегая вокруг цветущего куста барбариса.

– Остановись, дай мне руку, я никак не могу услышать тебя. – Белокурый мальчишка был очень сосредоточен.

– Пробуй без рук, – ещё громче хохотала Лида. – Тебе уже девять, а ты ещё не умеешь читать мысли.

Витька замер, радужка его глаз блеснула бирюзовой волной.

– Знаю! Ты спрятала мою книжку, – мальчишка рванул к старому кривому дубу, в мах запрыгнул на толстенную ветку. – Вот она! – Витька победно смотрел вниз, размахивая потрёпанной обложкой.

– Ну, наконец-то, я уж думала – никогда не поймёшь! – Лида побежала прочь, а её заливистый смех затерялся в зелени.

Дети безмятежно играли на лужайке залитой солнцем. Искусственным солнцем. Этот огромный жёлтый, мерцающий плафон излучающий ультрафиолет появился чуть больше двух лет назад, когда «идеальный геном» дал сбой, и стерильный мир стал необходим для жизни.

Как известно, два века назад люди приручили ДНК, научились с небрежной лёгкостью менять и редактировать геном человека. Они вырастили поколение «дизайнерских детей» с грудой способностей и возможностью свободно жить не менее ста лет. Но непредвиденная реакция иммунной системы заставила модифицированных людей создать непроницаемый купол и отгородиться от основного мира.

***

Пик-пик-пик-пик

В кабинете лаборатории монотонно работал секвенатор. Двое мужчин в белых медицинских костюмах стояли у полностью стеклянной стены и наблюдали за детьми.

– Дим, как мы это упустили? Ведь, нашим детям придётся расплачиваться за наши ошибки. – Высокий мужчина с проседью отошёл в сторону и тронул воздух перед собой, компьютерный женский голос тихо произнёс: «Коснитесь экрана». Мужчина приложил указательный палец к появившемуся светящемуся окошку. Следом загорелась надпись «Добро пожаловать».

– Федь, мы обязательно найдём решение. – Тот, что поменьше ростом скрестил руки на стекле и ткнулся в них лбом, закрыв глаза. – А пока будем надеяться на купол.

– Думаешь, затворничество нас спасёт? – Фёдор Левкис мучительно вздохнул, набрал что-то на экране и отправил на печать. На принтере взял несколько листов, на первом большими буквами значилось: Левкис Иван Фёдорович. – Сегодня важный день. Буду вводить в организм Вани нуклеазы цинковых пальцев и копии исправленного ДНК. Надеюсь, всё получится.

– Я уверен, что всё будет хорошо. Посмотри на этих детей, они счастливы и многогранно умны. Неужели какой-то вирус поглотит их? Мне кажется, наш купол и есть спасение от вирусов, ненужных связей, бракованных людей…

– Обычных, Дима, обычных. Эти люди не виноваты, что они такие. Они живут, как и двести с лишним лет назад. А помнишь почему? Потому что кто-то решил, что им это не нужно. Да, раньше чтение генома стоило баснословных денег, а теперь это доступно каждому. Так нет…всё равно есть система, которая посчитала, что не все достойны улучшения. И что мы видим сейчас, эти люди счастливы. Да, они, как и прежде, болеют гриппом, они не умеют читать мысли, да и учатся обычные дети не всегда на отлично. Но они счастливы! А мы? Мы пытаемся спасти наш драгоценный, люксовый мир, наших идеальных детей, которые последние два года умирают, не дожив до совершеннолетия.

– Федя, ну что ты говоришь. Будущее именно в наших детях. Они лучше нас и уж тем более, лучше них. Это они теперь с лёгкостью читают мысли. И твои и мои, кстати тоже. Ты забыл, Федя? А благодаря кому?

– Конечно вам, Дмитрий Михайлович. Я и забыл, что это вы стоите у истоков шунта. Это вы нашли и развиваете у детей новый орган чувств, так похожий на ампулу Лоренцини. – Фёдор Левкис небрежно ухмыльнулся.– Уже двадцать лет дети, как бесконечную школу, посещают вашу физиолабораторию.

– Это же наше будущее, Федя, как ты не понимаешь. Это нам с тобой поздно учиться читать мысли. А они мгновенно делают успехи. А тот мир, как тяжеленный якорь, который держит на месте. Эти, как ты говоришь обычные, люди, как прошлогодняя модель, устарели. Они замерли в развитии, остановились, ты понимаешь? – Дмитрий отошёл от окна и стал с важностью расхаживать по кабинету, торжественно приглаживая свои янтарные волосы. – Мы создали идеальную расу.

