Записки старшего прораба [Борис Шустер] (fb2) читать онлайн

Борис Шустер Записки старшего прораба

Я специальность выбирал не по наследству, Стать энергетиком не думал, не гадал.

О всяких ужасах мечтал я только в детстве…

Гуськов В.

Мирумян М.М. (МММ)

Привёл меня в МНУ ЭЦМ Виктор Гуськов. МММ спросил: Боря, ты будешь держаться за юбку жены или будешь работать. — Конечно, буду работать. А что может ответить здоровый мужик? Я ведь не знал в чём скрытый смысл вопроса. Двадцать лет я провёл, работая в командировках

Но сначала была ТЭЦ 9

ТЭЦ-9 была введена в эксплуатацию 22 декабря 1933 года. Впервые в отечественной энергетике здесь был установлен прямоточный энергетический котел высоких параметров перегретого пара 130 атм. и 500 °C. В годы Великой Отечественной войны механические мастерские ТЭЦ были приспособлены для производства передвижных электростанций, снарядов для «Катюш», другой оборонной продукции. В середине 1950-х годов на станции впервые в СССР была выполнена комплексная автоматизация технологического процесса. Напарниками у меня были яркие ребята. Пётр Селиверстович Яковчик, всегда в белой рубашке, в галстуке, ботинки блестят. Если что-то не 3 работало, он был не причём, виноваты были Ваня, Коля и все, кто были до него. После него пришёл Саша Мартынов. Пришёл МАСТЕР. Я начал понимать, что такое наладчик. Отдельно хочу пару слов сказать о моём первом напарнике. Тарасов Николай Захарович ветеран, инвалид, орденоносец. Наблюдая, как я работаю с УПЗ, он мне поведал, как раньше налаживали электростанции с одним меггером. О нём ходила байка. Проверял он на электростанции трансформатор собственных нужд. Окончил работу, сдал протокол в электроцех станции, а сам уехал на другой объект. Пришло время включать трансформатор, берут протокол, там в заключении написано: «Всё в порядке. Включать нельзя». Мобильников тогда не было, да и вообще со связью плохо. Тарасова не нашли. Включили трансформатор. Он сгорел…. В нём не оказалось масла. В наших протоколах про масло вопросов нет.

Липецк. ПС 500 кВ Борино

Первая командировка. Еду в метро по кольцу, объявляют: «Следующая остановка Павелецкая». У меня командировка в Липецк, поезд с Павелецкого вокзала. Интересно, во сколько он отправляется? Достаю билет — поезд через пятнадцать минут!!! Успеваю дойти до вагона и уезжаю без вещей, не предупредив жену. Год 1971, 9 ноября. Напутствуя меня в командировку, МММ пояснил: Там работает Серёжа Евстигнеев, он встретит, устроит в гостиницу, отвезёт на подстанцию.

В Липецке на вокзале никто не встретил. Видимо Серёжа не подозревал о моём приезде. Позвонил домой, успокоил жену, попросил прислать посылку с вещами. Нашёл в центре города гостиницу «Советская», к ночи поселился на раскладушке в холле. Серёжа в гостинице 4 не жил. Утром поехал на ПС Борино. Она строилась километрах в пятнадцати от Липецка и в двух километрах от шоссе, где останавливался автобус. Дойти я смог только до первого вагончика, в котором на моё счастье располагалась столовая. Дальше по размокшему чернозёму в ботинках было не пройти. Пару недель спустя в этом чернозёме увяз по самую кабину гусеничный тягач. Откопали его только зимой, когда земля хорошо промёрзла. Дождался первой машины в Липецк и вернулся в гостиницу. Ночевал на раскладушке в холле. Утром пошёл на рынок, купил кирзовые сапоги и поехал на ПС. Встретился с Серёжей Евстигнеевым, получил задание работать в компрессорной. Ночевал в холле на раскладушке.

Липецк Гостиница «Советская»

Утром на ПС не поехал, Серёжу заранее предупредил, что буду ждать, пока освободится номер в гостинице. С тех пор я твёрдо усвоил — жильё определяет сознание. И на своих объектах создавал ребятам максимально возможные условия для жизни.

Наши девочки

На релейном щите в окнах нет стёкол, ещё не вставили. На улице декабрь. Девчонки, чтобы их не сдуло сквозняками, построили себе из 5 металлической перфорации шалаши возле релейных панелей, разместили там свою аппаратуру и работают: Валя Платонова (впоследствии Холостова), Зина Евстигнеева, Люба Баринова (впоследствии Демёнова), Верушкина Вера, Лена Соболева (впоследствии Егорова), Нина Кузнецова (впоследствии Быкова), Тюльпина Надя (Солодухина).

22 декабря 1971 года День Энергетика.

Руководитель бригады Олег Александров произнёс сакраментальную фразу: «Сегодня праздник, заканчиваем работу пораньше ….. в пять часов». Столики в ресторане заказали заранее. Девочки привели себя в порядок и появились во всём блеске. Ресторан битком, одни мужики и кроме наших девчонок женщин нет. Я думаю, в этот вечер девчонки отыгрались на мужиках за все, что им приходится терпеть на работе.

Александров О.

Зина и Серёжа Евстигнеевы 32 года спустя.

Я работал в паре с Колей Балденковым. Мы обмеряли фазы автотрансформатора. Для этого, надо было измерительные провода зацепить за вводы. В том числе за ввод 500.

Автотрансформатор 500 кВ

Обхватив скользкий изолятор, я полз по нему, не очень уверенный в том, что доберусь доверху. Слегка утешало, что происходит это в темноте, и не многие видят мой позор. 30 декабря собираемся разъезжаться по домам, Коля увольняется. Спрашиваю: не нравится работа? — Работа нравится. Жена против. — Ну, жену можно найти и другую. — Можно, но третью сложно. Ждём включения ВЛ 500 кВ и автотрансформаторной группы. Начальник стройки просит нас не расходиться после включения. В ресторане будут отмечать это событие. Включились в десятом часу вечера. Пока собрались, вышли на улицу — темно, нас никто не ждёт и как добраться до Липецка не ясно. Сижу в приёмной управляющего Липецкэнерго. Напротив, работает его секретарша. Она что-то печатает, раскладывает напечатанное в большие конверты, заклеивает и кладёт их … себе под попу. Когда я вышел от управляющего, она сидела уже на довольно большой стопке. До меня дошло, что она использовала свою великолепную попу вместо пресса. Признался ей, что восхищён (и попой тоже), ничего подобного не видел.

Тамбов. ПС Котовская

В июне позвонил МММ.

— Боря, тебе нужно попрощаться с Липецком и ехать в Тамбов руководителем бригада.

— Михал Михалыч, я ещё только изучил вход и выход на подстанции.

— Ничего, мы тебе зарплату повысим.

Довод убийственный. Думаю, что это предложение мне сделали с подачи Серёжи Евстигнеева. В это время он был руководителем нашей бригады. Дело в том, что я уже усвоил, что если водку пить по капле, то нужного результата достигнешь с меньшим количеством выпитого и на наших посиделках наливал всем на донышке, чем вызывал неудовольствие мужской половины бригады. Вот они и сплавили меня в Тамбов. Еду в Тамбов. Утром просыпаюсь в купе. Напротив, меня на соседней полке спит молодая женщина, волосы раскинулись, в прорезь ночной рубашки видна великолепная грудь. Приехали. Помог соседке поднести чемодан. Встретились мы только через месяц, грудь действительно великолепная.

Вместе со мной приехал Слава Балин. Поселились в «Доме колхозника», в других гостиницах нет мест. Слава, по сравнению со мной, корифей. Начальник местной релейной службы его друг, где-то они уже разговлялись вместе. 8 Дом колхозника. В городах, где есть гостиницы, всегда есть ещё и «Дом колхозника». В городах, где нет гостиниц, есть «Дом колхозника». В комнатах от 10 человек и больше, иногда есть тумбочка возле кровати, туалет и умывальник на этаже общий, все друг друга видят. Ребята рассказывали, самому не приходилось, что ножки кроватей они ставили в банки с водой, чтобы спастись от клопов. Но те быстро адаптировались и стали прыгать с потолка. Ночь переспали в «Доме колхозника». Утром пошёл в обком КПСС, нашёл дремлющего инструктора промышленного отдела. Оказался симпатичный парень. Рассказал ему, что мы приехали на стройку ПС Котовская, не можем поселиться в гостиницу. Любому приезжему, если он пляшет или поёт — пожалуйста, а инженерам, приехавшим работать на благо людей тамбовской области — шиш. Он проснулся, стал названивать в нужные места, объясняя, что каким-то артистам — пожалуйста, а инженерам мест нет. В результате его бурной деятельности, мы поселились в гостинице «Театральная» и смогли арендовать автобус.

Гостиница «Театральная»

Подстанция в 30 километрах от Тамбова, в районе деревни Шаховка. Я уже забыл, но позже Слава Глинёв говорил, что нас возили на подстанцию пару раз и на такси. Я в Тамбовских электросетях работаю с проектом, позвонил с подстанции Слава, поздравил с крещением: на подстанции выломали дверь в нашей лаборатории и пограбили. Прошла неделя, Слава уезжает, у него начинается отпуск. Звоню МММ, он успокаивает, едет ко мне другой инженер. Приехал прекрасный парень Коля Лаврентьев.

Работаем вместе две недели, и он уезжает. Отрабатывал две недели перед увольнением! Звоню МММ, он успокаивает, ко мне уже едет другой инженер. Приезжает красавец мужчина, культурист Толя Дырда. Наученный горьким опытом, спрашиваю, не идёт — ли в отпуск?

— Нет.

Не увольняется — ли.

— Нет. Я месяц как устроился на работу!?

Звоню МММ и уже излагаю всё, что я думаю о ситуации. МММ успокаивает, ко мне едут. Ну и приехали. Один за другим приехали Миша Сороколетов, Леонид Иванович Балашов, Саша Васильев вместе с Терезой Прано, Джозеф Скляр, Саша Нюберг и ещё пять человек. В общем, что не фамилия, то целая история. Джозеф Скляр. Как-то в конторе я мимоходом услышал это имя в своеобразном контексте. Смотрю, идёт к подстанции длинная фигура в ботинках с галошами, подвязанными

верёвочкой, за плечами рюкзак, а из кармана торчит бутылка с молоком, заткнутая бумажной пробкой. Вспомнил разговор, портрет был описан точно. Это Джозеф Скляр. Поселились мы с ним в одном номере. Каждый вечер он стоял на голове, надеялся, что вырастут волосы на его голом черепе. Каждый вечер он бросал одно из двух выдаваемых нам полотенец под кровать. Объяснял, что лицо у него такое же чистое, как и ноги, и ему достаточно одного полотенца. А непонятливая уборщица днём доставала полотенце из-под кровати. Джозеф умница, первоклассный специалист и прекрасный товарищ. Рассказ о том, как он дома ловил мышей, Толя Дырда изобразил на бумаге в ночь, когда мы ждали включение подстанции. Длинный Джозеф в трусах ночью на коленках перед дыркой в стене, в одной руке вилка с сосиской для мышки, в другой наготове фонарь. Слава Глинёв не захотел жить в гостинице в Тамбове, а поселился в деревне рядом с подстанцией у какой-то бабули. Накануне выходного дня предупредил, что поедет в Тамбов. Время идёт, через полчаса уезжаем, говорю Славе, иди домой переодевайся.

— Успею.

За пять минут до отъезда ушёл. Вернулся в белой рубашке, надетой поверх рабочей. Его Толя Дырда так и нарисовал — здоровенный, небритый, в белой рубашке Слава тащит на себе ячейку КРУ. Саша Нюберг. В это время шли розыгрыши лотереи, и Саша погрузился в этот процесс с головой. У него была огромная тетрадь, в 10 которой он разрабатывал теории выигрышей. Я свёл его с моим бывшим коллегой кандидатом наук из НИЦ Бескудниково, и тот рассказал, что Саша, не имея понятия о высшей математике, сам вывел некоторые известные теории. Увлечение это продолжалось до тех пор, пока существовала лотерея. Насколько я знаю, Саша денег не заработал в этой игре.

Закончилась работа на ПС Котовская драматически. Наутро после включения зашёл в лабораторию начальник релейной службы Иноземцев Валера, поздравил нас с включением и выставил на стол пару бутылок водки. Стол был колченогий, бутылки скатились на бетонный пол и разбились. Печально. Окончание работы решили отметить. Саша Васильев с грустью в глазах отказывается. Тереза против. В чём дело, Тереза? С неповторимым прибалтийским акцентом: Борис Матвеевич, вы их видите первый раз, а я на них насмотрелась, и знаю, чем всё закончится.

п/ст Котовская

Еле уговорил прийти вместе с Сашей. А когда вечером Толя Дырда преподнёс ей букет цветов и свои стихи, Тереза растаяла, и со своим милым литовским акцентом сказала, что первый раз видит такую команду. В Москву поехал на ГАЗ 66 (высоковольтная лаборатория). В Тамбове заправили оба бака бензином. Едем, кругом дымы. Лето жаркое, засуха. На базаре в Тамбове картошку продают по два рубля килограмм. Прошлый год она шла по четыре рубля мешок. Надо было видеть эти крупные мужские слёзы на усатых лицах, продающих груши тоже по два рубля килограмм. Но надо признать эти ребята быстро сориентировались и тоже перешли на картошку. В машине запахло дымом. Виктор Егоров остановил машину, подошёл к кузову, где размещалась лаборатория, открыл боковую дверь, оттуда пламя, к огнетушителям не подобраться. В лаборатории есть чему гореть. Навстречу нам спешит милиция, двое толкают «москвчёнок», третий рулит. Толи 11 бензина нет, толи аккумулятор сел. Дотолкали до нас, стали наводить порядок на шоссе. Отогнали машину с кислородными баллонами, потом машину с газовыми баллонами. Подъехала пожарная машина. Пожарники походили вокруг горящей лаборатории, спёрли кожаные сидения, и уехали. Нет воды, поехали за водой. Милиция разгоняет машины в объезд. Вернулись пожарники с водой, стали тушить то, что осталось от машины.

Ярославль

МММ позвонил: надо ехать в Ярославль. Со мной согласился поехать Балашов Леонид Иванович, мой ангел хранитель на много лет. Здоровенный, надо сказать, ангел. Третьим взяли культуриста Толю Дырду.

В гостиницу попасть не смогли, поселили нас в бывшей сапожной мастерской, без горячей воды и без отопления. Толя смастерил штангу, килограмм на 40, и каждое утро мы ей грелись перед водными процедурами. Шёл ноябрь 1972 года. Работали на ПС 220 Карабиха километрах в двадцати от города. Кстати, соседнее село с этим названием и усадьбу поэт А.Н. Некрасов то ли проиграл, то ли выиграл в карты. Сейчас там его музей.

Музей-заповедник Н.А.Некрасова в Карабихе

Стали подъезжать ребята, и мы переселились в гостиницу. Позвонил МММ, к нам едет Стас Кадыков налаживать воздушные выключатели, он привезёт «корзину» для релейщиков, нужно встретить. «Корзиной» называли реостат, увесистое сооружение. Вечером после работы решили отправить на вокзал молодого инженера Володю Егорова, встретить Стаса с «корзиной». Сидим в холле, смотрим телевизор. Володя вернулся один. Стаса он не знал, но никакого мужика с корзиной на вокзале не было. Вслед за ним появился разъярённый Стас, таща свой чемодан и злосчастную «корзину». Тут до нас дошло, что молодой релейщик Володя Егоров ещё не знакомый со сленгом, искал на вокзале мужика с корзиной. У меня сложились прекрасные отношения с ребятами из Ярэнерго. Семейная пара моих однокашников по МЭИ работала здесь, а их отец и тесть, заместитель управляющего Ярэнерго, проводил оперативные совещания на подстанции. Вспоминается своеобразный эпизод. 15 ноября. Совещание на подстанции.

— Борис Матвеевич, когда сможем включить подстанцию?

— Через тридцать дней после монтажа панелей релейной защиты.

— Принято. Значит 15 декабря.

22 ноября. Панелей нет. Совещание.

— Борис Матвеевич, когда сможем включить подстанцию?

— Через тридцать дней, после монтажа панелей.

— Принято. Значит 22 декабря в День Энергетика.

2 декабря. Панелей нет. Совещание.

— Борис Матвеевич, когда сможем включить подстанцию?

— Через тридцать дней после монтажа панелей.

— Но ведь вы обещали 22 декабря!

— Панелей нет, о чём говорить?

К новому 1973 году включили первый автотрансформатор на ПС 220 Карабиха. Второго января звонит МММ. Боря, нужно ехать в Пошехонье. Срочно нужно наладить и включить линию 110 кВ. Оказывается, газовики не могут ввести в строй газопровод Ухта — Ленинград, то ли «Голубой поток», то ли «Северное сияние», из-за отсутствия электроснабжения.

Пошехонье — небольшой город в Ярославской области, расположенный на берегу реки Согожи, в 151 километре от областного центра. Площадь населенного пункта составляет 7,8 квадратных километров. Первые упоминания о поселении на месте современного города датированы 1680 годом. В 1777 году по указу императрицы Екатерины II поселение получило статус уездного города Ярославского наместничества и название Пошехонье. В это время в городе появились городской магистрат, присутственные места, тюремный острог, ратуша, полиция, земский и уездный суды. В конце 19 века в Пошехонье функционировали следующие предприятия: крупчатая мельница, свечно-восковый, пять кожевенных, несколько серебряно-сусальных заводов. Перед 1917 годом в населенном пункте открыли судостроительные мастерские, кожевенные заводы с паровыми двигателями, несколько мельниц, лесопильня, два винокуренных завода. В 1918 году город получил новое название ПошехоньеВолодарск, в честь революционного деятеля В.Володарского. В 1941 году после наполнения Рыбинского водохранилища часть города была подтоплена. В 1992 году населенному пункту было возвращено историческое название. Многие жители города ушли на фронт в 1941 году и отдали свои жизни. 6,5 тысяч пошехонцев ушли на войну. Вернулись домой лишь несколько человек.

Памятник 1941–1945 гг. в Пошехонье. История памятника имеет реальную жизнь одной Пошехонской семьи, у которой семеро сыновей ушли на фронт, и ни один не вернулся.

