КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно
Всего книг - 713206 томов
Объем библиотеки - 1403 Гб.
Всего авторов - 274657
Пользователей - 125094

Новое на форуме

Новое в блогах

Впечатления

Влад и мир про Семенов: Нежданно-негаданно... (Альтернативная история)

Автор несёт полную чушь. От его рассуждений уши вянут, логики ноль. Ленин был отличным экономистом и умел признавать свои ошибки. Его экономическим творчеством стал НЭП. Китайцы привязали НЭП к новым условиям - уничтожения свободного рынка на основе золота и серебра и существование спекулятивного на основе фантиков МВФ. И поимели все технологии мира в придачу к ввозу промышленности. Сталин частично разрушил Ленинский НЭП, добил его

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
Влад и мир про Шенгальц: Черные ножи (Альтернативная история)

Читать не интересно. Стиль написания - тягомотина и небывальщина. Как вы представляете 16 летнего пацана за 180, худого, болезненного, с больным сердцем, недоедающего, работающего по 12 часов в цеху по сборке танков, при этом имеющий силы вставать пораньше и заниматься спортом и тренировкой. Тут и здоровый человек сдохнет. Как всегда автор пишет о чём не имеет представление. Я лично общался с рабочим на заводе Свердлова, производившего

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).
Влад и мир про Владимиров: Ирландец 2 (Альтернативная история)

Написано хорошо. Но сама тема не моя. Становление мафиози! Не люблю ворьё. Вор на воре сидит и вором погоняет и о ворах книжки сочиняет! Любой вор всегда себя считает жертвой обстоятельств, мол не сам, а жизнь такая! А жизнь кругом такая, потому, что сам ты такой! С арифметикой у автора тоже всё печально, как и у ГГ. Простая задачка. Есть игроки, сдающие определённую сумму для участия в игре и получающие определённое количество фишек. Если в

  подробнее ...

Рейтинг: 0 ( 0 за, 0 против).
DXBCKT про Дамиров: Курсант: Назад в СССР (Детективная фантастика)

Месяца 3-4 назад прочел (а вернее прослушал в аудиоверсии) данную книгу - а руки (прокомментировать ее) все никак не доходили)) Ну а вот на выходных, появилось время - за сим, я наконец-таки сподобился это сделать))

С одной стороны - казалось бы вполне «знакомая и местами изьезженная» тема (чуть не сказал - пластинка)) С другой же, именно нюансы порой позволяют отличить очередной «шаблон», от действительно интересной вещи...

В начале

  подробнее ...

Рейтинг: +2 ( 2 за, 0 против).
DXBCKT про Стариков: Геополитика: Как это делается (Политика и дипломатия)

Вообще-то если честно, то я даже не собирался брать эту книгу... Однако - отсутствие иного выбора и низкая цена (после 3 или 4-го захода в книжный) все таки "сделали свое черное дело" и книга была куплена))

Не собирался же ее брать изначально поскольку (давным давно до этого) после прочтения одной "явно неудавшейся" книги автора, навсегда зарекся это делать... Но потом до меня все-таки дошло что (это все же) не "очередная злободневная" (читай

  подробнее ...

Рейтинг: +1 ( 1 за, 0 против).

Гуманитарный бум [Леонид Евгеньевич Бежин] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Гуманитарный бум

РАССКАЗЫ

ГУМАНИТАРНЫЙ БУМ

Говоря это, она нарочно ничего не добавляла, словно он мог понимать ее как угодно, может быть, даже в самом лестном для себя смысле: «Ты, Павлик, типичный питерец». Он угадывал иронию и заставлял себя слегка обидеться: «Почему же типичный?! Я сам по себе». — «Все вы, ленинградцы, сухари и педанты!» Этого он уже не выдерживал: «Зато вы, москвичи…» И начинался извечный спор о Москве и Ленинграде, где лучше архитектура, где вежливее люди на улицах, и чем яростнее доказывала Женя превосходство Москвы, тем глубже закрадывалось чувство, что сама-то она давно не москвичка, спросишь, как пройти на Арбат, пожалуй, сразу и не ответит, но и ленинградкой тоже не стала.