– Дима, остановись! Слушать этого не хочу. И вообще, мне пора идти. – Федор выключил монитор, снова приложив указательный палец.– Увидимся, Дим.

Дима на прощанье уныло махнул своей пухлой рукой и вышел из кабинета.

Фёдору Левкису сегодня предстояла важнейшая операция, ведь от исхода испытания зависела жизнь его двенадцатилетнего сына. Фёдор взял медицинскую карту Вани, взглянул на настенный дисплей, на котором ярко светилось « 12:05 15 августа 2222 год» и беззвучно закрыл кабинет. Табличка на стеклянной двери гласила: начальник лаборатории ГМО. Он уверенно шёл по длинному белоснежному коридору, так похожему на тоннель. Казалось, что у него нет ни начала, ни конца. Вдоль стен теснились двери. Справа – полностью стеклянные, а слева – прозрачные лишь наполовину.

Наконец впереди показался лифт. Едва Фёдор приблизился к нему, как двери глухо разъехались. Пара секунд и он на 10 этаже. К слову, здесь коридор ничем не отличался от предыдущего.

Фёдор шагнул к стальной двери с маленьким окошком и посмотрел внутрь. Там его уже ждали. Выдохнув, он вошёл.

– Доктор Левкис, у нас всё готово к процедуре. – Единственная женщина из присутствующих показала на монитор, улавливающий пульс и давление Вани.

Два доктора стояли у медицинской кровати, а один, совсем молоденький, сидел за компьютером и следил за показателями больного.

– Отлично! – Фёдор отдал документы женщине и на минуту зашёл в цилиндрический обеззараживатель. – Ну, с Богом! – Выйдя, он взял подготовленный шприц и ввёл содержимое в катетер-бабочку на неестественно-бледной руке пациента.

– Показатели в норме, – молодой врач, почти не моргая, вглядывался в экран.

– Остаётся ждать. Роман Сергеевич, по последним подсчётам, сколько потребуется времени, чтобы новому гену встроится в ДНК? – Левкис обратился к одному из докторов.

– Думаю не больше получаса. Секвенатор уже наготове, будем постоянно контролировать состояние генома Вани.

Следующие десять минут в кабинете царила тишина, нарушаемая лишь работой медицинских приборов. Врачи безмолвно поглядывали то на показатели, то на лежащего больного.

Левкис вздрогнул, когда зрачки закрытых глаз его сына лихорадочно заходили. Все уставились на монитор, давление Вани стремительно падало. На коже стали выступать кровяные подтёки.

Фёдор Левкис сжал кулаки, а безжалостный ком в горле мешал дышать.

– Ну же, сынок, борись. – Он подошёл ближе к постели и коснулся руки ребёнка. Монитор обречённо запищал, оповещая об остановке сердца.

– Увы, Фёдор Андреевич, снова отторжение. Иммунные клетки не дали вмешаться в ДНК и вирус мгновенно убил здоровые клетки. – Молодой парень уже вносил новые данные в папку. Монитор затих и компьютерный голос доложил: Неудача. Симулятор скончался.

– Мы готовили этот модифицированный ген три месяца. Удалили весь брак, почистили генетический мусор, исключили мутации, но всё безуспешно. – Фёдор неотрывно смотрел на третий симулятор своего сына. Что же не так?

– Будем искать ещё. – Женщина легонько похлопала по плечу Левкиса и молча вышла из кабинета, едва сдерживая слёзы.

– Мы так легко читаем код человека, состоящий из миллиарда букв, а между строк читать, так и не научились. – Левкис устало потёр лоб. – Спасибо всем за участие. Работаем дальше. Надеюсь, время даст нам ещё шанс.

***

Спустя полчаса Фёдор Левкис стоял около палаты сына, собираясь с духом. Он смотрел в стеклянное окошко на ослабленного ребёнка и пытался выбросить из головы мысли о провале. Ведь, от этого смышлёного мальчишки ничего не утаить, он с лёгкостью поковыряется в чужой голове, оставив за ненадобностью что-либо объяснять.