Еду в Ярославль оттуда на самолёте в Пошехонье — Володарск. Добрался до подстанции, звоню МММ: Налаживать и включать нечего, аппаратуры нет, оборудования нет, линии нет, одни сугробы и мороз за 30. МММ звонит на следующий день. Оборудование везут, аппаратуру везут, монтажники едут. Мне собирают бригаду, готовят приборы. Чего ради, я припёрся сюда раньше всех? Начальство работает на опережение! Привезли приборы. Подходит взволнованный Володя Егоров. — Борис Матвеевич, привезли не те блоки УПЗ, я не могу проверять реле. Успокаиваю: — Подстанция действующая, есть постоянный ток, есть реостаты, можно начать проверку реле. Сейчас отправлю машину в Ярославль. Там, на ПС Карабиха работает Леночка, твоя жена, возьмём у неё нужный блок. Завтра он будет здесь.

На следующий день прилетел Валера Шушпанов на наладку релейной защиты. Он работает уже третий год и по тому, как спокойно без суеты он взялся за дело, видно мастера. Рядом с ним успокоился и Володя Егоров. Через пару недель начались звонки: когда включаемся? Свои звонят. Из главка звонят. Из министерства звонят. На вертолёте прилетел министр газовиков. Походил по подстанции, спрашивает у начальника подстанции: Непорожний (имеется в виду Министр энергетики) у себя? Начальник подстанции молодой симпатичный парень, его самый большой начальник живёт в Рыбинске, и сам он дальше Ярославля не бывал.

— У себя?

Соедините.

Поговорил с Непорожним.

Потребовал подтвердить его слова, что через три дня включим линию. Я подтвердил. Хорошо, что не сегодня вечером. От начальства всего можно ожидать. Мороз крепчает, уже под сорок. Коля Елатников заканчивает работу на ОРУ. Вид у него колоритный. Драный полушубок без пуговиц, подпоясанный проволокой. Валенки и ватные штаны под стать полушубку. Всё это выдала нам контора, учитывая холода. А приехал, вернее, прилетел Коля — денди. Шикарное чёрное пальто в талию, с бархатным воротничком, на голове шапка пирожок из мерлушки и в лакированных ботинках. Я грешным делом решил, что его забрали прямо с улицы Горького. На обед и ужин мы ездим в местный ресторан «Ленок». Официантки там молодые красивые девочки, по-моему, только после школы. И вот Коля каждый раз снимал свои «опорки», переодевался в столичный прикид и ехал с нами. На улице 37 градусов. Поездил дня три и сдался.

Выписка из интернета за 2008 год: Официантки преклонного возраста, с шаркающей походкой. Кухня — советская. В меню биточки, «бистрогон» (так и написано), курица жареная, салат оливье, компот. На гарнир предложат картофель жареный, пюре, гречку и макароны. Выбор спиртных напитков широк: «Портвейн-777», «Портвейн-33», вино «Агдам» (где они его достают — загадка), водка трех сортов по цене от 30 до 60 рублей за 50 граммов.

Стал ездить, как все. Холод не тётка, да и терять время на переодевание не хотелось. Кстати, мы все прилетали в Пошехонье на «кукурузнике» из Ярославля. На «аэродроме» прилетающих встречала ли- 16 хая дама таксист, что добавляло колорита.

Заканчиваем работу, предлагаем местному персоналу начинать приёмку. Не торопятся, уехали домой в Рыбинск, завтра выходной. Узнаём печальную правду. Оказывается, они раньше договорились с газовиками выполнить нашу работу за отдельную плату. А тут появились мы, подпортили ребятам. Часы идут, приёмка не ведётся. Милый парень начальник подстанции по секрету рассказал, что ему дали команду ни в чём не помогать нам.

Очередной звонок из Министерства.

− Боря, когда включаешься?! — Лёва Кривицкий, мой однокашник по МЭИ.

Объясняю ситуацию с приёмкой.

− Боря, не отходи далеко. Сейчас тебе позвонят и подтвердят, что завтра к 8.00, все, кто нужен, будут у тебя.

Так я в первый и, к сожалению, в последний раз смог воспользоваться полезными связями. Работу закончили, сдали. Сидим на скамейке ждём включения. Местный персонал проверяет и готовит к включению свои цепи. Процесс затягивается. Коля Елатников ехидно комментирует происходящее. Через час прощаемся.

− Как будете готовы, сообщите. Мы поехали в «Ленок».

В «Ленке» дым коромыслом. Строители и монтажники гудят. Присоединяемся, поясняем ситуацию с включением. Все довольны, сделали своё дело и выпьем за всех нас, а те, кто в нас не верил, пусть ковыряются.

Свою бригаду в таком составе, я вижу в первый раз. Интересно увидеть каждого в непринуждённой обстановке, после большого напряжения сил и нервов. Как всегда, колоритен Коля Елатников, в московском прикиде, в руках пивная кружка с водкой, неотразимый красавец. Тепло, светло, хмель расслабляет, развязывает язык. За вечер можно многое узнать о каждом.

Пошехонье. Гостиница

Я тогда не подозревал, что тридцать два года спустя Коля Елатников (Генеральный директор) будет вручать мне награды.

Линию включили на холостой ход. Под нагрузку включили её только в июле. До того газовики были не готовы. Чего ради пороли горячку? В общем, баре дерутся, а у холопов чубы трещат. Правда есть одна приятная сторона этой Пошехонской «опупеи» — заплатили нам вдвое. Приятным было то, как за нашими молодыми ребятами стали ухаживать и энергетики из Рыбинска и газовики из Ухты. Звали к себе на работу, обещая сразу квартиру и приличную зарплату. Особенно старались газовики.

Работу закончили, ребята разъехались. Я отвёз документацию в Рыбинск. Купил билет на автобус в Москву на 23.00. Чтобы не мёрзнуть на улице, зашёл в ресторан на вокзале, заказал себе несколько чашек кофе, чтобы не уснуть в тепле и стал читать «Аэропорт» Артура Хэйли в «Иностранной литературе». Время пролетело быстро, расплатился, встал в очередь в гардероб.

Железнодорожный вокзал г. Рыбинска

«Иностранку» положил в пустой портфель, раздутый как будто набит до отказа. Подал номерок, поставил портфель на пол, взял шубу наклоняюсь, портфеля нет. Кладу шубу на прилавок, оглядываюсь в уверенности, что кто-то из очереди взял портфель по ошибке. Вижу, молодой человек с моим портфелем идёт, не торопясь, к выходу. Окликаю его, но он выходит из вокзала. Выхожу за ним, снова окликаю. Он бегом вдоль путей, я за ним. Тут до меня доходит, что я гоняюсь по морозу за пустым портфелем, а на вокзале оставил шубу. Рванул обратно. Слава богу, шуба на месте, не спёрли.

Позвонил МММ. Надо сделать подстанцию 110 кВ на Ярославском заводе синтетического каучука. Из школьного курса помню, что мы первые изобрели технологию производства синтетического каучука. В Ярославле построили завод, обнесли его ключей проволокой, поставили часовых на вышки, посадили собак в будках, чтобы враг не выведал наши секреты. Никого к себе не пускали и сами ничему у других не учились. Кончилось тем, что этот самый каучук перестали брать даже на галоши. Пришлось убрать колючую проволоку, часовых и собак. Сломали вышки, собачьи будки и позвали англичан, чтобы они построили новый завод. Поселились мы в заводской гостинице, где до нас жили англичане. Хозяйка гостиницы, молодая женщина, похвасталась многослойной туалетной бумагой. Англичане, уезжая, оставили ей в подарок нес- 19 колько рулонов. Я ничего подобного не видел. Воспользоваться не удалось. В это время по Москве ходил анекдот. Идёт по улице Горького мужчина, через плечо связка рулонов туалетной бумаги. К нему прохожий:

— Где купил?

— Из химчистки несу!

У хозяйки гостиницы есть подруга, гренадёр женщина с великолепным экстерьером. Её прелести и роскошные формы не остались не замеченными моими ребятами. Но надолго никого не хватало, и бригада с нетерпение ждала приезда «новых бойцов». С приездом новичка, разыгрывался спектакль. Подружка, видимо предупреждённая хозяйкой гостиницы, приходила к приезду новичка, и за ужином начиналось. Бригада млела, наблюдая, как загораются глаза у новичка с появлением ГРАНД ДАМЫ. Добрый молодец начинал борьбу с воображаемыми противниками, а они с удовольствием подыгрывали. Надо было видеть лицо победителя, он смотрел сверху вниз на всю команду. Он, настоящий мачо, уводил в номер свою добычу, не всегда доставая ей до плеча. А бригада давала свободу долго сдерживаемым эмоциям. Хохотали до слёз, перебирая все детали спектакля и комментируя вероятный ход событий, каждый исходя из своего опыта.

Релейные панели пришли в смазке и энергетик завода принёс бутылку спирта для очистки клеммников. Предупредил, что пить спирт нельзя, они сами моют этим спиртом окна на заводе. Я вручил бутылку Володе Киселёву с тем же напутствием. Через час Володя вернулся с грустным известием. Бутылку увели. Ищу высоковольтную лабораторию. В дальнем углу завода нахожу Макушкина и Соколова в кабине лаборатории с пресловутой бутылкой.

— Сукины дети, подохните, мне за вас отвечать!!!

— Борис Матвеевич, не беспокойтесь, мы раньше уже опробовали этот спирт, вполне съедобный.

Бутылку отобрал, вернул Володе для очистки панелей.

Окончили работу в Ярославле. Завтра уезжаем. Ребята накрывают стол. У меня с утра болит зуб. Попросил у хозяйки гостиницы чегонибудь болеутоляющего. Дала две таблетки пиранала. Одну сразу проглотил. Жду. Покрываюсь красными пятнами, видимо диатез. Помню, у сына такое было от мандаринов или апельсинов. Покраснело и припухло всё тело, сижу в трусах, любуюсь на процесс. Пошёл на кухню выключить газ и отключился сам. Рухнул видимо с большим грохотом, выбежали из номеров ребята. Подняли, отнесли в номер. Слышу, вызывают «скорую», объясняют — сердечный приступ. Прихожу в себя. На теле ни пятнышка, только болит голова, здорово стукнулся об пол. Приехала «скорая», женская бригада. Врач — БРИДЖИТ БАРДО, КЛАУДИА КАРДИНАЛЕ, в общем, красавица. И я, дурак — дураком, в красных трусах. Мямлю что-то о зубе, пиранале. Стыдоба. И вдруг чик…. Очнулся… Доктор со шприцем, бригада вокруг. У меня ничего не болит, даже голова. Чувствую себя прекрасно. Доктор убеждает меня ехать в больницу. В больнице никогда не был, патологически боюсь. Доктор объясняет мне, уехать она не может, вдруг со мной, что случиться, её под суд. В коридоре слышу шум и слабые стоны, мои мужики приглашают её команду за стол.

Начинаю медленно уходить. Чувствую, как холодеют ноги, руки. Похоже, умираю. Такой молодой, красивый… в красных трусах. Жалко. Последнее что слышу… К И С Л О Р О Д!!!!

Постепенно возвращаюсь. Вокруг какие — то мужики в белых халатах, я весь в проводах. Мужики собрали провода, уехали. Оказывается, приезжала реанимация. Бриджит Бардо, вместе с Клаудиа Кардинале убеждают ехать в больницу. Они уже здесь шесть часов, и больше ждать не могут. Делать нечего, собираюсь, сажусь в машину, едем. И 21 тут желудок говорит, что со вчерашнего дня у меня ни маковой росинки. Прошу заехать в магазин. Клаудиа говорит, нет времени и в больнице меня покормят. Я тонко замечаю, что в магазинах и то трудно найти еду, а уж в больнице в это время и мыши все подохли от голода.

В своё время таксист рассказал две местные байки.

— В магазинах у нас пусто, власть не может простить нам Ярославский мятеж 1918 года.

Другая: — Звонит Брежнев местному партайгеноссе:

— Как решаешь продовольственную проблему?

— Всё в порядке, Леонид Ильич! Организовали вторую электричку в Москву.

Привезли в больницу, сдали милой даме, дежурному врачу. Сижу на кушетке, рассказываю свою историю. Доктор пишет, и внимательно смотрит на меня. Я начинаю уходить…

Открываю глаза — лежу на кушетке, рядом стоит доктор, в руках здоровенный шприц.

— Доктор, я уже весь исколот, и вы со шприцем. Вот умру, скажу, что это вы виноваты. У меня со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было, дайте чего-нибудь поесть, вместо того чтобы колоть.

Вернулась со спиртовкой, большой кружкой и свёртком. Вскипятила на спиртовке воду, заварила в большой кружке чай. В свёртке оказались бутерброды, видимо её ужин.

Чай выпил, бутерброды съел. Чувствую себя прекрасно. Спасибо, доктор.

— Всё понятно. У вас сахарный диабет! Эти обмороки — явные признаки.

— Представления не имею, что это такое, но раз вы говорите, пусть так и будет.

— Уже поздно, вам надо пройти в палату.

— Нет, доктор, в палату я не пойду. У вас в холле стоит большой кожаный диван. Если вы мне постелите, я на нём посплю до утра под вашим присмотром, а утром поеду к себе домой в Москву.

Просыпаюсь, день в разгаре. Башмаков нет. Медсестра объясняет: башмаки убрали, чтобы я не сбежал, пока не сдам анализы.

В юности я работал на шахте № 1 Каланчёвская в посёлке Роза, Коркинского района, Челябинской области. Кстати, недавно там побывал президент Путин. Осматривал Коркинский разрез.

Приятно было увидеть по телевизору знакомые места. Полное название посёлка: имени Розы Люксембург.

Мои друзья с подругами 1959 год. Пос. Розы Люксембург

Бригада была интересная. Бригадир считался самым молодым в том смысле, что отсидел только десять лет, у остальных, срока были побольше. Самый старший был к тому же неграмотный и в ведомости расписывался крестиком. Со мной, «беспутным москвичом», он возились как с младенцем. В армию всех провожали папы и мамы, а меня 23 бригада шахтёров.

Так вот. Шахтёры должны регулярно проходить медосмотр, но заставить их это сделать довольно трудно. Стою я в очереди в кассу, а перед этим нам задержали, не помню по какой причине, зарплату. Передо мной стоит здоровенный детина, тоже после смены. Подходит его очередь, просовывает он в окошко свою ладошку величиной с совковую лопату (называли их у нас «карагандинками»), а из кассы голос:

— Медведев, анализы не сдал, зарплату не получишь!

— Какие анализы???

— Какие, какие — мочу, кал.

— Чево! Месяц зарплаты нет, какой кал?!

Ну, а я анализы сдал. Пришёл в гостиницу, ребята разъехались. Собираю вещи. Пришла Светлана. Светлана красивая двадцати семи летняя женщина, у неё великолепные с рыжиной волосы, спортивное тело, крепкая грудь и муж, её ровесник.

— Пришла попрощаться. Только, ты меня подготовь сначала ….

Вышел проводить, подходит автобус. Светка побежала. У неё сильные красивые ноги. Прошло десять лет. Из командировки в Ярославль приехал Слава Смирнов, передал привет от Светланы.

Ярославль, Театр им Ф. Волкова

Куйбышев

Перед отпуском поехал в Ярославль, в больницу, узнать результаты анализов. С трудом нашёл все бланки, пришёл к главному врачу. Объяснил ему ситуацию.

— Анализы у вас в порядке. То, что с вами произошло, вероятно, результат аллергии от принятой таблетки пиранала. Вам крупно повезло, с такими симптомами выживает процентов десять.

Вернулся из отпуска, пришёл в контору. МММ нет. За него Руфа Давидсон.

— Боря, надо съездить в Самару.

Помню, в шестом классе на уроке географии Зоя Сергеевна Фаткина вызывает к доске Колю Сиротина.

— Покажи притоки Волги.

Коля долго водит по карте указкой, наконец, упирается в какую — то точку и тихо произносит: «С- с- с- амара»

— Правильно. Ещё?

Коля долго водит по карте указкой, наконец, произносит: «С- с- с — амара».

— Правильно. Ещё, какие притоки реки Волги ты знаешь?

Коля долго водит по карте указкой. Совсем тихо произносит: «С-с-самара».

Вологда. Справа от водонапорной башни — школа № 9, где на уроке географии и познавали «С-с-с-амару»

Кроме того, есть такая песня «Эх, Самара городок, беспокойная я ….». У нас на стене висит большая карта железных дорог Советского Союза. Долго ищу на ней Самару. Нашёл все притоки и города на реке Волге. Самары нет. Глупо улыбаясь, сообщаю об этом Руфе.

— Ну, Боря, ты даёшь. Город называется Куйбышев!

Смех и грех. Еду в Куйбышев.

На вокзале встречают местные ребята, везут в гостиницу. По дороге анекдот.

— Летят на самолёте Брежнев с Никсоном над Волгой. Внизу раскинулся город и рядом огромный архитектурный комплекс.

Брежнев: Это город герой Волгоград и Мамаев Курган. Летят дальше, внизу сквозь пелену тумана виден большой город.

— Это у нас Куйбышев, экспериментальный город.

— ???

— Да мы построили там нефтеперегонный комплекс, им хоть бы что. Мы построили им цементный завод. Живут!? Вот думаем посыпать их дустом.

Поселился в гостинице «Россия» в речном порту.

Куйбышев. Гостиница «Россия»

Наш объект, строящаяся подстанция 220 кВ «Самарская» в сорока километрах от Куйбышева. Работаю с проектом в Волжских электросетях, договариваюсь в автопарке об аренде автобуса, жду, когда наши оплатят счета за автобус. Пытаюсь договориться с директором гостиницы о безналичной оплате и заселении моих ребят. Первое с трудом, но решается, а вот с поселением решаем все три года с дежурными администраторами, с помощью дефицита. Чего только мы не привозили.

Пришёл с работы принял душ, прилёг и видимо задремал. Открыл глаза, в тёмном окне отразилась какая — то фигура, хлопнула дверь. Встал, вышел в прихожую, шкаф открыт, бумажника в пиджаке нет. Вышел в коридор, дежурной нет на месте, какой- то парень, убегая, свернул к запасному лифту. А лифт не работает, и он этого не знает. Иду за беглецом, он медленно выходит из — за угла, деваться ему некуда. Смотрит как кролик на удава. Вынимаю у него из- за пазухи мой бумажник, всё на месте. Парень невнятно бормочет, что его заставили. Появилась дежурная, звонить в милицию отказывается. Сам звоню дежурному администратору. Вокруг собирается компания братьев южан, советуют отпустить парня, зачем милиция? Тот всё бормочет, что его заставили. Пришла администратор, милая дама Нина Васильевна.