Явно не стала. На знаменитых набережных она ощущала лишь холод и неуют, на Зимний смотрела как на обычный дом с украшениями и в Эрмитаже чувствовала себя тупой дурой. Было до слез обидно, что все эти аполлоны, нимфы, венеры ее ничуть не трогают, не вызывают восторгов и умиления. Отец, патриот родного Питера, пробовал ее просвещать: «Последний шедевр Растрелли… скульптура — это цветение архитектуры», но Женя лишь жалко улыбалась. Там, где полагалось быть эстетическому восторгу, напухало глухое и вялое равнодушие. В ней возникал навязчивый вопрос, а что, если бы эти шпили, купола, гранит увидел инопланетянин, пришелец с других галактик?! И странно, Женя ощущала большую готовность к отстраненному взгляду из космоса, чем к обыкновенному пониманию обыкновенных вещей, и ей было легко представить, каким отчужденным нагромождением камней рисовалось бы инопланетянину то, что привычно кажется им Литейным проспектом, Гостиным двором, Биржей.

Ее хандра особенно усилилась зимой, жиденькой, слабой, с оттепелями и грязью. Зима была больной и чахлой, и Женя заболевала. Дома смотрела на мутные стекла в подтеках, чистила зеленый мандарин, и это раздражающее чувство плохо отстающей мандаринной кожицы, от которой потом неприятно щиплет под ногтями, словно распространялось на всю череду дней от понедельника до понедельника.

В институте было не лучше. Раньше у них читал Вязников, оригинал и блестящий ритор, иллюстрировавший сопромат и детали машин библейскими притчами. Маленький, подвижный, с голым черепом, он, словно тролль, священнодействовал на кафедре. Говорили, что он альпинист, охотник, сильная личность, был женат на красавице, и Женя в него влюбилась. Страстно. Ради него вызубрила весь сопромат, но однажды встретила его в электричке — он возвращался с рыбалки, в выгоревшей штормовке, в сапогах, со спиннингом, — и в руках у него была книга, лишавшая ее последних надежд: «Мужчины без женщин».

Вязников недолго продержался в институте, и его место занял доцент, на лекциях которого весь курс поголовно спал. Женя вяло водила пером по бумаге, косилась в окно, и питерские крыши с башнями и надстройками тоже казались олицетворением каких-то формул, и весь город — прямой, геометричный — представлялся ей продолжением великой науки о сопротивлении материалов.

С уходом Вязникова Женя вообще перестала понимать, зачем она учится. В свой институт она поступила потому, что отец до пенсии преподавал в нем термодинамику, и это как бы вынуждало ее сделать благопристойный выбор: пошла по стопам… унаследовала… продолжила традицию. Сама Женя попросту не знала, куда поступать, и была в полной растерянности. В школе она одинаково успевала по всем предметам и могла бы выбрать любой вуз, и гуманитарный, и технический. Среди родственников раздавались робкие голоса, считавшие, что для девочки ближе гуманитарный, но тогда была мода на технику, и к ним не прислушивались. Со всех сторон Жене внушали, что техническое образование надежнее, инженеры всюду нужны, и Женя подала документы. Первое время она ни о чем не задумывалась, училась, и все. Теперь же, на третьем курсе, она мучилась вопросом, зачем ей эти термостаты, термоэлементы… термо… термо?! Женя почти насильно убеждала себя, что ее специальность не хуже других, интересная специальность, актуальная, с большим будущим, но ее все настойчивее преследовала хандра.

Женя упорно боролась с собой, но хандра удесятерялась; и если бы не Павлик Зимин, она бы впала в черную меланхолию. Он, как это называется, предложил ей дружбу. Женя ее приняла, и все было бы прекрасно, умей она разумно избегать двух вещей: именовать Павлика типичным питерцем и травмировать воспоминаниями о Вязникове. Ни того, ни другого он не переносил. Ироничное прозвище оскорбляло его в лучших чувствах коренного ленинградца, к Вязникову же он болезненно ревновал. После первого поцелуя он потребовал от Жени подробной исповеди; они