– Привет, Ванька! – улыбаясь, Фёдор занёс пакет с абрикосами, которые так обожал сын. – Смотри, что я тебе принёс.

– Снова не получилось? Да, пап? – Лысый, голубоглазый мальчик сидел на кровати, облокотившись на подушку, и смотрел в экран огромного телевизора, висящего прямо перед постелью.

– Я же тебя просил, не читай мои мысли. Это не этично, всё-таки я твой отец.

– Даже не пытался. Ты принёс абрикосы, пап, – он с грустью посмотрел на пакет. – А их мне приносят только вместе с плохими новостями. За год, проведённый в этой палате, я научился видеть мысли, а не читать их.

– Сынок, – Фёдор сел рядом и взял сына за руку, смахнув воспоминание о безжизненной руке симулятора. – Мы будем пробовать ещё. Сейчас уже готовятся свежие данные. В моём кабинете безостановочно работает секвенатор. Он настроен исключительно под тебя. Мы обязательно решим эту проблему. – Левкис сглотнул и прижал сына к себе.

– Я всё понимаю! Знаешь, пап, ты не заморачивайся с абрикосами, я знаю, как тяжело их достать с появлением купола. – Ваня отстранил отца и посмотрел ему в глаза. – Как там на улице?

– Сегодня тепло, посадили много новых деревьев. В том числе абрикосов, так что скоро будем объедаться. – Ваня улыбнулся. Фёдор встал и подошёл к окну. – А давай-ка вместе выглянем…– Левкис вернулся к сыну, снял с него датчики и аккуратно поднял на руки. Этот некогда полный сил ребёнок, теперь с трудом мог шевелиться.

С третьего этажа Ваня легко увидел свою школу, вдали разглядел детскую площадку и ярко синий автобус с эмблемой «Стерильно», который мчался в сопровождении двух полицейских аэромобилей.

– Это для лаборатории везут?

Левкис молча кивнул.

– А почему автобус сопровождают? Неужели в нашем оставшемся мире есть какая-то опасность для новых пробирок. – Ваня попытался выдавить смешок, но противный кашель засвербил горло.

– Так положено. – Вздохнул Фёдор, он не любил врать. Тем более своему сыну. Левкис прекрасно знал, что их мир, далеко не оставшийся, а автобус этот вёз совсем не стерильные пробирки. Это «обычные» люди заступали на смену в лаборатории, им предстояло мыть и чистить все помещения, включая медицинский реквизит. И всё потому, что в куполе элементарно не хватало людей.

Ваня начал кашлять сильней, и Левкис с сожалением вернул его на койку и приложил кислородную маску.

– Как там мама? – Вдохнув, Ваня прикрыл глаза.

– Хорошо. Ходить, совсем тяжело стало, всё больше в постели проводит. – Левкис снова установил сыну все датчики. – Ещё чуть-чуть и твои сёстры появятся на свет.

– Передавай маме привет. Скажи, что я очень её люблю. Пусть за меня не переживает. – Ваня набрал воздуха и тихонько добавил. – Я бы очень хотел успеть посмотреть на сестрёнок.

– Не смей так говорить, – Фёдор сел и схватил сына за руку, – ты ещё за ними бегать будешь и на качелях качать, ты слышишь, Вань?

Ваня молчал, прижавшись к отцу, а по щеке катилась детская, но всё осознающая слеза.

Легонько постучав, в палату вошла тучная женщина.

– Пап, это ко мне. Раисе Степановне нужно скорей закончить с процедурами, поставить уколы и идти. У её дочки день рождение сегодня.

Фёдор Левкис поцеловал сына в щёку и улыбнулся медсестре, которая давно не удивлялась, что чужие мысли для Ваньки совершенно не секрет.

– Пока, сын. Завтра обязательно приду.

– Пока, пап.

***

В ночном здании лаборатории царил полумрак. Третий этаж числился за Орловой Ириной Николаевной. Стройная, невысокая молодая женщина с распылителем в руках обходила помещения. Ежедневно она проводила дезинфекцию всех кабинетов и пустых палат, которые на ночь автоматически открывали. В закрытые, на дверных окошках которых, включали тонировку, вход «обычным» людям был строго запрещён. И даже, когда любопытство брало вверх, в тёмном окошке никто не мог разглядеть абсолютно ничего.

– Мам, а почему двери закрыты. – Шестилетний рыжий мальчишка бегал по коридору с самодельным самолётиком в руках.