− Борис Матвеевич, что это вы голый, хотя красные трусы вам к лицу?

− Нина Васильевна, это я загар демонстрирую, да вот, сопляка держу, пока милиция придёт.

Кстати, насчёт красных трусов надо подумать, три месяца назад я уже попадал в историю и тоже в красных трусах.

Начинает подъезжать бригада. Первым приехал Леонид Иванович. Привезли приборы. Как всегда, до нового года надо включить подстанцию. Не хватает инженеров релейщиков. Звоню МММ, объясняю проблему. Уточняю, что в гостинице смогу поселить только мужчину. Женщин не присылать, некуда селить.

− Всё понятно.

— Приехала Света Богданова?!

Встретил её, объяснил ситуацию с жильём. Купил билет и вечером отправил обратно в Москву. Впоследствии она рассказывала, что я с ней «целый день нянчился как курица с яйцом». Звоню МММ.

− Свету отправил обратно, негде жить. Нужен релейщик мужского полу.

Приехал Лёша Клочков. Подошли с ним на ресепшен, там полно народу. Мест нет. Сегодня дежурит наш добрый ангел Нина Васильевна. Обмениваемся с ней знаками, подойдём попозже. Привожу Лёшу к себе в номер, с дороги привести себя в порядок, попить чайку, часов после десяти вечера пойдём, попробуем поселиться. Лёша возмущён этим порядком. Он считает, раз его послали в командировку, значит, его обязаны принять в гостинице, без всяких ухищрений и проволочек. Слушаю, понимаю, что парень первый раз в командировке, и ещё не знает, что нашему брату, командировочному ничего

никто не должен. Действует только дефицит и дружба с дежурным администратором. А так, как и то, и другое у нас есть, то Лёшу я благополучно селю, не смотря на табличку «МЕСТ НЕТ»

Монтаж на подстанции ведёт та же команда, с которой мы работали в Ярославле. Ко мне пришли женщины монтажницы с просьбой, разрешить им ездить с нами в автобусе. Их возят на работу в крытом грузовике, а на улице декабрь. Берём. Зима снежная. Налетел буран. Дороги замело. Транспорт встал. Три дня жили на подстанции. Сняли все двери, приспособили их под кровати, и молились, чтобы не порвало кабель, питающий вагончик — столовую. Повариха была мастер на все руки, варила, жарила, пекла отменно. Девчонки Заказывали себе булочки к чаю. Вспоминаю столовую на Боринской подстанции. Я так отравился там, чуть не отдал богу душу. Вызвали «скорую», которая всё порывалась отвезти меня в инфекционную больницу. Еле отбился. Валя Платонова выходила меня.

Через три дня дороги прочистили, и мы добрались до гостиницы. Зима прошла в напряженной работе и не без потерь. В марте в Куйбышеве состоялся слёт портних. В гостинице «Россия» встретились они с моими красавцами, ну и началось. На работу мои орлы приезжали как сонные мухи. А однажды вечером ко мне в номер пришла молодая красивая женщина. Рассказала, что она из Норильска, приехала в Куйбышев на курсы повышения квалификации портних, завтра она улетает обратно.

— Ну и что?

− Борис Матвеевич, вы ведь знаете, что Женя живёт в двухместном номере?

— Знаю.

— Не могли бы Вы поменяться с ним местами? 28

— ???

− Только на одну ночь, я завтра улетаю.

В её глазах было столько мольбы, что я невольно позавидовал красавцу Жене.

— А почему он сам не пришёл?

— Постеснялся.

Пришлось согласиться, что тут поделаешь. Но насколько в любви женщины сильнее мужиков.

Повредил ногу и уехал Балашов Леонид Иванович. Я попросил оставить мне его рабочий журнал. Держал его как пособие для начинающих работать наладчиков. В большой тетради была расписана подготовка к каждой работе, которую Леонид Иванович выполнял. Разными цветами были выполнены необходимые схемы, таблицы.

Приехала молодая девочка Нина Мосягина инженер релейщик. Мы отъезжали на работу от гостиницы в 7.00, а в 6.00 Нина бегала вдоль Волжской набережной.

К маю месяцу мы закончили все работы по первой очереди и разъехались по домам в отгулы. Собрались обратно к 26 мая. Парни решили отметить это событие в ресторане. Я не возражал, только предложил пригласить с собой наших двух девочек. Мужики отказались. Особенно упирался Лёня Петлин. Мол, нечего в Тулу со своим самоваром. Через год он стал мужем Нины Мосягиной. Через год Нина Мосягина, стала Ниной Петлиной.

Лёня Петлин и Нина Мосягина

Ресторан Гостиницы «Россия» был заполнен до отказа. Ребята веселились, танцевали. Среди них, молодых и красивых, я чувствовал себя аксакалом в свои 35 лет. За дальним столом расположилась компания молодых женщин. Две вишенки глаз блондинки задорно смотрели в мою сторону. Прошло четырнадцать лет, и эта блондинка стала моей женой.

Пока мы работали на ПС Самарская, руководство Куйбышевэнерго обратилось в МНУ ЭЦМ, т. е. в нашу контору с просьбой провести наладку ещё на 11 подстанциях.

Позвонил МММ и сообщил эту новость и решение руководства организовать в Куйбышеве наше подразделение (участок). Естественно мне и карты в руки, и меня назначили руководителем Куйбышевского участка. Нужно набирать местный персонал, найти помещение для участка. А пока мне прислали для пополнения бригады молодых специалистов Надю Мурееву, Женю Богач, Мишу Павлова и «старого волка» Толю Устинова. С Мишей Павловым произошёл забавный случай, который произвёл на него яркое впечатление. Мы встретились в гостинице, и Миша рассказал историю, потрясшую его. Сойдя с поезда, он вышел на привокзальную площадь, достал из кармана шпаргалку, на которой крупно было написано, Шустер Борис Матвеевич и дальше, как нас искать. Стоящий рядом мужчина, спросил

— Ты к Шустеру приехал?

— Да-а!?

— Сядешь на 9 троллейбус, доедешь до гостиницы «Россия». Он живёт в номере 1012.

— ???

Удивление ещё не прошло, когда мы встретились.

— Что Вас в Куйбышеве все знают?

− Не меня, а Нас. Вот поработаешь вместе с нами, и тебя узнают.

Позже я узнал, что человек, поразивший Мишу своей осведомлённостью, это начальник ПС Самарская. Он случайно увидел на Мишиной шпаргалке мою фамилию.

Отправил ребят на ПС 110 «Чёрный Ключ», это 240 километров от Куйбышева. Вначале поселились и столовались в доме у колхозницы. Потом, не выдержав местного колорита, переселились на сеновал и открыли охоту на голубей для разнообразия своего не богатого меню. На субботу и воскресенье, приезжали в Куйбышев, где я сохранял за ними номера в «России», привести себя в порядок. Мы арендовали бассейн на выходные дни. Закончив работу на «Чёрном Ключе», переходили на другую подстанцию. Самой экзотической была работа по наладке релейной защиты. Выполняла еёНина Мосягина. По договорённости с руководством Куйбышевских электросетей Нину привозили на работу и увозили с работы на вертолёте.

В конце лета директор Куйбышевских сетей привёз меня на строящуюся ПС «Челна Вершины». Вокруг чистое поле, рядом строится дом для будущего персонала подстанции. Монтажники устроили себе нары на будущем щите управления, там и живут. Директор сказал, что у него есть новый вагончик, в нём две комнаты с топчанами, посредине кухня, умывальник.

− Электроплитку, чайник, посуду, постельные принадлежности на четырёх человек куплю. Так, что можете присылать свой персонал, Борис Матвеевич.

— Есть одно, но. Туалет. Монтажники используют поле. А у меня будут две девочки.

Изготовили в Куйбышеве туалет «типа сортир», привезли его за сто пятьдесят километров на подстанцию.

Станция Челна

Вспомнил эпизод. Мы продолжаем работать на ПС Самарская. Монтажники привезли вагончики и поселились в них. Не нужно ездить в Куйбышев, платить за койку в «Доме колхозника». Прораб монтажников Костя Хайрулин, мой приятель ещё по Ярославлю. — Борь, мои женщины насели на меня.

Шумят, что я не меняю им постельное бельё в вагончиках. А я и не давал им никакого белья. Поехали на работу в Челны Вершины молодые специалисты Надя Муреева, Миша Павлов, Женя Богач и «старый волк» Толя Устинов.

В гостинице после работы ко мне в номер пришёл Коля N, молодой симпатичный парень.

— Борис Матвеевич, я уезжаю в Москву.

— Ты только приехал. Что случилось?

— Ничего не случилось, я должен уехать.

— Не валяй дурака, рассказывай, что произошло.

И Коля рассказал душераздирающую историю. У него была колода карт с эротическими картинками. Утром, уезжая на работу, он забыл её на тумбочке. Когда вернулся, карт нет. Пришла дежурная по этажу и сказала, что уборщица обнаружила карты, сказала ей. Она (дежурная) передала эти карты в милицию. Милиция вечером придёт. Кошмар.

— И из-за этого ты хочешь уехать? Посиди здесь, я отойду ненадолго. Прошёл на этаж, где жил Коля, зашёл в комнату дежурной. Там, как я и ожидал, милые дамы, работницы гостиницы, набившись битком в маленькую комнату, рассматривали злополучную колоду.

— Вы чего мне парня пугаете?

— Борис Матвеевич, мы просто пошутили, мы вернём ему эти карты.

— Можете оставить их себе, но за вами должок, при необходимости поможете поселить нужного человека.

— Мы согласны.

Вернулся к себе в номер, успокоил Николая, милиции не будет. Про карты. Виктор Гуськов вернувшись то ли из Египта, то ли из Индии презентовал мне колоду эротических карт. Приходилось их 32 прятать, чтобы они не попали на глаза сыну. Я бывал в гостях в одном милом семействе. Хозяйка, пожилая благообразная дама пекла потрясающе вкусные пироги и была заядлой картёжницей. В ожидании того и другого, я любил разглядывать её библиотеку. На глаза мне попались «Воспоминания» С.Ю. Витте. Просмотрел предисловие и понял, что книга чрезвычайно интересная. В очередной раз, придя в гости, и сидя за столом с картами, я сказал, что у меня есть интересная колода. Хозяйка заинтересовалась, а когда мы закончили играть, предложила меняться.

— Я не против, если Вы согласитесь подарить мне «Воспоминания» С.Ю. Витте.

Ударили по рукам. С тех пор у меня есть двухтомник С.Ю. Витте. Периодически я его перечитываю. Считаю очень полезно её прочесть всем, кому интересна история России конца XIX начала XX века. Особенно сейчас, когда даже люди не глупые и почтенные пытаются в силу разных причин исказить события того времени.

В начале декабря я узнал, что директор Куйбышевских электросетей собирается в объезд по своим объектам. На мою просьбу взять с собой, он отреагировал без энтузиазма. Но я упёрся, и мы поехали. Приехали в Челна Вершины. Моих ребят нет. Ушли в соседнюю деревню. Жду, на душе тревожно. Приготовился выслушать всё, что они обо мне думают. Через полчаса показались. В руках сумки, а Женечка Богач, румяная красавица, несёт целое лукошко яиц. Все четверо разрумянились на морозе, красивые, весёлые. Зашли в вагон, тепло, чисто. Электроотопление работает. В деревне закупили продукты. Всё, что нужно есть. Через пару недель закончат работу. На душе отлегло, хотелось их

обнять и расцеловать, Даже «старого волка» Толю Устинова. С Толей я встречался в институте мимоходом. С тех пор, до его приезда в Куйбышев мы не виделись. Перед его приездом, МММ предупредил, что у Толи проблемы с «зелёным змием». Я предложил ему эту работу, считая, что чувство ответственности за дело и молодую команду, лучшее из лекарств и оказался прав, за два года совместной работы, возглавляя бригады на разных подстанциях в Куйбышевской области, Толя ни разу не сорвался. Хотя небольшие казусы и происходили. По окончании работы в Чапаевских электросетях на ПС Томылово, хозяева накрыли стол. Толя расслабился и, выходя, разбил своим широким лицом стеклянную дверь. Толя был грамотным инженером, спокойным и уверенным в своих силах. Умел работать с молодёжью. Разговорились мы о детях, у Толи тоже был сын, я сказал, что в командировки езжу, пока сын не ходит в школу. Как в школу пойдёт, ездить перестану. Спустя десять лет в Воронеже он припомнил мне этот разговор. А пока мы с директором Куйбышевских сетей продолжаем объезд. Директор интересный человек. Он окончил институт с красным дипломом. Умел работать с технической литературой. Это в то время, когда директорами зачастую были так называемые номенклатурные работники. Но как я понял за время нашего недельного объезда, он страдал российской проблемой талантливых людей. Раз в год он на неделю запивал. Чтобы не быть на виду, уезжал по объектам, там его ждали, накрывали стол (как я узнал, он за всё платил). Так я попал в этот вояж. Запомнилась остановка в Красном Яре.

Красный Яр

На подстанции построен дом на две семьи. У одной из них мы остановились на ночёвку. Молодая пара городские жители. Жили в Куйбышеве, без своего жилья. Он инженер, она воспитательница в детском саде. Ему предложили работу на подстанции в Красном Яре. Он приехал с женой и ребёнком. Пока женщины хлопотали на кухне, хозяин повёл меня во двор. В коровнике две коровы и телёнок. Я небольшой знаток, но обратил внимание, что коровы у него породистые и хозяин подтвердил. За стенкой толпилось небольшое стадо овец, и хоть было темно, но видно, что и овцы не из захудалых. На хрюкающих мы не пошли смотреть, а вот на индюков я полюбовался с удовольствием. Пугать спящих курей мы не пошли.

− Если вы, городские, так живёте, то — как деревня живёт?

— Завтра утром подойдёте к магазину и увидите.

− Понятно.

Вернулись в дом. Старший сын сидел за столом, читал «Восемьдесят тысяч километров под водой». Передним лежал раскрытый географический атлас. Молодая хозяйка и тёща накрывали стол. Хозяин не удержался, повёл меня в погреб, показать соленья и варенья. На столе было всё, что может дать земля, если к ней приложить руки. Особенно хорош был хлеб, испеченный в печи.

После ужина хозяин пригласил меня на рыбалку. Река Сок текла рядом. Сидели на удобных мостках. Разговорились за жизнь. — По вечерам прихожу сюда. Красота, тишина, благодать. А в деревне мужики спиваются. Нищают. И начинает их одолевать злоба. Норовят напакостить. Возвращаемся в Куйбышев. Директор, смущаясь, намекает мне, что не надо посвящать его сотрудников в детали поездки. Простая душа. Все знали о его проблеме, но вида не подавали.

Из Волжских электросетей идёт машина с грузом на ПС Алексеевская, еду с ней. На подстанции работает Рашид Мухамедханов вместе с женой Галиной. С Рашидом мы жили в одном номере ещё в Липецке. Там он встретил на подстанции Борино свою Галину. Вместе с ними работает инженер, которого я принял на работу в Куйбышеве. Пришёл он ко мне из Политехнического института, где работал на кафедре. Парень окончил институт с красным дипломом, кандидат в мастера спорта по фехтованию. Вполне симпатичный. Рашид им доволен, работает хорошо. Ни каких нареканий вплоть до нового года. На новый год мы разъехались по домам, а когда вернулись, парень пропал. Пришёл к

нему домой, меня встретили мать и красавица жена. После недолгой беседы выяснилось, что у парня проблемы со спиртным. До этого времени я считал, запои это результат распущенности или долгого злоупотребления спиртным, но никакая не болезнь. А здесь парню 25 лет, институт с отличием, спортсмен. Пришлось расстаться. Приехал на ПС Алексеевская поговорил с Рашидом, когда машину разгрузили, поехал обратно. В кабине нас оказалось трое. С подстанции возвращался инженер Волжских электросетей, который принимал оборудование. Когда выехали на шоссе, шофёр остановил машину и сказал, что в кабине может вести только одного пассажира. Оба выразительно смотрели на меня. Пришлось вылезать. На улице вечерело, мороз под двадцать, до Куйбышева 100 километров.

Вспомнился эпизод из студенческой жизни. В летние каникулы работали мы в Казахстане, готовили опоры и тянули линии электропередач.

1964 год. Казахстан, Токуши. Участок подготовки опор для ВЛ

Послеобеденный сон студента.

Мне нужно было перебраться из одного отряда в другой. Для этого сначала нужно было добраться до Петропавловска 180 километров, дальше до Токушей на электричке. Лето стояло дождливое, дороги развезло. Добирался я на попутных машинах, пока они шли, а как вставали, я шёл пешком. Иду я так, читаю цифры на верстовых столбах, и вдруг забыл, какой километр прошёл. Сто первый или сто второй. Не могу вспомнить и всё, хоть возвращайся, чтобы прочесть. Мучился, мучился, пока не дошло до меня: какая разница сто километров мне ещё идти или сто один. Решил сесть перекусить. Но это было летом и днём, а сейчас декабрь, мороз и темнеет, а расстояние тоже. Но я везучий и мир не без добрых людей. Попутная машина подобрала меня. Въехали в город, поворачиваем направо, и в мою дверь бьёт ЗИЛ. Онемела рука, других травм нет.

В мае работы на ПС Алексеевская закончили. Приехал на нашей машине забрать приборы. Пока ребята грузились, остался в квартире у Рашида. Квартира в трёхэтажном доме, единственном на всё село. Построили его для сельской интеллигенции, учителей, медработников и т. д. А раз он один, то канализации соответственно нет. Туалетные комнаты используют под кладовки, а туалет на улице. Прекрасное место для общения. Мужское и женское отделения отгорожены. Внутри перегородок нет и шесть человек, как курицы на насесте могут общаться между собой и зимой и летом. Газ, слава богу, есть. Я решил попить чайку, поставил чайник. Солнце светило в окно, было жарко, и я открыл балкон. Проснулся от громких криков и стука в дверь. Пахло газом. Чайник закипел и залил пламя. Соседи почувствовали запах газа и стали стучать в дверь. Я лежал на диване у открытого балкона, и это спасло меня от больших неприятностей. Везёт мне всё- таки.