– Сашка, давай тише. – Если узнают, что ты здесь, меня сразу уволят. – Как ты только в автобусе-то оказался.

– Мам, ну мне очень хотелось посмотреть, где ты работаешь. Это же большой секрет. А я так люблю секреты.

– Секреты он любит. Эх, Сашка…– Ирина скрылась в очередной открытой палате. – Смотри, не мешай мне.

Сашка на цыпочках подошёл к стальной двери, прямо около лифта. Он попытался подпрыгнуть и заглянуть внутрь, но едва доставал макушкой до окошка. Ручки у этой двери не было, что ещё больше привлекало внимание Сашки. Своей маленькой ладошкой он потёр дверь и толкнул от себя. Та осталась неподвижна. Он обиженно вздохнул, поднял свой самолётик и хотел уже рвануть к маме, как в двери что-то щёлкнуло. Детский любопытный взгляд метнулся на перламутровую сталь. Сашка с опаской протянул руку и толкнул махину от себя. Дверь беззвучно открылась.

– Кто здесь? – еле слышно проговорил Сашка.

– Я, – также тихо ответил голос в темноте.

– Кто я? – Сашка шагнул в неизвестность. – Ты не боишься темноты?

– Нет, чего её бояться, она смирная. Но, тебе страшно, Сашка, я знаю. Сейчас включу.

Внезапный свет ослепил обоих.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – Сашка протирал глаза.

– Твоя мама тебя так называет, она часто о тебе думает, когда убирает этаж.

– А ты что умеешь читать мысли? – Сашка округлил глаза и спрятал руки за спину. – А как тебя зовут? Почему ты здесь?

– Я – Ваня. – Он приподнялся на подушку и сел поудобнее, – я болею, а мой папа пытается меня вылечить. А разве тебя не научили пользоваться шунтом и читать мысли?

– Мне только на следующий год в школу.

– На следующий год? Странно, у нас спецшколы уже с рождения. А ты откуда? И как сюда попал?

– Ты же всё уже знаешь? Какой интерес тебе рассказывать?

– Твоих мыслей я почему-то не слышу. В твоей голове такой бардак, что я ничего не могу разобрать.

– Так это ж здорово. Я уж думал с тобой не поговорить и не поиграть. – Сашка метнулся к постели Вани и аккуратно залез на неё. – Я, тайком пробрался в синий автобус, в нём маму возят на работу. Мама, конечно, ругалась сильно, но ничего не поделаешь. Обратно же меня одного не отправишь. Ты слышал о куполе?

– О куполе? – затаив дыхание Ваня уставился на собеседника.

–Да, огромный. Стеклянный, но стекло мутное-мутное, не видно совсем ничего. Говорят, что здесь люди очень болеют. Значит, правду говорят…

– Какую правду? Что ты такое несёшь, это же полная ерунда. Ты хочешь сказать, что ты и твоя мама живёте не в куполе?

– Нет, конечно, – засмеялся Сашка. – Мы же не болеем. Автобус, на котором мы ехали сюда, ждёт мою маму всегда в одном месте, на специальной парковке. Задняя часть автобуса находится в нашем городе, а передняя в этом куполе. Потом мы заехали в такую штуку, где весь автобус обдало паром. Но он не жёгся и был похож на облачко. А потом нас завезли в эту огромную лабораторию. Моя мама людей живущих в куполе никогда не видела, ведь нам нельзя с ними общаться. Можем заразиться.

– Чем заразиться?

– Этого я не знаю, да и мама не знает. Тайна.

– Чушь какая. Какая тайна? Болею только я и ещё двадцать детей. Остальные все абсолютно здоровы.

– Ой, а это что? – Сашка спрыгнул с кровати и подбежал к столу, на котором светился огонёк.

– Блокнот для рисования.

– Блокнот? А где же листы? Карандаши, краски? Я обожаю рисовать красками. – Сашка положил свой помятый самолётик и взял невесомый корпус, размером не больше спичечного коробка с мигающей синей точкой.

– Красками же можно испачкаться?

– И что? У вас воды что ли нет? – Сашка нажал на огонёк и прозрачный экран засветился. Ещё касание и перед носом открылась проекция в виде листа бумаги и набора цветов. – Ого, какой!

– Выбирай любой размер, цвета и рисуй, что хочешь. Чиркни пальцем и появится новый лист.

– Вот, Вовка удивится, когда я ему расскажу. – Рыжий мальчишка вздохнул и вернул блокнот на место. – Вовка это мой сосед, никогда мне не верит.

– А это что? – Ваня привстал и кивком указал на стол.

– Это мой. Папа сделал.

– А что это?

– Самолёт, не видишь? – Сашка поднял его вверх, взмахом руки изображая полёт.

– Разве бывают самолёты бумажные?

– Бывают, не бывают. Скучный ты. И чем ты тут занимаешься?

– Лежу и смотрю в окно, правда, мне ничего отсюда не видно.

– Так ты вставай, подойди ближе. У вас тут красиво. – Сашка подошёл к окну и встал на носочки.

– Мне нельзя вставать. – Ваня отстранился от подушки и, почувствовав давно забытый прилив сил, убрал одеяло. Но посмотрев на свои тонкие ноги, снова укрылся.

– Ладно, мне пора идти, а то мама будет ругать. Закрывайся.

– Хорошо. Приходи ещё. Стой, возьми себе мой блокнот.

– Это очень дорого. Мама убьёт, если узнает. – Но желание взяло вверх, и Сашка схватил мерцающий корпус. – Спасибо тебе огромное. А я тебе подарю свой самолётик. Держи. – Мальчишка резко протянул руку Ваньке и положил бумажную игрушку перед ним. Пока. Выздоравливай!

Когда довольный Сашка вышел, в двери снова щёлкнуло.

– Ты где был? – послышалось сзади.

– Я, – замямлил Сашка и спешно сунул блокнот в джинсы. – Я в окно смотрел, там в кабинете.

– Смотри у меня, – мать погрозила пальцем. – Я уже закончила. Идём, скоро автобус отправляется домой.

***

Утром Ваня сидел на постели и рассматривал бумажный самолётик. Он никогда не видел, что из бумаги можно соорудить нечто похожее. Он собирал в школе истребитель, но тот был настоящий, только в тысячи раз уменьшенный. Ваня так увлёкся, что не заметил, как дверь открылась. Он рывком сунул самолёт под одеяло.

– Ваня, тебе плохо? – отец подбежал к кровати.

– Нет, пап, мне хорошо. Я просто хотел размять ноги.

– Ноги? – Левкис посмотрел сыну в глаза. Последний раз, когда сын сам садился, было больше трёх месяцев назад. С тех пор ему стало намного хуже, и он только лежал, максимум, приподнявшись на подушку.

– Пап, я себя чувствую намного лучше. Ночью я ни разу не пользовался кислородной маской.

– Это прекрасно. – Фёдор Левкис подошёл к монитору, пульс и давление приближались к норме. Нажав кнопку на койке, Левкис вызвал медсестру.

– Пап, скажи, а что за нашим куполом?

– Ничего, – замялся Фёдор, – а с чего это ты про купол вспомнил?

– Просто так. Странно, что после всемирной мутации выжили только мы. Неужто, никого больше не осталось?

В палату вошла медсестра.

– Доброе утро! Как прошёл вчера день рождения? – улыбнулся Ваня.

Раиса Степановна ввела иголку в подготовленный катетер.

– Подожди, мой хороший.

– Ясно, значит всё прошло отлично. И Варе понравилась энциклопедия, которую вы ей подарили.

– Ванька, ничего от тебя не утаишь! – медсестра взяла пробирку с кровью.

Мгновенно монитор запищал. Фёдор снова прильнул к экрану, давление опять падало. Он быстро подошёл к сыну и тот обмяк в его руках. Раиса Степановна замерла.

– Папа.

– Тихо-тихо, сынок. – Отец аккуратно положил сына.

– Раиса Степановна, не переживайте, пожалуйста. Я тоже надеюсь, что с вашей дочкой ничего такого не случится. И она не заболеет, как я. – Чуть слышно проговорил Ваня.

Женщина опустила взгляд и молча вышла из палаты.

***

– Ничего не понимаю, – вслух говорил Левкис, сидя у себя в кабинете и разглядывая свежие результаты анализа крови Вани. – Лейкоцитарный состав крови почти в пределах нормы. Странно, ведь ещё вчера лейкоциты были на грани исчезновения. Неужели организм борется с интоксикацией.