Саратов

Позвонил Руфа Давидсон.

— Боря, нужно съездить в Саратов. Там строится новая ТЭЦ, нужно подобрать материалы для заключения договора на работу.

Сама собой пришла мысль доплыть до Саратова на теплоходе, благо я живу в речном порту, и каждый день вижу этих белых красавцев. Я однажды плыл на теплоходе по Северной Двине, от Котласа до Архангельска. 37 Мы с молодой женой совершали свадебную «кругосветку»: Москва — Вологда — Котлас — Архангельск — Ленинград — Вильнюс — Калининград — Москва. Навещали мою родню. Но теплоход был небольшой, и дело было в начале осени. А сейчас в разгаре лето. Правда есть сомнение, что контора оплатит мне этот вояж, но беру билет в отдельную каюту и жду отплытия. На улице жара, теплоход стоит на рейде, час, полтора, наконец, подходит к пристани, начинается посадка. Бросаю портфель в каюте и отправляюсь на поиски буфета. Как известно Куйбышев родина Жигулёвского пива, но найти в городе пиво большая проблема, и разливают здесь пиво в свою посуду. Поэтому мужики ходят по городу со своими банками. Нашёл буфет, спрашиваю несмело у дородной буфетчицы:

− Пиво есть?

— Есть.

— А холодное есть?

— Есть. И уже совсем тихим и жалобным голосом.

− А две можно?

− Да вон полный холодильник.

— Дайте четыре.

Вернулся в каюту, разделся и стал пить пиво прямо из бутылки. Холодные струйки текут по груди, по животу. Блаженство.

Когда стемнело, вышел на палубу. Тишина, по берегам проплывают огоньки. Словно из сказки выходит на палубу красивая молодая женщина. Разговорились. Она плывёт в Саратов, поступать в консерваторию. Для меня слово консерватория, это что-то волшебное, из другого мира, и учиться там могут люди особенные. Напрягаю свою память, пытаюсь вспомнить, чему меня учили в музыкальной школе. В голову приходят отрывки слышанного: Шостакович, Григ, Прокофьев и почему-то — Мурадели. Заливаюсь соловьём. Соседка молчит. Видимо я несу такую ахинею, что она не хочет меня позорить. Так я думал, начиная затихать, пока она не сказала, что едет поступать на факультет народного творчества. На душе сразу полегчало, но интерес к спутнице пропал, ушло тайное очарование консерватории. В Саратове проработал неделю, о городе в памяти осталось только фонтан «одуванчик» в порту да название «Сенная площадь» или «Сенной рынок».

Маркс и Энгельс

Позвонил МММ.

— Боря, нужно съездить в Маркс, там строится подстанция. Надо подготовиться к приезду бригады. Заехать в Энгельс, там, на ТЭЦ работают наши ребята, определиться, когда их можно отправить на подстанцию в Маркс.

Маркс основан как немецкая колония и точная дата его создания до сих пор вызывает вопросы у историков. Официальной считается 27 августа 1766 года, но существуют версии и про 1764, 65 год. Создал новую немецкую колонию вызыватель соотечественников на плодородные саратовские земли бельгийский барон Фредериком Борегардом де Кано. Здесь была создана резиденция барона. Получила колония название в честь императрицы, Екатериненштадт. Будущий Маркс строился на левом берегу Волги, тогда назывался Луговой стороной. Колония стала самой крупной из вновь создаваемых, основателем ее считается военный инженер Иван Райс. Постепенно колония окрепла, началось ускоренное экономическое развитие. Активно принимала и перегружала грузы, в основном, хлеб, пристань. Появились склады, амбары, мельницы. Серьезной строгой торгового баланса Екатериненштатда стал американский сигарный табак, округ быстро стал центром выращивания этой культуры в Поволжье, уверенно занимал второе место по его производству в Российской империи. Развивалось образование, в 1832 году здесь отрывается Русское центральное училище, первое среди всех немецких колоний в России. В 1848-51 году был открыт памятник Екатерине Второй, средства на который собирало все село. Памятник был уничтожен после революции. С середины XIX века до 1919 года село носило второе официальное русскоязычное адаптированное название — Баронск, по титулу основателя Кано де Борегарда. С 1918 года в поселке работала советская власть. В 1919 он был переименован в Марксштадт, по инициативе большевика и журналиста Петра Чагина. Некоторое время город был в составе автономной республике немцев Поволжья. В августе 1941, после начала ВОВ, немецкое население было депортировано в Сибирь. Город вошел в состав Саратовской области. В 1942 году Марксштадт получил название Маркс.

В Марксе на подстанции работали монтажники из 9 управления ЭЦМ. Мастер грамотный парень, по проекту у него почти не было вопросов.

Покровская слобода была основана в 1747 году на левом берегу реки Волги, напротив г. Саратова. Прежде на этой территории были калмыцкие кочевья и ставка хана Аюки находилась на территории современного города Энгельса. Именно здесь состоялась встреча императора Петра I и калмыцкого хана Аюки. Закладка слободы в 1747 году связана с указом императрицы Елизаветы о начале добычи соли на озере Эльтон и закладки для этих целей ряда опорных баз на Волге. 16 и 18 августа 1747 года под руководством подполковника Н.Ф.Чемодурова состоялась закладка первых соляных магазинов. В связи с тем, что лошади не выдерживали тяжёлого труда по доставке по степи соли, для её доставки в Заволжье были приглашены с волами украинские чумаки — возчики соли, которые и стали первыми жителями слободы. Город Покровск с 1917 года переименован в 1931 году в город Энгельс в честь Фридриха Энгельса. В 1922–1941 годах— столица АССР немцев Поволжья… До сентября 1941 года в городе работали Немецкий педагогический институт и Немецкий сельскохозяйственный институт.

Встретился в Энгельсе на ТЭЦ с нашими ребятами, работу они заканчивали, но энтузиазма к поездке в Маркс не проявили. Всё это я сообщил в Москву. Больше я в Саратове не был, подстанцию там вёл Титков Николай, а новую ТЭЦ уже не помню кто. Обратно в Куйбышев я ехал поездом. На теплоход билетов не было, да и на поезд достал с трудом. На привокзальной площади полно народу, было жарко, грязно.

Саратов. Железнодорожный вокзал

Ностальгический вагон

Билет достался в общий вагон ещё довоенной постройки. В молодости такие вагоны я встречал, когда работал кочегаром на паровозе. Они попадались на местных линиях в рабочих поездах.

Немного о паровозах

Зимой в паровозной будке ноги мёрзнут, а дышать тяжело от горячего воздуха. После рейса кочегар должен вымыть паровоз от сажи и пыли ветошью, смоченной в керосине. Особенно приятно мыть тендер зимой. В армии тоже приходилось после учений мыть танки, но мыли их водой. Зимой для этого воду кипятили на кострах в огромных котлах. Стоило зазеваться, как ветошь примерзала к броне.

Танки грязи не боятся

Возвращаясь к паровозам. Если паровоз тянет пассажирский состав, то он идёт по расписанию, и на станциях стоит в соответствии с расписанием. Когда паровоз тянет товарный состав, то на станциях он может стоять довольно долго. Должны пройти все встречные поезда, идущие по одноколейному пути. Стоим мы так с товарным составом, где-то в районе Вожеги.

Машинист вспоминает, как три года назад, он здесь тоже долго стоял. Надоело сидеть в паровозе, пошёл на вокзал. Покурил там с дежурным по станции, пожаловался.

— Кочегар что-то дурить начал, свихнулся что ли.

— А чего?

— Да вот, уже пару раз на нас с помощником кувалдой, что уголь дробят, замахивался. Еле мы его успокоили. Вернёмся из рейса, спишу его.

Поболтали ещё, вернулся на паровоз и кочегару:

— Петь, возьми-ка кувалду, пойди, помоги дежурному, ему там что-то забить надо.

Петя, ражий малый, взял кувалду и пошёл. Вернулся он через полчаса. Рассказал, что дежурный, видать, тут чокнутый, выпрыгнул в окно и куда-то убежал. Петя подождал, подождал, да и вернулся на паровоз.

Короткий, но очень яркий кусок жизни. Телефонов не было, бригаду на маршрут собирал диспетчер на машине по домам в любое время дня и ночи, дома всегда должны знать где работник.

31 декабря в гостинице «Золотой Якорь» собралась компания встречать Новый 1963 год. Я (паровозный кочегар) пришёл с милой девушкой, певуньей Вологодской Филармонии. За час до Нового Года по радио передают: Борис Шустер — на маршрут!!! Оставлять девочку в компании таких орлов…. В 24 00 машинист дал гудок, и мы повели пассажирский состав на Буй. Больше я с девочкой не встречался. Паровозы из Вологды водили составы до станций: Череповец, Данилов, Буй и Вожега. Там в паровозы загружали уголь для обратной дороги. Бригада шла в гостиницу, мылась в душе, получала чистое бельё, обедала в столовой и отдыхала до прихода очередного состава на Вологду. Через каждые 40–50 километров на станциях в котлы паровозов заливали воду. Узнать эти станции можно по водонапорным башням, некоторые из которых выполнены с большим вкусом. Дальнейший путь состав продолжал с другим паровозом и бригадой.

Маленькое примечание. После такого экскурса о моей работе на паровозах, будет понятно, почему в этой книге запечатлены почти все вокзалы, встречавшие меня во времена работы в наладке. Сейчас поезд шёл по левому берегу Волги, через Пугачёв, Чапаевск, останавливаясь на каждой станции. Жара, духота, а я ещё умудрился простыть. Голова трещит, глаза слезятся. Полез на верхнюю полку, зацепился, порвал рубашку. Лёг, уснул. Приснился страшный сон. Телефонный звонок, вскакиваю, стукаюсь лбом о багажную полку. Господи, как мне всё это осто…..! Так мне стало жалко себя, и порванную рубашку тоже. В Куйбышеве пошёл к управляющему Куйбышевэнерго. Он обещал содействие в организации нашего подразделения. Рекомендовать меня руководству Политехнического института, помочь с помещением, а в дальнейшем и с квартирами. — У вас ребята быстро наберутся опыта. Пройдут хорошую школу. Но карьеру у вас не сделаешь, поэтому они придут к нам. Весной 1975 года я пришёл на распределение в Куйбышевский Политехнический институт. Вспомнил своё распределение. Рекомендуют меня в ВЭИ. Я упираюсь. Во ВНИЭ, я отказываюсь. Я не хочу в науку. Прошу направит меня на производство. Комиссия тоже упирается. Тут встаёт очередной «вербовщик», предлагает выйти в коридор, поговорить. Оказался интересный человек. Он, заведующий лабораторией в НИЦ «Бескудниково». После беседы я решил, что поработать с умным человеком полезно. Через месяц, после окончания МЭИ, я в отделе кадров НИЦ «Бескудниково», писал заявление о приёме на работу, а мой заведующий лабораторией, писал заявление об уходе. Студенты попросили объяснить, в чём смысл нашей работы.

— Начинаем работу с анализа проекта, устраняем ошибки. Значит должны знать проект лучше проектировщиков. Проверяем оборудование и аппаратуру. Значит должны знать это лучше производителей. Сдаём объект эксплуатирующей организации, значит должны знать его не хуже эксплуатационного персонала. Кроме того, минимум раз в два месяца будете в Москве. Одни используют это время, чтобы пообедать в Национале, другие идут в Третьяковку, а все остальные в ГУМ.

В первом наборе пришли пятеро ребят и одна девочка. В Волжских сетях нам выделили помещение, снабдили мебелью. Через год мы сыграли две свадьбы, получили две квартиры. Отдали их молодым семьям.

Ульяновск, Кузнецк

Позвонил МММ.

— Нужно съездить в Ульяновск, сориентироваться, там строится новая ТЭЦ 2.

Надо, значит надо, еду. На левом берегу Волги строится авиационный завод. Доезжаю до моей стройки встречаю Никитина Виктора. Он начальник Ульяновского участка МУ 9 ЭЦМ.

Несколько раз зимой он ночевал у меня в номере в Куйбышеве. Работяга, мотавшийся по глухим углам Ульяновской и Куйбышевской областей. Приезжал не мытый, не бритый в затёртом полушубке. Приводил себя в порядок, выпивали с ним по рюмке чаю, болтали за жизнь. Утром он уезжал.

Виктор привёл меня к себе. Это был вновь построенный корпус для складских помещений треста ЭЦМ. Никитин убедил проектировщиков добавить ещё одну секцию к корпусу, и организовал здесь свой офис. Он подвёл меня к двери в стене за его столом и показал свою мечту. За дверью была комната отдыха. Надо было видеть, как светились его глаза, когда он рассказывал, как обставит эту ещё пустую комнату. Чтобы всё было как у НИХ! Не успел вернуться из Ульяновска, звонит Руфа Давидсон.

− Боря нужно съездить в Кузнецк в Пензенской области, сделать там подстанцию.

Поезд из Куйбышева в Кузнецк по расписанию приходит в 16 ч 15 мин., должен до 17.00 успеть в Кузнецкие электросети. Но поезд опаздывает на час, и пока добираюсь до сетей, всё закрыто. Остановиться негде, ближайшим поездом возвращаюсь в Куйбышев. Через неделю еду снова. Поезд опаздывает на полтора часа. Уезжаю опять ни с чем.

г. Кузнецк. Железнодорожный вокзал

Другой поезд приходит в Кузнецк в 3 часа ночи. В следующий раз еду на нём в надежде, что он тоже опоздает, я поменьше буду сидеть на вокзале. Но поезд приходит вовремя, и я до восьми утра мёрзну на вокзале вместе с цыганским табором, на улице зима.

На работу в Кузнецк приезжает Балашов Леонид Иванович, Храмцов Лёня. Лёня — наш вечный кандидат, в какие-нибудь местные органы. По странному положению наша организация числится рабочей, т. е. все наши инженеры и техники числятся рабочими. И выдвигать на выборах мы должны рабочих. А их у нас раз, два и обчёлся. Так, что Лёша Храмцов, пока учился в институте, был натуральным рабочим, и был, избираем то в суды, то ещё куда-нибудь. Кроме массы разных достоинств Лёша обладал одним очень полезным и даже остро необходимым талантом. У него было горло, вещь необходимая на стройке. И хотя я в роте был запевалой, потому, что пел громче всех, но у Лёши была просто иерихонская труба. В Кузнецке я воспользовался его талантом. Брал Лёшу на оперативные совещания. Публика собиралась довольно шумная, и когда у меня кончалось терпение, я давал знак, и Лёша включался. Он перекрывал всех, понося направо и налево и тех, и других, пока почтенное собрание не затихало.

У Балашова и Храмцова сложились дружеские отношения с Директором электросетей. Иногда они вместе выпивали по рюмке чая, и беседовали за жизнь. Оказывается, он бывший генерал и начальник связи у Иосифа Виссарионовича. Кстати, Храмцов имел боевой орден, но я так и не выбрался спросить, за что он был награждён.

Подстанция Пачелма

Последним объектом в моей Куйбышевской эпопее была подстанция Пачелма в Пензенской области. Приехал в Пензу вечером, поселился в гостинице, пошёл прогуляться по городу. Ещё на вокзале бросилась в глаза необычная для таких мест чистота. Улицы тоже чистенькие, впереди светится реклама «КУВАКА», видимо выпали какие-то буквы, никак не складывается слово, из которого они выпали. Подхожу ближе, на магазине та же надпись. Оказывается, «КУВАКА» местная минеральная вода.

Железнодорожный вокзал г. Пенза

Утром зашёл в Пензэнерго, взял документацию по ПС Пачелма. Подстанция находится в 150 км от Пензы в сторону Москвы, рядом с железнодорожной станцией и районным центром Пачелма.

Часть ребят и девочки поселились в небольшой гостинице при вокзале, а я с остальными ребятами поселился в соседней деревне в общежитии при МТС. Там во время ремонта жили приезжающие трактористы. Сейчас общежитие пустовало. Удобства на улице, вода в колодце. Пятнадцать лет спустя, Володя Обыдённов рассказывал, как по утрам я умывал их снегом.

У нас с монтажниками всегда были проблемы с дополнительными работами по перемонтажу вторичной коммутации на панелях. Необходимость в этом возникала из-за ошибок проекта или завода изготовителя. У Женечки Богач не было этих проблем. Там, где она работала, почему-то всегда было много монтажников, и стоило ей только намекнуть, как они наперегонки выполняли нужную работу. Думаю, разгадка крылась в том, что, Женя работала в трико, а пройти мимо неё во время работы, не восхищаясь её формами, не мог ни один монтажник, и не монтажник тоже.

С Женечкой произошёл драматический случай. Работали мы в Куйбышеве, нужно было отвезти в Москву документы. Я предложил Жене слетать в Москву, совместить приятное с полезным: передать в контору бумаги и побывать дома. С аэродрома Женя сразу поехала в Управление, а когда в Москве подходила к управлению с крыши соседнего дома, где шёл ремонт, слетел кусок кровли ей на голову. Как она потом нам рассказывала, ничего серьёзного не произошло, но её отвезли в медсанчасть № 11 рядом с управлением, там ей забинтовали голову. А если учесть, что шевелюра у неё мощная, то тюрбан получился огромный. В таком виде её и доставили домой, пред ясные очи родной мамы. Мама, конечно, решила, что дочку в таком виде доставили из Куйбышева, где она на работе получила жуткую травму. На наше счастье в это время у нас в гостинице жила Женина сестра. Она приехала из Москвы, с проектом нового аэропорта в Куйбышеве. По нашей просьбе она подтвердила маме, что Женя говорит правду, и травму она получила в Москве.

В конце декабря работы на ПС Пачелма завершались. Я почувствовал себя неважно, внезапно отключался на ходу. Прихожу в себя, стою, прислонившись к стойке на ОРУ. Сказал ребятам, что пойду, отлежусь, и попросил дозвониться до местной медицины. Лежу в нашем общежитии для трактористов. Открывается дверь, входит милое создание, под пальто белый халат, значит, пришла медицина. Подходит ко мне с очень серьёзным выражением лица, и грозным детским голосом спрашивает:

− Ну, рассказывай, где валялся?

Надо признаться, я сначала опешил. Потом до меня дошло, что она здесь видимо не в первый раз и знает, с кем имеет дело. Не стал разубеждать милое создание и, отсмеявшись, изложил свою проблему. Работу закончили, сдали. Включение наметили на 29 декабря, и ребята взяли билеты на поезд на вечер этого дня. Достать билеты в это время проблема, а на проходящие поезда в двойне.

Юра Сафрыгин рассказывал, как я его инструктировал перед отправкой в местный райком партии с просьбой помочь нам достать билеты. 28 декабря началась пурга, в конце дня нам сообщили, что буран свалил опору линии электропередач 220 кВ. Включение откладывалось. Учитывая, что других билетов на поезд не достать, решил отпустить ребят по домам, сам остался ждать включения. Кстати, выяснилось, что «БУРАН», который свалил опору, это ракетный тягач.

30 декабря с утра стали готовить включение. Процесс затягивался. В два часа начальник стройки предложил пойти к нему в вагон пообедать. Будем нужны, позовут. Нажарил полную сковородку мяса, достал бутылку. Когда закончили обедать, уже стемнело. Зашёл начальник подстанции. Включили линию и АТ на холостой ход, погудели, и разошлись по домам. Я тоже поехал в Москву. Начальником Куйбышевского участка, по моему предложению, назначили Долгих Мишу. Он был из первого набора Куйбышевского Политеха.

Профком 1977–1978 г.г

Мне предложили поработать председателем профкома. Надо сказать, что у меня было предубеждение против профсоюзных работников ещё 50 со студенческих времён. Как-то всегда они оказывались возле кухни, возле путёвок в разные лагеря и т. д. А вот на студенческих стройках я их не видел в первых рядах. Однако это предложение давало возможность поработать в Москве, и я согласился.

Пионерский лагерь. Это главная моя забота, головная боль и радость. Пионерский лагерь создавали три организации. Денег не жалели, место выбрали прекрасное на берегу в верховьях Москвы реки, высадили кедровую рощу.

Создавали те, кто помнил своё голодное военное детство, и своим детям и внукам хотели создать красивую и радостную жизнь. Прекрасные корпуса с отоплением и канализацией, электрокотельная, на кухне электрокотлы и печи. Великолепный клуб. Киноаппаратура кроме нас, такая стояла только в кинотеатре «РОССИЯ». Жалко, что в девяностые годы безвременья мы потеряли это великолепное создание. Кедры уже должны быть большими. Кормили детей на 3 рубля 50 копеек в день. Можно вспомнить, что командировочные в это время составляли 1 рубль, 50 копеек в день. Два, а то и три раза в неделю давали детям чёрную икру, для укрепления организма. В общем, денег для детей не жалели. Но для персонала напряжение было огромным. Постоянных, профессиональных вожатых, воспитателей, начальника лагеря у нас не было. Набирали из своих ребят. В результате, в первый год моей работы после третьей смены, начальника лагеря, Женю Селифонтова, в предынфарктном состоянии увезли на скорой помощи. На второй год случилось другое происшествие. Повара встают рано. Они пришли на кухню, электричества нет, подняли начальника лагеря, в этот раз им был Куркович Юра, мужик резкий. Юра нашёл электрика, тот лыка не вязал, забрал у него ключи от котельной, пошёл, включил всё что нужно. Тут подгрёб электрик, стал по пьяни качать права, Куркович вгорячах врезал ему по физиономии. Алкаш всадил ему в спину отвёртку. Юру на «скорой» отвезли в Москву. По окончании лагерного сезона руководителя организации и председателя профкома вызвали в Киевский райком партии. На свою беду обязанности руководителя вместо ушедшего в отпуск Жени Савченко в это время исполнял главный инженер Володя Бородавкин.

В райкоме об нас вытерли ноги. Володю измордовали за то, что он в лагере не бывал. Меня, за то, что я бывал слишком часто, а значит ездил туда пьянствовать. Особенно усердствовал первый секретарь райкома. Должен признаться, хоть это и грешно, что я испытал чувство удовлетворения, когда узнал, что он выбросился из окна 1991 году. Видимо со страху

Вышли мы с Володей из райкома, день прекрасный, солнце светит.

— Володя, пошли ко мне. Семья на даче, примем по маленькой.

— Боря, я на машине, поэтому поедем ко мне, у меня дома тоже никого нет.

Поехали. По дороге затарились всем необходимым. Когда выпивка закончилась, уже рассвело.

— Боря, Наталья Петровна настаивает водку на кайенском перце, не пробовал?

— Нет. Никогда не слышал.

— Попробуем?

— Попробуем.

Н.П.Шипулина и В.И.Бородавкин

Так я впервые узнал, что означает выражение «искры из глаз». Ощущение было именно таким, что поднеси спичку, она бы вспыхнула. Когда графинчик опустел, в теле появилась такая лёгкость, что к метро я шёл, будто и не было бессонной ночи.

Возвращаясь к профсоюзу. За два года общения с московскими профсоюзными чиновниками, я лишний раз убедился в том, что мздоимство и подхалимство являются неотъемлемой чертой этой публики. Подозреваю, что и нынешние мало отличаются.

Чебоксары

В декабре 1978 года, после окончания моей работы в профкоме, мне предложили поехать в Чебоксары. Там строилась ТЭЦ 2. Нашу бригаду составляли ребята из Ивановского участка так, что меня прислали для равновесия. Уже намечалось будущее разделение. Морозы в ту зиму стояли за 30 °C. Во время проверки масляного выключателя У 220, ребята потребовали нагреть его до нужной по инструкции температуры. Монтажники упёрлись. Процесс это долгий, а все торопят. Трест ЭЦМ на станции представлял Э.С. Мусаэлян. Он стал давить на наших ребят, а они принесли его книжку, где чёрным по белому он написал при какой температуре надо испытывать выключатель. В общем, наши парни настояли на своём, и как выяснилось впоследствии не зря. Выключатель нагрели, испытали в соответствии с правилами. Этот выключатель соединял блочный трансформатор с подстанцией 220 кВ, которая снабжала электроэнергией половину Чувашии, а заодно и собственные нужды новой ТЭЦ 2.

Чебоксары ТЭЦ -2

При подготовке к пуску станции, все действующие линии перевели на одну систему шин. Запустили блок, включили тот самый блочный выключатель, через некоторое время он взорвался. Отгоревшие шлейфы упали на рабочую систему шин 220 кВ. Короткое замыкание и подстанция погасла. В течение почти 6 часов половина Чувашии оставалась без электричества, в том числе и сама ТЭЦ 2. На улице было около 40 градусов мороза.

На новый год разъезжались по домам. 31 декабря в 6 часов утра я позвонил в таксопарк, заказать такси в аэропорт. Диспетчер сказала, что машины не могут пока выехать, на улице 46 ° мороза. Но первую же машину, которая заведётся, она пришлёт ко мне. Самолёт должен улетать в 9 часов, к 8 подошло такси, и мы не торопясь поехали. Я второй раз в жизни попал в такой мороз.

Как-то я повёз молодую невесту на охоту в Вологодскую область. Был конец января, стояла оттепель, и мы с удовольствием шли по зимнему лесу. От железнодорожной станции Кипелово до нашей деревни было километров 10. На полдороге нас догнала лошадь с возом сена. Вёл её мой приятель и напарник по охоте, на возу сидела его жена. Мою невесту тоже усадили на воз, сами пошли следом. Для моей подруги, московской девочки, это было почти волшебство. Поселились мы у матери мужа одной из моих тётушек. Дом большой, пятистенок, во второй половине дома хлев, где зимуют коровы и прочая живность. Чтобы попасть в туалет нужно пересечь сени, подняться на сеновал, пройти к краю полка и ты в туалете, снизу на тебя смотрят любопытные коровы. Всё это я вспомнил, когда моя невеста спросила, где туалет. Дальше каждый сам может дорисовать картину. Скажу одно. Я после этого просто обязан был, как честный человек, жениться. Хотя я и так был не против. В продолжение сказки спали на полатях, а когда проснулись, дом наполнял неповторимый аромат ржаных пирогов с грибами и щей из русской печи. В доме жили мать, дочь и внучка. Дочь работала дояркой на ферме в соседней деревне в пяти километрах. У неё было 12 коров. Доить их надо было четыре раза в сутки. В мои предыдущие приезды электричества в доме не было. Сейчас на комоде, покрытом кружевной салфеткой, красовался электрический утюг. Пришла соседка, пожилая одинокая женщина поговорили про жизнь в Москве. Её подружка рассказывала, что «в Москве в метро есть церква и там идёт служба с пением и колоколами, очень всё красиво». На третий день нашего пребывания температура за окном стала падать, и мы засобирались в обратную дорогу. В сторону Вологды шёл тракторный караван, везли сани с лесом. Трактористы взяли нас собой. Я поехал на одном тракторе, невеста на другом. Что такое поездка на ДТ ночью, по зимней лесной дороге, в не отапливаемой кабине, в облаке выхлопных газов, это отдельный рассказ. Одно скажу, мой тракторист дважды вылезал из кабины, его рвало от всех этих прелестей. Так, что про московскую девочку умолчу. Наконец доехали до конечного пункта. Остановились в доме одного из трактористов, где нас напоили, накормили, и спать уложили. Узнав, что гостья москвичка, женщины смотрели на неё как на чудо, не знали, чем ещё угостить, и сколько подушек ей подложить, как принцессе на горошине.

Наступило утро, солнце светило, снег сверкал так, что слепил глаза. Вошла хозяйка, сказала, что деревья трещат на морозе, на градуснике — 45°. Нам нужно пройти полтора-два километра до автобусной остановки. Невесту мою под шубой закутали с ног до головы в пуховые платки, оставили только щёлку для глаз. Платки отдадим в Вологде знакомым. Плотно позавтракав, мы пошли. Так как приехали мы в оттепель, то я одет был довольно легко. Сначала шли по лесу, ветра не было, но как только вышли на опушку, подул лёгкий встречный ветерок. До автобусной остановки оставалось пройти метров 500. Прошли метров 100, у меня подломились колени, не могу идти. Стали вдвоём колотить и растирать коленки. Метров через двести упал опять. Снова колотили, растирали. Наконец дошли до автобуса. И вот второй раз в жизни — 46°. Приехали в аэропорт, пошёл на посадку.

Удивило, с какой тщательностью проводили досмотр багажа. Слова терроризм мы тогда ещё не слышали. Чемоданы открывали, все вещи вынимали. У девушки передо мной вынули из сумки банку грибов, огурчиков, курицу и бутылку коньяка. Видимо ехала на встречу нового года. Всё вернули обратно. У меня кроме грязного белья ничего не было в чемодане. Прошли в самолёт АН 24. Просидели часа полтора, я замёрз как цуцик. Предложили вернуться в аэропорт, 56 самолёт неисправен. Часа в три снова посадили в самолёт, через час вернули в аэропорт. Самолёт неисправен. К этому времени всякое транспортное сообщение с аэропортом прекратилось. Ни уехать, ни приехать не на чем. Часам к семи начало созревать убеждение, что новый год придётся встречать в аэропорту. У меня в кармане полтора рубля, не разбежишься. Нашёл свою соседку по досмотру.

Извините, пожалуйста, но я стал невольным свидетелем того, какие бесценные богатства извлекли из вашей сумки. У меня есть предложение. Если нам придётся здесь встречать Новый Год, предлагаю объединиться, у меня хватает денег, чтобы купить хлеба в буфете.

Она улыбнулась, ничего не ответила. Видимо летела к любимому человеку и очень надеялась встретить Новый год с ним, а не со мной. В девятом часу нас снова посадили в самолёт. На наше ворчание, стюардесса весело ответила, что она наша надежда, её зовут Надежда, а пилот единственный, кто решился лететь. Все остальные отказались от полёта. Полетели. На подходе к Москве объявили, что садиться будем не Быкове, как по расписанию, а в Домодедове. Я очень рад. Электричка из Домодедова приходит на Павелецкий вокзал, а там до дома пять минут.

Приземлились. Когда двигатели заглохли, нам сообщили, что багаж будем получать прямо из багажного отделения в носовой части самолёта. Вышли из самолёта, подошли к багажному отделению, стучим. Открывается дверь, в багажном отделении пусто. Видимо пока нас водили от самолёта к самолёту, вещи за нами никто не переносил. А среди нас семьи с маленькими детьми, им на пересадку. Кошмар. Аэропорт битком, рейсы откладываются. Мне проще всего, мне своего чемодана не жалко. Я бегу на электричку и в 23 часа 40 минут 31 декабря 1978 года прихожу домой. Успеваю привести себя в порядок. Садимся за стол — сын, жена (та самая невеста) и я. Да здравствует НОВЫЙ 1979 год. Кто знал, что в конце этого года Советский Союз затеет войну в Афганистане?

Обратно в Чебоксары я ехал поездом. Моими соседями по купе были трое мужчин, как выяснилось в разговоре, они ехали по поручению министерства энергетики на расследование аварии на ТЭЦ — 2. Я лишний раз порадовался за наших ребят, у которых хватило настойчивости при выполнении своей работы. По результатам работы комиссии к нашему персоналу претензий не было.

Рязанская ГРЭС 1979 — 1982гг

Промозглым серым мартовским днём я вышел из автобуса в городе Новомичуринске, прибыл на Рязанскую ГРЭС. Здесь шло строительство второй очереди станции, блока № 5 800 МВТ. Бригаду электриков возглавил Голубев Вася, бригаду ТАИ Смирнов Женя. Они оба жили с семьями в Новомичуринске со времени строительства первой очереди.

border=0 style='spacing 9px;' src="/i/7/620107/_56.jpg">
Вася Голубев. Характеризуя его, Валера Кудряков как-то сказал — молотит, как дизель в заполярье. Очень подходящая характеристика. Энергией и работоспособностью Василия Петровича можно восхищаться. Мы шли на работу, а Вася уже успевал сбегать в соседнюю деревню и принести оттуда молоко для своих детей. Правда, спустя много лет Василий Петрович уехал на работу заграницу и оставил мне на попечение детей и жену.

Женя Смирнов обладает массой талантов. Он между делом мог написать гекзаметром оду, защищать ворота футбольной команды и играть на трубе. Если мне не изменяет память, ему в Липецке, где он часто бывал в командировке, местные оркестранты подарили золотую трубу. А как он собирал грибы, это отдельный разговор. Как-то поздней осенью Женя, Витя Орлов и я решили в выходной съездить в Пронский лес за грибами. Договорились, что идём, если не будет дождя.

Утром смотрю в окно, белым бело. За ночь навалило снега. Подъехал на своей машине Витя Орлов, ждем Женю. Не дождавшись, едем к нему домой.

— Ребята, снегу навалило.

— Дождя нет?

— Нет.

— Значит, идём, как договорились.

— Резонно.

По дороге пришли к выводу, что выпавший снег придавит траву, и грибы будут торчать столбиками, сами идти в руки. Действительность оказалась грустнее. Грибов не было.

На ГРЭС я встретил своего однокашника по МЭИ Юру Колобанова. Он работал заместителем начальника электроцеха. У Юры было хобби — парусный спорт. По его предложению станция закупила девять яхт (швертботов) трёх типов: Кадет, ОК и Летучий Голландец. По три каждого типа. Юра организовал «Яхт клуб» для школьников и устраивал соревнования на местном водохранилище.

Меня он приглашал прокатиться с ним на Летучем Голландце. Я долго не соглашался, в глубине души подозревая, что действительность будет, не так красива и приятна, как кажется с берега. И мои подозрения оправдались. В конце концов, через год Юра меня уговорил. 9 мая он открывал сезон, и я пришёл. Яхту мы вывели из эллинга и стали её собирать, ставить шестиметровую мачту, крепить такелаж. Подняли паруса: грот и стаксель. Собрали, пошли.

Юра объяснил мне мои обязанности матроса. Я должен работать со шкотом стакселя и откренивать яхту при сильном встречном ветре. Для того чтобы откренить яхту, я должен встать на борт и повиснуть на стальном тросе, прикреплённом к мачте. Для этого я надел на себя пояс с крюком, за который и надо будет цеплять этот трос. В теории всё просто, на деле я, боясь выпасть за борт, стоя на полусогнутых ногах, хватался то за трос, то за шкот. Через полчаса этих упражнений я содрал кожу на ладонях, а Юра радовался хорошему ветру и командовал:

— Выпрями ноги, отклонись сильней, подбери шкот! Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент, я увидел, что огромное бревно, к которому крепится грот (по- моему называется гик), летит на меня.

Не успев испугаться, я вылетел за борт. Когда я вынырнул, яхта лежала на боку, а Юра сидел на борту, даже не замочив кроссовки.

— Живой?! Плыви к топу мачты.

Я догадался, что плыть надо к верхушке мачты, приплыл. Юра встал на шверт.

— Толкай её вверх.

Толкнул. Яхта нехотя поднялась и встала в нормальное положение, я подплыл и хотел забраться на борт.

— Обожди, вода должна сойти.

Юра выбрал паруса, яхта стала набирать ход, вода из неё вытекала. Я висел за бортом. Надо сказать, что день был прохладный, и я пришёл в фуфайке и резиновых сапогах. Яхта набирала ход и я почувствовал, что с меня сползают сапоги.

— Юр, долго мне ещё висеть, сапоги сползают.

— Ладно, залезай.

Я резко подтянулся на руках и…. с головой ушёл под воду. Забыл, что на животе у меня крюк. В конце концов, я забрался на яхту, и мы поплыли к причалу. Юра высказал мысль о том, что я видимо больше не захочу плавать на яхте. Но он ошибся. Через пару недель я взял у него ключи от эллинга, вывел яхту, собрал её один, походил по водохранилищу, вернулся к причалу, разобрал и поставил яхту на место. За этот «подвиг» Юра выделил мне в пользование «Летучего Голландца». Я катал на нём матросами желающих. Мы иногда переворачивались, но я уже как старый морской волк, кричал матросу:

— Плыви к топу, толкай вверх.

За участие в соревнованиях в честь Дня Военно-морского флота, Юра наградил меня грамотой.

Я с Юрой Калабановым на «Летучем Голландце» в слабый ветер.

Чем ближе к пуску, тем больше фронт работ. Бригада у Жени Смирнова перевалила за 80 человек. У Васи Голубева работало около сорока специалистов. Парни и девочки в основном молодежь. В гостинице в комнате отдыха организовали танцевальные вечера. Да с такой выдумкой, что от местной молодёжи не было отбоя. У Жени работала интересная пара, муж с женой Фесенко и Рыжова молодые специалисты. Он умница, энергичный, романтик. Организовывал вечера, ходил в походы на байдарке. После окончания работ на Рязанской ГРЭС, они уехали на Курскую АЭС. Прошло лет двадцать. Возле Киевского вокзала я встретил Фесенко, обрадовался.