В дверь тихонько постучали.

– Фёдор Андреевич, можно?

– Заходи, Ром. Какие новости?

– Мы уже нарезали молекулу, сегодня же начнём снова анализировать. Федь, я лично изучил, как тело Ваньки реагирует на все лекарства, мы усилили функции нужных нам клеток иммунной системы, а она всё равно против нас. Ты, знаешь, вчера после выключения симулятора, мы взяли у него кровь. И вот, что интересно. В крови огромное количество антител к белку Cas9, которых сейчас у Вани нет. – Роман Сергеевич подкатил стул и сел рядом.

– То есть, ты хочешь сказать, при вводе отредактированного ДНК, мгновенно срабатывают клетки иммунной системы?

– Да, поэтому наш прекрасный, как мы думаем, ген переключается на другие и активирует ненужный нам брак.

– Тот случай, когда иммунная система нам мешает. Значит нужно выявить ген, ответственный именно за эти Т-клетки. Ром, а ведь сегодня утром лейкоциты Вани пошли вверх и почти достигли нижней границы нормы.

– Не может быть. Может сбой?

– Не думаю. До тех пор, пока не пришла медсестра, он отлично себя чувствовал. А потом и вовсе сбежалась половина лаборатории, а ему становилось всё хуже и хуже. Когда в кабинете никого, его пульсоксиметр показывает лучшие данные.

– Усталость, напряжение…

– Я думал об этом, но всё же.

***

– Это тебе, – Сашка протянул Ване коробку яркого пластилина. Сегодня он уговорил мать взять его с собой, хвастая вчерашним послушанием. – Тебе здесь плохо одному, поэтому я здесь.

– Спасибо, я очень рад. – С наступлением темноты Ваня с трепетом ждал, когда придут убирать третий этаж. – Пластилин это же прошлый век, у нас его давно не делают.

– А мама говорит, что лепить очень полезно для ребёнка. Ты сегодня много мыслей прочитал? – Сашка сел рядом на кровати и открыл пластилин.

– Много, я очень устал. Я только папины не читаю. Он говорит это не этично.

– А зачем у других читаешь?

– Я не специально.

– Но папины ты же можешь не читать, вот и к другим не лезь. – Сашка мял в руках жёлтый кусок пластилина.

– Я не знаю, как это сделать. Оно само получается, я пропустил много занятий по укрощению шунта, наверное, я потерял навык.

– А что такое шунт?

– Он здесь, – Ваня потянулся и коснулся затылка своего нового друга. – И у тебя тоже есть.

– Может и есть, но вот мысли я читать не умею. А так хотелось бы попробовать. – Сашка слепил круг и добавил несколько лучиков. – Держи, это тебе. Солнце. У тебя здесь совсем света мало.

– А разве оно такое? Жёлтое?

– Конечно! Яркое, яркое.

***

Сегодня утром первым делом Левкис лично взял кровь у сына. Когда Фёдор вернулся, Ваньки не было в палате. Среда – день оббезараживания, медсестра увезла его на процедуру.

Фёдор подошёл к кровати, а когда хотел поправить одеяло, заметил клочок бумаги.

– Самолёт. – Он расправил бумажные крылья и улыбнулся, подумав, что видел подобное лет сорок назад, в детстве. Рывком Фёдор убрал одеяло, и перед глазами появилась красочная коробочка. – Откуда здесь пластилин?

Услышав шум, Левкис мигом вернул всё на место. Раиса Степановна везла измождённого Ваню, а ведь сегодня утром он снова был полон сил.

В этот же вечер Фёдор Левкис не ушёл домой. Он остался в лаборатории и просматривал видео с камер наблюдения, а именно вечернее время на третьем этаже. Он ни чуть не сомневался, что пластилин можно завести на территорию купола только оттуда, откуда и любимые абрикосы Вани. Он следил за показателями состояния Вани, и они снова улучшались с каждым часом вечернего времени.

– Кажется, я начинаю кое-что понимать…

***

Сегодня утром Ваня стоял у окна. Фёдор Левкис уже не был так удивлён, но всё же осторожно помог вернуться сыну на место.

– Вань, я знаю, у тебя есть новый друг…

– Только не прогоняй его и не увольняй его маму. Я тебя очень прошу.

– Я и не собирался. Скажи, а ты легко читаешь мысли того мальчика и его мамы?