− Где? Как живёшь? Где работаешь?

Он радостно заговорил. Быстро, не сбиваясь, не отвлекаясь ни на что другое. Он говорил о благодати, сошедшей на него, о батюшке, который привёл его в храм. Глаза его остановились, на мои попытки вставить хоть слово, он не реагировал. Постояв немного, я ушёл, а он, по-моему, продолжал говорить.

У Жени группу, ведущую наладку автоматики возглавлял Марк Зигельбойм. Он был постарше нас. Вместе с ним работала его жена Жанна Гимара. Злые языки говорили, что как специалист она посильнее Марка. Но если Марк любил поговорить, то Жанна работала молча. В отпуск Марк ездил в Бердичев, а возвращаясь, рассказывал, что всё меньше осталось знакомых. Уезжают в Израиль. Мать Марка жила в последние годы в Пансионате для старых большевиков. Она была в своё время членом ЦК Компартии Румынии. В очередной раз, возвратясь из отпуска, Марк рассказал:

— Пригласил к себе дядя, он уезжал в Израиль. Дядя отозвал меня поговорить.

— Марк, хочу объяснить, своё решение. Понимаешь, мы приехали в Советский Союз после войны. Мы ехали, побросав всё. Ехали все, богатые и не очень богатые, молодые и старые. Для нас Советский Союз был землёй обетованной. Когда поезд пересёк границу и остановился, все вышли из вагонов, упали на колени и стали целовать землю. Я старый человек, в Израиле меня никто не ждёт. Но теперь все едут в Израиль, и я тоже еду.

Вспоминаю забавную историю. Мы эпизодически получали в Новомичуринске квартиры для своих сотрудников. Получив очередную квартиру, мы с Женей Смирновым чешем затылки. По всему квартиру надо давать Марку. Но Марк с Жанной и дочкой живёт в гостинице в двух комнатном номере, и вряд ли будет связываться с квартирой, которую надо обживать. А у нас есть и другие семьи на очереди. Решаем предложить квартиру Марку, а там видно будет. Зовём Марка.

− Мы получили квартиру, можешь занимать её.

— Нет, ребята так дело не пойдёт. Мне квартира конечно не нужна. Вы об этом знаете и не должны были мне её предлагать. Но так как квартира мне положена, то я подготовил речь в защиту своих прав. А вы мне сорвали выступление.

Сошлись на том, что мы выслушаем его выступление, признаем свою вину, а квартиру отдадим Вите Орлову. На станцию привезли из Грузии четыре десятка шкафов функционально группового управления (ФГУ). Начальник стройки называл их «функция Ф». Во время проверки, Марк со своей командой обнаружил, что все они собраны неправильно. Нужно перепаивать более сотни концов в каждом шкафу. Предложение отправить шкафы обратно на завод, отпало сразу. Когда они вернутся, и в каком виде никто не брался предсказать, а сроки уже поджимают. Решено приводить шкафы в порядок на месте. Владлен Архипов собрал все резервы и прислал к нам. Среди прочих приехали десять ведущих специалистов из бригады Курской АЭС. Мы с Женей Смирновым их приняли с почётом. Поселили в станционном профилактории. Там завтрак и ужин, на работу и с работы везёт автобус. Сами бы так жили. Но ребята оказались недовольны. На курской АЭС было лучше. Жили с семьями, от поездок отвыкли, да и командировочные платили больше. Пришлось приводить их в чувство, используя всё богатство великого русского языка. Тем временем Марк обнаружил, что все инверторы в шкафах не работают. Руководство станции послало рекламации на завод. А время шло. У нас в стране была устоявшаяся привычка брать обязательство заканчивать работу к праздникам. В этот раз руководство стройки, думаю не без давления извне, взяло обязательство пустить блок 800 МВТ к 7 ноября 1980 года. Но ситуация складывалась так, что стройка не успевала к этому сроку. Интересно наблюдать эти самые извне. Приезжает на стройку заместитель министра энергетики. Мне он напомнил одного из героев романа Марти Ларни. Постоянно демонстрировал своё слабое здоровье. Ведёт оперативное совещание, в помещении сидит человек восемьдесят.

Я должен отметить, что работа на стройке была организована хорошо. Начальник стройки доложил, что задержка на сутки произошла из-за аварии на питающей подстанции. Я попросил наших специалистов в министерстве подсчитать, сколько времени нужно на устранение этой аварии. Специалисты подсчитали, что на это понадобится не менее двадцати четырёх часов. Вы молодцы уложились в это время. В зале началось лёгкое волнение, каждый спрашивал соседа, о чём речь, какая авария? Начальник стройки, чувствуя, что сейчас кто-нибудь вслух спросит, быстро перешёл к другой теме. Но впечатление о министерских специалистах сложилось. Не менее интересны были и местные Рязанские партийные бонзы. Идёт очередное совещание, но уже в присутствии первого секретаря Рязанского обкома партии, члена ЦК КПСС. Хозяин Рязанской области сидит вальяжно в кресле, в присутствии более сотни руководителей разного ранга, как стройки, так и местной власти. Достаёт из кармана пачку MARLBORO, со смаком закуривает, пуская дым в потолок. Снисходительно слушает выступающих, всем своим видом демонстрируя, кто здесь, кто.

В это время купить пачку и болгарских-то сигарет было не просто. Другим забавным представителем местной власти, был второй секретарь Рязанского обкома партии. Это другой типаж. Если первый был вальяжный барин (правда, не знаю, каким он становился, когда приезжал на ковёр в Москву), то второй был «костолом». Приезжал на стройку тихо, ходил и слушал разговоры рабочих. Понятное дело, что наш народ не стесняется в выражениях, особенно когда что-то не 64 получается, и костерит

начальство почём зря. Наслушавшись, Второй приходил на очередную оперативку и демонстрировал свою осведомлённость в делах стройки. Предрекая всем и каждому в отдельности, что будет, если…

Накануне Октябрьских праздников затопило береговую насосную станцию. Шум, гам, суета. Директор станции, Анатолий Фёдорович Смирягин, таскает шланги для откачки воды. В это время Слава Глинёв вместе с Пашей Гапанюком испытывают шестикиловольтные двигатели, отгоняя толпы бегающих по насосной. Анатолий Фёдорович, был в своё время начальником котлотурбинного цеха. Когда он начинал говорить о трубах, остановить его не было никакой возможности. Был он маленького роста, щупленький. Местные шутники говорили, что он перед монтажом проползал насквозь паропроводы, выискивая внутренние дефекты. Может быть поэтому, а может ещё почему, но нашего брата наладчиков он не любил. Доходило до смешного. Со мной он разговаривал, приоткрыв дверь своего кабинета, не пуская меня внутрь. И вдруг на «разборе полётов» аварии береговой насосной он сказал, что пока все охали и ахали, мешая друг другу, одни наладчики спокойно занимались своим делом. Наступило 7 ноября, до включения блока было ещё далеко. Девятого ноября на утренней оперативке появился второй секретарь Рязанского обкома КПСС, досидел молча до конца совещания. Потом встал и произнёс:

— За обман Партии и Правительства председателю пусковой комиссии, начальнику стройки, начальнику монтажной организации явиться в следующий четверг на бюро обкома. Предоставить объяснительные записки не менее чем на четырёх листах. — И с тем вышел.

Повисла гнетущая тишина. А когда все разошлись по своим местам, началось самое гнусное. Каждый руководитель разослал доверенных на поиски виноватых у соседей. Для нас этой проблемы не существовало по определению. Так как мы стоим в конце технологического процесса, то и заканчиваем работу мы последними. А значит в глазах разных «секретарей» мы всегда виноваты. Между прочим, это происходило и на других объектах, когда уже не стало «секретарей», но никуда не делись, далёкие от понимания технологического процесса, чиновники.

Председателем пусковой комиссии был управляющий «Рязаньэнерго» и бывший директор Рязанской ГРЭС Шестаков Вилорий Николаевич. (Вилорий — Владимир Ильич Ленин Организатор Революции). Надо отдать ему должное. На вечерней оперативке он призвал прекратить поиски «виноватых», а спокойно работать. Хочу сказать несколько слов об оперативных совещаниях. Проводились они ежедневно в 9.00, в 14.00, и в 22.00. Собиралось на них не менее 50 человек. Наши вопросы обсуждались последними, поэтому приходилось сидеть по полтора, два часа без толку. Особенно поучительна была вечерняя оперативка, на которой обсуждались планы на ночь. Заканчивалась она за полночь. Выходит из штаба толпа в полсотни человек, а на стройке видны три, четыре вспышки сварки и всё. Ситуация изменилась когда совещания стал проводить вместо заболевшего начальника стройки, приехавший из Москвы Юрий Корсун, начальник Главцентрэнергостроя. Он не тащил на сборы всех подряд, а распределил совещания по тематике и собирал только тех, чьи вопросы обсуждались. К сожалению, этому примеру больше никто, на моей памяти, не последовал. Корсун явно выделялся на фоне других министерских чиновников. Молодой, энергичный, интеллигентный, что совсем не характерно для этих ребят. Особенно приятное впечатление он произвёл, когда предложил начальнику одной из строительных организаций сесть с ним и нарисовать эпюру нагрузок на стенки бака для мазута.

Возвращаясь к нашим баранам. Руководство стройки взяло очередное повышенное обязательство запустить блок 22 декабря, в День Энергетика. Здесь вмешалось ещё одно обстоятельство. На Костромской ГРЭС готовили к пуску блок 1200 МВТ. Началось соревнование сначала за дни, потом часы и минуты. Я считаю, что такие соревнования в строительстве, а особенно в промышленном, где

вводятся сложные технологические комплексы, ни к чему хорошему не приводят. Желание сделать первым преобладает над требованием, делать хорошо. 22 декабря 1980 года ввели в строй блок 800 МВТ на Рязанской ГРЭС и блок 1200 МВТ на Костромской ГРЭС. Как я уже говорил, у нас возникли проблемы со шкафами ФГУ. С распайкой Марк со своей командой справился. Что касается инверторов, то от завода в Грузии ни привета, ни ответа. Руководство станции принимает решение пускать блок без инверторов. Шкафы ФГУ входят в зону обслуживания цеха ТАИ станции. Исходят из того, что если исчезнет переменное напряжение на станции, то запорная аппаратура всё равно не будет работать, значит и управлять не чем. Но, как известно, где тонко, там и рвётся. Прошло несколько месяцев. Произошла авария на ОРУ 110. По стечению обстоятельств на блоке отключились собственные нужды. Шкафы ФГУ стояли без инверторов. В одном из шкафов была схема управления маслонасосов постоянного тока. Блок встал на ремонт. Насколько я помню, на Костромской ГРЭС блок отработал ещё меньше. В команде Жени Смирнова работали два брата Львовы. Младший, Виктор, красавец мужчина. Когда он шёл на блок, с черной телефонной трубкой за поясом, он напоминал мне героя из фильма «Великолепная семёрка». Старший, Александр, страдал проблемой российских талантливых людей. Но как советовал дедушка Крылов «дело разумел».

Часа два ночи, председатель пусковой комиссии со свитой, толпятся у пульта управления, упёршись взглядом в указатель вибрации. Потом бегут слушать подшипники на блоке. Возвращаются. Снова стоят, уставившись в прибор вибрации. На лицах недоумение. В это время справа на блочный щит входит Саша Львов. Он видимо спал на куче мусора, на нём висят клочки теплоизоляции, лицо крепко помято. Нетвёрдо шагая, он раздвигает стоящих у пульта, смотрит некоторое время на указатель вибрации. Делает отрицательный жест рукой, пытается что- то сказать. Потом нетвёрдой походкой идет за ряд релейных панелей, по дороге прихватывая пару парней из цеха ТАИ. Бурчит парням:

— Держите.

Достаёт отвёртку, что-то подкручивает, поддерживаемый парнями. Возвращается к пульту. Смотрит на прибор, удовлетворённо кивает головой, поворачиваясь к окружающим. Те смотрят на прибор и тоже кивают. Всё это происходит в полной тишине, если не считать гула турбины. Театр мимики и жеста.

Если говорить о театре, то было ещё одно представление. Называлось оно: «Выездное заседание Министерства энергетики на Рязанской ГРЭС». На сцене размещались руководители министерских подразделений, начальники Главков. Возглавлял их один из заместителей министра. В зале располагались руководители стройки, прорабы, мастера и несколько рабочих. Замминистра грозным голосом начинал задавать вопросы сидящим на сцене, те отвечали или в свою очередь задавали вопросы соседям. В ответах часто звучало слово «КОРРЕСПОНДИРУЕТСЯ». Чувствовалось, что говорящие любят это слово, произносят его со вкусом, но каждый на свой манер. Оно как-бы придавало особую значимость ответу, даже почти научность. Иногда замминистра просил кого-нибудь из зла, желательно рабочего, подтвердить услышанное со сцены. Продолжалось это действо часа два. Единственной целью этого представления, как я понимаю, было показать, как трудятся чиновники, что они не сидят без дела. После этого представления пролетариат должен их зауважать.

Шла работа на блоке № 6, втором блоке 800 МВТ. Как-то летом ко мне зашёл Саша Игнатьев.

— Борис Матвеевич, меня призывают в Армию завтра надо ехать. Можно мы с моими друзьями уйдём сегодня пораньше, после пяти.

— Не возражаю, только не набирайтесь чересчур. На следующий день часов в десять звонок.

— Борис Матвеевич?

— Да.

— Вас беспокоит начальник милиции. Не могли бы Вы подъехать ко мне сейчас?

Приехал в милицию. Начальник провёл меня в камеру. На нарах лежали, закрыв глаза мои орлы. Игнатьева среди них не было.

— А где остальные?

— Троих отвезли в Пронск.

— А почему их в Пронск?

— Потому, что они были в ботинках, а эти кто в носках, кто в ночных тапочках.

− Понятно.

Дело в том, что милиция располагалась метрах в двадцати от окна той комнаты, где шли проводы. После полуночи всю команду и забрали. Так Саша Игнатьев опоздал в Армию. В городской библиотеке Новомичуринска мне попалась книга японской писательницы Сэй Сёнагон «Записки у изголовья». До этого я из японской литературы прочёл только «Женщину в песках» и «Чужое лицо» современного японского писателя Кобо Абэ. А это конец X начало XI века и пишет женщина. В нашей литературе мне ничего подобного не встречалось. В этой связи я вспомнил книгу С.Ю. Витте, его рассказ о Николае II во время войны с Японией в 1904–1905 году. Раз уж заговорил о книгах, расскажу об одной из них. Книга попала мне в руки в читальном зале Тургеневской библиотеки в сложный период моей жизни, пасмурным днём осени 1958 года. Книга, видимо, только вышла

У нас дома в моём детстве, после всех переездов, связанных с войной мне запомнились четыре книги: «О мудрости вымысла», «Былины», «Хроника времён Карла IX» и «Анти Дюринг». Последнюю я так и не прочёл, зато «Хронику…» перечитывал много раз. По этой причине книги я брал в библиотеке, а в читальном зале проводил не меньше времени, чем зимой на катке, а летом на танцплощадке.

Помню, я занимался в читальном зале филиала Ленинской библиотеки в ДК ЗИЛ. Чтобы развлечься взял «Трое в лодке» Джерома К. Джерома. В школе на уроках английского языка мы учили отрывки из этой книги. Ничего смешного в этих текстах не было, а понятного ещё меньше. Но как только я начал читать книгу на меня напал «хохотун».

Я выбегал из зала, давясь от смеха, чтобы отдышаться. Возвращался, опускал глаза в книгу, и смех снова душил меня.

Но эта книга меня заворожила. Ничего подобного я до этого не встречал. На обложке было написано: Эрих Мария Ремарк «Три товарища». Спустя несколько лет в армейской библиотеке я снова нашёл эту книгу ещё не разрезанной. Перечитал, передал Гене Бурмину он дальше, и книга пошла по солдатским рукам. У солдата немного времени для чтения, и нет ничего удивительного, что один из них даже в туалет пошёл с книгой. Солдатский туалет это восемнадцать отверстий над выгребной ямой глубиной метра три. Туда и упала книга. Солдат слазил в яму, благо была зима, достал книгу, и рота продолжала её читать.

Гена Бурмин лежит. Я рядом сижу с сигаретой. 1962 год

Время шло, приближался новый 1982 год, и всё шло к тому, что включать блок № 6 800 МВТ будем в ночь на новый год. Перед руководством стройки встал вопрос, как удержать людей, находящихся в командировке. Меня вызвал Юрий Корсун.

— Борис Матвеевич, что нужно сделать, чтобы Ваши люди те, кто необходим, на этом этапе остались?

— Два килограмма мяса, полкило сливочного масла, поллитра водки на одного работника.

— Хорошо. Передайте список ваших людей директору ОРСа.

Это были требования, которые мы заранее оговорили с ребятами, учитывая нарастающий дефицит, и отсутствие времени, для ходьбы по магазинам. Работали по нескольку суток, не уходя со станции. Вспоминаю забавный эпизод. У Жени Смирнова в команде работал Власов, симпатичный похожий чем-то на большого медвежонка парень. Часа два ночи, на блочный щит входит Власов, растерянно смотрит по сторонам.

− Борис Матвеевич, что все уже ушли, я один остался?

— Не волнуйся все на месте, работай спокойно. Когда соберёмся уходить, я тебя предупрежу.

− Ладно. А то я решил, что все уже ушли.

Блок включили 31 декабря 1981 года.

Воронеж 1982 г

Летом 1982 года МММ предложил мне поехать в Воронеж.

Железнодорожный вокзал г. Воронежа

Гостиница «Центральная»

В это время зародилась идея fix — строить атомные ТЭЦ. Одна из них строилась под Воронежем. Сразу скажу, АТЭЦ не построили, вернее, построили огромные бетонные сооружения и на этом закончили. Сопровождали меня в Воронеж с Рязанской ГРЭС три Г: Глинёв, Громов, Гапанюк. Прекрасные ребята, работяги, но с проблемой. Приехал я на подстанцию Химзавода, где Володя Громов и Паша Гапанюк должны проверять трансформатор. Володя один бегает вверх, вниз, делая замеры и перецепляя провода.

— Почему один? Где Паша?

— Да вон он.

Паша спал в тени, под трансформатором. В конце концов, моё терпение кончилось. Я поблагодарил Пашу за работу и отправил в Москву. Прошло месяца два. Пришёл я утром на подстанцию шинного завода, в нашей лаборатории на столе спит Паша Гапанюк. Оказалось, командировка у него была в Старый Оскол. Перед отъездом он «принял на грудь» и на автомате приехал к нам. Там, где чисто и светло. Мы пустили на Воронежской ТЭЦ 1 пару котлов, генератор и ХВО. Отработали на ТЭЦ 2, сделали ПС 22 Кировская, подстанции на Радиозаводе, Химзаводе, Шинном заводе, на Механическом заводе.

1985 год. Воронеж. ПС 110 шинного завода. Н.И. Колесников и В.П.Солодухин.

На последнем произошёл курьёзный случай. Для перевозки наших приборов на другую подстанцию, энергетик завода выделил нам автобус. Пока мы загружались и разгружались, я забыл в автобусе свой кейс. Когда хватился, автобус ушёл. Звонить на завод было уже поздно. На следующее утро я позвонил заводскому энергетику и услышал от него душещипательную историю. Утром автобус повёз как всегда персонал на завод. Тогда и обнаружили кейс. На вопрос чей, никто не ответил. Надо сказать, что этот завод тогда был жутко секретный. На сидение с кейсом никто не сел. По приезде на завод, автобус отогнали в дальний угол, и сейчас ждут сапёров для проверки моего кейса на предмет взрывчатки. Так что я вовремя позвонил. Отдавали мне кейс тоже с большими предосторожностями и тщательной проверкой моих документов и содержимого кейса.

Работала у меня прекрасная семейная пара — Саша и Нина Корякины. Саша отличный работник, грамотный специалист, и главное — надёжный. Нина Степановна. Я считаю, это про неё написал Некрасов «Есть женщины в русских селеньях…».

Монтаж трансформаторов вели наши ребята из монтажного участка. Руководил монтажом богатырь и красавец мужчина Саша Митин. Заходит он ко мне в гостиницу как-то вечером и взволнованным голосом говорит:

— Боря, ходят упорные слухи, что с первого числа водка подорожает.

− Может врут?

— Вряд ли, надо запасаться.

— Ну, на всю жизнь не запасёшься.

− На всю, не на всю, а я ящик припас.

Дней через десять он пожаловался, что ящик опустел.

Когда мы работали на ПС Кировская к нам в гости на подстанцию из Нововоронежа приехал Валера Туркевич, мой однокашник по МЭИ и руководитель нашей бригады на Нововоронежской АЭС. Приехал на «Волге», в кожаном пальто, белая рубашка, галстук. Я решил его использовать как нашего представителя из Москвы. Через час должно состояться на подстанции совещание, и на фоне наших замызганных фуфаек он будет выглядеть эффектно. Согласовали перечень проблем. Валера произвёл должное впечатление. Это была наша последняя встреча с ним. Вскоре его не стало.

На НВАЭС начали строить новое ОРУ 220 кВ, затем Хранилище отработанных ядерных топлив (ХОЯТ). С Курской АЭС в Нововоронеж на работу приехал Слава Гегучадзе с женой Аллой и двумя дочерями. Семья была чрезвычайно хлебосольной. По случаю разных торжеств у них собиралась вся бригада.

Несколько раз, приезжая в Нововоронеж, я бывал на этих сборах. Однажды зимой, получив приглашение на день рождения дочери, я зашёл на Воронежский рынок. После долгих поисков нашёл великолепные груши; большие, красивые они просто просились в подарок ребёнку. В Нововоронеже у Славы с Аллой уже собралась и веселилась бригада. В это время публика увлекалась книгами братьев Стругацких и за столом разгорелась дискуссия о «Пикнике на обочине».

В числе приглашённых был и молодой инженер Женя Луполов. Те, кто не участвовал в обсуждении «Пикника», соревновались в сборке «Кубика Рубика». На десерт Алла подала мои красивые нарезанные груши. Я попробовал и не знал, куда деваться от стыда. Груши были буквально деревянные.

Мы с Натальей Александровной, когда она прилетала из Куйбышева в Воронеж, с удовольствием ходили в Воронежский Оперный театр. И хотя в «Иване Сусанине» на сцене было больше народа, чем в зале, но буфет был хороший. Поэтому после каждого антракта аплодисменты звучали всё громче и громче. А по окончании «Фауста» переходили в бурные овации.

Оперный театр г. Воронежа

Заканчивалась моя работа в Воронеже на трагической ноте. В Воронежский Ожоговый центр привезли на вертолёте из Старого Оскола нашего парня. Позже Володя Адашев рассказал, что произошло. Во время включения трансформатора обнаружили, что цепи трансформаторов тока вводов 10 кВ собраны с ошибкой. Володя пошёл в РУ 10, чтобы перебрать цепи в ячейке, а этот парень, молодой специалист, никого не спросясь, никому не сказав, по решётке забрался на трансформатор. Дуга буквально перерезала его пополам. Взрыв был такой силы, что разрушил часть здания. Из Куйбышева приехали родители паренька. Мы поселили их в гостиницу. В это время в Воронеже нас было трое. Колесников Николай Иванович, Саша Назаров и я грешный. Родители естественно решили, что это мы виновники трагедии, хотя никто из нас даже не знал этого парня.

Начальник Воронежского монтажного управления треста ЭЦМ Володя Просвирин отдал в наше распоряжения свою «Волгу». Каждое утро мы с Николаем Ивановичем отвозили родителей в госпиталь к умирающему сыну, ездили за разными медикаментами, соками и прочим. Вечером привозили родителей в гостиницу, сидели с ними в номере и слушали, что несчастная мать думает о нас.

Разубеждать их в нашей непричастности к трагедии было бессмысленно. Потом мы брали пару бутылок шли в свой номер, пытались сбить напряжение. Утром начиналось всё сначала. Продолжалось это неделю. Парень умер, не приходя в сознание.

По второму кругу

Заболел Слава Смирнов, и мне предложили поехать в Липецк. Там на Новолипецком Металлургическом Комбинате (НЛМК) заканчивалось строительство элегазовой подстанции 110 кВ РП, и шли работы на тракторном заводе. Надо сказать, молодежь встретила меня в штыки. Они долго работали со Славой и не хотели другого руководителя. Но в бригаде работал мой однокашник по МЭИ Гена Штелинг, он занимался испытаниями элегазового оборудования. С Геной мы жили в одном номере гостиницы и у нас сложились прекрасные отношения. Так что и с молодёжью мы сработались.

1986 год. Толя Мягкоход и Гена Штелинг в гостинице в Липецке.

Я впервые присутствовал при монтаже элегазового оборудования. В КРУЭ царила идеальная чистота. Пройти в него можно было, только вымыв обувь. Оборудование с улицы подавалось в тамбур, из тамбура его забирал погрузчик и кран, которые работали только в КРУЭ, не выезжая на улицу. Дважды в день в КРУЭ проводилась влажная уборка. Впоследствии я работал на объектах с КРУЭ и с французами и с немцами и с нашими монтажниками, но нигде такого порядка не встречал. Бригаду на тракторном заводе возглавлял Толя Мягкоход. Здесь мы с ним встретились впервые и потом много лет работали вместе. Вплоть до его безвременной кончины.

В КРУЭ 110 кВ на РП 2

Елец Подстанция 500 кВ

В апреле 1986 года позвонил наш главный инженер Володя Бородавкин и предложил приехать в Елец. Там в районе села Становое, в 20 километрах от города строилась ПС 500 Елецкая.

Как деревня известна с 1620 года. По данным 1778 года — село, насчитывавшее 44 двора. Ранее село называлось Пло́ ским (по ровной, плоской местности). Решение о строительстве районного центра поднималось в начале 1960- х годов. Необходимо было перенести из центра села кладбище. Генпланом занимался архитектор В.М.Попов. Он разместил в Плоском 2-этажные дома, райисполком, гостиницу, военкомат, универмаг, спорткомплекс в парке на берегу созданного каскада прудов. Их, кстати до сих пор зовут «рублёвскими», по имени тогдашнего руководителя района. Центральная улица должна была превратиться в бульвар, однако этого не произошло: сегодня в её центре лишь цветочные клумбы.

Бригада начала собираться в июле. Сроки поджимали, объём работ большой. В результате бригада составила 45 человек. Такой большой команды на подстанции у меня ещё не было. Городскую гостиницу «Сосна» оккупировали почти полностью.

Вдоль дороги на ПС Елецкая в деревнях созрели сливы. Соблазнившись дешевизной, парни закупили два ведра этих слив. Сам по себе этот незначительный эпизод не остался бы в памяти. Но потом была ночь, которая потрясла гостиницу. Я уже сказал, что мы её заняли почти всю, а туалеты были общие по одному на этаже.

1986 год. Самые стойкие на Елецкой 500. Самый большой и в шляпе Володя Адашев. Стоят: третий слева Л.И. Балашов, Толя Мягкоход, Володя Солодухин, Толя Калашников, (Зеленский?), Слава Глинёв, … Сидят: слева Саша Назаров, …

Кроме работ на самой Елецкой 500 мы должны были наладить подстанцию на обратном конце ВЛ 110 в районе села Красное. Там строилась газоперекачивающая компрессорная газопровода УренгойПомары — Ужгород. Добирался я туда сначала электричкой, потом пешком по полям. Пришёл уже к концу рабочего дня. На стройке шло совещание. Вела его начальник стройки, женщина лет сорока с точёной фигурой и, судя по тому, как она управлялась с мужиками, с крепким характером. После совещания я представился, и мы обговорили порядок сотрудничества. Собственно, меня интересовал транспорт от Ельца до стройки и помещение для лаборатории. В Елец вернулись уже под вечер.

— Борис Матвеевич, как я понимаю, у вас с утра и перекусить было негде, а сейчас и в городе ничего не найдёте. Так что предлагаю поужинать у меня.

Хозяйкой она оказалась великолепной, чего я никак не ожидал от этой, выражаясь современным языком, business woman. У неё буквально всё само собой ладилось в руках, всё пеклось, жарилось, варилось.

Включали Елецкую 500 ночью, собралось руководство Управления Дальних Передач. Запомнился этот эпизод по двум причинам. Закачалось напряжение на ВЛ 220 кВ и взорвался ТН 220 кВ. Пока шёл разбор причин, и строились дальнейшие планы, я отправил Славу Глинёва в строительный вагон- столовую. Он принёс три коровьих языка килограмма по два каждый, зелёного лука и хлеба. Всё это по договорённости приготовили и оставили для нас повара. Публика сразу повеселела, пожалели, что под такую закуску явно не хватает водочки.

Одной из наиболее ярких фигур в бригаде был, конечно, Володя Адашев. В Володе всё было большое. Но самое главное у него был большой ум и большая душа. Мы с ним много вместе поработали. Он ужасно рано ушёл из жизни, в самом расцвете сил.

В центре Володя Адашев

МГД

1987 год я встретил в Новомичуринске. Здесь начинала воплощаться в жизнь следующая идея FIX: блок под названием МГД 500. Он должен был состоять из Магнито Гидро Динамического генератора мощностью 200 МВТ и паровой турбины с генератором 300 МВТ.

Планы были грандиозные. МГД должны делать совместно с американцами. Начали строить здание будущего исследовательского института. Поговаривали о строительстве аэродрома. В прессе развернулась полемика, почему это чудо современной техники строят под Москвой, где сидят старые и ленивые академики. Строить надо в Сибири, где собраны молодые, перспективные научные силы. Ходили слухи, что сам министр изобретает МГД на угольной пыли. В общем Новомичуринск стал здорово смахивать на НЬЮ ВАСЮКИ. Американцы сотрудничать отказались. К концу 1988 года стало ясно, что МГД не будет. Остался только блок 300 МВТ с котлом в два раза больше стандартного. Назвали этот блок ГРЭС 24. Вокруг возвышались огромные корпуса, построенные для МГД, горы ненужного оборудования, да на подъезде к Новомичуринску тоскливо зарастал травой скелет недостроенного института. Трудно представить какие деньги были вбуханы в это. На них можно было построить ещё одну Рязанскую ГРЭС. В общем, Гора родила мышь.

Рязанская ГРЭС. Слева блок ГРЭС 24

После пуска блока, у меня около 30 человек оставалось без работы. Руководство молчало, ничего не предлагая. Я позвонил Жене Савченко.

— Что делать? Куда отправлять людей?

— Чего хочешь, то и делай.

Думаю, такой ответ был предвестником наших будущих проблем. Поэтому в период выборов руководителя организации, я предложил Владлену Архипову поддержку нашей бригады, если он выставит свою кандидатуру. Пришлось самим искать работу. Работали на Новомичуринской ПС 110 кВ, на ПС 500 кВ в Михайлове, на автозаводе в Скопине, на подстанциях Рязанских электрических сетей. Поехали на работу в Барыш Ульяновской области, куда никто не хотел ехать.

Барыш, Ключики — далее везде…

Здесь строилась ПС 110 кВ. Я, в связи с этим, люблю загадывать загадку.

Если едешь в Куйбышев (Самару) через Инзу, то проезжаешь станцию Базарная, потом Барыш. Как называется следующая станция? Станция «Налейка»!!!

Вместе с ПС 110 в Барыше, нужно было наладить ячейку питающей линии на ПС Ключики в Пензенской области. Позже мне предложили сделать две подстанции под Курском, в районе Выселок. Сделали их довольно быстро. А запомнились они тем, что мы их передали бригаде Курской АЭС. Оставалось включить пару линий 110 кВ, а денег мы не выбрали и половину. Это характеризует тогдашнюю экономику управления.

Следующим объектом стала ПС 110 кВ Павелецкая. Её строили чехи вместе с газокомпрессорной станцией в районе Скопина. В нашей практике это была уже третья аналогичная стройка. Одну в Борисоглебске Воронежской области строили немцы. Наши ребята жили в их шикарном строительном городке и балдели от шведского стола в столовой. А немцы с удивлением разглядывали наш автобус с рычажным затвором двери. Другую, в Красном, Липецкой области, строили наши. И вот третью строили чехи. Наши ребята жили в гостинице Новомичуринска. Саша Ершов решил устроиться на подстанции. Оборудовал себе в одной из комнат спальное место. Прекрасный был парень, жаль только цигарку почти не выпускал изо рта, и любил принять после работы. Чехи шли утром на работу, увидели дым, открыли двери в помещение подстанции, вынесли Сашу. Меня вызвали из Барыша. Вместе с Женей Бодровым — он возглавлял наш участок после Мирумяна, мы поехали в Скопин. Ожидали тяжёлый разговор с руководством Скопинских электросетей. Женя взял в бухгалтерии энную сумму для смягчения разговора. Трудно передать наше изумление, когда главный инженер Скопинских электросетей, вместо упрёков сообщил нам, что с Сашей всё в порядке. Было отравление дымом, но уже чувствует себя хорошо, можно навестить его в больнице. По этому случаю накрыл стол и мы выпили за благополучный исход происшествия. И что нас совсем сразило, стал извиняться за происшедшее. Как будто это он виноват. Навестили Сашу в больнице. Он готовился к выписке. Поехали на подстанцию. Помещения были закопчены, оплавились несколько кабелей. Договорились привести помещение в порядок, заменить кабели. Бригада взялась за скребки и кисти.

Ещё в институте нам рассказывали о будущей линии электропередач постоянного тока Экибастуз — Центр напряжением 1500 кВ. Мой однокашник по МЭИ Валера Сазанков в Нижнем Новгороде занимался разработкой оборудования для этой линии. Приёмный пункт этой линии строился в Тамбовской области на подстанции 83 Пушкари. Туда мне и выписали командировку. Огромные сооружения для приёма линии и склады, заполненные аппаратурой, навели на грустные мысли. В 1983 году я видел нечто подобное на строительстве атомной ТЭЦ под Воронежем. Кончилось ничем. В1988 году в Новомичуринске на строительстве МГД 500. Кончилось бесславно.

Главным инженером в Пушкарях был мой старый знакомый по работе на ПС Котовская Валера Иноземцев.

— Валера, я приехал к тебе, значит, кончится эта стройка печально. Линии не будет, все сооружения будут зарастать травой, аппаратура будет ржаветь на складах.

Он мне не поверил, но так всё и случилось. Линия дошла только до Волги. Как я теперь понимаю, волею судьбы, я присутствовал на закате энергетического строительства Советского Союза. Какая экономика выдержит такое бездарное расточительство средств и человеческого труда.

Работа в Мосэнерго

В 1990 году мы начали работать на ТЭЦ в Ступино, а с 1991 года на подстанциях Южных электрических сетей (ЮЭС) Мосэнерго. В ЮЭС когда-то произошёл конфликт с нашей организацией, и наши ребята там не работали. В это время бурно плодились кооперативы, и расторопные ребята активно создавали их. Одним из удачливых стал Саша Розенфельд, долгое время работавший в ЭЦН.

Он и сейчас довольно продуктивно работает и временами составляет нам достойную конкуренцию. Во всяком случае, когда нас по политическим мотивам перестали пускать в Мосэнерго, я через Сашу заключал договора для работы на ТЭЦ 22. Но это потом, а в начале девяностых, в наше отсутствие, Саша прочно

расположился в ЮЭС, и нам с большими усилиями пришлось восстанавливать утерянные позиции. Благо ЭЦН была ещё в силе, бригада смогла доказать своё превосходство над конкурентами и на ближайшие десять лет МЫ стали единственной наладочной организацией в ЮЭС Мосэнерго. В год бригада работала на строительстве или реконструкции двух — трёх, а то и четырёх подстанций. Так что за десять лет их набралось десятка три. Основу бригады составляли прекрасные специалисты: Колесников Николай Иванович, Толя Мягкоход, Володя Адашев, Нина Петлина, Серёжа Пыльцин, Серёжа Самылин, Боря Громов. На ПС Таганская с элегазовыми выключателями 220 кВ, произошёл забавный случай. Вышел приказ по Мосэнерго, рассчитывать стоимость пусконаладочных работ исходя из стоимости оборудования. Чтобы не учитывать стоимость элегазового оборудования в цене наших работ, чиновники Мосэнерго запретили нам работать и даже заходить в помещение КРУЭ. Там трудились ребята из СКТБ Мосэнерго, про которых Слава Малютин говорил, что они умудряются работать даже без меггера. Недели за две до включения подстанции, Володя Адашев, который налаживал защиты линий, наплевав на запреты, стал разбираться в КРУЭ, как подключены кабельные линии 220 кВ к выключателям, что должны были проверить «специалисты» СКТБ. И не зря. Вторичная коммутация не соответствовала первичной. Была ещё одна малоприятная проблема. Оперативные совещания на подстанции вёл управляющий Мосэнерго Н.И. Серебряников с уважением относившийся к нашей организации. На эти совещания Женя Савченко умудрялся не только приезжать на час позже, так ещё и в крепком подпитии. В это время шла отчаянная борьба за коэффициенты индексации наших расценок. После долгих разборок Нестор Иванович согласился с тем, что в моих предложенияхесть рациональное зерно и предложил встретиться на подстанции нашему руководству вместе с его плановиками. Он собрал совещание в выходной третьего мая. От ЭЦН кроме меня, никто не приехал. Это не прибавило нам ни денег, ни уважения.