– Пап, я вообще не слышу его мыслей. Его маму раньше слышал, но с тех пор, как Сашка ко мне приходит, и мы с ним болтаем обо всём на свете, я не обращаю внимания на происходящее вокруг. И не слушаю его маму. А когда ты вновь начинаешь слышать чужие мысли?

– Утром. С приходом Раисы Степановны.

Через час Левкис стоял у дверей физиолаборатории. Десять минут назад закончились процедуры у детей.

– Дмитрий Михайлович, – Фёдор быстро зашёл в кабинет своего друга. – А какими новейшими методами вы усиливаете работу шунта у детей?

– Федя, мы уже на вы? Я не понял наезда в твоём голосе.

– Дим, это не наезд. Как начальник этой лаборатории, я хочу знать, чем ты тут занимаешься?

– Ты не доверяешь мне?

– Не уходи от ответа. – Фёдор подошёл ближе и дёрнул вверх рукав медицинской рубашки. – Я так и думал.

– Ты чего, Федь. – Дмитрий спешно опустил рукава вниз, закрывая свежие следы от уколов. – Это всего лишь витамины.

– А говорил, что мы уже стары для чтения мыслей. А сам, значит, не теряешь надежды.

– Фёдор Андреевич, вы же сами знаете, что в этом наше будущее.

– Может только твоё? – Левкис развернулся и, уходя, отчётливо крикнул. – Прекратить все опыты.

***

– Роман Сергеевич, как состояние всех детей, пострадавших в результате мутаций? – Левкис звонил главному хирургу лаборатории.

– Средней тяжести, включая Ваню. И двое в критическом состоянии.

– У нас готов четвёртый симулятор Вани?

– Конечно.

– Тогда готовьтесь к операции, через десять минут, жду вас в операционном боксе. И прикажите подключить симулятор к датчикам, настроить мониторы. Нейробиолог и нейрохирург скоро будут на месте.

– Я ничего не понимаю, Фёдор Андреевич.

– Рома, давай быстрее. Нельзя терять времени. Потом объясню.

Пик-пик-пик-пик

В операционной работал секвенатор.

Собрав всех вокруг симулятора, Фёдор Левкис объявил.

– Нам нужно удалить у Вани шунт.

– Что? – Нейрохирург не верил своим ушам.

– Федь, это последний симулятор, мы можем просто не успеть сделать следующий для Вани, – растерялся Рома.

– Слушайте меня. Ухудшение состояние детей происходит на фоне чтения чужих мыслей. В физиолаборатории им кололи безбожное количество стимуляторов, что заставило иммунную систему обороняться. Накопленные мутации организма модифицировались в вирус, размножающийся мгновенно и убивающий здоровые клетки. Как только дети перестают использовать шунт по назначению, их показатели приходят в норму. Да, они не исцеляются, но организм начинает бороться. И вот пока у нас нет вакцины, которая будет обучать иммунную систему организма разрушать тот самый вирус, нам нужно избавить детей от шунта.

Пик-пик-пик-пик

В операционной стояла оглушающая тишина, нарушаемая только работой приборов.

***

Сегодня стоял потрясающий солнечный, зимний день. Дети мастерили смешного снеговика на площадке возле здания научного института, над входом которого светилось: « 12:05 31 декабря 2222».

– Ванька, а у нас же морковки нет! – досадно воскликнул мальчишка с рыжей чёлкой выбившейся из-под шапки.

– Ничего, а пластилин нам на что? А, Сашка?

***

В здании всемирного научного института ГМО сегодня было не протолкнуться. Невозможно отыскать даже одно свободное место в огромном конференц зале. Люди ждали только его. Того кто дал жизнь их детям. Зал разразился нескончаемыми аплодисментами, когда на проекционном экране появилась надпись: Новейший Антивирус Левкис.

И вот на сцену вышел высокий темноволосый мужчина с проседью.

– Здравствуйте, уважаемые дамы и господа! Я безмерно счастлив, стоять на этой сцене, на пороге нового, надеюсь счастливого года. Я безмерно горд тому, что у нас у всех теперь одно солнце, настоящее солнце. Мы все заслужили это. Наши дети достойны этого. Один человек бесконечно твердил мне, что дети наше будущее. Я с этим всегда был согласен. Но наши дети не подопытный материал для лепки наших желаний. Наши дети не пластилин.