Е.Г.Савченко и Н.И.Серебрянников

Толя Мягкоход со своей бригадой работал на реконструкции ПС 220/110/35/10 Ленинская. Реконструкция велась поэтапно. Однако Мосэнергопроект, не смотря на весь апломб его главного инженера, выдал проект, словно подстанция строилась на пустом месте. В результате Нина Петлина несколько месяцев работала над тем, чтобы привязать проект к реалиям старой действующей подстанции. Думаю, что никто в МЭПе просто не смог этого сделать. Времена были весёлые. Однажды утром обнаружили, что с подстанции исчезли готовые к монтажу трансформаторы собственных нужд. В другой раз ночью сняли медь с выключателей в новом КРУ 10 кВ.

Николай Иванович Колесников работал со своей бригадой на ПС Гавриково в Бутово.

Там сложилась трагикомическая ситуация. Дорожные строители прекратили строить дорогу, не дойдя 50 метров до подстанции. Транспорт с оборудованием на подстанцию проехать не мог, увязал в грязи. В результате на подъезде оборудование перегружали на вездеходы и подвозили на подстанцию. Люди могли преодолеть эти 50 метров только в резиновых сапогах. Но по Москве в резиновых сапогах не пойдёшь, да и на закрытой подстан— ции в резиновых сапогах не весело. Так и носили с собой на работу и с работы резиновые сапоги.

Мусоросжигательные заводы

В 1998 году мы начали работать на мусоросжигательном заводе № 2. Собственно завод, это электростанция, работающая на сжигании бытовых отходов. Поэтому главной отличительной его особенностью во время работы является запах. Особенно когда возникают проблемы с вентиляцией. Второй особенностью был Мосэнергострой, который строил этот завод, и у которого мы были на подряде. Особенность эта заключалась в том, что Мосэнергострой не платил денег, ссылаясь на то, что ему не платит Москва. Продолжалось это до тех пор, пока представитель Московского правительства заявил, что все деньги 86 Мосэнергострою заплачены, и предложил заключить договора, минуя «Мосэнергострой», на прямую с ГУП Экотехпром. После этого проблем с оплатой работ не было.

Деньги, заработанные на мусоросжигательных заводах, поддержали контору в трудное время. Технология сжигания и оборудование были французскими. Завод входил в систему коммунального хозяйства и видимо по этой причине зарплаты у персонала были низкие. В результате набирали работников как придётся. Но к моменту пуска завода стало ясно, что персонал надо менять. Так начальник электроцеха и начальник электролаборатории ходили за нашими ребятами, пытаясь понять, чем им самим предстоит заниматься. В последствие они оба работали на соседней мойке машин. Специалистов стали набирать из Мосэнерго. Мы заканчивали работу, и я предложил Славе Малютину перейти работать на завод. Он жил не далеко от завода. Мотаться по объектам было уже трудновато, а здесь он пользовался непререкаемым авторитетом. Знал электрооборудование и схемы наизусть. Начальником Электроцеха Слава не захотел быть, устроился начальником электролаборатории. В 2000 году начались работы на МСЗ № 4.

Первым туда заехал Колесников Николай Иванович, после завершения работ на ПС Гавриково. После завершения работ на ПС Ленинская переехали сюда Толя Мягкоход, Нина Петлина, а впоследствии вся наша команда. Уволился и перешёл в другую фирму очень способный и симпатичный молодой инженер Серёжа Самылин. К моменту нашего появления, МСЗ № 4 строился уже лет десять. Расположился он в самом центре огромной помойки под названием «поля орошения» в районе Руднево. Технология сжигания и оборудование были немецкие, а система выдачи мощности, собственные нужды, оборудование сортировки российские. Проект российский выполнил Мосводоканалниипоект. Выполнен он был на допотопном уровне, оборудование выбрано устаревшее. Так, что пришлось переделывать проект и заказывать новое оборудование. Сказывалось и время. Заводы присылали зачастую бракованную продукцию. Задвижки пришлось все менять. Наученные опытом МСЗ № 2 руководители ГУП «ЭКОТЕХПРОМ» предложили Нине Петлиной перейти на работу на МСЗ № 4 и трёхкомнатную квартиру. Так мы расстались с Ниночкой. Но самой горькой утратой стала смерть Толи Мягкохода. Казалось, ничто не может его сломить. Толя являл собой пример надёжности. Про таких как он и говорят: с ним хоть в разведку. Но оказалось ничто не вечно.

Наши ребята на щите управления МСЗ 4.

Светлым пятном на этом фоне расставаний был приход в команду молодого, симпатичного инженера Андрея Колгина. В день его прихода Николай Иванович Колесников, Борис Владимирович Громов и я (Совет старейшин) обсуждали план работы на ближайшие выходные дни. Позвали Андрея.

— Завтра выйдешь на работу.

— А чего делать?

…..Возьмём пару бутылок, Николай Иванович захватит закуски, Борис Владимирович — водички, обмоем твой приход. Андрей напрягся, в глазах появилась растерянность, с тем и вышел. Так вот развлекаются деды.

А. Колгин, К. Силов, Б. Громов, Н.Колесников на МСЗ-4

Парень оказался молодцом, быстро освоился с производственным процессом, ещё поступил учиться, чтобы получить второе высшее образование. Особенно ярко он раскрылся на 22 ТЭЦ Мосэнерго, где мы начали работать в 2005году

Мы и мусорный завод (ностальгия)

Который год на мусорном заводе

Чужой проект доводим до ума.

Конвейер тронулся уж вроде,

Но сортировка так и не пошла.

Немецких консультантов слишком много,

Не помощь — а сплошная ерунда.

Не стал судить их Шустер очень строго,

Придумал разделение труда.

По крану главный — Пехотинский Юрий,

Адсорбером командует Силов,

Колесников «четыре — ноль» мордует,

Борис с Андреем мусор грузят. Где улов?

Нинулю за квартирой отпустили,

А рыжий Вова в Токио удрал,

Икею ярким светом осветили,

Да так, что сам Серега не узнал.

Данилушкин zusammen с Дубоделом

Конвейер изучили. И не зря!

Второй завод не будет их пределом,

Его запустят раньше декабря.

Пройдут года. А мы с «тремя рублями»,

С любовью нежной будем вспоминать-

Завод и линию, налаженную нами,

Бригаду Шустера! Держись, япона мать!

Борис Громов 2004 год

ТЭЦ — 22, ТЭЦ –11, подстанции Чагино, Грибово

На «совете старейшин» решили назначить старшим в бригаде на 22 ТЭЦ Костю Силова. Работал он в нашей команде уже несколько лет. Скромный, спокойный парень с великолепной головой и работоспособностью. Жаль только, что никак мы его женить не смогли, хотя на 22 ТЭЦ были вполне подходящие невесты. На ТЭЦ 22 мы пустили пару блоков. Кроме того, шло строительство Резервного склада угля (РСУ). Это 24 конвейера и Укладчик Загрузчик Роторный (УЗР). Андрей Ильиных, Андрей Колгин, Костя Силов, Громов Борис Владимирович, команда ребят Тульского участка прекрасно справились с непростой задачей.

Должен отметить единственного рабочего в команде Юнера Хайрова. Подпольная кличка ХАН. В моём представлении это последний представитель вымирающего класса настоящих рабочих. Формальное отсутствие технического образования он великолепно компенсировал огромным опытом работы на монтаже и наладке. Спокойный, работящий, душа человек.

УЗР на ТЭЦ 22. Андрей Колгин.

В это время РСУ был единственный по своим масштабам строящийся объект в Мосэнерго.

Видимо поэтому, недавно вступивший в должность Главного инженера Мосэнерго, Сергеев В.В. активно включился в этот процесс. На первом же совещании он высказал своё недовольство процессом строительства и пообещал повесить на опорах всех руководителей множества этих организаций. С нами у Сергеева сложились нормальные взаимоотношения. Более того, в нашем споре с Мосэнергопроектом по составлению сметной документации на пусконаладочные работы, он согласился принять сметы, составленные специалистами Электроцентроналадки.

Нашу команду на ТЭЦ 22 пополнили ребята из Тулы и Новомосковска.

Автор и Боря Громов на ТЭЦ 22

В 2009 году мы перешли на ТЭЦ 11 Мосэнерго и продолжали работать на ПС Чагино.

ТЭЦ-11 Мосэнерго

На Чагино шла большая реконструкция, а вернее строительство подстанции нового типа. Наша организация не смогла получить подряд на проведение основных наладочных работ, в отличие от Ивналадки. ЭЦН предложили выполнить проект и провести наладку четырёх линий 110кВ, 220кВ соединяющих старую действующую подстанцию с новой. Думаю, нам это предложили потому, что все другие организации не смогли и отказались выполнять эту сложную и мало оплачиваемую работу. Что меня удивило на подстанции, так это масса наладочных организаций, работающих на одних и тех же присоединениях. Дело доходило до смешного. Так шеф-инженер французов, контролирующий монтаж французского оборудования заявил, что заземление во вторичных цепях ТН у них ставится не так как принято у нас, и разобрал собранные цепи. Организация, занимающаяся наладкой цепей учёта, разбирала собранные цепи и оставляла их в таком виде и т. п. и т. д. То есть там, где у нас работал и отвечал за правильность выполненной работы один человек, здесь работало несколько организаций. Поэтому авария и пожар в 2008 году явились естественным и ожидаемым результатом такой организации работы.

Пожар на ПС Чагино.

В 2011 году мне предложили работу на строительстве ПС 750 кВ Грибово в Волоколамске. Я уже два десятка лет не жил в командировках, отвык. Но работа предстояла интересная, и Волоколамск всего в 120 км от Москвы, и я согласился. На подстанции я увидел новое оборудование на всех классах напряжения от 750 до 110 кВ.

Генподрядчиком был Стройтрансгаз. Строительство и монтаж первичного оборудования вёл Севзапспецстроймонтаж. Монтаж вторичной коммутации вёл Электроцентромонтаж. И была ещё масса монтажных, а самое главное масса наладочных организаций. Аналогичная картина была и среди проектных организаций. Учитывая печальный опыт Чагино, на первом же совещании на подстанции, я предложил генподрядчику собрать все наладочные организации для определения зон и границ ответственности.

К сожалению, этого не сделали. Должен сказать, что постепенно складывалось впечатление, что руководители Севзапа не имеют ясного представления о технологическом процессе или преследуют свои какие-то цели. Если монтаж первичного оборудования (видимо дорогостоящий) шёл полным ходом, то строительство щита управления и релейного щита, еле двигалось. На моей памяти впервые, шкафы управления и защиты привезли на подстанцию, и полтора месяца они пролежали на складе. В результате постоянный ток на щиты подали в декабре вместо июня, как написали в первоначальном графике. С нами эти ребята тоже говорили «через губу».

К концу 2011 года их не стало и пришли другие люди. И как положено стали поносить предшественников. С прорабами и мастерами Севзапа мы сработались нормально. Они помогали нам своим оборудованием, мы им своей аппаратурой. Что касается представителей Стройтрасгаза, то они тоже имели весьма туманное представление о процессе ввода в эксплуатацию такого объекта. Приезжая на подстанцию с очередным графиком предстоящих работ они требовали «Кровью расписаться» на нём всех присутствующих. Как говорится, это было бы смешно, если бы не было так

грустно. А тут ещё Путин В.В. решил слетать на Калининскую АЭС и все графики (и так эфемерные) сократили наполовину. Вдруг он залетит на подстанцию. Бумага всё терпит. Наше требование к генподрядчику выдать «фазировку» на подстанцию и подходящие линии не воспринималось. Боря Черных обратил внимание Севзапа, что монтаж ошиновки ОРУ 110 кВ надо приостановить, пока не будет получена схема «фазировки». Оставили без внимания. В результате ошиновку пришлось переделывать. Мы работали на подряде у ЮИЦЭ (Южный инженерный центр энергетики). Выдали несколько тысяч замечаний по их проектам

Наша команда собиралась из Москвы, Иванова, Владимира, Тулы, Новомосковска, Воронежа, Липецка, со Смоленской АЭС и Курской АЭС. Были и молодые, начинающие инженеры и «старые зубры». Сработали хорошо, трудно кого-то выделить.

Как всегда, сильная команда Тульско-Новомосковская с Дмитриевым А.Г. и Воробьёвым М.Г.

Хороши воронежцы с Ромой Ивановым, хоть и занозисты

Спокойные и надёжные липчане с Сашей Пыльциным.

Конечно, не положу охулки и на москвичей.

Первым из нас на подстанции Грибово появился Толя Калашников.

На включения приехал Серёжа Шишулин.

Серёжу я помню ещё молодым специалистом, здесь он предстал во всём блеске своих талантов, как в решении технических вопросов, так и в использовании нужных связей с ФСК, что совсем не маловажно. Хочу отметить ещё одно обстоятельство. Впервые я встретил в бригаде верующих ребят, которые посещали церковные службы и всерьёз были людьми верующими. Одна семья в новогодние каникулы совершала паломничество из Воронежа по святым местам Волоколамской округи. Несколько разочаровало в разговоре с некоторыми, наиболее интересными, что библию они не читают, а пользуются различными толкователями.

После завершения работ на ПС Грибово в 2012 году я уволился из ОАО «Электроцентроналадка».

P.S. Я не могу понять людей, бурно выражающих своё недовольство, и всячески поносящих ЭЦН после увольнения. Я в эти годы работал и жил в своё удовольствие. Жаль, что сейчас увольняются молодые грамотные ребята. Переходят на аналогичную работу, потому что больше платят.

Листая семейный альбом

Вологда. Слева в нижнем углу — школа № 9

Родные места, Вологда Справа от Собора среди деревьев деревянный дом моего детства. Это была ЖИЗНЬ!!!

1914 г. Захар и Ефросинья Рабочий и крестьянка

Бабушка, две тётушки, дедушка и моя мама

Шустер Матвей Евсеевич, выпускник МВТУ им. Баумана — мой папа. Год 1940.

Шустер Александра Захаровна студентка МВТУ им. Баумана — моя мама. Год 1940.

Москва 1940 г.

Москва июнь 1941 г.

1959 г. Посёлок им. Розы Люксембург. С друзьями

Февраль 1961 г.

В/Ч 42716 Новый Год 1962 с Геной Бурминым

1962 г. мой экипаж

1965год. Нас осталось трое

Лабораторная работа по электротехнике. МЭИ 1966

Рязанская ГРЭС 1980 г.

За молоком. Стройотряд в Подмосковье. 1965 г.

Жизнь хороша!

Август в Сухонской низине. 1989 г.

Первый выстрел

Наталья охотница

Бен чемпион Москвы

Наталья Александровна и Рязанская ГРЭС

Шустер Александр Борисович — комендор на Северном флоте

Московский ковбой

«Пиастры… пиастры…»

Всего лишь 70!!! С Сергеем и Зиной Евстигнеевыми.

21 декабря 2019 г. 1 ряд, слева направо: В.Голубев, В.Шибанов, В.Христолюбов, Н.Корякина, С.Шишулин, А.Мамонтов, В. Жданко 2 ряд: В.Кудряков, Б.Громов, В.Котков, С.Евстигнеев, Б.Шустер, Ю.Цветков

21 декабря 2019 г. Автор и редактор

Ода

Трудно, ох трудно писать

О таком человеке, как Боря -

Для пониманья ума слишком,

Уж слишком велик он

Музу свою призывал я И просто и даже с бутылкой,

Но не хотела помочь

Мне своенравная б…

Видя, что с музой никак,

(А приказ подлежит исполненью)

Выход я видел один:

Надо Гомера просить.

Старец, узнав о ком речь,

Вмиг отложил «Илиаду», Остановившись на том,

Как горевал Менелай.

Быстренько в базу войдя,

Кое-что раскопав в Интернете, Начал великий Гомер Бореньке оду писать.

(Дальше за Гомера Смирнов не отвечает).

Громче играйте тимпан

И кимвал и фанфары и трубы:

Нынче Великий Борис

Празднует свой юбилей!

Подвигов много свершил

Он в Энергетике нашей,

Тяжесть объектов тащил

Он на широких плечах.

Сколько ему разгребать

Всяческого приходилось,

Авгий разинул бы рот

Со своим скотным двором.

Словом разумным умел

Он осадить замминистра.

В спорах отважен он был

Словно титан Прометей.

Почестей и наград

Многих Борис удостоен,

Высшей наградой ему

Стала его Натали.

Громче играйте тимиан

И кимвал и фанфары и трубы:

Нынче Великий Борис

Празднует свой юбилей!

Евгений Смирнов.

Оглавление

Но сначала была ТЭЦ 9

Липецк. ПС 500 кВ Борино

Тамбов. ПС Котовская

Ярославль

Куйбышев

Саратов

Маркс и Энгельс

Немного о паровозах

Ульяновск, Кузнецк

Подстанция Пачелма

Профком 1977–1978 г.г

Чебоксары

Рязанская ГРЭС 1979 — 1982гг

Воронеж 1982 г

По второму кругу

Елец Подстанция 500 кВ

МГД

Барыш, Ключики — далее везде…

Работа в Мосэнерго

Мусоросжигательные заводы

ТЭЦ — 22, ТЭЦ –11, подстанции Чагино, Грибово

Листая семейный альбом

Ода